ДРЕВНЕЙШИЕ
ГОСУДАРСТВА
ВОСТОЧНОЙ
ЕВРОПЫ
2001

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ ВСЕОБЩЕЙ ИСТОРИИ
ДРЕВНЕЙШИЕ
ГОСУДАРСТВА
ВОСТОЧНОЙ
ЕВРОПЫ
2001 шд
Историческая память
и формы ее воплощения
0
МОСКВА
Издательская фирма
«ВОСТОЧНАЯ ЛИТЕРАТУРА» РАН
2003

УДК 94(4)
ББК 63.3(4)
Д73
Издание подготовлено в рамках программы
фундаментальных исследования Президиума РАН
по Отделению историко-филологических наук
«Общественный потенциал истории»,
направление: «Историческое сознание и общество»
Издание осуществлено при финансовой поддержке
Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ)
согласно проекту № 02-01-16155
Издательство благодарит за содействие в выпуске книги
Институт практического востоковедения (г Москва)
Редакционная коллегия:
доктор исторических наук Е.А. Мельникова (ответственный редактор),
кандидат исторических наук ГВ. Глазырина,
кандидат исторических наук И.Г. Коновалова (ответственный секретарь),
кандидат филологических наук В. И. Матузова,
доктор исторических наук А.В. Назаренко, доктор исторических наук Л. А Подосипов,
доктор исторических наук JJ.B. Столярова, доктор исторических наук Я С. Чичуров,
член-корреспондент РАН Я Я Щапов
Ответственный секретарь тома
кандидат исторических наук С.Л. Никольский
Древнейшие государства Восточной Европы : 2001 год: Исто-
Д73 рическая память и формы ее воплощения / Отв. ред. сер.
Е.А. Мельникова — М.: Воет, лит., 2003* — 399 с. — ISBN 5-
02-018330-Х (в пер.).
Настоящий том ежегодника посвящен важной как в теоретическом, так и в ис¬
точниковедческом плане проблеме особенностей и форм воплощения исторической
памяти в античной и раннесредневековой культурах. Особое внимание уделяется
использованию и преобразованию исторической памяти при создании первых на¬
циональных «историй» европейских народов. Исследуются различные формы исто¬
рической памяти восточных славян, отражавшейся в исторических преданиях раз¬
личных типов, в древнерусском исторнописанин, агиографии н других памятниках
письменности. Предлагается широкое сопоставление древнерусского материала с
англосаксонским, скандинавским, восточным и др.
ББК 63.3(4)
ТП-2003-И-181
ISBN 5-02-018330-Х
О ЕЛ.Мепышкова, составление, 2003
С Издательская фирма
«Восточная литература» РАН, 2003

ПРЕДИСЛОВИЕ
Отражение прошлого в различных культурах и в разнообразных вер¬
бальных и материальных формах принадлежит к числу тех проблем,
на которые каждое новое поколение историков пытается дать свой
ответ. По мере осознания невозможности воссоздать «объективную»
историю из-за пропасти, лежащей между источником и исследовате¬
лем, естественным стало стремление как можно глубже понять спе¬
цифику восприятия человеком своего прошлого и механизмы его ре¬
презентации в разных культурах. Одним из феноменов, теснейшим
образом связанных с передачей исторической информации и позво¬
ляющих осветить по крайней мере некоторые стороны осознания, со¬
хранения и отображения прошлого, является историческая память.
Понятие исторической памяти, равно как и ее изучение в качестве
одного из компонентов коллективной памяти, а также соотношение
памяти и истории в целом, в последние десятилетия исследуются
чрезвычайно широко и в теоретическом плане, и на материале отдель¬
ных культурных традиций1. Не всегда однозначно понимаемое иссле¬
дователями, это понятие — если суммировать высказывавшиеся точки
зрения — обозначает совокупность относительно устойчиво сохраняе¬
мых на протяжении двух или более поколений знаний и представле¬
ний о коллективном прошлом определенного социума.
Выдвижение на первый план социальной функции исторической
памяти связано с ее первостепенной ролью в консолидации и само¬
идентификации любого коллектива наряду с такими явлениями, как
язык, верования, материальная культура и др. Представления о един¬
стве происхождения (этно- и социогенетические легенды) и общности
прошлого всех членов данного социума обусловливают его цельность
и жизнеспособность. Общественная ценность исторической памяти
признается не только современными исследователями2: она в полной
1 Проблема коллективной памяти была поставлена еще а работах М. Блока
(БлокМ. Апология истории, или Ремесло историка / Пер. на рус. яз. под ред.
АЛ. Гуревича. М., 1973; впервые издана в 1961 г.), а затем разрабатывалась многими
исследователями. См.: Nora A Entre mdmoire et histoire // Les lieux de mdmoire. P., 1984,
а также историографические обзоры, материалы и исследования в кн.: Анналы на ру¬
беже веков. Антология / Ота. ред. А.Я. Гуревич. Сост. СИ. Лучицкая. М., 2002; Обра¬
зы прошлого и коллективная идентичность в Европе до начала нового времени/
Л.П. Репина. М, 2003.
1 Finnegan Я Oral Poetry. Its Nature, Significance and Social Context. Cambridge,
1977; VansinaJ. Oral Tradition as History. L., 1985.
3

мере осознавалась и самими ее носителями, что проявлялось в уважении,
которое общество оказывало знатокам традиции. Как правило, в древ¬
них и средневековых обществах они занимали привилегированное по¬
ложение, получали богатые дары. Так общество отмечало принципиаль¬
но важное значение сохранения и передачи исторической памяти.
Вместе с тем историческая память поддерживалась лишь в той ее
части, которая была насущно необходима в настоящем. Она актуали¬
зировала те моменты истории, права, миропонимания, которые были
важны во время ее воспроизведения*. И это обусловливало фрагмен¬
тарность и избирательность исторической памяти. Она отбирала и
консервировала лишь отдельные, крайне немногочисленные факты
(имена, события, географические названия и т.п.) прошлого, причем
принципы отбора этих событий нередко неясны: незначительное —
с точки зрения современного историка — происшествие (например,
битва в Ронсевальском ущелье или поход князя Игоря Святославича
на половцев в. 1185 г.3 4) могло отложиться в исторической памяти,
тогда как более «значительные» события не оставляли в ней ни ма¬
лейшего следа.
Сохранение исторической памяти предполагало также ее одобрение
сообществом, что делало ее хранилищем социальных и этических цен¬
ностей, предлагая поведенческие «стандарты», материализуемые в изоб¬
ражении конкретных персонажей или событий. Воспроизведением
определенного эпизода прошлого подтверждались нравственные нор¬
мы, которые сложились в данном коллективе и считались обязатель¬
ными для всех его членов. Тем самым историческая память выполняла
важную для жизнедеятельности социума морально-этическую функ¬
цию. При этом, поскольку каждый член группы разделял запечатлен¬
ную в ней систему коллективных ценностей, она также способствова¬
ла формированию социальной и культурной цельности коллектива.
Если отмеченные особенности исторической памяти присущи ей
как явлению коллективного сознания в целом, то другие ее свойства
определяются культурным типом общества — ее носителя: беспись¬
менного (или обладающего письменностью в ограниченных пределах)
или письменного.
Принципиальное различие между мышлением и способами его вы¬
ражения в устных культурах, т.е. не создавших или не воспринявших
извне письмо, и в культурах с глубоко укоренившейся письменностью
3	Определяющая роль настоящего для реконструирования прошлого отмечается и
для современных, «живых» традиций (Штырков С Л. Конструирование коллективной
исторической памяти в локальной традиции: возможный подход к построению интер¬
претационной модели // Староладожский сборник. Материалы I-V конференций «Се¬
веро-Западная Русь в эпоху средневековья: междисциплинарные исследования». Ста¬
рая Ладога, 1994-1998. СПб.; Старая Ладога, 1998. С. 126-133).
4	Горский АЛ События II85 и 1380 гг.: восприятие современников н восприятие
потомков // ВЕДС. Историческая память и формы ее воплощения. М., 2000. С. 67-71.
4

было осознано лишь несколько десятилетий назад5. Ныне широко
признано, что знание, возникшее в эпоху господства (или широкого
распространения) грамотности, имеет принципиально иную структуру,
нежели знание, передаваемое изустно. Различными в бесписьменных
и письменных обществах являются также представления о мире, о вре¬
мени, об историческом прошлом. Сопоставление и противопоставле¬
ние устной и письменной культур выявило, кроме того, кардинальные
различия в способах формирования, сохранения и воспроизведения
исторической памяти, отличия в ее моделировании и функционирова¬
нии в обществе.
Многообразны и несходны в обоих типах культур и формы вопло¬
щения— как вербальные, так и материальные — исторической па¬
мяти. Во-первых, в дописьменном обществе она запечатлевается
в устной традиции и потому вся информация о прошлом должна быть
меморизирована и сохраняется только в памяти носителя традиции.
Именно поэтому объем знаний о прошлом и глубина исторической
памяти в них несравненно более ограниченны, нежели в письменных.
Так, исследователи современных бесписьменных культур отмечают
относительную достоверность передачи сведений о прошлом на глу¬
бину в три поколения6. События и лица, имевшие место ранее, посте¬
пенно теряют индивидуальные характеристики, контаминируются
с более поздними; наконец — по мере увеличения дистанции между
ними и современностью, — мифологизируются. Вместе с тем известны
и случаи чрезвычайно длительного, в течение нескольких столетий,
сохранения устной исторической традиции. Так, в раннесредневеко¬
вой Исландии сведения о заселении острова и первых поселенцах
(870-е годы) передавались изустно на протяжении 250 лет, пока они
не были записаны первыми исландскими историографами (первая
четверть XII в.).
Во-вторых, передача устной традиции во многом зависит от исполь¬
зуемых мнемонических средств. Они могут иметь материальные фор¬
мы (как, например, индейские кипу) или собственно языковые формы.
Наиболее надежной, как было установлено, являлась мнемотехника,
основанная на ритмике языка, и потому большая часть устной тради¬
ции— в том числе исторической — облечена в поэтическую форму.
Другим важнейшим способом меморизации был специфический «фор¬
мульный» язык с ограниченным числом метрических, синтаксических
и семантических моделей, которые соединяются в соответствии с осо¬
9	Literacy in Traditional Societies /J. Goody. Cambridge, 1968; Stock B. Implications
of Literacy. Written Languages and Models of Interpretation in the Eleventh and Twelfth
Centuries. Princeton, 1983; The Uses of Literacy in Early Medieval Europe /R. McKitterick.
Cambridge, 1990; Vox intexta: Orality and Textuality in the Middle Ages / J. Clayton,
E. Rothstein. Madison; L, 1991.
6	Vansina L Oral Tradition.
5

бой грамматикой текста7. Система устных формул, устойчивых слово¬
сочетаний для описания определенных ситуаций, впервые опознанная
и изученная М. Пэрри и А. Лордом8, позволяла сказителю воспроиз¬
водить (точнее — воссоздавать при каэвдом новом исполнении) тра¬
диционный текст с кажущейся точностью.
В-третьих, различение факта‘и вымысла, истории и мифа9 10 было
значительно менее определенно для дописьменного человека, потому
что все знания о прошлом, достоверные и вымышленные в равной сте¬
пени, он получал от своих современников одним и тем же, устным пу¬
тем. Он почти не имел средств для верификации сообщенных ему све¬
дений. При наличии двух или более противоречивых версий события
ему было трудно установить справедливость одной и ложность другой,
и выбор между ними был в значительной степени субъективным .
В-четвертых, факт прошлого, зафиксированный в памяти, всегда
находится под жестким давлением потребностей настоящего: носи¬
тель устной традиции воспроизводит его для своих современников
только тогда, когда в этом возникает необходимость. Память автома¬
тически видоизменяет запомненное, адаптируя его к условиям того
момента, когда оно воспроизводится, или устраняет его совершенно,
если оно более не нужно. Старый закон, героический предок, военная
победа, о которых рассказывает носитель традиции, с неизбежностью
и, как правило, неосознанно для самого рассказчика будут приспособ¬
лены к потребностям и интеллектуальным возможностям его слуша¬
телей, но при этом будут восприниматься как объективная правда.
Устная традиция может быть описана как сообщение из прошлого,
которое актуально и значимо в момент ее воспроизведения11.
Устойчивость устной традиции в подавляющем большинстве слу¬
чаев лишь кажущаяся, так как сколько-нибудь длительное ее сохра¬
нение в неизменном виде сделало бы ее непонятной как для слушате¬
7	Patterns in Oral Literature / H. Janson, D. Segal. P., 1977.
8	Parry M. Studies in the Epic Technique of Oral Verse-Making. HI //Harvard Studies
in Classic Philology. 1930, 1932. Vol. XLI, XLffl; Lord A. The Singer of Tales. Cambridge
(Mass.), I960. См. также: Путилов Б.Н. Эпическое сказительство. Типология и этниче¬
ская специфика. М., 1997.
9	Именно эта невозможность расчленения «правды» и «вымысла» легла в основу
предложенного МЛ. Стеблин-Каменским понятия «синкретическая правда» (Стеблин-
Каменский М.И. Мир саги. Становление литературы. М., 1984). См. также; Beer J. V.A.
Narrative Conventions of Truth in the Middle Ages. Gen&ve, 1981 ^tudes de philologic
et histoire. 38).
10	Как правило, главным средством верификации служило обращение к авторитету
«мудрых людей» (ср., например, уже в письменную эпоху аргументацию Снорри Стур¬
лусона: «И хотя сами мы не знаем, правда ли эти рассказы [о прошлом. — Е.М.], но мы
знаем точно, что мудрые люди древности считали их правдой», и далее он перечисляет
этих «мудрых людей». — Снорри Стурлусон. Kjpyr Земной / Изд. подгот. А.Я. Гуревич,
Ю.К. Кузьменко, О.А. Смирницкая, М.И. Стеблин-Каменский. М., 1980. С. 10).
11	Finnegan R. Oral Poetiy.
6

лей, так и для самого сказителя. Не случайно наиболее устойчивый,
по общему мнению, вид древнескандинавской устной традиции —
поэзия скальдов, не поддающаяся изменениям в силу чрезвычайной
сложности поэтической формы, уже в начале XIII в. нуждалась
в разъяснениях. В «Младшей Эдде» Снорри Стурлусон не только опи-
сывает метрику скальдических стихов — в духе средневековых по¬
этик, но и поясняет поэтический язык скальдов12. Медленность и не¬
очевидность, с которой происходят изменения, равно как и отсутствие
возможности верифицировать сообщение, создают впечатление ста¬
бильности устной традиции.
Наконец, главным условием существования исторической памяти
в бесписьменных обществах было ее постоянное воспроизведение —
в ходе ритуальных действ, на собраниях членов социума, на пирах
и т.п. Только в процессе исполнения (performance) меморизированные
знания о прошлом актуализировались и становились достоянием всех
членов общества. Тогда же происходили и значительные изменения
в содержании и интерпретации материала: сказитель не мог не реаги¬
ровать на запросы и интересы своих слушателей, варьируя свое пове¬
ствование. Кроме того, важными составляющими исполнения были
внеязыковые и внетекстовые факторы: интонация, мимика, жестику¬
ляция, во многих случаях — музыкальное сопровождение.
Жанровое разнообразие памятников устной словесности чрезвы¬
чайно велико, и все они в большей или меньшей степени опираются
на историческую память и воспроизводят ее отдельные сегменты. Так,
например, пословицы обобщают бытовой опыт коллектива, но подчас
восходят к припоминаниям исторических событий (таковы, например,
пословицы, приводимые древнерусским летописцем: «погибоша аки
обре» или «беда аки в Родне»13). Ряд же устно-традиционных жанров
был непосредственно ориентирован на воспроизведение исторической
памяти. К таким жанрам принадлежат генеалогии, героический эпос,
исторические песни и предания. Исторический прецедент составлял
основу обычного права, которое поэтому в значительной степени отра¬
жало — пусть и в косвенной форме — воспоминания о прошлом.
Дописьменные исторические традиции европейских народов, за ред¬
ким исключением14, дошли до нас в составе текстов, возникших в
эпоху если не господства, то, во всяком случае, широкого распростра¬
нения письменной культуры. В первую очередь, это произведения ис¬
ториографического характера. Однако с введением в обществе пись¬
менности как формы отображения исторических знаний и Представле¬
12	Снорри Стурлусон. Младшая Эдоа/Изд. подгот. О А. Смирницкая н М.И. Стеб¬
лин-Каменский. Л., 1970.
13	ПВЛ. С. 10,36 (под 980 г.) и др.
м Живые устные традиции, в том числе исторические песни и былниы, сохраня¬
лись в Европе в XX в. в Финляндии, Югославии, на Русском Севере.
7

ний, так и сами эти знания и представления кардинально менялись.
Возможность письменной — «на века», не подверженной постоянным
и нераспознаваемым изменениям — фиксации событий прошлого
создавала условия для длительного и на первый взгляд точного сохра¬
нения исторической памяти.
Вместе с тем далеко не весь объем имевшейся к моменту записи
устной истории был необходим в новых условиях. Поэтому происхо¬
дил жесткий отбор событий и персонажей, повествования о которых
получали отражение в письменных текстах.
Еще более существенным было переосмысление устного наследия.
К большинству народов средневековой Европы письменность приходи¬
ла одновременно с христианской культурой и как часть ее. Христиан¬
ство же с момента своего возникновения располагало собственной
историософией и собственной историей. Циклическому времени язы¬
чества большинства народов Европы оно противопоставляло линей¬
ный временной ряд от Сотворения мира. Бесконечному времени, во¬
зобновляющемуся в каждом новом цикле, — абсолютную конечность
мира при наступлении Судного дня. Прошлому как последовательно¬
сти событий, подчас не связанных причинно-следственными связя¬
ми, — историю поступательного развития человечества от его возник¬
новения к обращению в христианство. Истории одного социума —
историю человечества, в которой этнокультурные различия уступали
место конфессиональному единству.
Использование исторической памяти дописьменной эпохи в пись¬
менную, таким образом, требовало ее переосмысления и перекодиро¬
вания в терминах нового мировосприятия и мироописания.
Публикуемые в этом томе статьи посвящены в первую очередь
обсуждению форм и способов воплощения исторической памяти
в текстах, принадлежащих разным жанрам, возникших в различных
регионах античного и средневекового миров и отражающих несхожие
культурные условия. Большинство этих текстов роднит то, что они
стоят на грани между устной и письменной традициями: созданные
в обществах, где уже широко распространилась письменная культура,
они восходят или опираются в существенных своих особенностях на
устную традицию. Особый интерес для авторов данного тома представ¬
ляли принципы адаптации, т.е. отбора и переработки, дописьменного
наследия в произведениях письменной культуры. Второй важнейшей
задачей являлось осмысление специфики актуализации исторической
памяти в различных жанрах словесности и в различных сферах обще¬
ственного сознания. Наконец, третий поставленный в статьях данного
тома вопрос касался путей формирования исторической памяти.
Е.Л. Мельникова

В.А. Арутюнова-Фиданян
РОДОВОЕ ПРЕДАНИЕ
И РАННЯЯ ИСТОРИОГРАФИЯ:
«ВТОРИЧНЫЙ» ЭПОС
Феномен «золотого века» — небывалый взлет армянской словесности
непосредственно вслед за изобретением алфавита—объясняется
прежде всего существованием в течение веков огромной устной лите¬
ратуры (мифы, эпосы «Випасанк» и «Персидская война», историче¬
ские сказания и т.п.). Циклы устных преданий столетиями бытовали
в Армении и совершенствовались трудами профессиональных скази¬
телей — гусанов и випасанов.
Армянские средневековые историографы постоянно и органично
вплетают в ткань повествования эпос, мифы, легенды, исторические
песни и родовые предания. Круг сюжетов, заимствованных из устной
традиции, особенно обширный в раннесредневековой армянской ли¬
тературе, постепенно сужается к X-XI вв. (краткие пассажи в трудах
авторов, пишущих историю Армении от «начала времен»).
Наиболее значимы в армянской историографии социоэтиологиче*
ские легенды, а также сказания о борьбе с иноземцами и иноверцами.
Так, война между Ираном и Арменией, которая с перерывами про¬
должалась с первой четверти 1П в. и до середины VII в., составляет
содержание и армянского эпоса, и армянской историографии, а ее на¬
чало связывается с возникновением новых аристократических родов:
персидской династии Сасанидов и нахарарского дома Мамиконянов.
И устная и письменная традиции уравнивают Мамиконянов не толь¬
ко с царским домом Ирана, но и с армянской правящей династией.
Царь Пап, по Фавстосу Бузанду, считал, что спарапет Мушег Мами-
конян — «человек, который происхождением так же благороден, как
мы, и его предки так же были благородны, как наши предки; его пред¬
ки оставили царство ченов и приехали к нам, и жили и умирали за на¬
ших предков; и отец его умер за моего отца, и сам он верно служил
нам...»1.
1	Фавстос Бузаид. История Армении. Вена, 1910-1911. С. 154 (на др.-арм. яэ.).
© В. А. Арупонооа-Фиданям, 2003
9

В послании к царю Вараздату (374-378) Мануэл Мамиконян за¬
являет, что его предки «были царями страны ченов и вследствие воз¬
никших между братьями раздоров, дабы не было большого кровопро¬
лития, мы удалились оттуда и для того, чтобы обрести мирный покой,
приехали и обосновались (здесь). Первые цари Аршакуни знали, кто
мы и откуда мы». Вараздат в своем ответе предлагает Мануэлу уехать
в страну ченов2. По Фавстосу, предки Мамиконянов, происходившие
из ченской царской династии, некогда переселились в Армению.
Происхождению нахарарского рода Мамиконянов и его возвыше¬
нию уделяет внимание их противник Мовсес Хоренаци. В главе «О том,
откуда и как появился род Мамиконянов» он рассказывает, что в дни
царствования Арташира, сына Сасана из земли ченов, спасаясь от
преследования царя Арбока, один из великих его сатрапов, Мамгон,
бежал со всеми своими людьми и скарбом к персидскому царю Арта-
ширу. Ченский царь потребовал выдачи Мамгона, угрожая войной.
В это время умер Арташир, и на престол Ирана вступил Шапур I
(Шапух; 240 — ок. 272 г.). «При таких обстоятельствах Шапух хотя и
не выдает Мамгона его господину, однако и не оставляет его в стране
ариев. Со всеми его людьми и скарбом он отправляет его в изгнание
в Армению к своим правителям». Он посылает об этом известие царю
ченов, объясняя, что отец его «поклялся Мамгону светом солнца. Но
чтобы ты не тревожился, я изгнал его из моей страны на край земли
в сторону заката солнца, что для него равносильно смерти. Итак, да не
будет войны между мной и тобой»3.
Мовсес Хоренаци считал, что «Мамгон, прибывший в нашу землю
не по своей воле в то время, когда возвратился Трдат, не вернулся
обратно с персидскими войсками, но со всем своим людом и скарбом
с большими дарами двинулся ему навстречу. Трдат принял его, но не
взял с собой на войну в Персию»4. Прибытие Мамгона из Ченастана
«в конце жизни Арташира», умершего в 240 г., надо датировать кон¬
цом 30-х годов III в., а переселение его в Армению отнести на время
между восшествием Шапура I на престол (в 240 г.) и днями его царст¬
вования (до 272 г.). Однако Мовсес Хоренаци также сообщает, что
Мамгон прибыл «в нашу землю... когда возвратился Трдат» и изгнал
войска персов, что произошло после 287 г. Приход Мамгона в Арме¬
нию и его встреча с Трдатом III смыкаются во времени, хотя между
ними лежат минимум два десятилетия. Назначив Мамгону содержа¬
ние, Трдат все же «в течение многих лет менял места его жительства»
и даровал ему нахарарство много позже5.
2	Там же. С. 184-185.
3	Мовсес Хоренаци. История Армении / Пер., ввел, и примеч. Г. Саркисяна. Ере¬
ван, 1990 (далее — Мовсес). С. 126.
4	Там же, С. 127.
5	Там же.
10

В главе «Истребление рода Слкуни Мамгоном из рода ченов»
Хоренаци повествует о том, что, когда ТрдатШ «отправился в Рим
к святому Константину», родоначальник рода Слкуни — Слук, всту¬
пив в сговор с персидским царем Шапуром, совершил ряд преступ¬
лений против армянского царя и, боясь его мести, заперся в своей
неприступной крепости О лакан. Возвратившись из Рима, ТрдатШ
объявил всем армянским нахарарам, что тому, «кто приведет ко мне
родоначальника рода Слкуни, я отдам в вечное владение деревни и
дастакерты и все подвластное роду Слкуни. Мамгон, из рода ченов,
принимает предложение». Взяв своих людей, Мамгон отправился
«в сторону Тарона», хитростью выманил из крепости нахарара Слкуни,
убил его на охоте, овладел крепостью и предал мечу весь род Слкуни,
за исключением «двух, убежавших в страну Цопк». И тогда ТрдатШ
назначает Мамгона «нахараром вместо мятежника Слука» и приказы¬
вает его нахарарству «называться по его имени Мамгонеан»6. Мамгон,
очевидно, захватил нахарарство Слкуни в 316-317 гг.7
В версии Себеоса о происхождении рода Мамиконянов действуют
два брата — Мамик и Конак, сыновья нахарара Корнака, которые по¬
сле неудачного восстания бегут в страну Кушанов, оттуда — в Арме¬
нию, но не при Трдате, а при его отце — Хосрове Великом. В той же
главе, продолжая хронологию парфянских Аршакидов, Себеос упоми¬
нает некоего Корнака — спарапета Хосрова Великого, отца Трдата III,
победившего греческие войска в сражении между Харраном и Урхой,
и добавляет удивительную ремарку: «О Корнаке говорят, что жизнь
его длилась 160 лет и что он в час смерти имел неповрежденными во¬
лосы, глаза, уши, силу и легкость юноши»8. Те же сведения о Корнаке
приводит и историк XII в. Самуэл Анеци, а Н. Адонц предположил,
что Корнак, возможно, иное чтение имени Конак—одного из братьев,
бежавших в Персию9.
Интересно описание прародины Мамиконянов у Мовсеса Хоренаци:
«Изумительна и сама страна, украшенная обилием всяческих плодов
и живописными растениями, она богата шафраном и полна павлина¬
ми, щедра шелками и изобилует дикими козами и [разными] чудища¬
ми, а также [животными], называемыми ишайцям (осел-серна). Наши
изысканные блюда, доступные лишь для немногих, — фазаны, лебеди
и тому подобные считаются там общедоступной пищей. Говорят, там
не знают счета крупным алмазам и жемчугам. А наши торжественные
6	Там же. С. 129-130.
7	Айвазян К.В. «История Тарона» и армянская литература IV—VII пеков. Ереван,
1976. С. 207-208.
1 История Себеоса. Сводный критический текст, прсдися. и коммент. Г.В. Абга-
ряна. Ереван, 1979 (далее—Себеос). С. 56-57.
9	Адонц Н. Начальная история Армении//ВВ. 1901. Т. VIII. Вып. 1-2, С. 66-90.
О других версиях см.: Айвазян К.В. «История Тарона». С. 210. Примеч. 64.
11

наряды и одежда для избранных являются одеянием для всех. Столь¬
ко — о Стране ченов»10.
Многие комментаторы Фавстоса, Мовсеса Хоренаци и Себеоса
считают страну «Чен», «Ченастан» Китаем. Н.Адонц полагает, что под
«ченами» подразумеваются обитатели Джаники, области, соседней
с Тайком, родовой вотчиной Мамиконянов11. По мнению других
исследователей, «Ченастан»—это Бактрия (Бактриана), область Сред¬
ней Азии на северных склонах Гиндукуша, по среднему течению
Амударьи12 13.
Парфянские Аршакиды происходили, по Себеосу, из Багла—сто¬
лицы древней Бактрии . Багл- или Бахл-Шахастан был важным узло¬
вым пунктом на караванном пути в Индию и Китай, а в почти сказочном
описании прародины Мамиконянов появляются намеки на реальные
товары (шелка, драгоценности, специи) Великого шелкового пути.
Таким образом, Мамиконяны (откуда бы они ни происходили) —
это знатные чужестранцы, поселившиеся в Армении, ставшие нахара-
рами при Трдате III (298-330) и спарапетами (главнокомандующими
армянским войском) при Хосрове III Котаке (330-338) или при Арша¬
ке II (350-368). Их отличает действенный патриотизм, неустрашимость,
мужество и смелость в борьбе с врагом, великодушие по отношению
к побежденному противнику, верность в дружбе и слове, благород¬
ство, сознание собственного достоинства, не позволяющее преступать
законы рыцарской чести...
Легенды рода Мамиконянов и армянская историография V в. пре¬
доставляют достаточно наглядный и репрезентативный материал для
изучения механизмов взаимодействия родовых преданий и ранней
средневековой историографии, так как история этого рода постоянно
находилась в фокусе внимания армянских историков. Мамиконяны —
владетели обширных областей Тарона и Тайка, наследственные глав¬
нокомандующие (спарапеты) армянским войском, наставники и ре¬
генты царевичей, «делатели царей» и правители страны после падения
династии Аршакидов—были лидерами в борьбе за независимость
с сасанидским Ираном, а позднее с Арабским халифатом.
Эпос «Персидская война» дошел до нас в исторических трудах
Агафангела, Мовсеса Хоренаци, Себеоса, а главное— в «Бузандаране».
«Эпические истории» («Бузандаран»), приписываемые некоему клири¬
ку Фавстосу Бузанду, состоят из четырех сохранившихся книг, охва¬
тывающих время поздних Аршакидов — от Хосрова Котака, сына и
преемника Трдата Великого, до раздела Армении между Византией и
Ираном (330-385/7). «Бузандаран» был написан во второй половине
10	Мовсес. С. 126-127.
11	Адснц Н. Армения в эпоху Юстиниана. Ереван, 1971. С. 403-404.
12	История армянского народа. Ереван, 1956. С. 319.
13	Себеос. С. 52.
12

V в., его авторы (редакторы) знакомы с «Историей» Агафангела, поль¬
зовались армянским переводом Библии и писали на армянском языке,
насыщенном живой, народной речью, простонародными выражения¬
ми и идиомами. В «Бузандаране» можно найти цитаты из «Жития
Маштоца» Корюна, а также особые выражения, обороты, которые, по-
видимому, написаны под влиянием этого сочинения; события Vb.
отражены в нем в форме видений, проклятий и предсказаний.
В «Бузандаране» — первом опыте изложения полной истории
Армении —переплетены три основные сюжетные линий: 1) история
царей; 2) история церкви; 3) история дома Мамиконянов14. Авторы
«Бузандарана» собрали множество преданий о политических и цер¬
ковных деятелях IV в. Сказания, легенды, исторические песни легко и
быстро слагались и распространялись по стране и в их собственное
время15. Авторы «Бузандарана», по-видимому, сами были грамотными
сказителями-випасанами, и, таким образом, «Бузандаран» был напи¬
сан на основании собранных устных преданий, а также новых сказа¬
ний, созданных и изложенных самими авторами, а позднее, возможно,
отредактированных одним из них. В «Бузандаране» нет ни одной да¬
ты, сохраняется только преемственность событий, связанных друг
с другом словами: «затем», «в то время», «после того как» и т.д. Нет
внутренней связи событий, как нет причин и следствий в хронологи¬
ческой преемственности. Сохранена последовательность царей и ка¬
толикосов, однако из их жизни приводятся отдельные, иногда незави¬
симые друг от друга эпизоды. Светские сюжеты составляют единое
целое, один большой эпос, а церковные повествования являются неза¬
висимыми сказаниями и воспоминаниями, которые частично привне¬
сены авторами в эпический материал.
«Бузандаран» отражает не только перипетии «Персидской войны»,
но и противостояние между патриархами Григоридами и царями
Аршакуни, а также феодальные междоусобицы и легенды нахарар-
ских домов, среди которых ярко и объемно выделяется родовое пре¬
дание Мамиконянов. В источнике отражена история нескольких поко¬
лений представителей знаменитого рода: от родоначальника Мамгона
(при Трдате Великом) до Мануэла — регента при малолетних цареви¬
чах Аршаке и Валаршаке, сыновьях царя Папа (369-374). Ветви ска¬
заний составляют целостный эпос, объединенный идейно и сюжетно:
война с Ираном, борьба за политическую и религиозную независи¬
мость и становление армянского царства.
В «Бузандаране» во всех перипетиях армянской истории царь и
спарапет Мамиконян выступают вместе: 1) ветвь Хосрова, Трдата и
N The Epic Histories Attributed to Pawstos Buzand (Buzandaran Patmutiwnk) / Transl.
and Commentary by Nina G. GarsoVan. Cambridge (Mass.), 1989. См. указанные там изда¬
ния и литературу.
19 Абегян М. История древнеармянской литературы. Ереван, 1975. С. 58-59.
13

Артавазда Мамиконяна; 2) ветвь Хосрова Котака и Ваче Мамиконяна;
3) эпос Тирана, в котором действуют зятья Мамиконянов (спасенные
ими во младенчестве); 4) ветви Аршака и Папа, Васака и Мушега
Мамиконянов; 5) ветвь Мануэла.
Ваче — спарапет при Хосрове Котаке (кн. Ш); Васак — спарапет
при Тиране и Аршаке П (кн. 1П, IV); Мушег, сын Васака — спарапет
при Папе (kh.IV); Мануэл — спарапет при Вараздате и регент при
сыновьях Папа Аршаке и Валаршаке (кн. V).
После падения царства Аршакидов Мамиконяны единолично несут
ответственность за судьбы Армении16.
Н. Адонц писал, что девизом Мамиконянов было отвечать насилием
на насилие, силой на силу, кровью на кровь. «Трудно найти в истории
такой княжеский дом, который на протяжении веков оставался так
верен родовому мировоззрению и традициям. Вместе с кровью они
наследовали героический дух своего рода. Даже их имена, перехо¬
дившие из поколения в поколение, представляют памятники их про¬
шлого. Они являлись беззаветными защитниками чести и достоинства
армянской страны и народа, которые, потеряв свою силу в неравных
войнах, сгорели героями в пламени самопожертвования»17. Эпические
сказания «Бузандарана» заканчиваются победой и прославлением на-
харарского рода Мамиконянов.
Борьба армян во главе с Варданом Мамиконяном за государст¬
венную и религиозную независимость от Ирана в середине V в. и
сражение на Аварайрском поле (451 г.), значительно замедлившие
персидскую экспансию, существенно повлияли на менталитет ар¬
мянского народа и породили множество произведений (вплоть до
XX в.). Одним из первых было сочинение Блишэ (V в.) «О Вардане
и армянской войне» — поэтическая эпопея, история причин, хода
событий и последствий войны и панегирик Вардану и его сподвиж¬
никам18.
Непрекращающееся и после Аварайра сопротивление экспансии
Ирана в разных областях Армении заставило персидского царя Иеэди-
герда отменить разорительные подати и разрешить свободное испове¬
дание христианства. При патовых обстоятельствах противостояния
“ 451 г. — Вардан Мамиконян Великий, вождь в первой религиозной войне против
Ирана; 481-484 гг. ■—Ваан Мамиконян, предводитель второго всеобщего восстания
прошв персов; 485 г. — Ваан Мамиконян, правитель (танутэр) Армении (с этого вре¬
мени Персидская Армения называется «танутэракан еркир» — земля танутэра и т.д.).
Правители Армении при арабах: 654-661 гг. — Амазасп Мамиконян, ишхан Армении;
661-685 гг. — Григор Мамиконян; 749-752 гг. — Мушег Мамиконян. В 774-775 гг. —
восстание против Халифата и разгром фамилии Мамиконянов. См.: The Epic Histories.
Р. i-4,34-35.
17 Адонц Н. Исторические исследования. Париж, 1948. С. 42 (на арм. яз.).
11 Еяишэ. О Вардане и армянской войне / Подгот. к печати и предисл. Е. Тер-
Минасяна. Ереван, 1957 (на др.-арм. яз.).
14

Армении и Ирана народная традиция утвердила победу за домом
Мамиконянов.
Легенда о Мамиконянах, пройдя через вполне документальное
сочинение Блишэ, казалось бы, должна была расстаться со своим эпи¬
ческим началом. Однако перечисление подвигов Мамиконянов, вос¬
хваление их мужества и рыцарства, представленное на основе про-
Мамиконяновских сказаний, продолжает героические традиции эпи¬
ческого восхваления ведущих представителей этого дома19
Источниками «Истории Армении» Мовсеса Хоренаци, как сооб¬
щает автор, были храмовые анналы, «парсийские книги», «История»
Бардацана, «История» Агафангела, но более всего и главным обра¬
зом «Випасанк», «Песни армянских випасанов», песни-мифы и т.п.20
Третья книга «Истории» озаглавлена «Конец истории нашего отечест¬
ва», и главным источником для нее был «Бузандаран».
Исследователь творчества Мовсеса Хоренаци Г.Х. Саркисян рас¬
сматривает его сочинение как органическое слияние больших и малых
хронологических систем, как суперсистему, отличающуюся строй¬
ностью, целостностью и соразмерностью21. Система эволюции наха-
рарских родов слагается из полусотни субсистем—линий развития
отдельных домов, переплетающихся друг с другом. Историк иссле¬
дует происхождение, владения, права и обязанности при царском
дворе и деяния видных аристократов, периоды подъема и упадка их
фамилий. Мовсеса справедливо называют «историком армянского на-
харарства».
Ключевую роль в «Истории Армении» Мовсеса Хоренаци играют
Багратиды. Уделяя Мамиконянам гораздо меньше внимания, чем
Багратидам, Мовсес Хоренаци приводит все же легенду о происхож¬
дении их рода. Сдержанность Мовсеса Хоренаци по отношению
к Мамиконянам является одним из самых весомых аргументов в дли¬
тельной полемике о времени создания «Истории Армении» в пользу
ее позднего происхождения.
Лазар Парпеци (род. ок. 443 г.) получил образование в Константи¬
нополе, по возвращении принял участие в борьбе Ваана Мамиконяна
против персов. Став марзпаном Армении в 485 г., Ваан перестроил
Эчмиадзин, учредил монастырь и братство и назначил Лазара Парпе¬
ци его настоятелем. Изгнанный из монастыря недоброжелателями,
Лазар вновь обратился к покровительству Мамиконяна, и Ваан Мами-
конян предложил Лазару написать историю Армении, как церковную,
так и светскую, продолжив «Историю» Бузанда,
19	The Epic Histories. Р. 34-35.
20	Абегян М. История дрепнеармянской литературы. С. 146-151.
21	Мовсес. Введение. С. XVII-XXU.
15

«История Армении» Лазара Парпеци состоит из трех частей:
1) история страны от раздела Армянского государства до падения ди¬
настии Аршакндов; 2) война Варданидов; 3) восхваление рода Мами¬
конянов2.
Источниками «Истории» Лазара были труды Агафангела, Корюна
и «Бузандаран». Из Агафангела он заимствует выражения, обороты,
метафоры и исторические воспоминания, часто ссылается на Корюна,
но большую часть «Истории» Лазар написал, несомненно, на основа¬
нии устных преданий.
«История» Лазара начинается с раздела Армянского государства
между Византией и Ираном и доходит до падения династии Аршакуни
(428 г.) — «полной гибели нашей страны Армянской»— и смерти
Саака и Маштоца. В этой части указаны порядок преемственности
персидских и армянских царей и католикосов, т.е., очевидно, Лазар
привлекал достоверный документальный материал. Тема второй чаете
труда Лазара и «Истории» Елишэ одна и та же — война Варданидов, и
Лазар, несомненно, пользуется трудом своего предшественника22 23
Лазар Парпеци писал свою «Историю», используя помимо указан¬
ных выше источников рассказы о событиях, совсем недавно отошед¬
ших в область предания, когда эти рассказы приобретали уже харак¬
тер народных сказаний.
Следуя за авторами «Бузандарана», Парпеци создает яркие и впе¬
чатляющие образы выдающихся представителей рода Мамиконянов
(особенно спарапета Вардана), истинных героев, которые могли слу¬
жить примером для читателей. Третья часть «Истории» Лазара Парпеци,
посвященная современным автору событиям, за малым исключением,
является восхвалением рода Мамиконянов, и особенно Ваана Мами-
коняна и его братьев.
Ваан Мамиконян у Лазара — доблестный и мужественный воин,
отважный защитник церкви. Он и его братья с самого детства «пре¬
успевали во всем и пользовались славой; они еще в детском возрасте
всем прозорливым умам представлялись удачливыми и удивительны¬
ми... Они были лучше всех и выделялись во всем: и в совете, и в рас¬
судительности, и в изобретательности; стреляли из лука—искусно
и метко, на охоте были проворны, ловки на обе руки, во всех отноше¬
ниях непогрешимы и исполнены благодати... Присутствие их прида¬
вало великолепие ужинам всех танутэров армянских; ими оживлялись
во всех домах далекие и близкие. Они спешили уподобить себе в деле
преуспеяния также сыновей блаженного Аршавира Камсаракана, тара
22	Абегяи А/. История древнеармянской литературы. С. 91.
23	Лазар Парпеци. История Армении. N.Y., 1985 (на др.-арм.). Об изданиях
«Истории» Лазара Парпеци и посвященной Лаэару литературе см.: Thomson R.W.
A Bibliography of Classical Armenian Literature to 1500 A.D. Toumhout, 1995. P. 146-
149.
16

Аршаруника, которые сроднились с ними, будучи поколением дочери
мученика Вардана»24.
В сказаниях «Бузандарана» Мамиконяны благородны и великодуш¬
ны, их милосердие (не в смысле всепрощения) вызывает удивление
даже у врагов. Они убивают своих врагов только в открытом бою, не
прибегают к коварству и обману, побеждают благодаря воинскому
умению, опыту, а также личному мужеству, предпочитают умереть
в бою, чем в постели, а свои заслуги видят в количестве проведенных
ими сражений и полученных ранах25; они боголюбивы, почитают и
защищают армянскую церковь, их род связан кровными узами с ро¬
дом Григория Просветителя.
Мануэл Мамиконян в своем завещании требует от своих детей:
«Быть покорным и послушным царю Аршаку, быть верным, стараться,
трудиться и воевать за армянскую страну. Жертвовать собой, как
предки храбрые, умирать самоотверженно за страну. Оставим о себе
в стране имя храбреца» (Бузанд., V, 44). В лице царя воплощена идея
независимости страны, да и сама страна. Мамиконяны — верные слу¬
ги династии Аршакуни.
Мамиконяны представляют собой воплощение физического и нрав¬
ственного совершенства (ксЛокйуа0(а). «Когда царь Вараздат при вы¬
ступлении поднял глаза, посмотрел на спарапета Мануэла и увидел
величину его роста, красоту его фигуры, крепкое его сложение, его
железные крепкоскованные неуязвимые доспехи, [облекающие его]
с ног до головы, сильного коня и несокрушимые конские доспехи, то
в мыслях он сравнивал его с высокой неприступной горой...»26.
Мамиконяны являются идеалом рыцарей-воинов и для Блишэ и
Парпеци. У первого в сочинении «О Вардане и армянской войне» про¬
славляется руководитель восстания 450-451 гг. против Ирана спарапет
Вардан Мамиконян: он отважен и верен армянской стране и армян¬
ской церкви, которую персы стремились уничтожить. Вардан всю свою
жизнь провел в боях и походах и одержал много побед, в решающей
встрече с персами на Аварайрском поле он предпочитает честный
бой — лицом к лицу, как и подобает рыцарю.
Лазар Парпеци в предисловии к «Истории Армении» сообщает, что
это сочинение было написано по воле спарапета, а затем марзпана
Армении Ваана Мамиконяна, организатора второго всенародного вос¬
стания против Ирана в 481-482 гг., который предложил Лазару «на¬
писать весьма осмотрительно и описать обстоятельно все добродетели
духовных лиц и храбрость доблестных мужей, дабы народ, узнав
о благостном житии духовных лиц, возымел желание подражать их
подвижничеству, а храбрые, слушая о деяниях других, ранее подви¬
24	Культура раннефеодальной Армении (IV—VII вв,). Ереван, 1980. С. 92.
25	Фавстос Бузанд. История Армении. С. 197.
26	Там же. С 185.
17

завшихся, приумножили бы личную свою храбрость, чтобы оставить
славную память по себе и роду»27 Армянские авторы V в. уверенно
используют эффект контрастирующего фона. Характеристики их про¬
тивников построены на отчетливой антитезе. Их враги нарушают за¬
коны рыцарской чести, низкого происхождения, клятвопреступники,
коварны, чужды гостеприимства, злонравны, завистливы и злобны.
В V в. устные и письменные сказания появляются одновременно,
грамотные випасаны и слагают легенды, и пишут историю. Для авто¬
ров «Бузандарана» главными источниками были эпические сказания,
легенды, исторические песни. Редактор, составлявший первую исто¬
рию Армении и живший во второй половине V в., располагал множе¬
ством воспоминаний о католикосах, царях и полководцах IV в., но
в еще большей степени, как подчеркивает сам Бузанд, он пользовал¬
ся сказаниями, слагавшимися его современниками и, очевидно, им
самим.
Иными словами, сказания о роде Мамиконянов создавались и в IV
и в V в. и почти немедленно по создании в устной форме включались
в историографический контекст, в основном писателями, близкими
к их дому (редактор «Бузандарана», Лазар Парпеци, Блишэ).
Насколько реальны были Мамиконяны ранней историографии,
шагнувшие в нее из устной традиции и наделенные героическими
добродетелями? Д.С. Лихачев на материале древнерусской литерату¬
ры доказывает, что «именно жизнь, а не литература, не литературная
традиция, выработала те идеалы, которые и в действительности и
в литературе служили мерилами людей. В литературном изображении
реальные люди либо подтягивались к этим идеалам, признавались
соответствующими им, либо отвергались именно с точки зрения этих
идеалов»28
Очевидно, что реалии армянской жизни IV-V вв. — войны за госу¬
дарственную и религиозную независимость, постоянное противостоя¬
ние Византии и Ирану, общеармянские и локальные восстания —
требовали героических деятелей и вызывали их к жизни. Спарапеты
Мамиконяны, предводители армянского войска, доминировали в этих
коллизиях. Они изображались и, очевидно, действительно должны
были быть близки к идеалу государственных деятелей и воинов преж¬
де всего потому, что они на протяжении ряда веков играли одну из
ведущих ролей в жизни Армении. Идеализирующим фактором оказа¬
лась и близость историографов к их дому (Блишэ был секретарем
Вардана Мамиконяна, а Лазар Парпеци написал «Историю Армении»
по заказу марзпана Ваана Мамиконяна).
Время создания родовых преданий Мамиконянов и время их запи¬
си максимально и уникально сближены. В этих преданиях гармонично * 2127	Кулыура средневековой Армении. С. 89.
21 Лихачев Д.С. Человек в литературе Древней Руси. М., 1970. С. 29.
18

сосуществуют и дополняют друг друга факты реальной жизни, фольк¬
лорные сюжеты, а также формулы средневекового литературного эти¬
кета. Родовые предания Мамиконянов органически вошли в ранюю
армянскую историографию, оказав серьезное влияние на ее генезис
и развитие.
* * *
В армянской средневековой литературе существует странная лаку¬
на: блистательная историография V в. в течение почти полутора веков
не имела продолжения. Во второй половине VII в. появляется труд
Себеоса, в котором изложена история Армении от Хайка и Бэла до
661г.
История Себеоса издавалась в 1851, 1879, 1913, 1939 и 1979 гг.29 30,
переведена на французский, немецкий, итальянский и русский язы¬
ки50, породила большую литературу и стала предметом различных
дискуссий об авторстве памятника, его составе, композиции, содер¬
жании и т.п.31.
Для меня, однако, важен сейчас тот аспект изучения «Истории»
Себеоса, который никогда не был спорным, а именно время жизни
автора второй (составителя и редактора первой) части этого источника.
Исследователи полагают, что историк Себеос был епископом, ко¬
торый участвовал в Двинском соборе 645 г. при католикосе Нерсе¬
се Ш Строителе (642-662) и подписал постановления Собора как «тер
Себеос епископ Багратуни»32. Высказывается также предположение,
что Себеос был тем самым епископом, который (по крайней мере сна¬
чала) не пожелал причаститься с императором Константом II (641-
668) и католикосом Нерсесом в Двинском храме, во время похода
Константа в Армению33. Но если эта гипотеза верна, то в 60-е годы
VII в. Себеос достиг сана епископа, и, следовательно, уже с середины
века он был современником описываемых им событий; кроме того, по
его собственному свидетельству, он использовал сведения, получен¬
ные от очевидцев34.
Рукописная традиция и, соответственно, первые издания «Истории»
(а также первые переводы) именовали ее «Историей епископа Себеоса
29	Г.В. Абгаряну принадлежит последнее фундаментальное критическое издание
памятника: см. выше, примем. 8.0 предшествующих изданиях см.: Себеос. С. 12-19.
30	Там же, С. 20-25.
31	Библиографию см.: Thomson R, Ж A Bibliography of Classical Armenian Literature.
P. 196-198.
32	БабаянЛ.О. Очерки историографии Армении эпохи раннего феодализма (V-
VII вв.). Ереван, 1977. С. 303 (на арм. яз.).
33	Абегян М. История древнеармянской литературы. С. 221.
34	«Это мы услышали от мужей, плененных в Хужастане и Тачклстане, а они были
очевидцами этих событий и рассказывали нам о них» (Себеос. С. 139).
19

об Ираклии». И хотя в изданиях Ст. Малхасянца и Г.В. Абгаряна из
заглавия справедливо были изъяты слова «об Ираклии», как не при¬
надлежавшие перу самого Себеоса, тем не менее это заглавие имело
веские основания.
Принято считать, что авторский текст Себеоса начинается с части,
предваренной поэтическим зачином: «Книга современная, история
царская, повесть арийская — о всемирном разгроме, сасанидском раз¬
бое, о Хосрове Апруезе, который разжег пожаром всю поднебесную,
учинил разгром на море и на суше, навел гибель на всю землю».
«История царская» — это история пяти византийских императоров:
Маврикия (582-602), Фоки (602-610), Ираклия (610-641), Константи¬
на II (641) и Константа II (641-668). Хосров, однако, «учинил разгром
на море и на суше» только после гибели императора Маврикия, развя¬
зав войну против Византии, которая длилась до 628 г. Рассказ о
«сасанидском разбое» начинается с 31-й главы35 36, а предшествующие
разделы (с 10-й по 30-ю главу) являются введением к основному пове¬
ствованию, написаны по другим источникам и устной традиции.
В «Истории», принадлежащей перу самого Себеоса, нахарарский
дом Мамиконянов занимает скромное, по сравнению с Багратидами,
место37, а в первой части Себеос, следуя своим источникам, сохраняет
эпический, героический облик представителей дома Мамиконянов и
подчеркивает их ведущую роль в жизни армянского народа.
Себеос пересказывает легенду о происхождении рода Мамиконя¬
нов38, исторические песни о героическом противостоянии Ирану Ваа-
на Мамиконяна и Вардана Мамиконяна39, а также сказание о Мушеге
Мамиконяне, командующем армянским войском на службе Византии
при Маврикии.
Вахрам Михревандак (Вахрам Чобин) возглавил мятеж персидской
знати против Хормизда IV (579-590), шах был убит, его наследник бе¬
жал в Византию и был восстановлен на престоле с помощью византий¬
ских войск. В 591 г. был подписан мирный договор между Византией
и Ираном, по которому ббльшая часть Армении отошла к империи.
Сказание о Мушеге, приведенное Себеосом, делает армянского
военачальника главным героем ирано-византийской кампании: Мушег
достойно отвечает на предложение мятежника Чобина перейти на его
сторону, в сражении (по Себеосу, «страшной бойне» с потоками крови)
35	История епископа Себеоса. Перевел с четвертого, исправленного армянского
издания Ст. Малхасянц. Ереван, 1939. С. 32.
36	По изданию Г.В. Абгаряна.
37	Упоминаются главным образом представители боковых ветвей Мамиконянов,
служивших Византии (Амазасп н Саак), Ирану (Мамак и Гагик), а позднее Арабскому
халифату.
3f Себеос. С. 56-57.
39	Там же. С. 66-69.
20

одерживает победу и отбивает царскую казну Ирана, захваченную мя¬
тежниками, и бблыпую часть ее передает персам.
Персидские вельможи, опасаясь усиления Хосрова и стремясь по¬
сеять вражду между ним и Маврикием, обвиняют Мушега в том, что
он помог бежать Чобину и захватил все царские сокровища, и Хосров
решает убить Мушега, не заботясь о последствиях, так как был «мо¬
лод и незрел».
Трижды Мушег прибывает к шатру Хосрова и трижды уходит не¬
вредимым и без боя, так как Хосров не может отдать приказ своим
солдатам напасть на хорошо вооруженного полководца, окруженно¬
го сильным отрядом, «от страха перед ним», а Мушег отказывается
от мести ХосрОву, уважая клятву императора Маврикия персидскому
царевичу.
Греческие военачальники и Мушег отправляют Маврикию богатые
дары из захваченных сокровищ и жалобу на Хосрова. Маврикий при¬
нимает подарки, но приказывает не покушаться на жизнь Хосрова,
а Мушега «он пригласил к своему двору, и он [Мушег] больше не уви¬
дел своей страны»40.
М. Абегян назвал этот рассказ «эпосом Мушега», он полагал, что
хотя в основе сказания лежит исторический факт, но по форме оно
является «обновленным вариантом эпоса Мушега по Бузанду»41 42.
Последнее утверждение вызвало обоснованные возражения , однако
нельзя не согласиться с тем, что фольклорные формулы органично
вплетены в исторический сюжет (описание битвы, мотив тройного
призвания Мушега и т.д.).
Сказание о Мушеге Мамиконяне, герое эпоса, а затем Себеоса
является отправным пунктом истории Таронских Мамиконянов в та¬
ком сложном и спорном памятнике, как «История Тарона». Сборник
«История Тарона» приписывается двум авторам — Зенобу Глаку и
Иоанну Мамиконяну. В его состав входят два раздела и памятная
запись (ишатакаран) епископа Тарона Иоанна Мамиконяна, который
(согласно этой записи) предпринял свой труд по просьбе католикоса
Нерсеса III Строителя (641-661).
Первый раздел, относящийся к эпохе христианизации Армении
в начале IV в., содержит переписку Григория Просветителя с сирий¬
скими церковниками и два рассказа первого игумена монастыря
св. Карапета (Иоанна Предтечи) сирийца Зеноба. Второй раздел по¬
мимо списка игуменов включает в себя изложение событий церковной
и общественно-политической жизни в Тароне конца VI — первой по¬
ловины VII в. и рассказ о войнах с персами и начале арабских завое¬
ваний.
40	Там же. С. 76-84.
41	Абегян М. История древнеармянской литературы. С. 224-225.
42	Ср.: Айвазян КВ. «История Тарона». С. 38-39.
21

«История Тарона» является предметом длительной дискуссии в арме-
новедении. Дискутируются источники, стиль, композиция, авторство,
время написания и даже аутентичность памятника. По мнению Лео,
Г. Халатянца, М. Абегяна и других, «История Тарона»— компиляция,
составленная не ранее VIII в., при этом в основу первой части легли
поздние церковные предания, а вторая представляет собой эпос «Та-
ронская война». Одним из самых весомых аргументов в пользу этой
гипотезы стало отсутствие упоминаний о событиях Таронской войны
с персами у других армянских авторов.
«Князья Мамиконяны, как и в „Персидской войне", всегда оказы¬
ваются победителями, — пишет М. Абегян,— в этом третьем эпосе
они даже временно не терпят никаких неудач. Здесь они истребляют
всех нападающих на них персов, а сами не дают ни одной жертвы,
если не считать нескольких безоружных и престарелых монахов. От¬
сутствуют даже те изменники, которые выступают в нашем втором
древнем эпосе. Армянские князья не только сами храбро сражаются,
но и поддерживают друг друга в беде, спешно идут на помощь. В
борьбе принимают участие и горожане... Нет армянского царя. Сюзе¬
реном, главой феодальной иерархии в Армении является не армянин
Аршакуни, а царь Персии. Мушег воюет за персидского престолонас¬
ледника, и против него строит козни царь Персии. С другой стороны,
древний пространный эпос „Персидская война" потерял в этом новом
эпосе свой общенациональный характер и превратился в локальный,
таронский эпос, в героическую историю местных феодалов Тарона.
Здесь господствует нахарарский род Мамиконянов, которому подчи¬
няются местные второстепенные князья»43.
К.В. Айвазян в историко-филологическом исследовании «Истории
Тарона» стремится показать, что сюжеты этого памятника опираются не
на древний эпос, но на реальную историю44. Он считает, что «История
Тарона» — произведение ранней историографии, относящееся в первом
разделе к началу IV в., а во втором — к концу VI — первой половине
VII в. Исследователь не исключает редакторской обработки материа¬
лов источника в VIII и IX вв. и допускает, что какие-то изменения
могло внести в него тысячелетнее бытование во множестве списков45.
Значительную часть монографии К.В. Айвазян посвятил сложной
и не очень благодарной задаче: проверить правдоподобие описанных
событий с точки зрения их соответствия реальной истории Армении,
предполагая, что тем самым можно ответить на вопрос, является ли
«Таронская война» эпосом или историей46.
43	Абегян М. История древнеармянской литературы. С. 238.
44	Айвазян КВ. «История Тарона». С. 375-386.
45	Там же. С 375-380. Подробное изложение дискуссии о времени создания сбор¬
ника см.; там же. С. 9-42.
46	Там же. С. ПЗ-164.
22

Эпическое оформление исторических событий общепризнано.
И эпосу, и ранней историографии в равной мере свойственны такие
характерные для стиля монументального средневекового историзма
особенности, как преувеличенная идеализация положительных героев
и, напротив, очернение и оглупление их противников, гиперболизация
войска врага, подробности в описании сражений, множество топони¬
мических названий и т.д. И потому одной из основополагающих задач
исследования памятников ранней историографии должны быть, как
мне кажется, не столько попытки вивисекции живой ткани повество¬
вания, сколько установление уровней взаимосочетания устной и пись¬
менной традиций. Сборник «История Тарона» интересен тем, что пре¬
доставляет достаточно репрезентативный материал для наблюдений
такого рода.
К.В. Айвазян опровергает утверждение М. Абегяна, что вопросы
христианской религии и армянской церкви в «Истории Тарона» зани¬
мают мало места, «как это свойственно народному эпосу»47, справед¬
ливо указывая, что вся первая часть источника посвящена христиани¬
зации Армении, а это, разумеется, является наглядным свидетельством
взаимодействия устной и письменной традиций. Недоверие к «Исто¬
рии Тарона» основано в числе прочего на разной интерпретации пре¬
даний о событиях христианизации и об образе Григория Просветителя
в «Истории Армении» Агафангела и в «Истории Тарона».
Ведущая идея «Истории» Агафангела—стремление представить
победу христианства в Армении как результат деятельности миссио¬
неров греко-римской церкви — в первую очередь, Григория Просве¬
тителя и Рипсиме и ее сподвижниц, отсюда и утверждение иерархиче¬
ской зависимости армянской церкви от греческой, а авторы «Истории
Тарона» выдвигают на первый план сирийскую церковь, утверждая
всем своим повествованием ее главенство над армянской церковью .
Удивительную трансформацию претерпевает и письменная тради¬
ция о великом святом — Иоанне Предтече. Мощи св. Иоанна Пред¬
течи (Сурб Карапета), согласно первой части сборника, написанной
(по преданию) сирийцем Зенобом, были переданы (проданы) св. Григо¬
рию Просветителю кесарийским архиепископом Леонтием и захоро¬
нены в таронском монастыре Глакаванк. Во втором разделе сборника
св. Карапет выступает уже как покровитель Тарона и его владетелей —
князей Мамиконянов.
За столетия, прошедшие от момента захоронения мощей Иоанна
Предтечи в Глакаванке в IV в., св. Карапет настолько прочно вошел
в жизнь, сознание и даже быт жителей Тарона, что его стали называть
А1 Там же. С. 43-64.
Аг Арумюнова-Фиданян ВЛ К дискуссии об «Истории Тарона». К проблеме интер¬
претации устной традиции// ВБДС. Историческая память и формы ее воплощения. М,
2000, С. 86-91.
23

просто «Мушским Карапетом». Он превратился в народного святого,
чей образ занял большое место в сказаниях, записанных позднее со¬
ставителем «Истории Тарона». Определенная часть церковных преда¬
ний этого сборника является, таким образом, примером вторичности
устой традиции по отношению к письменной.
Исследователи отмечали четкое разделение «Истории Тарона» на
светскую и церковную и такое же четкое различение двух хронологи¬
ческих линий: одна — настоятелей монастыря св. Карапета, начиная
с Зеноба, другая — таронских владетелей, начиная с Мушега Мами-
коняна.
Какими предстают Мамиконяны второго раздела «Истории Таро¬
на»? Они, как и их предки — герои историографии V в., — храбры,
преданы роду и родной земле, горды своим происхождением и почи¬
тают себя равными представителям царской династии, однако рыцар¬
ские черты ранних Мамиконянов тускнеют в «Истории Тарона».
К.В. Айвазян отмечает их жесткость и даже жестокость, вероломство,
неверность слову, коварство в ведении военных действий. Гайл-Ваан
(волк Ваан) убивает персидского военачальника Михрана у себя на
пиру, обманом узнает пароль и уничтожает без пощады все персидское
войско. Битвы превращаются в резню стараниями не только персид¬
ских, но и армянских полководцев, из убитых вырастают холмы, в хо¬
де войны не щадят ни женщин, ни детей, ни стариков (вспомним
о рыцарском милосердии Мамиконянов «Бузандарана»). Хитрость и
коварство заменяют мудрость и стратегический талант, вернее, под¬
меняют их и т.п.49
Во второй половине V — VII в. после упразднения царской власти
в Армении страной управляют наместники Византии и Ирана. Идея
верности династии Аршакуни в сознании народа меняется на пред¬
ставление о верности населения каждой области правящему там наха-
рару. Главы рода Таронских Мамиконянов (которых по-прежнему на¬
зывают спарапетами) действуют уже не на территории всей Армении,
а в пределах собственных владений и вступают в битвы или перегово¬
ры с царем Ирана без посредников.
Исследователи отмечают изменение тактики на новом витке пер¬
сидской кампании в Армении: переход персов от набегов к захвату и
освоению армянских земель. «Персидская война» становится жестокой
и бескомпромиссной с обеих сторон. Образы Мамиконянов второй
части «Истории Тарона», можеть быть, были приведены в соответст¬
вие с изменившейся исторической обстановкой50, однако сказания о
них не находят параллелей в других армянских источниках, кроме
одного, и это сказание о Мушеге, использованное Себеосом. Более
того, «эпос Мушега» Себеоса является точкой отсчета светской исто- * *49 Айвазян К.В. «История Тарона». С. 355-371.
* Там же. С. 368-373.
24

рии Тарона Псевдо-Иоанна Мамиконяна. К этому сюжету компози¬
ционно присоединены рассказы о таронских владетелях на фоне
войны с персами.
Согласно «Истории Тарона», некий Нихорче (а не Вахрам Чобин)
убил персидского царя Хормиэда и захватил престол Ирана, сын
Хормизда обратился за помощью к византийскому императору Мав¬
рикию и вернулся на восток с греческим войском. В Двине Хосров
назначил Мушега Мамиконяна, князя Тарона и Сасуна, Муша и Хойта,
марэпаном Армении, а сам с греческими войсками двинулся на Бахл-
Шахастан. Греки не захотели оставаться рядом с армянским войском,
а потому разбили свой лагерь на расстоянии одного дня пути от него.
Нихорче с 80-тысячным войском напал на 30-тысячное войско Мушега.
Мушег, призвав на помощь св. Карапета (покровителя Таронских Ма-
миконянов), отсек голову Нихорче и бросил в свою дорожную сумку.
Войско Нихорче было истреблено, только сорок восемь князей и ты¬
сяча войнов были взяты в плен. Хосров хотел отблагодарить армян, но
греки оклеветали Мушега, сообщив шаху, что Мушег угрожал его
убить. И тогда Хосров решил заманить Мушега в свой лагерь и каз¬
нить его. Сестра Хосрова предупредила армянского полководца, и тот
со свитой явился к персидскому царю, «со всей строгостью потребо¬
вал объяснения и, раскрыв его коварный замысел, плюнул и с великим
гневом ушел оттуда. Хосров сильно испугался, ибо был еще молод,
а Мушег отправил гонца к греческому военачальнику и сказал: „Вы
хотели коварно убить меня, но не будите льва, который еще спит, или
волка, который забыл свой нрав; не то победивший восемьдесят тысяч
победит и твои семьдесят тысяч**. Отказавшись от марзпанства, он
взял войска, что были из дома Мамиконянов, и вернулся в свой
гавар»51
Рассказ Себеоса о Мушеге основан не только на устной традиции,
но и на письменных источниках, он достаточно точно воспроизводит
события военной операции Византии, оказавшей помощь Хосрову
и получившей за это бблыную часть армянских земель. В «Истории
Тарона» нет никаких упоминаний об этом мирном договоре. Византия
уже не была могущественным союзником Армении, Мамиконяны
Тарона вели войны непосредственно с Сасанидами Ирана. Мушег
Мамиконян Себеоса молча уходит от коварного Хосрова, ограничив¬
шись жалобой на него императору Маврикию; Мушег «Истории Таро¬
на» вступает в резкую конфронтацию и с греками и с персами. Первый
погибает на службе императору, второй умирает у себя на родине.
Я не намерена здесь вступать в более чем столетнюю дискуссию о
времени создания сборника «История Тарона», однако должна отме¬
тить, что приведенные выше рассуждения могут послужить еще одним
м Перевод К.В. Айвазяна (Айвазян К.В. «История Тарона». С. 116).
25

аргументом в пользу гораздо более позднего происхождения сборни¬
ка, нежели это указано в памятной записи, приписываемой Иоанну
Мамиконяну и, следовательно, позволяют еще раз усомниться в аутен¬
тичности ишатакарана52.
Редактор и составитель «Истории Тарона» должен был прочитать
«Историю Армении» Себеоса (конец VII в.)53 или ознакомиться с устным
преданием, легшим в основу сочинения Себе оса, адаптировав его
к местным сказаниям о Мамиконянах. Он, очевидно, сознательно по¬
ставил самого знаменитого Мамиконяна конца VI в. первым в ряду
Таронских Мамиконянов VII в., сделав Мушега их прообразом в хро¬
нологическом, социальном и этическом отношениях. С Мушега начи¬
нается новый образ рыцаря-воина, не похожего ни на героев IV-V вв.,
ни на эпических сасунцев VII 1-Х вв.
Трудно согласиться поэтому с М.Абегяном, который называет
«Историю Тарона», с одной стороны, среди источников эпоса «Давид
Сасунский», а с другой—отголоском древнего эпоса «Персидская
война»54. И Мушег Мамиконян Себеоса, и Мушег Псевдо-Иоанна
Мамиконяна не слишком похожи на Мушега Мамиконяна, полковод¬
ца царя Папа (вторая половина IV в.), однако судьба Мушега Мамико¬
няна у Псевдо-Иоанна в основных сюжетных линиях повторяет «эпос
Мушега» Себеоса.
Сказание о Мушеге в «Истории Тарона» можно квалифицировать
как «вторичный эпос», который является эпосом, уже прошедшим ли¬
тературную обработку, трансформированным и воссозданным в усло¬
виях общих как для нового эпоса, так и для его прототипа: 1) хроноло¬
гическая близость устной и письменной традиций; 2) сходство исто¬
рической обстановки (война с Ираном); 3) общие идеи и цели (борьба
за государственную и конфессиональную независимость, сопротивле¬
ние вторжению иноземцев); 4) единство сюжетных линий и героев
(панегирик дому Мамиконянов); 5) композиционная необходимость
(создание нового произведения опирается на уже известное как на
апробированную точку отсчета для нового витка истории нахарарской
фамилии).
Письменная традиция привносит в родовое предание сюжеты, свя¬
занные с ключевой ролью христианской религии, которая в Армении
двигалась сверху вниз, от аристократии к крестьянам и горожанам, и,
соответственно, мотивы служения церкви проникали из письменной
52 Л. Авдоян определенно называет составителя сборника Псевдо-Иоаниом:
AvdoyanL, Pseudo-YovhannSs Mamikonean. The History of Тагбп (Patmutiwn Тагбпоу).
Atlanta, 1993. Cm. peiu J,-P.Mah6 (Revue des fctudes armtaiennes. 1993. T. 24.
P.323-325).
33 Лео. История Армении. Ереван, 1966. Т. И. С. 259 (на арм. яз.); Абегян М. Исто-
.240-241.
рия древнеармянской литературы. С. 233.
*Абегян М. История древнеармянской литературы. С
26

традиции в устную. Механизмы взаимодействия устной и письменной
традиций своеобразно отражаются во «вторичном эпосе» — в эпосе,
обогащенном литературной обработкой, вновь возвратившемся в фоль¬
клор, а затем снова записанном. Прослеженная выше «вторичностъ»
эпических сюжетов о Мамиконянах заключается и в том, что они
дважды входили и в устную и в письменную традиции.
Инверсия устной и письменной традиций, квалифицированная
здесь как «вторичный эпос», нуждается в дальнейшем исследовании.
В предложенной рабочей гипотезе «вторичный эпос» рассматривается
на материале родовых преданий дома Мамиконянов и ограниченном
числе источников (Себеос и «История Тарона») и, соответственно,
заключения о закономерностях возникновения этого феномена носят
предварительный характер. Исследования широкого круга устных пре¬
даний, в особенности социоэтнологических легенд (о происхождении
этноса, государства и конфессии), могут не только подкрепить предло¬
женную здесь концепцию, но и расширить изучение закономерностей
появления «вторичного эпоса» в ранней историографии и тем самым
внести существенный вклад в исследование капитальной проблемы —
взаимного влияния и взаимосочетания устной и письменной тради¬
ций.

Г.В. Глазырина
ТРАНСФОРМАЦИЯ
ИСТОРИЧЕСКИХ СВИДЕТЕЛЬСТВ
В УСТНОЙ ТРАДИЦИИ
И ПРИ ЗАПИСИ ТЕКСТА
(на материале древнеисландской
«Саги об Ингваре Путешественнике»)*
Механизм функционирования исторической памяти, сохраняющей для
потомков воспоминания о фактах и их интерпретации современника¬
ми событий, сложен для изучения, в частности вследствие того, что
ранний этап бытования информации—этап устной трансляции сооб¬
щения об историческом событии — в большинстве случаев остается
скрытым от исследователя. Даже в тех случаях, когда текст письмен¬
ного памятника дает основания полагать, что в его основе лежит
устное сказание, вычленить его древнейший слой и определить, какую
трактовку получил в нем тот или иной факт, бывает очень сложно.
В древнеисландских источниках сохранилось весьма ограниченное
число свидетельств, позволяющих судить о ритуале воспроизведения
устных сказаний. Как справедливо отметил Д. Хофманн* 1, для современ¬
ников он был привычным явлением, уделять которому специальное
внимание в рассказах не было необходимости. Ясно, что при устной
передаче происходил определенный отбор информации: какая-то часть
оригинального рассказа непременно сохранялась и воспроизводилась
в дальнейшем, но какая-то неизменно утрачивалась, и этот процесс,
естественный при многократном повторении сюжета (в особенности,
когда об одном и том же событии свидетельствуют разные носители
информации), существенно влиял на интерпретацию фактов. Изучение
объективных законов бытования фольклорного произведения (в зна¬
чительной мере общих для устного творчества разных народов) помо-
* Статья написана по проекту № 03-01-00115а, поддержанному РГНФ.
1	Hofmann D. Die Einstelhing der isl&idischen Sagaverfasser und ihrer Vorgdnger zur
mOndlichen Tradition// Oral Tradition. Literary Tradition. A Symposium. Odense, 1977.
S. 9.
©Г.В. Глазырина, 2003
28

гает понять, каким было первоначальное сказание, какая его часть
вошла в письменный текст и что было утрачено при многочисленных
пересказах.
Записанный текст может достаточно близко воспроизводить интер¬
претацию, которую данный факт получил в устной традиции. Однако
не исключено, что он может приобрести новые характеристики, если
автор письменного текста предлагает свое, отличающееся от исходно¬
го, видение события. Средневековый письменный текст, будь он автор¬
ским или анонимным, всегда отражает как этические и художествен¬
ные нормы времени его создания, так и личные взгляды и пристрастия
его автора. Немаловажную роль играет жанр сочинения, в котором
использована информация, и его назначение. В результате интерпре¬
тация позднейшим автором события или сочинения, созданного об
этом событии, не всегда совпадает с той оценкой, которую ему давали
современники. Трансформированный под влиянием авторской позиции
текст сохраняет память об историческом событии, но коллективная
историческая память о нем уже сопряжена с индивидуальным, автор¬
ским восприятием факта. Объем «правды», т.е. достоверной инфор¬
мации о событии, которая в результате сохраняется в письменном со¬
общении, варьируется в зависимости от того, какие факторы (течение
времени, особенности подачи материала рассказчиком, авторская кон¬
цепция; общие средневековые взгляды на правду и роль очевидца
в ней; мировоззрение и задачи автора письменного текста и др.) до¬
минируют и определяют трансформацию исходного сказания.
Примеры, позволяющие судить об эволюции представлений об исто¬
рическом факте, произошедшей на протяжении времени от момента,
когда в устном пересказе распространяется информация о случившем¬
ся, до его фиксации в письменности, немногочисленны. Одним из них
является история, описанная исландским клириком в «Саге об Ингва¬
ре Путешественнике», являющейся основным источником данной par
боты.
Хорошо известно, что ранняя история Швеции слабо документиро¬
вана письменными источниками. Счастливым исключением является
событие конца 30-х — начала 40-х годов XI в. (точнее датировать его
едва ли возможно), которое принято называть «экспедицией Ингвара
Путешественника». О нем сохранились свидетельства в памятниках
различного характера. Прежде всего, это эпиграфические памятники:
около 25 мемориальных камней из областей Центральной Швеции,
расположенных вблизи оз. Меларен, которые были установлены, что¬
бы увековечить память погибших участников экспедиции — одной
из последних викингских экспедиций на восток. Краткие формульные
фразы, высеченные рунами на этих камнях, не могли вместить про¬
странную информацию. Однако они сообщают нам имена около 20 че¬
ловек из тех, кто ушел с Ингваром. Конечно, не все родственники
29

погибших имели возможность увековечить память о своих близких:
установка рунического камня была доступна только богатым семьям.
Но и то количество памятников, которое нам сейчас известно, дает
основания утверждать, что этот поход был широкомасштабным и хо¬
рошо организованным.
Источником другого типа—литературным — является «Сага
об Ингваре Путешественнике» (Yngvars saga vidfyrla)2, написанная
в Исландии более чем полтора столетия после того, как были установ¬
лены рунические камни. В значительной своей части произведение
посвящено описанию похода Ингвара Акасона, принадлежавшего,
согласно саге, к побочной ветви шведской королевской семьи, кото¬
рый отправился в плавание, снарядив 30 кораблей. В отличие от дру¬
гих саг, «Сага об Ингваре Путешественнике» не изобилует деталями.
Немногие из тех воинов, кто принял участие в этом походе, поимено¬
ваны в тексте — только люди, самые близкие Ингвару. Географиче¬
ские названия, упомянутые в саге, немногочисленны; их недостаточно
для того, чтобы обозначить точный маршрут отряда Ингвара. Можно,
очевидно, верить саге в том, что он привел свои корабли на Русь, где
пробыл некоторое время (согласно саге—три года), и откуда отпра¬
вился в свое знаменитое плавание. К сожалению, конечный путь его
путешествия нам неизвестен.
В отличие от маршрута, время, когда состоялся поход, поддается
более точному определению: в саге указана дата, когда Ингвар умер,
заразившись распространившейся в его войске смертельной болезнью.
Несмотря на то, что в разных рукописях произведения даты разли¬
чаются (1041 г. — в AM 343 a 4to, 1040 г. — в GKS 2845 4to)3, мы все
же можем достаточно уверенно говорить о том, что отряд Ингвара
покинул Швецию в конце 30-х годов XI в. Даты, приведенные в руко¬
писях саги (несмотря на некоторый разнобой, образующийся при пе¬
ресчете датировок, которые основаны на разных принципах4), соответ¬
ствуют тому времени, когда были установлены рунические камни, —
2	Yngvars saga vl3f<?rla / Е. Olson. Copenhagen, 1912 (далее—YS). Это же издание
фокпипически воспроизведено в кн.: Глазырина Г.В. Сага об Ингваре Путешественни¬
ке: Текст, перевод, комментарий. М., 2002 (далее — Сага об Ингваре). С. 201-249. На
указанных страницах в верхнем колонтитуле сохранена пагинация издания Э. Ольсона
(В1.1-49). Перевод саги на русский язык: с. 250-271. Перевод на английский язык со
вступительной статьей и комментарием: Vikings in Russia. Yngvar’s Saga and Eymund’s
Saga/Transl. and Introd. by Hermann Pdlsson and P. Edwards. Edinburgh, 1989.
3	YS. Bl. 30:9-13. Обращает на себя внимание тот факт, что точность датировок
контрастирует с ограниченной биографической и географической информацией, вклю¬
ченной в текст. Поэтому вполне обоснованным представляется высказанное в литера¬
туре предположение о том, что они являются более поздней интерполяцией в прото¬
граф саги.
% См. об этом: Мельникова ЕЛ Экспедиция Ингвара Путешественника на восток
и поход русских иа Византию 1043 г,//Скандинавский сборник. Таллин, 1976.
Вып. XXI. С. 85-86; Сага об Ингваре. С. 191-194,359-362 (коммент. 114).
30

середине XI в., поскольку об экспедиции, вышедшей из Швеции
в конце 30-х годов и отсутствовавшей несколько лет, на родине могли
узнать много позже того как произошла трагедия, унесшая множество
воинов из этого отряда.
Источники, упоминающие о походе Ингвара, дают уникальную
возможность попытаться проследить, как возникло сказание, на осно¬
ве которого позднее была сложена сага, и каким образом оно раз¬
вивалось в устном бытовании. Можно также высказать предположе¬
ния о том, какова была исходная форма сказания об Ингваре. Однако
следует напомнить, что почти все, о чем будет говориться ниже,
является реконструкцией или предположением, поскольку в нашем
распоряжении имеется весьма ограниченное количество достоверных
фактов.
ВОЗНИКНОВЕНИЕ СКАЗАНИЯ ОБ ИНГВАРЕ:
ЭПОХА ВИКИНГОВ
Представляется наиболее вероятным, что первые устные сказания о
людях Ингвара были сложены в Швеции в середине XI в. Как только
новость о гибели экспедиции была принесена на родину очевидцами
события5, она быстро распространилась в том ареале, откуда были
5 На бытовом уровне, как известно, сообщения очевидцев традиционно восприни¬
мались и воспринимаются как правдивая информация. Одиако данное замечание спра¬
ведливо и применительно к «ученым мужам», работавшим над историческими и дру¬
гими сочинениями. Подобное отношение имело солидное теоретическое обоснование.
На автора христианского средневековья в значительной мере оказала влияние теория
«исторической правды», разработанная Исидором Севильским (в частости, в его
«Этимологиях») и представляющая собой обобщение и классификацию распростра¬
ненных к тому времени в западноевропейском обществе концепций о правде. Среди
многих других положений представляет интерес, в частности, противопоставление
Исидором понятий «правда» н «факт», и в этой оппозиции первое ои ставил выше вто¬
рого. Правда, согласно Исидору, была тем критерием, который помогал разграни¬
чить историю («res verae quae factae sunt») и вымысел («febulae vero sunt quae nec factae
sunt nec fieri possunt». — Isidori hispalensis episcopi etymologiarvm sive originvm/
W.M. Lindsay. Oxonii, 1911. T. I, xliv, 5). История—это рассказ о событиях. Свиде¬
тельства очевидцев о событиях воспринимались Исидором как лучший источник
информации и лучшая гарантия исторической правды, поскольку, как он полагал, люди
не лгут о том, что видели своими глазами («quae enim videntur, sine mendacio
pitjfenmtur».— Isidori, I, xli, 1). При этом Исидор, что вполне естественно для этого
времени, отмечая надежность свидетельств очевидцев, полностью игнорировал такие
усложняющие интерпретацию события факторы, как особенности личного восприятия
и политические мотивы. Теория Исидора подчиняла стиль содержанию, поскольку, как
он справедливо полагал, событие, являющееся объектом изучения истории, определяло
суть предмета (истории), а не манера повествования о нем. История, согласно Исидору,
являлась в то же время назидательным уроком для человеческого сообщества, и для
этой цели годились даже языческие истории, поскольку достоверность сообщений
31

рекрутированы члены судовых команд. Информация переходила из
одного дома в другой и постоянно обсуждалась. При этом совершенно
ясно, что в каждой семье, где был погибший воин — отец, сын, муж
или другой родственник, история рассказывалась несколько иным
образом, чем у соседей. Каждая семья превозносила отвагу и горевала
о потере своих собственных родичей, прославляя их в этих рассказах.
Как только в районе оз. Меларен воздвигался новый камень, интерес
к экспедиции проявлялся вновь. Актуализировались новые детали, как
достоверные, так и придуманные, и добавлялись к тому, что говори¬
лось раньше. С течением времени, однако, острота утраты сглажи¬
валась. Детали, о которых рассказывалось в историях об отдельных
участниках экспедиции, становились менее конкретными и постепен¬
но утрачивались. Даже имена многих погибших были забыты. Имена
персонажей, действующих в «Саге об Ингваре», не совпадают с теми,
что упомянуты на рунических камнях. В саге названы Кетиль (Ketill,
исландец), Хьяльмвиги (Hj&lmvfgi, возможно, немец6), Вальдимар
(Valdimarr, который, возможно, происходил из Руси7) и Соти (Soti,
национальность которого не уточняется, но вполне вероятно, что он
был свеем8). Все персонажи происходят из разных стран и, собранные
вместе, составляют весьма своеобразный интернациональный отряд
воинов.
Были, несомненно, и подробности, общие для всех рассказов. Имя
предводителя экспедиции — Ингвара—должно было повторяться
каждый раз, когда говорили о произошедшей трагедии. Оно являлось
своего рода маркирующим знаком, подтверждающим сопричастность
того или иного лица к знаменитому походу. Не случайно в одной из
античных авторов могла быть проверена современниками, полагал Исидор, чтобы
отделить правду от вымысла.
Общие представления Исидора о правде могут быть сформулированы следующим
образом. В трудах латинских (к примеру) языческих поэтов, являвшихся авторитетами
для авторов средневековья, «правды» нет; христиане не должны читать ложь, запечат¬
ленную в античной поэзии. Исторические сочинения, написанные язычниками н со¬
державшие полезные сведения, с этой точки зрения ие представляли опасности: исто¬
рия — часть грамматики — сохранила в письменности все, что было полезно помнить.
Свидетельство очевидца о событии гарантировало достоверность («правдивость») рас¬
сказанного; фаты имеют меньшее значение, чем «правда». И все же, с точки зрения
Исидора, в изложении правды постклассические христианские века превосходили вое
предшествующие века. Подробнее о взглядах Исидора на проблему правды см.:
ВеггАУЛ. Narrative Conventions of Truth in the Middle Ages. Gen&ve, 1981 (Etudes 6
philologie ethistoire. 38).
6 Hofmann D. Die Yngvars saga vldflrfo und Oddr munkr inn fr66i // Speculum
Nomenum. Norse Studies in Memory of Gabriel Turville-Petre. Odense, 1981. S. 194.
1 Мельникова E.А. Экспедиция Ингвара Путешественника на восток. С. 79-82;
она же. Скандинавские рунические надписи. Новые находки и интерпретации: Тексты,
перевод, комментарий. М., 2001 (далее — СРН. 2001). С, 59-61.
“Имя известно по шведским руническим надписям. См.: Owe A Svenskt
Runnamnregister. Stockholm, 1933. S. 70.
32

рунических надписей, посвященной одному из тех, кто ходил на вое-
ток, отмечается, что «он не был человеком Ингвара»9.
Существовало, должно быть, и общее представление относительно
основного направления движения. В значительном числе рунических
надписей упоминается, что воины ушли на восток10.
Некоторые рассказы могли также включать сходные описания
наиболее значительных или занимательных эпизодов похода, в кото¬
рых как сами воины, так и их предводитель Ингвар проявляли отвагу
и находчивость в боях с врагом либо в покорении природы.
Трудно сказать, однако, существовало ли общее мнение о том, где
закончилась экспедиция. Можно полагать, что люди Ингвара нашли
свою смерть не в одном месте, как было бы в случае их гибели в бит¬
ве, т.ё. в каком-то географически определенном месте. Наиболее ве¬
роятно, что, заболев смертельной болезнью, воины погибали и были
погребены в разных местах на пути следования отряда. Этим может
объясняться тот факт, что название пункта, где закончился поход
Ингвара, было утрачено.
Нарративные элементы, которые часто повторялись в семейных
или региональных историях, приобретали особое значение, поэтому
они сохранились при многократном воспроизведении. Именно они
сформировали общую канву сказания об Ингвара которое вошло
в популярный репертуар сказителей.
Откуда известно, что «Сага об Ингваре» распространялась в устной
традиции? Об этом говорится в самом произведении, где упоминает¬
ся, Что она рассказывалась в Швеции при королевском дворе и имен¬
но опуда один из ее вариантов пришел в Исландию: «Л Ицлейв сказал,
что слышал сагу об Ингваре от какого-то купца, который утверждал,
что сам взял ее при дворе конунга Свитьода»11. Рассказчик, от кото¬
рого купец почерпнул рассказ об Ингваре, был, вероятно, одним из
воинов королевской дружины. Не исключено, впрочем, что она испол¬
нялась профессиональным сказителем, служба или условия пребывания
которого при дворе заключались в том, что он должен был развлекать
короля и его уважаемых гостей, а также королевскую дружину12 *.
9СРН. 2001. Б-Ш.5.19.
10	Sveriges runinskrifter / Utg, af Kung. Vitterhets Histone och Antikvitets Akademien.
Stockholm, 1900 ff.: Sod. 131 (CPH. 2001. Б-Ш.5Л2); SOd. 173 (CPH.2001. Б-Ш.5.24);
Sfld. 320 (CPH. 2001. Б-Ш.5.22); Sfld. 335 (CPH. 2001. Б-Ш.5.31); Up. 439 (CPH. 2001.
Б-111.7.19); Up.644 (CPR2001. Б-Ш.7.30); Up.654 (CPH.2001. Б-Ш.7.4.); Up.661
(CPH. 2001. Б-Ш.7,14); Up. 773 (CPH. 2001. Б-Ш.7.16).
11	«En Isleifur sagdizt heyrt hafa Yngvars sogu af einum kaup[manni], enn sa kuezt haft
numit hana j bird Suiakongs». — YS. Bl. 49:7-10.
12	Например, об условиях пребывания одного из исландцев при дворе конуигв
Харальда Сурового рассказывается в пряди «Об исландце-сказителе» (Исландские
саги / Под. общ. ред. О,А. Смирннцкой. СПбм 1999. Т. II. С. 535-536), сохранившейся
в нескольких рукописях, древнейшая из которых, «Гнилая Кожа» (Morkinskinna), дагги-
2 - 8766
33

СКАЗАНИЕ ОБ ИНГВАРЕ
В УСТНОЙ ПЕРЕДАЧЕ
Говоря об устной передаче средневекового сказания, мы можем опи¬
раться, в основном, на результаты исследования особенностей испол¬
нения фольклорных текстов на материале современного, живого эпоса,
которые показывают, что профессиональный исполнитель фольклора, и
в особенности эпоса, в очень редких случаях запоминал слово в слово
все произведение. Большинство из них ограничивалось тем, что твердо
знало общую канву сказания. Во время исполнения излагаемая исто¬
рия (а точнее — ее канва) наполнялась деталями, которые исполнитель
черпал из имевшегося у него художественного «творческого фонда».
Фонд включал материал для импровизации — ограниченное число го¬
товых сцен, коротких историй, описаний либо деталей, которые рассказ¬
чик мог произвольно комбинировать с основной канвой сказания>э.
Применительно к средневековому устному сказительству эта тео¬
рия дает нам основания предположить, что рассказчик не всегда знал,
да и не обязан был помнить все детали сказаний из своего репертуара.
Во время устного исполнения произведения он придерживался общей
канвы сюжета, которую должен был твердо помнить, но детализация
и красота этого повествования зависели как от общей эрудиции рас¬
сказчика, так и от выбора им элементов из художественного фонда,
которые, согласно его мнению, наилучшим образом подходили для
включения в этот рассказ. Немаловажное значение имел жанр произве¬
дения: повествование о людях, которых все хорошо знали, несомнен¬
но, содержало немало реальных фактов, зачастую приукрашенных, в то
время как рассказ о поездках в дальние страны, участники которых не
всегда присутствовали в аудитории (тем более по прошествии дли¬
тельного времени), мог включать много художественного (с одной
стороны, более типического или обобщенного, а с другой — вымыш¬
ленного, придуманного) материала.
И безусловно, определенное давление на исполнителя саги оказы¬
вала аудитория. Когда речь шла о тех людях, что находились в зале, * 15руется XIII в. Конунг принимает исландца на зимовку с условием, что в течение всей
зимы он будет рассказывать саги и развлекать как его самого, так и его дружинников.
Эта прядь дает также основания говорить о том, что воин и профессиональный рас¬
сказчик в дружине не всегда различались и мощи совмещаться в одном лице. Так, упомя¬
нутый здесь Халльдор, сын Сйоррн, известный сказитель саг и скальд Харальда Сурового,
участвовал в дальних походах конунга, когда тот служил в Византии. Подробнее см.: Лю-
зырина Г.В. Несколько замечаний к пряди «Об ислацдце-скаэитеде» И Россия и проблемы
европейской истории; от средневековья к раннему новому времени (в печати).
15	ПутиловБ.К Эпическое скаэительство. Типология и этическая специфика. М.,
1997. С. 68-77. Автор суммировал результаты исследования фольклористов разных
стран, изучавших живое скаэительство народов Русского Севера, Финляндии, Югосла¬
вии, Центральной и Средней Азии, Кавказа и других регионов.
34

их родственниках, соседях, друзьях, врагах и других, рассказчик не
имел возможности существенно снизить уровень достоверности рас¬
сказа. Он мог добавить отдельные детали, чтобы его изложение было
более красочным, но он не мог отступить от истины. Иное дело —
рассказ о том, что происходило во время, отделенное от исполнения
сказания десятилетиями или даже веками. Общие формулы являлись
как нельзя более удобной формой представления материала, в кото¬
ром достаточно было заменить детали и имена, чтобы присоединить
его к рассказу о том, что происходило (а точнее сказать — не проис¬
ходило) с путешественниками в отдаленных частях ойкумены.
Рассказчик (был ли он шведом или исландцем), который выбрал
сказание об Ингваре для своего репертуара, был, таким образом, сво¬
боден распространить свое произведение в пределах тематики, свя¬
занной с описанием поездок скандинавов на восток. Сюжет о продви¬
жении отряда воинов по безымянной реке где-то на востоке давал
возможность включить в повествование самые разнообразные мате¬
риалы. Совершенно обычными в этом контексте были истории о пре¬
бывании северян при дворе Ярослава Мудрого, политика которого по
привлечению скандинавов к себе на службу была широко известна на
скандинавском севере. И если в устном сказании об Ингваре не упоми¬
налось о его пребывании на Руси, рассказчик мог с легкостью отпра¬
вить Ингвара в эту страну к знаменитому русскому конунгу14 15. О том,
что данный сюжет, возможно, не был исконно присущ саге, свидетель¬
ствует лаконичность и стереотипность описания пребывания Ингвара
на Руси и его занятий там. Об искусственном включении этого мате¬
риала может говорить также и количество лет (три года), которое, со¬
гласно саге, Ингвар там провел15 и которое немедленно ассоциируется
с троичностью как художественным элементом фольклора. В том слу¬
чае, если рассказчик не знал подробностей тех воинских подвигов,
которые совершил Ингвар, он мог воспользоваться — по своему вы¬
бору—теми занимательными «воинскими историями», которые были
принесены в дружинную традицию варягами, пришедшими из Визан¬
тии (сходными с теми, которые мы знаем по «Пряди об Эймуцде» и
«Саге о Харальде Суровом, сыне Сигурда»), и добавить их к рассказу
об Ингваре16. Из путевых наблюдений купцов или воинов, которые
прошли вниз или вверх по Днепру, он мог отобрать и добавить к ска¬
занию подробности преодоления ими больших порогов на этой реке17.
14	YS. BL 12:1-5.
15	YS. В1.12:4-6 («Пробыл Ингвар там три зимы и научился говорить на многих
языках». — Сага об Ингваре. С. 254).
16	YS. В1.19:15-20:14 (разрушение дома великана и смерть гиганта под руинами
его жилища); 20:20-21:18 (встреча с викингами, обладавшими «греческим огнем»,
и победа над ними); 25:9-26:9 (использование хитроумных приспособлений в бою).
17	YS.B1.19:1-15.
2*
35

Перечисление сюжетов, сходных в разных памятниках, и, безусловно,
составлявших фонд сюжетов, общих для многих рассказчиков, можно
было бы продолжить. Как кажется, для устного представления рассказ¬
чик был свободен выбрать из своего «художественного фонда» любое
подходящее к сюжету описание и дать ему свою интерпретацию.
Однако для того, чтобы обеспечить благоприятную реакцию ауди¬
тории, для которой он исполнял сказание, рассказчик в своем сочине¬
нии должен был сохранить и донести до слушателей значение, заклю¬
ченное в самом событии, также как и общественное мнение о нем.
В случае с «Сагой об Ингваре» оно явно ощущается в одной из руни¬
ческих надписей, сохранившейся на камне из Грипсхольма, версифи-
цированная часть которой объясняет, почему павшие участники
экспедиции превозносились их родственниками и другими современ¬
никами (которые на начальном этапе развития сказания об Ингваре
и составляли аудиторию, внимавшую рассказам о подвигах людей
Ингвара) как храбрые воины, которые, подобно другим викингам до
них, искали богатства и славы в дальних странах:
tula lit raisa stain i>insat
sun sin haralt Ьгфиг inkuars
fcaiR furu trikila
fiari at kuli
auk austarla
(a]rni kafu
tuu sunarla
a sirklanti
Тола велела установить этот камень
по своему сыну Харалвду, брагу Ингвара
Они отважно уехали
далеко за золотом
и на востоке
кормили орлов.
Умерли на юге
в Сфклацце10.
Таким образом, представляется наиболее вероятным, что на ранней
стадии устного бытования сказание об Ингваре представляло собой
типичный рассказ о бравом викинге Ингваре, который повел из Шве¬
ции большой отряд в поход на восток, посетил Гардарики, благопо¬
лучно преодолел пороги на реке, искусно выигрывал битвы, а в конце
похода исчез в какой-то дальней земле с большей частью людей, ко¬
торые следовали за ним. Сказание было сложено в самом конце эпохи
викингов и предназначалось современникам, высоко ценившим идеа¬
лы и героев того времени, самые заметные достижения и подвиги ко¬
торых они хорошо помнили.
Из Швеции сказание об викинге-Ингваре дошло до Исландии.
Исполнявшееся в разных частях страны разными сказителями (отли¬
чавшимися друг друга в числе прочего и своим профессионализмом),
оно существовало в нескольких устных вариантах: «Монах Одд гово¬
рит, что он слышал, как эту сагу рассказывал тот священник, которого
10 СРН. 2001. Б-П1.5.8 (= sod. 179).
36

зовут Ислейв, и второй [человек] по имени Глум Торгейрссон, а также
третий [человек] по имени Торир»19.
До того, как оно было записано в составе «Саги об Ингваре Путе¬
шественнике», сказание исполняли по меньшей мере два поколения
исландцев: «Глум взял [сагу] от своего отца»20 21. Каждый рассказчик
внес свой вклад в сказание, добавив детали, создав новые сцены, либо
переставив акценты в интерпретации событий, о которых рассказыва¬
лось. В самом же тексте «Саги об Ингваре» ее автор, как кажется, на¬
меревался сообщить читателю, что в основу своей саги он положил
вариант сказания, который был скомпилирован Оддом Сноррасоном
из разных версий сказания: «Из их древних сказаний он взял то, что
ему показалось.наиболее интересным»^!.
«САГА ОБ ИНГВАРЕ ПУТЕШЕСТВЕННИКЕ»:
ЭПОХА КРЕСТОВЫХ ПОХОДОВ
Дошедший до нас письменный текст «Саги об Ингваре» явно демон¬
стрирует, что ее автора—человека совсем другого времени — инте¬
ресовали не только героические подвиги его персонажей. Более того,
идея, которую он последовательно проводит в своей работе, не имеет
никакого отношения к идеалам скандинавов эпохи викингов. Тема,
которую он привносит в сказание об Ингваре, это христианство в его
непримиримой оппозиции к язычеству. Для развития этого нового
аспекта автору явно не хватало тех сюжетных линий, которые име¬
лись в сказании об Ингваре. Чтобы продолжить произведение, была
создана (либо найдена в кругу современных устных сказаний или
письменных источников) и соединена с основным текстом финальная
часть саги, повествующая о сыне Ингвара, Свейне, и его миссии22.
Новая тема проявляется уже в первых эпизодах путешествия
Ингвара. Вскоре после того, как Ингвар покинул Русь Ярослава Муд¬
рого, он пришел во владения некой королевы Силькисив. Несмотря на
дружественный прием, оказанный ему королевой, Ингвар велел своим
людям избегать всякого общения с жителями города Цитополя, чтобы
никто из его людей не подвергся влиянию языческих верований и не
принял участия в языческих ритуалах. Ингваром был также наложен
19 Сага об Ингваре. С. 271 («Pessa sogu segizt Oddr munkr heyrt hafa segia t>ann prest,
er Isleifur hiei, ok annann Glum Porgeirsson, ok hinn pridi hefer Porer heitit» —
YS.B1.49:3-6).
10 Сага об Ингваре. С. 271 («Glumur hafdi numit [sogu] af fodur simim» —
YS. BL 49:10).
21 Сага об Ингваре. С. 271 («Af feeira frnsaugn hafdi harm |>at, er honum (юШ
merkiligazt» — YS. Bl. 49:6-7).
n YS.B1.32-49.
37

категорический запрет на контакты с языческими женщинами, на¬
столько суровый, что когда несколько человек из войска Ингвара на¬
рушили его, то были преданы смерти.
Свей ведут себя точно так же и тогда, когда они приходят в город
Гелиополь, правитель которого пригласил их остаться там на зиму.
Что особенно привлекло внимание свеев, это видные повсюду, на всех
улицах, следы языческих жертвоприношений. Поэтому «Ингвар про¬
сил своих людей быть твердыми в вере и усердными в молитве»23
На этот раз Ингвар охранял своих людей лучше, «чтобы никто из них
не был испорчен женщинами или другими языческими убеждения¬
ми»24 25.
Эпизоды зимовок в городах (Цитополе и Гелиополе), населенных
язычниками, схожи, что особенно заметно при сопоставлении состав¬
ляющих их структурообразующих и конкретизирующих мотивов.
Зимовка в Цитополе15
Зимовка в Гелиополе26
Правитель города выделяется среди своих людей
В толпе горожан Королева Силькисив
выделяется среди других женщин
На корабле, который приблизился к судам
Ингвара, находится человек по имени
Юльв, правитель Гелиополя, одежды
которого выделяют его среди остальных
людей
Языки, на которых говорит правитель
Силькисив задает Ингвару вопросы
на многих языках
Юльв говорит на нескольких языках
Приглашение перезимовать в городе
Королева Силькисив приглашает Ингвара
и его людей в свой город, и они проводят
там зиму
Юльв приглашает Ингвара зазимовать
в его городе и настаивает, чтобы его гос¬
ти приняли приглашение
Горожане выводят суда путешественников из гавани
«Тогда горожане взяли их корабли
в полной оснастке и отнесли к пределам
города»
«...жители города на своих плечах
вынесли их корабли к пределам города,
где их можно было укрыть»
Следы языческих ритуалов в городе
«...вокруг (того места, где жил отряд
Ингвара. —ГГ.) совершались
жертвоприношения»
«Там на всех улицах увидели они
многочисленные жертвоприношения»
23	Сага об Ингваре. С. 258.
24	Там же.
25	Там же. С. 257.
26	Там же. С. 258.
38

Продолжение табл.
Зимовка в Цимополе
Зимовка в Гелиополе
Ингвар и его люди живут изолированно от горожан
«Ингвар жил в одном зале со всеми
своими людьми и тщательно запирал его,
так как вокруг совершались
жертвоприношения»
«Юльв дал им одни зал [...]. А когда
по необходимости они все уходили,
то шли они в полном вооружении
и на то время запирали зад»
Ингвар запрещает своим людям вступать в контакт с язычниками и женщинами.
Исключение сделано для правителяМравителъницы города
«Ингвар просил тогда остерегаться
всякого общения с язычниками, а всем
женщинам, кроме.королевы, запретил
входить в свой зал. Некоторые люди
придали мало значения его просьбе,
и тогда велся он их убить; и с тех пор
никто не осмеливался не повиноваться
тому, о чем он просил»
«Ингвар просил своих людей быть
твердыми в вере и усердными в молитве
[...] и в ту зиму присматривал Ингвар
за своими людьми, чтобы никто не был
испорчен женщинами или другими
языческими убеждениями. [...] Никто
ие должен был туда входить,
кроме конунга»
Ингвар и правитепъ/правитеяъница города беседуют друг с другом
«Ту зиму Ингвар был в большом почете,
потому что каждый день королева
со своими учеными мужами сидела,
беседуя с ним, и рассказали они друг
другу о многих событиях»
«Он (Юльв.—Г.Г.) сидел каждый день,
беседуя с Ингваром, и рассказали они
друг другу много новостей из своих
стран, текущих и былых»
Текст в оригинале раскрывает сходство не только структуры, но
также и использованных в них лексических единиц. Так, например,
*зыческие ритуалы и меры, предпринятые Ингваром для того, чтобы
тредохранить своих людей, описаны следующим образом:
В Цитополе
Ynguar bio eina haull aullu lidi sinu ok
lugti hana uannliga, Jjuiat folk uar af blot»
skap ailt umhuertis. Ynguar bad [га uid
uarazt allt samneyti heidinna manna, ok
olUim konum bannadi hann at koma j .sina
haull utan drottningu. Nockurer menn gafb
litinn gaum at bans mali, ok liet hann |>a
drepa; ok sidan treystizt cngi at briota ^at,
cr hann baud27 *.
В Гелиополе
bar sau beir um aull straeti micinn blotskap.
Ynguar bad sina menn uera Ыепгеекпа ok
trufasta. Eina haull gaf Julfur (peim, ok
bann uetur geymdi Ynguar suo sina menn,
at engl spilltizt af kuenna uildskiptum edur
audrum heidnum domi. En {ra er t>eir fora
naudsynia sinna, gengu beir aluopnader ok
lsstu haullina a medan. Engi madur skylldi
b&r inn koma nema kongr21.
Одни и те же элементы, вычлененные нами как сюжетообразую-
цие, присутствуют в обоих текстах, но в разном порядке. Автор, ви-
27YS.B1.15:22-16:6.
2*YS. В1.17:16-23.
39

димо, пожелав сделать второе описание отличным от первого, наме¬
ревался сохранить основную мысль. Поэтому он просто поменял эле¬
менты местами, одновременно заменив конец второго эпизода, под¬
черкнув в нем, что наказание за нарушение запрета вступать в контакт
с язычницами возымело свое действие.
Таким образом, не только идеи, выраженные в обоих эпизодах зи¬
мовок в языческих городах, но и их язык практически идентичны.
Этот факт говорит, прежде всего, о том, что данные фрагменты при¬
надлежат одному автору; другими словами, он свидетельствует о ли¬
тературном характере текста. Авторское присутствие в тексте, в свою
очередь, дает основания полагать, как кажется, что эти фрагменты на
входили в состав устных сказаний об Ингваре.
Повторение этих элементов в тексте указывает на то, что они несут
определенную семантическую нагрузку. Читателю саги внушается,
что различие между отрядом шведов и людьми, которых они встрети¬
ли на своем пути, отнюдь не этнического или культурного характера.
Кажется, что автора не интересует национальность второстепенных
персонажей или их образ жизни, однако он обращает специальное
внимание на верования людей, с которыми люди Ингвара вступают
в контакт. Христианская вера — это та черта, которая отличает людей
Ингвара от всех других. Эта оппозиция, проявившаяся в двух первых
встречах с людьми (в отличие от животных или монстров), становится
доминирующим мотивом в саге.
Термин «язычник» (heidinri), однажды появившись в тексте, стано¬
вится нормой в дальнейшем повествовании. Он употреблен в 22 слу¬
чаях для обозначения всех людей и человекообразных существ (пара¬
людей), являющихся противниками Ингвара и Свейна. Неважно, как
далеко отец и сын путешествуют и как много встреч происходит на их
пути, определение, которое дает их оппонентам автор саги, всегда не¬
изменно — «язычники».
В некоторых сценах термин появляется довольно неожиданно.
Однажды Свейн и его люди сошли на берег, чтобы торговать с мест¬
ными жителями. Они сторговали у них меха, но какой-то человек из
Руси29 захотел купить ту же шкуру, что понравилась и им. Продавец
рассердился и ударил русина по носу. Русин «вытащил меч и разрубил
язычника на две части»30. В тексте происходит очевидная перемена
точки зрения, в результате которой торговцы, которые только что бы¬
ли названы местными жителями, получают другое название и стано¬
вятся язычниками.
Люди Свейна, как казалось, не были вовлечены в ссору. Все же,
когда Свейн увидел, что язычники собрали армию, он велел своим
людям вооружиться и начать сражаться. Тогда «завязалась у них тя¬
* Согласно одной из рукописей, этот человек был греком, а не русским.
30 Сага об Ингваре. С. 266.
40

желая и яростная битва, и пало много язычников, потому что все они
ничем не были защищены. Но когда они увидели, что побеждены, то
стали спасаться бегством, а Свейн и его люди взяли много добра, ко¬
торое побросали язычники, и отнесли его на корабли»51. В интерпре¬
тации автора конфликт между местным населением и путешествен¬
никами (участниками похода), а такое наверняка нередко происходило
в торговых местах, оборачивается сражением, в котором христиане
выступают против язычников и побеждают их.
Подобную же трансформацию противника мы видим в той части
саги, которая посвящена походу Ингвара. Здесь рассказывается о том,
что прежде, чем Ингвар и его люди покинули Гелиополь, где они про¬
вели зиму, правитель того города Юльв предупредил их о том, что
далее на их пути разбойничают викинги. Особенностью этих групп
было то, что они маскировали свои суда таким образом, чтобы те вы¬
глядели как «плавающие острова». Встретив викингов и подойдя к ним,
свей поняли, что враги располагали таким оружием, какое Ингвару и
его людям никогда не приходилось видеть. Это были медные трубы,
извергавшие огонь, который сжигал все вокруг, и людей и корабли.
Оружие, описанное в саге, было отождествлено исследователями с так
называемым «греческим огнем» (известным также как «жидкий огонь»),
который применялся в армии византийцев. Из исторических источ¬
ников известно, что «греческий огонь» использовался византийцами
только в тех критических случаях, когда все другие средства были
исчерпаны. Способ его производства держался византийцами в секрете,
и в средние века использование этого оружия являлось прерогативой
Византии. Примечательно, что в саге данное оружие рассматривает¬
ся как оружие викингов. Для нашей темы, однако, в этом фрагменте
наиболее интересно то, как термин викинг неожиданно заменяется
термином язычник, т.е. происходит переработка текста, в результате
которой оппозиция «свой-чужой» (путешественники-викинги) транс¬
формируется в оппозицию «свой-враг». Она еще более усложняется,
когда выясняется, что люди, вовлеченные в конфликт, являются не
просто врагами, но антагонистами по признаку веру. Следует отме¬
тить, что далее в этом эпизоде автор дает еще одно определение вра¬
гам Ингвара. Теперь уже язычники, т.е. те викинги, которые напали
на свеев, также названы дьявольским народом, и это третье определе¬
ние, введенное в один контекст, окончательно проясняет конфликт,
отображенный в этой сцене. Язычники-викинги, сподвижники дьявола,
используют едва ли не самое могущественное из известных в средне¬
вековье оружие против Ингвара и его людей. Это враг, которого нель¬
зя одолеть обычными методами. Искусство воинов бесполезно в сра¬
жении с ним, и никакое обычное оружие ему не может противостоять. 3131 Там же.
41

Единственное, что может помочь христианам в подобной битве, это
вмешательство Господа и оружие, которое Он освящает: противники
в бою должны применять сопоставимое оружие. И тогда Ингвар, кото¬
рый нес потери и проигрывал сражение, применил против врага горя¬
щие стрелы, зажженные от трутов из той трутницы, которую освятил
епископ перед тем, как его отряд отправился из Руси в путешествие.
В саге сказано: «[Ингвар] велел принести ему трут с освященным
огнем. Затем он согнул свой лук, и положил стрелу на тетиву, и зажег
конец стрелы освященным огнем. И эта стрела полетела из лука в тру¬
бу, выступающую над печью; и перекинулся огонь на самих язычников
и в мгновенье ока сжег остров вместе с людьми и кораблями. И подо¬
шли другие острова. Но как только Ингвар слышит шум раздуваемых
мехов, стрелял он освященным огнем, и разбил он тот дьявольский на¬
род с помощью Господа, так что не осталось ничего, кроме пепла»32,
Мы видим, что картина, созданная автором саги, удивительно хоро¬
шо сбалансирована: божественный огонь превосходит огонь дьяволь¬
ский. Вновь в этой сцене автор опускает этнические и географические
определения: враг Ингвара обозначен в начале сцены нейтральным
термином викинги, а место действия неопределенно. На передний
план в данном эпизоде выступает явная оппозиция по признаку веры,
подчеркнутая автором путем использованием определения язычник и
дьявольский народ. Автор дает понять, что люди, которые не разде¬
ляют христианскую веру с его героем, враждебны ему33
32	Там же, С. 260.
33	Язычество всегда составляло особую заботу христианской церкви. Однако лишь
в конце XI в., 27 ноября 1095 г. в речи папы римского Урбана II на соборе в Кпермоне
была объявлена открытая священная войне против язычников. Подлинный текст обра¬
щения папы не сохранился. Его содержание было изложено по меньшей мере пятью
хронистами XII в. в составе других, более пространных работ, и все эти пересказы
существенно отличаются друг от друга (см., например, английский перевод вариантов
речи папы Урбана II, опубликованный в книге: The First Crusade. The Chronicle of
Fulcher of Chartres and Other Source Materials / Ed, with an Introduction by Edward Peters.
University of Pennsylvania Press, 1971. P. 2-15, 27-31). Урбан II дал понять, что в свя¬
щенной войне, которая вскоре последует, врагом христиан был «проклятый народ,
народ, полностью отвернувшийся от Бога, потерянное поколение, которое не направи¬
ло свое сердце к Богу и не вверило ему свой дух» (The First Crusade. Р. 2). Божествен¬
ное провидение должно было сопровождать воинов Христа и помогать им. «Пусть это
станет вашим боевым кличем в битвах, — сказал папа, — потому что это слово дано
вам Богом. Когда вы атакуете врага, пусть эти слова выкликают все воины Божии: Это
желание Господа) Это желание Господа!» (The First Crusade. Р. 4).
В кругу разнообразных исторических сочинений эпохи крестовых походов, таких,
как итинерарии (дорожники) к святым местам, описания паломничеств и т.п., хроники
крестовых походов были единственным типом памятников, которые всецело основы¬
вались на идеях, сформулированных Урбаном 11 и развитых его преемниками и после¬
дователями. Наиболее ранние хроники, излагавшие подробности походов воинов
Христа и пилигримов в Святую Землю и Византию, были составлены вскоре после
1-го крестового похода (1096-1099). Являясь особым жанром средневековой европей¬
42

Сцена с «греческим огнем» выявляет существенную черту повест¬
вования: она наглядно демонстрирует явную трансформацию врага
Ингвара. Мы видим, как викинги — обычная опасность для мирных
путешественников — из-за своих языческих верований расцениваются
как сторонники дьявола. Непоследовательность употребления исход¬
ного термина, подмененного в ряде фраз другими, здесь очень суще¬
ственна, поскольку она может указывать на то, что в основе данного
эпизода лежит более ранний текст (устный или письменный), который
подвергся значительной, но проведенной не до конца переработке.
В состав этого текста, по-видимому, могли входить как эпизод с «гре¬
ческим огнем», так и эпизод с меховой торговлей (в последнем, оче¬
видно, Ингвар заменен Свейном), однако маловероятно, чтобы в нем
противники Ингвара были названы язычниками. Использование раз¬
ных терминов для обозначения того же врага в пределах одного кон¬
текста, как кажется, говорит в пользу предположения, что перед нами
случай переосмысления и переработки исходного сюжета. Вероятно,
можно говорить о начальной стадии работы по замене терминов,
ской литературы, они характеризуются сочетанием специфических черт, присущих
большинству из них. Именно в хрониках мы обнаруживаем отчетливо выраженное
противопоставление христиан и язычников, которое наиболее ясно проявляется в тер¬
минологии, использованной авторами хроник. Христиане обычно называются: populus
Del (Божье племя/Божий народ), Christi milites (воины Христа), peregrini (паломники),
Christianorum populus (христианское племя/христианский народ), и т.п. Однако круг
терминов, которые применяются к христианам, довольно ограничен. В отношении же
противников христиан используется бесконечное разнообразие названий: gens barbara
(варварское племя/варварский народ), inlquissimi barbari (самые яростные варвары),
gentiles (язычники), pagani (язычники), it\fideles (неверные), perfidi (еретики). В ряде
текстов слова, обозначающие врага, эмоционально окрашены: inimici Domini (враги
Господа), inimici Dei et sanctae Christianitatis (враги Господа и святого христианства),
satellites Diaboli (сторониики/последоваггели дьявола) (подробно см.: Лучицкая СИ.
Образ другого: Мусульмане в хрониках крестовых походов. СПб., 2001. С. 40-69).
Именно в хрониках мы находим описания битв, в которых идеи провиденциализма н
Божественного вмешательства и Божественной помощи воинам Христа выражены
наиболее явно; ими буквально пронизаны средневековые хроники крестовых походов.
Хроники крестовых походов создавались для того, чтобы увековечить важнейшие
исторические события, которыми, конечно, для этого времени в первую очередь явля¬
лись движение за освобождение христианских святынь от надругательства неверных,
проявления религиозного фанатизма и др. Известные нам в письменном виде как за¬
писки участников походов и очевидцев или как переработки позднейших хронистов —
историков христианской церкви, которые компилировали более ранние труды, эти па¬
мятники ие всегда существовали в виде официальных или полуофициальных докумен¬
тов. Значительная часть того, о чем рассказывается в них, бытовала также и в устной
форме, и для крестоносцев, которые слушали эти рассказы, оии, по-видимому, играли
ту же роль, что «воинские анекдоты» для варягов. Нет ничего невероятного в том, что
некоторые из рассказов крестоносцев достигли Исландии и оказали свое влияние на
автора «Саги об Ингваре Путешественнике». Возможно, именно под влиянием кресто¬
носных идей сказание о викинге Ингваре, отправившемся в дальний поход за золотом
и славой, трансформировалось в сагу об Ингваре — «христианском миссионере»
(Vikings in Russia. Р. 3.).
43

поскольку они не были унифицированы, что, без сомнения, вносило
некоторую двусмысленность в понимание текста.
Термин дьявольский народ применительно к язычникам углубляет
наше понимание концепции автора. Наличие связи с дьяволом, харак¬
теризующей врагов христиан, не всегда может быть сразу выявлено,
Это становится ясным из одного эпизода похода Свейна. Однажды пу¬
тешественники увидели на берегу стадо свиней и сошли на землю,
чтобы поохотиться на них. Внезапно появился отряд местных жите¬
лей, возглавляемых человеком, у которого в руках было три яблока,
Человек начал подбрасывать яблоки в воздух, и они падали в одно и
то же место прямо у ног Свейна. «Какая-то дьявольская сила и креп¬
кая вера их направляют», — решил Свейн34. Он выстрелил из лука
в этого человека, и стрела попала тому прямо в нос. Внимание Свейна
и его людей привлек звук, раздавшийся при этом, который напоминал
треск ломающегося рога. Они увидели, что у мужчины вместо носа
оказался птичий клюв. От этого выстрела отряд местных жителей,
которые на деле оказались оборотнями, поспешил скрыться подальше
от берега. Хотя автор прямо об этом не говорит, мы можем догадать¬
ся, что для того, чтобы выявить подлинную сущность этих существ,
обладавших «дьявольской силой», Свейн, конечно же, воспользовался
все теми же стрелами с освященным огнем, зажженным от освящен¬
ных трутов.
Применив освященный огонь, путешественники победили «дьяво¬
лов в человеческом обличье», но и не только их. Сын Ингвара Свейн
использует то же оружие против летающего дракона Якуля. Согласно
саге, это тот враг, которого Ингвар не смог победить. Яку ль атаковал
его суда и выплюнул яд на то из них, которое было ведомо двумя
священниками, так что «погибли и корабль и люди»35. Свейн, шедший
по маршруту своего отца, также приходит к тому месту, где дракон
Якуль охранял сокровища, и решает убить его. Он применяет то же
средство, которое ранее не раз было испытано им в походе и всегда
помогало ему победить, — освященный огонь стрел, зажженных от
освященных трутов. (В саге не приводится никакого объяснения тому
факгу, что Ингвар, который знал о чудесных свойствах подобных
стрел и сам применял их, чтобы бороться со своими врагами, почему-
то не воспользовался ими против летающего дракона Якуля. Полагаю,
что эпизод мести Якуля за нарушение неприкосновенности охраняе¬
мых им сокровищ, потревоженных одним из людей Ингвара, вошел
в состав саги большей частью в своем исходном виде, не подвергшись
существенной переработке. Однако едва ли этот фрагмент включал
в себя упоминание о священниках, управлявших тем кораблем, на ко¬
торый обрушился гнев дракона; их появление в данной сцене ничем
34	Сага об Ингваре. С. 266.
35	Там же. С. 257.
44

не мотивировано в тексте,) Удостоверившись, что Якуль и змееныши
на месте, Свейн послал нескольких своих людей, чтобы они разбуди¬
ли змей, «Свейн встал около большого дуба и наложил стрелу на те¬
тиву, а трут с освященным огнем был привязан к стреле, такой боль¬
шой, как человечья голова И когда Свейн увидел, что Якуль поднялся
в воздух и направился к их кораблям, и летит с широко открытой
пастью, выстрелил Свейн стрелой с освященным огнем прямо в пасть
змея, и влетела она ему прямо в сердце, так что в мгновение ока упал
он на землю замертво. И когда Свейн и его люди увидели это, с ра¬
достью возблагодарили они Господа»36.
Чтобы убить Якуля, Свейн выбрал большой трут, возможно, самый
большой из тех, что у него были, и это подчеркивает то значение, ко¬
торое автор саги придавал этому эпизоду. Это была последняя, самая
важная победа Свейна на пути в королевство Силькисив, куда он наг
правлялся, чтобы крестить ее народ. Стоит отметить, что в средневе¬
ковой иконографии летающий дракон символизирует Сатану, и, воз¬
можно, именно такой подтекст заключен в сцене убийства Свейном
летающего дракона Якуля в «Саге об Ингваре Путешественнике».
Каким бы действенным средством ни являлся освященный огонь,
в некоторых ситуациях Свейн и его люди полагали, что прежде, чем
что-либо предпринять, им следует выяснить, что в этом случае было
предопределено Божественным провидением — победа или пораже¬
ние. В сюжет включены два эпизода, в которых персонажи пытаются
заглянуть в будущее и узнать волю Господа. Одна из битв, в которую
вступило войско Свейна, произошла вскоре после того, как его отряд,
насчитывавший 30 кораблей, покинул Русь. Армия язычников, кото¬
рая атаковала его, была сильнее в три раза. Свейн и его люди сомне¬
вались в исходе сражения. Пока воины надевали доспехи, «Свейн
обратился к Богу и бросил жребий, [чтобы узнать], каково желание
Бога, сражаться ли им либо спасаться бегством при таком большом
превосходстве сил [противника]. Но жеребии повелели им сражаться.
[...] После этого они стали сражаться, и Свейн и его люди убивали
язычников так, как хотели, и наконец язычники бежали на 20 кораб¬
лях. Все же остальные были убиты, а у Свейна потеря людей была
малой, а добыча такой большой, какую хотелось им иметь, золотом
и различными драгоценностями»37. Легкая победа была дарована
Свейну и его людям Божьим провидением, и они вступили в бой, не
сомневаясь в его благополучном исходе.
Другой эпизод, в котором герои стремятся постигнуть, что предна¬
чертано им судьбой, не связан с ратными подвигами, но также имеет
непосредственное отношение к походу Свейна. В нем рассказывается,
что епископ Родгейр, который должен был отправиться со Свейном
36	Там же, С. 268.
37	Там же. С. 265.
45

в государство Силысисив, чтобы крестить ее саму и ее народ, сомне¬
вался, стоит ли ему принимать участие в походе или нет. Чтобы при¬
нял» правильное решение и понять Божью волю, епископ, как и Свейн
перед битвой, бросает жребий. «Епископ трижды освятил жеребии и
трижды бросил жребий, и каждый раз жребий показывал, что Бог же¬
лал, чтобы он ехал. Епископ сказал тогда, что он с радостью поедет»3*.
Из саги мы знаем, что епископ выполнил свою миссию. Он крестил
языческую королеву Силысисив и народ в ее стране. Свейн велел, что¬
бы там были построены церкви, одна из которых епископом была
освящена именем Ингвара.
Но в затруднительных ситуациях единственным оружием христиан
было прямое обращение к Богу. Так, однажды во время похода Ингвар
и его люди встретили великана, такого ужасного и зловещего, «что им
подумалось, будто он дьявол. Они ужаснулись и стали просить Госпо¬
да их помиловать. Затем попросил Ингвар, чтобы Хьяльмвиги спел
гимн во славу Господа, поскольку он был хорошим священником, и
пообещали они поститься шесть дней, сопровождая пост молитва¬
ми»39 Великан вышел из дома и пошел от него прочь, а в это время
Ингвар и его люди придумали наилучший способ, как разрушить дом
великана и погубить его самого.
В другом эпизоде Свейн со своими людьми сошли на берег для
торговли. После удачной сделки «пригласили язычники своих покупа¬
телей в дом на вейцпу, и они приняли приглашение... А когда люди
Свейнасели за стол, то они перекрестились; но язычники, увидев, что
те делают знак креста, пришли в ярость и набросились на них»40.
Свейн велел своим людям приготовиться к битве — взять оружие и
надеть доспехи. «Когда Свейн собрал свое войско, они увидели, что и
язычники собрали свое войско и несли перед войском окровавленного
человека, используя его вместо стяга»41. Увидев этот зловещий знак,
Свейн поспешил к епископу, чтобы посоветоваться, как ему следует
поступить. Епископ сказал: «„Если язычники надеются на победу
с помощью какого-то злого человека, тогда подумаем о том, что нам
следует надеяться на подцержку с небес, где сам Господь Христос жи¬
вет и проявляет милосердие; он — предводитель всех христиан и по¬
кровитель всех живых и мертвых. Вынеси перед собой победный стяг
нашего Христа распятого, взывая к его имени, и от этого будем ждать
победы, а язычники — погибели!" Воодушевленные епископом, взяли
они святой крест с ликом Господа, и подняли его вместо стяга, и по¬
несли перед войском. Тогда пошли они без страха навстречу язычни¬
кам, а клирики обратились к молитвам. И когда войска сошлись,
*	Там же. С. 264-265.
*	Там же. С. 259.
40	Там же, С. 267.
41	Там же. С. 267.

ослепли язычники, и многие испугались и сразу же стали спасаться
бегством, и каждый бежал своей дорогой — некоторые в реку, а неко¬
торые в болото или в лес. Много тысяч язычников там погибло»41.
Исход этой битвы, в сравнении с предыдущими, гиперболичен.
Божественное возмездие пало на язычников: они ослепли. Однако
автор саги не ограничивается простой констатацией этого факта. Он
продолжает живописать картину, и его комментарии помогают пред¬
ставить тысячи перепуганных людей, внезапно потерявших способ¬
ность видеть, которые, разбегаясь в страхе в разные стороны, тонут
в реках и болотах либо спотыкаются о корни деревьев в лесах.
Сцена завершается словами, на которые следует обратить внима¬
ние: «А когда убегавшие были перебиты, то распорядился Свейн
похоронить тела там, где они погибли; а когда это было сделано, по¬
просил Свейн своих воинов проявить осмотрительность и не наблю¬
дать за обычаями язычников (курсив мой.—Г.Л)»42 43. Их включение
в данный эпизод ничем не мотивировано. Из текста не следует, чтобы
христиане из войска Свейна выказали какой-нибудь интерес к тому,
что делали язычники. Напротив, именно жест христиан — ритуальное
благословение перед принятием пищи — спровоцировал ярость при¬
гласивших их язычников. И все же фраза, сходная с теми, что уже ра¬
нее встречались в саге, в которых содержались запреты на общение
с язычниками, наложенные Ингваром на своих людей44, видимо, была
очень важна для автора саги, поскольку она отражала содержание того
конфликта, к которому он стремился выразить отношение в своем
произведении, — конфликта между христианством и язычеством.
42	Там же. С. 267-268.
43	Там же. С. 268.
44	Там же. С. 257,258.

RA. Мельникова
ИСТОРИЧЕСКАЯ ПАМЯТЬ
В УСТНОЙ И ПИСЬМЕННОЙ ТРАДИЦИЯХ
(Повесть временных лет
и «Сага об Инглингах»)
Изучение отображения прошлого в античных и средневековых памят¬
никах устной традиции и письменности продолжается уже несколько
веков и прошло через ряд этапов: от признания достоверности любого
сообщения до отрицания самой возможности объективного изучения
истории в силу субъективности источников, от опознания почти в лю¬
бом фольклорном персонаже исторического лица до растворения
исторического лица во множественности его восприятий. Между тем
исследование специфических особенностей и форм воплощения исто¬
рической памяти в различных культурах и обществах, имеющее важ¬
ное значение, в том числе и для научной реконструкции далекого
прошлого, пока еще далеко не исчерпано.
Недостаточно ясны, в частности, механизмы перехода от устной
исторической традиции к историописанию, хотя историописание
античности и раннего средневековья было и остается предметом по¬
стоянных и систематических штудий. Очевидно, что первые историки
всех европейских народов вынуждены были обращаться к местной
устной традиции для реконструкции истории своего народа, посколь¬
ку другие источники для этого отсутствовали: значение устной тради¬
ции для раннего историописания давно общепризнано. Однако крайне
важно объяснить» каким преобразованиям подвергалась историче¬
ская память бесписьменного общества при включении сохраняемого
ею в контекст письменной культуры.
Сопоставление «биографий» правителей в древнерусском и древ¬
нескандинавском раннем историописании — предмет исследования
в настоящей статье, — как представляется, дает возможность осветить
по крайней мере некоторые из способов моделирования прошлого на
основе устной традиции. ** Статья написана по проекту № 00-01 -00435а, поддержанному РГНФ.
ОНА. Мельникова, 2003
48

Сходство и относительная синхронность исторического развития
Восточно- и Североевропейского регионов, равно как и их тесные
экономические и политические связи, обусловили некоторую близость
их культурной жизни. Принципиально важное значение для них имел
переход от язычества к христианству — не только в конфессиональ¬
ном, но прежде всего в культурном плане. Этот процесс и на Руси,
и в Скандинавских странах протекал в основных своих чертах на про¬
тяжении второй половины X — начала XI в. Вместе с христианством
сюда пришли письменная культура1, латинская — в Скандинавию,
византийская — на Русь, и—среди многого иного — новый взгляд на
историю человечества вместе с новыми моделями ее репрезентации. В
обоих регионах перед национальными историками встала задача впи¬
сать прошлое своих народов в мировую историю (historia mundi), ко¬
торая являла собой историю христианского мира, и представить ее в
соответствии с образцами христианской историографии. Фактически
это означало преобразование устной исторической традиции, сло¬
жившейся в языческую эпоху, представленной в чуждых христиан¬
ской историографии формах, пронизанной языческим мировосприяти¬
ем и воспроизводящей прошлое только своего народа, в письменные
тексты, которые воплощали христианскую историософию и представ¬
ляли мировую историю, понимаемую как история единой семьи хри¬
стианских народов2.
Устная традиция имела особенно важное значение для формирова¬
ния древнерусской и древнескандинавской историографии. Историче¬
ская память населявших эти регионы народов, малоизвестных в стра¬
нах с развитой письменной традицией, была практически единственным
источником сведений для реконструкции их ранней истории3. Глубина
исторической памяти, т.е. время от первых событий, хотя бы смутно
известных традиции, до момента записи рассказов о них, составляла
несколько столетий4. Все это время в обоих регионах воспоминания о
1В обоих регионах письменность существовала и до принятия христианства, одна¬
ко она не была широко распространена и выполняла ограниченные функции.
2	Goffart W. The Narrators of Barbarian History (A.D. 550-800). Princeton, 1988.
3	Cp.: Caunce St. Oral History and Local Historian. L., 1994.
4	Процесс перехода от устной истории к письменной занял на Руси значительно
меньший срок, нежели в Скандинавии. По мнению А.А. Шахматова, дреписрусская
историографическая литература (летописание) возникает примерно через 50 лет после
принятия христианства (Шахматов А.А. Разыскания о русских летописях. М,, 2001).
В Скандинавских же странах первые памятники историографии датируются началом
XII в., т.е. с момента принятия христианства потребовалось около или чуть более
100 лет. Одной из вероятных причин этого хронологического расхождения была язы¬
ковая ситуация в каждом на регионов. На Руси ко времени принятия христианства уже
был, вероятно, известен кириллический (на основе греческого) алфавит, который был
пригоден для записи пространных текстов но пергамене. Более того, значительная
49

прошлом, с одной стороны, постоянно пополнялись новой информа¬
цией, с другой:—забывались, когда становились ненужными, или пе¬
реосмыслялись. Устная история была текуча и подвижна, и ее опреде¬
ляющим фактором была актуальность информации. Поэтому наряду
с непрекращающимся обновлением традиции происходило ее столь же
непрестанное, но неосознаваемое переосмысление и модификация.
В то же время устная историческая традиция ни в Северной, ни
в Восточной Европе не была однородной по своему происхождению и
составу. В Скандинавских странах прошлое — в той или иной фор¬
ме — репродуцировалось в разножанровых текстах, позднейшие запи¬
си которых (в более или менее переработанном виде) дошли до нас.
Это памятники героического эпоса (героические песни «Старшей
Эдцы»; саги о древних временах типа «Саги о Вёльсунгах» или «Саш
о Хервёр»), хвалебные песни, родовые предания (к которым, видимо,
восходят родовые, а частично и королевские саги), генеалогии (напри¬
мер, «Перечень Ингиингов» скальда Тьодольва из Хвинира, «Перечень
халейгов» Эйвинда Погубителя Скальдов). Хотя древнерусская лите¬
ратура не сохранила такого разнообразия произведений устной словес¬
ности, с большой степенью вероятности можно восстановить существо¬
вание в Древней Руси хвалебных песней (ср. «панегирик» Святославу
в ПВЛ), племенных и, возможно, родовых преданий, дружинных сказа¬
ний. Произведения разных жанров использовали различные комплексы
информации, хранящейся в исторической памяти, и воспроизводили их
в соответствии со своими собственными жанровыми законами.
К числу древнейших дошедших до нас исторических сочинений
из Восточнославянского и Скандинавского регионов, в которых исто¬
риографы изложили свои представления о происхождении и ранней
истории своих народов, принадлежит начальная (до эпохи Владими¬
ра Святого) часть ПВЛ, названная А.А. Шахматовым «Сказаниями
о первых русских князьях»5 и «Сага об Инглингах», первая в своде
королевских саг «Круг Земной» Снорри Стурлусона (написан в 1220-
1230-х годах)6. В типологическом отношении эти два произведения
имеют много общего, что и дает основания для их сопоставления.
часть христианской литературы поступала на Русь через южнославянское посредство,
что облегчало ее освоение. Скандинавское руническое письмо имело глубокие корни в
германской культуре, но не могло использоваться в силу своих графических особенно¬
стей для записи пространных текстов, тем более на пергамене. Поэтому основным видом
письма должна была стать латиница, которая проникла в Скандинавские страны только
после принятия христианства и на протяжении XI в. перерабатывалась для записи текстов
на национальных языках (например, грамматические трактаты). При этом вся христиан¬
ская литература, поступавшая в Скандинавию, была латиноязычной.
3 Шахматов АЛ Разыскания. С. 210.
6	Труду'Снорри предшествовал ряд других сочинений на латинском (анонимная
«История Норвегии» и «История о древних норвежских конунгах» монаха Теодорина)
и исландском (свод «Гнилая кожа» и несколько отдельных саг) языках, но все они со¬
всем не касались древнейшей истории скандинавских народов.
50

Оба историографа были образованными христианами (один — киев¬
ский монах, другой — исландский аристократ) и имели в своем рас¬
поряжении два основных вида источников: живую устную историче¬
скую традицию и восходящие к ней письменные сочинения (записан¬
ную устную традицию, т.е. уже подвергшуюся первоначальной пере¬
работке и переосмыслению)» Третьим источником, оказавшим, однако,
различное воздействие на рассматриваемые произведения, были па¬
мятники христианской историографии.
Как составитель ПВЛ, так и Снорри опирались прежде всего на
местную устную традицию, бытовавшую в их время. Она, и только
она, содержала информацию о прошлом их народов в бесписьменную
эпоху, не засвидетельствованном или крайне скудно представленном
в памятниках письменности иных стран. Другим источником были
более ранние местные историографические сочинения, но и они также
восходили к устной традиции (Начальный и возможные более ранние
своды на Руси, труды Ари Мудрого и ранние своды королевских саг
в Скандинавии). Устная историческая традиция была представлена—
в специфической форме — и в поэзии скальдов7 8. Их сочинения, по
большей части посвященные каким-либо историческим событиям
(деяниям конунгов), передавались изустно на протяжении многих по¬
колений, не подвергаясь переработке в силу чрезвычайной усложнен¬
ности их формы. Нередко записанная традиция содержала иные ва¬
рианты устных преданий, нежели те, которые были известны состави¬
телю ПВЛ9 и Снорри10 в живой передаче, или иную их интерпретацию,
что подчас заставляло авторов сопоставлять варианты и обсуждать их
достоверность.
Притом что и в первом и во втором случае основным источником
информации являлась устная традиция, ее характер и ее «авторитет¬
ность» были различны. В отличие от живой, записанная устная тра¬
диция представляла собой некий этап переработки первой. Она была
результатом отбора и систематизации материала в соответствии с не¬
7	Ср. ссылки Снорри на информацию, полученную от «мудрых людей» (Снорри
Стурлусон. Круг Земной/Изд. подгот. А.Я. Гуревич, Ю.К. Кузьменко, О.А. Смирнмц-
кая, М.И. Стеблин-Каменский. М, 1980. С. 10), и замечания летописца типа «как гово¬
рят» (ПВЛ. С. 9).
8	«Поэзия скальдов, хотя и устная... представляет оба типа источников: аутентич¬
ное сообщение надежного очевидца и авторитет и неподверженность искажениям
письменной передачи»: Weber G.W. Intellegere historian!. Typological Perspectives of
Nordic Prehistoiy (in Snorri, Saxo, Widukind and Others)//Tradition og historieskrivning.
Kildeme til Nordens asldste historic / K. Hastrup, Preben Meulengracht Sorensen. Aarhus,
1987. P. 96.
9	Ср., например, варианты преданий о Кие и его братьях, о месте смерти Олега
ИДЯ
Некоторые из сведений Снорри о ранних Инглингах содержатся и в других древ¬
нескандинавских текстах, в частости в сагах о древних временах, в «Истории Норве¬
гии» и др.
51

кими принципами и исключала возможность варьирования. Более того,
фиксированный текст, будь то письменный или устный, обладал не¬
сравненно большей авторитетностью, нежели живое слово (см. ниже).
Устные источники составителя ПВЛ, насколько можно судить по
его сочинению, были разнохарактерны и разножанровы. К ним при¬
надлежали родовые и дружинные предания, хвалебные песни, расска¬
зы современников11, почерпнутые летописцем как из живой, так и за¬
писанной традиции. Более однородна основа «Саги об Инглингах»:
как пишет сам Снорри, его повествование опирается на генеалогиче¬
скую поэму «Перечень Инпшнгов», сочиненную скальдом Тьодольвом
из Хвинира во второй половине IX в.12, т.е. на фиксированную устную
традицию.
Третьим видом источников были Библия и христианская историо¬
графия. Их влияние мало прослеживается в сочинении Снорри, одна¬
ко они оказали конституирующее воздействие на русское летописание.
Византийская хронография и библейская история предложили древ¬
нерусским историографам модель историописания, а первая—дала
основы для хронологизации повествования и снабдила летописцев
значительным фактическим материалом.
Обращаясь к столь широкому кругу источников, и Снорри, и со¬
ставитель ПВЛ осознают их разнообразие и стремятся в той или иной
форме обозначить свое отношение к ним. Снорри подробно описал
свои основные устнотрадиционные источники и в Прологе к «Кругу
Земному» поставил вопрос об их достоверности. «В этой книге я велел
записать древние рассказы о правителях... как я их слышал от мудрых
людей, а также некоторые из родословных, как они были мне расска¬
заны. Кое-что взято из перечней, в которых конунги и другие знатные
люди перечисляют своих предков, а кое-что из древних стихов и пес¬
ней... И хотя сами мы не знаем, правда ли эти рассказы, но мы знаем
точно, что мудрые люди древности считали их правдой... То, что го¬
ворится в этих песнях, исполнявшихся перед самими правителями или
их сыновьями, мы признаем за вполне достоверные свидетельства».
Он объясняет, что вымысел в подобной ситуации был бы расценен как
п Мельникова ЕЛ. Устная традиция в Повести временных лет: к вопросу о типах
устных преданий // Восточная Европа в исторической ретроспективе. К 80-летию
В.Т.Пашуто. М., 1999. С. 153-165.
12 Норвежский исследователь К. Краг поставил под сомнение время сочинения
«Перечня Инглингов»: по его гипотезе, традиция, передающая «историю» ранних
Инглингов, включая «Перечень», является ученой компиляцией, составленной в XI или
XII в., возможно, Ари Мудрым (KragC. Ynglingatal og Yngllngasaga, En studie J
historiske kilder. Oslo, 1991). Аргументацию К. Крага находит убедительной П. Сойер,
который дополнил ее своими соображениями о роли «датских» сюжетов в «Саге об
Инглингах» (Sawyer Р. The Background of Ynglingasaga //Kongsmenn og krossmenn.
Festskrifl til Grethe AutWn Blom. Trondheim, 1992. P.271-275). Однако точка зрения
К. Крага подверглась резкой и обоснованной критике (см. рецензию: Fidjestel В. //Meat
og Minne. 1994. Н. 3-4. S. 191-199).
52

оскорбление конунга13. Снорри называет свой важнейший устный
источник—«Перечень Инглингов» и, более того, характеризует по¬
черпнутую в нем информацию: «В этой песни названы 30 предков
Рбгнвапьда и рассказано о смерти и месте погребения каждого из
них»14. В самом повествовании Снорри постоянно цитирует поэмы
скальдов и как источник информации (хотя подчас его изображение
событий расходится с его источником), и в подтверждение истинно¬
сти своего рассказа, сопровождая висы указанием: «Тьодольв (или
иной скальд. — ЕМ) говорит так». Отношение составителя ПВЛ к его
источникам не определено эксплицитно. Однако и он иногда стремит¬
ся по возможности указывать свои источники. Это делается в форме
неопределенных отсылок, отмечающих обращение к устной традиции
(«ини ...рекоша», «якоже сказають»)15 или к письменным текстам
(«яко же пишется в летописаньи гречьстемь»)16.
Оба произведения роднит также то, что они представляют собой
ранние национальные истории, написанные на национальных языках,
и как таковые решают сходные задачи. Составитель ПВЛ expresis ver¬
bis формулирует их. Он ставит своей целью рассказать «Откуду есть
пошла руская земля, кто в Киеве нача первее княжити и откуду руская
земля стала есть»17, т.е. последовательно изложить события, связан¬
ные с происхождением восточных славян и становлением их полити¬
ческого объединения (государства=династии). Третья важнейшая тема
его повествования (возможно, провозглашенная в третьей части на¬
чальной формулы) — показать проникновение и распространение хри¬
стианства среди восточных славян с тем, чтобы обосновать их «искон¬
ную» принадлежность к семье христианских народов (с помощью
предсказания апостола Андрея, пришедшего к Киевским горам, и объ¬
явления свв. Кирилла и Мефодия их первоучителями). Снорри не дек¬
ларирует прямо свои цели, но и его сочинение фактически посвящено
тем же проблемам: происхождению скандинавских народов, укрепле¬
нию и расширению власти представителей династии Инглингов —
сначала упсальских, а затем вестфольдских конунгов и введению хри¬
стианства в Норвегии18.
11 Снорри Стурлусон. Круг Земной. С. 9-10.
14 Там же. С. 9.
13 ПВЛ. С. 9 и др.
16	Там же. С. 12.
17	Там же. С. 7. О заголовке ПВЛ смДанилевский И.Н. Замысел и название Повес¬
ти временных лет//ОИ. 1995. №5. С 101-110; Мельникова ЕЛ Заглавие «Повести
временных лет» и этнокультурная самоидентификация древнерусского летописца//
ВЕДС. X Юбилейные чтения памяти В.Т. Пвшуто. М., 1998. С. 68-72; ПшпиусАЛ
«Повесть временных лет»: о возможном происхождении и значении названия //Из
истории русской культуры. М., 2000. Т. I (Древняя Русь). С. 448-460.
Ciklamini М. “Ynglinga saga”: Us Function and its Appeal//Medieval Scandinavia.
1975. Vol. 8. P. 86-98.
53

Наряду с этими, локальными задачами оба историографа решают и
более общую — соединить «национальные» истории со всемирной
(historia mundi), показать место своего народа в мировом пространстве и
событийном ряду» а также вписать свою церковную организацию в исто*
рию библейско-христианского универсума (historia ecclesiastica)19
Сходство поставленных задач находит отражение в композиции
повествования: в обоих случаях собственно историческая его часть
предваряется географическим введением, демонстрирующим место
соответствующих народов в мировом пространстве. Эти введения
различаются тематически и опираются на разные источники, но цели
их включения и главный смысл весьма близки. Этногеографическое
введшие к ПВЛ построено по типу библейского «списка народов»20,
происходящих от сыновей Ноя, и заимствовано из хроник Георгия
Амартола и Иоанна Малапы21. Введение Снорри восходит к западно¬
европейской христианской хорографии22 и перекликается с древне¬
исландскими географическими сочинениями. Однако и в том и в дру¬
гом случае традиционный текст перерабатывается для того, чтобы
включить в него упоминания восточных славян или скандинавов, не¬
известных ни византийской, ни западноевропейской ученой литера¬
туре. Делается это разными способами. Составитель ПВЛ добавляет
к списку Иафетидов перечень народов, населяющих Восточную и Се¬
верную Европу23, и вносит рад других менее крупных вставок. Снорри,
кратко охарактеризовав устройство «круга Земного» (деление ойкуме¬
ны на трети), тут же переходит к определению в нем изначального
места обитания прародителей (первоправителей) скандинавов. При этом
он сополагает или подменяет «ученые» (заимствованные из латино¬
язычной западноевропейской географической литературы) наимено¬
вания топонимами собственно скандинавского происхождения: «К се¬
веру от Черного моря расположена Великая, или Холодная, Швеция
(= Великая Скифия.—ЕМ)»> «Северная часть Швеции пустынна
19	См. подробнее: Weber В. Intellegere historian). Р. 100-102.
20	См. подробнее о «списках народов»: Мельникова ЕЛ Древнескандинавские гео¬
графические сочинения. Тексты, перевод, комментарий. М., 1986. С. 130-139.
Шахматов АЛ Повесть временных лет и ее источники // ТОДРЛ. 1940. Т. IV.
С. 5-150; см. также: Ведюшкина И.В. Этногеографическое введение «Повести времен¬
ных лег»: особенности композиции // ВБДС. Спорные проблемы истории. М, 1993.
С. 12-14; Мельникова ЕЛ «Этногеографическое введение» Повести временных лет:
пространственная ориентация и принципы землеописания//Живая старина. 1995.
№4(8). С. 45-48.
й См.: Мельникова ЕЛ Образ мира. Географические представления в Западной и
Северной Европе. V-XIV века. М., 1998. С. 51-67; см. также: Klingettberg Н. Odins
Wanderzug nach Schweden: Altislflndische gelehrte Urgeschichte und mittdalterliche
Geographic // Alvismal. 1994. B. 3. S. 19-42.
35	Аналогично поступали и авторы древнескандинавских трактатов с условным на¬
званием «О заселении земли сыновьями Ноя» {Мельникова ЕЛ Древнескандинавские
географические сочинения. С. 130-139).
54

из-за мороза и холода, как южная часть Страны Черных Людей пус¬
тынна из-за солнечного зноя (конкретизация с помощью местных на¬
именований теории климатических поясов.—£М)» . Несмотря на
ориентацию авторов на различные письменные традиции (византий¬
скую и западноевропейскую), их цель—показать место своего народа
в мире — и способы ее достижения оказываются принципиально сход¬
ными.
Как Нестор, так и Снорри, видят начало истории своих народов
в миграции и обретении новой родины24 25 *. Для Нестора — это «дунай¬
ская прародина»56, откуда восточные славяне расселяются по восточ¬
ноевропейской равнине27. Для Снорри—это «Великая Свитьод»28, тер¬
ритория где-то на юге Восточной Европы: к северу от Черного моря,
по «Кругу Земному» (в «Младшей Эдце» Снорри свяжет ее с Троей)29
В обоих случаях «прародина» — мифологизированное пространство,
в которое будут пытаться вернуться — естественно, безуспешно —
«исторические» правители (Кий и Святослав в ПВЛ, Свейгдир в «Саге
об Инглингах»). Надо отметить, что обе легенды не имеют под собой
24	Снорри Стурлусон. Круг Земной. С. 11.
25	Мотив переселения народа в место его современного обитания был вообще ха¬
рактерен для западноевропейской историографии XII—XIII вв. См.: Howe К Migration
and Mythmaking in Anglo-Saxon England. New Haven, 1989, Особое значение этот мотив
имел для германцев и в более раннее время, отражая, возможно, историческую память
об эпохе великого переселения народов. См.: ТиандерК[ Датско-русские исследования.
Пг., 1915.
36	В строгом смысле слова, этот широко принятый в отечественной историографии
термин далеко не точен: по словам летописца, «По мнозех же времянех сели суть сло-
вени по Дунаеви... и от тех словеи разкдошася по земле и прозвашася имены своими,
где седше на котором месте» (ПВЛ. С. 8), т.е. исконная «прародина» славян должна
была находиться на каких-то других, оставшихся неизвестными летописцу землях.
Вместе с тем славянское заселение Восточной Европы представлено летописцем как
миграционный поток именно из Подуиавья. Таким образом, летописная традиция кок
бы разделяет два этапа расселения: «славян вообще», у которых нет иного имени, кроме
собирательного, — из неизвестного места в Подунавье в некое неопределенное (мифо¬
логическое) время и славянских племен, наименования которых известны летопис¬
цу, — из Подуиавья на территории, которые они занимают в «историческое» время.
11 Петрухин ВЯ. Древняя Русь: Народ. Князья. Религия //Из истории русской
флыуры. М., 2000. Т. 1 (Древняя Русь). С. 38-50.
28 О топониме «Великая Свитьод» см.: Мельникова ЯЛ. Древнескандинавские гео¬
графические сочинения. С. 217; Джексон Т.Н. Svtyj66 in mikla еба kalda (Sweden the
Great or Cold) // Berkovsb6k: Studies in Honour of prof. V. Berkov. M., 1996. C. 107-114.
19HeuslerA. Die gelehrte Urgeschichte im altislfindischen Schrifttum. B., 1908;
KJingenberg H. Odm und die Seinen: Altislfindischer gelehrter Urgeschichte anderer Teil //
Alvlsmdl. 1993. B. 2. S. 31-80. Сюжет о миграции европейских народов из Трои впер¬
вые встречается в хронике Фредегара (первая половина VII в.: Chronicon quae dicuntur
Fredegarii Scholastici Libri IV / Ed. B. Krusch // MGH. Scriptores rerum Merovingicarunt.
В., 1888. Bd. 2. IL4; Ш.2) и широко распространяется в XI—XIII вв. по всей Европе:
Ittgledew F. The Book of Troy and the Genealogical Construction of History: the Case
of Geoffrey of Monmouth’s Historic! regum Britanniae ft Speculum. 1994. Vol. 69, №3.
P. 665-704.
55

исторических оснований. Германские племена расселились в Сканди¬
навии еще в неолите, и ни о каких крупных миграциях с юга свиде¬
тельств нет. Происхождение восточного славянства, согласно наибо¬
лее распространенной в современной археологии точке зрения, также
не связывается с расселением из Подунавья.
Притом что «начало истории» обоих народов мифологизировано,
степень мифологизации мотива в обеих традициях различна. Летопис¬
ный текст обезличен и «историзирован». Мифологема прародины ско¬
рее угадывается в нем, нежели проявляется открыто. Традиционные
сказания (сказание?) о прародине и жизни там восточных славян
переданы в форме краткого упоминания: «...сели суть словени по Ду-
наеви... И от тех словен разидошася по земле и прозвашася имены
своими...» и краткого пересказа предания о «примучивании» славян
обрами30. В рассказе летописца повествование максимально схемати¬
зировано и обезличено31 32, поскольку наиболее важным для летописца,
вцдимо, было показать исходное единство «славянских языков».
Лаконичное переложение предания об аварах сопровождается посло¬
вицей «погибоша аки обре», которая, с одной стороны, отсылает к фо¬
новым знаниям аудитории, с другой—верифицирует сообщение его
общеизвестностью, а следовательно, истинностью.
Снорри, напротив, обнаруживает глубинные мифологические кор¬
ни сюжета миграции: в ней участвуют два рода богов, асы и ваны, ми¬
грация осуществляется под водительством Одина, верховного жреца
асов, который становится первым правителем упсальских свеев, праро¬
дителем правителей Упсалы. Эвгемеристическое изображение Одина,
трансформирующее его в культурного героя («он обучил людей всем
искусствам, которыми они теперь владеют»), не скрывает его мифоло¬
гических корней: он владеет колдовством, может менять облик, наде¬
лен жреческими функциями и т.д. .
Наконец, типологическая близость ПВЛ и «Саги об Инглингах»
проявляется в сходстве структуры нарратива: последовательном нани¬
зывании «биографий», состоящих из одного или цепочки эпизодов (по
принципу паратаксиса)33 * * *30	ПВЛ. С. 8,10.
31	Так, в упоминаниях летописца отсутствует традиционная фигура воодя, ведуще¬
го свой народ в «Землю обетованную». Отсутствие такой фигуры тем более показа¬
тельно, если предполагать следование летописца за библейскими образцами: Ветхий
Завет предлагал очевидную модель описания — исход из Египта под водительством
Моисея (Данилевский И.Н. Библия и Повесть временных лет. К проблеме интерпрета¬
ции летописных текстов // ОИ. 1993. № 1. С. 78-94).
32	О механизме рационализации языческих богов у Снорри см.: Weber G.W.
Intellegere historiam. Р. 106-108.
33	См. подробнее: Kuhn И. Narrative Structures and Historicity in Heimskringla //
Parergon. 1976. Vol. XV. P. 30-42. Эта струюура нарратива характерна для большинст¬
ва историографических сочинений Средневековья, восходя еще к античному историо-
пиоашко.
56

В конструировании исторического ряда оба писателя руководст¬
вуются генеалогическим принципом34 и создают непрерывную цепоч¬
ку правителей-p одичей (отец-сын или, что реже, отец-брат-сын), со¬
ставитель ПВЛ — киевских князей, Снорри — упсальских конунгов.
Для Снорри этот принцип был в определенной степени «задан» его
основным источником — генеалогическим перечнем Тьодольва, но и
сам Снорри не делает попыток отклониться от него. Что же касается
составителя ПВЛ, то он — а скорее, один из его предшественников, —
сам выстроил генеалогическую цепочку из ряда, вероятно, самостоя¬
тельных преданий или песней о нескольких военных предводителях
из различных центров Руси (Новгорода и Киева), часть которых,
вполне возможно, не состояла в родстве.
Основной композиционной единицей нарратива в обоих произве¬
дениях была «биография» правителя, что также типично для средне¬
вековой историографии в целом. Особенно наглядно это проявляется
в следующих за «Сагой об Инглингах» частях сочинения Снорри, раз¬
деленного на саги, каждая из которых посвящена жизнеописанию
одного из вестфольдских, а затем норвежских конунгов. Однако в «Саге
об Инглингах», как и в начальной части ПВЛ, деление на особые раз¬
делы отсутствует и повествование представляет собой последователь¬
ность относительно независимых эпизодов, каждый из которых по¬
священ деяниям одного из правителей.
Цельность эпизодов-жизнеописаний в ПВЛ и «Круге Земном» раз¬
лична. В ПВЛ она нарушается, во-первых, введением дат35, причем
летописец сознательно пытается разбить повествование на хроноло¬
гические отрезки и лишь иногда сохраняет временную нерасчленен-
ность исходного сказания (как, например, Сказания о призвании варя¬
гов); во-вторых, вставками о событиях византийской истории, почерп¬
нутыми преимущественно из хроники Георгия Амартола. Нарратив
Снорри последователен и непрерывен. Более того, равноценность и
гомогенность эпизодов подчеркивается введением их фразой, начи¬
нающейся именем конунга, о котором пойдет речь в эпизоде: «Фрейр
взял тогда страну после Нъёрда» (Freyr t6k )?i vi6 rfki eptir NitfrG);
«Домальди принял наследство после отца своего Висбура...» (D6maldi
t6k arf eptir Шит sinn Vfsbur...)36 и др. Завершается же ббльшая часть * 3934	C/unies Ross Ы The Development of Old Norse Textual Worlds: Genealogical Struc¬
ture as a Principle of Literary Organization in Early Iceland //Journal of English and Ger¬
manic Philology. 1993. Vol. 92. P. 372-385.
39 О принципах и особенностях раннелетопненой хронологии ш.: ЛихачевД.С
Комментарий //ПВЛ. С. 395-397; Алешковский M.Z К типологии текстов «Повести
временных лет» // Источниковедение отечественной истории. Сборник статей. 1975.
М., 1976. С. 146-149.
26	Snorri Sturluson. Ynglinga saga / E. Wessen. Stockholm; Kebenhavn; Oslo, 1964.
S. 13,18. Здесь и далее цитированный по изданию оригинала текст приводится в моем
переводе.
57

эпизодов висой Тьодольва, посвященной конунгу, о котором шла речь
в данном эпизоде. Тем самым эпизоды-жизнеописания имели иден¬
тичную композицию, что облегчало их сведение в единый историче¬
ский ряд.
Таким образом, принципиальное сходство методов конструирова¬
ния начальной истории своих народов и способов ее репрезентации
в ПВЛ и в «Саге об Инглингах» делает их сопоставление не толь¬
ко возможным, но и перспективным для изучения процесса преобра¬
зования устной исторической традиции в письменную. Ниже я обра¬
щусь к основной повествовательной единице — «биографиям» прави¬
телей.
II
Модель повествования о каждом из правителей в начальной части
ПВЛ (от Рюрика до Святослава) и в «Саге об Инглингах» однотипна.
Оно построено по биографическому принципу и охватывает последо¬
вательный ряд событий от вокняжения нового правителя до его смер¬
ти. Сюжетное время в каждой «биографии», соответственно, линейно
и однонаправлено.
Каждая «биография» включает более или менее закрепленный на¬
бор сведений, который, видимо, обеспечивал в глазах историографа
легитимность правителя. Одним из ее показателей было происхожде¬
ние по прямой мужской линии от первопредка: от Рюрика в ПВЛ,
от Одина у Снорри37 Другим обоснованием легитимности служило
обязательное (хотя, казалось бы, и самоочевидное) указание на пере¬
ход власти к новому правителю: Снорри использует для этого форму¬
лы типа: «Эгилем звали сына Ауна Старого, который был конунгом
в Свитьод после своего отца» (Egill hdt sonr Aims ins gamla, er konungr
var eptir fo6ur sinn I Svl]>j66), «Отгаром звали сына Эгиля, который
взял страну и конунгство после него» (Ottar Ых sonr Egils, ег riki ok
konungd6m tdk eptir hann)38 39. Составитель ПВЛ обозначает переход
власти столь же обязательно, но неформульными способами («Поча
княжити Игорь по Олзе», «Начало княженья Святославля, сына Иго¬
рева» и т.п.)3.
37	В данной статье я не рассматриваю вопрос об основателях династий (перво¬
предках), что может являться темой отдельной работы. В то же время необходимо
отметить, что родословная Рюрика—если она и была известна его современникам, не
могла сохраниться в древнерусской традиции, поскольку была связана со скандинав¬
скими генеалогическими традициями, неизвестными и неактуальными для восточно¬
славянской среды.
31 Snorri Sturluson. Ynglinga saga. S. 29,31.
39 ПВЛ. С. 21,28.
58

Основная часть каждого эпизода посвящена деяниям (gesta) прави¬
теля. Рассмотрим подробнее, какие именно деяния характерны для
рассказов ПВЛ и «Саги об Инглингах».
Повествования о каждом из первых русских князей (от Кия до Вла¬
димира40, а в значительной степени и позднее), будь то Полянский
Кий, новгородский Рюрик или киевский Олег, строится в форме по¬
следовательного изложения основных событий его жизни. «Биографии»
Кия, Рюрика, Аскольда и Дира даны под одним годом, т.е. излагаются
как единое сказание, «биографии» последующих князей хронологиче¬
ски упорядочены и отдельные события помещены под разными года¬
ми (все датировки событий — плод вычислений летописца—услов¬
ны). Часто «биография» сопровождается комментариями и замечаниями
летописца, носящими по преимуществу дидактический, морализатор¬
ский характер в виде библейских примеров и притч (exempla, parabolae),
рассуждений и замечаний. Сюжетное многообразие летописных «био¬
графических» повествований при ближайшем рассмотрении оказы¬
вается мнимым: они образованы весьма ограниченным набором струк¬
турообразующих (т.е. основных, формирующих сюжет) мотивов, как
правило, непосредственно не связанных между собой: логика повест¬
вования не нарушится, если какой-либо из сюжетов окажется утра¬
ченным. При всех возможных различиях каждая «биография» состоит
из ряда повторяющихся структурных элементов. К числу сюжетообра¬
зующих мотивов, как представляется, относятся: 1) приход правителя
к власти; 2) покорение соседних племен; 3) основание города/городов;
4) установление порядка в подвластном князю обществе (введение
даней, уставов, уроков, поконов); 5) поход в Византию (военный или
с иными целями); 6) смерть и 7) погребение (см. табл. I)41. Реальное
воплощение этих мотивов разнится в каждой из «биографий» за счет
их насыщения конкретизирующими (детализирующими) мотивами,
40 В данной работе л рассматриваю жизнеописания князей до Святослава включи¬
тельно, поскольку повествование об эпохе Владимира содержит уже не только «био¬
графические» мотивы, но и большое количество других, что требует особого рассмот¬
рения.
41В летописных «биографиях» находят отражение далеко не все представленные
в мифопоэтической, героико-эпической и просто фольклорной традиции «биографи¬
ческие» сведения. Так, совершенно неизвестен им мотив рождения князя, столь попу¬
лярный в фольклоре (лишь в случае с Игорем н Святославом упоминается их малолет¬
ство— однако это обстоятельство отмечено летописцем с иными целями). Другим
распространенным мотивом, отсутствующим в летописных «биографиях», но хорошо
известным былинному эпосу, является «героическое» детство: будущий герой уже в ма¬
лолетстве проявляет свои особые качества, убивая соперника или противника, побеждая
в состязаниях и т.п. (возможно, с этим мотивом, переосмысленным летописцем, связан
эпизод бросания копья малолетним Святославом перед походом на древлян). Можно
предположить, что в дружинной традиции — а именно к ней принадлежит большая
часть «биографий»—мотивы рождения и детства героев не использовались в силу
специфических интересов среды (основное внимание уделялось воинским подвигам).
59

которые в своей совокупности и образуют сюжет (например, сюжет о
походе Олега на Константинополь включает мотивы роенной хитро¬
сти, отказа от отравленного вина и др.). Вне этого набора остается лишь
очень небольшое количество сюжетов, таких, например, как «мести»
княгини Ольги.
На самостоятельность каждого из сюжетообразующих мотивов и
в то же время на их традиционность указывает формульность введе¬
ния каждого из них (хотя и не во всех случаях), а иногда и их завер¬
шения. Так, покорение племен Олегом, Игорем, Святославом пред¬
ставлено как освобождение соответствующего племени от «хазарской
дани», а текст облечен в вопросно-ответную форму42. Рассказ о воен¬
ном походе в Византию имеет зачин в виде перечня народов, вошед¬
ших в состав княжеского войска, с преуведомлением, что князь «сово¬
купил», «поял» или «нанял» «вой многи»43. Смерть князя наступает
сразу после его возвращения из похода в Византию, причем рассказы
об Олеге и Игоре начинаются одной и той же фразой; вернувшись из
похода, князь живет (княжит) в Киеве, «мир имея ко всем странам.
И приспе осень...»44. Так же формульно указание на сохранность по¬
гребального памятника «до сего дни»45.
Каждый из эпизодов, составляющих «биографию» князя, обычно
рассматривается как отражение индивидуального события, имевшего
место в действительности или вымышленного летописцем. Между тем
их исследование в контексте всего повествования и в сопоставлении
с другими схожими эпизодами обнаруживает преобразование рассказа
о действительно бывшем в устойчивый мотив, который воплощает
историческую память о ряде сходных событий, обобщая и типизируя
их. Показателями таких преобразований служат формульность введе¬
ния мотива и его изложения, его констатация при отсутствии разви¬
того сюжета (см. ниже), «воссоздание» соответствующего эпизода в
«биографии» князя по образцу аналогичных эпизодов и ряд других
признаков.
К числу наиболее устойчивых сюжетообразующих мотивов, пред¬
ставленных в «биографиях» всех князей от Кия до Святослава, отно¬
сятся вокняжение и смерть князя. И тот и другой не всегда подробно
разработаны. Так, вокняжение Игоря и Святослава отмечается, но не
сопровождается подробностями46. О кончине Кия и Рюрика просто
42	ПВЛ. С.13 (Аскольд и ДирХ 17 (Олег), 31 (под 964 г. — Святослав).
43	Там же. С. 13 (Аскольд и Дир), 14 (Олег), 16 (Олег), 23 (Игорь), 28 (Ольга при
походе на древлян). Ср. стереотипный зачин былин—сборы богатыря в поход.
44	Там же. С. 20,26.
45	Там же. С. 20,27.
46	В отношении Игоря отмечается: «поча княжити Игорь по Олзе» (ПВЛ. С 21);
вокняжение Святослава отмечено заголовком под 6454(946) г.: «Начало княженья
Святославля сына Игорева» (ПВЛ. С. 28), но речь в статье идет о походе Ольги на
древлян.
60

сообщается47. Очевидно, что это те случаи, когда устная традиция,
видимо, не донесла до времени составления летописи информации об
обстоятельствах вокняжения или смерти князей. Тем не менее летопи¬
сец считает необходимым обязательно упомянуть как о первом, так и
о втором. Учитывая, что другие сюжетные мотивы (например, основа¬
ние городов Аскольдом и Диром и Игорем, установление порядка/
закона Кием, Аскольдом и Диром, Святославом) могли быть опущены
и не восполнялись каким-либо «общим местом», представляется, что
указания на сам факт вокняжения или смерти даже без детализации
сопутствующих обстоятельств свидетельствуют о большом значении,
придаваемом летописцем этим двум мотивам в контексте его реконст¬
рукции истории Русской земли.
Мотив вокняжения представлен в ПВЛ как законный переход
власти, обычно от отца к сыну. Более того, наличие лишь одного-
единственного наследника (до детей Святослава) усиливает легитим¬
ность этого перехода. Практически невозможно с несомненностью
установить, было ли «упрощение» генеалогического древа результа¬
том редактирования летописцем устной традиции или в дошедших до
него преданиях братья и сестры этих князей не упоминались. Пред¬
ставляется, однако, что последнее маловероятно. С одной стороны,
судя по случайным упоминаниям летописца, героями исторических
сказаний были далеко не только известные нам киевские князья.
С достаточной уверенностью можно предполагать существование зна¬
чительно более обширной устной традиции, о чем говорят упомина¬
ния преданий и о других «князьях», в частности о некоем Туры, пер¬
вом (?) правителе Турова. С другой стороны — уже во времена Игоря
княжеский род был достаточно разветвлен: в интитуляции его догово¬
ра с Византией названо несколько имен, принадлежащих членам его
рода48, в том числе имена двух племянников князя — Игоря и Акуна.
Разделение обоих рядом других лиц, вероятно, может служить показа¬
телем того, что Игорь и Акун не были родными братьями, т.е. князь
Игорь имел по меньшей мере двух братьев или сестер либо брата и
сестру. Летописный же текст не дает ни малейших оснований подоз¬
ревать их существование. Поэтому кажется возможным предполо¬
жить, что, производя отбор сюжетов устной традиции, летописец
преднамеренно изобразил своих героев единственными сыновьями и
преемниками киевских князей, право которых на власть было тем бо¬
лее законно, что оспаривать его было некому.
Другая модель перехода власти представлена в сюжетах о «пер¬
воправителях», Кие и Рюрике. В качестве таковых они — по лето¬
писному повествованию — не имеют предшественников, во всяком
47	«Киеви же пришедиоо в свой град Киев, ту живот свой сконча» (ПВЛ. С. 10);
«Умерило Рюрикови...» (ПВЛ. С. 14).
"Количество родственников Игоря, поименованных в договоре, спорно.
61

случае предшественников-сородичей49 50. При включении сюжета о Кие
в летописный текст его составитель обращает особое внимание на
старейшинство Кия среди братьев. Кроме того, он дважды отмечает
((коллективность» первоначального правления: «И по сих братьи дер¬
жат почаша род их княженье в полях»; «Была суть 3 братья, Кий,
Щек, Хорив, иже сделаша градоко сь...» . Законность власти преем¬
ников Кия, таким образом, обосновывается, с одной стороны, их
принадлежностью к роду Кия и его братьев, с другой — положе¬
нием Кия как старшего брата. Легитимность власти Рюрика утверж¬
дается иным путем — он приглашен местной элитой и становится
князем «по ряду» с ней51, что неоднократно подчеркивается летопис¬
цем.
Лишь один раз мотив вокняжения облечен в форму «захвата вла¬
сти». Сказание об утверждении Олега в Киеве с помощью убийства
киевских правителей Аскольда и Дира не могло быть ни реинтерпре-
тировано летописцем, ни вообще опущено им: именно это сказание
перекидывало мостик между Рюриком-основателем княжеской дина¬
стии и киевскими князьями-Рюриковичами. Стремление обосновать
законность вокняжения Олега в Киеве заставило составителя ПВЛ,
во-первых, представить Олега членом рода Рюриковичей. По
А.А. Шахматову, он отклоняет чтение Начального свода (сохранив¬
шееся в НПЛ), в соответствии с которым Олег является воеводой Рю¬
рика, и заменяет его на фразу «от роду ему суща», делая тем самым
Олега Рюриковичем52 *. Во-вторых — летописец включает примеча¬
тельное добавление — характеристику происхождения и социального
статуса Аскольда и Дира: «И бяста у него (Рюрика. —Е.М.) 2 мужа,
не племени его, но боярина». В НПЛ определение Аскольда и Дира не
читается: лишь по приходе в Киев они «нарекостася князема». По
мнению летописца, уже сам боярский статус Аскольда и Дира лишает
их законного права княжить в Киеве: «...и рече Олег Асколду и Диро-
ви: „Вы неста князя, ни рода княжа, но аз есмь роду княжа" и выне-
соша Игоря: „А се есть сын Рюриков"»54. Слова от «но аз есмь» до
конца цитированного текста А.А. Шахматов считал вставкой состави¬
49	О возможных архаичных корнях образа Кия см.: Мельникова ЕЛ Легенда о Кие:
о структуре и характере летописного текста // А се его сребро. Эб1рник праць на поша-
ну М,Ф. Котляра. КиУв, 2002. С. 9-16.
50	ПВЛ. С. 10,13.
51	Мельникова Е.А., Петрухин ВЯ. Легенда о призвании варягов и становление
древнерусской историографии // ВИ. 1995. № 2. С. 44-57.
52	ПВЛ. С. 14; НПЛ. С. 107; Шахматов АЛ Разыскания. С. 213,231. Можно пред¬
полагать, что летописец не сам выдумал «княжеское» происхождение Олега, а исполь¬
зовал один из вариантов устной традиции (ср. множественность вариантов локализа¬
ции места смерти Олега).
52 ПВЛ. С. 13; НПЛ. С. 106. См.: Шахматов АЛ Разыскания. С. 232.
54	ПВЛ. С. 14.
62

теля Начального свода55. Действительно, обвинение Олегом Аскольда
и Дира противоречит как предыдущему повествованию о том, что
Аскольд и Дир «испросистася ко Царюгороду с родом своим» у Рюри¬
ка56 (т.е. их поход на юг, а соответственно и вокняжение в безвласт¬
ном Киеве санкционировано Рюриком как верховным правителем),
так и переработке сказаний об Аскольде и Дире в соответствии
с «княжеской» «биографической» моделью.
Таким образом, составитель ПВЛ, в противоположность автору
Начального свода, последовательно «снижает» социальный статус од¬
них героев и повышает статус других с тем, чтобы выдвинуть на пер¬
вый план Рюрика и его род как единственных законных правителей
Руси. Отбор из устной традиции разнохарактерных сюжетов, воплощаю¬
щих мотив вокняжения, их включение в летописный текст и придание
этому мотиву первостепенного значения, как представляется, были под¬
чинены стремлению летописца обосновать легитимность власти пер¬
вых русских князей — Рюриковичей. Условиями их права на власть
летописец считает, как это свойственно средневековому сознанию
в целом, династическую преемственность, передачу власти от одного
члена правящего рода другому (предпочтительно от отца к сыну).
Однако легитимизирующими власть обстоятельствами могут быть —
при отсутствии сложившейся династии — и старейшинство будущего
князя в его роде, и его «избрание» на основе соглашения.
Мотив смерти князя представлен в четырех случаях (смерть
Аскольда и Дира, Олега, Игоря и Святослава) сюжетами, разнообра¬
зие которых отражает существовавшую еще во времена составления
ПВЛ историческую традицию. «Биографии» же Кия и Рюрика завер¬
шаются лишь констатацией их смерти. Сюжеты имеют различные
истоки и особенности, которые были по-разному интерпретированы ле¬
тописцем. Не вдаваясь сейчас в обсуждение каждого из них57, обращу
внимание лишь на присущие им общие черты — результат их моди¬
фикации при включении в летописный текст. Повествования о смерти
князей более пространны и детализированы, Нежели какие-либо дру¬
гие, кроме описания походов на Византию (см. ниже), и в них в мак¬
симальной степени проявляются особенности стоящей за ними устной
традиции. И обязательная констатация смерти правителя даже при
отсутствии информации о ее обстоятельствах, и — в еще большей
степени — значительное место, занимаемое рассказом о его кончине,
указывают на весьма важное значение, которое летописец (но также и
55	Шахматов А.А. Разыскания. С. 231-232; он оке. Повесть временных лет. Пг.,
1916, Т. 1. С. 23.
56	ПВЛ. С. 13.
57	См. подробный анализ сюжета о смерти Олега: Melnikova ЕЛ The Death in the
Horse’s Skull: The Interaction of Old Russian and Old Norse Literary Traditions //Gudar рД
jorden. Festskrift till Lars L5nnroth / S. Hansson, M. Malm. Stockholm, 2000. S. 152-168.
63

носители устной традиции) придавал этому мотиву. Очевидно, кончи¬
на князя несла в себе некий особый смысл.
Все сюжеты о смерти князя изображают ее как некое экстраор¬
динарное событие, вызванное не естественными, а чрезвычайными
обстоятельствами. Аскольда и Дира убивают с помощью военной хит¬
рости, в смерти Олега, предсказанной волхвами, повинна змея, вы¬
ползшая из черепа его боевого коня; Игорь, покусившийся на устано¬
вившийся порядок сбора даней, убит древлянами (по рассказу Льва
Диакона, Игорь был привязан к наклоненным верхушкам деревьев и
разорван на части)56; Святослав погибает от рук печенегов, которые
изготовляют из его черепа чашу. Устные сказания о гибели князей
могли иметь и, вероятно, имели в своей основе историческое ядро и
отражали реальные условия своего времени: борьбу между правителя¬
ми разных центров в период становления государства, сборы даней и
покорение независимых от Киева племен и др. В то же время экстра¬
ординарность события способствовала его восприятию устной тради¬
цией.
Необычность, «чудовищность» смерти героя, типичная для ранне¬
средневекового эпоса европейских народов, придавала его образу «ге¬
роическую» завершенность: «Только в смерти, в ее приятии, в поведе¬
нии героя перед лицом ее завершается его становление. Чем беспри-
мернее его гибель, чем ужаснее и неслыханней ее обстоятельства, чем
более выходят они за пределы обычного, тем величественнее герой и
тем более впечатляет воспевающая его песнь», — писал АЛ. Гуревич,
связывая эту особенность эддического эпоса с «ритуальным» насле¬
дием59
Почерпнув сюжеты из устной традиции (во всяком случае основ¬
ные элементы их фабулы) и включив их в свое повествование, лето¬
писец в то же Время вносит в них существенные смысловые измене¬
ния, подчас радикально модифицируя их. Так, в сюжете о смерти
Олега он устраняет магическо-культовые, восходящие к скандинав¬
ским языческим верованиям коннотации и усиливает исторические
элементы сказания60. Излагая историю гибели Игоря, он ограничи¬
вается краткой констатацией: «...и вышедше из града Изъкоръстеня
деревлене убиша Игоря и дружину его»61. Между тем обстоятельства
смерти Игоря были широко известны и, видимо, излагались в устном
сказании, распространенность которого была столь велика, что дос¬
тигла Византии, где отразилась в сочинении Льва Диакона62. Трудно
предположить, что это сказание оказалось неизвестным летописцу, * 39 40 41 42* Лев Диакон. История. 6.10 / On. ред. Г.Г. Литаврин. М., 1988. С. 57.
39	Гуревич АЯ. «Эдда» и сага. М., 1979. С. 41; см. также: с. 31-56.
40	См. подробнее: Melnikova КА. The Death in the Horse's Skull.
41	ПВЛ.С.27.
42	Лее Диакон. История. С. 57.

значительно вероятнее, что он сам счел ненужным передавать его
в подробностях.
Наконец, передавая сюжеты о смерти князей, летописец нередко
предлагает свою — христианскую — интерпретацию причин произо¬
шедшего или же оценку события с точки зрения христианской морали.
«Се же не дивно, яко от волхованиа сбывается чародейство, яко же
бысть во царство Доментианово...» (и далее следует ряд примеров)63,
завершает он, например, рассказ о смерти Олега.
Описание погребения князя или указание на место его погребе¬
ния — еще один обязательный мотив. Он отсутствует лишь в «био¬
графиях» Кия и Рюрика, очевидно, из-за недостатка информации.
Поскольку все князья, жизнеописания которых рассматриваются здесь,
язычники (кроме Ольги), их погребение совершается в кургане («мо¬
гиле»; исключение составляет убитый печенегами Святослав), что
специально оговаривается летописцем64. Более того, в каждом случае
он отмечает существование погребального кургана и в его дни, указы¬
вая место, где находится погребальный памятник: Аскольда и Дира
«погребоша... на горе, еже ся ныне зоветь Угорьское, кде ныне Олъ-
мин дворъ; на той могиле поставил Олъма церковь святого Николу;
а Дирова могила за святою Ориною»»; Олега «несоша и погребоша
его на горе, еже глаголеться Щековица; есть же могила его и до сего
дни, словеть могыла Олыова»; Игоря погребают древляне, «и есть
могила его у Искоръстеня града в Деревех и до сего дне»65. Подроб¬
ные ссылки на современное летописцу местонахождение кургана, ве¬
роятно, можно рассматривать как своего рода верификацию жизни и
деятельности князя. Наличие общеизвестного погребального памят¬
ника подтверждало реальность существования князя и тем самым бро¬
сало отблеск достоверности на устную традицию о его деяниях66.
Мотив похода в Византию принадлежит к наиболее распростра¬
ненным и развернутым. Он не включен только в «биографию» Рюри¬
ка, который представлен как правитель только Новгорода. Киевские
же князья все без исключения совершают походы в Константинополь.
63	ПВЛ. С. 20-21.
64	В рассказах о погребениях Олега и Игоря летописец дополняет их подробностя¬
ми погребального обряда. В первом случае он упоминает, что «плакашаея люди вен
плачем великим» (ПВЛ. С. 20), во втором—рассказывает о тризне, совершенной
Ольгой, на кургане Игоря (ПВЛ. С. 28). Как плач, так и тризна были обычными эле¬
ментами погребального обряда, однако их упоминание, вновь обнаруживающее стоя¬
щую за летописным текстом устную традицию, требует специального рассмотрения.
63 ПВЛ. С. 14, 20, 27. О княжеских «могилах»-курганах см.: Щавелев А.С Могилы
князей Древней Руси в сакральной топографии средневековья // Топонимия н диалект*
ная лексика Новгородской земли. Маггер. конф. Великий Новгород, 2001. С. 80-83.
66	Целям подтверждения истинности устных сказаний могли служить для летопис¬
ца также документальные свидетельства—договоры, заключенные от имени соответ¬
ствующего князя, или иные данные (например, существующие «до сего днн» станови¬
ща и ловища Ольги и ее сани в Пскове).
3-8766
65

Возникновение мотива, бесспорно, отражает реальность 1Х-Хвв.,
когда сначала разрозненные, а затем все более регулярные контакты
с Византией стали основой экономического процветания Древней
Руси, Характер этик контактов со временем менялся. Бели для IX в.
были типичны военные походы и нападения не только на Константи¬
нополь, но и на причерноморские владения Византии, то в X в. четыре
известных нам военных похода (Олега, Игоря в 941 и 944 гг., Свято¬
слава)67 были скорее исключениями, а не правилом. Правилом, оче¬
видно, были поездки с целью торговли. Не случайно, в русско-визан¬
тийских договорах Олега и Игоря основное внимание уделяется регу¬
лированию русской торговли в Византии (в Константинополе прежде
всего), а Константин Багрянородный, описывая образ жизни росов,
считает ежегодную отправку торговых караванов из Киева важнейшей
формой их деятельности68 Другой формой контактов, укреплявшейся
на протяжении X в., были связи конфессиональные.
Тем не менее оживленные торговые связи с Византией отражения
в рассказах летописца не получили, как не могли они получить его и
в устной традиции. Военная среда, в которой формировались дружин¬
ные сказания, определяла их сюжетику: повествование о героическом
деянии, выдающемся военном предприятии. Именно такими яркими
событиями и были походы Олега и Игоря на Византию, воспоминания
о которых запечатлелись в устной традиции.
Обращение летописца к сказаниям о византийских походах проли¬
вает определенный свет на его отношение к устной традиции в целом
и на пути ее переработки. Традиционный характер повествования,
стоящего за летописным рассказом о походе Олега, очевиден, как и
насыщенность его фольклорными мотивами. Отсутствие упоминаний
этого похода в византийской литературе69 ограничивало летописца
той информацией, которую он мог почерпнуть в устных сказаниях.
Однако он не удовлетворился только ею и внес в свое повествование
ряд дополнений, на которых я остановлюсь ниже.
Иначе обстояло дело с походами Игоря 941 и 944 гг. Оба они под¬
робно описаны в летописи, однако на основании разных источников.
67	Конечно, нельзя исключать того, что были и иные нападения на Византию из Ру¬
си илн через Русь, оставшиеся нам неизвестными. На вероятность этого указывают
меры предосторожности византийской стороны, оговоренные в договоре 944 г.: обяза¬
тельное наличие княжеских «печатей» н «грамот» у послов и купцов, приезжающих
в Византию с согласия киевского князя, который, очевидно, несет ответственность за
нх поведение.
68	Константин Багрянородный. Об управлении империей/Под ред. А.П. Ново¬
сельцева, Г.Г. Литаврина. М., 1999. С. 45-51.
49 Предполагается, что поход 907 г. может упоминаться в хронике Псевдо-Симеона.
См.: Jenkins RJ.H. The Supposed Russian Attack on Constantinople in 907: Evidence of the
Pseudo-Symeon // Speculum. 1949. Vo]. 24/3. P. 403-406; Николаев В Д Свидетельст¬
во хроники Псевдо-Симеоиа о руси-дромнтах и поход Олега на Константинополь
в 907 г. // ВВ. 1981. Т. 42. С. 147-153.
66

О первом из походов рассказывается в византийских сочинениях
«Житии Василия Нового» и «Хронике» Георгия Амартола, известных
на Руси. Второй — не отмечается византийскими источниками70.
Таким образом, летописец имел в своем распоряжении два вида ис¬
точников: устные сказания о походах (или об одном из них—втором)
и византийские источники. Летописное повествование о походе 941 г.
фактически является сокращением текста «Жития Василия Нового»
с небольшими дополнениями из Георгия Амартола71 и, более того,
сохраняет точку зрения на происходящее византийского автора. Лишь
однажды, по мнению Д.С. Лихачева, летописец обращается к устной
традиции, заимствуя в ней имя предводителя похода, которое осталось
неизвестно византийским писателям, — Игорь72. Впрочем, для вклю¬
чения имени Игоря в текст статьи устные источники были необяза¬
тельны: достаточно было имевшегося в руках летописца текста дого¬
вора 944 г., по которому он с легкостью мог восстановить имя князя.
Вели даже устное сказание об этом походе действительно существо¬
вало7, то очевидно, что летописец отдал безусловное предпочтение
письменным источникам.
Летописный рассказ о втором походе Игоря, видимо, восходит
целиком и полностью к устной традиции. Однако летописец вносит
в него элементы «книжного» описания, заимствованные из повество¬
вания о первом походе. Он практически дословно повторяет эпизод
о «вести», посланной болгарами в Константинополь о походе Игоря,
дублируя аналогичное действие «корсунян». Вместе с тем состави¬
тель ПВЛ существенно сокращает текст, присутствовавший, види¬
мо, в Начальном своде и сохранившийся в летописях, восходящих
к Новгородско-Софийскому своду 1430-х годов74, в частности исклю¬
чает все упоминания варягов и конфликта с ними после перехода
Дуная75
Точно так же летописец дополняет «книжными» заимствованиями
и повествование о походе Олега 907 г., причем образцом для него, ви¬
димо, служило описание похода 941 г. в «Житии Василия Нового»:
70	Эю дало АЛ. Шахматову и другим исследователям основание высказать сомне¬
ния в реальности похода 944 г. (Шахматов А.А. Повесть временных лет и ее источни¬
ки. С 72).
71	Лихачев Д.С Комментарий. С. 428-429.
72	Там же.
73	Как кажется, устного предания об этом походе могло и не быть. Во всяком слу¬
чае в летописном повествовании отсутствует такой практически обязательный элемент
описания любого похода, как перечень состава войска. Нет и каких-либо иных призна¬
ков использования устной традиции.
74	Лихачев Д.С, Комментарий. С. 283-284.
75	См. об этом эпизоде подробнее: Мельникова ЕЛ, Петрухин В.Я. Скандинавы
на Руси и в Византии в X-XI вв. К истории названия варяг II Славяноведение. 1994.
№ 2. С. 59-60.
3*
67

Поход 907 г.
И вывде Олег на брег, и воевати нача,
к много убийства сотвори около града
греком, и раэбиша многы полаты, и
пожгоша церкви. А их же имаху
пленники, овех посекаху, другиа же
мучаху, иных же растреляху, а другыя
в море вметаху, и ина многа зла
творяху русь греком...
Поход 941 г.
Иже придоша, и приплуташа и почаша
воевати Вифиньския страны... их же
емше, овех растинаху, других аки
странь поставляюще и стреляху в ня...
Много же святых церквий огневи
предаша, манастыре и села пожьгоша...
Не повторяя дословно рассказ о походе 941 г., летописец заимствует
такие знаковые элементы описания, как начало военных действий,
разграбление и сожжение церквей, монастырей, жестокая расправа
с пленными.
Методы использования летописцем одновременно устных и пись¬
менных источников свидетельствуют о бесспорной приоритетности
для него письменного текста, который привлекается при малейшей воз¬
можности и инкорпорируется в пересказ устного предания. Посколь¬
ку описание похода 941 г. оказало влияние на рассказы о походах и
944 и 907 гг., можно предполагать, что оно явилось для летописца
своего рода моделью повествования о походе на Византию. Обяза¬
тельными составляющими мотива похода под воздействием рассказа
в «Житии Василия Нового» стали описания грабежей и расправы
с пленниками.
Иную модель, предположительно, отражает рассказ о походе в Ви¬
зантию Кия . Во-первых, это повествование вводится в летописный
текст не как самостоятельный эпизод «биографии» Кия (в противопо¬
ложность другим), а как контраргумент в полемике с «несведущими»,
которые считают Кия перевозчиком. Во-вторых, поход Кия изображен
летописцем не как военное предприятие, а как «визит дружбы» к ви¬
зантийскому «царю»* 77. Поэтому модель военного похода к нему не¬
применима. Вместе с тем краткий рассказ летописца чрезвычайно
близок пространному повествованию о византийских походах Свято¬
слава78. Как и Святослав, Кий «принимает честь» от императора, осно¬
вывает город на Дунае, который называется уменьшительным именем
города на Днепре: Киев — Киевец (ср. Переяславль — Переяславец).
16 ПВЛ. С. 9-10.
77 Составитель Никоновской летописи, продолжая тенденции к унификации моти¬
вов и стандартизации «наборов» сюжетообразующих мотивов, преобразует поездку
Кия в военный поход: «не бы ходил к Царюграду силою ратью» (ПСРЛ. СПб., 1862.
T. IX. Никоновская летопись. С. 4).
71 Это сходство было отмечено АН. Сахаровым: «Если бы мы не знали, что речь
идет о Кие, то вполие могли бы представить себе, будто летописец ведет речь о Свято¬
славе Игоревиче», который, однако, ие придал ему специального значения {Саха¬
ров А.Н. Кий: легенда и реальность // ВИ. 1975. Jfe 10. С. 141).
68

Кий, как и Святослав, делает попытку осесть в основанном на Дунае
городе, но не может остаться в нем из-за недружелюбия местного на¬
селения и потому возвращается в Киев.
А.А. Шахматов считал, что текст о поездке Кия в Константинополь
появился поздно — при составлении Начального свода и имел искус¬
ственное происхождение79 *. Действительно, длинный ряд перекличек
с описанием первого похода Святослава делает вполне вероятным
предположение о том, что этот текст является не пересказом какого-то
предания, исконно входившего в сказание о Кие, а позднейшим сочи¬
нением, которое возникло уже после формирования преданий о Свя¬
тославе. Причины необходимости подобного добавления летописец
прозрачно объясняет сам: «Аще бо бы перевозник Кий, то бы не ходил
Царюгороду; но се Кий княжаше в роде своем, приходившю ему ко
царю» . По его мнению, поход на Византию мог совершить только
князь; раз Кий ходил в Византию, значит, он князь, — что и требова¬
лось подтвердить. Но в этой убежденности летописца есть и иная сто¬
рона: князь не только мог, но и должен был побывать в Византии.
Устная историческая традиция, равно как и тексты договоров, свиде¬
тельствовала о походах Олега и Игоря, она сообщала о крещении
в Константинополе Ольги и войне с Византией, которую вел Свято¬
слав. Каждый правитель Киева, которого знала устная традиция, по¬
бывал на территории южного соседа. Та же логика подталкивала
к выводу, что Кий, будучи князем, также должен был отправиться
в Византию. Таким образом, включение мотива похода в Византию в
«биографию» Кия, по-видимому, является данью летописца его стрем¬
лению доказать княжеский статус Кия и, соответственно, представить
«биографию» героя максимально полным набором сюжетов.
Приписать Кию поездку в Византию было для летописца важно
еще и из-за того значения, которое он придавал этому мотиву. Во всех
«биографиях» летописец помещает рассказ о походе непосредственно
перед описанием смерти князя, даже если нарушается хронологиче¬
ская последовательность событий (ср. предсказание Олегу смерти «от
коня», которое, по словам самого же летописца, было сделано за не¬
сколько лет до его кончины81). Тем самым поход в Византию изобра¬
жается последним и самым значительным деянием киевских князей,
венчающим их жизненный путь.
79 Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб.,
1908. С. 98, 290, 426. Ср. наблюдения А.А. Гиппиуса о распределении формы глагола
речи, подтверждающие мнение А.А. Шахматова (ГиппиусАЛ Рекоша дроужина Иго*
реви... К лингво-текстологической стратификации Начальной летописи//Russian
Linguistics. 2001. Vol. 25. С 147-181).
1оПВЛ. С. 9.
11В данном случае могла играть свою роль и необходимость изложить сказание
о смерти Олега как неразделимое целое.
69

Центральное место этого мотива в летописных «биографиях» кня¬
зей обусловливалось, вероятно, не только устной традицией и не
только тесными связями с Византией.
Образ Царьграда приобрел в сознании летописцев (и, вероятно, да¬
леко не только их) знаковое содержание82. Он воспринимался как са¬
кральный центр, причем сохранял это качество в различных контек¬
стах. Константинополь являлся объектом притяжения древнерусской
элиты уже в IX в. как средоточие богатств и изобилия, как крупнейшее
место торговли, как город, несравнимый с другими своими размерами
и красотой. В X в. Царьград начинает олицетворять политическое мо¬
гущество, императорская власть становится желанным, но недосягае¬
мым образцом, Византия оказывается источником новых культурных
импульсов. Не утратив прежнего политического и экономического зна¬
чения, образ Царьграда приобретает с конца X в. новое содержание —
конфессиональное. Поэтому даже поражения в войне с Византией
(Игоря в 941 г., Святослава) не умаляют достоинств князя: его поход
и вступление в непосредственные контакты с императором ставят их
в равное положение (разумеется, не с точки зрения самих византий¬
цев), повышают престиж русского князя. Видимо, именно эта особая
роль Константинополя в представлениях летописцев и выдвинула мо¬
тив похода на Византию на одно из первых по значимости мест.
Мотивы покорения племен, основания городов и установления
порядка/закона не столь обязательны в «биографии» князя, но они
достаточно распространены, и по крайней мере один из них присутст¬
вует всегда. Первый мотив отсутствует в «биографию) Кия83, а в рас¬
сказе о Рюрике ему соответствует распределение мужей по городам —
центрам каэедого из племен, названных в числе призывавших варягов,
что адекватно подчинению соответствующего племени. Мотив осно¬
вания города наиболее ярко представлен в «биографиях» прародите¬
лей княжеских династий — Кия и Рюрика, которым приписывается
создание двух главных городов Руси, Киева и Новгорода. Эта группа
мотивов мало разрабатывается летописцем и почти никогда не пере¬
растает в более или менее подробное повествование, сохраняя форму
краткого упоминания. Тем не менее обязательное включение хотя бы
одного из них указывает на то, что они воплощают важное для лето¬
писца содержание. Княжеские деяния, отраженные в этих мотивах,
связаны с «устроением» государства, внесением в восточнославянское
общество порядка и законности.
82	Рождественская ТВ. Образ Царьграда в Повести временных лет: история и
устная традиция //ВЕДС. Историческая память и формы ее воплощения. 2000.
С 58-61.
83	Никоновская летопись восполняет этот «пробел»: «Также на Воложскиа и Кам-
скиа Болгары ходив и победи...» (ПСРЛ. Т. IX. С. 4).
70

Таким образом, единообразие оожетики «жизнеописаний» первых
русских князей является результатом целенаправленной и вполне
осознанной работы летописца—составителей ПВЛ и предшествую¬
щих ей сводов. Руководствуясь представлениями об идеальном князе
и надлежащих ему деяниях — представлениями, выработанными на
основе реальных исторических событий и условий, — летописец чер¬
пает в устной традиции отвечающие его задачам сюжеты и восполняет
отсутствующие в устной традиции сведения краткой констатацией
совершения соответствующего «деяния» или даже более подробными
его описаниями, построенными по образцу реального «деяния» друго¬
го князя. При этом состав «деяний» (сюжетообразующих мотивов)
князя не определяется принадлежностью преданий о нем к родовой
(Кий) или дружинной (Рюрик — Святослав) традициям, что еще раз
подчеркивает активную роль летописца.
Вместе с тем летописец связан устной традицией и в значительной
степени зависит от нее. Так, уже отмечавшееся отсутствие сведений
об обстоятельствах смерти и погребения Кия и Рюрика, равно как и об
их погребальных памятниках, означает, видимо, что традиция не со¬
хранила воспоминания об этом в силу или мифичности самих героев,
или давности событий. Вряд ли летописец мог преднамеренно опус¬
тить эти подробности, поскольку он находит необходимым констати¬
ровать сам факт их смерти.
Состав сюжетообразующих мотивов очевидным образом зависит
от того, помещен ли данный князь во времена догосударственные
(т.е. является «местным» правителем, киевским или новгородским)
или он — «общерусский» князь эпохи образования Древнерусского
государства. Набор деяний «местных» князей сокращен: Кий, Аскольд
и Дир, будучи собственно киевскими князьями, не покоряют соседние
племена (если не считать подчинения Аскольдом и Диром полян при
закреплении в Киеве), не облагают их данью или иными податями,
и вообще — кроме Рюрика, для которого установление порядка сре¬
ди призвавших его племен было основной целью, — не занимаются
«устроением государства». Таким образом, в их «биографиях» отсут¬
ствуют деяния, отражающие «государственный» аспект деятельности
князя.
Единообразие сюжетики «жизнеописаний» князей, однако, не мо¬
жет скрыть существенные различия в стоящей за ними устной тради¬
ции. Весьма показательно отличие «биографий» Кия, Рюрика, Олега
и, возможно, Аскольда и Дира от «биографий» Игоря, Ольги и Свято¬
слава. Первые представлены значительным количеством вариантов
(Кий — князь, Кий — охотник, Кий — перевозчик через Днепр; Рю¬
рик осел в Ладоге и основал Новгород или сел прямо в Новгороде;
Олег отослал своего коня или убил его, князь умер около Киева или
в Ладоге, или «за морем» и др.). Вторые известны лишь в одной-единст-
71

венной редакции, представленной во всех летописных сводах, содер¬
жащих ПВЛ. Для составления «жизнеописаний» Игоря, Ольги и Свя¬
тослава важными явились византийские и иные источники: так, рас¬
сказ о походе Игоря 941 г. основан на «Житии Василия Нового»,
а повествование о его смерти, видимо, восходит к древлянской пле¬
менной традиции. Как Игорь, так и Ольга и Святослав известны со¬
временным им византийским писателям (Константину Багрянородно¬
му, Льву Диакону и др.) и упоминаются в их произведениях. Таким
образом, «биографии» этих князей берут начало в различных тради¬
циях: сказание о Кие — в Полянской племенной, о Рюрике — в новго¬
родской, вероятно, дружинной, об Аскольде и Дире, Олеге и после¬
дующих князьях — в киевской, дружинной, причем сказание об Олеге
наиболее развито, в нем представлены все сюжетообразующие моти¬
вы, в то время как «жизнеописание» Игоря весьма неполно, не отра¬
жено в вариантах (т.е. не было развито в устной традиции) и мозаично
(составлено на основе источников разного происхождения).
Поскольку целью летописца было объяснить, каким образом
«Руская земля стала есть», т.е. описать происхождение и становление
Древнерусского государства с единой правящей династией, то в ре¬
конструировании им ранней истории Руси доминируют два основных
принципа.
Во-первых, это генеалогическое построение повествования, харак¬
терное вообще для средневековой историографии, основанной на
библейской модели, но и особенно важное для русского летописца
конца XI — начала XII в., стремящегося показать единство княжеско¬
го рода. Не потому ли, объединяя восходящие к различным устным и
письменным традициям сказания о Рюрике ладожско-новгородского
дружинного происхождения, об Олеге киевского дружинного проис¬
хождения и об Игоре, основанного на византийских источниках и,
видимо, древлянской племенной традиции, летописец выстраивает их
в единый генеалогический ряд: Рюрик-Олег-Игорь84.
Во-вторых, это сосредоточение внимания на государственно зна¬
чимых моментах биографии князя, что в первую очередь сказалось на
выделени сюжетообразующих мотивов, изображающих те деяния кня¬
зя, которые легитимизируют власть каждого из представителей кня¬
жеской династии (мотивы 1, 6-8), ведут к «собиранию» и «устрое¬
нию» государства (мотивы 2-4) и знаменуют «мировое» признание
князя и его успехов — поход в Византию (мотив 5).
и Летописцы XV-XVI вв., следуя тому же принципу, объединяют родственными
свяэями Кия и Аскольда, который становится то сыном, то потомком Кия (Длугош).
Для поздних переработок ПВЛ вообще характерно пополнение текста «недостающи¬
ми» мотивами и «выравнивание» различных отклонений от стереотипного воспроизве¬
дения мотива. Ср. примем, 77 и 83.
72

га
Как отмечалось выше, «биографические» описания Снорри в «Саге об
Инглингах» также формируются некоторым набором сюжетообразую¬
щих мотивов85. Этот набор, казалось бы, восходит к главному источ¬
нику саги — «Перечню Инглингов» скальда Тьодольва, о чем пишет
сам Снорри в Прологе к «Кругу Земному»: «В этой песни названы
тридцать предков Рёгнвальда и рассказано о смерти и месте погребе¬
ния каждого из них»86.
Однако «Перечень Инглингов» не исчерпывал содержание саги87
Снорри перечисляет не тридцать поименованных Тьодольвом предков
Рёгнвальда, а добавляет рассказы еще о четырех правителях, которые
подчиняли себе Упсалу. К их числу принадлежат Ньёрд (см. табл. 2,
№2), Хаки (№ 18), Сёльви (№27) и Ивар Широкие Объятья (№31).
Можно достаточно уверенно предполагать, что в поэме Тьодольва не
было специально посвященных им строф. Если он и упоминал об этих
правителях, то в висах о конунгах-Инглингах, в связи с сюжетами об
их смерти или военной деятельности. Так, в рассказ об Иваре Широ¬
кие Объятья Снорри включает четыре строфы Тьодольва. Однако пер¬
вые две говорят только о смерти предшественника И вара, Ингльяльда,
вызванной нападением не упомянутого в висах Ивара:
Две вторые посвящены смерти Олава Лесоруба (№ 32), бежавшего от
Ивара и начавшего переселение Инглингов в Норвегию; но и в них
Ивар не назван: 15 16 * * *15	О структуре «Саги об Инглингах» см.: BeyschlagS. Die YngHngasaga //
KonungasOgur. Untcrsuchungen zur KOnigsaga bis Snorri, die Mlteren Obersichtswerke samt
Yngiingasaga. {Copenhagen, 1950. S. 105-110; Whaley D. Heimskringla. An Introduction.
L., 1991. P.83-111. Фиксированный набор характеристик представлен в описаниях
конунга в скальдических хвалебных песнях (MaroldЕ. Die Topik der Ftlrstendarstdlung
in den Preisliedem des 10. Jahihunderts//Arbeiten zur Skandinavistik / B. Glienke,
E. Marold. Frankfort am Main; B.; N.Y.; P.; Wien, 1993. Bd. 32. S. 96-111).
16	Снорри Стурлусон. Круг Земной. С. 9. О дискуссии о времени составления
«Перечня Инглингов» см. выше, примеч. 12.
*7 Об источниках «Саги об Инглингах» см.: Whaley D. Heimskringla. Р. 63-82.
11 Там же. С. 33 (здесь и далее висы переведены О А. Смнрницкой).
ВРэнинге
Дымовержец
Ингльяльда
Забил углями,
И вождя
Ворог дома
Затоптал
Неживое тело.
КняжеЙ судьбе
Несравненной
Свей много
Дивились,
Ведь властелин
Достославный
Смертный час
Сам выбрал**.
73

Олава
Опалило пламя,
И волк стволов
Жгучепалый
И у волны
Сорвал плащ
С вождя свеев.
Сын владык
Высокородный,
Уппсалу он
Давно оставил19.
Точно так же в рассказ о Сёльви включена виса о смерти Эйстейна
(№ 26). Виса же о жене Ньёрда (Кг 2) принадлежит не Тьодольву,
а ЭЙвинду Погубителю Скальдов.
Добавив рассказы об этих конунгах, Снорри превратил перечень
Инглингов — предков Рёгнвальда в последовательное повествование
сначала об упсальских правителях, а затем о конунгах Вестфольда.
Важным подтверждением этому является полное структурное сход¬
ство «биографий» конунгов-узурпаторов и «биографий» Инглингов.
Более того, рассказ об Иваре Широкие Объятья (последнем предста¬
вителе упсальских конунгов, о котором говорит Снорри) принадлежит
к числу наиболее обстоятельных и пространных в саге.
О том, что Снорри далеко не полностью зависел от информации
«Перечня Инглингов» Тьодольва, говорит и содержание приводимых
Снорри вис. В полном согласии с высказанным в Прологе замечанием
о том, что «в этой песни... рассказано о смерти и погребении каждого»
из Инглингов, содержание всех вис Тьодольва, приведенных в саге,
за одним исключением, касается именно и только смерти и/или по¬
гребения конунга. Исключение составляет строфа, прославляющая
Рёгнвальда, заказчика «Перечня»* 90. Снорри же рассказывает об огром¬
ном количестве событий самого разного характера: первое место сре*
ди них занимают военные походы, нападения на соседние или даль¬
ние земли, завоевание новых территорий. Вторая по частотности
группа рассказов связана с женитьбой, удачной или неудачной, конун¬
га. В нескольких случаях (Кг 6, 7, 15-16, 36) именно семейные отно¬
шения конунга становятся причиной его смерти и потому могли быть
заимствованы у Тьодольва как часть сюжета о смерти конунга. Но
в других эпизодах о браке конунга рассказывается либо как о само¬
стоятельном факте его биографии (Кг 32,’ 35, 36 первый брак), либо
для объяснения каких-то иных обстоятельств (например, Кг 34: брак
с дочерью конунга Вестфольда дал Эйстейну возможность овладеть
этой землей). Вместе с тем сообщения о браках ни разу не сопровож¬
даются цитированием Тьодольва. Нет строф Тьодольва и во многих
других повествованиях, равно как не вытекают из приводимых вис
* Там же. С. 34.
90 Три другие строфы, рассказывающие об иных, нежели смерть конунга, событиях
(о «пахоте Гевьон», о жене Ньврдд и о победе Ёрунда над конунгом халейгов) принад¬
лежат не Тьодольву, а Браги Старому и ЭЙвинду Погубителю Скальдов.
74

характеристики конунгов («могуществен», «воинственен», «любил
сидеть дома» и т.п.).
Наконец, даже приводимые Снорри висы содержат, как правило,
лишь незначительную часть информации об обстоятельствах смерти
конунга. Вполне типичный пример соотношения текста Снорри и ци¬
тируемой им строфы дает, например, «биография» Энунда Дороги:
Текст Снорри
«Энунд, сын Ингвара, правил после него
в Швеции. В его дни в Швеции царил мир, и у него
было очень много всякого добра. Энунд конунг
отправился со своим войском в Страну Эстов,
чтобы отомстить за своего отца. Он высадился там,
разорил всю страну и захватил большую добычу.
Осенью он вернулся в Швецию. В его дни
в Швеции были хорошие урожаи. Из всех конунгов
Энунда всего больше любили.
Швеция — лесная страна, и лесные дебри в ней
настолько обширны, что их не проехать за много
дней. Энунд конунг затратил много трудов и
средств на то, чтобы расчистить леса. [Простран¬
ный текст об усилиях Энуцца заселить всю стра¬
ну]. Поэтому его прозвали Энунд Дорога. Энунд
построил себе усадьбы во всех областях Швеции и
ездил по всей стране по пирам.
[Рассказ о сыне Энунда Ингьяльде, о много¬
численности конунгов в Швеции в то время, о
зимних жертвоприношениях в Упсале, о конфлик¬
те Ингьяльда с сыном одного из местных конун¬
гов, о его слабости и кормлении его сердцем волка,
в результате чего Ингльяльд стал жестоким и ко¬
варным, о браке Ингльяпьда].
Однажды осенью Энунд конунг ездил по своим
усадьбам с дружиной и приехал в местность, кото¬
рая называется Химинхейд. Там есть несколько
узких горных долин и высокие горы с обеих сто¬
рон. Шли сильные дожди, а в горах выпал снег.
Огромная лавина камней и глины обрушилась
на Энунда конунга и его дружину. Конунг погиб,
и многие вместе с ним. Тьодольв говорит так...»
Единственным напоминанием в висе о событиях жизни Энунда
является его наименование врагом Эстов. Включенные в текст цитаты
Тьодольва в подавляющем большинстве случаев столь же кратко на¬
мекают на деяния конунгов, но никогда не раскрывают их. Более того, 9191 Снорри Стурлусон. Круг Земной. С. 29-30.
Виса Тьодольва
«Знаю, стал
Преградой Энунду
Град камней
У Химинфьблля,
И был в горах
В прах повержен
Эстов враг
Горем Сбрли (= камнями).
И земных
Костей .(= камней) груда
Княжий труп
Тяжко давит»9'
75

несколько раз Снорри и сам пишет о том, что о конунге «ничего не
рассказывается, кроме того, что он умер своей смертью», приводит
соответствующую вису, а затем делает некоторые добавления, как бы
от себя (в цитированном случае он упоминает о том, что Дюггви пер¬
вым в Швеции был назван конунгом, и рассказывает о происхождении
титула)92.
Таким образом, можно предполагать, что для «Саги об Инглингах»
Снорри использовал не только поэму Тьодольва, но и какие-то иные
устные источники — рассказы «мудрых людей» и объединил всю по¬
лученную информацию в соответствии со своими собственными
представлениями и принципами.
В «жизнеописаниях» Снорри выделяется некоторое количество сю¬
жетообразующих мотивов, реальное воплощение которых отличается
чрезвычайным разнообразием (см. табл. 2). Как и составитель ПВЛ,
Снорри придает особое значение трем моментам в «биографии» ко¬
нунга: его приходу к власти, обстоятельствам его смерти и месту его
погребения.
Мотив прихода конунга к власти воплощается в двух основных
формах: в виде простой констатации («X стал править [правил] после
Y [своего отца]», «был конунгом после отца [Y]» и т.п.) и в виде про¬
странного рассказа, как правило, в тех случаях, когда обретение вла¬
сти «законным» наследником сопряжено с отстаиванием своих прав
(№ 19-20) или когда новый конунг является узурпатором (№ 18, 26).
Не исключено,.что отсутствие развернутых эпизодов является следст¬
вием недостатка информации, а не последовательного отбора мате¬
риала самим Снорри. Но дело не в этом. Главное, что Снорри, как и
составитель ПВЛ, находит абсолютно необходимым во всех случаях
отмечать переход правления от одного конунга к другому.
Мотив смерти, а также мотив погребения конунга, как уже отме¬
чалось, центральные в повествовании (нет ни одной «биографии», где
бы отсутствовало описание кончины правителя, а иногда оно являет¬
ся и единственным в «жизнеописании»), и оба заданы содержанием
«Перечня Инглингов». Судя по словам Снорри, для Тьодольва эти мо¬
тивы были основными и имели первостепенное значение для характе¬
ристики предков Рёгнвальда. То же самое говорит Снорри и о генеа¬
логической поэме скальда Эйвинда Погубителя Скальдов «Перечень
халейгов» (X в.). Это означает, что обстоятельства смерти человека
играли огромную роль как для его наследников и современников, так и
для потомков. Не утратили этого значения они и для самого Снорри: он
не только не опускает их, но, напротив, подчеркивает их особую роль,
сопровождая их цитатами из поэмы Тьодольва. С одной стороны, при¬
ведение скальд и ческих вис служило средством верификации повеет- 9191 Там же. С. 19.
76

вования: «То, что говорится в этих песнях... мы признаем за вполне
достоверные свидетельства... Песни скальдов... всего меньше искажены,
если они правильно сложены и разумно истолкованы»93 94. С другой —
оно выделяло и маркировало наиболее значимую информацию93.
Как правило, одновременно указывалось либо место погребения
конунга, либо характер погребального обряда («сожжен», «погребен
в кургане»), причем об этом сообщает как сам Снорри в авторском
тексте, так и цитируемая им виса. Вместе с тем Снорри, в отличие от
составителя ПВЛ, видимо, не рассматривает указание на место погре¬
бения в качестве способа доказать достоверность рассказа: в его пове¬
ствовании нет упоминаний о сохранности погребального памятника
или каких-либо иных замечаний подобного рода.
Таким образом, смерть и погребение правителя расценивались как
важнейшие факты его биографии и в Скандинавии IX-X вв., и на Руси
конца XI — качала XII в., и в Скандинавии начала XIII в. При этом
обращают на себя внимание обстоятельства смертей правителей: в по¬
давляющем большинстве случаев как в скандинавской, так и в рус¬
ской традициях смерть правителя наступает в результате неожидан¬
ных, необычных, а нередко и позорных обстоятельств. Казалось бы,
конунг, тем более потомок Одина, должен был пасть в бою, чтобы
присоединиться к войску эйнхериев, пирующих в Вальхалле и в конце
мира участвующих в битве с хтоническими чудовищами. Но ничего
подобного. Даже если конунг погибает в битве, он нередко умирает не
от удара меча, а на виселице, будучи захвачен противником в плен,
или его тело противник оставляет на растерзание зверям (X® 12,19,24).
Большинство Инглингов умирает от старости и болезней (8 случаев:
Ха 3,9,10,21,22,33,35,37), четверо оказываются сожженными в доме
(Ха 7,26,31,32), один тонет пьяным в чане с медом (Ха 4), другой поги¬
бает, затоптанным марой (злым духом, № 6), кто-то заколот рабом ви¬
лами (Ха 11), а кто-то разбивает голову о камень, упав с коня (Ха 25),
и т.п. вплоть до принесения конунга, при котором были неурожайные
годы и голод, в жертву богам (Ха 8). Не лучше кончают жизнь и рус¬
ские князья: Олег погибает от укуса змеи, Игоря убивают древляне (по
рассказу Льва Диакона, привязывают к деревьям и разрывают на час¬
ти), Святослава убивают печенеги и делают чашу из его черепа.
93	Там же. С. 9-10.
94	Аналогичным образом Снорри приводит и две строфы из поэмы Эйвинда Погу¬
бителя Скальдов. При этом одна из вис, посвященная обстоятельствам смерти конунга
халейгов (т.е. соответствующая тематике перечня Эйвинда), Приводится Снорри в под¬
тверждение военной доблести уплацдских конунгов (№ 19-20), что совершенно меняет
характер висы.
93 А. Тарандер предполагал, что погребальные памятники конунгу символизирова¬
ли легитимность его власти и потому их наименования, часто содержавшие имя конун¬
га, сохранялись на протяжении долгого времени (!TaranderA. Ош kongevalg i Norge 1
sagatiden // Historisk Tidskrift Oslo, 1934-1936. В. XXX. S. 110-132).
77

Актуальность информации о смерти и погребении правителя, кото¬
рая явно проявляется в языческую эпоху в Скандинавии и сохраняется
после принятия христианства, возможно, следует связывать с языче¬
скими представлениями о жизни и смерти и о посмертном сущест¬
вовании человека, которые бытовали и после принятия христианства,
причем особенно долго в Скандинавии. Для Снорри, создателя
«Младшей Эдцы», излагающего мифологические сказания древних
скандинавов, эти связи были особенно живы96. JL Лённрут предполо¬
жил, что рассказы о смерти конунгов имеют ритуальные истоки: тако¬
вые он усматривал в первую очередь в убийстве Домальди (№ 8), при¬
несенного в жертву из-за неурожаев и голода97 Однако и некоторые
другие эпизоды несут явные следы языческих представлений. Гибель
Свейгдира (№ 5) прямо связана с верованиями в карликов, живущих в
камнях и способных заманить в свой мир человека. Мара, затоптавшая
конунга Ванланди (№6), принадлежит к числу злых существ, происхо¬
ждение и функции которых уже были забыты ко времени записи саг.
Повешение Агни на золотой гривне (№ 12) напоминает о ритуальных
убийствах, жертвы которых были обнаружены с веревками на шее в
болотных кладах. Прямую аналогию с мифологическим погребальным
ритуалом имеет рассказ о Хаки (№ 18). Мифо-ритуальные коннотации
могли иметь и другие сюжеты у Снорри, однако они были рационали¬
зированы им: изображая, например, смерть Фьёльнира в чане с медом,
Снорри приводит ряд бытовизирующих деталей. «То, что, вероятно,
было жертвоприношением, изображено как простой несчастный слу¬
чай»9®.
Не лишены таких коннотаций и древнерусские повествования,
в первую очередь рассказы о смерти Олега и Игоря. Однако состави¬
тель ПВЛ (и/или его предшественники) «исгоризирует» рассказы и
использует указания на места погребения князей как средство вери¬
фикации.
Мотив военных деяний занимает в повествовании Снорри второе
по значению и частотности место (присутствует почти во всех «био¬
графиях»), так же как и в ПВЛ. Однако, в отличие от ПВЛ, этот мотив
в саге представлен огромным разнообразием ситуаций, отражающим
весь спектр деятельности скандинавов эпохи викингов. При этом по¬
ходы конунгов изображены как индивидуальные, частные предпри¬
ятия, которые лишь изредка направлены на завоевание новых земель,
а чаще вызваны стремлением к наживе или местью. * 91н Ср., например, описание похорон Хаки (№ 18) в зажженной ладье, которое сов¬
падает с ритуалом похорон сына Одина Бальдра.
91LdnnrothL. Ddmaldi's Death and the Myth of Sacral Kingship// Structure and
Meaning in Old Norse Literature. New Approaches to Textual Analysis and Literary
Criticism. Odense, 1986. P. 73-93.
91 Ciklmini M. “Ynglinga saga”. P. 90. О смерти Фьёльнира как жертвоприношений
см.: Vries 1 de. Attnordische Religionsgeschichte. 2. Aufl, В., 1957. Bd. 2. S. 196.
78

Периферийное положение в саге занимают «государствоустрои¬
тельные» деяния конунгов, хотя, вероятно, они вызывали у Снорри
специальный интерес. Сведения о них он, очевидно, черпал не из
поэмы Тьодольва, а из других источников и включал их в свой текст
вполне преднамеренно, находя их важными. На значение, которое
Снорри придавал им, указывает и то, что, как правило, он довольно
подробно говорит о них в тех случаях, когда они имеют место. Так, он
рассказывает о строительстве дорог, об установлении системы хуто¬
ров, в которых собиралась дань и в которых конунги останавливались,
о происхождении титула «конунг» и др. Тем не менее обширных све¬
дений подобно рода Снорри найти и не мог: сама эпоха, о которой
повествуется в «Саге об Ингл Ингах», не давала для этого оснований.
Бели придерживаться предполагаемой сюжетной хронологии «Круга
Земного», то действие «Саги об Инглингах» завершается концом пер¬
вой трети IX в., когда в Скандинавских странах (за исключением
Дании) тенденции к образованию государства еще не проявились.
Мотив жречества конунга также факультативен. Снорри несколь¬
ко раз отмечает жреческие функции конунгов" В наибольшей сте¬
пени ими наделен Один, а также его непосредственные преемники и
потомки (№ 1-4). Некоторых из конунгов Снорри прямо называет
жрецами (№ 15), другие совершают жертвоприношения (№21) или,
наоборот, отказываются от них, в результате чего наступает голод
(№ 32), приносят хорошие урожаи и мир (№ 9, 29), понимают птичий
язык (№ 11). Однако мотив представлен лишь краткими и относитель¬
но немногочисленными упоминаниями, без развернутых описаний,
кроме характеристики Одина, которая вполне естественно вытекает из
его положения в языческом пантеоне. Создается впечатление, что
Снорри не проявляет особого интереса к жреческой деятельности ко¬
нунгов и отмечает ее лишь в силу следования традиции.
Вместе с тем мифологические мотивы, сколь ни рационализиро¬
ванные, давали Снорри образцы событий и деяний конунгов, которые
затем воспроизводились вновь и вновь в «историческую» эпоху.
«Темы и мотивы „Саги об Инглингах'* повторяются на протяжении
всего повествования Снорри об исторической эпохе, что указывает на
то, что „Сага об Инглингах" служила не только введением в историче¬
скую часть саги, но и задавала тематические модели, мифологические
и социальные» . 9999 Baetke W Yngvi und die Ynglinger. Eine quellen-kritische Untersuchung fiber das
nordische “SakralkOnigtum” // Sitzungsberichte dcr sachsische Akademic der Wissenschaften
Vi Leipzig. PhiloL-hist. Kl. Leipzig, 1964. Bd. 109.
,<Kf Ciklamini M. “Ynglinga saga”. P. 90. Cp.: Weber G. W. Intcllcgere historian.
79

IV
Таким образом, сопоставление «биографий» первых правителей в ПВЛ
и в «Саге об Инглингах» обнаруживает общие тенденции в использо¬
вании и интерпретации устной традиции при различии форм реализа¬
ции этих тенденций.
Во-первых, и составитель ПВЛ, и Снорри Стурлусон, широко обра¬
щаясь к устной традиции, ощущают необходимость в ее верификации,
что Снорри прямо формулирует в Прологе. Для него наибольшим
авторитетом пользуются скальдические стихи, которыми он сопровож¬
дает значительную часть своих рассказов, и сообщения «мудрых лю¬
дей». Для составителя ПВЛ высший авторитет—письменный текст,
по образцу которого он строит свое повествование, и свидетельства
очевидцев (например, существование кургана в его время).
Во-вторых, сходными для авторов обоих произведений выступают
принцип нанизывания жизнеописаний правителей, связующим звеном
между которыми являются указания на переход власти, и способы мо¬
делирования «биографий», построенных путем соединения определен¬
ного набора сюжетообразующих мотивов, почерпнутых в устной тра¬
диции.
В-третьих, в обоих произведениях выделяется общая для них груп¬
па первостепенных, обязательных или наиболее значимых сюжетооб¬
разующих мотивов при одновременном наличии мотивов факульта¬
тивных. К первым относятся приход правителя к власти (часто его
разработка в отдельный сюжет заменяется краткой констатацией),
военные деяния (в древнерусском варианте — поход на Византию),
его смерть и погребение. Деяния правителя, связанные с его государ¬
ственной деятельностью, регулярно включаются в его «биографию»
(обычно в форме кратких упоминаний) древнерусским летописцем
(как государственное предприятие рассматриваются в ПВЛ и походы
на Византию), но они редки у Снорри. Напротив, в «Саге об Инглин-
гах» присутствуют упоминания жреческой деятельности конунга, ко*
торые полностью отсутствуют в ПВЛ.
Отличия в разработке мотивов и их интерпретации составителем
ПВЛ и Снорри, как кажется, отражают прежде всего разностадиаль-
ность развития культуры и историографии — древнерусской конца
XI — начала XII в. и исландско-норвежской начала ХШ в. Это про¬
является в жестком отборе мотивов и сюжетов, осуществлявшемся
составителем ПВЛ; в их большей упорядоченности; в выдвижении на
первый план идеи государственного устроения и порядка, которая
определяет переработку многих сюжетов; в устранении всех мифо-ри¬
туальных и языческих коннотаций, имевшихся в устных сказаниях; в
стремлении «рационализировать» и «моторизировать» сюжет; нако¬
нец, в авторской позиции христианина, нередко осуждающего языче-
80

ские заблуждения своих героев и включающего в свод шест дидак¬
тические пассажи. Снорри, напротив, значительно свободнее в выборе
и репрезентации сюжетов, которые не объединены какой-либо явно
проявляемой идеей, он сохраняет языческие мифо-ритуальные эле¬
менты сказаний и никак не обнаруживает свое христианское мировоз¬
зрение.

Таблица 1
Сюжетообразующие мотивы в рассказах о первых русских князьях
Киль
Мотив
Кий
Рюрик
Аскольд нДнр
1. Привод к власти
«Княжение
в своем роде»
Призвание
по «ряду»
По соглашению
2. Покорение
племен
Сажает мужей
по городам
Полочане(?)
3. Основание
города/городов
Киев и Кневец
ив Дунае
Новгород
4. Установление
порядка (закона)
После усобиц
устанавливает
порядок «по ряду»
5. Поход
в Византию
Принят
византийским
императором
с «великой честью»
Поход иа Константинополь
б. Смерть
Отмечена
без подробностей
Отмечена
без подробностей
Убиты Олегом
7. Погребение
Погребены в Киеве
в курганах в разных
местах: Аскольд—
на «горе Угорской»,
Дир—вблизи
Старокиевской горы
В. Известность
местонахождении
погребения
во времена
летоонспа
-	Погребение Аскольда
находится иа «горе...
Угорской, где ныне
О ль мин двор», на могиле
поставлена церковь
св. Николая.
-	Погребение Дира (могила)
за монастырем св. Ирины
9. Дополнительные
мотивы
-Наличие братьев
и сестры.
-Занятия охотой
-Наличие
двух братьев.
-	Распределение
мужей по городам.
-	Наличие сына Игоря.
-	Передача власти
Олегу на время
малолетства Игоря
10. Наличие
вариантов
+
+
82

Олег
Игорь
Ольга
Святослав
Захват власти
По праву
наследования
Регентство
По праву наследования,
отмечено
без подробностей
Древляне, северяне,
радимичи
Древляне, уличи
Древляне
Вятичн. хазары,
ясы, касоги
«Ставит города»
Ставит погосты
по Мете и Луге
и по всей земле
Переяслааец
на Дунае
Устанавливает дани
У станавливает дайн
Дает уставы н уроки
Поход
на Константинополь,
заключение договора
(9Пг.)
Два похода
на Константинополь,
заключение
договора (944 г.)
Поездка
в Константинополь
для принятия крещения
Война с Византией
в Подуианье,
заключение договора
(971 г.)
Погиб в соответствии
с предсказанием
от укуса змеи,
выползшей из черепа
его коия
Убит
древлянами
Умирает от болезни
в старости
Убит печенегами
хана КУри,
из черепа сделана
чаша для вина
Погребен на горе
Щековица в кургане;
«плач великий»
киевлян
Погребен около
Искоростеня в земле
древлян в кургане;
тризна с жертвопри¬
ношением (?)
пленных древлян
Погребена
по христианскому
обряду; Святослав,
внуки и все люди
оплакивают ее «великим
плачем»
Погребение известно
«да сего дни»
под названием
«Олегова могила»
Погребение (мотала)
у Искоростеня
известно
«до сего дпи»
Место погребения
неизвестно, но «до сего
дни» сохраняются ее сани
в Пскове, а также
установленные ею
становища и ловите
-	«Мести» древлянам.
-	Прием византийских
послов.
-	Попытки крестить
Святослава.
-Наличие христианского
окружения.
-Первая осада Киева
печенегами
+
83

84

Женат на Ване
из рода ванов
В стране финнов
женился на Дриве
и, уехав,
не вернулся.
Имея несколько
жен. Дрнва
отправила сына
к отцу и «наслала
несчастье»
Принес неурожай
и голод
-Правил долго.
-«Про него
ничего не
рассказывают»
Принес
хороший
урожай и мир
Дал обет—
найти Жилище
богов, посетил
страну турок
и Великую
Швецию. Во
второй поездке
погиб в пути
Ь
§8
it
О ж
Пьяный после
пира, вошел
в камень вслед
за позвавшим
его карликом
-Затоптан
марой.
-Сожжен.
Внса
Сожжен в доме
(месть за мать
его сыновей).
Виса
Принесен
в жертву
из-за неурожаев.
Внса
Умер своей
смертью
в Упсале
н сожжен
на Полях Фюри.
Виса
if
II!
«Правил
после него
и владея
Улсальским
уделом»
II
II
«Наследовал
своему отцу
н правил страной»
«Правил
после него»
2.
S
п
« S
<33
Ваяланди»
сын Свейгднра
1
й 3 s
й
11
j
II
УО
с*.
00
04
S5

Продолжение, табл. 2
86

$7

Продолжение табл. 2
88

Долго правил
и был богат
I
Приносил
хорошие урожаи
и мир
-Ходил
в викингские
походы.
-	В стране саксов
разграбил
усадьбу конунга
и захватил
рабыню Ирсу,
на которой
потом женился.
-	Воевал с Али
Уплбвдским
Воинствен,
ходил в морские
походы, воевал
на Восточном
пути
Ходил походом
в Эстланд,
чтобы отомстить
за отца
Расчищал леса,
заселял росчисти,
прокладывал дороги
по всей Швеции;
основывал усадьбы
во всех областях
и езднл по вейцлам
зверям и птицам.
Виса
—Упал с коня
во время жертво¬
приношения
дисам и разбил
голову.
-Погребен
вУпсале
в кургане.
Виса
Напавший викииг
Сельви сжег его
в доме.
Виса
Шведы восстали
и убили его
-Погиб в Адиль-
сюсле (Эйстлаид).
-Погребенв боль¬
шом кургане.
Внса
Погиб
под лавиной.
Виса
«Был конунгом
после» отца
«Правил
Шведской
Державой после»
отца
Убил Эйсгейна
и завоевал
Уплацд в борьбе
со шведами
«Стая конунгом
Шведской
Державы»
Правил после
него в Швеции
Адильс,
сын Отгара
Эйстейн,
сын Адильса
ь.
а
S
■
А
$
А
3
*1
к
Экуяд Дорога,
сын Иипмра
а
8
я
а
89

Продолжение табл. 2
Дополнительная
информация
-В детстве
накормлен
сердцем волка.
-Женати имеет
сына Олава
и дочь Асу»
выданную замуж
за конунга
Сконе
| Инглинги в Норвегии |
Имел двух
сыновей
Жреческие
функции
Не совершал
жертвоприноше¬
ний, отчего
наступил голод
Военные
функции
-Убил во время
тризны по отцу
6 шведских
конунгов
иподчинил
себе все земли
свес», кроме
земель
Гранмара.
Позднее сжег
его в его же
доме.
-Убил ряд
конунгов
и присвоил
их земли
44)!
|
У
IS
1
Коварно убивая
конунгов, подчинял
себе многочисленные
земли
ill
III
Расчищал леса
для полей
и поселений
Смерть
Убит сыном
одного
из сожженных
им конунгов,
Ив аром Широкие
Объятья.
Виса
Поджег
осажденный
врагами дом,
где он находился,
и сгорел
| iilf
flip
1§§I&8
Ход o’ а х
Ш а В Щ v&CQ
Приход
квласти
«Стал конунгом
в Упсале»
ц
ill
ill
Бежал от Ивара
и подчинил себе .
Вермланд
I
ifls
II Si
V
3 и
till
11
1
S3
*
О
т
СП
я
90

- Могущественный
конунг, женат
на Асе, дочери
конунга Уплендв.
-Имел двух
сыновей
Se
%h
ш
«С §
IfJLf
ж
1 1
-Женат
на Альвхильд,
дочери конунга
из Альвхейма,
сын Олаа.
-После ее смерти
сватается к дочери
конунга Агдира
Асе и получает
отказ
f |
а*Л§
1ШШ
Отправился
в викингский
поход в Варну,
где конунгом
был колдун
СкьСльд
Очень воинствен,
часто ходил
в внкиигсхие
походы
и добывал
богатства
Отравился
с войском
в Агдир, убил
конунга, увез
Асу и женился
на ней
Взял в приданое
за Альвхильд
половину
Вингульмбрка
-Умер в старости
от болезни
в Тоше» тело
перевезено
в Вестфольд.
-Погреби
в кургане
в Скирингсвле.
Виса
Когда Эйсгейи
с добычей плыл
из Варны, СкьСльд
наслал бурю, н ветер
сбил Эйсгейна
за борт. Его тело
нашли, отвезли
в Борро и там похо¬
ронили в кургане.
Виса
- Умер от болезни.
-Погребен
в кургане
в Борро.
Виса
fillip,
ишш
Свей захватили
его, сссделали
его своим
вождем и дали
ему звание
кону та»
«Бьш конунгом
после него»
в Раумаршси
и Вестфольде
S
8 „
HI
Hi
«Был конунгом
после него»
в Вестфольде
|я<§|
Jill
h
1
я з d
Ш 3(в
ж
X
§« 8* ё
Шт
ff 5
il
tii
33
34
35
36
91

В.Я. Петрухин
ИСТОРИЯ СЛАВЯН И РУСИ
В КОНТЕКСТЕ БИБЛЕЙСКОЙ ТРАДИЦИИ:
МИФ И ИСТОРИЯ
В ПОВЕСТИ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ*
Проблема соотношения «мифологического» и «исторического» в на¬
чальном летописании — и, стало быть, самой истории—часто сводится
к попыткам отделения «исторических фактов» от легенд и «домыслов
летописца», воспринимающимся едва ли не как главная задача исто¬
рика. При этом «историческая» (и даже политическая) позиция самого
исследователя летописи во многом определяла эту задачу; уже у пред¬
шественников А.А. Шахматова и самого великого текстолога собст¬
венно текстологические изыскания «корректировались» исторически¬
ми взглядами, в том числе и на принципы составления летописного
свода: «локальные» известия непременно увязывались с пребыванием
летописца в самом «локусе», даже если текстология не давала никаких
оснований вычленять вставку «локального» автора. Так, летописное
предание о хазарской дани с полян почему-то увязывалось с пребыва¬
нием Никона — одного из предполагаемых составителей Начальной
летописи — в Тмутаракани; конечно, в этом городе еще жили хазары,
но киевский и общерусский смысл предания о том, как эти самые
хазары в конце концов оказались под властью русских князей, явно
свидетельствует, что никакие хазарские информаторы не имели отно¬
шения к составлению собственно летописного текста. Более того,
Тмутаракань — город, о котором в русской летописи не известно поч¬
ти ничего, оказывается чуть ли не одним из центров русского летопи¬
сания, ибо там мог оказаться вместе с Никоном новгородец Вышата* 1,
рассказавший летописцу новгородскую легенду о призвании варягов,
и т.д. и т.п.
+ Работа выполнена при финансовой поддержке программы фундаментальных
исследований ОИФН РАН «История, языки н литературы славянских народов в миро¬
вом социокультурном контексте».
1 См. о них: Словарь книжников и книжности Древней Руси, XI — первая половина
XIV в. Л, 1987.
С В Л. Петрухин, 2003
93

Анализ А.А. Шахматовым локальных корней «легенды» о призва¬
нии варягов, искусственный, вторичный и т.п. характер которой по¬
стулировался на протяжении всей новой истории русского летописа¬
ния и «норманистами» (среди которых был и сам А А. Шахматов) и,
тем более, «антинорманистами», обнаружил всю внутреннюю противо¬
речивость такого «исторического» подхода к летописи. А.А. Шахма¬
тов полагал, что призванные варяжские князья — три брата, Рюрик,
Синеус и Трувор, объединены родством лишь у составителя ПВЛ, кото¬
рый знал о каких-то местных преданиях, существовавших в Новгороде.
Изборске и Белоозере2. Эта мысль была поддержана Б.А. Рыдзевской* *
и развита в комментариях Д.С. Лихачева к первому академическому
изданию ПВЛ, где предполагается, что местные предания сохранялись
в памяти благодаря топонимам типа «Рюриково городище» под Нов¬
городом4. Действительно, сами имена героев и связанные с ними то¬
понимические предания были важной частью «фольклорной» памяти,
особенно в дописьменную эпоху, и часто служили источником для
«реконструкции» исторических персонажей у средневековых писате¬
лей: таковыми были, в частности, Кий, Щек и Хорив. Но тем и отли¬
чалась работа составителя ПВЛ, что он ссылался на свои источники, и
если повествовал о Кие и его братьях, то упоминал и урочища — горы
Хоревица, Щекавица и сам город Киев как свидетельства истинности
своего рассказа, если писал об Аскольде и Дире — то указывал места,
где были их могилы. Городище же под Новгородом ни в ПВЛ, ни
в иных древнерусских памятниках никогда не называлось «Рюрико¬
вым» — это название имеет безусловно вторичный, книжный харак¬
тер. Тот же АА. Шахматов отмечает, что самая ранняя запись местного
предания о Синеусе в Белоозере относится к XVI в. — никаких тексто¬
логических оснований для поиска локальных преданий о варягах сам
летописный текст не дает.
Однако сформировавшаяся в поисках «реальных» соответствий ле¬
тописным (фольклорным идр.) «фактам» так называемая историче¬
ская школа продемонстрировала уже полную свободу от какого-либо
контекста источника, a priori считая, что летописцы манипулировали
своими текстами в соответствии с политическими требованиями мо¬
мента (как они понимались современными историками) и т.п. При
этом летописец в лучшем случае объявлялся «литературным закрой¬
щиком»5, в худшем — подозревался в прямой диверсии: «Чья-то ру¬
1 Шахматов АА, Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб.,
1908. С. 312 и сл.
7 Рыдзевская ЕА, Древняя Русь и Скандинавия. М., 1976. С. 159 и сл.
* Ср. дополнения М.Б.Свердпова ко второму изданию ПВЛ: Повесть временных
лет. Изд. 2-е испр. и доп. СПб., 1996. С. 595-596, где автор настаивает на фольклорно¬
сти и легендарности двух братьев Рюрика.
1 Никольский Н.К. Повесть временных лет как источник для начального периода
русской письменности и культуры. Л., 1930. С. 28.
94

ка, — пишет Б.А. Рыбаков, — изъяла из Повести временных лет самые
интересные страницы и заменила их новгородской легендой о призва¬
нии князей-варягов»6. В этом отношении советский историк следовал
максиме Шахматова — и либеральной историографии в целом —
о том, что «рукою летописца», как и всякого официального историо¬
графа, «управляли политические страсти и мирские интересы»7.
«Экзогенная» и «вторичная» новгородская легенда о призвании ва¬
ряжских князей противопоставлялась «автохтонному» и «первично¬
му» киевскому преданию о полянах, несмотря на явный сюжетный
параллелизм — деяния трех братьев, основателей города (государст¬
ва), как лишенный исторических корней историографический миф —
собственно истории (историческому преданию). И хотя сам летопи¬
сец8, упоминавший о чести, с которой был принят Полянский вождь
Кий у кесаря, признается, что не знает, о каком кесаре идет речь, лю¬
бители киевской древности без труда обнаруживают возможности для
таких уточнений. Поскольку Кий стремился обосноваться на Дунае,
а славяне прорвали дунайскую границу Византии в VI в., то к этому
столетию и относили деяния Кия и основание Киева (юбилейные тор¬
жества 1980-х годов).
Легкости, с которой порой членится на «гетерогенные» отрезки
летописный текст, соответствует и легкость, с которой исторические
реалии отделяются от фольклорных стереотипов, когда братья Кия и
Рюрика переносятся в область «фольклора» (и в современных учебни¬
ках— по старой кабинетной этимологии Байера — считаются непра¬
вильно понятыми иностранными словами, вроде «сине хус» и «тру
вард»: согласно этой лингвистически не обоснованной этимологии,
Рюрик явился в Новгород «со своим домом и дружиной»). Разрыв
этих связей внутри отдельных летописных сюжетов усугубляет пред¬
ставления о гетерогенности летописного текста, несогласованности
разных его частей и т.п. Между тем именно сюжет о трех братьях ока-
4 Рыбаков S.A. Киевская Русь и русские княжества Х11-ХП1 вв. М., 1982. С. 142.
7 Шахматов А. А. Повесть временных лет. Пг., 1916. С. XVI. Ср.: Сендерович СЯ.
Метод Шахматова, раннее летописание и проблема начала русской историографии И
Из истории русской кулмуры. М., 2000. Т. 1. С. 472 исл. В недавней работе
С.Н. Кистерев (Кистерев С.Н. Вехи в историографии русского летописания // Очерки
феодальной России. М., 2003. Вып. 7. С. 12-13) с негодованием отверг формулировку
Сендеровича о близости этого тезиса Шахматова марксизму; верной ему представляет¬
ся иная характеристика шахматовского метода у Н.Л. Рубинштейна: «каждый элемент,
из которого слагается конечный текст летописного свода, берется им не как нечто го¬
товое и данное, а как продукт определенных исторических условий...». В чем тут отли¬
чие от марксизма—неясно, зато каждому текстологу ясно, что вполне определенные
«элементы» летописного свода восходили к не менее определенным историческим
условиям, сложившимся, к примеру, на Ближнем Востоке в середине I тыс. до н.э.
1 Или редактор Начальной летописи — ср.: Гиппиус А.А. О критике текста и новом
переводе-реконструкции «Повести временных лет» //Russian Linguistics. 2002. Vol. 26.
95

зывается изначальным и сквозным для ПВЛ, включая и предшество¬
вавший ей, по предположению Шахматова, Начальный свод: летопись
начинается с сюжета разделения земли по жребию между тремя сы¬
новьями Ноя, среди потомков одного из которых, Иафета, упомина¬
ются славяне, в том числе и поляне; одним из центральных ее истори¬
ческих эпизодов является сюжет распрей между тремя сыновьями
Ярослава Мудрого, которым заповедано было со ссылкой на Священ¬
ную историю «не преступать жребий братень».
Эта взаимосвязь вводной, космографической части Повести с «исто¬
рической», состоящей из погодных записей (собственно летописи),
заставляет обратиться к проблеме композиции ПВЛ как целостного
произведения9, части которого объединены не только традицией древ¬
нерусского жанра летописи, совмещающей традиции хроники и
анналов, но и общим историческим смыслом, и специфическим жан¬
ровым определением — «повесть»10. В более широком смысле ПВЛ
относится к «жанру» раннеисторических описаний, включающих
«космологические» источники11
Ставшие традиционными (со времен А.А. Шахматова) представле¬
ния о композиции Начальной летописи основывались на практиче¬
ском отождествлении ее с так называемым Начальным сводом, в це¬
лом надежно реконструируемым на основе сравнительного анализа
сходных текстов ПВЛ (прежде всего в Лаврентьевской и Ипатьевской
летописях) и НПЛ. При этом введение к НПЛ, не читавшееся в ПВЛ,
считалось все же введением к Начальному своду; соответственно, это
введение в предлагаемой реконструкции было посвящено происхожде¬
нию Киева, а начало истории Русской земли отождествлялось с исто¬
рией киевских полян. Эта реконструкция не только не устраняла внут¬
ренних противоречий реконструируемого текста, ибо ни поляне, ни их
земля не отождествлялись в НПЛ с Русью, но и не учитывала компо¬
зиции самой НПЛ.
Между тем концовка введения к НПЛ прямо отсылает к правлению
Алексея и Исаака Ангелов, которыми и должно кончиться повество¬
вание12. Эта концовка не случайна, ибо НПЛ включает «Повесть о взя¬
9	Ср.: Сендерович СЯ. Метод Шахматова. С. 480 и сл.
10	Ср.: Истрин ВМ. Замечания о начале русского летописания // ИОРЯС за 1921 г.
1923. Т. 23. С. 78-80; Лурье ЯС К изучению летописного жанра // ТОДРЛ. Л., 1972.
Вып. XXVII. С. 76-93.
11	Ср.: ЭлиадеМ. Космос и история. М„ 1987; Топоров В.Н. О космологических
источниках раннеисторических описаний//Из работ московского семиотического кру¬
га. М„ 1997. С. 128-170.
12	Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М.; Л., 1950. С. ЮЗ-
104. Ср.: ПВЛ. С. 367. А.А. Шахматов, настаивавший на принадлежности введения
Начальному своду, стремился увязать обвинения русских князей в «несытовьстве»
с характеристикой Святополка Изяславича в одном из рассказов Киево-Печерского
патерика: но сам текстолог признавал, что собственно в летописи такая характеристика
отсутствует. Зато в большей мере упреки князьям НПЛ соответствуют тексту, который
96

тии Царырада фрягами» и падение «богохранимого» града Констан¬
тина в правление упомянутых кесарей воспринималось в православ¬
ном мире как предвестие грядущего конца света. Существенно, что
этой «Повести» в НПЛ предшествует (под 1203 г.) рассказ о разорении
Киева и его святынь русскими князьями и погаными половцами.
В этом контексте понятным становится пафос введения к НПЛ, обли¬
чение «несытства» русских князей, из-за которого Русскую землю по¬
стигают «казни Божьи» — нашествия поганых. Речь здесь идет, оче¬
видно, уже о монголо-татарском нашествии, ниже описанном в НПЛ
эсхатологическими красками «Откровения Мефодия Патарского».
Видимо, это событие заставило составителя НПЛ в середине XIII в.
заменить раннее введение. Следы этой замены очевидны в тексте НПЛ:
повествование о начале Русской земли начинается там несколько
видоизмененной цитатой из библейской Таблицы народов: «Живяху
кождо с родом своим на своих местех и странах, владеюща кождо ро¬
дом своим». В ПВЛ этот текст действительно вводит повествование
о поселении полян на Днепре, завершающее рассказ о расселении сла¬
вян среди потомков Иафета. Стало быть. Начальный свод имел космо¬
графическое введение, сходное с ПВЛ13 Само по себе это введение
представляется естественным для средневековой хронографии, рас¬
сматривающей историю собственного народа (или мира) как продол¬
жение Священной истории, — так начинались и греческие хроники
Малалы и Амартола, и Хронограф по Великому изложению, извест¬
ные русским летописцам и использованные ПВЛ14.
ПВЛ, в отличие от этих хронографов, опускает сотворение челове¬
ка, начинает «повесть сию» не с Адама и Сифа, а с разделения земли
сыновьями Ноя по потопе. Логика такой композиции в общем понят¬
на: летописец стремится сразу найти ответ на заглавный вопрос своей
читается в ПВЛ под 1097 г. (Шахматов АЛ. Киевский Начальный свод 1095 г.//
Академик А А. Шахматов. М.; Л., 1947. С. 158-159); но этот текст не имеет отношения
к шахматовскому Начальному своду. Вместе с тем введение к НПЛ, повествующее об
избрании Богом Русской земли на «последнее время», явно перекликается с мотивами
Палеи: «в последняя лета оставят сынове ваши простоту и прилепятся несытовъству»
(Словарь русского языка X1-XVH вв. М., 2002. Т. 5. С. 374).
13	На несуразность этого текста в НПЛ обратил внимание еще А.И. Соболевский
(ср.: Шахматов А.А. Киевский Начальный свод 1095 г. С. 154-155); О.В. Творогов
(X'ворогов О.В. Повесть временных лет и Начальный свод//ТОДРЛ. Л., 1976. Вып. XXX.
С. 7) предположил, что в Начальном своде читался некий тест, опущенный в НПЛ. См.
полемику по этому вопросу: Петрухин В.Я. К ранней истории русского летописания: о
предисловии к Начальному своду // Слово и культура. Памяти Н.И. Толстого. М., 1998.
Т. 2. С. 354-363; Гиппиус А.А. К истории сложения текста Новгородской первой лето¬
писи //Новгородский сборник. СПб., 1997. Вып. 6 (16). С. 52 и сл.
14	См. о Хронографе как о композиционной основе летописи: Истрин В.М. Замеча¬
ния о начале русского летописания. С. 45-102; сам А.А. Шахматов в одной из ранних
работ подозревал, что Начальный свод содержал фрагменты библейской истории и
рассказ о расселении славян. Ср.: Творогов О.В. Повесть временных лет и Начальный
свод. С. 6-7.
4-8766
97

«повести» — «откуду есть пошла Руская земля» — и начинает прямо
с описания стран, разделенных сыновьями Ноя, и «языков» — наро¬
дов, от них произошедших.
Вместе с тем сюжет сотворения мира—«Шестоднев» — присут¬
ствует в ПВЛ, но в другом месте — в «датированной» части, под 986 г.,
в так называемой «Речи Философа», обращенной к князю Владимиру.
Князь «выбирает» веру, и греческий Философ выступает перед ним
с катехизисом — кратким изложением библейской истории, ветхоза¬
ветных провозвестий пришествия мессии и символа веры. Один сю¬
жет библейской — «ветхозаветной» — истории естественным образом
повторяется в космографическом введении и «Речи Философа»: это упо¬
минание тех же трех сыновей Ноя, умножения их потомства, строи¬
тельства Вавилонской башни и разделения языков. Сами тексты, одна¬
ко, не повторяют друг друга: в космографическом введении подробно
представлен мотив столпотворения и расселения языков, в первую
очередь — славян, в «Речи» — ветхозаветная история евреев.
Существенно, что при взаимной дополнительности двух летопис¬
ных текстов оба они восходят к единому источнику. Для «Речи Фило¬
софа» А.А. Шахматов15 считал этим источником не дошедший до нас
в полном виде так называемый Хронограф по Великому изложению —
древнерусский хронографический свод конца XI в., использовавший
византийские хронографические (в том числе упомянутые хроники
Амартола и Малалы) и апокрифические сочинения. Среди апокрифи¬
ческих источников летописных текстов, трактующих ветхозаветную
историю, Г.М. Барац16 указал иудейский псевдоэпиграф — Книгу
Юбилеев, или Малое Бытие. Этот псевдоэпиграф был составлен
в Иудее, по современным датировкам, во II в. до н.э., широко исполь¬
зовался в византийской хронографии, но в полном виде дошел до нас
лишь в эфиопском переводе17. В Книге пространно излагались сюже¬
ты, связанные с библейской книгой Бытия (отсюда вариант названия).
Текст приписывается самому пророку Моисею, услышавшему слова
Всевышнего на горе Синай.
В специальной работе С.Франклин18 указал на параллели между
древнерусскими, в том числе летописными, текстами и их византий¬
скими источниками, восходящими к Книге Юбилеев. Среди них упо¬
минавшаяся и чрезвычайно актуальная для раннего летописания и
ранней русской истории заповедь, данная в Книге трем братьям, Симу,
15	Шахматов А.А. Повесть временных лет и ее источники IIТОДРЛ. М; Л., 1940.
T.IV. С. 5-150.
16	Барац ГМ. Собрание трудов по вопросу о еврейском элементе в памятниках
древнерусской письменности. Берлин; Париж, 1924. Т. 1. С. 83-84.
17	Ср. последнее издание: Vanderkam J. С. The Book of Jubilees. Lovanii, 1989; пере¬
издание старого перевода с немецкого: Ветхозаветные апокрифы. М., 2001. С. 15—116.
11 Franklin S. Some Apocryphal Sources of Kievan Russian Historiography // Oxford
Slavonic Papers. 1982. VoL 15. P. 1-27.
98

Рассказ о Ное
Рассказ о смерти
и «ряде» Ярослава
Рассказ о Ярославнчах
Сим же и Хам и Афет,
раэделивше землю,
жребьи метавше не
преступали никому
же жребий братень,
иживяхокождо
в своей части...
И тако раздели им
грады, заповедав им
не преступали
предела братия...
«...Святослав же и Всеволод...
преступивша заповедь огню...
А Святослав... преступив заповедь
огню, паче же божью. Велий бо есть
грех преступати заповедь отца своего:
ибо сперва преступил» сынове Хамови
на землю Сифову и по 400 лет
отмыценье прияша от Бога, от племени
по Сифова суть евреи, иже иэбивше
Хананейское племя, всприяша свой
жребий и свою землю» . Далее
говорится о грехе Исава, который так¬
же преступил «заповедь отца своего»...
Хаму и Иафету, — «не преступать никому же в жребий братень»: об
исторической актуальности этой заповеди немало говорилось в исто¬
риографии19 20 — она была повторена летописцем в связи с распрями
трех сыновей Ярослава Мудрого, также преступивших в 1072 г. завет
отца, разделившего между ними Русскую землю. Летописец—свиде¬
19	Существенная «описка» летописца била замечена еще Шахматовым: Сим, один
из трех сыновей Ноя, в чьи пределы вторглись сыновья Хама, был «перепутан» с Си-
фом — одним из трех сыновей Адама и Бвы, который «очистил семя» Адама—он
родился после убийства Авеля Каином. Мнимая оговорка русского книжника харак¬
терна— от Сифа, по Библии, происходят все народы [Быт 4, 25; ср. в славянском
переводе хроники Иоанна Малалы (19) и Амартола, где потомок Иафета причислен
к «колену Сифову, сына Ноева»: Истрин ВМ. Хроника Иоанна Малалы в славянском
переводе. М., 1994. С. 27, 39] и сам Иисус (Лк 338); в Хронике Амартола, в соответст¬
вии с 1-й книгой Паралипоменон, родословие Адама, доведенное до Иисуса Навина
(который «изби Хананейское племя», согласно «Речи Философа»), продолжает Сиф;
в самой же ПВЛ, равно как и в НПЛ, Сиф упомянут в «Речи Философа» —греческого
проповедника, излагающего Владимиру Святославичу основы христианского вероуче¬
ния. После погребения Авеля «быв же Адам лет 200 и 30 роди Сифа и 2 дщери, и поя
едину Каин, а другую Сиф, и от того человеци расгоюдишася и умножишася по зем¬
ли» — и далее о праведнике Ное и трех его сыновьях. Это замещение Сима Сифом, как
первопредком всех народов, характерно для древнерусской историографии—ведь
Русь считалась потомком Иафета, в не Сима. Но суть не только в этой (весьма инфор¬
мативной) «оговорке» (источник которой неясен. Ср.: Franklin S. Some Apocryphal
Sources. P. 8-10), а в том, что «Речь Философа» имеет отчасти тот же источник, что и
библейские мотивы космографического введения, в том числе мотив «жребия брат¬
ия», — упомянутый апокриф Книга Юбилеев, или Малое Бытие, где говорится (8.16-
11), что на тридцать третий (!) юбилейный год Сим, Хам н Иафет разделили землю по
жребию на три части (Vanderkam J.C. The Book of Jubilees. P. 52; cp.: Franklin S. Some
Apocryphal Sources. P. 6 ff.).
20	Ср.: Шахматов АЛ Разыскания. С. 403-404, 458; Алешковский М.Х, Повесть вре¬
менных лет. М., 1971. С. 21 и сл., 59 и ся.; Петрухин В.Я, Древняя Русь: Народ. Князья.
Религия // Из истории русской культуры. М., 2000. Т. 1. С. 122 исл.; Гиппиус А. А.
Яроспавичи и сыновья Ноя в Повести временных лет //Балканские чтения 3. М., 1994.
С. 136-141.
4*
99

тель княжеских усобиц и изгнания старшего Ярославича Изяслава
младшими — настойчиво проводил идею братства князей. При этом
он обращался и к авторитету преданий — не только варяжского, но и
прежде всего библейского. Об этом свидетельствует дословное совпа¬
дение трех летописных пассажей.
С точки зрения летописной текстологии принципиально важно, что
тексты — «жребии» и заповеди отца— читаются и в ПВЛ и в НПЛ,
стало быть, относятся к Начальному своду, как и космографическое
введение, к которому они отсылают21.
Влияние Книги Юбилеев не сводится к цитированию ее фрагмен¬
тов (из Хронографа по Великому изложению22): обращает на себя
внимание сам сюжет расселения славянских племен (в космографиче¬
ском введении ПВЛ), который продолжает сюжет расселения 72 язы¬
ков и воспроизводит не лапидарную структуру библейской Таблицы
народов, представляющую собой простые перечни потомков Ноя, но
пространный способ географического описания. В частности, для сю¬
жета расселения народов в Книге Юбилеев характерен один мотив,
значимый для ПВЛ. Расселяющиеся по своим «жребиям» потомки Ноя
основывают города: ПВЛ также специально отмечает города как пле¬
менные центры расселившихся в Восточной Европе славян — Новго¬
род у словен, Смоленск у кривичей. При этом мотив оснований трех
поселков Кием, Щеком и Хоривом соответствует мотиву основания
трех городов на горе сыновьями Ноя. Об основании Киева говорится:
«быша 3 братья: единому имя Кий, а другому Щек, а третьему Хорив...
Седяше Кий на горе, где же ныне увоз Боричев, а Щек седяше на горе,
где же ныне зовется Щековица, а Хорив же на третьей горе, от него же
прозвася Хоревица. И створиша град во имя брата своего старейшаго,
и нарекоша имя ему Киев»23 * 25. Ср. текст о трех сыновьях Ноя из Книги
Юбилеев (7:10-15): после того как Ной проклял своего сына Хама и
его потомка Ханаана, Хам «отделился от отца... Он построил себе го¬
род и назвал его по имени жены Нелатамаук. Когда Иафет увидел
[это], он позавидовал брату. Он тоже построил себе город и назвал
именем жены Адатанесес. Но Сим остался со своим отцом Ноем. Он
построил свой город рядом с отцом на горе. Он также назвал его
в честь своей жены Седекателевав. Три города расположены у горы
Лубар: Седекателевав перед горой на ее восточном склоне, Нелатамаук
с южной стороны и Адатанесес на западе» (в соответствии со «жре¬
биями»),
21	Ср.: Алешковский MX. Первая редакция «Повести временных лет» // АЕ за
1967 год. М„ 1969.
22	О-В. Творогов на основании сравнительного анализа фрагментов «Летописца Ел-
линского и Римского» полагает, что повествование о «жребии братнем» может
относиться к началу Хронографа по Великому изложению: Творогoe О.В. Летописец
ЕллинскиЙ н Римский. СПб., 2001. Т. 2. Комментарий и исследование. С. 140-141.
25 ПВЛ. С. 9.
100

Как справедливо считал еще АЛ. Шахматов, имена Кия и его
братьев произведены от названий самого Киева и киевских урочищ —
гор, что должно было свидетельствовать о реалиях киевской истории.
Более того, это были реалии и общеславянской истории, ибо летопис¬
цу было известно городище Киевец на Дунае —■ в области легендар¬
ной прародины славян, и на этих топонимических реалиях строился
библейский сюжет о расселении славян. С дунайским Киевцем связан
и другой летописный мотив, историчность которого отвергается скеп¬
тиками и принимается сторонниками «исторической школы»: соглас¬
но летописи, Кий, княживший «в роде своем», ходил к «Царюгороду»
и «велику честь приял от царя»24; очевидно, летописец прибегнул здесь
к некоей исторической реконструкции, так как дунайский Киевец на¬
ходился на границе Византии, и, чтобы осесть там, Кий должен был,
как и правители других «федератов» Византии, испросить формально¬
го разрешения императора
Этот мотив приводится в летописи как антитеза другому преданию
о Кие, как «перевознике» через Днепр: само по себе это—характер¬
ное топонимическое предание, но оно оказывается связанным как раз
с историческими реалиями начального Киева Дело в том, что Киев,
точнее, памятники на территории будущего города, был «форпостом»
левобережной волынцевской культуры VIII—IX вв. на Правобережье
Днепра Волынцевская культура синтезировала славянские и степные—
салтовские (хазарские) — традиции в Среднем Поднепровье: ареал
этой культуры совпадает с той территорией, которая легла в основу
княжеского домена, Русской земли в Среднем Поднепровье. Этот до¬
мен сформировался, в свою очередь, на землях тех славянских племен,
которые платили дань хазарам, — вокняжившийся в Киеве со своей
русской дружиной Вещий Олег присвоил себе хазарскую дань. Сал¬
товские черты волынцевской культуры, очевидно, отражают «хазар¬
ский» период в истории Среднего Поднепровья.
Этот период в свете недавно открытого письма киевской еврейско-
хазарской общины X в. породил (и возродил) очередной всплеск инте¬
реса к происхождению Киева. И если гипотеза о хазарском (хорез-
мийском) происхождении самого имени Киев произвольно отторгает
этот топоним от целого ряда сходных славянских наименований25,
то имя другого «Полянского брата» —Хорив и горы Хоргвица — пря¬
мо указывает на библейскую традицию: на горе Хорив Моисею была
явлена неопалимая купина и даны скрижали Завета (Исх 3.1-5;
Втор 4.10; 19.16-20). Очевидно, вместе с тем, что летописец-христиа¬
нин почему-то не «распознал» за местным киевским топонимом биб- 24 2524	Там же.
25	См. полемику с автором этой гипотезы О. Прицаком в книге: Гояб H.t Прицак О.
Хазарско-еврейские документы X века /Научная редакция, послесловие и коммента¬
рии В Л. Петрухина. Москва; Иерусалим, 1997 (2-е изд. 2003).
101

лейского имени: видимо, гора Хоревица уже прочно вошла в киев¬
скую микротопонимию в дохристианский период истории города.
У нас есть некоторые основания усматривать в этом микротопониме
следы обитания еврейско-хазарской общины, члены которой знали
славянский язык и даже носили славянские имена, потому что иной
источник—трактат Константина Багрянородного «Об управлении
империей» — сохранил иной киевский топоним, название крепости
Самватас, который также обнаруживает иудейские истоки. Самватас,
Самбатион и подобные наименования относятся к чудесной реке тал¬
мудических легенд, которая бурлит шесть дней в неделю и покоится
лишь в субботний день, — за этой рекой обитают потерянные десять
колен Израилевых*. Эта река протекает у крайних пределов обитае¬
мого мира—таковым крайним пределом для еврейской диаспоры
был, безусловно, и Киев.
Проблема «нераспознания» русским летописцем имени Хорив, ви¬
димо, не может объясняться просто незнанием библейского текста
(хотя в кратком летописном изложении Священной истории — в
«Речи Философа» — не упомянута гора Хорив и говорится лишь о За*
коне, данном на Синае); более того, сюжет Исхода в летописи непо¬
средственно связан именно с «хазарским» периодом истории Киева и
земли полян. Хазарские старцы в повествовании о хазарской дани с по¬
лян, приславших обоюдоострые мечи, предрекают, что славянам суж¬
дено брать дань на хазарах и на «инех странах». «Яко и при Фаравоне,
цари еюпетьстем, — заключает летописец, — погибоша еюптяне от
Моисея, а первое быша работающе им. Тако и си владеша, а послеже
самеми владеють; яко же и бысть: володеють бо козары русьскии кня¬
зи и до днешнего дня»* 27
Это не просто констатация «исторического факта» власти русских
князей над хазарами: эта фраза заключает все космографическое вве¬
дение к ПВЛ—далее следует собственно летопись, погодная исто¬
рия Русской земли. Таким образом, космографическое введение «про¬
должает» Священную историю историей расселения славян в «жребии»
Иафета, а центральным эпизодом оказывается грядущее избавление
36 Архипов А. По ту сторону Самбатиона. Эподы о русско-еврейских культурных,
языковых и литературных контактах в X-XVI вв. Berkeley, 1995. С. 71-96.
27	ПВЛ. С. 12. Недавние опыты по расчленению текста ПВЛ яа «формальном»
основании — выявлении разных грамматических форм— не всегда доказательны, в
том числе в отношении «сказания о хазарской дани»: старые и новая формы аориста
чередуются в этом сказании, а не просто вводят в него «параллель с Моисеем»
(Гиппиус АЛ. «Рекоша дроужина Игореви...» К лингвотекстологической стратифика¬
ции Начальной летописи//Russian Linguistics. 2001. Vol. 25. Р. 154-155). Заметим, что
и вводная фраза о поляках—«быша обидим и древлями и инеми околними» — оче¬
видно, восходит к библейскому рассказу о евреях эпохи Судей в Ханаане у Амартола
(ср.: Истрин ВМ. «Хроника Георгия Амартола» в древнем славяно-русском переводе.
Пг., 1920. Т. 1. С. 113: достигшие земли обетованной люди «печапуеми от живущих
окрест в земли той»).
102

полян от хазарского плена и одновременно обретение ими будущей
Русской земли как земли обетованной. Киев, как центр этой земли, не
мог ассоциироваться с «маргинальным», хотя и сакральным, локусом,
вроде Хорива: эта ассоциация была свойственна предшествующей
еврейско-хазарской традиции, которую «преодолевал» летописец (вслед
за русскими князьями). Олег, обосновавшийся со своей русской дру¬
жиной в Киеве (882 г.), провозгласил его «матерью городов русских»,
что традиционно соотносилось с греческим представлением о метро¬
полии— «матери городов»; однако в русской традиции, равно как
в Хронике Амартола и в использованном составителем ПВЛ «Житии
Василия Нового», «мати градом» — это Иерусалим (Сион28). Киеву
была уготована роль сакрального центра-—«второго Иерусалима»:
эту роль он обрел после крещения Руси Владимиром, который срав¬
нивается в летописи с Соломоном, и возведения им Храма—Деся¬
тинной церкви. И это уже сюжет «исторических» книг Библии,
3-й книги Царств, и, соответственно, «исторической» части летопи¬
си29. Библейские сюжеты во введении к ПВЛ использовались как «те¬
матические ключи»30, раскрывающие провиденциальную суть началь¬
ной славянской истории, начинающейся с расселения среди потомков
Ноя и завершающейся обретением «обетованной» земли.
Итак, сюжет Исхода в летописи связан с мотивом «хазарской да¬
ни» с земли полян. Фраза «володеють бо козары русьскии князи и до
днешнего дня» совмещает Полянскую историю с русской31.
Историческая — датированная — часть летописи начинается с пер¬
вого «реального» события русской истории, упомянутого в греческом
хронографе, — повествования о походе руси на Царьград в царство¬
вание Михаила III.
Проблема введения погодных записей и появления точных дат —
особая проблема начального летописания. Отметим лишь, что в НПЛ
эти даты вводятся сразу вслед за историографическим прологом, заме¬
нившим космографическое введение и обещающим довести повество¬
вание от Михаила П1 до времени царствования Александра и Исаака.
Условная дата «начала Русской земли», относящаяся к первому походу
28	Ср.: ВилинскийС.Г1 Житие св. Василия Нового в русской литературе. 4.2:
Тексты // Зал. Новороссийского ун-та: Историко-филологический факультет. Одесса,
1913. Выл. 7. С. 506; Данилевский И.Н. Потоп и Русская земля (к вопросу об истори¬
ческих взглядах древнерусского летописца)//Библейские исследования. От Бытия
к Исходу. М., 1998;
29	Ср.: Сендерович С. Св. Владимир: к мифопоээису // ТОДРЛ. СПб., 1996. Выл. XL1X.
С. 301-313.
30	Пиккио Д Slevia orthodoxa. Литература и язык. М., 2003. С. 431-465.
31	Ср. комментарий Д.С. Лихачева: ПВЛ. С. 395. Существенно, что также воспри¬
нимает историю славян близкая летописной кирипло-мефодневская традиция. В жи¬
тийной полемике с хазарскими иудеями Константин Философ напоминает об обетова¬
нии, данном Иафету: «Да распространить Бог Йафета, да ся вселить в села Симовы»
(БЛДР.Т.2. С 44).
103

руси на Царьград (854 г.), предшествует уцелевшему фрагменту кос¬
мографического введения о расселении славян «по местам и странам».
Затем рассказывается о Кие, Щеке и Хориве, рассказ этот прерывается
вставкой (видимо, из Хронографа по Великому изложению —ср. ниже)
о походе руси, продолжается (под тем же годом!) рассказом о хазар¬
ской дани и легендой о призвании варягов.
Значимость царствования Михаила III для начальной летописной
традиции продемонстрировал (вслед за В.М. Истриным32) И.Н. Дани¬
левский; дело не только в том, что при этом царе русь была впервые
упомянута в хронографе— вошла во всемирную историю (на что спе¬
циально указывал летописец): это упоминание «безбожной руси», угро¬
жающей Божественному Граду, само по себе было малопрестижным.
Царствование и имя Михаила было знаменательно для начальной рус¬
ской (и славянской) истории — имело помимо «исторического» сим¬
волический смысл, настолько самодовлеющий, что неточные расчеты
времени этого царствования повторялись в разных списках летописи,
и сетка «временных лет», которые начинались «от Адама» и доводи¬
лись до правления Михаила и первых русских князей, «сбивалась»33.
Символический смысл имени заключался в том, что Михаилом име¬
новался (в ветхозаветном пророчестве Даниила—Дан 12.1 —имеет¬
ся в виду архангел) последний праведный князь, царство которого бу¬
дет предшествовать концу света. Этот сюжет — последнее царствова¬
ние Михаила—подробно трактуется в апокрифическом «Откровении
Мефодия Патарского», одном из источников ПВЛ34 *.
Византийские историки — сторонники императоров Македонской
династии, основателем которой, Василием, был свергнут Михаил III,—
создали непритязательный портрет этого царя, несамостоятельного
правителя и даже святотатца3. Но для древнерусской традиции суть
его царства была в ином: НПЛ (Начальный свод?) перед описанием
похода руси отмечает, что при Михаиле и матери его Ирине (ошибоч¬
но вместо Феодоры) было возобновлено «поклоняние иконам» —дей¬
ствительно наступило праведное царство. Поход руси оказался как бы
вписанным в эсхатологический контекст этого царства: народ рос
явился под стены Царьграда, реализуя пророчество Иезекииля о Гоге
в стране Магог, «князе Рос» Септуагинты — таким этот народ пред¬
стает в посланиях патриарха Фотия, свидетеля похода 860 г. (и впо¬
следствии в «Житии Василия Нового»). Но в летописной традиции
31ИстринВМ, Откровение Мефодия Патарского и апокрифические видения
Даниила в византийской и славяно-русской литературах // ЧОИДР, М., 1897. Кн, 2.
33	Данилевский И.И Замысел и название Повести временных лет//ОИ. 1995. №5.
С. 105 и сл.
34	Ср,: Шахматов АЛ, Повесть временных лет и ее источники. С. 92-103;
up.: продолжатель Феофана. Жизнеописания византийских царей. СПб., 1992.
Kh.IV.
f Откровение.
104

этот эсхатологический контекст обернулся началом истории нового
народа, и это была не просто «инверсия» византийских эсхатологиче¬
ских мотивов: при Михаиле П1 были призваны в славянские земли
Кирилл и Мефодий—славяне обрели христианское просвещение. Не
случайно в НПЛ (Начальном своде?), согласно А.А. Шахматову36, да¬
та начала Русской земли 6362 (854) г. взята из Хронографа по Вели¬
кому изложению, отразившемуся также в Полной хронографической
палее, где говорится, что в царствование Михаила «в второе лето цар¬
ства его крещена бысть Болгарьская земля, и приложиша книгы от
греческа языка на словеньскый Кирил философ с Мефодием в лето
6363, при Борисе князе болгарьстем»37.
Итак, при описании начала царствования Михаила П1 в ПВЛ гово¬
рится о начале Русской земли — дан ответ на заглавный вопрос ПВЛ.
Начальная фраза ПВЛ — «Откуду есть пошла Руская земля, кто
в Киеве нача первее княжити, и откуду Руская земля стала есть» — на
первый взгляд представляется тавтологичной. В действительности эта
кажущаяся тавтология задана Священной историей — библейской
традицией — которую воспроизводила в своей композиции и ПВЛ.
В библейской Таблице народов каждый «язык» упомянут дважды —
первый раз в связи с его происхождением от конкретного потомка
Ноя, второй — в связи с «реальным» историко-географическим по¬
ложением: этому принципу соответствует двойное упоминание Руси
в космографическом введении ПВЛ и исторической части: сначала на
Варяжском море в связи с варяжским происхождением, потом —
в Восточной Европе, где «стала есть» Русская земля (нераспознание
этого принципа космо1рафического описания привело в современной
историографии к представлениям о «двух концепциях» происхожде¬
ния руси и т.п.38 *).
Собственно «начало» Русской земли также описано в ПВЛ дважды.
Первый раз — под 852 г., открывающим историческую часть летопи¬
си: «в лето 6360, индикта 15, наченшу Михаилу царствовати, нача
ся прозывати Руска земля. О семь бо уведахом, яко при семь цари
на Царьгород, яко же пишется в летописаньи гречь-
раз о начале Русской земли говорится под 862 г.
в легенде о призвании варяжских князей: «И от тех варяг прозвася
Руская земля, новугорсдьци, ти суть люди ноугородьци от рода ва-
ряжьска, преже бо беша словени»40. Здесь библейский принцип
«инвертирован»: конкретная историческая приуроченность Руси —
36	Шахматов АЛ Разыскания. С. 98 п сл.; ср.: ПВЛ, С. 396.
37	Ср.: Творогов О.В. Повесть временных лет и Хронограф по великому наложе¬
нию // ТОДРЛ. Л., 1974. Вып. XXVIII. С. 105-106; он же. Древнерусские хронографы.
Л., 1975. С. 259.
м Ср.: Петрухин ВЯ. Древняя Русь. С. 69 и сл.
99 ПВЛ. С. 12.
40	Там же. С. 13.
приходиша Русь
стемь» . Второй
105

описание ее появления в центре раннесредневекового мира, Царьгра-
де, — предшествует описанию «происхождения» от варягов в Новгоро¬
де. (Эта инверсия может быть и не связана с символическим—эсхато¬
логическим значением царствования Михаила: события русской исто¬
рии могли приурочиваться к началу царствования того или иного импе¬
ратора в «хронографической манере» — показательно, что само описа¬
ние похода на Царьград Аскольда и Дира отнесено в ПВЛ к 866 г. —
концу царствования Михаила.)
Еще Барац обнаружил библейские мотивы в варяжской легенде;
усобицы, предшествовавшие призванию, напоминают о неурядицах
в Израиле эпохи судей, когда сыновья Самуила «не ходили путями
его» и старейшины Израиля просили Самуила поставить над ними
царя (1 Цар 8). Последовательность сюжетов расселения славян, обре¬
тения ими своей земли и призвания правителя повторяет композицию
Библии. В итоге композиция ПВЛ воспроизводила традиционное де¬
ление библейских книг на Пятикнижие Моисеево (в частности, сюже¬
ты Бытия и Исхода) и «исторические» книги (сюжеты из книг Иисуса
Навина, Судей, 1-4 Царств). Пафос «пророческих» книг передается
летописцем в обличении языческих пережитков, поучениях о «казнях
Божиих» и т.п. Такое построение летописи, конечно, не было «откры¬
тием» русского книжника: ту же структуру имели хроники Мал алы и
Амартола, сопоставлявшие и даже синхронизировавшие события биб¬
лейской и греко-римской истории.
Возвращаясь к проблеме композиции Начального свода, напом¬
ним, что и НПЛ и ПВЛ содержат «Речь Философа» и повествование
о сыновьях Ярослава, использующие цитаты из Книги Юбилеев: но те
же цитаты, относящиеся к «жребиям» сыновей Ноя, обнаруживают¬
ся в космографическом введении к ПВЛ. Это должно означать, что
Начальный свод, как и большая часть средневековых хронографов,
содержал космографическое введение. Нестора, однако, не могло
удовлетворить то космографическое введение, которое читалось в Хро¬
нографе по Великому изложению; летописец использовал Хронику
Амартола с ее экуменическим кругозором и дополнил сведениями по
этногеографии Восточной Европы, куда ввел Русь. От Книги Юбилеев
во введении к ПВЛ сохранилось повествование о Вавилонском стол¬
потворении (с характерной для летописца любовью к этиологическим
реалиям — подробным описанием размеров башни и т.п.), но повест¬
вовательная модель Книги и Хронографа повлияли на сам ход изло¬
жения в ПВЛ, превде всего на описание главных событий, связанных
с начальной славянской и русской историей.
Язык летописи, вводящей Русь во всемирную историю, направляе¬
мую Божьим промыслом, был и языком Священного писания, каковым
был славянский (старославянский или древнеславянский) письменный
язык, созданный Кириллом и Мефодием для перевода Священных
106

книг41. Столь же естественно собственно русская история излагалась
языком Священного писания начиная с «призвания варягов».
В ПВЛ начало славянской и русской истории непосредственно
продолжает древнейшую Священную — библейскую — историю.
Г.П. Федотов, Р. Пиккио, С. Сендерович42 и другие исследователи
обнаруживают глубинную значимость Библии для начального летопи¬
сания: речь должна идти не о поверхностном использовании библей¬
ских мотивов, изученных еще Барацем, а о «концептуальной прони-
занности» ПВЛ библейским мироощущением. В связи с этим обра¬
щает на себя внимание пласт древнерусской лексики, свойственный
не только летописанию и имеющий прямое отношение к представле¬
ниям о начале и конце, взаимосвязанных словах и понятиях в рус¬
ской и славянской (праславянской) языковой модели мира: ср. др.-рус.
покой «начало, обычай», исконный и т.п.43 Д.С. Лихачевым44 отмече¬
но кажущееся на современный взгляд «перевернутым» отношение
древнерусских авторов к категории времени, когда «переднее» озна¬
чало прошедшее—«предшествующее»: ср. летописную формулу «мы
же на преднее возвратимся» и позднейшее определение: «история —
повесть в предняя времена бывших деяний»45; «заднее» — это буду¬
щее, последнее во временной последовательности событий (в том числе
в «бытовой» лексике: ср.: задница— «наследство»): «Хронографоу же
ноужа есть писати все и вся бывшая, овогда же писати в передняя,
овогда же воступати в задняя»46. Это отношение представляется «пе¬
режитком» фольклорной архаики47: время в традиционной славянской
картине мира тяготеет к циклическому календарному кругу — жизни
земледельческой общины, где «переднее» и «заднее» совмещаются
в вечном круговращении (само слово время родственно глаголу вер¬
теть: то же в германской традиции48). Но хронографическая тради¬
41	См. о соотношении древнерусского н старославянского: Успенский БА. Краткий
очерк истории русского литературного языка (1Х-Х1вв.). М., 1994; Толстой Н.И.
Избранные труды. М., 1998. Т. 2. С. 30 и сл.
42	Федотов ГЖ, Русская религиозность. Т. 1 // Федотов ГЖ. Собр. соч. в 12 томах.
Мм 2001. Т. X; Picchio Л. The Function of the Biblical Thematic Clues in the Literary Code
of uSlavia orthodoxa” // Slavia Hierosolymitana. 1977. Vol. 1; Сендерович С. Начало вос¬
точнославянской историографии с культурологической точки зрения: «Повесть вре¬
менных лет» и Священная История евреев //Jews and Slavs. Jerusalem, 1994. Vol. 2.
P. 21-57.
43	Ср.: Этимологический словарь славянских языков. M.t 1977. Выл. 4. С. 109.
44	ЛихачевД.С. «Слово о полку Игореве» и культура его времени. Л., 1978. С. 199
и сл.
43 Словарь русского языка. Т. 18. С. 200.
46	ПСРЛ. Т. 2. Стб. 820.
47	Ср.: Славянские древности. Этнолингвистический словарь. М., 1995. Т. 1.
С. 448-452.
41 Топорова Т.В. Семантическая структура древиегерманской модели мире. М.,
1994. С. 23 и сЛм 85-86.
107

ция, используемая в начальном летописании, также заставляла лето¬
писца возвращаться на «преднее». И в Ветхом завете мир — это алам,
«поток временного свершения, несущий в себе все вещи, или мир как
история»— воплощает одновременно и «сокрытое, завершенное» пра-
время, время творения, и «будущность»49; восток, где был насажден
рай в начале времен (и где расположен жребий Сима), — «передняя»
сторона в ветхозаветной пространственно-временной картине мира50.
Можно заключить, что существовала некая языковая и культурная
«предрасположенность» славянства к восприятию библейского и
«хронографического» мироощущения, подобно тому как праславян-
ское представление о «святости» — расширении «своего» культурного
пространства51 — предрасполагало к восприятию идеи Русской земли,
освоенной в процессе расселения и «окняжения» как «святой» и обе¬
тованной (будущей Святой Руси).
Движение библейской Священной истории противоположно цик¬
личности— стремлению к «вечному возвращению» к утраченному
раю, золотому веку в архаичных традициях. Мотив трех братьев, по¬
вторяющийся в начальном летописании и отсылающий к библейскому
образцу, не есть простое «возвращение»: доминантой оказывается
история Русской земли. При всей очевидности линейной направлен¬
ности библейской (и летописной) истории «нельзя отвергать», — как
считают современные исследователи, — «предположения о спирале¬
видной направленности времени, подразумевающей ряд не замкну¬
тых, а наоборот, разомкнутых витков, начало и конец, конец и нача¬
ло которых отмечены сменяющими друг друга заветами, каждый из
которых охватывает более узкий круг людей, чем предыдущий [...].
Такими витками спирали в модели мира ветхозаветного историописа-
ния выступают: 1) сотворение Богом мира и человека, его жизнь в са¬
ду Эдема и изгнание оттуда, размножение и развращение людей и ре¬
шение Йахве об их истреблении потопом; 2) завет между Йахве и
спасенным им во время потопа Ноем; согласно этому завету, Бог обе¬
щает сохранение „всякой плоти", всего человечества; 3) новый завет
между Йахве и Авраамом охватывает лишь часть человечества, но
по отношению к остальным людям продолжает действовать прежний
завет; 4) завет между Йахве и Моисеем включает только двенадцати¬
коленный „мы“ (двенадцать колен Израилевых. —2?./7.), но не отме¬
няет предыдущих заветов; 5) завет между Йахве и Давидом, который
предусматривает долгое правление дома „Давида"; б) последний
49	Аверинцев С С Поэтика раняевизантийской литературы. М, 1977. С. 88,
263.
50	Подосинов А. В. Ex Oriente lux! Ориентация по странам света в архаических куль¬
турах Евразии. М., 1999. С. 195 и сл.
51	Топоров ВМ. Святость и святые в русской духовной культуре. М, 1995. Т, I.
С. 478 и сл.
108

в ветхозаветной истории виток спирали—завет между Йахве и Иеру¬
салимской гражданско-храмовой общиной, этот „виток" открыт в бу¬
дущее»52.
Композиция первой части ПВЛ, включая крещение Руси, состав¬
ленной древнерусскими наследниками Кирилла и Мефодия, в целом
повторяет «витки» библейской истории53. Характерно при этом, что
в Начальной летописи отсутствует мотив «райской жизни» — «золо¬
того века»: она начинается со второго «витка» — выделения славян из
потомков Ноя в описании их расселения в космографическом введе¬
нии, где первые насильники над славянами — обры — трактуются как
допотопные великаны. Третий «виток» — расселение славянских пле¬
мен в Восточной Европе (повторяющее расселение потомков Иафета,
но и расселение колен Израилевых); четвертый — выделение полян
из прочих славян, обретение ими своей земли и освобождение от ха¬
зарской дани, что трактуется как Исход Богоизбранного народа;
пятый — призвание князей «от рода русского» знаменует начало госу¬
дарства; шестой — обращение Владимира, крещение Руси и основа¬
ние Десятинной церкви — свидетельство Благодати, простирающейся
над новоизбранным русским народом и Русской землей, смена Ветхо¬
го Завета (в летописи—древнерусского язычества) Новым, чему по¬
священы летописная «Речь Философа» и «Слово о Законе и Благода¬
ти» Илариона54.
О крещении Владимира сказано: «Сьвлече же ся убо каган нашь и
с ризами ветьхааго человека, сложи тленнаа, оттрясе прах неверна и
вълезе в святую купель» — «ризы ветхого человека», греховные одея¬
ния Адама сняты, мечта об утерянном рае перестала быть насущной,
князь «имя приим вечно, именито на роды и роды, Василии, имже на-
писася в книгы животныа в вышниим граде и негленнеим Иерусали¬
ме». При этом в своей «Молитве» Иларион прямо сопоставляет Киев
с земным Иерусалимом: «Тем же боимся, егда сътвориши на нас, яко
на Иеросалиме, оставлешиим тя и не ходившиим в пути твоа. Нъ не
сътвори нам яко и онемь по делом нашим, ни по грехом нашим въздаи
52	Вейнберг И.П. Рождение истории. М., 1993. С. 282 и сл., там же литература.
53	См. также о композиции Хроники Амартола: АфиногеновД.Е. Композиция Хро¬
ники Георгия Амартола//ВВ. 1991. Вып. 52. С. 102-112, и о принципах средневеко¬
вой хронографии вообще: Гене Б. История и историческая культура средневекового
Запада / Под ред. И.И. Соколовой. М., 2002.
54	С.Я. Сендерович {Сендерович С.Я Метод Шахматова) отметил определенную
симметрию в композиции второй части ПВЛ: она начинается с мученической смерти
Бориса и Глеба в 1015 г. в княжеских распрях и завершается «юбилейным» эпизодом
перенесения мощей святых князей в 1115 г., когда мовду князьями царит мир (под
Шбг. рассказывается, как Владимир Мономах «дает мир» и полоцкому князю с ха¬
рактерным именем — Глеб). А.А. Гиппиус недавно показал актуальность подобных
«юбилейных» дат для русского летописания, что еще раз напоминает о Книге Юбилеев
как источнике летописи {Гиппиус А.А, 6700 год от сотворения мира//Родина. 2002,
№11-12. С. 102-106).
109

нам [...]. Яко ты еси Бог нашь, и мы еси люди твои, твоя часть, твое
достояние [...] да не прозовется град твои град пленен», — цитирует
Иларион псалмы Давида55 56 57. С точки зрения конкретной «истории» эта
молитва представляется «риторической»: миссия хазарских иудеев
была отвергнута Владимиром, печенеги были разбиты Ярославом, по¬
ловцы еще не появились в Русской земле, Киеву не угрожало попасть
«в руки чужиих». Однако дело здесь не в риторике и не просто в эсха¬
тологических предчувствиях, свойственных христианству, особенно
неофитам. Восприятие идеи богоизбранного народа было закономер¬
ным для мироощущения Руси, нового и последнего призванного на¬
рода, «работников одиннадцатого часа»: Киеву — новому Иеруса¬
лиму —должна была грозить судьба, предуказанная пророками Иеру¬
салиму ветхому. «Носители» этой судьбы были наготове — «пога¬
ные» народы, «безбожные исмашшты» , кочевавшие в Диком поле
(Половци дища/1), гораздо больше соответствовали по своему быту
эсхатологическим конникам Иезекииля, чем тот же «безбожный на¬
род рос», приходивший в ладьях к другому второму Иерусалиму —
Константинополю. Вещего Олега, повесившего щит на врата Царь-
града, в киевской летописи сменил «половчанин дикий» — хан Се-
венч Бонякович, который говорил: «хощю сечи в Золотая ворота
(Киева. — £,#.), яко же и отец мои»58 * Когда смоленский князь Рю¬
рик, Ольговичи и «вся Половецкая земля» разорили Киев в 1202 г.,
владимирский летописец прямо сопоставил это событие с пророче¬
ством Давида об опустошении Иерусалима. Предчувствие Илариона
было действительно пророческим — в 1068 г. «которы» князей и на¬
шествие половцев едва не погубило Киев и Русскую землю.
Летописные тексты последовательно продолжают эту традицию
древнейшей русской книжности — набеги кочевников есть знак
Божьей казни за грехи (наряду с небесными знамениями), вплоть до
явления «незнаемого народа из Етривской пустыни», татар. При этом
древнерусское «историописание», равно как и учительная литература,
вновь и вновь обращаются к сюжетам библейской истории — будь то
«завет Ярослава», отсылающий к «жребию» сыновей Ноя, обустрой¬
ство новой столицы Андреем Боголюбским, сравниваемым с Соло¬
моном, или обличение «новых» людей — христиан — в склонности
к старым (язычество) и новым порокам, неминуемо приводящим
к Божьим казням. Эти библейские сюжеты стали не только прообра¬
зами, но и теми прецедентами русской истории, которые в конечном
счете подтверждали ее провиденциальный смысл.
55	БЛДР. СПб., 1997. Т. 1. С. 54-56.
56	ЧекинЛ.С. Безбожные сыны Измаиловы // Из истории русской культуры. T.I.
С. 691-716.
57	ПСРЛ. Т. 2. Стб. 423.
31 Там же.
ПО

Споры о подлинном смысле оригинального названия «Повесть
временных лет» , отличающем его от обычной летописи^ должны
учитывать общий — христианский — контекст летописания и его биб¬
лейский образец: библейские книги Хроник, поименованные в Сеп-
туагинте и церковнославянской Библии «Паралипоменон» (букв,
«пропущенные»), в еврейской традиции имеют наименование диврэй
гайомим — «история времен», т.е. собственно «летопись» («хроника»
в Вульгате Иеронима60, «Временные книги» в славянском переводе
Амартола). Библейская «летопись» начиналась генеалогическими спи¬
сками от Адама, Сифа и сыновей Ноя, описывала историю Израиль¬
ского и Иудейского царств (с указанием лет правления царей и т.п.) и
завершалась освобождением из Вавилонского плена — воспроизво¬
дила всю Священную историю внутри Библии. ПВЛ также помещала
историю Руси в контекст Священной истории («вавилонский плен»
для Руси — монголо-татарское нашествие—был еще впереди), но
имела внутри и собственный Паралипоменон — перечисление царств
«от Адама» (подобно хроникам Мал алы и Амартола), вводящее исто¬
рию собственно Руси.
Исследователи обращали внимание на соответствие названия На¬
чальной летописи цитате из Деяний апостолов (1.7) в Толковой палее
(связь каковой с начальным летописанием заслуживает специально¬
го исследования): «Несть вам разумети временных лет, яже Отець
Своею властию положи»61, притом что в церковно-славянской Биб¬
лии речь идет о «временах и летах». Представляется очевидным и
эсхатологический смысл этой максимы, а стало быть, и названия На¬
чальной летописи, и летописной концепции в целом. Однако эта мак¬
сима ориентирована не столько на конец света, сколько на «откры¬
тость» исторического процесса: эта «открытость» будущему и стала
основой христианской истории, в том числе истории летописной. При
этом сами слова Христа, как и дальнейшие пассажи деяний, отсылают
к пророчествам Даниила (2.21): «И Той применяет времена и лета, по¬
ставляет цесари и првставляет». Смена царств — исторический п&фос
библейского пророчества — был не менее важен для летописцев (и
был общим местом средневековой хронографии62), чем эсхатологиче¬
ские ожидания (хотя эсхатологический смысл пророчеств оставался
актуальным, не случайно столь популярными в византийской и сла¬
39 Ср.: Дантевский ИЛ Замысел и название; Гиппиус А, А. «Повесть временных
лет»: о возможном происхождении и значении названия // Из истории русской культу¬
ры. Т. 1.
*° Ср.: Лопухин АЛ. Толковая Библия, или Комментарий на все книги Св. писания
Ветхого н Нового Завета. СПб., 1906. Т. 3. С. 1 н сл.
61	Ср.: Дантевский ИЛ. Замысел н название. С. 101-110; Гиппиус АЛ. «Повесть
временных лет». С. 454; Карпов А.Ю. Об эсхатологических ожиданиях в Киевской
Руси в конце XI — начале XII века // ОИ. 2002. № 2. С. 13.
62	Ср.: Гене Б. История н историческая -культура. С. 33 н сл.
Ш

вянской традиции оставались апокрифические видения Даниила и
«Откровение Мефодия Патарского»63). Цитаты из Даниила (5.21-22),
в которых Святополк Окаянный сопоставляется с Валтасаром, а также
о знамениях И чудесах (3.32) имеются в Летописных статьях 1015 и
1093 гг.64. Но более существенными представляются прямые ссылки
на «книги Данила» во вставках, восходящих к Хронографу по Вели¬
кому изложению, где речь идет о прорицании иудейских жрецов
Александру Македонскому, который «возьмет царство» Дария, и об
освобождении иудеев из Вавилонского плена, откуда их выведет ар¬
хангел Михаил6. Эти вставки сюжетно связаны с походами русских
князей, возглавляемых Владимиром Мономахом, против половцев в
заключительной части Начальной летописи. Существенно, что смене
«царств» — власти аваров, волохов и хазар над славянами — посвя¬
щено и космографическое введение ПВЛ
Смена «царств» относится в летописном повествовании к предыс¬
тории Руси: история начинается с ответов на начальные вопросы:
«Откуду есть пошла Руская земля» и «откуду Руская земля стала
есть». Однозначный ответ на эти вопросы содержит и НПЛ и ПВЛ:
от призванных «варяг прозвася Руская земля», затем обосновавшиеся
в Киеве словене и варяги Олега и Игоря «прозвашася русью». Едва ли
есть текстологические основания отрывать название Начальной лето¬
писи от заглавных вопросов и тем более от космографического введе¬
ния: очевидно, Повестью временных лет именовался уже тот летопис¬
ный свод, который Шахматов поименовал Начальным66
63	Истрин ВМ Откровение.
64	Шахматов А. А. Повесть временных лет и ее источники. С. 39; о связи этих дат
с эсхатологическими предчувствиями см.: Гиппиус А. А. 6700 год от сотворения мира.
С. 102-106.
65	ПВЛ. С. 122-124.
66	О том, что первая редакция ПВЛ совпадала с Начальным сводом, убедительно
писал MX. Алешковский (Алешковский М.Х. Повесть временных лет. М., 1971), но он
считал, что название «Повесть временных лет» относится только к введению, где рас¬
сказ о разделении земли между сыновьями Ноя продолжался «политически острым
предисловием», сохраненным НПЛ (там же. С. 96), отрывая тем самым введение от «по¬
литически злободневных» событий времен трех ЯрославичеЙ. Предположение В.М. Мет¬
рика (Истрин ВМ. Замечания о начале русского летописания. С. 86) о том, что Пове¬
стью временных лет именовалась уже та Начальная летопись, которая основывалась на
Хронографе по Великому изложению и была составлена в княжение Изяслава Яросла¬
вина (1050-е годы), т.е. при трех Ярославнчах, нуждается в дополнительных тексто¬
логических обоснованиях.
112

Н.Ф. Котляр
«ОТЧИНА» ЯРОСЛАВИЧЕЙ
(родовая память в летописи)
Понятие «отчина» вовсе не изначально в летописи. Впервые в значе¬
нии наследственного владения, полученного от отца (или добытого
оружием), оно появляется в Повести временных лет лишь под 1097 г.,
в рассказе о решениях знаменитого Любечского съезда князей об их
владениях в государстве: «Кождо да держить отчину свою: Святополк
Кыев Изяславлю, Володимерь Всеволожю, Давыд и Олег и Ярослав
Святославлю...»1.
Как известно, в Древней Руси на протяжении большей части XI в.
господствовал родовой порядок владения княжескими столами, при ко¬
тором стол передавался от старшего брага к следующему по времени
рождения. Перед смертью (1054 г.) Ярослав Владимирович разделил
свои земли (впрочем, это не означало раздела государства) между сы¬
новьями2. Даже сокращенный в Повести временных лет текст «ряда»
Ярослава производит вполне определенное впечатление, что князь пре¬
дусматривал передачу Киева и общерусской власти по системе «лест*
винного восхождения», т.е. от старшего брага к младшему. В.О. Клю¬
чевский обратил внимание на рассказ Повести о последних днях жизни
Ярослава Владимировича3. Перед кончиной он велел позвать к себе
любимого сына Всеволода и сказал ему: «Сыну мой!.. Аще ти подасть
Бог прияти власть стола моего, по братьи своей, с правдою, а не с на¬
сильем...»4. Эти слова источника естественнее всего толковать в том
смысле, что Ярослав узаконил передачу власти от старшего брата
к следующему по возрасту, т.е. старшему в роде, и что этот порядок
киевский князь считал единственно законным.
После смерти Ярослава к власти пришел триумвират его старших
сыновей: Изяслава киевского, Святослава черниговского и Всеволода
переяславского. Двое младших, Вячеслав и Игорь, скончались к 1060 г.
‘ПВЛ. С. ПО.
2	Там же. С. 70.
3	Ключевский В.О: Сочинения в девяти томах. М„ 1987. Т. 1. С. 183.
4	ПВЛ. С. 91.
О Н.Ф. Котляр, 2003
ИЗ

Их земли триумвиры разделили между собой, ничего не дав своим
племянникам и превратив их тем самым в изгоев. После смерти Свя¬
тослава (1076 г.) изгоями стали его сыновья Олег и Ярослав. Все это
посеяло зерна усобиц, проросшие много лет спустя.
Обезземеленные князья-изтои, начиная с 1064 г., когда Ростислав
Владимирович самовольно захватил Тмуторокань, начали борьбу за
свои «отчины». При родовом порядке замещения столов им пришлось
бы ждать многие годы, пока вымрут их дядья. Если действия Рости¬
слава можно было бы считать эпизодом, то с весны 1077 г. выступле¬
ния изгоев против центральной власти приобретают систематический
характер5. Их усилия в конце концов и привели к половинчатому ре¬
шению Любечского съезда 1097 г. Половинчатому — потому, что, во¬
преки преобладающему в научной литературе мнению, это решение
лишь закрепляло status quo, было рассчитано только на поколение
живших тогда князей и в нем ни слова не было сказано о том, что
отныне вводится отчинный порядок наследования столов! Тем не ме¬
нее с той поры члены династии Ярославичей будут обращаться к ре¬
шениям Любечского съезда как к правовому прецеденту в своих пре¬
тензиях на те или иные волости.
Владимир Мономах, до времени свято соблюдавший родовой поря¬
док замещения киевского престола и других княжеских столов, после
вокняжения в Киеве (1113 г.) начал отдавать предпочтение «отчин¬
ному» принципу. Он оставил престол старшему сыну Мстиславу, ко¬
торый, впрочем, был тогда и старшим среди Ярославичей. Но после
кончины Мстислава (1132 г.) и наступления вскоре эпохи удельной
раздробленности политическая жизнь Древнерусского государства про¬
текала в почти беспрерывных усобицах, наиболее активные дейст¬
вующие лица которых из кланов Мономашичей и Ольговичей неодно¬
кратно переступали через право родового старейшинства, подменяя
его правом отчинным.
В 1194 г. скончался киевский князь Святослав Всеволодич (Олего¬
вич), с 1181 г. управлявший Южной Русью совместно с Рюриком Рос-
тиславичем (Мономашичем). Дуумвират глав двух могущественных
княжеских кланов полтора десятка лет поддерживал относительную
политическую стабильность в регионе. После смерти соправителя
Рюрик формально сделался «отцем и господином» южнорусским
князьям. Однако утрата паритета между княжескими кланами Ольго¬
вичей и Мономашичей (летопись зовет последних «Володимирово
племя») привела к новому обострению давнего соперничества за Киев
между ними.
В следующем, 1195 г., согласовав свои действия с владимиро-суз¬
дальским князем Всеволодом Большое Гнездо («старейшим» тогда
в Русской земле), Рюрик и Давыд Ростиславичи потребовали от Яро¬
5	См.: Котляр Н.Ф. Древнерусская государственность. СПб., 1998. С. 182 и сл.
114

слава и других Ольговичей «не искати отчины нашея Киева и Смо¬
ленска под нами и под нашими детми и подо всим нашим Володиме-
римь племенемь: како нас розделил дед нашь Ярослав по Дънепр,
а Киев вам не надобе»6. Следует отметить» что и Всеволод и Рости-
славичи принадлежали к большому и разветвленному клану Монома-
шичей. Обиженные Ольговичи пожаловались Всеволоду: «Ажь нам
еси вменил (ты. — Н.К.) Киев тоже нам его блюсти под тобою и под
сватом твоим Рюриком, то в том стоим... то мы есмы не Угре, ни
Ляхове, но единого деда есмы внуци»7 *, следовательно, имеют равные
с Мономашичами права на стольный град Руси.
Упоминание Киевской летописи о том, что Всеволод поручил блю¬
сти Киев также и Ольговичам, отражает систему коллективного сюзе¬
ренитета сильнейших князей над Русью, открытую В.Т. Пашуто. Он
писал о том, что к середине XII в. «политическая структура Руси утра¬
тила форму раннефеодальной монархии, ей на смену пришла монар¬
хия периода феодальной раздробленности». Стольный град Киев и
домен «Русской земли» превратился в совместное владение наиболее
видных и сильных князей—Ярославичей, считавших себя коллектив¬
ными собственниками южной Русской земли и требовавших себе там
«части» (доли собственности/. Ссылка же Ростиславичей-Мономаши-
чей на раздел Руси по Днепру их «дедом» Ярославом между ними и
Ольговичами заслуживает подробного рассмотрения, точно так же как
и утверждение об их исключительных отчинных правах на Киев.
В первом случае речь идет, несомненно, о событиях 1026 г. К тому
времени Ярослав Владимирович, казалось бы, прочно утвердился на
киевском столе. Однако в 1023 или 1024 г. княживший до того в Тму-
торокани его брат Мстислав, воспользовавшись временным отсут¬
ствием в Киеве Ярослава, предложил свою кандидатуру киевскому
вечу: «Ярославу суццо Новегороде, приде Мьстислав ис Тъмутороканя
Кыеву, и не прияша его кыяне. Он же шед седе на столе Чернигове»9
Соперничество за Киев между Ярославом и Мстиславом Владимиро¬
вичами привело к компромиссу между ними. По свидетельству По¬
вести временных лет, Ярослав «створи мир с братом своим Мьстисла-
вом у Городьця. И разделиста по Днепр Русьскую землю: Ярослав
прия сю сторону, а Мьстислав ону. И начаста жити мирно...»10.
Действительно, Ярославу пришлось пойти на раздел южной Рус¬
ской земли с братом, счастливо одержавшим верх над ним в битве у
Любеча в 1024 г. Лишь когда в 1036 г. Мстислав скончался в Черни¬
6	ПСРЛ. М., 1998. Т. 2. Ипатьевская летопись. Стб. 688.
7	Там же. Стб. 688-689.
1 Пашуто В.Т. Историческое значение периода феодальной раздробленности на
Руси // Польша и Русь. М., 1974. С. 11.
9ПВЛ.С. 64-65.
10	Там же. С. 65.
U5

гове, «перея власть (волость. — Н,К.) его всю Ярослав, и бысть само-
властець Русьстей земли»11.
Раздел Южной Руси 1026 г. был как будто эпизодом в между кня¬
жеской борьбе за стольный град. Тем не менее он оставил глубокий
след в исторической памяти Рюриковичей, да и всего, вероятно, фео¬
дального общества Руси. И след этот весьма причудливо отразился
в этой памяти. Ведь и Ярослав, и Мстислав были сыновьями одного
отца, Владимира; кроме того, Мстислав умер бездетным, поэтому все
последующие Рюриковичи были Ярославичами, имея теоретически
равные права на его наследие.
Следующий раздел южнорусских владений произошел в 1054 г., по
«ряду» Ярослава Владимировича. Родоначальник черниговских Ольго-
вичей и Давыдовичей Святослав, его второй из живших тогда сыно¬
вей, получил Чернигов с землей12. Этот раздел и мог, вероятно, в исто¬
рической памяти древнерусского общества контаминироваться с раз¬
делом 1026 г. и восприниматься как его следствие. Возможно предпо¬
ложить, что когда в 1096-1097 гг. Олег Святославич отстаивал свое
право на черниговскую отчину, он (или его окружение) мог ссылаться
на договор 1026 г. как на одно из подтверждений его извечного права
на эту землю. Следовательно, имелся в виду отчинный порядок насле¬
дования волостями и княжествами. Эта ссылка была некорректной,
поскольку Олег не принадлежал к потомкам Мстислава. Вероятно,
уже тогда им или кем-то из его окружения была произведена своеоб¬
разная коррекция исторической памяти в пользу этого мятежного вну¬
ка Ярослава. Однако вокняжение в Киеве в октябре 1078 г. единствен¬
ного среди оставшихся в живых сыновей Ярослава—Всеволода и
привлечение им к управлению Русью старшего сына Владимира
(Мономаха) на полтора десятка лет стабилизировало положение в го¬
сударстве.
Еще при жизни Всеволода Олег Святославич попытался, по-види-
мому, вернуть себе отчину — Чернигов. Об этом косвенно свидетель¬
ствует рассказ летописи и «Поучения» Владимира Мономаха о том,
как в 1078 г. к Всеволоду, бывшему тогда черниговским князем, явил¬
ся Олег, который (как следует из дальнейшего развития событий) по¬
требовал себе волости в Черниговском княжестве, ранее принадле¬
жавшем его отцу. Вместо удовлетворения его требований Всеволод
с Мономахом... угостили его обедом (!). Оскорбленный Олег бежал
в Тмуторокань, откуда, вместе с другим изгоем, Борисом Вячеслави¬
чем, летом 1078 г. двинулся на Чернигов и в конце ав!уста на не¬
сколько дней захватил город13. При помощи старшего брата, киевско¬
го князя Изяслава, Всеволод вернул себе Чернигов. 3 октября 1078 г.
11	Там же. С. 66.
12	Там же. С. 79.
13	Там же. С. 85-86,102.
116

Изяслав и Всеволод Ярославичи разгромили Бориса и Олега в битве
на Нежатиной Ниве. В сражении погибли Изяслав и Борис, а Олег
бежал в Тмуторокань и оставался там долгие годы14. Однако смерть
Всеволода в апреле 1093 г. привела к нарушению политического рав¬
новесия в стране.
В киевское правление Всеволода Ярославича изгои все же не отва¬
живались с оружием в руках отстаивать свои отчинные права. В случае
вокняжения Владимира Мономаха в Киеве они, скорее всего, остались
бы покорны новому великому князю, сильному правителю и выдаю¬
щемуся полководцу. Однако Мономах, блюдя родовой порядок заме¬
щения столов (когда стол доставался старшему в роде), уступил Киев
своему слабому и неавторитетному двоюродному брату Святополку
Изяславичу, поскольку его отец был старше отца самого Владимира
Тогда Олег Святославич решил силой вернуть себе черниговскую
отчину и в 1094 г. вытеснил из Чернигова Владимира Мономаха, ко¬
торому пришлось уйти в отчий Переяславль15 16. С этого времени берет
начало соперничество Олега Святославича и Владимира Всеволодича
Мономаха (в дальнейшем их потомков) за Киев и общерусскую
власть — притом что судьба отпустила Святополку Изяславичу еще
двадцать долгих лет киевского княжения.
Вокняжение и единовластное правление Владимира Мономаха
в Киеве (1113-1125), равно как и успешное княжение на главном рус¬
ском столе его сына Мстислава (1125-1132), казалось, надолго закре¬
пило стольный град Руси за Мономашнчами. Однако малоудачное
правление в Киеве младшего брата Мстислава Ярополка (1132-1139)
дало возможность энергичному старшему сыну Олега Святославича
Всеволоду начать борьбу за киевский престол.
Уже в 1136 г. Всеволод Ольгович «с всею братею» попытался
отнять Переяславль у Ярополка, но был разбит. Всеволод признал
власть Ярополка, за что «вла Ярополк Олговичем отчину свою», т.е.
«часть» в Киевской земле . Итак, летопись 1130-х годов признала
Киев и Киевскую землю отчиной Ярополка, т.е. Мономашичей.
В 1139 г. умер Ярополк Владимирович. В Киеве вокняжился было
его брат Вячеслав, однако Всеволод Ольгович выгнал его из города.
В стольном граде на несколько лет утвердился клан Ольговичей. Все¬
волод стремился взять верх над Мономашичами и в других русских
землях. Когда в 1140 г. новгородцы изгнали его сына Святослава и
пожелали в князья Владимира Мстиславича, внука Мономаха, «Всево¬
лод же, не хотя перепустити Новагорода Володимерю племени, призва
шюрина своя...»17. Всеволод Ольгович пытался также обосновать свои
14	Там же. С 85-87.
15	Там же. С. 95,
16	ПСРЛ. Т. 2. Стб. 297,299.
17	Том же. Стб. 308.
117

права на Киев, «сузив» отчину Мономашичей до рамок второй поло¬
вины XI в. В 1142 г. он заявил Вячеславу Владимировичу: «Седеши во
Киевьской волости, а мне достоить, а ты поиди в Переяславль, отцину
свою»18.
В конце жизни Всеволод принялся отстаивать принцип наследст¬
венного владения Киевом для своего клана. Мол, коль Мономах поса¬
дил в Киеве сына Мстислава, «аз по собе даю брату своему Игореви
Киев»19. Однако киевский патрициат взял сторону Мономашичей. Когда
после смерти Всеволода в Киеве сел его брат Игорь, «приехаша от
киян мужи (к Изяславу Мстиславичу.—Н.К.), нарекуче: „Ты наш князь,
поеди, Олговичь не хоцем быти, акы в задничи (наследственном вла¬
дении. —#./£.)“». В ответ Изяслав заявил киевлянам о своем стремле¬
нии добыть «стол деда своего и отца своего»20 *. Вскоре Изяслав «въеха
в Киев... и седе на столе деда своего и отца своего» , успешно проти¬
вопоставив таким образом отчинное право Мономашичей сомнитель¬
ному, по мнению большей части киевлян, отчинному праву Ольговичей.
И в дальнейшем, в описании событий междоусобной войны на Руси
1146-1151 гг. между Изяславом Мстиславичем и Юрием Долгоруким (в
которой Ольговичи поддержали Юрия), не лишенная тенденциозно¬
сти Киевская летопись изображает дело так, что киевляне признают
отчинное право Мономашичей и отказывают в этом Ольговичам22.
Вслед за кончиной Изяслава Мстиславича в 1154 г. глава Монома¬
шичей Ростислав потребовал у главы другого черниговского клана
Давыдовичей Изяслава ограничиться черниговской отчиной, посколь¬
ку Киев принадлежит Мономашичам: «Целуй к намахрест, ты в отци-
не своей Чернигове седи, а мы у Киеве будем»23. Парадоксально, что
в этом его поддержал видный Ольгович — Святослав Всеволодом.
Однако Изяслав уклонился от ответа на эти слова и продолжил сопер¬
ничество за киевский стол. В следующем году Юрий Долгорукий,
тогдашний глава клана Мономашичей, узнав о вокняжении Изяслава
Давыдовича в Киеве, послал к нему посла со словами: «„Мне отцина
Киев, а не тобе“. Изяслав же прислал к Дюргеви, моляся и кланялся,
река: „Ци сам есмь ехал Киеве? Посадили мя Кыяне... а се твой
Киев*»2*. Тут же киевский летописец подчеркивает, что Юрий «седе
на столе отець своих и дед». Далее, в записях 1160-1170-х годов,
книжник изображает дело таким образом, что Киев и южная Русская
земля представляют собой отчину Мономашичей25.
11 Там же. Стб. 310.
19	Там же. Стб. 318.
20	Там же. Сгб. 323.
” Там же. Стб. 327.
22	Там же. Стб. 348,353.
23	Там же. Стб. 474.
24	Там же. Стб. 478.
23 Там же. Стб.*504,578.
118

После разгрома Киева в 1169 г. княжеской коалицией, в которой
главную роль сыграли Ольговичи и которую подтолкнул к походу
Андрей Боголюбский, соперничество за киевский стол в течение не¬
скольких лет проходило внутри клана Мономашичей. В 1174 г. смолен¬
ские Ростиславичи, боровшиеся с Андреем, дали Киев своему двоюрод¬
ному брату Ярославу Изяславичу. Тогда глава Ольговичей Святослав
Всеволодич напомнил ему о заключенном между ними соглашении:
«Рекл бо еси, оже я сяду в Киеве, то я тебе наделю, пакы ли ты сядеши
в Кыеве, то ты мене надели» и потребовал надела («части») в южной
Русской земле. «Он же (Ярослав.—КК.) поча ему молвити: „Чему тобе
наша отчина? Тобе си сторона не надобе“ Святослав же поча ему молви¬
ти: „Я не Угрин, ни Лях, но одиного деда есмы внуци, а колко тобе до
него (Киева. — Н.К.), только и мне<6». После этого Святослав сумел вы¬
гнать Ярослава Изяславича и вокняжился в стольном граде: «Святослав
вьеха в Кыев, и седе на столе деда своего и отца своего»26 — покор¬
ный князю летописец поддержал версию о его отчинном праве на Киев.
Впрочем, это право было равным праву Мономашичей.
В 1194 г. после смерти Святослава его соправитель в Русской зем¬
ле Рюрик Ростиславич «посла... по брата своего по Давыда к Смо-
леньску, река ему: „Брате, се ве осталися старейши всех в Русьской
земле66» и пригласил его в Киев «думать» о Русской земле27 — Ольго¬
вичей он не принимал в расчет.
Распря Мономашичей с Ольговичами 1195 г. относительно прав на
Киев, с рассказа о которой началось это исследование, продолжилась
и в последующие годы. В записи 1195 г. явно видна попытка изменить
историческую память: выдать Ольговичей за потомков умершего без¬
детным Мстислава. Перед нами — сознательное и целенаправленное
искажение родовой памяти, манипулирование ею в политических це¬
лях: в межклановой борьбе за Киев и власть в Русской земле. В сле¬
дующем, 1196 г. Рюрик посылает посла к Всеволоду Большое Гнез¬
до с упреком в том, что это он стоял за претензиями Ольговичей на
Киев28.
Наступит XIII век. Силы централизации ослабеют, Древнерусское
государство все глубже погрузится в пучину удельной раздробленно¬
сти. Ольговичи все настойчивее станут «искать» Киев, где сидел глава
клана Ростиславичей-Мономашичей Рюрик. Он потеряет стольный
град и умрет князем столь ненавистного ему Чернигова, родового
гнезда Ольговичей. Под 1215 г. далекий суздальский книжник запи¬
шет, наверное, не замечая горькой иронии своих слов: «Преставися
Рюрик Ростиславич князь Кыевьскый, княжа Чернигове»29.
26	Там же. Стб. 573.
27	Там же. Стб. 681.
28	Там же. Стб. 694.
29	ПСРЛ. Л„ 1927. Т. I. Лаврентьевская летопись. Вып. 2. Суздальская летопись по
Лаврентьевскому списку. 2-е изд. Стб. 438.
119

Но и с наступлением XIII в, родовая память об «отчине» Ярослави-
чей будет использоваться в политическом соперничестве между кня¬
жескими кланами — и внутри этих кланов. Великий владимиро¬
суздальский князь Всеволод Юрьевич в 1201 г. «посла... сына своего
Ярослава в Переяславль в Русьскый княжить на стол прадеда и деда
своего»30. При этом суздальский летописец не забывает упомянуть о
том, что Всеволод является внуком Владимира Мономаха.
А когда в 1207 г. Ольгович Всеволод Чермный вместе с половцами
«пришед седе в Кыеве... слышав великый князь Всеволод Гюргевич,
внук Володимерь Мономаха, оже Олговичи воюют с погаными землю
Рускую и сжалися о том и рече: „То ци тем (Ольговичам.—НЖ)
отчина однем Руская земля, а нам не отчина ли?" И рече: „Како нам
с ними Бог управить, хочю поити к Чернигову"»31. Всеволоду Юрье¬
вичу не удалось изгнать Всеволода Чермного из Киева (откуда тот вы¬
теснил Рюрика Ростиславича), однако и он, и его сыновья сохранили
владения и влияние в южной Русской земле. В 1214 г. его сын Юрий
вывел из Москвы своего брата Владимира и «посла в Рускый Переяс¬
лавль на стол на отчину свою»32.
Следовательно, историческая память о событиях далекого 1026 г.
жила в верхних слоях древнерусского общества в течение двух столе¬
тий и, быть может, даже дольше (источники об этом мало говорят).
Она была превращена в память родовую и использовалась Монома-
шичами для овладения Киевом и верховенством в Русской земле.
Служившие Мономашичам (а именно они владели Киевом на про¬
тяжении большей части XII в.) летописцы изображали стольный град
Руси и южную Русскую землю «отчиной» исключительно этой ветви
Ярославичей, не только не считаясь с исторической правдой, но и
сознательно искажая ее.
Там же. Стб. 416.
]_ Там же. Стб. 429.
Там же. Стб. 438.
120

ИВ. Петрухин
НАРРАТИВНЫЕ СТРАТЕГИИ И ИЗМЕНЕНИЕ
ИСТОРИЧЕСКИХ «ТОЧЕК ЗРЕНИЯ»
В РУССКОМ ЛЕТОПИСАНИИ
(на материале Пискаревского летописца
первой половины ХУЛ в.)
1.	Поздняя древнерусская летопись представляет собой уникальный
историко-культурный феномен. В типичном летописном своде XVII в.,
где повествование начинается с расселения потомков Ноя и заканчи¬
вается царствованием Алексея Михайловича, первые и последние
части настолько отличаются друг от друга, что их почти невозможно
представить в составе одного и того же текста. Абсолютно меняются
структура повествования, цель, которую ставит перед собой пишу¬
щий, в конечном счете, само понимание истории. Однако сам факт
существования данного текста несомненно свидетельствует о том, что
он мыслился его автором (или составителем — имеется в виду созда¬
тель конкретного списка) как единое цельное произведение и, следова¬
тельно, эти совершенно непохожие друг на друга фрагменты являются
(в его понимании) частями единого целого.
Эти постепенные изменения в содержании летописания позволяет
выявить, в частности, изучение лингвистического устройства летопис¬
ных текстов. Конечно, летописный язык в какой-то степени меняется
от ранних фрагментов к поздним и в силу изменений, происходящих
в разговорном языке, однако нас в данном случае будут интересовать
не рефлексы этих изменений в летописи, а различные нарративные
стратегии, которые используют летописцы. Нарративная стратегия—
это способ изложения событий в тексте. Летописный текст—нарра¬
тивный по определению, поскольку он представляет собой рассказ
об исторических событиях, образующих временную последователь¬
ность. В летописи (как будет показано ниже) можно обнаружить раз¬
ные нарративные стратегии, при этом, как правило, чем более позднее
время описывает данный фрагмент, тем более использованная в нем
нарративная стратегия будет отличаться от той, которая характеризует
прототипический для русской летописной традиции текст—Повесть
временных лет (ПВЛ).
О П.В. Петрухин, 2003
121

Таким образом, выделяя в летописном тексте разные нарративные
стратегии, мы можем сопоставить различные способы изложения со¬
бытий, которые, в свою очередь, отражают меняющиеся мировоззрен¬
ческие представления летописцев, их «точки зрения» относительно
исторического процесса в целом.
Наиболее существенные для противопоставления различных лето¬
писных нарративных стратегий показатели относятся к области син¬
таксиса. Так, для ранних древнерусских летописей типа ПВЛ и Нов¬
городской первой летописи (НПЛ) (как, впрочем, для любых пись¬
менных памятников, представляющих собой, по сути, «первые шаги»
какой-либо молодой, неразвитой письменной традиции) характерен
паратаксис,, т.е. наличие почти исключительно сочинительной связи
между предложениями (имеется в виду в первую очередь основная
хронологическая канва повествования). В исследованиях по историче¬
скому синтаксису русского языка это явление часто называют прин¬
ципом «цепочечного нанизывания» простых предложений; для него
характерна строго линейная последовательность изложения событий,
где факты излагаются в той последовательности, в которой они разво¬
рачивались во времени, каждое следующее предложение сообщает
о последующем по времени событии. Напротив, в более поздних
частях летописи (например, уже в Суздальской летописи, продолжаю¬
щей ПВЛ) в значительно большей степени используется гипотаксис,
т.е. разного рода подчинительные связи между простыми предложе¬
ниями.
Однако для изучения нарративной стратегии важен не только син¬
таксис. Поскольку минимальными нарративными единицами являют¬
ся глагольные предикаты, существенное внимание должно быть уде¬
лено также глагольной морфологии. Эмиль Бенвенист отметил, что
в разных типах текстов используются различные временные формы,
причем это распределение непосредственно связано с коммуникатив¬
ной установкой пишущего. Е.В. Падучева (опираясь на введенное
Э. Бенвенистом разграничение), показала, что в русском языке видо¬
временные формы по-разному функционируют в зависимости от типа
коммуникативной ситуации1. В частности, этим объясняется обнару¬
женное В.М. Живовым увеличение пропорции форм несовершенного
вида в поздних фрагментах Мазуринского летописца конца XVII в.2
по сравнению с более ранними его фрагментами3. Таким образом,
употребление видов существенно зависит от избранной пишущим
нарративной стратегии. Поэтому в данной работе особое внимание
1	Бенвенист Э. Общая лингвистика. Пер. с фраиц. М., 1974; Падучева Е.В, Семан¬
тика вида и точка отсчета // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1986.	5. С. 413-424.
2	ПСРЛ. Т. XXXI.
3	Живов ВЖ Usus scribendi. Простые претериты у летописца-самоучки // Russian
Linguistics. 1995. Vol. 19. P.45-75.
122

будет уделено семантике и употреблению глагольных форм прошед¬
шего времени, а также форм совершенного и несовершенного вида.
В последнее время появился рад исследований, посвященных изуче¬
нию лингвистической гетерогенности летописных текстов. Летопис¬
ный текст—лингвистически гетерогенный, поскольку язык, которым
описываются исторические события, со временем меняется, но каж¬
дый последующий летописец в той или иной мере сохраняет языковые
характеристики текста, доставшегося ему от его предшественника.
Более поздние части летописи в большей или меньшей степени отра¬
жают изменения, происшедшие в письменном языке со времени созда¬
ния первых летописных памятников4.
Проблема гетерогенности и проблема нарративной стратегии взаи¬
мосвязаны: само понятие гетерогенности летописи подразумевает, что
в разных ее фрагментах используются разные нарративные стратегии
и что соответствующие различия имеются в используемых автором
источниках.
Наиболее яркими чертами гетерогенности обладают поздние лето¬
писные памятники. В данной работе исследуется один из крупнейших
летописных сводов первой трети XVII в. — Пискаревский летописец5.
2.	Пискаревский летописец (ПЛ) — памятник начала XVII в.
Последняя запись в нем сообщает о воцарении Алексея Михайловича
в 1645 г. Примерно этим временем датируется и написание рукописи
ПЛ по палеографическим данным6.
С 1431 по 1534 г. в ПЛ — пропуск: по словам самого летописца,
«списать было не с чево, по великой нуже книги подпиной не было».
«Прописаны» великое княжение Василия II (кроме начала), Ивана III и
Василия III. Этот 100-летний разрыв в повествовании делит ПЛ на две
части — до процитированной приписки писца и после. Первая часть
представляет собой, по характеристике А.Н. Насонова, текст общерус¬
ского свода: она открывается ПВЛ с примесью известий, почерпну¬
тых из новгородских источников7. Что касается второй части, то, по
наблюдениям О.А. Яковлевой, обнаружившей летописец, в основу
описания событий XVI в. положен текст, близкий к Никоновской ле¬
тописи, а также «выписки, основанные на воспоминаниях некоего
москвича», доходящие до 1615 г.8.
4	Подробнее об этом см.: Живов ВМ. Usus scribendi.
5	ПСРЛ. Т. XXXIV.
6Дианова Т.В. К вопросу о времени создания рукописи Пискаревского летописца /У
Летописи и хроники. М.Н. Тихомиров и летописеведение. М., 1976.
7 Насонов А.К История русского летописания XI — начала XVIII века. М., 1969.
С. 360.
1 Яковлева ОЛ Пискаревский летописец// Материалы по истории СССР. М., 1955.
Т. II. Документы по истории XV-XVn вв. С. 7-144.
123

3.	Сложной системе прошедших времен в книжном древнерусском
языке (которая включает формы аориста, имперфекта, перфекта и
плюсквамперфекта) в разговорном языке той эпохи, к которой отно¬
сится написание ПЛ, соответствовала только современная форма про¬
шедшего времени на -л (л-формы)9. Как пишет В.М. Живов, в поздних
русских текстах «употребление простых претеритов целиком обуслов¬
лено преемственностью в рамках письменного языка как такового»10 11
В этом плане первая и вторая части ПЛ отчетливо различаются: в пер¬
вой части повествование ведется в основном с помощью книжных
форм аориста и имперфекта (так называемые простые претериты), а во
второй, наоборот, преобладают л-формы.
В свою очередь вторая часть по этому же признаку делится на два
фрагмента: если первый представляет собой типичный гибридный
церковнославянский текст", где л-формы чередуются с простыми
претеритами (в соотношении примерно 3/i), то во втором л-формы
становятся абсолютно доминирующей формой (ок. 90%). Его содер¬
жание— Смутное время, что, видимо, не случайно, поскольку, на¬
пример, в Мазуринском летописце повествование о Смуте также
отличается заметно меньшим количеством специфически книжных
элементов.
Дальнейшая сегментация текста представлена в таблице 1 и будет
аргументирована ниже. В таблицу 1 вошли данные текста с л. 226 по
л. 623. Весь текст делится на 14 фрагментов (ч. I — 9, ч. II — 5).
Последний (XIV) фрагмент (Смута) не вошел в таблицу 1, по¬
скольку он требует особого рассмотрения.
Таблица 1 состоит из десяти столбцов (не считая крайнего слева,
в котором указаны номера фрагментов). В нее включены данные отно¬
сительно простых претеритов (аорист, имперфект) и л-форм. Для всех
форм учитывается характер видовой основы; простые претериты де¬
лятся также на образованные от приставочных и от бесприставочных
основ. В дальнейшем для удобства столбец, в который включены дан¬
ные об аористе от приставочной основы совершенного вида, будет
называться первым, и далее по порядку.
В целом вся статья посвящена истолкованию статистических дан¬
ных, представленных в таблице 1.
Сегментация текста во многом условна: в ее основу положены два
основных принципа: цельность содержания фрагмента и относитель¬
ное единообразие его лингвистических характеристик (второе часто
связано с первым).
9	Возможно, в разговорном узусе была представлена также форма «русского плюс¬
квамперфекта» типа был пришел,, но в данном случае это не имеет особого значения.
10	Живое В.М. Usus scribendi. С. 45.
11	Живов В.М. Роль русского церковно-славянского в истории славянских литера¬
турных языков И Актуальные проблемы славянского языкознания. М, 1988. С. 49-98.
124

Часть I
I	— л. 226-313
II	— л. 314-342 («Сказание о Мамаевом побоище»)
Ш — л. 342-355 («О взятии Московском...»)
IV	—л. 355-367
V	— л. 367-386 (Житие Дмитрия Донского)
VI	—л. 386-398
VII	— л. 399-408 («О приходе Темир-Аксаце»)
VIII	—л. 408-412 («О епископе Стефане Пермском»)
IX	—л. 413-480
Часть П
X	—л. 486-536
XI	— л. 536-543 («О пожаре во граде Москве»)
XII	—л. 543-606
XIII	— л. 607-623 («Царьство царя Бориса Федоровича Годунова»)
XIV	— л. 624-681 (Смута)
Таблица 1
Простые претериты
Л-формы |
№
фрагмента
приставочные
основы
бесприставочные
основы
1
1
СВ
НСВ
СВ
НСВ
СВ
НСВ
аор. | имп.
аор. | имп.
аор. | имп.
аор. | имп.
Абсолютные уифры
Первая часть
I
647
0
0
10
70
0
47
25
43
5
п
196
0
0
5
31
0
14
20
13
6
III
119
0
0
7
7
0
3
44
1
0
IV
122
0
0
1
17
0
И
5
16
6
V
58
4
3
13
5
0
2
37
1
1
VI
130
0
2
1
16
0
7
2
3
2
VII
46
0
0
0
2
0
3
2
2
0
VIII
27
0
0
1
2
0
1
7
1
1 1
IX
434
0
6
11
53
0
46
23
37
37
Вторая часть
X
23
0
1
1
7
0
1
0
165
52
XI
56
0
0
0
4
0
3
0
27
6
XU
35
1
0
0
0
0
5
1
102
15
хш
60
2
0
1
14
0
10
5
245
61
125

Продолжение табл. I
№
фрагмента
Простые претериты
Л-формы
приставочные
основы
бесприставочные
основы
СВ
НСВ
СВ
НСВ
СВ
НСВ
аор.
имп.
аор.
ИМП.
аор.
имп.
аор.
имп.
%
Первая часть
I
76,4
0
0
1,2
8,3
0
5,5
3,0
5,0
0,6
П
68,8
0
0
1,8
10,9
0
4,9
7,0
4,6
2,1
III
65,7
0
0
3,9
3,9
0
1,7
24,3
0,6
0
IV
68,5
0
0
0,6
9,6
0
6,2
2,8
9,0
33
V
46,8
3,2
2,4
10,5
4,0
0
1,6
29,8
0,8
0,8
VI
79,8
0
1,2
0,6
9,8
0
4,3
1,2
1,8
1,2
VII
83,6
0
0
0
3,6
0
5,5
3,6
3,6
0
VIII
67,5
0
0
2,5
5,0
0
2,5
17,5
2,5
2,5
IX
67,0
0
0,9
1,7
8,2
0
7,0
3,5
5,7
5,9
Вторая часть
X
9,2
0
0,4
0,4
2,8
0
0,4
0
66,0
20,8
XI
58,3
0
0
0
4,2
0
V
0
28,1
6,3
XII
22,0
0,6
0
0
0
0
3,1
0,6
64,2
9,4
XIII
15,0
0,5
0
0,3
3,5
0
2S
1,3
61,6
15,3
Всего в первой и второй частях
Абсолютные цифры
I часть
1779
4
11
49
203
0
134
165
117
59
11 часть
174
3
1
2
25
0
19
6
539
134
%
I часть
70,6
0,2
0,4
1,9
8,0
0
5,3
6,5
4,6
2,3
II часть
19,3
0,3
ол_
0,2
2,8
0
2,1
0,7
59,7
14,8
Анализ лингвистических особенностей первой части ПЛ не входит
в задачи данной публикации, отметим лишь, что в языковом плане она
вполне напоминает ПВЛ, В частности, для нее характерно «цепочеч¬
ное нанизывание» простых предложений, простых претеритов ит.п.
На этом фоне особенно выделяется последний (IX) фрагмент первой
части, который по ряду очень существенных показателей отличается
от предшествующего текста и представляет собой в определенном
смысле как бы переходное звено между первой и второй частями ПЛ*
Характерна сама структура этого фрагмента: в основном он состо¬
ит из коротких отрывочных сообщений, не связанных друг с другом
по содержанию, например:
126

(1)В лето 6916* марта в 9 преставися епископ коломенский
Ларион. В 11 день марта прощен бысть некий человек у гроба Петра
чюдотворца, иже бе в велице болезни и недузе. Приходиша немцы на
Псковскую землю воевати и у Пскова много стояще около города.
Псковичи же бьппа во мнозе изнеможении, понеже велика сила не¬
мецкая при[и]де на них. Майя в 25 день почата бысть подписывати
церковь великана] соборная пречистая Володимерская, повелением
великаго князя, а мастера Данило иконник да андрей Рублев, (лл. 444-
444 об.)
Многие сообщения строятся по следующей модели: краткий заголо¬
вок (выделенный киноварью) плюс краткое сообщение. Это напоми¬
нает принцип подачи новостей в телепрограммах. Вот перечень заго¬
ловков некоторых сообщений, следующих друг за другом: «О Возне¬
сении» (т.е. о церкви Вознесения), «О Одуеве», «О великой княгине
преставлении», «О Пскове», «О великих князей брани», «О рязанских
князех», «О пожаре ростовском», «О Швитригайле, о князех литов¬
ских», «О тверских князех» и т.п. Вероятно, они служат не столько
заголовками, сколько границами между разными сообщениями.
Бросается в глаза различная география «новостей». Очевидно, это
обусловлено тем, что у составителя летописи появилась возможность
доступа к большому числу источников, и притом из самых разных
мест. Но повествование в таком виде просто теряет смысл, становится
аморфным. Несомненно, тут возникает необходимость в поиске новых
принципов построения текста и подбора материала для повество¬
вания, т.е. новой нарративной стратегии. Бели же учесть, что хроно¬
логически этот фрагмент относится к концу XIV — началу XV в.,
т.е. ко времени создания первых общерусских летописных сводов, то
можно предположить, что данный тип текста представляет собой один
из первых («экспериментальных») подходов к созданию общерусско¬
го свода, в условиях, когда фактический материал более или менее
доступен, но нет единой идеологической доктрины, способной его
упорядочить. К сожалению, в ПЛ почти весь текст за XV в. отсутст¬
вует (фрагмент IX — лишь его начало, а дальше сразу идет рассказ
о царствовании Ивана Грозного, где структура текста принципиально
иная), поэтому интересно было бы исследовать те летописи, где текст
за XV в. сохранился полностью.
Статистические данные по фрагменту IX приводятся ниже в сопос¬
тавлении с соответствующими данными по предыдущему тексту (в %):
* В примерах 1,3-5,8-9 полужирным шрифтом дан текст, выделенный в летописи
киноварью.
127

Таблица 2
№
фрагмента
Простые претериты
Л-формы
приставочные
основы
бесприставочные
основы
СВ
нсв
СВ
нсв
СВ
нсв
аор.
имп.
аор.
имп.
аор.
имп.
аор.
имп.
i-vra
71,8
оа
0,3
2,0
8,0
0
4,7
7,6
4,3
1,1
IX
67,0
0
0,9
1,7
8Д
0
7,0
3,5
5,7
5,9
Самое существенное отличие фрагмента IX — увеличение л-форм
почти до 12%. Но и другие (в определенной мере связанные с предыду¬
щим) показатели заслуживают внимания, прежде всего: разительное
(более чем в два раза) уменьшение количества бесприставочных
имперфектов несовершенного вида и при этом увеличение количест¬
ва л-форм несовершенного вида в 6 раз! Эти два пункта особенно
интересны, поскольку аналогичное явление отмечено В.М. Живовым
в Мазуринском летописце конца XVII в., а именно: «л-формы вытес¬
няют имперфект в несколько большей степени, чем аорист»12. Дейст¬
вительно, если принять количество простых претеритов в ПЛ за 100%,
то становится очевидным, что на всем протяжении летописи количе¬
ство имперфектов от основ несовершенного вида (имперфекты от основ
совершенного вида маргинальны), как приставочных, так и беспри¬
ставочных, резко падает, ср.: приставочные формы: 2,3% (фрагменты I-
VIII) => 1,9% (фрагмент IX) => 0,9% (фрагменты Х-ХШ); бесприставоч¬
ные формы: 8,5% (фрагменты I—VTII) => 4,0% (фрагмент IX) => 2,6%
(фрагменты Х-ХШ). Таким образом, тенденция очевидна: по мере то¬
го, как в летописи увеличивается пропорция современных форм про¬
шедшего времени на -л, в ней столь же неуклонно падает количество
имперфектов.
Очевидно, что совпадение в данном пункте данных двух летопис¬
цев XVII в. — Мазуринского и Пискаревского — не случайно. Для
этого факта можно предложить следующее объяснение. В нарратив¬
ном повествовании принято различать «передний план» (foreground),
т.е. основную линию повествования, и «задний план» (background),
к которому относятся авторские комментарии, фоновые описания,
экскурсы в прошлое ит.п. В языках существуют видо-временные
формы, специализирующиеся на передаче событий, соответственно,
«переднего» и «заднего» планов: первые продвигают повествование
вперед по временной оси, служат для рассказа о событиях, образую¬
щих временную последовательность, вторые же, как правило, обозна-
12	Живов ВЖ Usus scribendi. С. 61.
128

чают фоновые события или, в любом случае, такие, которые не входят
в нарративную последовательность. Так, в книжном древнерусском
языке формой «переднего плана» является аорист, а формой «заднего
плана» — имперфект (в большинстве случаев). Вместе с тем уже
в ПВЛ на «заднем плане» могли фигурировать также л-формы (пер¬
фект), причем в последующем летописании, продолжающем ПВЛ,
употребление л-форм также расширяется в основном за счет различ¬
ных ненарративных контекстов13. Таким образом, можно предположить,
что статистические данные, согласно которым в летописях XVII в.
л-формы вытесняют имперфект в большей степени, чем аорист, хотя
бы отчасти объясняются тем, что новая форма «заднего плана» (л-фор-
ма) в некоторых контекстах вытесняет «старую», церковнославянскую
(имперфект). Этот факт является важным свидетельством устойчивого
постепенного развития языка русского летописания: тенденция, кото¬
рая в ПВЛ лишь едва намечалась, достигает полного развития в позд¬
них русских летописях.
4.	Есть еще один очень любопытный пункт, в котором данные
Мазуринского и Пискаревского летописцев совпадают. Как обнаружил
В.М. Живов14, в Мазуринском летописце параллельно с экспансией
л-форм происходит заметное (примерно на 10%) увеличение пропор¬
ции форм несовершенного вида в повествовании. Иными словами,
оказывается, что повествование, использующее современную форму
прошедшего времени на -л, в большей мере способствует появлению в
нем форм несовершенного вида, чем повествование, использующее
книжные формы аориста и имперфекта. Об этой же тенденции свиде¬
тельствует и ПЛ (см. итоговую таблицу 1). Этот весьма неожиданный
результат требует объяснения. Ниже предлагается попытка такого
объяснения.
Рассмотрим третий столбец таблицы 2 — аористы, образованные
от основ несовершенного вида. В фрагменте IX его показатель вдруг
достигает почти 1% (против 0,3% в предыдущем тексте). Все отно¬
сящиеся сюда формы образованы от основ несовершенного вида
с общефактическим значением. Общефактическое значение является
частным значением несовершенного видах Ю.С. Маслов дает ему сле¬
дующее определение: «Факт, обозначенный глагольным предикатом,
констатируется (или отрицается) в общей форме, „сам по себе", без
учета того, имел ли он место один раз или повторялся, без учета его
индивидуального „местоположения на линии времени" и других
13	Klenitt Е. The Perfect Tense in the Laurentian Manuscript of 1377 // American Contri¬
butions to the Eleventh International Congress of Slavists. Bratislava, August—September
1993. Literature. Linguistics. Poetics /Ed. R.A. Maguire and A. Ttmberiake. Columbus
(Ohio), 1993. P. 330-343.
м Живов BM. Usus scribendi.
5-8766
129

обстоятельств его конкретного осуществления»15. Общефактическое
значение противопоставлено другому частному значению несовер¬
шенного вида—актуально-длительному, которое как раз имеет дело
с «конкретным осуществлением» действия, ср.: Сегодня утром N
ходил в магазин (общефактическое значение)—В данный момент N
идет в магазин (актуально-длительное значение).
В фрагменте IX ПЛ представлено шесть аористов от основ несо¬
вершенного вида: пять из них — приходи(ша), один—приступа.
Своеобразие этих форм заключается в том, что их можно в опреде¬
ленной мере считать «переходными»: они практически не встречаются
в «старых» летописных памятниках типа ПВЛ (фрагменты I—VIII ПЛ),
поскольку этот тип текста по причинам, о которых пойдет речь ниже,
в принципе исключает появление форм прошедшего несовершенного
с общефактическим значением; в текстах же типа второй части ПЛ
общефактические глаголы, напротив, становятся едва ли не одной из
основных форм прошедшего времени, но здесь они уже меняют
«обличие»: это не аористы, а л-формы (не приходи(ша)9 а приходил(и)).
Таким образом, «расцвет» форм типа приходи{гиа) можно приблизи¬
тельно отнести к XV в., т.е. ко времени создания первых общерусских
летописных сводов в Северо-Восточной Руси, о чем свидетельствует
не только фрагмент IX ПЛ, но, как показывает предварительное на¬
блюдение, и другие русские летописи XVII в.
5.	Использование летописцем форм типа приходи(иш) указывает на
довольно существенное изменение характера повествования в целом.
Как уже отмечалось выше, для традиционного летописного языка не
характерно употребление форм несовершенного вида с общефактиче¬
ским значением. Напротив, в фрагменте IX ПЛ происходит настоящая
экспансия этих форм, причем не только за счет аористов. Помимо уже
упомянутых шести аористов от приставочных основ несовершенного
вида, общефакшческое значение здесь имеют: более половины аористов
от бесприставочных основ несовершенного вида (наиболее частые:
ходи(гиа), езди(ша), еха{ша)); все без исключения л-формы несовер¬
шенного вида (наиболее частые глаголы: ездити, приезжати, посы¬
лами, ходити, приходити, видети, целовати {крест)). Чем объясняет¬
ся такое изменение в нарративной технике? Для того чтобы понять это,
необходим небольшой экскурс в современную лингвистику текста.
Как уже говорилось выше, Э. Бенвенист разграничил два плана со¬
общения: «план речи», использующий во французском языке все вре¬
мена, кроме «аориста» (ра&ё simplex и все три грамматические лица,
и «план истории», использующий только «повествовательные» време¬
на (во французском языке — аорист, имперфект, плюсквамперфект, 1313 Маслов Ю.С. Очерки по аспектологии. JL, 1984. С. 76.
130

конструкцию «J’allait partir», но не сложный перфект) и — в чистом
случае-—только 3-е лицо единственного и множественного числа.
Важнейшей характеристикой «плана истории» является отсутствие
фигуры рассказчика, ср.: «По сути дела, в историческом повествова¬
нии нет больше и самого рассказчика. События изложены так, как они
происходили по мере появления на исторической арене. Никто ни о
чем не говорит, кажется, что события рассказывают о себе сами»16.
В.В. Падучева показала, что обнаруженное Э. Бенвенистом проти¬
вопоставление релевантно и для русского глагольного вида, предло¬
жив различать два «режима интерпретации» — «речевой» и «нарратив-
ный». Интерпретация видовой формы, по БЗ. Падучевой, непосредст¬
венно связана «точкой отсчета». В статье «Семантика вида и точка от¬
счета» исследовательница пишет «Фраза На стене справа висела кар¬
тина допускает два понимания: одно с синхронной точки зрения (кар¬
тина находится перед глазами наблюдателя в описываемый момент в
прошлом), актуально-длительное, а другое — с ретроспективной (го¬
ворящий понимает, что когда-то висела картина, но в описываемый
момент не висит), общефактическое»17. Первое понимание соответст¬
вует нарративному режиму интерпретации, а второе—речевому.
Итак, употребление в тексте глагольной формы с общефактическим
значением требует наличия ретроспективной точки отсчета. Тем самым
оно подразумевает «присутствие» рассказчика, который рассматривает
действие ретроспективно, с точки зрения своего настоящего.
Бели мы вновь обратимся к ПЛ, то увидим, что явная экспансия
форм несовершенного вида прошедшего времени в фрагментах IX—
XIV обусловлена именно увеличением количества глаголов несовер¬
шенного вида с общефактическими (т.е. ретроспективными, а не син¬
хронными) значениями (это отметил В.М. Живов в уже упоминавшей¬
ся работе о Мазуринском летописце18), причем это касается всех
форм, образованных от основ несовершенного вида, — как простых
претеритов, так и л-форм.
Отсюда следует важный вывод: не только проникновение в текст
л-форм обуславливает экспансию глаголов несовершенного вида, но
есть и обратное влияние: употребление л-форм обусловлено потреб¬
ностью выразить новые, необычные для традиционного книжного
текста смыслы. Имеющие место изменения связаны не столько с фор¬
мальной стороной функционирования глагольной системы, сколько
с переменой «точки зрения» автора. Свои предположения о том,
чем, в свою очередь, обусловлена эта перемена «точки отсчета» и ка¬
кие историко-культурологические выводы отсюда можно сделать,
я постараюсь изложить ниже.
16	Бенвенист Э. Общая лингвистика. С. 276.
17	Падучева Б.В. Семантика вида. С. 413-424.
18	Живов ВМ. Usus scribendi. Прнмеч. 10.
5*
131

6.	Указанные особенности фрагмента IX очевидным образом свя¬
заны с тем, что он весь, как говорилось выше, состоит из коротких
отрывочных сообщений. В рамках данной нарративной стратегии тре¬
буется как можно короче излагать информацию. С этой точки зрения
очень удобны так называемые общефактические двунаправленные
глаголы. Ведь один такой глагол содержит как бы краткий текст,
«историю», например, npuxoduQi) значит «пришел и ушел обратно».
Один интересный пример как бы сталкивает два способа изложения
событий — традиционный и тот, что мы находим в фрагменте IX:
(2)	В лета 6937 поиходиша татарове к Галичу, града не взяша, а во¬
лости повоеваша. На крещении же приидоша изгоном на Кострому и
попленивши отьидоша на низ Волгою, (л. 478)
Форма «приходиша» как будто снабжается семантическим толко¬
ванием: приходиша = ‘приидоша и отьидоша9. Семантическая «ком¬
пактность» двунаправленных глаголов умело используется летопис¬
цем; к той информации, которая в них заложена, обычно прибавляется
лишь краткий «комментарий» (ср. структуру теле- и газетных ново¬
стей). Примеры:
(3)	Князь Констянтин Дмитреевичь ходи псковичем на помощь.
Тое же зимы псковичи приходиша к великому князю просити помо¬
щи на немцы, и посла к ним брата своего Констянтина Дмитреевича,
и пребысть там мало не весь год в Пскове, (л. 442)
(4)	Княгини великая Софья была у отца Витофта. Тое же зимы
княгиня великая Софья Васильевна Дмитреевича ездила в Смоленск
к отцу своему к великому князю Витофту и к матери своей и з детьми
своими и з бояры многими. И пребысть тамо две недели и отпущена
бысть честно и со многими дары. (л. 417)
Итак, имеющие место в фрагменте IX ПЛ изменения в нарративной
стратегии позволяют рассматривать его как своеобразное переходное
звено между теми типами текстов, которые мы находим в ПЛ до него
и после (именно поэтому ему уделено особенно пристальное внима¬
ние). Эти изменения проявляются как в употреблении определенных
грамматических форм, так и в общей струюуре текста, причем они
непосредственно обусловлены «макроструктурными» изменениями
в тексте: переменой «точки зрения» автора на описываемые события
и соответствующей переменой «плана сообщения» (Э.Бенвенист), или
«режима повествования» (Е.В. Падучева). В частности, на уровне гла¬
гольных предикатов эти изменения требуют введения в текст нового
типа глаголов несовершенного вида—общефактических. А посколь¬
ку такие глаголы, как правило, отсутствовали в текстах, служивших
для пишущего образцом, именно они чаще всего попадают в разряд
л-форм в тексте с преобладанием простых претеритов (подобного то¬
му, который находим в фрагменте IX).
132

7.	В том, что касается принципов построения летописного текста
и их изменений, полезным представляется привлечение лингвисти¬
ческой прагматики. Отчасти эти вопросы уже затрагивались выше,
однако теперь можно перейти к более подробному их рассмотрению.
Как указывает Тойн А. ван Дейк, «по-видимому, есть основания
считать, что действия и последовательности действий имеют иерархи-
ческую структуру. То, что на одном уровне — цели, интерпретации
или описания — представляет собой последовательность действий,
на другом уровне может считаться одним более общим действием,
включающим целую систему условий и возможностей»19 (курсив
Т.А. ван Дейка.—ПЛ). Действительно, способ представления дей¬
ствия или последовательности действий во второй части ПЛ явно
отличается от того, который находим в первых фрагментах летописи.
Однако в нашем случае, видимо, можно утверждать, что способ пред¬
ставления действия органически связан с представлением о времени
как таковом, характерным для пишущего как представителя опреде¬
ленной культуры и мировоззрения, и в силу этого является сущест¬
венной частью его «картины мира» (поскольку ясно, что в летописи
из-за ее гетерогенности могут быть представлены разные «картины
мира»).
А.Я. Гуревич дает такие характеристики раннесредневековому пред¬
ставлению о времени: «скачкообразность... протекания, нечеткое по¬
нимание последовательности временных моментов, вещественное
осознание времени, сопряженное с отсутствием абстракции „время"»
(эти черты характерны, по А.Я, Гуревичу, и для «примитивного»
искусства)20. К подобному заключению пришел и И.Г. Еремин в ходе
изучения ПВЛ. Мышление («путь») летописца он описывает так: «От
одного единичного факта к другому, от фрагмента к фрагменту; вре¬
мя — единственная активная категория его исторического сознания —
исключало для него возможность прагматического синтеза»21.
Такую же картину мы в основном находим и в первой части ПЛ.
Но уже в фрагменте IX «прагматический синтез» вполне возможен.
Как уже говорилось, несколько действий, составляющих одно собы¬
тие, например роспись церкви или пожар, могут «раскладываться на
составляющие»:
(5)	О благовещеньи. Тое же весны начата подписывали церковь
Благовещенье на великого князя на дворе первую, не ту, иже ныне
стоит, да и скончаша. (л. 432)
19	Dijk ТА. van. Issues in the Pragmatics of Discourse // University of Amsterdam, 1975.
Цит. по: Новое в зарубежной лингвистике. М., 1978. Вып. 8. С. 290.
20	Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М., 1972.
21	Еремин И.Г. Повесть временных лет как памятник литературы // Еремин И.Г.
Литература Древней Руси (этюды и характеристики). М., 1966.
133

(6)	Того же лета Москва город погоре месяца августа во 18 день,
в полночь загорелое*, а на завтра о полудни преста гореть, (л. 470)
Во второй части количество подобных примеров еще более увели¬
чивается:
(7)	Воеводы же королевы от Готья пошли к Стародубу, а пришли
к Стародубу месяца июля со всем Королевым нарядом... (л. 495)
7.1.	Каждое значительное событие излагается здесь подробно и
анализируется. Но анализ обязательно требует хотя бы скрытого (за
кадром) присутствия того, кто анализирует. Следовательно, еще одна
отличительная черта второй части — принципиально новое представ¬
ление об авторстве. В. отличие от повествования, относящегося, по
Э.	Бенвенисту, к плану истории, в данном тексте явно ощущается при¬
сутствие внешнего наблюдателя, рассказчика, очевидца описываемых
событий.
7.2.	«Важную прагматическую функцию, — по мнению Т.А. ван
Дейка, — выполняет не только внутренняя структура отдельного пред¬
ложения, но и структура всей последовательности связного текста
в целом»22. Исследователь полагает, что то или иное отображение
в тексте некоторого порядка следования фактов «среди прочего опре¬
деляется факторами, связанными с тем, что попадает в фокус в про¬
цессе формирования высказывания»23 24 Для монологической речи вы¬
деляются следующие три фактора:
A.	Порядок следования фактов.
B.	Порядок следования процессов наблюдения/восприятия/пони-
мания.
C.	Порядок следования знания/передачи информации.
«Нормальным» считается «отображение, сохраняющее порядок
следования фактов... Фактор В... вовлекает в рассмотрение эпистемо¬
логический аспект восприятия и понимания. Дело в том, что структура
наших познавательных процессов, по-видимому, не может полностью
определяться порядком следования фактов как таковым: важно то,
каким их порядок представляется нам...» В силу этого «порядок на¬
ших наблюдений и/или нашей интерпретации отношений между фак¬
тами, в свою очередь, тоже может находиться в фокусе нашего сооб¬
щения». Этот порядок Т.А. ван Дейк называет «эпистемическим»; «в
противном случае (т.е. когда порядок восприятия нерелевантен) эпи-
стемический порядок совпадает с действительным (который считается
нормальным)».
22	Dijk ТА. van. Issues. Цит. по: Новое в зарубежной лингвистике. С. 315.
23	Там же. С. 308.
24	Там же. С. 309-310.
134

Э.	Кленин считает, что для древнерусского нарративного текста
нормальным было совпадение порядка следования фактов и порядка
наблюдения, отсюда строго линейная последовательность высказыва¬
ний, в которых фигурируют главным образом аористы. Употребление
перфекта исследовательница связывает с разного рода нарушениями
этого нарративного принципа; «задний план» повествования, автор¬
ские комментарии, изолированные сообщения, упоминание событий,
уже известных читателю, и т.п.25
Но если в Лаврентьевской летописи, которой посвящено исследо¬
вание Э. Кленин, случаи нарушения «канонической нарративной це¬
почки» достаточно редки, то в последних частях ПЛ, напротив, имен¬
но такие «нарушения» становятся нормой, т.е. порядок изложения
фактов определяется (по Т.А. ван Дейку) факторами В и С. Выше,
в фрагменте IX, мы уже сталкивались с одним из проявлений этого,
наблюдая, как активно автор использует в повествовании общефакти¬
ческие (особенно двунаправленные) глаголы. Как уже отмечалось, эти
глаголы позволяют излагать события более «компактно», а это воз¬
можно потому, что они как бы «забегают вперед», заранее сообщая
исход того события, о котором подробнее идет речь впереди.
Другие случаи употребления л-форм в фрагменте IX также, как
правило, встречаются в тех последовательностях предложений, где
порядок наблюдения не совпадает с порядком следования фактов, на¬
пример:
(8)	О архиепископе Иванне. Того же лета Кипреян митрополит
отпусти в Новгород Ивана архиепископа, а был на Москве в поимании
3 лета и месяць 6, а сидел в монастыре у Николы у Старово. Того же
лета июля во 8 день Кипреян митрополит поеха в Литву к Витофту да
и на Киев. (л. 431)
(9)	Царь Шадибек в Смоленске... Князь же Юрьи сослася з горо-
жаны, а они не можаху терпети насильства от поганых ляхов и пре-
дашася князю Юрью, отвориша ему город, а в граде сидел тогда от
Витофта князь Роман Михайловичь дбрянский, и наместницы Витоф-
товы поимаша, князя жь Романа убиша и бояр побиша дбрянских и
смоленских, которые князя Романа не хотели, а княгиню Романову и
дети отпустиша. (л. 445)
В приведенных примерах очевидно значение фактора 2?. Однако
в процессе формирования данных высказываний не меньшую роль
играет и фактор С, тоже подразумевающий, по Т.А. ван Дейку, «неко¬
торый „нормальный" порядок, однако на этот раз он должен основы¬
ваться не на порядке самих фактов или порядке их интерпретации го¬
ворящим, но ца его представлениях о содержании системы знаний
25	Klenin Е. The Perfect Tense. Р. 330-343.
135

слушающего, а именно: первым говорится то, что слушающему уже
известно»26.
В поздних частях летописи влияние фактора С обнаруживается на
нескольких уровнях.
Во-первых, в большинстве случаев, где перфект встречается в нар¬
ративном ряду аористов, «нарушая» этот ряд, начиная с древнейших
текстов27 и кончая такими поздними, как ПЛ, перфект, как правило,
стоит в придаточном предложении, а по ТА. ван Дейку, «сам факт
появления некоторой информации в придаточном предложении ука¬
зывает на то, что эта информация является пресуппозицией»2* (прагма¬
тической, т.е. известна как говорящему, так и слушающему). Так,
в последнем примере пресуппозицией придаточного «которые князя
Романа не хотели» является суждение о том, что существовали бояре,
враждебно настроенные к князю Роману.
Во-вторых, как уже отмечалось при разборе фрагмента IX, в нем
активно используются выделенные киноварью заголовки. Но ведь эти
заголовки тоже являются не чем иным, как средством указания на те
знания, которые уже имеются у читателя и которые он должен извлечь
из своей памяти, прежде чем читать соответствующий отрывок. Так,
заголовок «О архиепископе Иванне» предполагает, что читателю
известно, кто такой архиепископ Иван. Таким образом, система зна¬
ний читателя входит как бы составной частью в структуру самого
текста, определяет эту структуру, и это, безусловно, крайне важный
момент.
Наконец, в-третьих, можно констатировать, что летописец идет
в этом направлении еще дальше, так как расширенное употребление
общефактических глаголов, их претензии в некоторых случаях стать
полноправными нарративными формами наравне с глаголами совер¬
шенного вида обнаруживают у автора тенденцию представлять чуть
ли не все излагаемые события как уже известные читателю. Дело
в том, что, согласно А. Вежбицкой, на глубинном уровне семантики
совершенный вид связан с определенным артиклем, а несовершен¬
ный— с неопределенным29 При этом, как утверждает X. Вайнрих,
«функция определенного артикля состоит в направления внимания
на пред-информацию, а неопределенного — на пост-информацию»30.
«В тексте не может быть слишком много показателей нового, поэтому
26	Dijk Т.Л. van. Issues. Цит. по: Новое в зарубежной лингвистике. С. 310-311.
27	См.: Klenin Е. The Perfect Tense. Примеры 1-9.
и Dijk ТЛ van. Issues. Цит. по: Новое в зарубежной лингвистике. С. 311.
29 WierzbickaA. On the Semantics of the Verbal Aspect in Polish//To Honor Roman
Jakobson. Essays on the occasion of his 70th birthday. 11 Oct. 1966. The Hague; Paris,
Mouton, 1967. Vol. 3. P. 2231-2249.
35 Weinrich H. The Textual Function of the French Article//Literary Style/Ed.
S. Chatman. New York; Oxford, 1971. P. 221-234. Цит. по: Новое в зарубежной лингви¬
стике. С. 386.
136

число определенных артиклей намного превышает число неопреде¬
ленных»3*. Между тем если отнести сказанное к глаголам несовер¬
шенного вида, то станет ясно, что в ПЛ начиная с фрагмента IX
«слишком много показателей нового». Вывод состоит, по-видимому,
в следующем: по замыслу автора, отсутствие внутритекстовой пред -
информации компенсируется наличием у читателя внетекстовой
пред-информации, т.е. некоторой актуальной для данного времени
суммы знаний о мире.
Итак, в последнем фрагменте (IX) первой части и во второй части
ПЛ нарративная стратегия претерпевает следующие принципиальные
изменения: во-первых, изменение «точки отсчета» (по Б.В. Падуче-
вой) с «синхронной» на «ретроспективную»; во-вторых, радикально
меняются прагматико-семантические характеристики текста: в отли¬
чие от «исторического плана сообщения» (по Э. Бенвенисту), где нет
ни говорящего, ни слушающего, структура и содержание данного ти¬
па текста определяется с учетом общей для пишущего и читающего
суммы знаний: как правило, сначала идет отсылка к уже известной
информации, затем добавляется новая.
8.	Как представляется, указанные серьезные изменения в нарра¬
тивной стратегии имеют глубокие историко-культурологические при¬
чины.
Рассмотрим пример, в котором говорится о подкопе, примененном
литовцами при осаде города Стародуба. Летописец объясняет неудачу
защитников города так:
(10)	А того лукавства подкапывания не познали, что (= потому что)
наперед того в наших странах не бывало подкапывания, (л. 496)
Это простое на первый взгляд замечание необычайно интересно.
Ведь фактически здесь летописец (рассказчик) как бы от первого лица
обращается к своим современникам. Он словно говорит им: для нас
с вами сейчас подкапывание — обычная вещь, нормальный военный
прием, применяющийся при осаде города, но в те времена, в начале
XVI в., подкопы не были еще широко известны и потому могли за¬
стать осажденных врасплох.
Такого рода примеры, а их можно найти во второй части ПЛ
сколько угодно, демонстрируют принципиально иное отношение
к истории, к прошлому, нежели то, которое известно из традиционных
летописей типа ПВЛ. Вместо прежнего фрагментарного анналистиче-
ского принципа изложения, имевшего лишь условную начальную
«точку отсчета» — сотворение мира, — летописец обретает реальную, 3131	Николаева ТМ. Лингвистика текста. Современное состояние н перспективы
(вступит, статья) // Новое о зарубежной лингвистике. С. 24-25.
137

«фиксированную» точку отсчета, исходя из которой он может рас¬
сматривать исторический материал, и этой точкой отсчета является
его же, летописца, настоящее, его сегодняшний день. Прошлое для
него интересно прежде всего тем, чем оно отличается от настоящего и
чем настоящее ему обязано. Он выделяет в нем те моменты, которые
знаменуют начало нового (современного летописцу) порядка вещей и
конец старого. Отсюда часто встречающиеся глаголы с суффиксом
-ива-/-ыва-, образованные от основы несовершенного вида, которые
имеют «экспериенциальное» значение, т.е. указывающие на то, что
такое-то действие когда-либо (как правило, неоднократно) имело ме¬
сто в истории или (с отрицанием), наоборот, никогда не имело места,
например:
(11)	И начата з бояры говорити: «И наперед того за грехи наши
попущал Бог бусурменсво на христианство, цари под городом Моск¬
вою стаивали, а великие князи в городе не сиживали, (л. 513)
(12)	А прежде сего московские цари и великие князи в такие даль¬
ние земли рати не посылывали. ни казны своей на подмогу не давыва-
ли (О посольстве в Грузинскую землю.—Я.Я.). (л. 619)
Примечателен такой факт: фразу «А кровь льетца и до нынешнего
дни 121-го, а вперед Бог весть» (л. 651) составитель ПЛ счищает (как
отмечают издатели) и пишет: «А кровь лилася после того до сто два
десят первого году», — то, что было «нынешним днем» для одного
летописца, стало «вчерашним днем» для его продолжателя, точка
отсчета сместилась.
Такая картина в принципе отлична от того, что мы находим, на¬
пример, в ПВЛ: ее автор в силу своего мировоззрения не мог излагать
события так, как будто ему заранее известно будущее. Можно сказать,
что для ранних русских летописцев история — функция времени, все
события погружены в единый временной поток, имеющий (в соответ¬
ствии с библейско-христианской доктриной) начало и конец, и задача
летописца — запечатлеть их в Слове, по возможности не вмешиваясь
в их ход и не привнося ничего своего. Одна из наиболее распростра¬
ненных метафор времени в средневековье — река, поток. «В этой реке
или потоке человеческого рода, — пишет Августин, — две вещи идут
вместе: зло, проистекающее от праотца [Адама], и добро, установлен¬
ное Творцом»32. Настоящее вообще не имеет для средневекового
человека большого значения. АЛ. Гуревич характеризует отношение
к нему так: «По сравнению с „первоначальным временем"—временем
Библии, непреходящим, вечно длящимся Временем, — земное, теку¬
щее время бренно. Это „время явлений", а не „сущностное время", и
потому оно не самостоятельно»; «истина не подвластна времени, не
32	Цит. по: Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. С. 104.
138

становится полнее в ходе его»33. Потому и летописец не может высту¬
пать в роли судьи, не может свысока смотреть на прошлое.
Совершенно иную картину мы видим в позднем русском летописа¬
нии. Настоящее — серьезно, значительно и незыблемо. Именно оно
делит бесконечную прямую времени на два «луча» — прошлое и бу¬
дущее; оно—твердая почва под ногами у летописца. Аналогичную
ситуацию в Византии С.С. Аверинцев характеризует словами «настоя¬
щее остановлено»; «Перед нами, — пишет исследователь, — офи¬
циальная идеология „благоверной государственности1', принимающая
сама себя вполне всерьез»; «„имперфект" человеческой истории, —
пишет он далее, — да и библейской „священной истории", не столько
„прошедшее", сколько проходящее время, заменяется снятым и гото¬
вым „перфектом" извечного божьего решения, заменяется стоящим
настоящим литургии, но также имперской идеологии, которая готова
отнести апокалиптические пророчества о тысячелетнем царстве мира
к сбывшейся, осуществившейся еще при Константине христианской
государственности»: «эсхатологическое будущее подменено полити¬
ческим настоящим»34 * (курсив С.С. Аверинцева. — П.П.).
В России подобные идеологические тенденции воплотились в кон¬
цепции «Москва—третий Рим», ставившей превыше всего власть
царя и государство. Государство стремилось подчинить себе и исто¬
рию, и само время. В книге «Россия времени Ивана Грозного»
А.А. Зимин и А.П. Хорошкевич пишут: «Общерусское летописание
полностью стало государственным делом. Его вели теперь в государе-
ве дворце, под руководством близких к царю Алексея Адашева и Ива¬
на Висковатого. Сам царь участвовал в этом, „переписывая" историю
в связи с новыми политическими катаклизмами. Летопись станови¬
лась хроникой придворных событий, войн и дипломатических приемов,
основанной на материалах государственного архива, превращаясь
в свод выдержек из посольских и разрядных книг» . Никоновский свод
те же авторы характеризуют так: «Созданный по непосредственному
распоряжению царя, свод содержал историю человечества от библей¬
ских времен до его царствования, он увековечивал и прославлял
власть русских самодержцев, незыблемую до конца мироздания»36.
9.	В заключение отметим следующий любопытный факт. Дело
в том, что два «плана сообщения» в языке (по Э. Бенвенисту), или два
«режима повествования» (по Е.В.Падучевой), очень напоминают
обратную и линейную перспективы в живописи: при обратной пер¬
спективе художник находится как бы внутри картины, или, лучше ска¬
33	Гуревич А,Я. Категории средневековой культуры. С. 106-109.
34	Аверинцев С.С. Поэтика раниевизантийской литературы. М, 1977. С. 98.
33 Зимин АЛ., Хорошкевич A.JT. Россия времени Ивана Грозного. М, 1982. С. 161.
36 Там же. С. 169,
139

зать, он вообще отсутствует как наблюдатель, имеющий собственную
«точку зрения»; в случае же линейной перспективы живописец и зри¬
тель отделены от изображаемого, «точкой отсчета» для живописца
становится он сам, его собственный взгляд, изображение строится
исходя из его индивидуального ведения. Речевой и исторический пла¬
ны сообщения также различаются прежде всего наличием или отсут¬
ствием фигуры говорящего (рассказчика, наблюдателя) в тексте, что
и определяет выбор той или иной нарративной техники (стратегии).
Можно предположить, что в обоих случаях представлена одна и та
же тенденция, состоящая в возрастании личного, авторского начала
в культуре в эпоху позднего средневековья и раннего нового времени
и приведшая в конечном счете к смене всей культурной «перспекти¬
вы». Но эта тема требует уже отдельного исследования.

А.А. Молчанов
АНТРОПОНИМИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ
КАК ОДНО ИЗ СЛАГАЕМЫХ
ИСТОРИЧЕСКОЙ ПАМЯТИ
(на примере именослова
афинских эвпаггридов
X в. до н.э. — V в. н.э.)
Широко распространенный у древних греков, как и у других народов,
обычай наследования имен своих предков многократно документиро¬
ван для Афин античной эпохи. Наречение гражданина полиса в честь
отца или деда могло даже служить одним из способов засвидетельст¬
вовать права собственника на законную долю семейного имущества,
движимого и недвижимого1. Для аттических аристократических родов
«эстафета антропонимов» — не только выражение преемственности
в обладании статусом знатности, свойственным «эвшпридам» (т.е. «рож¬
денным от славных отцов»), но и напоминание о конкретных и весьма
престижных родственных связях, как по прямой отцовской, так и по
иным восходящим линиям2.
Сама принадлежность того или иного линьяжа к аристократии опре¬
делялась в архаических Афинах, на наш взгляд, по тому же признаку,
который признавался греками основополагающим, видимо, еще в ми¬
кенскую эпоху. Таким признаком являлась генеалогическая связь с бо¬
жеством, разумеется, фиктивная, но, по воззрениям той эпохи, вполне
допустимая в реальности (ср. гомеровские «диогенеты», т.е. «рожден¬
J О юм, что употребление одних и тех же имен из поколения в поколение тесно
увязывалось в сознании полноправных афинских граждан классической эпохи с идеей
подкрепления права наследования законной доли семейного имущества, см., например:
Демосфен. Речи, М„ 1994. Т, II, С. 48,474-479. Примеч. 69.
2 Из новейших работ, посвященных изучению истории отдельных эвпатридских
родов, где учитывается и антропонимический аспект, следует выделить капитальную
монографию НЕ. Сурикова об Алкмеонкдах: Суриков И.Е, Из истории греческой ари¬
стократии позднеархаической и раннекласснческой эпох. Род Алкмеонидоп в полити¬
ческой жизни Афин VII-V вв. до н.э. М, 2000 (там же приведена обширная библио¬
графия).
О А АМоячанов. 2003
141

ные Зевсом»—традиционное для эпоса обозначение ахейских анак-
тов, их родичей и иных знатных лиц)3.
Пока в Афинах сохранялась царская власть, господствующее поло¬
жение в государстве занимал обладавший ею род Кодридов-Медонти-
дов. Утратив со временем свои особые привилегии, он нивелировался
с другими знатными аттическими линьяжами, во многих случаях свя¬
занными с ним узами кровного родства или свойства.
Так, сородичами их считались Алкмеониды, Писистратиды и
Пэониды. Все они происходили, по преданию, из той же династии
Нелеидов (ахейских анактов Пил оса), к которой принадлежал леген¬
дарный спаситель Афин от захвата их дорийцами — царь Кодр4.
Гиппократ из рода Писистратидов (отец знаменитого афинского
тирана Писистрата) и Эксекестид из рода Кодридов-Медонтидов (отец
не менее знаменитого законодателя Солона) были женаты на двою¬
родных сестрах5. Аналогичными матримониальными связями можно
объяснить переход отдельных мужских имен — а именно Мегакл и
Арифрон — от потомков Кодра, употреблявших их в X-IX вв. до н.э.
(согласно традиционной хронологии), в роды соответственно Алкмео-
нидов и Бузигов.
В некоторых случаях антропонимы заведомо указывали на отда¬
ленного предка, реального или мифологического основателя данно¬
го рода. Например, у Кериков в третьей четверти V в. до н.э. всплы¬
вает, помимо чередующихся на протяжении многих поколений двух
излюбленных антропонимов—Кстпий и Гтпоит, имя Гермоген
(т.е. «рожденный Гермесом», так звали афинского философа, ученика
и друга Сократа6). Его этимология явно связана с мифологической
генеалогией данного знатного рода, члены которого занимали по уста¬
новившемуся обычаю жреческие должности (в частности, должность
3 Мнение о том, что именно этот критерий — весьма древний и архаичный, восхо¬
дящий к дополисному периоду истории Греции — служил для афинян в первой поло¬
вине 1 тысячелетия до н.э. и позднее определяющим при отнесении конкретного рода
к сословию эвпатридов, уже высказывалось нами (Молчанов А.А. Антропонимичесш
традиция как одно из слагаемых исторической памяти (к просопографии афинской
знати античного времени) // ВБДС. Историческая память и формы ее воплощения. М.,
2000. С. 193; он же. Генеалогическая традиция у афинских эвпатридов; просопографи-
ческий аспект//Антиковедение на рубеже тысячелетий; междисциплинарные исследо¬
вания и новые методики (информатика, подводная археология и создание компьютер¬
ной базы данных). Тезисы докладов конференции 29-30 июня 2000 г. М., 2000. С. 74,
75) и сразу же получило поддержку (Суриков И.Е. О некоторых особенностях генеало¬
гической традиции в классических Афинах//ВБДС. Генеалогия как форма историче¬
ской памяти. М., 2001. С. 172, 173).
* Herod. V. 65; Apollod. L 9.9; Strab. IX. 1. 7; XIV. 1. 3; Veil. Pat I. 2. 1-2; Paus. II.
18.8-9; IV. 2.4-6.
5	Pint Sol. 1.
6	Plat. Cratyl. 383-428; Plat. Phaed. 59 B; Xen. Apol. 2; Xen. Conv. 1.3; 4.4M9; 6.1-
4; 8.3; Xen. Mem. 1.2.48; П. 10.3-6; IV. 8.4.
142

«дадуха», т.е. «факелоносца»), руководя, вместе с Эвмолпидами,
Элевсинскими мистериями (данные о публичной деятельности та¬
мошних священнослужителей разных рангов скрупулезно собраны
К. Клинтоном7).
Согласно семейному преданию, Керики вели свое происхождение
от Аглавры, дочери царя Афин Кекропа, вступившей в брак с богом
Гермесом8. Таким образом, традиционная версия сакрального мифа,
послужившего основой для престижного жреческого родословия, ко¬
торое возводилось к древнейшему прошлому Аттики, дополнительно
закреплялась в ономастиконе аристократической семьи (см. табл. I).
Для рода же Алкмеонидов отмечается не только повторяемость
одних и тех же характерных имен (Алкмеон, Мегакл, Кгсира, Агари-
ста), но и регулярное употребление их родового прозвания (Алкмео-
нид) в качестве личного имени. Наиболее наглядно это демонстри¬
руют сводные стеммы данного линьяжа, включающие его отпрысков
по мужской и женской линиям9
Выдающаяся роль политического деятеля в истории родного полиса,
естественно, заставляла его потомков передавать широко прославлен¬
ное имя из поколения в поколение как ценнейшее фамильное достоя¬
ние. Заложивший прочные основы могущества Афинского государства
Фемистокл (ок. 524 — 459 г. до н.э.), сын Неокла, из рода Ликомидов
закончил свои дни изгнанником. Но дети его вернулись в Афины.
Один из внуков знаменитого победителя персов носил то же имя, что
и его дед. Этот Фемистокл, сын Полиарха, был похоронен у Священ¬
ной дороги, которая вела в Элевсин (его могилу видел Павсаний)10.
Возможно, именно эта ветвь потомства Фемистокла слилась благода¬
ря брачным узам с родом Кериков, потомственных дадухов. В резуль¬
тате к последним перешли написанные некогда специально для Лико¬
мидов и бережно сохранявшиеся ими тексты священных гимнов. Их
читал Павсаний, около середины II в. н.э. путешествовавший по Атти¬
ке и лично беседовавший с тем представителем рода Кериков, кото¬
рый был тогда дадухом11.
В IV—I вв. ДО н.э. среди афинских архонтов, монетных магистратов
и жрецов-дадухов12 неоднократно фигурируют лица с именем Феми-
7	Clynton К. The Sacred Officials of the Eleusinian Mysteries//Transactions of the
American Philosophical Society. Philadelphia, 1974. New Ser. Vol. 64. Pt 3.
1 Paus. 1.38.3.
9	Суриков И.Е. Из истории. С. 249-251. Табл. 1-9.
10	Paus. V. 37.1.
n Paus. IX. 27.2.
12	Cp.: Schoeffer von. Archontes II Pauly's Realencyclopaedie der ldassischen Altertums-
wissenschaft. Stuttgart, 1896. Bd. П. S. 587-594; Thompson M. The New Style Silver
Coinage of Athens. N.Y., 1961; Svoronos J.N. Corpus of the Ancient Coins of Athens.
Chicago, 1975; Clynton К The Sacred Officials; Хабихт X Афины. История города’
в эллинистическую эпоху. М., 1999. С. 242,319-321.
143

стокл (см. табл. II), принадлежавшие все к тому же семейству (в нем
были тогда употребительны и другие имена: Феофраст, Софокл,
Ксенокл)13.
Во второй половине I в. н.э. в Афинах жил философ-стоик Феми-
стокл, с которым был близко знаком Плутарх из Херонеи, написавший
биографию его знаменитого предка14. Фемистоклом звали и отца Элия
Праксагора, бывшего афинским архонтом в 154/155 г. н.э. и дадухом
в 180-х годах15. Еще один знатный афинянин с тем же именем являлся,
судя по свидетельствам Евнапия и Либания, заметной фигурой среди
философов во второй трети IV в. н.э.16.
В другой ветви рода Кериков традиционным, по крайней мере
с позднеэллинистического времени, стало повторение имен Герод и
Гиппарх. Самым видным представителем этого семейства, получивше¬
го во второй половине I в. н.э. доступ в римский сенат, являлся знаме¬
нитый софист и ординарный консул 143 г. н.э. Герод Аттик17. Являясь
влиятельнейшим человеком в Афинах, он старался в официальной
версии своей родословной отвести достойное место своим знатным
предкам по разным линиям.
По сообщениям Флавия Филострата18 и Суды19, к числу предков
Герода Аттика относились прославленные афинские полководцы из
рода Филаидов-Эакидов — Мильтиад Младший и его сын Кимон.
С той же генеалогической версией может быть сопоставлен и весьма
знаменательный ономастический факт — наречение знаменитым со¬
фистом одной из своих дочерей Эльпиникой. Как известно, то же имя
носила дочь Мильтиада Младшего и сестра Кимона. выданная замуж
за дадуха Каллия, сына Гиппоника, из рода Кериков20
Регулярное появление в семье Герода Аттика имени Гиппарх также
можно объяснить воспоминаниями о престижных родственных свя¬
зях. Дело в том, что другой Каплий, внук вышеупомянутого дадуха
Каллия и Эльпиники Старшей, доводился по материнской линии
(через своего деда Мегакла, сына Гиппократа, из рода Алкмеонидов)
13	Ср.: Kapetanopoulos Е. Leonides VII of Melite and His Family//Bulletin de
Correspondence Helldnique. 1968. T. 92. PL II. P. 495, 496, 500, 501. Stemmata «В»,
«D».
14	Plut. Them. 32.
13 Clynton K. The Sacred Officials. P. 61.
16	Eunap. Vit. sdph. 483-485; Liban. Epist. 408, 1032, 1175.
17	О нем и его семье см.: Кудрявцев О.В, Эллинские провинции Балканского полу¬
острова во втором веке нашей эры. М., 1954. С. 172-197; StiglitzR. Vibullius//Pauly’s
Realencyclopaedic der klassischen AltertumswissenschafL Stuttgart, 1958. Zweite Rcihc.
Halbbd. 16. S. 2467-2470; Halfmarm H. Die Senatoren aus dem Ostlichen Teil der Imperium
Romanum bis zum Ende des 2. Jahrhunderts n. Chr. Gottingen, 1979. S. 38, 120. 122-124,
155-160,197.
18	Philostr. Vit. soph. II. 1. 1.
19	Suid. s. v. Herodes.
20	Com. Nep. Cim. 1; Plut. Cim. 4,14,15; Plut. Pericl. 10,28.
144

праправнуком Гиппию, афинскому тирану (528-510 гг. до н,э.), сыну
Писистрата. Братом же Гиппия был Гиппарх, персонаж не менее при¬
метный для исторической памяти афинян (см. табл. I и III).
В ономастиконе Эвмолпидов — другого жреческого рода распоря¬
дителей на Элевсинских мистериях — мы не обнаруживаем столь
очевидных случаев прямой апелляции к сохраняющей свою актуаль¬
ность генеалогической традиции. Единственным сходным примером
здесь может служить многократное употребление ими с V в. до н.э. по
П в. н.э. имени Диокл, которое носил один из основных персонажей
цикла мифов, повествовавших о древнейшем прошлом Элевсина21.
В I в. до н.э. это имя наследуют через брак Керики. При этом в детях
дадуха Фемистокла (сына Феофраста) и его жены Никостраты (дочери
Диокла), которых звали Феофраст и Диокл22, соединилась кровь сразу
четырех эвпатридских линьяжей—Кериков, Ликомидов, Этеобутадов
и Эвмолпидов (см. табл. II)23.
Весьма символично, в смысле неизменности многовековой тради¬
ции взаимных брачных союзов у эвпатрвдов, создававших сложные
переплетения родственных связей, выглядит имя последнего легитим¬
ного гиерофанта в истории Аттики — Нестория, исполнявшего жре¬
ческие функции в 50-80-х годах IV в. н.э. (знакомый с ним лично
Евнапий подчеркивает его принадлежность к Эвмолпидам24). Ведь
воспетый Гомером мудрый царь Нестор, сын Нелея, мог восприни¬
маться к тому времени уже как общий предок едва ли не всех эвпат-
ридов, еще не вымерших в Афинах.
Уместно также отметить наличие у представителей рода Эвмолпи¬
дов имени Архий (со второй половины V в. до н.э.)25 и Архиад (до V в.
Н.Э.)26. Не менее длительный период бытования одного конкретно¬
го антропонима намечается в семейных анналах «золотой цепи Соло-
нова рода» (т.е. рода Кодридов-Медонтидов), где первый известный
нам Гегий действует в 347 г. до нз. (он был родичем и душеприказ¬
чиком Платона27), а последний — около 485 г. н.э. (он приходился
по материнской линии прапраправнуком гиерофанту Несторию , см.
табл. IV).
Таким образом, данные различных источников (нарративных, эпи¬
графических, нумизматических) по генеалогии и просопографии афин¬
ской аристократии свидетельствуют о традиционном сохранении
31 Нош. Hymn. V. 153,474; Plut Thes. 10; Paus. II. 14.3.
22	Clynton К. The Sacred Officials. P. 56-58.
23	Cp.: ToepfferJ. Attische Genealogie. B„ 1889. S. 318,319.
24	Eunap. Vit soph. 475. Cp.: Zosim. IV. 18.
25	Dem. LIX. 116; Com. Hep. Pelop. 3; Dlod. XU. 78.1; XIV. 59.1; Plut Pelop. 10.
26	Marin. Vit. Prod. 12,14,17,29; Suid. s. v. Archiades.
27	Diog. Laert III. 43.
21	Marin. Vit Prod. 26-28.
145

эвпатридскими сеш^ми памяти о своих отдаленных предках, и преж¬
де всего о видных деятелях истории родного полиса. Это выражалось,
в частности, во вполне осознанном и целенаправленном выборе имен
при наречении сыновей и дочерей в непрерывно сменяющих друг дру*
га поколениях.

связи Кериков в VII-JV вв. до н*э.
Гиппоник

s
Кесира

связи Кериков во 11-1 вв. до н*э.
Афинаида

т рода Кернков, афинский архонт 60/59 г. до нз.
Город Алкия Афипаида

-ск *«« л-AI 9 rorndtiox и
Гсгий

И.И. Варьяш
ИСТОРИЧЕСКАЯ ПАМЯТЬ
ИКОНФЕССИЯ
Завоевание Пиренейского полуострова мусульманами положило нача¬
ло новой эпохе в развитии пиренейского города и городской испан¬
ской культуры. Связано это было в первую очередь с самим характе¬
ром завоевания и культуры завоевателей. Мусульман, переправивших¬
ся из Африхи на полуостров, прежде всего интересовали испанские
города. Немаловажную роль сыграл и тот факт, что ислам и по своему
происхождению, и по дальнейшему оформлению являлся «городской»
религией. Благодаря этим двум моментам город стал тем местом, где
раньше всего произошла встреча христианской и мусульманской ци¬
вилизаций на полуострове. Именно в рамках городской среды, всегда
более гибкой, способной к метаморфозам, постепенно рождалась но¬
вая — испано-мусульманская — культура. Она достигла вершины
своего развития в ал-Андалусе, где и после распада Халифата блиста¬
ли Кордова, Севилья, Гранада.
С приходом в эти края христианского владычества города пережи¬
ли новые изменения: и в политическом, и в социальном, и в этно¬
религиозном плане. Христианский, европейский элемент заметно уси¬
лился, поскольку именно из городов, как правило, уезжали богатые и
знатные мусульмане, именно в города пышного юга стремились хри¬
стиане-северяне. Таким образом, город опять оказался местом рожде¬
ния новой социальной системы, основанной в этот раз на доминирсь
вании христианства, но с включением сильного исламского компо¬
нента.
Это взаимодействие тем удивительней, что существовало между
двумя монотеистическими конфессиями. Более того, речь идет не
только о разнице в вероисповедании, но об отличиях двух культур
в целом: начиная с системы ценностей и заканчивая коллективными
представлениями о прошлом. В настоящей статье и делается попытка
приблизиться к пониманию роли конфессии и исторической памяти
в контексте столь сложного культурного симбиоза, какой сложился
в Средние века на Пиренейском полуострове.
О	И.И. Вармш, 2003
151

Конструктивная роль исторической памяти в создании, сохране¬
нии и самозащите любого человеческого сообщества общепризнано
Принято считать, что историческая память в этом процессе столь же
важна, как и верования. Однако интересен тот факт, что верования
или более развитая форма религиозного сознания—конфессии имеют
много общего с исторической памятью.
Действительно, ни одна система религиозных представлений не
способна обойтись без мифологии и предания в широком смысле сло¬
ва Каждая конфессия имеет в своем багаже героев, царей, великих
вождей, мудрых и сильных предков. Героями преданий нередко ста¬
новятся и реальные исторические личности. Наконец, религиозные
представления часто оформляются при помощи образцов, выработан¬
ных исторической памятью человечества: в виде притчей, мифов,
исторических сказаний.
Особенно ярко видна историческая ориентация в монотеистиче¬
ских конфессиях. И это понятно, ибо они были призваны не только
объяснять настоящее, но и сплачивать — на новом уровне — почи¬
тателей единого Бога. Отсюда и такое внимание к общему прошло¬
му, такая значимость великих личностей — общих предков: Авраама,
Моисея — в иудаизме, Иисуса — в христианстве, Мухаммада—
в исламе.
Еще интереснее, на мой взгляд, сопоставить основные признаки,
характерные для исторической памяти и для религии. Один из очень
важных признаков любой конфессии — традиционность, которая про¬
является и в языке, и в обычаях, и в стремлении подчеркнуть преем¬
ственность времен. И в общей очарованности прошлым.
Примечательно, что историческая память, безусловно, обладает тем
же признаком традиционности — хотя бы в силу того, что одной из ее
прямых функций является создание общего почитания прошлого и
подражания ему.
Не менее важным признаком религии является опора на авторитет,
ради чего вырабатывается круг устных и письменных источников,
утверждения которых принимаются как обязательные для сообщества
верующих. Очевидно, что и историческая память не могла обойтись
без опоры на авторитет. Более того, именно в рамках исторической
памяти человечеством была проделана огромная и кропотливая работа
по закреплению знаний о правилах, морали и т.д. в образах героев,
речах давно почивших пророков, в оставшихся от древних времен
письменах.
Далее, каждой религиозной системе свойственна универсальность —
представление о том, что она воплощает понятия и смыслы, связанные
со всеобъемлющей истиной. Кроме того, универсальность проявляет¬
ся в общедоступности и обязательности распространения постулатов
веры на всех членов сообщества. То же предполагается и историче¬
152

ской памятью: члены сообщества обладают едиными корнями, еди¬
ным прошлым, которое порождает универсальное — для данного со¬
циума— историческое сознание, оперирующее общепринятыми ‘ и
общеизвестными понятиями и смыслами, единственно релевантными
в данном обществе.
В качестве особого признака религии существует ритуал. Но одно¬
временно он может рассматриваться как внешнее выражение и фик¬
сация исторической памяти, ее воплощение в реальной и осязаемой
жизни индивидов. И пожалуй, именно посредством ритуала достига¬
ется единение всех членов сообщества во имя высших общих идеалов,
освященных традицией и авторитетами. Через ритуал происходит,
кроме того, объективизация иррационального, лежащего в основе
исторической памяти и религии.
Совпадение принципиально важных признаков религии и истори¬
ческой памяти наводит на размышления. Это, как кажется, не случай¬
ность, а вполне очевидная закономерность, объясняющаяся глубинной
связанностью двух явлений. С моей точки зрения, конфессии суще¬
ствуют исключительно в рамках той или иной исторической памяти.
В известном смысле конфессия — это одна из форм исторической
памяти человека (хотя, конечно, она не единственная ипостась этого
многогранного явления). Кроме того, изначально, видимо, историче¬
ская память и была формообразующим началом для любых религиоз¬
ных представлений.
Точно так же, как историческая память, конфессия выполняет важ¬
ную функцию — она способствует организации социума, становится
его основой и носителем идеи общности. Благодаря этому каждый
отдельный индивид во многом решает проблему социализации — вхож¬
дения в общество и жизни в обществе — при помощи конфессии.
Однако истории хорошо известны ситуации, когда происходит
столкновение разных культур и, следовательно, разных систем исто¬
рической памяти. Нередко эти системы действительно были очень
разными, и конфессиональный компонент тоже не совпадал. И тогда
возникал вопрос выбора, причем всегда именно в связи с необходимо¬
стью адаптироваться к новым общественным отношениям.
Выбор же, безусловно, представлял собой внутри традиционной
системы стрессовую, нехарактерную, непривычную ситуацию, благо¬
даря которой могли особенно отчетливо проявляться сущностные чер¬
ты самой системы — исторической памяти.
Достаточно вспомнить весьма показательный материал Пиреней¬
ской средневековой цивилизации, в рамках которой произошла встре¬
ча восточного, мусульманского, и европейского, христианского, миров.
Я специально хотела бы еще раз подчеркнуть два признака, по кото¬
рым определяется специфика этих двух миров. Каждый из них нес
в себе мощный заряд не только религиозного свойства, но и общей
153

культуры и традиции: общественного, государственного, экономиче¬
ского и т.д. устройства.
Как известно, встреча двух цивилизаций на Пиренейском полуоси
рове обернулась многовековым сосуществованием. О взаимном влия¬
нии христиан и мусульман написано много интереснейших исследо¬
ваний, но мне сейчас хотелось бы обратить внимание на иной аспект
этого явления. Кроме подспудного объективно проходившего процес¬
са заимствований, оформления некоего общего, существовала практи¬
ка перехода из одной системы в другую. И это неудивительно, по¬
скольку политический статус восточной — мусульманской — системы
и европейской—христианской — системы никогда не был одинаков
внутри одного социума. В зависимости от ориентации власти домини¬
рующей признавалась или мусульманская, или христианская система.
В VIII—XI вв. большая часть полуострова признавала главенство
системы ислама, а с середины XIII в. определяющее значение перешло
к христианской системе. Успешная адаптация к непростым социаль¬
ным порядкам здесь часто зависела от выбора конфессии, образа жизни,
представлений. В результате внутри мусульманских государств быст¬
ро оформляется и растет слой renegados — неомусульман, а на хри¬
стианских территориях появляются неохристиане — converses. Приме¬
чательно, что их выбор по большей части был осознанным и свобод¬
ным. Принудительная смена конфессий становится практикой уже
в более позднее время — в конце XV — начале XVI в. и именно
в рамках европейской государственности на полуострове. Это по-
своему интересный процесс, к которому мы еще вернемся.
Сейчас же важно отметить сам момент выбора и принцип, согласно
которому он происходил. Грубо говоря, переход в другую веру, как
правило, был связан с преследованием определенных выгод. Меняя
конфессию, человек получал возможность продвинуться в карьере,
изменить свое семейное положение (завести двух жен вместо одной;
жениться на представительнице другой конфессии; просто избавиться
от жены), поправить финансовые дела (например, переходя в ислам,
христианин переставал платить налог, которым облагалось все нему¬
сульманское население; принимая крещение, мусульманин мог не воз¬
вращать жене калым, что он обязан был сделать при обычном разво¬
де по шариату). Нередко благодаря смене религии преступник мог
избежать сурового наказания. Как видим, так или иначе, но все это
было направлено на лучшую адаптацию человека в обществе, было
попыткой ассоциировать себя с политически оптимальной частью
общества.
Однако человек, меняющий веру, отказывается по существу не
только от своего прежнего Бога и Закона. Он уходит из общины, ли¬
шается семьи и родственников, порывает со всем коллективным
прошлым, нередко утрачивает родной язык. Более того, реально его
154

мало что связывает с новым сообществом, куда он стремится быть
принятым.
Всем известно настороженное, а подчас и открыто враждебное,
скептическое отношение к неофитам. Конечно, официальная доктрина
и позиция властей всегда были направлены на увеличение числа пра¬
воверных за счет новообращенных. Но на практике их недолюбливали
не только бывшие, но и новые собратья по вере. Яркое тому свиде¬
тельство — указы арагонских королей XIV в., запрещавшие оскорб¬
лять неофитов. Обращенных иудеев и сарацин не разрешалось назы¬
вать, например, собаками, сынами собак и обрезанными1. Показатель¬
но, кстати, и то, что подобные указы несколько раз повторялись на
протяжении указанного столетия.
Отсутствие общих корней, общих обычаев, общего прошлого, как
видим, оказывается на первых порах важнее общей веры. Неофиту
еще только предстоит доказать свое право быть членом сообщества
и причаститься единой для этого сообщества исторической памяти.
Интересно, что происходит это именно через конфессиональную фор¬
му исторической памяти. Общее происхождение, общее прошлое, ко¬
торого не существует в реальной и земной жизни неофита и общины,
оформляется метафизически. Посредством нового духовного рожде¬
ния моделируется и новое историческое прошлое. Конечно, пользуясь
юридическим термином, это своего рода фикция. Но именно она де¬
лает легитимным приобщение вчерашнего чужака к миру и к общему
будущему.
Но здесь мы подходим к еще одной проблеме, связанной с тради¬
ционностью и даже прирожденностью исторической памяти. Дело
в том, что неофит, при всем своем желании оптимально вписаться
в новую систему, тем не менее продолжает быть носителем историче¬
ской памяти прежнего образца. И тут нам предоставляется возмож¬
ность попытаться выяснить, какие формы будет приобретать такая
«остаточная» историческая память. Это тем более интересно, что по¬
зволит определить соотношение разных форм и проявлений историче¬
ской памяти вообще.
Уже было сказано о том, что любой новобращенный сохраняет
в той или иной степени усвоенные с детства представления, знания,
привычки. Особенно настойчиво их культивируют те, кого принуж¬
дают отказаться от веры отцов. Насильственно обращенные, острее
ощущая потерю традиционного мира (как посюстороннего, так и по¬
тустороннего), склонны тщательно оберегать свою общность и тра¬
диции предков. В их случае историческая память приобретает свое¬
образное звучание и находит подчас специфические формы для во¬
площения. * 11	Ferrer i MaUol М.Т. His sarraYns do la corona catalano-aragonesa en el sdgle 14.
Barcelona. 1987. P. 68.
1SS

Изучать проблему форм «остаточной» памяти довольно сложно за
отсутствием объективных и представительных по количеству источ¬
ников. Как правило, мы имеем в своем распоряжении отрывочные
сведения весьма претенциозного характера. Пожалуй, исключением
в этом плане является история морисков — бывших мусульман, при¬
нудительно обращенных в христианство в начале XVI в. Они состав¬
ляли внушительную часть населения Пиренейского полуострова и,
кроме того, постоянно находились под пристальным вниманием
Инквизиции. Известно, что только за XVI в. в одной Валенсии было
схвачено и проведено через судебную машину Инквизиции 3 тысячи
морисков. Поэтому в распоряжении исследователей теперь находятся
судебные протоколы, которые и могут пролить свет на поставленные
вопросы.
Мориски, как правило, жили своими общинами и с прочими хри¬
стианами королевства смешиваться не спешили. Они стремились со¬
хранить и собственное название, выделявшее их из общей массы под-
данных-христиан в отдельную категорию населения.
Однако они должны были ходить в христианские храмы: после
указов о принудительном крещении мавров мечети были закрыты,
а чтение книг на арабском языке — ив первую очередь, конечно, Ко¬
рана— преследовалось. В большинстве своем мориски забыли к се¬
редине века арабский язык, читали и писали на романсе, в некоторых
районах на так называемом альхамьядо — романсе с арабской графи¬
кой. Литература морисков тоже известна только на романсе.
Итак, если человек лишен конфессии, закона, языка и письменной
традиции, в какой форме он будет сохранять память о прошлом? Проще
говоря, что останется от исторической памяти, лишенной религиозно¬
го, правового, лингвистического и литературного компонентов?
Известно, что в инквизиционных протоколах мориски, как прави¬
ло, обвинялись в двух типах преступлений. Первый тип—это отказ
от догматов христианства. В таких случаях мы имеем дело, видимо,
с открытым сопротивлением насильственному обращению. Второй
тип — сохранение традиционных для мусульманского мира обычаев
и даже ритуалов. Например, мориски старались особым способом
забивать скотину, что запрещалось властями. Придерживались oipa-
ничений на потребление свинины и вина, продолжали носить тради¬
ционную одежду. Так, одежда сельчанки из района Гранады состояла
из рубахи и широких штанов. По обычаю мориски одевались во все
чистое по пятницам и варили сладкий рис в Рамадан. По мусульман¬
скому же образцу справлялись свадьбы и совершались захоронения—
ориентированные на восток.
Приведенный материал свидетельствует о том, что внешняя форма
традиции — в виде ритуалов и обычаев — продолжает существовать и
при условии утраты конфессиональной, правовой и лингвистической
156

идентичности. Более того, обычаи и «ритуалы», пусть даже утратив¬
шие отчетливый религиозный смысл, приобретают известную само¬
ценность: отчасти потому, что их смысл нередко размывается или во¬
все забывается со временем; а отчасти потому, что именно в качестве
формы «остаточной» памяти они приобретают особое знаковое звуча¬
ние. Это не просто пережитки прошлого, социальные атавизмы; обычаи
и «ритуалы» в такой ситуации самодостаточны и вполне актуальны.
Не случайно, на мой взгляд, Великая Инквизиция проявляла такое
внимание к этим вопросам. С ее точки зрения, сохранение традицион¬
ных обычаев и «ритуалов» могло свидетельствовать только об одном —
о скрытом мусульманстве, неискреннем принятии креста. Тот же под¬
ход, кстати, практикуется и историками: именно по привязанности
морисков к внешним формам традиции исследователи судят об их ре¬
лигиозных убеждениях. В известной степени такой подход оправды¬
вается тем фактом, что в традиционных обществах историческая па¬
мять, безусловно, обладает сильно выраженной конфессиональной
окрашенностью. Для нас же интересно, что историческая память в та¬
ких условиях сохраняется в наиболее овеществленной форме.
Именно при помощи обычаев и «ритуалов» обращенный мог или
войти в новое сообщество, или подчеркнуть свою обособленность
от него. И в случае с морисками, и в случае с добровольными неофи¬
тами внешняя сторона исторической памяти оказывается сущностно
важной на первоначальном этапе социализации.

О.К Варьяги
ПРАВО И ИСТОРИЧЕСКАЯ ПАМЯТЬ
Исследования последних лет хорошо показали, насколько важным
элементом общественного сознания является память о прошлом. Ее
значение рассматривалось и оценивалось с разных точек зрения — и
как форма идентификации, и как фактор социального единения, и как
один из способов философского осмысления человеческой жизни, и
как инструмент воздействия на коллективное сознание со стороны
властных структур и т.дЛ На волне обостренного внимания к памяти
как объекту научных исследований в 70-80-е годы XX в. появляется и
стремление разграничить формы памяти, присущие традиционным
обществам, до эпохи нового времени, и обществам «индустриальным».
Нередко коллективная память о прошлом первых, безусловно обладав¬
шая характером сакрального знания, противопоставляется современ¬
ному историческому «научному» познанию1 2. Иного типа разграниче¬
ние нашло выражение в трудах М. Фуко, предложившего понятие
contre-memoire — официальной, идеологизированной памяти о про¬
шлом как оппозиции стихийным коллективным представлениям3.
Наконец, нередки противопоставление либо признание по крайней
мере несовпадения памяти и истории, понимаемой и как события
прошлого (и тогда возникает вопрос, что и почему забывается и запо¬
минается), и как их описание (что влечет за собой анализ специфики
отражения прошлого в разных формах общественного сознания)4.
Именно эти посылки лежали в основе обращения исследователей
к устной истории, фольклору, материальной культуре как носителям
исторической памяти.
В результате усилий ученых разных специальностей в последние
годы выработалось представление о памяти (или исторической памя-
1	MW J.S. On Nationality as Connected with Representative Government // Conside¬
rations on Representative Government N.Y., 1875. P.308; Collingwood RG. Speculum
Mentis or the Map of Knowledge. Oxford, 1924. P. 212-213; Le Goff J. Histoire et mdmoire.
P., 1988; Yerushalml Y.H. Zakhor: Jewish History and Jewish Memory. L., 1982.
2	Nora P. Entre mdmoire et histoire // Les lieux de mdmoire. P., 1984. P. 23-33.
3	FoucauldMLanguage, Counter-Memoiy, Practice. Ithaca, 1977.
4	Cm.: Representations-26. Berkeley, 1989.
О OH. Варьяш, 2003
158

ти) как социальном явлении, под которым понимается «комплекс
культурных практик или материальных артефактов», отражающих
«совокупность относительно устойчиво сохраняемых на протяжении
двух или более поколений знаний и представлений о коллективном
прошлом социума»5.
Таким образом, историческая память может находить выражение
в самых разнообразных явлениях. Более того, хочу подчеркнуть, что
эти явления могут быть достаточно далеки от целенаправленного
изложения или отсылки к прошлому, как скажем, историописание или
мемуары. В определенном смысле любая фиксация и передача тради¬
ции, значимой для коллектива на протяжении относительно долгого
времени, может быть понята как историческая память. Среди таких
явлений следует в первую очередь назвать эпос, генеалогию, право,
литературу в широком смысле слова6. В то же время все они обладают
собственными первичными функциями, несводимыми к «памятной»,
равно как и историописание преследует отнюдь не единственную цель
создания представлений о прошлом.
Из этих посылок возникает несколько связанных друг с другом во¬
просов, которые можно свести к двум: какова специфика отражения
прошлого в той или иной форме коллективного сознания; какова роль
представлений о прошлом и памяти вообще с точки зрения первичной
функции данной формы сознания7, в нашем случае — права?
То, что право, и устное, и особенно писаное, по сути своей, по своей
основной — охранительно-регулирующей — функции уже в потен¬
ции есть особая форма исторической памяти, самим созданием нормы
фиксирует традицию и тем самым делает ее достоянием исторической
памяти, — очевидно, и не требует специальных доказательств и рас-
суждений. Столь же очевидно, однако, что в силу своей специфики
право особым образом относится к историческому прошлому и свои¬
ми способами формирует память о нем. Посмотрим, как это отражает¬
ся в правовых памятниках разных эпох, которым соответствует пре¬
обладание разных типов права.
Речь будет идти о средневековом пиренейском праве. Замечу, что,
как бы ни был специфичен его материал, его характеристики, в той
или иной мере, в ту или иную эпоху, присущи европейскому праву
* Мельникова Е.А. Историческая память в устной традиции // ВЕДС. Историче¬
ская память и формы ее воплощения. М., 2000. С. 3. См. также: Lee Klein К» On
the Emergence of Memoiy in Historical Discourse // Representations-69. Berkeley, 2000.
P. 137.
6	Schudson M Watergate in American Memory. N.Y., 1992. См. также статьи в: ВЕДС.
Историческая память и формы ее воплощения.
7	Отдельный вопрос — насколько можно считать формой памяти устойчивое, дол¬
говременное, но неотрефлексированное как таковое, переживание традиции. Блестящее
исследование такого рода переживания см.: Михайлин М, Русский мат как пример
обеденной мужской речи // Новое литературное обозрение. Мм 2000. № 43.
159

вообще. Поэтому многое из того, что будет описано, достаточно изве¬
стно. Надеюсь, однако, что мне удастся показать эти или похожие, не
раз читанные и слышанные тексты в не совсем обычном свете.
Если описать правовую ситуацию на Пиренейском полуострове
с точки зрения традиционной истории права, то надо сказать, что
после арабского завоевания и последовавшей за ним Реконкисты
здесь функционировало обычное устное право, следы которого мы
отмечаем в писаном праве, местное (территориальное), в том числе
городское право, возникавшее на стыке обычного и королевского
(форалы, фуэро), королевское. Во всех этих отраслях присутствуют
элементы римского права, хотя и сильно модифицированные, впитан¬
ные еще в вестготские времена. С Х1П в. в правовой практике по¬
являются элементы реципированного римского права, которое в конце
ХШ — XIV в. все больше усваивается, прежде всего королевским
правом. Проникновение или использование римского права связано
здесь, как и во многих других случаях, с особым этапом развития го¬
сударственности, почему и отражается первоначально в основном
в королевской документации и законодательстве.
Для XIII-XIV вв. характерно обилие общегосударственных право¬
вых актов и первые попытки объединить их в общекоролевские своды
законов. Таковы для Кастилии законодательства Альфонсо X (конец
XIII в.), «Семь Партид» и «Королевское фуэро», для Португалии —
так называемая «Книга законов и установлений», в которой собраны
законодательные акты португальских королей от АфонсуП (1211-
1223) до Афонсу IV (1325-1357). Несмотря на различия, касающиеся
и характера свобод, и теоретического осмысления правовых ситуаций,
и способов создания, тенденция к возникновению единого для коро¬
левства монаршего законодательства и причины, вызвавшие ее, про¬
слеживаются во всех памятниках.
Таким образом, если в первый период интересующей нас эпохи
большую роль в правотворчестве играет фиксация предшествующей
традиции, со всеми возможными оговорками, то во второй возрастает
значение сознательного, активного творения законов. Имея в виду это
общее направление, остановимся подробнее на португальских право¬
вых памятниках и их отношении к прошлому.
И форалы, и королевские законы знают и помнят прошлое. В фора-
лах (а позже в петициях городов на кортесах) память о нем прорастает
в ссылках прежде всего на обычай, на древность установлений, на то,
что «так издревле принято» и т.дЛ Некоторые форалы уже в преамбу¬
ле оформляются как грамоты подтверждения: «carta confirmationis vel ** Cortes portuguesas. Reinado de D. Afonso IV. Lisboa, 1982. P. 57-58, 133; Docu-
mentos medievais portugueses. Documentos regios. Lisboa, 1952. Vol.l. №335, 336,
337 etc. См.: Варьяш О: Понятия «закон», «право» и «обычай» в Португалии XIV в. II
Право в средневековой мире. М., 1996.
160

donationis sive foralia»9. Нередко эта древность тем не менее имеет
четкую временную привязку — форалы отсылают к предыдущему или
первому пожалованию городу права королем: «Я, Альфонсо, Божьей
милостью король Португалии... жалую и подтверждаю вам, жители
Гауделы, эту грамоту и это право, каковые вам дал отец мой король
господин Саншу», — читаем мы в форале Гувейи 1186 г.10 11. Кстати, и
сама по себе практика подтверждений без изменений форалов и дру¬
гих пожалований королями при восшествии на престол также была
постоянным возрождением традиции, вернее, даже не возрождением,
а способом ее существования.
Подобной же отсылкой к состоявшемуся, к факту истории, видимо,
надо считать и сообщения о том, что форал данного поселения со¬
ставлен по модели иного форала, задолго до того дарованного друго¬
му поселению". В этом случае сама форма документа становится хра¬
нительницей памяти традиции; в то же время те, кто пользовался
текстом права, должны были ощущать встроенность своего юридиче¬
ского порядка в единое правовое поле, длящееся во времени и про¬
странстве.
К тому же типу «воспоминаний», отсылок к прошлому можно
отнести и упоминания любых источников права. Наиболее часты
в юридической документации ссылки на «готский закон», т.е. Вест¬
готскую правду. Форалы же чаще упоминают обычай12.
Все эти свидетельства могут быть расценены как чисто внешние,
формальные моменты; некоторые из них несомненно имеют характер
клише. Тем не менее эти клише и формулы упорно сохранялись и
воспроизводились и, в свою очередь, должны были воздействовать на
читателя грамоты, внушая ему мысль о предшествующей правовой
традиции или, в целом, о том, что было.
Каким же помнят форалы прошлое? Оно оказывается неким моно¬
литом, в котором отсутствуют градация и конкретизация. Пожалуй,
наиболее конкретное обозначение этого прошлого — выражение «при
дедах и прадедах». Ссылки на ранее правивших королей в форалах
встречаются, как правило, лишь в королевских преамбулах. Да и вооб¬
ще бблыная часть упоминаний о прошлом содержится в «королев¬
ских» слоях памятников.
Но даже если отрешиться от этих «внешних» признаков и обра¬
титься к содержательной стороне грамот, тот факт, что право этого
типа основывалось в значительной степени на прецеденте, свидетель¬
9	Portugaliae monumenta historica. Leges et consuetudines. Liechtenstein, 1967 (да¬
лее — PMH). P. 534,550 etc.; Documentos de D. Sancho I. Coimbra, 1979. Vol. I. P. 36.
10	PMH. P. 456. См. также: PMH. P. 459,461,467 etc.
11	«D&mus et concedimus forum et consuetudinem de Elborense civitate». — PMH.
P. 456. См. также: PMH. P. 46S, 521,533,634 etc.
12	CM. примем. 8.
6 - 8766
161

ствует о том, что ему имплицитно было присуще «отношение» к про¬
шлому, соотнесение себя с ним.
К прошлому, к памяти апеллирует ряд норм. Это прежде всего, ко¬
нечно, установления о давности владения как критерии его подлин¬
ности и законности13. Не менее показательна и общеизвестная и рас¬
пространенная судебная практика опроса старейших при спорах
о границах или принадлежности земли либо иной собственности.
Конечно, эти случаи касаются относительно частного знания—зна¬
ния о земельных границах одной-двух деревень. Но поскольку дерев¬
ня была самодовлеющим организмом, а земля — основой сущест¬
вования, можно говорить о наличии коллективной памяти, которую
хранили старики, о событиях, отстоящих на два-три поколения от мо¬
мента расследования14. Главное же в этом явлении для нас — наличие
в праве модели ориентации на память15.
В сущности, элементы, свойственные этому типу права, мы видим и
в нормах процессуального характера. И соприсяжничество, и репута¬
ция boni hominis, позволявшая претендовать на полноправие в рамках
данной системы и социума, могут быть рассмотрены как результат
длительного совместного бытия, общего прошлого, памяти о нем.
Эта внутренняя ориентация права на память и весомость прошлого
как такового, не дробящегося на события и даты, тем более создает
застывший образ прошлого. Неизменное и неизменчивое, оно было
призвано, освящая традицию, обеспечивать ее устойчивость. Зеркаль¬
ным его отражением должно было стать столь же неизменное буду¬
щее — вспомним преамбулы и клаузулы форалов, настойчиво внушаю¬
щие будущим жителям поселения вечную нерушимость пожалован¬
ных прав и привилегий16. Законом, идущим из глубины поколений
in aetemum, создавался временной континуум как сфера существова¬
ния права (и человека в нем).
В этом контексте приобретают особый смысл знаменитые рассле¬
дования (inquiricoes), проводившиеся несколькими португальскими
королями XIII-XIV вв. Как известно, это были широкие проверки ко¬
ролевской властью законности владений крупных земельных магна¬
тов, прежде всего церковных. Однако помимо восстановления спра¬
13	Вопрос о давности владения в португальском праве требует особого исследо¬
вания.
14	Ср. небольшое, но весьма интересное исследование: Kraus L. Atitudes face
a inovacaO. Tradicaft na Sociedade medieval // Estudos medievais. 1986. Jfe 7.
15	В связи с этим хочется напомнить тезис П. Хаттона, который, различая в явлении
социальной памяти два момента: повторение и собирание, полагает, что повторение,
воспроизведение, влечет за собой присутствие прошлого в настоящем: Hutton Р.Н.
History as an Art of Memory. Hannover, 1993.
16	«Damus et concedimus forum et consuetudinem... omnibus tam presentibus, quam
futuris perpetuo ibidem permansuris»; «hoc meum factum in perpetuum robur obtineat». —
PMH. P. 456,471,508 etc.
162

ведливости и прав короля в их основе, возможно подспудно, лежало и
желание вернуться к прежнему состоянию, невзирая на произошед¬
шие изменения в поземельных отношениях в королевстве17
XIV век внёс в эти «правовые ощущения» значительные коррек¬
тивы. Королевскому законодательству всегда свойственны большая
«личная» окрашенность и выраженная осознанность правотворчества.
Представления о королевской власти как источнике права и правосу¬
дия, воплощение в фигуре короля справедливости и — более конкрет¬
ный образ — праведного судии естественным образом привязывали
к нему закон. Об этом говорят формулы преамбул хартий, об этом же
свидетельствует частая практика обозначения законов по именам ко¬
ролей. Но кроме того, в XIV в. изменяется и характер отражения про¬
шлого. Королевские законы XIV в. хорошо различают прежние прав¬
ления, установления королей, правивших до них; ссылаются на исто¬
рические события и прецеденты: в актах, изданных ради пресечения
смут в королевстве, подробно излагаются факты усобиц, измен и пра¬
вонарушений; чуть позже в законах появляются упоминания— и по¬
нятая — памятных дат18.
Но самое интересное и важное для нас состоит в том, что правовые
документы теперь позволяют себе критически относиться — и выска¬
зывать свое отношение— к прошлому. Особенно отличаются «крити¬
цизмом» такого рода установления Афонсу IV середины XIV в. «Мы
нашли, что старый обычай нехорош... узнали мы, что в некоторых
городах нашего королевства [происходит то-то и то-то]... и решили
пресечь этот пагубный обычай»19. Таким обычаем может бьггь форма
возбуждения иска, кровная месть или способ оформления завеща¬
ний— неважно: главное, что порицается обычай. Слова, негативно
оценивающие его, как правило, содержатся в преамбуле закона, и тут
же законодатель подробно поясняет, чтб в настоящем побуждает мо¬
нарха принять новый закон20.
Эти свидетельства трансформации одновременно говорят о том,
что не просто меняется ощущение и отношение к прошлому — одна
традиция целенаправленно, осознанно заменяется другой: нормы, ти¬
пичные для местного права, т.е. правовая историческая память общно¬
стей, для которых характерны в целом горизонтальные связи (город¬
ские общины, сословия, корпорации разного типа), память специфи¬
ческая, присущая лишь им (или осознаваемая как таковая), заменяется
новой нормой, которая основывается на едином для всего королевства
источнике права (королевская власть или римское, «общее» — для
17	Kraus L, Atitudes. Р. 216.
11 Livro das leis e postures. Lisboa, 1971 (далее — LLP). P. 241, 448. Cm.: Livro das
postures antiguas. Lisboa, 1974. P. 192.
19 LLP. P.283,405,414,423.
20Ibid. P.331,448,452.
6*
163

Португальских памятников характерно именно это словоупотребле¬
ние^— право)21. Это хорошо видно на примере процессуального пра¬
ва22, где местная, устная во многом традиция/память, согласно смыслу
новых законов, должна уступить письменной фиксации дела, которое
ведут лица—адвокаты, разъездные судьи, — не приобщенные к еди¬
ному местному прошлому.
Примерно в это же время документ как таковой вытесняет рассле¬
дования в форме опросов стариков. Кстати, в исторической литерату¬
ре высказывалось мнение, что именно в это время начинает меняться
и оценка старости с отождествления ее с мудростью и истиной на вы¬
смеивание ее как слабости и слабоумия — в культуре вообще23.
Пройдет еще какое-то время, и будет сделана попытка создать
общекоролевский свод законов, а затем — реформировать и унифи¬
цировать форалы. Столь естественный отказ от традиции, не соответ¬
ствующей реальности, в этом контексте имеет еще одну сторону. Его
можно рассматривать как лишение «мелких» сообществ их историче¬
ской памяти, запечатленной в праве, и как приобщение их к единой
для всего королевства/государства памяти, отныне содержащейся в за¬
конах короля. Происходит разрушение «защитной оболочки» этих микро¬
социумов и встраивание их в макросоциум — процесс, характерный
в эпоху становления государства, основанного преимущественно на
вертикальных связях, — в иных формах и на других уровнях.
Представляется, что эти наблюдения приложимы в общих чертах
и к иным эпохам, ситуациям и обществам, когда и где имеет место
переход к преобладанию «государственных» связей — там историче¬
ская память малых сообществ выдавливается тем или иным способом,
в том числе и в правовой сфере24.
21	Cortes portuguesas. Р. 125,126,134,135. См. также работ В. Clavero, М. Caetano.
22	LLP. Р. 226ss, 448ss. См. также: Варьяш О. Изменения в процессуальном зако¬
нодательстве в Португалии XIV века // Право в средневековом мире. Человек перед
судом. М., 2000.
23	Kraus L Atitudes. Р. 218.
24	По этой проблеме в приложении к современности см.: Обычное право и право¬
вой плюрализм в изменяющихся обществах. М., 1997.
164

Г.А. Попова
МОСАРАБЫ ТОЛЕДО:
ПАМЯТЬ КАК ИНСТРУМЕНТ
САМОИДЕНТИФИКАЦИИ
Современная историческая наука изучает самые разнообразные фор¬
мы воплощения памяти — и историографию, и мифологию, и обычай,
и родовые легенды, и право. Та форма, которой посвящена эта работа,
довольно тесно связана с последним из перечисленных феноменов.
Речь пойдет о частноправовых документах, которые вполне право¬
мерно, на мой взгляд, считать особой мемориальной традицией. И не
только потому, что частноправовой акт фиксирует некое событие,
чтобы служить памятью о нем и доказательством его реальности. Сам
способ его оформления в некоторых ситуациях может стать одной из
форм выражения памяти о собственном происхождении, которая,
в свою очередь, становится важнейшим критерием самоидентифика¬
ции. Один пример подобного развития событий можно найти в исто¬
рии Пиренейского полуострова.
После того как в мае 1085 г. Толедо был взят христианами, в горо¬
де, да и не только в нем, а на всей территории, именовавшейся прежде
Толедской тайфой, сложилась весьма своеобразная ситуация. За все
время Реконкисты в руки христиан впервые попал столь крупный го¬
род. По численности и составу населения он отличался от всех горо¬
дов, находившихся под властью кастильского короля Альфонсо VI.
Помимо мусульман, составлявших большинство, в Толедо проживали
значительные общины мосарабов и иудеев. По приблизительным рас¬
четам, накануне отвоевания первые составляли 25% всего населения,
вторые— \5%\ Считается, что вскоре после 1085 г. приток христиан
шел медленнее, чем отток мусульман, следовательно доля упомянутых
групп еще более увеличилась* 2. Безусловно, город и округа с таким
хВаег К Historia de los judios en la EspaAa cristiana, Madrid, 1981. Vol. 1. P. 142;
Gomdlvez Я The Persistence of the Mozarabic Liturgy in Toledo after AD 1080 // Santiago,
St. Denis and St. Peter. N.Y., 1985. P. 158.
2	Reilly B.F. The Kingdom of Leon-Castilla under King Alfonso VI. Princeton, 1982,
P. 173.
О Г.А. Попова, 2003
165

составом населения требовали особого подхода при интеграции в ко¬
ролевство и заселении этой территории выходцами из других его
областей. Последнее было необходимо, так как в этот период Толедо
был пограничной территорией и на протяжении более полувека со¬
хранялась угроза отвоевания этой очень значимой во многих отноше¬
ниях территории. Кроме того, довольно много земли оставалось без
хозяев в ходе уже упомянутой эмиграции мусульман. И такой подход
был найден — каждая группа населения получила свой правовой ста¬
тус. О положении иноверцев (мусульман и иудеев) мы узнаем из нар¬
ративных источников и из частноправовых документов. Королевских
грамот, фиксировавших их обязанности и права, до нас не дошло3.
В нашем распоряжении есть фуэро, дарованные королем трем группам,
составлявшим христианскую часть населения Толедо — кастильцам,
франкам и мосарабам. Суть этих фуэро сводится к следующему. Каждая
группа получает ряд податных привилегий, определяются владельче¬
ские права ее представителей — как правило, все приобретенное на
территории Толедо недвижимое имущество навечно закрепляется за
владельцем и его наследниками. Помимо этого им разрешается разби¬
рать конфликты в суде в соответствии с той системой права, к которой
принадлежали представители упомянутых групп. Речь вдет прежде
всего о Книге судей4, по нормам которой, как считается в историогра¬
фии5, издревле судились мосарабы, и о «праве кастильцев», которое
в момент получения ими фуэро (между 1085 и 1101 гг.) не представ¬
ляло собой какого-то единого свода. Предположительно под этим на¬
званием объединены нормы, существовавшие на разных территориях
Кастилии, выходцы из которых переселялись в Толедо6.
Так сложилась ситуация в первой половине XII в. В дальнейшем
она постепенно менялась в направлении унификации прав всех групп
3	Толедо перешел в руки христиан после заключения капитуляций, в которых глав¬
ным образом оговаривалось положение мусульман при новых властях. Сам документ
до нас не дошел, и о его содержании мы узнаем из хроник, как христианских, так
и мусульманских. Правовое положение иудеев, по мнению некоторых авторов (см.:
Garcia-Gallo Л. Los Fueros de Toledo // Anuario de Historia del Derecho Espaflol. 1975.
XLV. P. 41 (Ml 1), никогда не фиксировалось письменно, но определенная договорен¬
ность на этот счет между христианскими властями и иудейской общиной существо¬
вала, что отразилось в частноправовой документации толедских иудеев (Ledrt Tello.
Judios de Toledo. Madrid, 1979.2 vols).
4	Книга судей—сборник законодательных установлений вестготских королей.
Основная масса зафиксированных в нем норм относится к VII — началу VIU в.
5SimonetFJ. Historia de los mozdrabes de Espafia. Amsterdam, 1967. P. 106;
CagigasJ. de las. Minorias dtnico-religiosas de la Edad Media espafiola. I. Los mozdrabes.
Madrid, 1947. Vol. 1. Pt 1. P.57; Pastor de TogneriR. Probl&mes d’assimilation d’une
minoritd: les mozarabes de Tofcde de 1085 h la fin du ХШ sidcle // Annales. 1970. T. 25.
P. 386-390, etc.
6	В фуэро франков (1136 г.) не упоминается никакой особой правовой системы,
по нормам которой они могли бы решать вопросы в суде. Видимо, они могли пользо¬
ваться как Книгой судей, так и «правом кастильцев», по выбору.
166

христианского населения. Но две правовые системы — Книга судей и
«право кастильцев» — сохранялись и в XIV в., и выбор одной из них
зависел исключительно от воли сторон, намеревавшихся обратиться
в суд по тому или иному поводу. Возникает вопрос о мотивах этого
выбора. Весьма вероятно, что главную роль играла выгода каждой
стороны при решении спорного вопроса. Но не исключено также, что
определенное значение имела и принадлежность к той или иной груп¬
пе христиан. Соотношение этих мотивов в разные периоды, видимо,
менялось. Сейчас сказать что-либо определенное по этому поводу
трудно, так как еще не проанализированы все имеющиеся в нашем
распоряжении документы.
У представителей одной из групп христиан ситуация подобного
выбора складывалась еще в одной сфере, тесно связанной с правом.
Речь идет о нотариальной традиции мосарабов.
Говорить именно об особой нотариальной традиции нам позволяет
комплекс документов, включающий в себя 1175 грамот, оформление
которых весьма своеобразно. Эта документальная коллекция часто
именуется архивом толедских мосарабов, так как все они написаны на
арабском языке, что является их главной особенностью7, но не един¬
ственной. Другое отличие рассматриваемых документов — формуляр.
Каждому виду сделки соответствует определенный набор формул и их
последовательность. Не наблюдается практически никакой эволюции
формуляра на протяжении всего периода его существования—доку¬
менты первой половины XII в. по своей структуре не отличаются
от документов начала XIV в. Это не характерно для формуляра совре¬
менных им грамот на латыни или романсе: текст формул и их после¬
довательность очень изменчивы и зависят не только от стиля той кан¬
7	Из 1173 документов коллекции 632 хранились в соборе св. Марии до создания
в 1870 г. Исторического архива Толедо» куда они и были переданы (132 документа
по сей день находятся в соборе). Кроме того, арабоязычные грамоты хранились в архи¬
вах толедских монастырей (в том числе 264 документа в монастыре Сан-Клементе),
церквей, муниципалитета. Эти грамоты мало переводились и изучались до XIX в.
Собор и монастырь Сан-Клементе иногда поручали перевод отдельных документов
людям, знающим арабский язык, когда это требовалось для подтверждения их права
на какое-либо владение. Хронологически документы охватывают период с 1083 по
1315 г. По содержанию они могут быть разбиты на несколько трупп, среда которых
грамоты по купле-продаже (727 документов), дарения (57 документов), вольные рабам
(10 документов), сделки по обмену имуществом (34 документа), договоры о сдаче
в аренду владений (15 документов), долговые расписки (64 документа), закладные
(12 документов), оформление опекунства (1 документ), договора об обработке земли
(9 документов), поручительства (4 документа), тяжбы (25 документов), соглашения
(28 документов), отказ от прав (7 документов), обязательства (3 до*сумеита), соглаше¬
ния о разграничении владений (4 документа), брачные контракты (2 документа), заве¬
щания (23 документа), записи об увеличении доли наследства (2 документа), разделы
<18Документов).расписки, по-
167

целярии, где оформлялись, но и от вкусов и профессиональных навы¬
ков их исполнителя.
К характерным особенностям мосарабского формуляра можно так¬
же отнести и отсутствие санкций. Единственной гарантией выполне¬
ния условий сделок являются обязательства одной из сторон возмес¬
тить ущерб в случае их нарушения, которое связывается с вмешатель¬
ством третьей стороны. Ни о какой моральной ответственности за
нарушение условий сделки речи не идет. В грамотах же на латыни и
романсе мы обязательно найдем ту или иную формулу, указывающую
на то, что соблюдение перечисленных в документе условий—это
обязательство перед Всевышним, а не только перед контрагентом
и его нарушение грозит не только штрафом, но и небесной карой.
Таким образом, можно определенно говорить о наличии особой
нотариальной традиции, поддерживаемой в неизменном виде доволь¬
но долгое время. Вопрос о ее происхождении и существовании в пе¬
риод до 1085 г. пока не совсем ясен и требует отдельного рассмотре¬
ния. Для нас сейчас важно отметить, что в канцелярии города были
писцы, обученные составлять документы на арабском языке по строго
определенному формуляру и из поколения в поколение передававшие
свои знания в неизменном виде. Кроме них были писцы, составляв¬
шие документы для частных лиц на латыни или на романсе. И это не
просто гипотеза, вытекающая из наличия документов на упомянутых
языках, происходящих из района Толедо. Сведения о «писцах на араб¬
ском» и «писцах на альхамии», т.е. на романсе8, встречаются в рас¬
сматриваемых документах9.
Таким образом у людей, желавших письменно оформить свою
сделку, существовала возможность выбора: на каком языке это сде¬
лать? К какому писцу обратиться? Вопрос о том, насколько осознан¬
ным мог быть такой выбор, требует отдельного осмысления и изуче¬
ния, но то, что его возможность была и что люди ею пользовались, как
ни парадоксально, доказывает тот факт, что мосарабский формуляр
постепенно вышел из употребления. Это говорит о том, что станови¬
лось все меньше людей, которые оформляли свои сделки по-арабски
с использованием определенных формул, а количество людей, пред¬
почитавших для этого романсе, все увеличивалось.
Итак, предположив, что у жителей Толедо существовала возмож¬
ность выбора способа оформления частной сделки, мы, конечно, не
можем не задаться вопросом о мотивах, которые определяли то или
иное решение клиента городских писцов. Попробуем представить себе
8	Альхамия — от араб. 1аджамий — «иностранный». Именно так именуется роман¬
се в анализируемых документах. В современной науке термин «альхамия» применяется
для обозначения языка текстов, написанных на романсе, но арабскими буквами.
9	Gonzdlez Palencta A. Los moz&rabes de Toledo en los siglos XII—XIII. Madrid, 1926-
1930. Vol. M.P.223-224
16$

варианты ответов на этот вопрос. Их, собственно, немного. Во-первых,
люди могли записывать документы о своих сделках на понятном им
языке. Но это лишь одно из предположений. Дело в том, что в грамо¬
тах того периода, к которому относится большинство сделок, т.е. вто¬
рая половина XII — первая половина Х1П в., мы встречаем следую¬
щую фразу: «документ был прочитан „буква за буквой” на понятном
присутствующим языке, о котором они сказали, что понимают его»10.
Могло быть указано, что документ был прочитан на языке, понятном
одному или всем участникам сделки, либо на языке, понятном свиде¬
телям. Иногда говорится, что документ прочитан на романсе. Инте¬
ресно, что записи о прочтении документов на арабском отсутствуют,
за единственным исключением11.0 чем же говорит присутствие таких
записей? Они стали порождением местной специфической ситуации,
когда широко используемый в делопроизводстве язык мог быть не
всем понятен. Итак, язык забывается, но традиция оформления на нем
документов остается.
Суть второго предположения относительно мотивов выбора того
или иного способа оформления документа сводится к следующему.
Рассматриваемая нотариальная традиция четко могла ассоциироваться
с определенным правовым положением, обозначенным в фуэро моса-
рабов. Но это нельзя считать исчерпывающим ответом, и вот почему.
Во второй половине XII в. король дарует жителям Толедо фуэро, урав¬
нивающее положение франков, кастильцев и мосарабов. К нормам
Книги судей, которые прежде служили основой судопроизводства
главным образом в мосарабской общине, все чаще стали обращаться
и франки, и кастильцы12 13. Поэтому принадлежность к юридической
традиции как основание для выбора именно арабоязычного формуля¬
ра исчезает.
Что же еще могло сказываться на выборе в пользу арабоязычного
формуляра? Может быть, сознание принадлежности к определенной
группе (т.е. к мосарабам), о чем мы говорили в начале очерка, касаясь
сосуществования в Толедо двух правовых систем? Эта группа про¬
должала существовать в городе и округе долгое время не только бла¬
годаря отличиям в языке, литургии12 и быту, но, видимо, и не в по¬
10	Первое такое указание мы встречаем в документе за И 69 г. — почти через сто¬
летие после завоевания Толедо (Gonz&lez PalenciaA. Los moztirabes de Toledo. Vol. 3.
Doc. 1098). С 1169 no 1200 г. таких до^ментов 8, с 1200 по 1250 г. —47, в с 1250 по
1315 г. —20.
11	Gonzdlez Palencia A. Los mozArabcs de Toledo. Vol. 3. Doc. 958 (a. 1262).
12	Подробнее о распространении норм Книги судей среди населения Толедо см.;
Garcia Gallo A. Op. cit. Р. 470-476; Luz Alonso М. El Fuero Juzgo у el Derecho de los
Castellanos de Toledo // Anuario de Historia del Derecho EspaAol. 1977. XLVII. P. 335-337.
13	В мосарабских церквах сохранялась вестготская литургия в то время, как с конца
XI в. повсеместно в христианских королевствах стали служить по римскому канону.
Это был один из результатов клюиийского влияния.
169

следнюю очередь благодаря памяти о происхождении от людей, жив¬
ших на этой территории и при мусульманах. Это предположение кос¬
венно подтверждается изменениями в положении мосарабов.
Исчезновение в XIV в. массовой записи документов на арабском
свидетельствовало об ассимиляции большей части этой группы и о
забвении ею своего происхождения, но ассимиляция не была полной.
Определенная часть общества, забыв арабский язык и, по всей види¬
мости, утратив особенности быта, характерные для мосарабов, сохра¬
няла память о своем происхоэвдении от христиан, живших на этой
территории со времен вестготов. Приблизительно с XV в. фиксирует¬
ся представление о том, что принадлежность к мосарабам свидетель¬
ствует о высоком социальном происхождении, т.е. мосарабами оста¬
лись те, кто сохранил память о своем происхождении, для кого
древность рода — это свидетельство высокого положения в обществе.
На основании происхождения из мосарабов теперь можно было при¬
числить себя к определенному социальному слою, обладающему осо¬
бым правовым статусом. Таким образом, «родовая память» наряду
с языком и нотариальной традицией становится способом идентифи¬
кации и самоидентификации этой группы и просуществовала в этом
качестве значительно дольше и языка, и нотариальной традиции.

И.Г. Коновалова
ПАДЕНИЕ ХАЗАРИИ
В ИСТОРИЧЕСКОЙ ПАМЯТИ
РАЗНЫХ НАРОДОВ*
Историческая память — это не просто совокупность свидетельств
о прошлом, но целенаправленное осмысление прошлого, значимого
для отдельного человека или общества. Конституирующим элементом
в структуре исторической памяти является потребность в самоиденти¬
фикации индивида или социума, благодаря чему в различные периоды
времени актуализируются лишь те или иные грани прошлого опыта,
а не весь он в совокупности. Эта особенность исторической памяти
хорошо прослеживается при анализе группы источников различного
происхождения, повествующих об одном и том же событии.
Как известно, сведения о падении Хазарии имеются в древнерус¬
ских и арабских источниках, причем данные обеих групп памятников
весьма различаются между собой, что, в свою очередь, порождает
различные исследовательские подходы к изучению заключительного
периода в истории Хазарского государства.
Падению Хазарии посвящена обширная историография, в которую
внесли свою лепту как историки (русисты и востоковеды), так и архео¬
логи. При этом, если в работах ориенталистов делались попытки обра¬
тить внимание на международную обстановку, сложившуюся в то
время в районе Нижней Волги вследствие политики соседних с Хаза-
рией стран* 1, то специалисты по истории Древней Руси все внимание
уделяли восточному походу Святослава, рассматривая его как факт
* Работа выполнена при финансовом содействии РГНФ и Министерства образова¬
ния РФ (проект № 01-01-85004 а/у).
1 MarquartJ. Osteuropttische und ostasiatische StreifeOge. Ethnologische und historisch-
topographische Studien zur Geschichte des 9. und 10. Jahthunderts (ca. 840-940). Leipzig,
1903. S. 474-475; Бартольд B.B. Арабские известия о русах II Бартольд В. А Сочине¬
ния. М., 1963. Т. II (1). С. 847-851; Validi Togan A,Z. Ibn Fadlan’s Reisebericht. Leipzig,
1939. S. 319; Артамонов MM История хазар. Л., 1962. С. 426-431; Калинина ТЖ
Сведения Ибн Хаукапя о походах Руси времен Святослава //ДГ. 1975 г. М., 1976.
С. 90-101; Новосельцев АЛ. Хазарское государство и его роль в истории Восточной
Европы н Кавказа. М., 1990. С. 219-231.
© И.Г. Коновалова, 2003
171

двусторонних русско-хазарских отношений, их, так сказать, финальный
аккорд, положивший конец Хазарскому каганату как государству1 2 3.
В изучении конкретных вопросов, связанных с походом Святослава
на Хазарию, до сих пор есть немало неясностей. В частности, нет един¬
ства мнений относительно того, сколько раз ходили русы на хазар —
один или два; какие цели преследовал Святослав, посылая войска на
восток; каким образом это военное предприятие повлияло на взаимо¬
отношения Руси с кочевниками, Волжской Булгарией, народами Север¬
ного Кавказа, Византией; наконец, какую роль в падении Хазарин
сыграли ее соседи — Булгарин, Хорезм, Ширван и кочевники.
Круг источников, традиционно привлекаемых для разработки этого
сюжета, после публикации И.Х. Крамерсом в 1938-1939 гг. более
полной редакции труда Ибн Хаукала по стамбульской рукописи
1086 г. остается практически неизменным — это Повесть временных
лет, а также сочинения арабских географов и историков: Ибн Хаукала
и ал-Мукаддаси (X в.), Ибн Мискавайха (XI в.), Ибн ал-Асира (начало
XIII в.). Сообщение Ибн Хаукала вкратце пересказывает Ибн Са‘ид
ал-Магриби (вторая половина ХП1 в.), а к труду Ибн ал-Асира восхо¬
дят известия ад-Димашки (первая треть XIV в.).
Сведения источников в отдельных — причем весьма существен¬
ных— деталях расходятся между собой. Например, под 965 г. Повесть
временных лет говорит о походе Святослава на хазар*, а Ибн Миска-
вайх и Ибн ал-Асир — о нападении на хазар каких-то тюрок4; Ибн
Хаукал сообщает о том, что пришедшие «из Рума», т.е. из Византии,
русы обрушились на хазар и их соседей в 358 г.х. (с 25 ноября 968 по
13 ноября 969 г.)5, в то время как, согласно Повести временных лет,
Святослав провел все это время в Киеве подле умирающей матери,
поглощенный своими планами о перенесении столицы государства
с берегов Днепра в Нижнее Подунавье6.
В связи с необходимостью непротиворечиво объяснить столь раз¬
личные данные источников исследователями был высказан ряд сообра¬
жений. Так, были предложены две гипотезы, объясняющие датировку
1 Греков Б.Д. Киевская Русь. М., 1953. С. 334-335, 456-460; ПащтоВ.Т. Внешняя
политика Древней Руси. М., 1968. С. 93-95; ГадлоА.В. Восточный поход Святослава
(к вопросу о начале Тмутороканского княжения)//Проблемы истории феодальной
России. Л., 1971. С. 59-63; Сахаров AM. Дипломатия Святослава. 2-е иэд. М„ 1991.
С. 40-48, 91-97.
3	ПСРЛ. М., 1997. T, I. Стб. 65; М, 1998. T. П. Стб. 53.
4	The Concluding Portion of the Experiences of the Nations by Miskawaihi... / Arabic
text, ed. H.F. Amedroz. Oxford, 1921. T. II. P. 209; lbn el-Athiri Chronicon quod
perfectissimum inscribitur / Ed. C.J. Tomberg. Ujpsaliae et Lugduni Batavorum, 1866.
T.vm. P.418.
5	Opus gepgraphicum auctore lbn Haukal... / Ed. J.H. Kramers. Lugduni Batavorum;
Lipsiae, 1938. T. II. P. 393, 397; Kitab al-masalik wa-l-mamalik auctore Abu’l-Kasim lbn
Haukal / Ed. M.J. de Goeje. Lugduni Batavorum, 1873. P. 286.
6	ПСРЛ. T. I. Стб. 65-69; T. 11. Стб. 53-56.
172

экспедиции Святослава в Источниках: согласно одной из них, датиров¬
ка похода в Повести временных лет целиком соответствует действи¬
тельности, а дату Ибн Хаукала следует относить не ко времени похо¬
да, а к моменту записи ученым рассказов хазарских беженцев7; со¬
гласно другой — состоялись два восточных похода, в 965 и 969 гг.,
причем в 969 г. из Киева на Волгу было послано войско, которым
Святослав лично не командовал8. Что касается упоминания арабских
источников о «тюрках», предлагалось допустить, что под «тюрками»
арабских авторов на самом деле скрываются русы9, или рассматривать
этих «тюрок» — печенегов либо огузов — в качестве союзников Свя¬
тослава10. Нетрудно заметить, что попытки примирить данные раз¬
личных источников опираются на априорное представление о том, что
в сообщениях древнерусского летописца о походе Святослава, с одной
стороны, и рассказах арабских ученых о военных действиях русов на
Нижней Волге — с другой, всякий раз говорится об одном и том же
событии, в котором должны были принимать участие одни и те же
действующие лица. Между тем даже беглый взгляд на источники
информации как летописи, так и арабских авторов предостерегает от
прямого сопоставления сведений этих двух групп источников.
Идея о том, что в древнерусских и в восточных источниках может
идти речь о разных событиях, не нова. Она была предметом оживлен¬
ной научной полемики в первой трети прошлого столетия. Ф. Вест-
берг, И. Маркварт, Э. Квален утверждали, что поход Святослава на
хазар, о котором говорится в Повести временных лет под 965 г., не
был никоим образом связан с экспедицией «русов» на Нижнюю Волгу
в 969 г., которую, по мнению этих ученых, совершили не киевские
русы, а скандинавские норманны11; в настоящее время сходную точку
зрения отстаивает Р.Г. Скрынников12. С предположением о том, что
7	Бартольд В.В. Арабские известия о русах. С. 849-850; Якубовский А.Ю. О рус¬
ско-хазарских и русско-кавказских отношениях в 1Х-Х вв. // Изв. АН СССР. Сер. ист.
и философ. 1946. №5 (Т.З). С. 470-471; Артамонов М.И. История хазар. С. 427;
Минорский В.Ф. Куда ездили древние русы? И Восточные источники по истории наро¬
дов Юго-Восточной и Центральной Европы. М., 1964. Т. 1. С. 26; Сахаров А.Н. Дипло¬
матия Святослава. С. 45.
% Калинина ТМ. Сведения Ибн Хаукаля. С. 97; Новосельцев А»П. Хазарское госу¬
дарство. С. 9,226-227.
9	Бартольд В.В. Арабские известия о русах. С. 847-852; Dunlop DM. The Histoiy
of the Jewish Khazars. Princeton, 1954. P. 244; Артамонов М.И. История хазар. С. 431.
10	Vatidi ToganA.2. Ibn Fad Ian’s Reisebericht. S. 319; Толстов СП. По следам древ-
нехорезмийской цивилизации. М.; Л., 1948. С. 252; Калинина ТМ. Сведения Ибн
Хаукаля. С. 94; Плетнева СЛ Хазары. 2-е изд, М., 1986. С. 71-72; Новосельцев А.П.
Хазарское государство. С. 225-226.
1 MarquartJ. Osteuropflische und ostasiatlsche StreifeOge. S. 474; Вестберг Ф. К ана¬
лизу восточных источников о Восточной Европе //ЖМНП. Н. с. 1908. Ч. XIV. № 3-4.
С. 5; Kvdlen В. Det norske gaitiariki. Oslo, 1931. P. 3.
1 Скрынников PS. Войны ДревиеЙ Руси // ВИ. 1995. № 11-12. С. 32-33.
173

было два похода на Хазарию, участники каждого из которых прибыли
из разных мест, согласился В.А. Мошин13. В то же время он не под¬
держал мысль о появлении на Волге скандинавов, сославшись на то,
что «ни один источник не называет скандинавских норманнов X ве¬
ка— русью». Поход 969 г. В.А. Мошин приписывал азово-черномор¬
ским русам14, что уже ранее было высказано В.А. Пархоменко15. Сто¬
ронники обеих изложенных точек зрения, таким образом, только по¬
ход 965 г. рассматривают как элемент государственной политики
Древней Руси, а в событиях 969 г. главную роль отводят независимым
от Киева отрядам норманнов, пришедших на Волгу либо из Сканди¬
навии, либо из Приазовья или Византии.
В последующей историографии вопрос о том, откуда пришли русы
в Нижнее Поволжье в 969 г., ученые долгое время обходили стороной,
причем опровержением уже высказанных на этот счет взглядов не
занимались. Молчаливо предполагалось, что русы могли появиться
на Нижней Волге только из Киева, а полемика свелась в основном
к вопросу о том, сколько состоялось походов — один или два16. Вместе
с тем в ряде исследований, выполненных за последние два десятиле¬
тия, наметился отход от попытки однозначного определения полити¬
ческой принадлежности русов, нападавших на города Нижнего По¬
волжья. Не сомневаясь в том, что поход на Волгу 969 г. следует рас¬
сматривать в рамках внешней политики Древнерусского государства,
Т.М. Калинина и А Л. Новосельцев допускают, что к войскам из Киева
могли присоединиться и отдельные отряды норманнов17 *Составитель Повести временных лет, хотя и очень кратко, но изла¬
гает все наиболее важные события восточной кампании Святослава:
он говорит о направлении похода, о состоявшемся сражении, о взятии
хазарской крепости, о покорении ясов и касогов и о последующем
возвращении князя в Киев16. Никаких видимых лакун в изложении
нет. Географический ареал указанных сведений Повести охватывает
Подонье, Приазовье и Прикубанье. В то же время ни об одном поли¬
тическом событии, имевшем место в районе Нижней Волги не только
в 60-е годы X в., но и вообще на всем протяжении 1Х-ХП вв., древне¬
13	Мошин В. Русь и Хазария при Святославе//Seminarium Kondakovianum. 1933.
T.VI. С. 193-195.
14	Там же. С. 196-206.
15	Пархоменко В.А. У истоков русской государственности (VIII—XI вв.). Л., 1924.
С. 53.90.
Греков БуЦ. Киевская Русь. С. 456; Рыбаков Б.А. Киевская Русь И История СССР
с древнейших времен до наших дней. М., 1966. Т. 1. С. 495; ПащутоВ.1 Внешняя
политика Древней Руси. С. 93; ГадлоА.В. Восточный поход Святослава. С. 59-61;
Сахаров А.Н. Дипломатия Святослава. С. 91-97.
11	Калинина Т.М, Сведения Ибн Хаукаля. С. 98; Новосельцев А.П. Хазарское госу¬
дарство. С. 229-230.
'* ПСРЛ. Т. I. Стб. 65; т. II. Сгб. 53.
174

русский летописец нигде не сообщает» Да и о самом Нижнем Поволжье
автор летописи знает только то, что Волга «течет на восток в часть
Симову» и «впадает семьюдесятью устьями в море Хвалисское»19 Что
же касается арабских авторов, то их данные о связанных с русами со¬
бытиях 965-969 гг. весьма отчетливо локализуются как раз в Нижнем
Поволжье, но вместе с тем в мусульманских источниках отсутствуют
указания, которые позволили бы безоговорочно отождествить этих
русов с воинами Святослава.
Согласно Повести временных лет, ближайшей целью похода Свято¬
слава на Хазарию было стремление подчинить себе вятичей, являвшихся
в то время данниками хазар. Недаром летописную статью 965 г., пове¬
ствующую о победе над хазарами, ясами и касогами, обрамляют изве¬
стия о походах князя к вятичам: первый раз — в 964 г., когда он узнал
о том, что вятичи платят дань хазарам, и вторично — в 966 г., когда
Святослав сам возложил на вятичей дань20. В дальнейшем, по данным
летописи, внешнеполитические интересы Святослава полностью сосре¬
доточились на балканском направлении, если не считать вынужденного
отражения печенежского нападения на Киев в 968 г.21. Таким образом,
географической ареной его действий в 964-966 гг. были, во-первых,
бассейн Оки, где обитали вятичи, во-вторых, Подонье, где им была взята
хазарская крепость Саркел, и, в-третьих, Прикубанье —- земли алан (ясов)
и адыгов (касогов). Все эти территории либо со временем вошли в со¬
став Древнерусского государства, либо были весьма тесно с ним связа¬
ны. Поэтому восточный поход Святослава 965 г., судя по сообщениям
Повести, был хорошо продуманным и результативным предприятием.
В Повести временных лет нет упоминаний ни о походах Святосла¬
ва на Нижнюю Волгу, ни о посылке в этот район каких-либо военных
отрядов из Киева. Волга (к тому же не Нижняя, а Средняя) упоминает¬
ся лишь в статье 964 г., где говорится о том, что Святослав «пошел на
Оку реку и на Волгу, и встретил вятичей»22. Следуя таким маршрутом,
Святослав должен был бы выйти к Волге где-то в районе Волжской
Булгарин, что, возможно, и входило в его первоначальные намерения,
но, скорее всего — судя по контексту сообщения, — он ограничился
знакомством с бассейном Оки, где проживали вятичи. Не исключено,
как это предполагал А.П. Новосельцев, что дальнейшему продвиже¬
нию Святослава на восток в 964 г. помешали хазары, чем отчасти
и спровоцировали его поход 965 г.2Э
Отсутствие в Повести временных лет каких-либо сведений о дей¬
ствиях Святослава, локализуемых в низовьях Волги, представляется
19	ПСРЛ. Т. I. Стб. 7; т. П. Стб. 6.
20	ПСРЛ. Т. I. Стб. 64-65; т. П. Стб. 52-53.
21	ПСРЛ. Т. I. Стб. 65-67; т. П. Стб. 53-55.
22	ПСРЛ. Т. I. Стб. 65; т. II. Ci6.53.
23	Новосельцев АЛ. Хазарское государство. С. 225.
175

не случайным прежде всего по той простой причине, что трудно вооб¬
разить, зачем вообще мог понадобиться правителям Киева тотальный
разгром торговых городов Итиля и Самандара, страшную картину
обезлюдения которых рисует со слов самих хазарских беженцев Ибн
Хаукал. Русские купцы начали осваивать бассейн Каспийского моря
еще в IX в,, а к середине X в., по словам арабского энциклопедиста
ал-Мас‘уди, в Итиле уже имелась колония русов и славян, которые
компактно проживали в восточной, купеческой, части города и поль¬
зовались судебным иммунитетом24. Положение русских торговых лю¬
дей в столице Хазарин в середине X в. было, по всей вероятности,
вполне благоприятным, ибо, согласно тому же ал-Мас‘уди, русы и
славяне служили в войске хазарского царя, а также входили в состав
его челяди25. Численность славяно-русской гвардии, по приблизитель¬
ным подсчетам, могла составлять около 5 тысяч воинов26
Русские купцы посещали и Булгар, который, по данным ал-Исгахри,
был связан с Киевом сухопутным маршрутом27. Экономическое при¬
сутствие русских на Нижней Волге в X в. было столь значительным,
что Ибн Хаукал называл Атил-Волгу «Русской рекой»28. Захват запад¬
ных областей каганата, прежде всего Тамани и Нижнего Подонья
вместе со стратегически важным Саркелом, открывали перед Русью
новые перспективы по эксплуатации Волго-Донского пути, вследствие
чего и Киев, и жители русской колонии в Итиле были больше заинте¬
ресованы в стабильном функционировании Волжского торгового пут,
чем в разрушении хазарской столицы. Как уже неоднократно отмеча¬
лось в историографии, захват русами богатого закавказского города
Барда4а в первой половине 40-х годов X в. наглядно продемонстриро¬
вал, что в политике русов (как бы ни решался вопрос о том, откуда
они пришли) наметился переход от разбойных набегов на области
Прикаспья к попыткам обеспечить эффективное управление завоеван¬
ной областью при сохранении привычного образа жизни для местного
населения29 Таким образом, причины разгрома Итиля следует искать,
24	Maqoudi, Les Prairies d’or/Texte et traduction par C. Barbier de Meynard et Pavet
de CourteiUe. P„ 1863. T. П. P. 11.
25	Ibid. P. 12.
26	Арабские авторы первой половины X в. (ал-Истахри и ал-Мас*уди) сообщают,
что хазарское войско насчитывало в общей сложности 12 тыс. человек, из которых
мусульманские воины составляли около 7 тыс. Поскольку известно, что хазарское
войско комплектовалось также за счет русов и славян, то можно предположить, что
численность последних была около 5 тыс. человек (см.: Новосельцев АЛ. Хазарское
государство. С. 121).
27	Viae regnorum; Descriptio ditionis moslemicae auctore Abu Ishdk al-Farisi al-Istakhri/
Ed. M.J.deGoeje. Lugduni Batavorum, 1870. P.225; Opus geographicum auctore Ibn
Haukal. T. II. P.397.
21 Opus geographicum auctore Ibn Haukal. T. Л. P. 388.
29	Историографию см.: Половой Н.Я. О маршруте похода русских на Бердаа и рус¬
ско-хазарских отношениях в 943 г. // ВВ. 1961. Т. XX. С. 100—102.
176

на наш взгляд, не столько в гипотетических действиях Святослава,
сколько в той политической обстановке, которая сложилась на Ниж¬
ней Волге в середине — второй половине 60-х годов X в.
Представители русской колонии в Итиле были не единственной
экономической и политической силой в городе. Помимо самих хазар,
в Итиле находилось большое число выходцев из стран ислама —
купцов и ремесленников, всего около 12 тысяч человек, по данным
ал-Истахри30. В это число не входили члены мусульманской гвардии
хазарского царя, которая комплектовалась за счет выходцев из окрест¬
ностей Хорезма и в арабских источниках носила название ал-ларисийа
или ал-арсийсг31. В.Ф. Минорский предложил толковать это наимено¬
вание как указание на то, что гвардейцы происходили из алан, издавна
обитавших в Средней Азии32. Мусульманская гвардия насчитывала
в середине X в., по данным ал-Мас'уди, около 7 тысяч всадников
в кольчугах и панцирях, вооруженных луками33, и была достаточно
автономным от центральной власти образованием. Гвардейцы, как
члены мусульманской общины, подчинялись ее главе, который изби¬
рался каганом из состава гвардии 1. осуществлял, помимо функций
имама, также практическое руководство делами общины, обладавшей
правом судебного иммунитета. Последнее обстоятельство заключало
в себе возможность самостоятельных выступлений гвардии на поли¬
тической арене. Тому пример — события 912-913 гг., когда мусуль¬
мане Итиля вынудили хазарского царя позволить им жестоко распра¬
виться с возвращавшимися из каспийского похода русами34; понятно,
что боеспособной частью итильских мусульман были именно гвар-
дейцы -парисийа.
Попытаемся восстановить последовательную картину событий
в Хазарин в 965-969 гг. так, как она вырисовывается по всем извест¬
ным на сегодняшний день источникам.
О том, что случилось в 965 г., говорится в Повести временных лет,
а также в сочинениях Ибн Мискавайха я следовавшего за ним в изло¬
жении событий Ибн ал-Асира. Оба арабских автора сообщают о со¬
стоявшемся в этом году35 нападении на страну хазар некой группы
(таифа) тюрок и об обращении хазар за помощью к правителю Хо¬
резма, который прогнал тюрок, после того как хазары согласились
принять ислам. Ибн Мискавайх говорит о принятии ислама всеми
30	Viae regnonun. Р. 221.
31	Magoudi. Los Prairies d*or. T. И. P. 10-12.
32	Минорский В.Ф. История Ширвана и Дербента X-XI вв. М„ 1963. С. 194,
33	Magoudi. Les Prairies d’or. T. II. P. 11.
34	Коновалова ИТ. Походы русов на Каспий и русско-хазарские отношения//
Восточная Европа в исторической ретроспективе: К 80-летию В.Т. Пашуто. М., 1999.
С. 116-118.
35	Ибн Мискавайх специально не датирует известие, но помещает его среди собы¬
тий 354/965 г.
177

хазарами, за исключением царя, а по утверждению Ибн ал-Асира, му¬
сульманином стал также и хазарский царь .
Следующее датированное известие принадлежит Ибн Хаукалу, в со¬
чинении которого трижды говорится о разгроме Хазарии. Сообщения
Ибн Xаукала неоднократно переводились, в том числе совсем недавно36 37,
поэтому отметим только основные упоминаемые им факты. В 358 гх,
т.е. в период с 25 ноября 968 по 13 ноября 969 г., русы захватили земли
булгар, буртасов и хазар, опустошив города Булгар, Хазаран, Самандар
и Итиль, после чего разделились на две группы и отправились в Ви¬
зантию (ар-Рум) и Испанию (ап-Аядапус). Жители Итиля и Самандара,
спасаясь от русов, покинули свои города, причем люди го хазарской сто¬
лицы нашли убежище на островах Баб ал-Абваб и Сийах-Кух38. Боль¬
шинство беженцев позднее вернулись в Итиль и Хазаран при содейст¬
вии ширваншаха Мухаммада ибн Ахмада ал-Йазиди (981-991)39
Наконец, имеется еще одно, недатированное сообщение ал-Мукад-
даси, которое в некоторых деталях существенно отличается от извес¬
тий прочих авторов. Ал-Мукаддаси, ссылаясь на дошедшие до него
слухи, пишет: «Я слышал, что ал-Ма’мун напал на хазар со стороны
ал-Джурджанийи, покорил их и призвал к исламу. Еще потом я слы¬
шал, что войско из ар-Рума, которых зовут ар-Рус, напало на них и
овладело их страной»40
Даже беглого взгляда на приведенные данные источников доста¬
точно, чтобы увидеть, что падение Хазарии выходит за рамки двусто¬
ронних русско-хазарских отношений. Исчезновение каганата с полити¬
ческой карты Восточной Европы было системным явлением, резуль¬
татом политического взаимодействия нескольких сил — Хазарии,
Руси, Хорезма, кочевников-тюрок, Ширвана.
36	The Concluding Portion of the Experiences of the Nations by Miskawaihi. T. 11.
P. 209; Ibn el-Athiri Chronicon. T. VUL P. 418.
37	Калинина T.M. Сведения Ибн Хаукаля. С. 91-95; Новосельцев АЛ. Хазарское го¬
сударство. С. 221-222.
л Топоним «Баб ал-Абваб» («Ворота ворот») — одно из названий г. Дербента,
крупного торгового порта на западном побережье Каспия. По предположению
B.	Ф. Минорского, Ибн Хаукал мог иметь в виду какой-то участок земли в устье Терека
(МиморскийВ.Ф. История Ширвана и Дербента. С. 152). Название «Сийах-Кух» в пе¬
реводе с персидского означает «Черная гора». Арабо-персвдские географы Хв. исполь¬
зовали это наименование для обозначения гористого полуострова Мангышлак, а также
лежащего к востоку от него плато Устюрт. Как полагают, в таком же значении упот¬
ребляет этот топоним и Ибн Хаукал (Минорский В.Ф. История Ширвана и Дербента.
C.	152; Новосельцев А.П. Хазарское государство. С. 246. Примеч. 615).
39	Opus geographicum auctore Ibn Haukal. T. И. P. 14, 393, 397; Kitab al-masalik wa-1-
mamalik auctore Abu’l-Kasim Ibn Haukal. P. 286.
40	Descriptio imperii moslemici auctore... al-Mokaddasi / Ed. M.J. deGoeje. Lugduni
Batavorum, 1877. P. 361; ал-Мукаддаси. Ахсан ат-такасим... ад-Дайлам и ар-Рихаб/
Пер. с араб, (под ред. В.М. Бейлиса), введ., комменг., указ., карты, табл. Н.И. Сери¬
кова // Восточное историческое источниковедение и специальные исторические дисци¬
плины. М., 1994. Вып. 2. С. 288.
178

В связи с анализом названных источников встает ряд вопросов,
принципиально важных для толкования содержащихся в них сведений.
Это, во-первых, локализация событий во всех источниках (кроме со¬
чинения Ибн Хаукала, четко называющего место действия); во-вторых,
идентификация народа, обозначенного у Ибн МискаваЙха и Ибн ал-
Асира как «тюрки»; в-третьих, хронология сообщения ал-Мукадцаси;
в-четвертых, определение того, что за русы напали на Хазарию в 969 г.
Мы не будем специально рассматривать вопрос о количестве походов
русов на Хазарию, так как считаем, что гипотеза о том, что состоялись
два похода, в 965 и 969 гг., является достаточно аргументированной
после исследований Т.М. Калининой41 и А.П. Новосельцева42.
Начнем с событий 965 г. Повесть временных лет, как мы уже выяс¬
нили выше, повествует о состоявшемся в этом году походе Святослава
на Дон и в Приазовье, арабские же авторы говорят о вторжении неких
«тюрок» в «страну хазар», не указывая, где конкретно появились на¬
падавшие. Однако из их дальнейшего повествования становится ясно,
что внезапное появление тюрок поставило под угрозу само существо¬
вание Хазарского государства, поэтому мы вправе предположить, что
тюрки угрожали Итилю, где находилась резиденция кагана. На мысль
о том, что описываемые в арабских источниках события 965 г. разво¬
рачивались в районе Нижней Волги, наводит и упоминание об исклю¬
чительной роли Хорезма в отражении набега тюрок на Хазарию. По
всей видимости, к Хорезму, тесно связанному с Нижним и Средним
Поволжьем43, я восходили источники сведений Ибн МискаваЙха и
Ибн ал-Асира. Если древнерусский летописец описывал падение Ха¬
зарин, глядя с запада, то арабские авторы имели возможность наблю¬
дать за событиями с востока. Таким образом, в 965 г. военные дей¬
ствия на территории Хазарии охватывали, с одной стороны, низовья
Дона и Приазовье, куда отправился Святослав, а с другой — Нижнее
Поволжье, куда вторглись некие «тюрки».
Вопрос о том, кто скрывается под напавшими на Хазарию в 965 г.
«тюрками», до сих пор вызывает споры в историографии. Предлагают¬
ся следующие варианты идентификации: русы44, печенеги45, огузы46.
41	Калинина Т.М. Сведения Ибн Хаукам. С. 91-93.
42	Новосельцев АЛ. Хазарское государство. С. 225-227.
43	Коновалова И.Г. Хорезм и Восточная Европа/У Норна у источника Судьбы:
Сборник статей в честь Е.А. Мельниковой. М., 2001. С. 183-190.
и Бартольд В.В. Арабские известия о русах. С. 847-852; Dunlop D.M. The History
of the Jewish Khazars. P. 244.
45 Якубовский А.Ю. О русско-хазарских и русско-кавказских отношениях. С. 470-472.
44	Validi ToganA.Z lbn Fadlan’s Rcisebericht S. 319; Толстое С.П. По сяедам древ-
нехорезмнйской цивилизации. С. 252; ПашутоВ.Т. Внешняя политика Древней Руси.
С. 91; Плетнева С.А. Хазары. С. 71-72 (в другой своей работе С А. Плетнева пишет,
что в походе Святослава принимали участие печенеги: Плетнева С.А. Половцы. М.,
1990. С. 17-18); ЧарныйСА. Восточный поход Святослава Киевского/У Древности
Кубани. Краснодар, 2000. Вып. 16. С. 29-30.
179

М.И. Артамонов и Т.М. Калинина усматривают в «тюрках» совокуп¬
ное обозначение русов и их возможных союзников — печенегов и
(или) огузов47
Отождествление «тюрок» Ибн Мискавайха и Ибн ал-Асира с руса-
ми основывается на уверенности в том, что Повесть временных лет и
оба арабских автора описывают одни и те же события, в то время как
это еще надо доказывать. Хотя отдельные мусульманские авторы и
относили русов к тюркской этнической общности48, маловероятно,
чтобы такой писатель, как Ибн Мискавайх, мог принять русов за тю¬
рок. В том же Хорезме, к которому восходят источники информации
Ибн Мискавайха о Хазарии, тюрки были прекрасно известны и их не
путали с другими народами. Ибн Мискавайх был младшим современ¬
ником событий, приведших к падению Хазарии; он знал русов как
отдельный народ, имел представление об их месте жительства и о со¬
вершаемых ими экспедициях на Каспий — достаточно вспомнить его
подробный рассказ о пребывании русов в Барда’а в первой половине
40-х годов X в 49
Участие печенегов в качестве самостоятельной силы в событиях
965 г. на Нижней Волге представляется невозможным по той причине,
что к этому времени основная арена деятельности печенежских пле¬
мен находилась далеко к западу от Волги. К тому же печенеги как раз
в это время являлись объектом византийской дипломатии, отнюдь не
заинтересованной в усилении Руси за счет Хазарии50.
Наиболее обоснованно предположение о появлении в Нижнем По¬
волжье тюркского племени огузов (араб, гузы), и раньше беспокоивше¬
го своими набегами как Хазарию, так и Хорезм. В X в. кочевья огузов
занимали обширную территорию Приаралья и Восточного Прикаспья,
гранича на востоке с Северным Хорезмом, а на западе — с хазарами
и буртасами на Волге. О вражде хазар и огузов есть сведения у Ибн
Фадлана, который упоминает содержавшихся у хазар пленников-огузов,
а также пишет о связях огузов с соперниками Хазарии — волжскими
булгарами51 *. По данным ал-Мас‘уди, огузы в первой половине X в.
нередко вторгались в пределы Хазарии, доходя до Таманского полу¬
47 Артамонов М.И. История хазар. С. 431; Калинина Т.М. Сведения Ибн Хаукаля.
С. 94.
41 Коновалова И.Г. Библейские генеалогии народов Центральной Азии в арабо-пер¬
сидской литературе домонгольского времени И Проблемы истории и культуры кочевых
цивилизаций Центральной Азии: Материалы межд. науч. конфер. Улан-Удэ, 2000.
Т. III. С. 240; она оке. Функции этногенеалогий в средневековых арабо-персидских
источниках // ВЕДС. Генеалогия как форма исторической памяти. М., 2001. С. 98.
49	Коновалова И.Г. Походы русов на Каспий. С. 118-119.
50	Константин Багрянородный, Об управлении империей: Текст, перевод, коммен¬
тарий / Под ред. Г.Г. Литавр ина и А.П. Новосельцева. M.t 1989. С. 36-45.
51	Ковалевский А.П. Книга Ахмеда ибн Фадлана о его путешествии на Волгу в 921-
922 гг. Харьков, 1956. С. 127-128.
180

острова52. Следует заметить, что о вторжении «тюрок» говорят лишь
те арабские источники, в которых подробно рассказывается о роли
Хорезма в событиях на Волге, и это, скорее всего, не случайно. Обра¬
щение хазар за помощью против огузов именно к Хорезму было есте¬
ственным, поскольку хорезмийцы и сами сильно страдали от ежегод¬
ных набегов этих тюркских племен.
Действовали ли огузы в 965 г. самостоятельно, или же они явля¬
лись союзниками Святослава? Дать определенный ответ на этот вопрос,
наверное, не удастся вследствие полного молчания наших источни¬
ков, хотя сама по себе одновременность нападения наводит на мысль
о возможной согласованности действий русов и огузов (известных
на Руси под названием «торков»). Как уже отмечалось в литературе,
в пользу союза косвенно может свидетельствовать развитие русско-
торческих отношений в более позднее время53. В этой связи обычно
вспоминают сообщение Повести временных лет под 985 г. о походе
Владимира на болгар, осуществленном при помощи торков54, а также
имевшее место много позже вхождение части торков в дружествен¬
ный Киеву союз Черных клобуков55. Еще одним аргументом в пользу
договоренности Киева с огузами о совместном выступлении против
Хазарии служат результаты археологических исследований на терри¬
тории Саркела-Белой Вежи, благодаря которым установлено, что
часть населения крепости в древнерусский период ее истории состав¬
ляли именно огузы56. Писавший незадолго до похода Святослава Кон¬
стантин Багрянородный, оценивая расстановку политических сил на юге
Восточной Европы, отмечал, что огузы (греч. узы) способны воевать
с хазарами57.
Датированные 965 г. сообщения Ибн Мискавайха и Ибн ал-Асира
о помощи хазарам со стороны Хорезма, по всей вероятности, отражают
события, на самом деле охватывавшие куда более длительный проме¬
жуток времени. В 965 г., как справедливо предположила Т.М. Кали¬
нина, хазары обратились, скорее всего, не непосредственно в Хорезм,
а к расквартированной в Итиле хорезмийской гвардии, которая вполне
могла своими силами справиться с набегом кочевников-тюрок58.
Чтобы восстановить дальнейший ход событий на Волге, стоит отме¬
тить две детали в сообщении ап-Мукаддаси, благодаря которому сло¬
жившаяся в Нижнем Поволжье ситуация предстает в новом свете по
сравнению с тем, как ее рисуют другие арабские авторы. Во-первых,
32	MaQovdi. Les Prairies d*or. T. II. P. 19.
33	Новосельцев А.П. Хазарское государство. С. 227.
34	ПСРЛ. Т. I. Стб. 84; т. И. Ci€. 71.
33 Плетнева С.А. Половцы. С. 74-78.
56	Артамонов М.И. Истории хазар. С. 316; Плетнева СЛ. Хазары. С. 67; она же.
Саркел и «шелковый» путь. Воронеж, 1996. С. 137.
57	Константин Багрянородный. Об управлении империей. С. 50-51.
** Калинина ТМ. Сведения Ибн Хаукаля. С. 94.
181

в отличие от Ибн Мискавайха и Ибн ал-Асира, называющих в качест¬
ве действующих лиц тюрок и хорезмийцев, ал-Мукаддаси говорит о
Хорезме и русах. Во-вторых, он недвусмысленно пишет о завоева¬
тельном характере похода хорезмийского эмира ал-Ма’муна и совер¬
шенно умалчивает о том, что завоеванию Хазарин Хорезмом предше¬
ствовала просьба самих хазар о помощи, в то время как это всячески
подчеркивают Ибн Мискавайх и Ибн ал-Асир.
К сожалению, сообщение ал-Мукаддаси с трудом поддается дати¬
ровке из-за того, что мы не знаем точные годы правления ал-Ма’мука
ибн Мухаммада, эмира Северного (а с 995 г. — также и Южного) Хо¬
резма39. Проанализировавший рассматриваемое известие ал-Мукад¬
даси А.П. Новосельцев обратил внимание на то, что оно находится
в составе общего описания Хазарии, где изложение часто ведется
с нарушением хронологии59 60. Поэтому можно допустить, что и в нашем
сообщении имеет место хронологическая неувязка и сообщение о
приходе русов следует отнести к их появлению на Волге в 969 г.
Последнее тем более вероятно, что ал-Мукаддаси ссылается на то, что
пишет на основании дошедших до него слухов, и, видимо, поэтому
никак не датирует вторжения хорезмийцев и русов. Строго говоря, из
самого рассказа ал-Мукаддаси не вытекает, что нашествие из Хорезма
обязательно имело место до нападения русов, или наоборот, выражаю¬
щее временные отношения слово, употребленное ал-Мукаддаси —
«потом», — относится не к последовательности событий, а к тому,
в каком порядке он получил сведения о них: «Я слышал, что ал-Ма’мун
напал... Еще потом я слышал, что войско из ар-Рума...» Единственной
имеющейся в нашем распоряжении реальной датой для определе¬
ния времени нападения хорезмийцев на хазар остается время написа¬
ния сочинения. Сам ал-Мукаддаси сообщает, что закончил свой труд
в 375 (985/986) г.; знакомый с рукописью его произведения арабский
ученый-энциклопедист первой трети XIII в. Йакут приводит другую,
но близкую к первой, дату — 378 (988/989) г. Сохранившиеся до на¬
шего времени два манускрипта труда ал-Мукаддаси представляют,
по заключению исследователей, две редакции сочинения, датируемых
в соответствии с указаниями ал-Мукадцаси и Йакута61. Поскольку сооб¬
щение о походе из Хорезма на хазар содержится в обеих рукописях,
завоевание Хорезмом Нижнего Поволжья должно быть отнесено ко
времени до 985 г.
59 Ал-Мукаддаси называет хореэмшаха Ма’муна ибн Мухаммада просто ал-Ма’му-
иом, что побудило отдельных исследователей (А.Я. Гаркави, Й. Маркварт, Б.Н. Захо-
дер) пытаться отождествить последнего с аббасвдским халифом ал-Ма’муном (813-
833). Ошибочность этой точки зрения была раскрыта В.В. Бартольдом и Д.М. Данло¬
пом ^историографию см.: Dunlop DM. The History of the Jewish Khazars. P. 246-247).
6® Новосельцев Л.Л. Хазарское государство. С. 227.
61	Крачковский И.Ю. Арабская географическая литература // Крачковский И.Ю.
Избранные сочинения. М.; Л., 1957. Т. IV. С. 211.
182

Таким образом, следующим после набега тюрок 965 г. событием на
Нижней Волге следует признать появление здесь русов в 969 г., о ко¬
тором пишет Ибн Хаукал. Откуда пришли эти русы? По словам Ибн
Хаукала, разорив приволжские города, русы «отправились сразу после
этого в страну ар-Руми и ал-Андалус», т.е. в Византию и Испанию.
Указание ал-Мукаддаси на то, что напавшие на Хазарию русы пред¬
ставляли собой «войско из ар-Рума», дает, как нам кажется, основания
для сопоставления данных этого автора с вышеупомянутым сообще¬
нием Ибн Хаукала. Получается, что пришедшие в Поволжье из Визан¬
тии русские воины туда же обратно и ушли, а другие русы — неизве¬
стно, откуда взявшиеся — отправились из Итиля в Испанию. В сообще¬
ниях восточных авторов есть и еще одна деталь, достойная внимания,
а именно — войско русов не было единым, но состояло из отдельных
отрядов, достаточно автономных друг от друга. Подобная практика
была обычным явлением на Руси, и в Повести временных лет как раз
для рассматриваемого нами периода имеются примеры автономных
от центральной власти действий дружин Претича и Свенельда62. Итак,
мы можем сделать первый вывод из анализа наших источников: неод¬
нородность войска русов, напавшего на Нижнее Поволжье в 969 г.
Резонно предположить, что русские воины «из Византии» имели
отношение к военным действиям Святослава на Балканах. В 969 г. на
болгарском фронте царило затишье, сам Святослав прибыл в Киев
в 968 г., чтобы отразить набег печенегов. Бдинственным отмеченным
летописцем военным предприятием русов в 968-969 гг. была борьба
с печенегами, что не могло не привлечь внимание Святослава к поло¬
жению дел на восточных рубежах своего государства, тем более что
незадолго до этого они были им существенно расширены. Вряд ли
Святослав мог направить на восток значительные силы после того, как
годом раньше убедился, сколь опрометчиво было бы оставлять Киев
без должной защиты.
Нам, к сожалению, ничего не известно о том, что происходило
в самой Хазарии и, в частности, в Итиле в период 965-969 гг. Из сооб¬
щений Ибн Мискавайха и Ибн ал-Асира следует, что требование о
принятии хазарами ислама как непременном условии помощи против
тюрок было предъявлено хазарам хорезмийцами уже в 965 г. Учиты¬
вая большой удельный вес мусульманской общины среди населения
города, а также то, что наиболее значительной военной силой в Итиле
были именно воины-мусульмане, можно полагать, что начало превра¬
щению Итиля в чисто мусульманский город было положено именно
в 965 г. Естественно, принятие ислама хазарами не было единовремен¬
ным актом и вызвало определенное замешательство при дворе, став,
возможно, предметом торга между правящей верхушкой Хазарии и
62	ПСРЛ. Т. I. Oi6.65-66,74; т. П. Стб. 53-55,61-62,
183

Хорезма. Ибн Мискаваих пишет, что ислам приняли все хазары, за
исключением царя, а Ибн ал-Асир добавляет, что и царь принял ислам
после того, как хорезмийцы прогнали тюрок.
В этих условиях дальнейшее пребывание в Итиле проживавших
там русов становилось весьма проблематичным. Если торговцы и ре¬
месленники могли свернуть свои дела и покинуть Итиль, то отряду
славяно-русских наемников, служивших хазарскому царю, по-видимо¬
му, предстояло сменить хозяина в связи с тем, что правитель Хазарии
уже перестал быть реальной политической силой. На практике это
означало, что и членам славяно-русской гвардии, скорее всего, пред¬
ложили бы принять ислам. О том, что подобные попытки обратить
в ислам наемников-русов, служивших тем или иным мусульманским
правителям, имели место, мы знаем на примере поддерживавших
в 987-989 гг. дербентского эмира Маймуна воинов-русов, которые
были поставлены перед выбором — ислам или смерть63 Поэтому
в сложившейся обстановке альтернативой продолжению службы, но
уже на новых условиях, для русов и славян (или какой-то их части)
мог быть либо добровольный уход из Нижнего Поволжья, либо по¬
пытка поставить город под свой контроль. Многочисленная славяно¬
русская гвардия, по всей видимости, не должна была сильно постра¬
дать в ходе боевых действий, которые велись в 965 г. Маловероятно,
чтобы славяно-русские воины были брошены на защиту Саркела, где
им предстояло сражаться со своими единоплеменниками; набег же
тюрок отражали хорезмийцы. Следовательно, у местных русов было
достаточно сил для того, чтобы если и не обратить ситуацию в свою
пользу, то хотя бы, раз уж приходилось покидать Нижнее Поволжье,
пограбить Итиль и другие хазарские города. Поэтому второй состав¬
ной частью русского войска, напавшего на Хазарию в 969 г., наряду
с отрядами из Киева была, на наш взгляд, местная славяно-русская
гвардия из Итиля.
В связи с событиями на Нижней Волге в 60-х годах X в. уместно
вспомнить о составе участников каспийских экспедиций русов IX —
первой половины Хв. Предпринятое нами недавно рассмотрение
устных преданий, сохранившихся в скандинавской и древнерусской
традиции, позволяет полагать, что основными участниками каспий¬
ских походов были, с одной стороны, норманны, приходившие непо¬
средственно из Скандинавии, а с другой — обитатели Верхней Руси:
скандинавы, славяне и финно-угры, фигурирующие в мусульманских
источниках под общим названием «русы»64.
63	Шнорский В.Ф. История Ширвана и Дербента. С. 68.
64	Коновалова И.Г. Русы на Каспии в IX — первой половине X в. (К вопросу о со¬
ставе участников каспийских походов)//Великий Волжский путь: Материалы Кругло¬
го стола и Межд. иауч. семинара. Казань, 28-29 августа 2000 г. Казань, 2001. С. 164—
172.
184

Таким образом, в 969 г. нападение на города Хазарии, как нам
представляется, совершили разные отряды русов — пришедшие из
Киева воины Святослава, находившиеся в то время в Итиле гвардейцы
утратившего власть хазарского царя, а также группы воинов из Верх¬
ней Руси. Каково было соотношение сил между разными отрядами
русов и существовала ли какая-то координация их действий, данных
нет.
Судя по сообщению Ибн Хаукала, русы обрушились на совершен¬
но беззащитные земли хазар, буртасов, а также булгар, под которы¬
ми по контексту могут подразумеваться только волжские булгары.
Достоверность сообщения Ибн Хаукала о разорении русами Волжской
Булгарин оспаривается многими исследователями, не без оснований
полагающими, что это упоминание о булгарах могло быть просто
отражением весьма смутных данных о балканской кампании русов,
которые дошли до ученого65. Как явствует из всех рассказов Ибн
Хаукала о походе 969 г., русы не встретили никакого сопротивления
ни со стороны местных жителей, ни со стороны соседних государств,
о позиции которых в связи с нападением русов вообще ничего не го¬
ворится. Создается впечатление, что в 969 г. русы были единственной
реальной политической силой, способной влиять на ситуацию в Ниж¬
нем Поволжье. На это можно было бы возразить, что Ибн Хаукал, по
его собственному утверждению, информацию о походе русов получил
из уст хазарских беженцев, каждый из которых по понятным причи¬
нам вряд ли отчетливо представлял себе полную картину происшед¬
шего, поскольку был участником или свидетелем лишь каких-то ло¬
кальных событий. Эту особенность сведений Ибн Хаукала, конечно,
не стоит сбрасывать со счетов, однако следует также иметь в виду, что
между его пребыванием в Южном Прикаспье, где ученый встречался
с хазарскими беженцами, и созданием его сочинения прошло, как ми¬
нимум, более десяти лет, в течение которых фактическое содержание
труда продолжало пополняться. В частности, органической частью
одного из сообщений Ибн Хаукала о походе русов являются данные
о возвращении беженцев в Хазарию при ширваншахе Мухаммаде ибн
Ахмаде ал-Йазиди, правившем в 981-991 гг. Это говорит о том, что
Ибн Хаукал и после своего посещения Прикаспья продолжал интере¬
соваться состоянием дел на Нижней Волге и вносить соответствую¬
щие заметки в свое сочинение. Поэтому, как нам представляется, мол¬
чание Ибн Хаукала относительно роли Хорезма следует понимать
буквально, т.е. как свидетельство военного невмешательства Хорезма
в политическую ситуацию, складывавшуюся вокруг Хазарии, по край¬
ней мере, до начала 80-х годов X в.
65	Калинина ТЖ Сведения Ибн Хаукала. С. 94-97; Новосельцев АЛ. Хазарское
государство. С. 225.
185

О том, как развивались события в Хазарии после похода русов
969 г,, сколько-нибудь внятной информации источники, к сожалению,
не содержат. Мы знаем только, что воины из Киева ушли обратно на
Балканы, а один отряд русов отправился в Испанию. Если судить по
данным Ибн Хаукала, то получается, что русы — во всяком случае,
какая-то их часть — продолжали находиться в Нижнем Поволжье и
после похода 969 г. По всей вероятности, их костяк составили бывшие
гвардейцы хазарского царя, хорошо знакомые с местной обстановкой.
В одном из своих сообщений о походе русов Ибн Хаукал пишет: «Не
осталось в наше время почти ничего от булгар, бургасов и хазар, так
как напали на них русы и захватили все их области, те же, кто спасся,
рассеялись по соседним областям, надеясь, что [русы] заключат с ни¬
ми договор и они смогут вернуться, [поселившись] под их властью»66.
Хазарские беженцы, согласно тому же Ибн Хаукалу, сумели вернуться
в Итиль только в 80-х годах X в., причем их возвращение, по всей ве¬
роятности, проходило в отнюдь не безмятежной обстановке. Беженцам
пришлось прибегнуть к содействию ширваншаха, который, по утверж¬
дению Ибн Хаукала, выступал гарантом их безопасности: «Дошло до
меня, что большинство из них вернулись в Итиль и Хазаран при мо¬
гущественном Мухаммаде ибн Ахмаде ал-Азди, владетеле-ширван-
шахе, который оказал им помощь мужами и людьми, и они надеялись,
просили, чтобы [те] заключили с ними договор и они были бы покор¬
ны им (ширванцам) за благодеяния по отношению к ним»67.
Из приведенных выше двух отрывков можно заключить, что
в 80-х годах X в. беспрепятственное возвращение хазарских беженцев
в Нижнее Поволжье было невозможным, поскольку этот район нахо¬
дился под контролем русов. Характерно, что в изображении древне¬
русских и иных источников как раз период 80-х годов X в. отмечен
активизацией русско-восточных контактов. Так, в Повести времен¬
ных лет под 985 г. рассказывается о походе Владимира Святославича
в союзе с торками «на болгар)68, в которых усматривают волжских
или приазовских булгар69. Иаков Мних сообщает (без даты) о походе
того же Владимира против хазар70. В 986 г., согласно Повести времен¬
ных лет, Владимир принимал послов из Волжской Булгарин71. По
данным арабских источников, в 987-989 гг. отряд русов принимал
участие в политической борьбе, развернувшейся в Дербенте между
эмиром Маймуном, на стороне которого выступали русы, и городски¬
66	Kitab al-masalik wa-l-mamalik auctore Abu’l-Kasim Ibn Haukal. P. 286.
67	Opus geographicum auctore Ibn Haukal. T. П. P. 393,397.
“ ПСРЛ. T. I. Стб. 84; т. П. Стб. 71.
69	Новосельцев АЛ. Хазарское государство. С. 227.
70	Зимин А. А. Память н похвала Иакова Мннха н Житие князя Владимира по древ¬
нейшему списку И КСИС. 1963. № 37. С. 66-75.
71ПСРЛ. Т. I. Стб. 84-85; т. П. Стб. 71-73.
186

ми старейшинами72. Понятно» что обращение Маймуна за помощью
к русам могло иметь какой-то практический смысл лишь при условии
возможности их быстрого появления в Дербенте. Русы прибыли
в Дербент на 18 судах» и это указывает на их приход со стороны Вол¬
ги» устье которой они сами, по-видимому» и контролировали. Возмож¬
но, что именно с интенсификацией политических контактов Руси на
восточном направлении следует связывать повышенный интерес, ко¬
торый проявили к принятию христианства Древней Русью в 988 г.
арабские и персидские авторы, приводящие в своих сочинениях со¬
общение о посольстве Владимира в Хорезм73.
Таким образом, политический вакуум, сложившийся в Нижнем
Поволжье в связи с падением Хазарского каганата в 969 г., был вплоть
до 80-х годов X в. заполнен русами. В период с 981 по 991 г. в си¬
туацию на Нижней Волге вмешался Ширван под предлогом оказания
помощи хазарским беженцам, стремившимся вернуться в родные
места. При этом ширваншах Мухаммад ибн Ахмад ал-Йазиди ру¬
ководствовался в первую очередь своими собственными политиче¬
скими интересами, объективно делавшими его противником русов,
которые поддерживали традиционного врага Ширвана — эмиров Дер¬
бента.
В 969 г., когда русы захватили Нижнее Поволжье, власть в Ширва-
не перешла в руки Ибрагима ибн Марзубана, который приходился сы¬
ном Марзубану ибн Мухаммаду, воевавшему с русами в Барда'а еще
в 944 г. Ибрагим сразу же развязал военные действия против Дербен¬
та, продолжавшиеся вплоть до 971 г. Усилия Ибрагима не увенчались
успехом, так как эмиру Дербента Ахмаду удалось объединиться с гор¬
цами Сарира, а также привлечь воинов «из отдаленных областей»74.
Т.М. Калинина и А.П. Новосельцев не без оснований полагают, что
в число этих воинов, которых упоминает местная дербентская хрони¬
ка, могли входить и русы75. Это предположение основывается не только
на том, что начиная с 969 г. русы находились на Нижней Волге, т.е.
сравнительно недалеко от Дербента, но и на дальнейшем развитии
русско-дербентских отношений. Как мы уже упоминали, в 987 г. воен¬
ную опору эмира Дербента Маймуна (между прочим, сына упомяну¬
того выше эмира Ахмада) составляли отряды русов.
72	Минорский В.Ф. История Ширвана и Дербента. С. 68.
73	Коновалова КГ. Принятие христианства Древней Русью и страны Востока//
Взаимоотношения народов России, Сибири и стран ВостОка: История и современность.
Доклады Второй Международной иаучно-практическоЙ конференции 11-14 августа
1997 г. Кн.1. М.; Иркутск; Тэгу, 1997. С. 67-73; она лее. Избирательность памяти:
Рассказ мусульманских авторов «о принятии русами ислама»//Образы прошлого и
коллективная идентичность в Европе до начала Нового времени. М., 2003. С. 321-333.
74	Новосельцев А.П. Хазарское государство. С. 228.
73 Калинина Т.М. Сведения Ибн Хаукаля. С 98; Новосельцев А.П. Хазарское госу¬
дарство. С. 228.
187

АЛ. Новосельцев пишет, что «вероятно, надежды хазар на шир-
ваншаха не оправдались и тогда они обратились к правителю Гурган-
джа»76. Однако в сообщении Ибн Хаукала о возвращении беженцев
в Итиль оба употребленных им глагола — «вернулись» и «оказал по¬
мощь»—являются глаголами совершенного (прошедшего) времени
(как их, кстати, и переводит сам А.П. Новосельцев), что, скорее, гово¬
рит о том, что содействие ширваншаха хазарам было в какой-то сте¬
пени эффективным. Обратиться же к Хорезму могли те беженцы, ко¬
торые укрылись не в юго-западных областях каганата, а к востоку от
него, на Мангышлаке и Устюрте.
С.П. Толстов датирует нападение Хорезма на хазар 985 г., считая
его ответом на поход Владимира против булгар77. Доказать существо¬
вание причинной связи между этими двумя событиями на материале
сохранившихся источников невозможно. Однако совершенно очевид¬
но, что именно в 80-е годы X в. развернулся новый (после 965-969 гг.)
виток борьбы за обладание бывшими хазарскими землями, в который
включились, помимо Хорезма, и другие стороны. Как мы уже говори¬
ли выше, ширваншах пытался распространить свое влияние на примы¬
кавший к Нижнему Поволжью с юга Дагестан. С запада наступал ве¬
ликий князь киевский Владимир Святославич, совершивший походы
на булгар и хазар. Поход Владимира на хазар, о котором сообщает
Иаков Мних, в источнике не датирован, однако, принимая во внима¬
ние географию военных предприятий Владимира (981 г. — походы на
поляков и вятичей, 982 г. — вторичный поход на вятичей, 983 г. —
поход на ятвягов, 984 г. — поход на радимичей)78, можно думать, что
против хазар Владимир должен был отправиться не ранее 985 г.
Логично было бы предположить, что походы на хазар и булгар состоя¬
лись одновременно, т.е. в 985 г., так как, по данным Повести времен¬
ных лет, начиная уже со следующего, 986 г., Владимир был целиком
поглощен религиозной реформой, в связи с чем в изображении лето¬
писца на первый план для Древней Руси вышли отношения с Визан¬
тийской империей.
На каких хазар ходил Владимир и как далеко зашел он на восток, не
вполне ясно. Маловероятно, чтобы его целью было Нижнее Поволжье,
скорее, речь идет о бывших хазарских землях в Подонье и Приазовье,
которые попали в сферу влияния Руси после похода Святослава и где
еще, несомненно, должно было сохраниться какое-то хазарское насе¬
ление. Необходимость похода Владимира на восток диктовалась не
в последнюю очередь стремлением не допустить, чтобы зависимые
от Руси земли Хазарского каганата были втянуты в орбиту мусульма-
низации, которая при поддержке Хорезма (а возможно, и Волжской
16 Новосельцев А.П. Хазарское государство. С. 229.
77 Толстов СП. По следам древнехорезмийской цивилизации. С. 255.
71ПСРЛ. Т. I. Стб. 82-84; т. И. Стб. 69-71.
188

Булгарин) заметно усилилась в районе Нижнего Поволжья» Уже ал-
Мукаддаси сообщал, что в Итиле «много мусульман»79»
По всей видимости, Хорезм, рассчитывая закрепиться на Нижней
Волге, пытался завязать более тесные отношения с Русью, что было
бы естественным шагом с его стороны, поскольку оба государства
являлись торговыми партнерами80 * 82 В этой связи сообщение Повести
временных лет о прибытии в Киев в 986 г. послов из Волжской Булга¬
рин (являвшейся перевалочным пунктом на пути из Хорезма в Вос¬
точную Европу) с предложением принять ислам выглядит не просто
элементом композиции рассказа об «испытании вер», но, возможно,
и отражением действительно имевшего место факта. В пользу нашего
предположения о намерении Хорезма сблизиться с Русью говорит и
тот огромный интерес, с которым было воспринято крещение Руси
в исламских странах и, в частности, в Хорезме, где это важнейшее со¬
бытие в жизни Древнерусского государства получило оригинальную
интерпретацию8'.
Таким образом, восточный поход Святослава и последующая по¬
литика Древнерусского государства на восточном направлении явля¬
лись частью общего движения, в результате которого Хазария была
поглощена соседними державами. В борьбу за «хазарское наследст¬
во» помимо Руси включились Хорезм и тесно связанная с ним Волж¬
ская Булгария, Ширван и кочевники-огузы. Святославу удалось обра¬
тить западные земли Хазарского каганата в зону влияния Руси, а его
дальнейшее продвижение на восток имело лишь относительный успех
и в конечном счете не привело к закреплению русов на Нижней Волге.
Появление же хорезмийцев в Нижнем Поволжье способствовало по¬
степенному вытеснению русов из этого района. Во всяком случае,
когда в 30-х годах XI в. русы вновь, как и в 987 г., стали участниками
междоусобной борьбы на Кавказе, они прибыли туда не через устье
Волги, а по суше8 .
Исследование особенностей отражения исторической памяти о па¬
дении Хазарии в источниках разного происхождения позволяет найти
объяснение тем данным, которые в историографии традиционно рас¬
сматриваются как противоречивые. В Повесть временных лет и в со¬
чинения арабских историков включались сведения, значимые, с одной
стороны, для древнерусской, а с другой — для мусульманской исто¬
79 Descriptio imperii moslemici auctore... al-Mokaddasi. P. 360; ал-Мукаддаси. Ахсан
аг-та касим. С. 288.
90 Konovalova I Khwarezm and Eastern Europe in the 1Х-ХШ Centuries (according
to Written Sources)//Information Bulletin of the International Association for the Study
of Cultures of Central Asia. Moscow, 1998. Issue 21. P. 48-56; Коновалова ИГ. Хорезм
и Восточная Европа. С. 183-190.
*1 Коновалова ЯГ, Принятие христианства Древней Русью. С. 67-73; она же. Из¬
бирательность памяти. С. 321-333.
82 Шнорский В.Ф. История Ширванв и Дербента. С. 70-71.
189

рической традиции. В Повести временных лет сообщения о падении
Хазарии даны в контексте древнерусской истории, в связи с чем в ле¬
тописном рассказе о походе Святослава на восток в качестве дейст¬
вующих лиц фигурируют лишь русы и хазары. Для арабских авторов
крушение Хазарского каганата не было событием их собственной
истории и вызывало интерес постольку, поскольку в конфликт на Ниж¬
ней Волге — на разных его стадиях — были в той или иной степени
вовлечены исламские государства (Хорезм и Ширван). Кроме того,
в качестве события, значимого для мусульманского мира, арабские
историки не могли не отметить обращение в ислам хазарского кагана.
Благодаря этому сообщения о событиях, связанных с падением Хаза¬
рии, в мусульманских источниках имеют более широкий временнбй
и пространственный диапазон по сравнению с известиями Повести
временных лет. Говоря о гибели Хазарского государства в контексте
международных отношений второй половины X в., арабские авторы
смогли указать на участие в событиях в районе Нижней Волги сразу
нескольких сторон — не только хазар и русов, но также тюрок Хорез¬
ма и Ширвана.

ДА Трепавлов
ИСТОРИЯ И ИСТОРИЧЕСКОЕ ВРЕМЯ
В ПРЕДСТАВЛЕНИЯХ ПОЗДНЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ
КОЧЕВНИКОВ ЕВРАЗИИ
В наше время мир средневековых номадов Евразии уже не считается
бесписьменным» Археологические раскопки и находки в архивохра¬
нилищах опровергли этот стереотип, сложившийся когда-то в евро¬
пейской науке» Сейчас ясно, что история кочевников явила особый и
яркий комплекс цивилизационных параметров, среди которых на¬
шлось место как письменной культуре, так и специфическим способам
хранения и передачи исторической памяти. Тюркская руника, уйгур¬
ский и арабский алфавиты имели довольно широкое распространение
не только в элитных кругах, но и среди рядового населения. Тем не
менее основная масса его в повседневной жизни почти не пользова¬
лась письменностью, передавая значимую информацию современни¬
кам и потомкам изустным, вербальным путем. Данное утверждение
относится как к насущным политическим вопросам, так и к сведениям
о прошлом народов, о деяниях предков. При этом следует учитывать
тот очевидный факт, что повседневная (да зачастую и политическая)
жизнь основной массы степняков протекала в привычных условиях
патриархальной экономики локальных общин и объективно не требо¬
вала линейного отсчета времени. Люди вырабатывали способы хро¬
нометрирования этой своей жизни в соответствии с практическими
потребностями.
Деление времени на промежутки производилось в двух традицион¬
ных системах. Они не совпадали, поскольку описывали различные ка¬
тегории времени. Первая являлась порождением скотоводческого хо¬
зяйственного цикла и отражала естественную смену сезонов: год со¬
стоял из четырех главных периодов, соответствовавших переходам на
зимовья, весенние, летние и осенние пастбища, а эти периоды члени¬
лись на более мелкие временные отрезки, связанные с окотом, отелом,
подрастанием молодняка, настригом шерсти и т.д. Исходя из регио¬
нальных экономических особенностей, данный способ исчисления
времени отличался у жителей разных частей степной Евразии.
О	В. В. Трепавлов» 2003
191

По второй системе, годы объединялись в 12-летние циклы с при¬
своением каждому году имени животного. Как и в случае с первой
системой, наблюдались вариации календаря (например, замена экзо¬
тических для номадов Дракона и Обезьяны на Паука и Стрекозу и т.п.).
Использование «восточного зодиака» кочевниками Евразии беодторно
фиксируется уже с раннего средневековья. Вопрос об источнике его
проникновения в культуру степи до сих пор остается дискуссионным.
Косвенным подтверждением восточно- или южноазиатского проис¬
хождения может служить то обстоятельство, что с удалением к западу
календарная система несколько упрощалась. Так, у позднесредневеко¬
вых тюрок Дешт-и Кипчака в отличие от монголов животные не дуб¬
лировались цветами и названиями элементов мироздания (стихий); не
замечен 60-летний цикл (составленный из пяти 12-летних); не практи¬
ковалось деление суток по тому же 12-членному животному принци¬
пу (объединение двухчасовых периодов в час Мыши, Быка, Тигра
и т.д. — в той же последовательности, что и годичный «зодиак»)1.
Народы, обратившиеся в ислам, начинали использовать мусульман¬
ское летосчисление с арабскими названиями месяцев и отсчетом лет
по хиджре. Впрочем, такое нововведение приживалось, как правило,
прежде всего в ханских канцеляриях усилиями мулл и чиновников,
приезжавших из Ирана или Мавераннахра. Поэтому датировка по
хиджре характерна для официальных документов и дипломатических
посланий (при этом нередко обозначение года по хиджре дублиро¬
валось указанием на животное, символизирующее данный год по
12-летнему циклу)2.
Названные выше системы летосчисления не применялись степня¬
ками при обращении к событиям давней истории. При этом заметим,
что исторические реминисценции часто встречаются в источниках
в виде поучительного примера предков, которому надлежит следовать
потомкам. Чтобы сослаться на какой-нибудь эпизод прошлого, обыч¬
но вспоминали своего предка (современника этого эпизода) или госу¬
даря, правившего в то время. Конечно, в своей среде кочевники опе¬
рировали персонами собственных правителей, но в общении с инозем¬
цами могли апеллировать и к фигурам монархов из соседних стран3.
1	Подробнее см.: Жуковская НЛ. Категории и символика традиционной культуры
монголов. М., 1988. С. 32, 36-47; Захарова И.В. Двенадцатилетний животный цикл
у народов Центральной Азии // Новые материалы по древней и средневековой истории
Казахстана. Алма-Ата, 1960. С. 32-65.
2	См.: Усманов М.А. Жалованные акты Джучиева Улуса XTV-XVI вв. Казань, 1979.
С. 257-264.
3	В последние, годы автор этих строк занимался изучением Ногайской Орды—
государственного образования, существовавшего в XV-XV1I вв., после распада Золо¬
той Орды, на территории правобережного нижнего Поволжья и западного Казахстана.
Поэтому приводимые в настоящей статье заключения основаны в основном на средне¬
вековом ногайском материале.
192

В такам довольно относительном и приблизительном хронологи¬
ческом отсчете, кажется, просматривается общепризнанный предел —
эпоха предка в седьмом восходящем колене (т.е. примерно 170—
180 лет). Именно этот временной отрезок, или череда поколений, тра¬
диционно считался предельным для установления кровного родства—
и не только у евразийских номадов. Обязательной нормой являлось
знание человеком своих прародителей именно до седьмого колена
включительно. Например, ногайская аристократия вела происхожде¬
ние от золотоордынского беклербека4 Эдиге (Бдигея), который погиб
в 1419 г., и все множество ногайских аристократов-мирз долгое вре¬
мя, до конца XVI в., считалось братьями, дядями и племянниками.
Кровное родство распространялось до седьмого поколения. Люди,
имевшие общего седьмого предка, были кровными родичами (кардаш
тукым). При этом близкими родственниками считались потомки до
третьего колена. Все представители первых трех поколений именова¬
лись бир казан улесип шыкканлар (вышедшие, разделив один котел).
Терминология родственников существовала до шестого колена: ста
(отец), ул (сын), немере или йиен/жиен (внук), тёбере или йиеншер/
жиеншер (правнук), шёбере или тувенсер (праправнук), гиёпшеке или
туваят (прапраправнук), тувдык (прапрапраправнук)5.
Браки между дальними родственниками дозволялись» начиная с вось¬
мого поколения, когда считалось, что прямое родство по отцу уже по¬
теряно. Доминиканский монах Ж. де Люк, посетивший причерномор¬
ские степи в 1620-х годах, свидетельствовал, будто ногаи (крымские)
«женятся на своих родственницах, за исключением родной сестры и
тетки»6. Однако документальный материал демонстрирует более слож¬
ный подход к родственным бракам.
Критерии дальности родства, позволяющие вступление в брак,
истово соблюдались, очевидно, в среде простонародья. В источниках
многократно упоминается сватовство между людьми разных элей —
племенных общин, экзогамных образований в рамках единого ногай¬
ского социума. А вот правящий клан «Эдиту уругу мангыт», будучи
замкнутой аристократической корпорацией, допускал браки между
4Бекяербек—верховный военачальник Золотой Орды. Беклербеки Эдите и упо¬
минающийся ниже Мамай являлись фактическими соправителями ханов.
5	Хотя приведенная здесь терминология зафиксирована у современных ногайцев
[см.: Айбаэова ЕС, Термины родства в ногайском языке // Актуальные проблемы кара¬
чаево-балкарского и ногайского языков. Ставрополь, 1981. С. 63, 64; Керейтов Р.Х.
Терминология родства у ногайцев // Проблемы археологии и этнографии Карачаево-
Черкесии (материальная и духовная кулыура). Черкесск, 1982, С. 195], она несомненно
отражает традиционные представления о принципах родства и межпоколенных отно¬
шений.
6	Люк Ж Описание перекопских и ногайских татар, черкесов, мингрелов и грузни
Жана де Люка, монаха доминиканского ордена (1625)//Записки Одесского общества
истории и древностей. 1879. Т. 11. С. 487.
7-8766
193

более близкими родичами, чем это дозволялось общепринятой тради¬
цией. Вообще все мирзы одного поколения считались братьями и
относились друг к другу как ага и ши—старшие и младшие братья7.
За пределами данного поколения уже было возможным установление
семейных союзов. Например, мирза Ураз-Мухаммед б. Дин-Ахмед
б. Исмаил б. Муса женился на дочери Тохтара б. Ураз-Али б. Шейх-
Мухаммеда б. Мусы, т.е. на своей четвероюродной племяннице; Аулия
б. Ак б. Шейх-Мамай б. Муса— на дочери Уруса б. Исмаила б. Мусы,
т.е. на своей троюродной сестре; Ак б. Баитерек б. Дин-Ахмед—на
дочери Кара Кель-Мухаммеда б. Ураз-Мухаммеда б. Дин-Ахмеда, т.е.
на своей троюродной племяннице (дочери кузена); и т.п.8.
Таким образом, мирзы практиковали породнение через брак, не
дожидаясь исхода шести обязательных поколений от общего предка.
Здесь сказывались, возможно, не одни только политические сообра¬
жения, но и необязательность столь длительного возведения кров¬
ного родства с точки зрения шариата. Ведь браки в Ногайской Орде
скрепляли муллы, которые обладали значительным весом в обще¬
стве.
Все, что случалось раньше эпохи седьмого предка, уже принадле¬
жало к седой старине и измерялось не историческим, а эпическим
временем; до седьмого пращура царил «золотой век» древних богаты¬
рей, описываемый героическим эпосом. Эпоха «семи отцов» порой
служила иносказательным обозначением всей истории народа, равно
как и показателем его единения и солидарности. «А... Мансуровы де¬
ти... коли нам друзья бывали? — риторически спрашивал в 1639 г.
мирза Джаббар-Мухаммед б. Дин-Мухаммед своих сыновей, откоче¬
вавших в Крымское ханство и поселившихся на землях тамошнего
мангытского рода Мансур-улы. — От семи наших отцов [они] кро-
вовые наши недруги. А ныне им с нами как в дружбе быть?»9. Ногай¬
ский поэт XVII в. Каз-Туган Суюнч-улы в поэме «Джембойлук» вы¬
разил негативное отношение к ногайской территориальной группе
джембойлуков (т.е. «живущих по реке Эмбе»). Джембойлуки оказа¬
лись под калмыцким владычеством, отказались от борьбы с калмыц¬
кими предводителями^гайшами и даже участвовали в набегах тайшей
на бывших соплеменников. Каз-Туган пишет: «Эти, называемые джем-
бойлуками, Предают отцов до шестого поколения. Когда на страну
нагрянуло бедствие, Когда мои героические ногайцы, Истекая кровью,
7	Гаджиева С.Ш. Очерки истории семьи и брака у ногайцев :*Х1Х — начало XX в.
М., 1979. С. 17.
1РГАДА. Ф. 127. On. 1. Д 9. Л. 269 об.; д. 10. Л. 88 об.; 1631 г. Д 2. Л. 46.
9	РГАДА. Ф. 127.1639 г. Д. 1. Л. 97 (везде в цитатах выделено мною). Мангыты —
кипчакское племя (эль), из которого происходил Эдите. От его сына Нур ад-Дина вели
происхождение все ногайские бии и мирзы, от другого сына, Мансура, — мангытские
беки Крымского ханства, многочисленная н влиятельная группировка знати.
194

Сражаются и гибнут, Мои джембойлукские сородичи, Словно холо¬
щеные верблюды, Отвернувшись от всех, отлеживаются»10
Данный критерий числа предков целесообразно учитывать при
изучении народных генеалогий и сочинений средневековых мусуль¬
манских авторов, использовавших фольклорные сюжеты, для отделе¬
ния преимущественно исторических сюжетов от преимущественно
легендарных.
В этом отношении характерны требования властями Ногайской
Орды дани с Руси в 1530-х годах. Основанием для таких требований
ногайская сторона считала свою победу над крымским ханом в 1523 г.
и, стало быть, переход к ней его финансовых прерогатив: «От колких
лет после царя (хана. —В.Т.) которые куны (деньги. — В. Т.) давал еси
ему, тех забыл еси. И Бог тот (крымский. — В. Г.) Юрт нам дал»11. Для
вящей убедительности приводились ссылки на московскую древность:
«Дед (здесь в значении „предок”. — В.Т.) твой Калита Иван двунадца-
ти (ордынским. — В.Т.) чиновьникам ис калиты денги горьстью
емлючи, посылал. И опосле того дяде нашему Темирю князю сорок
тысяч алтын денег давывали. А нашим толды отцем еще Юрт ся не
достал. А ныне, слава Богу, тот Юрт (здесь: бывшая территория Золо¬
той Орды. — В.Т.) у нас»12 — выходит, нам и платите. Как видим,
в качестве аргументов выступают прецеденты — поочередно— 10-лет-
ней давности (1523 г.), 200-летней (эпоха Ивана Калиты, вторая чет¬
верть XIV в.) и 60-летней (эпоха мангытского беклербека Большой
Орды Тимура 1370-1380-е годы); причем, самый длительный период
обозначается посредством не какого-то ногайского пращура, а реаль¬
ного русского князя: память о реальных собственных предках такой
давности у ногаев не сохранилась.
Вместе с тем и эпическому фольклору нельзя отказывать в источ¬
никоведческой ценности. За период его бытования описываемые в нем
события отразили множество своих жизненных аналогов. Эпический
улус стал воплощением сонма реальных улусов, эпические богатырь
или хан—усредненным эквивалентом тысяч исторических богатырей
и ханов; соответственно ситуации и отношения в героическом эпосе
точно так же синтезировали черты своих реальных прообразов. Таким
образом, тюрко-монгольский эпический фольклор чрезвычайно ценен
не только своим происхождением из среды кочевников (в отличие от
большинства письменных источников), но и интегративным характе¬
ром содержащейся в нем информации.
По материалам героических сказаний (прежде всего наиболее
архаичных—алтайских, тувинских, якутских, хакасских и др.) к таким
10	Цит. по: Сикадиев А.И.-М. Ногайский героический эпос. Черкесск, 1994. С. 49-50.
11	Посольские книги по связям России с Ногайской Ордой: 1489-1549 гг. Махачка¬
ла, 1995. С. 131.
12	Там же. С. 156.
7*
195

интегральным характеристикам кочевого общества можно отнести:
концепцию верховной власти (сакральный легитимизм и совокуп¬
ность функций правителя); систему распределения власти и соответ¬
ственно уделов в правящем клане и между родами (различные сопра-
вительственные комбинации, иерархия ханов), порядок организации
улуса (административные органы, обеспечивавшие жизнь ханской
ставки и затем — по инерции — зачаточного государства во главе
с ханом).
Эпос, следовательно, служил не только хранилищем сведений о
порядках «золотого века», но и приписывал эти порядки великим доб¬
лестным предкам, превращая их жизненные устои в образец для под¬
ражания13.
Столь же непререкаемым авторитетом, освященным заветами пред¬
ков, пользовался другой свод установлений старины — но уже обезли¬
ченный, не подкрепленный красочными примерами из биографий ле¬
гендарных витязей. Речь идет о совокупности норм обычного права.
Та их часть, что касалась социального и политического управления,
объединялась в тюрко-монгольском мире понятием «тёрю». В коче¬
вых империях тёрю охватывало области отношений внутриродовых
(т.е. отношения членов правящего клана между собой и с остальным
населением), межродовых и межплеменных (соподчиненность «стар¬
ших» и «младших» монархов), внутригосударственных (связи сюзерена
и подданных, функции государя, обязанности простонародья и знати
перед вышестоящими властями, принципы военно-административно¬
го районирования, иерархия наместников), межгосударственных (рас¬
ширение державы и включение в нее новых подданных). Для тюрк¬
ских и монгольских народов в тёрю заключался алгоритм построения
кочевой империи14.
Хранителями обычаев и племенной истории традиционно выступа¬
ли старики-аксакалы. Особую ценность для познания и сохранения
истории представляли народные генеалогии — удерживаемые в памя¬
ти старцами не только общепринятая фамильная цепь из семи пред¬
ков, но и множество генеалогических ответвлений от общего перво-
предка. В условиях своеобразной кочевой социальности это означало
информацию даже не столько о развитии и ветвлении кланов, сколько
о старшинстве и меньшинстве родов и целых племен, потому что от
младших родичей-предков происходили соответственно и младшие по
13	Подробнее см.: Trepavlov V. V. The Social Status of the Yakut Epic Hero // Asian
Folklore Studies. Nagoya, 1994. Vol. 54. P. 35-48.
14	О тёрто в рассматриваемом здесь значении см.: Скрынникова Т.Д. Харизма и
власть в эпоху Чингис-хана. М., 1997. С. 45-47, 166, 117; Трепавлов В.В. ТОру у древ¬
них порок и монголов И Менаду народная Ассоциация по изучению культур Централь¬
ной Азии. Информационный бюллетень. 1991. Вып. 18. С. 19-30; он же. Государст¬
венный строй Монгольской империи ХП1 в. Проблема исторической преемственности.
М„ 1993. С. 38-41.
196

статусу кланы и племена. За такими генеалогиями к периоду так назы¬
ваемой этнографической современности в тюркском мире закрепилось
арабское название «шеджере». За последнее столетие исследователя¬
ми собрано и записано множество подобных произведений, из которых
для источниковедения кочевников особую ценность представляют
шеджере башкир, поволжских татар и казахов.
Перечисленные особенности исторического сознания средневеко¬
вых кочевников проявлялись и в ссылках степных правителей на раз¬
личные исторические прецеденты в сношениях с соседними оседлыми
государствами.
В «Сказании о Мамаевом побоище» (памятнике начала XVI в.) рас¬
сказывается, что намерение Мамая воевать с Москвой окончатель¬
но оформилось после расспросов у старых знатоков истории Золо¬
той Орды. «Онь же безбожный Мамай начать хвалитися и поревно¬
вать... царю Батыю, и нача спрашивать старых татарь како царь Батый
пленил Русскую землю. И начата ему сказывати старые татарове,
како пленил Русскую землю царь Батый, какъ взял Киев и Владимеръ,
и всю Русь, словенскую землю, и великого князя Юрья Дмитреевича
убиль, и многих православных князей избилъ... Слышавъ же безбож¬
ный Мамай от своих старых татарь и нача подвижен быти и диаволом
палим непрестанно, ратуа на христианство»15. Разумеется, описанный
разговор Мамая с советниками представляет собой плод художест¬
венной фантазии анонимного русского автора; однако здесь верно и
точно переданы закономерности хранения и передачи исторической
информации в кочевом социуме.
Обратимся вновь к ногайско-русской дипломатической переписке.
В 1538 г. мирза Хаджи-Мухаммед б. Муса, только что получивший пост
нурадина (наместника западных кочевий) осведомлялся у Ивана IV:
«А вспросишь своих старых старцов: Нурадын мирзины пошлины не
ведают ли с Астархани. И ныне бы ту пошлину мне дали»16. Речь шла
о том, что предок ногайской знати мирза Нур ад-Дин б. Эдите в свое
время, в начале XV в., взимал какие-то выплаты с Астраханского улуса.
Фактически унаследовавший владения Нур ад-Дина Хаджи-Мухаммед
намеревался возобновить получение астраханских «пошлин» и о точ¬
ных размерах их справлялся у Москвы. При этом предполагалось, что
в российских владениях наверняка отложилась информация по этому
конкретному вопросу, и мирза, конечно, знал, что подобные сведения
русские фиксируют письменно. Однако он облек свою просьбу в соот¬
ветствии с привычными приоритетами, призывая великого князя обра¬
титься не к летописям и приказным записям, а к старикам (хотя пони¬
мал, что ни одного современника Нур ад-Дина через полтораста лет
уже не осталось в живых).
15	Памятники литературы Древней Руси. XIV—середина XV в. М., 1981. С. 132.
м Посольские книги по связям России с Ногайской Ордой. С 208.
197

Те же особенности можно вывести из сообщения Баки, бека крым¬
ских мангытов, Ивану IV в том же, 1538 г., будто «с покойником со
отцем (предком.—В.Т.) нашим с Темирем князем твои отец (предок. —
В.Т) князь велики, любовь их меж себя и дружба опришно была...
Еще старые у тобя Карачи князи осталися, и ты их въспроси...»17
В дипломатической переписке русская сторона, надо сказать, при¬
нимала эти условности и направляла за Волгу, к ногаям, послания
с аналогичными пассажами. В 1578 г. царь Иван Васильевич в грамоте
мирзе Беку б. Шейх-Мамаю в ответ на жалобы того на редкие посоль¬
ства из Руси ссылался на прошлую дипломатическую практику в сход¬
ных выражениях: «А преж сего в Наганскую Орду толко по два сына
боярских бывало (в качестве послов. —В.Т.) — ко князю да и к нура-
дыну... О том старого обычея розведав и роспрося, уведаете»18. Ясно,
что Иван IV, в свою очередь, призывал в свидетели уже реальных но¬
гайских стариков — знатоков «старого обычая», которые объяснили
бы мирзе исконный, сложившийся при предках порядок ссылок но-
гаев с Москвой.
Впрочем, когда решались принципиальные политические вопросы,
московское правительство не подлаживалось под чуждые ментальные
устои, но опиралось на авторитет письменных текстов. В 1562 г. бий
Исмаил потребовал от царя отдать ему некоторые участки волжской
дельты как «наврузовское княжое место» (подразумевался один из его
боковых предков Науруз б. Эдите). Из Москвы Исмаилу отвечали, что
«про те есмя места сыскати [сведений] не могли, и то есмя не слыхали
ж, чтоб наганские мурзы были в Азторохани»19
Мне известен единственный случай, когда мирзы взывали не к па¬
мяти стариков, а к письменным документам. Полагаю, что это зависе¬
ло от грамотности окружения каждого мирзы, присутствия при нем
образованных лиц (как правило, духовного звания). В 1508 г. Алчагир
б. Муса настаивал, чтобы Василий П1 принимал и «чтил» его послов
так же, как принимали на Москве татарских эмиссаров в золото¬
ордынские времена; выяснить это великому князю предлагалось,
«посмотрив в старые дефтери»20 *. Упомянутый документ «дефтерь»
(дафтар) в средневековых источниках обычно упоминается в значе¬
нии податного списка, по которому Русь выплачивала ордынский
выход (дань). Очевидно, к ставке Алчагира прибился какой-то гра¬
мотей, осведомленный в канцелярских порядках Золотой Орды (к то¬
му времени с последней выплаты Москвой выхода прошло только
37 лет31).
^ Тяи ш> Г ОЛО
'* РГАДА. Ф. 127. On. 1. Д. 8. Л. 127 об.
19	Там же. Д. 6. Л. 115.
20	Посольские книги по связям России с Ногайской Ордой. С. 74.
и Горски6Л.А. Москва и Орда. М., 2001. С. 162,163.
198

В силу известных объективных условий письменная — в частно¬
сти книжная—культура не была широко распространена в кочевой
степи. За исключением неясных слухов о существовании у ногаев
в прошлом каких-то исторических сочинений22, достоверных подтверж¬
дений этому нет. Впрочем, косвенным свидетельством изготовления
книг в Ногайской Орде может служить, по резонному предположению
И.В. Зайцева, ассортимент товаров, запрашиваемых биями из Москвы:
краски, шафран, тысячи листов бумаги23. О внимании и почтении ко¬
чевников к «книжной премудрости» свидетельствуют и переговоры
бия Дин-Ахмеда с Иваном Грозным о передаче ногаям конфискован¬
ной русскими у казанского посольства книги арабского географа
XIII в. Закарии б. Мухаммеда ал-Казвини «Аджаиб ал-махлукат ва
гараиб ал-мауджудат» (Чудеса творений и диковины сущего)24 *.
Достоверно известно о преклонении степняков перед Кораном и
авторитетом его знатоков. Порой послания из Саранчука в Москву
снабжались отвлеченными теологическими рассуждениями23. Прекло¬
нение перед священным текстом было безусловным. Скажем, с по¬
мощью Корана бии и мирзы заключали международные договоры.
В ногайско-русских отношениях и в соглашениях между мирзами
обычной была шерть «на куране». Призвание в свидетели книги вы¬
ражалось не просто в ее присутствии на церемонии, но и в использо¬
вании ее в качестве инструмента присягания: «в куран поцеловать,
положа руку на куран», «на куране шертовал и целовал в куран»,
«поцеловал книгу при Енмамет мурзе» и т.п 2б. Из материалов Крым¬
ских дел известно, что в таких случаях раскрывалась определенная
сура, к которой прикладывались губами мусульмане—участники пе¬
реговоров27. Порой ссылки на священный текст сквозят в повседнев-
23 См.: Корнис В. Краткий обзор положения ногайских татар, водворенных в Ме¬
литопольском уезде Таврической губернии // Телескоп. М,, 1836. Ч. 33. С. 4; Сика-
лиев А. И.-М. Ногайский героический эпос. С. 46.
23	Зайцев И.В. К истории книжной культуры в Джучидских государствах И Восточ¬
ный архив. 2000. № 4-5. С. 80.
24	Подробно см.: Зайцев И.В. Посольства из Казани в Крым 1549 года//Orienta-
listica Juvenile. Сборник работ молодых сотрудников и аспирантов. М., 2000. С. 84-98;
Крачковский И.Ю. Избр. ооч. М.; Л., 1957. Т. 4. С. 362,363; Трепашпов В.В. Приключе¬
ния «Чудес творений»: из ханской библиотеки Казани в «Либерию» Ивана Грозного //
Гасырлар авыэы = Эхо веков. 1999. № 3/4. С. 35-38.
"Например: «Сесь свет прелестный ови придет, а один отойдет. Наши книжники
так сказывают, что от смерти никому не избыть. Писано в нашем куране. Айв вашем
евангилье есть. Ваши книжники во евангилье то ввдят, что есть на том свете животно¬
го—тому всему померети. И сам ты гораздо уразумеешь: не умрет и не минетца на
сем свете слава добрая»; или: «Смерть ни от тебя, нн от меня сстала от праотца нашего
Адама и от праматери нашне Евги так ся сстала. Отци умирают, а дети ся на юртех
оставают» (Посольские книги по связям России с Ногайской Ордой. С. 97,306-307).
36 РГАДА. Ф. 127. On. 1.1585 г. Д. 1. Л. 10; 1615 г. Д. 11. Л. 14,15; 1636 г. Д. 2. Л. И.
27	Там же. Ф. 123. On. 1. Д. 10. Л. 297. Благодарю А.М. Некрасова за указание на
этот факт.
199

ной речи мангытских вельмож («У них де ис предков тово не пове¬
лось... и в их бусорманских законах не ведетца, что послов выдава-
та»2®).
Была ли историческая информация лишь пассивным грузом в на¬
родной памяти или могла быть подвергнута идеологической ревизии и
фальсификации? В пользу последнего положения говорит идеологи¬
ческая ситуация в той же Ногайской Орде.
Правящий клан Орды принадлежал к кипчакскому племени мангы-
тов и поэтому не имел абсолютно никаких шансов на монархический
ранг в силу отсутствия кровного родства с Чингисидами—тради¬
ционными носителями ханской власти в тем регионе. Приблизительно
в XV в. в кочевой среде стали распространяться легенды о возведении
родоначальника ногайских мирз Эдите через святого проповедника
Ходжи Ахмеда Баба-Туклеса к первому халифу Абу Бекру.
Происхождение рода от Баба-Туклеса послужило обоснованием
власти мангыто-ногайских биев. Традиция приписывает формулиров¬
ку этой легитимности Нур-ад-Дину, сыну Эдите. Когда он убил золо¬
тоордынского хана Тохтамыша и стал править его подданными, те
принялись судачить: покойный хан доводился-де потомком Чингис¬
хану, а Нур-ад-Дин «не из этого племени». Новый властитель отозвал¬
ся так: «Я от рождения верил и почитал единого Бога; сам Бог мне
всюду покровительствовал; читал я много священных наших книг.
А что я не из рода Чингиз-хана, то это меня ничуть не унижает, ибо я
из племени славного турецкого богатыря Хочахмат Бабатукла». Народ,
выслушав эту речь, успокоился28 29. В варианте дестана «Эдите», запи¬
санном Н. Османовым, исламская аргументация выглядит еще более
веской: «Нурадил» утверждает, что появился он на свет в священный
день пятницы; первыми произнесенными им словами была шахада
(формула символа веры); он свободно читает по-арабски и т.д.30. Сам
эпический Эдиге объявил хану Тохтамышу о своей принадлежности
к курейш — племени Пророка .
Святой Баба-Туклее считался потомком халифа Абу Бекра, и в му¬
сульманском обществе Золотой Орды XV в. такое обоснование правле¬
ния, судя по всему, показалось достаточным. В Ногайской Орде данная
концепция стала официальной, и мирзы считали свои родословные
от эпохи Мухаммеда и первых халифов. «Роспись мурзам ногайским,
сколко в Малом Ногае мурз», составленная в августе 1638 г., гласит:
«А роду нашему по нынешнои по 146-й (т.е. 1637/38. —В.Т.) год ров¬
28	Акты времени правления царя Василия Шуйского (1606 г. —17 июля 1610 г.).
М., 1914. С. 193.
29	Ананьев Г. Караногайские исторические предания//Сборник материалов для
описания местностей и племен Кавказа. Тифлис, 1900. Вып. 27. С. 12.
30	Османов Н. Ногайские и кумыкские тексты. СПб., 1883. С. 43.
31	Ногвйдынъ кырк баьтири. НогаЙ халк дестанлары. Махачкала, 1991. С. 31.
200

но тысеча сорок семь лет»32. Стало быть, начало рода отсчитывалось
с 591 г.33.
Едва ли следует безоговорочно доверять эпосу и приписывать раз¬
работку идеологической концепции воинственному интригану Нур-ад-
Дину (как это делал М.Г. Сафаргалиев34). Гораздо более правомерно
отнести это ко времени и даже персоне его отца Эдиге, который
столкнулся с'необходимостью узаконивания своей власти в державе
Джучвдов, своего господства над Джучидами. Не принадлежа к дина¬
стической аристократии, беклербек вынужден был искать доводы
в пользу своих преимуществ перед ней, а доказывать происхождение
от халифа тысячелетней давности было легче, чем претендовать на
родство с Чингисханом35. Однако объявить себя потомком первого ха¬
лифа было недостаточно для всеобщего признания. Требовалось,
во-первых, сделать фигуру Абу Бекра значимой для массы населения
Золотой Орды, во-вторых, превратить генеалогическую легенду в ору¬
дие сплочения народа вокруг беклербека. Этим целям способствовала
активная мусульманизация кипчакского населения, которую Эдиге
развернул на подвластных землях36. Очевидно, не последнюю роль
в этом сыграли мусульманские духовные иерархи37.
32	РГАДА. Ф. 127. Оп. 2. Д. 32. Л. 16.
33	Столь точная дата не вполне ясна. Абу Бекр родился около 572 г.
34	Сафаргалиев М.Г. Распад Золотой Орды. Саранск, 1960. С. 228,229.
39 При этом едва ли правомерно видеть в концептуальных поисках Эдиге стремле¬
ние приниэ1гть или даже унизить ханский род (см., например: Усманов ИА, О трагедии
эпоса и трагедии народа // ИдегеЙ; Татарский народный эпос. Казань, 1990. С. 252;
Юдин В.П. Орды: Белая, Синяя, Серая, Золотая... //Утемиш-хаджи. Читиз-наме. Алма-
Ата, 1992. С. 54). Авторитет Джучидов был освящен традицией, и ногаи всегда с поч¬
тением относились к династии, несмотря на жестокие конфликты с отдельными ее
представителями.
36	Население западной части Улуса Джучи х тому времени было уже довольно
сильно исламиэировано. Мероприятия Эдиге адресовались в первую очередь жителям
восточных степей, составлявшим его опору.
37	Другим важным средством освящения гегемонии мангытского вождя стала эпи-
зацня его облика. Уже в первые десятилетия после смерти Эдиге его личность и био¬
графия стали обрастать легендарными подробностями (Жирмунский ВМ Тюркский
героический эпос. Избранные труды. Л., 1974. С. 377, 378). Эпический ореол основате¬
ля мангыю-ногайской бийской династии бросал отсвет и на его потомков. Сама фигу¬
ра родоначальника биев была сакралиэнрована казахами и каракалпаками, которые
почитали его как покровителя лошадей (Валиханов ЧЧ, Собр. соч. Алма-Ата, 1964.
Т.З. С. 36; Алма-Ата, 1968. Т. 4. С. 491, 492; Камалов С.К, О географических назва¬
ниях в эпосе «Едиге» // Основные аспекты историко-географического развития Ногай¬
ской Орды. Москва; Терекли-Мекгеб, 1991. С. 132). Начал формироваться знамени¬
тый эпический цикл о 40 богатырях. По справедливому мнению Д. Девиза, он вопло¬
щал в себе «взгляд на единство, сплоченность и легитимность Ногайской Орды»
{DeWeese D. Islamization and Native Religion in the Golden Horde. Baba Tilkles and
Conversion to Islam in Historical and Epic Tradition. University Park, Pennsylvania, 1994.
P, 518-519). О династической идеологии ногаев см. также: Абияеев A,K,t Абияеев ЕА,
Политическая история Ногайской Орды в XV-XV11 вв. Н Основные аспекты исторнко-
201

Заметим, что и в отношениях с Россией порой просматривается
аналогичная сознательная фальсификация действительных фактов. Это
наблюдается, в частности, в отношении ногаев к московскому царю,
особенно после завоевания им Казани и Астрахани.
С начала 1550-х годов в общении с царем мангытских предводи¬
телей появляется новый оттенок. Военная мощь его державы, распо¬
ряжение судьбами еще независимых, но уже запуганных им поволж¬
ских ханств поневоле принуждали степняков признать больший поли¬
тический вес и статус Ивана IV в системе послезолотоордынских
Юртов.
Поскольку в тюрко-монгольской государственной традиции того
времени легитимный правитель Юрта должен был происходить толь¬
ко из рода Чингисхана, Иван Васильевич (как и мангытские бии) не мог
получить доступа к ханскому трону. Как Рюрикович по отцовской ли¬
нии он не имел никакого отношения к правящей ордынской династии,
а по материнской являлся потомком беклербека Мамая из кипчакско¬
го племени киятов — тоже не Чингисида. Однако под воздействием
новых политических реалий некоторые мирзы закрыли глаза на дина¬
стическое несоответствие и льстиво стали называть его Чингисидом.
В основном это были мирзы правого, поволжского крыла Ногайской
Орды, ориентированного на торговлю с Казанью и Россией. Они как
бы подсказывали царю путь к узаконению своего ранга среди тюрк¬
ских ханств. Белек-Пулад б. Хаджи-Мухаммед, 1551 г.: «Белек Булат
мирза христьянсхому государю Белому царю много много поклон...
В той земле он («Белый царь». — В.Т.) сказываемца Чингисовым
прямым сынам (т.е. потомком. — В.Т.) и прямым государем царем
называетца. А в сеи земле яз Идигеевым сыном зовуся... Брат мои
Дервиш царь к Чингимову сыну Белому царю, православному госуда¬
рю и жалостливому государю Белому князю в ноги ево пасти идем»;
Арслан б. Хаджи-Мухаммед, 1552 г.: «Ты Чинников сын (т.е. Чинги-
сов потомок.—В.Т.), а я Кошумов сын, и ныне б нам меж себя не
дружбу оставити»38.
Неизмеримо вырос престиж Ивана IV после завоевания им Казани
и Астрахани. Ногаи прямо утверждали, что всегда «те оба Юрты бы¬
вали за великими цари», и, стало быть, присоединив их, став «царем
Казанским, царем Астраханским», московский государь «свыше отца
своего учинился» — превратился в истинно великого монарха. Теперь
с еще большим основанием его могли причислять к наследникам и
преемникам Чингисхана: «Великого Цингиз царев прямой род счаст¬
ливой государь еси... Похошь пожаловати — пожалуешь, а не похошь
географического развития Ногайской Орды; ЮдинВ.П. Орды: Белая, Синяя, Серая,
Золотая... // Утемиш-хаджи. Чингиз-иаме. С. 52; и особенно DeWeese D. Islamizalion.
Index: Noghay.
n РГАДА. Ф. 127. On. 1. Д. 4. Л. 90 об.-91,126.
202

пожаловали — не пожалуешь»39, что означало признание абсолютной
легитимности его управления бывшей поволжской территорией Золо¬
той Орды40.
Подобные искусственные генеалогические построения рождались
из политической конъюнктуры, историческая информация в кочевом
мире превращалась в идеологический инструмент.
Таким образом, можно заключить, что средневековые кочевники
Евразии вырабатывали собственную, оригинальную трактовку исто¬
рического времени. Будучи замкнутыми в пределах скотоводческой
экономики, они, естественно, воспринимали время прежде всего как
смену циклов и переходили к линейному счету лишь для решения на¬
сущных политических задач. Что касается понимания политической
истории, то в зависимости от этих задач к обычной патриархальной
череде предков на хронологической шкале присоединялись персонажи
иного культурного ареала — правители и институты соседних стран.
Средневековые документы показывают, что умелое манипулирование
историческим знанием было привычно и знакомо степным соседям
России.
м Тем же. Д. 6. Л. 224; д. 10. Л. 87 об.
40 Подробнее о развитии статуса московского монарха в соотношении с восточны¬
ми соседями см.: Трепаллов В.В. Статус «Белого царя»: Москва и татарские ханства
в XV--XVI веках И Россия и Восток: проблемы взаимодействия. М., 1993. С. 302—311;
он лее. Россия и кочевые степи. Проблема восточных заимствований в российской
государственности И Восток. 1994. № 2. С. 53-58.
203

Т.М. Калинина
ИНТЕРПРЕТАЦИЯ
НЕКОТОРЫХ ИЗВЕСТИЙ О СЛАВЯНАХ
В «АНОНИМНОЙ ЗАПИСКЕ»*
Комплекс информации о печенегах, хазарах, буртасах, волжских бул¬
гарах, мадьярах, славянах, русах, земле ас-Сарир и аланах под услов¬
ным названием «Анонимная записка о народах Восточной Европы))
сохранился у многих арабо-персидских ученых X-XVII вв. Полнее
всего он представлен в написанной по-арабски «Книге дорогих ценно¬
стей» персидского географа Ибн Русте (первая треть X в.) и в труде
«Краса повествований» персидского же автора Гардизи (XI в.). Сокра¬
щенная версия тех же известий имеется у ряда писателей X-XVII вв.
Это — Мутаххар ибн Тахир ал-Макдиси (вторая половина Хв.),
ал-Бакри (XI в.), ал-Марвази (конец XI — начало ХП в.), Ахмад Туей
(вторая половина XII в.), Мухаммад Ауфи (XIII в.), Закарийа ал-Казви-
ни (XIII в.), ал-Варрак (начало XIV в.), ан-Нувайри (XIV в.), Мирхонд
(XV в.), Шукрулла ибн Шихаб (XV в.), Али аш-Ширази (XVI в.),
Хаджжи Халифа (XVII в.), Али эфенди (XVII в.) и др. Данные «Ано¬
нимной записки» вставлялись восточными учеными в различный кон¬
текст, иной раз приводились новые детали, не связанные с самой
«Запиской»* 1.
Авторство материалов не установлено, хотя Ибн ал-Факих, ал-
Йа‘куби, Ибн Русте, Ибн Хаукал, Гардизи и многие другие писатели
пользовались трудами Ибн Хордадбеха, знатного перса, написавшего
по-арабски в 40-х или 80-х годах IX в., в числе многих прочих сочи¬
нений, «Книгу путей и стран». Сохранилась лишь сокращенная версия
этого сочинения, в которой нет «Анонимной записки»; прочие труды
оказались утраченными: так, Гардизи ссылался на утерянное сочине¬
ние Ибн Хордадбеха «Книга известий». В качестве своего источника
авторы упоминали также сочинение ал-Джайхани, везиря при дворе
* Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ и Министерства образова¬
ния РФ (ipairr 01-01-85004а/у).
1	Последние разработки вопроса об «Анонимной записке» см.: Мишин Д.Е. Сакали-
ба (славяне) в исламском мире в раннее средневековье. М., 2002. С. 50—53.
С Т.М, Калинина, 2003
204

Саманидов в Бухаре, составившего свой труд, вероятнее всего, около
922 г. и, к сожалению, тоже не сохранившегося; известно, однако, что
он использовал книгу Ибн Хордадбеха при написании своей5. Будучи
высокопоставленными в Халифате людьми, и Ибн Хордадбех, и ал-
Джайхани имели доступ к архивам, в которых, возможно, сохранялась
«Анонимная записка». Многие исследователи полагали, что ее авто¬
ром могли быть Ибн Хордадбех или ал-Джайхани2 3. Было высказано
предположение, что написал ее Муслим ал-Джарми, византийский
пленник, который выкупился в 945 г. и написал книгу о Византии и ее
фемах4. Впрочем, как раз этот рассказ, сохранившийся в книге Ибн
Хордадбеха и Кудамы ибн Джа‘фара (Хв.) убеждает в том, что
«Анонимная записка» едва ли была написана ал-Джарми, поскольку
и манера изложения, и форма подачи материала о Византии совсем
не похожи на «Анонимную записку». Вопросы принадлежности «Ано¬
нимной записки» затрагивали, помимо указанных выше, востокове¬
ды В.В. Бартольд, В.Ф. Минорский, Б.Н. Заходер, А.П. Новосельцев,
ДБ. Мишин и др. Однако авторство ее так и осталось нераскрытым.
В сводке уделено внимание восточноевропейскому ландшафту и
дорогам, имеются сведения о городах, торговле, экономике, некоторых
деталях политического строя, вероисповедания, обычаев, кое-где ука¬
заны способы ведения войны, вооружение. Набор сведений показывает,
что собранные в «Записке» материалы отвечали сложившемуся харак¬
теру описаний земель, далеких от Халифата, в произведениях жанра
«Книга путей и стран», распространенного в IX-X вв. и позднее, где
рассказывалось о главных торговых и почтовых дорогах, соединявших
Арабский халифат с отдаленными странами, а попутно — о самих да¬
леких государствах, территориях, областях, городах и народах. Вместе
.с тем они едва ли относились к жанру «mirabilia», который весьма це¬
нился в арабской литературе; скорее, здесь целенаправленно выделя¬
лись описания дорог и областей — возможно, для правителей Араб¬
ского халифата, а может быть, специально для эмиров Хорасана.
Не исключено, что «Анонимная записка» связана с Хорасаном, где
работали и жили как упомянутые ученые, так и их последователи,
2	Крачковский И.Ю. Арабская географическая литература // Крачковский И.Ю.
Избранные сочинения. М.; Л. 1957. Т. IV. С. 219-223; Бартольд В.В. Введение к изда¬
нию «Худуд ал-‘алам» // Бартольд В.В. Соч. М, 1973. Т. VU1. С. 524; £r6dla arabskie
do dziejdw Stowiafazczyzny. Wroclaw etc., 1956 (далее—£A). T. I. S. 43-64; MiquelA.
La gdographie humaine du monde musulman jusqu’au milieu du Xl'sidcle. P., 1967. Vol. I.
P. XXJH-XXV; Новосельцев А.ПВосточные источники о славянах и Руси VI—IX вв. //
ДГ. 1998 г. М., 2000. С. 283.
3	Marquart J. Osteurop&ische und ostasiatische Streifztlge. Leipzig, 1903 (далее —
Marquart. Streifztlge). S. XXVHl-XXXV; Крачковский HJO. Арабская географическая
литеразура. С. 223; ZA. Т. I. S. 43-64; Новосельцев А.П. Восточные источники. С. 280,
283; MiquelA. La gdographie humaine. P. XX111-XXV; МишинД.Е. Кто написал трактат
ал-ДжаЙхани? // ВБДС. Автор и его текст. М., 2003. С. 175-178.
4	Marquart. Streifztlge. S. 194.
205

наиболее полно сохранившие указанные данные. Подтверждением
такого предположения служат описания многих путей, которые в «За*
писке» зачастую связаны с маршрутами, проходящими именно через
Хорасан.
Обратимся к «Анонимной записке» в составе книги Гардизи. Хотя
автор работал в середине XI в., его версия — наиболее полная и хо¬
рошо сохранившаяся, поэтому именно она станет опорой дальнейшего
исследования. Сведения Гардизи интересны также и в той ее части,
которая не зависит от «Анонимной записки». Так, описание восточно¬
европейских народов в книге Гардизи находится в составе главы о
тюрках, которых он, вместе со славянами, легендарными народами
Гог и Магог (Йаджудж и Маджудж) и населением земель до Китая
включительно, относил к потомкам Яфета (Йафи& сына Ноя (Нух),
ссылаясь на Ибн ал-Мукаффу (ум. в 757 г.). Гардизи упоминал, что
область Туркестана, ввиду отдаленности своего положения, называ¬
лась «тюрк» (ат-турк)5, и приступал к описанию отдельных видов
тюрков, «как я нашел его в книгах», — писал Гардизи: карлуков
(халлух), кимаков, ягма, киргизов, обитателей Тибета и дорог туда,
жителей Барсханы и путей к ним, тогузгузов и их маршрутов, Китая
и путей в эту страну; далее речь шла о печенегах, хазарах, буртасах,
булгарах, мадьярах, славянах, русах, стране ас-Сарир, аланах, области
Хайзан (в английском переводе Р. Martinez—Xaitaq), джикилях и
тюргешах6. Как видно, Гардизи причислил к числу тюрков народы,
никак к ним не принадлежавшие, в том числе такие хорошо известные
в XI в., как население Тибета, Китая, славян, русов, алан и др.
В «Книге о животных» ал-Марвази, написанной столетием позднее,
чем труд Гардизи, автор передал сведения, схожие с приведенными
у Гардизи, о тюрках, явно используя тот же первоисточник, но доба¬
вив некоторые оригинальные материалы и исключив Китай из числа
областей тюрков. В конце раздела о тюрках ал-Марвази написал, как и
Гардизи, что он собрал все, что удалось узнать о тюрках, из разных
книг. Ссылаясь на Гиппократа и Галена7, он привел рассуждения
о народе сурмат (т.е. савромат) с маленькими глазками и узким их
5	По замечанию В.В. Бартольда, ((вероятно, имеется в вицу арабский корень тара-
ка («оставлять, покидать»)»: Бартольд В.В, «Извлечение из сочинения Гардизи «ЗаЙн
ал-ахбар»>. Приложение к «Отчету о поездке в Среднюю Азию с научною целью.
1893-1894 гг.» И Бартольд В.В. Соч. М, 1973. T.VUI. С. 42. Примеч.З. См. также
по поводу сходной этимологии слова ат-тюрк. Зстончкоеский А. Старейшие арабские
хадисы о тюрках (VIII—XI вв.) И Тюркологический сборник. К 60-летию АН Кононо¬
ва. М, 1966. С. 194-201.
6	Бартольд В.В. «Извлечением С. 25-41 (перс, текст), 41-62 (пер.); Martinez Р.
Gardizi on die Turks // Archivum Eurasiae Medii Aevi. 1982. T. II. P. 153 (Engl, transl,).
7	Книги Гиппократа и Галена были переведены на сирийский и арабский языки
в IX в. См.: Пигулевская Н.В. Имя «Рус» в сирийском источнике // Пигулвеская Н.В,
Сирийская средневековая историография. СПб., 2000. С. 365.
206

разрезом, жившем в холодной части Европы, и о тюрках, тоже жив¬
ших на севере, в холодном климате8.
Хотя в книге Гардизи фрагмента о савроматах нет, но общее сход¬
ство главы о тюрках в трудах Гардизи и ал-Марвази заставляет по¬
лагать, что оба автора опирались на один первоисточник, в кото¬
ром обитатели севера и северо-востока Земли, и в том числе тюрки,
приравнивались к сарматам античных писателей—жителям холод¬
ного севера. Сюда же относились славяне, строившие, по сведениям
«Анонимной записки», землянки для спасения от холода. Точно та¬
ким же образом античные и византийские ученые называли скифами
любых восточноевропейских «варваров», с которыми они знакоми¬
лись.
Объясняя принадлежность славян к тюркам, Гардизи привел не¬
сколько легенд, не связанных с данными «Анонимной записки»9
После описания земли тюрков и тех, кого Гардизи причислил к ним,
непосредственно за сведениями о Китае, идет раздел о печенегах.
Начинается он с описания дороги к ним, которая следовала из Джур-
джании (Ургенча), мимо Хорезмийской горы (плато Устюрт), Хорез¬
ми йского озера (Аральского моря), по безводной степи, остановки
в которой были «привязаны» к имеющимся колодцам, затем по зем¬
лям, где уже встречались источники и животные, и наконец, путь при¬
водил к шатрам печенегов. Автор отмечал, что к владениям печенегов
примыкают с востока кипчаки, с юго-запада — хазары, с запада —
славяне10. Исследователи справедливо считают эти сведения относя¬
щимися к тому времени, когда печенеги еще находились между Ура¬
лом, Волгой и Эмбой и не откочевали за Волгу1 II'.
Далее идут сведения о хазарах, буртасах, булгарах, граничащих
с буртасами и живущих на берегу реки Итиль, впадающей в Каспий
{море ал-Хазар), т.е. о волжских булгарах в междуречье Волги —
Камы. Далее повествуется о мадьярах, населявших область между бул¬
гарами и булгарским же племенем искиль (эсегель), что соответствует
месту обитания той части мадьяр, которая не переселилась вместе со
всеми в Причерноморье, а осталась близ территории волжских булгар.
Сказано также, что владения мадьяр простираются на 100 фарсахов
(фарсах — около 6 км), прилегают к Черному морю (морю ар-Руми\
а находятся они между двумя реками, Итилем (напомним, что слово
итил, атил, эдил, ител в тюркских языках означает просто «река» и
I	Sharaf al-Zaman Tahir Marvazi on China, the Turks and India. L., 1942 (далее —
Marvazi). P. 35.
9	Калинина TM Этиологическая и этимологическая легенды персидского писателя
XI в. Гардизи о славянах II Славяноведение. М., 2002. № 4. С. 68-73.
10	Бартольд В.В. <Иэвлечение>. С. 35 (перс, текст), 56 (пер.).
II	Mar quart Streifedge. S. 78-79; Бартольд ВА История турецко-монгольских на¬
родов //БартольдВ.В. Соч. М, 1968. Т. V. С. 204; Артамоновым. История хазар.
Л., 1963. С. 350.
207

далеко не всегда прилагается к Волге) и Дунаем Щупа). Здесь уже речь
идет об откочевавших из поволжско-приуральских земель мадьярах.
Одна река находится «налево» от мадьяр, в сторону славян, где на ее
берегах живет многочисленный народ нендер румийского происхож¬
дения (оногундуры, т.е. придунайские болгары). Над областью ненде-
ров, на берегу реки, возвышается высокая гора (Карпаты); за этой го¬
рой живет народ м.р.дат — моравы. Далее следует информация о
набегах мадьяр на славян и пленении последних, о продаже славян и
русов, захваченных в плен, в Византию, о вере мадьяр, их внешнем
виде; снова упоминаются нападения на славян, уточняется расстояние
от страны мадьяр до страны славян, упоминается город славян Вантит,
расположенный «на крайних пределах славянских»; далее рассказано
о брачных обычаях мадьяр.
После этого автор переходит к разделу о славянах: «Между пече¬
негами и славянами 10 дней пути по бездорожью. Страна славян ров¬
ная, изобильна деревьями, и живут они по большей части среди де¬
ревьев». Далее, идет рассказ об обычаях, одежде, верованиях славян,
а также об их верховном правителе Свитмалике, о столичном торго¬
вом городе Джарват. Затем Гардизи снова упоминает о набегах мадьяр
на славян и обычаях последних укрываться в крепостях12.
Информация о городе Вантит в тексте Гардизи связывается не
с пределами печенегов, а с теми границами мадьяр, которые распола¬
гались, судя не только по данным Гардизи, но и по другим источни¬
кам, между Дунаем и Доном (или Сиретом и Днепром), в области, на¬
званной византийским императором Константином Багрянородным
Ателькузу13, причем речь идет о довольно кратком периоде—после
передвижения мадьяр через восточноевропейскую равнину под натис¬
ком печенегов в причерноморские степи и до их перехода через Кар¬
паты, т.е. до начала 90-х годов IX в. Итиль в данном случае означает
просто «река» и идентифицируется исследователями с Доном, Днеп¬
ром или Днестром14. Соседними восточнославянскими племенами
здесь были уличи по Бугу, тиверцы по Днестру, далее — поляне по
Днепру.
Представляется, что информация Гардизи не подтверждает локали¬
зации города славян Вантит близ границ печенегов и вятичей, как это
традиционно принято в исторической литературе. Его местонахожде¬
12	Бартольд В.В. <Извлечение> С. 37-38 (перс, текст), 58-59 (пер.); 2а. Wroclaw
etc., 1977. Т. II. Cz. 2 (далее—2А И-2). S. 55-56. Note 57.
13	Константин Багрянородный. Об управлении империей, М., 1989. С. 160-161
(греч. текст и пер.); с. 393. Примеч. 13.
14	Известия о хозарах, буртасах, болгарах, мадьярах, славянах и руссах Абу Али
Ахмеда ибн Омара Ибн Даста.../В первый раз издал, перевел и объяснил
ДА Хвольсон. СПб., 1869 (далее—Хвольсон. Ибн Даста). С. 119; Marquart. Streifztlge.
S. 30-32, 59-60; более подробно см.: BarthaA. Hungarian Society in the IXth Century.
Budapest, 1975. P.79-81.
208

ние и «крайние пределы страны славян», по Гардизи, следует искать
не на востоке, а на юго-западе восточнославянского мира15.
Для проверки этого предположения привлечем аналогичные дан¬
ные, которые содержатся в книге Ибн Русте, написанной, по разным
версиям, от 903 до 925 г. Седьмая глава сочинения Ибн Русте, содер¬
жащая интересующие нас сведения, не имеет четкого плана. Автор
описывает различные страны после общих разделов о строении Земли
и делении ее на климаты (хотя он принадлежит к представителям опи¬
сательной, а не математической, географии, он приводит описание
климатов как широтных зон, следуя, видимо, книге ал-Фергани), дает
описание морей и озер, причем многое из этих материалов тоже имеет
параллели в других источниках. Ибн Русте не уделяет специального
внимания тюркам. Раздел о восточноевропейских народах16 начинает¬
ся в его книге сразу после главы об Индии — с описания страны ха¬
зар, аналогичного Гардизи. Далее автор переходит к описанию страны
буртасов, находившейся между хазарами и булгарами (-Гардизи).
Затем речь идет о булгарах, и сведения об их местоположении абсо¬
лютно те же, что у Гардизи. В рассказе о мадьярах, правда, есть отли¬
чие: если Гардизи определял первоначальную область мадьяр между
булгарами и булгарским же племенем искиль, то Ибн Русте отводил
им место «между областью (балад) печенегов и областью искилей
из числа булгар»; ал-Бахри определял местонахождение мадьяр тоже
между печенегами и ашкилами (= искилами); ал-Марвази — между
печенегами и искилами17. Следует признать, что в данном случае у
Гардизи ошибочно приведено расстояние «между булгарами и булгар¬
ским же племенем искиль»; другие авторы более правильно указыва¬
ют старое место расселения мадьяр «между печенегами и племенем
искиль», и часть мадьяр после ухода основной массы населения там и
оставалась.
15	Иную версию расположения восточноевропейских народов по данным Гардизи
предлагает Д.Б. Мишин, однако также отмечая, что город Вантит не может быть на
востоке славянского мира. По версии ДБ. Мишина, Вантит можно отождествить
с Витичевым (Мишин Д.Е. Сакалиба. С. 54-58). Однако этой теории противоречит
более позднее, чем данные «Анонимной записки», основание крепости Витичев:
Хв. (Топонко П.Л. Киевская земля // Древнерусские княжества Х-ХШвв. М., 1975.
С. 35).
^Kitab al-‘alak an-naflsa VII auctore Abu Ali Ahmed ibn Omar ibn Rosteh... Leiden,
1892 (далее—Ibn Rosteh). P. 139-148 (араб, текст). Перевод фрагментов о славянах из
книг Ибн Русте, «Худуд ал-*алам», Гардизи, ал-Марвази, «Моджмал вт-твварих» см.:
Новосельцев А.П. Восточные источники. С. 294-297. Перевод фрагмента о славянах
из труда Ибн Русте см. также: Калинина Т.М. Арабские источники VIII-IX вв. о славя¬
нах// ДГ. 1991 г. М., 1994. С. 221-222.
17 Kitab al-masalik wa-l-mamalik d’Abu Ubaid al-Bakri. Tunis, 1992. T. I. P. 449 (араб,
текст); Ibn Rosteh. P. 142 (араб, текст); КуникА.А., Розен ДР. Известия аль-Бехри
и других арабски* авторов о Руси и славянах. СПб., 1878. Ч. I. С. 45 (араб, текст);
63 (пер.); Marvazi Р. 22-23 (текст), 35-36 (англ. пер.).
209

Итак, первая граница мадьяр» по данным «Анонимной записки»
в передаче Ибн Русте и других авторов, проходила между пределами
печенегов и племенем искиль из числа булгар, т.е. вблизи приволж¬
ско-уральских районов. Сведения Ибн Русте, Гардизи и других авто¬
ров об этой первой границе мадьяр, относящиеся ко времени до ухода
их основной массы на юг, является древнейшим слоем известий о тех
мадьярах18, часть которых так и осталась на старой родине, в при-
волжско-уральском районе ■—«Великой Венгрии», как о том сообгца-
, Джованни дель Плано Карпини и миссионер-доми-
При упоминании о расселении другой части мадьяр близ Черного
моря (бахр ар-Руми) Ибн Русте не называет имена рек, как это делает
Гардизи, а отмечает только, что одна из рек больше Джайхуна, т.е.
Амударьи (этого сравнения у Гардизи нет). О набегах мадьяр на славян
сказано то же, что и у Гардизи, и прибавлено, что отвозят пленных сла¬
вян в греческий порт К.р.х, где их и продают*0. Исследователи склонны
идентифицировать этот город с будущей Керчью, Корчевым русских
источников. Сразу после рассказа о продаже мадьярами славян в при¬
черноморском городе К.р.х Ибн Русте переходит к разделу о славянах
«Между страной печенегов и страной славян расстояние в 10 дней
пути. В самом начале пределов славян(ских) находится город (мадина),
называемый Ва.ит (изменение названия обусловлено иным начертанием
букв и отсутствием диакритических точек. — Т.К.). Путь в эту страну
идет по степям и бездорожным землям через ручьи и дремучие ле¬
са...»22. Далее материалы почти аналогичны тем, что есть у Гардизи.
Интересно, что в обоих источниках информация о городе Вантит
(Ва.ит), находящемся на «крайнем пределе» или «в начале пределов»
славян, связана с известиями о набегах мадьяр на славян. В версии
Ибн Русте данные о нападениях мадьяр на славян и славянском горо¬
де Ва.ит отделены друг от друга только одной фразой — о расстоянии
в 10 дней пути между печенегами и славянами. Эта же фраза присут¬
ствует и у ал-Марвази, однако у него нет упоминания о славянском
городе Вантит или Ва.ит23.
По данным Ибн Русте, местонахождение города определяется «в на¬
чале пределов славян». Если рассматривать его положение со стороны
и Заходер Б.Н. Каспийский свод сведений о Восточной Европе. М, 1962. Т. 1.
С. 123-129.
19	Плано Карпини Дж. дель. История монгалов. Рубрук Гильом. Путешествия в воо*
точные страны М., 1997. С. 51, 74, 97, 150; Аннинский СА. Известия венгерских мис¬
сионеров ХШ-XIVbb. о татарах и Восточной Европе //Исторический архив. М.; Л.,
1940. Вып. Ill С. 77,81-82.
20	Ibn Rosteh. Р. 143 (араб, текст). Пер. на рус. яэ. см.: примеч. 16.
21	Подробнее см.: $А II-2. S. 105-106. Note 176.
n Ibn Rosteh. Р. 143-145 (араб, текст). Пер. на рус. яэ. см.: примеч. 16.
23	Marvazi. Р. 22 (текст); 35 (англ. пер.). Пер. на рус. яэ. см.: примеч. 16.
ли Гильом Рубрук
никанец Юлиан19 20 21210

печенегов, поскольку ранее все же определялся путь от печенегов
до славян, то речь может идти о племенном центре вятичей, посколь¬
ку наиболее близкими к печенегам, во время их пребывания между
Уралом и Волгой, могли быть как раз они. Однако археологи дают
достаточно широкий ареал их расселения: и близ Воронежа, и на Оке,
и на верхней Волге24, поэтому никаких серьезных оснований для иден¬
тификации каких бы то ни было конкретных вятических археологиче¬
ских памятников с упомянутым Ибн Русте городом славян Ва.ит, как
это предложено в ряде работ25, не может быть.
Необходимо также проанализировать еще раз данные безымянно¬
го автора персидского географического сочинения «Границы мира»
(«Худуд ал-‘алам») (вторая половина X в.), в котором также приводят¬
ся известия «Анонимной записки»: «О стране славян. На восток от
нее— внутренние булгары (булгар-и андаруни) и некоторые из русов,
на запад — часть Грузинского моря (дарья-йе Курзиан) и часть Визан¬
тии (Рум). На запад и восток от нее всюду пустыни и ненаселенный
север. Это большая страна, и в ней очень много деревьев, растущих
близко друг от друга. И они живут между этими деревьями... У них
два города: 1. Вабнит—первый город на востоке, и некоторые из его
жителей похожи на русов. 2. Хордаб — большой город и место пре¬
бывания царя»26. Изменение названия города—«Вабнит»—также
обусловлено иной, чем и у Гардизи, и у Ибн Русте, постановкой диак¬
ритических точек.
Не только впервые опубликовавший сочинение А.Г. Туманский, но
и вплотную занимавшиеся источником В.В. Бартольд, В.Ф. Минор-
ский, Б.Н. Заходер, Т. Левицкий указывали на компилятивный ха¬
рактер сведений этого произведения. Даже беглый взгляд на текст
«Худуд ал-'алам» убеждает в том, что автор скомпилировал фрагмент
«Анонимной записки» о славянах, изрядно сократив его.
Объединяя сведения о городах славян, он отнес упоминание о го¬
роде Вабнит в конец раздела, не привязав его, таким образом, ни
к печенежским, ни к мадьярским границам. Восточными соседями
славян названы внутренние булгары, и на востоке же автор «Худуд»
24	Зайцев А. /С. Черниговское княжество//Древнерусские княжества Х-ХШвв. М.,
1975. С. 100—105, 109; Никольская Т.Н Земля вятичей» К истории населения бассейна
верхней и средней Оки в 1Х-ХШ вв. М., 1981.
25	Пряхин АД, Беседин В.И., Разуваев ЮД, ЦыбинМ.В. Вантнт. Воронеж, 1997;
Пряхин АД К необходимости изучения и муэеефиквции комплекса памятников древ¬
нерусского времени в черте и окрестностях г. Воронежа («Вантит») // Историко-куль¬
турное наследие (Воронежская область). Воронеж, 1992. С. 16-28; он же. Вантит//
Культурно-историческое единство Евразии и Великий Шелковый путь. М., 1993.
С. 54-58; он оке. Вантит // Слов’яни i Русь у науке вой спадшиш Д.Я. Самоквасова.
Чертив, 1993. С. 36-37; он же. Археология и археологическое наследие. Воронеж,
1996. С. 159-178.
Z6Hudud al-(Alam. “The Regions of the World" / Translated and explained by
V.F. Minorsky. L., 1937 (далее — H-‘A). P. 158 (англ. пер.).
211

отводит место для города Вабнит. Работая в 80-х годах X в., он уже
был знаком с произведением ал-Истахри, откуда почерпнул сведения
о внутренних булгарах. У ал-Истахри сказано, что внутренние или ве¬
ликие булгары — соседи Византии и христиане, т.е. дунайские болга¬
ры. Волжских же булгар ал-Истахри называл внешними или просто
булгарами, мусульманами, живущими близ впадающей в Каспий реки
Итиль и соседящими с русами . Эта информация тоже вошла в состав
«Худуд ал-‘алам», без применения эпитета «внешние». Ряд ученых
полагал, что информация «Худуд» о внутренних булгарах относится
к так называемым черным булгарам в Приазовье, остаткам орд Аспа-
руха, — вопрос сам по себе достаточно спорный". Автор «Худуд ал-
‘алам» называл внутренних булгар среди перечня народов северной
части ойкумены: Рум, Сарир, аланы, хазары, славяне, хазарские пече¬
неги, мирваты, внутренние булгары, русы, мадьяры, нендеры, тюркские
печенеги, барадасы, буртасы, хифджахи (кипчаки), гузы, кимаки27 * 29
Приводится в «Худуд» и отдельная информация о внутренних булга¬
рах, причем раздел о них находится, в соответствии с общим описа¬
нием, между разделами о мирватах и русах. Напомним также, что
часть сведений о волжских булгарах из «Анонимной записки» автор
«Худуд ал-‘алам» приписал буртасам, а затем те же сведения — еще
и неким берадасам, не поняв, что те и другие — один и тот же народ.
Данные о мирватах взяты из «Анонимной записки» и относятся к мо-
равам30. Следовательно, локализация страны славян в «Худуд ал-‘алам»
в целом — между придунайскими или приазовскими булгарами, частью
русов, Черным морем и «ненаселенными пустынями севера» — являет¬
ся весьма неопределенной, представляет собой оригинальные геогра¬
фические воззрения автора, основанные на переработке и собствен¬
ном анализе доступных ему письменных источников, на теории, а не
на реальных известиях31. Данные же о нахождении города Вабнит на
востоке славянского мира объясняются тоже только собственными
представлениями автора «Худуд ал-‘алам», а никак не сведениями
первоисточника и никак не реальностью. Но если даже отнестись
к этим сведениям как к действительным, то придется искать город
Вабнит вблизи придунайских или приазовских болгар, а отнюдь не на
востоке славянского мира.
27 Viae regnorum. Descriptio didonfs moslemicae auctore Abu Ishak al-Farisi al-IstaJchii.
Leiden, 1870. P. 10,220,222,226 (араб, текст).
11 ВестбгргФ. К анализу восточных источников о Восточной Европе // ЖМНП.
Н.с. 1908. Февраль. Ч. XIII. С. 387-392; Marquart. Streifzdge. S. 517.
29 Н-*А. Р. 83 (англ. пер.).
20 Ibid. Р. 440-442 (comment.).
31 Новосельцев АЛ. ((Худуд ал-‘алам» как источник о странах и народах Восточ¬
ной Европы//ДГ. 1998 г. М., С. 380-399; Мишин Д.Е. Географический свод «Худуд
ал-Алвм» и его сведения о Восточной Европе // Славяноведение. М., 2000. № 2. С. 52-
63. Однако Д.Е. Мишин полагает возможным связать информацию «Худуд ал-‘алам»
о городе Вабнит все с тем же Витичевым (Мишин Д.Е. Сакалибв. С. 58-59).
212

ДА. Хвольсон предлагал идентифицировать город с Краковом,
А.Я. Гаркави и А.П. Новосельцев — с Киевом, а один из вариантов,
предложенный Й.Марквартом, — аналогия с упомянутым Константи¬
ном Багрянородным городом Самбатас, т.е. тем же Киевом32. Наиболее
популярной версией, однако, является отождествление города Вантит
с центром славянского племени вятичей33 *. Сопоставление этого имени
с племенным названием основывается всеми исследователями только
на созвучии, на аналогии с названным в ПВЛ славянским племенем
вятичи и упомянутым в письме хазарского царя Иосифа славянским
народом вантипГ. Однако следует отметить, что в первом случае
речь идет о племени (родъ), во втором — о народе (гоим), тогда как
во всех трех арабо-персидских источниках называется именно город—
мадина, шахр, для областей же применяется термин балад. Как спра¬
ведливо заметил в свое время А.П. Новосельцев, ни одного названия
города, произведенного от имени племени, до сих пор не известно.
Исследователи в этом случае исходят из предпочтения формы назва¬
ния города у Гардизи — Вантит, а, в сущности, доказать, что вариант
«Вантит» более предпочтителен, невозможно.
«Анонимная записка» сообщает также конкретные данные о главе
славян, его заместителе и о его резиденции, находившейся в середине
страны. Обращаясь к этим материалам, мы сталкиваемся, как и более
150 лет назад, с необходимостью интерпретации имени (или названия)
вождя славян, титула его заместителя и названия его столицы.
В трудах Ибн Русте и Гардизи вторая часть имени главы славян
передана буквами м.л.к., что может означать малик, т.е. «царь».
Д.А. Хвольсон предложил конъектуру: изменить букву м на б, по¬
скольку, как он писал, слово, означающее «царь», «тут не дает смыс¬
ла»35. Несмотря на то что многие, после Д.А. Хвольсона, высказывали
сомнение в правомерности конъектуры, версия первого издателя Ибн
Русте не может быть отброшена. Дело в том, что форма «Свит-малик»
не органична для арабского языка: нормой должно быть «Свит ал-
ъг Хвольсон. Ибн Даста. С. 125; Гаркави А.Я. Сказания мусульманских писателей
о славянах и русских. СПб.» 1870. С. 264; Marquart. StreifzOge. S. 189; Новосельцев А.П.
Восточные источники. С. 300.
1J Westberg F. BeitrHge zur Klflrung orientalischer Quellen Ober Osteuropa // Bulletin
de I’AcadSmie Impdriale des Sciences de St.-Pe(ersbouig. SPb., 1899. T. IX. № 4. $.223;
Минорский В.Ф. История Ширвана и Дербенда. М.. 1963. С. 147; 2А И-2. S. 110-111.
Note 192; Рыбаков Б.А. Киевская Русь н русские кпяжссггва. М., 1982. С. 259;
Петрухин ВЖ, Раевский ДС. Очерки истории пародов России в древности и раннем
средневековье. М., 1998. С. 165. См. также литературу, указанную в примеч. 25, где
уверенность в географическом местоположении города Вантит якобы подкрепляется
совершенно бездоказательными археологическими материалами.
” Коковцов П.К. Еврейско-хазарская переписка. Л., 1932. С. 31 (др.н
98-99 (пер).
35	Хвольсон. Ибн Даста. С. 139.
■евр. текст),
213

малик»36. Вероятно, подстановка слова «малик» вместо «бл.к.» была
произведена самим автором «Анонимной записки». Она была сдела¬
на потому, что в следующей фразе (сохранившейся у Ибн Русте и
ал-Марвази и повествующей о наличии верховых животных у главы
славян) последний назван именно «малик». Отсутствие артикля у авто¬
ров, передававших «Записку», свидетельствует не о более точной
передаче имени, как полагал, например, Б.Н. Заходер37 38, а, напротив,
о неприятии, непонятности для арабских авторов слова «малик» без
артикля после имени Свит. Вариант «Худуд ал-‘алам», на который
еще раз обратил внимание Б.Н. Заходер — «Б.смут Свит» — еще ра¬
нее был объяснен Ф. Вестбергом искаженной передачей арабского
выражения «йусаммунаху Свит», т.е. «называют его Свит»36. Старая
гипотеза, наиболее разработанная Т. Левицким, побуждает считать, что
речь идет о Святополке Великоморавском (870-894)39
Б.Н. Заходер, однако, не соглашался с этой интерпретацией, пола¬
гая, что государь Великой Моравии был слишком крупным политиче¬
ским деятелем, чтобы к нему можно было применить титул «глава
глав», который ученый почему-то считал отличным «как от власти
государя, так и от власти родовых старейшин»40.
А.П. Новосельцев переводил название главы славян, буквально
следуя источникам: свиет-мапик у Ибн Русте и Гардизи, Смутсвит —
по «Худуд ал-‘алам», Шу.д — у Марвази, полагая, что это был не су¬
веренный государь, а глава объединения племен, вероятно восточно¬
славянских хорват41. Мне же представляется, что термин «глава глав»
равнозначен титулу «верховный владыка», «царь» (малик)42, поэтому
он вполне мог быть применим к правителю Великой Моравии.
Ф. Кмитович отвергал аналогию с великоморавским князем, полагая,
что поскольку Великая Моравия находилась далеко от торговых пу¬
тей, по которым ходили мусульманские купцы, то и сведений о ней
в арабских источниках не может быть. Вслед за Ф. Вестбергом
Ф. Кмитович считал, что речь идет о восточнославянских полянах.
Главу их он предлагал именовать «великий царь» (свет-малик) —
36	Мишин Д.Е. Сакалиба. С. 59.
37	Заходер БЛ Каспийский свод. М., 1967. Т. II. С. 134-135.
38	Там же. С. 135; Вестберг Ф. К анализу // ЖМНП. Ч. XIV. С. 11-12.
39	Charmoy F. Relation de Mas’oudy et d’autres auteurs musulmans sur Ies anciens
Slaves // Mdmoires de PAcaddmie Impdriale des Sciences de SL-Petersbourg. SPb., 1834.
Ser. VI. T.II. P.29; Хвояьсон. Ибн Даста. С. 139-140; lbn Rosteh. P. 145. Note V;
Marquart. StreifzUge. S. 470-472; Marvazi. P.117-118 (comment); H-‘A. P, 427-432;
Lewicki T. S-w-nt-b-lk arabskiej «Relacji anonim6wey» (2 pot IX w.) i jego «zast?pca» II
Liber Josepho Kostrzewski octogenario a veneratoribus dicatus. Wroclaw etc., 1968. S. 363—
376; Мишин Д.Е. Сакалиба. С. 59.
40	Заходер Б.Н. Каспийский свод. Т. II. С. 136.
41	Новосельцев А,П* Восточные источники. С. 300-301
42	Калинина ТМ Ра'ис ар-ру’аса’ ас-сакалиба и "apxujov tujv £кХа
Славяне и их соседи (в печати).
214

по аналогии с хазарским «великим хаканом» (хакан ал-кабир или
ал-акбар)А2. Доводы польского востоковеда мне представляются со¬
всем необоснованными: Великая Моравия именно при Святополке
добилась независимости и весьма расширила территорию; арабские
писатели вполне могли получить информацию о таком крупном госу¬
дарстве и его правителе — до них зачастую доходили сведения и о
гораздо более отдаленных землях. Против гипотезы Ф. Кмитовича
свидетельствует и тот факт, что нигде нет известий, чтобы какой-ни¬
будь киевский князь носил титул «великий государь», аналогичный
тюркскому или хазарскому (титул «каган» в данном случае не рас¬
сматривается).
У этого предводителя, по данным «Анонимной записки», сущест¬
вовал заместитель (халифа). Рукописи сочинений арабских авторов,
упоминающих о нем, дают различные варианты написания его титула.
Ибн Русте: сут.дж и суб.дж; Гардизи: су.х, суб.х., сут.дж; другие
авторы дают еще более искаженные варианты этого слова43 44
Д.А. Хвольсон, ознакомивший общественность с трудом Ибн Русте,
а за ним издатель текста его «Книги дорогих ценностей» М. де Гуе
предложили конъектуру суб.н.дж, которая соответствовала бы слову
«жупанич» (от «жупан»), т.е. титулу высокородного лица у западных и
южных славян. С этим вариантом согласились многие исследователи:
Й. Маркварт, В.В. Бартольд, В.Ф. Минорский, Б.Н. Заходер, Т, Левиц¬
кий, Э. Хвильковска, А.П. Новосельцев, Т.М. Калинина45, хотя есть и
другие соображения. Так, Ф. Кмитович высказывал предположение,
что за вариантами титула заместителя главы славян скрывается тюрк¬
ский титул сюбех, где сю — «войско», а бех—«начальник», и слово
обозначает воеводу киевских полян46. Как справедливо заметила
Э. Хвильковска, автор при этом не задается вопросом, существовал ли
вообще такой титул у самих полян47. Д.Е. Мишин предлагает как бо¬
лее приемлемый вариант конъектуру «судадж», т.е. «судец», судья, что
встречается в чешском и хорватском языках, не отвергая, впрочем,
и возможность версии Д.А. Хвольсона48.
43	Вестберг Ф. К анализу //ЖМНП. 4.XIV. С. 12; Kmietowicz F. Tytuly vrtadcdw
Slowian w tzw. «Reacji Anonimowcj», wschodnim irfdie z konca IX wieku // Siavia
Antiqua. Poznad, 1976. T. ХШ. S. 181-184.
44	Варианты других источников см.: Заходер В.Н. Каспийский свод. Т. II. С. 119-
121; 2а II-2. S. 126.
45	Marquart. Streifeage. S. 468-470; Бартольд В.В. <Изшючсние>. С. 39 (перс, текст),
59 (пер.); Marvazi. Р. 117-118 (comment.); Заходер Б.Н. Каспийский свод. Т. И. С. 120,
137-138 (здесь — с оговорками); 2а II-2. S. 126-127. Note 227; ChwtikowskaE.
WiadomoSci perskiego pisarsa Gardisi'ego (XI w.) о ludach wschodniej i grodkowej
Europy//Siavia Antiqua. Poznart, 1978. T. XXV. S. 151; Новосельцев А.П. Восточные
источники. С. 295; Калинина Т.М. Арабские источники. С. 222.
46	Kmietowicz Ft Tytuly wiadcdw Slowian. S. 187-188.
47	Chwilkowska E. WiadomoSci. S. 165.
48	Мишин Д.Е. Сакалиба. С. 86. Примеч. 23.
215

Название города приводится в источниках по-разному: Дж.р.ваб,
Дж.равт, Х.рдаб, Хдас.рат, Х.рзан. Многие ученые склонялись к мыс¬
ли, что под этими искажениями скрывается одноименное название
племенного центра хорват, балканских, «белых» или восточноевро¬
пейских49 Однако если этот город являлся резиденцией Святополка
Великоморавского, то следует вернуться к идее Д.А. Хвольсона и при¬
нять версию искаженной арабской передачи названия моравской сто¬
лицы — Hradistje50. Не соглашаясь с предположением Д.А. Хвольсона,
Б.Н. Заходер пришел к выводу, что вторая часть арабского написания
столицы все же весьма напоминает славянское слово «градъ»51. Такой
же гипотезы придерживается Д.Б. Мишин52.
Итак, судя по описанию соседей славян и общего ландшафта, мож¬
но утверждать, что географические сведения в «Анонимной записке»
относятся к восточным славянам, тогда как известия о главах славян
скорее говорят о Великой Моравии. Конкретные реалии быта и веро¬
ваний могут относиться к любым племенам славян. Следовательно,
информация «Анонимной записки» имеет комплексный характер:
здесь собраны сведения как о восточных, так и о юго-западных славя¬
нах, которых неизвестный автор не отделял друг от друга.
49ГаркавиЛЯ. Сказания. С.266; Marquart, StreifzQge. S.471-472; Marvozi. P.35
(comment.); H-4A. P. 430-431; %A II-2. S. 128-129. Note 232; Новосельцев А.П. Восточ¬
ные источники. С. 300.
50 Хвольсон. Ибн Даста. С. 142.
31 Заходер Б.Н Каспийский свод. T. II. С. 139. При этом невозможно согласиться
с совершенно произвольной идентификацией города с упомянутым в «Поучении» Вла¬
димира Мономаха Крьдном в земле вятичей (Рыбаков БЛ Киевская Русь. С. 261), по¬
скольку и этот вывод, и сопоставление упомянутых выше славян арабо-персидских
источников с вятичами основаны на неверном анализе данных «Худуд ал-‘алам».
52 МишинД.Е. Сакалнба. С. 60.
216

Г.С. Зеленина
К ВОПРОСУ ОБ ИСТОРИЧНОСТИ
ЕВРЕЙСКОЙ ХРОНИСТИКИ XVI в.
Проблема выражения исторической памяти в средневековом еврейском
творчестве давно привлекает внимание исследователей. Согласно тра¬
диционному взгляду, представленному в науке рядом крупнейших
израильских, испанских и американских ученых, евреи в Средние
века безразлично относились к истории, и историографические труды
не числились в составе их литературной продукции (за исключением
«взлета» XII в., когда были написаны хроники Крестовых походов,
которые, правда, часть исследователей относит к жанру мартироло¬
гии, а не историографии); в XVI в. еврейское историческое творчество
переживает ренессанс, который непосредственно вызван изгнанием
евреев из Испании. Новейшими работами, наиболее полно выражаю¬
щими эту точку зрения, являются статья Й.Х. Йерушалми «Клио и
евреи: размышления на тему еврейской историографии XVI в.» (1980 г.)
и его же книга «Зхор: еврейская история и еврейская память» (1982 г.).
Йерушалми разграничивает понятия историографии и исторической
памяти: историография — это целенаправленная фиксация историче¬
ских событий, в отличие от памяти, которая может выражаться в других
жанрах (например, в философских трудах) и заключается в абстракт¬
ных интерпретациях исторического процесса. Еврейская историогра¬
фическая традиция прервалась в талмудический период, и еврейская
память в Средние века использовала другие каналы выражения, боль¬
шей частью ритуальные и литургические. Средневековые евреи не
чувствовали потребности в фиксации своей истории, так как «реле¬
вантным прошлым была для них далекая древность, периоды Первого
и Второго Храмов. Все, что случилось тогда, предопределило то, что
происходило после»1 2. Существовало ярко выраженное противостояние
1	Таких, как И. Бер, CJ3. Барон, М. Гаспар-н-Ремиро, Ф. Катера Бургос, А.А. Ньюман,
Й. Хакер, Й.Х. Йерушалми.
2	Yerushalmi Y.H. Clio and the Jews: Reflections on Jewish Historiography in the
16th Century // Proceedings of American Academy for Jewish Research. 1980. Vol. 46-47.
P.616.
ОГ.С. Зеленина, 2003
217

новизне в истории, тенденция сводить новые исторические события
к знакомым архетипам, рассматривать их сквозь призму библейских
образов3.
В XVI в. наблюдается резкий подъем еврейского исторического
творчества, причем историография этого времени ощущается как новое
явление, ей присущ рад несвойственных средневековой литературе ха¬
рактеристик (большой временной охват; внимание к еврейской истории
в Галуте4; отказ от эзотеричносги, интерес к жизни неевреев вследст¬
вие осознания того, что еврейская история включена в широкий кон¬
текст и подвержена влиянию внешних сил). Девять из десяти5 основ¬
ных хроник XVI в. написаны авторами сефардского происхождения
и тематически связаны с изгнанием из Испании, которое, таким обра¬
зом, рассматривается как причина возрождения историографической
традиции6. Ренессанс XVI в. остался исключительным явлением и не
породил новой традиции; хроники исчезли, не получив продолжения,
и историческая память нашла свое выражение в лурианской каббале.
Изложенная выше теория имеет своих противников: различные ее
положения оспаривались в работах Р. Бонфиля, А. Функенпггейна,
Э. Гутвирта, Р. Чейзена. Ключевые для Й.Х. Йерушалми категории
(история/историография и память) были раскритикованы Реувеном
Бонфилем как нечетко определенные и необоснованно выделенные и
переинтерпретированы Амосом Функенштейном, который оперировал
терминами «историческое сознание» (рефлексия народа на тему своей
истории и ее интерпретация) и «коллективная память» (смутная па¬
мять о прошлом). Несмотря на отсутствие историографии как жанра,
историческое сознание, по мнению А. Функенпггейна, всегда сущест¬
вовало в еврейской культуре и никогда не прерывалось, так как еврей¬
ский народ не воспринимал свое бытие как данность и постоянно
рефлектировал на эту тему7 Р. Бонфиль и Э. Гутвирт также оспари¬
3См.; Yerushalmi Y.H. Zakhon Jewish History and Jewish Memory. L., 1982;
Baron S.W. A Social and Religious History of the Jews. Philadelphia, 1971. Vol. 6.
4	Галут—изгнание, т.е. период еврейской истории после разрушения Второго
Храма.
5	Шломо ибн Верга «Скипетр Иегуды» (Shevet Yehuda), Авраам Закуто «Кинга ро¬
дословий» (Sefer Yubasin), Элин Капсали «Седер Элиягу Зута» (Seder Eliyahu Zuta)
и «Хроника государства Венеция» (Divrey ha-Yamim le-Malkhut Venezia), Самуэль
Ушке «Утешение иа бедствия Израиля» (Consolacam as Tribulacoens de Israel), Йосеф
Га-Когеи «Долина плача)) (Emek ha-Bakha) и «Хроника царей Фракции и Турции»
(Divrey ha-Yamim le-Malkhey Zarefat u-Malkhey Bet Ottoman ha-Togar), Гедалня ибн
Яхия «Цепь традиции» (Shalshelet ha-Qabbala) Аэария де Росси «Свет очей» (Меог
Einayim), Давид Ганц «Росток Давида» (Zemah David).
*См.: Yerushalmi Y.H. Zakhor; Neuman АЛ. The Shevet Yehuda and 16th Century
Historiography //Louis Ginzberg Jubilee Volume. N.Y., 1945; Hacker Y. Cronlkot Cbadashot
al Girush ha-Yehudim mi-Sfarad, Sibotav ve-Tozaotav //Zion. 1979. Vol. 44.
7 Cm.; Funkemtein A. Perceptions of Jewish History. 1993; см. также; ChazanR. The
Timebound and the Timeless // History and Memory. 1994. Vol. 6. № 1.
218

вают мнение о специфическом «еврейском безразличии к истории»
в Средние века: Р. Бонфиль подчеркивает сходство еврейского и хри¬
стианского подходов к истории и опровергает распространенное мне¬
ние о запрете, якобы налагаемом ортодоксальным иудаизмом на чте¬
ние исторических произведений (запрет распространялся только на
нееврейскую литературу)8; Э. Гутвирт отмечает, что в обеих культурах
бытовал одинаковый взгляд на функцию хроник — поучать и развле¬
кать читателя (& la exempla), а не фиксировать исторические собы¬
тия9. Вопреки традиционной точке зрения, средневековым евреям
возвращается статус пишущих историю. Функенштейн указывает на
преувеличение Йерушалми типологичности восприятия ими истории,
а также расширяет рамки понятия исторического творчества: так, жанр
«Цепь традиции» (Shalshelet ha-Qabbala), фиксирующий не факты по¬
литической истории, а юридические нововведения и исключенный
Йерушалми из числа исторических, признан Функенштейном как та¬
ковой, в силу того что именно в законодательной религиозной тради¬
ции средневековые евреи видели raison d'etre нации. Бонфиль также
находит в Средние века специфическую историографическую тради¬
цию: это «historia ecclesiastica» sui generis, культурная история.
На рубеже Нового времени в связи с развитием книгопечатания
растет количество издаваемых книг и происходит ужесточение цензу¬
ры на светскую литературу, и историография разделяет судьбу других
светских литературных жанров. Вторым негативным фактором стано¬
вится перемещение евреев вследствие изгнания из Испании на Восток,
в совсем иную культурную среду, прекращение стимулирующих кон¬
тактов с западной цивилизацией, что приводит к упадку творчества,
историографического в частности. Хронистику XVI в. Бонфиль считает
лебединой песнью еврейской средневековой историографии, отмечая,
в частности, что, согласно критериям самого Йерушалми, некорректно
всю ее причислять к историографическому жанру. Таким образом,
«ренессанс» рассматривается Бонфилем как закат существовавшей
в Средние века традиции, а изгнание — как не игравшее главной ро¬
ли в формировании нового сознания и в инициации исторического
творчества и фактически способствовавшее культурному упадку10,
Гутвирт, также полемизируя с доминирующей в литературе теорией
«резкого взлета» еврейской историографии вследствие изгнания, до¬
казывает путем текстового анализа, что тема изгнания далеко не един¬
ственная и не доминирующая в хрониках XVI в.
9 Bonfil R. Jewish Attitudes toward History and Historical Writing in Pre-Modem
Times// Jewish History. 1997. Vol. 11.№ 1.
9 GutwirihE, The Expulsion from Spain and Jewish Historiography //Jewish History
Essays in memory of C. Abramsky / S. Zipperstein and A. Rapoport-Albert. L., 1988.
№ Bonfil H Jewish Attitudes; idem. How Golden was the Golden Age of the Renaissance
in Jewish Historiography? // Essays in Jewish History. Wesleyan University, 1988; idem. The
Legacy of Sefardl Jewry in Historical Writing H The Sefardi Legacy. Jerusalem, 1992.
219

В ходе этой полемики были поставлены ключевые в изучении
еврейской историографии вопросы. Мы коснемся некоторых из них—
концепции истории, типологичности восприятия современных собы¬
тий, функции историописания — на примере одной из «больших»
иберо-еврейских хроник XVI в. — хроники «Шевет Иегуда».
* * *
«Шевет Иегуда»11 пользовалась большой популярностью как у чи¬
тателей XVI-XVII вв., так и у позднейших исследователей, у одного
из которых удостоилась характеристики «самого полного произведе¬
ния жанра (еврейской хронистики. —ЛЗ.)»12.
Основной автор произведения — Шломо ибн Верга. Как сказано
во вступлении, он основывается на книге «великого мудреца дона
Иегуды ибн Верги» (что было расценено исследователями как исполь¬
зование среди прочих источников заметок дона Иегуды13 14); несколько
глав принадлежат сыну Шломо, Йосефу ибн Верге. Шломо ибн Верга
(вторая половина XV—первая четверть XVI в.) родился и жил в Испа¬
нии (родился, видимо, в Севилье, а жил большей частью в Кастилии);
вероятно, вращался в придворных кругах и пользовался определен¬
ным авторитетом у своих сородичей (занимался выкупом евреев Ма¬
лаги, взятых в плен в ходе Гранадской войны); в 1492 г. эмигрировал
в Португалию, где в 1497 г. — как и все евреи — был вынужден кре¬
ститься, в 1502 г., когда марранам было разрешено покинуть Португа¬
лию, уехал в Италию или Османскую империю. Сведения о жизни
Шломо ибн Верги очень скудны и происходят за небольшим исклю¬
чением из одного источника— самой хроники «Шевет Иегуда».
«Шевет Иегуда» была впервые опубликована в 1554 г. в Адриано¬
поле. Она выдержала еще ряд изданий, постепенно аккумулируя прило¬
жения, пока в 1855 г. не вышло первое научное издание М. Винера .
Хроника была переведена на идиш (анонимный переводчик, 1591;
Эльяким бен Яков, 1700), латинский (Г. Гентиус, 1561), испанский
(Меир де Леон, 1640; Ф.Кантера Бургос, 1927), ладино (Давид де
Моше, 1859), немецкий (М. Винер, 1855) языки. В 1947 г. в Иерусали¬
ме вышло новое научное издание, с предисловием И. Бера и коммен¬
тариями А. Шохета, которое и является с тех пор нормативным15.
11	По причине некоторой неоднозначности названия мы позволим себе употреблять
транслитерацию, а не перевод.
12	Camera Burgos F. Prologo // Salomon Ben Verga. Shebet Jehuda / Traduction,
estudio preliminar por F. Camera Burgos. Granada, 1927. P. 5.
13	Cm.: Baer F. Uotersuchungen liber Quellen und Komposition des Schebet Jehuda. B.( 1923.
14	Liber Schevet Jehuda auctore R. Salomone Aben Verga / M. Wiener. Hannover, 1855.
xbShlomo ibn Verga. Sefer Shevet Yehuda /Ed. Y.Baer, A. Shochat Jerusalem, 1947
(далее—SY).
220

«Шевет Иегуда» стала привлекаться как источник в исторических
трудах по иудаике в XIX в., и сразу же возник вопрос о ее исторично¬
сти. Историки16 расценивали хронику как исторически достоверное
повествование о подлинных событиях и использовали предоставлен¬
ную Ибн Вергой информацию для своих реконструкций17. Исидор Леб
был первым, кто отметил, что в действительности хроника содержит
очень мало исторических фрагментов, а большей частью — типиче¬
ские фольклорные образы и мотивы18. Особенно недостоверными пред¬
ставлялись Лебу фрагменты, связанные с обвинениями в ритуальном
убийстве, на которые в том числе ссылался в своей «Истории»
Г. Грец. Леб также доказывает, что ряд персонажей хроники не имеют
реальных исторических прототипов, а являются вымышленными со¬
бирательными образами. Все документальные источники книги, по
мнению Леба, христианского происхождения, переведенные с латыни
на иврит, в основном же Ибн Верга опирался на устные источники,
легенды еврейского фольклора, в использовании которых Леб видит
особенную ценность книги.
Поиском источников «Шевет Иегуда» много занимался Ицхак Бер,
посвятивший хронике ряд работ19 и утвердивший в науке взгляд на
«Шевет Иегуда» как на произведение одного автора, обладающее
единством композиции и стиля20. Бер развил концепцию Леба, пока¬
зав, что хронику следует расценивать не как источник исторически
достоверной информации, а как художественное произведение. Его
анализ источников хроники, значительно превосходящий изыскания
Греца и Леба, до сих пор не теряет своей научной актуальности. Бер
выявляет ряд средневековых еврейских источников, как то: «Йосипон»
(книга анонимного автора, еврея, жившего в Южной Италии, основы¬
вавшегося на сочинениях Йосефа бен Гориона, т.е. Иосифа Флавия),
«Воспоминание о преследованиях» (Zikaron ha-Shemadot) Профиата
Дюрана (Эфоди), «Кузари» Иегуды Га-Леви, комментарии к священ¬
ным книгам Ицхака Абраванеля. В своей более поздней работе он на¬
ходит также несколько современных испанских источников, в числе ко¬
торых «Золотая книга» Антонио де Гевары (Libro Aureo del Emperador
Marco Aurelio), «Прелестное видение» Альфонсо де ла Торре (Vision
Delectable). Доминирующим для Ибн Верги Бер считает итальянское
w М. Кайзерлинг, Г. Грец.
17 См., например: Грец Г. История евреев. Одесса, 1907. Т. 9.
19	Loeb I Le folk-lore juif dans la chronique du Schebet Iehuda d’Ibn Verga // Revue des
Etudes Juives. 1892. T. XXIV.
19Cm.: BaerF. Untersuchuogen; idem. Haerot Chadashot Ie-Sefer Shevet Yehuda//
Tarbiz. 1935. Vol.6. №1; idem. Introduction//SY; см. также отдельную главу в кн.:
Бер И. Галут. Иерусалим, 1991.
20	Ср. до Бера: «Так как книга представляет компиляцию трех авторов, то в ней
отсутствуют хронологический порядок и логическая связь» (Еврейская энциклопедия.
R, 1991 (Репринт над. 1913 г.]. Т. 7. С. 882).
221

влияние: он подчеркивает значение итальянской новеллистики (прово¬
дя, например, текстологические параллели с «Декамероном») для фор¬
мирования жанрового состава и стиля книги и итальянского гуманиз¬
ма и политической мысли (Петрарка, Макиавелли) для формирования
идеологических установок автора.
Позиция Бера в генетическом анализе «Шевет Иегуда» утвердилась
в науке. Попытки выдвинуть на передний план испанский характер
хроники21 «не замечались или признавались спорными»22. В 1980-х го¬
дах вопрос об источниках был поднят вновь. Идя от текста—через
анализ лейтмотивов хроники и ее стилистики, — исследователи вы¬
явили испано-еврейские источники, частично повторяя найденные
И. Бером (сочинения Профиата Дюрана (Эфоди), Ицхака Кампантона,
Ицхака Абоаба, Моше ибн Эзры и др.), а главное, провели параллели
с современной Ибн Верге испанской литературой (сочинения Антонио
де Гевары, Хуана де Вальдеса, Леона Эбрео и др.). Согласно концеп¬
ции современного исследователя Элиэзера Гутвирта, итальянское влия¬
ние не играло решающей роли, и «Шевет Иегуда» должна быть поме¬
щена в контекст пиренейской—христианской, еврейской или же
марранской — литературы XVI в., причем преимущественно не исто¬
рического, а морализаторского, полемического и развлекательного
характера.
Основные направления содержательного анализа хроники отражают
эту двойственность отношения к «Шевет Иегуде» — как к историо¬
графическому и как к художественному произведению. Разрабатывая
различные темы, исследователи неизменно возвращались к вопросу об
отношении Шломо ибн Верги к судьбе еврейского народа, к его кон¬
цепции историй и вообще к его авторской позиции и ее проявлении
в тексте.
Круг тем был впервые намечен Ицхаком Бером. Считая ренессанс¬
ное гуманистическое влияние определяющим в формировании взглядов
Шломо ибн Верги, И. Бер тем не менее отмечает некоторую двойст¬
венность в тех интерпретациях, которые Ибн Верга дает описываемым
событиям, и в его анализе причин этих событий. По мнению ученого,
мировоззрение Ибн Верги характеризуется сочетанием элементов
традиционного религиозного мышления и новых гуманистических
установок, под которыми понимаются рационализм, реализм, скеп¬
тицизм, религиозная толерантность, ирония. И. Бер, и вслед за ним
другие исследователи, расценивают произведение Ибн Верги как пер¬
вую в еврейской литературе попытку рационалистического подхода
21	См., например: AbramsklY.D, “Shevet Yehuda”—Sefer ha-Goralot ha-Yehudi//
Gesher. 1963. № 9. Абрамски подчеркивает испанские корни книги (большую зависи¬
мость от «Кузари»), а также предполагает, что часть книги была написана в Испании.
22	Gutwirih Е. The Expulsion from Spain. P. 14Э.
222

к своей истории, ее «реалистической интерпретации»23. Ибн Верга
посвятил свою хронику выяснению естественных причин (siba tiv’it)
как изгнания из Испании, так и упадка еврейского народа в целом.
Потеряв веру в традиционное объяснение событий божественным во¬
леизъявлением, Ибн Верга применяет новый, «эмпирико-каузальный»
метод, чтобы «исследовать реальные — экономические, социальные
и религиозные — причины ненависти к народу Израиля»24. Ученые
отмечают, что в «Шевет Иегуда» впервые рассматриваются экономи¬
ческие факторы, обостряющие антисемитские настроения (как то рос¬
товщичество, приоритетно еврейская сфера деятельности), и называют
хронику «первым социологическим исследованием еврейского вопро¬
са»25 В числе новаторских черт хроники в литературе неоднократно
упоминались «ирония, цинизм и скептицизм»26 Ибн Верги, преимуще¬
ственно в религиозных вопросах. В книге находят «беспощадную са¬
тиру» на «мнимых мессий» и талмудистов, вводящих в религиозное
законодательство чрезмерные ограничения,’ взгляды Ибн Верги в этой
сфере характеризуются как в высшей степени толерантные, перехо¬
дящие в религиозный релятивизм.
В анализе И. Бера и его последователей идеологических установок
Ибн Верш ключевой является оппозиция перечисленных выше гума¬
нистических идей и традиционных ортодоксальных воззрений. И. Бер
приходит к выводу о приоритете средневекового религиозного созна¬
ния: «Вся его реалистическая критика, весь полет его творческой фан¬
тазии, весь его сарказм в конечном счете оказываются не более чем
рябью на поверхности океана веры в божественное предопределение
Галута и в избавление из него. Шломо ибн Верга—образчик просве¬
щенного еврея, все еще твердо укорененного в традиционном образе
мысли»27, Бер эксплицирует свое осуждение «старых моделей мышле¬
ния», которые препятствовали поиску «новых настоящих путей нацио¬
нального возрождения»28. Очевидно, полагая, что литература должна
решать насущные проблемы, Бер приходит в результате исследования
23	Kohn М Jewish Historiography and Jewish Self-Understanding in the Period of
Renaissance and Reformation. Ph.D. Thesis, University of California. Los Angeles, 1978.
P. 58.
14 Baer Y. Introduction. P. 12.
25 Neuman A A. The Shevet Yehuda. P. 260.
16 Borj/U R. The Legacy of Sefardi Jewry. P. 466.
27 Бер И. Гапут. С. 101. Й.Х. Йерушалми разрешает эту оппозицию путем отождест¬
вления: по его мнетио, Ибн Верга не рационалист, и его «естественная причина» сов¬
падает с божественным провидением; М. Кон пишет о соединении идеи естественных
причин с верой в предопределение.
21 Baer Y A History of the Jews in Christian Spain. Philadelphia, 1966. Vol. 2. P. 442.
Причинно-следственная связь этих параметров более четко выражена Б ером в критике
другого еврейского писателя: «Луццагго допускал ту же ошибку, что н все его после¬
дователи: он связывал судьбу еврейского народа исключительно с волей Бога, тем са¬
мым отнимая у народа право бороться за лучшую долю» (Вер Я. Гвлут. С. 112).
223

«Шевет Иегуда» к весьма неутешительному для себя выводу: книга
остается в рамках средневековой концепции Галута, основанной на
вере в избавление, и поэтому «напрасно искать у Ибн Верги совета,
как разрешить еврейский вопрос»29
Позднее, в исследовании хроник поколения изгнанников из Испа¬
нии был разработан еще ряд вопросов, как то: самооценка, взгляд на
свое национальное прошлое (идеализация испанского еврейства, гор¬
дость за предков); восприятие марранов (двойственное и постепен¬
но эволюционировавшее); отношение к христианству и христианам
(весьма неоднозначное); отношение к испанской монархии и католи¬
ческим королям (осознание их унификационной политики как основ¬
ной причины изгнания); и, наконец, восприятие изгнания (отчаянье
от потери положения в Испании и попытки примириться с катастро¬
фой путем активизации мессианских ожиданий)30.
Мы вкраггце рассмотрим одиниз этих блоков, а именно отношение
к христианским монархам. Й*Х. Йерушапми в своей книге «Лиссабон¬
ский погром 1506 года и образ короля в „Шевет Иегуда"» (1976 г.),
сравнивая описание действий португальского короля Мануэля в ходе
лиссабонского восстания 1506 г. в «Шевет Иегуда» со свидетельства¬
ми испанских, португальских и немецких источников, приходит к вы¬
воду, что Ибн Верга, очевидец событий, прибегает к сознательной
фальсификации с целью реставрировать традиционный для сефардов
образ милостивого короля (jnelech chastd) — защитника евреев. Кон¬
цепция Й.Х. Йерушалми была подвергнута критике, по двум направ¬
лениям: отрицалась допустимость экстраполяции выводов по «Шевет
Иегуда» на все историографические труды поколения изгнания и опро¬
вергалось само положение о приверженности Ибн Верги мифу о ми¬
лостивом короле (историческая достоверность хроники и недопусти¬
мость .для Ибн Верги фальсификации никем при этом не отстаива¬
лась). Йерушалми осудили за прямое прочтение хроники. Согласно
концепции М. Кона, определяющими чертами повествования в «Шевет
Иегуда» являются лицемерие и ирония: «Каждую строку, которую он
(Ибн Верга.—Г.З.) написал, надо читать с осторожностью и зада¬
ваться вопросом: действительно ли автор имел в виду это или прямо
противоположное?»31. Если в свое время И. Вер пришел к релятивист¬
скому выводу о невозможности для читателя определить модальность
повествования — «нельзя понять — это историческая правда или вы¬
мысел, исследование, или насмешка, или искренняя вера»32,—то
М. Кон инкриминирует Ибн Верге маскировку своих истинных взгля¬
дов и неоднократно призывает читателя иметь в виду, что «что бы
29	Baer У. Haardt CJiadashot Р. 179.
30	Ben-Sassoti tf.tf. Dor Golei Sfarad al Azmo // Zion. 1961. Vol. 26.
31	Kohti M. Jewish Historiography. P. 23.
32	Baer Y. Introduction. P. 16.
224

Ибн Верга ни говорил» он почти наверняка имеет в виду обратное»33.
Йерушалми этого не учел и ошибся: Ибн Верга отнюдь не был сто¬
ронником мифа о короле-защитнике, а, напротив, придерживался реа¬
листического взгляда на ренессансных монархов. Иронию в авторской
позиции прослеживает и Э. Гутаирт. Он также считает, что Ибн Верга
скрывал свои чувства; так, его подлинным отношением к королевско¬
му двору и придворной жизни Гутвирт считает презрение.
Таким образом, бурная полемика по поводу образа короля в «Шевет
Иегуда» является хорошей иллюстрацией того, что какая бы частная
проблема ни изучалась, вопрос об историчности хроники и авторской
позиции остается в центре внимания.
* * *
Для рассмотрения вопроса о жанре произведения (и, соответствен¬
но, его историографичности), а также о позиции и задачах автора,
представляется первостепенным проанализировать название хроники
и вступление к ней.
Слово «шевет» имеет следующие словарные значения: «род/племя/
колено; жезл/скипетр; палка/ветвь; бич/розга». Учитывая аксиоматич¬
ное в иудаике утверждение об основополагающей для средневековой
еврейской литературы ориентации на сакральные тексты, представ¬
ляется необходимым проверить наличие и значения словосочетания,
тождественного заглавию нашей хроники, в Ветхом Завете (еврейской
Библии, Танахе). Словосочетание «шевет Иегуда» встречается в Тана-
хе четыре раза (Быт. 49:10; Иис. Нав. 7:16; I Цар. 12:20; 2 Цар. 17:18),
причем в первом случае (Быт. 49:10) означает «скипетр Иегуды»,
а в остальных трех — «колено Иегуды». Имеется в виду Иегуда (Иуда),
старший сын Иакова, благословленный родителем на царствование
(отсюда «скипетр»), чьи потомки действительно царствовали в Иудее
(от имени Иуда), пока их династия не пала. Актуальность именно это¬
го библейского персонажа для Шломо ибн Верги обусловлена тем, что
с X в. (с Хасдая ибн Шапрута, еврея и придворного кордовского ха¬
лифа) испанские евреи возводили свое происхождение к потомкам
Иегуды, жившим в Иудее и якобы изгнанным оттуда в Испанию после
разрушения Первого Храма; эта легенда работала на высокую само¬
оценку испанских евреев (царственное происхождение и предназна¬
чение, высокий духовный уровень), а также демонстрировала их не¬
причастность к распятию Христа34.
Автор во вступлении к своему труду дает избранному названию
объяснение, из которого следует, что при переводе следует предпо¬
33	Kohrt М. Jewish Historiography. Р. 52.
^СМп например: Baer У. A History of the Jews m Christian Spain. Vol. 1. P. 16;
Abramski Y.D. “Shevet Yehuda”. P. 147.
8 - 8766
225

честь варианты «скипетр»/«жезл» и «бич» (обычно так и переводит¬
ся — «scepter», «vara») и что название, видимо, намеренно полисеман-
тично. Ибн Верга пишет:
«И я назвал это повествование „скипетр/жезл/бич (шевет.—Г,3.)
Иегуды44, ибо он, царствующий изначала, более видел на деле бич
(гиевет. —Г.З.) гнева Его, да будет Он благословен. И так сказал про¬
рок: „Так пошатнулся Иерусалим и Иегуда пал44»35.
Ибн Верга здесь цитирует пророка Исаию (Ис. 3:8): «Так пошат¬
нулся Иерусалим и пала Иудея/пал Иуда, потому что слова их и дела
их — против Господа, чтобы противиться очам славы Его»36. В науке
неоднократно отмечалась особая моделирующая роль начала произве¬
дения37 *, а также цитат, эксплицирующих ориентацию автора на какие-
либо существующие тексты: «Границы книги никогда не очерчены
достаточно строго: в ее названии, в первой и последней строке... со¬
держится система отсылок к другим книгам, другим текстам и фразам,
которые и образуют узлы языковой сетки»36. Исходя из этой посылки,
нам представляется небесполезным уделить некоторое внимание Кни¬
ге пророка Исаии и попытаться понять, какое значение она имела для
автора «Шевет Иегуда».
Основное сообщение, содержащееся в Книге пророка Исаии, за¬
ключается в многократно повторяющемся пророчестве, состоящем из
ряда переменных и четырех следующих констант: (1) за свои великие
грехи (2) народ Израиля будет наказан Всевышним, попадет под власть
других народов и будет угнетаем ими, (3) гнев Всевышнего на народ
Израиля пройдет и обратится на поработивший его народ, который
будет наказан, а Израиль прощен, (4) в конце концов воспоследует
полное спасение и торжество, выражающееся в восстановлении наро¬
да Израиля на Земле Обетованной. В Книге Исаии неоднократно
употребляется слово «шевет» со значением «скипетр/жезл», в функции
орудия преследования, или «бич»; например: «Ибо ярмо, тяготившее
его (народ Израиля. —Г.3.% и палку над плечами его, бич угнетателя
его сокрушил Ты...» (9:3) или «Ибо гласом Господним сокрушен будет
Ашшур, жезлом побивавший...» (30:31) и др. «Шевет», жезл/бич гне¬
ва (гнев как явление метафизическое, т.е. Божий гнев — ср. во вступ¬
лении к «Шевет Иегуда» — «бич гнева Его»39) — ключевой символ
в пророчестве Исаии. Жезл/бич гнева Всевышнего обращен против
35	SY. Р. 19.
36	Все библейские цитаты даются по изданию, представляющему перевод с древне¬
еврейского, а не греческого текста: Пророки. Под ред. Д. Йосифона. Иерусалим, 1994.
37	См., налр., Лотман ЮМ Структура художественного текста. М., 1970.
31 Фуко М. Археология знания. Киев, 1996. С. 25.
39	В конце хроники Ибн Верга сообщает, что его перу принадлежит книга «Шевет
Эбрато» — «Бич гнева Его»; это его произведение, видимо, до нас не дошло.
226

Израиля и вложен в руки его врагов («О, Ашшур, жезл гнева моего» —
10:5), но скоро Всевышний простит Израиль, и бич гнева будет на¬
правлен на врагов Израиля: «Поэтому так говорит Владыка, Бог Цеваот:
народ Мой, житель Циона! Не бойся Ашшура, что бьет тебя жезлом,
...ибо еще очень немного, и пройдет гнев, и ярость Моя [обратится] на
погибель им. И Господь Цеваот поднимет на него бич, как при пора¬
жении мидианитян... и как жезл Свой на море, и унесет его, как егип¬
тян» (10:24-26).
Попытаемся понять, как соотносятся замыслы двух произведений.
Во вступлении к хронике сообщается следующее:
«Сказал Шломо ибн Верга, благословенна память его: в конце кни¬
ги, которую сочинил господин великий мудрец дон Иегуда ибн Верга,
благословенна память его, я нашел описания некоторых гонений и
преследований, которые перенес Израиль в чужой земле, и я перепи¬
сал их, чтобы увидели и чтобы услышали сыны Израиля и раскаялись
и взмолились к Всемилостивому, чтобы он простил их грехи за то, что
они перенесли, и чтобы бедам их сказал „довольно"»40.
Таким образом, текст имеет следующую функцию: он сообщает
евреям (потомкам) определенную информацию о судьбах их предков,
побуждает их к раскаянию и моделирует ситуацию прощения и спасе¬
ния при выполнении первых двух пунктов; призыв к раскаянию и
предсказание спасения также являются ключевыми точками сообще¬
ния, содержащегося в Книге Исаии. Произведение ориентировано на
вечность, адресовано евреям вообще и опосредованно — Богу; пред¬
метом повествования становятся негативные для евреев ситуации их
взаимодействия с другими народами, в чьей стране они жили («гоне¬
ния и преследования в чужой земле»); описываемые события получают
чрезвычайно важное значение: они являются средством получения
прощения для народа Израиля. Здесь постулируется общность ответа
ственности еврейского народа перед Всевышним за всю его историю:
страдания предков, их заслуги (отказ принять крещение и гибель за
веру) зачтутся потомкам и поспособствуют прощению их грехов41.
Божий гнев, наказание может быть сколь угодно многократным и
длительным, но это понятие временное и, следовательно, эквивалент¬
но мигу («спрячься лишь на мгновение, пока не пройдет гнев»,
Ис. 26:20) по сравнению со спасением, которое однократно и вечно:
40	SY. Р, 19.
41	См. также: «заслуги этих святых [погибших за веру] да будут с нами» (SY. Р. 92,
127); эта идея сохранилась на идиоматическом уровне: при упоминании умершего пра¬
ведника в еврейской традиции принято говорить «его заслуги да защитят нас». Та же
схема, но с другим знаком проявилась в концепции всеобщей греховности после Ада¬
ма; христиане заимствовали эту идею, обвиняя евреев, живших после Христа, в деици-
де (мысль о вторичности этой концепции у христиан принадлежит X. Каро Бароха:
Caro Baroja J, Losjudios en laEspaflamodentay contemporanea. Madrid, 1961).
8*
227

всегда имеется в виду конечное спасение, ознаменованное приходом
Мессии. Мессианский намек виден также в следующем: поскольку
в Библии словосочетание «шевет Иегуда» употребляется в значении
«скипетр» единственный раз (Быт. 49:10), можно предположить осоз¬
нанную отсылку, понятную эрудированным читателям, к этой цитате:
«Не отойдет скипетр от Иегуды, и законодатель из среды потомков
его, пока не придет Шило (обычно интерпретируется как Спаси¬
тель.—Г.З.), и ему повиновение народов». Если соотнести эту —
гипотетически подразумеваемую—цитату с приведенной цитатой
из Исаии («Так пошатнулся Иерусалим и Иегуда пал»), то последняя в
вступление к хронике в целом будут иметь определенный эсхатологи¬
ческий подтекст.
Отмечался также другой смысл названия — посвящение Иегуде ибн
Верге42; Ф. Кайтера Бургос увидел в этом игру слов: «Verga» в пега*
воде с испанского означает «скипетр», т.е. тождественно слову «шевет»
Упоминание во вступлении мудреца Иегуды ибн Верги имеет также
функцию причисления к традиции, вписывания нового текста в ряд
уже существующих; новый текст, таким образом, становится трансля¬
тором, передающим потомкам информацию, собранную предками.
Поскольку вступление написано от лица третьего автора, видимо,
Йосефа ибн Верги, делается двойная отсылка к произведениям пред¬
шественников (возможно, предков): «Сказал Шломо ибн Верга, бла¬
гословенна память его: в конце книги, которую сочинил господин ве¬
ликий мудрец дон Иегуда ибн Верга, благословенна память его...».
* * *
Если поместить «Шевет Иегуда» в контекст современной ей иберий¬
ской еврейской и христианской историографии, то мы увидим опре¬
деленное сходство в видении хронистами своих задач.
Еврейские авторы неизменно ориентируются исключительно на свой
народ, причем, особенно акцентируется проблема связи поколений.
Авраам бен Шломо де Торрутиэль, представитель жанра «Цепь тради¬
ции», видит цель своей хроники «Книга традиции» (Sefer ha-Qabbala)
в демонстрации потомкам непрерывности еврейской раввинистиче-
ской традиции: он пишет продолжение одноименной книги XII в. и
доводит ее до текущего момента, с тем чтобы «показать грядущим
поколениям, что учение всегда передавалось от учителя к ученику,
с года его дарования на горе Синай без перерыва, и так и будет до
прихода Господина Справедливости (т.е. Мессии. —ЛЗ.)»43 44.
43 Baer У Introduction.
43	Camera Burgos F. Los judios.
44	Torrutiel Abraham ben Solomon de. El libro de la Cabala/Tr. F. Cantera Burgos.
Salamanca, 1928. P. 15.
228

«Утешение на бедствия Израиля» Самуэля Ушке несет психотера¬
певтическую функцию — утешить еврейский народ в его страданиях,
показав, что жизнь прежних поколений была еще тяжелее: «Для
встревоженных душ воспоминания о прошлых бедствиях облегчат
страдания от настоящих, особенно если те, прошедшие, были более
суровыми»44 45.
Образ самого автора редко просматривается. В этом плане интере¬
сен Йосеф Га-Коген, вводящий автобиографическую линию в своей
хронике «Долина плача»: он неоднократно проводит параллели между
бедствиями народа Израиля и личными несчастьями, в основном свя¬
занными с плачевными судьбами его родных и близких.
Что касается испано-христианского контекста, то хронисты эпохи
католических королей (последней четверти XV—начала XVI в.) дек¬
ларируют на первый взгляд отличные, но по сути во многом сходные
задачи историописания. В частности, для них так же характерно ссы¬
латься на труды предшественников и включать свою книгу в сущест¬
вующую традицию. Помимо легитимизации хроники, это соотнесение
с традицией выполняло иную функцию: автор определял место своего
сочинения в истории — между предками и потомками, — и оно ста¬
новилось связующим звеном между поколениями46.
Хронисты католических королей не раз эксплицировали свое следо¬
вание античным образцам, «подражание... Титу Ливию и другим древ¬
ним историкам»47. Ориентируясь на принципы классической историо¬
графии, они стремились зафиксировать наиболее «героические дея¬
ния, чтобы жила их память»48; предписывалось рассказывать только
о событиях и людях, «достойных памяти», ибо они сами «какими бы
великими ни были, падут и умолкнут, а написанное о них не падет и
не умолкнет никогда»49.
Эта идея увековечивать славные деяния и тем самым сообщать
бессмертие героям принадлежала именно античным авторам: «...если
герой соглашался умереть молодым, то для того, чтобы его жизнь,
освященная таким образом и прославленная смертью, перешла в бес¬
44 Usque Samuel. Consolation for the Tribulations of Israel / Transl. by MA. Cohea
Philadelphia, 1965. P. 38.
46	«Я тот, кто эти главы Воспоминаний написал, когда мне было двенадцать лет,
читая записи моего покойного деда, который был писцом в городке Фуэнтес,., нашел
неснолысо глав о делах героических, которые в его время происходили, и моя бабушка,
его вдова... услышав, как я читаю, сказала мне: мальчик, а ты почему ие пишешь так,
как эти события описаны, о делах сегодняшнего дня? Не ленись писать о хороших со¬
бытиях, которые в твое время произошли, чтобы их эиали те, кто придет потом, и уди¬
вившись, читая о них, возблагодарили Бога»: BernaldezA. Historia de los Keyes
Catolicos//Cronicas de los Reyes de Castilla. Madrid, 1931. T.2. P.574-575 (BAE.
T. LXX).
47	Pulgar F. del. Cronica de los Reyes Catolicos. Madrid, 1943. Vol. 1. P. LXV.
49	BernaldezA, Historia de los Reyes Catolicos. P. 575.
49 Pulgar F. del. Cronica de los Reyes Catolicos. Vol. 1, P. LXV.
229

смертие; сказание было выкупом за эту принятую смерть»50. Пред¬
ставляется интересным применить здесь красивую теорию Мишеля
Фуко о специфической функции текста. Фуко на античном примере и
примере из арабской традиции («Тысяча и одна ночь») развивает кон¬
цепцию отрицания смерти через повествование, говоря о «рассказе
или письме, порождаемых, чтобы заклясть смерть». Эта отрицатель¬
ная корреляция письма и смерти, избавление от смерти как цель писа¬
ния представляется актуальной как для еврейского хрониста, так и для
его христианских современников. Испанские хроники предназначе¬
ны для обеспечения персонажам вечной жизни в памяти потомков;
«Шевет Иегуда» призвана помочь потомкам в их апелляции к Богу
получить спасение и избавление.
* * *
Пролить свет на авторскую концепцию истории и ведение им задач
хроники может также анализ структуры произведения,
В «Шевет Иегуда» принцип аккумуляции эпизодов при однотипно¬
сти и даже прямой повторяемости сюжетов лежит в основе компози¬
ции. Помимо нечастого прямого дублирования фрагментов, обращает
на себя внимание эквивалентность как синтагматических, так и семан¬
тических сегментов.
В хронике можно выделить ряд типовых семантических сегментов:
архетипы с определенным набором устойчивых характеристик, при¬
сущих более или менее всем персонажам данного статуса (справедли¬
вый, милостивый король, папа; мудрый советник короля; плохая (дурно
относящаяся к евреям) женщина у власти; приносящий зло евреям
священник, монах; лживый, чернящий евреев конверсо); многократно
повторяющиеся мотивы (зависть народа, клевета на евреев, ложное
чудо священников, погром, насильственное обращение евреев, наме¬
рение изгнать евреев, изгнание, религиозный диспут, ходатайство пе¬
ред королем/знатью, взятка, заступничество короля/знати, наказание
гонителей евреев, разговор короля с мудрым советником о евреях и
иудаизме, сон короля) и повторяющиеся сюжеты (клевета на евреев —
справедливый суд короля — наказание клеветников; понуждение кре¬
ститься — сопротивление евреев — заступничество знати — упорство
короля — насильственное крещение — смерть короля — возвращение
евреев в иудаизм и др.). Эти сюжеты могут достаточно эксплицитно
воплощать библейские схемы, например: духовник королевы желает
зла евреям и хочет их изгнания — внушает эти мысли королеве —
королева убеждает в этом своего мужа короля (схема: носитель зла—
женщина — мужчина, змей — Ева — Адам). Таким образом, эти сю¬
50	Фуко М. Что такое автор? // Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти
и сексуальности. М., 1996. С. 14.
230

жеты не просто повторяются в пространстве хроники/охватываемого
ею периода, а являются реновацией священной истории51. При кон¬
стантности сюжетов и образов географические и хронологические па¬
раметры являются переменными; историческая конкретика не важна:
римский контекст эквивалентен исламскому, испанскому, француз¬
скому и прочим. Единственным структурным принципом является
кумулятивный — аккумуляция рассказов о «гонениях и преследова¬
ниях», перенесенных евреями (само название глав в хронике — «гоне¬
ние» — shemad); хронологический порядок не соблюдается. Границей
повествования является приход Мессии и прекращение преследований
евреев, т.е. самоисчерпание предмета повествования, но это ограниче¬
ние гипотетическое. Фактически, аккумуляция сюжетов подобной те¬
матики продолжалась и после написания «Шевет Иегуда»: в поздних
изданиях в книгу включали новые тексты, из других периодов и тра¬
диций, как, например, ашкеназийская хроника «Свиток тягот» (Megilat
eifa) Шабтая Га-Когена (XVII в.) о погромах на Украине.
♦ * *
В отборе информации для своего сочинения автор руководству¬
ется прежде всего критерием достоверности, что соответствовало
современным нормам. Исследователи не раз отмечали особую важ¬
ность исторической точности для авторов этой эпохи, которые были
очень чувствительны к обвинениям во лжи или недостоверности и
боролись с последними путем ссылок на надежные источники или
свидетелей52.
В «Шевет Иегуда» эта тенденция проявилась в полной мере. Ибн
Верга скрупулезно фиксирует источники информации: устные («слы¬
шал от стариков» или — надежнее—«слышал из уст великого муд¬
реца») и письменные (европейские хроники («Это я нашел в книге
хроник королей Испании и перевел с чужого языка на святой язык»53),
сочинения еврейских мудрецов (например, Маймонида) и др.). Если
доступно несколько источников автор сообщает, какой вариант изби¬
рает, причем при наличии устного и письменного источников послед¬
ний предпочтительнее [«А есть об этом другая устная версия, но это
(то, что приведено выше.—Г.З.) я нашел написанным»]54. В случае
использования обоих видов источников автор проводит границу
51	Симметричность и повторяемость истории—с древности укоренившаяся
в еврейской культуре идея, принадлежащая библейской и талмудической традиции;
широко иллюстрировалась средневековыми еврейскими (и не только) хронистами. См.,
например: Cohen G.D. Analysis and Interpretation // Sefer ha-Qabbalah by R. Abraham Ibn
Daud / Ed. G.D. Cohen. Philadelphia, 1966; Chazan Я The Timebound and the Timeless.
32 Nelson W. Fact of Fiction: the Dilemma of the Renaissance Storyteller. Harvard, 1973.
53	SY. P. 25.
54	Ibid. P.118.
231

между прочитанными и услышанными сведениями [«До сих пор я на¬
шел написанное, а конец его (рассказа.—Г.З.) я не нашел написан¬
ным»]55. Рефлексия по поводу источников информации может заме¬
нять само повествование о событии; так, 33-я глава выглядит следую¬
щим образом: «В великом городе Фес было большое преследование,
но так как я не нашел написанного об этом, то и здесь об этом не на¬
писал, так как встречал много различных устных версий, которые
утомишься записывать и из которых ни одна не подтверждена»56.
С другой стороны, во многих случаях источник информации не
указан/указан нечетко, но очевидно, что сюжет/текст заимствован. Как
уже говорилось выше, много исследований посвящено генетическому
анализу, попыткам выявить источники, установить, исторически дос¬
товерен или легендарен тот или иной сюжет, проблеме выяснения —
в ситуации постоянной «чужой речи» и противоречивых тезисов—
точки зрения автора.
Представляется, что «чужая речь» — ключевое понятие в этой
проблеме, и прежде чем пытаться объяснить противоречия в книге
борьбой в авторе религиозного воспитания с благоприобретенными
гуманистическими идеями (И. Бер) или инкриминировать ему прин¬
ципиальное лицемерие (М. Кон), следует задаться вопросом о субъек¬
те дискурса; как сформулировал это М. Фуко: «Первый вопрос: Кто
говорит?»57 В полифоничной хронике «Шевет Иегуда» автор за ред¬
кими исключениями не является субъектом речи; субъектами являют¬
ся либо сконструированные персонажи (в основном два собеседника,
мо!ущие — если бы высказывали более однородные суждения — пре¬
тендовать на амплуа резонера, мудрец Томаш и король Альфонсо),
либо авторы текстов, которые Ибн Верга (утверждает, что) не просто
использует/пересказывает, а копирует («и я переписал их [описания
преследований из книги Иегуды ибн Верги]», «и перевел с чужого
языка на святой язык»58).
Такой способ построения произведения создавал презумпцию истин¬
ности — чужая речь истинна как таковая: если и не существовало это¬
го эпизода, то существует текст о нем, т.е. эпизод существует в памяти.
Этим же обусловлены идеологические противоречия в книге: не нуж¬
но считать автора ни лицемером, ни плюралистом, ни невниматель¬
ным компилятором; видимо, он не обязательно соотносил установки
компилируемых фрагментов с собственными убеждениями, важнее
было донести до потомков истину уже существующего текста59.
55	Ibid. Р. 107.
56	Ibid. Р, 90.
57	Фуко U. Археология знания. С. 51.
“SY.P.l^.
59 О принципах антологии в средневековой еврейской литературе см.: YosstfE. The
Hebrew Narrative Anthology in the Middle Ages // Prooftexts, 1997. Vol. 17. № 2.

Эта позиция автора—одам из возможных ответов на вопрос
об историчности еврейской хронистики. Некорректно было бы гово¬
рить, что автор не внимателен к современным событиям или видит
в них только отражения прошлого; автор вообще не занимается изло¬
жением событий — его задача транслировать память» заключенную
в уже существующих текстах, быть связующим звеном между пред¬
ками и потомками, донести до следующих поколений то, что было
запомнено и зафиксировано предыдущими.

Г.Я Джаксон
КРЕЩЕНИЕ ХАРАЛЬ ДА ГОРМССОНА
В САГАХ И ХРОНИКАХ:
К ИСТОРИИ ФОРМИРОВАНИЯ СЮЖЕТА*
«Харальд Гормссон был поставлен конунгом в Данмарке после смерти
своего отца; он был могущественным конунгом и великим воином;
он владел Хольтсеталандом в Саксланде, и у него было большое
ярлство в Виндланде; он велел построить там крепость Йомсборг и
посадил в ней большое войско; он дал им суд и закон, и они завоевы¬
вали для него там земли; летом они отправлялись в военный поход,
а зимой сидели дома; их называли Йомсвикингами»* 1.
Так, с момента утверждения на троне Харальда Гормссона, датско¬
го конунга с 945 (?) по 986 г., начинается древнеисландская коро¬
левская сага, записанная в середине XIII в. и посвященная истории
Дании, — «Родословие датских конунгов, или Сага о Кнютлингах».
Далее в той же главе саги рассказывается о крещении конунга Хат
ральда и датчан германским императором Оттоном:
«В дни конунга Харальда Гормссона императором в Саксланде
был Отто Красный; он напал на конунга данов и повелел данам кре¬
ститься, но конунг данов вывел ему навстречу войско и ни в коем слу¬
чае не хотел принимать христианство. У конунга Харальда Гормссона
была большая битва с императором Отто на юге у Данавирки; был
тогда Хакон, ярл Норвегии, вместе с конунгом данов. Там император
потерпел поражение, и все же немного времени спустя он вернул себе
потерянные земли и преследовал конунга Харальда и ярла Хакона до
Лимафьорда и дальше, вплоть до острова Марсей. Вскоре конунг Ха¬
ральд принял христианство, а император Отто стал крестным отцом
его сына Свейна и дал ему свое имя, и был тот крещен под именем
* Работа выполнена при поддержке Российского фонда фундаментальных исследо¬
ваний (грант № 01-06-80060).
1	Kn^tlinga saga // Spgur Danakonunga / C. av Petersens and E. Olson (Samfund til
udgivelse af gamine! nordisk litteratur [далее—SUGNL]. B. XLVI.) Knbenhavn, 1919—
1925 (далее — Kn^Q). S. 29.
© Т.Н. Джексон, 2003
234

Отто-Свейн. Был тогда крещен весь Данмарк, и не отступился импе¬
ратор раньше, чем это свершилось».
В третьей главе говорится о том, что, приняв крещение, Харальд
Гормссон принудил принять крещение и своего подданного, норвеж¬
ского ярла Хакона Сигурдарсона,
«и был тот крещен, и все те другие люди, что пришли с ним из Норве¬
гии. Дал тогда конунг Харальд ему священников и других ученых
мужей, и повелел ему крестить весь народ в Норвегии, и скрепил ярл
Хакон это обещание клятвой. И когда они расстались, конунг и ярл,
тогда отправился Хакон в Норвегию, но всех святых людей он выса¬
дил на берег у Хальса в Лимафьорде; и отрекся он от христианства
и устроил вскоре самое большое в Норвегии жертвоприношение.
И когда конунг Харальд узнал о том, что Хакон отрекся от христиан¬
ства, а также о том, что он разорял земли конунга данов, то отправил¬
ся конунг Харальд со своим войском в Норвегию и опустошил все
прибрежные земли...».
В четвертой, последней из глав, посвященных конунгу Харальду,
рассказывается о его плохих отношениях с сыном, приведших к битве
между ними, тяжелому ранению и смерти Харальда:
«Свейн, сын конунга Харальда Гормссона, попросил какое-нибудь
государство [для управления] у конунга Харальда, своего отца, но
конунг Харальд дал ему немного, поскольку тот был сыном его налож¬
ницы, и он не хотел отдавать ему государство в управление. И когда
Свейн достиг совершеннолетия, взял он себе корабли и войско и вое¬
вал во многих местах как вне страны, так и внутри ее. Тогда преис¬
полнился яростью конунг Харальд и собрал против него войско.
Пришел тогда в войско конунга Свейна его воспитатель Пальнатоки,
как говорится в саге о Йомсвикингах, и направились они на Сьоланд и
в глубь Исафьорда; там тогда находился конунг Харальд со своими
кораблями. Свейн тотчас бросился в бой с ним, и было там большое
сражение. К конунгу Харальду стянулось войско, так что у Свейна
оказалось меньше воинов, и он бежал.
8 той битве получил конунг Харальд смертельную рану, и был он
насмерть ранен стрелой; и был он первым конунгом данов, похоро¬
ненным в освященной земле. К тому времени он пробыл конунгом
восемьдесят лет—тридцать лет при жизни конунга Горма, своего
отца, и пятьдесят лет после его смерти»2.
Итак, согласно «Саге о Кнютлингах», Харальд Гормссон — первый
датский король-христианин; он был обращен в результате крестового
2	Ibid. S. 29-32.
235

похода германского императора Оттона («Отто Красного»); затем
Харапьд стал ревностным христианином, потребовавшим обращения
своего вассала норвежского ярла Хакона и преследовавшим его за отказ
от веры; умер конунг от смертельной раны, полученной в битве со своим
незаконнорожденным сыном, претендовавшим на власть в стране.
Образ Харальда Гормссона, нарисованный «Сагой о Кнютлингах»,
не всегда совпадает с этим же образом в других источниках. Картина
крещения Дании, в них представленная, тоже не одинакова. Источники
различаются по жанру, а также по времени и месту создания. Соответ¬
ственно, различается и формируемый ими образ реальности.
Крещение Дании, изучавшееся многочисленными исследователями
на основании не менее многочисленных источников, как представляет¬
ся сегодня, проходило следующим образом.
Первый датский король, который был крещен (в 826 г.),—
Харальд Клак. Произошло это не без участия франкского императора
Людовика I Благочестивого. Во внутридатской борьбе Харальд полу¬
чал поддержку императора, но взамен должен был признать его своим
сюзереном3. С самого начала миссионерская деятельность в Дании
была связана с императором и приписывалась его инициативе. Первый
гамбургский архиепископ, Ансгарии, был одновременно и легатом
императора, и церковным миссионером.
Видукинд Корвейский в «Деяниях саксов»4 сообщает о дальней¬
шем проникновении христианства в Данию: «После того как он
(Генрих I. — ТД.) подчинил себе все окружающие народы, он обра¬
тился со всем войском против датчан, которые совершали на кораблях
разбойничьи набеги на страну фризов; он победил [датчан] и заставил
их платить дань, а короля их по имени Chnuba5 * 7 принудил принять
христианство» . Датского правителя с этим именем знают две швед¬
ские рунические надписи: они свидетельствуют о том, что в начале X в.
в Дании, в районе Хедебю, правил король по имени Гнупа (Gnupa)1.
3	Einhardi Алnales//Monuments Germanise Histories. Scriptores (in folio). Hannover
(далее — MGH SS), 1826. T.I. S.a. 814, 815, 817, 819, 823, 826-828; Vita s. Anskarii
auctore RJmberto / G. Waitz. Hannover, 1884. Cap. 7.
4	Видукинд Корвейский. Деяния саксов / Вступ. статья, пер. н коммент. Г.Э. Сан-
мука. М, 1975.
5	В переводе Г.Э. Сакчука, исправленном мной в этом месте, стоит имя Кнут.
Санчук полагает, что под Chnuba «Видукинд, очевидно, имел в виду датского короля
Кнута, сына короля Горма, правившего в южной части Дании». Болес того, Санчук
подчеркивает, что «Видукинд ошибается, говоря, что последний принял христианство))
(Видукинд Корвейский. Деяния саксов. С. 227. Прнмеч. 3).
*Die Sachsengeschichte des 'Widukind von Korvei / P. Hirsch, H.E. Lohmann ll
Monuments Germanise Histories. Scriptores rerum Germanicarum (далее—MGHSSrer.
Germ.). Hannover, 1935. T. 60 (далее — Widuk.). 1.40 (Видукинд Корвейский. Деяния
саксов. С. 151).
7 Lindquist L Tvfl lAUtodska nminskrifter som afimna sveama // Acta philologies
scandinavica. 1928. S.289ff.; Jacobsen L. Svcnskevaddets Fald. Studier til Danmarics
236

Аналогично и Адам Бременский, ссылаясь на своего информатора
Свена Эстридсена, утверждает, что власть в Дании была захвачена
шведскими правителями и имя одного из них было Chnob (что весьма
близко к Chnuba или Gnupa): первым был «Олаф, который, явившись
из Свеонии, захватил датское королевство силой оружия и [у которо¬
го] было много сыновей; из них Кноб и Гурд владели королевством
после смерти отца»8. Современные событиям «Корвайские анналы»
(«Annales Corbeienses») лаконично сообщают под 934 г., что Генрих
(I. — ТД.) покорил датчан9. Итак, минимальная достоверная инфор¬
мация этих источников сводится к тому, что конунг, правивший важ¬
нейшей датской областью, был, в результате направленного против
него похода, поставлен в данническую зависимость от германского
короля. Один же источник (Видукинд) утверждает, что датский ко¬
нунг при этом принял христианство. С уверенностью в данной связи
можно говорить о том, что вскоре после похода Генриха I (934 г.) на¬
чалась миссионерская деятельность в северных странах, куда был на¬
правлен гамбург-бременский архиепископ Унни, скончавшийся там,
согласно тем же анналам, в 936 г.10.
С.	Булин, в результате анализа большой совокупности источников,
приходит к выводу, что владения короля Гнупы могли находиться
в районе Хедебю-Шлезвига и именно эти земли, от Данавирки (Дат¬
ского вала) до реки Эйдер, либо в результате похода Генриха I, либо
несколько позднее (а именно между 934 и 965 гг.), оформились в дат¬
скую марку (marca Danorum) — часть германского государства11.
Общая картина датско-германских отношений к 965 г. такова:
после похода Генриха I и в процессе создания датской марки герман¬
ское влияние в Дании становится столь велико, что оно распростра¬
няется и на владения обосновавшейся на севере Ютландии датско-
норвежской династии короля Горма; с 20-х годов IX в. существует
гамбург-бременское архиепископство, в 948 г. архиепископом Адаль-
Oldhistorie i filologisk og runologisk Lys. Kobenhavn, 1929. S. 89-91; Bolin S. Danmark
ooh Tyskland under Harald Gormsson. Gnmdliqjer i dansk historia under 900-talet ll
Scandia. Lund, 1931. IV. S. 190; Lund N, SvenskavasMet i Hedeby ll Aarboger for nordisk
oldkyndighed og historic. 1980. Kobenhavn, 1982. S. 114-125; Laur W, Zur Schweden-
Неп-schaft in Haithabu und neuere Oberiegungen zur FrOhgeschichte des Schleswiger
Raums II Beitr&ge zur Schleswiger Stadthistorie. 1983. Bd. 28. S. 9-25.
I	Adam Bremensis Gesta Hammaburgensis ecclesiae pontificum /В. Schmeidler // MGH
SS rer. Germ. Hannover; Leipzig, 1917. T. 2 (далее—Adam). L 48. Здесь и далее Адам
Бременский — в переводе В.В. Рыбакова. Хочу сердечно поблагодарить В.В. Рыбакова
за предоставленную мне возможность работать с еще не опубликованным им перево¬
дом «Деяний архиепископов гамбургской церкви».
9 Annales Corbeienses, а. 934 //MGR SS. 1839. Т. 3. Р. 4.
1(1 MGH SS. Т. 3. S. 4; см. о нем: Adam. L 58-63.
II	BolinS. Danmaric och Tyskland under Harald Gormsson. S. 191-201; Hoffmann E-
Beitrflge zur Geschichte der Beziehungen zwischen dem deutschen und dem dfinischen Reich
fttr die Zelt von 934 bis 1035II850 Jahre St-Petri-Dom zu Schleswig. Schleswig, 1984.
S. 105-132.
237

дагом назначаются епископы в Шлезвиг, Рибе и Орхус. По мнению
С. Булина, поскольку гамбург-бременский архиепископ был должно¬
стным лицом германского короля, то и три датских епископа были
его подданными; зависимость Дании была двух видов: светская от
германского короля и церковная от гамбур^бременского архиепи¬
скопства12.
В этой обстановке Харальд Гормссон, получивший от отца власть,
принимает христианство. Самое раннее сообщение об этом событии
принадлежит Руотгеру, который в своем «Житии кёльнского архиепи¬
скопа Бруно» (953-965, младшего брата германского императора
Отгона I), написанном в 966-969 гг., повествует о том, как архиепи¬
скоп вывел северных варваров из состояния варварства и жестокости13
Современник событий14 Видукинд Корвейский в 970-х годах, т.е. не¬
сколькими годами позднее Руотгера, упоминает о крещении датчан не
без покровительства Оттона I и стараниями будущего шлезвигского
епископа (до 995—до 1000 г.) Поппона15 Л. Вейбюль усматривает
здесь текстуальное заимствование из Руотгера:
Ruotger
Siquidem ео tempore et rex eorum Haroldus cum
magna sй» multitudine gentis regi regum Christo
colla summittens, vanitatem respuit idolomm.
(Так вот, в это время и король их Харольд со
всем своим многочисленным племенем скло¬
нили шеи перед царем царей Христом и от¬
вергли лживых идолов.)
Widuk.HL 65
...Christum deum solum colendum
decrevit, idola respuenda subiectis
gentibus imperat,
(...распорядился почитать Богом
одного только Христа, приказал
уничтожить идолов у подчиненных
народов.)
В то же время Вейбюль подчеркивает, что у Видукинда появляют¬
ся и новые (по сравнению с Руотгером) подробности, в частности рас¬
сказ о том, как Харальд, прежде чем принять христианство, подверг
Поппона испытанию раскаленным железом16.
В рунической надписи на камне в Еллинге, установленном Хараль-
дом Гормссоном в память о своих родителях, он называет себя
«Харальдом, который подчинил себе всю Данию и Норвегию и кре¬
стил данов»17 Политическая ситуация была такова, что обращение
12	Bolin 5. Danmark och Tyskland under Harald Gormsson. S. 195,200-201.
13	MGHSS.1841.T. 4. S. 270.
14	На это, в частности, указывает слово nunc в его характеристике епископа Поппо¬
на: «один клирик, ныне ведущий набожную жизнь».
15	Widuk. Ш. 65.
i6lVeibullL Kritiska undersOkningar i Nordens historia omkring fir 1000//Nordisk
historia, Forskningar och undersokningar. Stockholm, 1948. Vol. 1. S.270. Отметим, что
испытание праведника огнем является типичным агиографическим клише {Назарен¬
ко А.В. Древняя Русь на международных путях. Междисциплинарные очерки культур¬
ных. торговых, политических связей 1Х-ХН веков. М., 2001. С. 354).
7 Danmarks runeindskrifler /L. Jacobsen, Б. Moltke. Kebenhavn, 1941. В. 1. S. 42.
238

Харальда оказалось необходимостью, и произойти оно могло как по
требованию Оттона I, так и по личной инициативе Харальда. С. Булин
и Л. Вейбюлль с полным основанием относят это событие к проме¬
жутку времени между 953 и 965 гг. (953 г. — начало архиепископства
Бруно в Кёльне, 965 г. — год его смерти).
До 973 г. между двумя странами царил мир. По крайней мере, имен¬
но в этом году датский посол на встрече в Кведлинбурге передал дары
стареющему Оттону 1,в. Через год после смерти Отгона I (973 г.),
а именно в 974 г., у датско-германской границы вспыхнула война. О ней
свидетельствует Титмар Мерзебургский* 19 и сообщает целый ряд анна¬
лов20. Но существует и древнеисландский источник, говорящий об этой
войне, — хвалебная песнь (драпа) «Недостаток золота» («Vellekla»),
сложенная ок. 986 г. исландским скальдом Эйнаром Хельгасоном по
прозвищу «Звон Весов» в честь норвежского ярла Хакона. Четыре стро¬
фы посвящены датско-германской войне21: в них говорится о походе
Харальда на юг, о его отступлении к Данавирки, о преследующем его
с юга войске, состоящем из саксов, фризов, франков и вендов; упоми¬
нается германский император Оттон22. Однако, если германские источ-
11 Annales Hildesheimenses («ХильдесхаЙмские анналы»), 973; Lampertus («Анналы
Лампсрта»), 973; Annales Weissemburgenses («Вайсенбургские анналы»), 973 (MGH SS.
Т, 3. S. 62-63); Annales Altahenses mqjores («Большие Альтайхские анналы»), 973
(MGHSS. 1868. Т. 20. S. 787).
19	Thietmari episcopi Merseburgensis Chronicon. Die Chronik des Bischofs Thietmar von
Merseburg und Hire Korveier Gberarbeitung / R, Holtzmann // MGH SS rer. Germ. Nova
series. B„ 1935. T. 9 (далее — Thietm.). HL 6.
20	Lampertus, 974; Annales Weissemburgenses, 974 (MGH SS. T. 3. S. 63); Annales
Ottenburani («Отгенбойренские анналы»), 974 (MGH SS. T.5. 1844. S.4); Annales
Ahahenses majoits, 974 (MGH SS. T. 20. S. 787).
21	Finnur J6nsson< Den Norsk-Islandske Skjaldediglning. A—Text efter h&ndskrifteme.
Kobenhavn, 1967. B.I: 800-1200. S. 128-129; В—Rettet text Kebenhavn, 1973. В.Г:
800-1200. S. 121-122.
22	Цит. по: Снорри Стурлусон. Круг Земной /Иэд, подгот. АЛ. Гуревич, Ю.К. Кузьмен¬
ко, ОЛ, Смирннцкая, М.И. Стеблин-Каменский. М., 1980 (далее—Круг Земной). С. 113:
И вперед под ветром
Шли на юг, послушны
Власти меченосца,
Звери влажной хляби.
Путь держал к пределам
Датским в злато-шлеме
Вождь державный хердов
И довров опора.
По зиме князь ютов
Испробовал силу
Северного альвв
Сельдей битвы в деле,
Когда ратобктсц
Встал защитой вала
Против полчищ Ньердов
Жерновов сражений.
Не страшился витязь
Трудного удела,
В лютой схватке натиск
Вражий отражая,
Когда с юга вендов
Строй и франков рати
Князь привел, — и фризов —
Клнч вождя раздался.
Грянул гром искр Оми,
Грнмнир нтрищ стали
Дал — щиты сшибались —
Отпор Ньердам битвы.
Саксов, славный, к бегству
Принудил Тунд Фякси
Вод, когд а с отрядом
Отстаивал стену.
239

ники говорят о германской победе, исландский скальд говорит о по¬
беде датчан над саксами. Объясняя расхождения либо изменением
порядка следования строф при устной передаче скальдической песни,
сместившим акценты, либо тем, что даны победили саксов (о чем го¬
ворит драпа), но понесли потери от других вражеских отрядов (о чем
драпа умалчивает), С. Булин утверждает, что результатом войны, все
же была германская победа: Харальд оказался в зависимости от Гер¬
мании, и датская марка продолжила свое существование23. Л. Вейбюлль
подчеркивает, что, исходя из времени написания «Жития Бруно»
(966-969 гг.), мы должны исключить признаваемую некоторыми исто¬
риками возможность того, что даны были крещены в результате воен¬
ных действий Оттона II в 974 г.24.
К 983 г. ситуация изменилась в целом25, а не позднее, чем к 988 г.,
как следует из анализа документов того времени, исчезла и датская
марка как германское владение, Дания же, напротив, присоединила
к себе весьма важные территории в районе Хедебю-Шлезвига. Вероят¬
нее всего, это сделал именно Харальд Гормссон (945-986) — в про¬
тивном случае он не имел бы оснований назвать себя на упомянутом
выше мемориальном камне «Харальдом, который подчинил себе всю
Данию»26.
* * *
Описав выявленные исследователями реальные обстоятельства
крещения Дании, я далее попытаюсь сопоставить образы этого собы¬
тия, созданные разными культурными традициями, чтобы в конечном
итоге посмотреть (пусть на частном примере) на механизм формиро¬
вания исторической памяти. Меня интересует сопоставление разнона¬
правленных взглядов — «изнутри» (из Дании), с юга (из Германии,
которая была непосредственной участницей данных событий) и с за¬
пада (из Исландии, сохранившей в скальдических стихах и сагах по¬
этический образ истории европейского Севера). Ниже, обратившись
к большой совокупности источников27, я поставлю перед ними не¬
сколько одинаковых вопросов. Моя «анкета» (или «опросный лист»)28
будет касаться следующих тем:
23	Bolin S. Danmark och Tyskland under Harald Gormsson. S. 204-205.
24	Weibulll. Kritiska understikningur. S. 43. Исследователь полагает, что это не мог¬
ло произойти и в результате похода в Данию Отгона I, если такой поход имел место.
Ср.: Grund 01 Kaiser Otto des GroBen angeblicher Zug gegen Dflnemark // Forschungen zur
deutschen Geschichte. Gottingen, 1871. Bd. 11. S. 561-592.
“Thietm.III. 24.
26	Bolin S. Danmark och Tyskland under Harald Gormsson. S. 205-206.
27	Бели специально не оговорено в примечаниях, латинские тексты приводятся
в переводе А.В. Подосинова, древнеисландские тексты — в моем переводе.
21 См. эту методику работы со средневековыми источниками в книге: Лучицкая СИ,
0$>аз другого: Мусульмане в хрониках крестовых походов. СПб., 2001.
240

1.	Отношение к христианству в Дании до Харольда Гормссона.
2.	Желание/нежелание Харольда принимать христианство.
3.	Роль, которую играл в этом император Отток (Попутно необ¬
ходимо выяснить, которого Оттона имеют в виду источники.)
4.	Подробности обращения Харольда Гормссона, его родных и
подданных
5.	Дальнейшая приверженность Харольда христианству.
6.	Окончание правления Харольда Гормссона.
+ * *
Упомянув уже выше Руотгера, Видукинда и Титмара, я и начну,
соответственно, со взгляда «с юга» (с континента).
LPyoirep в «Житии кельнского архиепископа Бруно» (далее —
Ruotger), написанном в 966-969 гг.* дает ответ лишь на два интере¬
сующих нас вопроса:
1Л —он подчеркивает «дикость и непереносимую свирепость» се¬
верных «варваров»;
I.	4 — а также приписывает деятельности архиепископа Бруно тот
факт, что «король их Харольд со всем своим многочисленным племе¬
нем склонили шеи перед царем царей Христом и отвергли лживых
идолов»29 30IL Саксонский хроиист Видукинд Корвейский (Widukindus
Corbeiensis) в хронике «Деяния саксов» («Gesta Saxonum»), написан¬
ной в 970-е годы, уделяет уже больше внимания саксоно-датским
отношениям.
II.	1 — Видукинд указывает, что «Генрих I победил датчан и заста¬
вил их платить дань, а короля их по имени Chnuba принудил принять
христианство»-. Говоря же о времени Харальда Гормссона, он под¬
черкивает, что «датчане с древних времен были христианами, тем не
менее, следуя обычаю отечества, поклонялись идолам».
11.2	— Видукинд явно демонстрирует заинтересованность Хараль¬
да в принятии христианства и самостоятельность принятия им реше¬
ния. «Спор о почитании богов» возникает на пиру «в присутствии го¬
сударя»; король спрашивает некоего клирика, не желает ли тот «сам
лично разъяснить свою веру». После представленных доказательств
(об этом — ниже) «обращенный [в веру] король распорядился почи¬
тать Богом одного только Христа, приказал уничтожить идолов у под¬
чиненных народов».
29Ruotgers Lebensbeschreibung des Eizbischofs Bruno von Kflln. Ruotgeri Vita
Brunonis archiepiscopi Coloniensis/I. OU//MGH SS rer. Germ. Nova series. B., 1951.
T. 10. S. 42-43.
30	Widuk. 1.40 (Видукинд Корвейский. Деяния саксов. С. 151).
241

11.3	— Видукинд связывает обращение Харальда с императором
Отгоном I. Хроника посвящена «госпоже Матильде, дочери импера¬
тора», обращаясь к которой Видукинд подчеркивает: «Но и это заслу¬
женно приписывается доблести твоего отца, ибо благодаря его неусып¬
ной деятельности церковь и церковные служители стали процветать
в этих областях».
11.4	— Видукинд приводит рассказ о том, как Харальд подверг епи¬
скопа Поппона испытанию раскаленным железом: «С наступлением
же утра он велел бросить в огонь большой кусок железа, а затем при¬
казал клирику во имя католической веры [взять и] нести это раскален¬
ное железо. Исповедник Христов не колеблясь взял железо и нес его
столько времени, сколько угодно было королю; [затем] он показал
всем свою руку, оказавшуюся неповрежденной; тем самым он дока¬
зал, что католическая вера заслуживает одобрения».
II.	5— Видукинд подчеркивает, что Харальд «с тех пор воздавал
должные почести священникам и служителям господа»31.
Ш. В «Хронике» («Chronicon») Титмара, епископа Мерзебургского
(Thietmarus Merseburgensis; далее — Thietm.), датируемой 1012-1018 гг.,
обнаруживается та же схема интересующего нас рассказа, что и у Ви-
дукинда (каковой вполне мог быть источником для Титмара32): приня¬
тое ранее по принуждению христианство находится в забвении; при
участии Поппона Харальд соглашается его принять; упомянут радею¬
щий об этом Оттон I. Кроме Титмара на основании Видукинда строит
свой рассказ о крещении Харальда и французский хронист Сигеберт
из Жамблу (ум. в 1112 г.)33 34.
III.	1 — «Сверх того, оружием принудив к покорности норманнов и
данов (Northmmm et Dani), он (Генрих I. — ГД) вывел их из прежнего
языческого заблуждения, вместе с королем их Кнутоном, и научил их
нести иго христианства» . Переходя ко времени правления Харальда,
Титмар подчеркивает, что «христианство находилось в пренебрежении».
III.2 — Король, «уклонившись от благочестия предков», служил
«ложным богам и демонам», но, подвергнув пресвитера Поппона испы¬
танию, «весьма обрадованный этим чудом, король со всеми своими
тотчас смиренно принял иго христово и наконец, по примеру верных,
стал повиноваться божественным заповедям».
31	Widuk. III. 65 (Видукинд Кореейский. Деяния саксов. С. 191).
32	DemidojfL, The Рорро Legend // Mediaeval Scandinavia. Vol. 6 (1973). P, 39-67;
см.: Г.Э. Санчук. Видукинд Корвейский и его «Деяния саксов» Н Видукинд Корвейский.
Деяния саксов. С. 6.
33	Sigebertl Gemblacensis Chronicon / L.C. Bethmann // MGH SS. 1844. T. 6. S. 351.
34	Thietm. 1,17 (перевод C.A. Аннинского — Архив СПб. Института истории РАН.
Ф.268. Oil 1. Ед. хр. 1. Л. 108). С.А. Аннинский в примечании к переводу пишет:
«Видукинд, 1.40. Год крещения — 934. Имя короля, по Видукинду, Хнубэ (Chnube);
у Титмара изменено произвольно».
242

III.	3 —«Когда же об этом услышал император, то, призвав к себе
достопочтенного Поппона, спросил, это ли подвижник христов, и воз*
вел его в сан епископа».
Ш.4—Пресвитер Поппон, «благословив громадный кусок железа,
донес его до места, указанного королем, и бесстрашно поднял вверх
невредимую руку».
Ш.5 — «Король, весьма обрадованный этим чудом, сразу же сми-
ренно подчинился ярму Христа вместе со всеми своими и до конца
своей жизни соблюдал божественные предписания, как и надлежит
христианину»35.
IV.	«Панегирик королеве Эмме» («Encomium Emmae Reginae»), на¬
писанный ок. 1042 г. фламандским монахом по заказу Эммы (с 1002
по 1016 г. жены английского короля ЭтельредаП, а с 1017 по 1035 г.
жены английского, датского и норвежского короля Кнута Могучего,
сына Свена, сына Харапьда Гормссона), начинается с рассказа о Све¬
не, которого «ненавидел его собственный отец» «исключительно по
причине зависти».
IV.	6 — Свен был любим всеми по воле Божьей, и чем больше лю¬
бил Свена народ, тем больше его ненавидел собственный отец. Отец
мечтал изгнать его и даже поклялся, что не допустит того, чтобы Свен
стал правителем Дании после него. Войско подняло мятеж против
Харальда и перешло на сторону сына; «они сходятся в сражении; отец,
раненный в сражении, обратился в бегство; он бежал к склавам и там
вскоре после этого умер»36.
V.	Адам Бременский (Adam Bremensis) в «Деяниях архиепископов
гамбургской церкви» («Gesta Hammaburgensis ecclesiae pontificum»),
ок. 1070 г., рассказывает, что Харальд Гормссон и датчане были обра¬
щены в христианство в результате деятельности гамбург-бременского
архиепископа Унии, с одной стороны, и похода, предпринятого гер¬
манским императором Отгоном I, — с другой.
V.1 — Согласно Адаму, когда Унии прибыл в Данию, «тогда пра¬
вил безжалостный Горм, которого он, конечно, не сумел обратить
из-за [его] врожденной свирепости».
V.2 — Адам говорит об успешном военном походе Отгона I против
данов (см. V.3). «В конце концов, когда дело пошло к миру, Харальд
подчинился Оттону и, получив от него королевство в лен, обязался
ввести в Дании христианство»37.
33 Thietm. 11.14 (Аннинский. Л. 126-127).
36 Encomium Emmae Reginae / Ed. by A. Campbell, with a supplementary introduction
by S. Keynes //Camden Classical Reprints. Cambridge, 1998. Vol. 4 (далее—EER).
P fl_jQ
3,Adam. U.3.
243

V.3—«Сына же короля [Горма], Харальда, он (архиепископ
Унни. — Г.Д), говорят, привлек своей проповедью. Он сделал его на¬
столько верным Христу, что он (Харальд. — Т.Д\ хотя и не принял
таинство крещения, позволил публично исповедовать [в Дании] хри¬
стианство, которое всегда ненавидел его отец»3®. «Итак, сразу после
того, как он спасся от козней своих братьев, король Оттон, укреплен¬
ный божественной помощью, стал творить правду и суд народам.
Затем, когда он подчинил своей власти чуть ли не все государства,
которые отложились [от империи] после смерти Карла, он обратил
оружие на данов, которых прежде вооруженной рукой смирил его
отец. Ведь они, замышляя войну, убили в Хедебю послов Оттона
вместе с [тамошним] маркграфом, полностью истребив все поселение
саксов. Чтобы отомстить за это, король немедленно напал с войском
на Данию. Перейдя границу [страны] данов, прежде проходившую
через Шлезвиг, он огнем и мечом опустошил всю область вплоть до
последнего моря, которое отделяет [страну] норманнов от [страны]
данов и вплоть до настоящего времени в честь победы короля назы¬
вается Оттинсунд».
V.4 — «Тотчас же был крещен сам Харальд вместе со [своей] же¬
ной Гунхильд и маленьким сыном, которого наш король, восприняв из
святого источника, назвал Свеном-Оттоном»* 39
V.5 — «Король данов Харальд, прославившийся благочестием и
доблестью... ввел в своем королевстве христианство и твердо сохра¬
нял [его] до [своего] конца»40
V.6 — «Свен-Отгон, сын короля данов Харальда Великого, стал
строить разнообразные козни против отца, [ища], каким бы образом
отнять у него, уже престарелого и немощного, королевскую власть,
и стал совещаться с теми, кого его отец принудил [принять] христиан¬
ство против [их] воли. Итак, составив заговор, даны внезапно отрек¬
лись от христианства [и] провозгласили королем Свена, объявив
Харальду войну... Партия Харальда была побеждена, а сам он, ране¬
ным бежав с поля сражения, взошел на корабль [и] ускользнул в город
склавов, который называется Юмне»41. «Вопреки ожиданиям, ведь
[жители Юмне] были язычниками, он был ласково принят ими [и] по
прошествии нескольких дней изнемогший от этой [полученной в бою]
раны скончался, исповедуя Христа. Бго тело было перенесено войском
на родину [Харальда] и погребено в городе Роскилле. в церкви, кото¬
рую он сам первым выстроил в честь святой Троицы»42.
31 Ibid. 1.59.
39	Ibid. II.3.
40	Ibid. П.25.
41	Ibid. II. 27.
41 Ibid. II. 28.
244

VI.	Хельмольд из Бозау (Helmoldus Bozoviensis) в «Славянской
хронике» («Cronica Slavorum»), до 1177 г, следует Адаму Бременско¬
му, местами пересказывая, а местами и дословно цитируя его43.
VI.	1 —Когда Унни прибыл в Данию, «тогда правил жесточайший
Ворм. Его самого из-за врожденной его свирепости склонить [к вере]
он не смог».
VI.2 — «Когда он (Отгон I. — 7*Д) вступал [в страну], король
Гарольд завязал с ним под Шлезвигом бой, в котором, хотя обе сторо¬
ны бились одинаково храбро, победу одержали, однако, саксы, а даны
обратились в бегство и отступили на кораблях. В таких, располагав¬
ших к миру, условиях, Гарольд подчинился Оттону и, принимая от
него престол, обязался ввести в Дании христианство».
VI.3 — «Гарольда [архиепископ Унни] обратил и сделал его вер¬
ным Христу, так что тот, хотя сам таинства крещения еще и не при¬
нял, разрешил публично признавать христианство, к которому отец
его всегда питал ненависть». «Случилось, что переселился из этого
мира и славный король Генрих, а на престол вступил сын его Отгон,
прозванный Великим... Король же данов, который платил дань отцу
его, теперь сбросил иго рабства и поспешно поднял оружие на защи¬
ту своей свободы. И прежде всего он убил маркграфа, который сидел
в Шлезвиге, что иначе называется Гейдебо, вместе с послами короля
Оттона и до основания истребил всю колонию саксов, которая там
находилась... Король Оттон, опираясь на поддержку господа Бога,
едва лишь освободился от козней своих братьев, как учинил суд и
справедливость над своим народом. Потом, после того как все почти
государства, отпавшие после смерти Карла, подчинились его власти,
он поспешил поднять оружие против данов. Перейдя с войском гра¬
ницу Дании, проходившую тогда у Шлезвига, „он мечом и огнем опус¬
тошил всю страну, вплоть до самого отдаленного моря, которое отде¬
ляет нортманнов от данов и по сей день в честь [этой] победы короля
называется Отгензунд"».
V1.4 — «„И без промедления крестился с женой своей ГуннильдоЙ
и маленьким сыном, которого наш король, будучи его восприемником
при святом крещении, назвал Свен Оттоном". В то время вся Дания
приняла христианскую веру и, „разделенная на три епископства, была
подчинена Гамбургской митрополии"»44.
43	Helmolds Slavenchronik/B. Schmeidler )l MGH SS rcr. Germ. Hannover, 1937. T. 32
(далее — Helm.); русский перевод: Геяьмолъд, Славянская Хроника/Предисл., пер. и
примеч. Л.В. Разумовской. М., 1963. В Предисловии к русскому переводу (с. 14) гово¬
рится: «Цитаты, полностью соответствующие оригиналу (тексту Адама Бременско¬
го.— Т.Д.) или незначительно измененные, при переводе выделены кавычками.
Отрывки, заимствованные из Адама, но значительно измененные Гельмольдом, огово¬
рены в примечаниях». Эти последние я выделила курсивом.
44	Helm. 8,9.
245

VI.5 — «Гарольд же, как выше сказано, сначала язычник, потом
благодаря наставлению великого отца Унни обратившийся в христи¬
анскую веру, проявил такое рвение в почитании Бога, что не было ему
подобного среди всех королей Дании, который бы такую [большую]
северную страну привел к познанию божественной веры и украсил
всю ее церквами и пастырями».
VI.6 — «...у данов Свен Оттон, сын благочестивейшего короля
Гарольда, возбуждаемый дьяволом, начал ковать многочисленные
козни против своего отца, желая лишить его престола, как человека
якобы престарелого и слабого силами* а дело насаждения [христиан¬
ства] из пределов Дании совсем устранить... Подстрекаемые теми,
которые отказывались служить Богу и мирно [повиноваться] королю,
даны единодушно отреклись от христианства и, возведя нечестиво¬
го Свена на престол, объявили отцу его, Гарольду, войну. [...] Таким
образом, дело дошло до войны. В этом столкновении были побежде¬
ны сторонники Гарольда, многие были ранены или убиты. Сам же
Гарольд, тяжело раненный, покинул поле битвы и, сев на корабль,
бежал в знаменитый город славян, по названию Юмнета. „Хотя жи¬
тели его и были язычниками, однако, вопреки ожиданиям, он был
[ими] дружелюбно принят, но спустя несколько дней, изнемогший
от раны, умер, исповедуя веру Христову**»45.
* * *
Какую же картину рисуют нам континентальные источники?
1.	Что касается отношения к христианству до Харальда Гормссона,
то даже если какой-то правитель и был ранее обращен, начало хри¬
стианизации Дании определенно связывается ими с Харальдом (или,
как у Руотгера, — с его временем).
2.	На основании приведенных выше текстов я склонна говорить
о личной инициативе Харальда в вопросе принятия христианства:
у Видукинда и Титмара — он, услышав проповедь епископа Поппона,
просит подтверждения истинности веры (следует испытание раска¬
ленным железом); у Адама и Хельмольда— он проигрывает битву и,
принимая престол, обязуется ввести христианство в Дании.
3.	Роль Оттона подчеркивают не только Адам и Хельмольд: Виду-
кинд утверждает, что обращение Харальда «заслуженно приписывает¬
ся доблести» императора Отгона, «ибо благодаря его неусыпной дея¬
тельности церковь и церковные служители стали процветать в этих
областях»; Титмар же рассказывает, что за обращение Харальда импе¬
ратор возвел Поппона в сан епископа.
4.	Подробности принятия Харальдом христианства различны. По
Руотгеру, его крестил архиепископ Бруно. По Видукиццу и основы- 4343 Ibid. 15.
246

Бающемуся на нем Титмару — епископ Поппон, подвергшийся пред¬
варительно испытанию раскаленным железом. У Адама, в отличие от
Видукинда и Титмара, рассказа о деятельности Поппона в истории
обращения Харальда Гормссона нет: Поппон появляется в схолии
к рассказу о крещении Харальда в рукописи «Деяний архиепископов
гамбургской церкви» первой трети XIII в.46, а в основном тексте Ада¬
ма— лишь в рассказе об обращении шведского короля Эрика Побе¬
доносного47. Согласно Адаму и заимствующему из него Хельмольду,
Харальда (вместе с женой и младенцем-сыном) крестит непосредст¬
венно сам император Отгон I.
5.	Четыре немецких хрониста говорят о приверженности Харальда
христианству до конца его жизни.
6.	Трагическое окончание жизни — смертельное ранение в битве
против сына Свена, отрекшегося от христианства, — описывает (со
слов датского короля Свена Эстридсена) Адам Бременский, а за ним
Хельмольд. Для историков крайне важно, что гибель Харальда описа¬
на аналогичным образом в независимом от Адама континентальном
источнике, более раннем и происходящем из фламандского монасты¬
ря «Панегирике королеве Эмме»48: это дает основания считать исто¬
рически точными сообщения о мятеже в войске Харальда, о переходе
войска на сторону Свена, о битве между отцом и сыном, о бегстве ра¬
неного Харальда в славянские земли Южной Балтики.
* * *
Посмотрим теперь на интересующую нас эпоху, так сказать,
«изнутри» — глазами средневековых датских историков и хронистов.
УД. Первая датская хроника, так называемая «Роскилльская хрони¬
ка» («Chronicon Roskildense»; далее — CR), целиком построенная по
образцу книги Адама Бременского, была создана до 1150 г., вероятно
ок. 1140 г. «Роскилльская хроника» представляет Харальда Гормссона
первым (вопреки пристрастиям его отца) и последовательным хри¬
стианином, жертвой сыновней жестокости.
VII.	1—Отец Харальда «Горм, чрезвычайно жестокий король...
упорствовал во зле».
VII2 — «Его сыном был кротчайший Харольд49, который первым
построил церковь в Зеланде. Вопреки воле отца у него были друзья-
христиане, и он, по возможности отовсюду их принимая, оказывал им
поддержку во время преследований».
46	Adam. И. 25. Schol. 20.
47	Ibid. И. 35.
48	См.: EER. Р. Hi.
49	Харальд. В хронике (гл. IV) ошибочно утверждается, что «его прозвище было
Бяатан, или Клак».
247

VII.3 — «Затем он стал другом достопочтенному епископу Адаль-
дагу и августу Отгону и столь близко сошелся [с последним], что тот
[принимал] его сына из купели и назвал его Свеном Оттоном».
VII.4 — «Харальд после его (Горма. — Т.Д.) смерти был выбран
королем и стал христианином. Вскоре он принял священнослужи¬
телей, пришедших из Англии и Саксонии, и стал открыто почитать
Христа».
VII.5 — «И вот благочестивый и верный Христу король не толь¬
ко был крещен, но и попросил через послов, чтобы в королевстве его
были поставлены епископы».
VII.	6 — «Его сын Свен ранил его в бою и раненого изгнал из коро¬
левства. Он бежал в Склавию и там умер изгнанником, скорбя, как
второй Давид, больше из-за вероломства сына, нежели из-за собст¬
венных несчастий. Тело его, перевезенное на родину его людьми, бы¬
ло похоронено в городе Роскилле»50.
VIIL Свен Аггесен (Sven Aggesen; далее — SA) — первый извест¬
ный нам по имени датский историк. Он написал свою «Краткую исто¬
рию датских королей» («Brevis historia regum Dacie») в конце 80-х го¬
дов XII в. (возможно, ок. 1185 г.) по заказу вдохновителя и покрови¬
теля историописания в Дании, Абсалона, роскилльского епископа
(1158-1192) и лундского архиепископа (1178-1201). В качестве источ¬
ника Свен использовал «Роскилльскую хронику».
VIIL 1 — Говоря о Харальде, хронист утверждает, что «это был
первый король, который отказался от мерзости идолопоклонства и
стал почитать Христов крест», и рассказывает, что родителей Харальд
похоронил «по языческому обряду».
VIII.	5 — В то же время он сообщает, что сын Харальда Свен «при¬
нял как верный почитатель Бога ту веру, от которой его бежавший
[из страны] отец в конце концов отрекся».
VIII.	6 — Когда Харальд послал солдат за огромной скалой для
надгробного камня в память его матери, поднялся мятеж, который,
по словам Свена Аггесена, «был вызван как соблюдением новых ре¬
лигиозных законов, так и невыносимым гнетом службы». В результате
восстания местные жители изгнали Харальда, и он бежал в Склавию.
«Там» как говорят, после установления .мира он первым основал город,
который сейчас называется Йомсборг». «В его отсутствие королем
был поставлен его сын Свен»51.
IX,	«Генеалогия датских коралей» («Genealogia regvm Danorvm»)
аббата Вильгельма из Эбельхольта (Wilhelmus Ebelholtensis; далее — 30 3130	Chronicon Roskildense // Scriptores minores historic Danicse medii aevi / M.C1. Gertz.
Kebenhavn, 1970. VoL I (далее — SM. I). P. 18-20 (cap. V, VI).
31	Svenonis Aggonis filii Brevis historia regum Dacie. Cap. 7,8 // SM. I. P. 114-121.
248

Wilhelm) была составлена, вероятно, в 1194 г. по заказу короля
Кнута VI (1182-1202) и архиепископа Абсалона.
IX.5 — «Этот Харальд, по прозвищу Блатан, т.е. Синезубый, был
язычником. Однако, будучи позже крещен; он не остался в вере, но
отступился от нее».
IX.6 — «За это он был изгнан из королевства и бежал к склавам,
преданным в то время язычеству; частыми нападениями он тревожил
Датское королевство, но не преуспел в этом... Этот Свенон, по про¬
звищу Вилобородый, сын Харальда, воспринял вместе со своим наро¬
дом веру христианскую и в ней благочестиво пребывал))52.
X.	Саксон по прозвищу «Грамматик)) (Saxo Grammaticus; далее —
Saxo) был вдохновлен на написание исторического труда архиеписко¬
пом Абсалоном, но завершил свой труд «История королей и героев
датчан» («Danorum Regum Heroumque Historiae»), более известный
как «Деяния датчан» («Gesta Danorum»), при архиепископе Андерсе
(1201-1223), вероятно после 1216 г., и посвятил его архиепископу
Андерсу и королю Вальдемару I (1157—1182). Книги X-XVI его труда
посвящены истории Дании до 1185 г.
Х.2 — Из текста Саксона ни в коей мере не следует, что Оттон
принудил Харальда принять христианство. Здесь лишь рассказывается
о том, что не оправдались надежды норвежского ярла Хакона на то,
что Харальд будет некоторое время занят войной с Оттоном: «Харальд,
уладив дела с императором и приняв католическую религию, обеспе¬
чил своему царству духовное и мирское согласие»53.
Х.З — Саксон, не называя причин германского вторжения, предво¬
дительствуемого императором Оттоном, рассказывает, как Оттон про¬
шел всю Ютландию до Лимфьорда, бросил копье в его воды и пошел
назад, но отступление было похоже на бегство, поскольку Харальд,
вернувшийся из норвежского похода, преследовал его54.
Х.6 — Когда Харальд приказал на упряжках из людей и быков пе¬
ретащить огромную скалу на могилу своей матери, поднялся мятеж,
и люди, ненавидевшие «власть Харальда, так как он, с одной стороны,
исповедовал христианскую религию, и с другой — возлагал на народ
новые повинности», подговорили Свена выступить против отца; тот
согласился, и его объявили королем. Харальд вступил в борьбу с сы¬
ном, был им побежден, бежал на Зеландию, еще раз сражался и вновь
бежал — в Юлин (Волин), где был датский гарнизон. Он третий раз
сражался с сыном, а потом ушел в лес, где был смертельно ранен пе¬
52	Wilhelmi Abbatis Genealogia regum Danorum // SM. I. P. 178.
53	Saxonis Gesta Danorum / A. Olrik, H. Rsder. Hauniae, 1931 (далее — Saxo). 10.4.1
(P* 272).
54	Ibid. 10.2.2 <p. 271).
249

решедшим на сторону его сына Токи; его перенесли в Волин, а тело
его после смерти — в Роскилле55.
XL Источниками «Последовательности и краткой истории королей
Дании (от Дана до Вальдемара II)» («Series ас brevior historia regum
Danie»; далее — Series) послужили хроники Адама Бременского и
Саксона Грамматика, «Роскилльская хроника». Заканчивается это не*
большое сочинение описанием похода на Эстонию Вальдемара II По¬
бедителя в 1219 г. и вполне могло быть написано в годы правления
короля (1202-1241). Первым христианским королем здесь назван Горм,
отец Харальда.
XI.	1—«Горм, отец Харальда. С,этого времени короли были хри¬
стианами».
XI.2 — «Придя к этому Харальду и получив от него разрешение,
бременский архиепископ Унни открыто проповедовал [христианскую]
веру и учреждал церкви».
XI.3 — «Позднее этот Харальд был побежден Оттоном Великим,
получил от него королевство и был крещен им».
XI.4 — Харальд был крещен императором Оттоном «вместе с же¬
ной и маленьким сыном, который был назван Свеном Оттоном, так
как сам император Оттон принимал его из купели».
XI.6 — «Уже будучи в преклонном возрасте, он был изгнан своим
сыном из королевства, ранен в бою и бежал в Славию, где и умер;
тело его, перевезенное на родину его людьми, похоронено в городе
Роскилле»56
XIL «Лундские анналы» («Annales Lundenses»; далее — AL), дово¬
дящие изложение в старшей рукописи (XIII в.) до 1265 г.
XIL 1 — «931. В этот год умер Орм Хартэснуте, датский король, и
ему наследовал Горм, женой которого была Тири Данэбот, и он царст¬
вовал 5 лет. В эти дни датчане поджигали церкви, умерщвляли свя¬
щенников перед алтарями, служителей церкви вместе с прихожанами
или безнаказанно убивали, или уводили в плен. Тогда язычники также
совершали надругательства над крестами, разбивая их. [...] Наконец
к датчанам пришел Божий исповедник Римберт, где [королем], как мы
сказали, был свирепейший Горм. Говорят, что Римберт не мог скло¬
нить его к вере из-за его врожденной свирепости, сына же его, по име¬
ни Харальд, покорил своей проповедью. И он сделал его столь право¬
верным христианином, что тот сам разрешил, чтобы христианство,
которое его отец всегда ненавидел, могло открыто исповедоваться;
при этом он сам еще не воспринял таинство крещения».
"Ibid. 10.8.2-4 (р. 276-277).
56 Series ас brevior historia regum Danie // SM. I. P. 163.
250

XII.2 — «936. [...] Однако, когда речь зашла о мире, Харальд под¬
чиняется Отгону и, приняв от него королевство, клятвенно обещал
принять христианство в Дании».
XII.3 — «936. В эти дни, после того как Харальд вернулся из
Англии, Оттон Великий пошел походом из Рима и пришел в Данию.
Тогда датчане замыслили восстание, они убили около Хедеби послов
Отгона вместе с маркграфом и стали разорять всю Саксонию и
[датскую] марку. Чтобы отомстить за это, император с войском тотчас
вторгся в Данию и, перейдя датскую границу, которая ранее находи¬
лась около Шлезвига, огнем и мечом опустошил всю Ютландию
вплоть до последнего моря, которое отделяет норманнов от датчан и
до сего дня в память о победе Оттона называется Оддэсунд. Когда он
возвращался назад, на него около Шлезвига напал Харальд. В этой
войне победили саксы и римляне, при этом мужественно сражались
как те, так и другие. Побежденные датчане отступили на корабли».
ХП.4 — «936. [...] Вскоре крестились и сам Харальд со своей женой
Гуннильд и маленьким сыном Свеном, которого император, воспри¬
няв из купели, назвал Свен-Оттоном. В это время Дания по эту сторо¬
ну моря (ее жители называют ее Ютландией), разделенная на три епи¬
скопата, была подчинена гамбургской церкви и архиепископату».
ХП.5 — «936. [...] Харальд, датский король, замечательный своей
набожностью и мужеством, уже давно охотно принял в своем коро¬
левстве христианство и твердо придерживался его до самого конца»57
ХШ. «Риенские анналы» («Annales Ryenses»; далее — AR), XIII в.,
сохранились в рукописи ок. 1300 г.
XIIIЛ —«Оба (Горм и Тире. — ТД) умерли язычниками и были
похоронены в двух курганах возле Еллинге. Рассказывают, что в дни
[правления] этого Горма датчане сжигали церкви, умерщвляли свя¬
щенников у алтаря, а служителей церкви вместе с прихожанами или
убивали, или уводили в плен. Тогда датчане также совершали надру¬
гательства над крестами, разбивая их».
ХП1.3 —История с Оттоном выглядит компиляцией текста Саксо¬
на и «Лундских анналов», но в ней нет ни малейшего намека на при¬
частность Оттона к обращению Харальда: «Харальд... с большим
войском подчинил себе Англию и вернулся назад. Тогда император
Оттон, которого называли Отгон Великий, приготовился напасть на
Данию. И когда его послы пришли в Шлезвиг, датчане убили их и
одного маркграфа вместе с ними; чтобы отомстить за это, император
вторгся со своим войском в Данию. А так как король Харальд был
в отдаленных пределах своего королевства, а именно в Халлавдии,
37	Annales Lundenses//Danmarks middelalderlige annaler (далее—DMA)/ E. Kroman.
Kobenhavn, 1980. S. 43-46.
251

император опустошил всю Ютландию вплоть до моря, которое по его
имени называется Оддэсунд. Ведь там он метнул свое копье в море
для вечной памяти о происшедшем. Услышав об этом, Харальд был
весьма взволнован и с великой яростью бросился по направлению
к Ютландии. Узнав об этом, император ударился в бегство, и Харальд,
нагнав его в Лохете, убил Иппона, предводителя императорского вой¬
ска. Прочие же тевтоны бежали. После этого Харальд, по совету своей
матери, начал восстанавливать вал Данавирки».
XIII.	4—Харальд «был крещен по проповеди Поппона, капеллана
господина папы».
ХШ.6 — «Этого Харальда сын его Свен прогнал из королевст¬
ва, так как тот был крещен... С ним отец трижды вступал в схватку и
всегда проигрывал. Наконец, отца убил в Склавии воин сына, которо¬
го звали Хаконом. И правил вместо него его сын Свен Тиугэскэг»58.
XIV.	«Рипские анналы» («Annales Ripenses»; далее—ARip), ХШв.,
сохранились в рукописи XVI в.
XIV.3 — «936. [...] Тогда, после убийства датчанами послов импе¬
ратора Оттона и маркграфа, Оттон, по прозванию Великий, опусто¬
шил Ютландию вплоть до Оддэсунда, где метнул свое копье в море.
Харальд, придя из Халландии, обратил его в бегство и убил в Лохете
предводителя его войска Иппона».
XIV.4 — «936. [...] Харальд стал христианином через Поппона,
папского капеллана...»
XIV.6 — «936. [...] Поскольку Харальд стал христианином
он изгоняется своим сыном Свеноном и, наконец, его убивает воин
Хакон»59
Какую же картину рисуют нам датские хронисты?
1.	Источники вновь проявляют единодушие, связывая начало хри¬
стианства в Дании с именем Харальда Гормссона. Единственное
исключение — известие «Последовательности и краткой истории ко¬
ролей Дании», утверждающей, что уже со времени Горма, отца Ха¬
ральда, «короли были христианами». Впрочем, оно находится в про¬
тиворечии с содержащимся уже в следующей главе сообщением о
крещении Харальда Оттоном. «Роскилльская хроника» и «Лундские
анналы», говорящие о Горме, упорствующем во зле, восходят в этой
части к Адаму Бременскому; «Риенские анналы» заимствуют инфор¬
мацию о поджогах церквей и надругательствах над крестами во вре¬
мена Горма из «Лундских анналов».
2.	Вновь я склонна говорить об ощущаемой авторами личной ини¬
циативе Харальда в вопросе принятия христианства. В «РоскилльскоЙ
38	Annales Ryenses // DMA. S. 160-161.
39	Annales Ripenses // DMA. S. 255.
252

хронике» говорится о его «друзьях-христианах», которых он имел
«вопреки воле отца» и которым оказывал «поддержку во время пре¬
следований». В «Лундских анналах» (совершенно в духе Адама и
Хельмольда) рассказывается о поражении Харальда, его крещении и
его обязательстве ввести христианство в Дании; здесь к тому же под¬
черкивается, что Харальд «охотно принял в своем королевстве хри¬
стианство». У Саксона в рассказе о вторжении Оттона нет речи о по¬
ражении Харальда, а только о заключенном ими соглашении, так что
принятие Харальдом христианства выглядит как добровольный акт
с его стороны.
3.	Не раскрывая подробностей обращения Харальда, «Роскилль-
ская хроника» утверждает, что после смерти своего отца он стал хри¬
стианином, а «затем стал другом... августу Оттону и столь близко со¬
шелся [с последним], что тот [принимал] его сына из купели и назвал
его Свеном Отгоном». О вторжении Оттона в Данию в ответ на убий¬
ство его послов, приведшем к крещению Харальда и датчан, гово¬
рится (вслед за Адамом и Хельмольдом) в «Последовательности и
краткой истории королей Дании», в «Лундских анналах» и «Рипских
анналах»; у Саксона причина вторжения не объяснена.
4.	Что касается подробностей принятия Харальдом христианства,
то, вслед за Видукиндом и Титмаром, «Риенские анналы» и «Рипские
анналы» упоминают причастного к этому Поппона, называя его «пап¬
ским капелланом»; у Саксона же, а также в «Лундских анналах» и
«Риенских анналах», рассказывается (как и у Адама и Хельмольда)
о нападении Оттона на Данию и последовавших военных действиях,
однако из этих трех источников только «Лундские анналы» говорят
о том, что Харальда (вместе с женой и младенцем-сыном) крестил сам
император Оттон; информация об этом крещении есть и в «Последо¬
вательности и краткой истории королей Дании».
5.	Датские источники не единодушны в признании привержен¬
ности Харальда христианству до конца его жизни. Два автора, Свен
Аггесен и аббат Вильгельм, утверждают, что «Харальд не остался
в вере, но отступился от нее», а его сын Свен «принял как верный по¬
читатель Бога ту веру, от которой его бежавший [из страны] отец
в конце концов отрекся». В отличие от этих двух авторов, хор голосов
утверждает, что Харальд «не только был крещен, но и просил, чтобы
в его королевстве были поставлены епископы», что «с разрешения
Харальда бременский архиепископ Унни открыто проповедовал хри¬
стианскую веру и учреждал церкви», что Харальд «охотно принял
в своем королевстве христианство и твердо придерживался его до са¬
мого конца».
6.	Трагическое окончание правления и жизни Харальда—тема
почти всех источников. В трактовке Адама Бременского — изгнан
сыном, ранен в бою, бежал в Склавию, умер там, тело перевезено и
253

захоронено в Росккшле — эта тема представлена в «Роскилльской
хронике» и в «Последовательности и краткой истории королей Да¬
нии». Мятеж войска, описанный еще в «Панегирике королеве Эмме»,
у Свена Аггесена и Саксона Грамматика объясняется вовсе не лю¬
бовью народа к безупречному Свену, а «недостатками» правления са¬
мого Харальда: гнетом службы и приверженностью его христианству.
У Саксона Харальд (эпически) трижды сражается с сыном, трижды
проигрывает ему; он бежит в Волин (Юлин Саксона -Юмне Адама
Бременского=земля склавов целого ряда источников = Йомсборг
Свена Аггесена), где был датский гарнизон (так в «Саге о Йомсвикин-
гах»); в лесу его смертельно ранит Токи (=Пальнатоки, так в «Саге о
Йомсвикингах»); его раненого переносят в Волин, а после смерти его
тело перевозят в Роскилле (как еще у Адама). Три битвы с сыном (как
у Саксона) названы в «Риенских анналах», где Харальда убивает воин
сына по имени Хакон, упомянутый и в «Рипских анналах»; и те и дру¬
гие анналы утверждают, что Харальд был изгнан сыном зато, что стал
христианином.
* * *
Попытаемся теперь посмотреть на интересующие нас события еще
с одной стороны, «с запада» — из Исландии и Норвегии.
XV.	Теодорик (Theodricus), монах Нидархольмского монастыря
(около Тронхейма в Норвегии), представляет крещение Дании в «Исто¬
рии о древних норвежских королях» («Historia de antiquitate regum
Norwagiensium»), написанной им, вероятнее всего, в 1177-1180 гг., как
результат активной христианизаторской политики императора Отгона
и как нечто, навязанное датскому королю Харальду. Контекст этих
упоминаний — рассказ о правителе Норвегии ярле Хаконе (975-995) и
его отношениях с Харальдом и Оттоном. Теодорик уточняет, что этот
Оттон, по прозвищу «Rufus» («Красный»), был сыном другого Отгона,
прозываемого «Pius» («Благочестивый») , так что, вне всякого сомне¬
ния, он имеет в виду Отгона II (973-983).
XV.2 — «В то время Харальд, король данов, очень опасался хри¬
стианнейшего императора Отгона, предполагавшего возложить на не¬
го благое иго Христово, что и совершил».
XV.3 — «Христианнейший император Отгон оказывал сильное дав¬
ление на короля данов, чтобы подчинить его и все [его] отечество
Христу, что он и исполнил затем успешно с помощью Спасителя»60 61.
60	Theodricl monachi Historia de antiquitate regum Norwagiensium//Monumenta
historica Norvegi©: Latinske kildeskrifler til Nonges histone i middelalderen / Gustav Storm.
Kristiania, 1880 (далее — Theodricus). S. 12.
61	Theodricus. S. 11,13 (перевод A.B. Бусыгина).
254

XVI-XXL Исландские королевские саги конца XII — ХШв. со¬
держат в значительной мере сходные повествования об интересующих
нас событиях, поэтому здесь я ограничусь общим пересказом и не¬
большими весьма конкретными цитатами. Саги, о которых пойдет
речь, следующие:
XVI.	Редакция А (AM 310, 4°) древнеисландского перевода (ок.
1200 г.) «Саги об Олаве Трюггвасоне» («01£fs saga Tryggvasonar»), наг
писанной монахом Тингейрарского монастыря (на севере Исландии)
Одцом Сноррасоном (Oddr Snorrason) ок. 1190 г. (далее — 610310/ .
XVII.	«Сага о Йомсвикингах» («J6msvfkinga saga»; далее — Jvs),
датируемая временем около или до 1200 г. Сохранилась в простран¬
ной редакции, представленной в частности рукописью AM 291, 4°
(далее — Jv$291) , краткой редакции и латинском переводе, выпол¬
ненном в 1592-1593 гг. Арнгримом Йонссоном с еще одной не сохра¬
нившейся редакции саги (далее — JvsAJ).
XVIII.	«Красивая кожа» («Fagrskinna»; далее — Fask) — свод саг
о норвежской истории, написанный ок. 1220 г.62 * 64.
XIX.	«Круг земной» Снорри Стурлусона (Snorri Sturluson.
«Heimskringla»; далее — Hkr) — свод саг о норвежской истории, на¬
писанный ок. 1230 г.65 *.
XX.	«Сага о Кнютлингах» («Knytlinga saga»; далее — Knytl) —
свод саг о датской истории, написанный, вероятнее всего, в середине
XIII в. на западе Исландии, возможно, Олавом Тордарсоном Хвитас-
кальдом (ум. в 1259 г.) .
XXI.	«Большая сага об Олаве Трюггвасоне» («6Шб saga Tryggvasonar
enmesta»; далее—6lTr)—компилятивная сага, созданная ок. 1300 г.67
Прежде всего отмечу, что между фрагментами 010310, Jvs291 и
6lTr наблюдается особая близость, поскольку все они в той части, ко¬
торая содержит описание крещения Дании, восходят к одному общему
тексту. Этим текстом долгое время считалась несохранившаяся «Сага
об Олаве Трюггвасоне» монаха Тингейрарского монастыря Гуннлауга
62	Saga 6lAfs Tryggvasonar av Oddr Snorrason munkr / Finnur Jdnsson. Kebenhavn,
1932 (далее—6lOFJ). S. 47-53,61.
° J6msvflcinga saga efter Amamagnsanska handskriftcn N:o291.4:to i diplomatarisk
aftryck / C. af Petersens // SUGNL. Kcbenhavn, 1882. В. VII. S. 22-36.
64	Fagrskinna: N6regs konunga tal/Bjami Einarsson//islenzk fomit. Reykjavik, 1984.
В. XXIX К. XVII (Bl. 116-118).
65	Snorri Sturluson. Heimskringla. I-III/Bjami AOalbjamarson // fslenzk fomit
Reykjavik, 1941-1951. B. XXVI-XXVIII.
“Knftl. S. 29-32.
67 Известны две редакции саги— 1) AM 61, fol. и др.; 2) GkS 1005, fol и др. Изда¬
ния: l)‘6l£fs saga Tiyggvasonar en mesta/Olafiur Haliddrsson. (Editiones Amamagmeans.
Ser.A. B. 1-3). Kebenhavn, 1958, 1961, 2000. RI-Ш (далее — 6lTr); 2)Flateyjarb6k/
GuCbrandr Vigfusson, C.R. Unger (далее — Flat). Christiania, 1860. B. 1. S. 107-114.
255

(ок. 1200 г.)6*. Олавур Халльдорссон попытался показать» что» скорее
всего, общим источником 610310, Jvs291. и OlTr была старшая несо-
хранившаяся редакция «Саги о Йомсвикингах», более поздняя, чем
сага Гуннлауга . В ОГГг значительное место занимают заимствования
из Нет0. Очевидна зависимость в интересующей нас части Fask и Нкг
от Jvs291, а также Knytl от Нкг* 69 * 71.
Как следует из саг, в то время, когда в Дании конунгом (королем)
был Харальд Гормссон, а Норвегией управлял его наместник ярл Хакон,
в Саксланде (Германии) правил «кейсар» (император) «Отто/Отта»
(Оттон): Fask и Нкг не упоминают его прозвища; 610310, Jvs291 и
Knytl называют его «Отто Красный»; 6lTr говорит, что это был (пра¬
вивший 10 лет) «Отто Младший», сын Оттона Красного (правившего
9 лет), сына Отгона Великого (правившего 38 лет), сына Хенрика
(правившего 17 лет).
Германский император Оттон решает заставить данов креститься.
Согласно Одцу (010310), он «говорит, что не пройдет и трех лет, как
он заставит Данмарк креститься»; по Jvs291, он «говорит, что готов
три года подряд ходить войной на Данмарк, чтобы заставить Данмарк
креститься». По словам Снорри Стурлусона (Нкг), Отгон «потребовал
от Харальда, конунга датчан, чтобы тот, а с ним и весь народ, которым
тот правил, приняли крещение и правую веру. В противном случае,
грозил кейсар, он пойдет на него войной». По Knytl, «Отто Красный
напал на конунга данов и повелел данам креститься». Согласно ОГГг,
Оттон Младший «решил обратить данов в правую веру, если сможет.
А если не сможет, то будет он шесть лет подряд воевать в Дании.
После такой клятвы отправил Оттон конунгу Харальду послание с та¬
кими словами, что тот должен верить в истинного Бога, и весь его на¬
род вместе с ним, а иначе он пойдет на него со своим войском».
С большим войском на помощь конунгу Харальду (по его приказу)
приходит из Норвегии ярл Хакон. По 610310, Jvs291, Knytl и бГГг,
Харальд и Хакон вместе выступают против Отгона; по Fask и Нкг (оба
раза со ссылкой на песнь ЭЙнара Звон Весов «Недостаток золота))),
Хакон один сражается с Оттоном у Данавирки. Первую битву, соглас¬
но сагам, император проигрывает и отступает. Перед отплытием
в Сакланд, сообщают 610310, Jvs291 и 6lTr, он приходит на корабль,
61 См. реконструкцию фрагмента этой саги в составе «Большой саги об Олаве
Трюггвасоне»: Bjami AOalbjamarson, От de norske kongers sagaer // Skrifter utg. av Del
Norske Videnskaps-Akademi 1 Oslo. U. Hist-Filos. Klasse. 1936. Oslo, 1937. No. 4. S. 85-
135.
69 dlqfitr Hallddrsson. Danish Kings and the Jomsvikings in The Greatest Saga of 6idfr
Tiyggvason. L., 2000. P. 13-17,65-74,91.
™ dlajur Hallddrsson. Text by Snorri Sturluson in dl&fs saga Tryggvasonar en mesta.
L,, 2001. P. 78-82.
71 Cm.: Andersson ThM. King’s Sagas (Konungasdgur) H Old Norse-lcelandic Literature:
A Critical Guide/C.J, Clover and J. Lindow. Ithaca; London, 1985 (Istandica. Vol. XLV).
P. 197-238.
256

бросает в море окровавленное позолоченное копье и, призвав Бога
в свидетели, дает клятву, что когда он в следующий раз придет в Да¬
нию, то либо заставит данов креститься, либо лишится жизни.
Вскоре Оттон возвращается в Данию. По Нкг, император побеж¬
дает Харальда в первой же битве, после чего заключается перемирие;
по КпОД верх одержан над Харальдом и Хаконом. В повествование
610310 и Jvs291 вводится Олав Трюггвасон — он внезапно появляет¬
ся с шестью кораблями перед Отгоном, отступившим из битвы при
Сле против ярла Хакона; вскоре Олав присоединяется к войску импе¬
ратора; по совету Олава и с Божьей помощью (огонь, ветер, дождь) их
войска преодолевают Данавиркщ трижды Отгон и Олав побеждают
Харальда и Хакона. Комментарий к победе Оттона над Харальдом
в Fask, вероятно, основан на знакомстве с этой версией захвата Отгоном
Данавирки: «...как говорится в одной саге, по большей части с Божьей
помощью». Снорри Стурлусон, как всегда находящий рациональные
объяснения всему происходящему, сообщает (Нкг), что Олав Трюггва¬
сон с самого начала находится в войске Отгона («Отта кейсар собрал
большую рать. У него были люди из Страны Саксов, Страны Франков
и Страны Фризов, а из Страны Вендов к нему присоединился Буриц-
лав конунг с большим войском. С ним был и Олав сын Трюггви, его
зять»72). Следуя Нкг, компилятор бГГг рассказывает, что Олав сам
отправился на поиски Оттона, поскольку знал, что в его войске нахо¬
дится его тесть, конунг вендов Бурицлав.
Согласно сагам, преследующий противников император доходит
до острова Марсей (о. Морс) в Лимафьорде (Лим-фьорд).
Победивший Харальда Гормссона император Оттон требует, чтобы
Харальд и датчане приняли христианство. По версии 610310, Jvs291
и 6lTr, по этому поводу собирается специальный тинг. Епископ
Поппон, пришедший с императором, говорит о правой вере (610310,
Jvs291, Fask, Нкг, 6lTr). Харальд не соглашается креститься, говоря,
что хочет придерживаться веры своих предков (Fask) и не хочет отка¬
зываться от нее, если только ему не докажут, что новая вера лучше
старой (610310, Jvs291,6lTr). Епископ проносит на ладони раскален¬
ное железо девять шагов и показывает Харальду свою необожженную
руку (010310, Fask, Hkr, 6lTr, вариант Jvs29I: раскаленное железо,
которое Поппон несет в руке, заменено на раскаленное железо, по ко¬
торому он делает девять шагов). Увидев это, конунг Харальд прини¬
мает крещение, и все его люди вместе с ним. Вынужден принять кре¬
щение и ярл Хакон, который, впрочем, по дороге на север в Норвегию
высаживает всех отправленных с ним священников73. Нкг (с оговор¬
73 Круг Земной. С. 112-113.
73 По Л. Вейбюллю, если иэ «Недостатка золота» Эйнара Хельгасона следовало,
что ярл Ханой был ярым язычником, то авторам саг не оставалось ничего иного, как
показать, что христианство он принял против своей воли, а затем отрекся от него
(Weibuli L Kritiska undersftkningar. S. 42).
9-8766
257

кой «люди говорят») и Knytl сообщают, что Отгон стал крестным
отцом сына Харальда Свейна и дал ему свое имя, так что тот был
крещен под именем Отто-Свейн.
Лишь Hkr и вслед за ней 6lTr отмечают, что Харальд Гормссон
держался христианской веры до самой смерти. Конец его жизни по*
разному освещается в сагах: для 010310 и 6lTr он вообще не пред¬
ставляет интереса; Fask утверждает, что «вскоре после этого в Дан-
марке произошли такие события, что конунг Харальд заболел и
умер»74. Jvs291, Hkr и Knytl повествуют о претензиях Свейна, сына
Харальда, на трон и о последовавшем сражении (с участием Пальна-
токи на стороне Свейна). Согласно Jvs291, конунга Харальда убивает
ночью в лесу пущенной в него стрелой подкравшийся под прикрыти¬
ем темноты Пальнатоки; люди конунга Харальда после этого держат
совет, решают и клянутся впредь рассказывать одну и ту же историю,
что конунг был убит в битве, поскольку в таком случае никто не ста¬
нет укорять их за допущенную ими халатность. Не доверяя этой лю¬
бопытной истории, Снорри Стурлусон (Hkr) сообщает, что сражение
приводит к победе Харальда и бегству Свейна, но также и к смерти
Харальда от полученного им в битве ранения. При том что Knytl при¬
нимает версию Hkr, в ней фигурирует стрела, которой был смертельно
ранен Харальд.
* * *
Какова же картина, представленная древнескандинавскими источ¬
никами?
1.	Начало христианства в Дании и в этих источниках связывается
с именем Харальда Гормссона.
2.	При этом все без исключения источники исландско-норвежского
круга отмечают активное нежелание датского конунга Харальда отка¬
зываться от веры своих предков и принимать новую веру. Лишь
Снорри Стурлусон не говорит о прямом отказе Харальда, но расска¬
зывает, что в ответ на требование Отгона принять крещение Харальд
велел привести в порядок оборону, укрепить Датский вал, снарядить
боевые корабли, а также потребовал от ярла Хакона, чтобы тот при¬
шел со всем тем войском, которое он сможет собрать.
3.	Бесспорную роль императора Отгона признают все источники
этой группы. В сагах, в отличие от Адама, Хельмольда, Саксона,
«Последовательности и краткой истории королей Дании», «Лундских
анналов» и «Рипских анналов», где поход Оттона представлен как
месть за убийство его послов, это крестовый поход и цель его —
14 Такая трактовка, скорее, указывает на то, что автор Fask не принял стандартной
исландской версии гибели Харальда (из-за ее неправдоподобности), нежели на сущест¬
вование иной версии (см.: Indrebo G, Fagrskinna. Christiania, 1917. S. 152-153).
258

обращение данов. Не только цель похода Оттона меняется в изложе¬
нии западноскандинавских источников, но и император Оттон, фигу¬
рирующий в них, это — совсем другой исторический персонаж. От
Видукинда до Саксона речь в источниках идет об Оттоне I (936-973).
У Теодорика — об Оттоне по прозвищу «Rufus» («Красный»), сыне
Отгона, прозываемого «Pius» («Благочестивый»)75, т.е. об Оттоне II
(973-983). Часть саг тоже называет Оттона «Красным» («Otta hinn
rau6i» в 010310 и Jvs291; «Ott<5 hinn rauOi» в Knytl). Согласно этим
сагам, Оттон Красный был обязан своей победой над Харальдом
Гормссоном участию в сражении Олава Трюггвасона, года жизни ко¬
торого ок. 965 — ок. 1000, так что подразумевается в сагах с большей
вероятностью Оттон III (с меньшей — Отгон И), но никак не Отгон I.
Fask и Hkr не упоминают прозвища императора, однако несложные
арифметические подсчеты, основанные на том, что в войске Отгона
находился Олав Трюггвасон, зять «конунга Бурицлава» из «Страны
Вендов», каковым он стал, согласно сагам, ок. 986 г., позволяют ду¬
мать, что Снорри Стурлусон (Нкг) видел в «кейсаре Отта» Отгона III.
01Тг говорит об «Отто Младшем» («Ott6 hinn ungi»), сыне Оттона
Красного, сына Отгона Великого, т.е. об Оттоне III (983-1002)76.
4.	Что касается подробностей принятия Харальдом христианства,
то, как и Видукинд, Титмар, «Риенские анналы» и «Рипские анналы»,
саги единодушно рассказывают о чуде епископа Поппона с раскален¬
ным железом (лишь в Jvs291 Поппон не несет его на ладони, а делает
по нему девять шагов); как Адам, Хельмольд, Саксон, «Лундские
анналы» и «Риенские анналы», Hkr и вслед за ней 6lTr указывают на
бытующее мнение («люди говорят»), что Оттон был крестным отцом
Свейна, сына Харальда, и дал ему свое имя, так что тот при крещении
получил имя Отто-Свейн.
5.	Приверженность Харальда христианству до конца его жизни
исландско-норвежскими источниками не оспаривается, a Hkr и 6lTr
утверждают это.
6.	Окончание правления и жизни Харальда представляет интерес
далеко не для всех источников (как, например, 610310 и 6lTr). В тех
же из них, где идет об этом речь, нет единодушия. Fask говорит о бо¬
лезни и смерти Харальда. Jvs291, Hkr и Knytl повествуют об описан¬
ных еще Адамом Бременским претензиях Свейна, сына Харальда, на
трон, приведших к битве между отцом и сыном и смерти Харальда
75	К Отгону I эпитет «Pius» впервые был применен Бруно Кверфуртским (ум.
в 1009 г.) (Hanssen J.S.Tk Theodoricus monachus and European Literature//Symbolae
Osloenses. 1949. 27. P.114. Note!; BagemihlG. Otto II. und seme Zeit im Lichte
mittelalterlicher Geschichtsauffassung. Hamburg, 1913. S. 67).
76	Олавур Халльдорссон полагает, что компилятор 6lTr, осознавая, что Олав Трюг*
гвасон не мог быть в сражении с Отгоном И, заменил его (взятого из Снорри?— ГД)
на Отгона Ш (dlafur Hallddrsson. Danish Kings and the Jomsvikings. P. 72).
9*
259

(резко выделяется здесь рассказ Jvs291 о том, что Харальд получил
смертельную рану не во время сражения, а ночью в лесу77).
* * *
Итак, если взглянуть на историю формирования сюжета в трех
группах источников, то можно отметить, что в континентальной вер¬
сии начало христианства соединяется с именем (или временем) Ха*
ральда Гормссона; очевидна его личная инициатива в данном вопросе;
в то же время прослеживается связь событий с военными действиями
в Дании германского императора Оттона I. Подробности обращения
Харальда здесь различны: никто, кроме Руотгера, не отмечает прича¬
стности к этому архиепископа Бруно; напротив, истории Видукинда
об испытании раскаленным железом епископа Поппона и Адама Бре¬
менского о наречении при крещении Оттоном сына Харальда Свеном
Оттоном, не раз будут фигурировать в последующих исторических
сочинениях. В источниках этого круга Харальд Гормссон представ¬
лен последовательным христианином, не изменяющим новой вере до
конца своей жизни. Смерть Харальда связывается с претензиями на
власть его сына Свена (или нежеланием Харальда уступать власть сы¬
ну, если источник подает события в благоприятном для Свена свете).
Согласно Адаму, отступником от веры оказывается Свен, смертельно
ранящий в последовавшем сражении отца.
Датская версия в целом не сильно отличается от континентальной.
Есть лишь одно существенное отличие (и то лишь в двух сочинениях),
на котором следует задержать внимание. Согласно Свену Аггесену,
77	Версия «Саги о Йомсвикингах» (Jvs), что конунг Харальд был убит не о битве,
а ночью у костра о лесу, интересна описанным здесь механизмом формирования исто¬
рической памяти: соратники конунга, фактически единственные свидетели его гибели
(помимо убийцы, пустившего стрелу), договариваются по совету своего предводителя,
советника конунга Харальда, Фьольнира, как рассказывать об этом событии (мол, ко¬
нунг был убит в битве), и даже дают клятву не разглашать реальных подробностей
случившегося. Возникающая здесь ассоциация—рассказ «Саги об оркнейцах» о том,
как люди ярпа Рвгнвальда захватили вражеский корабль, но не смогли затем одинаково
рассказать об имевшем место событии и обратились к авторитету ярла, поскольку,
полагали они, «глупо, если о столь примечательном событии все не в состоянии рас¬
сказывать одно и то же». Здесь мы имеем дело с описанной Бернаром Гене «синони¬
мией понятий „истинное" и „одобренное"», весьма характерной для средневекового
сознания {Гене Б. История и историческая культура средневекового Запада. М., 2002.
С. 157-173). Следует обратить внимание на уточнение, содержащееся в латинском
тексте «Саги о Йомсвикингах» Арнгрима Йонссона (JvsAJ), что через три года подроб¬
ности гибели Харальда Гормссона стали известны, и источником их стал убийца ко¬
нунга—Пальнатоки, сводный брат Фьольнира. Важен и еще один момент в трактовке
убийства Харальда в Jvs: сделав, вопреки традиции, Пальнатоки убийцей конунга,
автор саги дает ему возможность осуществить кровную месть: ведь по приказу
Харальда был задолго до этого убит родной брат Пальнатоки — Аки, остававшийся
до этого времени неотмщенным.
260

Харальд был изгнан восставшим народом за приверженность хри¬
стианству; он бежал в Скпавию, где был хорошо принят и основал
Йомсборг. Утверждение Свена Аггесена, что в дальнейшем сын
Харальда Свен «принял как верный почитатель Бога ту веру, от кото¬
рой его бежавший [из страны] отец в конце концов отрекся», пред¬
ставляется мне неким историко-литературным конструктом этого
автора. Будучи уверенным в том, что христианская традиция в Дании
не прерывалась с конца X в., зная, по крайней мере из Адама Бремен¬
ского, что конфликт между отцом и сыном имел не только политиче¬
ский, но и религиозный характер, зная из того же источника, что жи¬
тели Юмне, которые были язычниками, хорошо приняли Харальда,
Свен Аггесен мог, на мой взгляд, заключить, что Харальд «в конце
концов отрекся» от христианства. У аббата Вильгельма, тоже принад¬
лежавшего к окружению архиепископа Абсалона и, что очевидно,
знакомого с хроникой Свена Аггесена, мы находим логическое разви¬
тие этой темы: Харальд, по его сообщению, оказывается изгнанным
из Дании собственным сыном за отречение от христианства.
Что касается древнеисландской версии крещения Дании, то в ней
обнаруживаются коренные отличия от нарисованной выше картины.
Во-первых, поход Оттона представлен здесь не как месть за убийст¬
во его послов, а как крестовый поход с целью обратить датчан в хри¬
стианство. Во-вторых, Оттон, о котором идет речь в этом круге источ¬
ников, вне всякого сомнения, не Отгон I (963-973), а Отгон П (973-
983) либо Оттон III (983-1002). Такие существенные изменения тре¬
буют объяснения.
Как показали Л. Вейбюлль и С. Булин, для скандинавской версии
крещения Дании большое значение имел труд Адама Бременского78.
Для иллюстрации того, насколько хорошо Адам был известен авторам
саг, У. Муберг9 приводит некий фрагмент, содержащийся в рукопи¬
сях AM 415,480 и «Книга с Плоского острова» (Flat,). Во Flat, он по¬
мещен в начальную часть, предшествующую «Саге об Эйреке Путеше¬
ственнике» и содержащую в первых десяти столбцах среди прочего
поэму скальда Эйнара Скуласона «Солнечный луч», прозаический
фрагмент «Как заселялась Норвегия», родословные норвежских ко¬
нунгов. Внизу пятого столбца начинается раздел, имеющий заголовок
«Capitulum», первая фраза которого: «Так говорится в Гамбургской
истории (и зовется магистром тот, кто написал эту книгу, а бблыная
часть сведений о данах и свеях в ней записана по рассказам конунга
Свейна Ульвссона)»81. Ясно, что речь идет о труде Адама Бременского.
78	WeihullL Kritiska understtkiungar. S. 40.
79	См.: Moberg О, TvA historiografiska understtkningar. 2: Danemas kristnande i den
islflndska litteraturen // Aarbager for nordisk Oldkyndighed og Historic. 1945. S. 36-45.
M Formanna s6gur eptirgttmlum handritom. Kaupmann&hOfn, 1828. В. XI. S. 417-419.
81 Corpus codicum Islandicorum medii ®vi. Copenhagen, 1930. В. 1.
261

262

263

264

Текст, вне всякого сомнения, представляет собой конспект соответст¬
вующего места из «Истории гамбургской церкви». Привожу для на¬
глядности, как это делает и Муберг, текст из начальной части Flat и
параллельные места из сочинения Адама Бременского (Adam), выде¬
ляя полужирным шрифтом в переводе исландского текста ту инфор¬
мацию, которой нет у Адама.
Flat*2
Так говорится в Гамбургской истории (и
зовется магистром тот, кто написал эту
книгу, а большая часть сведений о данах
и свеях в ней записана по рассказам ко¬
нунга Свейна Ульвссона), что император
Огго Красный, первый с этим именем,
когда он отвоевал назад те земли, кото¬
рые отложились от империи после смер¬
ти Карла Великого, пошел со своим вой¬
ском на данов на двенадцатом году
своего правлении. И когда он оказался
к северу от Шлезвига, там, где начина¬
лись датские земли после раздела зе¬
мель по договору между его отцом
императором Генрихом н конунгом
Гормом Старым, опустошал он землю
огнем и мечом, пока не дошел до того
места, которое с тех пор зовется Опу¬
су нд.
Вскоре он снова повернул на юг, н когда
он дошел до Шлезвига, вышел против
него Харальд Гормссон и завязал битву
против него, и был побежден, и бежал
к кораблям. После этого отдал он себя во
власть императора, н вернул ему импера¬
тор его государство, и обязался Харальд
креститься и крестить всю Данию. Были
тогда крещены конунг Харальд н жена
его, королева Гуннхильд, н ее малолет¬
ний сын, которому император стал кре¬
стным отцом и дал имя Свейн Отто.
Adam82 83
II: 3. Итак, сразу после того, как он спас¬
ся от козней своих братьев, король
Оттон, укрепленный божественной по¬
мощью, стал творнть правду н суд наро¬
дам. Затем, когда он подчинил своей вла¬
сти чуть ли не все государства, которые
отложились [от империи] после смерти
Карла, он обратил оружие на данов, ко¬
торых прежде вооруженной рукой сми¬
рил его отец. Ведь они, замышляя войну,
убилн в Хедебю послов Оттона вместе
с [тамошним] маркграфом, полностью
истребив все поселение саксов. Чтобы
отомстить за это, король немедленно на¬
пал с войском на Данию. Перейдя грани¬
цу [страны] данов, прежде проходившую
через Шлезвиг, он огнем и мечом опус¬
тошил всю область вплоть до последнего
моря, которое отделяет [страну] норман¬
нов от [страны] данов и вплоть до на¬
стоящего времени в честь победы короля
называется Отгинсуцд. У Шлезвига его,
идущего [с войском], встретил Харальд
[и] завязал сражение, в котором— при
том, что обе [стороны] мужественно би¬
лись,—саксы одержали победу, [и] по¬
бежденные даны бежали к кораблям.
В конце концов, когда дело пошло к ми¬
ру, Харальд подчинился Оттону и, полу¬
чив от него королевство в лен, обязался
ввести в Данни христианство. Тотчас же
был крещен сам Харальд вместе со
[своей] женой Гунхильд и маленьким
сыном, которого наш король, воспрняа
из святого источника, назвал Свсном-
Оттоном. В это время Дания, что [лежит]
82	Eat В. I. S. 17-18. Хочу отметить, что во Flat это — связный текст, и здесь он
разделен только для того, чтобы сделать наглядным параллелизм двух текстов — исланд¬
ского и латинского.
83	Перевод В.В. Рыбакова.
266

Тогда Ютландия была разделена на три
епископства, и Адальдаг, бременский
архиепископ, назначил трех епископов:
Харальда в Шлезвиг, Лейвдага в Рибе,
Регинбрацда в Орхус.
Конунг Харальд Синезубый очень под¬
держивал христианство до конца своей
жизни. Он послал своего сына, которого
звали Рингом, с войском в Англию, по¬
скольку датчане имели там власть в тече¬
ние ста лет, с тех пор как Гудрёд завоевал
Англию. Но когда Хрннг завоевал землю,
он был предан нортумбрийцами.
Конунг Харальд пришел в Норвегию
с ярлом-яэычннком Хаконом, который
был ранее изгнан оттуда, и примирил его
с крещеными людьми.
А когда конунг Харальд стал старым,
захотел Свейн, его сын, отнять у него
власть. Он получил в этом поддержку тех
хбвдингов, которых конунг Харальд при¬
нудил принять христианство.
Они поставили Свейна конунгом и от¬
реклись от христианства, а конунгу Ха-
ральду объявили войну, Коцунг вынуж¬
ден был выступить против своего сына,
как Давид против Авессалома.
Из этой битвы, тяжело раненный, бежал
конунг Харальд в Виидланд
и умер в Йомсборге в День Всех Свя¬
тых, Тело его было перенесено в Роскил-
ле и предано земле в церкви Христа, ко¬
торую он сам велел построить. Он был
конунгом пятьдесят лет.
по эту сторону моря и именуется [мест¬
ными] жителями Ютландией, была раз¬
делена на три епископства...
II: 4. Итак, святейший отец наш первым
назначил епископов в Данию: Хорита
(Хареда) в Шлезвиг, Лиафдага в Рибе,
Регинбронда в Орхус.
11:25. Король данов Харальд, просла¬
вившийся благочестием и доблестью,
[в то время] уже давно с радостью ввел
в своем королевстве христианство и
твердо сохранял [его] до [своего] конца...
Англия... после смерти Гудреда... в тече¬
ние почти ста лет находилась под вла¬
стью данов. Тогда же Харальд послал
в Англию [своего] сына Хнринга с вой¬
ском. Последний подчинил остров, [но],
в конце концов, был предан и убит нор¬
тумбрийцами...
II: 25. В Норвегии государем был Хвкон:
когда норманны изгнали его из королев¬
ства за высокомерие, Харальд своей доб¬
лестью восстановил [его на престоле] и
сделал благосклонным к почитателям
Христа.
П : 27. Дело в том, что в то время Свен-
Оттон, сын короля данов Харальда Вели¬
кого, стал строить разнообразные козни
против отца, [ища,] каким бы образом
отнять у него, уже престарелого и не¬
мощного, королевскую власть, н стал со¬
вещаться с темн, кого его отец принудил
[принять] христианстве против [их] воли.
Итак, составив заговор, даны внезапно
отреклись от христианства [и] провозгла¬
сили королем Свена, объявив Харальду
войну... Словно второй Давид, оплакав¬
ший сына Авессалома, более переживая
о его злодеянии, нежели об опасности,
[которой подвергся] он сам, выступил он
на брань. В этой достойпой жалости и
грознейшей, чем битвы сограждан, войне
партия Харальда была побеждена, а сам
он, раненым бежав с поля сражения,
взошел на корабль [н] ускользнул в город
екпавов, который называется Юмне.
П: 28. По прошествии нескольких дней
изнемогший от этой [полученной в бою]
раны скончался, исповедуя Христа. Его
тело было перенесено войском на родину
[Харальда] и погребено в городе Роскил-
ле, в церкви, которую ои сам первым
выстроил... Правил же он 50 лет.
267

После конунга Харальда Синезубого пра¬
вить стал Свейн, его сын, и плохо обка¬
тался с христианами. Его дважды брали
в плен вицды, и выкупали его [даны] за
большие деньги.
Эйрик Побеиосный, конунг свеев, при¬
шел в Данию с огромным войском и мно¬
го раз имел со Свейном много морских
сражений, пока не уменьшил мощь да¬
нов, так что СвеЙн был изгнан из страны
и бежал сначала в Норвегию, но норвеж¬
цы не захотели иметь с ним дело. Отпра¬
вился он тогда в Англию, но конунг
Адальрад тоже не захотел иметь с ним
дело по причине того немнрья, которое
у него постоянно было с данами. После
этого отправился он в Шотландию, и
конунг скотов его хорошо принял. Он там
оставался до смерти конунга Эйрика. Так
сказал Свейн Ульвссон (Свен Эстрид-
сен. — Г. Д), что отец его матери конунг
Свейн получил полное возмездие за то,
что он отверг того Бога, которого почи¬
тал его отец.
Конунг Эйрик правил свеями и данами н
был язычником, н плохо относился к кре¬
щеным людям. Тогда в Данмарке воевал
император Отто, третий с этим име¬
нем, и ои победил конунга Эйрика.
Император прислал туда епископа Поп-
лона из Шлезвига, чтобы обратить ко¬
нунга Эйрика в христианство. И конунг
просил епископа показать ему мощь сво¬
его Бога. Тогда пронес епископ в руке
раскаленное железо и показал конунгу
свою необожженную руку. И раньше чем
язычники избавились от всех своих со¬
мнений, велел епископ пропитать воском
свою тунику и надел ее, затем он велел
поджечь ее. Стоял он там невредимый,
пока горела его туника. После этого
Эйрик позволил крестить себя и многие
тысячи людей.
П: 29. Говорят, что в то время, когда
король Свен устроил в Дании большое
преследование христиан... [...] Он был
дважды захвачен в плен и отправлен
в Склаванию, [и] столько же раз выкуплен
данами за огромное количество золота.
11:30. Тогда могущественный король
свеонов Эрик, собрав войско числом, как
песок морской, напал на Данию. И вы¬
ступил против него Свен... [Произошло]
много взаимных морских сражений... все
войско данов было уничтожено... Свен,
изгнанный из королевства, получил от
Бога ревнителя достойное воздаяние за
свои дела.
II: 34. Побежденный король Свен... при¬
шел беспомощным странником к норман¬
нам, у которых тогда правил Трюггви,
сын Хакона. Последний, поскольку был
язычником, не проникся к изгнаннику
милосердием. Так... [Свен] переправился
в Англию... В то время британцами управ¬
лял Этельред, сын Эдгара Он не забыл
обид, которые даны по старой вражде
нанесли англам, [и] прогнал изгнанника.
В конце концов, посочувствовав [его]
несчастной судьбе; его радушно принял
король скотов, и там, [в Скотин,] Свен
пребывал в изгнании... вплоть до смерти
Эрика Эти испытания деда-отцеубийды,
к удивлению [нашему], описал для нас
король Свей.
II: 35. «Эрик, — говорил он, — правил
двумя королевствами: данов и свеонов.
Будучи язычником, он крайне враждебно
[относился] к христианам». Говорят, что
послом императора., к нему был некий
Поппон, муж святой и мудрый, в то вре¬
мя назначенный в Шлезвиг... Говорят,
что когда варвары согласно своему обы¬
чаю стали требовать доказательства [пра¬
воты христианского учения,] он, чтобы
утвердить христианство, без промедле¬
ния тут же пронес в руке раскаленное
железо и остался невредимым. Когда же
это [его чудо] легко рассеяло все напрас¬
ные сомнения язычников, ради [того,
чтобы] сломить язычество в этом племе¬
ни, святой сверх того совершил, говорят,
[и] другое [тоже], пожалуй, великое чудо,
а именно [следующее]: он надел наво¬
щенную тунику, [н], стоя о середине
окружавшего [его] народа, он во имя
268

Господне велел поджечь ее. Сам же, воз¬
ведя очи и [воздев] руки к небу, столь
терпеливо переносил расплавляющий
[воск] огонь, что, хоте [его] одежда пол¬
ностью сгорела и превратилась в пепел,
ои [своим] веселым и радостным видом
показывал, что не чувствует [даже] дыма
от горящей [одежды]. Многие тысячи
[язычников] уверовали тогда через него
благодаря необычности этого чуда.
Прежде всего обращает на себя внимание тот факт, что состави¬
тель конспекта твердо понимал, о каком Оттоне идет речь у Адама,
и так и зафиксировал в конспекте, что тот Отгон, который пошел со
своим войском на данов, победил Харальда и заставил датчан кре¬
ститься, был «Отто Красный, первый с этим именем». Более того,
в конспекте, в полном соответствии с текстом Адама, фигурирует
«император Отто, третий с этим именем», который победил шведско¬
го конунга Эйрика и «прислал туда епископа Поппона из Шлезвига,
чтобы обратить конунга Эйрика в христианство».
Конспект любопытен тем, что он смещает акценты: при конспек¬
тировании опускаются причины похода Оттона («[даны,] замышляя
войну, убили в Хедебю послов Оттона и [уничтожили] марку, пол¬
ностью истребив все поселение саксов». — Adam), а потому поход
уже не предстает как месть за нападение на саксов, это — военный
поход, завершающийся поражением Харальда Гормссона и тем, что
«отдал он себя во власть императора, и вернул ему император его го¬
сударство, и обязался Харальд креститься и крестить весь Данмарк»
(Flat).
Муберг4 (исходя из разделяемого им мнения, что в основе боль¬
шинства древнеисландских текстов, описывающих крещение Дании,
лежит «Сага об Олаве Трюггвасоне» монаха Гуннлауга) полагает, что
конспект был изготовлен специально для монаха Гуннлауга85, вероят¬
но, каким-то исландцем, находившимся на обучении где-то на конти¬
ненте. Кто бы из исландских авторов ни использовал этот конспект
(Гуннлауг Лейвссон или его собрат по монастырю Одд Сноррасон),
любой из них, что немаловажно, еще дальше отошел от текста Адама,
во-первых, представив поход Отгона как крестовый поход, имевший
целью обращение данов, во-вторых, изобразив Харальда погрязшим
в язычестве и сопротивляющимся новой вере и, в-третьих, совершив
подмену главного действующего лица. Место Оттона! занимает
м Moberg О. Danemas kristnande. S. 25-45.
м Основанием для такого заключения служит то, что в сак монаха Гуннлауга, со¬
гласно реконструкции Бьярнн Адвпьбьярнарсона (Bjarni Adalbjamarson. От de norske
kongers sagaer. S. 97), имеется еще одно извлечение из иностранного источника при
описании событий за пределами Скандинавии.
269

в исландско-норвежских источниках Отгон 11 или Ш, что в общем для
авторов саг не так уж и важно. Главная характеристика этого Отго¬
на—то, что он современник Олава Трюггвасона: победу он завоевы¬
вает по совету Олава Трюггвасона и с Божьей помощью.
Л.Лённрот предположил86 в свое время, и с ним согласились
исследователи87, что прославление Олава Трюггвасона монахами
Одцом и Гуннлаугом было порождено в значительной мере исланд¬
ской национальной заинтересованностью в выдвижении на первый
план своего собственного короля-миссионера, не уступающего по зна¬
чению норвежскому королю-миссионеру Олаву Харальдссону. Обра¬
зованным людям (jrodir mem) в Исландии было известно, что Ислан¬
дия приняла христианство при Олаве Трюггвасоне, и потому в конце
XII в. появились биографии этого конунга, которые изображали его
как святого воина и rex iustus, предназначенного Божьей милостью
разрушить язычество в северных странах и споспешествовать наступ¬
лению Царствия Господнего. Так, «Сагу об Олаве Трюггвасоне» мо¬
нах Одц завершает (гл. 78 редакции U) следующей характеристикой
своего главного героя: «...[он] по праву может быть назван апостолом
норманнов»88.
Что касается миссионерской деятельности норвежского конунга
Олава Трюггвасона89, то ряд источников XII в. сохранил образ Олава
как крестителя нескольких стран — Норвегии, Исландии, Гренландии,
Шетландских, Оркнейских и Фарёрских островов . Историческая
точность этого тезиса оспаривается исследователями, хотя категорич¬
MLdnnrothL. Studier i Olaf Tryggvasons saga//Samlaren. 1963. В. XXXIV. S, 93;
idem. European Sources of Icelandic Saga-Writing: An Essay Based on Previous Studies.
Stockholm, 1965. P. 17.
17 Andersson Th.M. King's Sagas. P. 226.
116lOFJ. S. 261. Cp.: применительно к датчанам и шведам Nordmanni используют¬
ся у Эйнхарда (первая половина IX в.); у Адама Бременского читаем: «даны н свеоны,
которых у нас называют нортманнами»; Northmanni у Теодорика — собирательное
обозначение скандинавов, по крайней мере норвежцев и шведов.
19 Fidjestel В. Olafr Tiyggvason som mjsjonaer. Eit litterart Wlete//Ordet og Sveidet:
Historiske foredrag pft Moster 1984-1993. Oslo, 1993. P. 133-155.
,D О пяти странах говорится у двух исландских скальдов второй половины XII в. —
в поэме «Рекстефья» Халлар-Стейна и в анонимной «Драпе об Олаве», приписанной
позднее Халльфреду Трудному Скальду (Finnur Jdnsson. Den Norsk-Islandske
Skjaldedigtning. В — Rettet text. В. I: 800-1200. S. 527-528, 570), — и это Исландия,
Гренландия, Оркнейские острова, Шетландские острова и Норвегия; а также в «Обзоре
саг о норвежских конунгах» (около 1190 г.), известном, как полагают исследователи,
переводчику Одда: «...крестил он пять стран: Норвегию н Исландию, и Шетландские
острова, Оркнейские острова н пятыми—Фарерские острова...» (Agrip af NOregskonunga
sQgum f Bjami Einarsson // fslenzk fomit. Reykjavik, 1984. В. XXIX. BI. 22). В главе 52
610310 читаем: «И так говорится, что Олав крестил пять стран... А вот названия тех
стран, которые он крестил: Норвегия, Шетландские острова, Оркнейские острова,
Фарерские острова, Исландия, Гренландия» (6lOFJ. S. 154-155). Одц называет шесть
стран, контамннируя сведения скальдов и «Обзора».
270

ность такого утверждения снимается ремаркой Одда Сноррасона:
«Следует признать, что первый Олав (Трюггвасон. — ТД) собрал ма¬
териалы и заложил основы христианства своим трудом. А второй
Олав (Харальдссон. — Т.Д.) возвел стены»91 92 93. Сконструированная
Оддом Сноррасоном версия крещения Руси при посредстве Олава
Трюггвасона*2 находится в противоречии с большим количеством бо¬
лее достоверных источников и не выдерживает серьезной критики;
однако не вызывает сомнения, что Одд сделал Олава участником
обращения Руси в целях возвеличения своего героя. Передав историю
крещения Руси в версии 610310, компилятор 01Тг добавил следую¬
щее рассуждение: «То, что было сейчас рассказано о христианской
проповеди Олава Трюггвасона в Гардарики, не является невероятным,
потому что превосходная и достойная веры книга, которая зовется
Imago mundi, говорит ясно, что те народы, которые зовутся руссы, по-
лавы, унгарии, крестились во дни Оттона, того, который был третьим
императором с этим именем. Некоторые книги говорят, что император
Оттон ходил со своим войском в Аустрвег и повсюду там привел на¬
род к христианству, а с ним Олав Трюггвасон»95.
Точно так же Олав Трюггвасон оказался в источниках исландско-
норвежского круга причастным к крещению Дании. Соответственно
претерпел в них существенные изменения и образ этого события.
В результате картина свелась к следующему виду: Оттон III, совер¬
шивший крестовый поход на Данию, обратил в правую веру, при уча¬
стии Олава Трюггвасона, которому сопутствовала Божественная
помощь, датчан и их правителя Харальда Гормссона, решительно не
желавшего оставлять веру своих предков. Тем самым в сагах была
сконструирована «наиболее типичная для данной культурной тради¬
ции интерпретация действительности»94.
91610FJ. S. 156.
92	См.: Jackson Т. The Role of ЙШг Tryggvason in the Conversion of Russia //Three
Studies on Vikings and Christianization. Oslo, 1994. P. 147.
93	6lTr. S. 158.
94	Лучицкая С.И. Образ другого. С. 17.
271

ВЖ Матузова
СОЗДАНИЕ ИСТОРИЧЕСКОЙ ПАМЯТИ:
РАННИЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ СОЧИНЕНИЯ
ТЕВТОНСКОГО ОРДЕНА В ПРУССИИ
В своей работе мы, медиевисты, постоянно имеем дело с историче¬
ской памятью, материализованной в письменные или вещественные
памятники, созданные много веков назад» Создание или даже произ¬
водство (production) исторической памяти—термин, используемый
выдающимся французским историком Ж.Ле Гоффом. Так, в «производ¬
стве» памяти о короле Людовике Святом не только участвовали авторы
нарративных жанров, но использовался и актовый материал. Произ¬
водство исторической памяти индивидуума—сложнейший процесс,
в котором участвуют носители разных идейных направлений и сто¬
ронники разных политических позиций. Результат — совокупность
источников, посредством которых воссоздается неоднозначный и про¬
тиворечивый образ индивидуума1. Не менее сложен процесс создания
коллективной исторической памяти.
Для Тевтонского ордена как корпорации создание исторической
памяти было одним из условий выживания (напомню, что в XIV в.
был упразднен Орден тамплиеров, а в адрес самого Тевтонского орде¬
на уже с конца ХШ в. раздавалась критика2). В контексте данной темы
понятие создание исторической памяти можно трактовать двояко:
1) как ее «творение» (производство), представленное всей совокупно¬
стью письменных источников: орденскими правилами й статутами,
анналами и хрониками, а также дипломатическими актами3; 2) более
узко — как начальный этап, как рождение данного процесса, чему и
посвящена эта работа.
1 Le GoffJ. Saint Louis. P., 1996.
2SiberryE. Criticism of Crusading in Fourteenth-Century England // Crusade and
Settlement/ Ed. P.W. Edbuiy. University College Cardiff Press, 1985. P. 127-134.
3 Об актовом материале, запечатлевшем ранний этап истории Тевтонского ордена
в Пруссии, см.: Labuda G. Ober die Urkunden zur Grflndung des Deutschen Ordens im
Kulmertande und in Preussen in den Jahren 1226-1234//Die Ritterorden zwischen
geistlicher und weltlicherMacht im Mitteialter / Hrsg. Z.H. Nowak. ToruA, 1990. S. 21-44.
О В.И. Матузова, 2003
272

Тевтонский орден с его более чем 800-летней историей — это (если
использовать терминологию Ф. Броделя) исторический феномен «боль¬
шой длительности», в чем, несомненно, важная роль принадлежит
исторической памяти, так как она служит консолидации человеческих
коллективов, будь то целые народы или корпоративные образования.
История крестовых походов — это и история определенной сферы
ментальностей, своеобразного типа мышления, выработавшего на про¬
тяжении веков собственную идеологию. Обращение к историческим
памятникам Тевтонского ордена в Пруссии и к созданию в Ордене
исторической памяти представляет тем больший интерес, что после
создания орденского государства в Пруссии и перенесения резиден¬
ции великого магистра в Мариенбург и после упразднения Ордена
тамплиеров в XIV в. Пруссия стала не только средоточием владений
Ордена, но и центром орденской идеологии, одной из составляющих
крестовых походов* 3 4
Историческая память Тевтонского ордена—это прежде всего его
исторические сочинения. Их создание неразрывно связано с социаль¬
но-политическими структурами места и времени их возникновения,
причем сами эти сочинения являются выражением общественного
устройства своего времени, отражением самосознания (и историче¬
ского сознания как одной из его составляющих) правящей верхушки
Ордена5.
Именно с политическими силами и их центрами, с претерпеваемы¬
ми ими изменениями и с переменами в общественной жизни связано
развитие исторической памяти (традиции) Тевтонского ордена.
Ранние исторические сочинения Ордена в Пруссии ставят в центр
внимания сам Орден, первейшей задачей которого была война с языч¬
никами. Решение этой задачи создавало в Пруссии атмосферу, непри¬
годную для творчества, и поэтому первые (XIII в.) исторические и
поэтические сочинения Ордена возникли в Германии. Подходящие
условия для создания исторических сочинений в Пруссии сложились
лишь к концу XIII в., когда прусские племена были покорены
(1283 г.).
Тевтонский орден был образован во время 3-го крестового похода
в Палестине (1189 г.) и был третьим по счету после орденов госпи¬
тальеров и тамплиеров, местом рождения которых тоже была Святая
земля. В создании и упрочении Ордена принимали участие представи¬
тели высшей светской и духовной знати Западной Европы. Но не все
попытки Ордена заявить о себе на раннем этапе его существования
как о мощном духовно-рыцарском институте были успешны. Недолгим
4 Fischer М. “Di Himele Rote”. The Idea of Christian Chivalry in the Chronicles of the
Teutonic Order. GCppingen, 1991.
3 Cm.; Maschke К Die lltere Geschichtsschrtibung des Preussenlandes // Scriptores
forum Prussicarum (далее — SRP). Bd, VI. Frankfurt/M., 1968. S. 1.
273

было пребывание Ордена в Бурце (Венгрия). Предполагаемая помощь
венгерскому королю Эндре II (1205-1235) в борьбе с половцами обер¬
нулась притязаниями Ордена на венгерские владения, и в 1221 г. не¬
мецкие рыцари были изгнаны из Венгрии.
Лишь в начале 1230-х годов, оказавшись по приглашению Конрада
Мазовецкого в Хелминской земле, рыцари, с одобрения папы римско¬
го Григория IX (1227-1241) и императора Священной Римской импе¬
рии Фридриха II (1220-1250), начали планомерное завоевание Прус¬
сии, по окончании которого в 1283 г. были заложены основы орден¬
ского государства в Пруссии, просуществовавшего до 1525 г.
Попутные «вливания» со стороны более слабых рыцарских орденов
(Добжиньского, Меченосцев в 1237 г.), которые поглощались Тевтон¬
ским орденом, способствовали росту его мощи и расширению про¬
странственного масштаба военных действий и миссионерской дея¬
тельности. В 1237 г. возник Ливонский орден как одно из ответвлений
Тевтонского ордена.
Эти события ранней истории Тевтонского ордена нашли отражение
в De primordiis ordinis Theutonici narracioб, в «Прологе» к «Статутам»
Ордена с сообщением об основании Ордена7, а также в донесениях,
авторство которых приписывается великому магистру Герману фон
Зальца (1210/11-1239)8 и великому магистру Гартману фон Хельдрун-
гену (1258-1261)9
В «Narracio», сочинении, до сих пор ставящем перед историками
целый комплекс вопросов, наряду с позднейшими интерполяциями
содержится материал, записанный вскоре после событий 1190-1198 гг.,
т.е. повествующий о начальном этапе существования Тевтонского
ордена10 «Статуты» представляют исторический интерес не только
описательной частью, но и тем, что рисуют картину становления
иерархической вертикали Ордена. Что касается обоих донесений, за¬
пись которых относится, вероятно, к середине XIV в., то с немалой
степенью вероятности можно утверждать, что они были созданы по
следам описываемых событий, скорее всего в Тюрингии, земле, кото*
6	SRP. Bd. I. Leipzig, 1861; ibid. Bd. VI. S. 22-29.
7	Die Statuten des Deutschen Ordens nach den flltesten Handschriften / Hrsg,
M. Perlbach. Halle a. S., 1890; Prolog der Deutscbordens-Statuten // SRP. Bd. VI. S. 30-34.
8	Hermann von Salza’s Bericht йЬег die Eroberung Preussens//SRP. Bd. V. Leipzig,
1874. S. 153-168.
9	Hartmanns von Heldrungen Bericht flber die Vereinigung des SchwertbrUderordens
mit dem Deutschen Orden und йЬег die Erwerbung Livlands durch den letztem // SRP. Bd. V.
S. 168-172.
10	Arnold U. Entstehung und Frtthzeit des Deutschen Ordens // Die geistlichen Ritterorden
Europas/Hreg. J. Fleckenstein, M.Heltmann. Sigmaringen, 1980. S. 90 (Vortrflge und
Forschungen. XXVI); idem. Jerusalem und Akkon: Zur Frage von Kontinuitflt Oder
NeugrOndung des Deutschen Ordens 1190//Mittei!ungen des Institute filr Gsterreichische
Geschidttsforschung. Wien; K6!n; Graz, 1978. Bd. LXXXVL S. 416-432.
274

рая была родиной обоих великих магистров11. Таким образом, у исто¬
ков исторической памяти Тевтонского ордена стоят его высшие
иерархи. Именно по их повелению или при их участии создавались
исторические и литературные памятники Ордена. Позднейшие исто¬
рические сочинения Тевтонского ордена хранят следы начала его
исторической традиции. Именно эти сочинения вплетены в повество¬
вание «Хроники земли Прусской» Петра из Дусбурга, представленной
на суд великого магистра Вернера фон Орзельна (1324-1330) и по¬
священной ему12.
Политические и духовные предпосылки к созданию исторической
традиции Тевтонского ордена в Пруссии появились лишь в XIV в.
Отныне эта традиция развивалась в лоне самого Ордена, а ее носите¬
лями стали братья-священники. Были написаны весьма объемные
хроники. Первым крупным историческим памятником Тевтонского
ордена в Пруссии была «Хроника земли Прусской» Петра из Дусбур¬
га. Думается, именно ее следует считать подлинным началом истори¬
ческой памяти Ордена. Она не только охватывает историю Ордена
от его создания до конца первой четверти XIV в., но ее автор пытается
вписать историю Ордена во всемирную историю, так как в Дополне¬
ниях к «Хронике» в хронологической последовательности фикси¬
руются события, современные истории Ордена. Однако «Хроника»
Петра из Дусбурга отличается не только монументальностью, но и
временнбй направленностью, устремленностью в будущее. В посвя¬
щении великому магистру Ордена Вернеру фон Орзельну хронист вы¬
ражает желание, чтобы его сочинение стало «достоянием всех, дабы
содержащиеся в ней события каждого года остались в памяти потом¬
ков». Сочинение Петра из Дусбурга стало памятником официальной
орденской историографии, негласной задачей которой было не толь¬
ко создание исторической памяти, но и запечатление идейных основ
существования Ордена в Пруссии, которое в 1330-е годы было под
угрозой13
Данная ситуация во многом объясняет пространные богословские
рассуждения Петра из Дусбурга (с привлечением библейского мате¬
риала и сочинений Отцов Церкви) с обоснованием «праведности»
крестового похода в Пруссию. Характеризуя пруссов как язычников,
детей дьявола, Петр в традиции хроник о крестовых походах трактует
действия Тевтонского ордена в Пруссии как справедливую (более
того, в духе учения о крестовых походах Бернара Клервоского,
11	Maschke Е. Die ttltere Geschichtsschreibung. S. 2.
12	Petrus de Dusburg. Chronicon tenae Prussiae // SRP. Bd. I. S. 5-219; Петр to
Дусбурга, Хроника земли Прусской /Подгот. В.И. Матузова. М., 1997.
13	ШШгег К. From the Holy Land to Prussia: the Teutonic Knights between Emperors
and Popes and their Policies until 1309//Mendicants, Military Orders, and Regionalism
in Medieval Europe /Ed. J. Samowsky. Ashgate, 1999. P. 80-81.
275

«новую») войну, которая ведется не «телесным», а «духовным» ору¬
жием, и рыцарь Ордена выступает, таким образом, как оружие Божие
в этой войне, цель которой — обращение язычников в христианство
и защита новообращенных14 15. Понятно, что на отражаемом им этапе
орденской истории хрониста больше всего интересует история воен¬
ных действий, служащих насаждению и распространению христиан¬
ской веры. В своей полноте «Хроника» Петра из Дусбурга являет
грандиозную идейную программу дальнейшего развития историче¬
ской памяти и поэзии Тевтонского ордена. В то же время она свиде¬
тельствует о глубинных процессах, протекающих в поэтической и ху¬
дожественной сферах жизни Ордена. Используя библейский материал,
Петр из Дусбурга тем самым «удревняет» историческую память Орде¬
на, настойчиво проводя параллель между тевтонскими рыцарями
и библейскими Маккавеями (словно предтечами братьев), так что
в конце концов достигается желаемое отождествление тех и других.
В сущности, Библия, «Статуты» и хроники (прежде всего Петра из
Дусбурга и Николая фон Брошина) образуют как бы три столпа, на
которых зиждется историческая память Тевтонского ордена.
«Хроника» Петра из Дусбурга должна была идейно воспитывать
и вдохновлять орденских рыцарей (хроника изобилует примерами—
exempla, придающими ей дидактическое звучание) и стать крае¬
угольным камнем того сооружения, которому надлежало превратиться
в историческую память Ордена, в случае если бы она была донесена
до возможно более широкого круга рыцарей. Однако на пути этого
процесса встала языковая трудность, так как «Хроника» была написа¬
на на латинском языке, которым владели далеко не все братья Ордена,
и потому не могла служить текстом для застольных чтений (практи¬
куемых в Ордене и по сей день) — обычая, в котором, похоже, встре¬
чаются традиция и историческая память.
Именно поэтому так велика заслуга Николая фон Брошина, кото¬
рый по поручению великого магистра Лютера фон Брауншвейга
(1331-1335) создал стихотворное переложение «Хроники» Петра из
Дусбурга на немецкий язык. Несмотря на свой как бы «вторичный»
характер, оно является ценным литературным и историческим памят¬
ником. XIV век—время создания немецких рифмованных хроник
на народном языке. В этом жанре работали и хронисты Тевтонского
14	В «Прологе» к «Статутам)) Ордена, цитируемом Петром из Дусбурга, читаем:
«Нес enirn militia cell et terre typo prefigurata sola et precipua esse videtur, que vicem
Christi In opprobrio sue crucis doleat et terrain sanctam Christianis dcbitam recuperare ab
oppresslone gentilium se devovit» («Кажется, что это рыцарство, по образу неба и земли
созданное, является единственным и главнейшим, которое вместо Христа будет скор¬
беть при поругании креста Его и посвятит себя делу отвоевания Святой земли обето¬
ванной от гнета языческого». —Петр из Дусбурга. Хроника. С. 13).
15	Nikolaus von Jeroschin. Di kronike von Pruzinlant / Hrsg. E Strehlke//SRP. Bd.I.
S. 291-624.
276

ордена в Пруссии. Сочинения на немецком языке были доступны даже
неграмотным рыцарям Ордена, донося материал, отвечавший насущ¬
ным потребностям всей корпорации. Николай фон Брошин был одним
из выдающихся поэтов своего времени, творивших в Пруссии. Поэти¬
ческой манерой он во многом напоминает Генриха фон Геспера, автора
стихотворного «Апокалипсиса» и «Пассионала». По-видимому, у Ни¬
колая фон Брошина были противники, так как первая часть его пере¬
ложения была при неясных обстоятельствах уничтожена, и лишь
в бытность великого магистра Дитриха фон Альтенбурга (1335-1341)
работа над сочинением возобновилась и оно было завершено в изве¬
стном ныне виде. Исторические факты и идейная направленность его
хроники в общих чертах повторяют «Хронику» Петра из Дусбурга, но,
разумеется, немецкий язык и стихотворная форма придают «Хронике»
Николая фон Брошина большую живость и свежесть.
Любая информация обеих хроник имеет ярко выраженную идей¬
ную окраску. Можно вычленить несколько блоков такой информации:
1)	обоснование «новых войн» Тевтонского ордена и «духовного
оружия», которым они ведутся (собственно идеологическая основа);
2)	житийный материал и чудеса (проявление марианской идеоло¬
гии);
3)	конкретно-исторический материал с описанием завоевания
Пруссии (сражения, где на практике проявляется «праведный» харак¬
тер войны, ведущейся христианами против язычников).
Прошлое сохраняется для нас в его реликтах. К таким реликтам
относятся и письменные источники. Однако любой из них интенцио-
нален. Если же речь идет об источниках по истории крестовых похо¬
дов, то им присуща не только интенция, но и идейная тенденция, ко¬
торая в ранних орденских хрониках пронизывает практически любую
информацию. Особенность исторической памяти рыцарских орденов,
участвовавших в крестовых походах, состоит в ее неразрывной связи
с идеологией крестоносного движения. Быть носителем исторической
памяти означало для них одновременно быть носителем крестоносной
идеологии — той самой идеологии, которая, трансформируясь в ходе
истории, дошла и до новейшего времени .
16	ftousse/P. Histoirc d’une ideologic. La Croisade. Lausanne, 1983.
277

Л.В. Столярова
ЗАКАЗЧИКИ ДРЕВНЕРУССКИХ КОДЕКСОВ
XI-XIVbb.
Ч.	I. Заказчики XI в.,
упомянутые в записях на книгах*
Источники XJ-XJV вв. сохранили немного сведений об организация
книгописных работ на средства «стяжателей» и о самих заказчиках
книг. В записях писцов XI-XIV вв. отмечено 94 случая изготовления
пергаменных рукописей на заказ. Это ничтожно малое число по срав¬
нению с общим числом сохранившихся кодексов X1-XIV вв. (не ме¬
нее 800). Еще более скупы сведения об инициаторах книгописных ра¬
бот в летописях и повествовательных источниках.
Сообщения о книжных заказах имеются во всех без исключения
выходных и вкладных записях, т.е. в тех записях удостоверительного
вида, которые содержали сведения либо о факте организации книго¬
писных работ, либо о пожертвовании церкви только что переписанно¬
го кодекса. Причины отсутствия в кодексах выходных записей долж¬
ны выясняться в каждом случае особо. В целом в записях сохранились
сведения о 78 заказчиках.
Некоторые из заказчиков XI-XIVbb. выступали инициаторами
изготовления двух, трех и даже четырех пергаменных рукописей.
Многократными заказчиками были новгородские архиепископы Кли¬
мент, Моисей, Алексий и Иоанн. Памятники летописания и некото¬
рые записи отмечают случаи изготовления нескольких книг по княже¬
* Статья написана в рамках исследовательского проекта «Древнерусские грамоты
на пергамене и бумаге», поддержанного РГНФ (№01 >01-00138а). Продолжение см.
в кн.: ДГ. 2002 год (в печати).
'Точное число сохранившихся кодексов может быть названо только в случае
проведения идентификационных исследований отрывков и цельных кодексов, что
на сегодняшний день остается весьма отдаленной перспективой. Подробнее см.:
СтоляроваЛВ. Древнерусские надписи XI-XIVbb. на пергаменных кодексах. М.,
1998. С. 50-55. О заказчиках несохранившихся рукописей, упомянутых в летописях,
повестях, памятниках агиографии и других литературных источниках, пойдет речь
в одной из последующих частей нашего исследования о заказчиках древнерусских
кодексов XI-XIV вв.
С Л.В. Столярова, 2003
278

скому заказу (в.кн. Святослава Ярославина, владимиро-волынского
кн. Владимира Васильковича, кнг. Марины и др.), однако эти рукопи¬
си утрачены, а сведения об их заказчиках и о самом факте организа¬
ции книгописания скупы и отрывочны и не позволяют сделать сколь¬
ко-нибудь определенных заключений.
В подавляющем большинстве случаев в записях писцов сообщает¬
ся имя заказчика кодекса и (за редким исключением) его социальный
статус (в XI-XIV вв., если заказ был единоличным), принадлежность
заказчика той или иной духовной корпорации (в XIII-XIV вв., если
заказ был коллективным). Более или менее систематические сведения
о лицах, инициировавших книгописание, появились в выходных,
вкладных, реже — именных записях писцов XIV в.
От XI в. сохранилось шесть записей писцов, в которых названы
пять заказчиков пергаменных кодексов: новгородский кн. Владимир
Ярославич (1047 г., Толкование книг св. пророков), новгородский по¬
садник Остромир-Иосиф (1057 г., Евангелие апракос краткий), киев¬
ский в.кн. Святослав Ярославич (1073 г., Изборник), безымянная игу-
мения монастыря св. Лазаря (рубеж XI—XII вв., Минея служ. на июль),
некто Милята Лукииич (рубеж X1-XII вв., так называемое Домкино
евангелие)2. За исключением Изборника Святослава 1073 г., происхож¬
дение которого связано с великокняжеским киевским домом, все
остальные рукописи XI в., имена заказчиков которых сохранились,
были изготовлены в Новгороде.
1. КНЯЖЕСКИЙ ЗАКАЗ
Наиболее древней записью, сообщающей об изготовлении кодекса
по княжескому заказу, является запись 19 декабря 1047 г. попа Упыря
Лихого, писца несохракившегося списка Толкований книг св. проро¬
ков. В ней содержится указание, что книга переписывалась в течение
семи месяцев, в период с мая по декабрь 6555 (1047) г. и предназнача¬
лась старшему сыну Ярослава Мудрого новгородскому кн. Владимиру
Ярославичу (1030-1052). Отраженный в выходной записи механизм
книгопроизводства выглядит весьма примитивно: в него вовлечены
лишь князь-заказчик и писец:
3i	<....> написати
2	Выходная запись писца Упыря Лихого 1047 г. с упоминанием кн. Владимира
Ярославича в оригинале не сохранилась, но дошла в восьми списках XV-XVI вв.;
см.: Поппэ А.В. «Ис курилоц*» и кис куриловиц*» // International Journal of Slavic
Linguistics and Poetics. 1985. Vol. 31-32. P. 319-350. Вероятно, не сохранилась в под¬
линнике и запись с упоминанием Миляга Лукинича (см. ниже). Остальные записи
с именами заказчиков дошли в оригинале: РНБ. F.n.1.5. Л. 2940-г; ГИМ, Син. № 31-д.
Л. 2 об.-2; 263 об.-264; РГАДА, Ф. 381. № 121. Л. 52 об.
279

32	книги си <...>
33	князю Володимиру, Нов'Ьегород'Ь княжащю <..>
Эц <...> аз, попъ Упирь Лихыи
Третьим, идеальным участником книгописания оказывается «царь
небесный». Поэтому о заказчике рукописи в записи сообщается в про¬
должение инвокативной формулы: «Слава тебе, господи, царю не¬
бесный, яко сподоби мя написати книги си... князю Володимиру,
Новгород* княжащю, сынови Ярославлю большему...»3. Никаких
прямых сведений о том, с какой целью переписывался этот кодекс,
запись не содержит. Однако оборот «молю всЬх прочитати пророче¬
ство се» дает основание предположить, что рукопись предназначалась
Владимиром Ярославичем для вклада.
Записи Изборника 1073 г. (выходная и две «Похвалы»)4 называют
в качестве заказчика этой рукописи киевского в.кн. Святослава Яро¬
славина. Имена заказчика и писца читаем в начале второй Похвалы:
Эхнаписа
32	Иоаннъ диакь
33	Изборникъ сь
34	великууму князю Святославу...
Первая Похвала в.кн. Святославу расположена на обороте миниа¬
тюры «Спас»5. Вторая Похвала дополняет текст выходной записи и
сделана на л. 263 об -264. Последние строки первой Похвалы перене¬
сены с оборотной стороны листа на лицевую, где находится миниатю¬
ра, что не было предусмотрено художником-автором «Спаса»: буквы
записи, по наблюдению Г.З. Быковой, «...почти касаются и хохолков
павлинов, и изображений на поле»6.
Первоначально в Изборнике появилась Похвала на л. 263 об.-264
(по нашей нумерации — «вторая» Похвала). Затем она была воспроиз¬
ведена на л. 2 об.-2. На такую последовательность в создании Похвал
указывает то, что запись на л. 2 об.-2 передает уже исправленное имя
заказчика — «С(вя)тославъ», тогда как в записи на л. 263 об.-264 оно
написано по соскобленному тексту (см. ниже). Кроме того, Похвала,
написанная на листе с миниатюрой, художественно оформлена и за¬
ключена в орнаментальную рамку7 Похвала на л. 2 об-2 Изборника
почти дословно повторяет текст записи на л. 263 об.-264, однако
с заменой отдельных слов, исключением или заменой некоторых букв,
3	См.: СтомроваЛВ. Свод записей писцов, художников и переплетчиков древне¬
русских пергаменных кодексов XI-X1V вв. М, 2000. № 4. С. 11-13.
4	П1М. Син. № 31-д. Л 2 об.-2; 263 об.-264.
5	Там же, J12.
6	См.: Вызова Г.З. Технико-технологические особенности рукописи Изборника
1073 г. // Древнерусское искусство: Рукописная книга. М., 1983. Сб. 3. С. 106.
7	АнгеловБ.Ст. Похвала царю Симеону // Изборник Святослава 1073 г. М., 1977, С. 249.
280

меной в последовательности букв в соответствии с особенностями
произношения писца8.
«Вторая» Похвала (на л. 263 об.-264) сделана почерком I писца
Изборника Иоанном. Имена писца и заказчика (со слов «Иоаннъ диакъ»
и до слов «князь Святослав*»9) написаны по стертому тексту почер¬
ком того же писца, но в несколько более позднее время. Об этом сви¬
детельствует цвет чернил вставки (более темный, нежели цвет чернил
всего остального текста) и использование писцом другого пера. По
мнению С.П. Шевырева, Кирилло-Белозерский список Изборника 1445 г.,
Похвала которого вместо чтения «великыи въ князьхъ князь Свято¬
слав» содержит чтение «великы въ царихъ Симеонъ», свидетельствует
о существовании протографа Изборника 1073 г., принадлежащего бол¬
гарскому царю Симеону (889-927). Шевырев впервые предположил,
что первым заказчиком Изборника 1073 г. был старший брат Свято¬
слава Ярославина Изяслав, 22 марта изгнанный с великокняжеского
стола Святославом, и что из записи было выскоблено имя Изяслава10.
М.В. Щепкина отрицала возможность изготовления Изборника
1073 г. по заказу Изяслава Ярославина и полагала, «что книга эта была
заказана именно Святославом». По ее мнению, первоначальным чте¬
нием имени заказчика было «Симеон», а вся запись была некритиче¬
ски скопирована из болгарского протографа Изборника. Оригинал
Изборника 1073 г. принадлежал библиотеке царя Симеона, вывезен¬
ной в Киев из Византии по приказу имп. Василия II в связи с браком
царевны Анны и киевского в.кн. Владимира I Святого11. Нам пред¬
ставляется сомнительным допущение М.В. Щепкиной о переезде на
Русь библиотеки Симеона: никаких ее следов не сохранилось, нет ни¬
каких упоминаний о ней в источниках12.
ЛЛ. Жуковская предположила, что Кирилло-Белоэерский список
1445 г. воспроизводит Похвалу в более древнем виде, чем Изборник
1073 г. Она считала, что в этом случае Изборники 1073 и 1445 гг.
«могли развиться лишь из параллельных списков X-XI вв., восходив-
9 Подробнее см.: Жуковская Л.П. Изборник 1073 г.: Судьба книги, состояние н за¬
дачи изучения//Изборник Святослава 1073 г. С. 26-31*, Владимирова ЛЯ. О некото¬
рых языковых особенностях в Изборнике Святослава 1073 года //Древнерусский лите¬
ратурный язык в его отношении к старославянскому. М., 1987, С. 62-67.
* Полный текст записи см.: Столярова Л,В, Свод записей. Ха 11. С. 25-29; текст
«первой» Похвалы см. там же. № 9. С. 21-24.
,0 Шевырев СМ. Поездка в Кирилло-Белоэерский монастырь. М., 1850. Ч. 2. С. 30-32.
11 См..* Щепкина ИВ. К изучению Изборника 1073 г. //Изборник Святослава 1073 г.
С. 220-234.
(2 Новейшие данные о византийском протопротографе Изборника 1073 г. см. в кн.:
Бибиков ИВ. Византийский прототип древнейшей славянской книги (Изборник Свято¬
слава 1073 г.). М., 1996 (там же критика существующих в историографии концепций
о пути проникновения византийского Изборника в Болгарию. С. 298-299).
13	Подробнее см.: Жуковская ЛЛ. Изборник 1073 г. С. 13.
ших к Симеонову сборнику» либо были переписаны непосредственно и:
Симеонова сборника13. Жуковская не отрицала и другой возмож
281

ности происхождения имени «Симеон» в Похвале Киршшо-Белозер-
ского списка, предположив, что его протограф мог быть написан в се¬
редине XIV в. для московского в.кн. Симеона Ивановича Гордого14.
Однако это маловероятно. Текст выходной записи н Похвалы (по нашей
нумерации — «вторая» Похвала) очень архаичен, а формуляр (за ис¬
ключением почти целиком вставного оборота «Въ лето... великоумоу
князю Святоелавоу») не имеет общих черт с формуляром древнерусских
выходных записей XI-XIV вв.15. Вызывает сомнения и выражение
«великы въ царихъ Симеон» Кирилло-Белозерского списка Изборника:
Симеон Гордый не титуловался «царем», а в источниках (в том числе в
записях на книгах) фигурирует как «князь», «христолюбивый князь»16.
Кроме того, в выходной записи Изборника 1073 г. было соскоблено
и заново написано в исправленном виде не только имя заказчика, но и
имя писца. Это, на наш взгляд, совершенно исключает вероятность
имени «Изяслав» в первоначальном варианте записи. Состав писцов Из¬
борника 1073 г. не зависел от коллизий, происходивших на великокня¬
жеском столе. Дьяк Иоанн оставался одним из писцов Изборника, даже
если допустить, что переписанный им кодекс достался в качестве тро¬
фея политическому сопернику его реального заказчика. Скорее всего, в
выходной записи Изборника оказались некритически скопированными
из протографа и имя писца, и имя заказчика. Как нам кажется, вряд ли
следует ставить под сомнение, что первоначальным чтением имени за¬
казчика было «Симеон» и этим Симеоном был болгарский царь.
Сведения о заказчике дополняет выходная миниатюра с изображе¬
нием кн. Святослава Ярославина с женой и пятью сыновьями1 . Она
помещена на л. 1 и сопровождена записью, сделанной почерком I писца
Изборника—дьяка Иоанна, золотом: «Желания сердца моего, госпо¬
ди, не прьзьри, нъ приими ны вься и помилоуи ны. t ГыгЬбъ. Ольгь.
Давид. Романъ. Ярославъ. Княгыни. Святославь». Первая часть записи
носит благопожелательный характер, вторая представляет собой пере¬
чень имен членов княжеской семьи, которые надписаны у них над го¬
ловами. Слово «княгыни» (без точного указания имени) написано над
головой жены Святослава. Возможно, это Ода Штаденская—дочь
графа Леопольда (Липпольда) Бабенберга и Иды из Эльсдорфа.
Известия о генеалогии и браках Оды Штаденской содержатся
в Хронике Альберта Штаденского, Истории архиепископства Бремен¬
ского и Розенфельдской хронике. В Хронике Альберта Штаденского
говорится, что мать Оды Ида была дочерью «брата императора Ген¬
риха III (1039-1056. —Л,С.) и сестрой папы Льва (Льва IX. —Л.С.)»,
В этом же источнике упоминается, что первым мужем Оды был рус¬
14	Там же.
15	См.: Столярова Л.В. Древнерусские надписи. С. 76-86.
16	См.: Столярова Л.В. Свод записей. № 244. С. 263-264.
,7ГИМ. Снн. № 31-д. Л. 1.
282

ский князь, имя которого прямо не названо. В статье 1072 г. Санкт-
Галленских анналов Ода Штаденская фигурирует как жена «короля
Руси». По мнению А.В. Назаренко (1994; 2001), это известие прямо
свидетельствует о том, что Ода была второй [после Киликии (Кеки-
лии, Цецилии)] женой в.кн. Святослава Ярославича. Брак с нею, по
мнению исследователя, был заключен в первой половине — середине
1071 г.18. С.М. Каштанов (1993; 1994; 2003) считает, что отождествле¬
ние мужа Оды с в.кн. Святославом Ярославичем сомнительно и ско¬
рее всего она была замужем за новгородским кн. Владимиром Яро¬
славичем (ум. в 1052 г.)19 В записи упомянуты пятеро сыновей
Святослава, младший из которых, Ярослав, был рожден от брака с не¬
известной по имени княгиней, возможно Одой Штаденской. На вы¬
ходной миниатюре он изображен мальчиком 5-7 лет, стоящим перед
великой княгиней, спиной к ней, едва доставая до ее пояса. Правая
рука княгини лежит на его плече.
Мы уже упоминали, что текст выходных записей XI в. включал
в себя формулу, содержащую благопожелания заказчику, а иногда чле¬
нам его семьи (жене и детям). Думается, что отсутствие такой форму¬
лы в протографе выходной записи и Похвалы Изборника предопреди-
лило помещение ее в виде самостоятельной записи на миниатюре.
Утрата оригинала рукописи 1047 г. не позволяет нам судить с ка¬
кой-либо долей определенности о ее внешних признаках и соответст¬
венно о том, была ли она относительно дорогостоящей. Однако
Изборник 1073 г. безусловно является образцом роскошной рукописи,
выдающейся в художественном отношении. Вероятно, он стоил сво¬
ему заказчику чрезвычайно дорого.
Известно, что из одной шкуры животного изготавливался один пер¬
гаменный лист (folio), от числа сложений которого (два, четыре, восемь)
зависел формат рукописи. Формат Изборника в 266 листов— 1°
(248 х 336 мм20), предусматривает сложение пергаменного листа in-folio
вдвое. Следовательно, на изготовление этой рукописи были употребпе- 1111 См.: Назаренко А.В. Киевская княгиня — внучка палы Льва IX (1049-1054) и
императора Генриха III (1039-1056): Новые данные о внешней политике Руси в 70-х гг.
XI в. /У Восточная Европа в древности и средневековье: Древияя Русь в системе этно¬
политических и культурных связей. Чтения памяти чл.-кор. АН СССР Владимира Те¬
рентьевича Пашуто. Москва, 18-20 апреля 1994 г. Тез. дохл. М., 1994. С. 26-29;
он оке. Древняя Русь на международных путях: Междисциплинарные очерки культур¬
ных. торговых, политических связей 1X-XU веков. М., 2001. С. 506-508,510-519.
9 См.: Каштанов СМ Царский синодик 50-х годов XVI в. // Историческая генеа¬
логия. Екатеринбург; Париж, 1993. Вып. 2. Коммент. 90. С. 57-63; он оке. Была ли Ода
Штаденская женой великого князя Святослава Ярославича?//Восточная Европа в
древности и средневековье. С. 16-19; он же. Царский синодик 50-х годов XVI в. в соста¬
ве первой «греческой» посольской книги//Россия и греческий мир в XVI в. / Сост.;
С.М. Каштанов и Л.В. Столярова, при участии БЛ. Фонкича. М., 2003. Вып. 1 (в печ.).
20	Первоначальный размер листов Изборника, обрезавшихся при смене переплета,
был еще ббльшим.
283

ны шкуры не менее 133 животных (без учета выявленных утрат текста,
соответствующих утратам пергаменных листов). Заметим, что пергамен
Изборника отличается высоким качеством вьщелки: он тонкий, белый, с
трудно различимыми мясной и волосяной сторонами. Скорее всего, он
был привозным21 22. Изборник 1073 г. богато (с использованием золота)
декорирован и переписан двумя прекрасно обученными писцами. Его
миниатюры и архитектурные фронтисписы, возможно, потребовали об¬
ращения к византийским иллюминаторам, что значительно увеличивало
его стоимость и соответственно материальные затраты заказчика.
2. ПОСАДНИЧИЙ ЗАКАЗ
Выходная запись дьякона Григория 12 мая 1057 г. сообщает об изготов¬
лении Евангелия «рабу б(о)жию, наречену сущу въ кр(е)щении Иосифъ,
а мирьскы Остромиръ, близоку сущу Изяславу кьнязу» . Остромир-Ио-
сиф назван лицом, «стяжавшим» (финансировавшим) переписку Еван¬
гелия. Здесь же сформулирована и высокая цель инициированных Ост-
ромиром книгописных работ: «...на утЬшение мъногамъ д(у)шамъ кр(е>
стияньскамь». Не исключено, что таким образом здесь выражено кос¬
венное указание на предназначенность Евангелия для церковного вклада.
Механизм книгописания отражен в записи 1057 г. аналогично записи
Упыря Лихого. Однако писец в этой записи не указан: его имя сообще¬
но в специальной записи, помещенной после выходной и открываю¬
щейся оборотом «азъ, Григории диякон, написахъ...». Элементы форму¬
ляра выходной записи, содержащие сведения о заказчике, следующие:
31	...написахъ же
32	Еу(ан)г(е)лие се
33	рабу б(о)жию
34	наречену сущу въ кр(е)щении Иосифъ
35	а мирьскы Остромиръ
Э* близоку сущу Изяславу кьнязу...
Итак, в записи Евангелия содержится указание на свойство (родство
по браку или по крови), бывшее между заказчиком — новгородским
посадником Остромиром-Иосифом и киевским в.кн. Изяславом Яро-
славичем (1054-1068; 1069-1073). Согласно историографической тра¬
диции, Остромир считался дядей Изяслава, будучи внуком Добрыни—
брата матери Владимира I Святого, Малуши Любечанки23. А.В. Поппз
отклонил предположение о «близочестве» по крови Изяслава и Остро-
21	Карский Е,Ф, Славянская кирилловская палеография. Л„ 1928. С. 91 (репринт,
изд. М„ 1979).
22	Столярова Л.В* Свод записей. № 5. С. 13-14.
23	ПрозоровскийД О родстве св. Владимире по матери//Зал. имп. АН. 1864. Т.5.
С. 17-26; Янин В.Л. Новгородские посадники. М, 1962. С. 54.
284

мира, полагая, что в записи имеется в виду свойство по браку. Ученый
считает, что жена Остромира — Феофана14 «была отпрыском от брака
Владимира с багрянородной Анной», являясь племянницей византий¬
ских императоров Василия Болгаробойцы (ум. в 1025 г.) и Константи¬
на (ум. в 1028 г.), а также двоюродной сестрой императрицы Зои (ум.
в 1050 г.) и Феодоры (ум. в сентябре 1056 г.)24 25.
Ко времени создания Остромирова евангелия Изяслав Ярославич
занимал одновременно два стола: киевский (после смерти своего отца
Ярослава Мудрого, последовавшей в ночь с 19 на 20 февраля 1054 г.)
и новгородский (после смерти своего старшего брата Владимира Яро-
славича 4 октября 1052 г.). Из записи следует, что по крайней мере
в течение реализации заказа по изготовлению Евангелия, т.е. в период
с 21 октября 1056 г. по 12 мая 1057 г.26, управление Новгородом бы¬
ло поручено кн. Изяславом Ярославичем своему свойственнику — по¬
саднику Осгромиру-Иосифу. А.В. Поппэ полагает, что посадничество
Остромира началось вскоре после 4 октября 1052 г.27. Когда заверши¬
лось посадничество Остромира— неясно.
Еще И.И. Срезневский обратил внимание на то, что в записи
с младшей датой 1057 г. посадник Остромир упомянут как здравст¬
вующий, тогда как в летописях известие о начале его посадничества
и гибели помещены под одним 6566 (1054) г.: «...и иде Остромир
с новгородци на чюдь. И убиша и чюдь, и много падоша с ним новго¬
родцев»28. Срезневский объяснил это кажущееся противоречие тем,
что «в летописях под одним 1054 годом внесены события нескольких
лет, т.е. что к первоначальной заметке об одном событии прибавле¬
ны заметки и о событиях последовавших»29. А.А. Шахматов доказал,
что летописная статья о гибели Осгромира-Иосифа была помечена
1060 г.30. 1054 год вряд ли может считаться и временем начала посад¬
ничества Остромира (см. выше).
По мнению А.В. Поппэ, Остромир-Иосиф перестал быть посадни¬
ком после 1057 г., когда «Изяслав передал новгородский стол своему
возмужавшему сыну Мстиславу»31. В Ипатьевской и НП летописях
24	Феофана указана в формуле: «...дай емоу, господь Богь, благословение святыхъ
евангелиста... и святыхъ праотець... самомоу емоу и подроужию его Феофан*».
25	Поппэ А.В. Феофана Новгородская // Новгородский исторический сборник. СПб.,
1997. Выл. 6 (16). С. 117; см. также с. 109-120.
26	Сведения о времени начала и окончания кннгописных работ содержатся в вы¬
ходной и именной записях дьякона Григория (PHB.F.n.I.S. 2946, 295г; см.: Столяро¬
ва Л В. Свод записей. № 5. С. 13, № 6. С. 17).
11 Поппэ А.В. Феофана Новгородская. С. 105,
21ПСРЛ. Т. 1. С. 161; т. 5. С. 139; т. 7. С. 333; НПЛ. С. 182.
29 Срезневский И. И. Древние памятники русского письма н языка (X-X1V вв.).
СПб. 1882. Стб. 23.
™ Шахматов АЛ Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб.,
1908. С. 525.
31	Поппэ А.В. Феофана Новгородская. С. 105.
285

в статье 1064 г. упомянут «Вышата, сын Остромирь, воеводы Новго¬
род ьского»32 33. Поппэ полагает, что эта запись упоминает Остромира-
Иосифа как все еще здравствующего, но уже переставшего быть по¬
садником и оставшегося в должности воеводы . Однако, на наш
взгляд, из приведенной летописной записи, указывающей, что Вышата
был сыном воеводы Остромира, вовсе не следует, что последний
к 1064 г. был все еще жив. Таким образом, вопрос о времени гибели
Остромира в битве с чудью все еще остается открытым.
Представляет интерес, что выражение записи «столь поручи пра-
вити близокоу» содержит недвусмысленный намек на то, что своим
посадничеством Остромир был, скорее всего, обязан свойству
с кн. Изяславом Ярославичем. Возможно, свойством с князем и сле¬
дует объяснить текстуальную близость компонентов формуляра со
сведениями о заказчике записи 1057 г. с записями 1047 и 1073 гг.
Заказ посадника Остромира-Иосифа был исключительно дорогостоя¬
щим. На изготовление пергамена ушло не менее 147 телячьих шкур.
Кроме использования высококлассного писчего материала (вероятно,
привозного) исполнение заказа потребовало привлечения труда кон¬
стантинопольских миниатюристов. По предположению А.В. Поппэ,
византийские миниатюры Евангелия не изготовлялись на Руси при¬
глашенными сюда мастерами, а были закуплены в виде отдельных
листов в «первоклассной константинопольской, а быть может... двор¬
цовой мастерской»34 и затем вплетены в рукопись. Превосходное
письмо четырех писцов, богатая иллюминация, обильное использова¬
ние золота в декоре — все это сделало Остромирово евангелие вы¬
дающимся образцом древнерусской письменной культуры.
3. ЗАКАЗ ДУХОВНОЙ КОРПОРАЦИИ
Крупный комплекс богослужебных книг, основу которого составили
месячные Минеи, Триодь цветная, Стихирарь постный и цветной и,
возможно, ныне утраченные Евангелие и Апостол, был переписан на
рубеже XI-X1I вв. в скриптории новгородского Лазарева монастыря35.
В выходной записи июльской Минеи употреблено выражение «...на-
писахъ... игумения повел4ниемъ, а с(вя)тымь Лазарьм м(о)л(и)т[в]а[ми]
[.]а б[...]ь, [с(вя)т]ою Б(огороди)цею сътяжано»36. Здесь можно видеть
32	ПСРЛ. Т. 2. Стб. 152; НПЛ. С. 184.
33	Поппэ А.В. Феофана Новгородская. С. 105-106. Примем. 9.
34	Там же. С. 105; см. также с. 103-104.
35ЯнинВ.Л. Новгородский скрипторий рубежа XI-XHвв. Лазарев монастырь//
АЕ за 1981 год. М., 1982. С. 57-61; Столярова Л.В. Древнерусские надписи, С. 193—
220; она же. Древнерусское книголроиэоодство XI-X1V вв. (по материалам записей на
книгах). Автореф. дис.... доктора ист. наук. М„ 2002. С. 22-27.
36 РГАДА. Ф. 381. № 121. Л. 52 об.
286

противопоставление «стяжателя» (монастыря пресвятой Богородицы
в Зверинце) лицу, «повелевшему» начать переписку кодекса («игуме-
ния»), и месту исполнения заказа (духовной корпорации, посвященной
воскрешению св. Лазаря Четырехдневного). Это позволяет думать, что
Лазаревский монастырь существовал в Новгороде уже в XI-XII вв.,
т.е. задолго до первого упоминания его в летописи под 6808 (1300) г.
Именно к такой интерпретации формул с указанием заказчика и стя¬
жателя в записи июльской Минеи склонялись В Л. Янин (1981) и
ЛЛЗ. Столярова (1991; 1998; 2000)37 Указание в одной из записей на
сентябрьской Минее, сделанной лазаревским попом писцом Домкой,
что он «...напи[с]ахъ кънигы сия святки г(оспо)же Б(огороди)цк...»38,
не оставляет сомнения в участии этой духовной корпорации в произ¬
водстве не только сентябрьской и июльской Миней, но и других
книг лазаревского комплекса. Оно перекликается с молитвенным
компонентом записи того же писца на октябрьской Минее: «С(вя)тая
Б(огороди)цй, помогай...»39
По мнению В.Л. Янина, позднее подтвержденному в исследова¬
ниях автора этих строк, изготовление сентябрьской, октябрьской и
июльской Миней осуществлялось на средства новгородского мона¬
стыря Покрова Богородицы в Зверинце, по отношению к которому
Лазарев монастырь был дочерним40. Местом их изготовления (наряду
с другими рукописями указанного комплекса) был новгородский мо¬
настырь св. Лазаря, с «благословления» (т.е. с поощрения и по распо¬
ряжению) игумении которого были осуществлены масштабные кни-
гописные работы41.
Эта точка зрения недавно была оспорена А.Г. Бобровым (2001),
полагавшим, что комплекс лазаревских рукописей был изготовлен не
в монастырском, а церковном скриптории по княжескому заказу для
церкви Благовещения Богородицы на Городище. С этой церковью
Бобров связал помещение в записи на июльской Минее формулы
«[с(вя)т]ою Б(огороди)цею сътяжано», поскольку сохранившиеся источ¬
ники позволяют говорить об основании Зверинского монастыря «не
позднее 1148 г.», тогда как церковь Благовещения Богородицы на Го¬
37 См.: Янин BJI. Новгородский скрипторий. С. 56; Столярова Л.В. Древнерусские
надписи. С. 197; она оке. Свод записей. № 15. С. 33-35.
31 СМ.: РПАДА. Ф. 381. № 84. Л 176 об.; Столярова ЛЛ Свод записей. № 35. С. 48-49.
39	РГАДА. Ф. 381. № 89. Л. 127 об.; Столярова Л.В. Свод записей. № 38. С 51.
40	См.: Янин ВЛ. Новгородский скрипторий. С. 56; Столярова ЛЛ. Древнерусские
надписи. С. 197.
41	По нашей реконструкции, в новгородском монастыре св. Лазаря иа рубеже XI-
XII вв. силами не менее чем 12 писцов было изготовлено по крайней мере 16 руко¬
писей: 12-томный комплект месячных служебных Миией (до наших дней дошли
Мииеи на сентябрь, октябрь, ноябрь, январь, февраль, апрель, июль, август, Минеи иа
декабрь, март, май и июнь утрачены), Стихирарь, Триодь, в также несохраиившиеся
«Домкино евангелие» и «Домкии апостол». См.: Столярова ЛЛ. Древнерусское книго-
пронзводство. С. 23-26.
287

родище уже существовала в начале XII в.42. Инициатором книгопис-
ных работ, упомянутым в записи на июльской Минее в формуле
«игумения повел-книемъ», по мнению Боброва, выступил «не игумен
св. Лазаря, а настоятель Юрьева монастыря»43. Ссылаясь на свиде¬
тельство статьи 6642 (1134) г. НПЛ44, в которой «игуменом без како¬
го-либо уточнения назван настоятель Юрьева монастыря», исследова¬
тель высказывает предположение, что до 1131 г.45 титул игумена мог
принадлежать «исключительно настоятелю юрьевскому, подобно то¬
му, как в последующие годы только настоятель юрьевский мог имено¬
ваться архимандритом»46.
Предложенная А.Г. Бобровым интерпретация сведений записей
сентябрьской и июльской Миней о заказчике, стяжателе и месте изго¬
товления рукописей лазаревского комплекса представляется нам не¬
убедительной. Первое упоминание монастыря или церкви в летописях
отнюдь не всегда совпадает со временем ее основания. Нередко имен¬
но записи на книгах оказываются наиболее ранним свидетельством
о существовании той или иной духовной корпорации. Этот общеизве¬
стный факт не принимается А.Г. Бобровым в отношении монастырей
св. Лазаря и Богородицы в Зверинцах, видимо, потому, что он якобы
противоречит представлениям о начальном периоде в истории древне¬
русского книгопроизводства (XI-X1V вв.) как целиком «церковном)).
Нами уже неоднократно приводились данные, свидетельствующие
о том, что в XI-XIV вв. производство книг на Руси осуществлялось
преимущественно в церквах и (наряду с ними) в монастырях ктитор-
ского типа. Только со второй половины XIV в. наряду с представи¬
телями среднего звена белого духовенства среди писцов отмечается
высокий процент монашествующего духовенства47. Это связано с ко¬
лоссальными изменениями в системе феодального землевладения на
Руси: все ббльшую роль в ней играли монастыри общежительного ти¬
па, постепенно превращавшиеся в крупных землевладельцев. До кон¬
ца XIV в. монастыри в Древней Руси были почти исключительно ду¬
ховными центрами и княжескими ктитореями. Наиболее ранние слу¬
чаи пожалования иммунитетных привилегий монастырям относятся
к XII в. От этого времени сохранились четыре княжеские грамоты,
42	Бобров А.Г. Монастырские книжные центры Новгородской республики //Книж¬
ные центры Древней Русн: Севернорусские монастыри. СПб., 2001. С. 23-28. Как изве¬
стно, церковь Благовещения Богородицы на Городище была заложена в 6611 (1103) г.
кн. Мстиславом Владимировичем (см.: НПЛ. С. 19).
43	Там же. С.'25. Выражение «игумения повелением» действительно позволяет
с равной степенью вероятия видеть в заказчике и «игуменью», и «игумена».
44	НПЛ. С. 23 («И яде Исаия игуменъ съломь Киеву»),
45	Бобров АТ Монастырские книжные центры. С. 25, см. также с. 11.
46	Там же. С. 25.
47	Столярова Л.В. Из истории книжной культуры русского средневекового города.
XI-XVIIbb. М., 1999. С. 41-42; она же. Древнерусское книгопроизводство. С. 5-6,
16,18; ср.: Бобров АТ. Монастырские книжные центры. С. 28-29.
288

фиксирующие передачу земель двум новгородским монастырям —
Юрьеву и Пантелеймонову4*.
Вплоть до середины XII в. заказ на книгописание осуществлялся
в основном князем — едва ли не единственным обладателем средств
на дорогостоящее производство рукописей. Особый статус посадника
Остромира, которым он был обязан свойству с кн. Изяславом Яросла-
вичем и который делал его фактическим правителем в Новгороде по
крайней мере в период с 21 октября 1056 г. по 12 мая 1057 г., только
подтверждает этот факт.
Формулярный анализ древнейших выходных записей (XI—XIII вв.)
позволяет говорить о том, что кодексы переписывались не для част¬
ных библиотек, а составляли основу монастырских и церковных кни¬
гохранилищ, куда попадали путем вклада* 49 И только нероскошные,
относительно дешевые, изготовленные на пергамене низкого качества
книги (к их числу несомненно относятся рукописи лазаревского ком¬
плекса) создавались для внутреннего пользования и на собственные
средства (см. ниже).
Развиваясь на основе усиливавшегося вотчинного хозяйства, мона¬
стыри второй половины XIV — XV в. и особенно XVI в. становились
обладателями реальных средств, позволявших им не только перепи¬
сывать рукописи для восполнения лакун своих книгохранилищ, но и
изготовлять их по заказу или на продажу. Исключительно редкие до
XIV в. случаи монастырского киигописания не только не опровергают
концепцию «церковного» периода в истории книги Древней Руси, но,
напротив, подтверждают ее.
Механизм реализации заказа на книгописание в Древней Руси был
довольно простым и зафиксирован в конкретных формулах выходных
записей: «написати (написах) книги си Xj» (1647 г., 1057 г.,), «написах
Хо Изборник сь Х[» (1073 г.), «написа Хо повелением X/» [рубеж
XI—XII вв., (в записи «Домкина евангелия», о котором см. ниже)].
Представляет интерес, что единоличный (княжеский или частного ли¬
ца) заказ на книгу не предполагает расширительной формулы «пове¬
лением Xi, молитвами Я* а стяжено Хз», которую видим в записи
июльской Минеи. Названная формула получила широкое распростра¬
нение в выходных записях конца XIII — XIV в. В это время инициа¬
торами киигописания и лицами, финансирующими его, все чаще вы¬
ступают церковные иерархи (преимущественно епископы и новгород¬
ский архиепископ), а также игумены, чернецы, священники, предста¬
вители церковного клира (см. ниже). При бесспорно исключительной
роли князей в книгоиисании XI—XIII вв. следует признать, что уже
в XI в. духовные корпорации оказывались втянутыми в решение мате¬
41 Каштанов СМ Жалованные акты на Руси XII—XIV вв. // Средневековая Русь.
М, 1999. Выл. 2. С. 21-45.
49	См.: Столярова Л.В. Древнерусские надписи. С. 76-104.
Ю - 8766
289

риальной стороны книгопроизводства. Употребление расширительной
формулы имени заказчика в записи июльской Минеи отражает более
сложный механизм изготовления кодекса, нежели выявленный нами
на примере формул княжеского и посадничьего заказов:
Эх Азъ
Эг гр'кшьныи Маф*Ьи
% начахъ
Э4 писати
Эб кънигы сия
ЭбаЛавреньти
Э7до коньца <...>
Эе игумения повел'книемъ
Э9 а святымъ Лазарьм молитвами <...>
Эю святою Богородицею сътяжано.
В него совершенно не укладывается схема, предложенная
А.Г. Бобровым и предполагающая участие сразу трех не связанных
друг с другом духовных корпораций: Юрьевского монастыря, церкви
св. Лазаря и церкви Богородицы Благовещения на Городище. Соглас¬
но Боброву, при церкви св. Лазаря была специально собрана вре¬
менная «артель» книгописцев «для выполнения княжеского заказа на
создание комплекта богослужебных книг в создававшуюся церковь
Благовещения Богородицы на Городище». Однако «князю» почему-то
понадобился посредник в лице Юрьевского игумена, который распо¬
ряжался лазаревской «артелью». При этом «стяжателем» (т.е. юриди¬
ческим или физическим лицом, финансировавшим книгописание) вы¬
ступил не сам «князь», а «создающаяся» Благовещенская церковь!
Обеспокоенность Юрьевского игумена состоянием книжного дела
в новгородских церквах А.Г. Бобров пытается обосновать его якобы
особым статусом. Исследователь полагает, что до поставления архи¬
епископом Нифонтом Антония Римлянина игуменом в основанный им
Антониев монастырь [6639 (1131) г.]50 «игуменом» в Новгороде мог
именоваться только Юрьевский настоятель. К этому выводу исследо¬
ватель приходит на том основании, что Антоний фигурирует в НПЛ
как «игумен» уже в 1117-1127 гг. (т.е. задолго до официального по-
ставления в 1131 г.). По мнению Боброва, это свидетельствует «либо
о включении... известий 1117-1127 гг. в текст летописи задним чис¬
лом... либо о расхождении между именованием летописцем Антония
„игуменом“ и официальным статусом основателя монастыря»51.
Достаточных оснований усомниться в синхронности статей НПЛ
1117-1127 гг. описываемым в них событиям нет. Что же касается по¬
ставления Антония, то оно действительно состоялось много позднее
50	НПЛ. С. 22.
51	Бобров А.Г, Монастырские книжные центры. С. 11
290

начала его настоятельской деятельности. Игуменом он был поставлен
тогда, когда монастырский собор Антониева монастыря не только был
сооружен в камне [6625 (1117)—6627 (1119) гг,], но и расписан [6633
(1125) г.], и уже была отстроена каменная трапезная [6635 (1127) г.]52.
Однако уже первое летописное упоминание Антония «игуменом» в
6625 (1117) г. отражает факт его реального настоятельства, а не офи¬
циальную должность в монастыре после его поставления архиепи¬
скопом. Поэтому об особом статусе Юрьевского игумена до 1131 г.
(подобно особому статусу Юрьевского архимандрита после 1299 г.53 *),
позволяющем ему единственному именоваться «игуменом», говорить
не приходится.
Предположить, что только настоятель Юрьевский на рубеже XI-
XII вв. именовался «игуменом», можно было бы только в том случае,
если бы других монастырей в Новгороде этого времени не было.
Дейтвительно, первые новгородские монастыри упоминаются источ¬
никами в конце 10-х, а особенно в 30-70-е годы XII в. (Антониев,
Юрьев, Воскресенский на Мячине, Варварин, Пантелеймонов, Зверин
идр.) . Но эти упоминания, как правило, не содержат указаний на
реальное время основания названных духовных корпораций55. Тем
любопытнее свидетельство записи на июльской Минее. Отрицая воз¬
можность существования на рубеже X1-X1I вв. Лазарева монастыря
[первое, не считая записи, упоминание—под 6808 (1300) г.], А.Г. Бобров
не учитывает тот факт, что эта духовная корпорация возникла вне
города, за земляным валом, на левом берегу Волхова, возле Неревско-
го конца, в местности, лишенной культурного слоя XI-XII вв. Там (где
не было населения, а следовательно, не могло бьггь и приходской
церкви) строились только монастыри56. Уже одно это делает дискус¬
сию о возможности существования на рубеже XI—XII в в. в Новгороде
Лазарева монастыря и скриптория в нем малопродуктивной.
Таким образом, оборот «...написахь... игумения повел’йниемъ,
а с(вя)тымъ Лазарьм м(о)л(и)т[в]а[ми]» июльской Минеи содержит
указание на неизвестную по имени игумению Лазарева монастыря
и монастырский клир. Слово «повелением» означает, что Лазаревская
игумения выступила инициатором книгописной деятельности в своем
монастыре. Оборот «а с(вя)тымь Лазарьм м(о)л(и)т[в]а[ми]», видимо,
52	НПЛ. С. 20-21,
53	О статусе Юрьевского архимандрита см.: Янин ВЛ, Очерки комплексного источ¬
никоведения: Средневековый Новгород. М., 1977. С. 136-143.
34 Подробнее см.: Бобров А.Г, Монастырские книжные центры. С. 9.
33 Ср., например, наблюдения С.М. Каштанова об основании Пантелеймонова мо¬
настыря задолго до выдачи ему жалованной грамоты в.кн. Изяславом-Пантелеймоном
Мстиславкчем и посажснни «в нем игумена Аркадия». Грамоту Изяслава Мстиславича
Пантелеймонову монастырю Каштанов датирует не 1134, а 1148 г. {Каштанов С.М
Жалованные акты на Руси XU-X1V вв. С. 29-31, особенно с. 30).
и На это обстоятельство наше внимание обратил В.Л. Янин.
10*
291

не только содержит намек на место исполнения заказа, но и указывает
будущего владельца переписываемого комплекса книг, а именно фик¬
сирует. что книги изготовлялись в монастыре для внутреннего пользо¬
вания. Это наше предположение косвенно подтверждает наличие на
большинстве сохранившихся кодексов лазаревского комплекса книго¬
хранительной пометы XVII в. «Кн(и)га Лазорева»58.
Вернемся теперь- к вопросу о «стяжателе». Исследуемая формула
выходной записи июльской Минеи рисует любопытную картину орга¬
низации книгопроизводства в Лазаревском монастыре на рубеже XI-
XII вв. Настоятельница монастыря отдает распоряжение («повеление»)
осуществить книгописные работы писцам (скорее всего, мужской части
клира Лазаревского монастыря). Однако получает средства на это от
«святой Богородицы». При этом вновь переписанные рукописи вплоть
до XVII в. остаются книгами «Лазоревыми», а не отходят на рубеже
XI-XII вв. в собственность духовной корпорации, патроном которой
является «святая госпожа Богородица» и которая обеспечивает мате¬
риальную сторону книгопроизводства в Лазаревском монастыре.
«Святой Богородицей» записей июльской, сентябрьской и октябрь¬
ской Миней не могла быть церковь Богородицы на Городище. Значи¬
тельная удаленность этих духовных корпораций друг от друга (церковь
находилась на правом берегу Волхова) и отсутствие между ними
каких-либо зафиксированных источниками связей делает стяжатель¬
ство Благовещенской церкви в пользу Лазаревского скриптория мало
обоснованным. Монастырь же Покрова Богородицы в Зверинце, по
отношению к которому Лазарев монастырь был дочерним59 и который
также находился на левом берегу Волхова, вблизи городской границы
Неревского конца, вполне мог содействовать материальной стороне
книгопроизводства в Лазаревском скриптории.
Вероятно, основные затраты, потребовавшие стороннего «стяжа¬
тельства», касались обеспечения лазаревских книжников дорогостоя¬
щим пергаменом. Пергамен всех сохранившихся кодексов лазарев¬
ского комплекса рубежа XI—XII вв. довольно низкого качества, с оче¬
видными отличиями мясной стороны от волосяной (более темной и
грубой, с большим количеством черных точек — следов волосяного
покрова животного). Недостаток в писчем материале и его дороговиз¬
37 Исключая «Домкины» Евангелие и Апостол, заказанные Милягой Лукиничем.
Сведениями о месте вклада этих двух несохранившихся рукописей мы не располагаем
(см. ниже).
59	РГАДА. Ф. 381. № 89. Л. 2 (Минея служ., октябрь); № 84. Д 2 (Минея служ.,
сентябрь); № 99. Л 2 (Минея служ., январь); № 103. Л. 1 (Минея служ., февраль);
№110. Л. 2 (Минея служ., апрель); № 138. Л. 2 (Триодь цветная); № 147. Л. 1 (Сти¬
хирарь). На ноябрьской Минее имеется помета XVII в. «Сковородицкого монастыря]»
(№ 91. Л. 1). На июльской и августовской Минеях книгохранительные записи XVD в.
с указанием на библиотечную принадлежность отсутствуют (№ 121,125).
* Янин ВЛ. Новгородский скрипторий. С. 56.
292

на побудили лазаревских книжников использовать дефектный перга¬
мен, который при производстве роскошных кодексов обычно выбра¬
ковывался. Так, наряду с полноценными употреблялись дефектные
лоскуты кожи60 61, оставшиеся после раскройки цельного лоскута шку¬
ры, а также листы с дырами (как штопаными, так и зияющими) .
Лазаревские книжники сами украшали переписанные ими кодексы (по
крайней мере Минеи, Триодь и Стихирарь62) и сами осуществляли пе¬
реплетные работы. Таким образом, средства, определенные Зверин-
ским монастырем Лазаревской игуменье для покрытия расходов на
переписку книг, были весьма скромными.
4. ЗАКАЗ ЧАСТНОГО ЛИЦА
Изучение книгописания в новгородском скриптории рубежа XI-
XII вв. в монастыре св. Лазаря, предпринятое нами в ряде статей и
в монографиях63, привело нас к заключению, что выходная запись так
называемого Милятина евангелия конца XII — начала XIII в.64 65 являет¬
ся копией записи его несохранившегося протографа. Этот протограф,
который мы условно именуем по имени писца «Евангелием Домки»,
был переписан в Лазаревском скриптории вместе с также утраченным
«Апостолом Домки». Евангелие и Апостол, скорее всего, были напи¬
саны одним из самых продуктивных писцов Лазаревского скриптория,
которому принадлежит основная часть текста сентябрьской и октябрь¬
60	Токая экономия лазаревских книжников сделала невозможным сколько-нибудь
точные подсчеты числа шкур, употребленных на изготовление пергамена сохранив*
шихся кодексов лазаревского комплекса. Кроме того, подсчеты эти затруднены и из-за
значительных дефектов книжного блока (имеются в виду утраты отдельных листов и
даже тетрадей в сохранившихся «книгах Лазоревых»). Однако небольшой формат
практически всех рукописей, заказанных «игумения повышением» (4°), и экономич¬
ность в расходе пергамена позволяют предположить, что на производство 12-томиого
комплекта месячных Миней могло уйти около 330 шкур. Низкое качество пергамена
«книг Лазоревых» почти не оставляет сомнений в том, что он был местной выделки.
61	Столярова Л.В, Древнерусские надписи. С, 210-212; она оке, Древнерусское
книгопроизводство. С. 26-27.
62	Нами высказывалось предположение, что миниатюра так называемого Милятина
евангелия может быть единственным сохранившимся фрагментом утраченного
«Домкнна евангелия». Скорее всего, работа над миниатюрой потребовала участия спе¬
циально обученного художника. Однако к средствам, выделенным Зверинским мона¬
стырем, производство «Домкиных» Евангелия и Апостола отношения не имело: их
переписку финансировал некто Миля та Лукинич (см.: Столяроеа Л,В. Древнерусские
надписи. С. 205-208,221).
63	Столярова Л.В. Древнерусские надписи. С 213-221; она оке. Свод записей.
№ 19. С. 38—42; она оке. Древнерусское книгопроизводство. С. 26-27.
м РНБ, F.n.1.7. Л. 1606; см.: Столярова Л.В. Свод записей. № 19. С. 38.
65	Столярова Л В. Древнерусские надписи. С, 213-221; она оке. Древнерусское
книгопроизводство. С. 26-27.
293

ской служебных Миней66 Заказчиком Евангелия и Апостола назван
некто Милята Лукин ич:
3i написахъ
Эг Еуангелие и Апостолъ
Эз обое одиномь л-Ьтом
Эл Дьмъка поп
35	у святого Лазоря поя
36	а повелением Милятиномь Лукиницьмь.
Обращает на себя внимание, что формула записи, в которой указа¬
но имя заказчика, как и в июльской Минее рубежа XI-XII вв., начи¬
нается словом «повелением». Указание заказчика ограничено в записи
именем (Милята Лукинич) и лишено дополнительных сословных
определений или формулы «раба божьего» перед именем. Это позво¬
ляет думать, что Милята выступил в качестве заказчика двух богослу¬
жебных кодексов как частное лицо.
Слово «повеление», встретившееся нам в выходных записях XI в.
лишь на июльской Минее («неумения повел-Ьниемъ»), возможно, явля¬
лось принятым именно в Лазаревском скриптории обозначением ини¬
циативы заказчика в осуществлении книгописных работ. Рассмотрен¬
ные выше формулы XI в., содержащие указание заказчика, выступав¬
шего в качестве физического лица (записи 1047, 1057,1073 гг.), слова
«повелением» не содержат. В них имя заказчика дано в форме датель¬
ного падежа после глагола «написах» (или фрагмента инвокативного
оборота «слава тебе, Господи, яко сподоби мя написати») и существи¬
тельного, обозначающего наименование кодекса («...написати книги
си... князю Володимиру...», «написа... Изборникъ сь великууму князю
Святославу», «написахъ же Еуангелие се рабу божию наречену сущу
въ крещении Иосифъ, а мирьски Остромирь»). Однако скорее всего,
оборот «повелением X» дополнительно свидетельствует (по аналогии
записи на июльской Минее) о переписке «Домкиных» Евангелия
и Апостола в скриптории «святого Лазаря».
От XI-XIV вв. сохранилось 19 выходных записей (исключая
запись с упоминанием Миляты Лукинича). в которых перед именем
заказчика помещено слово «повелением»67 Только в двух из них
после слова «повелением» поименован князь-заказчик: в выходных
записях Синодальной кормчей ок. 1285 —1291 г.68 и Евангелия
66	РГАДА. Ф. 381. № 84. Л. 9-76; № 89. Л. 1-127 (кроме последних 9 строк не л. 9).
67	Столярова Л.В. Свод записей. № 15. С 33; № Ц9. С. 141; № 129. С. 161; № 239.
С. 237; №252. С. 270; №262. С. 275; №272. С. 282; №279. С. 290; №282. С. 292;
№ 283. С. 293; № 285. С 297; № 305. С. 313; № 350. С. 354; № 372. С. 376; № 381.
С. 382; № 385. С. 384; № 388. С. 387; № 389. С. 389; № 395. С, 391,
“ГИМ. Сии. №32. Л. 1; см.: Столярова Л.В. Свод записей. № 119. С. 141; см.
также с. 142-144.
294

1393 г.69. Одна запись сохранилась фрагментарно и имени заказчика
после слова «повелением» не содержит70 Во всех остальных случаях
книгописание инициировалось «повелением» епископа или новгород¬
ского архиепископа (10 записей), игуменьи (1 запись), чернеца (2 за¬
писи), чернеца и священника (1 запись), церковного старосты (2 за¬
писи). Это позволяет считать, что во всех указанных случаях книгопис-
ные работы осуществлялись в скриптории духовной корпорации, даже
если писец прямо не сообщил в записи о своей принадлежности церкви.
В выходной записи Синодальной кормчей заказчик (кн. Дмит¬
рий Александрович) противопоставлен «стяжателю» (новгородскому
архиепископу Клименту): «...написаны быша гнигы сия пов*кл*книемъ
благов'крнаго князя новъгородьскаго Дмитрья, а сгяжаниемь боголю-
биваго архиепископа новгородьскаго Климента...». Не останавливаясь
подробно на анализе этой записи, заметим, что употребление сло¬
ва «повелением» перед именем князя может свидетельствовать об
изготовлении Кормчей не в церковном скриптории, а княжескими
писцами, работой которых мог распоряжаться кн. Дмитрий Александ¬
рович. Финансирование книгописания осуществлялось «стяжателем» —
архиепископом Климентом. Аналогичную картину наблюдаем в за¬
писи Евангелия 1393 г., заказчиком которого выступил серпуховской
кн. Владимир Андреевич, испросивший благословения у митрополи¬
та Киприана: «благословеньемь Киприяна митрополита всея Руси,
повел4шьемь 6лагов4рнаго князя Володимера Андреевича списана
бысть сия книга...» Однако если о писце Кормчей ничего не известно,
то переписчик Евангелия Спиридон сообщил о себе, что он был
«дияконъ». Не означает ли это, что княжеские писцы еще в конце
XIV в. мобилизовывались из штата скрипториев духовных корпора¬
ций или по крайней мере не были светскими лицами?
Производство даже очень скромной в художественном отношении
рукописи требовало весьма существенных материальных затрат и мог¬
ло быть под силу только лицу с очень высоким социальным статусом.
Однако о Миляте Лукиниче источники умалчивают. И.И. Срезневский
считал, что известия НПЛ о строительстве в 6693-6700 (т.е. 1185-
1192) гг. Петропавловской церкви на Синилище Лукиничами могут
относиться к Миляте Лукинлчу, заказчику Евангелия, и его братьям71.
В.Л. Янин отверг это предположение, считая, что «лукиничи» — не
отчество, а обозначение жителей Лукиной улицы Людина конца, бли¬
жайшей к Синилищу (теперешней Синичьей горе, где и ныне сущест¬
вует Петропавловская церковь XII в.)72. Под 6670 (1162) г. в Ипатьев¬
ской летописи фигурируют некие Степей и Якун Милятичи, что также
49 РНБ. F.n.1.18. Л. 207а-б; см.: Столярова Л.В. Свод записей. № 372. С. 376.
70	РГАДА. Ф. 381. № 52. Л. 1146; см.: Столярова Л.В. Свод записей. № 262. С. 275.
71	Срезневский И. И. Древние памятники. Сгб. 91.
71 Янин ВЛ Новгородский скрнпторий. С. 59.
295

уже отмечалось Яниным73. Если Милята Лукинич действительно был
заказчиком «Домкиных» Евангелия и Апостола на рубеже XI—XII в&,
то Милятичи Ипатьевской летописи вполне могли быть его детьми.
Запись Домки содержит намек на обстоятельства, побудившие
Милягу Лукинича единовременно заказать Евангелие и Апостол, воз¬
можно предназначив их для церковного вклада: «...въ голодное л-Ьто
написахъ». Мы уже высказывали предположение, что заказ Миляты
мог быть сделан ок. 1092—1115 г. в период наиболее голодных лет
в Новгороде на рубеже Х1-ХП вв.74. Таким образом, запись с упоми¬
нанием Миляты Лукинича является наиболее ранним свидетельством
переписывания рукописей в период лихолетий, в качестве духовного
подвига заказчика.
Судить о реальных затратах Миляты Лукинича, связанных с произ¬
водством утраченных Евангелия и Апостола, мы не можем. Однако не
исключено, что он экономил: писец Домка сообщил, что ему принад¬
лежит не только текст, но и переплет рукописей («...написахъ... и
криль75 обок книгы...»). Впрочем, эти слова писца можно интерпрети¬
ровать и как свидетельство отсутствия функционального разделения
труда в Лазаревском скриптории.
Таким образом, уже в XI в. на Руси складываются основные моде¬
ли заказа на изготовление рукописей. Они нашли отражение в выход¬
ных записях, формуляр которых к началу XII в. еще только формиро¬
вался. Сохранившиеся записи писцов этого времени позволяют судить
о тяготении древнерусских князей и представителей властных струк¬
тур средневекового Новгорода к изготовлению роскошных кодексов.
Траты, произведенные киевским в.кн. Святославом Ярославичем
(в 1073 г.) и новгородским посадником Остромиром (в 1056-1057 гг.),
не сопоставимы по масштабности с тратами «стяжателя» крупного
комплекса литургических книг, изготовленных в скриптории Лазарев¬
ского монастыря на рубеже XI-XII вв. «игумения повелением» и пред¬
назначенных для внутреннего пользования.
75 ПСРЛ. Т. 2, Стб. 517-518; Янин В.Л Новгородский скрипторий. С. 59.
74	Столярова Л.В. Древнерусские надписи. С. 219.
75	Употребление слова «крыто» («критн») в его ином значении — купить, запла¬
тить — в контексте записи Домки лишено всякого смысла: заказчиком Евангелия и
Апостола назван Милята Лукинич. Он (а не писец!) должен был оплачивать расходы,
связанные с изготовлением этих кодексов.
296

С.М. Каштанов
ИНСТИТУТЫ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВЛАСТИ
ВЕЛИКОГО НОВГОРОДА И ПСКОВА
В СВЕТЕ НЕМЕЦКОЙ
СРЕДНЕВЕКОВОЙ ТЕРМИНОЛОГИИ
(предварительные заметки)*
Задачей статьи является рассмотрение терминов, применявшихся в не¬
мецкоязычных средневековых документах для обозначения главных
должностных лиц Великого Новгорода и Пскова периода их неза¬
висимости. Мы ограничимся текстами, вошедшими в публикацию
«Грамоты Великого Новгорода и Пскова»* 1 *. Вне изучения оставлены
отдельные немецкие, шведские и норвежские документы, не вклю¬
ченные в ГВНП\ Именно поэтому мы считаем свои наблюдения
предварительными3.
В ГВНП издано 24 немецких акта 1269-1466 гт., касающихся
взаимоотношений Ганзы и Ливонского ордена с Новгородом4 5, и два
договора Пскова с Ливонским орденом 1417 и 1503 ггЛ Кроме того,
здесь опубликована договорная грамота Новгорода с Норвегией
1326 г., дошедшая в списке на латинском языке6. Все тексты сопрово¬
ждаются в ГВНП издательским переводом на современный русский
язык.
* Статья написана при финансовой поддержке РГНФ (проект № 01*01-00138а).
'Грамоты Великого Новгорода и Пскова У Под ред. С.Н. Валка. М.; Л., 1949
(далее—ГВНП).
10	них см.: Янин В.Л. Новгородские акты XU-XV вв. Хронологический коммента¬
рий. М., 1991. С. 82, 84, 88-89,96-97,118-120, 122-123, № 2, 4, 12, 21, 54, 55,57,60;
ср. также: ГВНП № 38,46,60,72.
1 Настоящая статья тематически перекликается с недавно вышедшей монографией
Е.Р. Сквайре и С.Н. Фердинанд «Ганза н Новгород: языковые аспекты исторических
контактов» (М., 2002), но статья была написана до появления указанной книги и по¬
священа другим аспектам темы, не затронутым в монографии двух авторов.
4	ГВНП. №31, 33, 37, 40-43, 47-49, 51, 52, 54, 55, 59, 61, 62, 64, 66-68, 73,
74,76.
5	Там же. №334,347.
6	Там же. № 39.
С С.М. Каштанов, 2003
297

В качестве сравнительного материала нами привлекаются немец¬
кие тексты договоров России с Ливонским орденом 15097 *, 1521®,
15319,153510 и 1550 гг.11 12. Поскольку сохранились не только немецкие,
но и русские тексты договоров 1509 , 152113, 153114 и 1535 гг.15,
имеется возможность прямого сопоставления терминологии этих
источников, что не всегда позволяют сделать более ранние грамоты.
Среди них, правда, тоже есть документы, дошедшие и в немецком,
и в русском вариантах16, однако большинство известных актов до
XVI в. представлено либо русским, либо немецким текстом.
Укажем в хронологической последовательности немецкоязычные
тексты, изданные в ГВНП. В этот перечень мы включаем также ла¬
тинский текст русско-норвежского договора 1326 г.
1)	[1269 г., ранее апреля 1]. — Проект договорной грамоты Новго¬
рода с Любеком и Готским берегом о торговле и суде. Список на пер¬
гамене17. Интитуляция составлена от лица русской стороны.
2)	[1301 г. марта 1 — мая 18]. — Грамота Новгорода Любеку о тор¬
говле и присылке послов для переговоров о захвате невского пути
Швецией. Список конца XIV — начала XV в.18. Грамота написана
полностью от лица русских.
3)	1323 г. [февраля 25]19. —Договорная грамота Ливонского ордена
с Новгородом о союзе. Подлинник на пергамене20. Грамота написана
от лица немецкой стороны и начинается с нотификации21. В конце
7	Русско-ливонские акты, собранные К.Е. Напьерским. СПб., 1868 (далее — РЛА).
С. 257-268. № 306, 307; Собрание государственных фамот н договоров, хранящихся
в государственной коллегии иностранных дел. М., 1894. 4.V (далее — СГГД. 4.V).
С. 40-47. № 57.
I	РЛА. С. 329-344. № 369а, с; СГГД. Ч. V. С. 87-95. № 95.
9	РЛА. С. 358-368. № 377а; СГГД. Ч. V. С. 109-123. № 105,106.
10	РГАДА. Ф. 64 (Сношения России с Лифляндией и Эстляндией). Оп. 2. Ед. хр. 7. Л 2.
II	РЛА. С 369-374. №380.
12	Кинга посольская метрики Великого княжества Литовского, содержащая в себе
дипломатические сношения Литвы в государствование короля Стефана Батория (с 1573
по 1580 год) / Издана М. Погодиным и Д. Дубенским. М., 1843. (Т. 2]. С. 163-168. № 70.
'* Там же. С 157—163. № 69; РЛА. С. 329-340. № 369Ь; СГГД. Ч. V. С. 87-95. J6 95.
14	РЛА. С. 358-367. № ЗЭ7Ь; СГГД Ч. V. С. 109-123. № 105,106.
15	РГАДА. Ф. 64. Оп. 2. Ед. хр. 7. Л. 1.
14 См., например, договоры 1392, 1421, 1448 гг. В ГВНП пршеден, к сожалению,
только русский текст этих фамот (ГВНП. С. 80-83, 98-100, 117-119. №46, 60, 72).
В ГВНП не воспроизведен и латинский текст Ореховецкого договора Новгорода
с Швецией 1323 г., сохранившийся в списке XV в. (см.: там же. С. 67-68. № 38).
17 ГВНП. С. 58-61. №31; ср.: Янин B.JT. Новгородские акты. С. 84. № 5.
11	ГВНП. С. 62-63. № 33; ср.: Янин В.Л. Новгородские акты. С. 86. № 8.
19	Месяц и число — по Янину (см.: Янин В.Л. Новгородские акты. С. 87-88. № 11);
в ГВНП—января 28.
20	ГВНП. С. 65-67. №37.
21	Наличие нотификации не означает, однако, что перед нами не текст договора,
а только «посольский отчет» о заключенном союзе (ср.: Янин ВЛ Новгородские акты.
С. 87. №11).
298

документа есть ссылка на русский экземпляр или экземпляры догово¬
ра («de rechten breve der Ruzen»)22.
4)	1326 г. июня 3. — Договорная грамота королевства Норвегии
с Новгородом. Латинский список XVIII в., предположительно с копий-
ной книги XIV в., ныне утраченной23. В инппуляции указан норвеж¬
ский посол Хакон, в инскрипции — новгородский епископ Моисей,
посадник и тысяцкий. И.П. Шаскольский полагал, что первоначаль¬
ный текст этого документа был написан по-норвежски24. Но имелся,
вероятно, и русский экземпляр, ибо договор составлялся в Новгороде
и к нему привесили свои печати епископ, посадник и тысяцкий, о чем
сообщается в корроборации.
5)	1338 г. мая 17. —Договор Любека и Готланда с Новгородом о
спорных делах, заключенный в Дерпте. Подлинник на пергамене25
Дерптский экземпляр начинается с нотификации26. В инппуляции
указаны немецкие и новгородские послы.
6)	1342 г. января 6.—Договорная грамота Новгорода с Готским
берегом, Ригой и немецкими городами о торговле воском. Список
в Новгородский скре IV и V редакций (соответственно § 97 и 99)27
Интитуляция составлена от лица русских.
7)	[1371 г., ранее августа 22]. —Проект договора Новгорода с Лю¬
беком, Готским берегом и заморскими городами. Список в письме
Дерпта Ревелю от 22 августа 1371 г.28. Интитуляция составлена от ли¬
ца русских, но в основном тексте есть некоторые статьи, сформулиро¬
ванные от лица немцев («Unde juwe coplude de solen nicht stan op unser
brugge...» и т.д.)29 308)	1372 г. июля 20. — Договорная грамота Новгорода с немецким
купечеством о перемирии на два года. Список в письме Дерпта Реве¬
лю от 5 августа 1372 г. . Интитуляция составлена от лица русских.
9)	1396 г. января 6. — Грамота новгородцев Ивана Калеки с това¬
рищами о согласии с решением лифляндского магистра и ревельского
совета по поводу товара, отнятого «витальскими братьями» (разбойни¬
22	ГВНП. С. 67. № 37.
23	Там же. С. 69-70. №39; ср.: Янин В.Л. Новгородские акты. С. 89-90. № 13
(коммент. И.П. Шаскольского).
24	См.; Янин В.Л. Новгородские акты. С. 89. Примеч. 34.
15 ГВНП. С. 71-72. №40.
м Наличие нотификации не может служить доказательством того, что данный до-
кумент не является договором, ср.: Янин ВМ. Новгородские акты. С. 90. № 14
(коммент. Н.А. Казаковой).
27 ГВНП. С. 73-74. №41; ср.; Янин В.Л. Новгородские акты. С. 91-92. №15
(коммент. Н.А. Казаковой и BJI. Янина).
21 ГВНП. С. 74-76. №42; ср.: Янин ВЛ. Новгородские акты. С. 93-94. №17
(коммент. Н.А. Казаковой).
МГВНП. С. 75-76. №42.
30 Там же. С. 76-79. №43; ср.: Янин ВЛ Новгородские акты. С. 94-95. №18
(коммент. Н.А. Казаковой).
299

ками) у новгородцев Ермолы Карповича и др. и частично возвращен¬
ного им Яковом Абрамсоном. Подлинник на пергамене31. Документ
написан в Ревеле от лица русских и начинается с нотификации. Есть
корроборация о привешивании печатей авторами.
10)	[1405 г., ранее декабря 13]. — Грамота Великого Новгорода
Юрьеву о желании сохранять мир и поддерживать торговые отноше¬
ния. Два списка на пергамене32. Интитуляция и весь текст составлены
от лица русских.
11)	[140933 или 141234 г., позднее августа 21]. — Договорная грамо¬
та Риги, Юрьева и Колывани с Великим Новгородом о взаимном воз¬
врате товаров, захваченных у немцев и новгородцев. Список начала
XV в. с указанием о посылке в Дерпт грамоты, к которой русские при¬
ложили печать. Интитуляция составлена от лица немцев, приехавших
в Новгород. Русская сторона обозначена в инскрипции.
12)	[1411 г., ранее мая 19]. — Мировая Ивана Кочергина и Ганса
Вреде, заключенная «перед добрыми людьми» («Ъу den guden luden»).
Список в письме Дерпта Ревелю от 19 мая 1411 г/5. Начинается с но¬
тификации; в интитуляции фигурируют оба договаривающихся лица.
Грамота была составлена как будто в Дерпте, но утверждена, видимо,
в Новгороде (в тексте содержится сведение о скреплении ее печатью
новгородского архиепископа, а также печатью Захария Микулинича,
не упомянутого в числе «добрых людей», перед которыми сделка за¬
ключалась в Дерпте).
13)	[1411 г., ранее декабря 5]. — Грамота Великого Новгорода кня¬
зю Семену-Лугвеню с предложением вернуться в Новгород для защи¬
ты его от притеснений со стороны Ливонского ордена. Список в пись¬
ме ливонского магистра Ревелю от 5 декабря 1411 г.36. Грамота начи¬
нается с инвокации. Весь текст составлен от лица русских.
14)	[1417 г., конец августа — начало сентября].—Грамота новго¬
родского архиепископа Симеона в Ригу, Юрьев и Колывань посадни¬
кам и ратманам с предложением прислать послов для переговоров.
Список в письме Ревеля Дерпту от 12 сентября 1417 г.37. Интитуляция
и остальной текст составлены от лица архиепископа.
15)	[1417 г., конец августа — начало сентября]. — Грамота посад¬
ника и тысяцкого Великого Новгорода в Ригу, Юрьев и Колывань по-
31ГВНП. С. 83-84. № 47; ср.: Янин В.Л. Новгородские аюы. С. 98. № 23 (коммент.
НА Казаковой).
32	ГВНП. С. 85-86. Кв 48; ср.: Янин ВМ. Новгородские аюы. С. 98. № 24 (коммент.
НА Казаковой).
33	ГВНП. С. 86-88. №49.
34	Янин В,Л. Новгородские акты. С. 101-102. № 29.
35	ГВНП. С. 89-90. № 51; ср.: Янин В.Л. Новгородские акты. С. 99. № 27 (коммент.
НА. Казаковой).
36	ГВНП. С. 90-91. № 52; ср,: Янин В.Л. Новгородские акты, С. 173. № 96.
37	ГВНП. С. 92. № 54; ср.: Янин В.Л. Новгородские акты. С. 104. № 32.
300

садникам и ратманам с предложением прислать послов для перегово¬
ров о мире, до утверждения которого прекратить торговлю с обеих
сторон. Список в письме Дерпта Ревелю от 12 сентября 1417 г,38.
Текст составлен от лица новгородских светских властей.
16)	1417 г. сентября 29. — Договорная грамота Пскова с Ливон¬
ским орденом об установлении мира на 10 лет39 Список (?). В инти-
туляции — послы Пскова, в инскрипции — магистр. Первая полови¬
на текста представляет собой как бы послание магистру (наррация).
Диспозиция составлена тоже от лица псковичей, но с добавлением ста¬
тей, сформулированных в третьем лице: среди них статья об утверж¬
дении мира магистром и статья о крестоцеловании магистра, ланд-
маршала и господ. Грамота была написана в Риге. О способах ее удо¬
стоверения сведений нет (корроборация отсутствует).
17)	[1420 г., ранее августа 25]. — Проект договорной грамоты Ве¬
ликого Новгорода с Ливонским орденом и юрьевским епископом.
Список с указанием, что такая грамота с печатями была послана
[магистру] для получения [от него] соответствующего текста с печа¬
тями40. Грамота составлена от лица русской стороны.
18)	[1421г., после марта 24—до августа],—Грамота Великого
Новгорода в Юрьев посаднику и ратманам с отказом торговать и за¬
ключать мир с ганзейскими городами до освобождения новгородцев и
возвращения захваченного товара. Список41. Текст составлен от лица
новгородцев.
19)	[1423 г. февраля 8]. —Договор Великого Новгорода с ганзей¬
скими городами о разрешении спорных дел. Список XV в.42. В инти-
туляции указаны немецкие послы, в инскрипции — владыка Феодосий
и светские власти Новгорода. Корроборация идет от имени сначала
русской, затем немецкой стороны.
20)	[1434 г. февраль-март]43. —Договорная грамота Великого Нов¬
города с ганзейскими городами о перемирии на два года. Список
1435 г.44. В интитуляции указаны немецкие послы, в инскрипции —
архиепископ Евфимий, посадник, тысяцкий и др. В основном тексте
есть одно речение послов от первого лица: «Unde wii, Cordt unde
Albert..»45. Корроборация идет от имени сначала посадника и тысяц¬
кого, затем — немецких послов.
34 ГВНП. С. 93-94. № 55; ср.: Янин ВМ, Новгородские акты. С. 104. № 33.
3* ГВНП. С. 318-321. № 334.
40	Там же. С. 96-98. № 59; ср.: Янин ВМ\ Новгородские акты. С. 106. № 37.
41	ГВНП. С. 100-102. № 61; ср.: Янин ВМ, Новгородские акты. С. 107-108. № 39.
42	ГВНП. С. 102-104. №62; ср.: Янин ВМ, Новгородские акты. С. 108-109. №41
(коммент. НА Казаковой и В.Л. Янина).
43	Датировка по Янину и Казаковой (ЯнинВМНовгородские акты. С. 109-110,
№ 43); в ГВНП (С.106. № 64)— «1434 г. ранее июня 24».
44	ГВНП. С. 106-108. №64.
45	Там же. С. 107. №64.
301

21)	[1436 г., начало июля].—Грамота Великого Новгорода в Колы-
вань посаднику и ратманам с требованием отпустить и проводить до
границы с Новгородом московских купцов с товаром, задержанных в
Колывани. Список XV в.46. Послание составлено от лица архиепископа
и светских властей Новгорода. Имеются салютация и аппрекация.
22)	[1436 г. июля 16]. — Договорная грамота Великого Новгорода с
ганзейскими городами. Список XV в.47. В интитуляции указаны немец¬
кие послы, в инскрипции—архиепископ, посадник и другие предста¬
вители Великого Новгорода. Корроборация идет от имени сначала по¬
садника, тысяцкого и купеческих старост, затем — немецких послов.
23)	[1439 г., ранее февраля И]. — Договорная грамота Великого
Новгорода с немецкими купцами в Новгороде о невыезде их из Нов¬
города до благополучного возвращения сюда новгородских купцов,
задержанных в Колывани и Юрьеве. Два списка того же времени —
посланный Немецким двором и сообщенный Юрьевом48. В интиту¬
ляции— посадник и тысяцкий. Немецкие представители выступают
в роли формулирующих диспозицию. Корроборация (о привешивании
печатей) идет как бы от лица обеих договаривающихся сторон.
24)	1448 г. июля 25. —Договорная грамота Великого Новгорода и
Пскова с Ливонским орденом. Список XV в.49. Договор был заключен,
на съезде на р. Нарве. Текст начинается с преамбулы — благословения
архиепископа. В интитуляции — князь Александр Васильевич (Чарто-
рыйский), далее длинный перечень членов посольства от Новгорода и
Пскова. Обозначение немецкой стороны — краткое: по имени указан
лишь сам «foersten meister» (магистр). Обширная диспозиция. Кресто¬
целовальные статьи от имени князя Александра Васильевича, нов¬
городцев, псковичей и немцев (кроме магистра названы комтуры и
судьи). Корроборация (о привешивании печатей) идет как бы от лица
всех договаривающихся сторон. Конечный протокол (место, дата).
25)	1450 г. марта 1.-—Договорная грамота Великого Новгорода
с ганзейскими городами о перемирии на семь лет. Список XV в.50.
В интитуляции — немецкие послы, в инскрипции — епископ Евфи-
мий, посадник, тысяцкий идр. Крестоцелование и корроборация
(о привешивании печатей) идут сначала от лица новгородцев (посад¬
ник идр.), затем — немцев. В конечном протоколе—дата; место нс
указано, поскольку еще в начале текста говорилось, что послы прие¬
^Там же. С. 109. № 66; ср.: Янин В.Л. Новгородские акты. С. 111. № 44 (коммент.
НА Казаковой).
47 ГВНП, С. ПО-112. №67; ср.: Янин В.Л. Новгородские акты. С. 111. №45
(коммент. НА Казаковой).
* ГВНП. С. 113-114. № 68; ср.: Янин В.Л. Новгородские акты. С. 112-113. № 47.
49 ГВНП. С 119-124. № 73; ср.: ЯншВ.Л. Новгородские акты, С. 114-116. №50
(коммент. Н.А. Казаковой и В.Л. Янина),
30 ГВНП. С. 124-126. №74; ср.: ЯнинВМ. Новгородские акты. С. 116. №51
(коммент. НА Казаковой).
302

хали в Новгород, где договор и был заключен («Нйг sfnt gekomen Dut-
sche boden to Groten Nougarden...»)51 *.
26)	1466 г. марта 18. — Договорная грамота Вел1
с ганзейскими городами о перемирии на два года.
В интитуляции — немецкие послы, в инскрипции — архиепископ Ве¬
ликого Новгорода, посадник, тысяцкий и др. Крестоцелование и кор-
роборация (о привешивании печатей) идут сначала от лица новгород¬
цев (посадник и др.), затем — немцев. Конечный протокол (дата).
27)	1503 г. [июль-август).—Договорная грамота Пскова с Ливон¬
ским орденом о перемирии на шесть лет. Список (?)53. Преамбула со
ссылкой на божью волю и указ Ивана III и Василия III. Наррация № 1
(о приезде в Новгород псковских послов). Интитуляция X» 1 (перечень
псковских послов). Наррация №2 (о приезде ливонских послов).
Интитуляция Ха 2 (перечень ливонских послов). Обширная диспози¬
ция. Корроборация о привешивании печатей новгородскими и псков¬
скими наместниками. Предписания насчет крестоцелования и приве¬
шивания печатей, в том числе магистром. Крестоцелование псковских
и немецких послов в Новгороде. Предписания о крестоцеловании
в Ливонии и Пскове. Конечный протокол (место, дата). Корроборация
о привешивании печатей немецкими послами.
Структура договора 1503 г. в значительной мере повлияла на фор¬
муляр позднейших русско-ливонских соглашений.
Из описанных выше 27 документов ббльшая часть (18) является
государственными договорами (док. X® 1,3-8, 11,16,17,19,20, 22-27
нашего перечня), один — частной сделкой (док. X® 12) и только 8 —
посланиями (док. № 2, 9, 10, 13-15,18,21). Имеются прямые указания
на то, что в начале XIV в. договоры Новгорода с немцами составля¬
лись не менее чем в двух экземплярах — на русском и немецком язы¬
ках (см. док. X® 3). Вероятно, так было и в XIII в. От конца XIV —
XV в. дошли некоторые новгородско-немецкие договоры в двух раз¬
ноязычных экземплярах54 (ср. док. № 11, 17). Таким образом, можно
полагать, что существующие немецкие тексты новгородских догово¬
ров восходят к немецким экземплярам подлинников, а не являются
позднейшими переводами с русских экземпляров. Наиболее ранний
договор Пскова с Ливонским орденом (1417 г.) был заключен в Риге
и дошел в виде текста на немецком языке (док. № 16), однако едва
ли при этом обошлось без составления экземпляра на русском языке.
Не исключено, что какой-то русский проект договора предшествовал
написанию окончательного немецкого текста. Договор Пскова 1503 г.
кого Новгорода
Список XV в. .
5,ГВНП.С. 124. №74.
32 Там же. С. 127-129. Ха 76; ср.: ЯнинВЛ Новгородские акты. С. 117-118. №53
(коммент. НА. Казаковой).
15ГВНП. С. 331-337. №347.
34 Там же. № 46 (1392 г.), 60 (1421 г.), 72 (1448 г.).
303

(см. док. № 27) составлялся в Новгороде, несомненно, в двух экземп¬
лярах, на русском и немецком языках.
В отношении договоров уместно поставить вопрос о том, получала
ли каждая сторона по два экземпляра оригинального текста—на рус¬
ском и немецком языках, т.е. было ли всего 4 экземпляра договора.
В XVI в. такая практика, несомненно, существовала, о чем говорит,
например, наличие русского и немецкого экземпляров договора
1535 г., которые были соединены между собой и скреплены печатями
не по отдельности, а вместе55.
Что касается мировой сделки 1411г. (док. № 12), то, возможно, пер¬
воначальный текст ее был составлен в Дерпте на немецком языке. Рус¬
ский экземпляр, который, вероятно, тоже существовал, мог быть перево¬
дом с немецкого. Послания, отправленные немцам от лица Новгорода,
писались сначала, конечно, по-русски. Переводы с них, сделанные либо в
Новгороде, либо в Ливонии, имели, по-видимому, такое же значение,
как и русские оригиналы. Неизвестно, существовал ли русский текст
грамоты Ивана Калеки с товарищами 1396 г. о согласии с решением
лифляндского магистра и ревельского совета по поводу товара, не пол¬
ностью возвращенного русским купцам (док. Ns 9). Подлинник грамоты
был написан на немецком языке в Ревеле и скреплен печатями авторов.
Вместе с тем ясно, что грамота Новгорода князю Семену-Лугвеню
1411 г. (док. Ns 13) писалась по-русски, а немецкий перевод появился
вопреки интересам Новгорода и благодаря тому, что текст письма
(видимо, список с него) каким-то образом попал в руки ливонцев.
При смысловой идентичности русского и немецкого экземпляров
договоров и писем они расходились в наименовании географических
объектов (Ревель — Колывань, Дерпт—Юрьев и т.п.) и личных имен*.
В русские тексты могли, видимо, иногда не включаться некоторые
мало свойственные им компоненты формуляра—такие, как нотифи¬
кация, аппрекация, дата. И наоборот, немцы могли добавлять компо¬
ненты, отсутствующие в русском экземпляре. Так, в русском подлин¬
нике договора от 27 февраля 1448 г. даты нет, а в немецком экземп¬
ляре она присутствует56.
Особый интерес представляет соотношение между русской и не¬
мецкой социальной терминологией. Немцы лишь в редких случаях
передавали русские термины посредством простой транскрипции их
латинскими буквами. Как правило, русский термин заменялся более
или менее подходящим по смыслу немецким словом.
В ранних договорах русский князь, действовавший в Новгороде,
определялся термином «coning» (Ярослав Ярославич в 1269 г.)57 или
55 РГАДА- Ф- 64. Оп. 2. Ед. хр. 7. Л. 1-2.
56ГВНП.С. 117-119. №72.
57 Там же. С. 58. №31.
304

«koning» (Андрей Александрович в 1301 г.)5в. Но если в интитуляции
грамоты 1301 г. кн. Андрей назван только «koning», то в основном
тексте наряду с «des koninges» (род. nj встречается выражение «des
groten koninges», т.е. «великого князя». В русском тексте другой гра¬
моты 1301 г., дошедшей в подлиннике на пергамене, текст начинается
словами «От великого князя Анъдрея...» . В подлинной грамоте
1302 г. также читается: «От великогь князя Андрея...»* 59 60 61. Это наиболее
ранние случаи употребления великокняжеского титула в новгородских
актах. В договорах Новгорода с князьями определение князя в качест¬
ве «великого» прослеживается лишь с 1307 г.62.
В немецком тексте грамоты 1301 г. князь Андрей дважды назы¬
вается Новгородским: «van Nowarden koning», «des groten koninges van
Nowarden». Титул «князь Новгородский» или «великий князь Новго¬
родский» едва ли был возможен в русском оригинале. Некоторые
сомнения вызывает и вероятность наличия в оригинале формулы
«божьей милостью» в интитуляции: «Andreas van Godes gnaden der van
Nowarden koning». Слишком уж необычен этот оборот для русских
актов того времени, хотя он и встречается в литовских грамотах 80-
90-х годов XIV в.63 *. Вообще вся интитуляция грамоты 1301 г. в не¬
мецком переводе была явно переиначена и, по-видимому, сокращена.
Она дается в именительном падеже, однако, судя по наличию в ней
приветствия, можно думать, что именно с него начинался русский
текст, а все должностные лица перечислялись в родительном падеже,
как в двух других грамотах 1301-1302 гг., сохранившихся в оригина¬
лах. О произведенном сокращении русского текста может свидетель¬
ствовать отсутствие в немецком переводе имен при упоминаниях епи¬
скопа и посадника, отсутствие упоминания тысяцкого.
В новгородско-ливонском договоре 1323 г., дошедшем в немецком
оригинале на пергамене, фигурируют безымянные «Novgardere koning
mit deme Lettoweschen koninge» как возможные враги Новгорода .
Издатели ГВНП полагают, что «Novgardere koning» — ошибочное
чтение и имелся в виду псковский, а не новгородский князь.
«Новгородский» и «Литовский» князья признаются равными по рангу
и оба наделяются титулом «koning».
В новгородско-норвежском договоре 1326 г. о каком бы то ни было
русском князе не сказано ни слова. В новгородско-немецком договоре
1338 г. упомянут Филипп, представитель великого князя («van des gro-
Sl Там же. С. 62. №33.
59	Тем же. С. 63. №33.
60	Там же. С. 63. №34.
* Там же. С. 64. № 35.
61	Каштанов СМ. № истории русского средневекового источника. Акты X-XVI вв.
М„ 1996. С. 75.
63 Каштанов СМ. Интитуляция русских княжеских актов X-X1V вв. (Опыт пер¬
вичной классификации)// ВИД. Л., 1976. [Выть] VIII. С. 73.
*ГВНа С. 66. №37.
30S

ten koninges»), который сам не назван по имени63 В договорной гра¬
моте 1342 г. одним из действующих лиц с новгородской стороны был
Федор, наместник безымянного «великого князя» («de namestenicke...
des groten koninges»)65 66 Сходная картина в договоре 1371 г., где фигу¬
рирует Андрей, наместник «великого князя» («van des groten koninges
hovetmannes weghene Andre»)67, и в договоре 1372 г., упоминающем
Александра, наместника «великого князя» («van des groten koninges
hovetman Alexander»)68
Совсем иначе определяется князь Семен-Лугвень в грамоте 1411 г.
Его княжеский титул переводится не словом «koning», а словом
«hertich»69, т.е. он в соответствии со своим реальным положением и
рангом приравнивается не к королю, а к герцогу.
В договорной грамоте Пскова с Ливонским орденом 1417 г говорит¬
ся, что послы приехали «van dem vederliken erveers heren, de Rusche
fiirste»70, т.е. Псков определяется как «отчина нашего господина, русского
князя». Употребление здесь термина «fiirste» вместо «grote koning» по¬
нижало ранг московского государя, хотя он и назывался «heren» («гос¬
подин»). Впрочем, дальше в тексте договора Василий I получает небы¬
валый титул царя (императора): «unse here de Rusche keiser Wassile Dy-
mittrius»71 («наш господин русский царь72 Василий Дмитриевич»). В од¬
ном месте грамоты московский князь именуется «великим господином»:
«des groten heren erve» («отчина великого господина»)73. Тот же титул по¬
пользован в одном из обращений к магистру: «ju grote heme, her meister»74.
Таким образом, мы видим, что псковско-ливонские отношения по¬
родили несколько иную терминологию и стилистику немецких текстов,
чем новгородско-ганзейские и новгородско-ливонские связи. Между
тем в практике составления и перевода новгородских документов
продолжали развиваться старые традиции.
В 1420 г. в Новгороде появился князь Константин Дмитриевич,
младший брат московского в. кн. Василия I Дмитриевича. Его приезд
в Новгород был вызван ссорой с великим князем и потерей удела.
В немецком переводе проекта договорной грамоты 1420 г. Констан¬
тин назван в интитуляции «grosszin koninge»75 В статье о поездке
послов через море посол великого князя противопоставляется новго¬
родскому послу («des grossin koninges bote... adir der Noghardeschen
65	Там же. С. 71. №40.
66	Там же. С. 73. №41.
67	Там же. С. 74. № 42.
* Там же. С. 76. №43.
69	Там же. С. 90 №52.
70	Там же. С. 318. №334.
71	Там же. С. 319. №334.
77 В ГВНП слово «keiseni переведено как «государь».
” ГВНП. С. 319. № 334.
74 Там же. С. 320. №334.
71 Там же. С. 97. №59.
306

bote»)76. Чей великокняжеский посол в данном случае имеется в виду:
Константина или Василия I? В русском оригинале договорной грамо¬
ты в 1421 г. Константин назван просто князем77. В той же грамоте
упоминается наместник великого князя Василия Дмитриевича князь
Федор Патрикеевич78. Все это позволяет думать, что титулование
Константина великим князем в немецком тексте проекта 1420 г. было
ошибочным и едва ли соответствовало русскому экземпляру проекта,
если он существовал. Под послом же, ехавшим через море, подразу¬
мевался, скорее всего, посол великого князя Василия Дмитриевича.
В грамоте Великого Новгорода Юрьеву 1421 г. упоминается наме¬
стник великого князя, который присутствовал на съезде с ливонцами
в Ругодиве: «de nameesnyke des groten koninges»79. Имена наместника
и великого князя не приводятся, хотя, вероятно, имелся в виду князь
Федор Патрикеевич, наместник Василия I, фигурирующий в подлин¬
ной русской грамоте января 1421 г.80 *.
В грамоте Новгорода Колывани 1436 г. речь идет об известии, или
«слове» («worde»), полученном от великого князя Василия Васильеви¬
ча. Последний традиционно характеризуется как «groten koninge»8r.
Иначе определяется новгородский служилый князь Александр Ва¬
сильевич Чарторыйский, который был главным представителем Нов¬
города на съезде с ливонцами на р. Нарве в 1448 г. Применяемый
к нему титул «foerste» (князь)82 показывает его более низкое ранговое
положение по сравнению с тверскими и московскими князьями, при¬
глашавшимися в Новгород в качестве великих князей владимирских.
Их приравнивали к королям («koning», «grote koning»). В то же время
титул «foerste» ставил князя на одну доску с магистром Ливонского
ордена, которого называли «foerste meister» (князь магистр)83. Оба они
были вассалами — один литовского великого князя, другой — гер¬
манского императора.
Весьма интересно, что с некоторого времени и к московским вели¬
ким князьям перестало применяться определение «koning» или «grote
koning». В договоре Пскова с Ливонским орденом 1503 г. ИванШ
именуется «великим господином» или «великим государем» («groten
Ьеггеп»), «царем Русским» («Russischen keyssers»), «божьей милостью
царем и государем всея Руси» («von Gots genaden ein keysser und ein
herre aller Russen»), «великим князем Владимирским и Московским,
и Новгородским, и Псковским, и Тверским, и Югорским, и Пермским,
* Там же. С. 98. №59.
77 Там же. С. 99. Ха 60.
71 Там же. С. 100. №60.
79 Там же, С. 102. №61.
ю Там же. С. 100. №60.
11 Там же. С. 109. №66.
й Там же. С. 11М21,123. № 73.
IJ Там же, С 120-123. №73.
307

и Болгарским, и иных» («und ein grotfurste to Wolodimer und Musckaw
und Newgarden und Plesskaw und Ottefer und Joherssky und Peienissky
und Belharssky etc.»)84. Эта титулатура основывалась на русском тек¬
сте, будучи более или менее адекватным его переводом.
Как мы помним, «великим господином» («groten heren») и «царем
Русским» («Rusche keiser») титуловался еще Василий! Дмитриевич
в договоре Пскова с Ливонским орденом 1417 г.85 В русском тексте
договора Новгорода и Пскова с юрьевским епископом 1474 г. (список
XVI в.) Иван III назван «господином» и «государем», а также «царем
всея Руси»: «здоровьемъ господина нашого и государа нашого вели¬
кого князя Ивана Васильевича, цара всея Руси». Аналогичным обра¬
зом титулуется в грамоте 1474 г. и сын Ивана III Иван Молодой: «и
здоровьем господина нашого и государа нашого великого князя Ивана
Ивановича, цара всея Руси»86.
Чувствуется, что составитель русского текста грамоты 1474 г. хо¬
тел привести русскую терминологию в соответствие с немецкой и не
знал, какой термин лучше использовать в качестве аналога немецкому
«herr»: «господин» или «государь». Поэтому он действовал по прин¬
ципу «кашу маслом не испортишь», назвав каждого из великих князей
и «господином», и «государем». Немцы в своих экземплярах догово¬
ров не употребляли еще термин «Herrscher», которым позже стало пе¬
реводиться слово «государь». Русскому редактору выбирать было не
из чего. Приходилось переводить на разные лады слово «herr».
В конце XIII — XIV в. (начиная с 1270 г.) новгородцы обращались
к князю как «к господину»87, и, видимо, эта традиция в какой-то мере
сохранялась до середины XV в.88. Правда, все известные случаи тако¬
го титулования зафиксированы в новгородско-тверских договорах.
Определение московского великого князя в качестве «великого госпо¬
дина» («groten heren») или «нашего господина» («unse here») мы нахо¬
дим только в немецком экземпляре псковско-ливонского договора
1417 г., но какие термины использовались при этом в русском экземп¬
ляре, неизвестно. О возможности определения московского великого
князя в качестве «господина» в третьей четверти XV в. свидетельст¬
вует двойное титулование как Ивана П1, так и его сына Ивана Моло¬
дого «господином» и «государем» в русском тексте цитированного
выше договора Новгорода и Пскова 1474 г. с юрьевским епископом.
Однако позднее русская дипломатика останавливается на термине
«государь». Так, в русском тексте договорной грамоты Новгорода
84	Там же. С. 332. №347.
85	Там же. С. 319. №334.
86	Там же. С. 133. №78.
17 Там же. С. 12, 15, 16, 19, 21, 27, 29. №3, 6, 7, 9, 10, 14, 15; Каштанов СМ,
Из истории. С. 75.
"ГВНП.С.ЗгХг20.
308

с Ливонским орденом 1481 г. Иван III и Иван Молодой названы вели¬
кими государями, царями и великими князьями всея Руси. Титул
«господин» по отношению к ним не применялся: «По божьей воли и
по великих государей веленью, царей Руских, великого князя Ивана
Васильевича всея Русин, и его сына, великого князя Ивана Ивановича
всея Русии...»89. В русском тексте договора Новгорода с Ливонией
1493 г. Иван Молодой, умерший в 1490 г., не упоминается, а Иван III
фигурирует с тем же титулом великого государя, царя и великого кня¬
зя всея Руси: «По божьей воли и по веленью великого государя, царя
Руского, великого князя Ивана Васильевича всея Руси...»90.
Таким образом, можно полагать, что в русском экземпляре догово¬
ра Пскова с Ливонией 1503 г. выражению «des groten herren» соответ¬
ствовал титул «великого государя»91.
Русский текст договора с Ливонией 1509 г. дошел в копии XVI в,
в составе Литовской метрики. Там вместо «государя» последователь¬
но употребляется слово «господара». В начале документа говорит¬
ся: «По божой воле и по великого господара веленью цара Руского
Василья, божиею милостью цара и господара всея Руси и великого
князя...» (далее территориальные титулы)92. Структура этого вступле¬
ния полностью совпадает с построением соответствующей части не¬
мецкого текста в договоре 1503 г.
Чтения «божой», «цара» и «господара» выдают влияние литовской
канцелярии, особенности которой, возможно, повлияли на текст ко¬
пии. Поэтому у нас нет уверенности в том, что в оригинале русской
грамоты стояло слово «господарь», а не «государь». Нам известен
случай употребления титула «господарь всеа Русии» в грамоте
Ивана III1490 г. римскому королю Максимилиану93, однако в грамоте
Ивана III 1499 г. папе Александру VI и в грамотах Василия III 1509 г.
афонским монастырям, а также в более поздних документах исполь¬
зуется не молдавский термин «господарь», а русский «государь»94.
Молдавское влияние, проявившееся в грамоте Ивана III 1490 г., было,
вероятно, связано с тем, что старший сын Ивана Ш Иван Иванович
Молодой был в 1483-1490 гг. женат на дочери молдавского господаря
Стефана III Великого95. Смерть Ивана Молодого в 1490 г. ослабила
89	Акты, относящиеся к истории Западной России, собранные и изданные Архео¬
графическою комиссиею. СПб., 1846. Т. 1.1340-1506. С. 95. № 75.
90	Там же. С. 130. №12.
91	Именно так переводят слова «groten herren» издатели ГВНП (с. 331-332).
91 Книга посольская. [Т. 2], С. 163. № 70.
93 Engel Chr. Die fllteste Russische Urkunde in Osterreich//Symposium Slavicunt
Vortr&ge der II. Tagung Osterreichischer und bayerischer Slavisten am 24/25. Oktober 1975
in Regensburg. Mdnchen, 1976. S. 33-34.
^Подробнее см.: Каштанов CM. Эволюция великокняжеского и царского титула
в грамотах афонским монастырям XVI в. // Россия и христианский Восток. М., 1997.
Вып. 1. С. 128-131.
95 О женитьбе Ивана Молодого на Елене Волошанке 12 января 1483 г. и о смерти
князя 7 марта 1490 г. см.: ПСРЛ. СПб,, 1901. Т. XII, С. 214, 222. Грамота Ивана Ш
309

влияние молдавской канцелярии на русскую. Вместе с тем в канцеля¬
рии Великого княжества Литовского неплохо знали и в ряде случаев
использовали молдавскую терминологию.
О малой вероятности употребления термина «господарь» в под¬
линнике русского экземпляра договора 1509 г. может свидетельство¬
вать сравнение копии договора 1521 г., дошедшей в составе Литов¬
ской метрики, с оригинальным русским текстом того же документа,
В литовской копии договора 1521 г., как и в списке договора 1509 г.,
говорится «господара» и «цара»* 96 97, а в русском тексте читается в тех же
случаях «г(о)с(у)д(а)ря» и «ц(е)с(а)ря» . В последующем тексте слово
«государь» несколько раз написано полностью, без сокращений. Есть
и прямое написание «царя», хотя приведенные выше аббревиатурные
написания (контракции) встречаются по всему тексту.
В немецком тексте договора 1509 г. титул «государь» передается
по-прежнему словом «herr»: «Na godes willen unde na des groten herm
gebeite Wassilie van Gotzs gnade keisers unde herm aller Russen unde grot-
fursten...»98. Правда, в одной «старинной», по определению К.Е. Напьер-
ского, копии на бумаге99 преамбула договора 1509 г. дана в несколько
иной редакции: «Na den willen Gades vnnd nha bouelhe des groMirsten
Wassilien von Gades genaden kaisser vnnd herschere aller Reussen vnnd
grothfurst tho Wolodimer, Muscow, Nowgarden, Plesskow, Iwonstiy,
Perempstij, Rotharstij vnnd andre...»100 101 Здесь появился долгожданный
термин «herschere» («государь») вместо «herr» («господин»), вслед¬
ствие чего выражение «kaisser vnnd herschere aller Reussen» можно
с полным основанием переводить как «царь и государь всея Руси».
Однако автор бумажной копии, по-видимому, модернизировал текст
оригинала, о чем свидетельствует и употребление нового для преам¬
булы русско-ливонских договоров термина «bouelhe» («приказ») вме¬
сто старого «geheyte» или «gebeite» («повеление»).
Впрочем, термин «bevell» вводится уже в текст договора 1521 г.:
«Nha den willen Gottes und nha bevell des grothen herschoppers Wassilien,
van Godes gnaden keyssers aller Russen und grotfUrstes tho Wollodimer,
Muskow, Nowgarden, Pleskow, Smolenske, Otwerienn, Jugorski, Permski,
Wetzki, unnd Borhorsky, unnd andere»10'. Кроме «bevell» большой ново¬
стью в договоре 1521 г. было использование термина «heischopper»
вместо «herr».
Максимилиану датируется 16 августа 1490 г., т.е. она была составлена через 5 месяцев
после смерти в.кн. Ивана Ивановича. В течение этого промежутка времени молдавское
влияние иа великокняжескую титулатуру еще могло сохраняться.
96 Книга посольская. [Т. 2]. С. 157 и сл. № 69.
97СГГД.Ч.У. С. 87. №95.
91 Там же, С. 40, №57.
99	Оригиналы русско-ливонских договоров писались на пергамене.
100	РЛА. С. 257. №306,
101	СГГД. Ч. V. С. 87. № 95; РЛА. С. 329. № 369а.
310

Слово «herscopp» мы встретили один раз в договоре Новгорода 1439 г.
с немецким купечеством: «а11е herscopp van Groten Naugarden»02. В ГВНП
это выражение переводится как «весь господин Великий Новгород». Мо¬
жет быть, тут имелась в виду «вся госпбда Великого Новгорода». Упо¬
требление слова «herschopper» вместо прежнего «herr» явно отражает по¬
иски нового немецкого эквивалента для русского термина «государь».
В цитированном немецком тексте договора 1521 г. имеется, по-ви-
димому, пропуск в той части титула Василия III, где он определяется
как «keyssers alter Russen». Еще в договоре 1503 г. стояло «keysser und
ein herre alter Russen». В договоре 1509 г. было «keisers unde hemn alter
Russen». В русских текстах договора 1521 г. речь идет тоже не просто
о «царе» («цесаре»), но о «царе и государе» всея Руси. Существует
одна немецкая копия того же договора, позволяющая думать, что
эквивалент слова «государя», дополнявший титул «царя», в немецком
оригинале был. Процитируем эту копию: «Nha dem willen vnd nha
beuell des grothen herschoppes Wassilien van Gades gnaden keysers
vnd herschers alter Russen vnd grothfursten tho Wollodemer, Musko,
Nowgarden, Pleskow, Smalenske, Otueme, Jirporske, Permski, Wetscky,
Voltgarsky und anders...»102 103. В этой копии есть свои ошибки. Так, после
«willen» пропущено «Gottes», из-за чего вместо «воли божьей» полу¬
чается только «воля и приказ» Василия III. В то же время наличие
слов «vnd herschers» после «keysers» согласуется с русским текстом
договора 1521 г. и вообще с формуляром договоров 1503-1521 гг.
Следовательно, договор 1521 г. вводил, возможно, не один, а два
новых термина для передачи русского слова «государь»: «herschopper»
(или «herschopp») и «herscher». Оба они заменили более старый в дан¬
ном контексте термин «herr».
В 1531г. было заключено одновременно два русско-ливонских
договора: один регулировал отношения Ордена с Новгородом104, дру¬
гой — с Псковом1® В преамбуле первого договора слово «государь»
передается немецкими терминами «herschop» и «herschopper»: «...nha
hovel des grotenn herschops Wassilienn vann Gades genaden keyser unnd
herschopper aller Russen und grotfllrstenn...» В русском экземпляре
того же договора в обоих случах стоит «г(о)с(у)д(а)ря»106 *. В основной
части немецкого экземпляра первого договора термин «herschop»
встречается неоднократно1 .
Несколько иначе, чем в первом договоре, сформулирована преамбу¬
ла в немецком экземпляре второго договора. В ней употреблен сначала
термин «herschop», затем «herscher»: «...па beuelch des groten herschops
102	ГВНП. С. 113. №68.
103	РЛА. С. 340. Ж 369с.
104	СГТД. Ч. V. С. 109-116. № 105.
105	Там же. С. 116-123. № Ю6; РЛА. С. 358-368. На 377.
106	СГГД. Ч. V. С. 109. №105.
w Там же. С. 110-113. №105.
311

Wassilien van Gades gnadenn keysers vnnd herschers alter Russen vnnd
grdthfiirsten...»108. В кенигсбергской копии этого договора в обоих слу¬
чаях использовано слово «herschop»109. В русском экземпляре второго
договора слово «государя» написано без сокращений110. В диспозиции и
корроборации второго договора термин «herschop» также встречается—
как в оригинале, плохо сохранившемся111, так и в кенигсбергской ко¬
пии112. Кроме того, в этой копии был один раз использован старый тер¬
мин «groten hem»ir3 и один раз новый — «herscher»114.
В договоре 1535 г. в преамбуле немецкого экземпляра дважды
употреблен термин «herscher»: «[Nach]116 den willen Godes und nach
bouelh des grothen herschers [wan van Gots gnaden keysers und herschers
aller Russen und grothfursten117...» В русском экземпляре соответствую¬
щий текст гласит: «По б^жиеи118 воли и по великого) г(о)с(у)д(а)ря
велея(ь)ю, ц(а)ря Русского) Ивана, бояс(и)ею м (и)лостию ц(а)ря и
г(о)с(у)д(а)ря всея Русии, и великого) кн(я)зя...». Как видим, в немец¬
ком экземпляре титул «царя» встречается единожды: «keysers und
herschers». В русском экземпляре слово «царя» фигурирует дважды:
кроме выражения «царя и государя всея Русии», чему соответствует
немецкий перевод, есть еще оборот «царя Русского».
Последний оборот отражен в немецком экземпляре договора 1503 г.:
«des Russischen keyssers Iwane»119. В нем преамбула дважды называет
великого князя кайзером. В немецких экземплярах договоров 1509,
1521, 1531 и 1535 гг. титул кайзера используется лишь в связи с титу¬
лом государя всея Руси, отдельного же титулования великого князя
русским кайзером нет. Вместе с тем в русском тексте договора 1509 г.,
а также второго договора 1531 г. и договора 1535 г. великий князь оп¬
ределяется не только как «царь и государь всея Руси», но и как «царь
Русский» (1509, 1535 гг.) или «Русский царь» (1531 г.).
Некоторое сокращение титулатуры русского монарха в немецких
экземплярах договоров 1509-1535 гг. определялось, по-видимому,
10* Там же. С. 116. № 106.
109	РЛА. С 358. №377.
1,0 СГГД Ч. V. С. 116. № 106; РЛА. С. 358. № 377.
111 СГГД. Ч. V. С. 122,123. № 106.
ч* РЛА. С. 359-361, 363,364,366-368. № 377.
1.3	Там же. С. 363. № 377.
1.4	Там же. С. 360. №377.
ч*РГАДА, Ф. 64. Оп. 2. Ед. хр. 7. Подлинник на пергамене на русском и немец¬
ком языках. О дате договора, обычно относимого к 1534 г., см.: Каштанов СМ. Борьба
за Углич и древнейшие писцовые описания Угличского уезда И Восточная Европа
в древности и средневековье. Сб. статей. М., 1978. С. 215. Примеч. 79.
1И Слово почти полностью стерлось; в большинстве договоров «лЬа» или «па»,
однако здесь дальше читается «nach».
ч? Первая буква (g) наполовину стерлась на сгибе листа.
110	В рукописи можно прочесть скорее «божиие».
н*ГВНП.С. 332. №347.
312

не столько стилистическими задачами, сколько политическими уста¬
новками.
Восстановление практики двойного титулования русского государя
кайзером наблюдается в договоре Ивана IV с Ливонией 1550 г.: «Nha
dem willen Gades und nha des groten herschers bouell kaiser der Russen
Iwan von Gots gnaden kaiser u. herscher alter Russen u. grodtfUrst,..»120.
Здесь так же, как и в договоре 1535 г., последовательно употребляется
термин «herscher» для передачи титула «государь».
Обозначение московского государя в качестве царя сопровожда¬
лось в немецких текстах полным отказом от старого термина «grote
koning». Вместо него вводится новое понятие — «grotfurste». Впервые
мы видим его в договоре 1503 г. Оно становится постоянным элемен¬
том титула в последующих русско-ливонских договорах.
В соответствии с русской тшулатурой слово «grotfurste» предше¬
ствует перечислению территориальных определений великого князя. В
немецких текстах эти определения передаются часто с большими иска¬
жениями. Кроме того, в договоры 1503 и 1509 гг. не был включен один
из девяти обычных в то время территориальных атрибутов — «Вятц-
кий», который помещался в других документах и на великокняжеской
печати между словами «Югорский» и «Пермьский». Интересно, что оп¬
ределения «Вятцкий» нет не только в немецких текстах договоров 1503
и 1509 гг., но и в русском списке договора 1509 г., дошедшем в составе
Литовской метрики. Этот ранее пропущенный титул появляется в дого¬
воре 1521 г. между Пермским и Болгарским и занимает то же место в
более поздних договорах. В договор 1521 г. был внесен титул
«Smolenske», поставленный между Псковским и Тверским. Он сохраня¬
ется в последующих договорах на том же месте. Других дополнений к
территориальным титулам в рассматриваемых документах нет.
Переход немецких текстов от титула «grote koning» к титулу
«grotflirste» был в какой-то мере подготовлен начавшимся еще в XV в.
употреблением термина «foerste» по отношению к князьям, представ¬
лявшим Новгород. Нам известен, правда, лишь один подобный случай.
Он касается князя Александра Васильевича Чарторыйского и зафикси¬
рован в договорной грамоте 1448 г.121 (ср. псковскую грамоту 1417 г.).
Псковский наместник сохранил и в XVI в. титул «князя Псковского»:
«fursten von Plesckaw»122, «fursten tho Pleschow»123. Фамильные княже¬
ские титулы новгородских и псковских наместников также переводи¬
лись в XVI в. словом «furst».
120	РЛА. С. 370. №380.
121	гена С. 119И23. №73.
J 22 Там же. С. 332. №347 (1503 г.); ср.: РЛА. С. 371. №380: «fUrst van Pies.»
(1550 г.).
123 РГАДА. Ф. 64. On. 2. Ед хр. 7. Л, 2, строка 9 (1535 г,); ср.: СГГД. Ч. V. С. 40.
№ 57: «vorsten tho Plesskow» (1509 г.).
313

Подвижность немецкой терминологии и ее приспособление к пе¬
редаче русской великокняжеской титулатуры лучше всего проявились,
конечно, в поисках подходящего эквивалента для титула «государь»,
который сначала переводился старым термином «hem> (1503, 1509 гг.),
затем — «herschopp» и «herschopper» (1521, 1531, 1535 гг.) и, нако¬
нец, — «herscher» (1531,1535, 1550 гг.).
Для обозначения должности великокняжеского наместника в Нов¬
городе в немецких экземплярах договоров первоначально использовал¬
ся русский термин без перевода его на немецкий язык. Так, в договоре
1338 г. фигурирует «mesenick Felvce». Это выражение переводится
в ГВНП как «наместник Феликс»124. Правда, он был представителем
не великого князя (от имени которого выступал некий Филипп), а нов¬
городцев, что вызывает сомнения в правильности определения его в ка¬
честве наместника. Вместе с тем в договоре 1342 г. под «namestenicke»,
безусловно, подразумевается великокняжеский наместник Федор—
представитель «des groten koninges»125. В проекте договора 1371 г. на¬
местник великого князя Андрей назван «hovetmann»126. Это был уже
собственно немецкий термин, использованный как эквивалент русско¬
го термина «наместник». «Hovetmann» (ср. «Hofmann»?) — скорее член
княжеского двора, чем наместник в административном смысле слова.
Тот же термин «hovetman» употреблен в договорной грамоте 1372 г.
для обозначения великокняжеского наместника Александра127
Начиная с договора 1503 г. должность великокняжеского наместни¬
ка в Новгороде и Пскове определяется по-немецки термином «statholdei»12*
(«stadtholder»129, «stadholder»130). Псковский наместник носил еще ти¬
тул «князя Псковского» — «fursten tho Pleschow» (об этом см. выше).
Эволюция определения новгородских наместников в немецких тек¬
стах XIV-XVI вв. позволяет предположить, что «наместники» периода
новгородской независимости были не столько администраторами, упра¬
вителями города, сколько лицами, которые представляли интересы кня¬
зя в Новгороде. Для обозначения их должности или звания термин
«hovetmann» подходил, видимо, лучше, чем термин «stadtholder».
В немецких текстах 1269-1405 гг. новгородский посадник опреде¬
ляется во всех случаях как бурпраф—«borchgreve»131 132 или «borchgrave».
Этому соответствует латинский термин «borgravius» в договоре Нов¬
ш ГВНП. С. 71. №40.
125	Там же. С. 73. №41.
126	Там же. С. 74. №42.
127	Там же. С. 76. №43.
т Там же. С. 332. № 347; СГГД. Ч. V. С. 110. № 105.
129	СГГД. Ч. V. С. 40, 46,47,87 и др. № 57, 95.
130	Там же. С. 117. № 106; РГАДА. Ф. 64. Оп. 2. Нд. хр. 7. Л. 2 (часто говорится
«sfadholdere»)-
131	ГВНП. С. 58,60,65,74,76,79,85, 86. № 31,37,42,43,48.
132	Там же. С. 62. №33.
314

города с Норвегией 1326 г.133 До 1405 г. в каждом отдельном доку¬
менте фигурирует лишь один бургграфы До 1392 г. он называется
только по имени (без отчества). В договоре 1392 г. указаны имя и
отчество посадника134. Также и в грамоте 1405 г. имя бургграфа со¬
провождается отчеством135 и, кроме того, наряду с одним бургграфом
упоминаются «все бургграфы» («alle der borchgreven»)136.
В 1409 г. наблюдается еще более существенная перемена. Посадник
начинает именоваться не бургграфом, а бурмистром—«bormestere»137
Правда^ в договоре 1409 г. употребляется и прежний термин— «borch-
greve»138. Вообще этот термин продолжает использоваться вплоть до
1434 г. Его находим в грамотах 1411 г.139,1417 г.140, 1420 г.141 142 143 144,1434 г. 4 .
Термин «borchgreve» в 20-х годах XV в. активно вытеснялся терми¬
ном «borgermester» (бургомистр). Он содержится в грамотах 142Г43 и
1423 гг.1, причем наряду с правящим посадником, названным по име¬
ни и отчеству, в грамотах 1405 и 1421 гг. упоминаются «все посадники»
(«van alien borgermesteren»), а в грамоте 1423 г. — «старые посадники»
(«tho den olden boigermesteren»). Даже в грамоте 1434 г., где главный
посадник титулуется «borchgreven», «старые посадники» определяются
как бургомистры, а не бургграфы («den olden borgermeisteren»)145
Начиная с 1436 г. к новгородским посадникам применяется только ти¬
тул бургомистра («borghermester», «borgermester», «borgermeister», «borger-
meistere», «borgemeister»). В некоторых грамотах бургомистр указан в
единственном числе (1436146, 1439 гг.147 *). в других—в сопровождении
«старых бургомистров» П423,1434,1436 ,1466 гг.149) или «всех бурго¬
мистров» (1421,1450 гг.1 ). В грамоте 1448 г., кроме главного бургомист¬
ра, фигурируют еще пять, названные по имени и отчеству151. Они были,
по-видимому, представителями пяти концов Великого Новгорода.
Определение новгородских посадников в качестве бургомистров
приравнивало их по рангу к городскому голове. Так же титуловались
,33 Там же. С. 69-70. №39.
134	Там же. С. «1-83. №46.
135	Там же. С. «5. Ха 48 (А); ср.: с. 81-83. № 46.
>3* Там же. С. 86. №48 (Б).
137 Там же. С. 87. №49.
139 Там же.
139	Там же. С. 90. Ха 52.
140	Там же. С. 92 (по ошибке, «dorchgreven»), 93. № 54,55.
14‘ Там же. С. 97. Ха 59.
142	Там же. С. 106,107. №64.
143	Там же. С. 100. №61.
144	Там же. С. 103,104. №62.
145	Там же. С. 107. №64.
146	Там же. С. 109. №66.
147	Там же. С. 113. №68.
М| Там же. С. 103,107,110,112. № 62,64,67.
I49 Там же. С. 127,129. №76.
* Там же. С. 100, 124. № 61,74.
151 Там же. С. 119-120, 122-123. № 73.
315

градоначальники Дерггга132, Риги152 153, Ревеля154. Бургграф был более
значительным лицом, чем бургомистр. Поэтому можно думать, что
замена в XV в/ термина «borchgeve» термином «borgermeister» свиде¬
тельствует об известном понижении авторитета посадничьего сана
в глазах немецких контрагентов Великого Новгорода. Вероятно^ это
было связано с усилением зависимости Новгорода от Москвы в пери¬
од великого княжения Василия I, Василия II и Ивана III.
В немецких текстах, касающихся Пскова, псковский посадник изна¬
чально именуется бургомистром. В грамоте 1417 г. мы находим выра¬
жения «borgermeister von Pleskow», «burgemeister van Pleskow» и т.п.55
Конкретное лицо, скрывающееся за этим титулом, не указано. В гра¬
моте 1448 г. о съезде на Нарве, в котором участвовали представители
Новгорода и Пскова, фигурируют два псковских посадника и два по¬
садничьих сына. Они определяются как бургомистры и сыновья бур¬
гомистров: «...de borgermeister van Plesscowe Foeder Patericeievis unde de
borgermeister Stoepen Jurievitze unde en soene des borgermeisters Offences
Jurievitze unde en soene des borgermeisters Leonthe Makarievitze...»156.
В договорной грамоте 1503 г. указаны «ein borgermeistere von
Plesckaw Freder Gavrylawe»157 и «die burgermeistere von Plesckaw Jaco-
bolitz Motew158».
В договоре 1509 г. три псковских посадника представляли Псков
в Новгороде, где заключался договор. Они приехали из Пскова «от...
наместника, князя Псковъского Ивана Михайловича, и от посадников
псковских степенъных, и от всих посадников, и от всего Великого
Пскова...»159. В немецком тексте договора 1509 г. псковские посадни¬
ки названы по обычаю бургомистрами: «vnde van den borgmeistem van
Pleskow de ouerste vnde van den olden burgmeistem vnde van gantze
Grote Pleskow... de baden van Pleskow de borgmeistere...» (далее — име¬
на)160. Ликвидация независимости Пскова в 1510 г. привела к исчезно¬
вению там должности посадников, которых заменили старосты.
Новгородские тысяцкие определяются в немецких текстах в качестве
герцогов: «hertoge» (в одном случае—«herczoge»161). Этому титулу соот-
152 См., например, грамоту 1411г.:	...unde Johann Eppenscheden borgermeister»
(TBHItC.89.№51).
,я См., например, грамоту 1417 г.: ...deme borgemeister van der Rige» (ГВНП.
C. 92. № 54).
154 См., например, грамоту 1436 г.: ...deme borgcrmester unde ratmannen to Reval»
(ГВНЦ.С. 109.X- 66).
*» Там же. С. 318-320. № 334.
i" Там же. С. 120,123. Ха 73.
** Там же. С. 332.Х-347.
151 Там же. С. 337. Ха 347. В немецком тексте фамилия данного лица искажена,
а имя пропущено. Согласно переводу издателей ГВНП, должно быть: «Григорий Яков¬
левич Кротов».
159	Книга посольская. [Т. 2]. С. 163. Ха 70.
160	РЛА. С. 263. №307.
161	ГВНП. С 97. Ха 59 (1420 г.)
316

ветствует термин «dux» в латинском варианте новгородско-норвежского
договора 1326 г.162 *. Наиболее ранний из сохранившихся текстов, где ты¬
сяцкий назван «hertoge»,—проект договора 1269 г.: «.. jmt dheme hertogen
heren Ratibore» . Удивительно, что между титулом «hertpgen» и именем
Ратибора стоит слово «heren». Столь почтительное именование тысяцкого
в дальнейшем не повторялось. Соответствующего русского термина («гоо
подин») в новгородском варианте проекта, вероятно, не было. «Гос¬
подином» могли назвать князя, но не тысяцкого. Причина особо почти¬
тельного отношения немцев к личности тысяцкого Ратибора нам неясна.
Возможно, это связано с тем, что Ратибор был доверенным лицом
князя Ярослава Ярославина и действовал заодно с ним против новго¬
родцев. В Новгородской 1летописи Ратибор характеризуется отри¬
цательно. Под 6777 (1269) г. в летописи отмечено, что Ратибор был по¬
ставлен в тысяцкие по воле князя (а не новгородцев): «Тогда же даша
тысячьское Ратибору Клуксовичю по княжи воли». Во время «мятежа» в
Новгороде в следующем, 6778 (1270) г., когда новгородцы хотели из¬
гнать князя Ярослава, Ратибор принял его сторону и даже уговорил хана
(Мешу-Темира) послать рать на Новгород: «Уже бо бяше цесарь отпус-
тшть рать на Новъгород по Ратиборову лживому слову»164 *.
Следующее по времени упоминание «hertoge» содержится в договоре
1323 г. . Затем оно встречается в договорной грамоте 1342 г.166, проекте
договора 1371 г.167 *, договорной грамоте 1372 г. . Во всех этих докумен¬
тах имя тысяцкого, так же как и посадника, указывается без отчества. По¬
садник и тысяцкий названы по имени и отчеству в договоре 1392 г.169.
Такая же система наблюдается в немецком переводе грамоты Новгорода
1405 г. о согласии сохранять мир170. С именем и отчеством тысяцкий («her-
ирует также в грамотах 1409171, 1417172, 1420 («herczoge»)173 174 175
1436176, 1439177 *, 1448173, 1450179 *,1466гг.,м.
142	Там же. С. 69-70. №39.
143	Там же. С. 58. №31.
ш НПЛ. С. 88-89,319-320.
•“ГвНа С. 65. №37.
164 Там же. С. 73. №41.
167 Там же. С. 74. №42.
т Там же. С. 76,79. №43.
w Там же. С. 81-83. №46.
170	Там же. С. 85, 86. №48.
171	Там же. С, 87. № 49.
т Там же. С. 93. №55.
173	Там же. С 97. № 59.
174	Там же. С 100. №61.
175	Там же. С. ЮЗ, 104. №62.
176	Там же. С. 109,110,112. № 66,67.
177	Там же. С. 113. №68.
т Там же. С. 120. №73.
179 Там же. С. 124,126. №74.
,№ Там же, С. 127,129. №76.
317

Рецидив упоминания посадника («borchgreve») и тысяцкого («hertoge»)
только по имени, без отчества, наблюдаем в грамоте 1434 г., где,
правда, вместо отчеств поставлена формула «etc.»131. Это указание на
сокращение текста позволяет думать, что в русском варианте отчества
могли быть.
Безымянные «hertoge» и «borchgreve» упомянуты в грамоте Новго¬
рода 1411 г. князю Семену-Лугвеню, причем, вопреки обыкновению,
тысяцкий указан раньше посадника, и его титул снабжен дополнением
«van Novgarden» («Новгородский»): «...und ene grute van dem hertogen
van Novgarden und van borchgreven»182. В этой грамоте немецкий вари¬
ант титула князя Семена-Лугвеня — «hertich» — сближается с титулом
тысяцкого («hertoge»). Оба они оказываются как бы герцогами (о терми¬
не «hertich» см. также выше). В грамоте новгородского архиепископа
1417 г. говорится, что он благословил своих «детей», посадника, тысяц¬
кого и др. («dorchgreven183 * unde hertogen»), но имена их не приводятся.
Если в грамоте 1411 г. дополнение «van Novgarden» относится
только к титулу тысяцкого, то с 1417 г. оно сопровождает титул и по¬
садника, и тысяцкого: «...borchgreven van Nougarden», «...hertogen van
Nougarden». Это дополнение, играющее роль определения («Новго¬
родский»), стоит перед именем посадника и тысяцкого в немецких
текстах грамот 1417, 1420185, 1423186 и 1450 гг.87 *. Но с 1421г.
встречается и расширенная редакция географической части титула
посадника и тысяцкого. В ней Новгород называется Великим: «...dem
borgermesteren van Groten Nouwerden...» и «...van deme hertogen van
Groten Nouwerden...» Такую редакцию находим в грамотах 1421
1436189,1439190, 1448191 и 1466 гг/92.
В одной из двух грамот 1436 г. дается сначала пространная (со
словом «Grote» 93), а затем краткая (без слова «Grote»194) редакция
географической части титула новгородских посадников и тысяцких.
Само появление географического атрибута в их титуле, возможно,
связано с немецким влиянием. Подобные элементы были в титуле
рижских, ревельских, дерптских и других немецких бургомистров.
111	Там же. С. 107-108. №64.
112	Там же. С. 90. №52.
м Так а публикации вместо «borchgreven».
ш ГВНП С. 93. № 55.
w Там же. С. 97. №59.
114 Там же. С. 103,104. №62.
‘"Там же. С. 124,126. №74.
м Там же. С. 100. №61.
IW Там же. С. 109,110. № 66,67.
190	Там же. С. 113. №68.
191	Там же. С. 119-120. №73.
192	Там же. С. 127,129. №76.
193	Там же. С. ПО. №67.
194	Там же. С. 112. № 67.
318

Кроме того, с 1417 г. в немецких документах стали фигурировать по¬
садники псковские, и возникла необходимость более точного опреде¬
ления новгородских должностных лиц.
ТЫсяцкие, равно как и посадники, упоминаются в немецких текстах
не только индивидуально, в единственном числе, но и обобщенно —
во множественном числе. Наиболее ранняя ссылка на «всех тысяцких»
(«all den hertogen») содержится в грамоте 1405 г., где впервые высту¬
пают и все посадники («all den borchgreven»193). В грамоте 1421 г.
говорится об «alien borgermesteren van Groten Nouwerden» и «alien
hertogen van Groten Nouwerden»195 i96. В грамоте 1450 г. указаны «alien
borgermeistem van Nouwgarden» и «alien hertogen van Nouwgarden»197 198В некоторых немецких текстах упоминаются «старые тысяцкие»
(обычно наряду со «старыми посадниками»): «olden borgermesteren van
Nougarden» и «olden hertogen» в грамоте 1423 r.19B, «olden borgermeisteren
unde hertogen» в грамоте 1434 г.199, «olden borgermeisteren» и «olden
hertogen» в грамотах 1436 г.200 и 1466 г.201.
Приведенные выше цитаты показывают, что не только главные
(степенные) посадники и тысяцкие пользовались титулом «Новгород¬
ский». Другие посадники и тысяцкие, по крайней мере, когда речь о них
шла во множественном числе, определялись аналогичным образом.
Правда, при индивидуальном упоминании кончанских посадников,
как это имеет место в грамоте 1448 г., ни один из них не называется
«Новгородским»202. В грамоте 1448 г. действуют, помимо главного по¬
садника, еще пять посадников («borgermeister»), видимо кончанских.
Однако пяти тысяцких мы ни здесь, ни в других документах не видим.
По мнению В.Л. Янина, кончанские тысяцкие еще в первой половине
XIV в. заменили сотских203 В изучаемых немецких текстах не про¬
явился факт их представительства именно от пяти концов.
195	Там же. С. 85,86. №48.
,w Там же. С. 100. №61.
197	Там же. С. 124. №74.
198	Там же. С. 103. №62.
199	Там же. С. 107. №64.
200	Там же. С. ПО, №67.
201	Там же. С. 127. №76.
202	Там же. С. 120,122-123.
203	Янин В.Л. К проблеме новгородских сотен // АЕ за 1973 год. М, 1974. С. 180.
319

Публикации
РОСКИЛЛЬСКАЯ ХРОНИКА*
«Роскилльская хроника» (Chronicon Rosktldense)—древнейший па¬
мятник средневековой датской историографии. Она была составлена
около 1140 г., а позднее, после 1170 г., снабжена коротким добавлю
нием (глава XX). О ее создателе ничего не известно. Считается, что
это был клирик из города Роскилле — средневековой столицы Дании,
однако такое мнение основано исключительно на содержании хрони¬
ки. Л. Вейбулль в одной из своих работ пытался доказать, что автор¬
ство принадлежит лундскому архиепископу Эскилю (1137-1177).
Само название «Роскилльская хроника» окончательно ввел в оборот
издатель текста—датский историк М. Гертц. Он же разделил теш
на главы.
Хроника состоит из двух частей. Первая из них (до середины гла¬
вы IX)—это сокращенный пересказ сведений по датской истории,
которые содержатся в сочинении Адама Бременского, написанном
между 1072 и 1075 гг. Эти сведения дополнены и уточнены автором
на основании либо устных сообщений, либо не дошедших до нас более
ранних текстов, датского или английского происхождения. Соединяя
и переосмысляя информацию своих источников, создатель хроники
в некоторых случаях вносит невообразимую путаницу. Поэтому исто¬
рическая ценность первой части «Роскилльской хроники» невелика.
Вторая ее часть (от середины главы IX до конца XIX) построена,
как полагают, на свидетельствах очевидцев, а также самого автора и
является важным первоисточником по датской истории середины
XI — середины XII в. В центре внимания находятся дела государст¬
венные и церковные. Подобно первой части самой хроники, добавле¬
ние конца XII в. (т.е. гл. XX) не имеет самостоятельного значения.
Оно представляет собой компиляцию, базирующуюся на двух текстах,
которые сохранились до наших дней.
Как показали Л. Вейбулль и С. Булин, тенденция, свойственная
автору «Роскилльской хроники», противоположна тенденции Свена
Аггесена и Саксона Грамматика, историков второй половины XII —
начала XIII в. Большинство персонажей, которых хроника рисует
в черном цвете, они изображают в белом, и наоборот. Очевидно, это
* Перевод с латинского, предисловие и примечания В.В. Рыбакова.
О В .В. Рыбаков, 2003
320

происходит потому, что разные авторы были близки разным полити¬
ческим группировкам внутри Дании и отражали в своих книгах собст¬
венные политические пристрастия.
Рукописная традиция «Роскилльской хроники» не ставит перед
историками сложных проблем. Первоначальный облик текста восста¬
навливается по одной рукописи и двум спискам XVI и XVII вв., сде¬
ланным с ныне утраченных рукописей. Все эти три источника восхо¬
дят к одному общему протографу, отделенному от оригинального
текста несколькими этапами переписывания.
Единственной рукописью, доносящей текст хроники, является пер¬
гаментный кодекс конца XIII в„ так называемый Codex Kiloniensis (К).
Он хранится в университетской библиотеке города Киля и состоит
из трех частей: богослужебного текста, «Роскилльской хроники» и не¬
большой проповеди. Хроника обрывается здесь на середине главы XX,
потому что в К недостает одного листа. В XVI в. францисканец из
Роскилле Петр Олай (Педер Оловсен) при составлении своего сборни¬
ка, который известен под названием Collectanea, среди прочего вклю¬
чил в него и список с «Роскилльской хроники» (О). Какая рукопись
легла в основу этого списка, впоследствии вошедшего в арнамагнеан-
скую коллекцию и поэтому хранящегося ныне в Копенгагене, неизве¬
стно. Однако не исключено, что это была та же самая рукопись, с ко¬
торой спустя 100 лет сделал свой список Стефан Стефаний —соста¬
витель другого большого сборника, именуемого Systema Stephanii и
находящегося в библиотеке Упсальского университета, в коллекции
Делагарди ($). Там хроника озаглавлена так: Incerti Auctoris Chronologia
ex... antiquissimo in membrana M.S. Codice Bibliothecae Hafniensis,
ab A.C. 826 ad A. 1157 («Хроника неизвестного автора от 826 до
1157 года из... очень древнего рукописного пергаментного кодекса
Копенгагенской библиотеки»). Переписывая текст, Стефаний внес
в него ряд улучшений, призванных исправить некоторые средневеко¬
вые варваризмы в языке хроники. Позднее со списка Стефания была
сделана копия, хранящаяся теперь в архиве Гамбурга и не имеющая
значения для восстановления первоначального текста (Н).
Расхождения между К, О и S не слишком значительны, а лакуны и
маленькие несогласованности в тексте, по всей видимости, происхо¬
дят из самого протографа. Лакуны были восполнены, а несогласован¬
ности исправлены издателем М. Гертцем, конъектурам которого я по¬
всеместно следовал в своем переводе. Лишь в одном месте я счел
возможным предложить собственное улучшение. В главе XIII (с. 26
издания), где рассказывается о епископе Роскилле Педере, стоит:
valentes clericos adamauit — «он любил способных (варианты: здоро¬
вых, сильных, могущественных) клириков», что в данном контексте
представляется бессмыслицей. Предлагаемая конъектура: valenter
clericos adamauit—«он очень любил клириков».
11 ~ 8766
321

В другом месте я предпочел, наоборот, отказаться от исправления,
внесенного издателем. Для улучшения текста М. Гертц решил удалить
в первом предложении главы VIII (с. 21 издания), где говорится о епи¬
скопе Роскилле Авоконе, слова «преемника Гербранда» (Gerbrandi
successorem), которые дают рукопись и списки. Однако я считаю такую
конъектуру неправильной, что и отразилось в переводе. На чем осно¬
вано это мнение? В хронике Адама Бременского повествуется сначала
об архиепископе Либентии Старшем (988-1013), затем об Унване
(1013-1029), а потом о Либентии Младшем (1029-1032). Епископа
Гербранда назначил архиепископ Унван, а его преемника Авокона —
Либентий Младший (именно об этом идет речь в первом предложе¬
нии). Однако всех остальных перечисленных в главе VIII «Роскилль-
ской хроники» епископов, согласно Адаму, рукополагал Либентий
Старший. Таким образом, автор хроники соединил Либентия Старше¬
го и Либеития Младшего в одного персонажа, сделав его преемником
Унвана. Предлагаемая же датским историком конъектура никак не
разрешает этой Источниковой коллизии.
Латинский язык, которым написана хроника, несет на себе отпе¬
чаток средневековой непоследовательности, что тем не менее не со¬
здает серьезных препятствий для интерпретации текста (ср., однако,
примеч. 67, 68, 75, 79-81, 90). Непоследовательность проявляется, на¬
пример, в том, что словосочетание «преждевременная смерть», кото¬
рое употреблено в хронике дважды, в первом случае выглядит как
mors matura (гл. IX, с. 22 издания), а во втором как mors immatura
(гл. XVII, с. 31 издания) — т.е. то же самое прилагательное снабжено
отрицательной приставкой. В главе XV (с. 29 издания) вместо «сойти
с кораблей» (de navibus descendere) сказано «взойти с кораблей» (de
navibus ascender е). Этноним «норманны» в главах II и III «Роскилль-
ской хроники» использован в значении «скандинавы», а в главах IV, V
и IX в значении «норвежцы». При этом в целом топономастикон на¬
шего источника представляет собой вполне логичную систему: одина¬
ковые имена передаются в разных участках текста одинаково (ср.,
однако, примеч. 21).
В хронике трижды появляются слова из народного языка (дат¬
ского). Это обозначение подушной подати, введенной Кнутом Святым
(nefgjald, гл. X), слово «бонд», т.е, «крестьянин» (bondo, onis, ва¬
риант— bundo, гл. XIII, два раза), и имя «Плуг» (Plouh, гл. XVIII),
которое осознается автором как значимое.
Источниками цитирования для создателя «Роскилльской хроники»
стали Гораций, Вульгата (примеч. 80, 85, 86) и Адам Бременский
(примеч. 57, 91). У первого почерпнуто определение для Олава, сына
Харальда Копье, который за свое умение выходить сухим из воды
(остался живым после убийства всех его братьев) в конце главы XVII
назван «чудищем о многих головах» (belua multorum capitum, ср.:
322

Horatius. Epistulae. 1,1, versus 76). Явных и скрытых аллюзий на Вуль¬
гату, разумеется, гораздо больше (я старался передавать их в согласии
с русским синодальным переводом). Многие из них вставлены пото¬
му, что они имелись в сочинении Адама Бременского. В этом можно
видеть подтверждение мысли Э. Йоргенсен, которая считала труд
Адама не только источником сведений, но и литературным образцом
для составителя «Роскилльской хроники».
Так, в главе VI он повторяет сравнение Харальда Синезубого с ца¬
рем Давидом, которое применяет Адам в 27-й главе книги II. В той же
главе автор хроники говорит о том, как изменилось отношение Свена
Вилобородого к христианству. Он вслед за Адамом употребляет биб-
леизмы, однако несколько другие: «он наконец, после этих кар, познал
Господа, стал искать Его и веровать в Него» (здесь три библеизма:
post flagella, cognoscere Deum, quaerere Deum). А вот сам пассаж из
сочинения Адама (II, 39): «Однако Свен познал, что Господь есть Бог
(2 Пар 33, 13), и, пришед в себя (Лк 15, 17), узрел пред глазами свои¬
ми грехи свои, и в раскаянии взмолился к Господу». Библейская цита¬
та вкраплена в описание постигших Данию голодных лет (глава XI
«Роскилльской хроники»): «Господь кого хочет ожесточает, а кого
хочет милует» (ср.: Рим 9, 18). Но та же самая цитата трижды встре¬
чается в сочинении Адама (1,15; II, 44; Scholia 73).
В главе XII находим еще одну библейскую реминисценцию, за ко¬
торой сразу же следует кусочек из Адама: «Связано ли это благополу¬
чие с Эриком, а этот голод — с Олавом (а ни тот, ни другой не заслу¬
живал своего жребия), — известно Тому, Кто знает все прежде бытия
его (ср.: Дан 13,42) и устрояет все, когда желает и как желает» (quando
uult et quomodo uult, disponit). Адам, 1,15 (видимо, предыдущая цитата
тоже опуда):.«0 дивная забота всемогущего Бога об обращении языч¬
ников, которую Создатель осуществляет как желает, когда желает и
через кого желает!» (disponit artifex ut vult, et quando vult, et per quern
vult). После всего сказанного не покажется удивительным, что оче¬
редной библеизм (гл. Х1П хроники) снова будет иметь источником
труд Адама: «И хотя Педер поменял местами ценности, ища своего и
того, что цезарево, однако он утверждал, что хотел бы искать и того,
что Божье» (ср.: Флп 2, 21; М. Гертц не заметил, что здесь библеизм).
Адам цитирует соответствующее место дважды: III, 77 и IV, 21.
Наконец, в одном случае можно только подозревать влияние Адама
Бременского. Дело в том, что в предисловии к своей книге он исполь¬
зует выражение из 2-го стиха 13-Й главы книги пророка Иезекииля.
А цитату из 5-го стиха той же главы находим в «Роскилльской хрони¬
ке» (гл. XV): «Во время этой смуты в королевстве он (Ассер. — В.Р.)
не ограждал себя стеною ради дома Израилева (ср.: Иез 13, 5), но, как
колеблемый ветром тростник (ср.: Мф 11,7), куда бы ни подуло, ТУДа
и обращался» (Hie in tanta perturbacione regni se murum pro domo Israel
и*
323

non opponebat, sed, quocunque aura flabat, ut arundo uento agitata illuc se
uertebat). Автор хроники не оставил почти ничего от первоначального
смысла цитируемого им стиха: neque opposuistis murum pro domo
Israhel («не ограждаете стеною дома Израилева»). Добавив se («себя»),
он превратил Ассера из плохого защитника Дании («дома Израилева»)
в плохого защитника самого себя, мешающего тем самым процвета¬
нию Дании. Из контекст следует, что «не ограждать себя стеною»
значит быть нетвердым, непостоянным. Однако в книге Иезекииля
идет речь о другом — что неправильно поступают лживые пророки,
которые не заботятся о благе Израиля, т.е. «не ограждать стеною» зна¬
чит «быть недостаточно рачительным». Похожий случай в главе XIV
(примеч. SO) заставляет меня думать скорее о неправильном понима¬
нии автором текста Вульгаты, нежели о возможной конъектуре: se
<ut> murum pro domo Israel non opponebat («он не ограждал собой, как
стеною, дома Израилева»)1.
Стилистический облик хроники сближает ее с анналами, которым
свойственны короткие предложения, нанизывание определений (вроде
«император Людовик, сын Людовика, брат Лсггаря и Карла» или «он
был мужем сильным, храбрым и буйным»), нелюбовь к украшатель¬
ству (за исключением библейских цитат). Лишь в главе XV, оплакивая
гибель Магнуса в битве при Фотевиге, составитель «Роскилльской
хроники» взрывается чередой восклицаний. Кроме того, рассказывая
о смерти Эрика Незабвенного, он не удерживается от нравоучитель¬
ной сентенции. Однако, несмотря на сухость стиля, его едва ли можно
назвать отстраненным наблюдателем. По резкости и отчетливости
оценок автор хроники превосходит многих современников. Он харак¬
теризует с нравственной точки зрения всех главных действующих
лиц, и его судна первый взгляд кажется читателю нелицеприятным.
Настоящий перевод выполнен по изданию: Chronicon Roskildense //
Scriptores minores historiae Danicae medii aevi/Rec. M.C.Gertz.
Kgbenhavn, 1970. Vol. I. P. 3-33.
1Я не допускаю такого же перевода без конъектуры, поскольку глагол орролеге не
может по своему значению принимать двойной винительный падеж (а только вини¬
тельный с дательным). Таким образом, невероятно толкование выражения se murum
орролеге как «выставить себя в качестве стены».
324

Роскилльская хроника
История Дании с 826 по Л40 (1157) год,
написанная неизвестным автором
I. В 826 году от воплощения Господня и на шестой год своего правле¬
ния король датчан Харальд2 был крещен в Майнце архиепископом
Отгарием и воспринят императором Людовиком3» Вместе с ним про¬
светились христианской верой его жена и брат Эрик4, а также великое
множество датчан. Когда они собрались в свое королевство, то снача¬
ла им в спутники не нашлось ни одного учителя, но потом с ними
добровольно согласились поехать святой Ансгарий5 и его товарищ
Аутберт. Прожив у короля четыре года, они обратили в христианскую
веру много людей. Возвратившись, Ансгарий стал гамбургским архи¬
епископом6. Навещая то датчан, то трансальбингов7, он привлек к хри¬
стианской вере бесчисленное множество тех и других. Впоследствии,
когда умер бременский епископ Леудерик, император Людовик8 9, сын
Людовика [Благочестивого], брат Лотаря и Карла, передал Ансгарию
бременское архиепископство . Весьма обрадовавшись этому дару
императора, исповедник Божий снова поехал в Данию» Там он сделал
другом христианства вышеупомянутого Эрика10 *, короля датчан, брата
короля Харальда [Клака], и его народ. Ведь после смерти Харальда
его избрали королем. Он возвел первую церковь в Шлезвиге1 г и вы¬
сказался за то12, чтобы в его королевстве любой желающий мог сде¬
латься христианином.
И. Между тем норманны опустошили Галлию, совершив рейд по
рекам Луаре, Сене, Рейну13. Испугавшийся этого король Франции
2 Датский хонунг Харальд Клак, правил в 10-20-х годах IX в.
2 Франкский император Людовик Благочестивый (814-840).
4	Этот никогда не существовавший персонаж был измыслен Адамом Бременским,
из сочинения которого и попал в «Роскилльскую хронику».
5	Монах французского монастыря Корби, миссионер, совершивший несколько по¬
ездок в Скандинавию, впоследствии первый гамбург-бременский архиепископ.
*832 г.
7 Племена, обитавшие к северу от нижнего течения Эльбы.
1 Король Восточно-Франхского королевства Людовик Немецкий (843-876).
9	Правильно: бременское епископство. 848 г.
10	Датский хонунг Хорик I (ум. 854), ошибочно отождествляемый с упомянутым
у Адама Бременского, но никогда не существовавшим братом Харальда Клака (см.
примем. 4). Дата поездки неизвестна.
и Т.е. в Хедебю. В большинстве латиноязычных источников датские города Хеде-
бю (просуществовал до коица X в.) и Шлезвиг (возник недалеко от Хедебю во второй
половине X в.) именуются одинаково: Шлезвиг.
12	Data... sentencia («подал голос в пользу») вместо более логичного data... licencia
(«дал разрешение») у Адама Бременского (I, 25). Таким образом, корявость моего пе¬
ревода отражает корявость оригинала.
13	Автор хроники вслед за Адамом Бременским соединяет несколько набегов нор¬
маннов на Франкскую империю, описанных в «Фульдских анналах».
325

Карл14 дал им землю для поселения; они владеют ей до сих пор15
Затем, напав на Данию, они убили короля Эрика16 После его смерти
на трон возвели Эрика Дитя1". Существует большое сомнение относи¬
тельно того, был ли этот Эрик Дитя сыном вышеупомянутого Эрика
или нет. Вскоре он возненавидел христиан и изгнал священников,
а церкви приказал закрыть. Святой Ансгарий бесстрашно отправился
к нему18 и превратил жестокого тирана из дикого льва в смирного
агнца, так что он сам принял христианство и указом повелел всем дат¬
чанам сделаться христианами. Священников призвали обратно, церк¬
ви стали строить и восстанавливать. Кроме того, была возведена цер¬
ковь в Рибе, а потом вторая в Шлезвиге.
III.	В то время кровожадный король норманнов Ивар, сын Лотпар-
да19 (у него, передают, не было костей), чьи братья Ингвар, Убби,
Бьерн и Ульв правили северными народами, собрав войска и призвав
на помощь датских королей, решил уничтожить королевство франков.
Я говорю о «королях» потому, что тогда в Дании было много королей.
Ведь по рассказам, были то два короля в Ютландии, третий на Фюне,
четвертый на Зеландии, пятый в Сконе, то два над всей Данией, то
один над всей Данией, то один разом и над всей Англией, и над Да¬
нией, как мы опишем позднее. Итак, Ивар повел свой флот в Брита¬
нию и вступил в жестокую битву с королями англов. В ней пали коро¬
ли нортумбрийцев Элла и Осберт, а Денунульв и Беррунульв бежали
с поля битвы. Святейший король восточных саксов Эдмунд20, который
до этого часто выходил победителем, был тогда побежден и во время
сражения захвачен в плен. Ему связали за спиной руки, а за то, что он
исповедовал Христа, сначала подвергли бичеванию, затем пронзили
стрелами и, наконец, обезглавили. Так он принял славный венец муче¬
ничества. Вот как был нанесен первый удар—нортумбрийцам в Англии,
Вернувшись опуда, король Ингвар21 разделил свой флот между девятью
северными королями, послав одних в Галлию, других в Германию.
Некоторые из них поплыли по Эльбе и вторглись в Саксонию, где
уничтожили выступившего им навстречу герцога Бруно вместе с деся¬
тью графами22. Вместе с ними зарубили и двух епископов. Вслед за
14	Король Западно-Франкского королевства Карл Лысый (843-877).
13 По-видимому, подразумевается Нормандия, которую на самом деле отдал нор¬
маннам не Карл Лысый, а Карл Простоватый (898-923).
16	Домысел автора. Хорик I, согласно «Фульдским анналам», погиб в междоусобице
(так и у Адама Бременского).
17	Датский конунг Хорик II (854—ранее 873),
18	Между 854 и 859 гг.
19	Ивар Бескостный, сын Рагнара Кожаные Штаны (Лодброка). Прозвище послед¬
него искажено у Адама Бременского в Lodparch, а у автора хроники в Lothpard.
20	Король Восточной Англии Эдмунд Святой (ум. 869).
21	Тот же Ивар Бескостный, который упомянут выше.
22	880 г.
326

этим они берут город Утрехт и ровняют его с землей23 Епископом
там тогда был Радбод. В конце концов они переправляются через
Рейн, жгут Кельн и Трир. Они сделали Ахенский дворец конюшней
для своих лошадей, разрушали города, убивали жителей, рубили ме¬
чами женщин и детей, а святые церкви вместе с верующими либо
сжигали, либо рушили. Из страха перед ними стали укреплять Майнц.
В то же время датчане опустошили Фризию.
IV.	Пока происходили эти события, умер король Эрик, а на трон
возвели Фроди24. Он крестился от бременского архиепископа Унни25.
Тотчас отстроили разрушенные прежде церкви в Шлезвиге и Рибе.
Третью церковь, в честь Святой Троицы, король воздвиг в Орхусе.
Некоторые говорят, что бременский архиепископ Унни проповедовал
Горму и Харапьду, которые были королями в Дании. Он сделал их
друзьями христиан и восстановил церкви, что долго пребывали в не¬
брежении. Этот Горм был отцом Харальда. Харапьд 15 лет управлял
королевством при живом отце, а после его смерти еще 50. Он был
христианином и носил прозвище Синезубый или Клак. Когда Харальд
умер, некто Свен, бежавший от норманнов, собрав войско, вторгся
в Англию, изгнал короля Этельреда и стал править сам. Его сыновья
Горм и Хардекнут, не удовлетворившись достижениями разбойника-
отца, отправляются в Данию. Убив короля датчан Хальвдана вместе
с его сыновьями, они поделили между собой Датское королевство.
Дания досталась Горму, Англия — Хардекнуту. Ведь пока они воева¬
ли в Дании, умер их отец Свен. Существует сомнение, был ли
Хальвдан сыном Харальда Клака или нет.
V.	Горм26, король кровожадный, сделал местом своего пребывания
Зеландию. Его сыном был Харальд Смиренный27, который первым
возвел на Зеландии церковь. Он, в противоположность отцу, являлся
другом христиан, по мере сил принимал их отовсюду и покровитель¬
ствовал им во время преследований. Итак, отец коснел во зле, а Ха¬
ральд после его смерти был избран королем и сделался христианином.
Вскоре он начал принимать священников, прибывавших как из Англии,
так и из Саксонии, и открыто почитать Христа. Поэтому он сделался
весьма близким другом достопочтенного епископа Адальдага28 и
23	88! г. В действительности норманны взяли Маастрихт. Автор хроники повторяет
ошибку Адама Бременского.
34	Королей, упомянутых в этой главе хроники, никогда не существовало. Они по¬
явились в результате неправильной интерпретации автором сведений своих источни¬
ков. Вес эти короли наделены чертами различных реальных персонажей, прежде всего
Горма Старого, Харальда Сииезубого и Свена Вилобородого. Более или менее досто¬
верные сведения об этих королях приводятся ниже, в главах V-VI,
35	Гамбург-бременский архиепископ (919-936).
26	Датский конунг Горм Старый, правил во второй четверти X в.
27	Датский король Харальд Синезубый (ум. 986 или 987). Ввел в Дании христианство.
21 Гамбург-бременский архиепископ (937-988).
327

императора Оттона29 30, так что последний даже воспринял из святого
источника его сына и назвал его Свеном-Оттоном . Итак, благочести¬
вый и верный Христу король не только крестился, но и попросил че¬
рез своих посланных, чтобы в его королевстве поставили епископов.
Бременский архиепископ Адальдаг обрадовался такой просьбе и, посо¬
вещавшись с императором и папой, назначил в Данию трех епископов:
Эрика в Шлезвиг, Лиафдага в Рибе, Регинбранда в Орхус. Впоследст¬
вии бременский архиепископ Адальдаг также назначил к нам много
епископов: в Шлезвиг после Эрика Маркона, в Рибе после Лиафдага
Фольберта. Одинкар Белый, назначенный в Швецию, опекал Сконе и
Зеландию. После него был Тургот. Этот Харальд, кроме того, возвра¬
тил власть изгнанному из королевства королю норманнов Хакону31 32
Сыном Хакона был Трюггви . Он подчинялся Харальду [Синезубо¬
му]. Сыном Трюггви был Олав Кракабен33
VI.	Харальд правил в Дании 50 лет. Его сын Свен [Вилобородый]
во время битвы нанес ему рану и, раненого, изгнал из королевства.
Харальд бежал в Склавикг4 и там умер изгнанником. Как второй
Давид, он более оплакивал вероломство сына, нежели собственные
несчастья35. Его тело было перенесено дружинниками на родину и по¬
гребено в городе Роскилле. Узнав об этом, Олав Кракабен, опытней¬
ший птицегадатель, сын Трюггви сына Хакона—какового Хакона,
когда его изгнали из королевства, Харальд утвердил на престоле,—
помня об этом благодеянии, сразу же прибыл к датчанам, изгнал ко¬
роля Свена и стал править сам. Изгнанник Свен явился к могущест¬
венному королю шведов, также именем Олав36. Свен стал молить его,
чтобы Олав возвратил ему власть. Тот без промедления повел шведов
и вступил в жестокую войну. В ней погиб король Норвегии Олав
[Трюггвасон], обманутый ложным птицегаданием37. Свен, по прозви¬
щу Вилобородый, владел двумя королевствами. Он был большим вра¬
гом христиан и даже приказал изгнать их из своих пределов. Однако
после того как он трижды попадал в плен к склавам, будучи побежден
ими в войне, и его дважды выкупали серебром, а в третий раз — золо¬
том, он наконец, после этих кар, познал Господа, стал искать Его и
29	Германский император Оттон II (973-983).
30	Датский король Свен Вилобородый (987-1014).
31	Возможно, подразумевается норвежский король Хакон Добрый (ум. ок. 960), но
вероятнее, что здесь какая^ю путаница.
32	Трюггви был сыном Олава Харальдссона, брата Хакоиа Доброго, а не самого
Хакона. Здесь автор хроники снова повторяет ошибку Адама Бременского.
33	Норвежский король Олав Трюггвасон (ок. 995-1000). Прозвище Кракабен («тон¬
коногий») заимствовано из сочинения Адама Бременского.
34	Скпавы—полабскис и поморские славяне, Скпавия — область их расселения.
35	Ср.: 2 Цар 18-19.
36	Шведский король Олав Швтконунг (ок. 995—ок. 1022).
37	Битва при Свбльдре, 1000 г.
328

веровать в Него. Призвав из Норвегии епископа Бернарда, он выстро¬
ил церковь в Сконе. Бернард пересек море и прибыл на Зеландию.
Там он и закончил свою жизнь, дав ею пример благочестия. Затем
Свен вторгся в Англию и изгнал короля Этельреда38. После того как
завладел Британией, он прожил менее трех месяцев.
VII.	Когда он умер, Эдмунд39, сын Этельреда, которого изгнал
Свен, заключил в оковы сына Свена Кнута40 и Олава41, сына короля
Норвегии Олава, которые были там заложниками. Бежав из его оков,
они приплыли в Бремен и там приняли христианскую веру от бремен¬
ского архиепископа святого Унвана42. Крестившись, они возвратились
в Данию43. А Олав [Святой] стал королем Норвегии44 45. Он первым по¬
корил все свое королевство христианской вере. Во время одного сра¬
жения его убила кучка людей (a paucis in bello percussus), и он принял
славный венец мученичества. Дружинники похоронили его тело
в Тронхейме, где оно до сих пор творит множество чудес. Преемни¬
ком трона стал его сын по имени Магнус46, который родился от на¬
ложницы. Возрастом он был дитя, душой смельчак, видом красавец.
Но дабы не показалось, что я далеко отхожу от начатого, я возвра¬
щаюсь к королям датчан. Итак, после смерти короля англов Эдмунда
власть унаследовал его сын Этельред47 * Узнав об этом, Кнут, который
не забыл оскорбления, нанесенного встарь ему и Олаву отцом Этель¬
реда, с тысячей военных кораблей переплыл море и всем огромным
войском вторгся в Англию. Он бился с Этельредом три года. Этельре¬
да осадили в городе Лондоне, где он умер , подточенный войной и
старостью, оставив сына Эдуарда49 50, которого принесла ему королева
Эмма, дочь графа Ротберта . Кнут вышел победителем и взял в жены
Эмму, родившую ему сына Хардекнута51. Свою сестру, по имени
31 Английский король Этельред Нерешительный (978-1016).
39	Вымышленный персонаж.
40	Датский король Кнут Могучий (1016-1035).
41	Норвежский король Олао Святей (1016-1030), ошибочно именуемый сыном
Олава Трюггвасона.
42	Гамбург-бременский архиепископ (1013-1029).
43	Все эти события, якобы произошедшие после смерти Свене Вилобородого,
являются вымыслом.
441016 г.
45	Битва при Стикластадире, 1030 г.
46	Норвежский король Магнус Добрый (1035-1047).
47	Тот же английский король Этельред Нерешительный, что и выше, он был сыном
Эдгара, а не Эдмунда (см. примеч. 38). Два Этельреда вместо одного возникли в ре¬
зультате ошибки хрониста.
411016 г.
49	Английский король Эдуард Исповедник (1042-1066).
50	Ошибка, которую хронист повторяет вслед за Адамом Бременским. Эмма была
дочерыо герцога Нормандии Рикарда II (1002-1026) и сестрой* (а не дочерью, как
здесь) герцога Нормандии Роберта Дьявола (ум. 1035).
51	Датский король Хардекнут (1035-1042).
329

Эстрид, Кнут выдал за Рикарда52. Разведясь с ним, она без согласия
брата вышла замуж за ярла Ульва, Услыхав об этом, Кнут разгневал¬
ся на Ульва и свою сестру, так что даже изгнал их из королевства.
В конце концов, вняв просьбам многих людей, он примирился с этим,
но притворно. Протекло немного времени, и Ульва по его приказу
убили в роскилльской церкви, когда тот шел к заутрене. Жена Ульва
Эстрид с почестями похоронила его. А на месте деревянной церкви
возвела каменную и всячески способствовала ее обогащению. У нее и
Ульва было двое сыновей: Свен53 и Бьерн. После всех этих событий
Кнут вернулся в Англию, где и закончил свою жизнь.
VIII.	Между тем бременский архиепископ Либентий назначил на
Зеландию Авокона, преемника Гербранда, которого там изначально
поставил его предшественник Унван. Архиепископ Либентий также
назначил в Шлезвиг Поппона, потом Эцикона, в Рибе Одинкара. Один
из них, Поппон, муж святейший, был, говорят, близким другом Свена
[Эстридсена]. Он, кроме прочего, когда язычники впали в сомнение
относительно христианской веры, на всеобщем собрании короля и на¬
рода пронес в руке раскаленное железо и остался невредим (ибо они
обещали, что в этом случае уверуют). В результате народ уверовал,
а он прославился в королевстве как святой.
IX.	После смерти Кнута стали править трое его сыновей. Свен,
который родился от Альвивы, правил в Норвегии, Харальд, тоже сын
Альвивы, — в Англии, Хардекнут, сын Эммы, — в Дании. В его вре¬
мена после Авокона проповедовал Виллельм. Этот Хардекнут высту¬
пил из Дании против своего брата Харальда, короля Англии, и собрал
во Фландрии флот. Однако Харальд, будучи настигнут смертью, по¬
ложил конец войне. Так Хардекнут завладел Данией и Англией. Тем
временем в Норвегии умер брат Хардекнута Свен. Тогда норманны
избрали Магнуса [Доброго], сына Олава Святого от наложницы.
Хардекнут и Магнус, король Норвегии, заключили между собой со¬
глашение и скрепили его клятвой над мощами Олава — такое, что тот,
кто проживет дольше, получит королевство того, кто умрет, и будет
владеть обоими королевствами словно бы по праву наследства (quasi
hereditario iure). Протекло немного времени, и Хардекнут умер54.
Узнав о его смерти, Магнус, не забывший о соглашении, явился
в Данию с большим и сильным войском. Ему навстречу вышел Свен,
племянник Кнута Старого, сын Эстрид и Ульва, которого убил Кнут
Старый55, и сражался с ним как на море, так и на суше. В конце кон¬
цов он был побежден и бежал в Сконе. Когда в Лунде Свен готовился
52	Правильно: за Роберта Дьявола.
53	Датский король Свен Эстридсен (1047-1074).
54	1042 г.
55	Чтение Gambliknut («Кнут Старый», т.с. Кнут Могучий) предложил Гертц. К, О
и S имеют Harthaknvt («Хардекнут»).
330

к бегству в Швецию, прибыли гонцы с Зеландии и возвестили ему, что
король Магнус умер. Он немедленно возвратился на Зеландию, а по¬
том был избран жителями Фюна и Ютландии в короли и усердно пра¬
вил Данией в течение многих лет, произведя на свет от разных жен
много сыновей и дочерей. Пять его сыновей правили один за другим.
Четверых настигла преждевременная смерть, хотя они были вполне
достойны и власти, и королевского звания. В его времена проповедо¬
вал епископ Виллельм. Он был мужем сильным, храбрым и буйным.
Одной мощью своего тела он уже покорял знатных людей, но также
и величием души. В гневе он не жалел никого. В его епископство мать
короля Свена Эстрид с согласия сына передала Роскилльской церкви
пятьдесят мансов , право на которые вышеупомянутый епископ под¬
твердил печатью и привилегией. По прошествии малого времени
Виллельм умер, а на его место славный король Свен поставил своего
капеллана и тезку, мужа, блиставшего всеми видами добродетели и
далеко превосходившего всех предшественников. Он был грозой зло¬
намеренных, воздаянием добродетельных, отцом отечества, гордостью
клира и спасением народа, образцом благочестия и таким, кто хочет
все довести до совершенства . Он практически заново основал Рос-
килльскую церковь, украсив ее замечательным паникадилом (egregia
corona), мраморными колоннами и всяческой утварью (omamentis). Он
выстроил для братьев монастырь из камня, а также добавил братьям и
церкви, которую освятил во имя святой Троицы, земель из своих епи¬
скопских владений, чтобы общее число пребенд составило 1S56 57 58. Кроме
того, он возвел в Рингстеде монастырь в честь святой Марии и дру¬
гой — в Слагельсе.
X.	Между тем в Ютландии умер славный король Дании Свен
Магнус59, в 1074 году от воплощения Господня и на 31-й год своего
правления60. Его тело было с почестями погребено в Роскилле, как
он сам повелел, будучи жив. После его смерти королевство перешло
56	Под Роскилльской церковью подразумевается соборный капитул города Роскил¬
ле. Максы (mansi) — это земли с сидящими иа них крестьянами. Владение такими зем¬
лями означает получение определенного дохода. Конкретное содержание термина
«маис» сильно варьируется в зависимости от страны н эпохи.
57	Здесь автор хроники подражает описанию архиепископа Алебранда, которое дает
Адом Бременский в 69-Й главе книги II: «Он был отцом отечества, гордостью клира п
спасением народа, грозой злонамеренных и примером для добродетельных, образцом
благочестия и таким, кто хочет все довести до совершенства».
н Ut. XV. prebende essent, de mensa sua fratribus et ecclesie, quam in honorc sancte
Trinitatis consecrauit, addidit. У епископа были свои личные плвдення (как частного
лица) и его владения как епископа (mensa). Свои личные земли мог иметь каноник
(именуемый обычно «брат»), но были и земли, с которых жил весь капитул. Каждое
из таких владений капитула в отдельности и все от! вместе назывались словом
«пребенда)) (praebenda).
5* Магнус — второе имя Свена Эстридссна.
60	Автор хроники считает годы от смерти Хардекнута в 1042 г.
331

к его сыну Харалвду, который правил семь лет61. Согласно традиции
(secundum antiquos), это был четвертый король Харальд в Дании.
Первый Харальд — тот, который крестился в Майнце. Второй —
Харальд Синезубый. Третий — Харальд сын Горма62. Четвертый—
этот, сын Свена, муж замечательный, правитель справедливейший. Он
приказал передать в общее пользование леса, которые присвоили себе
одни только знатные люди. После его смерти на трон возвели его бра¬
та Кнута63 Он издал новый, неслыханный закон, которым принудил
народ платить налог, именуемый у нас «nefgjald»64, после чего ел>
прогнали из Ютландии на Фюн и он с великой верой в душе принял
мученическую смерть в Оденсе, в церкви святого мученика Альбана,
перед алтарем. Это было в 1090 году от воплощения Господня и на
11-й год его правления. Его тело творит великие чудеса, прославляет¬
ся через мученика Христос65 Вместе с ним был также убит его брат,
по имени Бенедикт.
XI.	Итак, на собрании знатнейших людей государства королем
избрали его брата Олава66, сделав его господином всего Датского ко¬
ролевства67 В его времена Дания девять лет страдала от великого
голода, так что люди не могли удержаться от заповеданной пищи и
запрещенного. Ведь когда вынуждает необходимость, закон иногда
нарушают и преступают. И вот, чтобы есть, забивали лошадей, а мно¬
гие освежевывали собак. На стол не подавали разные тарелки, не тре¬
бовалось вообще никакой посуды. Достопочтенный епископ Свен
предсказал эту напасть сразу после убийства Кнута. Отечески увеще¬
вая, советовал он многим людям, чтобы они раскаялись и тем отвели
ее. Но поскольку Господь кого хочет ожесточает, а кого хочет милует,
Он ожесточил все сердца и, как сказано, обрушивал бедствия. Но пас¬
тыря Господь помиловал и освободил его ото всех страданий на этой
грешной земле. Ибо на второй год правления Олава, не довольствуясь
вместе с Марфой домашним покоем и делами житейскими, но возжелав
вместе с Марией сделаться также сопричастником таинств небесных68,
61	Датский король Харальд Точило (1074-1080).
62	Здесь, как и выше (в главах IV-VI), путаница. Разумеется, Харальд СинеэубыЙ
и Харальд сын Горма—это одно лицо.
63	Датский король Кнут Святой (1080-1086).
64	Это датское слово означает «подушная подать». Ср. др.-исл, nefgildi с тем же
значением.
<s Cuius corpus | magnis miraculis illustrator, || Christos | in martyre glorificator. Это
предложение написано ритмизованной прозой, содержит аллитерации (на с, m, 1, г) н
рифмы (выделены полужирным шрифтом).
м Датский король Олав Голод (1086-1095).
67 Consortem tocius regni Danie fecerunt. M. Герти считает, что consors («соправи¬
тель») здесь равно по смыслу compos («владеющий»), чему я и следую в переводе.
61 Non conlenlus domestica quiete actiue uite cum Martha, sod earn contcmptetiue
speculacionis particeps fieri volens. Фразеология этого предложения несколько необыч¬
на, однако его смысл хорошо понятен. Vita active, т.е. практическая мирская деятель¬
332

он, спросив позволения у короля и народа, решил отправиться в покаян¬
ное паломничество в Иерусалим. Однако, когда он прибыл на один
остров, под названием Родос, его охватила болезнь. Душа с победой
отлетела ко Христу, а тело было там же погребено его скорбящими
учениками. Услышав о его смерти, король Олав хотя и горевал вместе
со всем клиром зеландской церкви, однако поставил на его место
Арнольда. Это был муж от природы бесхитростный и более неради¬
вый, чем подобает заботливому пастырю. Тем не менее он выстроил
каменные стены вокруг роскилльского монастыря, а также поновил
росписи этого монастыря. В седьмой год его епископства умер король
Олав. Он правил девять лет, из которых ни один не был изобильным.
XII.	После его смерти королевство перешло к его брату Эрику
Доброму69 Тут же закончился проклятый голод, и вместе с ним отсту¬
пила от народа Божья кара. Связано ли это благополучие с Эриком,
а этот голод — с Олавом (а ни тот, ни другой не заслуживал своего
жребия), — известно Тому, Кто знает все прежде бытия его и устрояет
все когда желает и как желает. Ибо Эрик правил восемь лет и напри¬
думал много жестоких и несправедливых законов. У него было три
сына от наложниц: Харальд70, Бенедикт, Эрик71. От законной жены
родился самый благородный по происхождению, по имени Кнут72.
На пятый год его правления, в 1100 году от воплощения Господня,
в июльские иды христиане взяли Иерусалим73. Наконец, в восьмой год
своего правления, в 1103 году от воплощения Господня, Эрик, вместе
со своей женой Бодилью захотевший посетить Иерусалим, прибыл на
Кипр, где и умер.
ХП1. Узнав о его смерти, датчане возвели на трон его брата Ниль¬
са74, мужа смирного и бесхитростного, совсем не правителя. Во дни его
клир и народ подверглись великому преследованию. Ведь в 20-й год
его правления некто Педер, сын Водили, подучиваемый и подстрекае¬
мый своим капелланом Нотольдом, который впоследствии стал епи¬
скопом Рибе, поднял судебное преследование (quaestio) против кли¬
риков, дабы те из них, кто имеет жен, оставили их, а те, кто холост, ни
в коем случае не женились. Клирики желали сопротивляться этому, но
не имели сил, так как епископ Арнольд был уже отягощен старостью
и занемог. Иным рубили руки, иных убивали, иных изгоняли с роди¬
ность, противопоставлена speculatio contemplative (букв, «созерцательное созерцание»),
т.е. заботе о делах духовных. М. Гертц в указателе к изданию поясняет; contemplatio
supema («созерцание небесного») = contemplative speculatio.
69	Датский король Эрик Добрый (1095-1103).
70	Харальд Копье.
** Датский король Эрик Незабвенный (1134-1137).
72	Кнут Лавард, герцог и святой.
73	Иерусалим был захвачен 15 июля 1099 г. в результате Первого крестового
похода.
74	Датский король Нильс Свенссон (1103-1134).
333

ны, мало кому удалось сохранить имущество. На следующий год по¬
сле этого начинания бондов Арнольд умер. На его место король Нильс
поставил капелланом своего сына Магнуса, по имени Педер. Он был
мужем знающим и начитанным, самым красноречивым и постоянным
среди всех датских епископов того времени. Вскоре Педер взял сто¬
рону клириков против бондов, освободив их не только от упомянутой
напасти, но, кроме того, добившись, чтобы никто из мирян не имел
права подавать жалобу против клириков на народном собрании, а де¬
лал это только на священном соборе, что ранее ни в коем случае не
дозволялось. Он очень любил клириков, но не принес своей церкви
никакой прибыли. Он украсил свои дворы каменными и деревянными
постройками. И хотя Педер поменял местами ценности, ища своего и
того, что цезарево, однако он утверждал, что хотел бы искать и того,
что Божье, если бы только ему вместе с Марией и Иаковом удалось
остаться в покое и мире75. Во исполнение того, что было у него на ду¬
ше и на языке, он прибавил к владениям церхви святого Климента до¬
ма и земли, чтобы там жила монашеская община. Но поскольку враг
рода человеческого с древних времен всегда прячется под покровом
и питает всегдашнюю злобу к деяниям праведных, он, ненавидя мир,
посеял между датчанами семена столь великой распри, что подобного
бедствия для клира и народа не бывало с тех пор, как в Дании утвер¬
дилось христианство.
XIV.	Ибо единственный сын короля Нильса Магнус, подстрекае¬
мый дьяволом, в 1130 году от воплощения Господня76, притворившись
другом, убил сына короля Эрика Кнута, мужа целомудренного, благо¬
разумного, украшенного мудростью, красноречием и всеми видами
добродетели. За это его братья Харальд [Копье] и Эрик [Незабвенный]
подняли восстание против короля Нильса и его сына Магнуса, всяче¬
ски стараясь лишить Нильса власти и звания, а Магнуса убить. Эрик,
собрав всех отступников и злодеев, отправился в Ютландию, где скло¬
нил часть народа ложными обещаниями и присвоил себе королевское
звание. Он был моложе Харальда и много красноречивее, чем тот,
муж бесчестный, переполненный злобой и лукавством. Узнав об этом,
Харальд переметнулся к королю Нильсу, не желая служить младшему
брату как по причине его возраста, так и потому, что у Харальда была
толпа сыновей, пятнадцать человек77, а также потому, что Эрик про¬
тивозаконно награбил у всех огромное количество добра. Король же
75	Et licet prepostero online utebatur, querens, que sua et que Cesaris erant, dicebfit tamen
se et, que dei erant, uelle querere, si aliqua tranquillitate pads cum Maria et cum Jacob posset
permanere. О библейской цитате см. предисловие. Смысл условного придаточного,
которым оканчивается это предложение, несколько темен. По-видимому, автор исполь¬
зует метонимию: «Мария и Иаков» сказано вместо «церковь».
76	Кнут Лавард был убит 7 января 1131г.
11 Судя по перечислению, следующему ниже, о конце XVII главы, их было двена¬
дцать.
334

Нильс переправился в Ютландию и бился с Эриком во многих сра¬
жениях. Во всех них Эрик оказывался побежденным, поэтому он бе¬
жал в Шлезвиг. А на следующий год они сошлись в морской битве
у острова, который называется Сейрё. Там войско Эрика окружило
сына короля Нильса Магнуса, который подумал, что перед ним суда
его отца, приплывшего туда раньше него. Многих взяли в плен, боль¬
шую часть истребили, Магнусу едва удалось скрыться на нескольких
кораблях. На третий год войны король Нильс прибыл на Зеландию со
ста кораблями. И так как большая часть народа вместе с епископом
Педером сочувствовала Нильсу, в битве при Вэребро уже после пер¬
вого столкновения Эрик оказался побежден и бежал. Победитель
Нильс разграбил Роскилле. Эрик отправился в Сконе прося о помощи.
Его изгнали оттуда, и он явился к королю Норвегии Магнусу7*, сыну
короля Сигурда, и стал вымаливать у него помощь. Магнус, хорошо
<СкрЫв> свои намерения, предложил мир и дружбу, обещая, что по¬
может ему во всем* 79. Однако после того как он принял его вместе
с немногочисленными сторонниками, исход дела ясно показал, чтб
было у него на сердце80. Ибо он отнял у Эрика все богатства, которые
тот привез, и прогнал его людей, а своим приказал, чтобы они посади¬
ли его в кандалы. К нему не допускали никаких иностранцев. Тогда
Эрик, лишившись всех сторонников и очень опасаясь за свою жизнь,
обратился к хитроумным приемам. Он притворился больным, не пил
и не ел прилюдно, чтобы только его не увезли из Конунгахеллы81
Кроме того, он послал гонца в Данию к своим друзьям, прося, чтобы
они, если не забыли, какими и сколь великими богатствами он их на¬
градил, быстрее спасли его от надвигающейся смерти; указав время
и место. Итак, в назначенный день они приплыли на корабле и в то
время, как стражи напились и спали, взяли на борт Эрика, королеву,
а также служанку и бежали в Сконе.
XV.	Сконцы же, хотя прежде отказали ему в помощи, на этот раз,
словно бы движимые раскаянием, все единодушно с общего согласия
71	Норвежский король Магнус Слепой (1130-1135), сын Сигурда Крестоносца
(1103-Н30).
79 At Ше iam satis pulchre, quod voluit, <occuluit>, et sub quadam pacis ac fidei
sponsione se ei benefecturum per omnia promisit. Здесь слово occuluit—конъектура
издателя.
“ В оригинале библейская цитата: omnia, que in corde et corde locutus ftterat,
manifesto rel euentus ostendit Вот как выглядит цитируемое место (Пс 11,3) в Вульгате
и русском синодальном переводе: labia dolosa in corde et corde locuti sunt («уста льсти¬
вы, говорят от сердца притворного»). Автор хроники несколько неудачно инкорпори¬
ровал цитату в свое предложение. Буквальный перевод звучал бы так: «исход дела ясно
показал все (?), что он говорил от сердца притворного».
81	Ne Cununchelde transferretur. Контекст позволяет понять это придаточное двояко:
«чтобы только его не увезли из Конунгахеллы» и «чтобы только его не перевезли
в Конунгахеллу». По смыслу первый вариант кажется мне предпочтительнее: Конунга-
хелла находится близко к Дании.
335

приняли его, провозгласив, что хотят жить и умереть вместе с ним.
Архиепископом в то время был Ассер82 83. Он был первым архиеписко¬
пом в Дании, Швеции и Норвегии, м>ок деятельный и суровый13, муд¬
рый и совсем без постоянства. Во время этой смуты в королевстве ов
не ограждал себя стеною ради дома Израилева, но, как колеблемый
ветром тростник, куда бы ни подуло, туда и обращался. Тогда по при¬
казу Эрика Лунд окружили стеной и валом. Между тем Нильс объявил
в подвластных ему землях, чтобы люди готовились к походу, и со вся¬
ческой предусмотрительностью повелел, чтобы накануне июньских нон
все знатнейшие собрались в Сконе. Ибо в этот день отмечался святой
праздник Пятидесятницы. Итак, в понедельник они неосторожно, ни¬
чего благоразумно не взвесив, сошли с кораблей. Им навстречу высту¬
пил Эрик со своим войском и нанес всей Дании неописуемый и не¬
восполнимый урон84. О жестокий год, день горький, день смерти, день
тьмы и мрака85, полный скорбей, отягченный рыданиями! О день, в ко¬
торый Магнус убит, растоптан цветок Дании! Прекраснейший из юно¬
шей, мощный силою, доброхотный податель86, премудрый и друг по¬
стоянства! Убит Магнус, а вместе с ним два герцога и пять епископов:
Педер Роскилльский, Торе Рибский, Кетиль Вестервигский, Ульвкель
Орхусский, Хенрик, изгнанный из Швеции. Адельбьерн Шлезвигский,
получив неизлечимую рану, прожил после этого менее полутора лет.
Шестой же, епископ Эскиль ВибергскиЙ, муж прекраснейший и муд¬
рейший, блестяще начитанный, был по приказу Эрика убит за два года
до этого сражения, когда он служил в церкви заутреню.
XVI.	Король Нильс, увидев, что кого пленили, кого покалечили,
кого убили, кого утопили, едва успел вскочить на коня и вместе с Ха-
ральдом [Копье] бросился на корабль. Он поехал на Зеландию и как
мог ободрил своих сторонников. После этого Нильс отправился
в Ютландию и сделал Харальда правителем половины государства
(participem dimidij regni), возведя его в королевское звание. Затем он
был коварно обманут шлезвигцами, которые обещали верность и под¬
твердили это клятвой: в седьмой день перед июльскими календами
вышеназванного года и на 31-й год правления они вероломно убили
его вместе с его знатнейшими, что находились в городе. Харальд же,
словно бы предчувствуя их вероломство, всячески побуждал короля
не верить им. После убийства он решил, что ему нужно уезжать спу¬
да. Узнав об этом, Эрик явился в Шлезвиг и за гнусное злодеяние
82	Ассер (Аскер), первый лундский архиепископ (1104-1137).
83	<Vir> асег et amarus. Возможно, эти определения, редко применяющиеся к чело¬
веку, а чаще к неодушевленным предметам, возникли по созвучию с латинской формой
имени Ассера—Ascerus.
84	Битва при Фотевиге, 1134 г.
85	Dies tenebraruro. Библеизм: Иоил 2,2; Соф 1,15.
86	Hylaris dator. Библеизм: 2 Кор 9,7.
336

наградил шлезвигцев богатыми дарами. Тогда вместо Педера еписко¬
пом Роскилле сделали Эскиля . Нотольда поставили на место Торе
в Рибе, Сельва на место Кетиля к венд ельцам, Иллуги на место
Ульвкеля к орхусцам. Тем временем от вышеупомянутой раны умер
изменник87 88 * Адельбьерн, епископ шлезвигцев. На его место поставили
капеллана Эрика по имени Рике.
XVII.	После всех этих событий Эрик отправился в Сконе и отпразд¬
новал там Рождество. Харальд между тем оставался в Ютландии, где
к нему примкнуло множество ютландцев. Услыхав об этом, Эрик
внезапно прибыл на Зеландию и, несмотря на суровые морозы, очень
быстро переправился в Ютландию. На следующую ночь он захватил
ничего не подозревавшего брата вместе с женой и детьми в деревне,
которая называется Скипинг, и велел палачам казнить схваченного.
Жители этой деревни погребли его голову в дальнем углу кладбища.
Эрик необычайно радовался смерти брата. Сыновей же его он привез
в Сконе и вплоть до августа держал в кандалах. А в августе, всту¬
пив в гнусный сговор со сконцами, он отправил сыновей Харальда
на один остров, под названием Свер, где по его приказу их всех пе¬
ребили и свалили в яму. Вот их имена: Сигурд, Эрик, Свен, Нильс,
Харальд, Бенедикт, Мистивинт, Кнут. Олав, когда его отец и братья
попали в плен, пристал к нищим и бродягам, и так, прикрытый
лохмотьями, явился к королю Швеции по имени Сверкер , и стал
вымаливать у него помощь. Тот, узнав всю последовательность со¬
бытий, как были убиты его отец и братья, решил, что из этого в бу¬
дущем выйдет что-нибудь хорошее90, и принял его у себя при дворе,
а чтобы он мог иметь все необходимое, радушно уступил ему часть
своего королевства на то время, пока жив Эрик. Бьерна и Эрика
Дьякона король Эрик за год до смерти их отца утопил недалеко
от того замка, который стоит перед шлезвигской гаванью. Двенадца¬
тый, Магнус, пал в битве, произошедшей в Сконе, вместе с Магнусом,
сыном короля Нильса. Это все сыновья Харальда, и всех их настиг¬
ла преждевременная смерть. Остался один Олав, чудище о многих
головах.
XVIII.	Между тем в третий день перед майскими идами умер лунд-
ский архиепископ Ассер, и его похоронили в церкви святого Лаврен¬
тия. Эрик же, сделавшись надо всеми словно бы Цезарем, преодолев
все препятствия, не желая признавать кого бы то ни было равным себе
или превосходящим себя, надменный, превознесшийся и мощный
87	Епископ Роскилле (1134-1137) и архиепископ Лунда (1137-1177).
18	Очевидно, этот епископ назван «изменником)) потому, что участвовал в убийстве
Нильса.
19	Шведский король Сверкер (1130-1156).
90	Sperans aliquid boni ex eo futurum. Можно понять двояко: «из этого в будущем
выйдет что-кнбудь хорошее)) и «иэ него в будущем выйдет что-нибудь хорошее».
12 - 8766
337

в злобе своей, повсюду вел себя подобно ужасной молнии91. Он отни¬
мал у плачущих, если что имели, а имущим и злобно хохочущим раз¬
давал. Такова была жизнь Эрика, таково поведение, так он пришел,
а теперь поглядим, как он ушел. Итак, когда он приехал на одно на¬
родное собрание, происходившее недалеко от Рибе, вышел некий че¬
ловек, по имени Плуг, что переводится на латынь «aratrum»92, и нанес
ничего не подозревавшему королю смертельную рану. Это был муж
уродливый, низкого роста, который сам по себе ничего бы не смог
сделать, однако повсюду Господь: Господь в плуге, Господь в копье,
точно так же как Господь в праще, Господь в камне.
XIX.	После того как он погиб и был похоронен в Рибе, собрались
знатнейшие люди государства и возвели на трон Эрика III, сына сест¬
ры вышеупомянутого Эрика93. Он был мужем более бесхитростным,
чем того требует королевское звание, непостоянным и двоедушным,
погибель королевства и клира. В его правление поднялась великая
распря за лундское архиепископство между шлезвигским епископом
Рике и роскилльским предстоятелем Эскилем. Однако достопочтен¬
ный Педер, сын Бодили, своими мудрыми советами и активным вме¬
шательством (suo sapienti consilio et sollerti discrecione) положил конец
этому противостоянию. Он замирил их таким образом, что Эскиль
стал архиепископом, а Рике, хотя клир и народ в Сконе избрали имен¬
но его, воспользовался советом упомянутого Педера и, дабы избежать
смуты и войны, несмотря на протест клириков и мирян, занял кафедру
в Роскилле.
[XX. Король Эрик, после того как у него на родине установился
прочный мир, на десятый год своего правления отказался от власти,
ушел в монастырь и, облачившись в монашеские одежды, благопо¬
лучно распрощался с заботами этого мира. Впоследствии он принял
благой конец и почил во Господе. После его смерти ютландцы собра¬
лись и избрали Кнута94, сына Магнуса, сына короля Нильса. А сконцы
избрали Свена95, сына Эрика Незабвенного, и поставили его над собой
королем. Из-за этого между Свеном и Кнутом возникла длительная
распря, на 12 лет. Ибо, когда к власти пришел Свен, мир нарушился,
поднялось восстание и внутренняя смута заставила даже миролюби¬
вых взяться за оружие. В конце концов, на десятый год, все датчане
91	Сравнение с молнией заимствовано у Адама Бременского (III, 17), который на¬
зывает «молнией севера» норвежского короля Харальда Сурового. Адам, в свою оче¬
редь, взял его из «Фарсалии» Лукана (книга X, стих 34).
92	Игра слов. Имя убийцы Эрика Незабвенного — Plouh, что по-датски означает
«плуг». Автор хроники осознает имя как значимое слово и поэтому глоссирует его ла¬
тинским словом aratrum («плуг»).
93	Датский король Эрик Агнец (1137-1146) был сыном дочери Эрика Доброго
Рагнхильд.
94	Датский король Кнут Магнуссон (1146-1157).
93 Датский король Свен Грате (1146-1157).
338

собрались и, склонившись к миру, избрали двух королей: Кнута, кото¬
рого прежде избрали ютландцы, и Вальдемара , сына Кнута Святого
[Лаварда], герцога и мученика. Свен же, будучи изгнан из Дании,
бежал в Саксонию к саксонскому герцогу, своему тестю, у которого
оставался почти три года, вдали от своего королевства. Только на тре¬
тий год, притворно замирившись, он вернулся на родину. Тогда же
Свен, Кнут и Вальдемар, выставив поручителей, сошлись вместе и
по совету благоразумных людей склонились к миру, желая прекратить
смуту в королевстве. Итак, родичи заключили между собой такой
договор, что страна делилась на части и каждый из них должен был
беспрепятственно владеть одной ее третью. И утвердили договор при¬
творный и мир мнимый. Ибо, когда они встретились в Роскилле, Свен
в пятый день перед августовскими идами нечестивым образом убил
Кнута и его родича Константина, а тяжело раненный Вальдемар
скрылся. После этого Свен сошелся с ним в битве у Грате и по воле
Божьей бесславно там погиб, приняв достойный его коварства конец.
Его тело предали земле в церкви этой деревушки. После этого,
в 1157 году от воплощения Господня все знатнейшие люди Дании
возвели на трон славного Вальдемара, сына Кнута Святого, герцога и
мученика, сына короля Эрика Доброго, и он был помазан на царство
архиепископом Эскилем, облачился в пурпурные одежды, был тор¬
жественно увенчан диадемой, а также со всеми почестями воссел
на престоле королевства. Он достойно управлял датским королев¬
ством в течение 26 лет, привлекая язычников к вере, верующих к ми¬
ру, миролюбивых к твердому спокойствию. Он превратил ненависть
в любовь, скорбь в радость, а бедность в процветание.
Власть унаследовал его сын Кнут^7, а вслед за ним на трон возвели
брата Кнута Вальдемара96 97 98.]
12*
96	Датский король Вальдемар Великий (1157-1182).
97	Детский король Кнут Вальдемарссон (1182-1202).
91 Датский король Вальдемар Старый (1202-1241).
339

Рецензии и обзоры
А.В. Подосшов
НОВЫЕ РАБОТЫ
ПО ИСТОРИИ ДРЕВНЕЙ КАРТОГРАФИИ
В последние годы во всем мире наблюдается возросший интерес
к истории древних карт, к их символике и значению в рамках поро¬
дивших их культур, к их особенностям как проявлению интеллекту¬
альной и духовной деятельности человека, к их использованию в ка¬
честве исторического источника ит.д. Отражением этого интереса
является тот факт, что в своде «Древнейшие источники по истории
Восточной Европы», издаваемом центром «Восточная Европа в антич¬
ном и средневековом мире», недавно были опубликованы два тома
картографических источников, содержащие памятники античной
(римской) и западноевропейской средневековой картографии, рас¬
сматриваемые с точки зрения их Источниковой ценности для истории
Восточной Европы1. Средневековые карты публиковались и изучались
и в составе других изданий центра2. Остается актуальной задача пуб¬
ликации в рамках свода карт Птолемея и исламской картографической
традиции.
В настоящих заметках я хотел бы кратко познакомить читателей
с двумя интересными публикациями последних лет по истории древ¬
ней и средневековой картографии. * *1 См.: Чекин Л.С. Картография христианского средневековья. VUl-ХШ вв. Тексты,
перевод, комментарий. М., 1999; Подосинов А.В. Восточная Европа в римской карто¬
графической традиции. Тексты, перевод, комментарий. М., 2002.
* См., например: Мельникова ЕЛ Древнескандинавские географические сочине¬
ния. Тексты, перевод, комментарий. М., 1986. С. 102-124; содержание знаменитой
карты мира арабского ученого XII в. ал-Идрнси подробно анализируется в книге:
Коновалова И.Г. Восточная Европа в сочинении ал-Идриси. М., 1999.
О А.В. Подосинов, 2003
340

+ * *
The History of Cartography / Ed. by J.B. Harley
and D. Woodward, Chicago; London, The University
of Chicago Press. 1992-1994-1998.
Volume 2. Books 1-3.
Три книги второго тома амбициозного проекта «История картогра¬
фии», который в многотомной серии (всего выйдет шесть томов) дол¬
жен проследить функционирование карт в обществе с древнейших
времен до современности, хронологически примыкают к первому
тому, опубликованному в 1987 г. и посвященному доисторической,
античной и средневековой (до 1500 г.) картографии Средиземноморья
и Европы3. Рецензируемый том посвящен развитию картографии
в традиционных обществах Азии, Африки, Америки, Австралии, на¬
родов Арктики и Тихого океана. Сразу следует сказать, что история
картографии на этих континентах никогда не была объектом столь
подробного и всестороннего изучения4; в науке господствовал евро¬
поцентризм, рассматривавший картографические достижения неевро¬
пейских народов с точки зрения европейских стандартов, поэтому
следует признать, что публикуемые тома выводят нас на новый уро¬
вень знания, открывают для западного (и не только западного) читате¬
ля огромную terra incognita. На общих подходах издателей «Истории
картографии» к пониманию карты («карты — графические изображе¬
ния, способствующие пространственному пониманию человеком вещей,
идей, условий, процессов или событий»5) я не буду сейчас подробно
останавливаться, отослав читателя к нашей рецензии на предыдущий
том6, в которой общим вопросам «идеологии» картографии уделено
достаточно много места. Ниже речь пойдет о содержании каждой из
трех книг второго тома. Сразу отмечу, что, как и другие тома, книги
этого тома содержат огромное количество прекрасно выполненных,
часто цветных репродукций карт, планов, диаграмм. Огромная биб¬
лиография в конце каждой книги дает практически исчерпывающую
3	The Histoiy of Cartography. Vol. 1. Cartography in Prehistoric, Ancient, and Medieval
Europe and the Mediterranean / Ed. J.B. Harley, D. Woodward. Chicago; London, 1987.
См. нашу с Л.С. Чекиным рецензию на этот том в; ВДИ. 1990. Ks 3. С. 205-216 и рас¬
ширенный вариант рецензии в: Imago mundi. L., 1991. Vol. 43. P. 112-123.
4	Достаточно сказать, что в книге Л. Багрова (Bagrov L. History of Cartography.
Cambridge; London, 1964; reprint* Chicago, 1985), которая считается самой полной и
добротной по истории мировой картографии, китайской картографии было уделено
всего шесть с половиной страниц, японской—три, корейской и центральноазиат¬
ской -— по полстранице и картографии Юго-Восточной Азии—треть страницы.
5	Эту ключевую для концепции издания фразу издатели неизменно повторяют
в предисловии к каждому тому.
‘ВДИ. 1990. №3. С. 205-207.
341

информацию о работах в данной области, а обширные индексы позво¬
ляют легко ориентироваться в именах, понятиях и реалиях. Над каж¬
дой книгой работал интернациональный коллектив авторов, признан¬
ных специалистов в своей области. Один из разделов 3-й книги
написан российскими учеными.
The History of Cartography. Vol II. Book 1. Cartography in the
Traditional Islamic and South Asian Societies / Ed. by J.B. Harley and
D.	Woodward; Associate Editors J.E. Schwartzberg, G.R Tibbetts;
Assistant Editor A.T Karamustafa Chicago; London, The University of
Chicago Press. 1992. 579p. 111.
1-я книга второго тома, как видно из названия, посвящена истории
картографии двух больших историко-культурных регионов — ислам¬
ского мира и древней Индии. Первая часть книги (с. 3-292) представ¬
ляет собой подробнейшее исследование исламской картографии от
первых импульсов, полученных ею в VIII в. от греческого (в основном
Птолемеева) наследия, до военных, морских, административных и
учебных карт Оттоманской империи (включая XVIII в.). Широк также
и диапазон привлекаемых к рассмотрению карт — от карт звездного
неба и космологических рисунков религиозно-мистического смысла
до географических карт школы Балхи и ал-Идриси, а также морских
карт-портоланов, подробно рисующих прибрежные части Средизем¬
ного моря и Индийского океана. Бели учесть, что исламская карто¬
графия прежде систематически исследовалась лишь один раз —
К. Миллером в 20-30-х годах XX в.7, то можно говорить о новой стра¬
нице в изучении истории исламской картографии.
Во Введении, написанном А.Т. Карамустафой (с. 3-t I), рассматри¬
ваются общие вопросы греческого наследия в исламской картографии,
соотношения карты и текста, условий картографического производ¬
ства, сочетания теории и практики, терминологии карт, истории их
изучения. Следующий раздел (автор — Э. Сэвидж-Смит) посвящен
картографированию звездного неба в связи с использованием астро¬
лябии и изучением движения светил (с. 12-70). К нему примыкает
раздел о космографических диаграммах, написанный А.Т. Караму¬
стафой (с. 71-89). Эти диаграммы могли отражать как небесную, так и
земную реальность, но не было недостатка также в диаграммах гно¬
стического, мистического или религиозного свойства.
Только в следующем разделе анализируются географические карты.
Этот раздел состоит из нескольких эссе. Первое (с. 90-107, автор —
Дж.Р. Тиббепс) посвящено началу исламской картографической
традиции, ее происхождению из Птолемеевой, первым картам и их
7 Miller К. Маррае arabicae: Arabische Welt- und Lflnderkarten des 9.-13. Jahrhunderts.
Bd. 1-6, Stuttgart, 1926-1931.
342

взаимоотношениям с текстами географов (карты и тексты ал-Майму-
на, Ибн Хордадбеха, ал-Хваризми, ал-Баттани, Сухраба и др.), выра¬
ботке системы долгот и широт, климатов и т.д. Во втором эссе того же
автора (с. 108-136) рассматриваются карты одной из самых автори¬
тетных в исламской географии школы Балхи (X в.), в том числе карты
ал-Истахри, Ибн X аукал я, ал-Мукаддаси. Автор приходит к выводу,
что первая картографическая система (основанная на греческой тра¬
диции) почти не пересекалась со второй (школой Балхи). Третье эссе
Тиббетгса(с. 137-155) содержит исследование поздней картографиче¬
ской традиции (тексты и/или карты Ибн Хаукаля, ал-Бируни и других
авторов). Две предшествующие картографические традиции встреча¬
ются в произведениях этих авторов, оказавших большое воздействие
на последующую исламскую традицию вплоть до XV в. Специальное
эссе посвящено творчеству ал-Идриси (с. 156-174, автор — С. Макбул
Ахмад), создателю знаменитой карты мира, дошедшей до нас в не¬
скольких версиях. В вопросах арабской метрологии и геодезии про¬
свещает нас в следующем эссе (с. 175-188) Р.П. Мерсье. Здесь же
описывается попытка ал-Бируни измерить радиус земного шара.
Методам составления карт киблы и вообще определению киблы (на¬
правления к Каабе) посвящено последнее эссе этого раздела (с. 189—
205, авторы—Д.А. Кинг и Р.П. Лорх). Огромное значение киблы для
отправления многочисленных ритуалов и ориентации молитвы, мече¬
тей, умерших и т.д. стало причиной составления специальных карт,
основанных как на «народной астрономии», так и на математической,
заимствованной из греческой науки.
Следующий раздел описывает историю картографии Оттоманской
империи с XV по XVIII в. (с. 206-255, авторы — А.Т. Карамустафа и
Дж.М. Роджерс) — область, которая только сейчас начинает изучать¬
ся и осознаваться как проблема. Здесь же публикуется одна из самых
ранних турецких военных карт—карта рубежа XV-XVI вв., изобра¬
жающая Киев и его окрестности, а также Днестр и Днепр (с. 210-
211)8.
Последний раздел (с. 256-292, авторы—Дж.Р. Тиббеттс и С. Суцек)
рассказывает о морских плаваниях арабов в Индийском океане и Сре¬
диземном море и о морских картах-портоланах, которые существова¬
ли параллельно с такими же картами в Италии и Каталонии того же
времени. Речь здесь идет также о знаменитой карте мира Пири Рейса
(1513 г.), на которой есть изображение частей Нового Света, возмож¬
но заимствованное из не дошедшей до нас карты Колумба 1498 г.
Благодаря такому членению материала все аспекты исламской кар¬
тографии на протяжении многих веков оказываются равномерно и
в См. о ней: Абрахамовин 3. Старая турецкая карта Украины с планом взрыва
Днепровских порогов и атаки турецкого флота на Киев//Восточные источники по
истории народов Юго-Восточной н Центральной Европы. №, 1969. С. 76-96.
343

подробно освещенными, карты и их функционирование показаны
на фоне многочисленных факторов интеллектуальной и культурной
жизни общества.
Вторая часть книги посвящена картографии Южной Азии, под ко¬
торой понимается древняя и средневековая Индия с ее индуистскими,
джайнистскими и буддистскими памятниками картографии (с* 293—
509, автор—Дж.Э. Шварцберг). Раздел состоит из нескольких эссе,
в которых рассматриваются вопросы древнейших географических зна¬
ний (хараппская и ведическая культуры), индийской космографии,
космологии и астрономии, небесной картографии, а также топографи¬
ческих и морских карт, картографических итинерариев. Как выясняет¬
ся, практическая (географическая) картография была слабо развита
в Индии вплоть до XVII в., зато религиозно окрашенная космология
и космография процветали во многих направлениях индийской куль¬
туры (особенно в джайнизме). Автор этой части книги подчеркивает,
что изучение индийской картографии только начинается, поэтому
многие моменты ее истории могут быть оценены сейчас лишь предва¬
рительно.
The History of Cartography. Vol. II. Book 2. Cartography in the
Traditional East and Southeast Asian Societies / Ed. by J.B. Harley and
D.	Woodward; Associate Editor J.E. Schwartzberg; Assistant Editor
C.D.JL Yee. Chicago; London, The University of Chicago Press. 1994.
970 p.m.
2-я книга второго тома посвящена истории картографии в Китае,
Корее, Японии, Вьетнаме, Тибете, Монголии, а также в Юго-Вос¬
точной Азии (Мьянма, Таиланд, Лаос, Камбоджа, Малайзия, Индоне¬
зия, Бруней и Филиппины). Книга начинается с обзора доисториче¬
ской картографии в Азии, подготовленного К. Делано Смит9 (с. 1-31).
Здесь описываются наскальные рисунки, гравировка на камне, изобра¬
жения на керамике, ткани, дереве, костях и металле, которые, при ши¬
роком понимании издателями «Истории картографии» картографи¬
ческой продукции, могут рассматриваться как своеобразные карты.
Среди них, кстати, оказываются и знаменитые петроглифы из Мину¬
синска (Большая Боярская писаница), из Забайкалья и Монголии, кото¬
рым автор уделяет значительное внимание (с. 3-13, 20-22). При этом
широко цитируются работы российских ученых (это М.А,Дэвлет,
Я.А. Шер, Э.А. Новгородова, А.И. Мартынов, В.Д. Запорожская,
А.П. Окладников10). Делано Смит находит среди наскальных рисун¬
9	ЕЙ же принадлежит очерк развития доисторической картографии в Европе,
на Ближнем Востоке и в Северной Африке, помещенный в первом томе «Истории кар¬
тографии».
10	А.П Окладников характеризуется здесь как “one of the most eminent and
experienced archaeologists in Siberian prehistoiy" (c. 20).
344

ков и карты-планы (поселков и поселений), и карты звездного неба,
и космологические карты.
Второй раздел книги представляет собой «Введение в картографию
Восточной Азии», написанное Н. Сивином и Г. Ледьярдо^ (с. 23-31).
Здесь ставится ряд принципиальных проблем, которым посвящена
книга: историко-географическая оправданность именно такого чле¬
нения материала на главы и разделы (в понятие «Восточная Азия»
авторы включают Китай, Японию, Корею и Вьетнам, которые в кар¬
тографическом плане до XX в. представляли собой некое единство,
определяемое китайским влиянием); термины, означающие карту;
международная историография проблемы; новые подходы к изучению
карты как многофункционального феномена; соотношение карты и
текста и т.д.
Разделы 3-9 (с. 35-231) посвящены непосредственно истории ки¬
тайской картографии и написаны почти все К.Д.К. Йи (Yee); только
8-й раздел о космологических и геомантических картах написан
Дж.Б. Хендерсоном. Эта часть книги насыщена огромным фактиче¬
ским материалом и рассматривает картографическую продукцию на
всем протяжении истории Китая от первого плана погребального ком¬
плекса ок. 320 г. до н.э. вплоть до XIX в. Карта выступает здесь во
всех своих функциях и связях с различными сферами китайской куль¬
туры и науки — математическими знаниями, техническим прогрессом
в области измерения расстояний, космографией, геомантией, астроло¬
гией, ритуалом, политикой, военным делом, искусством, живописью,
литературой и т.д. Отрицая жесткую связь между развитием карто¬
графии и политической историей династий, правивших Китаем, Йи
построил свое рассмотрение не по хронологическому, а по тематиче¬
скому принципу (политический контекст картографии, роль измерений
и текста, отношение к искусству, степень воздействия европейской
картографии на позднюю китайскую). Еще одна важная особенность
раздела, написанного Йи, — это скептицизм по поводу непрерывного
поступательного развития китайской картографии от доханьского и
ханьского периода (от него сохранилось несколько артефактов) вплоть
до X-XII вв., когда производство карт стало массовым. Автор указы¬
вает на огромный, в 12 веков, разрыв между этими двумя периодами и
отсутствие оснований для констатации преемственности между ними.
Подвергается также сомнению математическая основа большинства
карт, постулировавшаяся до сих пор, хотя идея масштабирования
(шкалы дистанций) для изготовления карт была не чужда и раннему
периоду истории китайских карт. Грубые ошибки в дистанциях на
картах даже XVI в. (с. 59-60) показывают, что сеть координат, при¬
сутствующая на карте, не всегда представляла собой практически реа¬
лизуемый элемент карты. Вместе с тем уже с IV в. до н.э. существуют
литературные свидетельства использования карты в военном деле, что
345

делает картографическую ситуацию в Китае уникальной (см. ниже).
Интересны наблюдения Йи над поздним развитием китайской карто¬
графии, когда многие исследователи усматривают мощную вестерни¬
зацию местной картографической школы (с. 170-202). Йи считает, что
пришедшее с иезуитами в конце XVI в. влияние западноевропейской
«птолемеевской» научной картографии было не столь мощным, чтобы
подавить местные традиции, которые существовали еще долгое время
наряду с европеизированной картографией.
Последующие главы посвящены истории картографии Кореи
(с. 235-345, автор — Г. Ледьярд), Японии (с. 346-477, автор—
Казутака Унно) и Вьетнама (с. 478-508, автор — Дж. Уайтмор). Эти
разделы практически впервые открывают для европейского (или, пра¬
вильнее сказать, европоцентристски настроенного) читателя огромные
пласты картографической деятельности в этих странах, показывают,
насколько широко простиралось влияние на них китайской и буддист¬
ской картографии, в чем состояло их своеобразие (а оно, несомненно,
имело место) ит.д. Большое внимание в этих разделах уделяется
позднему периоду (XVII-XIX вв.) развития картографии, от которого
сохранилось много артефактов, а также влиянию западноевропейской
картографии начиная с XVI в.
Следующие две главы посвящены картам звездного неба в Китае и
Корее (с. 511-578, автор — Ф.Р. Стефенсон) и в Японии (с. 579-603,
автор—Казухико Миядзима). В главах показано, как, зародившись
в шаньском Китае (правда, первые карты зведного неба и каталоги со¬
хранились от эпохи Хань), «астрография», или «уранография», развива¬
лась независимо от других цивилизаций, оплодотворив собою корей¬
скую, японскую и вьетнамскую астрономо-астрологическую науку.
Следующий раздел посвящен картографии в Великом Тибете и
Монголии (с. 607-685, авторы—Дж.Э. Шварцберг и П. Хенрик Херб).
Речь здесь идет о тибетском буддизме, в рамках которого существо¬
вали не только широко распространенные космологические карты,
отражающие представления буддистов о мире (сюда включаются так¬
же разнообразные мандалы, карты священных мест и др.), но и гео¬
графические карты, итинерарии по святым местам и планы городов
и монастырей. Обсуждается также (с подробным разбором точки
зрения Л.Н. Гумилева и Б.И. Кузнецова11) загадочная карта мира на¬
рода бон, которая, возможно, восходит к персидской карте II в. до н.э.
(с. 638-642).
Последний раздел книги, написанный Дж.Э. Шварцбергом, состав¬
ляет история картографии в Юго-Восточной Азии (с. 689-842). В этот
ареал входят такие современные государственные образования, как
Мьянма (Бирма), Таиланд, Лаос, Камбоджа, а также Малайзия, Индо- *п Гумилев Л.Н., Кузнецов Б.И. Две традиции древнетибетской картографии
(ландшафт и этнос, VIII) // Вестник ЛГУ. 1969. Вып. 24. С. 88-101.
346

незия, Бруней и Филиппины. Индуизм, буддизм, ислам и позже хри¬
стианство, распространенные в различных модификациях и объемах
в этих странах, определили специфические черты каждой местной
картографической традиции. Как и из Индии, из этого региона до нас
практически не дошло ни одной карты раньше XVI в., да и те в основ¬
ном носят космографический характер.
В «Заключительных замечаниях» к тому, написанных Д. Вудвар¬
дом, К.Д.К. Йи и Дж.Э. Шварцбергом, подводятся итоги исследова¬
ния, проводится сравнение восточноазиатской и европейской карто¬
графии, обсуждается проблема соотношения текста и карты, строится
типология карт по их функциям и масштабу описываемой территории
(от комнаты до космоса), ставятся задачи дальнейших исследований.
В частности, авторы и редакторы тома признались в близости своих
методологических установок к тому направлению в истории, которое
называется «новым историзмом» {new Mstoricism) и стремится рас¬
сматривать явления культуры в едином контексте с историческими
свидетельствами эпохи.
The History of Cartography. Vol.ll ВоокЗ. Cartography in the
Traditional African, American, Arctic, Australian, and Pacific Societies/
Ed. by D. Woodward and G. Malcolm Lewis. Chicago; London, The
University of Chicago Press. 1998. 639p. 111.
В 3-й книге второго тома речь идет о картографии так называемых
примитивных народов и культур, которая изучается методами этно¬
логии и этнографии, а также фольклористики, археологии, истории
искусства, культурной антропологии и других смежных дисциплин.
После Введения, написанного Д. Вудвардом и Г.М. Льюисом (с. 1-
10), в котором ставятся проблемы дефиниции такого рода картографии,
ее когнитивных, социальных, культурных и иных функций, следует
раздел, посвященный традиционной картографии Африки (с. 13-48,
авторы — Т. Маггс и Т.Дж. Бассетт). Раздел о традиционной карто¬
графии на Американском континенте (самый большой в книге) состоит
из главы о картографии у аборигенов Северной Америки (с. 51-182,
автор — Г.М. Лыоис), Мезоамерики (с. 183-256, автор — Б,Э. Манди),
Центральных Андов (с. 257-300, автор—У.Г. Гартнер), а также
Карибского региона и Южной Америки (с. 301-326, автор —
Н.Л. Уайтхед). Следующий раздел — о традиционной картографии у
народов арктической и субарктической зоны Евразии (с. 329-349) —
принадлежит перу Е.А. Окладниковой (Музей антропологии и этно¬
графии, Санкт-Петербург); один из параграфов этого раздела написан
ею совместно с Б.П. Полевым (Институт этнологии, Санкт-Петербург).
Раздел о традиционной картографии аборигенов Австралии (с. 353-
416) написал П. Саттон. Последний большой раздел книги посвящен
картографии народов тихоокеанского бассейна (с. 419-536, авторы
347

глав — Б. Финни, ЭХ Силверман, Ф.Л. Бартон). Как всегда, книга за¬
вершается «Заключительными замечаниями» издателей тома (с. 537-
541).
Полагая невозможным пересказывать все содержание книги, оста¬
новлюсь на некоторых ее особенностях. Прежде всего отмечу често¬
любивое желание издателей и авторского коллектива создать первое
глобальное исследование традиционной картографии12 со времени
публикации основополагающего в этой области труда российского
исследователя Б.Ф. Адлера13
Авторы также подчеркивают, что их исследование основывается
на последних достижениях в области истории и теории картографиро¬
вания, а именно они рассматривают карты, во-первых, как когнитив¬
ную (ментальную) систему, во-вторых, как явление материальной
и духовной культуры, в-третьих, как социальный продукт. Именно
в томе, где рассматриваются артефакты «традиционной» картографии,
эти подходы должны были прозвучать с особой силой. Такие понятия,
как ментальные карты (при том, что настоящие материальные карты
в традиционных обществах достаточно редки), именно здесь имеют
огромное значение. Напомню, например, о пространственной состав¬
ляющей "шаманских камланий, когда ментальная карта шамана во
время его полетов, ритуальное изображение пространства и орнамен¬
тика бубнов дают сплав всех аспектов пространственного постижения
мира — когнитивно-ментального, «перформансного», по выражению
издателей (или ритуального), и материального (космологический ри¬
сунок на бубне).
Книга дает возможность сравнивать различные традиции «прими¬
тивных» народов в осмыслении и графическом воспроизведении окру¬
жающего человека пространства. Нарисованные на листьях деревьев,
на бересте, коже, ткани, камне, выточенные из дерева или кости, вы¬
ложенные на песке, составленные из палочек или свитые из веревок,
карты традиционных обществ показывают разительное разнообразие
приемов и возможностей картографической практики. Сведение во¬
едино материала, разбросанного по многочисленным архивам, архео¬
логическим памятникам, музейным коллекциям и библиотекам по
всему миру, явится значительным стимулом для дальнейших исследо¬
ваний.
Во всех разделах помимо оригинальных космографических и топо¬
графических картер исунков обсуждается и проблема так называемых
12	См. с. 8: “This volume of the History of Cartography is... the first global attempt
to describe and explain traditional cartography since Bruno Adler’s pathbreaking study
ofI910”.
13	Адлер Б.Ф. Карты первобытных народов//Известия Императорского Общества
любителей естествознания, антропологии и этнографии. Труды географического отде¬
ления. СПб., 1910. Т. 119. Вып. 2.
348

послеконтактных (postcontacf) карт— имеются в виду карты, создан¬
ные аборигенами после прихода к ним европейцев. Проблема состоит
в исторической достоверности таких карт, иногда несущих в себе эле¬
менты европейского влияния.
Следует отметить также большое значение рецензируемой книги
для дальнейших штудий в области мифологии и космологии традици¬
онных обществ, исторической антропологии и социологии, так как
большинство картографических артефактов, сохранившихся до наших
дней, имеют мифолого-космологический, символический характер и
дают много материала для понимания картины мира древних и тради¬
ционных обществ (космический порядок, очертания земли, форма не¬
ба, центр и периферия, вертикальная ось в центре мироздания, ориен¬
тация по странам света, символика стран света, роза ветров и т.д.).
Подводя итог краткому обзору содержания трех книг второго тома
«Истории картографии», я хотел бы остановиться на двух аспектах
истории карт — их практическом употреблении и их ориентации, по¬
скольку эти темы много лет исследовались мною, хотя и в основном
на материале античной картографии14. Затрагивались они и в нашей
рецензии на первый том «Истории картографии»15. Теперь появилась
возможность сравнительно-исторического изучения этих аспектов
в различных карто1рафических традициях16.
Мой скептицизм по поводу практического использования карт
в античности и их якобы широкого распространения в образованном
обществе, отрицание связи между иногда весьма развитой теорией и,
как правило, скудной практикой изготовления географических карт,
констатация их подчиненной роли по отношению к литературному
тексту (дорожнику или лоции), ограничение их функций сакральной,
14	См. мои работы: Картографический принцип в структуре географических описа¬
ний древности (постановка проблемы) /У Методика изучения древнейших источников
по истории народов СССР. М., 1978. С. 22-45; Из истории античных географических
представлений // ВДИ. 1979. № 1. С. 147-166; Картография в Византии: (К постановке
проблемы) //ВВ. 1993.54. С. 43-48; Ориентация древних карт: (С древнейших времен
до раннего средневековья) // ВДИ. 1992. № 4. С. 64—74; Античная картография (факты
и проблемы)//ВИ. 1998. № 8. С. 61-70; Die geographische Karte im Dienste des antiken
Staates?//BUrgersinn und staatliche Macht in Antike und Gegenwait: Festschrift fir
Wolfgang Schuller zum 65. Geburtstag / Hrsg. von M. Dreher. Konstanz, 2000. S. 225-240.
,ГВДИ. 1990. № 3. C. 215-216; более подробно эти темы были затронуты в рецен¬
зии, опубликованнной в: Imago mundi. 1991. Vol. 43. Р. 119-121.
16 Издатели «Истории картографии» также коснулись вопроса о сравнительном
изучении картографий различных регионов в своем Послесловии к 1-й книге второго
тома (с. 510-518), показывая ту пи новость европоцентрического взгляда на прогресс
в картографии (ср. с. 512: «Если изображение ведического алтаря или начертание
диаграммы киблы рассматривались в прошлом как менее картографические" чем
Forma Urbis Romae, то это только потому, что последняя больше вписывается в наши
представления о том, какой должна быть карта»).
349

дидактической и пропагандистской сферами и т.д. вполне подтвер¬
ждаются и материалами иных культурных традиций (за исключением»
пожалуй, китайской). Далее я, не останавливаясь подробнее на анали¬
зе конкретных фактов из истории картографии, процитирую несколь¬
ко высказываний авторов рецензируемых книг, подтверждающих мои
наблюдения.
«Независимые картографические артефакты, за исключением астро¬
номических, чрезвычайно редки в картографической традиции ислам¬
ской цивилизации до Нового времени. Почти все сохранившиеся
исламские карты — составная часть более широкого рукописного
контекста...» (И, 1. Р. 4). «Такие карты имели дидактическую или
иллюстративную функцию, подчиненную основному повествованию
в форме текста... Мы редко можем отыскать твердые исторические
свидетельства использования (reception) карт в исламских обществах»
(II, 1. Р. 5).
«Примечательно, что, в то время как в развитии математических и
астрономических оснований для небесной и географической картогра¬
фии были достигнуты большие результаты, почти совсем не было сде¬
лано попыток перенести существующие теоретические знания в кар¬
тографическую практику... Географические знания мусульман были,
судя по богатой географической литературе, особенно на арабском и
персидском языках, весьма впечатляющими, но они редко были пред¬
ставлены в графической форме... Основные исламские языки—араб¬
ский, персидский и турецкий — не обладают единственным словом,
которое бы однозначно называло „карту"» (II, 1. Р. 7).
О раннем этапе исламской картографии: «Несмотря на всю эту
(географическую. —А.П.) активность, мы можем продемонстрировать
совсем мало артефактов карт, сомнительно также, что и в то время их
было больше» (II, 1. Р. 106). Глава в разделе о картографии в Отто¬
манской империи, названная Cartography in the Service of the State, на¬
чинается однако со слов: «Многие сферы оттоманской администра¬
тивной практики, где следовало бы надеяться найти признаки
использования карты, тем не менее оказываются начисто лишенны¬
ми следов пользования картографической презентацией пространства
ит.д.» (II, 1. Р. 209).
«Как и следовало ожидать, [в Индии] из далекого прошлого сохра¬
нилось мало картографических артефактов. Карты до XVII в. крайне
редки. Они включают несколько космографий, самая ранняя из кото¬
рых датируется 1199-1200 гг., при этом не существует ни одной топо¬
графической карты, ни одного плана города, ни одной навигационной
карты» (II, 1. Р. 504-505). «Именно литературный трактат... был пер¬
вичным носителем информации, на которой основывались карты;
последние лишь иногда иллюстрировали повествовательные тексты.
350

Только на исходе традиционалистской картографии... происходит
разрыв единства карты и текста... В целом карты были подчинены
тексту... В культурах, предшествующих Новому времени, если не счи¬
тать астролябий, глобусов и некоторых карт мира, „независимая" кар¬
та была исключением в спектре картографической репрезентации
пространства» (И, 1. Р. 513). «Часто невозможно отделить сакральное
от профанного в картографиях большинства культур, описанных
в этой книге. Географические карты в Индии, точно так же как карты
в индо-исламских иллюстрированных историях, часто выделяют рели¬
гиозную топографию, пренебрегая при этом другими материальными
аспектами ландшафта» (11, 1. Р. 514). «Хотя ал-Макдиси писал, что
география абсолютно необходима для купцов, путешественников, сул¬
танов и юристов, на практике это не всегда приводило к пользованию
картами» (II, 1. Р. 515). «Как в Риме, имперская пропаганда (в исламе
и Индии.—АЛ,) также была одной из признанных функций карт...
Карты для практического использования были слабо развиты в этих
традиционных исламской и индийской культурах, несмотря на потен¬
циально многие сферы практического их использования и существо¬
вание образованного купеческого сословия во многих городах. Карты
рисовали в дидактических целях, и это и было практическим исполь¬
зованием карт» (II, 1. Р. 515).
Для китайской картографии многие упомянутые выше пределы
практического использования карт также остаются актуальными.
«Карты в китайской культуре использовались не только для указа¬
ний расстояний, но и для демонстрации власти, для образования и для
эстетического восприятия» (II, 2. Р. 55). «Создание карт с масштабом
вовсе не было важнейшей задачей китайских картографов, хотя они,
конечно, понимали принципы масштабирования» (II, 2. Р» 63-64). «Ти
(китайский иероглиф для карты. —АЛ,) имеет большое количество
значений в текстах до 300 г. до н.э. Он может означать картины, диа¬
граммы, карты и таблицы. В качестве глагола он может означать „со¬
ставлять планы", „предвидеть", „задумываться о чем-то" или „иметь
дело с чем-то". Часто невозможно определить, какое значение этого
слова использовано в том или ином документе, поскольку мы не обла¬
даем тем знанием контекста, которого древний автор ожидал от сво¬
его читателя» (II, 2. Р. 26).
Вместе с тем китайская картография, как я неоднократно подчер¬
кивал в некоторых своих работах, контрастирует со всеми другими
именно в том, что очень рано в Китае карта становится частью по¬
литического, административного и военного обихода. «В IV и III вв.
до н.э. существительные все чаще приобретали форму двуиероглифи-
ческих сложных слов, которые за счет добавления дополнительной
информации уменьшали возможность двусмысленности. В это время
появилось несколько терминов, означающих только карту и ничего
351

другого. Наиболее употребительный — ditu — соединяет /к с dit кото¬
рый обычно означает страну или местность» (II, 2. Р. 27). В «Гуан-
цзы» — трактате о военном искусстве III в. до н.э. — есть раздел
«Карш», в котором говорится: «Все военачальники должны сначала
изучить и познать карты. Они должны хорошо знать расположение
извилистых горных проходов; потоки, которые могут затопить их ко¬
лесницы; знаменитые горы; удобные для передвижения долины; глав¬
ные реки; возвышенности и холмы; местности, где растут трава, дере¬
вья и камыш; дистанции на дорогах; размеры городов и городских
укреплений; знаменитые города и покинутые города; бесплодные и
возделанные земли. Они должны запечатлеть в своей памяти все пути
в обе стороны и все приметы ландшафта; после этого они могут пере¬
двигать свои войска и нападать на города. При диспозиции войск они
будут знать, что находится сзади и что спереди, и не попадут в беду,
заблуждаясь относительно местности. В этом заключается непрехо¬
дящая ценность карт» (II, 2. Р. 73).
Таким образом, наш давний, казавшийся предварительным вывод
о принципиальном отличии китайской и, скажем, античной и сред¬
невековой европейской картографии в части практического употреб¬
ления карт подтверждается новейшими исследованиями всего корпу¬
са китайских карт и текстов, их описывающих. Более того, в рецен¬
зируемой книге делается попытка объяснить, почему карты в Китае
использовались в практике управления: они были вполне реалистич¬
ны, так как с самого начала основывались на измерениях и матема¬
тических расчетах. Последнее же обстоятельство тесно связано с ха¬
рактером китайской цивилизации, построенной на сельском хозяй¬
стве, основанном, в свою очередь, на ирригации, функционирование
которой было немыслимо без централизованной бюрократической
организации17 Астрономия и математика, которые помогали рассчи¬
тывать календарь, строить каналы и измерять земельные наделы,
стали также основой и стимулом развития китайской картографии
(II, 2. Р. 96-127). Но и здесь, оценивая научную основу китайских карт,
приходится, вслед за автором «китайского» раздела, быть осторож¬
ным, поскольку соотношение карты и текста, карт со шкалой расстоя¬
ний и без нее, карт для практических нужд и для иных надобностей
(например, культовых) в разные периоды истории колебалось доволь¬
но сильно.
17 К.Д.К. Йи основывается здесь на работе К.А. Виттфогеля (Wittfogel К.А. Oriental
Despotism: A Comparative Study of Total Power. New Haven, 1957), в которой китайская
экономика и даже цивилизация называются «гидравлическими», так как сельскохозяй¬
ственное производство поддерживалось здесь экстенсивными ирригационными проек*
тами, которые должны были управляться аграрно-управленческой элитой.
352

В рецензии на первый том «Истории картографии»18 мы отмеча¬
ли недостаточное внимание авторов тома к вопросам ориентации
карт, которую следовало бы поставить в связь с ориентационными
принципами, принятыми в данном обществе в сфере космологии,
астрономии и астрологии, религии, архитектуры, искусства итд.19
В 1-й книге второго тома эта проблема также не была подробно обсуж¬
дена. Видимо, этим объясняется обращение к ориентации карт
в Индии и в исламской культуре в Заключении, написанном редак¬
торами книги (П, 1. Р. 518). В разделе Future Agendas Д.Б. Харли
и Д. Вудвард резюмируют, что «ориентация карт остается дискусси¬
онной. Несмотря на большое количество карт, представленных в кни¬
ге, эта проблема далека от своего решения (the resolution of this
issue remains elusive)». Отмечая большое разнообразие ориентаций
индийских карт, издатели считают преждевременным делать какие-то
выводы даже относительно локальных школ картографии в этом ре¬
гионе.
Такой же неопределенной и вариативной считают издатели ориен¬
тацию исламских карт, хотя и признают, что большинство карт мира
ориентировано на юг (“Many Islamic world maps were oriented to die
south, but by no means all maps, or all types of maps, share this feature**).
Любопытно, что иная (не южная) ориентация отмечается ими почти
только в региональных и секционных картах. Но может ли такая ва¬
риативность свидетельствовать об отсутствии твердых ориентацион¬
ных принципов в исламской картографии (“This suggests there was no
hard and fast convention’*)? Как я уже однажды отмечал, разные типы
карт в любой картографической традиции с необходимостью имеют
разную степень привязки к определенной (сакральной) ориентации,
принятой в данном обществе. Карты мира, как правило, придержива¬
ются такой «общенациональной» ориентации, а региональные карты
могут быть ориентированы различно, в зависимости от удобства их
восприятия и пользования ими. На мой взгляд, именно так обстоит де¬
ло с исламской картографией: если карты мира в подавляющем своем
большинстве ориентированы на юг, то региональные карты дают раз¬
личную ориентацию, но и та имеет свои закономерности. Как показы¬
вает анализ ориентации карт так называемого Исламского атласа
(традиционный набор из 21 карты X в.), все региональные карты
ориентированы веерно, по принципу «от центра к периферии», и тогда
карта Магриба и Средиземного моря имеет, как правило, западную
ориентацию, карта Черного и Каспийского морей или Армении и
Азербайджана—северную, карта Средней Азии — восточную, карта
,а ВДИ. 1990. № 3. С. 215-216.
19	О проблемах ориентации по странам света у древних народов Старого Света см.
подробнее: Подосиное А.В. EX ORIENTE LUX! Ориентация по странам света в архаи¬
ческих культурах Евразии. М., 1999.
353

Аравии, Сирии или Египта—южную20. Этот принцип ориентации
можно видеть на опубликованных в «Истории картографии» картах
школы Балхи, на которых изображены провинция Кирман (юго-вос¬
точная часть Персии) и Аравийский полуостров — наверху карт нахо¬
дится юг21, Северная Африка и Испания — наверху карт находится
запад22. Таким образом, ориентация исламских карт отнюдь не выгля¬
дит хаотичным набором разнонаправленных векторов, а подчиняется
определенной закономерности.
Рецензируемые книги — несомненно, грандиозный вклад в научную
разработку истории мировой картографии. Они заставят многих пере¬
смотреть устаревшие стереотипы, возможно, скорректировать свои взгля¬
ды, глубже и осмысленнее вести дальнейшие изыскания. Тем более что,
как все время подчеркивают издатели, представленные в их книгах
исследования—только начало научной разработки многих проблем23.
* * *
Ivan Kupdik. Mflnchner Portolankarten:
«Kunstmam I-ХШ» und zehn weitere Portolankarten;
iiberarbeitete und ergSnzte Neuausgabe des Originalwerkes
von Friedrich Kunstmann aus dem Jahr 1859
mit 13 emeuerten Farbtafeln sowie zehn weitere
Seekarten vom Anfang des 16. Jahrhunderts,
einschliefllich der seit 1945 verschollenen Seekarten
aus Mflnchner Sammlungen. Munchen;
Berlin, Deutscher Kunstverlag, 2000.176 S. 111.
Предыстория этой книги такова. В 1859 г. известный мюнхенский
ученый Фридрих Кунстманн (1811-1867) со своими коллегами издал
факсимильный атлас, содержавший 13 морских карт XVI в. — так на¬
зываемых портоланов. Это было первое в Европе издание такого типа
карт, снабженное к тому же комментарием на 151 странице24. Доста¬
20 Подробнее см.: ПодосиновА.В. Ориентация древних карт. С. 72; idem. Die
Orientierung der alten Kaiten von den filtesten Zeitcn bis zum fiiihen Mittclalter//
Cartographica Helvetica. 1993. Vol. 7. S. 39.
21	См.: рис. 5.4 и 55 на с. 116 (Кирман) и рис. 5.8, 5.9, 5.10 и 5.11 на с. 118-119
(Аравия) в 1-й книге второго тома «Истории картографии».
22	См. там же рис. 5.13 на с. 121.
23	Отмечу почти полное отсутствие опечаток, что при таких объемах почти неве¬
роятно (крохоборства ради укажу на единственную замеченную мною несообразность:
в 3-Й книге второго тома на с. 38—39 имя Йозефа Дюпюи передано четыре раза как
Dupuis, а три раза как Depuis).
24	Die Entdeckung Amerikas. Nach den gltesten Quellen geschichtfich dargestellt, mit
einem Atlas allcr bisher ungedruckten Karten (Atlas zur Entdeckungs-Geschichte Amerikas.
354

точно напомнить, что следующее поколение факсимильных изданий
морских карт появилось лишь в конце XIX в.
Мюнхенский историк средневековой западноевропейской карто¬
графии Иван Купчик предпринял в наши дни переиздание этого атла¬
са* В новое издание вошли 13 карт, изданных в Атласе Кунстманна, и
десять других карт такого же типа, хранящихся в библиотеках Мюн¬
хена. При этом те карты, которые у Кунстманна воспроизводились
лишь частично (только западная полусфера земного шара), репроду¬
цированы здесь в полном объеме. Четыре карты из 23 публикуемых
вообще не сохранились в оригинале (они пропали после 194S г.); эти
карты печатаются по копиям, которые были выполнены в Мюнхене
в 40-е годы XIX в. в оригинальном формате и цвете и хранятся в На¬
циональной библиотеке в Париже. И. Купчик также дополнил и
актуализировал комментарий Кунстманна, добавил к новым картам
свой, а также поместил в конце книги очерк жизни и творчества
Кунстманна (с. 146-148), библиографию его работ (с. 149-153), указа¬
тель цитированной литературы (с. 154-161) и индекс имен собствен¬
ных (с. 162-176).
В своем Введении (с. 9—18) И. Купчик рассказывает об истории
публикуемого типа карт, о мюнхенской коллекции портоланов, ее
происхождении и истории ее изучения. Карты-портоланы (их называ¬
ли раньше также компасными картами, картами румбов или локсодро¬
мическими картами) — одно из самых загадочных явлений в истории
картографии: возникнув без всякой видимой предшествующей тради¬
ции, с самого начала они удивительно точно передавали конфигура¬
цию морского побережья Средиземноморья. Родиной портоланов счи¬
тается Италия, затем их стали производить в Каталонии. Портоланы,
как правило начерченные на пергамене, имели на своей поверхности
своеобразную сеть румбов, состоящую из нескольких «роз ветров» и
расходящихся от них «ветровых лучей», или румбов. При помощи
компаса, песочных часов и тригонометрических таблиц моряки могли
ориентироваться в морском пространстве, опираясь на эту прочерчен¬
ную на карте сеть румбов.
Первый период истории портоланов начинается в конце XIII в. и
заканчивается 1500 г. От этого периода сохранилось свыше 180 порто¬
ланов, которые отражали в основном черноморское, средиземномор¬
ское и юго-западное атлантическое побережье Европы и северное
побережье Африки (к 1426 г. относится одна из публикуемых в рецен¬
зируемой книге карт генуэзца Баттисты Беккарио). Второй период
развития портоланов (1500-1520) относится к эпохе Великих геогра¬
фических открытий, связанных с открытием Америки. Несколько
Aus Handschriften der К. Hof- und Staatsbibliothek der K. University und des Haupt-
conservatoriums der K. Bayerischen Armee) f Hrsg. von F. Kunstmann, K. von Spnmner,
C.M. Thomas. MGnchen, 1859 (Mommienta Saecularia. Ill Kl. Bd. 2).
355

мюнхенских портоланов португальского происхождения было создано
как раз в это время, став важным свидетельством этого периода в ис¬
тории картографии. Они содержат наряду с изображением Старого
Света также и очертания известных тогда частей Америки. Их автора¬
ми были португальцы Педро РеЙнел (Reinel) и его сын Хорхе Рейнел,
некоторые анонимные картографы.
Переходя непосредственно к картам из мюнхенских библиотек,
И. Купчик отмечает, что они отражают четыре картографических пе¬
риода и принадлежат поэтому к четырем картографическим школам.
О первых двух периодах уже говорилось. Третий, охватывающий
середину и вторую половину XVI в., наиболее хорошо представлен
в мюнхенской коллекции рукописными атласами Весконте Майоло,
Баттисты Аньезе, Фернао Ваз Дурадо. Наконец, из 1592 г. происходит
одна английская карта-портолан Томаса Худа (Hood), изображающая
Карибику и Мексиканский залив и принадлежащая так называемой
«школе Темзы».
После Введения следует публикация карт, которая сопровождается
каждый раз подробным исследованием карты, творчества создавшего
ее картографа и ее места в истории картографии. Статья, в которой
дается также анализ содержания карты, завершается указанием лите¬
ратуры об этой карте и сведениями о сохранившихся в других карго-
хранилищах мира списках этой карты.
Не пытаясь, за отсутствием места в рамках настоящего обзора,
охарактеризовать все карты и всех картосоставителей, укажу кратко,
какие карты каких авторов и какого времени лопали в рецензируемую
публикацию. При этом отмечу (знаком *), на каких картах отразилась
территория Восточной Европы и Северной Азии (обычно изобража¬
ются с разной степенью подробности Черное и Каспийское моря,
Польша, Венгрия, Россия, «Тартария», некоторые горы и реки).
13 карт, ранее опубликованных Кунстманном, таковы: 1) карта
Атлантики Педро Рейнела ок. 1504 г.; 2) карта мира анонимного авто¬
ра ок. 1500 г.*; 3) карга атлантического побережья Европы и Африки
анонимного автора ок. 1506 г.*; 4) карта мира Хорхе (?) Рейнела
ок. 1519 г.*; 5) карта средней части Атлантики Весконте Майоло
1519 г.; 6) карта побережий Тихого океана из Атласа Баггисты Аньезе
ок. 1542-1552 г.; 7) карта побережий Атлантики из того же Атласа*;
8) карта южной части Южной Америки из Морского Атласа Фернао
Ваз Дурадо 1580 г.; 9) карта северной части Южной Америки из то¬
го же Атласа; 10) карта Мексиканского залива из того же Атласа;
11) карта Северной Атлантики с побережьями Северной Америки,
Европы со Скандинавией из того же Атласа*; 12) карта Калифор¬
нии и западного побережья Мексики из того же Атласа; 13) карта
восточного побережья Северной и Средней Америки Томаса Худа
1592 г.
356

Как уже говорилось, И. Купчик приложил к переизданию карт
Кунстманна еще десять других портоланов, хранящихся в библиоте¬
ках Мюнхена. Это следующие карты: 1) карта Старого Света Баттисты
Беккарио 1426 г.41; 2) карта Старого Света Джакопо Майоло 1551 г.*;
3) карта Старого Света анонимного автора до 1500 г.*; 4) карта Старо¬
го Света анонимного автора (возможно, Педро Рейнела) ок. 1500 г,4;
5) карта Старого Света анонимного автора ок. 1505 г.*; 6) карта За¬
падной Европы и Северного Марокко анонимного автора ок. 1509 г.;
7) карта Старого Света Сальваха де Пилестрина 1511г.*; 8) карта
Индийского океана Педро Рейнела (?) ок» 1517 г; 9) карта Атлантики
с Европой, Африкой и Новым Светом из Атласа Баттисты Аньезе
ок. 1535 — 1542 г.*; 10) карта Средиземного моря анонимного автора
до 1550 г.
Таким образом, мы имеем перед собой образцово изданные карты
одного типа из библиотек одного города. Многие из них имеют боль¬
шое значение для истории картографии и для исторической геогра¬
фии, некоторые практически впервые вводятся в научный оборот.
Все тексты в книге даются на двух языках—немецком и англий¬
ском, что должно, вероятно, расширить круг ее читателей. Иллюстраг
ции выполнены с уменьшением размера (сама книга напечатана боль¬
шим форматом, что позволяет распознавать большинство надписей и
изображений) и в цвете. Прекрасное качество репродукций не только
позволит ученым — историкам картографии — работать с картами,
но и доставит большое эстетическое удовольствие всякому, кто будет
их разглядывать.

А.В. Подосшов
АНТИЧНОЕ СЕВЕРНОЕ ПРИЧЕРНОМОРЬЕ
В СВЕТЕ ПОСЛЕДНИХ
ЗАРУБЕЖНЫХ ПУБЛИКАЦИЙ
(библиографический обзор)
В настоящем обзоре я хочу представить некоторые последние публи¬
кации (в основном известного голландского издательства Brill), по-
священные греческой колонизации вообще и колонизации Северного
Причерноморья в особенности. В силу ограниченности объема обзора
и многочисленности указанных публикаций, я вынужден свести свою
статью к краткой аннотации содержания обозреваемых книг.
* * *
Ancient Greeks West and East / Ed. by G.R. Tsetskhladze.
Leiden; Boston; K6ln: Brill, 1999. 623 p. III.
(Mnemosyne, bibliotheca classica Batava. Suppl. 196)
В своей рецензии на ранее вышедшую книгу, опубликованную тем
же издателем1, я, отмечая большие заслуги Г.Р. Цецхладзе в области
изучения античной истории и археологии Причерноморья, высказывал
уверенность, что это не последняя его работа в указанном направле¬
нии и что вскоре мы увидим новые книги и сборники статей отечест¬
венных и зарубежных историков, изданные под его редакцией. После¬
дующие издания Г.Р. Цецхладзе, обзор которых предлагается читате¬
лю, блестящим образом подтверждают наши ожидания.
Несколько слов следует сказать о самом издателе. Гоча Ревазович
Цецхладзе, выходец из Грузии, получивший университетское образо¬
вание на Украине (Харьков), учившийся в аспирантуре в Институте
археологии РАН (Москва), затем защитивший диссертации в Москве
1	Подосинов А.В. [Рсц. на:] The Greek Colonisation of the Black Sea Area: Historical
Interpretation of Archaeology. Gocha R. Tsetskhladze (ed.). Stuttgart, Franz Steiner Verlag,
1998 (Historic Einzelschriften, Ht 121). 336 S. III. // ВДИ. 2000. № 4. C. 191-197.
© А.В. Подосинов, 2003
358

и в Оксфорде, преподает теперь в Лондонском университете, являясь
учеником таких выдающихся историков и археологов, как В.И. Кадеев,
Г.А. Кошеленко и Дж. Бордман. Будучи крупным специалистом
в области античной археологии и истории, особенно греческой коло¬
низации Черного моря (его перу принадлежит более 200 статей и две
недавно вышедшие монографии), Г.Р. Цецхладзе отдает много сил на¬
лаживанию контактов между восточноевропейской и западной наукой,
организации совместных симпозиумов, археологических раскопок, изда¬
нию сборников работ отечественных и зарубежных специалистов2 3.
Рецензируемая книга «Древние греки на западе и востоке» расши¬
ряет круг исследований за счет широкой периферии античного мира,
здесь исследуются процессы контактов и взаимодействия греков и так
называемого варварского мира на всей территории Средиземноморья
и Черноморья. Издателю удалось собрать в одном проекте выдающих¬
ся историков и археологов всего мира и осветить все регионы антич¬
ной периферии.
После Введения издателя, ставящего проблему на фоне последних
достижений и тенденций в антиковедении, следуют 23 оригинальные
статьи. Первая из них принадлежит перу российского историка
Г.М. Бонгард-Левина и описывает пребывание М.И. Ростовцева
• в Англии после эмиграции из России. Статья изобилует архивными
документами и знакомит с еще не известными сторонами жизни и
творчества великого русского историка. В своей статье К. Таплин
(Ливерпуль) опровергает распространенное представление о «грече¬
ском расизме» в отношении греков к варварам. В небольшой заметке
Дж. Хайнда (Лидс) сравнивается описание колоний на западе и на вос¬
токе Средиземноморья и Причерноморья в географическом труде рим¬
ского писателя I в. н.э. Помпония Мелы. Ж. Ваншунвинкель (Брюс-
сель/Ницца) исследует археологические и лингвистические следы
пребывания в Палестине библейского народа филистимлян, давшего
2	TsetskhladzeGochaЯ Die Griechen in der Kolchis (historiscb-archSologischer Abril})/
Deutsch von Burkhard Bbttger. Amsterdam, 1998; idem. Pichvnari and Its Environs.
6th Century BC — 4th Century AD. P., 1999.
3	Это прежде всего основанная и издаваемая Г.Р. Цецхладзе международная серия
“Colloquia Pontica. Publications on the Archaeology and Ancient History of the Black Sea”,
в рамках которой вышло восемь томов. Тома 4-8 обсуждаются в настоящем обзоре,
здесь я назову зри вышедшие ранее: vol. I. New Studies on the Black Sea Littoral. Oxford,
1991; vol. IL Botmegru 0.% ZahartodeM. Les forces navales du Bas Danube et de la Mer
Noire aux P-Vl stecles. Oxford, 1996; vol.III. Landscapes in Flux. Central and Eastern
Europe in Antiquity. Oxford, 1997; см. также изданные Г.Р. Цецхладзе в последние годы
сборники статей, в которых в полной мере представлены работы и российских истори¬
ков н археологов: Greek and Roman Settlements on the Black Sea Coast. Bradford, 1994;
The Archaeology of Greek Colonisation. Essays dedicated to Sir John Boardman/Ed. by
G.R. Tsetskhladze and F. de Angelts. Oxford, 1994; The Greek Colonisation of the Black
Sea Area: Historical Interpretation of Archaeology. Stuttgart, 1998 (Historia: Einzelschriften,
Ht 121).
359

название и стране. Автор показывает влияние эгейского (минойского)
мира, а также Египта, частью которого долгое время была Палестина,
на материальную культуру филистимлян. Сложной истории Ал-Мины—
эвбейской колонии в Малой Азии в VIII в. до н.э. и ее отношениям
с Ассирией посвящены статьи Р.А. Кесли (Сидней) и Дж. Бордмана
(Оксфорд). Л. Москати-Кастельнуово (Милан) исследует миф об ама¬
зонке Клеге, которая якобы основала город своего имени в Южной
Италии. К.Дж. Смит (Сент-Эндрюз) на примере найденных в Червете-
ри и датируемых ок. 630 г. до н.э. керамических сосудов с изображе¬
нием мифа о Медее размышляет о характере общества Центральной
Италии этого времени, о контактах его с греческим миром и особен¬
ностях торговли архаической эпохи. В статье Б. Д’Агостино (Неаполь)
на основе новейших археологических данных обсуждаются проблемы
эвбейской колонизации Неаполитанского залива в Италии (античные
Кумы и Питекуссы). Р. Фредериксен (Копенгаген) исследует структу¬
ру общества ранних колонистов в Сиракузах на материале некрополя
в Фуско, принесшего в последние десятилетия много новых данных о
периоде протокоринфского времени (VIII-VII вв. до н.э.). Дж, Шеперд
(Бирмингем), исследуя литературные и археологические свидетель¬
ства, анализирует в своей статье проблему браков между греками и
местными женщинами в западных колониях греческого мира в VIII и
VII вв. до н.э. Вопросам эллинизации античной Иберии посвящена
статья А.Й. Домингеса (Мадрид), который показал, что греческое влия¬
ние на иберийское общество и культуру (в отличие, скажем, от влияния
на этрусское) было весьма ограниченным. Эта же тема представлена
в статьях С. Агвилар (Кембридж), Р. Олмоса и Т. Тортозы (Мадрид),
которые большое внимание уделили особенностям иберийской скульп¬
туры. Т. Робинсон (Оксфорд) пересматривает историко-культурное
значение знаменитого «Памятника нереид» из ликийского города
Ксанта (начало IV в. до н.э.), хранящегося ныне в Британском музее
и обычно рассматриваемого как памятник греко-иранского искусства.
В статье А.Д.Х. Бивара (Лондон) речь идет о персидских золотых
фиалах, которые были подарены персидскими царями семье Платона,
и ставится вопрос о тесных контактах семьи с иранским миром, кото¬
рые могли оказать влияние на философию Платона. Положение Фра¬
кии между Персией и Грецией исследует С. Эббингхаус (Оксфорд),
которая пытается увидеть в материальной культуре Фракии не только
греческое влияние, но и, на материале малоазийских ритонов, персид¬
ское. З.Х. Арчибалд (Ливерпуль) в своей большой статье «Фракий¬
ский культ — от практики к вере» рассматривает известные нам по
литературным и археологическим источникам особенности фракий¬
ской мифологии и религии.
Последний блок статей посвящен истории Причерноморья.
Г.Р. Цецхладзе (Лондон) анализирует анатолийское (ближневосточное)
360

влияние на местные культуры Причерноморья раннежелезного века,
которое он считает не менее важным, чем позже греческое влияние.
А.	Иванчик (Москва) расценивает как миф «скифское владычество
в Азии» в VII в. до н.э. и подробно рассматривает греческую, ассирий¬
скую и библейскую литературную традицию об этом владычестве,
начинающуюся с Геродота. Истоком традиции он считает отдельные
короткие рейды скифов в Малую Азию, запечатленные в скифском
фольклоре. Д. Браунд (Эксетер) анализирует сообщения античных
авторов (Геродота, Страбона, Гесихия, Теофраста, Павсания и др.) об
обычае скифов приготавливать гиппаку—блюдо из кобыльего молока
(возможно, сыр) и о связи этого обычая с идеализирующим воспри¬
ятием скифов греками. Ранние типы греческих жилых домов в Север¬
ном Причерноморье исследует в своей статье В.Д. Кузнецов (Москва).
Речь идет о постройках типа землянок или полуземлянок в архаиче¬
ский период (с VII по V в. до н.э.) и их атрибуции греческому населе¬
нию. В отличие от С.Д. Крыжицкого и его последователей, которые
видят в этом типе построек первую фазу строительства жилых домов
ранних колонистов, автор доказывает, что остатки заземленных в грунт
сооружений были или подвальными этажами греческих домов, по¬
строенных изначально в типично греческой технике домостроительст¬
ва и разрушенных в процессе позднейшей перепланировки городов, или
подсобными (но не жилыми) сооружениями. В статье М. Трейстера
(Москва) рассматриваются некоторые мотивы и сюжеты, запечатлен¬
ные на позднеэллинистических сарматских фалерах — элементах кон¬
ской сбруи, найденных в бассейне реки Кубань. Это позволяет ему
поставить проблему происхождения фалер, центра их изготовления,
который, по его предположению, находился в Малой Азии, точнее,
в Парфии, причем иранские мотивы могли потом имитироваться сар¬
матскими торевтами. Последняя статья сборника написана грузинским
исследователем Н. Гиголашвили (Тбилиси) и посвящена анализу се¬
ребряного арибалла, найденного при раскопках античного города на
территории современного г. Вани в 1969 г. Автор видит в декоратив¬
ных элементах арибалла несомненное ближневосточное влияние.
Широтой взгляда сборник статей представляет, несомненно, боль¬
шой шаг вперед в изучении актуальной проблемы взаимоотношений
греческого мира с его периферией на востоке и западе ойкумены.

* *
*
Solovyov S.L. Ancient Berezan: The Architecture,
History and Culture of First Greek Colony
in the Northern Black Sea / Ed. by J. Boardman
and G.R: Tsetskhladze. (Colloquia Pontica, 4). Leiden;
Boston; K5ln: Brill, 1999. 148 p. 111.
4-я книга серии «Colloquia Pontica», издаваемой Г.Р. Цецхладзе, со¬
держит первое в мировой историографии монографическое описание
поселения на о. Березань — самой ранней греческой колонии в Се¬
верном Причерноморье. Книга написана С.Л. Соловьевым—петер¬
бургским археологом и историком, много лет работавшим в Березан¬
ской экспедиции и являющимся хранителем Березанской коллекции
Государственного Эрмитажа в Санкт-Петербурге. Книга подводит итог
многолетним археологическим раскопкам Березани, вводит в круг
проблем, оживленно дискутируемых современными археологами, и
предлагает свои решения некоторых из этих проблем. Очевидно, не
все взгляды С.Л. Соловьева будут безоговорочно приняты последую¬
щими исследователями (это отмечает в своем предисловии и издатель
книги Г.Р. Цецхладзе), но книга, несомненно, станет основой, отправ¬
ной точкой для последующих дискуссий.
Греческое поселение на о. Березань, расположенном в устье Бугско-
Днепровского лимана, изучается археологически уже более 100 лет.
За это время было вскрыто более двух гектаров территории поселения
и его некрополя. Поселение, основанное, по свидетельству Евсевия,
в 647-646 гг. до н.э., просуществовало до IV в. н.э. и играло, особенно
в первые века своего существования, важную роль в истории Север¬
ного Причерноморья.
Книга имеет следующие части: 1. Историческая география и топо¬
графия Березани. 2. История археологического исследования Береза¬
ни. 3. Архаическая Березань. 4. Березанское поселение в классический
период. 5. Березань в эллинистический и римский период. Книга за¬
канчивается Заключением, Списком сокращений, Библиографией и
Указателем имен собственных и реалий. Множество планов и фото¬
графий иллюстрируют авторское изложение.
362

* * *
Les sites archdologiques en Crimee et au Caucase durant
l’antiquite tardive et le haut Moyen-Age /
Textes rdunis et presets par M. Kazanski et V. Soupault
(Colloquia Pontica, 5), Leiden; Boston;
K5ln: Brill, 2000.302 р.Ш.
5-я книга серии «Colloquia Pontica» представляет собой сборник ста¬
тей, изданный Мишелем Казанским и Ванессой Супо и посвященный
результатам археологических раскопок памятников позднеантичного
и раннесредневекового периодов (Ш-VII вв. н.э.) в Крыму и на Кавка¬
зе. Таким образом, речь идет о местном населении во время Великого
переселения народов, т.е. о сармаггах, аланах, тюрко-болгарских и гер¬
манских племенах.
Состав авторов сборника интернациональный, в нем участвуют
ученые из России (большинство), Украины, Венгрии, Англии и Фран¬
ции. После введений издателя серии Г.Р. Цецхладзе и издателей тома
следуют статьи участников издания (в основном на французском язы¬
ке), объединенные в несколько тематических частей.
Первая называется «Связи восток-запад и север-юг» и включает
статьи В. Кузнецова (Владикавказ) «К вопросу об аланах и сарматах
в Западной Европе в эпоху Великого переселения народов»; М. Казан¬
ского (Париж) и П. Перэна (Сен-Жермен-ан-Лэ) «Фибулы типа ‘муха*
эпохи Великого переселения народов, обнаруженные в Галлии» и
В.	Кулакова (Москва) «Контакты между южным побережьем Балтики
и Римом в эпоху Нерона». Как видно уже из названий статей, эта
часть посвящена продвижению на запад Европы северночерномор¬
ских народов.
Вторая, самая большая часть книги называется «Варварский
Крым — Херсонес римский и византийский». Здесь помещена статья
А. Лагутина (Москва) «Железные наконечники дальнобойного оружия
из Кара-Тобе», в которой описываются элементы оружия, найденно¬
го при раскопках греко-скифской крепости (Сакский район Крыма,
на окраине с. Прибрежное). Автор рассматривает их как археоло¬
гическое свидетельство скифо-боспорской войны 20-х годов 1 в. н.э.
Следующая статья написана С. Сапрыкиным (Москва) и посвящена
роли Савромата1, царя Боспора Киммерийского в 93-123 гг. н.э.,
в истории этого региона. В статье А. Айбабина (Симферополь), К. Пиле
(Казн), М. Казанского (Париж) и Э. Хайрединовой (Симферополь)
публикуются находки IV-VII вв. из раскопок некрополя в с. Лучистое
(около Алушты в Крыму). Эти раскопки проводятся в рамках совме¬
стного французско-украинского проекта «Варвары на границах импе¬
рии». Находки показывают, что население здесь было аланское, при
363

этом прослеживается также влияние готов, живших по соседству
в Крыму. А. Айбабин и Э. Хайрединова выступают также авторами
следующей статьи, в которой описывается новый ансамбль пальчатых
и «аквилейских» фибул VII в. из того же некрополя. М. Казанский и
М. Трейстер (Москва) в своей статье анализируют некоторые средне¬
вековые предметы (пряжки и фибулы) из того же некрополя в Лучи¬
стом, купленные Музеем им. Пушкина у раскопщиков-любителей,
и приходят к выводу о дунайском и остроготском влиянии на мате¬
риальную культуру крымских готов. Ю. Андраши (Будапешт) иссле¬
дует коллекцию крымских древностей А.Л. Бертье-Делагарда, находя¬
щуюся в Британском музее и содержащую более 150 предметов IV-
VII вв. В статье А. Гаврилова (Симферополь) описывается погребение
кочевника посиуннского времени (гунно-болгара) из местности непо¬
далеку от Новопокровки (Восточный Крым) с погребальными веща¬
ми конца V — VII в. Жертвеннник с латинской надписью, найденный
в 1995 г. в Херсонесе, стал объектом статьи С. Сапрыкина (Москва) и
С.	Дьячкова (Харьков). Поставленный воином херсонесского римско¬
го гарнизона, алтарь называет имя военного трибуна Люция Юлия
Муказена, известного по другой надписи с территории Нижней Мезии
(И в. н,э.). Хронологию керамики конца VI — третьей четверти VII в.,
происходящую из Херсонеса, исследует А. Сазанов (Москва).
Третья часть сборника называется «Аланский Кавказ» и включает
статью В. Кузнецова (Владикавказ) о двух аланских могилах V-VI вв.
на Северном Кавказе (район Минеральных вод, у реки Хасаут и
на скале Клин-Яр); статью X. Херке (Рединг, Великобритания) и
А. Белинского (Ставрополь) о результатах раскопок на некрополе
в Клин-Яре, где было изучено около 60 погребений носителей кобан-
ской культуры, сарматов и аланов; наконец, статью И. Аржанцевой,
Д. Деопика и В. Малашева (Москва) о раннеаланском протогороде
в Северной Осетии (около селения Зилги), который существовал во II-
IV вв. н.э., когда складывалась аланская народность.
Сборник заканчивается («Вместо заключения») большой статьей
его издателей М. Казанского и В. Супо, в которой подводится итог
исследованиям позднеантичной и раннесредневековой истории и
археологии Крыма в 1990-1995 гг. с практически исчерпывающей
библиографией работ на эту тему.
Книга содержит также указатель археологических раскопок и
археологических культур.
364

* * *
North Pontic Archaeology:
Recent Discoveries and Studies /
Ed. by G. Tsetskhladze. (ColloquiaPontica, 6).
Leiden; Boston; K6ln: Brill, 2001. 530 p. П1.
6-я книга серии «Colloquia Pontica» посвящена памяти безвременно
скончавшегося выдающегося российского историка, эпиграфиста и
археолога Юрия Германовича Виноградова (1946-2000). В Предисло¬
вии издатель серии и тома Г.Р. Цецхладзе отдает должное таланту и
человеческим качествам ученого и указывает, что все представленные
в сборнике статьи отражают круг его научных интересов. Большинст¬
во авторов — археологи и историки России и Украины, но есть также
представители чешской, английской и немецкой науки. В книге опуб¬
ликованы результаты историко-археологического изучения античного
Северного Причерноморья в последние годы.
Введение, которое написал Г.Р. Цецхладзе, дает полезный, особен¬
но для западного читателя, исторический очерк развития археологиче¬
ских исследований Северного Причерноморья и скифо-сарматского
мира начиная с Петра Великого до наших дней в России и на Украине.
Следующая статья принадлежит перу известного немецкого историка
X. Хайнена (Трир) и называется «Греки, иранцы и римляне в Север¬
ном Причерноморье». Хайнен прослеживает взаимодействие этих трех
культур, естественно, лишь в некоторых аспектах и на некоторых при¬
мерах. Английский исследователь Дж. Хайнд (Лидс) в своей статье
анализирует античные представления о форме Черного моря в виде
составного скифского лука, а также высказывание Геродота (IV, 99)
о форме Крымского полуострова (в частности, о «Херсонесе Скали¬
стом»). В статье чешского историка и археолога Я. Боузека рассмат¬
ривается смена геометрического стиля на ориентализирующий в Пон-
тийском ареале на фоне (и в зависимости от) смены киммерийцев ран¬
ними скифами в конце VIII в. до н.э. Одесский археолог В.П. Ванчугов
исследует демографическую ситуацию в Северо-Западном Причерно¬
морье в IX—VII вв. до н.э., где встретились три основные этнические
группы региона — фракийцы, иллирийцы и иранцы. Защитные соору¬
жения на территории греческого города Тиры (в устье Днестра) и его
границы на протяжении веков стали предметом изучения известного
одесского исследователя Тиры И.Б. Клеймана. Далее следует статья
Н.М. СекерскоЙ (Одесса) о греческом городе Никонион, подводящая
итоги многолетнему археологическому изучению города. С.Б. Охотни¬
ков (Одесса) посвятил свою статью археологическому обзору поселе¬
ний Нижнего Днестра VI—III вв. до н.э., которых автор насчитывает 15
(не считая Тиры и Никониона). Почти все они прекращают свое суще-
365

ствование в 1П в. до н.э., что связывается автором с возросшей актив¬
ностью сарматских племен в то время, а также движением кельтских
племен и ухудшением отношений с фракийцами. Информацию об
археологических ракопках на Березани в 1987-1991 гг. представляет
в своей статье петербургский археолог С.Л. Соловьев, который на их
основании выстраивает также историческую канву развития поселения
на Березани. Некоторым аспектам архаического сельского храма, най¬
денного в северной части Ольвийской хоры (Козырка-2), посвящена
статья Н.В. Головачевой и ЕЛ. Рогова (Санкт-Петербург). С.Ю. Внуков
(Москва) в своей статье дает историко-археологический очерк исто¬
рии Северо-Западного Крыма от первых греческих поселений до
II в. н.э., когда поселения этой части Крыма прекращают свое сущест¬
вование. Проблемам хоры Херсонеса Таврического в IV в. до нл. по¬
священа статья Г.М. Николаенко (Севастополь). О раскопках жилого
комплекса и входа в крепость поселения Чайка в Северо-Западном
Крыму рассказывается в статье Е.А. Поповой и С.А. Коваленко
(Москва). С.Г. Колтухов и И.И. Вдовиченко (Симферополь) иссле¬
дуют как предмет архаического скифского искусства бронзовую фи¬
гурку горного козла, служившую ручкой скифского сосуда и храня¬
щуюся в Бахчисарайском музее. М.Ю. Трейстер (Москва) посвятил
свою статью бронзовой статуэтке, найденной в Гурзуфской долине.
По аналогиям он считает ее произведением этрусско-италийского ис¬
кусства конца IV—III вв. до н.э. Некоторые проблемы ранней истории
Боспорского царства по материалам последних археологических рас¬
копок в Восточном Крыму исследует в своей статье А.А. Масленников
(Москва). В частности, он считает, что нет твердых археологических
свидетельств тому, что возрастающая агрессивность скифов в резуль¬
тате расширения хоры Европейского Боспора была причиной образо¬
вания Боспорского царства в конце VI — первой четверти V в. до н.э.
С археологическими раскопками на хоре боспорского города Нимфея
знакомят читателя А.М. Бутягин и С.Л. Соловьев (Санкт-Петербург).
С.Ю. Сапрыкин (Москва) в своей статье освещает раскопки укреплен¬
ного поселения, находящегося рядом с современным поселком Ново¬
отрадное в Северо-Восточном Крыму. В статье В.Н. Зинько (Керчь)
подводятся итоги новостроечных археологических раскопок на Евро¬
пейском Боспоре, проводившихся в 1989-1993 гг. О раскопках по¬
следних лет на Таманском полуострове информирует В.Д. Кузнецов
(Москва). Г.Р. Цецхладзе (Лондон) и А.В. Кондрашев (Краснодар) рас¬
сказывают о результатах археологических раскопок на некрополе
Тузлы, расположенном на юго-восточной окраине Таманского полу¬
острова (возможно, что это был некрополь греческого города Коро-
кондамы, исчезнувшего под водой наступающего моря). К. Морган и
К. Арафат (Лондон) анализируют импортную посуду архаического и
раннеэллинистического периодов из коллекции Темрюкского музея
366

(Таманский полуостров). Известный московский специалист по антич¬
ным монетам Н.А. Фролова публикует в сборнике статью о монетах,
найденных на территории греческого города Горгиппии (совр. Анапа)
в период с 1960 по 1989 г. В статье М.Г. Абрамзона (Магнитогорск)
исследуется мотив борьбы против сарматских и скифских племен, за¬
печатленный на римских монетах императорского времени в целях
прославления победы римских императоров над сарматами, языгами,
даками, карпами, венедами, готами, скифами, меотами и другими пле¬
менами Восточной Европы.
Книга завершается рецензионным разделом, в котором обсуждают¬
ся книги, сборники статей и публикации, посвященные в основном
античной истории Северного Причерноморья, а также дается полез¬
ный список новых публикаций по этой теме. В конце книги приводит¬
ся сводная библиография ко всем статьям, опубликованным в сборни¬
ке. Как всегда в серии, книга содержит множество хорошо выполнен¬
ных иллюстраций, фотографий, планов и карт.
* * *
Northern Pontic Antiquities
in the State Hermitage Museum /
Ed. by J. Boardman, S.L. Solovyov, G.R. Tsetskhladze.
(Colloquia Pontica, 7). Leiden; Boston;
КвЬ: Brill, 2001.339 р. 111.
7-я книга серии «Colloquia Pontica» содержит описание причерномор¬
ских древностей, хранящихся в Государственном Эрмитаже. После
Предисловия издателя серии Г.Р. Цецхладзе и Введения, написанного
тремя издателями тома (Дж. Бордман, C.JI. Соловьев и Г.Р. Цецхладзе),
в которых подчеркивается огромное значение коллекции Эрмитажа
для изучения истории, археологии и искусства Северного Причерно¬
морья, следуют статьи, написанные сотрудниками Отдела истории и
культуры древнего мира Государственного Эрмитажа.
Сборник начинается статьей И.И. Саверкиной, в которой анализи¬
руется находка из кургана Куль-Оба—роскошные серьги с богатым
орнаментом, хранящиеся в Эрмитаже, и подобные серьги из других
музеев. ОЛ. Неверов исследует оттиски печатей на керамике из Оль¬
вии, Херсонеса, Нимфея и Пантикапея и делает выводы об особенно¬
стях идеологии жителей этих греческих колоний. Статья К.И. Зайце¬
вой посвящена анализу ритуальных чаш, происходящих из Северного
Причерноморья римского периода. Е.В. Власова в статье о скифских
рогах для питья настаивает на их сакральных функциях и отличает их
от обычных ритонов.
367

Целый блок статей посвящен истории и археологии острова Бере-
зань. Это статья С Л. Соловьева об истории двух городов Нижнего
Побужья — Борисфена и Ольвии и их взаимоотношениях, статья
А.М. Гилевич о монетах из раскопок Березани в 1962-1991 гг., статья
Л.И. Давыдовой о миниатюрном мраморном архаическом куросе
с Березани, найденном в 1986 г., статья Ю.И. Ильиной о ранней крас¬
нофигурной аттической керамике и статья В.В. Назарова (Киев) и
С.Л. Соловьева о греческом и скифском оружии архаического време¬
ни из березанашх раскопок.
Следующая группа статей описывает древности Боспорского цар¬
ства. Расписной греческой керамике из ранних слоев боспорского го¬
рода Мирмекия (начало VI в. до н.э.) посвящена статья А.М. Бутягина.
Расписные стеклянные медальоны с человеческими изображениями
из некрополя Пантикапея впервые публикуются и анализируются
в статье Н.З. Куниной. В своей статье Е.Н. Ходжа исследует террако¬
товый бюст IV в. до н.э. из Пантикапея и приходит к выводу о том,
что это скульптура Артемиды, которая могла здесь восприниматься и
как Великая Богиня.
Все прочие статьи посвящены древностям одного боспорского го¬
рода— Нимфея. В статье А.В. Круглова речь идет о цилиндрической
печатке из Нимфея с изображением борьбы Геракла с Аполлоном за
дельфийский треножник. Автор считает печатку произведением позд¬
неархаического искусства. Л.П. Гаген в своей статье рассказывает о
реставрации замечательной фрески П1 в. до нз., найденной в нимфей-
ском святилище в 1982 г. Различным техническим вопросам реставра¬
ции и консервации нимфейских деревянных саркофагов посвящены
последние четыре статьи сборника: Н.К. Жижиной; О Л. Смоляницкой,
Л.В. Славошевской и В.А. Светличной; Е.Г. Шейниной; Т.А. Барано¬
вой, Е.А. Чеховой и Н.В. Крачун.
Многочисленные черно-белые иллюстрации делают излагаемые маг
териалы весьма наглядными. Книга заканчивается подробным обзо¬
ром новых публикаций.
Данная книга дает хорошее представление о богатстве античной
северночерноморской коллекции Эрмитажа и проводимой его сотруд¬
никами работе.
368

* * *
Treister M. Y. Hammering Techniques in Greek
and Roman Jewellery and Toreutics /
Ed. by J. Hargrave. (Colloquia Pontica, 8). Leiden; Boston;
K6ln: Brill, 2001.617 р. 111.
8-я книга серии «Colloquia Pontica» содержит фундаментальную моно¬
графию известного российского исследователя М.Ю. Трейстера о тех¬
нике и организации металлического производства и стилях ювелир¬
ного искусства в Греции и Риме. Издательство Brill в 1995 г. уже
выпустило в свет другой его труд “The Role of Metals in Ancient Greek
History”, который стал настольной книгой всех, занимающихся исто¬
рией античной металлургии. Настоящая книга основана на анализе
античных инструментов, которые использовались в торевтике и юве¬
лирном искусстве, штампов и матриц, несущих различные фигуры и
изображения, а также на максимально полном учете и сопоставлении
дошедших до нас произведений художественной металлообработки
из многих музеев и частных коллекций мира. Хронологические рамки
труда весьма широки—от микенской Греции середины II тысяче¬
летия до н.э. до позднеримского времени (IV в. ц.э.), территориальный
охват—мир Средиземноморья, Черного моря и Ближнего Востока.
Каждая глава, посвященная определенному периоду, сопровождается
несколькими (от двух до семи) экскурсами, содержащими подробное
описание отдельных матриц и штампов из разных уголков античного
мира (в том числе четырех матриц из Северного Причерноморья).
В книге описываются различные металлические (железные, бронзовые,
золотые, серебряные) предметы, выполненные в технике торевтики;
кольца, серьги, ожерелья, диадемы, пряжки ремней, маски, бляшки,
металлическая посуда, зеркала, шлемы, вотивные рельефы, обивки
щитов, элементы лошадиной сбруи, скульптура Автор прослеживает
типологию матриц, их стилистические черты и на основе этого ана¬
лиза определяет различные школы или центры металлопроизводства.
Вычленение разных способов производства металлических украше¬
ний позволяет ему сделать ряд интересных наблюдений над соотно¬
шением «массового» производства и индивидуальной работы мастера
в различные периоды античной истории.
Книгу замыкает огромная библиография (75 страниц убористым
шрифтом), а также два указателя; один — музеев и коллекций, дру¬
гой — мест происхождения металлических изделий. Книгу сопровож¬
дают 133 иллюстрации.
Следует поздравить автора и всех нас с появлением столь капи¬
тального и полезного труда.
13 - 8766
369

* * *
Graham A J. Collected Papers on Greek Colonization.
Leiden; Boston; K6In: Brill, 2001.414 p. 111.
Имя американского антиковеда профессора Пенсильванского универ¬
ситета Александра Джона Грэма хорошо известно коллегам всего ми¬
ра. Его монография «Колония и метрополия в античной Греции»
(Colony and Mother City in Ancient Greece. Manchester, 1964) давно ста¬
ла классической. Кроме того, за долгую научную жизнь им написано
множество статей по проблемам греческой колонизации; некоторые
из них были опубликованы в труднодоступных изданиях. Вот почему
издательство Brill решило выпустить в свет сборник его статей.
1S статей, написанных в последние 40 с лишним лет, включены
в сборник без изменений, за исключением исправленных опечаток;
даже страницы прежних публикаций указываются наряду с новой
сплошной нумерацией. Только последняя, 19-я статья была написана
специально для этого сборника.
Сборник открывается кратким Введением, в котором автор указы¬
вает на большой интерес, который в последние годы проявляют анти-
коведы к проблемам греческой колонизации. Грэм связывает это явле¬
ние с интенсивным археологическим изучением греческих городов и
поселений в странах, куда греки выводили свои колонии, а также
с исследованиями связей греков с местным населением, проведенны¬
ми в последние десятилетия.
Первая статья «Модели ранней греческой колонизации» (“Patterns
in Early Greek Colonisation”, первая публикация в 1971 г.) ставит общие
проблемы греческой колонизации раннего периода (VIII — начало
VII в.), показывает возможности археологических и литературных
источников в их решении, особенно в установлении даты основания
колонии. Грэм склонен больше доверять литературной традиции, даже
если она не подтверждается данными археологии и сама отстоит от
даты основания колонии на несколько веков. Автор последовательно
рассматривает обстоятельства основания первых греческих колоний
в Пропонтиде (Кизик, Астак, Парий, Проконнес и др.), в Италии (Кумы)
и на Сицилии (Питекусса и др.)» в Халкидике (Метона, Фасос и др.).
Пересказывать прочие статьи в этом обзоре не имеет смысла, по¬
этому ниже я приведу названия статей с датой их первой публикации.
Статьи под № 7 и 8 посвящены специально проблемам греческой ко¬
лонизации Черноморского побережья.
2.	«Доколониальные контакты: вопросы и проблемы» (“Pre-colonial
Contacts: Questions and Problems”, 1989).
3.	«Торговый обмен между греками и местным населением»
(“Commercial Interchanges between Greeks and Natives”, 1984).
370

4.	«Коринфские колонии и терминология Фукидида» (“Corinthian
Colonies and Thucydides* Terminology**, 1962).
5.	«Историческая интепретация Ал Мины» (“The Historical
Interpretation of A1 Mina**, 1986).
6.	«Аутентичность киренской tipxiov t$v о1кютпрюу» (‘The
Authentity of the бркюу tfiv olicuraipiov of Cyrene**, 1960).
7.	«Дата греческого проникновения в Черное море» (“The Date of
the Greek Penetration of the Black Sea**, 1958).
8.	«Греческие и римские поселения на побережьях Черного моря:
Исторический фон» (“Greek and Roman Settlements on the Black Sea
Coasts: Historical Background**, 1994).
9.	«Мегара Гиблейская и сикулы» (“Megara Hyblaea and the Sicels**,
1988).
10.	«Основание Фасоса» (“The Foundation of Thasos”, 1978).
11.	«К большому списку теоров в Фасосе» (“On the Great List of
Theori at Thasos”, 1982).
12.	«ОПСЮ1ПЕРЖОЮГ» (1964).
13.	«Принятые в гражданство теосцы: один пассаж в новой надпи¬
си с общественным проклятием из Теоса» (“Adopted Teians: a Passage
in the New Inscription of Public Imprecations from Teos”, 1991).
14.	«Абдера и Теос» (“Abdera and Teos”, 1992).
15.	«Посвящение из Херсонеса в Олимпии» (“A Dedication from die
Chersonese at Olympia*’, 1993).
16.	«Клерухия V в. на Лемносе» (“The Fifth-Century Cleruchy on
Lemnos”, 1963).
17.	«Религия, женщины и греческая колонизация» (“Religion,
Women and Greek Colonization”, 1984).
18.	«„Одиссея", история и женщины» (“The Odyssey, History and
Women”, 1995).
19.	«Споры вокруг Фасоса» (“Thasian Controversies”, публикуется
впервые).
Последняя статья сборника (“Thasian Controversies”, с. 365-402)
является ответом на возражения, которые возникли у французских
коллег после опубликования Грэмом статей об основании Фасоса и о
фасосской эпиграфике (№ 10 и 11).
Опубликование Kleine Schriften Грэма представляется весьма важ¬
ным событием для изучения наследия этого выдающегося ученого и
для понтийских штудий нового времени.
и*
371

* * *
TALANTA. Proceedings of the Dutch Archaeological
and Historical Society. Vol. XXXII-XXXIII:
The Black Sea Region in the Greek, Roman,
and Byzantine Periods / Ed. by G.R. Tsetskhladze
and J.G. de Boer. Amsterdam, 2002.317 p. 111.
В рамках издающегося в Амстердаме журнала TALANTA (изда¬
тель—Голландское археологическое и историческкое общество)
в свет вышел том этого журнала, целиком посвященный истории и
археологии Северного Причерноморья в греческий, римский и визан¬
тийский периоды. Его издатели Г.Р. Цецхладзе и ЯТ. де Бор в своем
Введении подчеркивают возрастающую актуальность понтийских
штудий и слабую известность на Западе местных работ.
25 исследовательских статей начинаются со статьи Г.Р. Цецхладзе
(Лондон) о черноморском пиратстве. Проанализировав пиратскую дея¬
тельность некоторых причерноморских племен (ахеев, зигов, гениохов,
тавров, иллирийцев и др.), автор описывает известные из литератур¬
ных и эпиграфических источников ответные меры, предпринимавшие¬
ся понтийскими греками и позже римлянами по искоренению пират*
ства в этом регионе. Римско-византийскому поселению в Герна Дере
на южном побережье Черного моря (Синопская провинция в Турции)
посвящена статья О. Дунана и Д. Смарта (США), участвовавших в рас¬
копках поселения. Л. Зумерер (Мюнхен) и С. Атасой (Стамбул) иссле¬
дуют изображения амазонок на монетах и терракотах из Амиса (Тур¬
ция) — города, расположенного неподалеку от знаменитой страны ама¬
зонок Темискиры на Термодонте, что подтверждает существование
культа амазонок в этой области. Следующая статья написана грузин¬
ским исследователем А. Кахидзе и посвящена анализу некоторых образ¬
цов античной бронзовой торевтики (ойнохои, стригели, зеркала, ручки
сосудов, ложечки, черпаки и др.), найденных при раскопках греческо¬
го могильника в Пичвнари (недалеко от Кобулети). Л. Баллеегерос-
Пастор (Севилья) в своей статье, основываясь на анализе некоторых
данных Юстина, рассматривает взаимоотношения понтийского царя
Фарнака 1 (деда Митридата Евпатора) и Пергамского царства.
Следуя принципу перипла, следующие статьи переходят к северно¬
черноморской тематике, и первой в этой группе статей оказывается
работа В.Д. Кузнецова (Москва) об отношениях Фанагории со своей
метрополией, в качестве которой он видит не Теос, как это принято
считать в историографии, а теосскую колонию Абдеры. «Визит евбей-
ца в Фанагорию» — так называется короткая заметка Ю.Г. Виногра¬
дова (Москва), в которой он рассматривает граффито, найденное
в Фанагории в слоях конца VI — первой четверти V в. до н.э. По фо-
372

нетико-графическим особенностям метрической надписи, процарапан¬
ной на бортике килика, Виноградов видит в ее авторе жителя поздне¬
архаической или раннеклассической Бвбеи. С новыми интересными
материалами из раскопок боспорского города Нимфея знакомит статья
О.Ю. Соколовой (Санкт-Петербург). Проблему финансово-экономиче¬
ского кризиса Боспорского царства в I в. до н.э. — I в.н.э. обсуждает
в своей статье С.Ю. Сапрыкин (Москва), который не разделяет песси¬
мистический взгляд на эту проблему. Недавно найденный каменный
рельеф с изображением Геракла из раскопок на городище Чайка
(Северо-Западный Крым) публикуют Е.А. Попова и С.А. Коваленко
(Москва). Авторы отмечают локальные особенности культа Геракла в
этой части античного мира. М.Ю. Трейстер (Бонн) в своей статье ана¬
лизирует те редкие находки металлических элементов римского воен¬
ного костюма и конской сбруи, которые были сделаны в Северном
Причерноморье (в основном в Херсонесе и на его хоре). Предвари¬
тельному описанию двух христианских захоронений V-VI вв. со стен¬
ной живописью, раскопанных на некрополе Херсонеса в 1999 г., по¬
священа статья В.М. Зубаря (Киев) и Р. Пиллингера (Вена). Историю
Херсонеса в ранне- и средневизантийский период (VII-IXbb.) рас¬
сматривает в своей статье А. Романчук (Екатеринбург). Б. Браво (Вар¬
шава) заново анализирует два остракона с магическими текстами из
Ольвии, которые многократно исследовались и публиковались (в ра¬
ботах А.С. Русяевой, А.А. Белецкого, Ю.Г. Виноградова, А.В. Лебе¬
дева, С.Р. Тохтасьева, Л. Дюбуа и др.), и приходит к новым интерес¬
ным выводам касательно их содержания и значения. В статье П. Дю¬
пона (Лион) обсуждается один сюжет, изображенный на фрагменте
чернофигурного архаического кратера из Березани; автор приходит к
выводу, что там изображен Геракл, освобождающий Гесиону от мор¬
ского чудища.
Далее следуют статьи, посвященные Западному Причерноморью.
В. Лущу (Бухарест) знакомит читателя с результатами раскопок нек¬
рополя в Оргаме (в римское время назывался Аргам) — греческом
городе, основанном милетянами в середине VII в. до н.э. в низовьях
Дуная. В статье А. Радулеску, Л. Бузойану, М. Барбулеску и Н. Георгеску
(Констанца) описывается укрепленное поселение в Албешти, распо¬
ложенное неподалеку от древнегреческой колонии Каллатис и насе¬
ленное греками и местными жителями. Статья Т. Стоянова (София)
посвящена результатам многолетних (13 археологических сезонов)
раскопок в Сборяново (Северо-Восточная Болгария), где, по предпо¬
ложению автора и некоторых его предшественников, в раннеэллини¬
стический период находилась столица гетской (фракийской) династии.
Г. Гергов (София) в своей статье исследует на основании археологи¬
ческих данных из раскопок некрополя в Калфате, расположенном
неподалеку от древнегреческой колонии Аполлонии (совр. Созопол),
373

изменения климата на западном побережье Черного моря в IV—III вв.
до н.э.), в частности, образование песчаных дюн вследствие сильных
ветров. Я.Г. де Бор и Я.П. Стронк (Амстердам) посвятили свою статью
описанию двух эмпориев, расположенных на западном участке Чер¬
номорского побережья на пути из Аполлонии Понтийской в Визан¬
тия, — в устье реки Ропотамо (Херсонес Арриана, Тонзос Птолемея)
и в устье реки Карагаш у мыса Китен (возможно, Перинф Птолемея).
В статье М.Г. Абрамзона (Магнитогорск) рассматривается редкая мо¬
нета фракийского царя Реметалка III, на которой изображена коро¬
нация этого царя в 38 г. н.э. Иконография монеты и ее особенности
анализируются, на фоне исторических событий того времени. Ранние
фракийские городские и сельские жилые дома и способы обработки
камня во Фракии — предмет статьи Я. Боузека (Прага). З.Х. Арчибалд
(Ливерпуль) исследует историю античного поселения Пистирос (совр.
Ветрен в Центральной Болгарии) в ее взаимосвязи со знаменитой гре¬
ческой надписью из Пистироса. Статья М. Тончевой (София) посвя¬
щена ювелирному делу в античной Фракии (украшения одрисских
и гетских правителей), его происхождению и развитию. Последняя
статья сборника принадлежит перу Ф.К. Вудхуйзена (Хейлу, Нидер¬
ланды), который исследует древнейшую (VI в. до нз.) фракийскую
надпись, найденную в окрестностях совр. Келмена в Северо-Восточ¬
ной Болгарии и до сих пор удовлетворительно не прочитанную. Автор
дает свое прочтение этой надписи, обнаруживая в ней фракийские,
анатолийские и фригийские языковые особенности.
Сборник статей заканчивается разделом рецензий, в котором обсуж¬
даются книги, тематически связанные с Черноморским регионом.
* * *
Ancient West & East / Editor-in-chief G.R. Tsetskhladze.
Vol. 1. No. 1. Leiden; Boston; Kt>ln: Brill, 2002.239 p. П1.
В августе 2002 г. на свет появился первый номер международного
журнала под названием «Запад и Восток в античности». Главный ре¬
дактор журнала—много раз упоминавшийся выше Г.Р. Цецхладзе,
выработавший концепцию журнала, собравший представительную
редколлегию и редакционный совет, заказавший и получивший мно¬
жество работ для публикации в своем журнале, который будет выхо¬
дить в свет дважды в год.
В журнале будет осуществляться программа, заявленная еще
в сборнике статей “Ancient Greeks West and East”, о котором шла речь
в начале обзора. В своем Предисловии издатель ставит цели журнала,
определяет его хронологические и территориальные границы. Журнал
посвящается изучению периферии античного мира, его так называемого
374

варварского окружения, деятельности внутри него греков и римлян,
их контактам с народами Центральной и Восточной Европы, Кавказа и
Средней Азии, Ближнего Востока, Северной Африки, стран Западного
Средиземноморья. Большое внимание будет уделяться местным обще¬
ствам и культурам, их связям с греко-римской, ранневизантийской и
ближневосточной цивилизациями. Наряду со «смешанными» номера¬
ми будут издаваться и тематические выпуски, посвященные одной
проблеме или одному региону (такие сборники готовятся по Урарту,
иберийской археологии, геокартографии периферии античного мира
и др.), выдающимся ученым (готовятся выпуски в честь Ж.-П. Мореля,
Ф. Миллара и др.). Хронологические рамки журнала весьма обшир¬
ны — от начала II тысячелетия до нз. до VI-VII вв. н.э.
Серия книг по истории и археологии древнего Причерноморья
«Colloquia Pontica», публиковавшаяся до сих пор в издательстве Brill
как самостоятельное издание (до сих пор вышло восемь томов), отны¬
не считается монографическим приложением к журналу “Ancient
West & East”.
Первый номер журнала открывается рядом эссе авторитетных
историков и археологов, которые в краткой форме подводят итоги
изучения направлений, заявленных в журнале, показывают методоло¬
гические проблемы, стоящие перед исследователями, указывают пути
будущих перспективных разработок. Это статьи Дж. Бордмана (значе¬
ние археологии для изучения античного мира), Ф. Миллара (проблемы
метода в изучении взаимовлияний греческого и негреческого миров),
Д. Риджуэя (взаимоотношения греков с варварами), А.М. Снодграсса
(понятие «колонизации» в античности и в новейшее время), Т. Фигуэйры
(типология архаических греческих приморских городов в их торговых
отношениях), Р. Олмоса (проблемы иберийской археологии и исто¬
рии, влияние на иберийскую культуру греческой и финикийской),
В. Карагеоргиса (история и перспективы изучения античного Кипра),
Дж. Хайнда (проблемы историко-археологического изучения Черномор¬
ского региона), А. Сагоны (археологические исследования Северо-Вос¬
точной Анатолии), Ч. Берни (проблемы изучения Урарту), С.М. Бурстейна
(Эфиопия как южная периферия греко-римского мира), А.Д.Х. Бивара
(проблемы археологии Ирака, Ирана, Афганистана, Пакистана и
Индии в связи с греческим проникновением в этот регион).
Следующий раздел содержит обширные статьи, написанные иссле¬
дователями разных стран и о разных регионах античной периферии.
Ф.К. Вудхуйзен (Хейлу, Нидерланды) дает свое прочтение лувийских
иероглифических надписей на каменных алтарях из Эмиргази (Турция),
в которых речь идет о правилах жертвоприношений и использования
святилища. Надписи были сделаны по инициативе хиттитского царя
Тудхалийаса IV (1239-1209 гг. до н.э.). В статье А.Дж. Грэма (Фила¬
дельфия) речь идет о связи жителей о. Фасос (в частности, известного
375

там Горптпа) и фракийской династии одрисов с возникновением ди¬
настии Спартокидов, правившей на Боспоре Киммерийском и имев¬
шей в качестве династийного имя Горгипп, в честь которого был на¬
зван город Горгиппия (совр. Анапа). В Приложении анализирует¬
ся знаменитая надпись из Семибратнего городища (SEG XLIII. 515),
публиковавшаяся ранее Т.В. Блаватской и затем ЮЛ\ Виноградовым.
Грэм делает в надписи две новые конъектуры и дает ее новый перевод
и истолкование. Следующая статья написана Ю. Устиновой (Израиль)
и посвящена некоторым чертам сарматских воинских сообществ,
а именно отождествлению воинов с волками (ликантропии) или соба¬
ками и отражению этого в произведениях искусства, в мифологии и
литературе. Основой рассуждений автора стало ожерелье конца I —
начала II в. н.э., найденное в 1987 г. на сарматском некрополе в Кобя-
кове и изображающее сцену битвы между драконом и песьеголовыми
и песьеногими существами. Д.Т. Поттс (Сидней) опубликовал статью
о некоторых проблемах исторической географии Нахичеванской авто¬
номной республики, сопоставляя современные топонимы этого края
с некоторыми именами древних источников. В статье Р. Олстона
(Лондон) речь идет об Александрии Египетской времени Августа,
об античных источниках, ее описывающих, и особенно об освещении
ее истории и положения у Страбона.
Следующий раздел содержит короткие заметки (Notes). Об искус¬
стве фракийских племен гетов и трибаллов в IV—III вв. до н.э. на основе
материалов погребений и кладов на территории Болгарии и Румынии
рассуждает П. Александреску (Бухарест). В заметке С.М. БурстеЙна
(Лос-Анджелес) речь идет об интерпретации знаменитого пассажа
из Полиэна (Strat VIII, 56), где рассказывается о сарматской царице
Амаге, пришедшей на помощь херсонеситам в их борьбе против крым¬
ских скифов. БурстеЙн датирует это сообщение концом IV — началом
III в> до н.э. (обычная датировка— первая половина II в.). Последняя
заметка написана К. Брандоном и Г.Р. Цецхладзе (Лондон); в ней дает¬
ся план археологических находок, обнаруженных британско-россий¬
ской экспедицией в 1998 г. при подводных исследованиях Фанагории,
и ставятся задачи будущих исследований затопленной морем части
этого греческого города.
Первый номер журнала заканчивается большим разделом рецензий
и библиографии* Многие статьи сопровождаются черно-белыми ил¬
люстрациями, выполненными на хорошем полиграфическом уровне.
В заключение хотел бы поздравить издателя и его коллег с успе¬
хом—рождением нового журнала, который, несомненно, найдет свою
нишу в море антиковедческих журналов и станет заметным явлением
в международной научной жизни.
376

В.В. Рыбаков
Сойер П. Эпоха викингов.
Пер. с англ. А.П. Санина. СПб.: Евразия, 2002.352 с.
Книги по гуманитарной тематике, выпущенные российскими изда¬
тельствами за последние десять лет, настолько многочисленны и раз¬
нообразны, что за их потоком трудно уследить даже специалистам.
На прилавках можно встретить и переиздания классических работ,
и монографии современных исследователей, и публикации текстов, и
переводы. Однако качество выпускаемой литературы далеко не всегда
соответствует научным требованиям. Спешка и отсутствие редакторов
и корректоров ведут к стилистическим погрешностям, подчас мешаю¬
щим понять смысл, искажению имен собственных, неправильному
использованию терминов, опечаткам. Наконец, не выдерживаются
установленные Книжной палатой стандарты оформления (ссылок,
библиографии, указателей, таблиц и пр.). Стремление сократить объем
издания выливается в неоправданные сокращения текста и изъятие
научного аппарата, в первую очередь сносок, в результате чего книга
из научной превращается в популярную. При подобной «работе» лю¬
бое благое начинание рискует потерпеть неудачу. Именно так про¬
изошло с русским переводом книги Питера Сойера «Эпоха викингов»,
выпущенным издательством «Евразия».
Что это за книга и кто ее автор? Английский историк Питер Сойер,
профессор университета в Лидсе (Англия), а затем в Гётеборге (Шве¬
ция), уже около 40 лет плодотворно занимается исследованием сред¬
невековой Скандинавии, параллельно публикуя работы по англосак¬
сонской истории [аннотированный перечень и библиография англосак¬
сонских грамот (1968), книга «От римской Британии к норманнской
Англии» (1978)]. Каждая новая монография Сойера вызывает ожив¬
ленную дискуссию и значительно корректирует наши представления
о ранней скандинавской истории. Так произошло с его работами «Эпоха
викингов» (1967), «Короли и викинги» (1982), «Когда Швеция стала
Швецией» (1991), «Средневековая Скандинавия: от крещения до Ре¬
формации. 800-1500» (совместно с Б. Сойер, 1993). Питера Сойера
О В.В. Рыбаков, 2003
377

можно назвать одним из наиболее известных ныне живущих специа¬
листов по эпохе викингов в целом (а не по одному из ее аспектов—
археологии, рунологии или саговедению). Поэтому желание издатель¬
ства «Евразия» познакомить русскоязычного читателя с творчеством
именно этого историка хорошо понятно.
Не столь ясна причина, побудившая выбрать для перевода именно
«Эпоху викингов», написанную около 40 лет тому назад и в некото¬
рых своих частях устаревшую. Однако и это можно объяснить. Дело
в том, что для своего времени книга Сойера была новаторской, и мно¬
гие методы, впервые использованные в ней (скажем, анализ англосак¬
сонской ономастики для установления степени скандинавского влия¬
ния в Англии), широко применялись в более поздних исследованиях.
Не утратили своего значения наблюдения автора о судьбах торговых
путей в балтийском регионе, хотя с конца 1960-х значительно вырос
археологический материал, собранный по этой проблеме. Наконец,
сохраняет интерес общая оценка эпохи викингов, данная Сойером (это
и самая дискуссионная часть его книги). Он считает, что масштаб ви-
кингских походов, а также глубина скандинавского влияния на конти¬
нентальную Европу и Британские острова были сильно преувеличе¬
ны в историографии, а сам этот вопрос требует более пристального
изучения. Таким образом, и автор и его книга заслуживают всяческого
внимания. Однако насколько адекватно удалось донести авторский
замысел до русскоязычного читателя?
Перевод в целом оставляет впечатление недоработанности. Опеча¬
ток, орфографических и пунктуационных ошибок не слишком мно¬
го, однако и научная, и литературная редактура явно недостаточны,
а оформление (примечаний, карт, графиков) кое-где пугает безграмот¬
ностью. В начале тома хотелось бы увидеть предисловие самого авто¬
ра к русскому изданию, а не заметку научного редактора А.Ю. Кара¬
чинского о том, кто были викинги, которая к тому же завершается
странной фразой: «Детально исследовав материалы скандинавских и
русских кладов, технологию постройки кораблей, источники повсе¬
дневной жизни викингов, он (П. Сойер. —В.Р.) убедительно доказал,
что они не всегда заслуживают той дурной славы, которую снискали
в веках, — скорее ими двигали иные мотивы, весьма далекие от обы¬
денной кровожадности» (с. 6). Если забыть о том, что такое утверж¬
дение не имеет отношения к содержанию книги, все равно остается
вопрос: каков смысл этого предложения? Например, что подразуме¬
вается под «источниками повседневной жизни викингов»? Разведение
скота, торговля, грабеж? Тогда это источники пропитания, а не жизни.
Археологические памятники, позволяющие восстановить быт викин¬
гов? Тогда это не источники повседневной жизни, а источники, доно¬
сящие информацию о повседневной жизни. Если Сойер доказал, что
викинги «не всегда заслуживают той дурной славы, которую снискали
378

в веках», стало быть, они заслуживают ее только по понедельникам и
пятницам, а по средам и воскресеньям -— нет? Кроме того, по какой
причине автор приведенных строк считает кровожадность чем-то
обыденным, тогда как для среднего человека она будет, скорее, чем-то
из ряда вон выходящим? Наконец, и это самое главное, кто, когда и
где думал, что викингами в их походах двигала прежде всего крово¬
жадность? Мне об этом читать не приходилось.
Серьезная беда перевода—стилистическое несовершенство, кото¬
рое временами делает текст бессмысленным. Думаю, далеко не всякий
сразу поймет следующее предложение: «Таким образом, желательно
прежде всего рассмотреть, может ли версия о наличии торговли дать
такое объяснение этим материальным контактам, чтобы здравомыслие
подсказало нам предпочесть его иным, некоммерческим вариантам»
(с. 263). Чтобы вникнуть в смысл сказанного, потребуется несколько
минут. Конечно, по-русски нельзя сказать «материальные контакты»
и «некоммерческие варианты», но дело не только в этом: фраза, нор¬
мально звучащая по-английски, при переводе по принципу слово за
слово становится настоящей абракадаброй.
Перевернув страницу, можно прочитать, что «медленный... процесс
изменения состава... кладов... говорит о существовании такого денеж¬
ного оборота, который едва ли можно объяснить плодами обычного
разбоя или жалования, полученного наемниками. Разумеется, в эпоху
викингов в Скандинавии и Балтийском регионе имели место и война,
и пиратство, но была также и торговля. На Руси, видимо, бытовала
аналогичная смесь обмена и насилия» (с. 264-265). Что же получается,
«денежный оборот можно объяснить плодами жалования», «смесь бы¬
тует», а «обмен и насилие» смешиваются? Не составит особого труда
отыскать аналогичные образцы и в других частях книги: «Единствен¬
ное достойное (?) объяснение подобных аналогий заключается в том,
что содержимое для всех этих тайников (?) было почерпнуто из обще¬
го ассортимента (?) монет, доступных для этой цели в России (вместо
правильного „на Руси" —В.Р.) в тот период, когда они были зако¬
паны (?), а следовательно, все они отражают именно этот монетный
ряд (?)» (с. 153).
Гораздо чаще натыкаешься на мелкие фактические неточности
и стилистические дефекты. Вот некоторые из них: «оба берега Ла-
Манша, как английский, так и каролингский» (с. 8); «события в Рос¬
сии (вместо „на Руси‘\ —В*Р.) предельно важны для какого бы то ни
было понимания периода (вместо „эпохи".—В.Р.) викингов» (с. 14);
«жестокие проявления скандинавской активности» (с. 19); «тривиаль¬
ные правила исторического расследования» (с. 25); «он ссылается
в ряде своих утверждений» (с. 52); «несколько археологических пунк¬
тов, которые можно соотнести с исторически известными личностями»
(с. 85); «несуразные результаты» (с. 87); «развитие этих кораблей и оп¬
379

ределило возможность и выгоду широкой активности скандинавов»
(с. 126); «отряды крупнее, чем самое большее в несколько сот чело¬
век» (с. 202); «заявления такого рода рискованны и часто оборачива¬
ются заколдованным кругом» (с. 206); «опасность восприятия личных
имен как источника информации» (с. 234); «Каупанг был очень удач¬
ным исходным пунктом для завершающей стадии путешествия в Хе-
дебю» (с. 261); «истинные нечистоты» (с. 273).
Переводчик несколько злоупотребляет наречием «фактически», ви¬
димо, передавая им английское “in fact”. Но дело в том, что “in fact”
более частотно в английском, чем «фактически» в русском, да и зна¬
чит не то же самое. В результате на с. 22 появляется предложение, ко¬
торое начинается так: «Один выдающийся историк фактически пожа¬
ловался». Прилагательное «удобный» согласуется с существительны¬
ми, которые с ним несочетаемы: «удобные письменные источники»
(с. 64), «удобное введение» (с. 309), «удобный обзор» (с. 311). Вместо
«деньги», «средства», «серебро» то и дело используется слово «моне¬
ты», во многих контекстах звучащее крайне странно. Наконец, смысл
«самый поздний», «последний по времени», «младший» (примени¬
тельно к монетам) неадекватно передается прилагательными «самый
новый» или просто «последний» (с. 145,153, 155,163, 165,302-306).
Еще сложнее извлечь из перевода полезную информацию. Ведь
научная редактура тома либо вообще не производилась, либо выпол¬
нена на очень низком уровне. Это касается в первую очередь передачи
имен собственных. Полагаю, что известный отечественный археолог
Даниил Антонович Авдусин и замечательный скандинавист Вильям
Васильевич Похлебкин, будь они живы, могли бы обидеться, увидев,
как создатели книги исказили их имена. В обратном переводе
с английского языка на русский Авдусин превратился в «Авдюшина»
(с. 96, 314), а Похлебкин приобрел новые инициалы: Б.Б. (с. 331). Не
повезло и скандинавским исследователям, имена и фамилии которых
тоже зазвучали по-русски неправильно. Яльмар Стольпе оказался
Хьяльмаром Столпом (с. 79, 244), Окерлунд—Акерлундом (с. 115),
Янссон—Янсоном (с. 66) и т.д.
Искажены и многие скандинавские топонимы и антропонимы. Это
удивляет, так как за последние 20 лет на русском языке вышло немало
научных изданий, посвященных ранней Скандинавии, и к ним можно
было бы обратиться за справкой. Имена «Хардекнут» (или «Хёрдакнут»),
«Халль», «Хальвдан», «Сэмунд», «Этельстан», «Адальвард», «ибн Русте»
представлены соответственно как «Хартакнут», «Халл», «Хальфдан»,
«Семунд», «Ательстан», «Адальбард», «ибн Рустах». На рисунке 106,
который помещен на с. 247, вместо «Энчёпинг» подписано «Энкопинг»,
вместо «Эребру» — «Оребро», вместо «Сёдертелье» — «Седерталье».
В другом месте столица Готланда Висбю именуется «Визби» (с. 64,
261), наконец, Шетландские острова на с. 286 становятся «Шотланд-
380

скими». Список такого рода погрешностей было бы нетрудно продол¬
жить.
Неправильно употребляются многое исторические термины. Так,
слова «летопись» и «летописец» постоянно используются в значении
«хроника», «хронист» и «анналы», «анналист». А грамоты и акты ре¬
гулярно называются «хартиями». Вместо «погребений», «захороне¬
ний», «некрополей» настойчиво повторяются «могилы». В тексте не¬
однократно встречаются изобретенные авторами перевода выражения
«археологический пункт» и «археологическое поле», о смысле кото¬
рых приходится только гадать. «Полубрактеаты» повсеместно превра¬
тились в неведомые «полубрактиты» (см., например, с. 259), «немцы»
(т.е. жители Восточно-Франкского королевства) не раз поименованы
«германцами», отец церкви Иероним вместо Блаженного сделался «бла¬
гословенным» (с. 52). «Висы о поездке на восток» скальда Сигвагга
Тордарсона стали фольклорным «Сказанием о путешествии на Вос¬
ток», а упоминаемый в них морской конунг (обозначение предводите¬
ля викингского отряда) оказался сказочным «морским царем» (с. 59).
«Большие королевские анналы» обратились в «Франкские королев¬
ские анналы», «Бертинские анналы» — в «Анналы Сен-Бертена» (с. 47
и др.).
Кое-где к ошибкам ведет незнание исторических реалнй. Скажем,
на с. 56 говорится, что среди поздних источников об эпохе викингов
«наибольшей известностью пользуются исландские саги, впервые за¬
писанные в конце XII века». Разумеется, П. Сойер имел в виду другое:
«первые записи которых относятся к концу XII века». Из перевода же
следует, что саги были записаны впервые в конце XII в., во второй
раз—еще когдагто, в третий—еще когда-то. Сходную ситуацию мож¬
но обнаружить в другом месте: «многие поселенцы (из Норвегии. —
В.Р.) пришли в Англию, как и их исландские собратья, в поисках не¬
занятой земли» (с. 240). Вывод: исландцы, как и норвежцы, заселяли
Англию. Но это совсем не так. Автор уподобляет норвежцев, засе¬
лявших Англию, норвежцам же, но заселявшим Исландию, а вовсе не
исландцам.
Отрывки из исторических источников в большинстве случаев
даются не в переводе с языка оригинала, а во вторичном переводе
с английского, что делает искажения смысла неизбежными. Еще уди¬
вительнее найти в русском переводе отсылки к английским изданиям
таких текстов, которые либо написаны на русском языке, либо давно
на него переведены, как, скажем, «Повесть временных лет» (с. 312,
примеч. 48) или монография В. Томсена (там же, примеч. 49).
Научное оформление рецензируемого издания не выдерживает кри¬
тики. Карты, подписи к иллюстрациям и графикам содержат много¬
численные неточности. Имеются ошибки в названиях работ, написан¬
ных на немецком или скандинавских языках и приводимых в приме-
381

маниях и библиографии. Так, на с. 329 в примем. 52 вместо «Ostsee»
стоит «stsee», а на с. 335 в разделе «Скандинавия» вместо «Kulturhistorisk
leksikon» напечатано «Kulturhistorik Leksicon». Когда создатели пере¬
вода не знали, как передавать латинские, древнеанглийские или скан¬
динавские термины, они сохраняли их в той форме, в которой те пред¬
ставлены в оригинале («fyrd», а не «фирд» на с. 39, «Sembi», а не
«сембы» на с. 273). И наоборот, вместо того чтобы следовать отечест¬
венным стандартам цитирования, они переводили на русский язык
элементы иноязычных заглавий. Вследствие этого подписи, примеча¬
ния и библиография превратились в кашу из русских и иноязычных
слов. Вот как выглядит, например, примем. 23 на с. 311: «Ред.
В. Schmeidler (SS. R. G., 1917). В АЖ, V, кол. 283-289 содержится
удобный обзор всей проделанной с 1917 г. работы... См. английский
перевод в: FJ. Tschan, History of the archbishops of Hamburg-Bremen
(Columbia, 1959), который и цитируется здесь».
Поскольку книга Сойера писалась довольно давно, в ней налицо
некоторые анахронизмы, которые стоило бы прокомментировать.
К примеру, на с. 308 сказано, что «Культурно-исторический словарь
скандинавского средневековья» насчитывает пока только 7 томов. Tax
и было в 1967 г., когда вышла книга. Однако к настоящему моменту
все тома этого словаря давно опубликованы, и такие сведения дезин¬
формируют читателя. Было бы также разумно заменить футы, ярды
и фунты, коими пестрят страницы отдельных глав, на принятые у нас
метры и килограммы (или дать в скобках соответствия: столько-то
фунтов35 стольким-то килограммам), так как иностранные меры не¬
сколько запутывают. Кроме того (сложно сказать, относится это к сти¬
листике, научной редактуре или научному оформлению), в «Эпохе
викингов» есть два приложения, названия которых ничего не сооб¬
щают об их содержании, ведь эти названия неудобопонимаемы: пер¬
вое— «Анализ русских кладов монет» (вместо «Сравнение монетных
кладов, обнаруженных на территории России»), второе — «Хроноло¬
гический состав кладов» (вместо «Графики, отражающие возраст мо¬
нет внутри различных кладов»).
Жаль, что хорошая книга дошла до русского читателя в столь не¬
удачном виде. Хочется надеяться, что высказанные здесь замечания
будут учтены при возможном переиздании «Эпохи викингов» и при
подготовке к публикации переводов других книг.
382

СПИСОК ТРУДОВ,
ОПУБЛИКОВАННЫХ В ЕЖЕГОДНИКЕ
«ДРЕВНЕЙШИЕ ГОСУДАРСТВА
ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ»
за 1975-1999 годы
Монографии
Бибиков М.В. Византийские источники по истории Руси, народов Северного При¬
черноморья и Северного Кавказа (ХП-ХШ вв.) // ДГ. 1980 г. М., 1981. С. 5451.
Грацианская Л, И. «География» Страбона. Проблемы источниковедения//ДГ.
1986 г. М, 1988. С. 6-175.
Джаксом Т.Н. Исландские королевские саги как источник по истории Древней
Руси и се соседей. Х-ХШ вв. // ДГ. 1988-1989 гг. М, 1991. С. 5-169,
Коновалова НГ. Арабские источники XII-XIV вв. по истории Карпато-Днестров-
ских земель//ДГ. 1990 г. М., 1991. С. 5-115.
Назаренко А.В. Русь и Германия в IX-X вв. // ДГ. 1991 г.. М, 1994. С. 5-138.
Назарова Е.Л. «Ливонские Правды» как исторический источник // ДГ. 1979 г. М.,
1980. С. 5-218.
Подосинов А.В. Овидий и Причерноморье; опыт источниковедческого анализа
поэтического текста // ДГ. 1983 г. М, 1984. С 8-178.
Рыдзевская Е.А. Древняя Русь и Скандинавия IX-XIV вв. // ДГ. 1978 г. М, 1978.
Старостина ИЛ. Судебник Казимира 1468 г.//ДГ. 1988-1989 гг. М.» 1991.
С. 170-344.
ЧичуровИС. Место «Хронографии» Феофана в ранневизаитийской историогра¬
фической традиции (IV—начало IX в.) // ДГ. 1981 г. М, 1983. С. 5-146.
Шелов-Коведяев Ф.В. История Боспора в VI-IV вв. до н.э. // ДГ. 1984 г. М., 1985.
С. 5-187.
Статьи
АвдусимД.А., Мельникова Е.А. Смоленские грамоты на бересте (из раскопок 1952-
1968 гг.) И ДГ. 1984 г. М., 1985. С. 199-211.
Аверьянов К.А. Московские станы и волости XIV-XVT вв. // ДГ. 1987 г. М., 1989.
С. 114-122.
Агбунов М.В, Проблемы и перспективы изучения произведений античных авторов
о Причерноморье // ДГ. 1982 г. М., 1984. С. 239-246.
Амелькин А.О. «Знаки Рюриковичей» на стенах гробницы Царского кургана под
Керчью // ДГ. 1999 г. М., 2001. С 239-254.
Арапов Д.Ю. В.В. Бартольд и его работа «Об одном историческом вопросе» // ДГ.
1998 г. М., 2000. С. 17-27.
383

Арутюнова-Фиданян В.А. Вассалы армянских владетелей в византийских провин*
днях (XI век) // ДГ. 1987 г. М., 1989. С. 243-248.
Арутюнова-Фиданян В. А. Православные армяне в Северо-Восточной Руси//ДГ.
1992-1993 гг. М., 1995. С. 196-208.
Арутюнова-Фиданян В.А. К вопросу об оригинальной части «Повествования о
делах армянских» // ДГ. 1998 г. М., 2000. С. 28-31.
Батура Р.К Оборона правобережья Нижнего Немана против агрессии Тевтонско-
го ордена (XIII-XIV вв.)//ДГ. 1985 г.М„ 1986. С. 184-193.
Бегунов Ю.К Древнерусские источники об ижорце Пелгусии-Филиппе, участнике
Невской битвы 1240 г. //ДГ. 1982 г. №, 1984. С. 76-85.
Бейлис ВМ. Ал-Идриси (XII в.) о восточном Причерноморье и юго-восточной
окраине русских земель//ДГ. 1982 г. М., 1984. С. 208-228.
Бейлис ВМ Арабские авторы IX — первой половины X в. о государственности и
племенном строе народов Европы // ДГ. 1985 г. М., 1986. С. 140-149.
Бейлис ВМ, Сообщение Халифы ибн Хаййата ал-‘Усфури об арабо-хазарских
войнах в VII — первой половине VIII в. // ДГ. 1998 г. М., 2000. С. 32-53.
Бессмертный Ю.Л. Международные отношения в Западной Европе раннего сред¬
невековья и генезис феодализма//ДГ. 1985 г. М, 1986. С. 163-169.
Бибиков М.В. Новые данные Тактиком а Икономидиса о Северном Причерноморье
и русско-византийских отношениях //ДГ. 1975 г, М., 1976. С. 87-89,
Бибиков М.В, Русь в византийских памятниках и Византия в древнерусских
произведениях (к сравнительному изучению) // ДГ. 1987 г. М., 1989. С. 167-172.
Большаков ОТ. Уточнения к переводу «Записки» Ибн Фадлана//ДГ. 1998 г. М.,
2000. С. 54-63.
Большакова С.А. Папские послания галицкому князю как исторический источ¬
ник// ДГ. 1975 г. М., 1976. С. 122-129.
Бонгард-Левин ГМ. «Друг, посмотри...» //ДГ. 1987 г. М„ 1989. С. 215-226.
Борцова И.В. [= Ведюшкина] Легендарные экскурсы о разделении земли в древне¬
русской литературе // ДГ. 1987 г. М., 1989. С. 178-185.
БраундД Сообщение об Ольвии Диона Хрисостома: литературная традиция и
философские представления //ДГ. 1996-1997 гг. М., 1999. С. 271-282.
Бусыгин А.В. Монах Теодорик и его «История о древних норвежских королях»
(Проблемы источниковедения) // ДГ. 1999 г. М., 2001. С. 86-92.
Васильев М.А. Степень достоверности известия «Повести временных лет» о про¬
цедуре ратификации русско-византийского договора 944 г. в Киеве//ДГ.
1998 г. М., 2000. С. 64-71.
Ведюшкина И.В. [=» Борцова] «Русь» и «Русская земля» в Повести временных лет
и летописных статьях второй трети XII — первой трети ХП1в.//ДГ. 1992-
1993 гг. М., 1995. С. 101-117.
ВиноградовА.Ю. Апостол Андрей и Черное море: Проблемы источниковедения//
ДГ. 1996-1997 гг. М., 1999. С. 348-367.
Виноградов Ю.Г., Золотарев МИ. Херсонес изначальный // ДГ. 1996-1997 гг.
М., 1999. G 91-129.
ГайдуковП.Г., ХорошевА.С. Новые находки привесок — литых копий с монет
типа «Ярославле сребро» в Новгороде// ДГ. 1994 г. М., 1996. С. 204-210.
Глазырина Г.В. Русский город в норвежской саге. К вопросу о достоверности
исторических описаний в сагах // ДГ. 1982 г. М., 1984. С 48-55.
Глазырина Г.В. Alaborg «Саги о Хальвдане, сыне Эйстейна». К истории русского
Севере II ДГ. 1983 г. М., 1984. С. 200-208.
384

Глазырина Г.В. География Восточной Европы в сагах о древних временах //ДГ.
1986 г М., 1988. С 229-235.
Глазырина Г В. Мотив военного похода и его интерпретация в произведениях
древнескандинавской литературы (на материале «Саги о Твдрске Бернском») //
ДГ. 1987 г. М., 1989. С. 268-273.
Глазырина Г.В. Свадебный дар Ярослава Мудрого шведской принцессе Ингигерд
(к вопросу о достоверности сообщения Снорри Стурлусона о передаче Аль-
деЙгьюборга/Старой Ладоги скандинавам) // ДГ. 1991 г. М., 1994. С. 240-244.
Глазырина Г.В. Правители Руси (Обзор древнескандинавских источников)//ДГ.
1999 г. М., 2001. С. 143-159.
Глазырина Г.В., Джексон Т.Н. Из истории Старой Ладоги (на материалах сканди¬
навских саг) //ДГ. 1985 г. М., 1986. С 108-115.
Горский А.А. Кривичи и полочане в IX-X вв. (Вопросы политической истории) //
ДГ. 1992-1993 гг. М., 1995. С. 50-63.
Горский А.А. Баварский географ и этнополитическая структура восточного сла¬
вянства // ДГ. 1995 г. М., 1997. С. 271-282.
Горский А.А. Поход Игоря Святославича на половцев 1185 г. в глазах современни¬
ков// ДГ. 1998 г. М., 2000. С 72-77.
ГранбергЮ. Совет господ Новгорода в немецких источниках//ДГ. 1998 г. М.,
2000. С. 78-87.
Грацианская Л.И. Место политической истории Боспора в «Географии» Страбо¬
на// ДГ. 1975 г. М., 1976. С. 6-20.
Грацианская ЛИ. Центр и периферия: литературное воплощение этнопсихологи¬
ческих реалий в описании «варваров» // ДГ. 1996-1997 гг. М., 1999. С. 46-58.
Гусейнов Р.А. Место и роль сирийских источников в изучении истории народов
СССР//ДГ. 1975 г. М., 1976. С. 41-56.
Дашкевич Я. Р. Древняя Русь и Армения в общественно-политических связях XI-
XIII вв. (Источники исследования темы) //ДГ. 1982 г. М„ 1984. С. 177-195.
Джексон Т.Н. О творческой активности автора «Хеймскринглы» (Проблема автор¬
ского присутствия в повествовании)//ДГ. 1981 г. М.» 1983. С 147-173.
Джексон Т.Н. «Финны» в «Саге об Инглингах» И ДГ. 1982 г. М., 1984. С. 56-61.
Джексон Т.Н. Суздаль в древнескандинавской письменности // ДГ. 1984 г. М.,
1985. С. 212-228.
Джексон Т.Н. Список древнерусских городов в «Книге Хаука» //ДГ. 1987 г. М.,
1989. С. 30-35.
Джаксом Т.Н., Рождественская ТВ. К вопросу о происхождении топонима
«Изборск» //ДГ. 1986 г. М., 1988. С. 223-229.
Добродомов И.Г. К вопросу о «серебряных булгарах»//ДГ. 1992-1993 гг. М.»
1995. С. 149-154.
Добродомов И.Г., Кучкин В.А. Дешон средневековой Руси // ДГ. 1998 г. М., 2000.
С. 88-98.
Думин С.В. Татарские царевичи в Великом княжестве Литовском (XV-XVI вв.)//
ДГ. 1987 г. М., 1989. С. 107-114.
ДучицЛ.В., Мельникова Е.А. Надписи и знаки на костях с городища Масковичн
(Северо-Западная Белоруссия) // ДГ. 1980 г. М., 1981. С. 185-215.
Ермолова И. Е. Общественный строй гуннов последней четверти IV — начала
V в. //ДГ. 1982 г. М., 1984. С. 229-238.
Ермолова И.Е. Аммиан Мврцеллин и античная традиция о Северном Причерно¬
морье//ДГ. 1996-1997 гг. М., 1999. С. 336-347.
385

Завадская СВ. О значении термина «княж тиун» в XI—XIII вв. //ДГ. 1975 г. М.,
1976. С. 157-164.
Завадская С. В. «Болярин» — «боярин» в древнеруссхих письменных источниках //
ДГ. 1985 г. М., 1986. С. $9-94.
Завадская С.В. К вопросу о «старейшинах» в древнерусских источниках XI-
XIII ва //ДГ. 1987 г. М., 1989. С. 36-42.
Завойкин АЛ Почему Диодор умолчал о кончине Селевка и воцарении Сатира,
сына Спартока // ДГ. 1996-1997 гг. М., 1999. С. 142-157.
Завойкин АЛ Проблема локализации Киммериды//ДГ. 1996-1997 гг. М., 1999.
С. 220-236.
Зайцев А.К О малоизвестных поселениях Подмосковья первой трети XIII а
(Голубино, Волочок и У по лозы) //ДГ. 1987 г. М., 1989. С. 64-70.
Зетейшвили С.Г. Сведения об аланах в «Хроиографии» Феофана // ДГ. 1975 г. М.,
1976. С. 81-86.
ЗимекР. Викинги: миф и эпоха Средневековая концепция эпохи викингов//ДГ.
1999 г. М., 2001. С. 9-25.
Зубарев ВТ. «Географическое руководство» Клавдия Птолемея как источник по
античной географии Северного Причерноморья // ДГ. 1996-1997 гг. М., 1999.
С. 316-335.
ИванчикА.И. «Млекоеды» и «абии» «Илиады». Гомеровский пассаж в античной
литературе и проблемы возникновения идеализации скифов //ДГ. 1996—
1997 гг. М., 1999. С. 7-45.
Измайлов И.Л. «Начала истории» Волжской Булгарин в предании и исторической
традиции // ДГ. 1998 г. М., 2000. С. 99-105.
Инкин В, Ф. «Гонение следа» в галицкой общинной практике XV-XVIII вв. (Мате¬
риал для объяснения 77-й статьи Пространной Правды)// ДГ. 1985 г. М., 1986.
С. 131-140.
Исаевич Я.Д. «Королевство Галиции и Володимирии» и «Королевство Руси» // ДГ.
1985 г. М., 1986. С. 62-63.
Исаевич ЯД Галицко-Волынсксе княжество в конце XIII — начале XIV В.//ДГ.
1987 г. М., 1989. С. 71-77.
Калинина ТМ. Сведения Ибн Хаукаля о походах Руси времен Святослава К ДГ.
1975 г. М., 1976. С. 90-101.
Калинина ТМ. Арабский источник X в. (географический трактат «Чистых братьев»)
о территории СССР и сопредельных районах // ДГ. 1982 г. М., 1984. С. 196-207.
Калинина ТМ Сведения ал-Хорезми о Восточной Европе и Средней Азии // ДГ.
1983 г. М., 1984. С. 179-199.
Калинина ТМ. Спорный этноним в астрономическом трактате ал-Фергани//ДГ.
1987 г. М., 1989. С. 237-242.
Калинина ТМ. Арабские источники VIII-IX вв. о славянах//ДГ. 1991 г. М., 1994.
С. 211-224.
Калинина ТМ. Термин «люди дома» («ахл ал-байт») у Ибн Фадлвна по отношению
к обществу русов//ДГ. 1992-1993 гг. М., 1995. С. 134-139.
Калинина ТМ. Заметки о торговле в Восточной Европе по данным арабских уче¬
ных IX-X вв. //ДГ. 1998 г. М., 2000. С. 106-119.
Калинина ТМ. Арабские ученые о нашествии норманнов на Севилью в 844 г. //
ДГ. 1999 г. М., 2001. С. 190-210.
Кирпичников А.Н. Факты, гипотезы и заблуждения в изучении русской военной
истории XHI-XIV вв. //ДГ. 1984 г. М., 1985. С, 229-243.
386

Кляшторный С.Г. «Народ Аспаруха», гунны Кавказа и древнетюркский Олимп II
ДГ. 1998 г. М, 2000. С. 120-125.
Коновалова И.Г. Итальянские купцы в Северо-Западном Причерноморье в ХШ в. //
ДГ. 1987 г. М., 1989. С. 301-309.
Коновалова И.Г. К вопросу о ранней истории Белгорода и Килии II ДГ. 1991 г. М.,
1994. С. 224-231.
Коновалова И.Г. Рассказ о трех группах русов в сочинениях арабских авторов XII-
XIV вв. II ДГ. 1992-1993 гг. М, 1995. С. 139-149.
Коновалова И.Г. Пути сообщения в Восточной Европе по данным средневековых
арабо-персадских авторов//ДГ. 1998 г. М., 2000. С. 126-133.
Коновалова И.Г. Состав рассказа об «острове русов» в сочинениях арабо-персид¬
ских авторов X-XVI вв. // ДГ. 1999 г. М.> 2001.С. 169-189.
КотлярН.Ф. Отражение в «Слове о полку Игореве» государственной структуры
Руси эпохи феодальной раздробленности //Д Г. 1985 г. М.» 1986. С. 64-71.
Котяр Н.Ф. Из исторического комментария к «Слову о полку Игореве» (Кто бьш
Мстислав) // ДГ. 1987 г. М„ 1989. С. 43-50.
Котяр Н.Ф. О социальной сущности Древнерусского государства IX — первой
половиныХ в. //ДГ. 1992-1993 гг. М., 1995. С. 33-50.
КотлярН.Ф. Северорусские («черниговские») монетные гривны //ДГ. 1994г. М.,
1996. С. 80-142,
КотлярН.Ф. Галицко-Волынская летопись (источники, структура, жанровые и
идейные особенности) //ДГ. 1995 г. М., 1997. С. 80—165.
КотлярН.Ф. Мстислав Тмутороканский и Ярослав Мудрый //ДГ. 1998 г. М.,
2000. С. 134-142.
Кошеленко Г.А. Об одном свидетельстве Диодора о ранней истории Боспорского
цзрства//ДГ. 1996-1997 гг. М., 1999. С. 130-141.
Крюков В.Г. Сообщения анонимного автора «Ахбар аз-заман» («Мухтасар ал-
аджаиб») о народах Европы // ДГ. 1981 г. М., 1983. С. 194-208.
Кук Р. Искусство и история в исландских родовых сагах//ДГ, 1999 г. М„ 2001.
С. 299-308.
Куклина И.В. Савроматы и сарматы у Овидия//ДГ. 1996-1997 гг. М., 1999.
С. 253-270.
Курманева МД. Ломоносов о Куликовской битве//ДГ. 1987 г. М., 1989. С. 203-208.
Кучкин В.А. Возникновение Твери и проблема тверского гостя в «Рукописании»
Всеволода //ДГ. 1983 г. М„ 1984. С. 209-231.
Кучкин В.А. К биографии Александра Невского // ДГ. 1985 г. М., 1986. С. 71-80.
Кучкин В. А, К датировке завещания Симеона Гордого//ДГ. 1987 г. М., 1989.
С. 99-107.
Кучкин В.А. «Русская земля» по летописным данным XI —первой трети ХШ в. //
ДГ. 1992-1993 гг. М., 1995. С. 74-101.
Кучкин В.А. Княжеский Помянник в составе Киево-Печерского патерика Иосифа
Тризны //ДГ. 1995 г. М., 1997. С. 166-233.
Левченко Н.В. Эпизод правления Савромата I //ДГ. 1996-1997 гг. М., 1999. С. 209-219.
Лимонов Ю.А. Актово-правовое оформление внешнеполитических отношений
Владимиро-Суздальской Руси с Волжской Болгарией (опыт реконструкции) //
ДГ. 1991 г. М„ 1994. С. 259-264.
Линд Дж.Х. К вопросу о посаднической реформе Новгорода около 1300 г. и дати¬
ровке новгородских актов //ДГ. 1995 г, М., 1997. С. 263-270.
387

ЛиндДлсХ. Религиозно-политические предпосылки «Рукописания короля свейского
Магнуша» по шведским и русским источникам // ДГ. 1999 г. М, 2001. С. 211-229.
ЛитавринГТ. К вопросу об обстоятельствах, месте и времени крещения княгини
Ольги //ДГ. 1985 г. М., 1986. С. 49-57.
Масленников АЛ Греки и варвары на «границах» Боспора (Взгляд на проблему
к концу тысячелетия) // ДГ. 1996-1997 гг. М., 1999. С. 170-192.
Матузова ВЖ. Англо-нормандские повествовательные источники XU-ХШвв.
о Русн//ДГ. 1975 г. №, 1976. С. 130-140.
Матузова ВЖ. Идейно-теологическая основа «Хроники земли Прусской)) Петра
из Дусбурга // ДГ. 1982 г. М., 1984. С. 152-169.
Матузова ВЖ. Прусские нобили и Тевтонский орден (жалованные грамоты прус¬
ским нобилям и эпизоды «Хроники земли Прусской» Петра из Дусбурга)//ДГ.
1987 г. М., 1989. С. 281-287.
Матюшина И.Г. О жанровой эволюции рыцарской саги//ДГ. 1999 г. М, 2001.
С. 309-362.
Мельникова ЕА. Древняя Русь в исландских географических сочинениях//ДГ.
1975 г. М, 1976. С. 141-156.
Мельникова Е А. Древнерусские лексические заимствования в шведском языке//
ДГ. 1982 г. М, 1984. С. 62-75.
Мельникова ЕА. Русско-скандинавские взаимосвязи в процессе христианизации
(IX-XI11 вв.) И ДГ. 1987 г. М, 1989. С. 260-268.
Мельникова ЕА, Скандинавские амулеты с руническими надписями из Старой
Ладоги и Городища//ДГ. 1991 г. М,, 1994. С, 231-239.
Мельникова ЕА. К типологии предгосударственных и раннегосударственных
образований в Северной и Северо-Восточной Европе (Постановка пробле¬
мы)//ДГ. 1992-1993 гг. М., 1995. С. 1£-33.
МельниковаЕА. Граффити на восточных монетах из собраний Украины //ДГ.
1994 г. М„ 1996. С. 248-284.
Мельникова ЕА. Эпиграфика древнерусских платежных слитков (в связи с надпи¬
сями на гривнах клада из Бюрге, Готланд) // ДГ. 1994 г. М., 1996. С. 143-150.
Мельникова ЕЛ Рюрик, Синеус и Трувор в древнерусской историографической
традиции // ДГ. 1998 г. М., 2000. С. 143-159.
Мельникова ЕА., Никитин А.Б., Фомин А. В. Граффити на куфических монетах
Петергофского клада начала IX в. // ДГ. 1982 г. М., 1984. С. 26-47.
Мельникова ЕЛ, Носов ЕН. Амулеты с рунической надписью с Городища под
Новгородом //ДГ. 1986 г. М., 1988. С. 210-222.
Мельникова ЕА., Петрухин В.Я. Начальные этапы урбанизации и становление государ¬
ства (на материале Древней Руси и Скандинавии)//ДГ. 1985 г. М, 1986. С. 99-108.
Мельникова ЕА., Петрухин В.Я. «Ряд» легенды о призвании варягов в контексте
раинесредневековой дипломатии // ДГ. 1990 г. Мм 1991. С. 219-229.
Мельникова ЕА., Седова М.В., ШтыховГ.В. Новые находки скандинавских руни¬
ческих надписей иатерритории СССР// ДГ. 1981 г. М., 1983. С. 182-188.
Мишин Д.Е Андалусские ф&кихи на Востоке (VIII—начало Х1в.)//ДГ. 1998 г.
2000. С, 160-168.
Муравьев С.Н. Пять античных свидетельств в пользу «Птолемеевой» трансгрессии
Каспия// ДГ. 1986 г. №, 1988. С. 235-247.
МурьяновМ.Ф. К истории культурных связей Древней Руси по данным календаря
Остромирова евангелия//ДГ. 1982 г. №, 1984. С. 130-138.
Мурытов М.Ф. Из истории чувства юмора// ДГ. 1987 г. М., 1989. С. 197-203,
388

Назаренко А.В. События 1017 г. в немецкой хронике начала XI в. и в русской ле¬
тописи//ДГ 1980 г. М., 1981.С 175-184.
Назаренко А.В. Имя «Русь» и его производные в немецких средневековых актах
(IX-XIVвв.).Бавария-Австрия//ДГ. 1982г.М., 1984.С. 86-129.
Назаренко А.В. Родовой сюзеренитет Рюриковичей над Русью (X-XI вв.) // ДГ.
1985 г. М., 1986. С. 149-157.
Назаренко А.В. К этимологии этнонима ЕкоХотог (Геродот IV, 6) // ДГ. 1987 г. М.,
1989. С. 233-237.
Назаренко А.В. О русско-датском союзе в первой четверги XI в. //ДГ. 1990 г. М.,
1991. С 167-190.
Назаренко А.В. Еще раз о дате поездки княгини Ольги в Константинополь: источ¬
никоведческие заметки // ДГ. 1992-1993 гг. М., 1995. С. 154-168.
Назаренко А.В. Происхождение древнерусского денежно-весового счета //ДГ.
1994 г. М, 1996. С. 5-79.
Назаренко А.В. Городенское княжество и городенские князья в XII в. //ДГ. 1998 г.
М., 2000. С. 169-188.
Назаров В.Д. О проездном суде наместников в средневековой Руси//ДГ. 1987 г.
М., 1989. С. 84-92.
Назаров В.Д. О титулованной знати России в конце XV в, (Рюриковичи и Гедими-
новичи по списку двора 1495 г.) // ДГ. 1998 г. М., 2000. С. 189-208.
Назарова КЛ. Из истории взаимоотношений ливов с Русью (Х-ХШ вв.)//ДГ.
1985 г. М., 1986. С. 177-184.
Назарова ЕМ. Сведения русских источников XVI в. о ленниках местного проис¬
хождения в Ливонии // ДГ. 1987 г. М,, 1989. С. 287-293.
Назарова ЕМ. Русско-латгальские контакты в ХП-ХП1 вв. в свете генеалогии кня¬
зей Ерсике и Кокнесе //ДГ. 1992-1993 гг. М., 1995. С. 182-196.
Назарова ЕМ. О топониме Кдин в Новгородской первой летописи //ДГ. 1998 г.
М., 2000. С. 207-212.
Нахапетян В.Е., Фомин А.В. Граффити на куфических монетах, обращавшихся
в Европе в IX-X вв. // ДГ. 1991 г. М., 1994. С. 139-208.
Некрасов А.М. Женщины ханского дома Гиреев в XV-XVI вв. //ДГ. 1998 г. М,
2000. С. 213-221.
Никитин А.Б. Среднепсрсидские надписи-граффити на куфических монетах//ДГ.
1991 г. М., 1994. С. 209-211.
Никольский С.Л. О характере участия женщин о кровной мести (Скандинавия и
Древняя Русь) // ДГ. 1999 г. М., 2001, С. 160-168.
Новосельцев А.П. Древнеармянский перевод Библии как источник по истории
народов Закавказья (некоторые предварительные итоги исследования) // ДГ.
1975 г, М., 1976. С. 57-64.
Новосельцев А.П. Некоторые черты древнерусской государственности в сравнитель¬
но-историческом аспекте (постановка проблемы) // ДГ. 1985 г. М,, 1986. С, 35-42.
Новосельцев А.П. Термин «вежа» в древнерусских источниках // ДГ. 1987 г. М.,
1989. С. 13-18.
Новосельцев А.П. Арабские источники об общественном строе восточных славян
IX — первой половины X в. (полюдье) // ДГ. 1998 г. М., 2000. С. 400-404.
Новосельцев А.П. Арабский географ IX в. Ибн Хордадбех о Восточной Европе//
ДГ. 1998 г. М., 2000. С. 360-366,
Новосельцев А.П. Восток в борьбе за религиозное влияние на Руси//ДГ. 1998 г.
М„ 2000. С. 405-427.
/
389

Новосельцев AM. Восточные источники о восточных славянах и Руси VI4X вв, //
ДГ. 1998 г. М, 2000. С. 264-323.
Новосельцев AM. Древнеармянский перевод Библии как источник по истории
народов Закавказья (некоторые предварительные итоги исследования) // ДГ.
1998 г. М., 2000. С, 347-353.
Новосельцев AM. К вопросу об одном из древнейших ттулов русского князя//
ДГ. 1998 г. М., 2000. С. 367-379.
Новосельцев AM. О местонахождении библейской «горы Арарат» // ДГ. 1998 г. М.,
2000. С. 354-359.
Новосельцев AM. Об исторической оценке Тимура // ДГ. 1998 г. М., 2000. С 324-346.
Новосельцев AM. Образование древнерусского государства и первый его прави¬
тель//ДГ. 1998 г. М., 2000. С. 454-477.
Новосельцев AM. Термин вежа в древнерусских источниках // ДГ. 1998 г. М.,
2000. С. 428-433.
Новосельцев AM. Христианство, ислам и иудаизм в странах Восточной Европы и
Кавказа в средние века // ДГ. 1998 г. М., 2000. С. 434-453.
Новосельцев AM. «Худуд ал-алам» как источник о странах и народах Восточной
Европы//ДГ. 1998 г. М., 2000. С. 380-399.
Орел В.Э. Гости новгородские. Новгородские граффити в Софии Киевской //ДГ.
1995 г. М, 1997. С. 234-239.
ПашутоВ.Т. Опыт периодизации истории русской дипломатии (ранний и разви¬
тый феодализм) //ДГ. 1982 г. М., 1984. С. 6-25.
Перевалов СМ. «Тактика» Арриана: военный опыт народов Кавказа и Восточной
Европы глазами греческого философа и римского офицера // ДГ. 1996-1997 гг.
М, 1999. С. 283-315.
Лерхавко В.Б. Летописный Переяславец на Дунае//ДГ. 1992-1993 гг. М., 1995.
С 168-182.
Перхавко В.Б. Распространение пломб дрогичинского типа//ДГ. 1994 г. М., 1996.
С. 211-247.
Петрухин ВЛ Об особенностях славяно-скандинавских этнических отношений
в раннефеодальный период (1X-XI вв.) // ДГ. 1981 г. М, 1983. С. 174-181.
Петрухин ВЯ. К проблеме формирования «Русской земли» в Среднем Подне-
провье // ДГ. 1987. М., 1989 г. С. 26-30.
Петрухин ВЯ. Славяне, варяги и хазары на юге Руси. К проблеме формирования
территории Древнерусского государства//ДГ. 1992-1993 гг. М., 1995. С. 117-125.
Петрухин ВЯ. Князь Олег, Хелгу Кембриджского документа и русский княжеский
род // ДГ. 1998 г. М., 2000. С. 222-229.
Петрухин ВЯ. «Русский каганат», скандинавы и Южная Русь: средневековая тра¬
диция и стереотипы современной историографии//ДГ. 1999 г. М., 2001.
С. 127-142.
Погорелая В.В. Остров св. Эферия//ДГ, 1984 г. М., 1985. С. 188-198.
ПодоСиновА.В. Скифы, сарматы и геты в «Tristia» и «Epistulae ex Ponto» Овидия//
ДГ. 1975 г. М., 1976. С 2HW.
Подосинов А.В. Традиции античной географии в «Космографии» Равеннского
Анонима//ДГ. 1987 г. М„ 1989. С. 248-256.
Подосинов А.В. Итоги и перспективы изучения античной литературной традиции
как источника по истории Северного Причерноморья // ДГ. 1996—1997 гг. М,,
1999. С 3-6.
390

Подосинов А.В. Черное море в картографической традиции античности и раннего
средневековья // ДГ. 1996-1997 гг. М., 1999. С. 237-252.
Лодосинов А.В. Еще раз о древнейшем названии Волги //ДГ. 1998 г. М., 2000.
С. 230-239.
ПреображенскийА.А. К изучению самосознания русского купечества XVIIв.//
ДГ. 1987 г. М., 1989. С. 208-215.
Пушкарев Л. Н. Основные периоды развития общественной мысли феодальной
России Х-ХУП вв. // ДГ. 1987 г. М., 1989. С. 152-159.
Пушкина Т.А. Новый гнездовский клад // ДГ. 1994 г. М., 1996. С. 171-186.
Рутенбург В.И. Золотой флорин, золотая пора Италии //ДГ. 1987 г. М., 1989.
С. 309-313.
Рыков Ю.Д., ТуртовА.А. Неизвестный эпизод болгаро-византийско-русских свя¬
зей XI в. (Киевский писатель Григорий Философ) И ДГ. 1982 г. М., 1984.
С. 170-176.
Сапрыкин С.Ю., Куликов А.В. Новые эпиграфические находки в Пантикапее// ДГ.
1996-1997 гг. М., 1999. С. 201-208.
Сванидзе А.А. О роли рабства в генезисе североевропейского феодализма // ДГ.
1985 г. М, 1986. С. 169-177.
Сванидзе А.А. Средневековый город — центр культурного взаимодействия (аспек¬
ты подхода) // ДГ. 1987 г. М., 1989. С. 293-301.
Свердлов М.Б, Известия о Руси в Хронике Титмара Мерзебургского //ДГ. 1975 г.
М., 1976. С. 102-112.
Свердлов М.Б. Критерии прогресса в изучении общественного строя Древней
Руси // ДГ. 1985 г. М., 1986. С. 43-49.
Свердлов М.Б. Правовой обычай и закон в формировании системы феодального
права в Киевской Руси //ДГ. 1987 г. М, 1989. С. 19-26.
Свердлов М.Б. Образование Древнерусского государства (Историографические
заметки)//ДГ: 1992-1993 гг. М., 1995. С. 6-16.
СедовВ.В. Конфедерация северно-русских племен в середине IXв. //ДГ. 1998г.
М., 2000. С. 240-249.
Семенченко Г.В. Церковно-политическая борьба наБелоозере в 60-х годах XV в. Л
ДГ. 1987 г. М., 1989. С. 122-128.
Семенченко Г.В. Несколько дополнительных замечаний о денежном счете домон¬
гольской Руси //ДГ. 1991 г. М, 1994. С. 245-251.
Сидоров А.И. Некоторые замечания по поводу изучения «Изборника Святослава
1073 г.» // ДГ. 1985 г. М., 1986. С. 193-198.
Сидоров А.И. Феодор Раифский и Феодор Фаранский (По поводу одного из авто¬
ров «ИзборникаСвятослава» 1073 г.)// ДГ. 1990 г. М., 1991. С 135-167.
Синицына Н.В. О происхождении понятия «шапка Мономаха» (к вопросу о кон¬
цепциях римско-византийского преемства в русской общественно-политиче¬
ской мысли XV-XVI вв.) // ДГ. 1987 г. №, 1989. С. 189-197.
Скржинская М.В. Реальные и вымышленные черты Северного Причерноморья
в трагедии Еврипида «Ифигения в Тавриде» // ДГ. 1986 г. М., 1988. С. 176-191.
Скржинская М.В. Мифы о Геракле в Скифии // ДГ. 1987 г. М., 1989. С. 227-233.
Скржинская М.В. Образование и досуг ольвиополитов // ДГ. 1996-1997 гг. М.,
1999. С. 59-90.
Скрынников Р.Г. Земельная политика опричнины// ДГ. 1987 г. М., 1989. С. 137-145.
Смирницкая О. А. Софья Свирцценко и ее «Эдца» //ДГ. 1999 г. М., 2001. С. 281-298.
391

Соболева НА. О становлении восковой печати в Северо-Восточной Руси//ДГ.
1987 г. М., 1989. С. 128-137.
Ставиский В.И. К анализу известий о Руси в «Истории монгалов» Плано Карпини
в свете ее археографической традиции // ДГ. 1986 г. М., 1988. С. 191-210.
Ставиский В.И. «История монгалов» Плано Карпини и русские летописи //ДГ.
1990 г. М., 1991. С. 190-203.
СтальсбергА. Археологические свидетельства об отношениях между Норвегией
и Древней Русью в эпоху викингов: возможности и ограничения археологиче¬
ского изучения // ДГ 1999 г. М., 2001. С. 93-115.
Старостина И.П. Из истории разыскания списков Судебника Казимира 1468 г. //
ДГ. 1975 г. №, 1976. С. 180-195.
Старостина ИМ. К вопросу о сходстве и различии законодательных памятников
Великого княжества Литовского и Русского государства в XV в. // ДГ. 1987 г.
М, 1989. С. 92-99.
Стеблин-Каменский М. И. Саги как исторический источник //Рыдзевская Е.А.
Древняя Русь и Скандинавия IX-XIV вв. // ДГ. 1978 г. М., 1978. С. 18-28.
Столярова Л.В. Записи исторического содержания XI-XIV веков на древнерус¬
ских пергаменных кодексах // ДГ. 1995 г. М., 1997. С. 3-79.
ТолочкоАМ Конституционный проект Романа Мстиславича 1203 г.: Опыт источ¬
никоведческого исследования //ДГ. 1995 г. М., 1997. С. 240-262.
ТрухачевИ.С. Попытка локализации Прибалтийской Руси на основании сообще¬
ний современников в западноевропейских и арабских источниках Х-Х1П вв. //
ДГ. 1980 г. М., 1981. С. 159-174.
Успенский Ф.Б. Варяжское имя в русском языковом обиходе (К этимологии слова
«олух»)//ДГ. 1999 г. М., 2001. С. 263-280.
Флоря Б.НО материальном обеспечении церкви на Руси и в западнославянских
государствах в период раннего феодализма// ДГ. 1985 г. Мм 1986. С. 116-123.
Флоря БН К генезису легенды о «дарах Мономаха» // ДГ. 1987 г. М„ 1989. С. 185-189.
Флоря Б.Н. Две грамоты князя Любарта (о луцкой епископской кафедре в первой
половине XIV в.) // ДГ. 1998 г. №, 2000. С. 250-254.
Фомин А.В. Древнерусские деиежно-монетные рынки в 70-80-х годах Хв. //ДГ.
1992-1993 гг. М., 1995. С. 63-74.
Фомин А.В. Куфические монеты Гнездовского клада //ДГ, 1994 г. М., 1996.
С. 187-203.
Фридберг ЕМ. К вопросу о становлении феодализма в Латвии и Эстонии//ДГ.
1975 г. М., 1976. С. 165-179.
ХайненХ. Афинский почетный декрет в честь СпартокаШ (Ю, II2, 653)//ДГ,
1996-1997 гг. М., 1999. С. 158-169.
Хорошкевич А.Л. Из ранней истории Москвы // ДГ. 1985 г. М., 1986. С. 80-88.
ХорошкевичА.Л. «Крепостная», или «крепкая»-грамота//ДГ. 1987г. М., 1989.
С. 77-84.
Хорошкевич А.Л. Русь и Крым конца XV— начала XVI в. в отечественной исто¬
риографии XVIII — начала XX в. // ДГ. 1998 г, М., 2000. С. 255-263.
Цецхпадзе Г.Р. О полисном статусе городов античного Боспора//ДГ. 1996-
1997 гг. М., 1999. С. 193-200.
ЦулаяГ.В. Из раннесредневековой грузинской агиографии «Страсти св. Евстафия
Мцхетского» (Этнокультурный аспект) // ДГ. 1990 г. М., 1991. С 116-134.
ЧекинЛ.С. Традиционные и новые сведения в западноевропейской географии
XII-XII1 вв. //ДГ. 1985 г. М., 1986. С. 157-163.
392

ЧекииЛ.С Об античных топонимах в средневековой географической литералу-
ре//ДГ. 1987 г. М., 1989. С. 257-260.
ЧекинЛ.С. Первые карты Скандинавского полуострова // ДГ. 1999 г. М., 2001.
С. 44-85.
Чернер С Происхождение и развитие государственной системы на острове
Готланд в средние века // ДГ. 1999 г. М., 2001. С. 26-43.
Чичуров И.С Экскурс Феофана о протоболгарах // ДГ. 1975 г. М., 1976. С. 65-80.
ЧичуровКС. О датировке и актуальности поучения Василия I//ДГ. 1987 г. №,
1989. С. 173-178.
Шаскопъский И.П. Возникновение государства на Руси и в Скандинавии (черты
сходства) // ДГ. 1985 г. М., 1986. С. 95-99.
Шаскопъский ИЛ. Ижорская земля (Ингерманландия) в последние месяцы швед¬
ской власти (1702-1703 гг.)//ДГ. 1987 г. М, 1989. С. 145-151.
Шевеленко А.Я. Демографическая заметка о Европе раннего средневековья//ДГ.
1980 г. М., 1981. С. 216-227.
Шрамм Г. Роль города Коростеня в ранней истории Руси. Этимологические под¬
ходы к историческим проблемам // ДГ. 1999 г. М., 2001. С. 255-262.
Щавелева Н.И. Послание епископа краковского Матвея Бернарду Клервоскому
об «обращении русских» // ДГ. 1975 г. М., 1976. С. 113-121.
Щавелева Н.И. Киевская миссия польских доминиканцев//ДГ. 1982 г. М., 1984.
С. 139-151.
Щавелева Н.И. О княжеских воспитателях в древней Польше //ДГ. 1985 г. М.,
1986. С. 123-131.
Щавелева НИ. Польки — жены русских князей (XI — середина ХЩв.)//ДГ.
1987 г. М., 1989. С. 50-58.
Щавелева Н.И. Прусский вопрос в политике Даниила Галицкого // ДГ. 1991 г. М.,
1994. С. 251-258.
ЩапоеЯ.Н. Формирование и развитие церковной организации на Руси в конце
Х — ХН в. //ДГ. 1985 г. М., 1986. С. 58-62.
Щапов Я. Н. Политические концепции о месте страны в мире в общественной
мысли Руси XI-X1V вв. //ДГ. 1987 г. М., 1989. С. 159-166.
ЩапоеЯ.Н., ЛимоновЮ.А. История Руси в западноукраинской хронографической
компиляции XVI в. // ДГ. 1975 г. М., 1976. С. 196-209.
Щеглов А.Д. Олаус Магнус о России и русских (К вопросу об интерпретации
образа) // ДГ. 1999 г. М., 2001. С. 230-238.
Юрасовский А.В. К вопросу о степени аутентичности венгерских грамот XII в.
Ипатьевской летописи // ДГ. 1981 г. М., 1983. С. 189-193.
Юрасовский А.В. О соотношении пространной и краткой редакций «Повести о
Липицкой битве» в новгородском летописании // ДГ. 1987 г. М., 1989. С. 58-
64.
ЮчасМЖ Немецкий орден в трудах остфоршеров//ДГ. 1987 г. №, 1989. С. 273-
281.
Янин В.Л. К вопросу о дате составления обзора кА се имена градом всем русским,
далним и ближним» // ДГ. 1992-1993 гг. М„ 1995. С. 125-134.
Янин В.ЛГайдуков ПТ. Новгородский клад западноевропейских и византийских
монет конца X — первой половины XI в. // ДГ. 1994 г. М., 1996. С. 15Ы70.
Янссон И. К вопросу о полиэтничных общностях эпохи викингов //ДГ. 1999 г. М.,
2001. С. 116-126.
393

Публикации источников
Древнескандинавские итинерарии в Рим, Константинополь и Святую Землю
(Вступительные статьи, публикации текстов, переводы с древнеисландского и
латинского, примечания Е.А. Мельниковой) И ДГ. 1999 г. М., 2001. С. 363-436.
Прядь о Торде Золотой Асы (Перевод с древнеисландского, комментарии и статья
Е.А. Гуревич) // ДГ. 1999 г. М., 2001. С. 437-449.
«Россика» в исландских сагах (пер. Е.А. Рьщзевской) в кн.: Рыдзевская ЕА. Древ¬
няя Русь и Скандинавия 1X-XIV вв. // ДГ. 1978 г. М., 1978, С. 29-88.
Сага об Эймунде (пер. Е.А. Рыдзевской) в ки.: Рыдзевская ЕЛ Древняя Русь и
Скандинавия IX-XIV вв. // ДГ. 1978 г. М., 1978. С. 89404.
Страсти св. Евстафия Мцхелгского в ст.: Цулая Г.В. Из раинесредневековой гру¬
зинской агиографии «Страсти св. Евстафия Мцхетского» (Этнокультурный
аспект) //ДГ. 1990 г. М., 1991. С. 127-134.
Судебник Казимира 1468 г. Краткое описание списков, текст и краткий словарь-
комментарий в кн.: Старостина И.П. Судебник Казимира 1468 г. II ДГ. 1988-
1989 гг. М., 1991. С. 334-344.
Тексты «Ливонских Правд» и переводы их на русский язык в кн.: Назарова ЕЛ.
«Ливонские Правды» как исторический источник //ДГ- 1979 г. М., 1980.
С. 171-218.
Рецензии и обзоры
АвдусинДА. [Рец, на:] Grdslund Ame-Sofie. Birka-IV. The Burial Customs. A study
of the graves on Bjflrkd. Stockholm, 1980.94 p. //ДГ. 1982 r. M„ 1984. C. 249-255.
Бибиков M.B. Новое издание латинских и византийских источников//ДГ. 1981 г.
М., 1983. С. 213-218.
Бибиков МВ. «Изборник Святослава» 1073 г. и его византийские прототипы.
Итоги и задачи изучения (историографический обзор)//ДГ. 1990 г. М., 1991.
С. 204-218.
Бородин О.Р. Первая сводная библиография переводов византийских источни¬
ков //ДГ. 1983 г. М., 1984. С. 232-236.
Грацианская ЛИ. Англоязычная периодика (1970-1977) по истории античного
периода на территории СССР II Д Г. 1979 г. М,, 1980. С. 234-254.
Державина ЕМ., Юрасовский А.В. Рец. на кн.: Франчук В.Ю. Киевская летопись.
Состав н источники в лингвистическом освещении. Киев, «Наукова думка»,
1986,184 с. //ДГ. 1986 г. М., 1988. С. 250-253.
Калинина Т.М. [Рец. на:] «Арабские источники по истории славянства» //ДГ.
1981 г. М., 1983. С. 209-212.
МатузоваВ.И. Раннее европейское средневековье на страницах двух юбилейных
сборников //ДГ. 1999 г. М., 2001. С. 454-459.
Молчанов АЛ Новое об экономических и политических связях средневекового
Причерноморья // ДГ. 1981 г. М., 1983. С. 219-222.
Молчанов АЛ [Рец. на:] Нумизматика античного Причерноморья. Сборник науч¬
ных трудов, Киев, 1982.164 с. с ил. //ДГ. 1985 г. М., 1986. С. 200-206.
Молчанов А. А. Древние гидронимы Восточной Европы (по поводу книги Г. Шрамма
«Реки Северного Причерноморья»)//ДГ. 1996-1997 гг. М., 1999. С. 368-372.
Назаренко А.В. Докиедский период истории Восточной Европы в «Handbuch der
Geschichte Rufllands» // ДГ. 1983 г. М,, 1984. С. 237-241.
394

Назаренко А.В. По поводу одной гипотезы о происхождении названия Киев// ДГ.
1985 г. М., 1986. С. 220-222.
Назарова EJI. Рец. на кн.: Livlflndische Reimchronik. Atskapu Hronika/ V. Bisenieka
atdzejojums no vficu vSlodas, £. Mugurcvita priekSvSrds. Ё. MugureviCa,
K. Klavipa komentfiri. Riga, ZinStne, 1998 (Рифмованная хроника. Пер. с нем.
В. Бисениекса, предисл. Э. Мугуревича, коммент. Э. Мугуревича и К. Кля-
виньша) II ДГ. 1999 г. М., 2001. С. 450-453.
Новосельцев А.П. [Рец. на:) Тер~Гевондян А.Н. Армения и Арабский халифат. Ере¬
ван, 1977 //ДГ. 1979 г. М., 1980. С. 262-265.
ПашутоВ.Т. [Рец. на:] Сказания о начале славянской письменности. М., 1981.
200 с. // ДГ. 1982 г. М., 1984. С. 247-248.
Петрухин В.Я. [Рец. на:] Раевский ДС. Очерки идеологии скифо-сакских племен.
М., 1977,215 с. с ил. // ДГ. 1980 г. М, 1981. С. 228-236.
Петрухин ВЯ. Язычество славян в свете междисциплинарных исследований//ДГ.
1984 г. М., 1985. С 244-251.
Подосинов А.В. [Рец. на:] Скржинская М.В. Северное Причерноморье в описании
Плиния Старшего. Киев, 1977 // ДГ. 1979 г. М, 1980. С. 255-261.
Пушкина Т.А., Петрухин ВЯ. Рец. на кн.: Zachrissonl. Samiska metalldepftema &r
1000-1350. Umed, 1984 // ДГ. 1986 г. M., 1988. С. 248-250.
Сидоров А.И. Некоторые проблемы ранневизантийской философии. По поводу
главы А.А. Аверинцева «Эволюция философской мысли» в книге «Кулыура
Византии. IV — первая половина VII в.» (М., 1984, с. 42-77)//ДГ. 1985 г. М.,
1986. С. 206-219.
Юрасовский А.В. [Рец. на:] Кучкин В.А. Формирование государственной террито¬
рии Северо-Восточной Руси в X-XIVbb. М., «Наука», 1984. 350с.//ДГ.
1984 г. М., 1985. С. 252-254.
Хроника
и библиографические материалы
Глазырина Г.В. Отдел истории древнейших государств на территории СССР
в 1986-1987 гг. //ДГ. 1988-1989 гг. М, 1991. С. 350-361.
Глазырина ГВ. Отдел истории древнейших государств на территории СССР
в 1988 г.// ДГ. 1990 г. М„ 1991. С. 230-236.
Глазырина Г В., Мельникова К А. Сектор истории древнейших государств на тер¬
ритории СССР в 1983 г. //ДГ. 1984 г. М., 1985. С. 255-259.
Глазырина Г.В., Мельникова Е.А. Сектор истории древнейших государств на тер¬
ритории СССР в 1985 г. //ДГ. 1986 г. М., 1988. С. 254-261
Глазырина Г.В., Мельникова ЕА. Юбилейные чтения памяти члена-корреспон-
дента АН СССР В.Т. Пашуто //ДГ. 1988-1989 гг. М., 1991. С. 345-350.
Мельникова Е.А. Сектор истории древнейших государств на территории СССР
в 1981 г. //ДГ. 1982 г. М„ 1984. С. 256-260.
Мельникова Е.А. Сектор истории древнейших государств на территории СССР
в 1982 г. // ДГ. 1983 г. М„ 1984. С. 242-248.
Мельникова Е.А., Глазырина Г.В. Сектор истории древнейших государств на тер¬
ритории СССР в 1984 г. II ДГ. 1985 г. М„ 1986. С. 223-229.
Мельникова Е.А., Юрасовский А.В. Сектор истории древнейших государств на
территории СССР Института истории СССР АН СССР в 1969-1978 гг. //ДГ.
1979 г. М., 1980. С. 219-1233.
395

Мельникова Б А.> Юрасовский А.В. Сектор истории древнейших государств на тер¬
ритории СССР в 1979 г. // ДГ. 1980 г. М„ 1981. С. 152-158.
Мельникова ЕА., Юрасовский А.В. Сектор истории древнейших государств на
территории СССР в 1980 г. //ДГ. 1981 г. М., 1983. С. 223-227.
Подосинов А.В. Избранная библиография работ по античной истории и источнико¬
ведению Северного Причерноморья // ДГ. 1996-1997 гг. М., 1999. С. 373-391.
Библиография работ, опубликованных сотрудниками отдела истории древнейших
государств Института российской истории РАН в 1990-1991 гт. II ДГ. 1992-
1993 гг. М, 1995. С. 209-216.
Дополнения к списку печатных трудов В.Т. Пашуто и литература о нем // ДГ.
1987 г. М, 1989. С. 11-12.
Работы сотрудников отдела истории древнейших государств, опубликованные
в 1989 г. // ДГ. 1991 г. М., 1994. С. 265-268.
Список трудов члеиа-корреспондента РАН Анатолия Петровича Новосельце¬
ва II ДГ. 1998 г. М., 2000. С. 478^88.
Персоналии
В.Т. Пашуто:
Андреев Ю.А. Популяризация исторических знаний в трудах В.Т. Пашуто // ДГ.
1985 г. М., 1986: С. 33-35.
БугановВЖ В.Т. Пашуто как исгочннковед I/ ДГ, 1985. М, 1986. С..19-23.
ЛовмяньскийХ. Владимир Терентьевич Пашуто как историк-медиевист И ДГ.
1987 г. М., 1989. С. 5-10.
НарочницкийАЛ. Чтения, посвященные памяти Владимира Терентьевича Пашуто.
Вступительное слово // ДГ. 1985 г. М., 1986. С. 5-6.
Нарочницкий AM. Вопросы внешней политики Древней Руси в научном наследии
В.Т. Пашуто // ДГ. 1985 г. М, 1986. С. 8-14.
НечкинаМ.В. В.Т. Пашуто — организатор исторических исследований // ДГ.
1985 г. М., 1986. С. 6-8.
ОскоцкийВ.Д. История, литература, искусство: грани взаимодействия//ДГ.
1985 г. М., 1986. С. 23-33.
Самсонов AM Выдающийся историк// ДГ. 1985 г. М, 1986. С. 14-19.
А.П. Новосельцев:
Калинина TM.t Мельникова Е.А., Попов ИМ Анатолий Петрович Новосельцев
(1933-1995) // ДГ. 1998 г. М„ 2000. С. 5-16.
Вольф Мснделевич Бейлис (1923-2001)// ДГ. 1999 г. М., 2001. С. 467-468.
Наталия Ивановна Щавелева (1946-2001) (Памяти коллеги и друга) // ДГ. 1999 г.
М., 2001. С. 460-466.
Памяти Владимира Терентьевича Пашуто // ДГ. 1983 г. М, 1984. С. 3-7.
Составитель СМ. Никольский
396

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
АБ	— Археографический ежегодник. М.
БЛДР — Библиотека литературы Древней Руси. СПб.
ВВ	—	Византийский временник. М.
ВДИ	—	Вестник древней истории. М.
ВБДС — Восточная Европа в древности и средневековье.
Чтения памяти чл.-кор. АН СССР В.Т. Пашуто. М.
Вестник ЛГУ — Вебтник Ленинградского государственного университета.
ВИ	—	Вопросы истории. М.
ВИД	— Вспомогательные исторические дисциплины. Л.; СПб.
ГВНП — Грамоты Великого Новгорода и Пскова /
Под ред. С.Н. Валка. Л., 1949.
ДГ	—	Древнейшие государства Восточной Европы
(ранее — Древнейшие государства на территории СССР). М.
ЖМНП — Журнал Министерства народного просвещения. СПб.
ИОРЯС — Известия Отделения русского языка и словесности
Академии наук. СПб.; Пг.; Л.
КСИС — Краткие сообщения Института славяноведения АН СССР. М.
НПЛ	— Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов /
Под ред. АЛ. Насонова. М.; Л., 1950; 2-е изд. М, 2000.
ОИ	— Отечественная история (ранее—История СССР). М.
ПВЛ	— Повесть временных лет / Д.С. Лихачев и М.Б. Свердлов. СПб.,
1996.
ПСРЛ — Полное собрание русских летописей.
РГАДА — Российский государственный архив древних актов.
ТОДРЛ — Труды Отдела древнерусской литературы Института русской
литературы АН СССР (Пушкинского дома). М.; Л.; СПб.
ЧОИДР — Чтения в Обществе истории и древностей российских. М.
397

СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие (КА. Мельникова)
В.А. Арутюнова-Фиданян. Родовое предание и ранняя историография:
«вторичный» эпос
Г.В. Глазырина. Трансформация исторических свидетельств в устной
традиции и при записи текста (на материале древнеисландской
«Саги об Ингваре Путешественнике»)
Е.А. Мельникова Историческая память в устной и письменной традициях
(Повесть временных лег и «Сага об Инглингах»)
ВЯ. Петрухин. История славян и Руси в контексте библейской традиции:
миф и история в Повести временных лег
Н.Ф. Котяяр. «Отчина» Ярославичей (родовая память в летописи)
ИВ. Петрухин. Нарративные стратегии и изменение исторических
«точек зрения» в русском летописании (на материале
Пискаревского летописца первой половины XVII в.)
АЛ Молчанов. Антропонимическая традиция как одно
из слагаемых исторической памяти (на примере именослова афинских
эвпатрцдов X в. до н.э. — V в. н.э.)
И.И. Варьяш. Историческая память и конфессия
О.И. Варьяш. Право и историческая память
ГЛ Попова Мосарабы Толедо: память как инструмент
самоидентификации
И.Г. Коновалова. Падение Хазарин в исторической памяти
разных народов
В.В. Трепавлов. История и историческое время в представлениях
позднесредневековых кочевников Евразии
Т.М. Калинина Интерпретация некоторых известий о славянах
в «Анонимной записке»
Г.С. Зеленина К вопросу об историчности еврейской хронистики XVI в. ••
Т.Н. Джаксон. Крещение Харальда Гормссона в сагах и хрониках:
к истории формирования сюжета
В. И. Матузова. Создание исторической памяти:
ранние исторические сочинения Тевтонского ордена в Пруссии
3
9
28
48
93
113
121
141
151
158
165
171
191
204
217
234
272
398

278
Л.В. Столярова. Заказчики древнерусских кодексов XI-XIV вв,
Ч. I. Заказчики XI в., упомянутые в записях на книгах
СМ Каштанов. Институты государственной власти
Великого Новгорода и Пскова в свете немецкой
средневековой терминологии (предварительные заметки)	  297
Публикации
Роскиллъская хроника. Перевод с латинского, предисловие и примечания
В.В. Рыбакова	320
Рецензии и обзоры
А.В. Подоенное. Новые работы по истории древней картографии	 340
A.	В. Подосинов. Античное Северное Причерноморье
в свете последних зарубежных публикаций
(библиографический обзор)		    3S8
B.	В. Рыбаков. [Рец. на:] Сойер П. Эпоха викингов.
Пер. с англ. А.П. Санина. СПб.: Евразия, 2002.3S2 с.	377
Список трудов, опубликованных в ежегоднике «Древнейшие
государства Восточной Европы» за 1975-1999 годы
(составитель СЛ.Никольский)	 383
Список сокращений	   397

Научное издание
ДРЕВНЕЙШИЕ ГОСУДАРСТВА
ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ
2001 год
Утверждено к печати
Институтом всеобщей истории РАН
Редакторы О.ВМажидова, Н.ГМихайлова
Художник Э.Л.Эрман
Технический редактор О. В. Волкова
Корректор Ы.ККиселева
Компьютерная верстка Е.В.Катышева
Подписано к печати 05.11.03
Формат 60x90
Печать офсетная. Уел. п. л. 25,0
Уел. кр.-отт. 25,3. Уч.-изд. л. 27,6
Тираж 1000 экз. Иэд. № 8049
Зак. № 8766
Издательская фирма
«Восточная литература» РАН
127051, Москва К-51, Цветной бульвар, 21
ППП "Типография "Наука"
121099, Москва Г-99, Шубинский пер*, 6
ISBN 5-02-018330-Х
И3<
И>

Историческая память — хранитель
знаний и представлений о прошлом —
запечатлевается в памятниках
письменности в разнообразных формах.
Особенностям ее воплощения в античной
и раннесредневековой культурах
посвящен настоящий том ежегодника
«Древнейшие государства Восточной
Европы». Центральное место занимают
в нем проблемы использования и
преобразования исторической памяти
(отраженной в устных преданиях,
эпических памятниках и др.) при
создании первых национальных
«историй» европейских народов,
начавших приобщаться к христианской
культуре с ее концепциями всемирной
истории и единства всех христианских
народов. Исследуются принципы
репрезентации исторической памяти в
памятниках права, генеалогиях.
Специальное внимание уделяется роли
исторической памяти в
самоидентификации социума и
возможностям целенаправленного
создания исторической памяти.
Том включает также публикацию
«Роскильской хроники», рецензии и
роспись статей, опубликованных в
предшествующих томах ежегодника.