джааіи нилн»
ІІИІІП11111
йЗІэЛІОТ'ЕклёдтиРикоН А ИЗДАМІЕМГ КО'РНФГЛм ' I 11


ТІровё^іио 1930
Сатарикон’
Гийілрдфм М. Г. Корифея ьжі
С.-ПгперЛургѵ Гюгг^Лніи. 3
ЮМОРИСТИЧЕСКАЯ БИБЛІОТЕКА ..САТИРИКОНА'
АРКАДІЙ АВЕРЧЕНКО.
КРУГИ по водъ.
РАЗСКАЗЫ
ИЛЛЮСТРАЦІИ ХУДОЖН.: II. ГЕРАР
ЛОВА, В. ЛЕБЕДЕВА, А РАДАКОВА.
РЕ МИ, А. ІОНГЕРА. и А. ЯКОВЛЕВА
ИЗДАНІЕ М Г. КОРНФЕЛЬДА
С.-ПЕТЕРБУРГЪ, 1912.
Овложкл РАБОТЫ ХУД. РЕ-МИ.




ОТЪ АВТОРА.
Я разскажу вес, какъ было.
Какъ вы предполагаете назвать эту книгу? спросилъ мой
издатель.
Я подумаю.—отвѣчалъ я. Черезъ три дня дамъ вамъ
отвѣтъ.
Черезъ три дня, встрѣтившись со мной, издатель вторично
задалъ тотъ же вопросъ.
Я поднялъ глаза къ небу и тихо сісазллы
Жаркое, пышное лѣто. . Медленная зеркальная рѣка,
обрамленная дремлющей зеленые... Я стою на берегу и, одинъ за
другимъ, бросаю въ воду круглые камушки... Съ громкимъ всплес-
комъ они падаютъ, исчезаютъ, но отъ нихъ бѣгутъ круги... Сна-
чала маленькій кругъ—рѣзкая, энергичная морщиня на зеркальной
глади... За маленькимъ- большій, тоже четкій и энергичный, а
за нимъ все болѣе и болѣе широкіе, но уже нѣжные, неза-
мѣтные... кпкіе-то умиротворенные н кроткіе... И послѣдній огром-
ный Кругъ, замирающій гдѣ-то за предѣлами моего зрѣнія, со-
всѣмъ неуловимый, какъ улыбка на лицѣ умирающаго... Я бросаю
второй, третій камушекъ. Такія же ожерелья появляются вокругъ
гого мѣста, гдѣ онъ утонулъ— ширятся, расплываются и умираютъ
Вѣрнѣе, не умираютъ, они все идутъ, идутъ крошечными, микро
скопнческнмн волнами, но простой, грубый глазъ ихъ не уми-
литъ.,.
Все это тикъ, перебилъ издатель, этотъ человѣкъ съ
типографской машиной вмѣсто сердца, но нсе-т кг. какъ :+. вы
назовете книгу?
Мои разсказы,—задумчиво сказалъ я,—тѣ же круги по
водѣ... Сравненіе головы миттеля съ рѣкой, въ которую бросаешь
камни немного емклис, но н прибѣгаю къ эго му сравненію, чтобы
вы іеня поняли... Мои разсказы гакъ же должны западать въ чи
тагельскія головы и, сдѣлавъ въ читательской намяти рѣзкій,
энергичный кругъ, постепенно расплыться на всю читательскую
жизнь нѣжными, еле уловимыми волнами.
— Пожалуй, это для читателя слишкомъ сложно, —возрази і ь
издатель. -Онъ не сумѣетъ всего этого пролѣчатъ.
— Ч то продѣлать? Ему ничего не надо и продѣлывать. Это
сдѣлается само соблй...
Значить, вы говорите, что берете книгу, бросаете ее чи-
тателю въ голову, и онъ..
Да нѣтъ же!—не терпѣли но сказалъ ч.—Просто книга вы-
ходитъ обыкновеннымъ способомъ, но я даю ей такое названіе,
которое должно имѣть нѣкоторую логическую спяль съ ея со-
держаніемъ.
Я немного не понялъ... какъ названіе? .Широкая, и іпі
иля рѣка лѣтомъ, въ которую вы"...
— Ахъ, Боже мой! Ч назову книгу: .Круги по нолѣ*. При
чемъ тутъ пышная рѣка лѣтомъ?
Понялъ ли меня этотъ человѣкъ, съ фальцовочной машиной
вмѣсто души, презиравшій нея кое первое изданіе, еле расклани-
вавшійся съ третьимъ и подобострастный. суетливый чередъ де-
сятымъ? Я думаю, нѣтъ.
Тѣмъ не менѣе, онъ сказалъ:
Какъ хотите. Значитъ—круги но водѣ? Я. значитъ, сего-
дня же заказываю обложку художнику-
№
• •
Конечно, кромѣ ебя—никого винить мнѣ не слѣдуетъ. Нужно
было обстоятельно потолковать съ художникомъ, рисовавшимъ
обложку, чего я. за недосугомъ, не сдѣлалъ.
Увидѣвъ эту обложку уже въ печати, я зашатался... У меня
потемнѣло въ глазахъ и изъ груди вырвался стонъ.
— Что это гякое?!—закричалъ я, сдерживая готовыя хлы-
нуть слезы.
— Круги на ноль,—самодовольно сказалъ художникъ.—Не
думаете ли вы, чти ихъ маловато? Я на нихъ не скупился.
— Эго круги н:і водѣ!—застоналъ я.—Совсѣмъ другая
мысль!.. А мнѣ нужно ыло не .на" а .по'! Слушайте!
Я, обезсиленный, опустился на стулъ и тихо началъ
-	Жаркое, пышное лѣто.,. Медленная зеркальная рѣка... Я
стою на берегу и одинъ за другимъ бросаю въ волу камушки...
И отъ нихъ бѣгутъ круги...
— Да...—неувѣренно сказалъ художникъ.—Тѣ круги иначе
рисуются... Другой сортъ... Впрочемъ, знаете что? Оставьте гакъ
Такъ?! А моя мысль, моя прекрасная аллегорія...
— Тйкъ тоже получается аллегорія.. Вы выпустили книгу.
Для всякаго человѣка, котораго гнететъ тоска, это тотъ спаса-
тельный кругъ, за который онъ долженъ ухватиться...
— Вы мнѣ не льстите?—подозрительно спросилъ я.
Что вы! Прекрасная книга! Прими спасеніе утопающихъ.
-	Ну, вы думаете, прекрасная?—улыбнулся я сквозь слезы.
Она-то? Поразительная книга!
Это меня немного успокоило.
Ч счелъ необходимымъ предпослать читателямъ это краткое
объясненіе, боясь, чтобы они не заподозрили меня въ отсутствіи
сообразительности-
Виноватъ художникъ.
Пѣта» болѣе прямолинейныхъ и «не отъ міра сего людей*,
чѣмъ художники.
Недавно я попросилъ того же самаго художника нарисовать об-
ложку для «альманаха мелочей*, подъ названіемъ: .Пауки въ банкѣ*.
— Хорошо, понимаю!—сказалъ онъ, вдумавшись въ за-
главіе. Пто будетъ очень забавно: изобразить помѣщеніе банка
и за конторками сидятъ этакіе пауки, водя лапами по книгамъ...
-	Боже васъ сохрани! Не банкъ, а банка. Пауки въ
банкѣ! .Аллегорія собранія ядовитыхъ мелочей!
Нѣтъ болѣе прямолинейныхъ и стремительныхъ людей, чѣмъ
художники.
Попробуйте поручить одному изъ нихъ нарисовать, не объ-
яснивъ. какъ слѣдуетъ, зайчики на стѣнѣ. Будьте увѣрены, что
онъ аккуратно развѣсить на стѣнѣ, головой внизъ, десятокъ
мертвыхъ зайцевъ и будетъ утверждать потомъ, что тутъ есть
тоже аллегорія


[ДВУЛИЧНЫЙ МАЛЬЧИШКА.
Иллюстраціи А. Раллкоп».
1.
Авторы уголовныхъ романовъ н ихъ читатели не поняли бы
странной двойственной натуры мальчишки Алешки,—натуры, кото
рая въ свое время привела' меня въ восхищеніе и возмутила меня.
Авторы уголовныхъ романовъ и ихъ читатели прославились
своей прямолинейностью, которая обязывала ихъ не заниматься
смѣшанными типами. Злодѣи должны быть злодѣями, добрые
добрыми, л если капелька качествъ первыхъ попадала на вторыхъ,
или, наоборотъ все кушанье считалось испорченнымъ! Злодѣй
долженъ быть злодѣемъ, безъ всякихъ увертокъ и ухищреній...
Онъ моп. раскаяться, но только пъ самомъ концѣ, и то при усло-
віи, что, въ сущности, онъ и раньше былъ симпатичнымъ чело
вѣкомъ. Добрый тоже могъ стать въ концѣ романа злымъ, без-
сердечнымъ, но тоже при условіи, что авторъ опрокинетъ на него
цѣлую гору несчастій, людской несправедливости и тягчайшихъ
разочарованій, которыя озлобятъ его. Нн въ одномъ изъ такихъ
романовъ я не истрѣч.тдъ жизненнаго простого типа, который се-
годня поколотилъ жену, а завтра подастъ гривенникъ нищему,
утромъ прилежно возится у станка, штампуя фальшивыя деньги,
а вечеромъ вступится за избиваемаго еврея'
Человѣкъ — болѣе сложный механизмъ, чѣмъ напримѣръ,
испанскій кинжалъ, вся жизнь котораго сводится только къ двумъ
чередующимся поступкамъ: онъ или рѣжетъ кому-нибудь горло,
или не рѣжетъ.
Попались автору уголовныхъ романовъ Алешка,— онъ повер
7
тѣлъ, повертѣлъ-бы его, понюхалъ, інзнулъ-бы языкомъ и равно
душно отбросилъ-бы прочь.
►	— Чергь знаетъ, что такое!.. Ни рыба, пи мясо,
I Въ жизни не такъ много типовъ, чтобы ими разбрасываться. .
Я подбираю брошеннаго разборчивымъ романистомъ Алешку и
присваиваю его себѣ.
Объ Алешкѣ я сначала думалъ, какъ о прекрасномъ, тихомъ
благой рапномъ мальчикѣ, который воды не замутитъ. Въ атомъ
убѣждали меня всѣ его домашніе поступки, все комнатное пове-
деніе, за которымъ я могъ слѣдитъ, не сходя съ мѣста.
Мы жили въ самыхъ маленькихъ, самыхъ дешевыхъ и самыхъ
скверныхъ меблированныхъ
комнатахъ. Я—въ одной ком-
натѣ, Алешка съ безногой м.і-
терыо—въ другой.
Тонкая перегородка раз-
дѣляла насъ.
Я часто слышалъ мягкій,
кроткій Алешкинъ голосокъ;
— Мама! Хочешь, еще
чаю налью? Отрѣзать еще
кусочекъ колбасы?
Спасибо, милый.
— Книжку тсбѣ еще
ночнтятъ?
Не надо. Я устала...
Опять ноги болятъ?-
слышллся треножный голосъ
добраго малютки. Гос-
поди! Вотъ несчастье, такъ несчасіъе!..
Ну, ничего. Лншь-бы ты, крошка, былъ здоровъ.
Ну-съ, важно говорила» .Алешка, въ такомъ случаѣ, ты
спи, а я напишу еще кое-какія письма.
Было ему около десяти лѣтъ.
II.
Однажды я встрѣтился съ нимъ въ корридорѣ.
Тебя Алешкой зовутъ?—спросилъ я, вѣжливо, ради пер-
ваго знакомства, дергая его за ухо.
6
— Алешкой. А что?
Да ничего. Ну, .здравствуй. У тебя мять больная?
— Да, братъ, мать больная. Съ ногами у нея неладно. Не
работаютъ.
— Плохо ваше дѣло. Алешка. А деньги есть?
Въ сущности, сказалъ онъ, морща лобъ,—денегъ пѣтъ.
Тѣнь и живемъ, что я заработаю.
— А чѣмъ ты зарабатываешь?
Посмотрѣвъ на меня снизу вверхъ (я былъ въ три раза выше
его), онъ съ любопытствомъ спросилъ:
— Тебѣ тамъ наверху не страшно?
— Нѣтъ. А чго?
— Голова не кружится?
Я засмѣялся.
Нѣтъ, братъ. Все благополучно.
I Іу, и слава Богу* До свиданья-съ.
Онъ подпрыгнулъ, ударилъ себя пятками по спинѣ н убѣ-
жалъ нь комнату матери.
Эти нелѣпыя замашки въ такомъ благонравномъ мальчикѣ
удивили меня. Съ матерью онъ былъ совсѣмъ другимъ. Я понялъ,
чго хитры А мальчишка надѣваетъ личину въ томъ ипі другомъ
случаѣ, и рѣшилъ при первой возможности разоблачитъ его.
Но инъ был ь дьявольски хитеръ. Я нѣсколько разъ ловилъ
его въ корридорѣ, подслушивалъ его разговоры съ матерью все
было напрасно. При встрѣчахъ со мной онъ былъ юмористически
нахаленъ, подмигивалъ мнѣ, хохоталъ, а сидя съ матерью, трога-
тельно ухаживалъ да ней, читалъ ей книги и, іп. концѣ вечера,
неизмѣнно говорилъ, съ видомъ заправскаго молодого человѣка.
Ну-съ, а мнѣ нужно написать кое-какія письма,
Я приставалъ къ нему нѣсколько разъ съ разспросами:
Чго эіо за письма-
Онъ былъ непроницаемъ.
Однажды я рѣшился на жестокость.
Не хочешь говоритъ мнѣ,—раннодешпо процѣдилъ я,—и
не надо. Я и самъ знаю, кому эти письма...
Ну? Кому?—тревожно спросилъ онъ.
Разнымъ благодѣтелямъ. Ты каждый день съ этими письмами
пропадаешь па нѣсколько часовъ... Навѣрное, таскаешься по благо-
творителямъ и клянчишь.
9
- Дуракъ ты,-- сказалъ онъ угрюмо. Есди-бЫ я просилъ
милостыни’ то и у тебя попроснлъ-бы. А заикнулся я тсбѣ хоть
разъ? Нѣтъ.
И добавилъ, съ напыщенно-гордымъ видомъ:
Не безпокойся, брагъ... Я не позволю себѣ проситъ ми-
лостыни... Не таковскій!
Долженъ признаться: я былъ крайне заинтересованъ таинст-
венными Алешкой. Сказывались мои двадцать два года и 24 часа
свободнаго времени въ сутки.
Я рѣшилъ выслѣдить Аіешку.
III.
Был ь теплый лѣтній полдень.
Изъ-за перегородки слышался монотонный голосъ Алешки,
читавшаго матери .Анну Каренину*. Черезъ нѣкоторое время онъ
прервалъ чтеніе и заботливо спросилъ:
Устала?
Немного.
— Ну, отдохни. А я пойду. Если захочется безъ меня ку-
шать, смотри сюда потъ ветчина, холодныя котлеты и молоко.
Захочется читать—вотъ книга. Ну, прошай.
Въ послѣдовательномъ порядкѣ» послышались звуки: поцѣлуя,
хлопнувшей двери и Алешкиныхъ шаговъ въ корридорѣ.
Я схватилъ шляпу и тихонько послѣдовалъ за Алешкой-
Черезъ двадцать минутъ мы оба очутились въ Лѣтнемъ саду,
наполненномъ въ это время дня дряхлыми старичками, няньками
съ дѣтьми и цѣлой тучей дѣвицъ, съ вѣчными книжками въ
рукахъ.
Алешка сталъ непринужденно прохаживаться по аллеямъ,
бросая въ го же время косые проницательные взгляды на сидѣв-
шихъ съ книжками дѣвицъ и дамъ, и дѣлая при атомъ такой
видъ, будто-бы весь мірь созданъ былъ для его наслажденій и
удовольствій.
Неожиданно онъ пріостановился.
На скамейкѣ, полускрытой зеленымъ кустомъ, сидѣла сухая
лѣвица и, опустивъ книгу иа колѣни, мечтательно глядѣла въ небо.
Думы ея, вѣроятно, витали далеко, отрѣшившись отъ всего зем
Ного, разсѣянный взглядъ видѣлъ въ пространствѣ его, прскрас*
10
наго, чудеснаго гер. н недочитанной книги» обаятельнаго, гордаго
красавца, а неспокойное сердце дѣвичье крѣпко и больно колоти-
лось въ своей неприглядной, по наружному виду, клѣткѣ,
Алешка тихо приблизился къ мечтательницѣ, стащилъ съ го-
ловы фуражку и почтительно сообщилъ:
А вамъ, барышня, письмецо есть...
— Отъ кого?—вздрог-
нула дѣвица и обернула къ
Алешкѣ свое, ставшее сра-
зу пувсог ымъ, лицо,
— Отъ »него*,—про-
шепталъ Алешка, щуря гла-
за. съ самымъ загадочнымъ
гидомъ.
— А... кто... онъ?.,
еше тише, чѣмъ Алешка,
прошелестѣла дѣвица.
— Не веліно сказы-
вать. Ахъ! вскрикнулъ
онъ неожиданно (будто про-
рвался) съ самымъ просто-
душнымъ глуповатымъ во-
стокомъ. Ёслн-бы пы его
видѣли: такой умница, та-
кой красавецъ, прямо уди-
вительно!
Дѣвица дрожащими Отл ,н^о’,-прічи,лпія^л Лмшяи. щу-
ру ками взяла письмо... на Г” св сл ым-ип нна&мнымг аид<> не.
лицѣ ея было написано
истерическое любопытство. Грудь тяжело вздымалась, а маленькіе
безцвѣтные глаза сіяли, какъ алмазы...
Спасибо, мальчикъ. Ступай... Впрочемъ, постой. Нотъ тебѣ!
Дѣвица порылась въ реднкюлѣ, вынула двЬ серебряныхъ
монсіы и сунула ихъ въ руку доброму вѣстнику.
Добрый вѣстникъ осыпалъ ее благодарностями, отсалютовалъ
фуражкой и сейчзсъ-же деликатно исчезъ, не желая присутство-
вать при такой интимности, какъ чтеніе чужого письма.
Сидя на противоположной скамьѣ, ’я внимательно слѣдилъ
за дѣвицей. Блѣдная, какъ смерть, она лихорадочно разорвала
конвертъ, і ынулз изъ него какую-тохитроумно сложенную бумажку.
и
— .1 пііче.пу, екяжиж'- пожалуй-
ста, я не літу быть уліны.нв .«о-
іоды.ѵл челосіъхомі? Д?
развернула се, впилась въпес глазами и сейчасъ-же сь легкимъ кри-
комъ уронила ее на полъ... Безцвѣтные глаза дѣвицы метали
молніи, но она быстро спохватилась, напустила на себя рсииіодупшый
видъ, поднялась, забрала свою книгу, сумочку и быстро-быстро
стала удаляться.
Когда она скрылась съ глазъ, я вскочилъ, поднялъ брошенное
письмо .отъ него“ и прочелъ въ
этомъ таинственномъ письмѣ толь-
ко одно слово:
— Дура!
Второе лицо Алешки было
разгадано.
IV.
Алешка выходилъ изъ сада,
распространивъ всѣ свои письма
н легкомысленно позвякивая се-
ребромъ въ оттопыренномъ кар-
манѣ.
У входа я поймалъ его, крѣп-
ко схватилъ за руку и про-
шипѣлъ:
Ну-съ, Алешенька.,. Те-
перь мы знаемъ нзши штуки’..
Знаешь? сказалъ онъ
цинично, нисколько не испугав-
шись.—Ну, я на здоровье.
Кто это тебя научилъ?-
суровымъ тономъ спросилъ я,
еле удерживаясь отъ смѣха.
Самъ,—улыбнулся онъ съ очаровательной скромностью.—
Ііадо-же чѣмъ-нибудь семьѣ помогать.
Но вѣдь если ты когда-нибудь попадешься—знаешь, что
съ тобон сдѣлаютъ? Изрядно поколотятъ!
Онъ развелъ руками, будто соглашаясь съ тѣмъ, что всякая
профессія имѣетъ свои шипы.
До сихъ пора, поръ ие колотили, признался онъ. — Да
вы не смотрите, что я маленькій. О о... Я хитрый, какъ лисица...
Вижу: гдѣ какъ и что.
12
Все-таки, рѣшительно заявилъ я, твоя профессія не
совсѣмъ честная...
Ну, да! Толкуйте.
Да. конечно. Вѣдь ты же обманываешь дѣвицъ, сообщая
имъ, что письмо —отъ красиваго умнаго молодого человѣка, въ то
время, какъ оно написано тобой.'
Мальчишка прищурился. Мальчишка этотъ былъ скользокъ,
какъ угорь.
— А почему, скажите пожалуйста, я не могу быть умнымъ
молодымъ человѣкомъ? А?
- Да ужъ ты умный,- -согласился я. Ужъ такой умный,
что бѣда. Только почему ты, умный молодой человѣкъ, пишешь
такія рѣзкія письма. Почему .дура**, а не что-нибудь другое?
И онъ отвѣтилъ мнѣ тономъ такого превосходства, что я
сразу почувствовалъ къ нему невольное уваженіе:
— А развѣ же—не дуры?
Вечеромъ я лежалъ на диванѣ и слышалъ тоненькій, нѣжный
голосокъ:
Мамочка, дать еще цыпленка?
— Спасибо, милый, я сыта.
— Такъ я тебѣ почитаю.
Не надо. Ты, вѣроятно, усталъ, продавая эти противныя
газеты. Отдохни лучше.
— Спасибо, мамочка. Мнѣ еще надо написать кое-какія
письма!.. Охо-хо.
Сь тѣхъ поръ прошло нѣсколько лѣтъ... И до настоящаго
дня этотъ проклятый двуличный мальчишка не выходилъ у мен*
изъ головы.
Теперь онъ вышелъ.
13
РАЗДВОЕНІЕ ЛИЧНОСТИ.
I.
Встрѣтившись утромъ съ Натальей Сергѣевной, я услышалъ
отъ нея слѣдующее:
Забыли меия? Нечего сказать- хороши! Вѣроятно, новый
„предметъ*, какъ говорятъ, кажется, военные писаря, завелся?
Я? Забылъ васъ? Тебя... Наташа?
Тссс... Безъ фамильярностей. Что мы дѣлаемъ сегодня
вечеромъ?
Что угодно! Хотите, отправимся въ театръ?
А что тамъ?
Новая пьеса: .Цѣпи любви*. Интереснѣйшая штучка! Сю-
жетъ новый и захватывающій: молодой графъ живетъ счастливо
съ женой, но эго счастье обманчиво... Представь себѣ... гм... те!..-
предстзвьте, говорю я, что у этого графа есть па душѣ грѣхъ:
любовница, которую онъ покинулъ съ ребенкомъ и которая въ
одинъ прекрасный день пріѣзжаетъ въ домъ, случайно, какъ гу-
вернантка. Ребенка она выдаетъ за младшую сестру, графъ, ко-
нечно, догадывается, въ чемъ дѣло, но не можетъ сказать, у жены
какія-то странныя предчувствія... Очень интересно! Масса драмати-
ческихъ коллизій, захватывающій лиризмъ нѣкоторыхъ мѣстъ...
Ну, поѣдемъ.
Я обѣщалъ заѣхать за Натальей Сергѣевной къ 8 часамъ;
въ готъ же день около 5 часовъ вечера явился на обѣдъ къ
Марусиной.
Обѣдалъ.
Какъ вы думаете,—спросила за жаркимъ Марусння:—Хо-
рошая эта пьеса „Цѣпи любви*'3
14
А что?- осторожно прищурился я.
Я бы хотѣла сегодня посмотрѣть ее.
Сегодня? Хотите, лучше завтра поѣдемъ?
Нѣтъ, именно сегодня. Только вотъ не знаю — интерес-
ная-ли это пьеса?
Дрянь. Страшная чепуха... Сюжетъ старый, какъ міръ и
захватанный всѣми горе-драматургами... Какой-то идіотскій графъ
(конечно! Безъ графа подобная галиматья не обойдется...) женился
и вотъ онъ, якобы счастливъ, а на самомъ дѣіѣ у него есть старая
любовница съ ребенкомъ, которая является въ домъ полъ видомъ
гувернантки... Очень жизненно. не правда-ли? Ну. и такъ далѣе...
Несь этотъ вздоръ пересыпати, глупыми коллизіями, неумѣстнымъ
лиризмомъ и залитъ цѣлымъ моремъ одуряющей скуки.
— Ну, а я, все таки, хочу пойти.
Авторъ, какъ мнѣ говорили, прегорькій пьяница. Вѣ-
роятно, всѣ эти дикія „Цѣпи" написаны въ алкоголическомъ бреду.
А я все-таки пошла-бы.
Что-жъ, пожалуйста. Кстати, вы не подвержены грудной
жабѣ?
— Нѣтъ. А что?
Это удивительное помѣщеныще въ смыслѣ сквозняковь
и грудной жабы. Какъ будто-бы архитекторъ, именно, и строилъ
все зданіе съ разсчетомъ исключительно на грудную жабу.
Мы помолчали.
Фойе неуютное... Капельдинеры грубіяны.
Вы пойдете со мной?
— Къ сожалѣнію, я уже обѣщалъ одному человѣчку быть
гамъ. Но, тѣмъ не менѣе, въ т еатрѣ прошу разрѣшенія побыть
немного около васъ.
— Что это за человѣчекъ еще?
Просто одна знакомая. Напросилась ну- сами понимаете
неловка было отказать... Согласился...
— А-а... Вотъ какъ... Новая привязанность?
Я фальшиво расхохотался.
— Вѣчно гш надо мной подтруниваете... Нельзя бытъ такой
злой... 1 іовая привязанность... Ха-ха-ха! И это говорите вы!..
Пустите мои руки, фальшивая душа!.. Такъ вы не оста
внте меля въ театрѣ одну?..
15
II.
Когда мы ѣхали въ театръ, Наталья Сергѣевна была несела
и болтлива; я молчалъ.
Чего вы молчите?
Развѣ я молчу?
Да вы же не сказали ни одного слова.
— Нѣтъ, сказалъ... Цѣлыхъ три: .развѣ я молчу"?.. А теперь
даже еще больше.
Спасибо. Вы безумно щедры. Если такъ будетъ продол-
жаться, я прогоню васъ отъ себя н буду сидѣть одна.
— О, еелн-бы ты, милая, это сдѣлала...—подумалъ я, сочув-
ственно пожимая самому себѣ холодную руку.
Первое дѣйствіе уже началось, когда мы пріѣхали и пошли
въ ложу. Пьесу я не смотрѣлъ, сидѣлъ, молчаливый, бросая рѣдкіе
взгляды въ партеръ и отыскивая въ рядахъ высокую фигуру въ
золотистомъ платьѣ, съ пышными бѣлокурыми волосами.
...Я вздрогнулъ. Мзрусина сидѣла въ третьемъ ряду и, от-
вернувшись отъ сцены, упорно разглядывала въ бинокль меня и
мою сосѣдку.
Я украдкой поклонился.
Кому это вы тамъ еще кланяетесь? сухо спросила I Іа-
талья Сергѣевна.
— Одна знакомая.
Какая тамъ еще знакомая?
Такъ, дѣловое знакомство. Кстати, хорошо, что она здѣсь.
Мнѣ нужно ей слова два по дѣлу сказать...
— Нзчина-аетсн! Какос-такое еще дѣло?
Продажа мельницы. Я устраиваю тутъ одному помѣщику
ея мельницу на Днѣпрѣ.
Витъ какъ? Съ какихъ это поръ вы комиссіонерствомъ
злнялнеъ?
— Вамъ не дуетъ?
— Нѣтъ. Я спрашиваю—съ какихъ это коръ вы комиссіонер-
ствомъ занялись?
Миленькая,—захихикалъ я: Да вы, кажется, меня ревнуете?
Она презрительно пожала плечами и замолчала.
Когда кончился актъ, я поднялся и сказала,:
— Вы разрѣшите на минутку отлучиться? Я скажу только
слова два-три и вернусь.
16
Пожалуйста! Можете хоть совсѣмъ не позвращаться.
— Милая! Вы... сердитесь?
Ничего я не сержусь... За что? Я серьезно говорю: если
васъ есть такое срочное дѣло, которое нельзя отложить даже
ві, театрѣ вы не стѣсняйтесь... Только едпл-ли вѣжливо оставлять
женщину одну въ незнакомомъ мѣстѣ, гдѣ мужчины такіе нахалы.
Господи... но вѣдь вы же въ ложѣ!
А что ему стоитъ взять, да перелѣзть изъ сосѣдней ложи
черезъ барьеръ...
— Ну, хорошо... Я останусь!
I Іѣтъ, идите, идите... Мнѣ такъ неловко, что я затруднила
васъ, заставивъ сопутствовать мнѣ...
— Фи... Стыдитесь..,
Съ тяжелымъ чувствомъ спустился я въ партеръ. Маруснна
очень обрадовалась.
Здравствуйте еще разъ! Вы знаете, какая прелесть: около
меня есть свободное мѣсто. Хотите посидѣть со мной одинъ актъ?..
Я... былъ бы счастливъ... Но тамъ дама...
— Да? Я видѣла ее. Недурна, толі ко мажется, кажется, неимо-
вѣрно. Впрочемъ... простите... вамъ, можетъ быть, непріятно?..
— Нѣть, ничего. Кх... кх... Ну, какъ поживаете?
Спасибо, Если бы я знала, что вы не можете покинутъ
вашу даму даже на минутку — я бы нн за что сюда не пріѣхала. А
у меня каю. разъ жажда—пить очень хочется только чтожъ... не
буду вась затруднять.
Пойдемъ!—грубо проворчалъ я.
- Нѣтъ, что ужъ... Потерплю...
— По-ойдемъ!
Я неталъ, взялъ ее подъ руку и потащилъ въ фойе, чувствуя
на своей . пинѣ раскаленный взглядъ одинокой Натальи Сергѣевны...
111.
Ну, какъ мельница? спросила меня Наталья Сергѣевна,
когда я, съ видомъ побитой собаки, вползъ въ ложу.
Какая вы злая! Если-бы вы знали, что она говорила о
васъ вы не бі.тли-бы такой...
Интересно что она могла тамъ сказать... скривилась
I [ атол і ,я Сергѣевна.
з
17
Опа нашла пасъ очаровательн эй! Будь я. говоритъ, муж-
чиной—нспремѣнно-бы нъ нее влюбилась... Эти губы, этотъ цвѣтъ
лица... Опд увѣрена, что я шіюЛлеітъ нъ васъ и совершенно искренно
поздравляли меня съ хорошимъ вкусомъ.
Ну, да... нашли красавицу! Я думаю вы наполовину вы-
думали.
Ей-Богу, нѣтъ. Чего мнѣ выдумывать...
Я неожиданно замолкъ и глубоко задумался.
А что если... ихъ познакомить сегодня? Идея во всѣхъ
отношеніяхъ хорошая... Можно перетащить Мируснпу нъ нашу
ложу, и мнѣ уже не придется въ антрактахъ носиться, какъ уго-
рѣлому изъ ложи въ партеръ и обратно... Кромѣ того -онѣ. вѣ-
роятно, разговорятся и перестанутъ терзать и мучить меня своими
словечками и шпильками... Кромѣ того—мнѣ, конечно, предстояло
провожать Наталью Сергѣевну домой, а Мзруспн.і пр ісила свезти
ее въ ресторанъ—теперь можно обѣихъ свезти въ ресторанъ... А
послѣ развести пи домамъ на автомобилѣ... II, кромѣ того, о,
чертъ возьми! —почему-бы имъ и въ самомъ дѣлѣ не подружиться?
Бабы, въ сущности, хорошія, сердечныя, если отбросить въ сто-
рону неумѣстную ревность и разныя женскія штучки...
Вы ей такъ поправились, сказалъ я вслухъ. что опа
мнѣ даже надоѣла просьбами: познакомить насъ.
Да? открыла широко глаза Нат.ілья Сергѣевна». Ну,
что-жъ если она приличная женщина—отчего-же? Пригласите ее
въ нашу ложу.
Скрывая раіость, я всталъ и отправился внизъ къ МарусиноГі.
Поздравляю васъ, — сказалъ я: Ві произвели на мою
даму ошеломляющее впечатлѣніе... Она все допытывалась: кто эта
красавица, съ которой я выходилъ нь фойе? Утверж іяеть, что я
влюбленъ въ васъ до безумія.
Она мнѣ тоже нравится. У нея въ глазахъ есть что-то
симпатичное.
Конечно, конечно! Она ко мнѣ все приставала, чтобы я
познакомилъ ее съ вами. Просто влюблена въ васъ.
— Да? Я съ удовольствіемъ познакомлюсь съ ней.
Прекрасно! Какая вы милая... Пойдемте въ нашу ложу.
Она удивленно взглянула на меня.
Какъ... въ нашу ложу?.. Но я думала, что она спу-
стится сюда.
Зачѣмъ? Будемъ втроемъ сидѣть въ ложѣ.
18
Послѣ—пожалуй. Но сейчасъ, если ей хочется познако-
миться пусть она сюда и придетъ. Неудобно*»? мнѣ твішггься
въ ложу къ незнакомой женщинѣ...
Я потоптался на мѣстѣ и сказалъ:
Ну, ладно. Пойду приведу ее сюда.
IV.
Я не думалъ, что дѣло такъ осложнится: Наталья Сергѣевна
наотрѣзъ отказалась спуститься въ партеръ.
— Если ей гакъ хочется познакомиться—пустъ придетъ сюда.
Да она стѣсняется! Говоритъ: ваша дама такая ослѣпи
тельная, что мнѣ даже страшно.
Ну, а я къ ней тоже не пойду!
Обождите.—съ наружной жизнерадостностью сказать я>
Одна минута и все будетъ устроено Пустяки!
Я побѣжалъ внизъ.
Она боится показаться вамъ навязчивой и стѣсняется
придти сюда. Отчего-бы вамъ не зайти нъ нашу ложу?
Глупости! Съ какой стати?.. Посидите лучше со мной
этотъ актъ... если, конечно, я вамъ не безразлична..
Я взглянулъ на нашу ложу. Женская рука дѣлала мнѣ оттуда
какіе-то знаки.
Я напряженно засмѣялся.
Ну, ладно... Тогда вотъ что: выходите въ фойе, а я при-
веду туда свою даму... На нейтральной, такъ сказать, почпѣ!
Это другое дѣло! Ну, проводите меня.
Я привелъ ее въ фойе, посадилъ на диванъ и хотѣлъ
помчаться пъ ложу, но былъ остановленъ:
Позвольте... Какъ же вы меня оставляете одну, въ фойе.
Это неудобно.
Л... какъ же я приведу свою даму?
Ну... можно послать за ней кого-нибудь...
Помилуйте, это неудобно... Она свѣтская женщина...
Маруснна сухо сказала:
Я тоже свѣтская женщина. Впрочемъ — дѣлайте, какъ
знаете. Все рашіо, сегодняшній вечеръ уже испорченъ...
Черезъ минуту я уже былъ въ ложѣ.
Хотите прогуляться въ фойе?—простодушно спросилъ я.
2*
19
— Надо было предложить это раньше, — сумрачно провор-
чала Наталья Сергѣевна.—Впрочемъ, пойдемъ...
Я привелъ ее въ фойе, сдѣлалъ полкруга, наткнулся, какъ
будто нечаянно, ня сидѣвшую на диванѣ Мя русину и воскликнулъ:
— Вотъ какъ кстати! Позвольте, господа, познакомить насъ:
Наталья Сергѣевна Боровятина Елена Ивановна Маруснна.
Дамы подали другъ другу руки, а я, усталый, въ изнемо-
женіи, оперся о косякъ двери и затихъ...
Нравится вамъ пьеса?—спросила Маруснна.
— Не особенно. А вамъ?
Такъ себѣ. Дднноватая...
- Славя Богу. — подумалъ я: Наладилась, завертѣлась
мельница!
Вслухъ попросилъ:
Разрѣшите мнѣ. пожалуйста, пойти въ буфетъ, выкурить
папиросу.
— А кто же... отведетъ меня на мѣсто?
Не желаете-ли въ нашу ложу сѣсть? любезно предло-
жила Наталья Сергѣевна.
— Молодецъ баба! подріалъ я. - Умница. Не даромъ я
тебя такъ люблю...
Спасибо... Если васъ не стѣснитъ...
Я потихоньку убѣжалъ въ курительную.
V.
Шелл, послѣдній актъ...
— Куда бы намъ, шеыіатев, отправиться послѣ спектакля
поужинать?— несмѣло предложилъ я.
- Къ Кантону, сказали Маруснна.
Если пн. дорогая Елена Ивановна, ничего не имѣете—я
бы предложила Данона. Тамъ лучше кормятъ.
— О, мнѣ все равно. Только у Контана прекрасный оркестръ.
Я предлагаю къ Контану.
— Къ Контаііу—такъ къ Контану. Только я такъ привыкла
къ До нону... Отправимся лучше туда.
— Хорошо. Можно къ Донону. Только Контзнъ. по моему.
лучше. Если ѣхать — такъ къ Контану.
Въ это время кончился спектакль.
20
Я раздѣвалась внизу, сказала Марусина. — Не прово-
ди тс-л и вы меня?
А какъ-же я? спросила Наталья Сергѣевна. — Впрочемъ,
конечно, если вамъ удобнѣе проводить Елену Ивановну—
Нѣтъ, что вы, сказалъ я, съ нервной дрожью въ го-
лосѣ: — Мнѣ все равно.
Все равно? — тонко улыбнулась Марусина: — Тогда, ко-
нечно, принесите раньше платье Натальи Серіѣевны. Не безпо-
койтесь... Я сама отыщу свое...
Я не допущу этого!—горячо воскликнулъ я: Я сейчасъ
провожу васъ внизъ...
Кажется, уже поздно, - мило улыбнулась Наталья Сер
гѣевна:—Въ ресторанъ не стоитъ ѣхать. Не иравда-лн? Я поѣду
домой. Надѣюсь, вы меня проводите, милый другъ?.. Вы меня
такъ часто сегодня покидали, что теперь, надѣюсь, не покинете.
Я растянулъ лицо нъ беззаботную улыбку л весело сказалъ
Сейчасъ! Сейчасъ все это будетъ сдѣлано. Не безпокой-
тесь! Одну минутку... Только одна минутка—и готово.
Я оставилъ ихъ въ ложѣ вдвоемъ. Выбѣжалъ... Отыскалъ
свободнаго капельдинера, сунулъ ему въ руку пять рублей и
сказалъ:
- Пойди въ ложу номеръ третій. Тамъ двЬ барыни. Скажи
имъ, что я сейчасъ шелъ по корридору, а меня схватили два
агента сыскной полиціи и, несмотря ни сопротивленіе, куда-то по-
тащили. Вырази надежду, что это недоразумѣніе, которое дня че-
резъ три разъяснится, что меня, вѣроятно, смѣшали съ кѣмъ-то
другимъ. I Іе забудь сказать, что я очень сопротивлялся, от-
бивался...
Отыскавъ свое пальто, я одѣлся и уѣхалъ.
Сидѣлъ весь вечеръ въ скромномъ ресторанчикѣ, попивая
вино—и никогда мнѣ не было такъ хорошо, тихо, свѣтло и ра-
достно...
Вообще, я люблю одиночество.
21
Ч А Д ъ.
Тжлѵ я и начала: эабіъжалв
«га маленькій ресторана а, не
снимая язлымо, ппдошелв м
буфетной сдагіэДл».
Иллюстр. А. Юнгер».
Планъ у меня былъ такой: зайти нъ близлежащій ресторанъ,
наскоро позавтракать, послѣ завтрака прогуляться съ полчаса по
уликѣ, потомъ поѣхать домой и до
обѣді засѣсть за работу. Кромѣ того,
зя часъ до обѣда принять вякну, вздрем-
нуть немного, а вечеромъ поѣхать къ
другу» который въ этотъ день праздно-
валъ какой-то свой юбилей. Отъ друга
постараться вернуться пораньше, чтобы
выспаться, какъ слѣдуетъ, и на другое
утро со свѣжими силами засѣсть зп
работу.
Такъ я и началъ: забѣжалъ въ ма-
ленькій ресторанъ и, не снимая пельто,
подошелъ къ буфетной стойкѣ.
Сзади меня послышался голосъ:
Освѣжиться? На скорую руку?
Оглянувшись, я увидѣлъ моего
юбилейнаго друга, сидѣвшаго въ углу
за столикомъ, въ компаніи съ театральнымъ рецензентомъ Буй-
носовымъ.
Всѣ мы обрадовались чрезвычайно.
Я тоже іашелъ на минутку, - сообщилъ юбилейный
другъ.—И вотъ столкнулся съ этимъ Буйпоснымъ человѣкомъ.
Садись съ нами. Сейчасъ хорошо по рюмкѣ хватить.
22
— Можно, не снимая пальто?..
I Іожалуйста!
Юбиляръ нплн.іъ три рюмки водки, ію Буйносовъ схватилъ
его за руку и рѣшительно заявилъ:
— Мнѣ не наливай. Мнѣ еше рецензію на завтра писать
нужно.
Да выпей! Какая тамъ еще рецензія...
Нѣтъ, братцы, не могу. Мнѣ, вообще, пить запретили.
Съ почками неладно.
— Глупости,—сказалъ я,—закусывая первую рюмку икрой.—
Какія тамъ еще почки?
Молодецъ Сережа!—похвалилъ меня юбилейный другъ.—
За что я гебя люблю: за то, что никогда ты отъ рюмки не от-
кажешься.
Именно, я и хотѣлъ отказаться отъ второй рюмки. Но
другъ съ такимъ категорическимъ видомъ налилъ намъ по
второй, что я безропотно чокнулся и влилъ въ себя вторую
рюмку.
И сейчасъ-же мнѣ чрезвычайно захотѣлось, чтобы и Буйно
совъ тоже выпилъ.
Да выпей!—умоляюще протянулъ я.—Ну, что тебѣстоіпъ?
Вѣдь зто свинство: мы пьемъ, а ты не пьешь!
— Почему-же свинство? У меня почки,,.
— Ау насъ нѣть почекъ? А у юбиляра нѣтъ почекъ? У
всякаго человѣка есть почки. Это ужъ, братъ, свыше...
Ну, я только одну...
Не извиняйся! Можешь и двѣ выпить.
Буйносовъ выпилъ первую, а мы по третьей.
Я обернулся направо и увидѣлъ свое лицо въ зеркалѣ. Вни-
мательно всмотрѣлся и радостно подумалъ:
— Какой я красивый!
Водна большой радости залила мое сердце. Я почувствовалъ
себя молодымъ, сильнымъ, любимымъ друзьями и женщинами и
безудержная удаль и нѣжность къ людямъ проснулась въ душѣ моей.
Я ласково взглянулъ на юбиляра и сказалъ:
— Я хочу выпить за тебя. Чтобы ты дождался еще одного
юбилея и чтобы мы были и тогда молоды также, какъ теперь.
23
Браво! Спасибо, милый. Выпьемъ. Спасибо» Буйносъ!
Пей—не хами.
Я не хам... хамлю, осторожно произнесъ странное слово
Буйносовъ.—А только мнѣ нельзя. Рецензію нужно писать со свѣ-
жей головой.
— Вздоръ! Послѣ напишешь.
Когда же послѣ... Вѣдь ее пъ четверть часа не напишешь.
Ты?!—съ радостнымъ изумленіемъ воскликнулъ юбилей
ный другъ. Да ты нъ десять минутъ отхватаешь такую рецензію,
что всѣ охнутъ!
Гдѣ тамъ... просіялъ сконфуженный Буйносовъ и, чтобы
отплатить Другу любезностью за любезность/ выпилъ вторую
рюмку.
— Ай-да мы! Вотъ ты смотри: скромненькій, скромненькій,
а вѣдь онъ потихонечку насъ за поясъ заткнетъ,..
А вы что-же думали,—засмѣялся Буйносовъ.—И заткну.
Эхъ, пивали мы въ прежнее время! Чертямъ тошно было! Э-эД
Сережа, Сережа! А ты почему-же свою не вылилъ?
— Я... сейчасъ, -- смутился я, будто бы меня поймали на
кражѣ носового платка,— Дай ветчину прожевать.
— Не хами, Сережа,—сказалъ юбилейный другъ. — Не за-
держивай чарки.
Я вспомнилъ о своей работѣ.
Мнѣ бы домой нужно... Дѣльце одно.
Къ моему удивленію, возмутился Буйносовъ.
- Какое тамъ еще дѣльце? Вздоръ -дѣльце! А у меня дѣла
пѣтъ!? А юбиляру ня вечеръ хлопотъ мало? Посидимъ минутку.
Чертъ съ нимъ, съ дѣльцемъ.
,А, дѣйствительно, — подумалъ я, любуясь въ зеркало на
свои блестящіе глаза.—Чертъ съ нимъ, съ дѣльцемъ*!».
Вслухъ сказалъ:
- Такъ я пальто сниму, что-ли. А то жарко.
Вотъ! Молодецъ! Хорошо, что не хамишь. Снимай пальто!
...И пива я бы кружку выпилъ...
— Вотъ! Такъ. Освѣжиться нужно.
Мы выпили по кружкѣ пива и разнѣженію посмотрѣли
другъ на друга.
— Сережа... милый... — осязалъ Буйносовъ. Я такъ насъ
двухъ люблю, что чертъ съ ней, съ рецензіей. Сережа! Стой’ Я
хочу выпить съ тобой на .ты*.
24
- Да вѣдь мы н гикъ на „ты*!—засмѣялся я.
Э, чертъ. Дѣйствительно. Ну. давай па ,вы* выпьемъ.
Загкя показалась іакой забавной, что мы рѣшили привести
се въ исполненіе.
— Графинчикъ водки!—крикнулъ Буйносовъ.
— Водку?—удивился я.—Послѣ пива?
— Это освѣжаетъ. Освѣжимся!
Неужели, водка освѣжитъ можетъ?—удивился я.
Еще какъ! Объ этомъ даже гдѣ-то писали... Сгораніе
углерода и желтковъ... Не помню.
Обѣдать будете? спросилъ слуга.
— Какъ? Развѣ. уже., обѣдъ?..
Да* съ. Семь часовъ.
Я вспомнилъ, что потерялъ уже свою работу, небольшой сонъ
и ванну. Сердце мое сжалось, но сейчасъ-же я успокоился, вспом-
нивъ, что и Буйносовъ пропустилъ срочную рецензію. Никогда я
не чувствовалъ такъ остро справедливости пословицы: „на міру и
смерть красна".
Семь часовъ?! всплеснулъ руками юбиляръ. Чертъ
возьми! А мой юбилей?
Буйносовъ сказалъ:
Ну, куда тебѣ спѣшитъ? Времени еіне вагонъ. Посидимъ!
Чертъ съ ней, съ рецензіей.
Да, братъ...- поддержалъ и я.—Ты посиди съ намн. На
юбилей еще успѣешь.
Мнѣ распорядиться нужно...
— Распорядись! Скажи, чтобы дали намъ сейчасъ обѣдъ и
бѣлаго винца.
Юбиляръ подмигнулъ.
— Вогь! Идея... Освѣжаетъ!
Лицо его неожиданно засіяло ласковой улыбкой.
Люблю молодцовъ. Люблю, когда не хамятъ.
Когда и. мъ подали кофе и ликеръ, я бросилъ косой взглядъ
на Буйносога н сказалъ юбиляру:
Слушай! Плюнь ты на сегодняшній юбилей. Вѣдь это
пошлятина: соберутся идіоты, будутъ говорить тривіальности. Не
надо! Посиди съ нами, Жена твоя н одна управится.
Да какъ же: юбилей, а юбиляра нѣтъ.
Буйносовъ задергался, заерзалъ на своемъ мѣстѣ, засуетился:
25
Это хорошо! Это-то и оригинально! Жизнь однообразна'
Юбилеи однообразны! А это свѣжо, это молодо: юбглей идетъ
своимъ чередомъ, а юбиляра нѣть. Гдѣ юбиляръ? Да онъ промѣ-
нялъ общество тупицъ на двухъ друзей... которые его искренно
любятъ.
Поцѣлуемся! — вскричалъ воодушевленно юбиляръ.
Вѣрно! Вотъ. Будемъ освѣжаться бенелектиномъ.
Вотъ это яркій человѣкъ! Вотъ это порывъ. — воодуше-
<яѵ-
Нуиносоав побмлм нмову и
КАштум:
— А ха, черта? А мня> вѣдь
сеюднл еечеромь нужно было ва
театра на премьеру,,.
вился Буйносовъ. - Въ гебѣ есть
что-то такое... большое, оригиналъ*
ное... Правда, Сережа?
— Да... У него такъ мило вы-
ходитъ, когда онъ говоритъ: „не
хами‘1
— Не хамите!—съ готовностью
сказалъ юбиляръ. Сейчасъ бы кю-
рассо былъ къ мѣсту.
— Почему?
Освѣжаетъ.
Я уже понималъ всю безпоч-
венность и иллюзорность этого слова,
но ьъ немъ было столько уюта,
столько оправданія каждой новой
рюмкѣ, каждой перемѣнѣ напитка,
что кюрассо былъ признанъ един-
ственнымъ, могущимъ освѣжить насъ напиткомъ . . 
Извнпнте, господа, сейчасъ гасимъ свѣтъ... Ресторанъ эакры
вается.
Вздоръ! сказалъ бывшій юбиляръ.- Не хами!
Извините-съ, Я сейчасъ счетъ подамъ.
1 Іу, дай намъ бутылку вина.
Не могу-съ. Буфетъ закрытъ.
Бу Пн совъ поднялъ голову и воскликнулъ:
Ахъ, чертъ! А мнѣ вѣдь сегодня вечеромъ нужно было
въ театръ на премьеру...
Завтра пойдешь. Ну, господа... Кула же мы? Теперь бы
нужно освѣжиться.
Въ мою затуманенную голову давно уже просачивалась мысль,
что лучше всего поѣхать домой и хоть отчасти выспаться.
2€.
Мы уже стояли на улицѣ, осыпаемые липкимъ снѣгомъ и
вопросительно поглядывали другъ на друга.
Есть во всякой подвыпившей компаніи такой психологиче-
скій моментъ, когда всѣ смертельно надоѣдаютъ другъ другу и
каждый жаждетъ уйти, убѣжать отъ пьяныхъ друзей, пріѣхать
домой, принять ванну, очиститься отъ ресторанной пьяной грязи,
отъ табачной копоти, переодѣться и лечь нъ чистую, снѣжу ю
п стель. полъ толстое уютное одѣяло... Но, обыкновенно, такой
моментъ всѣми упускается. Каждый думаетъ, что его уходъ смер-
тельно оскорбитъ, обездолить другихъ и, поэтому, всѣ топчутся
на мѣстѣ, не зная, что еще устроить, какой епіе предпринять
шагъ въ глухую темную полночь.
Мы выжидательно обернули другъ къ другу усталыя, истом-
ленныя попойкой, лица.
Пойдемъ ко мнѣ,—неожиданно для себя предложилъ я.
У меня еше есть дома ликеръ
и вино. Слугу можно заста-
вить сварить кофе.
— Освѣжиться? — спро-
силъ юбиляръ.
Какъ попугай зала-
дилъ, съ отвращеніемъ поду-
малъ я.—Хоть бы вы всѣ сей-
часъ провалились— ни капельки
бы не огорчился. Все вы ви-
новаты... Не встрѣть я васъ
все было бы хорошо, и я сей-
часъ бы уже спалъ.
Единственно, что меня
утѣшало, эта, что Буйносовъ
не написалъ рецензіи, не п<
юбиляръ пропьянствовалъ свой юбилей.
Ну, освѣжаться такъ освѣжаться,—со вздохомъ сказалъ
юбиляръ (ему кажется очень не хотѣлось идти ко мнѣ), къ тебѣ,
такъ къ тебѣ.
Мы повернули назадъ н побрели, Буйносовъ, молча, безро-
потно шель за нами и тяжело сопѣлъ. Идти предстояло далеко,
а извозчиковъ не было. Юбиляръ шатался отъ усталости, по. тѣмъ
не менѣе, въ одномъ подходящемъ случаѣ показалъ веселость
своего нрава; именно:- разбудилъ дремавшаго ночного сторожа,
.,. Разсуди,м о/ѵ.и&вшаіо ночно го
сто/ожв, мі/>озым ему яамцем,
«галлы л знл-ііенипюс: .не хн.пи>ы
на премьеру въ театръ, а
27
погрозилъ ему пальцемъ, сказалъ знаменитое: .не хама!" и съ хо-
хотомъ побѣжалъ за нами...
— Вотъ дуракъ,- -шепнулъ я Буй Носову. —Какъ такъ можно
свой юбилей пропустить?
— Да ужъ... Не далъ Господь умишка человѣку.
— А тебѣ, — подумалъ я, — влетитъ завтра отъ редактора—
Покажетъ онъ, какъ рецензіи не писать. Будетъ тебѣ здорово за
го. что и пропустилъ сегодняшнюю работу и испортилъ завтрашнее
утречко .......................... .....	..........
Я долго возился въ передней, пока зажегъ электричество и
разбудилъ слугу. Буйносовъ опрокинулъ и разбилъ кзкую-то вазу,
а юбиляръ предупредилъ слугу, чтобы онъ, вообще, не хамилъ.’
Было смертельно скучно и какъ то особенно сонно... про-
тивно. Заварили кофе, но оно пахло мыломъ, а я кромѣ того, за-
лилъ пиджакъ ликеромъ. Руки сдѣлались липкими, но идти умыться
было лѣнь.
Юбиляръ сейчасъ же заснулъ на новомъ плюшевомъ ди-
ванѣ. Я надѣялся» что Буйносовъ послѣдуетъ его примѣру (это
развязало бы, по крайней мѣрѣ, мнѣ руки), но Буйносовъ си-
дѣлъ, запрокинувъ голову и молчаливо разсматривалъ потолокъ.
Можетъ, спать хочешь?—спросилъ я.
— Хону, но удерживаюсь.
— Почему?
— Что же я за дуракъ: пилъ-пилъ, а теперь вдругъ засну—
хмѣль-то весь и выйдетъ. Лучше же я посижу.
И онъ остался сидѣть, неподвижный, какъ китайскій идолъ,
какъ сосудъ, хранящій въ себѣ драгоцѣнную влагу, ни одна капля
которой не должна быть потеряна.
— Ну, а я пойду спать,—сухо проворчалъ я.
Проснулись поздно.
Всѣ смотрѣли другъ на друга съ еле скрываемымъ презрѣ-
ніемъ, ненавистью, отвращеніемъ.
— Здорово вчера дрызнули, сказалъ Буйносовъ, изъ кото*
раго уже, вѣроятно, улетучилась вся драгоцѣнная влага.
28
Сейчасъ бы хорошо освѣжиться’
Я сдѣлалъ мину любезнаго хозяина, послалъ за закуской и
виномъ. Усѣлись трое съ помятыми лицами...
Тэли лѣниво, неохотно, устало.
Какъ они не понимаютъ, чго нужно сейчасъ же встачь,
уйти н не встрѣчаться! I к встрѣчаться, по крайней мѣрѣ, дня три’!.
По ігхъ лицамъ я видѣлъ, что они думаютъ то же самое, но
ничего нельзя было подѣлать: вино спаяло всѣхъ ірехъ самымъ
непостижимымъ, самымъ отвратительнымъ образомъ...
29
САЗОНОВЪ.
I.
Рукавовъ собирался пить чай.
Онъ палилъ стаканъ, посмотрѣлъ его па свѣтъ и неодобри-
тельно поджалъ губы.
— Чанпік- -то, кажется, мутноватый... Охъ, ужъ эти мебли-
рованныя комнаты! Охъ, ужъ эта холостая жизнь!
Дверь скрипнула. Рукавовъ оглянулся и увидѣлъ прижав-
шагося къ притолокѣ и молча па него смотрѣвшаго Заклятыіна.
А. здравствуйте! — радушно сказалъ Рукавовъ. — Вотъ
пріятный визитъ. Входите... Ну, какъ дома? Всѣ благополучны?
Чаю хотите?
Заклятья ігъ отдѣлился отъ притолоки и сдѣлалъ шагъ
ппередъ.
— Я пришелъ только сказать вамъ, Рукавомъ, — держась
рукой за сердце, сказалъ Заклятышъ. — что людей, подобныхъ
намъ, нужно убивать безъ милосердіи, какъ бѣшеныхъ собакъ.
И, клянусь Богомъ, я убыо васъ!
Рукавовъ отставилъ налитый стаканъ. Брови его были на-
хмурены.
Слушайте, Заклятьннъ... Я не знаю, на чемъ вы тамь
помѣшались и какимъ вздоромъ сейчасъ наполнена паша голова...
Но объ одномъ прошу васъ: ради Бога обдумывайте, что гово-
рите! Даже въ пылу гнѣва. Есть такія слова, о которыхъ потомъ
жллѣепіь нею жизнь. Садитесь. Что случилось?
Рукавовъ!!! Вы меня поражаете!
Чѣмъ? Наоборотъ, вы меня поражаете. Хотите чаю?
Рукавовъ! Берегитесь!
30
Рукавовъ улыбігулся.
— Хорошо. Только скажите оп. чего. Тогда, можетъ быть,
я и Суду беречься.
Заклятьннъ скривилъ голову, и взявшись руками за спинку
стула, внятію отчеканилъ:
Я узналъ, что вы находитесь въ связи съ моей женой
I Іадеж .ой Петровной.
Есть ложь смѣшная, есть ужасная, есть глупая То, что
вы. Заклятьннъ. говорите—ложь третьей категоріи.
Рукавовъ снова взялся зя свой стаканъ и, размѣшивая са-
харъ. бросилъ холодный взглядъ на блѣдное, искаженное алостью,
лицо Зяклятыпіа.
Это не ложь!’ Когда я уѣзжалъ въ Москву, васъ видѣли
однажды выходящимъ отъ моей жены въ восемь часовъ утра.
— И это все?! — сурово спросилъ Рукавовъ. — Стыдитесь!
Извольте, я скажу намъ: да, въ восемь часовъ утра выходилъ
отъ васъ, но вошелъ я къ вамъ въ восемь безь четверти. Просто
забыла. наканунѣ вечеромъ свою палку и зашелъ за ней. Увѣ-
ренъ, что Надежда Петровна спала въ это время сномъ пра-
ведницы.
Знаете ли вы, — злобно прошипѣлъ Заклятьннъ, что
я нашелъ у нея въ столѣ записку отъ васъ, правда, прямыхъ
указаній не дающую, но вы тамъ называете мою жену на „ты*!
Рукавовъ пожалъ плечами.
Какой же въ этомъ ужасъ? Просто, какъ-то въ шаловлп-
вонь настроеніи я назвалъ ее .ты“ и теперь постоянно дразню
ее этимъ. Мнѣ было забавно, какъ она сердится.
Рукавовъ! — потупившись, тихо сказалъ Заклятьннъ.
Сегодня жена сама сказала мнѣ, что ны ея любовникъ.
Рукавовъ поднялъ одну бровь.
— Вы... можете поклясться въ этомъ?
— Даю намъ мое честное слово.
— Охъ. эти женщины,—усмѣхнулся Рукавовъ качая го-
ловой.—Никогда не знаешь, какъ съ ними держаться... Впрочемъ,
вы не подумайте, что я отрицалъ давеча все- только потому, что
боялся васъ. Л просто не въ чонхь правилахъ разглагол.- ствопать
о своихъ побѣдахъ.
Еще бы, угрюмо сказалъ Заклятьннъ. Это такъ по-
нятно! И, тѣміі не менѣе, еще разъ повторяю: берегитесь! Я
убью васъ.
31
Рукавовъ пожевалъ губами.
— Можно вамъ задать вопросъ, по только совершенно
серьезно? И вы отвѣчайте такъ же.
- Да.
За что вы хотите меня убить?
Вы разбили мою жизнь. Все мое счастье было въ этой
женщинѣ—вы отняли се!
1 Чкаловъ погрузился нъ задумчивость.
Вотъ что, Заклятыінъ... Я вамъ сейчасъ возражу, но не
потому, что желаю сохранитъ свою жизнь... Я понимаю—слишкомъ
глупо для меня было бы плакать и восклицать, прячась за столъ:
ахъ. не убивайте меня, ахъ, пощадите меня!.. Въ концѣ концовъ,
жизнь—не такое ужъ важное кушанье. И на помощь я звать не
буду... и изъ комнаты не выйду. Можете убить меня во всякую
минуту. 11, тѣмъ не менѣе, еще разъ спрашиваю: чѣмъ я ви-
новатъ?!
Вы обманули меня. Вы отняли у меня жену.
Голосъ Замятьи на звучалъ торжественно и громко.
Я жену вашу не отнималъ. Она сошлаСь со мной по
своей волѣ.
Если бы не вы мы былн-бы съ ней, по-прежнему,
счастливы.
А какая у васъ гарантія—что не явился-бы другой?
Рукавовъ! Вы ее оскорбляете!!
— Чѣмъ? Что вы. помилуйте... И въ мысляхъ не имѣть-
Только, смотрите: мы оба рискуемъ стать въ смѣшное положеніе.
Говоря о другомъ любовникѣ, я хочу подчеркнуть, что я—чело-
вѣкъ, не блещущій никакими талантами и красотой, что я -самый
заурядный человѣкъ. Не начнете же вы сейчасъ опровергать
меня, доказывая, что я человѣкъ особенный, ошеломляющій, чело-
вѣкъ такого сорта, передъ которымъ женщина устоять не мо-
жетъ! Человѣку, котораго хотятъ убить, не говорятъ компли-
ментовъ!..
— Хорошо!—поморшась, перебилъ его мужъ. — Допустимъ,
что вы самый ординарный человѣкъ. Что же изъ этого слѣдуетъ?
А то, что ординарныхъ людей тысячи. Не будете же вы
всѣхъ ихъ убивать.
Не буду. Но они вѣдь и не любовники жены.
Если одинъ ординарный человѣкъ — любовникъ, то по-
чему и другой не могъ быть любовникомъ? ЛОТтерея!
32
Въ которой мужъ всегда проигрываетъ, горько усмѣх-
нулся Заклятышъ.
Утѣшьтесь? Если я женюсь — я тоже проиграю.
А вдругъ—не проиграете? Вѣдь это цинизмъ—такъ ду-
мать! Неужели, не можетъ быть семьи безъ измѣны?
Рукавовъ всталъ, протянулъ впередъ руку и взволнованно
и быстро заговорилъ:
— Нѣтъ! Прочной любви нѣтъ. Вѣрности нѣтъ. Опровер
гяйте меня примѣрами! Скажите мнѣ: „жена Петрово всю жизнь
была вѣрна мужу! Жена Сидорова такъ н умерла, храня супру-
жескую вѣрность! “ Сотни такихъ случаевъ есть... тысячи? Вѣрно’
Но они моихъ словъ не опровергаютъ. Добавьте даже, что за
женами Петрова и Сидорова волочились безуспѣшно десятки пок-
лонниковъ, что красавецъ Ивановъ предлагалъ этимъ вѣрнымъ
женамъ все свое состояніе, умница Карповъ доказывалъ нелѣпость
вѣрности, вельможа Григорьевъ тщетно ослѣплялъ этихъ женъ
своимъ могуществомъ и великолѣпіемъ... Заклятьннъ! Слушайте
меня, я вамъ скажу: это все пустяки... А Сазонова-то вѣдь и
не было!!
Какого.. Сазонова? машинально спросилъ Заклятьннъ.
Сазонова! Это я сейчасъ его выдумалъ, но Сазоновъ
существуетъ н живетъ онъ. негодяй, въ каждомъ городѣ: въ
Харьковѣ, Одессѣ, Кіевѣ, Новочеркасскѣ!..
— Какой Сазоновъ?
— Вотъ какой: въ Москвѣ живутъ мужъ и жена Васильевы.
Сорокъ лѣтъ прожили они душа въ душу, свято блюдя супру-
жескую вѣрность, любя другъ друга. И вотъ, несмотря на* это,
Заклятьннъ, пы не имѣете права сказать; .Ахъ, это была идеально*
вѣрная жена—мадамъ Васильева! За пей ухаживали десятки кра-
савцевъ, а она, все-таки осталась вѣрна своему мужу**,.. Почему
она осталась вѣрна? спрошу я васъ.—Не потому-ли, что сердце
ея абсолютно не было способно па измѣну? Нѣтъ! Нѣтъ, Зак-
лятьямъ! Просто—потому что Сазоновъ сидѣлъ въ это время въ
Новочеркасскѣ. Стоило ему только пріѣхать въ Москву, стоило
случайно встрѣтиться съ семьей Васильевыхъ— и все счастье мужа
полетѣло бы къ чірту, развѣялось бы, какъ одуванчикъ отъ вѣ-
терка. Тикъ можно ли серьезно толковать о вѣрности лучшей изъ
женщинъ, если она. вѣрность зта, зависитъ только отъ пріѣзда
Сазонова изъ Новочеркасска!?	Х?\
з
— Но вь такомъ случаѣ, нахмурился Заклятыпгь, яи
возвращаемся къ тому, съ чего я началъ: Сазоновыхъ этихъ нужно
убивать, какъ бѣшеныхъ собакъ!
— Берегитесь! Васъ гоже должны будутъ убить.
Меня? За что?
Потому что вы тоже — Сазоновъ для какой-нибудь жен-
щины, живущей въ Курскѣ или Обоями. Можетъ быть, вы ни-
когда и не* встрѣтитесь съ ней—тѣмъ лучше для ея мужа! Но
вы Сазоновъ,
II.
Заклятьннъ оперся локтями о столъ, положилъ голову на
руки и застоналъ:
Гдѣ же выходъ? Господи, гдѣ выходъ?!
— Успокойтесь,—участливо сказалъ Рукавовъ, гладя сто по
плечу. Хотите чаю?
— Боже мой! Какъ ны можете говорить такъ хладнокровно?.
— Да вѣдь чай-то пить все-равно нужно,—улыбнулся Ру-
кавовъ. - Онъ былъ мутноватый, но теперь отстоялся. Я вамь
налью, а?
— Ахъ ты. Господи.,, Ну, давайте!!
— Вамъ два куска сахару? Три?
Три.
— Крѣпкій любите?
Рукавовъ!! Гдѣ же выходъ?
— У нзеъ-же былъ выходъ,—тихо усмѣхнулся Рукавовъ. —
Когда вы пришли давеча, помните. Хотѣли убить меня, какъ бѣ-
шеную собаку.
— Нѣть, — серьезно сказалъ Заклятыінъ. — Я васъ убивать
не буду. Она больше виновата, чѣмъ вы.
— И она не виновата... Господи. Слабыя, хрупкія, глупыя,
безвольныя женщины. Мнѣ ихъ иногда до слезъ жалко... Привя-
жется сердцемъ такая къ одному человѣку, ужъ на подвигъ го-
това, ил самозакланіе. И своего, задушеннаго — ничего нѣтъ. Все
отъ неіо идетъ, всѣ ея мысли, стремленія, все отъ Сазонова. Все
съ его барскаго плеча. Охо-хо!..
Заклятьинъ выпилъ свой чай, прошелся раза два по ком-
натѣ и, круто повернувшись къ дивану, упалъ ничкомъ на него.
34
— Рукавовъ, проскрежеталъ опъ. Я страдаю. Научите,
что мнѣ дѣлать?
Рукавовъ подсѣлъ къ нему, одной рукой обнялъ его плечи,
а другой—сталъ ласково, какъ ребенка, гладить но коротко остри-
женной голонк.
Бѣдный вы мой... Ну, успокойтесь. Дѣлать вамъ ничего
не нужно. Жену я у васъ заберу, потому что. если бы даже она
и осталась у васъ, то какая же это будетъ жизнь? Одно мученье.
Вы будете мучить се ревностью, она васъ — ненавидѣть... Что
хорошаго? Постарайтесь развлечься, встрѣчайтесь съ другими жен-
щинами, увлекайтесь ими. Вы человѣкъ неглупый, интересный...
Гораздо интереснѣе меня, клянусь вамъ, что говорю это совер-
шенно серьезно... Всего-то моего и преимущества передъ вами,
что я—Сазоновъ, котораго угораздило пріѣхать изъ Новочеркасска.
Лежите смирненько, милый. Ну, вотъ. Встрѣтите вы еще хорошую,
душевную женщину, которая приголубитъ васъ, по настоящему...
Шіечн Заклятыша судорожно передернулись.
— Я Надю никогда не забуду.
— Ннчсго-о, миленькій... забудете,—мягко, простодушно про-
тянулъ 1*укавовъ. Это сейчасъ, когда чувствуется вся острота
обиды іі разочарованія, кажется, что горе такое ужъ большое,
такое безысходное.’,. А тамъ обойдется, дальше-то. Ну, конечно,
если ужъ вамъ подъ сердце тоска и злость подкатитъ до того,
что будетъ нестерпимо, ну убейте меня. Только, что-жъ... Если
хорошенько вдуматься — вѣдь это не поможетъ, не имѣетъ ни-
какого смысла... Злости противъ меня у васъ нѣтъ, а разъ нѣтъ
злости—не нужно и преступленія...
Сумерки обволакивали комнату.
Въ тихомъ воздухѣ долго звучали тихія слова:
Не плачьте, миленькій- Вы большой, взрослый мужчина—
не хорошо. Это женщина только можетъ убиваться до смерти,
стснаіь, теряя любимаго человѣка — потому что у женщины ни-
чего другого, кромѣ жизни сердца, не имѣется. А мы, мужчины,
творцы красоты жизни, творцы ея смысла, должны считать слои
сердечныя раны такими же царапинами, какъ и тѣ, которыми
награждаетъ насъ судьба въ другихъ случаяхъ. Удержите ваше
сердце отъ терзаній.: мужчина долженъ умѣть сдѣлать это. По-
пробуйте пить даже первое время, попробуйте наскандалить какъ-
нибудь поудивительнѣе, чтобы это перебросило васъ въ другую
колею. И НС смотрите на весь міръ такъ, какъ будто бы оіп. —
3'
35
неловкій слуга, не сумѣвшій услужить вамъ п поэтому достойный
презрѣнія н проклятій. Используйте его получше и умирайте по-
позже. Черезъ годъ вы забудете все наше несчастье наполовину,
черезъ пять дѣтъ совсѣмъ, а къ старости и нмеин-тп пашей
бывшей жены не вспомните... Такъ стомгь-ли изъ-за этого тер-
эятііся? Вы хотѣли убить меня... Не безпокойтесь, умру и такъ
своею смертью и она умретъ, и вы... Всѣ умремъ... И даже мо-
гилки наши одинокія исчезнутъ съ лица земли, — новая жизнь
пронесется надъ ними,—и ни одна душа не будетъ знать п трехъ
людяхъ, о трехъ незначительныхъ букашкахъ, которыя когда-то
волновались, любили и страдали...
Рукавовъ говорилъ странныя, сбивчивыя, мало выражавшія
его мысли слова, но тонъ ихъ былъ мягокъ, ласковъ и любо-
венъ; печальныя слова плыли по комнатѣ и смѣшивались съ пе-
чальными сумерками.
Заклятьннъ полежалъ еще немного съ закрытыми глазами,
потомъ вздохнулъ, всталъ съ дивана, обнялъ Рукавова, Поцѣло-
валъ его и, нашаривъ въ темнотѣ шляпу, ушелъ.
КУРИЛЬЩИКИ ОПІУМА.
Иллюстр. Ре-мм.
Въ комватѣ происходилъ разговоръ:
У насъ съ тобой нѣтъ ни копѣйки денегъ, ѣсть нечего
и за квартиру не заплачено за два мѣсяца.
Я сказалъ:
- Да.
— Мы нчера не ужинали, сегодня не инлн утренняго чая и
нпередп на предстоитъ ничего хорошаго,
Я подтвердилъ и это.
Андерсъ погладилъ себя по небритой щекѣ и сказалъ:
А, между гѣмъ, есть способа» жить припѣваючи. Только
противно.
— Убійство?
— Нѣтъ.
— Работа?
Не совсѣмъ. Впрочемъ, это противно, какъ ежедневное
занятіе... А одинъ день для курьеза попробуемъ... А?
— Попробуемъ. Что нужно дѣлать?
— Пустяки. То-же, что н я. Одѣвайся, пойдемъ на воздухъ.
'Хозяинъ остановитъ.
— Пусть!
Когда мы вышли изъ комнаты и зашагали по корридору, я
старался прошмыгнуть незамѣтно, не дѣлая шуму, а Андерсъ, на-
оборотъ, безстрашно стучалъ ногами, какъ лошадь.
37
Въ концѣ длиннѣйшаго корридора насъ нагнала юркая гор-
ничная.
— Г. Андерсъ, хозяинъ Григорій Грягорьичь очень просятъ
васъ зайти сейчасъ къ нимъ.
— Свершилось! — прошепталъ я, прислонясь къ стѣнѣ.
- А-а.... Очень кстати. Съ удовольствіемъ. Пойдемъ, дру-
жище.
Отвратительный старикашка, владѣлецъ меблированныхъ ко-
мнатъ, помѣшанный на чистотѣ и тишинѣ, встрѣтилъ насъ хо-
лодно:
— Извините, господа. По дѣлу. Вѣроятно, въ душѣ думаете:
„зачѣмъ мы понадобились этой старой скотинѣ*.
Андерсъ укоризненно покачалъ головой и хладнокровно ска-
залъ:
Мы все равно собирались сегодня зайти къ вамъ.
Въ глазахъ старики сверкнула радость.
Ну? Правда? Въ самомъ дѣлѣ?
— Да... хотѣли васъ искренно и горячо поблагодарить. Вы
знаете, мнѣ приходилось жить по многихъ меблированныхъ ком-
натахъ, иногда очень дорогихъ и роскошныхъ--но такой тишины,
такой чистоты и порядка, я буду говорить откровенно: нн-гдѣ не
видѣлъ! Я каждый день спрашиваю его (Андерсъ указалъ на меня)—
откуда Григорій Грнгорьичъ беретъ время вести такое грома-
дное сложное предпріятіе?..
— Онъ меня, дѣйствительно, спрашивалъ,— подтвердилъ я.—
А я ему, помнится, отвѣчалъ: „Не постигаю. Тутъ какое-то кол-
довство!' ‘
Да. — сказалъ старикъ съ самодовольнымъ хохотомъ. —
Трудно соблюдать чистоту, тишину и порядокъ.
Но вы ихъ соблюдаете идеально!!— горячо вскричалъ Ан-
дерсъ. — Откуда такой тактъ, такое чутье!... Помню, у насъ въ
прошломъ году жилъ одинъ пьяиипя и одинъ самоубійца. Что-жъ
они, спрашивается, посмѣли нарушитъ тишину и порядокъ? Нѣть.
Пьяница, когда его привозили "друзья, не издавалъ ни одного
звука, потому что былъ смертельно пьянъ, и, брошенный па постель,
сейчасъ-жс безшумно засыпалъ... А самоубійца—помните?—взялъ
себѣ, потихоньку повѣсился, и висѣлъ терпѣливо, безъ криковъ
и воплей, пока о немъ не вспомнили на другой цень.
А ревнивые супруги!—подхватіш. я.— Помнишь ихъ. Ан-
дерсъ? Когда она застала мужа съ горничной что было? Гдѣ»
38
крики? Гдѣ ссора и скандалъ? Ни звука! Просто взяла она гор
яичную и съ мягкой улыбкой выбросила въ открытое окно. Прав-
да, та. сломала себѣ ногу, но...
— ... Но вѣдь это было на улицѣ, — ревниво подхватилъ
старикашка. То, что іш улицѣ къ моему меблированному дому
не относится...
— Конечно!! Причемъ вы тутъ? Мялоли кому придетъ охота
ломать на улицѣ ноги—касается это васъ? Нѣтъ!
— Да... много вамъ нужно силы воли и твердости, чтобы
вести такъ дѣло! Эта складочка у васъ между бровями, характери-
зующая твердость и непреклонную волю...
Вы, вѣроятно, въ молодости были очень красивы?
— Да и теперь еше...—подмигнулъ Андерсъ. Ой-ой. Если
былъ бы я женатъ, подальше пряталъ бы отъ васъ свою же... Ой,
заболтались съ вамиі Извиняюсь, что отнялъ время. Пойдемі,, то-
варпііп*. Еще разъ, дорогой Григорій Грнгорыічъ, приносимъ отъ
имени всѣхъ квартирантовъ самыя искреннія, горячія... гмъ!.. Пойдемъ!..
Повеселѣвшій старикъ проводилъ насъ, привѣтственно раз-
махивая дряхлыми руками. Въ корридорѣ намъ опять встрѣтилась
горничная. »
— Надя!—остановилъ се Андерсъ.—Я хочу спросить у васъ
одну пепіь. Скажите, что это за офицеръ былъ у васъ вчера въ
гостяхъ?.. Я видѣлъ—онъ выходилъ отъ васъ..
Надя весело засмѣялась.
Это мой женихъ. Только онъ не офицеръ, а писарь....
военный писарь... въ штабѣ служитъ,
Шутите! Совсѣмъ, какъ офицеръ! И какой красавецъ...
умное такое лицо... Вотъ что, Наднчка... Дайте-ка ламъ на рубль
мелочи. Извозчики, знаете... То да другое.
— Есть-ли?— озабоченно сказала Надя, шаря ъъ карманѣ.—
Есть Воіъ! А пы замѣтили, какія у него теки? Розовыя розовыя.
- Чудесныя щеки. Прямо нѣчто изумительное. Пойдемъ.
Когда мы выходили изъ дому, я остановился около сидѣв-
шаго у дверей за газетой швейцара и сказалъ:
А ны все политикой занимаетесь? Какъ пріятно видѣть
умнаго, интеллиг...-.
— Пойдемъ, сказалъ Андерсъ, Тутъ не надо... 1 іе стоитъ
— Не стоитъ, такъ не стоитъ.
Я круто повернулся и покорно зашагалъ за Андерсомъ.
39
— Ой” Пустите/. —св богіпэ-
менны-нз стонами вск/ича.т Ан-
(ЩСВ. ЛОГПЛ іі.МЛМЛ. . ЖЛЛ-Я Жв-
Аѣзо/,.
п.
Прямо на насъ шелъ худой, изношенный жизнью человѣкъ
съ согнутой спиной, впалой грудью и такой походкой, что каждая
нога, поставленная на землю, долго колебалась въ колѣнѣ и хо-
дила во всѣ стороны, пока не успокаивалась и не давала мѣсто
другой, неувѣренной въ себѣ ногѣ. Тащился онъ на подобіе куз-
нечика съ переломанными ногами.
А1 вскричалъ Андерсъ. Коля Магнатовъ! Познакомь-
тесь... Гдѣ вчера были, Коля?
На борьбѣ былъ, — отвѣчалъ полуразрушенный Коля.—
Какъ обыкновенно. Ахъ, если-бы
вы видѣли, Андерсъ, какъ Хаби-
була боролся со шведомъ Аренстре-
момъ, лэбнбула тяжеловѣсъ, гире-
викъ, а тотъ, стройный, изящный...
— А вы сами, Коля, боре-
тесь?—серьезно спросилъ Андерсъ.
Я? Гдѣ мнѣ? Я вѣдь не
особенно сильный
- Ну, да... не особенно! Та-
кіе-то, какъ вы, сухіе, нервные, жи-
листые и обладаютъ нечеловѣческой
силой... какъ вашъ грифъ?
сожмите мою руку.
Изможденный Коля
Андерсону руку, натужился,
чіьть глаза и прохрипѣлъ:
— Ну, что?
— Ой!! Пустите!..—съ болѣз-
неннымъ стономъ вскричалъ Ан-
дерсъ.— Вотъ дьяволъ... какъ же-
лѣзо!.. Вотъ свяжись съ такимъ
чертомъ... Оігь-те покажетъ! Вся рука затекла.
Андерсъ сталъ приплясывать отъ боли, размахивая рукой,
а я дотронулся до впалой груди Коли и спросилъ:
Вы гимнастикой занимаетесь съ дѣтства?
Знайте-же! - торжествующе захихикалъ Коля: — Что я
гимнастикой не занимался никогда...
А ну,
взялъ
ныпу-
40
Тлкз л и 4)і'.*гя_м, — скалям
Андрея.— Сложеніе сухое, но страш-
но .нускулиетое и інбкое.
— Но это не можетъ быть!—изумился я.- -Навѣрное, когда-
нибудь занимались физическимъ трудомъ?..
Никогда!
Не можетъ быть. Вспомните!
— Однажды, дѣйствительно, лѣтъ семь тому назадъ я для
забавы капалъ грядки на огородѣ.
Вотъ оно! — вскричалъ Андерсъ. Ишь, хитрецъ. То —
грядки, а то—смотришь еще что-нибудь... Вотъ они скромники!
Интересно-бы посмотрѣть вашу
мускулатуру поближе...
— А что. господа, —сказалъ
Коля. Вы еще не завтракали?
— Нѣіъ.
— Въ такомъ случаѣ, я при-
глашаю васъ. Андерсъ, и вашего
симпатичнаго товарища позавтра-
кать. Тутъ есть недурной ресто-
ранъ близко... Возьмемъ каби-
нетъ, я раздѣнусь... Гм...Кое-какіе
мускулмшки у меня-то есть...
— Мы сейчасъ безъ де-
негъ. заявилъ я прямолинейно.
О, какіе пустяки... Я вчера
только получилъ * изъ имѣнія...
Дурныя деньги. Право, пойдемъ...
Въ кабинетѣ Коля сразу
распорядился относительно винъ,
закуски и завтрака, а потомъ закрылъ дверь и обнажилъ свой
торсъ до пояса.
— Такъ я и думалъ. — сказалъ Андерсъ. — Сложеніе сухое,
но страшно мускулистое и гибкое. Мало тренированъ, по при
хорошей тренировкѣ получится такой дядя...
Онъ указалъ мнѣ на какой-то прыщикъ у сгиба Колиной
руки и сказалъ:
— Бицепсъ. Здоровый, чертъ!
4!
III.
Изъ ресторана мы выбрались около восьми часовъ вечера.
— Голова кружится... - пожаловался Андерсъ. — Поѣдемъ
въ театръ. Это идея! 1 ІзвозчикъІ!
Мы сѣли и поѣхали. Оба были задумчивы. Извозчикъ плелся
лѣнивымъ, сквернымъ шагомъ.
— Смотри, какая прекрасная лошадь,— сказалъ Андерсъ.—
Такая прекрасная лошадь можетъ мчаться, какъ вихрь. Эго извод-
чикъ еще не разошелся, а сейчасъ олъ разойдется и покажетъ
намъ какая такая быстрая ѣзда бываетъ. Прямо — лихачъ.
Дѣйствительно, извозчикъ, прислушавшись, поднялся на коз-
лахъ, завопилъ что-то бѣшеннымъ голосомъ, перетянулъ кнутомъ
лошаденку и мы понеслись.
Черезъ десять минутъ, сидя въ уборной премьера Ансарова,
Андерсъ горячо говорилъ ему:
Я испыталъ дна потрясенія нъ жизни: когда умерла моя
мать, и когда я видѣлъ васъ въ „Отелло*. Ахъ. что это было!!
Она даже и не пикнула.
Ваша матушка? спросилъ Ансаровъ.
Нііть, Дездемона. Когда вы ее душили... Это было по-
трясающее зрѣлище.
— А въ .Ревизорѣ* Хлестаковъ... — вскричалъ я, нахле-
бываясь.
— Виноватъ... Но я .Ревизора* вѣдь не играю. Не мое
амплуа.
— Я и говорю: Хлестакова! Если бы вы сыграли Хлеста-
кова... Пусть это не ваше амплуа, пусть—но въ горнилѣ настоя-
щаго таланта, когда роль засверкаетъ, какъ брилліантъ, когда вы
сдѣлаете изъ нея то, чего не дѣлалъ...
- Замолчи, -сказалъ Андерсъ. Я предвкушаю сегодняшнее
наслажденіе...
Посмотрите, посмотрите,—ласково сказалъ актеръ.—Вы,
надѣюсь, билетовъ еше не покупали?
Мы... сейчасъ купимъ...
— Не надо! Съ какой стати.., Мы это вахтъ устроимъ,
Митрофанъ! Снеси эту записку въ кассу. Два въ третьемъ ряду...
Живо!..
Въ антрактѣ, прогуливаясь въ фойе, мы увидѣли купеческаго
сына Нлтугнна, съ которымъ были знакомы оба.
42
'..Покойно аыну.ів деньги, прчгнл-
мум ихв Андесу.
— А„. коммерсантъ! — вскричалъ Андерсъ. — О вашемъ по-
слѣднемъ вечерѣ говоритъ весь городъ. Ми страшно смѣялись
когда узнали о вашемъ трюкѣ съ цыганомъ изъ хора вѣдь это
нужно придумать: завернулъ цыгана въ портьеру приложилъ сур-
гучныя печати и отправилъ къ матери на квартиру воображаю
ея удивленіе, остроумно остроумно да пока нь Россіи есть еще
такіе Живые люди такое искреннее широкое веселье Россія не
погибла дайте намъ пятьдесятъ рублей на-дняхъ отдадимъ!
Хотя во всей Андерсопской фразѣ не было ни одного знака
препинанія, но веселый купеческій сынъ самъ былъ безграмотенъ,
какъ вывѣска, и поэтому, послѣд-
нія слова принялъ. какъ нѣчто
должное.
Покорно вынулъ деньги, про-
тянулъ ихъ Андерсу и сказалъ,
подмигивая:
— Такъ, ловко это вышло...
съ портьерой?
Усталые, послѣ обильнаго
ужина, возвращались мы ночью
домой. Автомобиль мягко, береж-
но несъ насъ на своихъ пружин-
ныхъ подушкахъ, и запахъ его
бензина смѣшивался съ дымомъ
сигаръ, которыя лѣниво дымили
въ нашихъ зубахъ.
— Ты умный человѣкъ, Ан-
дерсъ,—сказалъ я.—У тебя есть
чутье, тактъ и сообразительность...
Ну, полно тамъ... Ты только скромничаешь, но въ тебѣ,
именно въ тебѣ, есть та драгоцѣнная ясность и чистота мысли,
до которой мнѣ далеко... Я ужъ не говорю о твоей внѣшности:
никогда мнѣ не случалось встрѣчать болѣе обаятельнаго, притяги
лающаго лица, красиваго какой-то странной красот...
Спохватившись, онъ махнулъ рукой, поморщился и едва не
плюнулъ:
— Фи, какая это гадость!
43
языкъ.
Иллюстр. В. .'I е б с д е в а.
За сосѣдними столиколи
сидѣли вв одиночествѣ со ста-
каножо чаю красила я .нолодял
длжя, по виду иностранка.
Иногда такъ пріятно погля-
дѣть на людскія страсти, поступки
и стремленія - со стороны, не бу-
дучи совершенно заинтересован-
нымъ въ происходящемъ. Созер-
цающій человѣкъ кажется самому
себѣ выше другихъ, ибо онъ имѣ-
етъ право, не волнуясь, съ доброй,
немного иронической улыбкой, слѣ-
дить за всѣмъ происходящимъ и,
если онъ мудръ, такое созерцаніе
должно доставить ему громадное
наслажденіе.
Не вапомннаетъ-лн онъ тогда
самъ себѣ добраго, прекраснаго
Бога, Который такъ же безпристра-
стно слѣдитъ за смѣшной суетней
и курьезнымъ столпотвореніемъ въ
человѣческомъ муравейникѣ?
Я сидѣлъ на бульварѣ за буфетнымъ столикомъ и, безза-
ботно поглядывая по сторонамъ, потягивалъ изъ стакана какую-то
мудреную, прохладительную. мною самимъ изобрѣтенную, жид-
кость.
44
За сосѣднимъ столикомъ сидѣла въ одиночествѣ со стака-
номъ чаю красивая молодая дама, по виду—иностранка. Одѣта
она была скромно, ни элегантно, и ея пышная, зрѣлая красота въ
этотъ томный весенній вечеръ вызвала со стороны бульварныхъ
фланеровъ не одинъ поворотъ головы и жадный взглядъ.
Но моя сосѣдка разсѣянно глядѣла по сторонамъ прихлебы-
вала чай, и ни на кого не обращала особеннаго вниманія.
Вдругъ, я замѣтилъ молодого человѣка въ прекрасной па-
намѣ. Онъ два раза прошелъ мимо моего столика, чуть не задѣвъ
его, и въ то же время бросая краснорѣчивые
взгляды на сидѣвшую даму.
Молодой человѣкъ былъ тоже красивъ,
имѣлъ нѣжныя, юношескія губы, прекрасно очер-
ченныя, какъ па греческихъ статуяхъ, и темные,
крохотные усики. Кромѣ того, у него были го-
рячіе, томные глаза, и прекрасный ростъ, что
давало ему много преимуществъ передъ другими
гуляющими золотушными чиновниками, вуль-
гарными юнкерами и какими-то кривоногими
телеграфистами.
Меня восхитила смѣлость этого молодца.
Онъ, пройдя два раза мимо меня, неожиданно
повернулъ назадъ, очутился лицомъ къ липу съ
пышной красавицей и, опустившись на какой-то
отбившійся отъ пустаго столикъ стулъ, въ одномъ
шагѣ отъ моей сосѣдки, спросилъ ее:
— Вѣроятно, вамъ сидѣть такъ тоска
смертельная? А?
Есть разные типы ухаживателей. Нѣкото-
рые, воспылавъ къ женщинѣ страстью, года три
терзаются, не будучи представленными этой жен-
щинѣ, потомъ, наконецъ, находятъ общаго знакомаго, который,
улучивъ минутку, знакомить ихъ съ предметомъ страсти, и тогда
завязывается длинная, утомительная канитель: вздохи, пожатія
такія незамѣтныя, что отъ нихъ въ случаѣ чего, можно отпсреться.
полунамеки и одинокія рыданія по ночамъ при свѣтѣ задумчи-
вой луны.
А есть и другой типъ ухаживателя.
Увидѣвъ впервые пп улицѣ женщину, которая ему нравится.
скджі-ніг, она <>&-
ни.нл духомя. —
Куда аяволнаю с»&-
шить?
<5
этотъ расторопный человѣкъ подлетитъ къ ней, поспѣшно при-
подниметъ шляпу и сразу перешагнетъ семь перстъ:
— Сударыня'- скажетъ онъ однимъ духомъ.—Куда изволите
спѣшить? Жизнь коротка; нужно ею пользоваться и ловить под-
ходящіе сладкіе моменты. Тутъ есть одинъ очень укромный уго-
лочекъ подъ вывѣской «Византія**» гдѣ насъ не сыщетъ никакая
собака, — пойдемте*
Удивительнѣе всего, что женщина часто такъ поражается
этимъ предложеніемъ, что неожиданно для себя принимаетъ его.
Потомъ, конечно, плачетъ, мучается и терзается дня три, если не
больше.
П.
Молодой господинъ, за которымъ я наблюдалъ, напоминалъ
больше второй типъ, чѣмъ первый,
-	- Ну. признайтесь — вѣдь, лучше было бы со мной убить
нѣсколько часочковъ, чѣмъ тосковать олной? Э?
Дама подняла на него сѣрые, немного изумленные глаза, и
отвѣтила съ порозовѣвшимъ отъ смущенія лицомъ, на чистомъ
нѣмецкомъ языкѣ:
Простите, я нѣмка, и говорю только на нѣмецкомъ языкі.:
— Ахъ, вы по-русски не говорите, — огорченно замѣтилъ
молодой человѣкъ, не знавшій, очевидно, ли одного языка, кромѣ
собственнаго — русскаго.
-	Я недавно пріѣхала въ этотъ городъ. — печально сказала
лама, — и почти никто не понимаетъ меня.
— Я не съ какой-нибудь гнусной цѣлью,—возразилъ моло-
дой человѣкъ, силясь понять странныя, незнакомыя слова. — Я
просто прогуливаюсь. Компрснэ? Променадъ!
— Да, да, вздохнула дама. Нѣсколько мѣсяцевъ тому
назадъ я похоронила мужа и теперь совершенно одинока.
Да ужъ, знаете... — сочувственно кивнулъ головой моло-
дой господинъ. — Есть такіе мужчины, отъ которыхъ не скоро
отстанешь,
— Чго? — машинально переспросила нѣмка.
— Да я не о себѣ говорю. Я такой скромникъ, что просто
удивительно. А взть другіе- прямо ужасъ.
— Такъ тяжело, когда нѣтъ вь городѣ ни одной знакомой
души, - сказала нѣмка, н ея прекрасные сѣрые глаза здтумани-
16
лись. — Если бы у меня здѣсь была подруга, я пришла бы къ ней
и проплакала всю ночь: такъ мнѣ тяжело и грустно.
— Ничего,—успокоилъ ее молодой человѣкъ, — выучитесь.
Одинъ мой знакомый тоже такъ! ни ві> зубъ толкнуть. А потомъ—
ничего.
— А если бы вы знали, какъ трудно мнѣ устраивать дѣла
покойнаго мужа... Одъ передъ смертью служилъ тутъ пъ одной
мѣстной технической конторѣ.
Молодой господинъ внимательно выслушалъ собесѣднику и,
указавъ пальцемъ на ея стаканъ, сказалъ:
— Можетъ быть, чего-нибудь другого выпьете? Позвольте
намъ предложить.
Дама взглянула на стаканъ.
Да, чай пью. Ничего, онъ не остынетъ. Бывало мой
муягь — всегда любилъ холодный чай.
Она подняла свое красивое лицо, на которое падала тѣнь
модной шляпы, и долго смотрѣла на луну.
Вѣроятно, она думала:
Вотъ зга милая, красивая луна вездѣ одна и здѣсь, и
въ Вѣнѣ — и она мнѣ такая же родная... А люди разные, и никто
тутъ не можетъ меня разве селить.
— Вы очень красивы! — прошепталъ молодой господинъ, съ
восхищеніемъ глядя на нее. — Когда я смотрю на васъ, у меня
бьется ссрдгіе. Если бы было можно, и засыпалъ бы все наше
нѣжное тѣло поцѣлуями.
— Почему... спросила дама,— почему я къ вамъ чувствую
такое довѣріе?’ Мнѣ кажется, вы не позволите сказать вольнаго
комплимента, пы сдержаны п скромны съ женщиной... Мнѣ это
нравится. Впрочемъ, ны, вѣроятно, втайнѣ слишкомъ высокаго
мнѣнія о своей наружности? А?
Печальные глаза ея сдѣлались кокетливыми и засвѣтились
такой теплотой, что ея собесѣдникъ тихо взялъ ея руку въ свою,
и тихо погладилъ.
Какія чудесная рука!
Рука, дѣйствительно, была на рѣдкость красивая — нѣжная,
полная кисть съ ямочками на тыльной части и выхоленными,
блестѣвшими при лунномъ свѣтѣ, ноготками.
— Дома забыла, - улыбнулась дама. .А. обыкновенно, я
всегда хожу въ перчаткахъ...
47
Вы мігѣ безумна нравитесь* вскричатъ молодой гасло-
чинъ.—А я... Послушайте, скажите—а, я! Я вамъ хоть немножко,
хоть чуточку нравлюсь?
Даму удивила эта неожиданная горячность, такъ не вязав-
шанса съ предыдущимъ мирнымъ разговоромъ о перчаткахъ.
Она недоумѣвающе взглянула на собесѣдника, съ горяч-
ностью колотившаго себя въ грудь, и спросила, силясь попять:
— Вы? Что такое? Что—вы? Вы не носите перчатокъ? Ахь,
Господи... Въ чемъ дѣло? Можетъ быгь, я васъ чѣмъ-нибудь оби-
дѣла?... Какъ жаль, что мы не понимаемъ другъ друга!..
Она въ искреннемъ порывѣ положила свою руку на руку
молодого человѣка и стала ее гладить.
— А, -расцвѣлъ онъ. — Значить, я вамъ тоже нравлюсь?
Значитъ, вы иежножко любите меня... Ахъ. вы. моя милая!
Несмотря на то, что онъ сказалъ это по-русски, дама отвѣ-
тила по-нѣмецки:
— Вы мнѣ очень нравитесь. У меня есть къ намъ какое-то
странное довѣріе. Конечно, если бы вы понимали меня, я бы этого
не сказала’ Но пы мнѣ нравитесь, мой пылкій незнакомецъ!
И она поглядѣла на него такъ ласково, что даже у меня,
молча наблюдавшаго эту сцену, забилось сердце..,
Молодой господинъ схватилъ ея руку и сталъ цѣловать ее.
не отрываясь.
Дама вздрогнула и деликатно высвободила руку.
— Что вы. что вы, мой милый мальчикъ,—улыбнулась опа,
укоризненно грозя ему, — вѣдь на насъ же всѣ смотрятъ.
Что? Что вы говорите? Мужъ? Вѣроятно, о мужѣ? По
подумайте—вѣдь вы же сейчасъ одна? Вѣдь вашъ мужъ преступ-
никъ, если такое сокровище, какъ вы—заставляетъ быть въ оди-
ночествѣ. Стонть-ли думать и вспоминать о такомъ человѣкѣ?
11 опять удивительно она почти поняла его, хотя говорили
они на разныхъ языкахъ.
Зачѣмъ? сказала она съ неожиданной грустью, -зачѣмъ
онъ умеръ, оставивъ меня одинокой, всѣмъ чужой тутъ? Не
трогайте мою руку, милый ребенокъ. Вы знаете, я, вѣроятно,
старше васъ... Ну, сколько вамъ лѣтъ? Сколько, а?
Молодому господину, вѣроятно, было гола двадцать два, а
ей двадцать четыре. Но онъ не смогъ отвѣтить ей на этотъ во-
просъ, хотя и видѣлъ. что она обращается къ нему съ какимъ-то
вопросомъ.
48
красавицу
ІШ>ГІ РуКѴ, ЯЛв/ДО се.
— Что? — мучительно переспрашивалъ онъ. Что?
Сколько лѣтъ? Ну? Вамъ! Я спрашиваю вамъ?
Она показала пальцемъ на его грудь и показала пальцами,
чго хочетъ узнать цифру' его лѣтъ.
У меня? — спросилъ молодой господинъ. - Часы? Есть.
Еше очень ршю. Я вамъ покажу.
Онъ вынулъ плоскіе золотые часы и протянулъ ихъ дамѣ.
Та наклонилась надъ циферблатомъ и съ улыбкой показала
двѣ цифры.
Вотъ! Десять и одиннадцать. Вамъ уже есть двадцать
одинъ годъ, а? Вамъ, вамъ! Ахъ. какой вы непонятливый.
Она разсмѣялась—будто жемчугъ разсыпался по тарелкѣ.
А. сказалъ, кивая головой, юноша. Понимаю. Домой?
Нужно быть дома между десятью и одинна-
дцатью? Да. да! Но еше очень рано.
Такъ?—захлопала въ ладоши дама,—
значить, я угадала? 21 годъ. Вы. мой милый
ребенокъ... ’
♦Милый ребенокъ** придвинулся ближе
къ ией и положивъ незамѣтно, вь тѣни спинки
стула, свою руку на ея талію, сказалъ:
Поѣдемъ ко мнѣ!
— Что пн! Сумасшедшій! Увидятъ,
ахнула дама. — Примите руку.
— Я не могу’ горячо сказалъ юноши.
Я съ ума сойду, если мы сегодня разстанемся.
Если тебѣ нужно домой въ одиннадцать ча
совъ—поѣдемъ ко мнѣ! У насъ еще два часа...
Вѣдь я тепѣ гоже нравлюсь?
Рука его продолжила лежать на ен таліи.
Рука эта, очевидно, жгла тѣло молодой жен-
щины. Трепетъ пробѣжалъ по ея плечамъ,
и она, схвативъ свободную руку юноши, прошептала слабѣющимъ
голосомъ:
Ради Бога! Не надо... Я даже не знаю, что вы говорите.
И вотъ стрясть молодого человѣка сдѣлала чудо, Онъ на-
прягъ, псѣ силы своего ума и вспомнилъ:
- Дллонъ няхъ гэузъ! Ко мнѣ! Хорошо?
Омъ указалъ пальцемъ на себя.
Домой?—шаловливо засмѣялась дама. Къ ламъ? Милое
4
44
дитя! Да о чемъ же мы тамъ будемъ разговаривать? Впрочемъ...
нужно идти... становится сыро...
Молодой господинъ постучалъ лакея, бросилъ ему рубль и.
взявъ красавицу подъ руку,' повелъ ее, ловко лавируя между
столиками, подъ восхищенными взглядами сидѣвши хі» ламъ и
мужчинъ.
И двѣ стройныя, сильныя фигуры шли по аллеѣ къ выходу,
освѣщенныя, облитыя однимъ и тѣмъ же свѣтомъ луны, сковав-
шимъ ихъ въ единую серебряную группу.
И имя этой скульптурной серебряной группѣ было:
.Желаніе*.
Я прослѣдилъ съ божественнымъ хладнокровіемъ за ними,
до тѣхъ поръ, пока они не скрылись въ зеленой, лунной пыли.
И я, какъ Богъ, зналъ послѣдующее, хотя не могъ его видѣть:
недолгую борьбу красавицы съ предпріимчивымъ юношей, ея не-
согласіе идти къ нему, потомъ ея согласіе, потомъ жаркія тѣсныя
объятія, тихіе благодарные поцѣлуи, и снѣгъ лупы на крохотныхъ,
безпорядочно брошенныхъ туфелькахъ, на висящей ня спинкѣ
стула кофточкѣ и шляпкѣ. на которую безцеремонно взгромоз-
дился мужской жилетъ, не думавшій о такамъ легкомысліи тамъ,
на бульварѣ, когда онъ облекалъ грудь сноего хозяина.
Могу сказать въ этотъ вечеръ на бульварѣ я видѣлъ яр-
кое подтвержденіе старой истины: есть въ природѣ такой языкъ,
который выше любого иностраннаго.
.тО
ЦЪПНАЯ СОБАКА.
I
Когда Зыряпнновъ вошелъ въ кабинетъ, полное добродуш-
ное лицо редактора журнала .Сѣверное сіяніе*, засіяло радостью.
— Я въ восторгѣ, что вижу насъ,—привѣтливо сказалъ онъ.—
Одну минутку! Я только сейчасъ вотъ отпуіцу посѣтителя.
Посѣтителемъ былъ хилый молодецъ со скорбнымъ видомъ
и такими длинными волосами, что опущенная голова его напоми-
нала плакучую ину. Онъ говорилъ:
Почему же яы находите, что моя повѣсть не подходитъ?
Неужели, она слаба?
— Я нахожу? — воскликнулъ редакторъ, — Богъ съ вами’ Я
нахожу ее прелестной. Мы по этому поводу часа полтора спорили
со вторымъ редакторомъ .СіяніяЛнходѣевымъ. Но онъ уперся,
какъ быкъ—и вотъ видите: приходится возвращать вамъ эту пещь.
Вѣрьте мнѣ, н какъ будто съ кровью отрываю ее отъ сердца. Вѣдь,
между нпмн-то говоря, это лучшее, что яы написали!
— Спасибо... Вы меня хоть немного утѣшили. Виноватъ....
Одинъ вопросъ: почему вы должны подчиняться мнѣнію этого Ли-
ходѣева, а онъ нашему—нѣтъ?
Иногда и онъ подчиняется. Лишній голосъ всегда принад-
лежитъ тому изъ насъ, кто почему-либо противъ принятія произ-
веденія. Этимъ мы достигаемъ лучшаго отбора матеріала въ жур-
налѣ.
А что, если бы я... сходилъ къ этому... Лиходѣеву. По-
говорилъ бы... А?
4*
51
— Пожалуйста! Это самое лучшее. Можетъ бытъ, вы смяг-
чите его сердце.
Хилый писатель тряхнулъ своей .плакучей ивой” поблаго-
дарилъ редактора и исчезъ.
Редакторъ обратился къ Зырянинову:
— Вы зашли за отпѣтомъ?
— Да.
Авансъ? Пятьсотъ рублей?
— Да! я же говорилъ.
Гм,„ Я думаю, это можно устроить. Вотъ только не знаю,
какъ Лиходѣевъ. Въ этомъ дѣлѣ нужно и его согласіе.
— А вы думаете—онъ не согласится? — испуганно спросилъ
Зыряниновъ.
Редакторъ улыбнулся.
Ну, что вы.*. Это было би слишкомъ. Онъ не такой ужъ
звѣрь, какимъ кажется. Правда, иногда бываетъ тяжеленекъ, душу
всю своими капризами вымогаетъ, но... въ общемъ, дѣло съ нимъ
дѣлать можно.
Фамилія у него зловѣщая.
— Да ужъ... И характерецъ тоже не изъ первосортныхъ.
Иногда и меня до бѣлаго каленія доводитъ. А, вообще пустяки!
Сходите — ваше дѣло чистенькое. Если онъ дастъ согласіе,’ идите
прямо въ кассу и получайте монеты. До свиданія! Когда будете
уходитъ -загляните.
Зыряниновъ вышелъ изъ кабинета редактора и, проходя че-
резъ контору, обратился къ экспедитору:
— Какъ зовутъ господина Лихолѣсяа?
Экспедиторъ усмѣхнулся.
— За глаза? Мялютой Скуратовымъ. Скотиной! А въ глаза
Филиппомъ Ипитычемъ.
— А что онъ, скажите.... дѣйствительно. злой?
Онъ? Мерзавецъ первой руки. Злобный скряга, палачъ,
человѣкъ съ камнемъ въ груди, вмѣсто сердца! Его за глаза такъ
п называютъ: .Малюта Скуратовъ”! Редакторъ Билібокѣевъ доб-
рая душа, но тряпка, и всецѣло въ рукахъ этого проклятаго ста-
рика. Бильбо кѣевъ, хотя наружно и храбрится, но, втайнѣ бо-
ится его, какъ огня.
— Я не понимаю.—спросилъ Зыряниновъ... - для чего нъ од-
номъ журналѣ дна редактора?
— Издательская глупость. Завелъ издатель эту моду, да и
52
самъ не радъ. Малюта, кажется, н его вь руки захватилъ. А у васъ
есть дѣло къ этому мерзавцу?
Да... авансъ. Бильбокѣсвъ согласился, а теперь остановка
за Лнходѣевыыъ.
Не дастъ. Это ужъ пе первый случай. А Бильбокѣенъ
обѣщалъ? Бѣдняга... 11 жалки его. и досадно, и смѣшно.
Гм...—сказалъ Зыряшшовь-—Вы говорите: Филиппъ Ипа-
гычъ? Ну. посмотримъ-съ...
II.
Кабинетъ Лиходѣева быль маленькій, полутемный, запылен-
ный и грязный настоящее жилище паука, разъ навсегда соткав-
шаго себѣ уютную паутину.
Наружность Лиходѣева представляла яркій контрастъ съ его
характеромъ: это былъ маленькій, розовый старичекъ, съ яснымъ
взглядомъ голубыхъ глазъ н мягкими ласковыми жестами. Толъ
ко иногда ласковые глаза прикрывались тяжелыми вѣками и го-
лосъ дѣлался жесткимъ, непріятнымъ.
Когда вошелъ Зырининовъ. онъ, кромк Лиходѣева, засталъ
у этого зловѣщаго старика еще одного человѣка— суля но разго-
вору, начинающаго поэта.
Что мнѣ Бильбокѣсвъ!- говорилъ, стѵча маленькимъ кула-
комъ по столу, Лиходѣевъ. Я самъ себѣ Бильбокѣенъ! Стихи
наши слабы—вотъ и все.
Да почему же?
— Очень просто. Это какая-то рубленнняя капуста, а не
стихи,
Ну. напримѣръ, напримѣръ... Укажите хоть одно мѣсто?
Не помню я тамъ вашихъ стиховъ. Еще указывай...
— У меня есть и другой экземпляръ. Вотъ онъ! будьте до-
бры взглянуть.
Лиходѣевъ нехотя взялъ бумажку и повертѣть ее въ рукахъ.
— Ну, вотъ это:
„Къ ея ногамъ я несъ свои мечты,
Безумье грезъ, росинки слезъ вечернихъ...
Я сй шепталъ: „Прими, повѣрь нъ нихъ...
Что это тлкое?
— Виноватъ... Что же вамъ не нравится?
53
— Грубо. .Къ ея ногамъ?- Почему не къ .ножкамъ", не къ
«стопамъ41?
— У меня такъ вылилось...
Плохо, что вылилось... Патомъ: .росинки слезъ печер
нихъ". Зачѣмъ это? Кому это нужно? Что, вы хотите міръ этимъ
перевернуть? Стыдитесь! Да я бы на вашемъ мѣстѣ утопился; со
стыда сгорѣлъ бы. Взрослый мужчина! Прощайте, молодой чело-
вѣкъ! Хе-хе! Это намъ не Бнлъбокѣевъ! Притворяйте дверь, у
меня ревматизмъ. Вамъ что угодно?
Здравствуйте, Филиппъ Ипатычъ. Я Зыряниновъ. У
меня принята вещь... Я хотѣлъ авансъ. Бильбокѣевъ направилъ къ
намъ.
Лиходѣевъ посмотрѣлъ на него добрыми глазами, покачалъ
головой и поджалъ губы.
Напечатана?
— Еше нѣтъ, но...
— Такъ какъ же вы хотите получитъ деньги подъ то, что
еше не напечатано?
Мнѣ очень нужны деньги.
— Э, батенька... Кому онѣ не нужны.
Бильбокѣевъ мнѣ обѣщалъ.
Старикъ вздернулъ плечами.
Удивляюсь я этому Бильбокѣеву! Это ребенокъ какой-то.
.Обѣщалъ, обѣщалъ*I Обѣщать легко. Какъ это такъ: .Дайте мнѣ
авансъ". Почему? .Деньги нужны1' Да мнѣ-то, напримѣръ, деньги
не нужны, что-ли?! Однако, я не прошу. Сегодня вы авансъ взяли,
завтра жену у меня взяли..,
— Извините1 рѣзко перебилъ Зыряпнновъ. Это не одно
и то же.
— Э, дорогой мой,. Что тамъ говорить. Теперь пошло все-
общее развращеніе.
Зыряниновъ сухо спросилъ:
— Такъ, значитъ, вы въ авансѣ отказываете?
Господи! Вѣдь я же доказалъ вамъ, какъ дважды два, что
аванса мы не можемъ дать. Обращаюсь къ вашей разсудительности.
— .Старикъ-то, кромѣ того, что золъ—еще н глупъ", по-
думалъ Зыряниновъ. а вслухъ сказалъ ледянымъ тономъ:
— Прощайте. Намъ съ вами кажется, разговаривать больше
не о чемъ.
И отправился къ Бильбокѣеву.
54
ІИ.
— Ну,что?- спросилъ Бнльбокѣевъ, пожимая руку Зыряпи-
нову -Удачно?
— Это мерзавецъ кл кой-то! злобно проскрежеталъ Зыряни-
новъ.
Бнльбокѣевъ вскочилъ и всплеснулъ руками:
Неужто, отказалъ?
Да’
О, чертъ возьми.. Я всего ожидалъ отъ этого маньяка, но
отказать нъ такой простой вещи...
— И вы знаете: онъ не только скупъ, но и глупъ до про-
тивнаго. Онъ при мнѣ такъ раскритиковалъ стихотвореніе одного
поэта...
— А что же онъ вамъ сказалъ?
— Сегодня, говоритъ, деньги возьмете, а завтра чужую жену..
Вотъ кретинъ-то. Да вы бы ему сказали, что вамъ очень
нужны...
Говорилъ. „А мнѣ, говоритъ, не нужны*?
Редакторъ переплелъ пальцы и со страдальческой миной сжалъ
ихъ такъ, что они хрустнули.
— Боже! Какой оселъ... О. когда мы только отъ него изба-
вимся? Это будетъ счастливѣйшій день моей жизни.
Ваше положеніе. сочувственно сказалъ Зыряниновъ.
тоже не изъ важныхъ. Я это понимаю...
Ахъ, какъ это все непріятно... Мнѣ такъ хочется вамъ это
устроить... Я понимаю— когда деньги нужны...
— А знаете что? Напишите ему записку, что вы категори
чески настаиваете на выдачѣ мнѣ аванса. А я ее снесу ему.
Съ удовольствіемъ. Я буду радъ, если дѣло выгоритъ.
И наука, можетъ быть, зазритъ совѣсть.
Бильппкѣсвъ сталъ писать записку.
— Ха-ха! Пишу ему: .дорогой мой Филиппъ Ипатычъ*, а хо-
чется написать: «проклятое, тупое дерево, мерзавепъ Филька!...*
Ну— воть-съ. Записка готова. Я. все-таки, думаю, что онъ согла-
сится. Скажите ему на словахъ, что я прошу сдѣлать мнѣ нъ лич-
ное одолженіе.
— Я не знаю, какъ и благодарить васъ, въ волненіи вос-
кликнула) Зыряниновъ...
55
ІѴ<
Лиходѣевъ рагпекалъ какого-то потрепаннаго человѣка.
— Зачѣмъ историческій романъ? Кому эго нужно? Что? Биль-
бокѣевъ? А что мнѣ вашъ Бнлъбокѣепъ! Бильбокѣезъ мнѣ не
указъ. Историческій романъ изъ эпохи Самозванца... Ха-хл! Да вы
что. были тамъ? Видѣти эту эпоху? Нѣтъ? Такъ нечего вамъ и го-
ворить. До свиданья. Притворяйте дверь. А! Вы опять пришли?
Что вамъ угодно?
Вотъ записка отъ Бнльбокѣева. Онъ еще просилъ пере-
дать. что согласіе ваше будетъ личнымъ ему одолженіемъ.
— Робенокъ!—сказалъ старикъ.—Сущій ребенокъ.
Однимъ глазомъ онъ скользнулъ по запискѣ и. разорванъ
ее. бросилъ въ корзину.
— Извините. Ничего не могу.
— Во-первыхъ, сказалъ Зыряниновъ. я очень сожалѣю,
что просьба моя удовлетворена вами быть не можетъ, а во-вторыхъ,
ты ни болѣе пн менѣе, какъ старый идіотъ, мерзавецъ, и когда
черти заберутъ тебя въ адъ — на землѣ будетъ дышаться легче,
солнце засіяетъ ярче, и птицы запоютъ громче!...
Лиходѣевъ протянулъ къ нему дрожащія руки и жалобно
сказалъ:
— За что же вы... старика... обижаете?
А зв то, — въ чрезмѣрномъ волненіи вскричалъ Зыряпи-
новъ.—что этоть старикъ отказываетъ мнѣ въ деньгахъ, на кото-
рыя можно было бы вернуть жизнь моей женѣ. У нея начало ча-
хотки, и если повезти ее на югъ, то спасти бы можно. А старику
на это наплевать.
Лиходѣевъ опустился на стулъ и схватился руками за голову...
Такъ онъ просидѣть минуты двѣ. Потомъ поднялъ голову
и. глядя на Зырян инова скорбными глазами, прошепталъ:
— Хорошо... Скажите въ кассѣ... что я разрѣшаю. Тамъ, вѣ-
роятно, выдадутъ.
V.
Въ третій разъ вошелъ Зыряннновъ въ кабинетъ Бнльбэ*
кѣевн.
— Отказалъ?
Наоборотъ, согласился. Я уже и денежки получилъ.
56
ііцть не можетъ! Это такъ не похоже на нашего Мдлюту
Скуратова.
Представьте, разжалобился. Я его. впрочемъ, ругнулъ по-
рядочно.
Сердечно радъ за васъ! Поздравляю... Вы прямо магъ н
чародѣй. Чудесно, чудесно. Уходите? Ну, прощайте. Желаю вамъ
повеселиться!
Оставшись одпні., Бильбокѣевъ прошелся нѣсколько разъ по
кабинету и позвонилъ.
Скажите Филиппу Ипнтычу, — обратился онъ къ служи-
телю, что я очень извиняюсь за безпокойство, и прошу, если
онъ сейчасъ не занятъ, пожаловать ко мнѣ по важному дѣлу. Не
забудьте извиниться за безпокойство.
Черезъ минуту вошелъ Лиходѣевъ. Онъ подошелъ къ столу
и стать неподвижный, съ опущенной головой.
— Слушайте, Фіалкннъ!—сердито полушепотомъ началъ Бнль-
боісѣевъ. Это что еше за новости? Кткое вы имѣли право да-
вать какія-то глупѣйшія разрѣшенія на авансы?! Я не для того плачу
вамъ сорокъ рублей ежемѣсячно, чтобы вы выкидывали подобныя
глупости. Во всякомъ блаюустроенномъ дворѣ есть цЬшіда собака,
но если она начинаетъ ласкаться къ прохожимъ, вмѣсто того,
чтобы рвать ихъ штаны - ее выбрасываютъ ко всѣмъ чертямъ!
Зарубите себѣ это на носу.
57
ПЛОВЕЦЪ НА БОЛЬШІЯ РАЗСТОЯНІЯ.
Илдюетр. А. Рлдлкопа.
I.
Дѣло было зимой въ Петербургѣ, въ трескучіе морозы,
когда термометръ показы налъ 22° вотъ почему никто не могъ
поймать и уличить но лжи этого проклятаго' мошенника Но-
взковича.
Мы оказались въ совершенно безпомощномъ положеніи, а
Настасья Николаевна не придумала ничего лучшаго, какъ прійти
въ восторгъ отъ подвиговъ Новаковнча.
Мы четверо—составляли свиту Настасьи Николаевны,—жен-
щины, которая была болѣе умна, чѣмъ проницательна и болѣе
красива, чѣмъ умна. Изъ насъ четверыхъ—трое были скромные,
простодушные, честные люди, а четвертый Новакошічъ.
Передъ каминомъ въ гостиной Настасьи Николаевны ра-
зостлали пушистый коверъ, поставили на двухъ томахъ энцикло-
педическаго словаря бутылку бенедиктина и рюмки, легли на жи-
воты всѣ, не исключая Настасьи Николаевны и, примостившись
поудобнѣе, стали говорить о томъ, что кому приходило въ
голову.
-	Интересно какой вкусъ имѣетъ человѣческое мясо?
шурясь на огонь, промямлилъ молодой Шмидтъ.
— Не пробовалъ, — отвѣтилъ Новлковичъ, какъ будто бы
спрашивали объ этомъ именно его, — лгать не буду: что не про
бовалъ—то не пробовалъ,..
58
— А нотъ. — сказала Настасья Николаевна, насъ здѣсь
четверо мужчинъ: были ли у кого-нибудь изъ васъ нъ теченіе
вашей жизни обагрены руки человѣческой кропыо?
— Не могу похвастаться, — отвѣчалъ опять назойливый Но-
ваковичъ. Чего не было — того не было.
— У меня были обагрены,- признался молчаливый Работор-
говцевъ. обращая къ нямъ расширившіеся отъ ужасныхъ воспо-
минаній глаза:—однажды я наклонился зашнуровывать ботинокъ,
а кровь такъ и хлынула изъ носу на руки. Я, видііте-.іи, пол
покровный.
— Вы, вилигс-ліі, не полнокровный, а глупый, — возразила
Настасья Николаевна. — Ну, хорошо... если вы
не совершали преступленія, го, можетъ быть,
на вашей совѣсти, господа, есть какіе-нибудь
подвиги?
Подвиги оказались у Новаковнча.
Есть подвиги! — заявилъ онъ.- Два.
Однажды я, раздѣваясь нъ купальнѣ, услышалъ
крики. Оказалось, что кто-то тонетъ... Я, какъ
былъ, нъ ботинкахъ, въ бѣльѣ, бросился въ
поду и вытащилъ несчастнаго,
— А второй подвигъ?—спросилъ Шмидтъ.
Да это и есть второй. Первый когда
я бросился, одѣтый, въ воду, а второй—когда
я вытащилъ утопающаго.
-	А кто, господа, изъ васъ самый лучшій
пловецъ?—спросила Настасья Николаевна.	Яоюдоѵѵ».
Я! — сказалъ Новаконичъ.
Ну, это уже слишкомъ! — возмутился я. Откуда вы
знаете, какъ плаваемъ мы: Шмидтъ, Работорговцевъ и я?! Мо-
жетъ быть, мы трое плаваемъ, какъ рыбы!
Хорошо, — язвительно засмѣялся Новаховмчъ. Сколько
вы можете проплыть безъ отдыха?
— Пол-версты, подумавъ, отвѣчалъ Шмидтъ.
А я версту. — заявилъ я.
И я, — заявилъ Работорговцевъ.
Версту?! — засмѣялся Новаковичъ. Это у нихъ назы-
вается .какъ рыбы*!,. Хэ-ха! Знаете ли вы. милые мои, что я
проплывалъ по шести верстъ!
59
Если бы въ то время было лѣто, я схватилъ бы Новаковнча
за шиворотъ, потащилъ бы къ морю и, швырнувъ его въ воду,
заставилъ бы проплыть на моихъ глазахъ эти шесть верстъ.
Но онъ, чувствуя себя хозяиномъ положеніи, перевернулся
на спину, засвисталъ и потомъ небрежно продолжалъ
- Да... А какъ я ныряю! Ьоже ты мой!.. Однажды, купаясь
въ рѣкѣ, я нырнулъ на глазахъ публики и исчезъ. Искали меня
до самаго печера. А я преспокойно вынырнулъ на другомъ бе-
рету, потихоньку одѣлся и ушелъ.
Во что же вы одѣлись, если ваша одежда была на дру-
гомъ берегу?
Новаковнчъ посмотрѣлъ на меня, скосивъ свои холод-
ные глаза.
— У меня была заготовлена другая. На «торомъ берегу...
Мы трое скрипѣли зубами, грызли края рюмокъ съ бене-
диктиномъ, но ничего не могли съ нимъ подѣлать.
А онъ разсказывалъ Настасьѣ Николаевнѣ:
Прыгать вт. воду нужно умѣючи. Если прыгать съ боль-
шой высоты «сумѣю—можно разбиться о воду... я прыгалъ од-
нажды съ самой верхушки мачты корабля... Сажень десять... Море
внизу кажется маленькнмъ-мэленькимъ.
— Какъ же вы могли, спросилъ методичный Шмидтъ, -
прыгать съ мачты прямо въ море, если на вашемь пуги встрѣ-
чается бортъ корабля? Онъ долженъ далеко выдаваться за линію
начета.
Да, согласился Новаковнчъ» цѣлуя руку Настасьи Ни-
колаевны. Онъ и выдавался.
I Су?! Такъ какъ же...
— Да такъ, -усмѣхнулся Новаковнчъ. Я прыгалъ ни время
волненія, когда была качка'. Я выжидалъ наклона корабля нъ мою
сторону и прыгалъ. Промедли я нѣсколько секундъ мое тѣло
безжизненной массой ударилось-бы о боргь корабля...
Вы, значить, очень ловки? любуясь имъ сквозь опу-
щенныя вѣки, спросила Настасья Николаевна,
Новіковичъ, охорашиваясь, сложилъ руки на груди, вытя-
нулъ ноги и хладнокровно кивнулъ головой.
Да, я очень ловкій.
Дз ужъ ловкій, нечего и говорить,—проворчалъ Шмидтъ.
Ловкій парень! усмѣхнулся Работорговцевъ.
Я ловкій! — засмѣялся Новаковнчъ.
60
— ЛовкІА, — подумалъ я,—Ловкій, чтобъ ты пропалъ.
— Ловкій, — подтвердилъ еще разъ Новаковичъ.—Не про-
паду, Я, можно сказать, выросъ на морѣ.
Какъ же вы говорили раньше, что ваша родина Москва?—
спросилъ я, подмигнувъ Шмидту.—Какъ-же такъ?
Да, Москва!.. Что жъ изъ этого? удивился Нпвяковнчъ.
— Какъ же такъ: то - Москва, то — выросъ на морѣ?
Ну, да — что жъ изъ этого?
- Какое же въ Москвѣ море?
Въ Москвѣ моря нѣтъ. Но что жъ изъ этого слѣдуетъ?
Его наглый, какой - то хладнокровно - стальной топъ' сму
тиль меня.
Какъ же.., вы... росли?,. - пробормоталъ я.
- Такъ и росъ. Не оставаться же мнѣ. ради вашего удо-
вольствія, всю жизнь маленькимъ ребенкомъ.
Настасья Николаевна засмѣялась.
Лучше бы она меня ударила.
II.
22 градуса морозя, Петербургъ, пылающій каминъ, пушистый
коверъ и бенедиктинъ па энциклопедическомъ словарѣ- все это
осталось далеко позади.
Было жаркое лѣтнее утро, былъ севастопольскій бульваръ,
тихое море и нагрѣтая солнцемъ скамейка, на которой я еле могъ
усидѣть.
Сзади меня послышался скрипъ песка подъ чьими-то ногами
и мелодичный свистъ. Я оглянулся и бросился въ догонку за
промелькнувшимъ человѣкомъ.
— ІІовакошічъ!—крикнулъ я.—Эй, Новакошічъ! Стойте!
Привѣтствовалъ онъ меня равнодушно, безъ особенной
радости.
— Очень радъ видѣть насъ, Новакоппчъ, сказалъ я. зло-
вѣще улыбаясь Посостязаемся! Надѣюсь, вы помните, что го-
ворили зимой на пушистомъ коврѣ? Хе-хе! Этгі рѣдкое зрѣлище
видѣть, кикъ человѣкъ переплываетъ разстояніе въ шестъ верстъ.
— А развѣ я говорилъ—шесть?—освѣдомился, чертя палкой
по песку свое имя, Новлковкчъ.
Шесть.
бі
Да. но въ ркчной волѣ, Рѣчная легче морской.
— Хорошо, --согласился я. Пусть. Положимъ на морскую
воду половинное разстояніе: три версты. Идетъ?
Онъ о чемъ-то думалъ.
— Пожалуй. Когда?
Завтра.
Онъ могъ удрать изъ Севастополя сегодня же вечеромъ.
Поэтому, я рѣшилъ не спускать съ него глазъ, и увязался за
нимъ обѣдать. Послѣ обѣда мы ужинали, а потомъ, поздно вече-
ромъ, я подъ какимъ-то предлогомъ напросился къ нему но-
чевать.
Было ясное, жаркое утро. Держа Новаковнча подъ руку, я
велъ его въ купллыпо, л онъ. вперемежку со свистомъ, раз-
сказы вал ь:
- Теперь нѣтъ хорошихъ пловцовъ... Помню, лѣтъ семь
тому назадъ я плавалъ въ Одессѣ съ однимъ англійскимъ матро-
сомъ... Вилли Сандерсомъ. Отплыли мы такъ, что береговъ не
видно. Что дѣлать? Куда возвращаться?.. Компаса нѣтъ... „Плы-
вемъ. говоритъ Сандерсъ, сюда". „Какъ сюда? А вдругъ берегъ
останется сзади, и мы поплывемъ въ открытое море".,. Поло-
женьице' Поплыли на авось...
— 1 Гу?—мрачно спросилъ я.
— Въ десяти верстахъ пароходъ насъ подобралъ. Что
смѣху было!
— Вотъ и купальня,—сказалъ и,—Ну-съ, раздѣнемся.
Мнѣ казалось, что я приперъ Новаковнча къ стѣнѣ. Выхода
ему не было... Въ его плаванье я вѣрилъ такъ же, какъ въ фи-
лософскій камень.
Къ моему удивленію, онъ бодро раздѣлся, натянулъ ку-
пальный костюмъ н вышелъ на лѣстницу.
— Вотъ что...—обратился онъ ко мнѣ.—Я поплыву, и если
черезъ два часа не вернусь—значитъ, что-нибудь меня задержало.
Тогда вы не ждите — можете идти домой. Завтра увидимся.
Ладно, ладно.,. Лѣзьте въ воду,
— Сейчасъ полѣзу. Какъ вы думаете холодная вода?
— 20 градусовъ.
Ага... 20. Сейчасъ... сейчасъ полѣзу.
Онъ опустилъ одну ногу въ воду и вдругъ, вздрогнувъ,
обернулся ко мнѣ. На лицѣ его была написана гадливость и от-
вращеніе — будто бы онъ наступилъ на лягушку.
62
— Что съ вами? — удивился я.
Онъ взялъ меня зз руку, отвелъ
брезгливо выпятивъ губы;
— Я не могу лѣзть въ воду.
Почему??!
Тогъ вонъ толстый человѣкъ,
жится, сейчасъ плю-
въ сторону и шепнулъ,
нулъ въ воду.
— Эка важность!
Не въ ванну же онъ
плюнулъ, а въ море
Море велико.
Не слушая меня,
онъ стянулъ купаль-
ный костюмъ н съ
дрожью отвращенія
сталъ одѣваться...
— Какая гадость!
И какъ это позволя-
ютъ плеваться?.. Фи!
Только вспомню объ
этомъ—съ души воро-
титъ! А вы... — обра-
тился онъ ко мнѣ,
брезгливо всматрива-
ясь въ мое лицо, —
неужели, вы бы купа
лисъ въ такой заплс-
который за канатъ дер-
— ИочілуРК
— Тота ванв то.іетыіі че.іоитмг. который
л» ьлнлта держится. сіЛчаса и ікіну.ы нл тгіу.
ванной водѣ?
— Дѣло не въ । этомъ, — угрюмо возразилъ я. — Завтра
встанемъ пораньше и придемъ, когда никого не будетъ. Ладно?
— Вотъ это — другое дѣто. Сдѣлайте одолженіе!
Ш.
Когда мы пришли на другое утро — нъ купальнѣ не было
ни души. Только въ сосѣдней женской купальнѣ слышался чей-то
разговоръ, взвизгиванія и плескъ воды.
Новаковичъ опять быстро, съ готовностью, переодѣлся въ
ьЗ
купальный костюмъ, вышелъ на лѣстницу, потомъ сейчасъ же
вернулся и, смущенно смѣясь, подошелъ ко мнѣ.
— Ну? Что еще? — нервно спросилъ я.
Тамъ... женщины, - сконфуженно прошепталъ онъ.
— Да! Женщины. А вы что, злобно прошипѣлъ я, —
стѣсняетесь ихъ?!
Онъ застѣнчиво провелъ пальцемъ по шву купальнаго ко-
стюма.
— Онѣ... смотрятъ... Я почти... голый. Какъ же такъ?
— Подумаешь, Іосифъ Прекрасный!—разозлился я.—Лѣзьте
въ воду! Плывите!
Онъ тихо смѣялся, подкатывая глаза, будто бы его ще-
котали.
— Ахъ. что вы, что вы!.. На виду у женщинъ... Съ голыми
ногами... Ахъ! мнѣ, право, такъ неловко.’.
- Хорошо! — закричалъ я. Хорошо! Мы возьмемъ лодку,
отплывемъ въ открытое море, и вы тамъ поплаваете, чертъ
возьми. Вамъ вѣдъ все равно?!
— И прекрасно! — оживился онъ. — Лучше этого и приду-
мать нельзя... Хоть сейчасъ.
- Ладно,—усмѣхнулся я, — Сейчасъ - такъ сейчасъ.
Черезъ двадцать минутъ мы въ четыре весла песлись изъ
бухты на большомъ, просторномъ яликѣ.
— Ну. ногъ, здѣсь хорошо. — сказалъ я, искоса поглядывая
на него.—Ни души не видно и всюду открытое море. Глубина
здѣсь аршинъ сорокъ—пятьдесятъ.
— Средняя глубина,—кивнулъ головой Новаковичъ. — На
такой глубинѣ я въ молодости доставалъ со дни ракушки-
Онъ раздѣлся, взялъ купальный костюмъ, завернутый въ
газетную бумагу и сталъ его разворачивать. Скользя глазами по
газетѣ, онъ, вдругъ, наклонился, впился въ нее взглядомъ и тихо
выругался.
О, чертъ возьми! Вотъ не везетъ такъ не везетъ!
Что?!! — крикнулъ я. сжимая кулаки.
Оказывается, въ открытомъ морѣ нельзя купаться. Вотъ
постановленіе фа до начальника, напечатанное въ газетѣ. „Во избѣ-
жаніе несчастныхъ случаевъ, запрещается купальщикамъ выѣзжать
въ открытое море*...
— Вздоръ! — сказалъ я.— Пасъ здѣсь никто не увидитъ, а
яличнику я дамъ за молчаніе пять рублей! Лѣзьте въ поду,
64
Новаковичъ обиженно пожалъ плечами.
— Какъ! Вы хотите, чтобы я нарушилъ приказъ начальства,
того начальства, которое поставлено надъ нами самимъ Богомъ,
которое заботится о пасъ и которое знаетъ лучше—что хорошо,
что плохо?! Никогда я себѣ этого не позволю... Э, нѣть... Плохо
же вы знаете Новаковича!
Я, дѣйствительно, плохо зналъ Новаковича.
Когда мы возвращались, я устало, апатично смотрѣлъ на
далекій горизонтъ, а Новакопичъ оживленно разсказывалъ:
— Помню, въ Красномъ морѣ былъ со мной случай: ныр-
нулъ я. вижу — акула... Я какъ крикну на нее...
5
65
ГОРНИЧНАЯ ИЗЪ БОЛЬШОГО ДОМА.
Мллюсгр. А. Р а л а к о о а.
А» .кинуты просыит.іѣнія послѣ нашей чад-
ной жизни мы собирала.* ов уімнюй комнатѣ ры-
жоіо Ввсхннмкта и, тихо бесѣду я, недоумѣвали,
—лЧѣмв живете ниша хохлима?
Два верхнихъ этажа громаднаго дома были заняты мебли-
рованными отдѣльными комнатами, населенными разгульнымъ, без-
путнымъ народомъ: репортерами, студентами, начинающими по-
этами и просто разными порочными молодыми людьми.
Въ минуты
просвѣтлѣнія послѣ
нашей чадной жиз-
ни мы собирались
нъ угловой комнатѣ
рыжаго Васю канова
и, тихо бесѣдуя, не-
доумѣвали:
— Чѣмъ жи-
ветъ нашъ хозяинъ?
Денегъ за ком-
наты не платилъ
никто, кромѣ тех-
нолога Ильяшенко.
Да и то, поступая
гакъ въ пьяномъ ви-
дѣ, Ильяпіенко по-
томъ глубоко и сильно раскаивался. Вытрезвившись онъ рвалъ
на себѣ волосы, а однажды даже пошелъ отнимать у хозяина
деньги, заплаченныя въ одну изъ такихъ минутъ разгула и ра-
сточительности.
6<»
Хозяинъ денегъ не возвратилъ.
Жильцовъ было такъ много, что хозяинъ въ лино ихъ не
помнилъ, хотя были такіе, напримѣръ, какъ я, которые жили по
два года.
Однажды, поднимаясь по лѣстницѣ, я столкнулся лицомъ къ
липу съ хозяиномъ.
Онъ посмотрѣлъ на меня и, заискивающе подтолкнувъ меня
плечомъ, нерѣшительно спросилъ:
Слушайте... А какъ же насчетъ деньжатъ? А?
Я широко раскрылъ глаза.
Деньжатъ? Какихъ деньжатъ?
— За квартиру...
За квартиру? За какую квартиру?
Въ моемъ тонѣ было столько неподдѣльнаго изумленія, что
хозяинъ, сбитый съ толку, сконфузился.
— Развѣ ны не мой квартирантъ?
— Я? Что вы?! У меня свой домъ на Дворянской и имѣнье
въ Крыму... А сейчасъ я иду къ своимъ друзьямъ. Такъ, знаете...
навѣстить.
Оіп. погладилъ ладонью руки перила лѣстницы.
— Вотъ оно чтоі Такъ, такъ... Въ такомъ случаѣ, молодой
человѣкъ, не могли бы вы повліять на вашихъ друзей въ смыслѣ
деньжатъ, а? Они что то, между нами говоря, сильно затянули
уплату.
Я принужденно разсмѣялся
— Какъ же вы меня просите объ этомъ, когда даже не
знаете, къ кому я иду?!
— О, это все равно... Мнѣ всѣ должны. Вы не безпокой-
тесь: ошибки никакой не произойдетъ.
Хорошо, — пообѣшалъ я. Будьте покойны. Все будетъ
сдѣлано.
— То-есть... это—все?
Все рѣшительно! Безъ всякаго исключенія! Все въ бук-
вальномъ смыслѣ этого слова! Прощайте. Привѣть супругѣ!
Оіп., волоча ноги, вошелъ внизъ, а я, какъ стрекоза, взле-
тѣлъ наверхъ и кликнулъ сейчасъ же кличъ среди всего безпар-
доннаго народа:
Господа! — сказалъ я. Положеніе становится невыноси-
мымъ! Хозяинъ уже осмѣливается затрагивать скромныхъ честныхъ
жильцовъ на лѣстницахъ! Очевидно, дѣла его совсѣмъ швахъ.
5»
67
Сострадательный настройщикъ предложилъ:
— Устроимъ ему подписку!
Въ тотъ-же печеръ въ пользу хозяина была устроена под-
писка, давшая 4 рубля 2 копѣйки наличными деньгами и 7 рублей
30 копѣекъ въ видѣ пустой стеклянной посуды, типа бутылки.
11.
Ко мнѣ зашелъ Васюкановъ и со стономъ покатился на
кровать.
Ужасный случай!
- Да?
Да! Глупый хозяинъ нанялъ новую горничную.
— Не обязалъ-ли онъ тебя платить ей жалованье?
Она некрасивая! Понимаешь, такая некрасивая, что я
чуть нс упалъ въ обморокъ. У насъ шестъ горничныхъ — есть
хорошенькія, среднія и некрасивыя, но это - Богъ мой! что я съ
пей буду дѣлать!
Предложи ей вмѣсто любви дружбу.
— Это не то. Моя спеціальность требуетъ не дружескихъ,
а интимныхъ отношеній съ женщинами, посвятившими себя услу-
гамъ человѣчеству и уборкѣ комнатъ.
— Неужели она'такая некрасивая?
— А вотъ, посмотри самъ.
Опечаленный спеціалистъ по горничнымъ нажалъ кнопку звонка
и мрачно опустился на диванъ.
Вошла новая горничная.
Была она маленькаго роста, съ длиннѣйшими красными ру-
ками, широкоскулая, съ микроскопическимъ нацѣлившимся въ
потолокъ носомъ, веснущатая, сѣролицая, увѣнчанная жидкимъ
пучкомъ волосъ блѣдножелтаго цвѣта.
— Вотъ она, сказалъ жестокій съ женщинами сердцеѣдъ
Васюкановъ. — Рекомендую! Звѣзда Востока. Лакомый кусочекъ
для любителей изящнаго п элегантнаго!
Горничная смутилась, опустила голову и изъ-подъ нахмурен-
ныхъ бровей метнула сердитый взглядъ на Васюкановз.
— Замолчи!—вскричалъ я,—Здравствуйте, голубушка. Какъ
васъ зонутъ?
— Валей!
68
— Ва..лей?!
— Ну, да. Валентина. Что же тутъ удивительнаго?
Гм... сказалъ Васюкановъ.—Никогда я не встрѣчалъ боль-
шей гармоніи между именемъ и внѣшними данными! Вотъ, милая
Валентина, — «ой другъ не прочь за нами приволокнуться. Вы,
несомігЬнно, ребенокъ въ его вкусѣ.
Валентина пожала плечами и, прищуривъ глаза такъ, что они
безслѣдно пропали, тихо сказала:
Этого мало, что они хотятъ. Нужно, чтобы и мнѣ они
понравились
Посмотрѣла презрительно на Васюкановз и вышла.
Съ этихъ поръ нашъ этажъ невыносимо задиралъ носъ пе-
редъ другими этажами: въ нашемъ этажѣ была
самая безобразная горничная въ околоткѣ.
Только мы, только наша свора могла изо-
брѣсти такую безумно нелѣпую причину само-
хвальства и гордости.
III.
Напротивъ двери моей комнаты въ кор-
ридорѣ помѣшался телефонъ.
Васюкановъ сидѣпъ у меня и разсказы-
палъ, какой онъ умный и какъ все удается
ему въ жизни.
— Я теперь живу безбѣдно и сыто, а
почему? Потому что башка работаетъ.
— Съ какихъ же поръ ты сталъ жить
безбѣдно?
— Съ прошлой недѣли. Въ прошлую
среду я явился къ сосѣду Оськину, къ этой
старой желтой крысѣ. И выпросилъ взаймы
рубль. „Да вы не отдадите?*., догадался почему'
то Оськинъ. .Я? Что вы! Я, признаться, славлюсь своей честностью.
Завтра же отдамъ*. Взялъ у него. Прожилъ. На другой день пошелъ
къ швейцару Гаврилѣ и говорю: .Милый! Выручи двумя рублями.
Завтра отдамъ!* Сначала онъ усу мнился, а потомъ далъ. Рубль
я сейчасъ-же пошелъ отдалъ Оськину, а рубль прожилъ. Черезъ
день прихожу къ Оськину: .Одолжите, пожалуйста, три рубля*.
6?
,Дз вы не отдадите!* „Я? Рубль же отдалъ, какъ обѣщалъ, и три
отдали.*. Зловѣщій старикъ далъ. Пошелъ я къ Гаврилѣ, вернулъ
ему два рубля, а на рубль жилъ н веселился сообразно со скл’он-
іюстяміь Затѣмъ снова явился къ Гаврилѣ: .дай, милый, четыре
рубля*. .Вамъ, говоритъ, можно» вы, аккуратные!* Далъ. Три
рубля снесъ я Оськину, а рубль истратилъ на пищу, питье и
одежду. Потомъ прихожу къ Оськину, черезъ день, прогну: .дайте
пять рублей!* беру! Четыре рубля Гаврилѣ, а рубль...
— Довольно! сказалъ я —Система ясна. Въ ней есть только
одинъ недостатокъ. Сколько н кому ты сейчасъ долженъ?
— Гаврилѣ. Девять.
На пятнадцатомъ рублѣ предпріятіе лопнетъ — предупре-
ждай.! тебя. Постарайся, по крайней мѣрѣ, чтобы пострадалъ
Оськинъ.
Васюкановъ пообѣщалъ:
— Онъ пострадаетъ.
За дверьми раздался голосъ, настолько скрипучій, что его
безъ колебанія можно было приписать предмету нашей своеобраз-
ной гордости: Валентинѣ
— Кто у телефона? — спрашивала она. Что? Это вы, Ми-
хаилъ Львовичъ? Здравствуйте. Что? Что пы дѣлаете? Какъ? Все
въ свои газеты пишете? Вы, смотрите, на меня не напишите!..
Все утро? Думали обо мнѣ? Охота вамъ. Я такая неинтересная!..
Ха-хэ! Что? Нѣтъ, не приду. Вы не умѣете скромно держать себя.
Когда зовете, такъ вы и такой, и сякой, и скромненькій, и тихій,
а придешь - - сейчасъ съ объясненіями... Что? Кататься? Нѣть, не
поѣду. Холодно! Да и зачѣмъ на извозчиковъ тратить :я... Что?
Обманываете! Все вы сначала о любви толкуете, а мы, дуры,
вѣримъ...
Мы сидѣли съ Васюкшювымъ смущенные, растерянные.
— Ч...чертъ знаетъ что!! — осязалъ онъ. смотря на меня во
всѣ глаза. - У этого огороднаго пугала есть любовникъ!?
Очевидно!—пробормоталъ я и разсмѣялся.—Интересно бы
его видѣть.
Навѣрно какой-нибудь бѣглый изъ пріюта для слѣпо-
рожденныхъ... Или опустившійся но'ілежникъ. живущій за ея счетъ...
— Нѣть, милый, это не то. Онъ пишетъ въ газетахъ и тра-
тить свои деньги, чтобы катать ее на извозчикахъ.
Васюкановъ ударилъ кулакомъ по столу.
70
— Чертъ знаетъ что! Теперь всю ночь я не буду спать!..
Это кошмаръ какой-то!
Я открылъ дверь и выглянулъ.
Она стояла еще у телефона и говорила:
- Ну, орошайте. Завтра я позвоню. Что? Тысячу поцѣлуевъ?
Не мпого-лн будетъ? Ха-ха!
Увидѣвъ меня, она смутилась, охнула, закрыла лицо руками
и убѣжала.
IV.
Пропью два дня.
У меня сидѣли гости: Васюкановъ, Ильяшенко и два моло-
дыхъ агента по сбору объявленій, — все наши сосѣди, жившіе п<>
этому же корридору.
Разговаривали. Неожиданно нашу бесѣду перебилъ звонокъ
и голосъ въ передней:
— Алло! Я у телефона. Да. Валентина. Здравствуйте, госпо-
динъ Жоржъ. Что? Видѣться со мной? А что скажетъ Михаилъ
Львовичъ, если узнаетъ? Да... Большая разни га. Онъ любит ь по
настоящему, а 'вы только говорите... Что? Этого мало! На
словахъ вы всѣ любите! Куда? Въ драматическій? Спасибо, ъъ
другой разъ. Сегодня можетъ позвонить Миша. Какъ? Интересная
пьеса? Гм... Ну, ладно. Только съ условіемъ: послѣ театра, чтобы
безъ ужиновъ. Прямо домой. Что? Ха-ха! Знаемъ мы зги ужины.
А? Знаемъ мы васъ, мужчинъ... Хорошо, только одѣнусь и прі-
ѣду. А? Да.
Валентина повѣсила трубку и стремглавъ понеслась нъ свою
комнату, вѣроятно, одѣваться.
Васюкановъ развелъ руками.
Очевидно, въ этомъ городѣ есть какая-нибудь особенная
секта людей, которымъ нравится Валентина?! Какой-нибудь орденъ
подвижниковъ. Раньше бичевали тѣло, а теперь любезничаютъ съ
этимъ кошмаромъ, съ этой гримасой человѣчества! Хо-хо-хо?
Ильяшенко, задумчиво глядя черезъ наши головы, сказалъ:
Вы сулите поверхностно. Предположите, что въ этомъ
уродѣ есть что-то такое, есть такая какая-то сила н обаяніе,
которыя лишаютъ иныхъ людей разсудка... Можетъ быть, въ сущ-
ности, она интереснѣйшая женщина!
71
— Но какъ же такую можно поцѣловать?—вскричалъ хрип-
лымъ голосаит* безпокойный порывистый Васюкдновъ. - Какъ?
Попробуйте, усмѣхнулся сборщикъ объявленій.
Васюкановь хлопнулъ ладонями.
— Попробую!!
Вошла Валентина, одѣтая нъ синее бархатное платье. Наря-
женная. въ шляпѣ, она казалась еще безобразнѣе. .Мнѣ показа-
лось даже, что было что-то гармоничное въ ея безобразіи.
Всѣ мы смотрѣли на нее чрезвычайно внимательно.
Вамъ, господа, ничего не понадобится? — независимо
спросила она. - Я ухожу. Можетъ, въ лавку сходить нужно?
Въ театръ ѣдете? — спросилъ Васюкановь и — какъ это
ни странно— въ голосѣ его прозвучала нотка ревности.
Агентъ подошелъ къ ней ближе и, обвивъ рукой ея талію,
спросилъ:
— Неужели, вы безъ корсета?
Она засмѣялась.
Тсс..* Нельзя руки распускать, господа. Я дѣвушка.
Дѣвушка? — прищурился Васюкановь. — Кланяйтесь отъ
меня, дѣвушка, Жоржу.
Она всплеснула руками, смутилась и у нея вырвалось:
— Ахъ! Откуда вы знаете?
Всѣ засмѣялись, и она, сконфуженная, убѣжала, перевали-
ваясь на ходу.
V.
Однажды, я, проходя вечеромъ по корридору, видѣлъ, какъ
Васюкановь поцѣловалъ Валентину; при этомъ, онъ держалъ ее
за руку и спрашивалъ:
— Что это за Жоржъ? Что это за Михаилъ Львовичъ и Костя?
Почему ты съ ними разговариваешь? Они тебѣ нравятся? Да? Да?
Она гііхо усмѣхалась.
Пустите. Не жмите руку. Какіе вы всѣ странные... Вчера
и господинъ Ильяшенко меня все спрашивалъ: кто такіе, да по-
чему съ ними разговариваю, да люблю ли?
Увидѣвъ меня, Васюкановь выпустилъ ея руку и. принуж-
денно усмѣхаясь, сказалъ:
— Странное существо! Неправда ли?
Я промолчалъ.
72
— Вы уже старый, а л <?»•
«ушка частная и тою, что оы
думаете—не будете _
Вечеромъ ко мнѣ зашелъ Ильяшенко, одинъ изъ агентовъ
и Васюкановъ.
И опять мы слышали разговоръ:
— Кто это? Дядя Вася? Здравствуйте! Спасибо за подарокъ...
Что? Напрасно тратитесь... Вы уже старый, з я дѣвушка честная
и того, что вы думаете — не будетъ... Что? Замужъ? Ох-хо! О,
нѣтъ, нѣтъ. Давно видѣли Жоржа? Кланяйтесь ему...
Брови Васюкановз были нахму-
рены. Ильяшенко кусалъ губы, а
агеігтъ только повторялъ:
Чертъ подирай! О. чертъ по-
дирай!
Кажется, всѣ омн думали о Ва-
лентинѣ. больше, чѣмъ нужно.
Разговоръ послѣ этого шелъ
пяло. Прощаясь съ ними, я сказалъ:
— Заходите ко мнѣ завтра въ
это время. Я что то покажу вамъ.
Они пришли.
— Тссс.,— сказалъ я.—Молчите!
Я вынулъ изъ кармана нояп.,
вышелъ въ корридоръ и, взобравшись
на подоконникъ, перерѣзалъ вверху
телефонный проводъ.
— Зачѣмъ это? — удивился Вя-
сюкаиовъ, когда мы вернулись въ
комнату.—Вѣдь хозяину придется пла-
тить за исправленіе.
— Я самъ заплачу, — сухо сказалъ я.
Въ корридорѣ послышались знакомые шаги, остановившіеся
около телефона, и сейчасъ-же послышался голосъ.
Центральная? Дайте номеръ 13-65- Что? Спасибо. Кто у
телефона? Это Жоржикъ? Здравствуйте. Ну, какъ вамъ спалось
послѣ вчерашняго? Что? Ха-ха! Не знала я, что вы такой нахалъ...
Ха-ха-ха-ха! Мнѣ кажется, вы не можете видѣть женщину, чтобъ
не... ну, вы знаете что... Что? Любите? Охъ, сколько разъ я уже
слышала отъ васъ, мужчинъ, это! Всѣмъ, навѣрное, вы говорите
одно н то же. Что? Хорошо. Сегодня я пріѣду къ вамъ... Только,
чюбы — безъ объятій! Слышите?.........................
73
НЕУДАЧНАЯ АНТРЕПРИЗА.
Иллкктр. А. Ю н г е р а.
Дуста.' О,
— Дѣтв-св, я ааса не пушу..
— Пусти! О. ччер...ртъ!..
— Нѣтъ-съ, я васъ не
пушу...
Какое тебѣ дѣло! Ка-
сается это тебя? Пусти-и!!
— Отойдите отъ перилъ—
тогда пущу...
— Обниму тебя покрѣпче,
да вмѣстѣ и прыгнемъ будешь
тогда знать!
Ну, нѣтъ... Я на это
не согласенъ. Послушайте... Вы
непремѣнно рѣшили топиться?
— Нѣтъ, такъ просто
поплавать. Ха-ха! Все ранію,
мягкосердечный ты человѣ-
чекъ... Отойдешь—я тутъ-жс и
сигану.
Ладно, въ такомъ слу-
чаѣ. А не согласились бы вы
утонуть вмѣсто сегодняшняго дня—завтра?
— Спасибо, милый. Значитъ, выходитъ три дня голодалъ—
голодай и четвертый?
— Послушайте... Хотите, мы обломаемъ прекрасное дѣльце?
У васъ есть родственники? Жена?.. Есть?
71
— Гм... Мало ей отъ меня радости.
Такъ вотъ», разъ вы уже рѣшили утонуть - отчего вамъ
не принести женѣ и дѣтямъ какую-нибудь пользу. Отдайте себя
въ мое распоряженіе до завтра, а тамъ топитесь хоть десять разъ.
Но жена ваша получитъ тысченку рублей...
Спаситель былъ полный красношекій мужчина съ провор-
ными ухватками и рѣзкимъ смѣшкомъ. Худой, давно небритый
самоубійца, одѣтый въ заношенный сѣрый пиджакъ, болтавшійся
на немъ, какъ на вѣшалкѣ, посмотрѣть исподлобья на спасителя,
погладилъ рукой перила моста и ворчливо спросилъ:
- А что пы со мной сдѣлаете?
- А вотъ. — захлебывало, какой-то внутренней полной,
вскричалъ весело дородный незнакомецъ, а вотъ что я съ вами
Сдѣлаю... Смотрите: кладу сначала въ вашу руку золотой десяти-
рублевикъ, а затѣмъ — веду васъ пъ ближайшій ресторанчикъ и
кормлю насъ, сколько влѣзетъ. За обѣдомъ потолкуемъ. Не-
лу ррно-съ? Ась? Недурновато-съ?
А не будете тамъ размазывать мнѣ разныя слова и уго-
варивать не топиться? Если зовете для этого — танъ и знайте:
вскочу, убѣгу и опять пъ воду. Такъ ужъ я рѣшилъ!
Его худой кулакъ упрямо и грозно опустился на желѣзныя
нерила.
— Вотъ чудакъ! Вовсе не буду я уговаривать васъ не топиться.
Просто прошу повременить дснекъ- А если ны три дня не ѣлн—
подумайте: развѣ плохо съѣсть сейчасъ добрый кусокъ хорошей
розовой ветчины, яичницу, пару котлетъ съ жаренымъ картофе-
лемъ, какую-нибудь этакую осетрину — и запить все бутылкой
холоднаго пива или вина.
Худой человѣкъ потеръ ладонью небритую щеку.
— Да... вы умѣете говоритъ- Пойдемъ.
II.
— Вотъ вамъ! Тмііьте. Ветчина, рыба, икра. Кушайте. А я
буду говорить, Вы можете меня слушать?
— Мг...
— Прекрасно. Я разсуждаю такъ: всякое дѣло, если за пего
умѣло взяться- можетъ принести заинтересованному лицу немалую
пользу. А въ данномъ случаѣ насъ, заинтересованныхъ, даже трое:
75
вы, жена ваша и я. Чѣмъ заинтересованы вы? Вы умрете со спо-
койной совѣстью, что жена ваша надолго обезпечена, что жизнь
наша не пропала даромъ, что вы, умирая, принесли любимому
существу пользу. Чѣмъ заинтересована ваша жена? Она получаетъ
тысячу чистоганчикомъ—мало тысячу—двѣ тысячи! Совершенно
не ударивъ па.пецъ-о-палецъ! Теперь вы, конечно, спросите, какую
пользу получаю я? Я долженъ взять на атомъ тысячь тридцать,
тридцать пять!! Каково? Вы спросите, почему же такъ много? Да
вѣдь — Господи же! Вѣдь я же антрепренеръ. Мой рискъ, мои
деньги!! Эго ужъ правило—что при хорошемъ дѣлѣ антрепренеръ
получаетъ больше всей своей труппы, Конечно, труппа или въ
данномъ случаѣ—вы—могли бы сказать: .а ну тебя къ черту! За-
чѣмъ мы будемъ отдавать тебѣ то, что можемъ сами взять". Тутъ-то
я вамъ и крикну: „Дудкн-съ! Дудочки! А капиталъ? А оборотныя
средства? Гдѣ они у васъ?" А безъ нихъ вы ничего не сдѣлаете.
— Ага, — догадался самоубійца, энергично прожевывая вет-
чину. — Значитъ, вы хотите меня застраховать?
Плотный господинъ даже завизжалъ огь радости.
— Коиечно-же! Конечно! Разсуждайте такъ: разъ пы рѣшили
умереть—вы отъ этого ничего не теряете. Жена ваша выигры-
ваетъ - и псѣ довольны! Ну, скажите мнѣ. скажите: можно что-
нибудь мнѣ возразить? Ну. возражайте-же, возражайте!
— Гм... возразнть-то, пожалуй, нечего,—промямлилъ задум-
чиво самоубійца.—Дѣло ясное! Какъ говорится не подкопаешься.
А если я скажу, чтобы вы выдали моей женѣ половину зара-
ботка... то есть, тысячъ пятнадцать? Что вы запоете?
— Если вы это скажете? А я запою — ищите себѣ другого!
А я не согласенъ!! Нѣтъ разсчета! Я слишкомъ для этого комер-
сантъ!
Комерсантъ помолчалъ и потомъ, побарабанивъ по скатерти
пальцами, обиженно продолжалъ:
— Да, право. Даже обидно... То еле его отъ воды оттащилъ,
а то оігь начинаетъ торговаться, какъ тряпичникъ. Скажите, что
измѣнилось въ вашей жизни за этотъ часъ? Только, что раньше
жена ваша умерла-бы съ голоду, а теперь она заработаеть пару
тысченокъ.
— А знаете. — сказалъ самоубійца, поглядывая на собесѣд-
ника изъ-за громадной кости отбивной котлеты, которую онъ
обсасывать,—еелн-бы жена моя знала о нашемъ условіи — оня-бы
отказалась отъ денегъ.
76
- Почему? Господи! Почему?
Потому что опа меня любитъ. Если*бы ей предложили
на выборъ меня, канонъ я есть—нищій. выгнанный съ завода за
забастовку, попавшій подъ надзоръ полиціи — или кучу золота —
будьте покойны — ха-ха! — она выіЗрзла-бы меня.
— Но разъ вы уже утонете, разсудительно возразилъ
антрепренеръ, ей ужъ выбора не будетъ.
Если она узнала-бы, что я утонулъ — это убило-бы ее,—
разнѣженію прошепталъ самоубійца, однимъ взмахомъ салфетки
утирая жирныя губы и крупную слезу въ уголкѣ глаза.
— Однако раньше вы объ этомъ не думали? съязвилъ
антрепренеръ.
Раньше у меня было только одно чувство—голодъ. Тогда
ужъ ни о чемъ не думаешь- А разъ человѣкъ сытъ—онъ добрѣе
и не прочь подумать о своихъ ближнихъ.
Полное лицо спасителя налилось кровью.
— О, черртъ?—испуганно вскричалъ онъ, - Не раздумали-ли
вы топиться?
Худой опустилъ голову и. задумался.
Нѣтъ, пожалуй... Дѣло такое, что раздумать нельзя. Въ
сущности, что измѣнилось съ тѣхъ поръ, какъ вы меня оттащили
отъ перилъ моста? Только то, что я сытъ и въ карманѣ лежитъ
золотой?
Конечно, конечно, — подхватилъ антрепренеръ. —Только
и всею, А завтра вы опять будете голодны, я если начнете ѣсть,
то черезъ недѣлю отъ золотого ничего и не останется.
Ну, пѣтъ, — глубоко задумавшись, покачалъ головой само
убійца—На этотъ золотой можно сдѣлать лучше: поѣхать нъ дру-
гой городъ и поступить на заводъ.
— Глупости! Глупости!!! Кто васъ тамъ приметъ? Вездѣ пол-
ные платы даже съ избыткомъ.
— Это ничего... Если хорошій мастеръ —ею всегда возьмутъ.
А я, по механическому дѣлу — о-о, какая дока!
— Все равно, если подъ надзоромъ полиціи—черезъ мѣсяцъ
опять вылетите и опять голодать будете. Ужъ повѣрьте-съ.
Почему-же? Буду жить скромненько... Для семьи... Поли-
ція меня и не будетъ трогать. Накоплю деньжонокъ... Вы знаете,
такой мастеръ, какъ я. можетъ до ста рублей вырабатывать? Ей-
Богу. Можно половину проживать, половину откладывать. Да женѣ
если купить машинку,’ она шить будетъ — смотри, тоже двѣ крас-
77
неяькнхъ набѣжитъ. А тамъ сынишка у меня поднимется — слав-
ненъкій пятилѣтокъ—къ тому времени и пъ гимназію его отдать
будетъ не трудно. Пусть и онъ не хуже другихъ. А тамъ универ-
ситетъ... Не справимся сами — уроками поможетъ.
- Какже... дожидайтесь! Знаемъ мы эти студенческіе уроки...
На сапоги не хватитъ!
— Отчсго-же... Онъ у меня парнишка крѣпкій. Выбьется.
А тамъ, смотри докторомъ будетъ пли податнымъ инспекторомъ...
— Нѣтъ-съ! Не будетъ! Не будетъ онъ податнымъ инспек-
торомъ!! Это, батенька, не такъ легко!
— Почему?
— Почему? Отдавай мнѣ мои десять рублей — вотъ почему!
Ишь ты, какой! Го—топиться, а то въ ннспекторовы отцы лѣзетъ.
Подавай денежки!
Худой человѣкъ почесалъ піеку, подумалъ немного и. сунувъ
руку въ карманъ, вынулъ золотой.
— На-те... получайте, пожалуй. Обойдусь какъ-нибудь и
безъ нихъ.
— Обойдешься?! Интересно это мнѣ знать — какъ обой-
дешься?
— Ну, какъ-нибудь... Можно въ автомобильный гаражъ по-
денно поступитъ — моторы чинитъ... Я въ этомъ маракую. Пере-
биться немного, скопить на дорогу, а тамъ опять на осѣдлое
мѣсто, на заводъ. Да... пожалуй, такъ и придется сдѣлать...
Швейная машинка!! - заревѣлъ спаситель, стуча к}’лакими
по столу. — Податной инспекторъ?! Кукишъ съ масломъ!! Если
такъ — иди опятъ топись! Чертъ съ тобой... И страховать тебя не
буду - пусть жена твоя съ голоду подохнетъ!
Зачѣыъ-же ей подыхать съ голоду, — благодушно улыб-
нулся самоубійца. — Дастъ Богъ, выкрутимся.
— Выкрутишься... Вотъ свяжись съ дуракомъ...
Антрепренеръ посмотрѣло, съ омерзеніемъ на мечтательное
лицо худого человѣка и сказалъ съ цѣлью какъ-нибудь побольше
уязвить его:
- Ты. небось, и тогда ломался, когда у перилъ стоялъ...
Все равно, не прыгнулъ-бы.
— Нѣтъ прыгнулъ, возразилъ самоубійца. — Вотъ вамъ
крестъ, пры гнулъ-бы. ’
— •'у. ррожа! — зарычалъ съ ненавистью антрепренеръ.—
Такъ теперь-то чего не хочешь?!!
7Н
Да, можетъ, обойдусь. Выхожусь».
— Говорю тебѣ, нс выходишься! Топкдея-бы лучше ужъ,
гадина омерзительная.
— ЧегО’ЖЪ ругаться... Не виноватъ-же я, что планишкн
нѣкоторые теперь появились.
- Пла-анишки! А почему на мосту планншковъ накакихъ
не было?
— Почему, да почему... Откуда-же мнѣ знать, почему?
Одинъ недоумѣвалъ сдержанно, лѣниво. Другой — злобно,
бѣшенно сверля противника разгоряченными тридцатью тысячами,
налитыми кровью, глазами.
Почему? Ну, почему?
И нккто изъ ннхъ даже не поглядѣлъ на скромно лежавшіе
на тарелкахъ остатки жареной рыбы, ветчины и огрызокъ отбив-
ной котлеты съ картофелемъ.

КАКЪ МЕНЯ ОБВОРОВЫВАЛИ,
Иллюстр. Ре-Ми.
Однажды я ѣхалъ въ поѣздѣ, имѣя въ карманѣ двѣ тысячи
рублей наличными. Въ купэ вагона насъ было двое: я и еще одинъ
господинъ—самаго продувного вида.
Еще когда не зажигали огней, я уже рѣшилъ, что этотъ
господинъ не прочь обокрасть меня, а когда наступилъ вечеръ
я готовъ былъ дать голову ня отсѣченіе, что мой сосѣдъ никто
иной, какъ самый зловредный, опытный, хитрый воръ безъ вся-
кихъ твердыхъ принциповъ и устоевъ.
— Хорошо-съ,—думалъ я’, свѣсившись съ верхней койки, ни
которой мнѣ предстояло пронести нпчь. и разглядывая подозри-
тельнаго сосѣда. — Мы съ тобой, братецъ, еще потягаемся?.. Ты
хитеръ, да и я вѣдь человѣкъ не послѣдняго сорта! По-
смотримъ...
Голова моя усиленно заработала.
Если я засну,—размышлялъ я,—то онъ сейчасъ-же обша-
ритъ мои карманы, найдетъ въ боковомъ карманѣ деньги н
удеретъ... Значитъ — нужно или совсѣмъ не сватъ или заснуть,
спрятавъ предварительно деньги въ надежное мѣсто. Нсотдать-ли
ихъ оберъ-кондуктору?.. Нг> кто можетъ мнѣ поручиться, что тотъ
завтра утромъ не отопрется отъ всего, заявивъ, что никакихъ де-
негъ онъ и не видывалъ? Или сдѣлать такъ: пойти въ уборную и
сунуть деньги до утра въ умывальникъ или за электрическій
фонарь... Конечно, они могутъ сохраниться до утра. А вдругъ кто-
нибудь найдетъ ихъ и заберетъ себѣ?..
81.»
По зрѣломъ размышленіи, л призналъ всѣ эти планы риско-
ванными и негодными.
— Не енрятать-ли деньги нъ чемоданъ, привязанъ потомъ
его веревкой къ ногѣ? Воръ схватитъ чемоданъ, веревка дер-
нетъ меня за ногу, я проснусь, наброшусь на вора и отколочу
его...
Это было-бы очень недурно, если бы воръ далъ предва-
рительную клятву не перерѣзывать ножемъ веревку, привязанную
кт» ногѣ,
Но такую клятву, я былъ увѣренъ, трудно у него вырвать,
да и поклявшись, онъ моп.-бы нарушитъ данную клятву, потому
что эти люди имѣютъ о совѣсти и религіи самое смутное пред-
ставленіе...
— А не предложить-ли мнѣ ему просто сто рублей, съ усло-
віемъ, чтобы онъ соскочилъ на первой-же станціи? Неудобно.
Спросятъ,- -почему? Раскричится...
Я долго и тщетно ломалъ голову и. въ концѣ концовъ,
остановился на одной мысли, которая показалась мнѣ наиболѣе
подходящей.
У меня много кармановъ нъ платьѣ,—подумалъ я.—если
разложить деньги поровну, по всѣмъ карманамъ—воръ вытащитъ
деньги изъ одного кармана и удеретъ, не подозрѣвая, что въ
каждомъ другомъ карманѣ лежитъ такая-же сумма... Лучше по-
терять мнѣ сто нлп полтораста рублей, чѣмъ двѣ тысячи—это
ясно. Лучше уменьшить рискъ въ пятнадцать разъ, чѣмъ риско-
вать всѣмъ!
Я погрузился нъ разсчеты.
- Въ пиджакѣ у меня пять кармановъ, да въ жилетѣ че-
тыре... Нѣтъ, тоже пятъ одинъ внутренній. Итого десять. Въ
брюкахъ — два по бокамъ, да одинъ сзади, на пуговицѣ... Если,
при этомъ, надѣть пальто, въ которомъ пять кармановъ- полу-
чится восемнадцать. Предположимъ, я размѣшаю въ каждый кар-
манъ по сотнѣ рублей... Останется двѣ сотни липшихъ. Куда же
ихъ сунуть? Въ ботинки развѣ? Самое лучшее мѣсто’ Наиболѣе
рискованными карманами являются наружные въ пальто. Они такъ
явно мозолятъ глаза, что даже честному человѣку трудно удер-
жаться, чтобы нс заглянуть въ ннхъ. Нельзя-лн сдѣлать такъ: изъ
кармановъ пальто перевести одну сотню въ брючный карманъ, а
другую но внутренній жилетный (самое безопасное мѣсто). Или
насовать въ пальто по десяти рублей па карманъ—пусть беретъ,
о
8]
простофиля. Но тогда у меня останется лишнихъ двѣсти пять-
десять. Можно въ пиджакъ. Какой пиджакъ? Что за вздор ь... Это
н хотѣлъ сказать—чемоданъ? Гдѣ чемоданъ?.. Вотъ онъ! Странно
только—почему онъ шевелится?
Дѣйствительно, моЛ чемодана» зашевелился, верхняя крышка
отскочила и изнутри выползло нѣчто вродѣ змѣи красиваго изум-
руднаго цвѣта. Меня страшно удивила особенность женщинъ при-
творяться: я сразу разгадал ъ хитрость) Это была не змѣя, а рукавъ
зеленой кофточки жены. Я увидѣлъ жену во весь ростъ. Она
потрепала меня по плечу, опустилась на качалку и лѣниво
сказала
Вотъ скучища-то! Хоть-бы въ театръ куда-нибудь. Еще
не поздно? Который часъ?
Я протянулъ руку къ своимъ часамъ и, содрогнувшись,
очнулся.
Никакой жены не было. Она исчезла и даже не одна, а съ
моимъ подозрительнымъ сосѣдомъ.
Я оглядѣлся. Купэ было совершенно пусто.
Я схватился за карманъ. Онъ былъ пустъ.
Въ отчаяніи я схватился за голову. Ій. ней тоже послѣ крѣп-
каго тяжелаго сна ощущалась пустота.
Такъ обокрали меня первый разъ въ жизни.
II.
Вторая кража была на значительно меньшую сумму. Просто
когда я жилъ въ кавказскомъ курортѣ и вышелъ однажды прогу
литься по горамъ, откуда-то изъ-за утеса выскочили кавказскіе
разбойники и украли меня. Повторяю- -зга кража была .тля воровъ
менѣе прибыльна, чѣмъ первая, въ вагонѣ, потому что со мной
не было ни копѣйки денегъ, а самъ по себѣ н стоилъ немногаго.
Разбойники схватили меня, связали, посадили на лошадь и
заявили самымъ убѣдительнымъ тономъ:
— Если вздумаешь бѣжать—мы тебя убьемъ.
— Да для чего я вамъ понадобился?—съ любопытствомъ
спросилъ я. Вотъ еще, нашли тоже сокровище)
Моя скромность не произвела на нихъ хорошаго впечатлѣнія.
Начальникъ толкнулъ меня въ спину и сказалъ:
»Мы за тебя получимъ хорошій выкупъ.
я«
Я былъ изумленъ.
— За ме-ня? Неужели, я кому-нибудь нуженъ?
— Твои родственники выкупятъ тебя.
Абреки показались мнѣ рѣшительными дураками.
— Родственники? Только имъ и дѣла, что выкупать меня.
Какже] Есть у меня одинъ дядя, да и тотъ повѣсится прежде,
чѣмъ заплатитъ за меня три рубля.
Мы за'тебя получимъ десять тысячъ!
Вперные узналъ я свою настоящую рыночную стоимость, и
размѣръ ея не мало меня порадовалъ. Лично, я былъ о себѣ
болѣе скромнаго мнѣнія.
— Пкш» пись.ио, ммфіЧйлл сводима начальника. — /7/ѵга выкупи
и.іи .мы тсбл ллрѣже.пв* л'злѵ ічі&му.
€♦
&Ч
— Не буду съ вами торговаться.—сказалъ я, качая головой.—
потому что это меня унизитъ. Но если была-бы малѣйшая возможность
зашибить на мнѣ деньгу, н первый сказалъ-бы вамъ: ,просите
двядпать тысячъ. Мы оба по братски заработаемъ на этомъ дѣлѣ*.
Однако, я не говорю этого. Почему? Совершенно безнадежное
предпріятіе—за меня никто не дастъ ни копѣйки!
— У тебя есть друзья!—угрюмо сказалъ начальникъ.
Я горько засмѣялся.
— Друзья! Я у нихъ ііб уши въ долгу! Я перехватывалъ
деньги, гдѣ только могъ... Когда вашъ посланный явится къ нимъ
за выкупомъ, они поймаютъ его, свяжутъ и потребуютъ уплаты
всѣхъ моихъ долговъ. Скажу вамъ откровенно: никогда’вы не
дѣлали болѣе глупой и менѣе удачной кражи, чѣмъ кража меня.
Вашъ торговый домъ можетъ лопнуть на мнѣ, какъ мыльный пу-
зырь. Я величина въ покупательскомъ смыслѣ не только положи-
тельная, не только нулевая, но даже отрицательная! Прогоните меня,
какъ можно скорѣе.
— Пиши письмо!—закричалъ сердито начальникъ.—-Проси
выкупа или мы тебя зарѣжемъ, какъ собаку.
— Кому? вспылилъ и я.—Кому я буду писать? Ротшильду?
Испанскому королю? Говорю же вамъ—ни одна душа въ мірѣ не
дастъ за меня пн копѣйки. Что я такое? Писанный красавецъ, ге-
ній, за котораго всякій отвалитъ какой угодно кушъ?! Украли...
тоже! Не могли найти ничего лучшагоГдѣ у васъ глаза-го были?
Тонъ у меня былъ такой убѣдительный, что всѣ сконфу-
зились.
— Въ такомъ случаѣ, мы тебя зарѣжемъ,—предложилъ па-
чалы ІИ КТ».
— Тоже предпріятіе! Изъ одной глупости въ другую. Такіе
вы умные интеллигентные разбойники, а разсуждаете, какъ... чертъ
знаетъ кто. Ну, вы меня зарѣжете—какая вамъ отъ этого польза?
А если отпустите- -я вернусь въ городъ и буду расхваливать васъ
на всѣхъ перекресткахъ. Распишу, какіе вы смѣлые, мужественные,
благородные... Популярность ваша возрастетъ и бѣдное населеніе
окружитъ васъ ореоломъ героевъ. Богачи будутъ вдвойнѣ бояться
васъ и безпрекословно выкупать другъ-друга. Кромѣ того, вернув-
шись пъ городъ, я постараюсь самъ разбогатѣть, обрости, какъ
говорится, шерстью, и если когда-нибудь снова попадусь вамъ—
за меня любой банкъ заплатитъ вамъ сколько пожелаете. Отпу-
стите меня, а? Чертъ со мной, нъ самомъ дѣлѣ!
84
— Чертъ съ нимъ, въ самомъ дѣлѣ, — сказалъ, пожимая
плечами, начальникъ. — Развяжите его. Пусть убирается на всѣ
четыре стороны.
Опьяненные моимъ дешевымъ краснорѣчіемъ, невѣжественные
сыны горъ развязали мнѣ руки, и я пустился бѣжать по крутымъ
утесамъ и камнямъ съ такой быстротой, что, если бы случилось
мнѣ споткнуться и упасть въ пропасть—отъ моего десятитысячнаго
тѣла остались бы жалкіе обломки, рублей на двадцать - двадцать
пять но намвысшей оцѣнкѣ.
III.
До сихъ поръ я считаю самымъ гнуснымъ дѣломъ третью
кражу. Отчасти, потому что она была двойная, а отчасти—въ ней
былъ замѣшанъ одинъ изъ моихъ лучшихъ друзей.
Друга зтого звали Фроловъ.
Въ дни нашей ранней молодости мы были неразлучны, но
потомъ, когда въ нашемъ городѣ появилась красавица-вдова Марфа
Леонидовна—наши отношенія испортились. Ухаживали мы за ней
оба, оба бывали у нея, но однажды Фроловъ въ мое отсут-
ствіе совершенно необъяснимымъ образомъ взялъ надо мной пе-
ревѣсъ, и съ тѣхъ поръ красавица была для меня совсѣмъ поте-
ряна. Я былъ такъ огорченъ, взбѣшенъ и разстроенъ, что не
являлся къ нимъ (они поселились вмѣстѣ) цѣлый годъ, а потомъ
однажды явился, чтобы высказать счастливымъ любовникамъ свое
настоящее мнѣніе объ ихъ отношеніи ко мнѣ.
Когда я пріѣхалъ къ ннмъ—Фролова не было, н приняла
меня Марфа Леонидовна.
Я усѣлся въ кресло, угрюмо оглядѣлъ ея пышную велико-
лѣпную фигуру и спросилъ'сдавленнымъ голосомъ:
— Счастливы?
Она улыбнулась.
— О, конечно.
Послушайте.—сказалъ я, придвигаясь къ ней въ порывѣ
неизъяснимаго вдохновенія. >1 черезъ пять минутъ уйду и ни-
когда больше, слышнте-ли никогда не покажусь вамъ на глаза.
И только объ одномъ умоляю объясните мнѣ, какъ другу: за что
вы его полюбили? Чѣмъ онъ покорилъ васъ?
Она смотрѣла въ окно, мечтательно улыбаясь, и постукивая
85
носкомъ туфельки о коверъ. Потомъ, послѣ нѣкотораго колебанія,
сказала:
— Вамъ это можетъ показаться страннымъ, но Володю я
полюбила за одно стихотвореніе. Такое стихотвореніе могъ на-
писать только талантливый безумно любящій человѣкъ. И когда
онъ прочелъ его мнѣ и посвятилъ—я дала ему первый поцѣлуй.
Я всплеснулъ ру-
ками.
— Володька напи-
салъ хорошіе стихи?! Пол-
ноте! Онъ способенъ риф-
мовзть .село" и .коле-
со", .медвѣдь" и .пле-
тень" — я очень хорошо
его знаю. Навѣрное, без-
дарные глупѣйшіе сти-
шонки написалъ онъ вамъ?
— Ошибаетесь, —
нахмурилась она.—Стихи
безподобные. Такъ могъ
написать только боль-
шой поэтъ. Правда, та-
кіе стихи могла подска-
зать исключительно лю-
ду агю>ч»мв сл К^слд...	бовь ко мнѣ — больше
онъ стиховъ не писалъ.
— А какъ они... начиняются? Но помните?
Она обратила глаза къ верху и тихо начала:
Въ ночь разлуки съ тобою приснился пнѣ сонь.
Страшенъ битъ, неппіпггенъ былъ оіп....
Для него Ли» гь умѣ объясненьи—
Мнѣ пригрезились волны аобмшм
Мутной Легы, и онъ—этотъ дряхлый Харойь—
Велъ ладью одно противъ теченья...
Я иь ладьѣ той сидѣлъ
И печально глндѣ.«
Я вскочилъ съ кресла и съ громкимъ крикомъ схватилъ
прекрасную вдову за руку.
— Слушайте! — вскричалъ я.—Да вѣдь это мое стихотворс-
86
ніе!! Я его тогда-же, помню, написалъ и показывалъ Фролову.
Фроловъ пришелъ отъ него въ неистовый восторгъ, просилъ даже
переписать его...
Красавица поблѣднѣла, какъ бумага. Грудь ея вздымалась,
подобно морской волнѣ.
— Возможно*Л1І это?
— Клянусь вамъ—это мои стихи.
Руки ея безсильно упали на колѣни.
— Что же... теперь'дѣлать?
Я заглянулъ ей въ лицо и сказалъ:
— Первый вашъ поцѣлуй принадлежалъ вору; отдайте вто-
рой—собственнику!
Но вѣдь я цѣлый годъ лгобила егп за это стихотвореніе’
— Въ такомъ случаѣ. — озабоченно сказалъ я, обнимая ея
талію, наиъ нужно, какъ можно скорѣе, наверстать этотъ укра-
денный годъ!!
И эта честная женщина пожалѣла обворованнаго простака, и
тихо улыбнулась ему, и поспѣшила согласиться съ нимъ...
87
я и мой дядя.
Иллюстр. А. Рэдакова.
Олинь знакомый спросилъ меня:
Скажите, Двуутробниковъ, у васъ есть здѣсь въ Петер-
бургѣ какіе-нибудь родственники?
Нѣтъ, ' -сказалъ я.—Никакихъ.
— Можегъ быть, однофамильцы?
Я хочу ко дядгъ...
Я хочу ьв дядлЯ.
Ко Ол‘НдпИ,
Нѣтъ. Моя фамилія очень рѣдкая... Пожалуй, единственная.
А я вчера, проходя по Николаевской улицѣ, видѣлъ на
парадныхъ дверяхъ карточку: .Илья Капитоновичъ Двуутробнн-
ковъ*.
за
Капитоновичъ?... Гм... И мой отецъ тоже былъ .Капито-
новичъ”.
- У насъ былъ дядя?
Былъ... давно-давно. Да куда-то потомъ исчезъ.
Такъ поздрааляю васъ! Это, навѣрно, и есть вашъ дядя.
А дядя, живущій на хорошей улицѣ и имѣющій на дверяхъ мѣд-
ную карточку это чудесный матеріалъ для будущаго наслѣдства!
Глаза мои заблистали.
Я хочу къ дядѣ!—вскричалъ я.
...Да и не только наслѣдство... богатые дяди любятъ даже
при жизни дѣлать племянникамъ кое-какіе подарочки.
Я хочу къ дядѣ! - закричалъ я, обуреваемый новымъ, не-
извѣданнымъ мною, чувствомъ. Я сегодня-же хочу видѣть ми-
лаго дядю.
Не забудьте же,—сказалъ знакомый, прощаясь со мной,—
что это я сообщилъ памъ о дядѣ. Если возьмете у него малую
толику подѣлитесь со мной.
Къ дя-ядѣ!! ревѣлъ я, приплясывая.
Я написалъ такое письмо:
Милый дядюшка! Это пишетъ вамъ вашъ дорогой пле-
мянникъ Маркъ Двуутробки ковъ, жившій доселѣ въ одиночествѣ
безъ родственнаго участія, попеченія и ласки. О, какъ тяжело, не-
забвенный дядюшка... Зайду къ вамъ сегодня вечеркомъ. Въ чая-
ніи быть вамъ полезнымъ—
Вашъ Маркъ.
Вечеромъ я звонилъ къ дядюшкѣ.
Дверь открылъ мнѣ какой-то старикъ въ рваномъ пестромъ
халатѣ, подпоясанный веревкой, -съ громаднымъ толстымъ узломъ
на животѣ.
Кого вамъ?—подозрительно спросилъ онъ.
А что, братепъ... — спросилъ я.—дядюшка мой Илья Ка-
пнтонычъ принимаетъ?
Старикъ, шлепая стоптанными калошами, отошелъ въ уголъ
пустой комнаты, опустился на подоконникъ н сморщилъ лицо.
Принимаетъ?! Гдѣ мнѣ принимать. Я и лѣкарсгво-то пере-
сталъ принимать, потому что въ домѣ ни шиша нѣтъ, а мошен-
ники-аптекаря въ долгъ не отпускаютъ
89
Это, значить, вы и есть мой дядя?—строго спросилъ я.
Я! А то кто-же. Спасибо, что вспомнилъ племянничекъ.
Авось хоть онъ поддержитъ чѣмъ-нибудь бѣднаго больного раэ-
зореннаго дядьку. Знаешь, братецъ, не приди ты—и уже не знаю,
чтобы мнѣ и дклать, форменный ты, братъ, якорь спасенія.
Идя къ дядюшкѣ, я втайнѣ считалъ его якоремъ спасенія.
Теперь два якоря спасенія стояли другъ противъ друга исмушен-
но переглядывались...
Якорь спасенія, который помоложе, вздохнулъ и подумалъ:
Не влопался-ли я въ скверную исторію? Не сядетъ-ли этотъ
оборванный дядюшка мнѣ на шею? Не придется ли мнѣ его со-
держать? Не проигралъ-ли я на этомъ дѣлѣ?
А старшій якорь спасенія переминался съ ноги-на ногу, теръ
переносье, съ надеждой заглядывалъ мігѣ въ глаза.
— Какой-же ты молоденькій!^. Какой раскрасавчикъ? Какъ
пышно одѣтъ? Небось, тысячъ шесть въ годъ зарабатываешь?...
Старая развалина имѣла хорошій нюхъ: я дѣйствительно, за-
рабатывалъ въ годъ шесть тысячъ.
Дядюшка! воскликнулъ я, утнрзя кулакомъ слезу.
Дядюшка! Знаете-ли вы, что это платье—единственное, что у меня
естк Вы живете по сравненію со мпой богачемъ!.. А я... даже соб-
ственнаго угла не имѣю... Живешь просто изъ милости у пріяте-
лей: сегодня у одного, завтра у другого.
Заложивъ руки назадъ, я поспѣшно перевернулъ брилліанто-
вое кольцо камнемъ внутрь и потомъ, помахивая сжатымъ кула-
комъ, энергично продолжалъ:
Дядюшка! Знаете-ли вы, что мнѣ по три дня не прихо-
дилось ѣсть горячей пиши?! Чай, колбаса, французская булка —
таково было мое неприхотливое меню.
Глаза дяди засверкали:
Какъ?! У тебя есть чай, колбаса и булки и ты... жалу-
ешься?! О, милый... Еслн-бы ты угостилъ меня подобнымъ обѣ-
домъ - я, кажется, насытился-бы на мѣсяцъ. О, Воже! Свѣжая ва-
реная колбаса... чуть-чуть съ чесночкомъ. Французская булка по-
хрустываетъ на зубахъ,.. Чай ароматно и привѣтливо испускаетъ
теплый паръ... Ложечка тихо позвякиваетъ въ стаканѣ, размѣши-
вая сахаръ.
Я чувствовалъ, что гибну, что кто-то схватилъ меня за горло
и хочетъ ограбить.
90
— Дядюшка!—отчаянно воскликнулъ я.—У меня даже нѣтъ
ложечки! Я размѣшиваю чай ручкой зубной шеткн!
О?!—недовѣрчиво прищурился дядя.—У іебя есть даже
зубная щетка? Рѣшительно—ты прожигаешь жизнь! Зубная щетка...
Когда ты, милый, придешь ко мнѣ еще разъ, захваіи ее съ собою..
Дядюшка.'—отчаянно воскликнула я.—У меня даже нп>тс рожеч-
ки Я ра.і.апшиппк) члй ручкой зубной шсткіА
Давно не видѣлъ я зубной щетки... Хоть передъ смертью погля-
дѣть...
Я съ отвращеніемъ посмотрѣлъ на этого мизернаго чело-
вѣчка и угрюмо спросилъ:
Значитъ, вамъ тоже неважно живется?
Мнѣ? Если ты, милый. не позаботишься обо мнѣ — я
91
скоро умру отъ голодухи и лишеній.,. Раньше у меня была одни
знакомая кухарка съ верхней площадки» которая снабжала меня
объѣдками и огрызками съ барскаго стола — за то. что я читалъ
ей Евангеліе. Но теперь Евангеліе дочитано - И я лишился кухар-
киной поддержки.
Чѣмъ же ны питаетесь? спросилъ я, нервно прохажи-
ваясь по пустой непривѣтливой комнатѣ.
Шаркая калошами, оиъ подошелъ ко мнѣ ближе и шепнулъ:
Животными.
Какими?
Преимущественно» крысами. У насъ туіъ много развелось
этихъ грызуновъ. Я ставлю ловушку и потомъ жарю пойманныхъ
крысъ. Они по вкусу чуть-чуть напоминаютъ молодую баранину
и только немного отдаютъ свѣчнымъ саломъ. Если ты, дорогой
мой, заглянешь ко мнѣ еще разъ, я угощу тебя горяченькимъ..
Спасибо, дядюшка,—съ горечью возразилъ я. -Но едва-ли
мнѣ придется еще ралъ воспользоваться пашнмъ гостепріимствомъ.
А что?—сь безпокойствомъ спросилъ дядя.
— Дѣло въ томъ, что это платье, въ сущности, не мое. дя
дюшка. Я давеча прихвастнулъ. Это платье взято на пронять у
пріятеля... Я вернусь къ нему сейчасъ, возвращу платье—и поло-
женіе мое дѣлается въ прямомъ смыслѣ безвыходное.
У нищаго старика, въ сущности, была добрая душа... На
липѣ его выразилось живѣйшее сочувствіе.
— Эге! Дѣла тнои. дѣйствительно плохи... Нельзя ли этому
помочь? Я вчера утаіцилт», признаться, у швейцара коверчикъ, ко-
торый былъ разостланъ на площадкѣ... Нельзя-ли тебѣ соорудить
изъ него своими средствами теплый костюмчикъ. Только ужъ гы
тогда, являясь ко мнѣ, молніей проносись мимо швейцара. А то
узнаетъ свое добро—бѣды не оберешься. Хе-хе!...
Я сдѣлалъ кислое лицо.
Тоже... придумали! Кто же шьетъ изъ цвѣтныхъ ковровъ
платье?!. Да и кто шить-то будетъ?
— Ничего, брать. Можно, какъ-нибудь... Иглы, правда, у
меня нѣтъ, но за то есть припрятанная про запасъ парочка-другая
рыбьихъ костей. А то. хочешь, я тебѣ свой пзльмерстоичикъ ус-
туплю. Ходи въ пальмерстончпкѣ.
Я оглядѣлъ отвратительныя лохмотья, облекавшія его тощее
тЬло. и рѣшительно сказалъ:
Нѣтъ! Не надо. Я не хочу лишать васъ послѣдняго. Не
92
судьба намъ, значитъ встрѣчаться. Прощайте, бѣдный, дорогой дя-
дюшка.
Куда-же ты? Посиди еще.
Да на чемъ тутъ, чертъ возьми, сидѣть, досадливо
вскричалъ я. Когда даже стульевъ нѣть.
А ты... на подоконникѣ... робко предложилъ дядя.
Пли я тебѣ газетку на полу постелю, посидимъ сше. поболтаемъ
о томъ, о семъ.
— Благодарю васъ!! бѣшенію вскричалъ я.—Отъ васъ пы-
шетъ гостепріимствомъ! Усядемся мы на рваныхъ газетахъ, зай-
мемся шитьемъ пальмерстоичика изъ старыхъ рыбьихъ костей и
краденныхъ „коверниковъ*, а потомъ, подкрѣпивъ силы парой жа-
ренныхъ крысъ, разойдемся, веселые и довольные другъ другомъ.
Нѣтъ-съ, дядюшка! Я къ такой жизни не привыкъ-съ!
- Конечно,—съ обидой въ голосѣ прошепталъ дядя. Гдѣ
намъ! Вы привыкли на стульяхъ сидѣть, чаи съ колбасами распи-
вать, зубными щеточками жизнь свою украшать... Гдѣ намъ...
Я почувствовалъ, что обидѣлъ старика.
Ну' чего тамъ, дядя, бросьте. Не стоитъ. Только вотъ
•пго: объясните мнѣ одну дьявольскую загадку.
Дядя поблѣднѣть и съежился.
— Что такое?
Почему у васъ мѣдная дощечка прибита? Почему квар-
тира ваша во второмъ этажѣ? Что у васъ въ слѣдующихъ комна-
тахъ?
О, милый! Это цѣлая исторія... Квартира эта принадле-
житъ моему другу, торговцу стекломъ и фаянсовой посудой. Од-
нажды дѣла его испортились... ему грозила продажа съ аукціона
товаровъ, полное раэзореніе... Тогда онъ ночью свезъ самый цѣн-
ный товаръ въ эту квартиру, сложилъ до поправленія дѣлъ, а
мнѣ разрѣшилъ изъ милости жить пъ первыхъ двухъ комнатахъ
Въ остальныя я я не захожу.
— Гм... Ну. прощайте, дядя... Свнднмся-лн -Богъ вѣсть.
Куда-же ты?
Я’ думаю, мнѣ пора! Кстати, который теперь можетъ бытъ
часъ?	_______
Машинальнымъ движеніемъ старикъ засунулъ руку за пазуху
споей отвратительной хламиды, вынулъ массивные золотые часы
и сказалъ:
43
Шесть.]
*— Дядюшка! У васъ золотые часы!!
Съ юношеской неосторожностью я всплеснулъ руками и
брилліантъ сверкнулъ ня моемъ пальцѣ.
Хитрый старикъ замѣтилъ это и. сунувъ за пазуху часы, съ
усмѣшкой сказалъ:
Убей меня, если я повѣрю, что это тысячное колыю одол-
жилъ тебѣ тотъ же пріятель!
Я потыкалъ пальцемъ въ грудь старика и многозначительно
сказалъ:
Часы. Золотые.
— Золотые? Ха-ха,—визгливымъ фальшивымъ смѣшкомъ ра-
скатился дядя.—Новаго золота, братъ! Шесть съ полтиной—въ луч-
шія времена были куплены. Ихъ теперь и за рубль не продашь.
Г - Э, черрртъ!.„ внѣ себя зарычалъ я.- бы все еще лома-
етесь?... Гакъ докажу же я вамъ, что юность порывистѣе, откро-
веннѣе и честнѣе старости! Вотъ... и вотъ! И вотъ! И вотъ!!
Я снялъ кольцо, вынулъ золотой портсигаръ, часы, бумаж-
никъ, въ которомъ было около сотни рублей, тонкій батистовый
плитокъ и все это лихорадочно расшвырялъ по подоконнику,
- Вотъ вамъ колбаса! Вотъ булки! Вотъ вамъ моя нищета
и злосчастье! Перехитрилъ ты меня, старая лисица! А дома еще
есть фракъ, два сюртука, брилліантовая булавка и запонки.
Мы обернулись другъ къ другу и долго пронзительно смот
рѣли одинъ на другого.
- Ага...— сказалъ, лукаво хихикнувъ, старикашка. Вотъ
это другое дѣло.
Онъ развязалъ веревку па животѣ, стянулъ свой халатикъ
и съ отвращеніемъ отбросилъ его въ уголъ.
Долго пришлось мнѣ рыться ня чердакѣ, пока подверну-
лась подъ руку эта подходящая дрянь.
Подъ халатомъ у него былъ черный суконный жилетъ н
элегантный бархатный пиджакъ.
Адольфъ! заоралъ онъ во все горло,—Вели Ильюшкѣ
подавать обѣдъ!! Ты не откажешься, надѣюсь, пообѣдать со мной?
Крысами?—насмѣшливо прищурился я.
Но вѣдь и не колбасой, возразилъ дядя. — У меня по-
варъ не изъ послѣднихъ.
Онъ взялъ меня подъ руку, потащилъ въ столовую, но на
пути остановился и съ силой хлопнулъ меня по плечу.
94
А вѣдь получишь ты послѣ меня наслѣдство, каналья!
Чувствую я это,
— А то какже, хладнокровно улыбнулся я. Конечно, получу.
Вѣдь я вашъ настоящій неподдѣльный племянникъ.
— Выдержки у тебя не хватаетъ...- упрекнулъ оігь.
Я-жъ еще молодой!
Дядька визгливо захохоталъ.
Я-жз еще молодой/..
У.
молнія.
Иллк 'Стр, А. Ю и г е р а.
І ПРІѢЗДЪ НЕЗНАКОМЦА.
Если сказать правду, то рудничный поселокъ .Исаевскій*
считался первымъ среди другихъ поселковъ-по числу и разно-
образію развлеченій.
Жаловаться было нечего: каждая недѣля приносила ЧТО-ни-
будь новое. То конторщикъ Паланкиновъ запьетъ и на. пьяномъ
видѣ получитъ выговоръ пи, директора, то штейгеровз корона
сбѣсится, ты свиньи съѣдятъ сынишку кухарки чертежника... А
однажды рудничный врачъ, въ пьяномъ видѣ, отрѣзалъ рабочему
совсѣмъ не ту йогу, которую слѣдовало. Этой ногой досужіе,
скучающіе конторщики кормились цѣлую недѣлю, потому что, хотя
здоровая нога и была зарыта нъ больничномъ саду, но родствен-
ники безногаго пронюхали объ этомъ, вырыли ногу и явились къ
доктору просить иа чай Докторъ раскричался, заявилъ, что по-
нимаетъ въ [медицинѣ не хуже любого человѣка, и только послѣ
долгихъ споровъ, когда родственники стали энергично наступать
па негп съ ногой въ рукахъ—онъ сдался и уплатилъ десять’руб-
лей, не считая докторскаго стараго осенняго пальто, подареннаго
безногому рабочему за безпокойство.
Не мало развлекла рудничную молодежь и исторія съ неиз
вѣстнымъ прохожимъ, который, шатаясь въ зимнюю ночь около
поселка, влѣзъ погрѣться на коксовую печь старой системы и
прогорѣлъ. Объясняли такъ; когда онъ ложился, печь была еле-еле
теплая, а потомъ огонь разгорѣлся, пробился сквозь угольную
кору и прожегъ бокъ спящему.
%
Видомъ своимъ изжаренный прохожій напоминалъ громаднаго
поросенка, кожа на немъ полопалась, волосы обгорѣли, и, такъ
какъ онъ изъ-за какихъ-то формальностей цѣлую недѣлю ждалъ
погребенія — конторщики, стосковавшись по свѣжему, новому че-
ловѣку, гурьбой шли въ сарай, поднимали простыню и разсма-
тривали покойника.
Но все это были мелочи, по сравненію съ тѣмъ событіемъ,
которое оставило самый яркій слѣдъ въ жизни поселка... Событіе
это было кинематографъ н стереоскопы.
Однажды, въ осеннее утро, похожее, какъ двѣ капли воды,
на друпя утра, въ контору прі-
ѣхалъ худой черный человѣкъ съ
цыганскимъ лицомъ и бѣлыми
зубами, сверкнулъ этими зубами,
сверкнулъ бѣлками глазъ и потре-
бовалъ, чтобы его проводили къ
главному инженеру...
Сначала всѣ предположили,
что это — лѣсной поставщикъ и
не обратили на него никакого
вниманія, но это оказался не по-
ставщикъ!
Инженеръ, послѣ краткой
бесѣды съ пріѣзжимъ, вышелъ
-.Въ контору пріѣхалъ хубоіі чер-
ный человѣки ся цыіанекямъ лицомъ
и бѣлыми луба, и и
въ контору и сказалъ;
- - Вотъ, господа, шашііеиг
Кибабчичъ предлагаетъ устроить
у насъ временный кинематографъ.
Я думаю дать ему разрѣшеніе,
конечно, только въ томъ случаѣ, если это не будетъ неблаго-
пріятно отражаться на общемъ ходѣ занятій ввѣреннаго мнѣ по-
селковаго персонала!.*
Инженеръ повернулся и ушелъ, а контора загудѣла, оживи-
лась, и Кибабчичъ сразу оказался въ кругу двадцати молодыхъ
людей, съ испитыми отъ работы, пьянства и скуки лицами.
Всѣ впились нъ него глазами и стояли, молча, съ пол-
мннуты.
Самый развязный изъ конторщиковъ- Масалакинъ протянулъ
ему руку и сказалъ;
— * Позвольте познакомиться.
7
97
Кибабчичъ очаровалъ всѣхъ споимъ липкимъ непринужден-
нымъ отвѣтомъ. Онъ сказалъ
— Очень радъ.
— Позвольте познакомиться,—протянулъ руку и табельщикъ.
Увлжаевь.
И конторщикъ Пѣтухи нъ протянулъ тоже руку и сказалъ:
— Позвольте познакомиться.
И всѣмъ говорилъ Кибабчичъ, этотъ чудесный, загадочный
человѣкъ изъ другого невѣдомаго міра
— Очень радъ. Очень радъ.
Ну. -сказалъ старикъ Лиховидопъ,—посмотримъ, поспо-
римъ нашъ кинематографъ.
— Не оставьте меня вашимъ благосклоннымъ вниманіемъ,—
расшаркался Кибабчичъ.
Мы будемъ ходитъ каждый день. — въ порывѣ безпре-
дѣльной радости вскричалъ Пѣтухинъ.
Надъ поселкомъ „Исаевскимъ" загоралась новая заря.
н. ПРЕМЬЕРА.
Въ большомъ помѣщеніи, носившемъ названіе .ожн дальная'’,
потому что зимой въ немъ сотни рабочихъ ожидали разсчета—
кипѣла работа. Плотинки натягивали на раму полотно, устраивала
скамьи для публики и загородку для рабочихъ.
Конторщики то-н-дѣло выскакивали изъ конторы и прибѣ-
гали смотрѣты какъ идетъ работа и успѣгогъ-ли закончить все къ
вечеру воскресенья, когда была назначена премьера.
Уже въ субботу съ утра въ конторѣ никто не занимался.
Всѣ бродили отъ одного стола къ другому и съ напускнымъ ви-
домъ равнодушія вели бесѣды.
— Симпатичный онъ человѣкъ, этотъ Кибабчичъ. Такой про-
стой. Нчера даже обѣдалъ у штейгера Анисимова.
— Ну?.. Все таки, что ни говорите, затѣять такое дѣло нужна
большая сметка! Вѣдь это, какъ театръ!
— А его сестра на мандолинѣ играть будетъ,—сказалъ про-
нырливый Масала кинъ.
— Что ты! Артистка?
— Значитъ, артистка, если играетъ на мандолинѣ!
— И ты съ ней знакомъ?!
Ну, не знакомъ еще. Но могу познакомиться... черезъ
Анисимова.
Всѣ пожали плечами, но на лицахъ читалась самая некраси-
вая, незамаскированная зависть.
Наступило воскресенье.
Хотя’ начало сеанса было назначено въ восемь часовъ, но
рабочіе пришли въ четыре, конторщики въ шестъ съ половиной,
а бухгалтеръ и штейгеръ, какъ истые аристократы, пресыщенные
ЖИЗЫІК) и удоволі*ствіямн — нъ
семь часовъ.
Масялакинъ, этотъ ніягокру-
шнмый смѣлый левъ, успѣлъ таки
познакомиться съ сестрой Кибаб-
чича, — невзрачной брюнеткой, и
съ семи часовъ вечера уже стоялъ
около ея стула, разсматривая ман-
долину, съ искусственнымъ спо-
койствіемъ человѣка, умѣющаго
владѣй» собой.
Масала кинъ одѣтъ былъ ши-
карнѣе всѣхъ. На немъ былъ
смокингъ, темнокрасный закры-
тый жилетъ и изящные скороходы,
сквозь верхніе прорѣзы которыхъ
виднѣлись чистые бѣлые чулки.
На пальцѣ сверкалъ огромный брилліантъ, вымѣненный у Пѣту-
хина на собраніе сочиненій Жюля Верна, а въ галстукѣ торчала
такая громадная булавка, что Масалакннъ время-отъ-врсмснн однимъ
размашистымъ движеніемъ подбородка сверху внизъ- втыкалъ ее
глубоко по самую шляпку въ галстукъ.
Дамы смотрѣли на него съ обожаніемъ, конторщики зави-
довали, л онъ бросалъ на всѣхъ разсѣянные, снисходительные
взгляды и велъ со своей сосѣдкой разговоръ вполголоса.
И думалъ онъ:
— Почему не всѣ люди одинаковы? Почему я красивъ, бле-
стящъ и умѣю поговорить, а другіе конторщики жалкіе, невидные,
ничѣмъ не выдѣляющіеся... Почему однихъ—Господь отличаетъ, а
другихъ сваливаетъ въ одну кучу?..
Премьера удалась на славу, Картины весело мелькали на экранѣ,
ш-Пс Кибабчнчъ играла вальсъ .Сопъ жизни*, а Масялакинъ нэ-

99
рѣдка наклонялся къ ней. съ цѣлью показать, что между кими уже
установились дружескія отношенія, и спрашивалъ:
— А изъ „Евгенія Онѣгина* Чайковскаго что-нибудь играете?
Или маршъ „Вахтъ-парадъ*?
Во время перерыва дочь больничной сидѣлки Аглая Ѳедо-
ровна подозвала блестящаго Масаллкнна и сказала:
Фу, какой вы нарядный! Слушайте, вы знакомы съ самимъ
антрепренеромъ... какъ его?
Кибабчичъ, уронилъ небрежно Масалакннъ.—Какъ-жс
Кибабчичъ!
— Познакомьте меня съ нимъ,
Масалакннъ ринулся нъ будку, вытащилъ оттуда Кпбабчич.і
и. дружески взявъ его подъ руку, потащилъ нъ третій рядъ.
- Да иди, Костя! Да иди сюда, я тебя съ олной барышней
познакомлю. Не бойся!
Всѣ ахнули, услышавъ, что Масалакннъ уже на .ты* съ гор-
дымъ, богатымъ директоромъ кинематографа. Конторщики завп
довали...
И когда этотъ человѣкъ нее успѣвалъ?
Ш. ИА ДРУГОЙ ДЕНЬ.
Утромъ въ конторѣ опять завидовали блестящему Масала -
кину, разспрашивали его о домашней жизни директора кинемато-
графа и. подмигивая, говорили:
— А пы прямо ухажеромъ сдѣлались этой, что на мандолинѣ
играла. Смотрите, влюбитесь.
Масалакннъ радостно смѣялся.
Ужъ и влюблюсь! Просто я люблю театральный міръ и
артистовъ. Въ нихъ есть что-то благородное!
Она, дѣйствительно, его сестра?
Да-а. Она окончила курсы игры на мандолинѣ, бывала въ
Петербургѣ. Даже нѣсколько разъ.
Во время обѣденнаго перерыва Масалакннъ предложилъ то-
варищамъ:
Хотите, пойдемъ въ кинематографъ?
— Да тэмъ-же сейчасъ ничего пѣтъ.
Все равно. Я покажу вамъ полотно, ленты. Картинки
маленькія-маленькія.
100
И онъ, какъ свой человѣка», повелъ конторщиковъ въ
••ожидальнюл.
Тамъ царила полутьма. Кибабчичъ возился въ будкѣ, а сестра
его мѣняла на мандолинѣ струну.
Позвольте познакомить васъ,—сказалъ Масалакннъ.
— Очень пріятно, сказала барышня.
— Очень пріятно, Очень пріятно. Очень пріятно, застѣнчиво
сказали три конторщика.
Кибабчичъ вылѣзъ изъ будки и сталъ показывать полотно
и ленты.
Неужели, за полотномъ ничего нѣтъ? — удивился Ува-
жасвъ.
Ничего. Простая стѣна.
Поразительно. А я думалъ... А это что такое?
Стереоскопы. Сейчасъ я зажгу лампочку, Если въ это
отверстіе бросить пятакъ и вертѣть ручку, то вы увидите раздѣ-
вающуюся парижанку, купанье въ Біаррицѣ и мечеть нъ Каирѣ.
Очень интересно.
Раздѣвающаяся парижанка понравилась больше всего. Пѣту-
хинь истратилъ на нее три пятака, Уважаевь четыре, а какой-то
маленькій вновь поступившій конторщикъ съ блѣднымъ лицомъ—
сорокъ копѣекъ.
Масалакннъ въ это время что-то шепталъ барышнѣ тихимъ
разнѣжі-инымъ голосомъ.
IV. ЕЩЕ НѢСКОЛЬКО ДНЕЙ,
Каждый вечеръ зажигались лампы, впускалась по билетамъ
публика и Кибабчичъ показывалъ свои картины. Несмотря на то.
что ихъ было только восемь и программа ни разу не мѣнялась,
публика съ охотой десятки разъ просматривала и „выдѣлку Горш-
ковъ въ Остъ-Индіи*, и .барыня сердится*, (очень комическая) и
„путешествіе по Занбезе* (видовая)...
Наоборотъ, было такъ пріятно узнавать старыхъ знакомыхъ;
барыню, бьющую посуду на головѣ'мужа, негровъ, вытаскиваю-
щихъ гиппопотама и неловкаго штукатура, обливающаго краской
прохожихъ.
Сейчасъ будетъ „жертва азарта!’—предсказывалъ Пѣту-
хннъ. развалившись но второмъ ряду.
101
ДДуям стянови.іысп у сте-
коля и вертѣли Ручку, лю/Іу-
ясг» <мнколоіі} до послѣдней
черточки и складки йягллл, ва-
рижанк&й.
1 Іѣтъ, это черезъ картину, возражала сидѣлкина дочь
Аглая. А сейчасъ .барыня сердится* очень комическая. Я хо-
рошо помню, Копстаіггиіп. Сергѣичъ!- кричала она, оборачиваясь
къ будкѣ.—Вѣдь сейчасъ «барыня сердится*—очень комическая?
Да, да, Аглая Ѳедоровна- Впрочемъ, какую вы хотите, ту
и пущу!
Ахъ, какой вы кавалеръ!
Аглая краснѣла. Всѣ завидовали.
Днемъ въ .ожидальнѣ” всегда торчалъ кто-нибудь изъ кон-
торщиковъ.
Заходилъ Пѣтухинъ и, здороваясь съ Ккбабчичемъ, го-
ворилъ:
Скучно что-то. Посмотрѣть развѣ .парижанку”?
— Пожалуйста, радушно гово-
ритъ Кибабчнчъ. - Картина инте-
ресная.
Пѣтухинъ бросалъ пятакъ, смот-
рѣлъ .парижанку”, потомъ .купанье
въ Біаррицѣ”, а потомъ, чтобы от-
странить отъ себя подозрѣнія нъ склон-
ности къ эротикѣ, — жертвовалъ пя-
такъ на скучную .мечетъ пь Каирѣ*.
Приходилъ и Уважаевъ.
Смотрѣлъ уже „парижанку”?
Смотрѣлъ. И мечетъ смот-
рѣлъ, И купанье,
— Хочешь, еще посмотримъ?
Куда ни шелъ пятачекъ! Посмотримъ?
— Ну. давай.
Друзья становились у стеколъ
и вертѣли ручку, любуясь знакомой,
до послѣдней черточки и складки бѣлья, парижанкой.
Вечеромъ будете?—спрашивалъ Кибабчнчъ.
Конечно, будемъ. „Барыня сердится” будете показывать?
— Все буду. Приходите.
Кибабчнчъ былъ свѣтлымъ лучемъ Исаевскагсі поселка, не-
смотря на то, что конторщики совершенно разорились на стере-
оскопы и билеты. Кибабчича приглашали съ сестрой на обѣды, на
именины, катали на рудничныхъ лошадяхъ... Аглля вышила ему
голубую сорочку, а Масялакинъ подарилъ т-Ме Кибабчнчъ гро-
102
модную коробку конфсктъ отъ Шелепова- такихъ сухихъ, что ихъ
передъ ѣдой нужно было облипать теплой водой.
[ѵ. т Ь М А.
И вотъ, въ одинъ осенній день все это неожиданно кончи-
лось... Кибабчичъ объявилъ, что завтра состоится послѣдній спек-
такль, и на другое утра они съ сестрой перевозятъ свой театръ
на новое мѣсто.
Погасъ свѣтлый лучъ...
Больше всѣхъ были въ отчаяніи Масалакннъ и Аглая.,, Она
пришла вечеромъ къ Кибабчичу, вызвала его и имѣла съ нимъ
долгій разговоръ, А Масалакннъ сказалъ сноей артисткѣ, что едвэ-лн
переживетъ ударъ... Она отвѣтила, что имъ нужно разстаться, а
Масала кинъ заявилъ, что всѣ артистки равнодушны и жестоки!..
И намекнулъ, что если онъ когда-нибудь умретъ, тп немалая доля
вины въ этомъ придется на долю кое-кого.
По окончаніи спектакля, директору кинематографа и его
сестрѣ была, устроеігь ужинъ, на которою. Пѣтулніп» говорилъ
длинную отрывистую рѣчь, смыслъ которой заключился въ томъ,
что онъ благодаритъ дирекцію за доставленное эстетическое удо-
вольствіе и что деньги, въ сущности, дрянь. ВсѢ сидѣли печаль-
ные, какъ на похоронахъ... Л утромъ блестящая труппа покинула
Исаевскій поселокъ... Уѣхали: братъ, сестра, парижанка, барыня
сердится, штукатуръ, гиппопотамъ, мечеть и Аглая, которая бросила
отчій кровъ для захнатываіоще-інггересной жизни съ обаятель-
нымъ авантюристомъ Кнбабчнчемъ.
И стало мертво, темно и пусто...
Даже неудачное покушеніе Масалакина на самоубійстви при
помощи баночки хлористаго натра, украденнаго въ рудничной
аптекѣ—и то не расшевелило заснувшихъ.
10-3
СВОЙ КРЕСТЪ...
ХоЪІезее оЫі^е.
Однажды канцлеръ докладывалъ коралю о текущихъ дѣлахъ.
...Кромѣ аудіенція, которую, ваше величество, вамъ пред-
стоитъ дать завтра итальянскому послу, сегодня вамъ будутъ
представляться: турецкій посланникъ, повѣренный въ дѣлахъ Мек-
сики и...
Король поднялъ свое блѣдное угрюмое лицо и неожиданно
произнесъ странныя неслыханныя слова:
А... знаете что? Ну, кхъ всѣхъ къ черіу!
— Ваше королевское нелігчество! Осмѣлюсь напомнить, что
съ итальянскимъ посланникомъ предстоять бесѣда о новомъ тор-
говомъ договорѣ...
А... знаете что?.. Ну, ихъ всѣхъ къ черту. Отвяжитесь
отъ меня съ вашими договорами,—крикнулъ король. Не желаю!
Довольно Никакихъ пріемовъ, оффиціальныхъ обѣдовъ н полу-
оффиціальныхъ завтраковъ. Спасибо! Сытъ по горло.
Канцлеръ почтительно склонился.
Слушаю-съ. Въ такомъ случаѣ, можетъ быть, вы ие от-
кажетесь принять въ пятницу нѣмецкаго посла?
Король всплеснулъ руками.
Это удивительно! Скажите, неужели мы говоримъ съ вами
на разныхъ языкахъ? Неужели, вы меня не поняли?
Слушаюсь. Какія будутъ теперь приказанія нашего ко-
ролевскаго величества?
Никакихъ. Въ гомъ-то н штука, чти никакихъ. Надоѣло
мігЬ все это до смертушки! Ухожу я отъ васъ. Уйду вь лѣсъ.
104
найду какую-нибудь заброшенную хижину и буду жить въ ней,
питаясь плодами да рыбой, пойманной въ ближайшей рѣчкѣ. Ахъ.
еслибы ты зналъ,—сказалъ задушевнымъ тономъ король. переходя
на „ты“, какъ я давно объ этомъ мечтаю,
— Слушаю-гь. Прикажете приготовить автомобиль и выра-
ботать маршрутъ?
— Этого только недоставало!! Смѣшной ты человѣкъ, бра-
тецъ.,. Единственно. что я прикажу- чтобы мнѣ по дорогѣ никто
не мѣшалъ, не кричалъ ,ура!“ и не приставалъ съ разспросами и
услугами. Лай повсюду распоряженіе, чтобы считали меня по до-
рогѣ простымъ крестьяниномъ. Да приготовь котомку и палку.
Будеіъ исполнено. Котомка и палка будетъ, къ сожалѣнію,
готова только къ вечеру.
Господи! Почему такъ долго?
Котомку я предлагаю сдѣлать изъ ліонскаго бархата съ
выіпнвкой жемчугомъ, шелками и аграмантомъ. Палку изготовимъ
вамъ изъ розоваго дуба съ золотымъ набалдашникомъ, украшен-
нымъ десяточкомъ-другнмъ брилліантиковъ...
— Знаешь, что? Ты мнѣ надоѣлъ. Если ты это сдѣлаешь, и
выброшу твою бархатную котомку и золотую палку пъ окно, а
самъ убѣгу безо всего
Раннимъ утромъ вышелъ изъ дворца король, одѣтый ві.
крестьянское платье, и пошелъ на востокъ.
Пройдя нѣсколько верстъ, свернулъ въ сторону и зашагяль
по дѣвственнымъ пустымъ полямъ. Только одинъ разъ встрѣтился
ему работавшій въ полѣ человѣкъ.
Человѣкъ этотъ, увидѣвъ короля, раскрыла, ротъ и выпучилъ
глаза гакъ, что онн чуть не высыпались изъ орбитъ.
Чего ты смотришь?—нахмурился король. Развѣ ты знаешь,
кто я?
— Такъ точно. Знаю.
Ну, кто?
Кто вы? Простой мужикъ, ваше королевское величество.
Тьфу!
Раздосадованный, зашагалъ король дальше. И вотъ, углубив-
шись пъ лѣсъ, нашелъ король то. что искалъ. Среди высокихъ
стройныхъ деревьевъ притаилась маленькая заброшенная хнжнна
дровосѣка, все убранство которой заключалось въ маленькомъ
105
кабинетномъ роялѣ, кровати съ пружиннымъ матраиомь н іюлдю-
жипѣ простыхъ вѣнскихъ стульевъ. Даже ковровъ не было въ
помъ убѣжищѣ нищеты и заброшенности!
Король, какъ ребенокъ, захлопалъ въ ладоши и нашелъ,
что лучшаго помѣщенія ему и не потребуется
Голодъ стала, мучить его.
Въ рѣчкѣ должна быть рыба,—подумалъ король.—Хорошо*
бы поймать ее. Но чѣмъ?
Онъ задумчиво опустилъ глаза и вскрикнулъ отъ радости:
на травѣ лежала брошенная кѣмъ-то удочка. Король схватилъ ее
и помчался къ рѣчкѣ. У берега лежалъ красивый, выдолбленный
посрединѣ камень, на которомъ сидѣть оказалось очень удобно.
Король забросилъ нъ густые камыши удочку и, когда черезъ ми-
нуту дернулъ удклише, на концѣ лесы держалась большая сереб-
ристая рыба. Къ удивленію короля, она оказалась совершенно
очищенной отъ чешуи и даже выпотрошенной. Это заставило ко-
роля призадуматься. Онъ еще разъ забросилъ удочку и опять
черезъ минуту вынулъ рыбу, которая была биткомъ набита пер-
немъ и лавровымъ листомъ, а во рту держала большой очищен-
ный лимонъ.
Странная порода, подумалз. король и пошелъ пъ свою
хижину.
Въ печкѣ весело пылалъ огонь.
— Откуда это? Гм... Можетъ быть, я нечаянно давеча бро-
силъ на стружки спичку—стружки и загорѣлись? Непонятно...
Король сварилъ рыбу, съѣлъ вкусную жирную уху и вышелъ
прогуляться. Жажда томила его. По дорогѣ, ухо короля уловило
журчанье ключа, пробивавшагося въ скалѣ. Жаждущій путникъ
безъ труда нашелъ ключъ, прильнулъ къ нему—и. изумленный,
отпрянулъ прочь. 1-іода была сладкая, пахла апельсиномъ, а сбоку
на скалѣ висѣла мѣдная дощечка съ надписью:
.Газирована. Приготовлена на кипяченой водѣ".
Глаза короля потускнѣли и лино омрачилось. Онъ тихо ото-
шелъ отъ лимонаднаго ключа и побрелъ дальше, среди роскош-
ныхъ фруктовыхъ деревьевъ, отягченныхъ большими аппетитными
плодами.
Рука его машинально протянулась кь бѣлому сочному яблоку.
Но яблоко было высоко. Король сталъ на цыпочки... Со своей
стороны яблоко тоже принягнулпсь, вздрогнуло и, отдѣлившись
отъ вѣтки, упало въ королевскія руки. Близорукій король не за-
106
мѣтилъ, что отъ вѣтки шло внизъ проволока, терявшаяся въ ку-
стахъ, но близорукій король замѣтилъ, что яблоко было искусно
очищено отъ кожицы и даже сердцевина съ сѣменемъ была вы-
долблена.
Король швырнулъ яблоко въ кусты  побрелъ дальше. По
дорогѣ онъ нервно теребилъ гонкій батистовый платокъ, который
какими-то судьбами очутился въ карманѣ его грубой крестьянской
куртки. Потомъ возвелъ глаза, свои печальные потускнѣвшіе глаза,
къ небу—и выронилъ изъ рукъ платокъ.
Въ тотъ же моментъ изъ густыхъ кустовъ высунулась
чья-то рука, схватила платокъ и почтительно протянула его
королю.
Негодяй! — заревѣлъ король, хватая эту руку.
Такъ-то вы устраиваете нашему королю одиночество н жизнь въ
пустынѣ!!
Онъ вытащилъ за руку растеряннаго слугу, закричалъ на
него, затопалъ ногами, покатился въ истерическомъ припадкѣ на-
земь и сталъ рыдать и вопить, стуча кулаками но травѣ.
Какъ?! Я хочу быть одинъ, я хочу уйти отъ васъ, и я не
мшу этого сдѣлать?! Я, король, не могу сдѣлать того, что доступно
ничтожнѣйшему изъ моихъ подданныхъ?! Всю жизнь, значитъ» на
меня наложены эти проклятыя цѣпи ненужной мнѣ придворной
заботливости и дурацкаго комфорта- и никуда я, никуда не спря-
чусь отъ нихъ?! I!, значитъ, какъ бы я ни стирался я до Симой
смері к не сброшу этихъ бархатныхъ, усѣянныхъ жемчугомъ, путъ,
этихъ золотыхъ палокъ съ брилліантовыми набалдашниками... О,
если такъ—довольно! Лучше смерть...
Вокругъ рыдавшаго короля уже стояла почтительная, мол-
чаливая толпа придворныхъ и робко поглядывала на своего по-
велителя.
Лучше смерть!—ревѣлъ обезумѣвшій король.—Лучше въ
рѣку! Прощайте, мои погубители. Ни съ мѣста! Не смѣйте слѣ-
довать за мной.
И помчался бѣдный король къ рѣкѣ.
Но какъ ни спѣшилъ король — придворные были рѣзвѣе
его.»
Кораль добѣжалъ до рѣки н остановился, удивленный: на
берегу отп. увидѣлъ маленькую пристань и нѣсколько ступенекъ,
ведущихъ къ водѣ Пристань была украшена зелеными гирляндами.
107
цвѣтами и транспорантами, а ступеньки, ведущія къ водѣ—обиты
краснымъ дорогимъ сукномъ.
— Эго что?—строго спросилъ король.
Выдвинулся впередъ церемоніймейстеръ.
— Это-съ? Мѣсто для самоубійства, ваше королевское вели-
чество. Мы въ отчаяніи, что не успѣли нагрѣть ноду и довести
се до температуры вашей ежедневной утренней ванны—но вре-
мени было такъ мало...
Король опустился на траву (впрочемъ, не на траву: подъ него
сейчасъ’же подкатили, свернутый въ трубку, персидскій коперъ) и
долго и тихо плакалъ. ВсЬ. окруживъ короля. молча, ждали...
Потомъ король всталъ, утеръ слезы и обвелъ всѣхъ страдальче-
скими глазами.
Ну... чертъ съ вами! Забирайте меня.
И повели короля во дворецъ.
108
ДУРАКИ. КОТОРЫХЪ Я ЗНАЛЪ
Иллюстр. Ре-Ми,
і. удивительный конкурсъ.
Громовъ сосредоточенно взглянулъ на меня и сказалъ:
— Въ этомъ отношеніи люди напоминаюсь устрицъ.
Въ какомъ отношеніи и почему устрицъ? -спросили мы;
п и толстый Клинковъ.
Въ отношеніи глупости. Настоящая, драгоцѣнная, кри-
сталльная глупость тзкъ-же рѣдка въ человѣкѣ, какъ жемчужина
въ устрицѣ.
— Не рисковано-лн: сравнивать глупость съ жемчужиной?—
спросилъ разсудительный Клинковъ.
— 11е рискованно!! Вы знаете, я уже второй годъ культи-
вирую около себя дурака. Что это за прелесть.' Сущая жемчу
жнна. Нуженъ былъ тщательный половой подборъ, нѣсколько по-
колѣній глупыхъ людей, чтобы произвести на свѣтъ такое сокро-
вище. Зовутъ его Петенька.
— У меня тоже есть свой дуракъ,—похвастался Клинковъ.
Онъ, вѣроятно, лучше твоего. Это самый веселый восторженный
дуракъ въ свѣтѣ. Я познакомился съ нимь въ одномъ ломѣ шесть
мѣсяцевъ тому назадъ и съ тѣхъ поръ полюбилъ его. какъ сына.
Онъ восхищается всѣмъ, что я говорю, и отъ самыхъ серьезныхъ
словъ хохочетъ, каю» сумасшедшій. Этотъ человѣкъ считаетъ меня
самымъ тонкимъ острякомъ. Когда я однаж. ы при немъ разска-
залъ о землетрясеніи въ Мессинѣ, онъ перегнулся пополамъ отъ
хохота. .Ахъ, ты жъ, Господи! — восклицалъ онъ, задыхаясь.—
109
Только этотъ плутишка Клинковъ можетъ такъ разсказывать курьез-
ныя вещи съ серьезнымъ лицомъ".
— Позвольте! — хлопнулъ себя ладонью по лбу, молчавшій
до того Подходцевъ. Да вѣдь и у меня есть дуракъ. Правда,
онъ хитеръ, какъ дикарь, и скрываетъ свою глупость, какъ ску-
пой рыцарь — золото. Но иногда она -• эта глупость—блеснетъ
нечаянно сквозь какую-нибудь прорѣху и озаритъ тогда своимъ
сіяніемъ несь міръ! Онъ служитъ въ таможнѣ и зовутъ его
Эрастомъ.
Красивое нмячко,—завистливо проворчалъ Клинковъ.—
Моего зовутъ просто Феодосій.
— Ау меня... нѣтъ своего дурака,—печально вздохнулъ я.—
Боже ты мой! У всѣхь другихъ есть дураки, всѣ живутъ люди,
какъ люди — а я совершенно одинокъ. Громовъ, подари мнѣ сво-
его дурака.
Ни за что въ свѣтѣ. Вотъ еще!
Ну. на что онъ тебѣ? Ты другого найдешь.
Нѣтъ, нѣтъ. — сухо сказалъ Громовъ. — Не будемъ гово-
рить объ этомъ.
-	Клинковъ! — обратился я къ толстому другу. Продай
мнѣ своего веселаго дурака. Я тебѣ отвалилъ бы не маленькія
деньги.
Попроси у Подходцева.
-	Зарѣжьте вы меня прежде, чѣмъ я отдамъ вамъ его, —
закричалъ Подходцевъ. Если я лишусь его, н не перенесу этого.
Я умру отъ горя.
Самый лучшій дуракъ--мой,— хвастливо засмѣялся Гро-
мовъ.—Мой сланный кристалльный Петенька.
- Ну, нѣтъ, возразилъ, пыхтя, Клинковъ. — Твой сдастъ
передъ моимъ.
Подходцевъ самоувѣренно засмѣялся.
— Оба они, вѣроятно, ничто передъ моимъ Эрастомъ. Я
увѣренъ, что ваши дураки и не дуракн вовсе. Такъ, просто, само-
званцы. А мой- -стоитъ только посмотрѣть на его лино и всякій
скажетъ: .да, это онъ!"
Всѣ трое счастливцевъ закричали, заволновались, заспорили.
— Чего проще, господа. - пожалъ я плечами.—'Устройте
конкурсъ своихъ дураковъ. Чей дуракъ лучше — тоіъ возьметъ
первый призъ.
— Прекрасно! — воскликнулъ Подходцевъ
НО
Всѣ благодарили меня, а [(линковъ даже поцѣловалъ.
Конкурсъ рѣшено было устроить нъ моей квартирѣ. Такъ
какъ я не'имѣлъ своего дурака („обездураченъ* — какъ опредѣ-
лилъ мое положеніе Подходцевъ)— меня и выбрали въ качествѣ
жюри.
Въ тотъ же день я получилъ отъ Подходцева, Клннкова н
Громова адресы Эраста, Феодосія и Петеньки, поѣхалъ къ нимъ и.
послѣ недолгой бесѣды, получилъ отъ каждаго опредѣленное обѣ-
щаніе посѣтить меня. Чтобы всѣ три дурака могли заранѣе
освоиться другъ съ другомъ, я утромъ въ день конкурса собралъ
нхъ нъ маленькомъ ресторанчикѣ, гдѣ мы позавтракали и обмѣ-
нялись мнѣніями по разнымъ вопросамъ жизни.
Всѣ трое, дѣйствительно, оказались, на
рѣдкость дураками—все здоровый, отборный,
неимовѣрно глупый на
Отъ часовой бег
моя такъ распухла, что. при возвращеніи
домой, шапку пришлось нести въ рукахъ.
II. КОНКУРРИНТЫ.
Къ десяти часамъ вечера пріѣхали всѣ-
Каждый пріѣхалъ со своимъ дуракомъ, по-
добно охотникамъ, которые являются къ
сборному пункту съ собственной собакой на
веревкѣ...
Сразу же всѣ прибывшіе разбились на
двѣ группы: умные тихо шушукались въ углу
ковъ я усадилъ за чайный столъ н принялся энергично угощать
чаемъ съ коньякомъ.
Ко мігЬ подкрался на цыпочкахъ Подходцевъ съ миной оза-
боченнаго родственника мертвеца, котораго собираются отпѣвать,
и шепнулъ:
— Ну, что-жъ... Можно начинать?
— Да. Я распоряжусь, чтобы дали закуску н вино.
Я ободрительно подмигнулъ насторожившимся дуракамъ и
вышелъ язь комнаты.
Подали ужинъ. Я посадилъ всѣхъ вразбивку: дурака между
двумя умными и умнаго между двумя дураками. Мнѣ-же, какъ
арбитру, пришлось сѣсть внѣ этого порядка.
юлъ.
Эрлств.
кабинета, а дура-
111
Была минута напряженнаго молчанія.
- Однако и жарко же здѣсь!- вздохнулъ Подходцевъ.
Подходцевскій дуракъ Эрастъ укоризненна поглядѣлъ на
своего хозяина и возразилъ:
Въ домѣ повѣшеннаго не говорить о веревкѣ.
— Почему, милый?
Потому что потому.
Нѣтъ, Эрастнкъ,—захныкалъ Подхоцевъ.— Вотъ ты сдѣ-
лалъ мнѣ замѣчаніе, гы обидѣлъ меня, а за что? Гдѣ у тебя ве-
ревка и гдѣ повѣшенный? Если веревка — воздухъ, а повѣшен-
ный хозяинъ, то ты обидѣлъ и хозяина. Если же веревки — всѣ
присутствующіе—ты обидѣть и присутствующихъ. Что ты, родной,
думалъ сказать этой фразой?
— Не хотѣлн-лн вы сказать, что изъ насъ можно веревкн
вить? спросилъ обиженно Громовъ.
Или, что мы вѣшаемся всѣмъ на шею? — возвысилъ го-
лосъ Клинковъ.
Дуракъ Клннкова, веселый Феодосіи, услышавъ слова своего
патрона, всплеснулъ руками и громко захохоталъ.
Ну. и Клинковъ! Ну, и удружилъ же! Молодецъ, Клино-
чекъ. Очень зло сказано.
Вашъ споръ, господа, отклонился въ сторону,—замѣтилъ
Петенька. — Я принужденъ указать на то...
Тише, ребята! зычно рявкнулъ Громовъ. Мой Петя
говоритъ.
..Ла то, что сравненіе разогрѣтаго воздуха съ веревкой
грѣшитъ неправильностью. Веревка, какъ извѣстно, имѣетъ дна
измѣренія.
Одно, — тихо сказалъ Эрастъ.
Почему, Эри стикъ? - прищурился Подходцевъ.
Одна веренка. одно и измѣреніе.
Лайте Петечкѣ договорить, ревниво перебилъ его Гро-
мовъ. Говори, Петечка.
...Итакъ, я говорю: воздухъ есть нѣчто невѣсомое, нѣчто
такое, нѣчто...
Искомое! подсказалъ Громовъ.
Почему искомое?
Потому что мы его ищемъ. Всѣ люди ищутъ воздуха,
потому, что иначе они бы эадохлись.
Эрастъ пожалъ плечами и сухо возразилъ:
112
Однакоже я никогда не ншу воздуха и какъ видите
не задыхаюсь.
Очень зло сказано! усмѣхнулся, кивая головой. Феодосій
Мы опять отклонились отъ темы, поморщился Громов
скій дуракъ. Сравненіе воздуха съ веревкой неправильно въ ся
номъ корнѣ.
Въ корнѣ чего? переспросилъ методичный сухой тамо-
женный Эрастъ.
Э?
Я говорю — въ корігк чего: воздуха или веревки?
Веревки и воздуха.
Очень зло сказано,
значительно
Значитъ, по вашему веревка
и воздухъ имѣютъ корни? придир-
чиво подхватился Эрастъ. Да? Можетъ,
неревка имѣетъ и листья, да?
Я не понимаю, робко сказалъ
і романскій дуракъ Петенька, чего онъ
на меня кричитъ?
Отчасти, Петя правъ, вступился
Клинковъ. Если веревка не имѣетъ ли-
стье въ она имѣетъ стволъ.
Кто изъ насъ, господа, былъ когда
и нбудь-влюбленъ? спросилъ неожиданно
Подходцевъ.
Его дуракъ Эрастъ прищурился.
Это вы почему спросили?
Такъ просто, Эраспікъ.
Нѣтъ, позвольте... нельзя такъ
€103X41. Феодосій
Петеника.
спрашивать... вѣдь всякій вопросъ дол-
женъ жѵ имѣть подъ собой какую нибудь почву?
Господа! У насъ получается садъ! вскричалъ Клинковъ.
Почему садъ? презрительно спросилъ непоколебимый
дуракъ Эрастъ.
У насъ есть почва, есть стволы, есть листья н есть корни...
Зло сказано!!—восторженно взвизгнулъ Феодосій. Тонко
съострено!
По сейчасъ же подъ тяжелымъ взглядомъ таможеннаго
Эраста съежился Феодосій и сконфуженно зашепталъ что-то Пе-
тенькѣ.
113
Мы сейчасъ говорили одно, а Подходцевъ о какой-то
любви спрашиваетъ. Былъ разговоръ о вещественности воздуха,
атмосферы...
Воздухъ и атмосфера не одно и то же. встрепенулся
Петенька.
А какая же разница?
Атмосфера одна, а воздуху много, -подсказалъ Громовъ.
Да? Вы такъ думаете? заскулилъ вертя головой, я дои и
гый Подходцевскій дуракъ Эрастъ. Вы такъ полагаете? Таково
ваше мнѣніе?
Такъ его, Эрастъ, такъ! — зааплодировалъ Подходцевъ.
Хватай его за ноги.
Вы полагаете
атмосфера одна, а воздуху много? Да?
Такъ? Такъ я скажу вамъ, миленькій,
что иногда въ одномъ паровомъ котлѣ
помѣщается двадцать атмосферъ.
- Ай-да ловко! -загрохоталъ Фео-
досій. Ловко подцѣпили Громова! Мо
лодецъ Эрастъ! Остроумію! Осадили
Громчнка съ атмосферой.
Эго называется атмосферичес-
кій осадокъ, добродушно вставилъ
Петенька.
Зло сказано! похвалилъ и его
восторженный Феодосій. .....
Ш. итоги.

— А не довольно ли? шепнулъ
мнѣ Подходцевъ. Кажется, физіономіи выяснились.
У—Господа' -громко сказалъ я. Пойдемъ въ кабинетъ.
Туда намъ дадутъ кофе. Эрастъ, Петенька, Феодосій! Идите въ
кабинетъ мы скоро прійдемъ сейчасъ только кое-какіе счеты
нужно выяснить.
Дураки переглянулись, подмигнули другъ другу и, взявшись
подъ руку, послушно зашагали въ кабинетъ.
Мы остались одни.
Ну-съ, -сказалъ гордо Громовъ. -Теперь вамъ ясно пре-
восходство моего веселаго Феодосія? Надѣюсь...
114
— Ну, ужъ твой Феодосій... Обратили вы вниманіе, господа
какой у меня умный разсуди тельный дуракъ Эрастнкъ? Какъ онъ
методически разсуждаетъ?"
Что?! Да мой Петенька на голову выше. Онъ, правда.
Не веселый, не методичный, но вѣдь его разговору, о корнѣ ве-
ревки и воздуха - это все! Эти Шекспиръ.
Тссс!.. приложилъ я палецъ къ губамъ. Хотите слы-
шать, о чемъ говорятъ дураки на свободѣ? Пойдемъ въ спальную.
Оттуда все слышно.
Въ спальнѣ было темно. Мы на цыпочкахъ подкрались къ
полуоткрытымъ въ кабинетъ дверямъ и заглянули...
Господа!—возбужденно говорилъ Петенька.—По справел-
линости, призъ принадлежитъ мнѣ за моего дурака! За Громова.
Вы замѣтили, что онъ ляпнулъ на счетъ атмосферы. Я въ душѣ
чуть не померъ со смѣху.
Па-азвольте. П а-азнольте,—перебилъ Эрастъ.—По моему,
мой Подходцевъ нъ тысячу разъ глупѣе Громова. Его безтактный
разговоръ о любви, когда его никто и не спрашивалъ...
Эго зл > сказано! -захохоталъ Феодосій. Но, братцы,
прошу васъ! Ей Богу! Пустъ .мой Клинковъ будетъ первымъ. Онъ
самый веселый, остроумный дуракъ современности. А? Братцы!
На-азвольте! Я стою за своего Подходцева! Впрочемъ,
спросимъ хозяина, какъ мы съ нимъ и условились. Пусть онъ
скажетъ.
Въ спальнѣ произошли возня. Эго Подходцевъ схватилъ
меня за шиворотъ и вытащилъ въ столовую.
Говори, что это все значитъ?
Я нахально засмѣялся.
То н значитъ, что конкурсъ былъ двойной. Я увѣрилъ
вашихъ дураковъ, что они умные, а вы- дураки, н что забавно бы
устроить не счетъ васъ конкурсъ. Вы думаете, что это вы ихъ
привезли, а они думаютъ, что они васъ привезли. Вы состязались
на нихъ, а они на' васъ.
Проклятый! Ты испортилъ нашихъ дураковъ!
— Зачѣмъ ты это сдѣлалъ?—сурово спросилъ Громовъ.
Я сдѣлалъ умильное лицо, н пропищалъ:
Что жъ"братцы,., У васъ, небось, были дураки, а у меня
не было. Я и сдѣлалъ себіъ.. цѣлыхъ шесть сразу!
115
М У ж ч и н ы.
Иллюстр. А. Юіпера.
Кто жилъ въ меблированныхъ комнатахъ средней руки
тогъ хорошо знаетъ, что прислуга никогда не имѣетъ привычки
предварительно докладывать о посѣтителяхъ... Какъ бы пи былъ
непріятенъ гость или гостья, простодушная прислуга никогда не
спросить васъ: располсжены-лн пн къ пріему этихъ людей.
Однажды вечеромъ я былъ дома, въ сноси одинокой ком-
натѣ н занимался тѣмъ, что лежалъ на диванѣ, стараясь дѣлать
какъ можно меньше движеній. Я человѣкъ очень прилежный,
энергичный, и это занятіе нисколько меня не утомляло.
...Но пустынному корридору раздались гулкіе шаги, шелестъ
женскихъ юбокъ и чья-то рука неожиданно-громко постучалась
въ мою дверь.
Машинально я сказалъ:
Войдите.
Это была скромно-одѣтая немолодая женщина нъ траурной
шляпѣ съ крепомъ.
Я вскочилъ съ дивана, сдѣлалъ по направленію къ посѣти-
тельницѣ три шага и спросм.ть удивленно:
— Чѣмъ могу быть вамъ полезенъ?
(>ші внимательно всмотрѣлась въ мое лицо.
- Вотъ онъ какой... - пробормотала она. Такимъ я его
себѣ почему-то и представляла. Красивъ... Красивъ даже до сихъ
поръ... Хотя прошло уже около шести лѣтъ...
Я пасъ не знаю, сударыня! удивленно сказалъ я.
Она печально улыбнулась.
116
Я (Юіпчп.іа св дивана, сО/ъ-
лдзд по направленію кв но-
сіътителъннцл три шага и
спро ила удивленно:
— ЧіЪЛК .щпу /іытъ азма
яоллюя?
И я васъ, сударь, не знаю. А ногъ привелось встрѣтиться.
И приведется еще вести съ вами длинный разговоръ.
Садитесь, пожалуйста. Я очень удивленъ... Кто вы?
Дама въ траурѣ поднялась со стула, на которое только что
опустилась и, держась за его спинку, съ грустной торжествен-
ностью сказала:
Я мать той женщины, которая любила васъ шесть лѣтъ
гому назадъ, которая нарушила ради і
которая... ну, объ этомъ послѣ. Теперь
вы знаете, кто я?! Я — мать вашей лю-
бовницы!..
Посѣтительница замолчала, считая,
вѣроятно, сообщенныя ею данныя доста-
точными для уясненія нашихъ взаимо-
отиошек.й, А ч не считалъ зтн данныя
достаточными. Я не считалъ ихъ ти-
пичными,
Я помедлилъ немного, ожидая, что
она назоветъ, по крайней мѣрѣ, фамилію
или имя своей дочери, но она молчала,
печальная, траурная.
Потомъ повторила, вздыхая:
Теперь вы знаете, кто я... И
теперь я сообщу вамъ дальнѣйшее: моя
дочь, а ваша любовница, недавно умерла
на моихъ рукахъ, съ вашимъ именемъ
на холодѣющихъ устахъ.
Я разсудилъ, что вполнѣ пріыич-
нымъ случаю’поступкомъ будетъ; всплес-
нуть руками, вскочить съ дивана и го-
рестно схватиться за голову.
Умерла?! Боже, какой ужасъ!
Такъ вы еще не забыли мою славную дочурку? -растро-
ганію прошептала дама, незамѣтно стирая уголкомъ платка еле
линку. Подумать только, чтсі вы разстались больше пяти лѣтъ
тому’ назадъ... Изъ за вашей измѣны, какъ призналась она мнѣ
въ минуту откровенности.
Я молчалъ, по мнѣ было безумно-тяжело, скверно, и горько-
Я чувствовалъ себя самымъ безпросвѣтнымъ негодяемъ. Если бы
117
у меня было больше мужества я долженъ бы откровенно сказать
этой доброй панпной старушкѣ:
Милая моя! Для тебя романъ замужней женщины съ мо-
лодымъ человѣкомъ огромное незабываемое событіе въ жизни,
которое, по твоему, должно сохраниться до самой гробовой доски.
А я... я рѣшительно не помню, о какой именно замужней дамѣ
говоришь ты... была-лн это Ася Званнова? Или Ирина Николаевна?
Или Вѣра Михайловна Березаева?
Я нерѣшительно поерзалъ на диванѣ, потомъ бросилъ на
Посѣтительницу испытующій взглядъ и потомъ, свѣсивъ голову,
осторожно попросилъ:
Разскажите мнѣ что-нибудь о вашей дочери...
Да что-жъ разсказывать'.. Какъ вы знаете, они съ му-
жемъ не сошлись характерами. Онъ се не понималъ, не понималъ
души ея и запросовъ... А тутъ явились вы- молодой, иігтересный.
порывистый. Она всю жизнь помнила тѣ слова, которыя были
сказаны вами при первомъ сердечномъ объясненіи... Помните?
— Помню- нерѣшительно кивнулъ я головой. — Какъ же
не помнитъ!.. Впрочемъ, повторите ихъ* Такъ-ли она вамъ передала?
Въ ютъ вечеръ мужа ея не было дома. Пришли вы
какой-то особенный, .свѣтлый’, какъ она говорила. Вы замѣтили,
что у нея заплаканные глаза и долго добивались узнать причину
слезъ. Она отказывалась... Тогда вы обпили рукой ея талію, при-
влекли ее къ себѣ н тихо сказали: иСчастье 'мое! >1 вяжу, тебя
здѣсь никто не понимаетъ, инкто не иѣвить твоего чудесваго
жемчужнаго сердца, твоей кристалльной души. Ты совершенно
одинока. Есть только одинъ человѣкъ, который оцѣпилъ тебя,
сердце котораго всецѣло въ твоей власти...
— Да, это мой пріемчикъ,—задумчиво улыбнулся я.—Теперь
я его уже бросилъ...
Что?! — переспросила старушка
Я говорю: да! Это были, именно тѣ слова, которыя я
сказалъ ей.
Ну, вотъ. Потомъ ВЕ4, кажется... стали цѣловать ее?
Навѣрное, согласился я. Не иначе. Что-же она вамъ
разсказывала дальше?
Черезъ нѣсколько дней вы гуляли съ пей пъ городскомъ
саду. Вы стали просить ее зайти на минутку къ вамъ, выпить
чашку чаю... Она отказывалась, ссылаясь ил то, что не принято
замужней дамѣ ходить въ гости къ молодому человѣку, что этотъ
118
поступокъ былъ бы моральной измѣной мужу... Вы тогда обидѣ-
лись на нее и цѣлую аллею прошли молча. Она спросила; .Вы
сердитесь?” „Да,- сказали вы, васъ оскорбляетъ такое отношеніе
и, вообще, вамъ очень тяжело и вы страдаете". Тогда опа ска-
зала: .Ну, хорошо, я пойду къ вамъ, если яы дадите слово вести
себя прилично..." Вы пожали плечами: „Вы меня обижаете!" Че-
резъ полчаса она была уже у васъ, а черезъ часъ стала вашей.
И, опять приподнявшись со стула, спросила старуха тор-
жественно:
Помните-ли вы это?
Помню, подтвердилъ я. А что она говорила, уходя
отъ меня?
Она говорила: .Навѣрное, теперь вы перестанете уважать
меня?-, а вы прижали ее къ сердцу и возразили: .Нѣтъ! Никого
еще въ жизни я не любилъ такъ, какъ тебя!" А теперь... она
умерла, моя голубка.
Старая дама заплакала,
О! порывисто, въ припадкѣ великодушія, воскликнулъ
я. Если-бы можно было вернуть ее вамъ я пожертвовалъ бы
для этого своей жизнью!
1 Іѣгъ... Ее уже ничто не вернетъ оттуда, разсудительно
возразила старуха.
Не говорила-лн она вамъ еще что-нибудь обо мнѣ?
Они разсказывала, что вы сначала лидѣлись съ ней каж-
дый день, потомъ черезъ день, а потомъ на васъ свалилась неожи-
данно какая-то срочная работа, и вы видѣлись съ ней разъ нъ
недѣлю. А однажды она, явившись къ намъ неожиданно, застала
у васъ другую женщину.
>1 опустилъ голову и сталъ сконфуженно разглаживать ру-
кой подушку.
Помните вы это? спросила лама.
Помню.
А когда она расплакалась, вы сказали ей: .Сердцу не
прикажешь". И предложили ей остаться хорошими друзьями.
Неужели, я предложилъ ей это? недовѣрчиво спросилъ я.
Вообще, это с5ыло на меня не похоже. Я хорошо зпалъ, что
пи одна женщина въ мірѣ не пошла бы па такую комбинацію, и
потому никогда	. ягялъ послѣ любви дружбу. Просто я
спрашивалъ: „кажется, мы охладѣти лруп.-къ-друту?“ У всякой
женщины есть свое профессіональное женское самолюбіе. Она
119
почти никогда не говоритъ: „кто это ,ыы"? Никогда я къ тебѣ
не охнадѣвала!’ А опуститъ голову, промедлитъ минуты три и
ск:пкетт.: .Да? Прощайте*.
Очевидно, старуха что-то напутала.
Не передавала ли мігѣ что-нибудь покойница передъ
смертью?
И въ третій разъ торжественно поднялась со стула старуха
и въ третій разъ сказала торжественно:
Да! Она поручила нямъ свою маленькую дочь.
Мнѣ? — ахнулъ я. Да почему?
Какъ вы знаете, мужъ ея умеръ четыре года тому назадъ,
а я стара и часто хвораю...
Да почему-же, именно, мнѣ?
Старуха печально улыбнулась.
Сейчасъ я скажу вамъ вещь, которая неизвѣстна никому,
тайну, которую покойница свято хранила отъ всѣхъ и открыла
ее мнѣ только въ предсмертный часъ: настоящій отецъ ея ре-
бенка ны!
Боже ты мой! Неужели? Вы увѣрены въ этомъ?
Передъ смертью не лгутъ, строго сказала старуха,
Вы отецъ и пы должны взять заботы о вашей дочери*
Я поблѣднѣлъ, сжалъ губы и, опустивъ голову, долго си-
дѣлъ такъ, волнуемый разнородными чувствами.
А. можетъ быть, она ошиблась? робко переспросилъ я.
Можетъ быть, это не мой ребенокъ, а мужа?
Милостивый государь! величаво сказала старуха. Жен-
щины никогда не ошибаются въ подобныхъ случаяхъ. 9го ин-
стинктъ!
Нахмурившись, я размышлялъ.
Съ одной стороны я считалъ себя порядочнымъ человѣкомъ,
уважалъ себя и, поэтому, полагалъ сдѣлать то, чго подсказывала
мнѣ совѣсть. Онъ долженъ быть мнѣ дорогъ, этотъ ребенокъ
отъ любимой женщины (конечно, я нъ то время любилъ ее!).
Съ другой стороны, эта неожиданная тяжелая обуза при моемъ
образѣ жизни совершенію выбивала меня изъ колеи и излагала
самыя сложныя и запутанныя обязанности въ будущемъ.
Я отецъ! У меня дочь!..
Какъ ее зовутъ? — спросилъ я. разнѣженный.
Вѣрой. Какъ и мать.
120
Хорошо! Рѣшительно сказалъ я. Согласенъ. Я усы-
новлю ее. Пусть носитъ она фамилію Двуутробки кона.
Почему Дпуутробн икона?	недоумѣвающе взглянула на
меня старуха.
Да мою фамилію. Вѣдь я же Двуутробииковъ.
Вы... Двуутробннковъ?!
А кто-же?
Боже мой! въ ужасѣ за-
кричала странная гостья. Значитъ,
это не вы?!
Что не я?
— Вы, значитъ, не Класевичъ?!
Дочь называла фамилію Класевичъ
и сказала этотъ адресъ.
Неожиданная бурная волна за-
лила мое сердце.
Класевичъ? захохоталъ я.
Поздравляю васъ: вы ошиблись
дверью! Класевичъ въ слѣдующей
комнатѣ номеръ 11. А моя комната
номеръ 10. Пойдемте, я провожу васъ.
Оживіенный. веселый, взялъ
я разстроенную старуху за руку и
потащилъ аа собой.
— Какъ же!—тараторилъ я. Моя фамилія Двуутробннковъ,
номеръ 10, а Класевичъ дальше. Онъ номеръ II. Оігь тутъ ужъ
давно живетъ нъ этихъ комнатахъ, вотъ тутъ, рядомъ со мной.
Какъ-жс! Класевичъ... Очень симпатичный человѣкъ. Вы сейчасъ
съ нимъ познакомитесь... А ны, значитъ, вмѣсто одиннадцатаго
номера въ десятый попали?! Хе-хе,.. Ошибочка вышла. Какъ же!
Класевичъ, онъ тутъ. Эй, Класевичъ!! Вы дома? Тутъ одна дама
насъ по важному' дѣлу спрашиваетъ... Идите, сударыня. Хе-хе.
А я то слушаю, слушаю...
тярящоряяя я. —
Д уушробЯлкояа.
— А'дл® же!-
Аіол фа.ниліл
на.перя /О, д А'яясеаичз дяяьиге
121
НОВЫЙ СОЛОМОНЪ.
Ѵапііаь ѵішііаіпш сі сшпіа ѵапііаь.,,
Иллюстр. А. Юнгеро.
Я не помню, что, именно навело моихъ ближнихъ на мысль
сдѣлать меня мировымъ судьей: была-ли у нихъ геніальная спо-
собность угадывать скрытое призваніе въ человѣкѣ, или просто
не было никого другого, кому можно было-бы навязать это хло-
потлипое дѣло? Во всякомъ случаѣ, я охотно взялся за него, не
споткнувшись даже объ единственное условіе, которое мнѣ поста-
вили: судить по совѣсти.
Наоборотъ долженъ сказать, что зто условіе, именно, и
прельстило меня— Законы я зналъ плохо, а совѣсти у меня былъ
непочатый уголъ. Совѣсти моту' сказать съ гордостью у меня
были цѣлыя’ залежи (вѣроятно, потому, что до спхъ поръ мнѣ не
приходилось пускать ее въ дѣло.,.)
Кромѣ совѣсти, у меня передъ глазами былъ еще благой
примѣръ въ липѣ царя Соломона, который тоже былъ судьей п,
занимаясь этимъ дѣломъ, ловко умѣлъ выкручиваться изъ самыхъ
затруднительныхъ положеній, несмотря на полное отсутствіе зако-
новъ и уставовъ о мировыхъ судахъ.
Въ особенности, восхищалъ меня его извѣстный всѣмъ пріемъ
съ двумя женщинами, которыя судились изъ-за ребенка: одна при-
сваивала его себѣ, а другая себѣ. Я согласенъ, что узнать дѣй-
ствительную мать было-б’ы трудно, если-бы не геніальная мысль
цари Соломона: онъ взялъ мечъ и заявилъ, что раздѣлитъ ребенка
122
на двѣ равныя части. Фальшивая мать согласилась на это (но прин-
ципу: ни тебѣ, ни мнѣ)» о н стоящая мать упала на колѣни и, за-
ливаясь слезами, вскричала: „не рубите младенца, пожалуйста! От
дайте сго лучше ей*!
Такимъ образомъ, Соломонъ и обнаружилъ настоящую матъ.
Были н другіе способы: установить истину свидѣтельскими
показаніями, р .ныграть младенца въ четьн-нечетъ или подождать,
пока онъ выростстъ, чтобы посмотрѣть—на кого онъ будетъ по-
хожъ? Но. конечно, „способъ съ мечемъ* въ такихъ случаяхъ
наилучшій.
Вступая въ новую должность» я далъ себѣ слово отбросить
всякіе, связывающіе человѣческое творчество законы, и дѣйство-
вать исключительно по принципамъ, завѣшаннымъ великимъ па*
ремъ Соломономъ: быстрота и натискъ! А эпиграфомъ къ своей
дѣятельности я мысленно поставилъ исторію съ мечемъ и ребен-
комъ. По моему, она должна бытъ исходнымъ пунктомъ для каж-
даго здравомыслящаго судьи.
Вступая въ новую должность, я не зналъ, что дѣятельность
судьи такъ раззорн'і ельна для его здоровья, для сго кошелька и
его самолюбія: меня подцѣпили на удочку, сдѣлавъ судьей—я нъ
этомь убѣдился въ первый же день моей работы, въ тотъ самый
первый дель, который былъ и послѣднимъ. Да! Сознаться нуж-
но—маловато поработалъ я на почетномъ поприщѣ правосудія:
всего одинъ день...
II.
...Я сѣлъ въ кресло, обвелъ присутствующихъ взглядомъ и
сказалъ:
— Итакъ начнемъ. Тяжущіеся! Подходите по порядку.
Втайнѣ я былъ бы очень радъ, если бы первымъ дѣломъ
оказалось дѣло двухъ женщинъ, заспорившихъ о младенцѣ... Я
зналъ бы, какъ поступить въ этомъ случаѣ... (недаромъ въ карманѣ
у меня лежал ь громадный складной ножикъ, купленный еще вчера,
какъ необходимый аттрибуть жреца правосудія)- По, къ сожалѣ-
нію, первымъ дѣломъ оказалось сложная и запутанная исторія
подъ названіемъ:
„Оскорбленіе словами".
[23
Мѣшанинъ Ѳедосѣевъ жаловался на купеческаго сына Луто-
хпігп, который, якобы, обозвалъ его словомъ: дуракъ. Дѣло упро-
стилось-бы, если-бы Лугохннъ отпирался отъ сказаннаго слова (въ
такихъ случаяхъ дѣло, обыкновенію, прекращается), но Лутохиігь
на первый' же мой вопросъ откровенно признался:
Да. Я назвалъ его дуракомъ’
И не стыдно вамъ? сказалъ я. — Зачѣмъ же вы это
сдѣлали?
Потому что онъ, дѣйствительно, дуракъ.
Вотъ странно: что это, знаніе, что-ли?
Конечно, званіе, —хладнокровно подтвердила» Лугохннъ,
Смстливый Вы. напримѣръ, судья -васънэзываюгъ судьей. Ѳедосѣевъ
дуракъ -его нужно называть дуракомъ...
Лутохннъ крѣпко утвердился на этой позиціи и мнѣ трудно
было выбитъ его оттуда.
Интересно,—подумалъ я. Какъ бы поступилъ на моемъ
мѣстѣ сыетлилый царь Соломонъ? Я увѣренъ, оіп. подошелъ бы
къ этому запутанному дѣлу съ самой неожиданной стороны.., Эхъ1
Будь одинъ изъ нихъ младенецъ...
И тутъ же меня озарила мысль, настоящая царская, соломо-
новская;
„А что если Ѳедосѣевъ, въ самомъ дѣлѣ, дуракъ? Попро-
бую испытать его. Если Лутохннъ правъ, прекращу это загадочное
дѣло, да и все".
Я очнулся отъ задумчивости, поднялъ глаза на обиженное
лицо Ѳедосѣева и сказалъ тономъ судьи:
Вы жалуетесь на купеческаго сына Лутохииа, который
назвалъ васъ дуракомъ... Скажите, вы твердо увѣрены, что вы
умный?
Твердо, отвѣчалъ Ѳедосѣевъ,
Хорошо-съ,—потеръ я съ довольнымъ видомъ руки (дѣло
начинало налаживаться). — Если это такъ, то я задамъ маленькую
загадку и по отвѣту посмотрю: кто вы такой?
Ѳедосѣевъ промолчалъ, растерянно глядя на меня.
Всгь-съ: если-бы передъ вами горѣли двѣ свѣчи, длин-
ная н короткая - То какую-бы вамъ нужно было погаситъ, чтобы
эти обѣ свѣчи потомъ сравнялись?
Ѳедосѣевъ долго, напряженно думалъ и потомъ, солидно
погладивъ бороду, отвѣтилъ:
— Длинную.
124
Я усмѣхнулся.
Вотъ и выходитъ, что Лутохннъ былъ правъ. И выходить,
что вы дуракъ. Ступайте’ Прекращено дѣло.
Царь Соломонъ, глядя съ небесъ на меня, вѣроятно, радо-
вался. а мѣшанинъ Ѳедосѣевъ обидѣлся.
Онъ сказалъ:
Какой же вы судья, если ругаетесь.,. Я пуду жаловаться
на васъ.
Ступайте, ступайте,—нетерпѣливо крикнулъ я.—Сколько
угодно! Слѣдующій! Подходите!
Слѣдующимъ дѣломъ я заинтересовался больше: оно было
почти сшюмомовскимъ, только роль ребенка играло осеннее пальто
да вмѣсто женщинъ были мужчины. Но принципъ былъ тогь же
Вотъ, наше благородіе, сказалъ одинъ нзъ двухъ муж-
чинъ, по профессіи смазчикъ вагоновъ. Висѣло мое пальто на
гвоздикѣ, а онъ пришел ъ, да взялъ. .Ты. говорю, куда"? .Это, го-
воритъ, не твое пальто, а моеи. .Какъ твое, когда я его покупалъ"?
„Нѣтъ, говорить мое".
А что вы скажете?—обратился я къ другому человѣку,
съ рыжими полосами и грязными руками.
Онъ вретъ, ваше благородіе, заявилъ грязный чело-
нѣкъ. I Іальто мое.
Хорошо-съ, съ наружнымъ хладнокровіемъ резюмиро-
валъ я. — Онъ говоритъ пальто его, ны говорите пальто ваше.
Самое справедливое будетъ, если я раздѣлю его пополамъ.
Я разложилъ пальто на столѣ, вынулъ ножикъ и выжи-
дательно посмотрѣлъ на тяжущихся. Я ожидалъ, что настоящій
владѣлецъ, по соломоновскому принципу, упадетъ на колѣни и. со
слезами на глазахъ, простирая ко мнѣ руки, скажетъ: „о, ие рѣжьте
его! О. отдайте его лучше этому человѣку"!
Однако, оба они стояли и хладнокровно смотрѣли, какъ я
вертѣла» ножикомъ, занесеннымъ надъ распростертымъ пальто.
Въ .дѣлѣ съ ребенкомъ", Соломона удержало отъ раздѣла
ребенка на двѣ части то обстоятельство, что предметъ спора былъ
живой. Меня это удержать не могло...
Я аккуратно раздѣлилъ ножомъ пальто на двѣ части и. вру
чивъ нхъ смазчику и грязному' человѣку, сказалъ:
Вотъ намъ по справедливости! Ступайте.
Одинъ изъ пикъ повертѣлъ въ рукахъ свою половину (именно1
125
грязный человѣкъ). чему - го усмѣхнулся, Просилъ сною часть на
полъ и ушелъ, хлопнувъ лверыо.
А смазчикъ теперь я убѣдился, что онъ Пылъ настоя-
щимъ владѣльцемъ положилъ обѣ половины пальто на столъ и
сказалъ:
Пожалуйте за пальто пятьдесязъ рублей.
— Какъ? испугался я.
Да такъ. Пальто было новехонькое, а вы его разрѣзали...
Пожалуйте деньги!
По зрѣломъ обсужденіи этого вопроса, я рѣшилъ, что смаз-
чику, дѣйствительно, причитается указанная сумма, Я заплатилъ
ему, и тутъ же утѣшилъ себя тѣмъ, что мой принципъ судопро-
изводства въ общемъ, все-таки, былъ вѣренъ: настоящій-то вля-
дѣлецъ былъ все-таки мною обнаруженъ!
ПІ.
Слѣдующее дѣло заставило забиться мое сердце живѣйшей
радостью: дѣло это, именно, я заключалось въ спорѣ двухъ жен-
щинъ изъ-за знаменитаго ребенка.
Это казалось прямо-таки чудеснымъ: аналогія между моимъ
и соломоновскнмъ дѣтомъ была почти полная, И обѣ матери и
ребенокъ, завернутый въ одѣяльце- находились тутъ же.
Выше я сказалъ слово: .почти*. Къ сожалѣнію, разобравшись
нъ дѣлѣ, я нашелъ въ немъ значительное уклоненіе отъ соломо-
новскдго шаблона.
Это выяснилось изъ разговора.
Добрыя женщины! — сказалъ я. — Насколько я понимаю»
каждая изъ васъ, называя себя матерью, хочетъ присвоить этого
ребенка?
Если ина хочетъ,—сказала поспѣшно толстая женщина,
пускай забираетъ себѣ. Ребенокъ вѣдь ея!
Ишь-ты, ловкая какая! подхватила худая.—Мой ребенокъ!?
Какой же от» ной? Онъ твой! Дала мнѣ его на руки подержать,
да сама убѣчь и хотѣла! А еще мать!..
Нѣтъ, т ы мать, возразила другая. Что ты врешь?
Знаемъ мы васъ: всякая хочетъ своего ребенка сплавить! Грѣ-
шить вы всѣ мастера, а потомъ ребятъ на чужую шею вѣшать
норовите’.
126
Онѣ подняли невозможный крикъ.
Я задумался.
Вотъ, говорилъ я самъ себѣ. Какъ со временъ Соло-
мона измѣнился свѣтъ! Раньше каждая женщина присваивала себѣ
даже чужого ребенка, а теперь каждая мать своего подсовываетъ
чужимъ людямъ. Боже мой, Боже мой... А изъ-за какого то пальто
люди теперь способны перегрызть другъ другу глотку!..
Привычнымъ дви-
женіемъ я вынулъ изъ
кармана ножикъ и ска-
залъ:
Сейчасъ каждая
изъ васъ получитъ по
половинѣ ребенка! Я его
разрѣжу.
Ни одна изъ нихъ
не бросилась передо
мною на колѣни... Обѣ
стояли, въ ожиданіи опе-
раціи, тупо глядя на меня
и на мой ножикъ.
Конечно, у меня
и въ мысляхъ не было
перерѣзывать пополамъ
младенца... Я только хо-
Онк> шгіня.іи нѵаоалюжміий ьриьв.
тѣлъ попугать женщинъ.
Но онѣ не испугались. Просто, онѣ. какъ я полагаю, не довѣряли мнѣ.
Я со вздохомъ спряталъ въ карманъ ножикъ и попробовалъ,
пріемъ, болѣе культурный.
А-а... Хорошо же! -угрожаю)не сказалъ и Если такъ я
забираю ребенка себѣ. Вотъ вамъ!
Поразительно Опять ни одна изъ нихъ не испугалась, не
заплакала, не умоляла ,о, добрый господинъ’ и т. д.
Просто обѣ онѣ облегченно вздохнули и. повернувшись, вы-
шли Изъ комнаты.
А младенецъ остался у меня на рукахъ.
IV.
Я усталъ отъ всѣхъ этихъ судейскихъ дрязгъ, и слѣдующее
127
дѣло—объ оскорбленіи дѣйствіемъ гналъ на всѣхъ парахъ, стре-
мясь поскорѣе закончить свой трудовой день.
На что ны жалуетесь? спросилъ я здоровеннаго приказ-
чика бакалейной лавки.
Онъ мнѣ вчерась по мордѣ ударилъ, этотъ нотъ.
Его противникомъ быль жирный легковой извозчикъ съ
наглымъ выраженіемъ липа.
А если бы и вы его ударили?—спросилъ я. Вы бы па
него не жаловались?
Приказчикъ задумался.
Нѣтъ. Тогда "бы не жалился.
А почему же вы его не ударили?
Не успѣлъ, ваше благородіе, і-------
По сіплгѵ .ня.юсердмю ѵг.іомблд и суопи
я брусу.іем рззншмдтг» ихс.
некогда было.
А сегодня у
время есть?
Есть.
Я обратился къ
нротннннкѵ;
Что бы вы
васъ
сго
хо-
тѣли? Сидѣть двѣ недѣли
въ тюрьмѣ, или получить
одинъ ударъ по физіономіи.
Извозчикъ обрадо-
вался и сказалъ:
Лучше одинъ
ударъ!
Такъ дайте ему
хорошенько по головѣ,
сказалъ я приказчику.
И все тутъ.
Приказчикъ тоже об-
радовался и, размлхнув
врага, что тотъ покатился на ПОЛЪ.
тисъ, такъ ударилъ своего
А' сказалъ извозчикъ, поднимаясь, я тебя билъ ты не
падалъ, а меня, небось, съ ногъ валишь. Покажу-жъ я тебѣ!
Онъ вцѣпился въ приказчика и сталъ безпощадно тузигь его.
По долгу милосерднаго человѣка и судьи я бросился разнимать
ихъ и сейчасъ же почувствовалъ! что сдѣлалъ это напрасно: оба
набросились на меня судью и милосерднаго человѣка.
128
Только теперь я понимаю, какъ трудна дѣятельность миро-
вого судьи: въ одинъ день я потерялъ пятьдесятъ рублей и доб-
рое имя, получивъ взамѣнъ этого— чужого, ненужнаго мнѣ ре-
бенка и нѣсколько тума конъ.
Цлрю-то Соломону хорошо было,—подумалъ я. У него
строжа была и нарекая власть... Что ни сдѣлаетъ все хорошо.
Теперь я сижу дома и разсуждаю: почему я не удержался
на своемъ мѣстѣ? Ума у меня не было, что-лн? Нѣтъ, умъ былъ.
Совѣсти? Была и совѣсть. Сообразительности не хватало? Сколько
угодно,
Почему-же?
Теперь я сижу Лі.мз и разсуждаю:
почему п не удержался па сьоемк ж>ъстѣ?
9

МОКРИЦА.
Когда я дочиталъ до конца свою новую повѣсть—всѣ при-
сутствующіе сказали:
Очень хорошо! Прекрасное произведеніе!
Я скромно поклонился. Сзади кто-то тронулъ меня за
плечо.
Послушайте... извините меня за безпокойство... послу-
шайте...
Я обернулся. Передо мной стоялъ маленькій человѣкъ сред-
нихъ лѣтъ, ординарной наружности. Глаза скрывались громадными
синими очками, усы уныло опускались кинзу, бороденка была
плохая, наполовину какъ-будто осыпавшаяся.
Что вамъ угодно?
А то мнѣ угодно, милостивый государь мой, что по-
вѣсть ваша совершенно неправильная1 Ужъ я-то знатокъ этихъ
вещей...
Онъ самодовольно засмѣялся,
Вы... что-же критикъ?
Бухгалтеръ.
А... такъ... нерѣшительно протянулъ и. Но, нООбще-то
вы; знатокъ литературы?
Бухгалтеріи!- упрямо сказалъ онъ. глядя на меня громад-
ными стеклами.
Ужъ въ бухгалтеріи-то, батенька, меня не поймаешь!
Онъ поежился и кокетливо захохоталъ съ такимъ видомъ,
будто я собирался его ловить,
Замъ не нравится моя повѣсть?
130
Нѣтъ, ничего. Повѣсть, какъ повѣсть. Только непра-
вильная.
Заинтригованный, я отвелъ его въ уголъ, сунулъ ому въ
руку рукопись и сказалъ:
Укажите мнѣ неправильныя мѣста.
Такое довѣріе польстило ему. Онъ вспыхнулъ до корней
волосъ, застѣнчиво перелисталъ рукопись и, войдя какое-то мѣсто,
отчеркнулъ его ногтемъ.
Вотъ! Это неправильно: .Корчагинъ не показывалъ виду,
что знаетъ о продѣлкахъ жены, но втайнѣ всѣ ея вольности,
всѣ измѣны и оскорбленія записывалъ ей въ кредитъ. Дебстъ-же
ея, въ который онъ рѣшилъ записывать ея ласки и поігѣлун—
былъ пусть*. Вотъ!
Вамъ не нравится это мѣсто?
Присядемъ, сказалъ маленькій бухгалтеръ.
Мы сѣли.
Видите ли... Я взялъ на себя смѣлость сдѣлать вамъ за-
мѣчаніе потому, что вы впали въ громадную ошибку... Вы зна-
комы СЪ двойной итальянской бухгалтеріей?'
Н...нѣтъ..«
Двойная итальянская бухгалтерія изобрѣтена нѣсколько
сотъ лѣтъ тому назадъ монахомъ Лукой ПачІоло- Принципъ ея
заключается въ двойной записи каждаго счета, чѣмъ достигается
механическое контролированіе правильности записи. Если балансъ
счетовъ не сходится въ цифрахъ- это показатель неправильности
нъ частныхъ записяхъ. Записи въ счетовыхъ книгахъ отмѣчаются
на двухъ сторонахъ развернутой книги: на лѣвой и правой, На
лѣшій сторонѣ счета или лнпп записывается такъ называемый
дебетъ это счетъ или лицо должны владѣльцу книги; на правой
сторонѣ записывается, такъ называемый, кредитъ- это владѣлецъ
книги состоитъ въ долгу у липа нлп счета. Поняли?
Да... пожалуй...
Теперь — ясно- что вы овершилн колоссальную, непро-
стительную ошибку; Корчагинъ долженъ былъ измѣны и оскорб-
ленія жены записать ей не въ кредитъ, а въ дебетъ! А ласки
ея наоборотъ не въ дебетъ, а въ кредитъ! У васъ это пере-
путано.
Я горячо пожала, бухгалтеру руку.
Я вамъ очень, о чень признателенъ. Я сейчзсъ-же исправлю
эту досадную погрѣшность.
V4
131
Моя горячая благодарность смутная его. Онъ махнулъ рукой
и сказалъ;
— Помилуйте! Я всегда радъ... Конечно, нужно хорошо
знати бухгалтерію... Лебегъ это что намъ должны, кредитъ—то,
что должны мы счету.
Я еще разъ пожалъ ему руку и отошелъ.
Онъ озабоченно крикнулъ мнѣ вслѣдъ:
Такъ не забудьте-же: дебетъ -намъ должны, кредитъ
мы должны.
Не забуду, не забуду.
II.
Мы сидѣли въ укромномъ уголку обширнаго кабинета и тихо
разговаривали.
Ольга Васильевна положила свою руку на мою и ласково,
задушевно, сказала:
— Эта повѣсть — ваша лучшая вещь. Громадная изобрази-
тельная сила, яркія краски причудливо смѣшиваются на этихъ
страницахъ съ волшебными лирическими полутонами, мощный го-
лоса. зрѣлаго мужа сплетается съ полудѣтскимъ лепетомъ влюб-
леннаго М'ІНОШН...
— А, вы здѣсь, —сказалъ бухгалтеръ, подходя къ намъ.—Ну,
что... исправили?
Исправилъ,—сказалъ я.—Спасибо.
Что такое? удивилась Олига Васильевна.
Бухгалтеръ усмѣхнулся, снисходительно подергавъ плечомъ.
Ахъ, ужъ эти писатели... Представьте, какую онъ штуку
написалъ.. Ну, хорошо, что я былъ тутъ, указалъ, исправили...
А то что бы вышло? Непріятность! Скандалъ! Можете себѣ во-
образить: онъ дебетъ написалъ тамъ, гдѣ нуженъ кредитъ, а кре-
дитъ—гдѣ дебетъ!
Укоризненно покачавъ головой, онъ прошелъ дальше, но по-
томъ круто повернулся и крикнулъ нзмъ:
А разница называется—сальдо!
Что-о?
Я хочу васъ предупредитъ если будете писать еще что-
нибудь: предположимъ, что въ дебетѣ 100 рублей, а въ кредитѣ
полтораста; разница—50 рублей—и называется: сальдо! Сальдо въ
пользу кредитора.
132
Ага*.* хорошо, хорошо, сказалъ я, запомню.
Бухгалтеръ снисходительно улыбнулся и добавилъ:
А измѣны и оскорбленія вашъ Корчагинъ нъ кредитъ ея
счета не могъ записывать... Онъ записалъ ихъ въ дебетъ*
Онъ кивнулъ головой и исчезъ; вслѣдъ за нимъ уіпла и Ольга
Васильевна. Оставшись одинъ, я побрелъ въ гостиную.
Въ одномъ углу происходи лъ оживленный разговоръ. До меня
донеслись слова:
Какъ услышалъ я- такъ будто-бы меня палкой по головѣ
треснули. Какъ-съ, какъ-съ, думаю? Онл-же его оскорбляла, она-
же ему измѣняла, да онъ-жс ей это и нъ кредитъ пишетъ? Хо-
рошая бухгалтерія... нечего сказать! Хорошо еще, что спохвати-
лись во-время... исправили ..
Одинъ изъ гостей, замѣтивъ меня, подошелъ и сказалъ:
Вы неисправимый пессимистъ. Въ вашей повѣсти вы по-
кязын істс такія бездны отчаянія и безысходности...
'>то что!- раздался сзади насъ вкрадчивый голосъ. Онъ
еще лучше сдѣлалъ: его Корчагинъ дурныя стороны жены зано-
силъ нъ кредитъ ей, а хорошія въ дебетъ. Помилуйте-съ! Да я
бухгалтерію, какъ свои пять ппльцевъ знаю. Какже... Вотъ если-бы
здѣсь была книга я бы взмъ наглядно показать... Вотъ, предпо-
ложимъ, этотъ альбомъ открытокъ: тутъ, гдѣ Клвіньери—это де-
бетъ.*. А тутъ... нотъ эта... Типы бѣлоруссовъ это кредитъ. Я-то
ужъ, слава тебѣ Господи, знаю это. какъ свои пять польцевъ.
Да, да, нетерпѣливо сказалъ я. Хорошо. Вѣдь я уже
исправилъ.
Хорошо, что исправили, добродушно согласился онъ.
А то-бы... Вѣдь такихъ вещей никакъ нельзя допустить!.. Поми-
луйте.*. Дебетъ и кредитъ это небо и земля.
Пожалуйте ужинать, сказалъ хозяинъ.
Ш.
Всѣ усаживались, шумно двигая стульями. Бухгалтеръ сѣлъ
противъ меня... Посмотрѣнъ на меня, какъ заговорщикъ, сдѣ-
лалъ правой рукой предостерегающій знакъ и засмѣялся.
Да-съ!—сказалъ онъ.— Бухгалтерія -это штука т -нкая, Ге
нужно знать. Я намъ когда-нибудь дамъ почитать книжку .По-
пулярный курсъ счетоводства-. Тамъ много чего есть.
133
Я сдѣлалъ пндъ, что не слышу.
Сосѣдъ съ лѣвой стор >ны спросилъ меня:
Если я не ошибаюсь, въ основу вашей повѣсти заложена
большая отвлеченная мысль, но она затемнена повѣствовательной
формой, которая...
Была затемнена, -согласился бухгалтеръ. Но теперь все
исправлено. Все, какъ гов рится. въ порядкѣ. Вы... вотъ что...
Если еше что-нибудь будете писать и вамъ встрѣтятся на пути
какія-нибудь такія бухгалтерскія штуки и экивоки -вы пожалуйста
ко мнѣ... безъ церемоній! Обсудимъ какъ и что. Я выложу вамъ,
какъ на ладонкѣ!
Нѣтъ, зачѣмъ-же, сухо возразилъ я. Въ этомъ, вѣроятно,
не представится надобности. Вѣдь беллетристика и бухгалтерія
это двѣ совершенно разныя вещи.
Огорченный бухгалтеръ пригихъ. Съѣлъ какую-то рыбку,
подумалъ немного, потомъ приподнялся и. ударивъ меня черезъ
столъ по плечу жестомъ стараго знакомаго, спросилъ:
А вы’ знаете, что такое транспортъ?
Знаю.
Нѣть, не знаете! Вы думаете, это просто собраніе раз-
ныхъ подводъ для перевозки кладей? Да? Но въ бухгалтеріи это
совсѣмъ другое: транспортомъ называется обыкновенный переносъ
итога съ одной страницы на другую. Внизу подписывается итогъ
страницы и переносится на слѣдующую.
Почему вы думаете, - спросилъ я лѣваго сосѣда,—что
повѣствовательная форма произведенія должна затемнить общую
отвлеченную мысль?
Потому что художественныя детали разбиваютъ это впе-
чатлѣніе.
Э’то вѣрно, согласился бухгалтеръ, дѣлая мнѣ обо
дряюшій жестъ.—Разбиваетъ впечатлѣніе. Вѣдь это, если сказать
какому-нибудь бухгалтеру— онъ помретъ со смѣху. А? хе-хе...
Дебетъ поставить въ кредитъ? А? Что такое, думаю: Это-же не-
возможно!
Не дождавшись сладкаго, я извинился и всталъ:
Я пойду иа минуту къ письменному столу. Хочу не за-
быть исправить два-три мѣста въ повѣсти.
Я сѣлъ и исправилъ.
13-1
Когда сзади раздался голосъ: .ну, что, исправили? Теперь
ужъ не спутаете дебетъ съ кредитомъ?” Я нахмурился и сказалъ:
— Да-съ, я исправилъ. Вотъ, слушайте: .Корчагинъ не по-
казывалъ виду, что дебетъ жены записанъ ему въ сальдо. Онъ
перенесъ большой кредитъ въ транспортъ, который вмѣстѣ съ
сальдо давалъ переносъ дебета на счетъ того лица, которому
пришла идіотская затѣя заняться бухгалтеріей; зто заносимъ ему
нъ кредитъ".
Съ жалобнымъ крикомъ, простирая дрожащія руки, бросился
онъ ко мнѣ, но я съ отвращеніемъ отшвырнулъ его н, сунувъ
рукопись въ карманъ, ушелъ.
135
СЛУЧАЙ 24-го ДЕКАБРЯ,
Рис. II. Герирдоид.
Возвращаясь по вечерамъ вь свой запущенный, пустынный
дома., н уже привыкъ къ этимъ тремъ парамъ тусклыхъ стеклян-
ныхъ глазъ, внимательно слѣдившихъ съ верхней площадки лѣст-
ницы за тѣмъ, какъ я подымался на второй этажъ, открывалъ
клюнемъ дверь вь свою холодную неуютную комнатку н шарилъ
спички на ночномъ столикѣ.
Три пары глазъ слѣдили за мной вплоть до того момента,
когда я захлопывалъ дверь... Вслѣдъ за тѣнь, надъ моей головой
раздавались робкіе тихіе шаги, заглушенный шоиогь, капризный
визгъ малютки—и все смолкало.
Это были три обыкновенныхъ безобидныхъ привидѣнія изъ
числа тѣхъ, которыя водятся вь старыхъ полуразрушенныхъ до
махъ; вѣроятно, мужъ, жена н ихъ малютка-прив и дѣнышъ -кро-
хотное смѣтное существо вь коротенькомъ потертомъ балахон-
чикѣ, съ кринымн ногами и прозрачнымъ печальнымъ личикомъ.
Мнѣ иногда хотѣлось приласкать его, но онъ былъ пугливъ,
какъ мышенокъ >і, стоило только ему замѣтить мой ободряющій
жестъ, какъ онъ съ визгомъ убѣгалъ* подъ защиту отца—унылаго
сосредоточеннаго привидѣнія, которое вѣчно шепталось о чемъ-то
съ женой и сокрушенно качало прозрачной худой головой, цвѣта
морской воды.
Иногда, открывъ внезапно дверь, я заставалъ ихъ за невин-
ной забавой, которая, очевидно, доставляла нѣкоторое удоволь-
ствіе маленькому привидѣнію: стоя на верхней площадкѣ л ѣстницы,
мать сажала малютку верхомъ на периіа, и онъ сь тихимъ виз-
гомъ съѣзжалъ внизъ -прямо въ объятія отца.
136
Но стоило только имъ замѣтить меня, какъ они подхваты-
вали сына подъ руки н поспѣшно убѣгали съ самымъ смущен-
нымъ видомъ.
А, въ общемъ, мы не могли пожаловаться другъ на друга...
Жили, какъ добрые сосѣди. Я не .мѣшалъ имъ, они не шатались
ко мнѣ, не смущали мой по-
кой и не мѣшали мнѣ рабо-
тать...
24 Декабря меня не пу-
стили въ трактиръ, въ кото-
ромъ я привыкъ проводить
свон вечерніе досуги за чашкой
кофе и бутылкой коньяку.
Я долго стучалъ въ за-
крытыя ставни и раздраженно
кричалъ:
Пустите меняі О, чортъ
возьми!» Пустите вы меня или
нѣтъ?! Что это за новости, въ
самомъ дѣлѣ?
Послѣ моихъ долгихъ кри-
ковъ и проклятій, дверь, нако-
нецъ, пріоткрылась, и выгля-
нувшій слуга сказалъ:
I Іэвпипте, господинъ,
но сегодня канунъ праздника и
наше заведеніе совсѣмъ за-
крыто.
А куда же мнѣ дѣ-
ваться?— сердито заревѣлъ я.
Куда я пойду въ этой прокля-
Я ііо.ію стучаяа ая аакрытыл стла-
ны и />з.ід^яжены0 кфичаи;
Пустипи1 .пеня.'О. че^тімлм/,.
Пустите аы леи я и.іи нк>тя?,' Что это
эя просты салн/.пя
ТОЙ ДЫрѢ?
— Это насъ не касается-съ.
Я поднесъ къ его лицу сжатый кулакъ.
— А хочешь ты, чтобы это тебя коснулось, паршивецъ? Ну,
чертъ съ вами. Я не пойду въ вашъ проклятый вертепъ. Но только
условіе—вынеси мнѣ бутылку коньяку и стаканчикъ.» я отправ-
люсь домой! Чтобъ вамъ всѣмъ сгнить до завтра!
137
Я былъ разъяренъ, вѣроятно, больше, чѣмъ того требовали
обстоятельства, но нужно же понять н меня: вмѣсто долгой за-
душенной бесѣды въ теплой накуренной комнатѣ съ нѣсколькими
радушными завсегдатаями- мнѣ предстояло провести цѣлый пе-
черъ н ночь въ одиночествѣ, нъ холодной угрюмой комнатѣ
стараго дома. . . ,....................., .........................
Поднимаясь по лѣстницѣ, я опять замѣтилъ три пары стек-
лянныхъ глазъ, молча слѣдившихъ за моими движеніями. Маль-
чишка просунулъ ужасную бліл-
Л опустился яя а/швая* и
г«для разсуждать.,.
привидѣніямъ? Сегодня, кажется,
эти профессіоналы, забыли свой
дѣло напомнить имъ объ этомъ.
нук» голову сквозь колонки пе-
рилъ и моргалъ глазами застѣн-
чиво и часто.
Я вошелъ въ комнату, за-
перся, налилъ стаканчикъ вина
и опустилъ съ стономъ голову
одиночество подошло ко мнѣ и
стало грызть мое сердце, мою
голову, мой мозгъ.
— Ба!— проворчалъ я. сжи-
мая горячіе виски. А не отпра-
виться ли мнѣ къ сосѣдямъ? Все
равно, если я сегодня ночью по-
вѣшусь завтра, навѣрное, уже
попаду вт. ихніе друзья дома.
Я опустился на кровать и
сталъ разсуждать такъ;
Удобно ли это? Какъ
они взглянутъ на мой визитъ?..
Впрочемъ, ' будемъ разсуждать
такъ: если, вообще, привидѣнія
иногда являются человѣку, то по-
чему человѣкъ не можетъ явиться
ночь такихъ появленій. Если они,
обычный долгъ вѣжливости мое
Я захватилъ подъ-мышку бутылку коньяку, сунулъ въ кар-
манъ стаканчикъ и. пригладивъ машинально волосы, побрелъ вверхъ
по дряхлой, скрипучей, кнкъ старуха, лѣстницѣ.
13$
Они жили на чердакѣ въ восточномъ углу, за старымъ по-
ломаннымъ комодомъ, краснаго дерева.
Когда я вошелъ, псѣ трое, освѣщенные луной, стояли у слу-
хового окна и разсматривали какого-то паука, котораго держалъ
па ладони отецъ семейства.
Кажется, они испугались, увидѣвъ меня: малютка тихонько
пискнулъ и сѣлъ па полъ, а матъ и отецъ обвили руками плечи
другъ" друга и, сдвинувшись ближе, попятились. Вѣроятно, про-
изошло то замѣшательство, которое случается при появленіи среди
людей призрака.
Здорово, милые сосѣди, успокоительна сказалъ я, ставя
бутылку на старый комодъ.—Какъ видите—хе-хе гора пришла къ
Магомету.
Не думаю, чтобы это быти интеллигентные призраки. Они
меня не поняли. Отснъ семейства тихо сказалъ:
Да... Здравствуйте... Какой Магометъ?
Ничего, это такъ говорится. Какъ пожинаете, дорогая
хозяйка? Довольны ли помѣщеніемъ?
Ахъ. нѣтъ,- возразила она, поднимая ребенка съ пола.
Очень плохо.
Сыро?
Ахъ, что вы... Наоборотъ, очень сухо. Посудите сами,
какъ же мальчику жить въ сухомъ мѣстѣ? "Онъ и такъ у насъ
такой слабенькій...
Слова эти привели меня въ недоумѣніе, но я сдѣлалъ иидъ,
что понялъ ее и утвердительно сказалъ:
Такъ, такъ.., II потомъ, вѣроятно. эта проклятая тем-
нота...
Проклятая темнота? Да ея нѣтъ совсѣмъ. ІІу, какъ ре-
бенокъ, спрошу 5і васъ, можетъ жить на свѣту, да еще на этомъ
проклятомъ свѣжемъ воздухѣ, который всякаго призрака губитъ
хуже, чѣмъ дневной свѣтъ. У насъ тутъ неподалеку есть двою-
родный братъ съ женой—тѣмъ повезло, такъ повезло... Со стѣнъ
вода течетъ, каю. водопадъ, паутина, пыли по Горло, и темнота
кромѣшная.
Я рѣшительно не могъ взять въ толкъ, о чемъ говоритъ
эта болтливая баба. А когда она замолкла, вышло еще хуже: я не
зналъ, о чемъ говорить съ угрюмой семейкой, сидѣвшей передо
мной.
139
.7лй/гЛ' лу.«(т киту. глтадалл
.пато,—пусть ребенока поокаия ее.
Витъ пишу теперь пьесу,- сказалъ я въ припадкѣ откро-
венности.— Весной, вѣроятно, поставлю.
Отепъ семейства постучалъ разсѣянно, равнодушно по за-
стонавшему комоду и спро-
силъ:
Мокрицъ любите?
— А на что они мнѣ,—
не менѣе равнодушно воз-
разилъ я.—Богъ съ ними.
Плохо въ нынѣш
немъ году. Осень была су-
хая и ребенку ѣсть нечего:
ни олной мокрицы.
— Если бы вы проч-
ли мою статью о раціо-
нальномъ питаніи...
Хоть-бы пауки
были, сказала печально
жена. А то ни тѣхъ, ни
X другихъ. Не все же маль-
въ чику плѣсень со стѣнъ
слизывать.
ѵ Въ полномъ нзумле-
* ніи посмотрѣлъ м на нее.
,	Да зачѣмъ... плѣ-
сень слизывать?
_	— То-то и я говорю.
Развѣ это ѣда? Ужъ о со-
роконожкахъ и говорилъ
нечего—ихъ днемъ съ ог-
немъ не сыщешь.
Я чувгтвонадь себя въ самомъ глупомъ положеніи: нужно
было какъ-нибудь вытягивать разговоръ, но собесѣдники мои
давали такія странныя реплики, что я ежеминутно рисковалъ по-
пасть въ просакъ.
Вчера я читалъ книгу: чудеса загробнаго міра я думаю,
сюжетъ очень для васъ интересный...
— Дайте намъ вашу книгу,—сказала мать,—пусть ребенокъ
пососетъ ее.
141)
Эта книга не для того, сударыня,—сухо возразилъ я.
чтобы сосать ее. Книги читаютъ.
Вотъ такъ-такъ,- ехидно улыбнулась мать.—Книжку для
дитенка жалѣютъ! Хорошіе люди.,.
Мпѣ сразу какъ-то сдѣлалось смертельно скучно съ этой
троицей, для Которой сороконожки были идеаломъ роскоши, а
паутина лучшей частью меблировки.
Было очевидно, что мы говоримъ на разныхъ языкахъ... Я
думалъ, что онн заинтересуются моей пьесой они не интересо-
вались. Надѣялся, что ихъ заинтересуетъ человѣческое мнѣніе
о загробномъ мірѣ пни посмотрѣли на книгу, трактующую объ
этомъ вопросѣ, какъ на предметъ насыщенія своего прожорливаго
отпрыска.
.У насъ были разные интересы, разные вкусы и противопо-
ложные взгляды на жизнь.
Эти привидѣнія не блещутъ умомъ, съ горечью подумалъ
я. Просто ограниченные, тупые, глупые люди.
Я всталъ, захватилъ свою бутылку, и сталъ сухо прощаться.
Онн меня не удерживали. Когда я спускался съ лѣст-
ницы, до меня донесся вопросъ жены, очевидно, обращенный
къ мужу:
Спрашивается, зачѣмъ этотъ оселъ притащился сюда?
Да... Тоски нагналъ порядочно,—хихикнулъ столбообраз-
ный супругъ.
Вернулся я къ себѣ вь комнату въ еще болѣе скверномъ
настроеніи, чѣмъ вышелъ давеча.
Выпилъ съ горя весь коньякъ и заснулъ...
Теперь, когда я возвращаюсь по вечерамъ домой зя мной
уже не слѣдятъ три пары внимательныхъ, любопытныхъ глазъ:
мы, очевидно, хорошо раскусили другъ друга.
Н1
ГРАЖДАНЕ.
...Мвтушка: Матушка! Пожалѣй
своего бѣднаго сына.
Гоголь.
Рнс. II. Герардовз.
Хозяинъ дома Хохряковъ, сидѣлъ, склонивъ голову на бокъ,
и слушалъ...
— Нѣтъ, это что. говорилъ одинъ изъ гостей. А вы пом-
ните студента Ивкова. котораго въ прошломъ году арестовали?..
Оказывается, стажемъ ошиблись, Правда, черезъ три дня вы-
пустили...
— Что вашъ Инковъ! Мою знакомую барышню Матусевнчъ
въ Харьковѣ выслали изъ города за то, что она не знала галан-
терейнаго приказчика Файнберга.
Какъ такъ?—лѣниво спросилъ одинъ изъ гостей.
Очень просто. Изловили за какія то книжки Файнберга,
а потомъ спросили вскользь: „Не знаете курсистки Матусевнчъ?*
„Не помню. Впрочемъ, фамилія знакомая**. Тогда вызываюсь Ма-
іусевичъ. .Не знаете ли приказчика Файнберга?" .Не помню.
Впрочемъ, фамилія незнакомая*... Ага! Явное противорѣчіе! Онъ
говорить знакомая, она говоритъ—незнакомая...
— Ну?
Вотъ вамъ и .ну**!
Это что!—сказалъ тотъ гость, который уже разсказывалъ
объ Инкопѣ. Въ Севастополѣ одному книгопродавцу грозили
каторжныя работы за то, что у какого то человѣка при обыскѣ
нашли записочку: .Явка къ книгопродавцу такому то. Получишь
142
500 рублей. Пароль--Александръ**. А тогъ—ни сномъ, ни духомъ!
I іасилу адвокатъ отстоялъ.
Страшно! сказалъ Хохряковъ.
Всѣ удивленію оглянулись на него.
Чего вамъ стряпню?
Ничего... Пойдемъ, господа, ужинать.
Гости поужинали и, разсказавъ еще пару-другую забавныхъ
случаевъ, разошлись...
Хохряковъ остался одинъ.
Подойдя къ письменному столу въ кабинетѣ, онъ увидѣлъ
прислоненное къ свѣчѣ письмо съ заграничнымъ штемпелемъ и
съ адресомъ, написаннымъ рукой его друга Плясовицкаго. Распе-
чаталъ, прочелъ:
.Дружище Хохряковъ! Я въ Швейцаріи, классической,
какъ говорится, странѣ свободы. Ахъ, свобода, свобода!.. Пом-
нишь, какъ мы ходили съ тобой въ девятьсотъ пятомъ году, на-
чиненные трескучими прокламаціями, какъ колбасы... Ты тогда
еще толковалъ объ активной работѣ и на двѣ ночи далъ пріютъ
какому-то заблудшему эсдеку, а я пожертвовалъ на организацію
милиціи одиннадцать рублей... Смѣхіі, какъ вспомнишь! Воздухъ
здѣсь чудный и гор...*
Губы Хохрякова побѣлѣли.
Онъ скомкалъ письмо, бросилъ его нъ корзину и прошеп-
талъ, дрожа всѣмъ тѣломъ;
— Онъ... сумасшедшій...
Направился къ себѣ въ спальню, но сейчасъ же вернулся,
отыскалъ въ корзинѣ скомканное письмо изъ Швейцаріи, порвалъ
его на мелкіе кусочки, перемѣшалъ ихъ, послѣ чего, потоптавшись
по кабинету, отправился спать.
Спалъ онъ безпокойно. Забылся къ утру, но и утромъ по
мѣшали... Изъ шкапа вылѣзъ неизвѣстный старикъ съ бѣлой бо-
родой, побряцалъ какими то штуками, надѣтыми на руки, пока-
чалъ головой и, сказанъ Хохрякову внушительно: .Кусочки, бы-
ваетъ, и склеиваютъ", снова уползъ въ шкапъ—постоянное, какъ
рѣшилъ Хохряковъ, его мѣстопребываніе...
Было восемь часовъ утра.
Хохряковъ вскрикнулъ, спрыгнулъ съ кровати, побѣжалъ въ
кабинетъ и заглянулъ нъ корзину. Она была пуста.
Свершилось!- подумалъ Хохряковъ и скрипнулъ зубами.
113
II.
Хохряьѵав с.но>прп>.іа на
Міо ила сиалсми ил эа.ноч
ную сілажнну.
Слуга Викентій, суетясь по кабинету, стиралъ пыль съ ме-
бели. а Хохряковъ смотрѣлъ на него изъ спальни въ замочную
скважину и думалъ:
Большое самообладаніе. Отмѣтимъ,.. Издалека къ тебѣ не
подойдешь... Нужно или слѣдить за тобой или огорошить сразу.
Поборемся, поборемся.
Странно; ужаса, страха передъ будущимъ пока не ощущалось.,.
Даже какая то бодрость и предпріим-
чивость вливалась въ усталый отъ думъ
и треногъ мозгъ.
Хохряковъ распахнулъ внезапно
дверь и, стараясь, чтобы не задрожалъ
голосъ, спросилъ:
Какъ погода?
Солнечно,—отвѣчалъ, повернув-
шись, Викентій.
Солнечно?—мысленно прищурился
Хохряковъ. А письмецо гдѣ? А швей-
царскіе кусочки куда дѣлъ?
Вслухъ спросилъ:
Скоро кончишь уборку?
Сейчасъ.
А изъ корзины выбросилъ
соръ?
— Выбросилъ.
О-о, подумалъ, нервничая,
Хохряковъ.—Ты, милый мой, опаснѣе,
чѣмъ я думалъ. Ишь-ты, ишь-ты! Ни
одинъ мускулъ, ни одна жилка не за-
дрожала. А? Это что? Губы? Губы-то и
поджалъ, губы и поджалъ... На губахъ
и попался... Хе-хе! АгаІ А, вѣдь, пустякъ...
Хохряковъ прошелся по кабинету и, равнодушно смотря нъ
окно, тихо уронилъ:
Кусочки всѣ были?
Какъ-съ?
Небось, съ подборомъ повозился...
Чего-съ?
144
Хохряковъ нагнулся къ нему и взялъ за плечо:
Л тамъ-то, тамъ... Хорошо поблагодарили? Есть на
молочишко?.. Знаемъ-съ! Не проведешь.
Викентій странно посмотрѣли на него и, отвернувшись къ
креслу, спросилъ:
Чай сюда подать прикажете?
Сюда*- напряженно засмѣялся Хохряковъ. А къ чаю дай
мнѣ... швейцарскаго шеколада. Дашь, милый?
Слушакі-съ, сказалъ Ви-
кентій и выбѣжалъ изъ кабинета.
Когда Хохряковъ остался одинъ
-силы сго покинули. Онъ опустился
пъ кресло и. стирая потъ со лба.
прошепталъ:
Хорошо владѣете собой, Ви-
кентій Ильичъ! Пре-крдс-ное само-
обла-даніе... Это н попятно! Барина
своего—съ нервами не продашь. Хе-хе!
Ну, да мы го поборемся!
Викентій, дѣйствительно, пре-
красно владѣлъ собой...
На другой день Хохрякова, послѣ
разговора 6 погодѣ въ упоръ спро-
силъ его:
—попмт&ввіпь са
в&.нл А*г хе/	м/ гу
Что. если бы я случайно ра-
зорвалъ ПИСЬМО ты МОП. бы подо-
брать обрывки и склеить?
Викентій скользнулъ по Хохря-
козу взглядомъ и сказалъ:
Попробую.
Такъ, такъ... (Не вздрогнулъ даже! Не пошевелился!) Я,
знаешь, голубчикъ Викентій... Что, шшіъ участокъ далеко
отсюда?
Хохряковъ наклонился къ лицу Викентія и громко, хрипло
дыша, вонзился въ него взглядомъ.
На томъ кварталѣ. На углѣ.
10
145
Ага! Прекрасно! Я пойду сегодня въ участокъ. погодно-
пать съ приставомъ- Хе-хе! Понимаешь, мнлупп Викентій, по-
толковать...
О чемъ-съ? — спросилъ Викентій, переступня съ ноги
на ногу.
Ага! Вотъ оно! Згинтерссова іся парень. Не выдержало
[іетиное... А вотъ мы васъ...
Хохряковъ помедлилъ.
О чемъ? О Швейцаріи, Объ эсдекахъ... О письмахъ,
чудесно воскресающ... Что ты такъ на меня смотришь?’.. Понялъ?
Понялъ?
Хохряковъ пронзительно крикнулъ и. оттолкнувъ Викентія,
выбѣжалъ изъ комнаты.
По дорогі; въ участокъ, Хохряковъ криво улыбался и
думалъ:
И даже знаю, что прлнзойдет....... Я приду пощупать
почву, только пощупаю ее, матушку! Но произойдетъ сцена въ
участкѣ изъ „Преступленія и наказанія’ Достоевскаго... Хп-ха...
Поборемся, Порфирій, поборемся!!
Когда Хохряковъ вошелъ въ пріемную, онъ увидѣлъ стоя-
щаго у дверей пристава, который распекалъ оборваннаго просто-
людина.
Ты говоришь, подлецъ, что золотые часы купилъ? Гы?
Ты? Ты ихъ могъ купитъ?!
Да и купилъ, - возражалъ простолюдинъ. Захотѣлъ
узнать, который часъ—и купилъ.
Пристань мелькомъ взглянулъ на вошедшаго Хохрякова н
обратился къ оборванцу:
Вѣдь часы ты укралъ! Гдѣ гы могъ взять 200 рублей?
Ну? Ну?
Нашелъ, ваше благородіе... Въ уголочку лежали.
Хохряковъ приблизился къ приставу и внушительно, серьезно
ілядя въ его глаза, прошепталъ:
Я Хохряковъ.
Хороша. Потрудитесь обождать.
Эге. -болѣзненно покривился про себя Хохряковъ. Да
и ты, братъ, я вижу дока!.. И гы нервы свои, чтобъ не разгуля-
лись, нъ карманъ прячешь. О-о.. Ну, чтожъ походимъ... Похо-
димъ другъ около друга.
146
— Въ уголочку лежали? Просто, укралъ ты ихъ и больше
ничего!
Ошеломилъ я его, внутренно усмѣхнулся Хохряковъ.
Навѣрное, втайнѣ придти въ себя не можетъ... Понимаемъ-съі на
оборванцѣ успокаивается, а самъ про себя думаетъ: .Зачѣмъ Хо-
хряковъ самъ объявился? Извѣщенія ему еще не было?* Нѣ-ѣгь-
брать, А Хохряковъ то и пришелъ. Хохряковъ самъ съ усамъ.
Приставъ подошелъ къ Хохрякову и, разсматривая какую-то
бумагу, спросилъ:
Чѣмъ могу служить;
Насчетъ Швейцаріи я...
Какой Швейцаріи?
Хлзднокровннчаешь? подумалъ Хохряковъ, А зачѣмъ
головы не поднимаешь? Голосъ мой изучить тебѣ хочется, по-
вадки.., Просты ужъ больно ваши хитрости, господинъ приставъ!
— Въ Швейцарію хочу ѣхать. Зашелъ узнать, какъ можно
въ на и кратчайшій срокъ получить заграничный паспортъ...
Это нужно черезъ градоначальство, пожалъ плечами
приставъ.
Хохряковъ столъ нервничать. Хладнокровіе противника по-
вергло его въ дрожь и неизвѣданный сшс страхъ..
□нъ всталъ и рѣзко сказалъ:
Прощайте, ваше благородіе.,. Поклонъ намъ отъ Викегпія
Карпнкова... Хе-хе!
Какого,., Карпнкова?
Знаете, что, г. приставъ, серьезно сказалъ Хохряковъ,
наклоняясь впередъ. Бросимъ всѣ эти штуки, уловки, будемъ
говорить, какъ два умныхъ человѣка когда?
Что когда? Что съ вами?
Когда меня возьмете? покорно прошепталъ Хохряковъ.
Куда?!!
Хе-хе... Кусочки какъ подклеивали? На прозрачную кальку?
Чтобъ обратную сторону можно было прочесть? А Викентій мо-
лодецъ! Твердокаменный!.. Я и такъ, и этакъ...
Приставъ внимательно глядѣлъ на Хохрякова и. наконецъ,
ласково засуетился
Сейчасъ, сейчасъ... Вы позволите мнѣ, г. Хохряковъ, по-
Ѣхать с ь нами домой? Вы недалеко живете?
Кусочковъ не хватаетъ? блѣдно улыбнулся Хохряковъ,-
Пщите.. Все равно. Мнѣ теперь уже все равно... Ищите! Всюду
нг
147
ищите! Мучители мои! Кровопійцы! Инквизиторы... Сибирь? Да-
вайте ее, вашу Сибирь... Лучше Сибирь, чѣмъ такъ... Душу? Душу
мою вы вынѵлн за эти 2 дни
()нл порушился Н1 стоя* н і,ч-
тпкъ Сибнрі.ю-.іи вамъ запугать
меня'?..
Онъ обрушился на столъ к
затрясся отъ долго сдержива-
емыхъ рыданій.
— Ефремовъ! -сказалъ при-
ставъ. придержнва.і голову Хо
хрякова. Позвони семнадцать
ноль восемь: карету и двухъ слу-
жителей!.. Успокойтесь, г. Хохря-
ковъ... Мы все это разберемъ и
сейчасъ же отвеземъ васъ вь
Швейцаріи»... Не плачьте... Хорошо
тамъ будетъ, тепло...
— Суда не надо, попро-
силъ вздрагивая нижней челюстью
Хохряковъ. Не правда ли? За
чѣмъ судъ? Прямо и отправляйте.
О. конечно, согласился
поспѣшно приставъ. — Конечно.
Прямо и отправимъ.
Прямо и отправляйте. За-
чѣмъ сше мучить?
трясся ѵтг, дояіѵ с^ржояаемыха
рыданій.
Карета увозила Хохрякова.
Полузакрывъ глаза, онъ изрѣдка судорожно всхлипывалъ и повто-
рялъ:
- Бѣдные мы. русскіе! Бѣдные...
14®
ЛАКМУСОВАЯ БУМАЖКА.
Илюстр. II. Яковлева.
Я былъ въ гостяхъ у стараго чудака Кабаксвича, и мы за*
нимались тѣмъ, что тихо бесѣдовали о человѣческихъ недостат-
кахъ. Мы вели бесѣду, главнымъ образомъ, о недостаткахъ дру-
гихъ людей, не касаясь себя, и это прида-
вало всему разговору мирный, гармоничный
оттѣнокъ. ’
Вокругъ меня,—благодушно говорилъ
Кабакевичъ, собралась преотличная музейная
компанія круглыхъ дураковъ, лжецовъ,мошенни-
ковъ. корыстолюбцевъ, лѣнтяевъ, развратниковъ
и развратницъ—все мои добрые знакомые н друзья, Собираюсь
замяться когда - нибудь составленіемъ систематическаго каталога,
на манеръ тѣхъ, которые продаются въ паноптикумахъ по гри-
веннику штука. Если бы всѣ эти людишки были маленькіе, вели-
чиной съ майскаго жука, и за нихъ не нужно бы отвѣчать передъ
судомъ присяжныхъ, я переловилъ бы ихъ и, вздѣвъ на булавки,
имѣлъ бы въ коробкѣ изъ подъ сигаръ единственную въ мірѣ
коллекцію! Жаль, что они такіе большіе и толстые... Куда мнѣ
съ ними!
Неужели.—удивился, я, нѣтъ около васъ простыхъ хо-
рошихъ, умныхъ людей, безъ глупости, лжи и испорченности?
Мнѣ казалось,—і этими слонами такъ наглядно нарисовалъ
свой портретъ, что Кабакевичь поспѣшитъ признать существо-
ваніе пріятнаго исключенія изъ общаго правила нъ лицѣ его
гостя и собесѣдника.
149
Нѣть! печально сказалъ онъ. /\ вотъ, ей-Богу, нѣть!
— Самъ то ты хорошъ, старый пьяница, — критически по
іумалъ я.
— Видишь, молодой человѣкъ, ты, можетъ быть, не гакъ
наблюдателенъ, какъ я, и многое отъ тебя ускользаетъ. Я строю
мнѣніе о человѣкѣ на основаніи такихъ микроскопическихъ, не-
замѣтныхъ черточекъ, которыя вамъ при первомъ взглядѣ ничего
не скажутъ. Вы увидите настоящее лицо разсматриваемаго чело-
вѣка только тогда, когда его перенести на исключительно благо-
пріятную для его недостатка почву. Иными словами, вамъ нужна
лакмусовая бумажка для опредѣленія присутствія кисюты. а мнѣ
эта бумажка не нужна. Я и такъ, миленькій, все вижѵі
— Это все бездоказательно. — возразилъ я Докажите на
примѣрѣ,
— Ладно. Назови имя.
- Чье?
Какого-нибудь нашего знакомаго; это безразлично.
Ну, Прягинь Илья Ивановичъ. Идетъ?
Идетъ. Корыстолюбіе!
— Прягинь корыстолюбивъ? Вотъ бы никогда не подумалъ...
Ха-хз! Прягинь корыстолюбивъ?
— Конечно. Ты, молодой человѣкъ, этого не замѣчалъ, по-
тому что не было случая. А мнѣ случая не нужно.
Онъ умолкъ и долго сидѣлъ, что-то обдумывая.
— Хочешь, молодой человѣкъ, провѣримъ меня. Показаіь
тебѣ Прягина на, натуральную величину?
— Показывайте.
— Сегодня? Сейчасъ?
— Ладно. Все равно, дѣлать нечего.
Кабакевичъ подошелъ къ телефону.
Центральная? 543*12! Спасибо. Квартира Прягина? Здрав-
ствуй, Илья. Ты свободенъ? Пріѣзжай немедленно ко мнѣ. Есть
очень большое, важное дѣло... Что? Да, очепъ большое... Ждемъ!
Онъ повѣсилъ трубку и вернулся ко мнѣ.
— Пріѣдетъ. Теперь приготовимъ для него лакмусовую бу-
мажку. Придумай, молодой человѣкъ, какое - нибудь предпріятіе,
могущее принести милліона два прибыли..
Я засмѣялся.
— Повѣрьте, что если бы я придумалъ такое предпріятіе,
я держалъ бы его въ секретѣ.
150
— Ді, нѣтъ... Можно выдумать что-нибудь самое глупое,
нп оглушительное. Какой-нибудь ослѣпительный миражъ, грезу,
закопанную въ колоссальныя цифры.
— Ну, ладно... Гм... Что бы такое? Развѣ такъ: печатать
объявленія па петербургскихъ троттуэрахъ.
— Все равно. Великолѣпно!..’ Оглушительно! Милліонный
оборотъ! Сотни агентовъ' Струи золотя, снѣгъ изъ кредитныхъ
бумаж*екъ! Брраво! Только, все таки, разработаемъ до его прихода
цифры, и встрѣтимъ его съ оружіемъ въ рукахъ.
Мы энергично принялись за работу.
II.
Что такое стряслось?—спросилъ Прягинъ, пожимая намъ
руки. -Пожарт. у тебя случился или двѣсти тысячъ выигралъ?
Кабакевичъ загадочно посмотрѣлъ на Прягина.
Не шути, Прягинъ. Дѣло очень серіозное. Скажи, I Іря-
гинъ... Хотѣлъ бы ты вступить въ дѣло, которое можетъ дать до
трехъ тысячъ процентовъ дохода?
Вы сумасшедшіе,—засмѣялся Прягинъ. Такого дѣла не
можетъ быть.
Кабакевичъ схватилъ его за руку и, сжавъ ее до боли, про-
шепталъ:
— А если я докажу тебѣ. что такое дѣло есть?
— Тогда, значить, ’я сумасшедшій.
Хорошо,—спокойно сказалъ Кабакевичъ, пожимая плечами
и опускаясь ня диванъ. Тогда извиняюсь, что побезпокоилъ
гебя. Обойдемся какъ-нибудь сами. (Онъ помолчалъ). Ну. чти.,
билъ вчера на скачкахъ?
— Да какое же вы дѣло затѣваете?
Дѣло? Ахъ, да... Это. видишь ли, большой секретъ, и
если ты относишься скептически, то зачѣмъ же...
А ты разскажи.—нервно вскричалъ Прягинъ- Не могу
же я святымъ духомъ знать. Моисеи., и возьмусь.
Кабакевичъ притворилъ обѣ двери, таинственно оглядѣлся
и сказалъ:
Надѣюсь ня твою скромность и порядочность. Если дѣло
тебѣ не поправится ради Бога, чтобы ни одна душа о немъ не
знала.
ІЫ
Онъ сѣлъ въ кресло и замолчалъ.
Ну?’
Прягинъ! Гы обратилъ вниманіе на то, что дома главныхъ
улицъ Петербурга сверху донизу покрыты тысячами вывѣсокъ И
рекламъ? Кажется, больше уже некуда приткнуть самой крошечной
вывѣсочки или объявленія! А, между тѣмъ, есть мѣсто, которое
совершенно никѣмъ не использовано, никого до сихъ поръ не
интересовало и мысль о которомъ никому не приходили въ го-
лову... Есть гакое громадное, неизмѣримое мѣсто!
Небо?—спросилъ иронически Противъ.
Земля! Знаешь-ли ты, Нрягинъ, что троттуары сланныхъ
улицъ Петербурга занимаютъ плошадь въ четыре милліона квад-
ратныхъ аршинъ?
— Можетъ быть, но...
— Постой! Знаешь-ли ты. что мы можемъ получить отъ
города совершенно безплатно право пользованія главными трот
ту арами?
Это неслыхано!
- Нѣтъ, слыхано! Я иду въ городскую думу и говорю;
«Ежегодный ремонтъ тротгуаровъ стоитъ городу’ сотни тысячъ
рублей. Хотите, я берусь дѣлать это за васъ? Правда, у меня ни
каждой тротуарной плитѣ будетъ публикація какой-нибудь фирмы,
по не всс-лн вамъ раі но? Красота города не пострадаетъ отъ
этого, потому что стѣны домовъ все равно пестрятъ тысячами
вывѣсокъ и афишъ—и никою это не шокируетъ... Я предлагаю
вамъ еще болѣе блестящую вещь: у васъ троттуарныя плиты изъ
плохого гранита, а у меня онѣ будутъ-—чистѣйшаго мрамора!
Прягинъ наморщилъ лобъ.
Допустимъ, что они и согласятся, но это все таки вздоръ
н чепуха: гдѣ вы наберете такую уйму объявіен Гі, чтобы окупить
стоимость мрамора?
Очень просто: мраморная плита стоитъ два рубля, а
объявленіе, вѣчное, несмываемое объявленіе — двадцать пять
рублей!
Вздоръ! Кто вамъ дастъ объявленія?
Кабакевичъ пожалъ плечами. Помолчалъ.
— А, впрочемъ, какъ хочешь. Не подходитъ тебѣ найду
другого компакіона.
Вздоръ!—взревѣлъ Прягинъ.	Къ черту другого компа-
піона... Но ты скажи мнѣ кто дасть вамъ объявленія?
152
Кто? Всѣ. Что нужно для купца? Чтобы его объявленіе
читали. И чтобы читало наибольшее количество людей. А по глав-
нымъ улицамъ Петербурга ходятъ милліоны народу за день, ни-
которые но нѣскольку разъ и всѣ смотрятъ себѣ подъ
ноги. Ясно, что—хочешь, не хочешь,—а какой-нибудь „Гуталинъ*
намозолитъ прохожему глаза до тошноты.
— Какую-же мы прибыль отъ этого получимъ?—нерѣши-
тельно спросилъ Притинъ.— Пустяки какіе-нибудь? Тысячъ сто,
полтораста?
Странный ты человѣкъ... Ты зарабатываешь полторы тысячи
вь годъ и говоришь о ста тысячахъ, какъ о пяти копѣйкахъ Но
могу успокоить тебя: заработаемъ мы больше.
Ну, сколько-же, все-таки? Сколько? Сколько?
Считай: четыре милліона квадратныхъ аршинъ троттуара.
Возьмемъ даже три милліона (видишь, я беру все минимумы) и
помножимъ на 25 рублей». Сколько получается? 75 милліоновъ!
Хорошо-съ. Какіе у насъ расходы? 30“ и агентамъ по сбору рек
ламъ—25 милліоновъ. Стоимость плнть съ работой по вырѣзы-
ванію на нихъ фирмы—по три рубля... Ну, будемъ считать даже
но четыре рубля выйдетъ 16 милліоновъ! Пусть- больше! Посчи-
таемъ даже двадцать! На подмазку нужныхъ человѣчковъ и со-
держаніе конторы милліонъ. Выходитъ 46 милліоновъ. Ладно!
кладемъ еще на мелкіе расходы 4 милліона... И что-жс останется
въ нашу пользу? 25 милліоновъ чистоганомъ! Пусть мы не всѣ
плиты заполнимъ- пусть половину! Пустъ—треть! И тогда у насъ
будетъ прибыли 10 милліоновъ... А? Недурно, Пряпигь. Но 5 мил-
ліоновъ на брата.
Прягннъ сидѣлъ мокрый, полураздлпленный.
Ну, что? спросилъ хладнокровно Кзбакеничь. — Отка-
жешься?
По... подумаю, хрипло, чужимъ голосомъ сказалъ Пря-
гннъ.—Можно до завтра? Ахъ, чертъ возьми!..
III
Я вздохнулъ и заискивающе обратился къ Кабакевичу и
Прягнну:
Возьмите и меня въ компанію...
Пожалуй, нерѣшительно сказалъ Кабакевнчъ.
153
Да зачѣмъ же, вѣдь дѣло не такое, чтобы требовало
многихъ людей. возразилъ Прягиігь. — Я думаю, и вдвоемъ
управимся.
Почему-же намъ меня не взять? Я тоже буду работать
Отчего вамъ не дать и мнѣ заработочекъ?
Нѣть, покачалъ головой Прягинъ. Это что-жъ тогда
выйдетъ. Налѣзетъ десять человѣкъ, и каждому придется по ко-
гтѣйкѣ получить. Нѣтъ, не надо.
— Прягинъ!
Я схватилъ его за руку и умоляюще закричалъ:
- Прягинъ! Примите меня! Мы всегда были съ нами въ
хорошихъ отношеніяхъ, считались друзьями. Мой отецъ спасъ,
однажды, вашему—жизнь. Возьмите меня!
Мнѣ даже странно. криво улыбнулся Прягинъ. Вы
такъ странно проси іе... Нѣтъ! Это неудобно.
Я забѣгалъ по кабинету, хватаясь за голову и бормоча
что  то.
Прягинъ! сказалъ я. глядя из него воспаленными гла-
зами Если такт» продайте мнѣ ваше право участія въ дѣлѣ
Хотите десять тысячъ?
Онъ презрительно пожалъ плечами.
Десять тысячъ’ Вы не дуракъ, я вижу.
Прягинъ! Я отдамъ вамъ свои двадцать тысн<гь все, что
у меня есть. Подумайте, Прягиігь: завтра утромъ мы ѣдемъ съ
нами въ банкъ, и я отдою вамъ чистенькіе, аккуратно сложенные
двадцать тысячъ рублей. Подумайте. Прягиігь: когда вы нходили
сюда, вы продали бы эго дѣло за три рубля! А теперь. что
измѣнилось въ мірѣ? Я предлагаю намъ капиталъ н вы отказы-
ваетесь! Богь его знаетъ, какъ у васъ еще выйдеть этп дѣло съ
гроттуарамн!.. Городская дума можетъ отказать...
Не можетъ!! бѣшенно закричалъ Прягиігь. Не смѣетъ!!
Ей это выгодно!!
Торговыя фирмы могутъ найти такой способъ рекламы
не достигающимъ цѣли...
Идіотство!! Глупо! Это лучшая въ мірѣ реклама! Всякій
смотритъ себѣ подъ ноги и всякій читаетъ ее...
Прягинъ! У меня есть богатая тетка... Я возьму у нея
еще двадцать тысячъ и дамъ влмъ сорокъ... Уступите мнѣ дѣлоіі
Перестанемъ говорить объ этомъ, сухо сказалъ Пря-
ІІМ
і инъ. Довольно!! Кабакевичъ... и завтра утромъ у тебя; усло-
вимся о подробностяхъ, напишемъ проэкть’договора..
А, такъ... злобно закричалъ н,—Такъ потъ-же вамъ:
сегодня же пойду на. одно мѣсто,
разскажу все и составлю свои?
компанію... Я у васъ изъ-подъ
носа выдерну это дѣло!
Я вскочилъ и побѣж.члъ къ
дверямъ, а I Ірягннъ, однимъ прыж-
комъ догналъ меня, уцѣпившись
за горло, повалилъ на коверъ, и
сталъ душить.
- Нѣть, ты не уйдешь, не
юдяй... Кабя... кевичъ... Помо...
ГН МНѢ!..	Доіна.4Л меня н гнмія.іѵлк на новеі'Я
Нечаянно, въ пылу этой ду-
рацкой борьбы, моп глаза встрѣтились съ глазами Прягнна, и я
прочелъ въ нихъ опредѣленное, страшное, напряженное выраженіе...
Кабакевичъ былъ удивительный человѣкъ.
Прочли? догадался онъ, освобождая меня изъ подъ
Прягнна. -Ну, довольно, У васъ разорванъ галстукъ... Не на ходите-.! и
вы. что кислоты слишкомъ подѣйствовали на лакмусовую бумажку?
Вотъ не ожидалъ я отъ него этого,—тяжело дыша, про-
ворчалъ я.
Ага! засмѣялся старый Кабакевичъ. Ага?Прочли ?Глаза-то,
гллзи—видѣлн?Тссс!..Такую вещь приходится читать не каждый день.’,.
155
ТРУДОЛЮБИВЫЙ ХАРЛАМПЬЕВЪ.
Иялюстр. Р е-М и .
Какъ-то въ дружеской!» разговорѣ его спросили:
— Вы знаете, въ каждомъ человѣкѣ есть какое-нибудь одно
качество, которое рѣзко выдѣляется на общемъ фонѣ; какое ка-
чество есть у насъ?
Онъ поднялъ сѣрые глаза, пъ которыхъ застыла вѣковѣчная
печаль, н скромно сказалъ:
— Трудолюбіе.
Всѣ засмѣялись.
Только-то? Ну, это маловато.
Ничего... Я очень доволенъ этимъ качествомъ, и съ меня
его хватить.
Человѣка, который обладалъ единственнымъ качествомъ
трудолюбіемъ—звали Харлампьевъ. Онъ былъ маленькій, хромой,
и всегда холилъ съ громаднымъ зонтикомъ, который по росту
былъ похожъ на его старшаго брата. Жилъ тѣмъ, что писалъ нъ
скучныхъ газетахъ и журналахъ скучныя статьи.
Впрочемъ, если-бы онъ написалъ когда-нибудь нескучную
статью—се-бы не напечатали.
Однажды, когда онъ сидѣлъ за утреннимъ чаемъ, къ нему
пришелъ его пріятель Волкодавскій и, усѣвшись рядомъ, долго
молчалъ.
— Чего вы?—спросилъ Харлампьенъ.
Я о васъ сегодня слышали кое-что очень непріятное...
Совсѣмъ я этого не думалъ и не могъ предполагать.
156
Лицо у Волкодавскагч было разстроенное, нахмуренное.
А!—хладнокровно сказалъ Харлампьевъ. Что-же именно?
Помните, вы какъ-то говорили, что вы трудолюбивы...
Мнѣ разсказывали о такого сорта вашемъ трудолюбіи, оіъ кото
раго лучше быть подальше. Знаете, что я слышалъ? Что вы пъ
молодости служили въ Харьковѣ почтовымъ чиновникомъ... И
были настолько трудолюбивы, что ни одно простое письмо не
доходило до адресата, потому что всѣ марки сдирались, а письма
уничтожались. Потомъ па какомъ-то денежномъ пакетѣ вы попа-
лись уже серьезнымъ образомъ и вамъ пришлось уйти съ боль-
шими непріятностями... Сидѣли, кажется, въ тюрьмѣ... Какій чест-
ный человѣкъ, я не пустилъ этотъ слухъ дальше, а принесъ его
вамъ. И. какъ честный человѣкъ, считаю долгомъ спросить:
„лравда-ли это? Если это не правда, для .меня будетъ особей
нымъ удовольствіемъ пожать вашу руку. Если-же правда...
— Постойте, поднимая загадочные глаза на Волкодавскаго,
остановилъ его г рудолюбивый Харлампьевъ.—Не надо жатъ мнѣ
руку, а только скажите: отъ кого вы это слышали?
— Я этого не могу сказать... Далъ слово...
Послушайте. — быстро потирая руки, сказалъ Хар-
лампьевъ. Почему то лицо, которое сообщило вамъ о моемъ
прошломъ, взяло съ васъ слово не называть его? Потому что
боялось попасть въ отвѣтъ? Это могло быть только въ томъ
случаѣ, если ваше лицо само выдумало мое прошлое. Въ такомъ
случаѣ, вамъ стыдно покрывать негодяя. Но я не думаю, чтобы
іо лицо выдумало. Оно отъ кого-то слышало я въ этомъ увѣ-
ренъ. Въ такомъ случаѣ оно ничѣмъ не рискуетъ, и я ему не при
чиню никакого вреда.
— Вы правы, — сказалъ прямолинейный Волкодавскій. — Я
слышалъ это отъ Алексѣя Михайловича Козубовнча.
— Спасибо, Эй, Марья! Собери-ка мнѣ чемоданъ. Положи
немного бѣлья, папиросъ и револьверъ. Я уѣзжаю.
Куда вы уѣзжаете? — спросилъ, широко открывъ глаза,
Волкодавскій.
— О, мало-лн куда? Я еще и самъ не знаю— куда придется
ѣхать Трудолюбивый" человѣкъ долженъ работать. ’ Ему нельзя
сидѣть на одномъ мѣстѣ. Прощайте! Я вамъ очень благодаренъ
за сообщеніе. Я думаю, можетъ быть, намъ еше и удастся пожать
мнѣ руку. Марья! Не забудь и мой зонтикъ!
157
Въ топ.-же леи., до обѣда Хярлампьевъ положилъ чемоданъ
на извозчика и уѣхалъ
От юно чы слыша.Ші чмо л о.-
ппч>!‘мы.нк нинтнияома
ошклтшия марічі и _у*/алв
иыЯ палета?
Козубоничъ собирался обѣдать.
— Доложите барину, сказать нъ передней чей-то тоненькій
голосъ, что Харллмпьепъ хочетъ видѣть его на минутку. Что
онъ. молъ, сго не задержитъ.
— А, Харлампьевъ!—радушно сказалъ хозяинъ.—Входите г.ъ
кабинетъ.
Маленькій Харлампьевъ вошелъ, неся нъ одной рукѣ боль-
шли чемоданъ, въ другой—свой колоссальный зонтикъ.
Вотъ ня, сказалъ онъ.
На минутку.
Куда это вы собрались
ѣхать?
— Еще не знакъ На всякій
случаи. Слушайте. Козубовнчъ!
І.Угъ кого вы слышали, что я
нъ Харьковѣ былъ почтовымъ
чиновникомъ. отклеивалъ мар-
ки и укралъ денежный макетъ?
Колубовичь поморщился и
нервно сказалъ:
Этотъ ВалкодавскіАІСлов-
но баба какая-то. Вы извините...
Онъ мнѣ даже далъ слово мол-
чать.
— Отъ кого вы слышали?—
опять спросилъ тоненькимъ го-
лоскомъ Харлампіевъ, побле-
скивая сѣрыми печальными гла-
зами.
Гм... Я не считаю удобнымъ.. Можетъ быть, это обык-
новенная сплетня-
Тѣмъ болѣе... Отъ кого вы слышали?
Но... мнѣ неудобно...
Харлампьевъ подошелъ къ чемодану, открылъ его. вынулъ
револьверъ и направилъ на хозяина.
Процѣдилъ тих' нько:
ІЗД
— Если вы не скажете отъ кого вы слышали — значитъ,
выдумали вы. Въ такомъ случаѣ, сію-же минуту я васъ застрѣлю.
- Да какже...— подхватилъ оживленно Козубовичъ. — Вар
накинь Петя мнѣ вто и сказалъ. Когда бишь? Да... позавчера
въ ресторанѣ. Именно позавчера. Что ты, Петя, говорю я. Мы
СЛНМО'ЛИ это?
Трудолюбивый Харлампьевъ взялъ зонтикъ, съ трудомъ под-
нялъ большой чемоданъ и, кивнувъ головой, хлопотливо вышелъ
изъ кабинета.
Черезъ полчаса Петя Варнакиігь былъ очень удивленъ,
когда увидѣлъ Харлампьевя у себя въ меблированной комнатѣ съ
чемоданомъ въ одной
рукѣ, револьверомъ въ
другой и зонтикомъ подъ
мышкой.
Петя! сказалъ
Хэрлампьевъ.—Съ тобой
я долго не буду разго-
варивать. Кто разсказалъ
гебѣ о моихъ продѣлкахъ
на харьковской почтѣ?
Живо! А то голова твоя
треснетъ сейчасъ, какъ
пустой орѣхъ.
Петя звякнулъ зу-
бами и оперся на столъ.
А. здравствуйте.
Какъ поживаете?
— Кто тебѣ сказалъ?
Имя.
Господи! Такой
случай... Захаръ Иванычъ
Мироновъ мнѣ это разсказывалъ. Только предстаньте вѣдь
онъ уѣхалъ въ Одессу на прошлой недѣлѣ.
Это ничего. Я поѣду за нимъ. Видишь, у меня и чемо-
данчикъ припасенъ, Только... Петя! Ты не врешь?Если ты хочешь
меня сбить съ толку, я вернусь изъ Одессы и застрѣлю тебя.
Да ей-Богу не вру! Развѣ можно нрать...
Ну, прошей, Петя. Спасибо.
Хя/ил.йллі'імг С> и»-
4о« х до.иѵ буду разговаривать.
158
Харлампіевъ подхватилъ свой чемоданъ, зонтикъ, сунулъ
револьверъ въ карманъ н, прихрамывая, мелкими шажками выка-
тился на улицу.
.*— Изводчикъ! на вокзалъ!
Мироновъ былъ найденъ въ Одессѣ съ большимъ трудомъ.
Узнавъ, что у Харлзмпьева револьверъ, онъ принялъ этого тру-
долюбиваго человѣка съ распростертыми объятіями.
— Будьте добры сообщить мігѣ, — мягко попросилъ Хар-
лампьевъ. отъ кого ны слышали, что я пъ Харьковѣ былъ, какъ
почтовый чиновникъ, замѣшанъ въ кражѣ на почтѣ?
Вы знаете, что? Я этому не вѣрю!
— Благодарю васъ. Но отъ кого ны слышали?
Да бросьте. Пойдемъ лучше ужинать. Охота разводить
сплетни.
— Вѣрите-ли вы тому, что если я сейчасъ не найду у васъ
дальнѣйшей инти этого слуха, если эта нить сейчасъ оборвется
на васъ—вы будете мной убиты?
— Вѣрю.'
Ну?
Марья Дмитріевна Остроухова.
Она сейчасъ гдѣ?
Она къ брату поѣхала въ Лодзь. 'Гамъ вы ее и найдете.
Хфлампьев-ь кротко вздохнулъ, собралъ свои пожитки, су-
нулъ револьверъ въ карманъ и, покорно опустивъ голову, ушелъ.
Нѣсколько дней онъ провелъ въ вагонѣ, почти не'остана»
ливлясь пъ тѣхъ городахъ, гдѣ ему приходилось бывать. Остро-
ухова послала его изъ Лодзи къ Максудову въ Растивъ, Максу-
довъ выразилъ ему искреннее сожалѣніе н перебросилъ его въ
Самару. Изъ Самары онъ долженъ былъ поѣхать нъ Ряжскъ и
голько въ Ряжскѣ получилъ отрадное извѣстіе: оказалось, что
инженеръ Когортовъ, командированный въ Ряжскъ, слышалъ о
почтовыхъ подвигахъ Харлампьева отъ Балкина, который жилъ въ
тома, же городѣ, гдѣ и Харлампьевъ—въ Петербургѣ.
Что-то подсказало усталому Харлямпьеву, что нить клубка
подходитъ къ концу.
Онъ пріѣхала, пъ Петербургъ и, не заѣзжая домой, съ вок-
зала . отправился къ Балкину.
Балкинъ!—сказалъ онъ, опуская на полъ чемоданъ, зон-
160
іи къ (і привычнымъ движеніемъ вынимая револЕ.веръ.—Вы меня
знаете. Я изъѣздилъ полъ-Россіи и не остановился бы даже пе-
редъ поѣздкой за границу—чтобы найти только кончикъ той ве-
ревки. которая опутала меня. Смотрите мнѣ въ і.чаза и скажите:
кто говорилъ вамъ о томъ, что я въ бытность пъ Харьковѣ поч-
товымъ чиновникомъ, воровалъ марки съ писемъ и попался въ
кражѣ денежнаго пакета?
Вы очень похудѣли и осунулись,—съ состраданіемъ глядя
па него, сказалъ Балкинъ.- Бѣдный вы! Неужели, вы объѣздили
для этого полъ-Россіи?
Да. Я очень трудолюбивый человѣкъ.
Бѣдный вы, бѣдный. Спрячьте вашъ револьверъ. Я и
такъ сказалъ бы вамъ. Всю эту исторію разсказывать мігѣ Илья
Ильичъ Паяльниковъ.
Что о? Ильюша Паяльниковъ? Харлампьевъ хрипло за
смѣялся. О-оІ Ну, нота» это, вѣроятно, и копецъ. Даете вы честное
слово, что подтвердите ему то, что говорили мнѣ?
<)тчего-же? Три честныхъ слова!!
У Паяльникова были гости: дна чиновника, художникъ Мстн-
восвъ и Волкодавсюй.
Не докладывайте обо мнѣ барину, - сказалъ кротко ма-
ленькій Харлампьевъ, когда горничная открыла ему дверь — Я
самъ доложусь.
Онъ вошелъ, какъ былъ въ пальто, съ чемоданомъ и зон-
тикомъ пъ рукахъ, Ни съ кѣмъ не поздоровавшись, поставилъ
на полъ чемоданъ, Сѣлъ на него, положилъ зонтикъ на колѣни
и, подперши голову маленькими кулачками, внимательно стала,
всматриваться въ полное, цвѣтущее лицо хозяина Паяльниковъ.
— Что ты, братъ Харлаша, удивился хозяинъ,—съ чемода
номъ, какъ будто собираешься куда? Почему ни съ кѣмъ не здо-
роваешься?
Сейчасъ,--сказалъ Харлампьевъ, странно посматривая ші
него. -Ты, Ильюша, разсказывалъ обо мнѣ Балкину, что я, служа
въ Харьковѣ на почтѣ, воровалъ марки и денежные пакеты? По
стой, постой, не возражай. Это правда, что я говорю. Не хо-
чешь ли, чтобы я сейчасъ же привезъ сюда Балкина? Ильюша! Я
бы моп. спросить тебя, какъ и другихъ: кто тебѣ сообщилъ эго?
Но я не спрошу. Почему? Да потому, что мы въ Харьковѣ жили
н
ни
„.Прнхрамммя, іюдомим зпт/ъ.пя кг,
Иѵлкодляскиму и сунулв ему зту Дуку.
съ тобой въ одно время, и ты прекрасно знаешь, что я даже
не служилъ на почтѣ. Ты тогда былъ студентомъ, а я рабо-
талъ въ газетѣ. Неправда-ли? Дѣйствительно, т. прошломъ году
ты просилъ меня, чтобы я
написалъ статью опостроеи-
номъ тобой мостѣ, дѣйстви-
тельно, я отказался — но,
неужели, за это ты мнѣ
платишь почтовыми марка-
ми? Твое положеніе сейчасъ
очень нехорошее. Ты Бал-
кину обо мнѣ говорилъ
это’фактъ. Мою харьков-
скую жизнь ты знаешь—
это фактъ. Слѣдовательно,
тебѣ даже нельзя отперсть-
ся и сослаться на какого-
нибудь уже умершаго че-
“ " который якобы
к объ этомъ.
ловѣка, к« >тор:
сообщилъ тебѣ
Ну-съ? что мнѣ съ тобой теперь дѣлать? Единственно—это.
Трудолюбивый Харлампіевъ поднялся съ чемодана, прихра-
мывая, подошелъ къ хозяину и вдругъ звонко ударилъ его по
липу маленькой рукой.
Прихрамывая, подошелъ затѣмъ къ Волкодавскому и сунулъ
ему эту руку,
— На-тс. Пожимайте, если хотите.
Съ удовольствіемъ, засмѣялся прямолинейный Волко-
лапскій. Пойдемте, милый, отсюда. Га! Га! Да здравствуетъ тру-
долюбіе!
1В2
РЕВОЛЮЦІОНЕРЪ.
Иллюстр. Р е-М и.
Въ первый день св. Пасхи къ Кутляевымъ пришелъ Пти
цынъ. Глава семьи Кутляепыхъ былъ чиновникъ и звали его Иси-
доромъ Конычемъ, а Птицына называли Васенькой.
Птицынъ пришелъ, наряженный въ смокингъ и лакированные
башмаки, съ яркимъ, сверкающимъ цилиндромъ въ рукахъ.
— А! — закричалъ весело
Кутляевъ, растопыривая руки.—
Васенька’ Христосъ Воскресе!
— Здравствуйте,—вѣжливо
поклонился Птицынъ. - Я. про-
стите, не христосуюсь...
— Почему, Васенька?—ко-
— ,</—яак/>ича.ів яяхм Кут.іл-
расті>яы/>иоал руки.—Лисенка,
Х/іистскв Васкрссс.'
встрѣчахъ на Пасху и не пѣ-
кетливо, склоняя голову на-бокъ,
спросила жена Кутляева.
Васенька поздоровался съ
ней, поклонился сидѣвшей въ углу
старой теткѣ, опустился на пред-
ложенный стулъ и, обмахиваясь
платочкомъ, сказалъ:
— Видите ли... Я нахожу
этотъ обычай отжившимъ. Въ
немъ, вы меня извините, нѣтъ
логики. Будемъ разсуждать гакъ:
почему знакомые цѣлуются при
дуются на Рождество? Вы, конечно, возразите мнѣ, чю Пасха
это праздникъ любви, торжества и радости. Хорошо-съ. Тогда,
спрошу я васъ, — а Рождество, чѣмъ же хуже Рождество? Чѣмъ
іг
163
оно меньше по радости и торжеству? Да, и вообще: я понимаю
поцѣлуй, какъ актъ физическаго влеченія одного поля къ дру-
гому, чго уже, конечно, есть простое требованіе природы. А, со
глаеитесь сами, вѣдь указанныхъ мною элементовъ въ пасхаль-
номъ поцѣлуѣ нѣтъ? Вѣдь нѣтъ?
Жена Кутлясва задумчиво качнула головой н вздохнула.
Мужъ сказалъ:
Пожалуй, это и вѣрно.
— Конечно же, вѣрно!
Васенька говорилъ серьезно, подыскивая выраженія, округляя
періоды и внимательно поворачиваясь къ собесѣднику, который
подавалъ реплику. Собесѣдникъ внимательно выслушивался и сей-
часъ же получалъ ясный, точно формулированный, отвѣтъ,
Хотя, -возразила госпожа Кутляева,—я того мнѣнія, что
въ этой радости, въ этихъ поцѣлуяхъ и дружескихъ объятіяхъ
есть что-то весеннее.
Хорошо-съ,—солидно, складывая руки на груди, сказалъ
Васенька.—Хорошо. Но если это такъ, —то почему же не цѣло-
ваться въ Іюнѣ или сентябрѣ?
— Что вы говорите?! вспыхнули Кутляева.—Развѣ можно?
Вотъ то-то и оно. Нужно, какъ можно дальше, отходить
отъ нашей затхлой традиціи, отъ всего того, что „всѣ дѣлаютъ*
— Однако,—сказалъ Кутляевъ. — вотъ вы же, Васеньки, съ
визитомъ пришли?..
Васенька привсталъ.
Я могу и уйти, если вамъ мое посѣщеніе не нравится...
Что вы, что вы! Какъ вамъ не стыдно?.. Мы очень рады!
Я только къ тому говорю, что визиты тоже традиція.
— Да* съ! Пошлѣйшая, никому не нужная традиція! И вотъ
именно, поэтому я рѣшилъ всюду ходятъ и во всеуслышанье за-
являть: Господа! Бросьте этотъ глупый утомительный обычай!
Ставьте выше! Стремитесь быть сверхчеловѣками!
— Вы водку пьете? спросилъ Кутляевъ.
Что? Какую водку? Ахъ, водку. Рюмочку я. конечно,
вылью, но не потому, что это какой-то тамъ праздникъ, а про-
сто— небольшое количество алкоголя мнѣ не повредитъ.
Кутляевъ налилъ двѣ рюмки водки, а жена его сказала:
— Если вы, Васенька, это натощакъ —я вамъ дамъ сначала
кусочекъ свяченаго кулича. Хотите?
Васенька рѣзко н строго обернулся къ хозяйкѣ.
164
— Нѣтъ съ, Наталья Павловна, не хочу. Нѣтъ, не хочу! Со-
гласитесь сами—зачѣмъ? Что измѣнится въ нашей будущей жизни
оттого, если я съѣмъ этотъ кусокъ желтаго сладкаго хлѣба, а не
готъ? Если вы мнѣ ,. іднте именно тогъ, который былъ обрызганъ
священникомъ? Зачѣмъ это? Да и, вог.бше, куличъ... Почему вы
меня не угощали имъ, когда н у васъ былъ нъ декабрѣ? Почему
теперь мнѣ должно хотѣться, а тогда нѣтъ? Согласитесь сами
странно!
— Да бросьте вашу философію, — хлопнулъ его по плечу
.хозяинъ.-—Охъ, ужъ эта мнѣ интеллигенція! За ваше здоровье!
— Причемъ тутъ здоровье. — поморщился Птицынъ.—
Просто, намъ съ вами хочется выпить.—мы и пьемъ.
Кулича нашего попробуете? робко спросила хозяйка.
Принципіально не попробую, уважаемая Наталья Пав-
ловна, Вотъ пъ сентябрѣ будутъ именины нашей дочки, тогда
съѣмъ. А ѣсть его сейчасъ, согласитесь сами, это ординарно.
Онъ обвелъ глазами столъ, и взглядъ его остановился па
высокомъ куличѣ, увѣнчанномъ тремя сахарными розами и шоко-
ладнымъ барашкомъ съ крошечнымъ зеленымъ флагомъ.
Вы простите меня, Наталья Павловна, но... можно мнѣ
бытъ съ вами откровеннымъ?
Пожалуйста -съежившись. сказала хозяйка.
Я ужъ такой человѣкъ, что всегда рѣжу правду-матку
въ глаза! Это самое лучшее. Неправда ли? Скажите: неужели,
вы серьезно думаете, что эти сахарныя розы и этотъ барашекъ
на что-либо нужны? Вѣдь вкусу они вашимъ куличамъ не при-
дадутъ. а...
— Ахъ, какой вы критикъ,— слабо усмѣхнулась хозяйка. —
Я н не знала... На всякій пустякъ обращаете вниманіе... Это сдѣ-
лано такъ только — для красоты.
Птицынъ горько улыбнулся.
Для красоты... Красота—это Рафаэль, Мадонна, Веласкецъ
какой-инбудь! Венера Милосская! Вы извините меня, но я такъ
говорю, потому что считаю васъ хорошими, умными людьми, и
знаю, что вы не обидитесь... А какая же красота барашекъ съ
рынка, стоимостью въ пятиалтынный? Ни моего эстетическаго,
ни моего моральнаго чувства такая безвкусная непц. удовлетво-
рить не можетъ.
Ха-ха! засмѣялся Кутляенъ. вотъ не думалъ, что у ПО-
ДО
койнаго Павла Егорыча такой умный сынокъ будетъ.. Ай-да, Ва-
сенька! Богъ съ ними, съ барашками.Вы бы еше рюмочку!
Краснымъ яичкомъ закусите или поросеночкомъ.
Васенька нахмурился.
— Позвольте бытъ съ вами откровеннымъ: ны ихъ для вкусу
покрасили или для красоты?
Чортъ ого знаетъ, для чего. Взялъ, да и покрасилъ.
— Я думаю, краска, которой они выкрашены, не безвредна.
Въ такомъ случаѣ, я очень попрошу васъ, добрѣйшая Наталья
Павловна, дать мнѣ простое, бѣлое яйно. Оно, правда, не такъ
сіяетъ., но вѣдь я же и не любоваться на него буду...
Птішынъ долго ѣлъ молча, опустивъ голову и о чемъ-то
думая.
— Поросенокъ тоже,—закачалъ онъ укоризненно своей широ-
кой черной костистой головой.—Вѣдь если крашенное кушанье, во-
обще. красиво,—почему бы и поросенка не выкрасить въ голубой
цвѣтъ или побрлнзиропать золотымъ порошкомъ. Однако, этого не
дѣлаютъ. Правда, для чего-то всунули ему въ роть кусокъ пет-
рушки, по, я думаю, никто этимъ не будетъ восторгаться. Всу-
нули просто неизвѣстно для чего...
Охота вамъ, Васенька, пѣть Лазаря. нервно перебилъ,
его хозяинъ—Ну, и всунули! Ну, и поросенокъ. Надо же чѣмъ-
нибудь великій праздникъ отмѣтить.
— Такъ, такъ.—покачалъ головой Васенька. — Подъемъ ре-
лигіознаго чувства знаменуется всовываніемъ въ пасть мертваго
животнаго пучка зелени... Логично!
Въ комнату влетѣлъ завитой, пронизанный насквозь празд-
ничнымъ настроеніемъ блондинъ, расшаркался и радостно, во всю
мочь легкихъ, заоралъ:
— Христосъ Воскресе! Исидоръ Конычъ, троекратно! На-
талья Павловна, троекратно! Мой молодой товарищъ,—троек...
— 1 Іростнте, не цѣлуюсь, - сказалъ твердо и значительно
Птицынъ.—Устарѣвшій пережитокъ. Форма безъ содержанія...
Фу-ты, ну-ты,— пропѣлъ молодой блондинъ. — А ТО бы
лобызнулись. Не хотите? Какъ хотите.
Склонивъ голову набокъ и смотря укоризненными глазами
на пришедшаго, Птииыіп. ехидно спросилъ:
іѲ6
ІІ/чиитин*, на цируюсь, — екямъы
гквер&о а значительно Пшнцымв,- Устаре-
нію т'Режмтыа. Форма бгм соі^ржангл,,,
Визиты дѣлаете?
Блондинъ склонилъ голову направо и юмористически про-
питалъ:
Визиты дѣлаю! Мученннкъ естества.
— Выпейте чего-нибудь.
Съ восторгомъ въ душѣ! Боже ты мой! Какія красивыя
яйна!! И зелененькія, и розовенькія. И лиловыя?
Вамъ нравится?- иронически спросилъ Птицынъ. -А мігГ
представьте, не нравятся. Это не есть вѣчная красота... Вѣчная
красота это Рафаэль, Мадонна... Знаменитая статуя Венеры Ми
лосской, находящаяся въ
одномъ изъ заграничныхъ
музеевъ, — вотъ что долж-
но нравиться.
— Эхъ, куда заѣхали.
— засмѣялся молодой че-
ловѣкъ и молящимъ голо-
сомъ попросилъ:
— Можно съѣсть ЛІГ-
лопенькое? Мнѣ нравится
лнловенькое!
— Да какое у го дно,—
радушно сказала хозяйка.
Вѣчные самообма-
ны въ жизни, печально
прогудѣлъ Птицынъ. — Го-
нимся мы за лиловыми
яйцами и забываемъ, что
внутри они такія же, какъ
человѣчество!
Гдѣ вы были у заутрени?—спросила хозяйка.
— Въ десяти мѣстахъ! Носился, какъ вихрь. Весело. ей-Богу!
Радостно! Колокола звонятъ во всю. Дилнмъ-боыъ! Бямъ-бамъ!
То тоненькіе. То такіе большіе густые дяди! Гу-у! Гу-у!
Красота не въ этомъ, сказалъ Птицынъ, внимательно,
но своему обыкновенію, выслушавъ собесѣдника, - Не въ томъ
что по одному куску металла бьютъ другимъ кускомъ металла...
II но въ томъ, что яйна красивыя и голубыя... И не въ томъ.
и красныя, какъ и бѣлыя... Слѣпое
167
что у пасъ нв сюртукѣ атласные отвороти. Красота это Ветхо*
пекъ, симфонія какая-нибудь... Кельнскій соборъ* Микель-Аяджело!
Слѣпое человѣчество...
Хозяйка вздохнула и сказали блондину.
Садитесь! Чего же вы стоите?
Мерси. Съ удовольствіемъ, расшаркался представитель
сл і лого человѣчества.
Повернулся къ столу и сѣлъ.
Что вы дѣлаете!—закричалъ болѣзненно и пронзительно
Птипынъ. Вы сѣли па мой цилиндръ!
— Почему мѵ?—услѣхнуле хнкпіл.
Крлсояіа не 69 мполіа. Кфасыы,
н»о —РембрянОтв, Айваз&оскМ ІІІи.і-
.іерв мкой-ньбудо... Мадонна,,.
— Ну? — удивился
блондинъ. Въ самомъ дѣлѣ!
Птипынъ вертѣлъ въ
рукахъ сплющенный, весь
въ крупныхъ изломахъ и
складкахъ, цилиндръ и, со
слезами въ голосѣ, говорилъ:
— 1 іу, что теперь дѣлать’
Сѣли на цилиндръ. Ну, куда
онъ теперь годится... Кто васъ
просилъ садиться на мой
іпыинлрь?!
Я нечаянно, - оправ-
дывался блондинъ, пряча въ
уезхъ неудержимое желаніе
разсмѣяться. — Да это пу-
стяки. Его можно выпрямить
и по-прежнему носить.
— Да-э... злобно смо-
тря на блондина, плаксиво
протянулъ Птицынъ. Сами вы носите! Развѣ въ немъ можно
показаться на улицѣ?!..
Почему же? — усмѣхнулся гость.—Красота не въ этомъ.
Красота, это—Рембрандтъ, Айвазовскій, Шиллеръ какой-нибудь...
Мадонна!
На глазахъ Птицына стояли слезы бѣшенства и обиды.
Полѣзъ... Прямо на шляпу!
І&8
Слѣпое человѣчество,—захохоталъ блондинъ. Ну, если
не хотите такъ ее носитъ, я замъ заплачу. Ладно?
Птицынъ сжалъ губы, получилъ отъ блондина пятнадцать
рублей И, нн СЪ кѣмъ не прощаясь, угрюмо ушелъ.
Поросенокъ, держа въ зубахъ пучекъ зелени, заливался без-
звучнымъ смѣхомъ.
169
ПРИНЦИПЪ.
Иллюстр, В, Лебедевой
Иванъ Сергѣичъ имѣлъ цѣльный гармоничный характеръ,
и не гордился эпшъ только потому, что былъ скроменъ н прость
въ обращеніи; эти качества рѣлко отличали его отъ другихъ во-
ровъ, водившихся въ трактирѣ .Лужайка*—людей, въ общей
массѣ, крикливыхъ, хвастливыхъ и наглыхъ.
Дѣятельность Ивана Сергѣича имѣла строго опредѣленное
направленіе, отъ котораго онъ не уклонялся ни «право, ни влѣво:
не убивалъ, но за то и не работалъ. Только норовалъ.
Къ людямъ не ворующимъ относился недовѣрчиво, съ лег-
кимъ затаеннымъ презрѣніемъ, н когда вдумывался въ ихъ жизнь,
то про себя нерѣдко удивлялся.
Почему они тоже не воруютъ?
Послѣ долгаго раздумья объяснялъ это себѣ двумя причи-
нами: безпощадной логикой соціальнаго строя (если всѣ. обворо-
вываемые будутъ воровать, то некого будетъ обворовывать), а
также отсутствіемъ предпріимчивости и неловкостью лицъ, кото-
рые предпочитали зарабатывать пропитаніе трудомъ.
И трудитесь, черти, думалъ съ ласковой насмѣшли-
востью Иванъ Сергѣичъ.— Вамъ же хуже’ все равно, украду.
И кралъ.
Эту веселую человѣческую комедію изрѣдка прерывали длин-
ные антракты—именно, тогда, когда Иванъ Сергѣичъ попадалъ въ
тюрьму. Здѣсь онъ имѣла» возможность бросать ретроспективные
взгляды на пройденный путь и каждый разъ успокаиваться на
томъ, что ошибокъ въ системѣ не было: право Ивана Сергѣича
воровать, но за то, право обворованныхъ ввергать его въ
тюрьму... Пожалуйста!
170
Послѣ этого никто не имѣлъ возможности упрекать другъ
друга въ несправедливости и дуться одинъ на другого. И по вы-
ходѣ изъ тюрьмы можно было начинать новую жизнь: трудящіеся,
нажившись, должны были снова плохо положить нѣсколько вещей,
а Иванъ Сергѣичъ бралъ уже остальное на себя.
Воровалъ Иванъ Сергѣичъ двадцать пять лѣтъ — съ тѣхъ
поръ, какъ себя помнилъ. Если считать, что проживалъ онъ въ
годъ около двухъ тысячъ, то накрадено имъ было за всю жизнь
мелкими вещами и суммами пятьдесятъ тысячъ. Эти деньги
должны-бы вызвать еше большее къ себѣ уваженіе, если принять
во вниманіе, что ни одна копѣйка изъ нихъ не была нажита
обыкновеннымъ трудомъ или убійствами. Кражи—только кражи.
Это былъ превосходный, очень уютный особнякъ, имѣвшій
псѣ данныя для того, чтобы понравиться Ивану Сергѣичу.
Оба они особнякъ и Иванъ Сергѣичъ, стояли другъ про-
тивъ друга на глухой, пустынной улицѣ, и одинъ изъ нихъ
думалъ:
Если выдавить стекло—стоятъ на подоконникѣ горшки
съ цвѣтами или не стоятъ? Свалишь ихъ или не свалишь?
Долго размышлять было рискованно: черезъ часъ прекрасная
темная ночь смѣнится разсвѣтомъ. Поэтому. Иванъ Сергѣичъ,
закусивъ нижнюю губу, провелъ по стеклу кольцомъ, наложилъ
на него какую-то тряпку и черезъ минуту стоялъ уже на подо-
конникѣ, зорко всматриваясь въ непроглядную тьму, сгустившуюся
нъ комнатѣ. Мягко спрыгнулъ босыми ногами на паркетъ и, про-
стирая впередъ чуткія руки, побрелъ на угадъ...
— Охъ, ччертъ!..
Нога его споткнулась обо что-то мягкое, большое, неподвиж-
ное, и Иванъ Сергѣичъ, падая, схватился рукой за спинку кресла.
Кресло стукнулось о столъ, на столѣ задребезжала лампа... Иванъ
Сергѣичъ присѣлъ я сейчасъ же увидѣлъ, какъ въ сторонѣ
мелькнула желтая вертикальная полоска свѣта, которая сейчдсъ-же
перешла въ прямоугольникъ и— въ дверяхъ, освѣщенный малень-
кой лампой, показался человѣкъ.
Лампу онъ вытянулъ впередъ и съ любопытствомъ водилъ
ею во исѣ стороны, до тѣхъ поръ, пока лучъ свѣта не упалъ на
присѣвшаго около стола Ивана Сергѣича.
Иванъ Сергѣичъ взвизгнулъ, выпрямился н бросился къ
171
шлнум
и сл люботыи*
СЮ А4ГЛ ешо-
открытому окну, но незнакомецъ опередилъ его однимъ прыж-
комъ, не выпуская лампы изъ рукъ, сѣлъ па подоконникъ и,
усмѣхнувшись, спросилъ:
Испугались?
— Испугался, признался Иванъ Сергѣичъ и зашаркалъ
смущенно босой ногой по полу.
— Эхъ вы! Какъ-же можно быть такимъ нервнымъ... Не
бойтесь. Хозяина дома пѣгъ.
Иванъ СергЬичъ изумленно сверкнулъ глазами и спросилъ:
— Да... а вы кто?
Я? Вотъ тебѣ разъ! Ну, угадай-ка, милень-
кій. кто я?
Блуждающіе глаза Ивана Сергѣича останови-
лись на выдвинутыхъ ящикахъ письменнаго стола,
на большомъ солидномъ узлѣ, валявшемся на полу,—
томъ самомъ узлѣ, на’ который споткнулся онъ
минуту тому назадъ, — затѣмъ глаза Ивана Сер-
гѣича перешли на широкую смѣющуюся рожу не-
знакомца. и оба человѣка, глядя другъ на друга,
стали смѣяться.
— Ахъ, поди-жъ ты! — всплеснулъ руками
Иванъ Сергѣичъ. А я думаю хозяинъ, тикать
хотѣлъ. Одинъ ты тутъ?
— Одинъ,
Да какъ гы сюда пролѣзъ? Окна были
цѣлыя, парадныя заперты — я толкалъ.
А я ключемъ. Зашелъ, а потомъ заперся,
чтобы не мѣшали.
А если хозяинъ подойдетъ?
Онъ-то? Каждую ночь въ клубѣ до восьми
часовъ утра нъ карты рѣжется! Всю хурду-мурду успѣемъ вывезти.
Вы... везти?—ахнулъ Ивинъ Сергѣичъ.
А ты что думалъ? Эхъ вы, засмѣялся новый воръ.
Сколько уже вѣковъ прошло, а все вы. воры, ничему не научи-
лись. Простои пы народъ- воры! Безъ плана, безъ выдержки, безъ
хладнокровія... Тебѣ бы, дураку, только влѣзть въ окно, рискуя,
что тебя сцапаютъ, стянуть какую-ннбуді. подушку или пальто,
цѣной въ пять цѣлковыхъ и убѣжать... и ты уже думаешь, что
большое дѣло сдѣлалъ!
172
А ты... какъ же? спросилъ, усаживаясь на узелъ, Иванъ
Сергѣичъ»
Вотъ также! Какъ видишь!.. Я цѣлую недѣлю потратилъ на
слѣжку: какъ живетъ хозяинъ, да что онъ дѣлаетъ, да когда воз-
вращается вечеромъ? И что ясъ ты, братецъ мой, думаешь... При-
слуга приходящая, никого больше ни души, а самъ изъ клуба
подъ утро возвращается.
Иванъ Сергѣичъ вздрогнулъ.
А онъ сейчасъ не пріѣдетъ?!
Будь покоенъ, братецъ: вѣрныя свѣдѣнія имѣю.
Новый воръ помолчалъ.
Такъ вотъ какъ. И задумалъ я вычистить квартиру до
послѣдняго гвоздика. Переулокъ глухой — кому помѣшать нужно?
Работай тихенько, смирненько. Къ семи часамъ утра заказалъ я днѣ
подводы съ нашими ребятами—пріѣдугь, все и вывеземъ.
Иванъ Сергѣичъ ударилъ себя по колѣнкамъ и восторженно
вздернулъ головой.
Ловко!! Все какъ есть?
Все, миленькій ты мой. До гвоздочка, до послѣдней кар-
точки. Кой-что я уже и уложилъ.
— Ловкій, дьяволъ.”.. Меня-то въ долю примешь?
I Іочему не принять. Товару много. Расторгуемся» Однако,
миленькій.., Американцы, о которыхъ ты по своему умственному
убожеству не имѣешь никакого понятія, говорятъ: время -деньги.
За дѣло! Я письменнымъ столомъ займусь, а ты картины снимай.
Новые друзья весело захлопотали.
Наглость й увѣренный планъ другого вора обворожили Ивана
Сергѣича. Заворачивая въ полотняныя простыни картины и связы-
вая веревками груды дорогихъ золотообрѣзныхъ книгъ, Иванъ
Сергѣичъ время-огь-временн садился на полъ и громко торже-
ствующе хохоталъ:
- Ай-да мы! Ну и мы! Ну, и воры нынче пошли!
Не дери глотку, скромно сказалъ новый воръ. Дѣто
нужно дѣлать, а онъ гогочетъ... Укладывай лампу нъ ящикъ... Да
съ резервуаромъ поосторожнѣй! Онъ, кажется, фарфоровый. Развѣ
вы, черти’ понимаете?
Иванъ Сергѣичъ хлопоталъ, вертѣлся по комжиѣ, упакопы-
вілъ, распутывалъ веревки, развязывая узлы острыми зубами, и
все время среди этихъ занятій восторженно поглядывалъ на то-
варища.
173
А тогъ, уложивъ всего одну этажерку съ бездѣлушками м
какой-то чемоданъ, усѣлся въ кресло н важно закурилъ папи-
роску.
Работы было еще много, но онъ всѣмъ споимъ виломъ
показывалъ, что закончить ее предоставляетъ простоватому Ивану
Сергѣичу, который съ мокрымъ потнымъ лицомъ то-и-дѣло под-
бѣгалъ къ товарищу и, держа въ рукахъ какой-нибудь альбомъ
съ фотографическими карточками, отрывисто спрашивалъ:
— Брать?
— Бери. Вайя, бери. Все пригодится.
— А салфеточку эту? Неужто, и се брать? На что она?
А что-жъ салфеточка — собака, «по ли? Зачѣмъ ее оста-
влять... Да поторапливайся! А то ребята съ подводами пріѣдутъ—
куда намъ все поспѣть?
И. вмѣсто того, чтобы помочь утомленному, запыленному
Ивану Сергѣичу, онъ только курилъ, да поглядывалъ на окна, въ
которыхъ занимался разсвѣтъ...
Пріѣхали „ребята съ подводами*.
Все было уложено, связано и Иванъ Сергѣичъ, еле держась
на ногахъ отъ 'усталости и суеты, разрѣшилъ и себѣ закурить
папироскѵ.
— Нечего тамъ раскуривать я! оборвалъ его безжалостный
товарищъ. Помогай таскать вещи. Смотри - до хозяина доси-
димся.
А ты чего-же не помогаешь? - робко спросилъ Иванъ
Сергѣичъ.
Напомогался достаточно! Моя работа раньше была. Не
бросай папироски на коверъ: прожжешь—за него и полцѣны не
дадутъ! Черти вы! Развѣ понимаете?
На улицѣ было холодно... Босыя ноги чувствовали на мо-
стовой предразсвѣтную сырость.
Товарищъ Ивана Сергѣича тоже вышелъ къ подводамъ и
равнодушно смотрѣлъ, какъ ихъ нагружали .ребята’.
— Готово, ребята? — спросилъ онъ.
- Все готово.
Тогда товарищъ обратила, сонное лицо къ Ивану Сергѣичу
и. улыбнувшись, сказалъ:
А теперь иди себѣ, братецъ, по добру, по здорову.
174
Какъ иди? ахнулъ Иванъ Сергѣичъ. - А вещи? А
дѣлежка?
Какія вещи?
Да эти! Что мы собирали.
А развѣ онѣ твои, эти вещи?
Иванъ Сергѣичъ разсердился.
— Да вѣдь и не твои!!
Нѣтъ, мои.
Это же еще почему такое? Хозяинъ ты
имъ, что-ли?
Незнакомецъ засмѣялся.
Эхъ, ты! Говорилъ же я, дураки вы, воры!
А кто-жъ я. Конечно, хозяинъ. На другую квар-
тиру переѣзжаю, съ ночи укладывался... А ты
тутъ пришелъ, помогъ... Да я ничего не имѣю.
Спасибо, что помогъ. Но крайней мѣрѣ, честнымъ
трудомъ рубль заработалъ. Хе-хе! Я даромъ» бра-
тецъ, чужого труда не хочу. На, получай! За че-
стный твой трудъ!
Хозяинъ вынулъ изъ кармана рубль и су-
нулъ его въ руку Ивану Сергѣичу................
Уже всходило солнце, когда Иванъ Сергѣичъ
брелъ по пустой улицѣ недовольный, брюзжащій
самъ на себя, съ серебрянымъ рублемъ, зажатымъ
въ грязный кулакъ.
Гармоничная натура Ивана Сергѣича могла
показаться странной непонимающему, недалекому
человѣку.
Этотъ рубль, заработанный трехъ-часовымъ
тяжелымъ неблагодарнымъ трудомъ,—жегъ ему руку.
Проходя по мосту. Иванъ СергЬичъ плюнулъ, очень непри-
лично обругался и, размахнувшись, выбросилъ дурацкій рубль
въ поду.
по
посту, Ивана
О/хгоич* н.ію-
ну.іа, іэч^ял не-
прилично обру-
іалсп и, рал.мях-
нучшисъ, пыбро-
ги-ігя дурацкій
рубль іа собу
175
Ж И В О Т Н О Е.
Мой п ріятель— сту -
дейтъ Ушкуйниковъ и я
мы сидѣли въ циркѣ и
смотрѣли ня громаднаго мя-
систаго парня, который
стоялъ на аренѣ и, изогнув-
шись чудовищнымъ глаго-
лемъ. поднималъ надъ голо-
вой какіе-то металлическіе
шары.
Ловко! востор-
женно прошепталъ Ушкуй
никовъ, шевеля мускули-
стыми руками. Одной ру
кой! А въ нихь около се-
ми пудовъ.
Ну, такъ что?
спросилъ я, съ усмѣшкой
глядя на него.
Семь пудовъ! Это
рекордъ!
Чего ты гакъ вол-
нуешься? Развѣ тебѣ не всс
равно, если въ этомъ инст-
Иллкктр А ІО и і е р а.
I.
Копія .ны ш.ш ил ци/>кя, я, Млжл жо-
рошкк шажяи, слютрѣм ня нею снизу
пмрхв, наивно Ѵе^/л ів ею га гіыыную крас-
ную руму и ж ѵѵитс'.ілмо говори іЗ;
176
рументѣ, висящемъ сейчасъ надъ его головой семь пудовъ, а іь
пять, или шестъ?
Что ты!- удивился Ушкуйниковъ.- Каісже можетъ быть
нсс равно? Шесть пудовъ—это н я жму! А вотъ семъ — это уже
геніяльно!
— А что если бы нашелся человѣкъ,—саркастически сиро-
енлъ я, который могъ бы переплюнуть черезъ двухэтажный ломъ?
Ты бы гоже назвалъ его геніальнымъ?
Поѣхала! засмѣялся Ушкуйниковъ.—Зто уже, брать, фи-
лософская отвлеченность. Шопенгауэръ!
Не знаю, что меня привязало къ этой большой, добродуш-
ной, глуповатой, сильной собакѣ. Мы были совершенно разные
люди: я—маленькій, худой, съ нѣжными руками, впалой грудью и
вѣчной боязнью холода, жары и вѣтра; оіп» высокій, широко-
грудый, съ желѣзными мускулами, громкимъ хохотомъ и съ
какой-то медвѣжьей граціей и ловкостью въ движеніяхъ... Я—
умный, много читавшій, много знающій человѣкъ, онъ не-
далекій, простой, съ самыми примитивными влеченіями и на-
строеніями.
Когда мы шли изъ цирка, я, дѣлая короткіе шажки, смотрѣлъ
на него снизу вверхъ, нервно дергалъ его большую красную
руку и язвительно говорилъ:
Я тебѣ удивляюсь! Ты человѣкъ безъ полутоновъ. Осчаст-
ливить тебя можно тѣмъ, что какимъ-либо образомъ ---устроить
твой рекордъ въ подниманіи восьминудовой гири... А сдѣлать
несчастнымъ—еше легче. Стоитъ только ударить тебя оглоблей по
головѣ; тогда ты, ощутивъ физическую боль,- будешь чувствовать
себя страшно несчастнымъ.
Онъ разсмѣялся.
Ну, и чудакъ же ты! Выдумаетъ что-нибудь, вѣчно. Развѣ
можно оглоблей драться?
Вотъ видишь! Видишь? Очень мнло... ты даже не уло
ннлъ моей главной мысли, а обратилъ почему то вниманіе ня
оглоблю, будто бы въ ней весь центръ! Оглобля играетъ здѣсь
чисто служебную роль, какъ подспорье, какъ иллюстрація къ от-
влеченной мысли.
Да брось,—сказалъ Ушкуйниковъ.—Философіи. Гегель
Ты меня извини,—съ горячностью вскричалъ я. Но я не
понимаю тебя... У тебя какая-то манія притворяться глупѣе, чѣмъ
17
177
гы есть Вѣдь ты, какъ сгуденгь, все-гаки знаешь, чго употреб-
леніе тобой именъ фптософонъ совершенно безсмысленно. Ни
[| Іопенгауэръ, ни Гегель здѣсь не при чемъ.
— Да брось.
Чего тамъ бросать? Я знаю, когда тебѣ подранить не-
чего, ты говоришь: да брось. Эго, брать, самый глупѣйшій пріемъ
въ спорѣ.
Онъ, сбитый съ толку, пріостановился.
Чего ты ругаешься? Смотри -горло пересохнетъ. Хочешь,
я сейчасъ посажу тебя ня крышу этого кіоска? Оттуда удобно
говорить блестящія рѣчи!
Конечно, конечно! У тебя иѣдь другого аргумента быть
не можетъ. Или на какую-нибудь дурацкую крышу посадишь, или
повалишь на тропу аръ.
Да брось,—'поежился Ушкуйниковъ. -Я же пошутилъ.
Ч сдѣлалъ видъ, что не слышу его.
- Ты можешь ударомъ кулака раздробить мнѣ голову, но
вѣдь эту же операцію можетъ произвести и любой домъ, который
уронить съ карниза мнѣ на голову кирпичъ. Какая же между вами
тогда разница?
— Между мной и домомъ? спросилъ притихшій сту-
дентъ.
Да-съ. Между тобой и домомъ. Теперь уже пора бросить
это!.. Раньше, конечно, когда любовь женщины добывали дубиной'
и пищу добывали дубиной, и честь спою защищали дубиной—тогда
физическая сила была хороша... А теперь, когда мы идемъ по
гладкому троттуару, мимо цѣлой тучи городовыхъ, навстрѣчу вѣж*
лино извиняющимся при невольномъ толчкѣ прохожимъ — кому II
па что нужны гвон рекорды, бицепсы и твое примитивное: '.да
брось..."
- Дл брось,—сказалъ Ушкуйниковъ—Почему же человѣку
и не быть сильнымъ, если онь хочетъ этого?
Не надо. Устарѣю. Пережитокъ. Уродливый атавизмъ
Эммануилъ Кантъ,—прошепталъ Ушкуйниковъ.
Дуракъ.
Да брось. Пойдемъ лучше въ кабакъ. Чего гы такъ рас-
пѣтушился-
178	.!
II.
Въ ресторанѣ мы выбрали въ боковой комнатѣ укромный
безлюдный уголокъ и усѣлись за столикъ.
— Дайте мнѣ баранью котлетку. А ему, — усмѣхнулся я. ука-
зывай на Ушкуйникова,—четыре порціи сосисокъ съ капустой.
— А сколько у васъ штукъ на порцію? спросилъ съ лю-
бопытствомъ Ушкуйниковъ.
- Четыре штуки.
Тогда четырехъ порцій хватитъ.
Однако, болѣзненно поморщился я. Ч хотѣть пошутить...
А ты серьезно?...
Такими вещами не шутятъ,— сентенціозно сказалъ Ушкуй -
никовъ-—И дайте маленькую кружку пива въ 20 копѣекъ
Это самая большая,—возразилъ лакей.
— Ну, ужъ и большая! Хвастаетесь. Давайте скорѣй! Иначе
я выпью всю вашу кровь, и жалкіе остатки тѣла съѣмъ!
Онъ подмигнулъ лакею и захохоталъ.
Когда лакей отошелъ, Ушкуйниковъ сладко потянулся, всталъ
и заявилъ*
— Хорошо бы, пока подадутъ ужинъ сыграть одну партійку
ші билліардѣ. Какъ движеніе—очень полезно!
Играй самъ свою партійку Я не хочу
— Да почему?
Что въ ней хорошаго въ билліардной игрѣ? Тычутъ нпл
ками въ какіе-то шарики, а тѣ катаются по сукну, падая изрѣдка
нъ узкія, неудобныя для этой цѣли, отверстія.’ Очень забавно!
Эта живая, нарисовднная мною, картина подѣйствовала на
впечатлительнаго Ушкуйникова угнетающе. Онъ пріостановился, и
на его лицѣ появилось выраженіе нерѣшительности и колебанія:
стоитъ ли, дѣйствительно, играть?
Но сейчасъ же его медленную голову осѣнила какая-то мысль...
Онъ улыбнулся, погрозила, мнѣ пальцемъ, сказалъ:
Бо’рухъ Спиноза!
И ушелъ въ билліардную.
Я развернулъ газету. Погрузился вь чтеніе.
111.
Зд,..ррасссьте! Скуч.«ск...учаете?..
Я поднялъ голову и увидѣлъ передъ собой неопредѣленно
179
улыбающееся лицо какого-то плотнаго господина, склонившагося
надъ моимъ столомъ.
- Простите, -заявилъя. Я не имѣю удовольствія васъ знать.
— Меркели? Оч-чеиь жаль. Позвольте присѣсть?
Да зачѣмъ же?—возразилъ я.
Опъ придвинулъ стулъ, сѣлъ, протянулъ руку къ моей газетѣ
и отложилъ ее на подоконникъ.
Охота намъ читать! Все равно—чепуха. Ничего интерес-
нпго. А я можете представитъ -вдребезги!
— Что вдребезги?
Прокутился. Даже на пиво не осталось.
— Это мѣсто занято,— сказалъ я. съ гримасой смотря на его
красные сузившіеся глазки.
— За-ня-то?—откинулся онъ на спинку стула.—Послушайте!..
Можетъ, вы не рады, что я къ вамъ сѣлъ, а?
Въ его заплывшихъ глазахъ мелькнуло что-то такое, отъ
чего я сдѣлалъ равнодушное лицо и. съ легкой дрожью въ голосѣ,
сказалъ:
Почему же не радъ? Я ничего... Я только къ тому, чго
мѣсто занято. А то сидите.
— Благодарю васъ! Спасибо. Благороднѣйшій человѣкъ!
На лицѣ его появилось выраженіе нѣжности.
Ни...когда не забуду! Позвольте поцѣловать васъ.
Да къ чему же, насильственно засмѣялся я. Вѣдь мы
же даже не знакомы'.
Позвольте расцѣловать изсъ, упрямо повторилъ незна-
комецъ.
— Я... вообще.., не цѣлуюсь, возразилъ я, съ нетерпѣніемъ
поглядывая на двери, выходившія въ общую ресторанную залу.
— Глупо! Ид—Іотскн глупо! Какъ такъ можно — не пѣло,
пяться?
Онъ притихъ, потомъ поднялъ тяжелую голову и ударилъ
сжатымъ кулакомъ по столу,
— Я трребую!
Чего вы требуете?—съ тайной злостью и нервной дрожью
въ голосѣ спросилъ я.
- Я вамъ противенъ: кричалъ онъ, размахивая передъ
моимъ лицомъ массивными руками. —Ха-ха! Вы важный... баринъ?
Да? Можетъ, графъ? Можетъ, какой-нибудь князь ле-Чергь меня
побери?
180
Я блѣдно улыбнулся и, снисходительно смѣясь, сказалъ:
Да извольте... Если ни ужъ такъ хотите—поцѣлуемся.
Снисхожденіе... да? Они снизошли! Ха-ха! А теперь —я не
желаю!.. Ага! Что, съѣлъ? Вотъ не желаю н не желаю.
Я сидѣлъ, молча, съ дрожащимъ подбородкомъ, и больно
покусывалъ губы. Онъ посмотрѣлъ на меня исподлобья.
— Обидѣлись? А? Неррвы... .Ахъ, милый Жанъ, пропи-
щалъ онъ тоненькимъ голоскомъ, у меня сегодня нервы..." Ну,
чортъ съ тобой! Из-звиняюсь. Дай руку!
Зачѣмъ вамъ моя рука?..
Дай руку! закричалъ онъ. — Разъ я говорю — зна-
читъ, дай!
— Чего вы ко мнѣ пристаете?—
дрожащимъ голосомъ сказалъ я.-
Я съ вами незнакомъ, а вы гово-
рите мнѣ ты.
Онъ грузно всталъ, взялъ одну
изъ моихъ рукъ и хлопнулъ сю по
своей мясистой ладони.
Значитъ, такъ? Рѣшено?
Неожиданно онъ навалился на
меня всей тушей, Спиртомъ несло
отъ него невыносимо.
— Гов...ворн!.. Значитъ—чтобъ
ужъ больше никакихъ? Чтобы—нѣтъ
и нѣтъ! И кончено! Пр...раннлыю?
Въ двухъ вершкахъ отъ меня
нависли его мутные, воспаленные
глаза. Я снова усмѣхнулся уголками
дрожащихъ тубъ н, поддѣлываясь
подъ его несуразно пьяный толъ,
сказалъ:
Ну, правильно и—правильно. Хорошо. И кончено. А те-
ти рь садитесь на свое мѣсто.
Од...дшгь поцѣлуйчнкъ!
Я закрылъ глаза и вообразили себѣ, чго бы я сдѣлалъ со
своимъ собесѣдникомъ, если бы обладалъ силой Ушкуй ннкова...
Я схватилъ бы его за горло, вцѣпился бы зубами въ его ухо, а
когда онъ зареветъ отъ боли, повалилъ бы его на полъ и сталъ
Неожиданно ОН1 Н31.1ЛІЛ» на
меня всеіі тушей.
181
.„Схваченный бЦул/л фука.пн ло-
і.40	— іюнссся боял іг-зл
комнаты.
бы битъ ногами въ'бока и животъ, въ этотъ отвратительный тол-
стый животъ, который сейчасъ терся о мое лицо...
- Одно лобзаніе! Лобызни меня, друже!
Любитель поцѣлуевъ неожиданно отшатнулся отъ меня и
изъ-за него выглянуло улюбпюшееся лицо Ушкуйникова...
Что за чортъ? Съ кѣмъ ты тутъ поцѣлуи разводишь?
Я вскочилъ, нервно дрожи.
Ты его спроси, а не меня! Подходитъ ко мнѣ. незнако-
мый, пьяный, кричіпъ, хватаетъ за руки, лѣзетъ цѣловаться...
Я думалъ, тто Ушкуйниковъ
сейчасъ же взмахнетъ кулакомъ и
ударить моего мучителя.
Оіп» обернулся къ нему и уко-
ризненно сказалъ:
— Вы чего же это дядя, а? Къ
незнакомымъ пристаете... Выпили
н идите домой.
Пьяный нахмурился и, внезапно
обернувшись, схватилъ Ушкуйнн-
нова за воротникъ.
- А ты кто здѣсь такой?
Да это все равно.—усмѣх-
нулся Ушкуйниковъ.—А только вы
мнѣ воротникъ поломаете такъ. Пу-
стите... Шли бы вы домой.
— Ахъ, ты, корова, сказалъ
пьяный. Взять, да трахнуть тебя,
чтобъ ты зналъ
Совершенно это лишнее. Ну,
что хорошаго. Вы меня поколотите, я васъ. Обоимъ будетъ больно...
— Што-съ?!
Я не могъ сдержать себя,
— Дай ты хорошенько этому пьяному скоту по затылку...
Чего ты съ нимъ церемонишься?
Незнакомецъ оттолкнулъ .Ушкуйникова и быстро обернули
ко мнѣ.
- Ага... Вотъ какъ?
Рука его мелькнула въ воздухѣ., натолкнулась на что-то, под-
ставленное Ушкуйниковымъ, и безсильно повисла.
18’2
Это уже не хорошо,— серьезно сказалъ Ушкуйниковъ —
А я еще съ вами церемонился. Вы просто глупый пьяница. Уби-
райтесь отсюда!
— Нѣть, я не пойду. завизжалъ ЗЛОбВО и испуганно
пьяный.
Ну, какъ же такъ не пойдете,— не могъ сдержать улыбки
Ушкуйниковъ,- Пойти нужно. Позвольте, я вамъ помогу. *
Онъ толкнулъ незнакомца въ плечо, топ» сдѣлалъ полъ
оборота, какъ на невидимой осн, и сейчасъ же. страннымъ осо-
беннымъ образомъ, схваченный двумя руками моего пріятеля,—
понесся нонъ изъ комнаты.
Въ дверяхъ показались лакеи.
Намъ подали ужинъ.
Я былъ блѣденъ н задумчивъ, а Ушкуйниковъ, осмотрѣнъ
одобрительнымъ взглядомъ сосиски, и заглянувъ въ кружку съ
пивомъ, разсмѣялся.
А онъ веселый, нее тяки. дядя Я думаю, когда не пьянъ—
рубаха парень!
Я заскрипѣлъ зубами
Убить его надо бы, мерзавца.
- Да брось! За ЧТО?»
Есть люди, которые не имѣютъ права пить!
Спенсеръ!
1Н.Ч
ПРАЗДНИКЪ ЛЮБВИ.
Иллюсгр. А. Юпгерл.
I.
I Іо обширной базарной площади, мокрой отъ недавняго
дождя и сверкавшей отъ солнца, шли, взявшись за руки, два
подрядчика: Никифоръ Блазновъ и Иванъ Потапычъ Стечкинъ.
- Конечно,—говорилъ Никифоръ,—будь я баронъ или, такъ
герцогъ—тебѣ было-бы пріятнѣе со мной идти.
Мила-ай ты мой.—ласково возражалъ разнѣженный Стеч-
кинъ,—Что мнѣ баронъ! Что мнѣ герцогъ! Главное—чтобъ души
была, да чтобъ человѣкъ безъ поступковъ былъ.
Безъ поступковъ человѣка не бываетъ.
Бываетъ. Рѣдко, но бываетъ.
Нѣту такого человѣка, чтобъ былъ безъ поступковъ.
Всѣ съ поступками!..
Ну, хорошо, родной мой. Ну — можетъ быть, бываетъ.
Богъ съ ними. Пошли имъ Господь Всеіерзаітель счастья... Ни-
чего, Никифоръ Васильичъ, что я васъ подъ руку держу?
Ничего. Помилуйте-съ.
Ты бы застегнулъ пальто, Никифоръ Васильичъ. Дуетъ, а?
Ничего, благодарю васъ. Вы, можетъ быть, устали, Ваня?
МігЬ бы очень не хотѣлось, чтобы вы уставали...
На глазахъ Стечкина блеснули слезы умиленія.
— Ахъ, что вы, Никифоръ. Мнѣ даже очень пріятно съ
вами идти.
Пріятели остановились среди площади и, припавъ другъ къ
другу, обмѣнялись долгимъ поцѣлуемъ.
1Н4
Смотрите, Вайя, - сказалъ подрядчикъ Никифоръ, ука-
зывая па деревянный балаганъ, обвѣшанный разноцвѣтнымъ по-
лотномъ,—вотъ шіркъ. Не зайдсмъ-лн мы сюда повеселиться?
Въ такой праздникъ не повеселиться грѣхъ. Въ будешгый
день нужно трудиться, а праздники посланы намъ Господомъ для
отдохновенія.
— Что вѣрно, то вѣрно!
Пріятели взялись за руки и подошли къ кассѣ.
Господинъ кассиръ! Христосъ Воскр... Чудеса! Кассира-то
пѣтъ. Гдѣ-же кассиръ?
- Они. можетъ быть, внутри
заняты? Пойдемъ внутрь, поищемъ...
Подрядчики вынули по трехру-
блевкѣ, и держя деньги впереди себя
на вытянутой рукѣ, чтобы кто-ни-
будь ненарокомъ не заподозрилъ
въ нихъ желанія повеселиться на
даровщинку,—шагнули за занавѣсъ.
Худой, костлявый человѣкъ,
бормоча что-то, сидѣлъ на барьерѣ,
покрытомъ кумачемъ, и натягивалъ
на тощія ноги темно-розовое трико,
Актеръ! благоговѣйно
сказалъ Никифоръ.—Здравствуйте.
Христосъ вамъ Воскресе. Извините, что такъ нахально... Намъ-
бы кассира...
— Я кассиръ, сказалъ худой человѣкъ и, не натянувъ*
какъ слѣдуетъ, трико, побѣжалъ къ кассѣ-
Получивъ билеты, подрядчики поблагодарили артиста и освѣ-
домились:
Представленіе скоро?
Да вотъ публика наберется н начнемъ.
А буфетъ тутъ есть? Лимонадцу-бы...
Пожалуйте!
Расторопный кассиръ, придерживая руками плохо натянутое
трико, побѣжалъ впередъ, юркнулъ за стойку и, взявь въ руку
штопоръ, сразу превратился въ солиднаго буфетчика.
Какъ дѣла? — спросилъ Никифоръ.
Дѣла, какъ-будто, ничего, только публики мало. Мѣсто
выбрали неудачное, что-лн—ужъ не знаю.
...Прияаев друга ко другу, одлѣ-
ня.іѵсъ доліимв п^л>гіусмв
Публику зазывать надо, — посовѣтовалъ Стечкинъ.
Такое діуіо,
Гдѣ-жь тутъ намъ разорваться,—жалобно сказала» ар-
тистъ. Мы только работаемъ вдвоемъ съ бритомъ, да великанъ,
да лошадь.
— А хозяинъ?
Да мы-то и хозяева. И ничего тутъ не подѣлаешь. Ве
лнканъ сь утро лежитъ пьянъ- разговѣлся сильно. А брать одѣ-
вается къ выходу. Хучь разорвись.
Опечаленные этимъ меланхолическимъ сообщеніемъ, подряд-
чики вздохнули и тихо поплелись на мѣста.
Нѣтъ, такъ нельзя...—сказалъ вдругъ Никифоръ, пріоста-
навливаясь. — Этакъ лѣто и лопнутъ можетъ. Пойдемъ, Ваня,
наружу.
Подрядчики вышли на помостъ, отыскали какой-то барабанъ,
звонокъ и энергично принялись за дѣло... Барабанъ загудѣлъ,
застоналъ, колокольчикъ залился бѣшеннымъ топкимъ звономъ,
а Ваня, у котораго голосъ былъ зычный, внушительный, — сло-
жилъ рукн рупоромъ и крикнулъ па всю площадь:
— Пож-жалте! Замѣчательное представленіе лучшихъ маги
ковъ, комиковъ н солистовъ лучшихъ дворовъ! Будетъ выведена
настоящая живая лошадь! Поразительный великанъ, небывалой
еше длины, исполнить разныя группы!!
Замѣтивъ нѣсколькихъ прохожихъ, остановившихся около
балагана, Ваня отнялъ руки отъ отверстаго рта и сказалъ болѣе
интимнымъ тономъ;
Заходите, господа, чего тамъ. По крайней мѣрѣ, ко-
мершю поддержите...
И. подмигнувъ, сообщилъ совсѣмъ ужъ конфиденціально:
Дѣло-то совсѣмъ швахъ... Хозяинъ худой, въ чемъ только
душа держится. Поддержали-бы вы ради православнаго празд-
ничка.
Заходите!—привѣтливо поддержалъ его Никифора. Блз:і
новъ.— Милости прошу къ нашему шалашу.
Кое-кто изъ публики ухмыльнулся и нерѣшительно взошелъ
на ступеньки.
Ваня хваталъ колеблющихся за талію и деликатно подтал-
кивалъ нхь къ кассѣ, а Никифоръ, выставивъ голову изъ око-
шечка кассы, плпустиль на себя профессіональный видъ и, не
186
стѣсняясь отсутствіемъ хозяина, занялся коммерческими операціями:
выдавалъ билеты, получалъ деньги и быстро, привычнымъ же-
стомъ, бросалъ сдачу.
.„Къ кассѣ подошелъ хозяинъ въ короткомъ поношенномъ
пальто, изъ-подъ котораго виднѣлись темно-розовыя ноги. Ни-
сколько не удивившись дѣятельности друзей, онъ заглянулъ иъ
кассу и спросилъ:
— Много?
— Двѣнадцать сорокъ,
-	Можно начинать. Идите на мѣста.
И
Первый номера, былъ такой: костлявый хозяинъ выкатилъ
большой деревянный шарь и вскочилъ на него... Но шаръ вы-
скользнулъ изъ-подъ ногъ, и хозяинъ чуть нс упалъ.
Длинноносый братъ хозяина выглянулъ изъ-за кулисъ и
презрительно сказалъ:
— Эхъ, ты! Растепа.
Я тебѣ говорилъ, что не надо было мнѣ давать нато-
щакъ вина: лѣтъ—выпей да выпей". Вотъ тебѣ и выпилъ,
возразилъ хозяиігь.
Онъ снова прыгнулъ на шаръ, но шаръ, какъ пугливая ло-
шадь, сбросилъ его и отбѣжалъ въ уголъ.
Трудно, небось?—сочувственно спросилъ мастеровой съ
синякомъ подъ глазомъ.
— А ты думаешь, что.—съ досадой сказалъ хозяинъ,—По-
пробовалъ-бы самъ!
-	Да, это дѣло трудное,—согласилась добродушная пуб-
лика, грызя сѣмечки.
Порывистый подрядчикъ Никифоръ вскочилъ съ мѣста.
— Позвольте, я вамъ помогу!
Онъ перешагнулъ черезъ барьеръ, подкатилъ шаръ и, взявъ
хозяина подъ руку/подсадилъ его.
— Ну, теперь держись за меня... Постой.„ Экій, братецъ,
гы... Такъ и ушибиться легко.
Подрядчикъ обратилъ къ публики сіяюшее, неизвѣстно но
какой причинѣ, лицо и снисходительно сказалъ:
Выпивши о ни... Дѣто праздничное.
ІУ7
— Ничего,—отвѣчала публика. — Въ этакій праздникъ—да
не выпить?
Хозяинъ, устоявшись на шарѣ, засѣменилъ ногами, подряд-
чикъ, держа эквилибриста подъ руку, одобрительно покрикивалъ,
а шарманка, руководимая длинноносымъ братомь, залилась весе-
лымъ галопомъ.
Всѣ захлопали.
Готово! — сказалъ подрядчикъ. Отзвонилъ и съ коло-
Готово'— скязи-іа ио&-
/>.чі)чикв. Отмаки.ія ы сл хо-
лмо,іймм йо.іой С.іпдуннцій'
кольни долой. Слѣдующій!
Длинноносый братъ хозяина вы-
шелъ изъ-за кулисъ, таща на веревкѣ
собаку.
Одѣть онъ былъ въ ситцевый клоун-
скій костюмъ, помятый цилиндръ и кое-
гдѣ робко присыпанъ мукой.
Видъ его вызвалъ всеобще сочув-
стіе и жалость.
Молоденькій! сказала старуха,
утирая носъ платкомъ.
Длинноносый снялъ цилиндръ, рас-
кланялся и началъ:
— Милосивн господа и госпожа! Я
умѣй шрезвычайин шесть демонстронять
этотъ четвероногъ, которн...
Говори по-русски, посовѣто-
валъ Никифоръ.
— Ладно. Вотъ, братцы, собака. Замѣчательной работы!
Стрѣляетъ изъ пистолета, умираетъ по командѣ и отгадываетъ
цифры.
— Да ну? — удивились въ публикѣ.
— Ей-Богу. Вотъ, смотрите!
Клоунъ разложилъ на землѣ нѣсколько кусковъ картона съ
цифрами, раскланялся съ публикой и спустилъ съ веревки собаку.
Собака повернулась и побѣжала за кулисы.
— Куда она?!—закричалъ клоунъ.—Ісі сюда, проклятая! Ты
чего тамъ стоишь, разиня?.. Придержи ее!..
*88
Костлявый хозяинъ поймалъ собаку и подтащилъ къ своему
горемычному брату.
Ісі, чтобъ тебѣ подохнуть! А-лле! Господа, назовите ка-
кую-нибудь цифру.
— Разъ,—сказалъ мальчишка.
Сто семнадцать тысячъ пятьсотъ двадцать три, — крик-
нулъ мастеровой.
Нѣтъ, нѣть, чтобъ одна инфра была. До десяти!
Въ публикѣ подсказали
— Одинъ! Семь! Два! Девять! Пятъ! Четыре! Восемь! Шесть!
Три! Десять!
Собака, ободренная увѣсистымъ пинкомъ длинноносаго хо-
зяина, взвизгнула, прыгнули и схватила цифру 6.
— Кто сказалъ 6? — спросилъ клоунъ.
Я,—пролепеталъ гимназистъ, вспыхнувъ отъ гордости.
Вотъ-съ ваша цифра! Собака сама взяла.
Шарманка, завѣдываніе которою, по просьбѣ хозяина, взялъ
на себя гимназистъ, заиграла, публика бѣшенно заапплодировала.
Ободренный успѣхомъ, клоунъ вынесъ стулъ, на спинкѣ ко-
тораго висѣлъ пистолетъ съ веревкой, принизанной къ курку,
и сказалъ:
— Сейчасъ моя собака будетъ стрѣлять. Сейчасъ будетъ
японская война двухъ державъ. Алле!
Собака забилась подъ стулъ.
— Алле!!
Ни просьбы, ни пинки, ни угрозы не могли заставить со-
баку вылѣзть изъ-подъ стула.
Алле, мразь разнесчастная!!
Позвольте, я выстрѣлю, — предложилъ Иванъ Потапычь,
искренно болѣя душой зз клоуна.
— Пожалуйста... Сдѣлайте одолженіе.
Подрядчикъ всталъ и, потянувъ за веревку, выстрѣлилъ изъ
пистолета.
Ему поапплодировали.
- Трудно?—спросилъ гимназистъ.
Нѣтъ», пугтое,—скромно отвѣтилъ подрядчикъ.
Еще что будетъ? спросилъ хозяина Никифоръ.
Лошадь еще могу вывести, если хотите.
— Не стоитъ. Чего тамъ животное зря мучить. Повесели
лисъ и баста.
1ЯЧ
— Можетъ, шпагу проглотитъ? несмѣло предложилъ хо-
зяинъ-
— Еще что выдумай- Я въ позапрошломъ году былъ на
Святую пъ балаганѣ — такъ одинъ тоже шпагу глоталъ. Только
(покушалъ онъ плотно, что-ли) возьми и зптошнн его. Извините.
Что же вы думаете? Шпагу эту аршина на три впередъ выбро-
сило. Не пасхальное это дѣло — шпага...
А я тоже въ Армавирѣ видѣлъ...—Сказалъ мастеровой...
III.
Хозяева и публика усѣлись на барьеръ, на первыя мѣста и
погрузились въ разныя интересныя воспоминанія. Старуха разска-
зала,’ какъ дѣтей въ молокѣ варятъ, чтобы они были мягче; под-
рядчикъ Ваня вспомнилъ случай, когда одинъ изъ его рабочихъ
поднялъ на спинѣ 18 пудовъ.
Л у насъ великанъ есть, таинственно сказалъ длинноно-
сый клоунъ.—Пьетъ и пьетъ. Такъ ужъ сложили его въ уборной
и не показываемъ публикѣ.
Большой? — спросилъ мастеровой.
-Не особенно. Такъ, средній. Болыпнхъ-то на праздники
всѣхъ разобрали, осталась только мелочь. Можетъ, посмотрите?
Всѣ гурьбой встали и отправились осматривать пьянаго ве-
ликана.
Братья оказались нравы на половину: онъ былъ скорѣе пьянъ,
чѣмъ великанъ.
— Такъ, въ лежачемъ видѣ не видно его, сказалъ подряд-
чикъ.—Его-бы поставить.
Илья!—сказалъ хозяинъ, прислони его къ стѣнкѣ.
— Пошелъ!—закричалъ великанъ, поднимая кулакъ.- Тронь
только, я тебѣ покажу, стерла!
Охъ. эти ужъ закулисныя интриги, — вздохнулъ Ники-
форъ.—Чистая пѣла съ ними. Пойдемте, господа.
Всѣ вышли. На правахъ стараго знакомаго, хозяинъ удер-
жалъ за руку двухъ подрядчиковъ и шепнулъ имъ:
Можетъ, по рюмочкѣ водки выпьете?
Дѣло, паренекъ! Только ужъ мы угостимъ! Можетъ, нашъ
братецъ за коньякомъ сбѣгаетъ?
190
Была ночь,.. Маленькая керосиновая лімлочка тускло освѣ-
щала уборную цирка. Въ углу висѣли украшенные бумагой об-
ручи, клоунскій костюмъ, и лежалъ тотъ самый шаръ, который
былъ укрощенъ хозяиномъ лишь при помощи подрядчика. Па
полу, укрытые размалеванной парусиной, мирно слали четверо:
два подрядчика, хозяинъ и его длинноносый братъ. Издали, изъ
другой уборной, доносился тоненькій носовой свистъ пеликана.
Голодная лошадь отвязалась, вышла изъ стойла и долго бро-
дила всюду, молчаливо отыскивая какой-нибудь пищи.
Зашла въ уборную, стянула со стола соленый огурецъ и.
разжевывая его. посмотрѣти на спящихъ.
Хороши голубчики,—подумала она про хозяевъ. И съ
какой только вы подозрительной компаніей не сняжетесН Сегодня
налились, а завтра опять ѣсть нечего...
ійі
ПРИЗВАНІЕ.
Иллюстр. А Якойлсвз,
I.
Угадать призваніе въ человѣкѣ, направить сго на настоящій
путь—что можетъ быть прекраснѣе этого?
Издатель газеты .Суета суетъ* критически оглядѣлъ мою
фигуру и сказалъ:
— Гм... Что-же вы можете у насъ дѣлать?.. Гм... Василій
Васильевичъ очень просилъ за васъ, а мнѣ хотѣлось-бы сдѣлать
ему пріятное. Знаете, что? Поступайте къ намъ на вырѣзки.
— На вырѣзки, такъ на вырѣзки,—равнодушно согласился
я-—На какія вырѣзки?
— Это очень несложное дѣло. Вы берете пачку только что
подученныхъ чужихъ газетъ и начинаете проглядывать ихъ, вы-
рѣзывая ножницами самое интересное и сенсаціонное. Потомъ
наклеиваете эти вырѣзки на бумагу и, сопроводивъ ихъ соотвѣт-
ствующими примѣчаніями, отсылаете въ типографію. Справитесь
съ этимъ?
- Всякій дуракъ справился бы съ этимъ.
Ну, а вы?
Тѣмъ болѣе, я справлюсь.—скромно подтвердилъ я.
Ну, съ Богомъ.
Я сѣлъ на указанное мнѣ мѣсто и прилежно занялся своимъ
новымъ дѣломъ. Я читалъ газеты, рѣзалъ ихъ ножницами, мазалъ
клеемъ, наклеивалъ, приписывалъ и, хотя усталъ, какъ собака,
но за-то съ честью выполнилъ свою задачу.
!92
На другой день утромъ редакторъ подошелъ ко мнѣ и рѣ-
шительна сказалъ:
— Не дѣлайте больше вырѣзокъ!
Почему3
Потому что у васъ получается чертъ знаетъ что*
Разсказывайте!—недовѣрчиво возразилъ я. Приснилось
это вамъ, что-ли?
Нѣтъ, пе приснилось... Ну, посмотрите, что вы іншырѣ-
зывали! Ну, прочтите сами, своими
глазами, что напечатано въ нашей
газетѣ. благодаря намъ! Можно это
допустить?
Я пожалъ плечами и, развер-
нувъ газету, просмотрѣлъ свою вче
рашнюю работу.
— «Обзоръ печати Газета
.Тамбовскій Голосъ" сообщаетъ
очень интересное свѣдѣніе: вице-
губернаторъ Мохначенъ выѣхалъ въ
Петербургъ. Къ сожалѣнію, причини
выѣзда' этого администратора не
указана...
«Въ „Калужскихъ Вѣстяхъ" чи
таемъ": Вчера его пр-вог..губерна-
торъ присутствовалъ па панихидѣ
по усопшемъ провятелѣ канцеляріи.
Вечеромъ его пр-в<і отбылъ въ
имѣніе".
.Небезынтересное для нашихъ
читателей свѣдѣніе сообщаетъ „Ак-
молинское Эхо-: Акмолинскія архіе- „,Мтсм ,^,„ы
рей Собирается НЪ поѣздку по епар- еу^даа* к/чипически оі.ілдім^
хіи. ('.теплой генералъ-губернаторъ паю « сшдеде»,
вчера, но недосугу, обычнаго пріе-
ма у себя не дѣлалъ. Городской голова возвращается 15-го*
«Минскому Листку" удалась узнать, что нчера предводитель
дворянства праздновалъ обрученіе своей дочери съ полковникомъ
ДзѢдушепккмъ. Его сіятельство собирается заграницу*.
Я внимательно прочелъ все до конпл и спросилъ редактора:
— А развѣ плохо?
із
133
— Не плохо, а безсмысленно. Кому интересны ваши поѣздки
вице-губернаторовъ, семейныя радости предводителей дворянства
и экскурсіи архіереевъ. Неужели, кому-нибудь изъ насъ инте-
ресно, что Акмолинскій городской голова вернется 15-го. Начхать
намъ на него!
Ну, вы поосторожнѣе... Вѣдь онъ, все таки, начальство
— Вы не годитесь для пырѣнокъ, — категорически заявилъ
редакторъ. Вы слишкомъ раболѣпны.
— Ну, попробуемъ что пибудь другое, — равнодушно согла-
сился я,- Въ самомъ лѣтѣ, вырѣзки мнѣ не по душѣ. Дайте мнѣ
что-нибудь повыше.
Редакторъ задумался.
У насъ какъ разъ нѣтъ завѣдующаго театромъ. Хотите
попробовать? Вы понимаете что-нибудь'’въ театрѣ?
Что-жъ тугъ понимать? Тутъ и поіп<млть-то нечего.
- Ну, попробуемъ васъ. Займитесь пока назначеніемъ ре
цепзеитовъ въ театры на сегодня—кому куда идти. А потомъ со-
ставьте хронику. Ну. съ Богомъ.
II.
Оставшись одинъ, я, первымъ долгомъ, ознакомился съ от-
дѣломъ зрѣлищъ и, послѣ краткаго раздумья, рѣшилъ остано-
яиться на самомъ интересномъ:
I)	Опера.
2)	Симфоническій концертъ.
3)	Борі^ба.
Когда я разобралъ редакціонные билеты, ко мнѣ постучались.
Войдите!
Въ комнату вошелъ одинъ изъ рецензентовъ.
Ояъ опрокинулъ попавшееся на его пути кресло, вѣжливо
поклонился портрету Толстого и, обратившись къ печкѣ, спро-
силъ ее:
Вы, кажется, завѣдуггс теперь театромъ? Кула я сегодня
долженъ пойти?
Сразу-же я выяснилъ, что въ словахъ рецензента не было
никакой ироніи. Просто онъ былъ преотчаянно близорукъ, почти
слѣпъ. Когда я окликнулъ его, онъ обернулся, наткнулся на
другое кресло и. добродушно извинившись. пожалъ ручку этого
кресла.
— Куда мнѣ этого калѣку? — пробормоталъ я. — Хорошіе
сотрудники, нечего сказать. Ну. какъ я пошлю его куда-нибудь
пъ отвѣтственное мѣсто?.»
Я выбралъ билетъ похуже и сказалъ:
...— Эй, вы! Вотъ вамъ, нате билетъ на сегодня. Дайте
отчетъ. Да только, смотрите, хорошій!
Онъ взялъ билетъ и побрелъ обратно, натыкаясь нл всѣ
стулья и пугаясь ногами въ коврѣ.
Потомъ зашелъ другой рецензентъ и тоже освѣдомился на-
счетъ вечера.
Надѣюсь, у васъ зрѣніе въ порядкѣ? спросилъ я.
Что?
Видите-то вы хорошо?
- Что?!
Я открылъ ротъ и заревѣлъ во все горло:
— Я говорю — глаза хорошіе?!
Онъ прислушался къ моему голосу и нерѣшительно отвѣчалъ:
— Да ужъ, если этогь дождикъ зарядить, такъ держись.
— Какой же вы рецензентъ, —спросилъ я. если вы глухи,
какъ бревно? Зачѣмъ вы лѣзете въ это дѣло, черти васъ побери?!
— Были у меня калоши,—печально отвѣчала, рецензентъ, —
да ихъ укралъ кто-то.
— Вь оперу я тебя не пошлю, — сказалъ я вслухъ, разгля-
дывая его. Это слишкомъ серьезное дѣло. Возьми-ка, братецъ,
этотъ билетикъ. Это не такъ опасно...
Онъ ушелъ съ самымъ безсмысленный ь выраженіемъ липа,
а я позвалъ третьяго рецензента и спросилъ его:
Глаза хорошіе?
I Ірекрасные.
— А уши?
Помилуйте! Я могу разслышать топотъ лошади за три
версты.
Вотъ это настоящій! подумалъ я, удовлетворенный.
Вотъ что, голубчикъ.*. Берите этотъ билетъ и отправляйтесь въ
театръ. Я вамъ приберегъ самый лучшій.
Онъ взглянулъ на билетъ и нерѣшительно сказалъ:
— Долженъ вамъ замѣтить...
Вы? Мнѣ? Замѣтитъ? Этого только не доставало! Кто
здѣсь завѣдующій? Вы или я? Это я могу вамъ замѣтить, а не
вы мнѣ. Ступайте!
іа •
1*
111.
Схдаліилв кзлпчку, ста.іе
ію />аамахивятл.
Послѣ окончанія театровъ, около двѣнадцати часовъ ночи,
моя команда съѣхалась, и черезъ часъ я имѣть уже въ своихъ
рукахъ три добросовѣстныхъ талантливыхъ рецензіи. Оригиналь-
ность замысла сквозила въ каждой изъ нихъ и придавала всѣмъ
тремъ ту своеобразную прелесть, которой не найдешь и днемъ
съ огнемъ, нъ другихъ шаблонныхъ измышленіяхъ рецензентовъ.
Рецензіи были таковы:
.Французская борьба... Сегодняшняя борьба проходила
подъ аккомпаиименп. духового оркестра, который, къ сожалѣнію,
насъ совсѣмъ не удовлетворилъ. Ремесленность исполненія, отсут-
ствіе властности и такта въ дирижерской палочкѣ, нѣкоторая
сбивчивость деревянныхъ инструментовъ въ групповыхъ мѣстахъ
и упорное преобладаніе мѣди
все это показывало абсолютное не-
умѣніе дирижера справиться со своей
задачей... Отсутствіе воздушности, не-
умѣлая нюансировка, ломаиность об-
щей линіи, прерываемой нелогичными
по смыслу пьесы барабанными уда-
рами, -это не называется серьезнымъ
отношеніемъ къ музыкѣ! Убожество
репертуара сквозило въ каждой испол-
няемой веши... Гдѣ прекрасныя Шу-
мановскія откровенія, гдѣ Григъ, гдѣ
хотя-бы нашъ Чайковскій? Развѣ это
можно назвать репертуаромъ: ,Ки-
таянка*1 смѣняется „Ой-рой*. а ,Ой-
ра* — „Хіоватой* — и такъ, три эти
еще говорятъ, что серьезная музыка
завоевываетъ себѣ прочное положеніе... Ха-ха"1
вещи -до безконечности.
«Симфоническій концертъ **. Прекрасное помѣщеніе, въ ко-
торомъ давался отчетный концертъ, вполнѣ удовлетворяло насъ.
На эстрадѣ сидѣла цѣлая уйма музыкантовъ—я насчиталъ шесть
десять пять человѣкъ. Впрочемъ, по порядку. Ровно въ девять
часовъ вечера на эстраду вышелъ какой-то человѣкъ, раскланялся
съ публикой и, схвативъ палочку, сталъ ею размахивать, Сначала
онъ дѣлалъ это лѣниво, еле-замѣтно, а потомъ разошелся, и па-
196
личка сверкала въ его рукѣ, какъ бѣшенная. Онъ изгибался, вер-
тѣлъ во всѣ стороны свободной рукой» вертѣлъ палочкой, моталъ
головой >і даже приплясывалъ. Потомъ, очевидно, утомился... Па-
лочка снова лѣниво заколебалась, изогнутая спина выпрямилась,
рукн поднялись кверху и онъ, усталый, положилъ палочку на
пюпитръ. Музыканты тогда занялись каждый но своему вкусу
кто натиралъ канифолью смычекъ, кто выливалъ изъ трубы слюну.
Передохнувъ, снова принялись за прежнее. Начальникъ размаха
валъ палочкой и плавно, и бѣшено, и еле замѣтно, а всѣ не
сводили съ него глазъ, слѣдя внимательно за его движеніями Че-
резъ нѣкоторое время симфоническій концертъ былъ такимъ пу-
темъ законченъ, и поднялась невообразимая толкотня публики*...
,Опера. Хорошая погода собрали массу спортсменовъ. Боль
шос число записавшихся пѣвцовъ дѣлало невозможнымъ угады-
ваніе фаворита, и первый заѣздъ или, какъ здѣсь говорятъ
актъ — поэтому, прошелъ особенно
оживленно. Состязались въ первомъ
заѣздѣ: князь Игорь (камзолъ крас-
ный. руканл синіе) княгиня Ярославна
(камзолъ серебристый, рукава бѣлые)
и Владиміръ Галицкій (голубое съ
чернымъ). 1 Іервой весьма замѣтно стала
выдвигаться въ дуэтахъ съ „Игоремъ*
.Ярославнано на прямой „Игорь*
вырвался, сталъ ее догонять и. къ
концу дуэта, оба пришли голова-въ-
голову. Пріятное впечатлѣніе произ-
вело появленіе настоящей лошади (гнѣ-	р0,іи рсдахтЪнклю «»₽-
лая кобыла зав. Витягина, отъ „Васьки* ража.
и „Снѣжники*, какъ намъ удалось
узнать, іа кулисами, на паддокѣ). Скакалъ ня ней Игорь (кам-
золъ красный, рукава синіе)...
IV.
На другое утро, когда эти оригинальныя, бойкія рецензіи
появились въ свътъ, редакторъ подошелъ ко мнѣ и сказалъ-
Можете больше театромъ не алвѣдывать.
197
Неужели, не хорошо?
— Нехорошо?! Васъ убить мало за такое распредѣленіе ре-
цензентовъ. Вы послали симфоническаго рецензента на борьбу!
Полуслѣпой человѣкъ, вмѣсто музыки, долженъ былъ писать чертъ»
знаетъ, о чемъ!! Вы могли на борьбу послать глухого, потому что
въ борьбѣ важенъ не слухъ, а зрѣніе,,. Нѣтъ! Вамъ понадоби-
лось погнать его на симфонію, которую онъ такъ-же слышалъ,
какъ тотъ видѣлъ борьбу. Спортивнаго обозрѣвателя вы погнали
въ оперу, которую онъ понимаетъ не лучше конюшеннаго маль-
чика!! Ну, чего-же вы молчите?
— Да какъ-же и могъ знать, кто изъ нихъ куда годенъ!!
Вы не знали? А я потъ знаю, куда и на что вы годны!!
О, я это теперь хорошо знаю!!
— Куда? - съ любопытствомъ спросилъ я.
Идите въ редакціонные сторожа!! Вы подобострастны,
тупы н исполнительны!! Подавайте сотрудникамъ чай и полис-
тайте по утрамъ комнаты!!
— Ну хорошо, согласился я.
Теперь иногда, внося редактору чай на подносѣ, я съ ува-
женіемъ гляжу на этого проницательнаго человѣка, вс помина ю
свои неудачные шаги вь оцѣнкѣ театральныхъ резевэентовь, и
думаю:
— Угадать призваніе нъ человѣкѣ, направить его на на-
стоящій путь, — что можетъ быть прекраснѣе этого?..
С Т А Р И К И.
Иллюстр. А. Юнгера
I.
Отнимите у человѣка его маленькій слабости—и онъ сдѣ-
лается страшенъ. Очистите его отъ его грѣшковъ, ложныхъ,
наивныхъ шаговъ, наивныхъ шалостей, безпомощности н сыѣш-
пыхъ глупостей. Сдѣлайте это—и передъ вами будетъ стоять не
человѣкъ, а страшная, сверкающая сталыо н добродѣтелью ма-
шина, около которой вы никогда не согрѣетесь и которая не
задумается оттяпать намъ руку, если ны сдѣлаете ошибочное
движеніе.
Мнѣ часто хочется ласково обнять и прижать къ своей груди
человѣчество, по не все. Только ту его часть, которая пьетъ,
лжетъ, развратничаетъ, дерется въ зависимости отъ настроенія и
пляшетъ, когда весело...
Именно ту смѣшную часть человѣчества люблю я, которая
каждый день терзаетъ себя за совершенныя наканунѣ глупости,
горько рыдаетъ, раскаивается и каждый день безплодно мечтаемъ
„начать новую жизнь".
Милые вы мои...
Архитекторъ Макосовъ долго взбирался къ себѣ на третій
этажъ. Взобраншись, открылъ англійскимъ ключемъ парадную
дверь, вошелъ ьъ переднюю, а, затѣмъ—не снимая пальто, фу-
ражки и калошъ—въ столовую.
Остановился, прислонившись къ притолокѣ, н тяжелымъ взгля

домъ обвелъ стѣны, столъ, поглядѣлъ внимательно па самоварь
и, нахмурившись, сказалъ хлопотавшему у самовара слугѣ ГІере-
пелішыну:
Отчего ты, чертъ тебя подери, не слѣдишь за самова-
ромъ. Почему самоваръ потухъ?
Перепелицьшъ скорбно покачалъ головой и сказалъ:
Да онъ вовсе не потухъ...
Молчать!—закричалъ Макосовъ. Если я говорю- -потухъ-
эпачігн», потухъ!
Извольте посмотрѣть.. мягко сказалъ Перепелмцынъ.
Ахъ, такъ! Значитъ,
ч лгу! Такъ смотрн-же, со-
бачье отродье!
Макосовъ схватилъ го-
рячій чайникъ и однимъ ду-
хомъ вылилъ его содержимое
нъ самоварную трубу.
— пу? Теперь что?
Такъ точно. Потухъ
самоваръ.
А я что гопорклі»?
Что самоварь по-
тухъ.
— Значитъ, я правъ
былъ?
Правы. Прикажете
приготовить постельку?
е думаешь-ли ты, старое чу-
чело, что я пьянъ?
Нѣтъ, помилуйте. Вы просто устали...
Нѣ-ѣтъ... Ты думаешь, что я пьянъ?!
— Да ей-Богу не думаю.
Помолчи ты ради Бога!
— Слушаю.
Макосовъ опустился на стулъ, не снимая пальто и калошъ,
положилъ голову на руки н задумался
— И это называется слуга.,.—обиженно прошепталъ онъ. —
Какая то жалкая пародія на человѣка. Носъ толстый, глаза ма-
ленькіе. Ты некрасивъ, братъ Перепелнцынъ, ты чертовски не-
красивъ это ясно. Вѣдь гы меня ненавидишь я знаю. Думаешь:
кю
нализался баринъ, какъ сапожникъ, ноги его не держатъ. Врешь
ты, тварь! я братъ и пьяный, можетъ быть, умнѣе тебя, трезваго.
Почему? Тебѣ это, конечно, любопытно знать? А? Любопытно?
Отвѣчай, Перепелинымъ!! Любопытно?
Любопытно,—со вздохомъ отвѣчалъ Перепелпцынъ.
Оттого, поднимая голову и торжественно въ тактъ раз
маховая рукою, сказалъ архитекторъ,—что ты мужикъ, хамъ, а я
баринъ, братецъ! Господинъ! Нопю здріепв!! Ага?
Такъ точно. Но только теперь, скажу я вамъ, господи
еще спятъ. Девять часовъ утра. Я бы постельку сейчасъ...
Молчи! Ты мнѣ противенъ со своей примитивной хит-
ростью дикаря. Я тебя, братецъ, на-
сквозь вижу. Тебѣ непріятно, что ба-
ринъ твой говоритъ тебѣ тяжелыя
петиція прямо въ лицо, и ты меч-
таешь о томъ, чтобы сплавитъ меня
спать. Ага?!
— До но мнѣ — хоть здѣсь сн-
інте,- добродушно улыбнулся Пере-
пелинымъ.—Можетъ, чайку налить?
Протрезвить хочешь? Хамъ ты,
старикъ. Форменный мужланъ. Ника-
кой въ тебѣ деликатности. Отвѣчай
мнѣ откровенно: думаешь-ли ты. что
ч пьянъ?
Вы не пьяны, а только ны устали,
деликатно сказалъ Перепелнцыпъ.
Такъ-съ... Значитъ, я, по твоему, трезвый? А почему я
шатаюсь? Почему отъ меня виномъ пахнетъ? Ты это все прекрасно
видишь! И ты лжешь... Лжешь своему господину, котораго дол-
женъ любить и почитать пуще отца. Ага! Да ты знаешь, я, мо-
жетъ, изъ-за тебя м пьянъ’ Ей-Богу. Какъ слуга ты ниже вся
кой критики. Гм... да. Пусть моя кровь падетъ на твою голову.
Перепелинымъ молчалъ. Глаза его покорно и печально смот-
рѣли пъ уголъ, а руки машинально въ десятый разъ перетирали
чистые стаканы.
Слуга... гоже! Долженъ*бы кажется понимать, что гы
черпая кость, а я бѣлая кость. Гдѣ же уваженіе? Гдѣ почтеніе
передъ высшимъ интеллектомъ. Ты меня какъ называешь? Павломъ
Егорычемъ? А надо говорить: ваше высокоблагородіе!
шремый ' Л почему я шл нілюсі-
_‘0І
— Хорошо,—сказалъ Перепелинымъ.—Теперь буду васъ такъ
звать. Можетъ скушаете что-нибудь?
— Убирайся! Отстань. Не люблю я тебя, знясшь-лн? Въ
тебѣ нѣть граціи, нѣтъ манеръ, говоришь ты ужасно... А фа-
милія... Ха-ха-ха! Псрс-пели-цынъ! Это знаешь отъ какого слова?
Думаешь, отъ слона Перепелъ? какъ-бы не такъ.». Дудочки-съ!
Отъ слова .пе-ре-пить-ся*. Твой предокъ, вѣроятно, былъ пьяница,
перепился однажды такъ его и назвали.
— У кого разговлялись?—спросилъ Перепелинымъ, неуклюже
переводя разговоръ.—У Ишимовыхъ?
— Да-а, братъ... Тамъ разговлялся, гдѣ тебя, черта лысаго,
не пустятъ. Ты не воображай о себѣ много. Другой-бы взялъ
барина, отвслъ-бы въ кровать, а ты... Господи! И пыдумаеть-же
Господь такую чудовищную физіономію... Ни граціи, ни манеръ.
— Дѣйствительно, гдѣ мнѣ... Развѣ-жъ я не понимаю?,. Эхъ.
Господи! Такъ, какже... спать... пожалуете?
Перепелинымъ взялъ архитектора полъ локоть н отвелъ бе
режно въ спальню.
II.
Спалъ Макосовъ до самаго вечера. Хмѣль его прошелъ, въ
головѣ ощущалась непріятная тяжесть и шумъ, а въ сердцѣ ныла
тихая весенняя безпричинная тоска.
Макосовъ надѣлъ халатъ и вышелъ въ столовую. За сто-
ломъ сидѣлъ Перепелицынъ.
...Сидѣлъ, опустивъ голову, около опорожненной наполовину
бутылки водки. О чемъ-то сосредоточенно думалъ.
Здравствуй. Перепелицынъ, — мягко сказалъ Макосовь,
дтлая видъ, чіо не замѣчаетъ водки и раскрошеннаго по всему
столу кулича,—Здравствуй... Ну, что братъ, разговклся?
Перепелицынъ молчалъ, повѣся голову. Потомъ скорбно
улыбнулся и проворчалъ:
— У другихъ, какъ у людей... Ежели свѣтлый праздникъ,
то господа со слугами христосуются, а у насъ, видкте-ли, не до
того. Некогда. А какое-такое занятіе? Лишь-бы носъ задрать
повыше.
— Богъ съ тобой, Перепелипыіп., улыбнулся Макосонъ.
Я съ удовольствіемъ съ тобой похристосуюсь, поцѣлуюсь.
Снизошли? — захохоталъ Перепелнцынъ. Жалуете по-
цѣлуй со своего барскаго плеча? Не надо мнѣ вашихъ поцѣлуевъ..
Ты— на меня сердишься?..
— Я? На васъ?
Въ тонѣ Перепелнцына было много самого ужасиого. самого
ядовитаго презрѣнія.
Развѣ я имѣю право сердиться на васъ? Вѣдь я нашъ
рабъ, вы купили меня и можете дѣлать со мной, что хотите. „Вы
сокоблагородіе’... Вы можете сейчасъ даже голову мнѣ отрѣзать—
ничего вамъ никто за это не скажетъ.
Архитекторъ молчалъ, искренно огорченный, обиженный сло-
нами Перепелнцына.
— А, спрашивается, чѣмъ вы лучше меня? Тѣмъ, что вы
архитекторъ? Ну, такъ что-жъ... И я могу бытъ архитекторомъ.
Накупитъ только разныхъ линеечекъ, циркулей, да красокъ - и
малюй себѣ на здоровье. Денегъ только ігЬтъ вотъ бѣда. А
заставь васъ дѣлать, то что я дѣлаю, да вы и повернуться не
сумѣете. Вы... (Перепелнцынъ облилъ Мдкосова презрительнымъ
взглядомъ) даже самовара не поставите! Ха-ха! Нѣтъ-съ. Не
сумѣете.
Если ты хочешь, Перепелнцынъ, чаю — я могу поставить
самоваръ. Я сумѣю...
— Сидите ужъ лучше! Бз-арннъ... Почему бѣлая кость? Кто
ее смотрѣлъ? А. можетъ, и у меня бѣлая? Только людей мо-
рочатъ.
Мзкосовъ сидѣлъ понурившись, сгребалъ пальцемъ со стола
крошки кулича и ѣлъ ихъ.
Перепелнцынъ сдѣлалъ долгую тяжелую паузу.
— Конечно, я вамъ служить обязанъ, потому что ны мнѣ
платите деньги, но уважать васъ — за что? Да развѣ уваженіе на
деньги берется? Нѣ-ѣтъ, миленькій. Уваженіе не такая музыка.
Ха! Бѣлая кость... Вотъ ежели человѣкъ сдѣлаетъ какую-нибудь
такую штуку велосипедъ тамъ какой-нибудь смѣшной вы-
думаетъ или пѣсни играетъ хорошо—я его уважу. А такъ — что?
Нашъ братъ рабочій Майоровой человѣкъ и фундаментъ выко-
паетъ. и камни сложитъ, и крышей покроетъ, а потомъ говорятъ»:
.Кто строилъ домъ?* .Архитекторъ Мзкосовъ". „Да не можетъ
быть?* .Такъ точно*.
— Ты не понимаешь, Перепелнцынъ... Вѣдь я планъ дѣлаю,
всю постройку выдумываю, —я, вѣдь, учился для этого сколько...
-'03
Такй... значите, ааш» роЛцяе-і»
.нячосы были '
Перепелинымъ сардонически улыбнулся.
-	А косить умѣете?
Косить не умѣю.
Вотъ нимъ и планъ. Безъ вашего-то плана проживутъ»
а безъ хлѣба у человѣка брюхо вспухнетъ, почернѣетъ онъ и
помретъ. Нѣтъ ужъ, что тамъ разговаривать.
— Если ты хочешь спать. Перепелинымъ—иди. Я самъ одѣ-
нусь. Мнѣ еще въ клубъ надо.
Перепелпцынъ сжалъ руками голову и, нахмурившись, долго
думалъ, чѣмъ бы еще уязвить архитектора.
— Какъ ваша фамилія?—спросилъ онъ, вскидывая глаза.
Мзкосовъ кротко улыб-
нулся.
Ты же знаешь, вотъ
чудакъ!
Ну? какъ?
— Макосовъ.
— Такъ... значитъ, ва-
ши родители макосы были!
— Что такое макосы?
Перепелпцынъ захохо-
талъ.
Такіе бываютъ... Ма-
косы. Даромъ не назовутъ.
Значитъ, было за что.
— Ты, голубчикъ, гово-
ришь вздоръ.
Конечно... Гдѣ же
мнѣ... Черная кость! А какъ сапоги починить или за газетами
сбѣгать тогда не черная кость?.. Тогда Перепелпцынъ? Если у
васъ есть имя «высокоблагородіе", то н у меня есть не хуже —
Иванъ Захарычъ! Вотъ что-съ! Потрудитесь на будущее время па.
зывать меня Иванъ Захарычъ.
Хорошо. Ну, прощай, братъ Иванъ Захарычъ. Пойду
одѣваться.
Конечно! Въ деревнѣ люди отъ голоду дохнутъ, а они
но клубамъ въ карты-марты разыгрываютъ. Нетто вамъ, есть
до чего-нибудь дѣло?..
2<Н
Утромъ на другой день солнце цѣлымъ каскадомъ свѣта
ворвалось, черезъ полуопущенную штору, въ окно спальни и раз-
будило архитекторъ
Архитекторъ поморщился, потянулся и позвонилъ.
Вошелъ Перепелипыіп., сосредоточсниыі'і. съ поджатыми гу-
бами, и остановился у кровати.
Здравствуй, Перепелицынъ.
Добраго здоровья, баринъ.
Газеты купилъ?
Такъ точно, купилъ.
— Какова погода, Перепелицынъ?
-	Погодка хороша, Павелъ Егорычъ.
А у меня чего-то голова болитъ. Перепелицынъ.
— У меня тоже, Павелъ Егорычъ, побаливаетъ.
— Съ чего бы это. Перепелицынъ?
Надо думать, ревматизмъ. Старость подходитъ, Павелъ
Егорычъ.
Ну, ладно, голубчикъ, Перепелицынъ. Самоваръ готовъ?
Кзкже-съ. Кипитъ,.. Кушайте на доброе здоровье!
Солнце брызнуло въ красный коверъ ни стѣнѣ и разсыпа-
лось золотыми маками.
20^

О Г Л А В Л Е II 1 Е
Стр.
Двуличный	мальчишка. Иллюстр. А.	Рудакова,	....	7
Раздвоеніе	личности. ............	14
Чадъ, Иллюстр. А Юнгера..........................22
Сазоновъ.	. . ......	30
Курильщики опіума. Идлюстр. Ре-Ми. ...	. .	37
Языкъ. Идлюстр. В, Лебедева.	...	44
ИІ.пндя собака.................................. ...	51
Пловецъ на большія разстояніи. Иллюстр. А. Радакова. . .	58
Горничная изъ большого дома. Иллюстр А Радакова	66
Неудачная антреприза. Иллюстр А Юнгсря.	74
Какъ меня обворовывали. Иллюстр. Ре-Мн............... 80
Я и мой дядя. Иллюстр. А. Радакопя..................  88
Молнія. Иллюстр. А, Юнгера. .....................	♦	96
Свой крестъ.................... 104
Дураки, которыхъ я зналъ. Иллюстр. Рс-Ми.............109
Мужчины. Иллюстр.	А.	Юнгера........................116
Новый Соломонъ. Иллюстр, А. Юто ера.	122
Мокрица. ..........................................  130
Случай 24-го декабри, Иллюстр.	II. Тсрарлоил.	136
Граждане. Иллюстр. Н. Герардоы.	...	..142
Лакмусовой бумажка. Иллюстр. Н.	Яковлева.............149
Трудолюбивый Харлампьсвъ. Иллюстр.	Ре-Мк.	156
Революціонеръ. Птдюсір. Ре-.Ми	.	. - .	. 163
Принципъ. Иллюстр. В. Лебедева.	.170
Животное. Иллюстр. А. Юнгера.	176
Праздникъ любин. Иллюстр. А. Юнгера. .	.	184
Призваніе. Иллюстр. А. Яковлева. ...	....	192
Старики. Иллюстр. А. Юнгера......................  .	І9Й



Гчпшрафін лурнд-іл .СапірнКйігь М. Г. КорнЦ/іл» и, Спб., КассеГ• иі, 3—5.
О’Тложігп раі'иЛг ХуМіЖЯИкж Ре-Л^н