Author: И. Якушевский.
Tags: история россии ленинизм марксизм лениздат советология великая октябрьская революция философский очерк
Year: 1968
Text
33 коп.
ЛЕНИНИЗМ.
РЕВОЛЮЦИЯ
«советология1
И. ЯКУШЕВСКИЙ
ЛЕНИНИЗМ,
РЕВОЛЮЦИЯ
и
„СОВЕТОЛОГИЯ"
Философский очерк
ЛЕНИЗДАТ . 1968
ОГЛАВЛЕНИЕ
Предисловие............................. 7
„Советология" — новая ветвь антикоммунизма
Кризис идеологии антикоммунизма. Новое
направление. Роль „советологии”. Основ-
ные цели и методология „молодой научной
дисциплины*. „Советологи* и „псевдосо-
ветологи*. Проблемы и трудности „совето-
логических исследований*. Октябрьская ре-
волюция и „советология*. Критика идеоло-
гических основ коммунизма. Признания
„советологов*.
Теория и практика Октябрьской' революции
в освещении „советологии"
Глава /. „Советология* и практика революции . . 31
„Советологические* версии причин Октябрь-
ской революции. „Несоциалистическая' ре-
волюция. Большевики и народные массы.
Революция и власть. Причины победы. От
революции до „путча*. Извращения роли
и значения революции. „Событие местного
значения*. Революция и террор. „Советоло-
гия* и факты. Характерные черты и тен-
денции.
Глава II. „Советология* и теория революции . . 75
Подход и общие тенденции. Методы и сред-
ства изложения ленинизма. Фальсификация
частностей и создание концепций. „Теория
комбинированного развития*. Неравномер-
ность развития при империализме. Док-
3
трина «диалектики отсталости”. Евангелие и
большевики. «Теория искры”. Перерастание
буржуазно-демократической революции в
социалистическую. Противопоставления
Ленина Марксу и современной «совет-
ской идеологии”. Построение социализма
в одной стране. Мировая революция. Пути
и формы революции. Экономические пред-
посылки и социалистическая революция.
«Объективность” и «беспристрастность” на-
ших критиков.
Глава III. „Советология” о взаимодействии тео-
рии и практики в революции...................133
Теория, практика и революция. „Идеологи-
ческий фасад” или теоретическая предпо-
сылка? Революция без теории. «Алгебра
революции” и „арифметика специфических
ситуаций”. „Руководящие принципы дей-
ствия”. „Двойственность” ленинизма. „Тео-
рия классовых союзов”. Макиавеллизм
или научная теория. Цели и средства.
Честность и политика. Элита и толпа. Союз-
ники и попутчики. Союзы и компромиссы.
Пессимизм или оптимизм. Некоторые осо-
бенности „советологического” анализа.
Диалектика революционной теории и практики
и „советология"
1 лава IV. Основные аспекты диалектики теории
и практики................................165
«Советология” о ленинском принципе един-
ства теории и практики. „Секрет успехов
большевиков”. Воскрешение Лениным прин-
ципа единства теории и практики. Мате-
риалистическая диалектика и революцион-
ная практика. Выработка правильной точки
зрения. „Диалектическое единство”. „Со-
ветское учение” о единстве теории и
практики. Противопоставление Маркса со-
ветской философии. Противоречивость и
двойственность „советологических” точек
зрения. Общие тенденции. Постановка во-
4
проса: сущность, основные аспекты и глав-
ные проявления диалектики теории и прак-
тики. Революционная теория и прак-
тика. Противоречивость единства. Объек-
тивность и сущность противоречий между
теорией и практикой. Многообразие форм
противоречий между теорией и практикой.
Необходимость самостоятельной разработки
теории. Динамизм единства теории и прак-
тики. Новый уровень. Практический аспект
проблемы.
Глава V. Научный характер революционной прак-
тики ......................................208
„Прагматизм" коммунизма. Власть и един-
ство теории и практики. Целесообразность,
ленинизм и прагматизм. „Догматическая
косность и прагматическая гибкость". Тео-
рия и действительность. Принципиальное
различие между ленинизмом и прагма-
тизмом в понимании теории, практики
и их взаимодействия. Несостоятельность
„советологических" обвинений. Новый тип
общественно-исторической практики. Сущ-
ность и особенности социально преобра-
зующей деятельности. Разрушительная и
созидательная тенденции. Масштабы и
темпы социальных преобразований. Осо-
бенности практики строительства комму-
низма. Основы и предпосылки ее научного
характера. Слагаемые научности. Научность
как атрибут революционной практики.
Глава VI. Истинность и революционный характер
научной теории............................“243
„Пренебрежение к теории". „Советологи"
об отношении коммунистов к идеям. „От-
ход от марксизма". Теория или власть. Об-
винения в „подгонке" практики под тео-
рию, и наоборот. Абстрактная теория и
анализ конкретной обстановки. Научность
ленинского метода анализа. Гносеологиче-
ские корни „советологии". Политика и гно-
сеология. „Советология" о критерии прак-
5
тики. «Всякое социальное учение спорно*.
Тенденциозность наших критиков. Научная
социологическая теория, ее основные черты.
Октябрьская революция и научное руковод-
ство развитием общества. Истинность и дей-
ственность как атрибут научной теорий.
Основные функции научной теории. Обоб-
щение практики. Обоснование практики.
Научное предвидение и его уровни. Наука
или „эсхатология*. Теоретическая основа
научного руководства. Посредствующие
звенья между революционной теорией и
практикой. Принципы, законы и формулы
общей теории. Конкретизация, разработка
общей теории. Партийная программа. Со-
циальный эксперимент и наблюдения, ана-
лиз текущего момента. Решение и план.
Механизм научного руководства развитием
общества.
Заключение...........................294
Библиография........................298
...вопрос стоит только так: буржуазная
или социалистическая идеология. Середи-
ны тут нет (ибо никакой «третьей» идео-
логии не выработало человечество, да и
вообще в обществе, раздираемом классо-
выми противоречиями, и не может быть ни-
когда внеклассовой или надклассовой идео-
логии) .
В. И. Ленин
ПРЕДИСЛОВИЕ
Ленинизм и революция... Они нераздели-
мы. Ленинизм теоретически обосновал и под-
готовил ее, стал научным руководством для
революционных масс в Октябрьской револю-
ции, а она воплотила в действительность ос-
новные положения ленинизма, всесторонне
испытала и обогатила его, открыв новую эру
в истории человечества.
Вот уже 50 лет Великая Октябрьская со-
циалистическая революция служит объектом
пристального внимания различных исследова-
телей и вместе с тем вызывает самые проти-
воречивые суждения и оценки: она находится
в центре внимания как марксистов, так и их
многочисленных критиков. Проблемами рево-
люции интересуются различные «советологи»
и другие антикоммунисты. «Ведь и они попы-
тались, конечно, на свой лад внести, с позво-
ления сказать, лепту в празднование пятиде-
сятилетия Октября... Вовсю работала огром-
ная машина империалистической пропаганды.
Действовали извлеченные из нафталина
7
осколки старой России. Шумели отступники
и ренегаты, платные агенты империализма и
его пособники из разных стран»
В предлагаемой книге анализируются «со-
ветологические» трактовки и концепции тео-
рии и практики Октябрьской революции. В от-
личие от работ, освещающих ее исторический
и социально-экономический аспекты, здесь бе-
рется философский аспект — она рассматри-
вается под углом зрения единства и взаимо-
действия революционной теории и практики.
«Советология» уделяет также большое
внимание фальсификации теоретических основ
коммунизма. И сегодня наши критики про-
должают извращать ленинский принцип един-
ства теории и практики, а также их реальную
диалектику, отвергая возможность научного
руководства социальными процессами.
В настоящей книге рассматриваются
«советологические» трактовки и концепции
единства и взаимодействия революционной
теории и практики, их сущности и значения в
развитии общества. В связи с этим ставится
вопрос об основных аспектах их диалектики
и предлагается позитивное решение пробле-
мы. Большое внимание уделено показу харак-
терных для «советологии» методов, приемов
и средств критики коммунизма. Данная рабо-
та, разумеется, не претендует на исчерпываю-
щий анализ всех этих проблем, равно как и
имеющейся «советологической» литературы.
Автор
1 Л. И. Брежнев. Пятьдесят лет великих побед
социализма. Политиздат, 1967, стр. 72.
«СОВЕТОЛОГИЯ»—НОВАЯ ВЕТВЬ
АНТИКОММУНИЗМА
Мутный поток антикоммунистической ли-
тературы захлестывает в настоящее время
книжный рынок капиталистических стран. В
этом потоке сливаются воедино самые разно-
образные по своему характеру трактаты — от
откровенно клеветнических фальшивок «чер-
ной пропаганды» до внешне беспристрастных
исследований «советологии».
«Советология» — новая ветвь антикомму-
низма, новое идеологическое направление, не-
сколько лет тому назад появившееся в его
арсенале. На нее возлагаются большие на-
дежды в борьбе против теории и практики
коммунизма, она выдвигается сегодня на пе-
редний край буржуазной идеологии.
Объективно такому выдвижению «совето-
логии» способствует несколько обстоятельств:
кризис идеологии антикоммунизма, невидан-
ное возрастание роли и авторитета науки и
все усиливающийся интерес к самому комму-
низму. Кризис антикоммунистической идеоло-
гии, который признают по-своему и «совето-
логи», обусловлен, в конечном счете, дальней-
шим обострением и углублением общего
кризиса капитализма, теми поражениями, ко-
торые старый мир терпит в борьбе с новым.
9
Вину за этот кризис «советологи» пытаются
свалить на своих менее квалифицированных
коллег, которых они метко окрестили «прими-
тивными антикоммунистами». Вместе с тем
теоретики антикоммунизма все более тонко и
изощренно фальсифицируют теорию и прак-
тику коммунизма, стремясь во что бы то ни
стало выдать «советологию» за науку о ком-
мунизме.
Идеологов антикоммунизма все более вол-
нует растущий среди различных слоев и групп
на Западе интерес к коммунизму, который они
уже не могут просто игнорировать. «Комму-
низм, — отмечает в этой связи один из осно-
воположников «советологии» И. Бохенский, —
приобрел сегодня жизненно важное значение
практически для каждого отдельного чело-
века, и прежде всего для человека, который
мыслит» *. Едва ли от столь искушенного кри-
тика марксизма-ленинизма можно ожидать
большего. Скрупулезно разбирая различные
второстепенные трудности «советологии», он,
как, впрочем, и его коллеги, стремится обойти
и замолчать главное — глубокий кризис идео-
логии антикоммунизма. Однако каждый мыс-
лящий человек задумывается над этим, сопо-
ставляет и анализирует факты, его все труд-
нее дезинформировать и сбить с толку
всякого рода россказнями о коммунизме.
Теоретиков «советологии» крайне беспо-
коят все учащающиеся провалы и поражения
1 J. М. Boehen ski. Sowjetologie. Aus Politik und
Zeitgeschichte. Beilage zur Wochenzeitung «Das Parla-
ment», Bd. 11/62, 14. Marz 1962, S. 111.
10
их многочисленных коллег в борьбе против
марксистско-ленинской теории. Понимая, что
массовый интерес к коммунизму — это явле-
ние очень серьезное, что крикливыми фраза-
ми, декларативными разглагольствованиями и
клеветническими побасенками тут уже не от-
делаешься, «советологи» выступают под ви-
дом объективных и беспристрастных исследо-
вателей, подавая свои писания и рассуждения
под маркой «строгой теории и науки».
Стремление представить «советологию»
наукой о коммунизме — отнюдь не самоцель
идеологов антикоммунизма: по их замыслу
она призвана преодолеть кризис, укрепить по-
зиции и поднять престиж антикоммунизма. Ее
основная цель сводится поэтому к следую-
щему: «врезаться в самое сердце коммуни-^
стической идеологии», показать ее «примити-
визм», «внутреннюю противоречивость»,
«двойственность», «прагматизм» и «догма-
тизм», а также доказать научную «несостоя-
тельность» марксизма-ленинизма, его «несо-
ответствие» действительности, чтобы тем са-
мым ослабить и подорвать его растущее
влияние и оттолкнуть от коммунизма прогрес-
сивные слои населения, мыслящего человека.
Для достижения успеха в осуществлении этой
цели «советология» и пытается использовать
авторитет науки, воздействуя на умы людей и
идеологически обрабатывая их в нужном для
себя направлении.
Наконец, такое выдвижение «советологии»
в значительной мере определяется тем «ва-
куумом больших идей», который переживает
современная буржуазная идеология. Не имея
11
за душой больших позитивных идей, которые
можно было бы противопоставить марксизму-
ленинизму, идеологи монополистической бур-
жуазии специализируются на все более тон-
кой и изощренной фальсификации нашей ре-
волюционной теории.
Что же представляет собой «советология»,
каковы ее проблематика, кадры и методы?
Как она относится к «примитивному антиком-
мунизму» и что сулит своим читателям?
«Советология, — пишет Бохенский, — в
действительности является молодой научной
дисциплиной, о которой распространено мно-
го неправильных представлений не только
среди широкой общественности, но также и в
научных кругах». А несколько ниже он так
определяет ее: «Советологию вкратце можно
определить прежде всего как науку, которая
занимается коммунизмом „как таковым”» '.
Стало быть, если поверить автору и его
коллегам, «советология» — это наука, которая
исследует коммунизм, его теорию и практику
и не имеет ничего общего с «примитивным
антикоммунизмом». Это, собственно, подчер-
кивается уже в самом названии «молодой
научной дисциплины»: присутствие в нем зна-
комого греческого «логос» создает у читателя,
привыкшего мыслить категориями науки, впе-
чатление чего-то научного и серьезного и как
бы оправдывает те противопоставления лени-
низма марксизму, «современной советской
идеологии» — марксизму и ленинизму, кото-
рые с усердием, достойным лучшего приме-
1 J. М. Bochenski. Op. cit., S. 108.
12
нения, проповедуют не только «советологи»,
но и многие буржуазные философы, социоло-
ги и историки.
Подход и отношение «советологии» к
объекту исследования, ее методология харак-
теризуются следующими особенностями. Во-
первых, это явная враждебность к коммуниз-
му, его теории и практике, порождающая од-
носторонность и мешающая «советологам» пра-
вильно взглянуть на объективные процессы,
происходящие в социалистическом обществе.
Эта враждебность также не позволяет им вер-
но осмыслить и понять существо самой мар-
ксистско-ленинской теории. Во-вторых, то, что
«советологи» анализируют и оценивают рево-
люционную практику, как и саму нашу теорию,
в категориях буржуазного мышления. В силу
этого они не могут проникнуть в глубь рас-
сматриваемых явлений и всесторонне их отра-
зить. В-третьих, выполнение «советологами»
социального заказа империалистической бур-
жуазии. Хотя они всячески отрицают свою
партийность, их «исследования» убедительно
подтверждают правоту Ленина, который от-
мечал, что жить в обществе и быть свободным
от общества нельзя, что теперь историей во-
прос поставлен так: либо буржуазная, либо
социалистическая идеология, середины, ней-
трализма тут быть не может.
Из этого, разумеется, не следует, что «со-
ветологи» не могут заметить те или иные дей-
ствительные наши ошибки и недостатки. Они
не только подмечают их, но и всячески разду-
вают. Относиться к этому следует, как учил
Ленин, реалистически: «Пусть злорадствуют.
13
Пусть выделывают свои клоунские упражне-
ния. Каждому свое. А мы не дадим себя во
власть ни иллюзиям, ни унынию. Не бояться
признавать своих ошибок, не бояться много-
кратного, повторного труда исправления их —
и мы будем на самой вершине» Ленин от-
мечал, что надо уметь учитывать критику, от-
куда бы она ни исходила, надо уметь учиться
и на ошибках, ибо к политике и к партиям
применимо то, что относится и к отдельным
людям: умен не тот, кто не делает ошибок
(таких людей нет и быть не может), а тот,
кто делает ошибки не очень существенные и
умеет легко и быстро исправлять их. В этой
связи в Тезисах ЦК КПСС указывается:
«Жизнь подтвердила правильность политиче-
ского курса партии, показала ее способность
теоретически обобщать опыт масс и выдвигать
правильные политические лозунги, вскрывать
допущенные ошибки и исправлять их»1 2.
Ленин всегда подчеркивал, что необходи-
мо не замазывать ошибки и недостатки, а
смело вскрывать их сущность и причины и,
главное, своевременно исправлять их. «Отно-
шение политической партии к ее ошибкам, —
писал он в этой связи, — есть один из важней-
ших и вернейших критериев серьезности пар-
тии и исполнения ею на деле ее обязанностей
к своему классу и к трудящимся массам» 3.
Борьба с нашими идейными противниками
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 44, стр. 423.
2 «50 лет Великой Октябрьской социалистической
революции». Тезисы Центрального Комитета КПСС. По-
литиздат, 1967, стр. 24—25.
3 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 41, стр. 40—41.
14
требует знания их сильных и слабых сторон,
приемов и методов, знания их кадров. Поло-
жение же с кадрами квалифицированных «со-
ветологов», по словам Бохенского, весьма тя-
желое и сложное, ибо каждый, кто хочет за-
ниматься «советологией» серьезно и научно, а
не дилетантски, должен усвоить своеобразный
антикоммунистический минимум. Он должен
овладеть следующей программой: прежде
всего иметь законченное университетское об-
разование; обладать специальными знаниями
в какой-либо узкой области;основательно изу-
чить общую и специальную «советологию»;
быть философом или социологом, а еще луч-
ше и тем и другим; знать русский язык и рус-
скую историю; знать марксизм, ленинизм и
«современную советскую идеологию», изучить
историю КПСС, ее организационную струк-
туру и т. д. Перечислив все эти требования,
Бохенский заключает: «Только что изложен-
ная здесь программа обучения может пока-
заться претенциозной и обширной. Она
действительно нелегка, и это также является
причиной того, почему у нас так мало совето-
логов, которые достойны носить это звание» '.
Делая столь важное признание, наставник
«советологов» стремится всеми силами отме-
жеваться от «примитивных антикоммунистов».
«Советология», пишет он, как и некоторые
другие науки, обладает весьма сомнительной
привилегией: она «пользуется благосклонно-
стью большого количества дилетантов и чу-
даков», дажене владеющих азами, но разгла-
1 J. М. В о ch en ski. Op. cit., S. 109.
15
гольствующих и пишущих в данной области '.
Он, стало быть, признает тот факт, что среди
пропагандистов антикоммунизма имеется
большое количество таких его «знатоков», ко-
торые, по существу, ничего не знают ни о тео-
рии, ни о практике коммунизма, хотя активно
выступают против него.
Особый интерес в этой связи представляет
разработанная Бохенским классификация
подобного рода критиков, которых он назы-
вает «псевдосоветологами». «Этих людей, —
пишет он, — можно разделить на следующие
пять классов-групп:
а) ученые, являющиеся специалистами по
отдельным дисциплинам, но не имеющие ни-
какого образования в области советологии;
б) марксологи, которые тем не менее не
имеют никакой подготовки в области разви-
тия XX столетия, и в особенности комму-
низма;
в) экс-коммунисты (так называются раз-
личные ренегаты и оппортунисты. — И. Я.)
без научной подготовки;
г) люди, которые хотя и прожили некото-
рое время в Советском Союзе и в других ком-
мунистических странах, но тем не менее не
обладают абсолютно никакими научными зна-
ниями в этой области;
д) политики, журналисты, представители
духовенства и прочие, не могущие претендо-
вать даже на те ничтожные знания, которые
имеются у представителей других групп»1 2.
Классификация весьма примечательная:
1 J. М. Boehen ski. Op. cit., S. ill.
2 Ibid.
16
быть может, сам того не подозревая, ее автор
помогает лучше познать, так сказать, личный
состав армии антикоммунизма. Произведения
такого рода «знатоков» коммунизма рассчи-
таны на дезинформацию широкой публики.
И Бохенский совершенно прав, будучи невы-
сокого мнения о деятельности «псевдосовето-
логов»: «Без сомнения, — констатирует он,—
представители указанных классов могут ино-
гда внести свою долю, собрать ценный мате-
риал, это относится прежде всего к предста-
вителям групп «в» и «г». Однако необходимо
подчеркнуть следующее: то, что могут поста-
вить эти люди, является лишь материалом
для научного исследования, и ничем другим» *.
И действительно, с такими кадрами, как
говорят, далеко не уедешь: одни не имеют
«никакого образования в области советоло-
гии», другие — «никакой подготовки в области
развития коммунизма и XX века», третьи —
вообще «без научной подготовки», четвер-
тые— «не обладают абсолютно никакими зна-
ниями в области коммунизма», а пятые и того
хуже — не могут претендовать «даже на те
ничтожные знания, которые имеются у пред-
ставителей других групп».
Знаменательно в этой связи еще одно при-
знание Бохенского. Характеризуя состояние
современной антикоммунистической литера-
туры, он прямо заявляет: «Ц енность боль-
шинства опубликованных работ
о коммунизме весьма сомнитель-
н а... Это факт, что в настоящее время неко-
1 J. М. Вос hens k Op. cit., S. 111.
2 И. T. Якушепскпй
17
торые люди пишут ненаучные книги... В кон-
це концов весь вздор (так и написано:
«Unsinn»-—вздор, чепуха. — И. fl.), который
пишется, не может серьезно повредить науч-
ному исследованию как таковому, но возмож-
ностям работы наносится ущерб, и само оно
дискредитируется»’.
В данных высказываниях содержатся не
только свидетельства никчемности массовой
антикоммунистической литературы, на кото-
рую швыряются значительные средства, не
только недовольство ее никудышным качест-
вом, но и очевидное стремление отгородиться
от нее, показать, что все это ни в коей мере
не относится к «советологии».
Вот почему Бохенский и его коллеги из
числа квалифицированных «советологов»
столь настойчиво открещиваются от «псевдо-
советологов». Как представители «беспри-
страстной науки», они могут снизойти лишь
до того, чтобы разрешить последним постав-
лять материал для «научного исследования»,
отчитывая при этом за ту бессмыслицу и
вздор, которые те несут в своих писаниях. Од-
нако, кто же они, эти «серьезные исследовате-
ли» и служители «советологии»?
За таковых выдают себя многие западно-
европейские и американские «советологи», с
рядом которых мы познакомим читателя.
3 основном это профессионалы, набившие
руку на критике марксистско-ленинской тео-
рии, истории КПСС и международного ком-
мунистического движения, имеющие солидные
1 J. М. Boehen ski. Op. cit., S. 109, 111 (разрядка
моя. — И. Я).
18
ученые степени и звания и занимающие высо-
кие должности.
Особое место среди них занимает Иозеф
Бохенский, который претендует на роль осно-
воположника «советологии». Это профессор
Фрейбургского университета, дважды доктор
(философии и теологии), директор «Инсти-
тута Восточной Европы», главный редактор
журнала «Изучение советской мысли», «спе-
циалист» по «коммунистической идеологии» и
«советско-русскому диалектическому и исто-
рическому материализму». К тому же он еще
и член ордена доминиканцев, видный предста-
витель неотомизма, занимающийся проблема-
ми логики и истории философии. Его перу
принадлежат многочисленные «исследования»,
среди которых особо известны «Руководство
по мировому коммунизму» — своеобразная
антикоммунистическая «энциклопедия», где
Бохенский выступает как редактор и автор,
«Советско-русский диалектический материа-
лизм» и «Советология».
Густав Веттер — профессор истории рус-
ской философии в Папском восточном инсти-
туте в Риме, известный неотомист, «спе-
циалист» по «советскому» диалектическому
материализму, занимающийся проблемами
«советской идеологии» и истории философии,
член ордена иезуитов, активно выступающий
на страницах различных антикоммунистиче-
ских изданий, один из создателей двухтомни-
ка «Советская идеология сегодня», а также
автор широко известного произведения «Диа-
лектический материализм. Его история и си-
стема в Советском Союзе».
2*
19
Альфред Мейер — руководитель группы по
изучению истории КПСС при Колумбийском
университете, доктор, «специалист» по «ле-
нинизму» и «научному коммунизму». Он на-
писал диссертацию, посвященную проблемам
ленинской теории революции, а также извест-
ные на Западе «исследования» — «Марксизм.
Единство теории и практики», «Ленинизм»,
«Коммунизм». Поэтому его взгляды и кон-
цепции, извращающие существо ленинизма,
рассматриваются в настоящей работе особен-
но подробно.
Иринг Фетшер — доцент Тюбингенского
университета, занимающийся проблемами об-
щественно-политических наук, «специалист»
по «советской идеологии» и «марксизму-лени-
низму», редактор периодически выходящих
в ФРГ «Исследований марксизма». Его перу
принадлежит ряд статей и книг, среди кото-
рых «Комментарий к работе Сталина о диа-
лектическом и историческом материализме»
и особо известная в антикоммунистической
литературе книжка «От Маркса к советской
идеологии», выдержавшая уже шесть из-
даний.
Леонард Шапиро — преподаватель Лон-
донской школы экономических и политиче-
ских знаний, автор ряда работ о Советском
Союзе, написанных с откровенно враждебных
коммунизму позиций. Среди них выделяется
объемистый труд — «Коммунистическая пар-
тия Советского Союза», своеобразная фальси-
фицированная «энциклопедия» истории КПСС
и мирового коммунистического движения.
Збигнев Бржезинский — директор Иссле-
20
довательского института по изучению проб-
лем коммунизма при Колумбийском универ-
ситете, «специалист» по «советской идеоло-
гии», выступающий с резко антисоветских по-
зиций. Им созданы такие «исследования», как
«Советский блок. Единство и конфликт»,
«Идеология и власть в советской политике»
и др.
Рихард Левенталь — западногерманский
публицист, преподаватель института имени
Отто Зура при «Свободном университете» в
Западном Берлине, ранее, в 30-х годах, был
исключен из рядов КПГ, «специалист» по
проблемам «мирового коммунизма». Его перу
принадлежит ряд статей и книг антисоветско-
го содержания, весьма широко распростра-
ненных на Западе.
Перечень этот, разумеется, может быть
продолжен, но и он дает достаточно опреде-
ленное представление о том, что скрывается
за званием «серьезного советолога». Их
«исследования» тонко и изощренно фальси-
фицируют нашу революционную теорию, что
на языке «советологов» называется «беспри-
страстным и объективным научным анали-
зом». Они издаются большими тиражами
(причем некоторые из них систематически пе-
реиздаются) и являются для широких кругов
на Западе наиболее доступным и распростра-
ненным источником информации о марксизме-
ленинизме и коммунизме.
Пишутся подобные «исследования» по ти-
пично «советологической» методе. В предисло-
вии автор’заверяет читателя в том, что его
единственной задачей является дать объек-
21
тивные факты, беспристрастное изложение
теории и практики коммунизма, предоставив
самому читателю делать соответствующие вы-
воды. Приведем в качестве примера «Руко-
водство по мировому коммунизму»: «Полеми-
ка с коммунистами, •— сообщает его супероб-
ложка,— требует точного знания его теории
и практики. Данное произведение передает
это знание доподлинно, наглядно и точно».
А в предисловии его редакторы и авторы Бо-
хенский и Нимейер продолжают ту же идею:
«До сих пор отсутствовал относительно крат-
кий, понятный всем образованным людям
труд, который бы содержал достоверное изло-
жение важнейших аспектов коммунизма...
Этот пробел призвано восполнить данное ру-
ководство»
Стало быть, «доподлинная и точная» пере-
дача знаний о коммунизме, его теории и прак-
тике, о его важнейших аспектах, «беспри-
страстный подход» и «научный анализ» — вот
что сулят читателю различные «исследования»
квалифицированных «советологов». Эти обе-
щания подкрепляются столь же типичным
композиционным их построением.
У многих «советологов» (Бохенский, Фет-
шер, Леонард и др.) это делается следующим
образом: вначале дается изложение самих
марксистско-ленинских положений и теорий в
интерпретации и с комментариями автора, за-
тем идут «аспекты критики» или «критические
комментарии» и в заключение «тексты» — ци-
таты, подобранные к соответствующим поло-
1 J. Bochenski, G. Niemeyer. Handbuch des
Weltkommunismus. Freiburg — Munchen, 1958, S. V.
22
жениям и разделам из первоисточников, до-
кументов международного коммунистического
движения, особенно КПСС, и т. п. Так по-
строена книжка Фетшера, а в «Руководстве
по мировому коммунизму» выделяется, кроме
того, специальная глава под названием
«К критике коммунизма».
Другим компонентом такого «беспристра-
стного и доподлинного» изложения служит
широко распространенный среди «советоло-
гов» прием трактовки тех или иных теорети-
ческих проблем от имени Маркса, Энгельса,
Ленина, когда авторские рассуждения и кон-
цепции выдаются за «подлинно» марксистские,
ленинские, по существу не только не имея ниче-
го общего с нашей революционной теорией,
но и прямо противореча ей. В «советологии»
модно создавать всевозможные концепции,
выдавая их за якобы марксистско-ленинские.
Так создается видимость той объективно-
сти и подлинности изложения, какую обещают
«советологи», равно как и видимость научной
критики марксизма-ленинизма. А, как спра-
ведливо отметил Л. Леонов, лучшие сорта
лжи приготавливаются из полуправды. Надо
сказать, что все это оказывает воздействие
(его нельзя недооценивать) не только на ши-
рокую публику, но и на квалифицированного
читателя, создавая у него впечатление дей-
ствительной научности «советологии» и ее
многочисленных «исследований».
Достижению тех же целей служит и про-
блематика «советологических исследований».
Круг вопросов, рассматриваемых различными
«советологами», чрезвычайно широк — это са-
23
мые разнообразные проблемы марксистско-
ленинской теории и революционной практики,
самые различные аспекты деятельности той
или иной партии, страны или всего междуна-
родного коммунистического движения, причем
на протяжении огромного исторического пе-
риода— от Маркса и Энгельса до наших дней.
Поэтому, как утверждает Бохенский,
’«у нас есть всеобщая советология, т. е. изу-
чение тех элементов и факторов, которые при-
сущи всем коммунистическим партиям и го-
сударствам. С другой стороны, имеется ряд
специальных советологий, которые занимают-
ся исследованием особенностей и своеобразия
развития в соответствующей отдельной стра-
не или группе стран. Всеобщая советология
представляет собой основополагающую науч-
ную дисциплину для только что названных
специальных советологий. Так, например, ис-
следователь, занимающийся венгерским ком-
мунизмом, в первую очередь должен занять-
ся изучением всеобщей советологии, чтобы
лишь тогда исследовать венгерскую историю,
язык, культуру и т. д.» ’.
Привлекают внимание прежде всего
термины — «всеобщая», «специальные совето-
логии»: это звучит, как, скажем, всеобщая
история и история отдельных стран; снова пе-
ред читателем привычные научные названия
и рассуждения об их соотношении и приори-
тете всеобщего чад частным, отдельным. Вме-
сте с тем такое подразделение призвано на-
глядно показывать широту проблематики и
1 J. М. В ос henski. Sovvjetologie..., S. 108.
24
наличие своеобразного разделения труда:
одни, наиболее квалифицированные и подго-
товленные, занимаются всеобщей «советоло-
гией», разрабатывают ее методологию, воору-
жая тем самым работающих в той или иной
«специальной советологии»* 1; другие же изу-
чают конкретную страну или партию, различ-
ные сферы их жизни и деятельности, обеспе-
чивая «всеобщую советологию» необходимым
фактическим материалом.
При этом квалифицированные «советоло-
ги» пытаются подорвать и опровергнуть
именно теоретические основы коммунизма,
особенно материалистическую диалектику,
теорию познания и материалистическое пони-
мание истории, подвергая все более тонкой
фальсификации их основные принципы и за-
1 Эти проблемы занимают большое место в деятель-
ности теоретиков «советологии», которые, как уже от-
мечалось, весьма обеспокоены многочисленными прова-
лами своих коллег из числа «псевдосоветологов».
Недавно на страницах английского журнала «Сер-
вей» развернулась специальная дискуссия о «советоло-
гии» и ее современном состоянии. Материалы этой ди-
скуссии изданы отдельной книгой: W. Laquer and
L. Labedz (eds). The Stale of Soviet Studies. Cam-
bridge, 1965, 177 p. Идеологи антикоммунизма настоя-
тельно рекомендуют всем, кто занимается критикой
марксизма-ленинизма и выступает против коммунизма
вообще, «быть серьезными» в своих «произведениях»,
не компрометировать себя «легковесными заявления-
ми». Здесь же в порядке обмена опытом по фальсифи-
кации и дезинформации помещены обзоры антикомму-
нистических и антисоветских «исследований» как по от-
дельным странам (США, Англия, Западная Германия,
Франция), так. и по различным проблемам (экономика,
философия, литература). (См. журн. «Коммунист», 1966,
№ 14, стр. 4—5.).
25
коны, чтобы тем легче доказать несостоятель-
ность нашей революционной теории. Вот
почему сегодня самые различные антикомму-
нисты— от «серьезных советологов» до «псев-
досоветологов» — столь много пишут и гово-
рят об основных принципах и идеологических
основах современного коммунизма, а сама
эта тема красной нитью проходит через все
«исследования» критиков марксизма-лени-
низма.
Объектом самых различных нападок и из-
вращений является ленинский принцип един-
ства теории и практики. Как квалифицирован-
ные «советологи», так и «примитивные ан-
тикоммунисты», каждый на свой лад,
стремятся опровергнуть этот принцип: одни
обвиняют марксизм-ленинизм в «прагматизме»
и «политическом практицизме», другие — в
«догматизме» и «косности», третьи — в «пре-
небрежении к теории» и даже ее «отбрасы-
вании». И это не удивительно, ибо этот ленин-
ский принцип представляет краеугольный
камень не только теории познания диалекти-
ческого материализма, но и всей нашей рево-
люционной теории в целом. Он служит важ-
ным фактором научного познания и револю-
ционного преобразования объективного мира,
а также острейшим оружием в борьбе против
буржуазной идеологии, антикоммунизма и все-
возможных проявлений оппортунизма. Зна-
чение этого принципа особенно возрастает в
наши дни, 'когда коммунизм из области тео-
рии перешел в сферу непосредственной прак-
тики, став обществом, созидаемым на огром-
ных просторах нашей планеты.
26
Вместе с тем именно сегодня, когда в цен-
тре внимания «советологии» и буржуазной
идеологии в целом находится Великая Ок-
тябрьская социалистическая революция, слав-
ное 50-летие которой отметило все прогрес-
сивное человечество, чрезвычайно усилились
попытки извращения ленинизма, его основных
принципов и положений. Наши критики стре-
мятся представить Октябрьскую революцию
как революцию без теории, а саму теорию —
как догму, которая будто бы вообще не могла
и не может быть превращена в действитель-
ность. Они стремятся убедить своего читателя
в том, что коммунизм и наука вообще несов-
местимы, что коммунизм якобы по самой
своей природе противоречит науке.
Делается это, как увидит читатель, чрез-
вычайно разнообразно. В «Руководстве по
мировому коммунизму», например, выделен
специальный раздел с бросающимся в глаза
заголовком — «Коммунизм как наука и как
вера», в котором делается вывод, что он не то
и не другое. Аргументируется это тем, что
коммунизм будто бы не обладает теми при-
знаками, которые необходимы для подлинно
научного учения: (1) такое учение должно
быть основано на опыте; (2) изложено логи-
чески упорядоченным образом; (3) постоянно
подвергаться критике, быть готовым к улуч-
шению или отклонению, если это потребуется
опытом или логикой. «Но коммунизм, — по
мнению «советологов», — не удовлетворяет ни
одному из этих трех условий. Он не основы-
вается на опыте, а является догмой, прини-
маемой a priori, на основе авторитета. Он
27
представляет собой не логически упорядочен-
ную систему, а содержит ряд вопиющих про-
тиворечий. Наконец, он отвергает и пресле-
дует всякую критику, потому что полагает
себя вечным и неизменным»'. Вот здесь, дей-
ствительно, говоря словами Бохенского, что
пи слово, то чудовищное упрощение или пол-
ная фальсификация.
Итак, от обвинений марксизма-ленинизма
в ненаучности до пространных рассуждений
о «научности советологии» — таков диапазон
деятельности наших критиков.
Как же выглядят на деле столь широко
рекламируемые «объективность», «беспри-
страстность» и «научность» «советологии»?
Насколько «доподлинно» и «точно» освещают
они теорию и практику ленинизма?
Для того чтобы ответить на эти вопросы,
обратимся к произведениям самих «советоло-
гов», ибо, как справедливо сказано у Ф. Шил-
лера,—«кто хочет победить врага, тот дол-
жен отправиться в его стан».
1 J. Bochenski, G. Niemeyer. Op. cit., S. 633.
Несостоятельность этих обвинений рассматривается
мною в статье «Теория и практика „советологии”» (см.
сборник «В тисках духовного кризиса». Лениздат, 1966,
стр. 214—216).
Аналогичные попытки обвинения марксизма-лени-
низма в ненаучности предпринимаются антикоммуни-
стами в самых различных формах. Так, в Западной
Германии выпущен даже «Критический словарь сов-
ременного советско-русского марксизм а-ленинизм а».
ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА
ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ
В ОСВЕЩЕНИИ «СОВЕТОЛОГИИ»
Извращения истории Великой Октябрь-
ской социалистической революции, единства и
взаимодействия ленинизма и революционной
практики' в процессе ее чрезвычайно многоли-
ки и многообразны, ибо о ней пишут не толь-
ко «советологи» и «псевдосоветологи», но и
многие буржуазные социологи, философы и
историки, не являющиеся антикоммунистами.
На этой ниве подвизаются и «квалифици-
рованные советологи» вроде Бохенского,
Мейера, Фетшера, и многочисленные «псевдо-
советологи», круг которых весьма широк:
здесь и бывшие участники революции (или
выдающие себя за таковых) вроде Абрамо-
вича, и очевидцы революционных событий
вроде Локкарта, и многочисленные белоэми-
гранты, открытые враги коммунизма и Совет-
ской власти типа Керенского, и, наконец,
многочисленные «антикоммунисты», от от-
кровенных ренегатов коммунистического дви-
жения до современных ревизионистов и догма-
тиков. Каждый из них в меру своих сил и
способностей стремится опорочить Великую ре-
волюцию, извратить ее действительную сущ-
ность, принизить ее историческое значение,
используя для этого самые низкопробные
средства.
29
И это неудивительно: «Октябрьская рево-
люция была не только сменой политической
власти. Она означала глубочайший социаль-
но-экономический переворот, который бук-
вально перепахал толщи народной жизни...
Ее основной смысл, ее пафос — это созидание,
строительство новой жизни... Победа Октяб-
ря— это победа ленинизма» '.
Фальсифицируя ленинизм, наши против-
ники уделяют большое внимание проблеме
единства и взаимодействия революционной
теории и практики, пытаясь противопоставить
и оторвать их одну от другой, проделывая это
при помощи различных, порой прямо проти-
воположных обвинений — то в «догматизме»,
то в «примитивизме» и «прагматизме». Мы
остановимся на анализе преимущественно
«советологических исследований», ибо они с
точки зрения самой темы представляют наи-
больший интерес. Вместе с тем для сравнения
по мере надобности будут привлекаться те
или иные положения из писаний «примитив-
ных антикоммунистов».
1 См.: Л. И. Брежнев. Пятьдесят лет великих
побед социализма, стр. 8—10.
ГЛАВА
«СОВЕТОЛОГИЯ»
И ПРАКТИКА РЕВОЛЮЦИИ
Великая Октябрьская социалистическая
революция — событие всемирно-исторического
значения, коренной поворот в развитии обще-
ства, переход от старого мира к новому, на-
чало новой эры в истории человечества. Это —
событие, историческое значение которого не-
возможно переоценить.
«Октябрьская революция положила нача-
ло избавлению человечества от эксплуататор-
ского строя, воплощению идей научного ком-
мунизма в жизнь, оказала глубочайшее воз-
действие на весь последующий ход мировой
истории. Она открыла эпоху всеобщего рево-
люционного обновления мира — эпоху пере-
хода от капитализма к социализму» *.
Как же изображают Октябрьскую рево-
люцию различные «советологи» и их много-
численные коллеги по антикоммунизму? Что
говорят они о ее причинах, характере и роли
в истории? Насколько их оценки и трактовки
соответствуют историческим фактам?
Посмотрим прежде всего, как изображают-
ся и трактуются причины Октябрьской рево-
1 «50 лет Великой Октябрьской социалистической ре-
волюции», стр. 4.
31
люции. Весьма широко распространено мне-
ние, будто наша революция выросла не на ос-
нове внутренних объективных и субъективных
факторов, а явилась порождением первой ми-
ровой войны. Вот как выглядит это у Фетше-
ра: «Экономически отсталая, зависимая от
иностранного капитала крестьянская страна
с немногочисленным, но развивающимся про-
мышленным пролетариатом и очень активной
политически интеллигенцией жила в условиях
политически реакционного, деспотического ре-
жима, неоднократно обнаруживавшего уже
свою слабость. Достаточно было какого-ни-
будь чрезвычайного внешнего обстоятельства,
чтобы Россия «созрела» для революции. Вна-
чале для буржуазной, а. вскоре —в представ-
лении Ленина — и для пролетарской рево-
люции. Таким благоприятным внешним об-
стоятельством оказалась мировая война
1914—1918 годов»
Прежде всего, нельзя принять сам тезис
о «внешнем обстоятельстве» по ряду причин.
Дело в том, что этот «безобидный» на первый
взгляд тезис является по существу стержнем
целой концепции — «война порождает рево-
люцию», — которая сейчас активно пропове-
дуется не только откровенными антикоммуни-
стами, но и смыкающимися с ними в этом
вопросе догматиками и сектантами, выступаю-
щими от имени «революционного» марксизма-
ленинизма, концепции, в действительности не
только чуждой нашей революционной теории,
1 I. Fetscher. Von Marx zur Sowjetideologie.
Frankfurt am Main, 1961, S. 57.
32
но и антинаучной по своему существу. Воз-
вратимся, однако, к рассуждениям Фетшера.
Они несостоятельны уже хотя бы потому, что
одна и та же война не вызвала революций в
других участвовавших в ней странах. К тому
же неправомерность этой версии обусловлена
еще и тем, что автор выдает катализатор за
первопричину. Спору нет, мировая война спо-
собствовала развитию революционного дви-
жения и ускорила созревание революционной
ситуации в России и других странах, способ-
ствовала, но отнюдь не породила ее.
Видимо, поэтому другие «советологи»
предпочитают выдвигать в качестве главной
причины, вызвавшей Октябрьскую револю-
цию, внутренние факторы, и прежде всего
уровень и характер развития капитализма в
России. Так, западногерманский антикомму-
нист Р. Левенталь утверждает, что «револю-
ция произошла не вследствие угнетения рабо-
чих в капиталистическом обществе, а вслед-
ствие замедленного развития этого общества
в России» ’. Эта идея, в свою очередь, пред-
ставляет стержень целой доктрины, развитой
другими «советологами», так называемой
«диалектики отсталости».
Вряд ли стоит подробно останавливаться
на отрицании Левенталем «угнетения рабо-
чих в капиталистическом обществе», — оно
чересчур одиозно и избито апологетами этого
общества, чтобы претендовать на объектив-
ность и рассматриваться как аргумент. Тезис
1 R. Lowenthal. Chruschtschow und der Welt-
kommunismus. Stuttgart, 1963, S. 29.
3 И. T. Якушевский
33
же об отсталости России и замедленном раз-
витии в ней капитализма как причине Ок-
тябрьской революции не соответствует дейст-
вительности. Прежде всего, надо отметить,
что капитализм в России развивался весьма
быстрыми темпами, которые никак нельзя
считать замедленными. В связи с этим нуж-
дается в уточнении само положение об отста-
лости ее, которую наши критики очень охотно
подают как абсолютную: царская Россия
была, как хорошо известно, страной среднего
уровня развития капитализма, о чем убеди-
тельно свидетельствуют ее место в капитали-
стическом мире, а также доля в производстве
промышленной и сельскохозяйственной про-
дукции. Другое дело — ее относительная от-
сталость в сравнении с такими развитыми им-
периалистическими державами, как США,
Англия, Германия, Франция.
К тому же если отсталость выдается за
причину революции, то совершенно непонятно,
почему в других, более отсталых странах Ев-
ропы и Азии в то же самое время такой рево-
люции не произошло? А ведь вряд ли кто-
либо из наших критиков станет отрицать, что
таких стран было тогда немало.
Выдвигая в качестве причин Октябрьской
революции «внешние обстоятельства» или
«отсталость», различные «советологи», как,
впрочем, и «примитивные антикоммунисты»,
стремятся затушевать и извратить тот не-
оспоримый исторический факт, что социали-
стическая революция, будучи кульминацией
классовой борьбы пролетариата против бур-
жуазии, возникает там и тогда, где и когда
34
для этого сложились необходимые объектив-
ные и субъективные предпосылки, где и когда
сложилась необходимая для этого экономиче-
ская основа — конфликт между капиталисти-
ческими производственными отношениями и
переросшими их производительными силами,
где и когда имеется революционный класс,
руководимый своим авангардом — револю-
ционной партией, способный осуществить ре-
волюцию и готовый во имя ее на любые
испытания.
Неверное освещение причин Октябрьской
революции сопровождается соответствующей
оценкой ее характера, причем в этом отноше-
нии «советологи», при всем различии нюан-
сов, утверждают, что наша революция не
была ни пролетарской, ни социалистической.
Фетшер, как и многие другие антикомму-
нисты, берет само слово «пролетарская» в
кавычки, подчеркивая при этом, что Октябрь-
ская революция «в основе, конечно, была кре-
стьянской» *. Аргументируется это малочис-
ленностью русского пролетариата, а также
тем, что основной движущей силой ее было
якобы крестьянство.
Но социальная революция не есть какое-то
механическое движение, характер которого
определяется количеством участвующих в нем
сил. Это сложный социальный процесс, в ко-
тором участвуют различные группы и классы
данного общества. Характер этого процесса
определяется прежде всего характером раз-
решаемых им социальных и экономических
1 I. Fet scher. Op. cit., S. 122.
3*
35
антагонизмов и его позитивных целей. Поэто-
му малочисленность пролетариата сама по се-
бе еще ничего не объясняет.
Верно, разумеется, что в нашей революции
активно участвовали большие массы кре-
стьян, однако из этого никак не следует вы-
вод Фетшера. В свое время Ленин, опровер-
гая обвинения Каутского (у которого, кста-
ти, «советологи» позаимствовали многое в
своей критике ленинизма) в буржуазном ха-
рактере Октябрьской революции, указывал,
что в первые месяцы революции (до лета
1918 года) большевики шли со всем крестьян-
ством, доводя до конца буржуазно-демокра-
тическую революцию. «С другой стороны,
если бы большевистский пролетариат попро-
бовал сразу, в октябре—ноябре 1917 года, не
сумев выждать классового расслоения дерев-
ни, не сумев подготовить и провести его, по-
пробовал «декретировать» гражданскую
войну или «введение социализма» в деревне,
попробовал обойтись без временного блока
(союза) с крестьянством вообще, без ряда
уступок среднему крестьянину и т. п., — тогда
это было бы бланкистским искажением марк-
сизма, тогда это было бы попыткой меньшин-
ства навязать свою волю большинству, тогда
это было бы теоретической нелепостью, не-
пониманием того, что общекрестьянская рево-
люция есть еще революция буржуазная и что
без ряда переходов, переходных ступеней,
сделать ее социалистическою в отсталой стра-
не нельзя»1.
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 37, стр. 316.
36
И это попятно, ибо социалистическая ре-
волюция прежде всего доводит до конца бур-
жуазно-демократические преобразования, ре-
шает те задачи буржуазно-демократической
революции, которые не были решены ею. Но
не следует забывать, что это только момент
в процессе социалистической революции, пе-
реходная ступень, которую нельзя отрывать
от других, а тем более противопоставлять
им.
«Советологи» же, как и каутскианцы, вы-
хватывают именно такие переходные ступени,
абсолютизируют их и выдают за существо
Октябрьской революции — с этого именно на-
чинается ее фальсификация. Кроме того, кре-
стьянство по своей социальной сущности не
могло быть гегемоном революции. Во главе
революции стоял пролетариат, сплоченный во-
круг партии большевиков, а ее основной
целью было уничтожение капитализма и
строительство социализма, о чем убедительно
свидетельствует характер осуществленных ею
преобразований.
И это признают некоторые из наших кри-
тиков. «Октябрьская революция, — констати-
рует, например, американский «советолог»
Мейер, — ликвидировала все остатки старого
порядка. Она радикально уничтожила послед-
ние обломки царизма и старой бюрократии и
сдала помещика в архив истории. Распреде-
ление всех помещичьих земель между кре-
стьянами, ставшее возможным благодаря
захвату Лениным власти, было проведено
как нельзя более основательно. Это и была,
37
по сути дела, та «буржуазная революция»,
о которой говорил Ленин» *.
Мейер, как видим, основательно подправ-
ляет своего западногерманского коллегу, хотя
и делает несколько неожиданный вывод. Вряд
ли сегодня, спустя 50 лет после победы Вели-
кой революции, стоит специально доказывать,
каков был ее характер, и подробно останав-
ливаться на несостоятельности подобных суж-
дений. Достаточно задать Мейеру лишь один
вопрос: если она была, как он утверждает (да
еще со ссылкой на Ленина), «буржуазной», то
почему против нее ополчился весь капитали-
стический мир, который столь решительно бо-
ролся против нее во всех областях обществен-
ной жизни? Кроме того, Мейер явно не до-
говаривает, когда рассуждает насчет «архи-
ва истории»: ведь революция сдала туда как
помещика, так и крупного буржуа. Как же в
таком случае она могла быть «буржуазной»?
Видимо, чувствуя слабость своих позиций,
он вновь возвращается к этой проблеме и пы-
тается обосновать свою оценку: «Дело было
не в том, что буржуазной революции была
дана возможность идти полным ходом, тогда
как пролетарская, или социалистическая, ре-
волюция задерживалась. Наоборот, «буржуаз-
ной революции» была разрешено идти пол-
ным ходом именно потому, что лидеры пар-
тии считали, что она прямо и немедленно при-
ведет к социализму» 1 2.
Здесь вызывает возражение прежде всего
1 A. Meyer. Leninism. Cambridge, Massachusetts,
1957, p. 185.
2 Ibid., p. 194.
38
та форма изложения, которую использует
Мейер: для чего «объективному» исследовате-
лю ленинизма, каким он сам себя настоятель-
но представляет, прибегать к столь низко-
пробному приему, как приписывание своих
собственных утверждений и заключений сво-
ему противнику? Мягко говоря, такой метод
критики лежит за пределами науки, не имея
ничего общего ни с научностью, ни с объек-
тивностью.
То, что Мейер пытается приписать «лиде-
рам партии», и прежде всего Ленину, просто
нелогично. В самом деле, большевики, по сви-
детельству самого Мейера, не удовлетворены
победой Февральской революции, они имеют
разработанную Лениным теорию перераста-
ния7 буржуазно-демократической революции в
социалистическую, активно борются за пре-
вращение этой возможности в действитель-
ность, добиваются этого — совершают Ок-
тябрьскую революцию... И вдруг оказывается,
они якобы решили, что собственно буржуаз-
ная революция «прямо и немедленно приве-
дет к социализму» — поистине волшебное пре-
вращение!
Интересно сопоставить с мейеровской
оценкой мнение еще одного критика комму-
низма и нашей революции — Левенталя, отме-
чающего, что Октябрьская революция «после-
довала за предыдущей незавершенной демо-
кратической революцией против царизма —
последней среди великих демократических ре-
волюций в европейской истории» '.
1 R. Low ent 11 al. Op. cit., S. 29—30.
39
Если употреблять термины наших крити-
ков, социалистическая революция «прервала
и разгромила» буржуазно-демократическую и
в то же самое время «воскресила ее из мерт-
вых», предоставила ей «идти полным ходом».
Подобные заключения противоречат не толь-
ко логике, но и самой практике революции.
Хорошо известно и Мейеру и другим «сове-
тологам», что Октябрьская революция, так
сказать походя, разрешила до конца задачи
буржуазно-демократической, коренным обра-
зом преобразовала экономику, социально-
политические отношения и культуру России,
уничтожила капитализм, а с ним и эксплуа-
тацию человека человеком, утвердив впервые
в истории человечества социалистическое об-
щество. Все это объективные исторические
факты, известные сейчас каждому школьнику,
они не только упрямая, но и безусловно дока-
зательная вещь. Мейер же и его коллеги по
«советологии» подходят к ним просто как к
каким-то субъективным конструкциям, с ко-
торыми можно обращаться как угодно.
Спрашивается, почему Фетшеру, Мейеру и
их многочисленным коллегам по «советоло-
гии» так хочется извратить действительность
и столь упорно отрицать социалистический
характер Октябрьской революции? Дело, ви-
димо, в том, что признать это — значит при-
знать все достижения советского народа за
прошедшие полвека следствием именно со-
циалистической революции. Но этого «сове-
тологи» не хотят и не могут сделать. Вот по-
чему они не ограничиваются отрицанием со-
циалистического характера нашей революции,
40
стремясь всеми доступными им методами
представить ее как верхушечный переворот,
совершенный революционным меньшинством
(большевиками) на 'глазах пассивного боль-
шинства (народных масс), охваченного будто
бы полной апатией к происходящему.
«В сущности, — пишет в своей книжке
Фетшер, —• сама Октябрьская революция бы-
ла не «пролетарской». Это было свержение
режима царско-феодального господства рево-
люционным меньшинством (коммунистиче-
ской партией, которая стояла во главе раз-
личных революционных групп и искусно ими
манипулировала), опиравшимся преимущест-
венно на безземельных крестьян и уставших
от войны солдат, которым оно обещало, зем-
лю и мир»1. Бросается в глаза прежде всего
подмена фактов: царский режим сокрушила
Февральская революция, о чем нашему кри-
тику должно быть хорошо известно. Однако
смешение различных исторических событий,
перенос характеристик одного на другое —
разве это научный анализ социального про-
цесса? Видимо, это один из многочисленных
приемов «советологии», с помощью которых
дается «непредвзятое» и «объективное» осве-
щение фактов. В этом рассуждении интерес-
но признание Фетшером весьма широкой со-
циальной основы революции, хотя тут мы не
видим рабочих, которые либо вообще исклю-
чаются автором, чтобы не подрывать собст-
венную же версию о «крестьянской» револю-
ции, либо он считает их всех большевиками.
1 I. Fetscher. Op. cit., S. 154.
41
Другой западногерманский «советолог»,
Фальк, в своей книжке «Идеологические осно-
вы коммунизма», характеризуя Октябрьскую
революцию, пишет: «Для нас важно подчерк-
нуть здесь следующее: желая достичь своей
цели, малочисленное меньшинство, большеви-
ки, с помощью пропаганды, т. е. идеологиче-
ского воздействия, вынуждены были завоевы-
вать на свою сторону в качестве союзников
широкие массы населения, которые по самой
своей природе могли питать к марксистским
целям и методам лишь антипатию»Очень
важно здесь признание Фалька о поддержке
большевистской партии широкими народными
массами, что никак не вяжется с версией Фет-
шера и других «советологов», отрицающих
именно эту поддержку масс. Но наивно зву-
чит тезис нашего критика относительно «про-
паганды» и «идеологического воздействия».
Более того, создается впечатление, что он
просто перепутал исторические периоды: всем
известно, что накануне революции (точнее,
после июльских дней) наша партия находи-
лась в подполье и имела весьма ограничен-
ные возможности для проведения той гло-
бальной и всесильной «пропаганды», которая
так беспокоит бдительного Фалька. В то же
время силы контрреволюции, и прежде всего
само Временное правительство, имели огром-
ные возможности для подобного воздействия
на широкие круги населения России, но так
ничего и не добились в результате.
1 Н. Falk. Die ideologischen Grundlagen des Kom-
munismus. Miinchen, 1961, S. 24.
42
Несколько иначе характеризует револю-
цию Б. Локкарт (который, по его словам,
чуть ли не консультировался с Лениным от-
носительно ее характера) в своей книжке
«Две революции»: «Октябрьская революция
была навязана сверху профессиональными ре-
волюционерами... была прежде всего победой
небольшого, но решительного меньшинства
над апатией и усталостью миллионов. Руково-
дителями революции были эмигранты» ’. Как
видим, здесь к версии о верхушечном перево-
роте добавляются две немаловажные детали:
оказывается, революция была навязана боль-
шинству населения и, главное, навязала ее
даже не партия большевиков, как это утверж-
дает большинство «советологов», а кучка про-
фессиональных революционеров-эмигрантов.
Однако при такой трактовке остается совер-
шенно непонятным, как незначительное мень-
шинство, какая-то группа эмигрантов, могло
в условиях диктатуры буржуазии, располагав-
шей всеми средствами власти и имевшей к
тому же большую и разностороннюю под-
держку международного империализма, навя-
зать народу революцию. И не только навя-
зать, но и победить в неравной борьбе силы
внутренней и внешней контрреволюции, если
народ проявлял апатию ко всему происходя-
щему. Локкарт, видимо догадываясь об этом,
предпочитает не аргументировать свой вывод,
выдвигая его как нечто само собой разумею-
щееся, что отнюдь не делает его истиной.
1 В. Lock art. The two Revolutions. London, 1957,
p. 113—114.
43
Образец не только вульгарной, но и злоб-
ной трактовки Октябрьской революции дал
В. Шарндорф в своей книжке «История
КПСС». В разделе с примечательным наиме-
нованием «От февральской революции к ок-
тябрьскому путчу» он пишет: «Сильные, но
во многом разные личности... сумели под
динамичным руководством Ленина провести
октябрьский путч, захватить власть и удер-
жать ее в своих руках, так и не продемонст-
рировав „монолитное единство”»1. Шарндор-
фу, кажется, удалось перещеголять других
антикоммунистов как по примитивизму трак-
товки Октябрьской революции, так и по
невежеству в ее действительной истории. Если
поверить этому «историку партии», то и пар-
тии, как единой и монолитной политической
организации пролетариата в России, не было,
ибо «эти люди олицетворяли собой не одну, а
целый десяток партий будущего»1 2. Да и чего
еще можно ждать от «историка», который
Октябрьскую революцию выдает за какой-то
путч.
Итак, от крестьянской до буржуазной
революции, от революции, руководимой мень-
шинством, до вооруженного путча, подготов-
ленного и проведенного «сильными личностя-
ми»,— таков диапазон оценок Великой
Октябрьской социалистической революции на-
шими многочисленными критиками. При этом
даже те из них, кто стремится представить ее
верхушечным переворотом, вынуждены при-
1 W. S с h а г n d о г f f. Die Geschichte der KRdSU.
Miinchen, 1961, S, 35.
2 Ibid.
44
знавать ту широкую всенародную поддержку,
которую имели Ленин и большевики в стра-
не. Подобные признания могут послужить
успокоительным средством для особо рьяных
наших критиков, опровергая наиболее злоб-
ные и неумные из их выводов и оценок. Одна-
ко чем более истерично и клеветнически вы-
ступают против Октябрьской революции «при-
митивные антикоммунисты», тем труднее их
более квалифицированным коллегам из числа
«советологов», ибо даже частичное признание
фактов подвергается резкой критике со сто-
роны подобных антикоммунистов.
Весьма примечательно в этой связи сле-
дующее рассуждение Мейера: «Ленин пра-
вильно оценил революционные настроения
простых людей. Он относился к ним положи-
тельно и не хотел, чтобы они пропали втуне;
наоборот, он использовал момент наивысшего
радикализма масс для свержения Временного
правительства. В то время как все население
в целом было пассивным, вооруженные отря-
ды большевиков организованно и быстро ста-
ли захватывать стратегические пункты, арсе-
налы, центры связи и важные опорные пункты
в столице России, встречая лишь неорганизо-
ванное сопротивление. За несколько часов,
почти без всякого кровопролития, Петроград
стал большевистским, и вскоре вся страна по-
следовала за ним»1. Как видно, Мейер пы-
тается, хотя и с позиций «советологии», на-
рисовать картину, более или менее схожую с
реальностью, но, будучи «советологом», не
1 A. Meyer. Op. cit.. р. 176.
45
может и не хочет сказать всей правды. Види-
мо, по этой причине в приведенном рассужде-
нии имеют место явные противоречия, показы-
вающие, что его автор не сводит концы с
концами. В самом деле, если «простые люди»
были настроены революционно (а они обра-
зуют большинство парода), значит, они не
могли в то же самое время быть пассивны-
ми,— они активно поддерживали большеви-
ков. Стало быть, версия о «пассивности всего
населения», равно как и концепция «верху-
шечного переворота», противоречит самим
историческим фактам (точнее, даже тем из
них, которые признает американский «совето-
лог»), является надуманной и несостоятель-
ной. А это, в свою очередь, означает, что от
концепции «верхушечного переворота» не
остается камня на камне.
Что же касается заключений Шарндорфа,
то их опровергают не только факты, но и его
более квалифицированные коллеги, в данном
случае Мейер и даже Фальк. Если большеви-
ки сумели завоевать широкую поддержку на-
родных масс и повести их за собой, обеспечив
тем самым выход их революционным настрое-
ниям и радикализму, причем в их высшей точ-
ке, то уважающий хотя бы самого себя автор,
тем более историк, не сможет назвать подоб-
ное движение путчем, если даже и будет не-
навидеть коммунизм, его теорию и практику
не меньше, чем Шарндорф.
В трактовках вооруженного восстания,
равно как и в оценке характера самой Ок-
тябрьской революции, у различных «совето-
логов» проявляется еще одна общая тенден-
46
ция. Это — стремление представить нашу
революцию как авантюрную, хотя, мол, и
удачную, попытку захвата власти. Захват
власти — единственное, по мнению наших кри-
тиков, что интересовало Ленина и большеви-
стскую партию. Некоторые из них договари-
ваются до того, что весь смысл Октябрьской
революции, как и любой другой социалисти-
ческой революции, якобы лишь в захвате
власти; они видят в этом отступление Ленина
и ленинцев от теории Маркса и Энгельса. Эту
концепцию наиболее четко и полно сформули-
ровал западногерманский антикоммунист
В. Леонард во второй части двухтомной ра-
боты «Советская идеология сегодня», напи-
санной совместно с Г. Веттером: «В то время
как у Маркса и Энгельса общественно-исто-
рический процесс трактовался как революци-
онное свержение одного общественного строя
другим, одного господствующего класса дру-
гим, современная советская идеология говорит
о захвате власти одной партией, которая, что-
бы достичь этой цели, использует с помощью
умелой тактики различные социальные силы
и слои» ’.
При желании, конечно, нетрудно надергать
из различных произведений Ленина немало
высказываний относительно значения завоева-
ния власти во время революции. Он неодно-
кратно подчеркивал, что вопрос о власти яв-
ляется основным, коренным, главным вопро-
сом всякой революции. Если вырвать эту
1 W. Leonhard. Die politischen Lehren. Sowjet-
'deologie heute. Bd. II. Frankfurt am Main, 1962, S. 119.
47
ленинскую мысль из контекста и абсолютизи-
ровать ее (а именно так-и поступают наши кри-
тики), можно в самом деле прийти к тому
абсурдному, но типичному для «советологии»
выводу, который делается Леонардом. Всяко-
му же, кто хотя бы мало-мальски знаком с
марксизмом-ленинизмом и материалистиче-
ским пониманием истории, а также с ленин-
ской теорией революции, совершенно ясно, что
сущность социалистической революции от-
нюдь не сводится и не может быть сведена к
захвату власти коммунистической партией.
Дело в том, что среди задач, решаемых
социалистической революцией, вопрос о вла-
сти является основным звеном цепи, ухватив-
шись за которое можно вытащить всю эту
цепь. В отличие от буржуазной, социалисти-
ческая революция начинается с завоевания
рабочим классом и его революционной пар-
тией власти, установления диктатуры проле-
тариата, в условиях которой развертывается
процесс революционного преобразования всех
сторон общественной жизни — экономической,
социально-политической и духовной. Не надо
упускать из виду, что социалистическая ре-
волюция представляет собой целую историче-
скую полосу, эпоху, составляет социально-
экономическое содержание переходного пе-
риода от капитализма к социализму, на
протяжении которого социализм из уклада
превращается в господствующий способ про-
изводства. Отсюда завоевание власти — это не
самоцель, не альфа и омега революции, как
это представляют Леонард и К0, а средство,
притом необходимое, с помощью которого со-
48
циалистическая революция может быть осу-
ществлена и может выполнить свою историче-
скую задачу создания нового общества.
Выдвигая положение о «захвате власти»
партией, Леонард отнюдь не оригинален: в
антикоммунистической литературе, как «сове-
тологической», так и принадлежащей «прими-
тивным антикоммунистам», этот тезис звучит
уже полвека. Это известная антикоммунисти-
ческая идея, согласно которой диктатура про-
летариата вообще будто бы невозможна, а
сама теория диктатуры пролетариата пред-
ставляет собой якобы идеологическое прикры-
тие и обоснование «диктатуры партии». Она
используется нашими противниками еще для
одного обвинения, которое предъявляется Ок-
тябрьской революции, —- обвинения в тотали-
таризме как самой революции, так и создан-
ного ею социалистического общества. В ответ
на это следует заметить, что приход к власти
коммунистической партии вполне закономерен
и естествен: рабочий класс совершил револю-
цию и стал господствующим классом именно
под руководством своей партии, которая на
этой основе превратилась в партию правя-
щую, выражающую интересы своего народа.
Извращая характер Октябрьской револю-
ции, «советология» не может не извратить и
причин ее победы. В объяснении этих причин
наблюдаются не меньшие, если не большие
разнобой и противоречивость. Так, Фальк в
с своей книжке подчеркивает, что «большеви-
кам удалось добиться успеха потому, что об-
разовательный уровень тогдашнего населения
России был низким... христианство находилось
4 И. Т. Якушевский 49
в России на такой же примитивной ступени
развития. В идейном отношении перед Лени-
ным был почти полный вакуум, который он
сумел заполнить марксистской идеологией»1.
Такая трактовка, пожалуй, наиболее при-
емлема с точки зрения откровенного идеали-
ста. Единственный ее минус в том, что она
плохо вяжется с фактами. Если в первой ча-
сти своего рассуждения автор в целом прав,
ибо царская Россия действительно отличалась
низкой грамотностью трудящихся масс, то
вторая, касающаяся христианства, равно как
и вывод об идеологическом вакууме, просто
не соответствует действительности. Как из-
вестно, сами «советологи» характеризуют рус-
ский народ как чрезвычайно набожный, ис-
тинно верующий, ибо господствовавшая в
России идеология была пронизана религиоз-
ностью. Именно поэтому перед Лениным и ре-
волюционной партий встал, как практический,
вопрос о соотношении социализма и религии,
которому Ленин посвятил ряд своих работ.
Тезис же о примитивности русского христиан-
ства присущ фанатично верующим католикам
и вообще противникам православия и приме-
ним ко всякой религии, что вытекает из ее
сущности.
Вместе с тем в рассуждениях Фалька сот
держится идея, которая другими «советоло-
гами» развита в целую концепцию возмож-
ности победы социализма лишь только в от-
сталой, прежде всего малограмотной, стране.
Эту концепцию — «диалектика отсталости» —
1 Н. Falk. Op. cit., S. 24.
50
в ее наиболее развитой форме мы рассмотрим
ниже. Заметим пока лишь одно: если раньше,
в период строительства социализма в нашей -
стране, единодушно утверждалось, что пост-
роение социализма в СССР — «несбыточная
мечта большевиков», так как его нельзя по-
строить в отсталой и малограмотной стране,
то сейчас с той же «логикой и последователь-
ностью» утверждается нечто прямо противо-
положное. Усилиями ведущих «советологов»
создана концепция о несовместимости комму-
низма и высокой духовной культуры, ибо мы-
слящий человек якобы вообще не может раз-
делять идеалов коммунизма и быть его при-
верженцем *.
Но если Фальк видит основную причину
победы революции в идеологических факто-
рах, то его английский коллега Шапиро, на-
против, акцентирует внимание на чисто поли-
тических моментах: «Массы были преданы
больше Советам, чем партии, и большевики
это использовали. В провинции большевики
распространяли свое влияние с помощью
большинства в Советах... На вопрос о форме
будущего правительства подавляющее боль-
шинство большевистских депутатов II съезда
Советов ответило: «Вся власть Советам!», а
некоторые подчеркивали, что власть должна
принадлежать коалиции всех «демократиче-
ских партий», имея в виду все левые партии,
.за исключением, конечно, кадетов. То, что
впоследствии получило название «большеви-
1 Эту концепцию развивают и проповедуют Бохеи-
'ский и другие его коллеги по «советологии».
51
4*
стекой революции», означало для них победу
Советов над Временным правительством»
Если на минуту согласиться с автором и
быть последовательным, то тогда нельзя объ-
яснить такой непреложный исторический
факт, как завоевание большевиками большин-
ства в Советах. А ведь не следует забывать,
что Советы длительное время находились под
контролем меньшевиков и эсеров и использо-
вались ими как орудие поддержки Временно-
го правительства. Шапиро здесь не говорит
главного: сами народные массы в период
двоевластия на собственном опыте проверили
настоящую «революционность» меньшевиков
и эсеров, изверились в этих мнимых «радете-
лях» и решительно повернули к большевикам,
увидев только в них выразителей своих жиз-
ненных интересов. Обвинение же Шапиро в
«использовании» большевиками Советов не-
состоятельно как теоретически, так и практи-
чески. Как известно. Советы возникли в пе-
риод первой русской революции как органы
самих революционных масс. В них Ленин уви-
дел прообраз будущего рабоче-крестьянского
государства. Естественно, что большевики
считали Советы, Республику Советов искомой
и наконец найденной государственной фор-
мой диктатуры пролетариата и поэтому сразу
же после победы Февральской революции вы-
двинули лозунг, которым руководствовались
на протяжении всего периода двоевластия —
«Вся власть Советам!».
’ L. S с h а р i г о. The Communist Party of the So-
viet Union. New York, 1960, p. 170.
52
Но в связи с тем что большинство в Сове-
тах в то время принадлежало меньшевикам и
эсерам, сотрудничавшим с Временным прави-
тельством, курс партии состоял в завоевании
большинства в Советах и опоре на них при
подготовке и проведении социалистической
революции. То, что этот лозунг (после июль-
ских событий) был временно снят, свидетель-
ствует не о недоверии большевиков и Ленина
к Советам вообще, а о нежелании поддержи-
вать именно меньшевистско-эсеровские Сове-
ты, превратившиеся в это время в орудие Вре-
менного правительства и использовавшиеся
для подавления масс и проведения контрре-
волюционной политики. Вот почему, как толь-
ко массы отвернулись от меньшевиков и эсе-
ров в Советах и стали на позиции большеви-
ков, лозунг этот был вновь провозглашен
Лениным и партией и воплощен ими в дейст-
вительность с победой Октябрьской револю-
ции. Отсюда вытекает и несостоятельность
того противопоставления, которое делает Ша-
пиро, говоря о победе «большевистской рево-
люции»: поскольку большевики завоевали
большинство в Советах накануне революции,
несостоятельна сама попытка противопостав-
ления Советов партии, ибо и партия и Сове-
ты делали одно общее дело, у них были одни
и те же цели и интересы. Поэтому победа ре-
волюции была победой революционного наро-
да, победой его партии и его массовых орга-
низаций — Советов.
Левенталь также много говорит о Советах
(только в ином аспекте, чем Шапиро) и вы-
двигает в качестве причины победы револю-
53
ции совершенно иной фактор — отсутствие в
России буржуазной демократии. Западногер-
манский антикоммунист прямо заявляет, что
«восстание в русской столице смогло победить
только благодаря отсутствию традиций «бур-
жуазной демократии»; ни в одной стране
с законными парламентскими учреждения-
ми рабочие не проявляли ожидавшейся
от них склонности восстать против государ-
ства» Отсутствие буржуазной демократии, в
царской России, разумеется, не могло не на-
ложить свой отпечаток на форму созданных
народными массами в огне революции орга-
нов— Советов, оно вместе с тем играло опре-
деленную роль и оставило специфический от-
печаток на всем российском революционном
движении в Целом. Однако счита’ть его глав-
ной и решающей причиной победы Октябрь-
ской революции, как это делает западногер-
манский антикоммунист, нет решительно ни-
каких оснований. В самом деле, если принять
его точку зрения, то нельзя понять и объяс-
нить поражения первой русской революции
1905—1907 годов, которая возникла и проте-
кала в гораздо более недемократических ус-
ловиях. Что же касается последнего утверж-
дения Левенталя, то оно просто не соответст-
вует историческим фактам: такую «склонность
восстать против государства» проявили рабо-
чие ряда европейских стран после победы Ок-
тябрьской революции, и. прежде всего рабо-
чие и моряки в самой Германии, свергшие в
ноябре 1918 года монархию Вильгельма П.
1 R; Lowenthal. Op. cit., S. 29.
54
Широко распространенную, особенно среди
«псевдосоветологов», трактовку причин побе-
ды Октябрьской революции дает Локкарт:
«Своим успехом Ленин обязан тем обеща-
ниям о хлебе, немедленном мире и разделе
земли, которые он сделал. Все три обещания
обладали притягательной силой для негра-
мотного народа, измученного продолжитель-
ной войной. Хлеба пришлось долго ждать.
Мир обернулся гражданской войной, а раздел
земли во многих частях страны сопровождал-
ся актами крайней жестокости. ...Многие мил-
лионы оказались обманутыми. Революция не
принесла им ни одной из тех политических
свобод... Однако политические свободы не
имели существенного значения для миллио-
нов, которые считали, что теперь заводы, фаб-
рики и земля принадлежат им навеки»1.
Локкарт и его сторонники, видимо, склон-
ны представлять социалистическую револю-
цию как какую-то коммерческую сделку
(кто-то кому-то что-то обещает) с ее обяза-
тельным элементом в финале — обманом од-
них другими. Однако эта версия не имеет ни-
чего общего с действительностью, ибо если
уж говорить об этих «обещаниях», то они
ведь не только давались, но и выполнялись:
для этого достаточно вспомнить II Всероссий-
ский съезд Советов и его декреты о мире, о
земле и о власти. Если обратиться к самой
практике революции, станет ясно, что версия
«для обмана масс» действительно существует,
но принадлежит она не Ленину и партии, а
1 В. L о с k а г t. Op. cit., р. 114.
55
самому Локкарту. Мир, земля и власть для
народа стали реальностью, и не вина больше-
виков в том, что мир обернулся гражданской
войной, ибо ее (а это признают многочис-
ленные коллеги Локкарта) навязали Совет-
скому государству, в том числе и те господа,
которым служил сам Локкарт, приложивший
к тому же немало усилий, чтобы сколотить
под знаменем контрреволюции различные со-
циальные силы, стремившиеся огнем и мечом
уничтожить первое в истории государство ра-
бочих и крестьян!. Раздел помещичьей земли
и передача ее крестьянам — факт, который
признает и сам очевидец событий. Это как
раз и было выполнение того обещания, кото-
рое давалось большевиками. Не их вина, что
реализация декрета о земле не вызвала у по-
мещиков восторгов, а, напротив, вылилась в
ряде мест в ожесточенную борьбу крестьян
против помещиков.
В одном лишь Локкарт прав — в отноше-
нии хлеба: его в первое время действительно
не хватало, однако не потому, что большеви-
ки якобы не хотели выполнить своего обеща-
ния и припрятывали хлеб. Это было следст-
вием той ужасной экономической разрухи,
которую переживала страна, непрерывно во-
евавшая на протяжении нескольких лет. Опре-
деленную роль сыграл и саботаж, проводи-
мый кулачеством против Советской власти.
1 Как известно, Локкарт был одним из организато-
ров ряда заговоров против Советской власти и всемерно
способствовал расширению гражданской войны и иност-
ранной, в первую очередь английской, военной интер-
венции против Советской России.
56
И кому-кому, а Локкарту, как очевидцу собы-
тий, это достаточно хорошо известно.
Чувствуя, видимо, несостоятельность дан-
ной версии причин победы революции, наш
критик выдвигает другую, пожалуй уникаль-
ную в своем роде, причину: «Большой вред
(делу контрреволюции. — И. Я-) причинила
также безумная теория, которой придержива-
лись многие руководители реакционных сил и
разочарованные либералы, о том, что, если
большевики придут к власти, им через три
недели придется совершить политическое са-
моубийство»'. Здесь Локкарт действительно
прав. Была такая «теория», причем не только
у реакционеров внутри страны, но и за ее пре-
делами. Известно, что некоторые из его сооте-
чественников «отпускали» большевикам сна-
чала три недели, затем три месяца, затем
три года, а потом предпочли отказаться от
дальнейших прогнозов, ибо наш опыт пол-
ностью опроверг утверждения о неспособ-
ности трудящихся масс построить новое об-
щество. Верна и оценка, хотя, быть может, и
весьма эмоциональная, данной «теории», ибо
ее творцы стремились выдавать желаемое за
действительное и были слишком разъярены,
чтобы мыслить реалистически.
Различные «советологические» и «примитив-
но антикоммунистические» версии и трактов-
ки причин победы Октябрьской революции по-
казывают, что наши противники не только за-
малчивают ее фактические причины, не только
раздувают и абсолютизируют всякого рода
1 В. Lock art. Op. cit., р. 113.
57
«идеологические» и «политические» факторы,
но даже становятся при этом на путь грязной
и неумной клеветы, почерпнутой из арсенала
«черной пропаганды», что вряд ли может при-
бавить лавров их «беспристрастной науке»1.
Однако рассмотрение «советологического»
освещения практики нашей революции было
бы неполным без анализа версий и трактовок
ее роли и значения в истории. Правда, и здесь
от критиков коммунизма не следует ожидать
чего-либо нового или более объективного в
сравнении с тем, что говорится ими о причи-
нах и характере Октябрьской революции. Тем
не менее интерес представляет уже сама та
разноголосица, которая, заметим, выдается
за подлинную науку и характеризует как «со-
ветологию», так и «примитивный антиком-
мунизм».
«Пять месяцев спустя после Октябрьской
революции,— пишет Мейер, — выступая на
съезде Советов и делая обзор событий за про-
шедшие месяцы, Ленин заметил, что русская
певолюция фактически была событием мест-
ного значения, которое произошло в междуна-
родном вакууме. Ее быстрое и неожиданно
легкое развитие с марта 1917 года по март
1918 года можно объяснить, по его мнению,
лишь тем, что революция «все это время шла
1 Некоторые из наиболее оголтелых наших против-
нике? прибегают к откровенной клевете, которая, ка-
залось бы, уже давно похоронена временем: спустя
почти полвека с мусорной свалки истории вновь вы-
таскивается версия о будто бы имевшей место «помо-
щи» большевикам со стороны германского империа-
лизма и даже о большевиках как «немецких агентах».
58
как бы в независимости от международного
социализма»1. Как и в других местах своей
книги, Мейер вновь прибегает к нехитрому, но
ничего общего с наукой не имеющему при-
ему— выдавать собственные выводы и поло-
жения за ленинские.
Ленин отнюдь не говорил здесь об Ок-
тябрьской революции как о событии «местного
значения». Напротив, именно в этом своем
выступлении он отмечал, что «пришлось рус-
скому рабочему классу и беднейшему кресть-
янству взять на себя труднейшую и почетней-
шую роль начала международной
социалистической революции...»1 2.
Разве это похоже на событие «местного зна-
чения»? Зачем же столь беспардонно припи-
сывать Ленину собственные оценки? Уж не
для более ли «ясного» и «объективного»
изложения ленинизма? Так выглядит на деле
«доподлинное и точное» изложение ленинизма
и у других «советологов». Характеризуя зна-
чение нашей революции, Ленин неоднократ-
но подчеркивал ее роль как события огром-
ного всемирно-исторического значения. Стрем-
ление же Мейера изобразить Октябрьскую
революцию как чисто русское явление мест-
ного значения вполне понятно. Признать все-
мирно-историческое значение нашей револю-
ции— значит признать начало той самой
мировой социалистической революции, о кото-
рой говорил Ленин и развертывание которой
как сам Мейер, так и его многочисленные
1 A. Meyer. Op. cit., р. 178—179.
2 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 36, стр. 102
(разрядка моя. — И. Я.). См. также т. 41, стр. 3—5.
59
коллеги по «советологии» столь упорно отри-
цают; значит признать ее огромное влияние
на судьбы человечества; значит признать
истинность марксистско-ленинской теории,
которую именно Октябрьская революция во-
плотила в действительность. Но признать это
«советологи» не хотят и не могут.
Мейер не ограничивается приведенными
выше рассуждениями и в другом месте гово-
рит о значении революции уже не от имени
Ленина, а от имени «некоторых ученых» (ви-
димо, тоже «советологов»), которые «обви-
няют Октябрьскую революцию в ненужном и
вредном вмешательстве в процесс постепенно-
го и неизбежного приобщения России к куль-
туре и традициям Запада», утверждая, что,
если бы не Октябрьская революция, Россия
«была бы сейчас уважаемым членом семьи
демократических наций» ’. Прежде всего, по-
зволительно спросить, кому оказалась «не-
нужной» и «вредной» наша революция, чтобы
выяснить «беспристрастную» и «объективную»
позицию всех этих «ученых». Если им и их
хозяевам, то они, бесспорно, правы: для меж-
дународного империализма любая революция,
не говоря уже об Октябрьской, является не-
нужной и вредной и истолковывается как по-
меха «нормальному» ходу исторического про-
цесса. Для народов же всех стран, >и прежде
всего нашего народа, победа Октябрьской ре-
волюции оказалась и нужной, и полезной, ибо
она впервые в истории освободила людей
труда от многовековой эксплуатации и приоб-
1 A. Meyer. Op. cit., р. 262.
60
щила их к сокровищам русской и мировой
культуры.
Наша революция, невзирая ни на какие
стенания и сожаления своих противников и
критиков, осуществила превращение некогда
убогой и бессильной Руси в величайшую ми-
ровую державу, к экономическим, социаль-
ным, техническим, научным и культурным до-
стижениям которой ныне приобщается тот
самый Запад, который издавна считали этало-
ном прогресса. И уж если Мейер вспоминает
о скорби этих «ученых», то и ему и им можно
напомнить прекрасную и глубокую мысль
Н. В. Гоголя, который, обращаясь к России,
писал: «Русь... Что пророчит сей необъятный
простор? Здесь ли, в тебе ли не родиться бес-
предельной мысли, когда ты сама без конца?
Здесь ли не быть богатырю, когда есть место,
где развернуться и пройтись ему?» *. И если
сегодня эти слова сбылись, то предпосылки
для этого создала именно победа Октябрьской
революции.
А вот оценка значения революции Локкар-
том: «Государство не отмерло, а политические
свободы, обещанные Лениным, не были пре-
доставлены. Один вид самодержавия сменил-
ся другим... Бесклассовое общество, к кото-
рому стремился Ленин, не существует. В на-
стоящее время в России имеется всесильный
правящий класс, состоящий из представителей
мощной бюрократии, военных и администра-
тивного персонала, а миллионные массы
1 Н. В. Гоголь. Избр. произв. Гос. изд. худож.
лит., М,—Л., 1947, стр. 476, 477.
6,
по-прежнему находятся в подчиненном поло-
жении. Если бы Ленин мог увидеть все, что
существует сегодня, он был бы потрясен.
С другой стороны, Россия добилась прогресса
в ряде областей... Россия выиграла или по-
могла выиграть мировую войну» *.
Оставим пока вопрос о свободах — это че-
ресчур избитый штамп в писаниях наших про-
тивников — и обратимся к другим тезисам на-
шего критика. Прежде всего о так называемом
«самодержавии». Локкарту, как непосредст-
венному очевидцу революционных событий
1917 года, должно быть хорошо памятно, что
российское самодержавие было уничтожено
Февральской революцией и никогда больше
не возрождалось. Видимо, он разумеет под
«самодержавием» годы культа личности, во
время которого, как известно, были уничтоже-
ны многие выдающиеся революционеры и со-
вершены противозаконные массовые репрес-
сии. На это можно ответить лишь одно. Культ
личности очень дорого стоил нашему народу
и партии, и они сделают всё, чтобы не допус-
тить ничего подобного в ^будущем. Однако
культ личности и Октябрьская революция —
принципиально различные вещи, и их ни в
коем случае нельзя отождествлять, как это
делает Локкарт. Культ личности не является
ни обязательным следствием социалистиче-
ской революции, ни атрибутом социализма
как общественной системы, что должно быть
известно Локкарту и его коллегам. Наша пар-
тия, указывается в Тезисах ЦК о 50-летии Ок-
1 В. Lock art. Op. cit., p. 114—115.
62
тябрьской революции, «решительно осудила
культ личности Сталина, который выражался
в чуждом духу марксизма-ленинизма возве-
личении роли одного человека, в отступлении
от ленинского принципа коллективности ру-
ководства, в необоснованных репрессиях и
других нарушениях социалистической закон-
ности, нанесших ущерб нашему обществу. Эти
извращения, несмотря на всю их серьезность,
не изменили природу социалистического об-
щества, не поколебали устои социализма.
Партия и народ глубоко верили в дело ком-
мунизма, с энтузиазмом трудились, воплощая
в жизнь ленинские идеалы, преодолевая труд-
ности, временные неудачи и ошибки. Партия
осуществила меры по преодолению последст-
вий культа личности во всех областях партий-
ной, государственной и идеологической рабо-
ты, соблюдению ленинских норм и принципов
партийной жизни» ’.
Рассуждения же английского критика о
бесклассовом обществе и «всесильном правя-
щем классе» несостоятельны потому, что он
здесь выдает желаемое за действительное. И
отмирание государства, и построение бесклас-
сового общества, о которых говорил и мечтал
Ленин, не мыслились им как события завт-
рашнего дня. Напротив, именно Ленин, вопре-
ки суждениям «левых» коммунистов, неодно-
кратно подчеркивал, что процесс ликвидации
классов, преодоления классовых различий и
отмирания государства — процесс заведомо
1 «50 лет Великой Октябрьской социалистической
революции», стр. 25.
длительный: начало ему положила револю-
ция, а завершится он лишь при полном ком-
мунизме. Причем Ленин разработал проблему
отмирания государства как процесса, имею-
щего своей экономической основой перераста-
ние социалистического производства в комму-
нистическое, что осуществит известную фор-
мулу коммунизма — «каждый — по способно-
стям, каждому —по потребностям».
Утверждения Локкарта о наличии в нашей
стране якобы «всесильного правящего клас-
са» представляют собой вариант широко
распространенной среди буржуазных социоло-
гов «теории элиты» в применении к совет-
скому обществу. Согласно данной «теории»,
любое общество состоит из двух неравноцен-
ных во всех отношениях частей—«толпы»
(так современные буржуазные социологи про-
должают называть народные массы) и «эли-
ты» (так называются ныне господствующие
эксплуататорские классы в странах капита-
лизма). Закономерным, по этой теории, яв-
ляется сам факт эксплуатации «толпы» «эли-
той», равно как и всесилие этой последней.
Нашему критику невдомек, что может быть
такой общественный строй, где не будет ни
«толпы», ни «элиты», где отношения между
партией и народом носят принципиально иной
характер: «Смысл партийного руководства со-
стоит в том, чтобы обеспечить неоушимое
идейно-политическое единство всего общества,
обеспечить целенапоавленное скооодиниоо-
ванное развитие всех составных частей обще-
ственного организма. Кроме Коммунистиче-
ской партии, у нас нет и не может быть
64
другой политической организации, которая
учитывала бы интересы и особенности суще-
ствующих у нас классов и социальных групп,
всех национальностей и народностей, всех по-
колений, сочетала эти интересы в своей по-
литике» *.
В приведенных рассуждениях Локкарта
интересен также не столько сам факт призна-
ния, сколько способ признания общеизвест-
ных заслуг Советского Союза в минувшей ми-
ровой войне. Сначала он формулирует совер-
шенно бесспорную и признанную даже на
Западе истину—Советский Союз вынес ос-
новную тяжесть борьбы против гитлеровской
Германии, нанес сокрушительное поражение
милитаристской Японии и тем самым сыграл
решающую роль в войне против агрессоров, —
а затем, как бы испугавшись собственной от-
кровенности, поспешно добавляет: «или помог
выиграть...». В результате опять полуправда,
опять читатель должен самостоятельно до-
мышлять, что же, собственно, утверждает автор
и как было в действительности. И все-таки
даже такое признание Локкарта важно: оно
является своеобразным ответом тем «ученым»,
которые, как говорил Мейер, сожалели, что
Россия не приобщилась к достижениям За-
пада.
Западногерманский антикоммунист Левен-
таль характеризует значение Октябрьской ре-
волюции следующим образом: «...ее истори-
ческая роль заключалась не в ликвидации
эксплуатации, а в модернизации слаборазви-
1 Л. И. Брежнев. Пятьдесят лет великих побед
социализма, стр. 67.
5 И. Т. Якушевский
65
той страны средствами диктатуры... В дейст-
вительности решающим политическим призна-
ком Октябрьской революции был захват
власти централизованной большевистской
партией, а не Советы и не восстание рабочих
в Петрограде. Только благодаря захвату вла-
сти победа Ленина стала первой среди тота-
литарных революций XX века»1. Говоря о
превращении слаборазвитой страны в пере-
довую державу, наш критик прав только ча-
стично: это лишь одно из важных последствий
Великой революции, которое нельзя отрывать
от других и тем более, как делает это Левен-
таль, противопоставлять им. Сводить роль ре-
волюции только лишь к «модернизации» —
значит произвольно суживать эту роль, трак-
товать ее односторонне, ибо именно социали-
стической революции присуще всестороннее
обновление социального организма, начиная
от экономики и кончая духовной жизнью
общества. При этом уж если выделять каче-
ственно новое в Октябрьской революции по
сравнению с другими социальными револю-
циями, то оно как раз состоит в ликвидации
всякой эксплуатации человека человеком, в
то время как другие революции меняли лишь
ее форму.
Делая акцент на «модернизации», анти-
коммунист пытается убить сразу двух зайцев:
обеднить и принизить значение нашей рево-
люции и вместе с тем представить все наши
достижения и сам прогресс социалистического
общества как достижение того, что уже имеет-
1 R. Lowenthal. Op. cit., S. 29.
66
ся в так называемом «индустриальном обще-
стве», как сегодня модно называть капита-
лизм на Западе. Кстати, этот последний тезис
составляет одну из центральных идей совре-
менных буржуазных социологических теорий
«стадий», «индустриального общества» и
«конвергенции» двух социальных систем, ко-
торые именно таким способом трактуют об-
щественный прогресс в современную эпоху *.
Остановимся на последнем тезисе Левен-
таля— о так называемых «тоталитарных ре-
волюциях». Выше уже рассматривалась под-
робно «советологическая» трактовка социали-
стической революции как захвата власти
коммунистической партией. Эта навязчивая
идея охотно повторяется и Левенталем. Впро-
чем, обвинение в тоталитаризме—не ориги-
нальное открытие Левенталя, ибо во всех без
исключения писаниях «примитивных антиком-
мунистов» присутствует этот штамп. К сожа-
лению, наш критик не раскрывает, что собст-
венно он понимает под «тоталитарной» рево-
люцией. Если вся суть ее состоит в «захвате
власти какой-то одной партией», то утвер-
ждение о том, что Октябрьская революция
была первой среди таковых, неправомерно,
ибо история знает революции с данным «ре-
шающим» признаком в предшествующих сто-
летиях. Если же Левенталь имеет в виду ши-
роко распространенный в антикоммунистиче-
ской литературе штамп об установлении Ок-
тябрьской революцией «тоталитарного режи-
1 Эти теории буржуазных социологов подвергнуты
в нашей литературе обстоятельной критике и в данной
работе специально не рассматриваются.
5* 67
ма», о подавлении всякой демократии и со-
здании системы «диктатуры партии», систе-
мы террора и репрессий, то несостоятельность
и клеветнический характер подобных обвине-
ний подтверждаются фактами, самой практи-
кой нашей революции. В Тезисах ЦК о 50-ле-
тии Октябрьской революции по этому поводу
говорится: «Экономическое, социальное и по-
литическое раскрепощение народных масс
стало целью рожденной революцией власти
рабочих и крестьян. В этом — глубочайший
смысл революционного гуманизма Октября»1.
Но, пожалуй, самое интересное состоит в том,
что многие более квалифицированные критики
из числа «советологов» прямо признают, что
именно Октябрьская революция привела к
установлению в стране широкой демократии
при отсутствии какого-либо террора со сторо-
ны Советского государства.
Вот что пишет по этому вопросу Мейер:
«Политическая жизнь страны шла параллель-
но с ее экономической жизнью. Важным ша-
гом, указывающим на социалистическое на-
правление революции, явился бесцеремонный
роспуск Учредительного собрания 19 января
1918 года. Но на протяжении нескольких ме-
сяцев после этого никаких проявлений терро-
ра и насилия не наблюдалось. Несоциалисти-
ческая пресса была запрещена только весной
того же года. Чека установила свой режим
террора только после начала гражданской
войны и покушения на Ленина, и этот террор
1 «50 лет Великой Октябрьской социалистической
революции», стр. 9.
68
представлял собой разительный контраст со
снисходительным отношением к белогвардей-
ским генералам, проявленным непосредствен-
но после революции» *.
Свидетельство само по себе чрезвычайно
важное: Октябрьская революция не только не
привела к установлению «режима террора и
насилия», а, напротив, предоставила самую
широкую демократию народным массам и
даже проявляла «снисходительность» к своим
врагам. В отношении же «террора чека»
Мейер, к сожалению, ограничивается полу-
правдой: с победой нашей революции в стра-
не была отменена смертная казнь и установ-
лены самые широкие демократические свобо-
ды, которыми активно пользовались в том
числе и контрреволюционеры, проводившие
против большевистской партии и Советского
государства «белый террор» буквально с
первых дней революции. Лишь почти год спу-
стя, после злодейского покушения на Ленина
и ряда террористических актов против вид-
ных деятелей Советского государства, чаша
народного терпения переполнилась и было ре-
шено ответить на «белый террор» «красным
террором». Стало быть, не Коммунистическая
партия и Советское государство были инициа-
торами и сторонниками террора — им навяза-
ли его сами контрреволюционеры, вдохнов-
ляемые и активно поддерживаемые импе-
риалистами тех самых «демократических» госу-
дарств, которые Левенталь и его коллеги уси-
ленно противопоставляют нашему обществу.
1 А. М е у е г. Op. cit., р. 193.
69
Но в рассуждениях Мейера на этот счет
более важным, пожалуй, является не столько
признание исторических фактов, какими они
были в действительности, сколько анализ при-
чин этого. «Интересно поразмыслить, — пишет
он, — над причинами такого относительного
бездействия (т. е. отсутствия террора и наси-
лия.— И. Я.). Ленин и большинство его по-
следователей могли бы ответить на это, что,
во-первых, никто не собирался «вводить» со-
циализм и, во-вторых, что «военный комму-
низм» был навязан неохотно согласившемуся
на него режиму сопротивлением белогвардей-
цев. Мы можем вполне согласиться с этой
второй причиной; но если мы правы, прини-
мая первые декреты Советской власти за чи-
стую монету, то ту медлительность, с какой
начинал проводиться красный террор, следует
объяснить другой гипотезой, а именно тем,
что Ленин, опьяненный успешным захватом
власти и оказанной его партии массо-
вой поддержкой, считал коммунизм де-
лом самого ближайшего будущего и не видел
необходимости прибегать к насилию, чтобы
его приблизить. Если мы примем эту теорию,
мы сможем понять первоначальный де-
мократизм нового режима. Тер-
рор считался излишним, поскольку
сопротивление исходило от ничтожно малой
части населения и должно было (если осно-
вываться на сделанных Лениным предпосыл-
ках) в скором времени исчезнуть» *.
1 A. Meyer. Op. cit., р. 193—194 (разрядка моя.—
И. Я.).
70
Приведенные размышления Мейера, если
сделать скидку на его «советологическую»
терминологию, интересны, ибо они не только
воспроизводят факты, но и в ряде случаев
отражают их взаимосвязь с политикой комму-
нистической партии. Вместе с тем, и это не
менее важно, они убедительно опровергают
всякого рода домыслы и обвинения «советоло-
гов» вроде Левенталя или Локкарта. В са-
мом деле, массовая поддержка Ленина и его
партии, отсутствие каких бы то ни было про-
явлений террора, «первоначальный демокра-
тизм нового режима», «медлительность с вве-
дением красного террора»— таковы те исто-
рические факты, которые нельзя игнорировать
при оценке Октябрьской революции, факты,
которые полностью опровергают обвинения ее
в «тоталитаризме».
Но Левенталь и его коллеги по антиком-
мунизму действуют, видимо, по широко рас-
пространенному среди них «принципу» —
«если факты не согласуются с моей концеп-
цией, тем хуже для фактов». Это уже не про-
сто фальсификация практики Великой рево-
люции, а грубая и неумная ложь, которая не
становится правдой даже от тысячекратного
повторения.
Напрасно только Мейер обходит вопрос
о первой причине, хотя по ходу своих раз-
мышлений он неизбежно должен прийти к
ней. Именно потому, что ни Ленин, ни комму-
нистическая партия не собирались декрети-
ровать или навязывать социализм народу,
именно потому, что они были убеждены в
исторической необходимости его как социаль-
71
но-экономической системы, вырастающей из
капитализма и сменяющей его, именно пото-
му, что они знали, каковы преимущества со-
циализма перед капитализмом и что он при-
несет массам, — именно поэтому террор не
был нужен государству рабочих и крестьян и
руководившей им партии. Другое дело, что он
был навязан им сопротивлением внутренней
контрреволюции и стал в связи с этим необ-
ходим именно для сохранения завоеваний ре-
волюции. Замечание Мейера, что Ленин, яко-
бы опьяненный успехами революции, считал
коммунизм «делом самого ближайшего буду-
щего», не соответствует ни ленинской теории,
ни самой практике революции. В то время пе-
ред партией и народом стояла задача строи-
тельства социализма как первой и низшей
фазы коммунизма, что признает в другом
месте и сам Мейер.
«Но гражданская война и террор, — за-
ключает он, — не были самоцелью.
С нашей точки зрения, те безжалостные мето-
ды, с помощью которых Ленин стремился
утвердить свою власть, показывают, как он
торопился покончить с проблемами обеспече-
ния безопасности, как страстно желал при-
няться за осуществление задачи «построе-
ния социализма» и подготовки почвы
для коммунизма» *. В приведенном выводе
вызывает возражение лишь один момент: не
ясно, что имеет в виду автор под «безжалост-
ными методами» для «утверждения своей вла-
1 A. Meyer. Op. cit., р. 202 (разрядка моя.—
И. Я.).
14
сти», если несколькими страницами выше он
же утверждал и доказывал, что таковых ни
Ленин, ни партия не только не применяли, но
и вообще в них не нуждались. Впрочем, мо-
жет быть, это дань Мейера традиционным
антикоммунистическим штампам? Иначе не
понятно, как один и тот же автор, кстати не-
однократно обвиняющий и критикующий ле-
нинизм за будто бы присущие ему противоре-
чивость и двойственность, об одних и тех же
исторических событиях сам рассуждает столь
противоречиво и двойственно.
Рассмотрение различных трактовок прак-
тики Октябрьской революции, даваемых мно-
гочисленными критиками коммунизма, пока-
зывает, что «советологи», как, впрочем, и дру-
гие антикоммунисты, органически не могут
понять ни ее причин, ни характера, ни исто-
рического значения и роли. Многие «совето-
логи» создали собственные версии нашей ре-
волюции, выдавая их за саму действитель-
ность, хотя по своему существу они не имеют
никакого отношения ни к революции, ни к
ленинизму.
Бросается в глаза также тенденциозность
и односторонность в освещении как самих
исторических событий, так и их понимания и
оценки Лениным и партией коммунистов. Та-
кие и подобные им трактовки и выдаются на-
шими противниками за «научный» и «беспри-
страстный» анализ Великой революции.
В освещении практики Октябрьской рево-
люции для «советологии» наиболее характер-
ны следующие общие тенденции:
— отрицание социалистического характера
73
революции, подача ее как «крестьянской»
или даже «буржуазной» по своему существу;
— • изображение ее как этакого верхушеч-
ного переворота, совершенного большевика-
ми для захвата власти в стране;
— оценка ее как не имевшей теоретиче-
ского обоснования и преследовавшей будто
бы единственную цель — захват власти и уста-
новление «коммунистической диктатуры»;
— всемерное умаление ее роли в истории,
трактовка ее как события «местного» значе-
ния;
— разнообразные извращения и искаже-
ния как самого процесса революции в целом,
так и отдельных событий и фактов.
Но, как очевидно любому непредубежден-
ному человеку, все это никак не вяжется ни
с «объективностью», ни с «научностью» в ос-
вещении исторических событий, которые так
назойливо сулят читателю «советологи».
Как же выглядит в их «беспристрастном»
изложении ленинская теория социалистиче-
ской революции?
Г Л А В A II
«СОВЕТОЛОГИЯ»
И ТЕОРИЯ РЕВОЛЮЦИИ
В освещении «советологией» ленинской
теории революции можно выделить следую-
щие наиболее характерные и общие тенден-
ции:
— противопоставление ее марксистской,
равно как и самого ленинизма марксизму в
целом;
— истолкование ее не как научной, а как
прагматической по своему существу, как
удобного и выгодного «инструмента» в руках
партии;
— стремление примитивизировать ее, что-
бы затем обвинить в «недопустимом упрощен-
честве» и несоответствии действительности;
— приписывание Ленину и ленинизму ря-
да концепций и теорий вроде «диалектики от-
сталости» или «теории классовых союзов»,
которые хотя и не сформулированы самим Ле-
ниным, но составляют будто бы неотъемле-
мый элемент его теории революции и всего
ленинизма вообще;
— обвинения в макиавеллизме и полити-
ческой беспринципности, а также в тоталита-
ризме, будто бы присущих нашей револю-
ционной теории;
75
—• извращения отдельных принципиаль-
ных положений и проблем ее.
Понятно, что эти проблемы теории социа-
листической революции представляют пред-
мет самостоятельного и специального иссле-
дования. Мы рассматриваем их извращения
«советологией» лишь для иллюстрации ее ха-
рактерных тенденций и приемов.
В «советологических» трактовках ленин-
ской теории социалистической революции до-
минирует концепция, с основной идеей кото-
рой читатель познакомился выше. Лейтмоти-
вом этой теории и ленинизма в целом будто
бы является захват партией власти, представ-
ляющий собой самоцель всех коммунистов.
Особенно активно пропагандируют данную
версию западногерманские и американские
«советологи», каждый по-своему отрицая или
извращая те или иные принципиальные поло-
жения ленинской теории революции, что при-
суще вообще всему антикоммунизму. Делает-
ся это чрезвычайно разнообразно — по прин-
ципу «кто во что горазд»: то отрицается
авторство или приоритет Ленина в разработ-
ке тех или иных теоретических проблем; то
эти проблемы по существу превращаются в
свою противоположность, в чем затем обви-
няются Ленин и ленинизм; то проводится ши-
рокое противопоставление ленинизма марксиз-
му и «современной советской идеологии» или
«сталинизму» и т. д. и т. п.
Вместе с тем среди «советологов» широко
распространен такой характерный методоло-
гический прием, когда от имени Ленина и ле-
нинизма создаются разнообразные концепции,
76
по сути дела не имеющие ничего общего с
ним, но преподносимые именно как ленинские,
которые затем подвергаются тщательному
«анализу» и «научной» критике и иллюстри-
руют «примитивизм» и «упрощения», якобы
присущие ленинизму.
Теория империализма. «Советологическо-
му» истолкованию ленинской теории империа-
лизма присуще, прежде всего подчеркивание
того, что она якобы не принадлежит Ленину,
а заимствована им у ряда авторов. Это осо-
бенно выпячивают Мейер, Фетшер и другие
«советологи». Так, в заключение своего изло-
жения ленинской теории империализма Мейер
вновь возвращается к вопросу об авторстве:
«Выше мы изложили суть ленинской теории
империализма только в общих ее чертах. Хо-
тя мы и смогли привести в подкрепление ос-
новных положений Ленина относительно со-
временного империализма цитаты из его работ,
мы должны обратить внимание читателя на
то обстоятельство, что многие из этих поло-
жений не принадлежат исключительно одному
Ленину. Напротив, многие его товарищи зна-
чительно раньше выступили авторами некото-
рых основных идей этой теории. Ленин с яв-
ной неохотой отказывался от традиционных
марксистских схем ради новых теорий и не
сумел придать своим идеям об империализме
ту ясную и систематическую форму, в какой
мы их представили здесь»1. Порази-
тельно по своей претенциозности, пожалуй,
1 Л. Meyer. Op. cit., р. 252 (разрядка моя.—
И. Я.).
77
последнее положение нашего критика — если
бы не он, человечество вообще не узнало бы
о теории империализма, котором он придал
столь «ясную и систематическую форму»
Если же говорить по существу, то нельзя не
отметить того, что Мейер действительно при-
дал ленинским теориям империализма и ре-
волюции, а также ленинизму в целом не толь-
ко новую форму, но и новое содержание.
Однако данная версия ленинизма представ-
ляет собой такую «копию», которая никакие
напоминает оригинал: чересчур многие ленин-
ские идеи и теории получили у Мейера столь
«ясную и систематическую форму», что от них
фактически ничего ленинского не осталось.
Об авторстве теории империалиама нуж-
но сказать, что критиковали в начале века (и
критикуют сейчас) империализм многие авто-
ры с самых различных теоретических и поли-
тических позиций, из чего, однако, не следует,
будто каждый из них создал именно теорию,
которая объективно истинно отражает дей-
ствительность. Кстати, Ленин в своих подго-
товительных работах по империализму СО'
брал огромный материал, проштудировал
большое количество самых различных источ-
ников и отдавал должное своим предшествен-
никам, о чем достаточно определенно говорят
«Тетради по империализму». Обвинение аме-
риканского критика не только не соответствует
истине, но и являет собой грубое нарушение
научной этики: Ленина, у которого была та-
1 Дело в том, что Мейер «специализировался» имен-
но по’ ленинской теории революции. Видимо, поэтому
он претендует на собственный «вклад» в ленинизм.
78
кая масса собственных оригинальных идей,
что неоднократно признает и сам Мейер, об-
винять в этом нет решительно никаких осно-
ваний. Не случайно поэтому даже многочис-
ленные коллеги Мейера по «советологии»
пишут и говорят о теории империализма имен-
но как о ленинской.
Однако критик ленинизма грешит здесь не
только против этики, но и против истины, за-
являя, что Ленин будто бы «крайне неохотно
отказывался от марксистских схем». В дей-
ствительности Ленин никогда подобным обра-
зом не относился к революционной теории, он
не уставал повторять и подчеркивать, что
марксизм не догма, а руководство к действию.
Впрочем, это многократно отмечают не толь-
ко другие «советологи», но и сам Мейер, гово-
ря о тех изменениях в марксистской теории,
которые вносил Ленин, творчески развивая ее
в новых исторических условиях.
Посмотрим, как излагает Мейер сущность
ленинской теории империализма: «Фактически
теория империализма служит не только объяс-
нением того, почему революция еще не свер-
шилась, — она является также попыткой
оправдать эту веру, доказывая, что. революция
все же произойдет. Ленинская теория импе-
риализма утверждает... что капитализм не мо-
жет не вести к кризисам и революционным си-
туациям... Идея обреченности империализма и
существования революционных сил состав-
ляет самую суть ленинской теории» *.
Резюме критика ленинизма характерно в
1 A. Meyer. Op. cit., р. 247—248.
79
том смысле, что в нем переплетаются и одна из
основных идей ленинской теории империализ-
ма, и собственные утверждения Мейера, не
имеющие с нею ничего общего. Рассмотрим
их подробнее, ибо в этом направлении идет,
собственно, вся фальсификация ленинской
теории империализма «советологией».
Не вызывает возражения воспроизведен-
ный Мейером тезис относительно обреченно-
сти империализма, однако он составляет часть
более общего теоретического положения Ле-
нина —• империализм есть канун социалисти-
ческой революции. Прав критик, признавая,
хотя и с оговорками, что ленинская теория до-
казывает, что «революция все же произойдет».
Здесь следует подчеркнуть лишь одно: Ленин
в своей теории объясняет не то, «почему рево-
люция еще не свершилась», а природу новой
стадии капитализма и те его изменения, ко-
торые он претерпел со времени смерти Марк-
са и Энгельса. Анализ этих изменений был не-
обходим для революционного класса и его
партии не для того, чтобы перед кем-то изви-
няться и оправдываться, а для выработки
научной политики революционного преобразо-
вания капитализма в социализм. При этом
Ленин исследует предпосылки социалистиче-
ской революции, ибо только научный анализ
империализма мог привести к открытию за-
кона неравномерности экономического и по-
литического развития при империализме и к
необходимости творческого развития мар-
ксистской теории революции, которое различ-
ные «советологи» подают не иначе, как «от-
ход» от Маркса и марксизма.
80
Именно в этом ленинская теория империа-
лизма принципиально отличается от теорети-
ческих рассуждений лидеров II Интернацио-
нала, в «заимствовании» у которых Мейер
обвиняет Ленина. Что касается других авто-
ров, занимавшихся проблемами марксистской
теории (Мейер выделяет среди них Розу Люк-
сембург и др.), то они, разумеется, высказы-
вали и развивали различные собственные идеи,
которые Ленин объективно анализировал.
Поэтому не лишне напомнить «советологу»,
что именно Ленин, отдавая должное их эруди-
ции и оценивая их теоретическую деятель-
ность, вместе с тем принципиально критико-
вал допускаемые ими путаницу, эклектицизм и
другие ошибки *.
С несколько иных позиций выступает про-
тив ленинской теории империализма Фетшер,
который сначала излагает свою версию ее, а
затем критикует как собственно ленинскую:
«Но если даже фактические социально-эконо-
мические условия империализма Ленин ха-
рактеризует односторонне, то его анализ со-
временного капитализма в высокоразвитых
промышленных странах, и прежде всего в
США, совершенно не соответствует действи-
тельности» 1 2. Этот вывод автор пытается аргу-
ментировать следующими соображениями: от-
сутствием концентрации собственности; пре-
кращением политики экспансии; наличием
промышленно-технического прогресса, а так-
1 См., например, работы В. И. Ленина: «О брошю-
ре Юниуса», «Еще раз о профсоюзах, о текущем мо-
менте и об ошибках тт. Троцкого и Бухарина» и др.
2 I. Fetscher. Op. cit, S. 80.
6 И. T. Якушевский 81
же собственной трактовкой причин мировых
войн.
«Нельзя отрицать описанного Марксом и
Лениным процесса концентрации капитала...
но несмотря на эту неоспоримую концентра-
цию технического аппарата и управления, со-
ответствующей концентрации собственности и
доходов не происходит уже с 1950 года. На-
оборот, дробление собственности в США те-
перь происходит намного интенсивнее, чем
50 лет назад, а разница в доходах даже зна-
чительно уменьшилась» Но если даже бегло
посмотреть на действительный ход развития
империализма в указанное время, нельзя не
увидеть, что этот процесс идет именно по
Ленину, на основе дальнейшей концентрации
собственности, увеличения сверхприбылей мо-
нополий и еще большего возрастания их роли
во всех областях жизни высокоразвитых ка-
питалистических стран. Об этом говорят
факты, которые не в силах скрыть даже сами
идеологи современного капитализма.
Рассуждения о сокращении разницы в до-
ходах в целом неправомерны, хотя в ряде
стран и слоев имеет место увеличение реаль-
ной заработной платы. Однако оно, видимо,
не удовлетворяет пролетариат этих стран, о
чем свидетельствует обострение классовой
борьбы на современном этапе. А ведь ни Фет-
шер, ни его коллеги по «советологии» не смо-
гут отрицать того, что даже в стране, где
свершилось «экономическое чудо», — ФРГ,
где длительное время не было открытых вы-
1 I. Fetscher. Op. cit., S. 80—81.
82
ступлений пролетариата, классовая борьба се-
годня является фактом, который лучше вся-
ких слов свидетельствует, насколько правилен
ленинский анализ империализма.
«Империалистическая политика экспансии,
которую Ленин связывал с финансовым капита-
лом, — рассуждает далее западногерманский
«советолог», — в действительности была ха-
рактерна лишь для ограниченного периода...
Предоставляемые сегодня Америкой займы
(военная помощь, план Маршалла) имеют
преимущественно политическое, а не экономи-
ческое значение и обоснование для государ-
ства-кредитора. Кроме того, высокая степень
концентрации в американской экономике (с ее
трестами и монополиями) доказывает также,
что монополии — вопреки предсказаниям
Маркса и Ленина — не тормозят промышлен-
но-технический прогресс» Утверждение об
отсутствии в настоящее время империалисти-
ческой экспансии опровергается не только
объективными фактами, но и самим нашим
критиком, ибо как «план Маршалла», так и
американская «военная помощь» отнюдь не
просто политические доктрины, хотя, разуме-
ется, они и преследуют определенные полити-
ческие цели. Это также новые формы старой,
как сам империализм, экспансии, которые
американские монополии, более других на-
жившиеся на войне, используют для расши-
рения своих сфер влияния и завоевания ми-
рового господства. Не соответствует действи-
тельности и то противопоставление политики
1 I. Fetscher. Op. cit., S. 81.
6*
83
и экономики, которое делается критиком, так
как политика не есть нечто самодовлеющее и
независимое от экономики. Напротив, она,
как известно, есть концентрированное выра-
жение экономики, ее нельзя понять и тем бо-
лее объяснить в отрыве от экономики.
В вопросе о техническом прогрессе Фет-
шер, по существу, искажает мысли Маркса и
Ленина, пытаясь представить их как полное
отрицание монополией такого прогресса, что
как раз и является тем недопустимым упро-
щением и примитивизацией действительно
происходящих процессов, в которых затем об-
виняется марксизм-ленинизм. Ленин не гово-
рил, что монополия всегда исключает про-
гресс, ибо конкурентная борьба и стремление
к увеличению прибылей заставляют монопо-
листов финансировать научные исследования
и применять их результаты там, где это им
выгодно: «Конечно, возможность понизить из-
держки производства и повысить прибыль по-
средством введения технических улучшений
действует в пользу изменений» ’. Однако
господство монополий в то же время и пре-
пятствует научно-техническому прогрессу, тор-
мозит его. По существу, Фетшер фальсифици-
рует ленинское решение данного вопроса.
Ленин в работе «Империализм, как высшая
стадия капитализма» выделяет две тенденции
в отношении монополий к техническому про-
гресссу — тенденцию к застою и тенденцию к
развитию: «Было бы ошибкой думать, что эта
тенденция к загниванию исключает быстрый
1 В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 27, стр. 397.
84
рост капитализма; нет, отдельные отрасли
промышленности, отдельные слои буржуазии,
отдельные страны проявляют в эпоху импе-
риализма с большей или меньшей силой то
одну, то другую из этих тенденций. В целом
капитализм неизмеримо быстрее, чем прежде,
растет, но этот рост не только становится во-
обще более неравномерным, но неравномер-
ность проявляется также в частности в загни-
вании самых сильных капиталом стран (Ан-
глия)» ’.
Нельзя пройти также и мимо иронии Фет-
шера относительно прогресса в сельском хо-
зяйстве при империализме и при социализме.
Передергивая ленинские мысли, наш критик
самодовольно заключает, что «в действитель-
ности американское сельское хозяйство на-
много современнее и продуктивнее, чем совет-
ское»1 2. Отставание, о котором идет речь, по-
ка еще действительно имеется, но, говоря о
нем, не следует упускать из виду по крайней
мере двух моментов: тех условий и причин,
которые вызвали такое отставание, и, глав-
ное, того, что само это отставание не выте-
кает из природы социализма, как обществен-
но-экономической формации, а является вре-
менным и преходящим. Об этом убедительнее
многих рассуждений свидетельствуют дости-
жения нашего сельского хозяйства в 1966
году 3.
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 27, стр. 422—
423, см. также стр. 396—397.
2 I. Fetscher Op. cit., S. 81.
3 См.: «Об итогах выполнения государственного
плана развития народного хозяйства СССР в 1966 го-
85
«Наконец, — заключает Фетшер свои «до-
казательства»,— вопрос о роли «империализ-
ма», вдохновляемого «финансовым капита-
лом», в возникновении войн. Здесь Ленин
по меньшей мере допускает сильное упроще-
ние. Во всяком случае, в возникновении вто-
рой мировой войны решающая роль при-
надлежала чисто политическим идеологиям,
которые — если говорить о фашизме и нацио-
налсоциализме — скорее противоречили эко-
номическим соображениям или по меньшей
мере представляли собой возврат к примитив-
ному экономическому мышлению» * *.
Тезис Фетшера насчет причин второй ми-
ровой войны является типичной трактовкой,
принятой современной буржуазной идеологией
в целом. И это неудивительно: империализм,
если он хочет продлить свое существование,
не может компрометировать себя и возбу-
ждать гнев и всеобщее презрение признанием
того непреложного исторического факта, что
именно он сам породил обе мировые войны.
Ведь если согласиться на минуту с нашим
критиком, акцентирующим все внимание на
«чисто политических идеологиях», нельзя ни
понять, ни тем более объяснить начало и сам
ход второй мировой войны. Если следовать
логике Фетшера, война должна была бы на-
чаться и вестись между двумя антагонисти-
ческими по своей идеологии сторонами —
ду». Сообщение ЦСУ СССР. «Правда», № 29 (17711)
от 29 .января 1967 г.; «50 лет Великой Октябрьской
социалистической революции» стр. 31—32.
* I. Fetscher. Op. cit., S. 81.
86
СССР и всем остальным капиталистическим
миром. Между тем, как хорошо известно, она
разразилась вначале как борьба двух импе-
риалистических группировок — фашистской,
с одной стороны, и англо-французской — с
другой, тем самым еще раз подтвердив пра-
вильность ленинской теории империализма.
Говоря о критике Фетшером ленинской
теории империализма, надо особо подчеркнуть
научную несостоятельность его метода кри-
тики. Пытаясь доказать несоответствие ле-
нинской теории действительности, он соотно-
сит то, что было сформулировано более
полувека тому назад, с современностью, пре-
вращая тем самым ленинскую теорию в догму,
пригодную якобы для всех времен и условий,
т. е. нарушает принцип конкретности истины,
который, как это должно быть известно кри-
тику, составляет само существо методологии
ленинского анализа социальных явлений и
процессов. Из этого, разумеется, не следует,
что перестали соответствовать действительно-
сти основные принципиальные положения ле-
нинской теории.
«Слабое звено» в цепи империализма. «Ле-
нин, — пишет в этой связи Фетшер, — исходя
из анализа империалистической стадии миро-
вого капитализма, пришел к выводу, что «цепь
капитализма» может быть прорвана в слабей-
шем ее звене — на периферии, например в по-
луколониальной отсталой России. Но он,
однако, ожидал, что из России революцион-
ная волна вскоре распространится также на
высокоразвитые страны Центральной и За-
падной Европы и что хорошо организованный
87
и опытный пролетариат этих стран поможет
России на ее пути к социализму»1.
Как видно, и здесь наш критик извращает
смысл ленинского положения. Известно, что
«слабым звеном» в цепи империализма Ленин
считал отнюдь не обязательно «периферий-
ную» или «отсталую» державу. Под этим по-
нималась страна, в которой все противоречий
капитализма и сохранившихся докапитали-
стических укладов были бы наиболее обостре-
ны и представляли бы собой сложный комп-
лекс антагонизмов. Россия и была таким
средоточием социального и национального
гнета, узловым пунктом противоречий импе-
риализма и поэтому «слабым звеном» в его
цепи.
Что же касается соотношения революции
в России с революциями в других странах, то
Фетшер здесь просто воспроизводит один из
«советологических» штампов, искажающих
ленинское понимание данного вопроса. Кри-
тики ленинизма представляют дело так: Ле-
нин будто бы считал невозможной победу на-
шей революции, если в то же время не про-
изойдут революции в развитых европейских
странах, и связывал с ними все свои надежды.
В то время Ленин действительно ожидал рас-
пространения революции на другие страны, и
обоснованность этого, как известно, подтвер-
дили революции в Германии и Венгрии. Но
Ленин при этом не считал, что построение
социализма в России зависит только и исклю-
чительно от победы социалистических рево-
люций в развитых капиталистических странах
1 I. Fetscher. Op. cit., S. 122.
88
Европы. Здесь Фетшер по существу подменяет
взгляды Ленина троцкизмом. Ибо именно
«троцкисты пытались лишить партию и народ
перспективы успешного строительства социа-
лизма в СССР, отрицали его значение для
мирового революционного движения... стре-
мились навязать авантюристический курс,
обрекавший на поражение строительство со-
циализма в нашей стране, рассчитанный на
искусственное «подталкивание» революции в
других странах» ’. Однако «советологи» не
довольствуются подменой ленинизма троцкиз-
мом. Они конструируют от имени Ленина и
ленинизма различные концепции и доктрины,
которые выдают за следствия теории импе-
риализма и объявляют собственно ленински-
ми. По мнению многих из них, Ленин и ле-
нинизм без этих «теорий» не были бы
в состоянии объяснить ни новые черты капи-
тализма на его высшей стадии, ни природу
общественного развития вообще, ни необходи-
мость развития теории социалистической ре-
волюции, не могли представить себе картину
общественно-политических процессов, проис-
ходящих в XX веке. Попробуйте после этого
не поверить в то, что «теория комбинирован-
ного развития» и «доктрина диалектики отста-
лости» не ленинские.
«Теория комбинированного раз-
вития». Ее специально выделяет и излагает
Мейер: «Ленину и большинству его последо-
вателей казалось, что классовая борьба силь-
1 «50 лет Великой Октябрьской социалистической
революции», стр. 13.
89
нее раздирает отсталые страны, чем это ко-
гда-либо имело место в классических бур-
жуазных государствах. Ибо в отсталых стра-
нах не только пролетариат боролся против
буржуазии, но и сама буржуазия все еще бо-
ролась против самодержавия, феодальных
привилегий или других пережитков докапи-
талистических общественных условий. Со-
гласно теории комбинированного развития, и
та и другая классовая борьба происходила в
одно и то же время, обе революции должны
были совершиться одновременно. В более об-
щей форме это можно выразить следующим
образом: все отсталые страны, утверждал Ле-
нин, сочетают в себе характерные черты раз-
личных стадий общественного развития. Со-
циальные факторы, общественные институты,
образ жизни, идеология, классы, технические
достижения, относящиеся к различным перио-
дам развития капитализма на Западе, в от-
сталых странах «телескопируются» в один
период»1. Такова, по мнению нашего крити-
ка, сущность «теории комбинированного
развития». По мнению Мейера, эту идею
наиболее четко разработал Троцкий, а Ленин
будто бы разделял ее и мыслил аналогично.
Источник прогресса и революции — отста-
лые страны. Именно эту идею Мейер и стре-
мится внушить своим читателям, чтобы без
особых усилий получить то, что требовалось
доказать. Утверждение же, что классовая
борьба сильнее раздирает отсталые страны,
является иезуитски коварным: с одной сто-
1 A. Meyer. Op. cit., р. 266—267.
90
роны, оно как будто бы отражает действи-
тельный процесс развертывания классовой
борьбы и представляется объективным, с дру-
гой— имеет явно апологетический смысл,—
будто бы в развитых капиталистических стра-
нах классовая борьба значительно слабее и
имеет тенденцию «к затуханию», ибо импе-
риализм якобы сглаживает социальные кон-
фликты и ведет к «гармонии классов».
Немаловажно отметить, что в современ-
ной идеологической борьбе мейеровская «тео-
рия» находит свое отражение и прямо пере-
кликается с идеологическими концепциями
догматиков и сектантов.
Однако центральный тезис Мейера — клас-
совая борьба более развита и обострена в от-
сталых странах, чем в передовых, — в общем
неправилен, хотя в отдельных случаях, для
тех или иных стран, он может соответствовать
действительности. Дело в том, что классовая
борьба — это сложный и неравномерно раз-
вивающийся процесс, в котором бывают как
спады, отливы, так и подъемы, приливы, что
имеет место во всех без исключения странах,
отсталых или развитых. Если посмотреть на
кривую классовой борьбы в России после по-
ражения первой русской революции, то в
1908—1910 годах был резкий спад, и она по-
шла вниз, а накануне первой мировой импе-
риалистической войны, в 1912 году, начался
новый подъем, и она снова подскочила вверх.
И подобное явление не случайно: приливы и
отливы в развитии классовой борьбы в конеч-
ном счете связаны с циклическим характером
развития капитализма.
91
Вместе с тем идея Мейера опровергается
и самой действительностью: классовая борь-
ба в развитых капиталистических странах за-
частую гораздо более развита и обострена,
чем в странах отсталых. Стало быть, обобще-
ние Мейера, которое он сразу же возвел в
ранг «теории», по меньшей мере поспешно и
необоснованно.
Другое его утверждение — о единовремен-
ном совершении двух революций — также не
может быть принято как ленинское. Сбли-
жение буржуазно-демократической и социали-
стической революций происходит не из-за от-
сталости тех или иных стран (отсталость эта
представляет собой константу истории классо-
вого общества и сама по себе не вызывает ре-
волюции),— оно становится возможным лишь
в эпоху империализма, когда коренным обра-
зом изменяется расстановка сил в революции,
хотя она и носит еще буржуазный характер.
Тезис об одновременности двух революций —
это тезис Мейера, а не Ленина, ибо Ленин
говорил о перерастании буржуазно-демокра-
тической революции в социалистическую, воз-
можном лишь на высшей стадии развития ка-
питализма. И, как известно, действительное
развитие мировой социалистической револю-
ции полностью подтверждает правильность
этой ленинской идеи.
Наличие и сложное переплетение в отста-
лых странах различных общественно-экономи-
ческих укладов, о которых пишет наш критик,
действительно имеет место, и Ленин отмечал
необходимость для революционной партии
учитывать это в своей политике. Однако сама
92
по себе многоукладность не является факто-
ром, однозначно обостряющим классовую борь-
бу. Об этом свидетельствует практика рево-
люционной борьбы в полуколониальных и
зависимых странах, народы которых пробуди-
лись к этой борьбе под влиянием Октябрь-
ской революции, а сама их борьба достиг-
ла максимальной остроты в современную
эпоху.
И хотя, как очевидно, «теория комбиниро-
ванного развития» не является элементом ле-
нинизма, она, по мнению Мейера, свидетель-
ствует об ошибочности марксизма. «Развитие
этих (отсталых. — И. Я.) стран не согласуется
с марксистской теорией, а марксистская тео-
рия не согласуется с ним. Оно показывает,
что Маркс и Энгельс ошиблись, когда ничто-
же сумняшеся делали выводы на основе ана-
лиза истории Англии или, в лучшем случае,
Западной Европы, а затем распространяли
эти выводы... на весь мир. Между тем тео-
рия комбинированного развития, по существу,
представляет собой решительную попытку
дать новое и лучше сформулированное обоб-
щение. Основное внимание при этом уделяет-
ся внутренним аспектам закона о неравномер-
ности общественного развития. Факт сущест-
вования «несовременных» явлений в отсталых
странах есть только отражение факта сущест-
вования в мире обществ, не достигших совре-
менного уровня развития, и именно это ле-
нинизм называет „неравномерным разви-
тием”» *.
1 A. Meyer. Op. cit., р. 267.
93
Маркс и Энгельс на самом деле не совер-
шали той ошибки, в которой их обвинил «сове-
толог»: они никогда не распространяли меха-
нически на все страны свой анализ развития
капитализма в Англии или в какой-либо дру-
гой стране Западной Европы или Америки. Об
Англии же они говорили как о стране класси-
ческого капитализма XIX века, значительно
опередившей к тому времени многие страны,
причем английский капитализм сочетал в себе
как общие черты и закономерности данной со-
циальной системы, так и национальную спе-
цифику, отнюдь не являющуюся всеобщей.
Маркс и Энгельс призывали к творческому
применению революционной теории, основан-
ному на глубоком изучении конкретно-исто-
рических особенностей той или иной страны в
тот или иной период ее истории.
Тезис Мейера о необходимости «лучшего
обобщения» — полуправда: дело здесь не в
том, что обобщение Лениным современной
ему стадии развития капитализма было «луч-
ше» или «хуже» марксистского — такое про-
тивопоставление Ленина Марксу и Энгельсу
неправомерно методологически. Ведь всякая
научная теория соответствует действитель-
ности и является истинной, но так как эта
действительность не стоит на месте, а посто-
янно изменяется, должна изменяться соответ-
ственно и сама теория. Если учесть, что со-
циальные процессы характеризуются высоким
динамизмом, то становится очевидной необхо-
димость постоянного творческого развития ре-
волюционной теории. Маркс и Энгельс отра-
зили и обобщили в своей теории один уровень
94
развития капитализма — домонополистиче-
ский капитализм, которому полностью соот-
ветствовала теория, бывшая, выражаясь язы-
ком нашего критика, его «наилучшим обобще-
нием».
Однако с перерастанием капитализма в
империализм и развитием этого последнего по-
требовалось привести революционную теорию
в соответствие с изменившимися условиями,
что и было сделано Лениным, творчески раз-
вившим марксизм в новой конкретно-истори-
ческой ситуации, в результате чего появилось
новое обобщение, отражавшее новый уровень
развития капитализма. Вот почему попытки
противопоставления Ленина Марксу, лениниз-
ма— марксизму по принципу «хуже — лучше»
не только, не оригинальны, но и, самое глав-
ное, совершенно несостоятельны по своему су-
ществу.
Наконец, о сущности закона неравномер-
ности. Ленин неоднократно подчеркивал, что
имеются в виду различные уровни социально-
экономического развития в условиях именно
капиталистической формации, которые нельзя
свести лишь к наличию в тех или иных стра-
нах «несовременных» явлений. Суть дела ко-
ренится во всем сложном комплексе социаль-
но-экономических явлений и процессов, кото-
рый и выражает эту неравномерность.
Мейеровская же трактовка «неравномерности»
произвольно суживает ее, доводя лишь до
«несовременных» явлений.
Мейер с особой силой подчеркивает чрез-
вычайно важное место и значение, какое яко-
бы принадлежит в ленинизме «теории комби-
95
нированного развития». «Более того, весь
прагматизм Ленина, вся его готовность ис-
пытать методы, выработанные марксистским
движением, все его презрение к меньшеви-
кам, цепляющимся за традиционные средства
и методы в рабочем движении,—-все эти ха-
рактерные черты ленинской стратегии и его
оперативных принципов находили свое тео-
ретическое обоснование в учении
о комбинированном развитии»1.
Прежде всего следует напомнить читате-
лю, что «теория комбинированного развития»
представляет собой «советологическую» вер-
сию и интерпретацию открытого Лениным за-
кона неравномерности экономического и по-
литического развития капиталистических
стран в эпоху империализма. И если Мейер и
его коллеги считают ее столь универсальным
средством теоретического обоснования «стра-
тегии и оперативных принципов», равно как и
самих теоретических формул Ленина и лени-
низма, то это их дело, ибо ни Ленин, ни наша
революционная теория не имеют к этому ни-
какого отношения.
«Д иалектика отсталости»1 2. В
1 A. Meyer. Op. cit., р. 268—269 (подчеркнуто
мною — И. Я.). Обвинение Ленина и ленинизма в
прагматизме столь же не состоятельно, сколь и не ново.
2 Ее основные идеи специально разрабатываются
многими нашими критиками (см. напр.: A. U 1 a m. The
unfinished Revolution. New York, i960). В нашей ли-
тературе концепция «диалектики отсталости» подвер-
гнута критическому анализу в ряде работ: В. Мшве-
ниерадзе. Антикоммунизм — оружие обреченных.
Изд-во «Мысль», 1964; Ю. А. Красин. «Социология
революции» против революции. Политиздат, 1966, и др.
96
специальной главе того же названия Мейер
следующим образом преподносит ее суть:
«Концепция неравномерного развития капита-
лизма — это не только признание в теорети-
ческой несостоятельности (имеется в виду
Маркс и его теория капитализма — И. Я-), но
и прямая попытка найти новые и лучшие «за-
коны» исторического развития. Именно такой
попыткой и является доктрина, которая смут-
но вырисовывается из ленинской теории импе-
риализма. Я предлагаю назвать ее доктри-
ной «диалектики отсталости». Вкратце она
сводится к следующему: ленинизм утверж-
дает, что отсталость представляет собой ре-
шающий каузальный фактор изменений, и по-
средством этой теоремы он возрождает и под-
крепляет старое марксистское утверждение о
неизбежности революции. Абстрактно термин
«диалектика отсталости» представляет собой
всего-навсего перефразированную старую
марксистскую формулировку, гласящую, что
эксплуатируемые являются носителями про-
грессивного сознания, избранными людьми,
составляющими массовую основу всякого про-
грессивного общественного и политического
движения» ’.
Выше мы говорили о том, что различные
«советологи» применяют в своей критике
марксизма-ленинизма совершенно чуждый
научному анализу прием. Они противопостав-
ляют те или иные теоретические положения
Маркса, Энгельса или Ленина действитель-
ности, совершенно игнорируя их конкретно-
1 Л. Meyer. Op. cit., р. 259.
7 И. T. Якушевский
97
исторический характер, и в заключение побе-
доносно восклицают о «несоответствии» марк-
сизма практике, а самой практики — марксиз-
му. Если Фетшер совершил такую операцию с
ленинской теорией империализма (сопостав-
ляя отдельные ее положения с действитель-
ностью 50-х годов), то Мейер проделывает,
по сути, то же самое, противопоставляя марк-
систскую теорию социалистической революции
развитию человеческого общества в XX веке.
Подобный «сдвиг фаз» является, по существу,
отрывом революционной теории от современ-
ной ей практики, попыткой абсолютизации и
догматизации теории, что противоречит само-
му духу марксизма-ленинизма. И дело, разу-
меется, не в том, что марксистская теория ре-
волюции оказалась «несостоятельной», а в
том, что она, как и каждая истина, конкретна:
безусловно верная для домонополистической
стадии капитализма, она не могла быть авто-
матически распространена на новую стадию —
стадию империализма.
Если же говорить о сути критических рас-
суждений Мейера, надо прежде всего под-
черкнуть, что Ленин и ленинизм не выдвига-
ли такого «решающего каузального фактора»,
каким, по его мнению, является «отсталость».
Подобные идейки — правда, в несколько ином
виде — можно в избытке найти в писаниях
и изречениях современных догматиков и сек-
тантов. Но позволительно спросить нашего
критика: при чем тут, собственно, Ленин и
ленинизм?
Неизбежность социалистической револю-
ции — это не теорема, а скорее аксиома исто-
98
рии. Революция порождается объективными
закономерностями, самой логикой историче-
ского процесса и вместе с тем служит его
движущей силой. Ее необходимость не только
обосновывается теоретически, научно, но и не-
опровержимо подтверждается самой действи-
тельностью. А ведь до второй мировой войны
наши критики единодушно утверждали и вся-
чески доказывали «уникальность большеви-
стского путча», сугубо местный характер
Октябрьской революции, называя все, что ка-
салось социалистической революции, «комму-
нистической пропагандой». Данная версия,
говоря языком «советологии», считалась на-
дежной «антикоммунистической вакциной»...
но не долго, ибо само развитие мировой ре-
волюции опрокинуло ее и выбросило на му-
сорную свалку истории.
Отождествление марксизма и доктрины
«диалектики отсталости» несостоятельно по-
тому, что марксизм никогда не содержал тех
«старых формулировок», о которых говорит
Мейер. В самом деле, кто, когда и где из тео-
ретиков марксизма-ленинизма объявлял экс-
плуатируемых «избранными людьми»? Дру-
гое дело, что эксплуатируемые, как правило,
составляют массовую основу всякого прогрес-
сивного общественно-политического движе-
ния, ибо они, больше чем кто-либо, несут на
себе ярмо эксплуатации и, естествено, по-на-
стоящему заинтересованы в революционном
преобразовании общества и уничтожении
угнетения одних другими.
Наши критики по существу отождествля-
ют понятия «эксплуатируемые» и «отсталые»,
7* 99
что в действительности неправомерно. Делает-
ся все это для того, чтобы преподнести чита-
телю от имени ленинизма и материалистиче-
ской диалектики тот якобы парадокс, который
создан самим же Мейером: «отсталые — но-
сители передового». / у у '
Весьма интересна форма, к которой прибе-
гает в данном случае толкователь ленинизма:
он помещает в качестве эпиграфа к этой гла-
ве цитату из «Евангелия от Луки»: «И вот,
есть последние, которые будут первыми, и
есть, первые, которые будут последними»’.
Все же изложение собственно призвано иллю-
стрировать эту цитату и, по мысли нашего
критика, нанести неотразимый удар лени-
низму.
Но если уж говорить об изречении Луки,
то в нем, по крайней мере, нет той явной ло-
гической ошибки, которая содержится в рас-
суждениях американского «советолога»: это
не только отождествление «отсталых» с «экс-
плуатируемыми», но и тезис об «избранных»,
которые-де составляют «массовую основу».
Здесь нашего специалиста по «ясным и непро-
тиворечивым» формулировкам явно подвело
стремление обвинить ленинизм в тех грехах,,
какие ему никогда не были присущи. Одно из
двух: либо эксплуатируемые составляли мас-
совую основу всякого прогрессивного общест-
венно-политического движения (как и было
действительно в революционном движении),
однако тогда они не могли быть избранными;
либо они были «избранными» людьми, но то-
1 Цит. по кн.: A. Meyer. Op. cit., р. 257.
100
гда не могли быть «массовой основой» таких
движений.
Разъяснив «абстрактный» смысл «диалек-
тики отсталости», Мейер переходит к раскры-
тию ее содержания: «Конкретно же ленинцы
применяют этот термин ко всем народам
XX века и приходят к некоторым весьма уди-
вительным заключениям. Начать с того, что
эта доктрина отводит России центральное ме-
сто в истории человеческого прогресса и тем
самым служит продолжением русской нацио-
налистической традиции... Вдобавок к тому ей
удается связать два широких общественных
движения наших дней, которые часто счита-
лись несвязуемыми и даже диаметрально про-
тивоположными друг другу, а именно — на-
ционализм и марксистский социализм... По-
этому на практике национальному движению
отсталых народов приписывается выдающая-
ся роль в революции, которая по-прежнему
именуется «пролетарской», хотя в настоящее
время она носит совершенно иной характер»
Заключение поистине удивительное, неясно
только одно — при чем тут ленинизм? Обвине-
ния ленинизма и большевиков в национализме
и даже «великорусском шовинизме» совер-
шенно не оригинальны: их можно встретить
буквально в каждом трактате, независимо от
того, принадлежит ли он перу маститого «со-
ветолога» или «примитивного антикоммуни-
ста». На это можно возразить в самой общей
форме лишь одно: в действительности ни са-
мому ленинизму, ни русским революционерам-
1 А. М е у е г. Op. cit., р. 259—260.
101
большевикам не присущи ни национализм, ни
шовинизм; их отличительной чертой является
интернационализм, который не только теоре-
тически обосновывается, но и широко осуще-
ствляется практически.
Заключение о связи двух широких, следо-
вало бы добавить — антиимпериалистических,
общественных движений современности, как
и ряд других теоретических положений на-
шего критика, представляет собой полуправ-
ду: в нем есть как правильная идея, так и яв-
ная фальсификация не только марксистско-
ленинской теории, но и самой объективной
действительности. Верно, что Ленин в своей
теории социалистической революции действи-
тельно сумел слить в единый революционный
поток столь внешне различные по своим це-
лям общественные движения современности:
борьбу пролетариата за социализм и борьбу
народов за свою национальную независимость,
против колониализма.
Но это оказалось возможным не благода-
ря конструированию какой-то «хитрой» докт-
рины, как это представляет американский «со-
ветолог», а потому, что, несмотря на свою спе-
цифику и различия, эти два движения в эпоху
империализма объективно имеют общность
в главном и основном — они являются анти-
империалистическими по своему характеру.
Именно поэтому Ленину и ленинизму «уда-
лось» связать и слить воедино движения, ко-
торые «часто считались несвязуемыми и даже
диаметрально противоположными». Объектив-
ные предпосылки для этого создал сам импе-
риализм, а Ленин, увидев и проанализировав
102
их, теоретически обосновал эти новые момен-
ты в своей теории революции. Он характери-
зует мировую социалистическую революцию
как сложный социальный процесс, слагаемы-
ми которого выступают различные по своей
специфике, характеру и целям общественные
движения.
После всех этих вступительных замечаний
Мейер наконец излагает самую суть «диалек-
тики отсталости». «Таким образом, — заклю-
чает он, — перед нами совершенно новая
теория общественного развития, которая —
подчеркнем это еще раз — нигде не была изло-
жена столь ясно и недвусмысленно, как мы
излагаем ее здесь, но которую тем не менее
молчаливо принимает большин-
ство л£нинцев. Согласно этой теории, в
капиталистическом мире существует два типа
стран: одни, являющиеся передовыми в смыс-
ле развития современной индустриальной си-
стемы, и другие, не являющиеся таковыми.
В странах первого типа будет наблюдаться
тенденция к сохранению статус-кво, посколь-
ку они извлекают выгоду из своего ведущего
положения и из отсталости других стран. По-
этому в них будет развиваться мировоззрение,
идеализирующее и оправдывающее существу-
ющее положение вещей. В странах второго
типа будет расти тенденция к ревизионизму
и протесту — как в делах, так и в мыслях»1.
Из приведенного рассуждения прежде все-
го очевидно, что данная доктрина на самом
1 1\. Meyer. Op. cit., р. 264 (разрядка моя.—
И. Я.).
103
деле нигде не излагалась Лениным и лени-
низмом. Неверна интерпретация Мейера тен-
денций развития идеологии: хотя в развитых
капиталистических странах господствует апо-
логетическая буржуазная идеология, в них
наряду с нею существует и все более расши-
ряет свое влияние научная, пролетарская
идеология, вскрывающая фальшь подобной
«идеализации и оправданий» буржуазных тео-
ретиков. Здесь критик ленинизма слишком
упрощает объективный процесс, выдавая же-
лаемое за действительное.
Примитивизирует Мейер и вопрос о «двух
типах» стран в капиталистическом обществе,
искажая при этом не только марксистско-ле-
нинскую теорию, но и саму действительность.
Как известно, н эпоху империализма сущест-
вует не два типа стран, а несколько*: высоко-
развитые империалистические страны; стра-
ны среднего уровня развития капитализма;
зависимые и полуколониальные страны; нако-
нец, колонии. К ним в современную эпоху
прибавилась большая группа молодых разви-
вающихся стран, ряд которых становится на
некапиталистический путь развития. Подоб-
ные упрощения отнюдь не случайны: ведь
Мейер, излагая якобы ленинскую концепцию,
создает тем самым пищу для последующей
критики и обвинений нашей революционной
теории в «недопустимом упрощенчестве» и
«примитивизме».
В заключение своей «диалектики отста-
лости» Мейер пишет: «Высокому экономиче-
скому уровню государств одного типа будет,
таким образом, противопоставлена
104
высокая политическая сознательность госу-
дарств второго типа (отсталых. — И. Я.), и
обе эти характерные черты окажутся взаимо-
исключающими. Достижения в области про-
изводства и радикальные политические идеи
развиваются не в прямой, как утверждал
марксизм, а в обратной зависимости.
Революция зарождается не в стра-
нах наиболее высокоразвитого капитализма,
а в странах, переживающих младенче-
ский возрас т... Короче говоря, Ленин
считал, что последние будут первыми, а
первые — последними не потому, что так дол-
жно быть по причинам нравственного поряд-
ка, а в силу непреодолимых тенденций, внут-
ренне присущих современной истории и
нашедших обобщение в гипотезе неравно-
мерного развития»'.
Ряд положений данного заключения вызы-
вает возражение в силу своей необоснован-
ности или прямого несоответствия действи-
тельности. Прежде всего это относится к те-
зису о «пропорциональной зависимости».
Марксизм никогда не утверждал «прямой»,
равно как и ленинизм — «обратной», зависи-
мости между политическими идеями и про-
изводством. Взаимодействие материальной и
духовной сторон общественной жизни столь
сложно, что вряд ли может быть описано
средствами даже высшей математики, не го-
воря уже об элементарной, к которой прибе-
гает наш критик.
1 А. М е у е г. Op. cit, р. 264, 266 (разрядка моя. —
И. Я.).
105
В процессе взаимодействия общественного
сознания и общественного бытия, идеологии и
производства решающая роль последнего все-
гда проявляется лишь в конечном счете, ибо
общественное сознание в целом, равно как те
или иные идеи, обладает относительной само-
стоятельностью в своем развитии и отсюда
изменяется не синхронно с изменениями в
способе производства, а на основе своих внут-
ренних закономерностей, вследствие чего те
или иные идеи могут опережать общественное
бытие или, наоборот, отставать от его разви-
тия.
Нельзя также пройти мимо того стереотип-
ного антикоммунистического противопостав-
ления марксизма ленинизму, которое исполь-
зует американский «советолог», пытаясь убить
сразу двух зайцев: доказать с помощью ле-
нинизма неистинность и ошибочность марк-
сизма, а затем опровергнуть и сам лени-
низм, обвинив его в другой якобы «крайно-
сти».
Столь же несостоятелен тезис о зарожде-
нии революции в странах, «переживающих
младенческий возраст». Ни сам Ленин, ни
ленинцы никогда не создавали подобной
«формулы» — это результат «ясного и недву-
смысленного» искажения ленинизма Мейером
(хотя, заметим в скобках, вряд ли кто-либо
может назвать ее «ясной»: что означает в дан-
ном случае «младенческий возраст», остается
только догадываться).
Наиболее обстоятельно опровергают дан-
ное обвинение марксистско-ленинская теория
социальной революции и сама ленинская тео-
106
рия социалистической революции. Согласно
им, революция возникает там, тогда и по-
стольку, где, когда и поскольку для этого сло-
жились как объективные, так и субъективные
факторы.
Если довести мысль «советолога» до ее ло-
гического конца, станет непонятным, как во-
обще могла свершиться Октябрьская рево-
люция. Едва ли даже он осмелится назвать
дореволюционную Россию страной, пережи-
вавшей «младенческий возраст». В действи-
тельности Ленин и ленинизм никогда не счи-
тали и не считают социалистическую револю-
цию какой-то привилегией отсталых стран,
иначе они не могли бы ожидать распростра-
нения революции на развитые капиталистиче-
ские страны Европы, о чем так настойчиво
твердят и сам Мейер, и другие «советологи».
Тезис Ленина об империализме как кануне
пролетарской революции относится к мировой
системе капитализма в целом. Вопрос же о
месте и времени социалистической революции
в той или иной стране решается, как это все-
гда признавал марксизм-ленинизм, конкретно-
исторически и является внутренним делом
каждого народа.
Попытка Мейера подвести ленинизм под
евангелие, а Ленина представить продолжа-
телем Луки — настолько примитивный и низко-
пробный прием, что его, казалось бы, должен
был стыдиться столь серьезный «советолог».
И уж если говорить языком самого критика,
то и здесь он допускает очевидную передерж-
ку, не может удержаться от извращений: «по-
следние», свергнув «первых», покончат навсе-
107
гда с делением на «первых» и «последних»,
ибо, как доказывает революционная теория,
коммунизм будет не «раем земным», а обще-
ством действительной свободы, равенства и
братства всех людей, '-.v , -
Правильно лишь'одно: произойдет это не
по причинам нравственного порядка, а в силу
именно «неодолимых тенденций, внутренне
присущих современной истории» и нашедших
свое теоретическое обобщение не в доктрине
«диалектики отсталости» Мейера, а в ленин-
ской теории социалистической революции, ма-
териалистическом понимании истории и мар-
ксизме-ленинизме в целом.
Стало быть, как и «теория комбинирован-
ного развития», доктрина «диалектики отста-
лости», выдаваемая Мейером за неотъемле-
мый элемент ленинизма, в действительности
представляет одну из «советологических» вер-
сий ленинской теории империализма и социа-
листической революции, по существу фальси-
фицирующих эти ленинские теории, чтобы тем
легче «опровергать» их, обвиняя ленинизм в
«чудовищных упрощениях».
Много внимания уделяют «советологи» и
«псевдосоветологи» следующему элементу ле-
нинской теории социалистической револю-
ции — учению о перерастании буржуазно-де-
мократической революции в социалистиче-
скую., И здесь они не довольствуются лишь
искажениями, изобретая различные концеп-
ции и «теории».
Видное место в антикоммунистических
трактовках этой проблемы занимает так на-
зываемая «теория искры», основные
108
идеи которой встречаются в работах многих
«советологов», а в обобщенном виде излага-
ются Мейером, выдающим их за чисто «ле-
нинские», хотя и сопровождаются знакомой
уже читателю оговоркой: «К сожалению, эту
теорию, подобно многим своим принципиаль-
ным положениям, Ленин никогда не раз-
вивал систематически. Таким образом, фор-
мулировка теории должна быть выделена из
бесчисленного множества высказываний Ле-
нина...»1 На это толкователю ленинизма мож-
но возразить, что, разумеется, из различных,
вырванных из контекста высказываний Лени-
на можно при желании построить ту или иную
концепцию, однако вряд ли от этого она ста-
нет ленинской.
Подчеркивая, что «теория искры» имеет
«огромное значение для понимания лениниз-
ма», Мейер следующим образом излагает
ее: «Когда наиболее революционный класс на-
чинает шагать к своей цели, он приводит в
движение все другие классы. Выступление
пролетариата будет, таким образом, искрой,
которая заставит вспыхнуть буржу-
азную революцию. Эта «теория искры» яв-
ляется типично ленинским методом
аргументации. Позже мы увидим эту теорию
в применении к другим областям деятель-
ности» 1 2.
Не вдаваясь пока в саму эту «теорию»,
отметим неправомерность тезиса Мейера о
1 A. Meyer. Op. cit., р. 157—158 (разрядка моя.—
^.).
2 Ibid., р. 119 (разрядка моя.— И. Я.).
109
возникновении буржуазной революции. Ника-
кое выступление ни одного из классов дан-
ного общества не может само по себе вызвать
революции, а тем более «заставить ее вспых-
нуть», если она не подготовлена всем предше-
ствующим ходом развития данной страны.
Наш критик, стало быть, опять вульгаризи-
рует марксистско-ленинское решение пробле-
мы, выдавая свою собственную интерпрета-
цию за ленинскую.
Вот формулировка сущности «теории
искры»: «Как мы уже кратко упоминали, при-
ближавшаяся буржуазная революция в Рос-
сии представляла для Ленина возможный
путь к превращению мировой войны во все-
мирную гражданскую. Он полагал, что при
определенных благоприятных обстоятельствах
она может перерасти немедленно в пролетар-
скую революцию. Именно эту теорию мы на-
звали «теорией искры». Ленин признавал, что
русский пролетариат самостоятельно нико-
гда не сможет построить социализм,
который в конце концов мог возникнуть
лишь на базе высокоразвитой
индустриальной экономики... Его взгляд на
русскую революцию как на искру, которая
зажжет пожар всемирной (собственно, евро-
пейской) пролетарской революции, указывал
путь к тому, чтобы разорвать заколдованный
круг. Русская революция — демократи-
ческая революция — должна была вызвать
всемирную цепную реакцию пролетар-
иях революций, а неизбежная победа со-
циализма на Западе вынудила бы Россию
приспособиться к социалистическому
110
миру и также стать социалисти-
ческой»1.
Бросается в глаза прежде всего попытка
Мейера подменить ленинизм троцкизмом, что-
бы тем легче обвинить Ленина в отходе от
марксизма и прочих «грехах». Она характер-
на не только для «теории искры», но и для
всей интерпретации ленинской теории револю-
ции и ленинизма в целом. Но каждому, кто
хоть немного знаком с ленинизмом и историей
нашей партии, совершенно очевидно принци-
пиальное различие между ленинизмом и троц-
кизмом. Троцкизм, подчеркивается в этой свя-
зи в Тезисах ЦК КПСС, «сеял неверие в силы
рабочего класса СССР, утверждая, что без
предварительной победы пролетарской рево-
люции на Западе победа социализма в нашей
стране невозможна»1 2.
Заключение о якобы ленинском понимании
соотношения буржуазной революции, мировой
и гражданской войн не соответствует дейст-
вительности, о чем свидетельствует развитие
самих исторических событий.
Неточно также утверждение о будто бы
«немедленном» перерастании буржуазно-де-
мократической революции в социалистиче-
скую: само это перерастание мыслилось Ле-
ниным как объективный процесс, а не какой-
то единовременный акт. Кстати, если в усло-
виях России для него потребовалось около
восьми месяцев, причем месяцев не обычных,
1 A. Meyer. Op. cit, р. 157 (разрядка моя.—
И. Я.).
2 «50 лет Великой Октябрьской социалистической
революции», стр. 13.
111
а революционных и военных, то в странах на-
родной демократии этот процесс длился в те-
чение нескольких лет. Надо отметить также,
что Ленин выдвинул и обосновал свою идею
о перерастании буржуазно-демократической
революции в социалистическую не во время
войны, как пишет Мейер, а задолго до нее —
еще в ходе первой русской революции
Положение американского «советолога» о
том, что Ленин будто бы считал невозможным
построение социализма в России без предва-
рительной победы социалистической револю-
ции на Западе, не выдерживает никакой
критики. Оно не только не соответствует исто-
рическим фактам, но и самой логике револю-
ционной борьбы, не говоря уже о ленинской
теории революции. В самом деле, неужели
Ленин мог одновременно создать свою тео-
рию империализма, доказать возможность
победы революции первоначально в одной
стране и в то же время делать решающую
ставку на революции в Европе, ставить в
исключительную зависимость от них построе-
ние социализма в нашей стране? Кстати, эти
рассуждения Мейера опровергаются даже его
коллегами по антикоммунизму — Шапиро,
Локкартом и др.
Столь же несостоятельно у Мейера и
утверждение, что Ленин будто бы считал рус-
ский пролетариат неспособным самостоятель-
но построить социализм. Элементарная логика
опровергает данное обвинение. Ленин дал
* Этот факт настолько очевиден, что его признают
даже многие коллеги Мейера по «советологии», на-
пример Леонард (см. W. Leonhard. Op. cit,. S. 109),
112
глубокий научный анализ империализма в це-
лом, и российского в особенности, пришел к
выводу о возможности победы социализма в
одной стране, разработал учение о перераста-
нии буржуазно-демократической революции в
социалистическую, всемерно боролся за пре-
вращение этой возможности в действитель-
ность именно в России и... не верил в возмож-
ность построения социализма. Для чего же
тогда, собственно, нужна была революция?
Уж не для того ли, чтобы после нее сидеть и
ждать у моря погоды, полагаясь исключитель-
но на победу революций в Европе? Такая
точка зрения действительно высказывалась
некоторыми «левыми». Однако почему она
приписывается Ленину, который не только не
придерживался ее, но и показал и доказал ее
теоретическую несостоятельность и практиче-
ски-политический вред? Или, может быть, это
делается американским «советологом» для
более «ясного и недвусмысленного» изложе-
ния ленинизма?
Интересно в этой связи совершенно проти-
воположное заключение западногерманского
коллеги Мейера. «Итак, — резюмирует Фет-
шер свои рассуждения на этот счет, — идея о
возможности построения социа-
лизма в одной стране уже высказы-
валась в последних работах Ленина»1.
Приведенное заключение требует двух суще-
ственных уточнений. В последних работах Ле-
нина высказывается не просто идея о воз-
1 I. Fetscher. Op. cit., S. 123 (разрядка моя.—
8 И. Т. Якушевский
113
можности построения социализма в России, а
намечается и теоретически обосновывается
план его строительства, ибо сама идея была
высказана Лениным гораздо раньше и вошла
в его теорию социалистической революции как
важнейшее и неотъемлемое положение, по су-
ществу венчавшее саму эту теорию.
Что же касается Октябрьской революции,
как искры, которая зажжет пожар мировой
революции, то здесь Мейер в общем прав. На-
до только особо подчеркнуть, что Ленин счи-
тал, что она будет не только такой искрой, но
и послужит базой для дальнейшего развития
мировой революции. И это полностью под-
твердилось на практике. Наша революция
действительно положила начало победонос-
ным социалистическим революциям в различ-
ных странах мира, пробудила от вековой
спячки угнетенные народы колониальных и
зависимых стран — словом, она на самом де-
ле открыла цепную реакцию ликвидации ка-
питализма и построения социализма на нашей
планете, став началом мировой социалистиче-
ской революции.
Возвращаясь к оценке «теории искры»,
Мейер заключает, что «завершение русской
революции (по мнению Ленина. — И. Я) бу-
дет способствовать революции на Западе.
Искра зажжет мировой пожар. Мы знаем, ко-
нечно, что этого не произошло»1.
Однако, к сожалению для многочисленных
критиков ленинизма, то, что предвидел Ленин,
2 A. Meyer. Op. cit., р. 177—178 (разрядка
моя. — И. Я.).
114
произошло, произошло вопреки всяким утвер-
ждениям и прогнозам, подобным приведенно-
му. И это не голословное утверждение, а не-
опровержимый исторический факт. Мировой
революционный процесс, начало которому
положила Октябрьская революция, разви-
вается так, как мыслил Ленин. Революции в
ряде стран Европы и Азии, вспыхнувшие
вслед за нашей революцией; победа социали-
стических революций в ряде стран; образова-
ние мировой системы социализма, которая
бурно развивается и уже сегодня выступает
как определяющий фактор исторического про-
цесса; распад колониальной системы империа-
лизма под мощными ударами национально-
освободительного движения; вступление ряда
стран на некапиталистический путь развития;
гигантский размах антиимпериалистических,
общедемократических движений — таков да-
леко не полный перечень фактов, которые раз-
личные «советологи» могут, разумеется, трак-
товать произвольно, фальсифицировать и да-
же не признавать, но которые от этого не
перестают быть фактами, неопровержимо сви-
детельствующими о развитии мирового рево-
люционного процесса. История развивается
по Ленину.
На основании всего сказанного можно сде-
лать вывод: «теория искры» в такой же сте-
пени «ленинская», как и теория «комбини-
рованного развития» или доктрина «диалек-
тики отсталости». Все эти и им подобные
концепции, произвольно сконструированные
Мейером и его коллегами по «советологии» и
упорно приписываемые Ленину и ленинизму,
8* 115
не имеют с ним ничего общего и призваны
своим примитивизмом и логической противо-
речивостью лишь дискредитировать нашу ре-
волюционную теорию.
Объектом «исследований» наших противни-
ков является также проблема мировой социа-
листической революции, представляющая
важный элемент ленинской теории револю-
ции. Диапазон обвинений и извращений и
здесь крайне широк.
Западногерманский антикоммунист Левен-
таль стремится обнаружить противоречия в ее
понимании между Лениным и современными
коммунистами: «Мировая революция означа-
ла для Ленина, что пролетариат Европы по-
следует русскому примеру и собственными
силами установит в своих странах коммуни-
стическую диктатуру; однако этого не про-
изошло». Для современных же коммунистов
она означает, по мнению Левенталя, «гармо-. ,
ническое совершение независимых комму-/47
нистических революций» *. /
Данная трактовка представляет интерес в
том смысле, что кратко передает существо
различных антикоммунистических версий яко-
бы марксистско-ленинского решения пробле-
мы мировой революции и вместе с тем пока-
зывает самую суть их фальсификаций. Бро-
сается в глаза прежде всего односторонность,
субъективизм и произвольное выхватывание
тех или иных моментов ленинского понима-
ния сущности мировой социалистической ре-
1 R. Lowe nth al. Op. cit., S. 8—9 (разрядка
моя. — И. Я).
116
волюции, ведущие к обеднению и примитиви-
зации его, которые сочетаются с откровенно
лживыми и клеветническими домыслами.
И Ленин и современные ленинцы пони-
мают мировую социалистическую революцию
как объективный сложный и длительный ис-
торический процесс перехода человечества от
капитализма к социализму, который возни-
кает и развивается на определенной экономи-
ческой основе и подчиняется объективным за-
кономерностям. И Ленин и ленинцы считают
началом мировой революции Великую Ок-
тябрьскую социалистическую революцию,
искры которой зажгли пламя социалистиче-
ских и национально-освободительных револю-
ций во всем мире и возвестили начало новой
эры в истории человечества. Задачи и цели
нашей революции в настоящее время претво-
ряются в жизнь на огромных пространствах
планеты. И Ленин и ленинцы подвергают
принципиальной критике антинаучные трак-
товки мировой революции как этакой «чи-
стой» революции, состоящей лишь из проле-
тарских революций, отстоящих друг от друга
во времени и пространстве, выделив и проана-
лизировав составляющие этого сложного про-
цесса и их взаимодействие на каждом исто-
рическом этапе.
Противопоставления, к которым прибегает
Левенталь, — избитый и шаблонный прием,
используемый антикоммунистами при любом
удобном случае, в особенности если их собст-
венные позиции слабы и им нечего сказать.
Ленину тогда противопоставляются буквально
все: сторонники и противники как внутри на-
117
шей партии и страны, так и за ее пределами.
Важно только, чтобы кто-либо из них хоть в
чем-то был несогласен с Лениным. Если же
говорить о самих противопоставлениях, то они
неосновательны по самому своему существу.
Как уже отмечалось, Ленин не считал ми-
ровую революцию «чистой» пролетарской, по-
этому здесь заключения нашего критика по
меньшей мере поспешны и необоснованны.
Рассуждения относительно «независимых
коммунистических революций» и их «гармо-
ническом совершении» несостоятельны ни ло-
гически, ни исторически. Если это революции
одного и того же типа и характера, они не
могут быть независимыми друг от друга, что
отмечают другие «советологи». Что же касает-
ся обвинений в «советской экспансии», то они
представляют собой типичный выпад антиком-
мунистов, подкрепляемый длинными рассуж-
дениями насчет «красного империализма» ’,
злостно извращающий советскую внешнюю
политику и опровергнутый общественно-исто-
рической практикой.
Проблема мировой революции подробно
разработана в объемистой книге Леонарда
(уже цитировавшейся выше), где выделена
специальная глава того же названия. «Миро-
вая революция, — поясняет он само поня-
тие, — то есть успешное проведение социали-
стической революции под руководством про-
московской коммунистической партии во всех
1 См., напр/. Н. Lowenstein. Der rote Imperia-
lismus. Koln und Opladen, 1965. Автор повествует об
особой стратегии коммунистических стран и их будто
бы борьбе за «мировое господство».
118
странах земли, — есть цель мирового комму-
нистического движения...»1. Знакомая тенден-
ция — опять не революция, а «захват власти»,
не сложный социальный процесс, в котором
участвуют широкие народные массы, а этакие
верхушечные перевороты, организуемые и ру-
ководимые «зависимыми от Москвы» комму-
нистическими партиями с целью установле-
ния во всем мире «коммунистического господ-
ства».
Сущность же ленинского понимания ми-
ровой революции Леопард истолковывает сле-
дующим образом. «В противоположность
Марксу и Энгельсу, — пишет он, — Ленин,
как упомянуто выше, защищал тезис, что
победа социалистической революции возмож-
на также в одной отдельно взятой стране.
Одновременно Ленин придерживался мнения,
что после победы социалистической револю-
ции данная страна не может долго продер-
жаться одна. Одна, предоставленная самой
себе, она была бы не в состоянии построить
социалистическое общество. Это было бы воз-
можно, только если социалистическая револю-
ция победит в других странах. Этот вначале
кажущийся академичным вопрос приобрел в
высшей степени политическую актуальность,
после того как в России в октябре 1917 года
победила революция. Что же теперь? Могла
ли Советская Россия одна, предоставленная
сама себе, построить социалистическое об-
щество? Ленин отрицал это со всей реши-
’ W. Leonhard. Op. cit., S. 135.
119
тельностью; вся его надежда была направ-
лена при этом на революции в разви-
тых западноевропейских странах»1.
Перед нами в итоге известная уже по мей-
еровским рассуждениям «советологическая»
трактовка: Ленин якобы считал совершенно
невозможным построение социализма в Рос-
сии, возлагая все свои надежды на социа-
листические революции в высокоразвитых
западноевропейских странах, которые, что осо-
бенно важно и интересно, он же сам... одно-
временно и отрицал. В итоге — «что и требо-
валось доказать» — извращено и ленинское
понимание мировой революции и показаны
двойственность и противоречивость, будто бы
присущие Ленину и ленинизму. Несостоятель-
ность данного обвинения уже рассматрива-
лась выше в связи с мейеровскими концепция-
ми социалистической революции, и поэтому
позволительно повторить лишь следующее.
Ни логически, ни теоретически, ни практиче-
ски-политически данная версия не может
быть ни обоснована, ни тем более подтверж-
дена, она — один из характерных для «со-
ветологии» штампов, повторяемых как аксио-
ма, но отнюдь не приобретающих от этого ак-
сиоматичности.
Леонард предпринимает попытку опро-
вергнуть ленинское понимание мировой рево-
люции, сопоставляя его с «современной совет-
ской идеологией»: «В сегодняшних положени-
ях советской идеологии все снова и снова
1 W. Leonhard. Op. cit., S. 137 (разрядка моя.-
И. Я.).
120
подчеркивается, что мировая революция яв-
ляется будто бы «закономерным историческим
явлением», «неумолимым законом обществен-
ного развития», «неминуемым» и «неизбеж-
ным»... Однако в современной советской идео-
логии, согласно которой социалистическая ре-
волюция полностью независима от
экономических предпосылок и мо-
жет последовать без них, безусловно не по-
нятно, почему эти революции должны быть
«исторически закономерны» и «неизбежны».
Развитие современных западных индустриаль-
ных государств свидетельствует несравненно
больше о том, что в этих странах предпосыл-
ки для' социалистической революции сегодня
значительно более малы, чем во время Марк-
са и Энгельса в середине прошлого столетия.
Конечно, имеются — и ни в коем случае не в
малом числе — экономические, политические,
социальные противоречия и антагонизмы,
которые не исключают социалистиче-
скую революцию. Однако только в самом
крайнем случае отсюда можно сделать вывод,
что они „неизбежны”»
Вызывает удивление утверждение нашего
критика о якобы распространенном в «совет-
ской идеологии» мнении о полной независи-
мости социалистической революции от эконо-
мических предпосылок. Леонард, разумеется,
предпочитает говорить об этом в безличной
форме, дабы не попасть в затруднительное по-
ложение: ведь подобных утверждений в марк-
1 W. Leonhard. Op. cit., S. 154 (разрядка моя.—
И. Я.).
121
систско-ленинской теории нет и быть не мо-
жет, ибо краеугольным камнем теории соци-
альной, равно как и ленинской теории социа-
листической революции служит положение
о ее экономической обусловленности. Если
же исключить этот элемент из теории ре-
волюции, она перестанет быть теорией как
таковой, и тогда, разумеется, не сможет
объяснить, почему социальные революции
неизбежны и исторически закономерны. За-
падногерманский «советолог» и совершает эту
операцию, чтобы тем легче и «основательнее»
критиковать за это «советскую идеологию».
Следующее положение Леонарда — отно-
сительно предпосылок для социалистической
революции в современных «западных индуст-
риальных государствах» — явно не соответст-
вует действительности. Если допустить на ми-
нуту, что наши критики правы в подобных
своих заключениях, остается совершенно не-
понятным один факт, который никто из них не
может игнорировать. Почему же в этих стра-
нах продолжается обострение социальных,
экономических и политических противоречий
и антагонизмов, почему усиливаются репрес-
сии против рабочего класса, запрещаются и
преследуются коммунистические партии, про-
исходит процесс фашизации политической
жизни?
Пожалуй, самым интересным при этом яв-
ляется признание, которое делает в своих рас-
суждениях «советолог», говоря о наличии в
этих странах различных — «экономических,
социальных, политических противоречий и ан-
тагонизмов». Если сказано «а», надо говорить
122
(или по крайней мере не отрицать) «б»: при-
знать наличие в современных капиталистиче-
ских странах антагонизмов, т. е. противоречий,
которые не могут быть разрешены на своей
собственной основе,—значит признать исто-
рическую неизбежность социалистической ре-
волюции, против которой столь активно
возражает наш критик. Социальные, экономи-
ческие и политические антагонизмы с необхо-
димостью ведут к революции и могут быть
разрешены только в процессе ее, что подтверж-
дено практикой всех социальных революций,
в том числе и социалистических. Именно они
разрешили антагонизм между трудом и капи-
талом, между общественным характером про-
изводства и частнокапиталистической формой
присвоения.
В заключение своего критического анализа
теории мировой революции Леонард делает
следующий вывод: «Тезис советской идеоло-
гии— все страны мира в настоящее время, не-
зависимо от их уровня развития, созрели для
социалистической революции (читай: захвата
власти коммунистической партией) —дает со-
ветскому руководству... возможность исполь-
зовать захват власти коммунистической пар-
тией, который потом задним числом будет
провозглашен идеологически как «социалисти-
ческая революция». ...Международная целевая
установка советской идеологии — установление
социализма и коммунизма советского образ-
ца — направлена, таким образом, против всех
политических систем. ...Даже коммунистиче-
ских государств (как, например, Югославии)
касается эта целевая установка именно тогда,
123
когда они не готовы подчиниться принци-
пам советской идеологии»
Прежде всего вызывает возражение при-
писывание марксизму-ленинизму таких поло-
жений, которых он никогда не формулировал.
Ни один ленинец сегодня не возьмется утверж-
дать, что «все страны мира, независимо от их
уровня развития, созрели для социалистиче-
ской революции». Коммунистические и рабо-
чие партии, как известно, выдвинули другое
положение, которое отражает действительное
положение вещей, — мировая система импери-
ализма в целом созрела для социалистической
революции. Однако это не означает, что в дан-
ном случае пренебрегают уровнем развития
той или иной страны, ее конкретно-историче-
скими особенностями и объявляют ее «созрев-
шей для революции».
Кроме того, марксизм-ленинизм никогда не
формулировал, а советские идеологи никогда
не вырабатывали такой «целевой установки»
для мирового коммунистического движения,
какую приписывает им Леонард. Цель комму-
нистического движения — построение социа-
лизма и коммунизма на земном шаре (кстати,
эту цель выработала и поставила перед ком-
мунистами всех стран не «советская идеоло-
гия», а Маркс и Энгельс). Леонарду все это,
разумеется, должно быть известно. Но, если
придерживаться его терминологии, междуна-
родная целевая установка всех «советологов»
состоит, с одной стороны, в дискредитации
всеми средствами марксистско-ленинской тео-
1 W. Leonhard. Op. cit., S. 155—156.
124
рии, с другой же — в попытке любой ценой
сыграть на имеющихся в коммунистическом
движении разногласиях, противопоставить
КПСС остальные коммунистические и рабо-
чие партии и тем самым подорвать единство
международного коммунистического движе-
ния и мировой социалистической системы.
Однако подобные расчеты и попытки столь же
не оригинальны, как и сам антикоммунизм.
Старый-престарый антикоммунистический
штамп о «господстве Москвы» и «подчинении»
всех остальных коммунистических партий
«Москве» вновь звучит в писаниях наших
многочисленных критиков, только в настоящее
время его предпочитают подавать как одну из
аксиом в «советологическом» оформлении.
Однако само развитие мирового коммунисти-
ческого движения, взаимоотношения между
различными братскими коммунистическими
партиями, а также развитие мировой социа-
листической системы и межгосударственных
отношений опровергают этот клеветнический
вымысел.
Нельзя пройти мимо еще одного, хотя
столь же неоригинального, обвинения. Речь
идет о том уже рассматривавшемся ранее по-
ложении, будто, согласно Ленину и лениниз-
му, основная цель коммунистических партий
состоит не в свершении социалистических ре-
волюций в своих странах, а всего лишь в за-
хвате власти. Как видно, Леонарду также им-
понирует этот . антикоммунистический вымы-
сел; более того, он прямо ставит точки над
«i», говоря, что сам по себе захват власти
коммунистической партией впоследствии
125
«провозглашается идеологически» как «социа-
листическая революция», причем все это
«обосновывается» ни кем другим, как «совет-
ским руководством».
Данное обвинение опровергается не толь-
ко нашей революционной теорией, но и самой
общественно-исторической практикой. Если
на минуту согласиться с версией критика,
остается совершенно непонятным, почему в
1945 году, после поражения фашистской Гер-
мании и милитаристской Японии и установле-
ния в ряде стран Европы и Азии народной
демократии, это не было объявлено социали-
стической революцией, как должно было бы
произойти согласно заключению «советолога».
Что же касается «идеологического обосно-
вания» «захвата власти» как революции, то с
позиций действительной науки об обществе и
объективных закономерностях его развития,
какой является марксизм-ленинизм, такое
волюнтаристское «обоснование» просто не-
возможно. Напротив, именно революционная
теория не дает возможности выдавать всякий
захват власти за социальную революцию, ибо
этой последней присущ ряд основных черт и
особенностей, которые характеризуют ее спе-
цифику как социального процесса.
Кстати, о так называемой «советской идео-
логии», которая противопоставляется Леонар-
дом и другими его коллегами по «советоло-
гии» (такими, как Бохенский, Веттер, Фетшер,
и др.) не только марксизму и Марксу, но да-
же Ленину и ленинизму. Сам этот термин
неправомерен потому, что он не отражает ни-
чего, кроме стремления наших противников
126
посеять рознь и недоверие к нашей партии и
стране в рядах мирового коммунистического
движения, а также среди народов социалисти-
ческих стран. Все эти разговоры о «советско-
русском» национализме и даже «великорус-
ском шовинизме», равно как и разглагольст-
вования относительно претензий «Кремля на
мировое . господство», — одного поля ягоды.
И если рассмотреть, каким теоретическим
принципам подчинена деятельность каждой
коммунистической партии, каждой социали-
стической страны, то надо говорить не о ка-
кой-то особенной «советской идеологии», а о
марксизме-ленинизме как единой интернацио-
нальной научной теории.
Многообразие форм и путей революции.
Как «примитивные антикоммунисты», так и
«советологи» уделяют в настоящее время
огромное внимание извращению ленинского
положения о многообразии форм и путей
социалистической революции. Главной тен-
денцией здесь является стремление убедить
читателя на Западе в том, что Ленин и ленин-
цы якобы считают единственным путем от ка-
питализма к социализму немирный путь,
включающий в качестве неотъемлемого атри-
бута вооруженное восстание и гражданскую
войну. Более того, многие наши критики
утверждают даже, что Ленин и ленинцы мыс-
лили саму Октябрьскую революцию как един-
ственную и универсальную форму осуществле-
ния социалистической революции, рассматри-
вая вооцуженное восстание чуть ли не как
самоцель. Ленинская постановка вопроса о
мирном пути социалистической революции при
127
этом замалчивается, а творческое развитие
этих ленинских идей нашей партией выдается
за «ловкий» прием, имеющий целью будто бы
дезинформацию общественного мнения.
«Ленин и его соратники, — пишет в этой
связи Левенталь, — были искренне,убеж-
дены, что захват ими власти по своей со-
циальной сущности представлял собой рево-
люцию рабочего класса против буржуазного
государства, и они были склонны рассматри-
вать ее наиболее очевидные политические
признаки — захват власти Советами на ме-
стах и вооруженное восстание ра-
бочих в столице — как необходимые формы
победы революции. С большевистской точки
зрения, парализовать и сломать снизу доверху
буржуазный государственный аппарат могли
только такие органы, в которых активно и
прямо участвуют широкие массы,
органы типа Советов, аналогичные Париж-
ской коммуне, которой восхищался Маркс, и
только вооруженное восстание мо-
гло свергнуть буржуазно-демократическое
правительство и осуществить захват централь-
ной власти. Неудача революции 1918 года в
Германии еще более укрепила это убежде-
ние» *.
В одном лишь Левенталь несомненно прав:
сломать и разбить старую государственную
машину, а также заменить ее новой действи-
тельно могли лишь такие органы, в которых
прямо и активно участвуют широкие народ-
1 R. Lowenthal. Op. cit., S. 28—29 (разрядка
моя. — И. Я.).
128
ные массы, «органы типа Советов, аналогич-
ные Парижской коммуне».
В вопросе о вооруженном восстании он
проявляет особое упорство, твердя, будто бы
без такого восстания ни Ленин, ни партия не
мыслили себе осуществления социалистиче-
ской революции. И поскольку Левенталь в
этих своих утверждениях выражает общепри-
нятую среди антикоммунистов «точку зрения»,
на ее несостоятельности необходимо остано-
виться.
Вопреки подобным обвинениям и заклю-
чениям, Ленин выдвинул и теоретически обос-
новал идею о многообразии путей и форм со-
циалистической революции, неоднократно
подчеркивая желательность для пролетариата
и его партии именно мирного пути. Достаточ-
но вспомнить ряд ленинских работ, в которых
данная проблема анализируется и развивает-
ся Более того, лозунг о мирном пути разви-
тия нашей революции был для Ленина не
только теоретическим, но и практически-поли-
тйческим. В условиях двоевластия, как извест-
но, Ленин и партия вели практическую борь-
бу за его реализацию, а сами «Апрельские те-
зисы» были политической установкой именно
на мирное развитие революции. Лишь после
расстрела Временным правительством июль-
ской демонстрации, когда сама контрреволю-
ционная буржуазия поставила в порядок дня
штык и готовила установление в стране воен-
ной диктатуры, а мирное развитие революции
1 См., например, работы В. И. Ленина: «О задачах
пролетариата в данной революции», «К лозунгам»,
«Государство и революция» и др.
9 И. Т. Якушевский
129
стало невозможным, партия большевиков, по
предложению Ленина, взяла курс на подго-
товку и проведение вооруженного восстания.
Таковы факты, свидетельствующие о несо-
стоятельности всех этих утверждений.
Видимо, отдавая себе отчет в этом, они пы-
таются проводить свою точку зрения более
осторожно, представляя дело так, будто ком-
мунисты теперь не отвергают мирного пути,
о чем заявил XX съезд КПСС, но данное по-
ложение носит якобы чисто словесный харак-
тер, преследуя «скрытые» политические цели.
Тот же Левенталь преподносит это следующим
образом: «В новой формулировке революци-
онной теории (имеется в виду положение
XX съезда о возможности парламентского
пути перехода от капитализма к социализ-
му.— И. Я.) был лишь один элемент, который
немедленно вызвал дискуссию среди некомму-
нистов: признание советскими руководителя-
ми возможности найти при определенных ус-
ловиях мирный, или парламентский, путь к
социализму. В целом этот тезис был истолко-
ван на Западе как попытка заманить запад-
ных социал-демократов и азиатских нацио-
налистов в союзы типа Народного фронта.
Такое толкование само по себе не было непра-
вильным, но оно проходило мимо действитель-
но нового элемента теории... Сегодня же пар-
ламентский путь расхваливается как средство
осуществления «социализма», т. е. захват?
власти коммунистами»1.
1 R. Lowenthal. Op. cit., S. 27 (разрядка моя.—
И. Я.}.
130
Напрашиваются и другие возражения. На-
чнем с того, что даже в передаче известного
марксистско-ленинского положения наш кри-
тик умудрился , допустить непозволительную
вольность. Это попытка отождествить парла-
ментский путь с мирной формой осуществле-
ния социалистической революции, что непра-
вомерно, ибо они отнюдь не равнозначны и
относятся друг к другу как вид к роду. Пар-
ламентский путь является одной из мно-
гих возможных форм мирного пути социа-
листической революции.
Обвинение в стремлении «заманить» со-
циал-демократов и националистов представ-
ляет собой избитый прием и не имеет ничего
общего с действительностью. Коммунисты
прямо говорят и даже подчеркивают принци-
пиальное различие между реформистским
«мирным врастанием капитализма в социа-
лизм» и парламентским путем как одной из
форм социалистической революции, которое
Левенталь, кстати, пытается смазать, пред-
ставив реформистское декретирование «социа-
лизма» после завоевания большинства в пар-
ламенте и «коммунистическое осуществление»
социализма как одно и то же.
Неправомерно также утверждение наших
противников, будто теперь коммунисты склон-
ны считать парламентский путь этакой пана-
цеей, универсальным средством перехода от
капитализма к социализму. Парламентский
путь, равно как всякую другую форму социа-
листической революции, не следует абсолюти-
зировать, ибо в каждой стране революция
возникает в особых конкретно-исторических
9* 131
условиях, которые и порождают многообразие
ее путей и форм, о чем в свое время неодно-
кратно говорил Ленин. Единственное, что
утверждает и обосновывает революционная
теория, состоит в принципиальной возмож-
ности двух основных путей — мирного и не-
мирного, ни один из которых нельзя пере-
оценивать, ибо оба они одинаково реальны.
Вот почему Ленин настоятельно подчеркивал,
что для успешного осуществления социалисти-
ческой революции в той или другой стране
партия пролетариата должна в совершенстве
овладеть всем богатством форм и методов
борьбы — как легальных, так и нелегальных,
мирных и немирных.
Таким образом, «советологическая» интер-
претация основных проблем ленинской теории
социалистической революции есть фальсифи-
кация то тонкая, то грубая как самой этой
теории, так и ленинизма в целом. «Объектив-
ность» же и «беспристрастность» являются
поэтому не более чем мифом или, в лучшем
случае, «недостижимым идеалом».
ГЛАВА III
«СОВЕТОЛОГИЯ»
о взаимодействии теории
И ПРАКТИКИ В РЕВОЛЮЦИИ
В «советологических» оценках и трак-
товках единства и взаимодействия теории и
практики в процессе самой Октябрьской рево-
люции нет согласия: одни из наших противни-
ков утверждают и стремятся доказать, будто
это была революция без теории; другие счи-
тают ленинизм теоретической предпосылкой
революции и подчеркивают, что Ленин и пар-
тия стремились воплотить эту теорию в дей-
ствительность и испытать ее на практике.
Наиболее распространена среди различных
критиков коммунизма первая версия, кото-
рая в обобщенном виде выглядит следующим
образом. Великая Октябрьская социалистиче-
ская революция будто бы вообще не руковод-
ствовалась никакой теорией. Большевики, про-
сто умело воспользовавшись благоприятной
ситуацией, смогли захватить власть, а затем
уже, так сказать, «задним числом» обосновали
это теоретически.
Западногерманский «советолог» Фетшер,
характеризуя Октябрьскую революцию как
якобы «непролетарскую», заявляет: «Проле-
тарская теория служила этой революции
133
лишь идеологическим фасадом.
Приводимая в оправдание марксистская тео-
рия пролетарской революции находилась в
противоречии с действительным
«содержанием» этой революции, и это
противоречие должно было вскоре выявиться
на практике»1.
Данные рассуждения критика настолько
не соответствуют самой исторической дейст-
вительности, что не разделяются даже его
коллегами по «советологии», которые, наобо-
рот, подчеркивают тщательную разработку
Лениным теории именно как руководства к
революции. В этой связи английский «сове-
толог» Шапиро утверждает следующее: «Та-
ким образом, как и в 1905 году, когда он
впервые разработал свое учение о «револю- i
ционно-демократической диктатуре пролета- j
риата и крестьянства», Ленин все еще, во
всяком случае теоретически, признавал два
ортодоксальных этапа революции... Основные
линии большевистской политики после сверше-
ния революции, как их представлял себе Ле-
нин, были намечены им в нескольких тезисах,
опубликованных им в октябре 1915 года. Не-
достаточно только требовать созыва Учреди-
тельного собрания; важно, кто будет нахо-
диться у власти во время выборов в него.
Если возникнут Советы, как они возникли в
1905 году, их следует рассматривать в каче-
стве органов восстания против буржуазии.
Социал-демократы ни в коем случае не дол-
1 I. Fetscher. Op. cit., S. 154 (разрядка моя.—
И. Я.).
134
жны участвовать во Временном правительстве
бок о бок с «социал-шовинистами», то есть
меньшевиками и эсерами... Таков был в основ-
ных чертах план действий, осуществленный в
России менее чем через два года» ’.
Не рассматривая приведенных рассужде-
ний Шапиро специально, ограничимся лишь
констатацией того, что они никак не вяжутся
с версией Фетшера и, более того, противоре-
чат ей. В самом деле, если Ленин разрабаты-
вал теорию социалистической революции, ду-
мал о ее приближении, анализировал собы-
тия, подробно разработал стратегический план
самой революции, а затем претворил все это
в жизнь в ходе нашей революции, то это, ви-
димо, никак не может быть «революцией без
теории». К тому же Ленин и партия разра-
ботали, как это отмечает английский критик,
основные линии политики Советской респуб-
лики и после свершения революции.
Еще более ясно высказана та же мысль
Мейером: «В то время как административные
особенности большевизма хорошо известны,
другой ленинский путь восполнения пробелов
марксизма привлекал незаслуженно меньше
внимания. Ведь попытка Ленина дать оценку
основным особенностям современного мира
является, возможно, самой интересной, вол-
нующей и значительной частью его трудов.
Речь идет о его теории империализма, кото-
рой посвящены две главы данной книги. Здесь
нужно лишь указать, что в этой теории после
долгих поисков он нашел путь к подлинному
1 L. S с h а р i г о. Op. cit., р. 145.
135
воплощению трудов всей своей жизни как в
самых конкретных, так и в самых абстракт-
ных аспектах. В своей теории об империализ-
ме он наметил грандиозную новую схему,
которая должна была охватить все революци-
онные события XX века, а также определить
место марксиста-борца в этих событиях»1.
Свидетельства американского «советоло-
га» очень важны не только с точки зрения
опровержения обвинений Фетшера, но и сами
по себе, ибо даже такой убежденный против-
ник Ленина и ленинизма, как Мейер, не мо-
жет не отдать должное истинности и силе на-
шей революционной теории. Однако если Ле-
нин столь глубоко разработал свою теорию
империализма, что она «должна была охва-
тить все революционные события XX века»,
если на ее основе он пришел (и теоретически
обосновал это) к ряду новых важнейших по-
ложений и созданию своей теории социали-
стической революции, разработал ее как в
самых конкретных, так и в самых абстракт-
ных аспектах, определив вместе с тем место
марксиста-борца в революционных событиях,
то это показывает, насколько тщательно бы-
ла разработана ленинская теория социалисти-
ческой революции, а стало быть, теоретически
подготовлена сама Октябрьская революция.
Локкарт, характеризуя Октябрьскую рево-
люцию, прямо говорит, что Ленин и больше-
вистская партия «решили испытать свою тео-
рию на практике» именно в процессе револю-
ции. Больше того, одну из причин победы ее
1 Л. М е у е г. Op. cit., р. 14—15.
136
он видит в самой революционной теории, кото-
рая давала Ленину и партии неизмеримые
преимущества перед многочисленными против-
никами: «Кроме того, Ленин с самого начала
видел ту цель, к которой он стремился, а го-
воря словами Протея — героя пьесы Шоу «Те-
лежка с яблоками», — «один умный человек,
.который знает, чего хочет, легко перешибет
десяток дураков, которые не знают, чего хо-
тят»
Даже такой злобный антикоммунист, как
Шарндорф, не может обойти молчанием факт
единства и взаимодействия революционной
теории и практики в процессе Октябрьской
революции. Разумеется, делает это он на
свой лад, утверждая, что в ходе ее больше-
вики стремились «воплотить свои туманные
теории в жизнь», хотя им впоследствии будто
бы «пришлось признать, что единство практи-
ки и теории недостижимо»1 2. Здесь весьма
важно признание Шарндорфом (хотя и в ти-
пично антикоммунистической форме) того
неопровержимого исторического факта, что
Ленин и партия большевиков совершали Ок-
тябрьскую революцию не вслепую, а на осно-
ве революционной теории, вследствие чего
наша революция была живым, реальным един-
ством и взаимодействием теории и практики.
«Туманность» теории, о которой говорит
Шарндорф, есть не что иное, как неумный вы-
мысел. Даже «советологам» хорошо извест-
но, что Ленин и партия шли к революции,
1 В. Lock art. Op. cit., p. 114.
2 W. Scharndorff. Op. cit., S. ".
137
имея четко разработанную и теоретически
обоснованную программу действий. Они зна-
ли, как уничтожить старое общество, чтобы
на его развалинах построить новое. И руко-
водством к такому грандиозному преобразо-
ванию, как очевидно каждому мыслящему че-
ловеку, не могла послужить «туманная» тео-
рия. Научным руководством к революции был
ленинизм. Утверждение же о «недостижимо-
сти» единства теории и практики принадле-
жит, как очевидно читателю, не большевикам,
а самому австрийскому антикоммунисту.
Все это свидетельствует о неправомерно-
сти утверждений Фетшера об Октябрьской
революции как «революции без теории» даже
с точки зрения его коллег по «советологии» и
антикоммунизму. Однако, пожалуй, самым
забавным при этом является опровержение
данной версии не только ими, но и... самим
западногерманским критиком. Так, введение
ко второй части его книги прямо называется:
«Ленинизм как теоретическая предпосылка
Октябрьской революции », а несколько ниже он
еще раз ничтоже сумняшеся заявляет: «Мы
не можем подробно остановиться здесь на
истории русской революции (Октябрьской ре-
волюции.— И. Я ) и хотим лишь дать пред-
ставление о ее теоретической пред-
посылке — ленинизме»1.
Если сопоставить оба положения немецко-
го «советолога», складывается любопытная
ситуация. Выходит, что ленинизм в одно и
1 I. Fetscher. Op. cit., S. 57 (разрядка моя.—
И. Я.).
138
то же время и «идеологический фасад» Ок-
тябрьской революции, противоречащий ее
«действительному содержанию», и «теорети-
ческая предпосылка» ее. Поистине, чувствует-
ся знание дела, а главное, «объективность и
беспристрастность».
Но подобным образом поступает не один
только Фетшер — так действуют и многие
другие его коллеги по «советологии». Те же
из них, которые на словах признают лени-
низм теоретической предпосылкой Октябрь-
ской революции, пытаются исказить его сущ-
ность и представить этаким примитивом,
«удобным инструментом» в руках партии. По-
этому версий взаимодействия теории и прак-
тики в процессе нашей революции не мень-
ше, чем версий ленинской теории революции
и самой ее практики: их, пожалуй, столько,
сколько теоретизирующих антикоммунистов.
И здесь многочисленные критики комму-
низма охотно применяют известный прием:
сами создают различные концепции, чтобы
тем более рьяно выдавать их за собственно
«ленинские» и впоследствии, разумеется,
«разоблачать». В этом плане бросается в гла-
за особая изобретательность Мейера, который
создал так называемые «руководящие прин-
ципы действия», будто бы послужившие для
Ленина и партии руководством в процессе
революции.
«На мир следует смотреть, — пишет толко-
ватель ленинизма, — с разных ступеней аб-
стракции и конкретности, начиная с обшир-
ных схем марксистской историографии и
кончая анализом, как выражался Ленин,
139
«текущего момента»... Ленинская сознатель-
ность— это не созерцательная, а активная со-
знательность. Теория, говорил Ленин, не пред-
ставляет никакой ценности, помимо того что
она является руководством к действию. Без
длительных дискуссий он знал, что мир должен
быть изменен. Более того, как ортодоксаль-
ный марксист, он представлял себе общую
схему развития — он знал алгебру революции.
Ему пока недоставало знания арифметики спе-
цифических ситуаций и специфических дей-
ствий, которые предпринимаются в каждой
такой ситуации. Теоретические формулы тре-
бовали конкретизации. Общее представление
и широкое понимание исторического процес-
са необходимо было дополнить точной оцен-
кой расстановки сил в каждый данный мо-
мент, и только тогда можно было предпринять
наиболее подходящие действия для изменения
равновесия сил в пользу партии, с тем чтобы
создалась возможность двигать историю все
дальше и дальше к конечной цели» *.
Приведенные рассуждения Мейера в об-
щих чертах воспроизводят ряд ленинских
идей, но нуждаются в уточнении. Так, автором
излагается ленинская идея о необходимости
подхода к действительности и ее анализа с
различных уровней абстракции — отойти,
абстрагироваться, чтобы тем полнее охватить,
точнее отразить. Несомненно и то, что Ленин
боролся против пассивно созерцательного
отношения к действительности.
Передержки начинаются с трактовки де-
1 А. М е у е г. Op. cit., р. 79.
140
нинского понимания теории, которое в основ-
ном представляется как прагматистское.
Назначение теории представляется крайне
односторонне, по существу лишь как инстру-
мента сегодняшней практики. Подлинная же
ценность теории состоит в том, что, проникая
в сущность явлений и процессов, она вскрывает
необходимые и существенные связи, откры-
вает и исследует закономерности их измене-
ния и развития. На этой основе теория научно
обобщает прошлое, обосновывает настоящее
и предвидит будущее, являясь лишь поэтому
руководством к практике. И Мейер здесь же
косвенно признает это, когда говорит, что
Ленин знал о необходимости изменения мира
и «представлял общую схему» его.
Совершенно не соответствует действитель-
ности утверждение критика (впоследствии он
сам не раз опровергает его), что Ленин, вла-
дея «алгеброй революции», будто бы недоста-
точно знал «арифметику специфических си-
туаций». Напротив, Ленин всегда считал и
неоднократно подчеркивал, что необходим
именно конкретный анализ конкретной ситуа-
ции, будучи сам мастером такого анализа, что
в значительной степени способствовало как
творческому развитию марксизма в новых ус-
ловиях, так и умелому претворению его в дей-
ствительность революционным народом.
Приступая к изложению существа «руко-
водящих принципов действия», Мейер пишет:
«Эта вселенная враждебных сил (так якобы
представляет себе окружающее общество
коммунистическая партия. — И. fl.) есть та
почва, которую обрабатывают партийные
141
вожди в соответствии с «руководящими прин-
ципами действия», являющимися лишь частью,
хотя и важной частью, ленинизма. Эти ма-
киавеллевские «принципы» определяются в
основном личностью, а не доктриной... Все «ру-
ководящие принципы» основаны на глубоко
укоренившейся враждебности ко всему суще-
ствующему и на стремлении контролировать
враждебное окружение. Желание осуществ-
лять контроль связано со стремлением к гос-
подству, поскольку осуществлять контроль
над людьми, вещами, учреждениями могут
только те, кто захватил над ними власть... Та-
ким образом, «руководящие принципы» пред-
ставляют собой совокупность правил, касаю-
щихся проблемы контроля и определяющих,
каким образом партия может обрести кон-
троль над людьми и учреждениями, как избе-
жать контроля со стороны этих последних
и каким путем партия может совладать с лю-
бым положением, не подпадая, в свою оче-
редь, под контроль враждебных сил, которые
образуют мир» '.
Положение американского «советолога» об
обработке почвы партийными вождями есть
просто дань его идеалистическому пониманию
истории и вместе с тем субъективистско-
волюнтаристская ее трактовка. Если употреб-
лять термины критика, то эту почву обраба-
тывают не вожди, а народные массы, кото-
рые в процессе социалистической революции
уничтожают старое, создавая тем самым не-
обходимые предпосылки для возникновения
1 A. Meyer. Op. cit., р. 80, 81.
142
нового общества. Но это, так сказать, част-
ность.
Основная же идея, пронизывающая эти
рассуждения Мейера о «руководящих прин-
ципах», состоит в моральном релятивизме и
макиавеллевском коварстве, якобы присущих
коммунистам. Так старое и злобное обвине-
ние. Ленина и партии большевиков в маки-
авеллизме возводится нашим критиком в им-
манентную составную часть ленинизма и
поднимается на щит как важнейшее и необхо-
димое для его понимания. В попытке предста-
вить партию большевиков и ленинизм как во-
площение «хитрости» и «коварства» старают-
ся перещеголять друг друга как маститые
«советологи», так и многочисленные «прими-
тивные антикоммунисты». Подобную же вер-
сию, только облаченную в наукообразную
форму, преподносит читателю и Мейер.
Однако и мейеровская, и подобные ей вер-
сии полностью опровергаются самой револю-
ционной практикой: коммунистическое дви-
жение с момента своего возникновения не
скрывает своих основных целей и средств ни
от кого. Коммунисты никогда не рассматри-
вали окружающее их общество как «вселен-
ную враждебных сил», так как опирались в
своей революционной борьбе на поддержку
широких народных масс, показателем чего яв-
ляются все социалистические революции, и
прежде всего первая победоносная среди
них — Великая Октябрьская. Вместе с тем
именно коммунисты выступают в настоящее
время душой всех общедемократических и
о'свободительных движений, сплачивая в вы-
143
сокоразвитых империалистических государ-
ствах все антимонополистические слои нации
в борьбе против реакционной монополистиче-
ской буржуазии. Другое дело, что коммуни-
сты, последовательно отстаивая основные
интересы трудящихся и борясь за их удовлетво-
рение, не хотят быть чьим-то орудием, бороть-
ся и погибать за чьи-то чуждые народу инте-
ресы и цели.
Что же касается действительно макиавел-
левских разглагольствований «советолога»
относительно стремления к контролю и вла-
сти, то они настолько избиты, насколько и не
соответствуют действительности. В самом де-
ле, если поверить Мейеру в определении сущ-
ности «руководящих принципов», то будет не-
ясно, как могла осуществить все это партия
большевиков, будучи оппозиционной и даже
нелегальной партией в царской и буржуазной
России, не имея ни вещей, ни учреждений, на
которые, по утверждению знатока этих «прин-
ципов», она могла бы опираться, чтобы «обре-
сти контроль» над ними и вместе с тем избе-
жать контроля с их стороны.
А Фетшер даже «обнаружил» у Ленина
будто бы созданную им специальную «теорию
классовых союзов». «Эта теория,—-пишет он
в своих критических замечаниях, — особенно
поучительна, поскольку она показывает, что
сотрудничество с коммунистами никогда не
основывается на действительном компромис-
се, т. е. на взаимной уступке, а основывается,
по сути дела, на временном «использовании»
коммунистической партией своего союзника.
...Постоянно подчеркиваемая ленинцами чест-
144
ность заключается в том, что они открыто
заявляют о своей теории классовых союзов в
расчете — до сих пор не безуспешном — на
забывчивость и глупость „других”»1.
Данные рассуждения нашего критика мо-
гут послужить еще одной иллюстрацией того,
как от имени Ленина и ленинизма создаются
концепции и теории, по сути своей ничего
общего с ними не имеющие. Вспомним хотя
бы в самой общей форме ленинскую постанов-
ку вопроса о компромиссах. Ленин прежде
всего подчеркивает неизбежность компромис-
сов в политике, говоря, что следует проводить
различия между «компромиссами, вынужден-
ными объективными условиями», и «компро-
миссами предателей, которые сваливают на
объективные причины свое шкурничество».
«Вести войну за свержение международ-
ной буржуазии, — пишет он, — войну во сто
раз более трудную, длительную, сложную, чем
самая упорная из обыкновенных войн между
государствами, и наперед отказываться при
этом от лавирования, от использования про-
тиворечия интересов (хотя бы временного)
между врагами, от соглашательства и ком-
промиссов с возможными (хотя бы времен-
ными, непрочными, шаткими, условными)
союзниками, разве это не безгранично смеш-
ная вещь?» 1 2. Вместе с тем он со всей опре-
деленностью и решительностью подчеркивал,
что компромиссы возможны лишь по такти-
ческим вопросам, в вопросах же принципиаль-
1 I. Fetscher. Op. cit., S. 83.
2 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 41, стр. 54;
см. также стр. 51—62.
10 И. Т. Якушевский 145
ных компромиссы недопустимы, в противном
случае такие вопросы перестанут быть прин-
ципиальными. Коммунисты, приводил Ленин
слова Ф. Энгельса, через все компромиссы
должны видеть и постоянно преследовать свою
конечную цель. Через все и всякие компро-
миссы они должны проводить верность своим
принципам, революционному классу, не пре-
кращая борьбы против буржуазии во всех об-
ластях общественной жизни. Как видно, ле-
нинское понимание компромиссов не имеет
ничего общего с тем односторонним «исполь-
зованием» союзников, в котором обвиняет
коммунистов западногерманский «советолог».
Если же обратиться к революционной
практике нашей партии, то станет очевидно,
что эти теоретические положения Ленина
целиком подкреплялись соответствующими
практическими действиями. Об этом свиде-
тельствуют хотя бы отношения партии с вре-
менными попутчиками, которые были отнюдь
не союзами, а именно такими компромиссами.
Что же касается союзов, то Ленин и лени-
низм прямо говорили о возможности и необ-
ходимости их как во внутренней, так и во
внешней политике, различая союзников ре-
волюционного класса и временных попут-
чиков. Фетшер же прибегает к такому «сове-
тологическому» приему, когда те и другие
отождествляются, а затем все то, что указы-
валось Лениным о попутчиках, распростра-
няется на союзников, в чем впоследствии обви-
няются сам Ленин и ленинцы.
Честность Ленина и партии, хотя и призна-
ваемая автором в типично «советологической»
146
форме, является непреложным историческим
фактом, независимо от того, как его трактуют
антикоммунисты. Ленин и ленинцы в действи-
тельности никогда не скрывали своих основ-
ных целей ни от противников, ни тем более от
своих союзников. Более того, они всегда пря-
мо говорили о сути того или иного союза, не
скрывая, что в нем разделяет союзников и
что объединяет. В этой связи Ленин отме-
чал: «Искренность в политике, то есть в той
области человеческих отношений, которая
имеет дело не с единицами, а с миллионами,—
искренность в политике есть вполне доступное
проверке соответствие между словом и де-
лом»
Вместе с тем, подчеркнем это еще раз, ни
Ленин, ни ленинцы никогда не отождествляли
союзников и временных попутчиков, а, напро-
тив, исходили из принципиального различия
между ними. Расчет же «на забывчивость и
глупость» присущ не Ленину и ленинцам, а
Фетшеру и его коллегам по «советологии».
Многие на Западе совершенно не знают мар-
ксизма-ленинизма, действительной истории
КПСС, нашей страны и международного ком-
мунистического движения; они принимают
различные «советологические» исследования
за чистую монету, становясь тем самым жерт-
вами обмана, совершаемого антикоммуниста-
ми всех рангов в поистине чудовищных мас-
штабах. Кстати, того, что обман составляет
неотъемлемый атрибут буржуазной пропаган-
ды, используется ею в массовом порядке для
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 32, стр. 259.
10* 147
формирования нужного общественного мне-
шиЯГ и массового одурачивания людей, не
скрывают многие наши критики. Просвети-
тель терпит поражение, утверждают они, по-
куда не расшевелит разум, а пропагандист —
покуда не замутит его. И «советологи», види-
мо, хорошо знают и помнят об этом.
Те же идеи «теории классовых союзов»
развивает и Мейер, который, разумеется, при-
дает им «более ясную форму», чтобы тем
легче обвинять ленинизм: «Другая важная
часть «руководящих принципов» касается
взаимоотношений с возможными союзниками
партии. Считая необходимым использовать все
силы, которые могли бы быть полезны партии,
Ленин призывал своих сторонников прини-
мать поддержку попутчиков, когда бы ее ни
предлагали, и действовать сообща с силами,
которые разделяют с партией хотя бы неко-
торые цели... Участие партии в таких союзах,
однако, совершенно не означает, что она со-
гласна с союзниками, доверяет им или отно-
сится к ним в какой-то мере благоприятно...
В подходящий момент партия должна поки-
нуть и предать своих союзников и попутчи-
ков, или иначе они опередят партию, покинут
и предадут ее. Эти соображения основывают-
ся не на абстрактном макиавеллевском ко-
варстве, а на опыте всех политических союзов,
в которых участвовали партия и попутчики...
Но даже наиболее прочный союз распадался
и уступал место враждебности, когда союз-
никам удавалось разгромить общего врага.
В такой момент ленинец сразу вспоминает о
всем том, что разделяет его с союзниками, и
148
возобновляет по отношению к ним свою вра-
ждебную деятельность, не пролив ни одной
сентиментальной слезы над прошлым сотруд-
ничеством. Все союзы служат определенным
целям, а поэтому они недолговечны» ’. Тако-
ва, по мнению американского «советолога»,
сущность «руководящих принципов».
Удивляет не столько этическая сторо-
на этих антикоммунистических рассуждений,
их цинизм, иезуитство и действительный ма-
киавеллизм— поразительно то, что амери-
канский «советолог» рассуждает обо всем
этом как о чем-то обычном и даже само со-
бой разумеющемся, по существу не обосновы-
вая ни одного из своих гнусных обвинений,
хотя при этом он и ссылается на «опыт всех
политических союзов», в которых участвова-
ла партия.
Из того факта, что коммунистической пар-
тии пришлось в процессе революционной
борьбы вступать во временные соглашения
с попутчиками, отнюдь не следуют те выводы,
которые сделаны Мейером. Вступая в подоб-
ные соглашения, «Ленин и партия исходили из
необходимости сплочения всех сил, которое
определяется объективными условиями, и сов-
местных действий, направленных на достиже-
ние общих целей, порождаемых самим разви-
тием общества и революционного движения
на определенном этапе.
Но было бы по меньшей мере несерьезно
считать такие временные соглашения чем-то
прочным и чуть ли не вечным, ибо таких
1 A. Meyer. Op. cit., р. 82.
149
попутчиков не устраивали основные цели ком-
мунистов (в противном случае это были бы уже
не попутчики, а союзники), равно как и ос-
новные интересы попутчиков не соответство-
вали интересам революции. К тому же сами
коммунисты никогда не скрывали своих основ-
ных целей, последовательно и принципиально
борясь за их осуществление.
Обвинения же в так сказать «запланиро-
ванном предательстве» своих союзников или
даже временных попутчиков, не соответствуют
фактам, опровергаются самой жизнью и яв-
ляются неумной ложью и клеветой ’. Вспом-
ним хотя бы союз большевиков с «левыми»
эсерами. Даже наиболее злобные антикомму-
нисты вынуждены признать тот очевидный
исторический факт, что он был разрушен
именно «левыми» эсерами, которые хотели
установить свою единоличную власть, сверг-
нуть и предать своих вчерашних союзников —
большевиков, т. е. не только планировали это
предательство, но и пытались с оружием в
руках осуществить его.
Заключение критика ленинизма относи-
тельно «недолговечности союзов», в которые
вступают коммунисты, лишено как фактиче-
1 Под категорию союзов подходят, видимо, и внеш-
неполитические союзы, заключаемые Советским госу-
дарством с различными капиталистическими странами.
А здесь, как это хорошо известно не только буржуаз-
ным дипломатам, но и идеологам, коммунисты имеют
авторитет надежного и верного союзника, словом и
делом выполняющего свои обязательства. Лучшей ил-
люстрацией этого может послужить деятельность на-
шей партии н государства по выполнению своих обя-
зательств в антигитлеровской коалиции.
150
ских, так и теоретических оснований. Вообще
не следует все союзы мазать этакой однотип-
ной краской: бывают союзы и союзы. Если по-
смотреть, к примеру, на союз рабочего клас-
са и крестьянства, — а его реальность вряд ли
могут отрицать даже «советологи», — его не
назовешь ни недолговечным, ни временным,
ибо возник он в процессе совместной револю-
ционной борьбы и будет существовать до тех
пор, пока существуют оба этих трудящихся
класса.
Все эти и им подобные рассуждения ан-
тикоммунистов направлены на то, чтобы вы-
дать желаемое за действительное — опорочить
политику и цели коммунистов, подорвать их
авторитет, обвиняя их в двойственности, мо-
ральном релятивизме и макиавеллизме.
В этом-то и состоит назначение и суть мейе-
ровских «руководящих принципов действия»,
которые он формулирует следующим образом:
«Все это привело к возникновению несколь-
ких очень простых правил, которые легли в
основу «руководящих принципов»: 1) сражай-
ся до тех пор, пока существует хоть малей-
ший шанс на победу; 2) никогда не сдавайся,
если движение полностью не разгромлено;
3) не вступай в сражение, если знаешь зара-
нее, что обречен на поражение, — этот прин-
цип связан с предыдущим 4) используй все
имеющиеся в распоряжении средства для ве-
дения борьбы; 5) не полагайся ни на какие из
используемых средств, поскольку это всего
1 Мейер иллюстрирует этот «принцип», приводя в
качестве примеров решение Ленина о нэпе и его требо-
вание заключения Брестского мира.
151
лишь средства, которые могут быть отброше-
ны прочь, заменены; 6) никогда не становись
рабом того метода или оружия, которым поль-
зуешься. Этот двоякий взгляд на мир, связан-
ный с различной оценкой ближних и дальних
перспектив развития, является важным клю-
чом к пониманию ленинизма»
После ознакомления с этими «руководя-
щими принципами» сам собой напрашивается
вопрос об их авторе. При этом складывается
уже известная читателю и весьма шаблонная
картина: Мейер от имени Ленина и ленинизма
сконструировал какие-то «правила», которые,
по его. утверждениям, составляют основу по-
литики, стратегии и тактики нашей партии,
а затем, нисколько не смущаясь, обвиняет
Ленина и ленинизм в этом. Однако, понимая,
что надо создать хоть какую-то видимость ар-
гументации, наш критик делает несколько
сносок, якобы указывающих или подтвер-
ждающих то или другое из этих «правил».
Вдумаемся, может ли быть нэп иллюстра-
цией «третьего правила» Мейера? Как извест-
но, наша партия и государство в 1921 году
вели сражение с таким реальным противни-
ком, как голод, и этот противник был в ко-
нечном счете обречен на поражение. Амери-
канский же «советолог» имеет в виду классо-
вую борьбу, пытаясь уверить, будто таким
«противником» Советской власти было кре-
стьянство, недовольное продразверсткой. Но,
как известно, именно Ленин и партия поста-
вили вопрос о нэпе, прекрасно понимая, что
1 A. Meyer. Op. cit., р. 85.
152
политика «военного коммунизма», будучи вре-
менной мерой, навязанной стране и народу
иностранной военной интервенцией и граж-
данской войной, в новой обстановке переста-
ла соответствовать их интересам, являясь тя-
желым бременем прежде всего для крестьян-
ства.
Нэп был временным отступлением, необхо-
димым партии и народу для перегруппировки
сил и последующего перехода в наступление
на капиталистические элементы. Он был рас-
считан на создание фундамента социалистиче-
ской экономики, укрепление союза рабочего
класса и крестьянства, на ликвидацию капи-
талистических элементов и победу социализ-
ма в нашей стране. Нэп, следовательно, вовсе
не свидетельствовал о том, что Советская
власть «была обречена на поражение». На-
против, его основные принципы используются
в строительстве социализма в других странах
и имеют международное значение.
Обращает на себя внимание «четвертое
правило», развиваемое, по существу, в после-
дующих двух. Оно, видимо, потребовалось
критику ленинизма для того, чтобы впослед-
ствии обвинить Ленина и большевиков в мо-
ральном релятивизме, макиавеллизме и про-
чих грехах. Однако Ленин и руководимая им
партия никогда не разделяли принципа иезуи-
тов — «цель оправдывает средства». Напро-
тив, ленинизм подчеркивает недопустимость
применения аморальных средств и методов
при достижении даже самых высоких нрав-
ственных целей, а революционная практика
убедительно свидетельствует об этом. Если
153
же на минуту согласиться с Мейером, нельзя
ни понять, ни тем более объяснить таких об-
щеизвестных фактов, как отрицание Лениным
и ленинцами индивидуального террора как
средства политической борьбы, отказ от уча-
стия в буржуазном Временном правительстве
и многие другие факты, признаваемые даже
нашими противниками и свидетельствующие
против этих обвинений Мейера.
Высокая принципиальность и честность
Ленина и созданной им партии — факт, не
совместимый ни с моральным релятивизмом,
ни с макиавеллизмом; этого не в состоянии
опровергнуть ни «советологи», ни «примитив-
ные антикоммунисты», какие бы формы для
этого они ни придумывали.
Заключение же Мейера относительно
«двоякого взгляда на мир», якобы присущего
ленинизму, не соответствует действительности.
Другое дело — ближайшие задачи и далекие
перспективы: будучи научной, политика ле-
нинской партии ставит на каждом этапе и
теоретически обосновывает те или иные цели,
которые, в свою очередь, составляют звенья
общей цепи, ведущей к достижению основной
цели — построению коммунистического обще-
ства. Однако в этом нет той «двойственности»,
которую нашему критику так хочется обнару-
жить у Ленина и ленинизма. И ближайшие за-
дачи, и далекие перспективы не противоречат
друг другу, поэтому Ленин неоднократно под-
черкивал необходимость принципиальной по-
литики.
Перечислив и охарактеризовав «руководя-
щие принципы», Мейер выдвигает свое основ-
154
ное обвинение против Ленина и ленинизма:
«Если бы Ленин вообще говорил языком мо-
рали, он заявил бы, что никакие средства не
лучше и не хуже любых других, ибо в конце
концов этот мир вообще достоин всякого осу-
ждения. Тот, кто борется за моральную цель,
в конечном счете предаст эту цель и подчи-
нится этому аморальному миру, если в выбо-
ре средств он ограничивает себя только
высокоморальными средствами. Он, таким об-
разом, сам станет аморальным человеком...
Ленин, таким образом, был убежден, что цель
оправдывает любые средства и что она слу-
жит их единственным оправданием» ’.
Нелишним будет заметить, что другие «со-
ветологи» не разделяют эту точку зрения.
Напротив, они отмечают, что коммунисты, в
отличие от других партий, всегда чувствуют
свою ответственность перед народными мас-
сами: они не только объясняют, но и обосно-
вывают свои цели и действия.
Основное же обвинение Мейера (бесприн-
ципность— будто бы принцип ленинизма) —
попытка с негодными средствами, ибо оно не
только опровергается историческими факта-
ми, но и «доказывается» с помощью несостоя-
тельных аргументов.
Чистой софистикой является тезис нашего
критика насчет соотношения высокомораль-
ных целей и аморальных средств: достижение
первого отнюдь не так неизбежно требует вто-
рого, как кажется Мейеру. Возьмем такой
факт, как Великая Отечественная война. Если
1 A. Meyer. Op. cit., р. 87.
155
стать на позицию «советолога», то высокомо-
ральная цель ее — победа над фашизмом и
освобождение человечества от его господ-
ства — требовала использования всех, в том
числе и аморальных, средств. Однако каждо-
му непредубежденному наблюдателю хорошо
известно, что таковой была «моральная» ос-
нова ведения войны фашистской Германией.
Все те зверства и ужасы, которые были свя-
заны с оккупацией германским вермахтом
различных стран и народов, достаточно убе-
дительное тому подтверждение. Советская Ар-
мия в этой борьбе прежде всего проводила
грань между гитлеровской кликой и самим
немецким народом, что лучше всего прояви-
лось в ходе боевых действий на территории
собственно Германии. Наши войска не воева-
ли с гражданским населением, не издевались
над ним и не истребляли немцев только по-
тому, что они немцы. Напротив, Советский
Союз взял на себя нелегкую (по тем време-
нам особенно) заботу о миллионах немцев,
очутившихся без крова и пищи, без работы и
перспектив, на деле, а не на словах помог
немецкому народу преодолеть последствия
войны и приступить к строительству новой,
демократической и миролюбивой Германии,
которую ныне достойно представляет Герман-
ская Демократическая Республика.
Коммунисты — не иезуиты, моральную
платформу которых, по сути дела, излагает
Мейер. И именно потому, что наша цель столь ,
величественна и грандиозна, ее можно до-(
стичь отнюдь не всякими средствами, иначе;
она сама перестанет быть таковою.
156
Именно поэтому Ленин подчеркивал, что
вне связи с научной теорией не может быть
и революционной политики, ибо если не опи-
раться на научную теорию, сама политика
будет шаткой и беспринципной. А то, что
партия большевиков имела именно такую тео-
рию и руководствовалась ею, — исторический
факт. «...Большевизм, — писал по этому поводу
Ленин, — возник в 1903 году на самой проч-
ной базе теории марксизма... передовая
мысль в России... жадно искала правильной
революционной теории... Марксизм, как един-
ственно правильную революционную теорию,
Россия поистине выстрадала полувековой
историей неслыханных мук и жертв, невидан-
ного революционного героизма, невероятной
энергии и беззаветности исканий, обучения,
испытания на практике, разочарований, про-
верки, сопоставления опыта Европы» ’. По-
этому своим противникам «коммунисты проти-
вопоставляют такую стратегию, которая
опирается на научный анализ соотношения
сил внутри страны и на международной арене.
Они противопоставляют ему (империализму.—
И. Я.) такую тактику, такие формы и ме-
тоды борьбы, которые с наибольшей полно-
той учитывают конкретные условия»1 2.
Не лишена интереса и та аргументация, с
помощью которой Мейер пытается, так ска-
зать, «научно» обосновать необходимость
«руководящих принципов действия» для
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 41, стр. 7, 8.
2 Л. И. Брежнев. Пятьдесят лет великих побед
социализма, стр. 46.
157
Ленина и партии: «Вместо столь характерного
для Маркса воинствующего оптимизма, мы
видим здесь (у Ленина. — И. Я.) воинствую-
щий пессимизм, основанный на осознании
того факта, что многие явления развиваются
не столь гладко и быстро, как предсказывала
марксистская «алгебра» революции. Именно
поэтому Ленин пытался привнести револю-
ционный дух в рабочее движение с помощью
воспитания и пропаганды, с тем чтобы пре-
вратить это движение в боевое оружие клас-
сово сознательной элиты. Отсюда его повы-
шенное внимание к организации как средству,
позволяющему этой элите управлять людь-
ми и вынуждающему их следовать воле пар-
тии. Отсюда также проистекает его стремле-
ние к разработке правильной стратегии, ко-
торая, будучи основана на научном анализе
текущего момента, должна предусматривать
подходящие средства для достижения пар-
тией своих целей, — стратегии, в которой ра-
дикализм и политическая активность должны
быть превращены в эффективную силу с по-
мощью здравого политического смысла» Ч
Первое, что бросается в глаза и вызывает
скорее удивление, чем возражение, — это за-
мечание американского «советолога» о «воин-
ствующем пессимизме» Ленина. Здесь Мейера
не поддерживает большинство его коллег по
антикоммунизму. Они обвиняют Ленина в чем
угодно другом, но в пессимизме — это уж
слишком... В самом деле, мог ли быть «песси-
1 A. Meyer. Op. cit., р. 84—85 (разрядка моя.—
И. Я.).
158
мистом», да еще «воинствующим», человек,
который яснее других видел историческую
перспективу — прекрасное будущее по срав-
нению с тяжелым настоящим и еще более
мрачным прошлым. Тем более, если этот че-
ловек был, а это признают все антикоммуни-
сты, абсолютно уверен и убежден в том, что
руководимая им борьба закончится победой
революционного народа и воплощением в
жизнь его теории и планов.
Ответ напрашивается сам собой, причем
принадлежит он не кому-нибудь, а самому
Мейеру. В других местах своей книги и по
другим поводам он говорит, что Ленина без
оптимизма нельзя себе представить, иначе
бы он не был самим собою. Более того, толко-
ватель ленинизма прямо утверждает, что без-
граничный оптимизм «в принципе никогда
не покидал Ленина, в противном слу-
чае Ленин перестал бы быть комму-
нистом»1.
Намеки нашего критика на фатализм, яко-
бы присущий марксизму, неосновательны, ибо,
как было показано выше, материалистическое
понимание истории исходит из того, что в ис-
торическом процессе постоянно взаимодей-
ствуют как объективный, так и субъективный
факторы, а сами объективные закономерности
общественного развития проявляются через
деятельность людей. Впрочем, Мейер в этом
отношении отнюдь не оригинален, повторяя,
по существу, стереотипные обвинения мар-
’ A. Meyer. Op. cit., р. 187 (разрядка моя.—
И. Я.).
159
ксизма в «фатализме», которые, пожалуй,
столь же стары, как и сам антикоммунизм.
Сведение же нашим критиком отношений
между коммунистической партией и народны-
ми массами, в частности рабочим классом, к
отношению «элиты» и «толпы» показывает
лишь, что он не в состоянии преодолеть рам-
ки собственной догмы, в которой он не только
воспитывает других, но и воспитан сам. Все
его рассуждения относительно «элиты» по-
строены на песке. Еще на заре коммунистиче-
ского движения Маркс и Энгельс характери-
зовали отношения между коммунистами и
рабочими следующим образом: «В каком от-
ношении стоят коммунисты к пролетариям во-
обще?
Коммунисты не являются особой партией,
противостоящей другим рабочим партиям.
У них нет никаких интересов, отдельных от
интересов всего пролетариата в целом.
Они не выставляют никаких особых прин-
ципов, под которые они хотели бы подогнать
пролетарское движение.
Коммунисты отличаются от остальных про-
летарских партий лишь тем, что, с одной
стороны, в борьбе пролетариев различных на-
ций они выделяют и отстаивают общие, не
зависящие от национальности интересы всего
пролетариата; с другой стороны, тем, что на
различных ступенях развития, через которые
проходит борьба пролетариата с буржуазией,
они всегда являются представителями интере-
сов движения в целом» *.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 4, стр. 437.
160
Что же касается партии большевиков, то
ее отношения с рабочим классом убедительно
подтверждают эти идеи «Манифеста Комму-
нистической партии». Наша партия ни в цар-
ской России, ни при Временном правительстве
не была и не могла быть «элитой». Трудно
представить, как такая оппозиционная пар-
тия, политически бесправная и гонимая, на-
ходившаяся на полулегальном и нелегальном
положении, могла «управлять людьми» и, бо-
лее того, «вынуждать их следовать своей
воле», если их интересы не совпадали. А допу-
стить, что партия потому и пользовалась без-
раздельной поддержкой пролетариата, трудя-
щихся масс, что выражала их собственные
интересы и последовательно боролась за их
осуществление, Мейер просто не может, ина-
че он перестал бы быть «советологом».
И именно потому, что ленинская партия не
только выражала интересы рабочего класса и
всех трудящихся, не только разрабатывала
пути и способы их реализации, но активно бо-
ролась за их победу, именно поэтому народ
видел в ней не какое-то инородное тело, а сво-
его подлинного вождя и руководителя.
Последняя часть рассуждений критика
ленинизма представляет интерес, так как вер-
но отражает тот факт, что Ленину и партии
была необходима не всякая, а именно науч-
ная политика, стратегия и тактика, которые
могли быть разработаны лишь на основе
объективного и научного анализа обществен-
ной жизни. Только основываясь на таком ана-
лизе, можно было выработать эффективные
средства для достижения целей революцион-
] 1 И. Т. Якушевский
161
ных масс. Это свидетельство Мейера важно
еще и потому, что независимо от воли и же-
лания его автора показывает, каковы были
объективные предпосылки и основы единства
революционной теории и практики и почему
оно было необходимостью для Ленина и пар-
тии коммунистов.
В освещении единства и взаимодействия
теории и практики в процессе Октябрьской
революции «советологии» характерны следую-
щие общие тенденции:
— противоречивость и двойственность в
оценке их реальной диалектики, которая, по
одним утверждениям, отличала нашу револю-
цию, по другим же — вообще была невоз-
можна;
— • стремление представить революцию
как этакое хаотическое нагромождение собы-
тий, как революцию без теории, сведение ее
в конечном счете к пресловутому «захвату
власти»;
— примитивизация и вульгаризация лени-
низма как теоретической предпосылки и науч-
ного руководства для революции, подмена его
сводом прагматистских, макиавеллевских пра-
вил, аналогичных мейеровским «руководя-
щим принципам действия».
Таковы на деле «беспристрастность», «на-
учность» и «объективность» «советологии» в
освещении теории и практики Великой Ок-
тябрьской социалистической революции.
ДИАЛЕКТИКА РЕВОЛЮЦИОННОЙ
ТЕОРИИ И ПРАКТИКИ
И «СОВЕТОЛОГИЯ»
Необходимость творческой разработки
проблемы диалектики теории и практики не
нуждается в особых доказательствах: этого
требует прежде всего сама революционная
практика, а также научное руководство раз-
витием социалистического общества. В этой
связи в Тезисах ЦК КПСС говорится: «Пре-
имущества социализма как общественной си-
стемы реализуются в той мере, в какой они
научно познаны обществом и используются
практически» К тому же данная проблема
находится в центре внимания «советологов» и
«примитивных антикоммунистов», подвергаясь
с их стороны всяческим искажениям и фаль-
сификации.
В этой связи крайне важно проанализиро-
вать главные аспекты и проявления единства
и взаимодействия теории и практики, пока-
зать, как наши критики извращают ленинский
принцип единства теории и практики и
насколько их трактовки не соответствуют
1 «50 лет Великой Октябрьской социалистической
революции», стр. 30.
И* 163
современному уровню разработки этой про-
блемы.
Не менее важно с этой точки зрения рас-
смотреть основные особенности и черты прак-
тики строительства коммунизма, показать, по-
чему она в условиях коммунистической фор-
мации требует в качестве руководства к дей-
ствию именно научной теории и не может раз-
виваться без нее.
Столь же важно и интересно рассмотреть
основные функции научной теории, проанали-
зировать сущность и механизм научного руко-
водства развитием общества, сам сложный
процесс взаимодействия революционной прак-
тики и теории, выяснить, почему наша теория
является действенной, революционной.
Позитивная разработка этих вопросов,
равно как и всей проблемы диалектики тео-
рии и практики, будет иметь вместе с тем не-
маловажное значение для разоблачения «со-
ветологии» и антикоммунизма в целом.
ГЛАВА IV
ОСНОВНЫЕ АСПЕКТЫ ДИАЛЕКТИКИ
ТЕОРИИ И ПРАКТИКИ
«Советология» не может обойти молча-
нием тот факт, что ленинский принцип един-
ства теории и практики представляет собой
основополагающий принцип диалектико-мате-
риалистической философии и всего марксизма-
ленинизма. Однако каждый «советолог» трак-
тует его на свой лад, пытаясь по-своему из-
вратить и опровергнуть этот принцип.
Главное, что бросается в глаза, когда чи-
таешь «исследования» критиков ленинизма по
этому вопросу, — попытка поставить под сом-
нение диалектику теории и практики и иска-
зить само ее существо. Их единство и взаимо-
действие упрощается и вульгаризируется, по-
дается этаким наукообразным примитивом и
выдается в то же время за главный и опреде-
ляющий принцип марксистско-ленинской фи-
лософии. Тем самым наши критики хотят од-
ним махом решить две задачи: показать «при-
митивизм» ленинского принципа и создать у
читателя представление о коммунизме как во-
обще о «чудовищном упрощении».
Разноголосицу, которая царит по этому
вопросу в «советологии», а также в буржуаз-
ной философии и социологии, неплохо выра-
зил западногерманский антикоммунист Левен-
165
таль: «Одни видят секрет успехов большеви-
ков в стройной целостности идеологии, кото-
рая, как кажется, предусматривает любую
возможную ситуацию и на каждый случай
имеет готовое руководство к действию; другие
объявляют, что идеология — это всего лишь
прикрытие стремления к «мировому заговору»
и что провозглашаемые ею аксиомы вероуче-
ния без малейших угрызений совести отбра-
сываются в сторону, если это оказывается це-
лесообразным для достижения политических
целей»
Знаменательно, что при всем стремлении
антикоммунистов извратить ленинский прин-
цип единства теории и практики и доказать
его нереальность в капиталистических стра-
нах имеет место и трезвая оценка, которая
не только признает возможность и реальность
единства революционной теории и практики
в деятельности Ленина и партии коммунистов,
но и, главное, считает его основной причиной
успехов и достижений советского народа в
строительстве нового общества. Научность,
целостность и революционность ленинизма
как социальной теории на самом деле дают
возможность предусмотреть ту или иную воз-
можную ситуацию, делают ленинизм таким
«готовым руководством к действию».
Среди «советологов» имеется несколько
точек зрения на ленинский принцип единства
теории и практики: одни (Левенталь, Фальк
и др.) вообще исключают самую возможность
такого единства, утверждая, что между ними
1 R. Lowenthal. Op. cit., S. 7—8.
166
существует постоянное и непреодолимое про-
тиворечие; другие (Мейер, Фетшер, Шапиро
и др.) относятся к нему двойственно — то объ-
являют его «коммунистическим мифом» или
«недостижимым идеалом», то, рассматривая
революционную деятельность Ленина и пар-
тии, признают его реальность; третьи же
(Бохенский, Веттер и др.) прямо признают
его центральным и основным принципом
марксизма-ленинизма, уделяя большое вни-
мание его рассмотрению в своих «исследова-
ниях». Ознакомимся с каждой из этих точек
зрения более подробно.
Первая точка зрения, отрицающая реаль-
ность единства теории и практики, распро-
странена преимущественно среди «псевдосове-
тологов». Левенталь, например, заявляет: «Их
(большевиков,-—И. Я.) вера в марксистско-
ленинский шаблон мышления всегда была
искренней, и без нее они не смогли бы сохра-
нить прочность своей партии и своего режи-
ма; однако она неоднократно приводила к
иллюзорным представлениям, которые прихо-
дилось исправлять в интересах утверждения
власти. Так, при всем постоянстве целей сама
идеология претерпевала все новые и новые
изменения, и этот процесс часто протекал бо-
лезненно, с кризисными явлениями... мар-
ксизм-ленинизм стремится к осуществлению
несовместимых желаний, и эта несовмести-
мость, имманентно присущая идеологии, шаг
за шагом обнажается при сопоставлении с
действительностью» ’.
1 R. Lowenthal. Op. cit., S. 8.
167
Если отвлечься от антикоммунистической
терминологии критика, в его рассуждениях
проскальзывает интересное полупризнание
единства теории и практики в деятельности
партии коммунистов; без такого единства она
не смогла бы сохранить «свою прочность и
свой режим». Но если то и другое не только
сохраняется, но все более укрепляется и раз-
вивается, то одной из главных причин этого
как раз и является единство и взаимодействие
революционной теории и практики.
Что же касается постоянных изменений
марксистско-ленинской теории, то они вполне
закономерны, ибо научная теория, отображая
постоянно изменяющуюся объективную дей-
ствительность, должна сама соответственно
изменяться и развиваться.
Тезис об «иллюзорных представлениях»,
видимо, подразумевает несоответствие тех или
иных теоретических положений практике, са-
мой действительности, что также вполне есте-
ственно в развитии их единства и взаимодей-
ствия. Между теорией и практикой не суще-
ствует какого-то неизменного соответствия, —
напротив, между ними объективно возникают
и развиваются противоречия, разрешаемые
развитием каждой из них. Если же Левенталь
разумеет под «иллюзорными представления-
ми» что-либо иное—-это его собственное дело.
Следовательно, отрицание возможности и
реальности единства революционной теории и
практики фактически не обосновывается, а
провозглашается как нечто само собой разу-
меющееся, от чего, конечно, не может стать
истинным.
168
Рассмотрим теперь другую точку зрения,
которая, с одной стороны, признает, а с дру-
гой — отрицает единство теории и практики.
«Однако решающее отличие марксизма от
всех известных нам теорий и идеологий, — пи-
шет в этой связи Фетшер, — в том, что он пре-
тендует на единство теории и практики, или,
иными словами, на единство «научного ана-
лиза» и социально-революционных действий...
За осуществление этой связи революционной
теории с революционным классом (и револю-
ционным действием) начиная с 50-х годов
XIX столетия вели борьбу в известной степе-
ни сами Маркс и Энгельс, но главным обра-
зом их сторонники в различных европейских
и американских рабочих партиях» \
Между тем в других местах своей книги
тот же Фетшер утверждает нечто прямо про-
тивоположное. Односторонне истолковывая
известные исторические факты, он неодно-
кратно пытается показать несоответствие
между революционной теорией и практикой,
а также обосновать принципиальную невоз-
можность их единства.
Верность ленинского принципа единства
теории и практики признает и другой наш
критик — М. Ланге, специально рассматри-
вающий эту проблему в своей книжке «Мар-
ксизм, ленинизм, сталинизм»: «...для Маркса
философия — это в первую очередь всеобщее
выражение «совершающегося на наших гла-
зах исторического движения»... В этой харак-
теристике роли философии заключено боль-
1 I. Fetscher. Op. cit., S. 54.
169
шое доверие к разуму в истории и убеждение
в том, что мир может быть изменен только в
союзе теории с тем, что пробивается вперед в
практике. Это отнюдь не беспочвенное требо-
вание; это наука, ставшая партийной, наука,
которая верит, тем не менее, в истину»1. Вид-
но, Ланге пытается как-то объяснить обычно
отвергаемое «советологами» единство научно-
сти и партийности в пролетарской идеологии.
Вместе с тем он неоднократно подчеркивает
необходимость для коммунистической партии
в связи с ее основной целью единства теории
и практики: «Очевидное уважение к науке и
рациональному (посюстороннему) мышлению
основано на генезисе марксизма-ленинизма.
Революционная теория, которая намерена ре-
волюционизировать существующий обще-
ственный строй, радикально отрицая его тра-
диции, едва ли может обойтись без того, что-
бы не использовать престиж науки в своей
практике. С помощью науки она пытается
оправдать свои устремления и по рукам и
ногам связать своих сторонников»1 2. Стало
быть, начав «за здравие», западногерманский
«советолог» заканчивает «за упокой».
В приведенном рассуждении вызывает
возражение несколько моментов. Прежде все-
го— о науке и ее престиже. Автор справедли-
во отмечает, почему именно коммунистиче-
ской партий необходима наука, и верно гово-
рит об «очевидном уважении» к ней, которое
1 М. G. Lange. Marxismus, Leninismus, Stalinis-
mus. Stuttgart, 1957, S. 18—19.
2 Ibid., S. 192.
170
коренится в самой природе коммунизма.
В конце же, как бы испугавшись собственной
откровенности, он совершенно неуместно
вставляет слово «престиж». В итоге читатель
сам должен решить, что же необходимо ком-
мунистам — наука или ее престиж.
Непонятно также замечание критика на-
счет стремления «связать по рукам и ногам»
сторонников революционной партии. Если это
сторонники, стало быть, они разделяют и
поддерживают ее по своему внутреннему убе-
ждению. Но к чему же их в подобном случае
«связывать»? Марксизм-ленинизм есть рево-
люционная теория и идеология самого рабо-
чего класса и всех трудящихся, она поэтому
безраздельно поддерживается самими масса-
ми и не нуждается ни в каком навязывании.
Главным же в данном положении Ланге
является не столько признание единства тео-
рии и практики в марксизме-ленинизме,
сколько логическое обоснование его необхо-
димости. В самом деле, если для коммунисти-
ческой партии очевидно и характерно стрем-
ление к науке, ибо иначе она не может рево-
люционно преобразовать мир и достигнуть
своей основной цели, то всякого рода утвер-
ждения насчет нереальности единства револю-
люционной теории и практики просто пови-
сают в воздухе.
Весьма интересна трактовка единства и
взаимодействия революционной теории и
практики в книге известного американского
антикоммуниста 3. Бржезинского «Идеоло-
логия и власть в советской политике»: «Подоб-
ным же образом характеристика Лениным
171
природы империализма представляет собой
отражение его прагматической убежденности
в том, что теория всегда должна быть связана
с конкретной реальностью; для его историче-
ской эпохи эта характеристика должна была
способствовать глубокому пониманию внут-
ренней динамики слаборазвитых и охвачен-
ных волнениями стран мира. Марксистский
подход послужил основой ленинской теории
империализма и был для Ленина отправной
точкой, равно как и главным инструментом
анализа» ’.
Если отвлечься пока от традиционных для
«советологии» обвинений ленинизма в прагма-
тизме, главным в этом рассуждении является
признание убежденности Ленина, а стало
быть, и ленинизма в безусловной необходимо-
сти единства научной теории и революцион-
ной практики. Немаловажно также и призна-
ние того творческого развития марксизма, ко-
торое представляет собой ленинизм, ибо, как
уже было показано, многие наши критики
склонны либо просто отрицать этот факт, ли-
бо противопоставлять Ленина Марксу, а ле-
нинизм^— марксизму. Не меньший интерес
представляет собой резюме, которое делает
Бржезинский несколько ниже: «Я уже сделал
попытку доказать, что советскую коммунисти-
ческую идеологию следует рассматривать как
сочетание известных теоретических положений
с принципами, извлеченными из теории, но со-
образующимися со специфической действи-
1 Z. К- Brzezinski. Ideology and Power in So-
viet Politics. London, 1962, p. 100—101.
172
тельностью, окружающей тех, кто является
приверженцем этой идеологии. Затем она ста-
новится частью действительности и самостоя-
тельно существующим фактором, опреде-
ляющим выбор той или иной политической
линии в каждый конкретный момент»'.
Здесь прежде всего требует уточнения не-
удобоваримое выражение относительно тео-
рии. Под «сочетанием теоретических положе-
ний с принципами, извлеченными из теории»
надо, видимо, понимать саму революционную
теорию. Это, кстати, косвенно признает и наш
критик.
Вместе с тем весьма важно и свидетель-
ство Бржезинского о претворении революцион-
ной теории в действительность, которое столь
упорно отрицают многие из его коллег по «со-
ветологии». Именно вследствие того, что
теория, воплощенная через практику в действи-
тельность, сама становится частью этой дей-
ствительности, она играет важную роль в вы-
боре и научном обосновании политической ли-
нии в каждый конкретный момент. И это не
случайно, ибо единство и взаимодействие на-
учной теории и революционной практики со-
ставляют не просто одну из специфических
черт, но и объективную закономерность новой
общественно-экономической формации, прин-
ципиально отличающую ее от капиталистиче-
ского общества.
Особенно большое внимание проблеме
единства и взаимодействия теории и практики
уделяет другой американский «советолог» —
1 Z. К- Brzezinski. Op. cit., р. 101—102.
173
Мейер. Давая общую характеристику лени-
низма как теоретической предпосылки Ок-
тябрьской революции, он пишет, что «Ленин
был не комнатным философом, а человеком
политического действия, деятельность которо-
го как руководителя политической партии на-
шла отражение — возможно, даже слишком
большое отражение-—в его теории. Многие
исследователи склонны проводить различие
между Лениным-теоретиком и Лениным-стра-
тегом на том основании, что, на их взгляд,
между первым и последним существуют глу-
бокие противоречия. Некоторые идут настоль-
ко далеко, что заявляют, будто теориями Ле-
нина можно спокойно пренебречь, так как
он был прежде всего человеком практики, ма-
ло интересовавшимся теоретическими изыска-
ниями. Читателю не следует искать в этой
книге какой-то определенный ответ на инте-
ресующий его вопрос; вместо этого он должен
попытаться составить собственное мнение» ’.
Прежде всего, мы видим здесь типичную
для «советологии» попытку представить свое
исследование чисто «научным» и «объектив-
ным» анализом марксизма-ленинизма, кото-
рый якобы не ставит своей целью давать ка-
кие-либо оценки или выводы, предоставляя
это самому читателю и лишь снабжая его не-
обходимым материалом. Подчеркнем в этой
связи еще раз, что подобная подача своих
«исследований» есть видимость научности и
объективности, используемая нашими крити-
ками в качестве дымовой завесы для более
1 A. Meyer. Op. cit., р. 5.
174
успешного наступления на марксизм-лени-
низм.
Мейер, бесспорно, прав, говоря о распро-
страненных на Западе односторонних оценках
Ленина, противопоставляющих в нем теоре-
тика практику. На деле то и другое прекрас-
но уживалось в революционной деятельности
как самого Ленина, так и созданной им боль-
шевистской партии. Принцип единства теории
и практики не случайно зовется ленинским,
ибо Ленин не только теоретически разработал
и обосновал его, но блестяще претворял его
во всей своей многогранной революционной
деятельности. •
Однако критик зря скромничает относи-
тельно собственной оценки Ленина и лениниз-
ма с этой точки зрения. Ответ на вопрос, о
котором он говорит, дается им в данной ра-
боте, и дается не один раз. Вот одно из типич-
ных рассуждений толкователя ленинизма,
имеющее важное значение для уяснения «со-
ветологической» трактовки самой проблемы
диалектики революционной теории и практи-
ки: «Действие должно соответствовать теории,
но теория не должна выходить за рамки су-
ществующей на деле ситуации. Здесь мы
встречаемся с воскрешением марксистского
положения о единстве теории и практики,
хотя и с существенными изменениями: Маркс
полагал, что в процессе революции прежнее
гибельное несоответствие теории и практики
исчезнет само собой. Но когда ленинизм при-
меняет это положение о синтезе мысли и дей-
ствия к повседневной классовой борьбе, яв-
ляющейся подготовкой к революционному
175
действию, то это положение превращается в
явный постулат. Единство теории и практики
понимается не как факт, а как идеал, к кото-
рому должна стремиться партия» '.
Верно, прежде всего, утверждение о «вос-
крешении» принципа единства теории и прак-
тики, сформулированного Марксом и Энгель-
сом и в числе других основных принципов
марксизма ревизованного оппортунистами по-
сле их смерти. Однако за пределами констата-
ции данного факта тенденциозность нашего
«объективного наблюдателя» уводит его в сто-
рону как от беспристрастности, так и от са-
мой действительности.
Мейер совершенно неправ, представляя
диалектику революционной теории и практи-
ки как единство ограничивающих друг друга
и по существу несоединимых противополож-
ностей. Если первую часть его тезиса — о не-
обходимости соответствия революционной
практики научной теории — еще можно при-
нять (хотя заметим, что это односторонняя
трактовка их соотношения), то вторая, касаю-
щаяся диапазона самой теории, вообще не со-
ответствует действительности.
Данная формулировка применима к праг-
матизму, считающему теорию всего лишь «ин-
струментом» практики и не видящему необхо-
димости выходить за рамки существующей
ситуации. Если же говорить о соотношении
научной теории и революционной практики,
то первая, собственно, потому и является ре-
волюционной, что, будучи адекватным отра-
1 Л. Meyer. Op. cit., р. 88.
176
жением сегодняшней социальной действитель-
ности, не останавливается на этом, а именно
выходит за ее «рамки». На основе познанных
объективных закономерностей и тенденций
изменения и развития действительности тео-
рия дает научное предвидение, которое выво-
дит ее за рамки данной практики.
Совершенно искажено критиком понима-
ние Марксом и Энгельсом самого единства и
взаимодействия теории и практики. Они счита-
ли, что в результате социалистической рево-
люции теория воплотится в действительность,
материализуется в том новом обществе, на-
ступление которого она предсказала и постро-
ению которого служит. Именно в этом они
видели роль теории как руководства к дейст-
вию. Под «гибельным несоответствием», види-
мо, имеется в виду критика Марксом и Эн-
гельсом всякого рода ненаучных социально-
политических теорий и концепций, которые
дезориентировали пролетариат, мешали его
революционной борьбе и в конечном счете не
могли воплотиться в действительность.
Неверным является также положение Мей-
ера о том, что у Ленина и в ленинизме прин-
цип единства теории и практики перестает от-
ражать объективную реальность и превра-
щается всего лишь в «постулат» или даже в
«идеал». Единство теории и практики в клас-
совой борьбе пролетариата складывается с
возникновением марксизма, превращаясь из
идеала в факт. Для Ленина стремление к
углублению и укреплению этого единства ста-
новится характерным и определяющим; при
этом данное единство развивается и подни-
12 И. Т. Якушевский
177
мается на новый, более высокий уровень.
Кстати, это подтверждает и сам Мейер, говоря
о присущих Ленину реалистическом подходе
и научном анализе действительности.
Свои рассуждения о невозможности един-
ства революционной теории и практики наш
критик пытается подкрепить еще одним те-
зисом: он утверждает, что вообще невозмож-
но проведение правильной политики револю-
ционной партией. Иронизируя насчет того, что
коммунистическая партия всегда следовала
твердому и правильному курсу, пролегав-
шему между «оппортунистической Сциллой и
ультрарадикальной Харибдой», и никогда не
сбивалась с него, Мейер пишет, что такое
утверждение «могло быть обосновано лишь
в том случае, если бы было определено, что же
именно представляет собой «правильная»
оценка условий и возможностей и каким
именно образом любое действие согласуется
с дальними целями и теорией пар-
тии. Но сделать это невозможно... Двойствен-
ность, с которой Ленин взирал на окружаю-
щий мир, определялась, конечно, предельно
«диалектическим» подходом, при котором яв-
ления оцениваются со всех возможных углов
зрения и с учетом всех возможных историче-
ских перспектив. Причем именно этот дуа-
листический взгляд на вещи проник в
марксизм именно в тот момент, когда обнару-
жилось, что единство теории и практики пред-
ставляет собой миф или в лучшем случае
просто постулат»
1 Л. Meyer. Op. cit., р. 89—90 (разрядка моя.—
И. Я.).
178
Разумеется, трудно, а может быть и невоз-
можно, определить, как именно любое дейст-
вие согласуется с дальними целями партии.
Но в связи с этим возникает встречный во-
прос: а для чего вообще это нужно? Путь к
конечной цели революционной партии — это
огромная историческая цепь событий, явлений
и процессов, каждое звено которой связано с
предыдущими и последующими звеньями.
И здесь важно знать общую тенденцию, необ-
ходимую связь между этими звеньями, а во-
все не выяснять связь любого единичного дей-
ствия с конечными целями партии. Все это
обеспечивается научным руководством разви-
тием нашего общества, осуществляемым ле-
нинской партией на основе революционной
теории.
Сомнение же Мейера относительно воз-
можности «правильной» оценки условий со-
вершенно неосновательно: такая оценка дает-
ся на основе общественно-исторической прак-
тики, которая потому и является объективным
критерием истинности теории, подтверждая
правильность тех или иных ее оценок. Поэто-
му возможность избежать различных уклонов,
нереальная, по его мнению, на деле реальна,
так как ее решающей предпосылкой служит
именно единство и взаимодействие революци-
онной теории и практики, позволяющее выра-
ботать и осуществлять тот верный путь, по
которому шли Ленин и партия коммунистов.
Бросается в глаза и бесцеремонная под-
мена тезиса, совершаемая автором буквально
на глазах у читателя: начав с «диалектиче-
ской двойственности» во взглядах на общест-
12*
179
во, он с легкостью необычайной переключил-
ся на дуализм, хотя ему должно быть пре-
красно известно, что диалектика и дуализм
столь же близки, как небо и земля. Однако
эта подмена тезиса не является самоцелью;
дело в том, что Мейеру необходимо чем угод-
но обосновать свой вывод о невозможности
единства революционной теории и практики,
поэтому он и использует для этого ссылки то
на диалектику, то на дуализм.
Что же касается длинных рассуждений
«советолога» относительно будто бы присущей
ленинизму «двойственности», то здесь им до-
пущена весьма существенная «оговорка». Объ-
ективная противоречивость явлений и процес-
сов самой действительности является универ-
сальной диалектической закономерностью,
одним из проявлений объективной диалекти-
ки, независимо от того, нравится это кому-то
или нет. Разумеется, наш критик может быть
любого мнения о диалектике, но она от этого
не перестает быть самой собой — наукой о на-
иболее общих законах движения и развития
природы, общества и мышления.
Вполне понятно, почему Ленин был так
убежден в истинности материалистической
диалектики: это не слепая вера фанатика, а
внутреннее убеждение мыслителя, познавшего
на практике ее объективную истинность, все-
сторонность, глубину и силу, о чем, кстати,
весьма подробно говорит и сам Мейер во вве-
дении к своей книге: «Ленин был убежден, что
диалектика, по крайней мере в ее материали-
стическом, или марксистском, понимании, яв-
ляется ключом к правильному пониманию дей-
180
ствительности и выбору правильной линии
действий, квинтэссенцией философии, а следо-
вательно, самым важным орудием разума для
революционного деятеля. Однако, являясь
тончайшим творением разума, диалектика
трудно воспринимается, и ее трудно объяс-
нить. Отсюда повышенный интерес Ленина к
ней. В отличие от многих других марксистов
он не имел желания играть диалектической
терминологией в своих трактатах и выступле-
ниях. Для него диалектика не игрушка, не фи-
лософская абстракция, о которой можно по-
спорить... Для него это — неоценимое практи-
ческое орудие, arcanum imperii в полном
смысле слова, о котором не нужно рассуж-
дать, которое нужно брать на вооружение и
неукоснительно применять, как применяют
обычно на практике свою основополагающую
неписаную философию» *.
Приведенная мысль Мейера крайне важ-
на именно с точки зрения проблемы единства
теории и практики: он, может быть сам того
не желая, указывает на один из важнейших
факторов объективности такого единства. Ди-
алектика вещей — объективная диалектика
самой действительности — отражается в диа-
лектике идей — субъективной диалектике.
И наоборот, диалектика идей через практику
претворяется в действительность, в диалекти-
ку вещей.
Рассмотрим еще одно положение Мейера,
важное для уяснения трактовки «советологи-
ей» единства и взаимодействия революцион-
1 А. М е у е г. Op. cit., р. 8—9.
181
ной теории и практики: «В известном смысле
это сочетание власти и ответственности (ко-
торое, по его мнению, характерно для Ленина
и коммунистической партии. — И. Я.) пред-
ставляет собой весьма здравый принцип,
который вынуждает теоретиков больше думать
о практическом значении своих идей, а прак-
тиков — заботиться о теоретическом обосно-
вании своих действий. Нельзя выдвигать та-
ких теорий, которые не будут немедленно же
проверены на практике. Этот принцип накла-
дывает особенно большую ответственность на
плечи теоретиков, ответственность, призван-
ную заставить их воздерживаться от критики,
если таковая нереалистична и неконструк-
тивна» *.
Прежде всего чрезвычайно ценно призна-
ние Мейером «здравости» принципа единства
теории и практики, хотя и сопровождаемое
туманными рассуждениями о «сочетании вла-
сти и ответственности». Но при этом возни-
кает одна небольшая неувязка: как быть те-
перь с его собственными многочисленными
утверждениями о том, что такое единство не
больше, чем «миф»? Или, быть может, вос-
пользовавшись испытанным «само собой разу-
меется», отказаться от прямого смысла суж-
дения о «здравости» принципа единства тео-
рии и практики?
Надо отметить правильность соображений
нашего критика относительно необходимости
отказа как теоретиков, так и практиков от
1 A. Meyer. Op. cit., р. 100—101 (разрядка моя.—
И. Я.).
182
односторонности и оторванности от науки и
от самой практики. Верно и то, что этот прин-
цип налагает особую ответственность на тео-
ретиков, ибо в условиях коммунистической
формации ошибка в теории, в силу ее всеобщ-
ности как научного руководства в строитель-
стве нового общества, неизбежно порождает
своеобразную цепную реакцию практических
ошибок. Ленин исходил именно из этого, ко-
гда призывал держать в чистоте и постоянно
творчески развивать нашу революционную
теорию, которая должна шагать в ногу с исто-
рией, а не быть отражением лишь ее вчераш-
него дня.
Из рассуждений Мейера следует, кроме
того, еще один в высшей степени ценный вы-
вод — актуальной задачей революционной
теории является выработка и научное обос-
нование правильной точки зрения. Но, как
очевидно каждому непредубежденному чело-
веку, это невозможно без глубокого анализа
объективной действительности, без сопостав-
ления и столкновения различных точек зре-
ния, равно как и их практической проверки.
Это же, в свою очередь, немыслимо без серь-
езных дискуссий, в процессе которых и про-
исходит творческое развитие самой револю-
ционной теории. Без этого нельзя выработать
ни правильной точки зрения, ни научно обос-
нованной политики. Вот почему, коль скоро
Мейер считает принцип единства теории и
практики «здравым», он логически обязан
прийти к несовместимости его с догматизмом.
Революционная теория — это не установив-
шаяся догматическая система, в которой ре-
183
шены все проблемы, а развивающаяся систе-
ма знаний об обществе и законах его разви-
тия. В ней, как в каждой научной теории, есть
и всегда будут «белые пятна», свои нерешен-
ные проблемы, что не только не умаляет ее
объективной истинности и научной ценности,
но, напротив, свидетельствует об этом.
Понятно, что неотъемлемым элементом
таких дискуссий является научная критика.
В этой связи верно также замечание Мейера
насчет ее характера. Она, в отличие от кри-
тиканства, должна быть реалистичной и кон-
структивной. В самом деле, оценивая ту или
иную идею или концепцию, равно как то или
иное действие или событие, мало сказать
«нет». Нужно еще сказать и то самое «да»,
которое является позитивным аспектом крити-
куемой концепции, будучи поэтому атрибутом
конструктивной и научной критики. Именно
так критиковал различных противников марк-
сизма Ленин. Он не превращал критику в
самоцель, давая наряду с ней и теоретиче-
скую разработку рассматриваемых проблем.
Что же касается «советологической» критики
марксизма-ленинизма, то именно ей, как это
очевидно из рассмотрения ее концепций, не
хватает ни реалистичности, ни конструктив-
ности, ни научности.
В связи с этим остановимся еще на одном
положении западногерманского антикоммуни-
ста Левенталя, касающемся проблемы един-
ства теории и практики, которое заключается
в признании того важного факта, что Ленину
и коммунистической партии присуще «неви-
данное в истории революций постоянство це-
184
лей»1. Левенталь не стремится объяснить, чем
оно вызвано, ибо это, видимо, не соответствует
его «научным» целям. Между тем в подоб-
ном постоянстве целей, как в фокусе, кон-
центрируются, сходятся различные аспекты
единства и взаимодействия революционной
теории и практики. Тот факт, что коммунисты
на всех этапах своей революционной деятель-
ности руководствуются марксистско-ленинской
теорией, которая, постоянно совершенствуясь,
является объективно-истинной, придает и са-
мой политике коммунистической партии это
невиданное в истории постоянство целей. Дру-
гими словами, само это постоянство есть вы-
ражение неразрывного единства революцион-
ной теории и практики, на основе которого
разрабатывается теоретически и осуществ-
ляется практически политика коммунистиче-
ской партии. Стало быть, хотя и в глубоко
завуалированной форме, в данном положении
Левенталя содержится признание реальности
такого единства.
Рассмотрим теперь третью точку зрения,
сторонники которой, признавая ленинский
принцип единства теории и практики основ-
ным и определяющим в марксизме-ленинизме,
всячески вульгаризируют и примитивизируют
его. Так, в «Руководстве по мировому комму-
низму» он рассматривается в нескольких ме-
стах. Вот как знакомят с ним читателя:
«Марксистский принцип диалектического
единства теории и практики будет объяснен
ниже... В соответствии с ним теория сущест-
1 R. Lowenthal. Op. cit., S. 7.
185
вует для практики и вырастает из практики.
Практика служит целям, которые ставятся
теорией, и при этом руководствуется ею»'.
В приведенном изложении существа рас-
сматриваемого принципа содержатся по край-
ней мере два упрощения, дримитивизирующих
его. Если в порядке первого приближения
можно сказать, что теория существует для
практики, то в таком случае совершенно не-
обходима оговорка, которая хотя бы просто
констатировала принципиальное отличие
марксистско-ленинского понимания единства
и взаимодействия теории и практики от праг-
матического. Теория есть не «удобный инст-
румент» для практики, а важнейшая форма
научного познания объективного мира, потому
именно и являющаяся мощным фактором его
революционного преобразования. Она сущест-
вует не узко для практики, а для развития
человеческого общества, познающего и пре-
образующего как природу, так и самое себя,
служит росту духовной культуры и обогаще-
нию кругозора человечества.
Другое упрощение — «практика служит
целям теории». Общеизвестно, что практика
служит не целям теории, а удовлетворению
различных общественных потребностей, что
доказывается всей историей человечества, вы-
текая из самого существа общественно-исто-
рической практики. Кроме того, в утвержде-
ниях типа «одно служит другому» выпадает
сам человек как субъект, которому служат и
теория, и практика. Посмотрим теперь на
1 J. В о с h е n s k i, G. Niemeyer. Op. cit., S. 7.
186
Само объяснение ленинского принципа и его
сущности в специально выделенном авторами
разделе — «Теория и практика»: «С точки зре-
ния исторического материализма, сохраняет
свой полный смысл центральное учение ком-
мунистической философии — учение о «диа-
лектическом» единстве теории и практики. Это
учение обосновывается прежде всего в «за-
конах» диалектики.
Сообразно с первым «законом», су-
ществует сквозная связь между теорией
и практикой; согласно пятому, «они бо-
рются» взаимно, как и все противопо-
ложности: практика переходит в теорию,
теория служит практике и подтверждает-
ся ею. Применением этого принципа яв-
ляется «диалектическая» теория позна-
ния: индустрия доказывает объектив-
ность нашего знания точно так же, как
и неистинность кантовского учения о ве-
щи в себе.
Но теория является также частью над-
стройки; как таковая она вначале обусловли-
вается базисом; он есть причина, в то время
как теория является его отражением и следст-
вием. При этом теория существует для прак-
тики; весь ее смысл в том, чтобы руководить
этой практикой. А надстройка, как говори-
лось, связана с классом по крайней мере так
долго, как существует класс. Согласно этому,
весь смысл теории, поскольку она является
частью надстройки, состоит в том, чтобы слу-
жить классовой борьбе. Это положение не от-
меняет, однако, основного «диалектического»
принципа взаимообусловленности. Теория, как
187
и вся надстройка, воздействует со своей сто-
роны на базис»
Первое возражение, вызываемое данным
«объяснением», — это утверждение критиков,
что единство теории и практики обосновы-
вается будто бы «законами диалектики», ко-
торые они произвольно трактуют и даже ну-
меруют. Будучи универсальными, основные
законы диалектики (а не те, которые назва-
ны авторами), конечно, как-то специфически
проявляются и во взаимодействии теории и
практики, но из этого никак не следует тезис
наших критиков. В самом деле, наша философ-
ская наука, как и всякая другая наука, обос-
новывает свои положения и выводы не апри-
орными ссылками на законы, а объективным,
конкретным и всесторонним анализом того
или иного явления или процесса в его изме-
нении и развитии. Она сопоставляет свои
теоретические положения не с какими-то посту-
латами, а с самой объективной действительно-
стью и проверяет их в процессе общественно-
исторической практики. Эти положения и
принципы не постулируются a priori и не на-
вязываются действительности, а выводятся из
нее самой. Все это в полной мере относится
и к принципу единства теории и практики, ко-
торый не постулируется марксистами-ленин-
цами, а выводится из их объективной диалек-
тики, их реального единства и взаимодействия.
Утверждение же Бохенского и его коллег
о «мнимости» законов диалектики представ-
ляет собой стереотипное антикоммунистическое
1 J. Bochenski, G. Niemeyer. Op. cit., S. 42.
188
обвинение, совершенно не соответствующее
действительности. Законы эти столь же объ-
ективны, как и сам материальный мир.
Неоснователен и тезис «советолога» о том,
что теория есть часть надстройки, — ведь по-
нятие «теория» охватывает и естественные и
общественные науки, первые из которых не
входят в надстройку, а обслуживают общество
на всем протяжении его истории.
Упрощенно звучит и другая часть рассмат-
риваемых рассуждений — «весь смысл теории
состоит в служении классовой борьбе». В та-
кой форме оно совершенно неприемлемо, так
как не раскрывает самого главного в роли
теории, произвольно суживает ее значение в
развитии общества. Конечно, в капиталисти-
ческом обществе марксистско-ленинская тео-
рия имеет огромное значение для классовой
борьбы пролетариата, однако из этого вовсе
не следует, что к этому сводится «весь ее
смысл». Он состоит в том, чтобы познавать
сущность и закономерности социальных явле-
ний и процессов и поэтому быть научным ру-
ководством для революционного изменения
их, для уничтожения капитализма и строи-
тельства социализма и коммунизма.
Нельзя пройти также и мимо положения
Бохенского о том, что «практика переходит в
теорию». Сказать это, не приведя никаких по-
яснений, значит вольно или невольно исказить
взаимодействие теории и практики. В действи-
тельности происходит совсем другое: не прак-
тика переходит в теорию, а теория через
практику воплощается в действительность.
Несколько иначе выглядит трактовка прин-
189
ципа единства теории и практики у Г. Ветте-
ра, который выделил специальный раздел
«Единство теории и практики». «То, что в осо-
бой степени придает собственный отпечаток
советской философии внутри марксистской
философии, — пишет он, — суть прежде всего
два методологических принципа: требование
соблюдения единства теории и практики и
требование... партийности философии... эти
два методологических принципа все сильнее
становились определяющими признаками
истинного марксизма-ленинизма. Требование
единства теории и практики ведет свое проис-
хождение от самого Маркса. Философское
развитие молодого Маркса содержит мысль об
«уничтожении» философии путем «превраще-
ния» ее в действительность прямо-таки как
лейтмотив... Что понимает Маркс, но молодой
Маркс, под «претворением философии в дей-
ствительность»? Оно означает для него пере-
несение идеи из сферы чистого мышления в
практику» *.
Обращает на себя внимание характерная
попытка противопоставления «советской» и
«марксистской» философии, равно как и «мо-
лодого» Маркса — «зрелому», хотя общеиз-
вестно, что «советская» философия именно и
является марксистской. Впрочем, буквально
строкой ниже, рассуждая о значении прин-
ципов единства теории и практики и партий-
ности философии для нашей революционной
теории, это подтверждает и сам критик:
1 G. Wetter. Der dialektische Materialismus. Seine
Geschichte und sein System in der Sowjetunion. Frei-
burg, 1960, S. 301, 302.
190
«Только что развитая марксистская концеп-
ция образует исходный пункт и советского
учения о единстве теории и практики, несмот-
ря на то что в нем далеко не достигается фи-
лософский уровень умозрения Маркса»1.
Противопоставление «советского» учения о
единстве теории и практики «марксистскому»
неправомерно прежде всего потому, что диа-
лектико-материалистическое учение едино.
Его основные идеи были сформулированы
Марксом и Энгельсом, глубоко и творчески
развиты Лениным и в наши дни разрабаты-
ваются марксистами-ленинцами, которые ана-
лизируют и творчески осмысливают саму из-
меняющуюся действительность.
Заключение же о «недостижимости маркси-
стского уровня умозрения» не соответствует
действительности. Этого не может быть, пото-
му что ни одна из основных идей Маркса и
Энгельса не отброшена, а, напротив, целиком
сохранена и обогащена новыми данными
науки и практики.
Если подытожить рассуждения «советоло-
гов» о единстве теории и практики, вырисовы-
вается следующая общая картина. В их изло-
жениях ленинского принципа и самой реаль-
ной диалектики теории и практики нет не
только единодушия, но даже должной после-
довательности и логики (что характерно, как
это было показано выше, даже для одного и
того же автора). С одной стороны, этот прин-
цип объявляется каким-то нереальным «идеа-
лом» и даже «мифом», с другой — «удиви-
1 G. Wetter. Op. cit., S. 304.
191
тельно здравым» и «реалистическим», вопло-
щенным в революционной деятельности Лени-
на и партии коммунистов. При этом, как пра-
вило, аргументы либо вообще отсутствуют
(об этом говорится как о чем-то само собой
разумеющемся), либо являются столь же
«вескими» и «убедительными», как рассмот-
ренные выше.
Однако отрицание возможности единства
революционной теории и практики — это, так
сказать, лобовая атака против ленинского
принципа. Наряду с этим различные «совето-
логи» предпринимают обходные маневры,
пытаясь «обнаружить» и «доказать» отсутст-
вие единства теории и практики в деятельности
нашей партии, обвиняя коммунистов то в дог-
матизме, то в практицизме, то просто в отры-
ве теории от практики. Подобные нападки
осуществляются в основном по следующим
направлениям:
1) обвинения Ленина и ленинцев в якобы
«пренебрежительном отношении» к теории, в
догматизме, «недооценке» ее и даже «отбра-
сывании в критические моменты»;
2) обвинения марксизма-ленинизма в праг-
матизме, заимствованные из буржуазной фи-
лософии и социологии.
Различные «советологи» критикуют нашу
точку зрения и саму марксистско-ленинскую
теорию, как установившуюся систему, будто
бы разрешившую все проблемы, а потому
«косную и догматическую». Между тем марк-
сизм-ленинизм не может быть таковым, в про-
тивном случае он перестал бы быть наукой.
Нашим критикам должно быть известно,
192
сколь активны и многообразны дискуссии по
самым различным проблемам революционной
теории. Об этом свидетельствует хотя бы
наша философская литература за последнее
десятилетие, что признают даже ведущие «со-
ветологи», которые, кстати говоря, видят имен-
но в этом одну из серьезных трудностей «мо-
лодой научной дисциплины».
«Еще одна трудность, с которой приходит-
ся считаться советологам, — пишет, например,
Бохенский, — заключается в быстром раз-
витии советской философии. Если
проследить только публикации журнала «Во-
просы философии», то можно открыть что-то
новое каждый год, а также в каждом новом
номере, причем не только в единичных слу-
чаях, но и в общем направлении»1. Все это
совершенно закономерно. В строительстве
коммунизма наша партия и народ движутся
непроторенными путями, преодолевают поми-
мо всех прочих еще и трудности первопроход-
цев. В Тезисах ЦК КПСС в связи с этим от-
мечается: «Путь первооткрывателей всегда
труден. Он требует постоянных поисков, ре-
шения сложнейших задач, преодоления мно-
гих противоречий и препятствий. Пять де-
сятилетий показали, каким действительно
сложным делом является социалистическое
переустройство общества. «...Это дело новое,—
отмечал В. И. Ленин, — невиданное в истории,
которое нельзя прочитать в книжках». Впер-
вые в истории социальные преобразования
1 J. М. В ос henski. Sowjetologie., S. Ill (раз-
рядка моя. — И. Я).
13 ' И. Т. Якушевский
193
осуществлялись по научно обоснованной про-
грамме революционного действия. От партии
потребовались политическая зрелость, органи-
зованность и выдержка... творческая смелость
при разработке сложных теоретических и
практических проблем, многократная провер-
ка путей, методов и средств созидания нового
общества»1. Вот почему наше общество столь
сильно нуждается именно в научной теории,
в ее постоянном творческом развитии, пред-
посылкой чего является неразрывная связь
ее с революционной практикой. Таким источ-
ником, как подчеркивал Ленин, служит опыт
революционных масс, ибо ум миллионов со-
здает нечто неизмеримо более великое, чем
предвидение самого гениального человека, и
притом во всех областях материальной и ду-
ховной жизни общества.
Итак, в освещении ленинского принципа
и самой диалектики революционной теории и
практики для «советологии» характерны сле-
дующие общие тенденции:
— отрицание объективности и возмож-
ности их единства, изображение ленинского
принципа единства теории и практики как
«мифа» или «недостижимого идеала»;
— двойственность и противоречивость в
оценке их диалектики, которая, по одним
утверждениям, вообще нереальна, а по дру-
гим — реализуется в революционной деятель-
ности Ленина и партии коммунистов;
— примитивизация самого ленинского
1 «50 лет Великой Октябрьской социалистической
революции», стр. 25—26.
194
принципа, подача его как «недопустимого
упрощения», являющегося в то же самое вре-
мя «центральным» принципом марксизма-ле-
нинизма;
— - вульгаризация единства и взаимодейст-
вия теории и практики, трактовка его как
прагматической подгонки одной под другую;
— обвинения в наличии «неразрешимых
противоречий» между теорией и действитель-
ностью, составляющих будто бы характерную
черту мирового коммунизма и определяющих
его трудности.
Отмеченные тенденции, разумеется, не ис-
черпывают всего многообразия тех искаже-
ний, которым различные «советологи» подвер-
гают диалектику революционной теории и
практики. Они дают лишь общее представле-
ние об освещении этой проблемы в «советоло-
гии», иллюстрируя ее подлинную «бесприст-
растность» и «научность». Вместе с тем они
лишний раз показывают необходимость и
важность творческого исследования единства
и взаимодействия теории и практики.
* * *
До последнего времени весьма широко
распространено представление, будто пробле-
ма диалектики теории и практики полностью
решена как в гносеологическом, так и в со-
циологическом аспектах, а сам ленинский
принцип единства теории и практики сводится
лишь к их неразрывной связи. В нашей фи-
лософской литературе укоренились и примель-
кались положения типа «теория без практики
мертва, а практика без теории слепа», «прак-
13* 195
тика — определяющая, а теория — определяе-
мая, но не пассивная сторона» и т. п. Сами
по себе они не вызывают возражений, ибо в
них отражаются те или иные стороны, момен-
ты единства и взаимодействия теории и прак-
тики. Однако, повторяясь и не углубляясь,
они создают видимость исчерпывающего реше-
ния проблемы и, по сути дела, препятствуют
дальнейшему творческому исследованию ее.
Вместе с тем при такой трактовке сам ле-
нинский принцип единства теории и практики,
вольно или невольно, упрощается, что дает
пищу всякого рода «советологам» для всевоз-
можных обвинений нашей философии и всего
марксизма-ленинизма в целом в «недопусти-
мом упрощенчестве» и «примитивизме».
В действительности в ленинском принципе
единства теории и практики заложено огром-
ное богатство идей, из которых наиболее из-
вестна и освещена идея их неразрывной связи.
В свое время Ленин глубоко и всесторонне
разработал ее, показав, что теория и практи-
ка взаимопроникают и взаимопредполагают
друг друга. Определяющей стороной этого
единства является практика, ибо она есть ос-
нова, единственный объективный критерий и
в конечном счете цель и движущая сила науч-
ной теории. Определяемая, но не пассивная,
а активная сторона данного единства — тео-
рия, которая, вырастая и развиваясь на осно-
ве практики, в свою очередь активно воздей-
ствует на нее, служит научным руководством
для нее, освещая пути развития практики и
самой объективной действительности.
Ленин показал, что теория без практики
196
есть пустоцвет на живом дереве живого и веч-
но развивающегося познания, подчеркивая в
то же самое время, что практика без теории
обречена на блуждания в потемках, эмпиризм
и делячество. Он отмечал необходимость
соединения теории и практики, говоря, что без
революционной теории не может быть и рево-
люционного движения. «Непреодолимая при-
влекательная сила, — писал Ленин, — которая
влечет к этой теории социалистов всех стран,
в том и состоит, что она соединяет строгую и
высшую научность (являясь последним сло-
вом общественной науки) с революционно-
стью, и соединяет не случайно, не потому
только, что основатель доктрины лично соеди-
нял в себе качества ученого и революционе-
ра, а соединяет в самой теории внутренне и
неразрывно» !.
Однако Ленин не ограничивается конста-
тацией их неразрывной связи и единства. Он
ставит проблему шире, глубоко исследуя
именно диалектику революционной теории и
практики. Идеи, выдвинутые Лениным при
этом, являются отправным пунктом и вместе
с тем методологической основой для дальней-
шей творческой разработки проблемы единст-
ва и взаимодействия теории и практики.
В чем же состоит сущность диалектики те-
ории и практики?
Это — единство и взаимодействие теории
и практики, постоянно изменяющееся и раз-
вивающееся, живое по самому своему сущест-
ву. Теория и практика составляют противо-
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 1, стр. 341.
197
положные стороны данного единства, взаимо-
отрицая и вместе с тем взаимопредполагая
друг друга. Однако сводить их диалектику
только к этому было бы неправомерно.
Диалектика теории и практики исключи-
тельно богата и многогранна и выражается в
единстве различных по значимости аспектов
и направлений.
Главными ее аспектами, на наш взгляд,
являются:
— противоречивость единства теории и
практики, ее объективный характер, многооб-
разие форм противоречий между ними, равно
как и путей и способов их разрешения;
— динамизм, развитие самого единства
теории и практики, обусловленные прежде
всего данной противоречивостью, а также из-
менением и развитием самих теории и прак-
тики, что особенно характерно при резком воз-
растании темпов этого процесса на современ-
ном этапе;
— сложный механизм и опосредованный
характер самого взаимодействия теории и
практики как двуединого процесса, осуществ-
ляющегося через ряд посредствующих звеньев
(научные эксперименты, наблюдения, модели,
формулы, законы и др.): от действительности
через практику к теории и от теории через
практику к действительности.
Главными проявлениями диалектики тео-
рии и практики в социалистическом обществе
выступают:
—• единство и взаимодействие марксистско-
ленинской теории и практики строительства
коммунизма, воплощением которого является
198
само созидание нового общества, научное ру-
ководство социальными процессами;
— единство и взаимодействие науки и про-
изводства в процессе современной научно-тех-
нической революции.
Помимо этого, диалектика теории и прак-
тики присуща разным сферам общественной
жизни и обладает в них соответствующей спе-
цификой.
Единство и взаимодействие революционной
теории и практики представляет собой маги-
стральное направление диалектики теории и
практики, потому что охватывает все основные
сферы жизни и развития нашего общества. То
общее, что характеризует диалектику теории
и практики в целом, присуще взаимодействию
марксистско-ленинской теории и практики
строительства коммунизма, проявляясь в нем
специфически. Это обусловлено особенностя-
ми их общего объекта — человеческого обще-
ства — на том историческом этапе, который
начинается Великой Октябрьской социалисти-
ческой революцией и простирается до полного
коммунизма.
В процессе развития революционная тео-
рия и практика изменяются не автоматиче-
ски, не синхронно, а различными темпами, что
определяет различие конкретно-исторических
уровней каждой из них и порождает несоот-
ветствие между ними, когда одна из них вы-
ходит вперед, а другая отстает от нее. Ленин,
анализируя историю классовой борьбы про-
летариата, а также само строительство но-
вого общества, показал объективность этого
процесса и отметил как одну из его законо-
199
мерностей попеременное выдвижение на пер-
вый план в ходе их взаимодействия то рево-
люционной теории, то практики.
Характеризуя первую русскую революцию,
Ленин раскрыл логику взаимодействия теории
и практики: «Диалектика исторического раз-
вития оказалась такова, что в первый период
(1904 — лето 1907 гг. — И. Я.) на очереди дня
стояло осуществление непосредственных пре-
образований во всех областях жизни страны,
а во второй (лето 1907 — лето 1910 гг.—
И. Я-) — переработка опыта, усвоение его бо-
лее широкими слоями, проникновение его,
если можно так выразиться, в подпочву, в от-
сталые ряды разных классов» ’.
И каждый раз, когда революционная тео-
рия или практика выдвигалась на первый
план, это означало новый, более высокий уро-
вень ее развития и приводило к возникнове-
нию противоречий между ними. Стало быть,
диалектика теории и практики предполагает
постоянное возникновение и разрешение про-
тиворечий между ними. Что же представляют
собой противоречия между теорией и практи-
кой?
Следует заметить, что этот аспект пробле-
мы диалектики теории и практики недостаточ-
но разработан и освещен в нашей литературе.
Одни авторы, пишущие о теории и практике,
вообще обходят противоречивость их единст-
ва, другие освещают его недостаточно обстоя-
тельно— противоречия если и бывают, то бы-
стро устраняются. В итоге может сложиться
1 В. И. Л е и и и. Поли. собр. соч., т. 20, стр. 87.
200
впечатление, что противоречия между теорией
и революционной практикой не объективны, а
субъективны, не закономерны, а случайны,
что они лишь плод каких-то субъективных
ошибок и недостатков, что они не источник
самодвижения, саморазвития единства теории
и практики, а чуть ли не какая-то помеха
этому. С подобным подходом к проблеме, ра-
зумеется, нельзя согласиться.
Противоречие между теорией и практикой
есть несоответствие уровней их развития, в ре-
зультате чего одна из них отстает от другой,
перестает соответствовать ей, препятствует ее
развитию и самому осуществлению назревших
задач общественной жизни. Общей характе-
ристикой противоречий между теорией и прак-
тикой является объективность. Объективный
характер противоречий между революционной
теорией и практикой неопровержимо подтвер-
ждается историей самого коммунистического
движения на протяжении более чем ста лет
его существования. Он обусловлен прежде
всего характером самого единства и взаимо-
действия теории и практики, о чем говорилось
выше. Кроме того, теория и практика даже в
условиях одной и той же формации развива-
ются не синхронно и не равномерно, вследст-
вие чего изменения одной из них не соответст-
вуют изменениям другой. Наконец, теория
обладает в своем развитии относительной са-
мостоятельностью, подчиняется своим внутрен-
ним специфическим закономерностям.
Противоречивость единства революцион-
ной теории и практики является объективной
и закономерной, а сами противоречия между
201
ними служат источником саморазвития этого
единства. Из этого, однако, не следует, что в
возникновении и развитии противоречий меж-
ду теорией и практикой субъективный фактор
вообще не играет никакой роли: его значение
велико, но оно не является определяющим.
Противоречия между теорией и практикой
могут быть как неантагонистическими, так и
антагонистическими, что зависит от многих
факторов, которые, определяясь конкретно-ис-
торическими условиями, не могут быть выра-
жены однозначно.
Попытка истолковывать те или иные поло-
жения теории как абсолютные, пригодные ко
всем явлениям и процессам независимо от их
особенностей и многообразия, независимо от
специфики данных места и времени, неизбеж-
но приводят к антагонизму между такой тео-
рией (точнее, такими канонизируемыми поло-
жениями ее) и общественно-исторической
практикой. При этом, хотя антагонистические
противоречия между теорией и практикой
имеют объективный характер, в их возникно-
вении и развитии чрезвычайно велика роль
субъективного фактора. С одной стороны, это
забвение принципа конкретности истины, а
также диалектики относительной и абсолют-
ной истины, присущее догматизму и начетни-
честву. С другой — игнорирование научной
теории, забвение или незнание ее основных
принципов и положений или неумение претво-
рять эти положения в практику, в действи-
тельность, присущие практицизму и деляче-
ству. Не случайно поэтому основоположники
нашей революционной теории неоднократно
202
подчеркивали, что марксизм — не догма, а ру-
ководство к действию, требуя от революцио-
нера участия не только в практической борь-
бе, но и в процессе развития самой теории.
Ленин в этой связи писал: «Мы вовсе не смот-
рим на теорию Маркса как на нечто закон-
ченное и неприкосновенное; мы убеждены, на-
против, что она положила только краеуголь-
ные камни той науки, которую социалисты
должны двигать дальше во всех направле-
ниях, если они не хотят отстать от жизни. Мы
думаем, что для русских социалистов особен-
но необходима самостоятельная разработка
теории Маркса, ибо эта теория дает лишь об-
щие руководящие положения, которые приме-
няются в частности к Англии иначе, чем к
Франции, к Франции иначе, чем к Германии,
к Германии иначе, чем к России»1.
История международного революционного
движения дает немало примеров антагониз-
мов между теорией и практикой. Собственно
говоря, различные оппортунистические концеп-
ции были не только извращениями революци-
онной теории и непониманием того нового, что
несло развитие революционной практики и
самой общественной жизни, но и свидетельст-
вом подобных антагонизмов. К этому, как
учит революционная практика, неизбежно
приводит высокомерное, пренебрежительное
отношение к теории, субъективизм и волюнта-
ризм, которые наиболее полно проявляются в
условиях культа личности. Пожалуй, лучше
всего иллюстрируют это провалы и неудачи
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 4, стр. 184.
203
«особого курса» догматиков и сектантов в со-
временном мировом коммунистическом дви-
жении, их шараханья из одной крайности в
другую, фактический отказ от революционной
теории, что не только разрушает единство тео-
рии и практики, но и создает серьезную угро-
зу революционным завоеваниям народов этих
стран.
Антагонистические противоречия между
теорией и практикой, следовательно, представ-
ляют такое несоответствие между ними, кото-
рое не укладывается в рамки их единства, не
может быть разрешено на его основе и с не-
избежностью подрывает и разрушает его, от-
рывая теорию от революционной практики и
превращая ее в безжизненную догму, а саму
практику обрекает на грубый эмпиризм и
блуждания вслепую.
Таким образом, реальное взаимодействие
революционной теории и практики учит, что
недостаточное внимание к вопросам теории,
а тем более ее забвение или догматизация не-
позволительны. Противоречие, объективно воз-
никающее между теорией и практикой на том
или ином этапе развития, может в таком слу-
чае перерасти в антагонизм, а этот послед-
ний — причинить непоправимый практический
вред и серьезно затормозить творческое раз-
витие самой теории.
Поэтому, анализируя проблему диалектики
теории и практики, Ленин подходил к ней не
только как мыслитель-теоретик, но и как ре-
волюционер-практик, всегда имея в виду и
этот, так сказать, практический ее аспект. Он
учил, что ошибка в теории с неизбежностью
204
ведет к ошибкам на практике, ведет именно в
силу их неразрывной связи. «Мы останови-
лись подробно на неверности положения, буд-
то «больше не может быть национальных
войн», — писал Ленин, критикуя несостоятель-
ность позиции «левых», — не только потому,
что оно явно ошибочно теоретически. Было
бы, конечно, глубоко печально, если бы «ле-
вые» стали проявлять беззаботность к тео-
рии марксизма в такое время, когда создание
III Интернационала возможно только на базе
невульгаризованного марксизма. Но и в прак-
тически-политическом отношении эта ошибка
очень вредна...» *.
Эта ленинская идея особенно актуальна на
современном этапе, когда под знаменем нашей
революционной теории строится новое обще-
ство, когда сотни миллионов людей ведут
борьбу против империализма в своих стра-
нах, когда под ее знамя становятся народы,
сбросившие колониальное ярмо и приступаю-
щие к строительству самостоятельных госу-
дарств. Сейчас, как никогда раньше, возра-
стает значимость той или иной теоретической
ошибки, ибо она не только приносит вред са-
мой революционной теории, но и сопровож-
дается не менее ошибочными массовыми прак-
тическими действиями.
Особую остроту проблемы революционной
теории приобрели для нашей партии и наро-
да. Грандиозные масштабы и размах преобра-
зований, сложность и трудность задач комму-
нистического строительства, отсутствие про-
1 В. И. Лени и. Поли. собр. соч., т. 30, стр. 8—9.
205
торенных путей и опыта, а также бурные тем-
пы самого революционного процесса созида-
ния нового общества — все это, как никогда
раньше, требует систематического творческого
развития марксистско-ленинской теории. Пар-
тия и народ должны иметь научно обоснован-
ную перспективу этого величайшего в истории
социального преобразования. Конкретизация
и творческое развитие ряда теоретиче-
ских положений, сформулированных осново-
положниками научного коммунизма в общей
форме, а также разработка целого комплекса
совершенно новых проблем, выдвинутых са-
мой жизнью, — настоятельная необходимость.
Вот почему наша партия уделяет столь боль-
шое внимание вопросам революционной тео-
рии, глубоко анализирует новые явления и
процессы, возникающие в мире, обобщает об-
щественно-историческую практику и на этой
основе творчески развивает марксизм-лени-
низм, решительно отстаивая его чистоту и бо-
рясь против всяческих его искажений и фаль-
сификаций, кем бы они ни совершались. «По
праву можно сказать, — подчеркивалось в От-
четном докладе ЦК КПСС XXIII съезду
партии, — что самой сильной, самой примеча-
тельной чертой всей исторической деятель-
ности нашей партии является творческое раз-
витие научной теории марксизма-ленинизма и
органическое соединение ее с революционной
практикой рабочего класса и всех трудящих-
ся масс» *.
1 Л. И. Брежнев. Отчетный доклад ЦК КПСС
XXIII съезду партии. Изд-во полит, лит. М., 1966,
стр. 112.
206
Развитие единства революционной теории
и практики в настоящее время характеризует-
ся новым его уровнем, который обусловлен
как новым типом и уровнем общественно-ис-
торической практики, так и новым уровнем и
возросшей ролью самой революционной тео-
рии в жизни общества.
На современном этапе, отмечается в по-
становлении ЦК КПСС, «еще больше возрас-
тает значение марксистско-ленинской теории,
повышается роль общественных наук. Мар-
ксизм-ленинизм— основа руководства разви-
тием социалистического общества, могучее
орудие познания и революционного преобра-
зования мира. Теория прокладывает путь
практике, обеспечивает научный подход к
определению политики партии во всех обла-
стях общественной жизни» '. Именно поэтому
ленинская партия относится к революционной
теории подлинно творчески, постоянно разви-
вая и приумножая доставшееся нам теоре-
тическое богатство, ибо без этого наше обще-
ство не может двигаться вперед.
Итак, лишь одна только постановка вопро-
са и краткое рассмотрение основных аспектов
диалектики революционной теории и практики
показывают, насколько несостоятельны те
упрощения и вульгаризация, каким подвер-
гают ее «советологи».
1 «О мерах по дальнейшему развитию общественных
наук и повышению их роли в коммунистическом строи-
тельстве». Постановление ЦК КПСС. «Коммунист»,
1967, № 13, стр. 3.
ГЛАВА I
НАУЧНЫЙ ХАРАКТЕР
РЕВОЛЮЦИОННОЙ ПРАКТИКИ
Одним из широко распространенных в
антикоммунизме приемов фальсификации
единства и взаимодействия революционной
теории и практики, как отмечалось выше, яв-
ляются обвинения коммунизма в прагматизме,
попытка примитивизировать и вульгаризиро-
вать саму революционную практику, как буд-
то бы прагматистскую и ненаучную, как прак-
тику без теории
Такой критик, как Шарндорф, пишет об
этом в нарочито грубом и крикливом тоне:
«Ленин тем временем (во время брестских
переговоров. — И. Я-) уверовал в хладно-
кровный прагматизм. В его «Тезисах
по вопросу о немедленном заключении сепа-
ратного и аннексионистского мира» коротко
и ясно сказано, что западноевропейская ре-
волюция «не наступила», что нельзя ставить
на карту самое существование большевист-
ской России и что поэтому для. того, чтобы
1 Это обвинение настолько укоренилось в буржуаз-
ной идеологии, что его считают аксиоматичным даже
те философы и социологи, которые не являются анти-
коммунистами.
208
спасти режим, необходимо принять даже са-
мые жестокие условия мира» '.
Выходит, что прагматизм Ленина и боль-
шевистской партии состоит уже в том, что они
пошли на заключение Брестского мира, в то
время как «левые», выступая против него, «в
корне отличались от прагматика Лепина, ко-
торый считался с реальностями жизни...»1 2.
Данное обвинение используют и коллеги
Шарндорфа, хотя оно по своему существу со-
вершенно несостоятельно.
Брестский мир был невыносимо тяжелым,
жестоким и «похабным», как его называл Ле-
нин, но в тех условиях он был единственно
возможным средством для спасения завоева-
ний революции. Этот мир не означал отказа
от марксистской теории или отбрасывания ее
основных принципов. Напротив, сохраняя Со-
ветскую власть и диктатуру пролетариата,
наша партия сохраняла реальную основу для
воплощения этой теории в действительность.
К тому же, давая советскому народу необхо-
димую ему передышку между двумя войнами,
этот грабительский мир представлял собой
временное и преходящее явление, отнюдь не
увековечивая того грабежа, который совер-
шили германский империализм и военщина,
навязавшие с помощью силы эти условия по-
добно тому как разбойник на большой дороге
навязывает свою волю безоружному путе-
шественнику. Все это учитывал и понимал
1 W. Scharndorff. Op. cit., S. 42 (разрядка
моя. — И. Я.).
2 I bi d„ S. 44.
14 И. Т. Якушсвскпй
209
Ленин, умевший видеть не только желаемое,
но и действительное, и, что самое главное,
считаться с этой действительностью. Если, по
мнению критика, «уверовать в хладнокров-
ный прагматизм» и «считаться с реальностя-
ми жизни» — одно и то же, то тем хуже для
него. Признавая умение Ленина считаться
с действительным положением вещей, Шарн-
дорф тем самым подрубает сук, на котором
сидит, ибо такое умение свидетельствует
именно о научном, а не прагматистском под-
ходе к общественной жизни.
Впрочем, послушаем в этой связи другого
нашего критика, Бржезинского, который рас-
сматривает сам процесс выработки политики:
«При формулировании своей политики комму-
нисты обычно анализируют следующий ряд
вопросов: каков характер данного историче-
ского периода; каков смысл взаимодействия
между экономическими силами и политически-
ми институтами; в каком направлении разви-
вается это взаимодействие; кто является глав-
ным врагом; является ли враг субъективным
или объективным... кто союзники субъективно и
(или) объективно; когда следует порвать со
своим союзником; насколько интенсивными
должны быть усилия по стимулированию
дальнейших изменений. Почти всегда в
момент важного поворота в ком-
мунистической политике подобные во-
просы выступали на передний план и часто
приводили к горячим спорам и конфликтам.
Но как только положение осмысливается и
дается соответствующая оценка, дебаты пре-
кращаются, и определяется линия политики.
210
Осмысливание, оценка, действие — таковы
стадии формирования политики... Достаточно
правильно понять характер конкретной
фазы, чтобы можно было определить, кто яв-
ляется главным врагом и какие следует пред-
принять шаги. Повышенное внимание к про-
блеме «фазирования» отражает ярко выра-
женное постоянное и сознательное
стремление определять характер, крити-
чески анализировать и перестраивать дейст-
вительность» ’.
Спрашивается, можно ли назвать такую
политику прагматистской?
Американский «советолог», безусловно,
прав в своей характеристике политики ленин-
ской партии как научной, о чем убедительно
свидетельствует ее «постоянное и сознатель-
ное стремление» правильно осмыслить дейст-
вительность и в соответствии с этим строить
и проводить свою политику. Вместе с тем он
признает и ту действительную диалектику ре-
волюционной теории и практики, в процессе
и на основе которой вырабатывается и осу-
ществляется та или иная политическая линия,
когда говорит о стадиях ее формирования: от
«осмысливания» (теории), «оценки» (т. е. ре-
зультата научного анализа и выработки тео-
ретически обоснованной цели) до «действия»
(т. е. революционной практики, осуществляю-
щей достижение этой цели). Надо только от-
метить, что единство и взаимодействие рево-
1 Z. К. Brzezinski. Op. cit., р. 103—105 (раз-
рядка моя. — И. Я- Аналогично описывает анализ
Лениным социальной жизни и Мейер (см. стр. 255 на-
стоящей работы).
14* 211
люционной теории и практики представляет
собой гораздо более сложный процесс.
Наряду с этим верно утверждение Брже-
зинского насчет повышенного и постоянного
внимания к вопросу развития самой револю-
ционной теории в соответствии с постоянно
изменяющейся действительностью и самой ре-
волюционной практикой, которое он на свой
лад называет «фазированием». Выходит, что
«хладнокровный прагматизм», в котором ан-
тикоммунисты обвиняют Ленина и партию, по
существу опровергается Бржезинским, хотя
он является не менее злобным и ярым против-
ником коммунизма, чем Шарндорф. Вот по-
чему многие «советологи» обвиняют комму-
низм в прагматизме не прямо, а косвенно.
Характерна в этом отношении трактовка
данного вопроса Фетшером: «Наконец, тот
факт, что руководство партии активно прово-
дит свою политику, осуществляя тем са-
мым единство теории и практики,
означает, что его успех всегда служит одно-
временно признанием правильности его теоре-
тических позиций. Однако, располагая всеми
средствами пропаганды, руководство партии
может без труда рекламировать свои успехи
и так же легко подавлять всякую обществен-
ную критику. Любую критику его успехов
можно заклеймить и отвергнуть как «фрак-
ционность». Таким образом, тот, кто стал у
власти, может с успехом удерживать ее в
своих руках с помощью теории. Принципиаль-
ной необходимости в контроле над властью,
в смене этой власти не существует, а обще-
признанный научный марксистский взгляд на
212
историю дает в то же время уверенность, что
партийное руководство „действует правиль-
но”» '.
Здесь «советолог» не только обвиняет ком-
мунистическую партию в прагматизме, но,
главное, стремится обосновать это обвинение
ее руководящей ролью, как партии правящей.
Однако не соответствует действительности ос-
новной тезис автора, будто «успехи партий-
ного руководства» являются сами по себе при-
знанием правильности его теоретической
позиции. Это как раз одно из тех преднамерен-
ных упрощений, к которым так охотно прибе-
гают наши противники, чтобы тем легче об-
винять марксизм-ленинизм в примитивизме.
Если же говорить о действительном крите-
рии истинности революционной теории, как,
впрочем, и всякой научной теории, то он со-
стоит не в прагматическом успехе, а в соот-
ветствии теории самой действительности, что
подтверждается лишь в процессе обществен-
но-исторической практики. Фетшер же вообще
отрицает возможность объективного критерия
для социально-политических теорий, что и
приводит его к выводу об их субъективности.
Другой его тезис — относительно «всеси-
лия партии» — представляет навязчивое по-
вторение избитого антикоммунистического
штампа о наличии в советском обществе «дик-
татуры партии» над народом и «антагонисти-
ческих противоречий» между ними. Наш кри-
тик, видимо, даже в принципе не может до-
1 I. Fetscher. Op. cit., S. 131 (разрядка моя.—
И. Я.).
213
пустить возможности такого положения, ко-
гда правящая партия, даже если она ни с кем
не делит свою власть, не только не угнетает
и не притесняет народ, а, напротив, является
выразителем его основных интересов, после-
довательно и принципиально борется за осу-
ществление их и в служении народу видит
весь смысл своего существования и всей сво-
ей деятельности.
Замечание Фетшера о всесилии пропаган-
ды выдвинуто, очевидно, по аналогии с капи-
талистической действительностью. Он хорошо
знает, что для буржуазной пропаганды нет
ничего невозможного, ибо она вечером может
твердить, что белое есть черное, с той же ло-
гикой и последовательностью, с какой утром
утверждала и доказывала обратное. И это не
вызывает у наших критиков ни малейшего
удивления, ибо их взгляд на пропаганду до-
статочно однозначен и говорит сам за себя.
«Одним из видов политической обработ-
ки, — пишет в этой связи Мейер, — является
воздействие на умы посредством иррацио-
нальных средств, называемых обычно
пропагандой» ’. Причем «советологи», разу-
меется, не прочь и здесь поставить на одну
доску буржуазную и «коммунистическую про-
паганду», умышленно игнорируя их принци-
пиальную противоположность и пытаясь сва-
лить с больной головы на здоровую.
Что же касается «правильности действий»
коммунистической партии, то она не нуждает-
ся в особых доказательствах, так как об этом
J А. М е у е г. Op. cit., р. 49 (разрядка моя. — И. Я.).
214
неопровержимо свидетельствуют исторические
факты, которые не в силах замолчать даже
самые ярые наши противники. Советский на-
род под руководством Ленина и ленинской
партии в кратчайший исторический срок пре-
вратил свою страну в величайшую мировую
державу, осуществил самые глубокие преоб-
разования в экономической, социальной, поли-
тической и культурной сферах общественной
жизни. Он выиграл самую тяжелую и ожесто-
ченную из всех войн, когда-либо пережитых
человечеством, и именно партия руководила
этой борьбой. Достижения эти в значительной
мере определяются тем, что, проводя свою
политику, коммунистическая партия не на сло-
вах, а на деле осуществляет единство револю-
ционной теории и практики. И именно в этом
единстве кроется секрет правильности дейст-
вий нашей партии, ее больших и малых побед.
Позиция Мейера в этом вопросе является
двойственной: в разных местах своей книги
он совершенно по-разному говорит об этом,
то признавая, что именно Ленин воскресил
марксистский принцип единства теории и
практики, то твердя о прагматизме большеви-
ков и Ленина. «Принцип целесообразности, —•
пишет он, — является, конечно, тем идеалом,
который может быть или не быть достигнут
партией в практическом осуществлении ее за-
дач. Другими словами, прагматизм партии
должен быть целенаправленным, а ее идеалы
в то же время не должны выходить за преде-
лы прагматического»1.
1 А. М е у е г. Op. cit., р. 87—88.
215
Мейер применяет при этом следующий
прием: на разные лады он говорит о «здраво-
мыслии», «реализме» политики нашей партии,
о ее «целесообразности», а затем отождеств-
ляет «целесообразность» с прагматизмом, хотя
революционная целесообразность не имеет с
этим последним ничего общего. Революцион-
ная целесообразность, которая является од-
ной из важных черт революционной практики,
диаметрально противоположна той прагмати-
ческой целесообразности, о которой ведет речь
наш критик.
Последняя действительно исходит из того,
что целесообразно все, что «работает» на ка-
питал и идеологически обосновывает прагма-
тистское использование старой иезуитской
формулы — «цель оправдывает средства». Ре-
волюционная же целесообразность исходит из
того, что достижение общечеловеческих целей
не имеет ничего общего с корыстью и эгоиз-
мом прагматиков. Она основывается на по-
знанных объективных закономерностях обще-
ственного развития, а не на субъективных
пожеланиях тех или иных деятелей. Между
этими двумя видами целесообразности имеет-
ся коренное различие. Революционная целесо-
образность, присущая практической деятель-
ности нашей партии, свидетельствует не о
прагматизме, а о ее неразрывной связи с ре-
волюционной теорией, которая выдвигает, на-
учно обосновывает и разрабатывает те или
иные цели, реализуемые в процессе прак-
тики.
Однако Мейер тоже предпринимает попыт-
ку доказать этот «прагматизм» Ленина и пар-
216
тин коммунистов. Он фальсифицирует ленин-
ские положения, утверждая, что Ленин в по-
лемике против «левых» по вопросу о револю-
ционной войне будто бы «заявил, что единст-
венным критерием революционного
действия или какого-либо действия
вообще является успех»1.
Для того чтобы создать видимость при-
надлежности этого утверждения Ленину, «со-
ветолог» ссылается на следующие его положе-
ния: «Можно ли было рассчитывать, одним
применением насилия, свергнуть всемирный
империализм без соответствующего развития
пролетариата в этих империалистских стра-
нах?
Если так ставить задачу, — а мы все время,
как марксисты, учили, что ее надо ставить
так и только так, — то тут применять полити-
ку насилия было бы сплошной нелепостью и
вздором и полным непониманием условий, при
которых политика насилия имеет успех»* 2.
Приведя эту цитату, Мейер продолжает:
«Эти слова Ленина можно было бы отнести
к Октябрьской революции. Но Ленин... утвер-
ждал, что это было бы предательством рево-
люции, если бы ей позволили сойти на нет.
В октябре вопрос стоял так: либо ждать рас-
пространения революционной ситуации на
весь мир, либо рискнуть преждевременной ре-
волюцией с вытекающими из этого трудностя-
ми... Короче, Ленин предпочел иметь русскую
синицу в руках вместо всемирного журавля в
' А. М е у е г. Op. cit., р. 179 (разрядка моя.— И.Я-)-
2 В. И. Л е н и н. Поли. собр. соч., т. 38, стр. 44:
217
небе, тем более что он был убежден в том,
что журавль все равно спустится на зем-
лю» ’.
Бросается в глаза прежде всего та натяж-
ка, какой является ссылка Мейера на Ленина
с целью подкрепить свое обвинение: ведь об
успехе, как «единственном критерии револю-
ционного действия» (не говоря уже о всяком
«действии вообще») здесь не ведется и речи.
И это не случайно, потому что на протяжении
всей своей революционной деятельности Ле-
нин доказывал и неоднократно разъяснял, что
единственным объективным критерием истин-
ности является и может быть только общест-
венно-историческая практика. «Познание мо-
жет быть биологически полезным, полезным в
практике человека, — писал он, критикуя ма-
хистов именно по вопросу о критерии истин-
ности познания, —• в сохранении жизни, в со-
хранении вида, лишь тогда, если оно отра-
жает объективную истину, независящую от
человека. Для материалиста «успех» челове-
ческой практики доказывает соответствие на-
ших представлений с объективной природой
вещей, которые мы воспринимаем. Для со-
липсиста «успех» есть все то, что мне нужно
на практике, которую можно рассматривать
отдельно от теории познания»1 2.
Приписывать Ленину такой критерий, как
«успех», столь же несостоятельно, сколь и об-
винять его в идеализме или агностицизме:
именно здесь проходит водораздел между ди-
1 А. М е у е г. Op. cit., р. 179, 180.
2 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 18, стр. 142.
218
алектическим материализмом и прагматиз-
мом, на что Ленин обратил внимание в той же
работе и что признается многими буржуаз-
ными философами и социологами.
В рассуждении критика относительно ре-
волюции есть одно рациональное положение,
когда он говорит относительно предательства
революции, ибо в то время действительно сло-
жились все необходимые — как объективные,
так и субъективные—ее предпосылки. Рас-
суждения о ее якобы «преждевременности» ли-
шены какого бы то ни было основания, ибо
если следовать логике Мейера, то большевики
могли «рискнуть» гораздо раньше, когда нача-
лась большевизация Советов, чего они не сде-
лали именно потому, что тогда это было бы
преждевременно. Что же касается «синицы
и журавля», о которых говорит Мейер, то
здесь, если отвлечься от вольностей его стиля,
мы вновь встречаемся с попыткой противопо-
ставить Октябрьскую революцию мировой со-
циалистической революции и приписать это
противопоставление Ленину. Но, как должно
быть известно критику, Ленин считал Вели-
кий Октябрь именно началом мировой социа-
листической революции, а ход истории бле-
стяще это подтвердил.
Однако, пожалуй, наибольший интерес
представляет еще одно место в книге Мейера,
где он, используя свой любимый прием, пы-
тается показать «двойственность» ленинизма
как ортодоксального марксизма, с одной сто-
роны, и прагматизма — с другой: «Любопыт-
ной чертой Ленина является то, что он соче-
тал в себе одновременно и догматическую
219
косность ортодоксального марксиста, и гиб-
кость прагматического мыслителя, обладаю-
щего поразительным политическим здраво-
мыслием. Мы видели, что на протяжении ряда
лет в своей политической стратегии Ленин ис-
ходил из теоретических схем марксистской
догмы, но что позднее марксизм превратился
для него в «руководство к действию». Ленин
стал стратегом, презиравшим догматическую
ортодоксальность некоторых своих товарищей,
и всегда был готов заявить им, что «живая
жизнь» сильнее абстракций марксистских ка-
бинетных философов... Он использовал тео-
рию (когда вообще обращался к ней) для
рационалистического объяснения нового кур-
са. Впрочем, тот факт, что он остро ощущал
необходимость такого объяснения, весьма
знаменателен. В результате стратегия по-
стоянно изменялась и одновременно (или не-
посредственно после) происходили непрерыв-
ные поиски новых теоретических построений,
нужных ему для обоснования своих неорто-
доксальных действий» '.
Здесь, хотя и в косноязычной и архинауч-
ной терминологии Мейера, выражен ряд
весьма интересных признаний. Американский
«советолог» (в который раз!) по существу
подтверждает следующее: Ленин был настоя-
щим творческим марксистом, деятельность ко-
торого была живым воплощением единства и
взаимодействия революционной теории и
практики, откуда и проистекало столь удив-
ляющее Мейера и других «советологов» «по-
1 А, М е у е г. Op. cit., р. 252.
220
разительное политическое здравомыслие» Ле-
нина (которое, между прочим, никак не вя-
жется с обвинениями Мейером Ленина в
«авантюризме»), Ленин рассматривал мар-
ксизм не как неизменную и пригодную на все
случаи жизни догму, а подходил к нему твор-
чески, как к руководству к действию, но не
в мейеровском утилитарно-иезуитском смысле
«руководящих принципов действия», а в
истинном и собственном смысле этой форму-
лы, считая теорию научным руководством к
революционной практике. Далее, Ленин исхо-
дил из того, что марксизм, как и всякая науч-
ная теория, лишь приближается к охватыва-
нию сложности жизни, которая всегда богаче
самой совершенной теории, «сильнее абстрак-
ций кабинетных философов», ибо оригинал
всегда богаче и ярче любой самой совершен-
ной своей копии. Ленин не просто «использо-
вал теорию для объяснения нового курса», он
обосновывал с ее помощью революционную
политику и практику, что как раз и опровер-
гает обвинения в прагматизме. Если«происхо-
дили непрерывные поиски новых теоретиче-
ских построений для обоснования своих дей-
ствий», то здесь уж не остается места для
прагматизма, которому совершенно не нужны
такие непрерывные поиски, так как он вполне
довольствуется достигаемым тем или иным
путем успехом. Наконец, совершенно справед-
ливо утверждение критика о презрении Ле-
нина к догматизму, откуда бы он ни исходил,
ибо он считал схоластикой, всячески критико-
вал и высмеивал попытки «ортодоксов» втис-
нуть все богатство непрерывно изменяющейся
221
действительности и самой революционной
практики в прокрустово ложе теории, к тому
же неправильно понятой.
Эти признания тем более важны, что сде-
ланы они именно «толкователем» ленинизма,
претендующим на роль его знатока, а не ка-
ким-то там «псевдосоветологом», и еще раз
убедительно свидетельствуют о надуманности
и несостоятельности обвинений марксизма-ле-
нинизма и коммунизма вообще как в прагма-
тизме, так и в догматизме. Между прочим,
эти признания, хотя и в своеобразной «сове-
тологической» форме, фактически отражают
присущее всей революционной деятельности
Ленина и партии коммунистов единство тео-
рии и практики, лишний раз показывая, что
Ленин смотрел на это единство не как на ка-
кой-то недостижимый идеал, а как на неотъ-
емлемый элемент революционной деятельно-
сти, столь же реальный, как и она сама.
Вместе с тем нельзя пройти мимо некото-
рых тезисов Мейера, которые не соответствуют
действительности и даже его собственным по-
ложениям. Это касается прежде всего пре-
словутой «двойственности», будто бы прису-
щей Ленину и проявляющейся в данном слу-
чае в сочетании «догматической косности» и
«прагматической гибкости». Дело в том, что
ни той, ни другой в деятельности Ленина не
было и быть не могло, что в общем признает
и сам критик. Нельзя в одно и то же время
«ощущать острую необходимость» теоретиче-
ского объяснения, обоснования своих дей-
ствий, непрерывно искать новые теоретиче-
ские построения для такого обоснования рево-
222
люционной практики и... быть догматиком
или прагматиком.
Не будучи в силах обойти сам факт един-
ства и взаимодействия теории и практики в
революционной деятельности Ленина, Мейер
стремится извратить его под прикрытием об-
винений в «двойственности» ленинизма, ко-
торая на самом деле присуща ему самому.
Примечательно, что только в цитируемой ра-
боте американский «советолог», с одной сто-
роны, правильно отображает те или иные
моменты, признает исторические факты, с
другой же — фальсифицирует их, опровергая
при этом даже самого себя, не говоря уже
о фактах. Впрочем, подобную последователь-
ность можно обнаружить и в других «совето-
логических исследованиях». Обвинения ком-
мунизма в прагматизме, как очевидно, совер-
шенно не соответствуют действительности.
В процессе революционной деятельности реа-
лизуется единство и взаимодействие теории и
практики, о котором говорит марксизм-лени-
низм. «Коммунисты, — писали в этой связи
Маркс и Энгельс, — следовательно, па прак-
тике являются самой решительной, всегда по-
буждающей к движению вперед частью ра-
бочих партий всех стран, а в теоретическом
отношении у них перед остальной массой
пролетариата преимущество в понимании
условий, хода и общих результатов пролетар-
ского движения» ’.
Вместе с тем несостоятельность обвинений
ленинизма в прагматизме обусловлена их
1 К- Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 4, стр. 437.
223
принципиальным различием не только в трак-
товке критерия истины, но и в понимании ими
сущности теории, практики и самого их взаи-
модействия. В нашей литературе этот вопрос
освещен достаточно полно и глубоко, поэтому
ограничимся лишь сопоставлением марксист-
ско-ленинского понимания теории и практики
с прагматической их трактовкой. Настоящая
работа не ставит целью дать обстоятельный
анализ и критику понимания прагматизмом
теории и практики. Это предмет особого ис-
следования. Здесь же прагматистская трак-
товка рассматривается в самом общем виде,
только в связи с «советологическими» обвине-
ниями ленинизма в прагматизме.
Развивая инструментализм как основной
принцип гносеологии прагматизма, один из
его основоположников, Джемс, писал: «Если вы
оперируете прагматическим методом... из каж-
дого слова вы должны извлечь его практиче-
скую наличную стоимость, должны
заставить работать его в потоке вашего
опыта... Таким образом, теории представляют
собой не ответы на загадки, — ответы, на ко-
торых мы можем успокоиться: — теории ста-
новятся орудиями»'. Для ' прагматистов
истина заключается не в соответствии идеи,
теории объективной действительности, а в их
полезности: они становятся истинными лишь в
той степени, в какой служат в качестве «ин-
струментов» в практической жизни 1 2. Вот по-
1 В. Джемс. Прагматизм. Изд-во «Шиповник».
СПб., 1910, стр. 38 (разрядка моя.— И. Я.).
2 См.: М. К о р и ф о р т. Наука против идеализма.
Изд-во иностр, лит., М., 1957, стр. 449.
224
чему, критикуя махистов и прагматистов, Ле-
нин со всей определенностью подчеркивал не-
совместимость инструментализма с диалекти-
ческим материализмом, ибо «считать истину
инструментом познания — значит переходить
уже по сути дела на сторону агностицизма,
т. е. покидать материализм. В этом, и во всем
основном, прагматисты, махисты, эмпириомо-
нисты — одного поля ягода»
Прагматическое истолкование теории не
имеет ничего общего с диалектико-материа-
листическим ее пониманием и характеризует-
ся следующими основными особенностями:
1) Прагматизм отрицает объективную
истинность как необходимый атрибут научной
теории, истолковывает ее лишь как «полез-
ную» и «удобную» для индивида. В связи с
этим Дьюи прямо утверждал, что «идеи, тео-
рии, системы, как бы они ни были тщательно
разработаны и сами по себе последовательны,
должны рассматриваться как гипотезы». Но
гипотеза и теория — вещи разные, не всякая
гипотеза становится теорией, а только та из
многих, которая подтверждается обществен-
но-исторической практикой. Дьюи идет в сво-
их рассуждениях дальше, прямо утверждая,
что суждения вообще не могут быть ни истин-
ными, ни ложными, так как это не свойства
суждений. Суждения, как и средства, бывают
эффективными или неэффективными, умест-
ными или неуместными. Именно этот прин-
цип, как совершенно справедливо отмечает в
своей книге Г. А. Курганов, лежит в основе
1 В. И. Лени и. Поли. собр. соч., т. 47, стр. 246:
15 И. Т. Якушепский 225
всех оценок Дьюи различных форм и катего-
рий познания '. Марксистско-ленинское же по-
нимание теории исходит именно из объектив-
ной истинности, достоверности теории как од-
ной из ее важнейших черт.
2) Прагматическая трактовка теории по
существу отрицает ее относительную само-
стоятельность, особенно научное предвидение,
считая саму теорию инструментом лишь се-
годняшней практики, который, как всякое ору-
дие, должен работать именно сейчас. В связи
с этим прагматизм проповедует сугубо утили-
тарный подход к науке, что признают и кри-
тикуют даже сами американские социологи и
философы. «Основным вкладом в методоло-
гию прагматических взглядов, — пишут в этой
связи известные американские социологи
Г. Беккер и А. Восков, — по-видимому, яв-
ляется его подчеркивание инструментализма,
экспериментального планирования (контроли-
руемого опыта) и скромной рабочей теории.
В той мере, в какой американская методоло-
гия извлекла пользу из этого прагматического
плана, она скорее стала „тупоголовой”, чем
„безголовой”»1 2. Диалектико-материалистиче-
ское понимание, напротив, исходит из того,
что теория обладает относительной самостоя-
тельностью, а научное предвидение является
одной из основных ее функций.
3) Прагматизм считает, что руководством
1 См.: Г. А. Курс а но в. Гносеология современного
прагматизма. Соцэкгиз, 1958, стр. 81.
2 Г. Беккер, А. Восков. Современная социоло-
гическая теория в ее преемственности и изменении.
Изд-во иностр, лит., М., 1961, стр. 244.
226
для практики может быть все, что Приносит
пользу, независимо от того, истинно или лож-
но данное построение. Такое толкование ши-
роко открывает двери иррационализму и пря-
мо его пропагандирует. Джемс, например, от-
крыто признавал «антиинтеллектуалистические
тенденции» прагматизма его неотъемлемым
элементом, приходя неизбежно к фидеизму:
«Мы не можем отвергнуть никакую гипотезу,
если из нее вытекают полезные для жизни
следствия... гипотеза о боге истинна, если она
служит удовлетворительно в самом широком
смысле слова» *. Верно критикует это положе-
ние Б. Рассел в своей книге «История запад-
ной философии»: «Учение Джемса — это по-
пытка возвести надстройку веры на фунда-
менте скептицизма, и, как все подобные
попытки, она ведет к ошибкам. В данном слу-
чае ошибки проистекают из попытки игнориро-
вать все факты вне человека. Берклианский
идеализм в сочетании со скептицизмом приве-
ли к тому, что бога подменили верой в бога и
считают, что это ничуть не хуже. Но это толь-
ко одна из форм субъективистского сумасше-
ствия, характерного для большей части со-
временной философии»1 2.
Отмеченные черты прагматистской трак-
товки теории убедительно свидетельствуют о
том, что между нею и диалектико-материали-
стическим пониманием теории нет и не может
быть ни грана общего: последнее является
1 Цит. по кн.: Б. Рассел. Историй западной фи-
лософии. Изд-во иностр, лит., М., 1959, стр. 824.
2 Та м же, стр. 826.
15* 227
научным, объективно истинным, отражающим
самую сущность теории, в то время как пер-
вая инструментальна, субъективна, примитив-
на и антинаучна по своей сути.
Сопоставим прагматистскую трактовку
практики с диалектико-материалистическим ее
пониманием '. Прагматизм спекулирует словом
«практика» так же, как его духовные пред-
шественники — махисты — спекулировали сло-
вом «опыт». Рекламируя свою философию как
«философию активности», «идеализм дей-
ствия», прагматисты истолковывают практи-
ку, опыт как поток ощущений и переживаний
субъекта, в зависимость от которого ставится
существование предметов и явлений объектив-
ного мира. Все это обусловливает следующие
особенности прагматистской трактовки прак-
тики:
1) Прагматизм отрицает общественно-
исторический характер практики, субъекти-
вистски и волюнтаристски трактует ее как
деятельность индивида, изолированного от об-
щества и независимого от него. В этой связи
американский философ Г. Уэллс справедливо
отмечает, что исключительное подчеркивание
«чувственного опыта ведет к неправильному
ударению на индивидуальной практике в про-
тивоположность социальной практике... Вто-
рой характерной чертой прагматистского ме-
тода является индивидуализм»1 2. Истолковы-
1 Эта проблема специально анализируется в работах
ряда советских философов — Г. А. Курсанова, Ю. К.
Мельвиля, А. И. Титаренко и других.
2 Г. Уэллс. Прагматизм — философия империализ-
ма. Изд-во иностр, лит., М., 1955, стр. 241.
228
вая практику как деятельность индивида, не
связанного с обществом, прагматизм, есте-
ственно, не понимает и не может понять об-
щественно-исторического характера практики.
2) В противоположность марксистско-ле-
нинскому пониманию практики как мате-
риально-чувственной деятельности людей,
прагматизм фактически отрицает материаль-
ность практики, утверждая, что объект не су-
ществует без субъекта. По мнению одного из
теоретиков прагматизма, Дьюи, предположе-
ние, что истинный и действительный объект
знания предшествует познанию и независим
от этого последнего, представляет собой ос-
новную ошибку. «Подлинный объект знания,—
пишет он, — заключен в следствиях целена-
правленного действия... Предсуществующая
реальность — прообраз (archetypal antecedent
reality) не является образцом, которому мо-
гут соответствовать заключения исследова-
ния... Познанные объекты существуют как
следствия целенаправленных действий, а не
как результат соответствия мышления или
наблюдения чему-то предшествующему» ’.
Стало быть, по Дьюи, объект, который в дан-
ном случае называется объектом познания,
не является чем-то реальным, будучи лишь
«следствием целенаправленных действий»
субъекта. Но это, по существу, старый идеали-
стический тезис — без субъекта нет объекта.
3) Если диалектические материалисты по-
нимают практику как сознательно целесооб-
1 Цит. по кн.: М. Корнфорт. Наука против идеа-
лизма, стр. 474
229
разную деятельность людей, то прагматисты
истолковывают ее как инстинктивную, не от-
личающуюся в своей основе от действий жи-
вотных, чуждую теоретическому мышлению
деятельность индивида. Такое понимание
практики не случайно, — оно тесно связано с
прагматической концепцией истины. «Гипоте-
за,— подчеркивает в этой связи Дьюи, — ко-
торая служит нам, истинна... Истина характе-
ризуется полезностью» ’. То же самое говорил
и Джемс: «„Истинное”, говоря коротко, это
просто лишь удобное (expedient) в образе на-
шего мышления, подобно тому как «справед-
ливое»— это лишь удобное в образе нашего
поведения. Удобное—надо это иметь в виду —
любым образом...»1 2. Однако, если критерием
истинности теории объявляется «полезность»,
«удобность», т. е. в конечном счете отношение
к ней самого субъекта, то в результате этого
из познания выхолащивается его объективное
содержание, а само оно превращается лишь
в «орудие», «инструмент», который приносит
выгоду. Поэтому одной из важнейших черт
прагматизма является, как уже отмечалось
выше, его резкая антинаучная направлен-
ность, которую сами прагматисты даже не
пытаются скрывать. Антитеоретическая на-
правленность прагматизма, умаление роли
теории и одностороннее выпячивание роли
практики, понимаемой к тому же в буржуаз-
но-торгашеском смысле, обрекает философию
бизнеса на ползучий эмпиризм, в корне от-
1 Цит. по кп.: Г. Уэллс. Прагматизм... стр. 188.
2 В. Джемс. Прагматизм, стр. 136.
230
дичающий ее от философии марксизма-лени-
низма.
Отмеченные черты прагматистской трак-
товки практики и сопоставление их с ее диа-
лектико-материалистическим пониманием убе-
дительно свидетельствуют, что между ними
нет ничего общего. Более того, это два прин-
ципиально противоположных подхода и пони-
мания сущности теории и практики и их вза-
имодействия.
Таким образом, обвинения ленинизма в
прагматизме, назойливо повторяемые «совето-
логами», являются теоретически несостоятель-
ными и представляют пример грубой клеветы
на революционную теорию и практику.
* * *
Несостоятельность обвинений коммунизма
в прагматизме становится совершенно оче-
видной еще и потому, что важнейшей из
основных черт и особенностей практики ново-
го общества (в отличие от практики, напри-
мер, капиталистического общества) является
ее научность ’. Она охватывает сферу со-
циальных отношений, проявляясь в социаль-
1 В огромном многообразии конкретных проявлений
общественно-исторической практики имеются, на наш
взгляд, две основные ее формы — производственная и
социально-преобразующая деятельность, которые исто-
рически обусловлены и развиваются в неразрывном
единстве. Здесь этот вопрос не рассматривается, а на-
учный характер практики строительства коммунизма
показывается на примере социально-преобразующей
деятельности советского народа.
231
по-преобразующей деятельности советского
общества.
Социально-преобразующая деятельность
(иначе ее называют социальной практикой)
есть совокупность различных проявлений
практической деятельности по изменению и
преобразованию общественной жизни. В от-
личие от производственной деятельности,
объектом которой является природа, ее
объект — общество, а само взаимодействие
субъекта и объекта сводится здесь к мате-
риальным общественным отношениям людей,
исторически определенных социальных групп
и классов.
Важной особенностью ее является револю-
ционно-критический характер, заключающий-
ся в том, что люди в процессе социально-пре-
образующей деятельности разрушают старые,
отжившие и создают новые, прогрессивные
формы общественного устройства и своих
взаимоотношений. Такой характер, разумеет-
ся, присущ деятельности прогрессивных со-
циальных групп и классов, и прежде всего на-
родных масс, ибо они по-настоящему заинте-
ресованы в революционном преобразовании
социальных отношений и самого обществен-
ного организма в целом *. Наиболее полно
проявляется это в условиях коммунистической
формации, что определяется объективными за-
кономерностями ее развития, и отражается в
1 Деятельность реакционных групп и классов входит
в социальпо-преобразующую деятельность антагонисти-
ческого общества, но оказывает прямо противополож-
ное воздействие па его развитие. В данной работе она
нс рассматривается.
232
различных особенностях характерного для
нее типа практики.
Сущность социально-преобразующей дея-
тельности состоит в единстве и взаимодей-
ствии двух взаимообусловленных тенденций —•
положительной (созидательной) и отрица-
тельной (разрушительной). Положительная
тенденция проявляется в создании новых, про-
грессивных форм общественного устройства и
социальных отношений, отрицательная — в
уничтожении старых. И та и другая обуслов-
лены объективными закономерностями разви-
тия общества, его конкретно-историческими
потребностями на каждом этапе истории и в
конечном счете направлены на их удовлетво-
рение. При этом уничтожение старых форм и
отношений служит необходимой предпосыл-
кой и основой утверждения новых, являясь
тем самым неотъемлемым элементом обще-
ственного прогресса.
Соотношение отрицательной и положитель-
ной тенденций зависит от ряда различных
факторов, которые не могут быть выражены
однозначно, однако при всех условиях первая
в конечном итоге определяется второй. Это
отнюдь не исключает того, что в классовой
борьбе революционных классов преобладает
разрушительная тенденция, подготавливаю-
щая историческую почву для смены старого
общества новым. Между прочим, односторон-
нее преувеличение этого привело к столь рас-
пространенному в буржуазной идеологии
взгляду: народные массы стремятся и способ-
ны только разрушать. Разрушение старого
ради созидания нового — вот основная со-
233
циальная цель, придающая их деятельности
революционно-критический характер.
Убедительным подтверждением этого слу-
жат социалистические революции, в процессе
которых разрушаются старые, капиталистиче-
ские общественные отношения и созидаются
новые, социалистические. Впервые в истории
это продемонстрировала Октябрьская револю-
ция, воплотившая в жизнь величественные
слова гимна международного пролетариата —
«Интернационала»:
Весь мир насилья мы разрушим
До основанья, — а затем
Мы наш, мы новый мир построим:
Кто был ничем, тот станет всем!
Наша революция полностью опровергла
скептические и откровенно пессимистические
утверждения многочисленных критиков. Ве-
ликий Октябрь воочию доказал всему миру,
что трудящиеся массы способны не только
разрушать, но и созидать, красноречивым сви-
детельством чего служат всемирно-историче-
ские достижения советского народа в строи-
тельстве нового общества, в развитии всех
сфер общественной жизни и социальных отно-
шений за прошедшие пятьдесят лет.
Социально-преобразующая деятельность
народных масс Страны Советов, так же как
и народов других социалистических стран,
блестяще подтвердила положение В. И. Ле-
нина о том, что «в буржуазных революциях
главная задача трудящихся масс состояла в
выполнении отрицательной или разрушитель-
ной работы уничтожения феодализма, монар-
хии, средневековья. Положительную или со-
234
зидательную работу организации нового об-
щества выполняло имущее, буржуазное мень-
шинство населения...
Напротив, главной задачей пролетариата
и руководимого им беднейшего крестьянства
во всякой социалистической революции,—
а следовательно, и в начатой нами 25 октября
1917 г. социалистической революции в Рос-
сии,— является положительная или созида-
тельная работа налажения чрезвычайно слож-
ной и тонкой сети новых организационных
отношений, охватывающих планомерное про-
изводство и распределение продуктов, необхо-
димых для существования десятков миллио-
нов людей. Такая революция может быть
успешно осуществлена только при самостоя-
тельном историческом творчестве большинства
населения, прежде всего большинства трудя-
щихся»
В результате победы Великой Октябрь-
ской социалистической революции возник и
развился новый тип общественно-историче-
ской практики — практика строительства ком-
мунизма, которой присущи специфические
черты и особенности 1 2. Важнейшей среди них
является научность. В отличие от практики
досоциалистических формаций практика
строительства коммунизма неразрывно связа-
на с наукой и осуществляется на ее основе.
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 36, стр. 168.
171 (разрядка моя. — И. Я.).
2 Анализ этих особенностей, каждая из которых ха-
рактеризует ее специфику и новый, более высокий уро-
вень, выходит за рамки настоящей работы, составляя
предмет самостоятельного исследования.
235
Победа социалистической революции создала
для этого необходимые предпосылки. (
В советском обществе уничтожена много-
вековая противоположность между физиче-
ским и умственным трудом, широким фронтом
развертывается процесс преодоления суще-
ственных различий между ними. В результате
культурной революции в стране ликвидирова-
на массовая безграмотность; общеобразова-
тельный и культурно-технический уровень тру-
дящихся неизмеримо возрос, что расширяет
возможности для овладения достижениями
современной науки и их сознательного исполь-
зования в многообразной практической дея-
тельности народа. В нашем обществе раз-
вертывается процесс превращения науки в
непосредственную производительную силу об-
щества. Развитие советской науки — не моно-
полия узкого круга ученых, а дело всего на-
рода, который не только обогащается дости-
жениями науки, но и обогащает ее опытом
собственной практики. В условиях социализма
неизмеримо расширилась основа единства тео-
рии и практики, их общим объектом стала не
только природа, но и общественная жизнь.
Соотношение понятий «революционная
практика» и «практика строительства комму-
низма» представляется следующим образом:
первое включает второе, но не сводится к не-
му. Оно помимо строительства социализма и
коммунизма охватывает классовую борьбу
пролетариата против буржуазии и националь-
но-освободительные движения против им-
периализма. В более узком смысле, примени-
тельно к условиям социалистического обще-
236
ства, эти понятия употребляются как синони-
мы. В настоящей работе понятие «револю-
ционная практика» употребляется в обоих
смыслах в зависимости от контекста.
Практика строительства коммунизма —
это качественно новый исторический тип об-
щественно-исторической практики, в котором
заложены неисчерпаемые источники совер-
шенствования и развития. Это — материаль-
ная деятельность народа, преобразующая на
основе науки природу и социальную жизнь и
созидающая новое общество.
Как соотносится новый уровень и тип об-
щественно-исторической практики с наукой во-
обще и с революционной теорией в частности?
Прежде всего, это означает, что сама прак-
тика строительства коммунизма настоятельно
требует научной теории: она немыслима без
глубокого научного обоснования; она постоян-
но воплощает в жизнь те или иные положения
этой теории; с ростом темпов развития
практики и науки ускоряется развитие самой
революционной теории, возрастают темпы
развития их единства; в огромной степени
возрастает роль научного предвидения на всех
уровнях его — от прогнозирования отдельных
социальных процессов недалекого будущего
до предвидения далекой перспективы высоко-
развитого коммунистического общества.
В отличие от практики досоциалистических
формаций практика коммунистического об-
щества не только требует научной теории, но
и вообще невозможна без нее. Обусловлено
это тем, что общество, строящее коммунизм,
не в состоянии решать грандиозные задачи,
237
возникающие и сменяющие друг друга в этом
процессе, на основе эмпирических знаний и
повседневного опыта, как это было в пред-
шествующих общественных системах. Воз-
растание масштабов и расширение сферы ре-
волюционных преобразований не имеют пре-
цедента во всей предшествующей истории че-
ловечества.
Выше уже говорилось о тех грандиозных
социальных преобразованиях, которые были
совершены нашим народом в процессе рево-
люции и превратили социализм из мечты в
реальность. Сегодня преобразование социаль-
ного организма осуществляется на другом,
более высоком уровне — это процесс перерас-
тания социалистического общества в общество
коммунистическое. Слагаемыми данного про-
цесса являются: развитие двух форм социа-
листической собственности и их слияние в еди-
ную общенародную собственность; преодоле-
ние существенных различий между городом и
деревней; преодоление существенных разли-
чий между физическим и умственным трудом;
перерастание социалистической государствен-
ности в коммунистическое общественное са-
моуправление; всестороннее развитие и сбли-
жение социалистических наций и др. Стоит
вдуматься в существо любого из названных
процессов, как становится очевидной гран-
диозность вызываемых ими преобразований
социальных отношений и самого общества в
целом ’.
1 При этом не следует упускать из виду процесс
формирования нового человека. Эта задача настолько
сложна и грандиозна, что многие «советологи», при-
238
Немаловажным фактором, обусловливаю-
щим научный характер практики строитель-
ства коммунизма, являются небывало высокие
темпы ее развития. И дело не только в разви-
тии производства, но и в поистине колоссаль-
ных темпах именно социальных преобразова-
ний. Возрастание темпов развития практики в
условиях коммунистической формации ведет
к более быстрому развитию революционной
теории и самого их единства.
Все это обусловливает необходимость глу-
бокого теоретического осмысления как от-
дельных социальных процессов и явлений, так
и развития социалистического общества в це-
лом. Познать сущность и закономерности раз-
личных социальных процессов можно лишь
на основе науки, ибо только она в своих мно-
гообразных теориях отражает и анализирует
их, выявляет и предвидит тенденции их раз-
вития на различных пространственно-времен-
ных интервалах.
Вместе с тем руководством для практики
строительства коммунизма может быть толь-
ко революционная теория, которая может
научно обобщить, обосновать и предвидеть
ход развития как общественно-исторической
практики, так и самой объективной действи-
тельности. Сегодня даже в повседневной дея-
знающие реальность наших экономических планов, в
один голос твердят о ее будто бы «утопичности». По
их мнению, человеческую природу не смогли изменить
тысячелетия истории именно потому, что она неизмен-
на и вечна. Однако многие из них противоречат самим
себе, когда распространяются о «советском феномене»,
загадках «советского человека», отмечая у него такие
черты, каких еще не видел мир.
239
тельности человек не может довольствоваться
эмпирическими знаниями. Для того чтобы уп-
равлять различными машинами и механизма-
ми, рабочему необходим минимум научно-тех-
нических знаний. Тем более необходима на-
учная теория для революционной практики,
которая преобразует сложнейшие социаль-
ные явления и процессы и само общество в
целом.
Другими словами, если руководством к
действию в каком-то конкретном виде прак-
тики могут послужить в основном повседнев-
ный опыт и эмпирические знания, накапливае-
мые каждым человеком, то во втором случае
этого уже совершенно недостаточно, — необ-
ходима теория, без которой данный тип прак-
тики просто невозможен. Одно только это со-
поставление показывает, насколько большое
значение имеют исторический тип и уровень
развития практики в отношении того руковод-
ства, в каком она нуждается.
Однако, говоря о научном характере ре-
волюционной практики, нельзя упускать из
виду, что коммунизм, в отличие от всех пред-
шествующих формаций, возникает и разви-
вается не стихийно, а на основе сознательного
исторического творчества народных масс.
Сознательность же этого исторического про-
цесса основывается на науке, ибо, чтобы
строить новое общество, надо знать и иссле-
довать закономерности, определяющие воз-
никновение, характер и перспективы его изме-
нения и развития.
Возрастание роли субъективного фактора
в условиях коммунистической формации со
240
всей остротой ставит, казалось бы, сугубо от-
влеченную философскую проблему борьбы
против двух крайностей, упрощений в понима-
нии исторического процесса — фатализма, с
одной стороны, и волюнтаризма, с другой.
В процессе строительства нового общества
приходится преодолевать не только те неиз-
бежные трудности, которые объективны и при-
сущи данному процессу, ио и трудности, если
можно так сказать, «случайные», связанные с
субъективными моментами. Сегодня каждому
хорошо известно, что означает догматизм,
субъективизм и волюнтаризм. За этими, на
первый взгляд чисто теоретическими, понятия-
ми скрываются грубые практические ошибки,
которые причинили большой вред нашему об-
ществу и делу строительства коммунизма в
целом. Теоретическая несостоятельность дан-
ных «измов» известна: односторонность в ана-
лизе исторического процесса, неправильное
понимание соотношения объективного и субъ-
ективного факторов, а также единства и взаи-
модействия революционной теории и практи-
ки. Между прочим, эта односторонность
коренилась именно в непонимании того, что
практика строительства коммунизма требует
в качестве руководства научной теории и что
без науки она невозможна.
Необходимость повседневного теоретиче-
ского обобщения и осмысления происходящих
социальных процессов, теоретического обосно-
вания практики строительства коммуниз-
ма на каждом этапе ее развития не только
определяет ее научность, но все более расши-
ряет и углубляет потребность в самой науч-
16 И. Т. Якушевскиц 241
ной теории. В этой связи в Отчетном докладе
ЦК XXIII съезду партии подчеркивается: «Ни
одно общество не нуждалось так в научной
теории, как социалистическое общество. По-
этому теория должна и впредь прокладывать
путь практике, обеспечивать строго научный
подход к руководству экономической и куль-
турной жизнью советского народа»
Научный характер практики строительства
коммунизма — это не просто одна из ее ос-
новных черт, особенностей, — это централь-
ная, определяющая ее черта, ее неотъемлемый
атрибут, где, как в фокусе, сходятся все
остальные ее особенности. В процессе разви-
тия коммунистической формации научная тео-
рия становится все более практической, дей-
ственной, а революционная практика — все
более научной. Научный характер ее (прак-
тики) столь же объективен, сколь и револю-
ционность самой марксистско-ленинской тео-
рии.
1 Л. И. Брежнев. Отчетный доклад ЦК КПСС
XXIII съезду партии, стр. 113.
ГЛАВА VI
ИСТИННОСТЬ
И РЕВОЛЮЦИОННЫЙ ХАРАКТЕР
НАУЧНОЙ ТЕОРИИ
Одним из главных приемов и направле-
ний фальсификации диалектики революцион-
ной теории и практики являются широко рас-
пространенные в «советологии» обвинения
Ленина и коммунистов в «пренебрежении»
к теории, в отрыве от ее практики, а также в
ее будто бы «неистинное™» и «несоответ-
ствии» действительности.
Фальк пытается даже подвести под это
«теоретическую» базу: он утверждает, что
исторический материализм «не признает...
собственного значения идей в ходе человече-
ской истории. Конечно, коммунисты не созна-
ются и в этом... Марксу же принадлежат
известные слова: «Теория становится матери-
альной силой, как только она овладевает мас-
сами». Фактически сила идей не от-
рицается. Но они имеют силу лишь «как
материальное, пересаженное в человеческую
голову»... Мобилизующая роль идей была
фактом, установленным на основании опыта,
который лишь позднее был кое-как
16* 243
согласован с материалистической тео-
рией» *.
В этих рассуждениях самым примечатель-
ным, пожалуй, является удивительная даже
для «советолога» мобильность суждений:
значение идей не признавалось, сила идей не
отрицалась... Так как же все-таки — отрица-
ли или не отрицали? Ведь подобные суждения
не свяжешь даже «кое-как». Кроме того,
Фальк допускает здесь явные передержки.
Прежде всего не соответствует действи-
тельности мысль Фалька о том, что признание
«мобилизующей роли» идей было «лишь позд-
нее кое-как согласовано с материалистической
теорией». В отличие от Фейербаха, Маркс и
Энгельс, критикуя Гегеля, отбросили все идеа-
листическое и мистическое, связанное с пре-
увеличением роли идей, и дали соответствую-
щее действительности материалистическое
обоснование их подлинной роли, подчеркивая
в самом начале своей деятельности огромное
значение идей в жизни общества. Кстати, это
признает, по существу, и сам критик, цити-
рующий здесь ряд ранних работ основополож-
ников революционной теории. Идеи сами по
себе ничего не могут сделать, отмечали Маркс
и Энгельс, — для воплощения идей в действи-
тельность нужны люди, обладающие практи-
ческой силой. При этом идеи имеют силу
именно как идеальное, превращающееся через
практику в материальное. Другими словами,
их значение и роль в жизни общества состоят
1 Н. Falk. Op. cit., S. 65, 66 (разрядка моя.—
И. Я).
244
не в пассивном отражении действительности
(в чем стремится уверить читателя Фальк), а
именно в том, что, правильно отражая ее, они
помогают практически преобразовать эту дей-
ствительность, выступая в качестве руковод-
ства к действию.
Положение же Маркса об идеальном, при-
веденное критиком, характеризует не роль
идей, а само существо идеального, которое
трактовалось идеалистами как нечто сверхъ-
естественное и необъяснимое. Поэтому плохо
скрытая тенденция выдать диалектический
материализм за вульгарный не достигает
цели. Чересчур уж велика пропасть, разде-
ляющая науку и ее жалкое подобие. Сам
автор, цитируя Энгельса ’, по существу под-
тверждает это, показывая тем самым необос-
нованность обвинений марксизма в односто-
роннем понимании исторического процесса.
Не лишне сопоставить рассуждения запад-
ногерманского «советолога» с мыслями его
коллеги Ланге, который пишет, что «низвер-
жение» философии Гегеля поэтому не должно
проходить «в самом себе» и привести лишь
к созданию новой теории. Критика имеет так-
же цель — практически осуществить еще не
выполненную миссию философии. Для этого
«осуществления» философии имеется, однако,
только одно средство — «практика»1 2.
Отметим прежде всего, что в данном рас-
суждении содержится подтверждение необхо-
димости единства теории и практики. Вместе
1 См.: К- Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т, 37,
стр. 394—396.
2 М. G. L а п g е. Op. cit., S. 17,
245
с тем Ланге не только не отрицает признания
Марксом роли идей, — напротив, он убеди-
тельно показывает обратное, говоря о созда-
нии Марксом новой теории, призванной быть
именно руководством к практике. Если же
рассуждать с позиций Фалька, получается
нечто невероятное: выходит, Маркс и Эн-
гельс в одно и то же время и отрицают роль
идей, и создают новую теорию, предназначен-
ную не только для объяснения, но и для из-
менения мира. Но можно ли допустить, что
они создали теорию, отрицавшую силу и зна-
чение собственных идей?
Наиболее распространенным обвинением,
выдвигаемым против Ленина и ленинизма,
служит версия о будто бы присущем ему
«пренебрежении теорией». «Но... Ленин и его
последователи, — отмечает, например, Ша-
пиро,— больше думали о сохранении своей
власти, чем о теории»'. Итак, теория была
чем-то второстепенным и вспомогательным,
поэтому к ней и относились пренебрежитель-
но,— таков основной тезис наших критиков.
Однако он никак не вяжется с их собствен-
ными многочисленными утверждениями отно-
сительно того, что важнейшим фактором за-
воевания, удержания и укрепления власти
большевиков была и остается революционная
теория 1 2.
Для подтверждения своего обвинения «со-
ветологи» выдвигают такой «неотразимый»,
1 L. S с h а р i г о. Op. cit., р. 215.
2 Об этом, в частности, пишут Бохенский, Веттер,
Мейер и другие «советологи».
246
как им кажется, аргумент: о пренебрежитель-
ном отношении Ленина и партии к теории
свидетельствуют будто бы те изменения, ко-
торым подвергался марксизм в процессе его
творческого развития, а это последнее вы-
дается за «отход» Ленина от марксизма. Ша-
пиро делает это так: «Резкий отход от док-
трины, который выразился, в нэпе, вызвал
глубокий раскол в рядах коммунистической
партии, имевший, как оказалось впослед-
ствии, огромное значение для ее дальнейшей
истории... У ортодоксальных марксистов нэп
вызывал два теоретических возражения. Од-
ним из них было то, что плановая экономика,
базировавшаяся на развитии тяжелой про-
мышленности, явно приносилась в жертву ра-
ди процветания мелких собственников — кре-
стьян, считавшихся естественными врагами
социализма. Другое, и более важное, теоре-
тическое возражение касалось самих основ
марксистской доктрины, гласивших, что по-
литическая надстройка каждого общества
определяется его экономическим базисом.
Если экономическим базисом должен был
стать теперь свободный рынок, зажиточное
крестьянство и рост легкой промышленности,
то казалось неизбежным, что рано или поздно
политическая надстройка должна будет изме-
ниться в соответствии с базисом; с реставра-
цией же капитализма политический уклад
буржуазного государства вытеснит социализм,
который, как считали, победил в револю-
ции» *.
1 L. S с h а р i г о. Op. cit., р. 208—209.
247
О том, что против нэпа активно выступали
«левые», известно; однако автор весьма воль-
но интерпретирует некоторые их соображе-
ния. Прежде всего, марксисты-ленинцы не
считали крестьянство «естественным врагом
социализма». Ленин еще в одной из первых
крупных работ «Развитие капитализма в
России» показал, что единого крестьянства,
аморфного и однородного, вообще не суще-
ствует, т. е. развитие капитализма в России
вызвало дифференциацию крестьянства на
совершенно различные по своему социально-
экономическому положению группы — бедня-
ков, середняков и кулаков. Ленин настоятель-
но подчеркивал необходимость дифференци-
рованного отношения партии и пролетариата
к каждой из этих групп, последовательно про-
водя эти идеи в своей практической деятель-
ности. Все это общеизвестные факты, но они
никак не вяжутся с версией Шапиро. Кроме
того, Ленин и партия не могли одновременно
считать крестьянство врагом социализма и ос-
новным союзником рабочего класса, так как
они утверждали, что действительным врагом
социализма являлся кулак, а естественными
союзниками трудовое крестьянство — бедняк
и середняк.
Возражение, касающееся диалектики ба-
зиса и надстройки, и сегодня чрезвычайно
широко используется различными буржуаз-
ными философами, социологами и «советоло-
гами». Здесь популярны рассуждения о будто
бы появившемся в марксизме-ленинизме «па-
радоксе», который образовался тогда, когда
практика коммунистов «опровергла» якобы
248
их собственную теорию, на что и намекает
критик
Рассуждения Шапиро относительно угро-
зы реставрации капитализма в результате
нэпа, который якобы должен был, отбросив
плановую экономику, основанную на тяжелой
промышленности, установить «новый» ба-
зис — «свободный рынок, зажиточное кресть-
янство и легкую промышленность», — ничего
общего с действительностью вообще не имеют.
Наш критик, как и его многочисленные кол-
леги, упускает при этом из виду самое суще-
ственное: в руках революционных рабочих и
крестьян помимо политической власти нахо-
дились также основные средства производ-
ства, что в условиях диктатуры пролетариата
создавало необходимые предпосылки для ре-
шения вопроса «кто—кого» в пользу социа-
лизма.
На отношении Ленина и ленинизма к тео-
рии особенно подробно останавливается Мей-
ер. Он, в общем, проводит те же идеи, что и
другие «советологи», подчеркивая, что будто
бы для Ленина теория была лишь удобным
инструментом, к которому он относился двой-
ственно, в различные периоды по-разному.
1 Выше этот вопрос уже затрагивался, поэтому сум-
мируем кратко его суть: исходным пунктом социали-
стической революции является политическая революция
и установление диктатуры пролетариата, которая зна-
менует начало не самого социализма, а переходного
периода от капитализма к социализму, в течение кото-
рого складываются социалистический базис и надстрой-
ка, а социализм превращается в господствующий спо-
соб производства. Базис и здесь является определяю-
щим по отношению к надстройке.
249
«Можно утверждать, — пишет он, — хотя и с
большими оговорками, что до 1905 года гос-
подствующее место в мышлении Ленина за-
нимала абстрактная теория. Он безоговорочно
принимал марксистскую схему исторического
развития и лежащее в ее основе изображение
капиталистического общества и горячо защи-
щал их против критики народников и ревизио-
нистов... Сделанный Лениным анализ русского
общества периода 1900 года вполне гармони-
ровал с марксистской схемой... Ленин в эти
первые годы своей деятельности сводил
стратегию к попытке во что бы то ни стало
подогнать Россию к марксистской схеме,
которая была для него аксиомой» !.
В данных рассуждениях истинное смеши-
вается с ложным, чтобы прикрыть суть по-
следнего видимостью «объективности» и «бес-
пристрастности». Разумеется, правильно
утверждение о принятии Лениным марксизма
и горячей защите его от всяких извращений
оппортунистами и буржуазными идеологами.
Однако совершенно не соответствует действи-
тельности стремление «советолога» предста-
вить Ленина рабом «марксистской схемы»,
под которую он будто бы стремился «подо-
гнать» тогдашнюю Россию. Особенно важно
при этом последнее обвинение. Оно широко
используется в произведениях «советологов»:
Ленин и ленинцы обвиняются в подгонке сво-
ей практики под теорию или, наоборот, теории
под практику.
Так, Фетшер, давая общую характеристику
1 Л. М е у е г. Op. cit., р. 236 (разрядка моя. --
И. Я.).
250
ленинской теории империализма, пишет:
«Иными словами, радикально-революционная
политика Ленина проводилась не на основе
правильного анализа социально-экономиче-
ских условий империализма. Наоборот, его
анализ империалистического капитализма был
предопределен революционными устремления-
ми, которые делали его слепым ко всему, что
преграждало путь этим стремлениям, и за-
ставляли его видеть только то, что могло под-
крепить его решимость»
Тот же мотив, хотя и несколько иначе, зву-
чит и у Шапиро: «Ленинская формулировка
«закона неравномерного развития» различных
капиталистических стран впоследствии
использовалась для объяснения того, почему
такая явно «пролетарская» революция, о свер-
шении которой в один прекрасный день объ-
явили большевики, произошла впервые в стра-
не, где пролетариат был наиболее отсталым
и наименее многочисленным»* 2.
Выходит, что революционная практика
строилась и развивалась не на основе науч-
ной теории (что неоднократно признают сами
Фетшер, Шапиро и другие «советологи»), а
эта последняя якобы просто «подгонялась»
под практику и служила ее оправданием
лишь post factum. Отсюда будто бы следует,
как утверждают наши критики, несостоятель-
ность как революционной теории в целом, так
и отдельных принципиальных ее положений.
'I. Fetscher. Op. cit., S. 79—80 (разрядка
моя. — И. Я.).
2 L. Schapiro. Op. cit., р. 144 (разрядка моя.—
И. Я.).
251
В приведенном выше рассуждении Фетше-
ра есть лишь одно правильное положение:
Ленин действительно не просто абстрактно
интересовался анализом империализма, как
интересуется этим, скажем, какой-то кабинет-
ный мыслитель. Он исследовал социально-эко-
номические особенности высшей стадии ка-
питализма, в конечном счете, для теоретиче-
ского обоснования революционной практики.
Однако это ни в малейшей степени не может
служить основанием для обвинения Ленина
и ленинизма в прагматизме. Одно дело— под-
гонка под практику наспех и зачастую задним
числом состряпанной «теории», характерная
для прагматизма, другое — научный анализ
действительности, объективное познание зако-
номерностей тех или иных явлений, необходи-
мые для разработки подлинно научной тео-
рии, являющейся руководством к практике.
В рассуждениях Шапиро нельзя пройти
мимо уже рассмотренного обвинения боль-
шевиков в неожиданном совершении пе-
реворота, который лишь позже был «объяв-
лен пролетарской революцией»: по мне-
нию критика, о нем никто ничего бы не узнал,
если бы сами коммунисты «в один прекрасный
день» не заявили об этом. В действительности
же большевики под руководством Ленина осу-
ществляли гораздо более сложную и важную
задачу — они не объявляли, а совершали Ок-
тябрьскую революцию, оставив лавры объяв-
ления ее «крестьянской» или «буржуазной»
«советологам» вроде Шапиро, Фетшера и их
коллег.
Небезынтересно в этой связи отметить, что
252
тот же самый Шапиро, буквально нескольки-
ми строками выше, по существу опровергает
свое обвинение в обосновании большевиками
их политики и практики задним числом: «На-
оборот, в августе 1915 года он (Ленин.—
И. Я.) писал, что неравномерность экономиче-
ского и политического развития различных
капиталистических систем неизбежно озна-
чает, что социализм вначале одержит победу
в нескольких странах или даже в одной от-
дельно взятой стране» ’. Стало быть, Ленин
обосновывает теоретически возможность
победы социалистической революции за два
года до ее свершения и, волею того же Ша-
пиро, использует открытый им ранее закон
для последующего «оправдания» революции.
Однако, если быть элементарно логичным,
надо утверждать либо одно, либо другое.
В итоге складывается весьма любопытная
ситуация: с одной стороны, отрицается сама
возможность единства революционной теории
и практики, с другой — утверждением о под-
гонке практики под теорию (и наоборот)
фактически признается их единство и взаимо-
действие. В противном случае, зачем тогда
вообще нужно «подгонять» одну к другой? Об-
винение же Мейера, будто Ленин стремился
«подогнать Россию к марксистской схеме», не-
состоятельно ни логически, ни исторически.
Для такой подгонки есть, видимо, только один
путь — извратить действительность, примыс-
лить к ней какие-то черты и факторы и вы-
1 L. S с h а р i г о. Op. cit., р. 144 (разрядка моя.—
И. Я.).
253
дать, таким образом, желаемое за действи-
тельное. Это свойственно «советологии», а не
ленинизму. Между прочим, данное обвинение
Мейера никак не вяжется с его же неодно-
кратным утверждением о том, что характер-
ной чертой Ленина, более того — его «мани-
ей», как пишет «советолог», было стремление
к реализму в политике, а удивительное поли-
тическое здравомыслие отличало его от дру-
гих марксистов. Стало быть, наш критик сно-
ва в своем обычном амплуа, и здесь он допу-
скает взаимоисключающие друг друга
утверждения и обвинения, с той лишь разни-
цей, что в данном случае не говорит о «двой-
ственности» Ленина, за которую прячется в
других своих рассуждениях и выводах.
Несколькими строками ниже Мейер совер-
шенно неожиданно сообщает читателю нечто
прямо противоположное: «Таким образом, по-
зиция Ленина по отношению к общеприня-
тым марксистским теориям и программам
действий отличалась гибкостью. Рассмат-
ривая марксизм не как догму, а как руко-
водство к действию, Ленин, конечно,
имел в виду руководство в области мышления,
изучения общественных условий и анализа
конкретной обстановки в каждый данный мо-
мент. Марксизм не считался застывшей дог-
мой,' раз и навсегда определяющей природу
современного мира, присущие ему тенденции
и обязательные для всех типов общества схе-
мы развития. Ленин рассматривал марксизм
скорее как комплекс концепций, включающий
метод анализа и подхода к современному
миру. Этот метод сводился к постановке кар-
254
динальных вопросов, требующих ответа при
изучении любой ситуации. Какой способ про-
изводства преобладает в исследуемом обще-
стве? Кто контролирует средства производ-
ства? Какова природа свирепствующих в дан-
ном обществе классовых конфликтов? Каковы
основные идеи, которые помогают держать
эксплуатируемых в состоянии невежества, а
эксплуататоров заставляют закрывать глаза
на неизбежность своего собственного краха?
С помощью каких политических институтов
правящие классы формируют и осуществляют
свои методы контроля и управления? Таковы
некоторые из вопросов, которые задал бы
марксист, памятуя о марксистских теориях
относительно существования и развития всех
человеческих обществ. Подобным же образом
при выработке программы действий
марксизм следовало использовать в качестве
руководства, а не догмы» '.
Эти утверждения Мейера не только не вя-
жутся с предыдущими, но и, самое главное,
содержат ряд ценных признаний, из которых
наибольший интерес представляют: 1) под-
тверждение научности марксизма и его мето-
да анализа социальных явлений и процессов;
2) признание марксизма руководством как в
области мышления, науки, так и действия,
практики; 3) свидетельство непримиримости
Ленина ко всем и всяким попыткам догматп-
зации марксизма; 4) признание научности и
творческого подхода Ленина к анализу об-
1 A. Meyer. Op. cit., р. 237 (разрядка моя.—
И. Я.).
255
щественной жизни, а стало быть, творческого
и научного характера самого ленинизма.
Среди них едва ли не самым важным яв-
ляется признание научности ленинского мето-
да анализа социальных отношений и самой
действительности, которое, как очевидно каж-
дому, совершенно несовместимо с обвинением
в подгонке этой действительности к какой-то
определенной схеме. Уже одна только поста-
новка кардинальных вопросов социального
анализа, хотя и выраженная терминами на-
шего критика, ярче всяких многословных рас-
суждений свидетельствует о подлинно науч-
ном подходе к исследованию любого этапа
человеческой истории. Вопросы, которые ста-
вятся при этом, охватывают все основные
сферы общественной жизни — экономическую,
социально-политическую и идеологическую,
наглядно свидетельствуя о всесторонности
марксизма-ленинизма как социальной тео-
рии.
Исключительно важно признание Мейером
марксистско-ленинской теории как научного
руководства к революционной практике (под-
черкнем—-научного, а не прагматистского),
чем «советолог» противоречит своим же соб-
ственным обвинениям Ленина и партии ком-
мунистов в прагматизме. Ценно в этой
связи и признание конкретного подхода к
анализу социальной действительности, прису-
щего историческому материализму и пред-
ставляющего собой одну из предпосылок вы-
работки правильной революционной полити-
ки, стратегии и тактики. Тем самым Мейер
фактически еще раз признает единство рево-
256
люционной теории и практики. И что бы он
впоследствии ни утверждал относительно
будто бы невозможности и нереальности та-
кого единства, эти его рассуждения вряд ли
могут быть поколеблены и опровергнуты.
Весьма важно, хотя и завуалированное,
признание «специалистом по ленинизму» зна-
чения материалистической диалектики как
универсального и научного метода познания
и революционного преобразования объектив-
ного мираВерно и рассуждение Мейера
относительно творческого подхода Ленина к
марксизму и анализу самой объективной дей-
ствительности. Следует лишь подчеркнуть,
что оно никак не вяжется с многочисленны-
ми обвинениями марксизма-ленинизма в дог-
матизме, которые выдвигаются антикоммуни-
стами, в том числе и самим автором.
Но Мейер не был бы самим собою, если
бы ограничился этими признаниями. Словно
спохватившись, он настраивается на старый
лад и продолжает обвинять Ленина... в нена-
учности и пренебрежительном отношении к
теории: «В критические моменты он отбра-
сывал теорию в сторону, говоря, что жи-
вое течение событий не поддается классифи-
кации и анализу»1 2. Данное утверждение со-
1 Мейер говорит о диалектике в различных местах
своей книги. Это свидетельство тем ценнее, что многие
его коллеги по «советологии», как, впрочем, и другие
буржуазные философы и социологи, упорно отрицают
научность материалистической диалектики, выдавая ее
за нечто ненужное, нереальное и совершенно неприме-
нимое к практике и науке.
2 Л. М а у е г. Op. cit., р. 252 (разрядка моя.—
И. Я.).
17 И. T. Якушевский
257
вершенно несостоятельно, ибо Ленин ничего
подобного не делал. Напротив, именно в кри-
тические моменты революционная теория все-
гда помогала ему найти правильное решение;
будучи основой политики, стратегии и такти-
ки партии коммунистов. Другое дело, при-
знают ли Мейер и его коллеги по «советоло-
гии» правильность и научность этой теории,
однако и они не могут обойти того историче-
ского факта, что самым характерным в дея-
тельности Ленина было именно единство и
взаимодействие революционной теории и
практики. Но «советолога» эта «деталь» не
смущает. «Характерна также легкость, — пи-
шет он, — с какой Ленин принимал решение
о новом курсе, и та бесцеремонность, с какой
он попирал прочно установившиеся маркси-
стские традиции, несмотря на то что для мно-
гих его товарищей эти традиции являлись не-
зыблемой частью марксистской теории. В этом
смысле Ален Уайтинг прав, когда говорит, что
ленинскую позицию можно выразить слова-
ми: „Если марксистская теория требует опре-
деленной линии действий, не согласующейся с
моей собственной программой, то тем хуже
для теории”» ’.
Под «легкостью» принятия решения о но-
вом курсе, о которой говорят многие «совето-
логи», скрывается та очевидная для каждого
мало-мальски знакомого с Лениным как тео-
ретиком непреложная истина, что, будучи
творческим марксистом, постоянно анализи-
1 A. Meyer. Op. cit., р. 237. «Мы, — поясняет Мей-
ер, — несколько перефразировали замечание Уайтинга,
пе исказив, однако, его смысла».
258
руя изменяющуюся обстановку и обобщая рё-
волюционную практику, Ленин на этой осно-
ве вносил соответствующие изменения в ре-
волюционную теорию. Но иначе не может по-
ступать ни один мыслитель, ибо истина всегда
конкретна. И поскольку изменяется и разви-
вается сама общественная жизнь, не может
не изменяться отражающая ее теория и пре-
образующая ее практика. Не могут поэтому
оставаться какими-то статичными и неизмен-
ными также политика, стратегия и тактика.
Слова же вроде «бесцеремонно», «попира-
лась», видимо, призваны заменить недостаю-
щие аргументы и придать большую боеви-
тость рассуждениям «советолога».
Ленин постоянно развивал марксистскую
теорию, вносил в нее новые положения, из-
менял или отбрасывал старые, переставшие
соответствовать изменившейся действитель-
ности. Он видел в ней не абстрактную концеп-
цию, о которой можно подискутировать на до-
суге, а научное руководство к революционной
практике. И вполне естественно, что, если то
или иное положение, формула перестали со-
ответствовать новым, изменившимся услови-
ям, — совершенно необходимо внести измене-
ния в теорию, развивать ее, чтобы дать от-
вет на возникшие проблемы и теоретически
обосновать новую практику. Так должен под-
ходить к теории настоящий ученый и револю-
ционер, если он хочет с ее помощью не толь-
ко познать, но и изменить мир. Именно с этих
позиций следует подходить к творческому раз-
витию Лениным марксизма, без которого не
было бы и самого ленинизма.
17*
259
Одним из гносеологических корней «сове-
тологии», предопределившим многие теорети-
ческие построения и особенности критики
марксистско-ленинской теории, является одно-
сторонность, точнее, одностороннее понимание
и толкование тех или иных социальных явле-
ний и процессов. Дело в том, что для «совето-
лога» вообще недоступно «и»... «и». Такое
рассуждение объявляется недопустимой
«двойственностью», «примитивизмом» и даже
«макиавеллизмом». Он привык и может мыс-
лить лишь в рамках жесткого «либо»... «ли-
бо»: либо Ленин был марксистом, но тогда он
не имел права вносить изменения в теорию
Маркса, либо он изменил те или иные поло-
жения этой теории, но тогда перестал быть
марксистом. Вот эта-то метафизическая одно-
сторонность мешает «советологам» понять, ка-
залось бы, очевидные истины.
Истинный ученый никогда не довольствует-
ся простым повторением теории своего учи-
теля, иначе он не ученый, а ученик, более или
менее способный. Настоящий ученый никогда
не абсолютизирует ту или иную теорию, не
канонизирует ее положения и формулы, он
постоянно совершенствует и развивает ее на
основе обобщения общественно-исторической
практики, научного анализа самой постоянно
изменяющейся действительности и, наконец,
внутренней логики развития данной теории,
науки. Одним словом, мыслитель всегда твор-
чески развивает теорию применительно к новым
условиям, с учетом непрестанно меняю-
щейся действительности и самой общественно-
исторической практики, иначе его теория пре-
260
вращается в собрание обветшалых догм и пе-
рестает быть научной. Поэтому Ленин неодно-
кратно подчеркивал необходимость проводить
различие между духом марксизма и его бук-
вой. Он никогда не был рабом этой буквы,
умея изменять и отбрасывать устаревшие по-
ложения, и вместе с тем был самым последо-
вательным защитником и продолжателем ре-
волюционного духа марксистской теории.
И именно потому, что к революционной
теории так относились сами Маркс и Энгельс,
а также Ленин и ленинцы, марксизм-ленинизм
стал тем, что делает его руководством к ре-
волюционной практике — наукой о развитии
человеческого общества. И этого не могут не
признать «советологи».
Так, Мейер в этой связи прямо заявляет:
«Марксизм, — пишет он, — можно назвать
наукой о революции. Подобно лю-
бой другой науке, он содержит как тео-
ретические положения, так и вопросы их при-
менения на практике. Последние включают
программу, стратегию и тактику революции;
этим вопросам были посвящены предыдущие
главы настоящей работы. Теория марксизма
объясняет, почему революция неизбежна. Со-
гласно марксистскому учению, природа
капитализма делает пролетарскую
революцию и морально оправданной, и
объективно неизбежной»1.
Сказано, казалось бы, достаточно ясно и
недвусмысленно: марксизм — наука. Но автор
1 А. М е у е г. Op. cit., р. 238 (разрядка моя.—
И. Я.).
261
в подстрочном примечании к указанному опре-
делению марксизма как науки спешит доба-
вить: «Само собой разумеется, что, называя
марксизм наукой, мы не высказываем
какого-либо суждения о том, насколько
правомочно такое название»1.
Выходит, что Мейер прямо высказывает
определенное суждение (марксизм — наука),
раскрывает и обосновывает его и в то же са-
мое время не берется судить о его правиль-
ности (насколько оно правомочно). В этой
связи возникает вопрос: кому же на деле при-
суща двойственность в суждениях — Ленину
и ленинизму или Мейеру и «советологии»?
Если же принять использованное нашим
критиком «само собой разумеется», тогда, ви-
димо, надо отказаться от его общеизвестного
смысла. Если некто утверждает, что «А есть
А», а потом заявляет, что он, собственно, не
говорит о правомерности и определенности
этого утверждения, ссылаясь при этом на та-
кой аргумент, как «само собой разумеется»,
то от последнего просто ничего не остается.
Мейер запутался в дебрях собственной софи-
стики, но никакие «само собой разумеется» не
могут смазать ясности и определенности сде-
ланного им признания.
В приведенном рассуждении Мейера при-
мечательно и то, что он называет марксизм
наукой не об обществе, а о революции. По-
следнее делается «советологом», видимо, на
всякий случай, как позиция для возможного
отступления. Научность марксизма ставится
1 A. Meyer. Op. cit., р. 238.
262
тем самым в зависимость от объективности и
исторической необходимости революции.
В итоге получается, что марксизм является
наукой лишь постольку, поскольку сама социа-
листическая революция объективно необходи-
ма и неизбежна. Но именно это единодушно
отрицается всеми «советологами», утверждаю-
щими, что революция представляет собой
либо случайность, либо болезнь какого-то со-
циального организма, либо, наконец, резуль-
тат деятельности кучки экстремистов, добив-
шихся успеха. Другими словами, подобное
определение и трактовка марксизма низводят
его до положения одной из многочисленных
версий о революции, ну а версия, как извест-
но, может быть как истинной, так и ложной.
И после всего этого Мейер пытается обви-
нять Ленина и партию коммунистов в макиа-
веллизме...
Американский «советолог», как, впрочем,
и его многочисленные европейские коллеги,
оказывается на деле таким «объективным»
исследователем марксизма-ленинизма, кото-
рому за каждым ленинским положением ме-
рещится какой-то скрытый, тайный и лишь
ему одному понятный смысл. В самом лени-
низме ему все время видится якобы двойное
дно, которое на самом деле составляет атри-
бут «советологии». Он интригует от имени
ленинизма, чтобы затем обвинить в политиче-
ском интриганстве Ленина и ленинцев, он
примысливает и домысливает, чтобы тем лег-
че критиковать ленинскую теорию. Он, даже
признавая очевидные факты, вертится вол-
чком, спеша каждое слово признания сопро-
263
водить и сдобрить дюжиной перестраховок,
оговорок, всех этих «если», «но» и даже «само
собой разумеется», чтобы тем легче отказать-
ся от собственных слов и перейти к прямо
противоположным оценкам и выводам. Сло-
вом, он старается на ниве антикоммунизма с
усердием и рвением, как и подобает «серьез-
ному советологу».
Многие «советологи» не ограничиваются
обвинениями в «пренебрежительном» отноше-
нии Ленина к теории и ее будто бы «отбрасы-
вании в критические моменты». Они всеми
способами пытаются обнаружить «несоответ-
ствие» ленинизма действительности, простран-
но разглагольствуя о «неистинности» нашей
революционной теории.
У Левенталя это делается следующим об-
разом: «История мирового коммунистического
движения — это критика его идеологии дей-
ствительностью»'. Утверждая, что марксизм-
ленинизм противоречит действительности, ан-
тикоммунист ссылается в качестве аргумента
на разногласия, имеющиеся в мировом ком-
мунистическом движении, которые, по его
мнению, обостряются в процессе его разви-
тия и представляют собой «развитие проти-
воречий, издавна заложенных в идеологии»1 2.
1 R. Lowenthal. Op. cit., S. 9.
2 Рассуждения насчет «диалектической необходимо-
сти» таких разногласий также неоригинальны: они поч-
ти дословно воспроизводят точку зрения современных
догматиков и сектантов на мировое коммунистическое
движение и, видимо, предназначаются для разжигания
антисоветских настроений. К тому же Левенталь, по
существу, не аргументирует свои выводы, предпочитая
выдавать их за нечто само собой разумеющееся.
264
Последнее обвинение отнюдь не ново. «Со-
ветологи» и другие антикоммунисты давно
твердят об этом, расходясь между собой лишь
в частностях. Подобные утверждения пред-
ставляют собой не что иное, как перифразу
того, что Мейер называет «двойственностью»
ленинизма. Логика тех и других одна и та же:
каждый из наших критиков стремится во что
бы то ни стало изобразить революционную
теорию чем-то внутренне противоречивым и
не соответствующим действительности, выда-
вая в процессе такой критики желаемое за
действительное. В то же время в суждении
западногерманского писателя относительно
истории мирового коммунистического движе-
ния фактически содержится... признание един-
ства революционной теории и практики. Если
противоречия внутри движения вызываются и
определяются противоречиями внутри самой
идеологии, стало быть, теория и практика
находятся в соответствии и единстве друг с
другом. К этому, в конечном счете, логически
приводят рассуждения Левенталя.
Одним из весьма распространенных среди
«советологов» приемов и вместе с тем аргу-
ментов в «доказательстве» ненаучности марк-
систско-ленинской теории служит трактовка
ими критерия истины, попытки показать и
обосновать неправомерность и даже несостоя-
тельность критерия практики. Вот некоторые
типичные рассуждения.
«Критерий практики, — пишет в своей
книжке Фетшер, -— это, с одной стороны, об-
щий принцип экспериментальных естествен-
ных наук, однако, с другой стороны, в чисто
265
политической области он может привести к
чрезвычайно опасным последствиям. Посколь-
ку из различных политических планов одно-
временно можно осуществить всегда лишь
один, «сравнение» на основе критерия практи-
ки становится невозможным, тем более в том
случае, когда группа правителей не меняется
и, следовательно, лишь стоящие у власти мо-
гут постоянно пользоваться этим «доказатель-
ством»... Критерий практики в политической
области двузначен и в конечном счете сводит-
ся к опасному тезису: «Победителя не судят».
Но успеха может добиться лишь власть иму-
щий. Следовательно, право там, где власть» ’.
Отметим, что Фетшер хотя и признает на
словах критерий практики применимым в
естественных науках, однако на деле, по су-
ществу, отрицает его. У него практика высту-
пает не как объективное мерило, подтверж-
дающее или опровергающее правильность тех
или иных концепций, а как субъективная
оценка и истолкование тех или иных действий
или концепций той или иной «группой пра-
вителей».
Вывод «советолога» относительно права и
власти, равно как и сведение критерия прак-
тики в политической области к тезису «побе-
дителя не судят», к успеху, совершенно непра-
вомерны. Фетшер растворяет в них критерий
практики, придает ему субъективный харак-
тер, чтобы тем легче опровергать его впослед-
ствии. В действительности критерий практи-
ки объективен: его объективность состоит в
1 I. Fetscher. Op. cit., S. 88.
266
том, что практика независимо от чьих-либо
интересов и желаний, успехов и устремлений
либо устанавливает соответствие тех или
иных теоретических построений действитель-
ности и тем самым подтверждает их истин-
ность, либо обнаруживает несоответствие их
объективным явлениям и процессам, показы-
вая тем самым ложность данных теоретиче-
ских построений. Что касается власти и пра-
ва, то между ними вообще нельзя установить
того жесткого соотношения, как это делает
Фетшер. Революционные классы, как свиде-
тельствует весь опыт истории, борясь против
существующего эксплуататорского строя, не
имели власти, между тем их идеи были про-
грессивными: так было с буржуазией в усло-
виях феодализма, так же обстоит дело и с
пролетариатом в условиях капитализма.
Намек «советолога» на какие-то черты со-
циализма лишен оснований, ибо факты свиде-
тельствуют о том, что в социалистическом об-
ществе критике подвергаются все, в том числе
самые высокие руководители. Достаточно в
этой связи напомнить о преодолении культа
личности, а также о критике волюнтаризма и
субъективизма в решении ряда экономических
и политических проблем. И хотя внешне аргу-
ментация Фетшера выглядит «беспристрастно»
и «солидно», она по самому своему существу
несостоятельна, будучи односторонней и
субъективной, что подтверждается ее сопо-
ставлением именно с практикой. Философские
экскурсы, видимо, потребовались критику для
того, чтобы как-то обосновать свой тезис о
«двузначности» критерия практики в соци-
267
ально-политических отношениях и еще раз,
хотя и по-другому, обвинить марксизм-лени-
низм в ненаучности и прагматизме1.
Если стать на позицию отрицания практи-
ки как критерия истины, логически неизбеж-
ной становится невозможность самой науки
об обществе, что многие наши критики счи-
тают едва ли не само собой разумеющимся.
«Всякое социальное учение спор-
но,— пишет в этой связи Мейер, — причем
не только тогда, когда оно появляется, но и
сотни, даже тысячи лет спустя... Бо-
лее того, спорно не только любое идеологиче-
ское исследование, но спорно также и любое
его толкование»1 2.
Прямая связь этих двух идей — отрицание
критерия практики в социальных науках и не-
возможность истинной науки об обществе —
несомненна, причем обе они, каждая по-сво-
ему, выражают и обосновывают агностицизм
во взглядах на социальные процессы и явле-
ния, который столь же стар, сколь и сама со-
циология. Если же согласиться с Мейером
(социальные отношения невозможно познать
научно, ибо вообще невозможно определить
научность тех или иных социальных концеп-
ций из-за отсутствия объективного критерия),
то совершенно непонятна претензия «совето-
1 Наши критики часто обвиняют ленинизм именно
в политическом прагматизме, исходя из того, что Ленин
и ленинцы считают общественно-историческую практи-
ку единственным объективным критерием истинности
познания. См. напр.: «Marxismus-Leninismus. Geschichte
und Gestalt». Veroffentlichung der Freien Universitat
Berlin. Berlin, 1961.
2 A. Meyer. Op. cit., p. 5 (разрядка моя. — И. Я).
268
логии» на объективность и научность, которые
якобы являются ее определяющей специфиче-
ской чертой.
Более того, если следовать логике Мейера
и Фетшера, надо признать «советологию» и
«примитивный антикоммунизм» одинаково
спорными и ненаучными. Но тогда рушится
то здание «науки о коммунизме», которое с
таким трудом пытаются возвести основопо-
ложники «молодой научной дисциплины». То-
гда, наконец, теряют всякий смысл утвержде-
ния Бохенского, Веттера, Фетшера да и са-
мого Мейера о научности их исследований
коммунизма. Видимо, поэтому многие «сове-
тологи» не отрицают критерий практики в
лоб, а предпочитают для этого различные об-
ходные пути.
Ланге, например, делает это следующим
образом: «Но как можно определить, пра-
вильно или нет то или иное суждение отра-
жает объективную истину?.. Ответ гласит:
«Мерилом, критерием истины служит практи-
ка»... К понятию практики относятся (по мне-
нию советских авторов) в первую очередь вся
общественно-историческая деятельность тру-
дящихся масс, научные открытия, классовая
борьба и социальные революции. Но как
практически может быть подтверждено это
положение с помощью таких общих и неточ-
ных понятий... Это в высшей степени общее
доказательство истины, которое в устах при-
верженцев партии является не чем иным, как
символом веры» ’.
1 М. G. Lange. Op. cit., S. 176—177.
269
В приведенных рассуждениях бросается в
глаза прежде всего отрицание объективности
критерия практики, причем сам критик, разу-
меется, не пытается назвать какой-либо «бо-
лее объективный» критерий истины. Основное
возражение Ланге сводится к тому, что прак-
тика не может быть критерием определен-
ности в силу своей будто бы «неопределен-
ности». Однако, если подойти к проблеме кри-
терия истины серьезно, оказывается, что этот
аргумент, говоря словами критика, «мнимо
объективен».
Когда говорят, что критерием истинности
всякой теории, концепции служит обществен-
но-историческая практика, это на первый
взгляд звучит, может быть, и общо, но если
вдуматься в существо данного тезиса, истин-
ность его становится не только понятной, но
и очевидной. Для каждого марксиста-ленин-
ца, как, впрочем, и любого мыслящего челове-
ка, это положение означает, что истинность
того или иного теоретического построения до-
казывается или опровергается не голословно,
а объективным сопоставлением его с самой
действительностью, которое возможно только
в процессе и на основе общественно-историче-
ской практики. Ее многогранность и многооб-
разие позволяют ей быть таким объективным
критерием в любой сфере общественной жиз-
ни. Вместе с тем ее основные формы — произ-
водственная и социально-преобразующая
деятельность — четко определяют круг состав-
ляющих ее видов, делая этот критерий доста-
точно определенным, чтобы отличить истин-
270
ное от ложного1. Вот почему практика есть
объективный критерий истинности познания,
а отнюдь не символ веры. В этой связи Маркс
еще в «Тезисах о Фейербахе» подчеркивал:
«Вопрос о том, обладает ли человеческое
мышление предметной истинностью, — вовсе
не вопрос теории, а практический вопрос. В
практике должен доказать человек истин-
ность, т. е. действительность и мощь, посюсто-
ронность своего мышления. Спор о действи-
тельности или недействительности мышле-
ния, изолирующегося от практики, есть чисто
схоластический вопрос»1 2.
Таким образом, различные «советологиче-
ские» трактовки практики показывают, на-
сколько хитроумно наши критики пытаются
придать собственно гносеологическим про-
блемам чисто политический смысл и использо-
вать гносеологию для доказательства якобы
ненаучности марксизма-ленинизма. В то же
время все это свидетельствует о непригодности
подобных «доказательств». «Советологи» не
случайно отрицают роль практики как крите-
рия истины и стремятся извратить ее существо,
так как именно она всем своим разви-
тием подтверждает истинность революцион-
ной теории, равно как и несостоятельность са-
мой «советологии».
1 Вопрос о практике как критерии истины достаточ-
но полно и обстоятельно освещен в нашей философской
литературе, поэтому в настоящей работе он специаль-
но не рассматривается.
2 К. Маркс н Ф. Энгельс. Соч., т. 3, стр. 1—2.
271
* * *
Беспочвенность и необоснованность «сове-
тологических» обвинений в «пренебрежитель-
ном отношении» к теории, ее «отбрасывании
в критические моменты», а также в «ненауч-
ности» и «неистинности» марксизма-лениниз-
ма становятся еще более очевидными при рас-
смотрении сущности революционной теории и
ее действительной роли в жизни и развитии
социалистического общества. «Во всей своей
деятельности партия руководствуется ве-
ликим учением марксизма-ленинизма. Опи-
раясь на революционную теорию, познание
объективных закономерностей общества, Ком-
мунистическая партия разрабатывает и осу-
ществляет политику в области экономической,
социальной и духовной жизни. Органическое
единство науки и политики — важнейший
принцип партийного руководства»'.
Победа Октябрьской революции создала
необходимые предпосылки для воплощения
революционной теории в действительность,
для научного руководства развитием общест-
ва и положила начало его практическому
осуществлению. Впервые в истории социаль-
ная революция имела руководством к дейст-
вию научную социологическую теорию, кото-
рую она не только проверяла и уточняла, но
и, претворяя в жизнь, обогащала своей прак-
тикой. Вопрос о сущности научной теории, ее
основных чертах и особенностях, соотношении
с другими формами научного познания осве-
1 «50 лет Великой Октябрьской социалистической
революции», стр. 41.
272
щается в нашей литературе специально. В на-
стоящей работе он рассматривается в самой
общей форме, лишь в связи с «советологиче-
скими» трактовками марксистско-ленинской
теории.
Научная социологическая теория есть раз-
вивающаяся система знаний, правильно, до-
стоверно отражающих закономерности разви-
тия общества и самой общественно-историче-
ской практики и служащих руководством для
нее.
Характеризуя сущность революционной
теории, Маркс и Энгельс отмечали, что «Тео-
ретические положения коммунистов ни в ка-
кой мере не основываются на идеях, принци-
пах, выдуманных или открытых тем или дру-
гим обновителем мира.
Они являются лишь общим выражением
действительных отношений происходящей
классовой борьбы, выражением совершающе-
гося на наших глазах исторического движе-
ния» '.
Развивая понимание сущности научной
теории, Ленин писал: «Лишь объективный
учет всей совокупности взаимоотношений всех
без исключения классов данного общества, а
следовательно, и учет объективной ступени
развития этого общества и учет взаимоотно-
шений между ним и другими обществами мо-
жет служить опорой правильной тактики пе-
редового класса»1 2.
Социальная теория есть прежде всего раз-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 4, стр. 438.
2 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 26, стр. 77.
18 И. Т. Якушевский 273
вивающаяся система знаний. Она изучает об-
щественные явления и процессы в движении
и развитии, рассматривая их с точки зрения
не только прошлого и настоящего, но и буду-
щего. Определяется это тем, что ее объект —
человеческое общество во всем своем богат-
стве и многообразии — постоянно изменяется
и прогрессирует. Но так как общество разви-
вается диалектически, как и весь объектив-
ный мир в целом, теория должна отражать
эту объективную диалектику, она не может
быть чем-то застывшим и неизменным.
Вместе с тем теория есть творчески разви-
вающаяся система знаний. Ее основное содер-
жание— принципы и законы — остается при
этом относительно неизменным, но частные
положения изменяются. Они либо наполняют-
ся новым содержанием, либо заменяются
положениями и выводами, более точно отра-
жающими те или иные стороны явлений и про-
цессов. Отсюда научной теории органически
чужды косность и догматизм.
Теория является истинной, достоверной
системой знаний, правильно, объективно
отражающей закономерности той или иной
области общественной жизни и социальных от-
ношений. Она рассматривает социальные яв-
ления и процессы не односторонне, а с учетом
всей совокупности их многообразных связей
и отношений, ибо только такая теория может
дать верное представление о явлении и пред-
мете в целом, исключить односторонность,
раскрыть их сущность и законы развития.
Подлинно научная теория всегда связана
с общественно-исторической практикой, раз-
274
витие которой не только постоянно проверяет
ее основные положения, но и обогащает ее
новым познавательным материалом. Разви-
ваясь на основе практики, теория обладает
относительной самостоятельностью. Как и
наука в целом, научная теория развивается
не только под воздействием общественно-ис-
торической практики, но также на основе сво-
их внутренних закономерностей, наиболее об-
щими из которых являются преемственность и
внутренняя логика. Относительная самостоя-
тельность теории выступает как одна из важ-
нейших предпосылок ее активного обратного
воздействия на практику, степень которого за-
висит от целого ряда факторов. Наиболее
важными среди них являются степень истин-
ности данной теории, характер проблем, ре-
шаемых ею, связь ее с практикой и распро-
странение ее в массах.
Квинтэссенцию основных черт и особенно-
стей научной социологической теории состав-
ляет ее истинность и действенность, рево-
люционность. Чтобы революционно преобра-
зовать общество, необходимо вначале научно
познать его, проанализировать тенденции его
развития, открыть и познать объективные за-
кономерности, определяющие связи и измене-
ния социальных явлений и процессов. Дейст-
венность, революционный характер научной
теории и выражается в том, что она направле-
на не на абстрактное объяснение тех или иных
социальных процессов, а на познание и ис-
следование определяющих их объективных
закономерностей с целью революционного
преобразования как отдельных сторон обще-
18* 275
ственной жизни, так и данного социального
организма в целом. В связи с этим становит-
ся очевидной несостоятельность стереотипных
«советологических» обвинений ленинизма в
«догматизме» и «несоответствии действитель-
ности». В противном случае ленинизм не мог
бы быть революционной теорией и служить
научным руководством для революционной
практики.
Основные черты и особенности научной со-
циологической теории обусловливают ее огром-
ную, ныне все возрастающую роль в жизни
и развитии общества, убедительно свиде-
тельствуя о том, почему без нее нет и не мо-
жет быть революционной практики. Такой тео-
рией в современную эпоху является лени-
низм-система взглядов и учения Ленина,
марксизм эпохи империализма и пролетарских
революций, эпохи перехода человечества от
капитализма к социализму и коммунизму.
Ленинизм, как и всякая действительно на-
учная теория, характеризуется единством и
взаимодействием трех основных функций —
обобщения, обоснования и предвидения разви-
тия общественно-исторической практики.
Именно в таком неразрывном единстве и взаи-
модействии основных функций революцион-
ной теории и заключается, на наш взгляд,
теоретическая основа научного ' руководства
развитием советского общества.
Для того чтобы научно руководить
жизнью и развитием общества, необходимо
теоретически осмысливать и обобщать опыт
прошлого, уметь правильно анализировать на-
стоящее, видеть определяющие тенденции его
276
развития и те объективные закономерности,
которыми оно обусловлено, и вместе с тем ис-
следовать тенденции, характер и перспективы
тех процессов, которые ведут его к будущему,
равно как и уметь научно предвидеть общие
контуры этого будущего.
Обобщение революционной практики озна-
чает аккумулирование прошлой практики, на-
учный анализ ее особенностей, положитель-
ных и отрицательных сторон, моментов, а также
определение основных тенденций и направ-
ления ее совершенствования. В этом обобще-
нии можно выделить и различить две сторо-
ны: во-первых, всестороннее исследование са-
мой общественной жизни, различных сфер и
форм социальных отношений, преобразован-
ных в процессе практики, открытие и позна-
ние определяющих их объективных законо-
мерностей; во-вторых, теоретический анализ
самой революционной практики на том или
ином этапе ее развития, изучение ее с точки
зрения назревших общественных потребностей,
определение путей, форм и характера совер-
шенствования старых и возникновения новых
форм и видов практики, необходимых для
удовлетворения данных потребностей.
Анализируя и обобщая революционную
практику, теория не только обогащается но-
выми данными, но и открывает и познает за-
кономерности развития общества в целом и
различных сфер социальной жизни, что имеет
огромное значение для творческого развития
и совершенствования самой теории. Приме-
ром такого обобщения практики строитель-
ства коммунизма может послужить разработ-
277
ка и обстоятельный анализ на XXIII съезде
партии основных задач текущей пятилетки.
При этом были теоретически осмыслены и
проанализированы итоги прошлой семилетки,
вскрыты наметившиеся в процессе ее выпол-
нения диспропорции в развитии различных об-
ластей народного хозяйства и причины невы-
полнения некоторых плановых заданий, а
также определены потребности советского об-
щества.
Обоснование революционной практики
означает теоретическую подготовку и разра-
ботку современной практики, исследование
направления, форм и методов ее совершенст-
вования и развития, а также путей и способов
решения назревших задач общественного раз-
вития и удовлетворения соответствующих по-
требностей общества. Революционная теория
вырабатывает научно обоснованную конкрет-
ную цель, которая затем материализуется в
процессе революционного преобразования со-
циальных отношений. Такое обоснование при-
дает революционной практике силу ориенти-
ровки и уверенности в настоящем и вместе
с тем перспективу на ближайшее будущее.
Исследуя тенденции развития общества в це-
лом и отдельных сторон социальной жизни,
теория научно разрабатывает и подготавли-
вает конкретные пути и методы совершенство-
вания старых, возникновения и развития но-
вых форм и видов общественно-исторической
практики и самих общественных отношений.
В качестве иллюстрации этой функции ре-
волюционной теории могут послужить поста-
;ноцка главных задач текущей пятилетки, раз-
27?
работка и обоснование путей, форм и мето-
дов их осуществления, а также определение
основных направлений развития нашего об-
щества на этот период. Эта функция марк-
систско-ленинской теории реализуется в раз-
личных конкретных социальных исследова-
ниях— экономических, социологических и
других, равно как и в различных социальных
экспериментах. Достаточно сослаться в этой
связи на подготовку и теоретическое обосно-
вание проводимой в настоящее время эконо-
мической реформы.
Предвидение развития революционной
практики означает опережение ее научной
теорией, которая, основываясь на уже познан-
ных объективных закономерностях обществен-
ной жизни и самой общественно-исторической
практики, определяет тенденции и перспек-
тивы исторического процесса, равно как и са-
мой революционной практики, в будущем, ри-
сует общие основные контуры этого будущего,
а также анализирует основные направления,
пути и формы движения к нему.
Предвидеть, однако, не означает лишь
рассматривать проблемы далекого будущего.
Научное предвидение необходимо на всех
уровнях — от разработки и научного обосно-
вания нынешнего народнохозяйственного пла-
на или экономической реформы до предви-
дения основных контуров высокоразвитого
коммунистического общества. Особо важно
при этом уметь не только теоретически пред-
ставить ход того или иного социального про-
цесса, но и охватить его социальные послед-
ствия. Образцы такого предвидения дает тео-
279
ретическая деятельность Маркса, Энгельса,
Ленина, которые подчеркивали объективную
необходимость научного предвидения для ре-
волюционной партии. Роль научного предви-
дения социальных процессов и изменений, как
и перспектив развития человечества в целом,
особенно возрастает в современную эпоху,
когда в масштабах всей планеты осуществ-
ляется революционный переход от капита-
лизма к социализму.
Для научного обоснования революцион-
ной практики особо важное значение имеет
предвидение, так сказать, «первого этажа» —
охват социальных последствий того или ино-
го процесса в целом или в частностях на близ-
ком пространственно-временном интервале.
Вот некоторые из таких современных процес-
сов: автоматизация производства, которая
ускоряется по мере продвижения советского
общества к коммунизму; осуществление хо-
зяйственной реформы — перевод всех отрас-
лей промышленности, сельского хозяйства,
транспорта на новые принципы планирования
и экономического стимулирования; развитие
так называемых «малых городов» с их слож-
ностью и спецификой и многие другие. Каж-
дый из названных процессов ставит перед
обществом уже сегодня комплекс самых раз-
личных и сложных проблем. Если, к примеру,
посмотреть на экономическую реформу с точки
зрения ее социальных последствий, станет
ясно, сколь необходимо предвидение «пер-
вого этажа» на современном этапе: экономи-
ческих последствий — куда приведет столь
сильное развитие инициативы и самостоятель-
280
ности наших предприятий, каково будет соот-
ношение экономических интересов отдельных
предприятий и общегосударственных, как в
этих условиях наиболее эффективно осуществ-
лять централизованное руководство их дея-
тельностью и т. п.; социальных — какие со-
циальные изменения вызовет этот процесс, как
они будут вписываться в более широкие рам-
ки процесса преодоления классовых различий
и соотноситься с ним; духовных — как будут
расти и изменяться потребности и идеалы, как
отразится это на соотношении коллективизма
и индивидуализма и вообще на морали наших
людей, как изменится духовный облик самого
труженика, как впишутся все эти изменения в
рамки более широкого процесса преодоления
существенных различий между умственным
и физическим трудом; бытовых — как изме-
нится быт нашего народа, к каким новым яв-
лениям это приведет на различных предприя-
тиях, в рамках одного города, как изменит-
ся облик наших больших и малых городов
и т. д.
Не менее важно научное предвидение да-
лекой перспективы. Сегодня уже недоста-
точно тех представлений о коммунистическом
обществе, которые известны из произведений
основоположников нашей революционной тео-
рии. Более того, совершенно недостаточна в
современных условиях полунегативная поста-
новка и решение данных проблем. Сказать,
что при коммунизме не будет классов и го-
сударства, равно как и утверждать, что рас-
пределение материальных благ будет осуще-
ствляться по принципу «от каждого по спо-
281
собностям, каждому по потребностям», по
определив научно, что означают сами эти по-
требности и как они будут изменяться, — зна-
чит сегодня сказать не много.
В настоящее время необходима конкрет-
ная творческая разработка этих проблем. Она
вооружает знанием далекой перспективы,
позволяет понять и охватить социальные по-
следствия происходящих в нашем обществе
процессов на различных этапах его развития.
Вместе с тем она показывает примитивизм и
несостоятельность распространенных в «со-
ветологии» и антикоммунизме вообще обви-
нений коммунистов в «утопичности», «эсхато-
логии» и т. п.
Существо этих концепций сводится к от-
рицанию реальности и возможности коммуни-
стического общества, которое объявляется
«утопией». «Коммунистическая философия и
политэкономия, — говорится в этой связи в
«Руководстве по мировому коммунизму», —
достигают кульминации в утопическом пред-
ставлении будущего общества — в эсхатоло-
гии. В этом обществе будущего будут унич-
тожены все отрицательные явления человече-
ского бытия и будет создан рай на земле.
Притом это состояние осуществится с необхо-
димостью, потому что оно образует последний
этап необходимого развития общества» '. Бо-
лее того, авторы подобных рассуждений на-
стойчиво пытаются убедить читателя, что эс-
хатология есть будто бы одна из важнейших
составных частей марксизма-ленинизма, пред-
’ J. Вос hen ski, G. Niemeyer. Op. cit., S. 68.
282
ставляя «описание мифического государства
будущего, к которому люди, по мнению ком-
мунистов, должны обязательно прийти»1. Не
вдаваясь в существо данных рассуждений, от-
метим лишь, что их общая цель очевидна —
поставить научную теорию на одну доску с ре-
лигией, чтобы тем самым лишний раз пока-
зать ненаучность революционной теории, ее
якобы примитивизм, а также нереальность са-
мого коммунистического общества.
Научное предвидение марксистско-ленин-
ской теории и эсхатология — диаметрально
противоположны. На современном этапе осо-
бую актуальность приобретает предвидение
далекой перспективы. Надо отметить, что
предвидение вообще является сложнейшим
гносеологическим процессом, который в
настоящей работе подробно не анализирует-
ся, а рассматривается в самой общей
форме лишь в связи с критикой «совето-
логов». Знание далекой перспективы необхо-
димо каждому строителю нового общества,
ибо оно позволяет ему подняться над повсе-
дневностью и обыденностью жизни, лучше
представить и осмыслить характер и значение
тех революционных преобразований, непо-
средственным участником которых он сам яв-
ляется. Разрабатывая предвидение далекой
перспективы, революционная теория не только
вооружает человека знанием будущего, не
только показывает объективные тенденции и
пути к нему, но и воодушевляет и вдохнов-
ляет его на подвиги и героизм. Мыслящий
1 J. В о с h е n s k i, G. Niemeyer. Op. cit., S. 5.
283
человек вообще не может жить лишь сегод-
няшним днем, ему как воздух нужна перспек-
тива. Как очевидно, предвидение далекой пер-
спективы не имеет ничего общего с эсхатоло-
гией, ибо основывается не на чьих-то субъек-
тивных пожеланиях, а на знании объективных
закономерностей и тенденций исторического
процесса. В то же время оно составляет неотъ-
емлемый элемент и одну из основных функций
самой научной теории.
Неразрывное единство и взаимодействие
основных функций революционной теории —
обобщения, обоснования и предвидения — со-
ставляет теоретическую основу научного ру-
ководства развитием социалистического обще-
ства. Другая не менее важная сторона — это
механизм его осуществления, сам процесс вза-
имодействия между теорией и практикой.
Осуществление научного руководства со-
циальными процессами есть одно из главных
проявлений диалектики теории и практики в
нашем обществе. Это — единство и взаимодей-
ствие революционной теории и практики в дей-
ствии.
«Когда страна вступила на путь величай-
ших преобразований, — говорил В. И. Ле-
нин,— тогда заслугой этой страны и партии
рабочего класса, победившего в этой стране,
является то, что к задачам, которые ставились
раньше абстрактно, теоретически, мы подошли
вплотную практически. Этот опыт не забудет-
ся... этого опыта, что бы ни было, как бы тя-
желы ни были перйпетии русской революции
и международной социалистической револю-
ции, этого опыта отнять нельзя. Он вошел в
284
историю, как завоевание социализма, и на
этом опыте будущая международная револю-
ция будет строить свое социалистическое зда-
ние» *.
«Советологическая» трактовка единства
революционной теории и практики есть не
только фальсификация их диалектики, но и
примитивизация и вульгаризация ее, пресле-
дующая вполне очевидную цель — опорочить
теорию и практику ленинизма. Объективный
же анализ взаимодействия теории и практики
убеждает в истинности ленинского принципа
их единства, равно как и в реальности их диа-
лектики.
Логика этого единства и взаимодействия
предполагает наличие между ними своеобраз-
ной цепи посредствующих звеньев, через кото-
рую оно осуществляется на каждом этапе
развития коммунистической формации: от то-
го или иного теоретического положения до
его претворения в жизнь — таков диапазон
посредствующих звеньев, образующих данную
цепь 1 2.
Научный характер руководства развитием
общества предполагает не только бесперебой-
ное функционирование этой цепи, но и ее по-
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 36, стр. 383.
2 Анализ этой чрезвычайно важной и сложной тео-
ретической проблемы выходит за рамки настоящей ра-
боты и составляет предмет самостоятельного исследо-
вания. Здесь же дается лишь постановка вопроса и ха-
рактеризуются в самых общих чертах посредствующие
звенья между революционной теорией и практикой в
условиях нашего общества. Одно только это показы-
вает, как «советологи» примитивизируют их реальное
единство и взаимодействие.
285
стоянное совершенствование. И если для бес-
перебойной и четкой работы даже какого-то
несложного механизма необходимо, чтобы все
его узлы соответствовали друг другу, были
надежно связаны и составляли единое целое,
тем более необходимо все это в деятельности
такого механизма, в котором составляющими
его звеньями выступают сложные социальные
явления и процессы.
Как же функционирует этот социальный
механизм и каковы его основные звенья?
Цепь, связывающая общую теорию исто-
рического процесса с революционной практи-
кой, начинается с глубокой разработки тех
или иных ее принципов, формул или законов
(или основных ее положений в целом) приме-
нительно к данным конкретно-историческим
условиям. Поэтому первое из этих звеньев со-
ставляют те или иные общие принципы, фор-
мулы или законы, отражающие комплекс
социальных явлений и процессов, раскрываю-
щие их сущность и тенденции разви-
тия и дающие ключ к их познанию и ре-
волюционному преобразованию. Данный прин-
цип, формула или закон могут быть состав-
ным элементом какой-то частной социологиче-
ской теории или объединять несколько теорий.
Они могут быть составной частью общей тео-
рии материалистического понимания истории
и обладать свойствами общесоциологическими
по своему характеру. Наконец, это могут быть
те или иные положения материалистической
диалектики, обладающие свойствами всеобщ-
ности. Разумеется, степень абстрактности дан-
ных принципов, формул или законов, равно
28(5
как и уровень общности самой теории, играет
при этом важную роль в процессе их после-
дующей разработки применительно к усло-
виям данной страны.
Например, закон неравномерности эконо-
мического и политического развития стран в
эпоху империализма, открытый Лениным,
явился одним из важнейших положений раз-
работанной им теории империализма и вместе
с тем вошел как важнейшая предпосылка в
ленинскую теорию социалистической револю-
ции. Открытие Лениным этого закона дало
ключ к пониманию процессов развития миро-
вого капитализма в целом, особенностей его
эволюции в отдельных странах в XX веке и
повлекло за собой целую серию теоретиче-
ских и практических последствий.
Вместе с тем ни один такой принцип, фор-
мула или закон сами по себе еще не могут
послужить непосредственным руководством к
действию в данной стране, на данном этапе
ее исторического развития. Отсюда необхо-
димость следующего звена, в котором теория
приближается к практике, происходит ее кон-
кретизация применительно к данным истори-
ческим условиям.
Другое звено можно условно назвать раз-
работкой, конкретизацией общей теории, что
Ленин называл «самостоятельной разработкой
теории Маркса». В этом звене происходит
дальнейшее развитие общей теории и при-
ближение ее к практике; ее основные принци-
пы, формулы и законы прилагаются к истори-
ческим условиям определенной страны с воз-
можно более полным учетом их специфики.
287
Вместе с тем это не есть какое-то механиче-
ское приложение общего к единичному: кон-
кретизация общей теории — тоже теория, но
теория, если можно так выразиться, «первого
этажа», опредмеченная данной практикой и
имеющая своей непосредственной целью обоб-
щение, обоснование и предвидение именно ее
развития.
Существование такой разработки, конкре-
тизации теории, неразрывно связанной с нею
и развивающей ее основные положения при-
менительно к данной стране, видимо, столь же
правомерно, как существование наряду с тео-
ретической физикой или математикой ряда
частных дисциплин, неразрывно связанных с
ними. Из этого, конечно, не следует, будто
конкретно-теоретическая разработка револю-
ционной теории является утилитарной или
прагматической. Научность и революцион-
ность ее определяются как общей теоретиче-
ской основой, на которой она базируется и ко-
торую развивает, так и ее основной целью —
строительством нового общества, которую она
обосновывает и детализирует применительно
к этим историческим условиям.
Так, теоретическая разработка и конкрети-
зация Лениным закона неравномерности эко-
номического и политического развития в эпоху
империализма применительно к условиям
России конца XIX—-начала XX столетия по-
требовала от него глубокого научного анализа
развития капитализма в стране, выяснения
его специфики и привела Ленина к выводу о
том, что именно Россия в ту пору оказалась
«слабым звеном» в цепи международного им-
288
периализма. На основе всего этого Ленин
творчески развил теорию революции и сфор-
мулировал принципиально новое положение о
возможности победы социалистической рево-
люции первоначально в одной отдельно взя-
той стране. Результатом подобной конкрети-
зации общей теории является приближение ее
к революционной практике, проверка ее поло-
жений и, что не менее важно, обогащение ее
новым материалом и проблематикой, новыми
выводами и положениями.
Логическим продолжением конкретизации
и новым звеном во взаимодействии револю-
ционной теории и практики является програм-
ма партии, в которой основные положения
общей теории, равно как и ее конкретно-тео-
ретической разработки, находят свое выраже-
ние в постановке и обосновании главных за-
дач партии и революционных масс, в обосно-
вании путей, форм и методов их решения па
протяжении целого исторического периода.
При этом партия может подразделить про-
грамму на две части, которые различаются
диапазоном и масштабами революционных
преобразований, но неразрывно связаны меж-
ду собой, ибо осуществление первой высту-
пает необходимой предпосылкой для выпол-
нения второй. В России это было обусловлено
объективной исторической неизбежностью по-
следовательного осуществления двух револю-
ций— буржуазно-демократической, в ходе ко-
торой реализовалась программа-минимум, и
социалистической, в процессе которой вопло-
щались в действительность основные положе-
ния программы-максимум. Наша партия и
19 И. T. Якушевский
289
народ выполнили уже две партийные програм-
мы и сейчас успешно решают задачи третьей.
Каждая из них является концентрированным
выражением революционной мысли и револю-
ционной практики.
Партийная программа является не просто
звеном, связывающим теорию с практикой,—
выработка программы есть дальнейшая кон-
кретизация марксистско-ленинской теории,
приближение ее к революционной практике, а
ее выполнение — претворение теории в дей-
ствительность, в ходе которого происходит
обогащение теории опытом практики и ее
дальнейшее творческое развитие. Вместе с тем
каждая программа отображает тот или иной
уровень единства революционной теории и
практики, а ее осуществление означает разви-
тие его до нового, более высокого уровня.
Программа партии намечает генеральную ли-
нию ее политики, формулирует основные за-
дачи и принципы стратегии и тактики партии
на целый исторический период и служит для
нее общим руководством на всем его протя-
жении, предполагая необходимость дальней-
шего приближения теории к практике.
Следующее звено — социальный экспери-
мент и наблюдение, анализ текущего момента,
в процессе которых теоретические положения
и разработки сопоставляются с действитель-
ностью, проходят практическую проверку,
уточняются и обогащаются практикой, обоб-
щают ее, сближая ее с революционной теори-
ей. Данное звено предполагает теоретическое
обобщение социальных наблюдений и экспе-
риментов, выступает как конкретный анализ
290
конкретной ситуации, ИлИ, Как часто называл
его Ленин, анализ текущего момента.
После победы Октябрьской революции
впервые в истории возникла не только реаль-
ная возможность, но и объективная необходи-
мость научного исследования социальных от-
ношений и научного руководства развитием
самого общества в целом. Наряду с этим сло-
жились объективные предпосылки для широ-
кого распространения конкретных социальных
исследований, в процессе которых прохо-
дят проверку практикой те или иные тео-
ретические положения, а также определяются
наиболее эффективные пути, формы и сред-
ства их реализации. Эти эксперименты и ис-
следования широко развертываются в настоя-
щее время, превращаясь в неотъемлемый эле-
мент научного руководства социалистическим
обществом. При этом они играют роль не
только критерия истинности теории, — их по-
становка и проведение преследуют и другую
цель — раскрыть сущность и тенденции про-
исходящих в обществе явлений и процессов, а
также исследовать объективные закономерно-
сти, которые определяют их изменение и раз-
витие. Обобщение результатов таких исследо-
ваний позволяет глубоко проанализировать и
осмыслить те новые явления, которые не укла-
дываются в рамки существующей теории, вы-
двигает новые научные проблемы, разработ-
ка которых еще более укрепляет единство ре-
волюционной теории и практики, приближает
их друг к другу и дает возможность реагиро-
вать на происшедшие изменения.
Завершением этой диалектической цепи
19*
291
является такое звено, как партийно-государ-
ственное решение и план. В них максимально
конкретизируются и детализируются общие
задачи программы партии на сравнительно
небольшом пространственно-временном интер-
вале, разрабатываются непосредственные пути
и формы, методы и средства их реализации, а
также намечаются сроки их выполнения. Вме-
сте с тем план и решение представляют собой
результат теоретического обобщения и осмыс-
ления соответствующих социальных исследо-
ваний, логически вытекая из предшествующих
звеньев. В данном звене прошедшая практи-
ческую проверку конкретно-теоретическая раз-
работка детализируется с точки зрения самой
революционной практики: ставятся совершен-
но определенные задачи развития как всего
социального организма в целом, так и отдель-
ных областей общественной жизни. Решение
и план — это то звено, через которое данная
проблема переводится из сферы научной тео-
рии в сферу революционной практики. Это
уже не теория как таковая, но еще и не прак-
тика. Это и есть то непосредственное руковод-
ство к действию, каким в отношении всей ре-
волюционной практики служит марксистско-
ленинская теория.
Решение и план — последнее посредствую-
щее звено во взаимодействии революционной
теории с практикой. В ходе их выполнения
заложенные в них теоретические положения
претворяются в действительность, способствуя
тем самым развитию каждой из них и самого
их единства. Это непосредственное научное
руководство для революционной практики, ее
292
теоретическое обобщение, обоснование и пред-
видение на сравнительно небольшом этапе
исторического развития. В этом звене находит
свое выражение то соединение теории и прак-
тики, о необходимости которого в свое время
говорил Ленин. И если само развитие обще-
ственно-исторической практики в условиях
коммунистической формации требует в каче-
стве руководства научной социологической
теории, то последняя, в свою очередь, требует
для своей материализации революционной
практики. Вот почему единство и взаимодей-
ствие революционной теории и практики — не
«миф» и не отвлеченный «идеал», а объектив-
ная закономерность нового общества.
Эта новая закономерность предопределяет
многие преимущества социализма перед капи-
тализмом. «Сила марксизма-ленинизма в том,
что в его основе — революционная, материали-
стическая диалектика, требующая всегда кон-
кретного анализа конкретной ситуации. Тес-
ная, постоянная связь с практикой, с реальной
жизнью, строго научный подход к действитель-
ности составляют живую душу марксизма-ле-
нинизма. И в этом тайна его вечной молодо-
сти»
Таковы в самых общих чертах посред-
ствующие звенья между революционной тео-
рией и практикой, через цепь которых осуще-
ствляется постоянное взаимодействие лениниз-
ма с революционной практикой. Таков в самом
общем виде механизм научного руководства
жизнью и развитием советского общества.
1 Л. И. Брежнев. Пятьдесят лет великих побед
социализма, стр. 69.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Претензии «советологии» на роль «науки
о коммунизме» совершенно несостоятельны.
Рекламируемые ею «беспристрастность» и
«научность» — всего лишь попытка использо-
вать авторитет науки в борьбе против.комму-
низма. Определяющая черта «советологии», ее
неотъемлемый атрибут — это изощренная и
тонкая фальсификация теории и практики ле-
нинизма, искажение фактов, тех или иных мо-
ментов самой Октябрьской революции, равно
как и диалектики революционной теории и
практики в целом. Вот почему «советология»
лежит за пределами науки.
«Советологи» создают различные концеп-
ции и доктрины не для того, чтобы исследо-
вать существо теории и практики ленинизма
или выяснить характер и значение Октябрь-
ской революции, а для того, чтобы извратить
их, опорочить коммунизм, помешать распро-
странению его идей и тем самым ослабить
влияние на судьбы современного мира. Той
же цели подчинены широко распространенные
среди антикоммунистов обвинения ленинизма
в «ненаучности», «несоответствии действи-
тельности» и т. п.
294
Но никакие ухищрения наших критиков не
в состоянии опровергнуть ленинизм. Учение
Ленина всесильно именно потому, что оно вер-
но. «Социализм, превратившийся в XIX веке из
мечты в науку, в XX столетии с победой Ве-
ликой Октябрьской социалистической револю-
ции стал социально-политической практикой
миллионных масс трудящихся» Это не чье-то
благое пожелание, а исторический факт,
Об этом неопровержимо свидетельствуют
практика строительства коммунизма, весь ход
развития человеческого общества, чего не мо-
гут замолчать даже «советологи». «Излишне
доказывать, — отмечает Мейер,— насколько
важно понимание ленинизма (который отра-
жает взгляды не только самого Ленина, но и
его соратников) для того, чтобы разобраться
в явлениях, происходящих в мире сегодня.
Нужно сказать, однако, что его влияние на
развитие общественной мысли в будущем,
возможно, недооценивается... Бесспорно,
что идеи и деятельность В. И. Ле-
нина, вождя русской революции, в наши
дни захватили воображение миллионов людей,
являясь своего рода священным писа-
ние м...» 1 2.
Здесь, как говорят, ни убавить, ни приба-
вить. Растущее влияние ленинизма настолько
бесспорный факт, что его не в состоянии уже
игнорировать даже наши противники. С тем
большим рвением они фальсифицируют ле-
нинизм и саму диалектику революционной
1 «50 лет Великой Октябрьской социалистической
революции», стр. 64.
2 А. М е у е г. Op. cit., р. 2 (разрядка моя. — И Я).
295
теории и практики. Своеобразным «советоло-
гическим» штампом стало сегодня противопо-
ставление ленинизма революционной практи-
ке и самой объективной действительности,
стремление обнаружить разрыв, несоответ-
ствие и даже «неразрешимые противоречия»
между ними.
Но сколько бы ни извращали различные
антикоммунисты ленинизм, он остается тем,
чем был с момента своего возникновения —
наукой о развитии человеческого общества.
Это принципиально отличает его от всех ныне
существующих социальных теорий и доктрин.
Поэтому «советологии» не миновать участи
всех предшествовавших «ниспровергателей»
марксизма-ленинизма, которые один за дру-
гим уходят в прошлое, в то время как он все
более развивается и утверждается в мыслях
и действиях миллионов.
Ленин положил науку в основу всей мно-
гогранной деятельности партии коммунистов
по революционному преобразованию мира,
подчеркивая, что наука и коммунизм нераз-
делимы. Единство и взаимодействие научной
социологической теории и революционной
практики составляет одну из основных зако-
номерностей нового общества, обусловленных
как объективными, так и субъективными пред-
посылками, созданными победой Октябрьской
революции.
Огромное и все возрастающее воздействие
ленинизма на ход развития человечества ко-
ренится в его истинности и научности, в гран-
диозности осуществленных и осуществляе-
мых под его знаменем революционных преоб-
296
разований общественной жизни, а также в не-
разрывном единстве и взаимодействии науч-
ной теории и революционной практики. Вот
почему ленинизм стал для нашей партии и на-
рода подлинной наукой побеждать. И неуди-
вительно поэтому, что мыслящий человек в
любом уголке нашей планеты сегодня не толь-
ко интересуется коммунизмом, но и задумы-
вается над его многообразными проблемами,
над собственным отношением к теории и прак-
тике ленинизма.
БИБЛ ИОГРАФИЯ
Маркс К. и Энгельс Ф. Манифест Коммунистиче-
ской партии. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 4.
Маркс К. Тезисы о Фейербахе. К. М а р к с и Ф. Эн-
гель с. Соч., т. 3.
Энгельс Ф. Эмигрантская литература. К. Маркс
и Ф. Энгельс. Соч., т. 18.
Ленин В. И. Что такое «друзья народа» и как они
воюют против социал-демократов? Поли. собр.
соч., т. 1.
Ленин В. И. Развитие капитализма в России. Поли,
собр. соч., т. 3.
Ленин В. И. Наша программа. Поли. собр. соч., т. 4.
Ленин В. И. Что делать? Поли. собр. соч., т. 6.
Ленин В. И. Шаг вперед, два шага назад. Поли,
собр. соч., т. 8.
Ленин В. И. Две тактики социал-демократии в де-
мократической революции. Поли. собр. соч., т. 11.
Ленин В. И. Отношение социал-демократии к кре-
стьянскому движению. Поли. собр. соч., т. II.
Ленин В. И. Партийная организация и партийная ли-
тература. Поли. собр. соч., т. 12.
Ленин В. И. Материализм и эмпириокритицизм. Поли,
собр. соч., т. 18.
Ленин В. И. О некоторых особенностях историче-
ского развития марксизма. Поли. собр. соч., т. 20.
Ленин В. И. Карл Маркс. Поли. собр. соч., т. 26.
Ленин В. И. Крах II Интернационала. Поли. собр.
соч., т. 26.
Ленин В. И. О лозунге Соединенных Штатов Евро-
пы. Поли. собр. соч., т. 26.
Ленин В. И. Империализм, как высшая стадия ка-
питализма. Поли. собр. соч., т. 27.
298
Лешин В, И. Тетради по империализму. Поли. собр.
соч., т. 28.
Ленин В. И. Философские тетради. Поли. собр. соч.,
т. 29.
Ленин В. И. О брошюре Юниуса. Поли. собр. соч.,
т. 30.
Ленин В. И. Военная программа пролетарской рево-
люции. Поли. собр. соч., т. 30.
Ленин В. И. Письма из далека. Поли. собр. соч.,
т. 31.
Ленин В. И. Письма о тактике. Поли. собр. соч., т. 31.
Ленин В. И. Над кем смеетесь? Над собой смеетесь!
Поли. собр. соч., т. 32.
Ленин В. И. Война и революция. Поли. собр. соч.,
т. 32.
Ленин В. И. Государство и революция. Поли. собр.
соч., т. 33.
Ленин В. И. К лозунгам. Поли. собр. соч., т. 34.
Ленин В. И. Марксизм и восстание. Поли. собр.
соч., т. 34.
Ленин В. И. Странное и чудовищное. Поли. собр.
соч., т. 35.
Ленин В. И. Доклад о ратификации мирного дого-
вора 14 марта. Поли. собр. соч., т. 36.
Ленин В. И. Очередные задачи Советской власти.
Поли. собр. соч., т. 36.
Ленин В. И. Речь на I Всероссийском съезде Советов
народного хозяйства. Поли. собр. соч., т. 36.
Ленин В. И. Пролетарская революция и ренегат
Каутский. Поли. собр. соч., т. 37.
Ленин В. И. Успехи и трудности Советской власти.
Поли. собр. соч., т. 38.
Ленин В. И. Детская болезнь «левизны» в комму-
низме. Поли. собр. соч., т. 41.
Ленин В. И. Задачи союзов молодежи. Поли. собр.
соч., т. 41.
Ленин В. И. К истории вопроса о диктатуре. Поли,
собр. соч., т. 41.
Ленин В. И. Еще раз о профсоюзах, о текущем мо-
менте и об ошибках тт. Троцкого и Бухарина. Поли,
собр. соч., т. 42.
299
Ленин В. И. О продовольственном налоге. Поли,
собр. соч., т. 43.
Ленин В. И. Заметки публициста. Поли. собр. соч.,
т. 44.
Ленин В. И. О значении воинствующего материализ-
ма. Поли. собр. соч., т. 45.
Ленин В. И. Письмо к съезду. Поли. собр. соч., т. 45.
Ленин В. И. О нашей революции. Поли. собр. соч.,
т. 45.
Ленин В. И. Лучше меньше, да лучше. Поли. собр.
соч., т. 45.
Левин В. И. Письмо Н. Е. Вилонову. Поли. собр.
ооч., т. 47.
XX съезд Коммунистической партии Советского Союза.
Стенографический отчет, тт. I—II. Госполнтиздаг,
1956.
Документы Совещаний представителей коммунистиче-
ских и рабочих партий, состоявшихся в Москве в
ноябре 1957 года. Госполитиздат, 1957.
Документы Совещаний представителей коммунистиче-
ских и рабочих партий. Москва, ноябрь 1960 года.
Госполитиздат, 1960.
Материалы XXII съезда КПСС. Госполитиздат, 1961.
Материалы XXIII съезда КПСС. Политиздат, 1966.
«50 лет Великой Октябрьской социалистической рево-
люции». Тезисы Центрального Комитета КПСС.
Политиздат, 1967.
«О мерах по дальнейшему развитию общественных наук
и повышению их роли в коммунистическом строи-
тельстве». Постановление ЦК КПСС. «Коммунист»,
1967, № 13.
Брежнев Л. И. Пятьдесят лет великих побед со-
циализма. Политиздат, 1967. .
* * *
«Антикоммунизм — враг человечества» (Материалы об-
мена мнениями марксистов ряда стран Европы,
Америки, Азии и Африки). Под общей редакцией
чл.-корр. АН СССР А. М. Румянцева. Изд-во
«Мир и социализм», Прага, 1962.
«Критика философских основ идеологии антикоммуниз-
300
ма» (Материалы Всесоюзной межвузовской научной
конференции). Ереван, 1963.
«Критика идеологии антикоммунизма» (Сборник ста-
тей). Под редакцией прэф. С. И. Никишова. Изд-во
«Высшая школа», М., 1965.
«Против империалистической идеологии антикоммуниз-
ма» (Сборник статей). Под редакцией проф
В. С. Молодцова и др. Изд-во МГУ, 1965.
«В тисках духовного кризиса» (Сборник статей). Под
редакцией проф. И. С. Кона. Лениздат, 1966.
«Критика западногерманского „остфоршунга”» (Мате-
риалы научной сессии, состоявшейся в Москве в
июне 1964 года). Изд-во «Наука», М., 1966.
«Антикоммунизм—идеология страха и ненависти».
«Коммунист», 1966, № 14.
Альбрехт Э. Антикоммунизм — идеология клери-
кального милитаризма. Изд-во иностр, лит. М.,
_ 1963.
Беккер Г., Восков А. Современная социологиче-
ская теория в ее преемственности и изменении. Изд-
во иностр, лит., М., 1961.
Джемс В. Прагматизм. Изд-во «Шиповник», СПб.,
1910.
Корнфорт М. Наука против идеализма. Изд-во
иностр, лит., М., 1957.
Красин Ю. А. «Социология революции» против ре-
волюции. Политиздат, М., 1966.
Курс а но в Г. А. Гносеология современного прагма-
тизма. Соцэкгиз, М., 1958.
Модржинская Е. Д. Антикоммунизм — отражение
деградации буржуазной идеологии (Новейшие при-
емы защиты старого мира). Соцэкгиз, М., 1962.
Мшвениерадзе В. В. Антикоммунизм — оружие
обреченных. Изд-во «Мысль», М., 1964.
Рассел Б. История западной философии. Изд-во
иностр, лит., М., 1959.
Титаренко А. И. Прагматический лжемарксизм —
философия антикоммунизма (Критика современной
прагматической фальсификации философии марк-
сизма). Изд-во МГУ, 1964.
Ш а б а д Б. А. Политическая философия современного
империализма. Критика основных антикоммуписти-
301
ческих концепций. Изд. 2. Изд-во «Международ-
ные отношения», М., 1966.
Якушевский И. Т. Борьба против буржуазной
идеологии на современном этапе. Изд-во «Комму-
на», Воронеж, 1964.
Якушевский И. Т. Ценные признания одного из
наших «критиков» (О «советологии» господина Бо-
хенскогс). «Вопросы философии», 1964, № 10.
* * *
Bochenski J., Niemeyer G. Handbuch des Welt-
kommunismus. Freiburg — Miinchen, 1958.
Bochenski J. M. Die dogmatischen Grundlagen
der sowjetischen Philosophie (Stand 1958). Dord-
recht-Holland, 1959.
Bochenski J. Der Sowjetrussische dialektische Mate-
rialismus. Bern, Miinchen, 1960.
Bochenski J. M. Sowjetologie. Aus Politik und
Zeitgeschichte. Beilage zur Wochenzeitung «Das Par-
lament». Bd. 11/62. 14. Marz 1962.
Brzezinski Z. K. The Soviet Block, Unity and
Conflict. Harvard University Press, 1960.
Brzezinski Z. K. Ideologic and Power in Soviet Po-
litics. London, 1962.
Falk H. Die ideologischen Grundlagen des Kommunis-
•mus. Miinchen, 1961.
Fetscher I. Kritischer Kommentar zu Stalins Arbeit
fiber dialektischen und historischen Materialismus.
Frankfurt am Main—Berlin, Bonn, 1957.
Fetscher I. Von Marx zur Sowjetideologie. Frank-
furt am Main, 1961.
Lange M. G. Marxismus, Leninismus, Stalinismus. Zur
Kritik des dialektischen Materialismus. Stuttgart,
1957.
Laquer W. and Labedz L. (eds.). The State of
Soviet Studies. Cambridge, 1965.
Leonhard W. Die politischen Lehren. Sowjetideologie
heute. Bd. II. Frankfurt am Main—Hamburg, 1962.
Lockart B. The two Revolutions. London, 1957.
302
Lowenstein H. Der rote Imperialismus. Koln und
Opladen, 1965.
Lowenthal R. Chruschtschow und der Weltkommu-
nismus. Stuttgart, 1963.
«Marxismus-Leninismus. Geschichte und Gestalt». Ver-
offentlichung der Freien Universitat Berlin. Berlin,
1961.
Marko K. Sic et non. Kritisches Worterbuch der
sowjetrussischen Marxismus-Leninismus der Gegen-
wart. Wiesbaden, 1962.
Meyer A. Marxism. The Unity of Theory and Practice.
Cambridge, Massachusetts, 1954.
Meyer A. Leninism. Cambridge, Massachusetts, 1957.
Meyer A. Communism. New York, 1964.
Schapiro L. The Communist Party of the Soviet
Union. New York, 1960.
Scharndorff W. Die Geschichte der KPdSU. Mijn-
chen, 1961.
U 1 a m A. The Unfinished Revolution. New York, 1960.
Wetter G. Der dialektische Materialismus. Seine Ge-
schichte und sein System in der Sowjetunion. Frei-
burg, 1960.
Wetter G. Dialektischer und historischer Materialis-
mus. Sowjetideologie heute. Bd. I. Frankfurt am
Main — Hamburg, 1962.
Игорь Титович Якушевыми
„ЛЕНИНИЗМ, РЕВОЛЮЦИЯ И „СОВЕТОЛОГИЯ"
Редактор В. И. Син ю гп и н
Художник А. А. Л1 и х а й л о в
Технический редактор А. И. Сергеева
Корректор А. Г. Т к а л и ч
Сдано в набор 20jIX 1967 г. Подписано к печати 811 1968 г.
Формат бумаги 70x90'/^. Вум. тип. № 3. Усл. печ. л. 11,12.
Уч.-изд. л. 11,17. Тираж 13 000 экэ. М-24002 Заказ № 1486<л.
Лениздат, Ленинград, Фонтанка, 59
Типография имени Володарского Лениздата, Фонтанка, 57
Цена 33 коп.