Россия и международный капитал 1897-1914. Очерки истории финансовых отношений - Ананьич Б.В.

Author: Ананьич Б.В.

Tags: история финский язык история россии очерки истории финансовый капитал

Year: 1970

Similar

Сергей Юльевич Витте и его время

Совет Министров Российской империи, 1905-1906 гг. Документы и материалы

Последний в Мариинском дворце: Воспоминания министра иностранных дел

Хлебная торговля России в конце XIX - начале XX века.

Text

МЕЖДУНАРОДНЫЙ
КАП ИТАЛ
18 6 7- 16 14
А н а Д Е М И Я НАУК СССР
ИНСТИТУТ ИСТОРИИ СССР • ЛЕНИНГРАДСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ
Б. В. А Н А Н Ь И Ч
РОССИЯ
МЕЖДУНАРОДНЫЙ
КАПИТАЛ
1 8 9 7 - 1 9 14

А109/9 7
В
ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУК А»
ЛЕНИНГРАДСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ
ЛЕНИНГРАД
1970
Ответственный редактор
у. А. ШУСТЕР
Борис Васильевич Ананъич
РОССИЯ И МЕЖДУНАРОДНЫЙ КАПИТАЛ. 1897—1014
Редактор издательства
В. м. п а в е я х
Художник
С. Н. Тарасов
Технический редактор
Н. Ф. Виноградова
Корректоры
Ж. Д. Андронова,
К. И. Б и д р е и В. А. П у а и к о в
Утверждено к печати
Ленинградским отделением
Института истории СССР АН СССР
Сдано в набор 16/XII 1969 г. Подписано к печати
11/V1970 г. Формат бумаги 60 х SO1!,,. Бум. л. 97/6,
Печ. л. 1Э=/4 = 19.75 усл. печ. л. Уч.-изд. л. 22.54.
Изд. .М' 4138. Тип. зак. М 523. М-31629. Ти-
раж 2600. Бумага А4 1.
Цена 1 р. 62 к.
Ленинградское отделение издательства «Паука»
Ленинград, В-164, Менделеевская лип., д. 1_
1-я тип. издательства «Наука».
Ленинград, В-34, 9 линия, д. 12
1-6-4
14-70 (I)
L* он । рля о a i -I но та
Б:Е>.;«О ГЕКА при АДУ
I ч Гг____________
Памяти
БОРИСА АЛЕКСАНДРОВИЧА
РОМАНОВА
ОТ АВТОРА
Предлагаемая книга — очерки истории финансовых отноше-
ний России со странами Запада в период золотого денежного
обращения, установленного в результате реформы 1895—1897 гг.
и просуществовавшего вплоть до первой мировой войны, когда
в связи с началом военных действий царское правительство вы-
нуждено было приостановить свободный размен кредитных биле-
тов па золото.
Переход от бумажноденежного обращения к системе золотого
монометаллизма оказался возможным в результате экономиче-
ского развития России во второй половине XIX столетия.
Введение устойчивой золотой валюты оставило вместе с тем
заметный след в экономике Российской империи эпохи монопо-
листического капитализма. Оно теснее связало Россию с миро-
выми финансами, сделало более доступными для русских ценных
бумаг западноевропейские биржи, способствовало притоку
в страну иностранных капиталов. С конца 90-х годов XIX в. зна-
чительно возросла роль внешних займов не только в экономиче-
ской, но и в политической жизни России.
Основная цель настоящих очерков — проследить особенности
финансовой политики самодержавия па рубеже XX столетия
в связи с историей наиболее значительных для этого времени рус-
ских кредитных операций за границей, показать их влияние как
па внешнюю, так и па внутреннюю политику царского прави-
тельства.
Таким образом, автора интересовал прежде всего историче-
ский аспект темы,1 тем более что до сих пор в нашей историко-
1 Разумеется, он был избран для изучения с учетом существующей
литературы по экономике и финансам России начала XX в. как официаль-
ной И3^аи™ РУССК0Г0 Министерства финансов (Русский денежный рынок.
1.108—1912. СПб., 1913; Справочная книжка для держателей русских госу-
Дарственных и гаРантиР0ВаннЬ1х правительством процентных бумаг. СПб.,
1у13, и др.) и работ ряда крупных русских буржуазных экономистов
3
1*
экономической литературе основное внимание было сосредото-
чено на подсчетах внешней задолженности России и определении
удельного веса иностранных капиталов в экономике страны.2
В то же время история финансовых отношений России со стра-
нами Запада в период золотого денежного обращения специально
и в таком объеме пе изучалась.3
Непосредственно история крупных российских финансовых
операций за границей привлекала внимание исследователей пре-
имущественно в связи с изучением внешней политики России.4
Среди работ такого характера для автора особое значение имели
исследования Б. А. Романова, обратившегося одним из первых
J(A. Гурьев. Денежное обращение в России в XIX столетии. СПб., 1903;
II. П. Ми гул ин. Русский государственный кредит. 1769—1899. Тт. I—III.
Харьков, 1899—4903; И. X. Озеров. Основы финансовой пауки. М., 1914;
М. И. Боголепов. Русские биржевые ценности. 1914—1915 гг. СПб.,
1915), так и трудов советских экономистов и историков (А. Д. Гусаков.
Очерки по денежному обращению России. М., 1946; И. Ф. Гиндин. 1) Рус-
ские коммерческие банки. М., 1948; 2) Государственный банк и экономи-
ческая политика царского правительства. (1861—1892 гг.). М., 1960;
А. П. Погребинский. 1) Очерки истории финансов дореволюционной
России. М., 1954; 2) Государственные финансы царской России в эпоху им-
периализма. М., 1968; А. Ф. Я к о в л е в. Экономические кризисы в России.
М., 1955; С. Г. С т р у м и л и н. Очерки экономической истории России и
СССР. М., 1966; П. А. Хромов. Экономическое развитие России. М., 1967,
и ДР-).
2 Проблема внешней задолженности России была заново рассмотрена
И. Ф. Гиндиным и А. Л. Сидоровым (см.; И. Ф. Гиндин. О величине и
характере русского государственного долга в конце 1917 г. «История СССР»,
1957, № 5; А. Л. С и д о р о в. Финансовое положение России в годы пер-
вой мировой войны. 1914—1917. М., 1960, стр. 514—526; см. также:
А. Л. В а й н ш т е й н. Народное богатство и народнохозяйственное накоп-
ление предреволюционной России. М., 1960, стр. 435—438).
3 Значительный интерес представляют статьи Ю. Б. Соловьева: 1) Про-
тиворечия в правящем лагере России по вопросу об иностранных капита-
лах в годы первого промышленного подъема. В сб.: Из истории империа-
лизма в России. М.—Л., 1959, стр. 371—388; 2) Петербургский междуна-
родный банк и французский финансовый капитал в годы первого про-
мышленного подъема в России (образование и деятельность «Генерального
общества для развития промышленности в России»). В сб.: Монополии и
иностранный капитал в России, М.—Л., 1962, стр. 377—407; 3) Франко-рус-
/ский союз в его финансовом аспекте (1895—1900 гг.). В сб.: Французский
ежегодник (1961), М., 1962, стр. 162—206.
А. Зайончковский. Подготовка России к мировой войне
в международном отношении. М., 1926; Э. М. Р о з е н т а л ь. Дипломати-
ческая история русско-французского союза в начале XX века. М., 1960;
И. В. Бестужев. Борьба в России по вопросам внешней политики.
М., 1961; В. 14. Бовыкин. Из истории возникновения первой мировой
войны. М., 1961; История дипломатии, т. II. М., 1963, автор тома
В, М. Хвостов. Финансовой стороне франко-русского союза в связи с общей
проблемой международных отношений кануна первой мировой войны уде-
лено значительное место в работах французского историка Ренувена. См.
напр.: Р. Reпоuvia, J.-B. Duroselle. Introduction a 1’histoire des re-
lations internationales. Paris, 1964; см. также: К. Грюнвальд. Франко-
русские союзы. М., 1968.
4
к изучению финансовой политики русского самодержавия
в конце XIX—начале XX в., тесно связанной с именем ее вдох-
новителя — С. Ю. Витте.
Интерес к «эре Витте» в советской исторической литературе
возрос в связи с выходом в самом начале 20-х годов за границей
(а затем с предисловием М. И. Покровского в СССР) трех томов
его «Воспоминаний». Появившиеся в 1922—1923 гг. первые
статьи Б. А. Романова по истории дальневосточной политики
царизма уже носили характер «документального комментария»
к «Воспоминаниям» С. Ю. Витте.5 Естественно, что одной
из центральных проблем большой книги «Россия в Маньчжурии.
(1892—1906)», выросшей из этих статей, стала экономическая
политика Витте, точнее говоря, внешнеполитические ее особен-
ности. Хотя книга эта и была задумана автором как «очерки
по истории внешней политики самодержавия в эпоху империа-
лизма»,6 от обычных сочинений историко-дипломатического
плана ее отличало то, что автор решил тему исследования бла-
годаря тщательному изучению именно экономической политики
русского правительства па Дальнем Востоке. Заслуга Б. А. Рома-
нова состояла не только в том, что он впервые в советской исто-
рической литературе детально изучил условия и причины воз-
никновения русско-японской войны, опровергнув документально
получившую широкое распространение версию Витте, по и на-
шел ключ к пониманию особенностей экономической политики
царизма на Востоке. Анализ деятельности в Маньчжурии рус-
ских предприятий и банков позволил ему раскрыть природу по-
литики Витте вообще, с типичным для нее государственным вме-
шательством во все решительно области экономической жизпп
империи.7 Этому, в частности, способствовало использование
в книге незадолго до того опубликованной самим Б. А. Рома-
новым в сборнике документов «Русские финансы и европейская
5 Б, А. Романов. 1) Витте и концессия на р. Ялу. (Документальный
комментарий к «Воспоминаниям гр. С. 10. Витте»). Сборник статей по
русской истории, посвященных С. Ф. Платонову, Пгр., 1922; 2) Витте
накануне русско-японской войны. (Документальный комментарий
к «Воспоминаниям гр. С. Ю. Витте»). В сб.: Россия и Запад, I, Пгр.,
6 Б. А. Романов, Россия в Маньчжурии (1892—1906). Очерки по
истории внешней политики самодержавия в эпоху империализма. Л.,
7 Эти работы Б. А. Романова, к сожалению, не обратили на себя вни-
мание участников дискуссий конца 20—начала 30-х годов о характере рос-
сийского империализма. Более того, как стало ясно теперь, «Россия
в Маньчжурии», «значительно опережавшая современный ей уровень
исследований ... не была сразу по достоинству оценена всей критикой»
(Очерки истории исторической науки в СССР, т. IV. М., 1966, стр. 805).
О направлении дискуссий конца 20—начала 30-х годов см.: К. И. Тар-
нов с к и й. Советская историография российского империализма. М.,
5
биржа»8 переписки Витте с официальными представителями
Министерства финансов за границей.
Наблюдения над особенностями экономической политики
Витте Б. А. Романов продолжил в вышедшей почти двадцать лет
спустя после «России в Маньчжурии» повой книге «Очерки дип-
ломатической истории русско-японской войны», особенно во вто-
ром ее издании.9 Характеристике Витте на этот раз был уделен
хотя и пебольпцнг, по вполне самостоятельный раздел, и Витте
был аттестован в нем «как представитель военно-феодального
империализма», «российский дворянин», призванный «па службе
самодержавию» «регулировать» «деловой банковско-промышлен-
ный мир» «в стиле государственно-монополистического капи-
тализма».10
В 1956 г. Б. А. Романов задумал переиздать «Русские фи-
нансы», предполагая расширить хронологические рамки сбор-
ника, включив в пего документы с 1891 по 1913 г.11 Участие под
руководством Б. А. Романова в подготовке этого сборника доку-
ментов в значительной степени и определило интерес автора на-
стоящей работы к истории финансовых отношений России
со странами Запада. Подход к теме наметился под влиянием
начавшегося в конце 50-х годов интенсивного изучения экономи-
ческих предпосылок Великой Октябрьской социалистической ре-
волюции и появившейся в связи с этим обширной литературой
по экономике России в период монополистического капитализма.
В конце 50-х годов стала систематически разрабатываться
проблема государственно-монополистического капитализма в Рос-
сии. Этим занялись в первую очередь А. Л. Сидоров, а также
В. И. Бовыкин, П. В. Волобуев, М. Я. Гефтер, И. Ф. Гиндин,
К. Н. Тарновский, К. Ф. Шацилло, Л. Е. Шепелев и др. Благо-
даря работам В. И. Бовыкина, Р. Ш. Ганелина, В. С. Дякина,
Ю. Б. Соловьева, А. А. Фурсенко и других историческая литера-
тура обогатилась новыми сведениями о проникновении в Россию
иностранных капиталов.12 Параллельно были выявлены и опуб-
8 Русские финансы и европейская биржа в 1904—1906 гг. Сборник
документов. Материал подготовлен к печати Б. А. Романовым. М,—Л., 1926.
JLELA. Романов. Очерки дипломатической истории русско-японской
войны. 1895—1907. М.—Л., 1947; изд. 2, испр. и доп. М.—Л., 1955.
10 Б. А. Романов. Очерки дипломатической истории русско-япон-
ской войны. 1895—1907. М.—Л., 1955, стр. 123—127.
Некоторая часть документов из новых разделов сборника была
опубликована (см.: Б. А. Романов, Б. В. А н а н ь и ч. Попытки С. Ю. Витте
открыть американский денежный рынок для русских займов (1898—
1902 гг.). «Исторический архив» 1959, №№ 1, 2).
12 Подробно об этом см.: К. Н. Тарновский. Советская историо-
графия российского империализма, стр. 162—191 и 192—223. В одной из
глав этой книги рассмотрена степень изученности в советской историке
ской и экономической литературе роли иностранных капиталов в России.
После выхода в свет книги К. И. Тарковского литература по истории
6
линованы неизвестные до того архивные материалы по экопоми
ческой истории России конца XIX—начала XX в., что позволило
по-повому подойти к изучению экономических предпосылок
Октябрьской революции.* В * * * * 13 В результате был подвергнут пере-
смотру целый ряд утвердившихся до того в советской историче-
ской литературе точек зрения на характер и особенности рос-
сийского монополистического капитализма.
После многолетнего перерыва в 1956 г. возобновилась дис-
куссия о степени экономической зависимости России от стран
Запада.14 Большинство участников дискуссии признало необос-
нованной долгое время преобладавшую в нашей исторической
литературе точку зрения о полуколониальном характере этой за-
висимости. Дискуссия показала вместе с тем необходимость бо-
лее внимательного рассмотрения поведения иностранных капи-
талов в России для выяснения их роли в развитии производи-
тельных сил страны, а также их влияния на правительственную
политику.
Надеясь способствовать дальнейшей разработке этих вопро-
сов, автор и обратился к изучению финансовых отношений Рос-
сии со странами Запада в 1897—1914 гг.
Как и всякие очерки, настоящее исследование не может пре-
тендовать на всестороннее освещение темы. В сравнительно не-
российского монополистического капитализма пополнилась новыми цен-
ными монографиями: А. А. Фурсенко. Нефтяные тресты и мировая
политика. 1880-е годы—1918 г. М.—Л., 1965; В. И. Бобыкин. Зарождение
финансового капитала в России. М., 1967; К. Ф. Ш а ц и л л о. Русский
империализм и развитие флота накануне первой мировой войны (1906—
1914). М., 1968. В связи с возобновившимся интересом к экономической
политике царского правительства вновь привлекли внимание исследова-
телей реформы С. Ю. Витте. «Система Витте» сделалась объектом изуче-
ния и на Западе. Американский историк Теодор фон Лауэ посвятил ей
отдельную книгу (Th. II. von Laue. Sergei Witte and the Industrialization
of Russia. N. Y.—London, 1963). См. также критику взглядов Лауэ в со-
ветских изданиях: А. А. Фурсенко. Нефтяные тресты и мировая по-
литика, стр. 115—116; И. Н. О лег ин а. Современная американская и
английская историография об индустриализации в СССР. «Вопросы исто-
рии», 1966, № 6, стр. 62—67; И. Ф. Гиндин. Проблемы истории Февраль-
ской революции и ее социально-экономических предпосылок. «История
СССР», 1967, №4, стр. 47; 3. Кушнер. Предпосылки Октября в осве-
щении западногерманского остфоршунга. «История СССР», 1968, № 5,
стр. 205—214; Б. И. М а р у ш к и и. История и политика. Американская
буржуазная историография советского общества. М., 1969; М. Г. Пан-
кратова. Проблематика русской революции в американской русистике.
В кн.: Историческая наука и некоторые проблемы современности. Статьи
и обсуждения. М., 1969.
18 Все наиболее важные из этих публикаций документов учтены в уже
упоминавшейся книге К. Н. Тарновского. См., кроме того, справочное
издание: Э. С. Пайна. Экономическая история России. 1861—1917 гг.
Обзор публикаций государственных архивов СССР (1918—1963). М., 1967
14 Подробно об истоках и ходе этой дискуссии см.: В. И. Бовыкин.
О некоторых вопросах изучения иностранного капитала в России. В сб.:
Об особенностях империализма в России, М., 1963, стр. 250—312.
7
большой по объему книге невозможно было бы, например,
сколько-нибудь подробно остановиться на истории всех без ис-
ключения железнодорожных займов, размещавшихся царским
правительством на рынках Берлина, Лондона и Парижа. В книге
совершенно не затрагивается и такая требующая самостоятель-
ной разработки тема, как вывоз российских капиталов за гра-
ницу.
Настоящие очерки подготовлены в Ленинградском отделе-
нии Института истории СССР АН СССР. К своим коллегам по от-
делению автор и обращается прежде всего со словами глубокой
благодарности.
Исследование финансовых отношений России со странами За-
пада было связано с систематической работой в архивах Москвы
и Ленинграда, особенно в Центральном государственном истори-
ческом архиве СССР, где сосредоточены фонды российского
Министерства финансов. Автор пользуется счастливой возмож-
ностью выразить свои чувства самой искренней признательности
сотрудникам этих архивов за оказанное ему внимание и содей-
ствие в поиске и подборе необходимых материалов.
Глава первая
НА ПОРОГЕ НОВОГО СТОЛЕТИЯ
(1897—1903)
1. ВВЕДЕНИЕ ЗОЛОТОГО ОБРАЩЕНИЯ.
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПРОГРАММА С. 10. ВИТТЕ
И ПРОБЛЕМА МЕЖДУНАРОДНОГО ДЕНЕЖНОГО РЫНКА.
ПЕРЕГОВОРЫ О ЗАЙМАХ В АНГЛИИ И АМЕРИКЕ
Одна из основ финансовой политики царского правительства
конца прошлого века состояла в привлечении в Россию иност-
ранных капиталов, особенно в ссудной форме. Расцвет этой поли-
тики, истоки которой восходят к началу 60-х годов, падает
па конец 90-х годов и связан с введением в России золотого де-
нежного обращения.
Большое влияние па характер экономической политики
страны после вступления па престол Александра II оказало по-
ражение в Крымской войне 1853—1856 гг. Стало очевидно, что
без развития промышленности, железнодорожного строительства
и укрепления финансов невозможно сохранение могущества Рос-
сии и ее политического влияния в Европе. Уже в самом начале
60-х годов, вскоре после крестьянской реформы 1861 г., открыв-
шей возможности для развития капитализма в России, министр
финансов М. X. Рейтерп в своих всеподданнейших докладах
поставил вопрос о необходимости создания железнодорожной
сети и «механической промышленности» для укрепления эко-
номики и государственных финансов. Поскольку в стране ощу-
щался острый недостаток свободных денежных средств,
М. X. Рейтерп высказался за привлечение в Россию иностранных
капиталов, а в связи с этим и за необходимость стабилизации
рубля.1
Крымской войне сопутствовала инфляция. С целью укрепле-
ния валюты М. X. Рейтерп в апреле 1862 г. сделал у лондонских
и парижских Ротшильдов 5%-й заем па крупную для того вре-
мени сумму в 15 млн фунтов стерлингов, а в мае попытался
ввести в России свободный размен кредитных билетов па золо-
1 См.: И. Ф. Гиндин. К вопросу об экономической политике цар-
ского правительства в 60—80-х годах XIX века. «Вопросы истории», 1959,
№ 5, стр. 67.
9
в
тую и серебряную монету. Но попытка эта оказалась неудачной.
В январе 1863 г. началось польское восстание, сразу же отразив-
шееся на финансовом и политическом положении России.
К концу года бюджетный дефицит составил свыше 40 млн руб.,
увеличился спрос па золото, в октябре на петербургской бирже
вспыхнула паника, вызванная слухами о неизбежности большой
европейской войны, и Государственный банк вынужден был
п екратить размен.2
После 1863 г. и вплоть до денежной реформы 1895 - 1897 гг.
пи сам М. X. Рейтерн, ни его преемники уже пе делали попыток
вводить в России золотое металлическое обращение. М. X. Рей-
терн смирился с мыслью, что переход к твердой валюте должен
быть отложен, и сосредоточил свои усилия на поддержании
«устойчивости валютного курса в качестве необходимого усло-
вия прилива иностранных капиталов», используя для достиже-
ния поставленных им экономических задач заграничные займы
и активный торговый баланс.3
В начале 60-х годов Россия оказалась еще недостаточно под-
готовленной к введению золотого денежного обращения. Однако,
хотя опыт М. X. Рейтерпа и пе удался, курс па денежную ре-
форму теперь был взят и начался длительный период накопле-
ния золотого запаса.
Во второй половине XIX столетия по мере развития капита-
листических отношений в Европе, увеличения торговых и про-
мышленных оборотов, размеров платежей роль золота в денеж-
ном обращении западноевропейских стран становилась все более
значительной. Золотая монета начала вытеснять серебро. Этому
способствовал и приток золота в Европу, вызванный открытием
золотых россыпей в конце 40-х годов в Калифорнии, в начале
50-х годов в Австралии и, наконец, в 80-х годах в Африке.
Помимо Англии, где золотой монометаллизм был введен офи-
циально в 1816 г., в начале 70-х годов к золотому денежному
обращению перешли Германия, Швеция, Норвегия, Дания, Гол-
ландия, Франция, Италия, Бельгия, Швеция и Греция.4 *
Переход основных европейских стран к золотому денежному
обращению не мог не подтолкнуть русское финансовое ведом-
ство к более решительному проведению в жизнь намеченной про-
граммы укрепления валюты. В марте 1878 г. М. X. Рейтерн
внес в Комитет финансов представление р разрешении сделок
па золото с условием платежа русской золотой монетой. По мне-
нию Рейтерпа, эта мера должна была способствовать и «упроче-
2 П. П. Мигу л ин. Русский государственный кредит. (1769—1899),
т. I. Харьков, 1899, стр. 301—303.
' И. Ф. Гиндин. Государственный байк и экономическая политика
царского правительства. (1861—1892 гг.). М., 1960, стр. 32—33.
Г* Г. Е. Власенко. Денежная реформа в России 1895—1898 гг. Киев,
1940, СТр. 43.
10
нию» денежной системы, и «нормальному» приливу иностранных
капиталов.5 Однако Комитет финансов отклонил представление
М. X. Рейтерпа в связи с назревавшим русско-турецким кон-
фликтом. Начавшаяся в апреле 1878 г. война с Турцией вызвала
расстройство золотого обращения и значительно задержала под-
готовку реформы. М. X. Рейтерпу удалось поднять курс кре-
дитного рубля с 68% в 1866 г. до 86.8% к 1874 г. Война же
повлекла за собой новые выпуски кредитных билетов «почти
до полумиллиарда рублей» и резкое понижение стоимости кре-
дитного рубля (до 61.7 коп. золотом на 1 января 1879 г.).6 Рус-
скому Министерству финансов потребовалось без малого десять
лет для того, чтобы покончить с последствиями войны в эконо-
мике и финансах страны.7 Тем не менее вступивший в долж-
ность министра финансов в мае 1881 г. Н. X. Бунге не только
продолжал готовить введение в России золотого денежного обра-
щения, по к 1887 г. в Министерстве финансов фактически уже
был разработай проект реформы, рассмотренный уже, правда,
при И. А. Вышнеградском. В июне 1887 г. Комитет финансов
при участии бывших министров финансов М. X. Рейтерпа и
Н. X. Буиге принял решение о том, что «открытию размена
должно предшествовать усиление разменного фонда и разре-
шение сделок на золотую валюту».8
1 января 1881 г. по представлению тогдашнего министра
финансов А. А. Абазы был издан высочайший указ о постепен-
ном погашении образовавшегося за время войны долга казны Госу-
дарственному банку. Указ предусматривал уменьшение единовре-
менной уплатой суммы долга до 400 млн руб., погашение остатка
ежегодными платежами казны в размере 50 млн руб. и постепен-
ное уничтожение выпущенных во время войны кредитных
билетов. К 1884 г. долг казначейства Государственному банку
сократился до 250 млн руб., по в 1885 г. Н. X. Бунге пришел
к выводу о нецелесообразности и несвоевременности дальнейших
попыток за счет изъятия из обращения выпущенных во время
войны кредитных билетов добиваться поднятия стоимости рубля.
При обсуждении же в 1887 г. проекта реформы было решено «стре-
миться пе к восстановлению полной ценности кредитного рубля,
а к упрочению его размена в отношении, близком к 1.5 руб.
кредитного за 1 руб. металлический».9 Что касается дальнейшего
погашения долга казны Государственному банку, то оно отныне
должно было производиться по усмотрению министра финансов
«или внесением золота в разменный фонд ... или уничтожением
6 См.: Материалы по денежной реформе 1895—1897 гг. Под ред.
А. И. Буковецкого, вып. 1. Пгр.—М., 1922, стр. 88—89.
6 Там же, стр. 152.
7 Там же, стр. 157.
в Там яте, стр, 153.
® Там же,
11
кредитных билетов, но без стеснения денежного рынка, по мере
накопления золота или кредитных билетов в кассах банка».10
Таким образом, при И. А. Вышнеградском был предрешен во-
прос о девальвации рубля, проведенной впоследствии при осу-
ществлении денежной реформы.11
К тому моменту, когда в бюрократических кругах Петер-
бурга появляется С. Ю. Витте, человек, с именем которого потом
будут связывать введение в России золотого денежного обраще-
ния, в русском Министерстве финансов уже был подготовлен
в своих основах проект денежной реформы, а необходимость ее
проведения после накопления значительного золотого запаса
не вызывала сомнений у И. А. Вышпеградского.
С. Ю. Витте начал государственную службу в 1889 г. с долж-
ности директора Департамента железнодорожных дел Министер-
ства финансов, имея репутацию крупного железнодорожного дельца
и теоретика тарифного дела, ничем, однако, не проявившего
себя в области денежного обращения или кредита. К этому вре-
мени И. А. Вышпеградскии уже приступил к осуществлению
разработанного еще при Н. X. Бунге плана конверсии русских
займов, предусматривавшего обмен имевших хождение па ино-
странных рынках 5%-х и 6%-х облигаций на займы с более низ-
ким процентом и более длительным сроком погашения.12 Это была
попытка упорядочить государственные долги России и тем са-
мым сделать еще один шаг по пути подготовки реформы.
После первого русского конверсионного займа 1889 г., кото-
рым И. А. Вышнеградский открыл целую серию конверсионных
операций во Франции, финансы России оказались тесно связан-
ными с парижской биржей. Основным результатом этих опера-
ций явился переход значительной части русских ценностей
с немецкого на французский денежный рынок — переход, совер-
шившийся при самом активном участии французских банков и
встреченный с энтузиазмом французскими держателями.13 Так был
заложен фундамент, на котором вскоре было воздвигнуто и само
здание франко-русского союза.
10 Там же, стр. 154.
11 См.: В. Е. Власенко. Денежная реформа в России 1895—1898 гг.,
стр. 88—89.
12 О конверсионных операциях И. А. Вышнеградского см.: А. Л. С и-
Д о р о в. Конверсии внешних займов России в 1888—1890 гг. «Историче-
ский архив», 1959, № 3, стр. 99—125.
13 А. 3. Манфред. Внешняя политика Франции. 1871—1891. М.,
1952, стр. 83—84; см. также: К. Гринвальд. Франко-русские союзы.
М„ 1968; Р. Жир о. Финансы и политика во франко-русских отношениях
1887- 1889 годов. В сб.: Французский ежегодник (1967), М., 1968,
стр. 136—158. Р. Жиро приводит новые интересные сведения об отноше-
нии парижской биржи и французских держателей к русским ценностям,
извлеченные им из архивов Лионского кредита и французского Министер-
ства финансов.
12
’ /С-trf /( 'ft/u (° №>. СЛ A
Однако И. А. Вышнеградский не успел довести до конца
плац конверсий русских займов. Помешали болезнь и последо-
вавшая в связи с ней отставка. В августе 1892 г. он уступил
свой пост преуспевавшему С. Ю. Витте, всего за несколько ме-
сяцев до того назначенному министром путей сообщения. Своему
преемнику И. А. Вышнеградский оставил в наследство сделан-
ный па парижской бирже в 1891 г., но так и не размещенный
полностью 3%-й золотой заем на сумму в 125 млн руб. Контракт
о его выпуске был подписан 14/26 сентября 1891 г., однако уже
в ноябре того же года, отчасти в связи с неурожаем и начав-
шимся голодом в России, цепа займа упала так пизко, что рус-
ское Министерство финансов выпуждепо было скупить значи-
тельную часть облигаций па сумму около 50 млн руб., что
составляло 2/s от общей суммы займа.14 Эти облигации, по распо-
ряжению Вышнеградского, были сданы на хранение в «Credit
Foncier» в Париже, а затем по настоянию Витте, который опа-
сался, что вся эта история получит огласку и отразится на рус-
ских фондах, в декабре 1892 г. перевезены в Петербург в Го-
сударственный бапк.15
/Только в 1893 г. с большим трудом Витте удалось окон-
чательно разместить 3%-й заем 1891 г., причем на парижском
рынке при посредничестве Русского для внешней торговли
банка удалось реализовать немногим более половины купленных
Министерством финансов облигаций (па 28 395 375 руб.),
в то время как остальная часть этой суммы фактически была
реализована в России.16
Окончательное размещение сковывавшего действия русского
Министерства финансов займа 1891 г., а также улучшение
общей конъюнктуры «денежных рынков» и «дешевизна денег»
в Европе создали условия, при которых Витте беспрепятственно
мог приступить к совершению повых займовых операций за гра-
ницей, что оп и сделал, заключив почти подряд в 1894 и 1896 гг.
два крупных государственных займа и разместив их преимуще-
ственно на парижской бирже.17
Первая из этих операций—«Российский 3.5 %-й золотой
заем 1894 г.» (па 100 млн руб. нарицательных), осуществленная
в основном группой Ротшильдов, оказалась особенно успешной.
14 Всеподданнейшая записка И. А. Вышнеградского 16/28 ноября
1891 г. ЦГИА СССР, ф. 583, оп. 4, д. 302, л. 182.
16 Всеподданнейшая записка Витте 18/30 декабря 1892 г. ЦГИА СССР,
ф. 583, оп. 4, д. 304, лл. 261—262 об.
16 На 16 29.3 тыс. руб. облигаций 3%-го займа 1891 г. приобрел Импера-
торский кабинет и на 5 141 375 руб. училище технического рисования ба-
рона Штиглица (Всеподданнейшая записка С. Ю. Витте 6/18 августа
1893 г. ЦГИА СССР, ф. 583, оп. 4, д. 306, л. 78—78 об.).
17 Не считая железнодорожных займов и гарантированного русским
правительством французского займа Китаю в 1895 г.
13
Комитет финансов признал заем 1894 г. «наиболее выгодным
из всех займов, когда-либо заключенных русским правительст-
вом». Одно из свидетельств действительного успеха этого займа
состояло в том, что в его реализации принял участие лондон-
ский дом Ротшильдов, бывший до 1885 г. «главным контраген-
том по кредитным операциям» русского правительства, но затем
вплоть до 1894 г. фактически не принимавший участия в вы-
пуске русских займов.18 19
Заем 1894 г. предназначался для конверсии ряда остав-
шихся еще не конвертированными 5%-х железнодорожных зай-
мов и фактически завершил собой ту серию конверсионных опе-
раций, которые, начиная с 1888 г. (по указу 18 ноября 1888 г.),
регулярно проводились Вышнеградским и одним из главных
результатов которых был переход огромного количества русских
ценных бумаг на парижскую биржу. Биржа эта уже в течение
шести лет охотно скупала русские бумаги и к 1894 г. несколько
повысила на них цену. Причиной тому было и улучшившееся
после 1891 г. экономическое положение России и влияние
на биржу «дружественных манифестаций», связанных с заклю-
чением франко-русского союза. По сравнению с 1888 г. цепа
па один из основных видов русских ценных бумаг (4%-е) под-
нялась на парижской бирже, по сведениям русского Министер-
ства финансов, с 83% до 1ОО%.10
В самой России 1893—1894 гг. тоже были отмечены начав-
шимся бурным промышленным развитием, сопровождавшимся
«повышательной кампанией па русских биржах», прерванной
лишь ненадолго биржевым кризисом 1895 г.20
Все это позволило русскому Министерству финансов осущест-
вить в течение 1894—1895 гг. ряд мер по стабилизации курса
рубля и тем самым подготовить введение в России золотого де-
нежного обращения.21 К 1894 г. Витте вслед за Вышпеградским
прочно стал на путь подготовки реформы.
Осенью 1892 г., к моменту его назначения министром финан-
сов, Витте, надо полагать, еще не имел достаточно четкой эко-
номической программы и пе был посвящен Вышнеградским
в курс длительной подготовки реформы, проводившейся его
предшественниками, начиная с Рейтерна. Только этим можно
объяснить первые шаги Витте — министра финансов и его по-
пытку осенью 1892 г. значительно увеличить количество нахо-
18 Журнал Комитета финансов 22 ноября/4 Декабря 1894 г. ЦГИА СССР,
ф. 563, оп. 2, д. 335, ли. 37—44.
19 Всеподданнейший доклад С. Ю. Витте 4/16 марта 1894 г. ЦГИА
СССР, ф. 583, оп. 4, д. 267, лл. 36—37 об.
1 Записка П. Л. Барка «О финансовых и биржевых кризисах за по-
следние 20 лет».. 7/20 мая 1914 г. ЦГИА СССР, ф. 583, оп. 19, д 95, лл. 1—6.
21 См.: В. Е Власенко. Денежная реформа в России 1895—1898гг.,
стр. 87—89.
14
дившихся в обращении бумажных денег за счет специального
выпуска «сибирских» рублей для покрытия расходов, связанных
с постройкой Великого Сибирского пути.
Судя по воспоминаниям А. Н. Куломзина, занимавшего в эти
годы пост управляющего делами Комитета министров, намере-
ние Витте прибегнуть к печатному станку вызвало почти что
панику среди сторонников подготовки реформы. Встревоженный
намеретшями нового министра Куломзин обратился за разъясне-
ниями к агенту Министерства финансов в Париже Рафаловичу,
хорошо знавшему Витте и как раз оказавшемуся в это время
в Петербурге. «Я ему выразил свое недоумение, скажу более,
ужас по поводу сделавшегося мне известным предложения
Витте о сибирских бумажках, —- писал Куломзин, — Рафалович
сказал мне: „Это совершенно верно, что это чудовищно, но Витте
человек такого большого ума, что через шесть месяцев оп все
поймет и сделается великолепным министром финансов". Этим
обучением, — продолжал Куломзин, — занялся тогда Н. X. Бунге
и большим козырем в руках его сделался предпринятый им при
непосредственном содействии И. П. Шипова перевод книги
Горна о системе Ло — книги, выставившей всю эфемерность
бумажного обращения».
Два года спустя Куломзип имел возможность убедиться, что
уроки Бунге не прошли даром, ибо Витте при обсуждении
в Сибирском комитете программы работ горных партий на 1894 г.
высказался за «необходимость усиления добычи золота», заявив,
что «устойчивое положение государственного хозяйства будет
достигнуто лишь в то время, когда восстановлено будет металли-
ческое обращение с золотою валютою».22
22 А. II. К у л о м з и н. Воспоминания. ГБЛ, ф. 178, картон 9803,
ед. хр. 7, л. 54—56. Достоверность этого свидетельства Куломзина под-
тверждается и другими источниками. О попытке Витте в начале своей
министерской деятельности выпустить «сибирские рубли» рассказал
в марте 1915 г. корреспонденту газеты «День» бывший директор Депар-
тамента железнодорожных дел В. В. Максимов. Он утверждал, что Витте
составил записку о постройке на эти деньги Сибирской железной дороги,
но затем «принял меры к уничтожению» всех экземпляров этого доку-
мента («День», 7 марта 1915 г.; см. также: С. Ю. Витте. Воспоминания,
т. 1. М., 1960, стр. 544, комм. 85). Упоминание о возражениях Н. X. Бунге,
И. А. Вьшшеградского и II. М. Чихачева против намерения Витте строить
Сибирскую магистраль на «вновь выпущенные бумажные деньги» встре-
чается в дневнике А. А. Половцова (запись 28 ноября 1892 г.). Издатель,
и комментатор «Дневника» П. А. Зайончковский отнес этот факт к засе-
данию Особого совещания о постройке Сибирской железной дороги, про-
ходившего 21 ноября 1892 г., и сопоставил его с докладными записками
Витте от 6 и 13 ноября 1892 г. о порядке и способах сооружения Сибир-
ского пути (Дневник государственного секретаря А. А. Половцова. 1887—
1892 гг., т. I. М„ 1966, стр. 460, 517—518). Судя по докладу Витте 6 ноя-
бря 1892 г. «О способах сооружения Великого Сибирского железнодорожного
пути и о назначении совещания для обсуждения сего дела», «сибирские
кредитные билеты в отличие от находившихся в обращении кредит-
15
Итак, в 1894 г. Витте несомненно был уже безоговорочным
сторонником введения золотого денежного обращения. Почва для
проведения реформы была подготовлена, и Витте оставалось
завершить дело, начатое его предшественниками.
Для того чтобы гарантировать успешное проведение денеж-
ной реформы, Витте произвел в 1896 г. через синдикат, возглав-
ляемый парижским Ротшильдом, еще один государственный заем
на 100 млн рублей нарицательных. Но по мере того, как общая
цифра находившихся в обращении па французской бирже рус-
ских ценностей росла, характер франко-русского сотрудниче-
ства тоже эволюционировал и взаимоотношения кредитора и
должника обозначались все рельефнее. Это проявилось прежде
всего в том, что французское правительство, начиная примерно
с 1894 г., стало относиться довольно сдержанно к размещению
на парижской бирже новых русских займов и усложнять про-
цедуру допущения их к котировке, ссылаясь па то, что париж-
ский рынок переполнен русскими ценными бумагами. Под тем же
предлогом в 1894 г. против русских займов во Франции начала
кампанию и значительная часть французской прессы, как па-
рижской, так и провинциальной, па страницах которой начали
появляться статьи, «предостерегавшие публику от „увлечения"
русскими фондами».23 Кампания эта приняла еще больший раз-
мах в 1895—1896 гг. в связи с последовавшим в 1895 г. столк-
ных билетов были бы выпущены на определенный срок по строго опреде-
ленному плану и сверх того они имели бы специальное обеспечение —
предприятие Челябинско-Иркутской дороги с ветвью к Екатеринбургу и
линии Владивосток—Графская». Из этого же доклада Витте видно, что,
хотя строительство Сибирской магистрали он собирался вёсти за счет
специального выпуска кредитных билетов, Витте с самого начала своей
деятельности возлагал большие надежды на займы как источник удовле-
творения общегосударственных потребностей и завершения конверсионных
операций (ЦГИА СССР, ф. 1273, он. 1, д. 1, лл. 33—34). Позднее в «Вос-
поминаниях» Витте не отрицал своего увлечения бумажными деньгами
в самом начале министерской карьеры и того факта, что именно Бунге
отвратил его от попытки резко увеличить число находившихся в обраще-
нии денежных знаков. Однако этот эпизод Витте связывал не со строи-
тельством Сибирской магистрали, а с необходимостью изыскать средства
для выплаты содержания чиновникам и войскам в трудный период после
неурожая 1891 г. (С. Ю. Витт е. Воспоминания, т. 1, стр. 362—365).
23 Всеподданнейшая записка Витте 4/16 марта 1894 г. ЦГИА СССР,
ф. 583, оп. 4, д. 267, лл. 36—37 об. Витте видел причины кампании, нача-
той французской прессой против русских фондов в 1894 г., прежде всего
в ее «корыстолюбии». «В минувший период конверсионных займов, — до-
носил Витте Александру III, — образованные для осуществления их син-
дикаты кредитных учреждений и банкирских домов пользовались прессою,
уделяя ей зиач" ельиую долю своих барышей на несколько миллионов
рублей; в настоя1\ее же время, когда иссяк этот источник дохода фран-
цузской прессы, составляющей одно из самых неприглядных явлений со-
временной Франции, досада журналистов изливается в неверных и недру-
желюбных отзывах и намеках на наше экономическое и финансовое по-
ложение. ..».
16
новепием русского Министерства финансов с заправилами
французской биржи. В 1895 г. в Париже по инициативе извест-
ного французского финансиста Ноэля Бардака были созданы син-
дикаты, в которых приняли участие крупнейшие банки Франции,
скупавшие в громадных количествах турецкие фонды. Спекуля-
тивные операции этих синдикатов вскоре привели к тому, что они
не могли ликвидировать даже «с большим убытком» скуплен-
ные ими бумаги и для «возбуждения доверия к этим бумагам»
задумали привлечь к участию в своих операциях русское финан-
совое ведомство. С этой целью через французского Ротшильда
были предприняты попытки оказать давление на французское
правительство, которое должно было в свою очередь поставить
в известность русское правительство о том, что «в случае кри-
зиса на турецкие фонды французская биржа могла бы обесце-
нить и русские бумаги и что поэтому Россия в собственных инте-
ресах должна была бы поддерживать ценность турецких фон-
дов».24 Осуществление всей этой затеи взял на себя французский
министр иностранных дел Гапото, который, воспользовавшись
пребыванием во Франции в 1896 г. Николая II, добился было
согласия царя па составление специального проекта участия
России в операции по ликвидации турецких фондов. Однако
в дело вмешался Витте, и затея французских финансистов
не удалась.
Это вызвало бурную реакцию французской прессы. Теперь
«Matin» попросту возглавила кампанию против русского Мини-
стерства финансов и самого министра с целью вообще закрыть
дверь па французский рынок для Витте. Агитация в прессе про-
тив русского Министерства финансов, поощряемая Ганото, на-
шла также поддержку среди целого ряда крупных финансистов
и политических деятелей (например, председателя Совета ми-
нистров Мелина) — сторонников биметаллизма, выступавших
против введения в России золотого обращения.25
Настроения французской прессы, видимо, очень обеспокоили
Витте, который распорядился в 1895 г., пе откладывая дела
в долгий ящик, образовать «особый фонд» для расходования на
«publicite», надеясь таким способом вновь завоевать расположе-
ние французской печати. Фонд этот был образован при заклю-
чении китайского займа 1895 г. и в распоряжение министерства
финансов в банкирском доме «Готтипгер и К0» была «постав-
лена» довольно значительная сумма в 250 тыс. франков, попол-
нявшаяся по мере надобности в последующие годы.26
24 ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22, д. 204, л. 33.
25 Там же, лл. 34—35; см. также: С. Ю. Витте. Воспоминания, т. 2.
М., 1960, стр. 91—92. В. Е. Власенко. Денежная реформа в России
1895—1898 гг., стр. 139—140.
26 Справка об особом фонде у Готтиигера. ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22,
Д. 308, л. 63.
В. Ананьич
! Ценфсш^ *а ;h нова*
.ЬЭ ZKA >,ри ХДУ
L 1км №
17
Но если меры, принятые Витте для укрощения французской
печати, и оказали какое-то влияние на тон французских перио-
дических изданий, они никак не могли отразиться на политике
французского финансового ведомства, занявшего совсем недву-
смысленную позицию в отношении размещения во Франции
новых русских займов. И хотя французская биржа по-прежнему
охотно приобретала русские бумаги, которые в зависимости от
характера соглашения русского Министерства финансов с соот-
ветствующими кредитными учреждениями распространялись
даже иногда не по публичной подписке, а среди клиентов этих
учреждений, французское правительство начало создавать пре-
пятствия для новых операций Витте в Париже.
Так было, в частности, в 1897 г., когда Витте сделал попытку
разместить на французской бирже примерно на 2 с лишним мил-
лиарда франков русской 4%-й внутренней ренты п закладных
листов Дворянского банка. Французское Министерство финансов
высказалось определенно против допущения к котировке но-
вых русских ценных бумаг, признав всю эту операцию «в выс-
шей степени неуместной».27 Делатур, директор кредитной канце-
лярии министерства, отвечая на запрос президента республики,
подробно изложил причины, по которым введение на француз-
ский рынок новых русских бумаг было бы невыгодно француз-
скому правительству. По его подсчетам, на парижской бирже
обращалось русских фондов на сумму, близкую к 8 млрд фран-
ков, которые вместе с новыми 2 млрд составили бы 10 млрд
франков, т. е. почти половину постоянного французского государ-
ственного долга, насчитывавшего в 1897 г. 22 млрд. А по-
скольку, как признавал Делатур, французские держатели пред-
почитали заменять французскую ренту русскими бумагами,
постольку трудно было рассчитывать на то, чтобы курсы фран-
цузских цепных бумаг успевали за повышением курсов русских
фондов и чтобы французское правительство могло надеяться про-
извести в будущем новые выгодные конверсии своих ценностей.
Делатур считал возможным удовлетворить требования русского
правительства только в том случае, если это было необходимо
сделать по «соображениям политическим», и выдвинул предло-
жение, чтобы французскому послу в Петербурге Монтебелло
было дано указание «не очень-то соглашаться с проектами
Витте».28
Все это происходило в феврале 1897 г., а в июле того же
года министр финансов Кошери обратился к министру иностран-
ных дел Ганото со специальным письмом, содержавшим изложе-
ние принципов той политики, которой, с его точки зрения, фран-
цузскому правительству следовало придерживаться по отноше-
27 DDF, 1/ХП1, № 117, рр. 215-216.
28 Там же, стр. 215.
18
пию к новым попыткам с русской стороны делать займы во
Франции, чтобы взять своего русского союзника под возможно
более полный финансовый контроль. «Важно не допустить, —
писал Кошери, — чтобы распространилось мнение, будто наш ры-
нок постоянно открыт для любых попыток делать займы, кото-
рые Россия решит, между прочим, предпринять, не давая нам
никаких объяснений... Мы вправе требовать, чтобы сведения
относительно этих операций мы получали от самого русского
правительства, а не окольным путем через кредитные учрежде-
ния». В заключение своего письма Кошери подчеркивал необхо-
димость вообще «внимательно следить за всем, что касается фи-
нансов России».29
Во французском Министерстве финансов, как видно, решили
положить конец такому положению вещей, при котором Витте,
занимая деньги на парижской бирже, мог бы употреблять их
по своему усмотрению даже на мероприятия (каким было, на-
пример, введение золотого обращения), отнюдь не встречавшие
одобрения французских правящих кругов. Подобные намерения,
разумеется, не могли ни остаться секретом для Петербурга, пи
встретить там сочувствие. Естественно поэтому, что наметив-
шиеся к 1897 г. перемены в отношениях между русским и фран-
цузским Министерствами финансов побуждали Витте искать
новые рынки для размещения русских ценных бумаг.
Проблема новых денежных рынков приобретала для Витте
тем большее значение, что именно к концу 90-х годов он высту-
пил с программой использования иностранных капиталов в деле
экономического развития России.
Как известно, на Витте большое влияние оказало учение не-
мецкого буржуазного экономиста, сторонника протекционизма
Фридриха Листа. До середины 80-х годов Витте смотрел на буду-
щее русской экономики глазами убежденного славянофила. Его
тревожила даже самая мысль о возможности развития капита-
лизма в России по западноевропейскому образцу, ломка «искон-
ного строя» и «обращение хотя бы части русского народа в фа-
бричных автоматов, несчастных рабов капитала и машин».30
Учение Ф. Листа привлекло внимание Витте в конце 80-х го-
дов. В 1889 г. он издал в Киеве небольшую брошюру «Нацио-
нальная экономика и Фридрих Лист», посвященную изложению
взглядов немецкого экономиста. Это был год поступления Витте
на государственную службу. Он окончательно расстается со сла-
29 Кошери — Гаиото, 25 июия/6 июля 1897 г. DDF, 1/XIII, № 266.
30 С. Ю. Витте. Мануфактурное крепостничество. «Русь», № 3, 19 ян-
варя 1885 г.; ср.: Th. И. von Laue. Sergei Witte and the Industrialization
of Russia. N. Y.—London, 1963.
19
2*

вянофильскими иллюзиями. Его экономическая программа, осно-
ванная на протекционизме, привлечении иностранных капиталов
и государственном вмешательстве в хозяйственную жизнь
страны как средствах развития национальной промышленности,
постепенно обретает все более отчетливые контуры, особенно
после проведения денежной реформы. Сложившаяся к этому
времени система взглядов Витте на экономическое развитие Рос
сии в наиболее законченном виде представлена в его записках,
выступлениях и всеподданнейших докладах, связанных с разго-
ревшейся в правящих кругах России в 1897—1899 гг. острой по-
лемикой по вопросу об отношении к иностранным капиталам.
Веспой 1898 г. Витте оказался перед лицом весьма серьезной
оппозиции политике привлечения иностранных капиталов во
главе с зятем царя вел. кн. Александром Михайловичем, высту-
пившим против допущения английских предпринимателей
к эксплуатации бакинских нефтяных месторождений. К числу
сторонников вел. кн. примкнул и главноначальствующий граждан-
ской частью на Кавказе кн. Г. С. Голицын. Экономическая поли-
тика Витте натолкнулась на «узконациональную точку зрения
„гостиного ряда"»,31 встретившую сочувственное отношение со
стороны самого Николая II.
19/31 мая 1898 г. вел. кн. Александр Михайлович и его окру-
жение попытались провести через Комитет министров решение
об ограничении права иностранных подданных на приобретение
недвижимого имущества на Кавказе. Витте выступил против
этого проекта и добился отклонения каких бы то ни было новых
ограничительных мер для участия иностранцев в нефтяном
деле.32
Но, одержав победу летом 1898 г. над противниками привле-
чения иностранных капиталов в Россию, Витте в конце того же
Года потерпел поражение в бюрократической стычке за осуще-
ствление другого не менее важного пункта своей экономической
программы. Предпринятая им «робкая попытка ... проникнуть
в феодальную цитадель самодержавия и извлечь на обсуждение,
пока только в недрах бюрократических канцелярий, крестьян-
ский вопрос, в связи с необходимостью расширения внутреннего
рынка, посредством устранения одних только формально юриди-
ческих пережитков феодализма, кончилась полной неудачей».33
31 С. Ю. Витт е. Воспоминания, т. 2, стр. 108.
32 См.: М. Я. Г е ф т е р, Л. Е. Шепелев. О проникновении англий-
ского капитала в нефтяную промышленность России (1898—1902 гг.).
«Исторический архив», 1960, № 6, стр. 76—104; Ю. Б. С о л о в ь е в. Франко-
русский союз в его финансовом аспекте (1895—1900 гг.). В сб.: Француз-
ский ежегодник (1961), М., 1962, стр. 188; А. А. Фурсенко. Нефтяные
тресты и мировая политика. 1880-е годы—1918 г. М.—Л., 1965, стр. 112—114.
33 Б. А. Рома и о в. Очерки дипломатической истории русско-япон-
ской войны 1895—1907. Изд. 2, испр. и доп. М.—Л., 1955, стр. 107.
20
Направленное Витте в октябре 1898 г. Николаю II специальное-
письмо по крестьянскому вопросу осталось без ответа, хотя
Витте и поставил необходимость пересмотра положения крестьян
в прямую связь с интересами государственного бюджета.34
Идею создания крестьянской комиссии провалили председатель
Комитета министров И. Н. Дурново, товарищ министра внутрен-
них дел В. К. Плеве и А. С. Стишинский.35
Между тем к весне 1899 г. в известной мере по инициативе
Г. С. Голицына36 был вновь возбужден вопрос о необходимости
ограничить доступ иностранных капиталов в Россию, и в частно-
сти в нефтедобывающую промышленность. В связи с этим в пер-
вой половине марта 1899 г. намечено было созвать совещание ми-
нистров «специально по нефтяному делу» под председательством
статс-секретаря Д. М. Польского,37 а второе — под председатель-
ством царя, посвященное обсуждению политики в отношении
иностранных капиталов вообще. Витте продолжал решительно
отстаивать политику привлечения иностранных капиталов, зая-
вив, что «ограничение» их доступа в Россию «не только едва ли
удобно в политическом отношении, но еще вредно и в экономи-
ческом и финансовом отношениях».38
Совещание министров под председательством Николая II со-
стоялось 17/29 марта 1899 г. Готовясь к нему, Витте еще в фев-
рале представил всеподданнейший доклад «О необходимости
установить и затем непреклонно придерживаться определенной
программы торгово-промышленной политики империи», подробно
34 «Ваше величество имеет 130 млн подданных, — писал Витте. — Из
них едва ли много более половины живут, а остальные прозябают. Наш
бюджет до освобождения крестьян был 350 млн руб., освобождение дало-
возможность довести его до 1400 млн руб. Но уже теперь тяжесть обложе-
ния дает себя чувствовать. Между тем бюджет Франции при 38 млн жи-
телей составляет 1260 млн руб.; бюджет Австрии при народонаселении
в 43 млн составляет 1100 млн руб. Если бы благосостояние наших пла-
тельщиков было равносильно благосостоянию плательщиков Франции, то
наш бюджет мог бы достигнуть 4200 млн руб. вместо 1400 млн руб.,
а сравнительно с Австрией мог бы достигнуть 3300 млн вместо-
1400 млн руб. Почему же у нас такая налогоспособность? Главным обра-
зом от неустройства крестьян» (С. Ю. Витт е. Воспоминания, т. 2,
стр. 523).
35 Б. А. Романов Очерки дипломатической истории русско-япон-
ской войны, стр. 108. Позднее эти же лица препятствовали работе образо-
ванного в 1902 г. под председательством Витте «Особого совещания о ну-
ждах сельскохозяйственной промышленности», в марте 1905 г. безрезуль-
татно прекратившего свою деятельность.
36 См.: Витте — Татищеву, не ранее 13/25 марта 1899 г. ЦГИА СССР,,
ф. 560, оп. 22, д. 188, л. 32.
37 См. помету С. Ю. Витте на письме М. Н. Муравьева 13/25 марта
1899 г. ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22, д. 188, лл. 29а—296.
38 Там же. Сторонником политики привлечения иностранных капита-
лов выступил также Д. И. Мепделеев, написавший по просьбе Витте в се
защиту еще в 1897—1898 гг. два письма Николаю II (см.: Д. И. Менде-
леев, Сочинения, т. XXV. Л.—М., 1952, стр. 775).
21
изложив в нем свои взгляды на перспективы экономического раз-
вития России.39
На этот раз Витте почти не коснулся крестьянского вопроса,
-ограничившись только общими рассуждениями о влиянии отмены
крепостного права на развитие внутреннего рынка и всего «эко-
номического строя» империи. Да и это был только повод напом-
нить, что пора «крепостного хозяйства, когда помещик со своей
деревней составлял замкнутый экономический мирок, живший
самостоятельной, почти независимой от рынка жизнью», мино-
вала, «единая экономическая жизнь овладела всеми органами и
отправлениями ... народного хозяйства», а потому страна «нуж-
дается» в том, чтобы «торгово-промышленная политика» «прово-
дилась по определенному плану, с строгой последовательностью
и систематичностью».
Витте утверждал, что именно в результате «твердой» торгово-
промышленной политики может быть решена «коренная не
только экономическая, но и политическая задача» — создание
«своей собственной» национальной промышленности, развиваю-
щейся «на почве освобождающегося от крепостных уз народного
труда».40 Что касается самого существа этой политики, то он со-
средоточил внимание на двух важнейших ее сторонах — протек-
ционизме и привлечении иностранных капиталов.
£Витте не пытался отрицать, что протекционная система, ос-
новы которой были заложены введенным еще при Александре III
таможенным тарифом 1891 г., требует значительных жертв от
населения страны и «тяжелым бременем» ложится «на оскудев-
шие бюджеты землевладельцев». Бессмысленно было скрывать,
да и об этом во весь голос говорили противники протекционизма,
что русская обрабатывающая промышленность «еще не доросла
до способности вполне удовлетворять внутреннему спросу», а на-
селению приходится «покупать иностранные изделия по ценам,
повышенным вследствие пошлин, и почти столько же приплачи-
вать и за изделия внутреннего производства». В оправдание
этого Витте мог заявить только одно — «великие задачи требуют
39 Совещание 17/29 марта, на котором обсуждался этот доклад, было
описано Б. А. Романовым (Очерки дипломатической истории русско-япон-
ской войны, стр. 106—108) по опубликованному в «Красном архиве» (1931,
№ 3) дневнику А. А. Половцова. Одиако самый доклад был обнаружен
впервые американским историком Теодором фон Лауз и напечатан им
в переводе на английский язык («Journal of Modern History», v. XXVI,
JV“ 1, March 1954, pp. 64—74). На русском языке опубликован И. Ф. Гин-
диным с обстоятельным предисловием и рядом сопутствовавших ему до-
кументов (И Ф. Г и н д и и. Об основах экономической политики царского
правительства в конце XIX—начале XX в. В сб.: Материалы по истории/
СССР, т. VI, М„ 1959, стр. 159—222).
40 Всеподданнейший доклад С. Ю. Витте «О необходимости установить
и затем непреклонно придерживаться определенной программы торгово-
ятромышленной политики империи», не позднее февраля 1899 г. В сб.: Мате-
риалы по истории СССР, т. VI, стр. 173—174, 177
22
и великих жертв».41 Он, конечно, был за то, чтобы сократить эти
жертвы, ускорив «процесс образования вполне независимой на-
циональной промышленности». Одпако для этого, по мнению-
Витте, нужны были «капиталы, знания и предприимчивость», но
прежде всего капиталы, ибо без них «нет и знаний, нет и пред-
приимчивости».42 Россия бедна капиталами — значит надо ис-
кать их за границей. Так Витте самым тесным образом связал
протекционизм с необходимостью привлечения иностранных ка-
питалов.
В результате торгово-промышлеппая политика правительства
за последние восемь лет была представлена царю как «последо-
вательно продуманная система, все части коей неразрывно связаны
одна с другой»,43 и Николаю II предложено было решать: либо
строго придерживаться этой системы, либо менять ее коренным
образом. Витте же настаивал на сохранении, по крайней мере
до 1904 г., таможенного тарифа 1891 г., а также на том, чтобы
в течение этого времени не производилось никаких «стеснений
притоку иностранных капиталов ни путем издания новых зако-
нов или распространительного толкования существующих, ни
особенно путем административных распоряжений».44
На совещании 17/29 марта Витте отстоял основы проводив-
шейся им экономической политики, хотя и не добился полного
торжества своих взглядов. В частности, в решении, принятом по
докладу Витте и утвержденном царем, были сохранены упомина-
ния о «нежелательности в политическом отношении сосредоточе-
ния» в руках иностранных компаний «обширных поземельных
владений» и о правах «местной административной власти» да-
вать им разрешение на приобретение недвижимой собствен-
ности.45
Противники привлечения иностранных капиталов не сложили
оружия и после мартовского совещания 1899 г., а полемика
с ними не утратила свою остроту, и уже в самом начале 1900 г.
Витте вновь поставил вопрос о необходимости покончить с огра-
ничительными мерами, встречающимися на пути действующих
в России иностранных капиталов. В представленном царю
41 Там же, стр. 178—180. Витте, разумеется, при этом обращал вни-
мание иа то, что покровительственная система уже начала приносить
свои плоды. Как результат ее он рассматривал увеличение до 30 тыс.
с липшим числа фабрик и заводов «с годовой производительностью, пре-
вышающей 2 млрд руб.», возросшую втрое за последнее десятилетие вы-
плавку чугуна, развитие хлопчатобумажной промышленности.
42 Там же, стр. 181—182.
43 Там же, стр. 193.
44 Там же, стр. 195.
45 И. Ф. Г и и д и н. Об основах экономической политики царского
правительства в конце XIX—начале XX в. В сб.: Материалы по истории
СССР, т. VI, стр. 170, 207.
23
в феврале 1900 г. докладе46 Витте призывал спешить с разви-
тием промышленности, подчеркивая, что «бедность капиталами»
•ее «задерживает» и Россия «очень отстала», хотя «по быстроте и
силе» промышленного роста «стоит впереди всех иностранных
экономически развитых государств».47
Витте ссылался на пример Англии, Соединенных Штатов Аме-
рики и других государств, добившихся создания своей промыш-
ленности с помощью иностранных капиталов, и убеждал царя,
что прилив «чужих сбережений» не отразится на национальном
характере русской промышленности, ибо Россия как страна, об-
ладающая «громадной политической силой и могуществом», спо-
собна будет их «ассимилировать».48 Витте предсказывал потерю
Россией самостоятельности и положения великой державы в том
случае, если в течение «ближайших десятилетий» русская про-
мышленность окажется не в состоянии «своими продуктами по-
крыть» не только внутренние потребности, по и потребности ази-
атских стран, «которые находятся или должны находиться» под
влиянием России. «Ведь владычество метрополий над колони-
ями, — писал Витте, — укрепляется ныне всего более сплою не
оружия, а торговли, и слуге вашего величества неотрадно думать,*
что, может быть, медленный рост нашей промышленности за-
труднит выполнение великих политических задач монарха, что
продолжающееся промышленное пленение русского народа
ослабляет его политическое могущество, что неполнота экономи-
46 Всеподданнейший доклад С. Ю. Витте «О положении нашей про-
мышленности», февраль 1900 г. «Историк-марксист», 1935, т. 2—3 (42—
43), стр. 130—139.
47 Там же, стр. 131—135. Витте признавал, что в этих странах «про-
мышленность не развивается так быстро ... потому, что она уже достигла
там уровня гораздо более высокого», чем в России. Он указывал на зна-
чительное отставание русской добывающей и обрабатывающей промыш-
ленности в производстве на душу населения. Так, по приведенным им
данным за 1898 г., выплавка чугуна на одного жителя составляла в Ве-
ликобритании 13.1 пуда, Соединенных Штатах Америки 9.8, Бельгии 9.0,
Германии 81, Франции 3.96, России 1.04 пуда; добыча каменного угля
в Великобритании 311.7 пуда, Бельгии 204, Соединенных Штатах 162.4,
Германии 143.8, Франции 50.7, России 5.8 пуда. Отставание в сфере произ-
водства соответственно отражалось на потреблении и торговле. Внешне-
торговый оборот России, составлявший в 1897 г. 1286 млн руб., более чем
в два раза уступал торговому обороту Франции, почти в три раза торго-
вому обороту Германии и Соединенных Штатов, в пять раз — Великобри-
тании и равнялся торговому обороту Бельгии. Витте особенно подчерки-
вал бедность России капиталами. По его сведениям, в России «общий итог
капиталов, привлеченных не только в ... акционерное, промышленное и
торговое дело, но и на потребности государственного, городского, банков-
ского и земельного кредита» составлял 11 млрд руб., «из коих около по-
ловины притекли из-за границы», в то время как в Германии и Франции
«итог движимых ценностей» превышал 30 млрд руб., а в Англии
НО млрд руб.
48 Там же, стр. 136.
24
ческого развития может повлечь за сооою и политическую, и
культурную отсталость страны».49 50
Таким образом, Витте связывал экономическое развитие Рос-
сии при помощи иностранных капиталов с активной империали-
стической борьбой за рынки сбыта на восточных окраинах Рос-
сии, рассчитывая, что в течение нескольких лет русская промыш-
ленность достигнет столь высокого уровня развития, что сумеет
занять на них прочные позиции. А это сделало бы русские
товары не только конкурентоспособными на международной
арене, но и дало бы возможность «проценты на капиталы, полу-
ченные в Европе, выплачивать из выручки от вывоза в Азию».50,
Между тем на рубеже XX столетия, когда Витте только при-
ступил к осуществлению своей экономической программы, заин-
тересованность русской промышленности во внешних рынках
была, по его собственному мнению, весьма незначительной.
Впрочем, не он один придерживался такой точки зрения. Рус-
ский военный министр А. Н. Куропаткин в представленном
в марте 1900 г. Николаю II докладе о военных задачах России
в XX в., объясняя причины русской экспансии на восточных
окраинах страны, писал, что в отличие от Англии или Германии,
которые «не могут существовать без захватов новых рынков для
настоящих поколений», Россия «втягивается» в борьбу за рынки
«лишь для будущих поколений, расходуя силы и средства поко-
ления живущего».51 «Если Россия, — рассуждал Куропаткин, —
лихорадочно развивая рост своей промышленности по примеру
других держав, тоже достигнет перепроизводства разных про-
дуктов, то, дабы найти им сбыт, может быть втянута в страшную’
борьбу за рынки».52 Эти рассуждения, по-видимому, не противо-
речили взглядам Витте, так как последний на полях хранивше-
гося у него в копии доклада А. Н. Куропаткина по поводу воз-
можности перепроизводства продуктов в России заметил: «Долго
ждать. Но было бы хорошо, если бы дождались».53 А когда Ку-
ропатки^, увлекшись мыслью о возможности наступления в неда-
49 Там же, стр. 133.
50 И. Ф. Гиндин. Об основах экономической политики царского пра
вительства в конце XIX—начале XX в., стр. 167—168.
61 Всеподданнейший доклад А. Н. Куропаткина 14/27 марта 1900 г.
ЦГИА СССР, ф. 1622, on. 1, д. 269, л. 80.
52 Там же, л. 66.
58 Там же, л. 66. Интересно отметить, что вскоре Витте несколько-
изменил свою точку зрения. В 1903 г. к нему поступила из Департамента
железнодорожных дел записка о русской дорожной политике в Персии,
автор которой заявлял, что русская обрабатывающая промышленность
«едва может удовлетворять даже внутреннему спросу» и поэтому не за-
интересована в освоении персидских рынков. Автор записки высказывал
в сущности то же, что и Куропаткин в 1900 г. Но два года спустя
эта мысль встретила возражение Витте, пометившего па полях, что так
было «до последних лет, ио теперь многие отрасли требуют вывоза»-
(ЦГИА СССР, ф. 268, оп. 3, д. 875, л. 114).
1
25
.леком будущем такого момента, начал строить предположения,
что в таком случае для «русской вооруженной силы» может на-
стать «небывалый и чуждый ее истории период», так как «при-
дется сражаться не за веру, царя и отечество, а в значительной
степени за интересы крупных промышленных королей: сахарных,
ситцевых, железнодорожных, мануфактурных и пр.», — Витте
только руками развел—«удивительный парадокс!».54
Это был действительно парадокс, ибо Министерство финансов
уже вело борьбу за экономические интересы промышленных ко-
ролей и на Дальнем и на Среднем Востоке. Стремясь подготовить
рынки для развивающейся русской индустрии, оно со_втррой по-
ловины 90-х годов приступило к осуществлению так называемого
«мирного» экономического проникновения в Маньчжурию, Пер-
сию и Монголию. Причем решающая роль в проведении этой
политики была отведена банкам — Учетно-ссудному банку Пер-
сии, являвшемуся фактическим филиалом Государственного
банка, а также Русско-Китайскому банку, работавшему как на
русских казенных, так и на иностранных капиталах и находив-
шемуся“ТГОД контролем царского правительства. С помощью ка-
зенных и «нейтральных» иностранных капиталов правительство
и рассчитывало, не скупясь на затраты, сделать то, что было еще
не по плечу слабой отечественной частной инициативе.
Итак, несмотря на сильную оппозицию, Витте настойчиво
проводил в жизнь намеченную программу, стараясь не только по-
ставить под свой контроль все области экономической жизни
империи, но и придать этому законный характер. Под предлогом
того, что страна де «нуждается в ... объединенном и твердом
руководстве в области промышленно-торговой политики», Витте
в феврале 1900 г. предложил Николаю II сосредоточить в руках
министра финансов все управление экономикой страны, поста-
вив его в равное положение с министрами иностранных и внут-
ренних дел.55
В действительности к 1900 г. влияние Министерства финан-
сов простиралось далеко за пределы отведенной ему сферы дея
телыгости, а Витте уверенно выдвигался па первое место в рос-
сийском бюрократическом аппарате и от пего во многом зависело
определение направления не только внутренней, но и внешней
политики.
К этому времени Витте располагал уже и весьма разветвлен-
ной сетью своих постоянных представителей в столицах крупней-
ших стран мира.
54 Всеподданнейший доклад А. И. Куропаткина 14/27 марта 1900 г.
ЦГИА СССР, ф. 1622, on. 1, д. 269, л 80
55 Всеподданнейший доклад С. Ю. Витте «О положении нашей про-
мышленности», февраль 1900 г. «Историк-марксист», 1935, т. 2—3 (42—43),
стр. 139.
26
Институт коммерческих агентов русского Министерства фи-
нансов за границей был учрежден еще в 1848 г., после чего
в разное время были назначены агенты в Лондон, Париж и Бер-
лин. Сразу же после вступления на пост министра финансов
Витте принялся за реорганизацию этого института, влачившего
до того жалкое существование. В декабре 1893 г. Витте получил
право определять необходимое '"число агентов и устанавливать
их «местопребывание и район деятельности».56 В том же году
помимо Парижа, Лондона и Берлина было открыто агентство
в Вашингтоне «в целях наибольшего развития торговых отно-
шений» с Соединенными Штатами и наблюдения за развитием
торговли и промышленности в этой стране.57 Вслед за тем были
учреждены агентства в Константинополе, Брюсселе, Иокагаме,
а позднее и ряде других городов. В октябре 1898 г. коммерческие
агенты были переименованы в агентов Министерства финансов
и причислены к составу русских посольств и миссий с распро-
странением на них всех тех прав и преимуществ, которыми
пользовались за границей военные и морские агенты.58 59
На должности агентов Витте назначил лиц, пользовавшихся
ето полным доверием и, как правило, имевших связи в промыш
ленных или финансовых кругах. ..тсх„ стран, где им предстояло
работать. Наиболее ответственный пост в Париже занял
А. Г. Рафалович, с конца 1889 г. «безвозмездно, по собствен-
ному желанию» исполнявший там обязанности агента и получив-
ший официальное назначение только в декабре 1894 г.56 К этому
моменту он уже был хорошо известен во Франции как специа-
лист по финансовым и экономическим вопросам. В Лондон был
направлен известный русский дипломат, публицист и историк
С. С. Татищев, в Берлин — В. И. Тимирязев, занявший затем
в 1902 г. пост товарища министра финансов, а еще позднее пост
министра торговли и промышленности. В Вашингтоне в течение
56 Всеподданнейший доклад С. Ю. Витте «О причислении агентов Ми-
нистерства финансов к императорским посольствам и миссиям», 22 ок-
тября/3 ноября 1898 г., ЦГИА СССР, ф. 40, on. 1, д. 50, лл. 153—165 об.
57 Там же; см. также: д. 45, лл. 152—153. Витте подумывал уже в это
время о сближении с Соединенными Штатами. «С проведением Сибирской
дороги до Тихого океана, — писал он в конце 1892 г., — Россия получит
полную возможность стать в более непосредственные отношения с Северо-
Америкапскими Штатами, которые хотя являются в Европе нашими кон-
курентами по хлебной торговле, ио по солидарности других и в особен-
ности политических интересов питают искренние симпатии к России»
(Доклад С. 10. Витте «О способах сооружения Великого Сибирского же-
лезнодорожного пути и о назначении совещания для обсуждения сего
дела», 6/18 ноября 1892 г. ЦГИА СССР, ф. 1273, on 1, д. 1, л. 29).
58 Всеподданнейший доклад С. Ю. Витте «О причислении агентов Ми
нистерства финансов к императорским посольствам и миссиям», 22 октя-
бря/3 ноября 1898 г. ЦГИА СССР, ф. 40, on. 1, д. 50, лл. 153—156 об.
59 Всеподданнейший доклад С. Ю. Витте 16/28 декабря 1894 г. ЦГИА
СССР, ф. 40, on. 1, д. 46, л. 195.
27
десяти лет с момента открытия агентства его возглавлял путей-
ский инженер М. В. Рутковский, прежде бывший там же техни-
ческим агентом Министерства путей сообщения.60
К 1898 г. в Министерство финансов начала поступать регу-
лярная информация не только о настроениях всех крупнейших
западноевропейских бирж, но и об основных событиях эконцмш
ческой и политической жизни крупнейших стран мира.61
Но главная задача агентов Министерства финансов состояла
в подготовке новых русских финансовых операций за границей,
так необходимых для осуществления большой экономической
программы Витте. Развитие промышленности, строительство же-
лезных дорог, покровительственная система, наконец, активная
экономическая политика на Востоке требовали огромных затрат.
Их русское Министерство финансов надеялось и могло покрыть
только с помощью европейской биржи. Хотя в своих всеподдан-
нейших записках 1898, 1899 и 1900 гг. Витте не ставил спе-
циально вопрос об иностранных займах как предпочтительной
форме привлечения иностранных капиталов, именно им была от-
ведена значительная, если не решающая роль в осуществлении
намеченной программы. А поскольку Витте необходимы были
крупные суммы и занимать предстояло много, постольку он был
заинтересован в широком использовании не одного лишь фран-
цузского, а всего международного денежного рынка. Попытки
выйти на этот рынок Витте и стал предпринимать в 1898—
1899 гг., избрав в качестве объектов в первую очередь Соединен-
ные Штаты Америки и Англию. Рассчитывая больше на бога-
тый капиталами лондонский рынок, Витте начал в 1898 г. через
.английского Ротшильда зондировать почву насчет возможности
разместить в Англии значительный русский заем.
60 ЦГИА СССР, ф. 40, on. 1, д. 45, лл. 152—153. В 1904 г. М. В. Рутков-
ский был переведен в Лондой вместо покинувшего Лондон С. С. Тати-
щева, а агентом в Вашингтон был назначен Г. А. Виленкин, зять одного
из крупнейших американских банкиров Зелигмана.
01 Должности агентов Министерства финансов были упразднены только
® 1911 г. Вместо них учредили должности агентов Министерства торговли
и промышленности. В качестве исключения сохранили пост агента Мини-
стерства финансов в Париже, так и оставшийся за А. Г. Рафаловичем.
Опальному же к тому времени Витте была поставлена в вину попытка
завести личных дипломатических представителей за границей. По этому
поводу в суворииском «Новом времени» еще в апреле 1910 г. появилась
специальная заметка о торговых агентах. В пей, в частности, отмечалось,
что в результате политики Витте «Министерство финансов оказалось ... го-
сударством в государстве. Оно командовало собственным войском, имело
свой собственный флот под особым флагом, свои железные дороги за пре-
делами империи, своих дипломатических представителей. Под скромным
наименованием коммерческих или финансовых агентов Министерство фи-
нансов, начиная с 1893 г., держало за границей своих собственных
посланников» («Новое время», 24 апреля 1910 г.).
28
Витте давно уже имел виды на английский денежный рынок.
Еще в 1894 г. по поручению Витте агент Министерства финан-
сов в Париже Рафалович ездил в Лондон и имел там подробную
беседу с Ротшильдом относительно возможности расширения
экономических и финансовых связей между Россией и Англией.
Английский банкир не скрывал своей заинтересованности в ук-
реплении таких связей и проявил особенный интерес к богат-
ствам Сибири, обратившись через Рафаловича к Витте с просьбой
разрешить ему послать своего представителя в Россию для спе-
циального изучения этого вопроса.62
Однако переговоры, которые Рафалович вел в Лондоне с Рот-
шильдом, а затем и с рядом других английских банкиров, не
оказали сколько-нибудь серьезного влияния на англо-русские
экономические и финансовые отношения, и лондонская биржа
после 1894 I. по-прежнему пе принимала участия в размещении
русских займов.
Столь же неудачной оказалась предпринятая в марте 1897 г.
попытка вновь вступить в переговоры с Ротшильдом. На этот раз
Витте воспользовался услугами А. Ю. Ротштейна, крупного бан-
ковского дельца, директора Петербургского международного ком-
мерческого и Русско-Китайского банков, имевшего большие связи
в европейских банковских кругах. Ротштейн приехал в Лондон,
был принят в доме Ротшильдов, но английский банкир даже от-
казался вступать с ним в переговоры о займе и на вопрос Рот-
штейна, считает ли он возможным «реализовать в Англии рус-
ский государственны!! заем», ответил, что это просто «не-
мыслимо».63
Обе эти неудачи не смутили Витте, и он с прежним упорством
вновь начал в 1898 г. зондировать почву относительно возмож-
ности заключения займа на английском рынке, как через Рот-
штейна, так и через назначенного в 1898 г. на пост агента Мини-
стерства финансов в Лондоне С. С. Татищева. Татищев приехал
в Лондой в мае 1898 г. и почти сразу же был введен официаль-
ными представителями русского посольства во все крупнейшие
банкирские дома Лондона и прежде всего, разумеется, представ-
лен Ротшильду, которому Татищев во время первого же свида-
ния льстиво заявил, что он просит считать его, Татищева, «так же
аккредитованным» при Ротшильде, «как Стааль (русский посол
в Лондоне, — Б. А.) аккредитован при королеве Виктории».64
Льстивые слова Татищева попали в самую цель, ибо, как вы-
яснилось позднее, Ротшильд тоже был заинтересован в том, чтобы
62 Рафалович — Витте, 23 ноября/5 декабря 1894 г. ЦГИА СССР,
ф. 560, оп. 22, д. 188, лл. 20—25.
68 Татищев — Витте, 26 мая/7 июня 1897 г. ЦГАОР СССР, ф. 597, on. 1,
Д. 691, л. 25 об.
64 Татищев — Витте, 23 мая/4 июня 1898 г. ЦГАОР СССР, ф. 597, on. 1,
Д. 691, лл. 20 об.—21.
29
поддерживать непосредственные сношения с Витте и русским
Министерством финансов через «постоянного представителя»,
«русского джентльмена», к которому он, Ротшильд, мог бы отно-
ситься с «большим доверием» и с которым он мог бы «объяс-
няться с большей откровенностью, чем с временными и случай-
ными посланцами».65 По-видимому, Ротшильд не склонен был
откладывать надолго эти объяснения, так как тут же пригласил
Татищева посетить его еще раз специально для откровенного раз-
говора о финансовых отношениях России и Великобритании.
Этот разговор состоялся 26 мая/7 июня 1898 г. в кабинете Рот-
шильда «с глазу на глаз» и носил настолько откровенный харак-
тер, что Татищев счел за лучшее передать Витте его содержание
не в обычном донесении, а в личном письме.66 Хотя Татищев и
был приглашен для обсуждения вопросов финансовых, в действи-
тельности Ротшильд повел речь о политических отношениях Рос-
сии и Великобритании. Поначалу Татищев, объясняя цель своего
приезда в Лондон и задачи, стоявшие перед ним как агентом рус-
ского финансового ведомства, пустился было в общие рассужде-
ния о необходимости укрепления финансовых и торгово-промыш-
ленных связей между Россией и Великобританией. Но Ротшильд
прервал своего собеседника и без обиняков объяснил Татищеву,
что он отлично понимает, что русское Министерство финансов
интересует прежде всего лондонский денежный рынок.67 Тати-
щеву возразить было нечего и теперь ему просто пришлось выслу-
шать совершенно откровенное объяснение о том, на каких усло-
виях Россия могла*бы получать в Англии необходимые ей денеж-
ные средства.
Ротшильд обратил внимание Татищева на то, что «пути Рос-
сии и Великобритании одинаково расходятся и в политике, и
в торговле», а причину этого Ротшильд видел прежде всего в том,
что русская дипломатия отказалась «действовать в согласии»
с Англией в «армянском и критском деле», на Балканах и, на-
конец, «на Крайнем Востоке». «И там наше правительство, — за-
метил Ротшильд, — предлагало вашему войти с ним в сделку,
в соглашение, но вы отклонили эти предложения».68 Ротшильд,
конечно, коснулся и экономических отношений России с Англией
и подверг критике русскую торговую политику, но уделил этому
совсем мало внимания.
Татищев, видимо, заподозрив Ротшильда в желании под пред-
логом политических осложнений в отношениях между Россией и
Англией побольше выторговать для себя, сделал попытку увести:
65 Татищев — Витте, 26 мая/7 июня 1898 г. ЦГАОР СССР, ф. 597, on. 1,
д. 691, л. 23.
66 Там же, лл. 23—29 об.
67 Татищев — Витте, 26 мая/7 июня 1898 г. ЦГАОР СССР, ф. 597, оп. 1.
Д. 691, л. 23 об.
68 Там же, л. 25.
30
разговор в сторону от вопросов, связанных с внешней политикой,
и таким образом выяснить, что же за всем этим скрывается. Он
воспользовался первой же паузой, чтобы спросить, не является ли
еще причиной «неудовольствия» английского финансового мира,
например, «положение евреев в России». «Нет, — воскликнул
Ротшильд, — я не ставлю в зависимость от личных моих чувств
общественное дело».69 «Ведь вот я хоть и еврей, а понимаю, что
Англия должна выступать на европейском востоке как христиан-
ская держава».70
Татищев попробовал сосредоточить внимание своего собесед-
ника на вопросах чисто экономических, но и тут потерпел
неудачу. Ротшильд отнесся совершенно хладнокровно и к сообще-
нию о состоявшемся на днях понижении ввозных пошлин на
товары «преимущественно английского производства», и к призы-
вам Татищева помещать английские капиталы в русские промыш-
ленные предприятия, приносящие иностранным вкладчикам
«огромные, неведомые во всей Западной Европе барыши», «небы-
валые, совершенно невероятные дивиденды в 40, 50 и до 75 про-
центов».71 Ротшильд стоял на своем: пусть Татищев и не на-
деется, «что экономические интересы возьмут когда-нибудь верх
над политическими».72 Выходило, что только политическое согла-
шение с Англией могло бы открыть английский рынок для раз-
мещения русских займов.
Незадолго до приезда Татищева в Лондон, в феврале 1898 г.,
английское правительство обращалось уже через своего посла
в Петербурге О’Конора к русскому правительству с проектом
такого соглашения, предусматривавшего в первую очередь раз-
дел Китая и Турции на сферы влияния России и Англии.73
Однако английский проект соглашения не встретил сочувствия
русской стороны и был отвергнут как неприемлемый. Поскольку
Ротшильд теперь в разговоре с Татищевым настаивал на заключе-
нии политического соглашения между Россией и Англией по де-
лам Ближнего Востока и Китая, ясно было, что английский бан-
кир, используя заинтересованность России в английском рынке,
просто пытался навязать русскому правительству соглашение на
условиях, всего несколько месяцев тому назад отвергнутых рус-
ской дипломатией.
Ротшильд по существу и сам признавал, что оп имеет в виду
как-то компенсировать неудачу переговоров об англо-русском
соглашении по общим вопросам, которые вели в феврале русское
и английское дипломатические ведомства. Он совсем не пытался
скрыть своего раздражения, вызванного неуклюжими дейст-
69 Там же.
70 Там же, л. 24.
71 Там же, л. 26.
72 Там же, л. 26 об.
73 BD, I, № 16.
31
виями английской дипломатии, и в присутствии Татищева тоном
хозяина заочно отчитывал и «эту скотину Чемберлена, грубая и
бессмысленная речь которого в Бирмиигаме единогласно осуж-
дается всеми здравомыслящими людьми в Англии, особенно
людьми деловыми», и английского посла в Петербурге О’Конора
(«пустой и назойливый болтун»), которому он, Ротшильд,
«в глаза сказал, что в дипломатии надо дело делать, а не вздор
молоть».74 Ротшильд еще раз заверил Татищева, что «примирения
и соглашения» с Россией желают и королева, и двор, и премьер-
министр, и вообще «большинство англичан» и в заключение про-
сил Татищева передать «дословно» Витте и «только ему одному»
содержание состоявшейся беседы, повторив при этом еще раз,
что в случае политического примирения «русский государствен-
ный кредит прочно водворится» и пустит «глубокие корни»
в Англии.75 «Тогда, — заявил Ротшильд, — вся лондонская биржа
к вашим услугам».76 Практически же это означало, что в данный
момент рассчитывать на получение па этой бирже крупного займа
не было никаких надежд.
Татищев окончательно пришел к такому выводу, посетив вслед
за Ротшильдом еще несколько банкирских домов и переговорив
с Гамбро, Рюффером, Бишофсгеймом и братьями Зелигманами.
После всех этих посещений, подводя итог переговорам, которые
он вел, Татищев вынужден был сообщить Витте, что, хотя англий-
ские «банкиры со вздохом сожаления вспоминают о тех блажен-
ных временах, когда центр тяжести финансовых операций рус-
ского правительства был па лондонском рынке и не без зависти
помышляют о громадных выгодах, извлекаемых из финансового
общения с нами Парижа и Берлина», лондонские финансовые
круги не могут и думать о «расширении своих связей с нашей
казной, пока с политического горизонта не исчезнут мрачные
тучи».77
Таким образом, попытки Татищева в 1898 г. завязать перего-
воры в Сити о русском государственном займе на лондонском
рынке потерпели неудачу. Все, чего русскому Министерству фи-
нансов удалось добиться на лондонском рынке после 1894 г.,
когда лондонский Ротшильд последний раз принимал участие
в русском государственном займе, в большей части своей разме-
щенном во Франции, это допущения в июне 1898 г. к котировке
в Лондоне русской 4%-й внутренней ренты.
К тому же изменившееся к концу 1898 г. положение на ев-
ропейском денежном рынке лишало Витте вообще возможности
74 ЦГАОР СССР, ф. 597, on. 1, д. 691, л. 27.
76 Там же, лл. 27 об., 28 об.
76 Там же, л. 28 об.
77 Татищев — Витте, 3/15 июня 1898 г. ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 28,
д. 50, л. 12.
32
заключения в Европе в ближ&йшбм будущем государственного
займа па крупную сумму. Приходилось выжидать более благо-
приятный момент. В копцо 1898 г. на европейском денежном
рынке обнаружились первые признаки наступающего экономиче-
ского кризиса, выразившегося в повсеместном вздорожании
денег. Повысился учетный процент, начал ощущаться недостаток
ссудных капиталов, усилился наблюдавшийся уже в предшество-
вавшие годы и без того небывалый «отлив денег на Дальний
Восток и вообще в колониальные владения европейских
стран».* 76 * 78
Симптомы надвигающегося кризиса в разной степени давали
себя знать па всех крупнейших биржах мира, в Париже, Лондоно,
Петербурге, исключение составлял только Нью-Йорк. 1897 год
был отмечен в Европе почти повсеместными неурожаями, кото
рымп воспользовались американские экспортеры. В конце 1897 и
в 1898 гг. европейские страны, обычно ввозившие хлеб, вынуж-
дены были покупать его преимущественно в Америке и по повы-
шенным ценам, что вызвало быстрый и весьма заметный отлив
золота в США. В результате, когда в конце 1898 г. на европей-
ских биржах вслед за «вялым настроением» и «отсутствием пред-
приимчивости» наступили признаки денежного кризиса, в Сое-
диненных Штатах «биржевая жизнь била ключом».79 Американ-
ская биржа переживала подъем, вызванный промышленным бу-
мом, и сложившаяся в США благоприятная финансовая конъюн-
ктура побудила русское Министерство финансов предпринять по-
пытку выйти на американский денежный рынок. А непосредст-
венный повод для этого давала инициатива, проявленная
американской стороной.80 Еще в конце октября 1898 г. русский
генеральный консул в Вашингтоне В. А. Теплов сообщил това-
рищу министра иностранных дел В. Н. Ламздорфу, что ряд круп-
ных кредитных учреждений США в связи со слухами о новом
.
76 Всеподданнейший доклад Витте 26 октября/7 ноября 1899 г. ЦГИА
СССР, ф. 563, оп. 2, д. 559, лл. 1—6.
79 «Вестник финансов, торговли и промышленности», 1898, № 3, стр. 92.
Приток золота в США в 1898 г. по сравнению с предшествовавшими го-
дами принял просто небывалый характер:
Год Ввоз золота Вывоз золота
в США из США
(в долларах)
1888 8 083 426 21 424 834
1887 28 384 088 32 888 882
1888 143 658 085 14 661 848
80 По утверждению агента Министерства финансов в Париже А. Г. Ра-
фаловича, Витте помышлял «открыть» американский рынок для русских
займов задолго до 1898 г., еще в бытность свою министром путей сообще-
ния (см.: ЦГИА СССР, ф. 1276, оп. 2, д. 476, л. 40).
3 Б. В. Ананьич
33
внешнем займе в 100 млн руб., который якобы намеревается сде-
лать русское правительство, изъявил готовность участвовать
в таком займе.81 Теплов даже вступил в секретные переговоры
с группой американских банкиров через одного из глав банкир-
ского дома «Бэринг, Магон и К0», Крейна, причем предполагалось
образовать синдикат для реализации русского займа в Америке,
в котором приняли бы участие крупнейшие страховые компании
Нью-Йорка, такие как New York Life Insurance Company, Equi-
table Life Insurance Company и др.
Независимо от Теплова Витте и сам получил предложение
о заключении русского займа в Америке через поверенного в де-
лах США в Петербурге Герберта Пирса, который действовал от
имени некоего Айвинса, американского финансиста, выдававшего
себя за представителя синдиката американских банкиров.82
Внттс не замедлил откликнуться па сделанные предложения,
и во второй половине ноября в Нью-Йорк для ведения перегово-
ров о займе были командированы уполномоченный Министерства
финансов А. И. Вышпоградский и состоявший при русском по
сольстве в Вашингтоне агент Министерства финансов М. В. Рут-
ковский.83 Чтобы не предавать огласке действительные цели мис-
сии А. И. Вышпеградского, оп выехал в Америку под предлогом
исследования хлебной торговли и элеваторов.
В Нью-Йорке русские представители сразу же столкнулись
с серьезными трудностями. Прежде всего оказалось, что синди-
кат для выпуска займа к их приезду образован не был и только
после их заявления о том, что они готовы приступить к перего
ворам о займе, такой синдикат был создан банкирским домом
«Бэринг, Магон и К°» при непосредственном участии Джона Пир-
понта Моргана. С ним лично А. И. Вышнеградский и М. В. Рут-
ковский и повели: теперь переговоры об условиях предстоящей
операции. Морган согласился реализовать на американском рынке
заем на сумму в 80 мин долларов, но предложил такие условия
займа, которые оказались совершенно неприемлемыми для рус-
ской стороны. Вместо 3%-го займа, на котором настаивали Выш-
неградский и Рутковский, американский банкир соглашался взять
только 3.5°/о-й заем и по низкой цепе 92% за 100% с нравом вы-
пуска для публичной подписки по 96%. Крайние условия, на ко-
торые готовы были согласиться представители русского Мини-
стерства финансов, — это 93% за 100% при 3%. Морган не
81 Теплов — Ламздорфу, 17/29 октября 1898 г. АВПР, ф. Канцелярии,
1898 г., д. 114, л. 491—491 об.
82 Кассини — Ламздорфу, 26 декабря 1898 г./7 января 1899 г. Б. А. Р о-
манов, Б. В. А и а н ь и ч. Попытки С. Ю. Витте открыть американский
денежный рынок для русских займов (1898—1902 гг.). «Исторический ар-
хив», 1959, № 1, стр. 131.
83 Там же.
34
уступил, и переговоры были прерваны. В конце декабря
А. И. Вьпппеградский ни с чем выехал обратно в Европу.84
Это была уже вторая неудача. В результате русскому само-
державию так и не удалось в 1898 г. получить заем на иностран-
ных рынках, в то время как стесненное положение европейского
рынка, сказывавшееся на русских финансах и русской экономике,
и неблагоприятный расчетный баланс вынуждали русское Мини-
стерство финансов во что бы то пи стало искать новых займов.85
Причем в 1899 г., как и в предшествовавшем году, объектами
этих поисков по-прежнему оставались английский и американ-
ский денежные рынки. После неудач Вышнеградского и Рутков-
ского в Вашингтоне и Татищева в Лондоне Витте ничего другого
уже не оставалось, как всецело положиться на «авторитет» и лов-
кость Ротштейна, который с начала 1899 г. взял па себя задачу
добиться заключения займов как в Англии, так и в Америке.
Успеху миссии Ротштейна в Лондоне, казалось, должно было
способствовать некоторое улучшение политических отношений
между Россией и Великобританией, выразившееся в подписании
16/28 апреля 1899 г. соглашения о сферах железнодорожных ин-
тересов в Китае.86 Правда, переговорам о займе могли помешать
1пироко распространившиеся в английской столице в марте—ап-
реле 1899 г. слухи о намерении русского правительства «ограни-
чить помещение иностранных капиталов в ... промышленные
предприятия, особенно в керосиновое дело», вызвавшие тревогу
в связанных с Россией английских торговых и финансовых кру-
гах.87 Но тут на помощь русскому правительству пришел «Times»,
напечатав 14/26 апреля якобы «секретный доклад», а в действи-
тельности речь Витте, произнесенную им па заседании Комитета
министров 19/31 мая 1898 г. в пользу иностранных капиталов и
укрепления коммерческих и финансовых связей с Англией пред-
почтительно даже перед Францией. Какими путями попал этот
документ в редакцию «Times», неизвестно, но есть все основания
предполагать, что с ведома самого Витте.88 Во всяком случае
опубликование «секретного доклада» было несомненно на руку
русскому Министерству финансов, хотя оно и поспешило высту-
пить с опровержениями.
84 Айвинс — посланнику США в Петербурге Хичкоку, 18/30 декабря
1898 г. «Исторический архив», 1959, № 1, стр. 128—130; см. также: ЦГИА
СССР, ф. 560, оп. 22, д. 219, лл. 5—8.
85 И. П. М и г у л и п. Русский государственный кредит, т. III. Харьков,
1907, стр. 473—474.'
86 Сборник договоров России с другими государствами. 1856—1917 гг.
М, 1952, стр. 315—318.
87 Муравьев — Витте, 13/25 марта 1899 г. ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22,
Д. 188, лл. 29а—296.
88 См.: 10. В. Соловьев. Франко-русский союз в его финансовом
аспекте (1895—1900 гг.). В сб.: Французский ежегодник (1961), М., 1962,
стр. 196.
35
3*
Разглашенное «Times» заявление министра финансов произ-
вело в Париже довольно сильное впечатление и «послужило пред-
метом живейших прений не только в печати и публике, но и
в правительственных сферах».89 Оно прозвучало предостереже-
нием для тех, кто склонен был чинить препятствия размещению
русских ценных бумаг. Однако усиливать тревогу, вызванную
в Париже выступлением английской газеты, Витте, видимо,
не был заинтересован, так как по сигналу из Петербурга Рафа-
лович напечатал в «Journal des Debats» опровержение, состав-
ленное в «выражениях очень резких и прямо оскорбительных
для „Times"».90 И если во французских официальных кругах и
не отнеслись к этому опровержению с полным доверием, то
по крайней мере опо послужило основанием для Делькассе па за-
седании Совета министров, проходившем под председательством
президента республики, успокоить своих коллег по кабинету и
убедить их не придавать «преувеличенного значения» случивше-
муся.91 92
Витте распорядился опровергнуть сообщение «Times»
ме только в Париже, по и в Лондоне. Однако составленная Та-
тищевым для бюллетеня агентства Рейтер, а затем перепечатан-
ная всеми лондонскими газетами телеграмма из Петербурга по по-
воду так называемого секретного доклада министра финансов но-
сила характер чисто формального опровержения.
В ней утверждалось, что «вопрос о торговых сношениях Ве-
ликобритании с Россией никогда не составлял предмета тайного
доклада» Витте, но что «документ, напечатанный под этим именем
в Лондоне ... передает довольно верно мысли министра финансов»,
Неоднократно им излагавшиеся «в разных комитетах и правитель-
ственных собраниях в С.-Петербурге, а также через посредство
агента своего в Лондоне». Вместе с тем как прямой результат
проводившейся Витте политики экономического сближения с Анг-
лией было представлено подписанное 1G/28 апреля соглашение.''’2
Редакция «Times» с пониманием отнеслась к тому, что «под-
линность замечательного доклада Витте подверглась громкому
опровержению» и па следующий день в передовой статье газеты
воздала должное его политической проницательности и ловкости.
Газета поощряла стремление Витте настроить в свою пользу об-
щественное мнение Англии, так как «одних официальных согла-
шений недостаточно для развязывания кошельков британских ка-
89 Там же, стр. 196—197; Урусов — Ламздорфу, 22 апреля/4 мая 1899 г.
ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22, д. 50, лл. 43—46.
90 Татищев — Витте, 20 апреля/2мая 1899 г. ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22,
д. 205, лл. 104—109.
91 Урусов — Ламздорфу, 22 апреля/4 мая 1899 г. ЦГИА СССР, ф. 560,
оп. 22, д. 50, лл. 43—46.
92 Татищев — Витте, 20 апреля/2 мая 1899 г. ЦГИА СССР, ф. 560,
оп. 22, д. 205, лл. 104—109 об.
36
питалистов». «Как бы то нм было, — подводил итог всему эпизоду
в своем донесении министру Татищев, — обнародование в «Tinies»
секретного документа не только ио принесло нам вреда в Англии,
по, по моему мнению, послужило скорее паи на пользу».93
Однако наступившее весной 1899 г. некоторое улучшение
в англо-русских политических отношениях пе отразилось реши-
тельным образом на настроении английского денежного рынка.
Правда, после «обнародования соглашения 16/28 апреля» Тати-
щев получил несколько предложений о финансовых сделках,
по исходили они «пе от солидных финансовых фирм, а от бирже-
вых посредников, ио внушавших большого доверия», и сделаны
были «лишь в общих, туманных чертах». Татищев только счел
заслуживающим внимания предложение известного, связанного
с лордом Ревельстоком биржевого маклера Понмер-Гордопа вы-
пустить в Лондоне 4%-е обязательства Государственного казначей-
ства сроком от шести месяцев до года на сумму в 2 млн фунтов
стерлингов.94 Но Витте по нашел нужным даже вступать в пере-
говоры с английским маклером, сочтя его предложения пе пред-
ставляющими интереса, а может быть, из опасения повредить
все-таки подготовлявшемуся Ротштейном железнодорожному
займу в Лондоне.95
В июне 1899 г., несмотря на многочисленные трудности, Ми-
нистерству финансов удалось, наконец, с помощью банкирских
домов Берлина и Амстердама разместить в Англии через лондон-
ский банкирский дом «Генри Шредер и К°» 4%-й облигационный
гарантированный правительством заем общества Московско-Вин-
даво-Рыбпнской железной дороги па 2 975 000 фунтов стерлингов.
Хотя Витте и пытался создать атмосферу успеха вокруг этой пер-
вой в Лондоне, после долгих лет перерыва, русской операции,
ничтожность ее была очевидна.96 Даже при незначительных раз-
93 Там же. Татищев если и не имел прямого отношения к передаче
в «Times» «секретного доклада», то прекрасно понимал смысл всей игры
с опровержением. Тем не менее оп продолжал принимать в пей участие,
сохраняя серьезное лицо, и дал обстоятельные объяснения на строгий
запрос из Петербурга: «Откуда редакция „Times" получила ... секретный
документ, нескромно ею оглашенный?». Татищев ответил, что оп един-
ственный человек в Англии, кому официально известеп журнал Комитета
министров от 19/31 мая 1898 г., ио он, «широко распространяя» мысли,
развитые Вптге перед Комитетом министров, показал журнал, «никогда
пе выпуская его из рук», только послу Е. Е. Стаалю и поверенному в де-
лах П. М. Лессару. «Times» же «добыл» документ в Петербурге, вероятнее
всего, через своего корреспондента там — Добсона.
94 Татищев — Витте, 3/15 мая 1899 г. ЦГАОР СССР, ф. 597, on. 1,
д. 692, лл. 59—61 об.
95 Татищев — Витте, 11/23 мая 1899 г. ЦГАОР СССР, ф. 597, on. 1,
д. 692, л. 76—76 об.
96 По случаю «успешного» заключения займа в Англии Витте даже
обратился 4/16 июня 1899 г. к Николаю II со специальной всеподданнейшей
запиской (ЦГИА СССР, ф. 583, оп. 4, д. 312, лл. 80—81).
37
мерах суммы займа и сравнительно невысокой цене русскому Ми-
нистерству финансов так и не удалось достичь основной цели,
т. е. разместить заем именно в Англии. Большая часть займа
была раскуплена в Голландии и Германии, тго утверждению же
лондонских и берлинских газет «в Лондоне публика на заем
не подписалась вовсе, а банкиры подписались только па 25 % ».87
Успех был явпо сомнительным. Если бы не помощь, оказанная
немецкими банкирами, и в особенности Мендельсоном, и не ак-
тивное участие в деле Ротштейна, благодаря, ио словам Тати-
щева, «опытности, прозорливости и ловкости» которого удалось
достичь все-таки определенного результата, операция, видимо,
вообще была бы невозможна.88 Таковы были первые результаты
поисков денег па английском рынке к лету 1899 г.
На американском рынке дело обстояло не лучше. .После раз-
рыва переговоров в декабре 1898 г. пришлось начинать все сна-
чала. Правда, весной 1899 г. американская сторона вновь про-
явила известную инициативу и американская миссия в Петер-
бурге много способствовала возобновлению неудачно кончившихся
в декабре 1898 г. переговоров с Морганом. Поверенный в делах
США в Петербурге Герберт Пирс еще 20 февраля/4 марта 1899 г.
явился со специальным визитом к Ротштейну и заявил ему, что
в Петербург ожидается приезд представителя американских бан-
киров, «снабженного достаточными полномочиями», намекнув
тем самым на возможность возобновления переговоров.97 98 99 Что
за лицо имел в виду американский дипломат и приехало ли оно
в Петербург весной 1899 г., нам не известно. Мы знаем лишь, что
при посредничестве Пирса в конце мая 1899 г. в Брюсселе со-
стоялось свидание Ротштейна с Морганом, в результате которого
была достигнута предварительная договоренность о проведении
русских кредитных операций па американском рынке.100
Хотя результат встречи был пока весьма неопределенным,
в Петербурге ей придавалось, по-видимому, известное значение.
Как сообщал Ротштейн Моргану после своего возвращения в Пе-
тербург, Витте «с большим интересом» выслушал его сообщение
о «дружеском расположении» Моргана к русским финансам и
о желании Моргана в конечном счете «заняться русским делом».
При этом Витте просил Ротштейна передать Моргану, что он на-
97 П. П. М и гули и. Русский государственный кредит, т. III,
стр. 474—475.
98 «Наш Московско-Виндавский заем,—доносил из Лондона Тати-
щев, — покрыт полностью и едва ли даже не с избытком. Счастливый этот
результат делает честь опытности, прозорливости и ловкости Ротштейна»
(Татищев — Витте, 2/14 июня 1899 г. ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22, д. 205,
лл. 160—161).
99 Ротштейн •— Витте, 20 февраля/4 марта 1899 г. «Исторический ар-
хив», 1959, № 1, стр. 132.
100 Ротштейн — Моргану, 25 мая/6 июня 1899 г. «Исторический архив»,
1959, № 1, стр. 134.
38
деется, что «недоразумения», имевшие место во время перегово-
ров в конце 1898 г., теперь «отменены» состоявшейся встречей.101
Интерес царизма к американскому, как и к английскому,
рынку к концу 1899 г. усиливался тем, что Министерство финан-
сов столкнулось с новыми трудностями во Франции, где была
предпринята попытка в 1899 г. разместить на 50 млн руб. 3.5% -х
закладных листов Государственного дворянского земельного
банка, находившихся в сберегательных кассах, в надежде с по-
мощью этой операции освободить часть средств сберегательных
касс и получить необходимые свободные суммы на железнодо-
рожное строительство.102
Для этой цели Министерство финансов вступило в переговоры
с одним из крупнейших кредитных учреждений Франции — Ли-
онским кредитом и, несмотря па очень низкую цену, предложен-
ную Лионским кредитом (93.2% при комиссии 0.75%, при вы-
чете же еще французского гербового сбора чистая выручка
должна была составить всего 91.45%), почти на 4.75% ниже
цепы, по которой бумаги Дворянского банка размещались в 1897
и 1898 гг., подписало соглашение о реализации этих бумаг
во Франции.103 По условиям соглашения Лионский кредит должен
был закончить всю операцию с бумагами Дворянского банка
до второй половины октября 1899 г., однако в самом начале ок-
тября по требованию Министерства финансов и Министерства
иностранных дел Франции вынужден был задержать реализацию
закладных листов. Больше того, французское правительство во-
обще отложило вопрос о допущении к котировке бумаг Дворян-
ского банка до приезда в Париж русского министра иностранных
дел М. Н. Муравьева. Неожиданное вмешательство французского
правительства в уже состоявшуюся финансовую сделку русского
Министерства финансов с французским кредитным учреждением
не было случайным и преследовало политические цели, что и об-
наружилось во время поездки Муравьева в Париж.
Французское правительство по-прежпему продолжало играть
па финансовых затруднениях своего партнера по союзу. И на этот
раз оно воспользовалось ими, чтобы установить контроль над
стратегическим железнодорожным строительством в России. По-
этому, когда Муравьев во время своего пребывания в Париже
в октябре 1899 г. начал настаивать на допущении к котировке
закладных листов Дворянского банка, французское правительство
выступило со встречным предложением — выпустить во Франции
русский железнодорожный заем на 400 млн франков с условием,
что русское правительство па эти деньги начнет строить желез-
101 Там же.
102 Всеподданнейшая записка Витте, не позднее 7/19 октября 1899 г.
ЦГИА СССР, ф. 583, оп. 4, д. 312, лл. 121—124.
103 Там же.
39
подорожную магистраль, которая соединит железнодорожную сечь
европейской России с Закаспийской дорогой. Точпее, предполага-
лась постройка дороги либо от Оренбурга до Ташкента, либо
от Уральска до Чарджуя. И в том, и в другом случае это
была бы железнодорожная линия стратегического значения на
случай возможной войны с Англией. Мысль о необходимости
постройки такой линии возникла во Франции под свежим впе-
чатлением от Фашодского конфликта.
Настаивая на выпуске железнодорожного займа, министр ино-
странных дел Франции Делькассе даже обещал русскому прави-
тельству допустить облигации русского железнодорожного займа
к котировке во Франции на одинаковых условиях с подобными же
облигациями французских железных дорог. Однако Витте катего-
рически отказался от предложенной французским правительством
операции. Ссылаясь на то, что ценные бумаги во Франции, вы-
пускаемые железнодорожными обществами, подвергаются очень
тяжелому обложению, Витте отклонил предложение о железнодо-
рожном займе, вместо которого потребовал от французского пра-
вительства согласия на размещение па французском рынке в те-
чение 1900 и 1901 гг. на 200 млн руб. закладных листов Дворян-
ского банка. В случае согласия французского правительства
на это условие Витте выражал готовность приступить к строи-
тельству Оренбурго-Ташкентской дороги па внутренние средства.
Это предложение Витте, по-видимому, не встретило возраже-
ний со стороны французского правительства, так как русский по-
сол в Париже кн. Л. П. Урусов, па которого были возложены обя-
занности вести переговоры о займе, сообщил вскоре в Петербург,
что французский министр финансов согласен в принципе с новыми
условиями.104 Однако претворить в жизнь достигнутую договорен
ность удалось только в начале 1900 г., когда во Франции было
реализовано на 50 млн руб. действительных закладных листов
Дворянского бапка, т. е. четвертая часть первоначальной суммы.105
После нового конфликта с французским правительством осенью
1899 г. Витте окончательно утвердился в мысли о необходимости
выйти на английский и американский денежные рынки. Еще
в самом начале конфликта, после сообщений из Парижа об отказе
французского правительства допустить к котировке закладные
листы Дворянского бапка, Витте писал о своем намерении ми-
нистру иностранных дел Муравьеву: «Я постоянно говорил, что
французское правительство вот уже много лет (лет пять) делает
постоянные препятствия к помещению наших фондов во Фран-
ции, что я не жду никакой поддержки со стороны этого правп-
104 Урусов — Муравьеву, 25 ноября/7 декабря 1899 г. АВПР, ф. Секрет-
ный архив, д. 200/201, лл. 35—40.
105 Справка о реализации закладных листов Дворянского банка во
Франции, 12/25 апрели 1901 г. ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22, д. 188, л. 51.
40
тельства и только прошу, чтобы они не мешали нам делать опе-
рации, когда таковые выгодны для пас, для французских банки-
ров и французских покупателей. Но по крайней мере до настоя-
щего времени правительство это соблюдало приличные формы.
В данном же случае образ действия министров но меньшей мере
не деликатен. Заметьте, что одновременно во Франции другие
страны (Италия, Испания, Аргентина и пр.) помещают всякую
дрянь без всяких препятствий ... Нам для казны денег не нужно.
Ио для банков, железных дорог и различных промышленных
предприятий деньги нужны. Россия страна молодая, она только
начинает развиваться, ей нужно строить и железные дороги, и
фабрики, и увеличивать банки. Если Франция желает нам за-
крыть рынок, пусть так и скажет — вместо вечных препятствий,
нам делаемых. Я тогда почту долгом доложить о сем его величе-
ству и просить его указаний. По моему мнению, тогда пет другого
выхода, как обратиться к кредиту Англии или Америки... При
этом я думаю, что в Америке также едва ли будет возможность
найти прочный кредит — и остается одна Англия».106
Как видно, в сентябре—октябре 1899 г. Витте все еще возла-
гал на английский рынок большие надежды, чем па американ-
ский. Однако, как показали события, надежды эти по были
оправданы.
Симптомы кризиса, появившиеся на европейском денежном
рынке в 1898 г., в 1899 г. разрослись в общеевропейский финан-
совый кризис. К концу 1899 г. на всех биржах Европы значи-
тельно повысился учетный процент: Английский банк повысил
дисконт до 5%, Французский банк, удерживавший отлив золота
из страны специальными премиями,— до 3%, а Германский
банк — до 6%, что, разумеется, серьезно отражалось па состоянии
русского денежного рынка.
Углублению денежного кризиса в Европе в значительной сте-
пени способствовала вспыхнувшая в 1899 г. англо-бурская война.
Начало военных действий в Африке вызвало резкое вздорожание
денег в Европе, так как Трансвааль, на долю которого приходи-
лось к концу 90-х годов до */4 общей мировой добычи золота,
поступавшего регулярно на европейские денежные рынки, пре-
кратил свои поставки из-за военных действий. Одновременно
в первые же месяцы войны катастрофически упали акции южно-
африканских золотопромышленных компаний, которые широко
обращались на лондонской и парижской биржах, и возрос спрос
па деньги в Англии в связи с расходами на нужды войны.
По мере развития военных операций в Африке лондонский рынок
оказался в довольно затруднительном положении. Естественно,
что в этих условиях в конце 1899—начале 1900 г. русское Ми-
106 Витте — Муравьеву, не позднее 29 сентября/ll октября 1899 г.
АВПР, ф. Секретный архив, д. 180, лл. 7—8.
41
иистерство финансов вынуждено было делать ставку не па Лон-
дон, а па Нью-Йорк. И действительно, начиная со второй поло-
вины 1899 г., Ротштейн все свои усилия сосредоточил на том,
чтобы убедить американских банкиров принять участие в разме-
щении на американском рынке русского государственного займа.
После майской встречи 1899 г. в Брюсселе с Морганом,
во время которой было достигнуто только предварительное согла-
шение о русских операциях па американском рынке, Ротштейн
до конца 1899 г. добился более значительных успехов в перего-
ворах с американскими финансистами. В частности, в октябре
1899 г. Ротштейну удалось войти в соглашение с «New York
Life Insurance Company» (крупной американской страховой ком-
панией, имевшей отделение в России) об образовании синдиката
для выпуска в Америке гарантированного правительством рус-
ского железнодорожного займа на 10 млн долларов.107 По условиям
синдикатского соглашения, подписанного в октябре 1899 г. в Пе-
тербурге, 80% этой суммы брала па себя «New York Life Insu-
rance Company», a 20%—Петербургский международный ком-
мерческий банк. Синдикат подписал соответственно контракты
с русскими железнодорожными компаниями, распределив общую
сумму займа следующим образом: 3200 тыс. долларов — Обществу
Юго-Восточных железных дорог и 6800 тыс. долларов — Обще-
ству Владикавказской железной дороги.
С финансовой точки зрения железнодорожный заем 1899 г.
никак нельзя было признать успешным. Помимо того что размер
займа был невелик и 7з этой незначительной суммы брал на себя
русский банк, русское правительство вынуждено было дать согла-
сие сделать американской промышленности в счет займа заказы
на постройку нескольких военных судов.108 Тем не менее в рус-
ском Министерстве финансов этой первой операции на американ-
ском рынке придавали большое значение, исходя отнюдь не только
из финансовых соображений. Как видно из переписки Ротштейиа
с представлявшим в переговорах о займе «New York Life Insu-
rance Company» вторым вице-президентом компании Перкинсом,
заем 1899 г. рассматривался только как первый опыт и как сред-
ство для рекламы в Америке русских ценных бумаг. Приступив
в начале 1900 г. к продаже в Америке русских железнодорожных
облигаций, «New York Life» одновременно начала широкую аги-
тационную кампанию в прессе, которая должна была подготовить
почву для размещения в будущем па американском рынке рус-
ского государственного займа «на значительную сумму».109
107 «Исторический архив», 1959, № 1, стр. 135.
108 П. 11. Мигу л ии. Русский государственный кредит, т. Ill,
стр. 476.
1959109№1^КШ1С1” Ротште™у’ февраля 1900 г. «Исторический архив»,
42
Разумеется, американская страховая компания, взявшая
на себя расходы но рекламированию русских ценных бумаг
в Америке, действовала отнюдь не бескорыстно. Надо думать,
что американские финансисты из группы Моргана и связанные
с «New York Life» действительно надеялись вступить в ближай-
шее время в тесные деловые связи с русским Министерством фи-
нансов и теперь хлопотали ради будущих барышей. Что касается
лиц, возглавлявших «New York Life», то они, конечно, вдвойне
были заинтересованы в установлении таких связей, поскольку эта
компания имела отделения в Петербурге.
В самом начале 1900 г., как только американские представи-
тели, подписавшие контракт о выпуске русского железнодорож-
ного займа, вернулись в Нью-Йорк и американская страховая
компания приступила к продаже русских облигаций, в Петербурге
было принято решение о посылке в Америку от Министерства
финансов и Международного банка двух чиновников для участия
в операциях, связанных с размещением облигаций. В последний
момент поездка лица, намеченного Министерством финансов,
по неизвестной причине была отменена, и в Америку отправился
только представитель Международного банка А. И. Коробков.110
Как оказалось, Коробков, помимо дел, связанных с займом,
имел поручение от Ротштейна вступить в переговоры с американ-
скими финансистами о создании совместного русско-американ-
ского банка. Ротштейн рассчитывал, что подобного рода сделка
улучшит условия русского государственного кредита в Америке.
Он пе ошибся в своих предположениях. Действительно, мысль
о создании русско-американского банковского объединения встре-
тила в Нью-Йорке живейший интерес. В результате переговоров
с президентом одного из крупнейших американских банков —
«National City Bank of New York» — Джеймсом Стиллменом была
достигнута договоренность о создании русско-американского бан-
ковского объединения, и Стиллмен заявил о своей «готовности
разработать ... во всех деталях», проект создания такого объеди-
нения.111
Маловероятно, чтобы русское Министерство финансов серь-
езно было заинтересовано в сотрудничестве с американскими бан-
ковскими учреждениями на Дальнем Востоке, но Витте нужен
был американский денежный рынок, а соглашение с крупнейшим
из американских банков, судя по тому, что писал Ротштейн ди-
110 В Америке отказ Витте отправить своего представителя в Иью-
Порк был встречен с беспокойством, и Перкинс специально запрашивал
Ротштейна, пе изменил ли Витте свое первоначальное намерение из-за
каких-нибудь действий «New York Life», которые вызывали его неодобре-
ние (Перкинс — Ротштепну, 8/20 февраля 1900 г. «Исторический архив»,
1959, № 1, стр. 139).
1,1 Коробков — Стиллмену, 23 марта/5 апреля 1900 г. «Исторический
архив», 1959, № 2, стр. 115.
43
ректору Шанхайского отделения Международного банка Верту,
должно было «самым решительным образом соблюдать русские
интересы в Америке и заботиться об эмиссии и распространении»
там русских цепных бумаг.112
Итак, в русском Министерстве финансов в соглашении с аме-
риканским банком видели прежде всего одно из средств приот-
крыть дверь на американский денежный рынок. Это обнаружи-
лось особенно явно в июне 1900 г., когда Ротштейн в соответ-
ствии с предварительной договоренностью в Брюсселе в конце
мая 1899 г. выехал в Нью-Йорк для окончательных переговоров
с Морганом о крупном русском государственном займе, одновре-
менно усиленно распространяя слухи, что целью его поездки яв-
ляется соглашение с американскими банкирами относительно со-
вместных операций па Дальнем Востоке.
На этот раз поездке Ротштейна, впдпмо, придавалось осо-
бенно большое значение, и Витте с большим вниманием следил
за ходом переговоров, о которых Ротштейн регулярно доносил
министру по телеграфу. Желание Витте поскорее узнать о ре-
зультатах переговоров с Морганом было настолько велико, что
оп сам засел за расшифровку первой телеграммы, полученной
от Ротштейна из Нью-Йорка 3/16 июля 1900 г.113
Сообщения из Нью-Йорка были неутешительны. Переговоры
снова натолкнулись па серьезные трудности, несмотря на дли-
тельную подготовку, предшествовавшую нм, п ту агитационную
кампанию в пользу русских фондов, которую среди американского
населения вела «New York Life». Оказалось, что момент для
встречи с Морганом был выбран не очень удачно, и хотя, как
сообщал Ротштейн министру финансов, «настроения публики и
Уолл-стрита» казались «благоприятными и благожелательными»,
«идея иностранного займа», по его впечатлению, была все «еще
недостаточно популярна» в Америке.114 О немедленном заключе-
нии займа, как сразу же дал попять Морган Ротштейпу, вообще
не могло быть и речи: во-первых, из-за ожидавшихся в конце
года выборов президента, а главное из-за политических осложне-
ний на Дальнем Востоке, связанных с вспыхнувшим в Китае
антиимпериалистическим движением Ихэтуапь.
По всем этим причинам заключение займа откладывалось
по меньшей мере на срок до конца 1900 г. Пока же Ротштейн мог
рассчитывать только на то, чтобы обсудить условия будущего
займа и заготовить проект контракта; ио и это оказалось далеко
не простым делом. Ротштейпу пришлось пойти на очень большие
уступки, чтобы склонить Моргана вести переговоры о займе.
112 Ротштейн —Верту, 11/24 апреля 1900 г. «Исторический архив»,
1959, № 2, стр. 116.
113 ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22, д. 200, л. 4.
114 Ротштейп— Витте, 3/16 июня 1900 г. «Исторический архив», 1959,
№ 2, стр. 118—119.
44
Условия, предложенные Морганом, оказались даже несколько
хуже тех, о которых он говорил в 1898 г. с Вышнеградским и
Рутковскпм. Причем речь шла теперь уже не о 80 млн долларов,
как в 1898 г., а только о 50. Помимо всего прочего, Морган на-
стаивал на участии в операции европейских банков, в частности
английских, и соглашался провести операцию при условии, если
половину от общей суммы займа возьмет на себя Международ-
ный банк.115 Условия, предложенные Морганом, были крайне не-
выгодны для русского Министерства финансов. Размещение займа
пе только в Америке, но и в Европе, т. е. в Англии, с выпуском
облигаций, как требовал Морган, не только в долларах и фунтах
стерлингов, по и во франках и рублях, совсем пе устраивало рус-
ское Министерство финансов, ибо там, естественно, опасались,
что может повториться история с железнодорожным займом
1899 г., размещавшимся в Англии, по скупленным французскими
и немецкими держателями. Крайне невыгодным было и требова-
ние Моргана, чтобы Международный банк взял на себя половину
суммы займа, тем более что ввиду значительного размера суммы
Ротштейн сразу же обратился к Витте с просьбой о поддержке
со стороны Государственного банка, и, таким образом, выходило,
что фактически н Государственный байк должен был принять
участие в выпуске займа.116 Витте в категорической форме отка-
зался принять все условия Моргана и потребовал, чтобы Рот-
штейн добился выпуска облигаций «только в долларах и фунтах
стерлингов», размещения займа в Америке, а пе в Европе и
уменьшения доли участия Международного банка. «Государ-
ственный банк пе может принять участия, — телеграфировал
Витте в Нью-Йорк Ротштейну. — Я не могу согласиться на то,
чтобы подписка производилась в Европе. Мне совсем не попятно,
как Международный банк может взять половину... Я никогда
не соглашусь дать на все размещение в Европе более 10%.
Я предпочитаю уменьшить сумму займа пли даже вовсе не де-
лать операции».117
Однако стоило Моргану сделать только некоторые уступки —
отказаться от эмиссии в Лондоне и от выпуска облигаций в руб-
лях и франках, как Витте тотчас же принял все прочие условия
американского банкира и телеграфировал Ротштейну 8/21 июня
свое согласие па составление контракта.118
С заготовленным проектом контракта займа Ротштейн и вер-
нулся в Петербург 26 июня/9 июля и в тот же день был принят
115 Там же.
116 Ротштейн — Витте, 3/16 и 7/20 июня 1900 г. «Исторический архив»,
1959, № 2, стр. 118—119, 121—122.
117 Витте — Ротштейпу, 7/20 июня 1900 г. «Исторический архив», 1959,
№ 2, стр. 121.
118 Витте — Ротштейну, 8/21 июня 1900 г. «Исторический архив», 1959,
№ 2, стр. 122.
45
Витте. Министр финансов, рассмотрев проект, не внес и него ре-
шительно никаких изменений, подчеркнув в разговоре с Ротштей-
ном, что «он всецело и совершенно» предоставляет Моргану
и окончательное «определение суммы выпуска, и выбор подходя-
щего момента для этого, поскольку моральный эффект дела имеет
для него самое большое значение».119
Видимо, Витте окончательно смирился с мыслью о невозмож-
ности произвести на американской бирже операцию, выгодную
в финансовом отношении, и теперь расценивал предстоящий
заем исключительно с точки зрения «морального эффекта», ко-
торый он должен был произвести в первую очередь, разумеется,
в Париже. Ради «морального эффекта» русское Министерство
финансов и пошло на столь значительные в финансовом отноше-
нии уступки Моргану, и тем не менее надежда на возможность
заключения займа в Америке по-прежнему оставалась весьма
эфемерной. Всего через несколько дней после возвращения Рот-
штейна в Петербург пришло очередное сообщение от Моргана;
условия для заключения займа в Америке со времени отъезда
Ротштейна стали еще «менее благоприятными», что означало
повую длительную отсрочку операции. Ротштейн, впрочем, видел
способ заинтересовать американский рынок в выпуске русского
займа объявлением, что заем делается в связи с расходами по
экспедиции для подавления восстания Ихэтуань в Китае, и даже
пытался склонить к этому Витте, но безуспешно. Витте ответил,
что «не испытывает такой нужды в деньгах, чтобы настаивать
на заключении военного займа».120
Между тем ожидание «благоприятного момента» для заклю-
чения займа настолько затянулось, что теперь и сам Ротштейн
потерял надежду на возможность разместить заем в Америке на
условиях, о которых ему удалось договориться с Морганом
в Нью-Йорке в июне 1900 г. А тут еще подоспело предложение
французских банкиров, заявивших, по сведениям Ротштейна,
о своей готовности ссудить русскому Министерству финансов
большой аванс «вместе с опционом для последующего займа».
Ротштейн немедленно телеграфировал об этом известии из
Ишля, где он находился в июле—августе 1900 г., в Нью Йорк
Моргану, побуждая его торопиться с проведением операции,
чтобы опередить французов, и предлагая до выпуска займа
предоставить русскому правительству либо аванс, либо произве-
сти покупку на известную сумму обязательств Государственного
казначейства.121 Вскоре это новое предложение Ротштейна прп-
119 Ротштейн — Моргану, 27 июня/10 июля 1900 г. «Исторический ар-
хив», 1959, № 2, стр. 123—124.
120 Ротштейн — Моргану, 4/17 июля 1900 г. «Исторический архив»,
1959, № 2, стр. 124—125.
121 Ротштейн — Моргану, 29 июля/ll августа 1900 г., «Исторический
архив», 1959, № 2, стр. 127.
46
пяло более определенную конкретную форму. Он советовал
Моргану приобрести 4%-е обязательства Государственного
казначейства на сумму не менее 40 млн долларов твердо с по-
следующим опционом на ту же сумму или выпуском займа.
На этот раз Ротштейн уже настойчиво торопил своего американ-
ского партнера по синдикату, ссылаясь па то, что Министерство
финансов следует известить о покупке 4%-х облигации до на-
значавшегося па 27 августа и. ст. отъезда Витте в Париж.122
Морган проявлял теперь еще большую пассивность, чем
прежде, и настаивал на отсрочке операции, хотя считал возмож-
ным позднее и при более выгодных условиях произвести покупку
обязательств Государственного казначейства.123 Согласие Мор-
гана носило очень условный характер, и тем не менее Ротштейн
все-таки обнадежил Витте, сообщив ему о положительном ре-
шении вопроса об обязательствах Государственного казначей-
ства и пообещав, что к середине сентября он и Моргап смогут
представить Министерству финансов более определенные пред-
ложения.124 125
Насколько серьезно относился Витте к заверениям Ротштейна
и ставил ли он свои действия в Париже осенью 1900 г. в зави-
симость от возможности заключения займа в Америке, сказать
трудно. Во всяком случае Ротштейн всеми силами пытался убе-
дить Моргана, что Ротшильд и парижские бапки «готовы вести
переговоры о 4%-м займе», «французское правительство ничего
не имеет против даже большого займа» и только «Витте зани-
мает. сдержанную позицию». «Думаю, — объяснял Ротштейн
Моргану поведение министра финансов, — что он предпо-
читал бы достичь соглашения с вами на американском рынке
согласно моим сообщениям, сделанным в духе наших перегово-
ров».123
Едва ли можно совершенно доверяться тому, что писал Рот-
штейн, тщетно стремившийся пробудить в американском банкире
чувство конкуренции и заставить его действовать более активно.
Трудно поверить, чтобы Витте, удайся ему заключить даже
крупный заем в Америке, надолго отказался бы от операций на
французском рынке. Можно только предполагать, что Витте во
время своей поездки во Францию осенью 1900 г. стремился не
брать на себя какие-то определенные обязательства перед фран-
цузскими банкирами, рассчитывая в случае успеха в Америке
122 Ротштейн — Моргану, 3/16 августа 1900 г. «Исторический архив»,
1959, № 2, стр. 128.
123 Морган — Ротштейну. 5/18 августа 1900 г. «Исторический архив»
1959, № 2, стр. 128.
124 ротштейн —• Моргану, 9/22 августа 1900 г. «Исторический архив»,
1959, № 2, стр. 129.
125 Ротштейн — Моргану, 31 августа/13 сентября 1900 г. «Исторический
архив», 1959, № 2, стр. 130.
47
позднее вести переговоры в Париже с уже более выгодных по-
зиций.126
Однако пи во время пребывания Витте во франции, пи после
его возвращения в Петербург Моргай так и не сделал никаких
предложений и после длительных оттяжек и проволочек, в конце
ноября 1900 г., сообщил телеграммой Ротштейиу о своем оконча-
тельном отказе принять участие в размещении русского займа
па американской бирже.127 Копию телеграммы Моргана вместе
со своим сопроводительным письмом Ротштейн тотчас же пере-
слал министру.
Известие об окончательном отказе Моргана принять участие
в выпуске русского займа вызвало бурную реакцию со стороны
Витте, весь гнев которого обрушился на Ротштейна. Министр из-
лил свои чувства в грозной резолюции на письме Ротштейна,
адресованной секретарю. «Будьте любезны, — распорядился
Витте, — попросить к себе Ротштейна и передать ему от меня,
что я его прошу никогда и ни с кем без моего всякий раз раз-
решения не сноситься с заграничными банкирами по вопросам,
касающимся денежных операций русского правительства, по-
скольку сии операции касаются сего правительства, т. е. всяких
посредственных и непосредственных займовых операций. Объ-
126 Какого рода переговоры вел Витте с парижскими банкирами осенью
1900 г., нам неизвестно. Что же касается переговоров с французским
Министерством финансов, то, если верить воспоминаниям Кайо, дело вы-
глядело не совсем так, как это пытался представить Ротштейн в своих
письмах Моргану в сентябре 1900 г. Как вспоминает Кайо, Витте, нахо-
дясь в Париже в 1900 г., имел с ним продолжительную беседу, во время
которой русский министр финансов откровенно изложил Кайо свой плав
экономического развития промышленности и сельского хозяйства России
с помощью займов на иностранных рынках, преимущественно во Фран-
ции. Напряженность и долгосрочность финансовой программы Витте
смутили Кайо, который, естественно, поставил выполнение этой программы
в зависимость от политических обстоятельств. Витте же принялся уверять
своего французского коллегу в том, что «без толчка извне» пе может быть
«ни малейшей опасности каких-либо потрясений в самой империи».
«Мир! — заявил Витте. — Да, несомненно, мир необходим. По разве есть
на горизонте хоть малейшая угроза войны?». По утверждению Кайо,
Витте не только не убедил его своими объяснениями, но «еще больше
обеспокоил». Кайо дал понять русскому министру, что его волнует не
только будущее «союзной нации», по и судьба тех капиталов, которые
Витте намерен занимать во Франции. В результате беседы Витте выну-
жден был заверить Кайо, что он, во-первых, сократит выпуск займов,
а во-вторых, будет искать для своих эмиссий другие рынки, помимо
французского. «Из этих двух обещаний, — пишет Кайо, — я не придал ни-
какого значения первому, так как знал, что оно не будет выполнено.
Я отнесся с некоторым доверием ко второму, и действительно Витте про-
бовал обратиться к американским финансистам. Но первые же попытки,
которые он предпринял, обескуражили его. Он снова вернулся к нам...».
(J. С ail] aux. Mes memoires, I. Paris, 1942, pp. 161—163).
^^Э^^Морган — Ротштейну, 15/28 ноября 1900 г. «Исторический архив»,
48
ясните ему, что подобные сношения приводят заграничных бан-
киров к предположению, что правительство нуждается в день-
гах— ищет займов — существенно портят государственный кре-
дит».128
В действительности печальная развязка, к которой пришли
к концу 1900 г. переговоры о займе как в Англии, так и в Аме-
рике, означала не просто неудачу Ротштейна, а одно из пораже-
ний финансовой политики русского самодержавия.
Когда Витте в 1898 г. начал предпринимать попытки открыть
для русских займов английский и американский денежные
рынки, русский министр, конечно, надеялся, во-первых, полу-
чить возможность пользоваться кредитом в международном
масштабе и, во-вторых, иметь возможность лавировать между
биржами Парижа, Берлина, Лондона и Нью-Йорка, занимая
в зависимости от обстоятельств то там, то здесь и не связывая
свою судьбу только с парижской биржей.
Теперь, в конце 1900 г., стало ясно, что надеяться на Нью-
Йорк и Лондон бесполезно. В Берлине царизм время от времени
получал кредиты и мог рассчитывать на некоторую финансовую
поддержку со стороны германского рынка, но в сравнительно
ограниченном масштабе. Берлинская биржа не располагала та-
ким обилием свободных капиталов, как парижская, ввиду посто-
янного спроса на капиталы внутри самой Германии, поглощав-
шиеся в первую очередь немецкой военной индустрией. Следова-
тельно, основным и почти единственным кредитором царизма
оставалась опять-таки французская буржуазия. А поскольку
успех экономической программы Витте зависел от постоянного
притока иностранных капиталов, постольку непосредственным
результатом неудавшейся попытки царизма получить возмож-
ность делать займы на международном рынке должно было
явиться и действительно явилось дальнейшее усиление зависи-
мости России от французской биржи.
2. 4%-Й ЗАЕМ 1901 Г. В ПАРИЖЕ. ВОПРОС
О СТРАТЕГИЧЕСКОМ ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНОМ
СТРОИТЕЛЬСТВЕ В РОССИИ
Неудача переговоров в Америке осенью 1900 г. оказалась осо-
бенно чувствительной для царского правительства из-за напря-
женного финансового положения страны, вызванного углу-
бившимся экономическим кризисом и расходами, связанными
с участием в экспедиции по подавлению антиимпериалистиче-
ского восстания в Китае. Кризис стал неожиданным препят-
ствием на пути осуществления экономической программы
Министерства финансов. Под угрозой краха оказались многочис-
128 Помета Витте на письме Ротштейна от 17/30 ноября 1900 г. «Исто-
рический архив», 1959, № 2, стр. 133.
4 Б. В. Ананьич
49
лепные предприятия, в том числе и обязанные своим существо-
ванием иностранным капиталам. Приток их в промышленность
начал сокращаться и сменился отливом особенно краткосрочных
капиталовложений. «Случаи упадка и даже разорения отдельных
предприятий наблюдаются в последнее время довольно часто, —
писал Витте в разгар кризиса в докладе Николаю II. — Акции
и облигации некоторых промышленных предприятий упали и не
находят покупателей. Особенно сильные затруднения испыты-
вают молодые металлургические предприятия, основанные
в значительной части на иностранные капиталы. Наоборот,
в старейших отраслях промышленности, например мануфактур-
ной, составляющих по преимуществу область применения рус-
ского капитала, переживаемые затруднения не идут дальше
некоторой заминки в делах».129
Однако Витте не собирался под влиянием кризиса отказы-
ваться от намеченной экономической программы и пытался убе-
дить Николая II, что падение курса акций того или иного пред-
приятия опасно только с «точки зрения частнохозяйственной»,
что даже в результате банкротств, если производство не сверты-
вается, а попадает под административный контроль, страдают
только предприниматели или акционеры, но не государство.
«Если современное положение вещей с точки зрения частных
интересов характеризуется известными более или мепее круп-
ными потерями, значительную долю которых несут притом ино-
странцы, — заверял Николая II Витте, явно стремясь потрафить
«национальному» чувству царя, — то с точки зрения народного
хозяйства это положение дает право сказать лишь, что в не-
обычно быстром за последнее время росте нашей промышлен-
ности произошло некоторое замедление».130
Начавшиеся после 1898 г. кризисные явления на европейских
биржах отразились и на расценках русских займов, в том числе
на одном из основных видов государственных бумаг —4 %-й
ренте. К концу 1900 г. возникла угроза того, что значительная
часть свидетельств 4%-й ренты, находившихся в руках иностран-
ных держателей, перекочует обратно в Россию.
Впервые 4 %-я государственная рента была выпущена
в 1894 г. взамен ряда 5%-х внутренних займов, подвергнутых
конверсии. С течением времени 4%-й рентой были заменены
почти все русские внутренние займы, а также ряд акций и обли-
гаций, перешедших в казну железных дорог.131 К концу 1900 г.
129 Всеподданнейший доклад С. Ю. Витте «О современном положении
народного хозяйства», не позднее 23 июля/5 августа 1901 г. ЦГАОР СССР,
Ф- 568, он. 1, д. 252, лл. 1—3 об.
130 Там же, лл. 3—4 об.
-131 О конверсии срочно-погангаемых внутренних займов и замене их
4 A-й рентой см.: П. П. М и г у л и н. Русский государственный кредит,
т. III, стр. 24—50.
50
общее число свидетельств 4%-й ренты было выпущено на сумму
свыше 2 млрд руб. Министерство финансов считало, что именно
рентная форма займов из-за отсутствия тиражей является наи-
более удобной для «малоразвитого населения» России и всячески
способствовало «расширению и укреплению рынка» 4%-й ренты.
Ее свидетельства пользовались целым рядом преимуществ по
сравнению с другими ценными бумагами. Они принимались по
нарицательной цепе в обеспечение платежей казне, под них
производилась выдача ссуд из Государственного банка «по пони-
женному против других бумаг проценту». Была открыта комис-
сионная продажа свидетельств ренты во всех сберегательных
кассах империи.132
Министерство финансов пе собиралось рассматривать 4%-ю
ренту «исключительно как внутренний заем» и стремилось «обе-
спечить» ей выход и на «заграничный рынок». Для достижения
этой цели в марте 1898 г. Комитет финансов принял решение об
установлении паритета 4%-й ренты на иностранную валюту.133
Однако свидетельства 4%-й ренты пользовались за границей
меньшим спросом, чем облигации других русских займов и всего
к началу кризиса их было размещено там только па 300 млн руб.134
При первых признаках кризиса на европейских денежны к
рынках заграничные владельцы свидетельств 4%-й ренты начали
их сбывать. К концу 1900 г., по сведениям Министерства финан-
сов, в Россию возвратилось более чем на 100 млн руб. этого вида
ценных бумаг, что повлекло за собой вывоз из страны на соот-
ветствующую сумму золота.135 Чтобы воспрепятствовать обрат-
ному приливу ренты в Россию, Витте провел в конце 1900 г. через
Комитет финансов решение об освобождении ее свидетельств, при-
надлежащих иностранным подданным, не проживающим в Рос-
сии, от 5 %-го «сбора с доходов от денежных капиталов».136 Эта
особая льгота для иностранных владельцев свидетельств
4%-й ренты была воспринята некоторыми членами Комитета
132 Представление С. Ю. Витте в Комитет финансов «Об освобождении
от сбора с доходов от денежных капиталов свидетельств государственной
4%-й ренты, принадлежащих иностранным подданным, не проживающим
в Российской империи», 27 поября/10 декабря 1900 г. ЦГИА СССР, ф. 563,
оп. 2, д. 403, лл. 1—13.
133 Отныне уплата процентов по ренте иностранным держателям
Должна была производиться «по курсу на С.-Петербург, но не ниже тео-
ретического паритета рубля, равного '/is империала, на иностранную мо-
нету» (ЦГИА СССР, ф. 563, оп. 2, д. 403, лл. 1—13).
134 Там же.
135 Журнал Комитета финансов 27 ноября/10 декабря 1900 г. ЦГИА
СССР, ф. 563, оп. 2, д. 413, лл. 1—14.
136 Там же. Предусматривалось, что Государственная комиссия погаше-
ния долгов через иностранные кредитные учреждения будет принимать
от иностранных держателей на хранение свидетельства 4%-й ренты и
выдавать вместо них именные квитанции, по которым платеж процентов
будет производиться без удержания налога.
4»
51
финансов как нарушение «принципа равноправия в ущерб рус-
ским подданным», однако в конечном счете была одобрена боль-
шинством, а 4/17 декабря санкционирована и царем.1л7
Противники предоставления особых прав иностранным держа-
телям ренты считали не опасным возвращение в Россию остав-
шихся за границей ее свидетельств на сумму в 150—200 млн руб.
Они ссылались на «блистательное положение государственной
росписи» и значительный золотой запас (около 800 млн руб.).137 138
Однако Витте, достаточно твердо представлявший себе все труд-
ности финансового положения страны, занятый поисками новых
рынков для русских займов, не хотел смириться с возвращением
в Россию уже помещенных за границей русских ценностей. Кстати
сказать, отлпв 4%-й ренты из Европы мог сказаться и на его
новых попытках после неудачи в Америке получить кредиты на
парижской и берлинской биржах.
В Берлине при содействии немецких банкиров Блейхредера,
Мендельсона и других Витте сравнительно легко удалось к сере-
дине 1901 г. договориться о помещении облигаций Варшавско-
Венской железной дороги, первоначально на сумму
в 24 млн руб.138 Что касается Парижа, то здесь русский министр
сразу же встретил серьезные трудности.
В декабре 1899 г., как уже говорилось выше, Витте добился
согласия французского правительства допустить к котировке во
Франции в течение 1900—1901 гг. закладные листы Государст-
венного дворянского земельного банка на сумму в 200 млн руб.
После того как в начале 1900 г. русское Министерство финансов
реализовало на французском рынке на 50 млн руб. закладных
листов Дворянского банка, русское правительство в течение
1901 г. имело право в соответствии с существовавшей догово-
ренностью разместить во Франции ценные бумаги Дворянского
банка еще на 150 млн руб. Этим правом Витте и решил вос-
пользоваться в начале 1901 г. для выпуска во Франции, правда
не закладных листов Дворянского бапка, а рентного 4%-го займа
на сумму в 424 млн франков (159 млн руб.). Парижский Рот-
шильд брался реализовать 4°/о-й русский заем по цене 953/в°/о
с правом выпуска для публичной подписки по 98% при условии,
что русское правительство не будет выпускать па западноевро-
пейских рынках как государственных, так и гарантированных
правительством частных займов до 16 февраля/1 марта 1902 г.140
137 Там же.
138 Там же.
139 Всеподданнейший доклад С. Ю. Витте «О современном положении
народного хозяйства», 23 июля/5 августа 1901 г. ЦГАОР СССР, ф. 568,
on. 1, д. 252, л. 2. До конца года Витте рассчитывал разместить в Берлине
железнодорожных облигаций еще на 30 млн руб.
ио русское правительство оставило тем не менее за собой право раз-
решать, начиная с 19 августа/1 сентября 1901 г., частным обществам вы-
52
Несмотря па то что условия займа связывали русское пра-
вительство обязательством не делать новых займов в течение
целого года и были маловыгодны с финансовой точки зрения,
Витте принял их без возражений и в апреле 1901 г. провел че-
рез Комитет финансов. В начале мая 4%-й русский заем дол-
жен был быть выпущен на парижскую биржу, но в дело снова
вметалось французское правительство.
В Париже, конечно, было известно о пеудачах Витте в Аме-
рике и в Англии, там несомненно знали о критическом состоя-
нии русских финансов и явно стремились воспользоваться труд-
ным положением царского правительства.
Незадолго до выпуска займа французский министр финансов
Кайо обратился к Витте через агента Министерства финансов
в Париже с настойчивой просьбой о проведении ряда мероприя-
тий, в которых были заинтересованы французские промышлен-
ники и держатели русских ценных бумаг. Кайо настаивал на
расширении прав владельцев иностранных обществ, действовав-
ших в России, на предоставлении русским правительством
заказов французской промышленности, на выдаче русским Го-
сударственным банком 2-миллионпой ссуды Урало-Волжскому
обществу, в которое были вложены французские капиталы, и,
наконец, просил поддержать его собственное предложение о га-
рантии предполагавшегося китайского займа для уплаты «возна-
граждения» державам, участвовавшим в подавлении восстания
Ихэтуань.141
Нетрудно было попять, что Кайо специально обратился к Витте
накануне выпуска русского займа во Франции, чтобы иметь воз-
можность в случае необходимости оказать давление на русское
правительство и заставить его удовлетворить французские требова-
ния. Русский министр финансов в свою очередь сделал вид, что
не понял маневра Кайо, и «счел предпочтительным ответить на
письмо французского министра финансов после заключения
займа, дабы не связывать этой операции с обсуждением посто-
ронних ей вопросов».142 Однако в начале мая (8/21) Витте по-
лучил телеграмму Рафаловича, в которой сообщалось, что Кайо
«недоволен» отсутствием ответа из Петербурга и что это может
отразиться на допущении к котировке русского займа. В даль-
нейшем Рафалович окончательно и совершенно определенно
подтвердил отказ Кайо допустить к котировке русский 4%-й
заем впредь до того момента, когда оп получит ответ Витте. Все
это Кано прямо без обиняков заявил и самому Рафаловичу, под-
пуск в Берлине гарантированных облигаций на общую сумму не свыше
60 млн марок (Представление министра финансов в Комитет финансов
26 апреля/9 мая 1901 г. ЦГИА СССР, ф. 563, оп. 2, д. 406, лл. 1—7).
141 Всеподданнейшая записка Витте 11/24 мая 1901 г. АВПР, ф. Се-
кретный архив, 1889—1913 гг., д. 200/201, лл. 76—80.
142 Там же.
53
черкнув, что синдик биржевых маклеров уже спрашивал разре-
шения на котировку русского займа, но что он отсрочил выдачу
разрешения, так как ждет ответа Витте.
Русский министр финансов попал бы в безвыходное положе-
ние и вынужден был бы принять все условия Кайо, не заручись
он в 1899 г. письменным обязательством французского прави-
тельства допустить к котировке во Франции в течение 1900 и
1901 гг. русские ценные бумаги в общей сумме на 200 млн руб.
Как признавал позднее сам Витте, «не будь итого обязательства»,
он мог бы «оказаться в момент подписки на новый заем в необ-
ходимости предоставить, под угрозой политического и финансо-
вого осложнения, новые уступки» французскому правительству и
«считаться с новыми требованиями» последнего.143 Теперь же,
сославшись на обязательство, данное ему Делькассе в декабре
1899 г., Витте решительно потребовал допущения к котировке
4%-го займа и отверг все требования Кайо. Французское прави-
тельство вынуждено было уступить.
^Конфликт, разыгравшийся вокруг 4%-го займа 1901 г., инте-
ресен как явление, характерное для отношений, сложившихся
к 1901 г. между русским и французским финансовыми ведомст-
вами. Поведение Кайо накануне выпуска русского займа со всей
очевидностью свидетельствовало, что французское правительство
не считало уже нужным маскировать свое намерение использо-
вать русские займы во Франции как средство давления на рус-
ское правительство и требовало серьезных экономических усту-
пок от самодержавия в уплату за предоставляемые кредиты.
Действительно, французское правительство добивалось, чтобы
средства, получаемые во Франции под высокий процент, употреб-
лялись бы царизмом, во-первых, для оплаты промышленных за-
казов французским заводам и, во-вторых, на поддержку в России
промышленных предприятий (попавших в связи с кризисом под
угрозу банкротства), в которые были вложены французские капи-
талы^
ДК середине 1901 г. русское самодержавие оказалось в на-
столько трудном экономическом и финансовом положении, что
оно уже просто не могло не считаться с требованиями француз-
ского правительства^ Правда, в истории с займом 1901 г.
внешне, казалось, все сошло благополучно: Витте вывернулся,
по на деле русский министр финансов прочно попался в цепкие
руки французского капитала. Достаточно сказать, что хотя
Витте и отказался выполнить требования Кайо, предъявленные
ему в мае 1901 г., незадолго до этого он уже оказывал финансо-
вую поддержку Урало-Волжскому обществу, судьба которого
так беспокоила французское правительство, и выдал этому обще-
143 Там же.
54
ству «в отступление от устава Государственного банка» мил-
лионную ссуду.144
Царское казначейство, как известно, тратило в годы кризиса
десятки миллионов «на прямую и косвенную поддержку „стра-
дающих" от кризиса промышленных предприятий»,145 при этом
под давлением французского правительства опо вынуждено было
оказывать поддержку и тем предприятиям, в судьбе которых
были заинтересованы французские держатели. Характерным
примером в этом смысле могут служить взаимоотношения, сло-
жившиеся в годы кризиса между русским Министерством фи-
нансов и Обществом Брянского завода, крупнейшего рельсопро-
катного, железоделательного и механического предприятия
России, основными акционерами которого в конце 90-х годов
были французские капиталисты.146
Накануне кризиса 1899 г. дела Общества Брянского завода
находились «в блестящем положении», прибыль, получаемая об-
ществом, «доходила до 4 млн руб. в год, дивиденд — до 32 %,
цена акций — до 533 руб. за 100».147
В декабре 1896 г. Общество Брянского завода приобрело
в г. Керчи землю, получило право на разработку рудных место-
рождений и вскоре приступило к постройке металлургического
предприятия. В 1898 г. «керченское дело» выделилось в само-
стоятельное акционерное предприятие с основным капиталом
в 10 млн руб., из которых половину Брянское общество оставило
за .собой, а половину реализовало во Франции.148
Начавшийся в 1899 г. промышленный кризис в России резко
изменил положение обоих предприятий. В конце 1899 г. Обще-
ство Брянского завода вынуждено было обратиться в Министер-
ство финансов с просьбой об оказании ему финансовой под-
держки. В ноябре 1899 г. «но высочайшему повелению» Обще-
ству Брянского завода была выдана ссуда в 5 млн руб. сроком
на 9 месяцев под 4%-е облигации общества на сумму
144 Там же.
145 В. И. Лени н. По поводу государственной росписи. ПСС, т. 6,
стр. 261.
146 Вопрос о финансовой поддержке Государственным банком Обще-
ства Брянского завода уже рассматривался в литературе (И. Ф. Гиндин.
Неуставные ссуды Государственного банка и экономическая политика
царского правительства. «Исторические записки», т. 35, 1950, стр. 105—
114). В настоящей работе этот вопрос затрагивается лишь постольку, по-
скольку он освещает характер отношений, сложившихся менаду русским
Министерством финансов и французской биржей в годы кризиса.
147 Журнал Комитета финансов 25 ноября/8 декабря 1902 г. ЦГИА
СССР, ф. 563, оп. 2, д. 416, л. 15.
148 В 1900 г. основной капитал Керченского общества был увеличен до
15 млн руб., причем дополнительный выпуск акций был распределен менаду
старыми акционерами (ЦГИА СССР, ф 588, оп. 2, д. 495, лл. 71—
73 об.).
55
is 8 млн руб. В марте 1900 г. размер ссуды был увеличен до
6 млн руб., а погашение отсрочено до начала февраля 1902 г.148 149
Между тем в августе 1901 г. правление Общества Брянского
завода совместно с правлением Общества керченских металлур-
гических заводов и рудников вновь обратилось с ходатайством
в Министерство финансов о замене заложенных в Государствен-
ном банке (под обеспечение ссуды 1899 г.) брянских облигаций
облигациями Керченского общества. Правление Брянского обще-
ства не скрывало, что оно хочет освободить свои облигации из
Государственного банка, реализовать их на парижской бирже
через французское кредитное учреждение Societe Generale pour
favoriser le developpement du commerce et de 1’industrie en
France и тем самым добыть себе новые кредиты. Государственный
банк отклонил это ходатайство, однако правление Брянского
общества в начале сентября 1901 г. вторично обратилось в Госу-
дарственный банк с просьбой о замене хотя бы части заложен-
ных там брянских облигаций керченскими. Правление Брян-
ского общества выражало готовность погасить часть своего долга
Государственному банку в размере 2 млн руб., если Обществу
будет разрешено представить в обеспечение остальных
4 млн руб. облигации Керченского завода на нарицательную
сумму в 6 млн руб. с освобождением от залога брянских обли-
гаций, а долг в 4 млн руб. будет отсрочен на два года. При этом
Генеральное общество соглашалось взять на себя формальное
обязательство относительно платежа банку 2 млн руб. пе позд-
нее двухлетнего срока, в то время как под обеспечение осталь-
ных 2 млн руб. правление Брянского общества предлагало пред-
ставить свои соло-векселя.150
Новая комбинация, предложенная Брянским обществом, не
встретила решительно никакого сочувствия в Государственном
банке и была признана невыгодной, во-первых, поскольку кер-
ченские облигации нигде не котировались и вообще являлись
«ценностью сомнительной», и, во-вторых, потому, что комбина-
ция эта «связывала» Государственный банк с новым должником,
кредитоспособность которого была известна как «весьма сла-
бая».151
Брянскому обществу несомненно и на этот раз было бы отка-
зано в его просьбе, если бы в переговоры о ссуде не вмешалось
французское правительство.
Французский посол в Петербурге по поручению своего прави-
тельства обратился 10/23 сентября 1901 г. со специальной теле-
граммой к Витте, находившемуся в это время в Сочи, с требова-
148 Особый журнал совета Государственного банка 31 августа/13 сен-
тября 1901 г. ЦГИА СССР, ф. 588, оп. 2, д. 495, лл. 71—73 об.
160 Журнал совета Государственного банка 21 сентября/4 октября
1901 г. ЦГИА СССР, ф. 588, оп. 2, д. 495, л. 149 об.
151 Там же, л. 148 об.
56
нием, чтобы министр разрешил Государственному банку оказать
финансовую поддержку керченскому предприятию. Посол обра-
щал внимание Вптте на то, что Керченское общество может пред-
ставить необходимые гарантии под выданные ему ссуды.152
Вмешательство французского правительства в «керченское
дело» вызвало раздражение Витте; министра, видимо, задела и
сама манера обращения к нему французского посла: «Я настаи-
ваю...». Витте ответил в довольно резкой форме. «Наш
банк, — телеграфировал он французскому послу 12/25 сен-
тября, — так же, как французский, действует на основании
устава. Как французский министр финансов пе может давать
распоряжения байку, не соответствующие его уставу, точно так
я не могу давать приказания банку о выдаче ссуд, которые, по
мнению совета банка, противны его интересам ... Если дейст-
вительно общество Керчь может представить все необходимые
гарантии, то ему нетрудно получить ссуду во Франции, так как
общества Брянск и Керчь всегда были финансируемы француз-
ским правительством, которое наиболее заинтересовано в про-
цветании сих обществ».153
Когда именно французский посол сумел передать ответ Витте
в Париж, сказать трудно. Но, как видно из донесения Рафаловича
от 13/26 сентября, к этому времени Кайо уже было что-то изве-
стно об отношении русского правительства к «керченскому делу»,
оп «был подготовлен к отказу в отношении Керчи» и открыто
выражал свое недовольство. Кайо предостерегал Рафаловича,
что «крах Керчи» будет иметь «роковые последствия» для «всех
русских промышленных ценностей», обращающихся на париж-
ской бирже, и убеждал русского агента, что необходимо сделать
все возможное, чтобы опровергнуть мысль, будто «иностранцев
завлекали и приглашали в Россию, а теперь предоставляют
предприятиям разоряться, чтобы потом выкупать их по низкой
цене».154
Возможность широкого распространения такой точки зрения
во Франции, по-видимому, очень обеспокоила Витте. Получив
письмо своего парижского агента от 13/26 сентября, Витте тот-
час же заготовил целое послание Рафаловичу для передачи содер-
жания его Кано. «Правительство никогда не приглашало и пе
привлекало иностранцев заниматься промышленными предприя-
тиями в России, — оправдывался Витте. — Оно им лишь дозво-
ляло. Всякий промышленник, затевающий дело, может выигрывать
или терять. .. Правительство пе может иностранным предприни-
152 Там же, л. 106 об.
153 Там же, ф. 560, оп. 2, д. 247, лл. 217—218. Цитируется по черновику
телеграммы, написанному по-русски рукой Витте. Французский текст
телеграммы см.: ЦГИА СССР, ф. 588, оп. 2, д. 495, л. 107—107 об.
154 Рафалович — Витте, 13/26 сентября 1901 г. ЦГИА СССР, ф. 560,
оп. 22, д. 247, лл. 219—220.
57
метелям делать выгоды, которые не делаются русским. В част-
ности, по данному случаю нужно иметь в виду, что полтора года
тому назад Брянскому заводу просили открыть временный, не
более как на 6 месяцев, кредит под облигации общества. Это
было сделано. Но общество не сдержало своего обещания и до
сих пор не выкупило своих облигаций и теперь желает вместо
этих облигаций дать облигации общества Керчь, которое еще
только начинает действовать и облигации которого нигде не
котируются. Очевидно, что такая комбинация встречает затруд-
нения со стороны администрации банка ... Если бы банк, —
продолжал оправдываться Витте, — удовлетворял легко подобные
просьбы, то Франция от сего более всего потеряла бы, ибо такое
управление банком не могло бы вызвать к нему со стороны
фрацузских банкиров какое-либо доверие».155
Но это были только слова. На деле же Витте пришлось усту-
пить, и хотя в телеграмме французскому послу от 12/25 сен-
тября русский министр демонстративно отказался давать ка-
кие бы то ни было распоряжения Государственному банку отно-
сительно ходатайства Брянского общества, некоторое время
спустя, вопреки своему заявлению, оп оказал непосредственное
влияние па решение Государственного банка.
21 сентября/4 октября 1901 г. состоялось специальное засе-
дание Совета Государственного банка, посвященное рассмотре-
нию ходатайства Брянского общества, па котором, разумеется но
без ведома министра, выступил директор Кредитной канцелярии
Б. Ф. Малешевский. Говоря о возможных последствиях отказа
правлению Брянского общества, Малешевский подчеркнул, что
отказ может привести к «сильному падению курса акций» Брян-
ского общества, «размещенных среди мелких французских капи-
талистов», которое в свою очередь «произведет удручающее
впечатление на французском денежном рынке» и «подорвет» рус-
ский кредит во Франции. «Это соображение, — отмечалось в жур-
нале Совета Государственного банка, — по мнению директора
Кредитной канцелярии Б. Ф. Малешевского, настолько серьезно,
что оно одно должно иметь решающее значение в пользу хода-
тайства правления, хотя бы удовлетворение его было даже со-
пряжено с некоторым риском и потерями для Государственного
банка».156
Принимая во внимание соображения, высказанные директо-
ром Кредитной канцелярии, Совет Государственного банка при-
нял решение удовлетворить ходатайство правления Брянского
общества, правда, с некоторыми оговорками. В частности, пред-
155 Помета Витте на письме Рафаловича от 13/26 сентября 1901 г.
24 сентября/7 октября Рафаловичу в Париж была послана телеграмма
идентичного содержания (ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22, д. 247, лл. 219—220).
156 Журнал совета Государственного банка 21 сентября/4 октября
1901 г. ЦГИА СССР, ф. 588, оп. 2, д. 495, л. 149 об.
58
полагалось при заключении окончательного соглашения с Брян-
ским обществом потребовать от него ряд дополнительных гаран-
тий под обеспечение 4 млн руб. долга; кроме того, Совет Госу-
дарственного бапка подтвердил принятое им еще в августе
1901 г. решение потребовать от Брянского общества предостав-
ления формального обязательства, что впредь до погашения долга
Государственному банку оно не будет вкладывать своих средств
в керченское предприятие.157
Несколько дней спустя, 1/14 октября, Витте утвердил реше-
ние Совета Государственного банка и сразу же дал знать об
этом французскому министру финансов. «Вы отлично пони-
маете, — телеграфировал Витте в Париж Кайо, — что подобное
решение с моей стороны не сообразуется со здоровыми принци-
пами банковской политики, которые я должен отстаивать, но я
решился сделать это исключительно ради того, чтобы доставить
удовольствие вам, мой дорогой коллега, и французскому прави-
тельству».158 159
Уступчивость, проявленная русским министром финансов,
была оценена в Париже по достоинству. За «благожелательное
отношение» к предприятиям, в которых были «столь широко за-
интересованы французские капиталы», Витте удостоился «самых
искренних и горячих благодарностей» французского министра
финансов.150 Как сообщал в одном из очередных своих донесений
Рафалович, политика русского правительства в отношении брян-
ского предприятия произвела «наилучшее впечатление на фран-
цузского министра». «Его настроение совершенно изменилось»,
он стал «столь же любезен, сколь бывал ранее неприятен и не-
доволен. . ,».160
В конечном счете, правда, удовлетворение ходатайства Брян-
ского общества в 1901 г. не имело никакого практического значе-
ния ни для Государственного банка, ни для самого общества,
так как задуманная комбинация не была реализована, а Брян-
скому обществу в 1901 г. удалось получить необходимые кредиты
другим путем, через брюссельский дочерний банк Генерального
157 Там же, л. 150. Витте, как это показывает И. Ф. Гиндин, был за-
интересован в свертывании керченского предприятия и в конечном счете
добился своего. В 1902 г. Керченский завод закрылся, а общество было
объявлено несостоятельным. Тем интереснее, что в конце 1901 г. Витте
все-таки уступил требованиям французского правительства и дал согласие
принять в Государственный банк керченские облигации под залог ссуды
Брянскому обществу (И. Ф. Г и н д и н. Неуставные ссуды Государствен-
ного банка и экономическая политика царского правительства,
стр. 105—114).
158 Витте — Кайо, 2/15 октября 1901 г. ЦГИА СССР, ф. 588, оп. 2,
д. 485, л. 165—165 об.
159 Рафалович — Витте, 4/17 ноября 1901 г. ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22,
д. 247, лл. 246—248.
160 Там же.
59
общества. Но уже в следующем 1902 г. Брянское общество вновь
обратилось за помощью к Государственному банку, и снова при
обсуждении вопроса помощи Брянскому обществу, па этот раз
уже в Комитете финансов, во внимание прежде всего была при-
нята не финансовая, а «финансово-политическая» сторона дела.
Признав необходимым оказать новую финансовую поддержку
Брянскому обществу, Комитет финансов исходил из того, что крах
общества мог бы, во-первых, «нанести ущерб» русскому промыш-
ленному кредиту во Франции и, во-вторых, «поставить в нелов-
кое положение французское правительство, поощрявшее, впро-
чем, без всякой просьбы со стороны русского правительства и по
неизвестной ему причине размещение брянских ценностей па
французском рынке».161
В результате выданных Государственным банком субсидий
Брянскому обществу общая задолженность его банку возросла
к ноябрю 1902 г. до 7.5 млн руб., а в декабре 1902 г. банк всту-
пил даже в специальное соглашение с Генеральным обществом
для оказания дальнейшей финансовой поддержки брянскому
предприятию. По условиям этого соглашения, выданная ранее
Государственным банком ссуда под облигации Брянского обще-
ства увеличивалась до 10 мли 800 тыс. руб. с обеспечением ее
облигациями общества и соло-векселями правления. Одну треть
общей суммы ссуды брало на себя Генеральное общество, вносив-
шее в Государственный банк соответственно 3 млн 600 тыс. руб.
Было установлено также, что в случае если через три года после
подписания соглашения ссуда пе будет ликвидирована, то Госу-
дарственный банк предоставит Генеральному обществу брян-
ские облигации на сумму в 5 млн руб. в окончательное погаше-
ние его доли в ссуде. Со своей стороны Генеральное общество
должно было при первой же благоприятной возможности открыть
по соглашению с Государственным банком подписку на облига-
ции Брянского общества с тем, чтобы выручку от реализации
этих облигаций обратить на погашение в. первую очередь
2/з ссуды, принятых на себя Государственным банком. Только
после погашения первых 2/з ссуды Генеральное общество получало
остальную часть выручки или делалось собственником неразме-
щенных облигаций. Одно из важных условий этого соглашения
состояло в том, что Брянское общество, уступив требованиям
Государственного банка, взяло па себя обязательство пе только
не вкладывать своих средств в керченское предприятие, но и «бе-
зотлагательно принять все меры» к объявлению его несостоя-
тельным.162
161 Журнал Комитета финансов 25 поября/8 декабря 1902 г. ЦГИЛ
СССР, ф. 563, оп. 2, д. 416, л. 18—18 об.
162 ЦГИА СССР, ф. 588, оп. 2, д. 498, л. 66. О дальнейшей судьбе кер-
ченского предприятия см.: И. Ф. Гиндин. Неуставные ссуды Государ-
60
История финансовой поддержки Брянского общества Государ-
ственным банком — только один из эпизодов, отражающих всю
сложность установившихся в годы кризиса взаимоотношений рус-
ского самодержавия с парижской биржей.
9/22 апреля 1901 г. в Петербург приехал с официальным визи-
том министр иностранных дел Французской республики Дель-
кассе.163 Новый визит главы французского дипломатического ве-
домства в русскую столицу был предпринят с целью дальнейшего
укрепления русско-французского союза, возобновленного в резуль-
тате поездки Делькассе в Петербург в 1899 г. На этот раз Дель-
кассе повел в Петербурге переговоры об участии России в соору-
жении Багдадской железной дороги,164 а также о русском страте-
гическом железнодорожном строительстве и новых русских
займовых операциях на парижской бирже^
Еще в 1899 г., вскоре после Фашодского кризиса, по инициа-
тиве французского правительства начались франко-русские пере-
говоры о постройке Оренбурго-Ташкентской стратегической
железной дороги. Новая магистраль должна была соединить рель-
совую сеть европейской России со Средней Азией, чтобы в слу-
чае военного конфликта можно было «направить по этому пути
значительные вооруженные силы для воздействия на Англию
в Центральной Азии». Примечательно, что Витте, который
фактически представлял русскую сторону в этих переговорах,
с самого их начала, признавая стратегическое значение повой
магистрали, обратил внимание французского правительства на
крайнюю невыгодность для России строительства Оренбурго-Таш-
кентской дороги. Тогда же Витте подчеркивал, что дорога «не
будет иметь экономического значения», поскольку «существующие
морские и рельсовые сообщения со Средней Азией» вполне удов-
летворяли потребности страны, что она ляжет тяжелым «бреме-
нем на государство», так как «в течение многих лет эксплуатация
ее будет убыточною», а сооружение «потребует затраты весьма
значительных средств», которые «будут отвлечены от более про-
изводительного назначения — постройки крайне необходимых для
России дорог, имеющих первостепенную экономическую важ-
ность».165 166
ственного банка и экономическая политика царского правительства,
стр. 113—114.
163 См.: «Новое время», 10/23 апреля 1901 г. Делькассе уехал из Петер-
бурга 14/27 апреля («Новое время», 14/27 апреля 1901 г.; DDF, 2/1,
№ 217, прим.).
164 О переговорах по поводу участия России в строительстве Багдад-
ской железной дороги см.: Г. Л. Бондаревский. Багдадская дорога
и проникновение германского империализма на Ближний Восток (1888—
1903). Ташкент, 1955, стр. 232—243.
166 Витте — Ламздорфу, 3/16 мая 1901 г. ЦГЛОР СССР, ф. 543, on. 1,
д. 284, лл. 23—25
61
В ответ на это заявление Витте французское правительство
взяло на себя обязательство содействовать размещению на фран-
цузском денежном рынке в течение 1900—1901 гг. русских зай-
мов на сумму в 200 млн руб.166 И действительно, в 1900 г. на
парижской бирже были реализованы 3.5 %-е закладные листы
Государственного дворянского земельного банка 3-го выпуска па
сумму до 50 млн руб., а в 1901 г. размещена 4 %-я консолиди-
рованная рента па сумму около 150 млн руб.
Между тем в феврале 1901 г. в Петербурге на совещании рус-
ского и французского начальников штабов французский предста-
витель возбудил вопрос о строительстве новой стратегической
двухколейной железной дороги от Бологого до Седлеца, в свою
очередь уже соединенного железнодорожной веткой с Варша-
вой.166 167 Бологое-Седлецкая линия должна была обеспечить уско-
ренную переброску войск к западной границе России из Петер-
бургского, Московского и Казанского военных округов.
Предложение французского генерального штаба получило под-
держку в русском военном ведомстве. В Париже было известно,
что русский генеральный штаб со своей стороны придает «боль-
шое значение» строительству новой стратегической магистрали.168 169
И Делькассе взял на себя миссию во время своей поездки в Петер-
бург в апреле 1901 г. окончательно договориться о строительстве
дороги Бологое—Седлец с русскими финансовым и дипломати-
ческим ведомствами. Судя по восторженной телеграмме Делькассе
президенту Французской республики Луба, отправленной вече-
ром 12/25 апреля, сразу же после приема у царя, визит фран-
цузского министра иностранных дел оказался успешным и ему
удалось достичь в Петербурге полного взаимопонимания по всем
вопросам.160 Правда, во время переговоров с Витте о строптель-
166 Это обязательство было зафиксировано в поте Делькассе па имя
русского посла в Париже Урусова от 8/20 декабря 1899 г. следующего со-
держания: «Господин посол, письмом от 17 сего декабря вы соблаговолили
мне сообщить, что императорское правительство решило приступить
к строительству в Центральной Азии железнодорожной линии Орен-
бург—Ташкент или Уральск—Чарджуй и что для осуществления этого
проекта оно намеревается выпустить на парижском рынке заем
в 200 млн руб. (532 млн франков), распределив его на 1900 и 1901 годы,
последовательными выпусками по мере потребностей на расходы по
строительству. В ответ на запрос, который ваше превосходительство имело
честь мне сделать по этому случаю, спешу сообщить, что правительство
республики не имеет возражений против осуществления этой финансовой
операции на парижском рынке». (ЦГАОР СССР, ф. 543, on. 1, д. 284, л. 15).
167 А. 3 а й о н ч к о в с к и й. Подготовка России к мировой войне
в международном отношении. М., 1926, стр. 91.
168 Мулэи — Андрэ, 14/27 марта 1901 г. DDF, 2/1, № 159.
169 «По всем вопросам, которые я уже неоднократно обсуждал с ва-
шим превосходительством, — телеграфировал в Париж Делькассе, — между
нами и Россией полное согласие. Я совершенно удовлетворен» (Дель-
кассе— Лубэ, 12/25 апреля 1901 г. DDF, 2/1, № 206).
62
стве Бологое-Седлецкой дороги всплыли некоторые осложнения
финансового порядка.
Что строительство новой двухколейной линии протяженностью
в 950 верст обойдется дорого, было ясно с самого начала (пред-
положительно стоимость постройки Бологое-Седлецкой дороги
оценивалась в 100 млн руб.). И теперь Витте вторично выста-
вил перед Делькассе «серьезные возражения против постройки
бездоходных стратегических дорог» и вновь обратил внимание
французского министра «на убыточность таких дорог для казны
и на отвлечение потребных для них капиталов от более про-
изводительного назначения — прокладки железных путей, ва-
жных для экономической жизни страны».170 Как и в случае
с Оренбурго-Ташкентской дорогой, Витте поставил вопрос о строи-
тельстве линии Бологое—Седлец в зависимость от согласия
французского правительства на русские займовые операции
в Париже.
Разумеется, эти возражения Витте не оказали серьезного
влияния на общий ход дела, и вскоре после отъезда Делькассе,
в начале мая 1901 г., по инициативе русского военного министра
А. Н. Куропаткина было созвано особое совещание под предсе-
дательством Николая II, которое окончательно и решило вопрос
о строительстве Бологое-Седлецкой линии. За неделю до сове-
щания Куропаткин обратился к Витте со специальным письмом,
в котором подробно изложил взгляды военного министерства на
строительство новой дороги.
По сведениям Куропаткина, потенциальные противники Рос-
сии на Западе — Германия и Австрия — располагали железнодо-
рожной сетью, в четыре раза превосходившей русскую, и в слу-
чае войны могли закончить сосредоточение войск на восточ-
ных границах в течение «между 10-м (германцы) и 16-м (авст-
рийцы) днями мобилизации». В то же время «первоначальное»
сосредоточение русских войск на западной границе, по сви-
детельству Куропаткина, могло бы быть завершено лишь к 31-му
дню мобилизации. Куропаткин утверждал, что Бологое-Седлец-
кая дорога станет «магистралью огромного стратегического зна-
чения», так как позволит ускорить «общее сосредоточение» рус-
ских армий «на фронте против Германии примерно на четыре
дня».171
Витте не стал оспаривать аргументацию Куропаткина
в пользу повой магистрали, но решительно возразил в двух
случаях: против попыток военного министра подчеркнуть не-
которое ее экономическое значение, а также против' требова-
170 Витте — Ламздорфу, 3/16 мая 1901 г. ЦГАОР СССР, ф. 543, on. 1,
Д. 284, лл. 23—25.
171 Куропаткин — Витте, 28 апреля/ll мая 1901 г. ЦГАОР СССР, ф. 543,
он. 1, д. 284, лл. 16—24.
63
пия в текущем, т. е. 1901 г., приступить к строительным
работам. Витте оставил на полях письма пометы, в первом
случае: «Дорога не будет иметь почти никакого экономиче-
ского значения»; во втором: «Это невозможно. Нужно сначала
кончить чрезвычайные затраты в Китае». Впрочем, Витте
высказал возражение и общего порядка: «Я уверен, что не
успеем начать эту линию, как немцы и австрийцы усилят свои
дороги».172
Очевидно, с этой же контраргументацией Витте выступил
и на самом совещании, хотя, по сведениям французского по-
сла в Петербурге Монтебелло, отстаивал свою позицию не
очепь-то горячо. «Несмотря на некоторые возражения, сделанные
для вида г-ном Витте, который хотел защищать определенные
чисто экономические интересы, — доносил в Париж Монте-
белло, — император настоял, чтобы было немедленно приступлепо
к постройке стратегических линий, которые мы признаем крайне
необходимыми».173
Впрочем, как мы уже это видели, Витте с самого начала
переговоров не был категорическим противником постройки
Бологое-Седлецкой дороги и только всячески подчеркивал ее
бездоходность, настаивая на заключении во Франции специ-
ального займа для финансирования ее строительства. Свое наме-
рение получить финансовые гарантии французского правитель-
ства Витте не оставил и теперь. И в самый канун совещания,
3/16 мая, Витте обратился с письмом к министру иностранных
дел Ламздорфу, содержавшим просьбу поручить русскому послу
в Париже (как бы в продолжение недавно проходивших в Пе-
тербурге переговоров) запросить согласие французского прави-
тельства на заключение во Франции в течение 1901, 1902 и
1903 гг. русских займов на сумму до 200 млн руб. и постараться
получить на этот счет письменную гарантию (как это было
в случае с Оренбурго-Ташкентской дорогой). Однако эта вторая
попытка Витте обеспечить новые займы во Франции под страте-
гическое железнодорожное строительство натолкнулась на серь-
езные трудности.
Прежде всего русское правительство не могло рассчитывать
па проведение еще одной крупной финансовой операции за гра-
ницей до начала следующего года. По условиям только что под-
писанного контракта оно дало обязательство не выпускать на
западноевропейских рынках никаких, в том числе гарантирован-
ных правительством частных займов, до 16 февраля/1 марта
172 Там же.
173 Монтебелло — Делькассе, 5/18 мая 1901 г. DDF, 2/1, № 239. По све-
дениям Монтебелло, совещание происходило 5/18 мая 1901 г., между тем
как, судя по цитировавшемуся выше письму Куропаткина — Витте от
28 апреля/ll мая 1901 г., оно намечалось па 4/17 мая.
64
1902 г. и сохранило за собой только право разрешать, начиная
с 19 августа/1 сентября 1901 г., частным железнодорожным
обществам выпускать в Берлине гарантированные облигации на
общую сумму не свыше 80 млн марок.
Кроме того, после только что имевших место трений с фран-
цузским министром финансов Кайо из-за допуска к котировке
облигаций 4%-й ренты новый проект Витте не мог вызвать и, как
мы увидим ниже, действительно не вызвал одобрения француз-
ского правительства.
Письмо, содержавшее санкционированную Николаем II инст-
рукцию начать с французским правительством переговоры о про-
ведении русских займов во Франции в 1901, 1902 и 1903 гг. в об-
щей сумме на 200 млн руб., Ламздорф направил Урусову
10/23 мая. Однако в связи с болезнью русского посла встреча его
с Делькассе состоялась только 4/17 июня, т. е. почти месяц
спустя, и прошла неудачно. Задуманная Витте новая финансовая
операция не встретила поддержки со стороны французского мини-
стра иностранных дел. Как сообщил Ламздорфу из Парижа Уру-
сов, предложение русского правительства поразило Делькассе
«своею новизной и неожиданностью».174 Делькассе постарался
убедить Урусова, что во время встречи, которую он, Делькассе,
имел в Петербурге в апреле 1901 г. с Витте, ни о чем подобном
не было и речи. Наоборот, из слов Витте Делькассе заключил,
что осуществлявшийся тогда при посредстве Ротшильда 4%-йзаем
должен был удовлетворить все потребности русского правитель-
ства в деньгах на железнодорожное строительство. И Витте со-
бирался «прибегнуть к новому заграничному займу» только
в исключительном случае — «неплатежа Китаем военной контри-
буции». Урусов возразил Делькассе, что последний 4%-й заем
был предусмотрен соглашением 1899 г. и предназначался для
строительства Оренбурге Ташкентской дороги. Но у французского
министра и на это была готова отговорка: условия последнего
займа «не вполне соответствуют договоренным в 1899 г... Тогда
были условлены постепенные соразмерные с потребностями издер-
жек, выпуски закладных листов Дворянского банка». В беседе же
с Витте «не было ни разу упомянуто о Среднеазиатской железной
дороге, так что он (Делькассе, — Б. А.) мог предположить, что
императорское правительство нашло возможность соорудить ее
па средства Государственного казначейства».
Кроме того, Делькассе обратил внимание Урусова на то, что
«к французскому рынку постоянно обращаются за деньгами», и
со времени выпуска русского 4 %-го займа уже было проведено
во Франции несколько крупных операций, в том числе одна
174 Урусов — Ламздорфу, 7/20 июня 1901 г. ЦГАОР СССР, ф. 543, on. 1
Д. 284, лл. 62-63.
5 Б. В. Анапьич
65
русская: размещены 80 тыс. облигаций Брянского завода на
40 млн франков.175
В заключение Делькассе. заявил, что русский проект будет
представлен на обсуждение министра финансов Кайо, который
в свою очередь внесет его на рассмотрение Совета министров.
Версия Делькассе о результатах недавних переговоров в Петер-
бурге настолько очевидно расходилась с версией Витте, что послед-
нему пришлось дать подробные разъяснения Ламздорфу в связи
с претензиями французского министра иностранных дел и еще раз
в деталях изложить содержание беседы с Делькассе.176 Витте отста-
ивал свою версию: он специально обратил внимание Делькассе па
то, что по сравнению с Орепбурго-Ташкентской Бологое-Седлец-
кая дорога «еще больше лишена экономического значения» и на
ее постройку наряду с крайне необходимыми с экономической
точки зрения линиями должно быть затрачено около 200 млн руб.
и, наконец, что русское правительство пе может приступить
к постройке этой стратегической магистрали, не имея гарантии
в случае необходимости получить заем. Витте признал, что во
время встречи с Делькассе «о непременном заключении займа
в ближайшем времени разговора не было», и он действительно
тогда допускал возможность завершить всю намеченную на бли-
жайшие годы программу железнодорожного строительства, не
прибегая к заграничным кредитам, получив только двухсотмил-
лиопную китайскую контрибуцию, на что «во время разговора
с Делькассе были надежды» в связи с предполагавшимся выпу-
ском «гарантированного державами китайского займа».177
Витте и теперь, когда «надежда на получение китайской
контрибуции значительно ослабела», не отрицал «возможности
обойтись без займа» и даже был уверен, что в течение 1901 и
первой половине 1902 г. можно будет пе обращаться к француз-
скому рынку. Тем не менее Витте продолжал настаивать на не-
обходимости получить от французского правительства гарантии,
что оно не будет препятствовать размещению во Франции в бли-
жайшие 3 года русских Займов на 200 млн руб. в связи со строи-
тельством Бологое-Седлецкой железной дороги. На этот раз
Витте счел нужным объяснить Ламздорфу, а через Рафаловича и
Урусову настоящую причину своего упорства в вопросе о гаран-
тиях. «Из донесений агента Министерства финансов в Париже,
Рафаловича, — писал Витте Ламздорфу, — я вижу, что француз-
175 Там же.
176 Характерно, что и русские и французские версии относительно ре-
зультатов апрельских переговоров 1901 г. об участии России в строитель-
стве Багдадской железной дороги также оказались прямо противополож-
ными. См.: Г. Л. Бон д а р ев с кий. Багдадская дорога и проникновение
германского империализма на Ближний Восток (1888—1903), стр. 234—235.
177 Витте — Ламздорфу, 12/25 июня 1901 г. ЦГАОР СССР, ф. 543, on. 1,
д. 284, лл. 68—70.
66
ский министр финансов Кайо желал бы поставить нас в такое
положение, которое дало бы ему возможность предъявить нам
те пли иные требования в моменты, когда мы обращаемся к со-
действию французского правительства. Этот министр пытался,
пользуясь подпиской на последний заем, осуществить под угрозой
недопущения его к котировке некоторые не вполне корректные
притязания одной действующей в России компании, в которой
заинтересованы некоторые французы. Потерпев неудачу, так как
мы имеем формальное доказательство в виде ноты Делькассе от
20 декабря 1899 г., Кайо остался крайне недоволен, причем
открыто выразил свое неудовольствие Рафаловичу и даже сето-
вал последнему на своего коллегу по кабинету Делькассе.
Весьма вероятно, что проискам Кайо, который имеет большое
влияние па Вальдека Руссо, надо приписать указанный образ
действия Делькассе и его заявление, что он передаст вопрос
о займе на обсуждение французского министра финансов для
доклада Совету министров. До последнего времени я затруднялся
разрешить Рафаловичу сообщить о таком образе действий Кайо
нашему послу в Париже. Но при настоящих условиях я вынужден
был поручить по телеграфу агенту Министерства финансов доло-
жить обо всем этом кн. Урусову. Нужно ли говорить, что воз-
можность притязаний, подобных заявленным Кайо, вынуждает
поневоле к особой осторожности в настоящих переговорах и что,
пе получив формального удостоверения о неимении со стороны
французского правительства препятствий к заключению нами
в будущем займа в Париже, не следовало бы приступать к пост-
ройке Бологое-Седлецкой железпой дороги».178 Помимо того,
Витте подчеркивал, быть может нарочито, свое беспокойство, что
постройка стратегических линий «одной, Оренбурге Ташкентской,
против Англии, другой, Бологое-Седлецкой, против Германии»
может настроить не в пользу России английский и германский
денежные рынки, и лишь во Франции можно будет найти капи-
талы для русского железнодорожного строительства.
Между тем переговоры о новом займе в Париже практически
не сдвинулись с места, и Делькассе во время следующей встречи
с Урусовым вообще предложил отложить их до середины июля,
ссылаясь на то, что, во-первых, правительство поглощено внутри-
политическими делами и, во-вторых, значительная часть свобод-
ных капиталов французского рынка помещена в различные цен-
ности, а сравнительно небольшой остаток приберегается для реа-
лизации части китайской контрибуции, причитающейся Франции.
ив Витте — Ламздорфу, 12/25 июня 1901 г. ЦГАОР СССР, ф. 543, on. 1,
Ц. 284, лл. 68—70. О конфликте Витте—Кайо в связи с задержкой допуска
к котировке на парижской бирже русского займа см.: 10. Б. Соловьев.
Франко-русский союз в его финансовом аспекте (1895—1900 гг.), стр. 202—
67
5*
Тем нс менее Делькассе задал русскому послу три вопроса
относительно характера будущего займа: «1) Предполагает ли
императорское правительство реализовать свою часть китайской
контрибуции? 2) В утвердительном случае намерено ли оно про-
извести эту операцию на Парижском рынке? 3) И тогда сумма
этой контрибуции сольется ли в итоге 200-миллпонного займа
или же будет реализована независимо от последнего?».178
Имел ли Витте в июне-июле 1901 г. серьезное намерение
воспользоваться вскоре услугами именно парижского рынка для
реализации русской доли китайской контрибуции? Вероятнее
всего, пет. И не велись ли в это время переговоры но поводу
реализации китайской контрибуции в Берлине? Однако Урусову
было поручено на все три вопроса, поставленные Делькассе, дать
утвердительный ответ. «На первый: императорское правительство
пе будет иметь ничего против реализации своей части китайской
контрибуции, если сие будет возможно. На второй и третий
вместе: если окажется возможным произвести эту операцию в Па-
риже, в таком случае сумма реализованной контрибуции войдет
в счет 200 млн займа».179 180
Урусов исполнил это поручение во время следую щей встречи
с Делькассе 20 июня/3 июля 1901 г., дословно передав француз-
скому министру текст полученной от Ламздорфа телеграммы.
Кроме того, в разговоре с Делькассе русский посол подчеркнул,
что он «не хлопочет о немедленном заключении 200-мпллнонпого
займа» во Франции, речь идет о реализации этой суммы в тече-
ние ближайших трех лет и русское правительство, приступая
к такому дорогостоящему предприятию, как строительство Боло-
гое-Седлецкой железной дороги, просто хочет заранее обеспечить
себе возможность прибегнуть к кредиту. «При этом я привел
причины, вынуждающие нас обратиться к французскому рынку, —
сообщал Ламздорфу Урусов, — помещение наших фондов на
других ... неосуществимо в данном случае вследствие неминуемо
враждебного настроения их к намеченным железнодорожным
предприятиям. Косвенно признавая, таким образом, зависимость
нашего финансового положения, я счел не лишним в предупре-
ждение мысли, что мы находимся в руках французских капитали-
179 Урусов — Ламздорфу, 12/25 июня 1901 г. ЦГАОР СССР, ф. 543, on. 1,
Д- 284, лл. 72—75. Сам Урусов, связывая внутриполитические события
с финансовым положением в стране, отмечал такой тревожный для фран-
цузского рынка симптом, как «постоянно возрастающий перевод капита-
лов за границу». «Последние законопроекты, — писал Урусов, — представ-
ленные или имеющие быть представлены парламенту, как-то: новый налог
на наследства, рабочие пепсин, преобразование общих податей в ультра-
радикальном смысле и предстоящий прогрессивный подоходный налог, на-
столько встревожили французских капиталистов, что громадные суммы
денег были переведены за последнее время в Англию и Бельгию».
180 Витте — Ламздорфу, 17/30 июня 1901 г. ЦГАОР СССР, ф. 543, on. 1,
д. 284, л. 82.
68
стов, напомнить еще раз моему собеседнику, что в этих делах
Франция заинтересована в одинаковой степени с Россией. Нет
сомнения, что и г. Делькассе поставил этот довод па вид своему
коллеге Кайо».
Как и во время предыдущей встречи, Делькассе про-
явил интерес прежде всего к судьбе причитавшейся России части
китайской контрибуции, заявив, что он будет «поддерживать»
реализацию ее на парижской бирже в течение трех ближайших
лет и считает, что заем «в этой форме пе должен встретить не-
преодолимых затруднений». Переданные Урусовым условия воз-
можной реализации во Франции русской части китайской контри-
буции, очевидно, полностью устраивали французского министра,
и он поспешил записать их себе на память. «Я полагаю, — за-
явил Урусову Делькассе, что это окончательные условия (pro-
positions ferities) и как таковые я их представлю г. Кайо и моим
другим коллегам».181 Согласие русского правительства на разме-
щение во Франции своей доли китайской контрибуции грозило
превратиться в обязательство сделать заем именно в этой форме,
что совсем не устраивало русское Министерство финансов.
В планы Витте не входило связывать себя подобными обязатель-
ствами, и оп срочно принял меры, чтобы предотвратить такой
поворот дела. Поскольку Делькассе завел разговор об «оконча-
тельных условиях», Витте представил в Министерство иностран-
ных дел для передачи Урусову свою редакцию окончательно
сформулированных условий предстоящего займа, по смыслу ко-
торых Россия вовсе не обязана была делать заем во Франции
именно в форме реализации своей доли китайской контрибуции.182
По существу за этим новым шагом русского Министерства финан-
сов скрывался отказ от предложения Делькассе, который повлек
за собой новую затяжку в переговорах. Французское правитель-
ство неохотно шло на «обыкновенный заем», и окончательной до-
говоренности с ним относительно повой финансовой операции
в Париже русскому правительству удалось достичь только
181 Урусов — Ламздорфу, 21 июня/4 июля 1901 г. А13ПР, ф. Секретный
архив, 1899—1913 гг., д. 200/201, лл. 122—124 об.
182 Витте — Ламздорфу, 25 июня/8 июля 1901 г. ЛВПР, ф. Секретный
архив, д. 200/201, л. 125—125 об. Урусову в Париж было передано следую-
щее: «1) Для приступа к постройке Бологое-Седлецкой железной дороги
нам необходимо формальное удостоверение (подобное письму г. Делькассе
на имя князя Урусова от 10 декабря 1899 г.) о неимении со стороны
французского правительства препятствий к заключению в течение бли
жайших трех лет займа в Париже на сумму 200 млн руб. 2) Если для
реализации своей части китайской контрибуции мы обратимся к париж-
скому рынку, то реализованная этим путем сумма войдет в счет выше-
означенных 200 млн руб. 3) В случае, если мы совеем не реализуем своей
доли китайской контрибуции, или же реализуем ее в России, или вообще
если мы не обратимся к французскому рынку для этой реализации, то
мы сохраним за собою право обратиться к этому рынку в течение трех
ближайших лет для выпуска займа в 200 млн рублей».
09
к концу июля ио и. ст. Французская сторона высказалась за то,
чтобы 200-миллионный заем был произведен тремя выпусками:
первый в течение 2-го квартала 1902 г., второй — в 1903 и тре-
тий — в 1904 г., и потребовала от русского правительства обяза-
тельства не делать других займов на французском рынке в тече-
ние этих трех лет.183 184
Таким образом, вопрос о предстоящем займе во Франции был
окончательно решен. А в августе Витте выторговал у француз-
ского правительства себе еще одну уступку: было условлено, что
русское правительство могло не выпускать займа во Франции
в 1902 г. и тогда имело право в случае надобности заключить заем
в 1903 г. в размере 2/3 и в 1904 г. в размере 7з всей обусловлен-
ной суммы в 200 млп руб., или, наконец, могло ire делать займа
в 1903 г. и выпустить в 1904 г. заем на все 200 млн руб.181
3. КАМПАНИЯ ПРОТИВ РУССКОГО КРЕДИТА
ВО ФРАНЦИИ В 1901—1902 ГГ. БЕРЛИНСКИЙ ЗАЕМ 1902 Г.
Успешному исходу переговоров о новых русских операциях
на парижской бирже должно было способствовать то обстоятель-
ство, что в июле-августе 1901 г. они совпали с переговорами
о поездке Николая II во Францию, начатыми по инициативе
французского правительства.
В начале июня (н. ст.) царь принял приглашение Виль-
гельма II приехать в сентябре 1901 г. на германские морские ма-
невры в Данциг.185 Известие об этом вскоре дошло до Парижа и
вызвало немалое беспокойство во французском Министерстве
иностранных дел.
Стремясь смягчить впечатление, которое могла бы произвести
на французское общественное мнение предстоявшая встреча рус-
ского и германского императоров, Делькассе в специальном
письме от 30 мая/12 июня 1901 г. поручил Монтебелло позондиро-
вать почву в Петербурге относительно возможного визита Ни-
колая II во Францию, сразу же после посещения Данцига.186
К намерению французского правительства сделать Николаю II
183 Сообщение французского посла в русское Министерство иностран-
ных дел 7/20 июля 1901 г. ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22, д. 188, лл. 52—59.
В сообщении отмечалось, что Делькассе ознакомил Совет министров с до-
водами военного и политического характера в пользу русского займа и
эти доводы были приняты, несмотря на возражения финансового порядка.
Сообщение Монтебелло было составлено на основании депеши Делькассе
от 5/18 июля (Делькассе — Монтебелло, 5/18 июля 1901 г. DDF, 2/1, № 329).
184 Витте — Ламздорфу, 9/22 июля 1901 г. АВПР, ф. Секретный архив,
1899—1913 гг., д. 200/201, л. 146—446 об.; Монтебелло — Ламздорфу,
13/26 августа 1901 г. ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22, д. 138, л. 57.
185 Записка Бюлова, 29 мая/ll июня 1901 г. GP, 18/1, № 5386.
186 Делькассе — Монтебелло, 30 мая/12 июня 1901 г. DDF, 2/1, № 317.
70
официальное приглашение посетить Францию и присутствовать
на французских маневрах в Петербурге первоначально отнеслись
сдержанно. Ламздорф не скрыл от французского посла, что реак-
ция в Париже па известие о предстоящей встрече царя с герман-
ским императором явилась для Николая неприятной неожидан-
ностью и что царь был даже некоторым образом задет, ибо
воспринял эту реакцию как проявление к нему недоверия со
стороны французского правительства.187
Тем не менее в конце июля Ламздорф сообщил Монтебелло
о согласии царя присутствовать на французских маневрах в Дюн-
керке и Реймсе, а к началу сентября уже была согласована вся
программа поездки Николая II во Францию.
5/18 сентября, после посещения Данцига и встречи с Виль-
гельмом II, царь на борту яхты «Штандарт», эскортируемой
крейсерами «Варяг» и «Светлана», прпбыл в Дюнкерк. Прави-
тельство Французской республики сделало все возможное, чтобы
торжественным приемом русского царя во Франции ослабить впе-
чатление от встречи двух императоров в Данциге и тем самым
еще раз продемонстрировать прочность франко-русского союза.
Однако результаты этой новой демонстрации франко-русского
единства оказались смазанными совершенно неожиданным обра-
зом.
Едва только завершился визит Николая II во Францию, как
из Парижа стали поступать известия о переменах в настроении
значительной части французской прессы, обрушившейся на
фрапко-русский союз, и в частности сосредоточившейся на кри-
тике финансового и экономического положения России. Распро-
странились слухи об отставке Урусова. Разумеется, фигура Витте
и на этот раз не осталась в тени. Газеты выставили его инициа-
тором поездки Николая II во Францию, предпринятой якобы
исключительно с целью подготовки новых финансовых операций
на парижском рынке. Интересно, что одним из источников этих
слухов о Витте был член Совета министра внутренних дел генерал
Е. В. Богданович, появившийся в Париже, как только стало из-
вестно о поездке во Францию Николая II, и «образовавший во-
круг себя, — как сообщил Витте представитель Русского телеграф-
ного агентства в Париже А. Ефрон, — настоящий кружок военных
и журналистов сплошь из оппозиции». Сам Ефрон видел у Богда-
новича единомышленников и друзей французского журналиста
Дрюмона как раз за два дня до ноявлення в печати резких статей
Дрюмона, направленных против Витте и русских финансов.188
187 Монтебелло — Делькассе, 22 июпя/5 июля 1901 г. DDF, 2/1, № 317.
188 Ефрон — Витте, 20 сентября/3 октября 1901 г. ЦГИА СССР, ф. 560,
оп. 22, д. 250, лл. 1—2. Витте не преминул специально обратить внимание
царя на причастность Е. В. Богдановича к кампании французской печати.
См.: Всеподданнейшая записка Витте «По поводу появившихся в послед-
нее время во французской прессе статей, направленных против России и
71
Выступление Дрюмона против русских финансов Л. Ефрон
ставил в связь с возникшими на парижской бирже паническими
настроениями и значительным понижением русских промышлен-
ных фондов, в первую очередь брянских, сосновицких и керчен-
ских бумаг. По сведениям, полученным Ефроном «из достоверного
источника», президент республики Лубэ даже затребовал от
Кайо специального объяснения, и последний представил прези-
денту обстоятельный доклад, содержавший «обзор финансового
положения России».189
Сообщение о паническом настроении парижской биржи, свя-
занном со статьями Дрюмона, Витте получил и от другого Париж
ского корреспондента, князя В. П. Мещерского, оказавшегося
в конце сентября (ст. ст.) в Париже и ставшего свидетелем «по-
хода против Витте» парижских газет. Впрочем эффект, произве-
денный статьями Дрюмона, Мещерский всецело приписывал
«бездеятельности» русского финансового агента в Париже
А. Г. Рафаловича и воспользовался случаем опорочить его в гла-
зах Витте. Мещерский поспешил окрестить Рафаловича «мер-
завцем» и обвинить его в корыстных финансовых сделках с не-
которыми французскими газетами. «Из разговоров с компетент-
ными лицами я узнал, — писал Мещерский, — что Рафалович,
кроме своего непростительного бездействия в такие минуты, как
нынешние, проявляет очень странный образ действий в своих
отношениях к парижской печати, например в выборе газет, ко-
торым он дает бенефис публикаций. Со стороны по этому поводу
узнал, что он руководится и здесь своими карманными интере-
сами гораздо более, чем серьезными интересами, давая эти публи-
кации тем, которые ему за это оставляют комиссионный процент
ее финансов», 16/29 октября 1901 г. Е. В. Т а р л е. С. Ю. Витте, француз-
ская пресса и русские займы. «Красный архив», 1925, № 3 (10), стр. 39.
Действия Е. В. Богдановича в Париже осенью 1901 г., очевидно, отражали
интересы определенного круга лиц в среде русской бюрократии, враждебно
настроенных по отношению к политике Витте, к числу которых принадле-
жал и В. К. Плеве. Показательна в этом смысле запись в дневнике
Л. В. Богданович от 17/30 сентября 1901 г.: «Был Плеве. Сказал, что
путешествие царя во Францию было решено после приезда Делькассе, что
оно было нужно Витте, которому не удался в прошлом году заем во Фран-
ции, и вот теперь Витте с Ламздорфом и Сипягиным убедили царя ехать
во Францию, чтобы облегчить устройство займа. Французское правитель-
ство поставило условие, что заем устроят в том случае, если царь приедет
во Францию еще в то время, когда настоящий кабинет находится у власти.
И царь приехал. Стыдно, что устроил этот триумвират — пустить бранде-
ром царя!» (А. В. Богданович. Три последних самодержца. М.—JT.,
1924, стр. 268). Мы не располагаем никакими другими сведениями, помимо
приведенных выше, подтверждающими мнение, что поездка царя во Фран-
цию осенью 1901 г. была обусловлена новыми займовыми операциями па
парижской бирже.
189 Ефрон — Витте, 20 сентября/3 октября 1901 г, ЦГИА СССР, ф. 560.
оп. 22, д. 250, лл. 1—2.
72
в виде чаев, и отказывая в них тем, которые на этот вычет про-
цента не согласны, что имело место, между прочим, с „Figaro"».180
На случай, если бы интрига против Рафаловича у Мещерского
удалась, был готов и кандидат для его замены — Юлий Ганзен,
датчанин по происхождению, оказавший русскому правительству
значительные «услуги» еще в пору возникновения франко-рус-
ского союза и уволенный с французской дипломатической службы
«за преданность интересам России». По словам Мещерского,
Ганзен брался, если бы ему предоставили кредит в размере 4—
5 тыс. рублей в год, оказывать «постоянное влияние па париж-
скую печать, субсидируя маленьких и угощая завтраками
больших».181
Как мы увидим ниже, развитие событий вынудило Витте
в конечном счете избрать именно этот способ для укрощения
французской прессы, хотя он и пе принял во внимание совет
Мещерского относительно замены Рафаловича.
В самых последних числах сентября (ст. ст.) из Парижа стали
поступать тревожные известия, исходившие на этот раз непо-
средственно от синдика биржевых маклеров Вериейля. 28 сен-
тября/! 1 октября французский банкир Госкье по поручению Вер-
иейля сообщил Витте о готовившейся против русских фондов и
исходившей из Бельгии большой кампании в печати. «Синдик
биржевых маклеров считает возможным, — телеграфировал
Госкье, — утверждать вашему превосходительству, что уже сде-
ланы демарши в прессе; публика сейчас очень боязлива, опа мо-
жет поддаться влиянию и при теперешнем состоянии рынка не-
прерывные продажи могли бы привести к серьезному понижению
курсов. Ворисйлт» считает необходимым действовать без промед-
ления в отношении прессы.. .».190 191 192
Днем или двумя позже, во время встречи с находившимся
в Париже вице-директором Кредитной канцелярии А. И. Вышне-
градским, Верпейль повторил свой совет русскому правительству
«защищаться в прессе против возможного нападения бельгийских
190 Мещерский — Витте, 22 сентября/5 октября 1901 г. ЦГИА СССР,
ф. 1622, on. 1, д. 432, ил. 1—3.
191 ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22, д. 264, л. 250—250 об.
192 Госкье — Витте, 28 сентября/ll октября 1901 г. ЦГИА СССР, ф. 560,
оп. 22, д. 250, л. 9. В отправленном затем 2/15 октября 1901 г. письме
Госкье так объяснил причину готовившегося выступления против русского
кредита бельгийских финансистов: «В Бельгии царит огромное неудоволь-
ствие в результате значительных потерь, которые понес бельгийский ры-
нок из-за русских промышленных ценностей. Такое состояние духа при-
вело некоторые группы к мысли о возможности с выгодой для себя воз
действовать па курсы русских фондов и тем побудить русское правитель-
ство что-нибудь предпринять в пользу промышленных ценностей или но
меньшей мере расквитаться за понесенные потери» (ЦГИА СССР, ф. 560,
он. 22, д. 250, лл. 24—25 об.).
73
и французских финансистов».193 Как сообщил о результатах этой
встречи А. Г. Рафалович, синдик биржевых маклеров предостерег
Вышнеградского от попыток финансового вмешательства «в отно-
шении курсов» и вместе с тем подчеркнул, что «кампания
в прессе обойдется дешевле», чем возможное понижение русских
фондов.194 195
Сам Рафалович считал необходимым безоговорочно следовать
советам синдика биржевых маклеров и высказывал опасение, что
критика финансового положения России в прессе может нанести
серьезный ущерб русскому кредиту во Франции, поскольку фран-
цузская публика «деморализована плохими делами па бирже
в течение года, крахом транспортных ценностей и русских про-
мышленных акций». «Не следует забывать, — писал Рафалович
в отправленном в тот же день, 30 сентября/13 октября 1901 г.,
одновременно с телеграммой, письме Витте, — что в газетах
французской публике говорят: „Ты пресыщена русскими фон-
дами; Россия хочет только одного — взять твои деньги". Публике
не говорят: „Союз дает тебе безопасность завтрашнего дня, и
твои капиталовложения в русские фонды являются первоклас-
сными". Не говорят этого по многим причинам, — сокрушался
Рафалович, — и одной из них является то, что каждого, кто так
напишет, немедленно заподозрят в получении субсидий».19’
Рафалович не видел иного выхода из создавшегося положения,
кроме как «платить дань» связанным с французской прессой
«авантюристам», чтобы «заставить замолчать», когда к ним обра-
тятся для организации в газетах антирусской кампании «снедае-
мые местью бельгийские и французские финансисты». Исходя из
того, что «всех купить невозможно», Рафалович просил у Витте
разрешения обратиться за услугами к наиболее популярным
французским газетам «Temps», «Echo de Paris», «Journal»,
«Petit Parisien», привлечь «четыре или пять провинциальных
газет», например «Petite Gironde», «Petit Marseillais», «Lyon
Republicain», «Depeche de Toulouse», «Depeche de 1’Est», а также
начать переговоры c «Matin» и «Petit Journal». «Было бы, может
быть, полезно, — писал Рафалович, — дать тиражи погашения
в „Echo de Paris" и в „Journal", потому что их уже дали
в „Figaro". Это наиболее приличный способ». Разумеется, Рафало-
вич собирался также апеллировать к «друзьям из финансовой
прессы», таким как Кергаль и Неймарк.
Помимо мер, рекомендованных Вернейлем, Рафалович считал
необходимым для «противодействия ... замыслам противников
русского кредита — припугнуть разорившихся в России „вымога-
193 Телеграмма Рафаловича — Витте, 30 сентября/13 октября 1901 г.
ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22, д. 250, л. 20—20 об.
164 Там же, л. 20.
195 Письмо Рафаловича — Витте, 30 сентября/13 октября 1901 г. ЦГИА
СССР, ф. 560, оп. 22, д. 250, л. 15 об.
74
телей концессий и заказов" через русскую печать угрозой „разоб-
лачить их махинации" и „мошенничество"». «В Министерстве
финансов (Кредитная канцелярия, Государственный банк),—
пояснял задуманную нм операцию Рафалович, — должны хра-
ниться дела, при помощи которых можно было бы поручить сде-
лать несколько толковых статей в одной-двух русских газетах
(«Новое время», «Россия»), их можно было бы передать по те-
леграфу че^ез агентство. Это было бы благотворным предупре-
ждением. Нельзя ли было бы сказать, что изучается вопрос о на-
значении расследования приемов и маневров, к которым прибе-
гают учредители, финансисты и т. п. для обмана публики (и са-
мих себя) уже в течение нескольких лет. Мне кажется, что, если
даже расследование и не состоится или ни к чему не приведет,
впечатление от объявления о нем было бы не плохим: с одной
стороны, это было бы предупреждением финансистам, а с дру-
гой — платоническим удовлетворением для публики, которую об
воровывали».196
1/14 октября Витте, конечно, еще не получил письмо своего
парижского агента и только имел от него переданное по теле-
графу краткое сообщение относительно совета Вернейля. Тем не
менее Рафаловичу сразу же было послано распоряжение министра
«переговорить с синдиком биржевых маклеров и принять не-
обходимые меры». «Необходимую сумму на расходы, — телегра-
фировал Витте, — возьмите из известного вам источника и сооб-
щите ее мне».197 Обстоятельства складывались так, что в Париже
в сферах и правительственных, и финансовых настойчиво совето-
вали Витте для предотвращения кампании против русского кре-
дита принести значительную финансовую жертву в пользу
французской прессы.
Вернейль отказался назвать Рафаловичу источник, из кото-
рого получил сведения о надвигающейся угрозе русскому кредиту.
Однако синдик биржевых маклеров определенно рекомендовал
агенту Министерства финансов «прибегнуть к посредничеству
специалиста Тери из „Economiste Europeen"» (который «устраи-
вает» дела, хотя сам «больше непосредственно пе работает») для
организации обороны в «нескольких газетах с большим тиражом»
и в «нескольких провинциальных газетах». На улице Лафит
в отсутствие Альфонса Ротшильда доверенное лицо банкира —
Нейбургер дал Рафаловичу в сущности тот же самый совет —
«устроить что-нибудь с прессой».
3/16 октября Рафалович начал переговоры с Тери. «Специа-
лист» по французской прессе представился как лицо, приближен-
ное к президенту республики, подчеркнув, что он часто видится
196 Там же, лл. 16—17 об.
197 Витте — Рафаловичу, 1/14 октября 1901 г. ЦГИА СССР, ф. 560,
он. 22, д. 250, лл. 21—22. Имеется в виду «особый фонд» у Готтингера.
75
с президентом и «держит того в курсе финансовых дел».198 199 Тери
сообщил также Рафаловичу, что бельгийские финансисты просили
у пего «данные для нападок па Россию», ио ои-де отказал им
в этой просьбе. Тери тут же наметил программу действий в отно-
шении большой группы французских газет, однако назвал такую
сумму, что Рафалович отказался вступать в соглашение и пред
почел отложить переговоры. Предложение Тери сводилось к тому,
чтобы ничего не предпринимать по отношению к газетам уже
имеющим финансовые тиражи, а заключить с группой «Petit
Journal», «Matin», «Figaro», «Petit Marseillais», и т. д. соглашение
«такого же рода, какое они имеют с Бразилией и Сербией, которые
платят 8—10 тыс. франков в месяц». Помимо того, Тери считал
необходимым столковаться с тремя личностями — Ленуар, Батро
и Бургарель, державшими в своих руках финансовые бюллетени
в большом количестве газет, и оценивал соглашение с ними тоже
в несколько тысяч франков.198 В итоге общая сумма расходов на
прессу должна была составлять 150—160 тыс. франков в год.
В тот же день Рафалович по телеграфу передал Вптте условия
«специалиста Тери», указав, что оставшаяся в его распоряжении
сумма для расходов на печать составляет всего 106 тыс. франков
и что он не решается без согласия министра вступать в соглаше-
ния подобного рода.200 Перспектива длительного кабального со-
глашения, связанного с ежемесячными платежами, просто напу-
гала Вптте. Министр не сразу нашел слова для ответа. «Я очень
бо...», — начал было писать ответ и оборвал его на полуслове
Витте. «Как вам известно, я всегда опасаюсь связы
ваться с...», — начал и во второй раз оборвал фразу Витте.
Окончательный текст телеграммы выдавал беспокойство, раздра-
жение и беспомощность министра. «Вам известно, — написал оп
для передачи в Париж Рафаловичу, — что я отношусь с опасе-
нием к субсидированию прессы не столько вследствие расходов,
сколько вследствие вероятных неприятных последствий в буду-
щем. Отсюда я не могу судить о положении дела и дать вам ка-
кие-нибудь определенные указания. Если вы находите положение
таковым, что нужно воздействовать на прессу деньгами, то я вам
сие предоставляю сделать — по во всяком случае я предпочитаю
единовременный расход какому бы то ни было длительному согла-
шению. Вам следовало бы посоветоваться с послом, Ротшильдом и
Нецлином. После вашего донесения о принятых мерах я вредно
лагаю открыть вам особый кредит, дабы не исчерпывать извест-
ный вам фонд»,201
198 Письмо Рафаловича — Витте, 3/16 октября 1901 г. ЦГИА СССР
ф. 560, оп. 22, д. 250, лл. 28—30.
199 Там же.
200 Телеграмма Рафаловича — Вигте, 3/16 октября 1901 г. ЦГИА СССР
ф. 560, оп. 22, д. 250, л. 26.
201 Помета Витте на телеграмме Рафаловича, 3/16 октября 1901 г.
ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22, д. 250, лл. 26—27.
76
Итак, хотел этого Витте или нет, ои вынужден был согла-
ситься на переговоры Рафаловича с торговцами французской
прессой, выразив готовность принять даже те кабальные условия,
которые поступили от «специалиста Тери».
Однако Витте счел необходимым одновременно предпринять
демарш в отношении французского правительства. 5/18 октября
1901 г наряду с приведенной выше Рафаловичу была отправлена
вторая телеграмма специально для передачи Кайо. Рафаловичу
было поручено передать «от себя» французскому министру фи-
нансов, что «пападки газет на Россию и русские финансы исходят
преимущественно от лиц, недовольных существующим француз-
ским правительством», лиц, которые рассматривают визит царя
во Францию как средство укрепления положения «находившегося
у власти Министерства», а потому заинтересованы в дискреди-
тации финансового положения России п самого Витте, уговорив-
шего, по их мнению, поехать царя во Францию. Рафалович также
должен был довести до сведения Кайо, что «понижение русских
фондов и бумаг во Франции более всего наносит вред самим
французам», а Витте это «в сущности довольно безразлично, так
как через несколько месяцев биржа убедится в своих ошибках»
и, следовательно, «французское правительство более всего заин-
тересовано в том, чтобы дать отпор этой гнусной газетной кампа-
нии и успокоить биржу».202
Если Витте таким способом рассчитывал побудить француз-
ское правительство предпринять энергичные действия в защиту
русского кредита, то ои несомненно просчитался.
О необходимости официального опровержения распространив-
шихся во Франции слухов относительно якобы имевших место
во время царского визита переговоров о займе Ламздорф заявил
еще 23 сентября/6 октября 1901 г.203 французскому поверенному
и делах Бутирону. Несколько дней спустя в руках Ламздорфа и
Витте уже был составленный самим Делькассе и переданный че-
рез Бутирона проект опровержения, которое 3/16 октября с обоюд-
ного согласия русского и французского правительства было
опубликовано во Франции и в тот же день перепечатано в «Пра-
вительственном вестнике» в Петербурге.204 * Как видно, француз-
ское правительство охотно пошло на опубликование официального
опровержения слухов, связанных с поездкой Николая II во Фран-
цию, однако предпринимать какие-либо более серьезные шаги
в отношении прессы вовсе пе собиралось, и демарш Витте, по
видимому, не произвел большого впечатления на Кайо.
202 Витте — Рафаловичу, 5/18 октября 1901 г. ЦГИА СССР, ф. 560,
оп. 22, д. 250, лл. 33—36.
203 Бутирон Делькассе, 23 сентября/6 октября 1901 г. DDF, 2/1, № 426.
2°4 БуТИрОн — Делькассе, 3/16 и 12/25 октября 1901 г. DDF. 2/1,
№№ 442, 454.
77
Кайо не отрицал, что частично «нападки на Россию» исходят
«от противников правительства», но только частично, в то время
как главная причина этих нападок заключается в деморализации
рынков и больших потерях, которые бельгийские п французские
финансисты понесли на русских ценностях. И на этот раз, фор-
мально отказавшись давать совет «в столь деликатном деле», как
подкуп газет, Кайо «признал» полезным «определенные действия
в отношении части прессы».205
Встреча Рафаловича с Альфонсом Ротшильдом привела
к тем же результатам, что и переговоры с Кайо. Разногласие
между банкиром и министром обнаружилось только в том,
должно ли русское правительство, сделав первый взнос, взять на
себя обязательства перед торговцами прессой относительно сле-
дующего платежа или нет. Наконец, и в русском посольстве,
хотя и в осторожной форме, высказались за создание «оборони-
тельных позиций» в печати.206 И все-таки Рафалович не решался
приступить к «крайне неприятному и противному делу со специа-
листом Тери» до тех пор, пока Витте телеграммой от 7/20 октября
не потребовал от него решительных действий: «Я уже дал вам
полномочия действовать на прессу соответственно вашей точке
зрения и нынешним обстоятельствам, которые вы можете оценить
в Париже лучше, чем я из Сочи. Я вас прошу, следовательно, дей-
ствовать».207 Всего несколько дней спустя, 14/27 октября, по пер-
вой же просьбе Рафаловича 208 распоряжением Витте ему был не-
медленно по телеграфу открыт кредит в 60 тыс. франков из при-
былей иностранного отделения Кредитной канцелярии.209 Для
проведения же всей намеченной операции Витте вынужден был
испросить у Николая II разрешение па открытие специального
кредита в размере 160 тыс. франков из 12-миллионного фонда,
предназначенного «па экстренные, не предусмотренные сметами
надобности».210 Подробно изложив па страницах всеподданнейшего
доклада причины, вызвавшие необходимость столь значительных
расходов па усмирение французской прессы,211 Витте дал волю
-------------. )
205 Рафалович — Витте, 6/19 октября 1901 г. ЦГИА СССР, ф. 560, он. 22,
д. 2.50, лл. 42—45.
206 Там же.
207 Витте — Рафаловичу, 7/20 октября 1901 г. ЦГИА СССР ф. 560,
оп. 22, д. 250, л. 49.
208 Рафалович — Витте, 13/26 октября 1901 г. ЦГИА СССР, ф 560 оп 22,
д. 250, л. 85.
209 Витте — Путилову, 14/27 октября 1901 г. ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22,
д. 250, л. 88.
2,0 Всеподданнейшая докладная записка С. Ю. Витте «По поводу
появившихся в последнее время во французской прессе статей, направ-
ленных против России и ее финансов», 16/29 октября 1901 г. «Красный
архив», 1925, № 3 (10), стр. 40.
211 Витте обратил внимание Николая II прежде всего на «борьбу за
власть различных партий французского парламента» как основную при-
чину «газетной бури», разыгравшейся в связи с поездкой царя во Фран-
78
чувствам, наградив последнюю весьма нелестной характеристикой.
«Продажность французской прессы есть факт общеизвестный, —
писал Витте, — и, с тех пор как ... я занимаю пост министра
финансов, ко мне непрерывно под разными формами и предло-
гами поступают ходатайства о субсидиях со стороны французских
журналистов самых разнообразных лагерей. До сих нор подобные
ходатайства я старался отклонять, но мне небезызвестно, что
в сущности пи один наш заем во Франции не обходился без воз-
действия на прессу, которое производилось банкирами, реализо-
вавшими займы».212
По меньшей мере за несколько дней до того, как Николай II
санкционировал открытие специального кредита для усмирения
французской прессы, начертав на всеподданнейшем докладе Витте
многозначительное «с сожалением согласен», Рафалович начал
уже заключать сделки с представителями французских газет.
Прежде всего Рафалович вступил в соглашения с «Temps» и
«Petit Parisien», с первой па шесть (3900 франков), а со второй
па три месяца (1500 франков) и дал им соответствующие
инструкции, в частности обращать внимание публики на разницу
между русскими государственными и промышленными фон-
дами.213 Рафалович заручился также содействием Тери на шесть
месяцев на условиях выплаты ему 50 тыс. франков в один прием
до 10 ноября (и. ст.). За эту сумму русскому финансовому агенту
было обещано «серьезное содействие» в течение полугодового
срока в финансовых отделах «Petit Journal», «Figaro», «Matin»,
«Franfais» и четырех провинциальных газет.214 Рафалович усло-
вился об использовании для пропаганды в пользу русских фи-
нансов не только ежедневных бюллетеней и ежемесячных обозре-
ний финансовых отделов газет, но и об опубликовании в середине
января на первой странице «Matin» специальной статьи о докладе
министра финансов по бюджету. Если принять во внимание боль-
шие тиражи газет, с которыми были заключены соглашения
(только «Matin» свыше 200 тыс., из которых 100 тыс. ежедневно
цию. Вместе с тем Витте выделил из французского общества три группы
лиц, с его точки зрения, заинтересованных в газетной кампании, направ-
ленной против России. Первая группа — французские виноделы и вино-
торговцы, связывавшие с визитом Николая II во Францию надежды на
отмену или по крайней мере понижение пошлин на французское вино,
’ экспортируемое в Россию, и обманувшиеся в своих ожиданиях. Вторая —
французские капиталисты, скупавшие в погоне за наживой «паи и акции
сомнительный предприятий, основанных в России бельгийцами исключи-
тельно с целью спекуляции», и разорившиеся на этих операциях. Третья —
русские эмигранты и путешественники, «недовольные существующим го-
сударственным строем России» («Красный архив», 1925, № 3, стр. 37—39).
212 Там же, стр. 40.
213 Рафалович — Витте, 10/23 октября 1901 г. ЦГИА СССР, ф. 560,
оп. 22, д. 250, лл. 64—65.
214 Рафалович — Витте, 13/26 октября 1901 г. ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22,
д. 250, лл. 81—84.
79
продавалось в Париже), то в руках русского Министерства фи-
нансов, таким образом, оказалось довольно мощное средство воз-
действия па французского держателя русских ценных бумаг.
Соглашения с влиятельными французскими газетами, очевидно,
довольно скоро дали некоторые плоды. 18/31 октября 1901 г. Ра-
фалович уже сообщал Витте, ссылаясь на Тери и доверенное
лицо Альфопса Ротшильда, что «кампания по понижению, пред-
принятая как средство шантажа и давления на русское прави-
тельство, чтобы заставить его поддержать некоторые бельгийские
и французские предприятия, почти прекратилась» и что благо-
даря твердой позиции Ротшильда удалось воздействовать па
Вернейля и биржевых маклеров.215
Три дня спустя были отправлены в Петербург министру пер-
вые образчики статей из «Matin», «Petit Parisien» и других га-
зет. В них, по определению Рафаловича, выражалась уже «вполне
соответственная и приличная точка зрения на русские фонды».216
Кстати сказать, во второй половине ноября курс их начал не-
сколько повышаться.217 Последние два месяца 1901 г. француз-
ская печать не причиняла прежних беспокойств русскому прави-
тельству, если не считать «Echo de Paris», опубликовавшей
в ноябре—декабре серию статей, а также ложных сообщений,
с целью дискредитации Витте, в том числе статьи, явпо русского
происхождения, подписанные псевдонимом «Niet».
В начале декабря (н. ст.) в «Echo de Paris» и ряде других
газет появилось сенсационное извещение о том, что якобы
в марте в Париже состоится новый русский заем на сумму
в 1 млрд франков.218 За этим извещением скрывалась уверенность
французских финансовых кругов, что реализация русской части
китайской контрибуции будет все-таки осуществлена в Париже.
Однако Витте готовил неприятный сюрприз французским креди-
торам русского самодержавия: новый русский государственный
заем действительно состоялся в марте 1902 г., по не в Париже,
а на берлинской бирже. Правда, в январе—феврале 1902 г., пока
берлинская операция была еще в стадии подготовки, Витте, разу-
меется, держал ее в совершенном секрете, ничем пе выдавая
своих намерений, и во французских правительственных и финан-
совых сферах, по-видимому, пе подозревали о ведущихся пере-
говорах русского финансового ведомства с Мендельсоном.
215 Рафалович — Витте, 18/31 октября 1901 г. ЦГИА СССР, ф. 560,
он. 22, д. 250, лл. 101—102.
216 Рафалович — Витте, 22 октября/4 ноября 1901 г. ЦГИА СССР, ф. 560,
оп. 22, д. 247, лл. 234—235.
217 Госкье — Витте, 31 октября/13 ноября 1901 г. ЦГИА СССР, ф. 560,
он. 22, д. 250, л. 121; Рафалович — Витте, 14/27 ноября 1901 г. ЦГИА СССР,
ф. 560, оп. 22, д. 247, лл. 252—255.
218 Ефрон — Витте, 22 ноября/5 декабря 1901 г. ЦГИА СССР, ф. 560,
оп. 22, д. 250, л. 183.
80
Когда Витте в августе 1901 г. добился согласия французского
правительства на то, чтобы не выпускать заем во Франции
в 1902 г., а в случае надобности заключить его в 1903 г. в размере
2/з и в 1904 г. в размере 7з всей обусловленной суммы
в 200 млн руб., или, наконец, не делать займа и в 1903, а вы-
пустить в 1904 г. заем на все 200 млн руб., то это отнюдь пе озна-
чало, что русское правительство намерено было отказаться
в 1902 г. от финансовых операций па заграничных рынках. Витте,
очевидно, уже тогда намеревался реализовать русскую часть ки
тайской контрибуции на берлинской бирже. Однако окончательно
для Витте этот вопрос был решен только в декабре 1901 г., когда
ио его просьбе в Петербург для переговоров о займе приехал
Артур Фишель — доверенное лицо Мендельсона.219
Итак, на весь 1902 г. парижский рынок исключался из пла-
нов русского Министерства финансов. На март для французских
кредиторов уже был заготовлен неприятный сюрприз (русский
заем в Берлине), а пока вольно или невольно Витте вызвал но-
вые атаки против себя французских газет, задев французского
буржуа предсказанием мрачных перспектив экономического раз
вития Франции, того самого буржуа, который, благоденствуя
у себя дома, ревниво следил за экономической конъюнктурой
в России, озабоченный получением прибылей с капиталов, вло-
женных в русские ценности.
15/28 апреля 1901 г. Витте дал пространное интервью нью-
йоркскому банкиру, занимавшему в течение нескольких лет в Ва-
шингтоне пост помощника секретаря казначейства, Фрэнку
А. Вандерлипу, выступив перед американцем в качестве прори-
цателя судеб экономического развития как стран Европы, так и
самой Америки. Интервью это было опубликовано Вандерлипом
8 месяцев спустя в статье «Американское коммерческое нашест-
вие на Европу» в январском номере журнала «Scribner Magazine»
за 1902 г. и уже в середине января стало предметом широкого
обсуждения в европейской прессе.
Вандерлип представил русского министра финансов амери-
канскому читателю как первого государственного деятеля и од-
ного из самых занятых людей в Европе. Воскресный день, Витте
в своем кабинете за большим столом, загроможденным официаль-
ными бумагами, занят работой с утра и назначает доклады до
одиннадцати часов вечера. Оп широкоплеч, крепко сложен, полон
сил, говорит с откровенностью, которая представляет «приятный
контраст сравнительно со сдержанностью многих низших чи-
пов»,220 и, конечно, наделен повадками, присущими большинству
великих людей. Этот литературный портрет самого делового чело-
219 См. переписку по поводу приезда А. Фишеля в Петербург в декабре
1901 г. ЦГИА СССР, ф. 560, он. 22, д. 211, лл. 21- 29, 35.
220 Цитируется по переводу, сделанному в канцелярии министра фи-
нансов (ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22, д. 262, лл. 5- 8).
6 Б. В. Ананьич
81
века в Европе, очевидно, должен был импонировать американ-
скому бизнесмену, тем более что Витте предсказал большое бу-
дущее именно экономическому развитию Америки и сравнительно
сдержанно отозвался о перспективах промышленного прогресса
в Европе. Англия, но словам Витте, «жестоко пострадала от
Трансваальской войны», по «все еще остается богатейшей страной
в мире», хотя если «у нее будет несколько Чемберленов и не-
сколько Трансваальских войн, то она будет разорена». Франция
«лишена инициативы и довольствуется результатами прежних
своих успехов», она «похожа на небольшого rentier», «сидит спо-
койно с карманами, наполненными бумагами ... и стрижет
купоны», она «не ищет нового поля для промышленной деятель-
ности ... не строит новых железных дорог, не делает новых ком-
мерческих завоеваний» и, стало быть, не имеет серьезных пер-
спектив экономического развития. Германия сравнительно бедна
природными ресурсами, но «богата инициативой и энергией».
«Она сделала удивительные шаги в промышленности. Но во мно-
гих отношениях этот прогресс был слишком быстрым и ненор-
мальным, и это со временем может породить затруднения».221
И только в Америке, которой «предстоит величайший прогресс»,
гармонично сочетаются природные богатства с «наиболее сильно
чем где-либо проявляющейся инициативой».
Витте резко осудил милитаризм («этот кошмар и несчастье
всех европейских министров финансов», которого пе знает Аме-
рика), объяснив причины европейского кризиса обстоятельствами
чисто военного характера — отливом капиталов из европейской
промышленности в связи с англо-бурской войной и военными
действиями в Китае.
Он коснулся экономического положения и самой России, при-
чем американский банкир хорошо усвоил, а главное сообщил
своему читателю как раз то, что нужно было русскому министру
финансов. А именно, что «Россия нуждается в капиталах так же,
как Сахара в воде», и «нет человека, который сильнее (чем
Витте, — Б. А.) желал бы видеть все страны пользующимися
благодеяниями мира, причем из этих благодеяний для него осо-
бенно важны — низкий процент и свободный для бумаг денежный
рынок».222
Интервью Вандерлипу, разумеется, преследовало цель не
только уязвить французских кредиторов, ио и еще раз привлечь
внимание американских финансовых кругов к России. И действи-
тельно, в Америке оно вызвало интерес, и Витте сразу же после
выхода в свет январского номера «Scribner Magazine» получил
через К. П. Победоносцева предложение от другого американского
журнала «North American Review» выступить со статьей о рус-
221 Там же.
222 Там же.
82
ских финансах или о взаимоотношениях между Россией п Север-
ной Америкой.223
Несмотря па неудачу переговоров о займе, которые вел
в 1899—1900 гг. Ротштейн с американскими банкирами, министр
финансов не собирался, видимо, расставаться с мыслью о воз-
можности когда-нибудь все-таки воспользоваться услугами бога-
того американского рынка.224
Как и следовало ожидать, интервью Вандерлипу было
воспринято французской печатью как оскорбительное для Фран-
ции.225 Витте же по обыкновению сделал невинное лицо («сооб-
щение в американских газетах пе точно») 226 и разрешил пред-
ставителю русского телеграфного агентства в Париже А. Ефрону,
«если ои признает возможным и нужным», опубликовать «осто-
рожное опровержение».227 Однако два месяца спустя министр фи-
нансов вынужден был побеспокоиться об организации официаль-
ного разъяснения в самой России. 3/16 марта 1902 г. «Вестник
финансов» напечатал специальную статью по поводу интервью
Вандерлипу, смысл которой сводился к тому, что сказанное
Витте в несколько искаженном виде вышло из-под пера амери-
канца, которому «сквозь увеличительное стекло трестов промыш-
ленные успехи и благосостояние Америки представляются в пре-
увеличенном виде». Если бы не это качество собеседника и
«если бы русскому министру финансов пришлось высказать, не
прибегая к переводчику, свое мнение об экономической роли
Франции в области международной конкуренции, он, конечно, не
223 Теодор Стантон — Победоносцеву, 2/15 января 1902 г. ЦГИА СССР,
ф. 560, оп. 22, д. 251, л. 53—53 об. В ответ на это предложение в январ-
ском номере «North American Review» со статьей о русском государствен-
ном долге выступил А. Г. Рафалович (A. R a f а 1 о v i с h. The Public debt
of Russia. The North American Review, January, 1902, pp. 124—135).
В феврале 1902 г. Рафалович сообщил Витте со ссылкой на агента Мини-
стерства финансов в Вашингтоне Рутковского, что статья, написанная им
ио заказу «North American Review», произвела хорошее впечатлепие
в Америке и американские банкиры просили разрешения ее перепечатать
для рассылки своим клиентам (Рафалович — Витте, 13/26 февраля 1902 г.
ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22, д. 250, лл. 230—231).
224 Витте не терял также надежды на возможность размещения в бу-
дущем русских займов и в Англии, причем в начале 1902 г. надежда эта
была связана с развитием русско-английских торговых отношений. «Если
английский денежный рынок и стоит вне вопроса в течение еще некото-
рого времени, то завоевать его легче всего путем торговли...», — писал
Рафалович Витте 2/15 января 1902 г. (ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22, д. 251,
л л. 48—49).
225 Ефрон — Витте, 17/30 января 1902 г. ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22,
д. 262, л. 12.
226 См. помету Витте на телеграмме Ефрона от 17/31 января 1902 г.
ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22, д. 262, л. 12.
227 Путилов — Ефрону, 18/31 января 1902 г. ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22,
д. 262, л. 13. Ефрон предпочитал уклониться от опровержения в какой бы
то ни было форме (Ефрон — Витте, 31 января/13 февраля 1902 г. ЦГИА
СССР, ф. 560, оп. 22, л. 117—117 об.).
83
6*
стал бы смотреть па дело с одной только стороны и не впал бы
в банальный пессимизм».228
Необходимость опубликования опровержения по поводу ин-
тервью Вандерлипу была вызвана, вероятно, тем, что, несмотря
на принятые меры, Министерству финансов так и пе удалось
утихомирить французскую печать. Открытый Рафаловичу в ок-
тябре 1901 г. кредит в 60 тыс. франков к началу апреля 1902 г.
почти целиком перекочевал в карманы торговцев французской
прессой (в распоряжении Рафаловича осталось всего 3450 фран-
ков). В феврале 1902 г. Витте в целях усиления влияния Мини-
стерства финансов на французскую печать последовал в некото-
рой мере рекомендации Мещерского и передал через Рафаловича
необходимую сумму денег уже упоминавшемуся выше Ганзену,
состоявшему «в постоянных отношениях» с пятью-шестью фран-
цузскими газетами, в том числе с такими, как «Figaro» и
«Gaulois».229 И тем не менее выступления против финансовой
политики Витте продолжались, к ужасу Рафаловича, и на
страницах газет, получивших свою долю из шестидесятитысяч-
ного кредита, таких, как например «Matin», которая 18 фев-
раля/3 марта 1902 г. опубликовала статью Андрэ Вертело, сотруд-
ника газеты, радикал-социалиста, сына известного французского
химика, под названием «Русский кризис».230
Основываясь на исследовании бельгийского инженера Горд-
венера о металлургической и каменноугольной промышленности
юга России, Вертело обвинил русское правительство в том, что
оно привлекало в Россию иностранных капиталистов, а затем ра-
зорило их в годы кризиса. Вертело утверждал (со ссылкой на
Оля), что за пятилетие после 1894 г. приток иностранных капи-
талов в Россию составил 1200 млн франков, в то время как за
сорок с лишним лет (с 1851 по 1894 г.) в русскую промышлен-
ность иностранцами было вложено всего 400 млн франков. Такой
бурный прилив иностранных капиталов, вызванный, по мнению
автора, в конце 90-х годов, протекционистской политикой Витте,
произвел чуть ли не промышленный переворот в России: резко
увеличилась добыча угля, производство чугуна, стали, возросла
сеть железных дорог. Франко-русский союз открыл для Витте
парижский денежный рынок. Однако иностранные капиталисты.
228 «Вестник финансов, промышленности и торговли», № 9, 3/16 марта
1902 г., стр. 447—449; см. также: Интервью и интервьюеры. «Новое
время», 10/23 марта 1902 г.
229 Рафалович — Витте, 13/26 февраля 1902 г. ЦГИА СССР, ф. 560,
оп. 22, д. 262, л. 13; Рафалович — Витте, 19 февраля/4 марта 1902 г. ЦГИА
СССР, ф. 560, оп. 22, д. 250, л. 237—237 об.
230 «Я окончательно выведен из себя этими непрерывными атаками
против России, в газете, которой мы напрасно уплатили аванс, а не стали
платить помесячно», — писал Рафалович в Петербург в связи с появле-
нием статьи Вертело (Рафалович — Витте, 19 февраля/4 марта 1902 г.
ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22, д. 250, л. 237).
84
поместившие свои ценности в русские предприятия, оказались
в полной зависимости от государства, основного их клиента и
заказчика; в условиях России они не имели возможности даже
объединяться в тресты для защиты своих интересов, что и при-
вело их в конечном счете к разорению.
21 фовраля/6 марта 1902 г. Рафалович напечатал в «Matin»
возражения на статью Вертело, заявив, что русское правитель-
ство, допуская возникновение новых предприятий, ничего им ие
гарантировало, кроме таможенного покровительства, и никак
пе могло гарантировать им прибыли и охрану от внутренней кон-
куренции. Вертело ответил, и в «Matin» развернулась полемика,
подхваченная другими газетами. Как бы продолжая эту поле-
мику, «Temps» опубликовала целую серию редакционных ста-
тей под названием «Русская индустрия и французские капи-
талы».23’ Уже в первой из них, помещенной в номере от
19 марта/1 апреля, подчеркивалось, что приток французских ка-
питалов в течение последнего десятилетия не только способство-
вал быстрому развитию русской промышленности, но и привел
к тому, что Россия обогнала Францию и Бельгию по некоторым
важным показателям развития тяжелой промышленности, таким
как выплавка чугуна, и показала высокие темпы развития в ста-
лелитейной и каменноугольной промышленности.231 232
В то же время, по мнению «Temps», сами французы не из-
влекли большой выгоды из вывоза капиталов в Россию, если пе
считать получения процентов, и политический союз с Россией не
дал им серьезных экономических выгод. Поэтому «Temps»
как бы настаивала на справедливой компенсации. Оценивая еже-
годный внешнеторговый оборот России в 3 млрд франков и уста-
новив, что коммерческие связи с Россией не превышали в стои-
мостном выражении 236 млн франков, а французский ввоз 66 млн,
газета выступала с призывом путем таможенных комбинаций за-
менить весь немецкий ввоз в Россию французским.
Появление подобных статей в ведущих французских газетах
было тем более опасно для русского кредита во Франции, что
выдвигавшиеся в них обвинения в адрес русского правительства
231 «Le Temps», I, 3, 5, 8, 13 Avril, 1902; см. также статью Рафаловича
в номере от 10 мая 1902 г.
232 «Le Temps», 1 Avril, 1902. По утверждению «Temps», благодаря
притоку французских капиталов Россия, занимавшая в 1870 г. седьмое
место по производству чугуна, к 1899 г. оказалась на четвертом, оставив
позади себя Бельгию, которая с пятого места была отброшена на седьмое,
и Францию, передвинувшуюся с четвертого на пятое. В то время как
производство чугуна во Франции за период с 1870 по 1899 г. возросло
с 1 178 000 до 2 567 000 т, в России соответственно произошел гораздо
более резкий скачок с 360 000 до 2 675 000 т. К 1899 г. Россия почти
догнала Францию по производству стали, увеличив ее производство за
период с 1880 по 1899 г. в четыре раза. За восемь лет (с 1892 по 1900 г.)
производство угля в России возросло с 6 700 000 до 15 760 000 т.
85
перекликались в сущности с тем, что говорил осенью 1901 г.
Кайо Рафаловичу в связи с крахом керченского предприятия,
в судьбе которого были серьезно заинтересованы французские
капиталисты. Настаивая на оказании помощи русским прави-
тельством Обществу керченских металлургических заводов, Кайо
предостерегал тогда Рафаловича, что «крах Керчи» будет иметь
«роковые последствия» для «всех русских промышленных ценно-
стей», обращавшихся на парижской бирже, и убеждал русского
финансового агента, что необходимо сделать все возможное,
чтобы опровергнуть мысль, будто «иностранцев завлекали и при-
глашали в Россию, а теперь предоставляют предприятиям разо-
ряться, чтобы потом выкупить их по низкой цене». И вот теперь,
весной 1902 г., вопрос об ответственности русского правительства
за крах предприятий, в которые были вложены французские
ценности, был вынесен для всеобщего обсуждения на страницы
французских газет. Однако, несмотря на то что эти новые атаки
французской прессы содержали серьезную угрозу русскому
кредиту во Франции, Витте предпочел пе отвечать на них вплоть
до самого конца марта 1902 г., до тех пор пока не было покон-
чено с берлинским займом, который уже сам по себе должен был
несколько умерить претензии французских кредиторов к рус-
скому Министерству финансов, продемонстрировав возможности
России занимать пе па одной только парижской бирже.
Начатые в декабре 1901 г. переговоры с банкирским домом
Мендельсона о займе протекали, очевидно, без осложнений, и
уже 28 февраля/13 марта 1902 г. Витте вошел в Комитет финан-
сов с представлением о реализации на германском рынке причи-
тавшегося России от Китая «вознаграждения». Официально но-
вый заем предназначался для финансирования строительства на-
чатых уже частных железных дорог и новых железнодорожных
линий. Сумма, необходимая для этой цели, на 1902 г. исчисля-
лась приблизительно в 200 млн руб., из которых 60 млн должны
были пойти на продолжение постройки Китайской Восточной
железной дороги и примерно столько же на сооружение при-
брежной Черноморской линии. Кроме того, намечались дополни-
тельные расходы в связи с железнодорожным строительством (см.
табл, на стр. 87).233
В 1902 г. русское правительство не могло рассчитывать на
выпуск как на внутреннем, так и на внешнем рынках ценных
бумаг в форме железнодорожных займов. В самой России же-
лезнодорожные облигации можно было разместить только за счет
средств сберегательных касс, но они не располагали в это время
233 Представление С. Ю. Витте в Комитет финансов, не позднее 28 фев-
раля/13 марта 1902 г. ЦГИА СССР, ф. 563, on. 1, д. 20, лл. 1—13.
86
Наименование обществ железных дорог Разрешено к выпуску облигаций, но еще нс реализовано (в тыс. руб.) Предполагается испросить разреше- ния па выпуск облигаций (в тыс. руб.)
Общ. Владикавказской ж. д. . . . 18600 —
Общ. Московско-Виндаво-Рыбин- ской ж. д 33585 912
Общ. МосковскоЖиево-Воронеж- ской ж. д 11746 5000
Общ. Рязанско-Уральской ж. д. 10000 —
Общ. Юго-Восточных ж. д 2200 —
Всего 76131 5912
необходимой наличностью. Русские железнодорожные займы за
границей, как правило, размещались в Германии и Голландии
(во Франции железнодорожные облигации облагались высокими
налогами), однако к 1902 г. общая сумма реализованных на этих
рынках железнодорожных бумаг достигла довольно значительной
цифры — свыше 500 млн руб., и спрос на них упал. Так, синди
кат, взявший на себя летом 1901 г. реализацию в Германии
облигаций Варшавско-Венской железной дороги на 25 млн руб.,
к началу 1902 г. не мог реализовать их полностью и все еще
имел в своих руках свыше 7з выпуска. Поэтому, учитывая поло-
жение германского денежного рынка, по предложению банкир-
ского дома Мендельсона решено было реализовать на берлинской
бирже русскую долю китайской контрибуции в виде государст-
венного займа.
В результате этой операции русское Министерство финансов
предполагало выручить около 182 млн руб.234 Синдикат, состав-
ленный из германских, голландских и русских банкирских домов
и кредитных учреждений, принимал за свой счет твердо 139 млп
руб. по цене 947/s%,235 остальная же часть займа (43 млн руб.)
помещалась в портфель русских государственных сберегатель-
ных касс на срок не менее семи месяцев. Ее предполагалось реа-
лизовать позднее путем специального соглашения с Мендельсо-
ном и по возможности на более выгодных условиях.236 Согласно
234 Там же.
235 Чистая выручка русского правительства составила, однако, только
94'/4% нарицательной суммы займа, так как Государственное казначей-
ство брало на себя расходы по уплате иностранного гербового сбора в раз-
мере ’/2% и на изготовление облигаций и посылку их за границу в раз-
мере ’/8 % (там же; см. также всеподданнейшую записку С. Ю. Витте, не
позднее 8/21 марта 1902 г. ЦГИА СССР, ф. 583, оп. 4, д. 318, лл. 31—39).
236 Представление С. Ю. Витте в Комитет финансов, не позднее 28 фев-
раля/13 марта 1902 г. ЦГИА СССР, ф. 563, on. 1, д. 20, лл. 1-13.
87
утвержденным Комитетом финансов условиям выпуска, заем
объявлялся на нарицательный капитал в 181 959 000 руб. Обли-
гации займа выпускались именные и па предъявителя и подле-
жали погашению по нарицательной цене в течение 39 лет, счи-
тая с 1 января 1902 г., ежегодными тиражами. Русское прави-
тельство брало на себя обязательство не конвертировать и не
выкупать заем до 19 декабря 1914/1 января 1915 г.
О выпуске нового государственного займа было извещено
именным высочайшим указом 1 марта (ст. ст.) 1902 г., едва
только истек срок, в течение которого русское правительство
обязалось перед парижским Ротшильдом не делать новых загра-
ничных займов. Витте объяснял необходимость такой поспеш-
ности неустойчивым состоянием германского денежного рынка,
конъюнктура которого могла измениться к худшему, так как
к нему, по сведениям русского Министерства финансов, собира-
лись обратиться другие европейские государства, либо предпо-
лагавшие, как например Австрия, конвертировать свои госу-
дарственные займы, либо просто нуждавшиеся в деньгах. Витте
всячески подчеркивал большое значение организации займа
именно в Германии и Голландии. Так как большая часть рус-
ских ценных бумаг, приобретенных германскими и голланд-
скими банками, участвовавшими в подписке на 3.5 %-й заем
1894 г. и 3%-й заем 1896 г., перекочевала во Францию,237 Витте,
вопреки предложению государственного контролера, высказался
за отказ от включения в условия выпуска нового займа паритета
на французскую валюту, дабы избежать неправильных «толкова-
ний», что новый заем, хотя и выпускается в Германии и Гол-
ландии, «в действительности предназначается для помещения
на французском рынке».238 Ради проведения операции на гер-
манском рынке пришлось пойти па сравнительно низкую выпу-
скную цену займа (97.5%), тогда как даже эмиссионный курс
реализованной в Париже в 1901 г. 4%-й консолидированной
ренты, выпущенной при менее благоприятных условиях между-
народного денежного рынка, был на 0.5% выше.239 Низкая цепа
нового займа особенно бросалась в глаза в связи с тем, что в се-
редине февраля 1902 г. цена соответствующих русских и авст-
рийских 4%-х займов на парижской бирже достигала 103%. За-
граничные банки, участвовавшие в операции (Мендельсон,
Блейхредер, Варшауэр, Учетное и Торговое общества в Берлине;
«Липпман, Розенталь и К°» в Амстердаме), брали на себя 80%
суммы займа, реализовавшегося по подписке, в то время как рус-
ские банки (Петербургский международный, Учетпо-ссудпый,
237 Там же.
238 Журнал Комитета финансов 28 февраля/13 марта 1902 г.
ЦГИА СССР, ф. 5G3, оп. 2, д. 411, л. 5—5 об.
239 I осударствеггный контролер выступил в Комитете финансов против
столь пизкой выпускной цены займа.
88
Русско-Китайский, Петербургский для внешней торговли и Вол-
жско-Камский ) 20 %.240
Поскольку новый заем, как это официально и было объявлено,
предназначался на «возмещение убытков частных лиц и учреж-
дений и на выдачу ссуд частным железнодорожным общест-
вам»,241 Витте вскоре после объявления о выпуске займа
8/21 марта обратился к Николаю II с всеподданнейшей запиской
по поводу употребления средств, которые должны были быть
получены в результате займовой операции.242 Выручка от части
займа, реализовавшейся посредством публичной подписки
(300 млн марок = 138 900 тыс. руб.), поступала в распоряже-
ние русского правительства в четыре срока: треть суммы
29 марта, одна шестая 18 мая, одна шестая 17 июня и последняя
треть 18 июля ст. ст. и, таким образом, к середине 1902 г. цели-
ком могла быть использована по назначению. Согласно утверж-
денному царем всеподданнейшему докладу Витте, русское пра-
вительство собиралось удовлетворить претензии частных лиц
(русских подданных) в размере 6 359 977.72 руб. (из расчета
94*/4% за 100%), а также претензии датских подданных, инте-
ресы которых охранялись русской миссией в Пекине, в размере
128 тыс. руб. па тех же условиях. 70 млп руб. предназначались
для уплаты обществу Китайской Восточной железной дороги.
Ввиду большого размера этой суммы предполагалось выплачи
вать ее частями по мере потребности дороги в деньгах. Из пер-
вых поступлений дорога должна была возместит!, уже выданные
ей временно из средств Государственного банка 8 978 тыс. руб.
Остальная часть выручки подлежала выдаче частным железно-
дорожным обществам в виде ссуды из 4.5% годовых, причем
в первую очередь намечалась выдача ссуд, необходимых для
уплаты Государственному банку временно «заимствованных
у него» частными железнодорожными обществами 24 млн руб.243
240 См.: П. ГТ. Ми гул ии. Русский государственный кредит, т. III.
стр. 409, 490. П. П. Мигулин оценивал условия займа 1902 г. как «унизи
тельные для великого государства». «Условия реализации последнего
'нашего займа, — писал в 1903 г. Мигулин, — по состоянию денежных рын-
ков (необыкновенно благоприятному) совершенно для нас унизительны и
доказывают поразительное падение за границей нашего государственного
кредита, который теперь ниже кредита Австро-Венгрии».
241 Официальное объявление о таком назначении займа не могло не
вызвать иронического отношения даже со стороны Мигулипа. «При чем
тут, — писал П. П. Мигулин, — ж. д. общества, совершенно непонятно.
Правительство просто путем денежного вознаграждения с Китая должно
возместит!, свои военные расходы, а куда оно употребит полученное воз-
награждение, это его )[ело. Но М-во ф-ов, очевидно, хочет подчеркнуть,
что даже военная контрибуция будет использована у нас с производи-
тельными целями» (И. II. Мигулин. Русский государственный кредит,
т. III, стр. 409—410).
242 Всеподданнейшая докладная записка С. Ю. Витте, пе позднее
8/21 марта 1902 г. ЦГИА СССР, ф. 583, оп. 4, д. 315, лл. 31—39.
243 Там же.
89
Таким образом, практически из 138 900 тыс. руб., которые рус-
ское правительство по условиям займа получало от банкирского
синдиката, почти 33 млн руб. должны были просто поступить
в Государственный банк в счет долгов Китайской Восточной же-
лезной дороги и некоторых частных железнодорожных обществ.
Почти 6.5 млн руб. подлежали выплате частным лицам, а свыше
60 млн все той же Китайской Восточной железной дороге.
И только оставшиеся деньги предназначались для ссуд частным
железнодорожным обществам. Как видно, практическое распре-
деление сумм, полученных от займа, далеко не соответствовало
тому проекту употребления этих денег, с которым Витте высту-
пил в Комитете финансов накануне заключения займа 1902 г.
Хотя условия выпуска займа 1902 г. нелегко было выдать за
выгодные, русское Министерство финансов пыталось широко ре-
кламировать успех нового займа, особенно после того как
9/22 марта от Мендельсона пришло извещение, что «подписка на
русский заем покрыла сумму выпуска в сто с лишним раз».244
По сообщениям русского посла из Берлина, подписка на русский
заем произвела в Германии «самое лучшее впечатление». «Ре-
зультат подписки, исчисленный в 30 млрд марок, — доносил
Ламздорфу Остен-Сакен, — изображает из себя настолько внуши-
тельный факт, что его следует приветствовать как весьма отрад-
ное явление не только в финансовом, но и в политическом отно-
шении».245
В германских политических кругах, действительно, придавали
большое значение заключению после длительного перерыва на
берлинском рынке русского государственного займа и связывали
с этой операцией надежды на возможность добиться изменения
в пользу Германии русских таможенных тарифов в связи с наме-
чавшимся в 1904 г. пересмотром русско-германского торгового
соглашения 1894 г.
Витте об этом дано было понять через третьих лиц еще до
подписания соглашения о займе.246 Но такое предупреждение,
вероятно, только побудило русского министра спешить с заклю-
чением сделки ввиду опасности вмешательства в переговоры
с Мендельсоном столь неприятного посредника, как рейхсканцлер
Бюлов. Когда же германская дипломатия перешла к более опре-
244 Мендельсон — Витте, 9/22 марта 1902 г. ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22,
Д. 212, лл. 32—33.
245 Остен-Сакен — Ламздорфу, 29 марта/ll апреля 1902 г. АВПР, ф. Кан-
целярия, 1902 г., д. 14, л. 73—73 об. По утверждению П. П. Мигулина,
самый факт многократного покрытия суммы займа подпиской еще не
свидетельствовал об успехе займа, ибо известны случаи организации
фиктивной подписки на русские займы. Так было с 3%-м займом 1891 г.,
который был покрыт подпиской в 8 раз, но в действительности не разо-
шелся вовсе (П. П. Ми гул ин. Русский государственный кредит, т. III,
стр. 490).
246 Альвенслебен — Бюлову, 2/15 мая 1902 г. СР, 18/1, № 5404.
90
деленным действиям, вопрос о займе уже был практически ре-
шен. Именной высочайший указ о выпуске берлинского займа
был распубликован 1/14 марта 1902 г. 2/15 марта германский
посол в Петербурге Альвенслебен обратился к Бюлову с письмом,
в котором убеждал рейхсканцлера пе упускать, «может быть,
последний необыкновенно благоприятный случай» заставить
Витте (в качестве вознаграждения за предоставленную ему воз-
можность сделать заем в Германии) дать «официальное письмен-
ное обязательство» установить благоприятные для Германии тор-
говые тарифы.247 Бюлов и сам полагал, что «было бы грубой
ошибкой» пе использовать «решительно и энергично» момент за-
ключения займа для оказания давления на Витте.248 Однако,
судя ио помете, оставленной им на письме Альвенслебена:
«Нужно позаботиться, чтобы евреи (Мендельсон и т. д.) думали
не только о своем собственном кошельке, по и об интересах го-
сударства»,249 рейхсканцлера вывела из себя пе просто самостоя-
тельность, проявленная берлинским банкиром в переговорах
с русским правительством, но и сознание того, что упущен бла-
гоприятный момент для вмешательства. Правда, можно было
чинить препятствия осуществлению уже подготовленной сделки,
но в Берлине не могли не понимать, что это таило в себе угрозу
серьезных обострений в отношениях с русским правительством,
в то время как последнее в случае даже срыва операции только
еще крепче связало бы себя с парижской биржей.250 Естественно,
что такая перспектива оказывала сдерживающее влияние на
действия германской дипломатии. Когда же Альвенслебен, вскоре
после заключения займа, встретив Витте на обеде у Д. С. Сипя-
гина, все-таки попытался позондировать почву относительно воз-
можности (в порядке услуги за содействие в проведении финан-
совой операции) уступок со стороны России в предстоящих
переговорах о торговом соглашении, Витте решительно отверг
притязания германского дипломата. Он имел три предложения
о займе — «от французов, американцев и немцев — на равных
условиях», и немцы еще должны быть «очень довольны», что
«им дали преимущество», так как после англо-бурской войны, по
его мнению, «явится такое обилие денег» в Европе и в Америке,
что их трудно будет выгодно разместить.251 Немецкий посол про-
бовал возражать: «...вероятно, тогда в Германии деньги будут
247 Там же.
248 Записка Бюлова, 4/17 мая 1902 г. GP, 18/1, № 5405.
249 Альвенслебен — Бюлову, 2/15 мая 1902 г. GP, 18/1, № 5404.
250 Бюлов — Альвенслебену, 5/18 марта 1902 г. GP, 18/1, № 5406; Аль-
венслебен— Бюлову, 6/19 марта 1902 г. GP, 18/1, № 5407; см. также:
Б. А. Романо в. Очерки дипломатической истории русско-японской
войны, стр. 294.
261 Витте — Ламздорфу, 27 марта/9 апреля 1902 г. ЦГАОР СССР,
ф. 568, on. 1, д. 381, л. 126—126 об.
91
помещаться в промышленность». Но Витте обескуражил своего
собеседника заявлением, что если «пройдет» немецкий тариф, то
Россия и другие державы «возвысят» тарифы «на всю немецкую
промышленность», а «при таких условиях промышленность эта
вряд ли может расти», а следовательно, нуждаться в деньгах.252
После такого заявления Альвенслебеп счел за лучшее прекра-
тить неприятный разговор и отойти от русского министра.
В конечном счете германское правительство не решилось чи-
нить препятствия размещению в Берлине русского займа и пред-
почло сделать вид, что оно всячески содействовало этой операции
ради русско-германского сближения, и дружеские чувства кай-
зера Вильгельма 11 к императору Николаю 11 послужили как раз
той «волшебной палочкой», с помощью которой Витте удалось
открыть германский денежный рынок.253 Сам Вильгельм в раз-
говоре с русским морским атташе в Берлине Полисом заявил,
что он, разрешив заем, был рад пойти навстречу намерениям
русского министра финансов. Заявил это после того, как Полис
откровенно сообщил Вильгельму, что заем в Германии был про-
веден Вптте с умыслом и министр придал делу политическую
окраску специально, чтобы показать французам, что он не нахо-
дится от них в безусловной зависимости.254
Проведя берлинскую финансовую операцию буквально под
носом у германской дипломатии н ускользнув от расплаты за
нее обязательствами на будущее, Витте сосредоточил свои уси-
лия на том, чтобы извлечь максимальный политический эффект
из этой финансовой сделки.
Как и рассчитывал Вптте, известие о займе «поразило париж-
ский финансовый мир». «Огорчение банкиров и биржевых макле-
ров пе уступает их удивлению, — сообщал в конце марта 1902 г.
Урусов, — хотя они силятся скрыть свою досаду и добились
почти полного молчания ежедневной печати касательно впечат-
ления, произведенного на здешнюю биржу (займом в Бер-
лине,— Б. А.), тем не менее в публике ходят слухи и в некото-
рых газетах появились статьи но сему предмету. Нельзя не
заметить, насколько странны чувства, проявляемые биржевым
миром по поводу этой финансовой операции. Между тем как до
сих пор Россию постоянно упрекали за часто повторяющиеся
выпуски ее займов на французском рынке, теперь ей ставят
в укор заключение займа в других местах, как в Париже, и
почти обвиняют ее в неблагодарности».255 Хотя это и могло пока-
252 Там же.
253 Записка Бюлова 23 марта/5 апреля 1902 г. GP, 18/1, № 5409.
2’4 Записка Рихтгофена 21 марта/3 апреля 1902 г. GP, 18/1, № 5408.
2о5 Урусов — Ламздорфу, 13/26 марта 1902 г. АВПР, ф. Канцелярия,
1902 г, д. 74, ч. 1, лл. 75-76.
92
заться на первый взгляд парадоксальным, политический эффект
новой финансовой операции Урусов видел именно в том, что она,
но ого мнению, должна была послужить «в широком размере
в пользу русского государственного кредита» не только в других
странах, но «преимущественно на здешнем денежном рынке»,
т. е. во Франции, «доказав французским банкирам и министрам»,
что Россия «может обойтись вполне без их содействия».256
Конечно, и Витте рассчитывал, что успеху новых русских
финансовых операций во Франции будет способствовать урок,
который он теперь, сразу после заключения займа в Берлине,
счел нужным дать французской прессе, опубликовав на страши
цах апрельского номера «Вестника финансов, промышленности и
торговли» официальную статью по поводу нового займа и прово-
дившейся осенью 1901 г. кампании против русского кредита во
французских газетах.257 258 Германский заем был представлен в ста-
тье как очевидное опровержение «россказней» бульварной фран-
цузской прессы о том, что Россия дескать «эксплуатирует фран-
цузскую дружбу» п «систематически опустошает карманы фран-
цузских мелких капиталистов», поскольку для нее «вследствие
политических отношений ... с другими державами» «закрыты
все денежные рынки, кроме парижского».255 Через всю статью
настойчиво проводилась мысль об отсутствии какой бы то ни
было связи между политическим союзом и франко-русскими фи-
нансовыми отношениями. «Если наши фонды, — говорилось
в статье, — до сих пор охотнее всего покупались во Франции, то
покупались из-за выгоды, — точно так же как Германия ссужала
пас деньгами в былое время и ссудила теперь из коммерческого
расчета. Для нас бесспорно удобно было пользоваться услугами
богатого, всегда обильного капиталами, французского рынка, но
рынок зтот был бы одинаково доступен нам и при отсутствии
союза... В наш материальный век, век коммерческого расчета
мало кто дает в долг друзьям из простого сочувствия, с другой
стороны, человеку кредитоспособному нетрудно занимать деньги
везде, где есть капиталы, ищущие выгодного помещения. Это
правило повседневного житейского обихода вполне применимо
к мировым рывкам и международным отношениям».259 Эта не-
сколько упрощенная, построенная на «житейской» философии
система доказательств в пользу того, что финансовые отношения
пи в коей мере не связаны с политическими союзами, способна
была убедить только заурядного обывателя. Искушенному же
256 Там же.
257 «Вестник финансов, промышленности и торговли», 1902, № 13.
Накануне опубликования статьи, 31 марта 1902 г., она была «доложена»
Николаю И и «сообщена» вел. кн. Александру Михайловичу (ЦГИА СССР,
ф. 560, он. 22, д. 262, лл. 52—53 об.).
258 «Вестник финансов, промышленности и торговли», 1902, № 13.
259 Там же.
93
в политике французскому читателю, который, кстати сказать,
не мог не оценить в первую очередь именно политического зна-
чения берлинской операции, предлагалось прочитать между
строк, что русское Министерство финансов может себе позво-
лить — именно теперь — пе удовлетворять требований, предъяв-
ляемых ему французскими финансовыми кругами в порядке ком-
пенсации за постоянно открытый денежный рынок. О том же,
чтобы статья из «Вестника финансов» попала в поле зрения
французского читателя, должен был позаботиться Рафалович.
Ему тотчас же после выхода журнала по телеграфу было сооб-
щено содержание статьи и передано распоряжение всячески рас-
пространять ее как в парижской, так и в провинциальной пе-
чати.260
Итак, в полемике с французской прессой последнее слово
осталось как бы за Витте. Летом 1902 г. внимание газет отвлекли
события дипломатического характера. В Петербурге ожидали
приезда президента Французской республики Лубэ. Осенью на
морских маневрах должно было состояться очередное свидание
Вильгельма с Николаем.
Заем 1902 г. на берлинской бирже явился заключительной
крупной финансовой операцией за границей, проведенной само-
державием накануне русско-японской войны, и завершил собой
как бы целый этап внешней финансовой политики Витте.261
В течение второй половины 1902 и в 1903 г. Россия не делала
крупных займовых операций на иностранных биржах. Выйдя из
экономического кризиса 1900—1903 гг., русское самодержавие
оказалось перед лицом еще более серьезных испытаний военного
и внутриполитического характера — русско-японской войной и
первой русской революцией, испытаний, которые едва не привели
к краху золотого денежного обращения.
260 Путилов — Рафаловичу, 31 марта/13 апреля 1902 г. ЦГИА СССР,
ф. 560, оп. 22, д. 263, л. 42.
261 Как финансовый результат этой политики государственная задол-
женность России по внешним займам на 1 января 1903 г. составляла
4188 800 тыс. руб., а годовой платеж по ним приблизительно равен
178 млн руб. См. представление В. Н. Коковцова в Комитет финансов.
17/30 марта 1904 г. и приложение № 3 к нему (Русские финансы...,
стр. 62).
Гл а в а в т ора я
В ГОДЫ РУССКО-ЯПОНСКОЙ ВОЙНЫ
И ПЕРВОЙ РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ
(1904—1907)
1. ФИНАНСОВОЕ ПОЛОЖЕНИЕ РОССИИ В НАЧАЛЕ
РУССКО-ЯПОНСКОЙ ВОЙНЫ. ПОИСКИ КРЕДИТОВ
НА ЗАПАДЕ. ЗАЙМЫ
НА ПАРИЖСКОЙ И БЕРЛИНСКОЙ БИРЖАХ
В 1902 г., несмотря на то что экономический кризис подхо-
дил к концу, финансовое положение Российской империи про-
должало оставаться трудным. За десятилетие (с 1893 по 1902 г.)
статья расходов (включая как обыкновенные, так и чрезвычай-
ные) в русском государственном бюджете возросла почти
вдвое — с 1040 до 2071 млн руб. Одним из основных внутренних
источников покрытия все увеличивавшихся государственных рас-
ходов являлась система налогового обложения. Рост государ-
ственных расходов и сопутствовавший ему рост налогового обло-
жения приняли настолько угрожающий характер, что в декабре
1902 г. в связи с составлением бюджета па 1903 г. создавшееся
положение стало предметом специального обсуждения в Госу-
дарственном совете.
Выступая на общем собрании Государственного совета, ми-
нистр финансов С. 10. Витте подчеркнул, что «обложение насе-
ления прямыми и косвенными налогами достигло крайнего пре-
дела своей напряженности... Дальнейшее обременение податных
сил явилось бы мерою, не только непроизводительною, по едва ли
даже вообще допустимою при существующем экономическом по-
ложении страны».1
В качестве одной из обременительных статей государствен-
ных расходов Витте назвал стратегическое железнодорожное
строительство. Витте разделил историю железнодорожного стро-
ительства в России с точки зрения его влияния на бюджет
страны на три периода.
С 1883 по 1894 г., по представленным им сведениям, эксплуа-
тация казенных железных дорог и участие в доходах и издержках
линий, состоявших в частном владении, требовали ежегодных
значительных государственных дотаций. Максимальный расход
1 Журнал общего собрания Государственного совета 30 декабря
1902 г./12 января 1903 г. ЦГАОР СССР,’ ф. 543, on. 1, д. 291, лл. 12—14.
95
за это время казны на нужды железнодорожного хозяйства до-
стиг в 1886 г. 63.2 млн руб. Затем в результате выкупа ряда
частных железных дорог и мероприятий по упорядочению желез-
нодорожного хозяйства на протяжении пяти лет (с 1895 по
1899 г.) казна получала прибыль от железных дорог. Максималь-
ный годовой размер этой прибыли достиг в 1896 г. 11 млн руб.
Наконец, с 1900 г. железнодорожное хозяйство опять потребо-
вало приплат казны в быстро возраставшем размере. В 1900 г.
приплата составила 2 млн руб., в 1901 г. 32 млн с липшим,
в 1902 г. около 45 млн руб.
По прогнозам Витте, в 1903 г. превышение расходов над до-
ходами в железнодорожном хозяйстве должно было достичь
60 млн руб., а к 1905 г., после открытия движения на стратеги-
ческих линиях Бологое—Седлец и Оренбург—Ташкент — 84.3 млн
руб. в год. Основной причиной этого возраставшего на глазах де-
фицита в балансе железнодорожного хозяйства Витте считал
строительство дорог «политического и стратегического харак-
тера», которые после введения в эксплуатацию долгое время пе
дают соответствующего экономического эффекта. По мнению, вы-
сказанному им в Государственном совете, Россия, чтобы догнать
своих конкурентов, еще долгое время должна была бы строить
ежегодно по несколько тысяч верст железнодорожных путей,
имеющих экономическое значение. Между тем Россия строила
большое количество линий, которые «в данное время не вызыва-
ются экономическими нуждами» и обременительны для Государ-
ственного казначейства. К числу таких дорог Витте относил Но-
воселицкие ветви Юго-Западных железных дорог, стратегические
ветви в Царстве Польском и Западном крае, Уссурийскую, Сред-
неазиатские ветви, Киев-Ковельскую, Витебск Жлобинскую,
Южную ветвь Китайской Восточной железной дороги и, конечно,
строившиеся Оренбурго-Ташкентскую, Бологое-Седлецкую и до-
рогу к персидской границе.
Поскольку точка зрения Витте относительно стратегического
железнодорожного строительства вызвала резкие возражения со
стороны военного министра, Государственный совет так и не
принял никакого решения по этому вопросу и высказался только
в общей форме против дальнейшего увеличения расходов, неза-
висимо от причин, которые их вызывают.
Как показал в своем выступлении государственный контро-
лер, равновесие русского бюджета к концу 1902 г. уже находи-
лось иод угрозой. Еще в 1900 г. в связи с «политическими ослож-
нениями» на Дальнем Востоке, потребовавшими «экстренного»
усиления средств Государственного казначейства, были повы-
шены некоторые акцизы и таможенные пошлины. В результате
Казначейство получило около 39 млн руб. в год «добавочного
дохода». Первоначально новые налоги рассматривались как вре-
менные, однако правительство так и не решилось их отменить,
96
ибо при составлении бюджета на 1903 г. обнаружилось, что это
приведет к бюджетному дефициту (около 23 млн руб.). Кроме
того, начиная с 1900 г. установилось постоянное «уменьшение
суммы превышения обыкновенных доходов над обыкновенными
расходами (почти вдвое)», и остаток свободной наличности
к 1 января 1903 г. составлял всего 33 млн руб.2 Сопоставление
росписей 1893 и 1903 г. (с учетом тех перемен, которые прои-
зошли в классификации расходов и доходов в соответствии с за-
конами 4 июня 1894 г. и 22 мая 1900 г.)3 свидетельствовало
о росте обыкновенных расходов за десятилетие примерно на
42.5%, т. е. в среднем около 4% в год. В то же время рост обык-
новенных доходов, по сведениям Государственного контролера,
несколько отставал от этой цифры и составлял в период с 1897
по 1901 г. около 3.6% в год. И это при краппом напряжении на-
логового обложения. Между тем общее собрание Государствен-
ного совета констатировало, что в течение последних пятнад-
цати лет была введена целая серия новых налогов, в том числе:
квартирный налог, акцизы с нефти, спичек, сахара, повышены
акцизы со спирта, вина, ппва п табака, увеличены ставки тамо-
женного тарифа на чай и хлопок, повышены гербовые пошлины,
введены новые сборы пробирные, с паровых котлов и локомоби-
лей, преобразовано и значительно усилено обложение торговли и
промыслов, введена казенная продажа нитей. Эти меры принесли
казне около 1500 млн руб. за счет максимального использования
платежных способностей населения. Перед лицом растущих рас-
ходов, угрожающих нарушить бюджетное равновесие, Государ-
ственный совет признал необходимым «принять настоятельные
меры к содержанию государственных расходов на уровне, отве-
чающем нормальному возрастанию обыкновенных государствен-
ных расходов». Впрочем, едва ли это решение Государственного
совета имело какое-либо серьезное практическое значение, ибо
никаких конкретных шагов к сокращению государственных рас-
ходов он даже и пе наметил. Более того, Государственный совет
признал, что он не располагает «необходимыми данными» для
того, чтобы определить, по каким именно ведомствам и в какой
степени должны быть введены ограничения расходов.4
Состоявшееся 30 декабря 1902 г./12 января 1903 г. общее со-
брание Государственного совета интересно в первую очередь
с точки зрения оценки состояния финансов Российской империи,
которые, как видно из материалов заседания, к началу 1903 г.
продолжали переживать кризис, в то время как мобилизация
2 Журнал общего собрания Государственного совета 30 декабря
1902 г./12 января 1903 г. ЦГАОР СССР, ф. 543, on. 1, д. 291, лл. 12-14.
3 Полное собрание законов Российской империи. Собрание третье,
т. XIV. СПб., 1898, № 10749; т. XX, СПб., 1902, № 18637.
4 Журнал общего собрания Государственного совета 30 декабря
1902 г./12 января 1903 г. ЦГАОР СССР, ф. 543, on. 1, д. 291, лл. 12—14.
7 Б. В. Ананьич
97
внутренних ресурсов за счет целон системы налогового обложе-
ния была доведена до предела. Для сохранения прочного бюд-
жетного равновесия, а также отмены все еще действовавших
с 1900 г. чрезвычайных мер по усилению средств Государствен-
ного казначейства необходимо было ввести значительное сокра-
щение расходов или вновь искать спасения на иностранных бир-
жах. И это в условиях мирного времени.
Начавшаяся в феврале 1904 г. русско-японская война, потре-
бовавшая от царизма напряжения всех финансовых ресурсов,
исключила возможность какого бы то ни было регулирования рас-
ходов. И самодержавие вынуждено было приступить к организа-
ции целой серии военных займов на иностранных биржах.
Неподготовленность России к войне в финансовом отношении
обнаружилась па исходе первого месяца с начала военных дей-
ствий па Дальнем Востоке. Во второй половине февраля в Па-
риже уже начали распространяться слухи о неизбежности
в близком будущем заключения во Франции нового русского
займа.5 Берлинский заем 1902 г. и меры, принятые русским Ми-
нистерством финансов в отношении французской прессы в конце
1901—начале 1902 г., пе обеспечили русскому самодержавию ре-
путации правительства с устойчивым финансовым положением.
С началом русско-японской войны государственный кредит Рос-
сии сделался объектом еще более пристального внимания пе-
чати, и потоки пессимистических предположений относительно
финансовых возможностей России в начавшейся войне запол-
нили страницы западноевропейских газет. Особенно сильным
атакам русский государственный кредит подвергся со стороны
английской прессы, вообще сыгравшей, как известно, немалую
роль в разжигании русско-японского конфликта. Как сообщал
в Петербург в начале марта 1904 г. агент Министерства финан-
сов в Лондоне М. В. Рутковский, «Times», «Financial Times»,
«Statist», «Economist» и другие органы английской печати «как
будто бы сговорились указывать английской публике на большие
ресурсы Японии ... на истощение финансовых средств русского
правительства и предостерегать публику против какого бы то ни
было участия в русских займах, которые ... должны быть немед-
ленно сделаны русским правительством».6
Однако в русском Министерстве иностранных дел считали
опасным вступать в печатную полемику с английской прессой, п
Ламздорф 14/27 февраля 1904 г. «обратился к императору Нико-
5 Рафалович—Коковцову, 10/23 февраля 1904 г. Русские финансы...,
стр. 31.
с Ру гкоиский — Коковцову, 24 февраля/8 марта 1904 г. ЦГИА СССР,
ф. 560, оп. 22, д. 275, лл. 10—17.
98
лаю II с просьбой дать через Министерство внутренних дел ука-
зание редакциям русских столичных газет не затрагивать Ан-
глию, чтобы пе создавать благоприятные возможности для ее вме-
шательства в борьбу на Дальнем Востоке».7
Попытки Рутковского повлиять па прессу через английских
банкиров Ревельстока, Ротшильда и некоторых других ни к чему
не привели. Ротшильд взял на себя переговоры по этому поводу
с английским министром иностранных дел, но и они оказались
безрезультатными. Рутковскому пришлось довольствоваться объ-
яснением, что «английская пресса пе зависит от английского
правительства и что последнее пе имеет на нее никакого влия-
ния». Ротшильд «утешил» русского финансового агента тем, что
только «немногие» органы английской прессы, такие как «Ti-
mes», «Standard», «Daily News», «пользуются доверием и чита-
ются финансовым миром». Издания же вроде «Economist» и
«Statist», «хотя довольно объективны, мало читаются, а органы
вроде „Financial News", „Financial Times", „Financier and Bnlli
onist", хотя и читаются, но скорее пользуются репутацией газет,
пишущих статьи за деньги». Как бы в подтверждение сказанного
Ротшильдом вскоре после того к Рутковскому явился предста-
витель «Financial Times» с предложением организовать кампанию
в прессе в пользу русского кредита. Однако Рутковский отка-
зался от услуг журналиста пз «Financial Times», прямо ему зая-
вив, что «затраты на кампанию в прессе были бы совершенно
непроизводительны», так как в данный момент английский де-
нежный рынок «пе имеет значения» для размещения русских
фондов, пбо «сам находится в стесненном положении» и «поль-
зуется помощью французских банков».8
В начале 1904 г. уже ввиду одних только политических отно-
шений с Англией в русском Министерстве финансов не могло
быть и не было серьезных видов на английский денежный рынок,
и кампания в английской прессе вызывала беспокойство этого
ведомства прежде всего из-за влияния, которое английские газеты
могли оказать на общественное мнение Америки, и особенно
Франции.
Для тоГо чтобы помешать проникновению из английской пе-
чати в американскую материалов, направленных против России,
Рутковский еще осенью 1903 г. в Вашингтоне вступил в перего-
воры с телеграфным агентством «Associated Press». Некоторое
время спустя управляющий «Associated Press» Мельвиль Стоун
приехал в Петербург с целью продолжать начатые в Вашингтоне
7 П. И. О с т р и ц о в. К истории империалистической агрессии Англии
в Китае во время русско-японской войны 1904-—1905 гг. Уч. зап. Моск,
гос. пед. инет. им. В. И. Ленина, № 205, М., 1964, стр. 212.
8 Рутковский — Коковцову, 24 февраля/8 марта 1904 г. ЦГИА; СССР,
ф. 560, оп. 22, д. 275, лл. 10—17.
99 7*
переговоры. В Петербурге было достигнуто соглашение об
«облегчении» цензуры для «Associated Press», а также о выде-
лении специальных представителей от министерств финансов
(вице-директор Особенной канцелярии по кредитной части
А. И. Вышнеградский), внутренних и иностранных дел, у кото-
рых корреспонденты могли получать необходимые сведения.
Стоун условился об обмене информацией с русским торгово-про-
мышленным агентством. Оп был принят царем и представлен
американским послом в Петербурге Мак-Кормиком министрам
иностранных и внутренних дел.9
Установление непосредственных отношений с крупнейшим
американским агентством, но мнению русского правительства,
хотя и не ограждало американского читателя от влияния англий-
ской прессы, все-таки должно было ограничить поток информа-
ции, поступавшей прежде в американскую печать через англий-
ские телеграфные агентства.
Значительно в большей степени в Петербурге опасались вли-
яния враждебно настроенных английских газет па французских
держателей русских бумаг и парижскую биржу, где, кстати
сказать, в последних числах февраля, по мнению Рутковского, не
без подстрекательства английской прессы вспыхнула паника и
велась игра на понижение русских ценностей.10
Слухи о неизбежности в скором времени заключения нового
русского займа во Франции, разумеется, не могли способство-
вать успокоению парижской биржи, и русское Министерство фи-
нансов дало указание своим заграничным агентам выступить
с опровержениями, заверив иностранных держателей русских
фондов, что ресурсы Государственного казначейства «достаточны
для большой войны».11 В то же время в присланной Рафаловпчу
в Париж инструкции по составлению опровержения предлага-
лось иметь в виду «возможность заключения займа в будущем,
если военные действия затянутся п примут большие размеры».
Дело в том, что распространившиеся в Париже в конце фев-
раля 1904 г. слухи о предстоящем займе были на этот раз не
лишены основания и русское Министерство финансов почти
9 Там же.
10 Там же, лл. 10—11.
11 Путилов — Рафаловичу, 12/25 февраля 1904 г. Русские финансы...,
стр. 31. Рутковский в Лондоне опроверг слухи о займе через телеграфное
агентство «Central News» и роздал «массе ... репортеров от политической
и финансовой печати» балансы Государственного банка, обратив их вни-
мание на «большие запасы золота», находившиеся в распоряжении русского
правительства и не только обеспечивавшие размен, но, по утвержде-
нию Рутковского, «дававшие возможность дальнейших выпусков кредит-
ных билетов на несколько сот миллионов рублей» (Рутковский — Коков-
цову, 24 февраля/8 марта 1904 г. ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22, д. 275,
лл. 10—^17).
100
одновременно с их опровержением начало готовиться к большой
финансовой операции во Франции. В самых первых числах
марта 1904 г. Ламздорф передал русскому послу в Париже
А. И. Нелидову просьбу нового министра финансов В. Н. Коков-
цова «осторожно позондировать почву и сделать все возможное
со своей стороны, чтобы способствовать продвижению» большого
займа в ведомстве министра иностранных дел Делькассе, «влияние
которого может быть решающим». «Коковцов, как осторожный
человек, считает нужным уже сейчас, — объяснял Ламздорф Не-
лидову мотивы, побудившие русское Министерство финансов
вновь обратиться к французскому рынку, — несмотря на вполне
удовлетворительное состояние наших металлических ресурсов,
подумать о способе заключения займа во Франции на сумму от
300 до 400 млн рублей, т. е. па 1 млрд франков».12
Сообщение Ламздорфа привело русского посла в Париже
в смятение. Обстановка, по мнению Нелидова, была в полити-
ческом отношении настолько неподходящей для заключения
нового займа, что он не решился сразу же приступить к испол-
нению данных ему поручений и сделал попытку убедить русское
правительство отложить задуманную финансовую операцию до
более благоприятного момента. Для Нелидова представлялось
просто невероятным начинать переговоры о займе после того, как
только что удалось приостановить понижение русских фондов и
спасти русские ценности, которым угрожал «серьезный крах»,
успокоив держателей заверениями о том, что Россия не нуж-
дается в деньгах п «имеет достаточное металлическое обеспече-
ние».13 Ссылаясь на мнения таких авторитетных для Министер-
ства финансов французских банкиров, как Жермен и Госкье, Не-
лидов пытался убедить Ламздорфа, что без ущерба для престижа
России переговоры о займе можно будет начать только после
того, как будут достигнуты «военные успехи» и определится ис-
ход войны.14 «Объявление о займе до какого-нибудь военного
успеха, —писал Нелидов, — заставит считать, что мы в отчаян-
ном положении, и принесет неисчислимые бедствия нашему
делу в целом. Для японцев это будет равносильно победе».15 На-
конец, по утверждению Нелидова, переговорам о займе совсем
не способствовало и неустойчивое положение правительства
Комба.16
12 Ламздорф — Нелидову, 19 февраля/3 марта 1904 г. АВПР, ф. Секрет-
ный архив, 1904 г., д. 224/225, лл. 13—14.
13 Нелидов — Ламздорфу, 26 февраля/10 марта 1904 г. Там же,
лл. 17—21.
14 Нелидов — Ламздорфу, 26 февраля/10 марта и 4/17 марта 1904 г.
Там же, лл. 17—21, 28.
15 Нелидов — Ламздорфу, 26 февраля/10 марта 1904 г. Там же,
л. 21—21 об.
16 Там же, лл. 17—21.
101
Попытки Нелидова добиться хотя бы отсрочки переговоров
о займе оказались бесплодными. Министр финансов ие стал вда-
ваться в существо соображений, высказанных послом, и вообще
иронически отнесся к его рассуждениям о необходимости отло-
жить операцию до более благоприятного момента. «Нашего посла
в Париже, — писал Коковцов Ламздорфу в связи с позицией, за-
нятой Нелидовым в вопросе о займе, — мне благодарить не при-
ходится. Он находится, по-видимому, в убеждении, что России
денег не нужно и что мысль о необходимости займа есть плод
беспокойного воображения моего... Только этим я могу объяс-
нить его совет „обождать11 и заявление о том, что „когда мы
побьем японцев11 и „покончим войну11, то французы „охотно дадут
нам деньги11. Все это прекрасно, если бы ие напоминало мне
уравновешенного разговора о преимуществах той или другой
кухни, который ведет сытый человек с голодным».17 После столь
определенного заявления Коковцова все доводы Нелидова про-
тив заключения займа, разумеется, теряли всякий смысл, и послу
не оставалось ничего иного, как принять участие в подготовке
предстоящей операции, заявив только в свое оправдание, что он
«говорил о преимуществах отсрочки» займа «лцшь в пределах
возможного».18
Каково же на самом деле было финансовое положение Рос-
сии к весне 1904 г.? Общая золотая наличность Государственного
банка, по сведениям на 16 февраля (ст. ст.) 1904 г., составляла
905.8 млн руб.,19 из которых 268.3 млн числилось как принятые
по операции репорта.20 Сумма же кредитных билетов, находив-
шихся в обращении, достигала 680 млн руб. По эмиссионному
17 Коковцов — Ламздорфу, 9/22 марта 1904 г. ЦГАОР СССР, ф. 568,
on. 1, д. 541, л. 1.
18 Нелидов—Ламздорфу, 25 марта/7 апреля 1904 г. Русские фи-
нансы. .., стр. 77—79. Кстати сказать, объяснения Нелидова и его позиция
встретили сочувствие у Николая II, оставившего на донесении посла
помету: «Я вполне понимаю мысль Нелидова».
19 Представление В. II. Коковцова в Комитет финансов 17/30 марта
1904 г. Русские финансы..., стр. 42; Б. А. Романов. Очерки дипломати-
ческой истории русско-японской войны. 1895—1907. Изд. 2, испр. и доп.
М.—Л., 1955, стр. 284-285.
20 Представление В. Н. Коковцова в Комитет финансов 17/30 марта
1904 г. Русские финансы..., стр. 42. Что же касается золотого запаса Рос-
сии в целом, то на 16 февраля 1904 г. он выражался в следующих цифрах:
Наличность золота в России.................... 772.9 млн руб.
Суммы за границей:
а) Государственного банка....................156.0 млн руб.
б) Государственного казначейства.......... 86.1
1015.9
Золото в обращении.............................. 752.6
(там же, стр. 32).
102
закону 1897 г. из первых 600 млн руб. кредитных билетов, выпу-
щенных в обращение, должны были быть покрыты золотом
300 млн руб., а каждый кредитный рубль, выпущенный свыше
600 млн, должен был быть обеспечен золотом рубль за рубль. Та-
ким образом, Государственный банк не исчерпал свои эмиссион-
ные возможности и, по мнению В. Н. Коковцова, не переступая
«благоразумного предела, мог выпустить еще на 200 млн руб.
кредитных билетов».21 В начале военных действий русское пра-
вительство располагало, кроме того, свободными суммами в раз-
мере 157 млн руб. Наконец, была пересмотрена действовавшая
роспись и произведено сокращение сметных расходов, в том
числе по железнодорожному строительству, па 149 млн руб.22
Если бы весной 1904 г. военные перспективы были бы доста-
точно ясны и сулили России победу, самодержавие могло бы.
очевидно, за счет зтпх средств и некоторых других побочных ре-
сурсов продержаться еще в течение нескольких месяцев, пе при-
бегая к заключению внешнего займа. По подсчетам одного из
членов Комитета финансов П. А. Сабурова, сделанным в марте
1904 г., мобилизация финансовых ресурсов позволяла изыскать
сумму (свыше 700 млн руб.), достаточную для ведения войны
вплоть до января 1905 г. (при расходах на войну 2 млн руб.
в день). Но это означало, что в случае военных неудач и затяж-
ной войны (даже без увеличения военных расходов) самодержа-
вие к началу 1905 г., исчерпав до дна внутренние ресурсы, могло
оказаться в положении банкрота и вынуждено было бы прекра-
тить размен. В том-то, надо полагать, и состояла «осторожность»
Коковцова, что в предвидении такой опасности министр финан-
сов в поисках выхода из финансовых затруднений весной 1904 г.
решил начать с «чужого кармана, приберегая свой собственный
на будущий год».23
Что касается общего финансового положения России, то
почти одновременно с началом переговоров о займе оно стало
предметом специального обсуждения Комитета финансов в засе-
дании 17/30 марта 1904 г. (во исполнение «высочайшего повеле-
ния» от 20 февраля/3 марта 1904 г.). По предложению Коков-
цова Комитет финансов одобрил ряд мер, которые должны были
обеспечить сохранение устойчивого денежного обращения, осно-
21 Формально по закону 1897 г. банк мог выпустить кредитных биле-
тов па 525.8 млп руб. (там же, стр. 42—43).
22 Всеподданнейший доклад Коковцова 19 ноября/2 декабря 1904 г.
Русские финансы..., стр. 137. По данным члена Комитета финансов
П. А. Сабурова, на 1 января 1904 г. так называемая свободная наличность
составляла ПО млн руб., а расходы на железподорожное строительство
были сокращены к марту 1904 г. на 134 млн руб. (Сабуров — Милютину,
12/25 марта 1904 г. ГБЛ, ф. 169, папка 74, д. 28).
23 Сабуров —- Милютину, 12/25 марта 1904 г. ГБЛ, ф. 169, папка 74.
Д- 28.
103
ванного на свободном размене кредитного рубля на золото даже
в том случае, если бы общая сумма военных расходов достигла
1 млрд.24 Решено было осторожно использовать эмиссионное
право, производя новые выпуски кредитных билетов не сразу на
крупные суммы, а по частям, по мере надобности, «без оповеще-
ния в газетах о каждом выпуске», максимально ограничить вы-
воз золотой валюты в Маньчжурию,25 сократить «по возможно-
сти» выдачу золота учреждениями Государственного банка и ка-
значействами, организовать выпуск кредитных билетов мелкого
достоинства. Комитет финансов для поддержания курсов ценных,
бумаг санкционировал дальнейшее авансирование из средств Го-
сударственного банка специально образованного для этой цели
в разгар промышленного кризиса 1899 г. синдиката частных бан-
ков.26 К началу 1903 г. этот синдикат практически прекратил
24 Как подчеркнул в своем выступлении в Комитете финансов Витте,
приостановка размена привела бы не только к обесценению рубля, но и
к отливу золотого запаса з'а границу для оплаты расходов по займам,
большинство из которых было заключено па золотую валюту (Журнал
Комитета финансов 17/30 марта 1904 г. Русские финансы..., стр. 65—67).
25 Для поддержания устойчивого курса кредитного рубля в Маньчжу-
рии, который стал колебаться с началом войны, Министерство финансов
через отделения Русско-Китайского банка ввело размен кредитных биле-
тов на лапы («местное орудие обмена», слитки серебра определенного
веса) (Русские финансы..., стр. 71).
2С Окончательные решения Комитета финансов были составлены в сле-
дующем виде: «I. По отношению операции с золотом и иностранною ва-
лютою: 1) регулировать сделки с валютою как наличной, так и срочной
(включая операцию репорта) таким образом, чтобы устранить по возмож-
ности от этих сделок всякий спекулятивный элемент; 2) установлением
по вышеозначенным сделкам соответственного процента и введением
близкого контроля Государственного банка по существу операций оста-
новить чрезмерное нарастание нашей заграничной задолженности, по крат-
косрочным обязательствам. II. В отношении политики Государственного
байка: 1) не допускать расширения активных операций банка, насколько
сие окажется возможным без стеснения, однако, для денежного рынка;
2) действовать в сем направлении как правильным регулированием учетно-
ссудного процента, так и общей политикой банка; 3) стремиться к воз-
можно сдержанному пользованию правом производить выпуски кредитных
билетов. III. В отношении денежного обращения: 1) сдерживать выдачу
золота по операциям; 2) приступить к постепенному выпуску в обраще-
ние кредитных билетов 5-руб., а затем и 10 руб. купюр, выдавая их
только с согласия и по желанию получателей и притом постепенно,
допуская эту выдачу сначала в Сибири, а затем уже в Европейской Рос-
сии; 3) выдачи в районах к востоку от Байкала производить исключи-
тельно кредитными билетами, в особенности мелких купюр, отнюдь не
допуская расходования там золота, за исключением особых случаев и
притом с разрешения Министерства финансов. IV. В отношении биржи и
биржевых ценностей: 1) не допускать сколько-нибудь значительных поку-
пок ценных бумаг и искусственного поддерживания цен их; 2) поскольку
сие окажется возможным, без нарушения правила, изложенного в пункте 1,
смягчать слишком резкое понижение курсов, продолжив авансирование из
средств Государственного банка капитала для оборотов синдиката частных
банков, на основании высочайшего повеления 5 ноября 1899 г., в прежних
104
свою деятельность и только сбывал ранее приобретенные бумаги,
а с началом военных действий, вызвавших понижение курсов,
вновь возобновил покупки.27
В журнале Комитета финансов от 17/30 марта 1904 г. нет ни
слова о намерении русского правительства сделать крупный
внешний заем, может быть, потому, что вопрос о займе в конце
марта еще находился в стадии предварительной подготовки, а не-
посредственные переговоры с представителями французских фи-
нансовых кругов начались только в апреле 1904 г., после при-
езда в Петербург парижских банкиров Нецлина (Парижско-Ни-
дерландский банк) п Готтипгера (банкирский дом «Готтингер
и К0»).
Отъезд Нецлина и Готтипгера в Петербург, разумеется, не
мог остаться незамеченным. Хотя Рафалович и придумал, с его
точки зрения, «прекрасное объяснение» этой поездке, заявив
в Париже, что она якобы предпринята по делам Русско-Китай-
ского банка,28 истинная се причина очень скоро стала известна.
Поездка французских банкиров рассеяла всякие сомнения в бан-
ковском мире относительно обоснованности вновь распространив-
шихся в прессе слухов о займе, а совпадение ее с катастрофой
«Петропавловска» сразу же отразилось на парижской бирже, ко-
торая реагировала на эти два события, вместе взятые, «значитель-
ным понижением» русских фондов.29 Малоблагоприятная обста-
новка, в которой теперь должны были протекать переговоры,
вынуждала русское Министерство финансов к мобилизации всех
усилий для достижения цели, и Коковцов активно повел дело
почти одновременно в Петербурге и в Париже. В Петербурге
банкиры с удовлетворением констатировали, что в переговорах,
помимо Коковцова, в порядке содействия новому министру фи-
нансов участвует и Витте. Стороны довольно легко и быстро до-
говорились относительно типа займа, условившись о выпуске
краткосрочных облигаций в виде бон Государственного казначей-
ства, погашаемых в течение 5 лет. Однако банкиров смутила мил-
лиардная сумма займа, которую они признали невозможным
разместить в Париже. Предложение Вптте пе ограничиваться
французским рынком и привлечь немецких банкиров было встре-
его размерах или даже в крайнем случае с некоторым увеличением сего
капитала; 3) распространить на частные банки, пе стесняясь уставами их,
предоставленное Государственному банку высочайшим повелением 30 ян-
варя сего года право не требовать доплат с наличных заемщиков по ссу-
дам под процентные бумаги в случае понижения курса бумаг до указан-
ных в высочайшем повелении пределов» (Русские финансы..., стр. 74—76).
27 Представление В. Н. Коковцова в Комитет финансов 17/30 марта
1904 г. Русские финансы..., стр. 56.
28 Рафалович — Коковцову, 31 марта/13 апреля 1904 г. Русские фи-
нансы. .., стр. 79.
29 Нелидов — Ламздорфу, 8/21 апреля 1904 г. АВПР, ф. Секретный
архив, 1904 г., д. 224/225, лл. 46—48.
105
чено без энтузиазма. Кроме того, Готтипгер и Нецлин заявили,
что им неизвестно, как отнеслось бы французское правитель-
ство к проведению подобной столь значительной операции.30
В результате переговоры затянулись.
В то же время и в Париже подготовка займа по линиям ди-
пломатической и финансовой протекала пока без заметного
успеха. 1/14 апреля директор акционерного общества Сормовских
заводов Ф. И. Петрококино, вступивший, очевидно, по поруче-
нию Коковцова, в переговоры с третьим участником организа-
ции русского займа директором Лионского кредита Жерменом,
телеграфировал в Петербург, что он находит «тяжелыми» усло-
вия, па которых французский банкир согласен участвовать в one
рации. Петрококино было известно, что перед отъездом в Пе-
тербург Готтингер посетил Жермена и, стало быть, позиция
главы Лионского кредита была согласована с программой пере-
говоров, которую Нецлин и Готтингер повезли в Петербург.31
Таким образом, переговоры в Париже о финансовых условиях
займа не могли иметь серьезного самостоятельного значения.
Другое дело подготовка займа в политическом отношении. Как
мы уже видели выше, эта задача должна была быть возложена
па Нелидова. Однако отрицательное отношение русского посла
к новой финансовой операции заставило русское Министерство
финансов подумать о посылке в Париж члена Государственного
совета И. Л. Горемыкина для специальных переговоров с Дель-
кассе и президентом республики по поводу предстоящего займа.
Как доносил Делькассе 28 марта/10 апреля 1904 г. французский
генеральный консул в Варшаве (ссылаясь па информацию, полу-
ченную нм от П. И. Рачковского), поездка Горемыкина должна
была носить «совершенно частный характер» и намечалась на
период между 15 и 22 апреля (и. ст.).32 Возможно, что неофици-
альный характер намечавшейся миссии Горемыкина и вынудил
русское правительство действовать окольным путем через такого
«ветерана» франко-русского союза, как Рачковскпй, чтобы под-
готовить французское правительство к приему русского санов-
ника. Нам неизвестно, состоялась ли поездка Горемыкина
в Париж. Но независимо от этого Коковцов 11/24 апреля вновь
обратился к Ламздорфу с просьбой побудить Нелидова к более
активным действиям в Париже в пользу организации нового
займа. Коковцов обратил внимание Ламздорфа на то, что он счи-
тает невозможной дальнейшую отсрочку займа. «В ресурсах госу-
дарственного казначейства, — писал Коковцов Ламздорфу, —
имеются еще, конечно, достаточные суммы, по во всяком случае
30 Лефевр Понталис — Делькассе, 7/20 апреля 1904 г. DDF, 2/V, №42.
31 Петрококино — Коковцову, 1/14 апреля 1904 г. Русские финансы...,
стр. 81.
32 Мартиньер Делькассе, 28 марта/10 апреля 1904 г. DDF, 2/V, № 8.
106
суммами этими едва ли могут быть удовлетворены, без колеба-
ния основ нашей финансовой системы, потребности военного вре-
мени далее августа или сентября текущего года».33 Почти одно-
временно в этом же направлении стал действовать в Париже и
Рафалович, вступивший в деловой контакт с Нелидовым в связи
с подготовкой займа и ознакомивший посла с инструкциями, по-
лученными им от директора Общей канцелярии министра финан-
сов А. И. Путилова.34 Наконец, и сам Коковцов после отъезда
банкиров в Париж вступил в переговоры о займе с французским
послом в Петербурге.35 Во время встречи 13/26 апреля Коковцов
изложил Бомпару свою программу заключения во Франции
800-миллионного займа.36 Три дня спустя посол обратился к Ко-
ковцову с просьбой о новом свидании в связи с полученным из
Парижа известием о высылке ему сведений об отношении фран-
цузского правительства к предстоявшей финансовой операции.37
Встреча состоялась в понедельник 19 апреля/2 мая, причем Ко-
ковцов, не дождавшись приезда Бомпара, сам отправился во
французское посольство.38 Посол и министр обсуждали условия
займа, выдвинутые французским правительством по договорен-
ности с банками.39 Оно санкционировало 800-миллионный заем
при условии взятия твердо только 400 млн франков. Вторую по-
ловину суммы банки брали условно (a option). В случае появле-
ния признаков серьезного расстройства денежного рынка опера-
ция должна была быть приостановлена. Как сообщал из Парижа
Нелидов, французский министр финансов Рувье опасался слиш-
ком сильного отлива золота из Франции, наводнения рынка боль-
33 Коковцов — Ламздорфу, 11/24 апреля 1904 г. Русские финансы...,
стр. 92—95.
34 Рафалович — Коковцову, 10/23 апреля 1904 г. Русские финансы...,
стр. 90. Надо сказать, что позиция Рафаловича в отношении предстоящего
займа первоначально мало чем отличалась от позипии Нелидова (Рафа
лович — Нелидову, 31 марта/13 апреля 1904 г. Русские финансы.. ,
стр. 79). И только после получения подробной инструкции от Путилова
Рафалович изменил свое отношение к намечавшейся операции (Путилов —
Рафаловичу, 5/18 апреля 1904 г. Русские финансы..., стр. 85).
35 Нецлин и Готтингер уехали в Париж 7/20 апреля 1904 г. DDF, 2/V,
№ 73, р. 82.
36 Бомпар — Делькассе, 13/26 апреля 1904 г. DDF, 2/V, № 60, pn. 70 71.
37 Бомпар — Коковцову, 16/29 апреля 1904 г. ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22,
Д. 274, л. 55.
38 См. помету секретаря Коковцова Л. Ф. Дорлиака на отпуске письма
Бомпару: «Г-н министр был лично у посла днем» (ЦГИА СССР, ф. 560,
оп. 22, д. 274, л. 58).
39 Эти условия были изложены в письме министра финансов Рувье
На имя Делькассе от 15/28 апреля 1904 г. (DDF, 2/V, № 72, рр. 81—82).
Условия займа, как писал Рувье, должны были быть сообщены Коковцову
депешей через Парижско-Нидерландский банк, однако Рувье просил Дель-
кассе передать их Коковцову также и через французского посла в Петер-
бурге. В тот же день Делькассе телеграфом сообщил Бомпару содержание
письма Рувье.
107
шим количеством новых бумаг, а также продаж облигаций преж-
них русских займов, выпускавшихся в свое время на менее
выгодных для держателей условиях.40
В ходе переговоров спор разгорелся именно из-за отказа
французской стороны взять твердо всю сумму займа в 800 млп
франков. Коковцов заявил о недопустимости разделения займа
на две части, он даже готов был пойти на сокращение суммы
займа до 600 млн франков, но с условием, чтобы вся она была
взята твердо.41 Однако французское правительство не упустило
возможности воспользоваться тяжелым финансовым и политиче-
ским положением самодержавия, чтобы настоять на своих усло-
виях. И Коковцов вынужден был уступить не только в этом, но
и пойти «на небывало для царизма высокий процент по займу
(6.5 действительных), а заодно и связать себя обещанием „ока-
зывать Франции предпочтение" в вопросе о русских заграничных
заказах — к явному ущербу казны».42 Вопрос о заказах с самого
начала переговоров занял в них далеко не последнее место. Еще
во время встречи с Бомпаром 13/26 апреля Коковцов обязался
рекомендовать своим коллегам по военному и морскому мини-
стерствам размещать заграничные заказы во Франции.43 Однако
такое, данное в самой общей форме, обещание, очевидно, не удо-
влетворило французский кабинет, и Бомпару было поручено по-
требовать от петербургского правительства гарантий, что воен-
ные заказы будут размещаться только во Франции.44 Бомпар это
и сделал, обратившись к Коковцову ие только устно, но и пись-
менно и не только по поводу заказов военного и морского мини-
стерств, но и заказов Министерства путей сообщения.45 Коков-
цов же, разумеется, пе мог отказать французскому послу, хорошо
сознавая, что не за горами то время, когда России придется
опять «подкреплять свои ресурсы кредитными операциями, рас-
считанными преимущественно на содействие французского
рынка».46 Кроме того, французское правительство настаивало,
40 Нелидов — Ламздорфу, 21 апреля/4 мая 1904 г. АВПР, ф. Секретный
архив, 1904 г., д. 224/225, л. 51—51 об.; Нелидов — Коковцову, 22 ап-
реля/5 мая 1904 г. Русские финансы..., стр. 97—98; Нелидов — Ламздорфу,
22 апреля/5 мая 1904 г. АВПР, ф. Секретный архив, 1904 г., д. 224/225,
пл. 53—56.
41 Путилов — Рафаловичу, 16/29 апреля 1904 г. Русские финансы...,
стр. 96; Нелидов — Ламздорфу, 22 апреля/5 мая 1904 г. АВПР, ф. Секрет-
ный архив, 1904 г., д. 224/225, лл. 53—56.
42 Б. А. Романов. Очерки дипломатической истории русско-япон-
ской войны, стр. 315.
43 Бомпар — Делькассе, 13/26 апреля 1904 г. DDF, 2/V, № 60, р. 26.
44 Рувье — Делькассе, 15/28 апреля 1904 г. DDF, 2/V, № 72, лл. 81—82.
45 См.: Бомпар — Коковцову, 30 апреля/13 мая 1904 г.; Коковцов —
Бомпару, 1/14 мая 1904 г.; Бомпар — Коковцову, 3/16 мая 1904 г. Русские
финансы..., стр. 100—101.
41 Коковцов — Мясоедову-Иванову, не позднее 5/18 мая 1904 г. На
письме помета: «Не состоялось». ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22, д. 274,
л. 62-62 об.
108
чтобы часть нового займа была использована на завершение
работ но строительству Бологое-Седлецкой железной дороги.47
До последнего момента переговоров Витте стремился при-
влечь к участию в займе в топ или иной форме немецкие банки.
Однако ио рекомендации Бомпара французские банкиры отказа-
лись сделать Витте эту уступку. Более того, заем решено было
выпустить только в рублях и франках. Французская дипломатия
не хотела дать повод Германии оказать услугу царизму да еще
в такой момент, когда союзник Франции — Англия только что
разместила в Лондоне японский заем.48 24 апреля/7 мая 1904 г.
закончились переговоры с французскими банкирами, и Коковцов
заключил с ними предварительный договор,49 а несколько дней
спустя (29 апреля/12 мая) Нелидов телеграфировал о том, что
контракт займа подписан в Париже и выслан с курьером в Пе-
тербург.50
Итак, осуществив 800-миллионный заем, самодержавие полу-
чило необходимые средства для ведения войны в течение остав-
шихся месяцев 1904 г., а вместе с тем и некоторую передышку
в переговорах о новых займовых операциях, которую использо-
вало для укрепления своих позиций во французской прессе. Ра-
фалович с начала военных действий был озабочен тем, чтобы
снабжать французскую печать официальной русской информа-
цией о расходах на войну. Что касается рекламы в прессе нового
займа, то она была возложена па банкиров, выпускавших заем,
которые изъявили согласие включить издержки, с нею связан-
ные, «в условленную прибыль».51 Тем не менее в августе 1904 г.
Рафалович, поддержанный Нелидовым, вновь поставил перед Ко-
ковцовым вопрос о «необходимости продолжать субсидирование
прессы», и ему немедленно был открыт кредит в 325 тыс. фран-
ков на срок до середины января 1905 г. «С печальным фактом
продажности печати, — писал по поводу этих новых вынужден-
ных расходов Коковцов, — а также с восприимчивостью француз-
ской публики, среди которой имеется столько держателей наших
бумаг, к отзывам газет — приходится считаться, хотя результаты,
достигаемые путем субсидирования прессы, п не поддаются
47 Б. Л. Романо в. Очерки дипломатической истории русско-япон-
ской войны, стр. 315; Делькассе — Бомпару, 22 апреля/5 мая 1904 г. DDF,
2/V, № 97, р. 112.
48 Бомпар — Делькассе, 24 апреля/7 мая 1904 г. DDF, 2/V, № 102,
р. 116. В выпуске японского займа в 1904 г. участвовала нью-йоркская
биржа (см.: Б. А. Романов. Очерки дипломатической истории русско-
японской войны, стр. 315—316).
49 Коковцов — Ламздорфу, 24 апреля/7 мая 1904 г. ЦГАОР СССР,
ф. 568, on. 1, д. 541, л. 5—5 об.
50 Нелидов — Ламздорфу, 29 апреля/12 мая 1904 г. АВПР, ф. Секрет-
ный архив, 1904 г., д. 224/225, л. 60.
51 Путилов — Рафаловичу, 20 апреля/3 мая 1904 г. Русские финансы.. ,
стр. 97.
109
сколько-нибудь точному учету».52 Во всяком случае в самый раз-
гар переговоров о займе Коковцов был доволен поведением
французской прессы и находил его «совершенно корректным» и
«сообразным» с интересами русского правительства.53 По срав-
нению с кредитами Рафаловичу Рутковский в Лондоне получил
в свое распоряжение до конца 1904 г. небольшую сумму в 3 тыс.
рублей, достаточную «лишь для помещения публикаций» в одном
издании. Отсутствием возможности субсидировать английские
газеты Рутковский объяснял возобновление в конце мая—начале
июня кампании английской печати против России. В частности,
в связи с размещением во Франции 5%-х обязательств Государ-
ственного казначейства английская печать писала о неосторож-
ности «французских капиталистов, рискующих потерять все свои
сбережения».54 Русское финансовое агентство в Вашингтоне,
которое после отъезда Рутковского в Англию возглавил Г. А. Ви-
ленкин, по-видимому, также имело скромный бюджет и пока что
ограничивало свою деятельность передачей для американской
публики, преимущественно через «Associated Press», официаль-
ной информации о финансовом положении России.55 По мнению
Виленкина, до наступления более благоприятного для России
момента па театре военных действий было бы просто неосторож-
ным и преждевременным принимать меры к реальному откры-
тию «американского рынка для русских ценностей».56 В ожида-
нии такого момента осенью 1904 г. Виленкину пришлось, зани-
маясь «текущими», так сказать, деламп, вступить с представи-
телями нью-йоркского финансового мира в объяснения по поводу
бесправного положения в России еврейского населения.
Повод тому дало официальное ходатайство вашингтонского
кабинета, переданное Ламздорфу через американского посла
в Петербурге Мак-Кормика, о снятии запрещения въезда в Рос-
сию американским евреям.57 Хотя Вплепквп увидел в этом хода-
62 См.: Рафалович — Коковцову, 8/21 августа 1904 г.; Нелидов — Коков-
цову, 10/23 августа 1904 г.; Коковцов — Нелидову, 26 августа/8 сентября
1904г. Русские финансы..., стр. 108—ПО.
53 Путилов — Рафаловичу, 20 апреля/3 мая 1904 г. Русские финансы...,
стр. 96.
54 Некоторое «затишье», предшествовавшее этой новой кампании, ио
мнению Рутковского, было вызвано «увещеванием прессы Министерством
иностранных дел по почину короля» (Рутковский — Коковцову, 18/31 мая
1904 г. ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22, д. 275, лл. 31—36). Эти действия
Эдуарда VII следует рассматривать в связи с его известным демаршем,
предпринятым в апреле 1904 г. в отношении России.
65 Для этой цели в сентябре 1904 г. А. И. Путилов переслал Вилен-
кину специальную «Справку о расходах, вызванных войной с Японией
в течение 1904 г. и о средствах для покрытия этих расходов» (ЦГПЛ
СССР, ф. 560, оп. 22, д. 278, лл. 12—13 об.).
56 Виленкин — Коковцову, 1/14 августа 1904 г. ЦГИА СССР, ф. 560,
оп. 22, д. 278, лл. 1—2 об.
57 Виленкин — Коковцову, 15/28 августа 1904 г. ЦГИА СССР, ф. 560,
оп. 22, д. 278, лл. 5—8 об.
110
тайстве всего лишь предвыборный политический маневр респуб-
ликанской партии, стремившейся заручиться накануне прези-
дентских выборов поддержкой избирателей самого многолюдного
штата Нью-Йорк, свыше 20% жителей которого составляли ев-
реи, игнорировать его вовсе в Петербурге не решились. После
консультации с русским послом в Вашингтоне Кассини признано
было полезным «при посредстве третьих лиц» сделать «разъяс-
нения» в американских газетах по поводу мер, принятых рус-
ским правительством «для улучшения быта евреев» в России,
таких, например, как отмена «50-верстной пограничной черты».
В представлении Виленкина это необходимо было сделать по-
тому, что германские источники, из которых американская пуб-
лика получила сведения о внутреннем положении России и
внутренней политике русского правительства, подавали эти све-
дения «весьма тенденциозно», намеренно искажая их смысл
в силу целого ряда причин, и в первую очередь для того, чтобы
помешать России выйти па американский и английский денеж-
ные рынки. «За последние 20 лет, — писал Виленкин по этому
поводу в Петербург, — с момента закрытия английского денеж-
ного рынка для русских ценностей германские банкиры восполь-
зовались созданным положением и заняли место англичан, и
хотя Германия, вследствие ее сильного промышленного развития
и пе обладает свободными капиталами, но, пользуясь кредитом во
Франции и Англии, она с большим успехом выполняет роль бан-
кира по отношению к России, и такие фирмы, как Блейхредер,
Мендельсон, Варшауер и др., благодаря своим посредническим
операциям между Россией и французскими и английскими капи-
талами нажили громадные капиталы. Германские банкиры от-
лично понимают, что раз Россия заручится англо-американским
рынком, то это самым ощутительным образом отзовётся на их
интересах, поэтому они делают все возможное, чтобы отдалить
этот момент, и все то, что могло бы произвести в Америке или
Англии благоприятное впечатление, передается германской прес-
сой в ложном свете».58
Имея виды па американский, равно как и па английский де-
нежные рынки, русское самодержавие не могло не считаться
с настроениями финансовых кругов и общественного мнения
этих стран, а потому внимательно следило за поведением англий-
ской и американской прессы п старалось оказывать па нее влия-
ние.
Отмену 50-верстной пограничной черты и принятие указа
от 11 августа 1904 г. о расширении прав евреев впе черты осед-
лости Виленкин пытался все-таки использовать для того, чтобы
побудить одного из крупнейших американских банкиров, главу
банкирского дома «Кун, Лэб и К°» Шифа, устроившего в мае
58 Там же.
ill
1904 г. заем Японии, «взять на себя инициативу открытия аме-
риканского и английского рынков для русских ценностей». Ви-
ленкин даже выступил в сентябре 1904 г. с проектом организа-
ции поездки в Россию таких крупных английских и американ-
ских банкиров, как Ротшильд, Эрнст Кассель, Шиф, Страус и
Зелигман, «под предлогом обсуждения предпринятых мер к улуч-
шению быта еврейского пролетариата в связи с его эмиграцией
в Англию и Соединенные Штаты». По замыслу Виленкина, эта
поездка дала бы возможность Коковцову приступить к обсужде-
нию с английскими и американскими банкирами «вопроса о по-
мещении русских ценностей па лондонской и ныо-йоркской бир-
жах».69 Шиф высказал готовность в случае, если последует
официальное приглашение русского правительства, принять уча-
стие в организации этой поездки. Затея Виленкина встретила
поддержку у русского посла в Вашингтоне Кассини,59 60 однако
попытка сближения с американскими банкирами и на этот раз
пе дала серьезных практических результатов.
В русском Министерстве финансов в 1904 г. не было иллюзий
относительно возможности в ближайшее время получить кредиты
в Лондоне или Вашингтоне. «Для России, — писал в декабре
1904 г. Коковцов во всеподданнейшем докладе, — заграничный
денежный рынок в полном объеме в настоящий момент даже и
недоступен. Рынки американский и английский для нас закрыты
по политическому положению, да, кроме того, и до войны с Япо-
нией с ними у нас не было прочных связей. На первом мы
никогда не совершали наших кредитных операций, на втором
же — не совершаем их уже несколько десятков лет. Из денежных
рынков Старого, и Нового света остаются для нас поэтому доступ-
ными только рынки Франции, Германии и отчасти Голландии,
так как за малыми исключениями прочие страны, как и мы, не
располагают свободными капиталами и сами нуждаются во внеш-
нем кредите».61
И действительно, когда в конце 1904 г. снова встал вопрос
о крупной финансовой операции за границей для финансирова-
ния военных действий в 1905 г., русское Министерство финансов
могло выбирать только между Берлином и Парижем.
Переговоры о новом иностранном займе начались поздней
осенью 1904 г. Опередив намерения Коковцова, французские
банкиры в октябре 1904 г. сами проявили инициативу и высту-
пили с предложением о кредите. Их примеру затем последовали
немцы, и русское Министерство финансов после короткой пере-
59 Виленкин — Коковцову, 14/27 сентября 1904 г. ЦГИА СССР, ф. 560,
оп. 22, д. 278, лл. 16—19.
60 Виленкин — Коковцову, 1/14 октября 1904 г. ЦГИА СССР, ф 560,
оп. 22, д. 278, лл. 25—29. > * >
«г Всеподданнейшая докладная записка Коковцова 19 ноября/2 дека-
бря 1904 г. Русские финансы..., стр. 139—140.
112
дышки опять оказалось вовлеченным в подготовку большого
займа, предназначавшегося для оплаты военных расходов в 1905 г.
Хотя русская армия продолжала терпеть неудачи на театре воен-
ных действий, а война приняла затяжной характер, в Париже
все еще верили в победу России. Майская операция с обязатель-
ствами Государственного казначейства оказалась очень выгодной
для банков, принимавших в ней участие, и теперь, в конце
1904 г., парижские банкиры поспешили в Петербург, боясь упу-
стить новую доходную сделку. Известие об этом намерении фран-
цузских банкиров было получено Ламздорфом 2/15 октября
1904 г.62 Два дня спустя в Петербург приехал уполномоченный
Лионского кредита Альфред Бопзоп, который явился к Коков-
цову и предложил ему от имени финансовых сфер Парижа, груп-
пировавшихся вокруг Лионского кредита, не откладывать пере-
говоры о займе до начала 1905 г., а воспользоваться обилием
капиталов на парижском денежном рынке и немедленно присту-
пить к заключению сделки.63 Сразу же после отъезда Бонзопа
в Петербург глава Лионского кредита Жермен нанес визит рус
скому послу в Париже Нелидову с той же целью. «Жермен, —
писал Нелидов по поводу этого визита Коковцову, — который,
кроме своей авторитетной опытности и неоспоримого знакомства
с парижским и всемирным денежными рынками, известен и
своей алчностью, решил явиться не позже других с предложе-
ниями, которые оп имел возможность сделать на гораздо более
широких основаниях, чем представители и директора других
менее значительных банков».64
Предложение французских кругов опередило намерение рус-
ского Министерства финансов всего на каких-нибудь шесть-восемь
педель, поэтому естественно, что Коковцов без колебания принял
предложение Бонзона и сразу же дал знать об этом Нелидову
специальным письмом от 8/21 октября.65 Но не прошло и недели,
как министр финансов поспешил 13/26 октября известить Нели-
дова телеграммой, что «в самые последние дни наступили такие
обстоятельства», которые побуждают его изменить только что
принятое решение и отложить до начала следующего года опе-
рацию во Франции.66
Что же заставило Коковцова вдруг отказаться от намерения
сделать заем во Франции? Сразу же после отъезда представп-
62 Нелидов — Ламздорфу, 2/15 октября 1905 г. Русские финансы...,
стр. 114.
63 Коковцов — Нелидову, 8/21 октября 1904 г. Русские финансы.. ,
стр. 115—119.
С4 Нелидов — Коковцову, 25 октября/7 ноября 1904 г. Русские фи-
нансы. .., стр. 122.
65 Коковцов — Нелидову, 8/21 октября 1904 г. Русские финансы...,
стр. 115—119.
сс Коковцов — Нелидову, 13/26 октября 1904 г. ЦГИА СССР, ф. 560,
оп. 22, д. 285, л. 15.
8 Б. В. Анаш.ич ИЗ
теля Лионского кредита в Петербург прибыл глава берлинской
банкирской фирмы «Мендельсон и К0» для возобновления пре-
рванных еще в начале 1904 г. переговоров о займе па берлинском
рынке, которые были отложены по политическим мотивам «вплоть
до выяснения окончательных результатов совещаний о заклю-
чении русско-германского торгового договора».67 Попытка Витте
хотя бы включить берлинские банки во французский консорциум,
взявший на себя размещение краткосрочных обязательств Госу-
дарственного казначейства, не удалась, как мы уже видели выше,
из-за противодействия французского правительства. После завер-
шения русско-германских торговых переговоров между обоими
правительствами состоялся обмен нотами, согласно которым Рос-
сии было предоставлено право до апреля 1905 г. совершить заем
па германском денежном рынке. Это и открыло возможность Мен-
дельсону для возобновления переговоров, и берлинский банкир
поспешил в Петербург. Мендельсон выразил согласие взять но-
вый русский заем на более выгодных условиях по сравнению
с теми, которые предложил Лионский кредит, однако выдвинул
непременное требование, чтобы заключение займа па германском
рынке предшествовало кредитной операции во Франции. Это
требование, впрочем, «явно указывало на то, что и германский
заем фактически будет размещен в Париже».68 Вторжение Мен-
дельсона в переговоры с французскими банками и явилось причи-
ной, побудившей Коковцова прямо па ходу изменить свое перво-
начальное решение и принять новый план последовательного за-
ключения займов сперва в Германии, в самом конце 1904 или на-
чале 1905 г., а затем уже во Франции. Такая последовательность
несомненно имела преимущества и с финансовой, и с политической
точек зрения и получила полное одобрение Николая II, высказав-
шегося за то, чтобы «использовать услуги немецкого рынка рапсе
французского» и «отнестись с особым вниманием к готовности гер-
манского правительства оказать содействие намечаемой опера-
ции».69
Если приезд Мендельсона в Петербург в октябре 1904 г. и
был в какой-то степени неожиданным для Коковцова, то этого
никак нельзя сказать об операции па берлинском рынке в целом,
которая в политическом отношении была подготовлена еще летом
1904 г. во время переговоров о русско-германском торговом дого-
67 Коковцов — Нелидову, 20 октября/2 ноября 1904 г. Русские фи-
нансы..., стр. 119—121.
68 Б. Л Романов. Россия в Маньчжурии. Очерки по истории внеш-
ней политики самодержавия в эпоху империализма (1892—1906). Л., 1928,
стр. 499—500. О переговорах Бонзона и Мендельсона в Петербурге
в 1904 г. см. также: Б. А. Романов Очерки дипломатической истории
русско-японской войны, стр. 319, 328.
69 Коковцов — Нелидову, 20 октября/2 ноября 1904 г. Русские фи-
нансы. .., стр. 119—121.
114
воре. Более того, возобновление летом 1904 г. прерванных
в 1903 г. русско-германских переговоров о торговом соглашении
оказалось в самой непосредственной связи с подготовкой займа
в Берлине. Не случайно же Бюлов, решив весной 1904 г. до-
биться все-таки завершения торговых переговоров с Россией, не
стал действовать обычным путем через дипломатические каналы,
а начал с секретных переговоров с Витте через Эрнеста Мендель-
сона. Рейхсканцлер избрал в качестве посредника именно Мен-
дельсона не только как человека, который «мог секретным и вер-
ным путем связаться с Витте» и пользовался его абсолютным
доверием,70 но в первую очередь, конечно, как банкира, обычно
возглавлявшего консорциумы по реализации русских займов.
Мендельсону давалась возможность поправить подорванную за-
ключением займа 1902 г. репутацию и доказать на деле, что он
печется не только о своем кошельке, по и о государственных
интересах.
Банкир па этот раз вполне оправдал возлагавшиеся на пего
надежды, и впоследствии Бюлов в своих воспоминаниях па стра-
ницах, посвященных истории русско-германских переговоров
1904 г., дал в высшей степени одобрительную аттестацию Мен-
дельсону (совершенно противоположную грубому замечанию
в адрес последнего, сделанному рейхсканцлером в 1902 г. на
полях донесения Альвенслебеиа), назвав его «прекрасным дель-
цом», который «с горячим патриотизмом сочетал безусловную
надежность».71 Успех сопутствовал Мендельсону с самого начала.
Витте охотно согласился приступить к обсуждению с Бюловом
проекта торгового соглашения. А для того чтобы получить на
это согласие царя, было условлено, что Вильгельм в письмах Ни-
колаю II в «возможно скрытой и достаточно естественной форме
намекнет» о своем желании, чтобы не кто иной, как Витте воз-
главил делегацию на будущих переговорах.72
Итак, Бюлов не пожалел о выборе посредником Мендельсона,
но просчитался, надеясь, что ему удастся сохранить в полной
тайне подготовку переговоров. Совершенно секретный приезд
Мендельсона в Петербург (в июне?) 1904 г. очень скоро попал
в воле зрения внимательно следившей за действиями немцев
французской дипломатии, а с какой целью обычно Мендельсон
приезжал в Петербург, было нетрудно догадаться. Поверенный
в делах Франции в Петербурге Бутирон в двух депешах от 2/15
и 5/18 июня 1904 г. сообщил в Париж о слухах по поводу веду-
щихся переговоров и предстоящего заключения русского 5 %-го
70 Бернгард Бюлов. Воспоминания. М.—Л., 1935, стр. 271.
71 Там же.
72 Там же, стр. 272. См. также письма Вильгельма II Николаю II от
29 марта и 6 июня 1904 г. и письмо Николая Вильгельму от 19 мая/1 июня
1904 г. Переписка Вильгельма II с Николаем II. М., 1923, стр. 57—63.
115
8*
займа в Германии.73 Делькассе переслал это депешп француз-
скому послу в Берлине Биуру, и тот, сопоставив их со сведе-
ниями, полученными из местных источников, пе только подтвер-
дил факт переговоров и сообщил о секретной миссии Мендель-
сона, но и назвал предположительный срок заключения займа —
начало октября 1904 г.74 Когда же в первых числах июля по но-
вому стилю в Петербурге стало известно о предстоящей поездке
Витте в Германию, французский посол Бомпар уже без всяких
обиняков телеграфировал в Париж, что цель этой поездки состоит
в том, чтобы заключить торговое соглашение и договориться 06-
основных условиях контракта о займе с Мендельсоном. Нельзя
сказать, чтобы предстоявшие русско-германские переговоры
о займе и торговом договоре вызвали серьезное беспокойство
у французского посла. Однако Бомпар высказался за то, чтобы
следить за течением русско-гермянских переговоров, тем более
что, по его сведениям, Витте ставпл предстоявшие переговоры
в связь со своими политическими видами на будущее.75
Судя по воспоминаниям Витте, вопрос о займе занял весьма
значительное место в русско-германских переговорах 1904 г.
Вптте как уполномоченный русского правительства на этих пере-
говорах с самого их начала получил совершенно определенную
инструкцию: во что бы то ни стало, даже ценой уступок, выго-
ворить «открытие для России германского денежного рынка».76
По версии Витте, канцлер Бюлов, с которым он вел перего-
воры, пытался уклониться от каких-либо обязательств допустить
новые русские займы в Германии, ссылаясь при этом на импера-
тора Вильгельма, настроенного «вообще против открытия герман-
ского денежного рынка для иностранных держав» и провозгла-
сившего лозунг «немецкие деньги для немцев».77 Тогда Витте
обусловил подписание торгового договора предоставлением герман-
ским правительством письменных гарантий разрешения русского-
займа на германском рынке. И будто бы только после этого Бю-
лов уступил.78 Русско-германское торговое соглашение было под-
писано 15/28 июля 1904 г., и тогда же русское правительство-
73 Бутирон — Делькассе, 5/18 июня 1904 г. DDF, 2/V, .К' 234r
pp. 274-275.
74 Биур — Делькассе, 21 июня/4 июля 1904 г. DDF, 2/V, № 254,.
pp. 296—297. О роли Мендельсона в русско-германских переговорах
1904 г. см. также: Г. X а л ь г а р т е н. Империализм до 1914 года. М.,
1961, стр. 285—286.
75 Бомпар — Делькассе, 23 июня/6 июля 1904 г. DDF, 2/V, № 285, р. 301.
76 С. Ю. Витте. Воспоминания, т. 2. М., 1960, стр. 314—315. Инструк-
ция эта была выработана специальным совещанием, проходившим под
председательством Витте и при участии Ламздорфа, Плеве, Коковцова
п вел. кн. Александра Михайловича. Судя по воспоминаниям А. Приле-
жаева, совещание это состоялось 25 марта ст.ст. в Мариинском дворце
/см.: ЦГАЛИ, ф. 1208, on. 1, д. 45, лл. 10—11).
77 С. IO. В и т т е. Воспоминания, т. 2, стр. 317.
78 Там же, стр. 318.
116
могло приступить к осуществлению операции на германском
рынке. Однако, как мы видели выше, после большого весеннего
займа в Париже Коковцов пе спешил до конца 1904 г., пока
были деньги, хлопотать о новых займах, очевидно полагаясь на
военные успехи и поджидая более выгодной политической об-
становки.
И вот теперь, в канун 1905 г., Коковцов вынужден был вести
уже непосредственные переговоры о займе с Мендельсоном в об-
становке, гораздо более мрачной и тяжелой для русского царизма
по сравнению с летними месяцами 1904 г. Тот факт, что Коков-
цов отдал предпочтение немецким банкам, оставив в резерве
французскую группу, пе возбудил, как этого, казалось, можно
было бы ожидать, немедленной бурной отрицательной реакции
в Париже. Согласно сообщению Нелидова, известие о возобнов-
лении переговоров с Мендельсоном вызвало недовольство главы
Лионского кредита Жермена, который, однако, узнав, что вслед
за Германией русское Министерство финансов готово разместить
заем на еще большую сумму во Франции, этим как будто бы
вполне удовлетворился. Французский министр финансов Рувье,
по сведениям Нелидова, более того, вообще считал возможным
проведение русской операции во Франции не ранее начала
1905 г.79
Тем не менее и Нелидов, и Рафалович в один голос предосте-
регали Коковцова «не задевать всегда легко проступающей щепе-
тильности французов демонстрацией слишком большой дружбы
с Германией».80 Признаки недовольства французских финансовых
кругов русско-германским’ сближением в той или иной форме
все-таки проявились81 и в ноябре—декабре 1904 г., в самый раз-
гар подготовки русского займа в Германии, вылились даже
в русско-французский конфликт.
В начале ноября по новому стилю поверенный в делах Фран-
ции в Петербурге Бутирон получил известие о выдвинутых
в ходе русско-германских переговоров о займе немецкой стороной
п поддержанных императором Вильгельмом требованиях предо-
ставить военной промышленности Германии новые заказы.82
79 Нелидов—Коковцову, 25 октября/7 ноября 1904 г. Русские фи-
нансы. .стр. 122—126.
80 Рафалович — Коковцову, 8/21 ноября 1904 г. Русские финансы...,
стр. 126—129; ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22, д. 285, лл. 26-27 об.
81 Они находили свое выражение и в распространявшихся в Париже
ложных слухах (преувеличивалась доля участия русских банков в пред-
стоящем займе) и в высказанном Нелидову Жерменом удивлении по по-
воду предстоящего займа в Германии, в то время как германский рынок
состоит в долгу у французского, а учетный процент в Берлине равен 5
против 3 в Париже (Донесение Нелидова и Рафаловича Коковцову
от 25 октября/7 ноября и 8/21 ноября 1904 г. Русские финансы...,
стр. 126—129).
82 Бутирон — Делькассе, 29 октября/ll ноября 1904 г. DDF, 2/V,
р. 530, № 443.
117
Очевидно, французской дипломатии стало известно в какой-то
мере содержание телеграммы Вильгельма II царю от 14/27 ок-
тября, в которой кайзер повторял своему кузену уже высказан-
ный прежде совет, что ему «следует не забыть ... заказать
новые линейные корабли для того, чтобы иметь наготове некото-
рые из них к окончанию войны», как превосходные довода! «во
время мирных переговоров». Кайзер не ограничился одним только
советом, но и тут же предложил путь для его осуществления:
«...наши частные фирмы были бы очень рады получить .за-
казы».83
Известие о притязаниях немцев, по-видимому, привело фран-
цузского поверенного в делах в состояние большого возбуждения,
пребывая в котором он и направил 29 октября/ll ноября 1904 г.
Делькассе пространную депешу, содержавшую настойчивое тре-
бование использовать намечавшийся на начало 1905 г. француз-
ский заем для оказания давления на русское правительство и
получения от пего гарантий в том, что французской промышлен-
ности будет отдаваться предпочтение при размещении за грани-
цей русских военных заказов. По утверждению Бутирона, Герма-
ния, пе очепь-то предоставляя свой рынок для русских ценных
бумаг, получила около 2/з военных заказов, сделанных Россией
за границей, в то время как Франция едва '/3. Соответственно
русские военные заказы во Франции составили сравнительно не-
большую сумму и свелись к постройке одиннадцати контрмино-
носцев, предполагаемой закладке одного крейсера «Баян», а также
поставке снарядов и пороха.84 Бутирон убеждал Делькассе в не-
обходимости добиться того, чтобы деньги, которые русская казна
получает во Франции, не обогащали бы «иностранную конкури-
рующую» промышленность, а способствовали бы развитию фран-
цузской.85 Бутирон настаивал, чтобы условия о предоставлении
заказов включались в контракт займа или предъявлялись вместе
с иим, что, с одной стороны, вынуждало бы русское правитель-
ство строго выполнять данные обязательства, а с другой — спо-
собствовало бы объединению на почве общих интересов француз-
ских промышленников и банкиров.86
83 Переписка Вильгельма IT с Николаем II, стр. 71.
64 Бутирон—Делькассе, 29 октября/ll ноября 1904 г. DDF, 2/V,
№ 443, рр. 530—532. Насколько точны эти сведения, сказать трудно. Сле-
дует, однако, отметить, что в период русско-японской войны, но мнению
Хальгартена, «Германия добилась преимущества» по сравнению с Фран-
цией в военных поставках для России. Хальгартен подтверждает свой вы-
вод данными, публиковавшимися в 1904—1905 гг. на страницах немецких
газет, о постройке в Германии миноносцев для русского флота, изготовле-
нии минного кабеля и т. д. (Г. Хальгартен. Империализм до
1914 года, стр. 290).
85 Бутирон — Делькассе, 29 октября/ll ноября 1904 г. DDF, 2/V, № 443,
рр. 530—532.
86 Там же.
118
Мысли, содержавшиеся в письме французского дипломата и
получившие поддержку во французских правительственных кру-
гах, вполне соответствовали настроению французских промыш-
ленников и финансистов, начавших в конце 1904 г. в связи
с русско-германскими переговорами кампанию в прессе за пре-
доставление Франции военных заказов. Кампанию эту возглавили
владельцы французской металлургической промышленности, вы-
ступившие с требованием предоставить им заказы «по меньшей
мере на сумму, равную той, па которую были сделаны или пред-
полагалось сделать заказы Германии». «Жаждущие заказов
металлурги, — сообщал 24 ноября/7 декабря 1904 г. Коковцову
(со ссылкой на Рувье) Рафалович,—хотят в случае нужды об-
ратиться с запросом в палату и во всяком случае хотят приехать
в Петербург в одно время с банкирами».87 Рафалович вынужден
был заявить о своем бессилии противодействовать кампании,
в которой принимают участие такие крупные газеты, как «Matin»,
и такие учреждения, как Лионский кредит, а главное пользую-
щейся сочувствием французских министров иностранных дел и
финансов.88 «Считаю нужным указать на серьезное движение, —
с тревогой телеграфировал он в Петербург, — с целью добиться
очень крупных заказов для французской промышленности как
условие русского займа. Движение, о котором мне говорил Рувье,
находит отклик и поддержку среди таких серьезных лиц, как
Буржуа и т. д.».89
Коковцов не без основания оценил создавшееся положение
как ультимативное для русского Министерства финансов и по-
спешил предпринять шаги, которые должны были предупредить
надвигавшийся кризис в русско-французских отношениях. При-
нять без всяких оговорок ультиматум французских промышлен-
ников и банкиров и допустить включение в контракт займов
условий о предоставлении военных заказов русское правительство
пе могло, хотя бы только по соображениям престижа, как не
могло, впрочем, и полностью отклонить предъявленные ему пре-
тензии. Поэтому через Рафаловича Коковцов заявил резкий про-
тест против французских притязаний как несовместимых с до-
стоинством России и в то же время через дипломатические ка-
налы дал понять о своей готовности пойти на уступки и
предоставить новые заказы французской промышленности.
«Сообщите Рафаловичу телеграммой, по моему поручению, — дал
указание А. И. Путилову Коковцов 25 ноября/8 декабря
1904 г., — что ему следует разъяснить где следует, что я внолне
87 Рафалович — Коковцову, 24 ноября/7 декабря 1904 г. ЦГИА СССР,
ф. 560, оп. 22, д. 286, лл. 17—18.
88 Рафалович — Коковцову, 26 ноября/9 декабря 1904 г. ЦГИА СССР,
ф. 560, оп. 22, д. 286, л. 87.
89 Рафалович — Коковцову, 25 ноября/8 декабря 1904 г. ЦГИА СССР,
ф. 560, оп. 22, д. 286, л. 5—5 об.
119
понимаю право Франции на преимущество в русских заказах за
границей, но если дело будет поставлено так, что заем будет
обусловлен обязательством дать большие заказы, то едва ли это
послужит на пользу взаимных отношений. Россия — не Турция, н
ставить вам ультиматум не следует нашему союзнику. Мы можем
обойтись и без этого непременного требования».90 Путилов пере-
дал эту телеграмму в Париж 26 ноября/9 декабря 1904 г., а 28 но-
ября/11 декабря дополнительно телеграфировал Рафаловичу по
распоряжению министра, что слух об обязательстве России ис-
пользовать часть немецкого займа на заказы в Германии «абсо-
лютная ложь».91 В то же время 26 ноября/9 декабря 1904 г. сам
Коковцов обратился к французскому послу в Петербурге Бомпару
с официальным письмом чисто делового характера по поводу
русских военных заказов за границей, подтвердив обязательство,
которое он дал французскому правительству еще во время пере-
говоров о займе весной 1904 г., поставить французскую промыш-
ленность в наиболее выгодное положение. Коковцов заверил
французского посла, что артиллерийское управление уже «состав-
ляет список материалов, которые могли бы быть заказаны фран-
цузским заводам», в то время как военный министр намерен
«предоставить французским фирмам совершенно особо крупную
часть заграничных заказов». Коковцов направил Бомпару вместе
с письмом список заказов, «которые военный министр готов
сделать французской промышленности». Уже теперь «француз-
ские фирмы вскоре получат, — писал Коковцов, — заказы на
значительную сумму в 13 млн руб., которые в три раза превосхо-
дят сумму заказов, сделанных в Германии». Русский министр
объяснял французскому послу, что русское военное ведомство
«вынуждено» было обратиться к промышленности Германии и
Англии (к фирмам Круппа и Виккерс-Максим) «ввиду необхо-
димости срочно увеличить количество пушек и снарядов». Коков-
цов также обратил внимание Бомпара и на то, что предпочтение
в заказах на поставку угля для второй тихоокеанской эскадры
было оказано Германии только после того, как «французские
поставщики, к которым русское правительство обратилось одно-
временно с их немецкими конкурентами, предъявили условия,
которые, по данным Морского министерства, не могли удовлетво-
рить неотложные нужды эскадры... Считаю своим долгом заве-
рить вас, господин посол, — писал в заключение своего письма
Коковцов, — что мое министерство, так же как и все император-
ское правительство, расположено в случаях, когда военные за-
казы не могли бы быть выполнены русскими заводами, отдавать
---------и—
90 См. помету Коковцова на телеграмме Рафаловича от 25 ноября/8 де-
кабря 1904 г. ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22, д. 286, л. 5—5 об.
91 Путилов — Рафаловичу, 28 ноября/ll декабря 1904 г. ЦГИА СССР,
ф. 560, оп. 22, д. 286, л. 9.
120
предпочтение французским заводам, но мы можем оказаться в та-
ком положении, когда будет невозможно ограничиться заказами
но Франции, и будем вынуждены, к большому сожалению, делать
заказы в других странах».®2
Содержание этого письма очень скоро стало известно в Па-
риже и произвело там, конечно, нужное впечатление, пе говоря
уже о том, что копия его была для инструкции отправлена и Ра-
фаловичу, который вступил в переговоры с некоторыми предста-
вителями французского финансового ведомства, руководствуясь,
принципом: «. . .учитывая, как обязательна для французского пра-
вительства необходимость обеспечить работой национальную
промышленность ... проявлять полнейшую готовность считаться
с пожеланиями французов при условии, что они будут приемлемы
и сформулированы пристойно». В последних числах декабря,
в эти беспокойные для русского самодержавия дни, Рафалович
успел побывать с визитами и у директора движения фондов
(Кредитная канцелярия) Герно и министра финансов Рувье и,
наконец, повидаться с главой французских металлургов Гуил-
лэпом.
Рафалович передал Герно суть телеграмм, полученных им от
Коковцова, добавив от своего имени, что не следует смешивать,
понятия «заем» и «заказ» и что «в общих интересах» убедить
«металлургов не агитировать в прессе и парламенте». Рафало-
внч указал, что резкое увеличение русских заказов за границей
может плохо отразиться на вексельном курсе в России, а также
на отечественной металлургии, отчасти оснащенной француз-
скими инженерами и капиталистами, и на заводах «французского
происхождения». «Кроме того, — заявил Рафалович, — для мини-
стра финансов важный вопрос — покупная цена. Во Франции все
стоит дороже, чем в других странах. Следовательно, хотят, чтобы
делались подарки французским фабрикантам. Это означает удо-
рожание предстоящей кредитной операции. Это все равно что
обходиться с нами, как с сыпками знатных семей, которым
часть займа выдается в более или мспее ценных вещах».92 93 Рафа-
лович высказался за то, чтобы какое-нибудь «влиятельное лицо»
взяло бы на себя труд «поехать в Россию и на месте озна-
комиться с положением вещей». Как сообщал Рафалович в Пе-
тербург, Герно согласился, что приведенные доводы, хотя и
«грубые по своей откровенности, правильны».94 Успокаивающее
92 Коковцов — Бомпару, 26 ноября/9 декабря 1904 г. ЦГИА СССР,
ф. 560, оп. 22, д. 286, лл. 11—15.
93 Рафалович — Коковцову, 29 ноября/12 декабря 1904 г. ЦГИА СССР,
ф. 560, оп. 22, д. 286, лл. 22—23 об. В качестве примера Рафалович указал
па покупку во Франции 50 локомотивов па 20 тыс. франков за штуку
дороже, чем в Бельгии или Германии.
94 Рафалович — Коковцову, 29 ноября/12 декабря 1904 г. ЦГИА СССР,
ф. 560, оп. 22, д. 286, лл. 22—23 об. Тем не менее Герно все-таки дал по-
121
действие как на Герно, так и на других представителей француз-
ского финансового мира, с которыми встречался Рафалович,
в первую очередь произвели, разумеется, заверения Коковцова
и Рафаловича, что Россия не взяла на себя в связи с займом ни-
каких обязательств о заказах в Германии и готова предоставить
Франции в этом отношении привилегированное положение.
.После этих заверений Рувье охотно согласился с Рафаловичем,
что металлурги, начав свою кампанию против России, «были
плохо информированы п введены в заблуждение», и высказал
готовность «посоветовать им справиться прежде всего о точно-
сти цифр, которые они называют в связи с заказами, якобы
сделанными в Германии» у немецких промышленников, с кото-
рыми они состоят в одном синдикате по сбыту некоторых видов
продукции.05 Что касается Гуиллэна, то оп сам нанес визит
Рафаловичу, пытаясь убедить русского финансового агента
в том, что французские металлурги не имели «абсолютно ни-
какого отношения к кампании в прессе», и выразил надежду
получить в ближайшем будущем заказы по крайней мере на сто
локомотивов.* 96
Для успокоения не только представителей финансового мира,
но и прессы, Рафаловичу в последних числах декабря был от-
крыт кредит в 200 тыс. франков.97 В итоге русскому Министер-
ству финансов удалось добиться только одного, чтобы переговоры
о будущем займе во Франции не были связаны с переговорами
о заказах, а требования о предоставлении заказов не вошли
в контракт. Что касается умиротворения французской прессы
п финансовых кругов, которое было достигнуто обещаниями
создать привилегированное в отношении заказов положение для
французских промышленников, то оно оказалось непродолжи-
тельным. Начавшаяся трагическими событиями 9 января первая
русская революция смешала все карты; вскрывшийся глубочай-
ший внутриполитический кризис царизма, как мы увидим ниже,
совершенно изменил условия ого кредитования на парижской
бирже.
нить Рафаловичу, что русские заказы во Франции недостаточно с его
точки зрения велики и в доказательство привел данные за 20 лет о зака-
зах во Франции, сделанных Японией и Россией. Согласно этим данным,
с 1884 по 1904 г. Россия заказала оборудование для флота на 70 млп фран-
ков, Япония — на 50 млп франков; за эти же 10 лет военных заказов
Россия сделала на 11 млн франков, Япония па 23 млн, для железных до-
рог Россия купила на 4 млн франков оборудования. Общая сумма
85 млн франков для России, 73 млн для Японии. Рафалович нашел эти
сведения неполными.
05 Рафалович — Коковцову, 4/17 декабря 1904 г. ЦГИА СССР, ф. 560,
оп. 22, д. 286, лл. 37—38.
96 Рафалович — Коковцову, 30 ноября/13 декабря 1904 г. ЦГИА СССР,
ф. 560, оп. 22, д. 286, лл. 26—27.
97 Рафалович — Коковцову, 4/17 декабря 1904 г. Там же, лл. 37—38.
122
По-другому дело обстояло с переговорами о германском
займе. По утверждению Коковцова, для них январские события
1905 г. прошли «почти бесследно».98 15/28 декабря 1904 г. Коми-
тет финансов обсудил представление Коковцова по поводу
нового займа, и в тот же день в Царском Селе Николай утвер-
дил проект его выпуска. Операция вносилась в Государствен-
ную долговую книгу под наименованием: «Российский 4.5%-й
государственный заем 1905 г.» и была объявлена на нарицатель-
ный капитал в 231500 тыс. руб. ( = 500 млп имперских герман-
ских марок =24 375 тыс. ф. ст.). Реализация займа осуществля-
лась банкирскими домами Германии и Голландии через
посредство банкирского дома Мендельсона. Значительную долю
займа (24%) взяли на себя русские банки.99 Как заявил Коков-
цов в Комитете финансов, он сам настоял па предоставлении
русской группе столь значительной доли участия в связи с тем,
что в России с началом войны обнаружилась тенденция к по-
купке находящихся за границей русских золотых займов.
По замыслу министра финансов, такая мера должна была
удовлетворить существующий спрос на облигации русских за-
граничных займов и уменьшить вызываемый закупками за гра-
ницей дренаж русского золота.100 Заем 1905 г. выпускался
сроком на 80 лет, причем держателям займа предоставлялась
возможность по истечении 6.5, а также 9.5 лет получить нари-
цательный капитал принадлежащих им облигаций. Со своей
стороны русское правительство оставляло за собой право через
12 лет приступить к выкупу или конверсии займа пли, наконец,
начать постепенное правильное его погашение тиражами, кото-
рые продолжались бы до полного выкупа. Таким образом, заем
1905 г. мог принять форму как краткосрочной, так и долго-
срочной операции в зависимости от желания держателей и этой
своей особенностью отличался от всех прежде выпускавшихся
98 В. Л. Коковцов. Из моего прошлого, т. 1. Париж, 1933, стр. 59—
60. «Начало моих сношений с Германией в лице банкирского дома „Мен-
дельсон и К°“, — писал впоследствии в своих мемуарах Коковцов, — от-
носится еще к концу 1904 г. и сейчас, столько лет спустя после той
поры, я пе могу не вспомнить с чувством величайшей признательности
того, как быстро, согласно и легко для меня шли эти переговоры. Их не
нарушило ни падение Порт-Артура, ни постепенно ухудшавшееся наше
военное положение; со стороны этого дома я встретил такую предупреди-
тельность и готовность помочь мне, какой не встречал ни разу впослед
ствии до самого моего выхода в отставку с поста министра финансов
в январе 1914 г.» (там же).
99 Заем был распределен между банкирскими домами в следующих
пропорциях (в%): Мендельсон — 31‘/8; Учетное общество — 16%; «Липпман,
Розенталь и К°» — 3’/2; С. Блейхредер — 12%; Берлинское торговое об-
щество— 123/в; русские банки — 24 (Русские финансы..., стр. 377).
100 Представление В. Н. Коковцова в Комитет финансов о выпуске
4.5%-го займа 1905 г., не позднее 15/28 декабря 1905 г. ЦГИА СССР, ф. 563,
оп. 2, д. 432, лл. 1—3.
123
на заграничных рынках русских займов. Такой специфический
характер был придан новой операции по двум соображениям:
во-первых, с целью расширения контингента подписчиков,
а во-вторых, с расчетом, что заем, имеющий совершенно новую
форму, меньше отразится на ценах прежних русских займов.101
Согласно контракту, синдикат брал на себя в счет займа
твердо 324 млн марок по цене 90.5%, включая сюда все расходы
за исключением изготовления облигаций и их пересылки.
За синдикатом сохранялось также право взять по той же цене
и остальную часть займа на сумму в 176 млн марок, которым
синдикат ввиду успеха займа и воспользовался в день
подписки.102 Поскольку подписка на заем была объявлена по цене
95%, комиссионное вознаграждение банкиров составило 4.5%.
Вопрос о банкирской комиссии, кстати сказать, стал предметом
спора между русским министром финансов и ближайшим сотруд-
ником Мендельсона Фишелем, который на самой заключительной
стадии переговоров приехал в Петербург для окончательного
согласования проекта контракта. Судя по воспоминаниям Коков-
цова, немецкие банкиры настаивали на предоставлении им еще
большей комиссии, причем Витте «склонен был уступить, не-
жели откладывать совершение займа» на условиях, которые ему
казались «весьма выгодными для России», и только ввиду на-
стойчивости, проявленной Коковцовым, удалось отклонить
требования немцев. «Наш спор, — писал в своих воспоминаниях
Коковцов, — сводился к размеру банкирской комиссии, по-
рядочно поднятой Мендельсоном против прежних займов, и раз-
ница в наших взглядах выражалась в сумме не менее 500 тыс.
руб. Фишель сильно волновался, не желая уехать с пустыми
руками, и, видимо, очень желал угодить мне, но, вероятно, имел
определенные инструкции и от своих хозяев. Страдая пороком
сердца, он не раз за весь вечер уходил в мой соседний кабинет
и принимал различные медикаменты. В одпу из его отлучек,
продолжавшуюся, как мне показалось, слишком долго, я застал
его на диване в полуобморочном состоянии и настаивал на том,
чтобы он уехал в гостиницу и вернулся на утро, отложивши на
День свой выезд из Петербурга, но он просил дать ему еще не-
сколько минут на размышление и скоро вышел ко мне и сказал,
что берет на себя всю ответственность перед Берлинским синди-
катом, переделал тут же соответствующий пункт контракта, мы
подписали его и простились теми же друзьями; когда я доложил
о результатах переговоров с Фишелем, Витте сказал, что он на-
ходит совершенно напрасным то, что я так «прижал», по его
словам, Мендельсона и что выторгованные мною 500 000 рублей
101 Там же. См. также: Журнал Комитета финансов 15/28 декабря
1904 г. ЦГИА СССР, ф. 563, оп. 2, д. 432, лл. 4—6.
102 Русские финансы..., стр. 377.
124
все равно уйдут бесследно среди бестолковых военных расхо-
дов».103 Продемонстрировав читателю свою твердость и щепетиль-
ность в переговорах с немецкими банкирами, а заодно и цинизм
Витте, дорожившего своими отношениями с Мендельсоном
в большей степени, чем интересами казны,104 Коковцов умолчал,
однако, о том, что даже и после того, как ему удалось выторго-
вать 500 тыс. руб., вознаграждение, полученное группой
Мендельсона за организацию займа, осталось настолько значи-
тельным, что вызвало зависть у немецких банкиров, пе приняв-
ших участие в этой операции. В частности, по сведениям, полу-
ченным русским финансовым агентом в Берлине В. Я. Голубевым,
в связи с этим в последних числах марта 1905 г. в правлении
«Deutsche Bank» обсуждался даже вопрос о целесообразности
реализации на берлинской бирже более крупного русского займа
при посредстве более мощного консорциума немецких байков,
чем группа Мендельсона. Поскольку банкиры из «Deutsche Bank»
не надеялись па то, чтобы наживающий «неимоверные суммы от
России и притом только от России» Мендельсон по собственной
инициативе согласился расширить состав своего консорциума,
то они считали, что к этому его должно «принудить» русское
правительство.105 Примерно той же точки зрения придерживались
и руководители Национального банка. Один из его директоров
Рихард Виттинг, лицо, близкое к германскому Министерству
иностранных дел и самому канцлеру, в разговоре с Голубевым,
«пропагандируя» привлечение в новый консорциум Националь-
ного бапка, обвинил Мендельсона в стремлении «монополизиро-
вать в своих руках все финансовые отношения России к герман-
скому денежному рынку». Могущество Мендельсона, убеждал
русского финансового агента Рихард Виттинг, «сводится лишь
к силе имеющихся в его распоряжении денежных средств рус-
ского правительства, а это для крупных операций, какие тре-
103 В. Н. Коковцов. Из моего прошлого, т. 1, стр. 61—62.
104 Между русским Министерством финансов и банкирским домом
Мендельсона существовали отношения особого рода, несомненно представ-
ляющие интерес для исследования и заслуживающие изучения. В совер-
шенно особых отношениях с главой дома состоял, по-видимому, Витте.
Свидетельством тому является факт обращения в 1905 г. М. И. Витте
к Мендельсону с письмом личного характера, о котором упоминает в своих
воспоминаниях Бюлов: «Значительный свет па положение в России про-
ливает письмо, написанное в то время графиней Витте господину Эрнесту
Мендельсону, в котором она просила, чтобы мы похлопотали о назначе-
нии ее мужа русским послом в Париже. Она писала па странном фран-
цузском языке с оригинальной орфографией и с некоторой наивностью
крупному берлинскому банкиру, устраивавшему русские займы. Верная
жена была права в том, что для Сергея Юльевича было бы лучше быть
русским послом в Париже, чем размениваться на мелочи русской внут-
ренней политики» (Бернгард Б ю л о в. Воспоминания, стр. 312).
105 Голубев — Коковцову, 4/17 апреля 1905 г. ЦГИА СССР, ф. 560,
оп. 22, д. 277, лл. 141—142.
125
буются для России в настоящее время и потребуются для Рос-
сии в скором будущем (по окончании войны), совершенно
недостаточно; отнимите у Мендельсона русское золото—и ои
должен будет закрыть свое банкирское дело, которое живет
только щедрыми провизиями и комиссиями Министерства фи-
нансов». Так немецкий банкир «открывал глаза» представителю
русского Министерства финансов в Берлине на характер отно-
шений русской казны с Мендельсоном, а Голубев не только по
возражал против сказанного, по с сочувственными коммен-
тариями передал содержание разговора в Петербург.106 Коковцов,,
конечно, пе прочь был бы подготовить крупную операцию с уча-
стием крупнейших немецких банков, однако он с самого начала
отнесся скептически к возможности соединить их с группой
Мендельсона, без которого и за спиной которого он считал не-
возможным действовать.107 Скептицизм Коковцова оказался
оправданным, никакого нового консорциума немецких бапкон
для выпуска русских займов так п не было создано;108 более того,.
4.5%-й заем 1905 г. оказался фактически последней крупной
операцией русского самодержавия па берлинской бирже. Поли-
тическое течение международных событий после 1905 г. явно
относило царизм к берегам Антанты. После провала Бьеркского-
соглашения, Алжезирасская конференция и тесно связанный
с ней заем 1906 г. определили окончательный разрыв с немецким
денежным рынком, закрытым после того для русской казны.
Слабые стороны финансовой системы царизма дали себя
знать в первые же месяцы русско-японской войны. Расходы,,
связанные с военными действиями, оказались настолько велики,
что самодержавие не могло продолжать войну без поддержки
иностранных бирж. С начала войны и до конца 1904 г. русское-
Министерство финансов провело две крупные операции во
Франции и на германском рынке, на подготовке и условиях ко-
торых в полной мере отразилось тяжелое внешнеполитическое
106 Там же, лл. 143 об.—145. См. также телеграммы Голубева Коков-
цову от 18/31 марта и 22 марта/4 апреля 1905 г. Там же, лл. 127, 131—134..
107 Коковцов — Голубеву, 23 марта/5 апреля 1905 г. ЦГИА ’ СССР,
ф. 560, оп. 22, д. 277, лл. 135—136.
108 Крылась ли причина .этого в нежелании Мендельсона пожертво-
вать своей монополией или в чем-либо другом, сказать трудно. Интересно
отметить, что переговоры с «Deutsche Bank» о займе велись через бан-
кира Лессинга еще в октябре 1904 г. Сохранились следы переписки Лес-
синга с Коковцовым (в нашем распоряжении имеются три письма
А. И. Лессинга Коковцову из Оберланштейна от 1/14, 2/15 октября и
19 ноября/2 декабря и ответ Коковцова от 23 ноября/6 декабря 1904 г.)
(ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22, д. 284, лл. 1—8, 12—13). Однако Коковцов не
придавал этим переговорам серьезного значения, о чем свидетельствует
сделанная по поводу писем Лессинга и адресованная директору канцеля-
рии министра финансов Е. Д. Львову резолюция Коковцова: «Сохраните
пока у себя эту бесполезную переписку» (ЦГИА СССР, ф. 560/ оп. 22,
д. 284, л. 4).
126
положение России, создавшееся в результате военных пораже-
ний на Дальнем Востоке. Однако эти две заграничные операции
не разрешили проблемы финансирования войны.
Как видно из доклада Коковцова, представленного им в де-
кабре 1904 г. царю, русский министр финансов, рассматривая
перспективы финансирования войны в 1905 г., все свои надежды
возлагал на внешние рынки, где он рассчитывал получить
в течение следующего года (па приемлемых условиях, не при-
бегая к кредиту под залог) около 500 млн руб.109 Впрочем, этих
денег хватило бы пе.на полный год, а только на 8 с лишним ме-
сяцев войны из среднего расчета расходов около 60 млн руб.
в месяц. А тут еще намечалась бюджетная прореха — дефицит
в размере около 40 млп руб. по статье чрезвычайных расходов,
который тоже надо было покрыть из выручки от займов.
Коковцов почти исключал возможность извлечь сколько-ни-
будь значительные дополнительные суммы за счет внутренних
ресурсов. Существовавшая система податного обложения, по
признанию министра финансов, уже и так «вызвала оскудение
центра России». Дополнительные налоги на предметы массового
потребления при том, что они и «без того обложены весьма вы-
соко», принесли бы, как считал Коковцов, суммы, едва достаточ-
ные «для покрытия процентов по займам, которые были и будут
заключены Россией для надобностей настоящей войны с Япо-
нией», — и только. Коковцову представлялись нереальными
введение подоходного налога, поскольку оно затронуло бы ин-
тересы «состоятельных классов» общества, и осуществление боль-
ших займовых операций на внутреннем рынке.110 Ои видел выход
из создавшегося положения только в обращении за кредитами
к западноевропейским биржам.
Коковцов, конечно, не мог и подумать о том, что всего не-
сколько месяцев спустя ему придется искать на этих биржах
109 Всеподданнейшая записка В. 11. Коковцова 19 поября/2 декабря
1904 г. Русские финансы..., стр. 135—146. Записка Коковцова являлась
ответом на заявление Ламздорфа о необходимости «изыскать все сред-
ства к подъему общей боевой готовности России ко времени окончания
войны» с тем, чтобы противостоять возможному вмешательству Англии и
Америки в переговоры о мире с побежденной Японией (Ламздорф — Ко-
ковцову, 28 октября/10 ноября 1904 г. Русские финансы..., стр. 131—
135). По мнению Б. А. Романова, выступление Ламздорфа было инспири-
ровано «одновременно указаниями Вильгельма, Николая и Остен-Сакепа
(русский посол в Берлине, — Б. А.), поставившими па очередь проблему
заключения победоносного мира в условиях возможной англо-американ-
ской коалиции» (Б. А. Романо в. Очерки дипломатической истории
русско-японской войны, стр. 334—335). Выступление Ламздорфа — еще
одно свидетельство того, насколько далеко было русское Министерство
иностранных дел от реального представления о положении вещей как на
театре военных действий, так и в самой России.
!‘° Всеподданнейшая записка В. Н. Коковцова 19 ноября/2 декабря
1904 г. Русские финансы..., стр. 135—146.
127
средства пе просто для разрешения финансовых трудностей,
связанных с войной, а для спасения самого русского самодержа-
вия, уже стоявшего на краю глубочайшего в его истории внутри-
политического кризиса. До январских событий 1905 г. остава-
лись считанные дни.
2. НАЧАЛО РЕВОЛЮЦИИ.
ВОЕННЫЕ ПОРАЖЕНИЯ 1Я05 Г. И ИХ ВЛИЯНИЕ
НА ПЕРЕГОВОРЫ О ФИНАНСОВЫХ ОПЕРАЦИЯХ
ВО ФРАНЦИИ. ПОДГОТОВКА
КРУПНОГО МЕЖДУНАРОДНОГО ЗАЙМА
Основная ставка на заграничный кредит — с этой программой
русское финансовое ведомство вступило в 1905 г. Естественно,
что такая программа должна была еще крепче связать самодер-
жавие с иностранной, в первую очередь французской, биржей и
вынуждала русский царизм оглядываться на своих французских
кредиторов даже при решении некоторых внутриполитических
вопросов. Не случайно на созванном Николаем II в 1904 г. сове-
щании в связи с подготовкой проекта указа 12 декабря 1904 г.
министр финансов Коковцов, высказавшийся наряду с Витте, ми-
нистром юстиции Н. В. Муравьевым и другими за отказ от
крайне реакционной внутренней политики в духе В. К. Плеве,
заметил, что в результате такой политики правительство теряет
«доверие в финансовых кругах за границей», а это при крайне
неблагоприятном течении войны «может привести финансы
к полному разорению».111
Французская биржа реагировала на события внутриполитиче-
ской жизпи России как самый чуткий барометр. Известие о со-
бытиях 9 января, по сообщению русского посла во Франции
А. И. Нелидова, вызвало в финансовых кругах Парижа «сильней-
шую тревогу». «В понедельник русские бумаги значительно пони-
зились» в цене, и, хотя «до паники дело не дошло» и в следую-
щие дни цепа русских фондов несколько поднялась, Нелидов
констатировал «удрученное настроение биржи».112
Нелидов не мог или не хотел скрывать, что расстрел 9 января
пе встретил одобрения даже в кругах, которые невозможно было'
заподозрить в сочувствии революционному движению. Он так и пе-
редавал министру иностранных дел В. Н. Ламздорфу, что тре-
вожные известия из Петербурга о «развившихся там стачках и
беспорядках и о кровавом их подавлении» были восприняты
«с чувством соболезнования и уныния» и «даже искренно ...
111 С. Ю. Витте. Воспоминания, т. 2, стр. 331.
112 Нелидов — Ламздорфу, 13/26 января 1905 г. Отражение событий
9 января 1905 г. за границей. «Историк марксист», 1936, кн. 1, стр. 99—
100; см. также: Н. Л у кд н. Русская революция 1905 г. и Западная
Европа. Там же, стр. 37.
128
преданные французы находили совершенно непонятными и непо-
следовательными распоряжения, в силу коих сначала в течение
целой недели могла беспрепятственно подготовляться и распро-
страняться огромная стачка рабочих, сопряженная с движением
чисто революционного свойства, а затем разом приняты были для
прекращения беспорядков столь строгие военные меры, что ими
могло быть подавлено и настоящее вооруженное восстание».113
Это был прямой упрек самодержавию за неуклюжие действия
в борьбе с революционным движением, которыми оно опозорило
себя на весь мир. Упрек этот исходил, конечно, из французских
правительственных и финансовых кругов, обеспокоенных не
только «репутацией» должника в глазах держателей русских фон-
дов, но и возможностью роста революционного движения в Рос-
сии. В донесении Нелидова, помимо весьма недвусмысленно вы-
раженного недовольства действиями правительства 9 января, са-
модержавию подсказаны были и более гибкие методы борьбы
с революционным движением. «Распорядители байков и бирже-
вики, — писал Нелидов, — желают, разумеется, строжайших мер
для скорейшего восстановления порядка и правильного течения
дел. Люди же, нам сочувствующие, по более глубоко смотрящие
па положение вещей, вполне допуская необходимость временного
принятия исключительных мер, твердо надеются и убеждены, что
при чутком понимании государем императором истинных нужд
государства и народа, по упрочении спокойствия в столице и
в местах, где порядок не может еще быть нарушен, высапие пра-
вительственные установления продолжать будут рассмотрение и
приведение в действие благодетельных предначертаний, намечен-
ных в высочайшем указе 12 декабря, широкое применение и раз-
витие коих одно способно предотвратить в будущем возникнове-
ние и повторение печальных событий, ознаменовавших второе
воскресение нынешнего года. .. Если бы таково было действитель-
ное намерение императорского правительства, сообщение в этом
смысле произвело бы несомненно самое благоприятное впечатле-
ние на общественное мнение в Европе и послужило бы к упроче-
нию сильно потрясенных основ, на которых зиждется сочувствие
к нам французского народа и союз наш с его правительством».114
В том, что заказ о такого рода заявлении в печати был сделан
через Нелидова французским правительством, нетрудно убедиться,
если проследить за ходом франко-русских отношений вскоре
после событий 9 января.
В начале февраля в Петербург со специальной и в сущности
политической миссией приехал представитель Парижско-Нидер-
ландского банка и «глава русского синдиката в Париже»
113 Нелидов — Ламздорфу, 13/26 января 1905 г. «Историк-марксист»,
1936, кн. 1, стр. 99—100.
1,4 Там же.
9 В. В. Ананьич
129
Эд. Нецлин. Нецлин потребовал от Коковцова принятия мер для
предотвращения «катастрофического падения» па парижском
рынке русских бумаг, которое происходит под влиянием револю-
ционного движения в России и военных неудач на Дальнем Вос-
токе. В частности, он предложил русскому правительству, если
оно не намерено отказываться «на долгий срок от заключения во-
Франции государственных займов», «значительно увеличить
кредит на поддержку прессы» и «взять этот расход исключи-
тельно на средства русской казны», а также найти способ успо-
коить «денежную французскую публику». Нецлин «совершенно
открыто» заявил Коковцову, что «приехал с ведома французского
правительства», виделся перед отъездом с Нелидовым, который
должен был написать Коковцову специальное письмо, и что
«французское правительство чрезвычайно встревожено» разви-
тием революционных событий в России и ему, Нецлипу, прихо-
дилось «подмечать в широких кругах политических деятелей
Франции сомнение в том, удастся ли русскому правительству
овладеть положением и не будет ли оно вынуждено и на каких
именно основаниях уступить общественному движению и пойти
навстречу его желаниям, вставши на путь конституционного об-
раза правления».115 Коковцов пропустил милю ушей этот доста-
точно прозрачный намек на желательность введения каких-то
конституционных преобразований, переадресовав Нецлипа к пред-
седателю Комитета министров. Встречей с Витте французский
банкир тоже не довольствовался и добился аудиенции у Ни-
колая II. Из Царского Села Нецлин приехал в Петербург в «ра-
дужном настроении», обещания Николая II его полностью удовле-
творили, и он был настроен «тотчас ио своем возвращении» во
Францию предпринять «самые решительные шаги к возобновле-
нию переговоров» о русском займе. Царь заверил представителя
Парижски-Нидерландского банка и даже «поручил ему передать»,
кому тот «признает нужным», что «революционное движение
в стране гораздо менее глубоко, нежели предполагают в Париже»,
п правительство «справится с ним», что с прибытием на Даль-
ний Восток русского флота следует ожидать «резкого поворота»
в военных действиях в пользу России и, наконец, что оп, Ни-
колай II, «сам серьезно думает о таких реформах, которые дадут
большее удовлетворение общественному настроению».116
Если довериться памяти Коковцова, то приезд Нецлина в Пе-
тербург следует поставить в прямую связь с таким чисто внутри-
политическим актом, как рескрипт Николая II А. Г. Булыгину,
положивший начало выработке проекта о созыве законосовеща-
тельной Государственной думы. В воспоминаниях Крковцова эти
115 (В. Н. Коковцов. Из моего прошлого, т. 1, стр. 62. Коковцов
утверждает, что никакого письма на этот счет от Нелидова он не получал.
116 Там же, стр. 63.
130
события прочно связаны друг с другом в строгой хронологической
последовательности. Известие о визите Нецлипа в Царское Село
(по предположению Коковцова, благодаря Витте) попало в га-
зеты, на страницах которых «на самые разнообразные лады»
стала обсуждаться мысль о сочувствии царя «идее преобразова-
ния в духе общественного доверия». И вдруг 18 февраля/3 марта
«совершенно неожиданно» был опубликован и «прозвучал резким
диссонансом к этой мысли ... рескрипт (манифест, — Б. Л.)» на
имя Булыгина о необходимости борьбы «всеми доступными
власти способами» с забастовочным движением, в котором «ни
одним словом не упоминалось о доверии к обществу и не возве-
щалось никаких реформ». «Витте был крайне смущен,—писал
Коковцов, — тоном рескрипта, поехал в Царское Село и говорил
об этом. Говорил и я на моем докладе, указавши па то, что в Па-
риже просто не поймут этого после приема Нецлипа. Государь не
дал прямого ответа, обещал подумать, и через некоторое время —
я не припоминаю теперь в точности этого промежутка времени —
появился новый рескрипт на имя Булыгина, с повелением при-
ступить к разработке предположений о привлечении населения
к более „деятельному и постоянному участию в делах законо-
дательства11».117 Коковцов, по-впдпмому, пе совсем точен.
Во-первых, оба документа, противоречащие друг другу по духу,
были опубликованы в печати в один и тот же день — 18 фев-
раля/3 марта, а не последовательно один за другим. Во-вторых,
из воспоминаний Витте известно, что он узнал о существовании
«манифеста о нестроении и смутах» 17 февраля/2 марта в поезде
по дороге в Царское Село, куда он ехал вместе с другими минист-
рами на обсуждение мер, которые предполагалось принять «для
успокоения общества».118 В тот же день участники совещания
были ознакомлены с проектом рескрипта Булыгину о привлече-
нии населения к участию в законодательстве.119 Проект этот, по
свидетельству Витте, царь поручил составить Булыгину заранее
в другом заседании, точной даты которого Витте не помнил, но на
котором выступали и Коковцов, и Булыгин — оба в пользу при-
влечения «выборных» от населения к законодательству. Причем
Коковцов заявил, что «без такого шага будет трудно сделать
заем, который является необходимым ввиду войны».120
И на предварительном заседании, п при обсуждении 17 фев-
раля/2 марта проекта рескрипта Булыгину Витте, по его утвер-
ждению, молчал.121
Как видно, версия Витте и версия Коковцова относительно
обстоятельств, связанных с появлением рескрипта Булыгину, ко-
1,7 Там же, стр. 64.
1,8 С. 10. Витте. Воспоминания, т. 2, стр. 376.
119 Там же, стр. 378.
120 Там же, стр. 375.
121 Там же, стр. 375, 378.
131
Я*
торый положил начало выработке проекта о созыве законосове-
щательной думы, во многих деталях отличаются друг от друга.
Зато в главном они сходятся, а именно, что при обсуждении
этого сугубо внутриполитического акта вопрос о предстоящем
французском займе играл если не решающую (как это утвер-
ждает Коковцов), то по крайней мере значительную роль.
Хотел или нет Николай II брать у французской буржуазии
уроки борьбы с революционным движением, но так просто от-
махнуться от советов, поступавших! пз Парижа, он, разумеется, не
мог. Тем более что за французской буржуазией стояла огромная
армия держателей русских фондов, принадлежавших к самым
различным слоям французского общества, которым достаточно
было разувериться в прочности самодержавия, чтобы начать сбы-
вать облигации русских займов.
В Петербурге, конечно, отдавали себе отчет в справедливости
предостережений Нелидова, что стоит только начаться панике на
парижской бирже, как курсы русских бумаг лавиной безудержно
«покатятся вниз с головокружительной быстротой» и тогда уже
«ничто не сможет остановить их падения». «Мы будем иметь
против себя всех, — предсказывал Нелидов неизбежные послед-
ствия финансового краха, — от последнего слуги и рабочего до
самого богатого барина: они все делали вклады в русские
фонды».122 Взяв уже однажды сочувственный тон в отношении
реакции французских правительственных и финансовых кругов
на события 9 января, Нелидов теперь, в феврале 1905 г., высказы-
вался за то, чтобы следовать рекомендациям из Парижа, и в част-
ности безоговорочно поддержал требование парижских биржеви-
ков об увеличении расходов на подкуп прессы.
Высказанное еще Нецлином во время его приезда в Петер-
бург, это требование затем было повторено в самой категориче-
ской форме синдиком биржевых маклеров Верпейлем, причем и
на этот раз за спиной финансиста стояло французское прави-
тельство в лице самого президента республики Лубэ. После кон-
сультации с Лубэ Вернейль нанес специальный визит Нелидову и
без труда убедил русского посла в необходимости значительно
увеличить субсидии французским газетам, повысив сумму ежегод-
ных расходов до 2 или даже 3 млн франков.123
После визита Вернейля Нелидов тотчас же телеграфировал
в Петербург, а на следующий день (17 февраля/2 марта) отпра-
вил Ламздорфу пространное письмо с призывом идти на жертвы
ради сбережения «нескольких десятков миллионов», «действовать
быстро» и «быть щедрым».124 Нелидов и агент русского Мини-
122 Нелидов — Ламздорфу, 17 февраля/2 марта 1905 г. Русские фи-
нансы. .., стр. 157—158.
123 Там же, стр. 159. Одновременно Вернейль обратился к Витте
с письмом на ту же тему.
124 Там же.
132
стерства финансов во Франции А. Г. Рафалович пришли к едино-
душному мнению о необходимости совершенно довериться Вер-
нейлю и через него воздействовать на печать, сделав немедленно
первый взнос в размере 200—300 тыс. франков, а затем уже обя-
зать французских банкиров, только что выехавших в Петербург
для ведения переговоров о займе, «продолжать ежемесячные
взносы на расходы по рекламе», которые они привыкли бесцере-
монно присваивать.126
Нелидов считал, что воздействие через прессу должно быть
использовало как временное средство для умиротворения держа-
телей русских фондов, поскольку единственное «радикальное»
средство — «восстановление спокойствия и порядка в России» —
«но осуществимо в короткий срок». Поэтому одновременно Нели-
дов призывал свое правительство к устранению каких бы то ни
было причин для беспокойства французских держателей и бан-
киров, даже таких как «неизвестность относительно намерений
правительства, неустойчивость положения, непрерывные пере-
мены в высших административных сферах...». В весьма осто-
рожной форме посол намекал и на желательность заключения
мира. «Восстановление мира также, конечно, внесло бы некото-
рое успокоение в настроение держателей русских фондов, — пи-
сал Нелидов, — хотя главный источник их беспокойства всегда
будет корениться в нашем внутреннем положении».126
Убедив русского посла в необходимости увеличить субсидии
французским газетам и отправив соответствующее письмо Витте,
Вернейль отнюдь не собирался пассивно ожидать окончательного
решения этого вопроса в Петербурге, а почти сразу же принял
меры к тому, чтобы заставить Койовцова действовать, не откла-
дывая дела в долгий ящик. 25 февраля/10 марта, в разгар пере-
говоров в Петербурге о займе, парижская синдикальная палата
решила воздержаться от участия в новом займе и не принимать
его бумаги к котировке, если русское правительство не будет
предоставлять «в распоряжение русского посольства па все время
продолжения войны ежемесячно 250 тыс. франков для распре-
деления в случае необходимости по первому требованию синди-
ка».127 В Петербурге об этом решении стало известно в тот же
126 Там же, стр. 159.
126 Там же, стр. 158.
127 Нелидов — Ламздорфу, 25 февраля/10 марта 1905 г. АВПР, ф. Кан-
целярия, 1905 г., д. 866, л. 321—321 об. По-видимому, одновременно через
Рафаловича переговоры об увеличении субсидий французской прессе ве-
лись и непосредственно французским Министерством финансов, которое
не прочь было взять в свои руки проведение этой операции. «Мне пред-
ставляется несомненным, — комментировал Нелидов действия Вернейля
в своем письме в Петербург от 3/16 марта, •— что последний, запуганный
и отчасти потерявший голову при первых признаках падения наших бу-
маг, желал произвести на нас давление для получения более широких
средств влияния на печать, тогда как распорядителем этих средств рав-
133
день.128 Впрочем, Коковцов и без того понимал безвыходность по-
ложения и еще 26 февраля/ll марта отправил Нелидову сообще-
ние в Париж, что им уже дано распоряжение Рафаловичу воз-
действовать па французскую прессу и оп счел возможным пойти
па крупные расходы до 750 тыс. франков в течение 4 месяцев.129
Коковцов не скрывал перед Нелидовым своего беспокойства
в связи с настроением французских промышленных кругов, кото-
рые по-прежнему были недовольны политикой русского Мини-
стерства финансов в деле размещения заграничных военных
заказов.
Дело в том, что заказы артиллерийского ведомства, которые
Коковцов еще осенью 1904 г. обещал французским фабрикантам,
в конечном счете были все-таки размещены в Германии. Цены,
названные французскими фирмами, оказались па 30% выше тех,
но которым германские промышленные предприятия взялись
изготовить снаряды для русской артиллерии (изготовление шрап-
нели в Германии стоило 17 руб. 50 коп., во Франции —
23 руб. 80 коп.). Разница в стоимости всего заказа составляла
3 млп руб. и, естественно, что русское правительство отказалось
от услуг французской промышленности.130 В связи с этим теперь,
в феврале—марте 1905 г., Коковцов явно опасался новых нападок
французских фабрикантов па русское Министерство финансов и
спешил сообщить Нелидову сведения, которые должны были не-
сколько успокоить французские промышленные круги. Прежде
всего, что готовился дополнительный заказ па снаряды и он, Ко-
ковцов, «дабы снять с Министерства финансов упрек в том, что
оно будто бы не поддерживает французскую промышленность»,
настоятельно просил военного министра оказать па этот раз
«предпочтение французским поставщикам перед германскими»,
хотя было известно, что выполнение заказа во Франции обой-
дется па 1 или 1.5 млн руб. дороже. «Я по знаю, конечно,
будет ли уважено мое ходатайство по этому предмету, — писал
Коковцов, — по пе сомневаюсь, что с своей стороны мною уже
сделано и делается все от меня зависящее в интересах француз-
ным образом желает быть г. Рувье» (Нелидов — Коковцову, 3/16 марта
1905 г. Русские финансы..., стр. 172—173).
128 И Витте, и Коковцов были весьма задеты этим унизительным для
русского правительства требованием Вернейля. По видимому, действия
Вернейля не одобрил в полной мере и Бомпар (см.: Бомпар — Делькассе,
27 февраля/12 марта 1905 г. DDF, 2/VI, № 145, р. 191).
129 Коковцов — Нелидову, 26 февраля/ll марта 1905 г. Русские фи-
нансы. .., стр. 161. Кредитная канцелярия поставила в распоряжение Ра-
фаловича 23 февраля 1905 г. 235 тыс. в счет 700 тыс. франков (там же,
стр. 169). Воздействию на общественное мнение за границей должно было
способствовать создание к началу 1905 г. С.-Петербургского телеграфного
агентства.
130 Коковцов — Нелидову, 26 февраля/ll марта 1905 г. Русские фи-
нансы. .., стр. 163—164.
134
скоп промышленности». Коковцов просил также Нелидова иметь
в виду, что благодаря Министерству финансов во Франции был
сделан заказ на 114 малых паровозов для железных дорог
в Маньчжурии, несмотря на то что цена заказа была на
137 тыс. руб. дороже по сравнению с предложенной немецкими
промышленниками.131
Однако, несмотря па принятые меры, русскому Министерству
финансов так и не удалось весной 1905 г. успокоить французскую
биржу, хотя обнародование рескрипта от 18 февраля на имя Бу-
лыгина о привлечении населения к участию в законодательстве
и произвело, как сообщал Нелидов, «весьма благоприятное впе-
чатление на общественное мнение во Франции»,132 отпуск огром-
ных средств на подкуп прессы позволил усилить контроль за
поведением французских газет, а Нелидов постарался исполь-
зовать полученные им от Коковцова сведения о заказах для того,
чтобы отвести претензии французских промышленников.133
Новые неудачи на театре военных действий, мукденское по-
ражение и связанный с ним срыв переговоров о займе фактически
свели на нет результаты деятельности русского дипломатического
и финансового ведомств.
Для переговоров о займе в Петербург во второй половине
февраля по старому стилю приехали представители трех круп-
нейших французских кредитных учреждений: Лионского кредита,
«Готтингер и К°» и Парижско-Нидерландского банка. Переговоры
затянулись до последних чисел февраля,134 и условия контракта
были окончательно установлены только к 27 февраля/12 марта
1905 г.135 На следующий день (28 февраля/13 марта) банкиры
были приняты председателем Комитета финансов Сольским, затем
обедали у Коковцова и условились с ним о встрече 2 марта
ст. ст. в 11 час. утра уже для подписания подготовленного конт-
ракта. Однако на следующий день утром банкиры не явились,
известив Коковцова письменно, что «в ночь с 28 на 1 марта ими
был получен от своих учреждений приказ не подписывать кон-
тракта и вернуться в Париж».136 Насколько удалось выяснить
131 Там же, стр. 16-4.
132 Нелидов — Ламздорфу, 24 февраля/9 марта 1905 г. АВПР, ф. Канце-
лярия, 1905 г., д. 86а, лл. 76—77.
133 Нелидов — Коковцову, 3/16 марта 1905 г. Русские финансы...,
стр. 172—174.
134 См.: Бомпар—Делькассе, 25 февраля/10 марта 1905 г.; Бомпар —
Делькассе, 26 февраля/ll марта 1905 г.; Делькассе — Бомпару, 26 фев-
раля/11 марта 1905 г. DDF, 2/V1, №№ 139, 140, 141, рр. 186—187.
135 Накануне (26 февраля/ll марта) Бомпар телеграфировал в Париж
о согласии русского министра финансов и банкирской группы выпустить
600:миллионный 5%-й заем по цене 91‘/4% (см.: Бомпар — Делькассе,
26 февраля/ll марта 1905 г. DDF, 2/VI, № 142, р. 187).
136 Бомпар — Делькассе, 28 февраля/13 марта 1905 г. DDF, 2/VI, № 148,
р. 193; Коковцов — Нелидову, 10/23 мая 1905 г. .Русские финансы...,
135
несколько позднее Нелидову, одной из основных причин срыва
переговоров явилось поражение русских войск под Мукденом.
После известия о результатах мукденского сражения «Лионский
кредит, получивший отказы от многих своих клиентов, заранее
записавшихся было на заем», решил отозвать своего представи-
теля из Петербурга. Его примеру последовали остальные участ-
ники консорциума. Решение банкиров «испугало министра фи-
нансов», и Рувье будто бы высказался за то, чтобы отложить за-
ключение займа.137 Отсрочка русского займа произвела «весьма
невыгодное» для России впечатление в парижских финансовых
сферах,138 однако на этот раз поведение банкиров пе получило,
по всей видимости, полной поддержки французского правитель-
ства, которое вскоре после разрыва переговоров предприняло
шаги к тому, чтобы несколько притушить неожиданно возникший
конфликт. Прежде всего французское Министерство финансов
взяло на себя целиком все «заботы», связанные с подкупом
прессы, благодаря чему и русское правительство, и русское по-
сольство в Париже оказались совершенно в стороне от этой, по
выражению Нелидова, «неприглядной домашней стряпни». Рувье
сделал «строгое внушение» Вернейлю за «притязания его занять
более или менее независимое от правительства положение и
расширить принадлежащие синдику права» и выразил готовность
распоряжаться суммами, предоставленными русским правитель-
ством на подкуп прессы, в то время как непосредственная опера-
ция распределения «пособий» газетам была возложена на контору
некоего Ленуара.139 В конце марта президент Французской рес-
публики Лубэ пригласил к себе Нецлипа для объяснений о при-
чинах перерыва в переговорах о займе и заявил банкиру, что
осуществление операции «всецело отвечало бы интересам Фран-
ции как по политическим соображениям, так и ввиду полной уве-
ренности лично его и многочисленной части французского народа
в полной обеспеченности сумм, помещенных в русские государ-
ственные процентные бумаги».140 Очевидно, под влиянием этого
разговора в начале апреля Нецлин обратился к вице-директору
стр. 180—184; Б. А. Рома и о в. Очерки дипломатической истории русско-
японской войны, стр. 358—359.
137 Нелидов — Ламздорфу, 10/23 марта 1905 г. АВПР, ф. Канцелярия,
1905 г., д. 86а, лл. 91—94. Позднее, летом 1905 г., при объяснении с Нели-
довым Рувье отрицал свою причастность к срыву переговоров и «выразил
удивление и неудовольствие по поводу возведения па него банкирами
обвинения в несочувствии» этой операции (Нелидов — Коковцову,
28 мая/10 июня 1905 г. Русские финансы..., стр. 190).
188 Нелидов — Ламздорфу, 10/23 марта 1905 г. АВПР, ф. Канцелярия,
1905 г., д. 86а, лл. 91—94.
139 Нелидов — Коковцову, 10/23 марта 1905 г. Русские финансы...,
стр. 175.
’40 Всеподданнейшая докладная записка В. Н. Коковцова 17/30 марта
1905 г. ЦГИА СССР, ф. 583, оп. 4, д. 318, л. 45—45 об.
136
Особенной канцелярии по кредитной части А. И. Вышнеградскому
с вопросом о том, не хочет ли русское правительство послать
в Париж своего представителя для возобновления переговоров.
Однако Коковцов отклонил это предложение, заявив, что если
банкиры готовы заключить заем, то остается только «подписать
уже выработанный по соглашению с ними контракт».141
После отъезда из Петербурга уполномоченных парижских бан-
ков Коковцов демонстративно отказался обращаться в поисках
денег к каким бы то ни было кредитным учреждениям Франции.
Так, русское правительство пе воспользовалось услугами банкир-
ского дома Госкье, предложившего финансовую помощь как раз
в момент разрыва с «русским синдикатом».142 Коковцов, видимо,
опасался, что парижские банкиры будут настаивать на пересмотре
контракта в свою пользу и требовать новых уступок финансового
характера. Он предпочел отложить операцию «до более благо-
приятного момента».143 144 Сделать хоть короткую паузу в перегово-
рах с иностранными кредиторами Коковцова побуждало еще и то,
что он дал себя втянуть в открытую полемику с «Times», поста-
вившим под сомнение перед всем миром платежеспособность Рос-
сии. Этой теме «Times» посвятил большую статью английского
журналиста Люсьена Вольфа, напечатав ее с продолжением
в двух номерах газеты. Первая часть статьи Вольфа появилась
в «Times» 26 февраля/ll марта, в самый разгар франко-русских
переговоров о займе, вторая — уже после их разрыва, в номере от
1 февраля/14 марта.’44 Вольф, опираясь на подсчеты Г. В. Бутми,
С. Ф. Шарапова и других русских далеко не либеральных по
своим взглядам критиков экономической программы С. Ю. Витте,
а также на официальные отчеты государственного контролера
П. X. Шванебаха, доказывал неизбежное банкротство финансовой
политики царского правительства и предостерегал его кредиторов.
1 февраля/14 марта «Times» посвятил выступлению Вольфа ре-
дакционную заметку.
В ней указывалось на большой внешний долг России (свыше
150 млн фунтов стерлингов) и необходимость для русского пра-
вительства делать новые займы для того, чтобы выполнять свои
обязательства по уплате процентов. «Вряд ли кто может серьезно
утверждать, — писал «Times», — что Россия платежеспособна
в настоящем смысле этого слова... Английское правительство
141 Коковцов — Нелидову, 10/23 мая 1905 г. Русские финансы...,
стр. 183. _
142 Нелидов — Коковцову, 3/16 марта 1905 г. Русские финансы...,
стр. 173.
143 Представление В. Н. Коковцова в Комитет финансов «О выпуске
внутреннего 5%-го займа 1905 г.», не позднее 11/24 марта 1905 г. ЦГИА
СССР, ф. 563, оп. 2, д. 436, лл. 1-3 об
144 L. Wolf. Is Russia solvent? «The Times», 11, 14 March, 1905.
137
в долгу у своего народа и своей страны, но русское правительство
и русский народ в долгу у иностранцев».145
На следующий день (2/15 марта) в «Times» появилось сооб-
щение о неудаче переговоров русского правительства с француз-
скими банкирами о займе и заметка парижского корреспондента
газеты о французских капиталах в России. Теперь у читателя
«Times» пе должно было остаться сомнения в том, что в платеже-
способности России разуверилась даже ее союзница и главный
кредитор, а французские держатели серьезно обеспокоены за
судьбу своих денег, вложенных в русские ценности.
Выступление «Times» против русского кредита вызвало глу-
бокое беспокойство в русских правительственных кругах и было
враждебно встречено официозной печатью. «Новое время» расце-
нило кампанию «Times» как попытку «главного органа японо-
фильской партии» пе только в Англии, по и в Европе «очистить
дорогу на европейский денежный рынок» очередному японскому
займу и вынудить Россию под давлением европейских финанси-
стов к заключению «выгодного Японии мира».146 «Новое время»,
разумеется, опровергало утверждение «Times» о финансовой не-
состоятельности России. Люсьен Вольф же был представлен рус-
скому читателю как редактор «Daily Graphik», «известный своими
поездками в Россию по еврейским делам».147
Одновременно русское Министерство финансов предприняло
шаги к тому, чтобы хоть как-то смягчить впечатление, произве-
денное статьями Вольфа па Западе. С этой целью Коковцов при-
гласил по телеграфу редактора «Times» приехать в Петербург и
убедиться в наличии огромного золотого запаса в подвалах Го-
сударственного банка.
Однако это предложение только дало повод редакции «Times»
для возобновления критики финансового положения России.
10/23 марта «Times» опубликовал телеграмму Коковцова.
А в своем ответе на нее в специальной статье, помещенной
в том же номере, редакция английской газеты зло высмеяла пред-
ложение русского министра финансов.
145 Цитируется по переводу, сделанному Б. А. Романовым (см.: Рус-
ские финансы..., стр. 167).
146 Лондонский корреспондент «Нового времени» Веселитский-Божида-
ровнч (Аргус) утверждал (ссылаясь на сведения, полученные им из
«уважаемого специального источника»), что «пять первоклассных междуна-
родных финансовых домов с главным центром в Париже и отделениями
в Лондоне и Берлине» уже в течение двух месяцев отправляли в Россию
«значительные суммы» «на поддержку или устройство стачек в России,
с целью ускорить заключение мира». За это им будто бы было обещано
пользование концессиями в Маньчжурии (см.: Аргус. Поход «Times’a»
против русского кредита. «Новое время», 4/17 марта 1005 г. а также кор-
респонденции Веселитского Божпдаровича в номерах от 8/21 и 15/28 марта
147 «Новое время», 8/21 марта 1905 г.
138
Конфликт «Times» с русским Министерством финансов стал
объектом внимания мировой печати. Не случайно поэтому
В. И. Ленин не только проявил к нему интерес, но даже исполь-
зовал публикации органа «консервативной английской буржуа-
зии» для оценки особенностей внешнеполитического положения
России и состояния финансов царского правительства в статье
«Европейский капитал и самодержавие».
Она была напечатана в газете «Вперед» 23 марта/5 апреля
1905 г. вскоре после разрыва франко-русских переговоров о займе,
показавшего возросшее недоверие западных кредиторов к финан-
совому положению царского правительства. Именно оценке этого
события Ленин посвятил начало статьи. «Война с Японией, —
писал В. И. Ленин, — разоблачив всю гнилость самодержавия,
подорвала наконец и его кредит даже у „дружественной и союз-
ной“ французской буржуазии».148 И далее: «Недавняя попытка
самодержавного правительства занять, по-старому, у Франции не
удалась: с одной стороны, капитал уже пе верит самодержавию;
с другой стороны, боясь революции, капитал хочет оказать дав-
ление на самодержавие в целях заключения мира с Японией и
мира с либеральной русской буржуазией. Европейский капитал
спекулирует на мир».149 Выступление же «Times» против рус-
ского кредита В. И. Ленин и избрал в качестве наглядного при-
мера такого рода политической «спекуляции».
Воспользовавшись номером «Times» от 10/23 марта 1905 г.,
В. И. Ленин показал, в какое смешпое положение попал
В. Н. Коковцов, пригласив английских журналистов осмотреть
подвалы Государственного банка. Редакция «Times» ответила от-
казом на это приглашение, указав министру, что русский золотой
запас есть «в сущности чужие, запятые и ничем не обеспечен-
ные деньги.. ,».150 «И английские буржуа, — писал В. И. Ленин, —
высмеивая глупенького министра, разжевывали ему на все лады
эту не бог весть какую хитрую штуку, добавляя поучительно:
если вы ищете кого-нибудь для проверки вашего кредита и де-
бета, то почему бы вам не обратиться к представителям русского
народа? Представители народа как раз хотят теперь собраться
в земский собор или национальное собрание, — как оно у вас там
называется. Они наверно не откажутся проверить, как следует,
пе один только пресловутый „золотой запас14, а все финансовое
хозяйство самодержавия. И они, наверное, сумеют произвести
такую проверку досконально и с полным знанием дела».151
После того как редакция «Times» отказалась принять пригла-
шение Коковцова осмотреть подвалы Государственного банка,
148 В. И. Ленин. Европейский капитал и самодержавие. ПСС, т. 9,
стр. 372.
149 Там же, стр. 372—373.
150 Там же, стр. 376.
161 Там же, стр. 376—377.
139
15/28 марта «Times» напечатал письмо Люсьена Вольфа. Англий-
ский журналист подчеркивал, что рост русского золотого запаса,
отмеченный Коковцовым в его телеграмме, есть результат послед-
него займа, сделанного Россией на германском денежном рынке.
21 марта/3 апреля «Times» опубликовал официальное сообщение
Петербургского телеграфного агентства, оспаривавшего подсчеты
Вольфа. На следующий день в газете появилось письмо
П. X. Шванебаха, опротестовавшего использование его имени во
враждебной правительству газетной кампании. Наконец,
23 марта/5 апреля Люсьен Вольф вновь выступил с большим
письмом, адресованным в редакцию «Times».
Возобновление переговоров о заграничном займе в момент,
когда платежеспособность России оказалась объектом такого
оживленного обсуждения в печати, грозило поставить министра
финансов в невыгодное положение перед лицом европейского об-
щественного мнения, и Коковцов счел за лучшее пока что обра-
титься к внутренним ресурсам.
11/24 марта Коковцов внес на обсуждение Комитета финансов
вопрос о выпуске внутреннего 5 %-го займа на 200 млн руб. Ми-
нистр финансов предложил проект свободного от налога долго-
срочного займа, подлежащего погашению тиражами в течение
49 лет. Выпускная цена займа должна была составить 96%,
а комиссия банкирам — 1.5 % - Предполагалось, что первая поло-
вина вырученной от реализации займа суммы поступит в распо-
ряжение Государственного казначейства в конце марта, а вторая
(по четвертям) — в конце апреля и мая месяца. Коковцов под-
черкнул, что «ввиду исключительных условий ... выпуск сравни-
тельно высокопроцентного займа представляется единственно
возможною формою кредитной операции». Вместе с тем Коковцов
утверждал, что «действительный платеж» по новому займу,
«включая премию и погашения», не превысит 5.5% в год и он
будет выгоднее по сравнению с «последними заграничными зай-
мами», которые обходились «в б’/з, 6.5% годовых».152 Однако
в эти предварительные подсчеты министра финансов позднее
пришлось внести одну, но существенную поправку: при оконча-
тельной выработке контракта банкирский синдикат настоял на
увеличении комиссионного вознаграждения с 1.5 до 2% и, таким
образом, реализационная цена займа снизилась с 94.5 до 94%.
Из всей суммы займа в 200 млн руб. синдикат байков первона-
чально взял на себя только 150 млн руб., в то время как осталь-
ные 50 млн временно были переданы в фонд сберегательных
касс.153
152 Представление В. II. Коковцова в Комитет финансов о выпуске
внутреннего 5%-го займа 1905 г., пе позднее 11/24 марта 1905 г. ЦГИА
СССР, ф. 563, оп. 2, д. 436, л л. 1—3 об.
153 Журнал Комитета финансов 11/24 марта 1905 г. ЦГИА СССР,
ф. 563, оп. 2, д. 436, лл. 4—5 об.
140
Условия нового займа достаточно выразительно свидетельство-
вали о тяжелом экономическом положении правительства, и даже
в Комитете финансов заем был воспринят прежде всего как вы-
нужденная мера, осуществление которой «неизбежно повлечет за
собой удорожание ипотечного кредита ... как государственного,
так и частного, понижения правительственных фондов и вообще
удорожит пользование капиталами в России».154
Впрочем, эта вынужденная операция на внутреннем рынке
мало что изменила в положении русского Министерства финан-
сов, и Коковцову сразу же вслед за ней пришлось обратиться за
помощью к Мендельсону.
В ходе переговоров с Мендельсоном довольно скоро выясни-
лось, что у русского правительства нет почти никаких оснований
рассчитывать на проведение в Германии долгосрочной кредитной
операции «без риска весьма сильно повлиять па цены» уже обра-
щающихся там русских бумаг и реален только краткосрочный
заем.155 Поэтому Комитет финансов принял решение вновь, после
длительного перерыва, прибегнуть к выпуску краткосрочных
обязательств Государственного казначейства в форме векселей.156
Именным высочайшим указом 10/23 апреля министру финансов
«ввиду исключительных обстоятельств» было предоставлено пол-
номочие па выпуск краткосрочных обязательств на сумму пе
свыше 200 млн руб. для последующего размещения их через Мен-
дельсона. Однако 5%-е краткосрочные обязательства Государствен-
ного казначейства пока что удалось реализовать в Берлине не на
всю сумму, а только на 150 млп руб. (324 млн марок), сроком
от 9 до 12 месяцев, с последующим погашением в декабре 1905-
марте 1906 г.157 Комиссия в пользу приобретателей векселей была
154 Там же.
155 Представление министра финансов в Комитет финансов, не позд
нее 8/21 апреля 1905 г. ЦГИА СССР, ф. 563, оп. 2, д. 437, лл. 1—6.
156 Журнал Комитета финансов 8/21 апреля 1905 г. ЦГИА СССР,
ф. 563, оп. 2, д. 437, лл. 7—10. Русское правительство прибегало к выпуску
краткосрочных обязательств Государственного казначейства, как правило,
в исключительных случаях. Впервые опи были выпущены в период Оте-
чественной войны 1812 г., последние перед 1905 г. выпуски обязательств
производились в 1876—1886 гг. Возвращение к этой форме кредитной
операции в апреле 1905 г. встретило возражения со стороны двух членов
Комитета финансов — П. А. Сабурова и И. X. Шванебаха, считавших, что
выпуск краткосрочных обязательств произведет «неблагоприятное впечат-
ление на публику и денежный рынок» и в скором времени поставит
Государственное казначейство в «затруднительное положение, так как
покрывать их придется либо внешним займом, который при осведомлен
пости за границей об истекающих сроках обязательств грозит предъяв
лением тяжелых условий, либо позаимствованием у Государственного
банка части золотых запасов». Сабуров и Шванебах и предлагали прямо
прибегнуть к этой последней мере (см.: ЦГИА СССР, ф. 563, оп. 2, д. 437,
лл. 7—10; ф. 587, оп. 56, д. 1201, лл. 14—18).
157 Берлинские векселя подлежали погашению в 1905 г.: 17/30 де-
кабря-32400 тыс. марок; в 1906 г.: 2/15 января —43 200 тыс. марок,
141
установлена от 0.5 до 1 % ив пользу банкиров 0.5 °/о с нарицатель-
ной суммы реализуемых векселей. Кроме того, на спет русского
правительства были отнесены вексельный сбор 0.5% и мелкие
операционные расходы. В итоге, по произведенным в Кредитной
канцелярии подсчетам, при средней длительности векселей
в 290 дней пользование этим кредитом обошлось русскому пра-
вительству в 7.28% годовых.158
Весьма вероятно, что именно известие об обращении Коков-
цова в Берлин побудило французское правительство принять
меры к возобновлению прерванных франко-русских переговоров
о займе. Во всяком случае в Париже в первых числах мая
(н. ст.) знали не только о поездке представителя Мендельсона
Артура Фишеля в Петербург для подготовки займа, но и были из-
вестны примерные его условия, о которых, впрочем, уже писала
немецкая печать.159
В Парижских политических и финансовых кругах по обыкно-
вению ревниво отнеслись к операции в Берлине, особенно после
того, как распространилось известие о том, что «значительная
часть» обязательств Государственного казначейства «тотчас пе-
решла из вторых рук для продажи в Париж».160 «Французский
финансовый мир, — писал в Петербург 5/18 мая 1905 г. Нели-
дов, — находится по отношению к русским делам в довольно не-
ловком положении, созданном, с одной стороны, пезаключением
в марте предположенного займа, с другой — продажею в Берлине
вновь выпущенных краткосрочных обязательств казначейства...
Банкиры сетуют, что у пас пе прямо обратились к ним, а главную
прибыль от этой операции предоставили немцам».
Вскоре после заключения немецкого займа Нелидову и Ра-
фаловичу были сделаны предложения соответственно директором
Французского бапка Паллэном и управляющим Парижско-Нидер-
ландским банком Бепаком о желательности возобновления пере-
говоров русского финансового ведомства с французским о новых
финансовых сделках.161 Причем Бепак заверил Рафаловича, что
достаточно Коковцову обратиться через Нелидова к Рувье,
18/31 января —32 400 тыс., 1/14 февраля — 54 млн, 2/15 марта 54 млн,
15/28 марта — 54 млн, 18/31 марта — 54 млн (Малешевский — Тпмашеву,
21 февраля/6 марта 1906 г. ЦГИА СССР, ф. 587, оп. 56, д. 1653,
лл. 3—4).
158 Там же.
169 Блур — Делькассе, 21 апреля/4 мая 1905 г. DDF, 2/V, № 395,
рр. 466—467.
160 Нелидов — Ламздорфу, 5/18 мая 1905 г. АВПР, ф. Канцелярия,
1905 г., д. 86а, лл. 136—138. «Мы даем деньги, а немцы извлекают из
этого политические выгоды», — сокрушался по этому поводу Делькассе
(см. помету Делькассе на донесении Биура 21 апреля/4 мая 1905 г. DDF,
2/VI, № 395, рр. 466—467).
161 Нелидов — Ламздорфу 5/18 мая 1905 г. АВПР, ф. Канцелярия,
1905 г., д. 86а, лл. 136—138.
142
объяснить французскому министру, в чем именно нуждается рус-
ское правительство, как тот «призовет в свой кабинет» Мазера и
еще трех-четырех банкиров, «скажет им, что нужно, и операция
совершится без труда».162 «Словом, в воздухе опять запахло зай-
мом», — подводил Рафалович итоги своим наблюдениям за на-
строением французских финансовых и политических кругов.163
В Петербурге, разумеется, не собирались упускать возмож-
ность возобновить переговоры о займе во Франции. И Коковцов,
следуя рекомендации управляющего Парижско-Нидерландским
банком, дал необходимые инструкции Нелидову для переговоров
с Рувье. Вместе с тем, поскольку в данный момент русское Ми-
нистерство финансов располагало средствами «для ведения войны
в течение нескольких месяцев», Коковцов хотел непременно до-
биться того, чтобы первый шаг к возобновлению переговоров был
сделан французскими банкирами.164 Однако ожидания Коковцова
оказались напрасными: никакого предложения со стороны фран-
цузских банкиров в мае—июне 1905 г. так и не последовало.
Цусимское поражение русского флота повлекло за собой новую
длительную отсрочку переговоров — теперь уже вплоть до заклю-
чения мира. Правда, и после Цусимы Рафалович сообщал в Пе-
тербург о «желании» банкиров, «подогретом завистью к Мендель-
сону и его успехам», «провести крупную операцию с Россией и
использовать нынешнее состояние рынка», но уже с оговоркой:
«За всем этим скрыта мысль, что мир неизбежен».165 «Бывшие
министры и депутаты, которых я вчера видел, — писал Рафало-
вич Коковцову о своих впечатлениях от встреч на приеме в Ели-
сейском дворце 19 мая/1 июня 1905 г., — расточали заверения
в симпатиях и соболезнованиях по поводу наших поражений, но
всякий раз настоятельно советуя прекратить войну, „которая вас
ослабляет, тогда как Европа нуждается в нашей силе11».166 Фран-
цузские кредиторы, кроме того, не скрывали своего беспокойства
в связи с ослаблением позиции правительства в самой России и
162 Рафалович — Коковцову, 2/15 мая 1905 г. Русские финансы.. ,
стр. 178.
163 Рафалович — Коковцову, 16/29 мая 1905 г. Русские финансы...,
стр. 185.
164 Коковцов — Нелидову, 10/23 мая 1905 г. Русские финансы...,
стр. 180- 184; см. также: Путилов — Рафаловичу, 28 мая/10 июня 1905 г.
Русские финансы..., стр. 188—189: «... если банкиры полагают, что он, —
писал Путилов о Коковцове, — первый возобновит переговоры, то такое
предположение совершенно ошибочно».
165 Рафалович — Коковцову, 20 мая/2 июня 1905 г. Русские финансы...,
стр. 187. Переговоры Нелидова с Рувье также пе привели к каким бы то
пи было практическим результатам, хотя последний и обещал свое со-
действие будущим русским операциям на французской бирже (см.: Нелп
дов — Коковцову, 28 мая/10 июня 1905 г. Русские финансы...,
стр. 189-191). Y rrt
155 Рафалович — Коковцову, 20 мая/2 июня 1905 г. ЦГИА СССР, ф. 560,
оп. 22, д. 285, лл. 75—76; Русские финансы..., стр. 186, 187.
143
ростом революционного движения в стране. «У французской
публики относительно России, — сообщал Рафалович, — есть
только одно предубеждение — это внутреннее состояние им-
п ерии».167
В донесениях Рафаловича, присланных в Петербург после Цу-
симского сражения, пе было ничего такого уж нового. Они только
свидетельствовали о нараставшей тревоге (первые признаки ко-
торой проявились еще в январе 1905 г.) французских финансовых
и политических кругов, заинтересованных в сохранении твер-
дой власти в России как гарантии французских вкладов в русские
фонды и основ франко-русского союза. Однако, поскольку в своей
финансовой политике самодержавие по-прежнему делало ставку
па французскую биржу, оно пе могло пе считаться с настрое-
ниями своих кредиторов, и в частности оставаться безразличным
it реакции во Франции на события внутриполитической жизни
России. Не случайно Витте, один из первых среди крупных пред-
ставителей русской бюрократии выступивший против продолже-
ния войны, пытаясь убедить Николая II в необходимости скорей-
шего заключения мира, запугивал царя перспективой роста рево-
люционного движения, с одной стороны, и опасностью конфликта
с французской буржуазией — с другой. «Чтобы продолжать
войну, — писал Витте Николаю II в последних числах февраля
1905 г.,—нужны огромные деньги и обширный набор людей.
Дальнейшие затраты совершенно расстроят финансовое и эконо-
мическое положение империи, составляющее центральный нерв
жизни современных государств. Бедность населения увеличится
и параллельно увеличится озлобленно и помрачение духа. Россия
потеряет кредит, и все заграничные держатели наших фондов
(между прочим, вся французская буржуазия) сделаются нашими
врагами... Вообще по теперешнему времени войско нужно в са-
мой России».168 *
В данном случае, говоря о французской буржуазии, Витте, ко-
нечно, сгущал краски, по была в том предостережении и доля
истины. Во всяком случае, если не после мукденского поражения,
то теперь после Цусимы в Петербурге отчетливо должны были
понять, что до заключения мира о крупной финансовой операции
нечего и помышлять. Лишь с прекращением военных действий
русское Министерство финансов могло рассчитывать не только на
парижский, но и на лондонский рынок, как об этом конфиден-
циально сообщил в последних числах июня русскому послу
в Лондоне Бенкендорфу глава крупнейшего банкирского дома
Англии «Братья Бэринг» лорд Ревельсток.168 «Европейская бур-
167 Русские финансы..., стр. 186.
168 Всеподданнейшее письмо Витте от 28 февраля/13 марта 1905 г.
В кн.: С. Ю. Витт е. Воспоминания, т. 2, стр. 573—574.
JC9 Б. А. Романов. Очерки дипломатической истории русско-япон
ской войны, стр. 477.
144
жуазия, этот вернейший оплот царской власти, начинает ... те-
рять терпение, — писал В. И. Ленни 27 мая/9 июня 1905 г.
в третьем поморе газеты «Пролетарий» в статье, посвященной
Цусимскому сражению. — Ее пугает неизбежная перегруппировка
в международных отношениях, растущее могущество молодой и
свежей Японии, потеря военного союзника в Европе. Ее беспо-
коит судьба тех миллиардов, которые опа великодушно ссудила
самодержавию. Ее серьезно тревожит революция в России, слиш-
ком волнующая европейский пролетариат и грозящая всемирным
революционным пожаром. Во имя „дружбы" с царизмом опа взы-
вает к его благоразумно, настаивает на необходимости мира —
мира с японцами и мира с либеральной русской буржуазией».*70
Таким образом, к началу июля 1905 г. вопрос о займе, а стало
быть и о финансовом положении России, оказался в прямой зави-
симости от исхода мирных переговоров в Портсмуте. И Витте
выехал 6/19 июля 1905 г. в качестве уполномоченного русского
правительства на мирную конференцию в Америку, сознавая, что
война ведется «на текущий долг, что министр финансов
сколько бы то пи было серьезного займа в России сделать не мо-
жет, так как он уже исчерпал все средства, а за границею никто
более России денег пе даст» и «дальнейшее ведение войны» воз-
можно только «ценою полного финансового, а затем и экономи-
ческого краха».170 171 Если еще месяц назад Коковцов утверждал,
что оп вообще пе намерен первым начинать переговоры с фран-
цузскими банкирами, то Витте еще по дороге в Портсмут начал
готовить почву для заключения нового займа в Париже. Здесь,
«отказавшись от всяких приглашений и официальных приемов»,
Витте имел «частные свидания с многочисленными своими зна-
комыми из политического и финансового мира,172 дважды виделся
с Рувье, был принят президентом республики и заручился обе-
щанием последних «оказать по заключении мира полное содей-
ствие предполагаемой денежной операции».173
Между тем финансовое положение самодержавия становилось
все более критическим. Только успел Витте вступить на амери-
канскую землю, как его настигла телеграмма Коковцова с напо-
минанием о том, что после окончания переговоров оп должен
сделать все возможное для заключения займа во Франции.174
170 В. И. Л с ни и. Разгром. ПСС, т. 10, стр. 253.
171 С. Ю. Витте. Воспоминания, т. 2, стр. 399.
172 Нелидов — Ламздорфу, 14/27 июля 1905 г. АВПР, ф. Канцелярия,
1905 г., д. 86, лл. 217 218.
173 С. Ю. Витте. Справка о том, как был заключен внешний заем
1906 г., спасший финансовое положение России. [СПб.], 1913, стр. 5.
174 Русские финансы__, стр. 201. Пока же Коковцов вновь был вы
нужден обратиться к внутренним ресурсам. Примечательно, что как ра <
в день отъезда Витте (6/19 июля) Комитет финансов принял решение
о выпуске второго (па тех же условиях, что и первый) 200-миллиоппого
5%-го внутреннего займа. Эмиссия была разрешена высочайшим указом
10 Б. В. Ананьич
145
«Усердпсйшс прошу Вас, — телеграфировал Коковцов, — на об-
ратном пути настаивать в Париже па необходимости займа как
единственном способе не толкать нас на финансовые безрассуд-
ства».175 Витте едва ли нуждался в такого рода подстегивании,
ибо ни по дороге в Портсмут, ни в ходе мирной конференции оп
пе упускал из виду вопрос о предстоящем займе. В Америке
Витте возобновил прерванные после 1902 г. переговоры с Мор-
ганом об открытии для России американского денежного рынка
и получил согласие последнего па участие в предстоящей опера-
ции, которой Витте не прочь был придать теперь международный
характер.176 С этим проектом Витте и выступил в сентябре 1905 г.
в Париже («по дороге домой») перед Нецлином, а также перед
главой французского правительства Рувье и президентом респуб-
лики Лубэ. Заключение мира было встречено во французских
финансовых и правительственных кругах с большим одобрением,
и банкиры в принципе дали согласие вернуться к переговорам
о новом займе. Однако и Рувье, и Лубэ обратили внимание
Вптте на два обстоятельства, которые могли с их точки зрения
все-таки помешать повой операции. Во-первых, назревавший
франко-германский конфликт из-за Марокко. И в этом случае
Рувье прямо просил Вптте о посредничестве и поддержке интере-
сов Франции.177 Во-вторых, развивавшаяся в России революция.
В том, что говорил Лубэ о внутреннем положении России, явно
звучала нотка недовольства негибкими методами борьбы русского
правительства с революционным движением. Лубэ прямо заявил
Витте, что, по его мнению, «без системы представительства и
конституции Россия более идти не может». «Я его спросил, — пи-
сал позднее в своих воспоминаниях Витте, — говорил ли оп по-
этому поводу когда-нибудь с государем. Он мне ответил, что го-
ворил, выражая те же мнения. На мой вопрос: „Что же вам ска-
зал государь?" — он ответил: „Государь сказал: «Вы так ду-
маете?». Я ему ответил: «Не только думаю, но в этом убежден».
Последующие события, — заключил он, — кажется, оправдали мое
мнение"».178
Заявление Лубэ, конечно, отражало настроения влиятельных
кругов французского общества, и без того хорошо известные
русскому правительству и принятые им во внимание при подго-
товке нового займа. Вскоре после возвращения Витте в Россию
Коковцов направил французским банкирам приглашение приехать
29 июля/ll августа 1905 г. (см.: Журнал Комитета финансов 6/19 шоля
1905 г. ЦГИА СССР, ф. 563, оп. 2, д. 445, лл. 9-10)
175 Русские финансы..., стр. 201.
176 Б. А. Романов. Очерки дипломатической истории русско-япон-
ской войны, стр. 575—577.
1,7 Более подробно о переговорах в Париже и посредничестве Витте
в мароккском вопросе см.: там же, стр. 586—591.
1,8 С. Ю. Витте. Воспоминания, т. 2, стр. 455.
146
13 Петербург. К сожалению, это приглашение — письмо Коковцова
Нецлину — не найдено еще в наших архивах и о его содержании
можно судить только по пересказу, содержащемуся в воспомина-
ниях Коковцова. Хотя Коковцов и утверждает, что оп пе обмол-
вился в этом письме о готовившихся «в окружении Витте» пере-
менах внутреннего строя, потому что «почти ничего не знал о том,
что замышлялось» в связи с подготовкой манифеста, тем не мепее
в общей форме (и Коковцов это признавал) он достаточно ясно
намекнул своим французским кредиторам па возможность либе-
ральных преобразований в системе государственного управления
России. Коковцов подчеркнул в письме Нецлину, что «заключен-
ный мир» и «решимость» царя «вступить па путь участия народа
в работе ио законодательству, — хотя бы па первых порах с ха-
рактером совещательным, — создают во всяком случае более
благоприятную почву для финансовой ликвидации войны», в чем
заинтересована пе только Россия, по и все страны, связанные
с ней «общностью интересов».179 Коковцов имел здесь в виду не
только Францию, по и Англию, участие которой в предстоящем
займе должно было стать первым испытанием реальности англо-
русского сближения. В октябре 1905 г. английским правитель-
ством были предприняты попытки завязать переговоры с Россией
по спорным вопросам. Однако русский посол в Лондоне Бенкен
дорф предложил английскому министру иностранных дел Лэнс-
доуну отложить переговоры до ноября 1905 г.
Предложение Бенкендорфа отсрочить переговоры пред-
ставляется не случайным, если сопоставить его с событиями, про-
исходившими в эти дни в сфере русско-английских финансовых
отношений: решался вопрос о поездке директора крупнейшего
банкирского дома Англии «Братья Бэринг» лорда Ревельстока
ь Петербург, где в середине октября намечалась встреча банки-
ров — членов международного финансового консорциума, создан-
ного для обсуждения вопроса о предоставлении займа русскому
правительству.180 И не потому ли начатые английским Министер-
ством иностранных дел переговоры Бенкендорф предложил пе-
ренести па начало ноября, что русское правительство рассчиты-
вало в течение ближайшего месяца окончательно выяснить для
себя позицию Англии в вопросе о займе, пе только разрешив уже
'79 В. И. Коковцов. Из моего прошлого, т. 1, стр. 85.
iso Рутковский — Коковцову, 21 сентября/4 октября 1905 г. Русские
финансы..., стр. 224—225. Как видно из этой телеграммы, Ревельсток на-
стаивал, чтобы до его поездки в Петербург в Париж приехал специаль-
ный представитель министра финансов, например вице-директор Кредит-
ной канцелярии, очевидно, для предварительных переговоров с англо-
французской группой. Однако это требование Ревельстока встретило
решительный отказ со стороны Коковцова (см. резолюцию Коковцова па
телеграмме Рутковского: «Ответьте,что последнего я сделать не могу и
должен сам вести переговоры в Петербурге п так или иначе кончить
здесь дело». ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22, д. 285, л. 129).
147 Ю*
успевшие возникнуть разногласия относительно процедуры его
подготовки, но доведя все дело до подписания контракта. Как
видно, и английская дипломатия ставила в эти дни в прямую
связь обсуждение вопроса о займе с дальнейшими переговорами
об общем соглашении с Россией. Не случайно же английский
посол в Петербурге Чарльз Гардинг предлагал своему правитель-
ству, учитывая стремление России разместить свои ценные бу-
маги па английском рынке, объединить переговоры об участии
Англии в займе с переговорами по политическим вопросам, так
как это, по его мнению, облегчило бы заключение соглашения.18’1
Однако такая форма финансового давления на русское правитель-
ство не соответствовала планам Лэпсдоуна. Министр не поддер-
жал предложение Гардинга и высказался за то, чтобы вести по-
литические переговоры «независимо» от финансовых.181 182 Тем не
менее Гардинг воспользовался состоявшейся в Петергофе 11/24 ок-
тября аудиенцией у Николая II для того, чтобы обратить внима-
ние царя на связь между предстоящим займом и переговорами
но общим вопросам. Гардинг сделал это в осторожной форме:
просто напомнил Николаю II о присутствии в Петербурге лорда
Ревельстока и подчеркнул, что тот участвует в переговорах
о займе для России при «поощрении» английского правитель-
ства.183 Но поскольку Николай II тоже отлично знал (хотя бы по
опыту переговоров 1899 г.), что английский рынок до сих пор
был закрыт для русских ценностей только по политическим при-
чинам, то за напоминанием Гардинга он не мог не почувствовать
вопроса: мы открываем для вас наш денежный рынок, а какие
политические уступки готовы вы сделать для Англии?
Похоже, что Николай II действительно уловил зтот скрытый
вопрос, так как он ответил, что удовлетворен переданным ему
дружеским посланием Эдуарда VII, что Россия ие намерена про-
водить политику расширения своих границ и, наконец, отставив
в стороне все прочие предметы англо-русских противоречий,
прямо заявил, что, «с тех пор как обе державы условились отно-
сительно сохранения независимости Персии, все вопросы, касаю-
щиеся Персии, будут разрешены безотлагательно и что трудности
могут возникнуть чисто технические — о сферах влияния и т. п.,
которые легко можно будет устранить». Это был едва ли не пер
вый случай, когда русское правительство в такой обнадеживаю-
щей форме да еще устами Николая II выразило готовность при-
ступить к переговорам по персидским делам — центральному
вопросу англо-русских противоречий. Гардинг пе мог недооценить
этого факта. «Улучшения, наблюдающиеся в отношениях между
Англией и Россией, — резюмировал он положение дел в своем
181 Гардинг — Лэнсдоуну, 25 сентября/8 октября 1905 г. BD, IV, № 197.
182 См. помету Лэпсдоуна (там же).
'83 Гардинг — Лэнсдоуиу, 11/24 октября 1905 г. BD, IV, № 202.
148
донесении в Лондон о встрече с Николаем II, — требует только
заботливою ухода, чтобы принести плоды, когда наступит
время».184
Однако сами переговоры в октябре 1905 г. никаких практиче-
ских результатов пе принесли, а в ноябре и вовсе не состоялись.
Причиной тому была прежде всего нараставшая революция, по-
мешавшая и осуществлению во многих отношениях уже подго-
товленной царизмом крупной финансовой операции Международ-
ного характера.
3. ВСЕРОССИЙСКАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ СТАЧКА И СРЫВ
ПЕРЕГОВОРОВ О МЕЖДУНАРОДНОМ ЗАЙМЕ.
ФИНАНСОВЫЙ КРИЗИС ЦАРСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА
В НОЯБРЕ—ДЕКАБРЕ 1905 Г. 5 %-Й ЗАЕМ 100(5 Г.
Представители европейских банков приехали в Петербург
для выработки контракта русского займа 7/20 октября.185
В тот же день началась стачка на Московско-Казанской железной
дороге. И банкиры сразу же па себе ощутили дыхание нарастав-
шей в России революции. Опп доехали до Петербурга ио желез-
ной дороге, но «па пути их поезд был несколько раз задержан
не только на станциях, но даже просто в поле... Вместо обычного
утреннего часа они прибыли под вечер и пе успелп разместиться
в своих комнатах в Европейской гостинице, как везде потухло
электричество...». Некоторые из участников консорциума под
впечатлением увиденного в России решили на утро, не вступая
в переговоры, немедленно возвращаться назад. Однако, по мне-
нию главы консорциума Нецлипа, сложившемуся у пего после
консультаций во французском посольстве и разговоров с некото-
рыми французскими журналистами, революционное движение
в России «перешло уже свою высшую точку нарастания» и
должно было «скоро пойти на убыль, в особенности под влия-
нием ожидаемого манифеста о „даровании политических свобод"».
Поэтому Нецлин высказался в пользу того, чтобы «вести перего-
воры как можно быстрее, не останавливаться на мелочах и по-
спешить вернуться в Париж, с тем чтобы там осуществить заем»
как только оправдаются благоприятные, с его точки зрения, про-
гнозы.186 Против спешного отъезда из Петербурга выступил
также представитель Лионского кредита Бонзон, заявивший, «что
неблагоприятная обстановка может оказаться даже весьма выгод-
ной для французских держателей будущих русских бумаг, так как
министр финансов будет, вероятно, более уступчив».187 В тече-
18,1 Там же.
185 Б. А. Романов. Очерки дипломатической истории русско-япон-
ской войны, стр. 599.
186 В. If. Коковцов. Из моего прошлого, т. 1, стр. 96.
187 Там же, стр. 97.
149
цис почти десяти дней в обстановке всероссийской политической
стачки длились переговоры представителей консорциума с рус-
ским правительством. Прогнозы и надежды участников консор-
циума пе оправдались, революционное движение не только не шло
на убыль, а нарастало и набирало силу. Революция проникла и
сквозь стены Государственного банка. Вечером 16/29 октября де-
легация служащих потребовала от управляющего С. И. Тимашева
закрыть банк и прекратить операции, угрожая в противном слу-
чае забастовкой. Попытки Тимашева убедить делегатов отка-
заться от выдвинутого ими требования со ссылками на «тяжелые
последствия», которые может повлечь за собой закрытие банка,
ни к чему пе привели. 17/30 октября утром па «большой лестнице
банка образовался многолюдный митинг», публика, явившаяся
для совершения операций, покинула банк, и он фактически пре-
кратил работу. «Около полудня, — вспоминал впоследствии
о событиях 17/30 октября Тимашев, — приехал в банк министр
финансов Коковцов, почти весь персонал байка собрался в боль-
шом зале совета, зал был переполнен, стояли вплотную, здесь
министр произнес речь, не скажу, чтобы она имела успех, после
отъезда министра служащие не расходились, образовался второй
еще более многолюдный митинг, где говорились зажигательные
слова, сильно возбуждавшие собрание».188 Только последовавшее
вечером 17/30 октября сообщение об издании манифеста предот-
вратило развитие назревавшей забастовки.
Едва не развернувшаяся забастовка служащих Государствен-
ного банка — лишь маленький штрих в событиях мощной Ок-
тябрьской стачки 1905 г., но штрих в данном случае весьма ха-
рактерный. Какое значение могли иметь в эти дни переговоры
министра финансов о займе с иностранными банкирами, если сам
министр оказался перед реальной угрозой потерять управление
центральным финансовым учреждением страны — Государствен-
ным банком? И действительно, последнее совещание консорциума,
как это видно из воспоминаний Коковцова, проходило уже в та-
кой обстановке, когда все участники заседания отчетливо пони-
мали обреченность задуманной финансовой операции. «Мы проси-
дели до полуночи, в сущности совершенно напрасно, — писал
Коковцов, — спорили о мелочах, говорили о разных тонкостях
редакции контракта, но все сознавали, что мы тратим время по-
188 Записки С. И. Тимашева 1903—1906 гг. ЦГАЛИ, ф. 1208, on. 1, д. 48,
лл. 26—27. См. также официальное письмо Тимашева от 20 ок-
тября/4 ноября 1905 г. о событиях, происходивших в Государственном
банке с 14/27 по 18/31 октября, адресованное Е. Д. Львову (ЦГИА СССР,
ф. 587, оп. 56, д. 234, лл. 9—19). Революционные события отразились и на
деятельности провинциальных отделений банка. По неполным данным,
которыми располагал Тимашев, 17 октября были закрыты конторы в Харь-
кове и Красноярске, в Московскую контору явилось на службу 70 человек
из 300, отделения в Ростове-па-Допу, Киеве, Курске, Ашхабаде работали
«под усиленной воинской охраной» (там же, л 18).
150
пусту. Сама внешняя обстановка была в высшей степени тя-
гостна: нас окружал давящий мрак, электричество пе горело,
у подъезда стоял, по желанию генерал-губернатора Трепова, усп
ленный наряд полиции, под эскортом которого наши французские
гости вернулись в Европейскую гостиницу, и мы расстались
с тем, что наутро участник этой экспедиции, специалист но кон-
трактным тонкостям, служащий Парижско-Нидерландского банка
г. Жюль-Жак приготовит основания договора. На самом деле ни-
какой повой встречи между нами не произошло. Утром Нецлип
сказал мне по телефону, что чувствует себя совершенно разбитым
от всех переживаемых впечатлений, просит отложить свидание
до следующего дня, а когда наступил этот „следующий" день,
то в двенадцатом часу я получил от него письмо из Европейской
гостиницы с уведомлением, что им удалось нанять финляндский
пароход, с которым они и выехали спешно из России. Так кончи-
лась печально, — заключил свой рассказ Коковцов, — эта эпопея
переговоров о займе».189
Финансовую сделку пришлось отложить на неопределенное
время. «Иностранные банкиры, обратившиеся в бегство из рево-
люционного Петербурга, обещают вернуться через две недели.
Конституция кажется европейской буржуазии залогом „мирных"
маленьких уступок, которые вполне удовлетворят имущие
классы, не позволив в то же время революционному пролетариату
приобрести „слишком" много свободы», — так откликнулся па это
событие В. И. Ленин в статье «Первая победа революции», по-
священной манифесту 17 октября и опубликованной 25 октября/7
ноября 1905 г. в газете «Пролетарий».190
Участники консорциума европейских банков и русское Мини-
стерство финансов условились возобновить переговоры, «когда
обстоятельства это позволят». Соглашение это состоялось как раз
в день опубликования манифеста 17 октября.191 Однако, пожалуй,
наиболее важным событием в переговорах, которые вели банкиры
в Петербурге, были ие официальные встречи с Коковцовым и
даже пе подписание практически пи к чему не обязывавшего бан-
киров соглашения, а свидание Нецлина с Витте, состоявшееся
за 36 часов до назначения последнего председателем Совета ми-
нистров. Подробности этого свидания остались неизвестными
даже Коковцову, узнавшему от Нецлина «под величайшим секре-
том» только самые общие сведения о его разговоре с Витте.
Между тем Витте не только сообщил французскому банкиру
о предстоящем уходе Коковцова с поста министра финансов (его
сменил И. П. Шипов) и о своем назпачеппи, но и выступил перед
189 В. Н. К ок о в ц о в. Из моего прошлого, т. 1, стр 98.
190 В. И. Ленин. Первая победа революции. ПСС, т. 12, стр. 30.
191 В. А. Р о м а п о в. Очерки дипломатической истории русско-япоп-
скон войны, стр. 601.
151
ним как лицо, в руках которого через несколько часов должны
оказаться все нити управления государственной машиной. А в ка-
честве такового он рекомендовал банкирам «незамедлительно»
покинуть Петербург и поручил Нецлину от имени его, Витте,
передать главе французского правительства «две вещи»: пер-
вое — Рувье может «положиться» на его обещание, что «ничто
не произойдет в отношениях между Францией, Россией и Герма-
нией без ведома или за спиной французского правительства»;
второе — «французы, и правительство первое, должны помять,
что они все потеряют здесь, если у нас будет настоящая револю-
ция. Они заинтересованы в первую голову, чтобы у нас этого
не случилось. Пресса может многое, и французское правительство
столь же заинтересовано, как и мы, чтобы она вела себя должным
образом. Лозунг должен быть такой: разумные реформы необхо-
димы и будут осуществлены, но что реформами, вырванными по-
средством насилия и кровопролития, нельзя ничего достигнуть
и что подобные меры никогда пе служили ко благу народов».192
Не стоило большого труда уловить основную мысль этой пере-
данной через Нецлина наспех и в самой общей форме программы
сотрудничества нового русского правительства с французским.
А именно, что Витте намерен расправиться с революционным
движением и не собирается считаться с тем, как отнесется
к этому общественное мнение Франции, в то время как француз-
ское правительство, заинтересованное в скорейшем подавлении
русской революции, при первом же благоприятном случае должно
обеспечить проведение займа и обуздать свою собственную прессу.
В качестве же аванса за помощь Франции, на которую Витте
теперь делал главную ставку в лагере международной контрре-
волюции, русский премьер еще раз заявлял о своей верности
франко-русскому союзу. А это означало, что французское прави-
тельство могло в перспективе рассчитывать на поддержку России
в мароккском вопросе, о чем Рувье просил Витте еще во время
остановки того в Париже по дороге из Портсмута в Петербург.
Непонятным остается только одно, на что надеялся Витте,
когда в разговоре с Нецлипом заявил, что он может ждать с зай-
мом «еще несколько месяцев».193 Размах революционного движе-
ния в ноябре—декабре 1905 г. привел к тому, что фипансовое по-
ложение царизма с каждым днем «становилось все более и более
шатким», и месяц спустя после отъезда из Петербурга европей-
ских банкиров вслед за ними в Париж был направлен Коковцов
добиваться срочной финансовой помощи.
Угроза финансового банкротства приняла совершенно реаль-
ный характер к началу декабря 1905 г. По условиям эмиссиои-
192 Там же, стр. 601; DDF, 2/VIII, № 110, pp. 149—151.
193 Б. А. Романов. Очерки дипломатической истории русско-япон-
ской войны, стр. 601; DDF, 2/VIII, № 11, рр. 149—151.
152
noro закона 1897 г. сумма не обеспеченных золотом рубль
за рубль кредитных билетов не должна была превышать 300 млн
руб. С целью охранения золотого запаса с началом военных дей-
ствий в 1904 г. Государственный банк перешел к так называемой
повой кассовой политике, суть которой состояла в том, чтобы
во всех случаях, когда банку не предъявляется прямое требова-
ние об уплате непременно золотом, производить платежи лишь
кредитными билетами.194 Результатом этой политики явилось уве-
личение с начала войны и по октябрь 1905 г. почти вдвое кредит-
ных билетов, находившихся в обращении, при сравнительно не-
значительном росте в результате займовых операций золотого за-
паса. В октябре—ноябре 1905 г. золотой запас начал сокращаться,
в то время как количество кредитных билетов продолжало расти.
Под влиянием разраставшегося революционного движения до-
ходы начали поступать в казну «чрезвычайно скудно», «сберега-
тельные кассы стали выдерживать систематическую осаду на их
средства и каждый день стал давать небывалую до того кар-
тину— предъявления требований о выплате вкладов золотом».195
«Уже ночью, задолго до открытия операций, к ним стекались гу-
стые толпы вкладчиков». Отлив денег из Государственного банка
«по счетам сберегательных касс достиг колоссальных размеров»,
крупные требования на деньги исходили также от частных
банков.196
Особенно интенсивный отлив золота из сберегательных касс
происходил в конце ноября—начале декабря 1905 г.;197 в част-
ности, как это отмечалось в постановлении Государственного со-
194 До русско-японской войны Государственный банк придерживался
прямо противоположной кассовой политики. После проведения денежной
реформы определенная часть платежей Государственного банка произво-
дилась обязательно золотом с тем, чтобы обеспечить приток в обращение
звонкой монеты.С этой же целью были изъяты из обращения кредитные
билеты мелких купюр в 1 руб., 5 руб., 10 руб., а также ограничен выпуск
трехрублевых билетов. К 1899 г. по мере развития золотого денежного
обращения необходимость принудительных выдач золотой монеты отпала,
тем пе менее Государственный банк прибегал к ней в осенние месяцы,
когда резко увеличивалось число хлебных торговых сделок и ощущался
недостаток в кредитных билетах. Это избавляло правительство от необ-
ходимости производить специальные дополнительные выпуски кредитных
билотов. За все время после реформы только один раз в августе 1903 г.
«для оборотов по хлебной кампании» было выпущено па 25 млп руб. кре-
дитных билетов, изъятых из обращения в ноябре того же года (см. пред-
ставление В. Н. Коковцова в Комитет финансов «О кассовой политике
Государственного байка», нс позднее 2/15 апреля 1907 г. ЦГИА СССР,
ф. 587,'оп. 56, Д. 1670, л. 119).
195 В. И. Коковцов. Из моего прошлого, т. 1, стр. 111—112.
196 Записки С. И. Тимашева 1903—1906 гг. ЦГАЛИ, ф. 1208, on. 1,
д. 48, л. 31.
197 Положение Государственного банка и денежного обращения с ок-
тября 1905 г. по апрель 1906 г. ЦГИА СССР, ф. 587, оп. 56, д. 503, лл. 24—
25. С 16/29 ноября по 1/14 декабря отлив золота из сберегательных касс
составил 48 млн руб., с 1/14 по 16/29 декабря — 62.8 млн руб.
153
пета по поводу отчета Государственного банка за 1905 г., и под
влиянием опубликованного 2/15 декабря 1905 г. во многих сто-
личных, а затем и в провинциальных газетах «Финансового мани-
феста» Петербургского Совета рабочих депутатов, призывавшего
население к истребованию вкладов из сберегательных касс и об-
мену кредитных билетов па золото. «Среди населения возникла
беспримерная в истории нашего государственного кредита па-
ника, — говорилось в постановлении, — вызванная этим преступ-
ным воззванием и сопутствовавшею ему противоправительствен-
ною агитациею крайних партий: истребование вкладов из государ-
ственных касс приняло стихийный характер и выразилось
к концу отчетного года в громадной цифре 148 с лишком миллио-
нов. Одновременно с сим значительно увеличилось предъявление
кредитных билетов к размену, увеличились требования произ-
водства платежей золотом и весьма сильно возросли операции
по продаже валюты, обусловленные отливом капиталов за гра-
ницу».198 199
«Новый ... совершенно неожиданный удар», по определению
управляющего Государственным банком С. И. Тимашева, был на-
несен золотому обращению из Берлина банкирами, производив-
шими «крупные обороты по поручению Государственного банка
и казначейства». «В ноябре приехал в Петербург представитель
нашего главного берлинского корреспондента, — писал в своих
воспоминаниях Тимашев, — и заявил требование о высылке боль-
шой партии золота натурой. Хорошо помню тяжелые объяснения
с этим господином, в очень ласковой, неприятно слащавой форме
мне предъявлен был в сущности ультиматум с угрозою прекра-
тить операции за наш счет, т. е. оплату купонов русских займов
и наших трат, если золото не будет выслано в кратчайший срок.
Пришлось подчиниться.. ,».198 Тимашев не назвал стоимость от-
правленного в Берлин золота и только упомянул о снаряжении
«нескольких транспортов», однако в начале декабря по старому
стилю в американских газетах появилось сообщение о доставке
в Берлин на протяжении недели большой партии русского золота
на 60 млн руб.200 В ответ на запрос, сделанный в связи с этим
198 Об отчете Государственного банка за 1905 г. Журнал Государствен-
ного совета от 7/20 июня 1907 г. ЦГИА СССР, ф. 587, оп. 56, д. 65, лл. 27—
28. По мнению Е. А. Романова, «финансовый манифест» пе сыграл
сколько-нибудь значительной роли «в полете царизма к банкротству»,
поскольку финансовый бойкот правительства и до того осуществлялся
«в массовых масштабах уже не первый день» спасавшими свое состояние
представителями «господствующих классов» (см.: Б. Л. Романо в.
Очерки дипломатической истории русско-японской войны, стр. 611—612).
199 Записки С. И. Тимашева 1903—1906 гг. ЦГАЛИ, ф. 1208, оп.1, д. 48,
л. 34.
200 Виленкин — Шипову, 9/22 декабря 1905 г. ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22,
д. 278, л. 45. В конце ноября Тимашев получил распоряжение министра
финансов о высылке в Берлин слитков золота из золотого запаса Госу-
154
русским агентом в Америке Г. А. Виленкиным, министр финан-
сов телеграфировал 12/25 декабря 1905 г. в Вашингтон: «Сведе-
ние о доставке золота в Берлин верно, но указываемая вами
цифра преувеличена. Цель — облегчить рынок, показать не-
сколько нервной публике, что средств на оплату обязательств более
чем достаточно. Полезно, чтобы вами в этом смысле было сделано
заявление в газетах».201 Вероятно, Шипов, сменивший в октябре
1905 г. Коковцова на посту министра финансов, отдавал себе от-
чет в том, насколько курьезно звучало это объяснение отправки
большой партии русского золота в Берлин почти в разгар финан-
сового кризиса. Но что ему оставалось делать? Не мог же ои
открыто заявить о вынужденном характере этой операции, равно
как и не мог вступать в конфликт с берлинскими банкирами, по-
скольку как раз в конце ноября—начале декабря Министерство
финансов вело переговоры о новых кредитах у Мендельсона.
После срыва переговоров о международном займе правитель-
ство Витте оказалось перед необходимостью изыскать где бы то
ни было около 200 млн руб., чтобы дотянуть до конца 1905 г.
Выпуск третьего долгосрочного внутреннего займа Шипов счел
«невозможным» как по финансовым, так и по политическим со-
ображениям.202 18 ноября/1 декабря Комитет финансов принял
решение об увеличении выпуска краткосрочных обязательств Го-
сударственного казначейства сверх разрешенных указом 10/23 ап-
реля 1905 г. еще па 150 млн руб. с тем, чтобы общая стоимость
находившихся в обращении обязательств не превышала
350 млн руб.203 25 ноября/8 декабря царь санкционировал это ре-
шение, однако всего неделю спустя (3/16 декабря) оно было
пересмотрено Комитетом финансов, п 9/22 декабря Николай II
утвердил новое «положение» Комитета о выпуске краткосрочных
обязательств Государственного казначейства не па 150,
а па 200 млн руб. По высочайшему указу, стоимость выпущен-
ных в обращение как в иностранной, так и в русской валюте
краткосрочных обязательств не должна была превышать
400 млн руб. Государственному банку вменялось в обязанность
принимать краткосрочные обязательства для учета как от Госу-
дарственного казначейства, так и от частных лиц па условиях,
установленных министром финансов.204
дарственного бапка па 50 млн руб. и о депонировании этого золота
в Рейхсбанке на счета банкиров «Мендельсон и К0» (Шипов — Тпмашеву,
24 поября/7 декабря 1905 г. ЦГИА СССР, ф. 588, оп. 3, д. 1876, л. 1).
201 Шипов — Вилепкину, 12/25 декабря 1905 г. ЦГИА СССР, ф. 560,
еп. 22, д. 278, л. 46.
2А Представление И. П. Шипова в Комитет финансов, не позднее
18 иоября/1 декабря 1905 г. ЦГИА СССР, ф. 563, оп. 2, д. 447, лл. 1—3.
203 Журнал Комитета финансов 18 ноября/1 декабря 1905 г. ЦГИА
СССР, ф. 563, оп. 2, д. 447, л. 9.
204 Журнал Комитета финансов 3/16 декабря 1905 г. ЦГИА СССР,
ф. 563, оп. 2, д. 451, лл. 1—2.
155
И па этот раз основные надежды в смысле реализации обяза-
тельств русское Министерство финансов возлагало на Берлин.
Через Мендельсона предполагалось разместить обязательства
на сумму до 200 млн руб. с тем, чтобы постепенно заменить ими
обязательства, приобретенные Мендельсоном в апреле на сумму
в 150 млн руб. (сроки которых начинали истекать), и
на 50 млп руб. усилить заграничную наличность казны.
На остальные 200 млп руб. первоначально решено было выпу-
стить обязательства в русской валюте и учесть их в Государ-
ственном банке.205
По договоренности с Мендельсоном новые обязательства
(векселя) выпускались сроком на 9 месяцев, размер процента
по ним устанавливался в 5.5 годовых «с добавлением комиссии
в пользу приобретателей БД % для векселей, принятых до 30 де-
кабря 1905 г., и 1% для остальных обязательств и, наконец,
0.5% комиссии в пользу Мендельсона».206
Однако размещение новых обязательств у Мендельсона ока-
залось «малоуспешным». До конца года их удалось реализовать
всего на 52 750 тыс. марок, и, таким образом, операция в Берлине
в том виде, как она была задумана, не удалась.207 Но и в случае
полного успеха берлинской операции министр финансов, видимо,
не рассчитывал с ее помощью выбраться из финансового кризиса.
3/1G декабря 1905 г. Шипов вынужден был внести в Комитет
финансов вопрос о возможном прекращении размена кредитных
бплетов на золото, причем, судя по воспоминаниям Коковцова,
министр финансов «заключил свой доклад категорическим требо-
ванием прекратить размен». Витте также заявил, что «не возра-
жает против предложенной меры, хотя и сознает все ее печаль-
ные последствия», и только после выступления других членов
Комитета финансов, высказавшихся против прекращения раз-
мена, решено было отложить окончательное решение вопроса и
создать специальную комиссию в составе Шипова, Коковцова и
Шванебаха для наблюдения за состоянием денежного обращения
и изыскания мер, которые предотвратили бы надвигавшееся бан-
кротство.208 Однако министр финансов, не дожидаясь решения ко-
205 Журнал Комитета финансов 5/18 января 1906 г. ЦГИА СССР,
ф. 563, оп. 2, д. 455, лл. 1—3.
206 Журнал Комитета финансов 3/16 декабря 1905 г. ЦГИА СССР
ф. 563, оп. 2, д. 451. лл. 1—2.
207 Журнал Комитета финансов 5/18 января 1906 г. ЦГИА СССР,
ф. 563, оп. 2, д. 455, лл. 1—3. Только к апрелю 1906 г. па германском
рынке реализовано на 89.2 млн руб. обязательств Государственного казна-
чейства, в русской валюте их было выпущено к тому же времени па
90.5 млн руб. (см,: ЦГИА СССР, ф. 563, оп. 2, д. 458, лл. 1—2).
208 И. Н. Коковцов. Из моего прошлого, т. 1, стр. 113—115. См.
также: Журнал Комитета финансов 3/16 декабря 1905 г. А. Л. Сидоров.
Финансовое положение царского самодержавия в период русско-японской
войны и первой русской революции. «Исторический архив», 1955, № 2,
156
миссии, принял меры к ограничению размена в провинции, прямо
противоречившие эмиссионному закону 1897 г. 7/20 декабря Го-
сударственный банк разослал своим отделениям циркуляр, пред-
писывавший максимальное ограничение выдачи золота под пред-
логом того, что «банк может не удовлетворять полностью требо-
вания на золото, вызываемые агитацией крайних партий».209
Между тем в результате изучения денежных операций комис-
сия пришла к выводу, что эмиссионное право Государственного
банка почти исчерпано. На 8/21 декабря выпуск кредитных биле-
тов превысил 1250 млн руб., в то время как золотая наличность
исчислялась в 1076 млн руб. Причем из этой суммы 252 млп руб.
должны были быть в ближайшее время затрачены па уплату
долга Кредитной канцелярии иностранным банкирам (36 млн
руб.), платежи по обязательствам Государственного казначейства
(150 млн руб.) и расчеты за продажу на срок тратт (66 млн руб.).
Кроме того, 149 млн руб. должны были быть израсходованы
па выплату металлической валюты но операции репорта. Таким
образом, свободная наличность золота составляла не более
675 млн руб.210 Тем не менее и Коковцов, и Шванебах реши-
тельно высказались против прекращения размена, хотя Шипов
1ю-прежпему считал «предпочтительным» его приостановку и рас-
ширение эмиссионного права.211
В заседании Комитета финансов 9/22 декабря 1905 г. было
принято решение «попытаться подкрепить» золотой фонд Госу-
дарственного банка и казначейства хотя бы небольшим загранич-
ным займом, который «дал бы возможность усилить выпуск кре-
дитных билетов» без нарушения эмиссионного закопа и «вы-
играть время», необходимое для подавления революции.212 На том
же заседании, по свидетельству Коковцова, оп докладывал пред-
варительные результаты работы комиссии. Однако в фонде Ко-
митета финансов след этого выступления Коковцова до сих пор
не обнаружен. Найден и опубликован А. Л. Сидоровым журнал
заседания Комитета финансов 14/27 декабря, специально посвя-
щенный обсуждению записки Коковцова, Шванебаха и Шипова,
о котором в воспоминаниях Коковцова не сказано ни слова.2'3
Этот журнал ire подписан Коковцовым,214 быть может, потому,
что 14/27 он даже не присутствовал на заседании Комитета фп-
стр. 125—126. Полемика, о которой пишет Коковцов, нс нашла своего
отражения в журнале заседания, что касается доклада Шипова, то он
отсутствует в деле, материалы которого опубликованы А. Л. Сидоровым.
209 Циркуляр о порядке производства кассовых выдач от 7/20 декабря
1905 г., № 9а. ЦГИА СССР, ф. 587, оп. 56, д. 104, л. 51—51 об.
210 Журнал Комитета финансов 14/27 декабря 1905 г. «Исторический
архиве, 1955, № 2, стр. 127—128.
211 В. И. Коковцов. Из моего прошлого, т. 1, стр. 116.
212 Там же.
218 «Исторический архив», 1955, № 2, стр. 127 128.
21ч ЦГИА СССР, ф. 563, оп. 2, д. 454, лл. 26-28.
157
нансов. Таким образом, если Коковцов прав, то записка комиссии
обсуждалась в Комитете финансов дважды (9/22 и 14/27 декабря)
и оба раза с одним и тем же результатом. Несмотря на то что-
в дни декабрьского вооруженного восстания правительство нахо-
дилось почти на грани финансового банкротства, было решено
использовать оставшийся в распоряжении русского Государствен-
ного казначейства золотой запас до предела и не объявлять о пре-
кращении размена, лишь бы пе давать в руки революционеров
явного свидетельства непрочности самодержавия. На заседании
Комитета финансов 14/27 декабря Шванебах прямо заявил, что
прекращение платежей золотом может быть использовано в ре-
волюционной пропаганде как свидетельство государственного бан-
кротства. «Для революционеров, которые во всеуслышание пред-
сказывают это, — говорил Шванебах, — прекращение размена
явится прямо торжеством и опаснейшим в их руках козырем.. _
До крайности было бы прискорбно предоставить революционерам
столь острое орудие смуты как раз в тот момент, когда прави-
тельство, решившись побороть оружием вооруженные мятежи
в Москве и в Балтийском крае, еще не нанесло мятежникам
ни на том, пи на другом театре действий решительного пораже-
ния». Поэтому Шванебах призывал воздержаться от «провозгла-
шения прекращения размена ... вопреки всяким указаниям фи-
нансовой техники», чтобы не дать «революционерам повод вы-
ставлять перед народом еще и финансовую победу над правитель-
ством».215 Однако в связи с том, что установленный законом пре-
дел эмиссионного права Государственного банка был почти исчер-
пан, Комитет финансов принял решение о выпуске кредитных
билетов на сумму не свыше 150 млн руб. без золотого покрытия.
Они обеспечивались принимавшимися Государственным банком
в обеспечение выдач краткосрочными обязательствами по учету
и ссудам, а также краткосрочными обязательствами Государ-
ственного казначейства и должны были быть при первой же воз-
можности изъяты из обращения. Два дня спустя (16/29 декабря)
Николай 11 уже подписал указ, разрешавший министру финансов
эту операцию.216 217 Его, впрочем, решено было скрыть от публики и
пе предавать гласности до тех пор, пока это не будет «при-
знано ... своевременным» и пока к тому не вынудят обстоятель-
ства.2*7 Вместе с тем Комитет финансов уполномочил министра
«принять все меры для сокращения отлива золота из страны»,
215 «Исторический архив», 1955, № 2, стр. 130.
216 ЦГИА СССР, ф. 563, оп. 2, д. 454, л. 20. Интересно отметить, чго
сам журнал Комитета финансов 14/27 декабря был представлен царю и
утвержден им только 30 декабря 1905 г./12 января 1906 г.
217 Высочайший указ 16/29 декабря так и не был опубликован, в те-
чение двух лет его держали в тайне, а затем 30 ноября/13 декабря 1907 г.
он был уничтожен собственноручно царем (ЦГИА СССР, ф. 563, оп. 2,
д. 454, лл. 56—57).
158
действуя в пределах законов о днежном обращении.218 В Коми-
тете финансов рассматривали все эти меры только как способ
дотянуть до получения финансовой помощи извне, па которую
и была сделана основная ставка.
К 15/28 декабря, когда в Москву из Петербурга прибыл Семе-
новский полк с артиллерией и правительство, воспользовавшись
перевесом в силе, начало подавление московского восстания,
для срочной поездки в Париж за займом был снаряжен Коковцов,
в тот же день вечером получивший последние инструкции и на-
ставления от самого царя. Николай 11 поручил Коковцову пере-
дать французскому правительству, что он, Николай II, «придает
особое значение успеху» возложенного на Коковцова поручения,
т. е. заключения займа и со своей стороны готов «поддержать»
французское правительство в той форме, которая тому «сейчас
наиболее желательна». «Вот теперь начинается на днях Алжези-
расская конференция, — уточнил свою мысль Николай. — Я ду-
маю, что моя поддержка, особенно ясно заявленная французскому
правительству, помимо обыкновенной передачи через министер-
ство и нашего посла, могла бы быть особенно полезна».219 Итак,
Николай II поручил передать в Париж в сущности то же, что
месяц назад через Нецлина передал французскому правительству
Витте. Разница состояла лишь в том, что па этот раз присягу
верности франко-русскому союзу приносил уже сам Николай,
а сделка, предложенная Вптте французскому правительству,
обрела теперь совершенно определенную форму.
Коковцов выехал из Петербурга в сопровождении своего се-
кретаря Л. Ф. Дорлиака 17/30 декабря и прибыл в Париж 19 ве-
чером в день жестокой расправы на Пресне карателей с рабо-
чими, оборонявшими последний очаг сопротивления — Прохоров-
скую мануфактуру. И ему вслед тотчас же была послана депеша
с известием о подавлении московского восстания, которую Коков-
цов поспешил предъявить французским банкирам как свидетель-
ство того, что «Москва окончательно успокоена» и революционное
движение в России «идет резко на убыль».220 Однако ни этот
«аргумент», пи попытки Коковцова запугать банкиров тем, что
с прекращением размена на золото наступит «денежная анархия»,
в результате которой «держатели внешних займов потеряют
больше кого-либо», не дали решительно никаких результатов.
Банкиры категорически отказались вести переговоры о займе,
заявив, что их не очень-то беспокоит прекращение размена, ибо
«по внешним займам» Россия «во всяком случае будет платить
золотом».221 А Нецлип прямо заявил Коковцову, что только фраи-
218 «Исторический архив», 1955, № 2, стр. 132.
219 В. II. Коковцов. Из моего прошлого, т. 1, стр. 119.
220 Там же, стр. 120.
221 Там же.
159
цузское правительство может убедить банкиров согласиться па за-
ключение займа, и то при условии, что «оно даст банкам мораль-
ную гарантию», «что они не потеряют своих денег».222 Проведя
два дня в бесплодных переговорах с банкирами, Коковцов вече-
ром 21 декабря/3 япваря направился в качестве просителя па на-
бережную Орсэ на прием к председателю Совета министров Фран-
ции Рувье. Коковцов явился в точно назначенное время, но его
«не хотели пускать, говоря, что председатель совета па охоте» и
в этот день «вовсе пе будет в министерстве». Два часа Коковцов
провел в унизительном ожидании и «собирался было уже ухо-
дить», когда его вдруг «позвали» все-таки в кабинет Рувье п
перед ним предстала «грузная фигура человека огромного роста,
с неприветливым лицом, в охотничьем костюме с медленною, как
будто спросонья, речью». Рувье согласился взять на себя заботы
по организации во Франции теперь же небольшого, а после за-
вершения Алжезирасской конференции крупного займа. Од-
нако в свою очередь оп потребовал от Коковцова заверения
в безоговорочной поддержке русским правительством Франции
в мароккском вопросе. «Я уверен, что Россия будет с нами. — за-
явил Рувье, — по для нас важно, чтобы мы могли рассчитывать
не только на благожелательное отношение ее, но имели уверен-
ность в том, что ее представитель не станет сноситься со своим
правительством в какой-либо острый момент переговоров, но зай-
мет сразу определенное положение на нашей стороне, и всей
конференции будет ясно, что мы поддержаны Россией и можем
опереться на ее слово». Коковцов без колебаний заверил Рувье
в готовности русского правительства оказать полную поддержку
своей союзнице в мароккском деле. Более того, Коковцов под-
черкнул, что получил па этот счет соответствующую инструкцию
от царя, «принимает на себя всю ответственность» за сделанное
заявление и готов даже подтвердить его соответствующим пись-
мом. Что касается русского представителя па конференции, то
ему должно быть от Ламздорфа известно распоряжение царя,
и, стало быть, никакие новые инструкции просто не нужны. «Те-
перь мы с вами заключили договор, — ответил на это Рувье, —
вы уже выполнили ваше обязательство, дело за мной, и я уверен,
что его так же честно выполню, как вы свое».223
С этим рассказом Коковцова о первой встрече с Рувье не
вполне вяжется его телеграмма Витте, отправленная в тот же
день вечером, сразу же после беседы с Рувье. «Успеху моего
трудного положения, — поспешил сообщить Коковцов в Петер-
бург, — могло бы значительно содействовать получение мною
права заявить Рувье конфиденциально, что в мароккском вопросе
Франция может рассчитывать на моральную поддержку России
222 Там же, стр. 119.
223 Там же, стр. 122.
1С0
В смысле влияния ее на Германию. К этому вопросу Рувье воз-
вращался дважды».224 Возможно, что телеграмма Коковцова —-
чистая перестраховка или од не совсем точно передал в своих
воспоминаниях содержание первого разговора с Рувье.225 Во вся-
ком случае несомненно одпо, что именно в эти дни между Коков-
цовым и Рувье состоялось устное соглашение, в результате кото-
рого программа обновления франко-русского союза, предложенная
Витте в октябре 1905 г., вступила в действие.
На пятый день пребывания Коковцова в Париже «произошла
полная перемена декораций». Утром французские банкиры Нец-
лин, Мазера, Ульман, Доризон и Готтингер «получили пригла-
шение явиться в Министерство иностранных дел». Переговоры
с банкирами вел сам Рувье, который предложил им удовлетво-
рить просьбу русского правительства. Попытка некоторых банки-
ров не соглашаться на требование Рувье и доказывать, что фран
цузские банки не так уж заинтересованы в сохранении золотого
обращения в России, «вызвала такое решительное возражение»
с его стороны и «такую энергичную реплику, что устойчивое по-
ложение денежного обращения в России нужно для Франции
к для ее правительства, что вся оппозиция смолкла», и иредста-
вители банков заявили о своей готовности вести переговоры с Ко-
ковцовым, лишь бы оп «не требовал слишком большой суммы
и не связывал их прямым обязательством заключить большой
заем при полной неизвестности того, чем кончится революцион-
ное движение в России».226 В тот же день вечером в помещении
Парижско-Нидерландского банка началось обсуждение условий
контракта, который был подписан 29 декабря 1905 г./11 января
1906 г. на 100 млн руб. (267 млн франков).227
224 Русские финансы..., стр. 239. Первоначально эта телеграмма была
опубликована Б. А. Романовым в «Красном архиве» (1925, № 3, стр. 34).
Возможно, что сборник «Русские финансы и европейская биржа» и пе по-
пал в руки Коковцова, но за публикациями документов в «Красном
архиве» Коковцов следил и был с ними знаком (см.: В. И. Коковцов.
Из моего прошлого, т. 1, стр. 125, 133, 142—143). Таким образом, неко-
торые несоответствия написанного Коковцовым в воспоминаниях содер-
жанию опубликованных документов едва ли можно объяснить просто
ошибками памяти.
225 Кстати сказать, в воспоминаниях Коковцова речь идет только об
одной встрече с Рувье. в то время как Коковцов встречался с ппм в эти
дни несколько раз.
226 В. Н. Коковцов. Из моего прошлого, т. 1, стр. 124 125.
227 По условиям контракта ве Франции размещались выпущенные па
основе указа 9/22 декабря обязательства (векселя) Государственного
казначейства сроком на 12 месяцев (до 13 января н. ст. 1907 г.) с учетом
из 5.5% при комиссионном вознаграждении в 13/Л, 0.5% вексельного
сбора и около '/е% операционных издержек. Общая стоимость займа была
определена Кредитной канцелярией примерно в 7.82% годовых. Выручен-
ная по векселям сумма должна была поступить в распоряжение Мини-
стерства финансов по четвертям 5 апреля, 5 мая, 5 июня и 5 июля н. ст.
10СН, г. (Малешевский • Тимашеву, 21 февраля/6 марта 1906 г. ЦГИА
СССР, ф. 587, оп. 56, д. 1653, лл. 3—4).
11 В. В. Ананьич
161
Между тем в Петербурге с тревогой следили за переговорами
Коковцова и делали все возможное для того, чтобы способство-
вать их успеху. На следующий день после встречи с Рувье Ко-
ковцову было передано по телеграфу подтверждение готовности
русского правительства оказать Франции в мароккском вопросе
«моральную поддержку в смысле влияния на германское прави-
тельство».228 А еще два дня спустя Ламздорф и Витте подгото-
вили проект телеграммы царя германскому императору, которая
должна была побудить Вильгельма к уступкам.229 Однако ни
у Витте, ни у кого-либо другого из министров не было твердой
уверенности в успехе миссии Коковцова, а время шло, и золотой
запас таял на глазах. К 23 декабря 1905 г./5 января 1906 г.
количество выпущенных в обращение ценных бумаг превысило
норму, установленную законом 1897 г., почти на 50 млн руб.,
и правительство задержало очередную публикацию баланса Госу-
дарственного банка, скрыв от публики наступившее уже факти-
чески банкротство.230 «По-видимому, операция не удастся, — пи-
сал Витте 25 декабря 1905 г./7 января 1906 г. Николаю II по
поводу парижских переговоров. — Придется прекратить размен
на золото, и из-за сего проистечет много бедствий. Хотя бы уда-
лось отсрочить этот момент до более спокойного положения.
Нам в будущем году, помимо бюджета, потребуется около
миллиарда, — а где их взять?».231 Участники собравшегося 27 де-
кабря 1905 г./9 января 1906 г. объединенного заседания Комитета
финансов и Департамента экономии Государственного совета все
без исключения признали необходимость прекращения размена.
«Различие во мнениях заключалось лить в том, что одни пола-
228 Витте — Коковцову, 22 декабря 1905 г./4 января 1906 г. Русские
финансы..., стр. 239.
229 Всеподданнейшая записка С. Ю. Витте 25 декабря 1905 г./7 января
1906 г. ЦГАОР СССР, ф. 543, on. 1, д. 317, лл. 2-3.
230 Б. А. Романов. Россия в Маньчжурии, стр. 529. Б. А. Романов
приводит обнаруженное им в фонде Государственного банка письмо Ти-
машева (без обращения и даты), заканчивавшееся словами: «... баланс
на 23 дек. публиковать нельзя, а задерживать публикацию долее не-
скольких дней — немыслимо, впечатление будет отчаянное. Тимашев»
(там же). Интересно сопоставить этот документ с соответствующим ме-
стом «Записок» Тимашева, записанных в 1919 г. в Петрограде, в которых
задержка публикации баланса Государственного банка объясняется только
техническими причинами — «неполучением отчетности из ряда местных
учреждений». «На 1 января 1906 г., — писал Тимашев, — баланс уже кон-
статировал улучшение счетов, устранявшее опасность для размепа.
После этого, когда получена была запоздавшая отчетность и заключен
баланс па 23 декабря, то оказалось, что сумма непокрытых золотом биле-
тов в обращении превысила на указанное число норму, установленную
-законом 1897 г. Будь отчетность получена своевременно, банк был бы
формально обязан приостановить размен» (Записки С. И. Тимашева
1903—1906 г. ЦГАЛИ, ф. 1208, on. 1, д. 48, л. 42).
231 Бсеподданнейшая записка С. Ю. Витте 25 декабря 1905 г./7 января
4906 г. ЦГАОР СССР, ф. 543, on 1, д. 317, лл. 2-3.
162
гали, что на это нужно решиться немедленно, другие думали, что,
может быть, следует еще подождать». Окончательное решение
вопроса было отложено до следующего заседания. «Как это мне
ни больно видеть, — писал в тот же день вечером Николаю II
Витте, — что плоды моего двенадцатилетнего управления финан-
сами разбились прахом, тем не менее я со страхом вижу, что
придется прекратить обмен и подвергнуть Россию всем послед-
ствиям этого ужасного явления, разве только случится что-либо
необыкновенное к нашему счастью».232 Положение в Петербурге
было настолько напряженным, что и после заключения займа
«там не могли ждать, пока документы по совершенной в Париже
операции прибудут в Петербург почтой», и спешили показать
на балансе «Государственного банка 50 млн руб. за границей».233
Однако это удалось сделать только 2/15 января 1906 г., когда
было покончено с последними формальностями, связанными с за-
ключением займа. В эти нелегкие для самодержавия дни на ру-
беже 1905 и нового 1906 г. правительство Витте было близко
к тому, чтобы обнародовать именной высочайший указ 16/29 де-
кабря и открыто заявить о расширении эмиссионной операции
Государственного банка.234 По-видимому, как раз в это время и
была составлена сохранившаяся в делах Государственного банка,
не подписанная и не датированная, принадлежавшая, надо пола-
гать, все тому же Тимашеву записка следующего содержания:
«Немедленное опубликование балансов Государственного банка
на 23 декабря 1905 и на 1 января 1906 г. представляется безус-
ловно необходимым. 1. Отсутствие баланса па 23 декабря вызо-
вет толки о превышении эмиссионного права. 2. Получение золота
за границей не изменит положения, так как провод его декабрем
безусловно невозможен. 3. Если бы этот провод был сделан, то до-
верие к балансу Государственного банка и его администрации
было бы совершенно подорвано. 4. Расширение эмиссионного
права все равно неизбежно, иначе в ближайшем будущем будут
те же затруднения. 5. Распубликование указа 16 декабря
не только пе вызовет тревоги, но, напротив, утвердит намерение
правительства сохранить размен, так как всем ясно, что без та-
кого расширения эмиссионного права мы не можем выдержать.
Финансовый комитет, очевидно, пе найдет другого выхода из на-
стоящего положения».235 236
Однако ни баланс на 23 декабря 1905 г./5 января 1906 г.,
ни указ 16/29 декабря 1905 г. так и не увидели свет. В самые по-
232 Всеподданнейшая записка С. Ю. Витте 27 декабря 1905 г./9 января
1906 г. ЦГАОР СССР, ф. 543, on. 1, д. 317, лл. 6—7.
233 Б. А. Р о м а п о в. Очерки дипломатической истории русско-япон-
ской войны, стр. 616.
234 См.: Витте — Коковцову, 2/15 января 1906 г. Русские финансы...,
стр. 251.
236 ЦГИА СССР, ф. 587, оп. 56, д. 1667, л. 18.
!!♦
163
следние дни 1905 г. правительство Витте предприняло новые
меры к сохранению золотого запаса. 29 декабря 1905 г./ll ян-
варя 1906 г. на объединенном заседании Комитета финансов и
Департамента государственной экономии Государственного со-
вета было принято решение о сокращении обыкновенных и чрез-
вычайных расходов Военного и Морского министерств «впредь
до улучшения финансового положения империи»,236 а 31 декабря
1905 г./13 января 1906 г. Государственный банк разослал еще
одну циркулярную депешу, обязывавшую «банковые и казначей-
ские кассы удовлетворять требование на золото самыми незна-
чительными суммами» ,236 237
Таким образом, налицо были и эмиссия сверх установленной
законом 1897 г. нормы, и практическое прекращение размена.
Всю первую половину января в Комитете финансов продолжались
споры о том, объявлять или нет официально о расширении эмис-
сионного права Государственного банка. Коковцов, вернувшийся
из Берлина (где он после парижских переговоров заключил со-
глашение с Мендельсоном об отсрочке платежей по краткосроч-
ным обязательствам, размещенным у германских банкиров) 238
в Петербург в первых числах января (ст. ст.), столкнулся в фи-
нансовом комитете с обстановкой, весьма похожей на ту, которая
была перед его отъездом. Несмотря на только что проведенную
операцию, Шипов после возвращения Коковцова вновь внес
на обсуждение Комитета финансов «проект указа о приостанов-
лении размена, настойчиво мотивируя его необходимость недо-
статочностью размера займа и плохими сведениями из отделений
Государственного банка и казначейств».239 Однако в результате
обсуждения предложений Шипова члены Комитета финансов
приняли решение «собираться ежедневно, следить за ходом дела,
но размена пока не приостанавливать».240 Отсрочка решения во-
проса о размене дала повод Тпмашеву настаивать на безотлага-
тельном расширении эмиссионного права Государственного банка.
Тимашев констатировал продолжение отлива золота но самым
236 Журнал Комитета финансов и Департамента государственной эко-
номии Государственного совета 29 декабря 1905 г./ll января 1906 г.
«Исторический архив», 1955, № 2, стр. 141—142.
237 ЦГИА СССР, ф. 587, оп. 56, д. 104, л. 53—53 об.
233 Коковцов Дал согласие на увеличение комиссионного вознагражде-
ния германским банкирам с Чг до 51в°/о, если они разместят до 18/31 ян-
варя 1906 г. краткосрочные обязательства (сверх реализованных в декабре
на 52 750 тыс. марок) еще на сумму в 32 400 тыс. марок. Комиссионное
вознаграждение банкирам должно было возрасти до 31Л в случае, если
банкиры до 30 япваря/12 февраля 1906 г. заявят о своей готовности взять
обязательства еще па сумму в 32 400 тыс. марок. Кроме того, было услов
лено, что приобретатели обязательств сохранят право на’ дополнительное
вознаграждение в ЧЛ вплоть до 17/30 апреля 1906 г. (ЦГИА СССР,
ф. 563, оп. 2, д. 455, лл. 1—3).
239 В. Н. Коковцов. Из моего прошлого, т. 1, стр. 133.
240 Там же, стр. 133—134.
164
различным каналам и считал необходимым объявить о расшире-
нии эмиссионного права именно теперь, после получения париж-
ского аванса, «когда дышится легче», а не «в последнюю отчаян-
ную минуту», которая вновь может наступить.241 8/21 января
эмиссионная политика Государственного банка обсуждалась в со-
единенном заседании Комитета финансов и Департамента госу-
дарственной экономии Государственного совета. В нашем распо-
ряжении имеются два варианта журнала этого заседания. Пер-
вый — в качестве «проекта» 9/22 января был прислан при сопро-
водительном письме для ознакомления Тимашеву и отложился
в фонде Государственного банка, не получив, надо полагать,
дальнейшего движения.242 Второй, хранящийся в фонде Комитета
финансов, очевидно, следует считать окончательным, ибо в таком
виде он и был представлен па утверждение царю.243 Впрочем, оба
варианта существенно не отличались друг от друга. Первый ва-
риант дает более полное представление об обстановке заседания
8/21 января 1906 г., на котором были высказаны соображения как
за расширение эмиссионного права Государственного банка, так и
против. С одной стороны, продолжавшийся отлив звонкой монеты
(около 2 млн руб. в день) и сокращение золотой наличности угро-
жали поставить байк перед необходимостью прекращения раз
мена, по сравнению с которым расширение эмиссионного права,
с точки зрения участников заседания, было «меньшим бед
ствием». С другой стороны, поскольку только что проведенная
в Париже операция была обусловлена необходимостью сохранить
существовавшее денежное обращение, на заседании было выска-
зано опасение, что не только прекращение размена, но и расши-
рение эмиссионного права Государственного банка может «небла-
гоприятно повлиять на заграничные финансовые сферы и
затруднить переговоры о новых кредитных операциях». В связи
с этим соединенное заседание Комитета финансов и Департамента
государственной экономии приняло решение «закончить все под-
готовительные меры» к расширению эмиссионного права,
«не предрешая», однако, вопроса о времени приведения этих мер
в исполнение.244 На заседании был выработан проект нового эмис-
сионного закона. Он предусматривал обеспечение золотом не ме-
нее половины находившихся в обращении кредитных билетов при
241 Записка С. И. Тимашева «О расширении эмиссионного права Госу-
дарственного банка», не позднее 9/22 января 1906 г. ЦГИА СССР, ф. 587,
он. 56, д. 1667, лл. 14—16.
242 ЦГИА СССР, ф. 587, оп. 56, д. 1667, лл. 20—30. На сопроводитель-
ном письме Тимашеву карандашная помета: «Не состоялось».
243 Этот вариант журнала соединенного заседания 8/21 января опубли-
кован А. Л. Сидоровым («Исторический архив», 1955, № 2, стр. 142 145).
244 Журнал соединенного заседания Комитета финансов и Департа-
мента государственной экономии Государственного совета 8/21 января
1906 г. ЦГИА СССР, ф. 587, он. 56, д. 1667,’лл. 20-30.
165
условии, что общая сумма их не будет превышать 1400 млн руб.245
Его осуществление позволило бы правительству сделать дополни-
тельные выпуски кредитных билетов на значительные суммы,
а также допустить сокращение золотого запаса примерно
до 750 млн руб.
Как уже упоминалось выше, первый, более пространный ва-
риант журнала, видимо, не был представлен царю, как не был
представлен и составленный на его основе проект правитель-
ственного сообщения о расширении эмиссионного права Государ-
ственного банка.246 13/26 января царем был утвержден второй,
более лаконичный вариант журнала заседания 8/21 января
1906 г.247 248 Отныне министру финансов «по соглашению с предсе-
дателем Совета министров в случае признания ими необходи-
мости расширения права Государственного бапка по выпуску
кредитных билетов» достаточно было представить на подпись
царя заготовленный для этого случая проект именного высочай-
шего указа, чтобы новый эмиссионный закон вступил в силу.218
Подготовив, таким образом, на крайний случай реформу де-
нежного обращения, правительство Витте вместе с тем стреми-
лось во что бы то ни стало отсрочить банкротство и выиграть
время до получения крупного заграничного займа. В тот же день
(13/26 января) царь утвердил сводный журнал соединенных за-
седаний Комитета финансов и Департамента государственной
экономии Государственного совета 28 и 29 декабря 1905 г. и
5 и 8 января 1906 г. (ст. ст.), предусматривавший принятие
«неотложных мер» для задержки отлива золота из касс Государ-
ственного банка. Было намечено: «1) повышение нормы учет-
ного процента, взимаемого по активным операциям банка;
2) стеснение выдачи ссуд под процентные бумаги; 3) стеснение
продажи иностранной валюты и воздействие на частные банки
в смысле пересрочки их заграничных кредитов для сохранения
золота, полученного по репорту; 4) затруднение в разумных
пределах выдач золотой монеты из касс Государственного
банка».249 Во исполнение этого последнего пункта 28 января/
10 февраля 1906 г. управляющим конторами и отделениями Го-
сударственного банка был разослан новый циркуляр, подтверж-
давший циркулярное распоряжение 31 декабря 1905 г./13 января
245 Первоначально предполагалось установить предельную сумму вы-
пуска кредитных билетов в размере 1500 млн руб. («Исторический архив»,
1955, № 2, стр. 144; ЦГИА СССР, ф. 587, оп 56,‘ д. 1667, лл. 20 30).
246 Сохранился черновой карандашный набросок проекта правитель-
ственного сообщения о расширении эмиссионного права Государственного
бапка (ЦГИА СССР, ф. 587, оп. 56, д. 1667, лл. 31—33).
247 ЦГИА СССР, ф. 563, оп. 2, д. 454, л. 44.
248 «Исторический архив», 1955, № 2, стр. 145. Проект именного высо-
чайшего указа о расширении эмиссионного права Государственного
бапка см.: ЦГИА СССР, ф. 563, оп. 2, д. 454, л. 49.
249 «Исторический архив», 1955, № 2, стр. 148.
166
1906 г. о том, чтобы требования на золото удовлетворять «самыми
незначительными суммами». Более того, конторам и отделениям
банка было предложено «стягивать» золото из мелких казна-
чейств, находящихся во второстепенных пунктах, сократив их
наличность до «возможного минимума».250
Предприняв, таким образом, целую серию мер для спасения
золотого запаса и сохраняя на случай катастрофы проект нового
эмиссионного закона, правительство Витте почти сразу же после
возвращения Коковцова из поездки во Францию вплотную заня-
лось подготовкой крупного заграничного займа, всеми силами
стремясь придать ему международный характер. Однако главная
роль в подготовке этого займа оставалась, разумеется, за париж-
ской биржей и французским правительством, от позиции которых
зависела теперь судьба предстоящей операции.
По впечатлениям только что вернувшегося из Парижа Коков-
цова, французские банки тоже были заинтересованы в том, чтобы
заем «имел отчасти международный характер». Однако «настра-
иваясь ... совершенно отрицательно в отношении совместных
действий с германским рынком и не придавая никакого значения
американскому», они с особенным вниманием относились к «воз-
можности привлечения к участию в русском займе английского
рынка», прежде всего как «силы политической», которая должна
была ослабить «нападки радикальной прессы, враждебно настро-
енной к дальнейшему участию французского капитала в русских
операциях».251 Не в меньшей степени в привлечении Англии
к финансированию царизма было по-прежнему заинтересовано и
французское правительство, ожидавшее от России, кроме того,
обещанной поддержки в мароккском вопросе.
Естественно поэтому, что англо-русское сближение и франко-
германский конфликт из-за Марокко оказались центральными
политическими событиями, на фоне которых развернулась под-
готовка новой крупной финансовой операции.
После первого тура англо-русских переговоров об общем согла-
шении в октябре 1905 г. в англо-русском сближении наступила
короткая пауза. В декабре 1905 г. к власти в Англии пришел
либеральный кабинет, и новый министр иностранных дел Эдуард
Грей обратился к русскому послу в Лондоне Бенкендорфу с пред-
ложением возобновить переговоры, однако посол отклонил это
предложение, сославшись на внутреннее положение России.
За этим отказом Бенкендорфа не крылось никаких диплома-
тических уловок; напротив того, готовясь к переговорам о займе,
250 Циркуляр управляющим конторами и отделениями Государствен-
ного банка «О порядке производства кассовых выдач» 28 января/10 фев-
раля 1906 г. ЦГИА СССР, ф. 587, оп. 56, д. 104, л. 50—50 об.
251 Отчет В. И. Коковцова Комитету финансов, не позднее 15/28 января
1906 г. Русские финансы..., стр. 263.
167
русское правительство тщательно следило за тем, чтобы не давать
никакого повода для обострения отношений с Англией. Ламздорф
так старательно оберегал в эти дни англо-русские отношения,
что его вывел из себя даже такой ничтожный на первый взгляд
эпизод, как появление в одном из номеров «Нового времени»
в конце декабря 1905 г. письма адмирала Рожествепского, в ко-
тором незадачливый адмирал, пытаясь оправдать свои действия
во время Цусимского сражения, серьезно задел англичан, напи-
сав, что английское командование перед Цусимским сражением
сосредоточило часть своих военно-морских сил у Вей-хай-вея
«в ожидании приказа истребить русский флот, если бы эта ко-
нечная цель Англии оказалась не под силу японцам».252
Опубликование в «Новом времени» столь некстати (да еще со
ссылкой на разрешение морского министра) письма Рожествен-
ского привело Ламздорфа в настоящую ярость. «Могут ли подоб-
ные огульные и голословные обвинения, — писал он в тот же
день с возмущением Витте, — при официальном их оттенке спо
собствовать к установлению дружеских отношений с Англией?
Во всяком случае эта бестактная и бестолковая выходка в пух
разбитого адмирала идет совершенно вразрез с предложенными
мне графом Бенкендорфом заявлениями нового лондонского каби-
нета и возложенными на имеющего на днях вернуться сюда Гар-
динга поручениями самого дружеского свойства».253
В конечном счете эпизод с опубликованием «Новым временем»
письма Рожественского никак не отразился на англо-русских от-
ношениях, и поэтому для нас интересна только реакция на него
Ламздорфа, свидетельствующая о высокой степени беспокойства,
которое проявляли в русском Министерстве иностранных дел
в конце 1905—самом начале 1906 г. за судьбу этих отношений.
Из письма Ламздорфа Витте следует также, что в Петербурге
в это время ожидали возвращения из Лондона Чарльза Гардинга
с новыми инструкциями относительно направления в будущем
англо-русских переговоров.254
И действительно, через три дня после злополучного эпизода
252 «Новое время», 21 декабря 1905 г./З января 1906 г., № 1069.
263 Ламздорф — Витте, 21 декабря 1905 г./З января 1906 г. ЦГИА СССР,
ф. 1622, on. 1, д. 341, л. 1.
254 Приезд Чарльза Гардинга в Петербург в январе 1906 г. для пере-
говоров приобретал особое значение в связи с тем, что еще в ноябре
1905 г. стало известно о предстоящем назначении Гардинга па пост заме-
стителя министра иностранных дел. Назначение это находилось в прямой
связи с намерениями английского правительства достичь соглашения
с Россией. Как сообщал из Лондона германский посол в Англии Меттер
них, сам Гардинг в связи с предстоящим назначением заявил «одному
общему знакомому», что оп надеется па новом посту продолжать рабо-
тать над делом установления взаимопонимания с Россией и рассчитывает
на успех, так как «со времени войны русское правительство стало -зна
чительно уступчивее и мягче, чем прежде» (Телеграмма Меттерниха
в Министерство иностранных дел 2/15 ноября 1905 г. GP, 25/1, № 8501).
168
с письмом Рожественского, 23 декабря/5 января 1906 г. Гардинг
приехал в Петербург и приступил к переговорам с Ламздорфом
по персидскому вопросу, за которыми последовали аудиенция
у Николая II и встреча с Витте. Николай II обещал Гардингу
поддержать Францию на Мароккской конференции и говорил
о своем удовлетворении по поводу улучшения англо-русских
отношений и о своих надеждах, что эти отношения и впредь
будут развиваться в том же духе.255 Что касается Витте, то оп
в самых первых числах января, еще до возвращения Гардинга
в Петербург, выступил неожиданно в совершенно новом каче-
стве — горячего поборника англо-русского сближения, и начал
уже по этому поводу в отсутствие английского посла предвари-
тельные переговоры с поверенным в делах Спринг-Райсом, вос-
пользовавшись для этой цели посредничеством известного жур-
налиста Э. Диллона, к услугам которого Витте неоднократно
прибегал и прежде.256
По обыкновению Витте повел крупную игру, сделав попытку
взять все дело англо-русского сближения в собственные руки.
К моменту возвращения Гардинга в Петербург Витте уже поста-
вил вопрос о приезде Эдуарда VII в Россию для непосредствен-
ных переговоров с Николаем II, выступив тем самым, по удач-
ному определению Б. А. Романова, как бы с проектом русско-
английского Бьёрке.257 Этим новым Бьёрке Витте, конечно, рас-
считывал не только подкрепить совсем пошатнувшийся престиж
самодержавия и продвинуть дело с международным займом, но
и нажить некоторый личный капитал. Удайся этот замысел
Витте с русско-английским Бьёрке — и оп сам снова оказался бы
в центре международных событий и вновь, как это было в дни
Портсмутской конференции, получил бы возможность выступить
па международной арене в роли вершителя судеб России, оттес-
нив на второй план представителей официальной дипломатии.
Однако предложение Витте, хотя и получило поддержку Нико
лая II, пе встретило сочувствия у английского правительства,
которое пока что склонно было действовать более осторожно и на
данном этапе (в январе 1906 г.) в отношениях с Россией ставило
перед собой ряд совершенно конкретных задач: при наличии
уже достигнутого единства взглядов с Россией на критский и
македонский вопросы добиться еще сохранения status quo на
Среднем Востоке, особенно в Персии, и поддержки русской сто-
роной Франции на конференции в Алжезирасе.258
255 Чарльз Гардинг — Грею, 28 декабря 1905 г./ 10 января 1906 г. BD,
V, № 206.
256 Подробно о переговорах, которые Гардинг вел в январе 1906 г.
в Петербурге с Николаем И и Витте, см.: В. А. Р о м а и о в. Очерки
дипломатической истории русско-японской войны, стр. 618—621.
257 Там же, стр. 621.
258 Вопрос о возможности приезда Эдуарда VII в Россию оставался
в поле зрения английской и русской дипломатии вплоть до марта 1906 г.
169
Французское правительство также ждало от России выполне-
ния данного ею обязательства — поддержать Францию в марокк-
ском вопросе, который, таким образом, оказался самым тесным
образом связанным с предстоящим займом. И Витте с самого
начала взял под контроль не только непосредственную подготовку
займа в Париже, но и политическое обеспечение его в Марокко.
«Мне теперь крайне и безусловно необходимо иметь постоянные
сведения о ходе и шансах к благоприятному окончанию Марокк-
ской (Алжезирасской, — Б. А.) конференции, — писал он
5/18 февраля министру иностранных дел Ламздорфу. — Это ныне
центральный вопрос нашего политического положения».259 *
Только что избавившись от страха перед неминуемым, казалось,
банкротством в декабре 1905 г., русский премьер с января
1906 г. пребывал теперь в постоянном беспокойстве за то, чтобы
поскорее и «успокоительно» кончилась Алжезирасская конфе-
ренция, сознавая, что, если она затянется надолго, русские «фи-
нансы не выдержат».2СС При этом спешить с займом царское пра-
вительство побуждало пе только финапсовое положение, но и
перспектива созыва в апреле 1906 г. Государственной думы,
самый факт существования которой мог осложнить проведение за-
граничной финансовой операции.
Поскольку критическое финансовое положение царизма не
было секретом, а обещание французского правительства помочь
9/22 марта Эдуард VII высказался достаточно определенно против поездки
в Россию, заметив, что он «не видит особенного смысла в этой поездке
потому, что он ничего не мог бы сделать для улучшения положения в Рос-
сии, и потому, что английское общественное мнение, возможно, не одоб-
рило бы эту поездку» (S. Lee. King Edward VII. A Biography, v. 2. Lon-
don—N. Y., 1927, p. 565; R. P. C h u r c h i 11. The Anglo-Russian convention
of 1907. Iowa, 1939, p. ИЗ). Следует сказать, что эта точка зрения
Эдуарда VII па поездку в Россию встречала полную поддержку в Мини-
стерстве иностранных дел, в том числе и в лице его руководителя Эдуарда
Грея (BD, IV, п. 234). С другой стороны, и в России весной 1906 г. утра-
тили к пей интерес по мере того, как царизм начал выбираться из про-
пасти финансового кризиса. Витте же, когда его затея не удалась, по
обыкновению сделал вид, словно он и не имел никакого отношения
к переговорам, которые велись Диллоном. «По поводу выписки из секрет-
ного донесения графа Бенкендорфа о разговорах Диллона в Англии, —
писал Витте Ламздорфу в марте 1906 г., — считаю полезным поставить
вас в известность, что о поездке Диллона в Англию мне пе было из-
вестно — никогда по этому предмету я с ним разговоров не вел, только
раз по поводу его замечания, что, по-видимому, наш двор относится
не особенно сердечно ко двору английскому, я ему оказал, что этого я
пе замечаю, но если бы это было так, то, может быть, оно могло иметь
основания в том обстоятельстве, что нашему императору до сих пор не от-
дан визит, который наш государь сделал Англии в начале своего царство-
вания» (Витте — Ламздорфу, 15/28 марта 1906 г. ЦГАОР СССР, ф. 568,
on. 1, д. 381, лл. 473—474).
259 Витте — Ламздорфу, 5/18 февраля 1906 г. ЦГАОР СССР, ф. 568,
СП. 1, д. 381, л. 445.
260 Вптте — Ламздорфу, 13/26 января 1906 г. ЦГАОР СССР, ф. 568,
on. 1, д. 381, л. 441.
170
в организации русского займа только после завершения Алже-
зирасской конференции очень скоро перестало быть секретом,
Витте не делал никаких попыток как-то маскировать перед нем-
цами позицию России в мароккском конфликте. Он даже наро-
чито демонстрировал перед правительством Вильгельма II оче-
видную связь мароккского конфликта с внутриполитическим по-
ложением самодержавия. Пытаясь повлиять на германскую дин
ломатию и склонить ее к уступкам в Алжезирасе, Витте прежде
всего подчеркивал, что революционное движение в России пред-
ставляет опасность и для Германии и затрагивает ее интересы
как монархической державы.261
Стремясь во что бы то ни стало «добыть деньги до созыва
Государственной думы», Витте обратился с личным письмом
к Вильгельму, в котором просил германского императора способ-
ствовать благополучному окончанию Алжезирасской конферен-
ции и тем помочь в заключении займа до созыва Думы, чтобы
русскому правительству пе пришлось решать этот вопрос, имея
дело «с мало дисциплинированной и политически невоспитанной
толпой».262
«Я ... уверен, — писал Витте, что революционеры избрали
Россию для испробования своих сил, и если они не потерпят по-
ражения, то революция перейдет за паши границы: тому пример
французская революция. Поэтому желательно, чтобы воцарилась
у нас тишина».263
Если бы удалось в полной мере, как это пытался Витте, ис-
пользовать ненависть Вильгельма к русскому революционному
движению и тем самым повлиять на позицию германской делега-
ции в Алжезирасе, то русская сторона могла бы ограничиться
ролью посредника во франко-германском конфликте и, не обо-
стряя отношений с Германией, выполнить свои обязательства
перед Францией. Однако это не удалось, обращения Витте
к Вильгельму пе дали значительных результатов, и русской
дипломатии пришлось выступать в мароккском- конфликте
открыто и определенно па стороне Франции, сделав всю ставку
па помощь французской буржуазии.
Если политическое обеспечение займа Витте осуществлял
фактически в открытую, то его непосредственная подготовка до
поры до времени была законспирирована. Ее Витте начал совер-
шенно секретно и непосредственно через Рувье. В январе 1906 г.
русский финансовый агент в Париже Рафалович нанес специ-
альный визит Рувье, результаты которого Рафалович лаконично
передал в одной только фразе, сказанной Рувье: «Поддержка
261 С. Ю. Витт е. Справка о том, как был заключен внешний заем
1906 г., спасший положение России, стр. 13—14.
262 Там же, стр. 13.
263 Там же, стр. 14.
171
в Алжезирасе и — русский заем». После этого Рафалович был
вызван в Петербург и вернулся в Париж уже со специальным
посланием Витте, которое немедленно вручил Рувье. В послании
Витте настаивал на срочности операции и готов был принять на
себя известные обязательства.264 По согласованию с Витте и
Рувье 2/15 февраля прямо в Царское Село, без остановки в Пе-
тербурге, секретно, под фамилией своего лакея Бернара приехал
Нецлин. Он остановился в запасном доме дворца вел. кн. Вла-
димира Александровича, где в течение двух дней вел переговоры
с Вптте, Шиповым и Ламздорфом, во время которых были вы-
работаны предварительные условия предстоящего займа.265
6/19 февраля Нецлин уже вернулся в Париж. «Но переговоры
с банками он мог ... начать не иначе „как с разрешения
на то ... министра финансов, ибо операция подобного масш-
таба"» была признана принадлежащей «исключительно компетен-
ции правительства».266 Попытки Витте добиться открытия пере-
говоров о займе до окончания работы конференции оказались
безуспешными. Более того, вопрос о займе осложнился еще
в связи с отставкой 23 февраля/8 марта 1906 г. правительства
Рувье. Смена кабинета не изменила отношения во Франции
к русскому займу, однако многое пришлось начинать сначала.
Встречи русского посла с новым премьером Саррьеном и мини-
стром финансов Пуанкарэ состоялись лишь в начале марта.
Пуанкаре обещал свою помощь, но только после завершения
Алжезирасской конференции. Между тем время шло, и перед
самодержавием опять реально возникла перспектива очень
близкого финансового краха. Трудности и неудачи в переговорах
о займе держали Витте все это время, в январе—марте 1906 г.,
почти в том же паническом состоянии, в котором он пребывал
в декабре 1905 г., о чем свидетельствуют крохотные, по звуча-
щие весьма выразительно, адресованные Ламздорфу и бережно
им сохраненные карандашные записки Витте, написанные во
время заседания Совета министров 27 января/9 февраля и
10/23 марта 1906 г.: «Алжезирас, ради бога!», «Ради бога, Алже-
зирас!».267
«В оптимистические телеграммы Нелидова, — писал Витте
Ламздорфу 15/28 марта 1906 г., — относительно готовности фран-
цузского правительства разрешить нам сделать во Франции заем
я, признаюсь, понемногу теряю веру. Боюсь, что Нелидов из-
лишне доверяет французам. Пожалуй, кончится тем, что во
264 Рафалович — Витте, 11/24 марта 1906 г. ЦГИА СССР, ф. 1622, on. 1,
д. 879, л. 2—2 об.
265 См.: В. Н. Коковцов. Из моего прошлого, т. 1, стр. 145—146.
266 Б. А. Р о м а п о в. Очерки дипломатической истории русско-япон-
ской войны, стр. 625— 626.
267 Витте — Ламздорфу, 27 января/9 февраля и 10/23 марта 1906 г
ЦГАОР СССР, ф. 568, он. 1, д. 381, лл. 444, 468.
172
Франции мы ничего не добьемся, а с Германией он нас, пожалуй,
и поссорит... Мы находимся на волоске от денежного (а следо-
вательно, и общего) кризиса. Перебиваемся с недели на неделю,
но всему есть предел. Об этом я кричу уже три месяца».268
Когда 18/31 марта в Алжезирасе наконец было достигнуто
соглашение и Пуанкарэ разрешил Нелидову начать переговоры
с банкирами, самодержавие находилось уже на краю банкротства.
«Как бы в ближайшие педели чего не случилось, чтобы опять
сорвало дело! Тогда пропадем», — реагировал Витте на известие
об окончании конференции.269 Однако возникшие на пути ца-
ризма трудности с завершением переговоров о займе теперь
уже носили второстепенный характер.
В последних числах марта Коковцов выехал в Париж для
окончательного оформления операции, которую ои, испытав
горечь новых унижений при переговорах с членами французского
кабинета, особенно с Клемансо, довел до подписания контракта.
Практически для выпуска займа было все готово еще 3/16 апреля
1906 г., однако указ о его выпуске был опубликован только
9/22 апреля, на следующий день после подписания в Париже
протокола совещания начальников русского и французского
штабов, состоявшегося по предложению французского прави-
тельства как раз в самый момент завершения переговоров
о займе.270
Российский государственный 5%-й заем 1906 г. был заключен
на сумму в 2250 млн франков, из которых 1200 млн взяла па
себя Франция, 330 млн —Англия, 165 — Австрия, 55 —Голлан-
дия и 500 млн — русские банки. Придать займу более широкий
международный характер так и не удалось — отказались от уча-
стия в нем немецкие, итальянские, американские и швейцар-
ские банки. Вместо международного получился явно антантов-
ский заем, замаскированный участием в нем австрийских бан-
ков.271 i
Несмотря на огромный размер только что совершенного займа,
и после него финансовое положение царизма продолжало оста-
ваться нелегким. К концу 1906 г. котировка русских ценных
бумаг на западных биржах все еще была значительно ниже
того уровня, на котором она находилась к началу войны. «Рас-
ценки государственных бумаг России», судя ио заявлению Ши-
пова, сделанному им на заседании Комитета финансов 18 но-
ября/1 декабря 1906 г., упали «ниже займов Китая, Турции,
268 Витте — Ламздорфу, 15/28 марта 1906 г. ЦГАОР СССР, ф. 568, on. 1
д. 381, лл. 473—474.
269 Витте — Ламздорфу, 18/31 марта 1906 г. ЦГАОР СССР, ф. 568, оп. 1.
д. 381, лл. 480—481.
270 Б. А. Романов. Очерки дипломатической истории русско-япоп-
скоп войны, стр. 634.
271 Там же, стр. 633—634.
173
Балканских государств, Южно-Американских республик».272
Примечательно, что наряду с другими фондами в начале ноября
1906 г. на петербургской бирже наблюдалось понижение цен и
на 5%-й заем 1906 г., вызванное «не столько крупными пред-
ложениями этого займа, сколько полным отсутствием на него
покупателей». Опасаясь, чтобы «резкое падение» курса нового
займа не оказало влияния на «общее настроение» фондового
рынка, министр финансов образовал специальный «синдикат из
двух крупных частных банков с Государственным банком во
главе» для обеспечения устойчивого курса этого займа. По-
скольку оба частных банка, вошедшие в синдикат, не имели
свободных средств, необходимые суммы для покупки облигаций
займа авансировал Государственный банк при условии, что
окончательные расчеты но операции будут произведены после
ликвидации синдиката. Сумма, в пределах которой синдикат мог
совершать покупки облигаций, была определена в 4500 тыс.
руб.,273 однако в декабре 1907 г. она была увеличена вдвое,
а операции синдиката распространены и на 5%-е внутренние
займы 1905 г.274 II все-таки теперь всеми правдами и неправ-
дами самодержавие постепенно выбиралось из пропасти финан-
сового кризиса.
Итак, в апреле 1906 г. французская биржа вторично спасла
царизм от неминуемого финансового банкротства.275 Теперь, ра-
272 Журнал Комитета финансов 18 ноября/1 декабря 1906 г. ЦГИА
СССР, ф. 563, оп. 2, д. 464, л. 7 об. Характеризуя финансовое положение
страны, Шипов отметил, что если в марте 1904 г. государственная 4%-я
рента расценивалась по 93.5%, а закладные листы государственного Два
ряпского земельного банка по 917/е%, то в ноябре 1906 г. эти же бумаги
соответственно стоили 74'/4% и 68%. Учетный процент Государственного
банка для трехмесячпых векселей поднялся за это время с 5.5 до 7.5%.
Наконец, свободная наличность Государственного казначейства на 1 ян
варя 1904 г. достигла 381.3 млн руб., а на 1 января 1906 г. по отчету
Государственного контроля за 1905 г. был исчислен недостаток средств
Государственного казначейства в размере 158 млн руб. (Журнал Комитета
финансов 18 поября/1 декабря 1906 г. ЦГИА СССР, ф. 563, оп. 2, д. 464,
л. 5 об.).
273 Всеподданнейшая записка В. Н. Коковцова, не поздпее 3/16 ноября
1906 г. ЦГИА СССР, ф. 587, оп. 56, д. 350, л. 10-10 об.
274 Всеподданнейшая записка В. И. Коковцова, не позднее 28 де-
кабря/10 января 1908 г. ЦГИА СССР, ф. 587, оп. 56, д. 350, л. 9—9 об.
275 Едва ли можно найти документ, позволивший бы с большей точ-
ностью судить о степени заслуг перед русским правительством дельцов
из европейского финансового мира, чем подготовленное Коковцовым и
направленное Ламздорфу 13/26 апреля 1906 г. представление к русским
наградам непосредственных устроителей займа 1906 г. Разумеется, имена
французских банкиров и политических деятелей не только преобладали,
но и занимали в этом представлении первые места: «Из состава высшей
правительственной администрации во Франции необходимо предоставить
награды двум министрам: 1) иностранных дел Bourgeois и 2) финансов
Poincare. Ие считая себя вправе определять награду министру иностран-
ных дел, так как этот вопрос может быть ближе всего разрешен вашим
(71
.зумеется, можно только строить предположения о том, что
произошло бы в случае провала переговоров о займах во Фран-
ции в декабре 1905 г. или в апреле 1906 г. и как отразилось бы
сиятельством, я полагаю, что министру финансов необходимо пожаловать
орден Белого Орла, подобно тому как в 1904 г. такой же орден был по-
жалован тогдашнему министру финансов Рувье. 3) Глава лондонского
банкирского дома „Бэрннг и К°“ лорд Ревельсток должен быть также
удостоен высокой награды. Его выдающееся общественное положение,
близость к королю и звание члена Тайного совета оправдывали бы также
пожалование ему ордена Белого Орла, но я полагал бы более осторожным
остановиться на ордене св. Анны I степени. Пожалование ему высшего
ордена было бы неудобно не только потому, что он не имеет вовсе рус-
ских орденов, но также и потому, что ордена Белого Орла по имеет также
и наш лондонский посол граф Бенкендорф и пожалование столь высокой
награды лорду Ревельстоку обусловило бы также собою испрошепие
этой же награды и многим другим лицам, принимавшим даже большее
финансовое участие в известной операции, что было бы, однако, явно
недопустимо. Наибольшее количество наград должно быть естественно и
по справедливости предоставлено представителям французского финансо-
вого мира, при содействии которых пе только непосредственно реализо-
вано более половины всего займа (1200 млп франков из 2250 млп фран-
ков), по оказалось возможным вообще осуществить это грандиозное
предприятие. Во главе парижских деятелей необходимо поставить 4) ди-
ректора Парижско-Нидерландского банка г. Эдуарда Нецлина (Edouard
Noetzlin). Им и исключительно им скомбинирована и осуществлена вся
операция. Оп был ее душою и инициатором; в трудные мипуты его энер-
гия спасала дело, и ему я обязан тем, что, несмотря на неимоверные
осложнения, мы достигли всего нам необходимого и даже смягчили во
многом предъявляемые нам требования. Скажу не обинуясь, что в том
положении, в котором находилась и находится Россия, нам нужно было
идти па всякие условия во имя спасения нашего кредита, и едва ли я
ошибусь, если скажу, что при содействии Нецлина русская казна сберегла
пе менее 40 млн руб. Г. Пецлип уже имеет орден св. Станислава I степени,
и я усерднейше ходатайствую перед его имп. велич. (изъявившим уже мне
свое предварительное соизволение) о пожаловании г. Нецлину и при том
ему одному ордена Белого Орла, минуя орден св. Апны I степени. На сле-
дующее место должны быть поставлены председатели п главы трех бан-
кирских учреждений, престарелые деятели, которым по их преклонному
возрасту (всем свыше 85 лет), вероятно, педолго предстоит пользоваться
испрашиваемыми знаками отличия, по которые должны быть выделены из
общего числа награжденных. Этим трем лицам, как и лорду Ревельстоку,
я усиленно ходатайствую о пожаловании ордена св. Анны I степени, по
совершенной невозможности поощрить их меньшим знаком отличия. Эти
лица суть следующие: 5) Eugene Gouin, President du Conseil de la Banque
de Paris et des Pays-Bas, Senateur inamovible depuis 35 ans. 6) Adrien
Mazerat — President du Conseil du Credit Lyonnais (самого крупного из
всех кредитных учреждений). 7) Baron Rudolphe Hottinguer глава дома
Hottinguer et С°, кавалер ордена Почетного Легиона и более 35 лет кава-
лер нашего ордена Апны II степени с короной. Далее, орден Святого
Станислава Т степени я ходатайствую пожаловать следующим лицам:
8) щг Millon d’Ailly de Verneuil, Sindic de la Compagnie des Agents de
Change, — самое влиятельное лицо на французской бирже, располагающее
дискреционной властью в деле допущения бумаг к биржевому обращению
и оказавшее нам неоцененные услуги воздействием пе только на банки
ров, но и на кредитные учреждения и даже на М во финансов. Он имеет
командорский крест Почетного Легиона и наш орден св. Станислава
175
финансовое банкротство правительства Витте на ходе первой
русской революции. Несомненно только, что даже самый факт
II степени со звездой. 9) Emile Mercet— President du Comptoir National
d’Escompto — имеет офицерский крест Почетного Легиона и давно заслу-
жил почетную русскую награду. 10) J. Н. Thors — Directeur General de la
Banque de Paris et des Pays-Bas. 11) Baron Hely d’Oissel — President de la
Societe Generale pour favoriser le developpement du commerce et de
1’industrie en France, — бывший депутат и лицо весьма заинтересован-
ное во многих русских промышленных предприятиях. 12) President de
la Societe Generale de Credit Industriel et Commersial — A. de Monplanet.
Орден св. Анны II степени co звездою ходатайствую пожаловать следую
гцим лицам: 13) прежде всего находящемуся на государственной службе
по ведомству Министерства финансов, занимающему должность Directeur
du mouvement general des Fonds и в наше время принимающему видное
участие в делах Парижско-Нидерландского банка — mr Henri Gernaut.
Администраторам (administrateurs delegues) Лионского кредита: 14) Ed-
mond Fabre-Luce; 15) Baron В. Brincard — имеющему уже наш орден
св. Станислава II степени со звездою. 16) Directeur gerant de la Societe
Generale Louis Dorizon. Орден св. Станислава II степени со звездою счи-
таю справедливым испрашивать следующим лицам: 17) Administrateur
delegue du Comptoir National d’Escompto — Alexis Rostand. 18) Francois
Hottinguer. 19) Представитель Амстердамского банкирского дома Hope
et Co — J. Liiden. 20) Директору, управляющему Отделением Banque de
Paris et des Pays-Bas в Амстердаме — J. H. Schulthes. 21) Директору Вен-
ского банка — Creditanstalt fur Handel und Industrie—Julius Blum
Pascha. 22) Директору-распорядителю другого Главного банка в Вене —
Bodencreditanstalt — Baron von Taussig. Орден Анны II степени без звезды
я испрашиваю только одному лицу — 23) Directeur de la Banque de Paris
et des Pays-Bas Ed. Chevront. Орден св. Станислава II степени без звезды
ходатайствую пожаловать: 24) Directeur de la Banque de Paris et des
Pays-Bas Ed. Morel. 25) Chef de Controle et des titres в том же банке —
Charles Dumaine. 26) Состоящему в главной дирекции Лионского кре-
дита — A. Bonzon. 27) Там же занимающему должность консультанта по
различным русским предприятиям — Baron Etienne du Marais. 28) Там же
Chef de Service des Etudes Financieres — Mr Eugene Lefevre. 29) Sous-
directeur de la Societe Generale — Genebrias de Fredaigues. 30) Directeur
de la Societe Generale de Credit Industriel — P. Desvaux. 31) Administra-
teur-directeur du Comptoir National d’Escompte — Emile Ullmann. Ордоп
св. Станислава III степени я испрашиваю следующим лицам: 32) Chef
du Service de bourse de la Banque de Paris et des Pays-Bas — Mr Edouard
von Rood. 33) Secretaire particulier du Directeur-admimstrateur de la meme
Banque — M1’ Jules Mende. 34) Служащему в банкирском доме Hottinguer
et C° — Mr Paul Caen. Наконец, прошу пожаловать серебряную медаль
на Станиславской ленте для ношения на шее: 35) Huissier de la Banque
de Paris et des Pays-Bas A. Davoust. Все эти почетные награды, числом 35,
я усердно прошу, Ваше сиятельство, исходатайствовать у его величества
в возможно непродолжительном времени, так как государю императору
благоугодно было уже изъявить предварительное соизволение свое на
этот предмет, — по существу же дела я надеюсь, что вам угодно будет
разделить заключение мое о том, что успех совершенной огромной кре-
дитной операции оправдывает возможно быстрое пожалование знаков
отлпчия тем из иностранных деятелей, которые того по справедливости
заслуживают. Считаю себя обязанным к изложенному добавить, что вслед
за тем я представлю вашему сиятельству дополнительно об одном или
двух лицах, принадлежащих к составу администрации банкирского дома
Lippmann, Rosenthal в Амстердаме, также заслуживающих почетных на
176
официального правительственного заявления о прекращении раз
мена способствовал бы дальнейшему обострению внутриполити-
ческого кризиса в стране.
4. ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДУМА И ВНЕШНИЕ ЗАЙМЫ
В 1906—1907 ГГ. ФРАНКО-РУССКИЙ СОЮЗ
ПОСЛЕ ТРЕТЬЕИЮНЬСКОГО ПЕРЕВОРОТА
С момента учреждения Государственной думы царское пра-
вительство стремилось возможно ограничить ее права в сфере
экономической и финансовой политики, особепно ее вмешатель-
ство в дела, связанные с государственным кредитом. И тем не
менее уже самый факт существования Думы создал для рус-
ского финансового ведомства целый ряд дополнительных трудно-
стей в проведении заграничных займовых операций, совершение
которых до того зависело исключительно от воли царя и наме-
рений министра финансов. Вместе с тем попытки ограничить
роль Думы при решении вопросов финансовой политики встре-
тили хотя и робкое, но все же противодействие со стороны дум-
ской оппозиции, в лице прежде всего представителей кон-
ституционно-демократической партии. И думский вопрос, таким
образом, с весны 1906 г. оказался тесно связанным с проблемой
кредитования царизма на западноевропейских биржах, пробле-
мой, которая ввиду глубокого финансового и политического кри-
зиса самодержавия продолжала оставаться для него первосте-
пенной.
Получив в декабре 1905 г. во Франции 100-миллионный аванс
в счет будущего займа и отсрочив тем самым наступавшее фи-
нансовое банкротство, правительство Витте с самого начала
граждений, по о них я пе имею еще нужных сведений. Отсутствие этих
последних не должно было бы, однако, задерживать представление его
величеству всего списка.
Закончив таким образом представление к наградам, вызываемым по-
рученным мне делом, я считаю долгом довести до сведения вашего сия-
тельства, что в бытность мою в Париже мне было заявлено, что прези-
дент Палаты Депутатов г. Поль Думер, неизменный и убежденный сто-
ронник России, крайне был бы доволен, если бы было признано возмож-
ным отличить российскими знаками отличия его личный кабинет, по при-
ложенному у сего списку. Мотивом такого желания мне указано то об-
стоятельство, что еще столь педавпо Канцелярией Палаты Депутатов
и Президентом последней был понесен немалый труд по сообщению об
организации парламентских учреждений па Западе, коими и был снабжен
командированный нашим правительством егермейстер Трепов. Я довожу
только об этом до сведения вашего сиятельства и полагаю, что в видах
осторожности надлежало бы войти в непосредственное сношепие с нашим
послом в Париже. Что же касается представляемых мною наград для
финансовых деятелей, то сношения о сем с нашим послом не требуется,
ибо д. т. с. Нелидов уполномочил меня заявить вашему сиятельству, что
он всецело присоединяется к моим предложениям» (Коковцов — Ламз-
дорфу, 13/26 апреля 1906 г. ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 26, д. 613, лл. 2-9).
12 Б. В. Ананьич
177
1906 г. приступило в Париже к переговорам о большом между-
народном займе. Причем Витте сразу же поставил перед собой
цель — любой ценой добиться заключения займа до намечавше-
гося на апрель открытия первой Государственной думы. Однако
одним из препятствий на пути к этой цели оказалась кампания
протестов против нового займа, возникшая не только в России,
но и во Франции, в кругах, в разной мере сочувствовавших рус-
скому освободительному движению. В связи с этой кампанией
среди представителей французской либеральной интеллигенции
и значительной части русских кадетов довольно широкое распро-
странение получила та точка зрения, что в соответствии с мани-
фестом 17 октября заключение займа возможно только с разре-
шения Думы, а, стало быть, попытки совершить заем до ее
созыва — незаконны. После январских событий 1905 г. в Пе-
тербурге в Париже возник целый ряд организаций, заявивших
о своем сочувствии русской революции. Особенно значительная
роль среди них принадлежала образовавшемуся в феврале
1905 г. «Обществу друзей русского народа», в центральный коми-
тет которого вошла большая группа французских писателей,
художников и ученых во главе с Анатолем Франсом.276 Сторон-
ники движения в защиту русской революции стремились заста-
вить французское правительство отказаться от финансовой под-
держки самодержавия и рассчитывали с этой целью исполь-
зовать влияние радикала Ж. Клемапсо, который занял в пришед-
шем к власти в марте 1906 г. кабинете Саррьена пост министра
внутренних дел. Естественно, что к этому движению примкнули
и многие находившиеся во Франции представители русской
эмиграции, в том числе из кадетов.
Впрочем, хотя большинство представителей кадетской партии
осуждало подготовлявшийся заем как незаконный, партия не
предприняла каких-либо шагов к тому, чтобы препятствовать его
заключению. Распространившаяся же «легенда о кадетском про-
тиводействии займу» 277 была позднее опровергнута самими же
лидерами кадетского движения, а скрывавшиеся за ней реальные
факты оказались весьма прозаичны. Все «противодействие»
займу свелось к партизанским выступлениям отдельных предста-
вителей кадетской партии, по разным причинам оказавшихся
весной 1906 г. в Париже и втянутых в кампанию против займа
276 Более подробно о деятельности этого общества см.: И. Г. Г у т-
к и н а. «Общество друзей русского народа и присоединившихся народов»
во Франции в годы первой русской революции. В сб.: Из истории общест-
венных движений и международных отношений, М., 1957, стр. 615- 632.
277 В. А. М а к л а к о в. Власть и общественность на закате старой
России. Воспоминания современника. Париж, [1936], стр. 525. В январе
1906 г. на кадетском съезде было большинством голосов отвергнуто пред-
ложение заявить от имени партии, что она по будет платить по займам
правительства.
178
порою волею случая. Пассивное отношение кадетской партии
к переговорам о займе, судя по воспоминаниям видного ее дея-
теля В. А. Маклакова, вызывало удивление в Париже в среде
сочувствовавших русскому революционному движению. Сам
Маклаков, появившийся в Париже в первых числах апреля
(ст. ст.) 1906 г., отнюдь не собирался принимать участие в аги-
тации против займа. Однако по настоянию парижских знако-
мых, и в частности французского журналиста Гильяра, «лич-
ного друга и почитателя Клемансо», согласился изложить своп
взгляды на предстоящий заем в специальной записке.278 Такая
записка была составлена Маклаковым на квартире его хорошего
знакомого, петербургского адвоката С. Е. Кальмановича при уча-
стии гр. Нессельроде. «Я придавал ей так мало значения, —
писал впоследствии по поводу этой записки Маклаков, — что ко-
пии у себя не оставил. Я не говорил ни о незаконности займа, ни
о том, что Россия по нему не станет платить, ни о том, что она
не сможет платить. Я указывал только, что этим займом Фран-
ция вмешивается в борьбу страны с властью на стороне власти
и что по отношению к русскому народу это будет недружествен-
ный жест».279 Записка была составлена в двух или трех экзем-
плярах, и Маклаков, подписав ее в качестве выборщика от ка-
детской партии от Москвы, передал эту записку Гильяру. Фран-
цузский журналист, получив от Маклакова разрешение свободно
распоряжаться этим документом, вручил один из его экземпляров
министру внутренних дел. Некоторое время спустя Маклаков
через Гильяра был приглашен к Клемансо.280 Визит состоялся,
и в нем приняли участие Нессельроде и Кальманович.281 Разго-
вор с Клемансо «был длинный и интересный», но с займом
«покончили сразу». «Клемансо сказал, — вспоминал позднее
Маклаков, — что мою записку прочел, но она опоздала, поста-
новление Совета министров уже состоялось ... Что же Вы
раньше молчали? Теперь делать нечего. А раз заем разрешен,
то он непременно будет покрыт. Банки давно его весь распи-
сали, и они теперь сумеют всучить его публике. Да как же
иначе? Я сам советовал своей прислуге подписаться на этот
заем. Не может же всякий консьерж по поводу займа делать
278 Пьер Гильяр (Кильяр) редактировал еженедельный литературно-
политический орган «Еигорёси», издававшийся в Париже с 1900 по 1906 г.
В 1905—1906 гг. журнал был рупором «Общества друзей русского народа»
(См.: И. Г. Гу тки на. Анатоль Франс и французская общественность
в 1905—4906 годах. В об.: Революция 1905 года и русская литера-
тура, М.—Л., 1956, стр. 352).
279 В. А. Маклаков. Власть и общественность на закате старой
России, стр. 531—532.
280 Там же, стр. 532—533. У Маклакова осталось подозрение, что ини-
циатором визита был не Клемансо, а Гильяр.
281 Там же, стр. 534.
179
12*
политику?».282 Этим монологом Клемансо и была исчерпана тема
займа.
Некоторое время спустя один из парижских знакомых выхло-
потал ничего не подозревавшему Маклакову через Анатоля
Франса визит к министру финансов Пункарэ, которому был пере-
слан один из экземпляров записки, составленной на квартире
у Кальмановича.283 Министра финансов Маклаков посетил в ком-
пании с П. Д. Долгоруковым.284 И на этот раз вопрос о займе
практически не обсуждался.285 Через несколько дней Маклаков
и Долгоруков покинули Париж. Между тем сторонники кампа-
нии в защиту русской революции приняли решение обратиться
к французскому народу с воззваниями против займа, подписан-
ными кандидатами социалистов, опубликовав их в газетах и
расклеив в виде афиш.286 Синдикат банкиров, выпускавших заем,
в свою очередь подготовился к тому, чтобы заклеивать афиши
социалистов или «рекламами, или программными заявлениями
кандидатов аптисоциалистов».287 За три дпя до отъезда из Па-
рижа Маклакова и Долгорукова Гильяр сделал им обоим пред-
ложение принять участие в этой бумажной войне, поставив свои
подписи под воззваниями против займа. Однако лидеры кадет-
ской партии самостоятельно не решились на такой шаг, а послан-
ный ими в Петербург телеграфный запрос остался без ответа.288
Несмотря на всю незначительность кадетского «противодей-
ствия» займу, оно не было оставлено без внимания не только
русскими дипломатическими и финансовыми представителями
в Париже, по и находившимся там в это время в связи с пере-
говорами о займе Коковцовым. Сообщения, передававшиеся по
зтому поводу в Петербург в начале апреля (ст. ст.) Коковцовым,
русским послом Нелидовым и агентом Министерства финансов
Рафаловичем, не противоречат той версии о деятельности кадет-
ских лидеров в Париже, которая приводится в воспоминаниях
Маклакова, хотя от нее и отличается. Из них прежде всего сле-
262 Там же, стр. 538.
283 В 1961 г. английский историк О. Крипе опубликовала обнаружен
ный ею в Национальном архиве Франции экземпляр записки Маклакова,
адресованный министру финансов и директору Кредитной канцелярии
французского Министерства финансов. Записка была передана по назначе-
нию 5/18 апреля 1906 г. (О. Crips. The Russian Liberals and the 1906
Anglo-French Loan to Russia. «The Slavonic and East European Review»
London 1961, v. XXXIX).
284 Д. Мейснер. Миражи и действительность. Записки эмигранта.
М., 1966, стр. 160; С. Ю. Витте. Воспоминания, т. 3. М., 1960, стр. 222.
285 В. А. Маклаков. Власть и общественность на закате старой
России, стр. 538.
286 Там же, стр. 541.
287 Рафалович — Витте, 8/21 апреля 1906 г. ЦГИА СССР, ф. 1276, оп. 2,
Д. 476, лл. 46—47 об.
288 В. А. Маклаков. Власть и общественность па закате старой
России, стр. 541.
180
дует, что, помимо министра финансов и министра внутренних
дел, кадетские представители побывали еще и у президента рес-
публики.289 Именно «депутация» кадетов к президенту респуб-
лики и визит к министру внутренних дел, как телеграфировал
в Петербург 5/18 апреля 1906 г. Коковцов, послужили причиной
созыва специального совещания вечером 4/17 апреля у русского
посла. На совещании присутствовали Пуанкаре и Рувье. Дейст-
вия кадетов были признаны «не опасными» и не заслуживаю-
in,ими каких бы то ни было контрмер.290 «Приезд членов консти-
туционно-демократической партии для воспрепятствования на-
шему займу не произвел здесь никакого впечатления, — телегра-
фировал в Петербург 7/20 апреля Нелидов. — Они пробрались
иод видом журналистов к президенту республики, который,
узнав, кто они, отправил их записку, врученную ими, к Кле-
мансо, последний передал ее министру финансов, который оста-
вил ее без последствий, объявив им, что дело займа уже устроено
и французское министерство имеет дело только с русским пра-
вительством. Мы находим, что при таком положении с нашей
стороны было бы ошибкой вызывать любопытство публики, пе-
чатая опровержения или критики действий этих самозваных
провокаторов. Здешняя печать слишком заинтересована в вы-
пуске займа, чтобы ставить ему препятствия, правительство же
будет твердо отклонять всякое чуждое вмешательство в дело».291
Посланная несколько дней спустя в Петербург телеграмма Ко-
ковцова была выдержана в еще более успокоительном тоне.
В телеграмме сообщалось, что кампания против займа «вредного
влияния не имела» и кадеты не играли в ней руководящей роли.
«Вся кампания велась и ведется одними революционерами, —
телеграфировал Коковцов, — и во главе стоит доктор Рубано-
вич».292
Хотя французское правительство не собиралось уже укло-
няться от поддержки русского займа, оно не могло не считаться
с отношением к предстоящей операции французского обществен-
ного мнения. И для того, чтобы застраховать себя от атак в пе-
чати и парламенте со стороны оппозиции, оно потребовало от
русского правительства юридического заключения, которое под-
твердило бы законность выпуска займа без утверждения его
289 Коковцов — Витте, 5/18, апреля 1906 г. Русские финансы..
стр. 314; Нелидов — Ламздорфу, 7/20 апреля 1906 г. АВПР, ф. Канцелярия,
1906 г., д. 107, папка II, лл. 418—419; см. также: В. Н. Коковцов.
Из моего прошлого, т. 1, стр. 155—156.
290 Коковцов — Витте, 5/18 апреля 1906 г. Русские финансы...,
стр. 314; Нелидов — Ламздорфу 7/20 апреля 1906 г. АВПР, ф. Канцелярия,
1906 г., д. 107, папка II, лл. 418—419.
291 Нелидов — Ламздорфу, 7/20 апреля 1906 г. АВПР, ф. Канцелярия,
1906 г., д. 107, папка II, лл. 418—419.
292 Коковцов — Витте, 11/24 апреля 1906 г. ЦГИА СССР, ф. 1276, оп. 2,
д. 476, л. 45. Н. А. Рубанович — лидер партии эсеров.
181
Государственной думой. Такое заключение было дано известным
специалистом по международному праву, профессором Петербург-
ского университета Ф. Ф. Мартенсом.293 Меморандум Мартенса
был дополнен, кроме того, заключениями русских министерств
иностранных дел и финансов.294 Русское правительство обосно-
вывало законный характер совершения операции до созыва
Думы тем, что заем предназначен для покрытия расходов по
сметам 1905—1906 гг., утвержденным Государственным советом
еще в старом порядке, в то время как Дума будет рассматри-
вать только смету 1907 г. и соответственно связанные с ней
займы.295
Впрочем, следует сказать, что вопрос о законном характере
займа 1906 г. почти не отразился на ходе его подготовки. На пе-
реговоры о займе серьезно не повлияла и смена кабинета Рувье
правительством Саррьена. В Петербурге, правда, были обеспо-
коены присутствием в новом Совете министров Клемансо и опа-
сались, что он «может причинить большие затруднения для за-
ключения займа».296 Эти опасения в какой-то мере были рас-
сеяны самим Клемансо, который во время встречи с Нелидовым
2/15 марта назвался «искренним сторонником союза с Россией»
и заявил, что он «критиковал иногда лишь способ, которым
французское правительство использовало этот союз». «Что ка-
сается его словесных выпадов, оскорбительных для нас, — сооб-
щал в Петербург о своем разговоре с Клемансо Нелидов, — он
выражает о них сожаление и приписывает их той свободе пе-
чати, которая принуждает журналистов, мало ответственных за
свои слова, к резкости в выражениях, не всегда отвечающих
действительным намерениям».297
Тем не менее в правительстве Саррьена Клемансо занимал
(или вынужден был занимать) несколько отличную по сравне-
нию с другими членами кабинета позицию в отношении русского
займа. Коковцову довелось самому убедиться в этом, когда оп
в последних числах марта (ст. ст.) появился в Париже для
завершения переговоров о займе. Коковцов считал, что он
«не уехал из Парижа с пустыми руками» главным образом бла-
годаря содействию министра финансов Пуанкарэ, который ока-
зал безоговорочную поддержку русскому займу.298 Именно Пу-
анкарэ Коковцов вручил заключение о займе Мартенса и рус-
293 Ламздорф — Нелидову, 27 марта/9 апреля 1906 г. «Красный архив»,
1930, т; 4—5 (41—42), стр. 61; С. Ю. Витте. Воспоминания, т. 3, стр.241.
294 В. Н. Коковцов. Из моего прошлого, т. 1, стр. 152.
295 Депеша Нелидова, 23 марта/5 апреля 1906 г. «Красный архив»,
1930, т. 4—5 (41—42), стр. 59.
296 Нелидов — Ламздорфу, 1/14 марта 1906 г. «Красный архив», 1930,
т. 4—5 (41—42), стр. 41—42.
297 Нелидов — Ламздорфу, 2/15 марта 1906 г. «Красный архив», 1930,
т. 4—5, (41 42), стр. 42.
298 В. Н. К о к о в ц о в Из моего прошлого, т. 1, стр. 152—153.
182
ских министерств финансов и иностранных дел. Оказалось, что
французское Министерство иностранных дел со своей стороны
также имело «разработанное заключение одного из лучших
своих знатоков международного права», «во всем» совпадавшее
с «русской точкой зрения». Однако Пуанкарэ заявил Коковцову
о своих опасениях, что «некоторые члены кабинета придержи-
ваются совершенно противоположной точки зрения и не легко
откажутся от нее», ибо считают возможным вообще не устраи-
вать русской кредитной операции во Франции «в особенности
после того, как Германия и Америка уклонились от участия
в ней». Пуанкарэ не сказал, кого он имеет в виду, но Коковцов
понял, что речь идет в первую очередь о Клемансо, который
«особенно враждебно настроен против займа».299 И, действи-
тельно, во время переговоров Коковцова о займе в Париже
Клемансо оказал ему более чем сдержанный прием. Клемансо
открыто заявил Коковцову, что он не уверен, имеет ли право
русское правительство на заключение займа, и еще не знает,
подаст ли за пего свой голос. К тому же, он «видел на днях»
соотечественников русского министра финансов, которые оспа-
ривают законность займа. «Скажите мне, ваше превосходитель-
ство, отчего бы вашему государю не пригласить господина Ми-
люкова возглавить новое правительство? — поразил Коковцова
неожиданным вопросом французский министр внутренних дел. —
Мне кажется, что зто было бы очень хорошо и с точки зрения
удовлетворения общественного мнения и разрешило бы многие
вопросы».300 Коковцов, разумеется, уклонился от прямого ответа,
заявив, что он не знает, будет ли произведена смена правитель
ства, а если будет, то на ком царь остановит свой выбор, и пред
почел отделаться общими рассуждениями о правах императора
избирать министров по своему усмотрению. Клемансо высказал
сожаление по поводу позиции Коковцова, однако настаивать на
своем предложении не стал.301
Коковцов не сообщил даты своего посещения Клемансо, а по-
тому трудно предположить, когда состоялась их встреча (до или
после визита к французскому министру внутренних дел Макла-
кова) и кого именно из соотечественников Коковцова Клемансо
имел в виду. Вполне возможно, что Клемансо, помимо Маклакова
и Нессельроде, принимал еще кого-то из представителей кадет-
ской партии. Так, известно, что Маклаков не был, например,
у президента республики Фальера, а, по сведениям Коковцова,
Долгоруков и Нессельроде проникли к нему с помощью Анатоля
Франса для того, чтобы протестовать против выпуска русского
займа.
299 Там же, стр. 153.
300 Там же, стр. 153 1.54.
301 Там же, стр. 154.
183
Впрочем, в конечном счете все эти разрозненные и робкие
противодействия некоторых видных представителей кадетской
партии не только не возымели каких-либо серьезных практиче-
ских последствий, но и не были поддержаны ее центральным ко-
митетом. Более того, петербургский отдел ЦК конституционно-
демократической партии выступил с опровержением появивше-
шегося в «Vossische Zeitung>> и перепечатанного 4/17 апреля
в вечернем выпуске «Русского государства» сообщения о попыт-
ках «членов парижского комитета» партии через Клемансо пре-
пятствовать заключению займа. В опровержении подчеркивалось,
что «парижского комитета» вообще не существует в природе,
а ЦК партии кадетов «никаких постановлений по вопросу о новом
займе не делал и никому не поручал выступать в Париже и во-
обще за границей от имени партии или комитета», наконец,
если же имел место факт обращения каких-то лиц к Клемансо,
то они действовали исключительно «под своей личной ответст-
венностью».302 Желание лидеров кадетской партии поскорее от-
межеваться от кампании, которая велась во Франции против
русского займа, слитком бросалось в глаза, чтобы остаться неза-
меченным, и авторам «опровержения» в одной из петербургских
302 «XX век», 6/19 апреля 1906 г., № 11. П. Н. Милюков посвятил
отношению кадетской партии к займу целую серию статей, которые были
опубликованы в №№ 35—37, 39, 45 «Речи» за март—апрель 1906 г. В этих
статьях Милюков, в частности, писал, что кадетская «партия всегда счи-
тала, что ни одпо правительство не может отказаться от исполнения
финансовых обязательств, принятых на себя предшествующим законным
правительством», и потому «грозить финансовым банкротством в случае
заключения займа, как бы нежелателен и преступен он ни был, партия
не могла и пе хотела» (П. Милюков. Год борьбы. Публицистическая
хроника. 1905—1906 гг. СПб., 1907, стр. 302). По иронии судьбы тридцать
лет спустя Милюкову пришлось вновь доказывать непричастность свою
и ЦК кадетской партии к кампании против займа. Весной 1936 г. видный
французский политический деятель Эдуард Эррио, выступая в Палате де-
путатов, упомянул о займе 1906 г. и о том, что «даже либералы, как
Милюков», грозили в свое время непризнанием займа. Милюков поспешил
печатпо опровергнуть это обвинение, указав, что в 1906 г. его партия
но только пе вела подобной пропаганды, но «дезавуировала» П. Д. Долго-
рукова и В. А Маклакова, когда были получены сведения, что они «аги-
тируют в Париже против признания займа». Впрочем, вскоре Милюков
поместил в редактируемой им газете «Последние новости» статью, посвя-
щенную оправданию Долгорукова и Маклакова, и признал, что получен-
ные в 1906 г. сведения об их деятельности в Париже были неверными.
К такому заключению Милюков пришел после того, как обнаружил
в своих «старых бумагах» представленное ему «обстоятельное объясне-
ние» Долгорукова по поводу поездки в Париж и прочитал в только что
вышедшем номере парижского журнала «Современные записки» статью
Маклакова на эту же тему. Милюков утверждал, что «левые», начиная
с января 1905 г., призывали кадетскую партию к политике «финансового
бойкота» правительства, но безуспешно (П. Н. Милюков. Русские
«либералы» и заем 1906 г. «Последние новости», 5 марта 1936 г.).
184
газет либерального направления немедленно был задан вопрос:
«Для кого выдан этот сертификат доброго поведения?».303
Ответ на этот вопрос появился спустя несколько месяцев на
страницах большевистской печати. В последних числах февраля
1907 г. В. И. Ленин в газете «Новый Луч» обвинил кадетов в пря-
мой помощи правительству в деле заключения займа. «Кадеты, —
писал В. И. Ленин, — отказались выступить против займа из
боязни потерять свое положение завтрашней правительственной
партии!» 304
Заем 1906 г. явился последней крупной финансовой опера-
цией, осуществленной правительством Витте. Самодержавие из-
бежало угрожавшего ему банкротства и сохранило введенную
Витте в результате реформы 1897 г. систему золотого денежного
обращения. Однако известный исторический парадокс состоял
в том, что именно Витте, создавший эту финансовую систему,
вдохновлявший в течение более чем десяти лет всю экономиче-
скую и финансовую политику России, настойчиво пробивавший
все это время дорогу самодержавию па международный денеж-
ный рынок, сразу после заключения займа вынужден был сойти
с политической сцены, причем теперь уже безвозвратно.
Первая Государственная дума начала свою деятельность при
правительстве И. Л. Горемыкина. В нем пост министра финансов
занял В. Н. Коковцов, отныне надолго и безраздельно завладев-
ший всеми нитями, связывавшими Министерство финансов с ев-
ропейскими биржами.
В русской дипломатической и финансовой переписке за ап-
рель—май 1906 г. не видно следов явно выраженной отрицатель-
ной реакции западноевропейских финансовых сфер на отставку
Витте. Но если даже такая реакция имела место, то и назначе-
ние Коковцова па пост министра финансов было воспринято
пе только парижскими и лондонскими, но и берлинскими банки-
рами несомненно с удовлетворением. В частности, Мендельсон
обратился к Коковцову с пространным поздравительным посла
нием, в котором за пожеланиями «от всего сердца» «счастья»
и «полной победы сейчас и всегда над противниками, которые
найдутся в Думе и других местах», сквозило плохо скрытое бес-
покойство за то, чтобы и впредь (как это только что произошло)
пе оказаться в стороне от доходных операций по размещению
русских ценных бумаг. «Я был бы счастлив, — писал немецкий
банкир в заключение своего пересыпанного любезностями по-
слания, — если бы мог быть уверен, что вы меня не забудете...
мне хочется надеяться, что вы сохраните ко мне доверие, кото
рым вы меня всегда удостаивали».305
303 «XX век», 6/19 апреля 1906 г., № 11.
304 В. И. Лепин. Первый важный шаг. ПСС, т. 15, стр. 32.
305 Мендельсон — Коковцову, 28 апреля/ll мая 1906 г. ЦГИА СССР,
ф. 560, оп. 22, д. 271, лл. 52—53.
185
Впрочем, отставка Витте и назначение Коковцова на пост
министра финансов не внесли никаких существенных перемен
в финансовую политику самодержавия. Сам Горемыкин не счи-
тал нужным вообще заниматься финансовыми делами и видел
главную задачу своего правительства в подавлении революцион-
ного движения и роспуске Думы.306 Что касается Коковцова, то
он сосредоточил все свои усилия на сохранении золотого обра-
щения и соответственно поддержании курсов русских ценных бу-
маг, в частности облигаций только что выпущенного займа, цена
которых уже в мае 1906 г. начала резко падать и снизилась
с 88 до 75%, а затем до 70%.307 Падение русских ценных бу-
маг, перспектива «постепенного понижения экономических сил
России и русской платежеспособности» вызвала новую вспышку
тревоги у держателей русских фондов во Франции и фран-
цузского правительства, тем более что «в известной связи
с падением русских фондов ... обнаружилось и падение фран-
цузской ренты».308 И на этот раз французское правительство
в первую очередь было озабочено внутренним положением Рос-
сии. Ликование во французских финансовых и политических
сферах по поводу открытия Думы и «вступления России на кон-
ституционный путь» очень скоро сменилось тревогой, вызванной
конфликтом между правительством и Думой.309 После выступле-
ния Горемыкина 13/26 мая с думской трибуны, в котором он
отклонил все основные требования программы, выдвинутой ка-
детами и трудовиками в ответ на тронную речь Николая II,
конфликт между правительством и Думой достиг своего апогея.
Дума почти единогласно потребовала отставки кабинета Горе-
мыкина. Правительство же начало готовить разгон Думы
и только выжидало благоприятный момент для того, чтобы осу
ществить свое намерение.310 Конфликт между Думой и прави-
тельством Горемыкина нашел отклик во французском парла-
менте, депутаты которого подвергали критике инертное отноше-
ние правительства к событиям в России. Причем зта критика
едва не явилась причиной, судя по тому, что известно из воспо-
минаний французского посла в Петербурге Бомпара, серьезного
дипломатического демарша со стороны Франции.
306 На попытки Коковцова привлечь внимание Горемыкина к вопро-
сам государственного кредита тот «отвечал самым недвусмысленным без-
различием», повторяя всякий раз одну и ту же фразу: «Все это чепуха,
и не стоит останавливаться на мелочах, когда главное состоит в совер-
шенно определенном революционном натиске, с которым можно бороться
только одним — роспуском Думы, и до этого мы неизбежно дойдем, и
тогда можно будет говорить о настоящей работе» (В. Н. Коковцов.
Из моего прошлого, т. 1, стр. 222).
307 Там же, стр. 221.
308 Неклюдов — Извольскому, 15/28 июня 1906 г. АВПР, ф. Канцеля-
рия, 1906 г., д. 107, папка I, лл. 206 -210.
309 В. Н. К о к о в ц о в. Из моего прошлого, т. 1, стр. 221.
310 С. Ю. В и т т е. Воспоминания, т. 3, стр. 363.
186
В начале июня 1906 г., вскоре после известного еврейского
погрома в Белостоке, Бомпар получил телеграмму министра
иностранных дел Буржуа, специально посвященную внутреннему
положению России и содержавшую инструкцию, согласно кото-
рой Бомпар должен был просить аудиенцию у Николая ТТ.
На посла возлагалась обязанность поставить царя в известность
о том, какое огромное значение французское правительство при-
дает сохранению союза между русским правительством и Ду
мой.311 Бомпар сразу же принял решение уклониться от непри-
ятного поручения, расценив его как попытку беспрецедентного
во франко-русских отношениях вмешательства во внутренние
дела России. Он написал Буржуа в надежде убедить министра
отказаться от задуманного демарша. И только после того, как
Буржуа ответил телеграммой, в которой послу (на этот раз от
имени Совета министров) предлагалось действовать в соответст-
вии с полученной инструкцией, Бомпар вынужден был обра-
титься к русскому министру иностранных дел А. П.Извольскому.
Позицию своего правительства Бомпар объяснил стремлением
предотвратить опасность, которой подвергается в настоящий мо-
мент на французской бирже русский кредит, и защитить инте-
ресы французского держателя. Подчеркнув, что правительство
Франции не имеет решительно никаких намерений вмешиваться
во внутренние дела России, Бомпар просил Извольского помочь
ему найти наиболее подходящий способ исполнить деликатное
поручение. От Извольского Бомпар услышал то, что и ожидал.
Как министр иностранных дел Извольский отказался давать ка-
кие бы то ни было советы французскому послу, но как частное
лицо определенно ему рекомендовал не добиваться аудиенции
у царя для обсуждения внутриполитического положения России.
Естественно, что после такого совета (а Бомпар немедленно со-
общил в Париж содержание своего разговора с русским минист-
ром иностранных дел) французское правительство уже более пе
настаивало на специальной встрече Бомпара с царем. Теперь уж
это стало делом Извольского: когда и в какой форме передать
царю мнение французского правительства по поводу одного из
центральных внутриполитических вопросов.312
Обострение конфликта между правительством и Думой не за-
медлило отразиться па курсе русских фондов, котировавшихся на
парижской бирже, а во французских политических сферах во вто-
рой воловине мая (ст. ст.) настолько прочно укоренилось мнение
о неизбежности отставки кабинета Горемыкина, что председатель
Палаты депутатов французского парламента Думер даже заявил
представителю Петербургского телеграфного агентства в Париже
311 М. В от р a rd. Mon Ambassade en Russie. 1903—1908. Paris, 1937,
p. 216.
312 Там же, p. 217.
187
А. Ефрону о своем желании видеть В. Н. Коковцова во главе но-
вого русского правительства.313 Во второй половине мая подобные
заявления можно было встретить и на страницах парижских газет.
«Французские банкиры не дают денег, отказываются от уплаты
очередных взносов. Самая влиятельная газета французских капи-
талистов, „Le Temps11 — писал В. И. Ленин 27 мая/9 июня
1906 г., — самым настоятельным образом советует русскому пра-
вительству сделать уступки кадетам. Витте и Дурново поехали
за границу с тем, чтобы уговорить французских банкиров.
Не удается. Не верят. Трепов усиленно обсуждает вопрос о со-
ставе нового министерства. В премьеры прочат Коковцова или
иного чиновника. В министры прочат правых кадетов».314 «Итак,
возможно, что мы накануне кадетского министерства с кем-нибудь
вроде Коковцова во главе», — подводил В. И. Ленин итог своим
наблюдениям не только за иностранной, но и русской печатью.315
Настоятельные советы французской печати и представителей
правящих кругов отправить в отставку правительство Горемы-
кина, по-видимому, встречали сочувствие в русском посольстве
в Париже. Сам Нелидов, судя по сообщениям в Петербург Ефрона,
считал, что «верховная власть» (т. е. царь) должна сохранить
«министров-специалистов», таких как Коковцов, военный министр
А. Ф. Редигер, морской министр А. А. Бирилёв, и «доверить»
остальные портфели в правительстве членам Думы и Государст-
веннного совета из умеренных.316 Заметим, что об этих настрое-
ниях русского посла Ефрон сообщал в Петербург 18/31 мая
1906 г., а меньше чем месяц спустя (в середине июня) русский
поверенный в делах А. И. Неклюдов прислал из Парижа министру
иностранных дел специальное донесение по поводу настроений и
мнения о положении в России «огромного большинства француз-
ского мыслящего общества, правящих и финансовых кругов».
Мнение это сводилось к тому, что конфликт между Думой и пра-
вительством при наличии таких «остро назревших вопросов, как
аграрный или еврейский», при «расшатанности» не только «рус-
ских финансов», по и «дисциплины в войсках», и продолжающейся
революционной агитации грозил привести к повой «катастрофе».
«Единственным средством к предотвращению этой надвигающейся
катастрофы явилось бы, по господствующему во Франции убежде-
нию, — писал Неклюдов, — призвание к власти кабинета, состав-
813 Ефрон - Коковцову, 18/31 мая 1906 г. ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22
д. 296, лл. 33—35.
314 В. И. Ленин. О современном политическом положении. ПСС,
т. 13, стр. 177. В этом случае В. И. Ленин почерпнул сведения из пере-
довой статьи «Temps» (см.: La Douma contre le ministere. «Le Temps»,
28 Mai, 1906).
315 В. И. Ленин. О современном политическом положении. ПСС,
т. 13, стр. 178.
316 Ефрон — Коковцову, 18/31 мая 1906 г. ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22,
д. 296, лл. 33—35.
188
ленного в большинстве из умеренных членов Думы и притом из
таких, которые еще властны обеспечить себе поддержку извест-
ного большинства в этом собрании».317 Новый кабинет должен
был поправить дело, действуя по «зарапее обусловленной про-
грамме», составленной с учетом «общих» государственных инте-
ресов и «вожделений» большинства населения. Ему предстояло,
кроме того, взять на себя руководство «решениями и настрое-
ниями своей партии в Думе». О том, какую именно партию хо-
тело видеть у власти в России «большинство французского мысля-
щего общества», Неклюдов прямо пе писал, однако пе стоило
большого труда догадаться, что речь идет о конституционных де-
мократах, тем более что и сам совет допустить их в правительство
не был так уж нов.
В Париже, видимо, достаточно ясно себе представляли, как
отнесутся в русских бюрократических кругах к такому предложе-
нию. А потому предложение это в передаче Неклюдова содержало
еще и уверенность в том, что кадеты, оказавшись у власти, будут
вести себя и «благоразумнее», и, так сказать, «государственнее».
В качестве гарантии приводился парламентский опыт Франции.
«Во Франции ... знают по опыту, насколько глубоко различие
между партией в оппозиции и той же партией у кормила прав-
ления. .. Парламентский опыт Франции, начиная с 1789 г., — со-
общал с бесстрастностью и добросовестностью дипломатического
чиновника Неклюдов, — указывает ей на то, как шатко настроение
всякого собрания, не принимающего деятельного и ответственного
участия в правительстве страны, и как бессильно и безнадежно
делается положение „жирондистов11, коль скоро большинство
собрания уже не повинуется их внушениям и их руководству;
тогда этим людям остается на выбор либо примкнуть и большин-
ству крайних, либо воскликнуть, как Vergniaud: „La vertu est en
minorite11,318 319 и пойти на плаху вслед за теми, которые их самих
считали еще накануне людьми крайними и опасными для обще-
ственного строя. Здесь боятся, что при продолжении настоящего
положения вещей Дума получит все более и более революцион-
ную окраску и что наступит минута, когда вместо чаемого здесь
лозунга „Правительство и Дума11 представится грозный выбор:
„либо монархия и правительство без Думы и без всякого улучше-
ния государственного строя, либо окончательные потрясения и
революция11».31 в
К сожалению, трудно сказать, как было встречено это письмо
Неклюдова в Петербург. На нем одна помета: знак прочте-
ния Николаем II, обычно просматривавшим большинство донесе-
317 Неклюдов — Извольскому, 15/28 июня 1906 г. АВПР, ф. Канцеля-
рия, 1906 г., д. 107, папка 1, лл. 206—210.
318 Верньо: «Добродетель осталась в меньшинстве».
319 Неклюдов — Извольскому, 15/28 июня 1906 г. АВПР, ф. Канцелярия.
1906 г., д. 107, папка 1, лл. 206—210.
189
ций из Парижа. Несомненно только, что для царя документ этот
должен был представить непосредственный практический интерес,
ибо к моменту его получения Николай П возглавил довольно
сложную политическую игру вокруг создания так называемого
министерства доверия.
На фоне достигшего крайнего предела конфликта Думы
с правительством Горемыкина развернулись переговоры с пред-
ставителями «общественных» и думских деятелей об образовании
нового кабинета, которые по поручению царя совершенно неза-
висимо друг от друга новели, с одной стороны, дворцовый комен
дант Д. Ф. Трепов, а с другой — министры иностранных дел
А. П. Извольский и внутренних — П. А. Столыпин. Причем Тре-
пов выступил с программой создания чисто кадетского кабинета,
а Извольский и Столыпин — коалиционного. Восстановить теперь
достаточно четкую хронологическую канву этих переговоров на
основании весьма противоречивых воспоминаний их участников
едва ли даже возможно. Однако начало их следует, по-видимому,
отнести к середине июня (ст. ст.). В зто время состоялось ставшее
впоследствии широко известным свидание лидера кадетской пар-
тии Милюкова с Треповым в ресторане «Кюба». Об этом свидании
Милюков вынужден был рассказать еще в 1909 г. на страницах
«Речи», а много позднее, в эмиграции, подробно описал его
в своих воспоминаниях.320 Трепов спокойно выслушал изложен-
ную Милюковым кадетскую программу. «Пересмотр „основных
законов11, новая конституция, созданная учредительной властью
Думы, но „с одобрения государя11, отмена Государственного со-
вета — вся эта государственная юристика вовсе не приводила
в священный ужас генерала, чуждого законоведению. Все это
просто принималось к сведению и заносилось в книжку без возра
жений».321 Трепов высказался только против требования Милю-
кова всеобщей амнистии для политических заключенных, со-
славшись па то, что царь никогда па это пе согласится. Впрочем,
Трепов с самого начала заявил, что выполняет «роль граммофона»
и в его задачу входит записать все то, что говорит Милюков,
а затем передать это «по прямому назначению».322 Трепов сделал
попытки встретиться, помимо Милюкова, и с другими лидерами
кадетского движения и в результате переговоров к концу июня
представил Николаю II примерный список членов «министерства
доверия. Пост председателя Совета министров должен был за-
нять С. А. Муромцев, министра внутренних дел — П. Н. Ми-
люков или И. И. Петрункевич, министра юстиции — В. Д. Набо-
ков или В. Д. Кузьмип-Караваев, министра иностранных дел —
320 См.: «Речь», 17 февраля/2 марта 1909 г., № 46; П. Н. Милюков
Воспоминания (1859—1917), т. I. Нью-Йорк, 1955.
321 ГГ. Н. Милюков. Воспоминания, т. I, стр. 379.
322 «Речь», 17 февраля/2 марта 1909 г., № 46.
190
П. Н. Милюков или А. П. Извольский, министра финансов —
М. Я. Герценштейн, министра земледелия — Н. Н. Львов,
государственного контролера — Д. Н. Шипов. Министры двора,
военный и морской должны были быть назначены по усмотрению
царя.323
Переговоры Трепова с лидерами кадетской партии держались
в секрете, и Милюков, например, узнал только значительно позже
о том, что Трепов, помимо него, обращался еще к Муромцеву,
Петрункевичу и др.324 Однако скрывать самый факт своего наме-
рения образовать кадетское министерство Трепов, видимо, не был
обязан и не считал нужным. Прежде всего в качестве посредника
для устройства свиданий в ресторане «Кюба» Трепов избрал
английского журналиста Ламарка, что уже само по себе едва ли
могло способствовать сохранению в тайне факта переговоров.
А в последних числах июня (ст. ст.) Трепов дал в Петербурге
пространное интервью корреспонденту агентства Рейтер, в кото-
ром открыто высказался за передачу власти кадетам «как силь-
нейшей партии в Думе», заявив, что «ни коалиционное министер-
ство, ни министерство вне Думы не дадут стране успокоения».325
Вместе с тем Трепов критиковал кадетскую программу, выразив
несогласие с некоторыми из тех ее пунктов, которые пе вызвали
у него возражений в разговоре с Милюковым. Таким образом, ин-
тервью агентству Рейтер было как бы публичным продолжением
переговоров, которые Трепов до сих пор вел закулисно. «Речь»
немедленно откликнулась большой редакционной статьей на ин-
тервью Трепова, написанной Милюковым,326 который (конечно,
не называя себя) продемонстрировал тем самым готовность про-
должать переговоры и печатно. Разумеется, заявление Трепова
сделалось предметом обсуждения и других русских газет.
Что побудило дворцового коменданта обратиться к услугам
иностранного агентства и вынести на суд как западноевропейской,
так и русской печати свою программу образования кадетского ми-
нистерства, остается до конца неясным. Но едва ли можно до-
пустить, чтобы Трепов позволил себе сделать этот шаг, не по-
лучив на него разрешения Николая II, хотя известно, что
к моменту опубликования интервью Трепова сторонники образо-
вания коалиционного министерства развернули энергичную кам-
панию за дискредитацию в глазах царя треповского проекта и уже
достигли в этом отношении известного успеха.327
323 В. Н. Коковцов. Из моего прошлого, т. 1, стр. 196—197.
324 П. Н. М и л ю к о в. Воспоминания, т. I, стр. 389.
325 >«Новое время», 25 июня/8 июля 1906 г.; «Le Temps», 10 Juliet,
1906.
326 П. Н. Мил ю к о в. Воспоминания, т. I, стр. 384.
327 Из лиц, поддерживавших Д. Ф. Трепова, известны его зять свит-
ский генерал А. А. Мосолов, и министр двора барон Фредерикс. В лагере
противников Трепова, помимо Столыпина, Извольского и Коковцова, ока-
191
Столыпин и Извольский выступили с проектом создания
коалиционного министерства, судя по воспоминаниям Изволь
ского, тоже где-то в середине июня (ст. ст.) совершенно неза-
висимо от Трепова.
Во второй половине июня 1906 г. на квартире Извольского
происходили встречи с представителями «умеренно-либеральной
партии в Думе и Государственном совете», велись переговоры,
в результате которых и была составлена докладная записка
императору о необходимости сформировать коалиционное прави-
тельство во главе с Муромцевым. Извольский называет точную
дату вручения этой записки Николаю И — 25 июня/8 июля
(т. е. тот самый день, когда в «Новом времени» уже появилось
сообщение об интервью Трепова).328 Царь ознакомился с запиской,
и через несколько дней Извольский вновь был приглашен в Пе-
тергоф для специального разговора, во время которого оп как
министр иностранных дел обратил внимание царя на то, что
«за границей единодушно осуждается политика кабинета Горемы-
кина и что никто не ожидает восстановления нормального поло-
жения в России помимо призвания к власти новых людей и изме-
нения политики». «Это мешает нам, — заявил Извольский, —
предпринимать различные шаги в наших внешних делах и, как
несомненно подтвердит министр финансов, подрывает наш финан-
совый кредит».329 Как утверждает в своих воспоминаниях
Извольский, он без особого труда сумел убедить царя в необходи-
мости создания коалиционного министерства и тут же получил
его разрешение на ведение (вместе со Столыпиным) переговоров
по этому поводу.330 Извольский и Столыпин принялись за дело
с удвоенной энергией. Причем Извольский постоянно держал
is курсе своих действий английского журналиста, корреспондента
«Times» Мзкензи Уоллеса, выполнявшего функции советника
при английском после в Петербурге и следившего но личному по
ручеппю Эдуарда VII за внутренними событиями в России.331
В последних числах июня—начале мюля 1906 г. сама атмосфера
и в придворных кругах, и в думских кулуарах была насыщена
слухами о формировании нового правительства, распространению
которых способствовали непрерывные почти переговоры с «обще-
ственными» деятелями, которые Извольский и Столыпин вели и
порознь, и вместе, то на квартире кузена Извольского министра
земледелия Ермолова, то в летней резиденции Столыпина.
Много лет спустя Милюков не без иронии описал свое свида
пне со Столыпиным на Аптекарском острове, возвращение с дачи
зались и два ею брата Александр и Владимир Треповы (см.: П. Н. Мп-
л ю к о в. Воспоминания, т. I, стр. 384).
328 А. П. И з в о л ь с к и й. Воспоминания. Пгр.—М.. 1924, стр. 126.
329 Там ясс, стр. 127.
330 Там же, стр. 127—128.
331 Там же, стр. 132.
192
Столыпина белой летней ночью по пустынным улицам города
в одной карете с Извольским, не без риска для обоих быть узнан-
ными случайными прохожими.332 Однако в конце июня—начале
июля 190(5 г. лидеры кадетской партии весьма серьезно относи-
лись к происходившим переговорам, особенно после того, как
царь принял 28 июпя/11 июля у себя в Петергофе Д. Н. Шипова
и «более часа», казалось, благосклонно выслушивал его соображе-
ния о необходимости сформирования кадетского министерства.333
Вероятность прихода к власти кадетской партии казалась на-
столько реальной, что Муромцев всерьез был обеспокоен пробле-
мой совместного с Милюковым участия в составе одного прави-
тельства («двум медведям в одной берлоге ужиться трудно») 334
и, залучив Милюкова в свой кабинет председателя думы, в упор
поставил ему вопрос: «Кто из пас будет премьером?». «Для меня
зто было так неожиданно и показалось так забавно, — вспоминал
впоследствии Милюков, — что я не мог не рассмеяться и ответил:
„по-моему, никто не будет". Видимо, Муромцев принял это за
уклонение от ответа — и продолжал настаивать. Может быть,
я и уклонился бы, если бы считал шансы кадетского кабинета
серьезными. Я знал, что фракция едва ли остановит свой выбор
па Муромцеве. И официальная часть моего ответа была: „Если уж
дело дойдет до такого важного события, как кадетское министер-
ство, то вопрос о премьерстве — есть уже второстепенная подроб-
ность, которую решит партия". Но я почувствовал, что зто как
раз п не удовлетворяет Муромцева. И я продолжал: „Что касается
меня, то я с удовольствием отказываюсь от премьерства, предо-
ставляя его вам". Действие этих последних слов было совершенно
неожиданное. Муромцев не мог скрыть охватившей его радости —
и выразил ее в жесте, который более походил на антраша бале-
рины, нежели па реакцию председателя Думы».335
3/16 июля Милюков, до тех нор державший в секрете от пар-
тии свои переговоры с представителями бюрократии, «спешно
созвал экстренное собрание фракции» для обсуждения условий,
на которых кадеты могли бы войти в правительство в случае «серь-
езного» к пим обращения.336 Ждали приглашения Муромцева в Пе-
тергоф. В Петербурге на квартире председателя Думы в конспи-
ративной обстановке заранее обсуждались все детали предстояв-
шего ого визита к царю, вплоть до фрака, который был сшит ио
332 П. Н. М и люк о в. Воспоминания, т. 1, стр. 386.
333 Д. Н. Ш и и о в. Воспоминания и думы о пережитом. М., 1918,
стр. 445—460.
334 Там же, стр. 458.
335 Г1. Н. М и л ю к о в. Воспоминания, т. I, стр. 394—395.
336 Там же, стр. 396. «Я получил не особенно дружественную санкцию
собрания, — писал по поводу этого заседания Милюков. — Кадетское ми-
нистерство представлялось нашим „левым" кадетам опасной политической
авантюрой, связанной с компромиссом подозрительного характера».
43 Б. В. Ананьич
193
специальному заказу чуть ли не за ночь.337 В Петергофе аудиен-
цию Муромцеву готовили Трепов и Фредерикс. Однако вызов так
и не последовал. 7/20 июля Извольский сообщил Шипову, что еше
5/18 «положение резко изменилось» и Муромцев приглашен не
будет, а через день был подписан указ о роспуске Думы.338
Что же заставило Николая II в первых числах июля 1906 г.
окончательно решиться па роспуск Думы и оборвать всякие пере-
говоры с представителями кадетской партии? По мнению Милю-
кова, решающую роль в этом сыграло влияние П. А. Столыпина.
4/17 июля Столыпин явился в Думу, «где был редким гостем», и
«просидел целое заседание в министерской ложе, тщательно запи-
сывая прения», которые были посвящены обсуждению проекта
аграрного «контрсообщепия» Думы, подготовленного в ответ па
правительственное сообщение от 20 июня/З июля, и носили ост-
рый характер. Известно далее, что в тот же день Столыпин де-
лал царю отчет о думском заседании, во время которого «был
затронут» вопрос о роспуске Думы. Вероятно, тогда же он и был
решен, ибо 5/18 июля за обедом у графини Клейнмихель граф
Потоцкий сообщил Коковцову о том, что роспуск Думы назначен
на воскресенье 9/22 июля. 7/20 июля Столыпин представил царю
уже подробный план роспуска Думы и заготовил все необходимые
документы для его осуществления.339 Одновременно было принято
решение об образовании нового кабинета во главе со Столыпиным.
Итак, роль Столыпина в роспуске Думы достаточно ясна.
Однако едва ли приход к власти Столыпина и провал треповского
проекта образования кадетского министерства можно объяснить
только тем, что влияние па царя министра внутренних дел ока-
залось более значительным, чем влияние дворцового коменданта.
По-видимому, роль самого царя в переговорах по поводу образо-
вания и чисто кадетсКого министерства, и министерства с уча-
стием общественных деятелей, была не такой уж незначительной,
как зто может показаться на первый взгляд. Дело не только
в том, что Трепов, с одной стороны, и Столыпин с Извольским —
<с другой, вели переговоры с разрешения царя, но и в том, что
только царь располагал более или менее полными сведениями
о ходе этих переговоров. Известно, что Трепов еще в мае 1906 г.
высказывался в пользу образования кадетского министерства,340
однако до поры до времени он бездействовал. Где-то между 15 и
20 июня ст. ст. Николай II доверительно сообщил Кокоцову со-
ставленный Треповым проект кадетского министерства и спросил
ого мнение по этому поводу. Коковцов пустился в рассуждения
о том, что Россия не выросла еще «до однопалатной конститу-
337 М. В о m р а г d. Mon Ambassade on Russio. 1903—1908, pp. 223—224.
338 Д. H. Шип о в. Воспоминания и думы о пережитом, стр. 460.
339 П. Н. М и л ю к о в. Воспоминания, т. I, стр. 397. < •
340 В. И. Кокорцов. Из моего прошлого, т. 1, стр. 196.
194
японной монархии чисто парламентского образца», предостерег
Николая II «от такого нового эксперимента, от которого, пожалуй,
уже и пе будет больше возврата назад», и высказался за роспуск
Думы и пересмотр избирательного закона.341 Коковцов с удовле-
творением констатировал, что и у царя «не было ясно на-
зревшей мысли допустить переход власти в руки кадетского
министерства». «Многое из того, что Вы сказали мне, — отве-
тил ему Николай II, — я давно пережил и перестрадал. Я люблю
слушать разные мнения и не отвергаю сразу того, что мне
говорят, хотя бы мне было очень больно слышать суждения,
разбивающие лучшие мечты всей моей жизни, но верьте мне, что
я не приму решения, с которым не мирится моя совесть, и, ко-
нечно, взвешу каждую мысль, которую Вы мне высказали, и
скажу Вам, на что я решусь. До этой же поры не верьте, если
Вам скажут, что я уже сделал этот скачок в неизвестность».342
Неделю спустя Николай II вновь вернулся к этой теме в раз-
говоре с Коковцовым и выразил свое отношение к созданию кадет-
ского министерства еще определеннее. «Я могу сказать Вам
теперь с полным спокойствием, что я никогда не имел в виду
пускаться в неизвестную для меня даль, которую мне советовали
испробовать. Я не сказал это тем, кто предложил мне эту мысль,
конечно, с паилучшими намерениями, но пе вполне оценивая по1
их неопытности всей опасности, и хотел проверить свои собствен-
ные мысли, спросивши тех, кому я доверяю, и могу теперь ска-
зать Вам, что то, что вы мпе сказали, — сказали также почти все,
с кем я говорил за это время, и теперь у меня нет более никаких
колебаний да их и пе было на самом деле, потому что я пе имею
права отказаться от того, что мне завещано моими предками и что
я должен передать в сохранности моему сыну».343 Все это было
сказано Коковцову в последних числах июня — либо в самый ка-
нун встречи с Шиповым, либо сразу же после нее. Между тем
Николай II спокойно выслушивал пе только все аргументы Ши-
пова в пользу создания кадетского министерства, но и его рас-
суждения о том, что на посту председателя совета министров
«желательно было бы видеть» именно Муромцева как человека
«высокоморального настроения», а пе Милюкова, который был бы
полезен на посту министра иностранных или внутренних дел, по
не мог бы возглавить кабинет, так как у него «слаборазвито ре-
лигиозное сознание, т. е. сознание лежащего на человеке нравст
венного долга», и он «слишком самодержавен».344 Шипов испу-
гался «необдуманно» вырвавшегося у него словечка о «самодер-
жавпости» Милюкова, по оно не вызвало никакой реакции со
341 Там же, стр. 197- 199.
342 Там же, стр. 200.
343 Там же, стр. 201.
344 Д. Н. Шипов. Воспоминания и думы о пережитом, стр. 456.
195 13*
стороны царя, который внимательно следил за ходом рассуждений
своего собеседника и даже подвел им итог: «Да, таким образом,
может установиться правильное соотношение умственных и ду-
ховных сил». Шипов покинул Петергоф «в бодром настроении»,
«был счастлив» и «глубоко тронут» оказанным ему7 «доверием и
вниманием».345 Царь же, как передал позднее Милюкову
В. О. Ключевский, «вернувшись в семейный круг после аудиен-
ции, сказал своим: „Вот, говорят, Шипов — умный человек.
А я у него все выспросил и ничего ему не сказал*1».346
Таким образом, немногое, что известно о линии поведения
самого Николая И в июне—июле 1906 г., дает основание полагать,
что царь пе относился достаточно серьезно к возможности сфор-
мирования чисто кадетского министерства, хотя при несомненном
его поощрении переговоры па эту тему пе прерывались почти
вплоть до самого роспуска Думы. С передачей власти в руки
кадетского министерства Николай 11 связывал опасность превра-
щения Думы в парламент западного образца и ограничения прав
мопарха. Заставить же Николая II пойти на уступки в ущер.
династическим интересам могла только сила неумолимых обстоя-
тельств. С другой стороны, ни к чему не обязывавшие переговоры
Трепова с Милюковым и другими представителями кадетской
партии служили прикрытием готовившегося разгона Думы.
II действительно, роспуск Думы застал кадетскую партию врас-
плох. Выборгское воззвание, которым она на пего ответила, про-
звучало холостым выстрелом и было использовано новым прави-
тельством Столыпина как повод для обвинения кадетов в револю-
ционности.
Но если с проблемой образования кадетского министерства
теперь было покончено, то переговоры с «общественными деяте-
лями» о вхождении их в новое правительство Столыпин продол-
жал и после роспуска Думы. Столыпин возобновил переговоры
с Д. Н. Шиповым, Н. Н. Львовым, М. А. Стаховичем, А. И. Гуч-
ковым, П. А. Гейденом, А. Ф. Копи и др. Встречи на Аптекар-
ском острове продолжались до второй половины июля (ст. ст.),
однако пи к чему определенному так и не привели.
А 25 июля/7 августа в «Новом времени» появилось сообщение
С.-Петербургского телеграфного агентства ио поводу переговоров
правительства царя с «общественными деятелями», в котором
ответственность за неудачу переговоров фактически возлагалась
на последних. Гейден, а также Шипов с Г. Е. Львовым, пытаясь
опровергнуть это «сообщение», отозвались на него письмами в ре-
дакцию газеты. Письма были напечатаны в «Новом времени»
28 июля/10 августа, одпако с редакционным примечанием, в ко-
345 Там же, стр. 457.
346 П. Н. Милюко в. Воспоминания, т. I, стр. 394. В. О. Ключевский,
как свидетельствует Милюков, «был близок к царской семье».
196
тором мысль об ответственности «общественных деятелей» за
срыв переговоров получила дальнейшее развитие.347 Относительно
IIJнпова и Г. Е. Львова было сказано, что переговоры с ними
были прерваны с самого начала, ибо представленная ими про-
грамма «близко подходила к кадетской программе», в то время
как правительство намерено было «осуществить необходимые
реформы и прежде всего аграрную, пе слагая оружия перед ка-
детской партией».348 И в сообщении от 25 пюля/10 августа, и в ре-
дакционной заметке 28 июля/10 августа события были представ-
лены так, словно правительство Столыпина совершенно «искренно»
стремилось вовлечь «общественных деятелей» в работу по осу-
ществлению намеченных новым правительством реформ, по потер-
пело неудачу.349
В первые недели после роспуска Думы Столыпин при каждом
удобном случае стремился подчеркнуть либеральный характер на
мерений нового правительства. Так, предлагая А. Ф. Кони войти
в состав сформированного им кабинета, Столыпин заявил, что
задача правительства состоит в том, чтобы «проявить авторитет
и силу и вместе с тем идти по либеральному пути, удерживая
государя от впадения в реакцию и подготовляя временными ме-
рами основы тех законов, которые должны быть внесены в буду-
щую Думу».350 Л устные заявления Столыпина, и инспирирован-
ные им в «Новом времени» заметки ко поводу переговоров
правительства с «общественными деятелями» преследовали одну
цель — смягчить впечатление, вызванное роспуском Думы и сфор-
мированием нового чисто бюрократического правительства не
только в России, но и за ее пределами, особенно во Франции,
денежный рынок которой ответил на июльские события в России
самой настоящей паникой. «Когда роспуск (Думы, — Б. А.) был
совершен, — писал об этой панике в своих воспоминаниях Коков-
цов,— то первое впечатление было просто катастрофическое.
Нельзя было даже в точности определить, до какой цены упали
паши фонды, настолько велико было стремление держателей их
освободиться от них во что бы то ни стало, и нельзя даже сказать,
до какого уровня дошло бы их падение, если бы оно пе встретило
фактической преграды в отсутствии покупателей па них».351 Па-
ническое настроение, охватившее французские круги, стало спа-
дать но мере того, как обнаружилось, что роспуск Думы пе
347 Более подробно об этом см.: Д. Н. Шипов. Воспоминания и думы
о пережитом, стр. 461—484.
343 Там же, стр. 478.
349 Там же, стр. 461—484.
350 А. Ф. Кони, Собрание сочинений,т. 2, М., 1966, стр. 362. Во время
разговора с А. Ф. Кони Столыпин держался так, словно и образование
кадетского министерства представлялось ему вполне вероятным, если бы
кадеты «не скомпрометировали себя Выборгским воззванием».
351 В. II. Коковцов. Из моего прошлого, т. 1, стр. 222.
197
послужил поводом для новых серьезных революционных вы-
ступлений. «Лебединая песня членов Думы (Выборгское воззва-
ние,— В. А.) не встретила отклика» в этих кругах, где теперь
были обеспокоены прежде всего тем, чтобы в стране сохранился
«порядок».352 Не прошли тут даром, видимо, и старания Столы-
пина обрести доверие французских финансовых и правительст-
венных кругов. Новый премьер не ограничился для этой цели
только услугами прессы, но и встретился непосредственно
с французским послом. В разговоре с Бомпаром Столыпин заявил,
что правительство намерено установить твердый порядок, но
пойдет не по пути реакции, а реформ, и он сам в отличие от своих
предшественников Витте и Горемыкина имеет четкую программу
действий, которая вскоре всем будет известна.353 И действительно,
как сообщал Коковцову меньше чем через педелю после роспуска
Думы глава «русского синдиката» в Париже Нецлин, в париж-
ских финансовых сферах склонны были надеяться, что правитель
ство Столыпина намерено «твердо стать на путь политического
прогресса». «Если бы нынешний кабинет решился ио собственной
инициативе, — писал Нецлин, — провести в жизнь часть тех поли
тических реформ, в отношении которых предшествующее мини
стерство пе могло или не хотело сделать каких-либо уступок Думс,
предъявлявшей свои необдуманные и неосновательные требова-
ния, я убежден, что это рассеяло бы то недовольство, которое
в настоящее время обнаруживается па Западе».354 Коковцов со
своей стороны принял все меры к тому, чтобы укрепить это со-
чувственное отношение французских банковских кругов к прави-
тельству Столыпина. В свое время, очевидно еще до его сформи-
рования, Коковцов уже «имел случай сообщить» Нецлипу
о «намерении» нового правительства «привлечь в состав кабинета
общественных деятелей».355 Теперь же он спешил сообщить
в Париж, что «намерение это не имело успеха, несмотря на са-
мое искреннее желание Столыпина осуществить его», исключи-
тельно по вине самих общественных деятелей, которые «не ока
зались на высоте патриотической задачи» и не уступили уговорам
«принять назначение на министерские посты» пе только Столы-
пина, но и самого императора. Коковцов решительно отводил
высказывавшуюся в печати мысль об отрицательном в этом отно-
шении влиянии «некоторых наиболее консервативных представи-
телей бюрократического режима» и еще раз заверял французского
банкира в том, что действительно влиятельные члены кабинета
352 Нецлин — Коковцову, 15/28 июля 1906 г. Русские финансы..
стр. 323.
353 М. Bomparcl. Mon Ambassade en Russie. 1903—1908, pp. 227—228.
354 Нецлин — Коковцову. 15/28 июля 1906 г. Русские финансы...,
стр. 323.
365 Коковцов — Нецлипу, 28 июля/10 августа 1906 г. Русские фи
нансы..., стр. 325.
198
употребили все усилия «к тому, чтобы облегчить вступление
общественных деятелей» в правительство.356
Сообщение Коковцова о переговорах с «общественными дея-
телями» вызвало в парижских финансовых кругах «чрезвычайный
интерес». «Ваши разъяснения,—писал Коковцову из Парижа
Нецлин, — доставили здесь истинное удовольствие; они внушают
доверие ко всей предстоящей деятельности правительства Столы-
пина».357 Однако французский финансовый мир продолжал
волновать пе только состав нового правительства, по и целый ряд
совершенно определенных сторон его политики. И Коковцову
пришлось давать ие только Нецлину, ио и Вернейлю пространные
объяснения об отношении правительства Столыпина к вопросу
о предоставлении равноправия евреям и о том, какую роль новая
Дума будет играть в предстоящих русских финансовых операциях.
В последних числах июля (ст. ст.) Коковцов уже сообщал в Па-
риж о своем намерении в «самом непродолжительном времени»
войти в Совет министров с предложением «об отмене всяких огра-
ничений для евреев в смысле занятия торговлей и промыслами и
стеснительных постановлений относительно участия их в акцио-
нерных предприятиях, а также об отмене закона 3—16 мая
1882 г.».358 Что касается роли новой Думы в решении финансовых
вопросов, то Коковцов заявил, что правительство намерено дей-
ствовать в соответствии с «основными законами», а стало быть,
бюджет 1907 г. должен быть представлен на рассмотрение
обеих палат, т. е. Думы и Государственного совета, равно как и
36с Там же, стр. 325—326.
357 Нецлин — Коковцову, 10/23 августа 1906 г. Русские финансы...,
стр. 329.
358 Коковцов — Нецлину, 28 шоля/10 августа 1906 г. Русские фи-
нансы. .., стр. 327. Из воспоминаний Коковцова известно, что попытки
пересмотра законодательства о евреях были предприняты правительством
Столыпина в октябре—декабре 1906 г. Столыпин, считавший необходи-
мым расширить права еврейского населения, ссылался на то, что даже
В. К. Плеве «при всем его консерватизме» незадолго до смерти предпри-
нял «некоторые меры к сближению с еврейским центром в Америке»,
которые, впрочем, были встречены довольно холодно «руководителем этого
центра» банкиром Шифом. В октябре 1906 г. Совет министров подготовил
решение об исключении из законодательства «целого ряда» существо-
вавших для евреев ограничений. Однако Николай Н отказался утвердить
журнал Совета министров и вернул его в конце декабря 1906 г. Столы-
пину с сопроводительным письмом, поразившим своим мистическим на-
строением даже Коковцова. «Несмотря на вполне убедительные доводы
в пользу принятия положительного решения по этому делу, — писал Ни-
колай II Столыпину, - внутренний голос все настойчивее твердит мне,
чтобы я не брал этого решения на себя. До сих пор совесть моя никогда
меня пе обманывала, и в данном случае я намерен следовать ее веле-
ниям. Я знаю, Вы также верите, что „сердце царево в руках божиих".
Да будет так. Я несу за все власти, мною поставленные, великую перед
богом ответственность и во всякое время готов отдать ему в том ответ»
(В. II. Коковцов. Из моего прошлого, т. 1, стр. 238—239; см. также:
С. Ю. В и т т е. Воспоминания, т. 3, стр. 493).
199
новые займы после созыва Думы «будут подлежать» их разреше-
нию.359 «Но если бы государство встретило необходимость в займе
до созыва Думы, — писал Коковцов, — то такой заем на основании
статей 45 и 76 основных законов мог быть разрешен его величе-
ством (par voie de decret) по докладу Совета министров. Я на-
деюсь, однако, что мы будем избавлены от необходимости при-
бегать до открытия Думы к займам внешним и ограничимся
небольшой внутренней кредитною операцией) для специальной
цели оказания помощи населению, постигнутому неурожаем».360
Процедура утверждения бюджета вызвала у Нецлина восторжен-
ную реакцию: «...так поступают и парламенты западных либе-
ральных государств». Его смутила только «перспектива вмеша-
тельства палат» в переговоры о займах,361 по Коковцов поспешил
рассеять сомнения французского банкира, указав ему па то, что
Дума и Государственный совет полномочны будут решать только
вопрос о «необходимости того или иного займа», проведение ясе опе-
рации и ее условия, как и прежде, будут зависеть от министра фи-
нансов. «Так как в данный момент — вам это известно лучше, чем
кому-либо, — правительство не имеет намерения обращаться к ино-
странному кредиту, вопрос этот имеет в настоящее время чисто ака-
демический характер», — заключил свои рассуждения Коковцов.362
В переписке Коковцова с Нецлппом за осенние месяцы 1906 г.
налицо, таким образом, все признаки того, что финансово-полити-
ческая программа правительства Столыпина была встречена па-
рижскими банкирами с очевидным удовлетворением. Одпако опо
оказалось бессильным повлиять на настроения французских пар-
ламентских сфер и прессу, по-прежнему доставлявшую рус-
скому Министерству финансов немалое беспокойство. При этом
Коковцов, вольно или невольно, сам дал лишний повод француз-
ским газетам для обсуждения финансового положения России:
22 сентября/5 октября в «Temps» было опубликовано его письмо
Столыпину от 6/19 сентября, имевшее, разумеется, секретный ха-
рактер.363
Русское министерство финансов вступило в 1906 г. с дефици-
том в 481.1 млн руб., помимо которого ему предстояло погасить
краткосрочный заем 1905 г. в 150 млн руб. и расходы за 1905 г.
в сумме 180 млн руб. Для покрытия всей суммы в 811 млн руб.
были мобилизованы 677 млн руб., вырученные в результате за-
359 Коковцов — Нецлипу, 28 июля/10 августа 1906 г. Русские фи-
нансы. .., стр. 327.
360 Там же, стр. 328.
381 Нецлин — Коковцову, 10/23 августа 1906 г. Русские финансы...,
стр. 330.
362 Коковцов — Нецлину, 22 августа/4 сентября 1906 г., Русские фи-
нансы..., стр. 334; см. также: ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22, д. 390, лл. 22-23.
363 Коковцов — Столыпину, 6/19 сентября 1906 г. Русские финансы...,
стр. 336—340.
200
ключенного в апреле внешнего займа; 20 млн руб., полученные за
счет сокращения по росписи; 5 млп руб. перечисленных в казну
«специальных капиталов»; 34 млп руб., добытые от реализации
в августе 1906 г. «через портфель сберегательных касс» внутрен-
него займа и, наконец, 100 млп руб., поступившие за счет превы-
шения в доходах за 7 первых месяцев 1906 г.364 Вместе взятые эти
поступления составили в итоге 836 млн руб., которыми можно
было покрыть с избытком в 25 млп руб. и дефицит текущего
1906 г., и невыполненные расходы за истекший 1905 г. Однако
«уже после сведения росписи» было принято решение об отпуске
50 млп руб. на «разные потребности» и 75 млн руб. на оказание
продовольственной помощи населению. В результате к сентябрю
1906 г. «недостаток в средствах» казны достиг 95 млн руб. и
угрожал до конца года увеличиться до 155 млп руб. за счет новых
расходов, связанных с требованиями военного ведомства о под-
креплении его средств продовольственными потребностями и опла-
той Японии издержек по содержанию русских военнопленных.365
Все эти расчеты, предъявленные Коковцовым в письме Столы-
пину, равно как и его требование сократить расхода по всем ве-
домствам и в первую очередь по военному, поскольку не пред-
видится возможность заключения внешнего займа, и стали
благодаря «Temps» достоянием мировой печати, а газета сопро-
водила свою публикацию еще и «враждсбно-тепдепциозными»
(по определению Коковцова) комментариями.366 Петербургское
телеграфное агентство поместило в ответ во французских и немец-
ких газетах «официальные разъяснения» письма.367 Впрочем, эта
попытка «смягчить» неблагоприятное впечатление о русском кре-
дите у западного читателя, конечно, не могла иметь серьезного
значения, и Коковцов вновь обратился к синдику биржевых мак-
леров Верпейлю с просьбой использовать свой «престиж» и «по-
ложение в деловом мире Парижа» для воздействия па «враждебно»
настроенные к России печать и парламентские группы.368 Обра-
щаясь к Верпейлю, Коковцов, на этот раз, особенно подчеркивал
тесную связь франко-русских финансовых отношений с полити-
ческим союзом, которому в первую очередь и наносит ущерб
критика во французских газетах внутреннего положения России.365
394 Там же, стр. 337.
365 Там же, стр. 337 -338.
306 Коковцов — Верпейлю, 2!) сентября/12 октября 1906 г. Русские фи
иаисы..., стр. 341.
367 Русские финансы..., стр. 336.
ЗС8 Коковцов — Верпейлю, 29 сентября/12 октября 1906 г. Русские фи-
нансы. .., стр. 341. О своем недовольстве позицией «Temps» и ее коммен-
тариями по финансовым вопросам в декабре 1906 г. заявил французскому
послу и Николай II (М. В о ш р а г d. Mon Ambassade en Russie. 1903—
1908, p. 250).
369 Коковцов — Вернейлю, 29 сентября/12 октября 1906 г. Русские фи
наисы..., стр. 341.
201
Однако тема эта не нашла отклика в ответе Вернейля, который
уклонился и от попыток использовать свое влияние в парламенте
или прессе. Вернейль одно только советовал русскому правитель-
ству: «воспользоваться» первым же удобным случаем и «во все-
услышание твердо заявить о своем желании управлять консти-
туционным порядком, и в частности работать в согласии с повой
Думой пад постепенным установлением либерального режима».
«Могу с уверенностью утверждать, — писал он Коковцову, — что
официальные заявления подобного рода, сделанные авторитетным
путем, нашли бы здесь серьезный отклик ... мелкая французская
клиентура остается вам верной. Минута представляется удобной
для демонстрации либеральных идей, которые произведут здесь
большой эффект».370 В Петербурге, однако, пе вняли этому совету.
Ни Столыпин, пи Коковцов, видимо, не собирались идти в своих
заявлениях о программе деятельности нового правительства
дальше того, что ими уже было сказано через печать и в пе-
реписке с представителями французского финансового мира и
уже приносило свои плоды.
Революция отступала, положение царизма с каждым днем
становилось более устойчивым.
Конец 1906 г. ознаменовался важным событием во франко-
русских отношениях, свидетельствовавшим о том, что правитель-
ство Столыпина обретает доверие в парижских банковских кругах.
30 поября/13 декабря Вернейль обратился к Коковцову с предло-
жением создать «мощную» финансовую группу из русских и
французских банков для содействия развитию в России коммерче-
ских и промышленных предприятий «с помощью французских
капиталов». По мнению Вернейля, наиболее крупные русские
банки, такие как Петербургский международный, Учетный, Рус
ский для внешней торговли, Волжско-Камский и Азовско-Донской,
должны были разделить с французскими банками «моральную и
материальную ответственность» за организуемое предприятие.371
Предложение Вернейля было встречено в Петербурге с «особен-
ным удовольствием», и Коковцов неделю спустя ужо сообщил
в Париж, что все упомянутые Вернейлем банки «счастливы при-
нять участие в образуемой франко-русской группе», а их предста-
вители А. И. Вышнеградский и Я. И. Утпн 372 выезжают для пе-
370 Вернейль — Коковцову, 5/18 октября 1906 г. Русские финансы..
стр. 344-345; см. также; ЦГИА СССР. ф. 560, оп. 22, д.‘ЗО9, лл. 27 -29.
371 Вернейль — Коковцову, 30 ноября/13 декабря 1906 г. Русские фи-
нансы. .., стр. 371—372.
372 В Париже к А. И. Вышнеградскому и Я. И. Утину присоединился
П. Л. Барк, приехавший с юга Франции, где оп пповодил свой отпуск
(см.: П. И. Миллер — Е. Д. Львову, 20 яиваря/2 февраля 1907 г. ЦГИА
СССР, ф. 560, оп. 22, д. 313, лл. 11—12).
202
реговоров во поводу сделанного Вернейлем предложения.373
Однако деятельность франко-русского синдиката очень скоро на-
толкнулась на неожиданные для русского правительства труд-
ности.
В апреле 1906 г. русское правительство взяло па себя обя-
зательство не совершать в течение двух лет во Франции государ-
ственных займов, которое не распространялось, впрочем, на же-
лезнодорожные займы. В связи с этим франко-русский синдикат
предпринял в начале 1907 г. попытку разместить па парижской
бирже гарантированные правительством облигации русских же-
лезнодорожных обществ, но тут-то и всплыл на поверхность чисто
«академический», по выражению Коковцова, вопрос о роли Думы
в заключении внешних финансовых операций и принял сугубо
практический характер, ибо французское правительство отказа-
лось допустить эти облигации к котировке па парижской бирже
без разрешения па их выпуск Думы.
Еще в начале февраля 1907 г. французский министр финан-
сов Кайо (занявший этот пост в сформирован пом в октябре
1906 г. кабинете Клемансо) ответил на запрос, который был сде-
лан в парламенте депутатом Руанне по поводу франко-русского
синдиката, что русские бумаги, выпуск которых будет осущест-
влен при поддержке этого синдиката, будет допущен к котировке
только «па вполне законном основании».374 В начале же марта
(ст. ст.) Коковцову стало известно уже из газет заявление Кайо
представителям фрапко-русского синдиката, что облигации рос-
сийских железных дорог, гарантированные правительством, будут
допущены к биржевому обращению только в случае одобрения
этой операции Государственной думой.375 Достоверность газетного
сообщения не вызвала у Коковцова ни малейшего сомнения, ибо
оп уже знал, что подобной же точки зрения придерживаются и
некоторые представители французского финансового мира.376 По-
этому, не дожидаясь «официального донесения» агента Министер-
ства финансов о заявлении Кайо, Коковцов поспешил предпри-
нять шаги, чтобы воздействовать на французское правительство
через дипломатические каналы и заставить ого изменить принятое
решение. Поведение Кайо вызвало у Коковцова смешанное
чувство раздражения и глубокого беспокойства. «От французского
правительства, конечно, зависит давать разрешение на биржевое
373 Коковцов — Вернейлю, 8/21 декабря 1906 г. Русские финансы..
стр. 373—374. Коковцов пе упомянул в своем ответе только Азовско-Дон-
ской байк, но предположению Б. А. Романова, «ввиду связи его с газе-
той „Речь"».
374 Нелидов сообщил об этом в Петербург в своем донесении от
6/19 февраля 1907 г. (см.: Нелидов — Извольскому, 4/17 апреля 1907 г.
ЦГИА СССР, ф. 560. оп. 22, д. 315, лл. 8—9).
375 Коковцов — Извольскому, 9/22 марта 1907 г. ЦГИА СССР, ф. 560,
он. 22, д. 315, л. 1.
376 Там же, л. 1 об.
203
обращение тех или иных ценностей,—писал он Извольскому
9/22 марта 1907 г.,—но мотивировать недозволение такого обра-
щения отдельных ценностей только тем, что па выпуск их пе
испрошено разрешение Государственной думы, равносильно
признанию того, что ценности эти выпущены незаконно и что
законными могут быть признаны лишь такие облигации, гаран-
тированные правительством, которые разрешены Государствен-
ной думой. Подобную точку зрения я могу объяснить себе двояким
образом: или желанием французского министра финансов воспре-
пятствовать вообще биржевому обращению ценностей, выпускае-
мых Россией, или совершенно неправильным пониманием дейст-
вующих у нас законов. В первом случае подобное действие должно
быть рассматриваемо как действие прямо недружелюбное и, каза-
лось бы, вызывало бы необходимость соответствующих шагов со
стороны представителя императорского правительства в Париже.
Во втором случае на том же правительстве лежит, как мне ду-
мается, нравственный долг устранить неправильное понимание
русского законодательства и исправить тем самым ошибку, могу-
щую иметь нежелательные последствия п в сфере наших поли-
тических отношений».377
Разумеется, Коковцова беспокоил в первую очередь пе факт
«неправильного», с его точки зрения, толкования «отдельными
представителями французского правительства» русских законов,
хотя он и склонен был видеть в этом «признаки вмешатель-
ства» в сферу русского законодательства, а само существо дела.
И Коковцов прямо указал на это в письме Извольскому. «Мы
вступаем в такой период нашей экономической жизни, — писал
он, — когда потребность в постройке железных дорог становится
все более и более неотложном. Приступить к постройке железных
дорог без участия иностранных капиталов мы пе в состоянии.
Обилие же капиталов и даже готовность их искать помещение
в этом направлении имеется только во Франции. Поэтому точка
зрения Кайо, если она была окончательно усвоена французским
правительством, имела бы все свойства искусственного воспрепят-
ствования капиталу находить себе помещение в железнодорожных
предприятиях России и была бы равносилыщ полному застою
в пашем железнодорожном строительстве к прямому ущербу
экономических интересов нашего отечества».
Задача найти выход из создавшегося положения и «оградить
достоинство России без нарушения ... близких политических от-
ношений» с Францией была возложена па Нелидова.378 Од-
нако предпринятые русским послом в Париже шаги пе при-
несли утешительных для правительства результатов. Нелидову
удалось выяснить, что Кайо не делал публичного заявления,
377 Там же, лл. 1 об.—2.
378 Там же, л. 3 об.
204
а просто высказал свою точку зрения относительно русских же-
лезнодорожных займов «в частных разговорах с отдельными
лицами французского финансового мира». Но суть дела от этого
не менялась, ибо Кайо преследовал цель «предупредить ходатай-
ства о допущении на парижской бирже новых выпусков русских
бумаг, па падении курса которых французы понесли в последние
два года столь значительные потери». «Действуя таким образом, —
доносил в Петербург Нелидов, — министр финансов отчасти под-
чинялся давлению вождя социалистов Жореса, имеющего, не-
смотря на личные препирательства с г. Клемансо, несомненное
влияние на председательствуемое последним министерство.
Вместе с тем, однако, он имел в виду и необходимость обставить
самым законным образом условия обращения нашего к француз-
скому рынку». Наконец, Нелидову было известно и непосредст-
венно от самого Кайо, что тот «готов всегда допустить заключение
в Париже новых русских займов», по раз уж в России «учреждена
Дума, которой предоставлено право наблюдения за финансовыми
интересами государства», необходимо, чтобы «займы были ею
одобрены».379
К тому моменту, когда вопрос о правах Думы разрешать вы-
пуск гарантированных правительством русских железнодорожных
займов неожиданно оказался в поле зрения французских правя-
щих кругов, он уже имел свою историю. До 1905 г., согласно
пункту 3 ст. 26 об учреждении Комитета министров, дела о соору-
жении и эксплуатации железных дорог подлежали рассмотрению
Комитета министров и Департамента государственной экономии
Государственного совета.380 В составленном А. Г. Булыгиным
в начале 1905 г. проекте учреждения Государственной думы к ее
компетенции были отнесены (согласно пункту 16 ст. 32) «пред-
варительная разработка и обсуждение подлежащих рассмотрению
Государственного совета представлений и предложений министра
путей сообщения но разрешению постройки железных дорог».
При рассмотрении булыгипского проекта в Совете министров
пункт 16 ст. 32 первоначально был вовсе из него исключен, но
ь конечном счете восстановлен в следующей редакции: обсужде-
нию Государственной думы «подлежат дела о постройке желез-
ных дорог непосредственным распоряжением казны и за ее счет»,
(пункт 7 ст. 35). Это постановление, лишавшее Думу права рас-
сматривать вопросы частного железнодорожного строительства,
вошло в документы об учреждении Думы от 6 августа 1905 г.
(пункт «д» ст. 33) и 20 февраля 1906 г. ст. ст. (пункт 5 ст. 31).381
379 Нелидов — Извольскому, 4/17 апреля 1907 г. ЦГИА СССР, ф. 560,
оп. 22, д. 315, л. 8—8 об.
380 Свод законов Российской империи, т. I, ч. 2. СПб., 1892, ст. 26,
пункт. 3.
381 ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22, д. 315, лл. 48-49.
205
Одпако стоило первой Государственной думе открыть свои
заседания, как вновь был поставлен вопрос о ее правах в области
контроля за частным железнодорожным строительством. Вопрос
этот возник при составлении наказа Государственной думе.
До своего роспуска первая Дума успела принять и утвердить три
главы наказа, в последнюю из которых вошел пункт «б» §33,
определявший функции постоянной финансовой комиссии. В нем
указывалось, что компетенции комиссии, помимо прочего, подле-
жит рассмотрение дел «по постройке железных дорог за счет
казны, или с ее гарантией».382 Эта попытка включить в компетен-
цию Думы и частное железнодорожное строительство вызвала
резкие возражения со стороны Сената, в который были направ-
лены после утверждения Думой в конце мая (ст. ст.) все три
главы наказа. 12/25 июня 1906 г. Первый департамент Сената
вынес определение по поводу обнаруженных им в наказе «неко-
торых несоответствий» существующим законам. В частности,
в определении Первого департамента Сената была признана неза-
конной попытка расширить компетенцию Государственной думы
в смысле отнесения к ее ведомству дел по постройке гарантиро-
ванных правительством частных железпых дорог.383
В связи с роспуском первой Государственной думы конфликт
между ней и Сенатом так и остался неразрешенным. Вторая Дума
постановлением 24 февраля ст. ст. впредь до утверждения всего
наказа приняла к руководству первые три главы наказа в их
первоначальной редакции. Когда она 8/21 и 10/23 мая 1907 г.
утвердила главу четвертую и четыре отдела главы пятой наказа,
первые три главы так и не были сю еще пересмотрены. В ре-
зультате вторая Государственная дума на протяжении всей своей
деятельности фактически руководствовалась ст. 33 наказа, пред-
усматривавшей право Думы контролировать гарантированное
правительством железнодорожное строительство.384 А стало быть,
требование Кайо о том, чтобы Дума санкционировала выпуск
гарантированных правительством железнодорожных займов, прямо
соответствовало содержанию хотя и опротестованных Сенатом,
но еще пе отмененных самой Думой статей наказа. Это несколько
затрудняло положение русского правительства.
Одпако самодержавие, избежавшее даже в апреле 1906 г. вме-
шательства Думы в заключение крупного государственного займа,
не собиралось теперь, в 1907 г., идти на уступки и допустить
контроль Думы над выпуском за границей железнодорожных
облигаций. Тем более что правительство Столыпина в апреле
1907 г. уже взяло курс на роспуск второй Государственной думы,
382 Материалы по составлению наказа Государственной думы. СПб.,
1907, стр. 17.
383 Там яге, стр. 77.
384 Там же, стр. 5.
206
также оказавшейся для него слишком революционной, и спешно
готовило новый избирательный закон.385 Поэтому в Петербурге
решили принять все меры к тому, чтобы заставить Кайо изменить
свое решение и открыть доступ на парижскую биржу новым се-
риям русских железнодорожных облигаций. Для достижения этой
цели были предприняты энергичные действия по линии как рус-
ского дипломатического, так и финансового ведомств. Нелидов
в связи с возникшим конфликтом нанес специальный визит фран-
цузскому министру иностранных дел и, пе ограничившись уст-
ными объяснениями, вручил Пишону ноту и записку, составлен-
ную на основании пересланной Извольским выписки из мемории
Совета министров. Что касается Коковцова, то он вступил в не-
посредственные переговоры с Кайо с целью убедить французского
министра в том, что с точки зрения русских законов вопрос о ча-
стном железнодорожном строительстве и железнодорожных зай-
мах не входит в компетенцию Государственной думы, обсуждению
которой подлежат только государственные займы и строительство
дорог за счет казны. Однако, несмотря па старания Коковцова и
Нелидова, тяжба с французским правительством относительно
допуска на парижскую биржу гарантированных правительством
русских железнодорожных облигаций затянулась почти до конца
1907 г., а разрешение ее едва ли можно рассматривать вне связи
с дальнейшим укреплением политического и финансового поло-
жения кабинета Столыпина.
Разгон второй Государственной думы и издание нового избира-
тельного закона 3 июня 1907 г. произвели, как и следовало
ожидать, неблагоприятное впечатление на европейские биржи,
однако до паники на этот раз дело не дошло. Некоторый перепо-
лох в Петербурге вызвало сообщение посла в Лондоне Бенкен-
дорфа о необходимости поддержки со стороны русского Мини-
стерства финансов упавшего курса русских ценностей на лондон-
ской бирже. Коковцов немедленно запросил главу банкирского
дома «Братья Бэринг» лорда Ревельстока, а также Нецлипа от-
носительно целесообразности «интервенционных покупок» рус-1
ских цепных бумаг в Лондоне и Париже и к 8/21 июня уже полу-
чил утешительные ответы от обоих банкиров, признавших воз
можиым обойтись без чрезвычайных мер воздействия на биржу.386
385 24 апреля ст. ст. Николай II заявил Коковцову, что считает «во-
прос о роспуске окончательно решенным» (В. II. Коковцов. Из моего
прошлого, т. 1, стр. 265).
386 8/21 июня Коковцов представил телеграммы банкиров Николаю II
(см.: Справка о вызванном роспуском Государственной думы понижении
русских ценностей па лондонской бирже и о необходимости поддержки их
курса со стороны Министерства финансов. ЦГИА СССР, ф. 583, оп. 4.
Д. 320, л. 36). О реакции французской биржи па роспуск второй Думы
см.: Ефрон — Коковцову, 14/27 июня 1907 г. ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22,
Д. 312, лл. 63—64 об.
207
Но если разгон Думы не повлек за собой катастрофического
падения цен на русские фонды, то из этого отнюдь не следует, что
к середине 1907 г. они уже обрели достаточную устойчивость.
И в Лондоне и в Париже спрос на русские ценности все еще был
довольно слабым. И, хотя Нецлии отклонил предложение Коков-
цова об «интервенционных покупках» в начале июня 1907 г.,
французские банкиры после выпуска в апреле 1906 г. 5%-го займа
постоянно требовали от министра финансов не только расходов на
«поддержку» прессы, но и предоставления им средств для покупки
сбываемых «слабыми держателями» русских облигаций. В связи
с тем, что после района второй Государственной думы требования
эти не только пе прекратились, по и «сделались снова особенно
настойчивыми», а положение правительства несколько укрепилось,
Коковцов решился па то, чтобы начать на парижской бирже игру
на повышение курса русских ценностей. С этой целью оп «предло-
жил парижским банкирам устроить то, что впоследствии получило
наименование „Красного креста", т. е. общий счет между русскою
группою в Париже и Государственным банком», и вести «опера-
цию поддержки курса» русских бумаг «совместными силами».387
Когда же выяснилось, что французские банки не решаются при-
нять участие в подобной сделке, Коковцов начал действовать один
на свой страх и риск, давая через Государственный банк и Кре-
дитную канцелярию «прямые приказы парижской бирже».
В тайну этой финансовой операции из Совета министров Коков-
цов посвятил одного только Столыпина, которого и держал в курсе
дела вплоть до ее завершения в первой половине 1908 г., когда
облигации русского 5%-го займа 1906 г. почти достигли выпуск-
ной цены 87—88%, а Государственный банк на их перепродаже
получил «чистый доход, превышавший один миллион рублей».
Игра на повышение русских фондов на парижской бирже оказа-
лась «успешной» для русского правительства только благодаря,
как это признавал сам Коковцов, спаду революционного движе-
ния в стране.388 Отступление революции, некоторое улучшение
финансового положения царского правительства незамедлили от-
разиться и в сфере франко-русских отношений. Вскоре после
третьеиюньского переворота «Новое время» обрушилось с критикой
на французского партнера по союзу. 22 июня/5 июля 1907 г. га-
зета опубликовала под заголовком «Франко-русские счеты»
письмо в редакцию, подписанное псевдонимом «Инсаров». Автор
письма в резкой форме критиковал и французское правительство,
и французскую «официозную печать», обвиняя последнюю в том,
что она де «явно кадетствует», а в результате вся «оппозиция»
русского правительства «до крайних революционеров включи-
тельно» черпает во Франции «новые силы для борьбы с сущест-
337 В. Н. Кокова о в. Из моего прошлого, т. I, стр. 279—280.
388 Там же.
208
г.ующим ... порядком вещей».38® Разумеется, отношение фрап
рузского правительства к Думе подвергалось в этой статье самому
решительному осуждению. «„Pas de Douma — pas d’argent**, -
провозглашают сенские близорукие политики, — писало «Новое
время», — не сознавая того, что они этим роют яму самим себе, и
к тому же упуская из вида, что деньги дают не они, а денежный
рынок и что они не в силах приостановить естественное движение
капиталов туда, где они встречают выгодное и верное поме-
щение».389 390
Выступление «Нового времени» представляло собой пе что
иное, как прямое предупреждение французскому правительству
о том, что если оно дорожит франко-русским союзом, то должно
немедленно изменить свое отношение к внутриполитическим
событиям в России. Естественно, что в Париже оно было встре-
чено с озабоченностью. Газета «Temps» откликнулась па статью
«Нового времени» и подвергла разбору некоторые ошибки, допу-
щенные французскими официальными лицами по отношению
к России, осудив, в частности, попытки Бомпара вмешиваться
в русские внутренние дела и контролировать финансовое положе-
ние в стране.391 Критика поведения Бомпара нашла самый горя
чий отклик на страницах «Нового времени», которое воспользо-
валось случаем, чтобы еще раз обвинить «парижское правитель-
ство» во враждебном отношении к «официальной России». «От-
зывы парижской официальной печати, —писало 29 июпя/12 июля
1906 г. «Новое время», — о наших внутренних делах и некоторые
заявления в Палате депутатов в ответ на запрос о русском займе
производили подчас впечатление, будто правящие круги Франции
готовы войти в соглашение с новорожденной, политически незре-
лой Государственной думой через голову или за спиною русского
правительства».392 Не стоило большого труда догадаться о том,
кто стоял за выступлениями «Нового времени» в защиту «офи-
циальной России». Выступления против франко-русского союза
в июне 1907 г. на страницах петербургских газет были встречены
с одобрением как в русских дипломатических сферах, так и
в Зимнем дворце. «Необходимо, — писал в связи с этим
28 июня/ll июля 1907 г. из Парижа Извольскому Неклюдов, —
признаться при закрытых дверях, что поведение французского
общества в отношении России после первых серьезных пеудач
в японской войне дает повод к нареканиям и к очень горькой
критике... „Entente cordiale“ (сердечное соглашение) с Англией,
быстро сфабрикованное в то время, когда Великобритания еще
горячо придерживалась интересов Японии; поведение француз-
389 «Новое время», 22 июня/5 июля 1907 г.
390 Там же.
391 «Новое время». 28 июпя/11 июля 1907 г.; «Le Temps», 8 Jnillet,
1907.
392 «Новое время», 29 июня/12 июля 1907 г.
14 Б. В. Ананьич 209
ского правительства и его представителя в Петербурге в отноше-
нии внутренних событий в России; отказ в дальнейших кредитах
помимо разрешения Думы; язвительные упреки по использова-
нию французских капиталов на направление внутренней и внеш-
ней политики России; принятая форма редакции франко-япон-
ского договора, несмотря на наши повторные возражения,—все
это можно себе объяснить, понять и даже отчасти извинить, во
все это несомненно накапливает много горечи в чувствах консер-
вативной части нашего общества, взявшего, кажется, верх в по-
литической жизни нашей страны...». На полях этого письма рус-
ского дипломатического представителя в Париже Николай II
оставил весьма выразительную помету: «По-моему, появление
таких статей периодически только полезно».393
Поведение «Нового времени», конечно, прежде всего отра-
жало процесс дальнейшего укрепления, особенно после третье-
июпьского переворота, положения правительства Столыпина.
Эти явления отразились и на отношениях министра финансов
с представителями французского финансового и делового мира.
Обещания реформ и преобразований, па которые Коковцов
не скупился после прихода к власти в апреле 1906 г., сменились
заверениями в том, что «никакого восстания в духе московского
1905 г., опасаться не следует», ибо «правительство теперь иное,
чем тогда», и «новый избирательный закон издан именно для
того, чтобы спасти народное представительство, которое было
искажено совершенно несоответствующими стране, слишком
широкими избирательными правами по декабрьскому закону
1905 г.».394
Осенью 1907 г. Коковцов предпринял поездку в Париж с це-
лью дальнейшего развития франко-русского финансового и эко-
номического сотрудничества. К сожалению, мы пе располагаем
достаточно достоверными и полными сведениями о переговорах
Коковцова с представителями французского правительства.
Однако известно, что предметом обсуждения была, в частности,
программа участия французских капиталов в русском железнодо-
рожном строительстве. При этом вновь возник вопрос о том,
необходимо ли разрешение Думы пе только па выпуск гаранта
рованных правительством железнодорожных займов, но и
на строительство самих дорог. Конкретно же речь зашла о праве
русского правительства без представления в Думу одобрить
проект постройки Северо-Донецкой дороги, финансирование ко-
торой брал на себя франко-русский синдикат. По мнению фран-
цузских юристов, в частности юрисконсульта Министерства ино-
странных дел Рено, ссылавшихся па пункт 6 ст. 31 закона 1906 г.
393 А. Зайончковский. Подготовка России к мировой войне
в международном отношении. Л., 1926, стр. 141—142.
394 В. II. Коковцов. Из моего прошлого, т. 1, стр. 277.
210
об учреждении Думы, русское правительство не имело такого
права. По-видимому, в ходе переговоров в Париже Коковцову
пе удалось до конца разрешить спор с французским правительст-
вом относительно компетентности Думы в вопросах гарантиро-
ванного правительством частного железнодорожного строитель-
ства. Кайо потребовал от русского министра финансов докумен-
тального подтверждения того, что частное железнодорожное
строительство находится исключительно в ведении правитель-
ства и Государственного совета. И Коковцов уже после возвра-
щения в Петербург 4/17 октября отправил французскому ми-
нистру финансов собственноручно прокорректированные пере-
воды извлечений из двух статей основных законов, касавшихся
компетенции Думы и Государственного совета, а также выписку
из мемории Совета министров.395 В сопроводительном письме
Коковцов опротестовал то толкование пункта 6 ст. 31 закона
1906 г. об учреждении Думы, которое было дано французскими
юристами, указав, что пункт этот вообще не имеет отношения
к железнодорожному строительству.396
Явилось ли это следствием переговоров, которые Коковцов
вел с Кайо во время своей поездки в Париж, или были на то и
какие-то другие причины, по только на этот раз объяснения рус-
ского правительства были приняты во внимание. К 11/24 ок-
тября 1907 г. Рафаловичу уже было известно от самого Кайо,
что тот получил посланные Коковцовым документы и, прочитав
их, «абсолютно убедился» в ошибочности мнения, высказывав-
шегося относительно права Думы контролировать частное желез-
нодорожное строительство юрисконсультом французского Ми-
нистерства иностранных дел.397 9/22 ноября Кайо и сам сообщил
Коковцову, что его разъяснения позволили «опровергнуть» возра-
жения, которые выдвигались французскими юристами на основе
пункта 6 ст. 31 закона об учреждении Думы. Кайо только инте-
ресовал вопрос о том, было ли опубликовано и широко известно
в России решение Совета министров, ограничивавшее права
Думы только областью государственного железнодорожного
строительства.398 Коковцов поспешил заверить своего француз-
395 ЦГИА СССР, ф. 560, оп 22, д. 315, лл. 5- 6
399 Коковцов — Кайо, 4/17 октября 1907 г. ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22,
д. 315, лл. 23—28. Согласно пункту 6 ст. 31 закона 1906 г., к компетенции
Думы были отнесены дела об учреждении акционерных обществ в тех
случаях, когда речь шла об исключениях из действовавших законов.
По утверждению французских юристов, правительственная гарантия
оплаты процентов и погашения облигаций частных железнодорожных
обществ как раз и явилась таким случаем и потому подлежала утвержде-
нию Думы.
397 Рафалович — Коковцову, 11/24 октября 1907 г. ЦГИА СССР, ф. 560,
оп. 22, д 315, лл. 34—35.
398 Кайо — Коковцову, 9/22 ноября 1907 г. ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22,
д. 315, л. 36—36 об.
211
14*
ского коллегу, что хотя это решение и не пуоликовалось,
но «не составляет секрета» и не раз было «предметом ссылок
при рассмотрении Государственным советом дел о постройке
железных дорог».399 Поведение Кайо в эти последние месяцы
1907 г. явно свидетельствовало о том, что французский министр
финансов решил уступить и отказаться от наложенного им
запрета на допуск к котировке не утвержденных Думой русских
железнодорожных займов. И действительно, в 1908 г. количество
обращавшихся па парижской бирже гарантированных правя
тельством облигаций русских железных дорог увеличилось
за счет новых выпусков, осуществленных франко-русским сип
дикатом.
Что же побудило Кайо отказаться от попыток заставить цар-
ское правительство считаться с мнением Думы при рассмотре-
нии дел, связанных с выпуском железнодорожных займов?
Едва ли сделанные Коковцовым «разъяснения», кстати сказать,
весьма противоречивых законов относительно прав Думы. Они,
как и представленное в апреле 1906 г. заключение Ф. Ф. Мар-
тенса, могли иметь для французского кабинета, пожалуй, только
перестраховочное значение. Другое дело, что как тогда, в апреле
1906 г., так и теперь, в конце 1907 г., французское правительство
не решилось ради поддержки Думы ставить на карту интересы
фрапко-русского союза.
После того как сопротивление Кайо было сломлено, прави-
тельству Столыпина оставалось еще отвести претензии думской
оппозиции, которая отстаивала право Думы контролировать
выпуск гарантированных правительством железнодорожных зай-
мов. Но это уже не было делом спешным, и пока дебаты
по этому вопросу затянулись в Думе до середипы 1909 г., Ми-
нистерство финансов беспрепятственно могло совершать и совер-
шало заграничные операции, проводя их, как правило, через
Второй департамент Государственного совета. Итак, в резуль-
тате финансовой политики правительства Дума оказалась в сто-
роне от дел, связанных с государственным кредитом.
399 Коковцов Кайо, 17/30 ноября НК 17 г. ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22,
д. 315, л. 37—37 об. См. также помету Коковцова на письме Кайо от
9/22 ноября 1907 г. Там же, л. 36—36 об.
Гл а в a hi г> е т ь л.
НАКАНУНЕ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
(1908—1914)
1. ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДУМА
И ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА
ЦАРСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА В 1907—1908 ГГ.
ФРАНКО-РУССКИЕ ФИНАНСОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ
ВЕСНОЙ II ЛЕТОМ 1908 Г.
В том, что правительство пе может рассчитывать на под-
держку первой Государственпой думы в проведении новых зай-
мовых операций, В. Н. Коковцов получил возможность наглядно
убедиться во время обсуждения в Думе 23 июпя/6 июля 1906 г.
внесенного им и министром внутренних дел представления
об ассигновании чрезвычайного сверхсметного кредита 50 млн руб.
на выдачу пособия населению губерний, пострадавших от неуро-
жая. Коковцов не скрывал своего намерения получить нужную
сумму за счет выпуска внутреннего займа в виде ренты. Тем
пе менее перед Думой Коковцов поставил вопрос не о займе,
а только о предоставлении ему права «изыскивать источник» для
покрытия 50-миллионного кредита, заявив с думской трибуны,
что «компетенции Государственной думы и органов верховного
управления в деле займов точно разграничены: Государственная
дума должна дать полномочие на изыскание источников, а по-
рядок изыскания источников принадлежит к области верховного
управления».1 Одпако, вопреки намерениям Коковцова, именно
вопрос о займе оказался в центре внимания депутатов Думы.
Представители кадетской оппозиции Г. Б. Иоллос, М. Я. Гер-
цешптейн и другие высказались не только против того, чтобы
санкционировать какие бы то ни было новые займы, но и выра-
зили недоверие финансовой политике правительства. Выступле-
ние Коковцова и его попытки оправдать действия правительства
депутаты Думы встретили возгласами: «Ложь», «В отставку!».2
Дума одобрила законопроект об ассигновании только 15 млн руб.
для «удовлетворения семенной и продовольственной нужды»
пострадавшего от неурожая населения на июль месяц, причем
1 Государственная дума. Первый созыв. Стенографические отчеты
Сессия первая, ч. II. СПб., 1906, заседание 23 июня 1906 г., стлб. 1661.
2 Там же, стлб. 1662, 1665.
213
необходимую сумму министр финансов должен был изыскать
за счет «сбережений в пределах ассигнований по главным под-
разделениям росписи 1906 г.». Министр внутренних дел обязал
был ежемесячно публиковать «во всеобщее сведение» отчет
«о порядке израсходования 15 млн руб. и о результатах семен-
ной операции». О дальнейших ассигнованиях «на продовольствен-
ные нужды» Коковцову предлагалось всякий раз вновь испраши-
вать разрешение Думы, которая потребовала от министра фи-
нансов, кроме того, пересмотреть «расходную смету 1906 г.
в видах ее сокращения» с тем, чтобы законопроект по этому по-
воду был «внесен в Государственную думу не позднее
23 июля ... 1906 г.».3 Постановление первой Государственной
думы от 23 июня/6 июля об ассигновании 15 млн руб. на продо-
вольственные нужды, проведенное через Государственный совет
3/16 июля, было утверждено царем, и к концу июля Министер-
ство финансов уже произвело сокращение по росписи 1906 г. на
12 млн руб.4
Однако попытки думской оппозиции поставить под контроль
финансовую политику правительства, и в частности выпуск зай-
мов, оказались тщетными. 9/22 июля Дума была распущена, Ко-
ковцов, сохранивший за собой пост министра финансов в сфор-
мированном Столыпиным новом правительстве, поспешил вос-
пользоваться роспуском Думы для проведения намеченных им
внутренних займов. Коковцов продолжал утверждать, что осу-
ществление программы помощи населению губерний, постра-
давших от неурожая, обойдется правительству в 90—100 млн
руб., из которых не менее 50 млн должно было быть истрачено
в 1906 г. Теперь, когда роспуск Думы развязал ему руки, Коков-
цов заявил в Комитете финансов о невозможности изыскания
новых средств за счет дальнейших сокращений по росписи
1906 г. и внес предложение о выпуске внутреннего займа, кото-
рый обеспечил бы Министерству финансов недостающие для рас-
ходов до конца года 35 млн руб.5
27 июля/9 августа 1906 г. Комитет финансов принял решение
о выпуске пяти новых серии (266—270) 4%-й государственной
ренты на сумму в 50 млн руб. Выручка от реализации этого
займа при биржевом курсе около 72% должна была дать Мини-
стерству финансов сумму в 35 млн руб. В связи с неблагоприят-
ным состоянием денежного рынка весь заем по курсу на 1%
ниже биржевой цены зачислялся в фонд сберегательных касс,
свободная наличность которых достигала к середине 1906 г.
56 млн руб. 11/24 августа царь утвердил журнал Комитета фи-
3 Там же, стлб. 1702.
4 Представление министра финансов в Комитет финансов, не позднее
27 июля/9 августа 1906 г. ЦГИА СССР, ф 563, оп. 2, д. 461* л л 1—2.
5 Там же.
214
нансов, а 12/25 был опубликован высочайший именной указ
о выпуске нового займа.6
Какой-нибудь месяц спустя правительство выпустило еще па
53 млн руб. краткосрочных обязательств Государственного
казначейства, которые должны были быть покрыты в 1907 г.
Выпуск этого займа Коковцов объяснял позднее во второй Думе
тем, что правительству в октябре 1906 г. было еще неизвестно,
в каком размере поступят государственные доходы за октябрь—
декабрь месяцы, между тем как в октябре и ноябре 1906 г. на-
ступал срок погашения краткосрочных обязательств, выпущен-
ных в 1903 и начале 1906 г.7
Впрочем, Коковцов пе ограничился этими операциями и
в первые же дни нового, 1907 г., спешно, до открытия второй
Государственной думы, предпринял выпуск еще семи серий
4%-й государственной ренты. Уже 8/21 января Коковцов вошел
в Совет министров с представлением о выпуске нового займа.8
Заем предназначался для покрытия чрезвычайных расходов по
росписи 1907 г., которые министр финансов предварительно опре
делил в 298 600 тыс. руб. Часть этой суммы, по заявлению Ко-
ковцова, должна была быть покрыта за счет ожидавшегося по
росписи 1907 г. превышения обыкновенных доходов над обыкно-
венными расходами в размере 1600 тыс. руб., поступления вкла-
дов на вечное время в сумме 1800 тыс. руб. и, наконец, 55 млн
руб. остатка от исполнения росписи 1906 г. Всего — около 60 млп
руб. Остальные 240 млн руб. Коковцов намерен был получить
путем кредитных операций.9 Поскольку значительная часть чрез-
вычайных расходов 1907 г. предназначалась для оказания продо-
вольственной помощи населению (на которую в январе должно
было быть отпущено 30 млн руб., в феврале 20 млн, а в марте
11 млп руб.), Коковцов настаивал перед Советом министров на
предоставлении ему без промедления до созыва Думы и Государ-
ственного совета полномочий в соответствии со ст. 118 основных
законов на проведение займа «в порядке верховного управле-
ния».10 В течение января представление Коковцова прошло не
только через Совет министров, но и было рассмотрено Комитетом
финансов,11 а 24 яиваря/6 февраля последовал именной высочай-
с Там же, лл. 3—4.
7 Государственная дума. Второй созыв. Стен (графические отчеты,
Сессия вторая, ч. 1, СПб., 1907, заседание 20 марта 1907 г., стлб. 847—848.
8 Представление В. Н. Коковцова в Совет министров 8/21 января
1907 г. ЦГИА СССР, ф. 563, оп. 22, д. 469, л. 1.
9 Особый журнал Совета министров 9/22 января 1906 г. «О произ-
водстве кредитной операции па покрытие в 1907 г. части чрезвычайных
расходов». ЦГИА СССР, ф. 563, оп. 2, д. 469, л. 3.
10 Представление В. Н. Коковцова в Совет министров 3/16 января
1907 г. ЦГИА СССР, ф. 563, оп. 2, д. 469, лл. 1—3.
11 Журнал Комитета финансов 16/26 января 1907 г. ЦГИА СССР,
ф. 563, оп. 2, д. 469, лл. 7—8 об.
215
ший указ о выпуске еще 7 серий (271—277) 4%-й ренты на
70 млн руб. И на этот раз весь выпуск был передан в фонд сбе-
регательных касс по цепе на 1 % ниже биржевой. В результате
операции правительство получило в свое распоряжение около
50 млн руб.
В феврале 1907 г. начала свою работу вторая Государствен-
ная дума. Месяц спустя после открытия Думы Коковцов вынес
на ее обсуждение государственную роспись доходов и расходов
на 1907 г. При всей ограниченности прав Думы на этот раз ей
предоставлялась возможность публичной критики финансовой
программы правительства. «Вопрос об утверждении бюджета
Думой имеет самое серьезное политическое значение», — этими
словами начиналась ленинская статья «Дума и утверждение
бюджета», опубликованная в легальной большевистской газете
«Наше Эхо» 27 марта/9 апреля 1907 г. В ней В. И. Ленин призы-
вал в полной мере использовать «зависимость правительства от
утверждения бюджета Думой», какой бы малой эта зависимость
ни была. «Дума, — писал В. И. Ленин, — должна раскрыть глаза
народу на все приемы того организованного хищничества, того
систематического, беззастенчивого разграбления народного до-
стояния кучкой помещиков, чиновников и всяких паразитов, ко-
торое называется „государственным хозяйством" России».
В. И. Ленин считал необходимым использовать думскую трибуну
и для того, чтобы открытой и беспощадной критикой бюджета
подорвать доверие к царскому правительству у его кредиторов и
лишить его «европейской финансовой поддержки».12 Социал-де-
мократическая фракция высказалась за то, чтобы отвергнуть
представленный правительством бюджет без передачи его на рас-
смотрение в финансовую комиссию. Кадеты, выступавшие под
лозунгом «бережения Думы», пе поддержали это предложение,
оказав тем самым несомненную услугу правительству Столы-
пина. Однако и во второй Думе финансовая политика правитель-
ства встретила оппозиционное отношение со стороны представи-
телей и конституционно-демократической, и народно-социалистиче-
ской партии. В частности, с критикой правительственной политики
в области государственного кредита выступил видный представи-
тель кадетской партии, бывший директор департамента Мини-
стерства финансов и товарищ министра финансов Н. Н. Кутлер.
По расчетам Кутлера, к 1907 г. ежегодные расходы России по
долгам «были выше, чем в каком-либо иностранном государ-
стве», и достигали 381 млн руб., в то время как во Франции они
составляли 359 млп руб., а в Англии 255 млп руб. Кутлер объяс-
нял «особой напряженностью» российского бюджета тот факт,
что отношение между расходами по платежу долгов и общей со-
12 В. И. Ленин. Дума и утверждение бюджета. ПСС, т. 15,
стр. 163—165.
216
вокуппостью государственных расходов в России было сравни-
тельно невелико — 17.5%, а во Франции и в Италии оно дохо-
дило до 30%.13 Одпако при наличии огромного государственного
долга почти в 9 млрд руб. и связанных с ним платежей, свыше
200 млн руб. из которых ежегодно безвозвратно утекало за гра-
ницу, основной порок финансовой политики правительства Кутлер
видел в том, что значительная часть занятых денег шла на непро-
изводительные расходы. По подсчетам Кутлера, только три с не-
большим миллиарда рублей из государственного долга России
были заняты на производительные цели — это долги железнодо-
рожные, в то время как 5.5 млрд были заняты на непроизводи-
тельные надобности — на покрытие расходов по войне и были
затрачены в связи с плохим ведением финансов страны.14 Кутлер
назвал, кроме того, тяжелыми условия, на которых были заклю-
чены последние русские займы за границей.
Казалось бы, Коковцову дан был хороший повод для объяс-
нения основ финансовой политики правительства и демонстра-
ции производительного использования полученных за счет за-
граничных займов кредитов. Однако министр финансов в своем
ответе с думской трибуны даже пе сделал попытки опровергнуть
приведенную Кутлером огромную цифру непроизводительных
расходов правительства. Коковцов оказался не в состоянии пари-
ровать также утверждения председателя Совета съездов предста-
вителей промышленности п торговли Жуковского о том, что си-
стема «самодовлеющего государственного хозяйства» в России,
которую тот именовал «государственным капитализмом», потер-
пела провал. Жуковский поставил в связь процесс финансовой п
экономической «централизации» в России с усилением политиче-
ской реакции, отметив, что «ход реакционной политики» с начала
царствования Александра III шел параллельно «с распростране-
нием государственного капитализма в хозяйственной области», и
призвал к «децентрализации казенного хозяйства» как к един-
ственному средству поднять экономические силы страны и укре-
пить финансовую могць государства.15
13 Государственная дума. Второй созыв. Стенографические отчеты.
Сессия вторая, ч. I, заседание 20 марта 1907 г., стлб. 827.
14 Там же.
16 Там же, заседание 22 марта 1907 г., стлб. 927—928. Выступление
Жуковского отражало конфликт, который назревал между правительством
и Советом съездов представителей промышленности и торговли из-за не-
выгодных, с точки зрения последнего, условий соглашений с синдикатом
французских банков. В частности, 5/18 декабря 1907 г. Совет съездов вы
сказался против сделки, заключенной правлением Юго-Восточных дорог
с «Обществом подвижного состава» о поставках 100 паровозов в кредит,
признав ее кабальной. Позиция Совета съездов получила поддержку на
страницах петербургской газеты «Слово», обвинившей министра финансов
в том, что он действует в ущерб государственным интересам. «Наш ми-
нистр финансов, по-видимому, считает, что Рувье, Вышпеградский, Между
217
Несмотря па то что вторая Дума оказалась более послушной,
чем первая, у Коковцова не было оснований рассчитывать,
что думское большинство будет поддерживать политику прави-
тельства в области государственного кредита. И он по-прежнему
стремился обходить Думу при осуществлении новых финансовых
сделок. 27 марта 1907 г. в выступлении по поводу прав Думы
при рассмотрении бюджета Коковцов, ссылаясь на закон от
8 марта 1906 г., прямо заявил, что они ограничены и часть бюд-
жета вообще не подлежит обсуждению Думы.16 Впрочем, Коков-
цов сумел все-таки получить от второй Думы санкции на отпуск
из средств Государственного казначейства на продовольствен-
ные нужды в апреле 1907 г. 6 млн17 и в мае 17.5 млп руб.18
В мае же Коковцов приступил к подготовке нового внутреннего
займа для покрытия чрезвычайных расходов 1907 г. и уже
24 мая/6 июня вынес вопрос о нем на обсуждение Комитета фи-
нансов.19 На том основании, что государственная роспись дохо-
дов и расходов не была еще утверждена Думой, а только пере-
дана в ее бюджетную комиссию, Совет министров, сославшись на
ст. 118 основных законов, разрешил министру финансов выпуск
и этого займа «в порядке верховного управления».20 Однако это
юридическое «обоснование» выпуска нового займа без участия
Думы в конечном счете потеряло реальный смысл, ибо высочай-
ший указ о реализации еще пяти серий (278—282) государствен-
ной 4%-й ренты на 50 млн руб. нарицательных последовал
народный банк и т. д. лучше соблюдут интересы казны, нежели даже
третья послушная Дума. Как они блюдут эти интересы, видно из живого
примера, — писала газета. — Заводы будут наверстывать недополученную
плату па рабочих, дороги будут перекладывать свои платежи обществу
па приплаты казны по гарантиям, а министр финансов будет читать лек-
ции в Думе о прочном улучшении наших финансов». «Слово» востор-
женно отзывалось о поведении Совета съездов: «Все-таки это хорошая
черта нашего времени, что представители капитала уже ие только тол-
пятся в министерских передних, по и самостоятельно думают» («Слово»,
6/19 декабря 1907 г., № 323).
1С Государственная дума. Второй созыв. Степографические отчеты.
Сессия вторая, ч. I, заседание 27 марта 1907 г., стлб. 1250—1267. См.
также переписку по этому поводу Коковцова с председателем Думы
Ф. А. Головиным (ЦГИА СССР, ф. 565, он. 10, д. 38189, лл. 15—16).
17 Государственная дума. Второй созыв. Стенопэафическио отчеты.
Сессия вторая, ч. 1, заседание 17 апреля 1907 г., стлб. 2263. Социал-демо-
кратическая фракция голосовала против предоставления правительству
этих средств. Сумма эта была отпущена «на расходы по оказанию насе-
лению врачебно-питательной и благотворительной помощи в местах, по-
стигнутых неурожаем».
18 Там же, ч. II, заседания 11 и 15 мая 1907 г., стлб. 512 и 539, 540.
19 Журнал Комитета финансов 24 мая/б июня 1907 г. ЦГИА СССР,
ф. 563, он. 2, д. 472, л. 8—8 об.
20 Представление В. Н. Коковцова в Комитет финансов «О выпуске
пяти серий государственной 4%-й рейты для покрытия чрезвычайных
расходов 1907 г.», пе позднее 24 мая/6 июня 1907 г. ЦГИА СССР, ф. 563,
оп. 2, д. 472, лл. 1—6.
218
S/21 июня, т. е. на следующий день после роспуска второй Госу-
дарственной думы.21
Третья Государственная дума начала свою работу 1 ноября
1907 г., а 11 ноября Коковцов уже выступил в думском заседа-
нии с разъяснениями по поводу росписи на 1908 г., заявив, в ча-
стности, что правительство намерено покрыть в новом году за
счет займов около 204 млн руб. из общей суммы чрезвычайных
расходов.22 Коковцов подчеркнул в своем выступлении, что «рус-
ский государственный кредит и без того уже чрезмерно напря-
жен» и правительству «решительно никакого удовольствия не
доставляет» заключать займы, по он пе видит другого способа
покрыть чрезвычайные расходы.23 II действительно, с началом
1908 г. Коковцов приступил к подготовке крупного 200-миллион-
пого внутреннего займа. Ему, впрочем, предшествовал в январе
1908 г. выпуск повых разрядов билетов Государстве!итого казна-
чейства на 163 млн руб., предназначенный для погашения биле-
тов старых выпусков, срок которых уже истекал.24 В мае 1908 г.
Коковцов обратился в Совет министров за разрешением на вы-
пуск займа, а затем представил в Государственную думу специ-
альную записку о необходимости совершения операции до
утверждения все еще обсуждавшейся государственной росписи
на 1908 г. 16/29 июня Комитет финансов рассмотрел и утвердил
предложенные Коковцовым условия нового займа на 200 млн
руб., который выпускался на тех же условиях, что и внутренние
займы 1905 г.25 Проведение операции именно на внутреннем
рынке Коковцов объяснял тем, что «обращение к содействию
иностранных капиталов представлялось бы нежелательным»
в связи с размещением за границей гарантированных облигаций
некоторых железных дорог и предстоящей консолидацией «под-
лежащих в 1909 г. погашению обязательств Государственного
казначейства на 300 млн руб.».26
В июне 1908 г. русское правительство целиком уже было за-
нято подготовкой большого государственного займа, предиазна
чавшегося в первую очередь для погашения 5%-х обязательств
1904 г., срок которых истекал в мае 1909 г. Помышлять же до
------------- i
21 Выпуск повых серин ренты был осуществлен на тех же условиях,
что и предшествовавшие ему выпуски в 1906 и январе 1907 г., чистая
выручка от этой операции должна была составить около 35 млн руб.
22 Государственная дума. Третий созыв. Стенографические отчеты.
Сессия первая, ч. I. СПб., 1908, заседание 27 ноября 1907 г., стлб. 627.
23 Там же, стлб. 629—630.
24 Журнал Комитета финансов 12/25 декабря 1907 г. и 28 декабря
1907 г./10 января 1908 г. ЦГИА СССР, ф. 563, оп, 2, д. 474, лл. 12—17.
25 Представление В. II. Коковцова в Комитет финансов «Об основа
пиях выпуска Государственного займа на 200 млн руб.» и Журнал Коми
тета финансов 16/29 июня 1908 г. ЦГИА СССР, ф. 563, оп. 2, д. 477.
лл. 1—5 об.
26 Там же.
219
того о выпуске каких-либо других займов во Франции Коковцов
не мог хотя бы потому, что только к середине 1908 г. русскому
правительству удалось поднять цену на облигации 5 %-го займа
1906 г. до уровня выпускной и тем самым открыть себе путь
к новым переговорам.
Операция по поднятию курса русских фондов на парижской
бирже проводилась Коковцовым на свой страх и риск, без пря-
мого участия в ней основных французских банков, но все таки
при поддержке банкирского дома «Готтпнгер и К0», Ноэля Бар-
дака, а также синдика биржевых маклеров Вернейля, с которым
русский министр финансов вел почти регулярную переписку.
Естественно поэтому, что именно Вернейль летом 1908 г. it
взял на себя основные заботы, связанные с подготовкой француз-
ского рынка к новому выпуску русских ценных бумаг. Еще
в первых числах июня (п. ст.) Вернейль выступил с предложе-
нием об организации секретной встречи с Коковцовым для об-
суждения вопроса о предстоящем займе. Узнав от находившегося
в Париже А. И. Вышнеградского о намечавшейся па лето по-
ездке министра в Гамбург, Вернейль сообщил Коковцову о своей
готовности прибыть туда в июле с тем, чтобы «провести там без
огласки сутки» и обо всем договориться.27 Вернейль явно спе-
шил, ибо, когда выяснилось, что Коковцов сможет быть в Гам-
бурге не ранее первых чисел августа, французский финансист
вызвался приехать в июле в Петербург, при условии, что его ви-
зит не будет разглашен. «Я опасаюсь, как бы встреча в середине
августа ио оказалась несколько запоздалой для разговора, кото-
рый я хочу иметь с вами, — писал Вернейль. — В самом деле,
я намеревался обсудить с вами будущие сделки, которые вашему
правительству предстоит заключить здесь. Мне думается, что
ваше намерение состоит в том, чтобы отсрочить любую опера-
цию до будущего года, и мне нужно изложить вам причины, по
которым я считаю полезным (чтобы не сказать больше) по край-
ней мере все подготовить к концу нынешнего года. Я уполномо-
чен передать вам, что не исключено, что в начале будущего года
обстоятельства эвентуально смогут затруднить утверждение серь-
езной иностранной операции на нашем рынке».28 29
Коковцов отказался поручиться, что удастся сохранить
в тайне приезд Вернейля в Петербург. Он не скрывал, что пе
склонен «слишком спешить» н хотел бы «избежать бремени рас-
ходов в течение более или менее длительного промежутка вре-
мени».2® Одпако Коковцов заверил своего парижского корреспоп-
27 Вернейль — Коковцову, 28 мая/10 нюня 1908 г. ЦГИА СССР, ф. 560,
оп. 22, д. 316, лл. 26—27.
28 Вернейль — Коковцову, 9/22 июня 1908 г. ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22,
д. 316, лл. 29—30.
29 Коковцов — Вериейлю, 14/27 июня 1908 г. ЦГИА СССР, ф. 560. оп. 22,
Д. 316. лл. 31-32.
220
цента в том, что не собирается откладывать подготовку займа на
следующий год и рассчитывает уже осенью внести в Думу пред-
ложение о проведении кредитной операции. Согласие Коковцова
приступить в текущем же году к переговорам о займе вполне
удовлетворило Вернейля, и теперь он охотно согласился па от-
срочку встречи в Гамбурге до августа.30 У Коковцова же в запасе
оказались почти полтора месяца, которые он мог использовать
для подготовки к гамбургскому свиданию.
Сразу после обмена в июне письмами с Вернейлем Коковцов
начал осторожно выяснять отношение Думы к предстоящему
займу, а также обратился к Извольскому с просьбой произвести
соответствующий дипломатический зондаж в Париже.
Извольскому предстояло выполнить довольно деликатное по-
ручение: по просто заявить французскому правительству, ко-
нечно, «в самой конфиденциальной форме» о заблаговременной
подготовке нового крупного займа, но и «сделать это с таким
расчетом времени, чтобы даже среди недоброжелателей франко-
русского союза пе могла быть допущена ни малейшая связь
между этим заявлением и предстоявшим через месяц прибытием
в Россию президента Французской республики». Что касается
самого существа операции, то Коковцов просил Извольского пе-
редать французскому правительству, что он хотел бы заключить
заем на 450 млп руб. (1 млрд 200 млн франков) действительных,
из которых 300 млн руб. (800 млн франков) «не потребуют но-
вых средств от денежного рынка Франции», так как предстоит
просто выпуск «нового типа займа взамен погашаемых обяза-
тельств на ту же сумму». Остальные 150 млн руб. должны были
быть предназначены для покрытия чрезвычайных расходов
1909 г. Коковцов не прочь был придать новой операции междуна-
родный характер «в смысле привлечения к ней лондонского, ам-
стердамского л берлинского рынков», хотя и предвидел, что это
встретит «совершенно естественное возражение со стороны фран-
цузских правительственных сфер» по целому ряду причин, и
в частности, потому, что при общем размере операции в 450 млп
руб. 300 млн «будут обращены на погашение обязательств, по ко-
торым деньги были получены исключительно на французском
рынке, и для новой операции останется всего 150 млн руб.» —
сумма «слишком незначительная, чтобы представить существен-
ный интерес для Лондона, Амстердама и Берлина».31
Коковцов обратился к Извольскому с письмом по поводу
займа 18 пюпя/1 июля 1908 г., а 25 июпя/8 июля в Париже рус-
ский посол А. И. Нелидов и агент Министерства финансов
30 Вернейль — Коковцову, 20 июня/3 июля 1908 г. ЦГИА СССР, ф. 560,
оп. 22. д. 316, л. 33 —33 об.
31 Коковцов — Извольскому, 18 июня/1 июля 1908 г. АВПР, ф. Секрет
ный архив, 1908 г., д. 277/278, лл. 2—5 об.
221
А. Г. Рафалович уже составили на основании полученных ими
из Петербурга инструкций специальную секретную записку, ко-
торую Нелидов в тот же день вручил французскому министру
иностранных дел Пишону.32 В записке подчеркивалось, что «со-
гласно основным законам империи» намеченная кредитная опе-
рация может быть предпринята «лишь с согласия Думы и Госу-
дарственного совета, заседания которых возобновятся только
осенью», и потому «официальные переговоры» «могут быть на-
чаты только в ноябре», «но в качестве заботливого администра-
тора министр финансов обязан заранее предпринять все подго-
товительные меры, и прежде всего обеспечить согласие француз-
ского правительства» на ее осуществление.33 Вручая записку
французскому министру иностранных дел, Нелидов обратил вни-
мание «на необходимость» держать «в строжайшей тайне» нача-
тые переговоры, так чтобы ни французская печать, ни депутаты,
«пока палата еще заседает», ни члены Думы в России «впредь до
возобновления заседаний» не могли, не будучи «точно осведомлены
... о ходе дела, изыскать в сделанных распоряжениях предлога
для нападок» на русское и французское правительства.34 Тем пе
менее сам Коковцов где-то между 18 июня и 2 июля ст. ст., по
его утверждению, «имел совещание с представителями всех дум
ских фракций» по поводу предстоящей операции и пришел
с ними к соглашению «о необходимости внесения тотчас по возоб-
новлении сессии Государственной думы представления в законо-
дательные учреждения о заключении внешнего государственного
займа на сумму до 450 млн руб.». Причем Коковцов попросил
Извольского поставить французское правительство в известность
о состоявшемся соглашении с представителями думских фрак-
ций, однако «в самой конфиденциальной» форме.35
После сравнительно недавнего конфликта с Кайо, вызванного
как раз лишением Думы права утверждать гарантированные пра-
вительством железнодорожные займы, для Коковцова было те-
перь чрезвычайно важно продемонстрировать участие Думы
в подготовке государственного займа, причем в самой начальной
стадии. Но делал это Коковцов не без страха перед возможным
разоблачением планов русского правительства еще до начала
официальных переговоров в мировой и, конечно, русской печати.
Однако в намерения французского правительства и Министер-
ства финансов отнюдь не входило держать в полном секрете
факт подготовки нового займа и тоже из-за страха прежде всего
32 Нелидов — Извольскому, 26 июня/9 июля 1908 г. АВПР, ф. Секрет
пый архив, 1908 г., д. 277/278, лл. 8—9.
33 АВПР, ф. Секретный архив, 1908 г., д. 277/278, л. 10—10 об.
34 Нелидов — Извольскому, 26 июня/9 июля 1908 г. АВПР, ф. Секрет
пый архив, 1908 г., д. 277/278, лл. 8 9.
35 Коковцов — Извольскому, 2/15 июля 1908 г. АВПР, ф. Секретный
архив, 1908 г., д. 277/278, л. 13-13 об.
222
перед собственными социалистами. В начале июля (ст. ст.) Ра-
фаловичу стало известно «о намерении Кайо распорядиться по-
местить в момент отъезда (в Россию, — В. А.) президента рес-
публики заметку в газетах о том, что русское правительство при-
ступило к переговорам с французским правительством о внешнем
займе». Кайо хотел «засвидетельствовать момент, дабы социа-
листы не могли сказать, что президент привез русский заем из
Ревеля». 5/18 июля к Рафаловичу явился администратор Па-
рижско-Нидерландского банка и «Societe Generale» Бенак с го-
товым проектом газетного сообщения о предпринятом русским
правительством в Париже демарше с целью подготовки внешнего
займа, который будет носить международный характер, по-
скольку в нем примут участие Париж, Берлин, Лондон и Амстер-
дам.36
Рафалович сразу же выдвинул четыре возражения против
публикации такого заявления. Во-первых, «чего ради спускать
с цепи социалистическую свору в момент ревельского свида-
ния — это было бы прямым вызовом для нее»; во-вторых, «если
упоминать о демарше русского правительства, то следует ска-
зать, что французское правительство дало свое согласие»;
в-третьих, «ввиду отсрочки созыва Думы до осени» Коковцову
«неудобно» было бы подчеркивать, что открыты переговоры
о займе; наконец, в-четвертых, «опасно упоминать Берлин, при-
нимая во внимание, что это могло бы вызвать полемику». Рафа-
лович дал понять своему собеседнику, что самое большее, на что
могло бы согласиться русское правительство, — это на публика-
цию заявления примерно следующего характера: «Известно, что
срок погашения обязательств 1904 г. истекает в мае 1909 г. Рус-
ское правительство занято уже сейчас вопросом о форме их кон-
солидации. Эта операция потребует кредитной операции между-
народного характера с проведением ее в России и на загранич-
ных рынках». Бенак захотел добавить к этому заявлению фразу:
«Насколько нам известно, русское правительство Предприняло
в Париже предварительный демарш». Но в таком случае Рафало-
вич считал необходимым указать, что оно «заручилось согласием
французского правительства».37
Коковцов решительно поддержал попытки Рафаловича поме-
шать французскому министру финансов возложить всю ответ-
ственность за инициативу в подготовке нового займа исключи-
тельно на Россию. Оп заявил даже о своей готовности в случае,
если редакция извещения, предложенная Рафаловичем, не будет
принята, «сделать официальное заявление, подтверждающее со-
гласие французского правительства» на заключение займа.
36 Рафалович — Коковцову, 5/18 июля 1908 г. ЦГИА СССР, ф. 560,
оп:' 22, д. 316, лл. 34—36.
37 Там же.
223
Однако русский министр финансов предпочитал, чтобы факт на-
чала переговоров сохранился в тайне, и потому просил Рафало-
вича употребить все свое влияние на Кайо и побудить того отка-
заться от намерения публиковать в печати какие-либо сообще-
ния. «Я спрашиваю себя, — писал Рафаловичу Коковцов
9/22 июля 1908 г., — хорошо ли в нынешних условиях действо-
вать иначе как с общего согласия. Проще всего было бы ничего
не предавать огласке».38 По-видимому, в Париже вняли в конце
концов аргументам Коковцова и отказались от попытки выстав-
лять русское самодержавие в качестве единственного ответчика
за подготовку нового займа, которая к августу 1908 г. уже всту-
пила в деловую стадию.
Кайо известил Коковцова о согласии французского прави-
тельства на предстоявшую в Париже финансовую операцию еще
3/16 июля,39 12/25 июля состоялся визит президента Француз-
ской республики Фальера в Ревель,40 а в первых числах августа
русский министр финансов уже был в Гамбурге и приступил там
к непосредственным переговорам с французскими банкирами об
условиях планировавшегося на конец года займа.
В момент отъезда из Петербурга 15/28 июля Коковцов полу-
чил письмо от английского банкира лорда Ревельстока, подтвер-
ждавшего свое намерение принять участие в «ближайшей опера-
ции русского казначейства». Еще до получения этого письма
Коковцов был оповещен через дипломатические каналы об этом
намерении Ревельстока, а также о желании английского банкира,
чтобы его участие в займе «не носило бы никоим образом под-
чиненного характера французской группе» и чтобы его присоеди-
нение к ней было бы осуществлено «на условиях полной незави-
симости и по прямой просьбе, исходящей от представителей рус-
ского финансового управления». Хотя доля участия английского
рынка в предстоящем займе должна была быть совсем неве-
лика — всего 150 млн франков, Коковцов сразу же ухватился за
предложение Ревельстока, увидев в нем счастливую возможность
хоть в чем-то продемонстрировать независимость от француз-
ского рынка. Для Коковцова тем более важно было подчеркнуть
самостоятельный характер участия в операции английской
группы, что придать займу действительно международный харак-
тер и на этот раз не удавалось, ибо, помимо Франции и Англии,
оказалось реальным рассчитывать только на Голландию и то при
38 Коковцов — Рафаловичу, 9/22 июля 1908 г. ЦГИА СССР ф. 560
оп. 22, д. 316, лл. 36-37.
39 Неклюдов — Извольскому, 10/23 июля 1908 г. АВПР, ф. Секретный
архив, 1908 г., д. 227/228, лл. 17.
40 Очевидно, именно во время ревельского свидания президент Фран-
цузской республики «лично передал» Николаю II, что «просит считать
вопрос о займе окончательно решенным» (см.: Коковцов — Чарыкову,
31 августа/13 сентября 1908 г. ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22, д. 316, лл. 65-68).
224
условии, что там будет размещена «незначительная» часть.41
Естественно поэтому, что, хотя Ревельсток и не участвовал
в гамбургских переговорах, Коковцов постарался держать его
в курсе дел, связанных с займом. В Гамбурге Коковцова бук-
вально прежде чем он «успел распаковать своп чемоданы» по-
сетил Нецлин, который намеревался вслед за тем «немедленно»
отправиться в Экс-ле-Бэн для встречи и переговоров с Ревель-
стоком. И Коковцов поспешил принять меры к тому, чтобы Нец
лип выступал перед английским банкиром как уполномоченный
прежде всего русского Министерства финансов. В письме к Ре-
вельстоку, написанному из Петербурга уже после завершения
гамбургских переговоров, Коковцов подчеркивал и собственную
заинтересованность в том, чтобы участие английских банков
в операции носило самостоятельный характер. «Я придаю, — пи-
сал в связи с этим Коковцов, — особенное значение с точки зре-
ния чисто политической вашему приезду сюда и вашему лич-
ному участию в окончательном составлении вместе с нашими па-
рижскими друзьями условий займа».42 Гамбургские переговоры,
а главное вскрывшиеся в ходе их разногласия с французскими
банкирами, конечно, только лишний раз побудили Коковцова
к тому, чтобы постараться использовать Ревельстока в качестве
противовеса влиянию его французских коллег.
После того как Коковцову удалось добиться согласия фран-
цузского Правительства на выпуск займа, в Гамбурге он поста-
рался доказать Нецлину, который должен был играть видную
роль в подготовке нового займа, что условия, в которых нахо-
дится русский кредит, «далеко не те, что были в апреле 1906 г.»,
и французские кредитные учреждения должны принять это во
внимание и занять «совсем иную позицию в отношении новой
операции». В ответ па замечание Нецлина, что французские
банки захотят, вероятно, чтобы контракт был подписан в Па-
риже, Коковцов дал ему понять, что на этот раз оп «определенно
решил лично не ездить в Париж». Коковцову казалось, что он
сумел убедить Нецлина, однако русский министр финансов не
скрывал своей неудовлетворенности гамбургскими переговорами
в целом. Помимо Нецлина, с которым Коковцов виделся не-
сколько раз, в Гамбурге состоялись встречи русского министра
финансов и с другими представителями французского финан-
сового мира. Причем Коковцов столкнулся с фактом открытого
соперничества между различными финансовыми группами, кото-
рые должны были принять участие в займе, выразившегося,
в частности, в том, что ему было предложено «устранить Нец-
лина» и передать «главную роль» в подготовке операции видному
41 Коковцов — Ревельстоку, 22 августа/4 сентября 1908 г. ЦГИА СССР,
ф. 560, оп. 22, д. 316, лл. 41—45.
42 Там же.
15 Б. в. Ананьич
225
финансовому дельцу Рудольфу Готтингеру. Коковцов отказался
и, конечно, навлек на себя недовольство соперников Нецлина.
Не удалось русскому министру финансов и окончательно догово-
риться с французскими банкирами относительно типа займа.
По политическим соображениям Коковцов считал наиболее удоб-
ным выпуск 4 %-го займа, соглашался на 4.5 %-й, но решительно
отверг 5%-й тип займа, предложенный Лионским кредитом.43
Таким образом, переговоры в Гамбурге не привели, по сути
дела, ни к каким окончательным результатам и имели скорее
характер разведки как с той, так п с другой стороны, разведки,
которая принесла не вполне утешительные результаты для рус-
ского Министерства финансов. А тут еще к трудностям, с кото-
рыми столкнулся Коковцов в ходе переговоров с банкирами, при-
бавились немедленно отразившиеся на займе осложнения во
франко-русских отношениях, возникшие па старой почве, из-за
русских промышленных заказов за границей.
По утвержденной еще в июле 1907 г. царем судостроительной
программе была предусмотрена постройка в России четырех ли-
нейных кораблей с турбинными двигателями. Поскольку в Рос-
сии турбинные двигатели до того не строились, Морское мини-
стерство приняло решение воспользоваться в данном случае
услугами иностранных судостроительных фирм. В связи с этим
по решению Совета министров было образовано особое совещание
из представителей Морского министерства, Министерства финан-
сов, Министерства торговли и промышленности, а также Госу-
дарственного контроля для выработки условий конкурса по-
стройки линейных кораблей, причем заранее было предопреде-
лено, что суда должны строиться «па русских заводах, из рус-
ских материалов и русскими рабочими с закреплением лишь
технического надзора за рабочими со стороны исполняющей
заказ фирмы».44
Выработанные совещанием условия конкурса были разосланы
6 отечественным и 21 иностранной фирме. К установленному
конкурсной комиссией сроку было представлено 13 проектов,
в том числе 5 русских и 8 иностранных, и, кроме того, 5 проек-
тов русских корабельных инженеров. Первое место на конкурсе
было присуждено гамбургской фирме «Блом и Фосс», а второе —
Балтийскому судостроительному и механическому заводу, под-
готовившему свой проект совместно с английской судостроитель-
ной фирмой «Джон Браун».45 Успех немецкой судостроительной
фирмы произвел в Париже весьма неблагоприятное впечатление,
которое было только усугублено поздравительной телеграммой
43 Там же.
44 Особый журнал Совета министров 21 октября/3 ноября 1908 г. ЦГИА
СССР, ф. 1276, оц. 20, д. 27, лл. 100 101.
45 Там же; см. также: А. Н. Крылов. Воспоминания и очерки. М.,
1956, стр. 153- 155.
226
Вильгельма II, направленной фирме «Блом и Фосс», по случаю
победы на конкурсе.46
В последних числах августа во французских газетах распро-
странились сообщения о размещенном русским правительством
в Германии заказе на строительство броненосцев, сопровождав-
шиеся обвинением в том, что оно «пользуется деньгами, занимае-
мыми во Франции, чтобы обогащать германскую промышлен-
ность».47 Председатель Совета министров Франции «дал понять»
русскому министру иностранных дел, что «этот факт неблаго-
приятно скажется на успехе предстоящего займа».48 В ответ на
сообщения французских газет Рафалович с разрешения Коков
цова поспешил поместить в известиях телеграфного агентства
«Havas» полуофициальное, разъяснение по поводу присужден-
ного в результате конкурса германской гамбургской фирме
«Блом и Фосс» заказа.49 В нем подчеркивалось, что германская
фирма, представившая «оригинальный и наиболее отвечающий
требованиям» русского морского ведомства проект постройки
броненосцев, действительно получила подряд на эту постройку, но
с «весьма существенным ограничением, а именно, под условием
строить новые броненосцу па русских эллингах», с использова-
нием при постройке «исключительно русских материалов и рус-
ских рабочих».50 Но это сообщение не произвело успокаивающего
впечатления ни па французское правительство, ни на француз-
ские финансовые круги.
23 августа/5 сентября Рафалович встретился с Кайо. Фран-
цузский министр выразил глубокое сожаление, «что результаты
открытого судостроительного конкурса, такого, в котором герман-
ской фирме досталось первое место, оказались оглашенными до
займа». Кайо высказал опасения, что сразу же по возобновле-
нии сессии в парламенте последует запрос как по поводу появ-
ления России снова на парижском рынке, так и в связи с тем,
что «союзник Франции доверяет строительство четырех мощных
единиц своего восстанавливаемого флота немецким инженерам.
... Французский ум, — заявил Кайо, — очень упрощен. Он про-
ходит мимо факта открытого конкурса и останавливается только
46 А. Н. Крыло в. Воспоминания и очерки, стр. 153—155. Описание
этого эпизода см. также: К. Ф. Ша ц и л л о. Иностранный капитал и
военно-морские программы России накануне первой мировой войны.
«Исторические записки», т. 69, 1961, стр. 73—100.
47 Неклюдов — Чарыкову, 4/17 сентября 1908 г. ЦГИА СССР, ф. 560,
оп. 22, д. 316, лл. 82—88.
48 Коковцов — Рафаловичу, 20 августа/2 сентября 1908 г. ЦГИА СССР,
ф. 560, оп. 22, д. 316, л. 53.
49 Позднее под техническим руководством этой фирмы находился
Невский машиностроительный завод (Г. X а л ь г а р т е н. Империализм
до 1914 года. М., 1961, стр. 633).
50 Неклюдов — Чарыкову, 4/17 сентября 1908 г. ЦГИА СССР, ф. 560,
оп. 22, д. 316, лл. 82—88.
227
15*
па том факте, что немцы, поскольку они будут строить по своим
планам, будут знать слабые стороны новых кораблей».51 Разговор
был трудный. Кайо вел себя необычно п поразил даже такого мно-
гоопытного в политических делах человека, каким был русский
финансовый агент. «Признаюсь, впечатление было нехорошее, —
сообщал Коковцову о своем разговоре с Кайо Рафалович. —
Не знай я вашего коллегу давно, я бы подумал, что тут кроется
„блеф“ и желание получить с нас комиссионные. Но из-за на-
лога на доход он является пленником социалистов и, может
быть, бессознательно считается с ними больше, чем следовало бы.
Имеется формальное обязательство в отношении нас, принятое
до отъезда Фальера в Россию. Как бы то ни было — сохраним
хладнокровие».52
Разумеется, наличие формального согласия французского
правительства на выпуск займа служило известной гарантией
того, что Кайо, даже если бы захотел, не решился бы реализо-
вать свои угрозы. Тем не менее Коковцов и на этот раз был не
на шутку встревожен и задет притязаниями французского мини-
стра финансов. «Я не хочу скрывать от вас, — отвечал он
Рафаловичу, — что, несмотря на все мое спокойствие и хладно-
кровие, мне иногда кажется, что сознание своего богатства
у Франции и убеждение, что Россия не может обойтись без ее
золота, способствовали появлению странной точки зрения, что
Россия не должна у себя предпринимать то, что для нее является
наиболее полезным и наиболее выгодным, но что она должна
предварительно осведомляться — будет ли та или другая мера
чисто внутреннего порядка одобрена той или другой группой,
представляющей в данный момент по своему влиянию наиболее
важный фактор в политической жизни Франции... Я убежден, —
продолжал не без иронии Коковцов, — что, будучи человеком
высокого ума, мой коллега не долго будет оставаться под властью
мыслей, вам изложенных, и соблаговолит согласиться со мной,
что союз и дружба не являются синонимами ига и рабства (quo
alliance et amitie ne sont pas synonymes de joug et servitude) n
что Россия и ее правительство, право же, не являются винов-
никами того, что французская промышленность не оказалась на
уровне промышленности других стран, о чем приходится всяче-
ски сожалеть».53
Эти мысли предназначались для передачи Кайо в той форме,
какую Рафалович найдет наиболее удобной. Одновременно
Коковцов, как это бывало уже и прежде, обратился за поддерж-
51 Рафалович — Коковцову, 23 августа/5 сентября 1908 г. ЦГИА СССР,
ф. 56Q, оп. 22, д. 316, лл. 57—58.
52 Рафалович — Коковцову, 24 августа/6 сентября 1908 г. ЦГИА СССР,
ф. 560, оп. 22, д. 316, л. 59—59 об.
63 Коковцов — Рафаловичу, 31 августа/13 сентября 1908 г. ЦГИА СССР,
ф. 560, оп. 22, д. 316, лл. 60-64.
228
кой в Министерство иностранных дел, в частности к Н. В. Чари-
кову, прося положить конец трудно совместимым «с политиче-
ским достоинством России» требованиям французского прави-
тельства, предъявляемым при осуществлении денежных
операций.54 Но французское правительство со своей стороны
также стремилось перенести обсуждение выдвинутых им пре-
тензий на дипломатическую почву.
В первых числах сентября (ст. ст.) русский поверенный
в делах в Париже А. И. Неклюдов имел объяснения по этому по-
воду с Жоржем Луи. Французский дипломат «в самых осторож-
ных выражениях» и с оговоркой о совершенно доверительном ха-
рактере своего сообщения тем пе менее вполне определенно
заявил Неклюдову, что правительство республики сильно опа-
сается, как бы распространяемые в печати намеки на поддержку
германской промышленности суммами, добываемыми Россией из
Франции, не послужили толчком к ожесточенным нападкам на
помощь, оказываемую французским правительством заключению
нового русского займа.
Последовавший вслед за тем разговор Неклюдова с Кайо носил
откровенный и резкий характер. Кайо разразился «горячим по-
током» доводов против предоставления заказа немецкой фирме.
Кайо заявил, что подряд, полученный фирмой «Блом и Фосс»,
может «легко привести к тому, что части и материалы судов,
которые не могут в силу технических условий быть изготовлен-
ными в России, будут заказаны подрядчиками немецким промыш-
ленным фирмам», в то время как! «французское общественное
мнение, склонное с особым недоброжелательством и ревностью
относиться ко всякому германскому успеху, способно будет пере-
нести вопрос даже на политически военную почву» и обвинить
русское морское ведомство в том, что «все особенности и досто-
инства» новых русских броненосцев «сделаются заранее извест-
ными в Германии». По мнению Кайо, под влиянием этих настрое-
ний и в связи с «недовольством могущественных строительных
и промышленных фирм» в палате могут последовать запросы по
поводу предстоящего займа, причем правительству придется
«иметь дело не только с обычными криками социалистов, но
и с гораздо более опасными нападками и доводами умеренных и
обыкновенно расположенных к России депутатов». В заключение
Кайо выразил «глубокое сожаление», что постройка не поручена
просто русским инженерам, и искреннее пожелание, чтобы дело
было в этом смысле пересмотрено.
«К этому мой собеседник, — сообщал в Петербург Неклюдов, —
довольно неосторожно добавил, что при таком способе постройки
недостающие в России материалы и части судов могли бы быть
54 Коковпов — Чарыкову, 31 августа/13 сентября 1908 г. ЦГИА СССР,
ф. 560, оп. 22, д. 316, лл. 65—68.
229
заказаны французским фирмам».55 Таким образом, Кайо в своих
доводах главный упор сделал на недовольство французского
общественного мнения размещением в Германии русских судо-
строительных заказов.
Неклюдов избрал тот же метод защиты и в ответе француз-
скому министру финансов свою аргументацию построил на том,
что политика правительства в области военно-морских заказов
продиктована прежде всего необходимостью считаться с позицией
Думы и русским общественный! мнением. Неклюдов обратил вни-
мание Кайо на то, что Дума отклонила ассигнования на строи-
тельство броненосного флота по причине «вкоренившегося
недоверия» к «морскому ведомству». «Получив все-таки вследствие
несогласия Государственного совета с решением Думы и в силу
основных законов империи известные средства» на строительство,
морское ведомство, по словам Неклюдова, вынуждено было «об-
ставить отдачу подряда самыми строгими условиями беспристра-
стия, наглядной бережливости! и полной целесообразности» и
потому прибегло к открытому конкурсу как к лучшему средству
«сделать неоспоримым в глазах народного представительства
соблюдение этих условий постройки». «Вообразим себе хоть на ми-
нуту, — рассуждал Неклюдов, — что правительство наше в угоду
вашим домогательствам поступится принятым решением и пере-
даст подряд русским инженерам-кораблестроителям: какой поды-
мется тогда вопль в печати, какие нарекания посыпятся на
морское ведомство со стороны депутатов Думы. И если на эти
нарекания и на запросы правительство ответит, — хотя бы не-
гласно, а лишь в комиссиях государственной обороны или бюд-
жетной, — что перемена произошла вследствие настояний дру-
жественного и союзного правительства, что этим пожертвованием
русское правительство имело в виду обеспечить себе помощь
Франции и успех в другом важном вопросе финансового свойства,
то крики обвинения не только не смолкнут, а еще усилятся».
России де «навязываются известные заказы и известная экономи-
ческая политика иностранными заимодавцами. Конечно, такая
постановка вопроса, — продолжал Неклюдов, — такие обвинения
были бы в данном случае преувеличенными или даже вполне
неправильными; но депутаты X, У, Z, которые их предъявили бы
правительству, были бы искренно уверены в своей правоте; обви-
нения эти подхвачены были бы немедленно печатью, и, поверьте
мне, никакой враг столь счастливо действующего и благотворного
франко-русского союза не в силах нанести был бы этому союзу
такого удара, какой был бы нанесен ему в русском общественном
мнении подобными разоблачениями и толкованиями».56
55 Неклюдов — Чарикову, 4/17 сентября 1908 г. ЦГИА СССР, ф. 560,
оп. 22, д. 316, лл. 82—88.
56 Там же.
230
Таким образом, став в своих возражениях «на ту самую
почву, на которой стоял в своих доводах Кайо», Неклюдов подвел
свои рассуждения к тому, что русское правительство в данном
случае еще в большей степени, чем французское, должно счи-
таться с общественным мнением, пе говоря уже об ответствен-
ности «перед верховною властью», и может подвергнуться гораздо
более серьезным нападкам в Государственной думе пли Государ-
ственном совете, чем французское правительство в палате. Аргу-
менты и тактика, к которым прибег Неклюдов, конечно, были
для Кайо неожиданны и необычны и, как сообщал в Петербург
Неклюдов, по-видимому, произвели на французского министра
«известное впечатление». Но и Неклюдов, заклеймивший притя-
зания французского правительства «судебным термином „вымога-
тельства" (chantage)», не мог решить для себя вопрос, «на-
сколько это вымогательство серьезно, т. е. действительно ли воз-
буждение французского общественного мнения ... так искренно
и велико, что может отразиться неблагоприятно» на будущем рус-
ском займе, или французское правительство и Кайо, в частности,
просто запугивают, чтобы добиться от России столь желатель-
ных для французской промышленности заказов. Как и Рафало-
вич, Неклюдов был склонен допустить последнее.57
Коковцову и Извойьскому в Петербурге еще труднее было
оценить, насколько серьезно предостережение Кайо, и, стало быть,
причиной того, что русское правительство все-таки посчиталось
с претензиями своего союзника, прежде всего явилась настойчи-
вость, которую в данном случае проявила французская сторона.
Несмотря на красноречивые протесты русского дипломатического
и финансового представительства в Париже против притязаний
французского правительства, после всестороннего обсуждения
дела Коковцов и Чарыков в сентябре 1908 г. пришли все же
к выводу, что для ликвидации возникшего конфликта лучше
было бы принять к постройке русский проект, хотя при этом и
пришлось бы приобрести в собственность русского правительства
некоторые из проектов, предъявленных иностранными
фирмами.58
Для успокоения французского правительства русский пове-
ренный в делах в Париже вручил и Пишону, и Кайо специальную
записку, составленную на основании данных, присланных из
Петербурга Коковцовым и разъяснявшую цели предстоящего
русского займа. Причем в разговоре с Кайо Неклюдов подчерк-
нул, что «свободная сумма займа» «предназначается преимущест-
венно на нужды железнодорожного строительства». Все заказы
для него будут сделаны русской металлургической промышлен-
57 Там же.
58 К. Ф. Ш а ц и л л о. Иностранный капитал и военно-морские про-
граммы России накануне первой мировой войны, стр. 77.
231
костью, в которую вложено значительное количество французских
капиталов, и, таким образом, вся операция «послужит в конце
концов и на пользу Франции».59
5/18 сентября Рафалович вновь встретился с Кайо. И хотя
именно во время этой встречи Рафалович ознакомил Кайо с со-
держанием письма Коковцова от 31 августа/13 сентября, полного
негодования по поводу французских притязаний, на словах Рафа-
лович передал французскому министру, что окончательное реше-
ние относительно строительства линейных кораблей еще не
принято и «вопрос будет поставлен перед Советом министров».
Кайо на этот раз был более сдержан и пытался заверить Рафа-
ловича, что его неправильно поняли и он «никогда не имел пре-
тензий навязывать» русскому правительству французских судо-
строителей или мешать ему «строить на выгодных условиях»,
однако он вновь просил поручить руководство работами по строи-
тельству новых судов Балтийскому заводу и оттянуть решение
дела на время после займа.60
Заседание Совета министров, на котором обсуждался вопрос
о строительстве 4 новых линейных кораблей и было утверждено
решение, принятое по этому поводу предварительно на Особом
совещании, состоялось только 21 октября/3 ноября 1908 г. Совет
министров высказался за постройку судов по проект^' Балтий-
ского завода и за приобретение в собственность русского прави-
тельства проекта гамбургской фирмы «Блом и Фосс». В дошед-
шем до нас журнале Совета министров нет совершенно никаких
следов того, что решение это хоть в какой-то степени было обу-
словлено политическими мотивами. Совет министров вслед за
Особым совещанием признал, что «предложение Балтийского
завода при условии содействия фирмы „Джон Браун" является
наиболее приемлемым» по целому ряду соображений экономиче-
ского и финансового свойства.61 Приобретение же проекта фирмы
59 Неклюдов — Чарыкову, 4/17 сентября 1908 г. ЦГИА СССР, ф. 560,
оп. 22, д. 316, лл. 79—80. В справке сообщалось, что свободная часть
займа в 400 млн франков была предназначена на покрытие экстраорди-
нарных расходов будущего года, связанных с железнодорожным строи-
тельством и военными нуждами. В частности, было указано, что имеется
в виду постройка второго пути Транссибирской магистрали, строительство
Амурской дороги, завершение расчетов по сооружению окружной Москов-
ской дороги и, наконец, строительство новой подъездной линии к Транс-
сибирской магистрали, которая соединила бы север России с Сибирью
через Екатеринбург—Курган или Тюмень—Омск.
со Рафалович — Коковцову, 5/18 сентября 1908 г. ЦГИА СССР, ф. 560,
оп. 22, д. 316, лл. 74—75.
61 Соображения эти сводились к следующему. Во-первых, за составле-
ние подробных чертежей проекта и расчетов, а также за наблюдение за
рабочими Балтийский завод потребовал меньшую сумму, чем фирма
«Блом и Фосс». Во-вторых, фирма «Джон Браун» предоставила Морскому
министерству право послать для ознакомления с производством по четыре
русских инженера на каждый из принадлежавших ей трех заводов, в то
232
«Блом и Фосс» было объяснено необходимостью воспользоваться
его «оригинальными особенностями» при детальной разработке
проекта Балтийского завода.62 Однако из воспоминаний акад.
А. Н. Крылова, получившего в декабре 1907 г. назначение на
пост главного инспектора кораблестроения, известно, что откло-
нение проекта «Блом и Фосс» было вызвано иными причинами.
Под влиянием французских притязаний председатель Совета ми-
нистров П. А. Столыпин потребовал от Морского министерства,
чтобы «фирме „Блом и Фосс“ было дано отступное под видом
покупки у нее конкурсного проекта». А. Н. Крылову же и «было
поручено выработать это соглашение так, чтобы были и „овцы
целы и волки сыты“».63 В конечном счете отступное фирме «Блом
и Фосс» определили в 250 тыс. руб.64
2. БОСНИЙСКИЙ КРИЗИС
и ЛИКВИДАЦИОННЫЙ ЗАЕМ 1909 Г.
Казалось бы, разрешение конфликта, возникшего на почве
размещения русских военных заказов за границей, должно было
открыть Коковцову прямую дорогу к завершению во Франции
переговоров о государственном займе. Однако русское Министер-
ство финансов, едва покончив с получившим такую широкую
огласку политическим скандалом вокруг судостроительного кон-
курса, столкнулось с новыми трудностями.
6/19 сентября 1908 г. в Пария; из Виши приехал председатель
правления С.-Петербургского учетного и ссудного банка
Я. И. Утин для того, чтобы продолжить переговоры с француз-
скими банкирами об условиях предстоящего займа. Главной
фигурой с французской стороны в этих переговорах продолжал
время как «Блом и Фосс» согласпа была принять у себя всего только
четырех инженеров. В-третьих, было отмечепо, что фирма «Джоя Браун»
имела в своем распоряжении один из лучших бассейнов для испытания
моделей судов и располагала большим опытом постройки турбинных дви-
гателей, которого пе было у фирмы «Блом и Фосс». В-четвертых, англий-
ская фирма предоставила Морскому министерству право беспошлинного
пользования патентами по судо- и машиностроению, как уже ей при-
надлежавшими, так и теми, которые она могла получить в течение урока
действия контракта. И, наконец, в-пятых, по предложению Балтийского
завода разработка всех чертежей линейного корабля должна была быть
произведена в России под ответственностью фирмы «Джон Браун», в то
время как гамбургская фирма поставила непременным условием состав-
ление чертежей в Германии (Особый журнал Совета министров 21 ок-
тября/3 ноября 1908 г. ЦГИА СССР, ф. 1276, оп. 20, д. 27, лл. 100—101).
62 Там же.
63 А. И. Крылов. Воспоминания и очерки, стр. 154; К. Ф. Ша-
ц и л л о. Иностранный капитал п военно морская программа России на-
кануне первой мировой войны, стр 77.
64 А. Н. Крыло в. Воспоминания и очерки, стр. 154; Особый журнал
Совета министров 17 февраля/2 марта 1909 г. ЦГИА СССР, ф. 1276, оп. 20,
д. 31, лл. 82—83.
233
оставаться директор Парижско-Нидерландского банка Эдуард Нец-
лин, с которым Утин к вечеру 8/21 сентября уже достиг согла-
шения «о плане действий». Переговоры осложнились только из-за
разногласий, которые возникли по поводу претензий Бардака и
его группы получить не менее 10% участия в деле в качество
компенсации за содействие, которое Бардак оказывал русскому
правительству в игре на повышение русских фондов на париж-
ской бирже в 1907—1908 гг.65 Эта претензия Бардака нашла под-
держку со стороны синдика биржевых маклеров66 и вызвала реши-
тельный протест представителей ряда крупных банков, участни-
ков синдиката, особенно Лионского кредита.67 Что касается
Нецлина, то он ввиду «недружелюбных отношений» с Бардаком
совершенно уклонился от вмешательства в это дело, посоветовав
У тину непосредственно вести переговоры с членами синдиката.
Утин и сам находил претензии Бардака чрезмерными, ибо но
произведенным им предварительным подсчетам в случае, если бы
доля участия Бардака в предстоящем займе составила 10%, он
заработал бы па операции около 2 млн франков — слишком боль-
шое вознаграждение за «риск» и «заслуги» при том, что Бардак
и без того уже «нажил деньги от повышения русских фондов».68
Однако для того, чтобы отклонить требования Бардака, У тину
пришлось обратиться к авторитету русского министра финансов,
который настоял на ограничении доли участия Бардака минимум
до 6%, пообещав одновременно «не остаться в долгу перед Бар-
даком» при проведении операций с железнодорожными займами.69
Разумеется, спор относительно размера участия Бардака и его
группы в предстоявшем займе не мог серьезно отразиться на ходе
переговоров Утина с Нецлином и другими участниками синди-
ката и уж, конечно, не таил в себе угрозы их срыва. Более того,
к началу октября 1908 г. этот спор потерял свое значение на
фоне событий международного масштаба, сразу отсрочивших на
несколько месяцев завершение переговоров по подготовлявшейся
Коковцовым заграничной операции.
Подверженный всем превратностям внешнеполитических со-
бытий, русский государственный кредит в полной мере испытал
на себе влияние боснийского кризиса. Восточный кризис, по со-
общению представителя С.-Петербургского телеграфного агент-
ства А. А. Ефрона, в Париже был воспринят «как удар грома»,
65 Утин — Дорлиаку, 8/21 сентября 1908 г. ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22,
д. 316, лл. 89—90.
66 Утин Коковцову, 19 септября/2 октября 1908 г. ЦГИА СССР,
ф. 560, оп. 22, д. 316, лл. 94—105.
67 Утин — Дорлиаку, 13/26 сентября 1908 г. ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22,
д. 316, л. 93.
68 Утин — Дорлиаку, 8/21 сентября 1908 г. ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22,
Д. 316, лл. 89—90.
89 Дорлиак — Утипу, 20 септября/3 октября 1908 г. ЦГИА СССР,
ф. 560, оп. 22, д. 316, л. 108.
'I
234
вызвавший на бирже «общее смятение, превзошедшее по своим
масштабам то, которое вызвало известие о ночном нападении япон-
ских миноносцев на русский флот». «Все считали войну неиз-
бежной и уже видели втянутой в нее Россию».70
Известие о подготовлявшейся Австро-Венгрией аннексии
Боснии и Герцеговины появилось во французских газетах 21 сен-
тября/4 октября 1908 г. На следующий день и Рафалович, и Нец-
лин отправили Коковцову из Парижа близкие по содержанию
телеграммы. «Биржа была очень плохая, — телеграфировал агент
Министерства финансов. — Государственные фонды упали на
три-четыре пункта. Турецкие — па пять, сербские — на девять.
Большое замешательство. Финансовые круги высказываются за
немедленное выступление России в духе умеренности, умиротво-
рения, беспристрастия и полного согласия с западными держа-
вами».71 Телеграмма Рафаловича была получена в Петербурге
23 сентября/6 октября 1908 г. Копию ее секретарь министра фи-
нансов передал лично управляющему Министерством иностран-
ных дел Чарыкову 25 сентября/8 октября 1908 г.72 Между тем
Рафаловичу Коковцов ответил в тот же день (23 сентября/6 ок-
тября) и в достаточно определенной форме: «Мнение финансовых
кругов, которое Вы сообщаете, совпадает со взглядами русского
правительства. Заявление, разъясняющее эти взгляды, будет сде-
лано незамедлительно».73 Оперативность ответа Коковцова
ие была случайной и объяснялась тем, что кабинет Столы-
пина определил свое отношение к притязаниям Австро-
Венгрии еще па заседании 19 сентября/2 октября, когда Чарыков
поставил Столыпина, министров военного, морского и финансов,
а также исполнявшего обязанности начальника Генерального
штаба в известность о переговорах с австро-вепгерским прави-
тельством, о которых до того Извольский держал в курсе только
царя.74 Подготовлявшаяся Австро-Венгрией аннексия Боснии и
п Ефрон — Коковцову, 2/15 октября 1908 г. ЦГИА СССР, ф. 560,
оп. 22, д. 312, лл. 224—225.
71 Рафалович — Коковцову, 22 сентября/5 октября 1908 г. (получена
23 сеитября/6 октября). ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22, д. 316, л. 110. Нецлин
призывал в своей телеграмме «занять позицию выжидания до тех пор,
пока обстановка не станет более определенной» (там же, л. 109).
72 См помету Л. Ф. Дорлиака на телеграмме Рафаловича 22 сеп-
тября/5 октября. ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22, д. 316, л. 110.
73 Коковцов — Рафаловичу, 23 ссптября/6 октября 1908 г. ЦГИА СССР,
ф. 560, оп. 22, д. 316, л. ПО.
74 Мы не рассматриваем здесь историю боснийского кризиса и свя-
занные с ним противоречия в правящих кругах России. Босппйский кри-
зис интересует нас только в той мере, в какой он повлиял на переговоры
о займе в 1909 г. Сама история боснийского кризиса получила подробное
освещение в работах советских исследователей: К. Б. Виноградов.
Боснийский кризис '1908—1909 гг. Л., 1964; И. В. Бестужев. Борьба
в России по вопросам внешней политики. 1906—'1910, _ М., 1961,
Л А. Н е й м а и. Франко-русские отношения во время боснийского кри-
235
Герцеговины вызвала уже тогда серьезное беспокойство прави-
тельства, и в частности как возможное препятствие завершению
переговоров о займе. Столыпин и Коковцов на совещании 19 сен-
тября/2 октября «высказали прежде всего крайнее огорчение»
по поводу того, что правительство «так поздно» узнало «о деле
столь громадного национального и исторического значения, за-
трагивающего интересы внутреннего состояния империи и угро-
жающего возможными затруднениями предстоящему и необхо-
димому заграничному займу».75 Таким образом, вопрос о пред-
стоящем займе был поставлен Коковцовым и Столыпиным на
первом же совещании кабинета, посвященном определению впеш
неполитического курса правительства в связи с назревшим бос-
нийским кризисом. И, как видно, не только министр финансов,
но и премьер-министр придавал этому вопросу первостепенное
значение. Участники совещания отклонили заготовленный Из-
вольским меморандум австро-венгерскому правительству и вы-
сказались за созыв международной конференции, на которой
Россия должна была бы выступить «защитницей интересов своих,
Турции и балканских государств, д отнюдь не пособницей и
укрывательницей Австрии».76
Между тем известие о подготовленной австро-венгерским пра-
вительством аннексии Боснии и Герцеговины застало Изволь-
ского в поезде по дороге в Париж. 21 сентября/4 октября Коков-
цов и телеграфировал ему о принятом на заседании 19 сентя-
бря/2 октября Советом министров решении. Оно в известной
мере п должно было определить теперь поведение Извольского
в переговорах с французским правительством.77 В Париже рус-
ского министра иностранных дел ожидал холодный прием. Его
приезд «не послужил поводом для какого-либо официального
торжества». «В день своего приезда Извольский не нашел Пи-
шона па его посту и был встречен одним из директоров министер-
ства», в то время как Пишон «был просто на охоте и не счел
нужным отложить свои охотничьи удовольствия для приема»
русского министра иностранных дел, «визит которого, однако,
был объявлен». «Клемансо и его коллеги высказали холодность
в отношении Извольского», поставив ему в вину то, что он «не
зиса. Сб. Французский ежегодник. Статьи и материалы по истории Фран-
ции (1958), М„ 1959, стр. 375—406.
76 Чарыков — Извольскому, 20 сентября/3 октября 1908 г. И. В. Бесту-
ж е в. Борьба в правящих кругах России по вопросам внешней политики
во время боснийского кризиса. «Исторический архив», 1962, № 5, стр. 133;
см. также: Ф. Н о т о в и ч. Из переписки Николая и Марии Романовых
в 1907—1910 гг. «Красный архив», 1932, № 1—2 (50—51), стр. 173; История
дипломатии, т. ТТ. М., 1963, стр. 658.
76 Чарыков — Извольскому, 20 сентября/3 октября 1908 г. «Историче-
ский архив», 1962, № 5, стр. 133.
77 Более подробно об этом см.: И. В. Бестужев. Борьба в России по
вопросам внешней политики. 1906—1910, стр. 217—219
236
держал дружественное и союзное правительство в курсе событий,
которые должны были1 развернуться на Востоке, хотя сам был
предупрежден австро-венгерским министром иностранных дел».78
Наконец, Извольский сделался объектом критики французских
газет, обвинявших его, в частности, и в том, что он «хранил
молчание» о готовящейся аннексии, чтобы не помешать «начав-
шимся в Париже переговорам» о реализации новой большой фи-
нансовой операции.79 Извольскому пришлось прибегнуть к весьма
энергичным и решительным действиям для того, чтобы развеять
создавшуюся вокруг его имени неблагожелательную атмосферу.
Прежде всего русский министр заявил своему французскому кол-
леге, что он не давал министру иностранных дел Австро-Венгрии
Эренталю никакого согласия на аннексию Боснии и Герцеговины,
а 23 сентября/6 октября сделал по этому поводу пространное за-
явление редактору «Temps». Причем Извольский объявил о «пол-
ном единстве взглядов» между Россией и Францией в оценке
боснийского кризиса и по вопросу о созыве международной кон-
ференции.80 Очевидно, именно об этом заявлении Коковцов и
упомянул в своей телеграмме Рафаловичу, отправленной в тот
же день (23 сентября/6 октября), имея его в виду как средство,
которое должно будет успокоить парижскую биржу.
Коковцов теперь прилагал все усилия к тому, чтобы углубле-
ние боснийского кризиса не отразилось на ходе переговоров
о займе. 25 сентября/8 октября он вновь телеграфировал Из-
вольскому в Париж, прося его непременно принять и выслушать
Нецлина. Коковцов обращал внимание Извольского па то, что
необходимо срочно восстановить спокойствие, ибо в противном
случае возможен срыв «столь необходимой» для русского прави-
тельства финансовой операции. «Так как публикация заявления
относительно созыва конференции имеет огромное значение
для восстановления спокойствия, — телеграфировал Коковцов, —
я был бы вам особенно признателен за ускорение этой публика-
ции».81 Одновременно Коковцов телеграфировал и Нецлину, ре-
комендуя ему просить приема у Извольского в русском посоль-
стве, чтобы переговорить «о неразрешенных финансовых вопро-
сах».82 В результате Нецлин трижды виделся с русским мини-
стром иностранных дел и установил «постоянный контакт»
с русским посольством в Париже. К 27 сентября/10 октября оп
78 Ефрон — Коковцову, 2/15 октября1908 г. ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22,
д. 312, лл. 220—223.
79 Там же, лл. 224—225.
80 Л. А. И е й м а н. Франко русские отношения во время боснийского
кризиса, стр. 385—386.
81 Коковцов — Извольскому, 25 сентября/8 октября 1908 г. ЦГИА СССР,
ф. 560, оп. 22, д. 316, л. 116.
82 Коковцов — Нецлину, 25 сентября/8 октября 1908 г. ЦГИА СССР,
ф. 560, оп. 22, д. 316, л. 117.
237
уже мог сообщить Коковцову утешительные сведения о настрое-
ниях в финансовых кругах.
Однако Нецлин по-прежпему склонен был «занимать позицию
выжидания, пока политическая атмосфера полностью не прояс-
нится». «Если попытаюсь действовать сейчас в другом духе, —
сообщал он в Петербург, — потеряю все влияние, ничего не до-
стигнув».83 В данном случае Нецлин, по-видимому, был искре-
нен, ибо точно той же точки зрения придерживался и У тин, не
только продолжавши!! «непрерывно поддерживать связь с Нец-
лином», но и находившийся в курсе переписки русского мини-
стра с главой синдиката парижских банков, готовивших русский
заем.84 Естественно, Коковцову ничего другого не оставалось, как
сделать вид, что он не заинтересован в спешке и вовсе «не на-
стаивает на ускорении дела».85
Вместе с тем Коковцов прилагал все усилия к тому, чтобы
способствовать разрешению европейского конфликта, и пользе
вался всяким случаем для демонстрации полного единства во
взглядах со своими европейскими союзниками. Так, стоило Из-
вольскому уже из Лондона запросить о согласии русского пра
вительства подготовить совместно с другими великими держа-
вами новый 3%-й турецкий заем на тех же основаниях, на кото
рых русское правительство в свое время давало гарантии еги-
петскому и греческому займам, как Коковцов немедленно дал на
это согласие. Министр финансов распорядился телеграфировать
в Лондон, «что в современных политических осложнениях Рос-
сия должна показать полное бескорыстие и особое внимание
в пользу Турции», и «если другие великие державы дадут свою
гарантию турецкому займу, то Россия не может и не должна
отделиться от общего согласия».86
Одпако, несмотря на старания Коковцова, дело русского
займа подвигалось весьма медленно. Один из наиболее видных
представителей парижской финансовой элиты еще в первых чис-
лах октября (ст. ст.) заявил Ефрону, что, с его точки зрения,
выпуск русского займа безусловно будет отложен до начала но
вого года, так как в лучшем случае понадобится не менее ме-
сяца после паники, вызванной боснийским кризисом, «чтобы
атмосфера -сделалась благоприятной для операции такого раз-
маха», а в декабре, по традиции, существующей в финансовых
83 Нецлин — Коковцову, 27 сентября/10 октября 1908 г. ЦГИА СССР,
ф. 560, оп. 22, д. 316, л. 118.
84 Утин — Коковцову, 26 сентября/9 октября 1908 г. ЦГИА СССР,
ф. 560, оп. 22, д. 316, л. 120.
85 Коковцов — Утину, 27 сентября/10 октября 1908 г. ЦГИА СССР, ф. 560,
оп. 22, д. 316, л. 121.
88 См. резолюцию Коковцова иа телеграмме Рутковского от 29 сен-
тября/! 2 октября 1908 г. ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22, д. 316, л. 123.
238
кругах, не расположены принимать новые обязательства.87 Дей-
ствительно, участники синдиката, готовившего заем, явно не
склонны были спешить, хотя Нецлин и Коковцов намечали про-
извести заем «при первом же прояснении политического гори-
зонта». Условно таким моментом считали завершение перегово-
ров между великими державами, в результате чего должна была
быть созвана конференция.88
Ко второй половине октября (н. ст.) произошли два события,
вызвавшие новое беспокойство в европейских финансовых кру-
гах, — инцидент в Касабланке и сенсационное интервью герман-
ского императора в «Daily Telegraph». К тому же возможность
созыва конференции утратила реальность. Правда, незамедли-
тельное проведение займа не встречало возражений со стороны
французского правительства, и Кайо даже заявил Рафаловичу,
что «финансовая операция могла бы состояться, несмотря на не-
определенность положения, переживаемого теперь Европой», и
«если бы даже финансовая группа пе решилась взять на себя
твердого обязательства» (une prise ferine).89 Ио это, по мнению
Коковцова, поставило бы русский кредит «в одно положение со
слабыми промышленными предприятиями, существование кото-
рых зависит от колебаний на рынке».90 Скрепя сердце русский
министр предпочитал ждать безусловного согласия синдиката на
осуществление займа.
Переписка Коковцова с Нецлином за ноябрь и декабрь
1908 г. свидетельствует о скрытом, но временами прорывав-
шемся недовольстве министра позицией французских банков, ко-
торые, видимо, не прочь были использовать международный кри-
зис для того, чтобы выторговать себе более выгодные условия
в предстоящей операции.
У Коковцова вызывали тревогу и слишком очевидная демон-
страция зависимости русского кредита от внешнеполитических
осложнений, и то, что приближавшийся с каждым днем срок по-
гашения обязательств Государственного казначейства ослаблял
позиции русского правительства в переговорах с синдикатом
банков, готовившим операцию. К середине октября (ст. ст.) Ко-
ковцов, по-видимому, считал обстановку вполне подходящей для
проведения займа и в весьма недвусмысленной форме обращал
па это внимание Нецлина, почти открыто упрекая французского
банкира в преднамеренной затяжке дела. «Ставить пашу эмис-
сию в зависимость от окончательного разрешения политических
87 Ефрон — Коковцову, 2/15 октября 1908 г. ЦГИА СССР, ф. 560, ол. 22,
д. 312, лл. 220—223.
88 Коковцов — Нецлину, не позднее 10/23 октября 1908 г. ЦГИА СССР,
ф. 560, оп. 22, д. 271, л. 180-180 об.
89 Коковцов — Нецлину, не ранее 7/20, не позднее 10/23 октября 1908 г.
ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22, д. 271. л. 197—197 об.
90 Там же, лл. 197 об.—198 об.
239
осложнений на Востоке, — писал Коковцов Нецлину где-то около
10/23 октября 1908 г.,— было бы, на мой взгляд, в высшей сте-
пени неблагоразумно. В самом деле, что означает полная ликви-
дация противоречий во внешней политике и когда можно будет
сказать, что отношения между тем пли иным государством пере-
стали быть напряженными?.. Был ли хоть один год со времени
нашей войны с Турцией, т. е. в течение 30 лет, когда бы не
возникало угрозы миру? Отказались ли по этой причине великие
державы делать то, что полезно для их экономического развития
и изыскивать необходимые средства путем займов?».91 Коковцов
убеждал своего парижского корреспондента в том, что «нет ни-
какой реальной опасности войны и что призрак этой опасности
существует только в воображении слишком тонких политиков».92
Русский министр подчеркивал, что Россия пе хочет войны и «не
даст себя больше вовлечь, как это было 33 года назад, идеями
славянофильства в великодушные и бескорыстные действия, до-
стойные донкихотства». Напротив того, «в согласии с Францией и
Англией» Россия способствовала умиротворению Сербии, и визит
сербского наследника в Петербург «имел своим результатом
только укрепление спокойствия».93 «Могу вам сказать только со-
вершенно конфиденциально, — добавлял Коковцов, — что зажи-
гательная речь, произнесенная принцем Георгием по его возвра-
щении в Белград, и его утверждение, будто поддержка России
гарантирована Сербии, не соответствует истине. Наследнику
просто было сказано, что Сербия может рассчитывать на мораль-
ную поддержку с нашей стороны только в случае, если ее поли-
тика будет благоразумной».94
Международные отношения в конце октября 1908 г. Коковцов
склонен был расценивать как период относительного затишья,
который должен продлиться по меньшей мере до весны, и по-
тому не видел оснований для отсрочки операций, требуя от
Нецлипа объяснений, почему синдикат придерживается такой
тактики. «Я, разумеется, ни на минуту не хочу допустить, —
писал Коковцов, — будто, как внушалось различными органами
враждебной России прессы, среди ваших друзей кое-кто хотел бы,
чтобы переговоры о займе длились бы как можно дольше, чтобы
иметь возможность предложить России особенно тяжелые усло-
вия, но выгодные для держателей русских фопдов. Это дурная
мысль, я не хочу придавать ей никакого значения, но не могу
удержаться от того, чтобы не высказать ее Вам, потому что я не
вижу никакой другой серьезной причины, по крайней мере в пе-
91 Коковцов — Нецлину, не ранее 6/19, не позднее 10/23 октября
1908 г. Ц1 ИА i.CCP, ф. 560, оп. 22, д. 271, лл. 190 об.—191.
92 Там же л. 19?.
93 Коковцов — Нецлину, не позднее 10/23 октября 1908 г. ЦГИА СССР,
ф. 560, оп. 22, д. 271. л. 183 об.
94 Там же, лл. 183 об.—184.
240
доживаемый нами период благоприятной обстановки, для коле-
баний».95
Однако Нецлин не только затягивал операцию, но и выдвигал
новые условия, о которых не было речи при переговорах в Гам-
бурге. Прежде всего он совершенно поставил в тупик Коковцова
своим новым предложением постараться «убедить» присоеди-
ниться к франко-английской группе Германию. Коковцов был
уверен, что германские банки откажутся от участия в займе,
а приглашение их в консорциум после того, как переговоры
о займе велись уже в течение нескольких месяцев, только сви-
детельствовало бы, с его точки зрения, о том, что французские
банки одни не в состоянии справиться с операцией. Кроме того,
сумма нового займа, не связанного с погашением бон 1904 г.,
была слишком мала для того, чтобы делить ее между англий-
скими, немецкими и голландскими банками. Нецлин предлагал
увеличить сумму займа. Коковцов утвержал, что он и сам бы
пе прочь это сделать, но не может рассчитывать на поддержку
Думы, «которая никогда не захочет понять, что правительство
может стремиться занять больше, чем ему нужно непосредст-
венно в данный момент».96
Помимо разногласий с Нецлипом, переговоры о займе ослож-
нялись еще и ввиду конфликта Нецлина с синдиком биржевых
маклеров, стремившегося, как это стало известно в Петербурге,
всячески ему «вредить». В частности, Вернейль, преследуя соб-
ственную выгоду, добивался того, чтобы Кайо поручил выпуск
займа прямо синдикату биржевых маклеров без гарантии суммы
подписки.9?
Несмотря на франко-русские противоречия в сфере внешне-
политической,98 отсрочка займа теперь, таким образом, в первую
очередь зависела от синдиката банков, и в этом случае мало что
могли дать старания Коковцова предотвратить даже самые нпч-
55 Там же, лл. 186 об.—187.
“ Коковцов — Нецлину, не ранее 6/19, не позднее 10/23 октября
1908 г. ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22, д. 271, л. 195.
97 Ефрон — Коковцову, 16/29 октября 1908 г. ЦГИА СССР, ф. 560,
оп. 22, д. 312, лл. 227—229. Сообщение Ефропа о действиях Вернейля
пе вызвало у Коковцова никакого удивления. «Я знаю все это», — напи-
сал он на полях донесения своего агента.
98 Как доносил в Петербург Ефрон, в Париже весьма были недо-
вольны действиями Извольского, и в том числе его переговорами в Лон-
доне. В результате во время своего второго, осенью 1908 г., посещения
Парижа Извольский был встречей там не менее холодно чем в первый
раз. «С глубоким прискорбием надо признать, — писал Ефрон Коковцову
в ноябре 1908 г., — что дипломатический престиж России заметно умень-
шился со времени педавпего паломничества Извольского. Даже Пишон,
который далеко не Ришелье, критикует неясность мышления и отсут-
ствие прозорливости у нашего министра иностранных дел» (Донесения
Ефрона Коковцову от 16/29 октября и 13/26 ноября 1908 г. ЦГИА СССР,
ф. 560, оп. 22, д. 312, лл. 227 —229 и 240—243).
16 Б. В. Анапьич
241
тожпые осложнения во франко-русских отношениях, которые
способствовали бы возбуждению биржи." Видимо, в вопросе'
о сроке выпуска русского займа существовали какие-то разно
гласия и среди членов синдиката французских банков. Во вся-
ком случае, судя по сообщениям Ефрона, в последних числах
октября (н. ст.) Лионский кредит будто бы «даже нетерпеливо
ожидал осуществления операции в кратчайший срок» и «уже-
произвел подписку среди своей многочисленной клиентуры па
значительную сумму», в то время как некоторые другие банки
и банкиры предпочли бы отложить операцию до мая под тем
предлогом, что в связи с международными осложнениями должны
были быть изменены и условия выпуска займа по сравнению-
с теми, о которых договаривались в сентябре.99 100 Подобной пози
ции, как показали дальнейшие переговоры о займе в декабре
1908 г., придерживался и Нецлин.
Несмотря на осложнения в переговорах с французскими бан-
кирами, Коковцов продолжал подготовку займа пе только в Па
риже, ио и в Петербурге, где па этот раз ему все-таки пред-
стояло провести через Думу намечавшуюся операцию. Коковцов
избрал для этой цели последние числа ноября 1908 г.
28 ноября ст. ст. Дума приступила к обсуждению доклада
бюджетной комиссии по вынесенному правительством законо
проекту о предоставлении министру финансов права совершить
кредитную операцию для погашения 5 %-го обязательства Госу-
дарственного казначейства 1904 г. (300 млн руб.) и для покры-
тия чрезвычайных расходов 1909 г. (150 млн руб.).
Несмотря на то что большая часть займа (300 млн руб.) при-
ходилась на обязательное для Думы погашение старого долга и
правительство Столыпина могло рассчитывать на безоговорочную
поддержку правого большинства третьей Думы, оно все-таки
пе прочь было обсуждать вопрос о займе при «закрытых две-
рях».101 Но если до этого дело и ле дошло, то Коковцов принял
меры к тому, чтобы насколько можно ограничить участие депу-
татов в этом фактически первом обсуждении в думских стенах
проекта внешнего государственного займа. Членам Государствен-
ной думы ие был даже заранее роздан сам законопроект, и всю
основную работу по его проведению Коковцов постарался сосре
99 Коковцов был настолько осторожен в этом отношении, что его бес-
покойство вызвал даже такой ничтожный эпизод, как выступления во
Франции устно и в печати председателя «Славянского общества» отстав-
ного русского генерала Череп-Спиридовича, заявлявшего, что Россия,
вопреки желанию своего правительства, неизбежно будет вовлечена
в войну из-за Сербии (Ефрон — Коковцову 13/26 ноября 1908 г. ЦГИА
СССР, ф. 560, оп. 22, д. 312, лл. 240—243).
100 Ефрон — Коковцову, 16/29 октября 1908 г. ЦГИА СССР, ф. 560,
оп. 22, д. 312, лл. 227—229.
101 Государственная дума. Третий созыв. Стенографические отчеты.
Сессия вторая, ч. I. СПб., 1908, заседание 28 ноября 1908 г., стлб. 1935.
242
ДОТОЧИТЬ в бюджетной комиссии, со стороны которой министр
получил безоговорочную поддержку.
Третьеиюньская система оправдала себя на деле: правое
большинство Думы обеспечило министру полную свободу дейст-
вий в подготовке новой финансовой операции. Дума санкциони-
ровала заем в 150 млн руб. для покрытия чрезвычайных расхо-
дов 1909 г. до утверждения государственной росписи на 1909 г.
п, стало быть, до точного определения размера этих расходов.
Кроме того, Дума утвердила не нарицательную, а действительную
(как этого и хотел Коковцов) сумму займа, предоставив тем са-
мым министру финансов полную свободу в определении его усло-
вий. Покорность Думы даже встретила осуждение со стороны не-
которых органов петербургской буржуазной прессы, расценивших
ее действия как «добровольное самоограничение» своих прав.102
Против нового займа выступили только социал-демократическая
фракция Думы и трудовая группа. Кадетская фракция признала
себя обязанной голосовать за ту часть займа, которая предназна-
чалась для погашения обязательств 1904 г., и при постатейном
голосовании законопроекта высказалась только против предостав-
ления министру финансов права до утверждения бюджета зани-
мать 150 млн руб. на погашение чрезвычайных расходов
1909 г.103
Утверждение Думой законопроекта о займе развязало Коков-
цову руки для окончательного завершения переговоров с банкир-
ским синдикатом, которые к декабрю 1908 г. приняли довольно
острый характер.
14/27 декабря в «Temps» неожиданно появилась большая
статья о предстоящем займе, вызвавшая в Петербурге серьезную
тревогу. Газета призывала французских банкиров не соглашаться
на слишком, с ее точки зрения, высокую и невыгодную цепу
выпуска, предлагаемую русским правительством.104 По сведениям,
полученным Ефропом из различных парижских источников, уда-
лось установить, что статья была инспирирована Парижско-Ни-
дерландским банком, чтобы заставить русское правительство со-
102 «Слово», 23 ноября/6 декабря 1908 г., № 629; «Русские ведомости»,
№№ 277, 285, 1908 г. Для парижской биржи исход обсуждения в Думе
законопроекта о выпуске займа также нс прошел бесследно. «Финансо-
вый мир и биржа, так сказать, сторожат выпуск нашего займа, — сооб
щал в первой половине декабря (ст. ст.) Коковцову Ефрон. — В самом
деле, едва стали известны результаты голосования Думы, как биржа,
пребывавшая в состоянии застоя, совершенно изменила свою физиономию.
Курсы прошли всю гамму, и сделки, накануне еще ничтожные, стали
значительными. Паши 5%-е превысили паритет, а ренты 1-й и 2-й серий
приближаются к паритету» (Ефрон — Коковцову, 11/24 декабря 1908 г.
ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22, д. 312, лл. 246-248).
103 Государственная дума. Третий созыв. Стенографические отчеты.
Сессия вторая, ч. I, заседание 28 ноября 1908 г., стлб. 1985—1986.
104 Ефроп — Коковцову, 14/27 декабря 1908 г. ЦГИА СССР, ф. 560,
оп. 22, д. 312, л. 250.
243 1'>*

гласиться на низкий выпускной курс нового займа, причем авто;»
статьи Майше оказался «личным другом» главы Парижско-Ни-
дерландского банка. Помимо статьи о займе, газета поместила
еще сообщения о политических арестах в Петербурге и «сен-
сационную» статью о новых осложнениях в отношениях между
Россией и Австрией с предостережением, что «война на Ближ-
нем Востоке может вспыхнуть каждую минуту».105 Все эти вы-
ступления «Temps» были восприняты в Петербурге как кампа-
ния, организованная Парижско-Нидерландским банком. «По сведе-
ниям, почерпнутым из источника, который я считаю очень серь-
езным, — писал по этому поводу Коковцову Ефрон, — господа и»
Парижско-Нидерландского банка, опьяненные успехом, достиг-
нутым в последнее время в некоторых делах в экзотических
странах, и особенно в Сан-Паоло, где при эмиссии в 150 млн
франков они заработали более 15 млн, испытывают ненасытный
аппетит. Если прошлой весной, когда их баланс в отношении
прибыльных дел был бедеп и на рынке был избыток денег, они
предлагали министру финансов совсем разумные условия
займа, то теперь они изменили свое мнение и решили всеми
средствами оказывать давление на русское правительство, чтобы
добиться значительно более выгодных для себя условий займа.
Одному из моих друзей главный директор Парижского банка
достаточно нагло заявил, что, принимая во внимание близость
срока платежей по выкупу казначейских бои, русское правитель-
ство будет вынуждено принять предложенные памп условия, так
как, прибавил оп, немыслимо, чтобы при настоящей неспокойной
политической обстановке оно прибегло к военным фондам для
выкупа бон».106
Как выяснилось в ходе переговоров, синдикат банков, и
в частности Лионский кредит, игравший главную роль в выпуске
займа, намерен был настаивать па выпуске 4.5 % -го займа по цене
88%, причем поскольку комиссионное вознаграждение синдикату
было определено в 4%, то реализационная цена для Государст-
венного казначейства определилась бы всего в 84%; из нее
должны были быть покрыты еще и расходы по уплате француз-
ского гербового сбора в размере 2% и обычные операционные
в размере 0.5%. Коковцов находил цену выпуска, предложенную
синдикатом, не только невыгодной и неприемлемой, но и не со-
ответствующей расценкам русских фондов на иностранных бир-
жах, в том числе и па парижской. По мнению Коковцова,
биржевая цепа 4.5% займа на основании средней расценки глав-
нейших русских 4%-х фондов в Париже должна была быть опре-
делена в 93.092%. Но поскольку новые займы выпускались на
105 Ефрон — Коковцову, 18/31 декабря 1908 г. ЦГИА СССР, ф. 560,
оп. 22, д. 312, лл. 255—256 об.
106 Там же.
244
2% ниже биржевой цены «в целях привлечения капиталов», то*
министр считал возможным установить выпускную цену нового
займа в 91 %.107 Начался торг. Синдикат настаивал на цене
88’/4°/о, затем согласился повысить ее до 883/4%. Коковцов не-
уступал.
Царь утвердил одобренный Государственным советом и Госу-
дарственной думой закон о предоставлении министру финансов
права выпустить заем на 450 млн руб. действительных еще
6/19 декабря. 19 декабря 1908 г./1 января 1909 г. Николай II
санкционировал командировку в Париж специально для заверше-
ния переговоров (и подписания контракта) директора Особенной
канцелярии по кредитной части Л. Ф. Давыдова.108 А вопрос
о цене займа так и не был решен. На 21 декабря 1908 г./З января
1909 г. было назначено заседание Комитета финансов, который
должен был утвердить условия займа, а соглашение с француз-
скими банкирами все еще не только не было достигнуто, но и
появилась даже угроза разрыва переговоров. Возможно, министр
финансов даже подумывал о том, чтобы опять искать утешения
в Берлине у Мендельсона. Во всяком случае Коковцов держал
его в курсе своих парижских неудач. Именно 21 декабря 1908 г.
Коковцов отправил в Берлин А. Фишелю телеграмму следую-
щего содержания: «Новости из Парижа крайне неблагоприятные.
Тон резкий, и последняя телеграмма имеет характер ультиматума.
Предложенная, еще и с оговорками, цена выпуска — 883/4 с заяв-
лением, что не пойдут на более высокую цену. Сегодня вечером
заседание Комитета финансов. Лично я предпочитаю разор-
вать».109 В тот же день утром Коковцов телеграфировал и Нец-
лину в Париж, предложив ему «в случае отрицательной пози-
ции Комитета финансов ... до окончательного разрыва дела^рас-
смотреть, на каких условиях можно было бы выпустить заем дру-
гого типа».110 «Ваш аргумент относительно более низкого курса
в Лондоне произвел крайне тягостное впечатление, — сообщал
Коковцов. — Казалось бы, принимая во внимание незначительное
участие этого рынка, вместо того чтобы предлагать неприемле-
мую для России выпускную цену, следовало бы произвести опе-
рацию без участия Лондона».111
Коковцов не взял на себя решение вопроса о цене предстоя-
щего займа и вынес его на суд Комитета финансов, рассматри-
107 Представление Коковцова в Комитет финансов, не позднее 8/21 де-
кабря 1908 г. ЦГИА СССР, ф. 563, оп. 2, д. 478, лл. 1-5.
108 Всеподданнейшая докладная записка Коковцова, не позднее 19 де-
кабря/1 января 1909 г. ЦГИА СССР, ф. 583. он. 4, д. 321, л. 97—97 об.
109 Коковцов — Фишелю, 21 декабря 1908 г./З января 1909 г. ЦГИА
СССР, ф. 560, оп. 22, д. 316, л. 144.
110 Коковцов — Нецлину, 21 декабря 1908 г./З января 1909 г. ЦГИА
СССР, ф. 560, оп. 22, д. 316, л. 146.
111 Там же; Журнал Комитета финансов 21 и 23 декабря 1908 г./З и
5 января 1909 г. ЦГИА СССР, ф. 563, оп. 2, д. 478, лл. 7—13 об.
245
вившего условия займа 21 и 23 декабря 1908 г. (ст. ст.). К мо-
менту заседания Комитета финансов синдикат банков «в качестве
последнего своего предложения» дал согласие на выпускную цену
в 89%, которая, по мнению Коковцова, была также ниже суще-
ствовавшей на парижской бирже в конце 1908 г. расценки рус-
ских фондов. Причем действительная выручка русского прави-
тельства, за вычетом операционных расходов и гербового сбора,
должна была составить 82.5—83%. Коковцов не скрывал, что
новое условие синдиката не может быть признано вполне вы-
годным для казны. Однако, прежде чем решить — принять или
не принять это условие, Коковцов предложил членам Комитета
финансов «всесторонне взвесить три фактора», сформулирован-
ные им в следующем виде: «1) Современное политическое поло-
жение Европы, утратившее с конца сентября месяца текущего
года ту устойчивость и то спокойствие, которые столь необходимы
для всякой значительной кредитной операции; 2) неизбежная для
нас в настоящее время необходимость ограничиваться при совер-
шении предполагаемой операции одним французским рынком
при крайне незначительном лишь участии английского и гол-
ландского рынков и 3) в значительной степени вынужденный
характер операции, так как главнейшая часть ее (2/3) обуслов-
ливается необходимостью погашения 1/14 мая наступающего
года обязательств Государственного казначейства, выпущенных
в 1904 г. на сумму в 300 млн руб.».112 Коковцов не отвергал
«в принципе возможность изыскания других способов временного
погашения» краткосрочных обязательств, но подчеркивал, что
«изыскание таких способов, нанося во всяком случае существен
ный ущерб русскому кредиту, неизбежно будет сопряжено со зна-
чительными расходами и пе может по существу своему не быть
соединено с весьма существенными трудностями». Оценив пред-
ложение французского синдиката «как не вполне отвечающее
интересам русского государственного кредита», Коковцов выска-
зался за то, чтобы все-таки принять это предложение. Причем,
как выяснилось в ходе заседания Комитета финансов, того же
мнения придерживались и Извольский, и Столыпин. На предло-
жение Витте выслушать мнение министра иностранных дел и
председателя Совета министров по поводу того, в какой мере
«представляется неотложным» совершение займа, Коковцов
заявил, что он уполномочен сообщить, что министр иностранных
дел, равно как и председатель Совета министров, считает целесо-
образным «воспользоваться первой подходящей минутой и
сколько-нибудь приемлемым предложением» для совершения опе-
рации.
1,2 Журнал Комитета финансов 21 и 23 декабря 1908 г./З и 5 января
1909 г. ЦГИА СССР, ф. 563, оп. 2, д. 478, лл. 7-13 об.
246
Членам Комитета финансов ничего не оставалось другого, как
признать «предрешенной» желательность заключения займа
без всяких промедлений. Члены Комитета финансов не сочли
возможным выплатить весь капитал по краткосрочным обяза-
тельствам без опасности «нарушить устойчивость» денежного
обращения, «с таким усилием сохраненного в целости как в пе-
риод войны, так и в последующую пору внутренних неуст-
ройств». Невыгодным как в политическом, так и в финансовом
отношениях был признан выпуск новых серий краткосрочных
обязательств взамен подлежавших погашению. В конечном
счете Комитет финансов пришел к выводу, что в связи с вынуж-
денным характером операции и «возможностью обратиться почти
всецело только к одному французском} рынку» предложение
синдиката французских банков «представляется не настолько не-
выгодным, чтобы отвергать его». Комитет финансов высказался
только за сокращение срока, в течение которого заем не мог
быть ни погашен, ни конвертирован с 20 до 12 или хотя бы до.
15 лет, и уполномочил Коковцова настаивать на уменьшении
комиссионного вознаграждения банкирам с 4 до 3.5%, но с оговор-
кой, что «в случае решительного отказа синдиката пойти на
дальнейшие уступки» следует принять выдвинутые им условия
в том виде, в каком они были представлены на рассмотрение Ко-
митета финансов.113
После санкционирования Комитетом финансов основных
условий предстоявшего займа Коковцов еще в течение почти не-
дели продолжал переговоры с синдикатом банков и только
1/14 января 1909 г. дело было доведено до подписания конт-
ракта.114 2/15 января Николай II подписал именной высочайший
указ о выпуске 4.5 %-го займа, который шесть дней спустя был
распубликован в печати. Заем стал совершившимся фактом,, а его
условия предметом критики и осуждения почти всех без исклю-
чения русских газет независимо от их партийной принадлеж-
ности.
Коковцов, конечно, не преминул воспользоваться предостав-
ленной ему Думой свободой в определении нарицательной суммы
займа и заключил заем на нарицательный капитал в 525 млн руб.
(1400 млн франков). Заем подлежал погашению тиражами в тече-
ние 40 лет, начиная с 1919 г. Держатели 5%-х облигаций Госу-
дарственного казначейства 1904 г. получили преимущественное
право подписки на облигации нового займа. Реализацию займа
осуществляла преимущественно французская группа (1220 млн
113 Там же.
114 30 декабря 1908 г. ст. ст. Коковцов сообщил Николаю II, что под-
писание контракта должно состояться па следующий день в Париже
(Всеподданнейшая записка В. II. Коковцова 30 декабря 1908 Г./12 января
1909 г. ЦГИЛ СССР, ф. 563, оп. 2, д. 478, л. 6-6 об.).
247
франков) при незначительном участии английских (150 млн
франков) и голландских (30 млн франков) банков. Все члены
синдиката были участниками выпуска русского 5 %-го займа 1906 г.
Подписку на заем объявили во Франции по цене 89.25, в Анг-
лии 88.75, Голландии 89.58%- Соответственно комиссионное воз-
награждение банкиров определилось во Франции 3.75, в Англии
3.25, в Голландии 4.08%. Чистая выручка русского правитель-
ства по займу составила около 83% (82.9863%).115
Коковцов, конечно, ожидал, что условия первого крупного
полностью подготовленного им самим государственного займа
вызовут далеко не восторженные отклики в столичной печати, и
поэтому уже в день опубликования именного высочайшего указа
официоз Министерства финансов «Торгово-промышленная газета»
поместила большую статью «Новый 4.5% заем», в которой были
использованы решительно все возможные аргументы для того,
чтобы убедить читателя в выгодности только что совершенной
операции. В статье подчеркивались и неопределенность мирового
политического положения, и то, что к моменту заключения займа
«Россия находилась под давлением срочных обязательств», и,
наконец, то, что у русского правительства есть одна только
возможность — обращаться к парижскому рынку «ввиду его бо-
гатства и установившихся связей». Статья обращала на себя
внимание совершенно необычной и даже неестественной для рус-
ского официального органа печати попыткой убедить русского
читателя в том, что французские держатели русских фондов
заслужили де, чтобы на этот раз им были предоставлены доста-
точно выгодные условия займа. «Французские подписчики на но-
вый заем, — писала «Торгово-промышленная газета», — чувст-
вуют за собой как будто даже моральное право на подобный
шанс. Быть может, оно поражено сознанием, что французскими
капиталистами еще не так давно понесены были крупные
жертвы на русских ценностях».116 В подтверждение этой мысли
«Торгово-промышленная газета» ссылалась, хотя и в осторожной
форме, на мнение «Temps» и других органов французской пе-
чати. В заключение статьи подчеркивалось, что к 1 января
1909 г. были «окончательно ликвидированы» краткосрочные
обязательства, выпущенные во время войны на германском
рынке, а к 1 мая в результате нового займа будут консолидиро-
ваны краткосрочные обязательства, размещавшиеся во Франции,
и тем самым Россия освободится от «обременительного текущего
долга». «Торгово-промышленная газета» расценивала этот факт
как «крупный шаг по пути дальнейшего поднятия» русского
государственного кредита.117
1115 Русские финансы..., стр. 381—382.
116 «Торгово-промышленная газета», 8/21 января 1909 г.
117 Там же.
248
Однако оптимистическая оценка официальным органом Мини-
стерства финансов только что совершенного займа ие получила
поддержки на страницах петербургских газет, единодушно при-
знавших новый заем заключенным на очень невыгодных усло-
виях. «Речь» констатировала, что заем «слишком выгоден для
французских банкиров и слишком невыгоден для русского на-
рода».118 Газета обращала внимание своего читателя на то, что
поскольку преимущественное право приобретения облигаций
нового займа предоставлено держателям 5%-х обязательств
1904 г., то синдикат банкиров, выпускающих заем, скупил боль-
шую часть этих обязательств и намерен сам произвести обмен
их на 4.5 %-е облигации с тем, чтобы взвинтить на них цены
и только после этого сбыть публике, «положив разницу в кар-
ман».119
По подсчетам петербургской газеты «Слово», в результате
выпуска в 1904 г. 5°/о-х краткосрочных обязательств и последо-
вавшей теперь их консолидации русское правительство уплатило
французским банкирам, помимо процентов, около 80 млн руб.
«Из этой не то „дани", не то „контрибуции" 18 млп руб. наме-
тились в 1904 г., год войны, а более чем в три раза большая
сумма, около 60 млн руб., — в год „успокоения" и миролюбия.
Таким образом, заем 1904 г., первоначально заключенный по 94%
за 100%, после талантливой, — иронизировало «Слово», — консо-
лидации 1909 г., оказался в конечном счете 78% за 100».120
Непримиримо отрицательную позицию в отношении 4.5 %-го
займа заняло и консервативно настроенное «Новое время», кото-
рое подвергло резкой критике как условия займа, заявив, что
лучше было бы прибегнуть к оплате золотом Государственного
банка долга 1904 г., чем соглашаться на них, так и попытки
«Торгово-промышленной газеты» как-то оправдать только что
------------- -0
118 «Речь», 9/22 января 1909 г. «Речь» поместила две статьи, посвя-
щенные займу, в номерах от 8/21 и 9/22 января. Обе статьи были напи-
саны известным экономистом М. М. Фридманом.
119 В связи с этой операцией, по сведениям газеты, 5%-е обязательства
к моменту выпуска займа продавались на бирже с надбавкой 3.4% к их
цене («Речь», 9/22 января 1909 г.). Ссылаясь на «Frankfurter Zeitung»,
«Речь» сообщала об ажиотаже, вызванном русским займом не только на
бирже, но и среди представителей французской прессы, которые 2/15 ян-
варя на многолюдном собрании в Париже приняли резолюцию о том,
чтобы требовать от банкирского синдиката вместо предложенных 600 тыс.
франков за поддержку займа в печати 1400 тыс. франков — сумма, упла-
ченная прессе в связи с выпуском займа 1906 г. («Речь», 8/21 января
1909 г.).
120 «Слово», 10/23 января 1909 г. Автор статьи в газете «Слово» произ-
водил свои подсчеты, исходя из того, что по 5%-му займу выручка рус-
ского правительства составила в действительности 282 млн руб. по курсу
94%, в то время как при выпуске 300 млп руб. нового займа, предназна-
ченных для консолидации 5%-х обязательств 1904 г., фактическая выручка
правительства составила около 83%.
249
совершенную операцию. «Ссылка „Торгово-промышленной га-
зеты" па „мировое политическое положение", которое было и
(будто бы) остается неопределенным, — говорилось в статье,
'опубликованной в «Новом времени» 9/22 января, — это не что
иное, как слабая канцелярская отписка от предвидимого основа-
тельного неудовольствия русской публики по поводу столь тяже-
лых и невыгодных для нашей казны условий нового займа. Еще
менее уважительна ссылка той же газеты на апокрифические
„крупные жертвы", будто бы „понесенные французскими капита-
листами" еще пе так давно на русских ценностях и теперь, зна-
чит, компенсируемые за счет русской казны. Но разве фран-
цузские капиталисты когда-нибудь что-нибудь потеряли на обяза-
тельствах русской казны? А если они что-нибудь действительно
потеряли на некоторых своих частных предприятиях в России, то
на других русских предприятиях опи нажили и продолжают на-
живать большие барыши. Почему же тут нужны еще компенса-
ции за счет казны, т. е. всех налогоплательщиков государствен-
ных доходов?».121
Естественно, что при выгодных для держателей условиях
нового займа подписка на него в Париже, Лондоне и Амстердаме
проходила, по свидетельству Коковцова, с «выдающимся успе-
хом». Подписка в Лондоне была закрыта «через 2 часа после ее
начала вследствие того, что количество предъявленных публикой
требований поглотило всю сумму, причитавшуюся на долю
Англии», и в тот же день Коковцов получил телеграфное пред-
ложение банкиров уступить им вторую половину лондонской
доли займа, которая по контракту была взята банкирами условно.
Лондонские газеты поспешили поставить успешную подписку на
заем в прямую связь с англо-русским политическим сближе-
нием.122 Успешное размещение нового займа было отмечено и
французской печатью.
Однако восторженные отклики на русский заем за границей
вызвали еще одно выступление «Нового времени» против только
что совершенной Коковцовым операции. «„Блестящий успех"
нового русского займа, — писала 13/26 января 1909 г. газета, —
здесь в Петербурге никого не удивляет и пе радует. Париж-
ские газеты констатируют „блестящий успех" нового русского
4.5 %-го займа. Еще бы! Такого другого займа вряд ли скоро
дождутся французские банкиры, которые почти не сеяли и не
жали, а в житницы свои собрали богатейшую дань».123 9/22 фев-
раля «Новое время» поместило третью статью, направленную про-
тив займа.
121 «Новое время», 9/22 января 1909 г.
122 Всеподданнейшая докладная записка В. Н. Коковцова, не ранее
8/21 января 1909 г. ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22, д. 316, лл. 141—142.
123 «Новое время», 13/26 января 1909 г.; см. также: Л. А. Ней май.
Франко-русские отношения во время боснийского кризиса, стр. 397.
250
Резкая критика займа на страницах газеты не только консер-
вативной, но и всегда к нему благоволившей, настолько обеспо-
коила Коковцова, что побудила его искать защиты в Париже
у Нецлина. 12/25 февраля министр финансов отправил француз-
скому банкиру все три статьи «Нового времени» в надежде, что
в одной из серьезных французских газет появится их «обстоя-
тельная критика». Коковцов не скрывал, что выступления «Но-
вого времени» хотя еще «не поколебали» его положения и не
лишили его доверия царя, но тем не менее ему «повредили».124
7/20 марта 1909 г. Коковцов отправил в Париж текст объясне-
ний по поводу займа, предъявленных им в бюджетную комис-
сию Государственной думы с тем, чтобы Нецлин мог использовать
эти документы в статье, которую Коковцов все еще чаял увидеть
в какой-нибудь солидной французской газете. Ответ из Парижа
пришел только в апреле. Дирекция Парижско-Нидерландского
банка предпочла не ввязываться в полемику по поводу статей
теперь уже двухмесячной давности. «Я решил, — писал Нец-
лпн, — что, раздувая пепел в Париже при отсутствии какого-ни-
будь нового повода для обсуждения этого вопроса, мы допу-
стили бы ошибку». Коковцову пришлось утешаться тем, что
Нецлин склонен был вообще считать «ребяческими» сами по-
пытки опровергать «ереси» «Нового времени» во французской
прессе «перед публикой, знакомой с операциями, совершающи-
мися на глазах у всех и всем хорошо известными».125
Однако для Коковцова критика займа продолжала оставаться
живым и острым политическим делом. Хотя со времени появ-
ления статей «Нового времени» прошел уже действительно поря-
дочный срок, 7/20 марта министр финансов отсылал в Париж
материалы для статьи несомненно под свежим впечатлением
обсуждения в Думе во второй половине февраля (ст. ст.) рос-
писи доходов и расходов 1909 г., во время которого только что
совершенный заем, естественно, оказался в центре вйимапия.
И хотя правая часть Думы и на этот раз оказала министру фи-
нансов полную поддержку, перепалка между ним и представи-
телями кадетской партии из-за условий только что совершенного
займа вновь продемонстрировала довольно глубокие противоре-
чия между правительством и «деловыми кругами» по общим
вопросам экономической и финансовой политики. Министру были
предъявлены обвинения в том, что общероссийский кредит на
мировом рынке упал ниже кредита Финляндии, реализовавшей
в Лондоне свой последний заем на 3’/4% выше русского, что он
124 Коковцов — Нецлину, 12/25 февраля 1909 г. Ф. Ротштейн. Пе-
реписка В. Н. Коковцова с Эд. Нецлином. «Красный архив», 1923, № 4,
стр. 152; JI. А. И ейман. Франко-русские отношения во время босний-
ского кризиса, стр. 397.
125 Нецлин — Коковцову, 2 апреля 1909 г. «Красный архив», 1923, № 4,
стр. 153—154.
251
уплатил гораздо более высокие комиссионные, чем его предшест-
венники (в министерство Вышнеградского комиссия банкиров
составляла максимум 2%, а в министерство Витте 2.5—23/4%),126
что английский капиталист одалживает деньги за процент
ниже 3, французский несколько выше, Германия за 3.5%, а Рос-
сия за 5% да еще с лишним и т. д.127 Депутат Думы от партии
«Народной свободы» А. И. Шингарев, выступивший с критиче-
ской речью по поводу бюджета на 1909 г., утверждал, что финан-
совая и экономическая политика правительства уперлась в тупик.
«Вновь, как во времена средневековья, — заявил Шингарев, —
нам в будущем грозят все новые и новые займы, п так как
перед нами еще внешние и внутренние обязательства на солид-
ную сумму денег, так как перед нами дефицит по росписи, то
министр финансов должен будет ездить на этот внешний денеж-
ный рыпок, в эту новую золотую орду».128
Представитель Совета съездов В. В. Жуковский призвал к пе-
ремене в системе «общего управления» и к децентрализации го-
сударственной системы хозяйства, «пока еще не поздно» и «еще
держится на воде давший течь корабль государственных финан-
сов».129
Однако в своих действиях партия «Народной свободы» не
пошла дальше критики финансовой политики правительства.
В то время как социал-демократическая фракция третьей Госу-
дарственной думы отвергла бюджет, а трудовая группа заявила
о своем намерении голосовать против бюджета в целом, кадеты
ограничились предложением критически составленной формулы
перехода к очередным делам, предложенной Шингаревым, в ко-
торой, в частности, отмечалось, что «существующая финансовая
экономическая система, отличаясь отсутствием плана, оказы-
вается бессильной справиться с критическим положением иными
126 Государственная дума. Третий созыв. Степографические отчеты.
•Сессия вторая, ч. II. СПб., 1909, заседание 16 февраля 1909 г., стлб. 1683.
127 Там же, заседание 18 февраля 1909 г., стлб. 1826.
128 Там же, заседание 16 (февраля 1909 г., стлб. 1685.
129 Там же, заседание 18 февраля 1909 г., стлб. 1828. В. В. Жуковский
рассматривал регулярные заграничные займы как неотъемлемую часть
финансовой системы, созданной на основе золотой валюты. «Ведь в чем
состоит система? — спрашивал Жуковский, обращаясь к депутатам Думы,
и отвечал, — в индустриализации России. Система состоит в том, дабы
громадные естественные богатства, какими обладает наше государство,
перешли из положения потенциального в положение реальное. Но ведь
этого сделать без затраты капитала, без новых капитальных вкладов ре-
шительно невозможно... Золотая валюта связывает данную страну с ми-
ровым рынком. Это, конечно, может быть и крупная, и нехорошая зави-
симость, это может быть экономическим рабством, если страна, связанная
этой золотой валютой, станет отставать, если она в мировом ходе к про-
грессу и к благополучию станет путаться, если она не сумеет сделать тех
шагов, которые нужны. Все это верно, но тем не менее при правильном
направлении жизни золотая валюта есть большое благо» (там же,
<стлб. 1823).
252
средствами, кроме чисто паллиативных, каковыми являются уве-
личение налогов и невыгодные внешние займы, становящиеся
хроническими». Кадеты высказались за «децентрализацию» бюд-
жета и расширение бюджетных прав Думы.130
Коковцов, конечно, пытался парировать выдвинутые против
него в Думе обвинения, однако для того, чтобы доказать выгод-
ность условий нового займа, министру пришлось сравнить их
с условиями займа 1906 г., а биржевые расценки русских фон-
дов 1908 г. сопоставлять с самыми низкими за последние не-
сколько лет расценками на них, бывшими в августе 1906 г., когда,
по его заявлению, «в Европе поверили, что под влиянием Выборг-
ского воззвания поднимется вся Россия, никто не понесет денег
в казну, никто не даст ни одного солдата».131
Коковцов не очень-то беспокоился о том, что выдвинутые им
аргументы в защиту последнего займа носили неуклюжий ха-
рактер, стремясь главным образом возложить ответственность за
неудачи русской финансовой политики и на своих оппонентов
из кадетской партии. В этом отношении он получил полную под-
держку фракции правых. Патетические восклицания Шингарева
на тему о том, что «русскому гражданину больно сознаться .. .
что так низок кредит его великой родины», прерывались возгла-
сами с правых скамей: «... а зачем ездили в Париж?».132 При-
знав тяжелым экономическое положение страны, фракция
правых объявила его исключительно следствием войны и «внут-
ренней смуты».133
Поддержанный правыми Коковцов явно дал понять, что пра-
вительство не собирается менять основ своей финансовой по
литики, а, как показали думские прения по запросам, связан-
ным с заграничными железнодорожными займами, оно по-преж-
нему делало все, чтобы ограничить вмешательство Думы в сферу
иностранного кредита. 15 февраля 1908 г. ст. ст. 43 депутата
Думы (в большинстве своем кадеты) внесли запрос председа-
телю Совета министров и министру финансов «по повОд^ непра-
вильного порядка ведения дел но разрешению выпуска гаранти-
рованных правительством облигаций частных железных дорог».134
Запрос этот обсуждался в Думе 3 декабря 1908 г., 25 февраля,
5 марта и 8 мая 1909 г.135 Однако в конечном счете правитель-
ство отвело все попытки представителей кадетской партии кон-
тролировать хоть в какой-то мере через Думу осуществление
130 Там же, заседание 20 февраля 1909 г., стлб. 1734.
131 Там же, заседание 16 февраля 1909 г., стлб. 1734.
132 Там же, стлб. 1683 и др.
133 Там же, заседание 20 февраля 1909 г., стлб. 2027—2028.
134 См.: Приложения к стенографическим отчетам Государственной
думы. Третий созыв. 1908 г., т. Т. СПб., 1908, № 142, стлб. 710—712.
135 Государственная дума. Третий созыв. Стенографические отчеты.
Сессия вторая, ч. I. СПб., 1908; Чч. II—IV, СПб., 1909.
253
внешних железнодорожных гарантированных правительством
займов. При всем робком характере кадетской оппозиции в по-
слушной Думе она все-таки могла бы создать правительству
препятствия в осуществлении той обширной программы именно'
железнодорожных займовых операций, к осуществлению кото-
рой Коковцов приступил еще в 1908 г. и которая получила ши-
рокий размах в 1909—1913 гг. Что касается тех незначительных
прав Думы, которые были признаны правительством в области
кон троля государственных займов, то в данном случае эти права
никак не стесняли пи правительство Столыпина, ни пришедшее
ему на смену в 1911 г. правительство Коковцова, ибо на протя-
жении всего этого периода оба эти правительства за границей пе
сделали ни одного государственного займа.
3. ПОЛЕМИКА В СВЯЗИ С ПЕРСПЕКТИВАМИ
ДЕНЕЖНОГО ОБРАЩЕНИЯ В РОССИИ ПОСЛЕ
РУССКО-ЯПОНСКОЙ ВОЙНЫ И РЕВОЛЮЦИИ.
«НОВАЯ» ФИНАНСОВАЯ ПОЛИТИКА В. Н. КОКОВЦОВА.
ОБЪЕДИНЕННЫЙ ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫЙ ЗАЕМ 1014 Г.
Уход в апреле 1906 г. в отставку С. Ю. Витте не повлек за
собой каких-либо существенных перемен в финансовой политике
Коковцова, хотя и развязал ему руки. Правительство II. Л. Го-
ремыкина целиком было поглощено подавлением революции. По
собственному признанию Коковцова, вплоть до середины 1907 г.,
т. с. до трстьеиюньского переворота, вообще «нельзя было» и
«думать о какой-либо созидательной политике», ибо «период
существования первой и второй Государственной думы ... ничем
не отличался в смысле напряженности борьбы за сохранение
финансовой устойчивости от периода революционного движения
1905 г.».136 Однако вопрос о том, каково должно быть направле-
ние финансовой политики после войны и революции, был по-
ставлен еще в самом начале 1907 г. не кем иным, как Витте.
По инициативе Витте в конце февраля 1907 г. в служебном
кабинете Коковцова состоялось заседание, носившее характер
«частного совещания» по вопросам денежного обращения. Пер-
воначально встреча участников совещания была намечена на
21 февраля, по, судя по всему, из-за болезни Витте состоялась
двумя днями позже.137 В ней, помимо Витте и Коковцова, при-
няли участие Д. А. Философов, И. П. Шипов, Б. Ф. Малешев-
ский, С. И. Тимашев, И. И. Кауфман и Л. Ф. Давыдов.
Витте поднял тревогу в связи с огромным, по его мнению,
увеличением бумажных денежных знаков, находившихся в обра-
щении, и подверг критике основы финансовой политики Коков-
136 В. Н. Коковцов. Из моего прошлого, т. 1. Париж, 1933
стр. 369—370.
137 ЛГИА, ф. 2098, on. 1, д. 54, л. 6.
254
цова, обвинив его в отступлении от курса, выработанного после
реформы 1897 г. По подсчетам Витте, количество обращавшихся
кредитных билетов возросло с 1 января 1904 г. по 23 февраля
1907 г. на 609 млн руб., а серий Государственного казначейства,
игравших до известной степени роль денег, на 150 млп руб. Ради
создания устойчивого финансового положения в стране и сокра-
щения находившихся в обращении бумажных денег Витте при-
звал к проведению ряда необходимых, с его точки зрения, мер.
Прежде всего Витте высказался за выпуск в обращение по край-
ней мере на 150—200 млн руб. золотой монеты с изъятием и
уничтожением па ту же сумму кредитных билетов, заявив, что
следовало прибегнуть к такой мере «немедленно после войны, во
всяком случае после апрельского займа» 1906 г.138 139
Кроме того, Витте заявил о необходимости для привлечения
капиталов «более подвижного», по его выражению, «применения
Государственным банком учетно-ссудного процента» в зависи-
мости от районов страны, как это делалось прежде. Витте при-
звал к развитию чекового обращения и чековых расчетов при
посредстве сберегательных касс.13® И, наконец, он указал на то,
что предусмотренные бюджетом расходы слишком велики и не
соответствуют экономическому состоянию страны. Судя по со-
хранившемуся протоколу совещания, предложения Витте без-
оговорочно поддержал только один его участник — И. И. Кауф-
ман, в то время как с возражениями выступили Коковцов, Ти-
машев и Философов.
В отличие от Витте Коковцов и его сторонники склонны были
рассматривать политическое положение в стране, «когда смута
еще продолжается», как весьма неустойчивое, и потому считали
меры, предложенные Витте, преждевременными. Перед минист-
ром финансов еще стоял призрак недавних событий конца
1905 г., когда «при подобных условиях» «революционный мани-
фест Совета рабочих депутатов привел к извлечению из сберега-
тельных касс до 140 млн руб.». Коковцова пугали возможность
неблагоприятного торгового баланса при резко возросшей после
поенных займов заграничной задолженности и предстоявшая
в 1909—1910 гг. расплата по 5%-м обязательствам Государствен-
ного казначейства 1904 г. и 4.5 %-му займу 1905 г. У него не
138 Протокол совещания по денежному обращению 23 февраля/8 марта
1907 г. ЦГИА СССР, ф. 587, оп. 56, д. 1670, л. 156. Витте заявил, что эта
мера облегчила бы, помимо всего, Коковцову возможность борьбы «с при-
верженцами обилия денежных знаков в народном хозяйстве, поднявшими
... кампанию в польской прессе и имеющими довольно многочисленных
и влиятельных сторонников в Государственном совете».
139 Там же, л. 159. По сообщению Кауфмана, сделанному на этом же
заседании, проект сберегательных касс о введении чековой операции был
отвергнут советом Государственного банка по причине малограмотности
значительной части населения и возможных в связи с этим злоупотребле-
ниях (там же, л. 161).
255
было уверенности в том, что удастся получить новые займы на
заграничных рынках, и он ие спешил отказываться от политики
стягивания золота. Витте же усматривал в этом «как бы при-
готовления к приостановке размена», «угрозу прочности метал-
лического обращения», и он еще с большей резкостью подверг
критике политику Коковцова в специальной записке от
3/16 марта 1907 г.,140 ответив заодно и своим оппонентам, высту-
павшим в заседании 23 февраля 1907 г. В специальных записках,
составленных на протяжении марта, еще раз высказали своп
взгляды и оппоненты Витте С. И. Тимашев, Б. Ф. Малешев-
ский, П. X. Шванебах, П. А. Сабуров.141 В результате спор Ко-
ковцова и его сторонников с Витте вышел далеко за рамки сове-
щания 23 февраля и затянулся до апреля 1907 г. Причем Коков-
цов пе счел возможным «принять на себя» разрешение постав-
ленных Витте вопросов и представил все дело на рассмотрение
Комитета финансов.142 Витте же постарался в этом споре все-
таки оставить за собой последнее слово и 3/16 апреля ответил на
представление Коковцова в Комитет финансов повой запиской,
как бы подведя в ней итоги полемики и еще раз развив своп
взгляды.143
140 Там же; Записка С. Ю. Витте 3/16 марта 1907 г. ЦГИА СССР, ф. 587,
оп. 56, д. 1670, лл. 163 —178.
141 Записки С. И. Тимашева 1/14 марта, Б. Ф. Малешевского
9/22 марта, П. X. Шванебаха 3/16 марта, П. А. Сабурова 5/18 апреля.
ЦГИА СССР, ф. 587, оп. 56, д. 1670, лл. 179—189, 190—202, 142—154,
98—102. Записки эти отложились по только в фонде Государственного
банка, но и в личных фондах П. А. Сабурова (ЦГИА СССР ф. 1044 on. 1,
д. 237) и И. И. Кауфмана (ЛГИА, ф. 2098, дд. 54, 55).
142 Представление В. Н. Коковцова в Комитет финансов «О кассовой
политике Государственного банка», не позднее 2/15 апреля 1907 г. ЦГИА
СССР, ф. 587, оп. 56, д. 1670, лл. 118—141. Коковцов передал в Комитет
финансов также все основные документы, связанные с заседанием 23 фев
раля 1907 г. Помимо статистических данных о находившихся в обращении
кредитных билетах (приложение № 1), к представлению Коковцова были
приложены также Журнал совета Государственного банка и записка
И. П. Шипова о мерах, которые надлежало принять для освобождения
портфеля банка и сберегательных касс от билетов Государственного каз-
начейства (приложение № 2), протокол заседания 23 февраля 1907 г.
и записка Витте от 3/16 марта 1907 г. (приложения №№ 3, 4), а также
записки С. И. Тимашева, Б. Ф. Малешевского и П. X. Шванебаха (прило-
жения №№ 5—7).
143 Записка С. Ю. Витте 3/16 апреля 1907 г. ЦГИА СССР, ф. 587, оп. 56,
д. 1670, лл. 102—117. Нам неизвестно, обсуждалось ли представление Ко-
ковцова в Комитете финансов и сохранился ли журнал этого заседания.
Видимо, в пашем распоряжении имеются далеко не все материалы со-
стоявшейся весной 1907 г. полемики по вопросам денежного обращения.
Кстати сказать, неизвестны точно и даты, и число заседаний, проходив-
ших у Коковцова по этому поводу в марте—апреле 1907 г. Из сохранив-
шихся в фонде И. И. Кауфмана пригласительных повесток и заметок
можно установить что вечерние совещания у Коковцова состоялись,
кроме 23, еще 26 февраля и 10 марта 1907 г. ст. ст. (см.: ЛГИА, ф. 2098,
пп. 1, д. 54, лл. 7, 41). Очевидно, И. И. Кауфман сыграл весьма значитель-
256
В центре полемики Витте—Коковцова оказались такие общие
вопросы, как отношение к войне и революции, внешним займам и
их роли в золотом денежном обращении.
Витте выступил безусловным сторонником сохранения в Рос-
сии золотого металлического обращения па основах, выработан-
ных реформой 1897 г., и привлечения иностранных капиталов
в виде займов. Без заграничных займов Витте считал невозмож-
ным экономическое развитие страны независимо от того, будет
сохранено золотое денежное обращение или нет. «Безразлично, —
утверждал Витте, — разменны ли кредитные билеты или пе раз-
менны, мы в известном положении Государственного казначей-
ства не можем обходиться без внешних займов». И он призывал
«строить расчеты на неминуемой необходимости внешних займов
и к ним во что бы то ни стало стремиться до приостановления
размена, а не после», ибо «в первом случае внешние займы го-
раздо более выгодны для страны, нежели во втором, их тяжесть
пе столь удручающая, а страна избавляется от неисчислимых
потерь, которые неминуемо должны за собой повести приостапов
ление размена».144 «Для внешних платежей Государственного каз-
начейства неминуемо пужны внешние займы, — писал Витте, —
все равно, какая бы ни была валюта, золотая или бумажная.
Без внешних займов наша бедность обостряется и становится
еще более чувствительной; внешние займы и приток иностран-
ных капиталов — своего рода мышьяк, под действием которого
происходит наше экономическое и финансовое развитие. Пе-
чально, конечно, что мы пе можем обходиться без такого лекар-
ства. Но это все-таки лекарство из лучших. Это великолепное
средство против бедности. Доказательство представляют Герма-
ния и Соединенные. Штаты Северной Америки, которые 50 лет
назад еще считались бедными странами, а теперь стали опас-
ными соперниками для самых богатых стран. А выросли они на
притоке иностранных капиталов и сильно продолжают ими пи-
таться. .. Огромное значение золотой валюты заключается прежде
всего в том, что она представляет золотой мост, перекинутый из
богатых стран в бедные; при ней ускоряется выход из бедности,
тогда как при бумажной валюте он замедляется».145 Битте, ко-
нечно, представил как образец свою собственную финансовую
политику, подчеркнув, что со времени проведения денежной ре-
ную роль в подготовке и разработке той программы, с которой Витте
выступил против Коковцова. Во всяком случае в его фонде находятся
рукописные черновые варианты обеих записок Витте, а также другие
черновые наброски его выступлений, в двух папках с заголовками, папи
сапными рукой Кауфмана, па одной — «Мои заметки для гр. С. Ю. В.»
и на другой — «Кризис 1905. II» (ЛГИА, ф. 2098, on. 1, дд. 54, 55).
144 Записка С. Ю. Витте 3/16 марта 1907 г. ЦГИА СССР, ф. 587, оп. 56,
д. 1670, лл. 173-174.
145 Там же, лл. 174—175.
1/4 17 Б. В. Ананьич
257
формы п до русско-японской войны «не было сделано пи одного
внешнего займа с целью поддержки валюты» и все займы этих
«лет пошли исключительно на производительные цели».146 Он со-
жалел теперь только о том, что при проведении денежной ре-
формы Государственному байку не была предоставлена полная
независимость как эмиссионному учреждению, в результате чего
Министерство финансов могло теперь покушаться на его золотой
запас, и настаивал на отделении бапка от Министерства финансов
и сохранении в неприкосновенности золотого фонда банка как
обеспечения только денежного обращения.147
Однако оппоненты Витте немедленно обратили ого внимание
на неубедительность попыток доказать, что золотое обращение
совершенно независимо от внешних займов.148 Они ссылались на
пример недавнего 2-милллиардмого займа, благодаря которому
удалось сохранить золотое денежное обращение, после того как
Государственное казначейство передало Государственному банку
значительную часть приобретенного в результате займа золота,
«вместо того чтобы тратить его па бюджетные надобности».149
Вптте решительно разошелся с Коковцовым и его сторонни-
ками в оценке влияния войны и революции на состояние денеж-
ного обращения. Коковцов утверждал, что «военные события не
внесли заметного расстройства в экономическую жизнь страны»,
в то время как революция «сопровождалась беспримерными по-
трясениями».150 Более того, государственный контролер Швано-
бах заявил даже, что война, учитывая особые условия, в кото-
рые поставлена русская валюта, «оказалась для пос обстоятель-
ством выигрышным», ибо побудила правительство «к заключению
крупных золотых займов при отсутствии необходимости расходо-
вать на нужды войны более значительную часть выручки налич-
ным золотом». В результате «Портсмутский мир застал золотой
фонд Государственного банка на кульминационной точке
1158 млн руб. (1 сентября 1905 г.)».151 А Витте стоял на том, что
148 Там же, л. 174.
147 Записка С. Ю. Витте 3/16 апреля 1907 г. ЦГИА СССР, ф. 587, оп. 56,
д. 1670, л. 114.
148 В частности, П. X. Шванебах подчеркивал, что возвращение к кас-
совой политике предвоенного периода возможно лишь при одном усло-
вии — если Государствеппому казпачейству будет обеспечена постоянная
возможность заключения внешних займов для расчетов по заграничным
обязательствам (ЦГИА СССР, ф. 587, оп. 56, д. 1670 лл 153—154).
149 Представление В. Н. Коковцова в Комитет финансов «О кассовой
политике Государственного бапка», не позднее 2/15 апреля 1907 г.; ЦГИА
СССР, ф. 587, оп. 56, д. 1670, лл. 135- 136. В связи с этим Коковцов счи-
тал теперь вполне правомерным использовать часть золотого запаса Госу-
дарственного бапка для нужд Государственного казначейства в случае
ухудшения торгового баланса и невозможности заключения внешнего
займа.
150 Там же, л. 122.
151 Записка П. X. Шванебаха 9/22 марта 1907 г. ЦГИА СССР, ф. 587,
оп. 56, д. 1670, л. 49.
258
именно война «совершенно расстроила весь экономический орга-
низм России и ... если не создала, то ускорила на десятки лет
революцию». Он подчеркивал, что военные события повлекли за
собой увеличение почти на три четверти государственного долга.
«Едва ли даже более богатая страна, чем Россия, — писал
Вптте, — в состоянии вынести такое значительное увеличение ...
государственного долга без „заметного расстройства". Не рево-
люция же увеличила эту ужасную экономическую тяжесть, лег-
шую па несколько поколений русского народа, а война. Не рево-
люция также, а война заставила министра финансов ввести во
время войны целый ряд налогов... Не революция также имела
влияние на увеличение кредитных билетов во время войны
до октября месяца 1905 г. с 578 млн руб. на 1170 млн руб.
Не говоря уже о том, что война потребует громадных расходов
на создание нового флота, ремонт армии и лечение многих
других ран, нанесенных экономическому организму России
именно войной.. .».,Б2
Не случайно Витте настаивал, что именно война расшатала
денежное обращение, в то время как его оппоненты источником
всех бед назвали революцию. За этими разногласиями, на пер-
вый взгляд чисто финансового характера, скрывалась полемика
по одному из важнейших политических вопросов — об ответст-
венности за войну и революцию. Витте еще в 1905 г. начал
кампанию в печати с целью возложить всю вину за возникнове-
ние русско-японской войны на Безобразова и его сообщников.
Как раз к апрелю 1907 г. Витте завершил работу над большой
рукописью «Возникновение русско-японской войны», изданной
им позднее под именем Б. Б. Глинского и под названием «Про-
лог русско-японской войны».* 153 В этой работе п во многих дру-
гих инспирированных им изданиях Витте упорно отстаивал
мысль о мирном характере проводившейся Россией до 1903 г.
экономической политики иа Дальнем Востоке, подчеркивая, что
его отставка с поста министра финансов развязывала руки «без-
сбразовцам», очень быстро приведшим Россию к столкновению
с Японией.154
Тем самым Витте хотел снять с себя всякую ответственность
и за ущерб, нанесенный войной экономическому положению Рос-
" 1
162 Записка С. Ю Витте 3/16 апреля 1907 г, ЦГИА СССР, ф. 587, оп. 56,
д. 1670, лл. 104—105. См. также: А. Л. Сидоров. Финансовое положение
России в годы первой мировой войны. М., 1960, стр. 20.
163 В. Б. Гл и и с к и и. Пролог русско-японской войны. Материалы из
архива гр. С. 10. Витте. Пгр., 1916 (ранее печаталось в «Историческом
вестнике» за 1915 г.).
164 Подробнее об этом см.: Б. В. Ананьич и Р. Ш. Ганелин.
Опыт критики мемуаров С. Ю. Витте (в связи с его публицистической
деятельностью в 1907—1915 гг.). В сб.: Вопросы историографии и источни-
коведения СССР (Тр. ЛО Инет. ист. АН СССР, вып. 5), М.— Л., 1963,
стр. 317—
1/2 17 Г- В. Ананьич
259
«пи. Потому-то в полемике с Коковцовым ему и выгодно было
оттенить отрицательное влияние войны на русские финансы.
Это был удобный способ противопоставить свою финансовую по-
литику политике Коковцова. В самом деле, ему, Витте, Россия
обязана введением устойчивой валюты. Пока он был министром
финансов, все обстояло хорошо. Стоило ему покинуть этот ноет,
как начались трудности. Война подорвала финансовое положение
страны и ускорила революцию. Витте важно было подчеркнуть,
что к моменту, когда оп выступил в роли спасителя самодержа-
вия от военного и политического краха — привез мирный дого-
вор из Портсмута и возглавил борьбу с революцией — финансовое
положение страны было уже подорвано. Коковцов же, обе-
регая свою репутацию, стремился доказать, что, несмотря на тяже-
лую войну, ему удалось сохранить устойчивость денежного
обращения, нарушенного именно революцией, причем в период
премьерства Витте, т. е. после октября 1905 г.
Делать вид, что он не имел никакого отношения к кризису
золотой валюты в Ноябре 1905—апреле 1906 г., Витте, разуме-
ется, пе мог, да и не собирался. Позднее, правда, оп постарался
и из этого кризиса извлечь выгоду для своей репутации, при-
писав себе все заслуги в деле заключения займа 1906 г., изба-
вившего правительство от необходимости приостановить раз-
мен. В полемике с Коковцовым в 1907 г. вопрос этот пока что
не поднимался. Однако известно, что Витте к этому времени
был уже занят сбором документов о займе 1906 г. Пользуясь
ими, Витте составил и отпечатал в 1913 г. в 40 экземплярах
брошюру под названием «Справка о том, как был заключен внеш-
ний заем 1906 г., спасший финансовое положение России».155
В этой брошюре Коковцов был представлен простым техническим
исполнителем заранее подготовленной Витте финансовой опера-
ции.156
Начиная с 1907 г., Витте избирает Коковцова постоянной ми-
шенью для критики, обвиняя своего преемника па посту мини-
стра финансов в отходе от выработанных им, Витте, принципов
финансовой политики. Несомненно, что следы возникавшей взаим-
ной неприязни уже носит на себе и полемика между ними в фев-
рале—апреле 1907 г. по вопросам денежного обращения. В итоге
ее, несмотря на проявленную Витте настойчивость, Коковцов все-
таки счел преждевременным значительно увеличивать количество
находившегося в обращении золота. Однако он признал полезным
изменить кассовую политику Государственного банка в том отно-
155 С. Ю. Витте. Справка о том, как был заключен внешний заем
1906 г., спасший финансовое положение России (на правах рукописи.
Конфиденциально). Пгр., 1913.
156 Подробнее об этом см.: Б. В. Лпапьич и Р. Ш. Ганелин
Опыт критики мемуаров С. Ю. Витте, стр. 260--361.
260
шешпт, чтобы производить выдачи золотом не только по прямым
требованиям получателей (как это было установлено в начале
войны), но и по инициативе кассиров, однако так, чтобы «при
этих выдачах было принимаемо во внимание количество золота,
обратно приливающего в кассы».157
Лишь спустя два года, когда финансовое и политическое поло-
жение самодержавия значительно укрепилось, Коковцов решился
увеличить приток в обращение золотой монеты. К этому же вре
менп относятся и попытки Коковцова внести„некоторые изменения
в финансовую политику правительства.
Прежде всего после 1909 г. вплоть до самой мировой войны
Россия уже не делала за границей государственных займов.
4.5 %-й заем 1909 г. был последней финансовой операцией такого
типа. В истории русского государственного кредита этот период
ознаменован зато целой серией гарантированных правительством
железнодорожных займов, размещенных на рынках не только Па-
рижа и Лондона, но и Берлина.
У Коковцова были основания для того, чтобы хотя бы на
время отказаться от регулярных операций государственного харак-
тера за границей. После многолетних попыток русского прави-
тельства вырваться за пределы французского рынка Коковцов
вынужден был мириться теперь с мыслью, что крупные госу-
дарственные займы возможны только в Париже. Между тем во
время посещения Коковцовым Парижа осенью 1907 г., а также
в 1908 г., когда он несколько раз бывал в Париже проездом и ви-
делся там с Кайо, французский министр дал ему определенно
попять, что «французский рынок устал от операций русского
казначейства» и «было бы желательно, чтобы Россия по крайней
мере на некоторое время перестала к нему обращаться для по-
требностей казны». Одновременно Кайо заявил, что французский
рынок, «наоборот, весьма расположен поглощать гарантированные
государством железнодорожные займы», которые «должныслужить
делу экономического развития» России и «по существу явля-
ются выгодными».158 Неудача последовавшего вслед за тем в ян-
варе 1909 г. займа, совершенного в атмосфере довольно острого
157 Представление В. II. Коковцова в Комитет финансов «О кассовой
политике Государственного банка», не позднее 2/15 апреля 1907 г. ЦГИА
СССР, ф. 587, оп. 56, д. 1670, лл. 136—137. Интересна, что Коковцов откло-
нил и предложение Витте об увеличении дисконта с целью привлечения
иностранных капиталов, заявив, что «эта цель безусловно пе достигается
в такие моменты, когда вследствие пошатнувшегося доверия к экономи-
ческой устойчивости страны даже собственные капиталы эмигрируют,
несмотря на крупные потери при реализации». Коковцов утверждал, что
«иностранный капитал в момент политического кризиса большое зло: оп
быстро отливает» и тем «приводит промышленные и торговые дела в пол-
ное расстройство» (там же, л. 139).
158 См неотправленное письмо Коковцова Пуанкарэ, май—июнь
1912 г. ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22, д. 271, лл. 290-294.
261
17*
конфликта между синдикатом французских банков и русским
Министерством финансов, в какой-то мере послужила подтверж-
дением уже известных к тому времени Коковцову настроений
Кайо.159 Кроме того, резонанс, который получила эта неудача
в русской печати и в Думе, не мог не охладить интереса Коков-
цова к новым сделкам подобного рода. Разумеется, выпуск па
западноевропейских рынках небольших железнодорожных займов
в меньшей степени мог повредить репутации русского кредита,
чем новые крупные операции государственного характера. На-
конец, этому способствовало и общее финансовое положение
страны, и те перемены, которые наметились в денежном обра-
щении России начиная со второй половины 1909 г.
Отказ Коковцова от попыток продолжать заключение крупных
заграничных государственных займов отнюдь не означал измену
основным принципам финансовой политики, утвердившимся еще
при Витте. Тем более, что отказ этот носил в значительной сте-
пени вынужденный характер.
Рассмотрев вновь, после довольно значительного перерыва,
в июне—июле 1909 г. состояние денежного обращения и основы
финансовой политики правительства, Комитет финансов принял
решения, которые не должны были повлечь за собой перемен
принципиального характера. Это было первое обсуждение вопроса
о денежном обращении после состоявшегося по этому же поводу
весной 1907 г. К 1909 г. количество находившихся в обращении
кредитных билетов несколько сократилось по сравнению
с 1907 г., а обеспечение их золотом достигло примерно
довоенного уровня. Так, перед войной, в конце октября 1903 г.,
кредитных билетов находилось в обращении на 600 млн руб. при
золотой наличности Государственного банка в 785 млн руб.
На 16/29 июня 1909 г. соотношение это составляло
1067.1 млн руб. кредитных билетов при 1257.6 млп руб. золотой
наличности. Таким образом, хотя количество кредитных биле-
тов возросло на 467.1 млп руб., количество золота увеличилось на
еще большую сумму — 472.6 млн руб.160
Поводом, вызвавшим обсуждение вопроса о денежном обра-
щении в 1909 г., послужили появившиеся в русской печати за-
явления о недостаточном количестве находящихся в обращении
денежных знаков и связанным с этим ограничением кредита,
а также упреки в адрес Государственного банка в том, что он
не только не пользуется в достаточной степени своим эмисспоп-
159 1 2/25 февраля Коковцов с сожалением писал Нецлину по поводу
последнего займа, что «операция никого не удовлетворила» («Красный
архив», 1923, № 4, стр. 153).
160 Журнал Комитета финансов, 16/29 июня и 20 июня/З июля 1909 г.
ЦГИА СССР, ф. 563, оп. 2, д. 482, лл. 1-26.
262
цым правом, но и посредством «особой дисконтной политики»
сдерживает выпуск кредитных билетов.161
Однако в своем постановлении, утвержденном царем
5/18 июля 1909 г., Комитет финансов не принял во внимание
эти заявления. В заседании Комитета финансов было отмечено,
что высокий дисконт в 1906—1907 гг. был продиктован необхо-
димостью «охраны» золотых запасов, в частности в связи
с «возгоревшейся повсеместно борьбой за золото», вызванной
американским кризисом. Затем, уже в первой половине 1908 г.,
Государственный бапк понизил учетные ставки на 2% и к сере-
дине 1909 г. довел их до 5%, почти самой низкой нормы, суще-
ствовавшей в России (1899 и 1902 гг. — 4.5% ).162 Комитет фи-
нансов одобрил учетно-ссудную политику Государственного
банка и принял решение о том, чтобы Государственный банк
как прежде всего эмиссионное учреждение не вкладывал своих
средств в долгосрочный кредит для промышленности или мест-
ного благоустройства. Что касается денежного обращения, то
Комитет финансов высказался за то, чтобы постепенно усили-
вать приток золота за счет сокращения выпуска 5-рублевых и
10-рублевых купюр кредитных билетов, т. е. избрал тот самый
путь укрепления золотой валюты, на который призывал еще
в 1907 г. вступить С. 10. Витте.163
Это решение Комитета финансов обрело под собой реальную
почву, ибо к концу 1909 г. у русского министра финансов по-
явилась возможность для некоторого укрепления денежного обра-
щения в стране.
После ряда неурожайных лет, последовавших начиная
с 1900 г., 1909 г. был отмечен хорошим урожаем, что не замед
лило сказаться на общем экономическом состоянии России. Уже
в декабре 1909 г., до получения окончательных сведений за весь
год, Коковцов рассчитывал на то, что поступления по статье
обыкновенных доходов превысят 1908 г. на 108 млн руб., а дей-
ствительные поступления доходов по росписи превысят сметные
предположения на 83 млн руб. Свободная наличность Государст-
161 Представление В. Н. Коковцова в Комитет финансов, не позднее
16/29 июня 1909 г. ЦГИА СССР, ф. 563, оп. 2, д. 479, лл. 1—22.
162 Журнал Комитета финансов, 16/29 нюня и 20 июня/З июля 1909 г.
ЦГИА СССР, ф. 563 оп. 2, д. 482, лл. 1—26.
163 Там же. Коковцов и остальные члены Комитета финансов откло-
нили вместе с тем предложение И. Я. Голубева (сделанное им еще
в конце 1907 г., но обсуждавшееся также в Комитете финансов 16/29 июня
и 20 июня/З июля 1909 г.) не принимать в расчет при исчислении золо-
того обеспечения кредитных билетов суммы, показываемые в балансах под
наименованием «золото за границей» и «принадлежащие банку тратты и
переводы на заграничные места». Если бы предложение Голубева было
реализовано, то это придало бы русскому эмиссионному закону более
жесткий характер п должно было бы повлечь за собой сокращение суммы
золота, находившегося за границей и предназначенного для платежей
по займам (там же, д. 481, лл. 2—12).
18 к. В. Анаиьич 263
венного казначейства, едва достигавшая к 1 января 1909 г.
2 млн руб., должна была увеличиться к 1 января 1910 г. до
60—65 млн руб. По сведениям таможенной статистики, за 11 ме-
сяцев 1909 г. Россия вывезла товаров па 1300 млн руб., что пре-
высило на 325 млн руб. «самую высокую цифру вывоза за все
десятилетие с 1900 по 1909 г.», приходившуюся на 1905 г. Тор-
говый баланс 1909 г. был сведен с превышением в 560 млн руб.,
т. е. на 120 млн больше, опять-таки лучшего в этом отношении
1905 г.
Все это, разумеется, отразилось на денежном обращении и
увеличении золотого запаса России. К 1 января 1909 г. золотой
запас страны составлял 1307 млн руб., к концу ясе года он
достиг суммы в 1708 млп руб., увеличившись на 401 млн руб.
Собственно, в России золотой запас возрос па 100 млн руб.,
в то время как количество золота, находившегося за границей,’
увеличилось на 301 млн руб.164
К январю 1910 г. заграничная наличность, находившаяся
в свободном распоряжении Государственного казначейства, Госу-
дарственного банка и Кредитной канцелярии, достигла
528 млн руб., в то время как в течение последних двух лет она
не превышала 350 млн руб. Правда, в 1906 г. русская золотая
наличность за границей доходила до 789 млн руб. Однако, обра-
164 Всеподданнейшая записка В. Н. Коковцова 31 декабря 1909 г,/13 ян-
варя 1910 г. ЦГАОР СССР, ф. 543, on. 1, д. 304, лл. 1—7. Золотой запас
России распределялся следующим образом:
К 1 января К концу
1909 г. 1909 г.
Принадлежало (в млн руб.): Гос. банку 1219 1411
Гос. казнач Иностранному отделению Особенной 34 214
канцелярии по кредитной части . . 34 83
, Итого .... 1307 1708
По месту своего храпения золотой запас распределялся следующим
образом: К 1 января К концу
1909 г. 1909 г.
В России находилось (млп руб.): золота Гос. банка 1079 1178
» Гос. казнач 1 2
Итого .... 1080 1180
За границей находилось (в млн руб.): золота Гос. банка 140 233
» Гос. казнач. » Иностранного отделения Осо- 53 212
бенной канцелярии по кредитной части 34 83
Итого .... 227 528 • 1
264
зовавшаяся исключительно в результате займа, она оставалась
у иностранных банкиров и довольно скоро стала сокращаться
в связи с платежами, которые русское правительство вынуждено
было производить по своим обязательствам.165 В течение 1910 г.
предполагалось истратить на заграничные платежи не более
300 млн руб., и, таким образом, уже в начале года можно было
предполагать, что 238 млн руб. золотой заграничной наличности
вообще останутся нетронутыми. В действительности сумма эта
должна была увеличиться хотя бы потому, что все еще продол-
жались сделки, связанные с реализацией урожая 1909 г.
Принимая во внимание столь значительный рост золотой на-
личности за границей, Комитет финансов разрешил министру
финансов «употребить часть излишних сумм на покупку и при-
воз в империю золота в слитках и монете и первоклассных
краткосрочных обязательств иностранных государств». В то же
время Комитет финансов «признал необходимым», учитывая зна-
чительную внешнюю задолженность России, держать все-таки
у иностранных банкиров необходимые для расчетов крупные
суммы. Это решение было связано с намерением Коков-
цова «стать на путь воздержания от займов». Несмотря на воз-
росшую сумму заграничной наличности, министр финансов вы-
сказался за то, чтобы продолжать покупки иностранной валюты,
«пользуясь благоприятными курсами», и создавать резервы для
расчетов в неурожайные годы. Коковцов заявил, что «он прп-
зпавал бы крайне полезным» в целях «окончательного восста-
новления» русского кредита «возможно дольше оставить в покое
заграничные денежные рынки» и, таким образом, в ближайшее
время этот источник пополнения заграничной наличности также
должен был быть закрыт.166
Резко возросшая к 1909 г. сумма государственного долга пе
без основания беспокоила министра финансов, который, несмотря
на благоприятную для правительства экономическую конъюнк-
туру 1909 г., все-таки отдавал себе отчет в том, что финансовое
положение страны продолжает оставаться неустойчивым.
«Сколько бы ни удостоверяли нам те или другие исследова-
тели, — писал Коковцов в январе 1910 г., — что наш государст-
венный долг невелик но сравнению с долгом других стран, что
на душу населения у нас приходится меньше расходов по оплате
нашей задолженности, нежели в других государствах, что не
следует вообще бояться займов, если только они заключаются на
производительные цели, — мы не должны успокаивать себя
этими заверениями. Наги долг возрос слишком быстро и вне при
юг, Журнал Комитета финансов 28 декабря 1909 г./10 января 1910 г.
io 4/17 января 1910 г. ЦГИА СССР, ф. 563, оп. 2, д. 484, лл. 1—10. Загра
яичная наличность превышала потребности текущего года и прежде; так
было, например, в 1893, 1898 и 1903 гг.
160 Там же. 1."
265 . 18*
мой соразмерности с подъемом нашего благосостояния; наш кре-
дит упал слишком низко и подъем его совершается слишком
медленно: упрочить этот подъем и ускорить его возможно только
осторожностью в заключении новых займов. Понятие расходов
производительных и непроизводительных слишком растяжимо и
условно, и, повторяю, заключение займов, хотя бы на самые
бесспорно производительные нужды, все же приведет в конце
концов к тому же результату, как и займы, совершенные для
покрытия расходов, не признаваемых производительными, т. е.
к расстройству государственного кредита и всего финансового
положения страны».167 Это заявление было сделано Коковцовым
в январе 1910 г. в связи с обсуждением вопроса о финансирова-
нии новой, рассчитанной па 10—12-летний срок, военной про-
граммы.
На разработанную морским ведомством программу судост-
роения, включая переустройство заводов, должно было быть
ассигновано около 700 млн руб., из которых до 15 млн руб.
в год или 150 млн руб. в течение 10 лет предполагалось покрыть
за счет сметы обыкновенных расходов, и, таким образом, чрез-
вычайные расходы по этой статье составили бы около
550 млн руб.168 По Военному министерству общая совокупность
расходов на реконструкцию старых и постройку новых крепо-
стей, восстановление материальной части армии, строительство
стратегических шоссейных дорог и т. и. была определена
в 730 млп руб.169
Однако, не вдаваясь в существо этих предварительных подсче-
тов стоимости перевооружения армии и флота и взяв в качестве
примерной цифры военных расходов в течение ближайших 10—
12 лет 1250 млн руб., министр финансов пришел к выводу о не-
возможности изыскать эту сумму за счет новых займов. По мне-
нию Коковцова, со времени русско-японской войны государствен-
ный долг России увеличился почти на 3 млрд руб., и это уже
повлекло за собой увеличение ежегодных платежей по нему па
150 млн руб. в год. Если бы Россия заняла в течение ближайших
10—12 лет 1250 млн руб., то платежи по долгам, ежегодно увели-
167 Записка В. П. Коковцова «Общие соображения о возможности и
порядке удовлетворения новых требований военного и морского ведомств
по организации государственной обороны», 9/22 января 1910 г. ЦГИА
СССР. ф. 1276, он. 6, д. 412, л. 730—730 об.
108 Там же, л. 276.
169 Из этой суммы 388 млп руб. предполагалось истратить на пере-
устройство и строительство крепостей, 147 млн руб. подлежали ассигно-
ванию «в счет общего кредита» па запасы по восстановлению материаль-
ной части армии, сверх сумм, уже поступивших в 1908 г. (52 млн руб.)
и 1909 г. (64 млн руб.) и включенных в роспись 1910 г. (50 млн руб.).
Наконец, 114 млн руб. испрашивались па постройку шоссейных дорог
стратегического значения, а 81 млп руб. на закупку артиллерийских ору-
дий (там же).
266
чиваясь, возросли бы за это время на 60—65 млп руб. Коковцов
находил такой рост платежей непосильным для бюджета, тем
более что и без него предстояли уже неизбежные расходы, свя-
занные с заготовлением запасов, которые за отпуском 166 млн руб.
по сметам 1908—1910 гг. должны были потребовать пе менее
150 млн руб. по сметам ближайших четырех лет (т. е. по 37 млн
500 тыс. руб. в год), а также с продолжением работ по укладке
второй колеи Сибирской дороги и строительством Амурской ма-
гистрали. Постройка этих линий по предварительным подсчетам
должна была обходиться ежегодно в 50—60 мли руб. в течение
6—8 лет.170
Коковцов назвал винную монополию единственным реальным
источником для покрытия намечавшихся военных расходов,
заявив, что только за счет повышения цеп па спиртные напитки
можно будет изыскать необходимые для этой цели средства.171
Итак, министр финансов, оберегая русский кредит, решил по
крайней мере на время воздержаться от финансовых операций
государственного характера за границей. Однако русское прави-
тельство не собиралось отказываться от заключения гарантиро-
ванных правительством железнодорожных займов, которые, хотя
и имели строго целевое назначение и несколько отличались по
своему типу, как и займы государственные, приводили к росту го-
сударственного долга. Отказаться же вовсе от всяких видов загра-
ничных займов русское правительство было не в состоянии.
Причем, если в 1908—1909 гг. количество железнодорожных за-
граничных операций было сравнительно ограничено, то после
1910 г. оно начинает возрастать. А к 1912 г. русское правитель-
ство, возглавляемое Коковцовым (назначенным после убийства
Столыпина в сентябре 1911 г. на пост председателя Совета мини-
стров),172 уже оказалось вовлеченным в переговоры о большом
объединенном железнодорожном займе во Франции, который по
своему характеру не только во многом походил на замаскирован-
ный государственный заем, по и предназначался для стратегиче-
ского железнодорожного строительства, т. е. на военные нужды.
Парижский рынок очень скоро стал играть главную роль в разме-
щении и такого рода русских кредитных операций.
В 1908 г., после длительного перерыва, на французском де-
нежном рынке было размещено три гарантированных правитель-
ством железнодорожных займа на сумму свыше 120 млн руб. на-
рицательных: обществ Волго-Бугульминской, Северо-Донецкой и
Юго-Восточных железных дорог. В операциях приняли участие
170 Записка В. Н. Коковцова «Общие соображения о возможности и
порядке удовлетворения повых требовании военного и морского ведомств
но организации государственной обороны» 9/22 января 1910 г. ЦГИА СССР,
ф. 1276, оп. 6, д. 412, л. 730.
171 Там же, л. 732.
172 Коковцов сохранил также за собой портфель министра финансов.
267
Лион-Марсельскпй и Французский государственный банки. На сле-
дующий год в Париже не было размещено ни одного русского
железнодорожного займа. В 1910 г. Лион-Марс ел ьский банк по-
вторил выпуск облигаций Волго-Бугульминской дороги на сумму
в 37 950 тыс. руб. нарицательных, а в 1911 г. русское правитель-
ство опять обошлось без услуг парижского рынка. Зато в 1909—
1911 гг. был реализован ряд железнодорожных займов в Амстер-
даме, Берлине и Лондоне. В том числе в Берлине и Амстердаме
были размещены облигации Московско-Киево-Воронежской же-
лезной дороги на 65 млн руб., Московско-Казанской — на
25 млн руб., Владикавказской — па 50 млн руб. Лондонский ры-
нок, несмотря на отсутствие у него «навыка в операциях такого
рода», взял па себя размещение облигаций Армавир-Туапсинской,
Коканд-Намапгапской, Троицкой п Черноморско-Кубанской же-
лезных дорог.173
Однако пауза в кредитных операциях русского Министерства
финансов на парижской бирже по обыкновению оказалась непро-
должительной. Попытки русского правительства обойтись без
финансовой помощи Франции встретили, ио свидетельству Ко-
ковцова, неудовольствие со стороны «французских крупных кре-
дитных учреждений», обвинивших министра финансов в том, что
он «старается избегать французский рынок, в то же время отда-
вая предпочтение другим рынкам». Коковцов «энергично» проте-
стовал против этих утверждений, ссылаясь па то, что француз-
ские банки сами не проявили особого желания реализовать обли-
гации некоторых русских железных дорог, и в конце концов
заявил, что Россия должна будет еще обратиться к французскому
рынку «для очень значительных займов».174 Во второй половине
1911 г. Коковцов сообщил представителям крупных французских
кредитных учреждений, что он хотел бы разместить с их помощью
облигации пяти новых железнодорожных обществ с общей сум-
мой облигационного капитала более 200 млп руб., которые
должны были быть созданы в России в июне 1912 г. В связи с воз-
никшим вокруг этого предложения соперничеством во француз
ских финансовых кругах решено было уступить реализацию
облигаций какой-нибудь одной железной дороги второразрядным
кредитным учреждениям. Поэтому в апреле 1912 г. Коковцов
встретился для переговоров о новых железнодорожных займах
сразу с Двумя представителями французского банковского
мира — Лостом и Бенаком, первый из которых был уполномочен
банками второстепенного значения, а последний крупными
учреждениями во главе с Лионским кредитом и Парижско-Нидер-
ландским банком. Однако встреча с Лостом вовсе не привела
173 См. неотправленное письмо Коковцова — Пуанкаре, май- июнь
1912 г. ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22, д. 271. лл. 290—294.
174 Там же.
268
к результатам, а в ходе переговоров с Бенаком между ним и ми-
нистром возник серьезный конфликт.
Миссия Андрэ Бенака преследовала, видимо, не только строго
финансовые цели. Уполномоченный крупных банков имел
какие-то поручения от Пуанкаре и обсуждал с Коковцовым неко-
торые общие проблемы франко-русских отношений.175 Тем пе ме-
нее конфликт возник как раз па чисто финансовой почве. Прежде
всего Беиак отказался в данный момент обсуждать вопрос о раз-
мещении облигаций на всю сумму 200 млн руб. и ограничился
переговорами о выпуске одного железнодорожного займа на
38 млн руб., выдвинув при этом неприемлемые для Коковцова
условия.
Обычно по контрактам, заключавшимся между французскими
банками и русскими железнодорожными обществами, последние
брали на себя обязательство платить как уже существовавшие
русские налоги, так и те, которые могли быть введены в России
до истечения срока контракта. Что касается французских нало-
гов, то общество обязано было уплатить налог на подписку, кото-
рый взимался к моменту выпуска займа. Однако Беиак потребо-
вал, чтобы на этот раз в контракт была включена оговорка,
согласно которой общество брало бы иа себя обязательство упла-
тить все налоги, которые будут введены во Франции в дальней-
шем на движимые ценности. Бенак ссылался на то, что такая
оговорка была сделана в 1908 г. в контракте, подписанном обще-
ством Северо-Донецкой железной дороги, и что она соответство-
вала существующим во Франции правилам взимания пошлин.
Но именно эта претензия Бенака встретила решительное возра-
жение министра финансов. Коковцов заявил, что реализации
капитала Северо-Донецкого общества имела место «в крайне не-
благоприятный для России момент», кроме того, это был первый
железнодорожный заем, заключенный во Франции после длитель-
ного перерыва, и русское правительство согласилось тогда на
включение в контракт упомянутой оговорки, «чтобы не создавать
затруднений для заключения дела, которое должно было начать
новую эру в постройке железных дорог в России».
Коковцов занял непримиримую позицию, и Беиак отступил от
своего требования, довольствуясь и без того выгодными для пред-
ставленных им банков условиями контракта.176 В конечном счете,
несмотря на конфликт, соглашение с Бенаком несомненно имело
-------а-----
175 Там же.
,7е Там же. Конфликт с Бенаком и послужил поводом для составле-
ния многократно цитировавшегося выше письма Коковцова Пуапкарэ от
мая—июня 1912 г. В нем Коковцов просил французское прави-
тельство оградить его от подобного рода домогательств в будущем, кото-
рые могли бы «отразиться весьма прискорбным образом на природе дело-
вых отношений между русским Министерством финансов и французскими
кредитными учреждениями».
269
большое значение для возобновления постоянных финансовых
операций русского правительства на парижской бирже и послу-
жило прелюдией к начавшимся летом 1913 г. переговорам
о большом объединенном займе группы русских железных дорог
во Франции. Несомненно также и то, что миссию Бенака следует
рассматривать в тесной связи с общим укреплением в 1912 г.
франко-русского военио-политического союза.
Летом 1912 г. в Париже состоялось очередное совещание на-
чальников русского и французского генеральных штабов, на ко-
тором обсуждались сроки мобилизации и сосредоточения в случае
войны войск на границе с Германией. Жилине,кий и Жоффр при-
шли к соглашению о целесообразности усиления системы русских
железных дорог для скорейшего подвоза войск к Восточной Прус-
сии. Почти одновременно, в июле 1912 г., в Париже начальники
морских штабов России и Франции подписали конвенцию о согла-
сованных действиях военно-морских сил обеих держав.177 Нако-
нец, вскоре вслед за этими событиями в Петербург для укрепле-
ния франко-русского союза приехал премьер-министр Франции
Пуанкарэ.
Переговоры, которые Пуанкарэ вел в Петербурге, в значитель-
ной степени были посвящены франко-русскому военному сотруд-
ничеству. Причем французский премьер-министр обратил вни-
мание Николая П па важность высказанного начальниками
генеральных штабов соображения о необходимости ускорить
постройку некоторых линий железных дорог на западной границе
империи.178 Став в январе 1913 г. президентом Французской рес-
публики, Пуанкарэ с еще большей настойчивостью продолжал
добиваться усиления военного потенциала России. Послом в Пе
тербург вместо Жоржа Луи был назначен такой испытанный
сторонник франко-русского союза, как Делькассе, который полу-
чил специальное поручение — «убедить» русское военное ведом-
ство «в необходимости умножить число ... стратегических дорог»
в России. Более того, Делькассе был уполномочен, как сообщил
из Парижа А. П. Извольский, «предложить России все денежные
177 Подробно об этом см.: Г. М. Дерепковскпи. Франко-русская
морская конвенция 1912 г. и англо-русские секретные переговоры нака-
нуне первой мировой войны. «Исторические записки», т. 29, 1949,
стр. 80—122.
178 А. Зайончковский. Подготовка России к мировой войне
в международном отношении. Л., 1926, стр. 297. После выхода в свет
книги А. Зайончковского появилась значительная литература, посвящен-
ная различным сторонам франко-русского сближения 1912—1914 гг. (см.:
П. И. Бовы к и н. Из истории возникновения первой мировой войны.
М., 1961). В настоящей работе проблема укрепления франко-русского
военно-политического союза в 1912—1914 гг. рассматривается только
в связи с подготовкой и проведением в Париже последней крупной рус-
ской предвоенной финансовой операции.
270
средства, которые могли бы на это потребоваться, в виде соот-
ветствующих железнодорожных займов».179
В Петербурге ждали этих предложений, и, таким образом,
к лету 1913 г. почва для переговоров о новых крупных финансо-
вых операциях, гарантированных русским правительством, была
уже во всех отношениях готова.
Переговоры о займе на этот раз открыл сам председатель
Синдикальной палаты парижских биржевых маклеров Вернейль,
приехавший со специальной миссией в Петербург 7/20 июня
1913 г. В тот же день Вернейль встретился с Коковцовым и озна-
комил его с условиями, на которых Франция согласна была пре-
доставить России возможность ежегодно получать для нужд
своего железнодорожного строительства на парижской бирже от
400 до 500 млн франков в виде или чисто государственных, или
гарантированных правительством займов. Они сводились к двум
пунктам: «1. Чтобы постройка стратегических линий военного
характера, предусматриваемых в согласии с французским гене-
ральным штабом, была предпринята немедленно. 2. Чтобы налич-
ные силы русской армии в мирное время были значительно уве-
личены».'80
Условия французского правительства не встретили никаких
возражений со стороны Коковцова сразу же признавшего их прием
лемыми. Более того, Коковцов поставил Вернейля в известность
о том, что русское Военное министерство некоторое время тому
назад на одном из заседаний под председательством царя уже
приняло решение об увеличении численного состава русской ар-
мии на 365 000 человек. Что касается строительства стратегиче-
ских путей, то Коковцов намеревался еще узнать у военного ми-
нистра, о каких именно дорогах должна была идти речь.181 Вто-
рая встреча Коковцова с Вернейшем состоялась 9/22 июня и
продолжалась три часа. Во время ее Коковцов заявил о своем
согласии с французскими условиями. Конечно, предстояло еще
провести франко-русское соглашение через официальные дипло-
матические каналы, но это не входило в компетенцию Вернейля,
и он приступил к обсуждению с председателем Совета министров
Коковцовым типа предстоявших операций.182 Наиболее выгодным
и удобным сочли ежегодный выпуск гарантированных русским
правительством объединенных железнодорожных займов.
179 А. 3 а й о и ч к о в с к и й. Подготовка России к мировой войне
в международном отношении, стр. 297.
180 В. И. Бов ы к и и. Из истории возникновения первой мировой
войны, стр. 103; Вернейль — Питону, 24 июня/7 июля 1913 г. DDF, 3/VII,
№ 309, р. 336.
181 Вернейль — Питону, 24 пюня/7 июля 1913 г. DDF, 3/VII, № 309,
р. 336.
182 Там же.
271
Вернейль провел в Петербурге несколько дней и вернулся
в Париж под впечатлением поразивших его перемен в русской
экономике. Ему казался неизбежным лет через тридцать гро-
мадный промышленный подъем в России, который мог бы срав-
ниться с колоссальным экономическим сдвигом в экономике
Соединенных Штатов в последней четверти XIX столетия, если
не превзойти его. О результатах поездки Вернейль представил
подробный отчет министру иностранных дел Пишону, который и
взял в свои руки доведение до конца подготовленной в Петер-
бурге сделки.183
Сразу же после отъезда Вернейля в Париж с русской стороны
за это же энергично принялся и Коковцов. 14/27 июня оп офи-
циально поставил в известность о своих переговорах с председа-
телем Синдикальной палаты министра иностранных дел
С. Д. Сазонова.184 Тот в свою очередь телеграфировал русскому
.послу в Париже Извольскому — «добиться официального подтвер-
ждения французским правительством сделанного Вериейлем
’Заявления».185 19 июня/2 июля 1913 г. Извольский вручил соот-
ветствующую ноту французскому министру иностранных дел.186
Ответ последовал только 11/24 августа, после того как
26 июля/8 августа результаты переговоров Вернейля получили
одобрение в Совете министров Франции 187 и к моменту заверше-
ния происходивших в августе в Красном Селе переговоров
Жоффра и Жшгинского — начальников штабов французской и
русской армий.188
183 Там же, стр. 335. Этот отчет был составлен Вериейлем педелю
спустя после его ухода с поста председателя Синдикальной палаты па-
рижских маклеров (там же, стр. 565, прим. 4).
184 Коковцов — Сазонову, 14/27 июня (получено 17/30 июня) 1913 г.
Материалы по истории франко-русских отношений. М., 1922, стр. 583—584.
185 Сазонов — Извольскому, 17/30 июня 1913 г. Материалы по истории
франко-русских отношений, стр. 585; В. И. Бовыкпн. Из истории воз-
никновения первой мировой войны, стр. 104.
186 DDF, 3/VII, № 255, р. 278.
187 См. примечание к письму французского министра финансов Дю-
пона — Пишону от 20 июля/2 августа 1913 г. DDF, 3/VII, № 523, р. 566.
188 Французская пота была датирована 11/24 августа 1913 г. и полу-
чена Сазоновым 15/28 августа 1913 г. (Материалы по истории франко-
русских отношений, стр. 586; DDF, 3/VIII, № 104, рр. 125—126). Совещу
пне начальников штабов проходило между 8/21 и 12/25 августа 1913 г.
(DDF, 3/VIII, № 79, р. 85). Жилипскпй и Жоффр пришли к соглашению
о сокращении срока мобилизации и концентрации войск у границ Герма-
нии с целью уничтожения в случае войны ее сил «в самом начале опе-
рации». В связи с этим вновь обсуждался вопрос о развитии русской
железнодорожной сети. Начальник русского генерального штаба прежде
всего сообщил о том, что уже было сделано для этого со времепи его
последнего совещания с Жоффром в июле 1912 г. (Материалы по истории
франко-русских отношений, стр. 516—517; DDF, 3/VIII, рр. 89—90;
В. И. Б о в ы к и и. Из истории возникновения первой мировой войны,
стр. 93).
272
Французское правительство подтвердило «результат официоз-
ных переговоров, производившихся Вериейлем». В ноте, вручен-
ной Сазонову советником французского посольства Дульсе, не
только были повторены общие условия заключения займов, вы-
двинутые председателем Синдикальной палаты, но и отмечалось,
что их выпуски будут производиться «сообразно с указаниями,
данными г. Вериейлем его превосходительству г. Коковцову, круп-
ными сериями облигаций одного и того же типа, пользующимися
одними и томи же гарантиями и могущими быть котированными
в Париже под одной и той же рубрикою». Подготовка займов
должна была находиться фактически под контролем французского
Министерства иностранных дел, которое брало на себя функции
посредника между русским правительством и Синдашальной па-
латой парижских биржевых маклеров.189
Поскольку Коковцов признал еще в июне 1913 г. приемле-
мыми предложения Вернейля, у русского правительства, казалось,
не было оснований не принять целиком условия франко-русского
соглашения, содержавшиеся в ноте от 11/24 августа 1913 г. Од-
нако на этой стадии переговоров Коковцов сделал попытку укло-
ниться от обязательства строить именно те железнодорожные
пути стратегического значения, которые считал необходимым
французский генеральный штаб. По мнению Коковцова, предло-
жение французского Министерства иностранных дел, «обставлен-
ное предъявлением довольно тяжелых материальных условий», и
без того было бы «несколько обременительным» для русского
правительства, если бы последнее независимо от финансовых опе-
раций на парижском рынке пе приняло решение об увеличении
численного состава русской армии в мирное время и не было бы
занято усовершенствованием своей железнодорожной сети «со
стратегической целью». Поэтому Коковцов считал необходимым
заменить в проекте соглашения пункт, предусматривавший по-
стройку у западной границы России в согласии с французским
генеральным штабом стратегических линий, общим указанием на
то, что русское правительство будет проводить мероприятия, на-
правленные на улучшение пропускной способности своей желез-
нодорожной сети.190 Кроме того, Коковцов хотел, чтобы француз-
ское правительство сделало две уступки в пользу России.
Во-первых, чтобы русскому правительству было предоставлено
право при благоприятной денежной конъюнктуре выпускать на
парижской бирже облигации на сумму, большую чем 500 млн
франков, и во-вторых, чтобы новое соглашение никак не затраги-
вало уже заключенного прежде между директором Особенной
189 Материалы по истории франко русских отношений, стр. 587.
190 Коковцов — Сазонову, 24 августа/6 сентября 1913 г. Материалы по
истории франко-русских отношений, стр. 587—588; см. также: Шиллинг —
(Сазонову, 2/15 сентября 1913 г. Там же, стр. 589.
273
канцелярии по кредитной части и бывшим французским минист-
ром финансов Клотцем о выпуске во Франции русских облигаций
па 165 млн руб., из которых к сентябрю 1913 г. облигации на
65 млн руб. оставались еще не реализованными.191
В русском Министерстве иностранных дел в начале сентября
(ст. ст.) еще не было сведений о результатах переговоров Жи-
линского с Жоффром, но и независимо от них там с сомнением
отнеслись к тому, что предложенная Коковцовым редакция
пункта, касавшегося стратегического железнодорожного строи-
тельства, сможет удовлетворить французское правительство.
В связи с этим директор канцелярии Министерства иностранных
дел М. Ф. Шиллинг высказался даже против того, чтобы отвечать
па французскую ноту от 11/24 августа до тех пор, пока не будет
определенно решено, принимать или пет французские условия
относительно железнодорожного строительства. «Между тем
играть на словах в переговорах с союзниками, заявляя о нашем
соглашении на условия, в которые мы влагаем совсем иной смысл,
чем они, — писал 2/15 сентября 1913 г. Шиллинг Сазонову,—
представляется мне крайне вредным для наших взаимных отно-
шений, вселяя только недоверие к нам».192
Тем не менее, поскольку Коковцов настаивал, чтобы в Мини-
стерстве иностранных дел не задерживали ответ на ноту от
11/14 августа, Шиллинг по поручению товарища министра ино-
странных дел А. А. Нератова к 12/25 сентября подготовил проект
ответной памятной записки, которая была отправлена в Киев на-
ходившимся там Коковцову и Сазонову.193 После того как проект
ответа был одобрен министром иностранных дел и премьер-
министром и возвращен в Петербург, Нератов показал его
Дульсе, заявив, что «в настоящую минуту» русское Министер-
ство иностранных дел «не может высказаться по затронутому
предмету более определенно». Дульсе в таком случае предложил
Нератову «повременить» с официальным ответом, сославшись на
то, что соглашение в предложенной редакции «все равно нс
удовлетворит французское правительство», которое ждет «более
точного определения» принимаемых русской стороной обяза-
тельств. Со своей стороны Дульсе обещал сообщить в Париж и
содержание документа, который показал ему Нератов, и при-
чины задержки окончательного ответа до ноября.194
191 Коковцов — Сазонову, 24 августа/6 сентября 1913 г. Материалы по
истории франко-русских отношении, стр. 588.
192 Шиллинг — Сазонову, 2/15 сентября 1913 г. Материалы но истории
франко-русских отношений, стр. 589; В. И. Б о в ы к и н. Из истории воз-
никновения первой мировой войны, стр. 104—105.
193 Проект ответа французскому правительству 12/25 сентября 1913 г.
Материалы но истории франко-русских отношений, стр. 590—591.
194 Шиллинг — Сазонову, 18 сентября/1 октября 1913 г. Материалы по
истории франко-русских отношений, стр. 591—592; Дульсе — Пшпону,
14/27 сентября 1913 г. DDF, 3/VIII, № 204, pp. 270—272.
274
Отсрочка ответа именно до ноября была делом рук исключи-
тельно русского дипломатического ведомства. У Шиллинга и
Нератова, судя по всему, созрел свой план завершения пере-
говоров о железнодорожном займе. Как доносил Сазонову во вто-
рой половине сентября 1913 г. Шиллинг, ему после «личных
•объяснений» с Коковцовым и генералом Жилинским удалось
выяснить претензии французского правительства относительно
постройки новых стратегических дорог в России. По сведениям,
полученным в русском Министерстве иностранных дол, в 1912 г.
•«французы ... просили об удвоении колеи на линиях: Брянск—
Гомель, Пинск—Жабинка и Петербург—Тапс—Рига—Муравьеве—
Ковко, а также учетверении путей между Жабинкой и
Брестом, Седлецом и Варшавой».195 К лету 1913 г. некоторые из
этих пожеланий уже были удовлетворены, в частности, была
уложена вторая колея на участках Брянск—Гомель и Пинск—
Жабинка. В связи с отказом русского генерального штаба
удваивать линию Петербург—Рига—Ковно и учетверять линию
Седлец—Варшава Жоффр во время переговоров в августе 1913 г.
высказал ряд новых пожеланий. Во-первых, он согласился с мне-
нием Жилинского о предпочтительности вместо названных
линий постройки новой дороги Рязань—Тула—Сухиничи—Боб-
руйск—Черемха (или Бельск)—Варшава. Во-вторых, француз-
ский генеральный штаб поставил вопрос об удвоении линии:
Лозовая—Полтава—Киев—Сарны—Ковель, Батраки—Пенза—
Ряжск—Смоленск, а также Вильно—Ровно. Эти пожелания, по
мнению Шиллинга, более или менее сходились с планами рус-
ского генерального штаба и соответствовали проекту строитель-
ства стратегических железных дорог, который Жилпнский внес
в специальную комиссию под председательством товарища ми-
нистра путей сообщения П. Н. Думитрашко. Поскольку из-за
•отсутствия целого ряда представителей различных ведомств
окончательное обсуждение вопроса о стратегическом железно-
дорожном строительстве могло состояться только в ноябре, Шил-
линг и принял решение отложить до этого момента ответ фран-
цузскому правительству.196
Этот план Шиллинга, однако, совершенно не соответствовал
намерениям и целям Коковцова, который упорно продолжал
свою линию, не считаясь с мнением чиновников из Министер-
ства иностранных дел. Коковцов продолжал настаивать, чтобы
заготовленный ответ все-таки был вручен французскому прави-
тельству в той самой редакции, в какой он был показан Нери-
товым Дульсе, с одним только «редакционным» дополнением.
Коковцов предложил к пункту, в котором шла речь о намерении
195 Шиллинг — Сазонову, 18 сеитября/1 октября 1913 г. Материалы по
истории франко-русских отношений, стр. 591—592.
196 Там же.
275
русского правительства усовершенствовать железнодорожную
сеть, добавить фразу о том, что намечены «существенные ра-
боты по укладке вторых путей там, где это вызывается назрев-
шей необходимостью, по развитию узлов, а также по сооружению
новых линий значительного протяжения, имеющих, между про-
чим, в виду и важные стратегические задачи, облегчающие
сосредоточение» русской армии «в сторону ее западного фронта».
С помощью этой оговорки Коковцов надеялся все-таки укло-
ниться от прямого обязательства строить дороги «именно там, где
это угодно французам». В письме от 21 сентября/4 октября
1913 г. на имя Нератова Коковцов поставил в известность Мини-
стерство иностранных дел, что царь одобрил занятую им позицию
в переговорах о займе и разрешил придать ответу на француз-
скую ноту настолько эластичную форму, чтобы не оказаться по-
том в положении «хуже губернаторского». Коковцов сообщил
также, что в связи с предстоящей поездкой во Францию получил
«точные указания» царя, в соответствии с которыми и намерен
вести переговоры в Париже.197
197 Коковцов — Нератову, 21 септября/4 октября 1913 г. Материалы по
истории франко-русских отношений, стр. 593; В. И. Бовы кил. Из исто
рии возникновения первой мировой войны, стр. 105—106. 18 сентября/1 ок-
тября 1913 г. Коковцов был принят Николаем II в Ливадии и получил
разрешение царя на поездку в Европу. Одла из главных целей этой
поездки состояла в том, чтобы выяснить «готовность Франции» помочь
русскому правительству в развитии железнодорожного строительства, ко-
торое Коковцов иначе считал невозможным осуществить, несмотря па
благоприятное, с его точки зрения, после 1909 г. финансовое положение
империи. По утверждению Коковцова, ему удалось, «пе обременяя насе-
ление новыми налогами», за четыре последних года увеличить бюджет
страны почти на 800 млн руб. за счет «весьма быстро» возраставших
поступлений государственных доходов. За это же время было покрыто
почти 3Д расходов по сооружению Амурской дороги, предоставлены необ-
ходимые средства морскому ведомству па осуществлепие «малой морской
программы» и военному — «на приобретение различных предметов мате-
риального снаряжения армии». К 1913 г. свободная наличность Государ-
ственного казначейства составляла почти 500 млн руб. И тем пе менее
Коковцов считал непосильной для бюджета программу стратегического
железнодорожного строительства. Что касается крупной суммы свободной
наличности, то, во-первых, она уже была предназначена на покрытие
расходов, связанных с увеличением численного состава армии, а во-вто
рых, на нее можно было бы построить не более 6 тыс. верст железнодо-
рожных путей, в то время как Государственное казначейство осталось бы
в этом случае без всяких запасных средств. За счет Государственного
казначейства, по мнению Коковцова, возможно было только «развивать
и дополнять существующую казенную рельсовую сеть, а также строить
такие линии, для которых частная предприимчивость не применима».
Так, в 1913 г. из ассигнованных на постройку железных дорог 110 млн руб.
значительная часть должна была пойти па Амурскую дорогу, которую
предполагалось открыть в 1915 или 1916 г. (Всеподданнейший отчет
В. Н. Коковцова о поездке за границу 19 ноября/2 декабря 1913 г. Мате-
риалы по истории франко-русских отношений, стр. 617).
276
Этими заявлениями премьер-министр как бы поставил барьер
для дальнейшего вмешательства в них сотрудников Министерства
иностранных дел. Обычно сдержанный Коковцов пе поскупился
(конечно, в пику чиновникам дипломатического ведомства) на
резкие выражения как по адресу Дульсе, обозвав его ничтоже-
ством, так и вообще ио адресу «друзей и союзников», которых он
«охотно променял бы на кого угодно, настолько тяжело вести
с ними переговоры по всем тем вопросам, которые не затрагивают
их собственной шкуры».198 199
Коковцов настаивал на том, чтобы ответ французскому пра-
вительству был вручен до его приезда в Париж, и, таким образом,
пи о какой отсрочке до ноября теперь уже не могло быть и речи.
27 сеитября/10 октября 1913 г. Нератов передал Дульсе памят-
ную записку в несколько подправленном виде по сравнению с тем,
что ои показывал французскому дипломату в сентябре. Редак-
ционное замечание Коковцова было учтено, и обязательства, ко-
торые русская сторона готова была взять на себя в уплату за
займы, приняли более определенный характер. «Императорское
правительство, — сообщалось в записке, — не преминет считаться
с желанием, выраженным правительством республики относи-
тельно немедленного осуществления в стратегических целях уси-
ления русской железнодорожной сети. С этой целью намечены
работы по удвоению некоторых путей, необходимому развитию
узловых пунктов, равно как по постройке новых линий, которые
облегчили бы концентрацию русских армий на западной границе.
Что касается увеличения наличного состава русской армии
в мирное время, меры в этом направлении уже решено принять,
и необходимые кредиты уже ассигнованы для этой цели».196
Тогда же, 27 сентября/10 октября 1913 г., Нератов передал
Дульсе «отдельную менее официальную записку», в которой было
оговорено право русского правительства при благоприятных об-
стоятельствах превышать ежегодную 500-миллионную сумму
займа и независимо от нового соглашения завершить размещение
оставшихся еще пе реализованными русских железнодорожных
облигаций на 65 млн руб., относительно которых имела место до-
говоренность еще с бывшим министром финансов Франции
Клотцем.200
Коковцов полагал, что ему «будет гораздо легче вести пере-
говоры в Париже», после того как там получат русский ответ,
198 Коковцов Ператову, 21 септября/4 октября 1913 г. Материалы по
истории франко-русских отношений, стр. 593.
199 Памятная записка, переданная Нератовым французскому поверен
ному в делах в Петербурге 27 септября/10 октября 1913 г. Материалы по
истории франко-русских отношении, стр. 594—595.
з» Сообщение, переданное Нератовым французскому поверенному
в делах в Петербурге 27 септября/10 октября 1913 г. Материалы по исто-
рии франко-русских отношений, стр. 595.
277
и надеялся, что сумеет «удовлетворить французов» взятыми на
себя обязательствами.201 Однако, как показали дальнейшие собы-
201 Подготавливая почву к предстоящим переговорам в Париже, Ко-
ковцов провел в сентябре 1913 г. через Совет министров решение об удов-
летворении претензий французского предпринимателя Луи Першо, потер-
певшего убытки на строительстве портовых сооружений в Туапсе и тон-
нелей по линии Армавир-Туапсинской железной дороги. Поскольку Луи
Першо оказался не просто коммерсантом, но и влиятельным политиче-
ским деятелем, его спор с частным Обществом Армавир-Туапсинской
железной дороги, имевший чисто гражданско-правовой характер, сделался
предметом официальной переписки и переговоров французского и русского
правительств, тянувшихся с лета 1912 г. Коковцов откладывал оконча-
тельное решение по делу Першо вплоть до середины 1913 г. И только
в предвидении объединенного железнодорожного займа во Франции вы-
нес дело Першо 4/17 сентября на обсуждение Совета министров. «С делом
Першо, — отмечалось в журпале Совета министров, — приходится по не-
обходимости считаться самым серьезным образом. Нельзя забывать, что
в ближайшем будущем нам предстоит разместить на французском капи-
тальном рынке свыше 400 млп руб. акционерных и облигационных капи-
талов частных железнодорожных предприятий, концессии коим уже
выданы в настоящее время или имеют быть выданы в ближайшем буду-
щем. Следует опасаться, что Першо, пользуясь принадлежащим ему со-
вершенно исключительным положением, откроет кампанию в прессе
против русских ценностей и неудача упомянутых железнодорожных зай-
мов отразится пагубно на всем деле частного железнодорожного строи-
тельства в России. В силу этих причин скорейшая ликвидация возбу-
жденной Першо претензии представляется настоятельно необходимою».
Примечательно, что журнал Совета министров от 4/17 сентября был пред-
ставлен Коковцовым царю на утверждение 18 сентября/1 октября 1913 г.,
т. е. тогда же, когда Коковцов испрашивал и получил разрешение
Николая II на поездку во Францию для переговоров о займе (см. особый
журнал Совета министров 4/17 сентября 1913 г. и сопутствующие ему
документы по делу Першо, опубликованные И. Ф. Гипдииым: И. Ф. Г и н-
д и н. Коммерция и политика (Из истории франко-русских взаимоотно-
шений 1912—1913 годов). В сб.: Французский ежегодник (1962), М., 1963,
стр. 237—257). Любопытные дополнения к тому, что известно по делу
Першо, находим в воспоминаниях русского инженера А. В. Ивановского,
служившего накануне первой мировой войны в Министерстве торговли
и промышленности и оказавшегося свидетелем столкновения из-за пре-
тензий Першо между Коковцовым и министром торговли и промышлен-
ности С. И. Тимашовым. Тимашев отклонил требования Коковцова выпла-
тить вознаграждение Першо за счет кредитов отпускавшихся на по-
стройку портов, и был вызван к премьер-министру для объяснений.
«Когда мы приехали к премьер-министру, — вспоминал впоследствии Ива-
новский, — он принял нас подчеркнуто сухо. Его кабинет представлял
собою большой зал, центр которого был совершенно пустым. Коковцов
вышел на это пустое место, и весь разговор мы трое вели стоя. Коковцов
обратился к Тимашеву с вопросом, почему Министерство торговли отка-
зывается произвести оплату, которую правительство по высшим сообра-
жениям решило произвести в интересах государства». Объяснения давал
Ивановский. В итоге Коковцов не счел нужпым настаивать на своем тре-
бовании и заключил разговор словами, весьма выразительно характери-
зующими его собственное отношение к претензиям Першо: «Если Вы
не хотите замарать себя в этом деле, то я для счастья моей родины
согласен замарать себя» (А. В. И в а н о в с к и й. Воспоминания. ГБЛ,
ф. Ивановского, лл. 220—221).
278
тия, председатель Совета министров был настроен излишне оп-
тимистично.
Французское правительство упорно продолжало настаивать па
осуществлении программы стратегического железнодорожного
строительства в России, принятой на совместном совещании на-
чальников французского и русского генеральных штабов в Крас-
ном Селе в августе 1913 г. Во время визита Коковцова в Париж
в ноябре 1913 г. августовское соглашение Жоффра—Жилинского
оказалось в центре внимания французских официальных предста-
вителей, с которыми русскому премьер-министру пришлось вести
переговоры.
28 октября/10 ноября 1913 г. во французском Министерстве
иностранных дел было устроено специальное совещание для
обсуждения программы строительства железных дорог в России
с помощью французских капиталов. Русскую сторону на нем пред-
ставляли Коковцов и Извольский, французскую, помимо минист-
ров иностранных дел Пипгона и финансов Дюмона, Палеолог
(директор Департамента политических и торговых дел Министер-
ства иностранных дел) и Люке (директор генерального движе-
ния фондов Министерства финансов).202
Французские представители явились на это совещание хорошо
подготовленными. Еще 23 октября/5 ноября 1913 г. Пишон полу-
чил сообщение Делькассе из Петербурга о том, что царь одобрил
протокол августовской встречи начальников генеральных шта-
бов.203 А 26 октября/8 ноября Военное министерство Франции
представило в Министерство иностранных дел записку о мерах,
которые были необходимы для улучшения русской железнодо-
рожной сети.204
Естественно поэтому, что переговоры на совещании 28 ок-
тября/10 ноября 1913 г. приняли сразу же конкретный характер
202 Пишон — Делькассе, 3/16 ноября 1913 г. DDF, 3/VIII, № 485,
рр. 615—616.
203 Делькассе получил это известие от Жилинского (Делькассе — Пи-
шону 23 октября/5 ноября 1913 г. DDF, 3/VIII, № 442, рр. 556—557).
204 Этот документ отличался от протокола августовского совещания
Жилинского—Жоффра большей определенностью требований, которые
французский генеральный штаб (с согласия русского) предъявлял русскому
правительству в связи с необходимостью улучшения железнодорожной
сети империи. В частности, предусматривались: 1. Постройка новых двух-
колейных линий — а) Рязань—Тула—Сухиничи—Бобруйск—Барановичи,
б) Гришино—1 ремепчуг—Житомир—Ковпо—Ивангород (или удвоение ли-
нии Лозовая—Ковель); 2. Удвоение линий — а) Сызрань—Пенза—Ряжск—
Богояв.кпск С’ухипичи—Смоленск, б) Лозовая—Полтава—Киев—Сызрань—
Ковель (если не будет строиться линия Гришино—Ивангород), в) Вильно—
Баранови ш—Лунинец—Сарны—Ровно, г) Барановичи—Белосток. Кроме
того, было признано необходимым улучшение железнодорожной пере-
правы через Вислу и путей на ее левом берегу, увеличение подвижного
состава, в особенности числа мощных локомотивов, улучшение пропускной
способности русских железных дорог и т. д. (DDF, 3/VIII, № 453, р. 571)
279
it Пишон в самом начале встречи поставил перед Коковцовым
вопрос: намерено ли его правительство выполнять решение на-
чальников французского и русского генеральных штабов
о строительстве наряду с дорогами экономического значения раз-
личных линий стратегического характера? Судя по сохранивше-
муся в делах Общей канцелярии министра финансов и опубли-
кованному во французской дипломатической переписке за 1913 г.
протоколу совещания от 28 октября/10 ноября 1913 г., ответ Ко
ковцова не отличался строгой логичностью.205 Коковцов прежде
всего заявил, что не склонен делать разницы между линиями
стратегического и экономического значения, ибо все они являются
составной частью железнодорожной сети, которой необходимо
обеспечить Россию «как можно скорее». Тем не менее он признал,
что «соображения исключительно военные могут заставить
строить ту или иную второстепенную линию, коммерческое дви-
жение по которой будет равняться нулю». Однако расходы по
строительству дорог исключительно «в интересах национальной
безопасности», по мнению Коковцова, должны были быть произ-
ведены не за счет займов, а за счет неиспользованных бюджетных
средств, бюджетных остатков, сумма которых, по утверждению
Коковцова, на 31 декабря 1913 г. должна была составить
500 млн руб. Вместе с тем Коковцов заявил о своем полномочии
«подтвердить правительству республики, что все железные до-
роги, необходимость которых признали начальники французского
и русского генеральных штабов и которые они перечислили в про-
токоле совещаний, имевших место в августе текущего года, будут
построены в наикратчайше возможный срок, с единственной ого-
воркой, что его величество император соблаговолит ратифици-
ровать указанный протокол».206 Подразумевалось, что строитель-
ство этих дорог будет вестись только на французские деньги, и,
таким образом, оставалось неясным, какие именно стратегические
пути русский премьер-министр намерен строить, используя бюд-
жетные излишки. В целом же за счет займов Коковцов предпо-
лагал выстроить в ближайшие 3—4 года И тыс. км железных
дорог (общей стоимостью около 2500 млн франков), получая на
это во Франции по 500 —600 млн франков в год в течение
4 или 5 лет.207
Характер займов был уже определен в переговорах с Верней-
лем, однако Коковцов назвал «слишком авантюрным» предложе-
ние бывшего синдика биржевых маклеров проводить операции
непосредственно через Синдикальную палату и высказался за то,
205 ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22, д. 271, лл. 338-341; DDF, 3/VIII, №485,
pp. 615—619.
206 DDF, 3/VIII, № 485, p. 616. Пишон тут же поставил Коковцова
в известность о полученном им от Делькассе сообщении, что протокол уже
ратифицирован.
207 Там же, стр. 616—617.
280
чтобы «продолжать практику обращения к крупным балкам».208
Коковцов настаивал на том, чтобы французское правительство
установило временный режим, предусматривавший снижение
фискальных налогов с русских железнодорожных займов.
В заключение совещания Пишон «для большей точности» под-
вел итоги состоявшегося соглашения, сформулированные им
в пяти пунктах: «1) Императорское правительство сможет заим-
ствовать каждый год в продолжение последующих пяти лет на
парижском рынке максимальную сумму в 500 млн франков,
в форме государственного займа или ценности, гарантированной
государством для реализации своей железнодорожной программы.
2) Железнодорожные работы, необходимость которых признали
начальники французского и русского генеральных штабов во
время их совещания в августе 1913 г., будут начаты возможно
раньше с таким расчетом, чтобы они были закончены в 4-лет-
пий срок, расход будет по желанию императорского правитель-
ства отнесен или па счет ресурсов вышеуказанных займов, или
па счет свободных сумм бюджета империи. 3) Императорское
правительство будет сообщать каждый год правительству респуб-
лики общую сумму облигаций, подлежащих эмиссии, и будет
испрашивать последовательно записи каждой серии для котировки
па парижском рынке. 4) Эмиссия будет производиться крупными
сериями облигаций одного и того же типа, пользующихся общими
и теми же правами и гарантиями и способными котироваться под
одной и той же рубрикой. 5) Первая эмиссия будет произведена,
поскольку возможно, в январе 1914 г.».209
Таким образом, намерение Коковцова договориться в Париже
о соглашении, в котором обязательства русского правительства
о постройке новых железных дорог носили бы самый общий ха-
рактер, не осуществилось. Вместо этого премьер-министр привез
в Петербург изложенный щипе и составленный во французском
Министерстве иностранных дел протокол совещания, в котором
обязательства русской стороны были зафиксированы в не менее
точных выражениях, чем это было сделано в проекте соглашения,
предложенного летом 1913 г. Вернейшем. Правда, Коковцов нахо-
дил этот протокол «далеко неполным и весьма односторонним» 210
и рассчитывал внести в него еще до окончательного утверждения
обеими сторонами некоторые поправки, по в конечном счете и
в этом потерпел неудачу. Коковцов хотел изменить, например,
редакцию второго параграфа протокола таким образом, чтобы
исключить из него, во-первых, твердое обязательство русского
208 Там же, стр. 617—618.
209 Материалы по истории франко-русских отношений, стр. 599; DDF,
3/VIII, № 485, pp. 617—618; В. И. Бовыкин. Из истории возникновения
первой мировой войны, стр. 111—112.
2,9 См. помету Коковцова на привезенном из Парижа экземпляре про-
токола. ЦГИА СССР, ф. 560, оп. 22, д. 271, л. 338.
281
правительства выполнить намеченную программу железнодорож-
ного строительства именно в 4-летний срок и, во-вторых, упоми-
нание о возможности строить новые дороги за счет свободных
сумм бюджета империи.211 30 ноября/13 декабря перед самым
отъездом французского посла в Париж Коковцов сообщил
ему о своем желании изменить редакцию второго пункта про-
токола.
Между тем 27 ноября/10 декабря 1913 г. во Франции пало
министерство Барту. Формирование нового кабинета было пору-
чено Думергу, который занял, кроме того, и пост министра ино-
странных дел, в то время как министром финансов после длитель-
ного перерыва опять сделался Кайо. Смена кабинета не отрази-
лась на судьбе займа, но она грозила отсрочкой операции, тем
более что правительство столкнулось с противодействием повой
финансовой сделке со стороны парламентской оппозиции. Это
дало повод Думергу торопить Коковцова с присылкой оконча-
тельного ответа по поводу протокола совещания от 28 ок-
тября/10 ноября 1913 г.212 В результате всего через несколько
дней после встречи с Делькассе Коковцов передал в Париж через
дипломатические каналы, что он «хотя и предпочел бы свою ре-
дакцию параграфа второго, однако, если из-за этого может про-
изойти серьезное разногласие или даже задержка ... готов от-
казаться от своей поправки и принять предложенную французами
редакцию целиком под условием скорейшего окончательного за-
ключения соглашения».213 Естественно, что это известие было
встречено в Париже с большим одобрением.214 17/30 декабря Са-
зонов официально известил Делькассе о согласии русского пра-
вительства со всеми пятью пунктами протокола совещания от
28 октября/10 ноября 1913 г.215 В тот же день Извольский пере-
дал из Парижа заявление Думерга о том, что все препятствия
займу со стороны парламента «окончательно устранены» и заем
может быть осуществлен в «любой удобный» для русского пра-
211 Коковцов предложил следующую редакцию второго параграфа
протокола: «Железнодорожные работы, необходимость которых началь-
ники французского и русского генеральных штабов признали во время
совещания в августе 1913 г., будут предприняты, возможно, раньше. Импе-
раторское правительство будет стараться принять все необходимые меры
для того, чтобы эти работы были закончены, поскольку это возможно,
в течение четырех лет» (Материалы по истории франко-русских отноше-
ний, стр. 601)
212 Извольский — Сазонову, 2/15 декабря 1913 г. Материалы по исто-
рии франко-русских отношений, стр. 598.
2,3 Сазонов — Извольскому, 3/16 декабря 1913 г. Материалы по исто-
рии франко-русских отношений, стр. 599.
2И Извольский — Сазонову, 7/20 декабря 1913 г. Материалы по исто-
рии франко-русских отношений, стр. 599.
2,6 См.: Материалы по истории франко-русских отношений, стр. 600;
DDF, 3/V I IT № 698, р. 883.
282
витольства срок.216 Уступчивость Коковцова была вознаграждена:
французское правительство, открывая дорогу русскому займу, по
только отсрочило выпуск собственной внутренней операции, по
и согласилось увеличить первоначально обусловленную его сумму
с 500 млн до ООО млн франков.217
Оно просило только оставить временно часть выручки от
займа в Париже, дабы пе осложнять положение денежного рынка.
Кайо настоял также, чтобы общая сумма русских займов во
Франции в течение ближайших 4—5 лет все-таки пе превышала
2500 млн франков.218
В первой половине января 1914 г. в Петербург для перегово-
ров об условиях реализации 4.5 %-го займа приехали Бенак, Дю-
маре и Шабер, представители большого синдиката французских
банков, ранее реализовавших русские займы.219 Между тем малый
синдикат 220 тоже претендовал на участие в повой операции и об-
ратился к Коковцову с просьбой выделить ему соответствующую
долю. Русское Министерство финансов, однако, предпочло пе
вмешиваться в спор между провинциальными и крупными бан-
ками. Им было предложено самим прийти к соглашению. В итоге
«благодаря вмешательству французского правительства» малый
синдикат был допущен к участию в займе «па 70 млн франков и
в placement па 40 млп франков».221
Объединенный железнодорожный заем 1914 г. был выпущен
на нарицательный капитал в 665 млн франков = 249 375 тыс. руб.
Чистая выручка от реализации гарантированных правительством
2,0 Извольский — Сазонову, 17/30 декабря 1913 г. Материалы по исто-
рии франко-русских отношений, стр. 601.
217 Извольский — Сазонову, 30 декабря 1913 г./12 января 1914 г. Мате-
риалы по истории франко-русских отношений, стр. 604. Хлопоты об уве-
личении суммы займа велись через Делькассе. Французский посол вос-
пользовался этим, чтобы потребовать от Коковцова удовлетворения
просьбы французской фирмы «Шнейдер и К°» о предоставлении ей тех-
нического руководства переоборудованием пермских заводов См.: В. И. Б о-
в ы к и н. Из истории проникновения иностранного капитала в Россию.
(«Пермское дело»). Научные доклады высшей школы. «Исторические
науки», 1968, № 1, стр. 67.
218 Кайо — Коковцову, 4/17 января 1914 г. Международные отношения
в эпоху империализма. Документы из архивов царского и временного пра-
вительств 1878—1917 гг. Сер. Ш, т. 1. М.—Л., 1931 (далее- Международ-
ные отношения), стр. 41—42. См. также примечание к письму Кайо.
219 В пего входили: Banque de Paris et des Pays-Bas, Comptoir National
d’Escompte de Paris. Credit Lyonnais, Societe Generale et M. M. Hottinguer
et C-ie. (Международные отношения, т. 1, стр. 41).
220 Эту группу банков возглавлял председатель правления Banque Na-
tionale de Credit M. Cochery. В нее входили: Credit Mobilier Franjais, So-
ciete Centrale des Banques de Province, Societe Marseillaise, Credit du Nord,
Credit Foncier d’Algerie et de Tunisie, Societe Nanceienne, Banque des Pays
du Nord, Compagnie Algerienne, Banque de Bordeaux, Banque Renauld et
C-ie, Thalmann et C-ie, Ginzburg et C-ie. (Международные отношения,
т. 1, стр. 41).
221 Там же.
283

4.5 % -х облигаций Бухарской, Ачинск-Минусинской, Ферганской,
Московско-Казанской, Московско-Киево-Воронежской, Северо-До-
нецкой, Олонецкой, Подольской и Рязано-Уральской железных
дорог составила 603 487 500 франков = 226 307 812 руб. 50 коп.
Обычно при выпуске железнодорожных займов общая выгода бан-
киров, выпускавших заем, составляла 4.45—4.5%- Для объеди-
ненного займа банкиры согласились понизить свой доход до 4.25 %
от общей нарицательной суммы займа, из которых 3% прибыли
были получены ими по контракту222 и 1.25% в результате спе-
циальной добавочной операции с валютой. Банкирам был предо-
ставлен вклад в русских банках в ИЗ млн руб. (округленная по-
ловина выручки от займа) из 4.5 %-го па 9 месяцев 15 дней
с одновременным кредитованием русских банков в Париже контр-
валютой но паритету и начислением в пользу последних 1 % ,223
Заем был размещен почти целиком в Париже п только на не-
сколько миллионов франков — в Голландии. Обязательство
по уплате французского налога, достигавшего около 0.5% в год,
было возложено на железнодорожные общества.
Соглашение русского Министерства финансов с банкирским
синдикатом о выпуске объединенного займа было подписано
17 января 1914 г. (ст. ст.), а две недели спустя, 30 января, был
опубликован рескрипт об отставке Коковцова. К власти пришло
правительство И. Л. Горемыкина, министром финансов стал
П. Л. Барк. Эра Коковцова кончилась.
По странному совпадению заключительным актом финансовой
политики Коковцова, так же как и Витте, оказалась крупная кре-
дитная операция в Париже. На фоне этого совпадения курьезным
должно было показаться то, что именно Витте одним из первых,
еще в ноябре 1913 г., начал кампанию в русской печати против
объединенного займа. Витте инспирировал серию критических
статей против железнодорожной политики Коковцова. Он обру-
шил на Коковцова целый град упреков, обвинив его прежде всего
в прямом нарушении прав народного представительства, прояв-
ляющегося в том, что Коковцов не считается с мнением Думы и
222 См. справку об условиях выпуска объединенного железнодорож-
ного займа 1914 г. ЦГИА СССР, ф. 560, он. 26, д. 1168, лл. 56- 57. По усло-
виям контракта подписная цена для публики была определена в 933/Л,
реализационная цена для дорог — 92!/8%, марж в пользу банкиров 1/58%,
кроме того, бонификация процентов в пользу синдиката за 3 месяца
20 дней была определена в 13/8%. В результате чистая выручка для дорог
по контракту составила 903/4%, а прибыль синдиката — 3%.
223 Таким образом, вклад в пользу французских банкиров исчислялся
фактически в 3.5%, что должно было принести им доход
в 3131041 руб. 67 коп., т. е. па 13 854 руб. 17 коп. больше, чем 1.25%
с нарицательной суммы займа. Однако 5%-й сбор с доходов от денежных
капиталов по вкладу должен был составить 201 281 руб. 25 коп., и прави-
тельство, чтобы выплатить банкирам необходимую сумму, намерено было
продлить срок вклада (ЦГИД СССР, ф. 560, оп. 26, д. 1168, лл. 56—57).
284
«все концессии частных железнодорожных обществ, требующих
гарантий их капиталов со стороны казны, проходят прямо через
второй департамент Государственного совета, а не через законо-
дательные учреждения». Витте также поставил Коковцову в уп-
рек и то, что «он ведет частное железнодорожное строительство
фактически на государственные деньги, а помещение во Франции
частных железнодорожных облигаций, гарантированных прави-
тельством, есть на деле худший вид государственных займов, так
как они подлежат там высокому обложению, что деньги, получае-
мые от реализации этих облигаций, до начала строительства дорог
находятся в русских частных банках и используются для бирже-
вых спекуляций».224 Между Витте и Коковцовым началась откры-
тая полемика в печати, в которой приняли участие многие сто-
личные газеты.
Наконец, Витте выступил против Коковцова и в Государствен-
ном совете, обвинив председателя Совета министров в использо-
вании винной монополии не для борьбы с пьянством, а для
«выкачивания из народа ... денег в казну». Витте утверждал,
что «питейный доход» государства за десять лет (с 1903 по
1913 г.) подскочил на 500 млн руб., т. е. на сумму, в три с лиш-
ним раза превышающую бюджет Министерства народного про-
свещения. «Русский народ, — заявил Витте на заседании Государ-
ственного совета 10/23 января 1914 г., — тратит в год на водку
1 млрд руб., а государство тратит на Министерство народного про-
свещения только 160 млн руб.».2,25
Выступление Витте вызвало настоящую стычку между ним и
премьер-министром. Коковцов отстаивал свою точку зрения, что
доход от продажи спиртных напитков за последние десять лет
возрос, но не на 500, а на 320 млн руб. и не только за счет вздо-
рожания вина, айв связи с удешевлением его производства и
приростом населения.226 Коковцов постарался доказать, что
именно Витте в бытность свою министром финансов положил на-
чало резкому повышению цен на вино, которое можно было бы
расценить как «выкачивание» средств «из народного кармана».
То ли выведенный из себя атаками Витте, то ли сознавая, что
дни его премьерства сочтены, Коковцов взял да и раскрыл перед
членами Государственного совета всю механику повышения цен
на спиртные напитки за последние 50 лет. В 1863 г. был установ-
лен акциз в размере 4 коп. с градуса безводного спирта. Затем
в течение года он был увеличен до 5 коп. К моменту введения
винной монополии акциз па вино возрос до 10 коп. Следующее
224 Более подробно о полемике Витте с Коковцовым см.: Б. В. Ана-
н ь и ч, Р. Ш. Г а н е л и н. Опыт критики мемуаров С. Ю. Витте,
стр. 358—359.
226 Государственный совет. Стенографические отчеты. 1913—1914 годы.
Сессия девятая. СПб., 1914. Заседание 10 января 1914 г., стлб. 342—343.
226 Там же, стлб. 352.
19 Б. В. Ананьич
285
резкое повышение цен на вино последовало в 1900 г. До июля
1900 г. продажная цона на вино была 7 руб. за ведро, а в июле
она была увеличена до 7 руб. 60 коп. Коковцов подчеркнул, что
повышение цен на вино было произведено в 1900 г. «наряду с не-
которыми другими налогами» «без законодательного рассмотре-
ния» «под видом ставок временного характера», вызванных воен-
ными расходами. После этого цена на вино повышалась в январе
1905 и в 1908 г. — оба раза па 40% и достигла 8 руб. 40 коп. за
ведро. Все эти расчеты понадобились Коковцову только для того,
чтобы показать, что за десять лет после отставки Витте «повыше-
ние цен на вино, т. е. „выкачивание из народного кармана", было
сделано дважды, всего в размере 80 коп. за ведро» и «лишь на
20 коп. более, чем один раз ... в 1900 г.».227
Коковцов сосредоточил усилия не столько на том, чтобы оп-
равдаться самому, сколько на разоблачениях Витте, всячески
подчеркивая, что именно Витте заложил основы существующей
экономической политики, а потому на него ложится ответствен-
ность за все ее пороки. Между собой и Витте как министрами
финансов Коковцов видел разницу прежде всего в том, что ему
пришлось действовать в условиях войны и революции, приспосаб-
ливаться к Думе и считаться с фактом постоянного увеличения
расходов на оборону, выросших за последнее десятилетие на
500 млн руб.228
Избранная Коковцовым тактика защиты привела к тому, что
в результате его публичного поединка с Витте перед глазами чи-
тающей публики в неприглядном виде предстала экономическая
политика правительства не только за последние десять, а за все
добрые двадцать лет, с конца прошлого столетия. В том, что два
наиболее крупных идеолога и проводника этой политики, состя-
заясь теперь в красноречии, стремились взвалить друг на друга
вину за очередные провалы, был живой признак ее глубокого
кризиса.229
Когда в январе 1914 г. стали известны условия объединенного
железнодорожного займа, кампания против Коковцова приняла
227 Там же, стлб. 355—356.
226 Там же, стлб. 366—367.
229 Пороча Витте, Коковцов надеялся тем самым оправдать себя в гла-
зах царя. Вместо с председателем Государственного совета М. Г. Акимо-
вым он обратился к Николаю II с жалобой на поведение Витте. До Аки-
мова доходили слухи, что Витте позволяет себе многое неспроста: «кам-
пания трезвости ведется Мещерским» потому, «что на эту тому постоянно
твердит в Царском Селе Распутин и на этом строит свои расчеты и
Витте, у которого имеются свои отношения к этому человеку». Тем не
менее жалобу Акимова и Коковцова Николай II встретил сочувственно,
просил Коковцова не обращать внимания на «дерзости» Витте, так как
все «оценят его неожиданную склонность к народному отрезвлению после
того, что он сам 10 лет только и делал, что поощрял увеличение потреб-
ления водки». Однако вслед за этими утешениями 29 января ст. ст. утром
Коковцов неожиданно получил письмо царя. Николай II писал о том,
286
еще больший размах. Неожиданно способствовал этому и Кайо,
заявивший еще в декабре 1913 г. в одной из своих официальных
речей, что «французское правительство разрешило выпуск рус-
ского и сербского займов предпочтительно перед другими, выго-
ворив за то и с России, и с Сербии особые выгоды в пользу Фран-
ции».230 Такое заявление не могло остаться незамеченным, и рус-
ская печать, конечно, обратила внимание на факт предоставления
французам каких-то «особых выгод».231 Правительство пыталось
защищать условия только что заключенного займа на страницах
официоза Министерства финансов — «Торгово-промышленной га-
зеты».232 Однако сделано это было весьма неуклюже, а критика
условий займа тем временем развернулась уже и в стенах Госу-
дарственной думы. В бюджетной комиссии Думы на запрос де-
путата от кадетской партии Шиигарева министр финансов заявил,
что в связи с только что заключенным займом правительство пе
приняло на себя никаких особых обязательств перед Францией.
Между тем в декабрьском номере французского журнала «Corres-
pondent» появилась заметка, раскрывшая секрет франко-русского
соглашения о стратегическом железнодорожном строительстве
в России на деньги, которые должны были быть заняты в Па-
риже.233
В апреле 1914 г. Шингарев открыто рассказал всю эту историю
с думской трибуны, обвинив министра финансов не только в том,
что «опыт последних 8 лет убедил» его, что «соединение в одном лице
должности председателя Совета министров с должностью министра фи-
нансов ... неправильно и неудобно в такой стране, как Россия», а «бы-
стрый ход внутренней жизни и поразительный подъем экономических сил
страны требует принятия решительных и серьезнейших мер, с чем мо-
жет справиться только свежий человек». Это была полная отставка
(В. И. Коковцов. Из моего прошлого, т. 2. Париж, 1933, стр. 269, 279).
230 П. П. М и г у л и н. Биржевая игра или промышленный подъем?
«Новый экономист», декабрь 1913 г., № 52—53,
231 Там же.
232 «Торгово-промышленная газета», январь 1914 г., № 19.
233 Si la guerre eclatait demain? 11 у a la Russie! «Le Correspondant»,
25 decembre, 1913. Анонимный автор статьи рассматривал франко-русский
союз как взаимовыгодную сделку: Франция заинтересована в русской
военной мощи, а Россия во французских капиталах, и призвал исполь-
зовать благоприятный момент для предъявления более жестких требова-
ний к русским вооруженным силам. Статья в «Correspondant», видимо,
пе отражала взглядов пи правительства, ни военного министерства Фран-
ции. Во всяком случае в связи с ее появлением генерал Жоффр счел
нужным повторить русскому военному агенту в Париже гр. А. А. Игна-
тьеву похвальные слова о русской армии, сказанные им во время послед-
ней поездки в Петербург «за прощальным тостом в ресторане Кюба»,
подчеркнув, в частности, что он был «гораздо более удовлетворен» состоя-
нием русской армии, чем своей собственной. Тем не менее статья
в «Correspondant» нашла отклик на страницах французских газет, участ-
вовавших в кампании против русского займа, и произвела известное
впечатление на «читающую публику» (Игнатьев — Данилову, 9/22 января
1914 г. Международные отношения, т. 1, стр. 83—86; В. И. Б о в ы к и н.
Из истории возникновения первой мировой войны, стр. 107—108).
что он заключил невыгодный заем, но и во лжи.234 В оценке
объединенного железнодорожного займа Шингарев получил пол-
ную поддержку со стороны представителей даже самых крайних
партий в Думе. По утверждению Маркова 2-го, Коковцов
«устроил» искусственный застой в русском железнодорожном
строительстве и вместо того, чтобы делать займы в 1910—1911 гг.,
когда ему предлагали их, а денежный рынок был переполнен,
выбрал для проведения операции «самое неудачное время в со-
стоянии денежного рынка и в состоянии русских финансов».
«Мы получили заем, — заявил Марков 2-й, — который можно на-
звать постыдным, заем, который котируется почти наравне
с турецкими займами, займами государства разложившегося,
почти падшего. Это есть результат той ужасной, коренной, не-
простительной ошибки, которую допустил Коковцов в 1910—
1911 гг.».235
Итак, объединенный железнодорожный заем не принес славы
его устроителю, а «новая» финансовая политика Коковцова и его
попытки избежать крупных заграничных займов потерпели не-
удачу. Хотя после 1909 г. Коковцов не заключил ни одного
государственного займа за границей, задолженность русского
правительства по гарантированным казной займам возросла на
крупную сумму в 1008 млн руб. (с 3192 млн до 4200 млн руб).236
И в Думе, и в печати кампании против займа сопутствовала
критика политики Коковцова в области денежного обращения,
в частности за содержание большой суммы золота на счетах
у иностранных банкиров. Вопрос о размерах русской золотой на-
личности за границей, как мы уже видели, был поставлен в Коми-
тете финансов еще в 1909 г., где он неоднократно рассматривался
и позднее. Однако к 1913 г. обсуждение его вышло за пределы фи-
нансового ведомства на страницы газет в связи со значительным
ростом заграничной наличности. Так, «Новое время» опублико-
вало несколько бесед на эту тему своего корреспондента с вид-
234 Государственная дума. Четвертый созыв. Стенографические отчеты.
Сессия вторая, ч. III. СПб., 1914, заседание 22 апреля, стлб. 856. Шингарев,
разумеется, обратил внимание депутатов на то, что заем сделан в обход
Думы и правительство именно с этой целью придало ему характер «якобы
железнодорожного займа для частных железнодорожных обществ»
(там же, стлб. 855).
235 Там же, заседание 24 апреля 1914 г., стлб. 908. К моменту заключе-
ния объединенного железнодорожного займа мировой денежный рынок
действительно находился в стесненном положении, вызванном усилением
спроса на деньги в связи с окончанием Балканских войп и затратами
европейских держав на вооружение (см.: Всеподданнейший доклад
П. Л. Барка «О финансовых и биржевых кризисах за последние 20 лет»,
7/20 мая 1914 г. ЦГИА СССР, ф. 583, оп. 19, д. 95, ли. 1—6; см. также:
А. Л. Сидоров. Финансовое положение России в годы первой мировой
войны, стр. 99—100).
236 Журнал Комитета финансов 14/27 марта 1914 г. Международные
отношения. Сер. III, т. 2. М,—Л., 1933, стр. 125.
288
ними финансовыми и банковскими деятелями, а затем подвело
им итог, соответствовавший взглядам газеты на финансовую по-
литику правительства. Все эти материалы в конце 1913 г. были
изданы в типографии «Нового времени» в виде отдельной бро-
шюры «Русский золотой запас за границей», автор которой по-
желал остаться не названным.237 Журналист из «Нового времени»
не пытался выдавать себя за финансиста, однако, использовав
сведения, полученные от собеседников, отрицательно отозвался
о финансовой системе Коковцова, заявив, что она «обрекает Рос-
сию, русский труд», «все естественные богатства» страны «на
неизбежный захват и закабаление иностранным и частным ино-
племенным капиталом».238 Судя по всему, брошюра была инспири-
рована сторонниками бумажного денежного обращения, принад-
лежавшими к правому лагерю.
Быть может, именно критика справа и побудила Министерство
финансов очень скоро откликнуться па обвинения «Нового вре-
мени», причем не одной, а даже двумя брошюрами. Первая из них
была издана в 1913 г. Автор ее скрывался под псевдонимом «Рус-
ский финансист».239 Но было очевидно, что книга эта подготовлена
по заданию Министерства финансов, ибо в ней отстаивалась офи-
циальная точка зрения, да и отпечатана она была в типографии
штаба Отдельного корпуса пограничной стражи, шефом которого
по традиции являлся министр финансов. Кстати сказать,
в этой же типографии была изготовлена в начале 1914 г. и вторая
брошюра, изданная уже от имени Особенной канцелярии по кре-
дитной части.240 В отличие от первой, написанной в острой поле-
мической манере, она носила скорее характер подробной справки
о политике правительства в области денежного обращения.
Необходимость содержания больших сумм на счетах иностран-
ных банкиров объяснялась в брошюре особешюстями положения
России как страны «преимущественно сельскохозяйственной»,
производящей главным образом сырье и вынужденной «обра-
щаться за деньгами к странам более развитой экономической
культуры».241 Таким образом, оправдывалась политика заключе-
ния крупных иностранных займов, хотя и признавалось, что за-
граничная задолженность по одним лишь государственным и га-
рантированным правительством займам превысила 5 млрд руб.,
в то время как ежегодные платежи по ней перешагнули через
237 Ъ. Русский золотой запас за границей. СПб., 1913.
238 Там же, стр. 104.
за» русский финансист. «Русский золотой запас за границей». По по-
воду статей г-на «-Ъ», помещенных в газете «Новое время» и изданных
отдельной броппорою. СПб., 1913.
240 Министерство финансов. Особенная канцелярия по кредитной части.
К вопросу о «русском золотом запасе за границей». СПб., 1914.
241 Там же, стр. 8—9, 13; см. также оценку этой брошюры в кн.:
А. Л. Сидоров. Финансовое положение России в годы первой мировой
войны, стр. 85—87.
289
цифру в 250 млн руб. и стали «крайне обременительным пас-
сивом» расчетного баланса страны,242 к которому были причис-
лены также: оплата процентов и погашений но частной загранич-
ной задолженности (займы городов и торгово-промышленных
предприятий, краткосрочные кредиты торговых фирм и коммер-
ческих байков); дивиденды и торгово-промышленная прибыль
иностранного предпринимательского капитала в русской промыш-
ленности и торговле; расходы по страхованию в иностранных
предприятиях, морскому фрахту; расходы русских путешественни-
ков и лиц, живущих за границей.243 В брошюре подчеркивалось,
что противопоставить всем этим расходам можно было только одну
активную статью расчетного баланса — перевыручку по торговому
балансу. Причем размеры ее не были величиной постоянной и за-
висели целиком от урожаев и количества проданного за границей
хлеба, являвшегося самой доходной статьей русского экспорта.244
В итоге, стремились к этому или пот составители брошюры,
финансовая политика правительства представала па ее страницах
в виде какого-то рокового, строго определенного судьбой про-
цесса. Ради экономического развития страны правительство вы-
нуждено было делать займы и привлекать иностранные капиталы.
Выплата по ним процентов и дивидендов значительно увеличи-
вала пассив расчетного баланса. Для обеспечения международных
расчетов приходилось держать крупные суммы за границей и
иметь большой золотой запас, из которого всегда можно было по-
крыть недостачи, а серьезным источником пополнения этого
запаса опять-таки оставались займы.245
Брошюра «К вопросу о русском золотом запасе за границей»
вышла в свет к моменту отставки Коковцова и была разослана
уже Барком «членам законодательных учреждений» и другим
официальным лицам. В марте 1914 г. Барк представил ее и чле-
242 Министерство финансов. Особенная канцелярия по кредитной
части. К вопросу о «русском золотом запасе за границей», стр. 10. Пла-
тежи по общей заграничной задолженности, т. е по займам, заключен-
ным пе только правительством, но и железнодорожными обществами,
городскими самоуправлениями и частными предприятиями, составляли
около 300 млн руб. годовых (там же. стр. 76).
243 Там же, стр. 11.
244 Были случаи, когда активность торгового баланса России колеба-
лась в пределах от 85.6 млн (в 1908 г.) до 521.4 млп руб. (в 1909 г.), т. е.
с разницей в 435 млп руб. (там же, стр. 15).
243 Пожалуй, впервые в официальном издании и в такой определен-
ной форме указывалось на политическое значение золотого запаса.
«Нельзя упускать из виду, — отмечалось в брошюре, — что финансовые
связи являются в наше время одним из видных факторов, обусловливаю-
щих политическое соотношение и группировки держав. Сближение наше
с Францией началось с перемещения русских фондов на парижскую
биржу и приобретения их французами. В свою очередь во время полити-
ческих кризисов, должным образом действующих на денежный рынок,
передвижение в дружескую страну крупных сумм наличности способно
оказывать этой стране сильную поддержку» (там же, стр. 38).
290
нам Комитета финансов как приложение к записке «О суммах
Министерства финансов за границей».246
14/27 марта 1914 г. Комитет финансов одновременно обсудил
вопросы о деятельности Государственного банка за 1910—1913 гг.
и о русском золотом запасе за границей, не приняв, однако, ре-
шений, которые внесли бы коренные изменения в существовав-
шую систему денежного обращения. Комитет финансов не изме-
нил установленной еще при Коковцове в заседании 1/14 марта
1913 г. «предельной суммы» заграничной наличности до
700 млн руб., хотя и признал «желательным постепенное и осто-
рожное уменьшение путем переводов ... внутрь империи»,
в особенности «сумм, находившихся в заграничных отделениях
русских банков».247 Вместе с тем было решено укрепить золотое
обращение внутри страны за счет «насыщения его каналов золо-
той монетой», неохотно принимавшейся населением, и сокраще-
ния выпуска кредитных билетов 5- и 10-рублевых достоинств.248
В Комитете финансов 14/27 марта 1914 г. (в который уже
раз!) вновь было провозглашено, что «строить равновесие денеж-
ного обращения на системе последовательных заграничных зай-
мов, очевидно, нельзя».249 250 Но это были только слова, ибо в Коми-
тете финансов лучше, чем где бы то ни было, знали о том, что
подвергшийся резкой критике в Думе и в печати последний
заем только лишь пятая часть большой финансовой операции,
а оставшиеся четыре пятых еще впереди, и в ближайшее время
должна будет последовать целая серия займов такого же типа.
Однако в русском финансовом ведомстве весной 1914 г. уже не
очень-то задумывались над тем, к чему может привести это бес-
конечное возрастание государственного долга. Там отдавали себе
отчет о неизбежности в недалеком будущем большой европейской
войны и размышляли уже над тем, как бы начать «постепенно и
осторожно» стягивать в империю находившуюся за ее пределами
русскую золотую наличность.
Не надо было обладать особой проницательностью для того,
чтобы понять, что финансовой системе Российской империи пред-
стоит новое, решающее испытание и Витте одним из первых по-
спешил снять с себя ответственность за его исход, заявив в Коми-
тете финансов 14/27 марта 1914 г. о «боевой неподготовленности»
России в «финансовом, отношении».260
246 Записка П. Л. Барка в Комитет финансов «О суммах Министерства
финансов за границей», не позднее 14/27 марта 1914 г. ЦГИА СССР, ф. 563,
оп. 2, д. 511, л. 1—1 об.
247 Журнал Комитета финансов 14/27 марта 1914 г. Между па род име
отношения, т. 2, стр. 129.
248 Там же, стр. 127—129.
249 Там же, стр. 125. Заявление это принадлежало Витте.
250 Записка С. И. Тимашева в Комитет финансов, не ранее 14/27 марта
1914 г. ЦГИА СССР, ф. 966, on. 1, д. 6, лл. 162—163.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Когда С. 10. Витте в марте 1914 г. заявил о «боевой неподго-
товленности» России к войне «в финансовом отношении», введен-
ное им золотое обращение доживало последние дни. Первая миро-
вая война началась 19 июля/1 августа 1914 г., а 23 июля/5 ав-
густа Николай II подписал «высочайший указ» о прекращении
размена кредитных билетов на золото и расширении эмиссион-
ного права Государственного банка.1 Прекращение размена рас-
сматривалось правительством Горемыкина как мера временная и
связанная только с войной. Однако на этот раз военные испыта-
ния оказались роковыми не только для финансовой системы,
но и для политического режима Российской империи. 23 июля
1914 г. стало последним днем существования введенного в 1897 г.
золотого обращения.
Ушел в прошлое период, когда финансовая политика России
основывалась на золотой валюте, призванной, по замыслам Витте,
способствовать бурному промышленному развитию империи и
вывести ее на уровень передовых в экономическом отношении
стран Запада.
С конца XIX столетия и до первой мировой войны в россий-
ской экономике произошли заметные сдвиги, особенно они про-
явились в железнодорожном строительстве.2 В области фииансо-
1 27 июля/9 августа указ этот стал законом, после того как был об-
сужден в Государственной думе и Государственном совете (см.: А. Л. С и-
д о р о в. Финансовое положение России в годы первой мировой войны.
1914 1917. М., 1960, стр. 109). «
2 Темпы строительства железных дорог заметно увеличились в годы
первого промышленного подъема. С 1895 по 1899 г. в России было вве-
дено в эксплуатацию рекордное количество километров новых линий —
в среднем около 3064 км ежегодно. В следующее пятилетие вступало
в строп ежегодно 2022 км новых железных дорог. В 1905—1909 гг.—
12G2 км. Некоторый спад в русском железнодорожном строительстве
наступил только в предвоенные годы («Вестник финансов, промышлен-
ности и торговли», 1916, .№ 28, стр. 54).
292
вой для России начала XX в. характерен чрезвычайно быстрый
рост государственного бюджета. По росписи 1867 г. обыкновен-
ные доходы составляли всего 415 млн руб. Прошло 30 лет, и они
увеличились па 1 млрд руб. Для накопления второго миллиарда
по этой статье Государственного бюджета понадобилось всего
одиннадцать лет, а третьего — пять и, таким образом, к 1913 г.
обыкновенные доходы составляли около 3.5 млрд руб.3 Громад-
ный рост бюджета в этот период, однако, не соответствовал росту
национального дохода и, по подсчету Ю. Н. Шебалдина, превышал
его в 2.4 раза, а стало быть, не являлся признаком финансового
благополучия страны.4 Рост актива бюджета во многом зивисел от
доходов, которые приносила винная монополия.
Итак, чуда не произошло, итоги развития русских финансов
и промышленности к кануну первой мировой войны пе были на-
столько значительными, чтобы Россия могла претендовать па одно
из первых мест в мировой экономике. Она оставалась страной
со средним уровнем промышленного развития. К 1914 г. Россия
занимала пятое место в мире по добыче угля и выплавке чугуна,
четвертое — по производству стали и машиностроению, шестое —
по добыче железной руды, второе — по добыче нефти.5 По общей
протяженности железнодорожной сети Россия значительно от-
ставала только от Соединенных Штатов Америки. Однако
по числу километров железных дорог, приходившихся па душу
населения, она уступала целому ряду стран, в том числе Фран-
ции, Канаде и Австралии.6
Проводившаяся правительством с конца XIX в. политика уско-
ренного промышленного развития страны не принесла ожидаемых
плодов. Экономическая программа Витте с самого начала приоб-
рела однобокий характер, ибо ему не удалось даже вынести на об-
суждение в правительственные сферы крестьянский вопрос, ока-
завшийся непреодолимым препятствием для всесильного, каза-
лось бы, министра финансов. Только к 1902 г. Витте образовал и
возглавил «Особое совещание о нуждах сельскохозяйственной
промышленности», оказавшееся бесплодной организацией. Про-
вал попыток втянуть в более оживленный капиталистический
оборот деревню, расширить тем самым российский внутренний
8 В. И. Коковцов. Из моего прошлого, т. 2. Париж, 1933,
стр. 373-374.
4 Ю. II. Ш е б а л д ин. Государственный бюджет царской России
в начале XX в. (до первой мировой войны). «Исторические записки»,
т. 65, 1959, стр. 165; А. П. П о г р е б и н с к и й. Государственные финансы
царской России в эпоху империализма. М., 1968, стр. 20.
5 П. А. Хромов. Экономическое развитие России. М., 1957, стр. 408.
6 На 1 января 1915 г. в России (без Финляндии) было построено
70 707 км железных дорог, из них на долю казенных приходилось
47 583 и частных 23 124 км («Вестник финансов промышленности и тор-
говли», 1916, № 28, стр. 54).
293
рынок, изыскать новые источники для пополнения бюджета по-
буждал Витте делать ставку преимущественно на иностранные
капиталы. Их привлечение в промышленность и железнодорожное
строительство в последнее десятилетие XIX в. приняло небывалый
размах. Однако разразившийся в 1899 г. денежный, а затем эконо-
мический кризис значительно затормозил прилив в Россию ино-
странных капиталов и затруднил для русского правительства полу-
чение кредитов на Западе. Потерпели неудачу попытки Витте по-
ставить себе на службу весь международный денежный рынок,
сделав крупные займы в Англии и Соединенных Штатах Америки.
Наконец, проводившаяся под покровительством Министерства фи-
нансов экономическая экспансия на восточных окраинах России
способствовала обострению англо-русских и русско-японских
противоречий и ускорила возникновение русско-японской
войны.
Военные поражения смешали все карты русского финансового
ведомства. И если экономическая программа Витте оказалась
в тупике еще накануне войны, а Витте в результате натиска его
политических противников в августе 1903 г. лишился поста
министра финансов, то с началом военных действий царское пра-
вительство целиком было поглощено заботами, связанными с фи-
нансированием войны. Но этим занялся уже В. Н. Коковцов, при-
нявший в феврале 1904 г. из рук Э. Д. Плеске управление Мини-
стерством финансов и возглавлявший его с небольшим перерывом
(с октября 1905 по апрель 1906 г.) до начала 1914 г. По собствен-
ному признанию Коковцова, он «не выступил новатором в деле
управления русскими финансами и не проложил новых путей для
экономического развития страны», стараясь лишь «сберечь,
охранить и развить то, что было сделано ... предшествен-
никами».7
Свою деятельность на посту министра финансов Коковцов
резко разделял на два периода: до и после середины 1907 г.
В годы русско-японской войны и первой русской революции он
даже не помышлял «об укреплении и исправлении финансового
положения страны или о развитии ее производительных сил н
о накоплении народного богатства». Только после третьеиюнь-
ского переворота Коковцов счел возможным перейти к «созида-
тельной политике», но и она свелась у него к стремлению в пер-
вую очередь добиться «действительного равновесия русского го-
сударственного бюджета» и приспособить финансовую отчетность
к новым условиям, когда приходилось считаться с фактом суще-
ствования Государственной думы.8 К 1907 г. миновала угроза
краха золотой валюты, и Коковцов, сохранив без существештых
перемен введенную при Витте систему денежного обращения,
7 В. Н. К о к о в ц о в. Из моего прошлого т. 2, стр. 363.
8 Там же, стр, 369—371.

294
с удвоенной энергией принялся за накопление золотого запаса
на случай повых военных и социальных потрясений. И после
1907 г. Коковцов, как видим, не пытался выступать с какой-ни-
будь новой программой, старался «сберечь» и «охранить» основы
экономической политики, проводившейся при Вптте, действуя, ра-
зумеется, с учетом тех изменений, которые произошли во внут-
реннем и внешнем положении России после революции 1905—
1907 гг.
Последние семь лет управления Коковцовым Министерством
финансов падают на период обострения противоречий между ев-
ропейскими державами и непосредственной подготовки первой
мировой войны. Еще до того, как были закончены расчеты по дол-
гам за русско-японскую войну, Министерство финансов вступило
па путь ежегодного наращивания военных расходов, связанных
с перевооружением армии и выполнением повых судостроитель-
ных программ.9
В отличие от Витте Коковцову как министру финансов при-
шлось столкнуться с препятствиями в осуществлении своей эко-
номической политики совершенно нового характера. После рево-
люции 1905—1907 гг. усилилась оппозиция политике неограни-
ченного государственного вмешательства в экономику страны
со стороны набиравшей силу русской буржуазии. Если Витте для
проведения своей экономической программы достаточно было
преодолеть бюрократические преграды, то Коковцов был ограни-
чен в какой-то мере еще и контролем со стороны Думы. Кроме
того, за годы войны и революции значительно возрос размер го-
сударственного долга, а следовательно, и платежи по нему, в то
время как доверие к платежеспособности русского самодержавия
было подорвано. К 1909 г. экономическое положение России улуч-
шилось. Начался промышленный подъем. Однако и в этих усло-
виях русское Министерство финансов не могло обходиться без за-
граничных кредитов, и Коковцов, отказавшись от государствен-
ных займов, стал прибегать к гарантированным правительством
железнодорожным займам как к наиболее удобной форме кредита,
не требующей специального одобрения Думы и в меньшей сте-
пени зависимой от внешнеполитической конъюнктуры. После
1907 г., когда Россия окончательно оказалась втянутой в лагерь
Антанты, рассчитывать на заключение государственных займов
международного характера было бы чистой утопией, и в отличие
от Витте Коковцов об этом даже не помышлял. Берлинский ры-
нок теперь был наглухо закрыт для этого вида русских ценных
бумаг, хотя с Мендельсоном русское Министерство финансов про-
9 Один только морской бюджет с 1907 по 1913 г. «возрос на
175 млн руб. или в 224 раза больше, чем расходы на высшее образование»
(см.: К. Ф. Ш а ц и л л о. Русский империализм и развитие флота нака-
нуне первой мировой войны. 1906—1914 гг. М., 1968, стр. 210).
295
должало поддерживать тесные отношения и размещало в Герма-
нии вплоть до 1913 г. гарантированные железнодорожные займы.
Америка оказалась в стороне от русских кредитных операций
за границей со времени неудавшейся попытки Витте привлечь
Моргана к участию в 5°/о-м займе 1906 г. Английский рынок при-
открылся для России в связи с начавшимся в конце 1905 г. англо-
русским сближением, завершившимся политическим соглашением
в августе 1907 г. Однако участие английских банкиров в русских
государственных займах (5%-м 1906 и 4.5 %-м 1909 г.) носило
скорее символический характер. Львиную долю займа и в том, и
в другом случае взяли на себя французские банки. Правда, начи-
ная с 1909 г. русскому правительству удалось разместить в Анг-
лии несколько гарантированных правительством железнодорож-
ных займов.
Отказ от государственных займов мало что изменил в финан-
совом положении царского правительства. Внешняя задолжен-
ность России продолжала увеличиваться, и, несмотря на имев-
шуюся у Коковцова возможность делать железнодорожные займы
не только в Париже, но и в Лондоне, и даже Берлине, основным
кредитором России продолжала оставаться Франция. Француз-
ские держатели обладали самым большим количеством разме-
щенных за границей не только разного рода русских займов, по и
других процентных бумаг. На парижской бирже котировалась
71 разновидность русских промышленных ценностей на сумму
в 642 млн руб., в том числе акции 14 крупнейших русских ме-
таллургических заводов, 12 нефтяных и 15 каменноугольных
предприятий, 5 банков. В Париже обращались акции «русских
каменноугольных предприятий на сумму около 60% всех вложен-
ных в эти предприятия капиталов».10
Столь значительная роль парижской биржи в экономической
жизни России не могла не отразиться и на условиях заключав-
шихся на ней сделок, и на характере франко-русского политиче-
ского союза. Кредитор и должник оказались тесно связанными
сложной системой взаимных финансовых и политических обяза-
тельств.
Прямым результатом экономической политики как Витте, так
и Коковцова явилось то, что к началу первой мировой
10 Б. А. И и к о л ь с к и й. Франция и Россия (к 25-летию франко-рус-
ского союза). Пгр., 1917, стр. 15. См. также данные, приведенные Б. А. Ни-
кольским об относительном значении накануне первой мировой войны
парижской биржи для русских промышленных ценностей (там же).
К 1914 г. в руках французских держателей находилось 80% русского го-
сударственного долта, помещенного за границей, и 35% иностранных ка-
питалов, вложенных в русскую промышленность, были французского про
исхождения. (Р. Renouvin, J.-B. Duroselle. Introduction a I’histoire
des relations internationales. Paris, 1964, p. 139).
296
войны Россия пришла с огромным государственным долгом —
свыше 9 млрд руб., из которых примерно половину составлял
долг внешний.* * Россия располагала к этому времени и
500 млн руб. свободной наличности, однако из-за больших загранич-
ных платежей правительство вынуждено было держать крупные
суммы на счетах иностранных банкиров, и, таким образом, зна
чительная часть этой наличности была связана.11 12 Кроме того,
нельзя сказать, что увеличение после денежной реформы 1895—
1897 гг. роста государственного долга находилось в прямой связи
с развитием производительных сил страны. Государственные
займы начала XX в., как правило, были сопряжены с расходами
либо па войну, либо на стратегическое железнодорожное строи-
тельство. 4%-й заем 1901 г. в Париже русское правительство су-
мело разместить, только взяв на себя обязательство строить стра-
тегические железнодорожные линии. Выпущенный весной 1902 г.
в Берлине русский 4%-й государственный заем предназначался
для погашения расходов, вызванных военной экспедицией. Все
внешние государственные займы, начиная с 1904 и кончая 1909 г.,
когда русским правительством был сделан последний до первой
мировой войны заем такого типа, заключались для покрытия
военных расходов или военных долгов.
Несколько иначе обстояло дело при заключении за границей
гарантированных правительством русских железнодорожных зай-
мов. Независимо от того, как распоряжалось правительство с по-
лученной валютой, железнодорожным обществам выдавалась
эквивалентная сумма в рублях, которая и расходовалась по на-
значению. Тем не менее гарантированный правительством объ-
единенный железнодорожный заем 1914 г., как мы видели, также
был предназначен для нужд стратегического железнодорожного
строительства.
Введение золотой валюты способствовало оживлению экономя
ческих и финансовых отношений России с европейскими стра
нами, однако коренная реформа денежного обращения потребо-
вала, разумеется, и значител! пых затрат.
11 С учетом же гарантированных правительством железнодорожных
займов общая сумма долга превышала 12 млрд руб. См.: 10. И. Ш е б a fl-
fl и и. Государственный бюджет России в начале XX в. (до начала пер-
вой мировой войны). «Исторические записки», т. 65, 1959, стр. 177;
А. Л. Вайнштейн. Народное богатство и народнохозяйственное накопле-
ние предреволюционной России. М., 1960, стр. 435—436.
12 По величине государственного долга Россия еще в начале XX в.
занимала второе после Франции место в мире и первое по размеру пла-
тежей, связанных с займами. С 1904 по 1908 г., согласно официальным
данным, Россия платила по внешним займам в среднем 4.2%, а в сле-
дующее пятилетие 4.5%, тогда как Франция ниже 3% (см.: Государствен-
ная дума. Четвертый созыв. Стенографические отчеты. Сессия вторая,
ч. Ш.'СПб., 1914, стлб. 1140).
297
Наконец, не следует забывать, что русское правительство тра-
тило огромные суммы на расчеты по займовым операциям. Инте-
ресны в связи с этим и заслуживают внимания данные, приведен-
ные в 1913 г. П. П. Мигулиным. По его мнению, начиная с конца
80-х годов и до первой мировой войны чрезвычайные расходы
русского правительства, связанные с постройкой железных дорог,
продовольственной помощью населению и даже приведением ар-
мии в боевую готовность, были покрыты за счет избытков обык-
новенных доходов по бюджету, а не заемными операциями.
Только расходы на русско-японскую войну потребовали выпуска
займов. В остальном же займы при Вышнеградском, Витте и
после русско-японской войны при Коковцове были использованы
исключительно для выкупа и конверсий старых займов, пополне-
ния разменного фонда Государственного казначейства, а также
для накопления свободной золотой наличности. Вся выручка
по займам Выпшеградского, по подсчетам Мигулина, «доходила
до 2081 млн руб., а досрочный выкуп и срочное погашение ста-
рых займов составили при нем 2106 млн руб., да 50 млн было
передано Государственному банку. При Витте выручка по новым
займам дала 3610 млн руб., из коих 2878 млн пошло на конвер-
сии и срочное иогашение старых займов, 639 млн было передано
Государственному банку, а остальная выручка вошла в состав сво-
бодной наличности, которая к 1 января 1904 г. составляла
381 млн руб.» 13 и вся была поглощена войной. «Выручка по зай-
мам в 1908—1912 гг. составила 627 млн руб., а срочное и досроч-
ное погашение старых займов 684 млн руб.». Мигулин склонен
был и предвоенную свободную наличность считать в основном на-
логового происхождения.14
Однако, независимо от того, куда именно шли деньги, полу-
ченные от займюв за границей, Россия в течение 20 лет, предше-
ствовавших первой мировой войне, вынуждена была ежегодно
занимать в среднем около 200 млн руб.15 для сведения платеж-
ного баланса, который даже в предвоенные годы при активном
торговом балансе продолжал оставаться резко отрицательным.16
По мнению Мигулина, от займовых операций для развития рус-
ской промышленности поступали «совершенно ничтожные
суммы». «Мы уподоблялись тому хозяину, — писал о финансо-
вой политике правительства в декабре 1913 г. Мигулин, — кото-
рый, получая ежегодные убытки, покрывает их займами, не имея
13 Л. П. М и г у л и н. Действительно ли России грозит крах? «Новый
экономист», 17 мая 1914 г., № 20.
14 Там же.
15 П. П. М и г у л и н. Биржевая игра или промышленный подъем?
«Новый экономист», 21 декабря 1913 г., № 51—52.
16 См.: А. И. Буковецкий. «Свободная наличность» и золотой запас
царского правительства в копце XIX—начале XX в В сб.: Монополии и
иностранный капитал в России, М.—Л., 1962, стр. 373
298
никакой надежды сделать свое хозяйство прибыльным. Для та-
кого хозяйства банкротство рано или поздно неизбежно».17
Таким образом, проекты бурного промышленного развития
России за счет иностранных капиталов не получили своего осу-
ществления в том виде, в каком они были задуманы, и займы
не сыграли той роли, какая им была отведена в экономической
программе Витте. Доказывая необходимость использования ино-
странных капиталов для экономического развития России, Витте
вмел обыкновение ссылаться на опыт Америки и Германки. Од-
нако на русской почве начала XX столетия этот опыт оказался
несостоятельным. Но дело здесь было не только в пороках финан-
совой политики Витте или Коковцова. Даже самая совершенная
финансовая система не могла бы спасти обреченный уже полити-
ческий режим последнего русского царя.
17 П. П. Мигулин. Биржевая игра или промышленный подъем?
«Новый экономист», 21 декабря 1913 г., № 51—52.
СПИСОК СОКРАЩЕН И
АВПР —Архив внешней политики России Министерства
иностранных дел СССР.
ГБЛ — Отдел рукописей Государственной ордена Ленина
библиотеки СССР имени В. И. Ленина.
ЛГИА —Ленинградский государственный исторический
архив.
Русские финансы... — Русские финансы и европейские биржи в 1904—
1906 гг. Сборник документов. Материал подготовлен
к печати Б. А. Романовым. М,—Л., 1926.
ЦГАЛИ — Центральный государственный архив литературы
и искусства СССР.
ЦГАОР СССР — Центральный государственный архив Октябрьской
революции, высших органов государственной
власти и органов государственного управления
СССР.
ЦГИА СССР — Центральный государственный исторический архив СССР.
BD — British documents on the origins 6f the War. 1898— 1914. London.
DDF — Documents diplomatiques franfais 1871—1914. Ser. 1—3. Paris.
GD — Die Grosse Politik der Europaischen Kabinette. 1871—1914. Berlin.
ПЕРЕЧЕНЬ ИСПОЛЬЗОВАННЫХ АРХИВНЫХ ФОНДОВ
Архив внешней политики России Министерства иностранных дел
СССР (АВПР)
ф. Канцелярия министра иностранных дел
ф. Секретный архив. 1889—1913 гг.
Отдел рукописей Государственной ордена Ленина библиотеки СССР
имени В. И. Ленина (ГБЛ)
ф. А. В. Ивановский
ф. 169 — Д. А. Милютин
ф. 178 — А. Н. Куломзин
Ленинградский государственный исторический архив (ЛГИА)
ф. 2098 — И. И. Кауфман
Центральный государственный архив литературы и искусства СССР
(ЦГАЛИ)
ф. 1208 — Л. М. Клячко-Львов
Центральный государственный архив Октябрьской революции, высших
органов государственной власти и органов государственного управления
СССР (ЦГАОР СССР)
t. 543 — Царскосельский Александровский дворец
. 568 — В. Н. Ламздорф
ф. 597 — С. С. Татищев
Центральный государственный исторический архив СССР (ЦГИА
СССР)
ф. 40 — Всеподданнейшие доклады по части торговли и промышлен-
ности и торговые договоры с иностранными государствами
ф. 268 — Департамент железнодорожных дел
ф. 560—Общая канцелярия министра финансов
Ф. 563 — Комитет финансов
ф. 565 — Департамент Государственного казначейства
ф. 583 — Особенная канцелярия по кредитной части
ф. 587 — Государственный банк
ф. 588 — Петроградская контора Государственного банка
t. 966 — В. Н. Коковцов
. 1044 — Сабуровы
S. 1273 — Комитет Сибирской железпой дороги
. 1276 — Совет министров
ф. 1622 — С. Ю. Витте
20 В- В- Анапьич
ИМЕННОЙ УКАЗА Т ЕЛЬ'
Абаза Александр Агеевич, контр-
” адмирал, председатель Департа-
мента государственной экономии
Государственного совета (1874—
1881, 1884—1892); министр фи-
нансов (X 1880—V 1881) 11.
Айвинс (Ivins), американский бан-
кир 34, 35.
Акимов Михаил Григорьевич, се-
натор (с 1899); министр юсти-
ции (XII 1905—IV 1906); член
Государственного совета (1906)
и ого председатель (1907—1914)
286.
Александр II, российский импера-
тор (1855-1881) 9.
Александр III, российский импера-
тор (1881-1894) 16, 22, 217.
Александр Михайлович, великий
князь, адмирал, главноуправ-
ляющий Главным управлением
торгового мореплавания и пор-
тов Министерства финансов (XI
1902—X 1905) 20, 93, 116.
Альвенслебен (Alvensleben) Фрид-
рих Иоганн, германский посол
в Петербурге (1901—1905) 90—
92, 115.
Андрэ (Andre) Луи Жозеф Нико-
ля, французский генерал, воен-
ный министр (1901—1905 ) 62.
Бардак (Bardac) Ноэль, француз-
ский банкир 17, 220, 234.
Барк Петр Львович, управляющий
Петербургской конторой Госу-
дарственного банка (1897—1906);
член правления Русско-Китай-
ского банка (1899—1905); ди-
ректор-распорядитель и член'
правления Волжско-Камского
коммерческого банка (1907—
1911); министр финансов
(I 1914—II 1917) 14, 202, 284,
288, 290, 291.
Барту (Bartbou) Жан Луи, депу-
тат французского парламента
(с 1893); член ряда кабинетов
(1894—1912); премьер-министр и
министр просвещения (III1913—
XII 1913) 282.
Батро (Batraux), французский жур-
налист 76.
Безобразов Александр Михайло-
вич, статс-секретарь, член Осо-
бого комитета по делам Даль-
него Востока (1903—1905) 259.
Бепак (Вепас) Андрэ Жан, дирек-
тор Парижско-Нидерландского
бапка 142, 143, 223, 268—270,
283.
Бенкендорф Александр Константи-
нович, граф, советник русского
посольства в Вене (1897); по-
сланник в Копенгагене (1897—
1902); посол в Лондоне (1903—
1916) 144, 147, 167, 168, 170, 175,
207.
Вертело (Berthelot) Апдрэ, ради-
кал-социалист, сотрудник газеты
«Matin» 84, 85.
Бестужев Игорь Васильевич 4,235,
236.
Бирилев Алексей Алексеевич, ад-
мирал, морской министр (VI
1905—1 1907); член Государ-
ственного совета (1905—1915)
188.
1 Имена иностранных банкиров, как правило, приводятся в тран-
скрипции, принятой в русской официальной переписке начала XX в.
302
Биур (Bihourd) Поль Луи Жорж,
французский дипломат, посол
в Берлине (1902) 116, 142.
Бишофсгейм (Bischoffesheim), анг-
лийский банкир, глава банкир-
ского дома в Лондоне 32.
Блейхредер (Bleichroder) Гереон,,
барон, германский банкир, глава
банктгрского дома в Берлине 52,
88, 111.
Блум-Паша (Blum-Pascha) Юлий,
дггректор Венского для торговли
и промышленности Кредитного
банка 176.
Бовыкин Валерий Иванович 4, 6,
7, 270—272, 274, 276, 281, 283,
287.
Богданович Александра Викторов-
на, жена генерала Е. В. Богда-
новича, автор дневника «Три
последних самодержца» 72.
Богданович Евгений Васильевич,
генерал-лейтенант, член Совета
министра внутренних дел; ста-
роста Исаакиевского собора в
Петербурге 71, 72.
Боголепов Михаил Иванович 4.
Бомпар (Bonipard) Луи Морис,
французский посол в Петер-
бурге (1902—1907); посол в Кон-
стантинополе (1909—1914) 107—
109, 116, 120, 121, 134, 135, 186,
187, 194, 198, 201, 209.
Бондаревский Тригорий Львович 61.
Бонзон (Bonson) Альфред, член
Главной дирекции Лионского
кредита ИЗ, 114, 149, 176.
Бренкар (Brincard), барон, один из
директоров Лионского кредита
176.
Буковецкий Антоний Иосифович И,
298.
Булыгин Александр Григорьевич,
московский губернатор (1893—
1902); помощшш московского
генерал-губернатора великого
князя Сергея Александровича
(1902—1904); министр внутрен-
них дел (I 1905—X 1905); член
Государственного совета (1905—
1916) 130, 131, 135, 205.
Бунге Николай Христианович, про-
фессор Киевского университета;
товарищ министра финансов
(1880—1881). министр финансов
(V 1881—XII 1886), председа-
тель Комитета министров
(1887-1895), И, 12, 15, 16.
Бургарель (Bourgarel), француз-
ский журналист 76.
Буржуа (Bourgeois) Леон Виктор
Огюст, депутат французского
парламента (с 1888); сенатор
(с 1905); премьер-министр
(1895—1896); председатель Па-
латы депутатов (1902—1904);
министр иностранных дел (1906
1914) 119, 174, 187.
Бутирон (Boutiron), советник фран
цузского посольства в Берлине
(1899—1900), в Петербурге
(1900—1907) 77, 115—118.
Бутми Георгий Васильевич, эконо-
мист и статистик 137.
Бюлов (Bulow) Бернгард, фон,
статс-секретарь по иностранным
делам (1897—1900); рейхсканц-
лер и министр-президент Прус-
сии (1900—1909); чрезвычайный
посол в Риме (1914—1915) 70,
90—92, 115, 116, 125.
Вайнштейн Альберт Львович 4, 297.
Вальдек-Руссо (Waldeck Rousseau)
Пьер Мари Рене Эрнест, пре-
мьер-министр Франции (1899—
1902 ) 67.
Вандерлип (Vanderlip) Фрэнк Ар-
тур, американский банкир, по-
мощник секретаря Казначей-
ства (1897—1901); вице-прези-
дент (1901—1909) и президент
(1909—1919) «National City Bank
of New York» 81—84.
Варшауэр (Warschauer), герман-
ский банкир 88, 111.
Вернейль (Vemeuil) Морис Луи
Альфред, синдик биржевых мак-
леров в Париже 54, 73—75, 80,
132-134, 136, 175, 199, 201-203,
220, 221, 234, 241, 271—273, 280, 281.
Верньо (Vergniaud) Пьер Виктюр-
пьсп, адвокат, деятель француз-
ской буржуазной революции
конца XVIII в., лидер жирон-
дистов 189.
Верт, директор Шанхайского отде-
ления Петербургского междуна-
родного коммерческого банка 43,
44.
Веселитский-Божпдарович Гавриил
Сергеевич (Аргус), лондонский
корреспондент «Нового времени»
138.
Виттория (Victoria), английская
королева (1837—1901) 29, 32.
303
20*
Виленкин Григорий Абрамович, по-
мощник агента Министерства
финансов в Лондоне (1898—
1904); агент Министерства фи-
нансов в Вашингтоне (1904—
1906) и в Токио (с 1906) 28,
110—112, 154, 155.
Вильгельм II (Wilhehn), герман-
ский император (1888—1918) 70,
71, 92, 94, 115-118, 127, 162,171,
227, 239.
Виноградов Кирилл Борисович 235.
Витте Матильда Ивановна, жена
С. Ю. Витте 125.
Витте Сергей Юльевич, граф
(с 1905), директор Департамента
железнодорожных дел Мини-
стерства финансов (1889—1892);
министр путей сообщения (II
1892—VIII 1892); министр фи-
нансов (VIII 1892-VIII 1903);
председатель Комитета минист-
ров (VIII 1903—X 1905); пред-
седатель Совета министров (X
1905—IV 1906); член Государ-
ственного совета и председатель
Комитета финансов (1906—1915)
5-7, 12-30, 32-41, 43-54, 56-
59, 61-84, 86-96, 104, 105, 109,
114—116, 124, 125, 128, 130—134,
137, 144—147, 151, 152, 155, 156,
159-164, 166-173, 176-182, 185,
186, 188, 198, 199, 245, 252, 254-
286, 291-296, 298, 299.
Виттинг (Witting) Рихард, герман-
ский банкир, один из директо-
ров Национального банка 125.
Владимир Александрович, великий
князь, главнокомандующий вой-
сками гвардии и Петербургско-
го военного округа (1884—1905)
172.
Власенко Василий Евтихиевич 10
12, 14, 17
Волобуев Павел Васильевич 6.
Вольф (Wolf) Люсьен, английский
журналист, редактор «Daily
graphic» (1890—1909) 137, 138,
140.
Вышнеградский Александр Ивано-
вич, вице-директор Особенной
канцелярии по кредитной части
Министерства финансов (1899—
1905); член правления Русско-
Китайского банка (1902—1910);
директор-распорядитель и члеп
правления Петербургского меж-
дународного коммерческого банка
и подконтрольных ему пред-
приятий (1906—1917) 34, 35, 45,
73, 74, 100, 137, 147, 202, 217, 220.
Вышнеградский Иван Алексеевич,
профессор и директор Петер-
бургского технологического ин-
ститута; министр финансов (I
1887—VIII 1892) 11-15, 252, 298.
Гамбро (НашЬго), английский бан-
кир 32.
Ганелин Рафаил Шоломович 6.
259, 260, 285.
Ганзен (Hansen) Юлий, чиновник
Министерства иностранных дел
Франции, журналист 73, 84.
Ганото (Hanotaux) Габриэль Аль-
берт Август, историк, член фран-
цузской академии; министр ино-
странных дел (1894, 1896—1898)
17-19.
Гардинг (Hardinge) Чарльз, анг-
лийский посол в Петербурге
(1904-1906) 148, 168, 169.
Гейден Петр Александрович, граф,
президент Вольного экономиче-
ского общества (1895—1904); ак-
тивный участник земских съез-
дов (1904—1905); опин из осно-
вателей «Союза 17 октября»;
член I Государственной думы
(1906) 196.
Георгий, сын сербского короля Пет-
ра Карагеоргиевича 240.
Герно (Gernaut) Генри, директор
Генерального движения фондов
(кредитной канцелярии) Мини-
стерства финансов Франции 121,
122, 176.
Герцешптейн Михаил Яковлевич,
профессор политической эконо-
мии Московского сельскохозяй-
ственного института; один из
руководителей Московского зе-
мельного банка (1890—1906),
гласный Московской городской
думы и губернского земства
(1905); член I Государственной
думы (лидер партии кадетов)
191, 213.
Гефтер Михаил Яковлевич 6, 20'.
Гильяр (Goilhard) Поль, француз-
ский журналист, редактор жур-
нала «Епгорееп» (1900—1906)
179, 180
Гиндин Иосиф Фролович 4, 6, 7, 9,
10. 22. 23, 25, 55, 59, 60, 278.
Глинский Борис Борисович, редак-
304
тор журнала «Исторический
вестник» 259.
Голицын Григорий Сергеевич, ге-
нерал-адъютант, главпопачаль-
ствующий гражданской частью
на Кавказе (1897—1904); член
Государственного совета (с 1893)
20, 21.
Головин Федор Александрович,
один из основателей и член
ЦК партии кадетов; член
(1898—1904) и председатель
Московской губернской земской
управы (1904—1907); председа-
тель бюро земских съездов
(1904—1905); председатель И
Государственной думы; предсе-
датель фракции кадетов в III
Государственной думе 218.
Голубев Валентин Яковлевич, агент
русского Министерства финансов
в Берлине (1904—1906) 125, 126.
Голубев Иван Яковлевич, статс-
секретарь, сенатор, член и ви-
це-председатель Государствен-
ного совета (1906—1916); член
Комитета финансов 263.
Гордвенер (Gordeweener), бельгий-
ский инженер 84.
Горемыкин Иван Логгинович, сена-
тор (с 1894); обер-прокурор Вто-
рого департамента Сената (1890);
товарищ министра юстиции
(1891—1894); товарищ министра
(1895) и министр внутренних
дел (1895—1899), член Государ-
ственного совета (с 1899); пред-
седатель Совета министров (IV
1906—VII 1906, I 1914-1 1916)
106, 185-188, 190, 192, 198, 254,
284, 292.
Горн (Horn) 15.
Госкье (Hoskier) Жаи Эмиль, фран-
цузский банкир 73, 80, 101, 137.
Готтингер (Hottinguer) Рудольф,
барон, французский банкир, гла-
ва банкирского дома в Париже
«Готтингер и К°» 17, 75, 105—
107, 161, 175, 226.
Готтингер (Hottinguer) Франсуа,
представитель банкирского до-
ма «Готтипгер и К0» 176.
Грей (Grey of Fallodon) Эдуард,
лорд Фаллодон, английский ми-
нистр иностранных дел (1905—
1916) 167, 169, 170.
Грюнвальд (Grunwald) Константин
4, 12.
Гуиллэн (Guillain), глава француз-
ских металлургов 121, 122.
Гурьев Александр Николаевич, пу-
блицист и экономист; чиновник
Министерства финансов (1889—
1903); редактор «Русского госу-
дарства» (1906) и сотрудник
«России» 4.
Гусаков Александр Дмитриевич 4.
Гуткина Ида Григорьевна 178, 179.
Гучков Александр Иванович, участ-
ник земских съездов (1904—
1905); один из основателей пар-
тии «Союз 17 октября»; член
Государственного совета (V
1907—X 1907); член III Госу-
дарственной думы и ее предсе-
датель (III 1910—III 1911) 196.
Гуэн (Gouin) Эжен, председатель
Совета Парижско-Нидерланд-
ского банка 175.
Даву (Davoust) А., служащий Па-
рижско-Нидерландского банка 176
Давыдов Леонид Федорович, дирек-
тор Особенной канцелярии по
кредитной части Министерства
финансов (1909—1914); директор
Русского для внешней торговли
байка 245, 254.
Данилов Юрий Пшагфорович, ге-
нерал-квартирмейстер Главного
управления русского генераль-
ного штаба (1908—1914) 287.
Дево (Desvaux) П., директор Фран-
цузского общества промышлен-
ного it торгового кредита 176.
Делатур (Delatour) Альберт Аль-
фред, директор Генерального
движения фондов (кредитной
канцелярии) Министерства фи
пенсов Франции (1894—1898) 18.
Делькассе (Delcasse) Теофиль, де-
путат французского парламента
(с 1889); министр иностранных
дел (1898—1905); морской ми-
нистр (1911—1913); посол в Пе-
тербурге (1913—1914); министр
иностранных дел (1914—1915)
36, 40, 54, 61—72, 77, 101, 106—
109, 116—118, 134, 135, 142, 270,
279, 280, 282, 283.
Деренковский Григорий Михайло-
вич 270.
Диллон (Dillon) Эмиль Жозеф, ан-
глийский журналист, корреспон-
дент газеты «Daily telegraph»-
169, 170.
305
Добсон (Dobson) Георг, корреспон-
дент лондонского «Times» в Пе-
тербурге 37.
Долгоруков Петр Дмитриевич,
князь, один из основателей
журнала «Освобождение» (1902)
и деятельный член «Союза Ос-
вобождения»; активный участ-
ник земских съездов (1904—
1905); один из организаторов и
член ЦК партии кадетов (1905);
товарищ председателя I Госу-
дарственной думы (1906) 180,
183, 184.
Доризон (Dorizon) Луи, директор-
управляющий Обществом для
содействия торговле и промыш-
ленности во Франции 161, 176.
Дорлиак Лев Фабианович, секре-
тарь министра финансов 107,
159, 234, 235.
Дрюмон (Dnimont) Эдуард, фран-
цузский журналист, депутат
парламента (1898—1902); редак-
тор газеты «La Libre Parole»
(с 1891); один из лидеров анти-
семитского движения во Фран-
ции 71, 72.
Дульсе (Doulcet), советник фран-
цузского посольства в Петер-
бурге 273—275, 277.
Думер (Doumer) Поль, депутат
французского парламента
(1888—1897, с 1902); министр
финансов (1895—1896); предсе-
датель Палаты депутатов (1905—
1906) 177, 187.
Думерг (Doumergue) Гастон, депу-
тат французского парламента
(с 1893); председатель Совета
министров и министр иностран-
ных дел (XII 1913—VIII 1914)
282.
Думитрашко Петр Николаевич, то-
варищ министра путей сообще-
ния (1911—1917) 275.
Дурново Иван Николаевич, статс-
секретарь; министр внутренних
дел (1889—1895); председатель
Комитета министров (1895—
1903) 21.
Дурново Петр Николаевич, министр
внутренних дел (X 1905—IV
1906); член Государственного со-
вета (1906—1915) 188.
Дюмон (Dumont) Шарль Эмиль
Этьен, французский министр об-
щественных работ (1911—1913);
министр финансов (1913—1914)
272, 279.
Дюмэн (Dumaine) Шарль, началь-
ник контроля и отделения цен-
ных бумаг в Парижско-Нидер-
ландском банке 176.
Дюроселъ (Duroselle) Жан Батист 4,
296.
Дякин Валентин Семенович 6.
Ермолов Алексей Сергеевич, статс-
секретарь, товарищ министра
финансов (1892—1893); министр
земледелия и государственных
имуществ (1893—1905); член
Государственного совета (1905—
1916) 192.
Ефрон Аким Александрович, пред-
ставитель Петербургского теле-
графного агентства в Париже,
редактор-издатель «Korrespon-
dans politic russe» 71, 72, 80, 83,
187, 188, 207, 234, 235, 237-239,
241-244.
Жермен (Germain) Анри, француз-
ский банкир, директор Лион-
ского кредита 101, 106, 113, 117.
Жилинский Яков Григорьевич, ге-
нерал-от-кавалерии, начальник
Генерального штаба (1911—
1914) 270, 272, 274, 275, 279.
Жиро (Girault) Рене 12.
Жорес (Jaures) Жан, историк и
публицист, активный деятель
французского социалистического
движения, основатель газеты
«Юмапите»; депутат француз-
ского парламента (1885, 1893—
1898, 1902—1914) 205.
Жоффр (Joffre) Жозеф Жак Север,
член (1910) и вице-председа-
тель Высшего военного совета
и начальник генерального шта-
ба французской армии (1911—
1914); главнокомандующий
(1915—1916); маршал (с XII
1916) 270, 272, 274, 275, 279, 287.
Жуковский Владислав Владиславо-
вич, член I и II Государствен-
ной думы; председатель Совета
съездов представителей про-
мышленности и торговли 217,
252.
Жюль-Жак (Jules Jacques), служа-
щий Парижско-Нидерландского
банка 151.
306
Зайончковский Андрей Медардо-
вич 4, 62, 210, 270, 271.
Зайончковский Петр Андреевич 15.
Зелигман (Seligman), банкирская
семья, эмигрировавшая из Ба-
варии в США, основавшая не-
сколько банкирских домов, кру-
пнейшие из которых в Нью-
Йорке и Лондоне 112.
Зелигмап (Seligman), американ-
ский банкир 28, 112.
Зелигман (Seligman), английский
банкир 32, 112.
Ивановский Александр Васильевич,
чиновник Главного управления
торгового мореплавания и пор-
тов Министерства финансов, ин-
женер 278.
Игнатьев Алексей Алексеевич, рус-
ский военный агент в Париже
(1906, 1912—1917) 287.
Извольский Александр Петрович,
министр-резидент в Ватикане
(1894—1897); посланник в Бел-
граде (1897), в Мюнхене (1897—
1899) в Токио (1899—1903),
в Копенгагене (1903—1906); ми
нистр иностранных дел (1906—
1910); посол в Париже (1910—
1917) 186, 187, 189—194, 203—205,
207, 209, 221, 222, 224, 227, 231,
235-238, 241, 245, 270, 272, 279,
282 283.
Иоллос Григорий Борисович, бер-
линский корреспондент (до
1905) и редактор «Русских ве-
домостей»; член I Государ-
ственной думы (лидер партии
кадетов) 213.
Кайо (Caillaux) Жозеф, француз-
ский министр финансов (1899—
1902, 1906—1909, 1911, 1913—
1914, 1925, 1926); премьер-ми-
нистр и министр внутренних
дел (1911-1912) 40, 48, 53, 54,
57, 59, 65-67, 69, 72, 77, 78, 86,
203—207, 211, 212, 222—224,
227 -232, 239, 241, 261, 262, 282,
283, 287.
Кальмапович Самуил Еремеевич,
адвокат и общественный дея-
тель 179, 180.
Кан (Cahen) Поль, служащий бан-
кирского дома «Готтингер и
К0» 176.
Кассель (Cassel) сэр Эрнст, анг-
лийский банкир 112
Кассини Артур Павлович, граф,
русский посланник в Пекине
(1893—1898); посол в Вашинг-
тоне (1898—1905), в Мадриде
(1905-1909) 34, 111, 112.
Кауфман Илларион Игнатьевич
254, 257.
Ксргаль (Kcrgall), французский
журналист 74.
Клейнмихель Мария Эдуардовна
(урожденная фон Келлер), гра-
финя 194.
Клемансо (Clemenceau) Жорж Эжен
Бепжамеп, депутат француз-
ского парламента (1876—1893);
сенатор (1902, 1909); министр
внутренних дел Франции (III
1906—X 1906); председатель Со-
вета министров (1906—1909)
173, 178—184, 203, 205, 227, 236.
Клотц (Klotz) Луи Люсьен, адво-
кат и финансист; депутат фран-
цузского парламента (с 1898);
министр финансов (1910—1913);
министр внутренних дел (ПТ
1913—ХП 1913) 274, 277.
Ключевский Василий Осипович 196.
Коковцов Владимир Николаевич,
граф (с 1914), сенатор (с 1900),
товарищ министра финансов
(1896—1902); государственный
секретарь (1902—1904); министр
финансов (II 1904—X 1905, IV
1906—1 1914); председатель Со-
вета министров (1911—1914);
член Государственного совета
(1914—1917) 94, 98, 100—103,
105—110, 112—114, 116, 117, 119—
128, 130-143, 145-147, 149—153,
155—164, 167, 172-174 177, 180—
183, 185, 186, 188, 191, 194, 195,
197-204, 206-208, 210-229.
231-248, 250, 251, 253-269, 271-
291, 293-296, 298, 299
Комб (Combes) Эмиль, предссда
толь Совета министров Франции
(VI 1902—1 1905) 101.
Кони Анатолий Федорович, юрист,
обхцественный деятель, сенатор
(с 1891), почетный академик
(с 1900); член Государственного
совета (с 1907) 197, 198.
Коробков Александр Иванович,
члеп дирекции Петербургского
международного коммерческого
банка 43.
307
Кошери (Cochery), министр финан-
сов Франции, председатель прав-
ления Национального кредит-
ного банка 18, 19, 283.
Крейн (Crane), один из руководите-
лей банкирского дома «Бэринг,
Магон и К0» 34.
Крипе (Crips) Ольга 180.
Крылов Алексей Николаевич 226,
227, 233.
'Кузьмип-Караваев Владимир Дмит-
риевич, генерал, профессор
Военно-юридической академии и
Академгш генерального штаба;
после отставки (1905) присяж-
ный поверенный (с 1909); член
I и II Государственной думы
(лидер партии кадетов) 190.
Куломзин Анатолий Николаевич,
статс-секретарь, управляющий
делами Комитета министров
(1883—1902); член Комитета по
сооружению Сибирской ма-
гистрали (1893); член (с 1902)
и председатель Государствен-
ного совета (1915—1916) 15.
Куропаткин Алексей Николаевич,
генерал-от-инфантерии, военный
министр (1898—1904); главноко-
мандующий вооруженными си-
лами на Дальнем Востоке (X
1904—III 1905); член Государ-
ственного совета (с 1906) 25,
26, 63, 64.
Кутлер Николай Николаевич, ди-
ректор Департамента окладных
сборов Министерства финансов
(1899—1904); товарищ министров
внутренних дел и финансов
(1904—1905); видный деятель
партии кадетов (с 1906); член
II и III Государственной думы
216, 217.
Кушнер Зигрид 7.
Ламарк (Lamarck), английский
журналист 191.
Ламздорф Владимир Николаевич,
граф, директор канцелярии Ми-
нистерства иностранных дел
(1882—1896); товарищ министра
(1897—1900) и министр ино-
странных дел (1900—1906) 33,
34, 36, 61. 64—72, 77, 90—92, 98,
101, 102, 105—110, ИЗ, 116, 127—
129, 132, 133, 135, 136, 142, 145,
160, 162, 168—170, 172—174, 177,
181, 182.
Лауэ (Laue) Теодор, фон 7, 19, 22.
Ленин Владимир Ильич 55, 139,
145, 151, 185, 188, 216.
Ленуар (Lenoir), французский жур-
налист 76, 136.
Лессар Павел Михайлович, совет-
ник русского посольства в Лон-
доне (1898-1901) 37.
Лессинг (Lessing), германский бан-
кир 126.
Лефевр (Lefevre) Эжен, заведую-
щий учетно-финансовой служ-
бой Лионского кредита 106, 176.
Ли (Lee) Сидней 170.
Лист (List) Фридрих, немецкий
буржуазный экономист, один из
основателей школы протекцио-
нистов-промышленников 19.
Ло (Лоу) (Law) Джон, француз-
ский финансист, генеральный
контролер финансов Франции
(I 1720); автор «системы» де-
нежного обращения, основанной
на выпуске необеспеченных
банкнот 15.
Лост, французский банкир 268.
Лубэ (Loubet) Эмиль Франсуа,
юрист, председатель Сената
(1896—1899); премьер-министр
(I—XI 1892); президент Фран-
ции (1899-1906) 36, 62, 72, 75,
76, 94, 106, 132, 136, 145, 146.
Луи (Louis) Жорж, директор поли-
тического департамента Мини-
стерства иностранных дел Фран-
ции (1905—1909); посол в Пе-
тербурге (1909-1913) 229, 270.
Лукин Николай Михайлович 128.
Львов Георгшй Евгеньевич, актив-
ный деятель правого крыла
партии кадетов; член I Госу-
дарственной думы, председатель
Земского союза в годы первой
мировой войны 196, 197.
Львов Евгений Дмитриевич, дирек-
тор Общей канцелярии мини-
стерства финансов (1906—1914)
126, 150, 202.
Львов Николай Николаевич, один
из основателей «Союза освобо-
ждения»; участник земских
съездов (1904—1905); член ЦК
партии кадетов; член I, III и
IV (товарищ председателя) Го-
сударственной думы 191, 196.
Лэнсдоуп (Lansdowne) Генри Чарлз,
министр иностранных дел Англии
(1900 1905) 147, 148.
308
Люден (Liiden), служапцгй амстер-
дамского банкирского дома
«Гопе и К0» 176.
Люке (Luquet), директор Генераль-
ного движения фондов (кредит-
ной канцелярии) Министерства
финансов Франции 279.
Мазера (Mazorat) Адриен, фран-
цузский банкир, председатель
совета Лионского кредита 143,175.
Мак-Кормпк (McCormick) Роберт,
американский посол в Петер-
бурге (1902—1905), в Париже
(1905-1907) 100, 110.
Маклаков Василий Алексеевич,
один из лидеров и член ЦК
(с 1906) партии кадетов; член
II, III и IV Государственной
думы 178—180, 183, 184.
Максимов Василий Владимирович,
директор Департамента железно-
дорожных дел Министерства фи-
нансов (1892—1899) 15.
Малешевский Волеслав Фомич, про-
фессор экономики, директор Осо-
бенной канцелярии по кредит-
ной части Министерства финан-
сов (1894-1908) 58, 142, 161,
254, 256.
Манфред Альберт Захарович 12.
Манте (Manchez), французский
журналист, корреспондент га-
зеты «Temps» 244.
Марс (Marais) Этьеп, бароп, фран-
цузский банкир, консультант
по русским предприятиям
в Лионском кредите 176, 283.
Мария Федоровна (урожденная
Дагмара, прхгпцесса датская),
жена Александра III и мать Ни-
колая II 236.
Марков (2-й) Николай Евгеньевич,
один из руководителей черно-
сотенных «Союза русского на-
рода» и «Союза Михаила Архан-
гела»; член III и IV Государ-
ственной думы 288.
Мартепс Федор Федорович (Фрид-
рих-Фромгольд), юрист и дип-
ломат, профессор Петербург-
ского университета (1873—1905);
члеп Совета Министерства ино-
странных дел (с 1881); член
(с 1874) и вице-президепт (с
1885) европейского Института
международного права; делегат
России па международных кон-
ференциях (1874—1907) 188, 212.
Марушкин Борис Ильич 7.
Мейснер Дмитрий Иванович 180.
Мелин (Meline) Феликс Жюль,
председатель Совета министров
Франции (1896—1898); сенатор
(с 1903) 17.
Менделеев Дмитрий Иванович, про-
фессор химии Петербургского
университета, директор Главной
палаты мер и весов Министер-
ства финансов (1893—1907);
член Государственной комиссии
по разработке нового тарифа 21.
Мендельсон-Бартольди (Mendels-
sohn-Bartoldy) Эрнст, герман-
ский банктгр, глава банкирского,
дома «Мендельсон и К0» 38, 52,
80, 81, 86-88, 90, 91, 111, 114—
117, 124-126, 141-143, 155, 156,.
164, 185, 245.
Мендэ (Monde) Жюль, личный сек-
ретарь при директоре распоря-
дителе П арижско-Пидерлапдско-
го бапка 176.
Мерсэ (Mcrcet) Эмиль Луп, фран-
цузский банкир, председатель.
Национальной учетной конторы
176.
Меттерних (Вольф-Меттерних)
(Wolff-Metternich) Пауль, граф,
германский посол в Лондоне
(1901—1912) 168.
Мехцерский Владимир Петрович,
кпязь, редактор-издатель газеты
«Гражданин» 72, 73, 84, 286.
Мигулин Петр Петрович 4, 10, 35,
38, 42, 50, 89, 90, 287, 298, 299.
Миллер Павел Иванович, агент рус-
ского Министерства финансов
в Вене и в Берлине (1906—1909);
товарищ министра промышлен-
ности и торговли (1909—1911) 202.
Милюков Павел Николаевич, про-
фессор истории, один из органи-
заторов и председатель ЦК
(с 1907) партии кадетов; редак
тор ее органа — газеты «Речь»;
член III и IV Государственной
думы 183, 184, 190—196.
Милютин Дмитрий Алексеевич,
граф, генерал фельдмаршал, во
енный министр (1861—1881);
члеп Государственного совета
(1881—1912) 103.
Монплапэ (Monplanet), председа-
тель французского Общества!
309
промышленного и торгового кре-
дита 176.
Монтебелло (Montebello) Луи Гус-
тав Лапп, маркиз, французский
посол в Петербурге (1891 1903)
18. 56, 64, 70, 71.
Моргай (Morgan) Джон Пирпонт,
американский банкир, глава бан-
кирского дома «Дж. П. Морган
и К0» 34, 35, 38, 39, 42-48, 146,
296.
Морэ (Moret) Эдмонд, французский
банкир, один из директоров Па-
рижско-Нидерландского банка
176.
Мосолов Александр Александрович,
гспсрал-лейтепант, начальник
канцелярии Министерства импе-
раторского двора (1900—1917)
191.
Мулэп (Moulin), генерал, француз-
ский военный агент в Петербур-
ге 62.
Муравьев Михаил Николаевич,
граф, посланник в Копенгагене
(1893—1897): министр иностран-
ных дел (1897—1900) 21, 35, 39—
41.
Муравьев Николай Валерьянович,
статс-секретарь, государствен-
ный секретарь (1892—1894); ми-
нистр юстиции (1894—1905); по-
сол в Риме (1905—1908) 128.
Муромцев Сергей Андреевич, про-
фессор Московского универси-
тета (с 1877); один из основате-
лей и член ЦК партии кадетов;
редактор журнала «Юридиче-
ский вестник» (1879—1892); уча-
стник земских съездов (1904—
1905); председатель I Государ-
ственной думы 190—195.
Мясоедов-Иванов Виктор Андрее-
вич, профессор Института путей
сообщения, товарищ министра
путей сообщения (1900—1910),
сенатор, член Государственного
совета (1910—1911) 108.
Набоков Владимир Дмитриевич,
один из основателей партии ка-
детов; участник земских съез-
дов (1904—1905); член I Госу-
дарственной думы 190.
Нейбургер (Neuburger), француз-
ский банкир, доверенное лицо
Альфонса Ротшильда 75.
Нейман Л. А. 235, 237, 250, 251.
Неймарк (Neymarck) Альфред,
французский журналист 74.
Неклюдов Анатолий Васильевич,
советник (поверенный в делах)
русского посольства в Париже
186, 188, 189, 209, 224, 227, 229—
232.
Нелидов Александр Иванович, по-
сол в Константинополе (1883—
1897), в Риме (1897—1903), в Па-
риже (1903—1910) 101, 102, 105—
НО, 113, 114, 117, 128-130, 132-
137, 142, 143, 145, 172, 173, 177,
180—182, 188, 203—205, 207, 221,
222.
Нератов Анатолий Анатольевич, то-
варищ министра иностранных
дел (1910—1917) 274—277.
Нессельроде, граф 183.
Нецлин (Noetzlin) Эдуард, фран-
цузский банкир, директор Па-
рижско-Нидерландского банка
76, 105-107, 129-132, 136, 146,
147, 149, 151, 152, 159, 161, 172,
175, 198—200, 207, 208, 225, 226,
234, 235, 237—242, 244, 245, 251,
262.
Николай II, российский император
(1894—1917) 17, 20, 21, 23—26,
37, 50, 52, 62—65, 70—72, 77—79,
89, 92—94, 99, 100, 114, 115, 118,
123, 127-132, 144, 146-149, 155,
158-160, 162, 163, 165, 166, 169,
170, 175—177, 183, 186—197, 199—
201, 207, 210, 214, 224, 226, 235,
236, 245, 247, 251, 263, 270, 271,
276, 278—280, 286, 292.
Никольский Б. А. 296.
Нотович Филипп Иосифович 236.
Оассель (Oissel) Эли, барон, пред-
седатель Общества для содей-
ствия торговле и промышленно-
сти во Франции 176.
Озеров Иосиф Христофорович 4.
О’Конор (О’Сопог) сэр Николас,
английский посланник в Пекине
(1892—1895); посол в Петербур-
ге (1895—1898), в Константино-
поле (1898—1908) 31, 32.
Олегина Ирина Николаевна 7.
Оль Павел Васильевич 84.
Остен-Сакен Николай Дмитриевич,
граф, посол в Берлине (1895—
1912) 90, 127.
Остр иное И. II. 99.
Пайна Эсфирь Самойловна 7.
310

Палеолог (Paleologuo) Морис
Жорж, директор Департамента
политических и торговых дел
Министерства иностранных дел
Франции (1912—1913); посол в
Петербурге (1913—1917 ) 279.
Паллэн (Pallain) Жорж, управляю-
щий Французским банком
(с 1898) 142.
Панкратова Майя Григорьевна 7.
Перкинс (Perkins) Джордж, второй
вице-президеит Нью-Йоркской
страховой компании 42, 43.
Першо (Perchot) Луи, французский
предприниматель, сенатор 278.
Петрококино Фемистокл Иванович,
директор акционерного общества
Сормовских заводов 106.
Петрункевич Иван Ильич, один из
основателей партии кадетов, ре-
дактор газеты «Речь»; участник
земских съездов (1904—1905);
член 1 Государственной думы
190, 191.
Пирс (Peirce) Герберт, поверенный
в делах США в Петербурге 34,
38.
Пишон (Pichon) Стефан, адвокат,
сенатор (с 1906); министр ино-
странных дел Франции (1906—
1911, 1913, 1917) 207, 222, 231,
236 241, 271, 272, 274, 279-281.
Платонов Сергей Федорович 5.
Плеве Вячеслав Константинович,
директор Департамента полиции
(1881—1884); сенатор (с 1884),
товарищ министра внутренних
дел (1884—1894); государствен-
ный секретарь и главноуправ-
ляющий кодификационной ча-
стью при Государственном сове-
те (1894—1899); министр, статс-
секретарь по делам Финляндии
(1899—1902); министр внутрен-
них дел и шеф жандармов (IV
1902-VII 1904) 21, 72, 116, 128,
199.
Плеске Эдуард Дмитриевич, дирек-
тор Особенной канцелярии по
кредитной части Министерства
финансов (1892—1894); управ-
ляющий Государственным бан-
ком (1894—1903); министр фи-
нансов (VIII 1903—11 1904); член
Государственного совета (1904)
294:
Победоносцев Константин Петро-
вич, обер-прокурор Синода-
(1880-1905) 82, 83.
Погребинский Александр Петрович
4, 293.
Покровский Михаил Николаевич 5.
Полис Александр Клементьевич,
лейтенант, русский морской
агент в'Берлине (1900—1902) 92.
Половцов Александр Александро-
вич, сенатор (с 1873); государ-
ственный секретарь (1883—1892);
член Государственного совета
(1892—1910) 15,22.
Понмёр-Гордон (Ponmure Gordon),
маклер лондонской биржи 37.
Потоцкий, граф 194.
Прилежаев Л. 116.
Пуапкарэ (Poincare) Раймон, адво
кат, министр финансов (1894—
1895 и 1906); вице-председатель
палаты депутатов (1895—1898);
премьер-министр и министр ино
странных дел (1912—1913); пре-
зидент Франции (1913—1920)
172-174, 180-183, 261, 268-270.
Путилов Алексей Иванович, дирек-
тор Общей канцелярии Мини
стерства финансов (1902—1905);
товарищ министра финансов и
управляющий Дворянским и
Крестьянским земельными бан-
ками (1905—1906); член прав-
ления (1905), а затем директор-
распорядитель (1908) Русско-Ки-
тайского банка; председатель
правления Русско-Азиатского
банка (1910-1917) 78, 83, 94,
100, 107-110, 119, 120, 143.
Распутин (Новых) Григорий Ефи-
мович, крестьянин Тобольской
губернии, авантюрист, пользо-
вавшийся влиянием при цар
ском дворе (1905—1916) 286.
Рафалович Артур Германович, эко-
номист, агент русского Минис-
терства финансов в Париже
(с 1889 неофициально, 1894—1917
официально) 15, 27—29, 33, 36,
53, 57—59, 66, 67, 72—80, 83-86,
94, 98, 100, 105, 107—110, 117,
119-122, 133, 134, 142-144, 171,
172, 180, 211, 222—224, 227, 228,
232, 235, 237, 239.
Рачковский Петр Иванович, заве-
дующий русской агентурой в
Париже Департамента полиции
(1885—1902); заведующий поли-
311
тической частью Департамента
полиции Министерства внутрен-
них дел (1905—1906) 106.
'Ревельсток (Revelstoke), лорд, ба-
рон Джон Бэринг, глава лондон-
ского банкирского дома «Бра-
тья Борти » (с 1890); д1гректор
Английского банка 37, 99, 144,
147, 148, 175, 207, 224, 225.
Редигер Александр Федорович, ге-
нерал-от-инфаптерии (1907); на-
чальник канцеляршг военного
министра (1898—1905); военный
министр (VI 1905—III 1909) 188.
Рейтерн Михаил Христофорович,
граф (с 1890), министр финан-
сов (1862—1878); председатель
Комитета министров (1881—
1886) 9—11, 14.
Рено (Renault) Луи, профессор,
юрисконсульт Министерства
иностранных дел Франции 210.
Ренувен (Renouvin) Пьер 4, 296.
Рихтгофен (Richthofen) Освальд,
барон, германский дипломат, за-
меститель статс-секретаря
(1897—1900); статс-секретарь
(1900—1906) 92.
Рожественский Зиновий Петрович,
вице-адмирал (1904), начальник
Главного морского штаба (1903);
командующий 2-й Тихоокеан-
ской эскадрой (с IV 1904), раз-
громленной при Цусиме; с 1906 г.
в отставке 168, 169.
Розенталь Эдуард Маркович 4.
Романов Борис Александрович 4—
6, 20-22, 34, 91, 108, 109 114,
127, 136, 138, 144, 146, 149, 151.
152, 154, 161-163, 169, 172, 173,
203.
Роод (Rood) Эдуард, барон, заве-
дующий биржевой службой в
11арижско-Нидерл андском банке
176.
Ростан (Rostand) Алекс, админи-
стратор французской Нацио-
нальной учетной конторы 176.
Ротшильд (Rotschild) Альфонс, ба-
рон, Французский банкир, гла-
ва парижского дома Ротшильдов
9, 13, 16, 17, 47, 52, 65, 75, 76, 78,
80, 88.
Ротшильд (Rotschild) Натан, ба-
рон, английский банкир, глава
лондонского дома Ротшильдов;
директор Английского банка 9
13, 14, 28—32, 99, 112.
Ротштейн Адольф Юльевич, пред-
седатель правления Петербург-
ского международного коммер-
ческого и Русско-Китайского
банка 29, 35, 37-39, 42-49, 83.
Ротштейн Федор Аронович 251.
Руанне, депутат французского пар-
ламента 203.
Рубенович Илья Адольфович, один
из лидеров партии эсеров 181.
Рувье (Rouvier) Морис, депутат
французского парламента
(с 1876); сенатор (с 1903); ми
нистр финансов (1890—1893,
1898, 1902—1905); премьер-ми-
нистр (1887-1888, 1905-1906)
107, 108, 117, 119, 121, 122, 134,
136, 142, 143, 145, 146, 152, 160,
161, 162, 171, 172, 175, 181, 182,
217.
Рутковский Мечислав Владиславо-
вич, агент русского Министер-
ства финансов в Ваппшгтоне
(1894—1903) и в Лондоне (с 1904)
28, 34, 35, 45, 83, 98-100, 110,
147, 238.
Рюффер (Ruffer), английский бан-
кир 32.
Сабуров Петр Александрович, сена-
тор (с 1884); член Государствен-
ного совета (с 1900); член Ко-
митета финансов 103, 141, 256.
Сазонов Сергей Дмитриевич, ми-
нистр-резидент в Ватикане
(1906), товарищ министра (1909)
и министр иностранных дел
(1910-1916) 271-275, 282, 283.
Саррьеп (Sarrien) Мари Фердинанд,
председатель Совета министров и
министр юстиции Франции (1906),
сенатор (с 1908) 172, 178, 182.
Сахаров Виктор Викторович, гене-
рал-лейтенант, военный министр
(1904-1905) 134.
Сидоров Аркадий Лавровом 4, 6 12
156, 157, 165, 259, 288, 289, 292.
Сипягин Дмитрий Сергеевич, уп-
равляющий Министерством
(1899) и министр внутренних
дел (1900—1902) 72, 91.
Соловьев Юрий Борисович к, 6. 20
35, 67.
Солсбери (Salisbury) Роберт Артур,
маркиз, премьер-министр Анг-
лии (1885—1886, 1886—1892,
1895-1902) 32.
312
Сольский Дмитрий Мартынович,
граф (с 1902), статс-секретарь,
председатель департамеитов за-
конов (1889—1893), государ-
ственной экономии Государ-
ственного совета (1893—1905);
председатель Государственного
совета и Комитета финансов
(1905-1906) 21, 135.
Спршгг-Райс (Spring-Rice) Сесиль
Артур, 1-й секретарь англий-
ского посольства в Петербурге
(1903—1905) 169.
Стааль (Сталь) Егор Егорович, ба-
рон, посол в Лондоне (1884—
1903) 29, 37.
Стантон (Stanton) Теодор, редак-
тор «North American Review» 83.
Стахович Михаил Александрович,
один из организаторов партии
октябристов; член I и II Госу-
дарственной думы 196.
Стиллмен (Stillman) Джеймс, пре-
зидент американского банка
«National City Bank of New
York» 43.
Стишинский Александр Семенович,
товарищ государственного сек-
ретаря (1896—1899); товарищ
министра внутренних дел (1900—
1904); главноуправляющий зем-
леделием и землеустройством
(1906) 21.
Столыпин Петр Аркадьевич, сара-
товский губернатор (1903—1906);
министр внутренних дел и пред-
седатель Совета министров (IV
1906—XI 1911) 190—194, 196—202,
206—208, 210, 212—214, 216, 233,
235, 236, 242, 245, 253, 254, 267.
Стоун (Stone) Мельвиль, управ-
ляющий «Associated Press» в
Вашингтоне 99, 100.
Страус (Straus), американский бан-
кир 112.
Етрумилин Станислав Густавович к.
Тарле Евгений Викторович 72.
Тарнавский Константин Николае-
вич 5—7.
"Татищев Сергей Спиридонович,
агент русского Министерства фи-
нансов в Лондоне (1898—1902)
21, 27—32, 35—38.
"Тауссиг (Taussig) барон, директор-
распорядитель Венского банка
«Bodencreditanstalt» 176.
Теплов Владимир Александрович,
заместитель директора Россий-
ского телеграфного агентства;
русский генеральный консул в
Нью-Йорке (1900—1902) 33, 34.
Тери (Thery) Эдмон, французский
экономист и статистик, сотруд-
ник «Economiste Europeen» 75—
80.
Тимашев Сергей Иванович, дагрек-
тор Департамента торговли и
мануфактур Министерства фи-
нансов (1886—1892); вице-дирек-
тор Особенной канцеляршг по
кредитной части (1893—1894);
товарищ управлякпцего (1894—
1903) и управляющий Государ-
ственным банком (1903—1909);
министр торговли и промышлен-
ности (1909—1915); член Госу-
дарственного совета (1911—1917)
142, 150, 153—155, 161—165, 254—
256, 278, 291.
Тимирязев Василий Иванович,
агент русского Министерства
финансов в Берлине и Вене
(1894—1900); товарищ министра
финансов (1902—1905); министр
торговли и промышленности
(1905—1906, 1909); член Государ-
ственного совета (1906—1917) 27.
Торс (Thors), главный директор
Парижско-Нидерлапдского бан-
ка 176.
Трепов Александр Федорович, то-
варищ государственного секре-
таря (1899); сенатор (с 1906);
член Государственного совета
(1914-1917) 192.
Трепов Владимир Федорович, тав-
рический губернатор (1902—
1905); сенатор (с 1905); член
Государственного совета (1908—
1911) 192.
Трепов Дмитрий Федорович, гене-
рал-майор свиты, московский
обер-полицеймейстер (1896—
1904); петербургский генерал-гу-
бернатор (I 1905); товарищ ми-
нистра внутренних дел (IV
1905); дворцовый комендант (X
1905-1906) 151, 177, 188, 190—
192, 194, 196.
Ульман (Ulhnann) Эмиль, француз-
ский банкир, директор-распоря-
дитель Национальной учетной
конторы 161, 176.
Уоллес (Wallace )сэр Дональд Мэ-
кензи, директор иностранного
отдела «Times» (1891—1899);
313
английский журналист, коррес-
пондент «Times» в Петербурге
192.
Урусов Лев Павлович, князь, посол
в Париже (1898—1903) 36, 40,
62, 64-69, 71, 76, 92, 93.
Утин Яков Иванович, председатель
правления Петербургского Учет-
ного и ссудного банка (1894—
1916); члеп правления многих
акционерных обществ 202, 233,
234, 238.
Фабр-Люс (Fabre Luce) Эдмонд, ад-
министратор Лионского кредита
176.
Фальер (Fallieres) Клемент Ар-
манд, французский политтгче-
ский деятель, министр в ряде
министерств (1882—1892); сена-
тор (1890); председатель Сената
(1899—1906); президент Фран-
ции (1906-1913) 181, 183, 223,
224, 228.
Философов Дмитрий Александро-
вич, государственный контролер
(1905—1906); министр торговли
и промышленности (1906—1907);
член Государствеппого совета
(1906 1909) 254, 255.
Фишель (Fischel) Артур, герман
ский банкир, представитель и
доверенное лицо главы банкир-
ского дома «Мендельсон и К0»
178-180, 183.
Франс (France) Анатоль (Жак Ана-
толь Тибо), французский писа-
тель (1844—1924) 178, 180, 183.
Фредерикс Владимир Борисович,
генерал-адъютант, помощник
министра (1893—1897), министр
императорского двора (1897—
1917) 191, 194.
Фредэг (Fredaigues), бароп, вице-
директор Общества для содей-
ствия торговле и промышленно-
сти во Франции 176.
Фридман Михаил Исидорович, эко-
номист и публицист, профессор
Петербургского политехническо-
го института 249.
Фурсенко Александр Александро-
вич 6, 7, 20.
А' алъгартен Георг 116, 118, 227.
Хвостов Владимир Михайлович 4.
Хичкок (Hitchcock), американский
посланник в Петербурге (1898—
1899) 35.
Хромов Павел Алексеевич 4, 293
Чарыков
Николай Валерьевич,
со-
ветник посольства в Берлине
(1895—1896); управляющий Ми-
нистерством и товарищ минист-
ра иностранных дел (1907—
1909); посол в Константинополе
(1909—1912 ) 224, 227, 229- 232
235, 236.
Чемберлен (Chamberlain) Джозеф,
депутат английского парламента
(с 1876); министр колоний
(1895-1903) 32, 82.
Черсп-Спиридович Артур Иванович,
генерал-майор, председатель.
«Славянского общества» 242.
Черчилль (Churchill) Роджерс 170.
Чихачсв Николай Матвеевич, ад-
мирал, начальник Главного мор-
ского штаба (1884—1888); уп-
равляющий Морским министер-
ством (1888—1896) 15.
Шабер (Chabert) Эрнст Жозеф Аль-
берт, французский банкир 283.
Шарапов Сергей Федорович, жур-
налист 137.
Шацилло Корнелий Федорович 6
227, 231 295.
Шванебах Петр Христианович, то-
варищ министра земледелия
(1903—1905); главноуправляю-
щий земледелием и землеустрой-
ством (1905); государственный
контролер (IV 1906—VI 1907);
члеп Государственного совета
(1906-1908) 137, 140, 141, 156—
158, 256, 258.
Шебалдин Юрий Николаевич 293,
297.
Шеврон (Chevront) Эд., директор
Парижско-Нидерландского банка
176.
Шепелев Леонид Ефимович 6, 20.
Шиллинг Маврикий Фабианович,
бароп, сотрудник (с 1895) и ди-
ректор канцеляр Министер-
ства иностранных дел (1911—
1916) 273—275.
Шингарев Андрей Иванович, один
из лидеров партии кадетов
(1905), член II, III и IV Госу-
дарственной думы 252, 253, 287,
288.
Шипов Дмитрий Николаевич, ли
дер земского движения 90-х—
начала 900-х годов; председатель
314
Московской губернской земской
управы (1893—1904); один из
организаторов it председатель
ЦК партии октябристов и пар-
тии «мирного обновления»; член
Государственного совета по вы-
борам от земства (1907—1909)
191, 193—197.
Шипов Иван Павлович, директор
Общей канцелярии Министер-
ства финансов (1898—1901);
член совета Государственного
бапка (1902—1905); министр фи-
нансов (X 1905—IV 1906); ми-
нистр торговли и промышленно-
сти (1908-1909) 15, 151, 154—
157, 164, 172-174, 254, 256.
Шиф (Schiff) Джекоб Генри, аме-
риканский банкир, глава банкир-
ского дома «Кун, Лэб и К0» 111,
112, 199.
Шультес (Schulthes), директор-уп-
равляющий отделением Париж-
ско-Нидерландского бапка в Ам-
стердаме 176.
Эдуард VII, английский король
(1901—1910) 110, 148, 169, 170,
175, 192.
Эренталь (Aehrenthal) Алоис, ба-
рон, граф (с 1909); австро-вен-
герский посол в Петербурге
(1899—1906); министр иност-
ранных дел Австро-Венгрин
(1906-1912) 237.
Эррио (Herriot) Эдуард, сенатор
(с 1912); министр общественных
работ, транспорта, бюджета
(1916—1917), президент Франции
184.
Яковлев Л Ф. 4.
ОГЛАВЛЕНИЕ
От автора.................................. 3
Глава первая. На порог, нового столетия (1897—1903) . . 9
1. Введение золотого обращения. Экономиче-
ская программа С. Ю. Витте и проблема
международного денежного рынка. Пере-
говоры о займах в Англии и Америке 9
2. 4%-й заем 1901г. в Париже. Вопрос о стра-
тегическом железнодорожном строитель-
стве в России........................... 49
3. Кампания против русского кредита во
Франции в 1901—1902 гг. Берлинский заем
1902 г.................................. 70
Г л а в а вторая. В годы русско-япог кои иойны и первой
русской революции (1904—1907)................................... 95
1. Финансовое положение России в начале
русско-японской войны. Поиски кредитов на
Западе. Займы на парижской и берлинской
биржах.................................... 95
2. Начало революции. Военные поражения
1905 г. и их влияние на переговоры о фи-
нансовых операциях во Франции. Подго-
товка крупного международного займа 128
3. Всероссийская политическая стачка и срыв
переговоров о международном займе. П?ц-
нансовый кризис царского правительства
в ноябре—декабре 1905 г. 5%-й заем
1906 г..................................149
4. Государственная дума и внешние займы
в 1906—1907 гг. Франко-русский союз после
третьеиюньского переворота................177
Глава т р е т ъ я. Накануне периой мировой войны (1908—
1914).......................................................... 213
1. Государственная дума и экономическая
политика царского правительства в 1907—
1908 гг. Франко-русские финансовые отно-
шения весной и летом 1908 г...............213
2. Боснийский кризис и ликвидационный
заем 1909 г.............................. 233
3. Полемика в связи с перспективами де-
нежного обращения в России после
русско-японской войны и революции. «Но-
вая» финансовая политика В. Н. Коков-
цова. Объединенный железнодорожный
заем 1914 г.............................. 254
Заключение................................292
Список сокращений.........................300
Перечень использованных архивных фондов 301
Именной указатель........................ 302