Author: Брутенц К.Н.
Tags: оказание политического влияния на другие государства международные отношения внешняя политика дипломатия политика внешняя политика сша издательство международные отношения однополярный мир
ISBN: 978-5-7133-1360-9
Year: 2009
Similar
Text
К.Н. Брутенц
■к
АМЕРИКАНСКОМ
ГЕГЕМОНИИ
К.Н. Брутенц
ЗАКАТ
АМЕРИКАНСКОЙ
ГЕГЕМОНИИ
КОНЕЦ
ОДНОПОЛЯРНОГО МИРА
И ВЕЛИКАЯ
ГЕОПОЛИТИЧЕСКАЯ
РЕВОЛЮЦИЯ
МОСКВА
«МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ»
2009
УДК 327.8
ББК 66.4(2Р)
Б89
Брутенц К.Н.
Б89 Закат американской гегемонии. - М.: Междунар. от¬
ношения, 2009. - 512 с.
18ВК 978-5-7133-1360-9
Карен Нерсесович Брутенц - автор книг, получивших широкую чи¬
тательскую известность: «Тридцать лет на Старой площади» и «Несбыв-
шееся», которую многие оценили как одну из лучших исторических
работ о перестройке.
Его новая книга посвящена узловым проблемам мировой политики -
судьбам возникшего как следствие развала СССР однополярного мира
и американской гегемонии. Попытка увековечить такой мировой поря¬
док потерпела поражение, а американская гегемония стала клониться
к закату.
Что впереди? Мир, утверждает автор, стоит на пороге великой гео¬
политической революции, которой предшествует или идет в ногу с ней
«революция в умах». Мировая литература, включая книги государ¬
ственных лидеров и корифеев политической мысли, заполнена иссле¬
дованиями и прогнозами мирового развития на обозримое будущее.
Разнообразие этих суждений широко и обстоятельно представлено в книге
и служит автору материалом для собственных выводов и оценок - взве¬
шенных и убедительных и в то же время смелых и интригующих.
Такие книги всегда привлекают к себе внимание читателей поли¬
тической литературы.
УДК 327.8
ББК 66.4(2Р)
© К.Н. Брутенц, 2009
© «Международные отношения», подго
18ВК 978-5-7133-1360-9 товка к изданию и оформление, 2009
Оглавление
Введение 4
I. Мир без (и после) Советского Союза 7
1. После «холодной войны» 9
2. 90-е годы: однополярный мир в действии 43
II. «Революция Буша» 95
1. «Доктрина Буша» и ее неоконсервативные предтечи 97
2. Иракский поход американского президента 144
3.В плену имперских притязаний 184
III. Шагреневая кожа империи 227
1. Может ли Европа сказать «нет»? 229
2. Встающие государства XXI века 275
3. Великая геополитическая революция 347
IV. Россия: борьба за возвращение 395
1. Злосчастные 90-е 398
2. Без ельцинских вериг 430
Заключение 503
3
Введение
Внешняя среда, обстановка на международной арене, вза¬
имоотношения с другими странами всегда играли, играют
сегодня и наверняка будут играть весьма существенную роль
в жизни и в судьбах государств. В нашу эпоху эта роль внеш¬
ней среды особенно велика, правда, характер ее воздействия
явно меняется. Хотя военный фактор отнюдь не утратил сво¬
его значения, на передний план все настойчивее выдвигаются
и другие, во многом совершенно новые обстоятельства. При¬
чин тому много, но все они так или иначе связаны с процес¬
сом глобализации: усиливается экономическая, а вслед за ней
и политическая взаимозависимость государств, кардинально
увеличивается интенсивность информации, неуклонно возра¬
стает политический динамизм обществ, готовых и способных
активнее реагировать на международные события, наконец,
отчетливо растет притяжение общечеловеческих ценностей.
Всё это, естественно, не обходит стороной и Россию, для
которой внешняя среда, общая международная ситуация
имеют, как напоминает история, особое значение. Это так,
учитывая ее территориальную величину и многонациональ¬
ный характер населения, протяженность границ, соседство
с самыми разными странами и цивилизациями, ее огромные
природные богатства, которые приковывают небескорыстное
внимание кое-кого за рубежом. Это так и потому, что новая
Россия переживает переходный этап не только в своем социаль¬
но-экономическом и политическом развитии. Родившаяся на
руинах сверхдержавы, прошедшая через катастрофу 90-х го¬
дов, она вынуждена заново обживаться в мире, возвратить
себе положение, которое соответствует ее потенциалу, нацио¬
нальным интересам и потребностям, которое соразмерно ее
вкладу в мировую историю и мировую культуру.
«Возвращение» России происходит в сложной и своеобраз¬
ной международной обстановке. С одной стороны, с развалом
Советского Союза возник так называемый однополярный
мир, где «погоду» принялись делать Соединенные Штаты.
4
Предавшись имперским грезам, они перестали считаться
и с международным правом, и с суверенитетом других госу¬
дарств. С другой, сам облик мира быстро и резко преобража¬
ется. Расстановка и роль фигур на «мировой шахматной доске»
претерпевают принципиальные перемены. Растущие новые
силы не готовы мириться с моноциклической структурой
международных отношений и движутся к тому, чтобы оспа¬
ривать ее. Международное общество успело почувствовать,
насколько неуютно жить под прессом однополярности. Под¬
спудное или открытое сопротивление претенденту в мировые
поводыри предвещает возникновение новых очагов напря¬
женности и конфликтных ситуаций.
Становится всё яснее, что политика, исповедующая геге¬
монию силы, вступила в полосу эрозии, что объявленная
Вашингтоном и вскружившая ему голову победа в «холодной
войне» (которая, собственно, и победой не была, ибо мы сами
преподнесли ее «на блюдечке») оказалась пирровой: Вашинг¬
тон подготовил себе поражение в другой войне, цель которой -
навязать человечеству однополярный мир.
На этом фоне политика США, их реакция на наметив¬
шиеся кризисные явления в их гегемонии и ограниченные
временные пределы однополярного мира, реальность или
призрачность перспективы «мягкой посадки» Вашингтона,
то есть его добровольного отказа от имперских притязаний,
а также мирного перераспределения ролей на международ¬
ной сцене - всё это вопросы, которые сегодня выходят на
первый план, требуют осмысления и практического решения,
то есть выработки и реализации такого сценария между¬
народной жизни, при котором верховенствовало бы право
и уважение законных интересов каждой нации. В том числе
и не в последнюю очередь это задача первостепенной важно¬
сти и для России.
В книге, которая выносится на суд читателя, делается
попытка поразмышлять о некоторых проблемах, связанных
с выработкой политической стратегии России в XXI веке.
Я далек от надменной мысли, что они бесспорны, хотя абсо¬
лютно убежден в правильности своего принципиального под¬
хода: внешняя политика России, если она хочет быть великим,
суверенным и демократическим государством, не должна,
не вправе впрягаться в чью-либо колесницу. Российская внеш¬
няя политика должна быть активной, созидательной, много¬
векторной и руководствоваться прежде всего национальными
5
интересами страны. А стало быть, единственно адекватным
выбором для России, на мой взгляд, может и должна быть
политика «протянутой руки» как в отношении США (не со¬
глашаясь, разумеется, с их - как и с любой другой - гегемо¬
нией) и тем более Европы, так и в отношении новых рож¬
дающихся влиятельных сил на мировой арене, роль которых
в XXI веке будет неуклонно расти.
Начиная с названия, в книге часто фигурирует термин
«однополярность». Он, увы, общепринят в современной поли¬
тологии и находится на слуху у общественности. Так что
автор не может не пользоваться им, хотя сам термин не пред¬
ставляется точным ни с формально-логической, ни с содержа¬
тельной точки зрения, ибо полюсов, по определению, может
быть только два, во-первых, а во-вторых, глобальное импер¬
ское господство вообще, а тем более в современных условиях
попросту невозможно.
И еще одно: заранее приношу извинения за обилие цитат,
главным образом из американских и английских источников,
оно может показаться чрезмерным. Но я исходил из необхо¬
димости ознакомления читателя не в пересказе с признани¬
ями авторитетов из того «стана», о котором прежде всего
пойдет речь.
I
МИР БЕЗ (И ПОСЛЕ)
СОВЕТСКОГО СОЮЗА
«38*
1. После «холодной войны»
Истекает второе десятилетие, с тех пор как мир формально
распрощался с «холодной войной», а Советский Союз канул
в Лету. То был фундаментальный поворот в международных
отношениях, финал целой эпохи, вобравшей в себя по л века
и прожитой в условиях, когда война - пусть и «холодная» -
оставалась главным содержанием и напряженным нервом
международной жизни, а ее «горячий» собрат взял в залож¬
ники всё человечество.
Но два десятилетия - срок для истории ничтожно малый,
и вполне естественно, что следы и инерция «холодной вой¬
ны», связанные с ней процессы продолжают оказывать боль¬
шое, а в чем-то и определяющее влияние на современные
международные отношения. Да и весь период, пережитый
с той поры, в особенности 90-е годы, видимо, правомерно рас¬
сматривать как прежде всего «послевоенную» эру.
Последствия «холодной войны» и ожидания, связанные
с ее окончанием, нельзя правильно оценить, если не вернуть¬
ся к вопросу о ее содержании. Об окончании «холодной вой¬
ны» было впервые объявлено в декабре 1989 г. М. Горбачевым
после встречи в верхах на Мальте, где, как он полагал, про¬
изошел прорыв в советско-американских отношениях. С та¬
кой «хронологией», правда, не соглашаются многие ученые
и политики. И, пожалуй, они правы. Ведь это обычные войны,
как правило, начинаются и заканчиваются декларациями.
«Холодная» же война - война совсем необычная. И из-за ее
характера и структуры «демонтаж» мог быть только процес¬
сом, к тому же, с противоречивыми, порой непредсказуемы¬
ми последствиями.
Об окончании «холодной войны» говорили и в 1991-м, после
путча и победы революции в России. На патент ее могильщи¬
ков претендовали Ельцин и Клинтон в годы своей нежной
дружбы.
9
Но «холодная война» оказалась несговорчивым покойни¬
ком. Она каждый раз, хоть и съеживаясь, теряя в пассионар-
ности, тем не менее то и дело покидала предписанную ей моги¬
лу. В мае 2002 г. президент Буш-старший назвал Московский
договор, подписанный с Владимиром Путиным, «окончатель¬
ными похоронами “холодной войны”». Подобные же фразы
прозвучали и совсем недавно в ходе российско-американского
саммита в Сочи в апреле 2008 г.
Такие настойчивые и повторяющиеся заявления даже
спустя два десятилетия после Мальты сами по себе наводят на
размышления. К тому же некоторые стороны нынешней рос¬
сийской политики США побуждают задаться вопросом: если
«холодная война» в своем первозданном виде осталась в про¬
шлом, то не ведется ли она опять, на этот раз против России,
разумеется, в модифицированном виде?
«Холодная война» имела две составляющие, неразделимые
и часто неразличимые. Разумеется, это было столкновение
двух противоположных общественных систем, двух идео¬
логий, двух концепций будущего человечества. Но если бы
дело этим ограничивалось, «холодная война» должна была
начаться в октябре 1917 г. или чуть позже и окончиться
в 1989-м или 1991 г.: ее не надо было бы «окончательно
заканчивать» в 2002 г. А ведь тогда, в 1917 г., на заре русской
революции, идеология родившегося государства была куда
радикальнее. Однако оно не в состоянии было выступать
серьезной геополитической силой и в этом смысле не стало
соперником, не несло военной опасности и оставалось изоли¬
рованным.
Иными словами, тогда не хватало второго компонента,
второй составляющей «холодной войны» - геополитического
соперничества государств, воплощавших в себе уже противо¬
стоявшие системы и идеологии.
Этот необходимый компонент появился лишь после Вто¬
рой мировой войны, когда Советский Союз, взяв под контроль
Центральную и Восточную Европу и доминируя в союзниче¬
ских отношениях с маоистским Китаем, стал мировой силой,
а затем и сверхдержавой. Именно тогда и родилась «холодная
война». Она была не только мировой конфронтацией двух
антагонистических систем и идеологий, но одновременно
и столкновением двух сверхдержав, которых отличали от
других не только размеры территории, масштабы экономики,
численность населения, но и определенная политика.
10
Я бы охарактеризовал ее как сверхдержавность: ориента¬
ция на сверхвооруженность; преувеличение роли военного
фактора и военного превосходства в международных отноше¬
ниях; стремление обеспечить себе абсолютную безопасность,
игнорируя при этом интересы других стран и их заботы;
идеологическое мессианство, желание повсеместно насаж¬
дать свое мировоззрение, свой «образ жизни»; гегемонист-
ский подход к международной жизни; готовность и даже
склонность прибегать к силе вместе с претензией на планетар¬
ный характер интересов и право на военное вмешательство
и т.д. Кстати, широкое внедрение в международный лекси¬
кон термина «сверхдержава» - это тоже продукт «холодной
войны»1.
То, что одна из сторон противоборства представляла демо¬
кратические порядки и преследовала наряду с собственными,
специфическими интересами, заключенными в демократиче¬
скую упаковку, общемировые антикоммунистические цели,
дела принципиально не меняет. Я уже не говорю о частом
сходстве применявшихся сторонами методов, которые вполне
можно назвать и неправедными, и имперскими. И о сходстве
подходов, когда нередко «азарт» борьбы затемнял преследуе¬
мые цели, а всё сводилось к стремлению продвинуться повсю¬
ду, где возможно, где удается, где выпал «счастливый случай».
Нередко независимо даже от реальной ценности «завоеваний»
самих по себе. Такова была порочная логика «холодной войны».
И Москва, и Вашингтон не брезговали прибегать к воен¬
ной силе, отстаивая свои интересы. У нас, как известно, этот
черный список включает Берлин, Венгрию, Чехословакию,
Афганистан. У США свой, не менее впечатляющий перечень -
1 Я здесь воспроизвожу в основном характеристику «сверхдержав-
ности», которая содержалась в моем выступлении на XII заседании
американо-советского Торгово-экономического совета в Нью-Йорке
в мае 1989 г. Но она не потеряла своей актуальности, о чем свидетель¬
ствует хотя бы то определение сверхдержавы, которое дал известный
американский публицист У. Пфафф, имея в виду США: «Что такое
сверхдержава? Очевидно, страна, которая обладает превосходящими
материальными, промышленными, военными ресурсами, как США.
Страна, которая верит, что ее собственное общество является моде¬
лью для других. У американцев есть такая вера. Однако основной (!)
элемент, характерный для сверхдержавы, - это желание и способность
использовать мощь, чтобы навязать определенный порядок на между¬
народной арене» (выделено мной. - К.Б.) (ТЬе 1п1егпаИопа1 НегаМ
ТгПэипе, 2004, 14 БесетЬег).
И
Вьетнам, Камбоджа, Ливан, Ливия, Куба, Гватемала, Пана¬
ма, Гаити, Доминиканская Республика и т.д. Впрочем, свое¬
образие «холодной войны» как противоборства Советского
Союза и Соединенных Штатов состояло и в том, что между
ними существовала определенная мера взаимопонимания
относительно «красной линии», которую не должно было
переступать, то есть неприкосновенной территории и непри¬
косновенных интересов1. Специфическим компромиссом -
во имя самосохранения и поддержания основного статус-кво -
было и само мирное сосуществование.
Таким образом, столкновение двух систем было формой
глобального геополитического соперничества двух сверхдер¬
жав, а само это соперничество - формой противостояния двух
общественных систем. Важно, что эти «потоки» - мне это
кажется очевидным - неотделимы друг от друга, и, сливаясь
друг с другом, они точно так же присутствовали в идеологи¬
ческом и пропагандистском обрамлении конфронтации.
Вместе с тем надо подчеркнуть: именно это геополитиче¬
ское соперничество, эта составляющая «холодной войны»
стали первоочередным мотивом и движущей силой борьбы
США и СССР. Отсюда поразительное сходство между важ¬
нейшими сторонами внешней политики США и СССР -
в главной цели (стремление к удержанию и укреплению по¬
ложения гегемона в своей сфере влияния и к осторожному,
учитывая примерное равновесие военно-политических по¬
тенциалов, ее расширению)2, в стратегии и ее практической
реализации, в идеологическом обосновании собственного по¬
ведения на международной арене и приемах глобальной про¬
пагандистской войны с «главным противником», наконец,
в отношениях с союзниками.
Пресловутая доктрина «ограниченного суверенитета»
стран Восточной Европы, находившихся под эгидой Совет¬
1 «Холодная война, - пишет Валлерстайн, американский социолог
с мировым именем, - была в высшей степени сдержанным и контро¬
лируемым упражнением, которое никогда не выходило из-под контро¬
ля и никогда не вело к мировой войне, чего опасался каждый.
Я называю ее менуэтом» (\Уа11егз1ет I. ТЬе БесНпе о? Атепсап Ро\\гег.
Ы.У., 2003. Р. 35). Констатация очень меткая, но не исключающая,
конечно, ни рисков, ни ?аих раз «супердержавных партнеров».
2 Однако при этом важно подчеркнуть: в «схватках» супердержав
в «третьем мире» Советский Союз поддерживал освободительные дви¬
жения, США же оказывались по другую сторону баррикады.
12
ского Союза, вошла в международный обиход в конце 60-х годов
после интервенции в Чехословакии. Западные пропаганди¬
сты немало порезвились, разоблачая «ограниченный сувере¬
нитет» как специфическую для социалистического лагеря
форму взаимоотношений сюзерена и сателлитов. Между тем,
несмотря на все различия, в сущности, такой же была все
послевоенные годы - и в значительной мере остается по сей
день - формула взаимоотношений между Соединенными
Штатами и Западной Европой (пусть и не совсем по аналогич¬
ной причине).
Причем идеологический фактор (роль которого, кстати,
часто преувеличивается, и маска политики часто принимает¬
ся за ее лицо), фактор чрезвычайно важный в блокоформиру¬
ющем смысле, - в конкретной политике играл чаще всего
подчиненную роль. Да и его содержание отнюдь не сводилось
к дихотомии - коммунизм и антикоммунизм, а отвечало
потребностям сверхдержавной политики.
Особенно это касается Советского Союза. Бесспорно, его
внешняя политика имела серьезную идеологическую начин¬
ку. Но какую? В рассуждениях на эту тему говорится или
молчаливо подразумевается, что речь идет о марксистско-
ленинских догмах. Между тем идеологическая палитра совет¬
ской политики была более сложной, более пестрой. Вера в исто¬
рическую миссию коммунизма, или, как выразился однажды
Г. Киссинджер, в «исторический марш Советского Союза»,
безусловно, служила внутренним и легитимизирующим фак¬
тором советской политики, ее оптимистическим и динамиче¬
ским нервом. Но стержнем идеологической концепции в целом
было и оставалось положение о Советском Союзе как главной
силе революционного преобразования и вытекающей из него
максимы - что хорошо для СССР, хорошо для революционного
процесса. И вся эта эмоционально-идеологическая пирамида
на деле оборачивалась нацеленностью СССР на продвижение
границ своего влияния и гегемонии. Иначе говоря, комму¬
нистические установки на практике трансформировались
в великодержавные позиции. Вот почему рядом с первичны¬
ми, «корневыми» идеологическими соображениями работали
прагматические мотивы. Причем они, как правило, и доми¬
нировали.
Так же обстояло дело и у другой супердержавы - Соеди¬
ненных Штатов. Но им куда удобнее было выступать с демо¬
кратическим забралом - реальные основания для этого у них
13
были, и демократический мотив в их политике порой действи¬
тельно просматривался (сцепленный, впрочем, с попытками
навязать свой образец демократии), как и просматривался
у Советского Союза мотив солидарности с левыми и нацио¬
нально-освободительными движениями. Так что в солидном
и прагматичном идеологическом оформлении своей сверхдер¬
жавной политики Вашингтон вовсе не отставал от Москвы.
Идеологический фарш его политики был не скуднее. Мало
того, и в том, что касается идеологического мессианства,
контрастные казалось бы различия между Соединенными
Штатами (упор на борьбу во всем мире за демократию, разу¬
меется, повторю, в ее американской версии, свободу, права
человека, на антикоммунизм) и Советским Союзом (упор на
утверждение во всем мире подлинного народовластия, свободы
и независимости, на антиимпериализм), были большей частью
внешними. Характер их внешней политики, манера поведения
на мировой арене жестко подчиняли себе провозглашавшиеся
цели и тем самым как бы уравнивали соперников. Это стало
особенно ясным после исчезновения СССР, когда США продол¬
жали, теперь уже в одиночку, действовать таким же образом.
Одним словом, идеологическая составляющая политики,
как правило, всего лишь обслуживала супердержавные цели,
была не сутью, а скорее камуфляжем военно-политического
и всякого иного противоборства двух сверхдержав. При этом
она, разумеется, не являлась чисто внешним покровом, а плот¬
но прирастала к плоти международной политики государства,
внося относительно самостоятельное напряжение, а порой
и побуждая к тем или иным конкретным шагам и комбинаци¬
ям, обостряющим ситуацию в мире. Но это не меняло в целом
обслуживающей функции идеологии. Те, кто был, так ска¬
зать, внутри процесса разработки советской внешней полити¬
ки, могут привести десятки примеров на этот счет.
Более того, в Советском Союзе меняли и ломали «фунда¬
ментальные» догмы, чтобы приспособить их к нуждам все той
же практически державной политики. Так, в атомную эпоху
по существу изобрели «мирное сосуществование», отнеся его
протяженность на безграничные временные просторы.
Верховенство великодержавных интересов подтверждает¬
ся и тем, что неуклонно терялся прежний императивный ха¬
рактер, ослабевали такие принципы, как солидарность с нацио¬
нальными движениями, с компартиями, с левыми силами.
Показателем этого может служить и реакция на антикомму¬
14
нистические акции тех режимов и политических сил, в кото¬
рых руководство СССР было заинтересовано по державным
соображениям.
Репрессии против коммунистов в Египте в 1960 г. (где,
собственно, и компартии не было), в Ираке в 1968 г. вызвали
в Москве бурную реакцию и по ее инициативе временное
охлаждение отношений. Но уже в 1977 г., когда Саддам Хусейн
казнил десятки коммунистов, это практически не отразилось
на отношениях Советского Союза с ним, они продолжали
крепнуть. В Иране в конце 70-х была развязана настоящая
охота на Народную партию (компартию). Москва же пред¬
принимала упорные усилия наладить связи с Тегераном, де¬
лала заманчивые предложения, в том числе экономические.
А все попытки Международного отдела ЦК КПСС - хорошо
это помню - как-то прореагировать на происходящее, пропу¬
стить в нашу печать сообщение о репрессиях хотя бы из иност¬
ранных источников, например из французской «Монд»,
решительно пресекались. Не было принято, правда после не¬
которых колебаний, и предложение прореагировать на заяв¬
ление Каддафи, провозгласившего, что этап борьбы с капита¬
листическим Западом «ушел в прошлое» и в будущем «борьба
будет идти с коммунизмом».
Словом, во всех или почти во всех случаях идеологические
моменты были подчинены советской государственной поли¬
тике. Именно сверхдержавные устремления в рамках геопо¬
литического соперничества с США, а не идеологический
мессианизм вели - или гнали - Советский Союз, истощая его
силы, в арабский мир, на Ближний и Средний Восток, в Аф¬
рику, в Центральную, Юго-Восточную и Южную Азию, даже
за тридевять земель - в Карибский регион.
Даже после развала Советского Союза, исчезновения иде¬
ологической составляющей «холодной войны» в обозначен¬
ном общем курсе на стратегическое сотрудничество между
двумя державами сохранялись (или даже возникали вновь)
многие зоны соперничества и его компоненты. Зоны, где шла
борьба за влияние, где Россия вела контригру, проводя поли¬
тику самоутверждения и упрочения своих позиций, что не¬
редко расценивалось как проявление неостывших имперских
амбиций. Это - Балканы, Закавказье, Украина, Молдавия,
Центральная Азия.
В таком понимании существа «холодной войны» я не явля¬
юсь ни одиноким странником, ни тем более пионером. По¬
15
мощник госсекретаря при президенте Картере М. Шульман
на международной встрече в Осло в сентябре 1995 г. говорил:
«В обоих случаях (США и СССР. - К.Б.) идеологические сооб¬
ражения затушевывали то, что было на самом деле соревно¬
вательными отношениями, которые мы описываем в идеоло¬
гических терминах, но которые были прежде всего суще¬
ственны как возможности для завоевания, для увеличения
влияния» Подобных высказываний немало1.
Этот коротенький экскурс в глубь «холодной войны»,
в летопись ее затянувшихся похорон, думаю, полезен, чтобы
понять, почему ее «рубцы», ее последствия накладывают
одиозный отпечаток и поныне на международные отношения
и о ней то и дело заговаривают вновь.
«Холодная война», конфронтационный кондоминиум Со¬
ветского Союза и Соединенных Штатов в течение полувека
оказывали уродливое влияние на международные отношения,
искажали их естественную динамику, создавали в них атмо¬
сферу опасной напряженности, в которой, как червяк в коконе,
постоянно таился катастрофический потенциал перерастания
в войну «горячую», в апокалипсис ядерного уничтожения.
Схватившиеся в поединке сверхдержавы втягивали в это
противоборство и весь остальной мир, побуждая или даже
заставляя принять сторону одного из двух лагерей. Это сто¬
ило многим странам самостоятельности, оборачивалось вме¬
шательством в их внутренние дела, разжиганием в этих
странах политической и идеологической борьбы, навязыва¬
нием чуждых моделей развития. В поле борьбы без правил
был превращен так называемый «третий мир» - как бы ни¬
чейная земля, где еще была возможна «свободная охота».
Не стали исключением и союзники - их «выстраивали» со¬
гласно блоковой дисциплине. В целом происходила анти¬
демократизация международных отношений.
Биполярная конфигурация - а не только непримиримость
противоборствующих сторон - пролонгировала и загоняла
1 «Фальшивым» называла «Нью-Йорк тайме» «представление,
будто США имели только один конфликт во время «холодной войны»:
идеологическую борьбу между демократией и коммунизмом. Но был и
другой, менее очевидный конфликт - естественное соперничество меж¬
ду государствами» (ТЬе Ые\\г Уогк Типез, 1997, 1 МагсЬ). Американ¬
ский профессор М. Уокер в своей книге (ТЬе СоЫ АУаг, 1994) пошел еще
дальше. Он считает «холодную войну» «послебританской имперской
версией конфликта между Россией и Америкой».
16
в тупик многие, часто кровавые региональные и иные конф¬
ликты, например на Ближнем Востоке, в Анголе, Мозамбике,
Корее, Намибии и т.д., где противостояние растянулось на
десятилетия.
«.Холодная война» оправдывала поглощавшее огромные
средства и в то же время всё более бессмысленное и всё более
опасное нагромождение у сверхдержав-соперников оружия -
как массового уничтожения, так и «обычного». Она стимули¬
ровала гонку вооружений в различных районах мира, в том
числе в развивающихся странах, подогревая и ядерные ам¬
биции.
«Холодная война» была благодатной почвой для дикта¬
тур, получавших поддержку обоих лагерей. Ни один из них
не чурался поддержки или подкармливания диктатур. Осо¬
бенно часто это делали Соединенные Штаты. На их счету
немало антидемократических переворотов или неудачных
попыток такого рода1.
В мире нарастало определенное идеологическое ожесточе¬
ние и нетерпимость - и не только по линии коммунизм иегзиз
антикоммунизм. Советский Союз стимулировал антиколони¬
альные, националистические настроения в «третьем мире»,
Соединенные Штаты занимались тем же в странах социали¬
стического блока. Нынешние религиозные фанатики своим
происхождением во многом обязаны Соединенным Штатам,
которые культивировали фундаменталистские тенденции,
например, в Афганистане и ряде советских республик.
«Заботы» «холодной войны» оттесняли на задний план
международной жизни ее важнейшие глобальные проблемы,
и прежде всего проблемы мировой бедности, растущего раз¬
рыва между Севером и Югом, экологической угрозы и т.д.
Наконец, столкновение двух лагерей, их подход к между¬
народным проблемам - прежде всего или исключительно под
углом зрения интересов противостояния - существенно огра¬
1 Известный историк и политолог, профессор Гарвардского и Стэн-
фордского университетов Найел Фергюсон так описывает приемы Со¬
единенных Штатов в годы «холодной войны»: «Американская внешняя
политика в период «холодной войны» представлялась в двух одеяни¬
ях: днем говоря языком свободы, демократии и сияющего города на
холме; ночью, используя грязные фокусы, подрывая подозреваемых
советских клиентов и поддерживая местных «сильных людей» - веж¬
ливое название для диктаторов» (Рег§изоп N. ТЬе АУаг о? 1Ье АУогЫ.
Т\уепИе1Ь-Сеп1игу СопШс! ап<11Ье Безсеп! о? 1Ье АУез1. И.У., 2006. Р. 615.)
2 - 2294
17
ничивали потенциал ООН, ее миротворческие, созидательные
возможности.
И потому бесспорно, что избавление от «холодной войны»,
ликвидация биполярной конфронтационной модели между¬
народных отношений были огромным достижением:
• перспектива мировой войны перестала быть повседнев¬
ной реальностью;
• развалился фактический кондоминиум США - Совет¬
ский Союз по «управлению» миром;
• благодаря этому почти две сотни государств освободи¬
лись от искусственно навязываемого выбора - за или против
одного из лагерей, от подчинения их собственных проблем
интересам борьбы сверхдержав.
В целом же изменилось само содержание и атмосфера
международных отношений - они уже не сводились прежде
всего к противостоянию двух систем, утратили свое парали¬
зующее главное противоречие, хотя и дали простор целому
букету других противоречий и проблем, но уже иного харак¬
тера и масштаба.
Эти едва ли не тектонические сдвиги открывали, дума¬
лось, небывалые перспективы для оздоровления международ¬
ной жизни. Подкрепленные еще не остывшим эффектом от
риторики относительно «нового мышления» и «общечело¬
веческих интересов», эти сдвиги настроили мировую обще¬
ственность на новый лад. Она ожидала установления мирового
порядка, предполагающего демократизацию международных
отношений, равноправие и учет интересов всех государств,
концентрацию внимания на глобальных проблемах, тормо¬
жение или даже прекращение гонки вооружений, прочную
ориентацию на решение спорных вопросов лишь политиче¬
скими средствами, общее снижение конфликтного потенциа¬
ла в международных делах. Уход со сцены конфронтационного
двуумвирата должен был, по мнению многих, стать равносиль¬
ным крушению Берлинской стены для всего человечества.
Эти ожидания сегодня могут - и не без основания - пока¬
заться преувеличенными, если не иллюзорными. Но они
существовали и, что особенно важно, были так или иначе на¬
веяны заявлениями руководителей ведущих держав, влия¬
тельных политиков.
Действительность оказалась далеко не такой благостной.
События послевоенных лет, с одной стороны, подтвердили,
что уход в прошлое «холодной войны», крушение «тотали¬
18
тарных режимов», распространение на целую группу стран
демократических форм жизни и взрыв самодеятельности
миллионов людей явились историческим завоеванием, под¬
линным шагом в будущее. Не осталось ни одной важной сфе¬
ры международных отношений, ни одного региона Земли,
которых бы не коснулись произошедшие изменения, стиму¬
лируя новую ситуацию, новые расстановки сил, новые под¬
ходы к проблемам. Многие государства, до этого стиснутые
в блоках или ими обложенные, теперь оказались в состоянии
в той или иной мере сказать свое слово в международных от¬
ношениях.
С другой стороны, те же события продемонстрировали
малообоснованность эйфорических настроений и «великих
ожиданий». «Мирные дивиденды» оказались куда скромнее,
чем предполагалось. Опыт последнего десятилетия XX века -
а о нем в основном и идет речь здесь - и в не меньшей мере
начала XXI века показали, что последствия произошедших
перемен отнюдь не однозначны.
Развал Советского Союза стал событием, которое измени¬
ло облик мира и даже саму динамику его развития. В. Путин
недаром назвал распад Советского Союза «крупнейшей геопо¬
литической катастрофой XX века». Он имел в виду, разумеется,
и резкое понижение - пусть даже временное - статуса России.
«Это (развал СССР. - К.Б.) было, - пишет, в свою очередь,
3. Бжезинский, - похоже на то, как если бы центральную
и важную в геополитическом смысле часть суши стерли с кар¬
ты Земли»1.
Исчезновение Советского Союза подорвало силовой баланс
в международных отношениях и создало в этом смысле явный
вакуум, пошатнув существовавшие до того определенное
равновесие и устойчивость, пусть и уродливые. Возникший
вакуум заполнили Соединенные Штаты, ставшие единствен¬
ной сверхдержавой2, и это явилось главным сдвигом в между¬
1 Крах Советского Союза вызвал колоссальное геополитическое
замешательство (Бжезинский 3. Великая шахматная доска. М., 2001.
С. 108-109.)
2 Строго говоря, это произошло еще до развала Советского Союза,
на последнем этапе его существования, когда под горбачевские рулады
о «новом мышлении», об «общечеловеческих интересах» сдавались со¬
ветские позиции, возникал новый расклад сил. Ситуация стала доста¬
точно очевидной в связи и в ходе так называемой «Бури в пустыне».
Тогда фактически проигравшей стороной оказался не только Ирак
Саддама Хусейна, но и горбачевский СССР.
2*
19
народных отношениях в постсоветскую пору. В создавшей¬
ся ситуации политика США, ее характер и устремления
приобретали особое значение, что накладывало на Вашинг¬
тон и особую ответственность. Его политика приобрела ог¬
ромное влияние на всю динамику международных отно¬
шений.
Сдача лидерами Советского Союза своих позиций, а затем
и его развал открывал уникальные, но разнородные воз¬
можности для Вашингтона. США могли стать лидером, ини¬
циатором сдвигов к лучшему в международных отношениях
и в мире в целом, в решении назревших и острых междуна¬
родных проблем. Или, напротив, использовать свою мощь
прежде всего во имя гегемонистских или даже имперских
притязаний.
Вашингтон не удержался от соблазна и избрал второй
путь, кстати, традиционный для себя, и это оказало явно
негативное, дезорганизующее влияние на международные
отношения, разбалансировало их, снизило авторитет между¬
народных институтов, резко усилило конфликтный потенци¬
ал. Все страны столкнулись с новой неписаной нормой: или
признать гегемонию Соединенных Штатов или стать изгоем
и объектом силового давления на них, нередко даже военного.
Произошел, по сути дела, новый передел мира - в своеобразной
форме, без территориального захвата «приобретаемых» (под¬
чиняемых) стран.
США обрели едва ли не неограниченную свободу действий,
превратились не просто в единственную супердержаву, но в
«чрезмерную державу»1, обладающую беспримерным эконо¬
мическим, информационным и особенно военным прево¬
сходством над другими участниками международной жизни.
На них в определенном смысле работал и маховик глобали¬
зации.
Все это подстегнуло стремление Вашингтона к глобальной
гегемонии и потянуло за собой дедемократизацию между¬
народных отношений, рост значения силовой составляю¬
щей как базы их формирования и функционирования, апо¬
логию культа силы. Фактически американская политика
еще настойчивее, чем в годы «холодной войны», продолжает
следовать ее силовой логике. И силовой дисбаланс становит¬
1 Определение Ю. Ведрина в бытность его министром иностранных
дел Франции.
20
ся неприкрытой стратегической основой американской по¬
литики1.
США истолковали однополярный мир как карт-бланш на
вмешательство во внутренние дела других стран. В резуль¬
тате пострадало международное право, его попрание стало
повседневной реальностью. И нужно ли удивляться, что в не¬
малом числе стран, особенно развивающихся, приватно выра¬
жается сожаление в связи с «отсутствием» Советского Союза
как балансирующей, силы. Да и союзники США, как это при¬
знается иной раз в европейской и американской печати, были
менее обеспокоены возможностью силовых эскапад со стороны
Вашингтона, когда существовала «сдерживающая» советская
мощь. «Союзные государства, - признает Роберт Кейган, -
не испытывали тревогу в связи с тем, что США слишком
мощны, ибо они сдерживались Советским Союзом»2.
Был энергично запущен процесс, который в 90-е годы
достиг уже такого уровня, что побудил американских поли¬
тиков не стесняясь говорить о возникновении «четвертого
Рима» в лице Соединенных Штатов, а главное - позволял
Вашингтону игнорировать международное право и мнение
мирового сообщества, занося над ним в качестве высшего
аргумента военный кулак.
Хотя в связи с распадом советского блока в формирующейся
системе международных отношений перестала существовать
линия четкого водораздела на «своих и чужих», на союзников
и противников, не оправдались прогнозы о возможности вы¬
строить стабильную и однородную систему международных
отношений, в основе которой лежали бы общелиберально-де-
мократические интересы и общечеловеческие ценности. Мир,
напротив, вступил в полосу неуверенности и возросших рисков.
Воспламенились многие противоречия и конфликты -
национальные, религиозные и иные, «заговорили» давно
ожидавшие решения проблемы. Пришли в движение новые
противоречия, порожденные изменившейся обстановкой,
обнажилось всё многообразие и сложность мира, его мульти¬
культурность, - сложность, которая десятилетиями загоня¬
1 «С удалением сдерживающего влияния советской мощи, - пишет
один из ведущих идеологов неоконсерваторов Р. Кейган, - Соединенные
Штаты получили свободу вмешиваться практически где им угодно -
факт, получивший отражение в размножении заокеанских интер¬
венций» (Капать К. РагасИзе апс1 Ролуег. Ь1.У., 2004. Р. 26-27).
2 ТЬе Гоге^п АНаггз, 2004, МагсЬ-Арп1.
21
лась в примитивную схему: коммунизм против антикомму¬
низма. Распространение, а зачастую навязывание «западных
ценностей» отнюдь не привело к укреплению стабильности
международной системы.
Особенно громко заявили о себе националистические, сепа¬
ратистские настроения и выступления, общее оживление на¬
ционального вопроса, отчасти происшедшее под влиянием раз¬
вала Советского Союза и возникновения целой группы новых
независимых государств. Гораздо менее предсказуемым стало
поведение малых и средних государств, региональных держав.
Не только сохранилась, но усилилась возможность ло¬
кальных кровопролитных конфликтов, иной раз подогревае¬
мых извне, а также военных акций США, натовских держав.
И в этом смысле можно говорить даже о расширении в мире
конфликтного пространства и разного рода опасностей, с кото¬
рыми пока еще не справляется послевоенный мир.
Провозглашенный отказ двух сверхдержав от соревнова¬
ния в разработке и производстве все более смертоносного
оружия, конечно, не мог погасить стремления многих госу¬
дарств вооружаться. Он, как предполагалось, открывал путь
если не к демилитаризации международных отношений, то к
реальным шагам в этом направлении и использованию хотя
бы части гигантских средств, растрачиваемых на накопление
вооружений, для решения глобальных проблем человечества.
Однако спад гонки вооружений в одних районах мира был
компенсирован ее «разгоном» в других. Пример тут подали,
к сожалению, Соединенные Штаты, чьи военные расходы
поднялись даже выше «потолков» времен «холодной войны».
Ядерные державы по-прежнему не хотят отказываться от
преимуществ своего привилегированного положения, и чис¬
ло государств, овладевших таким оружием или его домогаю¬
щихся, растет. Процесс ядерного разоружения фактически
застопорился, а Соединенные Штаты, по некоторым данным,
разрабатывают новые его виды. Они так и не ратифицировали
Договор о всеобъемлющем прекращении ядерных испытаний.
Западная да и Восточная Европа освободились от десяти¬
летиями нависавшей над ними огромной советской военной
машины. Не стало прежней стены, отделявшей страны Евро¬
пейского сообщества от Центральной и Восточной Европы,
от России. У стран социалистического содружества открылась
возможность независимого развития и избавления от адми¬
нистративно-командной экономики, открылась перспектива
22
вступления в Европейский Союз, олицетворяющий взгляд в бу¬
дущее в этой части мира.
Однако сам фундамент «стены» и блоковой политики -
НАТО (которая, по логике, утратила всякий гаьзоп (Гё1ге сво¬
его существования ввиду исчезновения противника) обрела
усилиями США второе дыхание, на путях расширения альян¬
са, проводя на континенте новую линию размежевания.
Несомненно, существенно изменилось положение разви¬
вающихся стран. Новая международная ситуация помогла
урегулировать ряд внутренних конфликтов, создавая возмож¬
ность сконцентрировать энергию на экономическом поле.
Но вместе с тем произошла «маргинализация» этих стран
в системе международных отношений. Избавившись от со¬
ветской конкуренции и поддержки этих стран Советским
Союзом, Запад существенно сузил для них свободу маневра,
не давая им возможности использовать в своих интересах
былое противоборство мировых лагерей.
В бывшем «третьем мире» возникла и вызвала серьезные
осложнения проблема слабых, еще только консолидирующихся
государств - они нередко превращались в очаги нестабильно¬
сти, а иногда и кровопролитных войн. Правда, приклеенная
американскими политиками и политологами (и перенятая на¬
шими коллегами) этикетка ^аИей 81а1ез» - несостоявшиеся
государства - пристрастное и явное преувеличение, которое
отдает традиционным колонизаторским высокомерием и мас¬
кирует тот факт, что внутренняя неустроенность и нестабиль¬
ность этих государств неразрывно связана с их колониальным
прошлым.
Развивающиеся страны остались основным пространством
конфликтных ситуаций и острых противоречий. Уже в про¬
возглашенной Соединенными Штатами после их триумфа
в Заливе в 1991 г. формуле «нового мирового порядка» под¬
спудно прочитывалась мысль о навязывании этим странам
«новых международных правил». Создавалось впечатление,
что им фактически предстоит стать объектом упорядочиваю¬
щего «демократического» воздействия со стороны Запада1.
1 «Уолл-стрит джорнэл» писала: «“Новый мировой порядок” начи¬
нает выглядеть так, что любой бедной стране уготовано в нем плохое
место» (ТЬе ДУа11 81гее1 <1оигпа1, 1992, 18 Мау). А по словам президента
Танзании Али Хасана Види, «новый мировой порядок означает для нас
новое подчинение, которое мы должны будем соблюдать» Бег 8р1е&е1
(За рубежом, 1993, № 6 (1678)).
23
В послевоенные годы не было предпринято никаких реаль¬
ных шагов к улучшению ситуации в развивающихся странах.
Фактически продолжала функционировать сохранившаяся
от прошлого система неравноправных взаимоотношений, при
которой эти страны были отстранены от участия в решении
важнейших международных вопросов. Разумеется, ни одно
государство Юга не было допущено в состав так называемой
«семерки» (затем «восьмерки»), где вершились финансовые
судьбы мира, а затем вырабатывались и принимались общие
политические позиции. Запад равнодушно отнесся к крово¬
пролитным междоусобицам в «третьем мире», например в
Конго, Либерии, Руанде, унесшим миллионы человеческих
жизней.
Развивающиеся страны остались настоящим океаном ни¬
щеты, нереализованных элементарных человеческих нужд
и желаний. Еще в 2006 г. почти половина населения Земли
жила менее чем на 2 доллара в день, а 1,1 млрд. человек про¬
зябали в крайней нищете, имея на жизнь менее одного дол¬
лара в день1. В Европейском сообществе на одну среднеста¬
тистическую корову тратится более 2 долларов в день - боль¬
ше того, на что живет большинство африканцев. Николас
Кристоф в «Нью-Йорк тайме» обратил внимание на то, что
доходы 500 богатейших людей в мире равны доходам 416 млн.
беднейших2. Связанную с этим ситуацию в развивающихся
странах он назвал «продолжающимся холокостом»3.
Сегодня вполне уместно говорить и о двуполярности
мира, но отнюдь не в привычном для времен «холодной вой¬
ны» смысле, а имея в виду его разделение на полюс богатства,
обеспеченности, излишеств и полюс бедности, нищеты, обез¬
доленности4. Но это разделение становится все большим бре¬
1 ТЬе КаИопа1 1п1егез1, 8ргт& 2006.
2 В 2006 г. личное состояние Билла Гейтса превышало ВВП Вьет¬
нама (ТЬе Гоге^п РоИсу, 2006, КоуетЪег-БесетЪег).
3 Все эти и подобные цифры, как они ни впечатляют, не дают адек¬
ватного представления о положении обездоленных. Подлинная нище¬
та - это биополитическое явление, которое касается всех сторон жизни
и не может быть измерено в денежных знаках.
4 «Разделение Север-Юг, - пишет И. Валлерстайн, - является ча¬
стью фундаментальной структуры капиталистической и мировой эконо¬
мики... Север поддерживает эту структуру монополизации передовых
производственных процессов контролем над мировыми финансовыми
институтами, господством в мировом образовании и в мировых медиа
и, что особенно важно, своей военной мощью. Север использует железный
24
менем для всего человечества, для его судеб. Латентное и ак¬
тивное недовольство непрерывно растущей массы обездолен¬
ных - подавляющей части мирового населения - представляет
собой угрозу международной безопасности. Нельзя не согла¬
ситься с Кофи Аннаном, бывшим Генеральным секретарем
ООН: «Мир вопиющего неравноправия между странами и внут¬
ри них не может быть безопасным местом. Взаимозависимый
мир не может быть безопасным или справедливым, если люди
повсюду не освобождены от нужды и страха и не в состоянии
жить достойно. Теряя время, человечество лишь углубляет
эту опасность».
Что это так, показывает рождение феномена, который всё
чаще называют конфликтом цивилизаций. По сути дела речь
идет об одном из проявлений отмеченной дву полярности,
противостояния Юга (Востока) и Севера (Запада). Глобализа¬
ция, сцепленная с политической, экономической и культур¬
ной экспансией стран «золотого миллиарда», наталкивается
на сопротивление, питаемое привязанностью к традиционным
формам жизни и ростом национального или национально¬
религиозного сознания. Этот процесс содержит в себе долго¬
временную воинственно-конфликтную составляющую, что
побуждает многих вслед за С. Хантингтоном говорить о начав¬
шемся или назревающем противостоянии цивилизаций, осо¬
бенно когда речь идет о мусульманском мире.
Тяжелые экономические и социальные условия, концент¬
рация власти во многих мусульманских странах в руках кор¬
румпированных диктаторских режимов, нередко тесно свя¬
занных с США, нарастающее недовольство в мусульманском
мире отсталостью и зависимостью от Запада, сопротивление
фундаменталистских сил модернизационным процессам -
комбинация этих и некоторых других обстоятельств, особен¬
но в обстановке, когда народам этих государств приходится
решать коренной вопрос, искать ли возрождения на пути
светского или религиозного развития, вызвали новую, вто¬
рую после Ирана мощную волну исламского динамизма.
В 80-е годы лидеры сверхдержав, главным образом Совет¬
ского Союза, заговорили о наступающей деидеологизации
международных отношений. Это, конечно, оказалось значи¬
тельным преувеличением, ибо, пока существуют государства,
кулак, даже если он порой и одет в бархатную перчатку» {V/аИегзХет /.
ТЬе БесИпе о? Атепсап Ро^ег. Р. 23).
25
различные общественные структуры и организации, изгнать
идеологию из политики невозможно. Но если Москва и Пекин
отказались от внешней политики как проводника определен¬
ной идеологии (первая из-за смены общественного строя,
второй - из практических соображений), то США, напротив,
в стремлении легитимизировать свои силовые акции нарасти¬
ли идеологическую «начинку» внешней политики, дав ход
своеобразному и сильному «демократическому поветрию».
В международных отношениях под эгидой США стали на¬
саждаться антидемократические методы и ужесточилась их
антидемократическая структура: сверхдержавность и сверх¬
державная политика укрепились на базе ничем не сбалан¬
сированного доминирования США и, напротив, стало вновь
сужаться пространство для самостоятельной политики дру¬
гих государств.
Речь, разумеется, идет не о том, игнорировать разницу в
потенциалах государств и неодинаковых масштабах их инте¬
ресов. Речь идет о другом, об определенной политике и даже
определенном мировоззрении, от которого серьезно пострада¬
ла не одна страна.
В 90-е годы крупный шаг вперед сделала глобализация -
как в смысле расширения поля ее распространения, так и ин¬
тенсивности создаваемых ею связей, сближения экономик.
В орбиту глобализации были вовлечены страны социалисти¬
ческого блока и прежде всего такие, как Россия, обладающие
богатейшими природными богатствами. Это укрепило взаимо¬
зависимость всех частей мирового сообщества, способствовало
углублению международного разделения труда и торговому
буму. Подтвердилось, что процесс глобализации, интернацио¬
нализация экономической да и всех других сторон жизни
человечества - пусть даже многое в этом феномене еще не
познано - таит в себе огромные потенциальные возможности.
Стали явными неотвратимость глобализации и преиму¬
щества, которые она способна принести. Вместе с тем опре¬
деленнее проявились ее болезненные противоречия и, можно
сказать, «ловушки». Выяснилось, что глобализация сталки¬
вается не только с «сопротивлением материала», инерцией
отношений доглобализационной эпохи, но и сама порождает
проблемы, не имеющие простых решений. Мир подошел к ней
многообразным не только в национальном, цивилизационном,
конфессиональном смыслах: он неодинаково развит в полити¬
ческом, экономическом и культурном отношениях. В резуль¬
26
тате глобализация порождает по крайней мере еще одно, новое
разделение - на тех, кто выступает субъектом глобализации,
и тех, кто оказывается преимущественно ее объектом. Она
объективно имеет тенденцию служить в первую очередь
интересам развитых государств, и прежде всего США, которые
обладают наиболее сильным экономическим потенциалом
и больше других подготовлены к этому процессу. И именно
транснациональные корпорации этих стран - главные субъек¬
ты глобализации. Именно они прежде всего трансформируют
современный мир в глобальный и извлекают главную выгоду
из этого.
На указанную объективную данность накладывались по¬
литика этих государств, их усилия использовать глобали¬
зацию для геополитической, экономической и культурной
экспансии. В результате в 90-е годы глобализационные про¬
цессы в основном развивались, как и прежде, односторонне,
наращивая средства воздействия Запада на остальной мир
к невыгоде или к меньшей выгоде для него. Дело шло к фор¬
мированию в рамках однополярного мира новой структуры
глобальной экономической и политической власти, где дер¬
жавы Запада во главе с США выступали бы своего рода оли¬
гархами. Глобализация становилась их инструментом для
размывания, а то и прямого взлома национального суверени¬
тета других стран. Появились основания говорить, как это
сделал Г. Киссинджер, о том, что «глобализация» вырожда¬
ется в «американизацию».
Закономерно, что именно США и другие развитые страны
выступали наиболее напористыми приверженцами глоба¬
лизации, всемирного «открытого общества» поверх нацио¬
нальных барьеров и границ, и это определяется не только их
экономической продвинутостью. Ведь когда говорят об интег¬
рации в мировое сообщество, речь преимущественно идет
о присоединении к структурам, контролируемым Соединен¬
ными Штатами, и во вторую очередь - узкой группой промыш¬
ленно развитых государств. Закономерно и то, что их гло¬
бализм вызывает настороженное, а то и попросту враждебное
отношение развивающихся стран. Практика 90-х годов пока¬
зала, что глобализация, как правило, увеличивает разрыв
между развитыми и развивающимися странами в экономи¬
ческом, технологическом и научном отношениях, что она
используется как оружие сильных, которое чаще всего делает
их сильнее, против слабых, которые нередко становятся еще
27
слабее. (Стоит оговориться, что подобный односторонний эф¬
фект глобализации выражает именно тенденцию, в ней зало¬
женную, а не предопределен фатально. Такие страны, как
Китай и Индия, а также ряд других убедительно показали
способность при сильной государственной политике противо¬
действовать этой тенденции.)
Глобализационный процесс подчеркивает и расширяет
значение наднациональных интересов, усиливает роль над¬
национальных организаций. Ныне, по выражению американ¬
ского журналиста Бикхема, «над головами правительств
проносятся» без их участия многомиллиардные финансовые
потоки, совершаются массивные манипуляции с валютными
курсами и другие спекулятивные операции, способные по¬
шатнуть экономическую устойчивость не одного государства,
обесценить накопления и труд многих миллионов людей.
Всё это позволяло гегемонистским силам и их идеологам
уже в 90-е годы продвигать тезис об устарелости националь¬
ного суверенитета и даже утверждать, что он, как и принцип
невмешательства во внутренние дела, служит чуть ли не ос¬
новным препятствием на пути к всеобщему процветанию1.
Однако попытки форсировать процесс отступления нацио¬
нальных государств, подтолкнуть его через отторжение прин¬
ципов суверенитета и самоопределения не только вызывают
ожесточенное сопротивление, но уже имеют обратный эффект -
влекут за собой новые вспышки национализма и чреваты
острыми конфликтами. Сегодня национальные государства -
несущие конструкции всего мирового порядка, и попытки
сломать или подорвать их, очевидно, привели бы к глобаль¬
ному хаосу. Мы, скорее, переживаем ныне кульминацию
мира национальных государств и одновременно находимся на
пороге - лишь на пороге - вступления в историческую эпоху
планетарного порядка иного типа. Национальное государство
изжило себя лишь в тенденции, лишь в перспективе, да и то
далекой.
1 Г. Киссинджер резонно отметил, что, если «подобный подход
будет принят, это повлечет за собой непредсказуемые последствия»
(Киссинджер Г. Нужна ли Америке внешняя политика. М., 2002.
С. 262, 263). Достаточно ясно высказывается на этот счет и Ф. Фукуяма:
«Те, кто говорит об устарелости национального суверенитета и нацио¬
нальных государств, должны были бы объяснить, что заменит силу
суверенных государств-наций в современном мире» (Рикиуата Р. 81а1е
ЪшЫшд. ]*.У., 2004. Р. 121.)
28
К тому же, разговоры об устарелости национального суве¬
ренитета практически адресуются главным образом малым
и слабым государствам и уж никак не Соединенным Шта¬
там, которые, напротив, претендуют на «абсолютный» суве¬
ренитет и не готовы хоть на йоту им поступиться (даже
в пользу ООН). Неудивительно, что возникают подозрения:
формула «устарелости» - это орудие вмешательства крупных
держав.
Глобализация порождает и, казалось бы, противополож¬
ную самой себе тенденцию, которая фактически служит про-
тестной реакцией на ее стандартизирующее влияние, -
тенденцию к усиленным поискам национальной идентифика¬
ции и акценту на ней, к отстаиванию ценностей своего образа
жизни в противовес разрушительному эффекту некоторых
«импортных» влияний, к дифференциации и фрагментации
мира по геополитическому и культурно-цивилизационному
признакам. В результате мы живем в одновременно интегри¬
рующемся и дезинтегрирующемся мире.
Окончание «холодной войны» создавало благоприятные
условия для укрепления Организации Объединенных Наций
и повышения ее роли, изменения в международных отноше¬
ниях обещали повышение авторитета международного права
и твердое уважение его принципов. ООН избавилась от пара¬
лича в принципиальных вопросах, вызванного схватившими¬
ся в клинче сверхдержавами. В десятки раз сократились слу¬
чаи применения вето. За 45 лет, с 1946 по 1990 г., по данным
Р. Купера, бывшего советника Блэра по вопросам внешней по¬
литики, Совет Безопасности одобрил вдвое меньшее число
резолюций, чем за последующие 13 лет.
Известна роль Организации Объединенных Наций в пресе¬
чении иракской агрессии против Кувейта. Десятки миллионов
людей благодарны ООН за миротворческие гуманитарные
операции, нередко масштабные. Однако Соединенным Шта¬
там с их мощью и послевоенными возможностями, очевидно,
стали тесны «оковы» международного права. Отсюда - трети-
рование ими Организации Объединенных Наций.
Вопреки ожиданиям и иллюзиям перестроечных и после-
перестроечных лет в мире так и не возникла новая система
международных отношений, опирающихся не на военную силу,
а на международное право, на баланс интересов, на общече¬
ловеческие устремления, которые многим казались «рядом»,
чуть ли не «за углом».
29
Особые надежды и упования были у россиян. Они рассчи¬
тывали, что Россия будет быстро набирать силу на пути демо¬
кратии, экономического прогресса при поддержке развитых
демократических стран, которые заинтересованы в россий¬
ском успехе и не будут отгораживаться от нее блоковыми
и иными барьерами. Действительно, Россия обрела возмож¬
ность осуществить демократические преобразования и создать
демократические институты, что стало для нее историческим
достижением. Но за произошедшие перемены страна заплати¬
ла чудовищную цену - она съежилась до размеров XVII века,
в 90-е годы была разрушена и разворована большая часть ее
промышленного потенциала и природных богатств, произош¬
ло обнищание основной массы населения на фоне сказочного
обогащения горстки так называемых «олигархов». У власти
встала полукриминальная компрадорская «элита». Матери¬
альный упадок страны сопровождался глубоким нравствен¬
ным кризисом и чувством национального унижения.
Как следствие, Россия, по крайней мере на годы, утратила
роль самостоятельного игрока на мировой арене. Подобные про¬
цессы, разумеется в разной мере, развернулись и в других пост¬
советских республиках бывшего Советского Союза. Добавлю,
что Россию продолжали отгораживать от Европы атлантиче¬
ским валом, а страны Восточной Европы, по крайней мере неко¬
торые из них, стали своего рода плацдармом нажима на Россию.
Между тем, Россия традиционно служила одной из опор
системы международных отношений и международной без¬
опасности и объективно призвана выступать в таком каче¬
стве. Ее выпадение из этой роли, вызванное как сужением
материальных возможностей, так и несамостоятельной поли¬
тикой, стало еще одной причиной несбывшихся ожиданий.
Падение режимов, существовавших в Советском Союзе
и у его союзников, компрометация их идеологии существенно
увеличивали возможности для распространения демократи¬
ческих идей, для «взрывного» расширения интеллектуальных
и культурных контактов. Более того, в 90-е годы появились
основания говорить о международном демократическом про¬
странстве, включающем в себя как демократические (в раз¬
ной мере) страны, так и компоненты гражданского общества
в остальной части мира. Понятия «права человека», «свобода»,
«демократия» превратились в неотъемлемую часть общечело¬
веческого лексикона и стали зачастую проникать в сознание
обитателей даже самых «медвежьих уголков» планеты.
30
Но в условиях дискредитации прежней идеологии обо¬
значились симптомы общего идейного «обмеления», спада
социально устремленной мысли1 и одновременно реваншист¬
ского воскрешения, казалось окончательно похороненных
в прошлом идей. Открыто принялись проповедовать то, чего
еще недавно стыдились: оправдывать колониализм и коло¬
ниальные империи, воспевать их цивилизаторскую миссию
и «бремя» белого человека, возводить хулу на национально-
освободительные движения (а сам этот термин украшать
уничижительными кавычками).
Нечто подобное уже можно было услышать и с официальных
трибун. Г. Браун, преемник Блэра на посту премьер-министра
Великобритании, не постеснялся заявить: «Мы должны быть
горды империей»2. А некоторые политологи и ученые пошли
еще дальше. В 90-е годы они выдвинули идеалистический
проект создания в Африке новых колоний под администраци¬
ей ООН, снабдив его пространными «доказательствами» осо¬
бых черт англосаксонских стран и обусловленного этим их
«законного» верховенства в мире3.
Стало модным глумиться над эгалитарной идеологией
и самой идеей эгалитарности, противопоставлять им в доста¬
точно грубой и откровенной форме элитарность и право так
называемой элиты на особые права и привилегии. Причем это
политически и теоретически обосновывают сами привилеги¬
рованные.
Вообще есть все основания говорить о некоем наступлении
в конце XX - начале XXI в. не только консервативной, но и
просто реакционной идеологии и практики. Всё это - в соче¬
тании с пренебрежительным отношением некоторых госу¬
дарств к международному праву - можно квалифицировать
как одно из проявлений кризиса современной цивилизации,
и он переплетается с кризисом в международных отношениях.
После октября 1917 г. наша страна долгое время лиди¬
ровала в деле создания социального государства, а в период
1 «Мир лишился идеалов общественного прогресса, идеологии, -
писали видные американские ученые, профессора Р. Такер и Д. Хендрик¬
сон, - массы людей разочаровались в политике, партиях, в последстви¬
ях технического прогресса» (ТЬе Гоге1&п А11а1гз, 2005, МагсЬ-АргН).
2 Ье Мопс1е <Ир1ота1;1цие, 2005, Ма1 (выходит во Франции и других
странах 38 изданиями на 21 языке общим тиражом в 2,5 млн. экзем¬
пляров).
3ТЬе КаИопа1 1п1еге81, АУтйег 2005-2006; ТЬе БаНу МаН, 2005,
8 Запиагу.
31
30-х годов многое в социальной эволюции в мире капитализ¬
ма объяснялось его реакцией на российскую революцию,
а также на советскую социально-экономическую политику1.
Избавившись от угрозы - от нависавшей тени альтернатив¬
ной общественной системы, - крупный бизнес во многих стра¬
нах начал наступление на профсоюзы, на права трудящихся,
на социальное государство.
Вот что пишет, например, о Соединенных Штатах англий¬
ский «Экономист», журнал не только авторитетный, но и
вполне проамериканский: «Бизнес стал искушенным в под¬
рыве профсоюзов. Республиканские губернаторы некоторых
штатов, придя к власти, быстро отменили положение, даю¬
щее профсоюзам право на заключение коллективных догово¬
ров... Буш, ссылаясь на интересы безопасности, отменил право
на коллективные договоры тысяч работников в министерстве
обороны. И фактически лишил работников транспортной
безопасности права на создание профсоюзов»2.
За американцами тянутся и некоторые европейцы. Пять
государств Центральной и Восточной Европы добивались
пересмотра европейской директивы о рабочем времени, дока¬
зывая, что 48-часовой лимит Европейского Союза на рабочую
неделю «подрезает» их продуктивность. В Германии боль¬
шинство фирм более не принимают коллективных договоров.
Другие используют «открытые статьи», которые позволяют
временно навязывать увеличение рабочего дня и ограничение
заработной платы. В результате последние десять лет реаль¬
ный рост зарплаты серьезно отстает от формально согласован¬
ных цифр. «Сименс», например, добился увеличения рабочей
недели на своих предприятиях по производству мобильных
телефонов без повышения зарплаты, сократив трудовые за¬
траты компании на 30%3.
В ряде стран начались и более масштабные процессы.
Раскрывая их суть, И. Валлерстайн указывает, что, опираясь
на глубоко ложную риторику относительно новых экономи¬
1 Напомню, что Джордж Кеннан - гуру американской советологии
и дипломатии - был уверен, что только благодаря Октябрьской рево¬
люции «трудящиеся другого, капиталистического мира стали приоб¬
ретать многие социальные блага нереволюционным путем.
2 ТЬе Есопопиз!;, 2005, 4 Мау.
3 Кедузлуеек, 2004, 18 Ос1оЬег. Ныне, в период финансово-экономи¬
ческого кризиса, эта тенденция получила еще большее распростране¬
ние и жесткость.
32
ческих реалий, касающуюся глобализации, неолибералы пы¬
таются обосновать свой отказ «от одной из исторических усту¬
пок либералов - государства благосостояния. Именно поэтому
неолиберализм нельзя считать новой разновидностью либе¬
рализма. Он перенял лишь название, но по сути это вариант
консерватизма »1.
Характерно, что в принятом в 1999 г. «Вашингтонском
консенсусе» - по оценке Ф. Фукуямы, своеобразной библии
нового либерализма, - который был фактически объявлен
сводом правил для всех стран, предписывались макроэконо¬
мическая стабильность, сокращение бюджетного дефицита,
жесткое ограничение кредитов и денежной эмиссии, либера¬
лизация внешней и внутренней торговли, стопроцентная
приватизация госсобственности. Но не было и упоминания ни
об интересах населения, ни о социальной инфраструктуре2.
Параллельно все чаще стали пропагандироваться идеи, равно¬
сильные социал-дарвинизму. Тем более что определенные миро¬
воззренческие предпосылки для этого содержатся и в идеоло¬
гическом «ранце» неолиберализма.
После окончания «холодной войны» более четко обозна¬
чились (раньше они как-то затушевывались концентрацией
внимания на антикоммунизме) и получили дальнейшее раз¬
витие некоторые другие негативные явления и процессы,
которые, прямо не относясь к международным отношениям,
тем не менее оказывают на них серьезное влияние. Здесь хо¬
телось бы выделить две проблемы, которые приобретают гло¬
бальный характер и глобальное значение, - кризисные черты
в демократии и этическую деградацию. Особенно они замет¬
ны во многих странах «золотого миллиарда», в Соединенных
Штатах в первую очередь.
Одновременно и параллельно с распространением демо¬
кратических процедур на новые страны, с широковещатель¬
ными декларациями Белого дома о продвижении демократии
во всем мире демократия во многих странах Запада всё боль¬
ше отдаляется от подлинного смысла, заложенного в это сло¬
во, - от народовластия. Она сводится ко всё более формальной
системе всеобщих выборов. Ход и итоги избирательной кам¬
1 Валлерстайн И. Конец знакомого мира. Социология XXI века.
М., 2003, с. 135.
2 Так же как в шумной кампании Запада относительно прав чело¬
века нет места праву на жизнь, на защиту от нищеты, от безработицы.
3 - 2294
33
пании, а значит, и вопросы о властных полномочиях решали
и решают в первую очередь материальные возможности кан¬
дидата, определяемые преимущественно милостью корпора¬
ций. Березовский, которому не откажешь в бесцеремонной
откровенности, как-то сказал, что «демократия повсюду -
правление больших денег»1. Теперь же демократия становит¬
ся еще более денежной и выхолощенной, еще более отрыва¬
ется от эгалитарности, иначе говоря, от принципа, с которым
она по идее неразрывно связана и который в некотором смыс¬
ле является ее повивальной бабкой.
Демократия, как и политика в целом, лишается основа¬
ния - реального участия масс, которые сами отходят от поли¬
тики, отталкиваемые аморальностью политиков, и которых
целенаправленно отвлекает от нее «развлекательная индуст¬
рия». Одновременно демократия всё больше поддается мани¬
пулированию изнутри. С одной стороны, телевидение, нахо¬
дящееся в тех же корпоративных руках, способно оказывать
и оказывает огромное «направляющее воздействие» на массы,
отлучая их от сознательного участия в политике и добиваясь
превращения в зомбированную апатичную толпу. С другой сто¬
роны, «отлучаемые» годами, они накапливают в себе «стадное»
чувство и готовность некритически поддаваться внушению
с экрана. Кроме того, сама публичная политика теряет свое ре¬
альное содержание, всё более приобретает черты шоу-бизнеса.
Кризисные явления в общепринятой демократической
модели проявляются всё яснее в том, что она развивается в сто¬
рону наращивания возможностей для привилегированных
групп и денежных воротил контролировать политическую
жизнь, ведет к оскоплению политики, превращению ее в тех¬
нологический процесс. А совершенствование техники, разви¬
тие технологии облегчают прикрытую концентрацию власти
в руках узкого круга людей.
При формальном наличии двухпартийной системы (или
трехпартийной - в Англии) программные положения конку¬
рирующих партий мало чем отличаются друг от друга. Ярлы¬
ки «правые» и «левые» большей частью потеряли свой смысл,
те и другие ожесточенно грызутся за места в парламентах
и исполнительной власти, но в конечном счете без особого
труда находят общий язык, когда речь заходит о защите инте¬
ресов верхов. США по сути дела приближаются на практике
1 ТЬе 1п1егпаИопа1 НегаМ ТпЬипе, 2005, 13 Арп1.
34
к однопартийной системе, и идейно-политический плюрализм
становится фиктивным. Это относится и ко многим другим
странам. Иначе говоря, общество фактически лишается пра¬
ва выбора, и выборы проводятся по существу без выбора. При
этом партии превращаются в чисто электоральные механизмы.
И демократия сегодня на практике зачастую отдает власть
бюрократии, обслуживающей корпоративные верхи общества.
Президентская кампания 2008 г. в США, рекордно шум¬
ная и по форме захватывающе состязательная, на деле убеди¬
тельно показала, что электоральный процесс всё более
сводится к телешоу, к театрализованным представлениям,
в ходе которых претенденты стараются пафосными фразами
«обаять» толпу, а их программы вкупе с готовностью не раз
«редактировать» свои обещания и обязательства не имеют
первостепенного значения.
О многом говорит и рождение новой «науки» и новой «про¬
фессии» - «политтехнологии» и «политтехнологов», специа¬
лизирующихся на рекламных методах и формах «завоевания»
избирателей (нередко включающих прямой обман и черный
пиар) независимо от характера программы того или иного
политика, на имитации ожесточенной предвыборной борьбы,
причем борьбы между личностями, а не соревнования плат¬
форм. Людей приучают голосовать за телегеничных героев,
за раскрученные фигуры. Само появление «политтехноло¬
гии» - яркое доказательство выхолащивания самой сути де¬
мократии и политики в целом, сведения их к менеджеризму,
нередко «черному». Но нынешняя демократия открыта ма¬
нипулированию и извне, о чем говорят «оранжевые» и другие
подобные революции (по существу «перевороты»), причем
«экспорт демократии» означает, что такое манипулирование
признается не просто законным, но необходимым системным
компонентом «демократического мира», а по сути является
отрицанием демократии как идеала и практики.
Кризисные явления выражаются также в снижении инте¬
реса граждан к избирательным процедурам, в электоральных
победах и выходе на высшие посты людей малосостоятельных
и как государственных деятелей, и как лидеров, в угасании
престижа политических партий1, в утрате доверия к сред¬
1 «Только политики менее популярны, чем политика, - констатирует
«Экономист» (ТЬе Есопопиз!, 2005, 27 АрН1). В США лишь 18% граж¬
дан доверяют политикам (ТЬе 1п1егпаИопа1 НегаЫ ТгИэипе, 2006,
29 МагсЬ).
з*
35
ствам массовой информации, в негативном отношении к жур¬
налистам, наконец, нередком принятии решений по основным
вопросам жизни общества вопреки его мнению. Манипулиру¬
емая демократия по своей природе вряд ли способна чему-
либо противостоять. Тут ведущая роль отводится средствам
массовой информации, особенно когда они - а следовательно,
информационное пространство - сконцентрированы в руках
частных владельцев. Начну с примера, относящегося к рос¬
сийским просторам. В свое время у нас большой шум надела¬
ла история с С. Доренко. Телевизионный комментатор - пусть
не бесталанный и пусть не без помощи своих жертв - сумел
сыграть роль информационного киллера. Оказался в состоя¬
нии, не имея серьезного фактического материала, повлиять
на рейтинг политиков общенационального ранга - Примако¬
ва и Лужкова. Это послужило еще одним, пусть частным,
проявлением общемирового феномена и общемировой пробле¬
мы - огромных манипуляторных возможностей современных
СМИ, особенно телевидения - этой «гипнотеки».
Толчок к размышлениям на эту тему я получил довольно
давно и с неожиданной стороны. В 1992 г. в Сан-Франциско,
куда был приглашен для участия в диспуте с Дж. Киркпатрик
(бывший представитель США в ООН), у меня состоялась
любопытная беседа с профессором Р. Скалопино - крупней¬
шим тогда американским специалистом по Юго-Восточной
Азии. Он вдруг заговорил о средствах массовой информации.
«Они, - говорил Скалопино, - стали реальной властью, одна¬
ко никому не подотчетной, и это уже подлинная проблема для
демократии. Президент - подотчетен, Конгресс - тоже,
а «четвертая власть» - единственная, которая не только не
избираема, но и находится вне серьезного контроля общества.
Она в руках частных лиц, в значительной мере ограждена от
эффективной критики (которая обычно «принимается в шты¬
ки» и клеймится как посягательство на «свободу слова»),
в том числе из-за боязни вызвать гнев этой «могучей силы».
Сейчас подобные утверждения уже стали едва ли не об¬
щим местом. Тем более что на «рынке» СМИ идут процессы
монополизации. Если в 1945 г. более 80% медийных ресурсов
в США были независимыми, то в конце 2007 г. пять крупней¬
ших корпораций уже контролировали 90% всех информре-
сурсов страны. Руперт Мердок, один из медийных магнатов,
владелец «Ньюс корпорейшн», в совокупности обладает при¬
мерно 180 телеканалами, газетами и прочими СМИ во всем
36
мире. И все они, вся огромная машина воздействия на сотни
миллионов людей пропагандируют одну и ту же идеологию,
по существенным вопросам лоббируют взгляды и интересы
одного человека, никогда и никем не избиравшегося и ни
перед кем не несущего ответственности.
Добавлю от себя, что это единственная профессиональная
категория, которая исповедует своеобразную корпоративную
этику весьма сомнительного свойства. Она предусматривает
молчаливую индульгенцию для членов цеха и расценивает
как неэтичную взаимную критику. Журналисты на страни¬
цах газет, на телеэкранах неизменно выступают в роли судей
и обвинителей, но практически никогда - как «судимые».
Профессор Скалопино, по-моему, раскрыл саму суть проб¬
лемы. Но за последние 10-15 лет возможности массирован¬
ного информационного воздействия невероятно расширились,
и СМИ иной раз превращаются в инструмент «информацион¬
ного террора». Фактически возникает унифицированное ми¬
ровое информационное пространство, в котором в целом до¬
минируют США. И пропагандистская обстановка, созданная
вокруг событий в Югославии и Афганистане, на Ближнем Во¬
стоке и в Ираке и - самый последний пример - в Южной
Осетии, убедительно показали способность СМИ выстраивать
миллионы людей в информационно послушное большинство,
почти так же, как выстраивают солдат на плацу1. А израиль¬
ские СМИ и вслед за ними большинство их западных собра¬
тьев тщательно оберегают своих слушателей и зрителей от
репортажей, рисующих «прелести» оккупации палестинских
территорий. В информационном обществе важна не истина,
а выигрыш в информационной войне. Такая информационная
экология (тут слово «информационная» впору поставить в ка¬
вычки) наносит огромный ущерб обществу.
Сегодня телевидение обладает способностью (и широко ею
пользуется) раздувать или, наоборот, съеживать масштаб
происходящих событий, а то и вовсе аннигилировать их - они
перестают существовать, если о них не сказали и не показали
телеканалы. Нетрудно представить себе, какие почти неогра¬
1 Весной 1995 г. в Пекине у меня была пространная беседа с изве¬
стной американской журналисткой Флорой Льюис, печатавшейся
главным образом в «Нью-Йорк тайме». Я убедился, что она очень
неплохо знает и понимает положение в нашей стране, и спросил, поче¬
му ее репортажи выглядят совсем иными. Она ответила: «У меня есть
редактор, хозяин».
37
ниченные возможности это обеспечивает тем, кто контроли¬
рует телевидение. Неслучайно столь яростный характер при¬
обретали схватки за телевизионный экран в России (эпопея
Березовского-Гусинского), в Италии (судьба империи Берлу¬
скони) и во многих других странах.
Суть же проблемы, говоря коротко, состоит в следующем:
наращивая свою власть над простыми гражданами, СМИ в то
же время, будучи вне общественного контроля, становятся
послушными служками финансовых магнатов и связанных
с ними политических сил. В результате свобода слова, за ко¬
торую столь яростно ратуют западные государства и сами
журналисты, часто превращается в свою противоположность,
в пространство, определяемое и контролируемое собственни¬
ками СМИ. А сами средства массовой информации выступают
в качестве своего рода цензора - в интересах тех же собствен¬
ников - в отношении общества, а частично и власти1.
Это - сложная проблема, конструктивного решения кото¬
рой пока никто не предложил, и я, разумеется, тоже на это
не претендую. Но она существует и обостряется, более того,
по мнению многих политиков и исследователей, имеет едва
ли не решающее значение для перспектив современной де¬
мократии, ее выживания и совершенствования. Добавим, что
средства массовой информации во многом формируют климат
и на мировой арене. Складывающаяся в информационном
пространстве ситуация уже нередко со своей стороны препят¬
ствует здоровому развитию международных отношений, и СМИ
в этих случаях способны выступать серьезным фактором риска.
В существующих ныне условиях общество не имеет ни
денег, ни способности изменить ситуацию. Оно может лишь
отворачиваться от СМИ, что и происходит, - падают тиражи
газет и журналов. Люди переходят на видео и т.д.
Для меня несомненно: интересам и самому существова¬
нию демократии противоречит пребывание большинства
СМИ в собственности государства или частных лиц (в послед¬
нем случае мнение одного человека получает антидемокра¬
тическое, гипертрофированное значение и оказывает воздей¬
ствие на массу его читателей или телезрителей). Учитывая
невозможность ныне радикального изменения положения,
1 «Монд дипломатии» (2005, АугП), касаясь работы СМИ, пишет
о «продажности информации, ее политической зависимости и примате
личностей над борьбой народов, воздействии на информацию экономи¬
ческой концентрации и растущем числе продажных журналистов».
38
вероятным паллиативом могло бы быть - как бы идеалисти¬
чески это ни звучало - наделение представительных, автори¬
тетных и подлинно международных (то есть не патронируемых
каким-либо правительством) организаций правом выступать
в роли «смотрителей» и гарантов свободы слова в ее истинно
важном сегодня смысле - свободы, разнообразия и полноты
информации.
Надо, наконец, сказать и о том - эта тема обычно обходит¬
ся, - что кризисные явления в демократии связаны во многом
с развитием и расширением рыночной экономики. Становится
всё более очевидным, что рынок - по крайней мере в современ¬
ной его версии - по своей природе далек от стимулирования
демократии. Фактически, опираясь на социал-дарвинистские
принципы, он находится в имманентном и глубоком противо¬
речии с ее эгалитарными началами. Поиск путей амортиза¬
ции этого противоречия - неотложная задача современной,
подлинной политики.
В общем, кризисные явления в современной демократии,
заявляемой как стандарт для всего мира, столь глубоки и суще¬
ственны, если не разрушительны, что уже не кажется ерети¬
ческой мысль об актуальности поиска иной, альтернативной
ее формы - свободной от издержек и слабостей нынешней,
возвращенной к ее подлинному смыслу и к эгалитарности
граждан, отвечающей современным социально-экономиче¬
ским и коммуникационным условиям и т.д.
Еще одна, на мой взгляд, глобальная проблема лишь усу¬
губилась и стала более рельефной за послевоенные годы - эти¬
ческая, а точнее - эрозия духовно-нравственного потенциала,
девальвация или даже утрата ценностей. И сегодня как никог¬
да судьбы человечества зависят от уровня его нравственности.
Экстатический, безудержный культ денег, имманентный
самой природе рыночной экономики, фактически эстетизи¬
рует охоту за ними, добывание их любой ценой, порождая
«рыночную» нравственность, которая сродни безнравствен¬
ности. Туда же подталкивают средства массовой информации,
которые, в свою очередь, настойчиво талдычат: «Деньги,
деньги, деньги...» В результате обедняются, а то и коррум¬
пируются многие сферы человеческой деятельности. Даже
в спорте на приоритетное место выходят не достижения атле¬
тов, а завоевываемые ими денежные призы. В денежной ис¬
терии, думается, таится серьезная угроза демократическому
обществу, а может быть, и самому человечеству.
39
В этом же направлении действуют пропаганда и утверж¬
дение социального и интеллектуального элитаризма, теле¬
гипноз, нацеленный на примитивизацию сознания и прямое
оболванивание, превращающее людей, вопреки «священному»
индивидуализму, в бездумную, бездуховную массу, и стиму¬
лирующее низменные инстинкты. Всё это плохо согласуется
с образом кото зарЬепз.
Мораль вымывается и другим всячески навязываемым
культом (он тоже эффективно отвлекает от общественных
проблем, от политики) - так называемого «человеческого
низа». Секс, по сути животный (без любви и вместо нее), сек¬
суальность - другой, помладше, божок, которого нам беспре¬
рывно и бездумно рекламируют. Плата за это явление - все
более заметный кризис семьи (у него, конечно, есть и другие
причины, но СМИ их лишь обостряют).
Опасность культурного и духовного одичания, образова¬
тельной деградации, эрозии цивилизационного своеобразия
многих народов, унификации культуры связана во многом
с глобализацией коммуникаций, с их вторжением во все угол¬
ки общественной жизни, их превращением в информацион¬
ный «хлеб» сотен миллионов, если уже не миллиардов людей.
Безудержный и бескрайний индивидуализм - тот, что
насаждается и воспевается некоторыми либералами в рамках
«прав человека», - не только лишает общество абсолютно не¬
обходимой ему здоровой дозы коллективизма, но очень напо¬
минает бескрайний эгоизм, содействуя ослаблению челове¬
ческих связей - как семейных, так и всяких других, пестуя
равнодушие к ближнему и вседозволенность. И что особенно
важно, в реально существующих условиях современного обще¬
ства он сопровождается скукоживанием индивидуальности,
своего рода обезличиванием, вырождается в безличностный
индивидуализм, индивидуализм человека толпы.
На мой взгляд, все эти явления и процессы, сливаясь
и переплетаясь, угрожают духовному здоровью человечества
и несут опасность его обесчеловечивания. Характерно, что ут¬
рату моральных ценностей, безнравственность считают наи¬
большей угрозой 59% жителей в России, 40% - в США, 61% -
во Франции. Параллельно с этими настроениями в США и не¬
которых других странах (не говоря уже о развивающемся мире)
растет тяга к религии. Французская «Монд» даже задается
вопросом, не вступили ли мы в «религиозный век»1.
1 Ье Мопйе, 2006, 5 АугН.
40
Очевидно, это и признак дефицита духовности, ее вымы¬
вания погоней за деньгами, торжествующей бездуховностью
в СМИ, шоу-бизнесе, масс-культуре - и поисков его компен¬
сации, форма контрреакции. Свою роль, наверное, играет
и откат от общественной науки, постулировавшей, что общест¬
венная жизнь, развитие, история имеют свои закономерности.
Говоря об этической деградации, нельзя обойти политику
и политиков. Учитывая современные условия и современные
проблемы, стоящие перед человечеством, возросшую роль
морали в нынешних международных движениях, никогда
значение этического «градуса» политики и политиков не
было столь велико. Но, наверное, не будет преувеличением
сказать, что он никогда настолько не соответствовал уровню,
которого требует время.
Итоги происшедшего после окончания «холодной войны»
пестрые. Они многим дают основание говорить, что беспоряд¬
ка стало больше, чем прежде, и даже заявлять в противовес
тезису о «новом мировом порядке» о наступлении эпохи
«нового мирового беспорядка». В январе 1993 г. тогдашний
министр иностранных дел Великобритании Хэрд даже оза¬
главил свою лекцию в Королевском институте международ¬
ных отношений «Новый мировой беспорядок»1. А М. Олбрайт
одну из глав своих мемуаров назвала так: «Новый мировой
(бес)порядок».
Сказано остро, но и не более того. Но вероятно, что нового
порядкау обещанного президентом Бушем-старшим, как не
было, так и нет. Речь должна, скорее, идти и не о «беспоряд¬
ке», и не о «новом порядке», а о ноьом мире.
Окончание «холодной войны» решительно изменило мир,
как бы лишив его опорных конструкций. А последующие
годы, обнажив всю скрытую за «шторами» «холодной войны»
дифференцированность мира, дали толчок дальнейшему на¬
ращиванию фрагментации человеческого «космоса» и массы
участвующих в его динамике групп, факторов и сил.
В этих условиях проявилось неумение (а нередко нежела¬
ние) действовать сообразно возникшей новой ситуации. Рань¬
ше привыкли и научились иметь дело с «врагом», и в течение
полувека мир и порядок - пусть и не лучший - поддержива¬
лись через взаимное ядерное устрашение. Но с окончанием
«холодной войны» их нарушение силовым путем снова, как
1 За рубежом, 1993, № 7 (1679).
41
говорил де Виллепен в бытность свою министром иностран¬
ных, дел Франции, стало вопросом выбора, ибо оно уже не
предполагало потерь, несовместимых с возможными приоб¬
ретениями1. Поэтому в центр международной жизни как
никогда встал вопрос об утверждении в ней верховенства
правовых норм, авторитета легитимности. Между тем, на ми¬
ровой арене начало складываться положение, при котором
сила стала привилегией одних (если не сказать одной) дер¬
жав, а апелляция к праву - уделом всех других. Проявлением
такого подхода явились и так называемые гуманитарные
интервенции вне рамок ООН.
Надо ли пояснять, что человечество не может доверить
какому-либо государству, даже прокламирующему самые
добрые намерения, роль мирового полицейского - это дело
коллективной воли планетарного общества. Иным образом не
решить самые острые из стоящих перед ним проблем, не за¬
крыть и не заживить разрывы, обнажившиеся в этом новом
«послевоенном» мире.
Помимо того, о чем уже шла речь, - контрасты в уровнях
экономического и социального развития; глобализация в ее
американской парадигме; ужесточение гегемонизма и обо¬
стрение борьбы за ресурсы и многое другое, что расширяет
почву для конфликтов, - есть еще одна и весьма важная
причина несбывшихся послевоенных надежд: отставание со¬
циального и гуманитарного развития общества (как в отдель¬
ных странах, так и в мире в целом) от технического прогресса,
его неадекватность бурно прогрессирующей технологии, в част¬
ности информационной. Взрывной потенциал этого углубля¬
ющегося противоречия - тема для особого разговора.
И наконец, что условно можно назвать субъективным, или
человеческим, фактором. К сожалению, среди политических
руководителей «послевоенных» лет оказалось слишком мало
подлинных государственных деятелей, то есть тех, кто спосо¬
бен и уловить требования времени, эпохи, и предложить свой
ответ на них. Иными словами, таких политиков, которых,
справедливо или нет, называют «великими». На это мне,
кстати, жаловался еще в середине 90-х годов тогдашний ру¬
ководитель социал-демократической фракции в германском
бундестаге Фогель (указывая по контрасту на глав государств
антигитлеровской коалиции), а более чем десять лет спустя,
1 Ье Мопбе сИр1ота1^ие, тагз, 2003.
42
имея в виду американских лидеров, и бывший заместитель
Бжезинского в годы президентства Картера Б. Одом. Об этом
же говорили мне и Шимон Перес, нынешний президент Из¬
раиля, и многие другие. С тех пор положение к лучшему не
изменилось.
А ведь многие в мире связывали надежды на коренные
сдвиги в международной жизни с выходом на сцену нового
поколения политических лидеров, не знавших «холодной вой¬
ны» и свободных от ее «родимых пятен» и рефлексов. Однако
в большинстве своем эти лидеры куда менее цельны полити¬
чески, их мировоззренческая философия размыта и легко
меняется, они весьма склонны к псевдодемократической дема¬
гогии и к политическим антраша, к бесплодному и опасному
в наш век национальному эгоизму, который нередко оборачи¬
вается политическим авантюризмом. А по части бомбардиро¬
вочной «решимости» иные в новом поколении лидеров отнюдь
не уступают, если не превосходят, своим предшественникам.
В разноголосице наступившего «послевоенного» мира
громче всех зазвучал один голос - политический курс, взятый
Соединенными Штатами.
2. 90-е годы:
однополярный мир в действии
Итак, развал Советского Союза привел к появлению так
называемого однополярного мира, в котором погоду во многом
делают Соединенные Штаты Америки, - единственная сверх¬
держава. И это - одно из главных последствий хода и исхода
событий в XX веке. Надежда (и попытки) возвысить право над
силой после «холодной войны» потерпела поражение, причем
в планетарном масштабе. В этом смысле законности и свобо¬
ды на Земле стало даже меньше. Теперь, в 90-е годы, каза¬
лось, ничто не мешало Соединенным Штатам с удвоенными
усилиями устремиться к «новому мировому порядку», то есть
к переустройству мира на свой лад1.
1 Как известно, некоторые американские идеологи даже поспеши¬
ли объявить о «конце истории». Самый, пожалуй, видный американ¬
ский социолог Фрэнсис Фукуяма в книге «Конец истории и последний че¬
ловек», получившей широкую известность, доказывал, что «победившая
либеральная демократия является заключительным этапом политиче¬
ского развития» (Рикщата Р. ТЬе Епб о$ Шз1огу апб 1Ье Ьаз! Мап, И.У.,
43
Еще на гребне успеха в Персидском заливе президент
США выдвинул формулу о «новом мировом порядке», кото¬
рая стала широко употребляться и оживленно обсуждаться.
Она на первый взгляд вселяла надежду, в ней были пред¬
знаменования благоприятных перемен в международных от¬
ношениях. Тем более что в речи на Генеральной Ассамблее
ООН в сентябре 1991 г. американский президент назвал следу¬
ющие ключевые элементы «посткоммунистического» мира:
порядок, при котором ни одна нация не должна поступиться
ни одной йотой своей независимости; порядок, характеризу¬
ющийся властью закона и необращением к силе, улажива¬
нием споров на основе сотрудничества, а не путем анархии
и кровопролития; неограниченной верой в права человека.
Поначалу инициатива Буша многими была воспринята
«на ура», но понадобилось не более полугода, чтобы наступи¬
ло разочарование. Сложилось впечатление, что в мир вброше¬
на политически эффектная формула, содержание которой
оставалось довольно туманным, а то, что прояснялось, отнюдь
не внушало оптимизма.
Неслучайно вселенская инициатива Буша родилась на
исходе «Бури в пустыне». Итоги войны в Заливе были истол¬
кованы руководством США - и не без резона - как мандат на
доминирование в мире. Они были главной силой, главным
победителем в этой войне. Они возглавляли международную
коалицию, они продемонстрировали всему миру - друзьям
и врагам - свою ничем не стесненную военную мощь, они фак¬
тически односторонне диктовали или формулировали все важ¬
нейшие решения ООН в этой связи, нередко нарушая и дух
их, и букву. Недаром Б. Скоукрофт, советник Буша по нацио¬
нальной безопасности, позднее писал: «В результате мы вош¬
ли из конфликта в Заливе совсем в другой мир, чем тот, что
предшествовал атаке на Кувейт»1. И неудивительно, что дек¬
ларации о «новом мировом порядке» после длительного заб¬
вения зазвучали опять - на этот раз в Ираке2.
1993). Американский профессор Анат. Ливен резонно определил это как
«довольно наивную и преувеличенную версию американского триумфа¬
лизма после “холодной войны”» (ТЬе КаИопа1 1гЦегез1, 8ишшег 2006).
1 Оеог§е ВизН апб Вгеп1 Зсоюсго[I. ТЬе АУогЫ Тгапзй)гтес1. И.У.,
2000. Р. 492.
2 «Новый мировой порядок, - писал английский журнал «Эконо¬
мист», - возникает после американского вторжения в Ирак» (ТЬе Есо-
поппз!, 2003, 2 Аи&из1).
44
Неуспех идеи нового мирового порядка в редакции Буша
был обусловлен многими обстоятельствами. Главное, думает¬
ся, состояло в том, что речь по существу шла о создании «Паке
Американа»1. Буш порой прямо так и говорил - о новом
мировом порядке «в течение следующего американского сто¬
летия»2. Государственный секретарь при президенте Буше
Дж. Бейкер в 1991 г. рисовал картину мира, двигающегося
к американоцентризму, где все страны будут равняться на
США, чтобы определить свое предназначение3.
Уже поэтому инициатива Буша оказалась обреченной на
сдержанное отношение не только со стороны развивающихся
стран, что не могло стать для США сюрпризом, но и европей¬
цев. Мировая общественность правильно разгадала стержне¬
вую мысль, которая прочитывалась в выступлениях амери¬
канского президента. На смену послевоенному биполярному
порядку приходит однополюсный мир, в котором будут доми¬
нировать Соединенные Штаты. Причем традиционные инст¬
рументы международных отношений, их традиционная основа
останутся нетронутыми. В таком понимании «новый мировой
порядок» выступал по существу как старый мировой порядок
минус бывший социалистический блок4.
Собственно, гегемонистские установки Буша-старшего
никак не были его нововведением. Ни сам термин «Паке
Американа» (изобретенный в первой половине XX века изда¬
телем Генри Люсом и сенатором Лоджем), ни политика, на¬
правленная к этой цели и органически включающая в себя
силовые методы, не являются изобретением современных
американских администраций. История Америки, можно
сказать, пронизана имперскими вожделениями, выглядит
как непрерывная «погоня за империей».
1 Г. Киссинджер недаром говорил «о намерении Америки быстрее
выстроить новый мир, применяя свои ценности на всем мировом про¬
странстве». См.: Киссинджер Г. Дипломатия. С. 698.
2 е/о/т$*ол П. ГооГз Сгизабе <Ти&оз1ау1а, ИАТО апб АУез1егп Ве1изюпз.
И.У., 2002. Р. 264.
3 Яакапа Р. ТЬе Роз1-Атепсап АУогЫ. К.У., 2008. Р. 36.
4 Американский журнал «Ньюсуик» писал: «Буш имел в виду
концепцию мира, где США играют руководящую роль, а союзники сле¬
дуют за ними. Это отнюдь не «новый мировой порядок», но та же си¬
стема, о которой президент и люди его поколения ностальгически
вспоминают с послевоенных времен. Это многосторонние действия
НАТО, МВФ и Всемирного банка, где США платили деньги и заказы¬
вали музыку» (Кеугзугеек, 1991, 4 МагсЬ).
45
«Расширение территории и влияния - это неотвратимая
реальность американской истории, и это не является бессоз¬
нательной экспансией»1, - подчеркивает уже известный нам
Р. Кейган. Идеал мирового лидерства стал давно уже рефре¬
ном в заявлениях и доктринах руководителей США. Тот же
Дж. Бейкер в 1992 г. в получасовой «основополагающей»
речи в Чикагском совете по международным отношениям,
посвященной «построению нового мира», 22 раза упомянул
о «глобальном лидерстве США». Спикер Палаты представи¬
телей Ньют Грингрич постулировал, что Америка имеет «не¬
оспоримое богатство, мощь и возможность» управлять судьбами
мира и эта возможность «не должна быть промотана»2. В наше
время «американский век» был провозглашен официально
Биллом Клинтоном в послании к Конгрессу «О положении
страны» в 1997 г. А спустя два года, в 1999-м, в аналогичном
послании пояснил: «Наша роль мирового лидера неоспорима».
Оценивая многочисленные заявления подобного рода,
надо, разумеется, иметь в виду, что слово «лидерство» фак¬
тически толкуется как «доминирование», «гегемония» или
даже «господство», что оно всего лишь облагороженный си¬
ноним таких понятий, как «однополярный мир», «американ¬
ский век».
Оговорюсь: эта констатация отнюдь не означает отрица¬
ния демократического потенциала США, их роли в защите
демократических ценностей, поддержании стабильности в не¬
которых районах мира, наконец, наличия в определенных
случаях и гуманистического начала в их политике. Но харак¬
терной чертой американской внешней политики являлось
и является ее двуличие, соединение в ней казалось бы несов¬
местимых целей и задач - демократических лозунгов и уста¬
новок с экспансионистскими геополитическими устрем¬
лениями. Знаменитая фраза де Голля о том, что у США два
лица: одно - лицо Джонсона, другое - лицо Кеннеди3, к со¬
жалению, имеет под собой достаточное основание. Как и зна¬
менитая ремарка Сартра о том, что у Америки слишком
большие челюсти.
1 Кацап К. Ор. с11., р. 86. См. также: НаЫ18 о! Ешр1ге: А Шз1огу
о! Атепсап Ехрапзюп. Кпор1, 2008.
2Иет1 О. То Кепелу Атепса, И-У., 1995.
3 Президенты США. Первый - времен американской интервенции
во Вьетнаме. Второй - с репутацией сторонника разрядки напряжен¬
ности в отношениях США и Советского Союза.
46
И перекос в пользу США в мировом соотношении сил
после исчезновения Советского Союза усиливал вторую -
силовую, экспансионистскую сторону американской политики.
Бессменным идеологическим одеянием американской
внешней политики служит мессианство. Оно не свободно от
налета лицемерия и в целом служит конкретным, «земным»
интересам Соединенных Штатов. Еще Томас Джефферсон,
выдвигая идею завоевания Канады, говорил о создании «им¬
перии свободы». Президент Эндрю Джексон, который уполо¬
винил Мексику, тоже называл это «расширением зоны
свободы». Президент Мак-Кинли, начиная войну с Испанией
и вторгаясь на Кубу, говорил в Конгрессе: «Мы осуществляем
интервенцию не для завоевания. Мы делаем это ради челове¬
чества». Когда же в результате этой войны бывшие под вли¬
янием Испании Филиппины оказались в руках США, Мак¬
Кинли после, по его словам, «мучительных страданий», после
«бессонных ночей» и «коленопреклоненных молитв» и од¬
нажды утром «озарившего его света» заключил (несмотря
на уже провозглашенную филиппинцами независимость):
«Для нас ничего не остается, кроме как взять всех филиппин¬
цев и обучить, поднять их духовно, цивилизовать и христи¬
анизировать» (хотя они к тому времени уже 350 лет были
католиками)1.
Кстати, картина духовных мук Мак-Кинли один к одному
напоминает «мучения» Дж. Буша-старшего после отдачи им
приказа о бомбежке Багдада и других городов Ирака, описан¬
ные им самим: «Сообщения из Багдада говорят о непокор¬
ности, о вызове. Люди маршируют на улицах, прекращая
работу. И всё же на их лицах улыбки, и они поют. Я думаю:
О, Господи! Сохрани их жизнь. На телевизионном экране
ребенок. Я понимаю - это азиатский ребенок. И меня это му¬
чит, потому что он выглядит как иракское дитя. И я вслух
молю Бога, чтобы мы были точны и не попали в этого ребенка...
Лафайет-сквер напротив Белого дома весь в свечах, люди мо¬
лятся. Я надеюсь, они, о Господи, знают, что и мы молимся»2.
Президент Вильсон соединил риторику относительно «ис¬
ключительности Америки» с заявлением о возможности
«крестового похода» во имя распространения американских
1 МсБоиёаИ №А. Ргоппзес! Ьапб, Сгизабег 81а1е: ТЬе Атепсап
Епсоип1ег луШ1 1Ье АУогЫ 81псе 1776. И.У., 1997. Р. 112.
2 Оеогде ВизН апб ВгепХ ЗсоюсгоОр. сИ., р. 449.
47
идей и ценностей, которые предполагалось осуществить с по¬
мощью активной внешней политики1. «По Вильсону, - подтвер¬
ждает Г. Киссинджер, - у Америки более высокое нравственное
призвание: переделать мир по своему образу и подобию»2.
Характеризуя рассуждения президента Ф. Рузвельта
о планах послевоенного устройства мира, де Голль записал:
«Как это характерно для этих людей - идеализм прикрывает
стремление к могуществу»3. А президент Трумэн выразился
вообще без экивоков: «Мир должен перенять американскую
систему. Сама американская система может выжить в Амери¬
ке, лишь став системой всего мира».
С «уходом» Советского Союза Соединенные Штаты стали
единственным - за пределами мусульманского мира - месси¬
анским государством, и с 90-х годов мессианизм выливается
в особенно активное стремление и усилия навязать «пра¬
вильный» образ жизни другим народам («осчастливить» их).
И в силу этого он становится все более опасным. Тезис о том,
что факел свободы в руках США, что они - и только они - точно
знают, как надо выстраивать общество, что их образ жизни -
лучший из всего созданного под небесами, а его распростра¬
нение благотворно для всех, всегда был, повторяю, динамич¬
ным нервом американской внешней политики.
Соединенные Штаты самая, если называть вещи своими
именами, националистическая страна в развитом мире. В ней
доминируют идеи американской исключительности. От того,
что всё это в Америке именуется патриотизмом, накрыто его
«шапкой», суть дела не меняется.
Американский национализм оборачивается даже своего
рода шовинизмом. Его американские певцы подчеркивают,
что он опирается на высокие мотивы - глубокую убежден¬
ность в уникальности и непревзойденности американского
общественного устройства и образа жизни, но это ничуть не
меняет того, что заокеанский национализм исходит из пре¬
восходства американцев над не американцами4.
Слишком многими американцами и американскими поли¬
тиками владеет простая мысль: что хорошо для США - хоро¬
1 Уткин А. Второй фронт // Свободная мысль, 2004, № 5.
2 Киссинджер Г. Нужна ли Америке внешняя политика. С. 273.
3 Соорег К. ТЬе Вгеакт# о? КаНопз, 2003. Р. 165.
4 «Американский патриотизм такой оглушающий и самодоволь¬
ный», - признает «Интернэшнл геральд трибюн» (ТЬе 1п1егпа1юпа1
НегаЫ ТпЪипе, 2002, 16-17 ГеЬгиагу).
48
шо для всего человечества. Вот как толкует этот вопрос Кон¬
долиза Райс: «Разумеется, нет ничего плохого в том, чтобы
сделать что-либо во благо человечества, но это должно быть
в определенном смысле только побочным эффектом наших
действий на благо Америке. Ведь если Америка действует,
руководствуясь своими национальными интересами, то это
само по себе способствует укреплению свободы, рыночной
экономики и мира во всем мире»1. И часто политикам в Ва¬
шингтоне недоступно понимание элементарного факта: как
ни прекрасен американский образ жизни, каждый народ
хочет жить по-своему: русский - по-русски, французский -
по-французски, китайский - по-китайски и т.д.2
С чувством национальной исключительности - и в проти¬
воречии с приверженностью к демократическим принципам -
сочетается жесткая, если не сказать больше, реакция на не¬
согласие с США в важных вопросах. Вспомним, какая оскор¬
бительная кампания была развязана - и нашла широкий
отклик у американского обывателя - политическим истеб¬
лишментом США против Франции (вплоть до самых невооб¬
разимых вещей, вроде переименования в столовой Конгресса -
по требованию конгрессменов - картофеля фри в «картошку
свободы») только потому, что Франция посмела не примкнуть
к иракской авантюре Вашингтона.
В этой кампании с рвением приняли участие самые рес¬
пектабельные газеты Соединенных Штатов. Французы были
объявлены «жрущими сыр капитулирующими мартышками»
(фраза, пущенная в ход Дж. Голдбергом в «Нэшнл ревью»
и ставшая весьма популярной)3. «Уолл-стрит джорнэл» на¬
звала президента Франции «рычащей крысой» и даже «суте¬
нером Саддама». В конце 2004 г. одним из самых больших
и влиятельных издательств большим тиражом была издана
книга «Гнусный француз», а на телевидении появилась рек¬
лама жареных цыплят с текстом «Не будьте, как французы,
цыплятами». В антифранцузскую кампанию умудрился
внести вклад и сам президент Буш. Он публично заявил на
пресс-конференции, что «никогда не поставит вопросы, каса¬
1 Литературная газета, 2004, 14-20 апреля.
2 «Мы хотим, - пишет близкий к американским правительствен¬
ным кругам публицист Томас Фридман, - как распространения наших
ценностей, так и наших “Пицца-Хатс”» (ТЬе Иелу Уогк Т1те8 Ма&агте,
1999, 28 МагсЬ).
3 МоИу 1отз атЗ Ьои ОиЬозе. ВизЬлуЬаскесЬ И.У., 2003. Р. 267.
4 - 2294
49
ющиеся безопасности США, в зависимость от вето таких
(выделено мной. - К.Б.) стран, как Франция». Даже амери¬
канская печать расценила это заявление как «оскорбление
Франции»1. Попутно досталось и европейцам в целом, их вовсьр
называли «крошечными ничтожествами» и «евроевнухами».
Наконец, США претендуют на роль морального эталона,
своего рода блюстителя этической планки. И с этой «вышки»
посматривают на других, неизменно готовые преподать им
уроки права и этики. И действительно, ведь они не знали
власти фашистов, как Германия и Италия; коммунистов,
как Россия; такого милитаризма, как Япония; жестоких дик¬
татур, как Испания и Португалия, Греция и Чили, Южная
Корея и Индонезия и т.д. И они «не потворствовали» уничто¬
жению евреев (как это, например, происходило в Польше
и странах Балтии), «не имели» огромной колониальной им¬
перии (классического типа), как Англия.
Напротив, США - это родина Джефферсона2 и Линкольна,
страна «образцовой» демократии. Истребление индейцев3,
рабовладение, оголтелый расизм4, многочисленные захватни¬
ческие войны, истребительные бойни во Вьетнаме и многих
других районах мира - не в счет. География и история уберег¬
ли американцев от многих соблазнов, нравственных испыта¬
ний и падений. У них не было таких возможностей проверить
себя, как у многих народов. Они не познали на своей земле ни
тяготы и ужасы мировой войны, ни мерзости и унижения
оккупации с навязываемым ею выбором - борьба, пассивное
ожидание или коллаборационизм, ни террора и давления
иностранных захватчиков. Бывший премьер-министр Из¬
раиля Перес в беседе с Горбачевым сказал об американцах:
«Их двести лет - это история избалованного ребенка». Спра¬
ведливость этого суждения подтверждают и многие нынешние
1 ТЬе 1п1егпаИопа1 НегаЫ ТпЬипе, 2004, 15 КоуешЬег.
2 Он, кстати, был рабовладельцем, как и Вашингтон, не освободив¬
шим рабов и в своей посмертной воле.
3 Индейцам предоставили право голоса - и то равное трети голоса
белых - лишь в 1923 г.
4 Федеральный законодательный запрет на линчевание был введен
лишь во второй половине XX века, а американский Сенат опубликовал
редкое «официальное извинение» по этому поводу. Между тем за пред¬
шествующее столетие, согласно официальным документам, жертвой
линчевания стали 3446 негров (подлинное число, очевидно, больше)
(ТЬе Есопоппз!, 2005, 18 <1ипе).
50
действия США. Но «подростковость» неприемлема, непро¬
стительна и опасна, когда речь идет о народе и обществе
сверхдержавы.
«Крыша» национальных интересов в политике США, ко¬
торой всегда подчинены демократические принципы, доста¬
точно широка: утверждение и расширение доминирующего
влияния США, «принадлежащего» им стратегического про¬
странства, стимулирование или даже насаждение демократи¬
ческого устройства, разумеется, по американскому образцу
и в сочетании с приведением к власти своих креатур, поддерж¬
ка друзей и клиентов, в том числе не очень демократических
и очень недемократических, контроль за некоторыми регио¬
нами и обеспечение притока дешевой нефти, продвижение
интересов американского бизнеса и т.д. и т.п. В результате
лозунг демократии, забота об «общечеловеческих интересах»
зачастую становятся не столько нервом внешней политики
США, сколько инструментом на службе ее главной - гегемо-
нистской цели. Универсальные и морально-политические
принципы свободного общества приносятся в жертву прагматиз¬
му, зачастую весьма эгоистичному, геополитическим и иным
интересам. Рядовой американец, оглушенный пропагандой,
как правило, не задумывается над тем, как, имея демократи¬
ческое устройство дома, можно проводить имперскую, гегемо-
нистскую политику за рубежом, насколько жизнеспособен
и долговечен подобный симбиоз. А ведь это - главный вопрос
для перспектив Америки.
Могут, конечно, сказать - и будут правы: а разве в других
демократических странах такое не происходит? Конечно,
происходит, но дело в том, что именно США выступают на
мировой арене в тоге глашатая и хранителя демократических
идеалов и ее мотора.
В этой комбинации «национальных интересов» и демо¬
кратических импульсов важный источник противоречивости
американской внешней политики, ее мимикрирующего окра¬
са, ее «двойного дна», которые часто делают трудной или
даже невозможной однозначную оценку.
Учитывая, что в России печатное и телевизионное слово во
многих случаях рисует США в пасторальных или даже вос¬
торженных тонах, приведенные выше положения относи¬
тельно идейно-этической атмосферы в Соединенных Штатах
могут показаться преувеличенными или даже голословны¬
ми. В этой связи имеет смысл, так сказать, «заслониться»
4*
51
высказываниями на этот счет самих американских авторов -
людей с именем, с различными позициями в политике и об¬
ществе.
Клайд Престовиц, президент Института экономической
стратегии1: «Хоть и созданная восстанием против империи
Америка затаила семена собственной империи с самого нача¬
ла... С самого начала американцы смотрели на себя как на
исключение по отношению к обычному государственному
управлению... Они пришли к тому, что стали думать о себе
как об Исключительном, Избранном Народе - Израиле наше¬
го времени... Американцы не сознают, что существуют другие
взгляды, а если и сознают, то это их не заботит... Американцы
верят в универсальность американизма. Главная причина
того, что американцы слепы в отношении собственной импе¬
рии, - это их безоговорочная вера в то, что каждое челове¬
ческое существо есть потенциальный американец и его
нынешние национальные и культурные связи и корни явля¬
ются несчастной, но обратимой случайностью... Американцы
видят себя указывающими путь другим, и, на их взгляд,
остальной мир хочет за ними следовать...»2.
Иммануэль Валлерстайн: «Мы более цивилизованны,
чем остальной мир, Старый мир, как мы обычно его называем
с толикой пренебрежения. Мы представляем высочайшее
стремление каждого, а не только американцев. Мы - лидеры
свободного мира, ибо мы самая свободная страна в мире,
и другие ожидают от нас лидерства, ибо мы высоко держим
знамя свободы и цивилизации». И заключает: «Я полностью
убежден, что этот образ незначительности остального мира
глубоко укоренен в американской душе»3.
Джордж Кеннан в конце своей жизни выражал настойчи¬
вое пожелание, чтобы «американцы целиком отказались от
тенденции смотреть на себя как на центр просвещенности
и как на учителя»4.
Генри Киссинджер: «...Американский народ промарширо¬
вал всю свою историю под барабанный бой собственной ис¬
ключительности... К началу XX века вера во всемирную
миссию Америки переросла в убеждение, что ключом к меж¬
1 Зам. министра торговли в администрации Рейгана.
2 Ргез1ои1г С. Ко&ие №1юп, 2003. Р. 30, 31, 36.
3 Ц^аИегзШп /. ТЬе БесНпе о? Атепсап Родуег, 2003. Р. 198.
4 ТЬе Гоге1&п АЛТайз, 2004, ЗерЪетЪег-ОсЩЪег. Р. 157.
52
дународному благополучию является распространение дости¬
жений Америки, ставших залогом ее успеха, на весь мир»1.
Наверное, и этого достаточно. Остается добавить, что на¬
ционалистическую, говоря мягко, по смыслу идею исключи¬
тельности США, исключительности американцев (и сопро¬
вождающий ее эмоциональный фон) всячески поддерживает
и «пришпоривает» руководство страны. В выступлениях
официальных представителей США всегда предстают стра¬
ной, где всё самое лучшее в мире - государство, демократия
(«совершенная», как не однажды заявлял Буш-младший),
люди, армия и т.д .2
Клинтон в своей инаугурационной речи, объявив США
«новой землей обетованной», заявлял, что «это обетование
ворвалось на мировую арену и повлекло за собой американ¬
ский век», что «США стоят особняком как незаменимая
нация мира» (остальные, видимо, «заменимы». - К.Б.), что
«американский сверкающий факел свободы распространя¬
ется по всему миру». Он называл «содействие делу свободы
и мира во всем мире... миссией, основанной на идеалах и ин¬
тересах Америки», характеризовал Соединенные Штаты как
«маяк надежды для народов всего мира».
А. Гор, в бытность вице-президентом, прокламировал:
«Америка не только сильнее, она лучше».
Бывший госсекретарь г-жа Олбрайт в интервью телекана¬
лу Эн-Би-Си говорила: «Если нам приходится использовать
силу, то это потому, что мы Америка. Мы незаменимая нация,
мы стоим высоко, и мы видим дальше, глядя в будущее»3.
Эти надменные тезисы американские официальные лица
нередко не стесняются произносить и на чужой территории.
Та же М. Олбрайт, выступая в Пекине (!) в феврале 1997 г.,
как говорится, не моргнув глазом утверждала: «Где бы я ни
была - в Восточной Европе, в Москве или здесь, в Азии, -
я видела страны, которые с надеждой взирают на США в роли
мирового лидера».
А уж приход к власти Буша-младшего ознаменовался
подлинным взрывом патриотически-националистической
риторики - об исключительности США и их миссии на Земле
(теперь уже с примесью «божественного предназначения»),
1 Киссинджер Г. Дипломатия. М., 1997. С. 698.
2 ТЬе ДУазЫп^оп Роз!, 2005, 15 ^пиагу.
3ТЬе Тобау 8Ьо\у N110, 1998, 19 ГеЬгиагу.
53
о «величии» Америки и «особости» американцев (обращаясь,
например, к солдатам во время своего молниеносного визита
в Багдад, он сказал, что «здесь лучшие люди на Земле»)1.
На такую же волну настроены и средства массовой инфор¬
мации, и Голливуд. Можно взять наугад почти любую из
общенациональных американских газет или книг американ¬
ских политологов, и там неизбежно найдешь ссылки на вели¬
чие и беспрецедентную мощь США, на их всемирную миссию
и глобальную руководящую роль. Даже лейтенант Кейли
Клин, за сексуальные шалости со скандалом уволенная из
ВВС, не забыла подчеркнуть в своем оправдательном опусе,
что ей была доверена защита «самого мощного государства на
Земле».
Подобного рода идеологическая «прокладка» помогла
и помогает американскому политическому истеблишменту
и администрациям обеспечивать поддержку своей внешней
политики, которая часто не блистала и не блещет особыми
достоинствами. Она не избежала ни одного из художеств,
которые обычно «украшают» международные деяния госу¬
дарств: вторжение на территорию других стран, нарушение
международного права, подрывная деятельность, попытки
(в том числе удавшиеся) «убрать» неугодных политических
деятелей, даже глав государств, поддержка антидемократи¬
ческих диктаторских режимов2. Более того, Соединенные
Штаты по этой части занимают выдающееся место - едва ли
не вся их история круто замешана на силовой политике3.
1 Вот что пишет по поводу этих панегириков И. Валлерстайн: «Ред¬
ко какой президент США, по крайней мере в XX столетии, не сказал
бы в какой-то момент, что Соединенные Штаты - самая великая страна
в мире... Я прошу подумать о том, как звучат подобные заявления не
только для людей из бедных стран, с культурами, очень отличными от
нашей, но и для наших друзей и союзников - канадцев, англичан и,
конечно, французов» (уУайегзЪет /. ТЬе БесНпе о? Атепсап Ролуег,
2003. Р. 195).
2 При президентах Эйзенхауэре, Кеннеди и Джонсоне ЦРУ и ФБР
готовили операции по «устранению» иностранных лидеров, при прези¬
денте Клинтоне по «устранению» - на территории других государств -
лиц, которые в подписанном им распоряжении 12947 от 23 января
1995 г. фигурировали как «специально указанные террористы». При
президенте Буше эта практика получила дальнейшее развитие.
3 Киссинджер признает: «Соединенные Штаты были одним из наи¬
более ярых критиков интервенционистской политики Советского Со¬
юза. При этом они никогда полностью (как мягко сказано. - К.Б.) не
следовали принципу невмешательства... Но даже в те гамильтоновские
54
Профессор К. Престовиц в книге «Нация-изгой», получив¬
шей высокую оценку прессы, включая газету «Нью-Йорк
тайме», журнал «Экономист» и самых разных специалистов -
от 3. Бжезинского до Криса Паттэна, комиссара Европейского
Союза по внешней политике, отмечает, что США с момента
своего рождения почти постоянно были вовлечены в войны.
Согласно его подсчетам, едва ли был год, когда Соединенные
Штаты не были вовлечены в какую-либо заморскую военную
операцию. В сумме это 235 операций, из которых от 25 до
30 могут быть названы настоящими войнами1.
Вот послужной список (неполный) США - перечень воен¬
но-силовых акций (побед, главным образом над заведомо
слабыми противниками) в их биографии, имевших захватни¬
ческие цели и нередко отмеченных особой жестокостью2:
1819 г. - США принудили Испанию «продать» им Флори¬
ду, уже фактически захваченную американцами.
1840 г. - США навязали Китаю концессию на торговлю
в Шанхае и начали столетнее патрулирование на реке Янцзы
с целью заставить открыть его рынки и обеспечить свободу
деятельности миссионеров.
1844 г. - США продиктовали неравноправный договор
Китаю.
1845 г. - Отторжение от Мексики и присоединение к Со¬
единенным Штатам части Техаса.
1846-1848 гг. - Война с Мексикой, завершившаяся захва¬
том Соединенными Штатами почти половины ее территории
(Техас, Нью-Мексико, Калифорния, большая часть Аризоны).
1850 г. - Соглашение с Англией о контроле над будущим
Каналом (на территории тогдашней Колумбии).
времена... как и сегодня, американцы полагали, что их мотивы значи¬
тельно выше мотивов Старого света» (Киссинджер Г. Нужна ли Аме¬
рике внешняя политика? М., 2002. С. 265-266). (А. Гамильтон -
руководящий деятель Соединенных Штатов Америки XIX века, осно¬
ватель ее дипломатической службы.)
1 Ргез1ои)Иг С. Ко^ие КаИоп. Р. 171-172.
2 Жестокость вообще характерна для американской военно-поли¬
тической структуры, а «одержимость насилием, как это назвал из¬
вестный американский публицист, обозреватель «Нью-Йорк тайме»
Б. Герберт, - для американской культуры в целом. «Нет ничего более
американского, - пишет он, - чем жестокое насилие. На нем страна
была построена, упивается им и всегда демонстрирует свидетельство
пристрастия к нему с сумасшедшей, разрушительной силой одержимо¬
го любовника» (ТЬе Кеду Уогк Т1тез, 2006, 11-12 ГеЬгиагу).
55
1853 г. - Насильственное открытие Соединенными Шта¬
тами японского рынка под угрозой бомбардировки и втор¬
жения.
1853 г. - Аннексия у Мексики еще около 140 тыс. кв. км.
1854-1864 гг. - Участие в подавлении восстания тайпи-
нов в Китае.
1854 г. - Неравноправный договор с Японией, заключен¬
ный под военной угрозой.
1858 г. - США навязывают неравноправный договор Китаю.
1871 г. - Попытка военного вторжения в Корею.
1882 г. - США продиктовали кабальный договор Корее.
1898 г. - Война с Испанией («маленькая великолепная
война», по выражению американского государственного сек¬
ретаря Хэя) и захват Филиппин, Гуама, Пуэрто-Рико, Вир¬
гинских островов1.
1898 г. - Аннексия Гавайских островов.
1899 г. - Соглашение с Англией и Германией о протекто¬
рате над островами Самоа.
1899-1902 гг. - Подавление восстания на Филиппинах
(200 тысяч жертв среди мирного населения).
1899-1902 гг. - Оккупация Кубы и установление над ней
фактического протектората, включение в ее Конституцию
«поправки Платта» (предоставлявшей США «право» на ин¬
тервенцию).
1900-1901 гг. - Участие в подавлении в Китае народного
восстания против иностранного господства.
1903 г. - Организованный Соединенными Штатами пере¬
ворот в Панаме, отделение ее от Колумбии и захват зоны
строившегося Панамского канала.
1 Генерал Смэдли Батлер, который руководил большей частью из
примерно 30 военных интервенций в Карибском регионе и вокруг него
в последующие 30 лет после войны с Испанией, так суммировал свою
доблестную карьеру: «Я помог сделать Гондурас подходящим для аме¬
риканских фруктовых компаний в 1903 г. Я помог сделать Мексику...
безопасной для американских нефтяных интересов в 1914 г. Я помог
сделать Гаити и Кубу подходящим местом для получения доходов ре¬
бятами из национального «Сити-банк». Я помог в изнасиловании полу¬
дюжины республик Центральной Америки ради выгоды Уолл-стрит...
Я помог очистить Никарагуа для международного банковского дома
«Братья Браун» в 1909-1912 гг. Я принес свет в Доминиканскую Респуб¬
лику ради американских сахарных интересов в 1916 г. В Китае я помог
присмотреть за тем, чтобы «Стандарт ой л» не досаждали, когда она де¬
лает свои дела» (ТЬе ЕсопопизЪ, 2005, 19 ГеЬгиагу. 8рес1а1 КерогЪ, р. 23).
56
1906-1909 гг. - Оккупация Кубы.
1912-1933 гг. - Оккупация (с краткими перерывами)
Никарагуа.
1914, 1916-1917 гг. - Интервенция в Мексике.
1915-1934 гг. - Оккупация Гаити1.
1916-1924 гг. - Оккупация Доминиканской Республики.
1917-1922 гг. - Интервенции на Кубе.
1927 г. - Участие военных кораблей США в обстреле го¬
рода Нанкина (Китай).
1945 г. - Террористическая бомбардировка Дрездёна,
не имевшего какого-либо военного или стратегического зна¬
чения, за несколько недель до капитуляции Германии (около
40 тысяч жертв - мирных жителей).
1945 г. - Атомная бомбардировка Хиросимы (бомба
«Малыш» - 140 тысяч жертв и примерно столько же погиб¬
ших от последствий радиации)2.
1945 г. - Атомная бомбардировка Нагасаки (бомба «Тол¬
стяк» - 74 тысячи убитых, еще столько же погибло от ради¬
ации). Как и атомный геноцид в Хиросиме, это было пред¬
принято, когда исход войны был уже предрешен. Но США
хотели продемонстрировать свою мощь и, по выражению аме¬
риканского военного министра Г. Стимсона, научить Совет¬
ский Союз «новым правилам игры»3.
1945 г. - Террористическая бомбардировка Токио. 500 ты¬
сяч бомб с горючей смесью в течение 22 часов (сгорели
100 тысяч человек, почти исключительно женщины и дети).
1950-1953 гг. - Война в Корее с широким применением
напалма, стиравшего с лица Земли, по свидетельству амери¬
канских журналистов, целые деревни и другие населенные
пункты в Южной и Северной Корее. Только с июня и до конца
1 Ф. Рузвельт в бытность свою заместителем морского министра
как-то похвастался: «Мне пришлось кое-что сделать по части управле¬
ния парой маленьких республик. Факт, что я сам написал Конституцию
Гаити, и я думаю, что это вполне хорошая Конституция» (Ке\уз\уеек,
2004, 12 Арп1). Морские пехотинцы США вновь побывали в Гаити в
1994 и 2004 гг.
2 «Годовщина, которую следует забыть», - писала «Интернэшнл
геральд трибюн» в связи с 60-летием атомного геноцида. На выставке
в Вашингтоне, посвященной войне на Тихом океане, чуть ли не сразу
после открытия был - не без участия официальных лиц - демонтиро¬
ван стенд, где говорилось об этом событии.
3 Киссинджер Г. Нужна ли Америке внешняя политика. После¬
словие.
57
октября 1952 г. самолеты В-29 распылили в Корее 3,2 млн.
литров напалма1.
1950 г. - Подавление восстания в Пуэрто-Рико.
1954 г. - Организованный ЦРУ переворот и интервенция
в Гватемале, свержение демократически избранного после
30 лет диктатуры президента Арбенса (в ответ на жалобы аме¬
риканской «Банановой компании»)2.
1953 г. - США организуют переворот, который сверг из¬
бранного премьер-министра и вернул шаха в Иран.
1956 г. - Интервенция в Ливане.
1961 г. - Вторжение на Кубу отрядов эмигрантов, органи¬
зованных, вооруженных и экипированных ЦРУ (их должны
были поддержать американские авианалеты, отмененные
в последний момент президентом Кеннеди, видимо ввиду уже
обозначившегося провала операции).
1965 г. - США «дирижируют» переворотом в Индонезии,
жертвами которого стали более 500 тысяч человек, в стране
установилась коррумпированная диктатура Сухарто3.
1965 г. - Интервенция в Доминиканской Республике.
1973 г. - Активное участие в перевороте в Чили и приходе
к власти генерала Пиночета4.
1 ТЬе Атегтсап Ка1лопа1 АгсЫуез, Бозз1ег 995000, ВоНе 6175,
БересЬе с!е Сеог&е Ваггеп, 1951, 8 ГеЪгиагу. См.: Мопбе (Ир1ота1лчие
(2004, БесетЪег).
2 В связи с этим Нейл Фергюсон приводит слова сотрудника Совета
национальной безопасности о том, что Гватемале «выпало стать райо¬
ном-прототипом для испытания средств и методов борьбы с коммуниз¬
мом». Он же рассказывает о массовых убийствах, осуществлявшихся
в Гватемале парамилитаристскими правыми организациями под по¬
кровительством ЦРУ (которые проходили в управлении под грифом
«Операция чистки»). В его документе говорилось: «О казнях этих
людей не будет объявлено, и правительство Гватемалы будет отрицать,
что они когда-либо арестовывались». И добавляет: «Несмотря на по¬
вторные попытки, ЦРУ не осуществило тот же фокус на Кубе»
(Регдизоп N. ТЬе ДУаг о? ЪЬе ДУогЫ. ТугепНеЪЬ СепЪигу СопШс! апс!
Безсеп! о? 1Ье АУезЪ. Р. 611, 612, 616).
3 Перед переворотом американское правительство снабдило Сухар¬
то списками «надежных людей», которые могли ему помочь (Иегек Ь.
ТЬе ГШу Уеаг ДУошк!: Тгие Рпсе о? Атепса’з СоЫугаг У1с1югу. Ы.У.,
2002. Р. 328-329), и списками руководителей и активистов Компартии
Индонезии (всего до 5 тысяч имен), которые были казнены или подвер¬
гнуты репрессиям. Госдепартамент изъял попавшую в библиотеки
книгу, где содержатся соответствующие документы.
4 Ставшие ныне известными документы доказывают непосредст¬
венное участие в этом высших государственных деятелей Соединенных
58
1963-1973 гг. - Интервенция под фальшивым предлогом1
во Вьетнаме с массивным применением ковровых бомбарди¬
ровок, осколочных бомб, напалма и отравляющих химиче¬
ских веществ, в частности содержащих диоксид, «оранжевый
реагент» (были распылены десятки миллионов литров этого
яда), названный его создателями «генетической бомбой с часо¬
вым механизмом», что повлекло за собой онкологические
заболевания и смерть сотен тысяч вьетнамцев. Олаф Пальме,
в то время премьер-министр Швеции, назвал действия США
«экоцидом»2.
1980-е годы - Военные действия против Никарагуа с по¬
мощью «контрас».
Штатов. Никсон, например, сказал американскому послу в Чили: «Этот
Альенде - сука, мы собираемся сокрушить его». Госсекретарь Киссинд¬
жер заявил, согласно записи Госдепартамента, «мы оказали огромную
услугу Западу, свергнув Альенде». Мало этого, американское руковод¬
ство не только знало о посылавшихся Пиночетом в США группах килле¬
ров с целью ликвидировать некоторых видных чилийских эмигрантов,
но и сделало всё, чтобы отвести подозрение от него (Кедуздуеек, 2003,
22 ЗерЪетЪег). По данным, оглашенным «Свободой», в годы правления
Пиночета было уничтожено от 10 до 30 тысяч человек, что не вызвало
ни малейших протестов со стороны США и никак не омрачило их тес¬
ные отношения с диктатором.
1 Атаки на американский эсминец «Мэддокс», ставшей предлогом
для интервенции, не было - об этом свидетельствует Мэлвин Лейрд,
который ознакомился с соответствующей депешей, став в 1969 г.
министром обороны Соединенных Штатов (МеШп Ь. 1гац: Ьеагпт& 1Ье
Ьеззопз о? У1е1пат // ТЬе Гоге1&п АНаггз, 2005, КоуетЬег-БесетЬег).
2 В 1984 г. семь американских химических компаний уплатили
180 млн. долларов по иску почти 8 тысяч американских ветеранов вьет¬
намской войны, которые ссылались на то, что «оранжевый реагент
вызывает рак, рождение дефективных детей и другие медицинские
проблемы». Подобный же иск от имени миллионов вьетнамцев был
отвергнут по настоянию администрации США (ТЬе 1пЪегпа1лопа1 НегаЫ
ТпЬипе, 2005, 1 МагсЬ). Американские военные вели себя во Вьетнаме
не лучше, чем сейчас в Ираке. Весь мир был шокирован, когда стало
известно о зверстве, учиненном в деревне Май-Лай под командованием
лейтенанта Келли, где, по официальным данным самого американско¬
го командования, было убито более 500 мирных жителей. Но рассле¬
дование - «Экономист» (ТЬе ЕсопопизЪ, 2008, 15 МагсЬ) назвал его
«обеливанием», - возглавленное К. Пауэллом, будущим начальником
Объединенного комитета начальников штабов США и госсекретарем,
пришло к смелому выводу: мол, прямым опровержением этого портре¬
та жестокости и насилия является тот бесспорный факт, что между
американскими солдатами и вьетнамским народом сложились отлич¬
ные отношения (Известия, 2004, 24 июля).
59
1986 г. - Бомбардировка Ливии.
1989 г. - Вторжение в Панаму.
1989 г. - Вторжение в Гренаду.
1991 г. - Расстрел с воздуха сотен тысяч иракских солдат.
Американские журналисты назвали это «соскз зкоЪз» («рас¬
стрел индюшек»).
1993 г. - Сомали. В ответ на нападение на американскую
военную колонну была использована мощь всех видов оружия
и открыт беспорядочный огонь по городским кварталам, по¬
влекший за собой более 1200 жертв1 (сама операция первона¬
чально была начата США самостоятельно, без участия ООН).
1995 г. - Бомбардировки Югославии.
1996-1998 гг. - Бомбардировки Ирака2.
1998 г. - Десантная операция в Гондурасе.
1998 г. - Бомбардировка Судана и Афганистана. Причем
министр обороны США 2 сентября 1998 г. признал, что ата¬
кованный завод в Хартуме производит лекарства, а не нерв¬
ный газ3. Всего было выпущено около 80 крылатых ракет,
часть которых угодила в Пакистан4.
США - единственная страна в мире и, видимо, в истории,
построенная на «расчищенной» территории, где предваритель¬
но было истреблено коренное население5. Она единственная
додумалась ввозить миллионы рабов аж с другого континента
и держала негров в притесненном состоянии до 60-х годов
прошлого века. Треть их - из 25 миллионов - погибла во время
1 С1агк Н. А^ашз! а11 Епепиез. ЬГ.У., 2004. Р. 88.
2 Только в декабре 1998 г. в течение четырех дней (операция
«Лисица пустыни») по Ираку было выпущено 415 крылатых ракет
(против 317, использованных за всю войну в Заливе в 1991 г.) (КЬскз Т.
Пазсо. ТЬе Ашепсап МШ1агу АбуепЩге т 1гац. Ы.У., 2006. Р. 19).
3 ^окп8оп С. В1одуЪаск, Ы.У., 2000. Р. 101. Мало того, как засвиде¬
тельствовала старший офицер разведки М. Маккарти, прикомандиро¬
ванная к Белому дому, она предупреждала, что замышляемая акция
опирается на сомнительные разведданные (ТЬе 1пЪегпа1лопа1 НегаЫ
ТпЪипе, 2006. 20 ОсЪоЪег).
4 Наблюдатели обращали внимание на связь этих атак с внутренни¬
ми событиями в США. Приказ об атаке был отдан Б. Клинтоном в день,
когда свидетельства к его импичменту были оглашены публично.
А крылатые ракеты в Ирак были посланы также накануне голосования
об импичменте в Палате представителей.
5 «Для туземных народов Америки и Австралазии, - подчеркивает
профессор Лондонской школы экономики А. Ливен, - демократия
белых колонистов создала самую жестокую и самую разрушительную
форму империи» (ТЬе Мозсоду Типез, 2002. 29 Мау).
60
транспортировки через океан, а многие сотни тысяч стали
жертвами жестокой эксплуатации и плохого обращения1.
Сюда надо добавить интернирование в концлагерях 110 тысяч
граждан японского происхождения в годы мировой войны,
оголтелый расизм, вербовку наемников для нападения на
города Никарагуа и минирование ее портов, поддержку кро¬
вавых диктаторов и т.д. и т.п.
Не счесть слов, которые произнесли руководители Соеди¬
ненных Штатов, красочно описывая роль своей страны как
защитника и движущей силы свободы и демократии в мире.
Но это не мешало им систематически действовать в противо¬
положном направлении, когда они считали это выгодным
для себя.
Вашингтон организовывал перевороты, поддерживал дик¬
таторов: Салазара - в Португалии, Франко - в Испании (Ва¬
шингтон одним из первых признал его и имел с ним, как и с
Салазаром, двустороннее военное соглашение), Фухимори -
в Перу, Трухильо - в Доминиканской Республике, Нго Дин
Дьема - в Южном Вьетнаме, «черных полковников» - в Гре¬
ции, Син Ман Ри и Пак Чжон Хи - в Южной Корее, Маркоса -
на Филиппинах, Пибул Сонгграма и Сарата Танарата - в Таи¬
ланде, генерала Лон Нола - в Камбодже и т.д. и т.п.
Когда Вашингтон всячески подпирал режим Мобуту -
самый жестокий и воровской в Африке, - это, как и в других
подобных случаях, обычно списывалось на «холодную вой¬
ну». Но тесные связи с Киншасой сохранились и после ее
окончания. И по сей день у Вашингтона немало «романов»
с режимами, далекими от демократии.
Из того же «первородного греха» американской внешней
политики - свободного от моральных «пут» прагматизма -
вытекает свойственный ей «двойной стандарт», который
выглядит как лицемерие2. В одних случаях прокламируемые
демократические принципы энергично, громогласно и даже
воинственно выдвигаются на авансцену, в других - молчаливо,
аккуратно задвигаются на задний план, как бы растворяются.
Вашингтон трубным гласом протестовал против заклания
молодежи на площади Тяньаньмэнь и в то же время поддержал
1 Кинг С. Свободная мысль, 2005, № 1.
2 Американцы всегда чувствовали себя неловко, открыто (выделе¬
но мной. - К.Б.) признавая наличие у них эгоистических целей (Кис¬
синджер Г. Нужна ли Америке внешняя политика. С. 73).
61
кровавую расправу (по неофициальным данным, было убито
более 3600 человек) диктаторского режима Южной Кореи
с массовым народным выступлением в Кванчжу. США выра¬
жали большую озабоченность судьбой иракских курдов, но по¬
зволяли Турции в 90-е годы и позволяют теперь осуществлять
кровавые репрессии и жестокую дискриминацию «ее» кур¬
дов. Более того, с согласия США происходили (и происходят)
систематические массивные антикурдские вторжения турец¬
ких войск в Ирак с бомбардировками его территории.
США сыграли самую активную роль в том, что ужасы
Холокоста были увековечены в памяти человечества, а из¬
бежавшие его потенциальные жертвы получили моральную
и материальную компенсацию. В то же время Вашингтон -
оберегая союз с Анкарой - в сотрудничестве с Израилем не
только продемонстрировал изрядное равнодушие к ничуть не
менее ужасному геноциду армян, совершенному нынешним
американским союзником 90 лет назад - первому геноциду
XX века, в ходе которого было уничтожено 1,5 млн. человек.
Белый дом активно противится признанию этого факта.
Когда один из сенатских комитетов принял резолюцию с его
осуждением, было сделано все, чтобы она не получила одоб¬
рения Конгресса. США не только сами в течение долго^
времени не принимали мер против геноцида в Руанде, унес¬
шего более миллиона жизней, но сыграли основную роль в ре¬
шении Совета Безопасности уменьшить в пять раз миссию
помощи ООН в этой стране1.
Весьма дружественно Соединенные Штаты сотрудничают
с абсолютными монархиями Персидского залива, с едва при¬
крытыми псевдодемократическими процедурами диктатура¬
ми и авторитарными режимами2.
США фактически одобрили референдум в Пакистане,
организованный генералом Мушаррафом после и для легити¬
мизации совершенного военного переворота (и принесший
ему более чем сомнительные 98% голосов) и теснейшим обра¬
зом сотрудничали с диктатором. Всячески обличавшие подав¬
ление бирманскими генералами демонстраций буддистских
монахов, США, однако, в упор не видели того, что творил
Мушаррафа.
1 ТЬе Гоге1&п АНшгз, 2002, ЛШу-Аи&из!, р. 143.
2 «Друзья-тираны», - как их называет вице-президент Фонда Кар¬
неги Томас Карузерс (Ье Мопйе, 2006, 18 ]апу1егз).
62
Не переставая обличать Кубу, США, как показывают опуб¬
ликованные документы, «дали зеленый свет ужасным репрес¬
сиям не только в Чили, но и в Аргентине» и сотрудничали
«с кровавыми диктатурами в Центральной Америке»1. В мае
1999 г. после появления в печати доклада, где раскрывалось,
что поддерживаемое и финансируемое Вашингтоном военное
правительство в Гватемале в ходе «антипартизанской борьбы»
при участии агентов ЦРУ провело массовые убийства кресть¬
ян (погибли около 250 тысяч человек), президент Клинтон
был вынужден заявить: «Соединенные Штаты не должны
повторять ошибку (?)... Соединенные Штаты более не будут
принимать участие в репрессивных кампаниях»2. Но в тот
же день подтвердил поддержку Турции в ее гонениях против
курдов.
Соединенные Штаты - единственная страна в Западном
полушарии и мире, которая одобрила путч, свергнувший,
впрочем ненадолго, демократически избранного президента
У го Чавеса, и поторопилась поддержать новое правительство3.
Как выяснилось, возглавивший его бизнесмен Педро Кармо¬
на посещал до этого Вашингтон, встречался с ответственным
в администрации Буша за латиноамериканские дела Отто
Рейхом и, согласно информации, добытой британской газе¬
той «Обсервер», получил благословение. Но и это не всё. Как
это ни покажется невероятным, после поражения заговор¬
щиков у Кондолизы Райс хватило... (подходящее слово пусть
выберет сам читатель) предупредить восстановленного прези¬
дента о необходимости «уважать конституционный процесс»4.
Как и следовало ожидать, Чавес удостоился от Вашингто¬
на «недемократического» ярлыка, хотя президент Картер
заявил, что в Венесуэле «живет свобода слова». Чавеса обви¬
нили также в неоказании содействия в борьбе с наркотор¬
1 ТЬе Гогецр! АНшгз, 2005, МагсЬ-АргП.
2 е/оНпзоп С. В1олуЬаск, 2000. Р. 14.
3 Би-Би-Си так комментировала происшедшее: «Далекие от того,
чтобы осудить смещение демократически избранного президента,
США возложили вину за кризис на самого господина Чавеса... и были
явно довольны этим результатом - даже несмотря на то, что новое
правительство поспешило распустить парламент, «заморозить» судеб¬
ную систему и Конституцию. США очевидным образом не были рады,
когда попытка переворота провалилась... Несомненно, худшее в этом
эпизоде - это предательство Соединенными Штатами демократических
принципов».
4 ТЬе ^азЫп&Щп Роз!, 2002, 16 АргП.
63
говлей, в поддержке терроризма и отменили обещанную ра¬
нее помощь. Когда же известный религиозный проповедник
Пэт Робертсон призвал в своей передаче к убийству Чавеса,
то получил лишь легкий укор со стороны Государственного
департамента1.
Вашингтон резко критиковал - и не без основания - ре¬
жим Милошевича в Сербии, в частности, за то, что оппозиция
не получила равного доступа к средствам массовой информа¬
ции в ходе президентских выборов весной 1997 г. Зато хвалил
президентскую кампанию в России летом 1996 г., где оппози¬
ция была практически полностью отрезана от СМИ.
Вашингтон решительно осуждает арабских экстремистов,
убивающих мирных израильских граждан, но накладывает
вето на поддержанное остальными членами Совета Безопас¬
ности решение, осуждающее Израиль за обстрел лагеря ООН
в Ливане, повлекший за собой смерть 91 беженца. США так
и не нарушили молчания по поводу пыток палестинцев в из¬
раильских тюрьмах, санкционированных, вплоть до послед¬
него времени, Верховным судом Израиля. В «послужном
списке» Вашингтона еще и полицейские операции на террито¬
рии других стран (например, в Италии, Мексике, Пакистане)
втайне от их правительств, вызвавшие соответствующие про¬
тесты.
США едва ли не ультимативно, вплоть до применения санк¬
ций, требовали от Индии в 90-е годы не обзаводиться ядерным
оружием, но упорно не замечали создания атомной бомбы
Израилем и имеют совместную с ним ракетную программу.
США решительно поддержали реализацию бывшими со¬
ветскими республиками «священного права» на националь¬
ное самоопределение, как и расчленение Югославии. Но они
столь же решительно выступают с противоположных пози¬
ций, когда речь идет об Абхазии, Южной Осетии, Нагорном
Карабахе или Приднестровской республике.
Стремление к гегемонии, к закреплению своего положе¬
ния единственной сверхдержавы как путь к утверждению
однополярного мира и «Паке Американа» - таков стержень
внешней политики и демократической, и республиканской
администраций в 90-е годы, и центральный ориентир трак¬
1 На что «Нью-Йорк тайме» откликнулась заявлением: «Обычное
приличие, не говоря уже о национальных интересах, требует осужде¬
ния этих заявлений» (ТЬе Ыелу Уогк Ншез, 2005, 25 Аи&из!).
64
товки Вашингтоном американских национальных интересов.
При этом однополярный мир, гегемония США трактовались
и трактуются как веление истории, как нечто неизбежное
и необходимое не только США, но и мировому сообществу.
Внушается мысль, что без опеки и главенства со стороны
Вашингтона мир не может упорядоченно существовать. И всё
чаще президент, государственный секретарь, официальные
лица помельче использовали лексикон, который говорит
сам за себя: США «требуют», «не позволят», «не согласятся»,
«не допустят». Правда, нередко с этими словечками сосед¬
ствовали (и соседствуют) фразы типа «мировое сообщество
требует», «не позволит», «не согласится» и т.п. Это клише -
«мировое сообщество» - амбициозная мимикрия, пущенная
в оборот в последние годы, а на поверку оказывается, что под
этим «общечеловеческим» забралом обычно скрывается НАТО,
что США и их союзники в подобных случаях присваивают не
принадлежащий им статус. За пределами «мирового сообще¬
ства», таким образом, остаются три четверти человечества -
как будто мир начинается в Калифорнии и кончается на Буге.
По сути, речь идет о стремлении узурпировать права и рега¬
лии реального мирового сообщества.
Стержнем этой откровенно экспансионистской внешнепо¬
литической стратегии было и остается сохранение военного
превосходства. В марте 1992 г. в «Нью-Йорк тайме» просочи¬
лась информация о новых директивах Пентагона по оборонно¬
му планированию. Согласно им, главная цель американской
военной стратегии - «предотвратить появление вновь нового
соперника». И чтобы достигнуть этого, США должны «убе¬
дить» как друзей, так и врагов, что «им не нужно стремиться
к большей роли».
Стремясь уйти в отрыв, создать военный потенциал столь
мощный, что одной угрозы его применения будет достаточно
для должного воздействия на «непослушных», США энергич¬
но внедряли и внедряют достижения «новой военной револю¬
ции», связанные с созданием «умного оружия», повышением
поражающей способности обычных вооружений и высоко¬
технологичных систем информационного обеспечения. Фак¬
тически США продолжают гонку вооружений, и это можно
рассматривать уже сейчас как форму военного давления,
экономической и политической войны против стран, которые
США считают (или вздумают считать) своими потенциальны¬
ми противниками.
5 - 2294
65
Желанием закрепить решающее военное превосходство
и неуязвимость США диктуется и взятый ими курс на созда¬
ние общенациональной системы противоракетной обороны.
Решение об этом в «ограниченном» варианте принял еще пре¬
зидент Клинтон.
О долгосрочных стратегических намерениях США говорит
и то, что они сделали всё, чтобы сохранить и укрепить струк¬
туры, созданные как структуры «холодной войны», прежде
всего НАТО - альянс, в котором верховодит, как известно,
Вашингтон и который, по словам Бжезинского, «если пользо¬
ваться традиционной терминологией, предполагает наличие
гегемона и его вассалов»1. Бывший посол Италии в Москве
С. Романо метко назвал НАТО «лишь метафорой, символизи¬
рующей американское военно-политическое присутствие
в Европе».
США выступили с двумя инициативами: о расширении
союза2, о чем, как о фактически односторонне принятом реше¬
нии, объявил президент Клинтон в 1994 г., и о его новой стра¬
тегической концепции. Расширение НАТО, как признал
Клинтон, было направлено на укрепление руководящей воен¬
ной и политической роли Соединенных Штатов в Европе3.
Но теперь наряду с этой традиционной функцией американ¬
ской узды для Европы альянсу отводилось место одной из си¬
стемных структур, подпирающих однополярный мир, созда¬
ющих «привязку» европейских государств к американской
стратегии, обеспечивающих Соединенным Штатам не только
(а теперь и не столько) военную подмогу, но в особенности по¬
литический зонтик, благодаря которому политика Вашинг¬
тона может выступать как политика коалиции.
Альянс с 90-х годов прошлого века используется как воен¬
но-политический инструмент стратегического продвижения
США в постсоветское пространство, в Центральную и Восточ¬
ную Европу, в Азию, которая ныне стала фокусом американ¬
ской политики, и в Евразию в целом. Блоку фактически
отводится также роль «крепости Запад», отгораживающей
и охраняющей «золотой миллиард».
1 Бжезинский 3. Великая шахматная доска. С. 66.
2Дж. Кеннан, например, которого М. Олбрайт называет «вечной
иконой американской дипломатии», осудил расширение НАТО как
«величайшую ошибку политики Запада за всю эру после “холодной
войны”» (А1Ьп§Н1 М. Мабат 8есге1агу, 2002. Р. 252).
3ТЬе СЬпвНап 8с1епсе МопНог, 1996, 17 БесетЪег.
66
Российский ракурс расширения Североатлантического
альянса, сколь бы привлекательные этикетки при сем ни
употреблялись, состоит в возведении барьера из группы «оби¬
женных» Москвой стран Восточной и Центральной Европы,
отделяющего Россию от Европы. Комментируя решение Ру¬
мынии, Болгарии, Венгрии в дни югославского кризиса за¬
крыть свое воздушное пространство для российских самолетов
с маршрутом на Белград, государственный секретарь США
М. Олбрайт отмечала: «Их решение перечить Москве в такой
момент напряженности оправдало нашу стратегию расшире¬
ния НАТО»1.
Задумав и осуществив расширение альянса, Соединенные
Штаты грубо нарушили соответствующие обязательства, дан¬
ные советскому руководству (к сожалению, письменно не за¬
крепленные - то ли из-за наивного легкомыслия М. Горбачева,
то ли из-за его чрезмерной симпатии к американским партне¬
рам) в процессе решения вопроса об объединении Германии.
Нарушено было и другое обещание - об изменении характера
блока, расширении его политической составляющей за счет
военной2.
«Новая стратегическая концепция» НАТО была сформу¬
лирована на юбилейном саммите в Вашингтоне в 1999 г., она
превращала альянс из оборонительного в наступательный,
в союз, не связанный международной законностью, зафикси¬
рованной в Уставе ООН, в полномочиях Совета Безопасности.
Во-первых, была расширена «зона ответственности»
НАТО. На базе пересмотра статьи 5 Атлантического договора
(она имеет в виду защиту членов НАТО от нападения) сфера
его действия, ранее ограниченная пределами государств-уча-
стников блока, теперь была распространена и на другие стра¬
ны, практически на весь мир. В принятом на Вашингтонском
суперсаммите документе говорится, что «силы НАТО могут
быть призваны действовать за пределами границ альянса»3.
1 А1Ъп§к1 М. Ор. сИ., р. 424.
2 Это признает Стефан Сестанович, ответственный в годы прези¬
дентства Клинтона за отношения с Россией. «Другое обязательство,
одобренное на саммите НАТО в ноябре 1990 г., - пишет он, - о том, что
альянс пройдет через процесс изменения, было торпедировано Соеди¬
ненными Штатами без отнимающих время консультативных вежливо¬
стей» (ТЬе КаПопа1 1п1егез1;, 8ргт&, 2005).
3 ТЬе ЫАТО АШапсе’з 81га1е&1с Сопсер!, И818. ^азЫп^оп. П1е
1999, 25 Арг11.
5:
67
Эта расширенная зона нарочито определена туманно -
и как «весь североатлантический регион», и как «зона вокруг
него», и как «периферия альянса». Тогдашний генсек НАТО
X. Солана говорил о пространстве «между Вашингтоном и
Владивостоком». А в документе специально упоминалось еще
и Средиземноморье как «сфера особого интереса альянса».
Есть в документе и такая много в себе таящая фраза: «Альянс
должен принять во внимание также глобальный контекст -
интересы безопасности могут быть затронуты другими (кроме
военной угрозы. - К.Б.) рисками более широкого характе¬
ра...»1. Не без связи с этими «географическими туманностя¬
ми» НАТО занесло в Афганистан и привело бы в Ирак, если
бы не сопротивление некоторых государств американскому
нажиму. Альянс, таким образом, превращен в экстерритори¬
альную дубинку.
Во-вторых, расширены функции блока, включая поводы
для военно-силового вмешательства. В концепции подчерки¬
вается (и многократно), что альянс придерживается широко¬
го подхода к безопасности, который включает политические,
экономические, социальные факторы в дополнение к оборонной
составляющей и при этом реагирует на «неопределенность
и нестабильность в евроатлантической зоне и вокруг нее и воз¬
можность региональных кризисов на «периферии альянса»2.
В документе введено и не раз повторяется понятие «опе¬
рация реагирования на процессы, не предусмотренные ста¬
тьей 5». Резоны для таких «операций», - иначе говоря, для
вмешательства за пределами альянса, то есть на территории
других государств, - расшифровываются в разных частях
документов по-разному. Это и «защита общих ценностей»
и «общих интересов», «угнетение», «этнические конфлик¬
ты», «миротворчество», «коллапс политических структур»,
«терроризм», «распространение ядерного оружия», «органи¬
зованная преступность», «неконтролируемая миграция», пе¬
ребои в «поступлении жизненно важных ресурсов» и т.п.
Иными словами, набор столь обширен и многообразен, что
можно найти подходящий повод на любой случай.
Характерно, что в качестве примера выполнения альян¬
сом своих задач «по предупреждению конфликтов и управле¬
1 ТЬе ЫАТО АШапсе’з 81га1е(рс Сопсер!, И818. АУазЬш&йоп. П1е,
1999, 25 Арг11.
2ГЬЫ.
68
нию кризисами», в том числе с помощью «операций по под¬
держанию мира», авторы концепции не раз ссылаются на
действия НАТО на Балканах. Какого рода акции имеются
в виду, можно судить и по заявлению о том, что «осущест¬
вление и поддержка операций за пределами альянса... могут
иметь слабую поддержку или вовсе не поддерживаться госу-
дарством-хозяином »1.
В-третьих, альянс не считает нужным одобрение своих
действий со стороны Совета Безопасности и ООН. Он готов
и намерен действовать в обход этих институтов и без их ман¬
дата вмешиваться во внутренние дела государств, проводить,
если сочтет необходимым, военные акции против них.
Поскольку американский нажим с целью включить это
притязание «в концепцию» в недвусмысленной форме встре¬
тил сопротивление Франции и ряда европейских государств,
оно опять же было сформулировано, как писал «Уолл-стрит
джорнэл», «нарочито туманно»2. Сказано, что альянс «будет
стремиться (не более того) действовать в соответствии с между¬
народным правом». По оценке представителя США, «как раз
так, чтобы не связывать нас».
Характерны и положения концепции, касающиеся про¬
граммы «Партнерство ради мира»3. И прежде было понятно,
что программа в первую очередь нацелена на оказание амери¬
кано-натовского влияния на страны - ее участницы, на про¬
никновение в их военные и военно-политические структуры.
В концепции эта функция приводится в соответствие с новы¬
ми установками блока. Среди задач «Партнерства ради мира»
называется «развитие способности работать вместе, включая
операции, руководимые НАТО», и заявляется, что силы
альянса «играют существенную роль... особенно в оказании
партнерам помощи в подготовке к потенциальному участию
в руководимых НАТО операциях»4.
За миротворческими операциями по линии партнерства
порой таится репетиция того, что в прежнее грубое, безыскус¬
ное время называлось «интервенцией», «полицейским вме¬
1 ТЬе ЫАТО АШапсе’з 81га1е&1с Сопсер!, Б818. ^азЫп^оп ГИе,
1999, 25 Арп1.
2 ТЬе Л^аИ 81гее1 <1оигпа1, 1999, 26 АргП.
3 Названной так, по словам Бжезинского, «не без лукавства» (Бже¬
зинский 3. Еще один шанс. М., 2002. С. 108).
4 ТЬе ЫАТО АШапсе’з 81га1е&1с Сопсер!, И818. ^азЫп&Шп. П1е,
1999, 25 АргИ.
69
шательством», «освоением возможных театров военных дей¬
ствий». Например, НАТО-украинские маневры первона¬
чально - до протеста крымчан - имели официальной целью
«восстановление конституционного порядка против захва¬
тивших власть сепаратистов, получивших поддержку сосед¬
него (большого) государства» (нетрудно догадаться какого).
В ходе этих «гуманитарных» операций шла, в частности, от¬
работка взаимодействия флотов в борьбе с самолетами, под¬
водными и надводными кораблями противников.
Нечто подобное имело место и с маневрами в Центральной
Азии. А морские маневры участников негласного военного
союза США, Турции и Израиля проводились, оказывается,
с целью отработки помощи терпящим кораблекрушение.
Всё это, вместе взятое, практически означало, что США
и ведомые ими страны альянса открыто объявили себя некоей
мировой элитой, которая взялась отныне контролировать и кор¬
ректировать поведение других государств, а когда сочтет нуж¬
ным и целесообразным, - то и наказывать их. Фактически
было сформулировано притязание на своеобразный протекто¬
рат над миром, по крайней мере над большей его частью1.
Причем, отбрасывая международную законность и перечер¬
кивая нормы, которые не только зафиксированы в Уставе
ООН, но и проверены всей практикой межгосударственных
отношений, альянс по сути дела вознамерился узурпировать
полномочия, принадлежащие почти двумстам членам ООН
и Совету Безопасности. Практически речь идет о реабилитации
«кулачного права» в международных отношениях, о притяза¬
ниях на переустройство мира грубой силой, об «узаконивании»
вмешательства группы больших и сильных стран, прежде
всего США, во внутренние дела малых и слабых государств.
США не только главенствуют, но до последнего времени
правили твердой рукой в альянсе, фактически контролируя
через его структуры военные машины союзников и их глав¬
ные внешнеполитические решения2. В 90-е годы они демон¬
стративно блокировали избранную европейцами кандидатуру
1 М. Олбрайт, которая обычно довольно прямолинейна, заявила, что
«НАТО - базовая структура для безопасности в мире» (выделено
мной. - К.Б.).
2 Специфическим каналом американского гегемонизма служит
контроль над мировым рынком оружия, что обеспечивает получение
многомиллиардных прибылей, обеспечение «работы» своему ВПК,
приобретение новых рычагов политического влияния и ограничение
70
на пост генсека НАТО (бывшего голландского премьера Люб-
берса) и «назначили» после «специальных смотрин» Солану.
Причем в ответ на протесты европейцев представитель Гос¬
департамента Маккери заявил, что такие смотрины «естест¬
венны», ибо США играют главную роль в НАТО. Были
решительно отвергнуты попытки Франции нарушить моно¬
полию США на высшие должности в НАТО и выдвинуть - при
германской поддержке - своего представителя на руководя¬
щий пост в одном из трех европейских командований. Фак¬
тически единолично Вашингтоном определялись и страны,
подлежащие приему в НАТО. О первой их группе Клинтон
публично объявил как о решенном деле 12 января 1997 г. В свою
очередь, первый заместитель госсекретаря С. Тэлботт, созвав¬
ший по этому поводу послов государств-членов НАТО, разго¬
варивал с ними «в ошеломившем их тоне диктата»1.
Охраняя свое безоговорочное лидерство и действуя, в част¬
ности, через своего «валета» - Англию, США в 90-е годы энер¬
гично противились созданию внутри НАТО так называемого
«европейского компонента». На европейском саммите в Ам¬
стердаме в июне 1997 г. британский премьер Блэр решительно
выступил против придания объединенной Европе каких-либо
военных функций, убеждая, что они должны быть целиком
сосредоточены в НАТО.
Особое влияние США определялось и определяется их
уникальным положением в экономике, в технологии, в ин¬
формационных системах. Их научно-технический динамизм
подкрепляется в особенности тем, что Соединенные Штаты
притягивают к себе десятки тысяч высококвалифицирован¬
ных профессионалов из других стран.
соответствующих возможностей для военной промышленности других
держав. Весной 1997 г. Б. Клинтон снял введенные еще Картером ог¬
раничения на поставки вооружения в Латинскую Америку. То же было
сделано в отношении ряда постсоветских республик.
США предпринимали настойчивые усилия, порой в форме ульти¬
матума, при участии высших официальных лиц - министра обороны,
председателя Объединенного комитета начальников штабов и других,
чтобы воспрепятствовать экспорту российского оружия в Южную
Корею и Малайзию, Таиланд и Индонезию, Эквадор и Перу и т.д. Они
проводили линию на вытеснение России и с традиционных для нее
рынков оружия в Восточной Европе, и на постсоветском пространстве.
1 ТЬе 1п1егпа1юпа1 НегаЫ ТпЬипе, 1997, 26 <1ипе. Хотя членов союза
такой тон и возмущал, «хозяин, - отмечает английская «Таймс», - на¬
стоял на своем» (ТЬе Т1тез, 1997, 19 <1ипе).
71
В 90-е годы американская денежная единица была непо¬
колебимой мировой валютой. МВФ и Всемирный банк ис¬
пользовались для подгонки экономической жизни других
стран под американские правила игры. 3. Бжезинский откро¬
венно писал, что «следует считать частью американской си¬
стемы глобальную сеть специализированных организаций,
особенно и международные финансовые институты»1.
МВФ часто выступает фактически в роли своеобразного
американского министерства мировой экономики, его скры¬
той руки. США контролируют в МВФ, участниками которого
являются 183 страны, более 17% общего количества голосов
(и это блокирующий пакет, ибо для решений требуется 85%),
а страны «большой восьмерки» все вместе - более 46%, Китай
же - 3,8%, Индия - 2%2. Примерно такое же соотношение
голосов во Всемирном банке. Фактически общей практикой
МВФ и Всемирного банка является бесцеремонное навязывание
получателям займов или помощи таких условий, которые
диктуют определенный хозяйственный и политический курс.
90-е годы - период, когда Вашингтон, опираясь на свои
экономические и политические возможности, действуя через
МВФ и Всемирный банк, особенно активно и настойчиво на¬
вязывал другим странам неолиберальную модель развития
экономики, сформулированный правительством США и этими
институтами так называемый «Вашингтонский консенсус».
Рецепты МВФ ввергли не одну страну в состояние кризиса
или углубили его. Такая участь постигла, в частности, многие
азиатские страны в 1998 г., ряд государств Латинской Аме¬
рики, наконец, нашу страну3. Зато те, кто отказались выпол¬
нять его рекомендации, например Малайзия, не потерпели
особого ущерба.
США - мощный излучатель современной масс-культуры,
распространяющейся едва ли не по всему миру, неся облако
1 Бжезинский 3. Великая шахматная доска. С. 40.
2 ТЬе Есопопиз!, 2008, 5 ^1у.
3 Характеризуя МВФ, профессор Чалмерс Джонсон заявляет, что
он заполнен главным образом выпускниками американских универси¬
тетов, которые невежественны и полны презрения в отношении куль¬
тур, которые не соответствуют тому, что они называют «американским
образом жизни». Они предлагают «одну (или, скорее, один капита¬
лизм) меру, как подходящую ко всем... МВФ это применял годами
в отношении стран Латинской Америки, России и Восточной Азии без
единого заметного успеха».
72
американского влияния. Благодаря своим техническим воз¬
можностям и мощи американских корпораций США способ¬
ны охватывать информационно-пропагандистским влиянием
глобальную аудиторию. Американские (голливудские в ос¬
новном) фильмы дают 70-80% кассовых сборов в Европе и
более 80% на мировом рынке. Видный американский поли¬
толог У. Пфафф верно подметил: «Тот факт, что подростки
по всему миру одеваются в стиле американского гетто, носят
перевернутые бейсбольные кепки, слушают записи рока и едят
в «Макдоналдсах», - видится как культурное завоевание.
В этом смысле «Дисней», «Голливуд»... являются политиче¬
скими феноменами»1. Характерно, что США выступили про¬
тив принятия ЮНЕСКО документа «О разнообразии культур
и праве государств вести культурную политику», поскольку
это может помешать «Голливуду» и их культурной экспансии
в целом.
Именно совокупность преимуществ в каждой из назван¬
ных и некоторых других категориях, в сумме формирующая
неоспоримую силу, сделало американскую гегемонию реаль¬
ной и эффективной. Преимущество укреплено и тем, что
США отделены океаном, отсюда свойственная им тенденция
рассматривать другие страны как полигоны для реализации
своих идей относительно того, как должен быть «правильно»
устроен и функционировать мир. Неготовые поступиться
даже крупицей суверенитета, США легко нарушают сувере¬
нитет других государств, взяли на вооружение ту самую док¬
трину, которую в западной литературе принято изображать
как пресловутую «доктрину Брежнева», - доктрину ограничен¬
ного суверенитета, однако на сей раз нацеленную на весь мир.
Несомненно, лишь ограниченным суверенитетом в воен¬
ных и внешнеполитических вопросах обладают европейские
члены НАТО. Таков же удел союзников Соединенных Штатов
в других частях света - Японии, Австралии, Пакистана,
Турции, Израиля, Египта, Саудовской Аравии, Иордании,
Филиппин и т.д. Не полностью суверенны в своих отношени¬
ях с США и многие другие государства. Вашингтон приучил
значительную часть мира к своей манере политического по¬
ведения - заставлять путем давления, часто грубого, прини¬
мать угодные ему решения, в том числе и во внутренней
политике.
1 ТЬе 1п1егпа1юпа1 НегаМ ТпЪипе, 1997, 12 Мау.
73
Мы находим у Киссинджера такое признание, характери¬
зующее поведение США, по его словам, в «последнее десяти¬
летие XX века»: «Соединенные Штаты стали себя считать как
источником, так и гарантом сохранения демократических
институтов во всем мире, всё чаще видя себя в роли судьи,
определяющего, насколько демократичны выборы в других
странах, и применяли экономические санкции или прибега¬
ли к иным средствам давления, если им казалось, что эти
выборы недостаточно демократичны...»*. Следует сказать, что
уже более 100 стран и половина населения Земли явились
объектом тех или иных санкций, введенных Соединенными
Штатами.
В 90-е годы США не раз действовали в обход ООН или даже
ступали на путь ее обструкции. Это не мешало им стремиться
верховодить в организации и использовать ее механизмы
и флаг в качестве респектабельного «общечеловеческого» ка¬
муфляжа для реализации своих целей.
Под вывеской ООН вопреки мнению большинства латино¬
американских государств и фактически силами США было,
например, осуществлено вторжение на Гаити. Тогдашний
помощник американского президента по национальной без¬
опасности А. Лейк комментировал это событие недвусмыслен¬
но: вторжение на Гаити «пошлет сигнал всем, кто угрожает
нашим интересам и далеко за пределами нашего полушария».
В 90-е годы, невзирая на позицию подавляющего боль¬
шинства членов ООН, Вашингтон воспротивился избранию ее
Генеральным секретарем на второй срок египтянина Бутроса
Гали, проявлявшего известную самостоятельность2. «Осень
1996 года, - пишет без стеснения М. Олбрайт, - была посвя¬
щена нашим кампаниям по избранию Б. Клинтона и неизбра-
нию Бутроса Гали... Я потратила много времени, выкручивая
руки...»3 (представителям других, в первую очередь африкан¬
ских, стран. - К.Б.). О «заговоре» - секретном плане под
1 Киссинджер Г. Нужна ли Америке внешняя политика. С. 1, 12.
2 Сам Бутрос Гали, комментируя произошедшее, отметил: «Вопрос
о моем переизбрании в конечном счете второстепенен, развернувшиеся
вокруг него страсти лишь подтвердили, что США хотят иметь такую
ООН, которая бы (здесь Б. Гали, согласно примечанию интервьюера,
сделал паузу, подыскивая наиболее дипломатическое выражение)
прислушивалась к ним. Им все труднее мириться с ней как с незави¬
симой организацией» (Новое время, 1997, № 16, с. 25).
3 А1Ъп%М М. Ор. сЦ., р. 211.
74
названием «Восточный экспресс» с целью убрать Бутроса
Гали, - рассказывает Р. Кларк, куратор антитеррористиче-
ских операций в Белом доме1.
США добились также смещения Ясуди Акаси, специально¬
го представителя ООН в бывшей Югославии, осмелившегося
критически отозваться о некоторых американских действиях
в Боснии, причем Олбрайт назидательно заявила, что чинов¬
ники ООН должны помнить, кто «им платит». Наконец, как
ни выглядит это невероятно, но по американской просьбе
британская разведка следила за Генеральным секретарем
ООН и прослушивала его. Слежка велась и за некоторыми
членами Совета Безопасности.
В 90-е годы США не раз самоуправно разминали свои
военные мускулы. Наиболее серьезно пострадала при этом
Югославия. Боснийская и в целом югославская эпопея показа¬
ли, каким образом США готовы использовать НАТО в посткон¬
фронтационную эпоху. Именно Вашингтон явился главным
стратегом и дирижером боснийской операции 1993-1995 гг.
Именно Вашингтон сорвал и Лиссабонскую договорен¬
ность (1992 г.), и предполагавший национальную консолида¬
цию балканских народов план Вэнса-Оуэна, что сыграло свою
роль в развязывании войны2. Именно США прежде всего
категорически отвергли возможность национального само¬
определения народов Боснии (такое решение в сложившихся
условиях настойчиво рекомендовал среди других и Г. Киссинд¬
жер) и стали насильственно навязывать отвергаемое каждым
из этих народов сожительство. Когда же вспыхнул конфликт,
США заняли антисербскую позицию, причем столь односторон¬
нюю, что вопреки эмбарго закрыли глаза даже на поставки
мусульманам оружия Ираном, обычно предаваемым анафеме.
А в августе 1995 г. Клинтон дал добро Загребу на проведе¬
ние военной операции «Буря», которая проводилась частями
хорватской армии, подготовленной с помощью советников -
отставных американских генералов и офицеров из фирмы
«МШ1агу Рго^е881опа1 Кезоигсез, 1пс.» - и привела к гибели
многих тысяч человек, а также к изгнанию сотен тысяч сер¬
бов и цыган. «Мы, - признается Клинтон, - не слишком стро¬
1 С1агк К. Ор. с11., р. 201.
2 «Если бы Соединенные Штаты хотели остановить войну, они
поддержали бы план Вэнса-Оуэна», - справедливо замечает Д. Сайме
(ТЬе ЙаИопа! 1п1егез1. ДУт1ег 2005-2006).
75
го соблюдали эмбарго ООН на поставки. В результате хорваты
и боснийцы получили оружие... Мы также разрешили (читай:
«поручили». - К.Б.) одной частной компании отправить в Бос¬
нию отставных американских военных, которые стали ин¬
структорами в хорватской армии». Он также говорит об
«агрессивной роли Соединенных Штатов в противостоянии
с боснийскими сербами»1. У Милошевича были все основания
сказать: «В Хорватии Соединенные Штаты поддержали этни¬
ческую чистку сербов. Я надеюсь (и зря! - К.Б.), вы не попы¬
таетесь изгнать сербов из Косово»2.
США прежде всего принадлежит также заслуга в том, что
у сербов, по выражению американской прессы, «выбомбили»
подпись под заключенными в 1995 г. Дейтонскими соглаше¬
ниями «об урегулировании» в Боснии. Вашингтон и есть
главный творец этих соглашений. Причем в ходе их подготов¬
ки зам. государственного секретаря Р. Холбрук абсолютно
не считался с представителями других стран3.
Политику грубого давления и враждебности к сербам
США проводили и после Дейтонских соглашений. Специаль¬
ный представитель американского президента в Боснии
Р. Гелборд и верховный представитель ООН Г. Вестендорп
вели себя как военные коменданты, особенно в отношении
Сербской Республики. Они беспардонно вмешивались в поли¬
тическую жизнь республики, направляли ультиматумы ее
правительству, оспаривали решения Конституционного суда,
посылали войска, чтобы закрыть неугодные телестанции
и газеты или занять государственные учреждения. Состояв¬
шаяся в декабре 1997 г. конференция участников Дейтонско¬
го соглашения даже предоставила полномочия Вестендорпу
смещать неугодных должностных лиц Боснии. Он взял на
себя и решение о том, каким будет ее государственный флаг.
У правительства республики были все резоны заявить, что
«в программе полной реорганизации» сербского радио и теле¬
видения, как и в других силовых акциях НАТО, «содержится
элемент оккупации».
Таким образом, смысл боснийской операции ООН, а прак¬
тически НАТО свелся к попытке группы государств во главе
с США, положив конец братоубийственной войне (начавшей¬
1 Клинтон Б. Моя жизнь. М., 2005. С. 798, 751.
2 А1Ъп§к1 М. Ор. сИ., р. 410.
38ипс1ау Типез, 1997, 15 ^пе.
76
ся, впрочем, и не без их вины), силой и в соответствии с их
интересами определить государственную и политическую
организацию жизни народов Боснии1. Насколько успешно?
«Дейтонское соглашение, - писала к десятилетию его
заключения американская «Интернэшнл геральд трибюн», -
не сумело обеспечить работающее урегулирование для уп¬
равления Боснией»2.
Творцам Дейтона уже пришлось продлевать на неопреде¬
ленное время сроки пребывания натовских войск. Но некото¬
рые результаты боснийского эксперимента и последовавшей
вскоре атаки против Югославии очевидны: вместо Югославии,
государства «среднего калибра» с мощной тенденцией са¬
мостоятельности, создана «окрошка» из малых микрогосу¬
дарств с «прозападными» режимами, которым, скорее всего,
суждено зависимое положение. Зато - и в этой связи тоже -
влияние Соединенных Штатов стало доминирующим на Бал¬
канах, и они убедительно подтвердили свое «лидирующее
положение». Трофеем их «победы» стало и создание в Косово
«лагеря Бондстил» - крупнейшей заново созданной со времен
вьетнамской войны американской военной базы3.
Так на исходе XX столетия самым крупным междуна¬
родным событием вновь оказались войны, на этот раз раз¬
вязанные НАТО. Впервые за пол века с лишним после
разгрома гитлеризма Европа, пользовавшаяся миром даже
в эпоху «холодной войны», превратилась в театр военных
действий. Смысл югославской эпопеи без излишних «гума¬
нитарных» декораций с солдатской прямотой изложил гене¬
рал Лесли Кларк, командовавший вооруженными силами
НАТО в период операции в Югославии: «Отлично то, что
теперь мир должен зарубить на носу - НАТО может и сде¬
лает все необходимое, чтобы защитить жизненные интересы
Запада»4.
1 «Решение требовать создания многонационального государства,
открыто отвергаемое двумя из трех национальностей, было продикто¬
вано отнюдь не гуманитарными соображениями. Это было политиче¬
ское решение» (Киссинджер Г. Дипломатия. С. 30).
2 ТЬе 1п1егпа1юпа1 НегаЫ ТпЬипе, 2005, 27-28 Аи&из!. Еще безот¬
раднее суждение журнала «Ньюсуик»: «Этнические трения по меньшей
мере хуже, чем перед войной». Не лучшие оценки дают и европейские
авторы (Б1е 1п1егпаПопа1е Ро1Шк, 2005, № 4, ЗиИ-Аи&из!).
3 ТЬе ОагсИап, 2007, 13 Зипе.
4 ТЬе 1п1егпа11опа1 НегаЫ ТпЬипе, 2000, 3 Мау.
77
Ведомые США страны альянса на глазах всего мира в
марте 1999 г. атаковали - без объявления войны - суверенное
государство. Иначе говоря, совершили акцию, которая по
всем законам международного права подпадает под опреде¬
ление агрессии1. При этом наряду с военными объектами
безжалостно уничтожались гражданские сооружения: мосты
и дороги, жилые здания и государственные учреждения, про¬
мышленные предприятия и телецентры. Был день, когда
Белград поразили 650 бомб и ракет. На многие сотни шел счет
невинных жертв - женщин, стариков, детей, как сербов, так
и албанцев. Всё это натовский представитель Дж. Шаи, по¬
хваляясь бомбовыми достижениями НАТО, с легкостью не¬
обычайной называл «побочным ущербом» (со11а1ега1 йатаде),
а западные журналисты - «щепетильными фактами».
Невозможно было без ужаса и гнева смотреть на телевизи¬
онные экраны: развороченные стены госпиталя в Нише, по¬
кореженные остовы автобусов в Приштине, распятая колонна
беженцев-косоваров в Корише. И повсюду обезображенные
трупы, трупы, трупы... Досталось и иностранным посоль¬
ствам (Китая, Италии, Индии, Швеции и др.), и соседним
странам - Болгарии, Румынии, Венгрии: их тоже не обошли
натовские ракеты.
Разрекламированные точечные удары обернулись тоталь¬
ной войной, которая восстанавливала в памяти хвастливые
заявления генералов вьетнамской войны относительно их
намерения «вбомбить» Вьетнам в каменный век. Впрочем, од¬
но американское издание - газета «Вашингтон тайме» - при¬
думала приличествующий этому случаю термин «&е зетей»,
то есть «быть сербированным».
Гонимые натовскими бомбежками и сербскими военными,
более 700 тысяч косоваров покинули родные места и искали
убежище в соседних странах. Их наплыв дестабилизировал
там ситуацию, вызывая опасную напряженность и реакцию
отторжения. Такими были, по оценке английского журнала
«Экономист», «гнетущие результаты бомбардировочной кам¬
пании НАТО»2.
Спрашивается, во имя какой сверхзадачи страны, которые
считаются и сами себя считают цивилизованными, расстре¬
1 19 демократий НАТО грубо нарушили Устав ООН (ТЬе Нтез,
2002, 6 Мау).
2 ТЬе Есопогтз!, 1999, 24 АргН.
78
ливали маленькую Югославию? Предотвращение этнических
чисток и репрессий - говорили руководители НАТО. Что ж,
этот мотив несомненно сыграл свою роль. Обращение юго¬
славских властей с косоварами было неприемлемым. Но ведь
именно в связи с натовской «воздушной войной» в Косово
разыгралась не изобретенная во многом пропаганды ради,
а подлинная гуманитарная катастрофа. Число погибших от
рук натовских миротворцев во много раз превысило число по¬
страдавших во время волнений в Косово. И я думаю, будущим
американцам и европейцам предстоит извиняться перед сер¬
бами (так же, как перед палестинцами, иракцами, албанца¬
ми), как это делали или делают сейчас руководители их стран
в отношении индейцев, негров, африканцев, гватемальцев и т.д.
Трудно себе представить, что натовские стратеги исклю¬
чали подобный вариант развития событий. Редактор журнала
«Ньюсуик» Ф. Закария констатировал: «Не было исхода
беженцев до начала бомбежки»1. К тому же, как уже гово¬
рилось, этническая чистка сербов четырьмя годами раньше
в Сербской Крайне оставила Запад равнодушным. Более того,
администрация Клинтона «молчаливо поощряла эту самую
большую в то время этническую чистку всех балканских
войн»2. Отнюдь не собиралась НАТО бомбить и Турцию, защи¬
щая курдов, которые там подвергались в то время жесточай¬
шим преследованиям. Что уж говорить о судьбе изгнанных из
родных мест миллионов палестинцев!
Гораздо реже называлась другая, очень важная, если не
самая веская причина того, что НАТО развернула свою мощь
против Югославии. Эта страна стала первым крупным
полигоном в применении и испытании «новой стратегиче¬
ской концепции» альянса. Лидеры НАТО, в первую очередь
США, явно намеревались «въехать» на свой юбилейный сам¬
мит в Вашингтоне на волне успеха югославской операции,
имея уже за плечами свидетельство жизненности новой докт¬
рины, которую предстояло утвердить в американской столице.
Вашингтон исходил из того, что югославская операция -
это пробный камень, первая акция по легитимизации новой
1 Ке^з^еек, 1999, 17 Мау. О том же говорил Г. Киссинджер: «По¬
явление тысяч беженцев, не сходивших с экранов телевизоров после
начала натовских бомбежек, в гораздо большей степени было резуль¬
татом действий НАТО, чем их причиной» (Киссинджер Г. Нужна ли
Америке внешняя политика. С. 295).
2 ТЬе Тппез, 1999, 12 АргИ.
79
натовской доктрины, - военных действий против суверенных
государств в обход ООН, в нарушение действующего между¬
народного права. Легитимизации - совершенно нового рода
в мировой практике. Более того, в администрации Клинтона
рассчитывали, что это установит «полезный прецедент».
Когда министр иностранных дел Англии Робин Кук в разгово¬
ре с М. Олбрайт поставил вопрос о резолюции ООН, ссылаясь
на то, что юристы заявили ему о необходимости мандата со
стороны Совета Безопасности, чтобы альянс мог действовать,
Олбрайт посоветовала ему «обзавестись другими юристами»1.
Именно Вашингтон продиктовал соответствующее реше¬
ние альянса. Как пишет Олбрайт, США «проталкивали (слово
самой Олбрайт. - К.Б.) ясное решение альянса по Косово» и,
действуя не без лукавства, стремились всё же втянуть в свое
предприятие, хотя бы частично, ООН, чтобы замаскировать
ооновской этикеткой ее противоправный характер. Учиты¬
вая, что их замысел использовать силу не встретил бы поддер¬
жки, они стали действовать обходным путем - пробивать
резолюцию, «объявляющую ситуацию в Косово угрозой миру
и безопасности», признается Олбрайт2. При этом изначально
имелось в виду практически выйти за ее пределы.
Именно США обеспечили 70-80% огневой мощи, которая
обрушилась на Югославию, планировали налеты и поставля¬
ли разведывательную информацию, определявшую цели бом¬
бардировок, командовал операцией американский генерал.
Когда президент Клинтон, делая серьезный вид, заявил, что
поддерживает решение Соланы3 начать воздушные налеты на
Югославию, это могло вызвать лишь ироническую улыбку
или же отвращение от столь явного фарисейства.
Именно США, резонно осуждая карателей Милошевича,
в то же время фактически поддерживали «армию освобожде¬
ния Косово» (КЬА), которая терроризировала сербов. В июле
1 А1Ъп§Ы М. Ор. сИ., р. 384.
21Ыс1, р. 388, 410. Журнал «Тайм» назвал войну против Югославии
«войной Мадлен». Именно она на всех этапах югославской операции -
от дипломатической до бомбардировочной фазы - выкручивала руки
как югославам, так и нередко союзникам. «Дипломатическая специ¬
альность Олбрайт, - пишет американский автор, - читать лекции дру¬
гим правительствам, использовать язык угроз и безвкусно хвастаться
мощью и добродетелями своей страны» (ТНотаз У7.Ь, Мас1е1ете А1Ъп&Ы
апё Ке^ Атепсап 01р1отасу, 2001. Р. 165).
3 В то время Генеральный секретарь НАТО.
80
1998 г. - месяц, когда КЬА развернула свое летнее наступле¬
ние, - американские представители к раздражению европейцев
стали встречаться с ее руководством. США даже хотели воору¬
жать КЬА, но отказались, опасаясь раскола НАТО. Практиче¬
ски поддержкой «армии» были и американские предложения,
которые «не закрывали дверь для независимости в конечном
счете», они предусматривали, что после войны суверенитет
Югославии над Косово будет «только номинальным».
За всем развитием событий вокруг Югославии без труда
угадывались жесткость и прямолинейность политики Со¬
единенных Штатов. Вашингтону при этом приходилось
преодолевать сопротивление европейских союзников - фран¬
цузов, итальянцев, немцев, некоторых других. «Администра¬
ция заключила, - рассказывает С. Сестанович, - что лучший
путь преодолеть разногласия - это, прежде всего, перестать
прислушиваться к мнению союзников». Именно США реши¬
тельно отклонили предложение французского министра ино¬
странных дел Ю. Ведрина, выступавшего за отсрочку санкций,
ясное осуждение действий «армии освобождения Косово»
и четкое заявление о «неприемлемости независимости Косово».
А Олбрайт даже пришлось попросту дезавуировать специаль¬
но созданную «контактную группу» по югославскому вопросу
во главе с германским министром иностранных дел К. Кин¬
келем, заявив, что она не является подходящим институтом,
чтобы противостоять Милошевичу.
И именно США отвергли французское предложение сде¬
лать, в расчете на уступки Милошевича, паузу через несколь¬
ко дней после начала бомбардировок, что могло бы спасти
многие жизни. Вашингтон не хотел никакого компромисса,
он помешал бы достижению не слишком рекламируемой цели
операции: убрать Милошевича и его «антизападный» режим.
Что и говорить, можно понять стремление ликвидировать
недемократический режим Милошевича, если бы это не де¬
лалось извне, да еще с помощью бомб и ракет. Непонятно,
однако, почему такая ракетно-бомбовая привилегия была ад¬
ресована именно Югославии - далеко не единственной стране
на нашей грешной Земле, где демократизм руководителей
оставляет желать много лучшего? И неужели выжигание це¬
лой страны приемлемая цена и наилучший путь для установ¬
ления демократических порядков? И сколько людей «право¬
мерно» убить, сколько жилищ сравнять с землей, сколько
дорог и мостов разрушить, чтобы достичь подобной цели?
6 - 2294
81
Вашингтон был главным архитектором совещания на
французском курорте Рамбуйе в феврале 1999 г. и несет не¬
малую долю ответственности за его провал. Не для того, чтобы
оправдать югославскую позицию, а истины ради следует за¬
метить, что натовские политики, в частности и Олбрайт, лгут,
когда заявляют, что «языку бомб не было альтернативы»,
поскольку Бел град-де отказывался от переговоров. На деле
США, натовцы (хотя далеко не все) как в Рамбуйе, так и после
этого общались с югославским руководством лишь посредством
ультиматумов. По авторитетному свидетельству Г. Киссинд¬
жера, в Рамбуйе были не переговоры, как часто утверждают,
а ультиматум1. Причем, хотя формально там председатель¬
ствовали министры иностранных дел Англии и Франции, всё
происходило «под эгидой государственного секретаря США»2.
Направившийся в Белград после провала в Рамбуйе посла¬
нец НАТО Р. Холбрук (опять американец!) по прибытии в юго¬
славскую столицу в свойственной с некоторых пор дипломатии
США властно-бесцеремонной манере так и заявил: «Я при¬
ехал не вести переговоры, а предъявить ультиматум». Когда
же Милошевич по окончании последней беседы с ним спросил:
«Когда мы встретимся вновь?» - последовал ответ: «Никогда»3.
Соединенные Штаты явно не стремились к мирному урегули¬
рованию. Их предпочтительной целью была война, полная,
показательная капитуляция сербов.
Югославская авантюра - это не просто «ужасная ошибка»
Вашингтона, как предпочитали думать те, кому трудно пере¬
жить крушение своих американофильских иллюзий, но «нор¬
мальное» проявление политики США в последнее десятилетие
XX века. Это, собственно, признают сами ее авторы. Ошибка
произошла лишь в том, что ее организаторы недооценили стой¬
кость сербов, их приверженность таким ценностям, как незави¬
симость и достоинство4. Они выдержали два с половиной месяца
страшных бомбардировок и капитулировали только под давле¬
нием своего недавнего союзника и друга - ельцинской России5.
1 Ме^з^еек, 1999, 31 Мау.
2 Киссинджер Г. Нужна ли Америке внешняя политика. С. 294.
3 ТЬе Типез, 1999, 12 АргП.
4 «Предполагалось, что всё будет закончено за 48 часов, потом за
72 часа» (Жоодьиагй В. 81аЪе о? Ьета1. М.У., 2006. Р. 81). Что ж, за¬
глянули бы хотя бы в исторические «святцы», которые напомнили бы
о поведении югославов в годы войны с гитлеризмом.
5 К этому вопросу мы еще вернемся.
82
Югославская драма имела не только тягостное политиче¬
ское измерение, но и моральное. На фоне безжалостных и
безнаказанных бомбардировок Югославии пришлось в оче¬
редной раз, как и после Вьетнама - и еще до кровопролитной
агрессии против Ирака, - констатировать: увы, и демократи¬
ческие государства способны опускаться ниже элементарной
нравственной планки. На память невольно приходит афоризм
великого немца К. Вебера: «Цивилизованная дикость - самая
худшая из всех дикостей».
События вокруг Югославии были отмечены еще одним
тревожным феноменом, опасность которого с течением времени
только возрастает. Мы живем в эпоху, когда информацион¬
ное оружие, информационная война соревнуются в значении
и эффективности с оружием военным. Развязанная против
сербов агрессия явилась в некотором смысле и «телевизионной
войной», подготовленной телевидением, его сомнительным
триумфом. Оправдывая деятельность альянса, английский
«Экономист» писал: «С правовой точки зрения эта война
НАТО против Сербии может быть оспорена... Но ощущение
законности в наши дни по большей части формируется высшим
арбитром в современных делах - общественным мнением.
До сих пор в странах НАТО люди в соотношении 2:1 поддер¬
живают войну1».
Если считать это рассуждение весомым, тогда получается,
что был прав и Милошевич: ведь в сопротивлении НАТО его
поддерживали сербы, и побольше, чем две трети. Но главный
подводный камень в этой аргументации в том, что обществен¬
ным сознанием ныне весьма активно манипулируют с помо¬
щью СМИ. И круг, таким образом, замыкается, приводя снова
к тем, кому дано замышлять и начинать войны.
Югославские события яркий тому пример. В преддверии
и особенно с началом налетов на Югославию большая часть
западных СМИ развернула оглушительную истерическую
кампанию по промыванию мозгов. Потоком лилась информа¬
ция, рисующая искаженную картину, и нередко всё время
отдавалось описанию тягот албанских беженцев, но мельком
говорилось, если вообще говорилось, о разрушительной кро¬
вавой дани, которая взималась с сербов. Пространно тиражи¬
1 Но это свое демократическое суждение журнал почему-то воздер¬
живается применять к иракскому досье. Как известно, подавляющее
большинство англичан против агрессии в Ираке.
6*
83
ровалась натовская дезинформация - от лживых опровер¬
жений сообщений относительно пораженных гражданских
объектов до фантастических рассказов о расстреле ста тысяч
мужчин-косоваров (их повторил британский министр оборо¬
ны Ричардсон) или о том, будто сербы принуждают албанцев
облачаться в оранжевую форму и хоронить мертвых аккурат¬
но рядами - в могилах, обращенных к Мекке, и т.д. и т.п.
Оказывалось откровенное давление на отдельных журнали¬
стов (в частности, английских, итальянских и немецких), ос¬
мелившихся делать объективные репортажи.
Вот, например, как НАТО реагировало на сообщение (пол¬
ностью подтвердившееся) о том, что бомбы поразили колонну
беженцев в районе Приштины, убив 77 человек.
Среда, 14 апреля, утро: «Мы ударили по сербскому кон¬
вою. У нас очень твердые доказательства того, что сербы за¬
тем отомстили, атаковав колонну беженцев» (генерал Кларк,
командующий силами НАТО).
Среда, 14 апреля, вечер: «Мы полностью убеждены, что
атаковали военные машины. Мы, вполне понятно, проанали¬
зируем, что там произошло, чтобы выяснить, имеется ли там
какая-либо проблема» (Кеннет Бэком, представитель Пента¬
гона).
Четверг, 15 апреля, вечер: «Вы не можете иметь такого
рода конфликт без ряда ошибок, подобных нынешним. Это не
безупречный бизнес» (президент Клинтон).
Суббота, 17 апреля, вечер: «Я хочу предупредить вас, что
в этом были также моменты, которые мы никогда не поймем»
(снова генерал Кларк).
И еще один пример беззастенчивого вранья: пресс-делегат
НАТО Джеми Шаи сообщил, как он выразился, «абсолютно
точную и подтвержденную информацию» о захвате в плен двух
пилотов сбитых югославских самолетов МиГ, пытавшихся
атаковать миротворческие силы НАТО в Боснии. Позднее
альянс, однако, был вынужден признать, что этих пленных
не существует. Более того, что истребители МиГ не приспо¬
соблены для атак против наземных целей.
В свете этих событий с неожиданной стороны стала смот¬
реться и проблема прав человека. «Права человека» - ныне
общепризнанная ценность, причем в немалой степени благо¬
даря усилиям Соединенных Штатов. Но в Югославии впервые
«защита» этих прав была использована Вашингтоном и неко¬
торыми его союзниками как мандат на попрание международ¬
84
ной законности. С тех пор это закреплено в политическом
арсенале НАТО.
Думается, из-за гуманитарного «шлейфа», который тя¬
нулся за югославской операцией НАТО и активно подчерки¬
вался усилиями западных политиков и средств массовой
информации, ее значение не было оценено мировой общест¬
венностью в должной мере. Между тем югославская драма
стала своего рода рубежом в новейшей истории международ¬
ных отношений.
Агрессией против Югославии была в постконфронтацион¬
ный период заново как бы придана святость силе как инстру¬
менту политики, открыт путь к целой полосе разного рода
военных «предприятий» (Афганистан, Ирак, «война против
терроризма», вооружение Грузии и т.д.). Американская доро¬
га в Багдад, да и Кабул, шла через Белград.
В югославской операции воплотились стремление Соеди¬
ненных Штатов и их союзников поставить НАТО над ООН,
придать альянсу наступательный характер вопреки его устав¬
ной оборонительной функции, превратить блок - разумеется
под американской эгидой - в полицейского, чьи территори¬
альные и иные амбиции и полномочия, включая проведение
военных акций, определяются им самим1. При этом объявля¬
ющий себя инструментом стабильности Североатлантиче¬
ский союз выступил как мощный фактор дестабилизации.
Наконец, югославский поход был использован Вашингто¬
ном для укрепления своей хватки над Европой. Огромный
ущерб претерпела Организация Объединенных Наций, как
бы предваряя свой еще больший иракский афронт.
И последнее, чего нельзя не коснуться в связи с югослав¬
ской темой, - это суда над Милошевичем. Он был объявлен
военным преступником еще в ходе бомбардировок, а затем
экстрадирован из Югославии и передан организованному
победителями Международному суду в Гааге.
Бесспорно, появление на скамье подсудимых и осуждение
диктатора могли бы стать символом окончания эпохи безна¬
1 «Требования Рамбуйе, - констатирует Г. Киссинджер, - явились
поворотным пунктом в истории атлантического альянса, поскольку
они предполагали (выделено мной. - К.Б.) ведение войны группой
государств, которые не раз подчеркивали сугубо оборонительный ха¬
рактер своего союза, в том числе и тогда, когда убеждали Россию со¬
гласиться на расширение НАТО» (Киссинджер Г. Нужна ли Америке
внешняя политика. С. 296).
85
казанного глумления правителей над «своими» народами,
торжеством международного правосудия, как это трактова¬
лось многими СМИ, в том числе, разумеется, российскими,
где особенно выделялся своим публицистическим оргазмом
Л. Радзиховский. Так это было бы, если бы... К сожалению,
слишком многое говорит о том, что суд в Гааге имел тенден¬
циозно политический характер и служил инструментом
НАТО. Это подтвердила и сама Карла дель Понте, правда, после
того, как покинула должность прокурора в Гааге. В сенсаци¬
онной книге «Охота: я и военные преступники» она рассказа¬
ла, как еще в 1999 г. (как раз тогда, когда НАТО начала свою
«гуманитарную» интервенцию) нынешние лидеры косовских
албанцев наживались на торговле внутренними органами
похищенных 300 молодых сербов. Карла дель Понте объясни¬
ла и мотивы Запада, закрывавшего глаза на эти преступле¬
ния: «Преследование военных преступников в современном
мире - дело исключительно политическое, и, если бы о пре¬
ступлениях албанцев стало известно, ни о какой независимо¬
сти Косово не могло быть и речи»1.
Связанные с процессом обстоятельства побуждают задать¬
ся вопросом о подлинных мотивах экстрадиции Милошевича
и самого суда (кстати, финансируемого США), а также эвен¬
туального осуждения бывшего президента Югославии. Судя
по всему, мотивом натовцев было отнюдь не примерное нака¬
зание «преступника против человечности», а очередная по¬
пытка легитимизировать в глазах общественности военные
действия против Югославии.
Остается добавить, что большая группа европейских, канад¬
ских и американских юристов с международной репутацией,
включая бывшего министра юстиции США Р. Кларка, поддер¬
жанные организацией «Международная амнистия», обратилась
в Гаагский трибунал с требованием расследовать преступления
против человечества, совершенные НАТО в ходе югославской
операции. В их руках было огромное количество свидетель¬
ствующих об этом материалов. Поначалу Карла дель Понте
публично объявила, что будет расследовать действия НАТО.
Однако «в итоге, - свидетельствует Г. Киссинджер, - пред¬
почла не расследовать обвинения на том сомнительном осно¬
вании, что невозможно получить свидетельские показания»2.
Литературная газета, 2008, 9-15 апреля.
2 Киссинджер Г. Нужна ли Америке внешняя политика. С. 316.
86
Другим наглядным примером силовой политики Вашинг¬
тона в послевоенные годы может служить Ирак. Возглавив
отпор агрессивной авантюре Саддама Хусейна, США, несом¬
ненно, послужили общечеловеческому делу. Правда, в том,
что касается их иракского досье, существует одно темное
пятно, это - позиция администрации накануне вторжения
Ирака в Кувейт.
Известно, что одиозность С. Хусейна и его режима не
мешала Вашингтону стремиться к интенсивному развитию
отношений с Багдадом. С ним поддерживались активные
экономические связи, ему помогали строить непомерную
военную машину, и в частности предприятия, производив¬
шие химическое оружие1. США поддерживали Ирак в ходе
войны с Ираном и только в 1979-1982 гг. продали ему ору¬
жия на 6,5 млрд. долларов.
В декабре 1983 г. по поручению президента Рейгана Баг¬
дад посетил Д. Рамсфелд. Вслед за этим, по данным У. Полка,
бывшего сотрудника Госдепартамента и профессора Гарвард¬
ского университета, последовали поставки кассетных бомб
и другого оружия из США и - по их «поручению» - из других
стран2.
В сентябре 1988 г. американский Сенат единогласно при¬
нял «Акт о предотвращении геноцида», согласно которому
запрещалось предоставление США Ираку займов, военной
и невоенной помощи, а также импорт оттуда нефти. Однако
усилиями администрации Рейгана этот закон был заблокиро¬
ван в Палате представителей.
В июле 1990 г. администрация США дала согласие на про¬
дажу почти на 5 млн. долларов продвинутого технологиче¬
ского оборудования для иракского исследовательского центра,
задействованного, как сообщалось, в развитии химического
и ядерного оружия. И это несмотря на то, что еще в 1989 г.
директор ЦРУ Уэбстер заявлял в Конгрессе, что Ирак явля¬
ется самым большим производителем химического оружия
в мире3. Как сообщала «Вашингтон пост», «за день до втор¬
1 В этом деле были задействованы, по некоторым данным, 208 за¬
падных компаний, в том числе 86 - западногерманских, 18 - амери¬
канских, 18 - английских, 16 - французских.
2 УУИНат Р. 11п(1ег81ап(1т& 1гач: ТЬе \УЬо1е 8ре11 о? 1гач1 Шз1огу,
?гот Сеп&Ыз КЬап’з Моп&о1з 1о 1Ье ОНотап Тигкз 1о 1Ье ВгШзЬ
Мап6а1е 1о 1Ье Атепсап ОссираНоп. Ы.У., 2005. Р. 53.
3 РгезЬоюИг С. Ор. сИ., р. 189.
87
жения в Кувейт администрация Буша одобрила продажу но¬
вейшего военного оборудования на 695 млн. долларов. Сделка
была лишь одной из многих в период между 1985 и 1990 г.
на общую сумму 1,5 млрд. долларов». Газета сделала вывод,
что «США помогли создать монстра, чтобы убить которого
они, в конечном счете, пошли на войну»1.
2 октября 1989 г. президент Буш выпустил директиву
(N80-26), которая подтвердила политику «привлечения»
Ирака2. Это произошло после того, как ЦРУ информировал
Белый дом о том, что Ирак форсирует свои программы, свя¬
занные с оружием массового уничтожения3. В конце 1989 г.
США предоставили гарантии для экспорта американского
зерна в Ирак на сумму в 1 млрд. долларов. В начале следую¬
щего года половина ее была задержана, поскольку Саддам
отказался, по словам Скоукрофта, от «линии, направленной
на то, чтобы ладить с США»4.
Когда «Голос Америки» в феврале 1990 г. позволил себе
критику в адрес иракского режима, Р. Доул, бывший канди¬
дат в президенты США, возглавлявший группу сенаторов,
принятых Саддамом Хусейном, принес извинения и инфор¬
мировал иракского лидера, что ответственный за передачу
журналист уволен. Саддам получил и формальные извинения
от Государственного департамента.
25 апреля 1990 г., через три недели после воинственной
речи С. Хусейна, в которой он угрожал применением хими¬
ческого оружия, Дж. Буш направил ему дружественное по¬
слание по случаю Рамадана, а затем и еще одно, поздравляя
с национальным праздником Ирака. Белый дом выступил
против выдвинутого в Сенате и Палате представителей пред¬
ложения о введении торговых санкций в отношении Ирака
в связи с его ядерной программой.
25 июля, за неделю до агрессии, когда признаки ее подго¬
товки были уже очевидны и иракские войска концентриро¬
вались на границе с Кувейтом, Саддам приглашает к себе
американского посла (им была Эйприл Гиллеспи) на разговор
тет-а-тет. Запись беседы попала в руки журналистов амери¬
канской телекомпании АБС и была предана гласности. Из нее
1 ТЬе \Уа8Ьт&1оп Роз1, 1992, 11 МагсЬ.
2 Оеогде Визк апс1 ВгепХ Зсоъисго/*. Ор. сИ., р. 316.
3ТЬе Мозсо^ Типез, 2001, 19 Ос1оЬег.
4 Оеогде Визк апс1 ВгепХ 8сои>сго?1. Ор. сИ., р. 307.
88
следует, что Эд Гиллеспи не только не дала отпор агрессив¬
ным речам иракского диктатора, но заняла весьма двусмыс¬
ленную позицию1.
Гиллеспи начала с заявления: «Я имею личную инструк¬
цию президента добиваться наилучших отношений с Ираком».
Затем, сказав, что президент «не объявит экономическую
войну Ираку», и отметив, что США «понимают» требования
Ирака, касающиеся нефтяных цен, она сделала весьма странное
добавление: «Но у нас нет определенного мнения относитель¬
но межарабских конфликтов, подобных вашим пограничным
спорам с Кувейтом. Наши инструкции предусматривают не
выражать мнение относительно этой проблемы, которая не
касается Америки (выделено мной. - К.Б.). Джеймс Бейкер
(госсекретарь. - К.Б.) отдал распоряжение нашему официаль¬
ному представителю подтвердить эту инструкцию»2.
То, что она далее выразила озабоченность массивным со¬
средоточением иракских войск на юге страны, никак не пере¬
крывало этого заявления, которое, по мнению наблюдателей,
вполне могло рассматриваться как «поистине зеленый свет
для Саддама Хусейна»3.
28 июля, то есть после информации ЦРУ о концентрации
на границе с Кувейтом 100-тысячной группировки, в том
числе элитной республиканской гвардии и 300 танков, после¬
довало послание Буша Саддаму, которое сам Бейкер расцени¬
вает так: «Ясно, что это послание не было достаточно твердым
и, придя через три дня после встречи с Гиллеспи, могло быть
интерпретировано им так, что мы не очень озабочены»4.
Наконец, хотя днем раньше ЦРУ уже сделало вывод о не¬
минуемости вторжения, Дж. Келли, заместитель госсекрета¬
ря, выступая в подкомитете Конгресса по делам Ближнего
Востока, отказался отвечать на настойчивые вопросы о том,
будут ли использованы войска США, если иракцы пересекут
границу Кувейта. Зато дважды подчеркнул, что у США «нет
договора об обороне с государствами Залива» и «нет специ¬
1 И8. Ыеугз апс1 ^УогЫ Керог!, 1992, 18 Мау.
2 8аИп§ег Р., Ьаигеп1 Е. Сиегге с1и СоИ. Ье с1о881ег зесге!, 1991,
Р. 82-84.
3 «Непростительно попустительствующим» назвала заявление
Гиллеспи американская газета «Интернэшнл геральд трибюн» (1992,
27 Мау).
4 Вакег е/. III. Ро1Шсз о? Бешосгасу. Кеуо1и1юп, \Уаг апс! Реасе
1989-1992. Ы.У., 1995. Р. 272.
89
альных обязательств перед Кувейтом в области безопасно¬
сти». Высказывания Келли в эти критические часы вполне
могли быть истолкованы как сигнал о том, что США не станут
вмешиваться. А 31 июля, за два дня до вторжения, Гиллеспи
заверяла иракцев, что Государственный департамент всё
еще добивается восстановления замороженных гарантий на
500-миллионный сельскохозяйственный заем1.
В 70-е годы в Советском Союзе получил некоторую изве¬
стность дипломный фильм одного из выпускников ВГИКа
«Альфонс XIII» - так звали прикормленного козла-вожака,
провокатора, чья роль состояла в том, чтобы завести стадо
в коридор, ведущий на бойню. В конце коридора внезапно
открывалась дверца, в которую и ускользал Альфонс, чтобы
повести на убой следующую партию скота. Сыграли ли неко¬
торые американские дипломаты роль Альфонса XIII или всё
дело в просчетах их бюрократической машины, непрофессио¬
нализме посла, на этот вопрос ответить не берусь, но сомне¬
ния подобного рода вполне правомерны.
Раджив Ганди в беседе с Горбачевым 23 февраля 1991 г.
говорил: «Во всей этой истории есть загадочный момент.
Иногда, анализируя американскую позицию, начинаешь за¬
думываться. Вспомним слова американского посла, сказан¬
ные незадолго до вторжения. Потом американцы заявили,
что это была ошибка, и все-таки практически дали иракцам
“зеленый свет”». А вот реплика Горбачева, которого трудно
обвинить в антиамериканских настроениях: «Такая версия
существует: США подтолкнули Ирак к агрессии, чтобы вме¬
шаться, причем по-крупному, и таким образом провести об¬
щую перегруппировку на Ближнем Востоке. Кажется, что это
грубая работа, но если посмотреть на то, что происходит сей¬
час, то ведь действительно американцы уничтожают Ирак как
крупную военно-политическую силу на Ближнем Востоке.
Это ведь не какая-то дикая страна, а мощный фактор, кото¬
рый мешает им на Ближнем Востоке. Так что это одна из воз¬
можных версий».
Как бы то ни было, Соединенные Штаты, сформировав
и возглавив коалицию, направленную на пресечение агрессии,
совершили благое дело. Но, конечно, это не исключает того,
что они обернули его на собственные, куда менее благие цели:
продемонстрировать мощь своих военных мускулов, сломать
1 И8. Ые^з ЭДЪгЫ Керог!, 1992, 18 Мау.
90
существовавшее геополитическое соотношение сил; сбросить
режим, опасный для американских позиций в регионе, и ут¬
вердить свой статус безраздельно доминирующей здесь силы;
укрепить положение Израиля, а также арабских союзников
Вашингтона, обеспечивающих бесперебойный приток деше¬
вой нефти1; создать условия для долговременного и более
широкого военного присутствия.
Однако одна из целей не была достигнута (или ее не поже¬
лали достигнуть): Саддам уцелел, и США сумели использо¬
вать этот факт для того, чтобы поддерживать напряжение
и внутри Ирака и вокруг него, стимулируя «полезную нервоз¬
ность» у арабских соседей, на протяжении 90-х годов. Вашинг¬
тон все это время бесцеремонно, как у себя дома, хозяйничал
в иракском небе, установив и на севере, и на юге Ирака за¬
претные зоны для полетов иракских самолетов и подкрепив
этот запрет барражированием своей авиации, получившей
приказ сбивать нарушителей. Акция мотивировалась заботой
об иракских шиитах, подвергающихся репрессиям со стороны
С. Хусейна. Наблюдатели, однако, отмечали: внезапно обуяв¬
шее Вашингтон сочувствие к шиитам было ему чуждо еще
полтора года назад, когда при жестоком подавлении их вос¬
стания, спровоцированного, кстати, американцами, погибло
до 150 тысяч человек. К тому же операции против шиитов
проводились главным образом силами наземных войск.
Установив почти на полтора десятилетия экономическую
блокаду, США не считались при этом с огромными тяготами,
на которые они обрекли население Ирака. За годы блокады
детская смертность от дистрофии в Ираке увеличилась более
чем на 3000%. Всего в результате недоедания и нехватки
медикаментов погибло около 1,7 млн. детей2.
Иракского диктатора, видимо, не слишком волновали
страдания рядовых иракцев. Однако не было заметно, чтобы
это очень волновало и Белый дом. Генсек ООН Кофи Аннан на
основе заключения экспертов о резком повышении детской
смертности в Ираке сделал вывод о необходимости увеличить
иракскую «нефтяную квоту», позволявшую ввозить продо¬
вольствие, но натолкнулся на возражения США. А мадам
1 Ехидные политики отмечали: если бы Кувейт производил мор¬
ковь, а не нефть, в высшей степени невероятно, что могла бы быть
создана великая коалиция, чтобы обратить вспять агрессию Ирака.
2 ТЬе Есопогшз!;, 2002, 14 8ер1етЬег.
91
Олбрайт, давая интервью телестанции Си-Би-Эс» в 1996 г.,
в ответ на вопрос ведущего Лесли Стеля: «Мы слышали, что
умерло полмиллиона детей как результат санкций. Это боль¬
ше, чем число детей, погибших в Хиросиме. И вы уверены,
что это подходящая цена? » - сказала: «Я думаю, что это очень
трудный выбор, но цена, мы думаем, приемлемая»1.
Если подвести некий итог стратегии и практическим
действиям Вашингтона после окончания «холодной войны»
в 90-е годы прошлого столетия, придется констатировать, что
в XXI век Соединенные Штаты вступили государством-геге-
моном, причем с явной тенденцией к расширению «ареала»
опекаемого ими пространства. Это был качественный сдвиг
в положении США, в их влиянии, за который предстояло
расплачиваться всему миру. Моноцентрическая система яви¬
лась вызовом человечеству, крупным шагом назад в направ¬
лении, противоположном естественному движению мировой
истории.
«Масштабы и влияние Соединенных Штатов как миро¬
вой державы сегодня уникальны, - писал тогда, в середине
90-х годов, 3. Бжезинский, - они не только контролируют все
мировые океаны и моря, но и создали убедительные военные
возможности для берегового контроля силами морского де¬
санта, что позволяет им осуществлять свою власть на суше
с большими политическими последствиями, их военные леги¬
оны надежно закреплены на западной и восточной окраинах
Евразии. Кроме того, они контролируют Персидский залив.
Американские вассалы и зависимые государства, и в их числе
те, кто стремится к установлению еще более прочных офици¬
альных связей с Вашингтоном, распространены по всему
евразийскому континенту» (выделено мной. - К.Б.)2.
Опыт 90-х годов показал, что в принципиальном смысле
политика Соединенных Штатов осталась неизменной и по
своему содержанию, и по своим приемам. Вместе с тем он дает
возможность выявить то, что можно считать характерными
чертами однополярного мира:
• наличие одной супердержавы, обладающей подавляю¬
щим превосходством в военной и преимуществом в других
категориях мощи, способной любыми способами (о чем заяв¬
ляется открыто) предотвратить появление соперников;
1 А1Ъп§к1 М. Ор. сЦ., р. 274-275.
2 Бжезинский 3. Великая шахматная доска. С. 33-34.
92
• мироустройство с доминирующим влиянием Соединен¬
ных Штатов, при котором зоной их жизненных интересов -
и, следовательно, зоной безопасности - объявлена практически
вся планета; система, где международные отношения факти¬
чески выстроены в несколько иерархических ярусов, а на
вершине, как демиург, восседают США, все же другие госу¬
дарства обречены не более чем на роль региональных держав;
• претензия гипердержавы на свою «исключительность»,
с особыми правами в международных отношениях, включая
привилегию абсолютного суверенитета и абсолютной безопас¬
ности;
• готовность и «право» державы-«носителя» однополяр-
ности самовластно прибегать к агрессивным акциям против
«непокорных» и «неугодных», наказывать их;
• мессианские амбиции гипердержавы, ее нацеленность
на распространение своей социально-экономической модели
и своего образа жизни и практические шаги, направленные
на то, чтобы навязать их другим странам;
• антидемократический, даже близкий к тоталитарному,
характер международных отношений, возрастание в них роли
силовых факторов со ставкой прежде всего на военную мощь;
• сохранение и расширение блоковой политики;
• понижение в международных отношениях уровня без¬
опасности и повышение в них конфликтного потенциала,
прежде всего из-за сохранения в различных частях мира
конфликтных зон;
• эрозия нормативной, структурообразующей и защитной
роли международной законности с неизбежными последстви¬
ями для престижа и авторитета ООН, для международной
морали;
• ограниченный внешнеполитический суверенитет мно¬
гих, если не большинства, стран, вмешательство гипердержа¬
вы в их внутренние дела;
• активная экспансия гипердержавы с целью установле¬
ния своего контроля над жизненно важными природными
ресурсами;
• «упаковка» гипердержавой своей гегемонистской поли¬
тики в демократические одежды, украшение ее оглушающей
демократической риторикой;
• растущее, как правило, несогласие государств мира
с установленным Соединенными Штатами международным
порядком и присвоенными ими «правами».
93
«РЕВОЛЮЦИЯ» БУША
-ХЗ&-
1. «Доктрина Буша»
и ее неоконсервативные предтечи
Джордж Буш-младший, 35-й президент Соединенных Шта¬
тов Америки, пришел в Белый дом на рубеже XX и XXI вв. -
5 января 2000 г. К тому времени однополярный мир уже стал
фактом, с которым большая часть человечества смирилась.
И это лишь подхлестнуло имперские амбиции Вашингтона,
которые приобрели поистине глобальный размах. Восьмилет-
нее президентство Дж. Буша-младшего можно охарактеризо¬
вать как попытку эти амбиции реализовывать.
«Бушизм» заявил о себе не сразу. Поначалу политика
нового президента, казалось, ничего в этом смысле не пред¬
вещала - ведь Буш вел свою предвыборную кампанию 2002 г.
под флагом острой критики «интервенционизма» Клинтона,
его «ненужных» зарубежных вмешательств - в Сомали, Гаити,
на Балканах1. Он даже заявлял: «Если мы будем надменным
самонадеянным государством, они (другие государства. - К.Б.)
будут видеть в нас такое государство. Но если мы будем скром¬
ным государством, они будут уважать нас». В первом случае,
предостерегал он, США будут отталкивать2.
Перемены начались после террористической атаки 11 сен¬
тября 2001 г. Трагедия явилась шоком для всех американцев,
пошатнув один из столпов их веры в свою исключительность -
представление о неуязвимости Соединенных Штатов как их
привилегии от рождения и создав благодатную почву для
«продажи» обществу военно-политических авантюр руковод¬
ства страны.
Однако реальные тенденции и идеологические предпосыл¬
ки начавшихся после 11 сентября перемен складывались и
1 Критики даже считают «доктрину Буша» величайшим предатель¬
ством его предвыборной риторики (ТЬе Т1тез, 2004, 6 8ер1етЬег).
2 ТЬе 1п1егпа1;юпа1 НегаЫ ТпЪипе, 2002, 15 ^пе.
7 - 2294
97
сложились значительно раньше. Трагедия дала этим тен¬
денциям выход.
Еще в 80-е годы из консервативного крыла американского
истеблишмента выделилась группа политических деятелей,
политологов, публицистов (часть ее окружала Джорджа
Буша-младшего), которые получили известность как неокон¬
серваторы, или, в сокращенном варианте, неоконы (кличку
эту дали их оппоненты слева).
Наиболее известные неоконсерваторы - Дж. Муравчик,
Р. Перл («гуру» неоконов), И. Кристол, Р. Кейган, П. Вулфо-
виц, Д. Фейт, Ч. Краутхаммер, Б. Пайпс, Н. Подгорец, Эл Коган
и другие. Политически и идеологически весьма близки им были
люди, входившие в администрацию: Д. Рамсфелд (министр
обороны) и Д. Чейни (вице-президент).
Неоконов отличала напористость и сплоченность. Неда¬
ром их называют частенько «кликой» или даже используют
в отношении их слово «саЬа1» (клика заговорщиков)1. Первое
поколение неоконсерваторов 60-х годов, предшественники
нынешних неоконов, было представлено людьми, отколовши¬
мися от демократов, критиковавшими либеральный истеб¬
лишмент, резко выступавшими против разрядки и всячески
ей противившимися.
Думается, как само превращение неоконсерваторов в
идеологически влиятельное течение, так и их активизация
в 90-е годы связаны с коренным геополитическим переломом
в мире.
Если неолиберализм означает не вполне легитимное, сильно
поправевшее дитя либерализма с уклоном в социал-дарвинизм,
то неоконсерватизм - это консерватизм, резко шагнувший
вправо, склонный к политическому радикализму. Базовый
элемент идейного арсенала неоконов - упоение и опьянение
силой. Это их символ веры, их божок. При этом они убеждены
(или убеждают себя) во всемогуществе Соединенных Штатов
и их миссии переделать мир по своему образцу и подобию.
Речь, разумеется, идет главным образом о силе военной.
Кстати, именно неоконы, оказавшись в президентской адми¬
нистрации, шаг за шагом способствовали трансформации
США в «милитаризированное государство нового типа»2.
Игнорируя накопленный исторический опыт, мнение автори¬
1 ТЬе Есопогшз!;, 2003, 26 8ер1ешЬег.
2 Ье Мопбе сЩЯотаИдие, 2004, Магз.
98
тетов политической и социологической мысли, они приписыва¬
ют военному фактору созидательную и, по существу, главен¬
ствующую роль в общественных процессах. Строго говоря, они
не слишком далеки от знаменитой формулы Мао Цзэдуна -
«винтовка рождает власть». Только они ведут речь о насаж¬
даемой власти в чужой стране, притом власти - по риторике
неоконов - демократической.
Непременное, предварительное условие достижения такого
рода целей - устранение СССР с «мировой шахматной доски».
«С исчезновением Советского Союза, - пишет Ч. Краутхам-
мер, - мы вступили в уникальный период мировой истории,
в однополярную эру, в которой Америка располагает (букваль¬
но в тексте «наслаждается». - К.Б.) превосходством мощи
больше, чем любая другая держава за 500 лет существования
современной системы государств»1. И потому уход со сцены
Советского Союза, главной силы сдерживания США, неокон¬
серваторы истолковали как карт-бланш для нынешней аме¬
риканской политики, США сочли, что они могут отныне
делать всё или почти всё, что хотят.
Неоконсерваторы давно и много теоретизировали относи¬
тельно восхождения США к имперскому положению. Они
всячески подчеркивали и подчеркивают огромную разницу
в мощи между Соединенными Штатами и остальным миром
(она, мол, «больше, чем даже преобладание Рима на пике ее
империи»2) и считают необходимым, чтобы это превосходство
наращивалось во имя сохранения однополярного мира. Кста¬
ти, этот термин - политический лозунг и образ, обслужива¬
ющий интересы неоконсервативных сил, - родился именно
в их среде (его авторство принадлежит тому же Краутхаммеру).
Неоконы решительно выступали (и выступают) за укреп¬
ление военного потенциала «путем реорганизации военных
сил и форсированного обращения к новой технологии с целью
вернуть войне ее функцию орудия внешней политики»3. Ро¬
дившийся в недрах Пентагона в феврале 1992 г. документ
«Руководство по военному планированию» был подготовлен
для Дика Чейни, тогдашнего министра обороны, группой
функционеров этого министерства и Государственного де¬
1 Кгаи1каттег С. 1п Бе^епзе о? БетосгаИс КеаИзт // ТЬе МаИопа1
Шегез!, Га11 2004.
2 ТЬе МаИопа1 ГгЦегез!;, 8иттег 2004.
3 Ье Мопёе сЩЯотаИдие, 2004, Магз.
7*
99
партамента во главе с его заместителем неоконсерватором
П. Вулфовицем (кстати, получившим кличку «князь тьмы»)
и И. Либби1.
Этот документ недвусмысленно объявлял цели политики
национальной безопасности страны в период после «холодной
войны»: закрепление гегемонии США, их положения един¬
ственной сверхдержавы, решительную нейтрализацию любых
попыток не только вчерашних противников, но и союзников
(вроде Германии и Японии) соперничать с Вашингтоном,
удерживание «других потенциальных конкурентов» даже от
намерения играть значительную региональную и тем более
глобальную роль2.
Одновременно документ определял военную мощь как
основной инструмент доминирования Соединенных Штатов
и ратовал за их единоличное одностороннее «мускулистое
вмешательство»3. В нем за десять лет до «новации» президен¬
та Буша-младшего была сформулирована и идея упреждаю¬
щего удара (ргеиепНие аИаск)А.
Столкнувшись с острой критикой в политических кругах5,
во влиятельных органах массовой информации в США и за
рубежом составители доклада были вынуждены смягчить или
даже убрать наиболее одиозные положения. В то же время
многие из вызвавших наиболее острую реакцию разделов
проекта остались и в новом варианте, хотя и в завуалирован¬
ной форме6.
Неоконсерваторы провозгласили смену эпох - эпоха «сдер¬
живания» и устрашения осталась позади, наступило время
1 Руководитель аппарата вице-президента Чейни, уволенный со
скандалом в связи с разглашением им имени секретного сотрудника
ЦРУ - жены американского дипломата Вильсона «в отместку» за его
заявление, опровергавшее утверждения администрации о закупке
Ираком урана в Нигере.
2 ТЬе ^УазЫп^оп Роз1, 1992, 24 Мау.
3 ТЬе 1п1егпа1;10па1 НегаЫ ТпЪипе, 1992, 25 Мау.
4 Через десятилетия, пишет «Экономист», оба положения были
освящены как официальная политика в «Стратегии национальной без¬
опасности» 2002 г. (ТЬе Есопопиз!, 2003, 24 Арп1).
5 В США так прореагировали представители как правого, изоляцио¬
нистского, так и умеренного крыла политического спектра - от П. Бью¬
кенена до сенатора Тсонгаса. Сенатор Дж. Байден, член комитета
по иностранным делам, заявил, что «взгляд Пентагона возвращается
к старому представлению о США как мировом полицейском».
6 ТЬе ДУазЫп^оп Роз1, 1992, 24 Мау.
100
американского управления миром. Весной 1997 г. Кристол
и Кейган создали для продвижения такого рода идей «Проект
для Нового американского столетия» - хорошо финанси¬
руемую организацию (которая поддерживалась Вулфовицем
и Чейни). В сентябре 2000 г. участники «Проекта» заявили,
что жаждут нового Пирл-Харбора для того, чтобы «катализи¬
ровать» американский народ на поддержку планов мировой
геополитической гегемонии США на основе применения воен¬
ной силы. Кстати, таким Пирл-Харбором и стали произошед¬
шие год спустя события 11 сентября 2001 г., что побуждает
немалое число наблюдателей считать их спровоцированными
самой американской администрацией.
Слияние с американским национализмом, притом с его
агрессивной разновидностью, эксплуатация этого фактора -
характерная черта неоконсерватизма. Всемерный акцент на
«американской исключительности» - это его плоть1.
Естественным продолжением таких идей и в этом случае
является переход на позиции апологии колониальных империй,
особенно английской, охаивание национально-освободитель¬
ных движений, утверждение, что после ликвидации колони¬
ального управления в большинстве бывших колоний ничего
стоящего не было сделано, и т.д. и т.п. Издатель «Нэшнл
ревью» Рич Лоури даже провозгласил: «Никто не хочет ска¬
зать об этом громко, но мы все теперь колониалисты».
Неоконсерваторы рассматривают мир через манихейские
очки - в терминах зла и добра, что имеет и религиозный
подтекст, учитывая (или отражая) рост религиозных настро¬
ений и религиозного фундаментализма в США. Они считают,
что США благодаря своей мощи, «моральной непогрешимо¬
сти», своей роли как непревзойденной универсальной модели
демократии, выполняя возложенную на них историей (или
небесами) миссию, имеют право, более того, обязаны исполь¬
зовать силу, чтобы нанести поражение «силам хаоса и зла» на
Земле. И принимать решения об этом единовластно. В пере¬
воде на политический язык это означает утверждение без¬
условной гегемонии - если не прямого господства - США,
1 Р. Купер назвал тезисы неоконов «империалистическим либера¬
лизмом» (Соорег К. 1трепа1 ЫЪегаИзт // ТЬе ХаИопа11п1егез1. 8ргт&
2005), а Д. Сайме - примером «либеральной империи» (ЗШез И.
Атепса’з 1трепа1 БНетта // ТЬе Гоге1&п А^а1гз, 2003, ХоуетЪег-
БесетЪег). Так что «либеральная империя», предложенная А. Чубай¬
сом, была явным плагиатом.
101
ликвидацию «тиранических», а также всех других режимов,
угрожающих, по мнению Вашингтона, американской без¬
опасности, установление, в том числе насильственными сред¬
ствами, демократии - по американскому лекалу - в гло¬
бальном масштабе. Неоконы настаивают, что «Соединенные
Штаты могут обеспечить себе безопасность, только побудив,
то есть заставив, другие государства принять американские
ценности»1.
Естественно, они при этом пренебрежительно относятся
к международному праву и международным организациям,
которые, на их взгляд, неправомочны. Свои претензии к этим
организациям они объясняют не только и не столько недо¬
статками в их деятельности, сколько тем, что они могут ог¬
раничивать свободу действий США.
Без всякого уважения они подходят и к международной
легитимности, считая, что Соединенные Штаты «несут» до¬
статочную легитимность уже в самих себе и не нуждаются
в каком-либо ее подтверждении. Для них единственным ис¬
точником «законности» служит американская Конституция,
которая объявляется главным источником и законности между¬
народной, поскольку действия США затрагивают благополу¬
чие и безопасность других государств.
Иначе говоря, неоконсерваторы мечтают об имперской
Америке, Америке без ограничений, Америке, у которой раз¬
вязаны руки и которая не связана обязательствами2. Собст¬
венно, они открыто и гордо провозглашают США империей,
и это органически связано с уже отмеченной апологией им¬
периализма (конечно, прежде всего англосаксонского). Еще
в августе 1997 г. Ирвинг Кристол изрек: «Однажды американ¬
ский народ осознает, что мы стали имперским государством»3.
Отстаивая американскую гегемонию (сиречь - господ¬
ство), они решительно отвергают так называемый либераль¬
ный интернационализм, ибо он «готов уступать шаг за шагом
уникальную однополярную мощь Америки, введя ее в новую
1 КоЬетЧ Р. апс1 ЗЬтпез И. КеаИзпГз зЫпт& тогаШу // ТЬе МаИопа1
1п1егез1. АУт1ег 2004-2005.
2 «Америка без ограничений» - так и назвали свою книжку амери¬
канские профессора И. Дэлдер и Дж. Линдсей. И это определение стало
крылатым (ЪаеШег Н. апб Ыпйзау Атепса ИпбоипсЬ ТЬе ВизЬ
Кеуо1иИоп т Гоге1&п РоИсу, Вгоокт&з 1пзШиИоп, 2003).
31гит§ К. ТЬе Етег&т& Атепсап Епцлге. Цит. по: РгезХоюИг С.
Ор. сЦ., р. 24.
102
глобальную архитектуру, в которой она становится не арбит¬
ром международных событий, а хорошим и укрощенным
международным гражданином »1.
Объятые идеологическим жаром и к тому же вооружен¬
ные прямолинейными, явно упрощенными представления¬
ми, они испытывают нетерпение, пытаясь пришпорить время
и историю. Их кличем стало требование активной жесткой
политики, «высокие цели» которой позволяют не стесняться
в средствах2. Кстати, неоконсерваторы - Вулфовиц и Перл -
с помощью Рамсфелда и Чейни сыграли большую роль во
вторжении США в Панаму в 1989 г.
Неоконы - это так называемые унилатералисты, то есть
сторонники ничем не ограниченных односторонних действий
США. Вот как выглядит их кредо в описании того же Ч. Краут-
хаммера: «Вместо того чтобы сдерживать мощь государства
внутри огромной сети сдерживающих международных согла¬
шений, новый унилатерализм стремится усилить американ¬
скую мощь и без стеснения распространять ее во имя самых
определенных политических целей»3.
Неоконы решительно выступают за то, что США вправе
действовать как им заблагорассудится и вне своих союзов,
в том числе НАТО, создавая коалиции ад Нос для решения
конкретных задач (соаШюпз о/ шИИпд). Иначе говоря, они
поборники полной свободы и от тех ограничений, которые
объективно накладываются связями с союзниками. Быть аме¬
риканским союзником, припечатывает К. Блэк, - это приви¬
легия4. Краутхаммер называет «либеральное интернациона¬
листическое видение» («господствующее мнение в Европе»,
замечает он), то есть мультилатерализм, принцип решения
вопросов с участием многих или всех заинтересованных сто¬
рон, многополярными наручниками для мощи США (выделе¬
но мной. - К.Б.)5. По его же словам, новый унилатерализм
1 КгаиНгаттег С. 1п Бе^епзе о? БетосгаИс КеаИзт // ТЬе Ма1юпа1
1п1егез1. АУиЦег 2004-2005.
2 «Соединенные Штаты, - провозглашал Краутхаммер, - как миро¬
вая демократическая держава - гегемон - правомочны и даже морально
обязаны использовать любые (выделено мной. - К.Б.) необходимые
средства» (1Ы6.).
3 ТЬе АУазЫп&Ъоп Роз!, 2001, 8 Зипе.
4 В1аск С. АУЬа! У1с1огу Меапз // ТЬе МаИопа1 1п1егез1. АУт1ег
2001-2002.
5 Кгаи1каттег С. ТЬе 11тро1аг Мотеп! геухзНеб // ТЬе Ма1юпа1
1п1егез1. АУт1ег 2002-2003.
103
выступает открыто и без стеснения за сохранение американ¬
ского неоспоримого доминирования, за сохранение однопо-
лярности в обозримом будущем.
Неоконы с порога отвергают любую критику американ¬
ских действий. Нетерпимость - их родовая черта. Любимой
мишенью неоконов является Европа - критика ее отмечена,
как и почти всякое оппонирование несогласным, маккар¬
тистской яростью. «Настало время, - писал один из ведущих
теоретиков неоконов Р. Кейган, - перестать притворяться,
что европейцы и американцы разделяют общий взгляд на мир
или даже живут в одном и том же мире. По всем важным
вопросам мощи - эффективности мощи, ее моральности, ее же¬
лательности - Америка и Европа в конце концов расходятся...
По большим стратегическим международным вопросам сегод¬
ня американцы - с Марса, а европейцы - с Венеры»1.
И очень характерно, что именно Кейган ставит европей¬
цам в вину. Оказывается, они подходят к проблемам весьма
нюансированно, стараются воздействовать на других тонко
и косвенным путем, более терпимы к неудаче, более терпели¬
вы, когда решения не проходят быстро. Они, в общем, сторон¬
ники мирных ответов на вызовы, отдавая предпочтение пере¬
говорам, дипломатии и убеждению перед принуждением. Для
решения споров они апеллируют к международному праву,
международным конвенциям и международному обществен¬
ному мнению, стараются использовать коммерческие и эко¬
номические отношения, чтобы связать государства вместе,
часто делают упор на процесс, а не на результат, веря, что
в конечном счете процесс приносит результат. Наконец,
Европу упрекают в том, что она не следует за США по пути
милитаризации, увеличения военных расходов.
И Кейган «проницательно» открывает нам источник всех
«минусов» Европы на фоне американских добродетелей -
ее слабость. Всё перечисленное - это стратегия слабости.
Краутхаммер называет европейцев лилипутами, которые пы¬
таются связать американского Гулливера и ограничить его
свободу действий. Они одновременно наивны и лицемерны2.
В своей апологии силовой политики и действий по прин¬
ципу цель («благородная») оправдывает средства, неоконы
дошли до логического рубежа - защиты пыток и надруга¬
1 Кадап К. Ор. сИ., р. 3.
2 ТЬе МаНопа! 1п1егез1. АУт1ег 2004-2005.
104
тельств над захваченными в плен и заключенными. Краут-
хаммер, например, не постеснялся заявить: «Мы все должны
быть готовы к использованию пыток... Мы будем использо¬
вать меры, которые по определению являются бесчеловечны¬
ми». И резко раскритиковал сенатора Маккейна, внесшего
резолюцию, запрещающую пытки, подчеркивая, что теперь
«надо положить конец моральному чистоплюйству»1.
Еще одна отличительная черта неоконов - безусловная
и неограниченная поддержка политики Израиля2. В амери¬
канском истеблишменте распространено мнение о том, что
арабской политической культуре присуще особое преклоне¬
ние перед силой, повышенная готовность повиноваться ей.
Неоконсерваторы - рьяные сторонники и популяризаторы
такого взгляда, который вполне коррелируется с политикой
Израиля в отношении палестинцев3.
Стоило только Фрэнсису Фукуяме, который сам принад¬
лежал к неоконсервативному течению, констатировать: у нео¬
консерваторов «чрезмерная и неуместная идентичность с
Израилем», они «смешивают трудности США с трудностями
Израиля и считают, что Соединенные Штаты в той же лодке,
что и Израиль»4, как его обвинили в антисемитизме и «иудеи-
зации» неоконсерватизма5.
1 ТЬе АУеек1у 81апс1агс1, 2005, 5 БесешЬег. Журналист Фред Брон¬
фман, комментируя это и другие подобные заявления неоконсервато¬
ров, писал: «Даже Гитлер и Сталин не смогли призывать всех граждан
лично и публично поддерживать пытки. Мы обязаны господину Краут-
хаммеру, Кристолу и Мердоку тем, что вышли за пределы одного лишь
«морального чистоплюйства, к полному раскрытию их внутреннего
настроя и души» (АпИуг&г сот, 2006, 26 Запиагу).
2 «Правые еврейские неоконы, - пишет «Насьон», - а наиболее
выдающиеся неоконы принадлежат к евреям, занимающим правые по¬
зиции, - имеют тенденцию быть произраильскими фанатиками, кото¬
рые убеждены, что интересы США и Израиля неразделимы (к большому
беспокойству либералов, настроенных в пользу мира евреев в Америке,
в Европе и в самом Израиле). Друзья Ликуда и Ариэля Шарона имеют
тенденцию ненавидеть арабов и мусульман» (Ьа МаПоп, 2003, 21 ЗиШе!).
3 Краутхаммер, говоря об арабах, как-то заявил в радиоинтервью:
«Если вы хотите завоевать их сердца, вы должны схватить за нижнюю
часть тела и сильно сжать».
4 Гикиута Г. ТЬе МеосопзегуаНуе Мотеп! // ТЬе Ма1юпа11п1егез1,
2004, Виттег.
5 ТЬе Ма1юпа1 1п1егез1. Га11 2004. Обвинения в антисемитизме об¬
рушились и на экс-президента Картера в связи с его книгой, где он
провел параллель между политикой Израиля и южноафриканским
апартеидом.
105
Фейт, Перл, Вулфовиц и другие (при поддержке Чейни
и Рамсфелда) годами агитировали за вторую войну в Заливе.
Главные архитекторы вторжения в Ирак Перл, Фейт1 и дру¬
гие в 1996 г. были наняты правительством ««Никуда», чтобы
подготовить основополагающий документ о внешней полити¬
ке Израиля - «Новый прорыв: новая стратегия для обеспече¬
ния страны». В нем они призывали покинуть мирный процесс
в Осло и перейти к более жесткому курсу. «Израиль, - гово¬
рилось в документе, - может сформировать свою стратегиче¬
скую сферу... ослаблением, сдерживанием и даже оттеснением
силой. Эти усилия должны концентрироваться на отстране¬
нии от власти в Ираке Саддама Хусейна... Будущее Ирака
может глубоко повлиять на стратегический баланс на Ближ¬
нем Востоке». В 1998 г. неоконы обратились с открытым
письмом к президенту Клинтону, указывая, что Америка
должна перейти от политики «сдерживания» к политике ус¬
транения Саддама Хусейна и его режима, заявляя, что «угро¬
за, которую несет Саддам Хусейн, более серьезна, чем любая
другая, известная со времен окончания “холодной войны”»2.
И 10 из 18 подписавших (среди них - Д. Рамсфелд, П. Вул¬
фовиц, представитель США в ООН Залман Халилзад, быв¬
ший зам. госсекретаря и американский представитель в ООН
Дж. Болтон) впоследствии вошли в администрацию Буша
и были среди самых яростных сторонников войны.
По существу неоконы обеспечили идеологическое обосно¬
вание и прикрытие того непомерного влияния, которое еврей¬
ское лобби (а через него и Израиль) оказывает на внешнюю
политику США. Как рассказывает бывший государственный
секретарь Л. Иглбергер, дело доходит до того, что он «и его
коллеги в Государственном департаменте обращались в Аме¬
рикано-Израильский комитет по общественным связям
(А1РАС) за помощью по вопросам, не имеющим никакого
отношения к Израилю, просто потому, что А1РАС имеет та¬
кую силу в американском Конгрессе»3. Бывший советник
Совета национальной безопасности и, судя по моим встречам
1 Первый занял в администрации Буша пост директора Бюро воен¬
ного планирования, но вынужден был подать в отставку, уличенный
в финансовой нечистоплотности, второй же стал заместителем министра
обороны, как и Вулфовиц, который входил в руководимую К. Райс
группу «Вулкан», готовившую для Буша предвыборную программу.
2 ТЬе АУа11 81гее1 <1оигпа1, 2006, 14 МагсЬ.
3 ТЬе 1п1егпаПопа1 НегаЫ ТпЬипе, 2006, 10 Арп1.
106
с ним, пожалуй, самый сильный американский специалист
по Ближнему Востоку Р. Квандт говорил мне, что, по его
мнению, от 70 до 80% всех членов Конгресса «идут вместе»
с А1РАС1.
В недавно вышедшей книге (2007 г.) «Израильское лобби
и внешняя политика США» профессор Чикагского универси¬
тета Джон Мирхеймер и профессор Гарвардского университета
Стефан Уолт приводят убедительные примеры «всемогуще¬
ства» А1РАС и подчеркивают: «Идентификация американ¬
ских интересов с израильскими может быть принципиально
объяснена, скорее, воздействием израильского лобби в Вашинг¬
тоне, которое ограничивает проблематику общественных де¬
батов, объявляя Израиль жизненным стратегическим преиму¬
ществом (аззе*), или уникальным непреложным моральным
моментом для политики США»2.
Неоконсерваторы, находившиеся в первых рядах самых
агрессивных рыцарей «холодной войны», с «параноическим
взглядом на мир» (определение 3. Бжезинского) не стали
мудрее, они так и не остыли от былых страстей. Все или
многие, кто не согласен с ними, - касается ли это внутри-
или внешнеполитических вопросов - без промедления зачи¬
сляются в «не американцы», в «не патриоты». И естественно,
что неоконы оказались в первых рядах тех, кто поносил Рос¬
сию за отпор, данный ею агрессии Грузии против Южной
Осетии, и клеймил американцев, придерживавшихся иной
точки зрения, называя их предателями.
Религия, ссылка на связанные с ней понятия и цели - одна
из главных составляющих лексики и риторики неоконсерва¬
торов, их теоретических постулатов и вытекающих практиче¬
ских рекомендаций. В построениях неоконов происходящее
в мире сводится к борьбе между Добром и Злом, причем Со¬
единенные Штаты, разумеется, олицетворяют Добро. Импер¬
ская миссия по формированию «нового мира», которую
призваны осуществлять США, возложена на них Богом, как
и роль гегемона. «Неоконы верят, - пишет известный амери¬
канский публицист Уильям Пфафф, - что у Соединенных Шта¬
тов реальная миссия - разрушить силы зла». По существу
1 Подтверждение этому можно найти и у К. Престовица (Ор. сИ.,
р. 211).
2 с/о/ш с/. МеагеНеШег апс1 81ерНеп М. \Уа11. ТЬе 1згае1 ЬоЬЬу апс1118.
Гоге1&п РоИсу. Ы.У., 2007. Р. 128.
107
неоконы близки к религиозному фундаментализму и узурпи¬
руют религиозный фактор для обоснования своих политиче¬
ских целей и своей экстремистской идеологии. В этом смысле
они напоминают джихадистов (нечто вроде христианского
джихада).
Намеренно или нет, неоконсерваторы эксплуатируют ре¬
лигиозность американцев. Ведь в этом отношении Соединен¬
ные Штаты занимают особое место. Здесь 79% населения
считают себя верующими. Мало этого, в последние годы на¬
ряду с ростом числа верующих значительно чаще наблюдает¬
ся более истовое, если не фанатичное, отношение к религии,
что позволяет говорить о распространении религиозного фун¬
даментализма. В серии евангелистских триллеров «Оставлен¬
ные позади», ставших бестселлером (в США и других странах
продано 60 млн. экземпляров), в последней новелле «Славное
появление» Иисус возвращается на Землю, чтобы смести всех
нехристиан. Причем религиозная Америка резко сдвигалась
вправо. На выборах 2004 г. более половины голосов, получен¬
ных Бушем, - от евангелистов1.
Фундаментальный момент в идеологии неоконсерваторов -
требование, чтобы Соединенные Штаты посвятили себя распро¬
странению в мире, если нужно силой, демократии, но демокра¬
тии только американского образца, оставляющей за скобками
особенности различных стран, их традиции, их культурную
и иную специфику.
Одним словом, неоконсерватизм - это идеология американ¬
ского экспорта «демократии». Она опирается на три главных
постулата: во-первых, каждая страна, которая демократизи¬
руется, должна сообразовываться с американским образцом,
во-вторых, демократию действительно можно экспортиро¬
вать, в-третьих, не американцы, если им позволят делать свой
выбор, непременно пожелают демократии по-американски.
Парадокс, однако, состоит в том, что неоконсерваторы на
самом деле глубоко недемократичны. Ведь главный идол,
которому они поклоняются, их икона - военная мощь. Ло¬
зунг демократии в их устах практически означает дубинку,
обеспечивающую повиновение и подражание Соединенным
Штатам. Демократизация, по неоконсервативному рецепту,
призвана служить прежде всего и исключительно продвиже¬
нию и обслуживанию американских интересов во всем мире.
1 ТЬе Есопопиз!. АУогЫ т 2008.
108
В этом свете и с учетом связей с еврейским лобби понятно,
почему в качестве первоочередного объекта для «продвиже¬
ния демократии» неоконсерваторы рассматривали и рассмат¬
ривают Ближний Восток. Хотя в такой целенаправленности
нетрудно разглядеть и нефтяные интересы, важным и, по мне¬
нию многих комментаторов, даже главным импульсом явля¬
ются для неоконов интересы Израиля, в их глазах тождест¬
венные американским.
Теоретическое убожество позиций неоконсерваторов, их на¬
пыщенная риторика не повод, чтобы недооценивать реальные
угрозы, которые неоконсерватизм способен принести и США,
и миру. Ведь это течение даже сейчас - ослабленное - отра¬
жает определенные устойчивые тенденции в американском
истеблишменте и обществе: религиозно окрашенные идеи
американской исключительности, догматическую веру в осо¬
бую миссию Соединенных Штатов - переделки мира на аме¬
риканский лад, в необходимость учить мир американским
добродетелям. И неоконы использовали эти тенденции фак¬
тически в интересах транснациональных корпораций и их
«представительства» в кругах, находящихся во власти и близ¬
ких к ней. Именно нацеленности на глобальную экспансию
отвечала воинственность, даже агрессивность внешнеполити¬
ческих позиций неоконов. Эти силы, кстати сказать, и при¬
вели неоконсерваторов в новую администрацию1.
Неоконсервативная идеология (разумеется, я веду речь
о внешнеполитической стороне дела), несомненно, близка,
как и их намерения, к политическому экстремизму и соци¬
альному дарвинизму. Политико-теоретические построения
неоконсерваторов - певцов «мускулистой», имперской Аме¬
рики - навеяны, конечно, сложившимся соотношением сил
в мире. Но усиление их влияния в политическом истеблиш¬
менте Вашингтона может, на мой взгляд, рассматриваться
одновременно и как один из симптомов начавшейся полосы
сокращения глобальных возможностей США, как отклик на
это, спонтанный и неосознанный. И традиционно в таких
случаях рождается стремление решить возникшие проблемы
на путях наступательной политики.
Подводя некий итог, приведу характеристику неоконсер¬
ваторов, данную И. Валлерстайном, пусть и несколько иро¬
1 Войтыловский Ф.Г. Единство и разобщенность Запада. М., 2007.
С. 264, 271 и др.
109
ничную, но отражающую главное в их построениях: «Они
уверены, что мировые позиции США неуклонно ослабевают,
по крайней мере начиная с вьетнамской войны; они убежде¬
ны, что основное объяснение этого упадка состоит в факте,
что американское правительство проводит слабую и колеблю¬
щуюся политику в международной области... Они видят ле¬
карство, простое лекарство. Соединенные Штаты должны
утверждать себя силой, демонстрируя свою железную волю
и подавляющее военное превосходство. Как только это будет
сделано, остальной мир признает и примет американское
превосходство во всем. Европа «встанет в строй». Потенци¬
альные ядерные государства откажутся от своих проектов.
Доллар США вновь поднимется к верховенству. Исламский
фундаментализм постепенно исчезнет. И мы вступим в новую
эру процветания и высоких прибылей»1.
До прихода в Белый дом администрации Буша и особенно
до 11 сентября неоконы оставались главным образом полити¬
ко-интеллектуальной группой, пусть шумной и напористой.
Но после этого неоконы вошли во власть. Буш, писал с гор¬
достью один из столпов неоконсерватизма Джошуа Мурав-
чик, «принял так много из того, во что мы верим».
Хотя неоконсерваторы, как правило, не попали в высший
эшелон исполнительной власти, они оказались особенно спо¬
собными продвигать свои взгляды в руководстве Белого дома,
став, по словам американского политолога Леона Арона, «ро¬
димым пятном» администрации Буша.
Построения неоконов явно послужили идеологической ос¬
новой формирования внешнеполитической «доктрины Буша»,
его глобально-имперского курса, их идейной начинкой. И имен¬
но неоконы сформировали интеллектуальный фундамент
войны против Ирака2.
«Досентябрьские» месяцы президентства Буша-младшего
во внешней политике были ничем не примечательны. Но реак¬
ция на сентябрьские события - даже принимая во внимание
ее эмоциональный контекст, подталкивавший к резкости
и воинственности, - показала: неоконсервативные тезисы на¬
1 ЖаИегзШп I. ТЬе БесИпе о? Атепсап Ро\уег. Р. 299.
2 «Экономист» приводит слова лорда Джоплина, бывшего британ¬
ского министра, который выразил мнение многих, когда в английской
Палате общин 11 марта 2003 г. заявил, что «неоконсерваторы теперь
держат мертвой хваткой Пентагон, а самого президента - в наручни¬
ках (агтХоск)».
110
ходили сочувственный отклик у Буша, а его критика «чрез¬
мерной» активности Клинтона за рубежом носила, скорее,
характер предвыборной риторики. Более того, судя по всему,
«революция» во внешней политике задумывалась (по край¬
ней мере, в идеологически близком Бушу кругу) задолго до
11 сентября, а террористические акты предоставили удобную
возможность провозгласить и пустить в ход доктрину «пре¬
вентивной войны».
Сентябрьская трагедия, потрясшая и напугавшая Аме¬
рику, вызвала, естественно, гневную реакцию американцев,
доведя их чуть ли не до истерии и настроив на агрессивную
националистическую волну. Нагнетаемое сверху ощущение
«осажденной крепости» явилось очень благодатной почвой
для эксплуатации властями этих настроений, для мобилиза¬
ции поддержки населением экспансионистской и милитари¬
стской программы. Неоконы недаром назвали эти события
«нужным катализатором» для внесения «корректив» в аме¬
риканскую политику.
Как бы то ни было, Буш внес во внешнюю политику Соеди¬
ненных Штатов знаменательные изменения. Его подход все¬
сторонне изложен в «Стратегии национальной безопасности
США» от сентября 2002 г.1, поддерживающих ее документах,
а до этого - в выступлениях президента. Эти же внешнеполи¬
тические установки подтверждены в «Стратегии», опублико¬
ванной в марте 2006 г. В западной, главным образом амери¬
канской, литературе их часто называют «доктриной Буша»,
или даже «революцией Буша»2.
И то и другое определения не могут не вызвать скепсиса.
Первое - в силу того, что новации Буша не тянут на доктрину
ни по содержанию, ни по внутренней связи ее элементов. Это
всего лишь сочетание, комбинация тактических подходов.
Второе, и главное, - ввиду того, что Буш ни в малейшей мере
не посягнул на основы внешней политики Соединенных
Штатов, на ее главные направления, ее главные цели. В этом
смысле Буш лишь продолжил линию своих предшественни¬
1 ОШсе о! 1Ье РгезШеп!. Ка1юпа1 8есип1у 81га1е&у о! 1Ье БпИес!
81а1ез, 2002, 8ер1ешЬег.
2 Напомним: «Несвязанная Америка: революция Буша во внешней
политике» - так и называется уже упоминавшаяся книга И. Даалдера
и Дж. Линдсея, бывших сотрудников Совета национального безопасно¬
сти. То же мы находим у Д. Пайпса, который называет Буша «радикаль¬
ным новатором» (ТЬе ИаПопа! 1п1егез1, ^т!ег 2005-2006).
111
ков более агрессивно и более высокомерно, еще откровеннее
пренебрегая международным правом и мнением союзников,
правда, и более топорно. Так что революция не состоялась.
Уже Клинтон (а задолго до него Трумэн) одобрял исполь¬
зование упреждающей (ргеетрНие) военной силы. В июне
1995 г. он подписал президентскую директиву 39, касающу¬
юся контртерроризма. Ее большая часть остается секретной,
но и «санированная» версия позволяет сделать вывод о ставке
на упреждение (ргеетрИоп). Иначе говоря, упреждающее
и одностороннее использование военной силы считалось руко¬
водством США допустимым, более того, естественным и необ¬
ходимым еще до избрания Буша.
Хотя в «доктрине Буша» весьма узнаваемо звучат мотивы
неоконов, речь, разумеется, не идет о механическом воспро¬
изводстве и переносе их платформы во внешнюю политику.
«Монд», наверное, преувеличивает, когда утверждает, что
Буш говорит на языке неоконсерваторов, не сознавая этого
так же, как мольеровский герой Журден не знал, что 40 лет
говорил прозой1. Не меньшую роль сыграли политические
пристрастия и политические инстинкты самого президента
(а также верхушки Республиканской партии).
События 11 сентября усилили традиционную склонность
американского политического истеблишмента к жесткости во
внешней политике («сначала стрелять, а потом задавать воп¬
росы»). Эти события, можно сказать, послужили повивальной
бабкой «революции» Буша (или его «доктрины» - термино¬
логия зависит от вкуса и красноречия комментаторов).
Первое. Буш заявил, что 11 сентября «изменило всё»,
объявил фактически о новом историческом отсчете времени:
до сентябрьских событий и после них. Согласно американско¬
му президенту, мир после 11 сентября радикально отличается
от того, каким был прежде. В этом утверждении, подхвачен¬
ном частью зарубежных политологов (и, как обычно, многи¬
ми нашими средствами массовой информации), соединились,
думается, хоть ошибочное, но всё же убеждение (мегаломони-
ческое, конечно: если случилось немыслимое - атаковали
американскую территорию, значит, «мир перевернулся»)
и политический расчет. На самом деле, 11 сентября не стало
для мира историческим перевалом, не изменились ни траек¬
тория его развития, ни главные его проблемы и тенденции,
1 Ье Мопёе, 2005, 25 Мау.
112
ни физиономия составляющих его государств, ни расстанов¬
ка и соотношение сил, ни даже обстоятельства, которые по¬
рождают терроризм.
Как ни уродлив и опасен терроризм, он не способен суще¬
ственно, а тем более кардинально изменить мир и ход его
развития. И первейшей заботой многих сотен миллионов
людей остаются элементарное выживание, нередко даже спа¬
сение от голодной смерти, от чумы СПИДа и других болезней,
избавление от нищеты. Для них угроза терроризма и даже
распространения оружия массового уничтожения (ОМУ) име¬
ет куда меньшее значение, чем их ежедневные насущные
нужды. Да и для самих США терроризм, вопреки утвержде¬
ниям некоторых неоконсерваторов, далек от того, чтобы быть
угрозой их существованию.
Второе. Если в мире открылась новая эпоха и новый отсчет
времени, то логика подводит к выводу, что правила, нормы,
оценки, по крайней мере многие из них, прежнего, «старого»
мира уже не соответствуют обстановке, их можно отбросить
и формулировать новые. А отсюда один шаг - и Буш его делает
в отличие от предшественников, которые обычно старались
облечь свои ненормативные действия во внешне благопри¬
стойные формы, - к провозглашению права США на не огра¬
ниченные ничем действия и к пренебрежению международной
законностью1. Вашингтон, таким образом, посягает на самые
основы того, что считалось незыблемым в цивилизованном
обществе.
Третье. Буш провозгласил, что США отныне находятся
в состоянии войны - имея это в виду в буквальном смысле -
войны, которая, как он заявил несколько позднее, продлится
годы и десятилетия. Это положение зафиксировано как осно¬
вополагающее в документе «Национальная стратегия борьбы
с терроризмом», в котором определены характер, цели и мето¬
ды «войны»2. В выступлении в Вест-Пойнте 6 апреля 2002 г.
он уподобил ее «холодной войне», затем «войне с коммуниз¬
мом». Очевидно, чтобы подкрепить эти тезисы президента,
Национальный совет по разведке в своем «Проекте на 2020 год»
заявляет: «Мы предвидим более распространенное чувство
1 Дж. Най, бывший морской министр США, подчеркивает что, по
мнению администрации, «парадигма после «холодной войны» состоит
в превращении США в глобального прокурора». Подобные суждения
высказывают и другие (ТЬе Ка1юпа1 1п1еге81. ^т!ег 2001-2002).
2 ИаНопа! 81га1е&у 1ог СотЪа1т& Ъеггопзт, 2006. 8ер1етЬег. Р. 1.
8 - 2294
113
небезопасности, которое может быть основано в такой же мере
на психологическом восприятии, как на физических угро¬
зах... Терроризм и внутренние конфликты могут прервать
процесс глобализации»1.
Сподвижники президента тоже принялись развивать эту
тему. Джеймс Вулси, бывший директор ЦРУ, 31 апреля 2003 г.
заявил, что США вступили в четвертую мировую войну, ко¬
торая будет длительной. Это война против трех врагов - ре¬
лигиозных правителей Ирана, фашистов Ирака и Сирии
и в целом экстремистов, подобных «Аль-Каиде». «Четвертой
мировой войной» (в которой место коммунизма занял ра¬
дикальный ислам) назвал объявленную Бушем войну и Нор¬
ман Подгорец, пандит неоконсерваторов. Спрошенный на
эту тему сам Буш от ответа уклонился2, но два года спустя,
в сентябре 2006 г., присоединился к этой точке зрения и даже
провел аналогию между бен Ладеном и Лениным3.
Эти утверждения были подхвачены многими политиче¬
скими деятелями и публицистами, заговорившими в один
голос о новой «опасности», пришедшей на смену коммунизму.
Причем некоторые из них, например Краутхаммер, даже про¬
возгласили в полемике с Фукуямой, что речь идет о борьбе,
для Америки экзистенциальной. Разумеется, это политиче¬
ски мотивированный вздор, который, однако, может прибли¬
зиться к реальности, если ведомая в русле неоконсерватизма
и имперской логики борьба против терроризма (которая
в действительности войной вовсе не является) превратится
в войну с миром ислама.
Как уже говорилось, сама формула «войны» с терроризмом
довольно расплывчата. Здесь придется, несколько отвлекаясь,
обратиться, хотя бы кратко, к проблеме терроризма, посколь¬
ку Буш сделал это базовым элементом своей «доктрины».
Начнем с самого понятия «международный терроризм», ко¬
торое широко используется ныне государственными и поли¬
тическими деятелями различных стран, политологами,
учеными. Оно представляется мне надуманным - не без поли¬
тического подтекста в обеих своих частях - и не отражает
подлинной сути явления.
1 Керог! о! 1Ье КаИопа1 1п1е1И&епсе СоипсИ’з 2020. Рго^ес!. Р. 1.
2 ТЬе Тнпез, 2004, 6 8ер1ешЬег.
3 Удивляться не стоит, историческое невежество и политическая
неразборчивость Буша - установленные клинические факты.
114
Действительно, террористы действуют во многих странах -
в США и Англии, Франции (Корсика) и Испании (Баскония),
Греции и Нидерландах, Египте и Алжире, Ираке и Йемене,
Индии и Таиланде, Турции и Индонезии, Иране и Пакистане,
России и Китае, странах Центральной и Латинской Америки,
Ливане и Палестине и т.д. Но всё это - разнородные группи¬
ровки, которые преследуют различные цели - от джихади-
стских атак на американские, британские или израильские
мишени до борьбы за независимость (ЭТА в Испании, тамилы
в Шри-Ланке) или автономию (корсиканские националисты).
Если не считать «Аль-Каиды», у этих группировок нет ни
общего направляющего центра, ни организационных связей,
хотя финансовые подпитки могут пересекаться. Они также,
как правило, имеют национальные или конфессиональные
корни, а их ненависть, их действия - конкретную направлен¬
ность. И если деятельность этих группировок не использует¬
ся в своих целях спецслужбами мировых держав, она редко
выплескивается за локальные или региональные рамки. Иное
дело, что террористическая деятельность носит и транснацио¬
нальный характер. Но толкование терроризма как некоей
международной, чуть ли не планетарной, силы меняет дело
и, несомненно, дает политические преимущества, фактиче¬
ски легализуя перманентное состояние войны - войны без
правил.
Кроме того, определив себя в лидеры «крестового похода»
против терроризма, США наращивают свои возможности
вмешиваться в дела разных стран. Защита «главной цитадели
демократии» служит удобным предлогом, позволяющим на¬
тягивать на многих из них сети зависимости от Вашингтона.
Достаточно сослаться на пример Пакистана, где дело дошло
до того, что США во многом не только определяют, кому стоять
у власти, но безнаказанно бомбят территории.
Однако понятие «терроризм» является еще более умозри¬
тельным и непригодным для определения сути явления (и, на¬
против, удобно для того, чтобы избежать этого). Ведь тер¬
роризм - это форма, тактика, метод вооруженной борьбы,
не более того. Как известно, она используется главным обра¬
зом в политических целях теми или иными организациями, от¬
дельными личностями и даже государствами. И гулко звучащее
слово «терроризм» само по себе мало что говорит как о том, кто
и с какой целью стоит за ним, так и о том, каковы его истоки.
Оно наполняется политическим смыслом лишь тогда, когда
8:
115
соединено с указанием на то, кто и во имя чего его пускает
в ход. Без этого оно бессмысленно. Посему согласимся с 3. Бже-
зинским: «Терроризм - это техника убийства людей. Он не
может быть врагом. Это все равно, как если бы сказали, что
Вторая мировая война велась не против нацизма, но против
блицкрига»1.
Именно принципиальный спор о том, что вкладывать
в понятие «терроризм» (за рамками нападений на мирных
жителей), послужил причиной того, почему оказалось невоз¬
можным прийти к единому мнению по этому вопросу ни на
конференции в ООН в октябре 2005 г., ни спустя два месяца
на Средиземноморской конференции. Запад хотел втиснуть
сюда все вооруженные акции (и тем самым многие националь¬
но-освободительные движения), покрывая их скрывающим
смысл понятием «насилие». И это понятно - его устраивает
статус-кво. Арабские же и многие другие страны отстаивали
право на борьбу против оккупации и колониализма. Приня¬
тие формулы, предлагавшейся западными государствами,
означало бы - и, наверное, такова была цель ее адвокатов, -
например, объявление террористами тех, кто нападает на
американских военных в Ираке или израильских солдат на
оккупированных территориях. В рамках внедряемого запад¬
никами понятия «насилие» объединяются все виды воору¬
женных акций неправительственных сил.
Террор столь же стар, как и само человечество. В числе его
жертв Юлий Цезарь, павший от руки заговорщиков. В новей¬
шее время террор использовали роялисты против Наполеона,
народовольцы против российского самодержавия. Террори¬
стами английская корона называла американских партизан,
воевавших за независимость страны. Сербский гимназист
Гаврила Принцип расстрелял австрийского эрцгерцога Фран¬
ца Фердинанда, что послужило поводом к Первой мировой
войне. Террористические акции предпринимались силами
Сопротивления, действовавшими в захваченных Франции,
Югославии, на оккупированных территориях Советского Со¬
юза. В послевоенный период к террористической тактике
прибегали ОАСовцы во Франции, «красные бригады» - в Ита¬
лии и Германии, кашмирские и уйгурские сепаратисты, косов¬
ские албанцы в Югославии, левые и правые парамилита-
ристские формирования в Латинской Америке и т.д. На весь
1 ТЬе 1п1егпаИопа1 Нега1с1 ТпЬипе, 2003, 15-16 КоуешЬег.
116
мир «прославились» террористическими акциями басаевцы,
а также экстремистские палестинские организации.
Солидную террористическую биографию, о которой сейчас
предпочитают не говорить, имеет Израиль, ныне обличаю¬
щий террор. Действовавшие еще до объявления независимо¬
сти вооруженные формирования «Хагане», «Штерн», «Иргун
цвей леуме»1 (последнее возглавлял М. Бегин) использовали
террор как едва ли не главное свое оружие. На их счету взры¬
вы с большим количеством человеческих жертв - на базарах,
в арабских автобусах, во многих городах, минирование кафе,
ряда отелей. Взрывы в отеле «Царь Давид» в Иерусалиме
(погибли 200 человек, большинство - гражданские лица),
в английском эмиграционном центре и контрольной налого¬
вой службе, в здании британской администрации, нападение
на офицерский клуб в Иерусалиме, убийство британского
министра по делам Ближнего Востока Гордона Мак-Майкла
и министра-резидента на Ближнем Востоке Гиннеса Майона,
представителя ООН графа Бернадотта и т.д. и т.п. И бойни
арабского населения, апофеозом которых стало убийство жи¬
телей деревни Дейр-Ясин, где погибли 350 мирных жителей
(руководил «операцией» будущий израильский премьер
И. Шамир). Террористические атаки на арабские деревни
фактически имели целью этническую чистку, и они действи¬
тельно привели к тому, что около 1 млн. арабов, спасаясь,
бежали с насиженных мест. И недаром во время одного из
своих публичных выступлений Бегин сказал о Ясире Арафате:
«Мы не два террориста, мы два борца за свободу своих народов»2.
Давно следовало бы ввести в оборот и такое понятие, как
«государственный терроризм». Разве оттого, что руку убий¬
цы или убийц направляет государство, такая акция перестает
быть террористической? Между тем подобные действия -
обычная многовековая практика правительств, в том числе
современных. И здесь шкала акций весьма широка. От терро¬
ра колонизаторов, от предпринятого НКВД убийства Троцко¬
го и организованных американцами убийств Лумумбы и Нго
Дин Дьема, осуществленных ЦРУ, множественных попыток
1 Кстати, недавний израильский премьер-министр Ехуд Олмерт
провел первые три года своей жизни в террористическом тренировоч¬
ном лагере «Иргун цвей леуме», в то время как его родители занима¬
лись доставкой контрабандного оружия (ТЬе ^еек, 2006, 26 «1и1у).
2 Завтра, 2001, № 5(65), февраль.
117
расправы с Ф. Кастро1, от нацистского террора до кампании
репрессий 1937-1938 гг. в Советском Союзе, до террористи¬
ческих бомбардировок авиацией США Дрездена (совместно
с английскими ВВС), Токио, Хиросимы и Нагасаки, до бомбар¬
дировок Югославии натовской авиацией, налетов авиации
США в Афганистане и Ираке (в ходе первой и второй войн
в Заливе) и т.д. и т.п. До, наконец, израильских точечных
«ликвидаций» - убийств, сопровождающихся гибелью ни в чем
не повинных женщин, стариков и детей2. И таких эпизодов,
как похищение из Италии спецслужбами Израиля Мордехая
Вануну, рассказавшего, что его страна имеет атомную бомбу3.
Исламистский террор, джихадизм - новая разновидность
терроризма. Это детище, пусть уродливое, «внебрачное»,
политического ислама. Исламизм нередко ведет к фанатизму.
Ни одна другая религия не способна подвигнуть в наше время
сотни, если не тысячи людей на добровольное избрание уча¬
сти смертников. Но идет ли речь о джихадистах «Аль-Каиды»,
грезящих о всемирном халифате, или исламистах, которые
видят себя борцами за возрождение былой славы и блеска
мусульманской цивилизации, или о тех, кто добивается ухода
войск «неверных» с «земель Мухаммеда» и свержения «про¬
давшихся», коррумпированных режимов, во всех случаях ре¬
лигиозный порыв - как у неоконсерваторов и американских
евангелистов, но с полярно противоположными целями - слу¬
жит политическим целям. Религиозная оболочка лишь «оде¬
вает» политическое содержание, одушевляясь религиозным
фанатизмом приверженцев. Этим, видимо, объясняется то,
что террористы не щадят мирное население, а нередко прямо
целят в него в стремлении скомпрометировать систему власти
в целом, показать ее неэффективность, недееспособность.
Как известно, в последние годы поднялась новая волна
политического ислама и исламских настроений в мусульман¬
1 Причем, по сведениям, обнародованным британским журнали¬
стом Горен Ризом 15 апреля 2002 г., президент Буш вернул ЦРУ «ман¬
дат» на убийства, аннулированный прежними президентами. Уже
поэтому - не говоря о предшествующих террористических «заслугах»
американских спецслужб - антитеррористские филиппики руководи¬
телей США отдают лицемерием.
2 При этом каждого убитого израильские официальные лица всегда
называют боевиком (а западная пресса без обычной для нее проверки
эти голословные заявления повторяет), даже если речь идет о 6-месяч¬
ном ребенке или 80-летнем старике.
3 Он находится в тюрьме в одиночной камере без малого 20 лет.
118
ском мире в целом. Именно на этом фоне, думается, следует
рассматривать исламистский терроризм и джихадизм - там
их почва. Как справедливо указывает Аноним, ярость терро¬
ристов направлена против Соединенных Штатов, а точнее,
против их политики*. В ней усматривает основной этиологи¬
ческий фактор терроризма и большинство российских ученых.
Джихадисты и исламисты - и далеко не только они в му¬
сульманском мире2 - убеждены, что США обрекают этот мир
на подчиненное, приниженное, эксплуатируемое положение,
грабят его ресурсы. Они отражают протестные настроения,
и для определенной части населения терроризм выступает
как единственная форма противостояния угнетателям.
Исламистам ненавистно американское доминирование
в арабском и ряде других мусульманских регионов. Они тре¬
буют вывода американских контингентов с их территорий
и видят в Соединенных Штатах опору коррумпированных
режимов, которые обрекают арабские страны на роль сател¬
литов Вашингтона. Даже в Национальной разведывательной
оценке признается, что «четыре фактора разжигают ширя¬
щееся джихадистское движение: 1) укоренившиеся обиды,
связанные с коррупцией, несправедливостью, доминировани¬
ем Запада, ведущими к гневу, унижению и чувству бессилия;
2) «джихад» Ирака; 3) медленные темпы реальных и устой¬
чивых экономических, социальных и политических реформ
во многих странах с мусульманским большинством; и 4) глу¬
бокие антиамериканские чувства среди большинства мусуль¬
ман... Иракский же «конфликт» стал «делом славы» для
джихад истов, питая глубокое возмущение вторжением США
в мусульманский мир»3.
1 Апопутоиз. 1трепа1 НиЬпз. ^Ъу 1Ье ДУез! 18 1озт& 1Ье ^аг оп
Теггог, К.У. Р. 8, 240. Под именем «Аноним» укрывается один из
высших офицеров разведки США с двадцатилетним опытом работы по
проблемам Афганистана и Южной Азии. Ту же мысль подчеркивает
Майкл Шоер, возглавлявший подразделение ЦРУ, следившее за бен
Ладеном, в книге: МагсЫп& То\уагс1 Не11о Атепса апс! 1з1ат АНег 1гац
(К.У., Ггее Ргезз. 2008. Р. 53).
2 Мохатхир Мухаммад, в то время премьер-министр Малайзии,
заявил, обращаясь к 116 членам Движения неприсоединения в февра¬
ле 2003 г., что Соединенные Штаты более не борются против террориз¬
ма. Скорее, это война за господство над миром, а нынешние действия
США ведут к несправедливости и угнетению народов другого этниче¬
ского происхождения и цвета кожи.
3 ОШсе о! Иггес^ог о! ИаИопа! 1п1е1И&епсе, 2006, 26 8ер1етЬег.
119
В одном из своих выступлений Усама бен Ладен обвинил
Соединенные Штаты в «самом большом воровстве в истории»,
когда они использовали свое военное присутствие, чтобы пони¬
жать цены на нефть. По его утверждению, это «воровство»
складывается в сумму 36 трлн. долларов. Америка, настаивал
он, теперь должна каждому мусульманину около 30 тысяч
долларов, и эта сумма неуклонно растет1. И такое мнение -
пусть и далеко не бесспорное - отнюдь не является монопо¬
лией исламистов и джихадистов.
В мусульманском мире широко распространено, особенно
после интервенции в Афганистане и тем более в Ираке, убеж¬
дение, что США и в целом Запад борются на самом деле не
против терроризма, а против ислама. На эту мельницу льют
воду непродуманная лексика Буша, вроде фразы о «кресто¬
вом походе», экстремистские заявления американских нео¬
консервативных идеологов, глумление над Кораном в конц¬
лагере Гуантанамо и тюрьме Абу-Грейб, заявления в датском
парламенте о том, что мусульмане подобны «раковой опухо¬
ли», нашумевшие карикатуры на Мухаммеда в газетах и т.д.
Некоторые исследователи (думаю, не без оснований) при¬
писывают важную роль в процессах, происходящих в мусуль¬
манском «средневековом мире», его столкновению с модер-
нити, вторжению глобализации. Надо, однако, учитывать, что
глобализация приходит сюда в форме «вестернизации» или
даже «американизации» (и сопровождается наращиванием
политического влияния Запада, прежде всего США) и на фоне
нескрываемого превосходства «глобализаторов», что, есте¬
ственно, вызывает реакцию отторжения и подпитывает пред¬
ставление о «столкновении цивилизаций».
Впрочем, не следует и чрезмерно преувеличивать роль гло¬
бализации в описываемом процессе и всё сводить к столкнове¬
нию между модернити и отсталым мусульманским обществом.
Бесспорно, стимулом для экстремистских настроений
является односторонняя, фактически безоглядная поддержка
Соединенными Штатами Израиля, с его военными акциями,
дискриминацией, а иной раз и вызывающе унизительными
шагами в отношении палестинцев2. Даже бывший министр
1 ТЬе Есопопиз!, 2003, 15 БесешЬег.
2 «Существует почти единодушный глобальный консенсус, - пишет
3. Бжезинский, - что политика США явно односторонняя и морально
лицемерна, с явной демонстрацией симпатий к израильским жертвам
террористического насилия и относительным безразличием к гораздо
120
иностранных дел Англии Дж. Стро признавал, что «одним из
факторов, питающих терроризм, является негодование, кото¬
рое многие в регионе чувствуют по поводу событий в Пале¬
стине»1. С этим согласна и М. Олбрайт. Вот как она рассказы¬
вает о событиях, приведших ко второй, кровавой интифаде:
«Арафат просил Барака предотвратить «поход» Ариэля Ша¬
рона на Храмовую гору, место, которое палестинцы считают
святым. 28 сентября Шарон, сопровождаемый тысячей сол¬
дат и полицейских, а также кланом политиков «Ликуд», про¬
маршировал через площадь, соединяющую мечеть Аль-Акса
и Храм на скале. Имел ли он право посетить Храм на скале?
Да, но для него использовать это право в этот специфический
момент было подобно тому, что бросить горящую спичку в бочку
с бензином, около которой стоят дети»2.
За Шароном числится и физическое уничтожение 1700 па¬
лестинцев в Ливане в лагерях Сабра и Шатила, за что он полу¬
чил кличку «мясник» и был объявлен военным преступником
в некоторых странах Европы, например в Бельгии. Всё это,
однако, не помешало Дж. Бушу назвать его «человеком мира».
Нетрудно себе представить, какое впечатление это произвело
в мусульманских странах. Как и, скажем, отказ вице-прези¬
дента Чейни в телеинтервью осудить убийство израильтяна¬
ми палестинских официальных лиц3.
У мусульман, находящихся в странах Европы, часто к это¬
му добавляется чувство отторжения обществом, в котором
они живут, пребывание на положении второсортных граж¬
дан, материальная и иная дискриминация4.
более многочисленным палестинским гражданским жертвам» (ТЬе Келу
Уогк Т1тез, 2002, 6 Арп1). Он отмечает «открытую солидарность США
с Израилем» в стремлении взять за основу окончательного урегулиро¬
вания односторонние шаги, толкуемые как «свершившиеся факты»
(Бжезинский 3. Еще один шанс. М., 2007. С. 161). На это же указывает
известный российский экономист В. Иноземцев: «Весь исламский тер¬
роризм последних 50 лет был реакцией на создание Государства Израиль
на палестинских территориях и на активное вмешательство и насаж¬
дение западного образа жизни на территориях Аравийского полуост¬
рова» (Свободная мысль, 2005. XXI. № 7).
1 Независимая газета, 2001, 26 сентября.
2А1Ъп§Ы М. Ор. сИ.9 р. 494.
3 ТЬе КаИопа1 1п1егез1, 8ргт& 2005.
4 «Интернэшнл геральд трибюн», например, писала «о законных
жалобах европейских мусульман, обращение с которыми как с гражда¬
нами второго сорта является вопиющим и широко распространенным»
(ТЬе 1п1егпаИопа1 НегаМ ТпЪипе, 2005, 18 Ли1у).
121
Вместе с тем, думается, неточно было бы связывать подъем
исламизма в мусульманском мире лишь с внешним фактором.
Современные средства массовых коммуникаций, некоторое
развитие образования побуждают, особенно молодежь, глуб¬
же осознавать и острее чувствовать бедность и отсталость
мусульманских стран, приниженность своего положения,
растущую пропасть между «верхами» и «низами»1. Наконец,
свою роль играет всё более глубокое восприятие того, что они
расценивают как бездуховность Запада.
В условиях, когда прежние социалистические и национа¬
листические течения утратили привлекательность, возник
своего рода идеологический вакуум. Его пытается заполнить
политический ислам, который вбирает в себя социальный,
национальный и духовный протест, облекая его в религиоз¬
ные одежды. Ибо в религии сотни миллионов мусульман
видят ядро мусульманской цивилизации, которая формирует
их ценностные установки, нравственные ориентиры, обеспечи¬
вает их идентичность, а также стереотипы общения и поведе¬
ния и даже материальные основы их быта. На этой почве -
в условиях коммуникационной революции и подъема исла¬
мизма - развивается процесс, условно говоря, глобализации
ислама.
И, думается, беспрецедентный всплеск внимания в мире
к исламу как одна из бросающихся в глаза черт нашего вре¬
мени вызван тем, что оно обращено к нему не только как к
религии, но в еще большей мере как к сердцевине мусульман¬
ской цивилизации.
В религии видят путь к специфической самоидентифика¬
ции2, к единению с «братьями», к достижению своих чаяний,
к возрождению утраченной былой славы и блеска мусульман¬
ской цивилизации. Политический ислам, джихадизм дает
тем, кто стал на этот путь, цель и чувство избранности, делает
их участниками, как им кажется, общей миссии глобального
масштаба. Исламский фундаментализм отвечает этим чув¬
1 «В большинстве мусульманских стран, - пишет «Фигаро», - со¬
циальная интеграция неудачна вследствие растущей пропасти между
богатыми и бедными, элитой, привязанной к своим привилегиям,
и массами, «набухающими» от демографического взрыва» (Ьа П&аго,
2005, 26 щШе!).
2 «Религиозная принадлежность была - и всё еще остается - более
средством идентификации, чем метафизическим феноменом» (Ье Мопбе,
2006, 5 АргП). Добавим, что это относится не только к исламу.
122
ствам, вызывает и питает аутентичность, гордость, культур¬
ное самоутверждение и волю к освобождению. А эти идеи на
протяжении истории всегда были мощным источником нацио¬
нальной идентичности.
У исламистов, по крайней мере части из них, к тому же
сильны претензии на обладание альтернативной идеологией
социальной трансформации. Имран Вал ид, представитель
НТ, самой крупной исламской организации в Англии, заявил
в конце 2005 г.: «Фрэнсис (Фукуяма) говорил, что мы достиг¬
ли конца истории, что нет жизнеспособной альтернативной
идеологии капитализму и западной цивилизации. Мы рас¬
сматриваем нашу работу как прямой вызов этому мнению.
Мы должны доказать, что он ошибается»1.
Фукуяма, очевидно, прав, когда говорит, что бедность не
есть непосредственная (курсив мой. - К.Б.) причина примы¬
кания к исламизму, к террористическим группам2. Однако
в сочетании с другими факторами это мощная сила, ведущая
в лагерь политического ислама, к терроризму и фанатизму.
Излюбленным аргументом всех, кто хотел бы исключить
бедность мусульманских стран как источник исламизма и тер¬
роризма3, служит указание на то, что многие террористы -
выходцы из обеспеченных слоев. Так, «Ньюсуик» приводит
данные, согласно которым из 400 террористов 28% вышли из
средних и верхних классов. Такая же часть имеет профессио¬
нальную и полупрофессиональную работу, а две трети посе¬
щали колледж4.
Версию о незначительной роли фактора бедности подтвер¬
ждают, на первый взгляд, и сведения, опубликованные быв¬
шим сотрудником ЦРУ Марком Сейджменом. Согласно его
данным, около 70% террористов - выходцы из верхнего или
среднего класса (цифра, видимо, завышена. - К.Б.), 65% учи¬
лись или учатся в колледжах, заняты на профессиональной
и полупрофессиональной работе по инженерной или научной
части5.
1 ТЬе Гоге1&п А^а1гз, 2005, КоуетЪег-БесетЪег.
2 РгапсЬз Рикиуата. 81а1е ВшЫт&. Соуегпапсе ап<1 ^УогЫ ОгЫег т
1Ье 21з1 Сеп1игу. И.У., 2004. Р. IX.
3 Тони Блэр назвал «чушью предположение, что исламский тер¬
роризм - продукт бедности» (ТЬе Гоге1&п А1Та1Г5, 2007, ^пиагу-
ГеЬгиагу).
4 Келузлуеек, 2005, 15 Аи&из1.
5 ТЬе 1п1егпаИопа1 НегаЫ ТпЪипе, 2005, 5 Аи&из1.
123
Еще более впечатляющи в этом смысле сведения о терро¬
ристах, участвовавших во взрывах в Международном торговом
центре 1993 г., в американских посольствах в Кении и Тан¬
зании, в событиях 11 сентября 2001 г. и бомбежке Бали (Ин¬
донезия). 53% из них посещали университет или окончили
его (у американцев число посещавших университет на 1%
ниже), зато лишь небольшое меньшинство посещало медресе1 -
например, 9 из 75 участников атаки 11 сентября2.
Верно и то, что многие джихадисты далеки от Средневе¬
ковья. В отличие от характерных для него форм поведения
и жизни, они современны, психологически и социально мо¬
бильны и успешны профессионально, являются умелыми
пропагандистами, хорошо использующими нынешние ком¬
муникативные возможности.
Однако эта статистика и характеристики могут быть ис¬
толкованы иначе. За ними стоят люди, которые более или
менее приобщились к знаниям, образованию, обладают более
широким кругозором, лучшим пониманием окружающего,
интересуются политикой3. И в силу этого всего острее ощу¬
щают свою отчужденность - особенно, если побывали на по¬
ложении граждан второго сорта, - острее, как унижение,
воспринимают дискриминационное отношение к себе, ищут
идеологию, способную объединить себе подобных, ищут дело,
которое даст им идентичность и наполнит их жизнь смыслом.
Именно поэтому второе поколение мусульманских иммигран¬
тов в европейских странах отвергает пассивность и безропот¬
ность своих предков, «их» ислам и нередко порывает с ними.
«Большинство молодых мусульман, - отмечает фран¬
цузский исследователь Оливье Руа, - становятся на Западе
радикалами, они «возродившиеся мусульмане». Их здесь ко¬
лонизовали. Многие живут в отрыве от своих семей, состоят
в браке с немусульманками. Их мировоззрение не импорти¬
ровано с Ближнего Востока - оно абсолютно современно. Оно
направлено против американского империализма, капита¬
лизма и т.д.»4. Кстати, в такой позиции второго поколения
нет ничего удивительного. На протяжении всей истории
1 Мусульманские религиозные школы.
2 ТЬе 1п1егпа1;юпа1 НегаЫ ТпЬипе, 2005, 15 Липе.
3 Десять лет назад на Ближнем Востоке (исключая Израиль) лишь
около 3,5 млн. человек имели доступ к Интернету. С тех пор их число
выросло вчетверо (ТЬе Атепсап 1п1егез1, Виттег, 2007. Липе-Ли1у, р. 8).
4 ТЬе Гоге1&п АТРаггз, 2005, КоуетЬег-БесетЬег.
124
именно «образованные» всегда зажигали факел «несогла¬
сия», оппозиции, восстания.
Таков общий фон, на котором происходит развитие поли¬
тического ислама. Такова почва, из которой прорастают ядо¬
витые семена терроризма. Последнее - не более чем вершина
айсберга, возвышающаяся над огромным пластом отчужден¬
ности, недовольства, ущемленного достоинства, обиды и даже
негодования, культурной отчужденности сотен миллионов
мусульман. Он обеспечивает джихадистским группам устой¬
чивую и расширяющуюся социальную базу.
Представляют интерес прогнозы, содержащиеся в докла¬
дах Национального совета по разведке Соединенных Штатов.
В докладе, опубликованном в начале 2005 г., предсказыва¬
лось, что в 2020 г. человечество будет в меньшей безопасности
от терроризма. «Ключевые факторы, - говорилось в докладе, -
которые порождают международный терроризм, не проявля¬
ют признаков ослабления в ближайшие 15 лет. Облегченное
глобальными коммуникациями возрождение мусульманской
идентичности будет создавать рамки для распростране¬
ния радикальной исламской идеологии как в пределах, так
и за пределами Ближнего Востока, включая Юго-Восточную
и Центральную Азию и Западную Европу»1. Согласно этой
оценке, «распространение радикального ислама будет иметь
к 2020 г. существенное глобальное влияние, объединяя от¬
дельные этнические и национальные группы и, возможно,
даже создав власть, пересекающую национальные границы»2.
Остается напомнить, что Соединенные Штаты, стремясь
всячески насолить Советскому Союзу, заставить его, по выра¬
жению Бжезинского, «истечь кровью», без оглядки помога¬
ли, едва ли не взращивали афганских моджахедов, которые
потом составили ядро «Аль-Каиды». К концу советской ин¬
тервенции американская помощь им достигала 1 млрд. дол¬
ларов в год3. Поддержка «до последнего» своего клиента -
иранского шаха немало помогла зажечь факел иранской ис¬
ламской революции, ставшей образцом для многих. В проти¬
вовес Советскому Союзу, который поддерживал революцион¬
ных националистов, выступавших против консервативных
клиентов Америки - Иордании, Саудовской Аравии, Египта
1 Маррт& ТЬе С1оЬа1 Ги1иге. ЕхесиИуе Виттагу. Р. 8 // Керог! о?
1Ье Ка1юпа1 1п1еШ&епсе СоипсН’з 2020. ^азЬт&1оп, 2004.
2 Маррт& ТЬе С1оЬа1 Ги1иге. СЬаИеп^е 1о Соуегпапсе. Р. 9.
3 ТЬе Есопогтз!, 2003, 26 Арп1.
125
(после 1973 г.), США поддерживали политизацию ислама,
государства и группы, которые отвергали «безбожный» ком¬
мунизм и прославляли порядок, предначертанный Аллахом.
Израиль же, в свою очередь, всячески помогал на палестин¬
ских территориях в противовес «Фатху» исламистским орга¬
низациям, которые сейчас атакуют его.
А теперь немного истории. Три с половиной десятилетия
назад с трибуны ООН говорилось: «Я глубоко разочарован
тем, что мы не сумели определить адекватный ответ на смер¬
тельную опасность международного терроризма, и опасаюсь,
что мы, скорее, способствуем росту, чем уменьшению степени
насилия в нашем беспокойном мире». Было это 28 декабря
1972 г. (через три месяца после захвата израильских спортс¬
менов террористами на Мюнхенской олимпиаде), и оратором
был Дж. Буш-старший, тогда представитель США в ООН.
Западные державы, практически - США, подготовили энер¬
гичную резолюцию, которая требовала решительных мер,
«чтобы предупредить международный терроризм, который
угрожает и уничтожает жизни невинных людей» (тогда
еще проводилось четкое разделение между такими «людьми»,
то есть простыми гражданами, с одной стороны, и военным
персоналом и официальными лицами - с другой. - К.Б.).
Но прозвучал голос саудовского делегата, который пред¬
ложил поправку в несколько строк о необходимости одновре¬
менно «изучить глубокие причины этих форм терроризма
и актов насилия, которые коренятся в нищете, во фрустра¬
ции, несправедливостях и отчаянии, побуждающих опреде¬
ленных лиц жертвовать жизнями, включая свою, в попытке
вызвать радикальные изменения». Эту поправку включили
в проект, подготовленный Алжиром и Югославией, и одно¬
временно был сделан акцент на осуждении колониализ¬
ма и на законности национально-освободительных движе¬
ний, а также предлагалось создание комитета против тер¬
роризма.
Проект, однако, был отвергнут Соединенными Штатами,
Великобританией, Израилем и рядом латиноамериканских
стран. Большинство же европейских государств воздержа¬
лись. Трудно не согласиться с Андре Левином, когда он пи¬
шет: «Нельзя говорить, что уважение и применение этих
текстов в ООН полностью и определенно ликвидировали бы
глубокие причины всех террористических актов... Но многие
конфликты, которые питают каждодневный терроризм, мно¬
126
гие ситуации, которые доводят до предела невыносимые
напряженности, более не рождали бы смертоносных акций,
столь же ужасных, сколь и отчаянных»1.
Воздерживаясь от каких-либо прогнозов, можно, однако,
определенно сказать, что судьбы и перспективы террориз¬
ма зависят от развития ситуации в мусульманских странах,
от взаимоотношений с пробуждающейся мусульманской ци¬
вилизацией (и особенно ее носителями). Если дело пойдет
к столкновению, то это будет одной из граней столкновения
Севера и Юга. И такая ситуация - фундаментальная реаль¬
ность современного мира.
Целая комбинация факторов - увеличение численности
молодежи как результат демографического взрыва, нищен¬
ское положение больших масс населения, особенно в арабских
странах, влияние религиозных неправительственных органи¬
заций и партий, наличие зависимых коррумпированных ре¬
жимов - всё это ведет к тому, что политический ислам оста¬
нется большой силой. Более того, специалисты предвидят
распространение исламизма также и в Юго-Восточной Азии,
где до сих пор господствует «умеренный» ислам2. А некоторые
американские исследователи, подобно авторам доклада На¬
ционального совета по разведке, даже прогнозируют серьез¬
ное глобальное воздействие исламизма к 2020 г.3
Главное, из чего следует, очевидно, исходить примени¬
тельно к политическим выкладкам и особенно к практиче¬
ским действиям: борьба против терроризма - это сегодня,
повторю, часть взаимоотношений с мусульманским миром.
Надо учитывать, что в терроризме, пусть в извращенной
и изуверской форме, отражаются также приниженное поло¬
жение и застойное состояние большинства мусульманских
стран, реакция на высокомерное отношение к исламу и даже
исламофобство в определенных западных кругах, являющи¬
еся в значительной мере отрыжкой колониальных времен.
Всё это лучше сознают в Европе, чем в США, где плохо пони¬
мают природу сил, с которыми сталкиваются, где сказываются
1 Ье Мопс1е, 2004, 26-27 8ер1ешЬге.
2 ЗНепйап ОАгсЫре1а§о ^. // ТЬе КаИопа11п1егез1. ДУиЦег, 2004-
2005.
3 Уже сейчас говорят, например, о «ползучем фундаментализме»
в Индонезии - стране «умеренных» мусульман и отмечают, что в семи
областях страны введен «определенный вид» шариата (ТЬе 1п1егпа1юпа1
НегаИ ТпЪипе, 2006, 3-4 8ер1етЪег).
127
ограниченность исторического опыта правящего истеблиш¬
мента и ковбойские привычки.
Требуют внимания также более глубокие, философские
вопросы. Например, насколько правильны и целесообразны
односторонние рассуждения об отсталости и несовременности
мусульманской цивилизации? Не вернее ли говорить о взаимо-
обогащающей «встрече» цивилизаций в нынешних условиях
их небывалого непосредственного контакта, от которого,
кстати сказать, может извлечь пользу и чрезмерно рациона¬
листический западный менталитет1? Правильно ли, что все
общечеловеческие ценности должны восприниматься обяза¬
тельно в западной оправе? И в таком случае естественно ли
ожидать от мусульманских стран и общин позитивного их
восприятия, тем более что экспортируемые к ним ценности,
как широко афишируется, имеют иудео-христианские осно¬
вы? Не сомнителен ли сам термин «вестернизация» как пред¬
полагающий отрицание или, по крайней мере, радикальную
деформацию местных традиций и идентификации? И обяза¬
тельно ли модернизация, которую не избежать мусульман¬
скому миру, должна проходить в форме «вестернизации»?
Понимаем ли мы и учитываем возросшую за последние годы
пассионарность ислама и мусульманской цивилизации?
Видим ли, что один из формирующих и притягивающих мо¬
ментов исламизма - его активное противопоставление себя
моральной всеядности и вседозволенности, особенно в сексу¬
альных вопросах, атмосфере бездуховности, которая все ак¬
тивнее проникает в западный образ жизни? Наконец, не пре¬
вращается ли порой на практике борьба против терроризма
в антиисламскую кампанию, в разжигание недоверия и враж¬
ды к мусульманам?
Этот перечень вопросов можно было бы и продолжить.
Ответы на них могут быть разными, но одно очевидно: чтобы
покончить с исламским терроризмом и экстремизмом, надо
добиться реального идеологического, политического и мо¬
рального отчуждения от них мусульманского мира. Надо
выявить социальные, экономические и политические корни
терроризма (как и всех обстоятельств, которые эксплуатиру¬
1 В конце 90-х годов «Экономист» опубликовал большую специаль¬
ную подборку в этом духе, где, например, говорилось, что было бы
полезным обратное влияние ислама на западные ценности, учитывая
«суперматериализм» и «супериндивидуализм» Запада.
128
ют террористы) и приложить усилия, направленные на их
ликвидацию.
Пришло, однако, время вернуться к нашей главной теме -
«революции» Буша. После всего сказанного, думается, вряд ли
нужно пространно доказывать несостоятельность идеи войны
против терроризма как таковой. Это сверхупрощение - небес¬
корыстное, конечно. Хотя военная составляющая - необхо¬
димая часть антитеррористических усилий, она не может
привести к решению проблемы, ибо не затрагивает причин
возникновения терроризма, тем более когда речь идет о людях,
которых религиозный и религиозно-политический фанатизм
побуждает искать мученическую смерть1. Это фактически
уже признается в «Стратегии национальной безопасности»
2006 г.
Тем не менее, акцент на военной стороне дела, на подав¬
ляющей военной мощи США, исключающей какую-либо кон¬
куренцию, - одна из характерных черт «доктрины Буша».
В речи в военной академии в Вест-Пойнте 2 июня 2002 г. Буш
обрисовал свое видение мира - мира, в котором США на не¬
определенное время более или менее монополизируют военную
мощь глобального охвата. «Америка, - заявил он, - имеет
и собирается сохранить неоспоримо превосходящую военную
мощь, которой невозможно бросить вызов». В послании «О по¬
ложении страны» 2002 г. американский президент заявил,
что намерен «поддерживать неоспоримую (ои1 о/ ска11еп§е)
военную мощь»2. А в предисловии президента к «Стратегии»
сказано, что «Соединенные Штаты в чрезвычайно благопри¬
ятном положении страны с несравненной военной мощью, ко¬
торая создает момент возможности распространения благ
свободы по всему миру»3 (выделено мной. - К.Б.).
Заметим, кстати, что сама установка на постоянное воен¬
ное превосходство и недопущение конкуренции со стороны
других стран является посягательством на самостоятельность
и безопасность этих стран, на понижение их роли до «коммер¬
1 Такого рода экзальтация настолько заразительна, что поражает
и новообращенных в ислам. Примером может служить бельгийка Мю¬
риель Декок, которая взорвала себя в заминированной машине, атакуя
американский конвой в ноябре 2005 г. (ТЬе Гоге1&п АНаггз, 2005, 8ер-
1етЬег-Ос1;оЬег).
2 ТЬе Гогецщ АНа1гз, 2007, Мау-Липе.
3 ТЬе ОШсе о? 1Ье РгезЫеп!;. КаИопа1 ВесигЦу 81га1е&у о? 1Ье БпНеб
81а1ез, 2002. 8ер1етЬег. Р. 3.
9 - 2294
129
ческих» государств. Нельзя не увидеть в ней также претензии
на обеспечение собственной безопасности и абсолютного суве¬
ренитета за счет безопасности и суверенитета остальных.
Но об этом позже.
В связи с «войной против терроризма» Буш, обращаясь
к мировому сообществу, по существу выдвинул ультиматум -
«кто не с нами, тот против нас».
Как констатирует 3. Бжезинский, и с ним нельзя не согла¬
ситься, «бесконечная война с террором стала... инструментом
и внутренней политики, и собственно внешней политикой»1.
«Война» позволила сплотить население вокруг президента
(ведь он «верховный главнокомандующий»), вызвать патрио¬
тический психоз, зажать рты противникам «войны» в по¬
литическом лагере и в мире прессы, заклеймив такую оп¬
позицию как «антипатриотическую».
И администрация всячески старалась поддерживать, за¬
креплять в обществе военную психологию и эксплуатировать
ее. Неслучайно Буш особенно нажимал на это в трудные для
себя моменты. Не будет большим преувеличением сказать,
что администрация по существу частенько шантажировала
народ террористической опасностью.
Наконец, в условиях «военной опасности» под флагом
защиты безопасности США началось наступление на граж¬
данские права. Первым документом, принятым в разгар пат¬
риотической лихорадки, стал так называемый Патриоти¬
ческий акт2, который создал серьезные возможности для его
использования против оппозиции и для ущемления граждан¬
ских прав. Правительство получило возможность собирать
всестороннюю информацию о частной жизни граждан - теле¬
фонные разговоры, финансовое положение, сведения меди¬
цинского характера, пользование Интернетом и даже библиоте¬
ками и т.д. - без каких-либо свидетельств их противоправной
деятельности. В течение 60 дней после принятия Акта агенты
ФБР побывали в 85 библиотеках, проверяя, какие книги
1 Бжезинский 3. Еще один шанс. С. 142.
2 Как пишет Ноами Вульф в «Гардиан», он был принят в обстановке
такой «чрезвычайщины» и поспешности, что Конгресс «фактически
не имел возможности его обсудить - более того, многие утверждают,
что парламентарии не успели даже толком прочесть законопроект»
(ТЬе СагсЬап, 2007, 10 Мау), и законопроект был одобрен фактически
без знакомства с ним, как зафиксировала и «Интернэшнл геральд три-
бюн» (Арп1 10, 2006).
130
берут читатели. По распоряжению администрации и без раз¬
решения суда тысячи американцев подверглись электронной
слежке, контролировались их телефонные контакты, е-таИ
сообщения и многое другое. А когда журналисты Джеймс
Рейзен и Эрих Лихтбау опубликовали в «Нью-Йорк тайме»
серию статей об этих приемах властей, президент Буш обвинил
газету в разглашении секретной информации, республикан¬
цы же в Конгрессе и правые СМИ стали вопить о «государ¬
ственной измене», о «предательстве».
В такой обстановке росли и авторитарные замашки власти,
создавался климат, в котором подозреваемых могут оскорб¬
лять и пытать. Валлерстайн вообще считает, что обостренное
внимание к антитеррористической риторике порождено в пер¬
вую очередь внутренними причинами и выгодно руководству
западных стран1.
Не менее определенно высказался на эту тему президент
Чешской Республики Вацлав Клаус: «Некоторые полити¬
ки выдвигают войну с террористами на первый план, чтобы
скрыть очевидное отсутствие у них иных политических пози¬
ций и взглядов. По-моему, было бы слишком популистски,
в угоду некоей моде политически некорректным считать борь¬
бу с терроризмом главной определяющей нынешнего периода
развития человечества»2.
Под флагом войны легче раздувать до астрономических
высот военные расходы. Около 600 млрд. долларов (или более
50% от общемировых военных расходов), а вместе с расхода¬
ми на операции в Ираке и Афганистане более 700 млрд. дол¬
ларов - таков гигантский военный бюджет 2008 г.3 Буш
целеустремленно добивался при этом ядерного превосход¬
ства, о чем свидетельствует модернизация ракетно-ядерного
арсенала США, создающая, по мнению некоторых авторов,
возможность упреждающего атомного удара по России и
Китаю4. Вашингтон нарушил предусмотренную Договором
СНВ-1 процедуру зачета числа уничтоженных стратегиче¬
ских ракет.
1 ЖаИегзШп /. ТЬе БесИпе о? Атегшап Ро\уег, р. 8.
2 Известия, 2006, 28 февраля.
3В докладе Конгресса США, распространенном в июне 2008 г.,
говорится, что Пентагон планирует в ближайшие пять лет инвестиро¬
вать в разработку и закупки новых систем вооружения около 900 млрд.
долларов.
4 ТЬе Гоге^п АНаи*з, 2006, МагсЬ-АргП, р. 48.
9*
131
Под шумиху о борьбе с терроризмом Пентагон разрабаты¬
вает новый класс стратегических ракет - межконтинентальные
ракеты, оснащенные неядерными боеголовками. Благодаря
возросшей точности такого оружия оно может решать многие
задачи, для которых предназначены стратегические ядерные
вооружения. Уже говорилось о системе «национальной ПРО».
Имея в виду эту милитаристскую тенденцию в США, К. Пре-
стовиц даже демонстративно назвал одну из глав своей книги
«В оружие мы верим» («1п ДУеароп ДУе Тгиз!»), противопо¬
ставив ее расхожему американскому выражению «В Бога мы
верим» («1п Сой ДУе Тгиз!»).
Идущие от неоконов особая «нежность» к военному фак¬
тору и преувеличение его политической роли играли едва ли
не центральную роль в представлениях администрации о буду¬
щем положении США в мире.
«Война» против террористов открывала новые возможно¬
сти и преимущества и для американской внешней политики.
«11 сентября, - признался как-то Рамсфелд, - открыло ряд
возможностей, которые ранее открыла Вторая мировая вой¬
на, - переделать мир»1. Во имя «войны» с терроризмом мож¬
но было расширять политическую и военную экспансию,
создавать и ставить себе на службу коалицию (или коалиции)
под своей эгидой и жестче контролировать союзников, втя¬
нуть НАТО в Афганистан, наращивать давление на его членов
для глобализации функций альянса.
«Террористическая опасность» после эйфорической вспыш¬
ки «унилатерализма» используется и как способ сглаживания
противоречий с союзниками. Наконец, под забралом борьбы
с терроризмом легче добиваться доминирующего влияния
(или, скорее, контроля) в нефтеносных районах, что всегда было
одной из главных задач американской внешней политики,
а теперь приобретает еще большее значение. Ведь в 2020 г.
импортируемая нефть будет покрывать уже 66% потребностей
США (против 52% в настоящее время). А количество ввозимой
нефти возрастет более чем в полтора раза - до 16,7 млн. бар¬
релей в день2.
Под этим же флагом развернулась экспансия военного
присутствия США. Их базы расположились или вот-вот рас¬
1 ТЬе Гоге1^п А1^а1гз, 2006, <1и1у-Аи2и81.
2118. Бераг1теп1 Епег^у 1пй)гта1юп Бераг1теп1 «1п1егпа1юпа1
Епег^у ОиИоок». ДУазЫп^оп. Б.С., 2002. Р. 183, 242.
132
положатся теперь и в Восточной Европе (Польша, Румыния,
Болгария), на Кавказе, в Центральной Азии. «Без 11 сентяб¬
ря, - заявляет Краутхаммер, - мир сознавал бы размеры потен¬
циала Америки, но не ее жестокость (выделено мной. - К.Б.)
или полноту ее возможностей»1.
Так что тема «террора», объявление его мировой опасно¬
стью активно используется США для укрепления своей геге-
монистской роли, и в частности противодействия тенденции
Европы к самостоятельности, а также подрыва неугодных ре¬
жимов.
Наконец, под маской «войны с террором» Бушем были про¬
возглашены право и намерение США осуществлятьргеетрНое
асИопз - упреждающие (или предупреждающие) удары, что
можно считать сердцевиной «доктрины» американского прези¬
дента. Речь идет уже не о предотвращении действия, а о предот¬
вращении угрозы - если она видится, - и тут, конечно, откры¬
вается огромное поле для волюнтаризма и самоуправства.
М. Олбрайт даже называла это главным стержнем всей поли¬
тики национальной безопасности администрации Дж. Буша2.
Правда, столкнувшись с негативной реакцией за рубежом
на стратегию превентивных ударов и унилатерализм, адми¬
нистрация Буша попыталась сгладить впечатление, поручив
эту миссию государственному секретарю Пауэллу, имея в виду
его репутацию умеренного политика, «голубя» среди окружав¬
ших Буша «ястребов». Его несогласие с некоторыми внешне¬
политическими подходами администрации было известно.
В специально написанной статье для журнала «Форин
афферз» он утверждал, что критики «извратили» суть наме¬
рений Вашингтона и «преувеличивали», отводя упреждаю¬
щим действиям якобы центральную роль в американской
стратегии в целом. Упреждение, по словам Пауэлла, задумыва¬
лось не как замена политики «сдерживания», а как дополне¬
ние к ней и вовсе не фокус американской стратегии, а «стратегия
президента - это прежде всего стратегия партнерства, реши¬
тельно подтверждающая жизненно важную роль НАТО и дру¬
гих альянсов с участием США, включая ООН»3. И так далее,
и так далее - одни голословные утверждения без каких-либо
1 СНаНез КгаиОгаттег. Цтро1аг тотеп! геугзИес! // ТЬе МаИопа1
1п1егез1, АУтЪег 2002-2003.
2 ТЬе Гогецщ АНа1гз, 2003, 8ер1етЬег-Ос1оЬег.
3 Россия в глобальной политике, 2004, т. 2, № 1, январь-февраль.
133
убедительных аргументов и в разлад с заявлениями президен¬
та и практическими действиями - Ирак в это время уже ис¬
текал кровью.
В «Национальной стратегии» 2002 г., а также в уже упо¬
минавшейся речи в Вест-Пойнте был фактически сформу¬
лирован отказ США от проводившейся ранее политики «сдер¬
живания». «Мы не будем ожидать, пока опасность назреет, -
говорилось в «Национальной стратегии», - или пока грибное
облако поднимется. Вместо этого мы ударим предупреждающе
и превентивно тогда и там, когда почувствуем, что опасность
назревает»1. Этот тезис был воспроизведен без изменений
«точно такими же словами»2 в следующей «Национальной
стратегии» 2006 г.
Право «превентивного нападения» фактически могло быть
обращено против любого государства, которое, по мнению
администрации, таит угрозу безопасности США. Выбор при
этом целиком принадлежал Вашингтону, и ему дано едино¬
властно решать, есть ли потенциальная угроза3. По существу
каждое государство было объявлено объектом военного «вни¬
мания» США.
В рамках курса «ргеетрИоп» в 2004 г. Рамсфелдом был
издан и утвержден Бушем секретный приказ, разрешающий
проводить, не оглядываясь на какие-либо правовые ограниче¬
ния, налеты американского спецназа на территории других
стран, где могут быть базы террористов и связанных с ними
сил. Такие акции проводились в Сомали в 2006 г., в Сирии
в октябре 2008 г., в ряде других стран, проводятся по сию
пору в Пакистане.
Фактически речь шла о попытке «узаконить» односторон¬
ний и радикальный пересмотр общепринятых норм между¬
народных отношений, затолкать весь мир в «загон» ограни¬
ченного суверенитета. Следует отметить, что доктрина «опе¬
режающих войн» предполагает по сути своей целую их серию
и, собственно, к этому готовят США свои вооруженные силы,
создавая «армию XXI века».
Хорошо известно, что под предлогом «пресечения» грозя¬
щей опасности превентивно начинались едва ли не все агрес¬
1 ТЬе МаИопа1 ЗесигИу 81га1е&у о! ТГпИес! 81а1ез о! Атепса. 2002.
8ер1етЬег. Р. 15.
2 КЬззтдег Н. Атеглсап 81га1е&у апс! РгеетрИуе АУаг // ТЬе
1п1егпа1юпа1 НегаИ ТгШипе, 2006, 14 Арп1.
3И насколько обоснованно, «убедительно» показал Ирак.
134
сивные войны. Можно, скажем, вспомнить японское напа¬
дение на Пёрл-Харбор - оно обосновывалось враждебными
действиями США и их намерением вступить в войну против
Японии, или агрессию Гитлера против Советского Союза,
которую нацистская пропаганда оправдывала необходимо¬
стью предупредить готовившееся нападение СССР на Гер¬
манию1.
Видимо, ослепленный мощью Соединенных Штатов, Буш
решил играть роль тасНо в международных отношениях.
Он как-то бросил: «В какой-то момент мы можем остаться
одни, но меня это не беспокоит. Мы - Америка (Тка1 18 аьиау
юНк те)»2. А каким высокомерием дышит фраза, сказанная
на пресс-конференции 15 августа 2002 г. по поводу предшест¬
вовавшего атаке на Ирак обсуждения в Совете Безопасности:
«Мы давали (выделено мной. - К.Б.) мировому сообществу
шанс действовать»3. Это «мы» (!) многого стоит.
Буш объявил о формировании коалиции ад кос-соаШЬоп о/
ьиИИпд (коалиции желающих) - практически тех, кто готов
всунуть «ноги» в американские военные башмаки. «Буш бо¬
лее не призывает мир присоединиться к общей борьбе, - кон¬
статирует М. Олбрайт, - вместо этого он требует, чтобы тот
следовал за ним» (/оИош а1оп§)А.
Установка на «упреждение» по существу ломала всю си¬
стему международной безопасности и подрывает междуна¬
родный порядок. Понимаемое буквально оно означает, что ни
одно государство на Земле не может чувствовать себя полно¬
стью гарантированным от подобной «упреждающей» акции.
«Если каждое государство будет претендовать на право
самому, - комментирует многоопытный Г. Киссинджер, -
определять свои «упреждающие» права, отсутствие каких-
либо правил повлечет за собой международный хаос»5. Но это
не заботило администрацию США; как заявил ответственный
сотрудник Белого дома, она не придает международной леги¬
тимности особого значения6.
1 Кстати, Престовиц напоминает, что выводы «Нюрнбергского три¬
бунала трактовали превентивную войну как военное преступление»
(РгезХоюИг С. Ор. сИ., р. 23).
2 ТЬе Гогеч*п АНа1гз, 2005, 8ер1ешЬег-Ос1оЬег.
3 Свобода, 2003, 15 августа.
4 ТЬе Гоге^п АНаи-з, 2003, 8ер1ешЬег-Ос1оЬег.
5 ТЬе 1п1егпаИопа1 НегаИ ТпЬипе, 2006, 14 Арп1.
6Ье Мопбе, 2003, 15 Ос1оЬге.
135
Унилатерализм нашел свое выражение и в выходе из До¬
говора СНВ-1 относительно баллистических ракет, в отказе
присоединиться ко многим международным соглашениям -
«закону о морях», Киотскому протоколу (о защите окружаю¬
щей среды), Конвенции по биоуниверсификации, об учрежде¬
нии Международного уголовного суда, о запрещении противо¬
пехотных мин, о биологическом оружии, о полном запрете
испытаний ядерного оружия, о мелкокалиберном оружии,
в дезавуировании подписи под соглашением о недопущении
войны в космосе, использования лазерных приборов, чтобы
сбивать спутники, в решении о возможном применении ядер¬
ного оружия для локальных задач как против террористов,
так и поддерживающих их государств.
Он выразился также в экстерриториальном применении
торгового эмбарго против ряда стран, в почти ультимативном
требовании реформы МВФ, Всемирного банка и ООН. Когда,
действуя в рамках этой логики, Буш одобрил применение
тяжелых санкций против компаний, которые делают бизнес
со странами, не нравящимися Соединенным Штатам, канад¬
ский министр иностранных дел даже пожаловался, что «это
поступки забияки, но в Америке это называют глобальным
руководством »1.
На присвоенном себе праве «упреждающего удара по выбо¬
ру» основан еще один тезис «доктрины Дж. Буша-младшего» -
о переформировании мира, его повсеместной демократизации
(в том числе насильственной) как первостепенной задаче
внешней политики Соединенных Штатов. Уже в «Страте¬
гии национальной безопасности» 2002 г. говорилось: «Соеди¬
ненные Штаты должны защищать свободу и справедливость,
потому что эти принципы правильны и верны для всех наро¬
дов повсюду. Америка твердо стоит за не подлежащими об¬
суждению требования человеческого достоинства: правление
закона; ограничение абсолютной власти государства; свободу
слова; свободу вероисповедания; равную юстицию; уважение
к женщинам; религиозную и этническую терпимость; уваже¬
ние к частной собственности». В следующей «Национальной
стратегии», опубликованной в марте 2006 г., эта тема также
представлена пространно. Там говорится, что США будут
«добиваться и поддерживать рост демократических движе¬
ний, демократических институтов в каждой стране и культуру
1 Сиггеп! ШзЪогу, 2001, БесетЪег, р. 43.
136
с конечной целью положить конец тирании в нашем мире -
это и есть политика Соединенных Штатов»1.
Кондолиза Райс, комментируя эту позицию, заявила: «Это
явно большое изменение в американской внешней политике -
поставить ее в центр продвижения демократии»2.
Эту идею можно оценить по достоинству, учитывая две
особенности: она означает практически заявку на право США
менять «антидемократические» режимы по своему усмотре¬
нию и намерение «пересадить» в искомые страны демократию
на американский манер. По сути дела, речь идет об установке
на переход, в том числе насильственный, на чуждые для боль¬
шинства других стран цивилизационные нормы в ущерб их
национальным, исторически сложившимся традициям. «Ри¬
торика Буша, - замечает Ричард Лоури, издатель «Нэшнл
ревью», - особенно в его втором инаугурационном послании,
предполагает, что американская модель демократии имеет
всеобщую обоснованность и применимость»3.
Опыт показывает, что демократизация по американской
версии означает установление более или менее зависимого
проамериканского правительства, а часто и насаждение во
власть прямых американских креатур (если не агентов), вроде
Карзая или череды иракских премьеров, которые держатся
у власти, опираясь на иностранные штыки4.
Тезис Буша о демократизации столь же неглубок, как
и недемократичен. Фундаментальный, возможно исходный
принцип демократии, его предпосылка - это право на само¬
определение и его реализацию. Уже поэтому даже не отя¬
гощенная другими, менее праведными мотивами попытка
насаждать демократию, используя в качестве инструмента
иностранные вооруженные силы, является не только антиде¬
мократической по характеру, но и контрпродуктивной. Мало
того, что она сталкивается с иной, чуждой культурой и обра¬
1 ТЬе ОШсе о? 1Ье РгезИеп!. ТЬе МаИопа1 ЗесигИу 81га1е&у о? 1Ье
ИпПес! 81а1ез, 2006, МагсЬ, р. 1.
2 ТЬе Ые\у Уогк Тппез, 2006, 26 МагсЬ.
3 ТЬе МаИопа1 1п1егез1, 2005 8ргт&. То же подчеркивает Р. Купер:
«США стремятся переделать мир по своему образу и подобию» (ТЬе Ые\у
Уогк Т1тез, 2006, 26 МагсЬ).
4 Кондолиза Райс, однако, не постеснялась накануне своего очеред¬
ного визита в Афганистан в конце июля 2006 г. заявить: «Я не знаю
кого-либо, кем бы международное общество так восхищалось и кого
так уважало, как президента Карзая» (Коммерсант, 2006, 7 марта).
137
зом жизни, также обрекающими на неуспех стремление при¬
вить «экспортированную» демократию. Она встречается с мощ¬
ным национальным сопротивлением, которое не без оснований
воспринимает ввалившихся в страну на танках «демократов»,
обвешанных оружием, как оккупантов. Тем не менее, демо¬
кратизация по американскому образцу, в том числе демо¬
кратизация «бомбовая», явилась органичным компонентом
внешнеполитической стратегии Буша и его «мыслящих аме¬
риканскими категориями» советников1, естественным допол¬
нением к «войне против терроризма», «упреждению» и унила¬
терализму.
В русле насаждения демократии возник план так называ¬
емого «Большого Ближнего Востока», имевший еще такой
дополнительный порок (и препятствие), как весьма пристра¬
стное отношение США к одной из сторон конфликта. Не станем
отрицать: демократические мотивы, возможно, тоже сыгра¬
ли свою роль в рождении этого плана. Тем более что админи¬
страция убедила себя (или делает вид, будто убеждена), что
источники терроризма надо искать в существующих на Ближ¬
нем Востоке политических структурах. В послании «О поло¬
жении в стране» 2004 г. Буш заявил: «Пока Ближний Восток
остается местом тирании, безнадежности и негодования, он
будет продолжать рождать людей и движения, которые угро¬
жают безопасности Америки и ее друзей».
Однако за подобными тирадами скрывались другие, самые
важные для Вашингтона цели: упрочение доминирующей
роли США в регионе, сохранение и расширение контроля
над нефтяными ресурсами, обеспечение и впредь преиму¬
щественного положения Израиля по сравнению с арабскими
странами и соседями. И наконец, пишут известные американ¬
ские ученые Дэвид Хендриксон и Роберт Такер, «необходи¬
мость оправдать продолжающуюся войну в Ираке и нарастить
давление на Сирию и Иран»2.
Следует сказать и о том, что план «Большого Ближнего
Востока», по замыслу администрации, очевидно, пред пол а-
1 Выражение 3. Бжезинского (Еще один шанс. С. 142).
2 ТЬе МаИопа11п1егез1, 2005 Га11. Хендриксон и Такер даже считают
это «основной реальной причиной» акцента на вопросе о демократии
на Ближнем Востоке. А их коллеги профессор Дж. Зигла и М. Гальперин
называют Буша «человеком, который «похитил» язык демократии,
продолжая в то же время обычную политику» (ТЬе 1п1егпа1юпа1 НегаИ
ТпЪипе, 2005, 8 ГеЬгиагу).
138
гал в конечном счете также приход к власти новых проамери¬
канских правительств в странах-союзницах США - Египте,
Саудовской Аравии и т.д. - на смену нынешним режимам,
прочность которых постепенно размывает нарастающая враж¬
дебность к ним и к американцам арабской «улицы». В целом
план «Большого Ближнего Востока», как и весь акцент в «док¬
трине Буша» на продвижение демократии, думается, был
направлен также на то, чтобы выправить репутацию США.
У доктринальных высказываний Буша есть весьма суще¬
ственная особенность. Подобно неоконам, Буш своим поли¬
тическим позициям и заявлениям (а значит, и «доктрине»
в целом) придает религиозное обрамление. Он говорит о возло¬
женной на него миссии, о борьбе Добра и Зла (именно так -
с большой буквы) в современном мире, демонизирует тер¬
роризм и т.д. Вот образчики высказываний американского
президента и его приверженцев - они говорят сами за себя.
«Я верю, что Бог хочет, чтобы я был президентом»; «Я чув¬
ствую присутствие Всемогущего» (на молитвенном завтраке
в феврале 2003 г.). «Я принимаю решение, согнув колени»1;
«Наша страна избрана Богом и уполномочена историей быть
моделью для справедливого мира»2. В послесентябрьские дни
Буш несколько раз говорил о своей «миссии» противостоять
терроризму3. Буш дал «обет» (вскоре после 11 сентября) «из¬
бавить мир от зла», провозгласил Иран, Ирак и Северную
Корею частью «оси зла» (в речи в Конгрессе 29 января 2002 г.).
Причем без конца повторяя вполне серьезно слово, ранее
употреблявшееся лишь иронически, - «еойвоегз» («злодеи»,
«творцы зла»). В общем, недаром администрацию Буша назва¬
ли «правительством крестоносцев»4.
В той же религиозной тональности, иной раз на грани не¬
терпимости и даже перешагивая ее, высказывались другие
официальные лица. Вице-президент Чейни, например, 30 ян¬
1 ТЬе Есопопиз!, 2004, 18 БесешЬег.
2 Ме\узлуеек, 2003, 10 МагсЬ.
3 МоИу 1итз апс! Ьои ОиЪозе. Ор. сИ., р. 269.
4 ТЬе 1п1егпа1юпа1 НегаИ ТпЬипе, 2002, 9 Арп1. «Никакой амери¬
канский президент не выставлял на публику свои религиозные верова¬
ния, как Джордж Буш. Никакой современный президент не стремился
столь настойчиво навязать свои религиозные верования американской
публике, и ни один американский президент никогда не был столь
высокопарен, говоря на языке правых христиан» (МоИу 1итз апб Ьои
ОиЬозе. Ор. сИ., р. 220).
139
варя 2005 г. заявил, что на него «низошло божественное от¬
кровение в связи с войной в Ираке».
Министр юстиции Эшкрофт регулярно требовал от своих
подчиненных, чтобы они пели религиозные песни. А сменив¬
ший его Гонсалес предписывал своим подчиненным молиться
до и после окончания рабочего дня.
Некоторые же высказывания официальных лиц отличались
откровенной религиозной нетерпимостью. Вот только один
пример. Генерал-майор В. Бойкин заявлял, например: «Я знаю,
мой Бог выше, чем их Бог (речь идет о мусульманах. - К.Б.),
а их - это идол». А демонстрируя в баптистской церкви в Окла¬
хоме фотографии Могадишо, столицы Сомали, провозглашал:
«Именно присутствие дьявола в этом городе открыл мне Гос¬
подь. Почему Джордж Буш в Белом доме? Большинство аме¬
риканцев не голосовало за него. Я скажу вам в это утро, что он
в Белом доме, потому что Бог поставил его туда». А ведь генерал
не частное лицо, в июне 2003 г. он был утвержден помощником
заместителя министра обороны по разведке в мусульманском
мире. Более того, администрация не захотела по-настоящему
отмежеваться от него. Сам Буш в ответ на вопрос изумленного
корреспондента журнала «Экономист» отделался трафаретным:
«Что ж, это свободная страна». «Экономист» прокомментиро¬
вал всё это кратко: «Слушая Бойкина, читай Буш?»1.
Относительно искренности религиозного рвения Буша
мнения расходятся. Многие американцы думают, что он дей¬
ствительно верит в свою наделенность божественной миссией
и, как отмечают Р. Такер и Д. Хендриксон, действительно
воспринял подход «государства-крестоносца»2. Другие на¬
1 ТЬе Есопопиз!, 2003, 25 Ос1оЬег. Евангелистский лидер Франк¬
лин Грэхем на первой инаугурации Буша и впоследствии описывал ис¬
лам как «нечистую религию» (ТЬе МаНопа1 1п1егез1, 2005, 8ргт&).
Правый республиканец Н. Колтер говорит в эфир крупной американ¬
ской радиостанции: «Мы (США. - К.Б.) должны вторгнуться в мусуль¬
манские страны, обратить их в христианство и убить их лидеров...».
А пастор Джерри Фолуэлл, удостоившийся похвал Дж. Буша и Д. Чейни
и имеющий огромное число поклонников, охарактеризовал пророка
Мухаммеда как «террориста» и «педофила» (имея сам 14-летнюю
жену) (ТЬе 1пс1ерепс1еп1, 2003, 28 ГеЬгиагу). Неоконсерваторы из воен¬
но-консультативного комитета Пентагона, например Кеннет Эдельман
и Элиот Коган, открыто атаковали религию ислама в целом (Мо11у 1отз
апб Ьои БиЬозе. Ор. сИ., р. 270).
2 ТЬе МаИопа1 1п1егез1. Га11, 2005. В этом же духе высказывается
и журнал «Ньюсуик» (Ме\уз\уеек, 2003, 10 МагсЬ).
140
строены скептически, а то и саркастически. Моя давняя зна¬
комая, известная в Америке режиссер-документалист, полу¬
чившая немало престижных премий, сказала мне, что это
«потуги вчерашнего пьяницы, корчащего из себя мессию».
Как бы ни было, несомненно, что мы и на этот раз сталки¬
ваемся с «утилизацией» религии в политических целях. Ре¬
лигиозное обрамление обеспечивает поддержку влиятельных
в США евангелистов, импонирует верующим - большинству
американского населения, позволяет и с этой стороны оправ¬
дывать свою агрессивную риторику и агрессивные акции,
изображать «войну с террором» как религиозно-благословен¬
ную кампанию против енИйоегз.
Религиозная риторика Буша, во многом смахивающая на
джихадистскую, не встречала понимания, а тем более поддерж¬
ки в Западной Европе. Многие европейцы проводили параллель
между опасностью влияния американского евангелистского
фундаментализма на политику США с той, что связана с ра¬
дикальным исламским фундаментализмом1.
В «Национальной стратегии» от марта 2006 г. практически
повторялись и подтверждались все вышеназванные внешне¬
политические «заявки», сделанные в «Стратегии» 2002 г.
В ней, в частности, говорилось: «Мы боремся со своими вра¬
гами за границей, а не ждем, когда они доберутся до нашей
страны. Мы стремимся придать миру свою форму, а не просто
ждем, что он сформирует нас. Мы хотим изменить события
к лучшему и не зависеть от их милости». И далее: «Место
упреждения в нашей стратегии остается тем же самым»2.
Довольно любопытную характеристику идейно-психоло¬
гических корней доктрины Буша дал К. Престовиц: «Это
доктрина абсолютной безопасности посредством сокрушаю¬
щего военного превосходства. Это подходящая доктрина для
Америки. Только она имеет человеческие, институционные,
природные и технологические ресурсы справиться с этим.
Она отвечает долговременно развитому чувству американ¬
ской неуязвимости как праву от рождения и обычной амери¬
канской вере в превосходящее оружие. Она также отражает
чувство американцев, что они являются исключительными
и являются особым, избранным народом, который может до¬
1 ТЬе КаИопа1 1п1егез1, Га11 2005.
2 ТЬе Ка1юпа1 81га1е&у о? 1Ье БпНес! 81а1ез о? Атепса, 2006, МагсЬ,
р. 21, 23.
141
стигнуть неприкосновенности, потому что достоин непри¬
косновенности, и в отношении кого остальной мир не должен
испытывать страха, ибо американцы удостоены истины»1.
Пришло время подвести итоги. Прежде всего, важно еще
раз подчеркнуть, что политика Дж. Буша не была отходом
в сторону от традиционной политики США, она стала ее ло¬
гическим развитием в новых условиях, в условиях отсутствия
в мире стабилизирующего равновесия и неоспоримого, хотя,
очевидно, временного, превосходства американской мощи.
Но «доктрина Буша» подняла гегемонистскую планку этой
политики небывало высоко2.
В политике Вашингтона при Дж. Буше в единую стра¬
тегию оказались соединены задачи создания армии XXI века,
способной сохранить на необозримый срок непреходящее
и сокрушительное военное превосходство США, обеспечение
американского контроля над жизненно важными сырьевыми
ресурсами, территориального расширения и наращивания
американского влияния. Логика доктрины - неограниченная
экспансия. Команда Буша рассматривала международный
порядок лишь как непосредственный и побочный результат
верховенства Соединенных Штатов. Вильям Пфафф резонно
писал о «глобальных империалистических претензиях, пред¬
полагающих изменение в пользу Америки всей международ¬
ной системы»3.
«Доктрина» посягала на сами устои и принципы функцио¬
нирования и жизни мирового сообщества, фактически в от¬
крытую отвергала общепринятые вековые нормы межгосудар¬
ственных отношений, ставила силу выше права, фактически
ведя к превращению насилия в норму межгосударственных
отношений. Она служила заявкой на абсолютные безопас¬
ность и суверенитет Соединенных Штатов за счет суверените¬
та и безопасности других стран. Можно сказать, что политика
ргеетпрИоп равносильна принятию Вашингтоном роли такого
1 Рп81ои)Иг С. Ор. сИ., р. 273.
2 Профессор Филипп Сэндс противопоставляет политике и агрес¬
сивной риторике Буша «тонкое устремление к гегемонии» и «легкую
империю» Дж. Буша-старшего и Б. Клинтона (Зепйз Р. Ьа\у1езз А^огЫ:
Атепса: Такт# апс! ОггесПп^ С1оЬа1 Ки1ез // ТЬе Гоге^п АНаггз, 2005,
КоуетЬег-БесетЬег). «Доктрина Буша, - констатирует Ф. Фукуяма, -
основана на безусловном утверждении исключительности США»
(ТЬе Гтапс1а1 Нтез, 2005, 11 Ос1оЬег).
3 ТЬе 1п1егпаПопа1 НегаЫ ТпЬипе, 2006, 4 Мау.
142
полицейского, который никому не подчиняется и не докла¬
дывает и более не позволяет гражданам вешать замки на свои
двери1.
Будучи, по сути, программой мирового господства, «док¬
трина» проникнута духом глобального мессианизма. Она
ориентирована на «переформирование мира» путем экспорта,
в том числе насильственного, американских ценностей и в
целом «американского образа жизни». Бушу, напомню, при¬
надлежит фраза: «Наша страна избрана Богом и уполномоче¬
на историей быть моделью для справедливого мира»2.
Если выбраться из-под вороха демократической риторики,
обнаруживается, что «доктрина Буша» фактически объявля¬
ла насилие или даже войну естественным методом взаимоот¬
ношений с «неразвитой» частью планеты, то есть большин¬
ством ее населения3.
Наконец, «доктрина Буша» вкупе с ее воинственно алар¬
мистской риторикой проложила путь к так называемому
«имперскому президентству» с характерными для него про¬
явлениями авторитарности, нередким нарушением консти¬
туционных норм, «похищением» некоторых полномочий
законодательной власти, наступлением на гражданские пра¬
ва и нажимом на прессу.
И мало того, что «доктрина Буша» - едва прикрытый
гегемонистский аморальный манифест. Она авантюристична
и оторвана от реальности, исходя из ложного и предвзятого
взгляда на мир.
Естественно задаться вопросом: почему подобная «доктри¬
на» появилась сейчас, в начале XXI века? Очевидно, сказались
хмель высокомерия в условиях однополярности, «заворожен¬
ность» неоконсерваторов и команды Буша мощью, особенно
военной, Соединенных Штатов, и порожденное ею гипертро¬
фированное представление о ее возможностях. Сказались
также определенные трудности, если не кризисные явления,
во внешней политике Вашингтона, сталкивающейся с расту¬
1 ТЬе Гоге^п А1?а1гз, 2005, Запиагу-ГеЪгиагу.
2 Ке\уз\уеек, 2003, 10 МагсЬ.
3 Артур Шлезинджер, бывший помощник президента Кеннеди,
подчеркивая, что нет ничего опаснее для демократии, чем внешняя по¬
литика, базирующаяся на упреждающей войне, даже высказывает
предположение: если бы в Белом доме в годы «холодной войны» были
сторонники превентивной войны, вероятно, разразилась бы ядерная
война (ТЬе Д^азЫп^оп Роз1, 2006, 24 АргП).
143
щим сопротивлением многих стран в разных регионах.
Сыграли, конечно, свою роль и случайные факторы, такие,
как личные качества президента1, в том числе его воинствен¬
ные инстинкты (выражение американских журналистов),
провинциальная ограниченность, плохое знание междуна¬
родных реалий и в силу этого особое влияние «ястребов».
Действуя в рамках «доктрины Буша» и претендуя на роль
главной силы в решении важнейших проблем, Соединенные
Штаты на стыке веков сами стали проблемой для междуна¬
родного сообщества. Это свидетельствовало о том, что сама
«доктрина» оказалась несостоятельной и потерпела фиаско.
2. Иракский поход американского президента
9 апреля 2003 г. американские войска по приказу прези¬
дента Буша вторглись в Ирак. Многие заокеанские авторы
и политики - а вслед за ними и немало наших экспертов -
предпочитают называть иракский «поход» «ошибкой» («боль¬
шой», «грубой», даже «феноменальной») американского пре¬
зидента. Не думаю, что в данном случае можно удовольст¬
воваться такой характеристикой. Да и не в этом суть дела.
Иракский поход Буша стал по-своему знаковым событи¬
ем. С одной стороны, это был апогей однополярности и само¬
управства США - они сумели провести не спровоцированную
атаку на суверенную страну, игнорируя международную оп¬
позицию или даже враждебность, побудить десятки стран
содействовать им во время или после вторжения. С другой -
он положил начало кризису однополярности или же сделал
его явным, обозначив вступление американской гегемонии
в полосу заката.
Нападение на Ирак стало естественным и предсказуемым
шагом Вашингтона по пути реализации «доктрины Буша»,
а сам иракский поход был предпринят и осуществлен в пол¬
1 О некоторых чертах его личности уже говорилось, но, наверное,
небезынтересно узнать и то, что коэффициент К} Джорджа Буша, по под¬
счетам ученых из штата Пенсильвания, составляет 91 балл (среднее
значение этого индекса для американских школьников от 90 до 120 еди¬
ниц), у Клинтона этот индекс - 182, Джимми Картера - 174, Джона
Кеннеди - 174, Никсона - 155, Франклина Рузвельта - 147, Гарри
Трумэна - 132, Рональда Рейгана - 105, Джорджа Буша-старшего -
98 баллов.
144
ном соответствии с внешнеполитическими декларациями
республиканской администрации. Неприкрытое нарушение
всех международных норм и Устава ООН маскировалось вся¬
кого рода «благородными», но основанными на лжи резона¬
ми, которые по мере разоблачения их несостоятельности
заменялись новыми.
Буш и Чейни, «заговорщики», как их называли в амери¬
канской печати, проталкивали большую часть фиктивных
свидетельств наличия оружия массового уничтожения. Пона¬
чалу было объявлено, что Ирак находится на пороге овладения
ядерным оружием или даже уже обладает им и представляет
непосредственную угрозу для США. 7 октября 2002 г. Буш
произнес речь в Цинциннати, которая транслировалась по
национальному телевидению. Она была напичкана фальши¬
выми, по оценке американских же специалистов, заявлениями
вроде того, что Саддам может иметь «ядерное оружие менее
чем через год», что Ирак «тренировал членов «Аль-Каиды»
в производстве бомб, ядов и смертельных газов»1. Еще рань¬
ше Буш ссылался на доклад Международного агентства по
атомной энергии, в котором будто бы указывалось, что Саддам
находится только «в месяцах от получения ядерного ору¬
жия»2, хотя такого доклада на самом деле никогда не суще¬
ствовало3.
17 марта 2003 г. Буш безапелляционно заявлял, что раз¬
ведывательные данные, собранные американцами и другими
государствами (любопытно, какими? - К.Б.), не оставляют
сомнений: Ирак, мол, все еще располагает «некоторыми из
наиболее смертельных видов оружия, когда-либо создан¬
ных», но по-прежнему скрывает это. А в интервью польскому
телевидению в мае 2003 г., когда американцы уже вовсю хо¬
зяйничали в Ираке, он даже не постеснялся объявить: «Мы его
нашли». В докладе комиссии американского Конгресса
констатировалось, что «между 12 сентября 2002 г. и 17 июля
2003 г. президент сделал во время 27 публичных выступле¬
ний 55 вводящих в заблуждение заявлений относительно
угрозы, которую представляет Ирак»4.
В этом же духе были выдержаны две речи, произнесенные
Диком Чейни в конце августа 2002 г. Так, 26 августа он за¬
1 Типе, 2003, 9 <1ипе.
2 ТЬе 1п1егпа1юпа1 НегаЫ ТпЬипе, 2005, 20 Запиагу.
3 №оос1и>агс1 В. 81а1е о? Беша1. И.У., 2006. Р. 92.
4 Ье Мопбе сИрЫта^ие, 2006, 8ер1етЬге.
10- 2294
145
явил: «Попросту говоря, нет сомнений, что Саддам Хусейн
имеет оружие массового уничтожения»1. В другой речи он
предсказал, что «Саддам Хусейн очень скоро будет иметь
ядерное оружие». Эти факты были оспорены даже лояльны¬
ми экспертами, а Чейни не представил никаких доказа¬
тельств. И время показало, что эксперты были правы.
Ну а министр обороны Рамсфелд тоже без обиняков зая¬
вил, что Саддам уже имеет запасы ядерного оружия. Он говорил
даже о «Ъи1Ш-ргоо{еоШепсе» - «железных», «непробиваемых»
доказательствах. Примерно такие же речи произносили
К. Райс и другие высшие представители администрации, ко¬
торые запугивали американцев угрожающим им «ядерным
грибом» (выражение К. Райс).
По поручению администрации эту же точку зрения от¬
стаивал в Совете Безопасности государственный секретарь
К. Пауэлл, добиваясь санкции на применение силы против
Ирака. Он убеждал: «Каждое заявление, которое я делаю се¬
годня, подкрепляется источниками, убедительными источни¬
ками, это не утверждения, а факты и выводы, базирующиеся
на солидных разведывательных данных»2. Мало того, «чтобы
добавить достоверности его утверждениям», на заседание
послали директора ЦРУ Тенета, который сидел за спиной
Пауэлла. В выступление Пауэлла, скажет он позже, Чейни
и его «гестаповский офис» (выражение самого государствен¬
ного секретаря) «засунули» все эти «оглушающие» вещи -
алюминиевые трубы, лаборатории по разработке оружия,
связи с «Аль-Каидой» и другие3.
И все это не было ни ошибкой, ни заблуждением: это был
сознательный выбор способов оправдания собственной по¬
литики4: администрация искала предлоги для вторжения
в Ирак, и она подталкивала ЦРУ, другие спецслужбы к при¬
страстному истолкованию поступающих сведений, а они шли
от таких источников, как агент Пентагона, его любимчик -
хШск8 Т. Пазсо. К.У., 2006. Р. 49.
2 Впоследствии Пауэлл выразил глубокое сожаление в связи с тем,
что оперировал в Совете Безопасности фальшивыми данными, и заявил,
что это выступление останется «пятном» на его репутации (Ье Мопбе,
2005, 10 8ер1етЬге).
3ТЬе 1п1егпаПопа1 НегаЫ ТпЬипе, 2005, 1 АргП.
4 «Война в Ираке, - пишет профессор Д. Филипс, - «выпрыгнула»
полностью оформленная, подобно Афине, из головы неоконсерватиз¬
ма» (ТЬе Гогецр! АНа1гз, 2005, ^1у-Аи&из1).
146
«йагИпё» (выражение «Нью-Йорк тайме»), эмигрант Чаллаби,
которого прочили в премьеры будущего иракского прави¬
тельства.
Предоставляемые же разведкой данные использовались
избирательно. Когда эксперты писали скептические доклады
относительно наличия у Ирака ОМУ, их недвусмысленно
побуждали хорошенько подумать. Чейни неоднократно заез¬
жал в ЦРУ и рассказывал об иракской угрозе, что, по словам
Р. Кларка, американского «антитеррористического царя»
(так именует его пресса), «побуждало работников ЦРУ за¬
думываться, не следует ли им приспособить к этому свои
анализы»1. П. Ланг, бывший куратор ближневосточных дел
Агентства национальной безопасности, рассказал, что ми¬
нистр обороны постоянно «давил», требуя «правильных ре¬
зультатов». Более того, как выяснилось, перед голосованием
в Конгрессе относительно вступления в войну против Ирака
национальная разведывательная оценка была соответствую¬
щим образом отредактирована2.
«Худшим примером давления администрации» называет
бывший заместитель госсекретаря США Дж. Рабин обра¬
щение с руководителем комиссии ООН по наблюдению и мо¬
ниторингу Ирака X. Бликсом и главой Международного
агентства по атомной энергии М. Эль-Барадеем. Чейни, встре¬
тившись с ними, предупредил, что, «если администрация
найдет неправильными выводы Бликса, она не поколеблет¬
ся дискредитировать его». Сам X. Блике в своих мемуарах
«Разрушение Ирака» так оценил существо дела и поведение
«авторов» интервенции: «Ни в одном случае мы не нашли ни¬
какого ОМУ - по той причине, что его не было... Если нам надо
решить, идти на войну или нет, то я предпочел бы, чтобы
наши лидеры меньше занимались рекламой и чуть больше
считались с реальностью»3.
В качестве публичных доказательств широко фигуриро¬
вали (в речах Чейни, К. Райс, выступлении Пауэлла в Совете
Безопасности) утверждения о секретном приобретении Ира¬
ком алюминиевых труб, необходимых в процессе обогащения
урана, и об импорте 500 тонн уранового оксида из Нигера.
Об этом, ссылаясь на британскую разведку, заявил и Буш
1 С1агке Е. Ор. сИ., р. 227-228.
2 ТЬе 1п1егпа11опа1 НегаЫ ТпЪипе, 2005, 16 КоуетЪег.
3 Ке\уз\уеек, 2004, 15 МагсЬ.
10*
147
в январе 2003 г. Позже выяснилось, однако, что трубы по спе¬
цификации не те, что необходимы для такого процесса,
и американские специалисты из Департамента энергетики
сообщили это президенту, а итальянская разведка предупре¬
дила Вашингтон, что информация о закупке Ираком урана
в Нигере фальшивая1.
Что же касается «импортированного урана», правда в этом
случае оказалась еще более скандальной. Выяснилось, что
Джозеф Вильсон, бывший американский посол в Нигере,
который был специально направлен туда в феврале 2002 г.
с поручением ЦРУ проверить «урановую» версию, опроверг
ее. Когда же Вильсон после того, как США вторглись в Ирак,
рассказал прессе о привезенных им из Нигера сведениях,
администрация решила ему отомстить. По поручению Дика
Чейни его помощник Либби пригласил журналистов, чтобы
сообщить (а это запрещено законом), что жена Вильсона -
оперативный сотрудник ЦРУ, работающая под прикрытием2.
Это протекло в печать, и Белый дом принялся настойчиво
выгораживать Либби и замешанного в этой истории ближай¬
шего советника Буша Рове. Потом уже бывший пресс-секре¬
тарь президента Скотт Мак л ел л ан признался, что источником
ложной информации относительно их непричастности, кото¬
рую он озвучивал на пресс-конференциях, были Буш и Чейни.
Администрация упорно делала вид, что не замечает ин¬
формации, опровергающей утверждения о наличии ОМУ
в Ираке. К примеру, о «ядерной опасности» со стороны Ирака
Буш вновь предостерегал в послании «О положении в стране»
в 2003 г., хотя за неделю до этого несколько источников, в том
числе и разведывательные, опровергли выдумки об алюмини¬
евых трубах, а еще раньше Международное агентство по атом¬
ной энергии заявило, что нет свидетельств иракской ядер¬
ной программы, и тоже полностью дезавуировало историю
о трубах.
1 ТЬе СиагсЬап, 2005, 4 КоуетЬег.
2 Председатель Национального комитета Республиканской партии
Эд Гиллеспи назвал дело «Валерии Лайм худшим, чем “Уотергейт”»
(^окп ТУ. Оеап. АУогзе 1Ьап ДУа1ег^а1е. ТЬе Весге! РгезШепсу о^ Оеог^е
АУ. ВизЬ. К.У., 2004. Р. 196). В Англии имел место и более мрачный
эпизод. Правительственный эксперт по вооружению Дэвид Келли был
найден мертвым в лесу вскоре после того, как стал доказывать, что
правительство знало об отсутствии ОМУ в Ираке. Смерть была объяв¬
лена самоубийством.
148
Белый дом попросту намеренно «саботировал»1 деятель¬
ность специальной комиссии ООН по Ираку (созданной для
контроля над его разоружением), а уже накануне вторжения
в Ирак решительно возражал против дополнительной провер¬
ки ею положения дел с оружием. Как сообщала «Нью-Йорк
тайме», Буш опасался, не доложит ли Ханс Блике, глава ко¬
миссии, что Саддам начинает сотрудничать2. Стремясь под¬
черкнуть искренность своих уверений об иракской ядерной
опасности, администрация после захвата Ирака организовала
длительные поиски там «следов» ОМУ или их разработки.
Развязка наступила лишь в октябре 2004 г., когда группа
инспекции Ирака в своем докладе подтвердила, что ядерного,
химического и бактериологического оружия в Ираке после
1991 г. не было, а исследования, связанные с его разработкой,
тоже не велись.
Остается добавить, что один из вдохновителей иракской
кампании и ведущих неоконсерваторов П. Вулфовиц как-то
проговорился в интервью, что «ликвидация ОМУ у Саддама
была больше «бюрократическим обоснованием» для вступле¬
ния в войну, ибо это был резон, с которым могли согласиться
все»3. И, как говорится, на десерт - емкий, острый, как афо¬
ризм, вывод И. Валлерстайна: «Причина, по которой США
вторглись в Ирак, не в том, что у него есть ОМУ, а как раз
в том, что у него нет этого оружия».
Несмотря на все усилия администрации и близких к ней
пропагандистов, версия об «атомном заговоре» Саддама Ху¬
сейна скоро выдохлась, и Белому дому пришлось на ходу
менять лошадей. Ирак стали обвинять в связях в «Аль-Каи-
дой», в частности в причастности к событиям 11 сентября.
На «передовой линии» дезинформации мы находим всё те же
1 Выражение Скотта Риттера, одного из ведущих инспекторов ко¬
миссии (ТЬе Есопоппз!, 2005, 22 ОсЫэег). Кстати, он же свидетельст¬
вовал, что в результате нескольких лет инспекции - «инспекции
наиболее технологически передовой» к 1995 г. было установлено, что
в Ираке более нет ни оружия массового уничтожения, ни соответству¬
ющей научной документации, ни производственных возможностей.
И об этом знали ЦРУ, британская и израильская разведки (ТЬе КаИоп,
2005, 26 Ос1оЬег).
2 В книге «Что произошло: внутри вашингтонской культуры обма¬
на» Ханс Блике подробно рассказал, как иракская авантюра «была
продана» американской публике с помощью «оглушающей пропаган¬
ды» (ТЬе Ке\у Уогк Нтез, 2005, 14 Ос1оЬег).
3 Интервью агентству Рейтер, 2003, 28 мая.
149
фигуры - Чейни, Рамсфелда («саЬа1» - клика, как их назы¬
вали на форуме в Новом американском фонде полковник
Вилкинсон, руководитель аппарата Госдепа в 2002-2003 гг.,
и другие)1, а также Райс.
Рамсфелд, 22 сентября 2002 г.: «У нас в руках то, что мы
расцениваем как очень надежную информацию о продолжа¬
ющихся уже десять лет контактах на высшем уровне, посвя¬
щенных возможностям обучения специалистов по примене¬
нию химического и биологического оружия. И когда я говорю
о контактах, я имею в виду Ирак и “Аль-Каиду”»2. Четыре
дня спустя он поднял планку еще выше. «США имеют не¬
опровержимые (опять Ьи1Ш ргооР. - К.Б.) свидетельства во¬
влеченности Ирака в «Аль-Каиду» ». Его заместитель Д. Фейт
в альтернативной по отношению к данным ЦРУ и скрытой от
Управления разведывательной оценке, по выражению «Нью-
Йорк тайме», «испек» связь между Ираком и «Аль-Каидой»,
которой не существовало.
Мало того, Рамсфелд на совещании в Белом доме даже
приписал Ираку взрыв бомбы в 1993 г. в Мировом торговом
центре, хотя это было уже давно тщательно расследовано
и опровергнуто. Впрочем, всё это не помешало ему два года
спустя, 4 октября 2004 г., в Совете по международной поли¬
тике признаться, что «он не видел твердых солидных доказа¬
тельств связи между Саддамом Хусейном и “Аль-Каидой”»3.
Не остался в стороне и сам Буш. В упоминавшейся уже
речи в Цинциннати в октябре 2002 г. он сказал: «Мы знаем,
что в течение десяти лет Ирак и «Аль-Каида» поддерживают
контакты на высоком уровне»4. Президент, как и другие
представители администрации, часто повторял, не затрудняя
себя доказательствами, будто Мухаммед Атта, лидер атаки
11 сентября, встречался с представителями иракской развед¬
ки в Праге в апреле 2001 г. Однако чешский президент Вацлав
Гавел, ссылаясь на данные чешской разведки, возразил: ни¬
каких доказательств, что такая встреча когда-либо имела
место, нет. Директор ЦРУ Тенет также заявил Конгрессу, что
Соединенные Штаты не имели подобной информации. Доклад
1 Атегчсап ГоипйаНоп. Атегчсап 81га1е&у Рго^гат РоИсу
Рогит, 2005, 24 ОсЫэег.
2 Ье Мопс1е, 2004, 9 ОсЫэге.
3 С1агке К. Ор. сЦ., р. 231-232.
4 ТЬе Ке\у Уогк Т1тез, 2005, 15 Аи&из1. Газета назвала эту речь
Буша «миазмой из заблуждений, полуправды и надувательства».
150
комиссии Конгресса по разведке говорит о том, что «Белый
дом делал неоднократные, хоть и безуспешные, попытки
убедить ЦРУ найти связь между Саддамом и “Аль-Каидой”»1.
И только в октябре 2003 г., уже после оккупации Ирака,
Буш признал: «Нет свидетельств того, что Ирак причастен
к атаке 11 сентября»2. Правда, Бушу принадлежит и заявле¬
ние, между прочим, сделанное уже после вторжения, - его не
решился повторить никто - о том, что у Ирака был растущий
флот беспилотных самолетов, которые могли быть использо¬
ваны против целей в Соединенных Штатах.
Не отставал от американского президента и английский
премьер Т. Блэр. Ему принадлежит беспрецедентно цинич¬
ное, ничем, разумеется, не подтвержденное заявление о том,
что режим Саддама может использовать химическое и биоло¬
гическое оружие в течение 45 минут.
Последним «окопом» Буша в попытках обосновать необ¬
ходимость иракского похода стало утверждение о необходи¬
мости свержения «кровавого диктатора». На помощь амери¬
канскому президенту тут же поспешил английский премьер,
хотя незадолго до этого заявлял в Палате общин: «Я никогда
в качестве оправдания акции не выдвигал смену режима»3.
Блэр принялся настойчиво убеждать, что речь идет о борьбе
«за ценности», о противоборстве «между демократией и наси¬
лием»4 (как будто оккупация не является «насилием»!). Эта
нарочито туманная формула, этот изобретенный новый вид
противоборства позволяют маскировать подлинный смысл
происходящей борьбы и как бы лишить «лица» движение
сопротивления.
Администрация США возвела манипулирование обще¬
ственным мнением едва ли не в ранг государственной полити¬
ки. Созданная в Белом доме «Группа по Ираку» (МПгИе Ноизе
1гад Огоир) «специально занималась рекламированием вой¬
ны и обливала грязью ее противников»5. И эта дезинформа¬
ционная кампания приобрела беспрецедентные масштабы6
1 ТЬе Есопоппз!, 2005, 19 КоуетЪег.
2 С1агке Я. Ор. сЦ., р. 268.
3 Типе, 2003, 9 «Типе.
4 ТЬе Гоге^п АНшгз, 2007, <1апиагу-ГеЪгиагу.
5 Т1ше, 2005, 7 КоуетЪег.
6 Характеризуя ее, уже упоминавшийся один из самых известных
американских экономистов П. Кругмен (ныне Нобелевский лауреат)
писал: «О сделанных подтасовках почти не сообщалось в наших сред¬
151
и дала искомый результат: угодное администрации настрое¬
ние в обществе было создано.
Теперь, правда, и в США все больше людей понимают:
администрация Буша втянула страну в иракскую авантюру с
помощью надуманных доводов, недобросовестной информа¬
ции, а порой и прямой лжи1. Даже в американских СМИ все
чаще приходят к выводу, что Буш «ввел в заблуждение» (тгзЬей)
страну, «беззастенчиво рекламировал те разведданные, кото¬
рые работали на его позицию, и зажимал то, что подрывало
ее». А иной раз применительно к иракскому предприятию
мелькает и слово «заговор»2. Убежденный противник ирак¬
ского похода, председатель Национального комитета Демо¬
кратической партии Дж. Дин выразился необычайно жестко:
«Впервые с тех пор, как Линдон Джонсон обманул Конгресс,
проталкивая Тонкинскую резолюцию, которая разрешала по¬
сылку войск во Вьетнам, ни один президент так не вводил
в заблуждение Конгресс по вопросу столь серьезного нацио¬
нального значения»3. Параллели между обстоятельствами
вступления во вьетнамскую войну и в войну с Ираком часто
проводятся и в американских СМИ.
Все утверждения администрации Буша, все аргументы,
провозглашенные цели и намерения на деле были пропаган¬
дистской завесой, призванной прикрыть и оправдать загодя
принятое решение о вторжении в Ирак. Характерные данные
выявил опрос среди американских солдат в Ираке. На вопрос,
ради чего они воюют, 86% ответили, что «мстят за роль Сад¬
дама Хусейна в атаках 11 сентября», к которым он никакого
отношения не имел4.
Согласно просочившейся в печать информации, Буш уже
в июле 2002 г. сообщил Блэру о своем намерении атаковать
ствах массовой информации, так что большинство американцев не
имело представления о том, что мир не доверяет мотивам администра¬
ции Буша. Когда же начались события, уже громкий хор, который по¬
носил всякую критику как антипатриотическую, станет оглушающим»
(ТЬе Хе'от Уогк Типез, 2003, 25 МагсЬ).
1 Так называет иракский поход 3. Бжезинский (Бжезинский 3. Еще
один шанс. С. 154).
2 «Явно, что администрация Буша ввела в заблуждение страну
относительно оружия Саддама и его террористических связей», - писала,
например, «Интернэшнл геральд трибюн», 2005, 10 ХоуетЬег. См. так¬
же: ТЬе 1п1егпаиопа1 НегаЫ ТгШипе, 2006, 17 АргИ, 29 Мау.
3 ^Оеапп е/. ^Уогзе ЪЬап ^УаЪег^аЪе. 1Ч.У., 2001. Р. 152.
4 Независимая газета, 2006, 2 марта.
152
Ирак, и тот с ним послушно согласился. Его решение участ¬
вовать в войне, принятое за спиной Парламента и народа
Великобритании и, как выяснилось позже, вопреки мнению
большинства правительства1, говорило о готовности Блэра
следовать за Бушем по колее обмана и фальсификаций.
А за два месяца до вторжения Буш направил Блэру посла¬
ние, в котором предупреждал, что оно состоится независимо
от решения ООН. Уже, так сказать, постфактум «Нью-Йорк
тайме» называла Буша и Блэра «странной парочкой», «двумя
мировыми лидерами, которые устроили заговор с целью втор¬
жения»2. Своим сообщничеством Блэр обеспечил Бушу важ¬
ное прикрытие для его усилий представить иракскую интер¬
венцию как дело широкой коалиции.
Проект плана вторжения в Ирак циркулировал в различ¬
ных структурах Пентагона более чем за год до него, сразу же
после падения Кабула. На основе этого проекта состоялась
серия военных игр под названием «Взведенный курок».
В первой половине мая результаты первых двух игр были по¬
сланы в Белый дом для доклада Бушу3.
В августе 2002 г. - то есть за семь месяцев до вторже¬
ния - была создана уже упоминавшаяся «Группа по Ираку»,
о чем не было объявлено. В группу входили К. Рове, Л. Либби,
Кондолиза Райс и другие. Ее задачей было обосновать войну
против Ирака. По заявлению Берлускони, сделанному в нояб¬
ре 2005 г., он попытался «много раз» отговорить Буша (от атаки
против Ирака. - К.Б.) и даже заручился добрыми услу¬
гами ливийского лидера Каддафи выступать в качестве по¬
средника4.
1 Как следует из разоблачительных свидетельств британского дип¬
ломата Кэйриа Росса, высокопоставленного сотрудника миссии Анг¬
лии в ООН, Блэр знал об отсутствии у Ирака ОМУ, в том числе тогда,
когда, обосновывая необходимость вторжения, выступил с печально
известными заявлениями о том, что иракский диктатор может их
«активировать за 45 минут» (ТЬе 1пс1ерепс1еп1, 2006, 15 БесетЪег).
Критики Блэра напоминают, что другой лейбористский лидер - Га¬
рольд Вильсон сумел, несмотря на всю «особость» отношений с США,
воспротивиться требованиям президента Линдона Джонсона о том,
чтобы английские войска присоединились к американским во Вьет¬
наме. См. статью профессора Лоуренса Фридмана (ТЬе Гогецщ АШигз,
2006, Мау-Зипе).
2 ТЬе Ке'от Уогк Нтез, 2006, 29 Мау.
3 Шскз Т. Ор. сЦ., р. 37.
4 ТЬе ЕсопоппзЪ, 2005, 5 КоуетЬег.
153
Это может показаться неправдоподобным, но ассигнова¬
ния «на восстановительные работы в Ираке» стали выделять¬
ся за несколько месяцев до начала войны. Первые миллионы
долларов были направлены сухопутным войскам в декабре
2002 г. А 20 января Буш подписал секретную директиву по на¬
циональной безопасности № 8РБ-24 о создании в министерстве
обороны «офиса по послевоенному планированию в Ираке»1.
Как известно, перед атакой США обратились в Совет Без¬
опасности, но отнюдь не для того, чтобы урегулировать про¬
блему правовым путем, а надеясь прикрыть затеянную войну
флагом ООН. Кроме того, в Вашингтоне рассчитывали, пока
дипломаты будут дискутировать, США успеют подготовиться
к атаке, перебросить и поставить на исходные позиции вой¬
ска, авиацию и т.д.
Администрация, очевидно, полагала, что члены Совета
Безопасности, загипнотизированные американской мощью,
встанут в «строй» и проштампуют угодную Вашингтону резо¬
люцию. «Экономист» засвидетельствовал: «У нас достаточно
мощи, чтобы руководить, говорили в администрации. Осталь¬
ные будут следовать за нами»2. Но в Вашингтоне просчита¬
лись: американцев согласились поддержать лишь трое из
четырнадцати членов Совета Безопасности. Причем стропти¬
вость проявили даже страны, обычно неизменно идущие вслед
за Вашингтоном. Именно это обсуждение в Совете Безопасно¬
сти Буш имел в виду, когда надменно бросил: «Мы давали
мировому сообществу шанс действовать».
Настала очередь задаться вопросом: каковы же подлинные
цели администрации Буша, которые привели «американ¬
ских парней» в Ирак? Как поведал бывший министр юстиции
Патрик О’Нил, война с Ираком была в повестке дня первого
заседания Совета национальной безопасности. Он же рассказал,
что Буш, поддерживаемый Рамсфелдом, был полон решимо¬
сти свергнуть Саддама с самого старта своей администрации3.
Уже по крайней мере с апреля 2002 г. в Государственном
департаменте существовал «проект будущего Ирака», как рас¬
сказал старший советник проекта Дэвид Филиппе4. По данным
Б. Вудворда, одного из самых осведомленных в США журна¬
1 \Уоойюагй В. Ор. сИ., р. 112.
2 ТЬе Есопоппз!, 2003, 22 АргП.
3 ТЬе Есопоппз!, 2005, 19 КоуешЬег.
4 Типе, 2004, 7 Запиагу.
154
листов, Рамсфелд выступил с предложением «убрать» Саддама
Хусейна на первом же заседании кабинета после 11 сентября1.
Кампания в Ираке была вписана во внешнеполитическую
стратегию администрации Буша по завоеванию мировой
гегемонии как один из шагов по пути к этой цели.
Итак, в Ираке:
Во-первых, ставилась задача, как и во время первой войны
в Заливе, продемонстрировать военную мощь Америки, при¬
чем не только недругам, но и друзьям-союзникам2. Считалось,
что это побудит другие страны заново оценить могущество
США и соответственно строить свои отношения с ними.
В журнале «Ньюсуик» мы находим отнюдь не лишенную
смысла аналогию: «...геостратегические последствия не огра¬
ничивались арабским миром. Точно так же, как бомбежки
Хиросимы и Нагасаки в конце Второй мировой войны были
ударом по советской дуге, оккупация Ирака была замысле-
на как демонстрация имперской мощи большим игрокам -
Европе и Дальнему Востоку, преимущественно Китаю»3.
Заодно представился случай проверить на иракском по¬
лигоне новые разработки в области оружия, новые средства
и методы ведения войны.
А одиозность фигуры Саддама Хусейна делала его идеаль¬
ной мишенью для демонстрации военной мощи вместе с волей
и готовностью ее применить.
Во-вторых, речь, разумеется, шла о нефти, об установле¬
нии контроля над нефтяными ресурсами Ирака - вторыми
в мире4. Это значительно приблизило бы Вашингтон к леле¬
1 У/оойюагй В. 81а1е о? Бета1. 1Ч.У., 2006. Р. 77. А кстати, и Кларк
вспоминает, говоря о «послесентябрьских» днях: «Тогда я ощутил
с почти физической болью, что Рамсфелд и Вулфовиц собираются ис¬
пользовать эту национальную трагедию, чтобы продвинуть их повест¬
ку дня относительно Ирака». И когда Рамсфелд предложил атаковать
Ирак, так как в Афганистане нет «достойных мишеней», президент
сходу не отверг идею атаки против Ирака. Вместо этого он отметил:
«Что США необходимо сделать с Ираком, - это изменить правитель¬
ство, а не только ударить по нему большим количеством крылатых ра¬
кет» (С1агке К. Ор. сИ., р. 30-31).
2 «Наши бомбы, - писала «Нью-Йорк тайме», - вызовут шок и
трепет в целом мире (не только в Ираке)» (ТЬе Хе'от Уогк Т1тез, 2003,
25 МагсЬ). «Шок и трепет» - так назвали иракскую операцию амери¬
канские генералы, которые любят украшать подобным образом свои
военные вылазки.
3 Хе^з^еек, 2003, 10 МагсЬ.
4 Хе^з^еек, 2006, 6 Запиагу.
155
емой цели - контролю над основными источниками энергоно¬
сителей, возможности диктовать цены на нефтяном рынке.
Кроме того, США приобрели бы сильнейший рычаг в отно¬
шениях как с союзниками (в первую очередь с европейскими
и Японией), так и эвентуальными противниками. Бывший
и долголетний глава Федеральной резервной системы США
Алан Гринспен признал в вышедших в сентябре 2007 г. мему¬
арах, что именно экономика, нефть стали подлинной причи¬
ной иракской войны1.
В-третьих, вторжение виделось как решающий шаг на
пути к установлению полного контроля над ближневосточным
регионом (в рамках формирующейся нефтяной геостратегии
США, нацеленной на огромное пространство - от Черно¬
морского побережья Абхазии до границ Китая) и укрощению
всех строптивых.
В-четвертых, свержение Саддама Хусейна должно было
привести к устранению самого антиамериканского и антииз-
раильского режима на Ближнем Востоке и соответственно
укрепить положение Израиля. Ирак был единственным араб¬
ским государством, способным при определенных условиях
противостоять Израилю, бросить ему стратегический вызов.
Поражение Багдада меняло соотношение сил в регионе, обес¬
печивало Тель-Авиву стратегическое верховенство и меняло
перспективы израильско-палестинского урегулирования:
формула «путь в Иерусалим ведет через Багдад» предполага¬
ла, что после вывода Ирака из игры арабы волей-неволей
будут вынуждены приспособиться к условиям Израиля. Во¬
обще иракский «поход», видимо, отражал и факт выдвиже¬
ния «друзей Израиля» на ключевые посты в администрации
президента Буша. Французский министр иностранных дел
даже заявил, что «“ястребы” в администрации США находят¬
ся в руках Ариэля Шарона»2.
1 Ноам Хомский, которого «Ньюсуик» характеризует как «одного
из наиболее влиятельных интеллектуалов XX века», а журнал «Форин
полней» (<Ти1у-Аи&из1, 2008) поставил 11-м в топ-листе самых вы¬
дающихся интеллектуалов в мире, по этому поводу съязвил: «Нас
заставляют поверить, что США пошли бы на так называемое осво¬
бождение Ирака, даже если бы его главной продукцией был салат-
латук и маринованные овощи... Соединенные Штаты вторглись в Ирак
из-за его больших нефтяных запасов» (ТЬе Ке'от Уогк Типез, 2003,
25 МагсЬ).
2 ТЬе Гташпа! Типе, 2004, 14-15 ГеЬгиагу.
156
В-пятых^ расчет был на расширение военного присут¬
ствия США в регионе, прежде всего за счет создания в Ираке
постоянных военных баз. Действительно, крупные военные
базы в Ираке дали бы возможность подумать о сокращении
военного контингента в Саудовской Аравии, где их пребы¬
вание - один из источников радикального антиамерика¬
низма. Ираку навязывалось несовместимое с суверенитетом
долгосрочное соглашение о безопасности, проект которого
узаконивает присутствие в стране американских войск после
2009 г., иммунитет и другие привилегии как для военно¬
служащих США, так и многотысячной армии сотрудников
охранных фирм. Достигнутая в ноябре 2008 г. договорен¬
ность хотя и содержит некоторые изменения в позиции,
тем не менее предусматривает, как заявил министр оборо¬
ны США Р. Гейтс, присутствие американских военных со¬
ветников в «обозримом будущем» и проведение контртер¬
рористических операций. Американская сторона заявила
также, что в случае необходимости соглашение можно будет
пересмотреть.
В-шестыХу имелось в виду, свергнув Саддама Хусейна,
установить в стране режим, возглавляемый гарантированно
проамериканским правительством. Ираку в рамках концеп¬
ции неоконов предстояло стать частью «демократической»
или «либеральной» империи, управляемой демократией
с дистанционным контролем со стороны Вашингтона. А это,
в свою очередь, должно было послужить катализатором ре¬
форм такого же типа во всем арабском мире. Сконструиро¬
ванный администрацией проект «Большого Ближнего Во¬
стока» имел в виду выгодное американцам переустройство
региона, и нападение на Ирак было ключевой частью этого
проекта.
В-седьмых9 иракский поход превращал Буша в «военного
президента», что уже обеспечивало ему гарантированную
поддержку большей части населения и радикально улучшало
его избирательные перспективы. Военная карта открывала
путь к узурпации части полномочий законодательной власти,
к президентству, которое уже называли, подобно никсонов-
скому, «имперским». Этот же «военный аргумент» широко
использовала Республиканская партия, которая в соответ¬
ствии с линией, разработанной главным советником Буша
Карлом Роувом, идя на выборы 2004 г., «закуталась в нацио¬
нальный флаг». Наконец, считалось, что иракский поход был
157
способен одолеть «призрак Вьетнама» и полностью покончить
с послевьетнамским синдромом1.
Поначалу дела для американцев складывались именно
так. Иракская армия не оказала им сколько-нибудь серьезно¬
го сопротивления. Американский командующий генерал
Фрэнкс заявил, что иракских военачальников подкупили
(он называл цифру в 600 млн. долларов), дали гарантии об
освобождении их от ответственности и обещали вид на жи¬
тельство в США. А те в обмен сдали американцам своего
хозяина - Саддама Хусейна.
И уже 1 мая 2003 г. президент Буш, эффектно приземлив¬
шись на вертолете на борт авианосца «Авраам Линкольн», стоя
на фоне гигантского плаката «Миссия выполнена» (Мтззюп
АссотрИзЬес!) триумфально объявил о победоносном оконча¬
нии войны. Военная операция, провозгласил он, проведена
«четко и быстро, она продемонстрировала отвагу, которую
Ирак не ожидал, а мир еще не видел прежде»2.
Но жизнь - не телесериал. Легкая военная прогулка пре¬
вратилась в затяжную партизанскую и межконфессиональную
войну, во Вьетнам Буша. Миссия все же оказалась невыпол¬
ненной и, судя по всему, - вряд ли выполнимой.
Представления администрации Буша, с которыми она от¬
правилась в иракский поход, на поверку оказались не просто
самонадеянными, но и принципиально ошибочными, по¬
скольку исходили из ошибочных оценок возможностей США
и их военной машины, из непонимания складывающейся в
мире ситуации и из неспособности верно просчитать его реак¬
цию на американскую «превентивную» авантюру. К этому
надо добавить незнание страны, ее условий и силы националь¬
но-конфессиональных настроений, невежество в отношении
местной культуры, традиций, обычаев, высокомерное неува¬
жение к ним.
В Белом доме искренно верили, что иракцы с радостью
встретят американскую интервенцию, сопротивление будет
ограниченным и Вашингтон сумеет быстро передать управле¬
1 Наследники «холодной войны» думали, что могут улучшить нацио¬
нальный характер, вторгшись в Ирак, - и таким путем ликвидировать
послевьетнамскую неуверенность относительно использования силы
(ТЬе 1п1егпа1юпа1 НегаЫ ТгШипе, 2004, 7 <1и1у).
2 А генерал Фрэнкс еще 16 апреля 2003 г. по согласованию с Белым
домом дал своим подчиненным приказ подготовить все войска, кроме
одной дивизии, к выводу к сентябрю 2003 г. (Типе, 2006, 25 БесетЬег).
158
ние страной подконтрольным США эмигрантам. Наступаю¬
щие американские войска, например, были снабжены десят¬
ками тысяч маленьких национальных флажков США в расчете
вручить их приветствующим иракцам. Однако спрос на них
оказался ничтожно мал.
Думаю, большая часть населения Ирака наверняка встре¬
тила свержение Саддама Хусейна с надеждой. Но то, что это
было проделано с помощью иностранных штыков, не могло
вызвать ни особой радости, ни свободной от оскомины благо¬
дарности. А когда выяснилось, что пришельцы надолго и по-
хозяйски расположились в стране, что она практически
управляется американцами, настроение в стране изменилось
в корне.
Прибавьте к этому расстройство экономики, отсутствие
в стране элементарной безопасности, перебои в работе важ¬
нейших звеньев инфраструктуры (электричество, теплоснаб¬
жение, чистая вода и т.д.) и ничем не оправданные большие
жертвы среди мирного населения, не в последнюю очередь
в результате операций американских военных, их, как выра¬
зился британский генерал Найджел Эйлвил Фостер, «культу¬
ры бесчувственности, доходящей до институционального
расизма»1, - и будут понятны чувства иракцев. Многие ирак¬
цы считают, что их положение еще хуже, чем во времена
жестокой диктатуры Саддама Хусейна, причем нынешние
тяготы и ужасы - заслуга уже Соединенных Штатов2. Даже
большинство шиитов, в надежде добраться до власти, сотруд¬
ничающих с американцами, отнюдь не симпатизируют аме¬
риканцам. К тому же в шиитской общине есть сильное
откровенно антиамериканское крыло. Все это дало основание
3. Бжезинскому назвать положение вещей в Ираке «всё более
ненавидимой оккупацией »3.
Неожиданно для американского руководства вместо цве¬
тов и радостных поцелуев их ожидала в «освобожденном
Ираке» затяжная партизанская война. Силы сопротивления
заклеймены официальным Вашингтоном как «террористы»4
(поначалу даже - исключительно иностранные и «междуна¬
1 Хе^з^еек, 2006, 24 «Типе. Кстати, этим отличились и их польские
союзники.
2 ТЬе Есопоппз!, 2007, 24 МагсЬ.
3 ТЬе 1п1егпа1юпа1 НегаИ ТгШипе, 2006, 10 «1апиагу.
4 В американской печати и по радио «Свобода» иной раз мелькает
слово «повстанцы».
159
родные»). В действительности это разнородное «племя», в ос¬
новном здесь представлены и националисты, и религиозные
джихад исты, среди которых есть пришельцы из других стран.
Откровенно террористические и особо кровопролитные мето¬
ды используют вышедшие в определенный период на первый
план группы, движимые межконфессиональной ненавистью.
До последнего времени едва ли не каждый день от их руки
на улицах Багдада и других иракских городов гибли люди.
До сих пор Багдад остается, по выражению «Экономист»,
«самой опасной столицей мира»1.
Кстати, развитию процесса межконфессиональной войны
объективно способствовали американцы своей первоначаль¬
ной ориентацией исключительно на шиитов и курдов - про¬
тивников Саддама, на сегрегацию суннитов как его опоры.
Только теперь американские службы в Ираке особое внима¬
ние стали уделять специально финансируемым суннитским
группировкам. Делается это и для того, чтобы ослабить со¬
противление, и для того, чтобы иметь резервный заслон от
своеволия шиитов. Кроме того, США на Ближнем Востоке
традиционно стремились и стремятся сейчас «стравливать»
суннитские государства с шиитским Ираном.
Действительно за счет взятых на содержание суннитских
кланов Вашингтону удалось добиться определенных успехов
в «пацификации» Ирака, но американский командующий
генерал Петреус повторяет вновь и вновь, что положение
остается «хрупким и обратимым»2.
Ирак уже стоил американским войскам ощутимых по¬
терь3. На февраль 2009 г. они составили около 4250 погибши¬
ми и свыше 31 тысячи раненными в бою, из которых почти
половина уже не смогла вернуться в строй4. Моральное состо¬
яние войск зачастую оставляет желать лучшего, несмотря на
фабрикуемые саги о героизме американских солдат, вроде
растиражированных рассказов о подвигах Джессики Ланг
и звезды американского футбола Пэта Тильмана5. Предста¬
1 ТЬе ЕсопопизЪ, 2008, 29 КоуетЪег.
21Ыс1.
3 Их численность превышала временами 160 тысяч человек, не счи¬
тая 30-тысячного военного персонала частных компаний.
4 Данные, которые просачиваются в Интернет, позволяют заклю¬
чить, что потери явно преуменьшаются. В частности, на начало апреля
2008 г. раненых было, как тут сообщается, 67 тысяч человек.
5 Подробно на всех телевизионных каналах, во всех изданиях пове¬
ствовалось о том, как она, раненная, героически отстреливалась, но по¬
160
витель командующего войсками США признал «деморали¬
зующее влияние» сопротивления1. Участились случаи само¬
стрелов и самоубийств. За 2007 г. число самоубийств среди
военнослужащих возросло на 20%, и большая часть этой
цифры приходится на тех, кто служит или служил в Ираке.
Половина американских солдат, прошедших через Ирак, -
а это 1 млн. 600 тыс. человек - страдает депрессией.
Армия уже испытывает перенапряжение. Она тратит на
вербовку новобранцев, на активную военную службу в пять-
шесть раз больше, чем несколько лет назад. Пришлось пони¬
зить вербовочные требования, поскольку в большинстве
своем молодежь не хочет участвовать в иракской войне. Ре¬
крутеры, чтобы выполнить план набора, нередко закрывают
глаза на невысокий образовательный и интеллектуальный
уровень новобранцев, на их криминальное прошлое.
Ненамного лучше обстоит дело и с «политической норма¬
лизацией». Проведение выборов и принятие новой Конститу¬
ции оказались делом формальным, ибо прошли под диктовку
и под контролем американцев. Не более убедительно вы¬
глядела показная передача полномочий правительству, ко¬
торое составляют люди, «отсортированные Соединенными
Штатами»2. Американский наместник в Ираке, глава окку¬
пационной администрации с 2003-2004 гг. посол Бремер
после формирования правительства прямо сказал иракцам:
«Одну вещь вы должны усвоить: это мы управляем».
Первым премьером нового Ирака стал Айад Аллауи (нахо¬
дящийся, говорят, в «интенсивных» отношениях с ЦРУ)3.
Несмотря на все усилия американской администрации по
обеспечению нужного исхода выборов, Аллауи оказался лишь
пала в плен, где федаины ее избивали, мучили, нанесли ножевые ра¬
нения, прежде чем ее освободил отряд морских пехотинцев. Оказалось,
что эта история вымышлена от начала и до конца: она отнюдь не от¬
стреливалась, а взявшие ее в плен федаины доставили в госпиталь,
врач которого и известил американских военных. Еще не остыв от мно¬
гочисленных восхвалений подвигов Ланг, а затем от последовавших
разоблачений, американские телезрители увидели Джессику Ланг
в ином жанре - фотографии, где она разгуливает полностью нагишом
с другим солдатом. Что касается Пэта Тильмана, выяснилось, что он
погиб от «меткого» огня своих же (так называемого /пегкИу /Ьге).
1 Ье Мопбе, 2006, 26 Ос1оЬге.
2 Выражение Бжезинского (ТЬе 1п1егпаПопа1 НегаЫ ТпЬипе, 2006,
10 Запиагу).
3 Жоойыагй В. Ор. ей., р. 43.
11 - 2294
161
на третьем месте. Сменивший его Аль-Джаафари не пригля¬
нулся американцам. В результате формирование послевыбор-
ного правительства растянулось на три месяца. Нынешнее
правительство не слишком авторитетно и вместе с американ¬
ским посольством и американскими службами отсиживается
в так называемой «зеленой зоне» Багдада, напоминающей
осажденную крепость. После недавних выборов, состоявшихся
в более спокойной, чем прежде, обстановке, в знак обретаемо¬
го Ираком суверенитета произошло «крупное» изменение -
над «зеленой зоной» отныне плещутся уже два флага, наряду
с американским и иракский. На деле же главными фигурами
остаются посол США и американские генералы.
Пока не оправдались и расчеты на то, что стоимость войны
будет низкой, что ее окупит продажа иракской нефти. Адми¬
нистрация Буша предсказывала, что устранение Саддама
Хусейна, восстановление порядка и установление у власти но¬
вого правительства обойдется в 50-60 млрд. долларов. На деле
траты оказались многократно большими. Джозеф Стиглиц,
Нобелевский лауреат по экономике, и профессор Гарвардско¬
го университета Линда Байлиз опубликовали книгу «Трех-
триллионная война», где предсказывают, что в целом цена
экономических последствий войны составит чуть меньше
5 трлн. долларов, или 40 тысяч долларов на каждую амери¬
канскую семью. Бюджетное бюро Конгресса называет более
«скромные» цифры - от 1 до 2 трлн. долларов1.
Кровавая жатва унесла уже многие десятки тысяч ирак¬
ских жизней. Сколько - сказать трудно: в Ираке погибающих
уже толком и не считают. Более того, чтобы скрыть масштабы
«жатвы», иракское правительство закрыло доступ в морги.
Исследование группы американских и английских медиков,
опубликованное в октябре 2006 г., привело цифру в 600 тысяч
погибших гражданских лиц. Разумеется, эти данные прибли¬
зительные. Сами исследователи допускают, что более широ¬
кая выборка могла бы привести к уточнению названной ими
цифры - либо в сторону снижения до 450 тысяч, либо в сто¬
рону повышения - до 800 тысяч2. Другие эксперты называют
как «среднюю» цифру в 650 тысяч человек3. Наконец, послед¬
ний из опубликованных докладов на эту тему - британского
1 ТЬе 1п1егпа1юпа1 НегаЫ ТпЪипе, 2008, 19 МагсЬ.
2 ТЬе 1п1егпаНопа1 НегаЫ ТпЪипе, 2006, 12 ОсЪоЪег.
3 ТЬе Есопогшз!, 2006, 14 ОсЫэег.
162
исследовательского агентства ОКВ - называет цифру более
1,2 млн. человек1.
Хотя значительный, а скорее всего, наибольший «вклад»
в эту бойню внесли межконфессиональные столкновения,
в целом ее (а к ней надо добавить и более 4 млн. беженцев -
пятую часть населения страны, из которых 2-2,5 млн. вовсе
покинули ее, укрывшись в Сирии и Иране), думается, трудно
квалифицировать иначе, как гуманитарную катастрофу, как
преступление против человечности нынешней американской
администрации.
К тому же, немалая часть этих человеческих жертв
(по мнению исследователей, до трети) - «заслуга» американ¬
ских военных. Американцы, в частности, прибегали к массиро¬
ванным бомбардировкам с воздуха («точечные удары» авиации
не обходятся без жертв среди гражданского населения), ис¬
пользовались также танки, артиллерия и ракетная техника.
Бомбежке не однажды подвергалась даже столица страны.
В этом смысле характерна судьба города Эль-Фалуджа, где
засели многочисленные боевики. Более недели американцы
«убивали» стотысячный город, щедро используя все виды
оружия, применяли - Пентагон поначалу пытался это отри¬
цать - фосфатные боеприпасы (что запрещено Конвенцией
об обычном оружии). Только один артбатальон выпустил по
городу 700 снарядов из 155-миллиметровых пушек. В пыль
были обращены не только городские строения, но и многие
не успевшие или не сумевшие бежать мирные граждане. Свою
кровавую «работу» американцы тщательно оберегали от по¬
сторонних глаз (в том числе от американских корреспонден¬
тов), намертво заблокировав город. Лишь во время «второго»
наступления на Эль-Фалуджу были разрушены или повреж¬
дены 18 из 39 тысяч домов города. По некоторым данным,
было убито более тысячи мирных граждан.
Результаты операции оказались столь ужасными, что
американское командование заявило о невозможности воз¬
вращения бежавших жителей в течение неопределенного
времени. Некоторые расценили бы всё это как своего рода
геноцид. Агентства по оказанию чрезвычайной помощи на¬
звали произошедшее «гуманитарной катастрофой», но офи¬
циальный «цивилизованный» мир, «мировое сообщество»,
как говорится, и бровью не повели.
коммерсант, 2007, 17 сентября.
11
163
Естественно, не пощадили и исторические памятники.
В числе прочих подвергся разрушению, например, Вавилон.
Здесь расположилась американская военная база, и лагерь
был разбит прямо на развалинах древних храмов. Там же
соорудили вертолетную площадку и заправочные станции.
Солдаты рыли траншеи на неисследованных территориях,
а танки гусеницами разрушали древнее мощение, которому
2600 лет.
Американские солдаты, попавшие в трудное положение
и находящиеся постоянно в напряжении (нападения можно
ждать в любом месте, в любой момент) и, к тому же, не при¬
выкшие к непосредственному боевому соприкосновению
с противником «лицом к лицу», часто открывали массирован¬
ный огонь без разбора. Нередко происходили расстрелы мирных
жителей - то была месть за погибших неподалеку товарищей
или просто забава. Даже подобранный американцами премьер
Нурики Камаль аль-Малики заявил, что «смертельные шало¬
сти» американских солдат против мирных жителей являются
«регулярным феноменом».
Широкую известность получила бойня в Хадидже в нояб¬
ре 2005 г. Там солдаты морской пехоты врывались в дома,
расстреливали в упор всех подряд, включая женщин и мало¬
летних детей: в итоге - 24 трупа. «Экономист» посвятил этому
кошмару редакционную статью: «Как и в Май-Лае1, события
в Хадидже, похоже, проливают жестокий свет на пропасть
между зафиксированными целями пребывания в Ираке -
дарование и консолидация свободы - и мрачной реальностью...
И как в Май-Лае, первая реакция командования - скрыть
случившееся. Семьям жертв предложили деньги, надеясь
купить их молчание»2.
Распространена и практика коллективного наказания
крестьян, которые не предоставляли информацию относи¬
тельно повстанцев, их плодовые деревья уничтожались, поля
сравнивались с землей.
Журнал «Нэйшн» опубликовал серию интервью с 50 воен¬
нослужащими, вернувшимися из Ирака. Они рассказали
о широко распространенных жестокостях и надругательствах
над мирными жителями, хладнокровных убийствах и маски¬
ровочных сценах, призванных скрыть преступления (напри¬
1 Вьетнамская деревня, получившая мировую известность, - там про¬
изошло массовое убийство мирных жителей американскими военными.
2 ТЬе Есопопиз!, 2006, 3 <1ипе.
164
мер, под трупы жертв подкладывались автоматы Калашникова
АК-47, чтобы показать, будто речь идет об участниках сопро¬
тивления). А один из интервьюируемых, сержант Тимоти
Джон Вестфал откровенно признался: «Многие ребята согла¬
шались с тем, что, если они (иракцы. - К.Б.) не говорят по-
английски и имеют более темную кожу, они не такие же люди,
как мы, и поэтому мы можем делать, что хотим»1. Но всех,
наверное, перещеголял генерал морской пехоты Мэттис, ко¬
торый, вернувшись из Ирака летом 2006 г., поведал на собра¬
нии офицеров: «Забавно расстреливать некоторых людей»2.
По части «художеств» подобного рода от американских
войск не отстает персонал так называемых охранных агентств
(главным образом состоящий из отставных военнослужащих).
Там их от 20 до 30 тысяч человек, а по некоторым данным,
даже 50 тысяч. Они привлекли к себе внимание, когда в сен¬
тябре 2007 г. сотрудники одного из таких агентств - «Блэк-
уотер» - открыли в густонаселенном районе Багдада ничем
не спровоцированный огонь по мирным жителям и убили
16 человек. Выяснилось при этом, что за 32 месяца люди из
«Блэкуотер» 195 раз открывали огонь без видимых причин.
Никто из виновных, однако, не пострадал: работники фирмы
фактически пользуются правовым иммунитетом. Более того,
когда иракское правительство после сентябрьских событий
аннулировало лицензию «Блэкуотер», США настояли на ее
возобновлении3.
Мерилом неудач администрации Буша в Ираке может
служить то, что она вынуждена была, по выражению Э. Ка-
чинса, в недавнем прошлом директора Московского центра
Карнеги, «вернуться в ООН с протянутой рукой»4, обратиться
за ее благословением. Да и на передачу власти иракцам (пусть
формальную) США пошли очень неохотно, они даже в какой-
то мере не могли больше оттягивать ее. На этом решительно
настаивали Россия, Франция и Германия.
Кстати, все сказанное выше об Ираке во многом напоми¬
нает положение в другой схожим образом «демократизи¬
рованной» стране - в Афганистане. Хаотическая стрельба
с жертвами среди гражданского населения, бомбардировки
1 ТЬе ХаНоп, 2007, <1и1у.
2 ЕЬскз Т. Ор. ей., р. 409.
3 ТЬе Есопопиз!, 2007, 12 Ос1оЬег; ТЬе 1п1егпа1юпа1 НегаЫ ТпЬипе,
2007, 25 Ос1оЬег.
4 Независимая газета, 2003, 15 сентября.
165
деревень1, расстрел с воздуха свадьбы, унесший жизни десят¬
ков крестьян, подавление с помощью авиации бунта заклю¬
ченных в «Колет Джанти», где были обнаружены сотни
трупов, причем у некоторых оказались связаны руки...
Тот же диктат американского опекуна, то же «усажива¬
ние» в кресло главы государства «своего человека»2, выборы
с предрешенным результатом; Конституция, написанная со¬
ветником Буша профессором Б. Рубином, - всё это неизбежно
вызывает неприятие американских оккупантов и натовцев,
если не ненависть к ним.
Международный скандал разразился, когда просочились
сведения, положившие начало нескончаемому потоку разоб¬
лачений о нравах, царивших в иракской тюрьме Абу-Грейб,
где американцы держали как подозреваемых многие сотни
заключенных, причем в допросах участвовали представители
и израильских спецслужб, как это подтвердила начальница
тюрьмы генерал Дж. Карпински (кстати, лично присутство¬
вавшая при пытках заключенных). Один из заключенных
был даже «облачен» в израильский флаг.
Заключенные стали объектом пыток и изощренных из¬
девательств. Многое запечатлено на видео американскими
военными: на заключенных надевали глухие капюшоны,
раздевали их донага, заставляли, включая и малолетних
узников, «застывать» в неудобных позах на много часов, уст¬
рашали большими бойцовыми собаками без намордников,
а женщины-военнослужащие, принимавшие участие в этих
садистских оргиях, зажимали гениталии, размазывали по ли¬
цу якобы менструальную кровь, вставляли в уши зажженные
сигареты и т.д.3 Одна из этих женщин, Линда Ингланд, пози¬
1 По данным международных организаций, в Афганистане погибли
свыше 11 тысяч мирных жителей. Дэвид Ривкин и Ли Кэзи расска¬
зывают в журнале «Нэшнл интерест», что одной из причин того, что
военные контингенты союзников в Афганистане «избегают контактов
с вооруженными элементами», является «позиция США в отношении
пленных» (ТЬе КаПопа1 1п1егез1, 2007, Мау-«1ипе). Архиепископ Кен¬
терберийский обвинил американские силы в Афганистане, назвав их
«убивающими наугад» (ТЬе Есопопиз!, 2002, 10 <1и1у).
2 На одном из брифингов Рамсфелд сказал: «Я надеюсь, мы найдем
иракского Хамида Карзая» (1Уоойшагй В. Ор. ей,., р. 131). А Дж. Гарнер,
глава отдела «по послевоенному Ираку», по словам Вудворда, жало¬
вался: «У меня нет кандидата, который управлял бы Ираком после
вторжения».
3 ТЬе 1п1егпаНопа1 НегаМ ТпЬипе, 2005, 11 Мау.
166
ровала, волоча на поводке по полу нагого заключенного1.
Снимавший эту сцену ее коллега заявил, что снимок «с ма¬
стурбирующим заключенным будет подарком ей на день рож¬
дения». Еще на одной пленке - у трупа заключенного амери¬
канский военный, он ухмыляется, подняв большой палец
вверх. Глумясь над религиозными чувствами узников, поно¬
сили пророка Мухаммеда и Коран (его выкладывали в убор¬
ной), принуждали есть свинину и пить алкоголь. Некоторых
заключенных даже заставляли поедать экскременты. «Эконо¬
мист» (журнал, который редко скажет дурное о США) отнюдь
не преувеличивал, заявив, что Абу-Грейб войдет в историче¬
ские учебники как символ позора Америки2.
Но и Абу-Грейб - лишь часть созданных США в Ираке
репрессивных структур. Известно, например, что одна из
военных баз Саддама Хусейна вблизи Багдада была превра¬
щена в секретную тюрьму, где орудовало подразделение сил
специальных операций. Нравы здесь царили те же, что и в Абу-
Грейб. Иракский генерал Моулуш умер от удушения во время
допроса - американский офицер засунул его в спальный ме¬
шок, затем заткнул ему рот и сел на грудь. Офицера винов¬
ным в убийстве не признали.
О широком распространении пыток и содержании многих
тысяч заключенных (всего с начала оккупации свыше 120 ты¬
сяч человек) без суда говорилось в документе «Эмнести Интер¬
нэшнл», опубликованном в марте 2006 г. В сентябре того же
года в Совет ООН по правам человека был представлен док¬
лад, где подчеркивалась вероятность того, что применение
пыток в Ираке достигло больших масштабов, чем во времена
правления Саддама Хусейна.
Конечно, Абу-Грейб и его «близнецы» проливают свет на
уровень нравственной культуры по крайней мере части аме¬
риканцев3. Но, думается, львиная доля вины за описанные
1 Она, по выражению «Тайм», стала «имиджем национального
позора» (Типе, 2006, 17 ^пиагу).
2 ТЬе Есопопиз!, 2005, 26 МоуетЪег.
3 В ходе опросов общественного мнения, проведенных в США после
разоблачений, связанных с Абу-Грейб, 58% американцев заявили, что
пытки по отношению к террористам применять надо. Это в обществе,
которое прокламируют как наделенное «исключительностью» и в мораль¬
ном отношении. Впрочем, многих американцев, болезненно переживаю¬
щих гибель соотечественников в Ираке, не слишком волнует судьба
иракцев, гибнущих десятками тысяч. Может быть, есть зерно истины
167
выше поведение и преступления американских солдат и офи¬
церов ложится на республиканскую администрацию. Ведь это
Дж. Буш личным распоряжением1 освободил американских
военных от следования положениям Женевской конвенции
(статье 3, запрещающей пытки, и статье 43 о правах военно¬
пленных), затем отказался признать такой статус за захва¬
ченными талибами и объявил их «вне закона», наклеив на
них этикетку «бойцов врага» (причем в их числе оказались
многие десятки людей, не имевших к талибам никакого отно¬
шения). Своими циркулярами в 2003-2004 гг. он санкциони¬
ровал применение пыток ЦРУ2. Он фактически одобрил
меморандум, составленный главным юридическим консуль¬
тантом Белого дома Гонсалесом, который существенно огра¬
ничивал понятие пыток, и назначил именно его министром
юстиции. В ряде органов американской печати это расценили
как доказательство того, что «злоупотребления исходят из
политики Белого дома»3. Буш также угрожал наложить вето
на один из законов (о транспорте), если Конгресс внесет в него
дополнение, запрещающее «жестокое, бесчеловечное, унижа¬
ющее обращение или наказание против заключенных прави¬
тельства США», и Сенат уступил4.
А в начале октября 2006 г. Конгресс одобрил предложен¬
ный президентом законопроект о создании военных трибуна¬
лов для суда над подозреваемыми террористами. Разрешив
использовать как доказательство показания, «данные под
принуждением»5, этот закон фактически узаконил пытки.
К тому же, президенту были даны полномочия «дополнить в де¬
талях», какими должны быть разрешенные методы допросов.
Пытки практически получили благословение и других
высших лиц в администрации. Чейни, например, заявил:
«Мы тоже должны работать и на нечистой стороне. Многое из
в приводимом американским профессором Д. Фостером мнении его
студентов о «декадансе американского общества» (ТЬе Ке^ Уогк Тйпез,
2006, 9 МагсЬ).
1 Оно было аннулировано лишь в июле 2006 г. под давлением Вер¬
ховного суда США.
2 ТЬе АУазЫп&!оп Раз!, 2008, 15 Ос!оЬег.
3 1п!егпа!юпа1 НегаЫ ТпЬипе, 2005, 12 ^пиагу.
4 «По мере того, как война в Ираке приобретала всё более явные
очертания, - пишет Т. Рикс, - Конгресс, казалось, состоял из овец, ко¬
торые едва издавали даже писк» (Шскз Т. Ор. ей., р.85).
5 Т1ше, 2006, 9 Ос!оЬег.
168
того, что нужно сделать, должно быть сделано тихо, без вся¬
ких дискуссий, надо использовать все, что доступно нашим
секретным учреждениям, если мы хотим добиться успеха...
Жизненно важно применять любые методы, которые есть
в нашем распоряжении, чтобы добиться цели»1.
Такую позицию представители республиканской адми¬
нистрации не раз подтверждали в последующие годы в пуб¬
личных выступлениях, радио- и телеинтервью. Рамсфелд
в декабре 2002 г. подписал приказ о 16 дополнительных ме¬
рах в отношении заключенных, включавших почти все выше¬
перечисленные приемы, в том числе использование собак
и «умеренное физическое воздействие, не приводящее к серь¬
езным травмам»2.
Объявленных талибами людей поместили, по сути дела,
в концлагерь, созданный на военной базе США Гуантанамо.
Там без суда и следствия они содержались три, четыре, пять
и более лет. Часть из них американцы были вынуждены после
многомесячного заключения выпускать ввиду их очевидной
невиновности и протестов международной общественности.
В Гуантанамо процветали те же методы, что и в Абу-Грейб.
Вдобавок здесь избивали заключенных, держали их подол¬
гу в изоляции, подвергали воздействию высоких («выпари¬
вая» месяцами в металлических контейнерах, сильно нагре¬
вавшихся на солнце) и очень низких температур, подолгу
лишали сна, не давали им молиться и т.д. и т.п.3 Собственно,
Абу-Грейб был своего рода клоном Гуантанамо: генерал
Миллер, командующий базой, специально ездил в августе
2003 г. в Багдад, чтобы передавать «опыт». Только по офици¬
альным данным, в обоих лагерях были убиты 24 заклю¬
ченных.
Пытки и издевательства над содержащимися в Гуантана¬
мо пленниками были зафиксированы и осуждены Между¬
народным Красным Крестом, «Международной амнистией»
и другими общественными организациями. На закрытии
лагеря настаивали ООН, которая специально выступила с
1 Типе, 2005, 17 ^пиагу.
21Ы4.
3 Лауреат Пулитцеровской премии, известный американский жур¬
налист Сеймур Херш в своей книге «Цепь команды. Путь от 9/11
к Абу-Грейб» свидетельствует, что высшим чиновникам администра¬
ции, в частности К. Райс, сообщили о том, что творится в Гуантанамо,
еще в 2001 г.
169
осуждением пыток, некоторые европейские лидеры, напри¬
мер канцлер ФРГ А. Меркель, Проди, бывший в то время
премьер-министром Италии, и другие. Да и в самих США на¬
шлось достаточно непримиримых критиков1. Так, экс-прези¬
дент Дж. Картер подчеркнул, что администрация «взры¬
вает международное право и Женевскую конвенцию, и это
исключительно опасно»2. Ну а либеральная печать не стесня¬
лась в выражениях, осуждая пыточную практику админи¬
страции3.
К тому же, оказалось, что американская «пыточная прак¬
тика» не ограничивается Ираком и Афганистаном, метастазы
ее укоренились и в самой Америке. Выплыли на поверхность
более 300 секретных видеокассет из тюрьмы в Бруклине, куда
было заключено после сентябрьских событий много арабов
и других мусульман. Их швыряли об стену, им скручивали
руки, их раздевали донага и заставляли подолгу стоять в таком
виде перед охранниками-женщинами, которых окружали
коллеги, покатывающиеся со смеху и обменивающиеся не¬
пристойностями. Выяснилось, что вопреки расхожему пред¬
ставлению пытки давно применяются в Америке, скажем,
ЦРУ уже с 50-х годов прошлого века практикует «мягкие
пытки»: окунание в воду головы, надевание на голову колпа¬
ков и т.д.4
Очередной скандал разразился, когда стало известно, что
ЦРУ в соответствии с директивой, подписанной Бушем5, соз¬
дала секретные места заточения за пределами США, причем
в странах, где применялись пытки или где этим могли зани¬
маться сотрудники ЦРУ.
1 Зато К. Райс, будучи в Исландии в мае 2008 г. в связи с решением
исландского парламента, осудившего нарушение прав человека в Гу¬
антанамо, заявила, что никаких нарушений прав человека там не было.
2 Ье Мопбе, 2004, 21 Мак
3 Резче всех и, наверное, точнее всех выразился один из ведущих
американских журналистов У. Пфафф: «Это поведение, за которое
западные союзники вешали офицеров гестапо и СС, японских началь¬
ников лагерей. Что, люди Буша и командующий армией США даже
настолько не знают истории?» (ТЬе 1п1егпаПопа1 НегаЫ ТпЪипе, 2005.
3 ОсЪоЪег).
4 Ке^з^еек, 2004, 24 Мау. Катрин Дюранден, эксперт по американ¬
ским спецслужбам, располагает солидным набором документов, кото¬
рые свидетельствуют об этом. Соответствующая информация попала
в руки членов Конгресса.
5 Он вынужден был признать это в марте 2007 г.
170
Заключенных (часть которых похищали1 сотрудники
ЦРУ - специальной группы по похищениям - в странах их
пребывания или проживания) перебрасывали с места на место
секретными авиарейсами (судьба некоторых из похищенных
неизвестна до сих пор). Таких рейсов, согласно расследова¬
нию специальной комиссии, утвержденной Советом Европы
и возглавленной швейцарским сенатором Диком Мартином,
было свыше 1200. Секретные тюрьмы были созданы в Польше,
Болгарии, Румынии и некоторых других странах, через них
прошло около 14 тысяч человек, большей частью невинов¬
ных2. Мартин заявил, что США не способствуют установле¬
нию истины и оказывают прямое давление на журналистов.
Тем не менее, в ряде стран Европы потребовали от Вашингто¬
на объяснений3. Оказалось, что сеть «секретных тюрем» есть
и у Пентагона, многие из них находятся на борту кораблей
военно-морского флота США4.
И администрация, и Пентагон всячески пытались скрыть
произошедшее, предотвратить разоблачения. Председатель
Объединенного комитета начальников штабов генерал Май¬
ерс и другие высокопоставленные военные, а также сама ад¬
министрация решительно противодействовали обнародованию
видеопленок и фотографий из тюрьмы Абу-Грейб5. Генерал
Санчес, командующий войсками в Ираке, приказал генералу
Карпински хранить молчание о том, что происходило в Абу-
Грейб. Буш отказался разрешить расследование подлинно
независимой комиссией.
Комиссия же, созданная самим Пентагоном, откровенно
постаралась преуменьшить масштабы и значение произошед¬
шего, снять вину с высокопоставленных военных. Правитель¬
ство, в свою очередь, призвало к ответу в общем-то только
«стрелочников» - солдат и младших офицеров (отдельные
1 В недавно вышедшей книге «Право и долгая война: будущее право¬
судия в век террора» сотрудник Брукингского института Б. Уайте утвер¬
ждает, «что такие похищения были санкционированы еще Б. Клинтоном
в 1993 г. и стали при нем совсем обычными».
2 Похищенные люди перебрасывались также в Египет, Марокко,
Иорданию.
3 В связи с похищениями итальянский суд выдал ордер на арест 25,
а германский суд - 13 агентов американской разведки.
4 ТЬе ОЬзегуег, 2006, 16 Липе.
5 Майерс заявил, что «США делали доброе дело, гуманно обраща¬
ясь» с узниками Гуантанамо, и назвал доклад «Эмнести интернэшнл»
« абсолютно безответственным ».
171
«гнилые яблоки», по выражению Буша, в «героической ар¬
мии»), непосредственных исполнителей пыток. Единствен¬
ный офицер, представший перед военным трибуналом, -
полковник Джордан, который возглавлял в 2003-2004 гг.
центр дознаний в тюрьме Абу-Грейб, отделался порицанием.
Бригадный генерал Дж. Карпински - единственная из высших
чинов, признанная ответственной и получившая администра¬
тивное наказание, заявила, что это «еще одно отбеливание,
ответственность за издевательства относится к людям куда
выше, чем те, что называются до сих пор»1. А вот независи¬
мая комиссия под руководством Дж. Шлезингера, некогда
министра обороны, пришла к выводу, что издевательство над
иракцами - прямое следствие политики, проводимой высши¬
ми военными начальниками в Вашингтоне. Подтвердил это
и разразившийся в декабре 2007 г. «пленочный» скандал,
когда вышло наружу, что ЦРУ уничтожило улики - видеоза¬
писи допросов лиц, подозреваемых в терроризме, на которых
были запечатлены приемы американских следователей. Как
утверждают, это было сделано не без благословения админи¬
страции, хотя президент Буш заявил, что «не помнит», чтобы
ему докладывали о существовании и уничтожении пленок.
Тем не менее, Белый дом тут же поспешил потребовать от
Конгресса и судей, к которым апеллировали адвокаты, не про¬
водить расследования по этому делу.
Не отставали от американцев и многие британские солда¬
ты. Они тоже наслаждались издевательствами над заключен¬
ными, «увековечивая» эти сцены на фотографиях. Правда,
в отличие от Буша, «гибкий» Блэр, как только об этих сценах
стало известно общественности, поторопился извиниться
перед иракским народом за «причиненное зло», а перед соб¬
ственными избирателями - за пятно на репутации Велико¬
британии в мире.
Ирак (вслед за Югославией) дал еще один пример успеш¬
ного, по крайней мере в Америке и по крайней мере на до¬
статочно длительное время, медиаманипулирования обществен¬
ным мнением, а по сути дела - нового рода информационной
войны - против собственного народа, которая парализует граж¬
данское общество: сообщает новости, но ставит заслон знанию.
С одной стороны, граждан Америки «защищают» от свя¬
занных с войной неприятных вестей. Здесь и речи Буша и
1 ТЬе Мозсо\у Нтез, 2004, 20 Аи^изЪ.
172
его соратников; и использование рекламных кампаний (что,
кстати, запрещено законом) для благоприятного освещения
деятельности президента; и обвинения в антипатриотизме
всех противников курса, проводимого в Ираке. Буш неизмен¬
но заявлял, что «ставить под вопрос его действия три года
назад - это предательство сражающихся в битвах сегодня»1.
Администрация запретила телесъемки прибытия самоле¬
тов с грузом «200» и с ранеными солдатами. Журналистам
не разрешили освещать военные действия, а некоторые из
тех, кто пытался это делать, погибли от огня то ли иракцев,
то ли американцев. Во всяком случае, при невыясненных,
а часто сомнительных обстоятельствах. Выступления против
войны в Ираке стоили весьма популярному американскому
актеру Дж. Клуни клички «предатель». Один американский
журнал даже поместил на обложке его фотографию с такой
надписью.
С другой стороны, на СМИ оказывается постоянное, порой
весьма изощренное давление. Наблюдатели, изучающие ме¬
дийную сферу, пришли к выводу, что во время войны 2003 г.
в Ираке основные американские газеты и телевизионные
каналы предлагали только версию правительства США с не¬
большими отклонениями или вовсе без них. По оценке же
«Монд дипломатик», «никогда еще мы не видели столь бес¬
стыдного союза между телевидением и правительством, вос¬
торженного воспевания войны, которую ведет это правитель¬
ство».
Доказаны факты материального стимулирования репор¬
теров, пишущих проправительственные статьи. Пентагон
подкупал американских журналистов, а иракским издателям
давал взятки за публикацию переведенных на арабский язык
статей, подготовленных американскими военными2. Он офи¬
циально выделил 300 млн. долларов на размещение в СМИ
всего мира проамериканских материалов, потребовав, одна¬
ко, сокрытия источника информации и ее заказчика. Адми¬
нистрация в 2006 г. провела тендер на 20-миллионный
двухлетний контракт по продвижению в СМИ позитивных
новостей об Ираке.
1 ЕсопопизЪ, 2006, 3 Липе. Комментируя это и подобные заявления,
журнал отмечает, что «Буш прибег к тем же уловкам, которые обычно
использует, когда бывает приперт к стенке».
2 Ые\У8\уеек, 2005, 12 БесетЬег.
173
Пресса, даже большие респектабельные издания, и, разу¬
меется, телевидение - Си-Эн-Эн, «Голос Америки», Би-Би-Си
и особенно «Фокс-ньюс», поддавшись нажиму правительства
и указке хозяев, а может, и убоявшись пойти против нагне¬
таемой властями патриотической волны, давали односто¬
роннюю картину происходящего в Ираке и Афганистане,
замалчивали «неприятные» факты. «Нью-Йорк тайме» само¬
критично призналась, что некоторые напечатанные на ее
страницах материалы были далеки от объективности1. Ре¬
дактор журнала «Нэйшн» Катрина Ванденхейвен назвала
«трусливой и малодушной» позицию американской печати2.
А журнал «Экономист» назвал «позором» то, что американ¬
ская печать «была использована для очернения противников
войны в Ираке».
Вольнодумцы, не в меру независимые в освещении ирак¬
ских дел журналисты получали предупреждения и даже
увольнялись, как знаменитый телеобозреватель Фил Дона¬
хью, которого «ушли» из Эн-Би^Си за критику вторжения
в Ирак, или корреспондент Эн-Би-Си Питер Арнетт, изгнан¬
ный за репортаж об американских бомбардировках в Ираке,
или редактор новостной службы Си-Эн-Эн Изон Джордан,
уволенный за заявление на Давосском форуме о том, что мно¬
гие журналисты в Ираке убиты американскими солдатами,
и т.д.3 Были уволены и четыре руководителя службы ново¬
стей Си-Би-Эс, в том числе продюсер Мэри Мэйпл, которая
поплатилась за то, что благодаря ей мир узнал о пытках в
тюрьме Абу-Грейб. Предупреждение по этому же поводу по¬
лучила Би-Би-Си и немедленно сбавила тон. А Блэр выступил
с нападками на газету «Индепендент», которая критиковала
«его войну» в Ираке4.
В США начались гонения и на профессуру, которая возна¬
мерилась высказывать в студенческих аудиториях неортодок¬
сальные взгляды. Ассоциация выпускников Калифорнийского
университета предложила студентам выплачивать по сто дол¬
ларов за аудиозаписи высказываний преподавателей, имея
в виду «уличить» тех из них, кто говорит об Ираке, президен¬
те Буше и поднимает другие темы, «не связанные с изучае¬
1 ТЬе Ые\у Уогк Нгпез, 2005, 1 ЫоуетЬег.
2 Известия, 2005, 20 ноября (ТЬе Есопоппз!, 2005, 22 ОсЪоЪег).
3 Этот список мог быть куда длиннее, но я привожу лишь особо
известные случаи.
4 ТЬе 1пс1ерепс1еп1, 2007, 13 Липе.
174
мым предметом»1. Корреспондент газеты «Индепендент»
Дж. Стил, побывав в Нью-Йорке, обнаружил, что после собы¬
тий 11 сентября публичное обсуждение американской внеш¬
ней политики, отношений с Израилем, терроризма заключено
в строгие рамки и его старые друзья-интеллигенты предпо¬
читают говорить об этом приватно, «на кухнях». Он даже оза¬
главил свою статью так: «Нью-Йорк начинает себя чувство¬
вать, как брежневская Москва»2.
Администрация Буша «позаботилась» не только об амери¬
канских средствах массовой информации. Она попыталась
«вывести из игры» арабский телеканал «Аль-Джазира», ко¬
торый нарушал монополию Си-Эн-Эн с ее тщательно про¬
фильтрованной информацией. Когда не помогло сильнейшее
давление на эмира Катара («Аль-Джазира» базируется в Ка¬
таре и частично финансируется эмиром), очевидно, появилась
мысль о более «убедительных доводах». 22 ноября 2005 г.
в британской печати появился пятистраничный документ -
расшифровка переговоров, которые якобы вели Буш и Блэр
во время визита последнего в Вашингтон. Согласно публика¬
ции3, Буш высказал намерение «нанести ракетный удар по
штаб-квартире “Аль-Джазиры”», а премьер его от этого отго¬
ворил (документ был опровергнут Белым домом «как нечто
совершенно нелепое и немыслимое»).
Кстати, в связи с разразившимся после публикации скан¬
далом бывший зам. министра обороны Великобритании Питер
Килфойл напомнил, что в ходе войны в Ираке американские
войска нанесли удары по офисам «Аль-Джазиры» и отелю
в Багдаде, где жили ее журналисты, а во время военной акции
в Косово разбомбили сербскую телестанцию. Генеральный
директор «Аль-Джазиры» Бадах Хамфар рассказывал в интер¬
вью журналу «Ньюсуик»: «До 2001 г. западные СМИ и прави¬
тельства приветствовали «Аль-Джазиру» как символ свободы
в регионе, но когда мы в том же тоне заговорили о между¬
1 Английская «Гардиан» писала о «тени Маккарти», рассказывая
о том, что «преследования, аресты, заключения» и нападки на тех, кто
против войны, становятся обычными, что в школах и университетах так¬
же идут гонения против инакомыслящих преподавателей (ТЬе СиагсЬап,
2003, 27 МагсЬ). Поминал Маккарти, приводя целый ряд конкретных
фактов преследований профессоров, журналистов, деятелей искусст¬
ва, и «Экономист» (19 ГеЬгиагу, 2007), и Р. Купер (Ор. сЦ., р. 50).
2 ТЬе 1пс1ерепс1еп1, 2002, 16 Мау.
3 ТЬе БаПу М1ггог, 2005, 22 ХоуетЬег.
175
народных делах и войнах в Афганистане и Ираке, Америка
запротестовала. Более 20 наших журналистов в 2003-2004 гг.
по нескольку часов просидели под арестом, а кое-кто и более
30 дней. Некоторых физически пытали американские воен¬
ные. Один наш коллега был убит в Наджафе, когда он снимал,
другой - за день до падения Багдада. Тогда американские
военные бомбили наши офисы»1.
Иракский «поход» весьма неблагоприятно сказался на
международных позициях США, подхлестнул рост критиче¬
ского отношения в мире к политике Вашингтона, а порой
и к США вообще. Выяснилось, что и в монополярном мире
многие страны, в том числе близкие союзники Вашингтона,
не склонны покорно следовать за гегемоном. Более того, со¬
бытия в Ираке подтолкнули - пусть на время - процесс по¬
литической автономизации Европы.
Войну в Ираке осудили руководители Франции, Герма¬
нии, затем Италии и Испании2, в том же духе поступил Совет
Европы. Позиция европейцев явилась, по оценке Дж. Рубина,
заместителя государственного секретаря США в 1997-2001 гг.,
«потрясающей дипломатической неудачей, способной нане¬
сти серьезный и долговременный ущерб внешнеполитиче¬
ским позициям США»3.
Турция не только отказалась предоставить свои войска,
но и не разрешила использовать для войны в Ираке уже давно
освоенные американцами аэродромы, и им пришлось пере¬
базировать свои самолеты в Кувейт. А турецкие крестьяне
забрасывали камнями уходящие американские военные ма¬
шины. Даже обычно осторожный и лояльный в отношении
США Кофи Аннан недвусмысленно заявил: «С нашей точки
зрения, с точки зрения Устава ООН, это беззаконная акция»4.
Войну в Ираке осудило Движение неприсоединения.
Что же касается «коалиции желающих», на которую рас¬
считывала администрация Белого дома, то она оказалась
жиденькой. Составили ее около двух десятков восточноевро¬
пейских, в основном малых, государств, помимо Великобри¬
1 Ые\У8\уеек, 2006, 10 АргП.
2 Ее премьер-министр Запатеро заявил, что Буш развязал войну
в Иране «на основе лжи», и назвал ее преступлением.
3 ТЬе Гоге^п АНшгз, 2003, 8ер1ешЬег-Ос1оЬег.
4 Эти высказывания не остались незамеченными администрацией -
вслед за ними последовало расследование грешков его сына (ТЬе 1п1ег-
паНопа! НегаЫ ТпЪипе, 2004, 27 8ер1етЪег).
176
тании, Италии и Польши, участие которых было, скорее, сим¬
волическим. К тому же она стала медленно, но верно усыхать.
Бросалось в глаза отсутствие в «коалиции» мусульманских
стран, государств, которые первую войну в Заливе поддержа¬
ли. И не в пример той войне, на ведение которой только Са¬
удовская Аравия выделила американцам 60 млрд. долларов,
США теперь пришлось самим нести огромные расходы.
Иракские события вызвали подлинный взрыв антиамери¬
канских общественных настроений, даже антиамериканизма
по всему миру - в Европе и в Азии, Латинской Америке и,
разумеется, в арабском мире.
Согласно опросу, проведенному «Нью глобал эттитьюдз
проджект», процент граждан, придерживавшихся благо¬
приятного мнения о США, с 2002 по 2005 гг. снизился: с 72 до
54 - в Канаде, с 63 до 43 - во Франции, с 65 до 41 - в Герма¬
нии, с 61 до 38 - в Индонезии, с 25 до 21 - в Иордании,
с 70 до 62 - в Польше, с 61 до 52 - в России, с 30 до 23 -
в Турции, с 75 до 55 - в Великобритании. Согласно тому
же опросу, процент тех, кто считает, что США принимают
во внимание интересы их страны, составляет: 19 - в Канаде,
18 - в Германии, 17 - в Нидерландах, 13 - в Польше, 21 -
в России, 19 - в Испании, 14 - в Турции и 32 - в Великобри¬
тании1. Наконец, в странах Латинской Америки отрицательно
оценили действия США в Ираке от 70 до 85% опрошенных2.
Дело дошло до того, что иракскую акцию США назвал
«незаконной оккупацией» ближайший союзник Вашингтона
на Ближнем Востоке - король Саудовской Аравии, правда,
сделал он это с немалым опозданием, в марте 2007 г.3 А ме¬
сяцем раньше экс-премьер Малайзии Махатхир Мохаммед
предложил привлечь Буша и Блэра к суду как военных пре¬
ступников.
Один из самых видных и влиятельных публицистов Аме¬
рики Фарид Закария писал: «США имеют поддержку только
1 ТЬе Гоге1^п АНшгз, 2006, ЛЧйу-Аи^из!.
2 ТЬе ЕсопоппзЪ, 2004, 19 АргИ.
3 А в другой ближневосточной стране, в Египте, газета «Аль-Ахрам»
даже осмелилась написать (18 января 2007 г.): «Имперские амбиции
США поистине безграничны... Иракская война - центральный элемент
в стратегии американской империи - может оказаться и ее могильщи¬
ком. По любым меркам вторжение в Ирак и его оккупация - типичный
пример классической колониальной агрессии, продиктованной эконо¬
мическими мотивами».
12-2294
177
в одной стране - в Израиле... Если это не изоляция, тогда это
слово не имеет смысла»1. И с ним трудно не согласиться -
в мировом общественном мнении Соединенные Штаты стали
более чем непопулярны. Это вынуждены признать и многие
авторитетнейшие эксперты и политологи в самих США.
Характерно, что отрицательное отношение к войне было
доминирующим и в странах, входящих в коалицию (за ис¬
ключением США и Польши), в том числе даже в Англии.
Здесь в знак протеста ушла из правительства Клэр Шорт,
министр по делам международного развития, обвинив Блэра
в «обмане» британского народа. Покинул свой пост и министр
иностранных дел Робин Кук. Буш стал так «популярен»2
в Англии, стране, и сегодня остающейся ближайшей союз¬
ницей США, что в канун его государственного визита туда
в ноябре 2003 г. англичанам пришлось мобилизовать 14 тысяч
полицейских, чтобы уберечь гостя от неприятного зрелища -
десятков тысяч демонстрантов, протестующих против его
приезда. Бушу пришлось отказаться от традиционной поезд¬
ки по улицам Лондона в карете с королевой в Букингемский
дворец, а также воздержаться - из боязни обструкции - от об¬
ращения к «матери всех парламентов».
Особенно болезненно войну в Ираке встретили в мусуль¬
манском мире. Вспыхнувшее негодование охватило практи¬
чески все мусульманские государства, какую бы позицию ни
занимали по тем или иным причинам их власти. Это лишь
расширило питательную почву для терроризма и вербовки
сотен новых убийц. «Вместо одного бен Ладена мы будем
иметь сто бен Ладенов»3, - заявил президент Египта Хосни
Мубарак, которого трудно обвинить в желании критиковать
администрацию Буша.
Особо следует подчеркнуть, что повсюду в странах коали¬
ции (опять-таки, за исключением США и Польши) большин¬
ство населения выступало не только против войны, но в еще
большей степени против участия в ней своей страны. Одна¬
ко правительства не посчитались с общественным мнением,
со своими народами, и это уже сказалось на судьбе наиболее
1 Хе\уз\уеек, 2003, 24 МагсЬ.
2 Опрос, проведенный в конце 2006 г., показал, что британцы счи¬
тают Буша более опасным, чем главу Северной Кореи Ким Чен Ира,
и по этой категории он лишь на 13% отстает от бен Ладена (ТЬе СагсНап,
2006, 3 ХоуетЬег).
3 Хе\уз\уеек. 2003, 29 БесетЬег; 2004, 5 Запиагу.
178
рьяных союзников Вашингтона. Премьер-министр Испании
Аснар лишился своего поста, наказанный избирателями. А вер¬
ный оруженосец Буша Тони Блэр, к которому прочно пристали
клички «американская болонка», «американский пудель»1,
сколько ни цеплялся за власть, тоже был вынужден с ней
расстаться.
Масла в огонь антиамериканских настроений подлили
открывшиеся факты о поведении американских военных
в Ираке и Афганистане, о Гуантанамо и Абу-Грейб, о похище¬
ниях людей, о создании секретных тюрем ЦРУ и т.д. Идеоло¬
гическое солнце над Соединенными Штатами как апостолом
демократии начало склоняться к закату. «Господствующий
образ США теперь не Статуя Свободы, - восклицает Фукуя¬
ма, - а фотографии пытаемых заключенных в Абу-Грейб;
прозападные либеральные реформаторы чувствуют, что они
должны дистанцироваться от США и становятся мишенью,
принимая гранды от таких организаций, как Национальный
фонд демократии2.
Антиамериканизм, подогреваемый авантюристической
политикой США, нередко переносится - и совершенно без¬
основательно - на американцев вообще. Насколько далеко это
зашло и насколько устойчив этот феномен «антиамериканиз¬
ма» , оценить трудно, но бесспорно, что негативное отношение
к США, углубляясь, затрагивает вопросы, выходящие далеко
за рамки иракской проблемы самой по себе.
Таким образом, международные последствия иракской
авантюры оказались обратными тем, на которые администра¬
ция Буша рассчитывала. Вместо устрашающей демонстрации
военной мощи США - армия, буквально увязшая в кровопро¬
литном хаосе, в головоломках партизанской и межконфессио-
нальной борьбы. Вместо размашистого шага к неоспоримому
глобальному доминированию, к имперскому могуществу -
ослабление международных позиций США, резкое снижение
их престижа и разлад со многими союзниками. Вместо уми¬
ротворенного «Большого Ближнего Востока», обеспечения сво¬
его контроля над его ресурсами и экспорта туда демократии
1 Даже Бушу на пресс-конференции в Белом доме в присутствии
Блэра задали вопрос, не считает ли он того своим пуделем. Один из
министров английского правительства заявил Кампфнеру, корреспон¬
денту английского журнала «Нью Стейтсмен»: «Поддержка американ¬
цев - часть ДНК Тони».
2 Рикиуата Р. Атепса а! ЪЬе Сгоззгоаёз. Р. 187.
12=
179
по американскому образцу - существенное нарастание напря¬
женности в регионе и обострение отношений с его мусуль¬
манским населением и миром мусульман в целом, грозящее
сделать реальностью еще вчера утопические, апокалипсиче¬
ские предсказания С. Хантингтона. Вместо ощутимого удара
по терроризму - создание «тучной почвы» для него.
Парадокс, однако, состоит в том, что страны (включая
многие мусульманские государства) и политические силы,
осудившие вторжение США в Ирак, не были заинтересованы
в немедленном уходе американцев. В существующих услови¬
ях это могло означать полномасштабную межконфессиональ-
ную войну в стране и даже ее раскол, что неизбежно потрясло
бы весь регион, дало бы огромный стимул, а возможно, и со¬
здало бы плацдарм для террористов. И этот парадокс - кон¬
кретный пример того, как мировое сообщество, само того не
желая, превращается в заложника грубых внешнеполитиче¬
ских ошибок (выражаясь очень мягко) администрации США.
«События последнего времени показывают, - говорил министр
иностранных дел России С. Лавров, - какую цену приходится
платить всему мировому сообществу за односторонние дей¬
ствия, не подкрепленные санкцией Совета Безопасности».
В Ираке в полной мере была применена и прошла, но не
выдержала испытание имперская «доктрина Буша» с его
тезисами об «упреждающей войне» и «продвижении демокра¬
тии». Это признают, даже подчеркивают и многие, если не
большинство, американские авторы. Иракский поход был
своего рода «пробой пера» - и уже сейчас можно сказать, что
он потерпел неудачу, которая обернулась серьезным ударом
по гегемонистской внешнеполитической стратегии США
в целом.
В равной мере это явилось провалом для внешнеполити¬
ческого проекта неоконсерваторов1. В этом смысле само за
себя говорит уже название «Меморандума» Дж. Моравчика,
1 Порвавший с неоконами Фрэнсис Фукуяма заявил: «Неоконсер¬
ватизм и как политический символ, и как сумма идей развился в не¬
что, что я более не могу поддерживать» (Рикиуата Р. Атепса а! ЪЬе
Сгоззгоабз. Р. 1). Но особенно полным и безрадостным предстает фи¬
аско неоконсерваторов в описании «Экономист»: «Кажется, тех, кого
Боги хотят покарать, они делают в первую очередь неоконами. Под¬
нимающееся положение интеллектуалов-политологов считает репута¬
цию неоконсерватора профессиональной смертью» (ТЬе ЕсопопизЪ,
2007, 21 АргП).
180
еще одного гуру неоконсерваторов, адресованного «моим кол¬
легам - неоконсерваторам»: «Как спасти неоконов». Он, идео¬
лог движения, призывает коллег продолжать борьбу, учиться
на «допущенных ошибках» и рисует программу дальнейших
действий неоконов, один из пунктов которой гласит: «Готовь¬
те бомбежку Ирана. Не делайте ошибки, президент Буш будет
нуждаться в бомбардировке ядерных объектов Ирана перед
тем, как покинуть должность»1.
Финал иракского похода еще «за горами» и предсказать его
нелегко. Но из него уже можно сделать существенные выводы.
Во-первых, возможности США, как они ни велики, имеют
свои пределы и отнюдь не соответствуют глобальным претензи¬
ям Вашингтона. Ирак (вкупе с Афганистаном) уже привел США
в состояние, близкое к перенапряжению, а некоторые амери¬
канские специалисты считают, что оно уже наступило. США не
всемогущи, и концепция однополярного мира не соотносится
с существующими и зарождающимися в мире реальностями.
Во-вторых, потенциал военной машины, даже очень мощ¬
ной, в политическом отношении ограничен. Военная мощь,
как бы велика она ни была, оказывается часто «тупым»,
неэффективным инструментом в решении сложных полити¬
ческих задач. И самое важное: штыками - а иностранными
тем паче - утвердить в стране демократию вряд ли возможно,
тем более что на них, как проницательно заметил еще Талей-
ран, «неудобно сидеть» и долго не усидишь (и самим оккупан¬
там, и их местным «выдвиженцам»).
Для реализации даже того политического потенциала,
который есть у военной силы, важна легитимность. Мощь сама
по себе не рождает право, она только открывает определен¬
ные возможности. Подтвердилось также, что з1а1е ЬиИсИпд
(выстраивание государства) по иностранным эскизам, без тща¬
тельного учета национальных особенностей, традиций обрече¬
но на неудачу, что создание демократического общества - это
процесс, который развивается постепенно и изнутри. Ино¬
странная оккупация, неизбежно порождая сопротивление,
скорее, затрудняет этот процесс.
В-третьиху и «лучшей армии всех времен» более чем
трудно, если вообще возможно, укротить народ, отвергающий
иностранную оккупацию. Руководители США забыли или не
усвоили уроки, преподанные им во Вьетнаме, и в частности
1 ТЬе Атепсап 1п1егез1, 2006, КоуетЪег-БесетЪег.
181
тот, который подчеркивает один из дирижеров той войны,
бывший министр обороны Роберт Макнамара: «Мы недо¬
оценили силу национализма, побуждающего людей сражать¬
ся и умирать за их убеждения и ценности»1.
В-четвертых, в борьбе с терроризмом, разумеется, важна
военно-силовая составляющая, надежная система мер без¬
опасности. Но сосредоточение исключительно или даже в ос¬
новном на ней вряд ли может дать искомый результат. Важно
политически, идейно и практическими действиями изолиро¬
вать джихад истов от основной массы населения: даже при
том, что эта масса может быть и далека от идеи всемирного
халифата, или просто священной войны, но сочувствует их
борьбе против западного угнетателя. И это в ее глазах идеа¬
лизирует террористов.
В-пятых, мир не может быть уверен во взвешенной конст¬
руктивной внешней политике Соединенных Штатов, которая
слишком зависит от супердержавного нарциссизма американ¬
ской администрации и весомой части политического истеб¬
лишмента, их одержимости культом силы, от перипетий внут¬
ренней политической борьбы и влияния различных лобби.
Между тем Вашингтон в международных делах присваивает
себе функции прокурора и судьи, а иной раз и исполнителя
приговора. Все это становится проблемой для международ¬
ных отношений.
В-шестых, интервенция в Ираке ослабила режим нерас¬
пространения оружия массового уничтожения. Поставленные
перед перспективой возможного самоуправного «упреждаю¬
щего» удара, слабые в военном отношении страны могли сде¬
лать вывод - и некоторые, видимо, сделали его, - что только
ядерное оружие в состоянии обеспечить их безопасность.
В-седьмых, иракские события показали, что и в демократи¬
ческих странах, в том числе США, власти, когда им выгодно,
отступают от принципов демократии. Даже давние демокра¬
тические традиции США не помешали администрации пойти
на грубейшие нарушения международного права и прав чело¬
века, в том числе и собственных граждан. Ведь это факт, я по¬
вторю еще раз, что, исключая Соединенные Штаты и Польшу,
все государства, пославшие свои контингенты в Ирак, посту¬
пили так - в важнейшем вопросе жизни общества, в вопросе
1 МсЫатага Я. 1п Ке1гозрес1. ТЬе Тга&ебу апб Ьеззопз У1е1паш.
Ы.У., 1995.
182
о войне или мире - вопреки ясно выраженному мнению и воле
большинства, часто подавляющего большинства граждан своих
стран, вопреки интересам своих народов. Буш, президент «об¬
разцовой» демократической страны, сумел втянуть ее в войну,
используя заведомо ложные аргументы. Так поступил и Блэр.
Иракская эпопея подтвердила, что демократическое устройство
общества не оберегает его от политического цинизма и не страху¬
ет от проведения недемократической внешней политики1.
В-восьмых, иракская авантюра сопровождалась в США
информационной войной против собственного народа. И вла¬
сти добились в ней серьезных успехов, навязывая массовому
сознанию угодные себе стереотипы.
И наконец, нельзя не сказать об этической глухоте, про¬
явленной политическим истеблишментом и большей частью
средств массовой информации «цивилизованного мира». Не¬
устанно твердящие о гуманистических ценностях, живо реа¬
гирующие на угрозы жизни своих граждан, они проявили
поразительное безразличие перед лицом человеческих гека¬
томб, вызванных вторжением США и оккупацией, перед
лицом хвастливых сообщений американского командования
об огромном количестве сброшенной взрывчатки и его вялых
сожалений о бесчисленных случаях «попутного ущерба», за ко¬
торыми «стоят» невинно убиенные люди2. Между тем в связи
1 Впрочем, и Киссинджер - а он уж хорошо знает свои и чужие ко¬
ридоры власти - признал, что «связь между демократическим госу¬
дарством и мирной внешней политикой далеко не так очевидна, как это
может показаться с позиции здравого смысла». А Бжезинский, адресуясь
уже конкретно к иракскому «походу», пишет о стремлении администра¬
ции «принимать далеко идущие стратегические решения узким кругом
лиц, подлинные мотивы которых скрыты от общественности». Красно¬
речивую констатацию мы находим и у известного английского ученого,
профессора Лондонского университета Эрика Хобсбаума: «Мы теперь
знаем кое-что относительно того, как в действительности были при¬
няты решения по крайней мере в двух демократических странах - Со¬
единенных Штатах и Великобритании... Электоральная демократия и
представительные ассамблеи имели очень мало общего с этим. Реше¬
ния принимались маленькими группками людей, не очень отличаясь
от того, как это произошло бы в недемократических странах» (ТЬе Гоге1&п
РоИсу, 2004, 8ер1етЪег-Ос1оЪег).
2 Характерный пример будней этой забытой войны: в день (3 мая
2008 г.), когда американская авиация вновь бомбила Багдад, что привело
к гибели мирных жителей, в том числе женщин и детей, и к частичному
разрушению самого большого багдадского госпиталя, «Евроньюс» даже
не сообщило об этом, видимо не сочтя это событие достойным внимания.
183
с этими «жертвоприношениями» - что в Афганистане, что еще
хуже - в Ираке, возникает резонный вопрос: не «тянут» ли
они на обвинение в массовых военных преступлениях? И уход
от него, красноречивое молчание «цивилизованного мира» не
являются ли очередным проявлением «двойных стандартов»:
речь ведь идет об «иных», «не наших» - иракцах и афганцах.
Ирак превратился в болезненный и кровавый узел между¬
народных отношений. Иракская драма с самого начала не
была ни локальным, ни даже региональным событием. Здесь
на практике единственная сверхдержава попыталась реали¬
зовать свое видение будущего мира. Она двинулась в путь -
к завоеванию глобальной гегемонии.
Способны ли преемники Дж. Буша в Белом доме, способно
ли мировое сообщество в целом извлечь выводы из иракской
драмы? Сегодня это, безусловно, один из стержневых вопро¬
сов мировой политики, от решения которого зависят пути
и судьбы человечества в нынешнем столетии.
3. В плену имперских притязаний
Иракский поход вызвал, как уже отмечалось, мощный
негативный резонанс во всех регионах мира. Но наиболее
серьезными для администрации были разлад с союзниками
и особенно внутренние обстоятельства, прежде всего нараста¬
ние критических настроений в американском обществе, резкое
падение рейтинга президента до 35-40%. Всё это заставило
Вашингтон внести некоторые изменения в свое политическое
поведение, прежде всего скорректировать свою лексику.
Хотя декларации о «продвижении демократии» зазвуча¬
ли даже чаще и громче (в «Стратегии национальной безопас¬
ности» 2006 г. об этом и о свободе сказано более 200 раз -
втрое чаще, чем в предыдущей редакции «Стратегии»), но тон
изменился, акцент на насильственное применение «доктри¬
ны» стал куда слабее. Более того, в новой «Стратегии» гово¬
рится: «Свободу нельзя навязать, ее необходимо выбрать»1.
Заметно увял и воинствующий унилатерализм. Белый дом
принялся улещать союзников, стремясь отремонтировать
подпорченные отношения. Как выразился один из английских
журналистов, «Америка заново учится любить союзников».
1 ТЬе ХаИопа1 ЗесигЦу 81га1е&у о? 1Ье ИпПеб 81а1ез, 2006, МагсЬ,
р. 3.
184
Если в ходе первых двух визитов в Европу летом 2001 г. Буш
посетил лишь страны-члены «коалиции желающих» -
Польшу, Испанию, Великобританию и Италию, как бы под¬
черкивая, что будет тесно сотрудничать именно с этими амери¬
канскими «друзьями» и игнорировать критиков, то в 2005 г.
он провел целый день в Брюсселе, в штаб-квартирах НАТО
и Евросоюза, имел продолжительные переговоры со своими
оппонентами по Ираку - президентом Франции Ж. Шираком
и германским канцлером Г. Шрёдером. И государственный
секретарь К. Райс, совершив значительно больше загранич¬
ных поездок, чем ее предшественник К. Пауэлл, почти 70%
времени в 2005 г. отдала Европе. Выступая в Париже, К. Райс
ратовала за новую эру в трансатлантических отношениях:
«Наступило время отвернуться от несогласий прошлого. Наста¬
ло время открыть новую главу в наших взаимоотношениях
и новую главу в нашем союзе»1. Не правда ли, как это разнится
от сделанного ею ранее заявления, которое по своему высоко¬
мерию приличествовало разве что монарху: «Французов на¬
казать, Германию игнорировать, Россию простить» (имея
в виду их несогласие с США по вопросу Ирака).
Маячивший где-то поблизости призрак новой интервенции,
на этот раз против Ирана, отодвинулся, а возможно, и вовсе
отпал. В отличие от прежней позиции президент Буш в февра¬
ле 2005 г. объявил, что США станут поддерживать переговоры
с Ираном «европейской тройки» - Великобритании, Франции,
Германии. А в марте 2006 г. администрация заявила, что пред¬
ложила Ирану диалог по вопросу об Ираке, в то время как
ранее решительно настаивала, что подобный шаг «легитими¬
зирует» иранский режим. И хотя в послании «О положении
в стране» 2006 г. Буш заявил, что США продолжают «объеди¬
нять мир» против иранской опасности, это резко отличалось
от прежних открытых силовых угроз в адрес этого государства.
Изменилась позиция и в отношении северокорейской про¬
блемы. Администрация Буша согласилась на урегулирование
(которое ранее кляла), согласно которому КНДР в обмен на
отказ от своей ядерной программы получит от США обещан¬
ные энергетическую помощь, гарантии безопасности и посте¬
пенную нормализацию дипломатических отношений.
Были также сделаны жесты в сторону мирового обще¬
ственного мнения. Буш объявил о намерении удвоить помощь
1 Т1ше, 2005, 9 ГеЪгиагу.
185
Африке и выделить 1,2 млрд. долларов в течение пяти лет на
борьбу с малярией в странах южнее Сахары. Несмотря на
отрицательное отношение к Международному уголовному
трибуналу, США согласились, чтобы он занялся делами за¬
подозренных в военных преступлениях в Дарфуре (Судан)
и бывшего президента Либерии Ч. Тейлора.
Все эти изменения были продиктованы провалами Буша
во внешней и внутренней политике, и прежде всего, конечно,
иракской драмой.
И правомерно, что произошедшие изменения дали основа¬
ния как критикам «доктрины», так и части ее приверженцев
сделать вывод о «конце революции Буша»1. Действительно,
идеологически изначально тоталитарно-антидемократи¬
ческая и глобально-гегемонистская «доктрина» Буша на
практике оказалась авантюристической и неэффективной.
Однако основной вопрос в том, коснулись ли произошедшие
изменения существа внешнеполитической линии Буша и его
окружения или речь шла лишь о тактических изменениях,
продиктованных возникшими трудностями. Судя по всему,
к истине ближе вторая версия. Дело в том, что принципиаль¬
ные положения, лежащие в основе политики администрации,
не изменились. Как и прежде, она делала главную ставку на
военно-силовой фактор и считала, что огромное превосход¬
ство Соединенных Штатов в этом отношении позволяет им
трансформировать мир по своему усмотрению, в соответствии
со своей «миссией».
Изменения коснулись, прежде всего, формы поведения
США, главным образом с союзниками, сдерживания «талан¬
тов» президента по части брутального2 изложения позиций
1 Именно такой заголовок носила статья профессора Филиппа Гор¬
дона во влиятельном журнале «Форин афферз»: «Если риторика рево¬
люции Буша, - писал он, - продолжает жить, то самой революции
пришел конец. Вопрос не в том, придерживается ли все еще президент
и большая часть его команды основных догматов доктрины Буша -
они придерживаются, а в том, могут ли они ее подтверждать и поддер¬
живать. Они не могут» (ТЬе Гогецщ А^а1гз, 2006, Ли1у-Аи&и51, р. 75).
А профессор Дж. Миллер без обиняков называет «доктрину Буша»
«одной из жертв иракской войны» (ТЬе Гоге1&п АНа1гз, 2005, ЫоуетЪег-
БесетЪег).
2 «Ненужный, драчливый, часто оскорбительный стиль» админи¬
страции Буша констатирует Р. Холбрук, бывший заместитель госу¬
дарственного секретаря и представитель США в ООН (ТЬе Гоге1&п
А^а1гз, 2006, Ли1у-Аи&из1).
186
США. Внешняя политика администрации, как и прежде,
«полностью концентрируется вокруг американского самообо¬
жания - идей, что Соединенные Штаты выше всех, что мы -
модель, на которую каждый смотрит снизу вверх, что все в мире
хотят иметь то, что имеем мы»1.
Что это так, показали некоторые выступления президен¬
та, людей из его ближайшего окружения - Чейни, Рамсфелда
и в особенности «Стратегия национальной безопасности»
2006 г. Уже первый абзац предпосланного «Стратегии» обра¬
щения президента к американскому народу демонстративно
подтверждал, что администрация и не думает отказываться
от установки на войну против «международного терроризма».
Он гласит: «Америка находится в состоянии войны. Это стра¬
тегия национальной безопасности военного времени, порож¬
денная тем смертельным вызовом, который бросил нам тер¬
роризм, подогреваемый агрессивной идеологией ненависти
и убийства».
В новом документе, как уже отмечалось, воспроизводи¬
лось в неизменном виде и заложенное в «Стратегии» 2002 г.
главное, принципиальное ее положение о «ргеетпрИоп». Вы¬
деляется также тезис о «решимости» не допустить, чтобы кто-
либо посмел конкурировать с США в военном отношении,
готовность «удерживать потенциальных противников от на¬
чинаний по усовершенствованию их военной машины и дей¬
ственными методами (выделено мной. - К.Б.) отвратить эти
державы от курса на достижение равенства с Соединенными
Штатами, не говоря уже о возобладании над ними».
Нетрудно предположить, что скрывается за формулой
«действенные методы». Не забыли в «Стратегии» подчерк¬
нуть и то, что «Соединенные Штаты будут действовать смело
во имя свободы», а также заявить: «История показала, что
другие страны вносят свой вклад только тогда, когда мы вно¬
сим свой. Америка должна и впредь быть лидером»2.
В предыдущей главе уже было высказано мнение, что
«доктрина Буша» никакой революцией в американской внеш¬
ней политике не была. Из-за особой, почти нарочитой бесце¬
ремонности, «высокомерия силы», агрессивного тона, то есть
не в последнюю очередь из-за формы проведения практиче¬
1 ТЬе 1п1егпаИопа1 НегаЫ ТпЬипе, 2005, 8 8ер1етЪег.
2 Обращение президента к американскому народу - предисловие
к «Стратегии национальной безопасности», 2006, 10 марта (с. 2).
187
ской политики курс Буша представляется или изображается
как необычный, особый этап международной политики Бело¬
го дома в гораздо большей мере, чем он этого заслуживает.
На самом деле это очередной шаг в эволюции американской
внешней политики, совершенный в атмосфере одурманиваю¬
щей эйфории по поводу превосходства своей военной машины.
Да, шаг плохо просчитанный, более откровенный и бесцере¬
монный, интеллектуально бедный и вызывающий, движимый
еще во многом философией и представлениями «холодной
войны». Но шаг в рамках этой политики - шаг в сторону
глобальных имперских притязаний.
Неслучайно он получал поначалу двухпартийную поддер¬
жку, то есть одобрение не только республиканцев, но и демо¬
кратов, выступающих в качестве «твердых» либералов. Как
подчеркивал 3. Бжезинский, «внешнеполитический истеб¬
лишмент демократов в основном был настроен на молчаливое
согласие с новыми стратегическими импровизированными
представлениями президента »1.
Направленность на укрепление и расширение американ¬
ской гегемонии, устремленной к господству, - вот что опре¬
деляет «доктрину Буша» не как разрыв с многолетней поли¬
тикой США2, а как ее, пусть и авантюристическое, продол¬
жение.
О масштабах этого авантюризма выразительно высказы¬
вается видный специалист по военно-политическим вопросам
Эндрю Бачевич, бывший полковник американской армии,
а ныне профессор Бостонского университета, описывая страте¬
гические планы Буша и его ближайших сотрудников, которых
он называет «вообразившими себя архитекторами истории»:
«“Ястребы” не рассматривали Багдад как место назначения.
Они видели в нем промежуточную станцию. Силы США при¬
дут, свергнут диктатора и затем быстро перейдут к задаче еще
более безотлагательной: поставить на колени Иран и Сирию,
провести трансформацию Египта и Саудовской Аравии, за¬
1 Россия в глобальной политике. 2004, т. 4, № 1, январь-фев¬
раль, с. 9.
2 «Соединенные Штаты придерживались линии гегемонии, - пишет
профессор Кристофер Лейн, - так как эта великая стратегия служила
интересам доминирующей элиты, которая формирует основу внешне¬
политического истеблишмента по крайней мере с конца 30-х годов»
(Ьаупе С. ТЬе Реасе о? Шизюпз. Атепсап Сгапс1 81га1е&у 1гот 1940 1о
1Ье Ргезеп!. Ы.У., 2000 // Гоге1&п А1Та1Г5, 2000, Ли1у-Аи&из1).
188
тем, предположительно, к Африканскому Рогу, Пакистану
и Центральной Азии. В конечном счете, Соединенные Штаты
умиротворили бы весь исламский мир, а вместе с тем не без
умысла преподали бы урок вероятным будущим против¬
никам, подобным Китаю. Одновременно это создаст важные
новые прецеденты и выкует для Соединенных Штатов
новые прерогативы, позволительные в отношении других
государств»1. Впервые примененная в Ираке доктрина
«распространения демократии» имела целью создание,
по мере движения на восток, арки из государств, фактически
принявших американскую опеку, то есть была способом
перекроить стратегическую карту Европы и Евразии. Масш¬
таб этих планов - критерий масштаба постигшего США
провала.
И вместе с тем эти масштабы остаются главным мерилом
проводимой Вашингтоном гегемонистской политики.
Выражение «гегемония США» давно уже стало общим
местом в лексиконе американских политиков и политологов.
Но практически оно, как правило, заключает в себе вполне
определенный смысл - это просто эвфемизм слова «империя».
Такой «диагноз» принадлежит самим заокеанским аналитикам,
хотя они прежде, как правило, предпочитали избегать этого.
Томас Доннели, заместитель директора проекта «Новое аме¬
риканское столетие» так описывает ситуацию: «Сам факт
существования американской империи сегодня вряд ли оспа¬
ривается... Но говорить открыто об империи всё еще, разуме¬
ется, значит раздражать общественное мнение. Отсюда пред¬
почтение таких эвфемизмов, как гегемония, превосходство,
первенство, единственная сверхдержава, или, на француз¬
ский манер, - гипердержава»2.
«Ньюсуик» усматривает в такого рода словесном «драп¬
ри» даже специфику американской «имперскости»: «Соеди¬
ненные Штаты ныне являются империей во всем, кроме
названия, - первый случай в истории, когда она - империя -
это отрицает»3.
1 ТЬе Атепсап СопзегуаНуе, 2006, 23 Ос1оЪег, 1ззие. В его новой
книге (ТЬе ЫтИз о? Роигег. ТЬе Епб о? Атепсап ЕхсерИопаЫу. Ы.У.,
2008) он подвергает резкой критике внешнюю политику США и «ужас¬
ные соблазны самовосхищения, порождаемые американской исключи¬
тельностью».
2 ТЬе Гогецщ А*Та1гз, 2003, 8ер1ешЬег-Ос1оЬег, р. 160-161.
3 Ыелузлуеек, БесетЪег 2003 - ГеЬгиагу 2004.
189
Однако в последние годы - и это показательно - тема
«американской империи» и «американского империализма»
стала актуальным и общепризнанным сюжетом как для при¬
верженцев президента Буша, так и для его критиков. Еще
недавно бывшее бранным для левых и одиозным для либера¬
лов и большинства консерваторов слово «империя» (а нередко
даже и «империализм») приобрели, как отмечает известный
российский ученый А. Уткин, респектабельность1. Весьма
солидные издания различного направления - «Уолл-стрит
джорнэл» или «Нью-Йорк тайме» в позитивном ключе обсуж¬
дают блага имперской роли Соединенных Штатов.
Как бы странно это ни звучало, но по своей сути Соединен¬
ные Штаты в определенном смысле действительно являются
империей и в XXI век вступили именно империей.
Разумеется, речь идет об империи нового типа. Это -
империя без территориальных приобретений и колоний,
но окруженная поясом политически (особенно в международ¬
ных делах) и экономически зависимых государств. Это -
империя, которая использует военную силу как опору своего
доминирования и которая нацелена на установление контроля
над всеми странами земного шара и всеми ресурсами. Это -
империя, которая соединяет миссионерское благочестивое
рвение с тщательно выверенным, эгоистическим расчетом.
Это - империя, которая стремится «осчастливить» другие
страны, экспортируя туда свои институты и свой образ жизни.
Это - империя, состоящая из государств, проводящих самосто¬
ятельную внутреннюю и более или менее зависимую внешнюю
политику, государств предпочтительно демократических
1 Апологет имперской роли США известный историк, профессор
Кембриджского университета Нейл Фергюсон также отмечает «стыд¬
ливость», которая заставляет говорить лишь о гегемонии, но призывает
к реализму: «Концепция «гегемонии» в действительности есть способ
избежать разговора об империи, поскольку слово «империя» вызывает
у большинства людей отвращение... Но Соединенные Штаты - импе¬
рия, хотя и такая, которая до настоящего времени, в общем, предпо¬
читала не прямое и не формальное правление. Теперь надо уяснить, что
недавнее вторжение в Афганистан и Ирак, возможно, является пред¬
знаменованием перехода к более прямым и формальным империа¬
листическим структурам» (ТЬе Гоге1&п А11а1гз, 2002, Ли1у-Аи&из1,
р. 165). Зато воинствующий неоконсерватор, издатель журнала «Уик-
ли стандарт» Вильям Кристол отважно заявляет: «Если кто-то желает
сказать, что мы имперская держава, ну что ж, очень хорошо - мы им¬
перская держава» (Свободная мысль, 2003, № 10, статья А. Уткина).
190
(но поддающихся «управлению» из Вашингтона)1. Это, нако¬
нец, - империя, которая - и это ее ключевая политическая
черта - правит опосредованно, базируется на «суверенных»
государствах-клиентах, предоставляя им привилегию самим
справляться с внутренними непорядками, с общественным
недовольством зависимым положением, оставляя себе - в от¬
дельных случаях - роль последнего средства. «Американцы, -
пишет А. Этциони, - лелеют надежду на создание новой,
глобальной (выделено мной. - К.Б.) империи, хотя и весьма
своеобразной »2.
Время территориальных империй уже прошло, однако
возможность подчинять, ставить в зависимое положение,
опираясь на политический, военный, экономический, инфор¬
мационный потенциалы, пока еще сохранилась.
По сути дела, Вашингтон - центр современной иерархиза-
ции международных отношений. Выстроена пирамида с не¬
сколькими ярусами: США, затем пояс союзников с ограни¬
ченным суверенитетом, главным образом в вопросах внешней
политики, наконец, в основании - государства, которые если
и не являются сателлитами США, то им подконтрольны.
И особое место занимает официально неоформленный, но прак¬
тически существующий англосаксонский блок, о котором
обычно не говорят, - США, Англия, Австралия (и, возможно,
Канада). Не афишируемый, он, однако, занимает активную
позицию на международной сцене, следуя, как правило,
по американской колее.
1 Чалмерс Джонсон использует термин «з1еаИк (невидимый) им¬
периализм», говоря об «американской неформальной империи»
(е/окпзоп В1оюЪаск С. Ы.У., 2000. Р. 7). К. Престовиц обращает внима¬
ние на роль глобализации, которая подчинена реализации имперского
проекта и, соединенная с «коалицией желающих», направлена против
режимов, которые мы считаем опасными (Ргез^шИг С. Ор. с11., р. 41-42).
О значении в этом аспекте глобализации говорит и 3. Бжезинский.
По его мнению, она заполнила основной пробел в статусе Америки как
единственной мировой сверхдержавы и является естественной доктри¬
ной глобальной гегемонии (Бжезинский 3. Выбор. С. 189).
2 Этциони А. От империи к сообществу: новый подход к междуна¬
родным отношениям. М., 2004. С. 288-289. Имперские претензии
США глубоко проанализированы в статьях В. Иноземцева, А. Уткина
и других известных российских авторов. В. Иноземцев, в частности,
пишет, что «своими внешнеполитическими действиями США осуще¬
ствляют проект, указывающий на формирование нового миропорядка,
в основе которого лежат сущностные черты имперской модели» (Сво¬
бодная мысль).
191
Действуя под флагом борьбы против терроризма, адми¬
нистрация Буша пыталась заметно расширить границы аме¬
риканского контроля. Поначалу американский президент
в какой-то мере даже преуспел. Напомню, что в ходе поездки
по Азии, последовавшей через несколько месяцев после паде¬
ния Багдада и на волне вызванного этим «вдохновения», Буш
открыто заявил, что «каждое государство в Азии и во всем
мире теперь (выделено мной. - К.Б.) стоит перед выбором».
За сим следовала, разумеется, риторика о демократическом
выборе, но на деле имелось в виду согласие на американскую
опеку и американскую модель.
После 11 сентября так называемый «Большой (Ближний)
Восток», простирающийся от Марокко до Пакистана, стал
очередной зоной американской экспансии и основной пло¬
щадкой дальнейшего проецирования американской мощи.
Иракская агрессия, таким образом, была акцией во имя
укрепления однополярного мира, иначе говоря, войной с гло¬
бальными целями. Процедуру со з1а1е ЬшШтё хотели, оче¬
видно, после Ирака провести в ряде других развивающихся
стран, начиная с «оси зла». Сама логика «доктрины Буша»
предполагала, как уже было показано выше, серию военных
операций против ряда суверенных государств.
Этой логике вполне отвечают и гигантские военные расхо¬
ды, по существу - гонка вооружений как своеобразный метод
войны против остального мира, и накинутая на все континен¬
ты, кроме разве Антарктиды, сеть военных баз США1. Соглас¬
но докладу министерства обороны, в 2006 г. США имели за
пределами своих границ 766 военных баз2. За рубежом рас¬
квартировано более пятой части американских военнослужа¬
щих - свыше 250 тысяч (из 1 млн. 400 тыс. человек), на
вооружении которых находится и ядерное оружие. Военное
присутствие США имеет место в 144 странах и продолжает
расширяться. Вашингтон обзаводится новыми базами в Во¬
сточной Европе, на Балканах и в Центральной Азии, побли¬
зости от Ближнего Востока, России и Китая. Создается новое
военное командование для Африки (Африком)3.
1 «Глобальная печать» Соединенных Штатов - разоблачающее
определение, регулярно используемое Пентагоном (в отношении этих
баз) без тени иронии (ТЬе Ка1юпа1 1п1егез1, 2005, Зиттег, р. 38).
2 2акапа Р. Ор. сИ., р. 238.
3 США, однако, пришлось отказаться от попыток разместить его
штаб-квартиру на Африканском континенте (из-за негативной позиции
192
В 2008 г. на США приходилась почти половина глобаль¬
ных военных расходов, и они превышали аналогичные расхо¬
ды 14 следующих за ними государств.
Показательны и цели происходящей реорганизации и пере¬
дислокации вооруженных сил США, находящихся за рубежом.
Если раньше их глобальное присутствие мотивировалось тем,
что эти силы помогают поддерживать региональную стабиль¬
ность, то новое их положение, расчетливо оптимизированное
для гибких военных действий, подчинено совсем другой стра¬
тегии, опирающейся на готовность к упреждающим ударам
и вооруженную интервенцию. Политическая задача войск
США за рубежом теперь всё более состоит в том, чтобы слу¬
жить инструментом политических изменений. Они приспо¬
соблены к экспедиционным операциям1.
Официальные представители администрации довольно
откровенны на этот счет. Заместитель министра обороны
Д. Фейт так разъяснял смысл передислокации американских
сил за рубежом: «Вступив в должность, президент Буш поставил
перед министерством обороны задачу разработать стратегию,
которая позволит наилучшим образом и на десятилетия
(выделено мной. - К.Б.) укрепить позицию США в мире...»2.
США, милитаризируя свою внешнюю политику, вели дело
к милитаризации (а вернее, к ремилитаризации) мировой
политики, что, казалось, ушло в прошлое вместе с «холодной
войной». Гигантские военные бюджеты, стратегия «упрежде¬
ния», силовые угрозы и шантаж, подкрепленные военными
демонстрациями, в ходе которых американские эскадры нави¬
сают, как дамоклов меч, над рядом государств; накачивание
огромных масс оружия в некоторые регионы и прибавление
все новых звеньев к цепи военных баз, отказ от поддержки
Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний,
неуклонная модернизация ядерного оружия и работа над
созданием новых его видов, угрозы применения тактического
ядерного оружия; выход из Договора о ПРО и отказ от пролон¬
гации Договора СНВ-1, вообще отказ от какого-либо юриди¬
чески обязывающего договора по контролю над сокращением
стратегических ядерных сил; запуск ускоренного создания
общенациональной ПРО и ее объектов в Польше и Чехии, а так¬
стран континента во главе с Нигерией и ЮАР) и расквартировать
Африком в Европе.
1 ТЬе Гогецщ АНа1гз, 2003, 8ер1ешЬег-Ос1оЬег.
2 Россия в глобальной политике, 2004, т. 22, № 1, январь-февраль.
13 - 2294
193
же системы ПРО в Восточной Азии; принятие доктрины,
нацеленной на овладение космическим пространством, и прак¬
тические действия в этом направлении, настойчивое стрем¬
ление превратить НАТО в орудие своей мировой политики
и т.д. - всё это ведет к усилению военных факторов в между¬
народных отношениях, к нарастанию в них предпосылок на¬
пряженности и конфликтности1.
Нелишне сказать и о характерной роли США как главного
поставщика оружия в мире. Только развивающимся странам
Вашингтон продал в 2006 г. вооружений на 28,8 млрд. дол¬
ларов2. Правда, с ним пытается соревноваться Россия, но она
остается далеко позади.
Все это свидетельствует о столь же амбициозной, сколь
и безумной линии на создание такого «переформированного
мира», где США будут обладать максимальным, если не абсо¬
лютным, суверенитетом, а все остальные государства - огра¬
ниченным. И вот естественная оценка, которую мы находим
в «Монд дипломатии»: «Единственный способ точно охарак¬
теризовать глобальные тенденции американской стратегии
и сделать это в объективных терминах - это резюмировать как
войну за американское господство» (курсив издания. - К.Б.)3.
И эта оценка отнюдь не является чем-то экзотическим.
Ее разделяет широкий круг авторитетных комментаторов
и политологов, таких как Альберт Гор4, Эндрю Качинс, Э. Хос-
баум и многие другие5. По мнению влиятельного журнала
«Ньюсуик», «основу подхода администрации к внешней по¬
литике лучше всего выражает фраза, использованная для его
военного плана (в Ираке. - К.Б.): шок и трепет... Дональд
Рамсфелд часто цитирует строчку из Аль Капоне: «Вы полу¬
1 «Сегодня, - считает Эндрю Бачевич, - американцы как никогда
в своей истории зачарованы военной мощью. Глобальное военное пре¬
восходство, которым ныне пользуются Соединенные Штаты, стало
центральным в нашей национальной идентичности» (ВасесгсН А. ТЬе
Ыелу Атепсап МИИапзт. Нолу Атепсап Аге 8ес1исес1 Ьу АУаг. Ы.У., 2005.
Р. 19). О «милитаризации внешней политики США» пишет и 3. Бже¬
зинский (Бжезинский 3. Выбор. С. 65).
2 ТЬе 1п1егпа1юпа1 НегаЫ ТпЬипе, 2007, 1 8ер1етЬег.
3 Ье Мопбе сЬрЫтаИчие, 2003, 8ер1етЬге.
4 Ту же мысль фактически проводит Альберт Гор в статье под по¬
казательным названием «Стремление к мировому господству подвер¬
гает нас все большей опасности» (ТЬе (хагсЬап, 2007, 29 Мау).
5 Независимая газета, 2003, 15 сентября (8ргеасЬп& бетосгасу.
Гоге1&п РоИсу, 2004, 8ер1етЬег-Ос1оЬег)
194
чите больше добрым словом и револьвером, чем одним доб¬
рым словом». И журнал задается вопросом: «Но действитель¬
но ли должен быть руководящей философией ведущей
демократии в мире жесткий разговор чикагского гангстера? »
Зато имперские притязания администрации получают
идеологическое освящение многих других комментаторов
и ученых да и политических деятелей тоже. Соединенные
Штаты, как уже отмечалось, называют «четвертым Римом».
«Нью-Йорк ревью тайме бук» один из своих разделов, посвя¬
щенных «могуществу США», даже иллюстрировал рисунком,
на котором изображен Буш, облеченный в тогу римского
центуриона в полном обмундировании, со щитом и стрелами.
Выход книг видных американских политологов с такими пре¬
тенциозными названиями, как «Американская эра», «Амери¬
канский век» или «Американская империя» и т.п., уже стал
довольно обычным делом1. При этом «империя» зачастую
изображается как неизбежное для США решение, навязанное
необходимостью противостоять хаосу и беспорядку в мире.
Словом, «империя» стала в американском сознании неким
нормальным, даже положительным феноменом, и неудиви¬
тельно, что это сопровождалось пересмотром резко негативных
оценок колониальных империй, еще сравнительно недавно
общепринятых в США.
Действительно, в «Форин афферз» мы находим утвержде¬
ние, которое, мягко говоря, несказанно удивило бы индийцев
и арабов, малазийцев и африканцев, бирманцев и многих
других. Оказывается, Великобритания «подходила к своей
империи не только со стремлением продвинуть их развитие,
но и с самопожертвенным желанием тратить ради этой цели
свои ресурсы»2. Подобные сентенции о благолепии колони¬
ального правления отнюдь не безобидны. Те, кто пытается
«изъять» варварство колониализма из недавней истории,
делают это фактически ради легитимизации новых импер¬
ских устремлений.
1 ЫеЬег К. ТЬе Атепсап Ега: Ролуег апс1 81га1е&у йэг 21з1 Сеп1игу
или Регёизоп N. Атепсап Етр1ге, Мапс1е1Ьаит М. ТЬе Сазе 1ог 1Ье
СгоНа1Ь. Нолу Атепса Ас1з аз АУогЫ’з Ооуегптеп! т 1Ье 21з1 Сеп1игу
и т.п.
2 ТЬе Еоге1&п АНа1гз, 2003, КоуетЬег-БесетЬег. Нейл Фергюсон,
в свою очередь, заявляет, что британская система, властвовавшая
в Египте, - это «прекрасный образец для управления Багдадом в наши
дни» (ТЬе ОиагсЬап, 2002, 18 8ер1ешЬег).
13*
195
Но вернемся к политике Буша. Его курс сделал еще более
отчетливым парадокс, который зачастую отличает США как
демократическое государство, ведущее недемократическую
или даже антидемократическую внешнюю политику.
С этой точки зрения следует рассматривать и разреклами¬
рованную «войну с терроризмом». Представляя терроризм
и борьбу против него как главную международную проблему,
Буш превращал ее в «дорожку» для реализации политиче¬
ских и военных планов США, привязки к ним союзников.
Антитеррористическую коалицию, руководимую США, Буш
и его окружение хотели бы превратить в устойчивую и более
или менее долговременную структуру, которая могла бы быть
использована для продвижения влияния Вашингтона, навя¬
зывания - мягкого1 или жесткого - угодных ему позиций.
Об иракской «экспедиции» уже говорилось достаточно.
Под забралом антитеррористической борьбы Соединенные
Штаты оккупировали Афганистан, проникли в Центральную
Азию. США обеспечили себе там военное присутствие, накинув
и на этот регион сеть военных баз (речь идет, кроме Афгани¬
стана, о Киргизии, Таджикистане, а первоначально и об Узбе¬
кистане) и расширяя военные связи со странами региона.
Причем, если поначалу эти базы были востребованы Вашинг¬
тоном как опорные пункты для антитеррористической опера¬
ции в Афганистане, теперь все чаще идет речь об их постоянном
статусе.
Администрация Буша возобновила и расширила так назы¬
ваемую «большую игру» в Центральной Азии. Инициатором
«игры» выступили Соединенные Штаты, которые рассматри¬
вают Прикаспий, Центральную Азию как пространство своей
экспансии, добиваясь установления приоритетного, если не
доминирующего, политического и экономического влияния.
В официальный американский лексикон введен новый термин
«Большая Азия» (по образцу «Большого Ближнего Востока»).
Он выражает намерение не ограничивать свою экспансию
Афганистаном, а, отталкиваясь от него, замахнуться на «ос¬
воение» всего региона, который до последнего времени оста¬
вался вне их досягаемости. «Форин афферз» уже поспешил
назвать США «де-факто протектором и гарантом региона»2.
1 «8оЙ Рслуег» («мягкая сила») - экономические, политические сред¬
ства давления, не исключающие «призрака» военного воздействия.
2 ТЬе Гоге1&п А^а1гз, 2002, МагсЬ-АргИ.
196
Экспансия Вашингтона преследует комплексные цели -
геополитические и экономико-политические. На первом пла¬
не, разумеется, - нефть и газ. Еще много лет назад было
сказано, что «кровь» мировой политики - это нефть. Сейчас эта
старая формула актуальнее, чем когда-либо. Началась новая,
более острая, более широкозахватная, по существу глобаль¬
ная фаза «войны» за ресурсы. По подсчетам базирующегося
в Париже Международного энергетического агентства, по¬
требление энергии к 2030 г. возрастет на 65% по сравнению
с 2000 г., а потребление нефти - на 50%. К тому же, как
пишут эксперты Ф. Леверетт и П. Ноэль, структурные сдвиги
в глобальных энергетических рынках «создают наиболее глу¬
бокий вызов американской гегемонии после «холодной вой¬
ны». Растущий контроль государственных компаний над
мировыми резервами нефти и природного газа дает странам-
экспортерам энергии, по крайней мере некоторым из них,
возможность претендовать на самостоятельность, действо¬
вать смелее, не всегда в соответствии с интересами США»1.
Поэтому естественно, что нефтяные и газовые запасы
Прикаспия и Центральной Азии - Грааль из святых Граалей,
по выражению «Гардиан», привлекают особое внимание Со¬
единенных Штатов, американских монополий2. Возможно,
некоторую роль играет и хорошо известная близость к ним
семьи Бушей3. ОН теп - «человек от нефти», как назвал пре¬
зидента Буша журнал «Экономист»4, - наращивает экс¬
пансию США в интересах «военно-нефтяного комплекса»5.
1 ТЬе Ыа1попа1 1п1егез1, 2007, Зишшег.
2 «Гардиан» пишет, что «США пробивают себе путь в «Грааль из
Граалей» - к сказочным не ОПЕКовским богатствам Центральной
Азии» (ТЬе ОиагсЬап, 2002, 12 Запиагу).
3 В этом смысле показателен такой факт: старший Буш во время
официальных переговоров с Горбачевым весной 1991 г. ходатайствовал
о том, чтобы компании «Шеврон» был обеспечен привилегированный
доступ к Тенгизскому месторождению в Казахстане. Впрочем, крепкие
нефтяные связи и у некоторых других ведущих лиц в администрации
Буша. Д. Чейни, например, был одним из топ-менеджеров крупной
нефтяной компании «Халибертон» и получил непомерно крупное «вы¬
ходное пособие».
4 Полностью фраза из «Экономист» выглядит так: «Только несколь¬
ко недель назад бывший ОН теп подписал смахивающий на кормушку
закон, дающий отрасли миллиарды» (ТЬе Есопопйз!, 2005, 3 8ер1етЬег).
5 Выражение Чалмерса Джонсона, директора Института экономиче¬
ской стратегии, почетного профессора Калифорнийского университета.
197
В переводе на простой язык это означает: привилегированный
доступ к месторождениям нефти и газа, подкрепленный по¬
литическим влиянием, устремленным к доминированию,
военными базами, способными служить опорными пунктами
для «подскока» более серьезных контингентов.
Вторая задача многоцелевой операции, неразрывно свя¬
занная с первой, - потеснить, а в конечном счете, наверное,
и вытеснить Россию. И это понятно, ибо здесь только за счет
ее влияния можно увеличить свое, получить «неограничен¬
ный доступ»1 к региону. Это особенно относится к контроли¬
руемым Москвой каналам транспортировки нефти. Добавим,
что России приходится считаться и с тем, что созданные
Соединенными Штатами военные базы могут быть использо¬
ваны в различных направлениях.
США выступали и выступают за создание нефтепроводов
в обход России. В противовес российскому маршруту Баку-
Новороссийск они инициировали и активно лоббировали, спо¬
собствуя привлечению финансовых средств, ныне реализован¬
ный проект нефтепровода Баку-Тбилиси-Джейхан (Турция).
Как рассказывает Бжезинский, по просьбе Клинтона он ездил
в Баку и добился того, что азербайджанский президент Г. Алиев
взял на себя обязательство поддержать американскую инициа¬
тиву2. С. Бодман, государственный секретарь по энергетике,
во главе целой делегации прибыл в мае 2005 г. в Баку с по¬
здравлениями по поводу открытия нефтепровода - уже вто¬
рого в обход России. А через несколько недель президент Буш
в письме призвал Казахстан использовать этот трубопровод
для транспортировки своей нефти.
США продвигают проект транскаспийского газопровода
в противовес проекту прикаспийского газопровода, спонсиру¬
емому Россией. Вице-президент США Чейни активно лобби¬
ровал и был, можно сказать, куратором проекта Каспийского
трубопроводного консорциума (КТК). Он же, направившись
в Казахстан, вел там переговоры с Назарбаевым о строитель¬
стве нефтепровода в обход России - по дну Каспия из Казах¬
стана через Азербайджан в Европу, а также газопровода по
тому же маршруту. В августе 2007 г. Госдепартамент США
выделил гранд в 1,7 млн. долларов на разработку технико¬
экономического обоснования транскаспийского газопровода
1 Бжезинский 3. Великая шахматная доска. С. 168.
2 Бжезинский 3. Еще один шанс. С. 124.
198
из Туркмении в Азербайджан, а также нефтепровода из Ка¬
захстана в Азербайджан (с подключением его к нефтепроводу
Баку-Тбилиси-Джейхан)1. США настойчиво рекомендовали
Киеву свернуть перекачку российской нефти из Новороссийска
по нефтепроводу Одесса-Броды и перенаправить его в евро¬
пейском направлении. США активно продвигают также про¬
ект газопровода «Набукко», который, минуя Россию, должен
соединить Центральную Азию через Азербайджан, Грузию
и Турцию с Европой.
В Центральной Азии Вашингтон использовал в качестве
своего рода коммивояжера Японию, например в отношениях
с Узбекистаном. Это было для Вашингтона удобной комбина¬
цией. С одной стороны, он вроде остается верен своим «демо¬
кратическим знаменам» и осуждает нарушения прав человека
в Узбекистане, с другой - с благословения Белого дома туда
отправлялся японский премьер-министр Дзинтиро Коидзуми
и, расточая комплименты в адрес «диктатора» - президента
Ислама Каримова, заключил договор о сотрудничестве в об¬
ласти атомной энергии и фактически лоббировал американ¬
ский проект строительства нефтепровода из Центральной
Азии к побережью Индийского океана, минуя Иран, через
Афганистан и Пакистан (опять же в противовес российским
планам строительства нефтепровода в азиатском направ¬
лении)2 .
В этой связи понятно, что создание Шанхайской органи¬
зации сотрудничества (ШОС) оказалось не по вкусу Соединен¬
ным Штатам. В мае 2006 г. посольством США в КНР был даже
направлен в Секретариат ШОС «неофициальный» документ,
в котором выражалась тревога в связи с тем, что есть страны3,
которые могут рассматривать ШОС как альтернативу влия¬
ния США в Центральной Азии.
Наконец, третья цель нынешней американской экспансии
в Центральной Азии - это военное и политическое выдвижение
и с этого направления к границам Китая, создание и отсюда
«профилактического» или иного военного навеса. Налицо
1 Эксперты расценили факт государственного финансирования
проекта Соединенными Штатами как свидетельство его политического
характера.
2 Сейчас Соединенные Штаты отбросили «демократическое кокет¬
ство» и пошли по пути налаживания отношений с Узбекистаном, хотя
в его внутренней жизни ничего не изменилось.
3 Нетрудно догадаться, о ком идет речь.
199
и экономическая конкуренция с Поднебесной в борьбе за до¬
ступ к сырьевым богатствам региона.
Тот же прием, что и в отношении Центральной Азии, -
флаг борьбы с терроризмом - был использован для приступа
к военному «освоению» Кавказского региона. Отряды амери¬
канского спецназа были расквартированы в Грузии, американ¬
ские инструкторы обучали ее армию, проводились совместные
учения. Здесь находятся и американские мобильные группы
и, как утверждают, особая резидентура ЦРУ, подразделения
военной разведки, Службы стратегической поддержки и т.д.
И все эти структуры, как и большие поставки современного
оружия, фактически помогли подготовить Грузию к агрессии
против Южной Осетии. США добиваются военных баз в Азер¬
байджане и уже имеют там своих офицеров, разместили две
передвижные радиолокационные станции, а также получили
согласие на присутствие американских мобильных отрядов.
Если эту «кавказскую активность» Вашингтона соединить
со сказанным о Центральной Азии, то это смахивает на фор¬
мирование военного присутствия США на всем или почти
всем протяжении южного «подбрюшья» России. И такую
«операцию» американские руководители считают вполне ес¬
тественной. Но вряд ли хозяева Белого дома посчитали бы
естественным, если бы Россия - представим себе невозмож¬
ное - объявила своим «жизненным» пространством гранича¬
щие с США Мексику и Канаду и создала бы там свои военные
базы. Администрация США и в этом случае, очевидно, исхо¬
дит из того, что ей позволено то, что не позволено другим.
«Продвижение демократии» - это, если угодно, параллель¬
ная с «борьбой против терроризма» дорожка американской
экспансии. В ее рамках США добиваются смены недружест¬
венных или недостаточно лояльных режимов также и мирным
(но фактически насильственным) путем1 с помощью разрабо¬
танной Вашингтоном методики «гражданского неповинове¬
ния», получившей название «оранжевая революция»2. Такая
стратегия позволяет маскировать американское вмешатель¬
ство и уходить от обвинения во внешнеполитической агрессии.
Посредством неправительственных фондов и некоммер¬
ческих организаций (зачастую так или иначе связанных
1 В Грузии, например, толпа, среди которой были и люди с оружи¬
ем, атаковала Парламент, напугав до смерти Шеварднадзе.
2 В эти цвета были окрашены плакаты, знамена, а порой и одежды
участников первой из таких революций - на Украине.
200
с правительством или даже со спецслужбами), вроде Нацио¬
нального фонда борьбы за демократию, Дома свободы, руко¬
водимого, кстати, бывшим директором ЦРУ Дж. Вулси,
Национального демократического института (N01), возглав¬
ляемого М. Олбрайт, Международного республиканского ин¬
ститута (ПИ), вновь созданного «Фонда будущего», «Открытого
общества» Сороса и других, а также через официальные кана¬
лы укрепляется или даже выращивается оппозиция, ее гото¬
вят к завоеванию власти.
Не допуская и мысли, что другие страны будут участво¬
вать в финансировании избирательной кампании республи¬
канцев или демократов, Соединенные Штаты в то же время
настаивают на своем «праве» и «долге» субсидировать по
выбору политические партии в других странах, причем неза¬
висимо от действующих там законов. В 2008 г. на оказание
подобной помощи выделено 1,7 млрд. долларов. Оппозиция
не только щедро поддерживается материально, проводится
тренинг ее активистов, в том числе по вопросам техники
организации демонстраций, использования недовольства
властью, массового давления на нее, сигналом к чему обычно
служит заявление о фальсификации выборов (которые порой
звучат даже до того, как выборы состоялись). Целенаправлен¬
ными информационными кампаниями и разнообразными
иными мерами формируются и международные условия, под¬
готавливающие смену власти.
Именно таким путем произошла смена власти в Грузии,
причем посол США Р. Майлз1 дневал и ночевал у оппозиции,
трижды ездил в Аджарию улаживать аджарскую проблему.
Более того, считают, что Майлз был своего рода координато¬
ром действий оппозиции. Его роль не отрицают и «розовые
революционеры» - нынешние грузинские власти2. Активно
участвовал в подготовке «революции роз» и Сорос, признав¬
ший на конференции в Стамбуле в июне 2006 г., что занимал¬
ся организацией и финансированием переворота в Грузии3.
Один из самых видных американских политологов и спе¬
циалистов по России профессор Колумбийского университета
1 По определению английского журнала «Нью стейтсмен», «вете¬
ран смены режимов на Балканах» (Мовсо^ Т1ше8, 2003, 20 МоуешЬег).
2 Классический пример «трансформационной дипломатии», о кото¬
рой много раз говорится в документе Государственного департамента:
Вераг1шеп1 о? 81а1е / 118 Ап1. <Тош1 81га1е^1с Пап. Г.^ 2007-2012.
3 Известия, 2006, 29 июня.
201
Р. Легвольд приходит к такому заключению: «Совершенно
очевидно, что организации, подобные «Открытому обществу»
Джорджа Сороса, сыграли ключевую роль (выделено мной. -
К.Б.) в поддержке молодежных движений и других неправи¬
тельственных организаций в Грузии, что привело к падению
режима Шеварднадзе»1. Причем США легко пожертвовали -
он политически «износился» - своим «йагИпё* 90-х годов,
Шеварднадзе, который тоже, но при благосклонном молча¬
нии США, подтасовывал результаты выборов.
Вашингтон поспешил и с демонстрацией официальной
поддержки полностью лояльного им нового президента, кото¬
рый без устали демонстрировал свою преданность Соединен¬
ным Штатам. На его инаугурацию прибыл государственный
секретарь К. Пауэлл (представительство значительно более
высокое, чем при вступлении в должность В. Путина). Джордж
Буш, принимая Саакашвили в июле 2006 г., заверял, что ад¬
министрация видит в Грузии важнейшего стратегического
партнера. А на Бухарестском саммите НАТО Вашингтон, как
известно, добивался одобрения плана действий по членству
Тбилиси в альянсе. К чему привела американская «опека»
Грузию, показала ее недавняя атака на Южную Осетию.
По сходному сценарию развивались события на Украине2.
Те же неправительственные фонды «закачивали деньги» в оппо¬
зицию, посылали своих людей в Киев, обучали активистов
(в частности, выступавшей закоперщиком массовых демонст¬
раций молодежной организации «Пора»)3, поддерживали
антиправительственную прессу, помогали проводить экзит¬
полы и т.д.
Администрация Буша не ослабила своего «внимания»
к Украине и после переворота. Вслед за парламентскими вы¬
борами Соединенные Штаты активно вмешались в процесс
расстановки сил в парламенте и создания нового правитель¬
ства и даже пытались диктовать условия, добиваясь создания
«оранжевого» большинства. Именно по настоянию США Ющен¬
1 Эксперт, 2004, 6-12 декабря.
2 В разгар предвыборной кампании спецпредставитель президента
США на украинских выборах (оказывается, бывают и такие предста¬
вители. - К.Б.) сенатор Ричард Л угар объявил о своем непризнании
итогов второго тура и потребовал провести повторное голосование.
3 Дж. Лафланд, один из руководителей британской «Хьюман райтс
труп» (Нишап Ш^Ыз Огоир), в той же «Гардиан» называет ее «орга¬
низацией, созданной и финансируемой Вашингтоном».
202
ко внес в договор о принципах формирования большинства
Верховной рады специальный пункт о НАТО. Давление США
было столь очевидным, что депутаты стали вновь называть
Ющенко «американским зятем».
В политике администрации Буша Украина заняла особое
место. И адекватная оценка «украинского курса» Соединенных
Штатов возможна лишь в более широком контексте: это -
важнейшая часть линии США на вытеснение России из пост¬
советского пространства и заполнение ими создавшегося «ва¬
куума». В этом же контексте следует рассматривать и тесное
сближение украинского и грузинского руководства, за кули¬
сами которого, скорее всего, стоят Соединенные Штаты, ис¬
подволь ведя унаследованную от времен «холодной войны»
политику «окружения Москвы»1.
США фактически были инициатором создания ГУАМ -
организации2, противопоставляемой СНГ. Это произошло в аме¬
риканской столице в 1999 г. в дни празднования юбилея НАТО.
Собственно, Вашингтон и не делает секрета из своей роли.
Официальные его представители участвуют в саммитах ГУАМ.
США, видимо, рассчитывали, что через ГУАМ им удастся
оттеснить Россию с центральной позиции в постсоветском
пространстве.
Уже «обкатанную» методу администрация Буша исполь¬
зовала против белорусских властей (правда, безуспешно).
Посол США в Минске Майкл Козак, например, занимался
объединением белорусской оппозиции, «по уши» погружен¬
ной в свары. Пятеро ее лидеров были приглашены в посольство
США, и два дня спустя они выдвинули единого кандидата на
предстоявших президентских выборах - Александра Милин-
кевича. Впрочем, и сам Козак в канун президентских выборов
2006 г. на страницах «Гардиан» сравнивал нынешнюю свою
деятельность в Белоруссии с той, которую практиковал в Ника¬
рагуа3 : «Мы делаем в Белоруссии то, что делали в Никарагуа...
Мы предоставляем помощь близким к переменам в Белорус¬
сии организациям»4. То же бесцеремонно болтливый посол
1 ТЬе ОиагсИап, 2003, 19 ЫоуетЪег.
2 В нее входят Украина, Грузия, Молдавия и Азербайджан.
3 А там США не гнушались никакими средствами, чтобы свергнуть
ненавистный им режим сандинистов, вплоть до поддержки воору¬
женных террористических выходок так называемых «контрас», дея¬
тельность которых, кстати, координировал тот же Козак.
4 ТЬе ОиагсИап, 2003, 19 МоуетЪег.
203
повторил и в интервью американской газете «Крисчен сайенс
монитор». Британская «Таймс» назвала откровения американ¬
ского посла «поразительными». В свою очередь, заместитель
помощника государственного секретаря Д. Крамер накануне
президентских выборов в Белоруссии решительно солидари¬
зировался с оппозицией и даже осмелился заявить: «Я не тол¬
каю народ выйти на улицы, но они имеют право сделать это
мирным путем»1.
Разумеется, «борьба за демократию» на постсоветском
пространстве, конфирмация демократического статуса (такое
право присвоил себе сам Вашингтон) носит, как и повсюду,
избирательный характер, по большей части маскируя глав¬
ный мотив - создание проамериканских режимов с неизбеж¬
ной утратой хотя бы части суверенитета.
В этом истоки пресловутого «двойного» стандарта в оценке
многих событий. Действительно, если 96% голосов, получен¬
ных Януковичем в Донецке, объявляются мошенничест¬
вом, то более 80% - Ющенко в областях, его поддержавших,
и 96,24% - Саакашвили негативных оценок не получают.
В соответствии с этим «стандартом» избрание Лукашенко на
третий срок объявляется незаконным и против Минска вво¬
дятся санкции, хотя подобная же процедура в отношении
чешского президента не вызвала никаких нареканий, так
же как избрание на четвертый срок - с изменением Консти¬
туции - президента Туниса Бен-Али или на третий срок -
президента Колумбии Урибе.
Белоруссия - в докладе администрации Буша Конгрессу
за два дня до президентских выборов там - клеймится как
«репрессивная диктатура на пороге Евросоюза», а Конгресс
принимает даже «Акт о мерах по развитию демократии в Бело¬
руссии» (как будто речь не идет о другой стране). Он был
продлен президентом Бушем в декабре 2006 г. еще на два года,
причем на «демократизацию Белоруссии» - а фактически на
поддержание оппозиции - было предусмотрено потратить
55 млн. долларов. Остро негативное отношение Запада, США
к Лукашенко объясняется не столько отношением к демокра¬
тическим институтам, сколько близкими связями Белоруссии
с Россией. А Конституция Лукашенко вряд ли более автори¬
тарна, чем ельцинская, которую Г. Киссинджер в 1994-м в бе¬
седе со мной - а потом и публично - назвал «салазаровской»,
1 ТЬе Мовсо^ Тгшез, 2006, 26 ГеЬгиагу.
204
а Б. Немцов («одобрительно») - монархической. И я отнюдь
не стал бы исключать, что в случае и по мере отдаления Лу¬
кашенко от России лексикон Вашингтона изменится.
Еще в середине 90-х годов США резонно констатировали
наличие в Азербайджане антидемократических порядков.
Конгресс поправкой к «Закону о защите свободы» запретил
оказание помощи Азербайджану, пока он проводит блокаду
Армении. Прошло всего несколько лет. В Азербайджане в этом
смысле ничего не изменилось, но изменилась позиция США.
Белый дом стал убеждать Конгресс снять ограничения на
помощь Азербайджану, а Всемирный банк, несомненно с аме¬
риканского благословения, почти удвоил ему финансовую
помощь.
В июле 1997 г. официальный Вашингтон принимал с «пом¬
пой», по выражению комментатора «Свободы», азербайджан¬
ского президента Г. Алиева в Джорджтаунском университете.
3. Бжезинский - кстати, в то время штатный консультант
нефтяных монополий США, заинтересованных в Каспийском
регионе, - говорил об «особом удовольствии и привилегии
представлять азербайджанского президента», а Р. Митчелл,
бывший заместитель госсекретаря, работавший на те же неф¬
тяные компании, «инициировал» аплодисменты гостю и бла¬
годарил его за «весьма проницательное и вдохновляющее
послание». «Откуда такое внезапное уважение?» - задавал
вопрос Э. Хайят (член редколлегии «Вашингтон пост») и сам
же отвечал: «Одно слово - нефть». Не жалел лестных слов
в адрес руководства Азербайджана и приехавший в Баку ми¬
нистр энергетики США Ф. Пенья.
Так же, с распростертыми объятиями, принимали в Ва¬
шингтоне нового азербайджанского президента-сына -
И. Алиева. «Забота о демократии» отступила на задний план
перед лихорадочной погоней за черным золотом и нетерпе¬
ливым стремлением проникнуть в эти страны, ослабив их
связи с Россией.
То же нетрудно угадать за восхвалениями «демократии»
в Казахстане Диком Чейни в ходе его визита в Астану летом
2006 г.
Еще одно, и яркое, свидетельство подлинной роли демо¬
кратических мотивов в отношениях с постсоветскими режи¬
мами дала та же Грузия. У посаженного здесь в президентское
кресло Саакашвили, для прославления демократических ре¬
галий которого не жалели слов ни президент Буш, ни амери¬
205
канские СМИ1, быстро проявились черты авторитарного и
коррумпированного деятеля, националистического демагога.
Он учинил побоище, разогнав стотысячную мирную демонст¬
рацию, разгромив единственный телевизионный канал вне
контроля правительства и введя чрезвычайное положение,
чем поставил своих заокеанских покровителей в неловкое
положение2.
И тут не очень тайное пришлось сделать совсем явным.
США стали открыто направлять развитие событий в Тбилиси.
Прибывший в столицу Грузии американский «проконсул»,
заместитель помощника госсекретаря Метью Брайза3, объя¬
вил - за три дня до того, как это сделал сам грузинский пре¬
зидент, - об отмене чрезвычайного положения (а перед этим,
как говорят осведомленные люди, Саакашвили пять часов
читали нотацию в американском посольстве).
Движимая, очевидно, досадой в связи с очередным /аих
раз Белого дома «Интернэшнл геральд трибюн» опубликова¬
ла статью, не лишенную откровенности: «Запад радостно при¬
нял в свои объятия прыгучего 35-летнего лидера. Еще бы,
ведь он говорит по-английски и, более того, прекрасно знает
наш политический язык. Он учил право в Колумбийском
университете, у него жена голландка и т.д. И вот на прошлой
неделе мир увидел, как «революция роз» утонула в слезах
избиваемых, как ее песню заглушили их крики. Вашингтон
1 «Очевидно, - отмечает уже хорошо знакомый нам Дм. Сайме, -
что США избрали Грузию своим главным сателлитом в регионе, обес¬
печив страну военным снаряжением и обучая ее армию. И тем самым
позволив Саакашвили занять более жесткую позицию по отношению
к России» (Известия, 2007, 15 ноября).
2 Газета «Вашингтон пост» отмечала, что Буш обошел молчанием
произошедшее, и, назвав это «просто позором», констатировала: «Все¬
го за одну неделю президент Грузии Михаил Саакашвили, или Миша,
как его называют друзья, вероятно, навредил американскому «прод¬
вижению демократии» больше, чем дюжина любых Первезов Мушар-
рафов» (ТЬе ^авЫп^оп Рое!, 2007, 13 КоуетЬег).
3 За день до жестокого разгона митингующих этот американский
чиновник назвал требования оппозиции «очень безответственным по¬
ступком». Видимо, расценив это как карт-бланш Вашингтона, власти
учинили расправу над демонстрантами. Даже по официальным данным,
в больницы поступило свыше 200 пострадавших. Зато «Евроньюс»
передавало не раз, что пострадали три человека. А Би-Би-Си дало со¬
общение из Тбилиси (в день разгона демонстрации) под заголовком:
«Грузинский президент обвиняет российские спецслужбы в органи¬
зации антиправительственных демонстраций».
206
и Европейский Союз должны отказаться от попыток при¬
смотреть себе «подходящего победителя» на предстоящих
выборах»1.
Однако этого не случилось, и последовавшие президент¬
ские выборы были явно недемократическими и формальны¬
ми. Саакашвили объявил себя победителем еще до первого
сообщения Центральной избирательной комиссии (по итогам
подсчета 10% голосов), но ему пришлось довольствоваться
почти вдвое меньшим числом голосов по сравнению с прош¬
лыми выборами (больше не удалось натянуть?). Всё это не
помешало Госдепу в лице того же Брайзы призвать оппозицию
«признать официальные результаты выборов», а президенту
Бушу выразить восторг в связи с «небывало демократическим
характером» выборов.
Является знаковым - относительно подлинных приоритетов
в американской политике - то, что М. Олбрайт, государствен¬
ный секретарь, поспешила выступить в защиту арестованно¬
го в Англии Пиночета. Она заявила, что в странах, подобных
Чили, где происходит «переход к демократии», должно быть
позволено гарантировать иммунитет от преследования преж¬
ним нарушителям прав человека2. Обобщая смысл этой ли¬
нии американской политики, можно сказать: сговорчивость
или ее дефицит - вот секрет разного отношения США к одно¬
типным режимам. Добавим, что против неугодных режимов
развязываются настоящие информационные войны.
Американские официальные лица, Конгресс считают
естественным и чуть ли не обязательным для себя давать мо¬
рально-политические оценки происходящему в разных угол¬
ках планеты, «сертифицировать» демократию и формулиро¬
вать рекомендации другим государствам, как им себя вести,
сопровождая это давлением и даже репрессивными шагами.
Соединенные Штаты в роли блюстителя международных
нравов - это явный и непридуманный парадокс. Как тут не
вспомнить поговорку - «Кто будет сторожить сторожа?»
Ежегодно Государственный департамент в качестве своего
рода цензора публикует доклад3, в котором выставляется
рейтинг по части соблюдения демократии и изобличаются
1 ТЬе 1п1егпаИопа1 НегаЫ ТпЬипе, 2007, 13 МоуешЬег. Статья на¬
зывается: «Хватит Западу «назначать» проигравших».
2 с1оНпзоп Ск. Ор. сИ., р. 18-19.
3 Ф. Закария называет их «визитками» (Ор. сИ., р. 47).
207
страны, где дело с ней обстоит не очень хорошо или, хуже
того, ее вовсе нет. Но тщетно было бы искать в этом списке
США - страну, которая отличилась пытками пленных и за¬
ключенных, прослушиванием частных разговоров своих граж¬
дан, нарушением их конституционных прав и т.д. Бывший
помощник государственного секретаря США в 1981-1989 гг.,
а ныне профессор Джорджтаунского университета США
А. Лэнг в этой связи остроумно отмечает, что «Соединенным
Штатам следовало бы взглянуть на себя в зеркало и спросить
себя, почему они думают, что они уникально облечены вла¬
стью интерпретировать высокую цель, предназначенную Соз¬
дателем для других народов»1.
Действительно, казалось бы, трудно читать нотации дру¬
гим, когда у тебя за спиной Абу-Грейб и Гуантанамо. Но нет,
пыл Белого дома и конгрессменов не остывает, тем более что
другие правительства, очевидно, не рискуют сказать, подобно
дедушке Крылову: «Чем кумушек считать трудиться, не луч¬
ше ль на себя, кума, оборотиться?».
Единственное исключение (и не лучшее) до сих пор, по-
видимому, - Китай, который в ответ на назидания Госдепар¬
тамента теперь публикует Белые книги с описанием нарушений
прав человека в США. Комментируя китайские замечания,
«Бостон глоуб» признавала, что «коммунистические боссы
Китая имеют основания, когда говорят, что вердикт Америки
относительно прегрешений других государств полностью ра¬
зоблачает ее лицемерие и двойной стандарт в вопросах прав
человека»2.
Как далеко готовы зайти США, действуя в этом духе, пока¬
зывают многие факты, о которых уже говорилось и которые,
на первый взгляд, показались бы немыслимыми. И, разумеет¬
ся, это лишь часть американских «вольностей» по этой части.
США совместно с неизменной сообщницей Англией ис¬
пользовали систему электронного шпионажа «Эшелон», ко¬
торая контролировала сообщения коммерческих компаний
1 ТЬе Гоге^п АПшгз, 2007, ^1у-Аи2и81.
2 ТЬе 1п1егпа1юпа1 НегаЫ ТпЪипе, 2006, 15 МагсЬ. А 3. Бжезин¬
ский подходит с другой стороны. «Стремление Конгресса США, - пишет
он, - уполномочить Государственный департамент выносить оценки
поведению других государств весьма симптоматично для нынешней
позиции Соединенных Штатов, которые всё более пренебрежительно
относятся к чужому суверенитету, тщательно оберегая свой» (Бже¬
зинский 3. Выбор. С. 24).
208
Европы, перехватывала содержание электронных посланий и
факсов граждан европейских государств1. Неменьший скандал
возник в июне 2006 г., когда выяснилось, что США в наруше¬
ние европейских законов о тайне банковских вкладов доби¬
лись, чтобы базирующаяся в Брюсселе организация 8АУ1ГТ,
которая ежедневно осуществляет миллионы денежных пере¬
водов, докладывала о них ЦРУ.
Как выяснилось недавно, США через созданную в 1998 г.
организацию - Интернет-корпорацию для определенных
имен и цифр (ГСАМИ) - контролируют во всемирном масшта¬
бе Интернет. Многие правительства, естественно, проявили
обеспокоенность тем, что такой жизненный ресурс находится
под иностранным контролем. Они, как и следовало ожидать,
исходят из того, что, подобно телефонной сети, Интернет
должен быть управляем согласно многосторонним договорам,
а 1САМИ, на их взгляд, - инструмент американской гегемо¬
нии над киберпространством. Однако Соединенные Штаты
через пресс-релиз Госдепартамента фактически объявили,
что планируют сохранить контроль над Интернетом на неопре¬
деленное время2, а тем самым обеспечить себе преимущест¬
венное положение применительно к центральной проблеме
глобального управления в XXI веке.
Таким образом, Вашингтон сохраняет надзорную власть,
а правительственный консультативный комитет, составлен¬
ный из представителей других государств, не имеет реально¬
го влияния. Это недовольство в конце концов выплеснулось
на Всемирном саммите ООН по информационному обществу,
где многие государства, особенно развивающиеся, выступили
с резкой критикой и потребовали нового порядка.
Настойчивое стремление США к глобальному контролю
над Интернетом - хотя они в то же время не упускают слу¬
чая резко критиковать сходные усилия других правительств,
но в пределах «своих стран» - не только очередное и яркое
проявление двойных стандартов. Это еще одно, притом убеди¬
тельное, подтверждение того, что Вашингтон придает огром¬
ное, если не решающее, значение обработке массового сознания
во всем мире ради достижения своих гегемонистских целей
и готов, добиваясь этого, идти на грубые нарушения между¬
народной законности.
1 Этциони А. Указ. соч., с. 314.
2 ТЬе Гоге^п А1Та1г8, 2005, МоуешЬег-БесешЬег.
14-2294
209
США настойчиво требовали передачи в руки Гаагского
трибунала Милошевича и других участников балканских
событий. Но они столь же настойчиво отстаивают неподсуд¬
ность американцев за военные преступления иностранным
правоохранительным органам и активно противодействовали
учреждению Международного уголовного трибунала. Мотиви¬
ровалось это в письме тогдашнего заместителя госсекретаря
Дж. Болтона Кофи Аннану тем, что «США играют уникаль¬
ную роль в мире, помогая защищать свободу и продвигать
дело человечества» и в силу этого «американцы могут стать
мишенью политических преследований»1.
США прекратили помощь 35 государствам, отказавшимся
подписать с ними соглашение об экстерриториальности амери¬
канцев. Министр обороны Рамсфелд даже выступил с угроза¬
ми вывести штаб-квартиру НАТО из Брюсселя, если Бельгия
не отменит закон, предоставляющий судьям право судить
иностранцев за совершенные ими военные преступления где-
либо в мире2.
Даже не поинтересовавшись мнением других участников
Договора о нераспространении ядерного оружия - а его под¬
писали более полутораста государств, в том числе и сами
Соединенные Штаты, - Вашингтон грубо нарушил его, заклю¬
чив соглашение о широком сотрудничестве в ядерной области
с Индией, хотя она не присоединилась к Договору и не выпол¬
нила ни одного из его условий. Между тем произошедшее не¬
избежно усилит у некоторых государств соблазн пойти по
пути Индии (Пакистана, Израиля), особенно в условиях, когда
обладание «великим уравнителем» (так назвал Генри Киссинд¬
жер атомное оружие)3 - эффективное средство противодействия
силовым угрозам Соединенных Штатов4. Всё это произошло под
аккомпанемент громких заявлений о том, что нераспростра¬
нение является - об этом говорится и в «Стратегии нацио¬
нальной безопасности» 2006 г. - одной из основных задач
внешней политики администрации Буша5. Складывается
1 Ргез1ои)Иг С. Ко^ие МаНоп. Р. 159.
2 БаПу Те1е^гарЬ, 2003, 13 ^пе.
3 Киссинджер Г. Дипломатия. С. 755.
4 «Для многих стран стало модным рассматривать возможность
ядерного оружия в качестве одного из способов самозащиты», - при¬
знал глава МАГАТЭ Эль-Барадей.
5 «Нью-Йорк тайме» в статье с характерным заголовком «Путь к гло¬
бальной катастрофе», так квалифицировала поступок Буша: «Президент
210
неестественная и даже уродливая ситуация: Соединенные
Штаты сейчас практически устанавливают два кодекса пове¬
дения в международных отношениях, один - для себя (всё
только в соответствии с их «национальными интересами»)
и другой - для остальных (следование мнению Вашингтона
и, если он не против, международному праву). Иными слова¬
ми, США ставят себя выше закона.
Как и в 90-е годы, США, не скрывая, когда им это нужно,
неуважительного и скептического отношения к Организации
Объединенных Наций, предпринимали и предпринимают
немало усилий, чтобы использовать ее в качестве своего по¬
литического орудия. В качестве аргумента, своего рода дубин¬
ки применяется угроза прекратить финансирование ООН
(сейчас на США приходится почти 22% ее бюджета). Для вя¬
щей его убедительности Конгресс не раз задерживал амери¬
канский взнос в бюджет Организации. И по сей день США
остаются главным должником Организации.
США стремятся вытеснять из ее руководства строптивых,
не вполне послушных людей. Уже говорилось об организо¬
ванном ими смещении Бутроса Гали, велась кампания и по
удалению его преемника - Кофи Аннана, не оправдавшего
американских ожиданий. Потерял свой пост и зам. Генераль¬
ного секретаря Марк Браун, который критиковал Вашингтон
«за преобладающую практику - пытаться использовать ООН
как дипломатический инструмент продавливания выгодных
ему решений и достижения собственных задач»1. Такая же
участь постигла генерального директора организации по за¬
прету химического оружия Жозе Бустани. В «воспитательных
целях» США всячески откладывали утверждение на очеред¬
ной срок Эль-Барадея, председателя Агентства по атомной
энергии, и т.д.
А вот как хотел бы «реформировать» ООН назначенный
в марте 2006 г. представителем США в Организации уже на¬
зывавшийся нами Дж. Болтон: «Я бы переделал Совет Без¬
опасности сегодня, я бы имел одного постоянного члена, ибо
это реально отражает распределение силы в мире». На вопрос
корреспондента «и кто был бы этим членом» последовал
повернулся спиной к Договору о нераспространении и продвинулся на
шаг ближе к ускоренной гонке ядерных вооружений в Азии и в других
местах. В имперски направленном взгляде президента на остальной
мир - это хорошая вещь» (ТЬе Уогк Типез, 2006, 6 МагсЬ).
1 ТЬе Уогк Нтез, 2006, 23 «Типе.
14* 211
ответ: «Соединенные Штаты»1. Наконец, США и Англия не
постеснялись учинить слежку за Генеральным секретарем
ООН Кофи Аннаном. Министр Великобритании по вопросам
международного развития К. Шорт заявила, что своими гла¬
зами видела расшифровки его разговоров.
Давление, нередко грубое, - обычная форма взаимоотно¬
шений США с другими государствами и реакция на несогла¬
сие. Яркий пример такого рода американской «дипломатии» -
беседа с президентом Пакистана Мушаррафом сразу после
событий 11 сентября. Как стало известно из его мемуаров
«Линия огня», на следующий день после террористического
акта Мушаррафу позвонил госсекретарь США Колин Пауэлл
и сказал: «Делайте выбор - с нами или против нас». Вслед за
этим его заместитель Р. Армитедж по телефону расшифровал
начальнику пакистанской разведки смысл сказанного Пауэл¬
лом: «Если вы не присоединитесь к нам, мы вбомбим вас назад
в каменный век». Не стесняя себя «условностями этикета»,
США настоятельно рекомендовали президенту Южноафри¬
канской Республики Н. Манд еле отменить свой официальный
визит в Ливию (на что, впрочем, он заявил, что ЮАР - суве¬
ренное государство и само может выбирать партнеров).
Порой достается и близким союзникам. Стоило британ¬
скому министру иностранных дел Дж. Стро выразить свое
мнение по Ближнему Востоку, не совпадающее с американским,
он, по выражению «Таймс», «стал мишенью в Вашингтоне.
Господин Стро был уволен по требованию администрации
Буша...»2. «Твердый проамериканец» (определение Ф. Зака-
рия) Крис Паттен так описывает свой опыт контактов с пред¬
ставителями администрации США в бытность европейским
комиссаром по внешней политике: «Даже будучи важным
иностранным представителем, имеющим дело с американ¬
ской администрацией, вы сознаете свою роль как данника...
вы пришли как подчиненный, несущий добрую волю и наде¬
ющийся отбыть с благословением за свое поведение»3.
Развязно-недипломатический, иногда почти ковбойский
стиль представителей США - участь и других стран. Отли¬
чившийся в Москве своим недипломатическими, а то и попро¬
сту развязными высказываниями посол Вершбоу не лучше
1 ТЬе Уогк Типез, 2006, 9 МагсЬ.
2 ТЬе Ншез, 2006, 8 Аи^из!.
3 Яакапа Р. Ор. сИ., р. 224.
212
повел себя на месте нового назначения - в Сеуле. Он неодно¬
кратно «награждал» КНДР (страну, с которой США ведут пе¬
реговоры) и ее руководителей бранными словечками. Дело
дошло до того, что представитель правящей в Южной Корее
партии Ким Ван Янг предупредил американское посольство,
что будет добиваться высылки Вершбоу, если он не изменит
свое поведение.
Посол в Боливии Мануэль Роча, опасаясь избрания прези¬
дентом «неблагонадежного» кандидата и стремясь расчистить
дорогу ставленнику США Санчесу де Лосадо, осмелился вы¬
ступить накануне выборов со специальным обращением к изби¬
рателям, предостерегая их от голосования за Эво Моралеса
(ныне избранный президент страны) - иначе США введут
экономические санкции. То же произошло в Никарагуа.
В преддверии президентских выборов посол США в Манагуа
и американский министр торговли предупредили, что, если
будет избран сандинист Д. Ортега, страну ждут «суровые
последствия». Американский посол даже лично сопровож¬
дал его соперника, выпускника Гарвардского университета
и мультимиллионера, в предвыборных поездках, убеждая из¬
бирателей голосовать за него. Правда, как и в Боливии, аме¬
риканцы просчитались: президентом стал Ортега.
Не считают для себя обязательным дипломатический
язык и руководители Государственного департамента. Госпожа
Кондолиза Райс, явившись с официальным визитом в Россию,
в преддверии встречи с президентом В. Путиным сочла воз¬
можным прочитать россиянам нотацию о том, как нужно
управлять государством и развивать демократию1. Образчи¬
ком американской «дипломатической» лексики является
и заявление представителя Государственного департамента
(22 июня 2007 г.) о том, что «Соединенные Штаты категори¬
чески требуют», чтобы Россия согласилась с Великобритани¬
ей в вопросе о выдаче Лугового. Заместитель государственного
секретаря П. Джонс в преддверии президентских выборов на
Украине объявил, причем в жесткой форме, что США счита¬
ют президентский срок Кучмы последним и не признают
противоположного решения Конституционного суда Украи¬
ны и права за Кучмой баллотироваться вновь. Примеров по¬
добного рода можно привести великое множество.
1 Она же, выступая в октябре 2008 г., использовала такие обороты,
как «мы не позволим России» и им подобные, наряду, конечно, с обыч¬
ными напоминаниями о «возглавляющей» роли США.
213
«Организация Североатлантического договора остается
жизненной опорой внешней политики США»1, - говорится
в «Стратегии национальной безопасности» 2006 г. После ис¬
чезновения Советского Союза США взяли курс на натоизацию
Европы - в альянс были приняты страны Центральной и Во¬
сточной Европы, на порог вступления в НАТО приведена
Грузия и такого же рода усилия предпринимаются в отноше¬
нии Украины, несмотря на явное нежелание форсировать эту
затею как многих европейских членов Союза, так и большин¬
ства украинского населения.
Вашингтон втягивает НАТО в процесс расширения амери¬
канской гегемонии и вовлечения в ее орбиту новых стран
путем выхода альянса за пределы «зоны его ответственно¬
сти». Под лозунгом «борьбы с терроризмом» США использу¬
ют альянс как инструмент своей экспансии в Евразии, более
того, они добиваются его «глобализации». Эта позиция за-
тверждена в «Национальной стратегии» 2006 г.2 Ее обозначил
зам. государственного секретаря Н. Бернс: «Фокус деятель¬
ности альянса смещается из Европы в сторону остального
мира - американо-европейские отношения всё больше опреде¬
ляются событиями на Ближнем Востоке, в Азии и Африке»3.
Действуя в русле этих намерений, США уже выступили
с инициативой (участие в ней Великобритании, конечно,
не может скрыть проступающего бренда «Майе т 1Ье 118»)
о глобальном партнерстве между НАТО и неевропейскими
странами, что, по мысли инициаторов, должно быть, очевид¬
но, подготовительным шагом к вступлению в альянс. Все чаще
пробрасывается мысль о «естественности» вхождения в НАТО
Израиля, Австралии и Японии. В планах Вашингтона в по¬
тенции фигурируют и некоторые другие страны.
Причем основа и модус вивенди альянса - военно-полити¬
ческая составляющая - маскируется добавленными функ¬
циями по стабилизации обстановки в конфликтных районах
и даже оказанию помощи при чрезвычайных ситуациях и гу¬
манитарных катастрофах.
Верно, идея «гуманитарных интервенций» потеряла свою
популярность после югославской операции. Но силы НАТО,
1 ТЬе №1юпа1 8есип1у 81га1е&У о? 1Ье ИпПеё 81а1ез, 2006. МагсЬ.
Р. 38.
21Ыс1.
3 ТЬе Гогецр! АНа1гз, 2006, 8ер1ешЬег-Ос1оЬег.
214
тем не менее, были до последнего времени расквартированы
в Косово, они занимаются воздушным патрулированием над
странами Балтии и Словенией и в Средиземном море, имеют
военные штаб-квартиры в Македонии и Боснии, обучают
иракскую и афганскую армии и т.д. В этой связи «Экономист»
делает многозначительное замечание: «В эти дни НАТО выг¬
лядит более чем когда-либо как род Организации Объединен¬
ных Наций, одетый в военную униформу»1.
Крупным, можно сказать, принципиальным моментом на
пути реализации американских планов явилось вовлечение
НАТО в операции в Афганистане. Менее успешной была попыт¬
ка США - по согласованию с Израилем - добиться, чтобы на
НАТО была возложена миротворческая функция в Ливане. Она
была отвергнута не без участия ряда европейских членов блока.
Под давлением Вашингтона в октябре 2006 г. были созда¬
ны (с этой инициативой выступил Пентагон еще четыре года
назад) «силы быстрого реагирования» НАТО численностью
26 тысяч человек, которые будут находиться в состоянии по¬
стоянной готовности. В течение пяти дней их можно будет за¬
действовать в любой точке земного шара.
Вашингтоном и некоторыми его союзниками стала мусси¬
роваться идея так называемой «энергетической НАТО», то есть
придания альянсу функции обеспечения энергетической без¬
опасности, разумеется, в американском ее понимании. Наря¬
ду с понятным желанием диверсифицировать свои источники
энергоснабжения и естественным (для США) стремлением
взять их под свой контроль, Вашингтон, используя НАТО,
и тут преследует важные политические цели: расширить поле
своей «опеки» над альянсом и Европой, противодействуя и че¬
рез эту сферу тенденции ее автономизации, осложнить рос¬
сийско-европейские отношения. О том, какие задумки бродят
в головах верхушки американского политического истеблиш¬
мента, говорит предложение Ричарда Лугара распространить
на сферу энергетики действие статьи 5 Устава НАТО, соглас¬
но которой нападение на одну из стран блока квалифициру¬
ется как нападение на весь блок. Какой произвол открылся
бы тогда для того, чтобы при желании трактовать как «агрес¬
сию» вполне вероятные противоречия и тем более конфликты
(цены, размеры поставок и т.д.) между поставщиком энерго¬
носителей и их покупателем - членом альянса!
1 ТЬе Есопогп181, 2006, 25 1ЧоуетЪег.
215
Империи (и гегемонии) всегда украшали себя пропаганди¬
стскими гирляндами. Американский случай не исключение.
Американскую гегемонию - империю - украшают сло¬
вечками «благожелательная», «либеральная»1 и даже «обо¬
ронительная» и «демократическая». А многие авторы, чтобы
отгородить ее от предшественников, предлагают называть
неоимпериализмом. В какой-то мере типичным в этом смысле
и одновременно отражающим иллюзии американской элиты
являются рассуждения - искренние! - моего коллеги и доб¬
рого знакомого, бывшего заместителя Бжезинского (помощ¬
ника по национальной безопасности президента Картера),
директора Агентства национальной безопасности генерал-
полковника Б. Одома. В ходе нашей очередной встречи пару
лет назад он настойчиво описывал добродетели американской
империи и, в частности, сказал: «Слово «империя» - плохое.
Это (американское. - К.Б.) образование имеет иной характер
и три отличительные особенности. Его идеологическое обо¬
снование - либерализм (не демократия). Экономическое -
всеобщая выгода. Политическое - добровольное стремление
других стать его частью, туда будут стремиться все сами».
Однако желающих оказаться в американском имперском
раю найти оказалось нелегко. Более того, речь идет даже не
просто о нехватке добровольцев, а о том, что имперские амби¬
ции Вашингтона наталкиваются на растущее сопротивление,
которое угрожает разрушить всю проектируемую конструкцию.
В конечном счете, имперский внешнеполитический курс
Вашингтона - это «нормально» циничный курс державы,
не имеющей себе равных на Земле, державы, которая ставит
превыше всего свои сугубо своекорыстные, эгоистические
«национальные интересы».
Отсюда и противоречивость воздействия американской
политики на развитие мировых событий. С одной стороны,
она способна выступать как сила, стабилизирующая обста¬
новку в том или ином регионе, хотя часто на нездоровой ос¬
нове, контролируя напряженность и способствуя сохранению
лояльных Вашингтону антидемократических и коррумпиро¬
ванных режимов. С другой стороны, действия американцев
увеличивают силовое начало и конфликтный потенциал
в международных отношениях.
1 Изобретатели этого термина предпочитают не замечать заложен¬
ного в нем логического противоречия в понятиях - ведь слова «либе¬
ральная» и «империя» по своему содержанию несовместимы.
216
Беря на себя роль арбитра и надзирателя в том или ином
регионе, США в каждом из них находили или находят прежде
всего такое государство, которое способно и хочет послужить
«якорем» американской политики. В Европе - это (была?)
Германия, в Азии - Япония (Бжезинский как-то предлагал
«поменять» ее на Южную Корею и Китай), в Латинской
Америке (была) Аргентина на основе доктрины «особого обо¬
ронного альянса», затем ее сменила Колумбия, на Ближнем
Востоке - Турция и Израиль и т.д.
При этом Вашингтон во многих случаях сознательно и с
выгодой для себя поддерживает в том или ином регионе напря¬
женность и недоверие. США несут немалую ответственность
за неразрешенность самого продолжительного конфликта
прошлого столетия, перешагнувшего и в XXI век, - арабо-из¬
раильского. Пристрастная позиция Вашингтона1 - один из
источников возникшего тупика. Вот что пишет по этому по¬
воду 3. Бжезинский: «Палестинский терроризм должен быть
отвергнут и осужден. Но это не должно превращаться на
практике в политику поддержки всё более жестоких репрес¬
сий, колониальных поселений и новой стены... Если так будет
продолжаться, Израиль всё более будет походить на Южную
Африку, где господствует апартеид и меньшинство верхо¬
водит большинством, втянутым в конфликт, из которого нет
выхода»2. Экс-президент Дж. Картер, в свою очередь, говорит
об «отсутствии каких-либо последовательных усилий со сто¬
роны Соединенных Штатов добиваться мира, основанного на
международном праве и предшествующих соглашениях, ра¬
тифицированных Израилем»3.
США поддержали даже разрушительные атаки Израиля
против Ливана, когда он применил фосфорные и срочно по¬
1 О масштабах этого пристрастия убедительно свидетельствует сле¬
дующий факт, невероятный в любой другой стране. Кандидат в пре¬
зиденты Барак Обама в речи в Айове произнес невинную фразу: «Никто
не страдает больше, чем палестинский народ». «И тут же подтверди¬
лось, - пишет английская «Таймс», - что в американских политиче¬
ских дебатах выражение какой-либо симпатии к палестинцам, даже
самое скромное и нейтральное, например что палестинцы страдают, на¬
ходится под запретом. И Обама подвергся такому давлению, что вы¬
нужден был разъяснить: имелось в виду, что палестинцы страдают из-за
жестокости их собственного руководства, возглавляемого «Хамас»
(ТЬе Т1тез, 2007, 30 МагсЬ).
2 ТЬе 1п!егпа!юпа1 НегаЫ ТпЬипе, 2006, 15 Аи^из!.
ъСаНег е/. Ра1ез!те Реасе по! Араг!Ьек1. И.У., 2006. Р. 13.
217
ставленные ими кластерные бомбы, всячески препятствовали
принятию Советом Безопасности резолюции о прекращении
огня, чтобы дать Тель-Авиву время окончить свою «работу».
Тем самым они сами стали участниками этой «работы», кото¬
рая дорого обошлась Ливану: около 1200 его мирных граждан
погибли (почти треть из них - дети), свыше 130 тысяч ливан¬
цев остались без крыши над головой. Были разрушены или
повреждены 300 фабрик, 80 мостов, десятки школ и госпита¬
лей, электрическая сеть страны, сотни дорог и т.д.1
Некоторая часть прессы и некоторые политики предполо¬
жили и, думается, не без оснований, что израильское нападе¬
ние на Ливан было запланировано как часть американского
проекта изменения облика Ближнего Востока. Имелось в ви¬
ду втянуть в конфликт Иран и Сирию и создать благоприят¬
ную обстановку для военной расправы с ними. «Экономист»
называет бомбардировки «безобразным эпизодом». Приводя
поразительное по цинизму высказывание Кондолизы Райс,
назвавшей происходящее «родовыми муками нового Ближ¬
него Востока», журнал констатирует, что «Америка вызы¬
вающе сопротивлялась призывам к немедленному выводу
израильских войск»2.
Напряженности - не говоря уже о стимулировании тер¬
роризма - добавляет и вызывающее гнев присутствие амери¬
канских войск и баз на территории большинства стран Залива
(Саудовская Аравия, Катар, Бахрейн, Кувейт), некоторых
других арабских стран (Джибути, а теперь и Ирак) и чуть ли
не постоянное, демонстративное поигрывание Вашингтоном
своими военными мускулами. Но если запуск ракет Ираном
был официально назван Белым домом «акцией, усиливающей
опасную напряженность», то одновременно проходившие ма¬
невры военно-морских сил США, в частности в Ормузском
проливе, - «ведущими к усилению взаимопонимания и доб¬
рых отношений между государствами региона».
Вашингтон, который уже много лет нагнетает гонку воору¬
жений в регионе, недавно открыл новую в ней главу. В августе
2007 г. была объявлена новая программа военной помощи США
на будущее десятилетие, в том числе Израилю - на 30 млрд.
долларов (по 3 млрд. в год против нынешних 2,4 млрд. дол¬
ларов), Египту - на 13 млрд., Саудовской Аравии - на 20 млрд.,
1 ТЬе Гогецщ А^а1гз, 2006, Г^оуетЪег-БесетЪег.
2 ТЬе Есопоппз!, 2006, 2 8ер1ешЬег; ТЬе Есопоппз!, 2006, 12 Аи^из!.
218
Бахрейну, Оману, Катару и Объединенным Арабским Эмира¬
там - в общей сложности тоже на 20 млрд. долларов. Так, еще
совсем недавно всемерно разрекламированный проект «Демо¬
кратизации Большого Ближнего Востока» на деле оборачи¬
вается ускоренной милитаризацией Израиля и арабских
антидемократических режимов. Он имеет и явно выраженный
антииранский адрес. Разумеется, массированные поставки
вооружения, как обычно, - это крупный куш для американ¬
ских военно-промышленных корпораций.
В целом теперь уже очевидно: США своей кампанией по
«трансформации» региона, бесспорно, нарастили там опас¬
ную нестабильность, разожгли кровопролитные конфликты.
США фактически подогревают гражданскую войну в Со¬
мали. Неосторожно подталкиваемая Вашингтоном и с его
помощью «христианская» Эфиопия ввела войска в эту му¬
сульманскую страну, поддерживая, как и США, одну из сто¬
рон конфликта - правительство Занове, жестокую диктатуру,
которая фальсифицировала выборы в 2005 г. и учинила на ули¬
цах столицы массовые расстрелы протестующих. При этом
ЦРУ обзавелось секретной базой в Восточной Эфиопии, уста¬
новило прямые связи с полевыми командирами и оказывало
им поддержку. Мало этого, США нанесли несколько мощных
бомбовых ударов по южным районам страны, приведших к
многочисленным жертвам среди гражданского населения.
Американская акция, по оценке «Экономист», «вызывает
неприятные вопросы. Американцы использовали АС-130,
(бегемот), предназначенный смести большие пространства, с тем
чтобы поля смерти были расчищены прежде, чем туда смогут
добраться журналисты и люди из организаций помощи. Амери¬
канцы заявляли, что их акция в Сомали ограничена целью -
воспрепятствовать бегству «террористов “Аль-Каиды”». Но эта
этикетка едва ли подходит к основной массе исламистских
бойцов, многие из которых чуть старше детей»1.
Бомбардировки были осуждены ООН и Еврокомиссией.
Своими действиями в Сомали США создают потенциальный
очаг масштабного конфликта на Африканском Роге.
В Судане, где проправительственными парамилитарист-
скими силами, а порой и повстанцами применяется практика
геноцида (погибли около 300 тысяч человек), США уже после
заключения при поддержке Африканского союза мирного
1 ТЬе Есопопиз!, 2008, 5 АргП.
219
соглашения между правительством и повстанцами начали
активно поддерживать одну из организаций, которая отвергла
соглашение. Американское частное агентство «Бип СогрогаИоп
1п1егпа1юпа1» занялось переподготовкой ее бойцов. Админист¬
рация США выделила для этих целей 40 млн. долларов, а пре¬
зидент Буш даже принимал в Белом доме их лидера Нинни.
Десятилетиями США создали и поддерживают напряжен¬
ность вокруг Кубы. Но и здесь Буш внес свой вклад. В октябре
2002 г. по его инициативе была создана «комиссия по оказа¬
нию помощи свободной Кубе» во главе с К. Райс. На ее первом
заседании зам. государственного секретаря США по Латин¬
ской Америке Р. Норьега провозгласил, что смена власти на
Кубе может произойти в любое время, поэтому США должны
быть готовы к соответствующим действиям1. А в октябре
2007 г., выступая в Госдепартаменте, с таким же призывом
обратился президент Буш. «Настало время поддержать рас¬
тущее на острове демократическое движение», - заявил он.
Вашингтон в очередной раз проигнорировал резолюцию Ге¬
неральной Ассамблеи ООН, принятую 184 голосами (про¬
тив 3 - США, Израиль, Багамские Острова), осудившую аме¬
риканское торговое эмбарго против Кубы.
Вашингтон сейчас ежегодно тратит десятки миллионов
долларов на «дестабилизацию» положения на Острове свободы.
Более того, ради такого «святого дела» он готов покровитель¬
ствовать даже террористам. Об этом убедительно свидетель¬
ствует дело Луиса Пасада Каррилеса. На его счету взрыв
пассажирского самолета над Барбадосом, унесший 73 жизни,
взрывы в отелях Гаваны, бомбовые атаки в Венесуэле. Куба
и Венесуэла годами тщетно добивались от США его экстради¬
ции. Мало того, он был освобожден от ареста - недаром же все
годы «холодной войны» работал на ЦРУ, участвовал в интер¬
венции в Заливе Свиней (Куба), доставлял контрабандой ору¬
жие никарагуанским «контрас»2.
Обеспокоенные быстрым ростом экономического и поли¬
тического влияния Китая, США активно стимулируют на¬
пряженность в регионе своей политикой «сдерживания»
Поднебесной. Их усилия сосредоточены в первую очередь на
1 ТЬе Гогецгп АНа1гз, 2007, ^пиагу-ГеЬгиагу.
2 ТЬе Есопопиз!, 2007, 28 Арп1. Кстати, статья в этом журнале,
посвященная этому делу и позиции, занятой США, называется красно¬
речиво: «Хороший террорист».
220
Японии как самом «доступном» и более или менее зависимом
от США оппоненте Китая. Вашингтон пытается вовлечь в свою
антикитайскую игру и другие страны, в частности Индию,
Индонезию, Таиланд, Южную Корею. Напряженность подо¬
гревается и двусмысленной позицией США по Тайваню. При¬
знав, притом не однажды, в официальных документах формулу
«один Китай», Вашингтон всеми средствами поддерживает
сепаратное существование острова, накачивает туда оружие
на многие миллиарды долларов1, провоцируя гонку вооруже¬
ний с континентом, устраивает военные демонстрации (впро¬
чем, чаще в ответ на демонстративные силовые акции Китая).
Собственно говоря, политика в отношении Китая, как и
американский курс во многих других случаях (противопо¬
ставление «старой» и «новой» Европы, попытки подобного
рода применительно к Аргентине и Чили и т.п.), - это лишь
модификация старой, как мир, империалистической методы
«разделяй и властвуй», сочетаемой со стратегией контроли¬
руемой напряженности.
Курс на поддержание контролируемой напряженности
проводится в отношении КНДР и исходящей от нее ракетно-
ядерной угрозы. Сохраняющаяся напряженность - самый
весомый, если не единственный, аргумент в пользу пребыва¬
ния войск США в Южной Корее. Ликвидация же там амери¬
канского военного присутствия может оказаться заразитель¬
ным примером для Японии, а в совокупности это серьезно
ослабило бы, если и вовсе не подорвало, позиции США в АТР.
Кроме того, разрядка напряженности вокруг КНДР лишила
бы всякой убедительности утверждения Вашингтона относи¬
тельно целей развертывания своей системы ПРО в Северо-
Восточной Азии и обнажила ее подлинную мишень - рос¬
сийские средства сдерживания.
Еще в 1994 г. по поручению президента Клинтона и по
приглашению руководства КНДР бывший американский
президент Картер, как известно, провел переговоры в Пхень¬
яне и достиг договоренности о том, что КНДР откажется от
ракетных программ, прекратит ядерные разработки и разре¬
шит инспекторам Агентства по атомной энергии осущест¬
влять контроль над тем, чтобы использованное топливо не
подвергалось переработке. В обмен Соединенные Штаты обе¬
1 Последняя сделка, например, предусматривает поставки самых
современных вооружений на 10,5 млрд. долларов.
221
щали прекратить угрозы и дать гарантии безопасности, снаб¬
дить КНДР топливом и помочь построить два атомных реак¬
тора на легкой воде. «Но начиная с 2002 года, - констатирует
не кто иной, как сам Картер, - Соединенные Штаты заклей¬
мили Северную Корею как часть «оси зла», принялись угро¬
жать военными акциями, отказались от поставок горючего и
строительства электростанций »1.
Вашингтон, по крайней мере до последнего времени, про¬
водил линию на «смену режима» и вряд ли отказался от нее
даже сейчас, когда именно эта задача сформулирована «как
конечная цель политики США» в «Стратегии национальной
безопасности» 2002 г. и воспроизведена в «Стратегии» 2006 г.2
Фактически в ответ Северная Корея вышла из Договора о не¬
распространении ядерного оружия и даже пошла на испыта¬
ние ядерного заряда. И годы были потеряны для урегули¬
рования проблемы, пока Вашингтон лелеял эту цель.
Кампания словесного шантажа против Ирана, сдобренная
обещаниями силовой развязки, сопровождается мерами воен¬
ного запугивания и подготовки к возможной «акции» - кон¬
центрацией морских сил и авиации, засылкой отрядов спец¬
наза на иранскую территорию и т.д.
Между тем не так давно стали известными факты об отно¬
шениях Ирана и США, которые иначе, как сенсационными,
не назовешь. В своих мемуарах, а затем и в телевизионном
интервью, данном в октябре 2006 г., бывший участник комис¬
сии по мониторингу в отношении ОМУ в Иране и сотрудник
американской разведки Скотт Риттер подтвердил: США укло¬
нялись от урегулирования иранской проблемы. Оказывается,
еще в 2003 г. Иран через посредство швейцарского посольства
предложил (в документе, подписанном духовным лидером
Исламской Республики Хаменеи) нормализовать отношения
с Соединенными Штатами, начать процесс, который приве¬
дет к мирному договору между Израилем и Ираном. И, как
выразился Скотт Риттер, «положил на стол» свою я дерную
программу, однако натолкнулся на решительный негативный
ответ Соединенных Штатов. Райс позднее заявила, что не
получала такого документа, но его существование подтвердил
Флинт Леверетт, бывший ее подчиненный по Совету нацио¬
нальной безопасности.
11п1егпа1;юпа1 НегаЫ ТпЬипе, 2006, 12 ОсЩЪег.
2 ТЬе №1;юпа1 8есигЦу 81га1езу о$ ЬНе 118А, 2006, МагсЬ, р. 20.
222
Элементы напряженности создает и американская поли¬
тика выдвижения своих сил и сил НАТО к границам России,
«дружественного» ее выталкивания из постсоветского про¬
странства.
Сейчас Соединенные Штаты создают новый очаг напря¬
женности, на этот раз в Европе, в связи с планами размеще¬
ния компонентов ПРО в Чехии и Польше, в непосредственной
близости от российских границ. Можно сколько угодно твер¬
дить, как это делают американские официальные лица, что
эти базы имеют в виду «угрозу» со стороны Ирана и Северной
Кореи или террористов. Но куда правдоподобнее совсем иное:
речь идет о России, чьи ракеты могут оказаться под угрозой
на самой уязвимой фазе - на старте. По мнению руководящих
экспертов из Министерства обороны РФ, «это способно соз¬
дать реальную угрозу отечественным силам сдерживания»1.
Это подтвердила и группа ведущих американских физиков,
которые заявили, что планируемые к размещению в Польше
ракеты-перехватчики и радарная система в Чехии могут наце¬
ливаться и перехватывать российские ракеты, таким образом
угрожая средствам сдерживания России2. Нелишне сослать¬
ся тут и на мнение президента Б. Клинтона. В своих мемуарах
он пишет, что «появление ПРО у одной стороны привело бы
к тому, что ядерное оружие другой стороны перестало бы
служить сдерживающим фактором»3. Замечу также, что ПРО
в такой же мере проект политический, как и военный. В нем
заложен потенциал отчуждения Европы и России - его ини¬
циаторы, видимо, рассчитывали и на это, - что само по себе
не может не иметь дестабилизирующего эффекта.
Еще одним - и весьма красноречивым - примером импер¬
ской политики США в Европе служит их подход к косовской
проблеме. Что бы ни говорили в Вашингтоне, но отторжение
от Сербии этой территории и установление там послушного
США режима направлены на то, чтобы вбить свой, американ¬
ский геополитический клин на Балканах, усилить американ¬
ские политические и военные позиции США в Восточном
Средиземноморье.
Интегральный элемент гегемонистской политики США -
их стремление распространить по всему миру не только свою
1 Известия, 2006, 17 октября.
2 ТЬе Мо8со\у Ншез, 2007, 5-11 ОсЩЪег.
3 Клинтон Б. Указ. соч., с. 843.
223
модель общественного устройства, но и свою неолиберальную
модель экономической жизни. Однако разразившийся финан¬
совый и экономический кризис, фактически порожденный
США, неопровержимо, в который уж раз, подтвердил: модель
эта в историческом смысле - тупиковая. Это отдельная тема,
выходящая за рамки данной книги. Но считаю нужным ска¬
зать о ней несколько слов.
Американская социально-экономическая модель - это
модель сверхзатратного, сверхизбыточного и во многом навя¬
занного «предложением» потребления. Сейчас на американ¬
цев, составляющих 5% мирового населения, приходится, как
известно, 40% мирового потребления (и 26% производства).
Но что стало бы с человечеством, если бы всё оно стало бы на
такие же рельсы - катастрофическая война на взаимоуничто-
жение из-за недостающих ресурсов, уничтожение природной
среды, не способной выдержать подобную нагрузку, и т.п.
Это модель, несовместимая с социально ориентированным
рынком, со стремлением людей обрести достаточное время
для саморазвития личности, она обрекает на жизнь, подчи¬
ненную бесконечной погоне за деньгами, ненасытной потре¬
бительской горячке, отравленную страхом потерять работу,
короче говоря, на жизнь с сужающимся духовным прост¬
ранством и расширяющимся полем для неудовлетворенности
и неврозов1.
Последний финансовый и экономический кризис, со своей
стороны, с пугающей убедительностью показал: американ¬
ские гегемонистские амбиции всё более вступают в противо¬
речие с интересами мирового сообщества. Они представляют
сегодня реальную угрозу экономической и политической ста¬
бильности в мире и препятствуют демократизации, демокра¬
тизации подлинной, выросшей из собственной почвы каждой
страны, и подлинному умиротворению международных от¬
ношений. Понимание этого в мире ширится. А вместе с этим
ширится сопротивление обанкротившейся, в сущности, поли¬
тике США, пока так и не осознавших, что однополярный мир
уходит в прошлое.
Но об этом в следующей главе.
1 «Для иностранного наблюдателя, - пишет «Экономист», - амери¬
канский капитализм выглядит безжалостным (выделено мной. -
К.Б.). Он стимулирует огромные состояния, а также огромное неравен¬
ство» (ТЬе Есопоппз!;, 2006, 1 <1и1у).
224
Здесь же добавлю только несколько слов в качестве своего
рода финального аккорда. Многие американские специали¬
сты, и прежде всего самые мыслящие из них - Г. Киссинджер
и 3. Бжезинский, - видят экономические, политические
и психологические барьеры во внешнем мире и в самих США,
которые обрекают на недолговечность американскую импе¬
рию (или гегемонию - в зависимости от используемой терми¬
нологии). Бжезинский, например, предрекает ей несколько
более двух десятилетий, Киссинджер добавляет еще десяти¬
летие1. Но дело не в этих сроках, тем более что прогнозы обоих
мэтров не всегда сбываются, - события ныне развиваются
слишком быстро и часто труднопредсказуемы. Главное в дру¬
гом - в признании близкой конечности американской геге¬
монии (империи). И этот вывод бесспорен. Эпоха империй
канула безвозвратно, и попытка вернуть ее равносильна по¬
пытке государства, народа и отдельного человека вернуться
во вчерашний день.
Победа, которую, как считают американские политики
и историки, Соединенные Штаты одержали в «холодной вой¬
не», была пирровой. Пирровой, ибо им предстояло, а вернее
сказать, предстоит проиграть другую «войну», за то, чтобы
удержать завоеванный трофей - однополярный мир, и пре¬
вратить свою империю в глобальную. Эта главная цель, кото¬
рой они добивались в «холодной войне» и, как им думалось,
добились, оказалась исторически обреченной.
В нынешней международной ситуации много неясного
и непредсказуемого. Но бесспорно одно: демонтаж «мирового
порядка», установленного (или навязанного) США после
«холодной войны», а заодно оставшихся в наследство ее руди¬
ментов, начавшийся закат однополярного мира составляют
важнейшую особенность современных международных отно¬
шений.
1 Киссинджер - это стоит подчеркнуть - сделал свой прогноз еще
до иракских событий.
15-2294
225
III
ШАГРЕНЕВАЯ КОЖА
ИМПЕРИИ
<08*
Иракские события и всё связанное с ними, конечно, не по¬
дорвали и даже не потрясли основы гегемонии США. Они, ско¬
рее, обнажили во всей красе супердержавное самолюбование
Вашингтона и его одержимость культом силы, но одновремен¬
но наглядно продемонстрировали эфемерность его имперских
вожделений, выявили или вызвали трещины в гегемонии
США. Острее и актуальнее стал вопрос об ее устойчивости
и долговечности. Еще важнее - они подтвердили, что подчи¬
нение Вашингтону или следование за ним отнюдь не един¬
ственный реалистический и тем более не самый лучший путь
в современных международных отношениях.
Если оставить за скобками динамику развития самих
США и их возможную политику, судьбы американской геге¬
монии зависят от внешней среды, от позиции и возможностей
других членов международного сообщества, прежде всего наи¬
более влиятельных: Европейского Союза, Китая, России, Ин¬
дии, Бразилии. И эта среда отнюдь не нейтральна: гегемония
США сталкивается с препятствиями, а нередко - с прямым
сопротивлением. Именно эту сторону проблемы мы и по¬
пытаемся рассмотреть.
1. Может ли Европа сказать «нет»?
Европа, пожалуй, главный «трофей» Соединенных Штатов
во Второй мировой войне. Это важнейшая часть структуры
американской мировой гегемонии, ее опора, первостепенная
в материальном, политическом и психологическом отноше¬
ниях. Плотно зависимая от влияния Соединенных Штатов,
она фактически расширяет их границы. Окольцованная НАТО,
Европа служит как бы военно-политическим продолжением
Североамериканского континента. И любое расширение пре¬
делов влияния Европы автоматически становилось также рас¬
ширением границ прямого американского влияния. «Без тес-
229
ных трансатлантических связей главенство Америки в Евра¬
зии сразу исчезнет», - подчеркивал Бжезинский, называя
Европу «евразийским плацдармом для американского могу¬
щества»1. Не менее определенно высказывается по этому по¬
воду доклад Национального совета по разведке США: «Как
предполагает сценарий «Паке Американа», трансатлантиче¬
ское партнерство будет ключевым фактором для способности
Вашингтона оставаться центральным фактором международ¬
ной политики»2.
Вторая мировая война нанесла жестокий удар по полити¬
ческому статусу Европы, положив конец миру, в центре ко¬
торого находилась именно она. Разгромленная Гитлером,
разграбленная и разоренная в своей значительной части, за¬
тем оккупированная войсками коалиции, Европа на исходе
войны оказалась в биполярном мире, разделенной и расчле¬
ненной (Германия), лицом к лицу с советским блоком. Запад¬
ная Европа не имела выбора, и ее укрыл американский военный
зонтик. США - держава-покровитель, разумеется, диктовала
свои правила, и Западная Европа превратилась де-факто
в протекторат Соединенных Штатов, которые контролирова¬
ли внешнюю, а во многом, кстати, и внутреннюю политику
европейских стран. И это отнюдь не преувеличение: именно
так, как протекторат, Бжезинский и именует Европу периода
«холодной войны» да и после него3.
Надежным и эффективным орудием военно-политиче¬
ского контроля США над Западной и Южной, а теперь и Во¬
сточной Европой служит созданный в 1949 г. по инициативе
Вашингтона Североатлантический союз, в котором он имел
и имеет, пусть и не прежний, но всё еще доминирующий голос.
Именно НАТО превращала Соединенные Штаты в главное
действующее лицо даже во внутриевропейских делах.
Крушение Советского Союза и приход на его место сотруд¬
ничающей, если не дружественной, России, исчезновение
1 Бжезинский 3. Великая шахматная доска. С. 76, 94. Практи¬
чески такое же мнение высказывает Г. Киссинджер: «Отделенные от
Европы, - писал Г. Киссинджер, - Соединенные Штаты геополитиче¬
ски превратятся лишь в остров, удаленный от берегов Евразии, и ока¬
жутся в том же положении, в котором в XIX веке Великобритания
находилась по отношению к Европе» (КЬззт^ег Н. Боев Атепса пеес!
а 1оге1^п роНсу. То\уагс1 сИр1отасу 1ог 21в1; СеЩигу, М.У., 2001. Р. 52).
2 Маррт& Сг1оЬа1 ЕЩиге. Керог!; о$ 1;Ье Ка1;юпа11п1;е1И^епсе СоипсИ’в
2020. Рщ|ес1;. АУавЫп^оп, 2004. Ро1Шса1 1трНса1;1оп8. Р. 6.
3 Бжезинский 3. Выбор. С. 123.
230
«советской угрозы» круто изменили условия существования
Европы, положив начало ее возвращению в мировую политику
как особой и первостепенной геополитической реальности1.
Отпала нужда в военном патернализме Соединенных Штатов,
а пребывание американских войск на континенте, скорее,
подчеркивает их роль как инструмента давления на европей¬
скую политику. Ликвидация Берлинской стены и преодоле¬
ние раздела Европы радикально оздоровили европейский
климат, политический и психологический, помогли европей¬
цам снова обрести уверенность в себе именно как европейцев.
В Европе возникли объективные возможности для маневра,
для поиска альтернатив во внешней политике. А это подтолк¬
нуло пробуждение «европейских» настроений на континенте,
повело к поискам и постепенному укреплению европейской
идентичности, к осознанию своих специфических европей¬
ских интересов, которые далеко не всегда совпадают с амери¬
канскими. Всё это породило тягу (некоторые авторы назы¬
вают ее ностальгией) к самостоятельности, положило начало
процессу, который с тех пор развивается и в целом набирает
силу. Почти два последних десятилетия Европа шла по этому
пути - медленно, часто робко, часто пятясь назад, но все-таки
шла именно таким маршрутом. Извлекая уроки из характера
и итогов двух мировых войн, которые настойчиво подсказы¬
вали, что раскол континента грозит ему не только экономи¬
ческими и политическими провалами, но и новыми конфлик¬
тами, европейцы принялись за грандиозную задачу создания
Сообщества - за самый масштабный, самый смелый и самый
плодотворный политико-экономический эксперимент наше¬
го времени.
Европа сегодня - это Европейский Союз, объединяющий
27 государств с 455-миллионным населением, уже ставший
одним из важнейших центров мировой экономики и субъек¬
тов мировой политики. В экономических вопросах он спосо¬
бен на равных говорить с Соединенными Штатами. Более
того, не Соединенные Штаты, а Европа-27 самая крупная
сегодня хозяйственная сила в мире. Ее ВВП, рассчитанный по
рыночной стоимости валют составляющих ЕС стран, дости¬
гает 12,7 трлн. долларов. Соотнесенный же с затраченными
1 «Эта мощная стратегическая, идеологическая и психологическая
необходимость демонстрировать, что действительно есть сплоченный
Запад, рухнула вместе с Берлинской стеной и статуями Ленина в
Москве», - пишет Р. Кейган (Ка§ап К. О? РагасИзе апё Родуег. Р. 80).
231
рабочими часами, он свидетельствует о более высокой про¬
изводительности труда, чем в США1. За прошедшие с 1974 г.
30 лет в 15 государствах ЕС (до его расширения) произошло
«драматическое» ее повышение (во Франции производимый
за час ВВП вырос с 73 до 105% американского).
ЕС предпринимает усилия к тому, чтобы стать самой кон¬
курентоспособной экономикой в мире. «В течение прошлого
десятилетия, - констатирует, например, «Экономист», - уве¬
личение часовой производительности работающих было в ЕС
больше, чем в Соединенных Штатах. Разрыв в общем эконо¬
мическом росте отражает более быстрый рост населения США
и более продолжительное рабочее время, а не большую про¬
изводительность труда»2. Европейцев еще ожидает подъем
производительности за счет вовлечения женщин в работу, что
уже произошло в США. Наконец, Европа не знает такого, как
в США, бюджетного дефицита.
Из 140 самых больших глобальных компаний 61 - евро¬
пейская и только 50 - американских. Но Европа отстает от
Соединенных Штатов в области некоторых передовых техно¬
логий, хотя во многих случаях это отставание постепенно
сокращается. ЕС набирает научно-техническую мощь. Ин¬
формационные партнеры - ЕС и США - ныне уже и партнеры-
конкуренты. ЕС имеет больше технологически обученных
кадров, чем США или Япония.
ЕС также крупнейший торговый блок, на его долю прихо¬
дится 34% мирового оборота товаров и 51% мировой торгов¬
ли услугами. К тому же, в отличие от Соединенных Штатов,
Европа уже ряд лет имеет положительное сальдо торгового
баланса. Страны ЕС - единственный нетто-инвестор в миро¬
вую экономику. За 1991-2000 гг. отток капиталовложений
из Европы превысил приток на 1,05 трлн. долларов. «Когда
он предпочитает вести подлинную финансовую политику,
ЕС может играть решающую роль на мировой арене (в миро¬
вой торговле. - К.Б.)... Мы имеем возможности не только
противодействовать инициативам, которые не поддержива¬
ем, но также определять международную повестку дня». Эти
слова бывшего комиссара ЕС по торговле, а ныне главы ВТО
Паскаля Лами приводит «Экономист» и соглашается с ним3.
1 Ргез^оьиНг С. ТЬгее ВННопз Меду СарИаНзЪз. М.У., 2006. Р. 244.
2 ТЬе Есопопиз!, 2005, 26 ГеЪгиагу.
3 ТЬе Есопоппз!, 2005, 10 БесетЪег.
232
В наши дни1 в странах ЕС производится в 2,2 раза больше
стали и цветных металлов, чем в США. С середины 80-х годов
Европа превосходит Соединенные Штаты по объему производ¬
ства химической, а с первой половины 90-х годов - фармацев¬
тической промышленности. С конвейеров стран ЕС сходит
ныне более 14 млн. автомобилей в год - в 1,5 раза больше, чем
в Америке, а концерн «Аэробус» несколько лет поставлял на
мировой рынок больше самолетов, чем американский «Боинг».
Средняя энергоемкость валового внутреннего продукта со¬
ставляет 57% американского показателя. Семь европейских
стран опережают США по распространенности Интернета,
а 16 - по использованию мобильной связи (56% производи¬
мых в мире мобильных телефонов выпускаются под марками
европейских компаний)2.
Таким образом, в экономической сфере ЕС выступает как
полноценный конкурент США, и между ними то и дело вспы¬
хивают острые споры, которые переносятся на суд ВТО.
И скорее всего, соотношение сил в этой области будет меняться
не в пользу заокеанской державы. Европейская экономика,
которой американцы пророчили - из-за ее «отсталой» социаль¬
но-экономической модели - устойчивую стагнацию, показала
себя «замечательно здоровой»3, хотя пришедшие из США кри¬
зисные явления уже нашли на континенте свое продолжение.
У Европы более благоприятный внешнеполитический
имидж, чем у США, как в прилегающих к ней географиче¬
ских зонах, так и в более отдаленных регионах - в Азии,
Латинской Америке, Центральной и Южной Африке. С ЕС
связаны торговлей, финансами, ввозимым туда капиталом и
помощью почти 80 стран с населением 1,3 млрд. человек.
Регулярно - раз в два года - проводятся встречи на уровне
глав государств и правительств стран ЕС и 13 стран Азии,
включая Китай и Японию. На последней сессии в ноябре
2008 г. были представлены уже 43 страны, включая «нович¬
ков» ЕС, а также Индию, Пакистан и Монголию. В некоторых
структурах ЕС к сотрудничеству по линии Европа-Азия от¬
носятся как геостратегическому противовесу трансатланти¬
ческим отношениям и американскому доминированию в Азии.
1 Все эти и последующие экономические данные относятся к пери¬
оду до нынешнего финансово-экономического кризиса, хотя отражаю¬
щаяся в них тенденция, несомненно, будет действовать и впредь.
2 Иноземцев В. Выбор // Политический класс, 2005, № 2.
3 ТЬе Есопопиз!, 2006, 7 Ос1оЪег.
233
В свою очередь, и многие азиатские страны также склонны
рассматривать сотрудничество с ЕС и в этом ракурсе.
В 2005 г. экспорт стран ЕС в Азию составлял 244 млрд. евро
(и вырос с 2001 г. на 44 млрд. евро), в то время как у США -
180 млрд. евро. За этот же период импорт из Китая возрос
более чем вдвое, и в 2006 г. Пекин обогнал США как экспор¬
тер в эту зону мира. Около 25% резервов центральных банков
в Азии, исключая Японию, хранятся в евро, и они постепенно
наращивают уровень своих еврорезервов. Сейчас в связи с ра¬
стущей ненадежностью доллара этот процесс ускоряется,
в частности о присоединении к нему подумывают и страны,
которые всегда служили одной из опор доллара, например
страны Залива. Всё шире используются европейские стандар¬
ты при производстве автомашин, текстиля, игрушек и т.д.
Практика саммитов введена и по линии ЕС - Латинская
Америка. Развитию связей со странами этого континента по¬
могают давние исторические и культурные узы с ними Испа¬
нии (которая сама проводит Иберо-американские встречи),
Португалии и Франции и стремление латиноамериканцев
высвободиться из-под пресса Соединенных Штатов. Наконец,
ЕС, где немало метрополий бывших африканских колоний, -
главный экономический контрагент стран Северной и Тропи¬
ческой Африки.
Америка меньше присутствует и повседневно в Европе.
«Экономист» так описывает некоторые детали происходящих
изменений: «И всё же вещи меняются. В 1990 г. американский
флаг - звезды и полосы - был наиболее виден среди иностран¬
ных флагов. Менялы делали большую часть своей торговли
в долларах. Уличные торговцы продавали американские
джинсы. Сегодня флаги большей частью Европейского Союза -
голубые и золотые. Джинсы, похоже, больше покупаются с
помощью кредитных карточек, выпущенных европейскими
банками, в торговых центрах с названиями Европарк или Ев-
роплекс. Америка стала менее видной в бизнесе и в инвестици¬
ях. На страны ЕС приходится три четверти торговли региона»1.
ЕС всё активнее стремится - правда, этот процесс идет
с большим скрипом - выступать как единый субъект в сфере
внешней и оборонной политики, создать институт для прове¬
дения такой политики. Уже идея 0-7, с которой выступил
тогдашний французский президент Жискар д’Эстен, была
1 ТЬе Есопоппз!, 2003, 2 ГеЪгиагу.
234
задумана как средство сплочения европейских стран для ог¬
раничения американского влияния (на деле, однако, получи¬
лось наоборот). В 1997 г. Амстердамский договор формально
узаконил общую политику безопасности (ТЬе Еигореап
ЗесигИу & Бе1епзе РоНсу) вместе с назначением Высокого
представителя по внешней и оборонной политике (им стал
Хавьер Солана), призванного вести ее.
На декабрьском саммите 2003 г. была принята официаль¬
ная «Стратегия европейской безопасности» - своеобразный
антипод американской «Стратегии национальной безопасно¬
сти» 2002 г. Франция, Германия и, отметим это особо, Англия
в ноябре 2003 г. создали отдельную европейскую структуру
военного планирования. Но использование «сил быстрого
реагирования» Европы, решение о формировании которых
численностью в 60 тысяч человек было принято в 1999 г.,
будет зависеть от согласия атлантического командования.
Европейцы работают над некоторыми системами воору¬
жения. Несмотря на сильное сопротивление американских
военных и политических руководителей, они договорились
о совместном производстве военно-транспортного «Аэробу¬
са», запустили проект «Галилео» (в него, кстати, инвестиро¬
вал 240 млн. долларов Китай) по спутниковому наблюдению
с выводом на орбиту 30 спутников, что ликвидировало амери¬
канскую монополию в этой области. По соглашению, заклю¬
ченному в октябре 2004 г., Китай обязался производить ин¬
вестиции в исследование и развитие космической технологии,
наземного оборудования и систем их применения1.
В 2004 г. Еврокомиссия создала Европейское оборонитель¬
ное агентство по вооружениям (ЕДА), пока, правда, еще не¬
большое. Его цель - улучшить военные возможности Европы,
консолидировать оборонные исследования и технологии и по¬
ощрять кооперацию в производстве вооружений. И опреде¬
ленный прогресс в этом отношении наметился: в отличие от
периода «холодной войны» европейские оборонные фирмы
почти в два раза чаще кооперируются между собой, чем с фир¬
мами других стран, в частности с американскими2.
1 ТЬе Ма1юпа1 1п1егез1. 2005-2006. № 77. Р. 68.
2 Вместе с тем, как считает 3. Бжезинский, и он, очевидно, прав,
«в течение по меньшей мере десяти лет, а может быть, и больше у Евро¬
пы не будет достаточного политического единства и стимулов, чтобы
пойти на финансовые жертвы, необходимые для превращения в воен¬
ную державу глобального уровня» (Бжезинский 3. Выбор. С. 129).
235
Шрёдер в бытность канцлером ФРГ при поддержке Шира¬
ка предложил, явно имея в виду обеспечить европейцам рав¬
ный голос в альянсе, создать в НАТО некую автономную
площадку, трансатлантический форум для обсуждения и со¬
гласования стратегических вопросов и роли союзников. Тогда
их поддержали бывший премьер-министр Италии Амато,
член Палаты лордов и директор Лондонской школы экономи¬
ки Б. Дарендорф, бывший президент Франции Жискар д’Эс-
тен, которые направили открытое письмо президенту Бушу,
где предлагали подумать о новом стратегическом форуме:
«Чтобы сотрудничать эффективно, - говорилось в письме, -
западные союзники должны принимать решения совмест¬
но»1. Но эта идея была с ходу отвергнута американцами.
Разумеется, Европу связывают с США крепкие и тесные узы,
которым суждено сохраняться и впредь: историческое родство,
тесная экономическая взаимозависимость, многие нынешние
угрозы - от терроризма до распространения ядерного оружия.
Однако с течением времени, с годами, свободными «от со¬
ветской опасности», с более уверенным утверждением своей
идентичности и, главное, с растущей зрелостью Европейского
Союза и из-за «кричащей» имперской составляющей в поли¬
тике США всё заметнее становятся различия - политические,
идеологические, социальные, культурные - между Соединен¬
ными Штатами и Европой. На политическую сцену выходят
или вот-вот выйдут прагматическые лидеры, свободные от
политических инстинктов «холодной войны» и привычки
послушно следовать за Соединенными Штатами.
Глядя чуть глубже, нельзя не замечать за сложившимся
клише «евроатлантическая цивилизация» серьезных отли¬
чий Европы от Соединенных Штатов в истории, духовной
жизни, в политической и поведенческой культуре, социаль¬
но-экономической модели, жизненных мотивациях, в отно¬
шении к религии, наконец, во всем образе жизни2. Не может
не сказаться на цивилизации и гораздо большая «глубина
исторического поля»3 - всё то, что профессор Ричард Ламберт
1 ТЬе 1п1егпа1юпа1 НегаЫ ТпЬипе, 2004, 15 МоуетЪег.
2 Профессор Нью-Йоркского университета Стивен Коэн отмечает:
«Америка очень провинциальная страна. Это не Европа. Мы не евро¬
пейская страна. У нас совсем другой исторический опыт... Мы живем
вне европейской истории» (Известия, 2007, 5 апреля).
3 Выражение Абдель Малека, приведенное Иммануэлем Валлер-
стайном (Конец знакомого мира. С. 311).
236
называет «пропастью» в ценностях с американцами «оаЫез
дар»1. У Европы позади тысячелетия, а у Соединенных Штатов
менее трех веков существования, они - «дитя мировой исто¬
рии»2. И всё это время их территория оставалась (если не
считать робкого вторжения англичан в начале XIX века)
неприкосновенной. Это - относительно молодая нация, еще
полная агрессивной энергии, лишь однажды испытавшая
горечь неудачной и бессмысленной военной авантюры, и,
наверное, поэтому Бушу сравнительно легко удалось втянуть
американцев в агрессию против Ирака.
Касаясь американской социально-экономической модели,
Гельмут Шмидт, экс-канцлер ФРГ, пожалуй, самый уважа¬
емый политик в Германии, подчеркивал «категориальную
разницу» между капитализмами. Европа, по его словам, бли¬
же к капитализму с «человеческим лицом», американский же
капитализм он - в разговоре со мной - назвал «безжалост¬
ным». А выдающийся американский экономист Джон Кеннет
Гэлбрайт говорил о том, что в Америке «бессердечное обще¬
ство». В Америке отвергается лозунг равенства, говорится
лишь о «равенстве возможностей» и наряду с этим наблюда¬
ется готовность принять неравенство результатов, каким бы
большим ни было социальное расслоение. Но нетрудно по¬
нять, что сам лозунг «равенства возможностей», «закрывая
глаза на неравенство исходных» условий, таит в себе немало
лицемерия, особенно теперь, когда все большую роль в судьбе
людей играет образование, его знакомство с техническими
новациями.
В отличие от американцев, у европейцев акцент не на
равенстве возможностей, но прежде всего на смягчении нера¬
венства результатов. В Европе всё еще популярно социальное
государство с сильной системой защиты менее и малообеспе¬
ченных, тенденцией к известному сглаживанию социаль¬
ных контрастов, хотя в ряде стран континента уже сделаны
и делаются шаги, условно говоря, в «американском» направ¬
лении. Европейцам трудно понять, как в США мирятся с тем,
что огромное число американцев не имеет медицинской стра¬
ховки, живет ниже уровня бедности, что управленцы получа¬
ют в сотни раз больше, чем работающие под их началом.
1 ТЬе Гоге1&п АПЫгз, 2002, МагсЬ-Арп1.
2 Определение, напоминаю, принадлежит нынешнему президенту
Израиля Ш. Пересу.
237
Для характеристики американских и европейских тради¬
ций в этой области предоставим слово газете «Файнэшнл
тайме» - голосу английского бизнеса. Важность вопроса,
надеюсь, оправдает пространность цитаты: «Несомненная
правда в том, что европейцы, особенно континентальные евро¬
пейцы, гораздо больше, чем американцы, склонны возражать
против самого принципа безудержной власти рынка... Разни¬
ца в неравенстве между США и Европой связана столько же
или больше с перераспределением, как и с неравенством до¬
ходов. В то время как неравенство в зарплатах является сход¬
ным, в Соединенных Штатах денежное пособие уменьшает
пропорцию семей, живущих в бедности, менее чем на чет¬
верть, а повсюду в Европе социальные системы уменьшают
эту пропорцию больше, чем наполовину. Среди богатых стран
в США пропорционально больше живущих в бедности.
Европейские рабочие также гораздо лучше защищены,
если теряют работу. Для семьи с двумя детьми и одним кор¬
мильцем сокращение будет означать уменьшение дохода
на 30% - во Франции, на 36% - в Норвегии и на 59% - в США.
Сверх того работающие европейцы получают более высокий
социальный доход - государственное образование, медицин¬
скую помощь и жилье, предоставляемое государством бес¬
платно или сильно субсидируемое, - независимо от того,
является человек работающим или нет»1.
А Доминик Моиси, заместитель директора французского
Института международных отношений, издатель журнала
«Внешняя политика» (РоИНдие Е1гап§ёге)2, пишет: «Даже
если термин «третий путь» мало содержателен, в Европе под
ним понимают нечто вполне реальное: менее идеологичная
и более культурная «европейская модель». Современная
европейская модель капитализма сочетает гибкость, дина¬
мизм и гуманистическую традицию. Европейцы открыли
свою собственную зороьиег - это прежде всего определенное
качество жизни, которое характеризуется естественным раз¬
нообразием»3. Наконец, швейцарский министр иностранных
1 Этой же темы коснулся Эгон Бар, европейский политик и сорат¬
ник Вилли Брандта, на симпозиуме в Москве: «Между американской
и европейской традициями, - говорил он, - большая разница. Если
европейская традиция - это человек плюс рынок, то американская -
чистый рынок» (ТЬе Гтапс1а1 Т1тез, 2006, 6 МоуетЪег).
2 «Пандит по внешней политике», как назвал его «Экономист».
3ТЬе Гоге1&п А11а1гз, 2001, ЛЧйу-Аи&из!.
238
дел Мишлен Калми-Фрей заявила, что «европейцам свойст¬
венно внимание к человеческому, что отличает нас от США.
И это вопрос глубокого культурного различия»1. Подобные
рассуждения можно встретить и у многих американских ав¬
торов, не принадлежащих к лагерю правых2.
Несмотря на общность демократических институтов и
процедур, политическая жизнь в Европе, как правило, про¬
зрачнее и не подчинена такому тотальному, почти неприкры¬
тому засилью денежного фактора.
Конечно, в Европе есть разные политические течения,
разные позиции и настроения, в том числе близкие к амери¬
канским, и их не стоит недооценивать. Но в целом европейцы
заметно более сдержанны, когда речь идет о применении
силы. Большинство европейских государств практически
отвергли «доктрину Буша» с ее центральным положением -
так называемым «упреждением». Их расхождение с Вашинг¬
тоном по поводу роли военной силы в международных отно¬
шениях лишь углубляется ориентацией США на спасение
мира «молитвами и бомбами». Европейцы часто видят проб¬
лему там, где США усматривают угрозу. Хавьер Солана, Высо¬
кий представитель ЕС по внешней политике, эти инстинкты
охарактеризовал так: «У ЕС специфическая культура, осно¬
ванная на предупреждении внешнего насилия путем диалога
и внимательного исследования экономических и социальных
корней насилия»3.
Европейцев сейчас всё больше волнует вопрос о том, кто
будет «сторожить сторожа», иначе говоря, каким будет мир,
если Соединенные Штаты станут бесконтрольно вершить суд
1 ТЬе Мозсоду Т1тез, 2003, 31 Запиагу. Многие европейские лидеры
сейчас, в условиях «экспортированного» из США финансового кризи¬
са, особенно склонны подчеркивать преимущества европейской эконо¬
мической модели. Министр финансов ФРГ Штайнбрюк даже заявил
о «крахе англосаксонской модели бизнеса».
2 Так, Р. Картнер, издатель и редактор журнала «Америкэн про¬
спект», констатирует: «Конечно, Европа развила свои собственные со¬
циальные институты - всеобщую медицинскую помощь, щедрую пен¬
сионную систему, бесплатную или субсидируемую заботу о детях для
работающих родителей, менее коммерционализированные и более здо¬
ровые выборы... Америка практически в среднем слегка богаче Европы,
но более 80% западноевропейцев живут лучше, чем их американские
двойники, потому что наши богатства так сконцентрированы наверху»
(ТЬе 1п1егпа1юпа1 НегаМ ТпЬипе, 2005, 24 ГеЪгиагу).
3 Рге81ош1г С. Ко&ие ХаИоп. Ор. сИ., р. 241.
239
над всеми, даже с целью, как им самим это видится, творить
добро и поддерживать либеральную демократию. Европейцы
давно испытывают опасения по поводу чрезмерно жесткой,
высокомерной политики США. Даже в начале 80-х годов,
свидетельствует С. Сестанович, профессор Колумбийского
университета, в администрации Клинтона посол по особым
поручениям, когда «холодная война» усиливалась, многие ев¬
ропейцы хотели от США не только защиты, но и политики,
которая была бы менее чревата втягиванием их в ядерную
войну. За 20 лет до вторжения Соединенных Штатов в Ирак
советник Гельмута Шмидта по национальной безопасности
сетовал в беседе со мной, что «американские неоконсер¬
ваторы» подвергают риску мир своими поисками путей к по¬
беде над «злом».
В Европе, хотя и не без оглядки на США, постепенно
формируется собственный и привлекательный для многих за
ее рубежами взгляд на то, каким может и должен быть мир.
Причем исходный тезис состоит в том, что на мировую поли¬
тику можно влиять, оставаясь гражданским, а не милитари¬
зированным обществом, так как в современном мире, свободном
от прежних идеологических конфликтов и широкомасштаб¬
ного военного соперничества, существенно больше предпосылок
для поиска консенсуса, для переговоров, для компромиссного
улаживания споров. Именно поэтому страны ЕС до середины
90-х годов (события в Югославии) избегали участия в воен¬
ных конфликтах, и поныне они идут на это неохотно1, делая
ставку на так называемую мягкую силу (зо/г роьиег), на эко¬
номическое и культурное воздействие.
На эти же особенности европейского подхода - может быть,
несколько идеализируя его, - указывает К. Престовиц: «Эта
Европа многообразна, терпима... Она делает акцент на сотруд¬
ничество через диалог, переговоры и консенсус. Она, скорее,
за мир, чем за войну, за сотрудничество, чем за конфликт»2.
1 США лишь с большим трудом удалось добиться направления сил
НАТО в Афганистан, причем европейские страны, исключая, конечно,
Англию Блэра, ограничились посылкой небольших контингентов, ого¬
ворив, к тому же, в ряде случаев, что не будут принимать участия
в военных действиях. Их недостаточное «рвение» - предмет постоян¬
ной критики со стороны американцев.
2 Рге81ои)Иг С. ТЬе ВИИопз педу сарКаИзЪз, р. 246. Марк Леонард,
директор внешнеполитического отдела Центра европейских реформ,
даже утверждает, что «европейский метод ведения дел станет миро¬
вым» (Ьеопагк М. АУЬу Еигоре ДУШ Кип 21з1 СепЪигу, 2006, р. 53).
240
Европа расходится с американцами и в отношении других
принципиальных основ международных отношений. Как спра¬
ведливо отмечает Ф. Фукуяма, существует фундаментальная
разница между США и европейскими государствами относи¬
тельно источников демократической легитимности на между¬
народном уровне, или, иначе говоря, кому решать, чей сувере¬
нитет нарушать и на каких основаниях. США видят высший
источник легитимности в легитимности их собственных ин¬
ститутов (что и открывает им простор для единовластных дей¬
ствий). Европейцы же считают, что легитимность исходит
прежде всего от международных законов и норм, от мирового
сообщества, от его коллективно выраженной воли. Отсюда
разное отношение к международным организациям, в первую
очередь к ООН1.
Наконец, принципиальное отличие позиции ЕС от амери¬
канской состоит в том, что он, как правило, не затевая с США
публичной полемики, тем не менее, отрицательно относится
к гегемонистской политике Вашингтона. И в Европе есть
влиятельные круги, которые не без облегчения воспринима¬
ют постепенную утрату Соединенными Штатами статуса не¬
оспоримой глобальной супердержавы.
Различия во взглядах на международные организации и
международную регламентацию проявляются и в подходе к гло¬
бализации. Вашингтон руководствуется принципом ай Нос -
по конкретной ситуации, - опираясь на превосходящую мощь
Соединенных Штатов и частных американских фирм, что дает
им возможность добиваться для себя выгодных двусторонних
сделок напрямую с другими странами. Американские политики
склонны поэтому скептически относиться к глобальным прави¬
лам и нормам. Европейские же отдают предпочтение другому
курсу, стараясь управлять глобализацией с помощью создания
новых, всесторонних правил для мировой экономики и торгов¬
ли путем усиления полномочий международных организаций,
таких как ЕС, Организация экономического сотрудничества
и развития (ОЭСР) и Всемирная торговая организация (ВТО).
Европейская доктрина «управляемой» глобализации нацеле¬
на на создание системы многосторонних норм, которая, в част¬
ности, способна сдерживать и американский «эгоизм».
Европу (у которой есть общие культурные ценности)
и Америку разделяют также культурные различия, и они,
1 Рикиуата Рг. Атепса а! 1Ье Сгоззгоайз. Р. 159.
16 - 2294
241
кстати сказать, растут. Думается, Эмманюэль Тодд недалек
от истины, когда заявляет: «Море культурных различий меж¬
ду европейцами и американцами почти безбрежно»1.
Европейская культура, за которой долгая история, синте¬
зированный опыт многих народов, гораздо более «общечело¬
вечна», неизмеримо глубже, изысканнее, гуманистичнее и
разнообразнее. А Соединенные Штаты, прежде всего, сильны
масс-культурой, которая пользуется широкой популярностью
и в молодежной Европе. Бжезинский, которому тут и «карты
в руки», говорит о «всей достаточно очевидной узости интел¬
лектуально-культурных интересов американского общества»2.
«Тайм» в статье группы корреспондентов журнала, побы¬
вавших в Европе с целью выяснить отношение там к амери¬
канцам, так описывает их впечатления: «Европейцы смотрят
на Америку как на тревожно лишенное корней, исключитель¬
но коммерческое место, лишенное культурного наследства,
традиций, которая в силу этого угрожает их будущему»3.
Об этом же с тревогой писал и Г. Киссинджер: «Еще более бес¬
покоит утрата человеческого контакта между двумя сторо¬
нами Атлантики, несмотря на беспрецедентные масштабы
передвижения людей»4.
Впрочем, критический взгляд большинства европейцев на
американский стиль жизни более чем перекрывается прене¬
брежительно-критическим отношением как части истеблиш¬
мента США, так и рядовых американцев к своим континен¬
тальным союзникам.
Тот же «Тайм» так описывает отношение к Европе «высоко¬
поставленных лиц» в корпорациях и среди политических
деятелей: «Европа уже не значит так много, как было, и она
уже не будет опорным пунктом мировых войн когда-либо
в скором времени. Некоторые американцы списывают Евро¬
пу полностью. Одно это слово побуждает их иронически ки¬
вать, когда речь идет о Европе»5.
1 Тодд Э. После империи. С. 201.
2 Бжезинский 3. Выбор. С. 17.
3 ТЬе Типе, 2006, 6 Ос1оЬег.
4 Киссинджер Г. Нужна ли Америке внешняя политика. С. 21.
5 ТЬе Т1те, 2006, 9 Ос1оЬег. «Интернэшнл геральд трибюн» писала
о «блекнущем» взгляде американцев на Европу как на «пустяк, ибо
континент не склонен тратиться на оборону, а склонен к бла-бла отно¬
сительно верховенства международного права» (ТЬе 1п1егпаиопа1
НегаЫ ТпЬипе, 2006, 25 <1ипе).
242
Следует отметить еще два обстоятельства. Американцы за
десятилетия накрепко привыкли, что европейцы следуют за
ними, и несогласие вызывает возмущение, иной раз пере¬
растающее в кампанию глумления. В то же время долгая
подчиненная роль Европы, ее положение как поля «холодной
войны» родили недооценку ее подлинного значения даже на
уровне политического истеблишмента, у немалой части аме¬
риканских политиков.
Конечно, не хотелось бы, чтобы из всего сказанного сло¬
жилась некая пасторальная картинка современной Европы.
Она многообразна, и влиятельные ее круги отнюдь не чужды
ни экономической экспансии, нацеленной на завоевание эко¬
номических и иных привилегий, ни паразитизма на отстало¬
сти и зависимости вчерашних колоний, ни попыток «мягкого
вмешательства» во внутренние дела других стран во имя той
же «демократизации» и т.д. Она, например, неплохо взаимо¬
действует с США в своей активности на постсоветском прост¬
ранстве.
И всё же, в качестве предварительного итога, можно ска¬
зать, что характерные ценности Европы и США - не затраги¬
вая основные принципы государственного и общественного
устройства - отнюдь не одинаковы, если не расходятся. Европа
воплощает в себе более человечную, более гуманистическую,
более интеллектуальную, дифференцированную, углубленную
и утонченную часть Запада. На практике это, прежде всего,
позитивная сила в решении глобальных проблем. Понятно
и то, что отнюдь не все из перечисленных выше и взятых
в сравнении разноликих моментов из общественной и буднич¬
ной жизни европейцев и американцев могут быть отнесены
к цивилизационным признакам. Некоторые из них носят
пусть и долговременный, но лишь политический характер.
Тем не менее, в сумме они, думается, имеют явно цивилиза¬
ционное значение, указывают на существование европейской
ментальности, европейских норм жизни и стиля поведения.
К тому же, в результате (конвергенции) многих факторов фор¬
мируется европейское чувство идентичности, даже если оно,
по крайней мере пока, не может быть точно определено или
смотрится по-разному в разных частях континента1.
Во всяком случае, американский образ жизни, стиль
поведения американцев определенно отвергаются несомнен¬
1 ТЬе Есопопиз!. ТЬе УУогМ т 2008.
16*
243
ным большинством европейцев, а это уже, думается, цивили¬
зационный момент. Юрген Хабермас и Жак Даррида в вы¬
ступлениях европейцев против войны в Ираке, наверное,
несколько поспешая, «видят появление европейского граж¬
данского общества, которое избирает определение себя через
отрицательное отношение к Соединенным Штатам». Бжезин¬
ский тоже не может не признать, что «распространение аме¬
риканских «обычаев» в большинстве стран рассматривается
преимущественно как негативное явление (даже 50% жите¬
лей Великобритании относятся к этому критически)»1.
Соединенные Штаты и Европа по-разному смотрят на мно¬
гие, порой ключевые международные вопросы. Приоритеты
их политики далеко не всегда совпадают. Вашингтон стремит¬
ся поставить в центр международных отношений проблему
терроризма. В Европе не считают такой подход правильным.
Если для Вашингтона - это воплощение «зла», причем его по¬
литические истоки администрацией Буша либо игнорирова¬
лись, либо отодвигались в тень, то в Европе видели и видят
природу этого явления иначе, усматривая в нем прежде всего
порождение политических, социальных и иных факторов.
Крис Паттен так говорил об этом: «Я твердо верю, что есть
взаимосвязь между глобальным неравенством и банкрот¬
ством государств, нестабильностью и терроризмом»2.
Отсюда в первом случае - американский кулачный «кре¬
стовый поход» против терроризма или имперские авантюры,
вроде иракской. Отсюда же в другом, европейском случае -
подход иной (разделяемый подавляющим большинством
стран Европы): если терроризм - не просто зло, но и порож¬
дение политики, тогда одних мер безопасности недостаточно.
Нужны действия, нацеленные на политические, социальные
и национальные корни этого явления. А война «с террориз¬
мом» не может быть в центре успешного политического курсд
Запада и европейской стратегии безопасности.
Серьезно разнятся подходы (да и интересы) США и Евро¬
пы на Ближнем Востоке. Как и для Соединенных Штатов, для
Европы - это район жизненно важных интересов с добавлени¬
ем фактора географической близости. Уже одно это делает для
нее «неудобным» доминирование США, тем более столь бес¬
церемонное. К тому же, в отличие от Вашингтона, который
1 Бжезинский 3. Выбор. С. 288.
2 ТЬе УУазЬт&1оп Роз!, 2002, 4 МагсЬ.
244
щедро применяет методы угроз и остракизм, европейцы пред¬
почитают контакты и переговоры с Сирией и Ираном, привле¬
чение их и других соседних государств к усилиям по урегу¬
лированию.
Если США рассматривают палестинскую проблему глав¬
ным образом под углом зрения терроризма и интересов Изра¬
иля, которому обеспечивают и «меч», и дипломатический щит,
то «староевропейцы»1, решительно выступая против терро¬
ризма, указывают на факторы, его питающие и даже порож¬
дающие, - израильскую оккупацию и некоторые стороны
политики Израиля. Хотя и в европейских странах есть изра¬
ильское лобби, эти страны не склонны, как США, поддержи¬
вать любую позицию Израиля. Это было продемонстрировано
и в ходе военных действий в Ливане между «Хезболлой»
и Израилем, когда европейские государства поддержали ре¬
золюцию о прекращении огня, а США ее заблокировали. И не
случайно именно европейские контингенты были призваны
выступать в качестве миротворческих сил2 после окончания
военных действий. Иную позицию, чем США, большинство
членов ЕС заняли и в связи с военными действиями в Газе,
хотя под давлением США они воздержались от обсуждения
учиненной Израилем бойни. Важным знаменательным прояв¬
лением возросшей дипломатической активности и уверенно¬
сти в себе послужило то, что ЕС инициативно и самостоятельно
выступил - и выступил эффективно - в роли посредника
в связи с событиями вокруг Южной Осетии, причем впервые
в решении столь серьезного международного вопроса. США
как бы отсутствовали (даже если находились за кулисами).
В условиях нынешнего финансово-экономического кризиса
члены ЕС стремятся выработать общий подход к создавшим¬
ся проблемам и общие методы их решения.
Взвешенная политика Европы в палестинском вопросе
важна для нее и в плане отношений с мусульманским миром,
с которым она, в отличие от Америки, не только соседствует;
он присутствует у нее дома, в ее собственных границах.
Соединенные Штаты и Европа занимают, в принципе, об¬
щую позицию, направленную на недопущение распростране¬
1 Имеется в виду основное ядро Европейского Союза, его основате¬
ли, в отличие от «новообращенных», главным образом Польши и стран
Балтии.
2 Они составили их основной костяк - 7 тысяч солдат. Есть и ки¬
тайский контингент.
245
ния ядерного оружия. Но США нанесли целый ряд чувстви¬
тельных ударов по режиму нераспространения, а своей поли¬
тикой угроз и военных демонстраций серьезно осложнили
разрешение иранской и северокорейской проблем. Европа
в отличие от США решительно выступает против антииран-
ской военной акции. А. Меркель, канцлер Германии, предсе¬
дательствовавшая в ЕС в первой половине 2007 г., находясь
в Абу-Даби, заявила в начале февраля 2007 г. - на следующий
день после очередных воинственных выпадов Буша против
Ирана и на фоне усиления американского военного давления
на него, - что ЕС никогда не поддержит такую акцию.
На протяжении уже многих лет Европа (как и Канада)
шагает не в ногу с США в своей позиции по отношению к Кубе.
Негативно оценивая существующий на острове режим, ЕС
в то же время не поддерживает проводимую США политику
изоляции и угроз, имеет с Гаваной экономические и полити¬
ческие связи. В июне 2008 г. Союзом были отменены эконо¬
мические санкции против Острова свободы. На Кубе даже
побывал Папа Римский. Сказанное верно и в отношении Ве¬
несуэлы.
Китай - еще одна весьма серьезная международная про¬
блема, по которой ЕС занимает иную, чем Вашингтон, позицию.
И в этом случае принципиальные оценки однотипны в том,
что относится к авторитарному (или, как заявляют неокон¬
серваторы в США, «диктаторскому») характеру власти в этой
стране, положению с правами человека и т.д. Но если США,
имея активные экономические связи с Китаем, одновременно
уже объявляют его в своих официальных документах «военной
угрозой», то Европа вовсю развивает сотрудничество с Китаем,
в первую очередь, конечно, экономическое, ведет в отношении
него политику протянутой руки, стараясь интегрировать
в общемировые связи1. Она даже готова - препятствует лишь
1 В последнее время в Евросоюзе росло недовольство в связи с дис¬
балансом в торговле с Китаем: в 2007 г. дефицит ЕС превысил 170 млрд.
долларов при товарообороте в 440 млрд. Но это не помешало, напри¬
мер, британскому премьеру Гордону Брауну, побывав в Пекине с офи¬
циальным визитом в январе 2008 г., заключить ряд крупных эконо¬
мических сделок, договориться об увеличении товарооборота к 2010 г.
до 60 млрд. долларов против 40 млрд. в 2007 г. Обращаясь к хозяевам,
он предложил открыть в Лондоне офис Китайской инвестиционной
корпорации (С1С) и призвал ее руководство смелее вкладывать капи¬
тал в английскую экономику. «Я хочу, - заявил он, - чтобы Британия
стала основным местом для размещения китайского капитала в Европе
246
американское давление - отменить эмбарго на продажу военной
техники, введенное после событий на площади Тяньанмэнь.
Одним словом, Европа через 750 лет после Марко Поло не
только вновь открыла для себя Китай. Она реалистически
рассматривает его как своего потенциального «стратегиче¬
ского партнера». А многие европейцы видят в развитии от¬
ношений с Поднебесной и один из путей к автономии Европы,
к установлению равноправного партнерского сотрудничества
с ее заокеанским союзником.
Сказанное, думается, подводит к выводу: у Европы есть
сложности в отношениях с теми или иными странами, но
у нее нет с ними конфликтов.
Европа - самый большой донор международной помощи
(уступая в относительном пересчете только Японии), зато Со¬
единенные Штаты находятся по этой «статье» на 21-м месте
среди 22 членов Организации экономического сотрудниче¬
ства и развития.
Внешнеполитические инициативы ЕС далеко не всегда
встречают поддержку США. Так было с Киотским протоко¬
лом об охране окружающей среды, введенным в действие
вопреки несогласию США. Так же было с соглашением об
учреждении Международного уголовного суда. По-разному
многие члены ЕС и США строят свою политику и в отношении
России, и, пожалуй, дистанция тут растет. Вашингтон фак¬
тически ведет линию на размежевание Европы с Россией,
на создание своеобразного барьера, отделяющего Брюссель
от Москвы, - линию, лишенную прежней антикоммунисти¬
ческой, но снабженную новой, идеологической, уже чисто
антироссийской приправой: обвинениями России в импер¬
ских притязаниях и нарушениях прав человека. По сути дела,
это своеобразная, мягкая, так сказать, утепленная вариация
«холодной войны». Линия эта, занявшая в последнее время
чуть ли не центральное место во внешней политике США,
направлена, по существу, не только против России, но и про¬
тив Европы, поскольку сотрудничество с Россией - и Вашинг¬
тон это прекрасно понимает - необходимая предпосылка
самостоятельности Европы, а стало быть, ослабления там по¬
зиций США.
и мире». Такую же операцию проделал Саркози. А на встрече в Женеве
в январе 2009 г. между премьер-министром Китая Вэнь Цзябао и ли¬
дерами Евросоюза стороны договорились о дальнейшем развитии со¬
трудничества.
247
Ссылаясь на то, что некоторые европейские государства
«демонстративно» дистанцируются от курса Вашингтона,
Г. Киссинджер определяет проблему американо-европейских
расхождений как «последовательное усиление европейской
оппозиции американской политике». Он считает, что «сегод¬
ня под вопрос поставлена сама политика безопасности и даже
общих целей»1. Но в отличие от неоконсерваторов и большин¬
ства в пробушевском истеблишменте он винит в этом и США,
присущую им «тенденцию отождествлять сотрудничество
с послушностью американским требованиям», попытки «под¬
чинять отношения с союзниками установкам из внутреннего
законодательства США и т.д.».
Р. Перл - признанный гуру правых в США, человек, име¬
ющий вес в американской политике, еще несколько лет назад
сделал заявление, которое и сегодня звучит злободневно.
Он сказал: «Взаимоотношения между Америкой и Европой
времен «холодной войны» не могут быть возрождены. Это
ошибка пытаться вернуть их - в нашу юность в этом смысле.
Мы уподобляемся дамам, которые проводят время в космети¬
ческих салонах, сражаясь со старостью».
Мощный стимул - внешнеполитический потенциал Евро¬
пы, а вместе с этим тенденция к ослаблению влияния амери¬
канского «гиганта» получили от появления на европейской
карте единой Германии, ее возвращения на международную
арену. Не могло не сказаться - и сказаться ощутимо - осво¬
бождение Германии, немцев от комплекса вины за недавнее
прошлое2. Заявление Г. Шрёдера, подчеркнувшего почти сра¬
зу после прихода на пост канцлера, что Германия стала «нор¬
мальным государством», по сути дела стало официальным при¬
знанием этого.
Европа и США объединены в НАТО, однако и здесь далеко
не всё гармонично. Разногласия касаются и американского
засилья в кадровой структуре блока, и односторонних дей¬
ствий США, и линии европейцев на создание автономного
«европейского ядра».
1 Киссинджер Г. Нужна ли Америке внешняя политика. С. 19, 20, 44.
2 «Германия стала брать на себя более сильную роль с тех пор, как
объединение принесло не только объединение, но и полный суве¬
ренитет» (ТЬе Есопопиз!, 2006, 18 <1ипе). Комментируя первые шаги
А. Меркель как председателя ЕС, тот же журнал писал: «Германия вер¬
нулась как влиятельная сила в мировых делах» (ТЬе Есопопиз!, 2007,
19 Лпиагу).
248
Возник также потенциально более серьезный разлад -
относительно задач и перспектив альянса. Путем глобализа¬
ции НАТО Вашингтон рассчитывает в большей мере перело¬
жить на союзников бремя своих имперских планов военной
оккупации Афганистана - первого и наглядного опыта «гло¬
бализации» альянса. Но глобализационные «намерения»
США разделяют далеко не все европейские страны. По их
мнению, НАТО заходит или даже уже зашла слишком далеко
за границы своей «ответственности». Европе сегодня никто не
угрожает, и альянс в глазах всё большей части общественно¬
сти и политических деятелей континента выступает, скорее,
не как инструмент его защиты, а как структура, из-за кото¬
рой Европа «вползает» в чуждый ей конфликт. К. Райс, вы¬
ступая в Фонде «Наследие» в июне 2008 г., говорила об этой
разнице в подходах, укоряла европейцев в чрезмерной привя¬
занности к «мирным дивидендам» и в этой связи отвергла
мысль о союзе «с двумя скоростями», то есть с разной степе¬
нью участия в его операциях. Однако афганский опыт лишь
усилил европейских «оппозиционеров» и умножил их ряды.
Заговорили даже о том, что «неудачи там могут подорвать
альянс»1. «Американцам, - разъясняет это расхождение
3. Бжезинский, - свойственно смотреть на весь мир, как на
поле деятельности Атлантического сообщества, европейцы
же хотят действовать в пределах Европы и на подступах к ней».
При этом США готовы предоставить европейцам «шансы
выполнять постепенно возрастающую, но по-прежнему вспо¬
могательную роль в сфере глобальной безопасности»2.
Общую картину характеризуют данные опроса, опубли¬
кованные в июле 2006 г. американским Фондом Маршалла:
на тот момент большинство европейцев выступали за незави¬
симую от США политику, за европейский подход к вопросам
безопасности и дипломатии3.
Мнение многих европейских политиков выразил Ю. Вил-
липен, бывший министр иностранных дел, а затем и премьер-
министр Франции, заявивший, что речь идет о двух разных
взглядах на мир, «между которыми надо сделать выбор: одно¬
1 ТЬе Есопопйз!, 2006, 25 КоуешЬег.
2 Бжезинский 3. Выбор. С. 141-142, 144.
3 ТЬе 1п1егпа1юпа1 НегаЫ ТпЬипе, 2006, 7 <1и1у. Этот опрос - часть
нового исследования «Трансатлантические тенденции. 2006», но он
ежегодно проводится в ЕС и США и считается наиболее точным баро¬
метром общественных настроений по обе стороны Атлантики.
249
полярный мир, в котором Вашингтон действует как ничем не
ограниченный гегемон, и многополярный, в котором амери¬
канская мощь сдерживается и уравновешивается другими
силами, особенно объединенной Европы»1.
Диссидентские настроения Европы вышли на поверхность
из-за «доктрины» и политики Буша, его иракской авантюры,
которые послужили этому и причиной, и поводом2. И сама
она, и обстоятельства, ее сопровождавшие, не могли не выз¬
вать резкой реакции. Без европейских союзников, исключая
Англию, было принято решение о вторжении. Еще раньше
американцы, фактически унизив европейцев, отмахнулись от
принятого НАТО решения ввести в действие в связи с терро¬
ристической атакой 11 сентября статью 5 Устава Организа¬
ции об оказании всеми членами союза помощи государству,
подвергшемуся нападению3.
Франция и Германия накопили уже достаточно уверенно¬
сти в своих силах, отпили от чаши самостоятельности и не
побоялись перечить США. Карл Фогт, координатор германо¬
американского сотрудничества в правительстве Меркель,
характеризуя особенности этого сотрудничества и отмечая,
что «холодная война» закончилась, а Германия всё меньше
и меньше зависит от Америки, подчеркивает: «В отличие от
Герхарда Шрёдера канцлер В. Брандт не мог сказать «нет»
войне во Вьетнаме»4. Джеффри Гетман, директор института
Аспена в Берлине, коротко резюмирует произошедший сдвиг:
«Немцы возвращаются с каникул, которые длились 60 лет»5.
Настроения в Германии характеризует и такой на первый
взгляд невероятный факт: согласно проведенному еженедель¬
ником «Цайт» опросу, один из каждых пяти немцев считает
возможным, что Буш сам приказал провести акцию 11 сен¬
тября для завоевания мира. Некоторые западные эксперты
1 А1Ъп§Ы М. Цш1е<1 81а1ез & Еигоре // ТЬе Гогецгп А^а1гз, 2003,
8ер1етЪег-БесетЪег.
2 Рональд Асмус, помощник заместителя госсекретаря в 1997-
2000 гг., а ныне исполнительный директор Трансатлантического цент¬
ра, заявляет, возможно несколько преувеличивая: «Резервуар транс¬
атлантической доброй воли, накопленный в 90-е годы, испарился в песках
Ирака» (ТЬе Гоге1&п А^Шгз, 2008, ^пиагу-ГеЪгиагу).
3 Но об этом же писала М. Олбрайт: «Где-то между Багдадом и
Кабулом США и Европа потеряли друг друга» (ТЬе Гоге1&п А^а1гз,
2003, 8ер1ешЬег-Ос1оЬег).
4 ТЬе Есопопиз!, 2006, 8 <1и1у.
5 ТЬе Гоге1&п РоИсу, 2006, КоуешЬег-БесешЬег.
250
даже высказывают мнение, что Германия становится на фран¬
цузский манер неудобным членом НАТО1.
Наконец, новую ситуацию - и не только применительно
к Германии - четко обрисовал К. Фогт, посол ФРГ по специаль¬
ным поручениям: «То, что мы переживаем сейчас, - это родо¬
вые муки «нового» атлантизма. В эту новую эпоху союзников
надо убеждать, и они не могут говорить всегда “да”»2.
Несогласие, более того, оппозиция многих европейских
государств Соединенным Штатам в столь важном вопросе -
ведь Ирак был объявлен центральным фронтом войны против
международного терроризма, - разумеется, далеко не было
рядовым делом. Как бы ни развивались события далее, то был
исторический рубеж - демонстрация открытого неповинове¬
ния. Газета «Монд дипломатии» четко выражает именно та¬
кое понимание: «Франко-немецкая инициатива (имеется
в виду позиция по Ираку. - К.Б.) представляла собой истори¬
ческий демарш, который наконец выводит Европу из более
чем 60 лет страха и позволяет вновь обрести политическую
волю»3. А бывший министр финансов Франции Страус Канн
(ныне министр в правительстве Саркози) даже расценил (ви¬
димо, чуть пафосно) антиамериканские демонстрации в Евро¬
пе как «рождение европейской нации».
Вспышки антиамериканизма Европа знала и раньше, на¬
пример в связи с размещением ракет средней дальности или
войной во Вьетнаме. На этот раз речь идет о чем-то куда более
существенном. Вот несколько высказываний разных авторов -
француза, немца, американцев, которые убедительно это под¬
тверждают. Доминик Мойеси (кстати, деятель, весьма лояльно
настроенный в отношении США): «В отличие от антиамери¬
канизма прошлого, нынешний вид [его] - не столько реакция
на то, что Америка делает, сколько на то, что она собой пред¬
ставляет»4. Известный немецкий публицист Петер Шолль-
Артур: «Еще недавно магнат из Германии, бывший председа¬
тель правления компании «Бертельсман»Томас Миттельхер,
мог позволить себе заявить: я американец с немецким паспор¬
том. Сегодня подобное утверждение было бы встречено с не¬
доброй улыбкой»5. Группа корреспондентов журнала «Тайм»:
1 ТЬе Есопоппз!;, 2004, 24 Лпиагу.
2 ТЬе 1п1егпаиопа1 НегаЫ ТпЬипе, 2005, 27 <1ипе.
3 Ье Мопс1е <Ир1ота1;1чие, 2004, ГеЬгиагу-МагсЬ.
4 ТЬе Гоге1&п АНаггз, 2001, <1и1у-Аибиз1, р. 152.
5 1Ыс1.
251
«Роберт фон Римша, германский автор нескольких книг по
трансатлантическим отношениям, доказывает, что в его стра¬
не «многие жители из всех поколений уже более не говорят
просто «мы не нуждаемся в Соединенных Штатах»; они гово¬
рят «мы не хотим более Соединенных Штатов».
Надо сказать, что Соединенные Штаты предвидели воз¬
можность диссидентства объединенной Европы и подходили
к проблеме объединения Европы под углом зрения сохране¬
ния ее в качестве младшего партнера. Вот почему, на словах
выступая за объединение, США стремились к тому, чтобы оно
имело ограниченный характер, не выходило далеко за торго¬
во-экономические пределы1. Но еще в 2003 г. Хавьер Солана
предостерегал США «против попыток раскалывания ЕС, по¬
скольку это даст противоположный эффект».
Ведь политическая и тем более военно-политическая
интеграция ЕС представляет собой реальное и серьезное по¬
сягательство на влияние США в Европе, на военный контроль
над ней. «США хотят послушной Европы»2, - подчеркивает
У. Пфафф.
США постоянно и решительно противятся любым незави¬
симым проектам европейцев, связанным с проблемами без¬
опасности континента и обороны. Они упорно настаивают на
неотделимости формирующихся структур безопасности ЕС от
Атлантического альянса. Когда, скажем, европейцы задумы¬
вались о запуске собственных разведывательных спутников,
о создании своих усовершенствованных командных систем,
автономных воздушных сил или сухопутных контингентов,
они сразу же наталкивались на яростное сопротивление Ва¬
шингтона.
Как орудие против панъевропейских поползновений Со¬
единенные Штаты использовали и используют Великобрита¬
нию, которую Бжезинский называет «в сущности придатком
США»3. И не случайно де Голль в свое время ветировал ее
вступление в Европейское сообщество. Англия находится
в сложном положении. С одной стороны - это европейская
страна с европейскими интересами, хотя она и не свободна
1 «В ходе этого процесса объединения Европы, - признает Г. Кис¬
синджер, - США играли важную роль - в начале в качестве его стра¬
стного сторонника, а позже - противника» (Киссинджер Г. Нужна ли
Америке внешняя политика. С. 36).
2 ТЬе 1п1егпаиопа1 НегаЫ ТпЬипе, 2005, 14 <1ипе.
3 Бжезинский 3. Великая шахматная доска. С. 81.
252
от антиконтинентальных рефлексов. С другой - у нее тради¬
ционно особые отношения с США, которые играют опреде¬
ляющую роль в британской внешней политике. Иногда
Великобританию даже называют «заместителем шерифа».
Как выразился Иеремия Ривкин в книге «Европейская мечта
2004 года», она никак не может решить, является ли она
«европейской страной, связанной особыми отношениями
с Соединенными Штатами, или государством англосферы
с особыми отношениями с Европой»1. Но, пожалуй, никогда
еще, как в премьерство Блэра, Англия не была столь послуш¬
но идущей за американским поводырем.
Особые отношения Лондона с Вашингтоном (Бжезинский
называет их «отмирающими») скреплены военным и военно¬
техническим сотрудничеством. Великобритания - фактиче¬
ски единственная страна, с которой США, хотя и скупо,
но делятся своими секретами и военно-техническими разра¬
ботками. Английские субмарины уже много лет оснащены
американскими ракетами «Трайдент», а последний пример
широкомасштабного сотрудничества - совместная программа
создания Л8Е, ударного истребителя типа «Стеле» - «самая
большая военная программа в истории»2, и Англия в ней
стала ведущим партнером США.
Руководствуясь главным образом экономическими интере¬
сами, Лондон вступил в ЕС, с тем чтобы внутри организации
ориентировать ее на ограничение торгово-экономическими
амбициями.
И Англия настойчиво, особенно при Блэре, вела линию
против политической и оборонительной консолидации Евро¬
пы как потенциально опасной автономии от Соединенных
Штатов. Она, например, выступила против создания пред¬
ложенной Францией «Программы совместных оборонных
разработок стран ЕС», руководимой Европейским агентством
обороны.
Собственно говоря, Лондон добивался и добивается того
же, что и Вашингтон, - Великобритании и США выгодна
политически рыхлая и аморфная Европа. Поэтому они так
активно поддерживали, даже подталкивали процесс расши¬
рения Евросоюза. Чем больше новых членов вступит в Евро¬
пейский Союз, чем больше расширение ЕС будет обгонять
1 ТЬе Ка1юпа1 1п1егез1, АДТтЪег, 2004-2005.
2 ТЬе Есопош181, 2006, 14 БесетЬег.
253
европейскую консолидацию, тем больше это послужит аме¬
риканским интересам. Исходя из своих геостратегических
целей, Соединенные Штаты настойчиво пробивают место
в Европейском Союзе для своего близкого военно-политиче¬
ского союзника на Ближнем Востоке - Турции, отводя ей роль
моста к мусульманскому миру, они подталкивают своих парт¬
неров к приему в НАТО Украины, Грузии, а некоторые
американские комментаторы поговаривают, что они подумы¬
вают и о том, чтобы втянуть в альянс и Израиль.
Опыт последних лет уже подтвердил: расширение Евросо¬
юза создало новые трудности и породило более острые разно¬
гласия при принятии назревших решений. С ним в немалой
степени связано и торможение интеграционных процессов,
и появление в ЕС новых «троянских коней» США - группы
стран Центральной и Восточной Европы, которые всё еще
отягощены рефлексами «холодной войны». С помощью этой
группы стран Вашингтон хотел бы нарастить свои возможно¬
сти влиять и на систему внутренних отношений в ЕС, и на
конкретные позиции Союза по тем или иным вопросам, и на
его динамику.
И вот «окончательный диагноз» экс-канцлера ФРГ Гель¬
мута Шмидта, на мнения которого я часто ссылаюсь потому,
что не раз убеждался в их проницательности и взвешенности:
«В обозримом будущем США придется решить, соответствует
ли их долгосрочным стратегическим интересам Европа,
политически зависимая от Америки. Если решение будет
положительным и Вашингтон приступит к его реализации,
серьезный раскол Старого Света станет вполне вероятным.
При этом США придется прилагать значительно больше уси¬
лий на европейском направлении, поскольку не стоит рассчи¬
тывать на то, что многие из государств Европы (исключение
составят Англия и, возможно, Польша) безропотно покорят¬
ся очередному доминированию извне»1.
В качестве своего рода страховки в связи с проявившимися
и возможными в будущем расхождениями со «староевропей-
цами» США стремятся в определенной мере «структуриро¬
вать» НАТО вокруг государств - новых членов альянса. В уже
упоминавшейся речи в Фонде «Наследие» К. Райс заявила,
что «они фундаментально изменили природу альянса» и «вдох¬
1 8скт1(11 Н. Б1е МасМе <1ег 2икипЛ (Державы будущего). Цит. по:
Россия в глобальной политике, 2004, Ноябрь-декабрь.
254
нули новую жизнь в исходные цели НАТО - объединить уси¬
лия демократических государств в защите не одних только
наших территорий, но и наших ценностей». Сермяжная
же правда состоит в том, что члены НАТО из Центральной
и Восточной Европы представляют собой почти гарантирован¬
ный ресурс поддержки политики Вашингтона в альянсе и в
целом в Европе.
Многим памятна знаменитая пресс-конференция Дона
Рамсфелда, на которой он разделил Европу на «старую» и
«новую». Отвечая на замечание репортера о том, что на конти¬
ненте не одобряют подход США к Ираку, он заявил: «Мы ду¬
маем о Европе, как о Германии и Франции. Я думаю - это
старая Европа. Германия остается проблемой, и Франция
остается проблемой. Но вы посмотрите на большое число
других стран в Европе - они не с Францией и Германией, они
с Соединенными Штатами. Если вы посмотрите на Европу
в целом сегодня, вы увидите, что центр тяжести перемещает¬
ся на восток» *. В Европе эти ремарки были расценены как еще
один пример американской вызывающей самонадеянности.
Тонкую отповедь Рамсфелду дал экс-президент Франции
Жискар д’Эстен: «Он ошибся только в одном слове. Франция
и Германия не постаревшие страны, а действительно старые
страны с богатой историей, культурой и ценностями за своими
плечами. И они достаточно старые страны, чтобы Франция
смогла 200 лет назад военным путем помочь Соединенным
Штатам получить независимость»2.
Но факт остается фактом: по большинству внешнеполити¬
ческих вопросов, которые порождают споры между европей¬
ским сообществом и США, «молодая Европа» занимает про¬
американскую позицию. Именно она - и в первых рядах
Польша, которую за это окрестили «троянским ослом» в Евро¬
пе, - горячо поддержала иракскую авантюру США. Именно
в «молодой Европе» намечается установить структуры аме¬
риканской системы ПРО3. Это сепаратное решение США
и Польши с Чехией вызвало неудовольствие, хотя большей
частью и сдержанное, в ряде европейских стран. А. Меркель
1 ТЬе Мозсст ТпЬипе, 2003, 31 ^пиагу.
2 Ье Мопс1е, 2006, 22 КоуешЬег.
3И это уже второй случай односторонних решений «новых» евро¬
пейцев в обход Брюсселя, первый - создание в Румынии, Болгарии и,
как утверждается, в Польше секретных тюрем для похищенных ЦРУ
людей.
255
предложила обсудить данный вопрос в НАТО между США
и союзниками, с одной стороны, и Россией - с другой, а ее
министр иностранных дел Вальтер Штайнмайер заявил в ин¬
тервью газете «Хандельсблатт», что прежде, чем размещать
свои базы в Восточной Европе, США следует провести пере¬
говоры с Москвой, «поскольку эти объекты расположены
очень близко от России». Его поддержал коллега, министр
обороны Франц Йозеф Юнг, сказавший, что размещение баз
в Восточной Европе может «подорвать стабильность в Европе
и привести к ее расколу». Против размещения ракет высту¬
пили президенты Австрии и Чехии1.
Но этой стороной дело не ограничивается. Американская
акция создает угрозу безопасности континента, превращая
его в эвентуальную мишень, и ставит Европу в еще большую
опасную зависимость от принимаемых Вашингтоном полити¬
ческих решений. На территории континента создается воен¬
ная структура, которая не зависит от воли европейцев, и воз¬
никает, по меньшей мере теоретическая, возможность веде¬
ния военных действий с территории Европы без согласия
европейских держав. Ведь ракетные базы будут находиться
вне юрисдикции НАТО, под непосредственным американ¬
ским командованием.
Если сегодня, констатирует «Монд», «среди членов евро¬
пейского сообщества существуют расхождения по вопросам
дальнейшей интеграции, отношений с Америкой, расшире¬
ния ЕС, то львиная доля их связана с позицией новобранцев
в НАТО»2. Эти разделения всячески эксплуатируются амери¬
канцами и создают для них дополнительные возможности
препятствовать формированию единой европейской полити¬
ки. И «старым» членам ЕЭС, ее ядру приходится идти порой
на уступки «новобранцам», даже нехотя проявлять с ними
солидарность в качестве своеобразной платы, например, за до¬
стижение консенсуса по вопросам дальнейшего развития ЕС,
его будущего (как это было недавно в связи с вопросом о ев¬
ропейской Конституции, а позже с Лиссабонским договором).
Характерно, с каким нескрываемым удовлетворением,
если не с торжеством, американская печать и американские
1 Всё это, впрочем, не помешало европейским союзникам США
в конечном счете согласиться - пусть даже неохотно - с американски¬
ми планами.
2 Ье Мопйе, 2007, 16 ГеЬгиагу.
256
аналитики отреагировали на отклонение проекта европей¬
ской Конституции во Франции и Нидерландах, проамерикан¬
ские выступления «новобранцев» НАТО. Писалось о «конце
французской Европы»1, о том, что «Европейский Союз -
мертв»2, что «представления о ЕС с достаточным единством и
престижем, дающими возможность осуществлять определен¬
ный вид глобальной зо/1 роюег, похоронены»3. Иначе говоря,
о конце Европы, стремящейся к самостоятельности, о конце
«европейской Европы», свободной от американского домини¬
рования.
Стремясь удержать Европу в роли младшего партнера,
США явно намеревались использовать и антитеррористиче-
скую коалицию, которую Вашингтон хотел бы превратить
в постоянно действующую структуру. На это направлена,
в сущности, и выдвигаемая американскими деятелями идея
«энергетического НАТО». Вашингтон опасается сокращения
своего влияния на континенте уже вследствие экономического
(а тем более политического) взаимодействия Москвы и Брюс¬
селя. Американские политики понимают, что «стратегиче¬
ская Европа, - как выразился Анри де Гроссувр, президент
Ассоциации Париж-Берлин-Москва, - не может быть разум¬
но и прочно построена без ассоциации с Россией»4.
Раскручивается целая серия выступлений политиков
США, проявляющих трогательную заботу о европейских ин¬
тересах, «бьют в колокола» относительно опасности «зависи¬
мости» Европы от России и необходимости диверсификации
источников энергоснабжения. Официальные представители
Вашингтона снуют по странам Центральной Азии и Кавказа
в стремлении проложить новые пути для нефти и газа в обход
России. Уже не раз мелькавший на наших страницах Мэтью
Брайза прямо высказался даже против совместного россий¬
ско-германского проекта Северо-Европейского газопровода
(СЕГ), поскольку, мол, эта ветка по дну Балтийского моря
лишь углубит «зависимость» Европы от поставок из России,
на «надежность» которых «трудно рассчитывать», и т.д.
Он рекомендовал Европе активно сотрудничать с Каспийским
регионом, в частности с Азербайджаном5.
1 ТЬе Гогецщ А^аггз, 2006, <1и1у-Аи&и81.
2 ТЬе МаИопа1 1п1егез1, Га11, 2005.
3 ТЬе 1п1егпа1юпа1 НегаЫ ТпЬипе, 2006, 25 Мау.
4 Ье П&аго, 2005, 21 МагсЬ.
5 ТЬе Ипапсиа! Т1тез, 2006, 30 8ер1етЬег.
17-2294
257
Цели, большей частью затаенные, проектов «энергетиче¬
ского НАТО» - это ослабить или даже подорвать роль России
как энергетической державы, ограничить ее возможности
свободно и самостоятельно распоряжаться своими природ¬
ными богатствами, вести дело к превращению нашей страны в
сырьевой придаток Запада, осложнить российско-европей¬
ские отношения и, наконец, расширить участие Вашингтона
в европейских делах.
Но планы «энергетического НАТО» встречают смешанную
и неодинаковую реакцию у европейцев. И это часть более
общей проблемы, разделяющей «старую» и «новую» Европу, -
подход к России. Если первые не хотят конфликтов с Моск¬
вой и нацелены на поиски сотрудничества, то вторые, вопя
о «российской угрозе», часто провоцируют Россию и выступа¬
ют «служками» США в их планах двинуть инфраструктуру
НАТО как можно дальше на восток и юг.
Итак, в качестве некоторого итога. Бесспорно, у США
и Европы (ЕС) есть фундаментальные общие политические
и идеологические интересы (не говоря уже об экономической
взаимозависимости и тесно переплетающихся связях, об уст¬
ремлениях значительной части «меритократии» с обеих сто¬
рон), хотя в каждом вопросе США преследуют и собственные,
особые цели.
Европейский Союз, как и США, заинтересован в сохране¬
нии НАТО, но Вашингтон при этом стремится, чтобы альянс
функционировал как инструмент решающего влияния на
европейскую внешнюю и оборонную политику в их стратегии
глобальной экспансии. Саммит НАТО в Бухаресте (апрель
2008 г.) - «желчный», по определению «Экономист», отразил
расхождение в позициях именно по этой главной проблеме.
В румынской столице европейцы, прежде всего Германия, от¬
казались согласиться с жестким требованием США о допуске
Грузии и Украины к ДПЧ («Действиям по подготовке к член¬
ству в альянсе»). Они под интенсивным нажимом Вашингто¬
на пошли на необязывающую фразу о присоединении этих
стран к блоку в будущем.
Европейский Союз, как и США, заинтересован в наиболее
полном извлечении плодов из так называемой победы в «хо¬
лодной войне» и расчленения Советского Союза, прежде всего
в плане расширения Европы за счет части постсоветского
пространства, ограничения российского влияния и продвиже¬
ния «опеки» Запада на всем этом пространстве. Но США при
258
этом добиваются прихода к власти там заведомо проамери¬
канских режимов и расширения «новой» Европы именно
таким образом.
Европейский Союз, как и США, заинтересован в обеспече¬
нии свободы доступа к энергоресурсам и предотвращении
чрезмерной зависимости от одного их источника, например
от России. Но США стремятся использовать эту проблему для
«стравливания» ЕС и России, отчуждения от нее и укрепле¬
ния своего влияния на Европу.
Этот перечень, разумеется, неполон, но он выявляет и на¬
личие общих фундаментальных интересов, и то, что в рамках
каждой проблемы есть определенное поле и для межсоюзни¬
ческих расхождений. Расхождения эти не следует, естествен¬
но, преувеличивать, но и не видеть их было бы большой
ошибкой. Дело в том, что в них всё настойчивее и определен¬
нее выражается естественное, исторически, политически,
экономически и культурно обусловленное стремление Евро¬
пы (правда, пока еще не сформировавшееся, не набравшее
достаточной силы) освободиться от американской узды, дей¬
ствовать на международной арене автономно и самостоятель¬
но. И только, но не меньше.
Так что предпосылок для того, чтобы эти противоречия
«заговорили» еще громче, вполне достаточно. В последние
годы, после иракской интервенции и в связи с ней, это как раз
произошло. Сегодня обе стороны менее близки в проводимой
внешней политике, более конкурентны в экономической,
социальной и культурной категориях. И впервые (до событий
в Южной Осетии) стали поговаривать о возможности «разво¬
да» США и Европы.
Европа, разумеется, не станет соревноваться с США в воен¬
ной области, хотя это в целом в ее силах; она отдает предпоч¬
тение экономической конкуренции. Тот факт, что невоенное
развитие получает гораздо больший приоритет в Западной
Германии и Японии, по всей видимости, очень сильно может
сказаться в ближайшие 20-30 лет на ситуации в Европе
и мире вообще. Так, в частности, считает Валлерстайн, и он,
пожалуй, прав1. А настойчивые попытки США помешать
политической интеграции могут в конечном счете укрепить
позиции ее сторонников. Это был бы очередной случай иро¬
нического бумеранга истории.
1 У7а11ег81е1п I. ТЬе БесНпе о? Атепсап Рстег. Р. 278.
17*
259
Какими же представляются мыслимые и наиболее вероят¬
ные варианты развития этих тенденций и исход их столк¬
новения? Как уже говорилось, иракский поход и раскол
в НАТО, всё более напряженное положение в Афганистане
вызвали «острую нужду Буша в союзниках», вынудили к от¬
ходу, прежде всего внешне, от продекларированного унила¬
терализма, подвигли американского президента к демонст¬
рации лояльного отношения к союзникам, а то и заигрыванию
с ними - к «сНагт оНепзше» («обольщающему наступле¬
нию»), по выражению «Экономист»1. Развитие международ¬
ных событий показало, что недооценка роли Европы, а то и
пренебрежительное отношение к ней бьют по американским
интересам. Правда, американцы, решительно выступая за
более согласованную, коллективную политику, имеют в виду
прежде всего подтягивание европейцев к своим позициям.
Отчасти им это удавалось, тем более что стали сходить со
сцены некоторые наиболее стойкие оппоненты американско¬
го доминирования. Проиграл выборы и потерял пост премьер-
министра Шрёдер, истек срок мандата Ширака, а сменивший
его на посту президента Саркози, как и новый канцлер ФРГ
Меркель, известны своим желанием подлатать атлантическое
сотрудничество.
Как и следовало ожидать, Соединенные Штаты предпри¬
няли активные усилия, чтобы использовать события вокруг
Южной Осетии и агрессии Грузии для подтягивания к себе
Европы, укрепления ее солидарности с Вашингтоном. А много¬
летний опыт доказал, что самым надежным «клеющим веще¬
ством» для атлантического альянса является внешняя угроза.
Имея это в виду, Вашингтон и близкие к нему европейцы
выдвинули и всячески раздувают миф о «вернувшейся рус¬
ской угрозе».
Вместе с тем эти события вновь выявили противоречивые
тенденции в политике Европы: речь тут не идет о восточной
ее части, которая, хоть и не прочь «сосать двух маток», то есть
ЕС (прежде всего Германию) и США, но занимает безогово¬
рочно проамериканскую позицию. С одной стороны, Европа,
расценив произошедшие события как принципиальный для
себя вопрос, заняла вместе с США пристрастно односторон¬
нюю позицию. С другой, она в то же время более или менее
решительно выступила со своими собственными инициатива¬
1 ТЬе ЕсопогшбЪ, 2006, 8 <1и1у.
260
ми поиска путей решения кризиса, продемонстрировав жела¬
ние не допустить дальнейшего обострения и перерастания
в деградацию отношений с Россией. И хотя как в ходе ре¬
ализации этих инициатив, так и в целом Европа опять же
проявляла иной раз податливость американскому давлению,
она не отступила от проявленной «автономной» инициати¬
вы и собственной линии. ЕС сыграл в этом вопросе и в эти
недели более видную дипломатическую роль, чем когда-либо
в своей истории. Такую позицию он занял в ходе «газово¬
го» конфликта между Россией и Украиной. С собственным
мнением Европа выступила и по поводу финансового кри¬
зиса.
События на Кавказе показали: как ни важны сдвиги в
руководстве Германии и Франции, они не меняют и не могут
изменить ни основных тенденций, ни долгосрочных перспек¬
тив, ибо не изменились базовые интересы сторон1. Глубокие
последствия иракского разлома очень трудно или даже невоз¬
можно ни игнорировать, ни нейтрализовать. Мало того, что
этот разлом вытолкнул на поверхность и необычайно усилил
антиамериканизм и «отчуждение от США и от американ¬
ской силы, очевидное в Европе, не может попросту исчезнуть,
а, скорее, превратится во взаимную настороженность и вза¬
имное согласие с тем, что будут области, где обе стороны будут
стремиться делать свой бизнес»2. Куда важнее, что раскол,
вызванный иракской авантюрой, явился первым примером
того, что группа европейских стран по чрезвычайно важному
вопросу мировой политики заняла вполне самостоятельную
позицию, равносильную политическому и эмоциональному
противостоянию Соединенным Штатам, - событие, которое
можно сравнить с подлинным «землетрясением» в НАТО.
И этот пример, надо думать, может оказаться не последним.
Фактически это подтвердил Хавьер Солана: «США могут быть
важной державой, даже супердержавой. Но число и свойство
проблем, которые сегодня стоят перед нами, не допускают их
решения одной-единственной державой. Поэтому нам нужен
мультилатерализм - многополярный мир»3.
1 Кстати, воздействие грузино-осетинского досье выявило в ряде
влиятельных европейских стран глухое недовольство Соединенными
Штатами, чья безоглядная поддержка авантюриста Саакашвили сыгра¬
ла свою роль в возникновении кризиса.
2 ТЬе Т1те, 2006, 6 Ос1оЬег.
3 Независимая газета, 2006, 18 сентября.
261
Еще не очень давно премьер-министр Люксембурга Ж. Сан-
тер, сетуя, назвал Европу «политическим карликом». Сегодня,
думаю, он этого уже не повторит: она вышла из карликового
статуса и постепенно приобретает собственное международно¬
политическое лицо. Тем не менее, Европа далеко не реализо¬
вала свои внешнеполитические потенции, не заняла на между¬
народной арене приличествующее ей положение, не взяла на
себя ответственность, которая соответствует ее возможно¬
стям. Влияние Европы пока еще отнюдь не адекватно ее ма¬
териальному, культурному и политическому потенциалу. Это
связано не только с давлением Соединенных Штатов, с зави¬
симостью от них, но, прежде всего, с отсутствием у Европы
единой политической воли, с ее политической, а частично
и экономической раздробленностью, наконец, с господство¬
вавшей почти полвека в Западной Европе психологией млад¬
шего партнера Вашингтона. На это обращал наше внимание
Эгон Бар на встрече во Внешнеполитической ассоциации
России: «С 1945 по 1991 г. прошло 46 лет, а это означает, что
два поколения ученых, историков и представителей СМИ
привыкли жить и принимать решения в условиях отсутствия
собственного суверенитета при подходе к решающим нацио¬
нальным проблемам».
Сейчас Европа переживает нелегкий момент в своей исто¬
рии: естественное стремление европейских народов сохранить
свою национальную идентичность сталкивается с назревающей
необходимостью сформировать - в тех или иных пределах -
идентичность европейскую. Согласовать, гармонизировать это
«столкновение» - трудный процесс, который не только требу¬
ет времени и целенаправленных усилий, но и чреват всякого
рода зигзагами, конфликтами, попятным движением. Какой бы
ни была развязка, какая бы идея ни победила - транснациональ¬
ной или наднациональной Европы, сколько времени это ни пот¬
ребовало бы, неизбежно возникнет общеевропейское «уравне¬
ние», возвышающееся над национальными идентичностями,
но не разрушающее их. В любом случае эта общеевропейская
идентичность будет отделена от американской и объективно
будет противостоять ей. Убежден, что европейский процесс
невозможно развернуть вспять. Это подтверждают и резуль¬
таты европейского саммита в Лиссабоне в октябре 2007 г.1,
1 Отрицательные результаты ирландского референдума не меняют
этой общей тенденции.
262
где был завершен длительный цикл дебатов вокруг институ¬
циональных вопросов, одобрен доработанный конституцион¬
ный документ и тем самым фактически открыт путь к более
единой, более сильной Европе. В новый договор включены
многие положения отвергнутой Конституции, прежде всего
касающиеся реформирования институтов Европейского Со¬
юза. Учреждены посты Президента ЕС и Высокого представи¬
теля Союза по иностранным делам и безопасности, сделан шаг
к более согласованной внешней политике сообщества. В то же
время в документе подчеркивается, что союзное гражданство
дополняет национальное, но не подменяет его.
Небезынтересно, как характеризует перспективы Европы
Национальный совет по разведке США в «Проекте 2020»:
«По большинству критериев: размеры рынка, единая валюта,
высококвалифицированная рабочая сила, стабильные демо¬
кратические правительства, объединенный торговый блок
и ВВП - расширенная Европа будет способна увеличить свой
вес на международной арене. Ее положение на перекрестке,
растущее разнообразие ее населения - особенно при привле¬
чении новых членов - придаст ей уникальную способность
выковывать сильные связи как на юге с мусульманским ми¬
ром и Африкой, так и на востоке с Россией и Евразией... В то
время как ее вооруженные силы имеют небольшую способ¬
ность проецирования мощи, сила Европы может быть в пре¬
доставлении, через свою приверженность к мультилатера¬
лизму, модели глобального и регионального управления
поднимающимся государствам, особенно если они ищут
«западную» альтернативу опоре на Соединенные Штаты.
Например, альянс Европейский Союз - Китай, хотя всё еще
маловероятный, более не является невообразимым»1.
Что касается восточноевропейской «занозы» в Европей¬
ском Союзе и американских интриг вокруг нее, то вряд ли
этому феномену при всей его вредоносности и солидной за¬
океанской поддержке суждена слишком долгая жизнь. Про¬
тив этого экономический вес «староевропейцев», особенно
Германии - важного мотора евроинтеграции, неизбежное,
пусть и медленное, укрепление веса и пространства единой
европейской политики, наконец, постепенное угасание «оста¬
точных явлений» «холодной войны» и уход со сцены полити¬
1 Маррт^ ТЬе 01оЬа1 ЕЧЦиге. Керог! о? 1Ье МаИопа1 1п1еШ^епсе
СоипсН 2020 Ргс^ес!. Шзт^ Ролуегз. Р. 10-11.
263
ков, на этом спекулирующих и специализирующихся1. Про¬
тив этого также и объективная заинтересованность стран
Восточной и Центральной Европы в налаживании отношений
с Россией.
Европейский Союз, как самая экономически сильная и по¬
литически привлекательная группировка стран, связанных
между собой многосторонними, тесными и институциализи-
рованными отношениями, стран, всё яснее осознающих свои
интересы, расширяющих и углубляющих сотрудничество
практически со всеми регионами, самой логикой вещей или,
как выражается американский публицист Т. Рейд, «неумо¬
лимой исторической логикой» не может не «подталкиваться
на путь самостоятельных и всё более координированных сов¬
местных действий»2.
Романо Проди, будучи председателем Европейской комис¬
сии, как-то сказал без обиняков: «Одна из главных целей ЕС
состоит в том, чтобы создать на Европейском континенте
супердержаву, которая была бы равной Соединенным Шта¬
там»3. И мало кто сомневается в том, что приобретшая иден¬
тичность и политически объединенная Европа мировой дер¬
жавой станет.
Характерно, что Меркель, по определению «Экономист»,
«убежденный атлантист», не отступила ни на шаг от декла¬
рированной Шрёдером позиции о том, что германская внеш¬
няя политика формируется в Берлине, а не где-нибудь еще,
что Берлин будет прежде всего защищать свои интересы.
С активными усилиями А. Меркель, прежде всего, связа¬
но и то, что развитие ЕС стало выходить из замороженного
1 В этой связи любопытен комментарий «Ньюсуик» относительно
польской позиции в период правительства Леха Качиньского. В статье
под заголовком «Правительство Польши превратило свою страну в по¬
смешище» мы читаем: «Польша обрела непропорциональный вес в де¬
лах Европейского Союза... Лидеры страны настраивают против себя
партнеров по ЕС высокомерным презрением к дипломатическим тон¬
костям, воскрешением давних обид и блокированием выверенных
компромиссов, необходимых для функционирования ЕС. Как горестно
отмечает Мартин Зборовский из парижского Института исследований
в области безопасности, даже у ЕС есть свой Техас, и это Польша. Сегод¬
ня появляются признаки, что терпимость поляков в отношении их свое¬
вольных лидеров наконец начинает иссякать» (Хе\уз\уеек, 1п1егпаИопа1
18зие, 2007, 30 <1и1у).
2 КеШ Т. ТЬе Ые^у 8ирегро\уег апб 1Ье Атепсап Зиргетасу. Ы.У.,
2004. Р. 38.
3 ТЬе Есопоппз!, 2006, 26 АргП.
264
состояния, в котором находилась после отклонения проекта
европейской Конституции. Не прошло незамеченным и ее уже
упоминавшееся заявление, в котором она решительно отме¬
жевалась от вашингтонских угроз против Тегерана.
Если и не будет прежней близости с другой страной, осно¬
вательницей Европейского Союза, Францией, а это вероятно,
германский канцлер, тем не менее, вряд ли позволит себе
существенно отдалиться от Парижа. Взаимопонимание, вза¬
имодействие между Францией и Германией - необходимое
условие движения вперед Европейского Союза. Их сотрудни¬
чество уже много лет носит углубленный и всесторонний
характер. С 2002 г. действует Совет сотрудничества по вопро¬
сам безопасности - площадка для стратегического диалога
между ними по вопросам двустороннего взаимодействия
и международной безопасности. В его рамках проводятся дву¬
сторонние встречи министров обороны и министров иностран¬
ных дел Франции и Германии.
Без скоординированных действий Меркель и Саркози
в ходе последнего европейского саммита вряд ли стало бы воз¬
можным одобрение конституционного документа. Кстати,
Меркель не отказалась и от трехсторонних встреч (Путин-
Меркель-Ширак). Последняя из них состоялась в сентябре
2006 г.
Немало неясностей для европейской политики таит в себе
президентство Саркози. Его проамериканский уклон широко
известен1 (недаром ему была «приклеена» кличка Сарко-
американец). И он действительно дал для этого много пово¬
дов. В книге Софи Педдер, шеф-редактора парижского бюро
«Экономист», «Свидетельство» собран целый букет его вы¬
сказываний - от обвинений Франции в «высокомерии» в свя¬
зи с иракским вопросом и утверждения, что французская
«противоречивость» в отношении Вашингтона «отражает оп¬
ределенную зависть к блестящим успехам США», до изрече¬
ний о чрезмерной «воинственности в защите французского
языка» и необходимости для французов чаще говорить на анг¬
лийском языке2.
Выступая в ноябре 2007 г., уже после своего избрания,
в американском Конгрессе, он заявил, к восторгу хозяев:
1 Человек, который хвастает своим восхищением американским
динамизмом и поп-культурой (ТЬе Есопопйз!, 2007, 28 АргП).
2 РеМег 8. ТезИтопу: Ггапсе т Т\уеп1у Игз! Сеп1игу. 2008.
Р. 111, 113.
265
«Я приехал в Вашингтон с очень простым посланием: я хочу
вновь завоевать сердце Америки. Франция и США являются
друзьями и союзниками всегда и навечно». Саркози, несом¬
ненно, будет добиваться укрепления отношений с США. Поч¬
ти так же он объяснялся в любви к Англии, посетив ее в марте
2008 г. и призвав к «новому франко-британскому братству».
Саркози заявил, что, хотя «франко-германский мотор» оста¬
ется весьма важным, он уже недостаточен, чтобы двигать
Европу вперед, и, как сообщала печать, вел беседы о том, что
теперь необходим и «франко-британский мотор»1.
Одним из первых внешнеполитических шагов Саркози
стало направление министра иностранных дел Б. Кушнера
в оккупированный Багдад, что было прежде невероятно. При¬
ход в Елисейский дворец нового президента ознаменовался
также определенным ужесточением - с приближением к аме¬
риканской позиции - подхода к Ирану и Сирии (лишь перво¬
начально), тенденцией к усилению поддержки Израиля.
На Бухарестском саммите Саркози - фактически един¬
ственный из союзников США - согласился с их требованием
увеличить свой военный контингент в Афганистане (первона¬
чально названная цифра в 1000 солдат затем была сокращена
до 800). Он также подтвердил намерение вернуть Францию
в военную структуру НАТО, откуда ее вывел де Голль. Повы¬
шенную склонность прислушиваться к американским «реко¬
мендациям» Саркози порой проявлял в связи с событиями
в Южной Осетии (хотя в то же время сохранял и демонстри¬
ровал европейский характер инициативы по урегулированию).
С другой стороны, в своей первой программной речи но¬
вый французский президент преподнес немало сюрпризов.
В числе приоритетов французской дипломатии Саркози назвал
усиление роли Европы в международных делах, наращивание
ее оборонительных возможностей2, «чтобы она приняла на
себя полностью ответственность в обеспечении безопасности
своей и мира», не забыв, впрочем, подчеркнуть, что «совер¬
шенствование ЕС собственных сил, их рационализация и ор¬
ганизация независимой системы защиты - в интересах США»,
имея в виду опасения американцев, что эта система станет,
скорее, конкурентом НАТО, а не его дополнением. Он дал по¬
1 ТЬе Есопоппз!, 2008, 5 АргН.
2 Между тем, общая военная и внешняя политика имеют собствен¬
ную логику, и она отнюдь не обязательно ведет к солидарности с Ва¬
шингтоном.
266
нять Вашингтону, что, хотя дружба с ним для Парижа важна,
строиться на основе «безоговорочного подчинения» она не
будет: «Дружба означает допущение того, что друзья могут
думать по-разному». А его министр иностранных дел Куш-
нер, отвечая на вопрос, смогут ли США восстановить ущерб,
который был нанесен их репутации во время президентства
Дж. Буша, заявил: «Уже никогда не будет того, что было до
этого, очарование кончилось»1.
Саркози подтвердил это, высказавшись за точный график
вывода из Ирака иностранных войск, расширение состава
Совета Безопасности путем включения туда Индии, Брази¬
лии, Германии и Японии, увеличение «восьмерки» до 0-13 за
счет Индии, Китая, Бразилии, Мексики и ЮАР. А в выступ¬
лении перед 180 французскими послами он даже подверг
критике (правда, весьма осторожной) США, которые «не суме¬
ли устоять перед искушением одностороннего применения
силы и не демонстрируют, к сожалению, в деле защиты ок¬
ружающей среды потенциала лидерства, на которое они пре¬
тендуют во всем остальном». И добавил: «Двухсотлетняя
дружба и союзничество» французов с США отнюдь не означают,
что они непременно должны вытягиваться по стойке смир¬
но». Наконец, в августе 2008 г. французский президент за¬
явил, что «однополярного мира больше нет».
Не слишком согласуется заявленное Саркози в период его
недавнего шестимесячного пребывания на посту Президента
ЕС стремление к дальнейшему неуклонному укреплению ЕС,
к созданию реальных и весомых общеевропейских оборонных
структур, к общей европейской внешней политике автоном¬
ных европейских инициатив с планами и установками США.
Тот же вопрос возникает в отношении Англии. Не совсем
укладываются в одноцветную проамериканскую схему и не¬
ожиданное приглашение Саркози к диалогу организации
«Хамас», официальный его визит в Сирию - страну-изгой,
по американской квалификации, и, например, попытки орга¬
низовать общеевропейский ответ на финансово-экономиче¬
ский кризис.
Не диктуются ли подобного рода «диссонансы» тем, что
Саркози претендует на ведущее положение Франции в Евро¬
союзе? Свою роль, естественно, играют и повышенные личные
амбиции французского президента. Французский журнал
1 ТЬе 1п1егпа1юпа1 НегаЫ ТпЬипе, 2008, 13 МагсЬ.
267
«Экспресс», например, утверждает, что «напористые дейст¬
вия Саркози, нацеленные на лидерство в Европе, уже вызы¬
вают напряженность в отношениях Франции с ФРГ» (Ь’Ехргезз,
2007, 29 8ер1етЬге). И это близко к истине. Саркози, с его
замашками политического игрока, который стремится во что
бы то ни стало быть на самом видном месте политического
подиума, способен нанести определенный, хотя, на мой
взгляд, краткосрочный, преходящий ущерб франко-герман¬
скому альянсу, а тем самым европейскому строительству.
Но вряд ли всё можно объяснить только названными обстоя¬
тельствами, в них отражаются и более глубокие, объектив¬
ные причины.
Среди первых визитов Саркози за рубеж были поездки
в Россию и Китай. В Москве он сделал ряд любопытных за¬
явлений: «Многополярность - это реальность современного
мира»; «Я друг США, но друг не означает вассал. Сегодня мир
не может быть делом одной страны. В мире нет стран, имею¬
щих большие права, чем другие»; «Россия - это великий на¬
род, великая сила, великая цивилизация»; «Европа хочет
великую Россию, Европа всегда будет требовать уважения
к России»; «В. Путин имеет право создавать великую держа¬
ву, и никто его за это не осудит». А его министр иностранных
дел подчеркивал, что «Россия и Франция остаются стратеги¬
ческими партнерами», и повторял формулу Саркози о «при¬
вилегированном партнерстве».
Так что в лице Саркози мы, возможно, имеем дело с поли¬
тиком, который сочетает повышенное стремление наложить
печать своей личности на политический курс страны и особую
склонность сочетать гейзеры «новаторской» риторики с за¬
конченным прагматизмом и даже оппортунизмом. Иначе гово¬
ря, перед нами политик, от которого можно ждать разворотов
в разные стороны, а то и зигзагов на медленном и трудном
пути Европы к равноправию с США.
Как и Меркель, Саркози, скорее всего, не сможет и не
станет далеко отходить от стержневых линий внешней поли¬
тики Германии и Франции, от вековых дипломатических
традиций своих стран, словом, от всего того, что отвечает их
фундаментальным интересам, настроениям французов и нем¬
цев, позиции большинства в правящих кругах этих госу¬
дарств. Никуда не исчезла и Франция с ее голлистскими
рефлексами, и Саркози придется иметь дело с такой Фран¬
цией: от встречи с ней ему никуда не уйти.
268
Наверное, можно допустить, что и британская политика
не застрахована от каких-то перемен. Разумеется, ориента¬
ция на культивирование особых отношений с Соединенными
Штатами сохранится. Но вряд ли в Англии когда-либо вновь
появится «чистопородный американский» премьер наподобие
Блэра. На эти мысли наводит уже первый визит в Вашингтон
нового премьера Гордона Брауна, где он «дистанцировался
как от Буша, так и от некогда обожаемого Блэра»1.
Как бы то ни было, есть основания исходить из того, что
«наследство» Ширака и Шрёдера не пропадет втуне. Думает¬
ся, права немецкая «Ди Вельт», написав: «Пути назад к доб¬
рым старым временам Гельмута Коля, когда по обе стороны
Атлантики всё было упорядочено, нет... Новое немецкое само¬
сознание эпохи Шрёдера никуда не уйдет»2.
Особый вопрос - отношения ЕС с Россией. И тут следует,
к сожалению, признать, что антироссийские усилия амери¬
канцев и их «троянских коней» не остались вполне безуспеш¬
ными. Весьма серьезный и раздражающий момент в отношения
Европы и России внесли США, добившись в Бухаресте одобре¬
ния своих планов по развертыванию в Европе структур ПРО.
И это новое отступление, хоть во многом формальное, перед
лицом американских требований никак не оправдывается
тем, что Вашингтон наряду с жестким давлением использовал,
по выражению «Экономист», немало «зшееЪепегз» - «сладо¬
стей» в виде обещаний уступок России на переговорах по ПРО.
Заметный негативный элемент в отношения между стра¬
нами ЕС и Россией внес недавний «газовый» спор между
Россией и Украиной. Но его влияние, скорее всего, окажется
краткосрочным - признаки этого уже очевидны, особенно
если Россия сумеет убедительно продемонстрировать свою
надежность как энергопоставщика, даже вопреки украинско¬
му саботажу.
В российско-европейских отношениях есть и другие отно¬
сительно «долгоиграющие» раздражающие моменты, например
активное проникновение, нередко в координации с Соединен¬
ными Штатами, на Южный Кавказ и Центральную Азию,
отчасти за счет позиции России в этих регионах.
Остается надеяться, что время снимет эмоциональный
«навес» над реальными проблемами, стороны осознают пре¬
1 ТЬе Есопоплз!, 2007, 4 Ащщз!.
2Б1е \Уе11, 2006, 27 8ер1ешЬег.
269
делы тестирования позиций на прочность и отдадут предпоч¬
тение деловому сотрудничеству, для чего нужен серьезный
диалог. Не случайно экономическое сотрудничество развива¬
ется и расширяется динамично, без особых помех. Российско-
французский товарооборот, например, в последнее время
увеличивался на 30-40% в год и достиг 13,5 млрд. долларов,
а с ФРГ соответствующий показатель в 2006 г. поднялся до
рекордной цифры - 50 млрд. евро. Событием, имеющим и пер¬
спективное значение, явилось получение французским кон¬
церном «Тоталь» 25% акций Штокмановского месторождения.
И самое важное - Россию и ЕС связывают капитальные общие
интересы, и именно это призвано сыграть решающую роль.
Жизнь будет их толкать к стратегическому партнерству.
Характерно в этом смысле высказывание Соланы в интер¬
вью, данном российскому телевидению 14 февраля этого года:
«Растущая роль Азии не должна изменить центральную роль
США, ЕС и России» и далее: «Такой треугольник чрезвычайно
важен для управления миром». Эта формула, вряд ли прием¬
лемая в таком виде для России, важна, однако, тем, что по-
своему подтверждает неразрывную связь интересов ЕС и России.
Стоит особо отметить то, что ведущие государства Евро¬
союза - ни Германия и Франция, ни Италия и Испания -
не готовы изменить свою парадигму отношений с Россией, от¬
казаться от дружественного сотрудничества с ней. Они отвер¬
гают политику «сдерживания» России, которую рекомендуют,
если не навязывают, определенные круги в Европе и за океа¬
ном. Характерна в этом смысле позиция немецкого канцлера.
Не последовав за Шрёдером в его дружеской близости с Пу¬
тиным и не избегая критических замечаний в адрес России,
пустив в ход новую формулу о «стратегической кооперации»,
Меркель, однако, не сошла с магистрали германской поли¬
тики в отношении Москвы. И не снята возможность «исто¬
рической встречи» Москвы и Берлина, встроенной в рамки
Евросоюза.
Дело не только в заинтересованности Германии в гаранти¬
рованном энергетическом снабжении и прочных, широких
торговых связях. Для построения надежной европейской без¬
опасности, налаженного энергетического снабжения, авиаци¬
онной и космической автономии, развития трансконтинен¬
тальной транспортной инфраструктуры - во всем этом ЕС
нуждается в России. Россия - мост для Европы к Тихому
океану и Азии.
270
Дальновидные политики не могут не видеть, что Россия
заинтересована в прогрессивном развитии Европейского сооб¬
щества, не могут не понимать, насколько велики горизонты
германо-российского сотрудничества. Они имеют общеевро¬
пейское и, смею сказать, общемировое значение. Это сотруд¬
ничество способно существенно укрепить влияние Европейского
сообщества и, нечего скрывать, повысить роль России в евро¬
пейском раскладе сил. «Стратегическое партнерство с Росси¬
ей, - заявил Г. Эрлер, государственный министр МИД ФРГ, -
оказалось прочной основой наших отношений... Мы хотим
продолжать и развивать стратегическое партнерство с Рос¬
сией во всех областях. Как в двусторонних отношениях, так
и в рамках ЕС Россия стала для нас важным, во многих слу¬
чаях незаменимым партнером. Развитие и углубление наших
отношений относится к приоритету немецких интересов»1.
Показательно, что, подтвердив эту принципиальную позицию,
немцы тут же удостоились назиданий от своих американских и
британских коллег. В частности, в редакционной статье, посвя¬
щенной Евросоюзу, «Экономист» писал: «Германии в особенно¬
сти необходимо меньше фиксироваться на дружбе с Россией»2.
В Европе, однако, всё лучше понимают: отчуждение от
России, противопоставление ей серьезно осложнит, если во¬
обще не сделает маловероятной, перспективу обретения Евро¬
пой автономии, снизит ее шансы на превращение в мировую
силу, способную конкурировать как с США, так и с Азией.
Объединение Европы, превращение ее в действующее
лицо, никому не уступающее по влиянию в игре на мировой
сцене, весьма важно в нескольких отношениях. Это важно
для самой Европы, для ее динамичного, нестесненного и само¬
стоятельного развития, для подъема ее энергии и пассионар-
ности. Это важно для Соединенных Штатов, ибо станет одним
из сильнейших стимулов к устранению перекосов в их внеш¬
ней политике и переходу на более здоровый курс. Это важно
для мира в целом, способствуя демократизации международ¬
ной жизни, реальному подходу к решению назревших в ней
проблем, урегулированию отношений Запада с мусульман¬
ской общиной планеты, препятствуя возможным попыткам
сохранить «сверхдержавность» в международных отношени¬
ях, сменяя США в этой ипостаси.
1 Независимая газета, 2006, 23 сентября.
2 ТЬе Есопопиз!, 2007, 19 Мау.
271
В историческую полосу, когда начались беспрецедентные
изменения в иерархической структуре мира и ряд государств,
естественно тесня некоторые другие, претендуют на новый,
державный статус, Европа с ее многовековым опытом, с ее ува¬
жением к международному праву и с обретенным «культом
мира», с ее знанием Востока и, наконец, с ее «мягкой силой»
могла бы серьезно способствовать неконфликтному, эволю¬
ционному развитию этого неизбежного процесса.
Когда речь идет о Европе как субъекте международной
политики, чаще всего, особенно американские авторы, рас¬
сматривают лишь два возможных варианта: Европа, находя¬
щаяся под сенью Соединенных Штатов, подвластная ее геге¬
монии, либо Европа, противостоящая Вашингтону.
Думается, первый вариант маловероятен, а второй - едва
ли возможен: оба они отвергаются самим ходом событий.
Первый - логикой пути, по которому уже начала идти Евро¬
па, ее крепнущим стремлением стать равноправным и пол¬
ноправным субъектом международных отношений. Второй -
логикой пути, уже пройденного Европой: США и Европу
давно и прочно объединяют военные, экономические, поли¬
тические интересы, история, традиции, наконец, ценностные
и иные духовные связи, которыми, пусть в разной мере, доро¬
жат обе стороны.
На самом деле есть, как представляется, наиболее жизне¬
способная альтернатива - Европа самостоятельная, автономная,
тесно сотрудничающая с Соединенными Штатами, наравне
с ними участвующая в решении международных вопросов.
Сейчас принципиальный вопрос для Европы - политическое
самоопределение, защита своей национальной, культурной
и социально-экономической идентичности (то есть своего вида
капитализма и социального государства) от американского
напора. И самостоятельность отнюдь не означает противопо¬
ставления Соединенным Штатам, а лишь свою, собственную
автономную позицию. Иначе говоря, она означает конкурен¬
цию, а иногда и соперничество в контексте тесного сотруд¬
ничества.
Разумеется, это будет трудный и не прямолинейный про¬
цесс. Но он уже идет, и он неостановим. Собственно, это пред¬
сказывают даже американские спецслужбы. «Скорее, ЕС,
а не НАТО (к 2020 г. - К.Б.), - говорится в докладе Нацио¬
нального разведывательного совета США, - станет во всё
большей степени превращаться в главный институт для
272
Европы, и роль, которую европейцы будут формировать для
себя на мировой сцене, вероятнее всего, будет проецироваться
через него»1. Правда, политика не всегда развивается в соот¬
ветствии с логикой. Есть еще и вопрос политического выбора.
США, набив «синяков» в Ираке, Афганистане, в мировом
общественном мнении, прилагают особые усилия, чтобы со¬
хранить ставшие почти традиционными «асимметричные»
отношения с Европой. И с этой целью, в частности, добивают¬
ся, повторю, осложнения отношений с Россией. Поэтому,
разумеется, самоопределение Европы может реализовывать¬
ся лишь через преодоление негативного отношения или даже
сопротивления со стороны США. Впрочем, невозможно абсо¬
лютно исключать, что Соединенные Штаты - разумеется,
после ликвидации «бушизма» - займут более эластичную
позицию, хотя и она, наверное, не будет означать отказа от
претензий на гегемонию.
Какая бы власть ни установилась в Вашингтоне после
очередных выборов - республиканцев или демократов, она
будет вести дело к улучшению отношений с Европой, кото¬
рое, кстати, уже происходит. Особенно это верно в отношении
демократов, которые поставили на вершину своих приорите¬
тов - разрядить антиамериканизм. Во всяком случае, если
конфликтное развитие отношений между Европой и США
представляется невозможным, это не делает невозможным их
изменение. Более того, оно, хоть и медленно, хоть и порой по
схеме - шаг вперед, два шага назад, но уже происходит. Еще
пять лет назад под пером Д. Мойеси родилась фраза о том, что
теперь есть «одна Европа и два Запада». Немного спустя и
Фукуяма отнюдь не случайно задался вопросом: «Имеет ли
смысл термин “Запад”?»2
Сегодня такие заявления уже не кажутся большим пре¬
увеличением. Показательно мнение на этот счет одного из
наиболее авторитетных американских экспертов по междуна¬
родным проблемам, президента Совета по внешней политике
Ричарда Хааса. Он предсказывает: «Эти несогласия останутся
более фундаментальными и более устойчивыми, чем недавнее
улучшение в трансатлантических отношениях, связанное
с приходом к власти более центристских и более проамери¬
1 Маррт& ТЬе С1оЬа1 Ги1иге. Керог! о? Ма1юпа1 1п1е1И&епсе
СоипсН’з 2020 Рпцес!. ТЬе 2020 С1оЬа1 Ьапйзсаре. Р. 10.
2 ТЬе 1п1егпа1юпа1 НегаЫ ТгНэипе, 2002, 9 Аи^из!.
18 - 2294
273
канских правительств в Германии и Франции. В результате
Соединенные Штаты часто не будут в состоянии рассчитывать
на поддержку традиционных союзников»1. Касаясь отно¬
шений США с союзниками (и противниками), Хаас говорит
о наступлении в них «момента Пальмерстона», имея в виду
знаменитое изречение британского премьера: «У Великобри¬
тании нет ни вечных друзей, ни вечных врагов, вечны лишь
ее интересы». Наверное, комментарии к суждениям Р. Хааса
не нужны.
Пришло время попытаться ответить на вопрос, поставлен¬
ный в заголовке главы.
Да, Европа может сказать «нет» однополярному миру,
если процесс ее интеграции и более тесного объединения бу¬
дет успешно продвигаться с должным вниманием и уважени¬
ем к национальной идентичности ее членов, к обеспечению
массовой поддержки этого процесса и не будет заморожен
национальным эгоизмом. Да, если американская политика
и впредь сохранит свой гегемонистский характер, а США -
свое стремление выступать в роли патрона Европы. Первая
возможность вероятна, хотя и потребует для реализации дол¬
гие годы, причем в предстоящий период процесс «автономи-
зации» может замедлиться не только в силу того, что по мере
развития его сложность возрастает, но и вследствие противо¬
действия США, которое, очевидно, будет нарастать, и их
«пятой колонны» в ЕС - Польши и стран Балтии. Вторая -
более вероятна, чем любая иная возможность.
Пока Европа не сделала выбора, сохранить ли по инерции
асимметричные отношения США или же пойти решительно,
более определенно по пути автономии. Тем не менее, логика
развития, «стрела» времени и движения Евросоюза подтал¬
кивают его к самостоятельности.
Правда, существует несколько «но», которые могут изме¬
нить ход событий. Одно, весьма маловероятное, - это «анабиоз»
Европейского Союза, другое - серьезное обострение между¬
народной обстановки, вползание в бездумно развязываемый
Вашингтоном конфликт с мусульманским миром, катаклизм,
чреватый мировым потрясением. Будем надеяться, что ни
того, ни другого не произойдет.
Остается сказать, что, даже если политическое объедине¬
ние Европы затянется, она и в таком виде будет откалывать
1 ТЬе МаНопа! 1п1егез1, 2008, ^пиагу-ГеЪгиагу.
274
«куски» от влияния США и расширять свое в разных регио¬
нах, посягая на «владения» американского партнера и про¬
тектора.
2. Встающие государства XXI века
Пожалуй, наиболее серьезный вызов гегемонии Соединен¬
ных Штатов зреет в недрах бывшего «третьего мира» - там,
где находятся «встающие государства-державы» XXI века,
как окрестил их американский публицист Ф. Леверетт. И здесь
мысли обращаются, естественно, в первую очередь к Китаю,
учитывая его поразительную динамику за последнее время.
Еще четверть века назад Китай располагался на периферии
международной политической жизни, не баловало его и жур¬
налистское внимание. Теперь Китай выдвинулся в центр вни¬
мания. Впору, например, говорить о «китайском синдроме
в США». Немного сейчас сыщется номеров американских из¬
даний, касающихся внешней политики, в которых не было
бы материалов о Поднебесной. Вот лишь несколько наиболее
характерных мнений и оценок нынешнего Китая видными
американцами.
Г. Киссинджер: «Если Китаю удастся сохранить внутреннюю
целостность, ему суждено стать великой державой и в таком
качестве обрести возможность бросить вызов Америке»1.
3. Бжезинский: «В течение примерно десяти лет Китай
также вполне может стать способным нанести непоправимый
ущерб американскому обществу в случае стратегической вой¬
ны с США»2. Он же: «Без американо-китайского стратеги¬
ческого урегулирования как восточной опоры вовлеченности
Америки в дела Евразии в Америке не будет геостратегии для
материковой Азии, а без геостратегии для материковой Азии
у Америки не будет геостратегии для Европы»3.
Р. Кейган: «Мир, где доминируют США, возникший после
внезапного окончания «холодной войны», - уже история.
17-летняя однополярная эра мертва, и Соединенные Штаты
сейчас уважительно стучатся в китайскую дверь»4.
1 Киссинджер Г. Нужна ли Америке внешняя политика. С. 157.
2 Бжезинский 3. Выбор. С. 34.
3 Бжезинский 3. Великая шахматная доска. С. 245.
4 ТЬе Хе^у Уогк Типез, 2006, 21 МоуешЬег.
18*
275
Фарид Закария: «В последние 30 лет Китай изменился
быстрее, чем любое государство в истории. Экономический
рост поднял из бедности сотни миллионов людей»1.
Наконец, известный китаист, директор китайских иссле¬
дований в университете Джона Хопкинса, профессор Дэвид
Лемптон: «Китай стал Спутником этого (нынешнего. - К.Б.)
поколения»2, просигнализировав, что США не могут считать
гарантированными свое военное и технологическое превос¬
ходство»3.
Легко заметить густой налет озабоченности, который от¬
личает почти все приведенные высказывания, хотя в некото¬
рых них, может быть, есть и элемент пропагандистского
преувеличения мощи Китая. Но нельзя не признать: учиты¬
вая скоростное «вставание» Китая с колен и его динамичное
вторжение в зоны, которые США и Запад в целом считают
своими заповедниками, оно даже оправдано.
25-30 лет назад Китай вроде не существовал на экономи¬
ческой карте мира. Но с тех пор произошло и продолжает
происходить экономическое «чудо» - этот ярлык прочно
прикреплен к Поднебесной иностранными наблюдателями.
«Чудо», которое уже превзошло чудеса, произошедшие в Япо¬
нии, Германии и некоторых азиатских странах, рывок, не име¬
ющий равных в мировой истории, и т.д. Некоторые авторы
даже задаются вопросом: «Будет Китай и далее продолжать
переписывать законы экономического развития4?».
Я предоставляю далее слово цифрам. Их будет много, но
факты убедительнее слов. В течение более чем двух десяти¬
летий китайская экономика растет на 8-10% в год. В 2006 г.
ВВП Китая увеличился на 10,7%, в 2007 г. - даже на 11,9%5,
а в 2008 г., в условиях финансово-экономического кризиса
и мировой рецессии, тем не менее, по данным «Экономист», -
на 13%6. По оценке «Прайсуотер-хаус Купер», китайская эко¬
номика в 2006 г. составила (исходя из объемов ВВП по пари¬
тету покупательной способности валют) 46% от американской,
1 Ме\уз\уеек, 2006, 25 8ер1ешЬег.
2 Имея в виду, что запущенный в 1957 г. Советским Союзом спут¬
ник взбудоражил Америку.
3 ТЬе 1п1егпа1юпа1 НегаМ ТгНшпе, 2005, 16 МагсЬ.
4 Ме^уз^уеек, 2004, 13 БесешЬег.
5 Согласно данным Государственного статистического управления
Китая.
6 ТЬе Есопопиз!, 2009, 31 Опиату.
276
а к середине века превзойдет ее на 43% . В 2007 г. она обошла
германскую1.
За десятилетие с 1994 по 2003 г. на Китай пришлось 30%
прироста глобального валового внутреннего продукта (ВВП)2,
а в 2007 г. впервые этот показатель (исчисленный по покупа¬
тельной способности валют) составил 9% мирового ВВП и
впервые превысил американский3. В 2008 году, по прогнозу
«Экономист», он должен был внести больше богатства (изме¬
ренного по тому же критерию) в мировую экономику, чем США,
Германия и Япония, вместе взятые4. Более того, в зарубеж¬
ной литературе, в том числе и экономической, Китай всё чаще
называют «мотором» мирового экономического роста.
Китай ныне - третий крупнейший производитель про¬
мышленных товаров5. За 20 лет Китай прошел через такой
процесс индустриализации, урбанизации и социальной транс¬
формации, на который в Европе ушло два столетия. По прог¬
нозу американской исследовательской организации «Глобал
инсайт» от августа 2008 г., уже в следующем году Поднебесная
может стать мировым лидером в производстве промышлен¬
ных товаров.
Некоторые города и регионы Китая превратились, по суще¬
ству, в огромные строительные площадки. В 2005 г. в Шанхае,
например, возведено небоскребов общей жилой и офисной
площадью больше, чем во всех офисных зданиях Нью-Йорка,
и это добавилось уже к имеющимся в городе 4000 небоскре¬
бам. Недаром китайцы теперь любят шутить, что их «нацио¬
нальной птицей является строительный кран».
Согласно официальной статистике, в 2006 г. на Китай
пришлось 30% потребления нефти в мире - 388 млн. тонн6,
54% мирового потребления бетона - 1,24 млрд. тонн. Послед¬
няя цифра связана с осуществляемыми в Поднебесной строй¬
ками. За последние годы построены самая высокогорная
железная дорога в мире (в Тибет); самая высокая плотина
1 ТЬе Есопопиз!, 2009, 17 Опиату.
2 ТЬе Есопоппз!, 2004, 30 8ер1ешЬег.
3Ме^уз^уеек, 2007, 31 БесешЬег; 2008, 7 ^пиагу.
4 ТЬе Есопоппз!. ТЬе ДУогЫ т 2008.
5 Маррт& 1Ье С1оЬа1 Еи1иге... Керог! о! 1Ье Ка1юпа1 1п1еШ&епсе
СоипсП’з 2020 Ргсдес!. Шзш& Ро^уегз. Р. 2.
6 Эта цифра, впрочем, имеет и отрицательную сторону, ибо говорит
о высокой энергоемкости китайской экономики, более чем вдвое выше
доли Китая в общемировом ВВП.
277
(«Санся» на Янцзы), правда, создавшая серьезные экологи¬
ческие проблемы; скоростная магистраль на магнитной под¬
веске; самый большой в мире аэропорт (к Олимпиаде-2008);
самый протяженный мост - 36 км - через Ханчжоу с проез¬
жей частью шириной 33 м. Проектировка и сооружение мо¬
ста, как и других сооружений, полностью дело рук китайских
специалистов. За последние десять лет в Китае было постро¬
ено более 50 ООО км современных автодорог с многорядным
движением - Западу для этого потребовалось 40 лет1. Китай,
как известно, стал третьей космической державой с програм¬
мой высадки на Луну в 2012 г. Растет - и быстро - произво¬
дительность труда.
По ряду прогнозов солидных исследовательских центров,
доля Китая в суммарном ВВП мира составит в 2015 г. 15 против
16,5% США. По другим подсчетам, которые сами авторы
называют «самыми консервативными», Китай превзойдет
Японию около 2016 г. и приблизится к США в 2040 г. Наконец,
третьи обращают внимание на то, что, по их мнению, Китаю
потребуется еще тридцать лет после 2020 г., чтобы достичь
нынешнего уровня доходов на душу населения в развитых
странах2.
Опередив в феврале 2006 г. Японию, Китай стал крупней¬
шим в мире держателем резервов иностранной валюты - более
1,8 трлн. долларов3, значительная часть которых на сумму
около 500 млрд. долларов состоит из казначейских обяза¬
тельств США. Только в 2006/2007 американском финансовом
году он увеличил свою долю в задолженности США почти на
100 млрд. долларов. Сегодня три из пяти крупнейших в мире
по рыночной капитализации банков - китайские4.
Доля Китая в мировом экспорте с 1999 до 2005 г. утрои¬
лась, достигнув 7,3%, а ныне достигла 8%. С 1996 по 2006 г.
она выросла в 5,5 раза - со 146 млрд. до 1 трлн. долларов5.
В 2005 г. Пекин дал более 30% азиатского экспорта элек¬
тронной продукции и, обойдя Германию, стал вторым в мире
ее экспортером сразу же за Соединенными Штатами6. Он за¬
1 ТЬе Есопоппз!, 2008, 16 ЕеЪгиагу.
2 Керог! о! Ма1юпа1 1п1е1И&епсе СоипсИ’з 2020 Ргсцес!. Маррт# 1Ье
С1оЬа1 Еи1иге. Соп1гасНс1юп о! С1оЬаИза1юп. Р. 8.
3 ТЬе Есопоппз!, 2008, 4 Ос1оЬег.
4 Эксперт, 2008, № 24, 16-22 июня.
5 ТЬе Еогецщ АНа1гз, 2007, МоуешЬег-БесешЬег.
6 РгезЪоыНг С. ТЬгее ВИНопз Ме^у СарИаИзЪз. Р. 74.
278
меняет - а по ряду позиций уже заменил - США как наиболее
важный рынок для всей Восточной Азии. В 2007 г. он обошел
их даже в торговле с Японией. В том же году на Китай уже
приходилось 12% мировой торговли (на ЕС - 20%, США -
18%, Японию - 10%). В следующем году профицит его внеш¬
неторгового баланса может достигнуть 500 млрд. долларов,
приближаясь к величине дефицита этого баланса у США1.
За стремительным, агрессивным ростом китайского экс¬
порта видна, думается, экспортная стратегия Китая, которая
является интегральной частью его общей экономической
и политической стратегии. Экспорт стимулировал произ¬
водство и обеспечивал работой миллионы китайцев, в том
числе тех, которые притекали в города в ходе урбанизации
страны. Экспорт же приносил финансовые средства для инду¬
стриализации, и сейчас США вкупе с определенными силами
на Западе пытаются, мотивируя это быстрым наращиванием
в Китае выброса парниковых газов, добиться сокращения
китайского экспорта. Такое наращивание действительно про¬
исходит, но на каждого китайца до сих пор приходится вдвое
меньше выбросов, чем на европейца, и вчетверо меньше, чем
на жителя США. И КНР по «зеленым инвестициям» уступает
только ФРГ.
Китай притягивает к себе огромный массив прямых ино¬
странных инвестиций: в 2003 г. - 53 млрд. долларов против
40 млрд. в США2. В 2005 г. объем иностранных капиталовло¬
жений достиг 57,22 млрд. долларов, причем значительная их
часть поступила из США3. Этот поток, продолжая расти, только
за девять месяцев 2007 г. увеличился на 11% и достиг 47,2 млрд.
долларов. Китайские соседи - Япония, Южная Корея, Тайвань,
Сингапур - уже инвестируют в Китай больше, чем в США4.
К. Престовиц, ссылаясь на данные «Прайсуотер-хаус Ку¬
пер», утверждает, что общая сумма иностранных инвести¬
ций в Поднебесной превысила 500 млрд. долларов5. Однако
в 2007 г. - это, видимо, следует считать признаком возросшей
уверенности в себе и привлекательности китайского рынка -
V сессия Всекитайского собрания народных представителей
(ВСНП) наряду с Законом о защите собственности приняла
1 ТЬе Гогецщ АНа1гз, 2008, Лйу-Аи&из!.
2 ТЬе Гогецщ АНа1гз, 2005, КоуешЬег-БесешЬег. Р. 157.
3 ТЬе Гогецщ АНа1гз, 2007, ^пиагу-ГеЪгиагу. Р. 122.
4 ТЬе МаИопа1 1п1егез1, Га11, 2005.
5 РгезгоюНг С. ТЬгее ВИНопз Ме^у СарИаИзЪз. Р. 27.
279
закон о введении единого налога на прибыль в 25%, который
отменяет существовавшие ранее налоговые преференции для
иностранных компаний (раньше они платили от 15 до 24%
против 30%, уплачивавшихся китайскими корпорациями)
и стимулирует китайский бизнес. Кроме того, в ноябре 2007 г.
были опубликованы новые инструкции правительства, кото¬
рые сужают поле деятельности иностранных компаний. От¬
ныне им запрещено самостоятельно вести разведку и добычу
нефти и газа, они могут заниматься этим только совместно
с китайским бизнесом. Иностранным инвесторам больше не
разрешено вкладывать капитал в мелкие и средние нефтепе¬
рерабатывающие предприятия, в добычу невозобновляемых
полезных ископаемых - вольфрама, олова, сурьмы, молибдена.
Преференции будут предоставляться иностранным инвесто¬
рам только в определенных отраслях, связанных главным
образом с высокотехнологичными и инновационными про¬
изводствами.
И наконец, наверное, самое важное - заметно повысился
уровень материального благосостояния большинства китайцев.
За период реформ до 2006 г. доход на душу населения увели¬
чился вчетверо и, по оценке «Экономист», «более 400 млн.
человек выведены из состояния бедности»1, а это около трех
четвертей общемирового сокращения бедности за весь XX в.
30 лет назад в Китае проживало 963 млн. человек и 30% из них
голодало. Сейчас население Китая -1,3 млрд. человек, и у
97% из них, по выражению «Ньюсуик», «полны желудки»2.
Доход на душу населения ныне достиг 3 тыс. долларов в год.
По индексу гуманитарного развития, разработанному специ¬
алистами ООН, Китай (0,644) соответствует показателям стран
среднего уровня развития (их параметры: 0,5-0,8)3.
Этот масштабный сдвиг в положении народа едва ли не
единодушно все исследователи и наблюдатели, в том числе
далекие от симпатий к Пекину, называют историческим до¬
стижением. «В течение трех десятилетий, - пишет «Эконо¬
мист», - Китай поднял из бедности сотни миллионов людей
в рамках наиболее быстрой и далеко идущей экономической
трансформации в истории»4. Лоуренс Саммерс, бывший ми¬
1 ТЬе Есопопиз!, 2006, 22 АргП.
2Ме\У8^уеек, 2009, 19 ^пиагу.
3 Кондрашова Л.И. Китай ищет свой путь. М.: Институт Дальнего
Востока. 2006. С. 257.
4 ТЬе Есопопиз!, 2005, 20 Ос1оЬег.
280
нистр торговли США, отметил, что если во время промыш¬
ленной революции жизненный стандарт европейца за время
его жизни (тогда около 40 лет) вырос примерно на 50%,
то в Китае, по его расчетам, такой же показатель вырос
в разы1. И характерно, что согласно индексу личного опти¬
мизма, подсчитываемому американской социальной службой
«Пью ресерч сентр», Китай стал «мировым лидером по надеж¬
дам на будущее». По данным опроса, 76% жителей Поднебес¬
ной уверены, что их жизнь улучшится в следующие пять лет,
в США - 48%. 50% китайцев убеждены, что добились лично¬
го прогресса за последние пять лет, а 72% удовлетворены
положением дел в стране2. Если в 2000 г. в Китае было 140 млн.
абонентов мобильной связи, то в 2007 г. - 600 млн., соответ¬
ствующие цифры относительно пользователей Интернета -
17 млн. и 210 млн.
Эксперты расходятся в оценке сроков, в которые Китай
выйдет на лидирующие позиции в мировой экономике. Есть
и авторитетные специалисты, которые подчеркивают огром¬
ные трудности, ожидающие Китай на его дальнейшем пути
«наверх». Есть и немало идеологических, профессиональных
пессимистов, враждебных Китаю, они уже не первое десяти¬
летие предсказывают крах китайской модели.
Демонстрируемые ниже таблицы 1 и 2 дают представле¬
ние о том, как оценивают экономические перспективы Китая
серьезные экономические эксперты.
Лестер Браун, директор Института Земли, в книге «План 2.0»
высказывает мнение, что, когда Китай по доходам на душу
населения достигнет уровня США 2004 г. (он считает, что это
произойдет в 2031 г.), это «сломает нынешние модели эко¬
номического развития». В таком случае Поднебесная потреб¬
ляла бы около двух третей нынешнего мирового урожая
зерна, 99 млн. баррелей нефти в день (больше всей ныне до¬
бываемой в .мире нефти), имела бы 1,1 млрд. автомобилей
и т.д.3 Кстати, их число на китайских дорогах ежегодно воз¬
растает на 26%.
1 Ыелузлуеек, 2007, 31 БесетЪег; 2008, 7 Запиагу.
2 Коммерсант, 2005, 18 ноября.
3 ТЬе \^азЫп&!оп Раз!, 2006, 19 АргН. Не исключено, однако, что
расчеты по нефти исходят из нынешнего уровня потребления энергии
на единицу продукта в Китае и не учитывают неизбежный прогресс
в этом отношении.
281
Таблица 1
Рост ВВП Китая на душу населения
по отношению к американскому
Источник: ОоЫшап 8асЬз. С1оЬа1 Есопоппсз Рарег. № 99. Р. 3.
Таблица 2
Когда ВВП Китая обогнал бы нынешние богатые страны
Англия Германия Япония США
Китай яшшЪл шнЬ
■ ■:* т
2000 2005 2010 2015 2020 2025 2030 2035 2040
Источник: СоЫшап 8асЬз. С1оЬа1 Есопоппсз Рарег. № 99. Р. 4.
По данным того же источника, по объему ВВП Китай превзойдет Англию
в 2010 году, Германию - в 2015, Японию - в 2020 и США - в 2041 г.
Следует, однако, иметь в виду, что Китай продолжает
сильно отставать в открытии и развитии новых технологий.
Вместе с тем его способность к инновациям в процессе произ¬
водства и адаптации существующих технологий к местным
рынкам растет. «Китай быстр в освоении новой информацион-
282
ной экономики»1. Приобретение технологий всё чаще делается
частью переговоров с иностранными инвесторами. В 2006 г.
уже было 750 центров «исследований и развития», то есть
освоения новых технологий, которые поддерживались инвести¬
циями центра2. В них участвуют «Майкрософт», Ай-Би-Эм,
«Сименс», «Дюпон», «Дженерал электрик», «Дженерал
моторе», «Хитачи» и другие. По словам Б. Гейтса, главы
«Майкрософт», открытый им в 1998 г. большой исследователь¬
ский центр в Пекине в течение пары лет стал самой продук¬
тивной исследовательский ветвью в системе «Майкрософт»,
«с точки зрения качества идей, которые там выдаются, они
бьют по мозгам». На это отделение пришлось почти 10% работ,
опубликованных по компьютерной графике и интерактивным
технологиям из университетов и исследовательских центров.
Массачусетский технологический институт и «Стэнфорд»
остались позади3.
В начале 90-х годов для экономики Китая было характер¬
но производство простой, низкотехнологичной продукции,
такой как обувь, текстиль, пластик. Оно и ныне занимает
видное место в китайском экспорте, притом ее качество вы¬
зывает нарекания. Но сейчас китайская экономика движется
к производству более сложной, высокотехнологичной про¬
дукции в сфере информатики и коммуникаций (1СТ). Из поч¬
ти 30 компаний, прежде всего выделяющихся в Китае, две
трети представляют разнообразные электронные производ¬
ства. Другие крупные предприятия включают в себя нефтехи¬
мию, фармацевтику, ручные инструменты и электроприборы.
После почти десятилетия взрывного развития в секторе элек¬
троники Китай догнал в декабре 2005 г. США как самого
крупного поставщика данного типа товаров. «Американцы, -
отмечает Нейл Фергюсон, - думали, что Китай станет гигант¬
ским экономическим дополнением Соединенных Штатов.
Вместо этого они оказались перед лицом нового экономиче¬
ского соперника»4. По данным Организации экономического
сотрудничества и развития, стоимость экспорта и импорта
таких товаров выросла в США с 1996 по 2004 г. более чем
на 50% - с 230 млрд. долларов до 375 млрд.; в Китае же -
1 ТЬе Гоге1&п А1Та1гз, 2003, ХоуетЪег-БесетЪег.
2 Ргез1ои)Иг С. ТЬгее ВПНопз Ывут СарИаНз1з. Р. 123.
3Рпйтап Т.Ь. ТЬе \Уог1с1 18 Г1а1. Ы.У., 2006. Р. 351, 353.
4 Рег^изоп N. ТЬе \Уаг о? 1Ье \УогЫ. ТугепШЬ-Сеп1игу СопШс! апс!
1Ье Безсеп! о? 1Ье \Уез1. Р. 637-638.
283
с 35 млрд. до 320 млрд. долларов, то есть более чем на 300%1.
Свыше двух пятых торгового дефицита США в торговле
с Китаем составляет энерго- и электрооборудование.
Доля высокотехнологичной продукции в общем объеме
экспорта готовой продукции выросла с 19,4% в 2001 г. до 29%
в 2006 г. (281,5 млрд. долларов)2. В 2004 г. в экспорте готовой
продукции доля капиталоемкой продукции впервые превы¬
сила долю трудоемкой. «В течение тридцати лет, - пишет
Т. Фридман, - мы перешли от “продано в Китае” к “сделано
в Китае”, к “сконструировано в Китае”, к “задумано в Китае”»3.
Правда, для реальной оценки китайского потенциала
в этом отношении надо учитывать, что около 85% высокотех¬
нологичной продукции приходится на фирмы с иностранными
инвестициями, как и 57,3% ее экспорта, причем иностран¬
ные многонациональные компании чаще всего быстрее нара¬
щивают свое производство, чем чисто местные4.
Стремление проложить путь к наиболее современным тех¬
нологическим процессам и системам, усвоить навыки страте¬
гического корпоративного мышления - одна из главных
причин развернувшейся «охоты» китайских фирм, государ¬
ственных и частных, за известными зарубежными брендами.
В 2005 г. они потратили на это 25 млрд. долларов, приобретя,
например, бизнес по производству телевизоров у французской
фирмы «Томсон», мобильных телефонов - у «Алькатель»,
персональных компьютеров - у Ай-Би-Эм (и стали третьим
в мире производителем их компонентов), а также компаний
в Австралии, Южной Корее и др. Только запрет американ¬
ских властей сорвал предложенные китайцами сделки по
покупке американских компаний «Юникол» и «Мейтаг».
В 2006-2007 гг. китайские фирмы активно продолжали эту
линию. В сентябре 2007 г. правительство учредило Китай¬
скую инвестиционную компанию с капиталом в 200 млрд.
долларов, главным образом для приобретения зарубежных
активов5.
«Ресурсные» же компании покупают права на разведку
нефти и строительство нефтепроводов в Центральной Азии,
разработку месторождений и добычу углеводородов в Латин¬
1 ТЬе Ыаиопа1 1п1егез1, 2007, Запиагу-ГеЪгиагу.
2 Данные Государственного комитета Китая по развитию и реформе.
3 РгШтап Т.Ь. Ор. сН., р. 142.
4 ТЬе Ка1юпа1 1п1егез1, 2007, Запиагу-ГеЪгиагу.
5 ТЬе Есопопиз!, 2007, 3 КоуетЪег.
284
ской Америке, Африке, газа - в Австралии. «Интернэшнл
геральд трибюн» в корреспонденции с экономического фору¬
ма в Давосе писала, что «Китай находится в наступлении,
вынося свое экономическое чудо за границу»1.
Китайские компании «перешагивают» через простое ко¬
пирование идей западных компаний. Возникшие и возни¬
кающие многонациональные компании в Китае всё менее
удовлетворяются имитацией, а стараются, не отказываясь от
эксплуатации преимуществ дешевизны, перейти к получе¬
нию прибылей на базе инновационного производства. Неко¬
торые из них уже выбились в мировые лидеры в своей
области. И показательно: если поначалу высшие управленцы
и рабочая сила в филиалах многонациональных компаний
приходили с «родины» компаний и их штаб-квартир, то те¬
перь в большинстве случаев «пришельцев» очень быстро
сменяют местные кадры.
Пекин целенаправленно создает свои собственные глобаль¬
ные коммуникации и системы передающих средств. В феврале
2007 г. Китай запустил спутник в космос, а немного спустя
продемонстрировал свою способность разрушать спутники.
В ноябре того же года вывел на траекторию полета к Луне
первую китайскую межпланетную автоматическую станцию,
убедительно доказав, что стал независимой космической дер¬
жавой.
Огромные усилия предпринимаются в сфере образования.
Уже в 2003 г. колледжи ежегодно оканчивали более 2 млн.
студентов, а 25% молодежи в возрасте, соответствующем
колледжу, получали высшее образование2. Правительство
увеличило ассигнования на стипендии и другие виды помощи
студентам с 240 млн. долларов в 2006 г. до 2,7 млрд. в 2008 г.
По публикации инженерных статей Китай занимает первое
место в мире. Армия инженеров в Китае ежегодно увеличи¬
вается на 350 тысяч человек3. Китайские корпорации и уни¬
верситеты активно вербуют таланты едва ли не по всему миру,
и всё больше получивших образование за границей и талант¬
ливых китайских студентов возвращается на родину4. Доба¬
вим, что растет число иностранных студентов, обучающихся
в Поднебесной, - в 2003 г. их уже было 85 тысяч человек.
1 ТЬе 1п1егпа1юпа1 НегаЫ ТпЪипе, 2005, 27 Запиагу.
2 ТЬе 1п1егпа1юпа1 НегаЫ ТпЪипе, 2003, 28 8ер1етЪег.
3 Визтезз \^еек, 2006, 6 БесетЪег.
4 ТЬе Гоге1&п А1йигз, 2007. Запиагу-ГеЪгиагу. Р. 123.
285
Правительство Китая выделяет всё большие средства на
научные и технологические исследования. Ежегодно около
1 трлн. долларов в мире тратится на исследования и разработ¬
ки в области компьютерных технологий, телекоммуникаций
и электроники. На Америку приходится более одной трети
этой суммы. Китай теперь ближе к тому, чтобы превзойти
Японию в расходах на исследования в целом, хотя еще десять
лет назад затрат на эти цели почти не было. Но в то время как
корпоративные расходы на исследования и разработки в Аме¬
рике и Европе росли на 1-2% между 2001 и 2006 гг., в Китае
они выросли на 23%. Инновации были важной темой, обсуж¬
давшейся Собранием народных представителей, где прави¬
тельство обнародовало пяти летний план, предусматривающий
большой рост расходов с целью их приращения.
Своими успехами Китай обязан разнообразным факторам,
в том числе сформировавшимся исторически, которые во мно¬
гих отношениях определяют сегодняшнее его лицо, и полити¬
ке, которая проводится внутри страны и за ее пределами.
Является аксиомой, что сегодняшний день любой страны
нельзя понять, если не оглянуться на ее прошлое. Это особенно
верно в отношении Китая - страны, которую пять тысячеле¬
тий наделили беспримерным опытом, провели через совер¬
шенно противоположные полосы и этапы - планетарного
величия и глубокого упадка; гордого превосходства над окру¬
жающим миром («варварами») и полуколониальной зависи¬
мостью; иностранной оккупацией со зверскими расправами
и мощным освободительным движением, сопровождавшимся
гражданской войной; революционного всплеска, националь¬
ного пробуждения и разрушительного эксперимента Мао;
наконец, реформ и подъема страны. Китай был как бы пло¬
щадкой, на которой История, экспериментируя, опробовала
свое перо.
Китайский народ и китайская цивилизация - одни из
древнейших в мире1. Большую часть своей многовековой
истории Китай был единым государством, великой империей,
соединявшей военную мощь с впечатляющим и передовым по
тем временам хозяйственным и техническим потенциалом.
1 П. Фитцджеральд в книге «Рождение коммунистического Китая»
пишет, что античный Китай был одновременно «Афинами и Римом
Дальнего Востока», его культурным, философским и политическим
центром. (Цит. по: Денеш Барач. Дэн Сяопин. М., 1989. С. 22.)
286
Во времена возникновения США население Китая уже насчи¬
тывало более 200 млн. человек и он был ведущей промышлен¬
ной державой мира. По данным А. Маддисона, профессора
университета в Гронингене (Нидерланды), начиная с I в. ны¬
нешнего летоисчисления и до начала XIX века на Китай при¬
ходилось от 22 до 33% глобального ВВП1. Однако империя
Миней отгородилась от внешнего мира, закрыла свои границы
перед чужеземцами, запретила въезд в страну европейцам.
А в 1773 г. император Куан Лонг объявил, что экономическая
сверхдержава (то есть Китай в то время. - К.Б.) не имеет
интереса к «иностранным мануфактурам».
Эта изоляция не могла не отразиться на экономике Китая
и в целом на его развитии. А затем последовали 150 лет зави¬
симости, порабощения, угнетения и унижения. Китай стал
объектом империалистических вожделений, которые осуще¬
ствлялись под флагом его «открытия»2 и свободы торговли,
в том числе торговли опиумом! Двери в Китай «открывали»
мечом. Англия, Франция, США, Германия и Россия, исполь¬
зуя свое военно-техническое превосходство, продиктовали
Китаю условия, поставившие его в неравноправное и зависи¬
мое положение.
Чувство гордости за свою цивилизацию, историю таится
в глубинах самосознания китайцев, но рядом с чувством уни¬
жения в связи с полутора столетиями позора. О «своеобраз¬
ной гордой цивилизации» говорит 3. Бжезинский3. На Китай
«трудно оказать влияние, и он очень-очень гордый», резю¬
мирует Олбрайт4. И характерный практический пример, о ко¬
тором рассказывает экс-президент Б. Клинтон. Когда в ходе
югославской операции США 1999 г. американские бомбы уго¬
дили в китайское посольство в Белграде, Клинтон, по его
словам, «немедленно позвонил Цзян Цзэминю»5, чтобы при¬
нести свои извинения. Тот не ответил на звонок, «поэтому
я несколько раз просил извинения публично»6. И это не гово¬
ря уже об извинениях Олбрайт, ряда натовских деятелей,
американского представителя в ООН, германского канцлера
1 ТЬе Гоге1&п АНа1гз, 2007, Запиагу-ГеЪгиагу.
2 Государственный секретарь США Хэй даже сформулировал докт¬
рину «открытых дверей».
3 Бжезинский 3. Великая шахматная доска. С. 189.
4 Олбрайт М. Указ. соч., с. 330.
5 Председатель КНР до Ху Цзинтао.
6 Клинтон Б. Моя жизнь. С. 958.
287
Шрёдера, Европейского Союза и т.д. Нечто подобное произош¬
ло и с его предшественником - президентом Бушем-старшим1.
По свидетельству авторов, хорошо знающих современную
Поднебесную, многие китайцы воспринимают произошедшее
в Х1Х-ХХ вв. как личное оскорбление, а китайская элита -
как своего рода вынужденное схождение с предначертанной
орбиты. Современное же возвышение Китая воспринимается
как естественный процесс, как возвращение на нее (СЫпа Ьз
Ъаск - Китай вернулся). В Китае часто так и говорят: «У нас
была пара сотен плохих лет, но теперь мы возвращаемся».
Следует учитывать и свойственную китайцам особую на¬
циональную укорененность, нерасторжимую связь с родиной.
Как выразился министр иностранных дел Сингапура, «кита¬
ец не может перестать быть китайцем»2. Поэтому китайская
компартия всегда старалась и старается укрепить связь с за¬
рубежными китайцами - хуацяо.
Хуацяо привлекают, конечно, нынешние финансовые
выгоды от деятельности в Китае. Но, наверное, не меньшую
роль играют объединяющие с китайским обществом нацио¬
нальные чувства, гордость за достижения Поднебесной, уве¬
ренность в ее будущем, в неизбежном превращении в мировую
силу, а возможно, и расчет на приобретение существенного
влияния в стране. Не может не сказываться и тот факт, что
благодаря росту влияния и престижа Китая к хуацяо, напри¬
мер, в Юго-Восточной Азии отношение изменилось к лучшему.
Представители общественных организаций китайской
диаспоры за рубежом входят в состав Народного политиче¬
ского консультативного совета Китая - влиятельного совеща¬
тельного органа при руководстве страны. По мере того, как
Пекин набирает мощь и повышает свой престиж, хуацяо -
многие из них обладают большими состояниями - всё больше
отождествляют свои интересы с интересами Китая и практи¬
чески становятся эффективными агентами распространения
его влияния.
Память о прошлом скрепляет политически китайское
общество в условиях интенсивного давления экономической
трансформации. Китайское руководство сумело увлечь народ,
особенно молодежь, идеей «возвращения Китая», которая
1 Сеог&е Визк апс! Вгеп1 8сои>сго?1. А \УогЫ Тгапз1огтес1. Ы.У.,
1999. Р. 156-157.
2 ТЬе 1п1егпаИопа1 НегаМ ТпЪипе, 2005, 24 Аи&из1.
288
черпает силу в активизации национального сознания и пат¬
риотизма, в стимулируемой национальной гордости. Прямым
результатом этого является демонстрируемая обществом
энергия в рамках «проекта возрождения и преобразования»
родины в ходе проводимых реформ. В Китае (как и в Индии)
в противоположность тому, что происходит на Западе (а ча¬
стично и в России), среди населения, особенно молодежи,
крепнет сознание неразрывной связи между их личным бла¬
гополучием и благополучием страны. Причем руководство
страны, исходя из своих экономических и политических це¬
лей, то сдерживает пассионарные национальные инстинкты,
то подогревает их в зависимости от обстоятельств.
КПК, хотя и говорит теперь об ошибках Мао, сохранила
его в своем пантеоне, несмотря на одиозность многих дей¬
ствий «кормчего», не только оберегая свой престиж, но, ду¬
мается, и потому, что Мао и до сего дня для многих служит
символом возвращения независимости Китая. Ведь именно
он в 1949 г., провозглашая рождение Китайской Народной
Республики, произнес, стоя у Ворот Небесного Спокойствия,
знаменательные и запомнившиеся слова о том, что «Китай
встает ».
Другой фактор - громадный цивилизационный задел,
в который органично входит конфуцианство, но к нему, ко¬
нечно, не сводится, хотя оно до сих пор серьезно влияет на
образ мыслей и стереотип поведения китайцев и Китая. Речь
идет о высокой трудовой этике, трудолюбии (как необходи¬
мом условии выживания), дисциплине и уважении к старшим
(что предполагает и определенное отношение к власти наряду
с принципом управления на основе сложившихся традиций
и этических норм и презумпции «человечности»), стремлении
к справедливости и неравнодушном отношении к окружаю¬
щим, особом восприятии времени и т.д. Когда Чжоу Эньлай
отмечал, что еще рано судить о значении Французской рево¬
люции, поскольку прошло слишком мало времени, это было
не всего лишь ловким, дипломатически сформулированным
и рассчитанным на эффект афоризмом, но и отражением спе¬
цифической ментальности, китайского подхода к восприятию
исторического времени. И весьма показательно, что сегодня,
когда Китай так бурно развивается, КПК стимулирует инте¬
рес в обществе к Конфуцию и конфуцианству.
Центральную роль в успехах Китая играет качество руко¬
водства, особенно важное в условиях существующего в стра¬
19-2294
289
не строя1. Оно сумело, защищая самостоятельность страны
и свой нестереотипный курс, опираясь на огромный потенциал
Китая и государственные рычаги, использовать плоды глоба¬
лизации. Можно спорить о том, случайно ли судьба распоря¬
дилась так, что у нас во главе реформации встал такой
деятель, как Горбачев, а в Китае - Дэн Сяопин. Но бесспорно,
что во втором случае сказался и мощный цивилизационный
пласт, и огромный опыт общественных бурь в столь сложной
и многообразной стране, призвавшие и мудрость, и полити¬
ческую закалку. Вокруг Дэна сгруппировалась руководящая
группа, несвободная, конечно, от интриг и столкновения
амбиций, обычных у политиков, но достаточно опаленная
совместной революционной борьбой, чтобы сохранить спло¬
ченность и действовать сообща во имя избранной магистраль¬
ной цели - экономического, а на этой основе - общего подъема
Китая. Они свободны от самодовольства, внимательно отно¬
сятся к опыту других стран и изучают его. На их политику,
несомненно, оказала влияние судьба Советского Союза и тем
более российская катастрофа 90-х годов.
Если горбачевское перестроечное руководство пренебре¬
гало китайским опытом, то Пекин внимательно следил за со¬
бытиями в Советском Союзе и, судя по всему, достаточно
сдержанно относился к происходившему у нас. Напомню бро¬
шенную как бы мимоходом реплику Дэна: мол, не торопится
ли советское руководство? Или якобы шутливое замечание
Ли Пэна: он, дескать, не успевает следить за меняющимися
позициями советского лидера. С американцами (те спрашивали
их мнение) китайцы были откровеннее. Министр иностран¬
ных дел Китая Хуан Хучень на ланче в Пекине с помощником
президента Буша по национальной безопасности Б. Скоук-
рофтом и заместителем государственного секретаря Л. Игл-
бергером заявил: «Горбачев поддерживает стабильность
Восток-Запад, но он не может поддерживать внутренний
баланс между экономическими и политическими реформами.
Советы не очень-то разбираются в экономике, и Горбачев
часто не осознает, что он требует от нее».
И сегодня китайские руководители придерживаются стра¬
тегии, которая сочетает дальновидность с осторожностью и го¬
1 «Китай обязан своим экономическим успехом не столько глоба¬
лизации, сколько просвещенной диктатуре», - считает 3. Бжезинский
(Выбор. С. 199).
290
товностью экспериментировать, используя чужой опыт, но не
копируя его. Они действуют так, будто следуют афоризму
Саади: «“Спросили мудреца: у кого ты учился мудрости?
Каким образом ты так преуспел в знаниях?” - “Я не стыдился
спрашивать”, - ответил философ Газали». У них есть «амби¬
циозная домашняя повестка дня, которая будет ими реализо¬
вываться десятилетиями»1 и которая концептуально опирается
на идеи Дэн Сяопина. И их отличает несомненная способность
мыслить нестандартно, особенно когда речь идет о долгосроч¬
ном планировании.
Билл Одом, генерал-полковник, заместитель Бжезинско-
го в период, когда тот был советником президента Картера по
национальной безопасности, и директор Агентства нацио¬
нальной безопасности, рассказывая мне в октябре 2005 г.
о совместной с Бжезинским поездке в Пекин, где они бесе¬
довали с Цзян Цзэминем и Ху Цзинтао, так сформулировал
их общее мнение о китайском руководстве: «Это серьезные,
это очень серьезные люди. У Китая много серьезных проблем,
но его руководство видит их, и это самодостаточные люди, что
бы о них за границей ни думали. И работают они по-особен¬
ному». Когда мы были там, шло заседание Политбюро, про¬
должавшееся неделю, и два или три дня они слушали лекции
профессоров на разные темы, включая такую: «Подъем и па¬
дение империй: причины».
Китайское руководство - и в этом тоже сказалось его
«качество» - практически безболезненно решает проблему,
труднейшую для всех диктаторских и авторитарных режимов:
передачу власти следующему поколению лидеров. Сейчас
у руля четвертое поколение - передача ему власти произошла
в 2002 г. на XVI съезде КПК, и уже начался планомерный
процесс следующей ротации: подготовка перехода государствен¬
ного руля в руки пятого поколения. Состоявшийся XVII съезд,
продолжая этот процесс, выдвинул две фигуры, одна из кото¬
рых на следующем съезде КПК заменит Ху Цзинтао.
Экономический, политический и организационный потен¬
циал власти, сила общенациональной солидарности были
убедительно продемонстрированы во время мощнейшего зем¬
летрясения в провинции Сычуань весной 2008 г. Это был
своего рода жестокий экзамен катастрофой, и нынешний
Китай его выдержал.
1 ТЬе Гоге1&п АНаггз, 2007, ^пиагу-ГеЪгиагу.
19*
291
В центр своего реформаторского курса китайское руковод¬
ство поставило сохранение политической стабильности в стра¬
не как жизненно важного условия обеспечения крупных
и часто болезненных преобразований. Первостепенную роль
здесь играли и играют экономические достижения, которые
удовлетворяют национальные настроения, а главное - сопро¬
вождаются подъемом жизненного уровня народа. Именно эти
два фактора сегодня прежде всего легитимизируют в гла¬
зах китайского общества Коммунистическую партию Китая,
ее руководящую роль, поддерживают ее авторитет, побужда¬
ют китайцев ассоциировать себя с ней. С 2003-2004 гг. КПК
обрела еще 2 млн. человек. Касаясь мотивации «новообращен¬
ных» , амерйканский журнал пишет, что «они думают о партии
как о Китае. Они хотят сильного Китая, поэтому они хотят
присоединиться... Национализм - корсет, который скрепляет
всё: партия сознательно соединяет патриотизм с собой»1.
По своему социальному составу КПК фактически стала
партией всего народа. Достаточно сказать, что членами КПК,
по данным профессора Чен Ли, в 2004 г. было 34% владельцев
частных предприятий2. К. Маклибано, преподаватель оборон¬
ного колледжа Сингапура, пишет в «Форин афферз»: «То, что
произошло в России в 90-е годы, убедило китайцев, что КПК
нужна в течение более длительного времени... Такой процесс
не случается автоматически, он требует невероятно искусно¬
го менеджмента того рода, что продемонстрировала новая
китайская утонченная элита. Заслуга такого изменения при¬
надлежит КПК, которая, возродив себя, сохранила свою по¬
литическую легитимность...». Более того, подчеркивает он,
«внезапный конец коммунистического управления может
оказаться катастрофой для народа Китая, для региона и ос¬
тального мира: он может развязать сильные популистские
националистические силы, которые Пекин умеет до сих пор
контролировать »3.
Кстати, политическая и социальная стабильность являют¬
ся одним из главных конкурентных преимуществ и в привле¬
чении иностранного капитала. Наконец, нельзя не упомянуть
1 Ке\уз\уеек, 2005, 30 Мау.
2 ТЬе Гогег&п АНаггз, 2007, Запиагу-ГеЬгиагу. По данным, опубли¬
кованным Ф. Фукуямой в 2005 г., студенты колледжей составляли 30%
всех членов КПК, а рабочие и крестьяне - 29% (ТЬе Гогег&п АНаггз,
2008, Зргт^).
3 ТЬе Гогег^п АНаггз, 2005, 8ер1;етЬег-Ос1оЬег.
292
о таком факторе, как огромная масса рабочей силы - трудо¬
любивой, хорошо дисциплинированной, большей частью гра¬
мотной, способной быстро овладевать мастерством.
Разумеется, партия сохраняла и сохраняет полный конт¬
роль над политическими и экономическими процессами.
Свою роль играет и репрессивный аппарат. Авторитарность,
как и активное, а по некоторым направлениям доминирую¬
щее участие государства в экономике, - имманентная черта
китайского курса развития (некоторые скажут, «диктатуры»),
особенно жесткая на первом этапе реформ.
Хотя, судя по всему, партия намерена и далее сохранять
общий контроль над общественными процессами, есть и та¬
кие симптомы, которые говорят о тенденции перехода к «мяг¬
кому» авторитаризму, большей открытости деятельности
правительства, начаткам демократии, особенно на низовом
уровне, расширению информационного и дискуссионного
поля, достижению согласия с новыми социальными группами,
рождающимися в ходе реформ, смягчению отношения к ре¬
лигии, расширению рамок свободы средств массовой инфор¬
мации и т.д.
Рассматриваются также некоторые шаги по демократиза¬
ции внутрипартийной жизни, в том числе организации съездов,
выборов делегатов. Уже не является необычным выдвижение
нескольких кандидатов на выборах в местных партийных
организациях. Кстати, в ходе выборов делегатов на съезд 15%
выдвинутых кандидатов были забаллотированы1.
В ходе своего визита в США Ху Цзинтао заявил, что «Китай
будет продолжать реформировать свою политическую структу¬
ру, развивать социальную демократию, расширять упорядо¬
ченное участие граждан в политических делах и обеспечивать
участие народа в демократических выборах, демократиче¬
ском принятии решений, демократическом управлении и де¬
мократическом контроле в соответствии с законом»2. И дейст¬
вительно, границы политически дозволенного постепенно
расширяются. Экспериментируют и с избирательной систе¬
мой. Независимые кандидаты уже имеют возможность балло¬
тироваться на выборах в местные органы власти, хотя они не
получают поддержки в государственных средствах массовой
информации. В 700 тысячах деревень, где проживает более
1 ТЬе Гогег^п АНаггз, 2008, ^пиагу-ГеЪгиагу.
2 ТЬе Гоге1&п АНаггз, 2006, КоуешЬег-БесешЬег.
293
700 млн. крестьян, уже проводятся соревновательные выбо¬
ры1. В январе 2007 г. иностранные журналисты впервые по¬
лучили свободу совершать поездки по стране.
Хотя откровенные оппоненты режима по-прежнему реши¬
тельно преследуются властями, средний китайский гражда¬
нин, констатирует Фукуяма, сегодня располагает большей
личной свободой, чем в любое время при коммунистическом
правлении. Разрешены гражданские организации, занятые
досугом, благотворительностью и экологией. Рост физиче¬
ской мобильности как внутри страны, так и применительно
к зарубежью поражает воображение: в 2005 г. за границей
побывало 25 млн. китайских граждан в качестве туристов или
бизнесменов. Ограничения, касающиеся места жительства,
работы, выбора брачных партнеров и стиля личной жизни,
ликвидированы. Эти перемены, надо думать, - результат
вывода, сделанного руководителями Китая из советского
и собственного опыта, о том, что раздражающие ограничения
личной свободы, вмешательство в частную жизнь обычных
граждан - это не только расточительное использование ресур¬
сов режима, но и, главное, политически контрпродуктивно.
Экономическое чудо Китая вызвало пристальный интерес
в развивающемся мире, а зачастую и стремление пойти по
такому же пути. В мае 2004 г. Лондонским центром между¬
народной политики был опубликован, явно в противовес «Ва¬
шингтонскому консенсусу», доклад «Пекинский консенсус»,
где говорилось об эффективности китайской модели и о том,
что «Вашингтонский консенсус» «исходит из желания сде¬
лать счастливыми банкиров», а «Пекинский консенсус» -
«добиться справедливого роста в интересах простых людей».
С тех пор формула «Пекинский консенсус» стала распростра¬
ненной и приобрела широкий международный резонанс, хотя
сами пекинские руководители избегают рассуждать на эту
тему и претендовать на международное значение своего опы¬
та. Тем не менее большой демонстрационный эффект китай¬
ского опыта несомненен.
И. Валлерстайн даже говорит о том, что Китай может быть
пионером в поисках новых форм общественного развития и
общественного строя в условиях «тупиковости» современного
капитализма. Сходную мысль высказывает Ф. Фукуяма:
«Пожалуй, только Китай имеет хоть какие-то шансы сформу¬
1 ТЬе Есопопиз!, 2006, 11 КоуешЬег.
294
лировать свою модель современности»1. В ракурсе подобных
суждений и на фоне разразившегося в 2008 г. финансового
кризиса вопрос о характере формирующегося общественного
и экономического строя в Китае приобретает особый интерес.
Подробнее на этом вопросе останавливается российский ис¬
следователь Л.И. Кондрашова в своей глубокой и обстоятель¬
ной работе «Китай ищет свой путь». Сопоставив основные
характеристики дореформенного и реформенного этапов раз¬
вития КНР, она заключает, что их «расхождения... столь глу¬
боки, что позволяют констатировать отступление от модели
традиционного или развитого социализма... Процесс сначала
«социалистических», а потом рыночных преобразований
приобрел вид «отрицания отрицания» - от многоукладности
через повышение степени формального обобществления
к многоукладности нового типа. Тем не менее, характер этой
многоукладности остается не вполне ясным»2.
Признавая, что вопрос о том, что ждет Китай - усовершен¬
ствованный социализм, переход к капитализму или же созда¬
ние принципиально нового «смешанного общества», остается
дискуссионным, Л.И. Кондрашова, однако, приходит к выво¬
ду: «Китайская «социалистическая смешанная экономика»
с присущей ей институционной и организационной специфи¬
кой вправе претендовать на статус особого общественного
строя, конвергентного по своей сущности»3.
Думается, для такого вывода есть достаточные основания.
Я бы только добавил, что важны, даже принципиально важны
не только достигнутые китайцами рубежи, которые могут рас¬
цениваться по-разному, но то, что они ищут. Конвергенция
в общественном устройстве таких составляющих, как эффек¬
тивность рыночной экономики и социальной справедливости,
возможно, окажется единственным выходом для человече¬
ства. Работающая конвергентная модель стала бы величай¬
шим политическим и социально-экономическим свершением
XX и XXI вв.
И наконец, нельзя не сказать и о том, что перенимая
многое из западного опыта, модернизируя экономику и неко¬
торые стороны общественного устройства, Китай стремится
тщательно оберегать свою национальную специфику, свою
1 Коммерсант, 2006, 20 января.
2 Кондрашова Л.И. Указ. соч., с. 282-283.
3 Там же, с. 307.
295
национальную идентичность, «одевая» эти процессы в нацио¬
нальные «одежды». По существу, есть основания ставить
вопрос о своеобразии происходящей в стране модернизации
не только в социальном, но и в национальном смысле. Китай
на практике доказывает, что модернизация не равносильна
вестернизации. Можно быть современным, но не вестернизи¬
рованным.
Успехи Китая, повторю, поразительны. Было бы, однако,
слишком просто сводить вопрос о дальнейших перспективах
Поднебесной лишь к экстраполированию этих успехов на
годы вперед. Китаю еще предстоит столкнуться с серьез¬
нейшими препятствиями, на что указывают едва ли не все
пишущие о нем.
Прежде всего, велика разница в экономическом положе¬
нии его села и его города, а также различных районов Китая.
В сельских местностях среднегодовой доход на душу населе¬
ния, пусть и растущий, в 2005 г. составлял 354 доллара -
столько, сколько рабочий в Шанхае зарабатывал в месяц.
Недовольство крестьян, вызываемое также отбором у них
земель (в том числе для проектов развития), порождает нара¬
стающую волну социальных протестов. В том же 2005 г., по
официальным данным, было 87 тысяч случаев социальных
беспорядков1. Продолжает расти разрыв в уровне доходов
между приморскими и внутренними регионами. В 2003 г. он
составил 4,25 раза между Шанхаем, самым богатым районом
страны (по среднедушевому доходу), и провинцией Гуйчжоу,
самым бедным2. Экономический кризис может усилить соци¬
альное напряжение.
Во-вторых, - подходящее к критическому порогу неравен¬
ство доходов. По коэффициенту Джини, отражающему его
уровень, Китай в 2004 г. недалеко отстоял от США3. Китай -
третий в мире потребитель роскоши и третий по объему ры¬
нок для автомашин «Роллс-Ройс»4.
В-третьих, - массивная урбанизация. Согласно подсчетам
ученых, до 2020 г. в города переселятся 300 млн. крестьян.
Известный китаевед, профессор Лэмптон подсчитал, что при
таких темпах урбанизации правительство должно каждые
1 ТЬе Есопопиз!, 2007, 15 ^пиагу.
2 Кондрашова Л.И. Указ. соч., с. 267.
3ТЬе Есопопиз!, 2004, 21 КоуешЬег.
4 ТЬе Гогег&п АНаггз, 2007, ^пиагу-ГеЪгиагу. При оценке этих
данных надо, разумеется, учитывать численность населения Китая.
296
четыре месяца строить город, равный по размерам Нью-Йорку1.
По некоторым данным, число безработных уже сейчас превы¬
шает 100 млн. человек. Финансово-экономический кризис,
некоторое снижение экономической динамики, несомненно,
создадут дополнительные и, возможно, серьезные трудности
в этом отношении.
Наконец, - это расползающаяся коррупция2, скудость
природных ресурсов, экологические угрозы. Водные запасы
Китая на душу населения составляют лишь одну четверть от
среднемирового уровня, а доля культивируемой земли - лишь
40% от этого уровня, ресурсы же природного газа, меди и алю¬
миния на душу населения - соответственно 4, 25,5 и 9,7%,
не говоря уже о нефти3.
Всё это - далеко не полный перечень проблем, с которыми
сталкивается Китай, но и он достаточно впечатляющ.
К чести руководителей Китая надо сказать, что они, по
всей видимости, отдают себе в этом отчет и в очередной раз
энергично прореагировали на складывающуюся ситуацию.
В 2006-2007 гг. они инициировали переход к «новой стратегии
развития», которая отличается большим учетом социальных
проблем и ориентацией на исправление деформаций, допу¬
щенных в период, когда акцент делался на ускоренный эко¬
номический рост, например по части экологии, соотношения
частных и общественных интересов и т.д. Ху Цзинтао выдви¬
нул задачу создания «гармоничного общества», иначе говоря,
общества социально умиротворенного. Этот лозунг стал идео¬
логическим «зонтиком», под которым предприняты первые
шаги в направлении перераспределительных социальных
программ. «Ставить народ на первое место» - таков был глав¬
ный смысл решений пленума ЦК КПК в октябре 2006 г.,
закрепивших новую концепцию развития, выдвинутую годом
раньше на V пленуме ЦК КПК XVI созыва. V сессия (ВСНП)
X созыва (март 2007 г.) приняла решения, направленные на
замедление темпов экономического роста, уменьшение раз¬
рыва в доходах, особенно между горожанами и селянами,
создание «новой социалистической деревни» как историче¬
скую задачу Китая, обеспечение сохранности основных сель¬
1 ТЬе Гоге1&п АНаггз, 2007, ^пиагу-ГеЪгиагу.
2 Согласно статистике «Транспэренси интернэшнл», Китай за послед¬
ние десять лет опустился с 52-го на 72-е место в списке наиболее кор¬
румпированных стран.
3 ТЬе Гогег^п АНаггз, 2005, ЗерЪетЪег-ОсЫэег.
297
скохозяйственных угодий, и прежде всего пахотных земель
(иметь их не менее 120 млн. га)> ограничение передачи земель¬
ных участков под строительство, укрепление экономической
безопасности. Запрещено отведение земли под недвижимость
дачного типа, разбивку участков для гольфа, под сооружение
новых учебных центров партийно-правительственных органов,
госпредприятий и деловых организаций. Согласно заявлению
премьера Вэнь Цзябао, сделанному на сессии Всекитайского
собрания народных представителей (2 марта 2009 г.), расхо¬
ды на деревню возрастут на 20 млрд. и составят 104,6 млрд.
долларов.
Состоявшийся в октябре 2007 г. XVII съезд КПК закрепил
и развил идеи, выдвинутые в последние годы, и придал им
статус программы на ближайший период. В докладе Ху Цзин¬
тао центральное место было отведено тезисам о «научной
концепции развития» и создании «гармоничного общества».
За первым тезисом стоит стремление отойти от экспортно
ориентированной модели развития, гармонично сочетать рост
и развитие. Не снижая внимания к экспортному аспекту
экономической политики, китайское руководство теперь кон¬
центрирует внимание на расширении внутреннего рынка,
за чей счет во всё более растущей мере происходят развитие
и рост экономики Поднебесной. Поставлена задача «увеличи¬
вать капиталовложения в инновации и сделать упор на совер¬
шение прорыва в области ключевых технологий». За вторым
тезисом стоит взятый курс на сглаживание социальных про¬
тиворечий как путем усиления социальной политики, так и
укрепления национальной экономики, и в особенности за счет
роста внутреннего потребления. Сформулирована цель -
построить к 2020г. «общество среднего достатка», увели¬
чив уровень ВВП на душу населения вчетверо по сравнению
с 2000 г.
Удастся ли Китаю решить эти задачи, избежать провала,
продолжить свое восхождение? Возможности, условия, сред¬
ства, о чем уже говорилось выше, у него есть. Есть и руковод¬
ство, дальновидность и прагматизм, утонченность которого
доказана неоднократно. Как говорится, поживем - увидим.
Бесспорно, однако, что в провале Китая не заинтересован
никто: ни сами китайцы, ни его друзья, ни даже его враги.
Ведь обрушение Китая неизбежно обернется потрясениями не
только в мировой финансовой системе и мировой экономике,
оно может привести к мировой геополитической катастрофе.
298
С этим согласны многие авторитетные специалисты.
«Хотя возможность экономического срыва в результате при¬
родных катаклизмов или политических авантюр полностью
исключать нельзя, - пишет, например, Л.И. Кондрашова, -
большинство аналитиков не видят серьезных препятствий,
которые помешали бы Китаю продолжать наращивать эконо¬
мический потенциал»1. Член-корреспондент РАН В.В. Михе¬
ев считает, что в Китае существует и очень серьезная угроза
полномасштабного кризиса в среднесрочной перспективе.
Однако пока китайское руководство, опираясь на научный
подход и широкий диалог элит, проявляет способность свое¬
временно реагировать на кризисы и преодолевать их, обеспе¬
чивая тем самым социальную легитимность своей власти
в глазах населения.
Скорее оптимистически настроены видные иностранные
эксперты и респектабельные издания: профессор Д. Лэмптон2,
профессор С. Стейнбек3, Чалмерс Джонсон, директор Вашинг¬
тонского института экономической стратегии4, «Экономист»5,
«Ньюсуик»6, «Форин афферз» и другие. Они считают, что
долгосрочные перспективы китайской экономики остаются
«светлыми» и она будет экспортировать «жизненную силу
мировой экономике», что чуду роста Китая «еще далеко до
конца», что «совершается долгий марш» и т.д. МВФ также
исходил - до финансового кризиса - из того, что Китай легко
может поддерживать 7-8-процентный рост еще десятилетие,
а возможно, и дольше.
И как бы подводя итог таким оценкам, «Экономист» за¬
ключает емкой фразой: «Осторожность в отношении Китая -
в повестке дня, но пессимизм, тем не менее, - нет»7.
Здесь следует добавить еще один отмеченный мимоходом
в связи с беседой с Биллом Одомом, но важный момент, ко¬
торый подчеркнул В.В. Михеев. Эффективность китайского
1 Кондрашова Л.И, Указ. соч., с. 316.
2 ТЬе Гоге1&п АНаггз, 2007, Запиагу-ГеЪгиагу.
3 ТЬе КаИопа1 1п1егез1, 2007, Запиагу-ГеЬгиагу.
4 ^оНп8оп СН. Ор. сИ.у р. 148.
5 ТЬе Есопогшз!, 2004, 2 Ос1оЬег; 8рес1а1 1ззие; ТЬе Бга&оп апс! 1Ье
Еа^1е // ТЬе Есопопиз!, 2004, 30 8ер1етЪег.
6 Ке\уз\уеек, 2004, 13 БесетЬег.
7 ТЬе Есопопиз!, 2004, 20 КоуетЬег. В его номере за июль-август
2008 г. профессор К.Ф. Бергстен, директор Института международной
экономики, даже выдвигает идею экономического «партнерства рав¬
ных» (подход с позиций 0-2).
299
руководства связана и с активным вниманием к мнению на¬
учной общественности. Они энергично контактируют через
всякого рода стимулируемые партией дискуссии на заседаниях
партийных органов, на специально созываемых многочислен¬
ных и многодневных семинарах1. Не будет преувеличением
сказать, что все концепции, которые приняты Китаем на
вооружение и применяются на практике, несут на себе глубо¬
кий след рекомендаций китайских ученых.
Китайское руководство старается обеспечить благоприят¬
ную международную среду для реализации своих планов.
Внешнеполитическая стратегия Китая органически вклю¬
чает в себя сознательно избранную, как опору и движущую
силу, экономическую экспансию, внутреннюю и внешнюю2,
и этим она принципиально отличается от американской, ко¬
торая видит основу своего влияния в наращивании и продви¬
жении военной мощи. Причем экономическая экспансия
Поднебесной служит орудием прямой защиты независимости
и в то же время работает на главную задачу - подъем Китая,
его вывод в ряды развитых государств, к положению мировой
державы. В этом прежде всего состоит асимметричность меж¬
дународной стратегии Пекина.
Уже достаточно продолжительный опыт доказал и дока¬
зывает, что концентрация на экономическом развитии стра¬
ны, на ее нуждах в сочетании с линией на бесконфликтные
отношения с другими странами приносит ему как материаль¬
ные дивиденды, так и международный престиж. При этом
Китай стремится позиционировать себя в мире великих дер¬
жав одновременно как часть и даже представителя «третьего
мира». «Китайская внешняя политика отличается терпе¬
ливостью и дальновидностью, - отмечает Г. Киссинджер. -
Из Пекина геополитический вызов видится не в контексте по¬
корения соседних стран, а в свете предотвращения их объеди¬
нения против Китая»3.
Что касается принципов, которые провозглашаются в каче¬
стве основ внешней политики, - это твердая защита своей
1 «Поразительно представить, - пишет в «Экономист» А. Миллер,
китаевед из Стенфордского университета, издатель журнала «Монитор
китайского руководства», - все Политбюро сидящим вокруг и часами
внимающим ученым» (ТЬе Есопогшз!, 2007, 6 ОсЪоЪег).
2 «Экономическая мощь, наиболее конвертируемая форма силы, де¬
лает Китай привлекательным» (ТЬе Есопоппз!, 2007, ^апиа^у-ГеЬ^иа^у).
3 Киссинджер Г. Нужна ли Америке внешняя политика. С. 155.
300
независимости и самостоятельной политики1, развитие отно¬
шений со всеми государствами, уважение суверенитета, не¬
вмешательство во внутренние дела, многополярный мир как
искомая форма мироустройства и международных отноше¬
ний. В официальных заявлениях Пекина делается акцент на
то, что наступило время отбросить ментальность «холодной
войны» и строить новую международную систему, основан¬
ную на взаимном доверии, взаимной выгоде и равноправии.
Теперь уже ясно видно, что Китай, избегая конфронтаций,
в то же время не собирается «интегрироваться» в созданный
США международный порядок, к чему его толкают Вашингтон
и его союзники. Он придерживается другого курса, прокла¬
дывая пути «вокруг» Запада, фактически стремясь создать
альтернативную международную структуру отношений в раз¬
вивающемся мире, автономную и бесконфликтную.
Для реализации своих целей Пекин использует гибкую,
изощренную, можно сказать, хитроумную тактику. В отли¬
чие от советских генеральных секретарей, китайские руково¬
дители, следуя заветам Дэн Сяопина «не привлекать к себе
внимания», «держать свет под спудом», ведут себя нарочито
скромно, не хвастают обретенной силой, лишний раз не «вы¬
совываются». Это часть их политической линии, тщательно
обдуманной геополитической стратегии.
На фоне растущей мощи Поднебесной ими была выдвину¬
та формула «реасе?и1 пзе» (мирный подъем), искусно смяг¬
ченная потом до «реасе?и1 <1е\)е1ортеп1» (мирное развитие),
рассчитанная на то, чтобы амортизировать или вовсе предот¬
вратить страхи других стран перед лицом «возвышения»
Китая. Чтобы его влияние ощущалось, не вызывая этих стра¬
хов, пекинские руководители не устают подчеркивать всё еще
непреодоленную отсталость Поднебесной, долгий путь, кото¬
рый ей предстоит пройти, отсутствие сверхдержавных амби¬
ций, не забывая, конечно, сказать об успехах своей страны.
За 90-е годы Китай, настойчиво демонстрируя свои миро¬
любивые намерения, постарался уладить территориальные
1 «Равенство статусов, настоятельная жесткость политики непод¬
чинения иностранным предписаниям, - пишет Г. Киссинджер, - явля¬
ются для китайских руководителей не элементом тактики, но моральным
императивом». Он называет Китай «страной с наиболее продолжитель¬
ной историей ведения независимой внешней политики и традицией ос¬
новывать свою внешнюю политику на принципах национальных
интересов» (Киссинджер Г. Дипломатия. С. 757-758).
301
споры, которые долгие годы вызывали напряжение между
ним и соседями. Он урегулировал пограничные конфликты
с Россией и Казахстаном, Киргизией и Таджикистаном, Лао¬
сом и Вьетнамом. Сохраняя свои территориальные претензии,
связанные с Парассельскими островами, островами Сенкаку,
Спратли, он теперь непременно и часто подчеркивает свою
ориентацию на мирное решение споров, основанное на меж¬
дународном праве.
Пекин стремится оказывать свое влияние «мягко и скрыт¬
но», а китайские дипломаты проявляют склонность и го¬
товность к длительному и изощренному маневрированию,
обещающему усиление международных позиций Пекина.
«Китай использует зоД рошег, - пишет Ф. Закария, - в том
смысле, что он применяет свою мощь мягко, сознательно,
чтобы показать, что не забияка и не похож... догадайтесь на
кого?»1. «Вместе с поразительным четвертьвековым подъе¬
мом, - писала «Интернэшнл геральд трибюн», - пришли как
рост мощи по отношению к Западу, так и возросшая уверен¬
ность в себе»2.
Отражением повышения международного статуса Китая
стали Олимпийские игры 2008 г. в Пекине. Игры, на подго¬
товку к которым было выделено 40 млрд. долларов, явились
крупным событием для Поднебесной и ее руководства, кото¬
рое явно рассчитывало на многосторонний эффект - на то, что
они покажут масштаб возможностей страны и вместе с тем
вызовут прилив национальной гордости китайцев, что упро¬
чит положение и легитимность власти.
Расчеты китайского руководства в основном оправдались.
Олимпиада практически во всем - от масштабов заново создан¬
ных впечатляющих сооружений3 до отличной организации
и бесспорного превосходства китайских атлетов - убедитель¬
но продемонстрировала нынешний потенциал Поднебес¬
ной, повысила ее международный вес (Олимпиаду смотрели
4,4 млрд. человек), вызвала сильный эмоциональный отклик
в китайском обществе. Олимпиада получила оценку как «иск¬
лючительная» даже тех, кто далек от симпатий к Пекину.
1 Ке\уз\уеек, 2005, 12 Аи&из1.
2 ТЬе 1п1егпа1юпа1 НегаИ ТпЪипе, 2006, 23 МагсЬ.
3 В ходе подготовки к Олимпиаде в Пекине было введено в строй
шесть новых линий метро, система монорельсовых дорог длиной 43 км,
новый аэропорт - самый большой в мире, 25 млн. кв. км строений,
зеленый пояс в 125 км и Олимпийский парк на 12 кв. км.
302
Глядя на всё связанное с подготовкой и проведением Олим¬
пиады (да и на всю практику модернизации Поднебесной),
впору уже наряду с традиционным клише - «американская
деловитость» - говорить и о «китайской деловитости».
Характерно, что, несмотря на целенаправленную кампа¬
нию, развязанную в связи с событиями в Тибете, все видные
руководители в мире присутствовали на открытии Олимпиа¬
ды, включая президента Буша, заявившего, что отказ при¬
ехать в Пекин был бы «оскорблением» Китая.
Сейчас Китай играет в дипломатические шахматы по всем
направлениям: США, Европа, Россия, Азия, Африка, Латин¬
ская Америка. Возросшая роль Китая в международных от¬
ношениях рельефно проявилась в ведущей позиции Пекина
(с которой был вынужден примириться Вашингтон) по при¬
влечению северокорейской стороны к переговорам, в попыт¬
ках выступить активным действующим лицом в ходе ливан¬
ского кризиса и т.д.
И, следуя всей логике внешнеполитической стратегии, это
коснулось особенно внешнеэкономической экспансии, кото¬
рая активно направляется властью как через государственные
концерны, так и частные компании. Этот курс американская
литература окрестила как «Сош§ С1оЪа1» - становимся гло¬
бальными. В частности, китайские прямые капиталовложения
за рубежом возросли вчетверо за первую половину десятилетия
этого века, достигнув 11,3 млрд. долларов в 2005 г., и вновь
резко возросли с тех пор1.
Действенная экономическая экспансия Китая, разумеет¬
ся, приносит и политические плоды. Культивируя сеть тор¬
говых партнеров и используя свои громадные долларовые
резервы для инвестирования в странах по всему миру, он мо¬
жет наращивать влияние, усиливать свои рычаги в рамках
будущей геополитической динамики. Однако главной целью
данного курса, по крайней мере пока, является долговремен¬
ный экономический интерес, и прежде всего погоня за сырье¬
выми ресурсами, которых в Китае отчаянно не хватает.
В первую очередь это касается нефти. Тут цифры говорят
сами за себя. Например, по данным Департамента энергетики
США, с 2001 г. на Китай пришлось 40% мирового прироста
спроса на нефть. Прогнозируется, что потребности Китая
в нефти к 2025 г. возрастут до 14,2 млн. баррелей в день, из
1 ТЬе Есопоппз!, 2007, 31 МагсЬ.
303
которых около 80% будут покрываться за счет импорта. Уже
в 2004 г. Китай вышел на позицию второго в мире - после
США - потребителя нефти1.
Китай стремится обеспечить себе надежные источники
снабжения энергоносителями, заключая соответствующие
договоры, приобретая зарубежные компании и предлагая
инвестиции. Китайский «поход» за нефтью уже превращает
его в конкурента США в том, что касается влияния на Ближ¬
нем Востоке, в Центральной Азии, Африке и даже в Латин¬
ской Америке.
В августе 2005 г. Китай купил за 4,18 млрд. долларов
компанию «Петроказахстан», получив 12% контроля над
добычей нефти в Казахстане. В августе же китайская государ¬
ственная монополия «Синопек» вместе с индийской компани¬
ей ОВЛ, дочкой госкорпорации ОНГА, приобрели по 25%
акций колумбийской компании «Омимекс», занимающейся
разработкой нефтяных месторождений в Колумбии. ОВЛ
и «Синопек» совместно приобрели 38% акций сирийского ме¬
сторождения Аль-Фурат2.
В 2004 г. «Синопек» подписала соглашение о разведке газа
в одном из пустынных районов Саудовской Аравии. В следую¬
щем году Саудовская «Арамко» заключила вместе с «Эксон
мобил» и «Синопек» соглашение о строительстве нефтепере¬
рабатывающего и химического завода в Китае стоимостью
3,6 млрд. долларов3. Достигнуты предварительные согла¬
шения о строительстве саудовскими фирмами в кооперации
с «Синопек» еще трех подобных предприятий стоимостью
во много миллиардов долларов (лишь одна из них в г. Далянь
обойдется в 5,2 млрд. долларов). В 2002-2006 гг. Китай за¬
ключил соглашения по нефти и газу с Анголой, Бразилией,
Нигерией, Венесуэлой и Суданом. Он сделал более чем двух¬
миллиардные инвестиции в нефтедобывающую промышлен¬
ность Судана, вложил свыше 1 млрд. долларов в венесуэльские
нефтяные предприятия, заплатил 2,3 млрд. долларов Ниге¬
рии за долю в ее нефтегазовых месторождениях и выделил
миллиардный кредит на реконструкцию нигерийских желез¬
1 ТЬе Ка1юпа1 1п1егез1;, 2006. Зшптег. «Китай переходит от мото¬
циклов и велосипедов к автомобилю. Ожидается, что он будет иметь
их в 90 раз больше, чем в 1990 г., и больше, чем в США к 2030 г.»
(ТЬе 1п1егпа1юпа1 НегаЫ ТпЬипе, 2004, 21 АргП).
2 Коммерсант, 2006, 16 августа.
3ТЬе 1п1егпа1;юпа1 НегаЫ ТпЬипе, 2006, 24 Арп1.
304
ных дорог, предложил Анголе заем в 2 млрд. долларов на
ремонт ее транспортной инфраструктуры.
В такого рода деятельности Китай замахивается не только
на развивающиеся страны. Китайская государственная ком¬
пания «Чайна нэшнл офшор корпорейшн» в июне 2005 г.
предложила купить, как уже говорилось, за 18,5 млрд. долла¬
ров нефтяную и газовую компанию «Юникол», базирующуюся
в Калифорнии. Но законодатели в Конгрессе при молчаливом
благословении администрации Буша сорвали - вопреки гро¬
могласным декларациям о «рыночной свободе» и глобализа¬
ции - состоявшуюся было сделку, ибо она якобы угрожала
национальной безопасности. Та же участь постигла предло¬
жение китайской компании «Хэйер Америке» купить фирму
«Мейтаг» за 2,25 млрд. долларов.
Возросшая международная активность Китая ощущается
едва ли не во всех регионах мира, начиная, разумеется, с Азии.
Экономика КНР стала важным фактором экономического
роста стран Юго-Восточной Азии. Произошло заметное улуч¬
шение отношений с Индией, хотя горькие следы прошлых
бурь полностью не исчезли, да и мотивы конкуренции двух
азиатских колоссов дают о себе знать. Заметно изменились
отношения с Южной Кореей. С политикой Китая там стали
заметным образом считаться как по причине его влияния на
Пхеньян, так и вследствие некоторой усталости от американ¬
ской опеки. Уже в 2004 г. Китай заменил США в качестве
главного торгового партнера Южной Кореи. Поднебесная же
получила оттуда инвестиций больше, чем из какого-либо
другого государства. Два миллиона южнокорейских туристов
в том же 2004 г. посетили Китай и около 25 тысяч студентов
из Южной Кореи - больше, чем в США, - получали там об¬
разование1. Достигнута договоренность о расширении воен¬
ного сотрудничества.
Продвинулись отношения с Индонезией - другой круп¬
нейшей страной Азии, где в 2005 г. Китай инвестировал
3 млрд. долларов. И призывы К. Райс вспомнить о «китай¬
ской опасности» встретили здесь холодный прием. Используя
свое влияние в Пакистане, Пекин побуждал его руководство
к урегулированию отношений с Индией. Китай заключил
с ним договор о безопасности, а с Филиппинами - соглашение
о военном сотрудничестве.
1 Ке\уз\уеек, 2005, 20 «1ипе.
20 - 2294
305
Китай активно работает в направлении расширения со¬
трудничества между странами Восточной и Юго-Восточной
Азии, их политического сближения и экономической интег¬
рации. Он содействовал реализации идеи восточноазиатского
саммита, выдвинутой еще в 90-е годы тогдашним премьер-
министром Малайзии Махатхиром, но торпедированной Ва¬
шингтоном. Первая сессия его состоялась по инициативе
АСЕАН в декабре 2005 г., где было решено идти по пути
превращения Ассоциации в «подлинное сообщество». Пекин
принимает весомое участие в структурах АСЕАН+1, АСЕАН+3
(теперь называется Восточно-Азиатским сообществом),
АСЕАН - региональный форум. Китай стал первым не членом
АСЕАН, который присоединился к Договору АСЕАН о друж¬
бе и сотрудничестве, к обязательству не применять - по лю¬
бой причине - силу против ее членов (Южная Корея, Япония,
Индия и Пакистан присоединились позже).
Пекин предложил создать зону свободной торговли АСЕАН-
Китай, и в 2002 г. была достигнута договоренность о поэтап¬
ной реализации этой идеи к 2012-2015 гг. Являясь торговым
соглашением, зона одновременно, согласно стратегическому
замыслу Пекина, должна, очевидно, привести Китай и стра¬
ны АСЕАН к тесному сотрудничеству, к взаимной заинте¬
ресованности в усилении каждой из сторон. Иначе говоря,
принести и весомые политические дивиденды.
Китай - инициатор проведения на острове Хайнань Восо-
форума, который, по замыслу, должен стать азиатской верси¬
ей Всемирного экономического форума в Давосе. Не исключе¬
но развитие «мягкой» интеграции вокруг Пекина, который
завоевывает симпатии «малых друзей» из числа членов
АСЕАН, предоставляя им гранты и торговые преференции,
снабжая их военной техникой по заниженным ценам. И ре¬
шающий интеграционный и центростремительный фактор -
не великодержавные приемы, не давление китайской массы,
а китайский рынок.
По сути дела, речь идет о нацеленности Китая на создание
своего рода азиатского объединения (клуба, сообщества), где
не будет места другим странам (на деле имеются в виду Соеди¬
ненные Штаты) и где станет больше простора для влияния
Поднебесной.
Стремление Пекина стать политическим лидером в Азии
несомненно. Другое дело - насколько оно реализуемо. Это
зависит от многих обстоятельств, в том числе непредсказуе¬
306
мых сегодня. Одно, во всяком случае, ясно - это возможно
только в устойчивой, мирной обстановке, и китайские руко¬
водители, судя по всему, это понимают.
Разумеется, быстрый рост Китая, его всё более впечатля¬
ющая мощь не могут не вызывать порой некоторых опасений,
но гибкая, демонстративно благожелательная политика Пе¬
кина позволяет сдерживать и даже минимизировать такие на¬
строения.
Энергично действует Пекин и в Центральной Азии, при¬
влекаемый ее энергетическими богатствами и стратегической
близостью. Китай - один из инициаторов создания Шанхай¬
ской организации сотрудничества и не прочь занять лиди¬
рующее место в этой региональной интеграционной структуре,
которая стремится взять под свой контроль ситуацию в Цент¬
ральной Азии. Тут уместно отметить и то, что его подъем не
встречает негативного отношения в исламском мире.
Китай появился и на Ближнем Востоке. Визит Ху Цзинтао
в Саудовскую Аравию в июне 2006 г., где он был принят по
«высшему разряду» (китайского лидера пригласили высту¬
пить даже перед Шурой1, чего удостаивались немногие ино¬
странные лидеры), привел к заключению ряда соглашений,
в том числе в области разведывательных работ на энерго¬
источники и безопасности. В связи с результатами визита
член королевской фамилии принц Валид Бин Талал заявил:
«Мы открываем новые пути... Саудовская Аравия нуждается
в открытии новых путей за пределами Запада». Торговля
между Китаем и Саудовской Аравией превысила в 2005 г.
15 млрд. долларов, увеличившись на 41% с 1999 г. А в целом
доля Китая в торговле стран Совета сотрудничества (в Пер¬
сидском заливе) выросла с 1,9% в 1994 г. до 6,3% в 2005 г.2
Осенью 2008 г. Ху Цзинтао вновь посетил Саудовскую Ара¬
вию, и были заключены новые соглашения об экономическом
сотрудничестве, в том числе в нефтяной отрасли.
Китай, в отличие от прошлого, занял активную позицию
в ходе военных действий в Ливане. Он предложил направить
1000 человек для участия в миротворческой операции3. Вы¬
ступая в июне 2006 г. в Пекине, Ху Цзинтао предложил
1 Консультативный совет, который «дает советы» королю и каби¬
нету.
2 Коммерсант, 2006, 23 августа.
3 Кстати, в такого рода операциях со стороны Китая задействован
наибольший контингент.
20*
307
лидерам 22 арабских стран «братский союз» с Китаем. В де¬
кабре 2006 г. Китай организовал свой первый неправительст¬
венный семинар, собравший бывших чиновников высокого
ранга с израильской и палестинской сторон, для изучения
путей достижения мира. В заключительном коммюнике уча¬
стники встречи заявили, что Китай должен увеличить свое
влияние на Ближнем Востоке и присоединиться к «кварте¬
ту», который ведет поиски мира1.
Китай стал едва ли не самым активным и заметным игро¬
ком в Африке, которой он придает всё большее значение
в своих планах. Здесь, как и повсюду, но особенно в развива¬
ющихся странах, Китай опирается не только на свои экономи¬
ческие достижения и военные возможности, но и на «мягкую
национальную мощь» - на завоевание друзей с помощью
дружеских жестов. Черный континент уже играет роль одно¬
го из главных источников сырьевых ресурсов, жизненно важ¬
ных для Китая. Он получает оттуда нефть (Ангола, ставшая
первым ее экспортером в Поднебесную, Нигерия, Судан -
в Китай поступает 80% его добычи, Экваториальная Гвинея,
Конго-Браззавиль), соперничая местами и с российскими
нефтяными компаниями, медь и кобальт (Конго и Замбия),
железную руду и платину (Южная Африка), лес (Габон, Ка¬
мерун, Конго-Браззавиль) и т.д.
Китайско-африканская торговля с 10 млрд. долларов в
2000 г. выросла до 50 млрд. в 2007 г.2 Лидеры Пекина пред¬
полагают увеличить ее до 100 млрд. долларов к 2010 г.3
Симптоматично, что Африканский банк развития провел свое
ежегодное заседание в мае 2007 г. в Пекине.
Введены в практику саммиты Китай-Африка. В состояв¬
шейся в ноябре 2006 г. такой встрече участвовали представи¬
тели 48 африканских государств, причем 35 из них были
представлены их лидерами. В ходе встречи 12 государственных
китайских компаний подписали 16 контрактов, в том числе
на освоение нефтегазовых месторождений в Либерии, строи¬
тельство железной дороги в Нигерии и гидроэлектростанции
в Гане. Саммит 2007 г. состоялся (впервые в Азии) в Шанхае
с участием представителей 43 стран, и выступивший премьер
Вэнь Цзябао заверил их, что Китай будет продолжать оказы¬
вать помощь африканским странам.
1 ТЬе Есопоппз!, 2003, 13 Запиагу.
2 ТЬе Ашепсап 1п1егез1, 2008, 8рпп&.
3 Коммерсант, 2006, 7 ноября.
308
Китай списал большую часть (около 2 млрд. долларов)
долгов африканским странам, обещал предоставить кредиты
на сумму 5 млрд. долларов и до 2009 г. удвоить размеры
помощи. Китай обязался также принимать 4000 африкан¬
ских студентов ежегодно, кроме тех, кто будет проходить
профессиональную подготовку на месте. На базе реализации
названных и других экономических проектов в Африке уже
возникла китайская диаспора, насчитывающая около 75 ты¬
сяч человек. 16 школ в африканских странах ввели обучение
китайскому языку1. Наконец, Китай делает некоторые шаги
по передаче своего технологического опыта. Он запустил
в космос нигерийский коммуникационный спутник.
В феврале 2007 г. Ху Цзинтао посетил восемь африкан¬
ских стран, включая и небольшие, продемонстрировав таким
образом, что Китай интересуют в Африке не только ее при¬
родные богатства. В такие же «несырьевые» страны он нанес
визит и осенью 2008 г. Китайцы строят в Африке школы,
больницы, дороги, ремонтируют мосты. Африканских лиде¬
ров настраивают в пользу Китая не одни лишь экономические
выгоды, многих из них привлекает китайская модель разви¬
тия. «Китай - это вдохновение для всех нас», - эмоционально
заявил премьер-министр Эфиопии Мелес Зенави.
Активно наращивает свое присутствие Китай и в Латин¬
ской Америке. Значительная ее часть связывает свои перспек¬
тивы с ростом китайской экономики. Политически Пекину
помогает здесь левое поветрие и опять же разочарование
в неолиберальных рекомендациях МВФ и Всемирного банка,
которые, по широко распространенному на континенте мне¬
нию, ввергли в кризис многие страны континента, но сохра¬
нили и даже приумножили капиталы финансовых воротил.
Экспорт стран Латинской Америки в Китай за 2000-2005 гг.
«взмыл, как ракета», - вырос на 600%. На страны Латинской
Америки приходится половина всех прямых инвестиций
Китая. Пекин обязался вложить миллиардные суммы в Бра¬
зилию и Аргентину. Заключено несколько соглашений с Ве¬
несуэлой относительно не только поставки нефти в Китай,
но и его участия в геологоразведочных работах на 15 нефтяных
площадях в восточной части страны. Пекин даже выразил
желание стать членом Межамериканского банка развития,
но из-за негативного отношения США и Японии в ходе еже¬
1 ТЬе Гоге1&п АНа1гз, 2008, ^пиагу-ГеЪгиагу.
309
годного заседания банка в 2005 г. рассмотрение этого вопроса
было отложено до 2008 г., когда вопрос решился положитель¬
но. В сфере интересов Китая и Панамский канал. Одним сло¬
вом, «Китай глубоко вклинился в собственный задний двор
Соединенных Штатов»1.
Солидные финансовые ресурсы, которые Китай предлага¬
ет и предоставляет странам Латинской Америки, крепнущее
сотрудничество с ними в разных областях и, как следствие,
его растущее влияние, наконец, то, что в Западном полу¬
шарии многие видят в Поднебесной экономическую и полити¬
ческую альтернативу гегемонии США, - всё это превращает
китайскую политику в назревающий вызов доктрине Монро,
которая до сих пор, что бы ни говорили американские офици¬
альные лица, остается стержнем курса США в Латинской
Америке.
По сообщениям американской печати, непосредственно
предшествовавший визиту Ху Цзинтао в Вашингтон в апреле
2006 г. приезд в Пекин заместителя государственного секре¬
таря по делам Западного полушария Т. Шеннона имел целью
передать Пекину послание - «шагать осторожно в заднем
дворе Америки»2. Но Китай, как и в других районах мира,
развивает экономические и политические связи и даже дру¬
жит с разными государствами, в том числе с теми, что не по
душе Вашингтону, не слишком оглядываясь на него. В Ла¬
тинской Америке кроме Венесуэлы это Куба, Никарагуа,
Эквадор и т.д. «Вторжение» Китая в Латинскую Америку
(как и в Африку) рассчитано, конечно, не только на близкие
конкретные результаты: скорее всего, оно диктуется долго¬
временными интересами, пониманием того, что в складыва¬
ющемся взаимозависимом, более «тесном» мире значение
этих регионов возрастет. Такой прицел характерен и для
международной стратегии Пекина в целом.
Об энергичном расширении связей Китая с Европейским
Союзом уже говорилось. Остается добавить, что в декабре
2006 г. в Пекине представители КНР и Евросоюза заявили
о начале переговоров о заключении всеобъемлющего (включаю¬
щего 22 области) соглашения о партнерстве и сотрудничестве.
Оно должно заменить соглашение о торговле и сотрудниче¬
стве от 1985 г. При этом комиссар ЕС Бенито Вальдес Ферреро
1 ТЬе 1п1егпа1юпа1 НегаЫ ТпЬипе, 2006, 24 Мау.
2 Ке\уз\уеек, 2006, 24 Мау.
310
заявила, что «раньше мы были лишь торговыми партнерами,
а теперь мы стратегические партнеры». Для подобного партнер¬
ства уже создана солидная экономическая база. В 2006 г.
товарооборот между Китаем и Европой достиг 260 млрд. дол¬
ларов, причем ЕС - самый крупный торговый партнер Китая,
который, в свою очередь, занимает второе место в торговле
Союза. «Мы невероятно важны друг для друга как торговые
партнеры», - заявила А. Меркель накануне своего визита
в Поднебесную в августе 2007 г.
Европейцы не пытаются «сдерживать» или явным обра¬
зом оказывать давление на Пекин, чтобы повлиять на органи¬
зацию политической жизни Китая, напротив, они стремятся
«приспособиться к подъему Китая»1, надеясь, что логика
экономического развития, всё более тесное включение в си¬
стему международных связей сами сделают свое дело. Как
выразился один из брюссельских чиновников, они рассмат¬
ривают Китай как ключевого торгового и равного дипломати¬
ческого партнера. В США же считают, что в Европе слишком
внимают «пению китайских торговых сирен»2. О принципи¬
альном отношении ЕС к Китаю можно судить по заявлению
председателя Еврокомиссии Жозе Мануэля Баррозо в ходе его
встречи с премьер-министром Китая Вэнь Цзябао 29 января
2009 г.: «Ни одна глобальная проблема не может быть решена
без активного сотрудничества Китая и Евросоюза».
Китай всё активнее обозначает свое присутствие в мире
посредством различных шагов и в культурно-политической
сфере. Он вкладывает немалые средства в поддержку изуче¬
ния китайского языка во многих странах, интерес к которому
заметно растет во всем мире. Китайское правительство откры¬
ло в других странах 78 Институтов Конфуция по образцу
Институтов Гёте, чтобы знакомить другие народы с жизнью
Китая, «объяснять» его. Выставки китайского искусства ста¬
новятся желанными гостями европейских столиц. Известны
достижения китайских кинематографистов, которые уже
сумели завоевать мировое признание.
Всё сказанное до сих пор, разумеется, не должно создавать
впечатления, что Китаю удается без помех взбираться по
ступеням международной лестницы престижа и влияния.
Не говоря уже о его собственных ошибках, он сталкивается
1 ТЬе Есопопиз!, 2007, 8 8ер1етЪег.
2 ТЬе 1п1егпа1юпа1 НегаЫ ТпЬипе, 2006, 22 МагсЬ.
311
с конкурентно-нервозным отношением ряда стран, видящих
в китайской экономической экспансии угрозу их интересам,
с неуверенностью в стабильности мирной направленности
внешней политики Пекина, в характере долгосрочных пла¬
нов китайского руководства и даже с проявлениями элемен¬
тарной зависти. Наконец, к Китаю весьма настороженно
относятся США, которые видят в нем грозного вероятного
соперника1.
Соединенные Штаты занимают особое место во внешней
политике Китая, и это естественно. Сотрудничество с Вашинг¬
тоном чрезвычайно важно и для экономической модерниза¬
ции Китая, и для обеспечения более или менее благоприятной
международной среды в реализации общих планов китайских
лидеров - Вашингтон может создать серьезные препятствия
для Пекина на обоих направлениях.
Отсюда вывод, сделанный китайскими лидерами2: реши¬
тельно защищая свою независимость, внешнеполитическую
свободу и не отказываясь от своих долгосрочных планов, одно¬
временно всячески избегать конфронтации с США. Напротив,
поддерживать с ними активное сотрудничество, держаться
с Вашингтоном максимально гибко и открыто, не выступать
против него в международных вопросах, которые непосред¬
ственно не затрагивают существенные интересы Китая.
Обращает на себя внимание, в частности, то, что Китай,
по крайней мере до последнего времени, чаще всего избегал
голосовать в Совете Безопасности вопреки позиции США.
Китайские руководители стремятся подчеркивать отсут¬
ствие гегемонистских амбиций, готовность к мирному и все¬
стороннему международному сотрудничеству и не давать
США поводов для стимулирования и тем более разжигания
в международном сообществе страха перед Китаем, недоверия
к нему. И, пожалуй, самое важное - воспользоваться плодами
глобализации «по-китайски»3, всемерно развивать экономи¬
1 «Эта страна имеет самый весомый шанс стать соперником Соеди¬
ненных Штатов в наступившем столетии, хотя, на мой взгляд, не в первой
его четверти», - пишет Г. Киссинджер (Нужна ли Америке внешняя
политика. С. 154), одновременно предостерегая против конфронта¬
ционного подхода к Китаю.
2 «Ловкими, быстрыми, сообразительными, гибкими», - пишет
в этой связи «Интернэшнл геральд трибюн» (2006, 23 МагсЬ).
3 О китайской глобализации в противовес американской уже пи¬
шут в США.
312
ческие связи, столь существенные для подъема его экономики
и одновременно сцепляющие в определенной степени Пекин
с Вашингтоном и несколько ограничивающие экономической
взаимозависимостью свободу его антикитайских действий.
Иначе говоря, в Пекине, несомненно, сознают наличие
глубоких противоречий, разделяющих США и Китай. (Меж¬
ду двумя гигантами уже развернулась борьба за лидерство,
и Пекин, в частности, приложил руку к созданию в Юго-
Восточной Азии ряда форумов, как бы исключающих США из
этого региона, и на основе такой же формулы готовит почву
для создания зоны свободной торговли, а также предложил
закрыть существующие здесь иностранные военные базы
и т.д.) Тем не менее, пекинские руководители хотят достичь
«переломных рубежей», намеченных на 2050 г., фактически
при сотрудничестве, даже при невольном содействии США,
навязанном им логикой сложившихся экономических и фи¬
нансовых связей и возникшей взаимозависимости. Исходя из
этого «великая стратегия» Китая1 в обозримом будущем на¬
целена на достижение и сохранение нормальных, даже
хороших взаимоотношений с Соединенными Штатами.
Это, конечно, конструкция сложная и в некоторых отно¬
шениях хрупкая, но пока она работает. И большинство аме¬
риканских аналитиков считают, что «реакция Вашингтона на
подъем Китая сыграет большую роль в определении того, как
Пекин станет действовать по мере того, как близится день,
когда его экономика, как ожидают, превзойдет американ¬
скую, а его военные возможности сузят брешь, которая суще¬
ствует в военной области между ними и США»2.
А вот Соединенные Штаты проводят в отношении Китая,
скорее, наступательную политику, поддерживая прессинг
в рамках комбинации двух тенденций: сотрудничества-вовле¬
чения и «сдерживания», допуская откровенно недружествен¬
ные шаги, естественные для такой политики. Она подвержена
колебаниям, и поэтому соотношение тенденций и «градус»
наступательности не остаются неизменными. С приходом ад¬
министрации Буша-младшего, например, Китай был вновь
окрещен стратегическим соперником.
Но в целом ведущей остается тенденция так называемого
«сдерживания». Хотя в ней идеологическая составляющая не
1 Определение, используемое некоторыми заокеанскими авторами.
2 ТЬе Ыаиопа! 1п1егез1, 2006, 8ргт&.
313
так четко выражена и не так остра, как в случае с Советским
Союзом, она во многом походит на свою антисоветскую пред¬
шественницу. Но отличие, а вместе с тем трудность и необыч¬
ность для США китайского «вызова» состоит в его сосредото¬
ченности, по крайней мере пока, прежде всего не на военной,
а на экономической области.
Сдерживание ныне имеет прежде всего военный характер.
Китай окружен кольцом американских баз, некоторые из них
расположились у самых его границ. Вашингтон имеет двусто¬
ронние военные соглашения с рядом азиатских государств,
близких и далеких соседей Китая, и пытается завербовать
новых клиентов. Если же говорить о будущем, а оно, что на¬
зывается, уже стучится в дверь, то главной сферой борьбы,
очевидно, станет сфера экономики, притом не столько воен¬
но-экономическое соперничество, сколько противостояние
в области энергетики, финансов и экономики в целом. Китай
поставил перед собой своеобразную задачу - сочетать развитие
с таким противостоянием. И некоторые специалисты, напри¬
мер российский китаевед Я. Бергер, считают, что в рамках
этой борьбы США способны «по меньшей мере притормозить
стремительное возвышение Китая»1.
КНР сегодня является объектом настойчивого политиче¬
ского и пропагандистского прессинга. С его помощью Вашинг¬
тон пытается побудить Китай, с одной стороны, к лояльной
позиции в отношении политики США в Восточной и Юго-
Восточной Азии, а с другой - реализовать свою линию на
«вовлечение» (епдадетеМ) Китая. Иными словами, путем
развития сотрудничества, расширения экономических, поли¬
тических, культурных и особенно информационных связей
оказать влияние на внутреннюю и внешнюю политику Китая,
привязать его к той системе международных отношений,
которую создавали и поддерживают США, побудить Пекин
«принять» ее. «Нам нужно, - заявил заместитель госсекрета¬
ря США Роберт Зел лик, - побуждать Китай стать ответствен¬
ным акционером существующей системы»2.
Эту тенденцию подкрепляют широкие экономические от¬
ношения, уже сложившиеся между США и Китаем, в том
числе серьезные финансовые связи: Пекин держит американ¬
ские государственные ценные бумаги на сумму 727,4 млрд.
1 Независимая газета, 2006, 26 июня.
2 ТЬе Гоге1&п АНа1гз, 2007, МагсЬ-АргП.
314
долларов (2008 г.). Согласно журналу «Форчун», который со¬
слался на исследование банка «Морган Стэнли», только с се¬
редины 90-х годов дешевый импорт из Китая сэкономил
американским потребителям примерно 600 млрд. долларов
и бесчисленные миллиарды - американским производителям
за счет дешевых материалов для их продукции1. «Америка
ежегодно становится на 70 млрд. долларов богаче в результа¬
те торговли с Китаем»2, - резюмировал «Экономист».
По мысли ряда американских стратегов, комбинация этих
тенденций, использование соответствующих рычагов призваны
обеспечить Соединенным Штатам возможность «управлять»
(именно это слово используется американскими политоло¬
гами, а иной раз и официальными лицами) развитием и изве¬
стным возвышением Китая. И главную роль здесь играют
геополитические причины, интересы американской гегемо¬
нии, стремление оградить и укрепить ее, особенно в Азии,
поскольку нынешний Китай уже одним своим существовани¬
ем, своей ролью независимого субъекта международных от¬
ношений меняет лицо Азии и ставит под сомнение некоторые
стороны американской гегемонии.
Со времен Советского Союза не было в американском ин¬
формационном поле и американском политическом истеб¬
лишменте темы, вызывающей столько беспокойства и даже
страх, которым старались бы, и не безуспешно, заразить
американское общество3. Появилась даже плеяда политиков,
которые, эксплуатируя эти настроения, специализируются
в нападках на Китай (СЫпа-ЬазНегз). В Конгресс внесено пол¬
1 Еог1ипе, 2004, 4 Ос1оЬег.
2 ТЬе Есопопиз!, 2006, 22 АргИ.
3 «Страх перед Китаем глубоко распространен в США», - говорилось
в редакционной статье «Экономист» одного из его ноябрьских номеров
2005 г. (ТЬе Есопопиз!, 2005, 19 ИоуетЪег). Два года спустя он же
выносит на обложку и предпосылает редакционной статье заголовок
«Американский страх перед Китаем» (ТЬе Есопоппз!, 2007, 19 Мау).
«Бизнес уик» (орган деловых кругов), в свою очередь, свидетельствует:
«Неудивительно, что Запад в шоке. Каждый новый китайский запрос
на приобретение компании вызывает стоны протеста у политиков
США. Вашингтонские мозговые центры публикуют толстые «белые»
книги, фиксирующие быстрый прогресс Китая в микроэлектронике,
нанотехнологии и воздушно-космическом пространстве и рисующие
мрачные сценарии относительно того, что это означает для глобального
лидерства Америки, - такой алармизм понятен» (ТЬе Визтезз \Уеек,
2005, 22/29 Аи&из!).
315
тора десятка законопроектов (соавторами одного из них были
Хилари Клинтон и Барак Обама), предложившие ввести санк¬
ции против китайского экспорта. При этом Китай пытались
сделать чуть ли не «козлом отпущения» за экономические
неурядицы в США.
В американских общенациональных газетах и журналах
по вопросам внешней политики подъем Китая иной раз ста¬
вится в один ряд с риском глобальной эндемии, экологиче¬
скими катастрофами и подобными им вызовами, с которыми
сталкиваются США.
Американская печать, выдавая желаемое, в последние
15-20 лет многократно предсказывала провал Китая, даже
его раздробление на основе традиционного партикуляризма и
неравномерности экономического развития разных регионов.
Фиаско подобных прогнозов не помешало возникновению
нынешнего нового всплеска пессимистических пророчеств.
Но есть едва ли не на всех политических и информационных
уровнях и иной, более реалистический подход - подход людей,
которые, подобно Ф. Закария, считают, что «Вашингтону пора
скорректировать свою позицию: выработать серьезную долго¬
срочную политику в отношении Китая»1.
С целью оправдать политику «сдерживания» Китая за
океаном ведутся шумные кампании вокруг военных расходов
Китая и модернизации его вооруженных сил. В ноябре 2005 г.
парламентская двухпартийная комиссия по обзору отноше¬
ний США и Китая в своем ежегодном докладе объявила:
«Методичная и убыстряющаяся военная модернизация в Ки¬
тае представляет растущую угрозу американским интересам
в Тихоокеанском регионе». Еще ранее, в июне того же года,
Рамсфелд в качестве министра обороны, выступая в Сингапу¬
ре, запугивал форум военным бюджетом Китая, совершенст¬
вованием его военной инфраструктуры: «Поскольку ни одно
государство не угрожает Китаю, приходится задаваться воп¬
росом: зачем эти растущие инвестиции?»2. Тот же аргумент
об отсутствии угрозы Китаю использовала К. Райс в Индоне¬
зии, когда убеждала ее руководителей присоединиться к по¬
литике США в отношении Поднебесной. «Озабоченность»
китайской угрозой выражается в документе Пентагона, пред¬
1 Ке^з^еек, 2007, 31 БесетЪег; 2008, 7 Лпиагу.
2 ТЬе 1п1егпа1юпа1 НегаМ ТпЪипе, 2005, 6 <1ипе. Рамсфелд, однако,
не задается таким же и куда более обоснованным вопросом в отно¬
шении США.
316
ставленном министром обороны США Гейтсом в июне 2007 г.
Ею стращал и вице-президент США Чейни, всегда находя¬
щийся на «переднем крае» в такого рода инвективах. В марте
2008 г. Пентагон опубликовал доклад, бьющий тревогу по по¬
воду военного строительства и стратегических целей Пекина.
Китай действительно увеличивает свои военные расходы,
в 2008 г., например, - на 17,6%. Но упрекать Китай берутся
представители государства, которое тратит на военные цели
в десятки раз больше. Нельзя не удивляться тому, как с фаль¬
шиво наивным видом американские официальные лица во¬
прошают, зачем Китаю совершенствовать вооруженные силы,
и это в то время, как Вашингтон окружает Китай цепью во¬
енных баз и военных союзов.
Между тем, для такой державы, как Китай, переживаю¬
щей процесс модернизации, совершенно естественны - как
часть этого процесса - модернизация и наращивание военно¬
го потенциала с целью гарантирования своей безопасности,
повышения авторитета в регионе и в мире и, конечно, демон¬
страции своей силы1. Поскольку, как ни жаль, международ¬
ные отношения до сих пор опираются прежде всего на силовую
составляющую.
В рамках «сдерживания» Китая в Восточной Азии базовая
роль отводится Вашингтоном Японии. Поэтому американо¬
японский альянс называют «жизненно важным» для США2.
При этом Вашингтон фактически паразитирует на естествен¬
ной тенденции к конкуренции этих стран за влияние в регио¬
не, стремясь противопоставить и столкнуть их и вместе с тем
закрепить положение Японии как «американского протекто¬
рата»3. Иначе говоря, использует проблему японо-китайских
взаимоотношений для шантажа обеих стран. «Ястребы» в
Вашингтоне думают, что выигрывают, стремясь обострить
китайско-японские отношения. Однако в долгосрочной перс¬
1 Кстати, директор Национального совета по разведке США М. Мак¬
Коннелл, разговорившись в Конгрессе, вразрез с обычными вашингтон¬
скими стенаниями заявил, что «военное строительство в Китае соответ¬
ствует его обстоятельствам». Утверждают, что он пытался помешать
публикации алармистского документа Пентагона (Ые^з^еек, 2008,
31 МагсЬ).
2 «Японская политика в отношении Китая, - определил Ли Куан Ю, -
заложник в американской политике относительно Китая» (Ьее Киап V.
81а1езтап апс! Рга&таНс // Нопог о? Такео Гикис1а оп 1Ье оссазюп о?
Ыз 90-1Ь Ыг1Ьс1ау. И.У., 1995. Р. 11).
3 Определение 3. Бжезинского (Великая шахматная доска. С. 40).
317
пективе такое развитие этих отношений никому, включая
США, не принесет преимуществ, поскольку это может ока¬
зать серьезное дестабилизирующее влияние на положение
в регионе.
Соединенные Штаты не только не противодействуют,
но практически поощряют происходящее ныне в Японии
разжигание национализма влиятельными политическими
деятелями. Согласно правительственному заявлению, Япо¬
ния переходит к напористой («аззегНие») внешней политике,
становится «нормальной» страной, не отягощенной бременем
вины за прошлое.
Чем дальше, тем больше в Токио стараются минимизиро¬
вать ответственность Японии за агрессивное участие во Второй
мировой войне и страдания, причиненные многим народам
Азии. В новых учебниках истории, вызывающих повсемест¬
ный протест в странах - жертвах японской оккупации, воен¬
ные преступления Японии всё больше преуменьшаются, а то
и вовсе замалчиваются, отражая растущий напор тех сил
в правящих кругах, которые уже не считают нужным скры¬
вать своих шовинистических настроений.
Традиционным ритуалом стало посещение руководителя¬
ми Японии, сотнями парламентариев в знак почтения храма
Ясукуни, где похоронены и главные военные преступники,
казненные после войны. Недавний премьер Коидзуми, напри¬
мер, отлично сознавал, что вызывает возмущение в странах -
жертвах японской агрессии, и, тем не менее, проделал это
пять раз с очевидной целью - подогреть националистические
настроения, «вдохнуть энергию в тех, кто хочет перережис-
сировать «Великую восточноазиатскую войну», чтобы пре¬
уменьшить или отрицать японские жестокости»1.
Набирает темпы процесс милитаризации Японии, актив¬
но стимулируемый Вашингтоном. Предлогом и здесь служит
«угроза» со стороны Китая. О ней говорится в официаль¬
ном документе правительства - Белой книге. Правительство
и руководство правящей Либерально-демократической партии
готовят пересмотр Конституции и отказ от ее статьи 7, фак¬
тически запрещающей использование Японией военной силы
для разрешения международных споров. В мае 2001 г. Парла¬
мент принял решение о ревизии в 2010 г. пацифистских ста¬
тей Конституции.
1 ТЬе Атепсап 1п1егез1, 2006, 8ер1етЬег-Ос1оЬег.
318
Япония в этом смысле практически перешла политиче¬
ский Рубикон, приняв участие в военных действиях в Афга¬
нистане и - в нарушение Конституции - направив своих солдат
с невоенной функцией в Ирак, а корабли - для совместного
с американцами патрулирования в этом регионе, а также на
подступах к Северной Корее. Впрочем, ЛДП, партия премье¬
ра, поддерживает идею совместных с США операций с санк¬
цией ООН или без нее.
На ежегодной министерской встрече (глав военных и
внешнеполитических ведомств США и Японии) в 2006 г. была
одобрена серия мероприятий по укреплению американской
группировки в Японии, усилению ее взаимодействия с япон¬
скими войсками и в целом интенсификации военного сотруд¬
ничества вплоть до создания на японской территории системы
ПРО и ПВО с едиными органами управления. Во многих слу¬
чаях это предполагает подчинение японцев американским
командирам. Добавлю, что уже сейчас японский военный
бюджет - второй в мире, и Япония начинает сотрудничать
с НАТО. Для обсуждения этого вопроса в январе 2007 г. Абэ,
тогдашний премьер, посетил ее штаб-квартиру. Американ¬
ская печать назвала этот визит поворотным пунктом в отно¬
шениях Японии с альянсом.
В феврале 2005 г. в совместном с Соединенными Штатами
документе «Общие стратегические усилия» Япония признала,
что готова нести всю полноту общей ответственности в зоне
Корейского полуострова и Тайваня. Тем самым США и Япония,
по существу, объединяются в посягательстве на территори¬
альную целостность Китая, ибо, как бесстрастно констатиру¬
ет авторитетная газета деловых кругов США, «сохранение
де-факто независимости Тайваня объявляется жизненно важ¬
ным интересом безопасности обеих стран»1. Это тем одиознее,
что обе страны признают Тайвань частью Китая. Такое заяв¬
ление-обязательство Япония сделала впервые. На совместной
с президентом Бушем пресс-конференции 27 апреля 2007 г.
японский премьер заявил: «Япония будет с Соединенными
Штатами во все времена», и объявил о намерении «дальше
продвигать и укреплять этот незаменимый союз».
Японские вооруженные силы, по мнению американских
экспертов, переживают самую серьезную трансформацию со
времен Второй мировой войны и в своих действиях от Микро¬
1 \Уа11 81гее1 <1оигпа1 Еигоре, 2005, 8-10 АргП.
319
незии до Ирака всё больше перечеркивают недавние табу. Они
оснащаются вооружением наступательного характера, им раз¬
решено использовать в военных целях космос. Этот процесс
милитаризации получил и бюрократическое оформление -
существовавшее все эти годы Агентство по обороне (что под¬
черкивало пацифистскую позицию страны) возведено в ранг
полномасштабного министерства.
Практически под эгидой США в рамках всё той же схемы
«сдерживания», военного окружения Китая в марте 2004 г.
Японией было заключено соглашение о военном сотрудниче¬
стве с Австралией, которой в Азии давно присвоено звание
«заместителя американского шерифа»1, предварявшее пла¬
нируемый союз. Вряд ли кто-либо поверил настойчивым уве¬
рениям австралийского премьер-министра Ховарда (ныне
бывшего) о том, что их «брак» с Японией не направлен против
Китая. Трехсторонний военный союз США, Японии и Австра¬
лии фактически уже существует, и в ходе сентябрьской сессии
(2007 г.) АТЭС в Сиднее президент Буш, премьер-министры
Ховард и Абэ провели отдельную встречу, где обсуждали
«вопросы безопасности» и согласовали вопрос о создании си¬
стемы ПРО на Тихом океане.
Однако эффективность Японии как подсобной силы США
серьезно ограничивается весьма сдержанным, а то и насторо¬
женным отношением к ней азиатских стран. «Экономист»
даже утверждает, что «Япония, борющаяся с Китаем, будет
изолирована в Азии»2. Неслучайно недавняя японская заяв¬
ка на членство в Совете Безопасности была поддержана лишь
одним государством Восточной Азии - Сингапуром, несмотря
на миллиардные помощь и инвестиции, которые Япония
«раздавала» в регионе. Конечно, сказанное не исключает
того, что ряд азиатских стран был бы не прочь, чтобы Япония
играла свою роль в общем балансе сил, в том числе в некото¬
рой мере уравновешивая влияние Китая, но не в американ¬
ской упряжке.
США с Японией втягиваются в антикитайскую игру, ре¬
зультаты которой могут быть подобны бумерангу. Ли Куан Ю
предупреждал Вашингтон о том, что «поощрять Японию иг¬
1 Премьер-министр Австралии Ховард в беседе с корреспондентом
согласился с таким определением. Правда, на одной из своих пресс-
конференций Буш «повысил» Австралию в звании, назвав ее «шерифом».
2 ТЬе Есопопиз!. \УогЫ т 2007.
320
рать большую роль в сфере безопасности - это всё равно, что
угощать бывшего алкоголика ромовыми конфетами»1.
В Японии есть силы, также поднимающиеся на волне
национализма, но считающие, что Япония должна освобо¬
диться от слишком близких и зависимых отношений, кото¬
рые она имела с США в прошедшие полвека.
Вряд ли стоит сбрасывать со счетов и движение против
американских военных баз (они обходятся Японии в 4 млрд.
долларов ежегодно). Соответствующие японские муниципа¬
литеты «агрессивно» (выражение «Ньюсуик») выступают за
их ликвидацию. «Администрация говорит о превращении
Японии в Британию Дальнего Востока, - пишет Л. Сигал в
«Нью-Йорк тайме», - они ошибаются, принимая демонстрацию
японской лояльности за лояльность феодальному сюзерену»2.
Несомненно, влияние на нынешнее состояние и перспекти¬
вы японо-китайских отношений оказывают характер и мас¬
штабы экономических связей между Токио и Пекином.
Японо-китайский товарооборот уже достиг 64 млрд. долла¬
ров. В документе Национального совета по разведке США
содержится такой тезис-прогноз: «Экономические интересы
Японии в Азии в течение двух последних десятилетий сме¬
стились от Юго-Восточной Азии к Северо-Восточной, особен¬
но к Китаю и треугольнику Китай-Япония-Корея. Эксперты
убеждены, что старение японской рабочей силы усилит зави¬
симость Японии от инвестиций извне и большей экономиче¬
ской интеграции, особенно с Китаем». Кроме того: «В какой-то
момент, например, Япония может оказаться перед выбором -
уравновешивать Китай или примкнуть к нему»3. Во всяком
случае, бесспорно, что в Японии есть и такие, притом влия¬
тельные, круги, которые, оставаясь верными союзу с США,
вместе с тем стремятся к сближению с Китаем.
Наконец, нельзя исключить и того, что определенный
эффект дадут попытки китайского руководства вывести япон¬
ско-китайские отношения за узкие рамки естественного со¬
перничества и следования Токио в фарватере США. В этом
смысле обращает на себя внимание обмен визитами премьер-
министров обеих стран. Побывавшему в Токио в апреле 2007 г.
Вэнь Цзябао была оказана редкая честь - выступить в Пар¬
1 ТЬе Гоге^п АНаггз, 2007, МагсЬ-Арп1.
2 ТЬе 1п1егпа1юпа1 НегаЫ ТпЪипе, 2006, 29 <1и1у.
3 Маррт& 1Ье Сг1оЪа1 ГиЪиге... Шзш& Ро\уегз. Р. 9.
21 -2294
321
ламенте, он был принят императором. При этом он держался
подчеркнуто дружелюбно, дипломатично напомнил о масси¬
рованной экономической помощи Японии Китаю в послевоен¬
ные годы и даже не упомянул о таких «горячих» темах, как
визиты в храм Ясукуни. В ходе переговоров об экономических
зонах в Восточно-Китайском море, по словам участников,
достигнуто «понимание в важных вопросах»1. В мае 2008 г.
с успешным визитом в Японии побывал Ху Цзинтао, а вслед
за этим визитом стороны достигли соглашения по вопросу,
который многие годы осложнял отношения между ними: они
договорились совместно разрабатывать месторождения газа
в Восточно-Китайском море. Серия взаимных визитов лидеров
Пекина и Токио свидетельствует о том, что процесс разрядки
в японо-китайских отношениях набирает обороты. Подтвер¬
ждением является и первый за послевоенные годы визит
в Китай японского военного корабля.
Список военных союзников США в Азии не ограничивает¬
ся, конечно, Японией. Здесь и Филиппины, которым США
присвоили статус своего главного союзника из числа стран,
не входящих в НАТО, и Южная Корея, и Таиланд. США хо¬
тели бы разыграть против Китая и «вьетнамскую карту».
В марте 2006 г. К. Райс посетила Индонезию, где была достиг¬
нута договоренность о «расширении» стратегического сотруд¬
ничества, но военное партнерство было отвергнуто Джакар¬
той. Говоря о целях Вашингтона, «Нью-Йорк тайме» приводит
высказывания официальных лиц, сопровождавших Райс, ко¬
торые заявили, что американский «интерес состоит в превраще¬
нии Индонезии в большую торговую и военную державу... с тем,
чтобы помочь противостоять растущему влиянию Китая»2.
Но большинство союзников США рассматривают как не¬
нужные трения с Пекином, поскольку, помимо всех иных
причин, именно с Китаем связаны глубокие экономические
интересы азиатских стран. Эти страны, ранее экспортировав¬
шие в США, Японию и т.д., теперь переориентировались на
Китай. Уже в 2003 г. на Китай приходилось 68% роста экс¬
порта Тайваня, 36% - Южной Кореи, 32% - Японии3. В по¬
следующие годы эта зависимость от китайского рынка отнюдь
1 Правда, это не помешало Абэ сделать новые шаги по укреплению
военного союза с США и Австралией и включиться в американские
интриги вокруг Индии.
2 ТЬе Хе\у Уогк Нтез, 2006, 19 МагсЬ.
3 ТЬе Гоге1&п АНаггз, 2007, ^пиагу-ГеЪгиагу.
322
не уменьшилась. Китай в рамках своей стратегии и учитывая
недружественную позицию США, стремится, чтобы в его
экономическом подъеме были заинтересованы и участвовали
соседние страны. По некоторым данным, в Южной Корее
3-4 млн. рабочих мест привязано к торговле с Китаем.
Отдельное направление антикитайских усилий Вашинг¬
тона, особенно заметное в последнее время, - это попытки со¬
здать единый антикитайский фронт с Европой. Для этого
используются и спекуляция на европейско-китайских эконо¬
мических противоречиях, и политические поводы. У амери¬
канских политологов, в частности столь видной фигуры, как
Дж. Айкенберри, мы находим и такое обоснование этих уси¬
лий: «Униполярный момент США неизбежно закончится.
Если определяющая борьба XXI века произойдет между США
и Китаем, преимущество будет у Китая. Если же между Ки¬
таем и возродившейся западной системой - Запад победит»1.
Разумеется, в развитии международной обстановки во¬
круг Китая многое зависит от его позиции. Пока очевидно
только одно: «реасе{и1 пзе» (мирный подъем) - это политика,
определенная по крайней мере на ближайшие десятилетия.
Судя по нынешнему курсу и намеченным комплексным це¬
лям, по философии стратегии руководства страны, исходя из
доказанного им понимания интересов и перспектив ее разви¬
тия, никаких крайностей, перехода на агрессивную парадиг¬
му ожидать от Пекина не приходится. Правда, политика -
дама капризная, не чуждая неожиданностей.
Но это факт, что ни США, ни Китай не заинтересованы не
только в конфликте друг с другом, но и в опасном обострении
отношений. Американские авторы едва ли не единодушно
считают американо-китайские отношения самыми важными
двусторонними отношениями, имеющими фундаментальное
значение для будущего всего мира2. Не кому иному, а М. Олб¬
райт принадлежит такое суждение: «Более 150 лет назад
Алексис де Токвиль предсказал, что отношения между Рос¬
сией и Америкой определят судьбу мира. Я предполагаю, что,
если бы он вернулся на Землю, когда занимается новое тыся¬
челетие, он не стал бы игнорировать Россию, но писал бы
сначала о Китае»3.
1 ТЬе Гоге1&п АНаггз, 2008, Запиагу-ГеЪгиагу.
2 ТЬе Ха1юпа1 1п1еге81, 2006, Зишшагу.
3 А1Ъг1&М М. Ор. сЦ., р. 436.
21*
323
Но что же делать Америке с Китаем? Она, как выразился
однажды «Экономист», «не может закрыть Китай... Подъем
Китая - глобальный феномен», так что лучше следовать
китайской пословице: «То, чего ты не можешь избежать, -
приветствуй»1. Действительно, единственно благоразумный
путь для США, когда речь идет о «встающем» Китае, - разви¬
вать с ним сотрудничество, расширять экономические связи,
лелея надежду, что линия на «вовлечение» с использованием
мировых интеграционных процессов даст нужный Вашинг¬
тону эффект.
На стороне «благоразумия» мы, естественно, находим и
Г. Киссинджера, который говорит: «Азиатская версия поли¬
тики сдерживания (Китая. - К.Б.)... найдет мало сторонни¬
ков, если вообще их найдет, гораздо более вероятно, что такая
политика вынудит азиатские страны отойти от США... В та¬
кой ситуации европейские союзники Америки охотно запол¬
нили бы образовавшийся политический и экономический
вакуум. Политика, в соответствии с которой Китай считается
врагом только потому, что его экономика растет, а его идео¬
логия неприятна, закончится изоляцией США»2.
Очевидный вопрос - как повлияет на китайский феномен
мировой финансово-экономический кризис. По мнению боль¬
шинства международных экспертов, Китай наиболее благо¬
получно выйдет из него, а осуществляемая им программа по
реконструкции инфраструктуры стоимостью в 585 млрд. дол¬
ларов, наряду с некоторыми другими мерами, считается дей¬
ственной и разумной в борьбе с кризисными явлениями.
Больше того, Китай может извлечь из него и некоторые
стратегические преимущества. Начинает сказываться между¬
народное значение его накопленной экономической мощи.
Он обладает возможностями оказывать финансовую помощь
и делать, - продолжая прежнюю политику - инвестиции в
ключевые отрасли индустрии, например в разработку природ¬
ных ресурсов, что Западу временно не под силу.
На содействие Китая в разрешении проблем кризиса рас¬
считывает Запад. «Экономист» даже утверждает, что только
Китай может спасти капитализм3. «Если состояние мировой
экономики и далее ухудшится, - пишет журнал, - Китай
1 ТЬе Есопопиз!, 2006, 22 Арп1; 2007, 31 МагсЬ.
2 Киссинджер Г. Нужна ли Америке внешняя политика. С. 141.
3ТЬе ЕсопопизЪ, 2008, 15 ЬЬэуетЪег.
324
предстанет как вероятный спаситель»1. Но помимо подобных
заявлений есть и некоторые факты. Именно в Пекине в октяб¬
ре 2008 г. состоялась внеочередная сессия Евро-Азиатского
форума (АСЕМ), посвященная мировому финансовому кризи¬
су, с участием премьер-министров и президентов 43 стран,
в том числе руководителей крупнейших европейских стран
(А. Меркель, Н. Саркози, Г. Браун и другие), которые напе¬
ребой призывали, если не сказать просили, китайских лиде¬
ров помочь в спасении мировой экономики. А в конце февраля
2009 г. Пекин посетила новый государственный секретарь
США Хилари Клинтон. Она искала (просила) заверений, что
Китай сохранит доверие к американским казначейским бу¬
магам, не сбросит их и даже продолжит покупать. А один из
бывших американских министров предложил создать - оче¬
видно, в виде замены С-8 - С-2. На фоне финансово-экономи¬
ческого кризиса такие призывы раздаются всё чаще, и среди
«призывающих» - внешнеполитические гуру как республи¬
канцев, так и демократов: Г. Киссинджер и 3. Бжезинский.
Наконец, в период, когда американская социально-эконо¬
мическая модель «накрыта облаком» (выражение Р. Альтмана,
бывшего министра торговли США, Фарида Закария и дру¬
гих), китайская модель может нарастить популярность2.
Как заявил вице-премьер Китая Ванг Кишан, «учителя
теперь сами имеют определенные проблемы»3. Индия - еще
один азиатский колосс, вступивший в фазу энергичного эко¬
номического подъема. Вторая по населению страна в мире
(более 1,1 млрд. человек), которая, по некоторым прогнозам,
может по этой «статье» опередить Китай, несколько лет назад
крупно нарастила темпы своего экономического роста, став,
по выражению К. Престовица, «новым азиатским тигром»4.
В Индии в 2006 г. уже была по величине четвертая (по пари¬
тету покупательной способности) экономика в мире5. По оцен¬
ке «Прайсуотер Купер», в 2006 г. ВВП Индии (по паритету
покупательной способности) составлял 30% американского
и 76% китайского. С 2002 по 2005 г. индийская экономика
возрастала ежегодно на 7,5% в год, а в 2006 г. рост составил
9,2% и в 2007-2008 гг. даже 9%. Правительственный пяти¬
1 ТЬе Есопопиз!, 2009, 11 ОсЪоЪег.
2 ТЬе Гоге1&п АЛТаггз, 2009, Запиагу-ЕеЪгиагу, р. 2.
3 ТЬе Гоге1&п АНаггз, 2006, «1и1у-Аи&из1;.
4 Ргез1ош12 С. ТЬгее ШШопз Хе\у СарИаНз^з. Р. 103.
5 ТЬе Еоге^п АЛТаггз, 2006, сГгйу-Аи^из!.
325
летний план намечает амбициозную задачу - 9-процентный
ежегодный рост до 2011-2012 гг. Одним словом, Индия в меру
своего нынешнего потенциала стала успешным субъектом
глобальной конкуренции.
Особенностью и преимуществом Индии является место,
которое в ее экономическом развитии занимают отрасли, свя¬
занные с инновационными технологиями. По данным, кото¬
рые приводит «Интернэшнл геральд трибюн», «в инженерном
деле и науке специализируются ежегодно около 400 тысяч
выпускников»1. Уже в 2006 г. в Бангалоре специалистов по
информатике было больше, чем в Силиконовой долине.
Индийские предприниматели, инженеры внесли немалый
вклад в техническую революцию в США в 90-е годы. Свиде¬
тельствует бывший посол США в Индии Блэкуилл: «...около
30% инженеров-программистов, работающих в Силиконовой
долине, специалисты из Индии или американцы индийского
происхождения, а 774 компании принадлежат «индийским»
американцам. Более того, 41% всех временных рабочих виз,
выдаваемых Государственным департаментом квалифици¬
рованным специалистам ежегодно, приходится именно на
граждан Индии»2. С недавних пор на этот же «американский»
путь - «соблазнять», по выражению «Ньюсуик», индусов -
стала Германия, объявившая, что им будут предложены
20 000 грин-карт (в 2006 г.)3.
Приток иностранных инвестиций в Индию пока ниже, чем
в Китай, но он растет. Причем темпы роста иностранных
многонациональных компаний в Индии на 50% выше, чем
у местных производителей (30,5 и 19,7% соответственно)4.
В 2005 г. прямые капиталовложения иностранных корпора¬
ций составили 7,5 млрд. долларов (против 60 млрд. в Китае).
Но в 2007 финансовом году общий объем прямых иностран¬
ных инвестиций, вероятно, превысил 10 млрд. долларов5.
Меньше, чем в Китае, но и здесь развитие инновационного
сектора экономики связано прежде всего с иностранными
инвестициями, которым открыт достаточно широкий доступ.
«Мы испытываем удовлетворение, - заявил премьер-министр
М. Сингх в ноябре 2006 г., - от того, что более 100 глобальных
1 ТЬе 1п1егпа1;юпа1 НегаЫ ТНЪипе, 2006, 28 ГеЪгиагу.
2 Россия в глобальной политике, 2005, т. 3, сентябрь-октябрь.
3 №\уз\уеек, 2006, 10 Арп1.
4 ТЬе ^1юпа1 1п1еге81, 2007, Запиагу-ГеЪгиагу.
5 ТЬе Гоге^п АНаггз, 2007, МагсЬ-АрН1. Р. 94.
326
компаний приходят в Индию, чтобы создать центры исследо¬
ваний и развития, подтверждая интеллектуальный капитал
нашего инженерного и научного сообщества»1. За Индией
закрепляется образ выгодного и перспективного офшора в обла¬
сти информационных технологий. Согласно прогнозам, в те¬
чение следующих шести лет 15% рабочих мест в США в сфере
информационных технологий переместится в Индию. Ожида¬
ется, что к 2010 г. размеры индийского технологического
аутсорсинга достигнут 56 млрд. долларов в год.
Более половины компаний, поименованных в списке журна¬
ла «Форчун», уже в 2006 г. перенесли часть информационных
технологий в Индию, на аутсорсинг индийским компаниям.
По некоторым оценкам, на долю Индии уже приходится око¬
ло двух третей мирового рынка в сфере офшорных услуг.
Импорт «Дженерал моторз» деталей из Индии достиг в 2008 г.
1 млрд. долларов. Согласно американским источникам, «Мото¬
рола», «Хьюлетт-Паккард», «Саско-системс» и другие техни¬
ческие гиганты ныне опираются на их индийские «команды»
в изобретении зо^юаге, платформ и блестящих мультимедий¬
ных /еаЪигез для устройств следующего поколения. Крупные
международные компании направляют инвестиции на созда¬
ние центров по обработке телефонных и интернет-запросов
клиентов.
Индийский капитал «дорос» и до активной внешнеэконо¬
мической экспансии, а некоторые компании фактически ста¬
ли транснациональными. Как выражается «Монд», «большие
индийские магнаты не боятся более отправляться завоевы¬
вать мир»2. Индийская конфедерация промышленности в
2006 г. на встрече в Давосе проводила рекламную кампанию
под лозунгом «Индия повсюду».
Группа «Тата моторз» - империя в 16 млрд. долларов -
имеет 22% продаж за границей. «Тата» экспортирует свои
автомобили в соседние страны и даже в Европу. Она приобре¬
ла за 2,3 млрд. долларов у переживающей трудные времена
компании «Форд» знаменитые бренды «Лэндровер» и «Ягуар».
Покупкой британской компании «Корус» «Татастил» «впрыг¬
нула» в лигу главных производителей стали и планирует
инвестиции в горнодобывающие предприятия Австралии,
Украины, Бразилии. «Инфосис технолоджиз» - корпорация
1 ТЬе Ха1юпа1 1п1еге81;, 2007, ^пиагу-ГеЪгиагу.
2 Ье Мопс1е, 2005, 24 Мау.
327
с капиталом в 2,1 млрд. долларов, по выражению «Нью-Йорк
тайме», «выстраивает архипелаг бэкофисов» в Мексике, Че¬
хии, Таиланде, США. Будучи собственником предприятия
в Бангалоре с 16 тысячами работающих (средний возраст
27 лет), она имеет еще 50 тысяч служащих за рубежом. От¬
туда же идет 98% прибыли1. С некоторых пор в ее кампусе
в Майсоре наряду с индийцами обучаются программированию
иностранные студенты, в том числе немало из США.
Индийская нефтегазовая компания «Ойл энд нэчурал гэз
корпорейшн» (ОЖхС) начиная с 2000 г. инвестировала 3 млрд.
долларов в зарубежные энергетические проекты и имеет сей¬
час активы в 15 странах, включая Россию. Только за три
месяца 2007 г. индийские фирмы «Хиндалко» и «Тата стил»
приобрели 34 иностранные компании стоимостью 10,7 млрд.
долларов2.
Но экономические успехи Индии имеют и теневую сторо¬
ну. Страна стоит перед более чем серьезными трудностями.
Они связаны с нищетой и неграмотностью огромных масс
населения, как бы отстраненных от процесса модернизации,
с вытекающим из этого гигантским разломом в индийском
обществе, с весьма отсталой инфраструктурой, коррупцией,
межэтническими, кастовыми, клановыми и иными разделени¬
ями и т.д. «Неприятная правда, - читаем мы в «Экономист», -
состоит в том, что экономика «бежит», а большинство народа
лишь «ползает»... 60% населения, находящиеся вблизи чер¬
ты бедности или ниже ее, до сих пор не получили материаль¬
ной выгоды»3. По коэффициенту Джини, в Индии разрыв
в доходах меньше, чем в Америке (и Китае), но больший ре¬
зервуар бедности. Более 300 млн. индийцев живут на менее
чем 1 доллар в день4. Индия - дом для 40% бедняков мира,
она занимает второе место в мире по числу ВИЧ-инфициро¬
ванных5. Подушевой ВВП (2006 г.) составляет около 700 дол¬
ларов (против 1700 в Китае). Его рост в последние годы едва
достигал 6% (в Китае - около 10%). В стране еще существует
массовая неграмотность. Неграмотны, например, около по¬
1 ТЬе 1гЦегпа1юпа1 НегаЫ ТНЪипе, 2006, 28 ЕеЪгиагу.
2 ТЬе ЕсопопизЪ, 2007, 7 Арп1.
3 ТЬе ЕсопопизЪ, 2007, 7 ЕеЪгиагу.
4 «Интернэшнл геральд трибюн» (2008, 14 мая) приводит еще более
впечатляющую цифру - 700 млн. человек, живущих менее чем на
2 доллара в день.
5 Хе\уз\уеек, 2006, 6 МагсЬ.
328
ловины индийских женщин (против одной из семи в Китае).
По индексу Гуманитарного развития ООН, который оценива¬
ет страны не только по доходам, но и по показателям здоровья,
грамотности и другим подобным критериям, Индия является
128-й из 177 стран, позади Сирии, Шри-Ланки, Вьетнама
и Доминиканской Республики.
В Индии царствует едва ли не повсеместная коррупция,
распространена преступность. Достаточно сказать, что пятая
часть членов индийского Парламента обвиняется в различ¬
ных преступлениях (включая присвоение чужого имущества,
изнасилования, убийства)1. Индия - страна многоэтническая,
страна 17 языков и 22 тысяч диалектов, и естественное в этих
условиях не только языковое, но и политическое многоголо¬
сие не облегчает решение экономических задач.
И всё же Индия быстро идет вперед и создает экономиче¬
скую базу для того, чтобы выступать в роли великой, а в ко¬
нечном счете и мировой державы.
В прошедшие годы Индия решала задачу «переналажи¬
вания», переформирования своей внешней политики. Перед
ней, как перед многими другими государствами, окончание
«холодной войны» поставило непростые вопросы. Индия
была одним из инициаторов Движения неприсоединения,
которое нередко выступало против политики западных дер¬
жав как империалистической и неоколониальной; тесно со¬
трудничала с Советским Союзом, в котором видела одну из
опор своей независимости, и сталкивалась с недружелюбной,
если не враждебной, позицией США. К тому же, у нее были на¬
пряженные отношения с Китаем (как наследие войны 1962 г.),
который поддерживал ее противника - Пакистан. Индии
предстояло сформировать политику, которая была бы приспо¬
собленной к новым условиям, определяла ее место и позицию
в однополярном мире, выработала модус вивенди с быстро
набирающим силу Китаем и отвечала новому, рождающемуся
самоощущению великой державы.
Задача была непростой. Но Индии удалось ее решить -
успешно переформировать свою внешнюю политику, придав
ей активный многоазимутный характер, большую гибкость,
но вместе с тем твердость и последовательность, свойственные
великой державе. К слову: Индия куда откровеннее и опре¬
деленнее, чем Китай, напоминала своим ближайшим соседям
1 2акапа Р. Ор. сЦ., р. 142.
329
о своем великодержавном статусе. Перестроенная или заново
сформированная политика принципиально от прежней не
отличается: в ее основе - самостоятельность внешнеполити¬
ческих решений и твердый отпор любым поползновениям
покуситься на нее, стремление реально содействовать эконо¬
мическому прогрессу страны. Нью-Дели проводит политику
сотрудничества с другими странами, независимо от обще¬
ственного строя, придерживается принципов уважения суве¬
ренитета партнеров и, если не говорить о ближайших соседях,
невмешательства в их внутренние дела. Индия наращивает
свою активность в мире, смело и энергично участвует в меж¬
дународных делах.
Возросшая мощь Индии и ее экономическая привлека¬
тельность, маневренные возможности, базирующиеся на бо¬
лее обширном списке «стратегических партнеров», питают
претензии стать «субрегиональным гегемоном». Но ее ам¬
биции этим явно не ограничиваются. В 2004 г. тогдашний
премьер-министр Индии Атал Бихари Ваджпайи объявил
о двадцатилетием плане достижения Индией статуса великой
державы. На деле же геополитическое влияние Индии с ее
ядерным арсеналом и растущими морскими возможностями
уже начинает выходить далеко за традиционные пределы
субконтинента.
Индия весьма активно вооружается, стремясь оснастить
свою армию самым современным оружием. О ее намерении
обладать широкими возможностями военного воздействия,
в том числе дальнего и широкозахватного, красноречиво го¬
ворят и реализуемые планы иметь в составе военно-морских
сил четыре авианосца. Считают, что индийский флот будет
третьим по величине в мире.
Индийская стратегия, по существу, разделяет простран¬
ство внешнеполитической деятельности страны на три «зоны».
Первая, которую она, судя по всему, считает своим «задним
двором», - это ее непосредственные соседи: государства, по¬
добные Бутану, Сиккиму, Шри-Ланке и даже Бангладеш.
Здесь она претендует на верховенство и даже своеобразное
право налагать вето на действия этих государств. Г. Киссинд¬
жер считает эту политику «сравнимой с американской док¬
триной Монро - попыткой поддерживать индийскую гегемо¬
нию, если нужно, используя силу». И добавляет, что «Индия
здесь использует традиционное лекарство великих держав,
сталкивающихся с сопоставимым союзником, - пояс безопас¬
330
ности против военного давления»1. Но при таком подходе
Индию на этом направлении могут ждать неприятности.
Другая «зона», так называемое «расширенное соседство», -
захватывает всю Азию и побережье Индийского океана. Тут
Индия добивается влияния, сбалансированного с влиянием
других держав, и стремится к обеспечению своих интересов
путем развития тесного двустороннего и регионального со¬
трудничества. С этой частью мира Индия энергично устанав¬
ливает и углубляет экономические и иные связи. Уже в 2003-
2004 гг. в торговле с Азиатско-Тихоокеанским регионом
Индия пересекла своего рода Рубикон: импорт и экспорт сюда
превзошли по стоимости импорт и экспорт в США и Западную
Европу, вместе взятые. В 2006 г. в Азию шло 46% экспорта
Индии на сумму 29,4 млрд. долларов, а поступало оттуда
в Индию товаров на 26,6 млрд., что составляет 36% индий¬
ского импорта. Подобно тому, как Китай стал «мотором» эко¬
номического роста Восточной Азии, Дели хотел бы стать дви¬
гателем экономической интеграции в регионе Индийского
океана.
Первостепенным государством в этой «зоне», да и не только
в ней, Индия считает, естественно, Китай. Китайская страте¬
гия Индии стремится к формированию и институционализа¬
ции таких отношений с Пекином, в рамках которых стороны
«принимали» бы подъем каждой из них и по возможности
приспосабливались к нему. Географическое положение Китая
и Индии, их фактически параллельные усилия вырваться из
оков отсталости и «выйти в люди», в великие и мировые
державы, недавняя история, отмеченная вооруженным кон¬
фликтом, то, что Индия измеряет себя успехами Пекина,
наконец, заинтересованность Индии в ограничении его вли¬
яния в Юго-Восточной Азии, - всё это составляет во многом
реальную, объективную основу индийско-китайской конкурен¬
ции, которая может принять форму либо соперничества, либо
мирного соревнования.
Нью-Дели предпринял активные усилия к улучшению
отношений с Китаем, которые были благожелательно встре¬
чены в Пекине. Хотя отравлявший много лет отношения тер¬
риториальный спор между этими странами не решен, ситуация
вокруг него значительно улучшилась. Индия в 2003 г. реши¬
1 Киссинджер Г. Индия и Америка // ТЬе 1п1егпа1юпа1 НегаЫ
ТпЬипе, 2006, 11-12 МагсЬ.
331
ла искать его урегулирования, скорее, на политической базе,
чем на базе правовых или исторических претензий. В резуль¬
тате в ходе визита в Индию китайского премьер-министра
Вэнь Цзябао в апреле 2005 г., который главы правительств
обеих стран назвали «историческим»1, в вопросе о границе
стороны продвинулись от прежнего решения договоренности
«не соглашаться» к соглашению «прийти к согласию». Дого¬
ворились о принципах, на которых будут вести дело к окон¬
чательному разрешению проблемы, исследовать контуры
приемлемого для Китая и Индии компромисса. Показатель¬
но, что в индо-пакистанском споре относительно Кашмира
Китай отходит от своего прежнего предпочтения Исламабаду.
Более того, известно, что он оказывал и оказывает давление
на Пакистан, подталкивая его к урегулированию отношений
с Индией. Шла речь и об огромных неиспользованных воз¬
можностях в области двусторонней торговли, инвестиций
и туризма. И сейчас на индийско-китайской границе протя¬
женностью 3500 км царит мир.
В ноябре 2006 г. состоялся визит в Дели Ху Цзинтао. В ходе
переговоров стороны сделали упор на необходимость гармо¬
низации интересов двух стран, укрепление взаимного дове¬
рия и, по выражению китайского лидера, «начало нового курса»
в стратегическом отношении. Была достигнута договоренность
об удвоении двусторонней торговли к 2010 г. - до 40 млрд.
долларов (год спустя эту цифру подняли до 60 млрд. долла¬
ров). Завершая визит, Ху Цзинтао заявил, что «индийско-
китайское сотрудничество должно стать ключевым фактором
международных отношений»2.
Наконец, в октябре 2007 г. в Пекине впервые за послед¬
ние пять лет с официальным визитом побывал индийский
премьер-министр. По итогам переговоров стороны подписали
11 документов. Главный из них - политическая декларация
«Совместное видение XXI в. КНР и Индийской Республикой»,
где провозглашено намерение Пекина и Нью-Дели строить
отношения стратегического партнерства, не направленные
1 «Экономист», оценивая эти заявления, писал, что «стороны, воз¬
можно, хорошо смотрели в будущее. В такой перспективе сотрудничество
между двумя азиатскими гигантами, обладающими 38% мирового насе¬
ления, может действительно изменить мир и подняться до «стратеги¬
ческого партнерства», которое они провозгласили» (ТЬе Есопоппз!, 2006,
16 Арп1).
2 Коммерсант, 2005, 24 ноября.
332
против третьих стран. В ней также подчеркивается - факти¬
чески в мягкой полемике с Вашингтоном, - что каждая стра¬
на имеет право развивать свою политическую, экономическую
и социальную модель, уделяя должное внимание правам че¬
ловека и верховенству закона. В рамках развития партнер¬
ства Индия и Китай намерены провести совместные военные
учения. Индийский премьер Манмохан Сингх и Ху Цзинтао
условились ускорить подписание договора о границе и ее де¬
милитаризации. Китай и Индия заявляют о своей привержен¬
ности многополярному миру.
Немалую, а может быть, основную роль в том, что было
отставлено в сторону недоверие1, сыграл экономический рост,
побуждавший делать бизнес вместе. Китай уже стал вторым
после Америки торговым партнером Индии, хотя на нее при¬
ходится лишь 1,2% торговли Поднебесной. Доклад Конфе¬
дерации индийской промышленности предсказывает, что в
ближайшие годы Китай обгонит США и Европейский Союз
и станет самым крупным торговым партнером Индии2.
Огромные масштабы («гоапп§ Ъизтезз» - «кипучий биз¬
нес», по определению «Таймс оф Индия») приобрела торговля
посредством несметного множества мелких индийских и ки¬
тайских трейдеров. «Именно эти незаметные бизнесмены,
которые представляют рыночную экономику «от народа к на¬
роду», помогут тому, чтобы два азиатских гиганта из архи¬
врагов превратились в партнеров по процветанию»3.
К. Престовиц говорит о «быстро растущем бизнес- и тех¬
нологическом альянсе между двумя странами». «Инфосис
технолоджиз», «Тата консалтинг сервисес», «Випро техно-
лоджиз» и другие главные индийские компании в темпе
развертывают операции в Китае, а китайские - в Индии.
Индия и Китай приступают к массивным капиталовложени¬
ям в переживающие бум экономики друг друга, особенно
в сектор информационных технологий.
Правительства обеих стран подписали соглашение о со¬
вместном приобретении необходимых сырьевых ресурсов за
1 Оно, конечно, не исчезло, и это остается препятствием и для рас¬
ширения экономических связей. Индийское правительство, например,
исходя из интересов безопасности, блокировало китайские инвестиции
в порты и телекоммуникации страны.
2 ТЬе Гоге1&п А^а1гз, 2006, <Ти1у-Аи&из1.
3 Т1тез о^ 1псИа, 2005, 17 Арп1 (заголовок статьи «Трейдеры наво¬
дят мосты между Китаем и Индией»).
333
рубежом, что приближается уже к совместной энергетиче¬
ской стратегии. В рамках этого же соглашения индийские
и китайские государственные компании ОВЛ и «Синопек»
совместно приобретают энергоактивы в других странах1.
Вместе с тем Индия последовательно развивает друже¬
ственные отношения с Японией. Побывавший в Нью-Дели
в апреле 2005 г., через пару недель после визита Вэнь Цзябао,
японский премьер-министр Коидзуми объявил о стратегиче¬
ском партнерстве с Индией. Токио, как признает Раджа Мохан,
член совещательного Совета по национальной безопасности,
«по политическим причинам»2 стал направлять прямые инве¬
стиции в Индию, которая, оттеснив Китай, заняла первое
место в списке получателей японской помощи развитию.
Япония, вопреки возражениям Китая, активно поддержала
участие Индии в инаугурационном Восточно-Азиатском самми¬
те. Индия же после приглашения Китая на встречу АСЕАН -
в духе всё той же политики «уравновешивания» - добилась
приглашения США, Японии, Южной Кореи и т.д.
Наконец, третья «зона» внешнеполитического простран¬
ства, строго говоря, охватывает весь остальной мир. Но здесь
внимание сосредоточено, разумеется, прежде всего на Соеди¬
ненных Штатах. После исчезновения Советского Союза и воз¬
никновения так называемого однополярного мира улучшение
отношений с Вашингтоном стало для нее неизбежной необхо¬
димостью. США уже самый крупный бизнес-партнер Индии.
Объем двусторонней торговли в 2007 г. составил 30 млрд.
долларов. А прямые инвестиции с 1991 по 2004 г. возросли
в 55 раз, достигнув 20 млрд. долларов3.
Правда, поначалу попытки Индии наладить отношения
с США были проигнорированы. Администрация Б. Клинтона
не желала примириться с тем, что Индия, нарушив Договор
о нераспространении ядерного оружия, обзавелась атомной
бомбой. Перелом произошел при президенте Буше. «В отли¬
чие от Билла Клинтона, - пишет Р. Блэкуилл, - Буш с самого
начала видел в Индии союзника в решении ряда геополитиче¬
ских задач, а отнюдь не один из факторов распространения»4.
Этот перелом был оформлен во время визита американского
1 Западные страны отказывают Индии и Китаю в допуске к своим
энергоактивам.
2 ТЬе Гоге1&п А^а1гз, 2005, <Ти1у-Аи&и81.
3 ТЬе Т1ше, 2006, 6 МагсЬ.
4 Россия в глобальной политике. 2005, сентябрь-октябрь.
334
президента в Индию в марте следующего, 2006 г., а затем
одобрен американским Конгрессом. Как и подобает «мировому
гегемону», господин Буш, по существу, наплевав на режим
нераспространения, заключил соглашение о ядерном сотруд¬
ничестве с Нью-Дели и поставках ему ядерного топлива и но¬
вейших технологий в этой области. В ответ Индия обязалась
поставить под контроль МАГАТЭ лишь 14 из 22 реакторов,
остальные же, производящие плутоний и другие расщепляю¬
щиеся материалы, пригодные для военных целей, будут не¬
доступны для международных инспекторов.
Характерен комментарий «Экономист»: «Ирану и другим
говорилось, что, если они хотят, чтобы им доверили ядерную
технологию, им следует скрупулезно соблюдать все гарантии,
предписанные Договором о нераспространении. Исключение,
сделанное для Индии, пошлет другое послание: сначала сде¬
лай свою бомбу. Такое насилие над правилами подвергает
риску антиядерный режим, на котором построены благополу¬
чие и безопасность каждого». Журнал даже призвал прави¬
тельства - членов Группы по снабжению ядерными мате¬
риалами, в которую входят 45 государств, и Международное
агентство по атомной энергии набраться мужества и блокиро¬
вать соглашение1. Но этот призыв остался неуслышанным.
Впрочем, вопреки очевидному, К. Райс умудрилась за¬
явить, поставив очередной рекорд цинизма, что соглашение -
благо для укрепления глобальных антиядерных правил. Пойдя
на такое беспрецедентное соглашение о ядерном сотрудниче¬
стве, Соединенные Штаты, как обычно, искали и экономиче¬
ских выгод. Сделка открыла американским компаниям путь
для контрактов на десятки миллиардов долларов.
Соглашение имело большое значение для Индии, выводя
ее из положения ядерного «изгоя», в то же время не связывая
ей свободу рук и расчищая путь к развитию сотрудничества
с США. Для администрации же Буша оно явилось важной
частью ее антикитайской стратегии, попыткой вовлечь «вста¬
ющую» Индию в союз с США и ведомый ими лагерь в усло¬
виях меняющегося баланса сил в мире. И главным образом
стать в рамках этого баланса противовесом Китаю. Об этой
явной цели нарочито сложно говорил зам. государственного
секретаря США Н. Бернс (посетивший Индию восемь раз за
1 ТЬе Есопоппз!, 2007, 25 Аи&из1. Но Группа не вняла этому при¬
зыву и «мужества не набралась».
335
последние два года): «Мы верим, что в наших национальных
интересах развивать сильные, направленные в будущее отно¬
шения с Индией как политическим и экономическим фоку¬
сом сдвига глобальной системы в сторону Азии»1 (выделено
мной. - К.Б.).
Министр иностранных дел Индии Ишем Соран заявил
в интервью, что его американские партнеры были откровен¬
ны относительно своего стремления к долговременному со¬
юзу, действующему как крепость против арки исламской
нестабильности и создающему больший баланс в Азии. Как
видим, здесь торчат те же антикитайские «уши» - стремле¬
ние противопоставить Индию Китаю.
Имея в виду именно эту цель, официальные американские
представители и американская печать расценивали визит
Буша как «исторический», проводили параллель между ним
и поездкой Никсона в Пекин в 1971 г., «открывшей» Китай,
провозглашали, что отношения Вашингтона и Нью-Дели
никогда еще не были столь важными. «Тайм» назвал состояв¬
шееся «одной из наиболее драматических геостратегических
перегруппировок последнего времени»2. По сути дела, ва¬
шингтонские политики хотели бы превратить Индию, наряду
с Японией, в Британию Азии.
После заключения «ядерного соглашения» в американ¬
скую игру в отношении Нью-Дели активно включилась и
Япония. Нанесший в августе 2007 г. визит в Индию тогдаш¬
ний японский премьер-министр Абэ вел разговор о создании
азиатской «оси демократии» в противовес поднимающему¬
ся Китаю. К этой интриге, естественно, подключается и Ав¬
стралия.
И, как всегда, свой холодный прагматический расчет
США украшают пропагандистскими росписями. В качестве
объяснения вспыхнувшей приязни Вашингтона к Нью-Дели
пущены сладкие рассуждения об индийских демократических
устоях, об Индии как «самой большой демократии в мире».
В своей единственной - из-за протестов - речи в Дели Буш
16 раз использовал слово «демократия». Но Индия и раньше
была демократической страной, что отнюдь не помешало
Вашингтону, осторожно выражаясь, неприязненно относить¬
ся к ней многие годы.
1 ТЬе Гоге1&п А^а1гз, 2007, КоуешЬег-БесешЬег.
2 ТЬе Т1ше, 2006, 6 МагсЬ.
336
Рассуждения Буша о «крестовом походе» за демократию
в Индии, однако, не оценили. Ашок Мехта, отставной гене¬
рал, ныне видный обозреватель по международным вопросам,
выразил, видимо, общее настроение, сказав, что, хотя Индия
ценит демократию, она не намеревается из-за этого прикла¬
дывать другим нож к горлу1.
Разумеется, Индия заинтересована в активных и много¬
сторонних связях с США и рада повороту в отношениях с ними.
И эта линия встречает поддержку в стране, где в отличие от
многих других государств население в большинстве своем
относится благожелательно к американцам. Индия сотрудни¬
чает с Вашингтоном по ряду международных вопросов, порой
даже отступая от своих традиционных позиций. Так, она со¬
гласилась участвовать в многонациональных военных опера¬
циях за рамками ООН, едва не послала свою дивизию в Ирак
(воздержавшись в последний момент), участвовала в совмест¬
ных с США, Японией и Австралией военно-морских маневрах,
уклонилась от осуждения американских планов создания
тихоокеанской ПРО. Индия, очевидно, заинтересована в том,
чтобы ее отношения с США способствовали «уравниванию»
веса Дели с Пекином2. Она пытается максимально использо¬
вать возможности, вытекающие из благоприятной ситуации,
когда и США, и Китай «ухаживают» за Индией.
Но готова ли Индия стать союзницей США в «сдержива¬
нии» Китая, вписаться в американскую стратегию относи¬
тельно Пекина? Коренные национальные интересы Индии,
свой взгляд на мир, качество ее политической элиты (где не
умерли традиции, заложенные Неру), национальный харак¬
тер индийцев и, главное, весь опыт существования независи¬
мой Индии побуждают дать однозначно отрицательный ответ
на этот вопрос. Конечно, если только Пекин не откажется от
своей разумной политики по отношению к Дели.
Реалистический и перспективный, единственно отвечаю¬
щий коренным национальным интересам обеих стран путь
развития их отношений - всестороннее сотрудничество, фор¬
мирующее и закрепляющее взаимное доверие, «соревнователь¬
ное партнерство», если использовать формулу Ху Цзинтао.
Индия и Китай могут стать, как выразился индийский пуб¬
1 ТЬе 1п1егпа1юпа1 НегаЫ ТпЬипе, 2006, 6 МагсЬ.
2 «Индия отчаянно хочет международного статуса, которым уже
обладает Китай» (ТЬе Есопоппз!, 2005, 23 <1и1у).
22 - 2294
337
лицист Анан Джиридхародас, «сердцем расширенной, интег¬
рированной Азии»1.
Индийские руководители, конечно, не без ревности, а мо¬
жет быть, и опаски относятся к возвышению Китая, к росту
его влияния. Но от этого далеко до подключения к американ¬
ской стратегии «сдерживания» Поднебесной. Судя по всему,
индийский политический истеблишмент ясно сознает, что это
противоречило бы интересам Индии и резко ослабило бы ее
позиции в Азии. В Нью-Дели исходят из того, что усиление
Китая при его акценте на политику «мирного подъема»
и подъем ряда других азиатских стран решительно изменяют
обстановку в Азии, притом не в пользу США. И в индийских
интересах приспосабливаться к новой ситуации, реагируя на
нее прежде всего путем наращивания усилий, сконцентриро¬
ванных на ускоренном подъеме Индии.
Скептически относится к американским маневрам в от¬
ношении Индии и большинство западных, прежде всего
американских (разумеется, не из «бушистов»), экспертов2.
И действительно, Индия, несмотря на предостережения
США, развивает отношения с государствами, объявленными
Вашингтоном изгоями, - Суданом, Мьянмой (Бирмой), Сири¬
ей, сотрудничает с Ираном (вопреки специальному демаршу
К. Райс) в проекте газопровода из этой страны, в обеспечении
морских путей в районе Залива, в формулировании общей
политики в Центральной Азии, помогает переустраивать порт
Чахарбухар и другие инфраструктурные объекты. Весной
2008 г. перед визитом в Нью-Дели президента Ирана Ахмади-
неджада, в ходе которого обсуждался и вопрос о газопроводе
(его строительство должно завершиться в 2012 г.), индийский
МИД выступил с заявлением: «Иран и Индия - это древние
цивилизации, история отношений которых насчитывает
века. Ни одна страна не имеет права указывать, как этим
отношениям развиваться в дальнейшем». В друзьях Индии
ненавистные Вашингтону Уго Чавес и Фидель Кастро. Индия
1 ТЬе 1п1егпа1юпа1 НегаЫ ТпЬипе, 2005, 12 Мау. Любопытно, что
в этом же направлении - поддержания добрососедских отношений
с Китаем - на правительство влияют индийские военные.
2 Среди них Г. Киссинджер: «Слишком часто политика Америки
в отношении Индии оправдывается как способ сдержать Китай...
Но Индия не станет служить орудием против Китая и будет возмущена
любой попыткой использовать ее в этом качестве» (ТЬе 1п1егпа1юпа1
НегаЫ ТпЬипе, 2006, 11-12 МагсЬ).
338
присоединилась к Шанхайской организации сотрудниче¬
ства1. И в этом немаловажную роль сыграл дружественный
характер ее взаимоотношений с Россией.
Думается, все сказанное об Индии дает достаточные осно¬
вания сделать вывод: в ее лице мы имеем дело с находящейся
в процессе становления великой державой. В политике при¬
сутствуют традиционно свойственные таким государствам
черты, прежде всего способность проведения «в одиночку»
самостоятельного курса или амбициозные претензии на рас¬
ширение влияния и т.д. Словом, речь идет о великой держа¬
ве, ставшей на путь превращения в державу мировую.
Тектонические пласты, которые формировали Азию, на¬
ходятся в движении, и Китай, и Индия служат главной силой
такого рода изменений. Доклад Национального совета по раз¬
ведке США, оценивая эффект происходящего выхода Китая
и Индии на мировую сцену, обращается к исторической анало¬
гии: «Вероятное появление Китая и Индии как новых больших
мировых игроков, подобно Германии в XIX веке и Соединен¬
ным Штатам в начале XX века, трансформирует геополити¬
ческий ландшафт с воздействием потенциально столь же
драматическим, как те в предшествующие два века»2.
Не впадая в преувеличения и политические пристрастия,
видимо, можно сказать, что Китай и Индия входят в свои
естественные берега.
Встающий гигант есть и на другом конце мира - в Латин¬
ской Америке, на континенте, который тоже начинает раз¬
жимать тиски прошлого. Речь идет о Бразилии. После долгих
лет зависимости от мощного протектора с Севера, она также
добилась действительной самостоятельности и находится на
подходе к превращению в великую державу. Факторы, при¬
ведшие к такому положению, - размеры территории и насе¬
ления страны, ее впечатляющие природные ресурсы, успехи
в экономическом развитии и, наконец, в конечном счете самое
важное: независимая политика, собственная линия на между¬
народной арене, подчиненная национальным интересам.
Бразилия - одна из самых больших стран мира и по тер¬
ритории (8,5 млн. кв. км), и по населению (около 190 млн.
человек в 2007 г., шестое место в мире). И в то же время это
1 О ней речь впереди.
2 Маррт& 1Ье 01оЬа1 Ги1иге. Керог! о! 1Ье Ха1юпа1 1п1е1И&епсе
СоипсП’з 2020. Ргсчес!. Шзш& Ро^егз. Р. 1.
22*
339
«гигант» и по своему природному потенциалу. Ей принадле¬
жат ведущие места в мире по добыче железной руды (первое),
по марганцу (второе), по бокситам, олову, литию, магнию
(входит в первую пятерку). Кроме того, она занимает моно¬
польное положение (более 95% мирового производства) в до¬
быче ниобия. Недавно в Бразилии были обнаружены большие
запасы нефти, что может выдвинуть ее в ряды энергодержав
мира. Объявлено, что одно из открытых месторождений содер¬
жит от 5 до 8 млрд. баррелей нефти, а другое - даже 33 млрд.
баррелей.
Страна обладает весьма благоприятными условиями для
сельскохозяйственного производства. «Экономист» иллюст¬
рирует это следующим образом: «Сосне в финском лесу нужно
50 лет, прежде чем она может быть перемолота в древесную
массу и превратится в бумагу. Эвкалиптовое дерево на бра¬
зильском побережье готово за семь лет. На северо-востоке
Бразилии урожай винограда снимают дважды в год - в два
раза чаще, чем их французские конкуренты»1. В результате
Бразилия имеет возможность стать первостепенным произво¬
дителем некоторых видов сельскохозяйственной продукции.
Наконец, тропические леса Амазонии могут сыграть жизнен¬
но важную роль в регулировании погоды в мире (сокровище,
к которому, к сожалению, относятся не слишком бережно).
После нескольких лет экономической стагнации, вызван¬
ной мировым финансовым кризисом конца 90-х, а отчасти
перекосами во внутренней экономической политике, Брази¬
лия в последние годы демонстрирует несомненный экономи¬
ческий рост, хотя и менее внушительный, чем азиатские
гиганты, - 4% ВВП в 2005 г., около 4% - в 2006 г. и 5,4% -
в 2007 г.2 Бразилия уже имеет все основные отрасли промыш¬
ленности, в том числе авиационную, автомобильную, фармацев¬
тическую, химическую, значительный комплекс высокотехно¬
логических производств, продукция которых экспортируется
и в развитые страны. Это, считают российские специалисты
по Латинской Америке, позволяет говорить о ней как о новом
индустриальном государстве.
Бразилия - на переднем крае производства биотоплива.
Этанол, производимый здесь на базе тростникового сахара, -
самый дешевый. Бразильской инновацией является автомо¬
1 ТЬе Есопопиз!, 2007, 14 Арп1.
2 ТЬе Есопопиз!, 2008, 12 Арп1.
340
биль, работающий на смеси этанола и бензина (газолина).
Этанол уже составляет 40% топлива, расходуемого в стране
в автомобильных моторах, и на него приходится 83% всех
новых приобретаемых автомобилей. Бразилия производит
(начало 2007 г.) 18 млн. литров этанола в год, из которых
экспортирует 4 млн., что составляет более половины мирово¬
го экспорта1. В США этанол даже нашли настолько важным
для себя, что заключили соглашение с Бразилией о распро¬
странении его производства и потребления в мире.
Появились и бразильские транснациональные компании.
Компания «Вале де рио Досе» стала в 2006 г. второй в мире
горнодобывающей компанией, «Жердан» - крупнейшим
производителем сортового проката в Западном полушарии,
«Эмбраер» - ведущей в производстве реактивных самолетов
для региональных авиалиний. Сегодня латиноамериканский
гигант «Бразилия» выпускает четверть всех пассажирских
и военных самолетов в мире. Государственный нефтяной кон¬
церн «Петробраз» оперирует в США и девяти странах Латин¬
ской Америки и Африки.
Экономический динамизм Бразилии убедительно прояв¬
ляется и в росте ее внешней торговли (таблица 3), что свиде¬
тельствует о ее выходе на международную арену и активном
участии в интеграционных процессах. При этом более поло¬
вины экспорта приходится на промышленные товары.
Ахиллесовой пятой Бразилии, как и других встающих
гигантов, является крайняя бедность значительной части
населения и концентрация богатства и доходов в руках незна¬
чительного меньшинства - их здесь больше, чем в любой дру¬
гой крупной стране. Но острота этой проблемы, хоть и крайне
медленно, снижается, особенно в последние годы, благодаря
линии руководства страны и президента Лулы.
Бразилия становится всё более заметной фигурой на меж¬
дународной арене. В своей инаугурационной речи в октябре
2002 г. президент Игнасио Лулу заявил: «Сегодня мы откры¬
ваем новую главу в истории Бразилии... По своему аграрному,
промышленному, урбанистическому потенциалу, по природ¬
ному разнообразию, культурному богатству - это страна но¬
вого тысячелетия».
1 Правда, эксперты всё чаще высказывают мнение о нецелесообраз¬
ности ввиду продовольственной ситуации в мире производства этанола
для топлива.
341
Таблица 3
В Экспорт, млрд. долл.
□ Импорт, млрд. долл.
150
120
2000 01
Источник: Мниз1гу о? Веуе1оршеп1 1пс1из1;гу
апс! Тгас1е Есопоппз! 1п1еШ&епсе ИпН.
Все чаще и определеннее Бразилия проявляет способность
и решимость проводить самостоятельную политику, в том
числе и по отношению к Соединенным Штатам. Главные
приоритеты ее внешнеполитической стратегии - укрепление
объединения Меркосур, в которое входят наряду с Бразилией
Аргентина, Уругвай, Парагвай и примкнувшая к ним Вене¬
суэла, придание ему кроме экономической также политиче¬
ской и культурной составляющих. Вместе с тем, эта структура
явно рассматривается в Бразилии как опора для объеди¬
няющих связей стран Латинской Америки в целом при веду¬
щей роли Бразилии. В мае 2008 г., собравшись в бразильской
столице, лидеры 12 латиноамериканских государств объявили
о создании Союза южноамериканских государств (ТЖА8Ш1),
который, по замыслу, должен объединить две существую¬
щие зоны свободной торговли - Меркосур и Андское сооб¬
щество.
Бразилия активно выступила и выступает против амери¬
канских планов создания всеамериканской зоны свободной
торговли, которая очень многими на континенте рассматри¬
вается как инструмент сохранения и укрепления господства
США в Латинской Америке. Именно в результате позиции
Бразилии этот проект ныне едва ли не дальше от реализации,
342
чем в момент его выдвижения в 1994 г. Бразилия в противовес
линии США на изоляцию Кубы и Венесуэлы развивает с ними
дружественные отношения. В то же время она стремится
избежать ненужного обострения отношений и конфликтов
с мощным северным соседом.
Внешнеполитические амбиции Бразилии в Латинской
Америке и мире подкрепляются изменениями, которые про¬
исходят на континенте. Компрометация модели неолибера¬
лизма, навязывавшейся Соединенными Штатами, расширение
общих интересов, политическое возбуждение значительной
части населения, не готовой терпеть и далее нищенское поло¬
жение1, резкий рост антиамериканских настроений, в том
числе из-за вторжения в Ирак, постепенное, хоть и неустой¬
чивое, преодоление латиноамериканскими государствами, по
выражению В.П. Сударева, «защитно-суверенного комплекса
в отношениях друг к другу»2 - всё это привело к крупному
политическому сдвигу. На континенте заметно набирает силу
тенденция к самостоятельной политике и поискам основ вза¬
имодействия, а в ряде стран возникли массовые народные
движения, произошел «левый поворот». В декабре 2007 г.
латиноамериканские государства приняли решение учредить
свой, региональный банк практически в противовес конт¬
ролируемым Вашингтоном международным финансовым
структурам. Показательно и то, что Соединенным Штатам,
несмотря на все усилия, не удалось создать на континенте
антивенесуэльский фронт. Наконец, весной 2008 г. Бразилия
выступила с инициативой создания регионального военного
блока - Южно-Американского совета обороны, которая была
поддержана и другими вероятными его участниками. При этом
было заявлено, что вхождение в организацию Соединенных
Штатов исключается.
В декабре 2008 г. Бразилия собрала 33 страны Латинской
Америки на встречу в Сальвадоре для обсуждения широкого
круга вопросов: от обороны до замедления экономического
1 За годы неолиберальных реформ число живущих на не более чем
2 доллара в день в Латинской Америке заметно возросло, превысив
200 млн. человек. «Латинская Америка - регион экстремального нера¬
венства», - отмечает бывший министр иностранных дел Мексики, а ны¬
не профессор Нью-Йоркского университета X. Кастаньеда (Тйе Рогег&п
АНаггз, 2007, Мау-«1ипе).
2 Сударев В. США и «левый поворот» Латинской Америки // Ла¬
тинская Америка, 2007, № 5, с. 12.
343
развития. На нее не были приглашены ни Соединенные Штаты,
ни европейцы. Зато заметным было присутствие руководите¬
ля Кубы Рауля Кастро. Нельзя не согласиться с «Экономист»,
что подобное «отсутствие» одних и «присутствие» других
было символичным1.
Бразилия активно наращивает связи с государствами за
пределами Западного полушария - в Азии, на Ближнем Во¬
стоке и в Африке. Бразилия, заявил заместитель министра
иностранных дел и, по определению «Экономист», главный
идеолог министерства Самуэль Пинейро Джамарайес, «должна
продвигать политические союзы с государствами периферии»2.
Так, еще в июне 2003 г. была создана комиссия из министров
иностранных дел Бразилии, Индии и ЮАР. Тогда же была
достигнута договоренность о регулярных встречах министров
и саммитах этих стран с целью обсуждения актуальных меж¬
дународных проблем и вопросов их взаимоотношений. Такой
саммит состоялся в октябре 2008 г. и был посвящен прежде
всего мировому финансовому кризису. В апреле 2005 г. в сто¬
лице Бразилии произошла первая в истории встреча в верхах
латиноамериканских и арабских государств, причем «хозяе¬
ва» отказались допустить на нее наблюдателей от США3.
Не скрывает Бразилия своей заинтересованности в развитии
взаимовыгодного сотрудничества, расширении экономиче¬
ских и политических связей и с другими странами-«гиган¬
тами». Так, она провозгласила стратегическое партнерство
с Китаем. Характерная черта последних 10-12 лет - бурный
рост экспортно-импортных связей с Поднебесной, которая
превращается в одного из основных торговых партнеров Бра¬
зилии, даже в партнера в инвестиционном сотрудничестве,
включая высокотехнологические отрасли. А в ноябре 2008 г.
в ходе визита в Бразилию президента РФ президенты обеих
стран выступили с инициативой созыва саммита БРИК (Бра¬
зилия, Россия, Индия, Китай). Итак, в лице Бразилии перед
нами сегодня признанная региональная держава с большим
потенциалом, которая взяла твердый курс на завоевание ста¬
туса тяжеловеса на международной арене и делает активные
и реальные шаги в этом направлении.
1 Тке ЕсопопизЪ, 2009, 2 БесетЪег.
2 Тке Есопоппз!;, 2006, 13 Мау.
3 Потенциал Бразилии и перспективы российско-бразильского со¬
трудничества. М., 2005. С. 56.
344
Всё сказанное о встающих государствах дает основания
заключить, что их экономическая мощь и политическое вли¬
яние в XXI веке будут расти и помешать этому никому не
дано. И богатому миру предстоит почувствовать весь «жар» от
грядущих перемен.
Совсем иная картина, по прогнозу того же инвестиционно¬
го банка «Голдмен Сакс», будет в 2040 году. Тогда в шестерке
стран с наибольшим ВВП останутся лишь две из нынешней
десятки - США и Япония, остальные четыре места займут го¬
сударства БРИК.
Важно, думается, подчеркнуть, что подъем встающих
гигантов и повышение их роли происходят на фоне и наряду
с возрастающим значением в целом развивающихся стран.
И этот феномен, эти изменения в их положении уже стали
одной из отличительных черт наступившего столетия. Вот
таблица, опубликованная в «Экономист» под характерным
заголовком «Почему они важны?»1.
Таблица 4
Развивающиеся экономики
(в % от общемировой, 2005 г.)
0 20 40 60 80 100
Население
Резервы иностранной валюты
Потребление топлива
ВВП по покупательной способности
Экспорт
ВВП по рыночной стоимости валют
Фондовая капитализация
Источники: 1МГ, М8С1, ВР.
Согласно докладу Всемирного банка, в 2006 г. доля прямых
иностранных инвестиций в развивающиеся страны из разви¬
вающихся стран возросла с 16% в 1995 г. до 36% в 2003 г.,
а доля развитых стран соответственно сократилась с 84 до
63,14%. Объем торговли между развивающимися странами,
1 Тке ЕсопопизЪ, 2006, 16 8ер1ешЬег.
345
согласно данным ООН, увеличился с 1995 по 2004 г. более
чем вдвое, достигнув 562 млрд. долларов, причем в последние
годы он возрастал в среднем на 17,6% в год, что намного выше
темпов роста мировой торговли в целом1. Доля их в мировом
экспорте взлетела с 20% в 1970 г. до 43% в 2006 г. Туда идет
уже 50% суммарного экспорта США, Японии, Евросоюза.
По данным «Ньюсуик», «сто самых важных показателей
развивающихся стран растут в десять раз быстрее, чем соот¬
ветствующие американские показатели»2. Наконец, развива¬
ющиеся страны потребляют свыше половины энергии в мире,
на них приходится три четверти роста спроса на нефть за
последние пять лет, и они являются держателями 70% резер¬
вов иностранной валюты3.
Показательны еще две таблицы, публикуемые в «Эконо¬
мист», которые характеризуют возрастающую долю развива-
темпы его роста
Таблица 5
100
80
60
40
20
0
* По покупательной способности.Прогнозы «Экономист».
Источники: ОЕСД, Ап^из МаскЬзоп, 1МГ.
1 Коммерсант, 2006, 15 ноября.
2 Ме\уз\уеек, 2007, 8 ОсЪоЪег.
3 ТЬе Есопоппз!, 2006, 16 8ер1ешЬег.
41Ы<1.
ющихся стран в мировом ВВП и ежегодные
развитых и развивающихся стран4.
Доля в мировом ВВП,
(в %)*
I Развивающиеся экономики
I Развитые экономики
1000 1500 1820 1913 1950 2005 2025
346
Таблица 6
Рост ВВП
(в процентах от общемирового)*
* По покупательной способности валют, прогноз.
Источники: МВФ, «Экономист».
Конечно, финансово-экономический кризис серьезно ска¬
зывается на развивающихся странах, хотя более «мягко», чем
на государствах «золотого миллиарда». Но он не изменяет и
не может изменить тенденцию, о которой свидетельствуют
приведенные факты. И она будет действовать и впредь, при¬
том не исключено - набирая силу. В этом смысле любопытна
еще одна таблица, опубликованная тем же «Экономист».
Разумеется, за всеми этими цифрами надо видеть и силу¬
эты «титанов», главным образом Китая и Индии, но на них
приходилось менее четверти всего роста ВВП развивающихся
стран в 2005 г. Так что, глядя на «титанов», не стоит забывать,
что у них есть, образно говоря, обширная «родня», которая
тоже быстро наращивает свой потенциал. К тому же за пле¬
чами встающих государств колониальное или полуколониаль¬
ное прошлое, которое вряд ли забыто. Они тоже из бывшего
«третьего мира», наверное, не забыли его интересы (которые
и теперь в значительной мере являются их интересами) и го¬
товы усиливать свое влияние, представляя определенным
образом этот «мир».
3. Великая геополитическая революция
Феномен встающих государств имеет, без преувеличения,
историческое значение. Это, думается, крупнейшее между¬
народное событие послевоенной эпохи, вполне сравнимое по
347
своей важности и последствиям с развалом Советского Союза
и возникновением однополярного мира, свидетельство, знак
и проявление начинающегося крутого поворота в междуна¬
родных политических и экономических отношениях. Он ха¬
рактеризуется вступлением в игру целой новой группы держав
с потенциалом (частично уже реализуемым) глобального вли¬
яния1, крупными изменениями в балансе сил на арене целых
континентов и в планетарном масштабе, вовлечением в исто¬
рическое творчество сотен миллионов людей, известным огра¬
ничением возможностей международных олигархов. По сути
дела, можно говорить о начавшейся радикальной реструкту¬
ризации международных отношений, во всяком случае о том,
что мы вступили или вступаем в новую эпоху. Больше того,
говорить даже о заре великой геополитической и геоэкономи-
ческой революции.
Давшая глубокие трещины, но все еще существующая
система международных отношений, сформировавшаяся под
эгидой Соединенных Штатов, - иерархическая и недемокра¬
тическая, морально несостоятельная и задуманная как моно-
центрическая, - явно устарела, она не отвечает ни интересам
ее участников, ни интересам человечества в целом. Она не
отвечает потребностям мирного и поступательного развития
мирового сообщества, вступившего в XXI в. и столкнувшего¬
ся с судьбоносными вызовами, справиться с которыми можно
только коллективными усилиями.
Фундаментальная перестройка международных отношений
будет, очевидно, развиваться по следующим направлениям:
• кардинальное повышение роли Азии, а также развива¬
ющихся стран в целом;
• увеличение числа великих держав и движение некото¬
рых из них к статусу мировых, рост их влияния, в частности
за счет традиционных его «держателей» на Западе;
• формирование многополярного мира, повышение роли
регионов в мировой политике;
• эрозия основ политической и экономической (но не во¬
енной) гегемонии Соединенных Штатов.
Азия уходит (в значительной степени уже ушла) с перифе¬
рийного положения в мировой динамике и мировых событиях,
высвобождается от неравноправного, зависимого по отноше¬
1 А также возвращением временно выпавших из игры ее ветеранов,
в частности России, но об этом позже.
348
нию к Западу положения, от его патернализма. Четыре с лиш¬
ним столетия назад - тогда до Индии и Молуккских островов
добрались португальские каравеллы - началось подчинение
этого континента европейцами. Наступила длившаяся три
столетия эпоха европоцентризма.
Второй сдвиг в мировой мощи произошел в первой поло¬
вине XX века с выходом «в свет» Соединенных Штатов как
самой сильной державы в политическом и экономическом
отношениях и открыл период американоцентризма. Таким
образом, пять веков западноцентризм оставался основой ми¬
ровой политики, Запад, то есть Европа и Северная Америка,
господствовал на планете, а остальная часть мира была лишь
объектом его политики, его притязаний, его эксплуатации.
Западные нормы и стереотипы считались основополагающи¬
ми и обязательными. И хотя в последние десятилетия мир
начал меняться радикально, его по-прежнему пытаются ме¬
рить этими же мерками.
Трансформация Китая, а также Индии уже сама по себе
кардинально преобразила Азию. К тому же, отвлеченные внут¬
ренними проблемами в течение практически всего XX века
Индия и Китай теперь стремятся действовать на общеазиат¬
ской арене. Вместе с другими встающими или уже вставшими
азиатскими «драконами» и «тиграми» - Южной Кореей,
Сингапуром, Вьетнамом (чья экономика одна из самых быст¬
ро растущих в мире), Малайзией, Индонезией, Таиландом и
другими странами, для многих из которых Китай является
«экспортной гаванью»1, - Пекин и Нью-Дели формируют
новую Азию. Азию, которая занимает принципиально новое
положение в мире, которая играет новую роль в международ¬
ных отношениях, обрела и обретает уверенность в собственных
силах. Азию, которая создала и создает собственные много¬
сторонние организации экономического и политического со¬
трудничества (АСЕАН2, АСЕАН+1, АСЕАН+3), площадки
для регионального политического диалога (Восточно-Азиат¬
1 «Экспортный Джаггернаут Китая» (Тке ЕсопопйзЪ, 2007, 31 МагсИ).
Уже в 2005 г. в общем объеме торговли 16 участников Восточно-Ази-
атского саммита 51% приходился на торговлю между ними и Китаем.
2 На саммите АСЕАН в Сингапуре в ноябре 2007 г. был подписан
первый в истории организации устав-хартия. Она планирует к 2015 г.
превратиться в мощный экономический и политический блок, в чем-
то напоминающий Евросоюз. Эти решения, несомненно, добавят дина¬
мизма организации.
349
ские саммиты), имеет многосторонние экономические догово¬
ренности о свободной торговле, завязала связи между цент¬
ральными банками 13 стран, вынашивает планы учреждения
Азиатского валютного фонда и т.д. Иначе говоря, в Азии
действиями самих азиатских стран начинает выстраиваться
свой клуб сотрудничества, своя система институтов диплома¬
тии и безопасности.
Это знаменует очередной сдвиг в расстановке сил на миро¬
вой сцене, крутую перемену в исторической парадигме: Азия
возвращается в центр мировой истории и свое будущее отны¬
не будет определять сама. Такова одна из важнейших примет
нового мирового порядка на предстоящие десятилетия.
Азиатские страны становятся во многих отношениях ло¬
комотивом мировой экономики. «Экономист» так и называет
возникающие азиатские экономики - «новым ее мотором»,
благодаря которому она менее зависит от Соединенных Шта¬
тов, и сила этого «мотора» «поразительна»1. В течение по¬
следних нескольких лет на азиатские экономики пришлась
преимущественная доля роста мирового ВВП, заметно боль¬
шая, чем на долю США. Азиатские страны стали самым бы¬
стро растущим потребительским рынком в мире.
Экономическое возмужание стран Азии рождает и стиму¬
лирует также тенденцию к укреплению их политической
самостоятельности. Это верно в отношении многих азиатских
стран, в том числе и тех, кто уже долгое время плотно при¬
вязан к Соединенным Штатам, как, скажем, Южная Корея.
Оппонирование большинства азиатских стран Вашингтону по
целому ряду вопросов, включая и такой острый, как отноше¬
ния с КНДР, является одним из проявлений расширения гео¬
политических возможностей региона.
Нелишне напомнить и о том, что в Азии теперь три ядер-
ные державы из восьми официально объявленных и неофици¬
альных. Наконец, Азия всё лучше сама осознает свою новую
роль в мире. Министр иностранных дел Сингапура Дж. Лео
справедливо говорит о «новом открытии Азии азиатами»2.
Журнал «Экономист» добавляет: «Все страны Азии, как бы
1 Тке ЕсопопнзЪ, 2007, 29 8ер1етЪег. «Бизнес уик» считает, что Китай
и Индия располагают весом и динамизмом для того, чтобы транс¬
формировать глобальную экономику XXI века (ТЬе Визтезз ДУеек,
2005, 22/29 Аи^из*).
2 ТЬе 1п1егпа1юпа1 НегаЫ ТпЬипе, 2006, 16 №>уетЪег.
350
каждая ни стремилась привлечь в отдельности международ¬
ное внимание, в уме произносят три слова: “Азия - одно
целое”»1.
XXI век - это в широком смысле время новой встречи За¬
пада и Востока2. В ушедшем столетии распад колониальных
империй, изгнание колонизаторов были равносильны отры¬
ву, пусть частичному, Востока от Запада. Сейчас они встре¬
чаются вновь, но эта встреча принципиально иная: не встреча
колонизатора с колонизуемым, наступающего Запада с пора¬
бощаемым Востоком, а встреча наступающего Востока с За¬
падом, который пытается отстоять свое привилегированное
положение. И они встречаются в радикально изменившихся
условиях, в условиях глобализации.
Эту встречу осложняют многие факторы: непреодоленная
психология превосходства и патернализма, которая накла¬
дывается на гегемонистский курс США, тянущих за собой
других натовцев3; склонность Запада модернизировать Во¬
сток по своему образу и подобию; цивилизационные различия
и решимость «восточников» отстоять свою национальную и ци¬
вилизационную идентичность; отсталость и нищета; ксено¬
фобские настроения на Востоке, подчас приобретающие экс¬
тремистские формы, подъем политического ислама и многое
другое. Известную роль играет и то, что «подпочвой» отноше¬
ний Азии с Западом остается и, наверняка, еще некоторое
время останется своего рода «реконкиста», направленная
против остатков и последствий многовекового западного до¬
минирования и колониальной практики.
И всё же определяющую роль в позиции Азии будут играть
ее заинтересованность во взаимовыгодном сотрудничестве,
растущая внешнеполитическая зрелость азиатских государств
и понимание своей ответственности за развитие общемировой
ситуации, за обеспечение адекватного ответа на глобальные
вызовы.
1 ТЬе Есопопиз!. ТЬе ДУогМ т 2008.
2 Знаменитая максима Р. Киплинга «Восток есть Восток, а Запад
есть Запад, и не встретиться им никогда», тысячу раз процитированная
и воспринимавшаяся как неоспоримое обобщение отношений между
ними, сегодня впервые уже звучит бесповоротным анахронизмом.
3 Глобализация НАТО и реализация планов превращения ее в ев¬
разийский институт объективно означали бы - да таковы, наверное,
и планы ее вдохновителей - пролонгацию доминирования Запада в ми¬
ровых процессах.
351
Принципиальный исторический вопрос в том, сумеет ли
Запад строить отношения с Востоком на новой основе - равно¬
правия и уважения его специфики, реальной и бескорыстной
помощи в преодолении отсталости, внимательного и уважитель¬
ного отношения к его цивилизационным основам и морально-
этическим ценностям, признания необходимости культурного
взаимодействия и т.д. Найдет ли Запад такую основу, друже¬
ственный модус вивенди - жизненно важный вопрос и для
него самого. И не только из-за быстрого подъема ряда госу¬
дарств Азии, Востока, но и потому, что он станет основным
источником подпитывающего Запад иммиграционного пото¬
ка, в котором нуждается, в частности, Европа.
Запад, прежде всего Соединенные Штаты, вопреки своим
декларациям на этот счет на практике всё еще не «принял»
нового положения Азии, развивающихся стран и продолжает
рассматривать весь мир как ключ к решению его, Запада,
проблем. Однако сегодня такая позиция, неготовность и не¬
желание примириться с тем, что эра их доминирования ухо¬
дит в прошлое, поступиться частью своего влияния, неумение
увидеть будущее, которое, условно говоря, уже здесь, сама
стала проблемой. Живущие на Западе 12% мирового населе¬
ния не могут, как прежде, определять парадигму развития
человечества в условиях, когда другие семь восьмых пробуди¬
лись или пробуждаются и тоже хотят участвовать в ее «начер¬
тании».
Подъем Азии вызвал на Западе всякого рода поспешные,
поверхностные и спекулятивные прогнозы о том, что «надви¬
гается азиатский век», что XXI век станет азиатским веком,
что «завтра принадлежит Азии», что начинается «мировой
порядок с центром в Азии»1, что именно там пишется будущее
мира и т.п. Высказываний такого рода множество. Выдающий¬
ся французский экономист, политолог, бывший президент
Европейского банка реконструкции и развития, советник
президента Миттерана Жак Аттали безапелляционно утверж¬
дает, что «Азия будет доминировать», и говорит, как и Г. Кис¬
синджер, о «геополитическом смещении мира к Тихому
океану»2. Подобного рода предположения, алармистские на-
11п1егпа1;юпа1е Ро1Шк, 2005, «1и1у-Аизиз1.
2 АПаИ с/. 11пе Ъгеуе Ызснге ёе Гауешг Гауагё. 2006. Р. 171, 129.
См. также: АрригиД. Динамика кризиса гегемонии // Свободная мысль.
XXI. 2005. № 1.
352
строения нашли отражение и в докладе Национального сове¬
та по разведке США.
Мысли азиацентристского характера не чужды также поли¬
тическим деятелям Китая и Индии. «Если Индия и Китай, -
заявил однажды Ху Цзинтао, - предпримут необходимые
шаги для укрепления торговых и деловых связей, XXI век
станет веком Азии». В этом же духе высказался премьер-
министр Индии Сингх.
Истины ради надо сказать, что некоторые эксперты - они,
правда, в меньшинстве - придерживаются иного мнения.
Так, Рушир Шарма, один из руководящих управленцев инве¬
стиционной компании «Морган Стенли», опубликовал статью
под красноречивым названием «Миф об азиатском столе¬
тии»1. Но в качестве аргумента он ссылается на экономиче¬
ское первенство США, постепенное уменьшение доли Японии
в мировом ВВП, на меньшие темпы экономического роста ряда
азиатских стран после финансового кризиса 1998 г., на непре¬
одоленную узость внутреннего рынка - иначе говоря, на всё
то, что отмечают и другие авторы, которым это, однако, не ме¬
шает пророчить блестящее будущее Азии2.
Новая роль Азии в мире, надо думать, приведет, да уже
ведет к повышению ее культурно-цивилизационного влия¬
ния. Расширенная и укрепившаяся азиацентрическая куль¬
турная идентичность явится неизбежным спутником подъема
Азии, и это будет иметь глубокие последствия. Уже заметно
снизилась доля студентов, которые едут для получения обра¬
зования в Европу и Северную Америку, зато растет процент
тех, кто направляется в Японию и в Китай.
Мир, Запад, думается, только бы выиграли от обогащения
по крайней мере некоторыми ценностями и уроками древних
китайской и индийской цивилизаций, вклад которых уже
присутствует в копилке европейского цивилизационного бо¬
гатства. Воздействие некоторых сторон восточной культуры,
разумеется в модифицированном и модернизированном виде,
было бы небесполезно для излишне коммерциализирован¬
ных, рационалистических, индивидуалистических и духовно
1 Хе\уз\уеек, 2007, 8 ОсЪоЪег.
2 Разумеется, большинство или значительная часть этих оценок
и выкладок имеет в виду и Японию с ее выдающимся экономическим
потенциалом, но в политическом отношении не сделавшую азиатского
выбора, по крайней мере пока.
23 - 2294
353
обедняемых западных обществ. И, может быть, Азии, Восто¬
ку, перенимая достижения и ценности Запада и соединяя их
со своими, предстоит внести незаменимую лепту в поиски
некоего «промежуточного» идеала, доказать, что общество на
Западе отнюдь не конечный пункт развития человеческой
цивилизации.
Вместе с тем не следует игнорировать характерные для
Азии серьезные противоречия. С одной стороны - «мотор»
современной экономики, с другой - всё еще самый большой,
массивный очаг отсталости и бедности. Азия - это дом для
шести или семи из десяти беднейших жителей планеты.
В целом более 1,8 млрд. жителей Азии остаются на глобаль¬
ном уровне бедности или ниже его. От хода разрешения этого
противоречия, от решения этой проблемы - а прогресс и в этой
области, хоть и несомненен, но далек от желаемого - тоже
будет в большой мере зависеть будущее Азии.
Восхождение Азии окончательно выбивает почву из-под
европоцентристского и американоцентристского концептуа¬
лизма, означает для него нечто вроде соир йе дгасе. Но это
отнюдь не является достаточным основанием для конструи¬
рования философии азиацентризма. XXI век, надо надеяться,
не будет ни веком Азии, ни веком Америки, ни веком Европы.
Время таких подходов и концепций безвозвратно прошло.
Мир уже стал небывало многообразным и будет еще многооб¬
разнее благодаря выходу из политического анабиоза всё но¬
вых действующих лиц. Он уже беспрецедентно многоцветен
и представляет картину множества заявляющих о себе стран,
народов, цивилизаций, культур. Любые центристские теории
жизни и развития нашей планеты не только противоречат
целостной парадигме мировой истории. Они несут в себе эго¬
центристскую, дискриминационную, экспансионистскую ло¬
гику доминирования. XXI век будет полицентрическим, если
угодно, концентрическим. Он будет веком и Европы, и Азии,
и Америки, и Латинской Америки, и Африки. Иначе челове¬
честву не выжить - оно сгорит в пламени конфликтов.
Другим проявлением и ветвью геополитической револю¬
ции и реструктуризации международных отношений являет¬
ся расширение круга великих держав. Если в XX веке их список
был короток - США, СССР, Западная Европа (включая ее
Север), Япония - и вполне предсказуем, то в XXI столетии
положение меняется. Показателем масштабного характера
изменений стало фактическое вступление в него впервые -
354
прежде это было главным образом элитной привилегией За¬
пада - Китая и Индии и возникновение беспрецедентного
сочетания в рамках этого клуба «всемирной аристократии»
держав Запада и Востока, бывших метрополий и бывших
колоний (полуколоний). На пороге вступления в этот круг
находятся Бразилия, а в более далекой перспективе - Индо¬
незия и, может быть, Иран и Пакистан.
Китай и Индия, а в определенной мере и Индонезия
в состоянии проводить, в том числе в одиночку, самостоя¬
тельную политику, требовать и добиваться равноправных
и взаимовыгодных отношений - и проводят такую политику.
Далеко не все «старые» великие державы могут сегодня этим
похвастаться. Во всяком случае, Китай и Индия более само¬
стоятельны, более независимы, чем по крайней мере европей¬
ские великие державы - члены НАТО. Конечно, им предстоит
пройти немалый путь, прежде чем они во всех отношениях
действительно станут великими державами, а затем при бла¬
гоприятных условиях войдут и в категорию мировых. Бес¬
спорно, однако, что они уже ступили на этот путь и энергично,
неуклонно идут по нему. Важно и то, что вопреки историче¬
ским стереотипам их возвышение к статусу великих держав
не сопровождается ростом агрессивных и милитаристских
тенденций в проводимой этими государствами политике.
Нынешнее влиятельное положение Индии и Китая, как
и в целом отношение к этим странам, определяется не только
их бурным экономическим ростом, но и преобладающей уве¬
ренностью в их многообещающих перспективах. Это относит¬
ся и к Бразилии.
С некоторых пор Индию, Китай и Бразилию стали в лите¬
ратуре и экспертных рассуждениях объединять с Россией
в одну группу - на нее приходится 25% мировой территории
и 40% населения планеты - под аббревиатурой БРИК, вве¬
денной инвестбанком «Голдмен Сакс». Хотя речь идет о стра¬
нах весьма различных, это, видимо, оправданно, учитывая,
что у этих стран есть объединяющий признак - впечатляю¬
щие экономический подъем и перспективы, а также извест¬
ная близость их принципиальных позиций в международных
делах. Данные, содержащиеся в «Обзоре глобальной экономи¬
ки», опубликованные названной компанией, об экономиче¬
ской динамике стран БРИК дают определенное представление
о роли, которую им предстоит играть в мировой экономике.
Это явствует из нижеследующих таблиц, где показаны темпы
23*
355
экономического развития этих стран и отдельно выделены
десять наибольших экономик, прогнозируемые на 2050 г.
Как видно из таблицы 9, в долларовом исчислении Китай
может догнать Японию к 2015 г., а Соединенные Штаты -
к 2041 г. Экономика Индии может стать больше остальных,
исключая США и Китай, через 30 лет. Наконец, из нынешних
стран С-6 в 2050 г. только США и Япония могут остаться
среди шести наиболее крупных экономик.
Таким образом, менее чем через 40 лет экономики БРИК
вместе, исчисленные в долларах, могут стать больше, чем
экономики стран группы 0-6. К 2025 г. они, согласно прогно¬
зу, составят более половины величины ВВП этой группы
против 15% в 2003 г.
В сборнике «БРИК и далее», опубликованном «Голдмен
Сакс» в ноябре 2007 г., не только подтверждаются сделанные
ранее прогнозы, но и предсказывается, что страны БРИК
обойдут финансовую семерку1.
Таблица 7
Догоняя 0-6: когда БРИК превзойдет 0-6
Ким!
Индия
Россия
Бразилия;
БРИК
лнгла Германия Японии США
Италия Франция Германия Яиокия
Нтглня Франция Германия
Италия Франция Германия
Автомобили указывают, когда ВВП БРИК (в долларах) превзойдет С-6.
2000 2005 2010 2015 2020 2025 2030 2035 2040 2045 2050
Источник: 01оЬа1 Есопоппс’з. Рарег № 99. Р. 3.
1 ТЬе Есопопиз!, 2008, 20 ЗерЪетЪег.
356
Таблица 8
Сравнительный рост ВВП С-6 и БРИК
(2003 г.,
в долларах)
100 ООО
90 000
80 000
70 000
60 000
50 000
40 000
30 000
20 000
10 000
0
2000 2010 2020 2030 2040 2050
Источник: 01оЬа1 Есопоппс’з. Рарег № 99. Р. 4.
И еще несколько иллюстраций «жара» новой революции.
В списке 500 крупнейших компаний, опубликованном в жур¬
нале «Форчун», 62 - из развивающихся государств, главным
образом из стран БРИК. Прогнозируется, что в течение сле¬
дующих десяти лет их число возрастет до трети от общего
количества. По мнению экспертов, наступление компаний из
стран БРИК, уже принесшее им сильные позиции в энергетике
(согласно докладу инвестбанка «Голдмен Сакс», опубликован¬
ному в июне 2007 г., им уже принадлежит 25% мест в двад¬
цатке крупнейших энергохолдингов мира), начинает распро¬
страняться на производство металлов и добычу минерального
сырья, а также на несырьевые сегменты экономики: страхо¬
вание, фармацевтику, производство продовольственных и по¬
требительских товаров.
Близость в принципиальных позициях на международной
арене уже служит основой для определенного политического
взаимодействия между странами БРИК. В мае 2008 г. руко¬
357
водители внешнеполитических ведомств Бразилии, России,
Индии и Китая провели специальную встречу (предшествую¬
щие три такие встречи состоялись в ходе международных
форумов) в Екатеринбурге в целях углубления сотрудниче¬
ства между ними.
Наряду с экономическим ростом, который дал встающим
государствам возможность приблизиться к планке великих
или даже мировых держав, в пользу этих государств, как и в
пользу их «собратьев» в развивающемся мире, говорит и та¬
кой довод, как численность населения. Их демографическое
и миграционное наступление вряд ли можно остановить ка¬
кими-либо барьерами, и оно в некотором смысле выглядит
как постепенное «освоение» Запада. Согласно докладу «Про¬
ект 2020» Национального совета по разведке США, в 2020 г.
из «проецируемого уровня населения 7,8 млрд. человек из
каждых 100 человек 56 будут из Азии, включая 19 китайцев
и 17 индусов, 16 - из Африки, 13 - из Западного полушария,
в том числе только 4 американца, 7 - из Восточной Европы
и бывшего Советского Союза, 5 - из Западной Европы, 3 -
с Ближнего Востока»1.
Ситуация, прогнозируемая на 2050 г., выглядит еще более
впечатляющей, если не сказать агрессивной. Об этом свиде¬
тельствуют данные, приводимые ООН.
Фоном для достижения и освоения Китаем и Индией
(а также Бразилией) роли великих держав служит, повторю,
общий рост значения развивающихся стран и их проблем,
серьезное расширение связей между этими странами, их тен¬
денция группироваться вместе, которая дополнительно сти¬
мулируется наступившим финансовым кризисом. Данный
процесс способствует «утяжелению» веса просыпающихся
гигантов. К тому же они делают попытки - пусть часто не¬
однонаправленные - объединить вокруг себя развивающиеся
страны, пользуясь тем, что между ними интенсифицируются
разносторонние, в том числе политические, связи, особенно
на региональной основе.
Китай и Индия во время последнего раунда переговоров
в рамках ВТО в Дохе составили базу «группы 20», успешно
противостоявшую развитым странам. Об экономическом и по-
1 Маррт^ 1Ъе 01оЬа1 ГиЪиге. Шзт^ Ро\уегз. Р. 2. Правда, демогра¬
фический «навес» при неадекватной политике может быть и тормозя¬
щим фактором.
358
Таблица 9
Самые многонаселенные страны мира в 2050 г.
Место
в рейтинге,
2050 г.
(и 2005 г.)
Страна
Числен¬
ность на¬
селения,
2005 г.
Числен¬
ность на¬
селения,
2015 г.
Числен¬
ность на¬
селения,
2025 г.
Числен¬
ность на¬
селения,
2050 г.
1 (2)
Индия
1103
1260
1395
1593
2 (1)
Китай
1316
1392
1441
1392
3 (3)
США
298
326
350
395
4 (6)
Пакистан
157
193
229
305
5 (4)
Индонезия
223
247
264
285
6 (9)
Нигерия
132
161
190
258
7(5)
Бразилия
186
209
228
253
8(8)
Бангладеш
142
168
194
243
9 (23)
Демократическая
Республика Конго
58
78
103
177
10 (14)
Эфиопия
77
97
118
170
17'(7)
Россия
143
137
129
112
Источник: В миллионах человек, с округлением до целых миллионов. Де¬
партамент экономических и социальных проблем ООН, доклад «^огМ
Рори1а1юп Ргозрес1з: ТЬе 2004 НеУ1зюп».
лйтическом взаимодействии стран Северо-Восточной и Юго-
Восточной Азии уже говорилось. Предпринимаются попытки
повысить дееспособность Африканского союза и Организации
Исламская конференция. Стало оживляться умершее было
Движение неприсоединения, душой которого всегда была
Индия. В сентябре 2006 г. в Гаване состоялась - после солид¬
ного перерыва - XIV Конференция глав государств и прави¬
тельств участников Движения. В ее рамках произошла
трехсторонняя встреча президентов Бразилии, Индии и ЮАР,
участники которой говорили об открытии оси Юг-Юг, прохо¬
дящей от Китая и Индии через Южную Африку в Латинскую
Америку. Впрочем, еще более десяти лет назад бразильский
МИД выдвинул концепцию сначала экономического, затем
политического сближения всех стран-гигантов, к которым
в первую очередь были отнесены Китай, Индия и Россия,
во вторую - ЮАР, Индонезия, Пакистан и Мексика1.
Можно было бы привести и другие факты, говорящие о по¬
добного рода устремлениях встающих стран, объективно обус¬
1 Подразумевалась, конечно, и Бразилия.
359
ловленных и направленных на укрепление их самостоятель¬
ности, повышение веса в международных отношениях, демон¬
страции в них «своего лица». В таком же плане, по крайней
мере частично, думается, надо рассматривать интерес Китая,
Индии, ряда других развивающихся стран к Шанхайской
организации сотрудничества.
Вступление новых держав в круг «великих» всегда, как
учит история, трудный, даже болезненный процесс, порожда¬
ющий напряжение, чреватый осложнениями, особенно в мире,
где верховодит однополярный суверен, не имеющий тради¬
ций и опыта равноправных отношений. Ведь появление ново¬
обращенных, их восхождение происходят неизбежно за чей-то
счет, за счет, как правило, сужения влияния традиционных
участников клуба «великих». Поэтому фактическое оформле¬
ние и признание ранга и прав новичков требует от ветеранов
этого клуба мудрости, готовности признать изменившуюся
ситуацию и приспособиться к ней. Взвешенный, обращенный
на перспективу подход важен для новичков.
Между тем, клуб «великих» с этим явно запаздывает.
Международные организации и институты, созданные по окон¬
чании Второй мировой войны и скроенные по послевоенному
лекалу или по американским чертежам как орудие их внеш¬
ней политики, сохраняют свой первозданный вид. Это каса¬
ется и Совета Безопасности, и МВФ, и Всемирного банка, где
акции Китая и Индии несопоставимы с их нынешней ролью
в мировой экономике, и группы Сг-81, саммиты которой пре¬
вратились большей частью лишь в помпезные пиар-меропри¬
ятия.
Весомо высказался по этому вопросу В.В. Путин. На состо¬
явшейся в Индии в 2007 г. встрече группы западных предста¬
вителей, среди которых были глава ВТО Паскаль Лами,
европейский комиссар по торговле Питер Мандельсон и социо¬
лог Фрэнсис Фукуяма, он подчеркнул, что «мир меняется на
наших глазах. Страны, которые казались безнадежно отста¬
лыми, становятся самыми быстро растущими экономиками
мира». «Россия, - заявил он, - больше не желает просто быть
частью устаревшей мировой архитектуры, но хочет изменить
ее». Неадекватность существующей архитектуры признают
многие и на Западе.
1 США до сих пор блокировали официальное приглашение Китая
в группу 0-8.
360
Разве не резонно выглядят, например, амбиции Индии,
ее притязания быть членом Совета Безопасности, притом посто¬
янным, полноправным, а не второсортным? «В нашей позиции
нет никакой неопределенности, - заявил премьер-министр
Махмохан Сингх в индийском парламенте, - никаких сомне¬
ний. На данный момент все постоянные члены Совета Без¬
опасности имеют право вето. Мы не считаем, что должны быть
различия в статусе постоянного члена Совета Безопасности
ООН». И наибольшие препоны на пути подобного реформиро¬
вания всех институтов создают, к сожалению, Соединенные
Штаты. Впрочем, когда дело касается Совета Безопасности,
и другие держатели права вето не проявляют особого жела¬
ния к расширению этой привилегии.
Существующее положение в названных и некоторых дру¬
гих международных институтах серьезно подрывает их леги¬
тимность, не способствует стабильности и взаимопонима¬
нию в межгосударственных отношениях. По существу, перед
традиционными западными держателями влияния в между¬
народных структурах со всё большей настоятельностью вста¬
ет вопрос - либо учесть новую ситуацию в мировой политике
и экономике, либо столкнуться с перспективой формирова¬
ния новыми великими державами и близкими им другими
странами своих собственных клубов, сфокусированных на их
интересах и проблемах. Собственно, это уже и происходит
с АТР. А нынешние приглашения встающих государств на
«приставной стульчик» на исходе встреч «восьмерки» лишь
подчеркивают ненормальность существующего положения.
Может быть, появляющиеся в связи с финансово-экономиче¬
ским кризисом встречи «двадцати» послужат шагом к его
корректировке.
В условиях наступившего кризиса западные державы
столкнулись со своей неспособностью найти решения возник¬
ших проблем без участия встающих и других крупных госу¬
дарств бывшего «третьего мира», и там то и дело раздаются
голоса о необходимости соответствующей реформы МВФ,
Всемирного банка и т.д. Свой голос всё громче подают и «вста¬
ющие». Лидеры Индии, Бразилии, ЮАР, собравшись в ок¬
тябре 2008 г., подчеркнули, что глобальный финансовый
кризис убеждает их в необходимости реформы международ¬
ных организаций, прежде всего ООН. Бразильский президент
Лула да Силва заявил: «Мы рискуем стать жертвами финан¬
сового кризиса, порожденного богатыми странами».
361
О каких шагах может идти речь, если иметь в виду удовлет¬
ворение естественных амбиций встающих государств и разви¬
вающихся стран и связанное с этим укрепление легитимности
международных структур? Это - членство в группе 0-8 наря¬
ду, условно говоря, с традиционно великими державами встаю¬
щих держав XXI века - Китая, Индии, Бразилии, а возможно,
и Мексики, Южной Африки, Индонезии, серьезные кадровые
изменения в ВМФ и Всемирном банке, где ныне все руково¬
дящие посты в руках американцев и европейцев; перераспре¬
деление долей акций в этих институтах; реформа Совета
Безопасности с предоставлением мест постоянных его членов
нескольким азиатским государствам, а также Бразилии и т.д.
Рассуждая о статусе Китая и Индии, надо иметь в виду
по крайней мере еще два обстоятельства, тесно связанных
между собой. Первое - экономическая мощь автоматически
не трансформируется в адекватное политическое влияние.
Второе - в соответствии с ролью силового фактора в между¬
народных отношениях и традиционными представлениями
великая держава должна обладать подобающим военным по¬
тенциалом, но в этом смысле у Китая и Индии, а тем более
у Бразилии есть серьезный изъян. Правда, Китай и Индия
активно от него избавляются. Хотелось бы сказать, к сожале¬
нию, что такова уж сегодняшняя реальность международной
жизни.
Еще одним направлением назревшей и проходящей рест¬
руктуризации международных отношений, геополитической
и геоэкономической революции служит формирование много¬
полярной1 конфигурации мира.
Вызывающий живые, а иногда и ожесточенные споры этот
вопрос имеет отнюдь не теоретический, а уже и практический
смысл. Жестко выступают против многополярности Соединен¬
ные Штаты. По Кондолизе Райс, «это теория соперничества
конфликтующих интересов или - в худшем случае - конф¬
ликтующих ценностей»2. Но конкуренция и соперничество -
вещи вполне естественные в нашем мире. Однако Вашингтон,
обычно знаменосец конкуренции, в данном случае выступает
против нее, поскольку речь идет о конкуренции и соперни¬
честве с США, а многополярность - это антитеза глобальной
1 Термин «многополярный» не более удачен, чем его «однополяр¬
ная» антитеза, но уже прочно внедрился в политологический и дипло¬
матический лексикон.
2 ТЬе Гогег^п АНаггз, 2003, МоуетЪег-БесетЪег.
362
гегемонии. Американская же позиция означает защиту одно¬
полярного мира и роли Вашингтона как верховного олигарха.
Вместе с тем, нельзя игнорировать нередкие уже преду¬
преждения на тот счет, что сама по себе многоцентрическая
структура мира способна ввергнуть планету в состояние
«какофонии», усилить конфликтный потенциал, развязать
конфликты. Не чуждо отрицательное отношение к многопо¬
лярности также ряду российских аналитиков, и их опасения
не беспочвенны.
Иной точки зрения придерживаются сами главы «полюсов»
и стран-кандидатов, так же как руководители подавляющего
большинства государств мира (в том числе некоторых стран
НАТО). На той же стороне немало западных политологов и
политиков1.
На чем же основывается эта точка зрения?
Во-первых, многополярность - это не только предмет тео¬
ретических дискуссий, но уже существующий реальный,
хоть и еще формирующийся, феномен международных отно¬
шений. Это - факт, изменить который не дано никому. Зна¬
менательно, что, несмотря на официальную позицию США,
отвергающих многополярность, их разведорганы, професси¬
онально вынужденные оставаться на почве реальности, вы¬
сказывают другую точку зрения. В докладе Национального
совета по разведке США «Глобальные тенденции 2025: транс¬
формированный мир» от ноября 2008 г. мы находим такие
строки: «Наиболее драматическая разница между докладами
«Контуры глобального будущего» (разведывательная оценка
на 2020 г. - К.Б.) и «Глобальные тенденции 2025» - это
допущение в последнем многополярного будущего и вслед¬
ствие этого драматических изменений в международной си¬
стеме»2.
1 О мире «как о многополюсном» говорит Г. Киссинджер (Киссинд¬
жер Г. Нужна ли Америке внешняя политика. С. 146). Для Н. Гвозде¬
ва, издателя журнала «ТЬе МаЪюпа1 1пЪегезЪ», и Самуэла Хантингтона
XXI век также видится многополярным (ТЬе МаЪюпа1 1пЪегезЪ, 2006,
Мау-<1ипе; ТЬе Гоге1&п А11а1гз, 1999, МагсЬ-АргИ). «Мир одновремен¬
но однополярен и многополярен», - пишет 3. Бжезинский (Независи¬
мая газета, 2005, 29 июля). «Мир теперь многополярен», - считает
Дм. Сайме, президент Центра Никсона, другой издатель журнала
«ТЬе МаЪюпа1 1п1егез1». О необходимости «эффективного многополяр¬
ного мира» говорил, напомню, и Солана.
2 01оЬа1 Тгепбз 2025. А Тгапз1огте<1 ^огЫ.1пЪгос1исЪюп. ^азЬт^Ъоп,
2008. МоуетЪег. Р. 2.
363
Формирование плюралистической многополярности - это
объективный процесс, выражающий естественную парадигму
развития мирового общества и распыления в нем экономиче¬
ской мощи и политического влияния, продукт закономерной
модернизации и национального возрождения, происходящих
во многих странах, результат политического пробуждения
огромных масс населения, наконец, отражение многообразия
человечества.
В настоящее время мы находимся на переходном этапе,
на котором единственная сверхдержава сосуществует с рядом
сильных государств и объединений, наращивающих свои
возможности проводить собственную, самостоятельную поли¬
тику и тем самым объективно и субъективно противостоящих
однополярности. Становление многополярного мира предпо¬
лагает, что число сильных держав будет расти, а дистанция
между некоторыми из них и сверхдержавой - сокращаться.
Полюсы и предполюсы рождаются едва ли не на всех кон¬
тинентах, у них различные потенциалы и различные перспек¬
тивные возможности.
В Европе - это Европейский Союз, несмотря на все зигзаги
движущийся по пути к автономии, к роли самостоятельной
и одной из ведущих структур на международной сцене, к роли
союзника США, неизменного и близкого, но отвергающего
асимметричное партнерство.
В Евразии - это Россия, великая держава, поднявшаяся
или поднимающаяся с колен и нацеленная на возвращение
себе положения тяжеловеса в мировой политике. В перспек¬
тиве на роль полюса могла бы выйти и Шанхайская органи¬
зация сотрудничества.
В Азии - это встающие гиганты: Индия и Китай. Это груп¬
па государств, объединившихся в АСЕАН, чему весьма спо¬
собствовали, как и в других подобных объединениях, наряду
с экономическими и другими обстоятельствами исторические
связи ее участников. И это не в очень далеком будущем, воз¬
можно, Индонезия и Иран.
В Латинской Америке - это Бразилия (вокруг которой,
видимо, предстоит сорганизоваться континенту) и страны,
вошедшие в Меркосур.
В Африке кандидаты на эту роль в более отдаленной пер¬
спективе - ЮАР и Нигерия.
«Полюсовалентность» определяется объективным поло¬
жением и потенциалом страны, а также способностью и го¬
364
товностью проводить независимую политику, для чего ныне,
пожалуй, впервые после «холодной войны» из-за сдвигов
в международной обстановке такая возможность появилась
у целого ряда государств.
Многополярность, как и каждый полюс, поддерживается
не только наличием целой группы центров силы, но также
наращиванием сотрудничества между ними. Типичные при¬
меры - намечающийся треугольник взаимодействия (хотя бы
в рамках ШОС) Индия-Китай-Россия, крепнущие связи
Бразилии с Индией, Китаем, ЮАР и т.д. Многополярность
подпирается и самостоятельностью других государств.
Во-вторых, глобализация, несмотря на свои противоре¬
чия, ведет по мере своей экспансии к распылению экономи¬
ческой мощи, служит стимулом к возникновению новых
ее очагов. В этом смысле она работает и на многополярность
и может рассматриваться в определенной степени как ее
объективная экономическая основа.
В-третьих, к многополярности склоняет и недавний опыт
человечества. Едва еще скрылось за углом истории время двух¬
полюсной конфронтации, как пришедший ему на смену однопо¬
лярный мир уже успел продемонстрировать свои неприемлемые
качества. Избавление от такого порядка, от практики сверх-
державности стало для человечества актуальной проблемой.
В-четвертых, многополярная структура международных
отношений в отличие от однополярной в значительной мере
отражает политическое, этническое, культурное, конфессио¬
нальное, наконец, цивилизационное разнообразие мира - его
неисчерпаемое богатство и мощный двигатель развития. Еще
недавно считалось, а некоторые считают так до сих пор, что
в результате интеграции человеческое общество станет гомо¬
генным. В большинстве случаев подразумевалось, что про¬
изойдет это в рамках западной цивилизации. Теперь же всё
очевиднее, что картина развития мирового общества гораздо
сложнее, всё явственнее «прорываются» другие цивилиза¬
ционные потребности и устремления, ценностные ориентиры
и стили жизни. И формирующаяся многополярность способ¬
на в определенных пределах быть барьером против стандар¬
тизирующего, унифицирующего влияния однополярного
мира и созвучна крепнущей тенденции отстаивания различ¬
ными отрядами человечества своей национальной идентично¬
сти, своих цивилизационных запросов и устремлений, цен¬
ностных ориентаций.
365
В-пятых, многополярность, полицентричность - это ан¬
титеза любой гегемонии, а стало быть, в той или иной мере
она способна работать и на тенденцию к демократизации,
к утверждению принципов равноправия в международных
отношениях - принципов, которые теперь проникают всё
глубже в политическую и духовную жизнь нашей планеты.
И «запуск» процесса демократизации - это весьма назревшая
необходимость. Только механизмы демократии могут от¬
крыть возможность уравновешивания и согласования нацио¬
нальных и общемировых интересов.
Правда, на первом, промежуточном этапе многополярность,
скорее всего, будет многополярностью «великих» - группы
наиболее влиятельных держав (их «концерта»), широко пред¬
ставляющих все континенты. То есть это, строго говоря, можно
было бы даже назвать олигархией, чем-то вроде управляемой
демократии в международных отношениях, но лишь времен¬
ной (этапом процесса демократизации) и ограниченной со¬
блюдением международной законности и изменившейся
обстановкой в мире. У участников этого «концерта», своего
рода коалиции, должна быть совместная заинтересованность
в обеспечении общей безопасности. Они могут не быть друзь¬
ями, но не должны быть противниками, тем более врагами.
Имеется в виду, что участники «концерта» отрабатывают
на практике коллективные подходы к решению международ¬
ных проблем через диалог, согласование точек зрения, накоп¬
ление доверия и взаимопонимания - при строгом уважении
роли ООН, легитимности и соблюдении международного пра¬
ва, - прежде чем многополярность примет более широкий,
более представительный характер, невозможный изначально
в рамках пресловутой какофонии почти 200 государств.
Но уже на этом этапе возможно существование другого
уровня полицентричности, представленной региональными
организациями. И, кроме того, многополярный мир как бы
умножит силу и возможности меньших государств. Бесспорно,
например, что уже сейчас, в период, когда такой мир только
формируется, существование и роль России, Китая, Индии,
Бразилии помогают многим странам иметь свои позиции
в ряде международных вопросов, а Сирии, Ирану, Венесуэле,
Боливии, Никарагуа и некоторым другим государствам -
даже оставаться вне американской орбиты. Многополярность
также создает предпосылки для ситуативных (ас1 Нос) коали¬
ций меньших государств, которые смогут в случае необходи¬
366
мости отстаивать свои интересы, защищать их от посяга¬
тельств крупных держав.
Развитая многополярность резко ограничивала бы суще¬
ствующие сейчас возможности для самоуправных, нелеги¬
тимных действий и произвола в международной жизни. Она
расширила бы пространство демократической легитимности,
открыла бы путь к коллективному, адекватному и опирающе¬
муся на законность ответу на ставший ныне актуальным воп¬
рос о границах суверенитета и - что еще важнее - о том, кто
и как станет санкционировать вторжения в эту ранее фор¬
мально неприкосновенную область государственной жизни.
Вторжения, которые смогут привести, если они станут волюн¬
таристской, авторитарной практикой, к. непредсказуемым
результатам, поскольку национальный суверенитет служит
одной из опор всей системы международных отношений.
Можно, таким образом, исходить из того, что мирное, упоря¬
доченное развитие и укоренение полицентричности будут озна¬
чать параллельно наращивание в ней демократических начал.
Развитие полицентричности во многих отношениях выиг¬
рает, если оно будет сопровождаться или соединяться с де¬
мократизацией, обращенной вовнутрь. В этой связи процесс
демократизации можно было бы изобразить в виде оси, один
конец которой «упирается» во внутреннюю организацию го¬
сударств, другой - в международные отношения. В XXI сто¬
летии демократический каркас в глобальных масштабах -
необходимый каркас жизнеустройства в рамках не только
каждой страны, но и мирового пространства.
Будущий миропорядок должен опираться на коллектив¬
ный подход к глобальным проблемам - это единственно ре¬
альный путь их решения. Он должен иметь как можно больше
точек опоры, что было бы гарантией его устойчивости и ста¬
бильности, его сбалансированности и справедливости. Кстати,
координировать действия 10-12 или чуть больше «полюсов»
не такое уж невозможное дело.
Многополярность - не новое явление в международной
жизни. XX столетие тоже начиналось как определенно много¬
полярное, и скептики проводят аналогию с нынешней ситуа¬
цией. Но это была многополярность, где полюсами выступали
империалистические державы, в колониальном и полуколо¬
ниальном ярме которых находилась большая часть челове¬
чества. Многополярность заведомо антидемократическая и
«беременная» войнами.
367
В спорах относительно возможностей и перспектив много¬
полярной структуры некоторые аналитики доказывают, что
эрозия однополярности приведет к краткому историческому
«перерыву», которому суждено смениться новой биполяр¬
ностью, причем на этот раз полюсами наряду с США будет
и Китай (об этом говорят и пишут на Западе особенно много).
Но такие суждения, несущие на себе влияние стереотипов
прошлого, вряд ли обоснованы. Дело не только в том, что миро¬
вое общество отнюдь не заинтересовано в том, чтобы рядом
с США встала или - еще хуже - сменила их другая супердер¬
жава. Дело и в том, что уже существующая картина мира,
произошедшие в нем сдвиги, изменившееся положение мно¬
гих государств мало совместимы с биполярностью. XXI век
призван стать в конечном счете не временем пополнения
рядов сверхдержав, а эпохой изживания сверхдержавности
как политики и идеологии.
Разумеется, сказанное не должно создавать благостного
впечатления, иллюзии, будто многополярность обязательно
принесет только позитивные последствия. Тем более что как
концепция и платформа она мало разработана, но вполне ясно
прежде всего одно - направленность против гегемонистских
устремлений конкретной державы. Я разделяю опасения не¬
которых экспертов, но не разделяю их пессимизма. Конечно,
многоцентризм, как всякий переходный процесс, особенно
таких масштабов, связанный с преодолением прежней систе¬
мы, несет с собой и серьезные сложности и неопределенности.
Начать с того, что можно ожидать повышения конфликт¬
ного потенциала (в ряде регионов) в результате происходящих
там перемен, снижения стабилизационной роли гегемона,
проводившего политику контролируемой (и поддерживае¬
мой) напряженности. Свою роль могут сыграть вероятные
рецидивы силовой политики, не исключены вспышки напря¬
женности на базе соперничества некоторых новых центров
силы1, а также нарастание общемировой напряженности,
если нынешний гегемон будет и далее отстаивать всеми сред¬
ствами свое привилегированное положение2. Наконец, чрез¬
1 Тем более в условиях, когда в различных районах мира вырыва¬
ются на свободу «зажатые» до сих пор силы различной, в том числе
экстремистской, окраски.
2 Это всё же не дает достаточно оснований отождествлять современ¬
ную многополярность (изображая ее как состояние, «когда каждое
государство выступает только за себя и против всех») с тезкой XX века.
368
вычайно важно то, как повлияет сложившаяся многополяр¬
ность на социальный, демократический и идейный потенци¬
ал мирового сообщества, царящую в нем атмосферу, на темпы
и качество его развития.
Антидотом возможным контрпродуктивным последстви¬
ям при развитии многоцентричности и известным фактором
устойчивости, думается, могут стать вполне вероятный сдвиг
в сторону демократизации международных отношений, сум¬
марное (или коллективное) уравновешивание «полюсами»
друг друга, а также экономическая взаимозависимость, мыс¬
лимое создание «концерта» наиболее влиятельных держав
(они могли бы предпринимать коллективные стабилизацион¬
ные усилия), на поведение которых и других заинтересован¬
ных сторон станут воздействовать группирующиеся вокруг
них региональные организации, деятельность реформирован¬
ной и усиленной ООН. Всё это может служить препятствием
и для проведения блоковой политики, создания военно-поли¬
тических альянсов.
Естествен вопрос: что в современных условиях скрывает¬
ся за понятием «полюс»? Практически это какой-то центр
силы: политической, экономической, военной, культурной,
который оказывает притягивающее и направляющее влияние
в тех или иных масштабах - глобальных или региональных.
Учитывая, что сейчас наряду с глобализацией всё активнее
разворачивается процесс регионализации, и это уже стало
в некоторых случаях основой для начавшегося формирования
новых полюсов, правомерно предположить, что многополяр¬
ность, по крайней мере первоначально, будет также совокуп¬
ностью, комбинацией региональных структур. И эти региональ¬
ные структуры, возможно, при ведущей роли отдельных
участников будут выступать гарантом безопасности в своей
зоне. Уже нередки реальные проявления региональной соли¬
дарности в важных вопросах. Может быть, региональные
объединения - это путь «к великому сообществу сообществ»,
о котором пишет А. Этциони1.
Многополюсность мира только вызревает. Еще недоста¬
точно материала для однозначных суждений о будущих отно¬
шениях между полюсами и особенно внутри зон, в которых
сложился тот или иной полюс. Во всяком случае, можно
исходить из того, что полюсы многополярности во многом
1 Этциони А. Указ. соч., с. 263.
24 - 2294
369
напоминают традиционные центры силы. В рамках регио¬
нальных структур или регионального «облака», окружающе¬
го полюсы, отнюдь не исключены, особенно на этапе, образно
говоря, первичной формы многополярности, элементы регио¬
нальной силовой политики и регионального доминирования,
внутреннего соперничества. Да и трудно ожидать иного в мире,
где в международных отношениях до сих пор в ходу тради¬
ционные силовые приемы. Тем не менее, многополярность
вряд ли правильно представлять как игру региональных или
иных гегемоний - каждого в «своем дворе».
Существует «подножка», что регионализация в той или
иной степени способствует консолидации групповых интере¬
сов в противовес другим групповым или индивидуальным
устремлениям, а также более широким международным инте¬
ресам. И всё же обращает на себя внимание то, что ряд новых
формирующихся и консолидирующихся полюсов обязаны
своим положением главным образом экономическим показате¬
лям, а также демографическим и территориальным характе¬
ристикам, но не имеют, повторю, достойного этому положению
военного потенциала. В иных случаях регионализм способен
выступать в качестве амортизирующей силы, сглаживая на¬
ционалистические проявления.
В целом в условиях многополярности больше шансов на
поддержание международной легитимности, связанной с по¬
вышением роли ООН и укреплением ее авторитета. Сейчас
много говорят о неэффективности ООН и необходимости ее
реформировать. Своеобразный тон при этом задают американ¬
ские политики и аналитики, они называют ООН даже ник¬
чемной и недееспособной1. Но связывают это главным образом
с ее позицией по иракскому вопросу, хотя на самом деле
именно тут она осталась верной своему Уставу.
ООН действительно нуждается в серьезных реформах,
в своего рода перестройке. Обязательным компонентом такой
перестройки должно быть расширение состава постоянных
членов Совета Безопасности, а возможно, и введение принципов
квалифицированного большинства в зависимости от важно¬
сти обсуждаемых проблем (например, военного вмешатель¬
ства) и сужение поля применения вето. Возражение, что такое
1 И такие речи произносятся представителями страны, руководство
которой вместе с союзниками немало сделало, чтобы подорвать пре¬
стиж ООН, силу и авторитетность ее решений. Достаточно напомнить
Югославию (1995 г.), Ирак (2003 г.), Косово (2008 г.) и т.д.
370
изменение Совета вызовет чуть ли не хаос, сделает чрезвы¬
чайно трудным принятие решений по острым вопросам, пред¬
ставляется сомнительным, ибо расширение его состава за счет
государств, уже достигших политической зрелости, и отра¬
жающее многообразие мира и интересов, скорее, послужит
стимулом для менее односторонней, более взвешенной и кон¬
структивной деятельности Совета, преградой для столь ча¬
стых ныне попыток агрессивного продавливания отдельными
державами угодных для них решений. В любом случае эта
ключевая структура ООН «сейчас и на перспективу остается
уникальным форумом, вырабатывающим обязательные для
исполнения решения актуальных международных проблем»1,
как заявил российский министр иностранных дел С. Лавров,
выражая тем самым мнение весомой части мирового общества.
В заключение темы хотелось бы подчеркнуть вновь, что
многополярность как феномен международных отношений
в известном смысле противоречива по сути. Она уже суще¬
ствует, в то же время еще формируется, и ей еще предстоит
доказать свою способность утвердиться как многополярное
сообщество. И всё еще не решены окончательно вопросы,
будет ли переход к полицентричности относительно безболез¬
ненным или конфликтным и каким в итоге будет ее влияние
на международную обстановку. Но, как бы ни было, ближай¬
шее будущее за ней.
Еще одно и, может быть, самое знаковое проявление рест¬
руктуризации международных отношений - это постепенная,
но заметная эрозия гегемонии США. Соединенные Штаты
минуют или, скорее, уже миновали пик своей гегемонии в ми¬
ровых делах. Развитие событий всё более ограничивает ее поле
и глубину. Становится очевидным, что США всё труднее и всё
менее удается поддерживать дисциплину даже в рамках того
«порядка», который ими самими установлен. Показательна
в этом смысле разница в оценках роли Соединенных Штатов
в мировых делах между национальными разведывательными
оценками 2020 и 2025 гг. Доклад 2025 г. описывает «мир, в ко¬
тором США играют видную роль в глобальных событиях, но
США - среди многих глобальных акторов, которые разрешают
проблемы». По контрасту доклад 2020 г. проецирует продол¬
жающееся доминирование США исходя из того, что большин¬
ство государств отказались от идеи «уравновешивания США».
1 Независимая газета, 2006, 25 декабря.
24*
371
Разумеется, Соединенные Штаты остаются самым мощным
государством планеты, государством с наиболее сильными
политическими позициями (они командуют в НАТО, раздви¬
гая при этом границы его «ответственности», вытесняют
Россию из некоторых районов постсоветского пространства,
возглавляют группу четырех по урегулированию на Ближнем
Востоке, не без успеха тормозят внешнеполитические иници¬
ативы, которые им не по вкусу). С «тяжелой дланью» США
сегодня не может не считаться, не может игнорировать ее
в своей политике ни одно государство. Но реальность амери¬
канской мощи не должна маскировать главное - неуклонную
тенденцию к относительному ослаблению ее международного
веса и к абсолютному сокращению влияния США.
«Реалистичный взгляд на вещи, - ставит диагноз И. Вал-
лерстайн, - состоит в том, чтобы признать: США не могут
больше контролировать мир. Необходимо признать это как
данность и действовать исходя из существующих ограниче¬
ний»1. Почти то же говорит Ариэль Кон, ведущий аналитик
Фонда «Наследие», влиятельной консервативной организа¬
ции, давно сотрудничающей с ЦРУ: «Полагаю, вариант «Паке
Американа» из списка сценариев уже можно вычеркнуть.
США не могут «править» миром единолично». Подобные
оценки типичны для большой группы экспертов-междуна-
родников, притом как европейских, так и американских2.
Причем последние нередко говорят также об «хтрепаХ
о\)ег§1ге1сЪ,» (имперском перенапряжении).
Знаменательно, что подобного рода констатации стали
исходить и из официальных источников. Министр иностран¬
ных дел Великобритании Миллибэнд в газете «Нью Стейтс-
мен» рассуждал о новом распределении власти в мире, прямо
указывая на Китай, Индию и Россию. Смысл его суждений
главный редактор газеты Дасти Кемпфнер обобщил так:
1 Эксперт, 2005, № 19, 23-28 мая.
2 Литературная газета, 2006, 5-11 августа. Не менее однозначно,
например, мнение выдающегося французского социолога Пьера Хас-
нера: «XXI век не будет новым американским веком, который нео¬
консерваторы называли своим обетом с конца 90-х годов. Не будет
возвращения к системе, называемой “однополярной”». Он даже зада¬
ется вопросом, не станет ли наступившее столетие антиамериканским
(Ье Мопбе, 2007, 3 Ос1оЬег). Грэхем Фуллер называет происходящее
«зирег ролуег 1аН^ие» (усталостью сверхдержавы) (ТЬе НаНопа1 1п1е-
гез1, 2006, МоуетЪег-БесетЪег).
372
«Иными словами, американской гегемонии приходит конец;
готовьтесь к новому мировому порядку»1.
А ведь еще совсем недавно из Вашингтона да и Лондона
доносились, как правило, совсем другие голоса. Смысл зву¬
чавших высказываний наиболее откровенно и четко выразил
уже хорошо знакомый нам Ч. Краутхаммер, самый активный
и самый заметный вне коридоров Белого дома протагонист
такого взгляда на мир. Всего несколько лет назад, точнее
в 2003 г., он заявил: «Когда я впервые предложил однополяр¬
ную модель в 1990 г., я предположил... если Америка не по¬
дорвет свою экономику, однополярность может продолжаться
30 или 40 лет. Тогда это казалось довольно смелым. Сегодня
это кажется скорее скромным - однополярный момент пре¬
вратился в однополярную эру» (выделено мной. - К.Б.)2. Да и
Бжезинский еще в 2004 г. рассуждал о глобальном господстве
США. Его перу принадлежит и такой постулат: «Хорошо
или плохо, но именно Америка определяет сейчас направле¬
ние движения человечества, и соперника ей не предвидится,
нет никакой альтернативы господству американской геге¬
монии»3.
Оставшись как бы наедине с миром после исчезновения
Советского Союза, США оказались в плену ослепляющей
эйфории, которая побуждала к нереалистической оценке сво¬
их возможностей и перспектив. Тем более что Соединенные
Штаты действительно оказались в исключительном положе¬
нии - в 90-е годы они несравнимо и, казалось, недостижимо
возвышались над другими странами. И тогда могло показать¬
ся, и многим показалось, что такой однополярный порядок
устойчив, он если не навсегда, то очень надолго.
Между тем, 90-е были отклонением от магистрали истории,
уходом от нее в сторону. Гибель Советского Союза обеспечила
неоспоримую монополию мощи США и подхлестнула утопи¬
ческие глобально-имперские устремления американского ис¬
теблишмента. Он рассчитывал использовать в своих интересах
и то, что Соединенные Штаты предстали в тоге победителя
«империи зла», способного установить новый порядок в ми¬
ровых отношениях.
1 Ыелу 81а1езшап, 2007, 26 е1и1у.
2 СгаиОгаттег С. ТЬе 11тро1аг тотеп! геу1зИес1 // ТЬе МаИопа1
1п1егез1. 'ШпЪег, 2003.
3 Бжезинский 3. Выбор. С. 7, 8.
373
Но эпоха империй завершилась в XX столетии. Против
гегемонии США работают непоколебимая логика историче¬
ского процесса и, хотя это может показаться парадоксальным,
сама гегемонистская политика Вашингтона. Направленная
на увековечение однополярной структуры мира, которая про¬
тиворечит и демократическим принципам, и общечеловече¬
ской морали, она вызывает неприятие у народов большинства
государств. Более того, угрожающая мощь США порождает
не только страх, но и волю к сопротивлению. И очень похоже,
что человечество уже на пороге совершенно нового, «постаме-
риканского» мира.
Симптомов этого более чем достаточно: признаки заката
четко проступают в практике международных отношений,
и об этом подробно говорилось на предыдущих страницах кни¬
ги. И главное состоит в том, что на рубеже XX и XXI столетий
Соединенным Штатам всё труднее и реже, чем прежде, удается
навязывать свою волю при решении международных вопросов.
Разразившийся летом-осенью 2008 г. финансово-эконо¬
мический кризис, потрясший и всё еще потрясающий весь
мир, особенно наглядно выявил неспособность прежней Аме¬
рики справляться с вызовами нового времени. И это в условиях
однополярности, пусть даже отмирающей, представляет ог¬
ромную опасность для всего человечества, тем большую, что
погружающиеся в кризис США сохраняют и даже наращивают
свое военное превосходство1. Однако и тут есть свои трещины.
Во-первых, разрекламированная американская армия
не блеснула в Ираке. Вся ее мощь оказалась недостаточной
и неподготовленной, чтобы совладать с сопротивлением парти¬
зан и религиозных фанатиков. Всё жарче становится и в Аф¬
ганистане. Американские аналитики высказывают мнение,
что военной машине США потребуется целое поколение, что¬
бы оправиться после Ирака.
Во-вторых, «вдохновленные» примером бескрайне воору¬
жающейся Америки некоторые другие государства тоже не
хотят остаться в стороне. И доклад Национального разведы¬
вательного совета уже рассматривает как реальность военное
соперничество с США на региональном уровне2.
1 Г. Киссинджер, впрочем, предсказывает установление в мире
равновесия (и уменьшение роли США) «даже в военной области, хотя
для достижения подобного положения могут потребоваться десятиле¬
тия» (Дипломатия. С. 15).
2 Маррт& 1Ье С1оЪа1 ГиЪиге... Шзт& Ролуегз. Р. 8, 10.
374
В-третьих, гонка вооружений, курс, который руководи¬
тели США превратили в орудие своей внешней политики,
обращается теперь и против самих Соединенных Штатов,
подрывая их финансовое положение и экономику и обеспечи¬
вая конкурентные преимущества Европе, чьи военные расхо¬
ды несравнимо ниже.
В-четвертых, подтвердилось, что военная мощь в наше
время сама по себе уже не переходит адекватно и прямо в по¬
литическое влияние. При всем значении военного рычага ус¬
тойчивое стратегическое влияние государства в современных
условиях обеспечивается, скорее, не военным, а экономиче¬
ским и политическим потенциалом и тем, как это государство
воспринимают в мире. Последнее обстоятельство в конечном
счете сейчас приобретает зачастую даже решающее значение,
поскольку в условиях XXI века роль общественного мнения
резко возросла. Это - реальная, весомая, можно сказать, мощ¬
ная политико-формирующая сила, в том числе в международ¬
ных делах. Прошли времена, когда внешняя политика была
заповедником лишь для избранных. Сегодня демократиче¬
ский настрой общества, коммуникативная революция откры¬
вают новые возможности для независимого суждения в таких
вопросах, чему способствует и возросшее недоверие к полити¬
кам, истеблишменту, журналистам.
Между тем, США своей высокомерной, а после 11 сентяб¬
ря откровенно агрессивной политикой напугали мир, отдали¬
ли, а порой и отталкивали другие страны. Перед лицом
доктрины «упреждения», ставшей официальной политикой,
не одно государство почувствовало себя в опасности, даже без¬
защитным, и стало искать противоядие1.
«Перед лицом, быть может, самых глубоких и всеобъем¬
лющих потрясений, с которыми когда-либо сталкивался мир,
США, претендующие на мировое верховенство, не в состоя¬
нии предложить идею, адекватную реальности»2, - написал
несколько лет назад Г. Киссинджер. И оказался совершенно
прав: в сфере идей Соединенные Штаты ныне поистине бес¬
плодны. Они живут старым, давно обветшавшим багажом -
относительно исключительности США и их особой миссии на
1 На месте иранского лидера только сумасшедший не стал бы разра¬
батывать ядерное оружие (Валлерстайн И.) (Эксперт, 2006, 23-29 мая).
Хотя у Ирана, возможно, были и другие мотивы.
2 Киссинджер Г. Дипломатия. С. 3.
375
Земле, неистового национализма-«патриотизма», роли воен¬
ной силы и т.д. Кризис идей, пожалуй, особенно убедительно
свидетельствует о наступивших сумерках американской геге¬
монии.
Негативный поворот в международном общественном
мнении нанес и продолжает наносить большой урон Соеди¬
ненным Штатам. Но, как можно понять, в Национальном
разведывательном совете США не испытывают особого опти¬
мизма в отношении американских перспектив в этой области.
В докладе Совета содержится и такой тезис: «Соединенные
Штаты должны будут в растущей мере бороться с междуна¬
родным общественным мнением, которое драматически изме¬
нилось с окончанием “холодной войны”»1.
С этим трудно спорить, поскольку гегемонистский, импер¬
ский подход США и их силовые акции вступают в глубокое
противоречие с неодолимой тенденцией к политическому
пробуждению многих регионов планеты.
Огромным тлеющим фитилем, раздуваемым антизапад¬
ной и антиамериканской (я бы эти слова переставил - это
больше отвечает истине. - К.Б.) враждебностью, называет
Бжезинский большую часть «третьего мира».
Продолжающая углубляться пропасть между развиваю¬
щимися и развитыми странами не только тормозит прогресс
человечества в экономическом, политическом и образователь¬
ном отношении, но и становится благодатной почвой для роста
в этом огромном «мире» враждебных по отношению к Западу,
главным образом к США, радикализма и экстремизма, спо¬
собных поставить под угрозу международную безопасность.
Антиамериканские настроения, нередко воинственные,
набирают силу во всем мусульманском мире - в самом быстро
растущем религиозном сообществе на планете. «Яростный»
антиамериканизм2 связан с тем, что там видят в гегемонии
Соединенных Штатов фундаментальное препятствие на пути
к возрождению мусульманской цивилизации (то есть возвра¬
щению ислама на авансцену мировой истории).
Не исключен полностью и цивилизационный конфликт
мусульманского мира с Западом, прежде всего с Соединенны¬
ми Штатами, которые воспринимаются как его наибольшее
1 Маррт& 1Ъе С1оЪа1 ГиЪиге... РоИсу 1трИсаИопз. Р. 11. Наверное,
такое отношение к США в определенной мере обратимо, разумеется,
в зависимости от их дальнейшей политики.
2 Выражение 3. Бжезинского (Выбор. С. 73-76).
376
и наихудшее воплощение и которые находятся у истоков
этого конфликта. Проблема межцивилизационного конфлик¬
та - немаловажный фактор в игре на международной арене
уже сегодня. Во всяком случае несомненно, что значение от¬
ношения мусульманского мира к США (тем самым и к Запа¬
ду), будет расти. Это объясняется численностью мусульман1
и довольно быстрым распространением исламизма в мире.
Призыв к сопротивлению одновременно гальванизирует
в мусульманских странах различные политические течения.
Исламисты ставят своей целью объединить вокруг своей идео¬
логии и антиамериканских, антизападных, и антикомму¬
нистических лозунгов раздробленный мусульманский мир.
Но характерно, что в последнее время делаются попытки на¬
ладить взаимоотношения по ряду политических вопросов
между шиитами и суннитами, несмотря на подлинную войну
между ними в Ираке. Так, суннитское «Мусульманское брат¬
ство», влиятельная сила в Египте, чьими идеологическими
ответвлениями являются главные оппозиционные партии
в Марокко, Алжире, Кувейте и Йемене2, поддержало «право»
Ирана на ядерное оружие. Опросы показали, что в Египте,
суннитской стране, союзнице Америки, самые популярные
политики - шииты, глава «Хезболлы» Хасан Насралла и пре¬
зидент Ирана Ахмадинеджад3.
На состоявшихся в июле 2008 г. переговорах официальные
представители Ирана и Пакистана, двух самых «шиитских»
и «суннитских» государств, договорившись о сотрудничестве
в борьбе с религиозным экстремизмом, согласились создать
совместный шиитско-суннитский комитет, который будет
состоять из видных религиозных деятелей и богословов двух
стран. Конечно, трудно сказать, насколько материализуется
эта инициатива, но само ее появление, как и сходных неко¬
торых других, говорит о тенденции, которую, видимо, нельзя
1 По разным подсчетам, от 1,2 до 1,5 млрд. человек, причем, оценивая
эту сторону дела, надо принимать во внимание высокий уровень рожда¬
емости в этом мире и обращение в мусульманство ежегодно сотен тысяч
людей: в Европе - 50 тысяч человек, в США, по данным американского
мусульманского альянса, - 135 тысяч человек (и более четверти из них
белые). Как бы в противовес 140 тысяч миссионеров-евангелистов
США занимаются прозелитизмом в Азии, Африке и Латинской Аме¬
рике (Ье Мопйе, 2006, 5 Ауп1).
2 Все страны - с подавляющим суннитским большинством.
3 ТЬе Есопот1з1, 2006, 21 ОсЪоЪег.
377
не замечать. Налицо и стремление расширить сотрудничество
мусульманских стран в рамках Организации мусульманских
государств (ОИК).
Ход событий несет Соединенным Штатам и некоторые
другие сложности. Постепенно подтачивается великое пре¬
имущество американского общества - способность сплачи¬
вать в единый народ людей, принадлежащих к различным
этносам, миллионы иммигрантов, которые притекают в США.
Поток иммигрантов добавляет, как и прежде, динамизма и
жизненной энергии американскому обществу, обеспечивает
позитивную демографию (у коренного белого населения США
фертильность такая же, как в Западной Европе), обогащает
талантами1. Но ему не удается в достаточной мере всемирно
известная и признанная роль «плавильного котла». Уже по¬
являются этнические анклавы, в определенной мере замкну¬
тые, живущие не только общей, но и своей особой жизнью.
В первую очередь это касается иммигрантов, сохраняющих
свой родной язык, даже нередко отдающих ему предпочтение
перед английским. Речь идет прежде всего о латиноамерикан¬
цах, которые уже сейчас составляют 15% населения США
(негры - 13%), а к 2050 г. их численность, по разным стати¬
стическим выкладкам, вырастет до 25-30%2.
«Постоянный поток испаноговорящих иммигрантов, -
заявляет Самюэль Хантингтон, - угрожает разделить Соединен¬
ные Штаты на два народа, две культуры, два языка. В отли¬
чие от прошлых иммигрантских групп, мексиканцы и другие
латиноамериканцы не ассимилировались в господствующую
американскую культуру, формируя вместо этого свои собст¬
венные политические и лингвистические анклавы... и отвер¬
гая англо-протестантские ценности»3.
Даже если в такого рода высказываниях есть доза наме¬
ренного преувеличения, в них отражаются вполне реальные
явления. Уже возникли споры даже по вопросу об испанской
1 40% программистов США - выходцы из бывшего Советского
Союза. 20% предприятий в Силиконовой долине принадлежат амери¬
канцам индийского происхождения.
2 ТЬе Гоге^п АНа1гз, 2004, «ТгОу-Аи^из!;.
3 НипИпд1оп 8. ТЬе 1зрашс СЬаНеп^е // Гогецщ РоИсу, 2004, МагсЬ-
АргП. Дж. Сайме, в свою очередь, пишет: «Иммиграция перешагнула
абсорбирующую способность Америки... Никто не знает, когда США до¬
стигнут пункта, когда балканизация станет неизбежной» (ТЬе Гоге^п
АНаиз, 2006, ХоуетЬег-БесетЬег).
378
версии американского национального гимна. В Калифорнии
и Гавайях, Нью-Мексико и в округе Колумбия неиспанское
белое население составляет ныне меньшинство. По некоторым
прогнозам, к 2040 г. белые неиспаноязычные станут среди
американцев меньшинством1. Испаноязычная фракция в Кон¬
грессе и их собратья в Палате представителей в Калифорнии
уже призывают к введению двуязычия. В конце марта 2006 г.
в США состоялись массовые (в них участвовали сотни тысяч
людей, а в центре Лос-Анджелеса - полмиллиона) демонстра¬
ции протеста против антииммиграционного закона. Амери¬
канская печать обратила внимание на то, что участники
демонстраций несли больше флагов Мексики и других стран,
чем Соединенных Штатов.
Свою культурную самобытность подчеркивают также
и американцы азиатского происхождения, и негры - и это
тоже фактор с непредсказуемыми последствиями. Кроме того,
около 2% населения составляют мусульмане. Они, по распро¬
страненной оценке, ведут себя как лояльные американцы.
Однако американские специалисты придерживаются относи¬
тельно этого различных мнений, и официально прокламиру¬
емый оптимизм разделяют далеко не все. Верно, большинство
из них утверждает, что основная часть мусульман более или
менее адаптировалась к американскому обществу, но одно¬
временно признается, что это не мешает им поддерживать
иракское сопротивление2. Согласно опросу, проведенному
исследовательским центром «Пью» в 2007 г., 13% американ¬
ских мусульман считают бомбометание смертниками оправ¬
данным. И, наверное, речь идет только о тех, кто осмелился
быть столь откровенным.
Другие же подчеркивают «движение отрицания» среди
молодых мусульман, которые стремятся замкнуться в своем
собственном мусульманском мире, ставя на передний план
свою исламскую идентичность. Их религиозная ориентация,
по оценке этих экспертов, гораздо более интеллектуальна,
чем слепая вера старшего поколения, и в то же время - строже3.
Именно в этой среде родилась и циркулирует идея «демокра¬
1 Литературная газета, 2006, 28 февраля (статья А. Уткина).
2 ВаггеЬ Р. Атепсап 1з1ат: ТЬе 81г觧1е ?ог 1Ье 8ои1 о? а КеН&юп.
Ы.У., 2006; ТЬе Атепсап 1п1егез1, 2007, Мау^ипе.
3АЬс1о Б. Месса апб Мат 81гее1: МизНт Ы$е т Атепса а?1ег 9/11.
Ы.У., 2006; ТЬе Атепсап 1п1егез1, 2007, Мау^ипе, р. 102.
379
тического халифата». Видимо, всё это имеет в виду президент
Американского университета в Москве Э. Лозанский, когда
называет американских мусульман «еще одной тикающей
бомбой»1. Подобного рода «тикающих бомб» в нынешней
Америке немало.
Таким образом, многое говорит о том, что гегемония США
переживает сейчас процесс эрозии. Собственно говоря, про¬
цесс этот начался далеко не сегодня. Давно уже авторитетные,
вдумчивые и проницательные знатоки политики предрекали
однополярному миру недолгую жизнь. Так, Г. Киссинджер еще
в марте 1991 г. на заседании Совета взаимодействия (а потом
и в беседе со мной) говорил о своем несогласии с представле¬
нием, будто США могут оставаться единственной сверхдер¬
жавой. В этом же духе выражен его прогноз, положенный на
бумагу десять лет назад, но тем более интересный: «По ходу
времени Соединенные Штаты лишатся своей исключительно¬
сти... Америка останется великой, могущественной нацией,
но и нацией, с которой уже будет кому равняться: первой
среди равных, но, тем не менее, одной из подобных»2.
На вопрос влиятельного сенатора Чака Хейгела: «Что долж¬
ны делать Соединенные Штаты, чтобы усилить свое глобаль¬
ное руководство?» - Киссинджер ответил: «Я бы умерил
претензии на гегемонию. Каждая международная система,
которая имела долгое существование, опиралась частично на
равновесие держав и частично на консенсус между державами.
Вы не можете опираться исключительно на одно или другое»3.
«Бушизм», агрессивная стратегия «шока и трепета», стра¬
тегия активной экспансии как попытка зацементировать
наметившиеся трещины в гегемонии опять-таки привела, как
всегда было с империями, пережившими свое время, к обрат¬
ному результату. Она дала дополнительный толчок процессу
упадка, ставя под угрозу перспективу постепенного, эволюци¬
онного схождения США с пьедестала однополярного гегемона.
Конечно, трудно сказать, когда завершится начавшийся
процесс размывания американской гегемонии, ясно только,
что это не может не произойти. Вопрос, поставленный перед
Соединенными Штатами, перед их истеблишментом самим
ходом исторического развития, фундаментален - что дальше,
1 Независимая газета, 2007, 22 июля.
2 Киссинджер Г. Дипломатия. С. 737.
3 ТЬе ХаНопа! 1п1егез1, 2006, Вишшег.
380
как США будут отвечать на размывание своей гегемонии. Речь
идет о выборе: гегемония (империя) или лидерство - выборе,
о котором заговорил в своей известной книге Бжезинский.
Ясно, что мы движемся в постоднополярный мир, который
будет определяться и направляться из многих мест и многими
акторами, способными оказывать региональное или глобаль¬
ное влияние. Пробужденное человечество отвергает импер¬
скую длань, а значит, Вашингтону предстоит либо принять
происходящее, приспособиться к нему, отказаться от однопо¬
лярных претензий, уступить часть своей власти и влияния
другим членам мирового сообщества, соблюдать правила и до¬
говоренности, которые будут плодом компромисса и взаим¬
ной адаптации, либо, напротив, следовать прежнему курсу на
гегемонию, воевать против истории, против самих себя. Ответ
на этот вопрос имеет кардинальное значение не только для
США, но и для мира в целом.
Понятно, что прогнозы - вещь трудная и неблагодарная.
Особенно прогнозы политологов, которые, как известно, сбы¬
ваются крайне редко. В данном случае проблема осложняется
и из-за многозначности американского воздействия на между¬
народную жизнь. На США работает не только их мощь, их ог¬
ромный и разнообразный потенциал, но и то, что американское
присутствие, американское верховенство порой играет и ста¬
билизирующую роль1, даже подталкивает демократические
процессы или им содействует. Поэтому мировое сообщество -
реальное мировое сообщество, а не сведенное лишь к НАТО
и его «окрестностям» - не может быть заинтересовано ни в кон¬
фронтации с США, ни в немедленном, даже быстротечном
преодолении их доминирования. Да это и невозможно.
Надо добавить, что прогнозы сейчас трудны и потому, что
особенно сложно отчетливо увидеть перспективу в нынешнем
мире, который как никогда стремительно меняется. И всё же
попробуем пройти хотя бы половину пути, рискнем высказать
некоторые предположения относительно «завтра» в мировой
политике.
Сценарий первый (сегодня он кажется наименее вероят¬
ным ввиду тотальной дискредитации «бушизма»). Полити¬
ческий истеблишмент США, глухой к историческому опыту,
отказывается понять, что мир не 1аЬи1а газа, на котором
1 Но чаще в ракурсе небеспристрастного арбитража и контролиру¬
емой напряженности, управляемого США «равновесия».
381
американская внешняя политика может вычерчивать свои
узоры, а возможности США далеко не адекватны этой задаче
«переформирования мира». И США вопреки этому продолжа¬
ют свою имперскую военно-силовую стратегию.
Этот курс наверняка столкнется с открытым и активным
несогласием ряда стран «старой» Европы, России, Китая,
а также Индии, Бразилии, большей части мусульманских
государств, которые, естественно, не смогут бросить прямой
вызов США, но будут оппонировать их политике. Его след¬
ствием будет еще большее усиление антиамериканизма, нара¬
стание напряженности и конфликтного потенциала в мире,
заметное усиление радикальных течений и групп, нарастание
угрозы межцивилизационного противостояния1.
Сценарий второй. Продолжение американцами принци¬
пиально той же политики, но в «мягкой», или «легкой»,
форме (определение американских политологов касательно
внешней политики президентов Клинтона, Буша-старшего)2.
Очищение от одиозных крайностей администрации Буша,
демонстративного высокомерия, излишнего унилатерализма.
Продолжение наращивания военной мощи как опоры внеш¬
ней политики и главного фактора, определяющего положе¬
ние США в мире. Вместе с тем избирательное, лишь в особых
случаях одностороннее применение военной силы. Формально
внимательное отношение к союзникам, к их мнению, но твер¬
дое сохранение вожжей в руках Вашингтона. Отказ от демон¬
стративно пренебрежительного отношения к международному
праву и Организации Объединенных Наций. Короче говоря,
нечто недалекое от последних попыток администрации Буша
спасти руины своей внешней политики, смена тактики, но со¬
хранение стратегии.
Сценарий третий. Преобладающая часть американской
элиты мало-помалу приходит к трезвому взгляду на положе¬
ние в мире, осознает, что международные отношения нужда¬
1 «XXI век, - считает Э. Хобсбаум, выдающийся английский исто¬
рик, член королевской Академии наук, - может ознаменоваться между¬
народным вооруженным конфликтом, особенно если США не уяснят,
что ни одно государство не может управлять современным миром по¬
средством военной силы. Надеюсь, что в Ираке они постигают эту
истину».
2 ТЬе Гоге1&п АНа1гз, 2005, ХоуешЬег-БесешЬег, где Леон Хейдар
пишет «о тонких усилиях гегемонии или легкой империи» при прези¬
дентах Буше-старшем и Билле Клинтоне.
382
ются в фундаментальной реструктуризации, более того, что
такая реструктуризация уже идет; что процесс убывания аме¬
риканской гегемонии остановить невозможно, сколь бы «ум¬
ная» и изощренная стратегия ни применялась; что междуна¬
родные амбиции Вашингтона, его стремление доминировать
в конечном счете объединяют мир против США, а назревшие
глобальные проблемы - дело коллективной ответственности,
требующее решений и действий мирового сообщества.
Собственно, такая позиция уже довольно распространена
в американских академических кругах. Правда, как отмеча¬
ет профессор А. Ливен, «подлинно глубокая и радикальная
мысль в ориентированных на внешнюю политику частях ака¬
демии и мозговых центрах умерщвляется как гегемонией
американской националистической идеологии, так и пере¬
плетениями с органами правительства».
Возможно, те, кто будет определять политику США, про¬
явят достаточную зоркость и силу духа, чтобы избрать имен¬
но этот сценарий, признав неизбежное (ведь еще Талейран
говорил, что политика - это искусство сотрудничества с не¬
избежным), и поставить как стратегическую задачу - сделать
всё возможное, чтобы направить происходящий сдвиг в колею
мирных изменений на условиях, благоприятных для подлин¬
ных национальных интересов Соединенных Штатов.
Строго говоря, в историческом смысле у Соединенных
Штатов нет выбора, кроме как «принять» факт убывающей
гегемонии США и пойти на пересмотр их политики, согласить¬
ся с «коллективным» (многоцентрическим) «управлением»
миром на базе равноправного сотрудничества, демократиче¬
ских принципов и международной законности. «Широкомас¬
штабный пересмотр вселенской роли Америки в соответствии
с новыми историческими реалиями, - делает вывод 3. Бжезин¬
ский, - поможет Соединенным Штатам избежать развития
событий по зловещим сценариям, описанным во всемирно
известных произведениях крупнейших политологов XX века -
Освальда Шпенглера, Арнольда Тойнби, Самуэля Хантинг¬
тона»1.
Если такой «пересмотр» состоится, то могло бы произойти
постепенное, поэтапное перераспределение власти в мире
и оформлено глобальное сообщество, основанное на совмест¬
ных интересах. Такой пересмотр означал бы эволюционный
1 Независимая газета, 2006, 17 февраля.
383
переход Соединенных Штатов от гегемонистского курса к ли¬
нии на лидирующую роль в международных отношениях,
по крайней мере на ближайший период.
Эти формулы - «лидер», «лидирующая роль» - нуждают¬
ся в некотором разъяснении. Часто употребляемые в речах
американских политиков и авторов, они фактически получа¬
ют смысл, тождественный гегемонии или, по крайней мере,
руководящей роли Америки. Здесь же имеется в виду ини¬
циативная, ведущая (но не обязательно руководящая) роль,
то есть роль идущего впереди в постановке назревших между¬
народных проблем и вносящего в их решение вклад, соответ¬
ствующий выдающимся возможностям и магнетическому при¬
тяжению такого лидера. Роль, определяемая материальным
потенциалом, но в не меньшей мере характером политики,
авторитетом, престижем, по праву завоеванным уважением.
Право на лидерство надо доказывать делами, способностью
слышать и интегрировать мнения всего спектра своих между¬
народных партнеров, а не считать, как это принято в США,
положенным от «рождения», данным судьбой или даже Богом.
Лидерство подразумевает равноправное сотрудничество
и роль США лишь в качестве первого среди равных, как члена
команды.
Лидер должен обладать способностью и готовностью к само¬
ограничению и следованию правовым императивам, играть
роль не опекуна, не гегемона, а ведущего на пути к новому
устроению международной жизни. США, думается, могут
и даже призваны сыграть роль такого лидера - хотя бы на
переходное и исторически ограниченное время.
И наконец, четвертый сценарий. Он может представлять
собой эклектическую смесь предыдущих, «проваливаясь»
и «соскальзывая» время от времени в каждый из них.
Разумеется, мир заинтересован в единственно благопри¬
ятном третьем сценарии. Но поворот внешней политики
США в таком направлении совсем непростое дело, и в самом
благоприятном случае он потребует немалого времени. В ис¬
тории трудно найти примеры, когда держава, прошедшая
высшую точку своего влияния, легко примирялась с проис¬
ходящим и принимала его. Как показывает опыт, самоогра¬
ничение - это весьма трудный и болезненный процесс, тем
более для такой великой и могущественной державы, как
Соединенные Штаты. Ведь и теперь, притом что они не в со¬
стоянии добиться многих своих целей, без их участия в то же
384
время сложно или даже невозможно решение крупных меж¬
дународных проблем1.
Барьером может послужить также инерция проводившей¬
ся после падения Советского Союза политики. Кроме того,
в США есть влиятельные круги, заинтересованные в продол¬
жении такого курса: двухпартийная американская «геге-
монистская элита»; круги крупного бизнеса, связанного с
военно-промышленным комплексом, все те, кто считает гон¬
ку вооружений проверенным лекарством для взбадривания
экономики, извлекают из нее огромные прибыли, и те, кто
всё еще убежден, что военная мощь способна решать чуть ли
не любые вопросы. Одним словом, весь комплекс политиче¬
ской культуры страны, замешанной на культе силы.
Наконец, США могут и дальше цепляться за гегемонист-
скую политику из-за осложнившейся проблемы природных
ресурсов, для них особенно острой.
И всё же главное - то, что в США, видимо, всё еще не
сложились политические силы, способные внести коренные
изменения во внешнюю политику страны, поставить ее на
подлинно новый, подсказываемый временем курс. К сожале¬
нию, Жак Аттали недалек от истины, когда пишет: «Сегодня
большинство американских руководителей всё еще думают,
что империя американская будет вечной... они ведут себя так,
будто время, то есть Бог, может служить только их интере¬
сам; как будто Америка, неуязвимая и безупречная, еще не¬
сколько веков будет хозяйкой мира»2.
Да и было бы ошибочным, более того - наивным списывать
«крайности» на Буша или его окружение, даже на одних рес¬
публиканцев, утверждать, как это делает Александр Янов,
что с «приходом в Белый дом Буша-младшего всё изменилось»3.
1 Это своеобразная полупатовая ситуация: они одни не могут, а все
другие без них не могут.
2АПаИ Ор. сИ., р. 232-233. Особого оптимизма не высказывает
и Гельмут Шмидт, хотя выражается весьма дипломатично. Он говорит
о «голосах, в основном с американской стороны, что единственной
мировой державой являются США. Некоторые американцы даже пола¬
гают, что эта единственная ныне сверхдержава призвана и способна
заботиться о стабильности в мире на всем земном шаре. Для трезво¬
мыслящих людей, однако, совершенно очевидно, что флота авианосцев,
стратегических ядерных ракет и огромного количества солдат совер¬
шенно недостаточно, чтобы обеспечивать стабильность во всем мире»
(Независимая газета, 2007, 8 октября).
3 Независимая газета, 2007, 20 апреля.
25 - 2294
385
«Доктрина Буша», думается, выросла из согласия республи¬
канцев и демократов относительно того, что гегемония США
времен «холодной войны» должна быть превращена в перма¬
нентную глобальную гегемонию.
Конечно, война в Ираке была развязана по воле и выбору
президента Буша и его окружения, и фатальной неизбежно¬
сти ее или другой военной экспедиции в этот период не было.
Но вся логика американской политики гегемонии, стратеги¬
ческой линии Вашингтона на ее укрепление и расширение
рано или поздно привели бы к какому-либо «Ираку». Мы уже
знаем, что идеология американской исключительности и прак¬
тика односторонних действий поселились в Белом доме задолго
до появления на американской и международной политиче¬
ской сцене Буша.
К тому же воцарение в Белом доме младшего Буша было
лишь отчасти случайным. Буш и «бушизм» представляют ту
Америку, которая ограниченна и провинциальна1, что отра¬
зилось на уровне не только самого президента, но и по край¬
ней мере части его команды. Америку, которая мало, а то
и вовсе не знает мира за пределами США, да и не слишком
хочет знать о нем, которая не чужда хмеля высокомерия в связи
с победой в «холодной войне» и не рассматривает альтернатив
американскому образу действий, свято веря в свою исключи¬
тельность и «незаменимость», и объята желанием осчастли¬
вить другие страны и народы, перенеся к ним свой образ
жизни. Америку, которая еще не вполне рассталась с ковбой¬
ской психологией - «зЛоо* /гот Иге Ыр» (стреляй с бедра).
1 «Буш на большинство американцев производил впечатление нор¬
мального парня, который любит собак и бейсбол и коверкает язык»
(ТЪе ЕсопоппзЪ, 2003, 22 ХоуетЬег). В этом смысле показателен
и другой факт, касающийся уже Эла Гора, который был соперником
Буша на выборах 2000 г. Как рассказал А. Гиннис (радио «Свобода»),
тогда в ходе избирательной кампании возникла сенсация: в СМИ про¬
никли сведения о слабой успеваемости Гора во время учебы в универ¬
ситете. Америка была поражена: самый образованный человек в Белом
доме, выпускник Гарварда, интеллектуал, проводник экологических
идей и информационных технологий имел в Гарварде едва ли не сплош¬
ные тройки. Но еще большая сенсация была впереди. Оказалось, что
эти данные - ложные - поступили из лагеря самого Гора. На фоне ра¬
стущего преимущества Буша там решили: для завоевания популярно¬
сти у избирателей надо показать, что Гор не такой уж умный, не такой
уж интеллектуал, а обычный парень. Другого американцы не выберут,
и в этой связи Гиннис вспомнил афоризм какого-то француза - «идеи,
пересекая океан, теряют цену».
386
Не будем также забывать, что демократический истеблиш¬
мент, клеймивший перед выборами политику Буша в Ираке,
в свое время довольно дружно солидаризировался с этой аван¬
тюрой. В октябре 2002 г. предоставление президенту полно¬
мочий по использованию вооруженных сил против Ирака под¬
держали и демократы. В частности, «за» голосовали все нынеш¬
ние претенденты на президентский пост, за исключением Бара¬
ка Обамы, которому в то время посчастливилось не быть членом
Конгресса. Так что война в Ираке - это война обеих партий.
Разумеется, нам не дано узнать, какой в действительности
будет внешняя политика нового президента. И тем не менее,
высказать некоторые предположения можно уже сейчас.
Конечно, демократы, завоевав Белый дом, внесут во внеш¬
нюю политику США заметные изменения. Они отбросят край¬
ности линии Буша, прежде всего в том, что касается «градуса»
унилатерализма, необузданной склонности к «упреждающим»
авантюрам, ставшим стратегическим фокусом политики, трети-
рования международных организаций, пренебрежительного от¬
ношения к мировому общественному мнению и т.д. Собственно,
сам Буш в последнее время двинулся в этом же направлении. Но
при этом в основе его курса осталась концепция однополярного
мира. А сейчас речь идет именно о стратегии, а не о тактике.
В ходе президентской избирательной кампании демокра¬
ты не выдвинули серьезных новых внешнеполитических идей,
особняком тут в некоторых вопросах стоял лишь Барак Обама.
Демократы, подобно республиканцам, говорят как о непре¬
ложном о лидирующей, а то и прямо о возглавляющей роли
Соединенных Штатов. Барак Обама в своей статье в «Форин
афферз» 21 раз подчеркивал необходимую миру «лидирующую»
(читай: «руководящую», согласно американскому политиче¬
скому словарю) роль США и то, что их «миссия обеспечивает
глобальное руководство»1. Об этом он говорил в своих речах
в ходе избирательной кампании.
Начав выступать против Буша по иракской проблеме, демо¬
кратический истеблишмент критиковал президента не столько
за сам иракский «поход», сколько за «плохое» его исполнение2.
1 ТЬе Гоге1&п А1Та1Г8, 2007, с1и1у-Аи&из1.
2 Дж. Сайме подчеркивает, что «большинство конгрессменов и лиде¬
ров общественного мнения ведут себя так, будто Ирак - это изоли¬
рованная ошибка, происходящая от неполноценности администрации
Буша, а не логическое развитие внешней политики в период, после¬
довавший за “холодной войной”» (ТЬе ЕЪге1&п А1^а1гз, 2007, Мау^ипе).
25-
387
Многие влиятельные демократы тоже склонны к приме¬
нению силы на международной арене, а в некоторых случаях
считают необходимым и применение (одностороннее) «пре¬
вентивных акций», но связывают их успех с восстановлением
престижа и идеологический привлекательности США, с веде¬
нием более гибкой, более умной дипломатии, с внимательным
отношением к сотрудничеству с союзниками. Как и республи¬
канцы, они фактически выступают за сверхвооруженную
Америку, наращивание ее недосягаемого военного потенциа¬
ла, которому отводят не меньшую роль в реализации амери¬
канской внешней политики. «Чтобы обновить американское
руководство в мире, - заявил, к примеру, Барак Обама, - мы
должны немедленно начать работу по ревитализации наших
вооруженных сил»1. Если кандидат-республиканец Маккейн
говорил о своем намерении «увеличить корпус морской пе¬
хоты с 750 до 900 тысяч человек»2, то Обама, касаясь только
сухопутных сил, предлагал «добавить 65 тысяч солдат в ар¬
мию и 27 тысяч - в морскую пехоту» в предвидении «расши¬
рения их миссий»*.
Если Маккейн, бравируя своей воинственностью, не по¬
стеснялся перед телеэкраном напевать на мотив популярного
хита «бомбить, бомбить, бомбить Иран», то Барак Обама вы¬
разил решимость бомбить Пакистан - те объекты, которые,
по мнению США, связаны с деятельностью «Аль-Каиды»,
и не отвергал вероятности военной атаки на Иран. Выступая
на конгрессе А1РАС, он обязался сделать «всё, что в его вла¬
сти», чтобы помешать Ирану приобрести ядерное оружие,
причем с нажимом повторил эту фразу, вызвав бурную ова¬
цию аудитории.
Демократы поддержали размещение структур американ¬
ской ПРО в Польше, Чехии и Восточной Азии (с участием
Японии)4. Короче, демократический истеблишмент также
склонен добиваться укрепления и расширения гегемонии
США, также исповедует идеи американской исключительно¬
сти и американского национализма. Известный политолог
профессор А. Ливен рассказывает: «Последние недели слу¬
1 ТЪе Гоге1&п АНа1гз, 2007, с1и1у-Аизи81.
2 ТЪе Гоге1&п АНа1гз, 2007, ХоуешЬег-БесешЬег.
3 ТЪе Гоге1&п АНшгз, 2007, с1и1у-Аи&и&1.
4 Правда, как Хилари Клинтон, так и Барак Обама делали и скеп¬
тические замечания относительно ПРО, но вряд ли речь идет об устой¬
чивой позиции.
388
шал или читал речи Хилари Клинтон, Джо Байдена, Эвана
Бэя - все они были проникнуты националистической исклю¬
чительностью »1.
Однако есть и отрезвляющие обстоятельства, которые
внушают определенный оптимизм. И прежде всего печальные
итоги президентства Буша, которые наглядно показали уто¬
пичность и опасность агрессивного и напористого курса на
сохранение однополярного мира, которые не прошли бесслед¬
но для американской политической мысли. Характерно, что
неоконсервативная фракция уже потеряла прежний вес, а ее
идеи скомпрометированы, хотя и не умерли. Более того, еще
совсем недавно казавшееся аксиоматическим в США положе¬
ние о неоспоримости и неопределенно долгой жизни моно-
полярного мира с Америкой в качестве его центра всё чаще
подвергается сомнению. И не исключено, что самая «умная»
часть американского истеблишмента сумеет трезво взглянуть
на складывающуюся международную обстановку и повернуть
к геополитическому реализму.
Насколько можно судить, серьезные изменения произош¬
ли и в позиции американского общества. Большинство аме¬
риканцев не склонно поддерживать милитаристские и гегемо-
нистские эскапады власти. По данным опроса, проведенного
в середине июля 2008 г., 80% американцев считают, что их
страна сбилась с пути. Другой опрос показал, что почти две
трети американцев согласны с тем, что «вера в превосходство
Америки - опасная иллюзия»2. Наконец, еще один опрос,
проведенный в декабре 2006 г., показал: 52% американцев
тогда считали, что США на международной арене должны
заниматься только «своими делами», - такого взгляда даже
во время мощной оппозиции войне во Вьетнаме придержива¬
лись лишь 30% американцев. Вряд ли можно сомневаться,
что со времени этого опроса число скептиков лишь возросло3.
1 ТЪе ХаИопа1 1п1еге&1, 2007, Мау^ипе.
2 ТЪе СагсИап, 2007, 16 Мау.
3 ТЪе Гоге1&п А^а1гз, 2007, ^1у-Аи&из1;. Впрочем, есть и такое
мнение, которое высказывает М. Линд, ведущий сотрудник в «Нью
Америкэн фаундейшн»: «Если Соединенные Штаты в конце концов
уйдут из Ирака и стоимость внешней политики существенно снизится,
публика также может захотеть уступить двухпартийной внешнеполи¬
тической элите, которая поддерживает гегемонистскую стратегию, как
это было в 40-е, когда стоимость была низкой» (ТЪе ХаНопа1 1п1егез1;,
2007, Мау^ипе).
389
В этих настроениях находит выражение и возникающий
уже «иракский синдром», который, надо думать, тоже может
помочь охладить, как это было после Вьетнама, ретивость
и воинственность политиков. А. Этциони утверждает, что
«американский народ, в целом весьма двойственно относя¬
щийся к роли США в мире, привыкший к быстрым и легким
военным победам (и, соответственно, к незначительным поте¬
рям и издержкам), проявляет растущее нежелание нести
бремя империи»1.
Американцы - народ с демократическими традициями.
И они, прежде всего их просвещенная часть, вряд ли могут не
реагировать на синхронизированное с началом войны против
терроризма и вторжения в Ирак наступление на гражданские
права, попытки президента выйти за пределы своих консти¬
туционных прав, пассивность Конгресса, а иной раз и готов¬
ность поступиться своими полномочиями. Истекшие с того
момента шесть лет были временем неуклонной эрозии граж¬
данских свобод в Соединенных Штатах, как и в некоторых
ведущих странах Запада. И если США будут и впредь идти по
пути милитаризации своей внешней политики, всё настой¬
чивее будет задаваться вопрос: насколько демократия совме¬
стима с ролью державы-гегемона? Как говаривал де Голль,
«пыль империй ядовита».
Если опираться на мнение многих американских аналити¬
ков, с Бараком Обамой можно связывать перспективы более
существенных сдвигов. Предвыборный марафон не дал, однако,
сколько-нибудь ясного представления о внешнеполитиче¬
ских планах нового президента. В то же время, если исходить
из нередкой практики американских президентов2 и сделан¬
1 Этциони А. Указ. соч., с. 289.
2 Р. Холбрук приводит любопытный перечень радикального отхода
избранных президентов США от предвыборных обещаний в области
внешней политики: «обещание Франклина Рузвельта в 1940 г. не посы¬
лать «наших ребят»... в войны за рубежом, заявления Линдона Джон¬
сона не направлять во Вьетнам сухопутные войска, ссылки Ричарда
Никсона на несуществующий «секретный план» уйти из Вьетнама;
обязательство Рональда Рейгана повысить отношения с Тайванем до
«официального» статуса, обещания Билла Клинтона в 1992 г. занять
сильную позицию по Боснии и противостоять «мясникам из Пекина»,
призыв Буша-младшего в 2008 г. вести «более скромную» внешнюю
политику, которая более никогда не вовлечет Соединенные Штаты в
«паИоп ЪийсИпё, наконец, данное еще в 1976 г. президентом Картером
обещание вывести войска из Южной Кореи (Форин афферз. Т. 87, № 5).
390
ных Обамой в ходе этого марафона заявлений, трудно полу¬
чить достоверное представление о политике, которую он бу¬
дет проводить, заняв президентское кресло.
И всё же ряд обстоятельств позволяет надеяться на более
или менее оптимистический сценарий. Барак Обама молод,
умен, прагматичен, чужд, как и его поколение, тоске по
простой ясности времен «холодной войны», не слишком свя¬
зан с вашингтонским истеблишментом - всё это может помочь
ему разглядеть новый мир. Он не несет бремени ответствен¬
ности за положение, в котором оказалась Америка, а это дает
определенную свободу действий.
Барак Обама пришел к власти под лозунгом перемен.
Это было кличем, почти заклинанием в его предвыборной
борьбе. Именно недовольство американцев ситуацией в стра¬
не и вокруг нее, жажда перемен буквально внесли Обаму
в Белый дом, и трудно представить себе, что это останется
без соответствующих последствий. Избранию Барака Обамы
благоприятствует и зарубежная реакция. Уже приход в Бе¬
лый дом чернокожего американца - а это подлинный Руби¬
кон и для «черной», и для «белой» Америки - не может не
улучшить отношение к Соединенным Штатам. Еще важнее
то, что и за пределами США Барак Обама воспринимается
как залог перемен в их политике, которая тяготит едва ли
не всех.
Так что изменения, очевидно, предстоят, притом суще¬
ственные, и во внешней политике Соединенных Штатов.
Новый президент, надо думать, вернется к более корректной
и более активной дипломатии, отходя от пристрастия к агрес¬
сивной манере ведения внешней политики и военно-силовым
методам подхода к проблемам. Это, разумеется, не означает,
что они не останутся в рабочем арсенале Белого дома. Уже
с санкции его нового хозяина продолжаются и даже участи¬
лись американские бомбовые удары по территории суверен¬
ного государства - Пакистана, невзирая на все протесты его
правительства.
Барак Обама без затяжек выполнил свое предвыборное
обещание о закрытии печально знаменитой тюрьмы в Гуанта¬
намо. В то же время, согласно заявлениям генерального про¬
курора Э. Холдера, заместителя министра юстиции Е. Коган
и директора ЦРУ Л. Панетты, сохранятся и будут применять¬
ся такие методы прошлых лет, как программа похищения
людей и переброска их в другие государства (обычно те, где
391
практикуются пытки) для допросов, бессрочное содержание
в качестве военнопленных людей, подозреваемых в террориз¬
ме, даже если они были арестованы вне зоны военных дей¬
ствий, особые методы допросов и т.д. Президент освободил от
ответственности сотрудников ЦРУ, применявших пытки.
Американская печать приходит к выводу, что «в своем под¬
ходе к террору Обама подражает эре Буша»1.
Барак Обама определенно отбросит бесцеремонное отно¬
шение к союзникам, с уважением отнесется к их мнению,
подтягивая, конечно, их к позиции США. Он, несомненно,
попытается улучшить и даже нормализовать отношения
Вашингтона с мусульманским миром, отбросив антиислам-
скую риторику бушистов. И не без связи с этой целью уделит
большое внимание ближневосточному урегулированию, по¬
старается предпринять реальные шаги в этом направлении.
После своего избрания даже раньше, чем руководителям
Франции, Германии, России, он позвонил главам Израиля,
Египта, Иордании, Палестинской администрации.
Вместе с тем, привилегированное отношение к одной из
сторон ближневосточного конфликта сохранится. В ходе не¬
давних событий в Газе Барак Обама, укрывшись в тени дожи¬
вавшего последние дни в Белом доме Буша, по существу
солидаризировался с его линией саботирования предложений
о перемирии, с тем чтобы дать Израилю время закончить
начатую «работу». Памятно также его заявление на заседа¬
нии Всеобщего американо-израильского комитета по общест¬
венным связям о том, что «единый Иерусалим останется
столицей Израиля», - на такое не решался и сам Буш.
Новая администрация, как уже заявили ее руководящие
деятели, например вице-президент Дж. Байден и государ¬
ственный секретарь Хилари Клинтон, настроена взять курс
на улучшение отношений с Россией, нацелившись прежде
всего на новые соглашения о контроле над вооружениями
(в которых могут быть свои «подводные камни», учитывая
большое превосходство США в неядерном «умном» оружии
пятого поколения). Но США вряд ли откажутся от своей линии
на оттеснение России и завоевание военно-политического
влияния в постсоветском пространстве, от планов - даже если
их отложат - размещения в Восточной Европе пятого позици¬
онного района ПРО.
1 ТЪе 1гЦегпа1юпа1 НегаЫ ТпЬипе, 2009, 19 ГеЬгиагу.
392
Наконец, Соединенные Штаты продолжат по-прежнему
претендовать на руководство миром. Об этой «миссии» США не
раз говорил Барак Обама в ходе своей предвыборной кампании.
Как видно, речь идет главным образом о тактических
изменениях. Стратегия же - стратегия гегемонистская - ос¬
тается неизменной. Между тем, перемены, которых ждет
мир, - это отказ от такой стратегии, способность увидеть
будущее, которое уже здесь, принять новый подход для на¬
ступившей новой эры.
Взявшись за рискованное дело - предположений о пред¬
стоящем, необходимо иметь в виду, что Барак Обама, став на
путь - представим себе столь маловероятное - пересмотра
гегемонистской внешней политики Вашингтона, неизбежно
столкнется с огромными препятствиями - о них и шла речь.
Так что мы остаемся с вопросами, на которые сегодня нет
ответа. Сумеет ли Обама подняться до понимания стоящей
перед американской политической элитой судьбоносной за¬
дачей? Если да, то хватит ли у него решимости и поддержки,
чтобы взяться за ее решение и преодолеть неизбежное мощное
сопротивление1? Или Обаму «толкнет» («толкнут») в ином
направлении, и неизбежное будет отложено? Время покажет.
И всё же мы не должны подходить к президентству Барака
Обамы с предубеждением, отказывать ему - для этого нет
оснований - в благих намерениях. Напротив, для России
естественно, сохраняя реализм, надеяться на лучшее и содей¬
ствовать ему, быть готовой адекватным образом отозваться на
любые конструктивные шаги нового американского прези¬
дента. Следующие четыре года могут принести или известное
обновление американской политики, или разочарование, или
нечто среднее между ними.
Барак Обама уже получил аванс симпатий - его приход
в Белый дом, а точнее избавление от Буша, приветствовали
во всем мире. Но если он не оправдает надежд, не обратится
к принципиально иной политике, то это приведет к мощному
«бумерангу» разочарования, который чувствительно ударит
по США.
Одно ясно: гегемония США обречена, и равновесие сил
остается на данном этапе необходимым краеугольным «кам¬
1 Силу консервативной Америки иллюстрирует хотя бы тот факт,
что за Маккейна - заведомо слабого кандидата - голосовали 48% из¬
бирателей.
393
нем» организации международных отношений. Но утвержде¬
ние мира, действительно основанного на балансе сил и инте¬
ресов, на праве, потребует немалого времени. Тем не менее,
это должно оставаться целью мирового сообщества. Насколь¬
ко можно судить, правящая элита США, по крайней мере
пока, ничему в принципиальном отношении не научилась.
Причем не только на собственном внешнеполитическом опы¬
те, но и на опыте бывшего своего идеологического противни¬
ка. Она всё еще накрепко привязана к формуле американской
исключительности и вытекающей из нее претензии на «ли¬
дерство» - глобальное руководство.
Да, мир нуждается в мощной, энергично участвующей в
международных делах Америке. Процесс ухода от американ¬
ской гегемонии - это не процесс изоляции США, это процесс
демократизации международной жизни, утверждения в ней
реальной и эффективной полицикличности, укрепления и ре¬
формирования Организации Объединенных Наций, повыше¬
ния действенности ее механизмов, короче говоря, перехода
к миру, основанному на праве. «Нет сомнений, - говорит не
без оптимизма министр иностранных дел России С. Лавров, -
что в перспективе США найдут свое место в многополярном
мире в согласии, в конкуренции с другими государствами...
Все друзья Америки, а мы относим себя к ним, должны по¬
мочь США совершить мягкую посадку в многополярную ре¬
альность»1.
1 Известия, 2007, 24 апреля.
IV
РОССИЯ:
БОРЬБА ЗА ВОЗВРАЩЕНИЕ
«й^-
Говорить о положении и роли России в современном мире,
о ее внешней политике невозможно, не заглянув в недав¬
нее прошлое, которое во многих отношениях их определяет.
В конце XX века она пережила две национальные катастрофы
и вошла в XXI век небывало ослабленной.
Первая из них - развал Советского Союза - связана с ходом
и исходом горбачевской перестройки. Разумеется, свою роль
сыграло то, что система уже была тяжко больна. К середине
80-х годов она исчерпала свои динамичные возможности и
преимущества, вступила в полосу глубокого и многосторон¬
него кризиса.
В наследство новой России достались экономический хаос,
расстройство управляемости, падение государственной и граж¬
данской дисциплины, деградация и разложение государст¬
венного аппарата, вздымающаяся волна коррупции и крими¬
нала, падение уровня жизни населения. Произошло и резкое
понижение международного статуса страны - горбачевская
внешняя политика привела к безвозмездной сдаче позиций
и фактической капитуляции России, ее вползанию в зависи¬
мость от Соединенных Штатов Америки. Ни одна мировая
держава в истории, не потерпевшая поражения в войне, не знала
ничего подобного.
Финалом перестройки явилось расчленение страны, учи¬
ненное в Беловежской Пуще, развал Советского Союза (именно
«развал», сотворенный рукотворно, в большой мере сверху,
а не «неизбежный» распад, как нас настойчиво учат идеоло¬
гически пристрастные деятели). В добавление к другим раз¬
рушительным плодам «заблудившейся» перестройки Россию
ампутировали, обкорнали до беспрецедентных в ее государ¬
ственной истории размеров, от нее отделили как славянских
братьев (Украина с ее исторически русской частью и Белорус¬
сия), так и братьев по истории, в единстве с которыми она
развивалась полтора столетия. Как государство, как сообще¬
ство россиян страна понесла гигантский урон.
397
Вторая - связана с антинациональным, разрушительным
и позорным правлением Б. Ельцина. Судьбе было угодно,
чтобы лидера, неумело и авантюрно взявшегося чинить уже
подтапливаемую систему и потерпевшего крах, сменил опу¬
стившийся человек, чуждый интересам России, равнодуш¬
ный к судьбе ее народа и его заботам. Вышедшая из оболочки
Советского Союза Россия, ослабленная политическим и соци¬
ально-экономическим бездорожьем 80-х годов, оказалась под
властью корыстолюбивой, антинациональной клики, идейно
направлявшейся главным образом США. Итог - Россия ока¬
залась на вторых-третьих ролях в международной жизни.
Таковы исходные позиции, с которых Российской Федера¬
ции надлежало «возвращаться», возрождать свою нацио¬
нальную идентичность, вырабатывать новую внешнеполити¬
ческую стратегию, обустраивать свое достойное место на
мировой сцене.
1. Злосчастные 90-е
Как известно, в наше время три главных условия опреде¬
ляют положение государства в мире - его мощь, его внешняя
политика, отношение к нему других государств и мирового
общественного мнения. В горбачевскую пору страна пережи¬
ла экономический, политический и духовный крах. Глубину
экономического и финансового развала характеризуют сле¬
дующие цифры. При расходной части бюджета в 1991 г.
в 276,8 млрд. рублей его дефицит на 1 ноября уже составлял
100 млрд., а с учетом дефицитов республиканских бюдже¬
тов - около 300 млрд. рублей. В целом за 1991 г. ВВП упал
на 17%, национальный доход - на 15, промышленное произ¬
водство - на 7,8, а общее потребление - на 15%. На пленуме
ЦК КПСС в феврале 1991 г. констатировалось, что начиная
с 1 апреля 1991 г. запаса продовольственного зерна хватит
лишь на 40 дней. Число неимущих в стране с доходом ниже
прожиточного минимума достигло примерно 100 млн. чело¬
век, или трети ее населения.
Руководство страны, М. Горбачев «обивали пороги» Запа¬
да (не обошли и Китай), осаждая просьбами об экономической
и финансовой помощи своих иностранных партнеров и собе¬
седников. Частично с отчаянной экономической ситуацией
были связаны беспрецедентные внешнеполитические уступки,
398
на которые пошел Горбачев. Если вначале они были в боль¬
шей или меньшей степени частью линии, рассчитанной на
долговременный эффект, и результаты имели свою логику,
то затем уступки приобрели иное значение. Они всё чаще слу¬
жили данью, которую слабейший платил сильнейшему -
американской стороне, а также лично властным интересам
(средством удержать власть при зарубежной помощи).
Были сметены прежние режимы в Восточной и Централь¬
ной Европе, а Советский Союз оттуда ушел («изгнан», по вы¬
ражению тогдашнего государственного секретаря США
Дж. Бейкера). Был распущен Варшавский пакт на фоне со¬
хранения и укрепления НАТО. Состоялось германское объ¬
единение путем поглощения ГДР Федеративной Республикой
Германия1. Размещенные там войска мы вывели в «поле»,
разметав нашу наиболее боеспособную военную группировку.
Мы ушли из Африки, отступили на второстепенные позиции
на Ближнем Востоке. Фактически предали, перестав снаб¬
жать оружием, дружественное правительство Наджибуллы
в Афганистане. Отозвали советскую бригаду с Кубы и круто
ограничили экономические связи с этой страной. Заключили
с Соединенными Штатами так называемое «асимметричное»
соглашение по контролю над вооружениями, выгодное глав¬
ным образом американцам. Обязались сократить военный
бюджет. Прикрыли своим авторитетом и поддержкой, в том
числе в ООН, самоуправство и жестокость американцев в ходе
кризиса в Заливе и т.д.
Естественно, в итоге роль нашей страны в мировой поли¬
тике резко пошла на убыль. Ее стали пристраивать в кильва¬
тер Соединенных Штатов.
В ельцинское время процесс упадка нашей страны не толь¬
ко продолжался, но и принял особые масштабы. На плодах
деятельности Б. Ельцина и приведенных им во власть «рефор¬
маторов» придется остановиться подробнее хотя бы потому,
что и сейчас, спустя почти десятилетие, мы во многом не
вышли из «эпохи» первого российского президента.
1 Катрин Дюранден, профессор парижского Института междуна¬
родных стратегических исследований и автор ряда нашумевших книг
о ЦРУ, рассказывает, опираясь на документы, как в ходе встречи на
Мальте Буш-старший, действуя по схеме, подготовленной американ¬
скими спецслужбами, хорошо изучившими характер генсека, беспре¬
рывно «давил на М. Горбачева, а тот запаниковал и даже не заговорил
о «нейтралитете немцев» (Известия, 2008, 1 февраля).
399
«Реформаторские» 90-е годы нанесли поистине сокруша¬
ющий удар по экономическому потенциалу страны. Они были
поистине провальными, даже если учитывать неизбежные
издержки структурной перестройки экономики страны и
последствий распада общесоюзного хозяйственного комплек¬
са. В 1,5 раза сократилась сфера услуг, в 1,7-1,8 раза - соци¬
альные расходы, конечное потребление населения (ВВП на
душу населения), сельскохозяйственное и промышленное
производство (ВВП России в целом), в 2 раза - транспорт
и связь, в 3 раза - строительство и инвестиции в основной
капитал, в 4 раза - военные расходы. К 1997 г. Россия отка¬
тилась по своему ВВП на 12-е место в мировой табели о ран¬
гах, он составлял лишь 9% от американского, был вдвое
меньше германского.
За декаду начиная с 1992 г. Россию по ВВП на душу на¬
селения обогнали 28 стран, почти все из «третьего мира».
В их числе - Иордания, Иран, Алжир, Фиджи, Египет, Бот¬
свана, Габон, Намибия, Тунис, Сейшельские Острова, Суринам.
Население России сократилось на 5 млн. человек, несмотря
на приток переселенцев. По продолжительности жизни рос¬
сийские мужчины опустились на 135-е место в мире, а жен¬
щины - на 100-е.
В результате проведенной на основании ваучеризации
залоговых аукционов разбойной приватизации огромные бо¬
гатства страны, ее национальное достояние оказались в руках
нескольких бизнес-групп, связанных с «демократами» (с окру¬
жением и семьей Б. Ельцина, которых в обществе так и окре¬
стили - «семья»). В результате 50% богатств России стали
собственностью 2% населения. «Экономист» писал о «прива¬
тизации 90-х годов», в которой А. Чубайс руководил прода¬
жей государственной собственности стоимостью 25 млрд.
долларов примерно за 1,2 млрд. долларов1. А М. Олбрайт так
описывает экономические итоги 90-х годов (хотя Ельцин
был фаворитом американской администрации и ее лично):
«Во время великой депрессии экономика США сократилась
на треть. В 90-е годы российская экономика упала на 55% -
до уровня Нидерландов... 70% россиян оказались на уровне
прожиточного минимума. Люди ели меньше, чаще болели,
раньше умирали. Клика коррумпированных чиновников
1 ТЪе Есопопиз!, 2001, 21 МоуешЬег.
400
и людей из бизнеса ограбила, украла большую часть имуще¬
ства страны, поместив прибыли на счетах в офшорах»1.
Обеспечив себе посадочные «аэродромы» за рубежом,
многие возникшие олигархи там и укрылись: Березовский -
в Англии, Гусинский - в Испании, Невзлин - в Израиле.
Четверо из десяти наиболее богатых людей в Израиле, соглас¬
но списку Форбса, - выходцы из России2. В 2000 г. восемь
самых больших акционерных компаний - «Менатеп», «Ин¬
террос», «Милхауз/Русал», «Система», «Лукойл», «Альфа»,
«Сургутнефтегаз» и «АвтоВаз» - имели доход в 62 млрд.
долларов - больше, чем федеральный бюджет того же года3.
Разворовывались миллиардные займы, которые по насто¬
янию администрации США, стремившейся удержать у вла¬
сти Ельцина и его команду, давал Международный валютный
фонд. Кстати, это не было секретом для американцев. В своих
мемуарах Б. Клинтон сообщает, что «первый транш этого
кредита (23 млрд. долларов. - К.Б.) бесследно исчез за одну
ночь... Если бы оставшаяся часть была предоставлена немед¬
ленно, она исчезла бы так же быстро, как и первый транш»4.
Новоявленные олигархи стали, таким образом, не только
экономически управлять судьбой страны - они фактически
приватизировали и государственную власть5. В России уста¬
новилась олигархия (термин А. Солженицына). Думается,
именно такие времена имел в виду Н.А. Некрасов, когда
писал: «Бывали хуже времена, но не было подлей».
В разрушительных процессах в российской экономике
практически самую активную роль сыграли Соединенные
Штаты через диктат МВФ, Всемирного банка и деятельность
иностранных, главным образом американских, советников,
которые обладали непомерным влиянием в высших экономи¬
ческих структурах. К этим советникам в полной мере отно¬
сится высказывание Г. Киссинджера, сделанное в Дрездене
1 А1Ъп§Ы М. Ор. сН., р. 436-437.
2 Известия, 2004, 10 ноября.
3 ТЬе Мозсо\у Т1шез, 2002, 9 Аи&из1.
4 Клинтон Б. Моя жизнь. С. 905-906. Российские «архитекторы»
этой операции, в частности Гайдар и Чубайс, остались безнаказанными.
5 Один из «героев» тех лет Березовский обратился осенью 2006 г.
с открытым письмом к А. Чубайсу, А. Волошину, М. Касьянову и др.,
кого недруги Б. Ельцина называют «семьей», где призвал: «Заявите
о высокой чести быть членом большой семьи великого демократа и ре¬
форматора».
26 - 2294
401
на заседании Совета взаимодействия (его члены - бывшие
президенты и премьеры), о том, что Гарвардская школа
экономических советников насаждает капитализм образца
XIX века. Касаясь деятельности МВФ, он же отмечал: «В Рос¬
сии МВФ под давлением американской администрации...
содействовал возникновению олигархической системы, не имев¬
шей никакого основания»1.
Рекомендации, исходившие от американских консультан¬
тов, даже непосредственно от администрации США, и по¬
слушно воспринимавшиеся «молодыми реформаторами»,
имели разрушительные последствии. Как утверждают близ¬
кие к Б. Ельцину в то время люди, идею приснопамятных
воровских аукционов прямо подсказали американцы. Про¬
фессор А. Ливен отмечал, что Лоуренс Саммерс, министр
финансов в кабинете Б. Клинтона, «лично помогал проталки¬
вать чудовищный вариант приватизации в России»2. К тому
же, некоторые из американских консультантов3, не доволь¬
ствуясь огромными зарплатами, участвовали в коррупцион¬
ных схемах, использовали инсайдерскую информацию для
мошеннических финансовых операций. Много шума - в Аме¬
рике, но не в России - произвело дело сотрудника Гарвард¬
ского университета коррупционера Шлейфера и его жены.
Они, как и другой привлеченный к ответственности юриди¬
ческий советник Хейн, благодаря полученным от российских
членов созданной группы Россия-Гарвард полномочиям при¬
нимали решения по вопросам приватизации, набивая себе
карманы. Именно таких консультантов имел в виду, очевид¬
но, И. Валлерстайн, писавший «о мошенниках, более извест¬
ных под именем «чикагских мальчиков», которые... стали
предлагать всем в качестве средства магию рынка»4. С пол¬
ным основанием можно утверждать, что ответственность за
«реформы» и их последствия лежит не только на Е. Гайдаре,
А. Чубайсе и других разорителях Земли Русской5, но в равной
1 Киссинджер Г. Нужна ли Америке внешняя политика. С. 252-253.
2 ТЬе Мозсо\у Т1тез, 2006, 22 МагсЬ.
3 3. Бжезинский берет это слово (консультант) в кавычки, добав¬
ляя, что за счет беспорядочной приватизации «скандально обогатились
наиболее предприимчивые российские «приватизаторы» и некоторые
из западных консультантов» (ТЬе АУазЫп&Щп С}иаг1ег1у, 2008, 7 АргИ).
4 Валлерстайн И. Конец знакомого мира. С. 41.
5 3. Бжезинский называет их «беззастенчиво обогащающимися
реформаторами» (Еще один шанс. С. 122).
402
мере на администрации Соединенных Штатов. «Запад под¬
держивал Б. Ельцина и явился соавтором, по выражению
господина Ведрина (тогдашнего министра иностранных дел
Франции. - К.Б.), русской экономической катастрофы», -
писала в то время французская газета «Монд».
Оценивая «милости» МВФ, следует учитывать, что вы¬
везенные, при благосклонном отношении российской власти,
за границу российские капиталы, которые работали (и рабо¬
тают) на западную экономику, во много раз превосходили зай¬
мы МВФ. Многомиллиардному дару Запада был равносилен
и переезд туда, из-за отсутствия в России жизненных и научных
перспектив, наших лучших ученых и технических кадров.
К этому периоду относится также заключение ряда ка¬
бальных соглашений с иностранными компаниями, главным
образом в добывающей сфере. Характеризуя одно из них
(соглашение с «Бритиш петролеум» о разработке месторожде¬
ния на Сахалине), В. Путин говорил в июне 2007 г. на встрече
с иностранными журналистами: «Это колониальный договор,
не имеющий ничего общего с интересами Российской Федера¬
ции. Мне остается только сожалеть, что в начале 90-х годов
российские чиновники позволяли себе такие выходки, за ко¬
торые, вообще-то, нужно было бы посадить в тюрьму»1.
Было положено начало разгулу коррупции, причем в пер¬
вых рядах в этом «жанре» шли верхи. Так, самый в ту пору
крупный российский магнат Березовский, будучи секретарем
Совета безопасности страны, продолжал управлять своей
финансово-промышленной империей. «Форбс» тогда поста¬
вил его на 190-е место среди самых богатых людей мира с
состоянием в 3 млрд. долларов, но он при этом заявил в ка¬
честве дохода за 1996 г. лишь 39 тыс. долларов. И ему это
сошло с рук.
Подсчитано, что одни только материальные потери, при¬
чиненные «либеральными реформами», более чем вдвое пре¬
взошли ущерб, нанесенный Советскому Союзу гитлеровским
нашествием2. Если в 1990 г. ВВП на душу населения в России
составлял 11,5 тыс. долларов, то в 2000 г. - 7,5 тыс. долларов3.
«Реформа» на десятилетие отбросила страну в экономическом
1 Коммерсант, 2007, 4 июля.
2 Свободная мысль XXI. 2005. № 2. С. 42 (статья В. Бушуева «Куда
мы движемся»).
3 Свободная мысль XXI. 2005. № 12.
26*
403
развитии, во многом разрушила ее главное богатство - соци¬
альный капитал, человеческий потенциал.
Изменилась - и серьезно - нравственная и духовная ат¬
мосфера в стране. Для народного сознания не могли пройти
бесследно самоуправные и даже преступные действия пре¬
зидента - от незаконной узурпации власти, указа № 1400
и переворота 3-4 октября 1993 г., расстрела парламента до
фальсификации (по мнению многих, в том числе и зарубеж¬
ных, экспертов) результатов Конституционного референдума
и парламентских выборов 1996 г.1
Трудно преувеличить развращающую роль воцарившейся
в стране коррупционной обстановки, а также пресмыкатель¬
ства власть имущих перед зарубежными «друзьями», готов¬
ности поставить страну в зависимость от США. Гнетущее
воздействие на общество оказали итоги приватизации. Ведь
оно стало свидетелем беззастенчивого попрания всех нравст¬
венных ценностей верховной властью, которая потворствовала,
а то и организовывала беспрецедентное в истории разграбле¬
ние богатств страны.
Одновременно народ лишили идейного якоря. Был полно¬
стью ошельмован и как бы вычеркнут из истории целый пери¬
од, на который пришлась лучшая пора человеческой жизни,
детство и молодость большинства населения. Все прежние
идеологические заповеди и понятия, которыми оно жило,
были - где правомерно, а где лживо - дискредитированы, раз¬
венчаны. Взамен ничего, по существу, не было предложено,
кроме ненасытного стяжательства в качестве, по сути дела,
единственного мотивационного стимула. Именно он в насту¬
пившее время стал и своего рода идейным суррогатом, заме¬
нившим прежние установки.
Людей не могло не привести в замешательство и вполне
кафкианское зрелище - противоестественная молниеносная
трансформация их вчерашних вождей. Недавние члены По¬
литбюро КПСС, люди не первой молодости, еще вчера пре¬
возносившие Л. Брежнева и поочередно других генеральных
секретарей, гонители церкви, принялись без малейшего сму¬
1 Т. Гайдар в беседе с корреспондентом «Вашингтон пост» заявил,
что любые нарушения в ходе избирательной кампании были оправ¬
данны. «Если прожили 75 лет при коммунизме, как далеко вы пойде¬
те, чтобы не допустить его возвращения?» - спросил он (Известия,
2001, 15 ноября). В этом же духе высказывался и помощник Б. Ель¬
цина Г. Сатаров (Къеза Дж. Прощай, Россия! М., 1997. С. 37).
404
щения обличать «коммунистическую демагогию» (Б. Ельцин),
«антинародный коммунистический строй» (М. Горбачев),
запрещать компартию, бить себя в «религиозную» грудь.
Русский народ остался фактически и без нравственно¬
го поводыря - интеллигенции. Верхушка интеллигенции,
ее столичная «фракция» - а именно она кликушествовала от
имени интеллигенции - бросилась в объятия коррумпирован¬
ной власти. В экстазе обогащения многие ее представители
обменяли свое профессиональное реноме на деньги, возврати¬
лись на знакомую тропу угодливости. Причем те, кто окро¬
пил подобострастной слюной едва ли не все подъезды ЦК,
теперь стали присваивать себе роль диссидентов.
Эта часть интеллигенции охотно приняла воцарившийся
в обществе порядок, ибо комфортно в нем устроилась. Немало
представителей этой группы, как, впрочем, и видные демо¬
краты, превратились в состоятельных, богатых людей. Кон¬
вертация своих политических позиций в материальные
приобретения стала отличительной чертой радикальной ин¬
теллигенции.
Эта же среда стала рупором пренебрежительного отноше¬
ния к Родине, российскому народу («эта страна», «этот на¬
род» - вот что стало их ходовыми выражениями). Чего стоят
хлесткие фразы Новодворской о том, что «русскому народу
место у параши», что «мы еще с ними не рассчитались за
черту оседлости и еврейские погромы», или козыревское
«быдло», обращенное к своим соотечественникам, или заяв¬
ление видного диссидента Амальрика: «русский народ -
выродок истории, у него нет ни одного положительного ка¬
чества», или «перлы» других интеллигентов, называвших
наш народ «сонмищем шариковых», «позорным народом»,
«скопищем рабов». Или изящная формула И. Хакамады, на¬
звавшей советских людей «неприспособленными к жизни ин-
фантилами».
«Патриотизм - это последнее убежище негодяев» - вот что
с оккупированных ею трибун настойчиво внушала народу эта
часть интеллигенции. Она же изображала Великую Отече¬
ственную войну как схватку двух тиранов (кстати, произнести
сами эти слова «Великая Отечественная война» было для нее
непосильным подвигом) и принижала роль своей страны в по¬
беде антигитлеровской коалиции. Так продолжалось долгое
время - до того, как политические ветры подули в ином на¬
правлении.
405
Эта среда вместе с ее покровителями из числа нуворишей
стала источником мелкотравчатого снобизма в отношении
«низов», пренебрежительного отношения к «рабочим», «дояр¬
кам», «ткачихам», «трактористам», «бабушкам из деревень»,
«толпе» - по существу ко всему народу, ошельмованному как
«совок». Именно так, заключенные в иронически-презри-
тельные кавычки, они стали (и продолжают) фигурировать
на страницах газет и журналов. Наконец, эта часть интелли¬
генции, сливаясь с «реформаторами», стала авангардом эпи¬
гонства в отношении Запада, американофильства, дошедшего
до готовности подобострастно копировать едва ли не во всем
«безупречный» образец.
Народ как бы остался наедине с безнравственным поведе¬
нием и власти, и тех, кто, казалось бы, был призван служить
духовным, нравственным эталоном.
Все названное подрывало внутренние силы страны. И это
уже не могло не повлиять отрицательно на внешнюю политику
страны. Но на внутреннюю слабость накладывалась и неум¬
ная, пораженческая линия руководства страны в междуна¬
родных делах, особенно в 1991-1995 гг., приведшая и здесь
к плачевным результатам.
«Царствование» Б. Ельцина завершило процесс утра¬
ты нашей страной положения сверхдержавы. Более того, за
90-е годы произошло столь радикальное ослабление ее меж¬
дународной роли, что во многих отношениях был поставлен
под вопрос статус России как великой державы. За эти годы
были потеряны не только те или иные позиции, но в значи¬
тельной степени и доверие к России как к независимому
партнеру (а это весьма весомый фактор в международных
отношениях), вера в ее «солидность», способность занять
и отстаивать самостоятельную позицию, выполнять вопреки
внешнему давлению взятые на себя обязательства.
Параллельно угасал и остаточный от Советского Союза
ореол мощи нашей страны. В первые послесоветские годы
угоревшие от критиканского ража остряки любили, подражая
иноземным острословам, называть Советский Союз Верхней
Вольтой (или для разнообразия Берегом Слоновой Кости)
с ракетами. Разумеется, СССР ею не был, хотя серьезная,
даже кричащая диспропорция между военными и экономи¬
ческими возможностями действительно существовала. К со¬
жалению, в ельцинские времена Россия стала куда ближе
к этому определению.
406
Конечно, родившуюся в 1991 г. Россию подстерегали боль¬
шие трудности. «Сморщившаяся» территориально и демогра¬
фически, серьезно отступившая в геополитическом и геостра¬
тегическом смысле, переживающая всеобъемлющий кризис,
она была внезапно «вброшена» в бурно меняющийся мир, где
прежние идеологические разделения уже не играют большой
роли, где складывалось и даже уже сложилось новое соотно¬
шение сил, а США и их союзники спешили материализовать
свою победу в «холодной войне», установив новые правила
игры на международной арене.
Само приспособление к совсем иному, несверхдержавному
положению - при сохранившихся с прежних времен реф¬
лексах - было политически и психологически весьма труд¬
ным. России предстояло заново определить адекватный ее
реальным возможностям и законным устремлениям между¬
народный статус; отвечающее российским интересам и пред¬
ставлениям о справедливости устройство международных
отношений; свою позицию в отношении мировых процессов
интеграции и глобализации и собственное в них положение.
Ей нужно было во многом заново конституировать и консоли¬
дировать отношения с Западом, со странами Центральной
и Восточной Европы, найти формулы отношений с государ¬
ствами СНГ - вчерашними союзными республиками. К тому
же, приспособление к новому международному статусу шло
параллельно с восстановлением российской государственно¬
сти, поисками новой российской идентичности.
Впрочем, сохранялись и некоторые благоприятные для
России обстоятельства. Она, взяв на себя политические, воен¬
ные и тяжелые финансовые обязательства, была признана
как государство-продолжатель Советского Союза и заняла его
место в Совете Безопасности. Она оставалась ядерной супер¬
державой. Связи с государствами так называемого дальнего
зарубежья в общем и целом были нормализованы. Наконец,
она могла опереться и на сильные позиции в различных ре¬
гионах мира, оставшиеся в наследство от Советского Союза.
Однако руководство России, полностью открывшись
внешнему миру, принялось копировать иноземные, прежде
всего американские, образцы. Нормальная внешняя полити¬
ка, диктуемая национальными интересами, есть главным
образом продолжение внутренней политики. Для Б. Ельцина
и его окружения внешняя политика стала, напротив, сред¬
ством обеспечения поддержки режима извне, орудием сохра¬
407
нения себя у власти, а внутренняя политика, диктуемая в зна¬
чительной степени из-за рубежа, стала в такой же степени
продолжением внешней.
Б. Ельцин активно искал помощи за рубежом, в первую
очередь от Соединенных Штатов, для укрепления своего
шаткого положения и тем самым легитимизировал и сделал
постоянным их вмешательство во внутренние дела России.
Между тем, обеспечение иностранного невмешательства во
внутренние дела страны - это часть политики ее безопасности.
В мемуарах Б. Клинтона, который не скупится на похва¬
лы Б. Ельцину, можно найти более десятка мест, где гово¬
рится о его постоянных обращениях за поддержкой в Ва¬
шингтон1.
В расчете на объятия Запада (и, разумеется, на многомил¬
лиардные кредиты) официальная Россия согласилась на роль
ведомой и вошла в орбиту Вашингтона. Обуреваемая жаждой
снискать его одобрение и торопясь доказать свою идеологи¬
ческую ортодоксальность, она стала на путь легкомысленно¬
го отказа от связей со вчерашними союзниками, друзьями
и партнерами, унаследованными от Советского Союза, вместо
того чтобы рачительно распорядиться этим наследством.
Такой курс - да еще в условиях быстрой экономической
деградации России - мог привести только к тому, к чему и
привел: к внешнеполитическому фиаско. Его главная причи¬
на (если оставить в стороне небывалый общий упадок в Рос¬
сии, развал ее Вооруженных Сил) состоит в том, что внешняя
политика была подчинена устремлениям и целям той самой
группы, которая сыграла столь большую роль в разрушении
Советского Союза. Это наложило печать на всю ее деятель¬
ность, побуждая, помимо прочего, делать всё «наоборот»,
отрицать и отвергать всё то положительное, что было в нашем
советском прошлом. Именно «приватизация» государства
этой группировкой и связанными с ней спекулятивно-комп¬
радорскими кланами вела к отчуждению внешней политики
от национальных интересов России.
Собственно, началом сдачи позиций явилось само Бело-
вежье, оно решало важнейшую и издавна лелеемую цель
Запада - развал СССР, и это отлично сознавали его участни¬
ки. Недаром первым, кому доложили о содеянном, был пре¬
зидент США Дж. Буш.
1 Клинтон Б. Указ. соч., с. 563, 565, 589, 888.
408
Цепляясь за власть, но не имея прочной внутренней опо¬
ры, Б. Ельцин и его окружение готовы были дорого платить
за внешнюю поддержку. Вопреки декларируемым демокра¬
тическим принципам, Запад благосклонно закрыл глаза на
расстрел парламента в октябре 1993 г., более того, выразил
с ним солидарность. Б. Клинтон, президент «самой» демокра¬
тической страны, сразу же поспешил выразить полную под¬
держку этому деянию1. Но и это не всё. Бывший президент
США Р. Никсон рассказал, что российские деятели в Москве
говорили ему (еще до расстрела парламента), что Вашингтон
выразил готовность «закрыть глаза», если будут приняты
«решительные меры» против Думы, и он, встретившись с Клин¬
тоном, советовал ему изменить свою позицию2.
Запад также проявил незрячесть, разумеется, нарочитую,
в отношении всей антидемократической, коррупционной
практики ельцинского режима. Вашингтон не мог не видеть
(к тому времени он имел обширные, если не сказать неисчер¬
паемые, источники информации как в обществе, так и на всех
уровнях государственных структур), что режим Б. Ельцина -
это опора и прикрытие, демократическая маска беспреце¬
дентного ограбления и криминализации страны. Тем не ме¬
нее, США последовательно и всецело поддерживали ельцин¬
скую камарилью.
И это понятно: Клинтон и его советники рассматривали
Россию не как потенциального партнера, а как страну, из
поражения которой в «холодной войне» надо извлечь макси¬
мальные выгоды. Б. Ельцин и его окружение позволяли США
диктовать России не только внешнюю, а в большой мере и
внутреннюю политику, практически беспрепятственно про¬
двигаться в постсоветском пространстве. «Действуя так, как
будто они сами были частью российского внутриполитиче¬
ского процесса, - пишет Г. Киссинджер, - на протяжении всего
срока правления Б. Ельцина они осыпали его похвалами»3.
Для выторговывания поддержки и подачек Б. Ельцин и
его приближенные широко и бесстыдно использовали жупел
коммунистической опасности. Напомню хотя бы провокаци¬
онное выступление А. Козырева на конференции министров
иностранных дел в Стокгольме, где он сначала озвучивал
1 Клинтон Б. Указ. соч., с. 614.
2 ТЬе Гоге1&п АНаггз, 2007, КоуешЬег-БесешЬег.
3 Киссинджер Г. Нужна ли Америке внешняя политика. С. 67.
409
всякого рода экстремистские идеи, а потом сообщил обомлев¬
шим министрам, что он всего лишь представил позиции,
которые заняло бы, одержи победу, левое правительство
России. Заинтересованность в политической поддержке под¬
креплялась и закреплялась - по мере развала народного хо¬
зяйства России - углублявшейся финансовой и экономиче¬
ской зависимостью.
В окружении Б. Ельцина собралось немало людей, полно¬
стью ориентированных на западных наставников и слабо
связанных со своей страной. Наиболее яркий пример - сам
министр иностранных дел. Подобно многим «реформаторам»,
выходец из четвертого-пятого эшелона советской номенкла¬
туры, он свою профессиональную неадекватность занимаемой
должности старался компенсировать пламенным идеологи¬
ческим рвением, пребывая в первых рядах антикоммунисти¬
ческих резонеров. То, что впоследствии бывший министр
иностранных дел примкнул к американской фармацевтике,
став членом правления одной из компаний, лишь добавляет
живописную деталь к уже сказанному1.
Растущая слабость и зависимость России, однако, не ме¬
шали ельцинской группировке лелеять имперские амбиции,
время от времени издавать квазиимперский рык, который на
фоне российских реалий еще больше подрывал международ¬
ный престиж страны. Как и весь курс того времени, внешняя
политика ельцинских лет была круто замешана на фальши и
дезинформации общества. С самого начала она была двули¬
кой: ее лицо, обращенное в нутрь России, часто было совсем
иным, нежели реальное, обращенное к своим международ¬
ным партнерам.
Сдача внешнеполитических позиций Россией, безропот¬
ное следование за США шли под аккомпанемент лицемерной
риторики о том, что она-де обречена быть великой державой,
и сопровождались претензиями на глобальную роль - есте¬
ственный прием для властей предержащих и обслуживающих
интеллектуалов, один из способов легитимизации собствен¬
ного положения и сокрытия своих истинных «заслуг» в небы¬
валом упадке страны. В дни югославских событий 1999 г.
американский журнал «Ньюсуик» сообщал, что С. Тэлботт
(первый заместитель госсекретаря США и ответственный за
1 Сейчас он - финансист, председатель Совета директоров Инвест-
торгбанка.
410
российское направление американской внешней политики)
спокойно реагировал на гневные декларации Москвы - он
«хорошо знал, что существует огромная пропасть между тем,
что русские говорят приватно (то есть американцам. - К.Б.)
и риторикой, которой они предаются публично»1.
Доверие к России как к партнеру размывала непопуляр¬
ность режима, особенно его главы. Быть может, самым ярким
примером падения престижа страны явилось то, что Россию
даже не пригласили во Францию на празднование бывши¬
ми союзниками по антигитлеровской коалиции 50-летия
Победы.
Непоследовательности, неэффективности и некомпетент¬
ности, а порой откровенно антинациональному характеру
внешнеполитических решений ельцинского режима способ¬
ствовало и то, что принимались они келейно, в «семейном»
или узко бюрократическом кругу. Как было приватизировано
государство, так - и даже в большей мере - оказалась прива¬
тизированной внешняя политика. Постановления Парламен¬
та - не всегда, впрочем, продуманные - практически игнори¬
ровались, почти без внимания оставлялись рекомендации
ученых. Не существовало никакой системы организованной
подготовки и принятия решений, тщательной экспертизы
вопросов.
Тяжелые материальные условия, нищета основной массы
населения, его сосредоточенность на выживании резко снизи¬
ли общественный интерес к международным вопросам. Ото¬
рванность от народной «подпорки» тоже явилась источником
слабости внешней политики.
Наконец, мощным дестабилизирующим и дезориенти¬
рующим фактором служил сам Б. Ельцин. В целом весьма
весомая доля ответственности за внешнеполитическое банк¬
ротство страны лежит лично на нем. Решения, подсказанные
интересами собственного выживания, «царским всевласти¬
ем», а то и банальными прихотями и самоуправством, невнят¬
ные импровизации, которые всякий раз натужно пытались
разъяснять дипломаты (вспомним хотя бы пресловутые пере¬
нацеливание ракет на страны НАТО и «снятие» боеголовок
или заявление о намерении создать «в противовес расширя¬
ющейся НАТО» военный блок наподобие Варшавского дого¬
вора и т.п.), и многое другое нанесли России тяжелый урон.
1 Ме\уз\уеек, 1999, 14 ^пе.
411
На престиже страны не могли не сказываться и зарубеж¬
ные эскапады, например ошеломившее коллег «дирижирова¬
ние» оркестром в Германии, «цирк» (так назвала поведение
российского президента местная печать) в Швеции, где он
вдруг, не посоветовавшись ни с правительством, ни с Парла¬
ментом, объявил о сокращении на 40% Вооруженных Сил,
наконец, неумеренные алкогольные возлияния. В мемуарах
М. Олбрайт мы находим такие откровенные строки: «Перед по¬
следовавшим ужином (во время встречи президентов в 1997 г.
в Финляндии. - К.Б.) официальные лица обеих стран выража¬
ли свою озабоченность тем, как много выпьет Б. Ельцин»1.
Строуб Тэлботт в своих воспоминаниях тоже рассказывает,
что в ходе американо-российских саммитов ему случалось быть
свидетелем того, как «Б. Ельцин, опустошив не раз бокалы
с алкоголем, повисает на президенте Соединенных Штатов
в полном ступоре»2. Он же признал, что американцы во время
переговоров с глазу на глаз с российским президентом исполь¬
зовали его чрезмерные возлияния3.
Лично с российским президентом связаны такие карди¬
нальные внешнеполитические уступки, как снятие возраже¬
ний против расширения НАТО, согласие с американской
позицией по ПРО, «сдача» Югославии (об этом пойдет речь
далее), готовность предоставить США свободу действий в ближ¬
нем зарубежье и т.д. Когда американцы в своих отношениях
с Россией сталкивались с препятствиями на том или ином
государственном уровне, Б. Клинтон пускал в ход «горячую
линию» и неизменно встречал понимание у российского пре¬
зидента. В своих мемуарах он даже похвастался, что «получал
от России при Б. Ельцине всё, что надо было американцам».
В центре внимания и, пожалуй, в качестве единственного
подлинного приоритета ельцинско-козыревской внешней
политики находились отношения с Соединенными Штатами.
Как бы продолжая послеперестроечную линию, но в гро¬
тескном виде российское руководство пыталось добиться
«союзнических отношений с США» ценой крупных уступок
и фактического согласия на неравноправное сотрудничество.
Однако запущенные им «союзнические» формулы не встрети¬
1А1Ъп§Ы М. Ор. ей,., р. 255.
2 Та1ЪоН 5. ТЬе Киз81ап Напс1 А Мешо1г о± РгезШегШа! Б1р1отасу.
Ы.У., 2002 // ТЬе Гоге1&п А11а1гз, 2002, ^1у-Аи^из1.
3 ТЬе Гоге1&п АБшгз, 2004, МоуетЬег-БесетЬег.
412
ли адекватного отклика в Вашингтоне, хотя недостатка в дру¬
жественных заявлениях не было. Под их шумок США, опаса¬
ясь российской «непредсказуемости» и стремясь нейтрали¬
зовать потенциального соперника, взяли курс на приручение
России, превращение ее в региональную державу, обложен¬
ную со всех сторон союзными Вашингтону или недружествен¬
но настроенными в отношении Москвы государствами. Россия
постепенно оказывалась во всё более серьезной многосторон¬
ней зависимости от США.
В российских школах появились «соросовские» учителя,
в институтах - по несколько «соросовских» профессоров, а во
многих НИИ - «соросовских» научных сотрудников, полу¬
чавших гранды от фонда «Открытое общество» американско¬
го миллиардера Сороса и приспосабливавших свою работу
к его целям и вкусам. Таким же образом появились учебни¬
ки истории, где принижалась Великая Отечественная война
(ей порой посвящалось несколько абзацев), решающим сра¬
жением названа не Сталинградская битва, а локальная по
сравнению с ней операция при Эль-Аламейне в Египте и по¬
беда над гитлеризмом приписывалась заокеанским силам.
Дело дошло до того, что американские профсоюзные боссы
«занялись» рабочим движением в России. Они, например,
при поощрении российского правительства объезжали уголь¬
ные районы и уговаривали шахтеров не бастовать.
Используя нарастающую экономическую слабость и пара¬
лич многих органов государственной власти, эксплуатируя
безбрежное американофильство правящего клана, некоторых
слоев нашего бизнеса и интеллигенции, США добились ши¬
рокого проникновения едва ли не во все звенья российского
общества. Так что у недругов и конкурентов России на Западе
было достаточно оснований, чтобы почти любовно относиться
к Б. Ельцину, невзирая на все его художества (правда, не
отказывая себе в удовольствии приватно поиронизировать на
его счет). В западной печати впоследствии назовут «десятиле¬
тие Бориса Ельцина золотым веком современной русской
истории»1. Не раз проводились торжественно-театральные
американо-российские саммиты с их «Биллами» и «Борисами»,
дружественными похлопываниями по плечу. Но они были не
более чем частью процесса «мягкой посадки» России, вежли¬
вого ее «провожания» к новой роли зависимой державы.
1 ТЬе Мозсо\у Т1тез, 2006, 10 Арп1.
413
За пределами сокращения ядерных потенциалов крупные
вопросы решались, как правило, помимо России. За пышны¬
ми тостами и фотообъятиями скрывалась взятая американ¬
ской стороной линия на то, чтобы обращаться с Россией, по
выражению одного из самых видных американских специа¬
листов по России Ст. Коэна, «как с побежденной страной,
которая должна копировать американские образцы во внут¬
ренней политике и подчиняться интересам США на между¬
народной арене»1. Английская «Гардиан» в статье «Отклики
на кончину Б. Ельцина» задается вопросом: «Интересно, с ка¬
кой стати Запад так носился с Борисом Ельциным, одним из
самых неумелых руководителей за всю ее историю? Почему
на Западе его превозносили как «героя», «исполина XX века»,
«маяка свободы»? И отвечает: «Причина высокой оценки
Б. Ельцина на Западе та же самая, по которой его ненавидят
в России: с точки зрения Запада он был лучшим президентом
России в истории. Он не только пресмыкался перед западны¬
ми интересами, но и руководил почти окончательным унич¬
тожением своей страны как политической и военной силы на
мировой арене. Он втоптал Россию в грязь, чтобы нам не
пришлось это делать самим»2.
С течением времени по мере дальнейшего ослабления
России вмешательство США в ее внутренние дела становилось
всё более откровенным. Дело дошло до того, что Вашингтон
счел возможным возражать - и определенное время небез¬
успешно - против последовавшего, в конце концов, смещения
Козырева. Главный редактор «Независимой газеты» В. Тре¬
тьяков в декабре 1997 г. даже выступил, адресуясь к россий¬
ским властям, с редакционной статьей под выразительным
названием «Правительство холопов»3.
Лакмусовой бумажкой, точным критерием эффективно¬
сти российской политики в отношении США, Запада служит
проблема расширения НАТО. Эта инициатива Вашингтона,
противоречащая фундаментальным интересам и безопасно¬
сти России, отнюдь не была «обречена» на реализацию. Идея
«реанимации» и экспансии блока вызывала большие сомне¬
ния у европейских союзников и в самих США. Однако руко¬
водство России, ее внешнеполитические структуры проявили
1 ТЬе МаНоп, 2006, МагсЬ.
2ТЬе ОиагсНап, 2007, 27 Арп1.
3 Независимая газета, 1997, 10 декабря.
414
здесь необъяснимую пассивность, если, конечно, не иметь в
виду стремление «не перечить» США. Более того, Б. Ельцин
после ряда противоречивых заявлений фактически согласил¬
ся с расширением альянса1.
Начать с того, что, отвергнув «Партнерство ради мира»,
Россия затем присоединилась к этой, по выражению М. Гор¬
бачева, «ширме» НАТО, сняв все выдвинутые ею предвари¬
тельные условия. Между тем присоединение, тем более такое,
осложняло противодействие России курсу на расширение
Атлантического блока, ослабляло российскую и подкрепляло
американскую позицию в этом вопросе. Руководство страны
посылало противоречивые сигналы: то объявляло о желании
вступать в НАТО (а затем неуклюже старалось списывать это
за счет ошибки машинистки при печатании правительствен¬
ного документа), то заявляло, как это сделал осенью 1993 г.
Б. Ельцин в Варшаве в беседе с Л. Валенсой, что, если Польша
хочет, она, «пожалуйста», может стать членом альянса. Лишь
служба внешней разведки России как бы по контрасту высту¬
пила тогда с предостережением относительно опасности рас¬
ширения НАТО для интересов России.
В результате американский замысел, носящий явный
привкус «холодной войны», реализовался. Подписанием
не дающего России ровным счетом никаких серьезных прав
и гарантий, как это убедительно показала трагедия в Юго¬
славии, Основополагающего акта - фигового листка, при¬
крывающего крупное стратегическое поражение Москвы, она
фактически признала, что смирилась с этим. Именно так оха¬
рактеризовала российскую позицию М. Олбрайт, выступая
21 октября 1997 г. в американском Конгрессе и убеждая ко¬
леблющихся конгрессменов одобрить «расширение» НАТО.
Когда министр обороны РФ И. Сергеев в конце 1997 г. поставил
в Брюсселе вопрос о возможности России участвовать в обсуж¬
дении расширения НАТО, ему было решительно отказано.
Таким образом, над западной границей России нависла
крупнейшая военно-политическая сила современного мира.
Россия фактически способствовала выходу НАТО за ее
«границы». Она голосовала в Совете Безопасности за предо¬
1 Как пишет М. Олбрайт, Б. Ельцин сначала возражал против рас¬
ширения НАТО, а затем согласился и «выразил свое желание присо¬
единиться к Соединенным Штатам в стремлении, как он выразился,
смягчить “печальные последствия”» (АХЪгЬ&М М. Ор. сИ., р. 255).
415
ставление мандата ООН на использование сил НАТО в Боснии
(правда, затем, когда натовская авиация без уведомления
России принялась бомбить боснийскую территорию, попыта¬
лась откреститься от этого голосования). Мало того, после
«сеанса» протестной риторики российские представители
проголосовали еще и в пользу расширения зоны действия
НАТО, теперь уже против Сербской Краины в Хорватии.
По сути дела, всё это прокладывало путь будущей агрессии
НАТО против Югославии, подкрепляло претензии на превра¬
щение альянса в универсальный механизм европейской без¬
опасности. Россия также ввела свой контингент в Боснию, где
на деле все решения принимались помимо нее, фактически
поставив его под американское командование1.
Игра в поддавки с США, чем бы она ни мотивировалась,
не принесла «навара» и российской экономике. Оказав фи¬
нансовую помощь России (немалая доля которой, кстати,
пошла на оплату американских советников), но в значительно
меньших размерах, чем было обещано и ожидалось в Кремле,
Соединенные Штаты в то же время не отказались от дискри¬
минационных мер в торговле: не были сняты таможенные
барьеры и другие ограничения на пути русских товаров, не от¬
менена даже пресловутая поправка Джексона-Веника. США
препятствовали попыткам России вступить в международные
экономические организации. Не умерила эта недостойная
игра и активности США на всем постсоветском пространстве,
отчетливо направленной против российского влияния.
В ельцинские годы со всех официальных трибун объявля¬
лось, что приоритетом российской внешней политики явля¬
ются связи со странами СНГ. Однако отношения с бывшими
советскими республиками стали одной из наиболее проваль¬
ных ее сфер. С одной стороны, это объясняется сложностью
самой проблемы налаживания взаимовыгодных отношений
с бывшими братскими республиками. С другой - отсутствием
необходимого внимания к этому направлению и малой при¬
влекательностью России как интеграционного центра и в смыс¬
ле мощи, и в смысле царивших в ней порядков. И наконец,
непоследовательной политикой, в которой нередко прогля¬
дывали повадки «старшего брата». В качестве иллюстрации
1 Б. Клинтон вспоминает, что Б. Ельцин согласился на то, что рос¬
сийские войска «будут находиться под командованием американского
генерала» (Б. Клинтон. Указ. соч., с. 757).
416
можно сослаться хотя бы на бессменное председательство
Б. Ельцина в Совете глав государств СНГ, на заявление Козы¬
рева, провозгласившего - в период внезапно поразившей его
государственнической лихорадки - курс на «собирание быв¬
ших советских республик» и объявившего постсоветское про¬
странство сферой военного присутствия России; на многие
решения, затрагивавшие интересы других членов СНГ, но при¬
нимавшиеся Россией в одностороннем порядке; на свертыва¬
ние экономических связей и т.д. Некоторые шаги России
даже наводили на мысль о стремлении «упразднить» СНГ.
Свою роль играла и чехарда на высших правительствен¬
ных этажах, которая вела к частой смене лиц, отвечавших за
отношения со странами СНГ (и нередко сопровождалась недо¬
статочно продуманной корректировкой задач). Наконец, ска¬
зывалось существование в Москве влиятельной группировки,
рассматривавшей связи с этими государствами как «обузу»,
из-за чего широковещательные декларации о «приоритете»
не подкреплялись соответствующими практическими шага¬
ми. Как и в других вопросах, подлинное положение в СНГ,
неуклонное ослабление связей внутри Содружества и падение
влияния России прикрывались правительственными реляци¬
ями о крепнущих интеграционных тенденциях и помпезны¬
ми саммитами, где большей частью звучали велеречивые
заявления о дружбе, принимались решения (общим числом
свыше 800), которые, как правило, оставались на бумаге.
СНГ не только не стало, как надеялись российские орга¬
низаторы Беловежья, переходным этапом к возвращению
бывших союзных республик под «руку России», но угрожало
превратиться в эфемерное, исторически обреченное образова¬
ние. На совещании глав государств СНГ в 1998 г. даже встал
вопрос о самом существовании Содружества, и он практиче¬
ски остался без убедительного положительного ответа.
Москве пришлось отойти на позицию поддержки разноско¬
ростного и разноформатного сотрудничества. Шесть государств
(Грузия, Молдавия, Украина, Азербайджан, Туркмения и Уз¬
бекистан) вышли из заключенного в 1995 г. Договора об общей
охране границ и потребовали эвакуации со своей территории
российских пограничников. Они же, исключая Узбекистан,
уклонились в апреле 1999 г. от продления на очередной срок
Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), который яв¬
ляется главным инструментом военного и военно-техниче¬
ского сотрудничества стран СНГ.
27 - 2294
417
Пессимизм и разочарование в отношении СНГ получили
широкое распространение среди населения России, по край¬
ней мере в то время. В ходе социологического опроса в сере¬
дине апреля 1999 г. из 44% ответивших положительно на
вопрос, имеет ли наша страна военных союзников, 21% назвал
в качестве таковых Белоруссию, 8% - Китай, 6% - Индию
и Украину и лишь 5% - Содружество Независимых Государств.
Хотя с течением времени становилось всё яснее, что боль¬
шинство глав государств СНГ готовы идти главным обра¬
зом на укрепление взаимовыгодных экономических связей,
Содружество не стало приоритетом и для российской внешне¬
экономической политики: товарооборот России с этими стра¬
нами неуклонно сокращался, что было связано с преимуще¬
ственной устремленностью на Запад российского бизнеса
и части истеблишмента. Другие факторы, игравшие отрица¬
тельную роль, - углубляющийся российский экономический
кризис и экономическая слабость партнеров России, побуж¬
давшая их требовать от нее «преференций». За 90-е годы
объем взаимных поставок в рамках СНГ сократился более чем
в 10 раз, а доля экспорта России в страны Содружества в его
общем объеме упала с 65 до 19%. У остальных стран Содру¬
жества - почти с 90 до 37%!.
Уместно напомнить и о том, что российское руководство,
российская внешняя политика проявили поразительно бес¬
страстное, если не равнодушное, отношение к судьбе остав¬
шихся в отделившихся республиках 26 млн. соотечествен¬
ников, которые нередко подвергались там дискриминации.
В принятой в 1996 г. Концепции внешней политики в разделе
об отношениях с СНГ такая проблема вообще не упоминалась.
Есть, короче говоря, все основания констатировать, что
позиции России на постсоветском пространстве - те, которы¬
ми она располагала в начале 90-х годов, - оказались в годы
правления Б. Ельцина серьезно поколеблены, а в некото¬
рых республиках и подорваны. Следует подчеркнуть и то,
что свою роль в провале ельцинской политики в отношении
СНГ сыграли и усилия его «американских друзей», которые
всячески поощряли центробежные тенденции на просто¬
рах СНГ.
Политика российского руководства в те годы фактически
игнорировала страны бывшего «третьего мира», относясь
1 Независимая газета, 2002, 5 марта.
418
к ним с плохо скрытым пренебрежением. Исключения не со¬
ставляла даже Индия, которая пользовалась большим внима¬
нием в советское, в том числе в перестроечное, время. Под
давлением США Россия отказалась выполнять свои обяза¬
тельства (подтвержденные в ходе визита Б. Ельцина в Дели
в январе 1993 г.) о поставке криогенных космических двига¬
телей и технологии их создания, а также некоторые другие
соглашения. Тем самым было подорвано наработанное за
долгие годы взаимное доверие. Это нанесло колоссальный
урон престижу России, далеко выходящий за рамки россий¬
ско-индийских отношений, создав на Востоке общее впе¬
чатление несамостоятельности ее политики. Были приня¬
ты и некоторые американские требования, касающиеся
Ирана, в частности сотрудничества с ним в области ядерной
энергетики и военно-технических связей. России пригрози¬
ли санкциями в случае поставки противотанковых средств
Сирии.
Россия не сумела, - а точнее и не пыталась - по-хозяйски
отнестись к «арабскому наследству» Советского Союза, солид¬
ному, хоть и не безупречному. И здесь негативное воздействие
имела установка на то, чтобы крушить, как «греховное», едва
ли не всё наработанное прежде. Дело дошло до того, что рос¬
сийская дипломатия в избыточном проамериканском рвении
одной из первых солидаризировалась с бомбежкой Ирака, от
чего отмежевались Франция и некоторые другие союзники
США. Это стало своеобразной кульминацией арабской дипло¬
матии России. Министр обороны П. Грачев, ломая общепри¬
нятую традицию, решился даже посетить оккупированные
Израилем Голанские высоты, а столичный мэр нанес визит
в Иерусалим как в столицу Израиля.
Были значительно свернуты политические связи с араб¬
скими государствами. Общий упадок наступил и в экономи¬
ческом сотрудничестве, серьезно пострадали военные связи:
в 1992 г. Россия реализовала оружия на ближневосточном
рынке всего на 3 млрд. долларов, а в 1993 г. - даже на 2 млрд.
За тот же период США продали там вооружения на 21 млрд.
долларов.
Соответственно стало практически малозаметным россий¬
ское участие в миротворческих усилиях, в процессе ближне¬
восточного урегулирования. Продолжая величать себя кос¬
понсором этого процесса, Россия, однако, на деле скатилась
к исполнению роли свадебного генерала, освящающего те или
27*
419
иные действия США в регионе. На ряде этапов она вообще
была выключена из процесса. Глава российской дипломатии
даже не присутствовал на заключительном заседании в Каире
накануне подписания соглашения между израильтянами и па¬
лестинцами.
Вместо реконструкции отношений и осторожного пре¬
одоления нежелательных последствий прошлого фактически
в одночасье были разорваны связи с Вьетнамом и Кубой.
В результате был нанесен удар по традиционным симпатиям
вьетнамцев к нашей стране, ослаблено российское влияние
в Юго-Восточной Азии. Понесли мы и экономические потери.
При советском содействии во Вьетнаме было построено более
250 производственных объектов. Сейчас многие из этих пред¬
приятий, включая и добычу нефти, оказались потерянными
для России, перешли в иностранные руки, а наша страна
оказалась на восьмом месте среди инвесторов в бурно разви¬
вающейся вьетнамской экономике.
Разорвав политические связи и отказавшись от экономи¬
ческих обязательств в отношении Кубы, Москва одновремен¬
но предъявила ей в 1992 г. счет на 22 млрд. долларов, на что
кубинцы ответили встречным иском в 36 млрд. долларов.
И здесь из-за ухода России созданные с помощью СССР пред¬
приятия, в конце концов, прибрали к рукам другие, более
дальновидные партнеры. Например, над имеющим мировое
значение производством никеля установили контроль канад¬
ские фирмы, а над сахарным производством - французские
(мы же стали по увеличенной цене покупать кубинский сахар
у Франции). Остальные объекты попали в руки испанских,
мексиканских и других предпринимателей.
Разрыв связей с Северной Кореей сделал ее монопольным
собеседником Китая и ослабил наши возможности в этой
части мира. Он неблагоприятно сказался и на отношениях
с Южной Кореей, поскольку был в значительной степени
утрачен интерес к нам как фактору, способному воздейство¬
вать на ситуацию на полуострове и помочь сближению двух
корейских государств.
Сдержанные и настороженные отношения поначалу уста¬
новились и с Китаем. И дело не только в антикоммунистиче¬
ском неврозе, поразившем власть имущих в России. Наших
так называемых «реформаторов» выводила из равновесия
китайская модель реформ. Ее эффективность как бы бросала
вызов их губительным для страны концепциям и порочной
420
практике. Как и во всех других вопросах, сказывалось, конеч¬
но, и следование американскому курсу, а для США нет ничего
более опасного и нежелательного, чем сближение и налажи¬
вание сотрудничества России и Китая. В российской прессе
замалчивание китайского опыта, вообще ограничение инфор¬
мации о Китае стали в ельцинские времена неписаным пра¬
вилом, не забытым, кстати, и до сих пор.
В жертву американской политике был принесен и друже¬
ственный режим Наджибуллы в Афганистане. Он был не
только брошен на произвол судьбы (и продержался, несмотря
на это, более трех лет, хотя американцы и наращивали помощь
моджахедам, будущим талибам), но его обрекли на пораже¬
ние, отказав в горючем и боеприпасах. Зато российский ми¬
нистр иностранных дел, очевидно, переполненный гордостью
за содеянное, хвастливо позировал перед телекамерами, на¬
пялив на себя шапку моджахеда. Этой фотографии суждено,
к сожалению, остаться малодостойным документом нашей
дипломатической истории. Еще одним примером «прозорли¬
вости» и дипломатической «тонкости» российского министра
явилось заявление, в котором он назвал Африканский на¬
циональный конгресс - партию Н. Манделы, правящую ныне
в ЮАР, - террористической организацией.
Наконец, следует сказать и о чеченской авантюре, в кото¬
рую вверг страну Б. Ельцин. Хотя это внутренняя россий¬
ская проблема, она могла иметь серьезные и во многом не¬
предсказуемые последствия в отношениях с мусульманским
миром.
В начале 1996 г. Б. Ельцин, несмотря на американские
«советы», был вынужден удалить Козырева с поста министра
иностранных дел: тот стал для него политически слишком
обременительным грузом. В широких слоях общественности
сложилось убеждение, что глава российского МИД - провод¬
ник иностранных интересов.
Да и самому Б. Ельцину, столкнувшемуся в условиях
нараставшего недовольства и угасания собственной харизмы
с необходимостью в большей мере учитывать общественные
настроения, стало, видимо, досаждать то, что США, как и За¬
пад в целом, не торопились заключать Россию в свои объятия.
Ему и по меньшей мере части его окружения становилось
всё очевиднее, что стратегия уступок не только не приносит
экономических и иных выгод, но постепенно ввергает в плот¬
ную зависимость от Вашингтона, которая угрожает стать
421
непреодолимой и лишающей Россию суверенитета. К тому
же, антиамериканские настроения в стране, к началу ельцин¬
ских «реформ» почти преодоленные, приняли такой харак¬
тер, что стали превращаться в существенный политический
фактор.
Вынужденный считаться с изменившимися обстоятель¬
ствами, Б. Ельцин начинает высказываться в пользу идеи
многополярного мира, получившую активную поддержку
нового руководства российского МИД. Он акцентирует эту
идею в ходе своих визитов в Китай в мае 1996 г. и декабре
1999 г. О многоцентрическом мире говорилось и в его посла¬
нии Федеральному Собранию в марте 1999 г.: «Интересам
международной стабильности и устойчивого развития отве¬
чало бы геополитическое переустройство мира на путях ут¬
верждения принципа многополярности». Б. Ельцин говорил
о «стратегическом партнерстве в XXI веке» с Пекином, раз¬
ражался державной воинственной риторикой, «баловался»
угрозами в адрес Запада и т.д.
В речи, произнесенной в МИД, он заявил, что «Россия не
должна «ложиться» под Америку» и что «после периода оп¬
ределенных иллюзий и преувеличенных ожиданий Россия
развивает равноправные отношения с Соединенными Штата¬
ми»1. Комментируя эти высказывания, Сонненфельд, видный
представитель внешнеполитического истеблишмента США,
указал, что «завышенные ожидания» были у России, кото¬
рая полагала, что «мы не воспользуемся благами своей побе¬
ды в “холодной войне”»2.
Правда, за ельцинской риторикой не стояли ни какая-то
обдуманная линия, ни серьезные намерения. Хотя ее связь
с определенной корректировкой российской внешней поли¬
тики несомненна, она, скорее, была нацелена на российское
общество, нежели служила руководством к действию. Еще не
раз Б. Ельцин в острые напряженные моменты станет на
привычный путь уступок и необдуманных решений.
Смена в 1996 г. караула на Смоленской площади, приход
Е. Примакова, как и его пребывание в кресле премьер-мини¬
стра, бесспорно, внесли благотворные изменения в россий¬
скую внешнюю политику, которая стала брать курс на защиту
национальных интересов, выправлять прозападный крен.
1 ТЬе Мозсо^ Ншез, 1996, 13 Мау.
2ТЬе 1п1егпа1попа1 НегаМ ТНЬипе, 1998, 13 Мау.
422
При Е. Примакове, получавшем определенную поддержку
Б. Ельцина, активизировалось западноевропейское направ¬
ление, серьезную подвижку получили отношения с Китаем
и Индией, начали оживляться связи с Кубой. Наметился пе¬
релом в отношениях России с Японией. Россия стала повора¬
чиваться лицом к арабскому миру и т.д.
И самое важное - стала возрождаться и крепнуть тенден¬
ция к проведению самостоятельной политики и защите до¬
стоинства России, неприятия гегемонистской позиции США
и их стратегии увековечения однополярного мира. Наметились
контуры нового подхода к международным делам, в основу
которого должна была быть положена концепция многопо¬
люсного мира. В частности, именно в ее рамках Е. Примаков
подчеркнул идею треугольника Москва-Дели-Пекин.
Но всё это не могло привести и не привело к коренному
пересмотру российской внешней политики под углом зрения
фундаментальных национальных интересов. Мешали далеко
зашедшая зависимость страны, наличие влиятельных групп
в политическом и экономическом истеблишменте, в СМИ,
завязанных на США, наконец, позиция самого президента,
по-прежнему сумбурная и непрофессиональная, изменчивая
и крикливая, подверженная чрезмерному и корыстному
влиянию извне.
Это, как в зеркале, отразилось в канун и в ходе натовской
агрессии против Югославии. Она как бы обнажила подлинное
место России в мире, на которое ей довольно бесцеремонно
указал Запад. В косовском вопросе, который сами натовцы
квалифицировали как своего рода поворот в международной
политике, с Россией не посчитались, создав прецедент, огром¬
ное значение которого для будущего еще предстояло оценить
в полной мере.
На натовскую акцию Е. Примаков отреагировал достой¬
ным и неожиданным для США образом: летевший в Вашинг¬
тон для встречи с американским руководством, он повернул
свой самолет назад. Не пожалел слов для осуждения агрессии
Североатлантического альянса и выражения поддержки Юго¬
славии («Мы не дадим тронуть Югославию...» и т.д.) и прези¬
дент Б. Ельцин, что нашло серьезную поддержку в стране.
Характерна в этом отношении реакция общества на бросок
российских десантников в Приштину. Ведь по существу ни¬
чего серьезного тогда не произошло - несколько сот человек
совершили быстрый марш. Но главное в том, что этот шаг был
423
предпринят самостоятельно, вопреки воле НАТО1, и он вызвал
восторг в стране, как будто речь шла о крупной военной победе.
Ход югославских событий создал для России возможность
использовать трудное положение натовцев, загнавших себя
в ловушку. Вопреки их расчетам, сербы и после 11 недель без¬
жалостных бомбардировок держались и не проявляли никаких
признаков готовности пойти на капитуляцию. Это вызвало
растерянность и разногласия среди членов альянса. Оценивая
сложившуюся тогда ситуацию, «Экономист» писал: «Косов¬
ская кампания вполне могла провалиться и привести к раз¬
рушению НАТО, если бы сербы не отступили в критический
момент»2. Высокий американский представитель признался
еженедельнику «Ньюсуик»: «Если бы Милошевич потянул
еще пару недель, мы могли бы оказаться в беде»3.
Россия могла, не вовлекаясь непосредственно в конфликт,
способствовать его взвешенному политическому разрешению.
И тем самым, как бы поднявшись над скромными тогда ма¬
териальными возможностями, укрепить свои международ¬
ные позиции и престиж. К тому же, подобная линия могла бы
вести к известному оздоровлению внутренней обстановки:
впервые за многие годы в обществе возникла ситуация, близ¬
кая к консенсусу в негодовании по поводу агрессии и в озабо¬
ченности за судьбы самой России.
За пределами такого консенсуса остались немногие: часть
олигархов и прикармливаемые ими группки, «реформато¬
ры», замолкшие после своего неуклюжего вояжа в Белград
в попытке «спекульнуть» на народных чувствах, наконец, от¬
дельные экзотические персонажи вроде Борового, который
отправился в Вашингтон, чтобы побывать хотя бы в предбан¬
нике натовских торжеств. Этому, впрочем, не приходится
удивляться. Незадолго до этого он появился на съезде Бело¬
русского народного фронта (которому послали приветствие
также А. Чубайс с Т. Гайдаром), целиком проходившем под
антироссийскими лозунгами, где, по сообщениям прессы,
пообещал профинансировать... создание партизанских отря¬
дов в случае объединения Белоруссии с Россией.
1 В ответ на это английский генерал Робертсон предлагал «ударить»
по российским военным, но натолкнулся на решительные возражения
американского командующего генерала Кларка, заявившего: «Я Вас
очень уважаю, но не могу начинать третью мировую войну».
2 ТЬе Есопопиз!, 2006, 24 Мау.
3КелУ8^еек, 1999, 26 <1и1у.
424
Вскоре, однако, российская официальная позиция начала
модифицироваться, теряя четкость и недвусмысленность,
хотя ее суть - осуждение агрессии и требование прекращения
бомбардировок - сохранялась. Начала сказываться финан¬
совая зависимость от МВФ (который неспроста задерживал
решения о займах), политическая привязка режима к Соеди¬
ненным Штатам, опасения, что подъем патриотических на¬
строений дополнительно осложнит его положение. Очень
к месту прозвучавшие провокационные выстрелы в направ¬
лении посольства США позволили резко ограничить демон¬
страции протеста. Б. Ельцин выразил беспокойство в связи
с ростом «в ряде регионов антизападных и антиамериканских
настроений» и заявил, что эти «тенденции надо повернуть
вспять».
Воинственное бахвальство российского президента имело
вполне предсказуемый финал. От косовских дел Примаков
был Ельциным отстранен, а в Белград направлен «симпа¬
тичный», как его назвал американский журнал «Тайм»1,
В. Черномырдин. Он славно поработал на благо НАТО, фак¬
тически выступал как его посланец, требуя от югославов ка¬
питуляции и нарушив слово, данное Белграду. Разумеется,
было сделано всё, чтобы скрыть правду о роли, которую сыгра¬
ла Россия. Отправляясь в Сербию, В. Черномырдин озаботил¬
ся и о «прикрытии». Как свидетельствует Олбрайт, он сказал,
что «хочет продолжать давить» на Белград, но Россия не
хотела бы делать это таким видимым образом в «одиночку»2,
и получил по выбору США в качестве коллеги финского пре¬
зидента Ахтисаари.
По признанию самих натовцев, они сумели «взять на свой
борт» Россию, и она «поплыла» спасать лицо альянса3. И в один
момент вчерашние «агрессоры» вновь стали «лучшими дру¬
зьями». В результате Россия нанесла очередной удар по сво¬
ему престижу и безопасности.
В конечном счете, ее позиция оказалась крайне недостой¬
ной. Если бы российское руководство понимало опасность
ситуации и разглядело намерения альянса - а это было не¬
трудно сделать, - ему следовало занять в Рамбуйе более ак¬
1 ТЬе Типе, 1999, 14 <1ипе.
2А1ЪпёЫ М. Ор. с11., р. 416-417.
3 Подводя некий итог, «Ньюсуик» писал: «Не первый раз Б. Ель¬
цин показал, что является лучшим лидером России, с которым Запад
когда-либо имел дело» (Ке^з^еек, 1999, 14 <1ипе).
425
тивную позицию, мешая попыткам натовцев подготовить
почву для агрессии путем предъявления Югославии требо¬
ваний, которые, по определению того же «Ньюсуик», «были
бы неприемлемы и для более приличного правительства,
чем правительство Милошевича». Если же оно сознавало
ограниченность своих возможностей и неспособность вслед¬
ствие этого и зависимости от Запада оказать действенную
поддержку югославам, то не следовало поощрять их со¬
противление. Наконец, если это было сделано, то недостойно
было принуждать Югославию к капитуляции. Добавим к это¬
му крайне ограниченное поле деятельности российского
контингента в Объединенных миротворческих силах (КФОР),
его расквартирование в американском секторе с эфемер¬
ной самостоятельностью - и картина будет более или менее
полная.
Предательство Югославии, Сербии было, можно сказать,
вдвойне недостойным, если не позорным, учитывая их роль
во время Второй мировой войны: ведь именно в Югославии
возникло самое масштабное в Европе народное сопротивление
гитлеровской армии.
Под занавес своего президентства Б. Ельцин - быть мо¬
жет, в качестве своеобразной психологической самокомпен-
сации за югославский провал - разразился в Пекине угрозами
в адрес США. Эти фразы стоит напомнить: «Билл Клинтон
позволяет себе надавить на Россию. Он, видимо, на секунду,
на минуту, на полминуты забыл, что такое Россия. Что Рос¬
сия владеет полным арсеналом ядерного оружия и поэтому
решил поиграть мускулами... Не было и не будет такого,
чтобы Билл Клинтон один диктовал миру, как жить, как
трудиться, как отдыхать». Мало этого, Ельцин также заявил:
«Мы (имеются в виду, видимо, Китай и Россия. - К.Б.) будем
диктовать (!?) миру, как жить, а не один он»1.
Надо сказать, что эти заявления были восприняты на
Западе либо с иронической ухмылкой, либо совершенно равно¬
душно. И не потому лишь, что мощь Запада и России были
несоизмеримы, но потому, что там прекрасно сознавали:
данные выхлопы из плохо налаженного мотора российской
дипломатии и внешней политики по существу не означают
никакого серьезного изменения в курсе России, никакой
установившейся линии на защиту ее самостоятельности.
1 Независимая газета, 1999, 10 декабря.
426
Жесткие оценки основного курса и общих результатов
российской внешней политики ельцинских лет не означают,
что в этой сфере первому президенту России ничто нельзя
поставить в заслугу. Это не так. Прежде всего, с Б. Ельциным
связан произошедший в Неаполе допуск России в привилеги¬
рованный клуб «семи индустриальных держав», пусть даже
на «приставной стул». «Бывшая «империя зла» надела смо¬
кинг», - писала тогда итальянская газета «Стампа». Правда,
и здесь не обойтись без оговорок. Дорогу в Неаполь открыло
России присоединение к программе «Партнерство ради мира»
без выдвинутых ранее условий, и американцы, по выраже¬
нию одной немецкой газеты, вдохновлялись в первую очередь
стремлением предоставить Б. Ельцину «своеобразную твер¬
дую валюту внутри России».
Россию приняли также в Совет Европы, российский пре¬
зидент сумел установить близкие, дружественные отношения
с руководителями Франции и Германии. Определенную роль
Б. Ельцин сыграл и в улучшении отношений с Китаем, а в по¬
следние годы его президентства - с Японией. Правда, сам же
вновь усложнил японскую проблему, предложив в 1997 г. на
встрече с премьером Хасимото в Красноярске заключить
мирный договор к 2000 г. - идею не только нереалистичную,
но и выдвинувшую вновь на передний план «территориальный
вопрос». О «порывах» к коррекции внешнеполитического
курса говорят и его замечания в Пекине относительно «про¬
рывов» в Азию, в Дели - о периоде «провосточной политики».
Итак, каковы основные внешнеполитические итоги вось¬
милетнего «царствования» Б. Ельцина, какое наследство ос¬
тавил он своему преемнику? Прежде всего, это глубокая
зависимость от Вашингтона на фоне явных проявлений со сто¬
роны США высокомерия, неготовности считаться с интереса¬
ми России, стремления вмешиваться в ее внутренние дела.
Это - нормальные, а в некоторых случаях дружественные
отношения с рядом стран Западной Европы, которые, однако,
не отличались ни интенсивностью, ни особым динамизмом.
Одновременно это - практическое вытеснение России с Бал¬
кан, резкое ослабление ее связей с Восточной и Центральной
Европой, не в последнюю очередь из-за невнимания к ним
российской политики. По существу ничего не было сделано,
чтобы ослабить тягу этих стран к НАТО, убедить в невыгод¬
ности односторонней ориентации на Запад, если, конечно, не
считать бессмысленных угроз принять «адекватные меры»,
427
перенацелив на них ракеты в случае вступления в Северо¬
атлантический блок.
Это - резкое снижение влияния России почти на всем
(исключая Белоруссию и Таджикистан) постсоветском про¬
странстве, выраженные дезинтеграционные процессы в СНГ
со всё более явной прозападной и даже антироссийской ориен¬
тацией некоторых членов Содружества, превращение «пред¬
полья» страны в арену активной, нарастающей, многосто¬
ронней экспансии США и НАТО, реальная угроза позициям
России на Кавказе и т.д.
Это - почти полная утрата влияния в так называемом
«третьем мире», на Ближнем Востоке, в мусульманских стра¬
нах, а также в Латинской Америке. Несмотря на все старания,
Россия не была допущена в АТЭС - Организацию азиатско-
тихоокеанского экономического сотрудничества, без нашей
страны прошла и первая азиатско-европейская встреча
(АСЭМ) и т.д.
В целом речь шла о беспрецедентном ослаблении между¬
народных позиций России. К исходу ельцинского президент¬
ства она практически не имела ни союзников, ни надежных
партнеров, на помощь и поддержку которых можно было бы
рассчитывать. Сложилась парадоксальная ситуация: новая
Россия, отбросившая оковы и шоры «холодной войны», про¬
тянувшая руку «мировому сообществу», на деле оказалась
в значительной степени изолированной. Весьма непростым
стало и геополитическое положение России. Расширение
НАТО, создание вблизи наших западных границ пояса входя¬
щих в этот блок или сближающихся с ним государств серьезно
осложнили проблему безопасности страны. Агрессия против
Югославии показала, что альянс - это дубина, готовая опус¬
титься на головы непокорных1. На Юге Россия сталкивалась
с растущей нестабильностью и наркоэкспансией, на Востоке -
с динамичным, обгоняющим нас Китаем. Россию, по словам
В. Путина, «выдавливали» из Мирового океана и особенно на
черноморском и балтийском направлениях2. Россия была
1 Смысл югославской эпопеи без излишних «гуманитарных» деко¬
раций с солдатской прямотой изложил генерал Лесли Кларк, коман¬
довавший вооруженными силами НАТО в ходе югославской операции:
«Теперь мир должен зарубить на носу - НАТО может и сделает всё не¬
обходимое, чтобы защитить жизненные интересы Запада» (ТЬе 1п1ег-
паНопа1 НегаЫ ТпЬипе, 2000, 3 Мау).
2 Независимая газета, 1999, 10 декабря.
428
сведена к такому положению, что 3. Бжезинский в интервью
«Российской газете» не постеснялся заявить: «Любому трезво¬
му аналитику ясно, что из сверхдержавы Россия стала реги¬
ональной державой «третьего мира» со всё еще значительным
ядерным потенциалом»1. Ему же принадлежит и такая оцен¬
ка, выдающая затаенные цели определенных западных кру¬
гов: «Сделанный Россией (?) и единственно доступный для нее
выбор (?) предоставил Западу стратегический шанс. Он создал
предпосылки для прогрессирующей геополитической экс¬
пансии западного общества всё дальше и дальше в глубь Ев¬
разии...»2.
Фарид Закария провел любопытное и поучительное сопо¬
ставление произошедшего с Россией и Китаем в 90-е годы.
«В начале 90-х годов, - пишет он, - это были самые важные
страны в мире за пределами сферы капиталистических госу¬
дарств, причем Россия была куда сильнее. В те дни на нее всё
еще смотрели как на вторую наиболее важную мировую дер¬
жаву, чье благословение необходимо для любой крупной
международной акции. Ее ВВП составлял 1 трлн. долларов
(по паритету покупательной способности валют), она имела
вторую в мире военную машину, резерв технически обучен¬
ного персонала и, возможно самое существенное, больше, чем
кто-либо на Земле, обильно одарена природными ресурсами.
Китай, напротив, был международным парией. Он только
прошел через позор бойни Тяньаньмэна. Доход на душу насе¬
ления в Поднебесной составлял лишь треть его в России.
Образовательная и техническая система была в руинах.
Но Ельцин, - продолжает Закария, - направил Россию по
неправильному пути. Он правил декретами. Увольнял судей,
губернаторов, депутатов, которые перешли ему дорогу3. Он осу¬
ществил программу экономической приватизации, которая
привела к хаосу и коррупции, он вел разрушительную войну
в Чечне, которая до сих пор истощает Россию... Посмотрите
на эти две страны сегодня».
Разница между российской и китайской моделями имела
мощные последствия по всему миру. Россия стала примером,
но негативным примером. Китайское руководство приватно
признавало, что следило за ельцинскими реформами и решило,
1 Российская газета, 1998, 6 января.
2 Бжезинский 3. Выбор. С. 139.
3 Мы добавили бы и то, о чем Ф. Закария избегает упоминать, -
расстрелял Парламент.
429
что они создают экономический хаос, социальную нестабиль¬
ность и не дают роста. Китай избрал осторожный, наращива¬
ющий путь. «Мы должны форсировать реку, ощущая камни
под нашими ногами». Посмотрите вокруг по миру от Вьетна¬
ма до Египта, - заключает Ф. Закария, - и увидите деятелей,
изучающих экономические реформы Китая»1.
2. Без ельцинских вериг
Уже первые месяцы президентства В. Путина показали,
что он намеревается проводить свою внешнюю политику2.
Президент достойно представлял Россию на Саммите тысяче¬
летия, сумел овладеть инициативой на определенном этапе
Окинавского саммита, продемонстрировал готовность к равно¬
правным отношениям, энергию, динамизм, адекватный сво¬
им коллегам интеллектуальный уровень. Всё это не только
произвело приятное впечатление, но само по себе стало ресур¬
сом российской политики. «Нью-Йорк тайме» уже тогда вы¬
ражала беспокойство, будет ли В. Путин «таким сговорчивым,
каким был Б. Ельцин»3.
Вслед за визитом в Германию В. Путин выразительно
акцентировал азиатский азимут российской политики, побы¬
вав не только в Китае, но и в Северной Корее, куда 30 лет не
ступала нога наших лидеров. А принимая в Москве китай¬
ского министра иностранных дел Цзя Сюяня, подчеркнул,
что «по своей интенсивности и широте охвата тем взаимодей¬
ствия российско-китайское сотрудничество не имеет анало¬
гов за пределами СНГ». Он искусно провел визит в Японию.
В течение нескольких недель - с середины июня до начала
июля 2000 г. - В. Путин принял министра иностранных дел
Индии Дж. Сингха, министра обороны Дж. Фернандеса. В это
же время в Москве находился и третий министр индийского
правительства. В октябре президент сам совершил визит в Дели,
нацеленный на активизацию, я бы даже сказал, реанимацию
отношений России и Индии.
1 Ке^з^еек, 2007, 7 Мау.
2 Характеризуя ее, министр иностранных дел России С. Лавров
пишет о «сделанном в 2000 г. выборе в пользу прагматизма, много¬
вариантности и твердого отстаивания национальных интересов» (Мо¬
сковские новости, 2007, 23 марта).
3 ТЬе N6^ Уогк Т1тез, 2000, 4 8ер1етЬег.
430
Президент успел побывать и на заседании шанхайской
пятерки в Душанбе, ставшей по предложению примкнувшего
к ней Узбекистана Шанхайским форумом. За этот же корот¬
кий период он встретился с вице-премьером Ирака Тариком
Азизом (вызвав бурный гнев в Вашингтоне) и секретарем
Высшего комитета по внешним связям и сотрудничеству
Ливии А.Р. Шалькамом и принял приглашения посетить эти
страны.
О переменах свидетельствовала и подписанная президен¬
том новая «Концепция внешней политики Российской Феде¬
рации». В ней было много сходства со старыми документами,
но содержались и положения, которые выглядели переоценкой
прежних формул. Вот характерный пассаж: «Международная
обстановка, сложившаяся в начале XXI века, потребовала
переосмысления (выделено мной. - К.Б.) общей ситуации
вокруг Российской Федерации, приоритетов в российской
внешней политике и возможностей ее ресурсного обеспечения.
Наряду с определенным укреплением (?) международных
позиций Российской Федерации проявились и негативные
тенденции. Не оправдались некоторые расчеты, связанные
с формированием равноправных, взаимовыгодных, партнер¬
ских отношений России с окружающим миром, как это пред¬
полагалось в «Основных положениях концепции внешней
политики», утвержденных президентом Российской Федера¬
ции 23 апреля 1993 г., и в других документах».
Отмечая, что взаимозависимость государств приобрела
глобальный характер, в результате чего создаются предпо¬
сылки для построения более стабильного и кризисоустойчи¬
вого мирового устройства, авторы новой Концепции подчерки¬
вали, что в то же время «зарождаются новые вызовы и угрозы
национальным интересам России. Усиливаются тенденции
к созданию однополярной структуры мира при экономическом
и силовом доминировании США. При решении принципиаль¬
ных вопросов международной безопасности ставка делается
на западные институты и формы ограниченного состава, на ос¬
лабление роли Совета Безопасности... Россия будет добивать¬
ся формирования многополюсной системы международных
отношений, реально отражающих многоликость современно¬
го мира с разнообразием его интересов». В документе был
сделан акцент и на защиту экономических интересов страны.
В той или иной мере подобные оценки уже стали к тому
времени привычными, но одно дело, когда они выходили
431
из-под пера аналитиков, звучали из уст даже официальных
лиц России или были прописаны в парламентских докумен¬
тах, и другое, когда они закреплены в базовом внешнеполити¬
ческом документе, становясь «законодательной» основой
внешнеполитического курса страны. Тем самым они обретали
качественно иную силу.
Концепция формулировала масштабные, едва ли не гло¬
бальные цели и намерения России, но была гораздо скупее -
и это естественно - по части обозначения конкретных путей
и средств их достижения. Между тем, как известно, «дьявол
таится в деталях», и напрашивался вывод, что пробным камнем
для российской политики и дипломатии будет то, насколько
последовательно и неуклонно они станут придерживаться
принципов, зафиксированных в Концепции, насколько ис¬
кусно будут использоваться возможности России для защиты
интересов страны и ее самостоятельной роли на международ¬
ной арене.
Сегодня у нас уже немало опыта и фактов, чтобы судить
об этом более или менее уверенно. Несомненно, Россия, опи¬
раясь на трезвую оценку своих возможностей и сложившихся
обстоятельств, возвращается к вековым традициям самосто¬
ятельной внешней политики, отражающей коренные нацио¬
нальные интересы. И это уже начинает давать свои плоды.
Правда, верно и то, что поначалу, особенно после сен¬
тябрьских событий в США, вызвавших не только сочувствие,
но и реакцию солидарной общности, а также сделавших США
и Россию союзниками в борьбе против терроризма, у москов¬
ского руководства, очевидно, были иллюзии относительно
масштабов, характера и перспектив сотрудничества с Вашинг¬
тоном. Был, в частности, предпринят ряд односторонних
уступок, не оправдавших себя, или даже ошибочных шагов.
Москва без особых протестов приняла выход США из договоров
по ПРО и ОСВ. Она не только согласилась с созданием амери¬
канских военных баз в Центральной Азии, но и содействовала
этому. Без возражений, «беззвучно проглотила», по выраже¬
нию швейцарской газеты «Нойе Цюрхер цайтунг», вовлечение
в НАТО государств Балтики1, заключила с США «неосно¬
вательный» договор2 о сокращении боеголовок к 2012 г.,
1 В. Путин в мае 2002 г. заявил, что Россия, сама стремясь в НАТО,
не станет против этого возражать.
2Определение журнала «Тайм», 2007, 29 Мау.
432
не содержащий никаких прочных обязательств, фактически
дала согласие и на экспансию США в ближнем зарубежье1.
Наконец, с явным удовлетворением Москва подписалась под
соглашением об учреждении Совета Россия-НАТО, который
на деле является «низкопрофильным симпозиумом сотрудни¬
чества на техническом уровне2, действующим на стороне
НАТО»3. Соглашение носит в основном косметический ха¬
рактер и не обеспечило нашей стране никакого реального
влияния на деятельность альянса. Добавим к этому уход со
стратегически важных военных баз в Лурдесе (Куба) и бухте
Камрань (Вьетнам).
Во всем этом западные аналитики и политики, а также их
российские эпигоны увидели - и основания для этого, по
крайней мере на первый взгляд, были - свидетельство того,
что «В. Путин принимает стратегические реальности: Россия
более не является великой державой»4, что «Россия играет
роль младшего партнера другой супердержавы»5.
1 В совместной Декларации президентов В. Путина и Дж. Буша от
24 мая 2002 г. по итогам саммита говорилось: «В Центральной Азии
и Южном Кавказе мы признаем как общий (выделено мной. - К.Б.)
интерес в содействии стабильности, суверенитету и территориальной
целостности». А в речи в Чимбулаке В. Путин даже заявил о приемле¬
мости военного присутствия США (Независимая газета, 2002, 22 сентяб¬
ря). Размещение американских военных баз в Средней Азии и даже
в Грузии было названо событием, «не являющимся трагедией». Но почти
в то же самое время на встрече с ветеранами Великой Отечественной
войны он говорил: «Попытки диктата, желание добиться односторон¬
них преимуществ так же разрушительны для мировой стабильности,
как и шесть десятилетий назад».
2 Министр иностранных дел И. Иванов даже заявил, что Совет «имеет
фундаментальную важность - означает качественное изменение в от¬
ношениях между Россией и НАТО» (ТЬе Мозсо^ Т1тез, 2002, 24 АргН).
3 Оценка «Форин афферз».
4 ТЬе Мозсо^ Т1тез, 2001, 4 БесетЬег (статья Дж. Хогленда).
5 Л. Шевцова из Московского центра Карнеги (ТЬе Мозсо^ Т1тез,
2002, 28 ГеЪгиагу). 3. Бжезинский также не преминул написать
о «принятии Россией ее собственного стратегического решения при¬
знать верховенство Атлантического сообщества в структуре глобаль¬
ной безопасности. Как только Россия смирилась с неизбежностью, если
не с желательностью, дальнейшего расширения НАТО и предпочла
подсластить горькую реальность, заявив о своем дружественном равен¬
стве с альянсом в рамках Совета Россия-НАТО, все преграды на пути
прогрессирующего проникновения НАТО внутрь бывшего советского
пространства рухнули» (Выбор. С. 136).
28 - 2294
433
Но они явно поспешили с такими выводами, приняв же¬
лаемое за действительное. Российское руководство имело
в виду тактический союз в расчете, не очень оправданном,
на встречные уступки. Вскоре стало ясно, что Россия и в от¬
ношении США выходит на свой общий курс самостоятельной
политики, отказываясь, как ей предлагалось, «следовать
руководству со стороны Вашингтона и Брюсселя»1.
У президента В. Путина были достаточные основания за¬
явить в Мюнхене в феврале 2007 г.: «Россия - страна с более
чем тысячелетней историей, и практически всегда она пользо¬
валась привилегией проводить независимую внешнюю поли¬
тику. Мы не собираемся изменять этой традиции сегодня»2.
И эта вновь обретенная самостоятельность призвана служить
исходным пунктом и основой для определения целей и на¬
правлений внешней политики России.
Какими же представляются, на наш взгляд, ее естествен¬
ные задачи на данном этапе? Российская внешняя политика
призвана:
• решительно защищать краткосрочные и долгосрочные
национальные интересы России, ее национальное достоинство;
• работать на обеспечение безопасности и территориаль¬
ной целостности страны;
• создавать максимально благоприятные международные
условия для внутренних преобразований; для экономическо¬
го подъема страны и дальнейшей ее интеграции в мировую
экономическую и финансовую систему на приемлемой основе;
для внешнеэкономической деятельности государства и бизнеса,
одновременно не допуская чрезмерного влияния бизнес-кругов
на внешнеполитические решения;
• иметь многовекторную направленность, укреплять диф¬
ференцированный характер международных связей России
и вместе с тем концентрировать внимание на приоритетных
направлениях;
• содействовать установлению многополярного мира, до¬
биваться повышения международной роли нашей страны как
великой державы и одного из его центров;
• содействовать урегулированию конфликтных ситуаций
в районах, наиболее важных для России: на Кавказе, Балка¬
нах, Ближнем Востоке, в Афганистане, Корее;
1 Д. Тренин, заместитель директора Московского центра Карнеги
(ТЬе Гоге1&п А^Шгз, 2006, <1и1у-Аи2и81;).
2 Известия, 2007, 12 февраля.
434
• способствовать упрочению режима нераспространения
ОМУ, вести дело к оживлению процессов разоружения, ук¬
реплению международной безопасности и созданию ее новой
модели;
• носить гибкий, прагматический, неконфронтационный
характер, избегая внешнеполитических обострений, если толь¬
ко речь не идет о коренных интересах страны;
• строго и последовательно придерживаться принципа
деидеологизации внешней политики;
• содействовать демократизации международных отноше¬
ний и отстаивать верховенство в них права, выступать против
вмешательства во внутренние дела государств, если оно не
санкционировано ООН, способствовать повышению престижа
и эффективности этой и других международных организаций;
• защищать права и интересы соотечественников за ру¬
бежом;
• содействовать развитию гуманитарного и культурного
сотрудничества с зарубежными странами;
• обеспечивать основу для общенациональной поддержки
проводимой политики.
Внешнеполитическая философия России не должна про¬
тивопоставлять ее миру, но должна отстаивать право на нашу
собственную специфику. Проведение курса, адекватного
международной среде обитания, - центральная внешнеполи¬
тическая задача любого государства. Но она особенно важна
для России наших дней.
Отвергая гегемонистскую политику и конфронтационный
подход, России необходимо быть открытой к сотрудничеству
по всем азимутам. В силу географической, культурной, истори¬
ческой специфики, а также для обеспечения максимальной
широты внешнеполитического маневра ей, думается, надле¬
жит всегда, но особенно сейчас проводить многополюсную
политику, не допуская «флюсов» ни на одном из направлений.
Это не только необходимая предпосылка внешнеполитиче¬
ской самостоятельности, это отвечает и крепнущей тенденции
развития международных отношений, нашим долгосрочным
интересам и планам, служит заделом для нашего более често¬
любивого будущего.
При любой смене акцентов и мест приложения наиболь¬
ших усилий, при любом изменении конфигурации на между¬
народной сцене сбалансированность (и максимальная эффек¬
тивность) российской внешней политики обусловливается
28*
435
правильным соотношением и равноприоритетностью в ней
трех направлений - европейского, американского и азиатско¬
го, иначе говоря, западного и восточного1. Разумеется, все они
должны находиться в тесной связи, координироваться. И не
только потому, что это одна политика, но и потому, что, в за¬
висимости от злобы дня, трудности на одном направлении
нередко удается компенсировать на другом.
Еще несколько лет назад либеральные трубы оглушающе
звали: «На Запад, на Запад!». Сегодня прежний пыл поугас.
И многие эксперты, поспешая за конъюнктурой, энергично
подчеркивают необходимость повернуться к Востоку, даже
радикально развернуться в его сторону.
Наши нынешние «западники» - образование пестрое, они
мало чем напоминают своих исторических тезок, иные из них
даже брезгливо отталкивают «азиатское наследство» России,
видя в нем лишь негативные, «постыдные» моменты, лишь
бремя, тянущее в отсталость. Спору нет, как и всякое истори¬
ческое наследие, азиатское наследство противоречиво. Но на¬
ряду с застойными, средневековыми, даже рабскими чертами
есть в нем и то, что составляет естественную, неотъемлемую
часть исторической силы и потенциала России, ее цивилиза¬
ции. И это наследство неискоренимо.
Да, Россия - преимущественно страна европейская, тесно
и давно связанная с Западом историей, культурой, широкими
политическими, экономическими отношениями, наконец,
демократическими ценностями. А сегодня проблема модер¬
низации российской экономики вряд ли может быть успешно
решена без сотрудничества с Западом. Однако нельзя и игно¬
рировать существенные, если не сказать жизненно важные,
факторы - географические, экономические, геополитиче¬
ские, культурологические, национально-конфессиональные,
которые объективно ставят пределы для ведения прозапад¬
ной политики, диктуют России свои императивы, которые
препятствуют полному и бесповоротному «включению» России
в Запад. России «показана» стратегия, которая тщательно
учитывает ее уникальный статус двухконтинентальной
державы.
1 Об этом и необходимости разворота в сторону Азии, в сторону
Китая и Индии я не раз писал еще в 90-е годы в «Независимой газете»,
журнале «Свободная мысль», и, собственно, предлагаемые здесь суж¬
дения и принципиальные положения почерпнуты оттуда.
436
Отношение к Востоку - один из кардинальных вопросов,
касающихся российской «идентичности», ее самоопределения
как цивилизационного, духовно-психологического и даже
государственно-политического феномена. Принадлежит ли
Россия и относит ли она сама себя к Западу или Востоку - этот
едва ли не извечный спор, слегка разбавленный появлением
эмигрантской евразийской концепции в 20-х годах прошлого
столетия, в течение долгого времени красной нитью проходил
через российскую общественную мысль. И неудивительно: за
ним стояли - и стоят - полярно противоположные политиче¬
ские представления о пути, по которому должна следовать
Россия.
Между тем, в этой плоскости спор, думается, потерял вся¬
кий смысл (если когда-нибудь и вообще имел его), и в нынешнем
всплеске евразийства, скорее, проявляется поиск оппозицией
идеологического оснащения, реакция на неумеренное (а иног¬
да неприличное) «западничество» определенной части ин¬
теллигенции и кругов бизнеса. Во всяком случае, в таких
рамках - западники иегзиз евразийцы, почвенники - сама по¬
становка вопроса о соотношении России и Востока загоняется
в тупик.
Сегодня спор правомерно вести в иной плоскости. Речь,
очевидно, должна идти о принципиальном отношении к Во¬
стоку, о необходимости напомнить о некоторых самобытных
отличиях нашей страны, а не о воспроизводстве тезисов евра¬
зийской идеологии, которая обосновывает «особый путь»
России и неприменимость к ней глобальных закономерностей.
Теперь уже вполне достаточно общественного опыта, чтобы
не сомневаться - от них не свободны ни Запад, ни Восток,
ни Север, ни Юг. И Россия тоже не может оставаться вне стол¬
бовой дороги демократии и социально-рыночной экономики,
которая в различных национально-специфических формах
получает всё большее признание и распространение.
Это, конечно, предполагает и понимание того, что в нынеш¬
них условиях прежние, устоявшиеся представления о том,
кому «принадлежит» феномен демократии, стали архаичны¬
ми, что стать на демократический путь отнюдь не равносиль¬
но избранию западного пути, принятию западной модели.
Нынешние представления о демократии родились в Афи¬
нах, но само по себе это не дает никаких оснований нынешней
Европе (и Западу в целом) кичиться этим, считать себя эта¬
лоном для всего остального мира.
437
Жизненная сила демократии определяется, как известно,
ее способностью к развитию. Сегодня многие на Западе заду¬
мываются над проблемами совершенствования действующих
демократических процедур. И тут, безусловно, могут оказать¬
ся востребованными и характерные для Востока традиции
поиска согласия, консенсуса в различных звеньях и структу¬
рах общества. XXI век, очевидно, станет эпохой демократи¬
зации Востока, которая, однако, вряд ли сведется к простому
переносу «западной» модели и «вестернизации».
Особенность и неповторимость (но не исключительность)
России, ее реальные роль и потенциал в мировом сообществе
определяются во многом тем, что она соединяла и соединяет
в себе черты и «заряд» западной (европейской) и азиатской
(восточной) цивилизаций. Хотя Россия по многим причинам
тяготела и тянулась традиционно прежде всего к Западу, она
всегда была, остается и останется страной евроазиатской, и не
только территориально. Ее история, вероисповедание, этно¬
графический пейзаж, наконец, ее интересы побуждали Россию
играть роль моста, даже посредника между этими континента¬
ми. Другое дело, насколько адекватно в те или иные годы она
выполняла эту роль. Но одно несомненно: на протяжении
столетий на просторах России встречались разные цивилиза¬
ционные потоки, сложилось полифоническое социально¬
культурное пространство, сформировалась ткань межцивили-
зационных связей и культура взаимообогащающего обмена,
возникла особая атмосфера психологической терпимости и от¬
крытости ко всем созидательным внешним влияниям.
Образ жизни, индивидуальная и общественная психология,
литература и искусство, характер и менталитет россиян - по¬
всюду мы находим отпечаток этого межцивилизационного
и наднационального феномена, который оказывал и оказыва¬
ет влияние на политическое и государственное развитие стра¬
ны. «Незападность» многих духовно-нравственных качеств
русского человека и россиянина очевидны.
Россия с потоком времени наращивала путем завоеваний
и культурного взаимопроникновения фронт интенсивного со¬
прикосновения с Востоком. Она вросла в Азию, сформировав
свой Восток, свою Азию, где сотни тысяч русских, россиян
особенно тесно взаимодействовали психологически, интеллек¬
туально, эмоционально с образом жизни и культурой Востока.
Отражением исторической индивидуальности России,
смешения и сплава в ее генотипе западного и восточного ком¬
438
понентов во многом является и характерная высокая терпи¬
мость к многонациональной и инонациональной среде. Ко¬
нечно, в российской летописи можно найти всякое, в том
числе и сейчас. Шовинизм здесь тоже имел - да и имеет -
влиятельных приверженцев, хотя уровень нынешней ксено¬
фобии, на мой взгляд, преувеличивается определенными
кругами в политических целях. Но в целом как страна, как
общество Россия более устойчива - и это подтвердил опыт
последних трудных лет - к таким антииммиграционным
поветриям, которые охватили сейчас Западную Европу.
Отношение к Востоку - это отношение к самой себе и пото¬
му, что Россия - это также татары, башкиры, якуты, кавказ¬
ские и другие народы. Их место в нашей стране, ее жизни
и судьбе совсем иное, чем, скажем, арабов и африканцев во
Франции, индийцев и пакистанцев в Англии. Россия не про¬
сто страна проживания различных национальных групп, это
многонациональная страна, где русские - ее костяк, и другие
народы столетиями живут не только бок о бок, но вместе,
перемешиваясь друг с другом, культурно и духовно перели¬
ваясь друг в друга, совместно перенося общественные катак¬
лизмы и отражая иноземные нашествия. У них общая история
й общая судьба. Россия вот уже века - родной дом для десятков
восточных национальностей. И они равноправный элемент
русского мультикультурного общества, которому предстоит
на этом пути и далее продолжать свое развитие. Долгие годы,
в том числе и советские 70 лет, мы жили в одном государстве,
одной жизнью с миллионами узбеков, казахов, киргизов, турк¬
менов, таджиков, азербайджанцев, а сейчас образуем с ними
Содружество Независимых Государств. Всё это тоже не про¬
шло и не могло пройти бесследно, не могло не сблизить, не свя¬
зать нас.
Иными словами, если для Европы и США восточный
мир может выступать как нечто инородное и даже чужерод¬
ное, для России такое всегда было и сегодня остается неесте¬
ственным и невозможным. Так распорядились география
и история, так подсказывают культурно-цивилизационные
факторы. И в этом не слабость России, а один из источников
ее силы.
Россия не принадлежит ни только Западу, ни только Во¬
стоку. Она одновременно и западная, и восточная страна. Это
не эклектическое смешение разных культурных континен¬
тов, не механическое их соединение, а органический синтез,
439
породивший новую самобытную, самостоятельную цивилиза¬
цию, целый цивилизационный материк, своеобразный ина¬
комыслящий и инакочувствующий организм, со своими
традициями, сформированными нашей долгой и богатой ис¬
торией, и своим взглядом на самих себя и окружающий мир,
со своими мифами, которые всегда и у всех цивилизаций
представляют собой важную составляющую их культуры.
Мы не превращаем всё это в культ или орудие отчуждения
от остального мира, но вряд ли стоит ожидать от нас (как
и от других) отказа от такого своеобразия. И все попытки,
и расчеты целиком нас «вестернизировать» - безнадежное,
а главное - ненужное, вредное занятие.
Многоцивилизационные западно-восточные истоки и ха¬
рактер российской самобытности приобретают теперь особую
ценность. Сегодня едва ли не у всех на слуху слово «интегра¬
ция» . Действительно, речь идет о тенденции, которая:прокла¬
дывает человечеству путь в будущее. Над миром занимается
заря и общечеловеческой цивилизации, в жизни международ¬
ного сообщества постепенно складываются и распространя¬
ются ее компоненты, особенно в экономической, но также
в политической и культурной сферах.
Гораздо меньше говорят, однако, о том, что это отнюдь не
приведет к унификации мира, стиранию различий, ликвида¬
ции культурного и цивилизационного многоцветия. Если бы
это произошло, человечество сделалось бы безликим, лишилось
бы одной из самых мощных движущих сил своего развития.
Думается, напротив, XXI век станет для существующих циви¬
лизаций веком «второго дыхания», что позволит им не только
сохраниться, но и способствовать поступательному, мирному
развитию человеческого сообщества.
Такое, однако, невозможно без тесного контакта и сотруд¬
ничества различных цивилизаций. Время изолированного,
замкнутого в себе их бытия прошло. Мы вступили в эпоху,
когда всё более важным и злободневным становится «встреча»
цивилизаций, культур - встреча на базе взаимного уважения,
непредвзятого интереса к ценностям друг друга и решитель¬
ного отсечения попыток их взаимопротивопоставления.
Именно на таком фоне Россия с ее смешанной цивилизацией,
образно говоря, уже поставившая на себе этот исторический
эксперимент, представляет особый интерес. Это качество
России - межцивилизационная сущность, опыт сосущество¬
вания и соприкосновения разных наций, различных цивили¬
440
заций, если его беречь и развивать, явится ценным социально¬
культурным и политическим ресурсом также для мира в целом.
Есть и еще один аспект рассматриваемой проблемы. Куль¬
турологические споры о том, что есть Россия - Запад или
Восток, скорее, затушевывают более реальный предмет для
дискуссии. По сути, речь идет о том, должна ли она примкнуть
к одному из мировых центров силы, действовать на междуна¬
родной арене как часть Запада и в этом качестве выступать
перед миром Востока, хотя сегодня Запад - это не только
демократические общества, но и военно-политическая коа¬
лиция, всё явственнее обнаруживающая экспансионистские
наклонности.
Ответ на этот вопрос определяется прежде всего тем, что
Россия выходит своими массивами в глубины Азии. Здесь
80% ее территории и 70% ее границ, ее сосед на протяжении
тысяч километров мусульманский мир, в Азии живет почти
половина россиян. После развала Советского Союза страна не
просто уменьшилась, ее геостратегический и геополитический
эпицентр объективно сдвинулся в Азию. Сейчас «середина»
России находится где-то в районе Красноярска, изменились
границы, сократились прямые транспортные коммуникации
с Европой, усилилась роль сырьевой составляющей в эконо¬
мике, причем львиная доля природных богатств сосредоточе¬
на в азиатской части страны.
К западу от нее образовался целый ряд независимых госу¬
дарств, которые фактически отделяют Россию от собственно
Европы, а по южной периферии - постсоветские закавказ¬
ские, среднеазиатские республики и Казахстан, и иные из них
могут стать серьезной заботой по части безопасности. И путь
к обеспечению безопасности, спокойствию и добрососедству
по азиатскому периметру вряд ли проходит через сближение
с НАТО и проведение общей с этим альянсом политики в отно¬
шении Китая, Индии, Ирана (если не говорить о его ядерной
программе) и т.д.
С Дальним Востоком и Сибирью (а это 12 млн. кв. км и самое
протяженное Тихоокеанское побережье) неразрывно связаны
перспективы роста и возвышения России. Уже сейчас ясно,
что от этих регионов по меньшей мере столько же, как от
европейской России, зависят судьбы государства. Кстати,
не исключено, что в XXI веке они могут стать крупной про¬
блемой с точки зрения обеспечения нашей национальной без¬
опасности именно из-за своих богатств, которые приобрели
441
ныне небывалую ценность. Имеется в виду как демографиче¬
ское, а возможно, и иное давление со стороны соседних стран,
так и нажим Запада, домогающегося «интернационализа¬
ции» и «рационализации» эксплуатации ресурсов региона,
имеющих «всемирное значение». Известно заявление в таком
духе М. Олбрайт и откровенно экспансионистские пророче¬
ства на этот счет 3. Бжезинского: «Для европейцев Сибирь, -
рассуждал он, - могла бы обернуться тем, чем Аляска и Кали¬
форния, вместе взятые, стали в свое время для американцев,
источником огромных богатств и полем выгодного вложения
капитала, своего рода «эльдорадо» для самых предприимчивых
поселенцев... Благодаря масштабному европейскому присут¬
ствию Сибирь могла бы со временем превратиться в общеев¬
разийское достояние»1. Вот так - не больше, не меньше.
На Востоке, в Азии, находятся самые мощные соседи
России. Отношения с Востоком - это отношения с Китаем, Ко¬
торые уже сегодня имеют фундаментальное значение, а завтра
станут еще важнее для российских судеб. Это отношения
с Индией, самой населенной демократией Земли, отношения
с Японией, чью роль в будущем мире нельзя недооценивать.
На азиатском направлении находятся такие «экономические
вундеркинды», как страны АСЕАН и Южная Корея, а также
Северная Корея, объединение которой с Югом неизбежно
и может оказаться не столь уж далеким делом. Это, наконец,
отношения с десятками народов мусульманского мира, при¬
обретшие сегодня новое качество как из-за процессов, разви¬
вающихся в этом мире, так и его окрепших связей с едино¬
верцами в нашей стране.
Россия не может не считаться с тем, что Азия, Восток
выдвигаются на авансцену мировой политики, некоторые
азиатские государства фактически уже сейчас стали компо¬
нентами полицентрической структуры мира, за которую ра¬
тует Россия и ее дипломатия, а многие наверняка ими станут.
Налицо и экономический императив - восточные области
России объективно тяготеют к Азиатско-Тихоокеанскому
региону, и их интеграция со странами Северо-Восточной Азии
в повестке дня. Россия не должна и не может проходить мимо
возможностей, которые открывает перед ней бурный рост
многих азиатских стран. Между тем, несмотря на происходя¬
щие сдвиги, здесь всё еще сказывается и дань привычному,
1 Бжезинский 3. Выбор. С. 139-140.
442
определенное отставание от перемен. Пока протоптанная до¬
рожка экономического сотрудничества и заинтересованность
бизнеса ведут нас чаще на Запад, к чему есть, конечно, серьез¬
ные основания. Важно, однако, осознать: сегодня Восток, глав¬
ным образом Северо-Восточная и Юго-Восточная Азия, может
стать для России источником долгосрочных инвестиций, вы¬
соких технологий, пространством экспортных возможностей.
Да, разумеется, европейские страны останутся приоритет¬
ным вектором нашей политики, во всяком случае в средне¬
срочной перспективе. Но Европа - это часть военно-политиче¬
ской коалиции Запада, где главенствуют США, и участник
его экспансии на постсоветском пространстве. Уже по этой
причине сотрудничество с Европой (Западом), в котором Рос¬
сия весьма заинтересована, не может и не должно перерастать
в глобальное военно-политическое партнерство.
России особенно противопоказано подыгрывать замыс¬
лам, имеющим в виду возведение своего рода крепости, при¬
званной отгородить «золотой миллиард» от безбрежного моря
азиатов и бедняков планеты, соскальзывать к любезно предо¬
ставляемой ей роли антимусульманского заслона. В свете
этого представляется очень уместным заявление В. Путина,
сделанное на совещании с послами и зарубежными предста¬
вителями Российской Федерации: «России конфронтации не
нужны ни в каком виде. И мы ни в каких «священных сою¬
зах» участвовать не будем».
В период, когда США стремятся продлить свою гегемонию,
когда и в этом контексте «наплывает» состязание, а возмож¬
но, и противостояние с набирающей силу Азией (формы ко¬
торого сейчас трудно предсказать), массивно расположенная
на этом континенте Россия имеет всё меньше оснований ассо¬
циироваться с военно-политической коалицией Запада. Она,
напротив, могла бы в меру сил содействовать взаимопонима¬
нию этих миров.
Как «западники», так и «восточники» (сторонники «раз¬
ворота на Восток») находятся, надо думать, в плену ложной
альтернативы - или соединяться, быть в союзе, или противо¬
стоять. Между тем конфронтационный подход абсолютно
противопоказан российской политике. Ныне нам нужны не
слияние и тем более не конфронтация с Западом или Восто¬
ком, а самостоятельная позиция, позволяющая отстаивать
свою независимость и свои интересы в каждом конкретном
случае при сохранении и развитии тесного политического
443
и экономического сотрудничества, при последовательном
проведении стратегии партнерства.
России следует и далее не только придерживаться в поли¬
тике многовекторного подхода, но и развивать и наращивать
его. Благодаря этому подходу у нее, не исключено, сохранят¬
ся возможности более широкие, чем у многих других госу¬
дарств, взаимодействовать с самыми различными странами.
Москве целесообразно строить свою стратегию с максималь¬
ной гибкостью, реалистически учитывая как свое нынешнее
положение, так и ситуацию в мире. И «западники», и «восточ¬
ники» фактически побуждают Россию сделать неприемлемый
для ее национальных интересов выбор. Между тем, не делая
выбора, она сохраняет максимальную свободу внешнеполи¬
тического выбора, используя возникающие в этой связи пре¬
имущества, обеспечивая себе самые широкие возможности
маневра. Кстати, такой курс пребывания «особняком» в ка¬
честве автономной силы отнюдь не обязательно, как показы¬
вает опыт Китая, сужает перспективы столь необходимого
нам экономического сотрудничества с США, с Западом в це¬
лом, притока иностранных инвестиций, если, конечно, нали¬
цо стабильность режима и продуманная политика.
Навязывание России выбора - Европа или Азия, Запад
или Восток - противоречит и сути евроазиатской проблемы.
России предстоит самоопределиться в евразийском простран¬
стве. И раньше Евразия - огромный материк, на котором
разворачивалась большая часть человеческой истории, - рас¬
сматривалась политиками не только как географический
феномен. Еще президент Буш-старший объявлял «жизненно
важным интересом США предотвращение доминирования на
территории Евразии любой враждебной державы или группы
держав». А Бжезинский называл Евразию «главным геополи¬
тическим призом для Америки» и подчеркивал, что «глобаль¬
ное первенство Америки непосредственно зависит от того,
насколько долго и эффективно будет сохраняться ее превос¬
ходство на Евразийском континенте»1.
В последнее десятилетие на основе процессов глобализа¬
ции, трансформации азиатских стран, их всё более развитых
связей с европейскими государствами фактически начинает
складываться новое геополитическое и геоэкономическое
образование - Евразия, как бы объединяющая, несмотря на
1 Бжезинский 3. Великая шахматная доска. С. 43.
444
противоречия, эти две части мира. Здесь, думается, будут
разворачиваться многие процессы, которые определят лицо
XXI века, произойдет судьбоносная «встреча» мировых циви¬
лизаций и определится характер их взаимоотношений.
Центры мировой политики уже приспосабливаются к это¬
му сдвигу. В Соединенных Штатах формируется или даже
уже сформирована евразийская политика. В Госдепе создан и
пост координатора евразийской энергетической дипломатии
с соответствующим аппаратом. На Евразию нацеливается и
НАТО. В Европе, которая, по выражению западных журнали¬
стов, «вовсю ухаживает» за Азией, также начинают мыслить
евразийскими категориями. Учреждены посты специальных
представителей ЕС по Центральной Азии и Южному Кавказу.
Для России, которая занимает сердцевину Евразии и сама,
можно сказать, является ею в уменьшенном виде, эти процессы
сулят большие возможности, но возлагают на нее немалую
ответственность. Важнейшим элементом российской внешней
политики, очевидно, должно быть выстраивание в ее рамках
евразийской стратегии, которая учитывает уникальное поло¬
жение России и открывает перед ней исторические перспек¬
тивы. К сожалению, пока неясно, сумеет ли она воспользо¬
ваться вытекающими отсюда преимуществами.
Россия - и в этом солидарны и общество и, судя по всему,
большая часть правящего класса - выступает за многополяр¬
ную модель мира. В нашей стране с полным основанием
считают, что однополярная структура и гегемония одной
сверхдержавы - аномальное явление в условиях XXI века.
Концепция полицентрического мира отражает - мы пытались
это проиллюстрировать в предыдущих главах - реальные
процессы в мировой политике и экономике, где обозначаются
всё новые очаги силы, а наряду с глобализацией развиваются
процессы регионализации. Разумеется, однополярный мир,
гегемония Соединенных Штатов, как и любого другого госу¬
дарства, не в интересах России, но главный наш приоритет -
создание системы согласования интересов и соблюдения
международной законности, то есть, по сути, глобальная
демократизация международных отношений. Неслучайно
с курсом на многополярность как компасом российской внеш¬
ней политики связано и то, что Россия, прокладывая свой
путь в международных отношениях, не ищет врагов на миро¬
вой арене, обходится и без «главного противника», не форми¬
рует союзы и блоки, направленные против кого-либо.
445
В рамках многополюсной структуры российской внешней
политики европейскому направлению пристало занимать в от¬
ношениях с Западом, на наш взгляд, место как минимум
равноприоритетное с США. Самозначимость и особость этого
направления, думаю, должны оберегаться и культивировать¬
ся, оно всегда было и останется жизненно важным для России.
«Развитие многоплановых связей с Европейским Союзом, -
говорилось в статье В. Путина, обращенной к широкой евро¬
пейской аудитории, - это принципиальный выбор России...
В этом партнерстве мы готовы идти далеко, если партнеры
пройдут свою часть пути»1. Многополюсность внешней по¬
литики России отнюдь не противоречит ее европейскому «вы¬
бору», если под этим понимать создание демократических ^
институтов, общность культур, самое тесное сотрудничество
и стратегическое партнерство с Европой.
Отношения России и Европы имеют богатую и насыщен¬
ную историческую базу. Европейская социально-экономиче¬
ская модель в отличие от американской ментально понятна
и относительно близка российской общественности. Россию
и Европу объективно объединяют долговременные полити¬
ческие и экономические интересы. Для каждой из них тесное
сотрудничество - потенциально козырная карта в мировой
политической игре. Полноценные отношения с Европейским
Союзом могут работать на самостоятельность российской по¬
литики в рамках многовекторного подхода. В свою очередь,
Европа вряд ли способна без партнерства с Россией успешно
соревноваться с Соединенными Штатами и Азией как в эко¬
номическом, так и в политическом отношении. Москва готова
быть лояльным партнером в поддержании равновесия с дру¬
гими центрами силы в мире.
Европу и Россию подталкивают, побуждая двигаться навстре¬
чу друг другу, весьма существенные экономические резоны.
Европа - крупнейший торговый контрагент России, важный ис¬
точник инвестиций и технологий, необходимых для восстанов¬
ления и модернизации ее экономики. Россия для Европы - это
обширный рынок и, главное, поставщик на многие годы вперед
до трети жизненно необходимых для нее энергоисточников.
Россия может служить транспортным мостом Европей¬
ского Союза в Азию и к Тихому океану, больше того, стать
связующим звеном для возможного евразийского проекта,
1 Коммерсант, 2006, 26 марта.
446
даже если сегодня он еще может представляться отдаленным
будущим. Наконец, не только Россия нацелена на самое тесное
сотрудничество с Европой, многие влиятельные европейские
деятели, даже большинство из них, и серьезные политические
силы настроены на ту же волну. Характерно заявление вице-
канцлера и министра иностранных дел ФРГ Франка-Вальте¬
ра Штайнмайера (февраль 2008 г.): «Почти во всех областях
мы, европейцы, не можем отказаться от тесного сотрудниче¬
ства с Россией... Россия есть и останется важным и незамени¬
мым партнером Германии и Запада. Без России, а тем более
против нее в Европе не будет никакой безопасности».
Европа совместно с Россией призвана играть важнейшую
роль в новой архитектуре безопасности, создать которую пред¬
ложил глава Российского государства Д. Медведев. И это на¬
ходит понимание, как следует из письма того же Штайнмайера
Обаме, где он предложил прислушаться к инициативе россий¬
ского президента, и из его заявления накануне нового, 2009 г.:
«Безопасность для нас и в Европе можно обеспечить лишь
вместе с Россией, но не против нее»1.
Однако процесс налаживания и углубления взаимо¬
отношений и взаимодействия России и Европейского Союза
протекает достаточно противоречиво, со своими приливами
и отливами. Притирка позиций сторон, когда речь идет о столь
широкомасштабном и многостороннем сотрудничестве, уже
не простое дело. Кроме того, и в Европе всё еще обладают
определенным влиянием круги, которые продолжают жить
стереотипами и мифами «холодной войны» и перенесли свое
отношение к Советскому Союзу на Россию.
Не остается без последствий и то, что Соединенные Штаты
без энтузиазма относятся к тесному сотрудничеству Европы
с Россией, и в этом они имеют поддержку влиятельных сил
на континенте, ориентированных целиком на «евроатланти¬
ческую солидарность» или традиционно русофобских, а так¬
же большинства новичков в ЕС - бывших социалистических
стран Центральной и Восточной Европы2. Смена руководите¬
1 Известия, 2009, 29 декабря.
2 Красноречивый пример - усилия, впрочем безуспешные, Польши
времен братьев Качиньских торпедировать Северо-Европейский газо¬
провод. Министр обороны Польши в их правительстве Р. Сикорский
в письме английской газете «ТЬе Гташпа1 Нтев» даже объявил этот
проект «геополитической катастрофой» для Европейского Союза
(ТЬе Еташпа! Нтев, 2007, 28 Мау).
447
лей во Франции и Германии, их явное стремление улучшить
отношения с Соединенными Штатами в некоторой степени
приободрило тех, кто выступает против тесного сотрудниче¬
ства с Россией.
В последнее время рельефно обозначилось несколько уз¬
лов противоречий между ЕС и Россией. Это область энерге¬
тики, где Европейский Союз, не без подстрекательства со
стороны США, нацеливается на создание своего рода энер¬
гетического картеля и, по выражению известного немецкого
политолога Александра Рара, «судорожно пытается связать
Россию, главного поставщика энергоносителей, рамками
правил 90-х годов, такими как Энергетическая хартия»1.
Другой узел связан с экспансией ЕС в постсоветском про¬
странстве, опять-таки при поощрении и всё чаще в координа¬
ции с США. Нет весомых резонов возражать против развития
и расширения связей Европы с бывшими советскими респуб¬
ликами. Это естественный процесс. Речь идет о другом - о дейст¬
виях, для проформы окрашенных желанием продвинуть
демократические процедуры, но вырождающихся во вмеша¬
тельство во внутренние дела этих стран, в попытки направ¬
лять там ход событий, пестовать режимы недружественные
России и даже враждебные. Известно, что ЕС наряду с США
патронирует ГУАМ. Ее члены (а также Армения) находятся
в числе стран, которым предназначены 12 млрд. евро, выде¬
ленные ЕС на «развитие».
Наконец, еще один узел - пассивное принятие Европой
курса США на развертывание структур ПРО по сути в «под¬
брюшье» России. Дополнительные и серьезные осложнения
внесла реакция ЕС на события вокруг Южной Осетии и про¬
явившаяся в этой связи готовность ряда его членов послушно
следовать за США.
И все же хотелось бы исходить из того, что непогода в
отношениях России с Европейским Союзом и даже возмож¬
ные заморозки носят временный, преходящий характер.
Долгосрочная же тенденция побуждает их к сближению, и,
строго говоря, не видно, чтобы стратегический курс основ¬
ных европейских стран в этом вопросе изменился. У этих от¬
ношений есть прочные объективные основы, и «грузинское»
обострение не привело к какому-либо принципиальному
сдвигу.
Независимая газета, 2007, 11 декабря.
448
Об этом свидетельствует и активное нежелание основных
членов Евросоюза вопреки позиции США пойти хотя бы на
частичное замораживание отношений с Россией. Вот что
заявил побывавший в Москве в середине февраля 2009 г.
в составе группы представителей Евросоюза его верховный
представитель по внешней политике Хавьер Солана: «Сейчас
мы ведем отношения с Россией в нормальном ключе. Послед¬
ствия войны в основном пройдены: мы возобновили перегово¬
ры по соглашению о партнерстве и сотрудничестве...»1.
Разумеется, силам добрососедства и сотрудничества, коих
немало в Европе, нужно помогать, а не отталкивать их. Нуж¬
на взвешенная и гибкая, спокойная и, возможно, терпеливая,
но последовательная политика, всяческое культивирование
двусторонних отношений как с «грандами» европейской
политики, так и с малыми странами, тщательный просчет
последствий всех своих шагов. А ведь в анамнезе россий¬
ской политики есть непродуманные действия при отстаи¬
вании законных коммерческих интересов в ходе газового
спора с Украиной, осада эстонского посольства в Москве, пре¬
следование «Нашими» британского посла Брентона, не до
конца просчитанные силовые жесты в связи с проблемой
ПРО, как и прочие излишне прямолинейные приемы и ин¬
формационные проколы. Важны шаги и жесты, подрываю¬
щие мифы об «угрозе» со стороны России, регулярно под¬
питываемые заинтересованными силами на континенте и за
океаном.
Конечно, Россия не может идти на уступки вопреки своим
экономическим и иным интересам (в то время как Запад ради
своих интересов идет на многое, просто не стесняясь в сред¬
ствах). Россия не может не давать решительный отпор попыт¬
кам подходить к российским энергоисточникам как к обще¬
европейскому или общемировому достоянию. Вместе с тем,
важно пользоваться энергетическим оружием осмотритель¬
но, без ненужной жесткости, проявляя и демонстрируя на
условиях взаимности добрую волю, то есть в соответствии
с принципами добрососедского сотрудничества.
Спору нет, антироссийские провокации не могут оставать¬
ся без ответа, но ответа, тщательно взвешенного и «вставлен¬
ного» в хорошо рассчитанный комплекс дальнейших шагов,
с учетом международной реакции.
1 Коммерсант, 2009, 13 февраля.
29 - 2294
449
Почему бы в подходящих случаях не перейти к практике
и законодательно оформленных - через Думу - экономиче¬
ских санкций, как это делается в США, вместо того чтобы
всякий раз возникала фигура руководителя Госпотребнадзо-
ра Г. Онищенко, чьи запреты, даже справедливые, появляют¬
ся политически слишком уж к месту.
Известно также, что Россию обвиняют в том, что она в по¬
литических целях манипулирует ценами на газ в отношениях
с постсоветскими государствами. В этой связи не стоило ли бы
России установить единые рыночные цены для всех бывших
советских республик - потребителей газа (Украина, Белорус¬
сия, Молдавия, Грузия, Армения)? Те же средства, которые
потеряют в этом случае страны, пользующиеся привилегиро¬
ванными ценами, Россия могла бы компенсировать в форме
помощи. Ее позиция была бы в этом случае юридически,
коммерчески и политически безупречной. Форма же помощи
обеспечивала бы и большую свободу действий.
Большие резервы у европейской политики России таятся
в акценте на двусторонние связи со странами континента. Это
хорошо видно, например, в сфере энергетики, где, разумеется
с согласия соответствующих правительств, были заключены
контракты с итальянской ЭНИ и ЭНИЭЛ, германской БАСФ,
голландской, французской и другими компаниями.
Особое место среди них занимает Германия1. С ней Россию
сближают давние связи, и, на мой взгляд, сближает будущее.
Сейчас каждая из наших стран как бы возвращает свое законное
место в мире. Германия - страна с наибольшими потенциями
на континенте. Это стержень возможной самостоятельности
Европы и достижения ею равносубъектного положения в со¬
юзе и партнерстве с США. Влияние Германии на континенте,
как можно предположить, будет расти и за счет расширения
ее связей с новообращенными членами Евросоюза. Ей под
силу, особенно в сотрудничестве с Францией, играть ведущую
роль в формировании консенсуса и баланса интересов боль¬
ших и малых наций Европы.
Для европейского «досье» Германии сотрудничество с Рос¬
сией, думается, было бы весьма плодотворным, оно усиливает
ее внутриевропейский потенциал, как и ее способность содей¬
ствовать повышению международного статуса Европы.
1 Германия занимает 1-е место в торговле с Россией, российско-гер¬
манский товарооборот достиг в 2007 г. 57 млрд. долларов.
450
Наконец, существует немалое пространство для сотрудни¬
чества и даже, до известной степени, координации политики
России и Германии в мусульманском мире. В отношениях
обеих наших стран с этим миром, по существу, нет отягчаю¬
щих исторических страниц, нет столкновения интересов, зато
есть определенное понимание развернувшихся там процессов.
Взаимодействуя, они могли бы внести определенный вклад в
оздоровление отношений мусульманского сообщества и Запада.
Разумеется, в Германии есть силы, которые настроены
антироссийски и пытаются анимировать так называемую
«русскую угрозу». Они работают на то, чтобы отношения
с Москвой фактически сверялись по американским часам. По¬
добные усилия не остаются без последствий для российско-
германских отношений, но они не могут вызвать смену вех
в Берлине - отклонение от стратегического партнерства1. У Рос¬
сии должно хватить терпения, чтобы спокойно реагировать
на колебания политической погоды в Берлине и вокруг него.
Францию с Россией сближают как многолетняя дружба и
голлистские традиции (особые отношения с Москвой - одна
из них), так и общие европейские и международные интере¬
сы. Франция президента Саркози, фактически следуя курсу
его предшественников и развивая его, должным образом, как
и Германия, оценивает перманентное значение России для
европейской политики и активно это продемонстрировала,
как уже говорилось, в связи с южноосетинским конфликтом.
Вообще России, очевидно, следует, не откладывая, искать,
выделять и в полной мере реализовывать тот потенциал со¬
впадения интересов, тактических и иных подходов, который
существует между ней и «старой» Европой.
Уместна активизация направления Россия - Восточная
Европа, не исключая и те страны, руководство которых зани¬
мает ныне антироссийские позиции. Экономические связи,
растущая готовность российского бизнеса к инвестициям, по¬
ток российских туристов, оживление русских меньшинств
сделают свое дело. К тому же, в этих странах, надо думать,
будет нарастать сознание того, что, едва вырвавшись из Со¬
ветского Союза, они напялили на себя американский «ошей¬
1 Как считает посол ФРГ в России Вальтер Юрген Шмидт, «на не¬
мецкой политической сцене существует широкий консенсус в том, что
касается России. А именно: продвинуть вперед весь спектр наших
отношений, далее развивать стратегическое партнерство» (Известия,
2009, 11 февраля).
29*
451
ник», сдали часть своего суверенитета Вашингтону. Надо дать
поработать времени, взять курс на длительные усилия.
Но это предполагает тщательно выверенное соблюдение
начал равноправия и взаимной выгоды, нейтрализацию жу¬
пела «русской угрозы», взвешенное отношение к провокаци¬
онным выпадам тамошних политических спекулянтов, дели¬
катная поддержка российских меньшинств, активные связи
с различными политическими силами, в том числе с левыми.
В современных условиях только жесткость и силовые приемы
в отношениях с соседями, как правило, мало что дают, зато
служат «подарком» для антироссийских сил.
Особое значение и особое место в российской внешней
политике имеют отношения с Соединенными Штатами. У Моск¬
вы и Вашингтона, несомненно, есть достаточно прочная объек¬
тивная основа для устойчивого и широкого сотрудничества,
прежде всего по проблемам международной безопасности
и стратегической стабильности, нераспространения ядерного
оружия, борьбы с терроризмом, фундаментализмом, нарко¬
мафией, глобальных экологических и гуманитарных проблем
и т.д. Обе страны заинтересованы в том, чтобы не допустить
разрастания этнических, религиозных, религиозно-этниче¬
ских конфликтов, а также чрезмерного усиления - превосход¬
ства - какого-либо из возникающих силовых центров. Между
нами нет прежней идеологической конфронтации, хотя с аме¬
риканской стороны делаются попытки одеть в «ценностный»
плащ политические противоречия.
Россия заинтересована в Соединенных Штатах как источ¬
нике новых технологий и инвестиций (хотя денег из России
сейчас за океан, вероятно, уплывает больше, чем притекает
оттуда). США не могут не привлекать обширный российский
рынок и ее энергетические богатства. Товарооборот между
нашими странами быстро растет, ежегодно на 30% с 2004 г.,
и достиг 25 млрд. долларов, американские капиталовложе¬
ния в России выросли в 2006 г. на 50%, и на США пришлось
40% от общего объема российских инвестиций за рубежом1,
хотя это довольно скромные цифры, учитывая потенциалы
обеих стран.
И тем не менее, отношения между Россией и Соединенны¬
ми Штатами развиваются неровно и ныне вступили в период
охлаждения, даже обострения. Сегодня кажутся преданными
1 Интервью посла США в РФ У. Бернса (Известия, 2007, 13 декабря).
452
архивной пыли относительно недавние помпезные деклара¬
ции о «стратегическом партнерстве» или даже «союзничестве».
В чем причины этого? Начать, наверное, надо с того, что
Соединенные Штаты и Россия - это большие страны с разной
историей и опытом, с разной политической культурой, с раз¬
ными цивилизационными чертами и разным менталитетом.
Их интересы вряд ли могут быть тождественными во всем,
а отношения не могут не быть многогранно сложными. И уже
на этой почве неизбежны противоречия. Интересы России
и США часто не идентичны ни в Европе, ни в Азии, ни на
Ближнем Востоке. Мы соперники на всем постсоветском
пространстве. У нас разные позиции по отношению к Китаю
и Индии, Ирану и Сирии, Кубе и Сербии, Венесуэле и Косово,
и такой список можно продолжить.
Другой исходный пункт - отягощающее наследство ель¬
цинских лет и козыревской дипломатии. В умах иных поли¬
тических деятелей Соединенных Штатов всё еще царствует
неизжитая инерция представлений той поры. Они не могут
примириться с явным провалом проекта «поглощения России
Западом»1. Им трудно воспринимать Россию как равноправ¬
ного партнера, понять, что время, когда Москва скатилась на
роль младшего партнера, ушло безвозвратно. Тем более что
перевоплощение из страны с неизменным «Да» в страну с не¬
зависимыми суждениями происходит достаточно быстро,
причем на фоне выявившихся слабостей Соединенных Шта¬
тов. Инерция или нередко идеологические «заскоки» прояв¬
ляются и в упорном цеплянии за рефлексы и подходы времен
«холодной войны», за стереотипы политического поведения
того времени.
Российское руководство да и российское общество, по
крайней мере большинство, стали более трезво смотреть на
сотрудничество с США, на их политику в отношении России.
Идет на убыль или даже исчезает прежняя угодливость в от¬
ношении США - ее носители, столкнувшись с реальностью,
либо пересмотрели свои взгляды, либо затаились до «лучших
времен».
Характерный для перестроечных времен положительный
взгляд на США явно сник. Редактору журнала «Нэшнл инте-
рест» Н. Гвоздеву принадлежит такое наблюдение: «Реаль¬
ность состоит в том, что молодая, получившая образование
1 Формула Збигнева Бжезинского (Выбор. С. 132).
453
в лицеях элита в Москве и Санкт-Петербурге является басти¬
оном антиамериканских настроений в стране»1. Здесь следует
оговориться, что, к сожалению, это настроение зачастую пе¬
рерастает в антиамериканизм. Между тем, были и остаются
одинаково вредными как американофильство «западников»,
так и антиамериканизм «патриотов».
С романтическим взглядом на Соединенные Штаты, кото¬
рым у нас грешили очень многие, в том числе, свидетель¬
ствую, и из так называемых «аппаратчиков», пришлось
расстаться. Россияне на собственном опыте убедились, что,
как пишет известный политолог Николай Злобин, «США
никогда в своей международной политике ничего не делают,
что противоречило бы их национальным интересам. Ни ради
России, ни ради Украины и Грузии. В отношениях с США
Россия должна исходить лишь из своих стратегических ин¬
тересов»2.
Но тут возникает проблема: США озабочены сохранением
и укреплением американской гегемонии. Россия же, как и
подавляющее большинство стран мира, противится этому.
Хотя Россия не может не считаться с реальной мощью США
и их положением на международной арене, она вправе и на¬
мерена не соглашаться с американской гегемонией, противо¬
поставляя конструктивную альтернативу взаимоотношений,
и это перспективная позиция.
Когда Россия делает акцент на защите своего суверените¬
та, мы нередко слышим в ответ рассуждения об ограничениях
суверенитета, накладываемых нашим временем, о том, что
«России стоит пересмотреть свой взгляд на суверенитет как
на абсолют»3. Да, но в пользу мирового сообщества, а не ка¬
кого-либо другого государства, на базе коллективно принятого
этим сообществом подхода и по доброй воле, а не под диктовку
«чужих дядей».
США, думаю, заинтересованы в том, чтобы в России ут¬
вердились рыночные отношения и демократия (хотя и по аме¬
риканскому образцу и дистанционно управляемая). Но Ва¬
шингтон не меньше, если не больше, хотел бы «стреножить»
Россию, чтобы она навсегда оставалась в положении регио¬
1 ТЪе Мозсолу Т1тез, 2006, 15 Мау.
2 Известия, 2007, 28 марта.
3 Ричард X. (президент Совета по международным отношениям
США) США - Россия: перейти Рубикон // Россия в глобальной по¬
литике. 2007, май-июнь. № 3.
454
нальной державы (а кое-кто в американском истеблишменте
мечтает и о ее расчленении), чтобы на постсоветском про¬
странстве не было «чрезмерного» российского влияния, что¬
бы она могла противостоять исламско-фундаменталистской
волне с Юга и служить одним из факторов, уравновешиваю¬
щих Китай, но не была в состоянии бросать вызов гегемонии
США.
Россию убеждают положиться на добрые намерения Ат¬
лантического альянса, уговаривают сотрудничать и в то же
время реализуют проект его расширения, который весь по¬
строен на недоверии к ней, изолирует и отвергает ее. Не будем
ходить вокруг да около, зададим напрямую вопрос: согласи¬
лись бы Соединенные Штаты ставить свою безопасность в за¬
висимость от доброй воли кого бы то ни было, от деклараций,
не подкрепленных делами? В американских штабах такому
вопросу просто удивились бы - разумеется, нет. Теперь НАТО
подошла вплотную к западным границам России, именно
этим фактом определяется значение произошедшего для ее
безопасности, какими бы ни были провозглашаемые ныне
намерения руководителей альянса. Да и по поводу самих
намерений можно поспорить, если принять всерьез заявление
директора Национального совета по разведке адмирала Мак-
коннела, сделанное в Конгрессе 6 февраля 2008 г., о том, что
Россия несет «угрозу национальной безопасности» США. Од¬
но, по крайней мере, несомненно: подобные заявления вряд
ли стимулируют развитие двустороннего сотрудничества.
США предприняли ряд акций, которые повернули вспять
разоруженческую составляющую российско-американских
отношений. Они вышли из Договора по ПРО, отказались рати¬
фицировать Договор СНВ-2. Вашингтон готовится разместить
объекты своей противоракетной обороны (ПРО) в Польше и
Чехии. В России, естественно, не могут безучастно наблюдать,
как «солдаты империи» располагаются у ее границ. Добавим,
что заместитель главы агентства США по ПРО Патрик О’Рей-
ли заявил в конце января 2007 г. о том, что Пентагон изучает
возможность сотрудничества в области ПРО и с Украиной.
США с некоторых пор стали активно использовать в анти-
российском плане энергетическую проблему. Они стремятся
нейтрализовать влияние, которое дает России роль поставщи¬
ка нефти и газа, и сплотить вокруг энергетической проблемы
на блоковой основе Европу и НАТО. Вашингтон поощряет,
если не инспирирует, антироссийские выходки правительств
455
и ультранационалистических политиканов «новой» Европы -
Польши и стран Балтии.
США активно действуют по всей периферии России. Рас¬
ширение связей США, так же как и Европы, с постсоветскими
государствами объяснимо: это следствие выхода этих госу¬
дарств на международную арену, их политической и эконо¬
мической заинтересованности в налаживании отношений
с самой мощной державой мира. Но этот процесс, прежде
всего в результате целеустремленных усилий американской
администрации, развивается в ущерб российским позициям
и в противовес им.
Вашингтон - главная сила извне, побуждающая Киев
к проведению политики обособления от Москвы, превраще¬
ния Украины в блокирующий Россию фактор. Его сателли¬
том стала Грузия, он пытается перевести на проамериканский
курс Азербайджан.
В главе «В плену имперских притязаний» уже говорилось,
что Соединенные Штаты энергично проникают и в бывшие
советские республики Центральной Азии, нацелившись
прежде всего на природные богатства региона. За этим масш¬
табным экономическим замыслом и далеко идущие полити¬
ческие планы. Маршруты нефтегазопроводов становятся не
просто энергетическими артериями, но и линиями полити¬
ческого контроля. Именно поэтому американцы сами и через
попутчиков чинят препятствия перекачке азербайджанской,
казахстанской и туркменской нефти (а также и газа) через
российские газонефтепроводы1. США пытаются, и часто небез¬
успешно, расширить свое влияние в транзитных странах и,
в конечном счете, усилить его до доминирующего. Кроме
обычных сверхдержавных устремлений это диктуется жела¬
нием диверсифицировать источники собственного энерго¬
снабжения.
США целенаправленно наращивают и военное сотрудни¬
чество с бывшими советскими республиками. Американская
Авторитетный американский журнал называл в качестве «клю¬
чевой цели» внешней политики США стремление «выхватить контроль
над нефтяными и газовыми богатствами таких стран, как Казахстан
и Азербайджан, из российской имперской хватки» (Ыедуздуеек, 2000.
10 <1и1у). А заместитель госсекретаря США Даниэль Фрид заявил в Кон¬
грессе о намерении США создать «южный коридор по транспортировке
газа - инфраструктуру, которая станет альтернативой российским
трубопроводам» (Независимая газета, 2007. 20 марта).
456
военная форма мелькает на пространстве от Тбилиси до Биш¬
кека, США пытаются даже создать в бассейне Каспийского
моря специальные силы под названием «Каспийская охрана»
якобы ради обеспечения безопасности нефтепроводов и т.д.
Что ж, попробуем подвести некий итог и описать страте¬
гию Соединенных Штатов в отношении России, концептуаль¬
ный смысл и геополитическое содержание российской поли¬
тики Вашингтона, по крайней мере прежней администрации,
тем более что агрессия опекаемой США Грузии Саакашвили
против Южной Осетии со своей стороны побуждает перенести
внимание с конкретных вопросов отношений между нашими
странами, по которым существуют согласие или расхожде¬
ния, на пространство этих отношений в целом.
После того, как стало очевидным, что начатая с конца
80-х годов и продолженная всеми последующими американ¬
скими администрациями попытка «приручить» Россию по¬
терпела неудачу, Вашингтон всемерно активизировал политику
«войны»: наступления1 на окружающее Россию и в геополи¬
тическом смысле «ее» стратегическое пространство, «откусы¬
вая» куски и ужимая его, всё шире и глубже вторгаясь в зону
российских жизненных интересов и влияния, выдавливая
ее из нашего предполья. Формирование блока стран Балтии
и Польши, возглавляемого антироссийскими политиками,
«оранжевые революции» на Украине и в Грузии, приведшие
к власти послушные Вашингтону силы, и форсированное их
втягивание в НАТО, неудавшиеся «революции» такого же
рода в Белоруссии, Монголии, попытки прочно обосноваться
на Кавказе и серьезно потеснить Россию в Центральной Азии,
стремление лишить Москву ее преимуществ как основного
поставщика энергоисточников и транзитного моста для Евро¬
пы, наконец, военное «подкрадывание» к России, создание
цепи военных баз по западной и частично южной границе,
венцом чего стал проект района ПРО в Польше, - все это
звенья такой политики.
1 Томас Фридман, один из самых авторитетных в США журнали-
стов-международников, рассказал, как руководимая Дж. Кеннаном
группа, в которую входили он, сенатор Сэм Нанн и известный между¬
народник Майкл Мандельбаум, убеждала «команду Клинтона» не рас¬
ширять НАТО, учитывая интересы России. «Нет, отвечала команда, -
пишет Фридман, - мы намереваемся «запихнуть» экспансию в горло
России потому, что Москва слаба и, между прочим, им придется к этому
привыкнуть» (ТЪе Ыелу Уогк Т1тез, 2008, 30 Аи&из!)-
457
Эту американскую стратегию можно квалифицировать по-
разному, скажем, как составную часть и «местный» вариант
общей гегемонистской политики США. Но в любом случае она
является антироссийской, а некоторые ее аспекты отдают
резким «ароматом» «холодной войны»1. Остается добавить,
что Соединенные Штаты не оставляют попыток определять
внутреннее развитие России, используя приемы, которые не
потерпели бы у себя дома. Они финансируют деятельность
российских неправительственных организаций2, активно
контактируют с разного рода крикливыми оппозиционными
маргинальными группами.
Вот что, например, говорится относительно России в опуб¬
ликованном в апреле 2007 г. докладе Государственного депар¬
тамента: «Соединенные Штаты продолжают предоставлять
программную (выделено мной. - К.Б.) и техническую помощь
организациям, наблюдающим за выборами, тренинг полити¬
ческих партий и представителей СМИ... С помощью США
НПО продолжают отслеживание работы депутатов в регио¬
нальных законодательных органах... 16 поддерживаемых
нами бизнес-коалиций объединяют более чем 170 ассоциаций
по всей стране... Более 2700 журналистов участвовало в под¬
держиваемых США тренингах-конференциях... США фи¬
нансируют сеть НПО в Сибири, на Волге, Дальнем Востоке
и в южных районах»3. А американские НПО уже не доволь¬
ствуются лоббистской деятельностью. Они работают в России
1 Видный американский специалист по России профессор Ст. Коэн
характеризует ее так: «Реальный политический курс Вашингтона без¬
застенчиво пользуется ослаблением России, руководствуясь прин¬
ципом «победитель получает всё» (ТЪе ЫаНоп, 2006, МагсЪ. Цит. по:
Известия, 2006, 12 марта).
2 Томас Каротерс, автор нескольких книг о демократии и директор
программы «Демократия и правление закона» в Фонде Карнеги, зада¬
ется вопросом: «Стал бы Вашингтон поощрять присутствие на амери¬
канских выборах иностранных организаций (особенно тех, что фи¬
нансируются влиятельным, возможно, враждебным правительством),
обеспечивающих и поддерживающих проведение кампаний по просве¬
щению избирателей? Стал бы он приветствовать предоставление мате¬
риальной помощи американским политическим партиям и обучение
их членов, параллельный подсчет голосов и сторонние усилия по мо¬
билизации своих граждан?» (ТЪе Гогег&п А^аггз, 2006, МагсЪ-АргП).
Добавлю, что когда глава российского Центризбиркома Вишняков
ездил наблюдателем на президентские выборы в США, его вообще не
пустили на избирательный участок: мол, вы что, нам не доверяете?
3 Бераг1теп1 о! 81а1е / 118 Ак1. «Тот! 81га1е§у Пап Г.<1. 2007-2014.
458
и других странах Содружества как политические организа¬
ции, действующие в русле курса Вашингтона.
Американские СМИ - закопёрщики развернутой на Запа¬
де информационной войны против России и ее руководства,
которая временами по своей интенсивности превосходит даже
ту, что велась против Советского Союза. Думается, она вы¬
звана не в последнюю очередь раздражением неожиданно
быстрым укреплением России и ее претензиями на самосто¬
ятельную роль в мировой политике. Видимо, дает себя знать
и стремление уйти от честного разговора о целях американ¬
ской политики в отношении России, естественном праве
Москвы не соглашаться с ними.
Вещающая на Россию радиостанция «Свобода» (она имеет
корреспондентов в десятках городов нашей страны), которая
без устали рекламирует себя «как самое свободное в мире
радио» {вещание каждые четверть часа, а то и чаще, преры¬
вается фразой-заклинанием «свободный информационный
мир» - прием, изобретенный не самыми достойными про¬
пагандистскими предтечами и рассчитанный на вторжение
в человеческое подсознание), на самом деле сугубо пропаган¬
дистская структура. Благо, станция пропагандировала бы
только американскую политику и американские образцы
(что ей и по «штату» положено, ведь это инструмент амери¬
канской власти, Конгресса), чем она, конечно, занимается.
Но станция выступает и как рупор российской маргинальной
оппозиции и ее линии на смену режима в России. Создается
даже впечатление, что существует определенная синхрониза¬
ция и взаимосвязь между микроакциями оппозиции и пере¬
дачами «Свободы». Послушать ее - в России не происходит
ничего, кроме «дела Ходорковского», которое пользуется не¬
усыпным, чуть ли не каждодневным вниманием, всякого рода
крушений и катастроф, криминальных происшествий, судеб¬
ных процессов, проявлений недовольства властью. «Свобода»
активно вмешивалась в российскую избирательную кампа¬
нию. В оппозиционном раже станция, традиционно тотально
антикоммунистическая, в последнее время стала предостав¬
лять трибуну даже представителям КПРФ - только если они
выступают с критикой власти.
Как видим, столкновение интересов и противоречия до¬
статочно массивные и глубокие. И пока это так, реальное
стратегическое партнерство вряд ли возможно. Но и за этими
пределами остается пространство совпадающих интересов,
459
что делает естественным и желательным сотрудничество по
многим направлениям политики.
Хотя нынешние трудности могут сохраниться в ближай¬
шей и среднесрочной перспективах, американский вектор
остается одним из главных приоритетов российской полити¬
ки несмотря ни на что. России не следует придерживаться
линии «острие против острия», сворачивать сотрудничество
с США: наличие противоречий, даже глубоких, не должно
вести к прекращению ни интенсивного диалога, ни даже
военного сотрудничества. Важно, решая конкретные вопросы
российско-американских отношений, постоянно иметь в виду
и концептуальную направленность нынешней стратегии на¬
шего партнера, последовательно проводить свою принципи¬
альную политику таким образом, чтобы это помогало тем
силам в США, которые стремятся к дружественным отноше¬
ниям с Россией. Сейчас практически все еще формируется
новая послеельцинская фаза в политике России в отношении
Соединенных Штатов.
Чтобы важный и отнюдь не малый позитивный потенциал
российско-американских отношений был реализован, нужно
признание того, что их принципиальными основами являют¬
ся соблюдение равноправия и интересов партнеров, уважение
самостоятельной позиции России1. Американской стороне
нужно понять, что возвращения к прошлому не будет2.
В российско-американских отношениях неизбежен фак¬
тор конкуренции, но национальным интересам России проти¬
воречит присоединение к антиамериканским акциям. С рос¬
сийской стороны важно, напротив, добиваться расширения
1 Президент Центра Никсона Дж. Сайме: «Очень важно, чтобы
Вашингтон осознал, что у него нет больше неограниченных рычагов
воздействия на Москву, как это было в 1990 г.».
2 Трезвые суждения на этот счет уже появляются в западной печати
и звучат в устах неангажированных политологов (ТЪе Гогег^п АНаггз,
2007. ЫоуетЬег-ПесетЬег). И голос из Англии: рассуждения Джоната¬
на Стила, известного английского эксперта-международника, автора
ряда книг по проблемам мировой политики: «Век, в котором Запад
имел возможность влиять на внутреннее развитие России, наконец
прошел... Запад должен понять, что к России относиться нужно как
минимум так, как мы уже относимся к Китаю, - как к экономиче¬
скому и стратегическому гиганту, который больше не читает никому
нравоучений и никого не провоцирует, а просто торгует с внешним
миром и живет - живет реалистично и трезво» (ТЪе ОиагсНап, 2007.
18 8ер1етЬег).
460
пространства общих интересов Москвы и Вашингтона. Вместе
с тем, отказ от антиамериканизма не означает перехода к про¬
американизму. Россия не может уберечь свои отношения
с Вашингтоном от негативного воздействия его гегемонист-
ских повадок, но не может и не обязана мириться с ними. Если
и когда США возьмут курс на приспособление к реалиям мно¬
гополярного мира, Россия станет надежным и незаменимым
их партнером.
В России в американских действиях часто видят проявле¬
ние особой недружественности и даже враждебности к ней.
Но США тут, как и на других направлениях, используя свое
силовое превосходство в имперских целях, то есть действуя
по традиционной схеме в современных условиях, практиче¬
ски вдыхают новую жизнь в казалось бы оставленное позади
геополитическое соперничество, поддерживают старые и сти¬
мулируют новые очаги противоречий.
Следует сказать и о том, что Соединенные Штаты, и это
тоже во многом наследие 90-х годов, хорошо осведомлены
о положении в России, знают ее слабости, но переоценивают
их, обрекая себя на ошибочные расчеты. Впрочем, и России
исключительно важно не переоценивать обретенную силу,
к чему мы, судя по всему, достаточно склонны. Наша рито¬
рика не должна быть задиристой, так сказать, не выходить
за рамки наших реальных возможностей. Она не должна ни
опускаться до громких, но бессодержательных и контрпро¬
дуктивных угроз, ни служить дымовой завесой для ненуж¬
ных, ничем не оправданных уступок.
Как бы то ни было, в отношениях с США Россия нужда¬
ется не только в тактических решениях, но прежде всего
в четкой стратегической линии - долгосрочной, последова¬
тельной и хладнокровной, в меру «упрямой» и в меру эластич¬
ной, чуткой к меняющимся обстоятельствам в мире, помно¬
женной на гибкую тактику.
Эта стратегическая линия могла бы включать в себя:
• последовательную, неконфронтационную позицию, от¬
крытую к равноправному партнерству, реальные шаги, на¬
правленные на поддержание и развитие особых отношений,
связанных с нашей общей ответственностью за предотвраще¬
ние ядерного апокалипсиса;
• возобновление сбалансированного разоружения;
• готовность к развитию самого широкого сотрудничества
в области экономики и культуры;
461
• активное участие в международной коалиции против
терроризма;
• совместное участие с другими державами в акциях по
пресечению посягательств на международный мир и безопас¬
ность;
• тесное сотрудничество в решении глобальных проблем,
в том числе экологических;
• твердую защиту международной законности и осужде¬
ние самовластных силовых действий на мировой арене;
• четкое обозначение «красной линии» - коренных нацио¬
нальных интересов и тех позиций, которые Россия будет отста¬
ивать бескомпромиссно, включая и адекватный ответ на любые
шаги США, Запада, ставящие под угрозу ее безопасность.
Будущее российско-американских отношений зависит от
готовности Вашингтона к равноправному партнерству, сбалан¬
сированно отражающему капитальные интересы партнера.
Понятно, любое сотрудничество - улица с двусторонним дви¬
жением, и свою роль призвано сыграть также последовательное
проведение Москвой курса на конструктивное сотрудниче¬
ство с США.
Говоря о перспективах отношений России с США, с Запа¬
дом, надо учитывать еще один фактор. В нашем политиче¬
ском и экономическом истеблишменте не перевелись силы,
которые хотели бы видеть российскую внешнюю политику
более уступчивой, если не проамериканской. Настораживают
в этом смысле заявления на петербургском экономическом
форуме в январе 2008 г. А. Кудрина и А. Чубайса о необхо¬
димости внести коррективы во внешнюю политику России,
освободить ее от «агрессивности» - заявления, которые пере¬
кликаются с оценками, звучащими в США. Трудно считать
подобные высказывания спонтанными.
Как известно, в официальной трактовке отношения со
странами СНГ пользуются преимущественным приоритетом.
В. Путин в своем телеинтервью в октябре 2006 г., отвечая на
вопросы граждан, назвал «сотрудничество со странами СНГ
абсолютным приоритетом внешней политики Российской
Федерации»1. И это закономерно с точки зрения политиче¬
ских, экономических и гуманитарных интересов России.
Непосредственное соседство, многовековые узы, экономи¬
ческие и политические, общие культурные ценности, интере¬
1 Известия, 2006, 16 октября.
462
сы безопасности определяют для России значение постсовет¬
ского пространства. Эти же мотивы и, с другой стороны, общие
угрозы, намного превосходящая мощь России и ее моральная
ответственность за независимость и судьбу молодых госу¬
дарств, вылупившихся из общего исторического кокона, сле¬
ды пребывания в одном государстве и едином хозяйственном
организме обусловливают особое положение Москвы, так
сказать, в кругу бывших советских «родственников». Всё это
не дает ей никаких особых прав, но лишь обеспечивает опре¬
деленные преимущества, которые предстоит закрепить, раз¬
вивая с ними активное и разностороннее сотрудничество.
Молодые республики способны служить своего рода по¬
ясом дружественных государств, гарантией безопасности
и территориальной целостности России. В противном случае
ближнее зарубежье может стать фактором дестабилизации
или даже изоляции нашей страны на мировой арене. Такой
пояс весьма существен и для статуса России как великой
евразийской державы, полюса силы в общепланетарном рас¬
кладе. Для России естественно считать постсоветское про¬
странство сферой своих жизненных интересов (что верно и в
обратном смысле, если иметь в виду подлинные интересы
постсоветских республик, а не корыстные, властные побуж¬
дения их коррумпированных кланов). И в подобной формуле
нет ничего зазорного и обидного для наших друзей из Содру¬
жества - это очевидный геополитический факт, и в него от¬
нюдь не обязательно привносить какое-либо «имперское»
содержание.
Постсоветские государства - естественные и важные эко¬
номические партнеры России. Тесное сотрудничество с ними
в этой области, учитывая инвестиционный и научно-техни¬
ческий потенциал России, а также сохранившиеся с совет¬
ских времен связи могут послужить очень существенным
фактором успешной хозяйственной модернизации всего ближ¬
него зарубежья. Тем более, что на постсоветском пространстве
Россия конкурентоспособна более чем где-либо, и ее «акти¬
вы» в этом смысле превосходят, по крайней мере пока, те, ко¬
торыми располагают как США и Европа, так и Китай.
Постсоветское пространство - единственный регион, где
Россия способна выступать инициатором и мотором интегра¬
ции. Россия кровно заинтересована, чтобы вдоль ее границ
были не только дружественные, но и экономически благо¬
получные страны. Но ее интеграционный посыл, естественно
463
неотделимый от стремления усилить экономические пози¬
ции Москвы и российского бизнеса, должен быть безусловно
свободен от любых гегемонистских порывов и защищен от
хищнических поползновений некоторых российских оли¬
гархов.
Часто говорят, что в отношениях России с другими госу¬
дарствами Содружества нет идеологической составляющей,
и подчеркивают это как их особенность. Думаю, вернее ска¬
зать, что у внешней политики Москвы нет прежнего, привыч¬
ного, конфронтационного содержания, но оно должно быть
заменено установкой на равноправие, взаимную выгоду, ува¬
жение суверенитета и культурного многообразия, невмеша¬
тельство во внутренние дела. И это, думается, залог успеш¬
ного взаимовыгодного сотрудничества России с ближним
зарубежьем. Нужно избегать любых деклараций и жестов,
которые могут только показаться отступлением от этих прин¬
ципов. А что касается республик Центральной Азии, то важ¬
но иметь в виду и такое обстоятельство: только России, кроме
самих этих государств и ОДКБ в целом, выгодно превращение
этого региона в один из центров мировой политики. Для
США и ЕС регион является главным образом зоной продви¬
жения своего геополитического влияния и установления
контроля над источниками энергоносителей и другими при¬
родными ресурсами.
Россия и постсоветские республики - это и ареал взаим¬
ного культурного влияния. Культура России, русский язык
остаются не только частью культурного богатства этих стран,
но элементом его дальнейшего развития. Согласно Уставу
СНГ, он выполняет функции рабочего языка Содружества,
а фактически служит средством межнационального общения
на постсоветском пространстве. Российское культурное вли¬
яние - мощный «консервант» близости России и других
постсоветских государств. Но работа государственных и об¬
щественных организаций в этом плане должна не только быть
динамичной и энергичной, но и деликатной.
Б. Ельцин и его правительства проворонили время, когда
постсоветские республики испытывали особую потребность
в интеграции с Россией. Российское руководство не понима¬
ло, а кое-кто в московских коридорах власти, судя по всему,
не понимает и до сих пор, что обретенная независимость
республик не полустанок, а конечная станция, не преходя¬
щий эпизод, а рубеж, взятый навсегда.
464
Сменившее Ельцина руководство, пусть не сразу и не всег¬
да последовательно, предприняло определенные шаги к тому,
чтобы наполнить содержанием официальные заявления о при¬
оритетном внимании к СНГ, но, конечно, ему не удалось отыг¬
рать проигранное время. Принятый курс, нацеленный на
сплочение членов СНГ, можно назвать прагматически друже¬
ственным, основанным на принципе взаимной выгоды и в то
же время гибким.
Если говорить коротко, стратегические цели России при¬
менительно к СНГ, на мой взгляд, состоят в том, чтобы сбе¬
регать и укреплять свой авторитет на базе обеспечения общей
безопасности, скрупулезного взаимного соблюдения нацио¬
нальных интересов; формировать, «выращивать» всесторонние
связи нового типа - равноправные и обращенные в будущее;
противодействовать интригам внерегиональных сил, их по¬
пыткам помешать интеграционным процессам.
Большая часть государств СНГ демонстрирует стремление
сотрудничать с Россией, принимая в расчет как политические
(глобальные и региональные), так и экономические вызовы.
Играет свою роль и то, что в ряде случаев поубавилось энту¬
зиазма в отношении связей с США, с Западом: выяснилось,
что они отнюдь не готовы брать бывшие советские республи¬
ки на содержание, а, скорее, стремятся извлечь преимуще¬
ства для себя. Вместе с тем, понятно, сохранилось стремление
к проведению многовекторной политики, заинтересованность
в развитии связей с США и Европой, а сотрудничество с Рос¬
сией расширяет поле маневра постсоветских республик в от¬
ношениях с ними. Наконец, хоть и ослаблено, но продолжает
существовать и действовать гезШиа прежних советских взаимо¬
отношений и психологии, личных контактов и ностальгических
настроений рядовых граждан и т.д. Еще живы поколения,
родившиеся и выросшие в едином государстве.
Интеграция на постсоветском пространстве - чрезвычай¬
но сложный, долговременный, пока отнюдь не динамичный
процесс, и успех его не гарантирован. Кроме объективных
и субъективных трудностей, которые порождает всякая интег¬
рация, здесь она дополнительно осложняется противодействи¬
ем со стороны внерегиональных сил, нередким противоречием
между императивом экономического и иного сотрудничества
и барьерами национальных суверенитетов, ревниво, что есте¬
ственно, оберегаемых молодыми государствами СНГ, а порой
и промахами российского руководства. Считаясь с реальностью,
30 - 2294
465
Москва фактически приняла как программу действий кон¬
цепцию разносторонней, разноформатной, разноуровневой и
разноохватной интеграции в рамках СНГ.
Нельзя не сказать и о том, что интеграционная стратегия
России подкрепляется поддержкой Казахстана, который,
наряду со своими собственными лидерскими амбициями в
Центральной Азии, твердо придерживается (думаю, учиты¬
вая вес русского меньшинства в республике, составляющего
более четверти населения) курса на тесное, дружественное
сотрудничество с Москвой. «Стратегический Договор о веч¬
ной дружбе между нашими народами жизненно необходим
нашим народам. Мы будем вместе в XXI веке»1, - говорил
президент Казахстана Нурсултан Назарбаев. В свою очередь,
оценивая роль Астаны, В. Путин в октябре 2007 г. сказал:
«Руководство Казахстана и президент Казахстана, по сути
дела, являются движущей силой, лидерами в том, что каса¬
ется интеграции на постсоветском пространстве»2.
Российская политика вместе с действиями партнерами
добилась в ближнем зарубежье определенных успехов, хотя
ей не удалось остановить процесс «сморщивания» Содруже¬
ства - от него всё дальше отходят Украина, Азербайджан, уже
ушла Грузия. Шесть входящих в СНГ государств: Россия,
Казахстан, Узбекистан, Киргизия, Таджикистан, Белоруссия -
создали Евразийское экономическое сообщество (ЕврАзЭС).
Многое в этой организации остается расплывчатым, а провоз¬
глашенные задачи реализуются вяло, но она в перспективе,
вероятно, могла бы действительно послужить «ядром интег¬
рационных процессов на пространствах СНГ»3. В формате
ЕврАзЭС уже действует зона свободной торговли без изъятий.
На встрече в верхах в Душанбе (октябрь 2007 г.) Россия,
Казахстан, Белоруссия приняли решение о создании к 2011 г.
таможенного союза в качестве подразделения ЕврАзЭС, при¬
чем предусматривается учреждение наднационального орга¬
на по регулированию тарифов. Имеется в виду, что другие
республики, участники ЕврАзЭС, примкнут к этому объеди¬
нению по мере готовности их экономик. В начале 2009 г. в рам¬
ках ЕврАзЭС создан Антикризисный фонд объемом 10 млрд.
1 Литературная газета, 2004, 4-10 февраля.
2 Известия, 2007, 19 октября.
3 После цивилизованного развода // Независимая газета, 2007,
22 января (статья первого заместителя министра иностранных дел
А. Денисова).
466
долларов, из которых 7,5 млрд. внесет Россия, а 1 млрд. -
Казахстан: нечто вроде совместных финансовых «сил быст¬
рого реагирования».
В рамках созданной в 2002 г. Организации Договора о кол¬
лективной безопасности (ОДКБ), в которую входят те же
шесть государств плюс Армения, налаживается военно-поли¬
тическое сотрудничество, предпринимаются важные совмес¬
тные усилия и конкретные шаги по обеспечению общей
безопасности. Еще раньше были сформированы коллектив¬
ные «силы быстрого реагирования» Центрально-Азиатского
региона (КСБР), которые будут переоснащены к 2010 г., по¬
лучат современное оружие и спецтехнику. Их поставляет,
притом по сниженным, внутрироссийским ценам, Россия.
В рамках ОДКБ действует и Антитеррористический центр.
Договорились также учредить Координационный совет руко¬
водителей компетентных органов по чрезвычайным ситуаци¬
ям, который будет заниматься отслеживанием и анализом
обстановки в зоне ответственности ОДКБ и принимать опера¬
тивные решения в случае их возникновения. Подписанный
в октябре 2007 г. Протокол о взаимодействии с Шанхайской
организацией сотрудничества, подкрепляя роль ОДКБ, в то
же время намечает путь к формированию более крупного
военно-политического объединения евразийских масштабов.
В феврале 2009 г. участники ОДКБ приняли решение о со¬
здании наряду с КСБР коллективных «сил быстрого развер¬
тывания» (КСОР), которые в отличие от частей КСБР будут
располагаться на территории России с функциями военного
антитеррористического характера, а также общего МЧС (Ми¬
нистерства по чрезвычайным ситуациям), хотя к соглашению
о КСОР отказался присоединиться Узбекистан, а Белоруссия
заявила, что в соответствии с Конституцией не разрешит
участия своих войск за пределами национальных границ.
На состоявшейся в августе 2008 г. встрече руководители
ОДКБ поддержали действия России в ходе событий вокруг
Южной Осетии, однако решений о признании ее независимо¬
сти, как и Абхазии, не приняли. Были также одобрены 16 но¬
вых соглашений, нацеленных на превращение ОДКБ в дейст¬
венный военно-политический союз. Правда, остается вопрос
о том, будут ли практические шаги участников договоренно¬
стей и соглашений адекватными принятым обязательствам.
Успехом российской политики можно считать и то, что,
хотя в вопросе о диверсификации энергопотоков подходы
30*
467
Запада и самих постсоветских республик частично совпада¬
ют, линия США на своего рода энергетическую изоляцию
России до сих пор не увенчалась успехом. Свидетельство это¬
го - соглашение о сооружении прикаспийского трубопровода.
Однако и на новом этапе российской внешней политики
в том, что касается Содружества, не обходится без неудач,
связанных как с соперничеством Запада, так и с собственными
просчетами и ошибками. Соединенным Штатам, Западу уда¬
лось инспирировать приход к власти в некоторых постсовет¬
ских государствах антироссийских сил. Например, правящая
в Грузии группировка, щедро одариваемая Вашингтоном1,
сделала шовинистическую антироссийскую риторику и про¬
вокации главным козырем своей власти.
Нечто вроде приемов грузинского руководства демонст¬
рирует часть украинской элиты, тем более что на Украине
у антироссийских настроений есть массовая база на западе
страны. И здесь любят танцевать канкан на «имперских вож¬
делениях» России. Антироссийские группировки на Украине
получают поддержку Соединенных Штатов и части европей¬
ских государств.
Как известно, подталкиваемые Вашингтоном руководи¬
тели Украины и Грузии обивают пороги НАТО. В. Путин
в апреле 2008 г. дал ясно понять, что прием их в альянс нельзя
будет расценить иначе, как своего рода пересечение «красной
линии»2 в отношениях НАТО с Россией. Он предупредил:
«Появление на наших границах мощного военного блока,
действия членов которого регулируются в том числе статьей 5
Вашингтонского договора, будет воспринято как прямая уг¬
роза безопасности нашей страны». В случае же, если Украина
и Грузия станут натовцами, России придется принимать во¬
енные, политические, экономические и иные контрмеры.
Проамериканский крен при одновременной определенной
лояльности в отношении России (частично обусловленной
1 Ж. Сойер, директор Пулитцеровского центра в Вашингтоне,
в статье под названием «Опасная игра Грузии» писал почти три года
назад: «Не очевидны отпечатки пальцев Соединенных Штатов, но Ва¬
шингтон помог разжечь кризис, заливая Грузию деньгами и похвала¬
ми, обещав членство в НАТО и храня молчание, в то время как
Саакашвили и его правительство предпринимали небывало грубые
атаки против России» (ТЬе Гоге^п РоИсу, 2006, 2 МоуетЪег).
2 Так, в частности, расценила заявление российского президента
«Вашингтон пост» (2008, 7 АргЦ).
468
нагорно-карабахской проблемой) характерен и для Азербайд¬
жана. Названный крен находится в тесной связи с протурец-
кими1 настроениями азербайджанского правящего класса.
Тут сказываются кроме политических соображений, конечно,
и культурно-исторические, и языковые нити, соединяющие
Азербайджан и Турцию. Отношения Азербайджана с Турцией
фактически перешли в ранг союзнических. Недаром Г. Али¬
ев, отец нынешнего президента, произнес фразу, получившую
широкую известность: «Мы одна нация, но два государства».
Турецкие капиталовложения в Азербайджане уже превыси¬
ли 5 млрд. долларов. Турция рассматривает Азербайджан как
важнейшее в нынешних условиях звено в своих планах аними¬
рования «тюркской идеи». Таким образом, исходя из своих
краткосрочных и долгосрочных интересов, азербайджанское
руководство стремится маневрировать, проводить некое по¬
добие разновекторной политики. Но его глубинную позицию
обозначает отказ войти в ОДКБ, членство в ГУАМ, позиция
в энергетическом вопросе и т.д.
России в участии в ГУАМ было отказано. Мало того, на сам¬
митах ГУАМ в 1999-2003 гг. обычно присутствовали россий¬
ские наблюдатели, но в 2005 г. на очередной саммит они не
были приглашены, как и представители Белоруссии и Казах¬
стана. Ныне по западной подсказке ГУАМ переименовали
в Организацию за демократию и экономическое развитие,
хотя применительно к современным Азербайджану и Грузии
говорить о демократии трудно. Члены ГУАМ уже отметились
общей прозападной позицией в международных организациях.
Не случайно именно через территорию ее членов - Грузию,
Азербайджан - пролегает в обход России нефтепровод Баку-
Тбилиси-Джейхан и газопровод Баку-Тбилиси-Эрзрум. Суще¬
ствуют и активно инспирируются другие планы такого же
рода, например проект «Набукко». Что касается Украины,
то через нее намереваются проложить нефтепровод в обход
России-Одесса-Броды.
Так что, хотя есть основания говорить о позитивных сдви¬
гах в политике России в отношении СНГ и некоторых важных
результатах, было бы, думается, ошибкой обольщаться до¬
стигнутым. Это политическое пространство с множеством
1 Турции, по американской схеме, предназначалась роль главного
проамериканского «тарана» по отношению к Азербайджану и мусуль¬
манским республикам Закавказья и Центральной Азии, но ей такая
задача оказалась не под силу.
469
амбициозных игроков остается очень сложной «материей».
Отнюдь не исключено ни торможение запущенных процессов,
ни шаги вспять, ни непредсказуемые неожиданности. При¬
ходится считаться с тем, что достигнутый уровень сотруд¬
ничества России с рядом постсоветских республик является
в известной мере хрупким: во многом оно определяется на¬
строениями и образом мышления их руководителей. И смена
руководства там способна привести, а как показал опыт, и при¬
водит к изменению курса. Правда, определенной страховкой
в этих случаях для Москвы служит то, что близкие отноше¬
ния с ней, если они правильно выстроены, отвечают коренным
национальным интересам партнеров, а это серьезно ограни¬
чивает амплитуду их колебаний.
Чтобы использовать немалые возможности, которые име¬
ет Россия на постсоветском пространстве, нужна обдуманная
долгосрочная стратегия и гибкая, маневренная тактика.
Попытаемся выделить некоторые очевидные особенности та¬
кой политики.
Первое. Важно и далее наращивать активность на этом
направлении, спокойно, как должное, принимая во внима¬
ние, что новые государства на постсоветском пространстве
проводят и будут проводить линию на избавление от асиммет¬
ричной, односторонней зависимости от России. Естественным
и неотвратимым следствием этого явится дифференциация
внешнеполитических и внешнеэкономических связей моло¬
дых государств. Прямолинейные попытки помешать этому
в итоге будут не только безуспешными, но и вредными с точки
зрения российских интересов. Равноправные отношения от¬
нюдь не уменьшат возможностей России на постсоветском
пространстве. Ее мощь, экономический, научно-технический
и культурный потенциал возьмут свое. Рассуждения политоло¬
гов, а иной раз и политических деятелей, почему-то считающих
аксиомой, что интеграция должна обязательно происходить
вокруг России (что на деле может быть лишь финалом есте¬
ственного и, кроме того, абсолютно добровольного процесса),
могут лишь помешать тесному сотрудничеству с нашими
партнерами по СНГ.
Показательно, что Н. Назарбаев еще не так давно, подчерк¬
нув, что Россия «имперский синдром давно изжила», одно¬
временно счел нужным предупредить: «Нам следует оконча¬
тельно отказаться от пережитков прошлого, от иллюзий, что
остались “старшие” и “младшие братья”».
470
К чему приводит отход от принципов, о которых идет речь,
красноречиво иллюстрирует судьба межгосударственного
объединения России и Белоруссии. За него формально рато¬
вали обе страны, но сейчас он оказался под вопросом. Понятно,
всякий проект межгосударственного объединения сложен,
особенно когда налицо, как в данном случае, резкая объек¬
тивная асимметрия объединяющихся по всем параметрам.
Но деструктивную роль сыграли, с одной стороны, некоторые
чрезмерные экономические запросы Минска, а с другой -не-
взвешенные и нереалистичные пожелания-требования Моск¬
вы о включении Белоруссии в Российскую Федерацию в ка¬
честве ее губернии, о введении, почти немедленном, единой
валюты и «экономической гармонизации», которые по сути
дела вели к поглощению белорусского партнера олигархиче¬
ским капиталом, бездумно и непрофессионально недооцени¬
вали ее привязанность к своему суверенитету1.
За этим столкновением позиций последовал недружествен¬
ный поворот в российской политике и соответствующая пропа¬
гандистская кампания. Особенно усердствовала и усердствует
та часть московской интеллигенции, что сегодня всячески
радеет о нарушенной А. Лукашенко Конституции, хотя она же
призывала в начале 90-х годов к расправе над Парламентом
и отчаянно рукоплескала его расстрелу. Одна из центральных
газет даже умудрилась назвать Лукашенко «сукиным сыном».
Осложнение отношений с Белоруссией стало даром для
Соединенных Штатов. Создалась фантастическая ситуация -
США и Россия как бы объединились против нынешней Бело¬
руссии, что констатировал американский Госдепартамент.
Она вызывает глухое недовольство в довольно широких кру¬
гах российского политического истеблишмента, сознающего,
что в лице Белоруссии речь идет о непосредственном пред¬
полье России и сложившееся положение не отвечает нацио¬
нальным интересам ни Москвы, ни Минска. Энергичные уси¬
лия, направленные на оказание воздействия на Белоруссию,
на втягивание ее в орбиту своего влияния, предпринимает
Евросоюз.
Проводившаяся линия в отношении Белоруссии позволяет
говорить, по крайней мере в этом случае, о дефиците в россий¬
ской политике геополитического подхода. Если бы белорус¬
1 Четыре пятых населения Белоруссии считают, что она должна
оставаться независимой.
471
ской оппозиции (а она почти вся занимает антироссийскую
позицию), которая пока не имеет массовой опоры, но всяче¬
ски - финансово, пропагандистски, через разного рода тре¬
нинги - подпитывается Соединенными Штатами и их союзни¬
ками, удалось прийти к власти, НАТО оказалась бы в сотне
километров от Смоленска.
Перипетии вокруг проекта о межгосударственном объеди¬
нении России и Белоруссии уже привели к снижению интег¬
рационных настроений в белорусском обществе, но они могут
иметь резонанс и в целом на постсоветском пространстве -
предложенные Минску условия создают превратное представ-
' ление о российской политике. Кроме того, не мешало бы
помнить - за союзы с «братьями меньшими» в международ¬
ных отношениях принято платить.
Второе. Следует, очевидно, и далее придерживаться пози¬
ции разноскоростного и разноформатного сотрудничества.
Причем, видимо, было бы уместно иметь особую программу
для «подтягивания» тех государств, которые готовы подняться
на более высокий уровень интеграции, но не имеют необходи¬
мых предпосылок. Держа курс на ЕврАзЭс и ОДКБ, особый
акцент сейчас правомерно делать и на двусторонние отношения
со странами Содружества, именно через них формируя стрем¬
ление к укреплению этих структур и к углублению сотрудни¬
чества. В политике в отношении членов СНГ, думается, очень
важна дифференциация - у них разные история и культура,
разный опыт отношений с Россией, разные религиозные и дру¬
гие особенности, разный уровень ресурсного обеспечения бу¬
дущего, наконец, разные интересы и позиции правящих элит.
Третье. Важно уделять особое внимание наращиванию
экономической базы сотрудничества России со странами Со¬
дружества - такого сотрудничества, которое включало бы
долгосрочные крупные проекты и давало ощутимые выгоды
для населения, было бы привлекательным и обеспечивало
взаимную привязку. Связи, существовавшие в советский пе¬
риод, либо порваны, либо ослаблены, товарооборот, хоть и ра¬
стет, но невелик, особенно принимая во внимание потенциаль¬
ные возможности. Российский бизнес, обращаясь к странам
СНГ, зачастую действует бесцеремонно, ориентируясь на не¬
пропорциональные прибыли. Российскому руководству, на¬
верное, предстоит наряду со стимулированием торговых связей
поощрять активность российского бизнеса в странах СНГ, при
условии, что он сочетает свои выгоды с содействием решению
472
экономических проблем этих стран. Без этого интеграции не
бывать. Ее успешное развитие, тем более выход на уровень
интегрированных структур возможны только в результате
настойчивого формирования экономических связей, одинако¬
во выгодных всем участникам этих процессов.
Четвертое. Политика «протянутой руки», разумеется
с учетом реалий, должна распространяться и на те государ¬
ства Содружества, где влиятельны или даже правят антирос-
сийские силы. Верховенство этих кругов не вечно, а анти-
российская политика направлена в конечном счете против
подлинных интересов этих государств. Российской политике
важно «работать» и на будущее.
И на Украине, и в Грузии в политической элите есть не¬
мало здравомыслящих людей, понимающих, что выступать
в роли инструмента изоляции России, иметь под боком такого
«тяжеловеса» в качестве враждебного соседа - значит возла¬
гать на свои страны огромное, а возможно, и непосильное
бремя. И при продуманной политике Москвы у такого рода
людей появятся реальные шансы влиять на внешнеполити¬
ческую линию своих стран.
Добавим, что применительно к украинскому соседу осо¬
бенно важна линия, принимающая во внимание и ее поделен-
ность на две Украины, поиск путей активной культурной
экспансии, которая является едва ли не главной формой под¬
держки «русской» Украины.
Пятое. Россия ныне строит свои отношения с партнерами
по СНГ в условиях, когда они стали сферой повышенной
активности Соединенных Штатов, их союзникови клиентов.
Признавая законные интересы Запада в развитии связей
с постсоветскими республиками, Россия, однако, должна со¬
вместно с этими республиками решительно противодейство¬
вать недружественной линии Вашингтона и его подручных.
В то же время Москва не заинтересована в превращении стран
Содружества в заложников противостояния России с США
и Западом, которое ей тот же Запад практически навязывает.
Шестое. Одной из магистральных задач остается дальней¬
шее расширение военно-технического сотрудничества России
со странами СНГ. Оно имеет многосторонний эффект, отве¬
чающий российским интересам, и укрепляет политическую
базу сотрудничества с этими странами, повышает их оборон¬
ный потенциал и в определенной мере способствует функцио¬
нированию российского ВПК.
473
Седьмое. На повестке дня существенное повышение вни¬
мания национальным диаспорам в России и нашим соотече¬
ственникам в странах СНГ. В России живут и работают
миллионы азербайджанцев (по разным данным, от двух
до трех миллионов, то есть чуть ли не половина республики,
и они ежегодно отсылают на родину миллиарды долларов),
таджиков, узбеков, армян, грузин, украинцев. Необходимо
обеспечить не только уважительное отношение к гастарбай¬
терам из постсоветских республик, но и создать надежные
правовые, экономические и социальные условия их пребыва¬
ния и работы в нашей стране. Отсутствие такого рода мер
может серьезно омрачить наши отношения с государствами
Содружества.
Коротко говоря, России надо стать экономически, полити¬
чески, культурно привлекательной для молодых государств
постсоветского пространства. Достижение такой цели - одна
из важнейших, пожалуй, даже центральная задача россий¬
ской внешней политики в целом.
К востоку и юго-востоку от Российской Федерации распо¬
лагается Китай, с ним мы соприкасаемся территориально на
протяжении более чем 4300 км и фактически образуем стра¬
тегический тыл друг для друга. Однако с российской стороны
это большей частью малолюдные районы (потерявшие, соглас¬
но последней переписи, за 1989-2002 гг. почти 16% населе¬
ния)1, экономически тяготеющие к китайским провинциям.
На наш взгляд, отношения с Китаем - одна из самых глав¬
ных и непреходящих проблем российской политики, а их
подъем на уровень добрососедства и стратегического партнер¬
ства - ее магистральная задача. С ними в немалой степени
связаны сами судьбы российские.
Сегодня мы можем с удовлетворением отметить крупные
сдвиги в отношениях между Россией и Китаем. Москва и Пе¬
кин вышли на уровень стратегического партнерства, и это
можно расценить как часть революционного поворота Моск¬
вы к Азии, где «встают» государства, которые претендуют на
то, что им будет принадлежать нынешний век. Д. Медведев
даже заявил, что «российско-китайское взаимодействие се¬
годня превратилось в ключевой фактор международной без¬
опасности»2. В свою очередь, Ху Цзинтао говорит о «страте¬
1 Независимая газета, 2003, 25 апреля.
2 Коммерсант, 2008, 26 мая.
474
гическом партнерстве, обращенном в XXI век; о желании его
«углубления», о том, что достигнутые с Россией договоренно¬
сти - «небывалого уровня»1. И за этими декларациями про¬
слеживаются вполне реальные дела.
Отношения нашей страны с Китаем знали очень разные
времена. Тесный союз вместе с официально лелеемой друж¬
бой в сталинскую пору, провал, обострение по обоюдной вине,
приведшее даже к военному столкновению и сближению
Китая с Соединенными Штатами, завистливый нигилизм при
М. Горбачеве, равнодушие и небрежение в ельцинские годы.
Надеемся, ко всему этому возврата больше не будет.
Россию и Китай объединяют фундаментальные нацио¬
нальные интересы. Это - общая граница, «взывающая» к добро¬
соседству. В 2004 г. стороны подписали соглашение о границе,
завершившее 40-летние переговоры и установившие первую
в истории урегулированную российско-китайскую границу2.
А в июне 2008 г. состоялось ее окончательное юридическое
оформление (демаркация). Как для России, так и для Китая
неоценимое значение имеет наличие огромного безопасного
тыла.
Это - впечатляющий потенциал экономического сотруд¬
ничества благодаря безбрежным рынкам, быстро растущим
экономикам, их взаимодополняющему характеру, сблизив¬
шимся уровням экономического развития. Показатель этого -
бурно развивающаяся торговля, ее двусторонний объем соста¬
вил в 2007 г. 48,8 млрд. долларов, при этом увеличившись на
44%3, и Китай стал вторым среди ведущих торговых партне¬
ров России, идя вплотную за Германией. В 2008 г. он вновь
существенно вырос - до 56,8 млрд. долларов. Ху Цзинтао
выразил уверенность, что в 2010 г. товарооборот достигнет
60-80 млрд. долларов4. Осуществляются крупные промыш¬
ленные проекты, такие как недавно заключенный контракт на
строительство третьего и четвертого блоков Тяньваньской АЭС.
1 Выступление председателя КНР Ху Цзинтао по итогам саммита
в Москве (Российская газета, 2005, 1 июля).
2 Впрочем, противники сближения с Китаем подчеркивали, что он
не выступил с официальной декларацией об отказе от «территори¬
альных претензий».
3 Независимая газета, 2007, 27 марта.
4 За этой общей цифрой скрывается значительно более быстрый
рост китайского экспорта. Китай впервые имеет в торговле с Россией
профицит.
475
Между Россией и Китаем ныне формируется новая важная
«связка»: энергопоставщик - энергопотребитель. Другое очень
весомое и перспективное направление сотрудничества - тран¬
зит между Азией и Европой.
Китай, наряду с Японией и, возможно, некоторыми госу¬
дарствами Юго-Восточной Азии, в состоянии, при адекватной
политике России, внести заметный вклад в развитие ряда
районов Сибири и Дальнего Востока.
Это - общие интересы на международной арене, стремле¬
ние к многополярному миру и неприятие гегемонистской
политики, культа силы и не освященного международной
законностью вмешательства во внутренние дела государств,
установка на создание в XXI веке мирового порядка, опираю¬
щегося на неконфронтационные межгосударственные отно¬
шения и равноправное сотрудничество, отстаивание полномо¬
чий и статуса ООН, Совета Безопасности, поддержка законных
претензий встающих государств на адекватное место в миро¬
вом пасьянсе1.
Это - борьба против терроризма и экстремизма при одно¬
временном противодействии использованию ее как прикры¬
тия для гегемонистской экспансии.
Это - позиция противодействия экспансии Вашингтона
и расширению его военного присутствия в Восточной Азии
и на Дальнем Востоке, формированию там военных блоков,
и в частности развертыванию там системы ПРО, призванной
нейтрализовать ядерные потенциалы Китая и России.
Это - заинтересованность сторон в укреплении стабильно¬
сти в Центральной Азии, всемерном наращивании связей со
странами региона, нейтрализации усилий внерегиональных
держав, направленных на установление здесь своего контроля.
Особо следует сказать и о военно-техническом сотрудни¬
честве. В течение ближайших 10-15 лет Пекин, надо надеять¬
ся, останется, наряду с Индией2, основным контрагентом
России в этой области. Вопреки расхожим предостережениям,
здесь вряд ли таятся серьезные опасности в пределах реально
значимого времени. В то же время политическое значение
1 «Без участия таких государств, как Китай и Индия, рассчиты¬
вать, что дискуссия по экономическим и мировым проблемам будет
всеобъемлющей, конечно, не приходится» (В. Путин в ходе встречи
с Ху Цзинтао. Независимая газета, 2006, 20 июня).
2 На них пришлась большая часть проданного Россией в 2007 г.
вооружения - более чем на 7 млрд. долларов.
476
таких связей весьма существенно, но, чтобы сохранить весо¬
мость этого направления сотрудничества, российскому ВПК
придется побороться и повысить научно-технический уровень
своей продукции, учитывая активные усилия КНР по созда¬
нию собственной многоотраслевой оборонной промышлен¬
ности (включая попытки заимствовать наши технологии
закупкой образцов), ее стремление диверсифицировать им¬
портеров оружия, тем более что некоторые европейские госу¬
дарства не первый год добиваются отмены эмбарго на ввоз
военной техники в Поднебесную.
Обширное поле существует и для гуманитарного сотруд¬
ничества. Год России в Китае и год Китая в России (в ходе
которого, как заметил Д. Медведев, в России «было проведено
500 значимых мероприятий») убедительно показали большой
взаимный интерес обществ обеих стран к культуре соседа.
Не думаю, что лишь данью дипломатии было заявление, сде¬
ланное в связи с закрытием года Китая в России премьером
Госсовета Китая Вэнь Цзябао: «Под влиянием произведений
выдающихся русских писателей и композиторов - Толстого,
Пушкина, Чайковского и многих других - выросли целые
поколения китайцев. Россия - одна из ведущих научно-тех¬
нических держав мира, внесшая неоценимый вклад в про¬
гресс человеческой цивилизации»1.
Наконец, принципиальным стимулом развития отноше¬
ний служит прагматический подход обоих государств к внеш¬
ней политике. Как Россия, так и Китай уже не подчиняют ее
идеологическим факторам. Не менее важно и то, что речь не
идет о военно-политическом союзе - он противоречил бы ос¬
новному смыслу внешней политики обеих стран.
Всё перечисленное открывает возможность стратегического
партнерства Москвы и Пекина, охватывающего как их взаимо¬
отношения, так и международные проблемы. Немаловажно и то,
что в Китае, его руководстве еще есть люди, которые получили
у нас образование и сохранили привязанность к нашей стране.
Небесполезно было бы нам присмотреться и к некоторым
сторонам китайского опыта2. К сожалению, у нас, за исключе¬
1 Известия, 2007, 2 ноября.
2 В то же время в Китае весьма активно анализировали наш опыт
90-х годов. С 1995 г. на китайский язык было переведено множество
книг, посвященных переходу России к капитализму, более всего ки¬
тайцы хотели избежать хаоса, который сопровождал «реформы боль¬
шого взрыва 90-х годов» (Ке\уз\уеек, 2009, 19 ^пиагу).
477
нием отдельных книг и статей, не произошло его серьезного
обсуждения. И это понятно. «Реформаторы» по идеологиче¬
ским соображениям замалчивают или шельмуют происходя¬
щее в Китае.
Исключения редки. Так, Г. Попов не раз обращался к
«китайскому эксперименту» и приходил к выводу, что «для
СССР китайский путь как этап был приемлем примерно на
5-10 лет. Этого было бы достаточно, чтобы решить проблемы
сельского хозяйства, мелкой промышленности и кооперации».
Допуская возможность «китайского пути», он в то же время
подчеркивал: «Если говорить обобщенно, в 1988 г. была утра¬
чена перспектива китайского пути развития (выделено
мной. - К.Б.)У пути, когда реформы ведет очистившееся и об¬
новленное руководство партии».
В свою очередь, наша оппозиция подходит к этому вопросу
не без влияния партийных соображений. Большинство левых
также рассматривают проблему китайского опыта под идео¬
логическим углом, ложно представляя его как подтвержде¬
ние правильности своих позиций.
Если же говорить о людях, спорящих по существу о воз¬
можности или невозможности в Советском Союзе «китайского
пути», определить, кто прав, думается, вряд ли возможно.
У каждой стороны есть веские аргументы, а проверить прак¬
тикой их весомость уже невозможно. Эту историческую стан¬
цию мы уже проехали.
Сотрудничество с Китаем имеет первостепенное значение
для подкрепления самостоятельности российской внешней
политики. Усопший было треугольник США-Китай-Совет-
ский Союз (Россия) имеет тенденцию к возрождению, пусть
и в совершенно ином виде. Нет смысла умалчивать и о том,
что, поскольку США да и Европа не заинтересованы в россий¬
ско-китайском сближении, Россия, проводя такой курс, дает
в руки своей дипломатии сильный козырь в международ¬
ной политической игре. И не следует обращать внимание на
всхлипы тех, кто вслед за некоторыми заокеанскими обозре¬
вателями усматривает в этом противопоставление Соединен¬
ным Штатам или даже пролог к конфронтации. Практически
имеется в виду нормальная геополитическая комбинация
в эпоху далеко не умершей геополитики - той самой, что
лежит в основе внешнеполитической стратегии США.
Фактически детищем совместной внешнеполитической
линии в Центральной Азии является Шанхайская организа¬
478
ция сотрудничества, летом 2007 г. отметившая свой шести¬
летний юбилей. Если исходить из заявлений ее инициаторов,
речь идет о создании межгосударственного объединения ново¬
го типа, отличного от традиционных военно-политических
блоков, - Организации, которая не против кого-либо, а за что-
то и стремится формировать отношения в регионе, исходя из
новых принципов, которая будет функционировать на основе
доверия и консультаций между участниками, предполагает
их равенство, уважение к другим культурам.
В настоящее время, как известно, в нее входят в качестве
полноправных членов Россия, Китай, Казахстан, Таджики¬
стан, Узбекистан, Киргизия, а в качестве наблюдателей -
Индия, Пакистан (выразивший уже активное желание стать
членом Организации), Монголия, Иран, но стержнем ее слу¬
жит стратегическое сотрудничество Китая и России. На сам¬
мите ШОС в августе 2008 г. было принято решение о создании
экспертной группы по расширению Организации.
Предпосылкой для завоевания ШОС солидного междуна¬
родного статуса является уже то, что она охватывает огромную
территорию площадью 30 млн. кв. км - три пятых Евразии,
и в ней представлены страны, где проживает более четверти
человечества. Страны с огромным геополитическим, геостра¬
тегическим и ресурсным потенциалом. Страны, у которых
есть общность интересов, общие границы и необходимость со¬
вместно обеспечивать безопасность и стабильность в регионе.
Подстать этому и амбиции Организации. По существу, она
претендует не только на то, чтобы взять под свой контроль
ситуацию в Центральной Азии, но и продвинуть свое влияние
в другие регионы Азии. Участники Организации через мини¬
стров иностранных дел России и Китая выразили желание
развивать сотрудничество с АСЕАН. С. Лавров предложил
«более энергично налаживать практическое взаимодействие
между региональным форумом АСЕАН по безопасности и ад¬
министративными структурами ШОС»1. Организация уже
служит площадкой для крупных военно-политических акций,
к ним относятся, например, российско-китайские маневры
«Мирная миссия 2005», отмеченные масштабным участием
российских военных в учениях на иностранной территории -
впервые после распада СССР и вообще в истории двух стран.
За ними последовали учения уже на территории России.
1 Коммерсант, 2007, 3 августа.
479
В рамках ШОС ее члены стали обращаться и к проблемам
экономического сотрудничества, рассматриваются совмест¬
ные экономические проекты. Россия объявила о своем жела¬
нии объединить в этих рамках ряд энергетических проектов,
включая атомную энергетику. Высказываются намерения
усилить сотрудничество, особенно в топливно-энергетической
области. Одобрен проект сооружения транспортного коридо¬
ра от Каспия до Китая через территорию России, Казахстана
и Узбекистана. Пекин в 2006 г. предоставил кредит Киргизии,
Таджикистану в размере 920 млн. долларов на совместные
проекты по линии ШОС. По его настоянию в коммюнике
пятого заседания Совета глав правительств государств-членов
Организации включено положение о начале освоения этого
кредита. Все эти программы, если будут реализованы, сдела¬
ют мертворожденным американский проект «Большой Цент¬
ральной Азии».
Трудно сказать, удастся ли ШОС реализовать свои амби¬
ции, хотя она пока развивается довольно уверенно, выходя
за первоначальные рамки площадки для обмена мнениями
и выработки общей политической ориентации. Кроме внешне¬
политических обстоятельств это будет зависеть от устойчивой
гармонизации интересов и целей как (прежде всего) России
и Китая, так и всех остальных членов Организации. Несмотря
на «новаторские» претензии ШОС, внутри нее, несомненно,
имеет место состязание влияний, определенная неустойчи¬
вость, рожденная неизбежными различиями интересов ее
участников.
В Москве некоторые комментаторы и политологи интер¬
претировали тот факт, что в августе 2008 г. участники самми¬
та ШОС не солидаризировались публично (акцент делался на
Китай) с Россией в вопросе о независимости Южной Осетии и
Абхазии, как свидетельство нереальности надежд, связывае¬
мых Россией с этой Организацией, и высказались за пере¬
смотр отношений с ней. Но, во-первых, эта встреча в верхах,
как уже говорилось, выразила поддержку «активным дей¬
ствиям» России. А во-вторых, вряд ли правомерно ожидать
и требовать от членов ШОС позиции, которая противоречит
их национальным интересам: ведь почти у каждой из них есть
проблемы с национальными меньшинствами, а у Китая в
придачу еще и Тайвань.
В России, к сожалению, еще не изжито до конца высоко¬
мерное и одновременно опасливое отношение к Китаю, кото¬
480
рое подогревается быстрым ростом китайской мощи и завист¬
ливой обидой за успехи тех, кого считали ниже себя.
Масла в огонь подливают публицисты (среди них много
китаеведов), любящие в конфронтационном духе порассуж¬
дать о «китайской угрозе». В СМИ, например, публикуются
фантастические цифры о китайской иммиграции в Россию1,
антикитайские спекуляции по поводу превращения ее Кита¬
ем (!) в свой сырьевой придаток. Весной 2008 г. многие рос¬
сийские СМИ поспешили - без каких-либо доказательств -
найти китайский «след» во вспышке эпидемии энтеровируса
в Хабаровске. Примерно в эти же дни был поднят шум о за¬
грязнении российских пограничных рек в результате взрыва
на химическом заводе в Китае, что тоже оказалось ложью.
Достигнутые в октябре 2008 г. в ходе визита китайского пре¬
мьера торгово-экономические договоренности, в том числе
о строительстве и эксплуатации нефтепровода к границе
КНР2, в нашей центральной прессе прокомментировали ста¬
тьями под такими заголовками: «Россия угодила в китайскую
мышеловку», «Россия глубже подсела на китайскую иглу»
и т.п. В районах Дальнего Востока администрация нередко
использует китайцев как своего рода «мальчиков для битья»,
с готовностью сваливая на них вину за местные неурядицы
и проблемы, вызванные собственным бездействием, корруп¬
цией и нежеланием части населения занимать имеющиеся
рабочие места.
В структуре торговли с Китаем действительно налицо
неблагоприятная тенденция (в 2006 г. доля машин и обору¬
дования в российском экспорте в Поднебесную снизилась до
1,2%). Но они в немалой степени зависят от состояния про¬
мышленно-инновационного сектора нашей экономики. Нам
ничто не мешает предложить высокотехнологичную продук¬
цию, не говоря уже о совместных исследованиях в области
1 Согласно последнему исследованию Института Дальнего Востока
РАН, число китайцев, проживающих легально или нелегально в рай¬
оне Дальнего Востока, составляет примерно 3-4% его трехмиллионно¬
го населения. И на них приходится 5-6% ВВП ДВФО.
2 Для реализации этого проекта компании «Роснефть» и «Транс¬
нефть» по соглашению, достигнутому в ходе визита в Москву премьера
госсовета КНР Вэнь Цзябао в феврале 2009 г., получат от Банка раз¬
вития Китая один из крупнейших кредитов в российской истории -
25 млрд. долларов на 20 лет по ставке лишь 5% годовых. Взамен Пекин
получает гарантии поставок российской нефти в объеме 15 млн. тонн
в год в течение 20 лет.
31 -2294
481
освоения космоса, в сфере энергоснабжения, альтернативных
источников энергии, экологических проблем и т.д. А «сырье¬
вой канат» между нашими странами останется важным и не¬
обходимым компонентом устойчивости стратегического со¬
трудничества.
Некоторые российские СМИ не преминули принять уча¬
стие в антикитайской кампании накануне пекинской Олим¬
пиады в связи с событиями в Тибете. Так, обозреватель «Изве¬
стий» сумел даже перещеголять многих своих западных коллег.
В своей глумливой статейке он приравнял ее к Олимпийским
играм в фашистской Германии.
Антикитайские кампании в СМИ не так уж безвредны.
И не только потому, что они способны вызвать соответствую¬
щее настроение у российского населения, создавая превратное
представление. Они могут спровоцировать нежелательную,
вредную для наших национальных интересов реакцию китай¬
цев, в массе симпатизирующих России.
К конфронтационному подходу, по существу, толкают
и те, кто у нас по разным причинам подзуживает российские
власти чуть ли не вступить в союз с США против Пекина, -
в лучшем случае не понимая, что такой курс подорвал бы
национальную безопасность России, сделал бы ее картой в слож¬
ном американском покере с Китаем, а это неминуемо привело
бы и к изоляции России в Азии.
На Западе, особенно в США, есть влиятельные круги,
которые не прочь противопоставить Москву Пекину: на стра¬
ницах печати и на дипломатических приемах нас не переста¬
ют поучать, напоминая и о «миллиарде голодных ртов» (давно,
впрочем, уже не голодных. - К.Б.), и о «полупустой» Сибири.
Однако там отнюдь не собираются защищать российские ру¬
бежи. Воспроизвожу вопрос, который не раз задавал видным
политическим деятелям и политологам США и Западной
Европы: «Если на границе России и Китая возникнут ослож¬
нения, придете ли нам на помощь?» Все, не задумываясь,
отвечали отрицательно.
Разумеется, к отношениям с Китаем надо подходить абсо¬
лютно трезво и реалистично. И конечно, ни какую из китайских
опасностей исключить нельзя. Но, во-первых, противоречия
между Россией и Китаем, касающиеся как двусторонних свя¬
зей, так и соприкосновений в Центральной, Юго-Восточной
и Северо-Восточной Азии, которые существуют и, видимо, не
исчезнут, перекрываются общими интересами. И не надо всуе
482
пугать людей, а лучше использовать время, чтобы преобразо¬
вать Дальний Восток и Сибирь. Именно в их стагнации, а не
в военной угрозе с Юга таится главная опасность1.
Правительством Российской Федерации принята страте¬
гия развития Восточной Сибири, рассчитанная на изменение
такого положения. Важные меры предусмотрены в отноше¬
нии Дальнего Востока в целом. Остается надеяться, что эти
благие намерения не постигнет участь их предшественников,
например разрекламированной в годы перестройки на всю
страну масштабной программы развития Сибири. Российское
руководство и российское общество должны понять, что без¬
отлагательная реализация модернизации восточных районов
страны - это, без преувеличения, вопрос судьбы России. И надо
набраться смелости, чтобы посмотреть правде в глаза: при ны¬
нешней демографической ситуации и ее перспективах, не го¬
воря уже о других причинах, Россия не в состоянии обеспечить
необходимые для освоения и модернизации этих районов
рабочие руки. Нужно найти способ привлечь в приемлемых
количествах и иммигрантов из разных стран под жестким
и эффективным контролем.
Во-вторых, Россия, конечно, должна быть готова к любым
вариантам развития событий. И соответствующие государст¬
венные структуры обязаны об этом позаботиться. Но не дело,
когда прогнозами, которым, возможно, не суждено сбыться
вообще либо по крайней мере в обозримом будущем, ослож¬
няют усилия, направленные на здоровое и прочное развитие
российско-китайского сотрудничества.
И в-третьих, имея в виду интересы национальной безопас¬
ности на Востоке (и на Юге), России следует ненавязчиво,
но настойчиво добиваться конкретных шагов, приближающих
создание системы безопасности в Азии, адекватной ее спе¬
цифическим условиям.
Во многих областях и по вопросам отношения России
и Китая - это отношения конкуренции и соревнования, кото¬
рые, однако, не выливаются и не должны выливаться в про¬
тивостояние и не нарушают дружественного партнерства.
1 Есть, правда, и российские эксперты, которые считают, что эта
задача России не по плечу, и высказываются фактически за «интер¬
национализацию» проблемы. «Необходим, - пишет С. Караганов, - со¬
вместный с Соединенными Штатами, европейскими и азиатскими
государствами проект нового освоения Сибири и Дальнего Востока»
(Россия в глобальной политике, 2005, т. 3, № 5, сентябрь-октябрь).
31
483
Что бы ни говорилось, одно бесспорно: время легкомыс¬
ленного или замутненного идеологическими пристрастиями
отношения к китайской теме истекло. Китай, как уже гово¬
рилось не раз, быстро наращивает силу, и он впервые в новой
и новейшей истории по многим критериям опередил Россию.
Не только нынешний солидный потенциал Поднебесной
(не говоря уже о «большом Китае»), но особенно последова¬
тельная, целеустремленная политика Пекина, которая рас¬
считана не на одно десятилетие, побуждает относиться к
Китаю как более чем солидному игроку на мировой шахмат¬
ной доске XXI века. И хотя гарантий в отношении китайской
политики, как и любой другой страны, тем более быстро
наращивающей свою мощь, в неопределенном будущем никто
дать не может, всё говорит о том, что по крайней мере в бли¬
жайшие десятилетия курс останется прежним и Пекин не
пойдет на какую-либо агрессивную выходку. Именно это
время следовало бы употребить, чтобы сплести прочную
ткань жизненно важного для обеих сторон всестороннего,
взаимовыгодного и доверительного сотрудничества.
Итак, речь отнюдь не идет о том, что в российско-китайских
отношениях возможна идиллия. Разумеется, нет. Но, если мы
озабочены судьбами России, ее самостоятельностью, ее воз¬
рождением, иного пути развития отношений с Китаем, кроме
конструктивного сотрудничества, нет. За последние годы мы
стали на этот путь, и остается надеяться, что взятый курс
проводится на основе ясного понимания реальных масштабов
проблемы и таящихся в ней разных возможностей.
Можно также приветствовать возвращение российской
политики к линии на тесное и всестороннее сотрудничество
с Индией. При всех его трудностях, мы являемся свидетеля¬
ми начавшегося индийского «чуда», выдвижения этой стра¬
ны в число ведущих держав мира.
Москва и Дели - давние друзья. Их дружбе более полуве¬
ка, немногим меньше возраста независимой Индии. Она была
и остается одной из важных составляющих потенциала рос¬
сийской внешней политики. Приходится, однако, признать,
что отношения с Дели, к сожалению, далеки от «дороссий-
ского» уровня, когда они носили очень близкий характер.
Продемонстрированные в козыревскую пору пренебрежение
и ненадежность российского партнера в Дели не забыты.
Главное же в том, что в новых условиях, в отсутствие Совет¬
ского Союза Индии пришлось приспосабливаться к реально¬
484
стям однополярного мира, а значит, стремиться к улучшению
отношений с США.
Однако незабытая тяга к России, так же как преимуще¬
ство многовекторного маневрирования, побуждают Индию
стремиться к близким отношениям с Москвой, а предпосылки
взаимодействия Москвы и Дели - именно общность коренных
национальных интересов, отсутствие и сейчас, и в прошлом
не только конфликтов, но и серьезных разногласий - еще на¬
много шире и устойчивее. «Наше сотрудничество, - заявил
в свою очередь премьер-министр Манмохан Сингх, - уникаль¬
но. Два крупных игрока на мировой арене десятилетиями
сохраняют прочную дружбу, в то время как в отношениях
других держав периодически случаются кризисы. Причина -
совместимость наших интересов. Как геополитических, так
и национальных»1.
Действительно, у Индии были серьезные осложнения
в отношениях с США и Китаем и ничего даже отдаленно по¬
хожего - с Россией. Напротив, их влекут друг к другу силь¬
ные мотивы безопасности, геополитические обстоятельства
и экономические факторы, сходство или совпадение взглядов
и подходов к магистральным международным проблемам.
Обе страны не приемлют однополярного мира и поддерживают
становление альтернативно-полицентрической его струкуры,
выступают за уважение правопорядка в межгосударственных
отношениях, активно участвуют в борьбе против терроризма
и т.д. Индия нуждается в России (как и Россия в ней) в ка¬
честве одной из опор самостоятельной политики, причем не
только в региональных, но и в глобальных рамках.
Естественно, что с возвращением российской стороны
к адекватной позиции в отношении Индии ее сотрудничество
с Россией приобрело, по оценке руководителей обеих стран,
характер стратегического партнерства. Весьма интенсивны¬
ми стали политические контакты. С 2000 по 2007 г. главы
Индии и России встречались семь раз. Вне российско-индий¬
ских отношений вряд ли можно рассматривать и присоедине¬
ние Индии в качестве наблюдателя к ШОС.
В перестроечные годы в Москве родилась идея тройственно¬
го союза Индии - Китая - Советского Союза - внешнеполити¬
ческого диалога и сотрудничества. Она встретила определенное
понимание в Дели и Пекине, но не была реализована. Сейчас
1 Известия, 2007, 27 января.
485
интерес к этой возможности возрождается, да и сделаны опре¬
деленные практические шаги в этом направлении. Происходят
регулярные трехсторонние встречи министров иностранных
дел1. А в июле 2006 г. после заседания «восьмерки» состоя¬
лась и трехсторонняя встреча руководителей России, Китая
и Индии. Высказываются различные мнения относительно
реального содержания и перспектив этого проекта2. Но, дума¬
ется, он имеет и реальные шансы выступать как «треуголь¬
ник самостоятельности» составляющих его государств и быть
каналом их взаимодействия.
На фоне активного политического сотрудничества особен¬
но заметно несоответствие ему экономических связей. Верно,
они быстрее развиваются в последнее время, но всё еще абсо¬
лютно не соответствуют возможностям и интересам обеих стран.
В 2006 г. товарооборот между ними возрос более чем на 25%,
достигнув 4 млрд. долларов. Сторонами поставлена задача
поднять его до 10 млрд. долларов в 2010 г. Развивается со¬
трудничество в атомной энергетике и нефтедобыче, формируя
общий подход и к проблеме энергобезопасности, Индия уже
имеет 20-процентную долю в проекте «Сахалин-3» и участву¬
ет в добыче нефти в других районах России.
Как и Китай, Индия - важный потребитель российской
военной техники и вооружения (причем Нью-Дели получает
новейшие образцы вооружений) и даже участвует в некото¬
рых совместных военно-технических проектах. Но перспек¬
тива сотрудничества в этой области, как и в случае с Китаем,
зависит от уже названных факторов, с тем добавлением, что,
в отличие от Поднебесной, сюда открыт путь западным по¬
ставщикам оружия и конкуренция, естественно, будет куда
интенсивнее.
Общий вывод, как представляется, может быть таков.
Отношения с Индией имеют для России огромное значение,
и для их развития есть широкая и устойчивая база. Ставшие
более сложными, чем прежде, они требуют постоянного вни¬
мания и тонкого подхода, если не культивирования3.
1 Последняя состоялась в мае 2008 г. в Екатеринбурге.
2 С. Караганов, например, называет это - и пока он, возможно,
прав - «фантомной осью» (Россия в глобальной политике, 2005, т. 3,
№ 5, сентябрь-октябрь).
3 Здесь уместно напомнить, что положено начало «сотрудничеству
в формате БРИК - России, Китая, Индии, Бразилии» (см. интервью
С. Лаврова. Независимая газета, 2006, 25 декабря).
486
Перспективный партнер России в Азии - страны АСЕАН.
Связи с ними, до того довольно вялые, получили заметный
импульс и ускорение после первого саммита Россия-АСЕАН
в декабре 2005 г. Политическое сотрудничество складывается
на фоне позитивного, как правило, отношения стран Ассоци¬
ации к подходу России к международным делам. На послед¬
нем региональном форуме АСЕАН в августе 2007 г. Россия
предложила установить контакты между ШОС и Ассоциаци¬
ей, включая взаимодействие между контртеррористически¬
ми центрами обеих организаций.
И в этом случае экономические связи не адекватны поли¬
тическим. Между тем, активизация экономической деятель¬
ности, ориентированной на АТР, для чего есть широкие
возможности, важна не только сама по себе, но и с точки зре¬
ния задачи экономической трансформации Восточной Сиби¬
ри и Дальнего Востока.
Следует признать, что определенные шаги к исправлению
положения сделаны, хотя их эффект пока оставляет желать
лучшего. Заключено и действует соглашение о сотрудниче¬
стве в области экономического развития, а также комплекс¬
ные программы развития сотрудничества на 2005-2015 гг.
Откликаясь на пожелания партнеров об оказании помощи
в обеспечении энергетической безопасности, Россия выдвину¬
ла предложение о сотрудничестве в области ядерной энерге¬
тики.
В руках Москвы и важный нефтегазовый козырь, что под¬
разумевает не только снабжение стран АСЕАН энергоносите¬
лями, но и может включать, согласно заявлению российского
министра иностранных дел, совместную реализацию проек¬
тов сооружения нефтегазопроводов из Восточной Сибири
к Тихоокеанскому побережью и создание энергетической ин¬
фраструктуры в странах Ассоциации. Как сообщил В. Путин
в беседе с группой иностранных экспертов в сентябре 2006 г.,
«в планах России повышение доли российского энергоэкспорта
в Азию с нынешних 3 до 30% через 10-15 лет», имея в виду,
разумеется, не только Индию и Китай, но и страны АСЕАН.
Россия осуществила поворот в своей арабской политике.
Можно даже сказать, что такая политика появилась. В 90-е годы
позиции Москвы в регионе были подорваны. Между тем, хотя
Советский Союз исчез с карты мира, не исчезли наши государ¬
ственные интересы в арабском мире, и Россия стала возвра¬
щаться на Ближний Восток, восстанавливать свое влияние
487
в арабском мире, пусть далеко не в прежнем объеме. «Входным
билетом» туда остается не только усиление России, но особенно
направленность ее политики, которая поддерживает само¬
стоятельность арабских государств, не нацелена на противо¬
поставление одних стран Ближнего Востока другим, на раз¬
жигание межконфессиональных противоречий, не стремится
наводнять регион своими военными и т.д.
Неудивительно, что возвращение России в арабский мир
происходило одновременно со встречным движением арабов.
У них было время ощутить чувство потери, заново взвесить
совпадение важных российских и арабских интересов в мире
американской гегемонии, полезность, даже необходимость
взаимного сотрудничества в целях их защиты, в конечном
счете, незаменимость России как балансирующего фактора.
Ведь даже союзники Вашингтона в регионе тяготятся чрез¬
мерным его влиянием.
В послужном списке России нет антиарабских страниц.
Она никогда не вступала в военное противостояние с арабами
и не запятнана ни «крестовыми походами», ни колониальны¬
ми экспедициями. И всё еще живы воспоминания о проараб¬
ской политике СССР.
Ныне впервые существуют возможности развития тесного
сотрудничества, вбирающего в свое русло и сближающего
в нем Израиль и арабские страны. Россия с ее культурным
и духовным наследием, от которого тянутся нити не только
к евреям, но и к арабам, может сыграть определенную роль
в наведении мостов доверия между ближневосточными анта¬
гонистами. Она в состоянии послужить серьезным стабилизи¬
рующим фактором в регионе, в какой-то мере умеряющим
гегемонистские амбиции США.
В Москву зачастили арабские лидеры. Здесь побывали
и провели обстоятельные переговоры президенты Египта
и Сирии X. Мубарак и Б. Асад, король Иордании Абдалла,
премьер-министр Ливана Ф. Синьёре, заместитель премьер-
министра Саудовской Аравии наследный принц Султан Ибн
Абдель Азиз Аль Сауд. По странам Персидского залива совер¬
шил поездку в годы своего президентства В. Путин. Ее окре¬
стили «исторической» уже потому, что до него никто из
руководителей нашей страны туда не ездил. Но подобная
оценка связана и с тем, что в ходе поездки довольно откровен¬
но обсуждался обширный круг вопросов - международное
положение, перспективы становления многополярного мира,
488
обстановка на Ближнем Востоке и виды на ее урегулирование,
российско-арабские экономические и политические связи.
Наша страна была и остается связанной узами военно¬
технического сотрудничества с некоторыми арабскими стра¬
нами, например с Сирией. А теперь у России появились новые
партнеры: Объединенные Арабские Эмираты и (это явилось
подлинным прорывом американской квазимонополии) Саудов¬
ская Аравия, которая всегда была многомиллиардным клиен¬
том Пентагона.
Ход международных событий сделал особенно актуаль¬
ным для России, как и для подавляющего большинства госу¬
дарств мира, вопрос об Организации Объединенных Наций.
В послеконфронтационный период, когда позади остались по¬
литические и идеологические битвы времен «холодной вой¬
ны», возникли надежды на превращение ООН в действенный
механизм миролюбивых усилий государств. Однако именно
в этот период она оказалась в кризисе и даже стали высказы¬
ваться сомнения в целесообразности дальнейшего ее суще¬
ствования. Этот, казалось бы, неожиданный феномен вызван
недостаточной в ряде случаев эффективностью ООН, особенно
в сфере миротворчества, что, строго говоря, определяется
прежде всего позицией Соединенных Штатов и их натовских
союзников. Вашингтон фактически стремится сосредоточить
центр международных решений (в первую очередь касающих¬
ся миротворческих и силовых операций) в НАТО.
Россия исходит из незаменимости ООН не только как свое¬
образного выразителя мирового общественного мнения, но и
как инструмента минимально необходимого и максимально
возможного согласования интересов и подходов к коренным
проблемам международной жизни, улаживания конфликт¬
ных ситуаций. Организация Объединенных Наций остается
уникальным и по сей день безальтернативным механизмом
регулирования всей системы международных отношений,
поисков решений глобальных проблем. В Москве вместе с тем
признают необходимость адаптации ООН к современным ре¬
алиям. Коренным интересам России в принципе не противо¬
речит увеличение числа постоянных членов Совета Без¬
опасности, но этот вопрос требует основательного обсуждения
в рамках самой ООН и достижения полного консенсуса ее
членов.
Российская внешняя политика нуждается в надежной
информационной поддержке. Сейчас она нередко проигрыва¬
489
ет из-за медлительности и неадекватности информационного
сопровождения. Как известно, средства массовой информа¬
ции в США, Англии и многих других западных государствах
чаще всего или даже как правило поддерживают общую на¬
правленность внешнеполитического курса своих государств.
Нынешняя Россия в этом отношении, что называется, ни на
кого не похожа: большая часть центральных печатных СМИ,
принадлежащих олигархам, и некоторые радиостанции сплошь
и рядом солидаризируются с оппонентами России.
Отрицательным образом сказывается и отсутствие структу¬
рированного и действенного межведомственного механизма
обсуждения и подготовки возможных внешнеполитических
решений, недостаток мозговых центров - следствие недооцен¬
ки и невнимания к возможностям научной общественности,
работающей в этом направлении.
В наши дни для авторитета и престижа великой державы
весьма важна ее идеологическая оснастка, то, под каким зна¬
менем она выступает и действует на практике. Во внутреннем
плане тут похвастаться нечем. Россия не является ни про¬
странством применения прогрессивных общественных идей,
ни тем более их источником.
И всё же она способна выступать в таком качестве на
международной сцене - носителем (в теории и на практике)
идеи мира, свободного от гегемонии и гегемонов, мира равно¬
правных и независимых государств, их единения в мирном
и взаимовыгодном сотрудничестве, в защите международной
законности и правил общечеловеческого общежития.
В минувшие годы Россия несколько раз оказывалась ли¬
цом к лицу с ситуациями, которые подвергали испытанию
самостоятельность ее внешней политики и ее дипломатии,
требовали трудных, принципиальных решений. Так, в част¬
ности, было, когда США вторглись в Ирак. Россия реагиро¬
вала вполне достойным образом - она осудила американскую
агрессию и была среди государств, помешавших США полу¬
чить благословение Совета Безопасности. Правда, вызывает
сомнение поддержка в последующем предоставления ООН
политического зонтика нынешнему иракскому режиму, так
же как списание 10-миллиардного долга Ирака России.
Но подлинный момент истины наступил в связи с агресси¬
ей Грузии против Южной Осетии. Россия оказалась перед
выбором - либо фактически смириться с происходящим
(включая гуманитарное бедствие), укрывшись за негодующи¬
490
ми декларациями, либо дать решительный отпор авантюристу
Саакашвили. Строго говоря, Москве не оставили выбора -
первый вариант реакции означал отдачу на заклание Южной
Осетии, Абхазии, резкое ослабление позиций самой России
на Кавказе, дискредитация на международной арене и внутри
страны.
Россия выдержала испытание с честью. Она оказала реши¬
тельное противодействие и разгромила агрессора. Этот факт
имеет принципиальное значение, выходящее далеко за ло¬
кальные, региональные пределы. Россия убедительно доказа¬
ла свою волю и решимость твердо защищать национальные
интересы. Было убедительно показано, что покровительство
Вашингтона не обеспечивает безнаказанности его клиентам.
Позиция России получила широкую поддержку в стране,
возвращая ее к пассионарному чувству патриотизма.
Итак, подытоживая всё сказанное о внешней политике
России, сбросившей в основном вериги «реформаторов», нельзя
не констатировать определенные ее успехи в ряде направле¬
ний. Избавляясь от наследия 90-х годов, она всё настойчивее
устремляется в колею самостоятельности и твердой защиты
национальных интересов. В нынешних условиях наша страна
может рассчитывать на исторический шанс вернуть себе тра¬
диционную роль одного из важнейших геополитических
и геоэкономических центров мира.
Но одновременно с констатацией успехов вполне уместны,
даже необходимы две существенные оговорки. Первая каса¬
ется явной тенденции преувеличивать достигнутое и недо¬
оценивать путь, который России еще предстоит пройти, чтобы
завоевать прочные международные позиции. Из уст полити¬
ческих деятелей, политологов, а иной раз и официальных лиц
уже звучат заявления о том, что «Россия сегодня в полной мере
вернула себе статус великой державы, которая несет глобаль¬
ную ответственность за ситуацию на планете и будущее чело¬
веческой цивилизации»1, что Россия уже стала «мировой
державой», что «без нее не может быть решен ни один серьез¬
ный мировой вопрос», что назрела необходимость приступить
к «стратегии глобального экономического и политического
проникновения».
Между тем, трезвая оценка своих возможностей, как и воз¬
можностей партнеров и соперников на международной арене, -
1 Известия, 2006, 13 июня (статья С. Иванова).
491
необходимая предпосылка того, чтобы внешняя политика
России стала и оставалась искусством максимально возмож¬
ного, чтобы она не страшилась решительно отказываться от
непосильных для нее сегодня амбиций.
И наконец, еще одно, на мой взгляд, самое главное. Это
аксиома, что самые весомые внешнеполитические аргументы
таятся во внутренней политике России, ее консолидации и
укреплении. Каким бы правильным и дальновидным ни был
внешнеполитический курс, как бы профессионально он ни
проводился в жизнь на дипломатическом фронте, его эффек¬
тивность может быть адекватной, если существует гармония
между внешней и внутренней политикой страны, если этот
курс подкрепляется соответствующим потенциалом - мощью
страны. Между тем, в этой сфере, несмотря на успехи в эко¬
номике, определенное улучшение материального положения
людей, укрепление внутренней устойчивости страны, еще
много слабых мест.
ВВП России составлял в 2007 г. 3,15-3,20% мирового1.
Нефть и газ, бесспорно, - мощное оружие в наступившие
времена обострения борьбы за ресурсы. Но сидение на нефте¬
газовой игле и положение сырьевого придатка мировой эко¬
номики не могут быть устойчивой опорой для роли гранда
мировой политики в пору инновационных технологий и ба¬
зирующегося на них производства (не говоря уже о том, что
российских запасов нефти может хватить сравнительно нена¬
долго). Разразившийся финансово-экономический кризис
доказал это более чем убедительно.
Между тем только с 2004 по 2006 г. доля доходов от поста¬
вок сырья в экспорте России увеличилась с 58 до 67%. На этом
же уровне она осталась и в 2007 г.2 При этом миллиардные
финансовые потоки от нефтегазового экспорта, непомерный
золотовалютный резерв мало или вовсе не использовался
в интересах наращивания инновационно-производственного
потенциала страны. По подсчетам МЭРТ, на машиностроение
приходится лишь 2,6% в структуре инвестиций в основной
капитал, а более 25% направляется в сырьевой комплекс.
Доля машиностроения в общем объеме промышленной про¬
1 ШогЫ БеуеЬртеп! 1п<Нса1юпз БаЪаЪазе. ШогЫ Вапк, 2008, 1 «1и1у.
Сходные цифры дает МВФ - 3,22%.
2 По другим данным, на сырье приходится даже около 80% россий¬
ского экспорта, и две трети этой цифры составляют углеводороды
(Независимая газета, 2007, 11 июня).
492
дукции составляет не более 20%, тогда как в США, Японии,
Германии эти показатели, соответственно, 46, 51, 54%.
С 1992 г. Россия фактически проедает основной капитал,
так как уровень инвестиций в стране остается низким, осо¬
бенно в обрабатывающие отрасли. Как заявил первый вице-
премьер С. Иванов, «в 2006 году в Российской Федерации
было изготовлено оборудования в 82 раза меньше, чем в
Японии, в 50 раз меньше, чем в Германии, в 31 раз меньше,
чем в Китае»1. За 2000-2007 гг. российские военно-воздуш¬
ные силы получили лишь три новых самолета. С. Чемезов,
генеральный директор «Рособоронэкспорта», ссылаясь на дан¬
ные Госкомстата, сообщил, что в машиностроении до 70% обо¬
рудования имеет средний возраст 20 и более лет, то есть
устарело и морально, и физически. Дефицит передовой науч¬
но-технической базы и кадровый кризис в российском ВПК
не могут не сказываться на вооружении и оснащении нашей
армии. Соответствующие проблемы уже проявились в ходе
недавней «кавказской войны», когда грузинские войска ис¬
пользовали поставленные американцами современные техни¬
ческие средства, которыми российские силы не располагали.
Инфраструктура в России, несмотря на восемь лет эконо¬
мического роста, находится в худшем состоянии, чем в мо¬
мент развала СССР.
России предстоит возместить серьезные потери в научном
потенциале - более 150 тысяч ученых, конструкторов и ин¬
женеров (некоторые из них теперь, впрочем, возвращаются)
уехали за рубеж, питая своими талантами и знаниями другие
берега, прежде всего Соединенные Штаты. Серьезно постра¬
дали научные школы, создававшиеся десятилетиями и со¬
ставлявшие гордость нашей страны.
В России еще только-только начинает складываться новая
национальная элита. Изначальная, «генная» слабость россий¬
ского политического истеблишмента состояла в том, что он
несет на себе, сочетая стигмы советского периода и 90-х го¬
дов, и главное - не формировался естественно, а составлялся
из назначенцев власти и олигархов, многие из которых сами
баловались политикой и, так или иначе, входили в этот истеб¬
лишмент из «впрыгнувших» во власть «реформаторов»2, не вы¬
1 Независимая газета, 2007, 23 июля.
2Дж. Стиглиц называет их «так называемые реформаторы»
(ТЬе Ншез, 2002, 27 <1ипе).
493
державших денежного искушения. У многих в этой среде есть
или были криминальные связи.
Отсюда отсутствие у большей части тех, кого зачисляют
(именно зачисляют) в эту категорию, твердой национальной
укорененности, нерасторжимой связи с Россией, россиянами,
необходимых этических качеств. За кулисами этой «элиты» -
и часть ее - компрадорские круги российского бизнеса, кото¬
рые связывают свою судьбу со странами за «бугром».
К тому же, немалая часть крупного бизнеса носит крими¬
нально-паразитический характер. Проделанный путь обога¬
щения - через мошенническую приватизацию - не мог не
оставить глубоких «родовых» следов. Он не обогащает страну,
а обворовывает ее. Он не может служить инструментом модер¬
низации России, а, напротив, подрывая ее силы, коррумпи¬
рует власть и общество. Не без связи с этим, у нас имеет место
странное явление - экономический рост фактически без эко¬
номического развития.
Как бы то ни было, консолидация элиты - «высоколобой»
и высокопрофессиональной, стратегически мыслящей и хо¬
рошо чувствующей пульс Родины, нерасторжимо связанной
с ней и воспринимающей национальные интересы как пер¬
вичные - остается магистральной задачей, даже злобой дня.
Сходная проблема «национализации» касается интелли¬
генции. Как известно, патриотическое, национальное самосоз¬
нание, опирающееся на национальную гордость и достоинство,
является незаменимым компонентом государственной мощи.
Между тем, как уже говорилось, в течение многих лет верхуш¬
ка интеллигенции не жалела сил, оплевывая нашу страну,
ее историю, ее народ, награждая их всякого рода уничижи¬
тельными характеристиками1. Имея в виду такую позицию,
известный американский политолог А. Янов писал о «нацио¬
нальном самоуничижении интеллигентов, вроде Радзихов-
ского, предлагающих великому народу ползти на Запад хоть
на коленях».
Экзистенциальной угрозой для Российского государства
стала коррупция - экономическая и морально-политическая,
накрывшая своей мохнатой лапой всю страну. Она ныне ин-
ституциализирована, функционирует не просто как действия
1 Попробовали бы их коллеги в США, стране, которая является
предметом поклонения этих субъектов, произнести что-либо подобное
в адрес американского народа, история которого, между прочим, бога¬
та всякими «прелестями».
494
отдельных лиц, но как система, опутавшая законодатель¬
ную, исполнительную, судебную и «четвертую» власти на
всех ее ступенях и этажах. Она фактически лишает государ¬
ство его главного инструментария — аппарат действует не
только неэффективно, но часто из корыстных соображений
в противоположном заданному направлении. На ее основе
фактически сформировался союз влиятельных групп бюро¬
кратов с нуворишами, в том числе криминальными и полу-
криминальными. Коррупция не только негативно сказывается
на экономике страны, препятствует росту производственного
предпринимательства, но и стала весомым политическим
фактором. Что не менее важно, она имеет губительные послед¬
ствия для нравственной атмосферы в обществе. Не так давно
организация «Транспэренс интернэшнл» опубликовала ин¬
декс восприятия обществом коррупции. Если в 2004 г. Россия
занимала в этом индексе 98-е место, то в 2008 г. оказалась
уже на 143-м (из 180) вместе с Сирией, Бангладеш и Кенией.
И несмотря на громкие антикоррупционные инвективы в Го¬
сударственной Думе и со стороны людей в правительстве,
эффективные меры, способные справиться с этим злом, до сих
пор не принимались. Обнародованная Д. Медведевым концеп¬
ция антикризисной программы, возможно, станет реальным
шагом...
В один день в конце декабря 2005 г. совпали два знамена¬
тельных - каждое по-своему - события. В России завершился
суд над представителем Фонда федерального имущества, кото¬
рый только по установленным данным в махинациях с ЮКОС
(за это от компании получали вознаграждения он сам, жена,
сын и отец) нанес государству ущерб в 57 млн. долларов.
Приговор - четыре года условно, что означало, к тому же,
оставление при нем всего наворованного. В тот же день ки¬
тайский министр, уличенный в многомиллионных взятках,
приговаривается к пожизненному заключению, притом что
он выдал всё наворованное и покаялся в содеянном1. Еще один
показательный российский пример из несметного числа
подобных. В свое время нашумело начатое уголовное дело
в отношении заместителя министра финансов А. Вавилова,
который считался одним из видных казнокрадов. Он подозре¬
1 Контраст очевиден, хотя истины ради должен сказать, что и Китай
не может похвастаться большими успехами по части борьбы с кор¬
рупцией.
495
вался в хищении 231 млн. долларов из госбюджета. Однако
дело тянулось - или, вернее, его «тянули» - так долго, что
в июле 2008 г. оно было прекращено по «нереабилитирующим
основаниям» в связи с истечением срока давности. Мало того,
было объявлено, что следственные органы, несмотря на при¬
знание Вавилова виновным, не настаивают на отставке его
с нынешнего поста члена Совета Федерации. Спрашивается,
могут ли подобные чудеса происходить без ведома или даже
участия власти?
Не меньшую остроту имеет демографическая проблема,
которая создает и углубляет диспропорцию между масштаба¬
ми территории и населения страны. Здесь ситуация такова,
что через пару десятилетий станет проблематичной сама спо¬
собность контролировать такую территорию с таким населени¬
ем (даже оставляя в стороне возможные вожделения других
держав, связанные с нашими природными богатствами).
Нельзя не сказать и о нездоровом разбухании чиновничь¬
ей касты. В Советском Союзе, с его почти 300-миллионным
населением, в управлении было занято 16 млн. человек (при¬
чем 80% из них - в управлении хозяйством), в Российской
Федерации сейчас при вдвое меньшем населении управлен¬
цев (не занятых в хозяйстве) на 1 млн. больше. Не говоря уже
о том, что одно это делает аппарат неуклюжим, такое его
разбухание, как и расплодившаяся орда телохранителей
(говорят, их число подходит к 1,5 млн. человек, а вместе с так
называемыми ЧОП и до 3 млн.), очень накладно в условиях
надвигающегося кризиса трудовых ресурсов. Чиновничий
беспредел, со своей стороны, ограничивает демократическую
составляющую в жизни общества, которая и так далека от
оптимальной. Между тем, недоразвитость гражданского об¬
щества, «недобор» в России демократических начал также -
и серьезно - сужают ее потенциал. Бюрократические препоны,
часто небескорыстные, - одно из самых серьезных препятст¬
вий для развития России практически по всем направлениям.
Серьезное беспокойство должно внушать социальное со¬
стояние российского общества. В нем произошел чудовищных
масштабов раскол на супербогатых и богатых на одной сторо¬
не и бедных - на другой. Между этими двумя Россиями нет
никакой внутренней связи, они живут сепаратной друг от
друга и непонятной друг другу жизнью. По сути дела это
жители разных стран. Из 10 самых богатых европейцев 4 -
из России. А по общему числу миллиардеров она занимает
496
второе место в мире после США1, в 2008 г. их число достиг¬
ло НО2, а их совокупное богатство выросло за год на 54%,
до 522 млрд. долларов. Причем налоги на сверхбогатства се¬
годня в России много ниже, чем в развитых капиталистиче¬
ских странах. Уделом большинства населения страны остается
бедность. На весну 2008 г., по данным Института социоло¬
гии РАН, к малообеспеченным (они мало чем отличаются от
официально признанных «нуждающимися») относилось 43%
населения России (цифра, наверное, всё же неполная) и почти
половина из них - рабочие. В России появилась своя «Афри¬
ка» - почти 12 млн. наших соотечественников живут на 2,5 дол¬
лара в сутки. Происходивший в стране экономический рост не
сокращал, а наращивал социальные проблемы и контрасты.
Вице-премьер российского правительства А. Жуков в де¬
кабре 2007 г. в телеинтервью «допустил», что разрыв между
богатыми и бедными за последние четыре года вырос3. Уро¬
вень неравенства доходов в обществе, по разным данным,
17-25-кратен, а по подсчетам некоторых экономистов, даже
35-кратен4. Добавим, что права трудящихся на предприяти¬
ях, в компаниях весьма ограниченны, принятый КЗОТ их во
многом ущемляет. Достаточно сказать, что рабочие практиче¬
ски лишены конституционного права на забастовку (не говоря
уже о том, что официальные профсоюзы покорны власти и ра¬
ботодателям и в значительной степени «фантомны»).
Новые тяготы основной части населения принес финансо¬
во-экономический кризис. Именно по ней ударила растущая
безработица, она же стала жертвой вздувающейся инфляции -
«инфляции для бедных», которая взвинчивает цены на товары
первой необходимости. Что касается сверхбогатых, то хоть
они и понесли ощутимые потери, это никак не сказалось
ни на уровне и образе их жизни, ни на их «художествах» -
лихих новогодних гулянках за границей, прошедшей в прош¬
лом ноябре очередной «ярмарки миллионеров», где наряду
с яхтами, вертолетами и пентхаусами в Дубае продавалась
и такая экзотичная вещь, как холодильник, обтянутый змеи¬
ной кожей. Но правительство в соответствии со своим соци¬
1 Москва по этому показателю вышла даже на 1-е место, опережая
Нью-Йорк, зато по качеству жизни занимает 115-е место.
2 Известия, 2008, 21 апреля.
3 НТВ, 2007, 2 декабря.
4 А между тем Путин еще 15-кратный разрыв назвал «абсолютно
неприемлемым ».
32 - 2294
497
ально-экономическим курсом в первую очередь поспешило на
помощь им и банкам, которые, как сообщают СМИ, сразу же
перевели полученные средства в доллары и большей частью
перегнали за границу.
Социальный перекос наблюдается и в составе законода¬
тельных органов, где непропорциональное место, нередко
являясь большинством, занимают представители бизнеса,
большей частью крупного. Например, как заявил президент
Татарстана, «нынешний состав Совета Федерации состоит из
денежных мешков». По числу миллиардеров-законодателей
Россия вышла на непочетное 1-е место в мире. Журнал «Форбс»
сообщил, что в российском парламенте заседают 12 миллиар¬
деров, а в Думе более 200 миллионеров - это беспрецедентный
случай в истории европейского парламентаризма1. Неудиви¬
тельно, что слова «богатая Россия» нередко толкуются как
«Россия для богатых».
Значительная часть «новобранцев» в российской экономи¬
ческой и политической элите проникнуты снисходительным
презрением к «неуспешным», к тем, кто «опоздал».
У новой русской буржуазии слаб социальный инстинкт
самосохранения. Российскому капитализму в его нынешнем
виде присуща кричащая социал-дарвинистская идеология
и практика, которые, пожалуй, не имеют аналогов в мире.
В обществе определенными кругами настойчиво создается
культ элитарности и антиэгалитаризма и одновременно вне¬
дряется снобистское отношение к «простому люду», безза¬
стенчиво и цинично оправдывается социальное неравенство.
Один из олигархов прямо «пошел на вы», опубликовав статью
под названием «Неравенство может быть справедливым».
Другой из самых крупных банкиров не остерегся заявить
в массовой газете с миллионным тиражом: «Я считаю, что
если он (человек. - К.Б.) здоров и вдруг беден, то это стыдно
сегодня. Богатые нравственнее бедных хотя бы потому, что
они могут позволить себе больше». Невольно приходит на
память известная максима Конфуция: «Стыдно быть богатым
в обездоленной стране, стыдно быть бедным в богатой стра¬
не»^ нас при достигнутом моральном уровне дело, очевидно,
обстоит противоположным образом.
Спесь элит может превратить естественные социальные
противоречия в социальную ненависть, требующую выхода.
1 Известия, 2008, 3 апреля.
498
Обездоленность большой массы населения, сверхбогатство
незначительного меньшинства, которое почти всё общество
считает нелегитимным, уворованным, негодование, вызыва¬
емое демонстративными эскападами и роскошью нуворишей1,
которые смакуются СМИ, нередкая глухота местных органов
власти в отношении жизни и нужд граждан - всё это создает
социальное напряжение, ныне погруженное в общественную
пассивность, но могущее в одночасье разразиться взрывом.
Но помимо этих пока виртуальных вариантов уже сейчас
подобная ситуация понижает социальный капитал общества
в целом. Оно идет вразнос, снижается его творческий потен¬
циал и пассионарность, тысячи талантов лишаются возмож¬
ности получить адекватное образование и реализовать свои
способности на благо Родины2.
Исправить положение, очевидно, невозможно без внесе¬
ния корректив в проводимый социально-экономический курс,
без повышения «статуса» так называемого «простого чело¬
века», восстановления в общественном самосознании его ис¬
тинной роли как на базе этих корректив, так и изменением
отношения к этой теме СМИ, особенно телевидения, погру¬
женного сегодня в поэтизацию обогащения и обогащенных,
романтизацию насилия и т.д.
Вряд ли обоснованы и способствуют стабильности Россий¬
ского государства, если смотреть в перспективу, и некоторые
веяния в национальной политике - торопливое поглощение
национальных областей и округов более крупными «безна-
циональными» федеральными образованиями (с тенденцией
вернуться к губернской нарезке по царскому лекалу); рас¬
сматриваемые нерусскими как ассимиляторское стремление
удалить из паспортов сведения о национальной принадлеж¬
ности; изыски некоторых ученых, которые пытаются, под¬
верстывая российскую реальность под американский образец
и сводя национальность к этничности, соорудить теоретическую
базу для превращения многонациональной России в едино¬
национальную и лишить многие населяющие ее народы права
1 В своей хвастливой расточительности нынешние российские оли¬
гархи недалеко ушли от купца Торцова, героя Островского, который
обязательно хотел поехать на свадьбу один в четырех каретах.
2 3. Бжезинский прав, когда пишет: «Неприкрытое сосредоточение
богатства на вершине властной пирамиды оказывает разлагающее, а в ко¬
нечном итоге и деморализующее влияние на общество» (ТЬе ШавЫп^оп
С^аг1ег1у, 2008, 12 МагсЬ).
32*
499
на национальную идентичность. Несколько месяцев назад
был предпринят очередной шаг в том же направлении - в новом
федеральном образовательном стандарте упразднен нацио¬
нально-региональный компонент.
Но, может быть, самое важное наряду с русификаторски¬
ми поползновениями - недостаточное внимание к реальному
положению русского народа, которому угрожает и депопуля¬
ция, и вырождение некоторых его слоев.
Думается, России и ее руководству предстоит еще много
поработать, чтобы российская внешняя политика имела внут¬
ренний фундамент, адекватный статусу великой державы,
присутствующей на всех континентах. Реальная мощь стра¬
ны еще отстает - и серьезно - от ее заявленного и законного
внешнеполитического запроса.
Итак, современная Россия - страна неиспользованных
возможностей. История и судьба дали ей огромную территорию,
несметные природные богатства, которые имеют междуна¬
родное значение и обрели небывалую важность в нынешнюю
эпоху. Она занимает сильную, весьма выгодную геополити¬
ческую позицию. Это двухконтинентальная держава, распо¬
ложенная в центре Евразии - главного поля, на котором будет
разыгрываться пасьянс мировой политики в XXI веке. И она
играет особую роль в обеспечении безопасности на обоих
континентах, прежде всего в нескольких его регионах.
Находящаяся как бы между конкурирующими ныне
Западом и Востоком, возвращающаяся Россия приобрела
новый интерес для влиятельных игроков на международной
арене, и перед ней открылись новые возможности. Сущест¬
вующие и возникающие центры силы и на Западе, и на Во¬
стоке хотели бы иметь ее на своей и, во всяком случае, не на
другой стороне. Вспомним «треугольник», о котором говорил
Солана.
Наряду с США Россия является главной ядерной держа¬
вой, имеет статус постоянного члена Совета Безопасности.
На протяжении по крайней мере первой половины нынешне¬
го века она будет одним из основных поставщиков энергоно¬
сителей для мира. На ней всё еще лежит, хоть и порядком
поблекший, отсвет мощи Советского Союза, сохранилась
приязнь его бывших друзей. Россия пользуется преимуще¬
ственным влиянием на большей части постсоветского про¬
странства, обусловленным географической близостью, исто¬
рическими, экономическими и культурными факторами,
500
интересами безопасности. У нее есть рефлексы и уверенность,
присущие великой державе, ее элита много десятилетий
мыслила мировыми категориями, и это свойство полностью
не исчезло.
Россия одарена талантливым народом с большим запасом
житейской прочности, который сохранял свою силу духа,
свою способность выстоять перед лицом беспощадных вра¬
жеских нашествий и общественных потрясений. Она нако¬
пила огромный опыт сосуществования и дружественного
сожительства разнонациональных и разноконфессиональных
народов в рамках своего общества - опыт, отнюдь не бесполез¬
ный для формирующегося ныне глобального мира, всё более
разнообразного, всё более взаимосвязанного.
Наконец, огромен культурный задел России - она обога¬
тила мировую культуру блестящими именами в литературе,
музыке, театральном искусстве и, конечно, в науке.
Все это в совокупности обеспечивает России видное место
в глобальном обществе, делает ее одним из центров политики
в современном мире. Однако ее внутренняя слабость, отсутствие
адекватного опорного внутреннего фундамента ее междуна¬
родных амбиций (экономического, инновационного, военно¬
го и социального), разрыв между возможностями России и их
реализацией ставят под вопрос прочность ее позиций на меж¬
дународной сцене (умные тактические шаги и политическая
воля могут лишь затормозить этот процесс) и преграждают
путь к превращению в один из подлинных мировых центров
силы.
Ныне наша страна достигла в определенном смысле раз¬
вилки: финансовый кризис - с одной стороны, события на
Кавказе, позиция, занятая Западом, война, выявившая серь¬
езные технические слабости российских вооруженных сил, -
с другой, подчеркнули всю неотложность задачи по преодоле¬
нию внутренних слабостей России, которые, по сути дела,
таят в себе опасность не меньшую, чем козни внешних сил.
И было бы естественно, если бы эти события подвигли россий¬
скую власть к решительным действиям, направленным на
модернизацию и ликвидацию барьеров на ее пути, на повы¬
шение человеческого капитала страны путем коррекции со¬
циально-экономического курса.
Россия не раз доказывала, что ее жизнь, ее судьбу не из¬
мерить «аршином» холодного, стандартного расчета и равно¬
душных умозрительных выкладок. На протяжении своей
501
неспокойной истории она не однажды демонстрировала осо¬
бую жизненную силу, незаурядную способность возрождаться,
чудесным образом находить в себе силы вновь стать великой
Россией.
Ей предстоит доказать свою особую стать и на этот раз.
Поводом для осторожного оптимизма служит то, что Россия,
как мы пытались показать, уже ступила на этот путь. Дви¬
гаться по нему, не сворачивая и наращивая скорость, - долг
России перед собой и перед человечеством.
Заключение
Сегодня мир оказался на пороге, за которым его ждут
великие перемены и великие неопределенности, великие воз¬
можности, но и великие вызовы и опасности. Судя по всему,
XXI век может стать Рубиконом в жизни человечества,
в судьбах нашей планеты.
Мир как бы уходит от жизнеустройства человечества в
XX веке и его философии. И коренной вопрос состоит в том,
куда и к чему перемены приведут, в какой форме - через эво¬
люцию или потрясения - они произойдут. И финал, и общий
результат этого процесса - будущая модель мироустройства.
Пути к нему не очевидны, и в любом случае предполагают
не один сценарий.
Это касается, естественно, во многом недемократического
и даже антидемократического характера международных
отношений. Это касается роли и положения главного на се¬
годня субъекта международной жизни - Соединенных Шта¬
тов, так же как Европейского Союза, Китая, России, Индии,
Бразилии и других. Это касается таких актуальных проблем,
как взаимоотношения Север-Юг, Запад-Восток, глобализа¬
ция, мировая бедность, «встреча» цивилизаций и т.д. Это
касается неолиберальной модели экономики, которая вступа¬
ет в неразрешимое противоречие с объемом мировых ресурсов
в условиях хозяйственного ренессанса России, встающих
государств, других развивающихся стран с их все более не¬
терпеливыми эгалитарными устремлениями и ведет к росту
социальной поляризации, к этической деградации.
Начавшееся увядание, а вслед за тем всё более вероятное
преодоление гегемонии США, упразднение американской
империи станут крупным шагом в оздоровлении международ¬
ной жизни, оптимистическим свидетельством внутренней
силы мирового сообщества. Но это отнюдь не снимает остроты
многих глобальных проблем и судьбоносных вызовов, с кото¬
рыми сталкивается человечество, хотя облегчает выход миро¬
вого сообщества на новую парадигму развития, которая уже
503
не будет навязываться Соединенными Штатами, а явится
результатом совместного выбора народов.
Наше время - время, в котором закладываются основы
для фундаментальных перемен в картине мира, в отношени¬
ях внутри него, в его функционировании. Бег истории уско¬
рился. На протяжении жизни поколения мы пережили одну
великую фазу преобразования - уход в прошлое Советского
Союза и рождение однополярности на базе гегемонии США,
а ныне вступили в другую - кризиса этой гегемонии и форми¬
рования многополярной конфигурации. Уже сейчас ясно, что
структура мира и его облик, распределение в нем мощи во
многом будут иными. Это перемены, от которых захватывает
дух, рождая вновь надежды - хотя пока только надежды -
на создание действительно нового порядка, где будет исклю¬
чено господство какого-либо государства и создано подлинно
коллективное управление миром.
Можно предположить, что ускорение истории, обуслов¬
ленное как бурным развитием науки и техники, которое
и далее будет набирать темп, так и экономическими и социаль¬
но-политическими процессами, в частности глобализацией,
продолжится. Уже в силу этого наше будущее труднопред¬
сказуемо или даже вовсе непредсказуемо. К тому же на исто¬
рическом поле действуют противоположные тенденции. С одной
стороны, тенденция к демократизации международных отно¬
шений и взаимовыгодному международному сотрудничеству,
способствующая сближению народов и их культурному вза-
имообогащению, включая формирование общего информаци¬
онного пространства, росту национального самосознания
и тяге к самостоятельности и равноправию. С другой стороны,
стремление законсервировать порядок, при котором домини¬
рует не сила права, а право силы и реализуется гегемонист-
ская политика, порождающая конфликты, вспышки национа¬
лизма и религиозного экстремизма; нарастает диспропорция,
если не разрыв, между форсированным прогрессом техники
и социальной зрелостью бытия человечества, особенно его
духовно-нравственной ипостаси.
Проблемы экономических ресурсов, демографические
вызовы, угроза духовно-морального одичания приобрели сей¬
час такие масштабы и такую остроту, что XXI век фактически
ставит в повестку дня человечества вопрос о его выживании.
Капитализм, во всяком случае в его нынешнем, новолибе-
ральном варианте, ведет в тупик - и в этом согласны сегодня
504
многие даже на Западе1. Необузданный рынок, даже если он
нередко создает условия для экономического рывка, противо¬
речит всем сторонам человеческого блага: от демократии до
нравственности, от социального мира и сотрудничества внутри
государств до подлинного сближения народов и цивилизаций.
Капитализм сформировал общество с массовым ресурсо¬
затратным потреблением, с новым стилем жизни, и «золотой
миллиард» привык к нему. XX век был периодом беспреце¬
дентного роста производства - оно выросло в полтора десятка
раз, но мы вступили в новое столетие с огромной массой
людей, чей удел - нищета. И это сочетание гигантски возрос¬
шего материального и научно-технического потенциала с иск¬
лючительной поляризацией населения планеты - жгучая
проблема современного мира.
В результате «золотой миллиард» оказался в своего рода
исторической ловушке. Он не может ни бесконечно благоден¬
ствовать над пропастью, отделяющей его от уровня жизни,
материальных условий миллиардов из развивающегося мира,
ни ликвидировать эту пропасть, не поступившись своими
благами. Более того, это невозможно сделать из-за ресурсных
лимитов нашей планеты, которые уже близки к перенапря¬
жению в связи с растущими нуждами встающих государств.
Подсчитано: чтобы выйти в масштабах всего человечества
до уровня Соединенных Штатов, классического общества
затратно-ресурсного потребления, потребовалось бы иметь
вчетверо больше ресурсов, чем располагает планета Земля.
С делением мира на имущих и неимущих, доминирующих
и зависимых стран связано, наряду с другими причинами,
и обострение межконфессиональных противоречий, конф¬
ликтов на религиозной почве, возникших на международной
арене.
1 Финансовый кризис, который будто бы внезапно обрушился на
мир, на деле не явился столь уж неожиданным: его тень была видна
для посвященных. Его, например, фактически предсказал почти пол¬
тора десятилетия назад экс-канцлер ФРГ Г. Шмидт. Выступая на сес¬
сии Совета взаимодействия в Токио в мае 1995 г., он говорил (я привел
его слова в статье о сессии (см.: Свободная мысль. 1995. № 6. С. 57),
что создавшееся в финансовой сфере положение вызывает у него глу¬
бокую тревогу, ибо не исключает серьезной финансовой катастрофы.
Передвижения капитала фактически оторвались от передвижений то¬
варов и услуг. На последние приходится сейчас примерно лишь 2%
всего оборота капитала. Остальное - большей частью спекулятивные
операции.
505
С естественной динамикой капитализма, с вызванным им
делением мира на передовую и отсталую, богатую и неиму¬
щую части мира в значительной степени связана и демогра¬
фическая проблема. Непропорциональный и небезопасный
рост населения в развивающихся странах на фоне его сокра¬
щения в передовых индустриальных государствах ведет
к демографической поляризации. Как известно, человечеству
понадобилось 19 веков, чтобы увеличиться в восемь раз -
с 200 миллионов во время Иисуса Христа из Назарета до
1 млрд. 600 млн. к началу XX века. За истекшее же столетие
оно увеличилось почти вчетверо. Причем этому не поме¬
шали ни гекатомбы двух мировых войн, ни акции геноци¬
да. По некоторым прогнозам, через какой-то десяток лет,
в 2020 г., на Земле уже может насчитываться почти 8 млрд.
человек, и девять десятых из них придется на развивающиеся
страны.
Неолиберальный капитализм - а США добиваются его
мондиализации - заметно обостряет социальные конфликты,
расширяет расстояние между богатейшей верхушкой и ос¬
тальным обществом.
Происходящее в некоторых странах Европы приближе¬
ние к американскому экономическому образцу приводит там
к постепенному демонтажу так называемой европейской мо¬
дели и ее социального аспекта. «Общая дискредитация» нео¬
либерализма1 происходит, к тому же, на фоне того, что, по вы¬
ражению «Экономист», «со своего пьедестала» были сброшены
(в связи с громкими скандалами, связанными с высшими
фигурами в крупнейших транснациональных корпораци¬
ях. - К.Б.) лидеры бизнеса, «объятые жадностью»2. Неолибе¬
ральный капитализм доводит до кризисного уровня противо¬
речие между рыночной экономикой, по сути дела проникнутой
духом социал-дарвинизма, и демократией, ведет к ее выхо¬
лащиванию, к всё большему отдалению от ее подлинного
смысла, сведению к периодическим электоральным процеду¬
рам и шоу-бизнесу особого рода.
Критическое значение приобрела проблема восстановле¬
ния в своих правах и влиянии духовно-нравственной состав¬
1 Диагноз Фрэнсиса Фукуямы (Рикиуата Р. Атепса а! 1Ье Сгоззгоайб.
Р. 109). А глава Министерства финансов ФРГ П. Штайнбрюг заявил,
что «мы сейчас являемся свидетелями краха англосаксонской модели
бизнеса» (Независимая газета, 2008, 29 сентября).
2ТЬе Есопопиз!, 2002, 4 Мау.
506
ляющей жизни человечества. От ее уровня как никогда за¬
висят его судьбы. Как известно, в развитых странах фактиче¬
ски запущен процесс ее упадка, расцвета вседозволенности,
деинтеллектуализации и деморализации общества, замеще¬
ния культуры попсой и другими формами так называемой
масс-культуры с веселящимся посреди этого человечеством -
всё то, что я назвал бы его обесчеловечением1.
Одним словом, неолиберальный капитализм не решает
проблемы, с которыми сегодня сталкивается человечество,
а создает их. И развернувшийся мировой финансовый кри¬
зис - это на деле кризис капитализма, прежде всего в его аме¬
риканской неолиберальной версии.
Думается, выход в конвергентном развитии человеческих
обществ, которое соединило бы преимущества капитализма
и социализма, но было бы свободно от их ущербных свойств
и слабостей. Это откроет - не без регулируемой на основе не¬
которых общепринятых международных норм глобализации -
и возможность для сближения и взаимного обогащения циви¬
лизаций с «переливом» их ценностей при сохранении каждой
из них своего специфического лица. И тем самым практиче¬
ски подтвердится ложность конфликтообразующего подхода
большинства западных авторов, настаивающих на том, что
западный мир - вершина, закономерный конечный итог раз¬
вития человечества, делящих человечество на «цивилизован¬
ные» и «нецивилизованные» народы. Но возникает вопрос,
на который пока не видно ответа: если верна постановка про¬
блемы конвергентного развития, то кто, какие силы будут
претворять его в жизнь?
На фоне исторических перемен особенно наглядно видна
относительная слабость современной социальной и политиче¬
ской мысли, топтание на устаревших идейных и исторических
стереотипах, недостаточная способность охватить обобщаю¬
щим взглядом эти перемены, оценить их смысл, направление
и возможные последствия и особенно предложить адекватную
политику. Между тем, идеологическая амуниция, ее бо¬
гатство, ее качество, ее содержательная новизна имеют и для
государств, и для человечества в целом небывалое значение
1 3. Бжезинский пишет о наступлении «новой эры» (связывая это,
правда, с глобализацией), которая, в частности, «символизирует мо¬
ральную глухоту и безразличие к проявлениям социальной несправед¬
ливости, которая, как считают, характеризует богатейшие страны, в пер¬
вую очередь Соединенные Штаты Америки» (Выбор. С. 184).
507
и потому, что большинство идей прошлого, XX века не отве¬
чает вызовам, с которыми сегодня сталкивается мир.
Однако именно в этот период, который некогда газетой
«Монд» был назван временем смерти идеологий (одновремен¬
но провозгласившей «Но да здравствуют идеи!!!»), не хватает
идей, не хватает интеллектуального заряда, который как бы
прокладывал путь к решению назревших проблем. Помимо
всего прочего, тут сказывается и то, что ни в России, ни на
Западе сегодня нет влиятельных, по-настоящему новых ле¬
вых идей, новой левой альтернативы. Между тем выход из
неолиберального тупика невозможен без широко признавае¬
мой доктрины, в центре которой находится социальная спра¬
ведливость, органично соединенная с демократией и эконо¬
мической эффективностью. Ведь стремление к социальной
справедливости бессмертно, это своего рода «ванька-встань¬
ка» мировой истории. И новый его всплеск, уверен, неизбе¬
жен, тем более что нынешний финансово-экономический
кризис не только подчеркивает пороки неолиберальной моде¬
ли, но и углубляет характерные для него социальные разломы.
Вообще, после завершения идеологической схватки совет¬
ского коммунизма и капитализма, в отсутствие ее «жара»
идейная кошелка мира явно оскудела. Американский жур¬
нал «Форин полней» даже пишет, вслед за Ф. Фукуямой,
о связанном с этим «идеологическом вакууме»1.
В нынешних сложных условиях серьезно повышается
роль и ответственность навигаторов в бурном историческом
море нашей эпохи - политических и государственных лиде¬
ров. Однако и они чаще всего не блещут пониманием скла¬
дывающихся ситуаций и потенциальных перспектив. Эпоха
военных и послевоенных политических гигантов, очевидно,
безвозвратно ушла. Нынешние их, условно говоря, преемники
большей частью фигуры сероватые, покрытые бюрократиче¬
ской пылью, отягощенные сомнительными финансовыми ин¬
тересами и обязательствами, жадные до участия в политическом
шоу-бизнесе. Даже в демократических странах они нередко
действуют вопреки мнению доверившихся им избирателей,
выходят из-под их контроля.
«Вольностям» лидеров способствует и то, что предприни¬
мается немало усилий, чтобы вытравить в обществе интерес
к политике как с помощью телевизионной развлекаловки,
1 ТЬе Гоге1&п РоНсу, 2004, 8ер1ешЬег-Ос1оЬег.
508
так и путем выхолащивания ее содержания, сведения его к
мелким, будничным вопросам. Свою роль играет и распрост¬
раненное мнение, что все политики на одно лицо и их смена
ничего не меняет. Людей приучают к тому, что цинизм - это
норма политики и едва ли не общепринятая калька, что по¬
литика - грязное дело, хотя на самом деле грязь в нее вносили
и вносят политики. Между тем, сегодня, пожалуй, еще вер¬
нее, чем когда-либо, максима Бисмарка: «Не хочешь зани¬
маться политикой - она займется тобой». И ты будешь умирать
в Афганистане или Ираке, попадешь под прицел российских
ракет (в Польше, например, в случае размещения там ПРО),
станешь бесправным участником выборов с заранее предре¬
шенным результатом и т.д. Ныне, может быть, как никогда
актуально внесение в политику морального компонента, ка¬
сается ли это ее внутреннего аспекта или международного -
в равной мере.
Итак, нас ждет беспокойное время, время со многими
неизвестными, время испытаний. Мы еще не знаем всех по¬
следствий произошедшего, происходящего и предстоящего.
И, что особенно важно, мир, несомненно, плохо подготовлен
к наступившей эпохе крутых перемен. Пятнадцать лет назад
Гельмут Шмидт сказал мне в перерыве между заседаниями
Совета взаимодействия: «XXI век будет самым опасным со
времен рождения Христа». Тогда я пропустил это мимо ушей -
только что окончилась «холодная война» и нам рисовали
безоблачную картину «нового мирового порядка», с мирным,
дружественным сотрудничеством государств. Теперь я бы
отнесся к его словам иначе.
Как бы то ни было, марш истории продолжается, и безаль¬
тернативных путей не существует. И в этой связи мне хоте¬
лось бы заключить словами Иммануэля Валлерстайна: «Мы
живем в несовершенном мире. Он всегда будет несовершенен,
и поэтому в нем всегда будет несправедливость. Но перед этой
реальностью мы вовсе не беспомощны. Мы должны сделать
мир менее несправедливым; мы можем сделать его более
прекрасным; мы можем углубить наше познание его»1.
1 Валлерстайн И. Конец знакомого мира. С. 330.
Карен Нерсесович Брутенц
ЗАКАТ
АМЕРИКАНСКОЙ ГЕГЕМОНИИ
Оформление художника В.П. Григорьева
Технический редактор З.Д. Гусева
Корректор К.С. Чигринова
Компьютерная верстка ЕЛ. Надиной
Подписано в печать 25.07.2009.
Формат бОхЭО1/^- Бумага офсетная.
Гарнитура «Школьная». Печать офсетная.
Уел. печ. л. 32,0.
Изд. № 208/2009. Тираж 4000 экз. (1-й завод 1500).
Цена договорная. Заказ № 2294.
Издательство «Международные отношения»
129090, Москва, 1-й Троицкий пер., д. 12, стр. 5
Тел.: 662-71-34, 662-45-28
л п!ег-ге1. г и
е-таП: 1п^о@1п1ег-ге1.ги
Отпечатано с оригинал-макета
издательства «Международные отношения»
в ОАО ордена «Знак Почета»
«Смоленская областная типография им. В.И. Смирнова»
214000, Смоленск, проспект Ю. Гагарина, 2
Тел.: 38-01-60, 38-14-17, 38-46-20
978-5-7133-1360-9
9785713 313609
15ВЫ 978-5-7133-1360-9
9 7 857 1 3
313609