RUSSIAN ACADEMY OF SCIENCES
INSTITUTE OF WORLD HISTORY
DMITRY POZHARSKY UNIVERSITY
THE EARLIEST
STATES
OF EASTERN
EUROPE
2015
Economic Systems
of Early Medieval Eurasia
The volume edited by
ALEKSEI S. SHCHAVELEV
Moscow
Dmitry Pozharsky University
2017

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ ВСЕОБЩЕЙ ИСТОРИИ
УНИВЕРСИТЕТ ДМИТРИЯ ПОЖАРСКОГО
ДРЕВНЕЙШИЕ
ГОСУДАРСТВА
ВОСТОЧНОЙ
ЕВРОПЫ
2015 год
Экономические системы Евразии
в раннее Средневековье
Ответственный редактор тома
А.С. ЩАВЕЛЕВ
Москва
Университет Дмитрия Пожарского
2017

УДК 94(481).01,02,021,022
ББК 63.3(3,4)
Д73
Печатается по решению Ученого совета
Института всеобщей истории РАН
Подготовлено к печати и издано по решению Ученого совета
Университета Дмитрия Пожарского
Рецензенты:
Доктор исторических наук В.Я. Петрухин
Кандидат исторических наук В. В. Мурашева
Редакционная коллегия:
Доктор исторических наук Е.А. Мельникова (ответственный редактор серии)
Доктор исторических наук ТВ. Гимон
Кандидат исторических наук | Г. В. Глазырина \
Доктор исторических наук Т.Н. Джаксон
Доктор исторических наук КГ. Коновалова
Кандидат филологических наук В. И. Матузова
Доктор исторических наук А.В. Назаренко
Доктор исторических наук А.В. Подосинов
Доктор исторических наук Л.В. Столярова
Кандидат исторических наук А.С. Щавелев
(ответственный редактор тома)
Д73 Древнейшие государства Восточной Европы. 2015 год: Эко¬
номические системы Евразии в раннее Средневековье / Отв.
ред. тома А.С. Щавелев; отв. ред. сер. Е.А. Мельникова. — М.: Рус¬
ский фонд содействия образованию и науке, 2017. — 496 с.: ил.
ISBN 978-5-91244-199-8
ISSN 1560-1382
Очередной том ежегодника «Древнейшие государства Восточной Европы» по¬
священ проблемам изучения экономических систем и торгово-финансовых тран¬
закций в Евразии с VI по XI в. Собранные в томе статьи раскрывают эту пробле¬
матику на материалах разных регионов Евразии и Северной Африки. Две статьи
посвящены монетам поздней Античности, одна - отношениям средневекового
Китая с кочевниками. Основное же внимание сосредоточено на проблемах исто¬
рии Восточной Европы IX-XI вв., прежде всего, хозяйства, денежного счета и
весовых систем славян и скандинавов. Отдельное внимание уделяется вопросам
истории малоизученного «переходного» для Восточной Европы периода IX - на¬
чала X в.
Книга будет интересна историкам, археологам, нумизматам, всем специалистам
по Древности и Средневековью, а кроме того, возможно, и более широкому кругу
читателей, желающих познакомиться с современными методами изучения эконо¬
мической истории раннего Средневековья.
УДК 94(481).01,02,021,022
ББК 63.3(3,4)
© Коллектив авторов, текст, 2017
© Щавелев А.С., составление, 2017
© Матузова В.И., перевод аннотаций, 2017
© Институт всеобщей истории РАН, 2017
© Русский фонд содействия образованию и науке, 2017
ISBN 978-5-91244-199-8
ISSN 1560-1382

АС. Щавелев
ПРЕДИСЛОВИЕ
Очередной том серии «Древнейшие государства Восточной Ев¬
ропы» посвящен экономике раннего Средневековья и непосред¬
ственно продолжает предыдущие издания серии: 1994 г. «Новое
в нумизматике» (кстати, первый из томов серии, вышедший под
обновленным названием!) и 2009 г. «Трансконтинентальные и
локальные пути как социокультурный феномен». Кроме того,
том тематически перекликается с материалами ежегодной кон¬
ференции «Восточная Европа в Древности и Средневековье»,
прошедшей в 2013 г. в Институте всеобщей истории РАН: «Эко¬
номические основы формирования государства в Древности и
Средневековье».
Главной задачей представляемого тома было собрать иссле¬
дования реальной экономики раннего Средневековья в разных
регионах Евразии VI-XI вв., нам представлялось важным уйти
от навязчивой моды на историю «образов и представлений» (и
особенно, «представлений об образах») и вернуться к сложным
проблемам хозяйственно-производственных и обменно-торговых
практик; поставить в центр внимания конкретные данные
(«evidence») об экономических транзакциях и их социальном
контексте, а также, что еще важнее, аналитические модели функ¬
ционирования экономических систем («models»)1. Экономиче¬
ская проблематика всегда была актуальна в историографии, но
в начале XXI в. почти одновременно вышло несколько фунда¬
ментальных исследований экономики разных регионов Евразии2.
Ср. образцовый в своем роде сборник: The Ancient Economy. Evidence and Models /
2 Ed. by J.G. Manning & I. Morris. Stanford, 2005.
Moreland J. Concepts of the Early Medieval Economy // The Long Eighth Century / Ed.
by I.L. Hansen & Ch. Wickham. Leiden; Boston; Koln, 2000. P. 1-34; McCormick M.
Origins of the European Economy. Communications and Commerce A.D. 300-900.
Cambridge, 2001; Сорочан С.Б. Византия IV-IX вв. Этюды рынка. Структура
механизмов обмена. Харьков, 2001; The Economic History of Byzantium. From
the Seventh through Fifteenth Century / Ed.-in-Ch. A.E. Laiou. V. I—III. / DOP
№ 39. Washington D.C., 2002; Mc.Cormick M., Davis J.R. The Early Middle Ages:
Europe’s Long Morning // The Long Morning of Medieval Europe. New Directions
5

На этом историографическом фоне данный том был задуман как
попытка рассмотреть локальную экономическую систему Вос¬
точной Европы как органичного региона Евразии, т.е. в глобаль¬
ной «мир-системной» перспективе в самый сложный и спорный
исторический период - во второй половине первого тысячеле¬
тия Новой эры3. Евразия в этот период представляла собой, с
одной стороны, пеструю мозаику самых разных хозяйственно¬
культурных типов (укладов), а с другой, единую сеть экономиче¬
ских коммуникаций (глобальную «мир-экономику»), соединяю¬
щую самые разнообразные до полной полярности сообщества.
В этот период существуют и развиваются несколько цивилизаций
с развитой монетарной экономикой, производством, ориентиро¬
ванным на торговый обмен, и развитыми рыночными внутрен¬
ними и внешнеторговыми отношениями (Византия, Арабский
Халифат, Китай). Вокруг них формируется периферия, связанная
с ними, прежде всего, устойчивыми торговыми путями. Конеч¬
но, не все регионы или временные отрезки (не говоря уже обо
всем тематическом спектре историко-экономических проблем)
оказались в итоге охвачены в данном томе, однако, большинство
ключевых проблем, значимых (или исторически, или типологи¬
чески) для истории именно древнейших государств Восточной
Европы в нем так или иначе оказались освещены.
Структуре и флуктуациям денежного обращения ключевых
провинций Византии VI в. посвящена в настоящем томе статья
П.В. Шувалова. В этой работе, продолжающей многолетние изыс¬
кания автора, с помощью органичного сочетания количественных
методов и исторических (а также, историко-психологических)
рассуждений ставятся и решаются важнейшие вопросы рекон¬
струкции монетного обращения на основе анализа паттернов
археологизации монетных комплексов («кладов»). Позднеантич¬
in Early Medieval Studies / Ed. by J.R. Davis & M. Mc.Cormick M. Burlington; Al¬
dershot, 2008. P. 1-10; Silver Economies, Monetisations and Society in Scandinavia,
AD 800-1100 / Ed. by J. Graham-Campbell, S.M. Sindbaek and G. Williams. Aarhus,
2011; Hodges R. Dark Age Economics. A New Audit. London; Bristol, 2012; Nai-
smith R. Money and Power in Anglo-Saxon England. The Southern English Kingdoms
757-865. Cambridge, 2012; Sawyer P. The Wealth of Anglo-Saxon England. Oxford,
2013; Грейф А. Институты и путь к современной экономике. Уроки средневеко¬
вой торговли / Пер. с англ. И.В. Кушнаревой. М., 2013.
3 Об этом периоде как единой историко-процессуальной протяженности см.:
Randsborg К. The First Millennium A.D. in Europe and the Mediterranean. An Ar¬
chaeological Essay. Cambridge, 1991.
6

ная проблематика продолжается статьей И.М. Никольского, по¬
чтенной легендам монет Вандальского королевства и стоящей
За ними идеологии власти. Тема варварских подражаний «клас¬
сическим» римским образцам, заимствование идеологических
концептов, технологических решений, иконографических формул
и стилистических особенностей - одна из актуальнейших задач
современной медиевистики.
Экономическим аспектам взаимоотношений Китая времени
династий Тан, Пяти династий и империи Ляо4, т. е. IX-XI вв.,
посвящена статья Р.П. Храпачевского, основанная на уникальной
подборке данных из китайских письменных источников. Сведе¬
ния о взаимоотношениях Китайской империи с кочевнической
периферией исключительно важны для изучения Восточной Ев¬
ропы и Руси с типологической точки зрения. Они дают сравни¬
тельный материал для истории отношений европейских разви¬
тых политий оседлых народов (прежде всего, Византии и Руси)
с номадами. Кроме того, эти источники содержат уникальный
этнографический материал о кочевниках Великой Степи, рассе¬
лившихся в том числе и в Восточной Европе.
Основной же блок статей посвящен Восточной Европе IX-
XI вв., т. е. событиям и процессам накануне и во время станов¬
ления древнерусского государства.
Хозяйству и организации торговли и обмена средневековых
восточных славян посвящены статьи А.В. Григорьева и А.В. Ко¬
мара. Эти два автора несколько расходятся в оценках степени
развития и хронологии становления «монетарное™» рыночного
обмена у славян, намечая при этом пути для дальнейшего изуче¬
ния их экономики и денежного счета. Эта дискуссия замечатель¬
но корреспондирует с дебатами вокруг степени «монетарное™»
обменно-торговых операций в Скандинавии «эпохи викингов» и
англо-саксонской Англии5.
Серебряные монеты Арабского Халифата, дирхемы, стали
в VIII-X вв. главной валютой Северной и Восточной Европы.
Поставкам дирхемов из Северного Ирана в Восточную и Север¬
ную Европу («северные земли») посвящена статья Р. Ковалева.
Статья продолжает историко-экономические исследования автора
См. также новейшую монографию: Крадин Н.Н., Ивлиев А.Л. История кидань-
5 ской империи Ляо (907-1125). М., 2014.
См. подробней сборник статей: Silver Economies.
7

и базируется на «полном каталоге кладов куфических дирхемов,
найденных на территории Афро-Евразии, которые были зарыты
в период 675-1100 гг. ... от Португалии и Ирландии на западе
до Афганистана на востоке, от Омана на юге до Норвегии на
севере»6, созданном Т. Нунаном и Р. Ковалевым. Этот свод яв¬
ляется одним из самых ожидаемых специалистами по раннему
Средневековью фундаментальных изданий.
Монографическая статья М.О. Жуковского вводит в научный
оборот полный каталог наборов гирь и весов, найденных на тер¬
ритории Руси в IX-XI вв. Исследование представляет собой зна¬
чительный вклад в изучение сложнейшей проблемы становления
и развития древнерусской денежно-весовой системы, а также
денежно-весовых систем Северной Европы7.
Статья А.А. Фетисова и автора этих строк продолжает их ис¬
следование Восточной Европы в IX столетии8. В основу статьи
положено картографирование находок скандинавских предметов,
которые должны обозначить зону активности выходцев из Скан¬
динавии в Восточной Европе в этом столетии. Все предшество¬
вавшие исследования объединяли IX и X века, тем самым более
насыщенные и яркие материалы X в. полностью «замазывали»
картину предыдущего столетия. Между тем, сейчас становится
все яснее, что IX в. был не столько первым веком Древнерусско¬
го государства, сколько, последним столетием до периода появ¬
ления и доминирования «державы Рюриковичей».
В статье В.Н. Седых и Я.В. Френкеля пересматриваются ниж¬
няя и верхняя даты Тимеревского археологического комплекса.
Основанием для нижней даты могильника IX в. в историографии
считалась датировка кургана № 95, датированного И.В. Дубо¬
вым в пределах IX в., в статье же предложено датировать ком¬
плекс этого кургана второй четвертью X в. Эта новая датиров¬
ка замечательно перекликается с новыми датировками курганов
Гнездовского археологического комплекса9. Тем самым, эмпории
6	См. стр. 102-103 настоящего издания.
7	Gustin I. Mellan g&va och marknad. Handel, tillit och materiell kultur under vikin-
gatid. (Lund Studies in Medieval Archaeology, 34). Lund, 2004.
8	Щавелев A.C., Фетисов А.А. К исторической географии Восточной Европы IX -
начала X века. Карта кладов и конфигурация торговых путей // Историческая
география. T. 2 / Отв. ред. И.Г. Коновалова. М., 2014. С. 7-53.
9	См. подробней: Фетисов А.А. вопросу о нижней дате Гнездовского археологиче¬
ского комплекса и времени функционирования пути «из варяг в греки» // Грани
8

(торгово-ремесленные поселения) у д. Тимерево иуд. Гнездо-
во на данный момент не имеют доказанных комплексов IX в.,
поэтому их возникновение нужно датировать X в., а не более
ранним периодом.
Описаниям в ранних арабских источниках «поборов и даней»
у русов и славян в Восточной Европе посвящена статья Т.М. Ка¬
лининой. Детальный анализ текстов позволил Т.М. Калининой
обоснованно поставить под сомнение выводы о раннем форми¬
ровании системы устоявшихся даннических отношений русов и
славян в IX в. («полюдье»), и видеть в этих текстах информа¬
цию о набегах для захвата добычи, лишний раз напоминая об
опасной иллюзии следования историографическим традициям в
интерпретации вроде бы изученных и классических тем.
Центральное место в сборнике занимает статья Е.А. Мельнико¬
вой, которая продолжает и обобщает ее исследования принципов
функционирования экономических систем Восточной и Север¬
ной Европы10. В статье сбалансированно сочетаются «прагмати¬
ческие» и «социально-психологические» объяснения механизмов
организации производства и торговли в раннем Средневековье.
Рецензия Т.В. Гимона посвящена современной монографии
Р. Найсмита об экономическом развитии англо-саксонских ко¬
ролевств с анализом моделей экономики, которая является об¬
разцом для других исследований товарно-денежного обращения,
международной торговли, товарного ремесла на других террито¬
риях Европы в Средние века11. Англо-саксонский материал отли¬
чается исключительной (хотя, разумеется, относительной) полно¬
той как письменных свидетельств об экономических практиках,
так и репрезентативной коллекций монетных чеканов, поэтому,
именно здесь многие стороны монетного дела и прочих аспектов
гуманитарного знания. Сборник статей к 60-летию профессора С.П. Щавелева.
Курск, 2013. С. 111-117.
Мельникова Е.А. «Дружиною налЪзу сребро и злато»: военно-торговая экономи¬
ка Древнерусской элиты X в. // ВЕДС. XXIV. Миграции, расселение, война как
факторы политогенеза. М., 2012. С. 181-188; Она же. Две экономики перио¬
да образования Древнерусского государства (постановка проблемы) // Образы
аграрной России IX-XVIII вв. Памяти Н.А. Горской / Под ред. А.А. Горского и
Г-Н. Швейковской. М., 2013. С. 51-68; Она же. От дара к рынку: Гуннар Ха-
мУНдарсон между двух экономических систем // ВЕДС. XXV. Экономические
основания формирования государства в Древности и Средневековье. М., 2013.
и с- 193-198.
Ср. Moreland J. Concepts of the Early Medieval Economy.
9

«варварских экономик», не известных по материалам других ре¬
гионов Евразии, хорошо реконструируются.
Завершает том рецензия Н.Ф. Котляра на сборник, посвящен¬
ный его учителю - историку-нумизмату И.Г. Спасскому. Таким
образом, в сборнике представлена и классическая тема появле¬
ния первых монет собственного чекана на Руси, которая начи¬
нает совсем другую эпоху в истории Восточной Европы.
ЛИТЕРАТУРА
The Ancient Economy. Evidence and Models / Ed. by J.G. Manning & I. Morris.
Stanford, 2005.
The Economic History of Byzantium. From the Seventh through Fifteenth
Century / Ed.-in-Ch. A.E. Laiou. V. I—III. / DOP № 39. Washington D.C.,
2002.
Gustin I. Mellan gava och marknad. Handel, tillit och materiell kultur under
vikingatid. (Lund Studies in Medieval Archaeology, 34). Lund, 2004.
Hodges R. Dark Age Economics. A New Audit. London; Bristol, 2012.
McCormick M. Origins of the European Economy. Communications and
Commerce A.D. 300-900. Cambridge, 2001.
Mc.Cormick M, Davis J.R. The Early Middle Ages: Europe’s Long Morning //
The Long Morning of Medieval Europe. New Directions in Early Medieval
Studies / Ed. by J.R. Davis & M. Mc.Cormick M. Burlington; Aldershot,
2008. P. 1-10.
Moreland J. Concepts of the Early Medieval Economy // The Long Eighth
Century / Ed. by I.L. Hansen & Ch. Wickham. Leiden; Boston; Koln, 2000.
P. 1-34.
Naismith R. Money and Power in Anglo-Saxon England. The Southern English
Kingdoms. 757-865. Cambridge, 2012.
Randsborg K. The First Millennium A.D. in Europe and the Mediterranean. An
Archaeological Essay. Cambridge, 1991.
Sawyer P The Wealth of Anglo-Saxon England. Oxford, 2013.
Silver Economies, Monetisations and Society in Scandinavia, AD 800-1100 /
Ed. by J. Graham-Campbell, S.M. Sindbaek and G. Williams. Aarhus, 2011.
Грейф А. Институты и путь к современной экономике. Уроки средневеко¬
вой торговли / Пер. с англ. И.В. Кушнаревой. М., 2013.
Крадин Н.Н., Ивлиев А.Л. История киданьской империи Ляо (907-1125).
М., 2014.
Мельникова Е.А. «Дружиною налЪзу сребро и злато»: военно-торговая эко¬
номика Древнерусской элиты X в. // ВЕДС. XXIV. Миграции, расселе¬
ние, война как факторы политогенеза. М., 2012. С. 181-188.
10

Мельникова Е.А. Две экономики периода образования Древнерусского госу¬
дарства (постановка проблемы) // Образы аграрной России IX-XVIII вв.
Памяти Н.А. Горской / Под ред. А.А. Горского и Е.Н. Швейковской. М.,
2013. С. 51-68.
Мельникова Е.А. От дара к рынку: Гуннар Хамундарсон между двух эконо¬
мических систем // ВЕДС. XXV. Экономические основания формирова¬
ния государства в Древности и Средневековье. М., 2013. С. 193-198.
Сорочан С.Б. Византия IV-IX вв. Этюды рынка. Структура механизмов
обмена. Харьков, 2001.
Щавелев А.С., Фетисов А.А. К исторической географии Восточной Евро¬
пы IX - начала X века. Карта кладов и конфигурация торговых путей //
Историческая география. Т. 2 / Отв. ред. И.Г. Коновалова. М., 2014.
С. 7-53.

ДЕНЕЖНО-ВЕСОВЫЕ СИСТЕМЫ
И МОНЕТНОЕ ОБРАЩЕНИЕ
П.В. Шувалов
КОРОТКАЯ ЖИЗНЬ ФОЛЛИСА: ОБРАЩЕНИЕ КРУПНЫХ
МЕДНЫХ МОНЕТ В РАННЕЙ ВИЗАНТИИ
Работа посвящена реконструкции монетного обращения на основе ис¬
следования репрезентативных монетных комплексов крупных медных мо¬
нет, фоллисов и полуфоллисов, с территории основных регионов ранней
Византии (Балкан, Подунавья, Эгеиды и запада Малой Азии, а также Си¬
рии и Палестины), отчеканенных в монетных дворах Пропонтиды и Анти¬
охии с 498 по 610 г. В начале исследования комплексы были формально
классифицированы по их структуре с помощью гистограмм, отражающих
количество монет, чеканных за год (mon./an), были выделены периоды при¬
сутствия или отсутствия в комплексе тех или иных хронологических групп
монет. Типология комплексов основана на сериации гистограмм комплек¬
сов, при этом типы mon./an.per. названы по наиболее репрезентативным
комплексам. Выделены комплексы, отражающие структуру обращения, и
комплексы, отражающие выход монет из циркуляции, что позволило пред¬
ложить их относительную хронологию. В ряде случаев это позволило скор¬
ректировать абсолютные даты некоторых типов монет. В заключении пред¬
ложена оценка продолжительности циркуляции основных хронологических
групп монет пропонтидских монетных дворов.
Ключевые слова: Византия, нумизматика, клад, фоллис, денежное обра¬
щение.
Сколь долго те или иные группы ранневизантийских медных
монет находились в обращении? Какие монеты обращались од¬
новременно? По каким причинам, как и в какие периоды моне¬
ты выходили из обращения? Почему и когда монеты уходили из
живой культуры и попадали в землю, становясь частью мертвой
археологической культуры? В данной статье для ответа на эти
вопросы представлены результаты сравнительной обработки ран¬
невизантийских монетных кладов и близких к ним комплексов1.
12
Публикуемая статья, открывает серию статей по второй, основной части моего ис¬
следования ранневизантийских монетных комплексов. К сожалению, эта работа
выходит с сильным запозданием, что отчасти объясняется тем, что я был вынуж-

Вполне очевидно, что дата монетного комплекса может быть
определена не только по младшей монете, что в обществе раз¬
витой денежной экономики не бывает монетных кладов длитель¬
ного накопления (если это не коллекция антиквара), что про¬
блема образования клада - это междисциплинарный вопрос, что
структура монетного обращения отличается от структуры кла¬
дов и структуры совокупности монет, найденных на поселениях
(см. рис. 1 и 2)2.
В данной статье я предлагаю типологию комплексов и рекон¬
струкцию периодов обращения ранневизантийских медных монет
крупных номиналов (фоллисов и полуфоллисов), чеканившихся в
центральных, так называемых «пропонтидских», и в сирийских
монетных мастерских (Константинополе, Никомедии, Кизике и
Антиохии) на протяжении от начала чеканки этой категории монет
во время реформы императора Анастасия (правил с 491 по 512 г.)
и до окончания циркуляции монет шестого века во время по¬
литического кризиса при императоре Ираклии (правил с 610 по
641 г.). Таким образом работа охватывает материал с территории
Балкан, Малой Азии и Леванта (Сирии, Палестины и Ливана) за
период с 498 по 641 г.
Исследование, проведенное мною, охватывает монетные ком¬
плексы, данные по которым были опубликованы к началу XXI в.,
ден ждать публикации каталога балканских и малоазийских кладов, готовившегося
в Париже на протяжении более 10 лет. Первая же, теоретическая, часть этой ра¬
боты давно издана (Шувалов П.В. Монеты между археологией и нумизматикой //
Археологические вести ИИМК РАН. № 6. 1999. С. 374-403). Исследование мо¬
нетного обращения было начато мною еще в годы аспирантуры при ЛОИА АН
СССР, но в основном проведено позднее во Франкфурте-на-Майне при «Seminar
Шг Griechische und Romische Geschichte, Abteilung II: Epigraphik, Numismatik,
Papyrologie sowie Geschichte und Kultur der romischen Provinzen; Fundmimzen der
Antike», где я работал по программе DAAD. Данный вариант текста переработан
с учетом новой литературы. Однако, очевидно, что претендовать эта статья может
только на постановку вопроса и никак не на попытку разрешить его. За долгие го¬
ды мне посчастливилось обсудить эту тему с разными специалистами, из которых
особенно рад упомянуть тех, без строгой критики и дружеской помощи которых
эта работа имела бы совсем иной результат: Г. Поэнару Бордя (Gheorghe Poenaru
Bordea), Х.-У. Гейгера (Hans-Ulrich Geiger), Д. Бакендорфа (Dirk Backendorf),
Х.-К. Нёске (Hans-Christoph Noeske), Д. Уигга (David Wigg), М. Р.-Альфёльди
(Maria R.-Alfoldi), Х.-М. фон Кэнеля (Hans-Markus von Kaenel), С. Морриссон
(СёсЙе Morrisson), Э. Николаэ (Eugen Nicolae), В. Хаана (Wolfgang Hahn), Й. Нико-
лау (Гюрка Niko>xxou), Веру Валентиновну Гурулеву, Сергея Борисова Торбатова.
Эти теоретические вопросы подробно разобраны в моей работе: Шувалов П.В.
Монеты между археологией и нумизматикой. С. 375-386.
13

главным образом, в виде статей, посвященных отдельным на¬
ходкам. Кроме того, я опираюсь на две сводные работы. Первая
из этих двух работ, подготовлена коллективом авторов во главе
с С. Морриссон, В. Поповичем и В. Иванишевичем и охватывает
балканские (кроме территорий Боснии и Хорватии) и малоазий-
ские клады, опубликованные к 2001 г.3 Второй сводной работой
является блестящее монографическое исследование Х.-К. Нёске,
посвященное кладам Ближнего Востока и Египта4.
Не любая совокупность монет, обнаруженная в земле, может
считаться кладом, т.е. целенаправленно захороненным монетным
комплексом. Строго говоря, все совместные находки несколь¬
ких ранневизантийских медных монет могут быть разнесены по
следующим категориям: случайно потерянные циркулировавшие
монеты (группа монет россыпью или в кошельке под слоем раз¬
рушений на полу или на затонувшем корабле), сознательно за¬
хороненные «возвратные» клады (монеты с другими металличе¬
скими предметами или без нех в таре в укромном месте, спря¬
танные на какое-то время), культовые накопления (в колодце),
3	Morrisson С., Popovic С, Ivanisevic V. Les tresors monetaires byzantins des Balkans
et d’Asie Mineure (491-713) / Avec la collaboration de P. Culerrier, B. Mitrea,
M. Oeconomidou, Gh. Poenaru Bordea, I. Popovic, I. Touratsoglou, J. Youroukova,
M. Galani-Krikou et Y. Nikolaou. Paris, 2006. (Далее - при ссылке на каталог это¬
го издания указывается сокращение ТМВ и номер в каталоге, например: ТМВ
п.128) Это издание существенно продвинуло вперед изучение монетного обраще¬
ния на Балканах (ср., например, предшествующие работы: Mirnik I. Coin Hoards
in Yugoslavia / British Archaeological Reports, International Series. 95. Oxford, 1981;
Duncan G.L. Coin Circulation in the Danubian and Balkan Provinces of the Roman
Empire, AD 294-578 / Royal Numismatic Society. Special Publication 26. London,
1983; Peter M. Rez.: Duncan G.L. Coin circulation. // Schweizerische numizmatische
Rundschau. Bd 75. 1996. S. 263-269.). Но ТМВ не может претендовать на исчер¬
пывающую публикацию и анализ материала: так, например, в ТМВ не указан вес
монет в комплексах (passim), не всегда указаны обстоятельства находки (ТМВ
п.128, 129, 265, 276), не регулярно приводится роспись по годам (ТМВ п.276),
не приведены все известные в научной литературе названия мест находки (ТМВ
п.59, 66, 106, 366), нет гистограмм распределения монет в отдельных комплексах
по годам чеканки (passim), нет сводной таблицы комплексов, сгруппированных
по датам младших монет, много ошибок в транслитерации кириллических топо¬
нимов (ТМВ п.89, 220) и т.п.
4	Noeske H.-Ch. Munzfunde aus Agypten I. Die Munzfunde des agyptischen
Pilgerzentrums Abu Mina und die Vergleichsfunde aus den Dioecesen Aegyptus und
Oriens / Studien zu Fundmunzen der Antike / hrsg. von M. R.-Alfoldi und H.-M.
von Kaenel in Zusammenarbeit mit der Romisch-Germanischen Kommission des
Deutschen Archaologischen Institute, Frankfurt am Main. Bd.12. Mainz, 2000 (Далее -
Noeske H.-Ch. Munzfunde.).
14

погребальный инвентарь (в могиле) или вотивные посвящения
(под полом церкви)5. Очевидно, что менее всего соответствуют
структуре монетного обращения погребальный инвентарь и во¬
тивные посвящения. Культовые накопления иногда могут отра¬
жать один из слоев монетного обращения, например, обращение
мелких монет. Ближе к структуре обращения могут оказаться
возвратные клады (если это текущие накопления), но могут и от¬
ражать лишь какую-то сферу обращения (клады металлического
лома или же сокровища, спрятанные на долгое хранение). Наи¬
более полно отражают циркуляцию случайно потерянные группы
монет, - именно каждая группа в отдельности, а не все монеты с
поселения вместе взятые, как часто ошибочно считают исследо¬
ватели. Но обычно размер таких случайно потерянных кошель¬
ков небольшой. Поэтому для восстановления единой картины
следует привлекать серию таких находок.
Несмотря на это разнообразие, нельзя забывать, что все монет¬
ные комплексы возникли в результате археологизации, то есть в
результате их естественной консервации в культурном слое или в
отдельно расположенном хранилище6. Сам факт сокрытия клада
выводит содержащиеся в нем монеты из обращения, но ещё не
означает обязательного выхода их из живой культуры. Действи¬
тельно, пока хозяева клада живы, находящиеся в кладе монеты
составляют собой, так сказать, потенциальный резерв активного
денежного обращения. Окончательный же выход из живой куль¬
туры и консервация в естественных условиях, то есть собствен¬
но археологизация, завершается уже после этого окончательного
разрыва с миром живых.
Очевидно, что монетный комплекс не мог археологизировать-
ся раньше, чем в него попала наиболее младшая монета, то есть
отчеканенная позже всех остальных, входящих в этот комплекс.
При этом «младшая» не значит «последняя по времени вхожде¬
ния в комплекс». Действительно, последняя по времени попада¬
ния в комплекс монета могла быть отчеканена намного раньше
той, дата чеканки которой является самой поздней среди дат всех
монет в этом комплексе. Соответственно, дата чеканки младшей
монеты является наиболее ранней из возможных дат закрытия
этого комплекса. Дата чеканки младшей монеты в комплексе -
5	Подробнее см.: Потин В.М. Монеты. Клады. Коллекции. СПб., 1993. С. 172-179.
См. подробнее: Шувалов П.В. Монеты между археологией и нумизматикой.
15

это только terminus post quem для вычисления даты этого ком¬
плекса. Соответственно, комплекс мог «закрыться» либо в мо¬
мент попадания в него младшей монеты, либо позже (в случае,
если из него были более поздние изъятия или в него были еще
более поздние добавления других монет, чеканенных раньше,
чем младшая монета). Археологизация комплекса происходит
не раньше, чем его закрытие, но не всегда одновременно. Дей¬
ствительно, в живой культуре существует масса устаревших на¬
боров монет - от коллекций до дедушкиных накоплений. Часть
из них иногда попадает под завалы в случае неожиданного раз¬
рушения дома и тогда дата закрытия комплекса будет отстоять
от даты археологизации на некоторое время. В таком комплексе
не будет тех монет, которые вошли в обращение в данном месте
в промежутке между его закрытием и археологизацией, но эти
монеты будут в слое разрушения, под которым погребён дан¬
ный комплекс. Иной случай - когда комплекс состоит из двух
разных частей (например золотые и медные монеты), одна из
которых «закрылась» раньше, а другая позже (см. напр. моне¬
ты из Садовско кале 1934, ТМВ п.246). Завершение археологи¬
зации, «выпадение» клада в составе «горизонта кладов», могло
произойти еще позже. Иногда разрыв между датой чеканки
младшей монеты и датой «выпадения» или археологизации мог
достигать нескольких десятилетий (см. ниже о комплексах типа
PRA). Установить этот разрыв между датой младшей монеты и
датой археологизации иногда возможно с помощью определения
места соответствующего комплекса среди всех монетных ком¬
плексов этого времени. Для этого надо сначала чисто формально
сгруппировать все комплексы во всевозможные классы, исходя
из схожести их структур. Затем, для определения места комплек¬
са в развитии системы обращения необходимо провести функ¬
циональный анализ выделенных классов, оценив их возможную
функцию в системе обращения монет. При этом неизбежна кор¬
рекция классов, выделенных по чисто формальным показате¬
лям. Во-первых, не каждый класс, чье выделение обосновано
с формальной точки зрения, обязательно должен найти себе со¬
ответствующее функциональное объяснение в живой древней
культуре. Во-вторых, конкретные случаи могут сильно отличать¬
ся от идеальных типов при имеющемся в распоряжении исследо¬
вателя материале, который обычно не может считаться репрезен¬
тативным с точки зрения статистики. Соответственно, итоговая
16

система типов будет несколько отличаться от изначальной систе¬
мы формальных классов. Только после этого методологически
правильно реконструировать развитие монетной циркуляции и
пытаться соотнести конкретный комплекс с тем или иным «го¬
ризонтом кладов».
Для того, чтобы включить комплекс в «горизонт кладов», нуж¬
но нанести комплексы на карту исторических событий и учесть
их относительную и абсолютную хронологию, соотнеся с истори¬
ческими событиями. Для рассматриваемого здесь материала эта
работа на данный момент более или менее выполнена7. Между
тем, работа по типологии рассматриваемых монетных комплек¬
сов на Балканах VI в. до сих пор практически не проведена, хотя
высказано множество частных и локальных наблюдений о схоже¬
сти между собой тех или иных кладов и находок.
Мной предлагаются типология монетных комплексов и мо¬
дель циркуляции монет. В модели учтены случаи совстречаемо-
сти монет на основной территории ранней Византии (Балканы,
Эгеида, Малая Азия, Кипр, Сирия и Палестина), а также на ле¬
вобережье Нижнего Дуная, в относительно крупных «закрытых»
монетных комплексах. Материалы европейской части рассматри¬
ваемого ранневизантийского региона были проработаны мною
по первичным публикациям и сверены с каталогом в ТМВ. Для
каждого комплекса были проверены по публикациям определения
монет и была построена своя гистограмма mon./an.per. На осно¬
вании сравнения этих гистограмм и проводилась сериация ком¬
плексов (в данной статье все эти первичные данные не приводят¬
ся). Материалы азиатской и египетской частей даны по каталогу
Х.-К. Нёске. Учтены при этом только основные монеты, циркули¬
ровавшие в сфере розничной торговли, т.е. медные монеты круп¬
ных номиналов (фоллисы и полуфоллисы, т.е. монеты стоимостью
40 и 20 нуммиев), чеканенные в т.н. восточных монетных дворах -
Константинополе, Никомедии, Кизике и Антиохии (монеты, че¬
каненные в Фессалонике, а также в Италии, Карфагене и Египте
Учтены не были в виду их специфики). Сериация комплексов была
проведена по результатам высчитывания показателя mon./an.per.,
показывающего количество монет (топ.) в комплексе, чеканенных
в пределах установленного периода (per.), поделённое на количе¬
ство лет (ап.) в данном периоде (per.). Этот показатель отражает
См. карты: Ivanisevic V Les tresors.
17

интенсивность присутствия в комплексе той или иной группы мо¬
нет, чеканенных в пределах соответствующего периода. Периоды
выделены мною на основании особенностей «поведения» монет
в комплексах. Иначе говоря, это не периоды чеканки, а периоды
чеканки и обращения. Периоды обозначены по начальным бук¬
вам имени императора (a, i, j, ii, t, m, f, h - соответственно дате
начала их правления и имени: с 491 г. Анастасий, 518 Юстин I,
527 Юстиниан, 565 Юстин II, 578 Тиберий, 578 Маврикий,
602 Фока, 610 Ираклий) с добавлением порядкового номера пе¬
риода внутри правления этого императора (например, i, - первый
период Юстина I или ii3 - последний, третий, период Юстина II).
Эти периоды (см. рис. 3) в целом совпадают с традиционными
периодами чеканки, выделяемыми нумизматами на основе финан¬
совых периодов - 5-летних люстральных (цензовых) и 15-летних
индикционных. Всего мной включено в схему 103 монетных ком¬
плекса и в результате их группирования выявлено 20 типов мо¬
нетных комплексов. Условная идеальная структура каждого типа
приведена на рис. 3. (см. ниже).
Полная характеристика комплекса включает название места на¬
ходки, дату находки, номер по каталогу ТМВ или страницу свода
Noeske H.-Ch. Munzfunde, а также указание на тип, к которому
мною этот комплекс отнесен. Название типа, как правило, дано
по одному из комплексов, принятых за эталон при выделении со¬
ответствующего типа. Типология строилась по фоллисам и полу-
фоллисам центральных или «пропонтидских» монетных дворов
(Константинополь, Никомедия, Кизик - все три расположены на
берегах Пропонтиды) и Антиохии. Иначе говоря, проведённый
анализ охватил монетные комплексы, содержащие крупные мед¬
ные монеты, отчеканенные на монетных дворах, обслуживавших
Балканы (в первую очередь восточные - диоцез Фракию) и Ма¬
лую Азию (диоцезы Понт и Азиану), а также для сравнения Си¬
рию с Палестиной (диоцез Восток). При этом монетная продук¬
ция Фессалоники не была учтена в силу её особого характера.
Совершенно не исследовались комплексы с монетами монетных
дворов Египта (двор в Александрии), Италии (Рим и Равенна) и
Африки (Карфаген).
Видимо, не все монеты, попадавшие в комплекс, восприни¬
мались их хозяином исключительно как деньги. Так во многих
комплексах присутствует одна или несколько монет, чеканенных
в Теуполе (©еоцяоХц), как после 528 г. официально называлась
18

Антиохия. Не исключено, что такие монеты (с легендой THEUP)
воспринимались хозяевами комплекса как своего рода обереги
(0еопяоА,ц в переводе с греческого: «богоград»). Кроме того,
политический конфликт между узурпатором Фокой (602-610)
и законными властями сказался и на отношении составителей
монетных комплексов к монетам Фоки и его предшественника
Маврикия (582-602). Некоторые комплексы можно интерпрети¬
ровать как собрания металлического лома, состоящего, в первую
очередь, из слишком лёгких экземпляров и фрагментов монет
(например, комплекс Истрия - «apside des thermes» - 1950 типа
HIS).
В нумизматике существует направление, сторонники которого
видят в резком увеличении числа кладов верный признак обе¬
сценивания монеты. Наиболее радикально такой подход по от¬
ношению к фоллисам VI в. сформулирован в работах Ф. Курты,
предполагающего безразличие хозяев к своим кладам из-за пол¬
ного обесценивания медных монет вследствие денежного кри¬
зиса8. При этом исследователь почему-то исключает из рассмо¬
трения возможность того, что у владельца сохранялся интерес
к своему кладу как к накоплению цветного металла. Известно,
что медь упала в цене за изучаемый период только однажды -
в 565 г., потеряв пятую часть своей стоимости (см. ниже). Такое
внезапное падение стоимости меди по инициативе (?) государ¬
ства должно было привести в эти годы не столько к падению
желания откопать сокрытые клады, сколько, как раз наоборот,
к желанию их извлечь из земли для того, чтобы набрать не¬
достающую теперь долю медных монет при обмене меди на
золото перед уплатой налога. Соответствующую картину мы и
видим в кладах: в каталоге ТМВ очень мало кладов с млад¬
шими монетами, чеканенными в этот индикционной цикл (552-
567 гг.). Следуя логике Курты, необходимо предпологать, что
стоимость меди в это время не просто уменьшилась, а вдруг
стала мизерной, что предполагает неожиданное открытие при
Юстиниане нового источника меди, не известного современной
Curta F. The Making of the Slavs: History and Archaeology of the Lower Danube
Region, c. 500-700. Cambridge, 2001. P. 170, 174; Idem. Invasion or Inflation?:
Sixth- to Seventh-Century Byzantine Coin Hoards in Eastern and Southeastern Europe 11
Annali dell’Istituto Italiano di Numismatica. 43. 1996. P. 73-74; Curta E, Gandila A.
Hoards and Hoarding Patterns in the Early Byzantine Balkans // DOP. № 65-66.
Washington, D.C., 2012. P. 45-111.
19

науке. Более того, такое безразличие со стороны массы хозяев
к еще недавно ценимым ими же накоплениям цветного метал¬
ла (если забыть о том, что это монеты) говорит в пользу не
экономического кризиса, а экономического чуда и неожидан¬
но наступившей «эпохи просперити», когда не только один-
два фунта меди, но и даже такие объемы, как 30 фунтов меди
в кладе Джебель Расса в Палестине (тип GRN - см. ниже), не
приводят к извлечению клада его хозяином или наследниками.
Остается единственное объяснение неизвлечения массы таких
кладов - физическая неспособность хозяев это сделать. В таком
случае, гипотеза полного обесценивания медных монет стано¬
вится излишней и подлежит воздействию бритвы Оккама. Итак,
очевидно, что в основной массе рассматриваемые монеты вос¬
принимались обществом именно как средство обмена, платежа
или накопления, т.е. в них видели, в первую очередь, деньги.
Образование же горизонтов кладов однозначно указывает на
какие-то серьезные потрясения - войны, эпидемии, террор, го-
лодомор9.
Как известно, позднеантичная монетная система была биме¬
таллической. В отличие эпохи ранней империи, когда деньги су¬
ществовали в золоте, серебре и меди (золотой ауреус, серебря¬
ный денарий, латунный сестерций), после кризиса III в. серебро
уже больше не играло прежней роли и функцию денег исполняли
только золото и медь: в форме золотых слитков, золотых монет и
медных монет. Серебряные монеты после их порчи и девальва¬
ции в III в. и до реформ императора Ираклия имели только цере¬
мониальную функцию. Жалование армии и чиновникам выплачи¬
валось в золотых монетах (в солидах, а также в семиссах и три-
енсах), ценившихся в соответствии со стоимостью заключенного
в них золота. Золотые монеты обменивались их владельцами, по¬
лучившими жалование, по мере надобности на медную мелочь
по более или менее стабильному курсу (+ % меняле)10. К концу
9	Обстоятельный обзор всех возможных вариантов соотнесения монетных ком¬
плексов с теми или иными военными потрясениями см.: Morrisson С, Popovic С.,
Ivanisevic V Les tresors mo^taires byzantins. P. 75-112. Основные проблемы
военно-политического контекста финансов времени императора Юстиниана разо¬
браны в работе: Серов В.В. Финансовая политика Юстиниана Великого. Ново¬
сибирск; Барнаул, 2011.
10	Обзор монетной системы и, в частности, колебаний их курсов см.: Morrisson С.,
Ivanisevic V. Les emissions des VIe-VIIe siecles et leur circulation dans les Balcans //
20

V в. в обращении одновременно находились разные медные мо¬
неты IV-V вв., получившие условные названия у нумизматов:
Л52 (М.В. или maiorina, номинальный вес 5,45 или 4,54 г), JE3
(Р.В. или centenionalis 2,72 или 2,27 г) и JE4 (P.B.Q. или полу-
centenionalis от 1,14 до 0,55 г). Об их номинальной стоимости
велись споры, но, скорее всего, самая мелкая монета (/Е4) име¬
ла стоимость одного нуммия (nummus) - основной счетной еди¬
ницы. Реформой императора Анастасия 498 г. были введены в
обращение новые типы медных монет большего веса, чем те,
которые обращались на протяжении предшествующего периода.
Наиболее крупной монетой теперь стал фоллис или фолл (лат.
follis, ми. ч. folles) стоимостью 40 нуммиев. Его фракциями
были полуфоллис, соответствовавший по весу старому Ж2, и де-
кануммий, соответствовавший по весу старому ЖЗ. Но посколь¬
ку чеканка медной монеты производилась al marco, а не al pezzo,
т.е. определялось количество монет, которые следует отчеканить
из одного фунта, а не точный вес каждой отдельной монеты, то
фактический вес отчеканенных монет колебался в определенных
пределах. Так, фоллис имел номинальный вес 9,02 г, а факти¬
чески вес конкретной монеты колебался в пределах от 9,5 до
примерно 8 г. Соответственно, полуфоллис номинально весил
4,51 г, фактически же в пределах от 5,5 до 3,5 г, декануммий -
2,25	г, а фактически - от 2,2 до 1,5 г. Фоллисы как бы заполни¬
ли собой разрыв между золотыми монетами, использовавшимися
для накопления, и массой циркулировавших мелких медных мо¬
нет стоимостью в 1-2 нуммия, весивших от полуграмма до чуть
больше грамма, - nummi или полу-centenionales (называемыми
в научной литературе также minimi). Существенным отличием
этих новых монет от предыдущих, кроме веса, было указание их
номинальной стоимости прямо на реверсе в виде больших грече¬
ских чисел: один фоллис - М (40 нуммиев), полуфоллис - К (20
нуммиев) и декануммий - I (10 нуммиев), что, возможно, было
связано с тем, что их номинальная стоимость была сильно выше
стоимости металла, из которого монета была отчеканена. Офи¬
циальный курс, как принято считать, приравнивал один золотой
Morrisson С., Popovic С., IvaniSevic V. Les tresors monetaires byzantins. P. 50-73.
В основе вычисления курса и схемы обмена «солид - фоллисы» лежит работа:
Zuckerman С. Du village a l’Empire: autour du registre fiscal d’Aphrodito (525/526).
Paris, 2004.

солид к 576 новым медным фоллисам", но, учитывая сказанное
выше, не исключено, что сначала государство пыталось навязать
рынку номинальную стоимость 1 фоллиса в 1/288 солида, а не
1/576, что явочным порядком установилось не позднее 512 г. Со¬
ответственной же была и стоимость фракций фоллиса - полу-
фоллиса и декануммия.
В 512 г. новая система претерпела кардинальную трансформа¬
цию: с этого момента 40-нуммиевые фоллисы стали чеканится
в два раза тяжелее - номинально 18,04 г (фактически от 19,89 до
примерно 14,5 г), При этом старые фоллисы (и их фракции К и I)
были приравнены по весу к новым полуфоллисам, декануммиям
и пентануммиям (I и С соответственно). А для медной мелочи
(minimi) номинальная стоимость, скорее всего, не изменилась.
В связи с этим новые пореформенные фоллисы по отношению
к золоту имели курс в два раза отличавшийся от прежнего: один
солид соответствовал 576 дореформенным фоллисам или 288 но¬
вым пореформенным. С чем связана эта реформа, до конца не
ясно, но не исключено, что предыдущая система имела слишком
большой разрыв в фактическом весе одного номинального нум-
мия между фоллисами и minimi: фактически от 0,24 до 0,2 г и
от 1,14 до 0,55 г соответственно. После же реформы 512 г. этот
показатель у новых фоллисов приблизился к минимальному зна¬
чению у minimi, став в два раза выше: от 0,5 до 0,36 г. Скорее
всего, дело было в том, что рынок отказался из-за лёгкого веса
приравнять новую монету 498 г. к 40 обращавшимся на то вре¬
мя мелким монетам, называемых нумизматами minimi. Реформа
же 512 г., увеличив фактический вес чеканившегося фоллиса,
разрешила эту проблему, но создала другую: номинал прежних
фоллисов и их фракций был в два раза меньше их фактического
курса.
От времени Анастасия (491-518 гг.) до нас дошло не так
много монетных комплексов, хотя исторические события, кото¬
рые могли бы привести к образованию горизонтов кладов, для
этого времени известны: восстание Виталиана и гражданская
война, набеги исавров, булгар, гуннов-савиров и гетов, война
22
Morrisson С., Ivanisevic V Les emissions des VIe-VIIe siecles et leur circulation
dans les Balcans I I Morrisson C, Popovic G, Ivanisevic V Les tresors monetaires
byzantins. P. 51.

с Ираном12. В сводах ТМВ и Х.-К. Нёске учтено более десятка
комплексов, содержащих мелкие медные монеты в основном из
Греции и Сард13, три клада золотых монет - из Бырзовицы, Ала-
ньи и Осетиново14 и только два комплекса с крупными медны¬
ми монетами - небольшой клад из болгарского Перника 1979 г.
и большой клад из ливанского Сарафанда15. Можно предложить
два объяснения этому феномену: либо процесс кладообразования
носил какой-то иной характер (ср. выше о радикальной позиции
ф. Курты, считающего обесценивание монеты главной причиной
кладообразования), либо же указанные военные события не ока¬
зывали на общество воздействия достаточной силы и люди не
закапывали монеты в землю или же могли, закопав, потом спо¬
койно откопать свои сокрытые сбережения.
Обращение крупных медных монет в середине правления Ана¬
стасия, то есть после реформы 498 г., но до реформы 512 г.,
вероятно, можно реконструировать по кладу с последними мо¬
нетами 507-512 гг. из ливанского Сарафанда (древний город Са-
репта). В нем представлены только монеты, чеканенные между
498 и 512 гг. (клад обозначен на рис. 3 под условным обозна¬
чением SAF). Других таких комплексов нам достоверно не из¬
вестно, но его структуру повторяет ранняя часть более поздних
комплексов типа CUD. Это даёт возможность предположить, что
клад из Сарафанда не являлся уникальным по своей структуре
и отражает реальное обращение того времени. Соответственно,
можно следующим образом сформулировать гипотезу о структу¬
ре монетного обращения рубежа V-VI вв.: кроме мелких мед¬
ных монет IV-V вв. весом в 1-2 г (так называемых minimi) из
более крупных в обращении были только фоллисы Анастасия
весом около 9 г и стоимостью в 40 нуммиев и их фракции в 20
и Ю нуммиев, отчеканенные за время с начала реформы 498 г.
При этом, к 512 г. в структуре обращения доля монет, отчека¬
Кулаковский Ю.Л. История Византии. T. I. СПб., 1996. С. 363-364 (исавры), 369
376 (персы), 383-384 (булгары и геты), 397-401 (гражданская война и сабиры).
“ ТМВ п.69, 114, 137, 149, 181, 189, 197, 233, 277, 278, 279.
Бързовица (ТМВ п.209, римская провинция Dacia Mediterranea), Аланъя (ТМВ
15 n.313, Pamphylia), Осетиново (ТМВ n.25, Thracia).
Перник 1979 г. (ТМВ п.223, римская провинция Dacia Mediterranea), содержит
исключительно пореформенные монеты Анастасия (512-518); Сарафанд, древняя
Sarepta (Noeske H.-Ch. Munzfunde. S. 530-531) из римской провинции Phoenice, с
последними монетами 507-512 гг.
от

ненных между 507 и 512 гг. была не меньше, чем отчеканенных
в 498-507 гг.
Монетных комплексов, которые бы содержали кроме других
также и медные монеты последнего периода анастасиевского
правления (512-518 гг.), но не имели бы в своём составе монет
последующего времени (монеты Юстина I, 518-227 гг.), мне не
известно. Поэтому говорить о структуре монетного обращения
в период 512-518 гг. можно лишь на основании данных о преды¬
дущем и последующем периодах.
Монетное обращение времени императора Юстина I (518-527)
отражено в комплексах типа CUD (см. рис.З под соответствую¬
щим обозначением)16. Как мы можем предполагать (см. выше о
кладе SAF), структура обращения этого периода отличается от
структуры обращения предшествующего времени практически
только «приращением» соответствующих более поздних групп
монет. Впрочем, какие-то предпочтения людей в пользу новых
монет, возможно, в определенной степени отражены в неболь¬
ших комплексах, состоящих из нескольких монет Юстина, та¬
ких, как комплекс из турецкого Алишар-Хююка17 и комплекс из
округи болгарского Перника18. (В этих комплексах отсутствуют
монеты, отчеканенные до 518 г. Но те же монеты, присутствуют,
однако, в одновременных комплексах типа CUD и более поздних
типа GRN (см. ниже). Видимо, на протяжении всего правления
Юстина основная масса дореформенных анастасиевых монет
(498-512 гг.) оставалась в обращении, но иногда им предпочита¬
ли более новые монеты 518-527 гг., и к концу 30-х гг. доля этих
старых монет в структуре обращения существенно уменьшилась
(см. тип GRN). Более того, столь быстрое исчезновение из об¬
ращения монет 498-512 гг. чеканки навлекает на мысль об их
целенаправленном изъятии государством, причиной чему должно
было быть различие между их номиналом и реальным курсом.
Первое (дореформенное) десятилетие юстиниановского
правления (527-538 гг.) не представлено комплексами, которые
позволяли бы судить о структуре монетного обращения в этот
16	Клад из Кудальби (Cudalbi) открыт в 1931 г. в румынской Молдове (ТМВ п.351)
содержит наиболее младшую монету 522-7 гг. чеканки и комплекс из Софии,
древней Сердики открытый в 1929 г. (ТМВ п.227, римская провинция Dacia
Mediterranea) с младшей монетой 518-22 гг.
17	Алишар-Хююк (ТМВ п.337, римская провинция Cappadocia I).
18	Перник (ТМВ п.224, римская провинция Dacia Mediterranea).
24

период. Есть, правда, ряд комплексов величиной от одного до
нескольких десятков монет этого периода, но они отражают,
скорее, какие-то предпочтения их хозяев, чем все обращение в
этот период, - например комплексы из болгарских Симитли и
Садовика19. Впрочем, у нас даже нет уверенности, что они дош¬
ли до нумизматов в составе, более или менее отражающем их
изначальный состав.
В начале второго десятилетия правления Юстиниана в 538 г.
было проведена денежная реформа. Реформа состояла в увели¬
чении веса медных монет на одну пятую: в частности, у фол-
лисов с номинальных 18,04 до номинальных 21,65 граммов. Но
поскольку чеканка медной монеты производилась al marco, а не
al pezzo (см. выше), то фактический вес отчеканенных монет ко¬
лебался. Соответственно, при реформе 538 г. произошел переход
с веса фоллиса в пределах между 14 и 18,5 г на вес в пределах
от 20 до 25,5 г20. В связи с этим, менялся и курс соотношения
солида и фоллисов: один солид теперь соответствовал 576 до¬
реформенным анастасиевским фоллисам или 288 межрефор¬
менным или же 240 новым пореформенным тяжелым фоллисам
Юстиниана.
Вторая составляющая реформы выразилась в переходе к обя¬
зательному указанию даты чеканки на реверсе монет рядом с
цифрами М и К, указывавшими номинал монеты. Возможно, это
нововведение в легенде реверса связано с какими-то нововведе¬
ниями в регулировании и контроле за денежной массой.
В отличие от дореформенного пореформенное десятилетие и
последующие за ним годы отмечены массой комплексов, часть из
которых может быть отнесена к горизонтам кладов, связанным с
событиями 539/40, 544, 548-551 и 558/559 гг.21 Эти монетные ком¬
плексы стоит разделить на два типа в зависимости от того, мно¬
го или мало содержится в них монет, чеканенных после реформы
Симитли (ТМВ п.96, провинция Macedonia I) и Садовик (TMB n.226, Dacia
20	Mediterranean
Расчеты были произведены мною по каталогам: Catalogue of Byzantine Coins in
Dumbarton Oaks Collection and in the Whittemore Collection / Ed.: A.R. Bellinger,
Ph. Grierson. Washington, D.C. Vol. I—II. 1966-1968 (далее - DOC) и Толстой И.И.
Византийские монеты. СПб., 1912-1914. Вып. 1-6 (далее - Толстой) и пока мною
21	не опубликованы.
Ivanisevic V. Les tresors balkaniques. P. 77-79 et cartes 2-3.
25

538 г., - это комплексы типа GRN22 и комплексы типа GOD23, со¬
ответственно (см. рис. 3). Комплексы типа GOD (с большей долей
пореформенных монет Юстиниана), возможно, отражают опреде¬
ленное недоверие рынка к старым монетам после проведения ре¬
формы 538 г., чем они напоминают комплексы из Алишар-Хююка и
Перника (см. выше). Что же касается доли дореформенных анаста-
сиевских монет (491-512 гг.) в комплексах обоих типов, то в типе
GRN она не велика, а в «тревожном» типе GOD равна нулю. Это
означает, что монеты, отчеканенные в 491-512 гг., вышли из обра¬
щения в период с середины 20-х гг. по конец 30-х, т.е. примерно в
первое дореформенное десятилетие Юстиниана. Скорее всего, изъя¬
тые монеты были переплавлены, так как от них более нет никаких
известий в виде позднейших перечеканок или надчеканок. Ввод но¬
вых монет в обращение в пореформенное время отражает неболь¬
шой комплекс из Радинграда24. Все семь монет из этого комплекса
являются фоллисами, отчеканенными в Никомедии во второй ма¬
стерской в 539/40 г., что можно объяснить следующей гипотезой:
эти монеты попали на северо-восток Балкан как карманные деньги
с южного берега Чёрного моря, а там они были только что выплаче¬
ны кому-то как зарплата или выменены непосредственно у менялы,
купившего в государственном банке свежеотчеканенную медь.
Дальнейшее развитие структуры монетного обращения во
второй половине правления Юстиниана и в начале-середине
22	Эталонный клад из местечка Грнчар, открытый до 1991 г. (ТМВ п.253, римская про¬
винция Dardania) с последней монетой 541/2 г., а также следующие комплексы: Дже-
бель Расса из района Газы (1941 (Noeske H.-Ch. Miinzfimde. S.630-631, Palaestina I),
527-538 гг.; Златни Пясъци (TMB n.62, Moesia II), 532-37 гг.; Орете (1953,
ТМВ n.109, Macedonia II), 537/8 г.; Секулица 1966 г. клад А (ТМВ n.256, Dardania),
537/8; Ново Село 1995 (ТМВ n.93, Macedonia I), 537/8; Петрохори (1997, ТМВ п.ба,
Rhodope), 537/8; Сува-река 1972 (ТМВ n.258, Dardania), 537/8; Гегёва (Gjegjove 1987,
ТМВ п.208а, Epirus Nova), 539/40; Клиновац 1958 (ТМВ п.254, Dardania), 543/4; Добра
1968 (ТМВ п.261, Moesia I), 544/5; Анадолкьой (Tomis-Constanja-Anadolchioi 1929,
ТМВ п.66, Scythia Minor), 545/6; Благоевград 1980 (ТМВ п.87, Macedonia I), 546/7;
Селце 1929 (ТМВ п.110, Macedonia II), 551/2; Зеленоград 1997 (ТМВ п.231, Dacia
Mediterranean 557/8; Скачинци 1996 (Lildic V, Adzievski К. Coin hoard discovered in
the Veles district I I Macedonian numizmatic journal. № 3. 1999. R73-82; в ТМВ нет,
Macedonia II), 557-562 (комплекс не учтен на рис. 3).
23	Эталонный клад происходит из Годяшево 1974 г. (ТМВ п.89, провинция
Macedonia I), с младшей монетой 548/9 г., а также: Гоце Делчев 1973 (ТМВ п.5,
Europa), 546/7 г.; Смолян 1971 (ТМВ п.31, Thracia), 550/1 г.
24	Радинград 19 (ТМВ п.53, Moesia II): 7 фоллисов, отчеканенных во второй ма¬
стерской города Никомедия типа DOC Justinian 117b.l.
26

правления Юстина Младшего (правил с 565 по 578 г.) видно
по комплексам типов TRU25, ТНА26 и VOJ27. В них чувствуется
определенное «успокоение» рынка после реформ 512 и 538 гг.:
старые дореформенные анастасиевские монеты практически
вышли из обращения, а межреформенные монеты Анастасия,
Юстина и Юстиниана (512-538 гг.) представляют устойчивую
долю в комплексах 50-60-х гг. Возможно, это явление вписы¬
вается в общую атмосферу умиротворения, сложившуюся после
окончания великих завоеваний Юстиниана. Структура комплек¬
сов типа TRU и типа ТНА представляет собой простое развитие
структуры основных комплексов предшествующего периода, то
есть комплексов типа GRN. В то же время имеются комплексы
подтипа VOJ, не совсем вписывающиеся в общее развитие (в них
большая доля монет некоторых периодов: 517-522, 527-532 и
542-549 гг.).
В этот период произошло два понижения веса фоллиса: в
550 г. вернулся дореформенный вес 18,04, а в 565 г. был уста¬
новлен новый, на четверть меньший вес фоллиса - 13,53 г. Соот¬
ветственно, чтобы набрать фоллисами тот же самый вес, новых
фоллисов нужно было на 1/3 больше, чем старых. Но при вто¬
ром пересчете впервые в рассматриваемую эпоху была понижена
цена меди: теперь 1 солид был приравнен не к 16, как прежде,
а к 20 фунтам меди, т.е. теперь меди нужно было отдавать за
золото на четверть больше. При этом проиграли те, кто держал
накопления в фоллисах (естественно старых, доюстиновских),
но должны были выиграть те, чье благосостояние заключалось в
2S	Эталонный клад происходит из поселка Труд и найден в 1949 г. (TMB п.32, рим¬
ская провинция Thracia), младшая монета в кладе чеканена в 543/4? г. Возможно
к этому же типу относятся следующие находки: Горно Воден 1980 (Юрукова И.
Монетни находки, открити в България през 1980 г. // Археология. № 24. Вып. 1.
1982. С. 64; в ТМВ нет), провинция Thracia, 557/8? г.; Царичин Град, клад F 1976
(Justiniana Prima, ТМВ n.212, Dacia Mediterranean 563/4 г.; Ниш 1959 (ТМВ п.222,
Dacia Mediterranean 563/4 г.
Эталонный комплекс - клад из театра Фасоса, найденный в 1957 г. (ТМВ п.99,
провинция Macedonia I), с последней монетой 571/2 г. чеканки; кроме того, к
этому же типу относятся клады из Долно Сахране 1981 г. (ТМВ n.14, Thracia),
571/2 г.; из Никополя на Несте (Хисарлъка, 1983 г., ТМВ п.6, Rhodope), 574/5 г.;
из Фив Беотийских, найденный около 1932 (ТМВ п.204, Hellas), 575/6 г.
Эталонный комплекс происходит из Бойницы (Возница) и найден в 2002 г. (ТМВ
n-H2a, Macedonia II), с последней монетой 572/3 г. чеканки. Кроме того, к этому
типу относятся комплексы из Нова Махалы 1984 г. (ТМВ n.24, Thracia), 571/2 г.
и из Ыуригъола (Murighiol, 1985 г. ТМВ п.77, Scythia Minor), 575/6 г.
27

золоте - либо в накопленном, либо в жаловании («бюджетники»:
чиновники и военные). Итак, система пересчета стала чрезвы¬
чайно сложна, т.к. включала пять хронологических групп монет,
обращавшихся одновременно (чеканенных соответственно между
498, 512, 538, 550, 565 и 578 гг.) и различавшихся номинальным
весом и соответствующим ему курсом. Но так как в реальности
вес фоллисов имел свой разброс в несколько граммов внутри каж¬
дой группы, то реальные расчёты могли быть ещё сложнее. Дей¬
ствительно, клады из Фив 1932 г., Приолитоса и Велики Градаца
показывают странную избирательность их хозяев в подходе к весу
отбираемых ими фоллисов с учетом лет их чеканки28.
Теперь одновременно обращавшиеся фоллисы и их фракции
(К, I, Е) находились в таком соответствии к солиду: 1 солид =
720 дореформенным анастасиевским фоллисам, встречавшимся,
правда, уже крайне редко, = 360 межреформенным (512-538 гг.) =
300 пореформенным тяжелым фоллисам Юстиниана (538-550 гг.) =
360 поздним фоллисам Юстиниана (550-565 гг.) = 480 фоллисам
Юстина II (565-578)29.
Исходя из анализа структуры кладов, на которых мною осно¬
вана реконструкция монетного обращения, следует заключить,
что на рынке одновременно присутствовали фоллисы всех этих
групп. Это должно было означать существование не самых про¬
стых систем практического пересчета фоллисов одной группы
в фоллисы и их фракции других групп. Тем не менее, система
эта без особых изменений, постепенно упрощаясь лишь за счет
постепенного отпадения более ранних групп, просуществует до
реформы Ираклия 615 г. с одним лишь отклонением во время
правления узурпатора Фоки (602-610), когда при отборе монет
в клады, судя по всему, стал играть роль также и политический
фактор.
Дальнейшее поступательное развитие структуры монетного
обращения приводит в 80-е г. VI в. (578-599 гг.) к возникнове¬
нию комплексов, объединенных мною в тип KOZ30 и отражаю-
28	Шувалов П.В. Случайные флюктуации или преднамеренный отбор? Три клада
фоллисов последней четверти VI в. // Stratum-plus. Археология и культурная ан¬
тропология. 1999. № 6. С. 104-110.
29	Morrisson С, Ivanisevic V Les emissions. Р. 51 (Tab. 2).
30	Эталонный комплекс 1968 г. происходит из Козьяка, римской Баргалы (ТМВ
п.106, Macedonia II), 584/5 г. Кроме того, сюда относятся комплексы из Голема-
ново кале 1936 А I (ТМВ n.240, Dacia Ripensis), 579 г.; из Жылыда (ТМВ п.61,
28

дих структуру обращения, возможно, наиболее консервативных
периферийных регионов (Подунавье и центр Балканского по¬
луострова): в этих комплексах по-прежнему достаточно много
межреформенных монет 512-538 гг. Комплексы типа KOZ по
структуре практически повторяют комплексы раннего типа -
типа ТНА; единственное существенное отличие состоит в при¬
сутствии поздних монет. Основным же направлением развития
был выход из обращения группы наиболее старых монет, то есть
чеканенных до реформы 538 г. Свидетельством тому являются
комплексы типа PRA/RJA31 и подтипа LES32, содержащие как
раз монеты именно этих периодов чеканки и единичные монеты
Юстина Младшего, Тиберия Константина или Маврикия Тибе¬
рия (565-592 гг.). Как раз такие же монеты (фоллисы 512-538 гг.
чеканки и весом от 11,5 до 17,3 гр.) будут перечеканиваться при
Фоке (602-610) и в начале правления Ираклия (612-624 гг.)33.
Скорее всего, будучи изъятыми из обращения, эти монеты в
значительной массе оставались лежать где-то в хранилищах и
сохранялись там в 590-х и 600-х гг. на протяжении правления
Маврикия и Фоки до тех, пока в них не возникла потребность в
начале правления Ираклия.
В результате такого изъятия ранних монет основным типом
монетного комплекса почти на всей территории Балкан к началу
80-х гг. VI в. становится тип АТН34. Он характеризуется почти
Moesia II), 585/6 г; из поселения Велики Градац (римская Taliata, ТМВ п.251,
Dacia Ripensis), с младшими монетами 578/9 г. (отчеканена в Фессалонике) и
594/5 г. (отчеканена в Константинополе).
31	Комплексы из Прахова (римский Aquis, ТМВ n.237, Dacia Ripensis), 565-78 гг.;
из Рафы (древняя Raphia, Tell Rafah, Noeske H.-Ch. Mimzfunde. S. 634-639,
Palaestina I), 573/4 г.; комплекс из села Ряховец (ТМВ n.54, Moesia И), 555/6 г.
Комплексы из Лесковца 1994 г. (ТМВ n.221, Dacia Mediterranean последняя моне¬
та 573/4 г.; из Велико Градиште 1960 г. (римский Pincum, ТМВ n.264, Moesia I),
580/1 г.; из Аммана (древняя Philadelphia, Noeske H.-Ch. Mtinzftinde. S. 682-688,
зз Arabia), 589/90 r.
Например, DOC Phocas 59a, Heraclius 70c. 1, 80c. 1, Толстой Heraclius 226, 227.
Эталонный комплекс 1908 г. происходит из Афин из района Дипилонских ворот
(Athenae - Dipylon 1908, ТМВ n.l31, римская провинция Hellas), с младшими
монетами 576 г. чеканки в Константинополе и Кизике и 583/4 г. в Фессалони-
ке- Кроме того, к этому типу следует отнести следующие комплексы: Майсан
(Mimik /. Ostava bizantskog novca s Majsana II Нумизматичар. 1982. № 5. C. 141—
146. Провинция Dalmacia), дата младшей монеты 574/5 г.; Слатинска Река 1980
(ТМВ п.248, Dacia Ripensis), 571/2 г. (Кизик) и 575/6 г. (Фессалоника); Мегара
(1936, ТМВ п.165, Hellas), 575/6 г. (Константинополь) и 577/8 г. (Фессалони-
Ка); спорный комплекс из Садовско кале 1934 (Jurukova J. Trouvailles monetaires
29

полным отсутствием монет, отчеканенных до 538 г. Эти моне¬
ты окончательно исчезают из балканских комплексов к середине
правления Маврикия (примерно к началу 90-х гг. - см. ниже ком¬
плексы типа HIS) и в дальнейшем будут попадаться лишь слу¬
чайными единичными вкраплениями на протяжении ещё пары
десятилетий (комплекс Сарды G типа СНА). В то же время, в
Сирии эти монеты останутся в обращении до арабского завоева¬
ния, а в Египте и еще дольше35. Комплексы типа АТН, видимо,
отражают реальную структуру обращения на основной террито¬
рии Балкан в 80-х гг. VI в.
Одновременно с изъятием межреформенных монет и фор¬
мированием типов АТН и PRA в конце 60-70-х гг. появляют¬
ся комплексы, отражающие не структуру обращения, а какие-
то предпочтения рынка. Эти комплексы сходны с комплексами
типа АТН тем, что в них отсутствуют межреформенные моне¬
ты, т.е. монеты до 538 г. Отличает же их от комплексов типа
АТН большая доля ранних пореформенных монет 538-549 гг., а
также полное отсутствие монет центральных мастерских (Кон¬
стантинополь, Никомедия, Кизик) 50-х гг. VI-го в., при том, что
монеты Юстина II либо присутствуют в большой массе (тип
de Sadovetz // Uenze S. Die Spatantiken Befestigungen von Sadovec (Bulgarien).
Ergebnisse der Deutsch-Bulgarisch-Osterreichischen Ausgrabungen 1934-1937 /
Miinchener Beitrage zur Vor- und Friihgeschichte. Bd. 43. Miinchen, 1992. S. 281,
299-301. Мнение, что это не комплекс, а монеты из слоя, резюмировано в ТМВ
п.246. Провинция Dacia Ripensis), с последними монетами 584-602 гг. (золотые
монеты) и 576/7 г. (бронза, Константинополь); Афины, район агоры, панафиней-
ская дорога (1971, ТМВ n.129, Hellas), 576 г. (Константинополь) и 578/9 г. (Фес-
салоника); Велико Орашье (римский Марг, найден до 1973, ТМВ n.265, Moesia
I), 578/9 г. (Константинополь); Эфес (найден до 1917, ТМВ n.276; Monatsblatt der
numismatischen Gesellschaft in Wien. № 10. 1917. S. 235-236. Провинция Asia),
580/1 г. (Константинополь); афинская агора 1936 (ТМВ n.128, Hellas), 581/2 г.;
Копривец найден до 1992 (ТМВ n.47, Moesia II), 582/3 г. (Константинополь); Го-
леманово кале 1936, клад II (ТМВ n.241, Dacia Ripensis), 582/3 г. (Константино¬
поль); Филиатра (1960, ТМВ n.179, Hellas), 582/3 г.; Истмия (1954, ТМВ п.155,
Hellas), 580/1 г. (Константинополь) и 583/4 г. (Фессалоника); Элевсин 1893 (ТМВ
п.152, Hellas), 582/3 г. (Константинополь) и 583/4 г. (Фессалоника); Клитория
(1933, ТМВ п.158, Hellas), 576/7 г. (Кизик) и 583/4 г. (Фессалоника); Приолитос
(1979, ТМВ п.183, Hellas), 583/4 г. (Константинополь) и 578/9 г. (Фессалоника);
Пеллена (найден до 1938, ТМВ n.176, Hellas), 584/5 г.; Адамклиси 1908 (римский
Тропей Траяна, ТМВ n.63, Scythia Minor), 584/5 г.; Охрид 2002 (ТМВ п.208Ь,
Epirus Nova), 575/6 г. (Никомедия) и 586/7 г. (Фессалоника).
35	Noeske H.-Ch. Munzfunde. Bd. III. Teil IV. Beilagen 14 und 22.
30

GR036), либо же почти полностью отсутствуют (тип GAL37 38).
3 результате получается, что в комплексах типа GRO присут¬
ствуют фоллисы и полуфоллисы двух изолированных хронологи¬
ческих групп - тяжелые Юстиниана и все Юстина II. В комплек¬
сах же типа GAL основу составляют послереформенные (после
538 г.) фоллисы «тяжелых» серий более 13,64 г (или даже шире -
в диапазоне 12,5...21 г), а доля монет Юстина II тут намного
меньше.
Следующий этап развития структуры монетного обраще¬
ния - это формирование в 90-х гг. VI в. комплексов типа /Ж98,
36	Эталонный клад происходит из румынского придунайского села Гропенъ, най¬
ден в 1934 г. (ТМВ п.354, barbaricum), младшая монета в нем чеканена в 577/8 г.
К этому типу относятся следующие комплексы: Нановица 1980 (ТМВ п.23,
Thracia), 570/1 г.; Баниска 1941 (ТМВ n.41, Moesia II), 573/4 г. Кроме того, если
считать, что хозяин комплекса видел в антиохийском фоллисе скорее оберег, чем
монету с определённым весом и годом чеканки, то к этому же типу следует отне¬
сти и следующие комплексы: Сандански 1970 (ТМВ n.94, Macedonia I), содержит
1	антиохийский фоллис 553/4 г., младшие монеты чеканены в 570/1 г. (в Нико-
медии) и в 576/7 г. (в Фессалонике); Немея 1979 (ТМВ п.166, Hellas), содержит
2	антиохийских фоллиса в т.ч. 549/50 г., дата младшей монеты 576/7 г.; Куци 1983
(ТМВ п.167, Hellas), содержит 1 антиохийский фоллис 556/7 г., дата младшей мо¬
неты 577/8 г. Возможно, сюда следует перенести также и комплекс с афинской
агоры 1936 г. (ТМВ п.128) - см. выше тип АТН.
37	Эталонный клад происходит из района Галата города Варна и найден в 1950 г.
(ТМВ п.59, Moesia II), дата младшей монеты 578/9 г.; кроме того, к этому же
типу могут быть отнесены следующие комплексы: Элевсин до 1887 г. (ТМВ
п.150а, Hellas), младшие монеты датируются 565/6 г. (Константинополь и Кизик)
и 575/6 г. (Фессалоника); Мантинея 1972/3 (ТМВ n.161, Hellas), 572/3 г. (Нико-
медия) и 575/6 г. (Фессалоника).
38	Эталонный комплекс происходит из Истрии из раскопа Temple и опубликован
С. Димитриу, благодаря чему его часто называют «Т по Димитриу» 1950 (ТМВ
n.72,1, Scythia Minor), дата младшей монеты 599/600? г. К этому типу также отно¬
сятся следующие комплексы: Ямбол, где-то в округе, 1983 (ТМВ n.20, Thracia), да¬
та младшей монеты 588/9 г.; Адамклиси 1993 (римский Тропей Траяна, ТМВ п.64,
Scythia Minor), дата младшей монеты 590/1 г.; Униря (§ocariciu 1938 ТМВ п.366,
barbaricum) недалеко от валашского берега Дуная, дата младшей монеты 594/5 г.;
Истрия «Т по Нубару» 1950 (ТМВ п.72,2, Scythia Minor), дата младшей монеты
594/5 г.; Ракита 1982 (ТМВ п.238, Dacia Ripensis), дата младшей монеты 595/6 г.;
веселец I960 (ТМВ п.239, Dacia Ripensis), дата младшей монеты 595/6 г.; Босман
!966 (ТМВ п.260, Moesia I), дата младшей монеты 595/6 г.; Истрия «economic»
1954 (ТМВ п.73, Scythia Minor), дата младшей монеты 597/8 г.; Царичин Град С
1952 (Justiniana Prima, ТМВ п.217, Dacia Mediterranean дата младшей монеты 595/6
или 602 - 610 гг.; Истрия «inv.796» 1950 (ТМВ п.74, Scythia Minor), дата младшей
Монеты 600/1 г.; Хорджешть 1969 г. (ТМВ п.355, barbaricum) в румынской Мол-
дове> дата младшей монеты 602-610 г. Возможно, к этому же типу относится и
комплекс Истрия «apside des thermes» 1950 (ТМВ n.71, Scythia Minor), 593/4 г.
31

отражающих новую структуру обращения: в них практически
полностью отсутствуют доюстиниановские монеты, а монеты
Юстиниана единичны. Основную же массу в них составляют
монеты императоров Юстина II (565-578) и Тиберия Маврикия
(582-602). При этом выделяются комплексы, в которые целена¬
правленно отобраны либо самые тяжелые монеты (HIS-a: Истрия
«Т по Димитриу» 1950 и отчасти Босман), либо монеты среднего
веса (HIS-b: Реселец, Ракита, Царичен Град С), либо же только
легкие монеты (HIS-c: Истрия «инв. 796» 1950). Кроме того, есть
комплекс с чрезвычайно легкими монетами (Истрия «apside des
thermes» 1950). При этом критерии отбора по весу были не уни¬
версальны внутри одного и того же комплекса и различались в
каждой хронологической группе: хозяин отбирал монеты с уче¬
том не только их веса и номинала, но и с одновременным учетом
даты их чеканки, указанной на реверсе.
Процесс выхода ранних монет из обращения на этом этапе,
возможно, отражают комплексы типа OSI39 и подтипа ТОР40, со¬
держащие почти исключительно монеты императора Юстиниана.
Несмотря на то, что младшие монеты в этих комплексах дати¬
руются концом 40-60-ми гг., дата образования этих комплексов,
в случае определения их как комплексов изъятия, должна быть
сдвинута на более позднее время: на 80-е гг. VI в. - между дата¬
ми типов KOZ и АТН, с одной стороны, и комплексами типа HIS,
с другой. Дело в том, что в комплексах типа KOZ и АТН монеты
Юстиниана еще присутствуют в значительной доле, а в комплек¬
сах типа HIS и более поздних их уже практически нет. Судя по
всему, процессом изъятия монет Юстиниана и более ранних мо¬
нет не были в это время охвачены территории Сирии, Палестины
и Египта, где к этому времени можно отнести комплексы CYR41,
39	Эталонный комплексом является клад из Осикова 1941 (ТМВ n.236, Dacia
Ripensis), 547/8 г.; к этому же типу отнесен комплекс из Тетевена 1977 (ТМВ
п.250, Dacia Ripensis), 562/3 г.
40	Комплекс из Топалу 1957 г. (ТМВ n.80, Scythia Minor) с младшей монетой 568/9 г. и
комплекс из Лаврия 1881 г. (ТМВ n.159, Hellas) с младшими монетами 555/6 г. (Кон¬
стантинополь) и 569/70 г. (Фессалоника) отличаются от комплексов типа OSI тем,
что в них присутствуют не только фоллисы, но также ещё и более мелкие номиналы,
в том числе Юстина II: монеты достоинством в 20, 16, 12, 10 и 5 нуммиев.
41	Комплекс из древнего Кира (Nebi Huri, 1965...70, Noeske H.-Ch. Miinzfunde.
S. 453-468, Euphratensis), дата младшей монеты 603/4 г. и комплекс из Хамы
(древняя Эпифания, 1975, Noeske H.-Ch. Miinzfunde. S. 486, Syria II), дата млад¬
шей монеты 602-610 г.
32

являющиеся своеобразным сиро-кипрским подтипом внутри типа
JIIS. Комплексы типа CYR характеризуются большей долей мо¬
нет первой половины VI в., особенно монет 518-538 гг. чеканки.
В конце правления императора Маврикия главным процессом
в развитии монетного обращения было изъятие основной массы
монет Юстина II (565-578 гг.). Результат этого отразился в поздне-
маврикиевских комплексах типа BEL42. В этих комплексах монеты
Юстина Младшего (565-578 гг.) почти или совсем отсутствуют, а
монеты последующих периодов (580-602 гг.) присутствуют в тех
же пропорциях, что и в более ранних комплексах типа HIS.
Трудно судить, каково было монетное обращение во времена
режима Фоки (602-610), т.к. известные комплексы этого време¬
ни - тип СНА43 - включают практически только монеты Фоки.
После свержения узурпатора Фоки в 610 г. и восстановления
легитимной власти в начале правления Ираклия (610-641 гг.)
структура монетного обращения продолжит сперва развиваться
в рамках той же тенденции, что и при предшествующем закон¬
ном императоре - императоре Маврикии (582-602), свергнутом
Фокой. Действительно, та же картина, что и в комплексах конца
90-х гг. VI в. типа BEL, повторится в типе MOV44 с единствен¬
ным отличием: они включают еще и монеты Ираклия и, соот¬
ветственно, относятся уже ко времени его правления (610-641).
Важно, что в них отсутствуют монеты узурпатора Фоки (602-
610): видимо, их отсутствие определяется политическими при¬
чинами. К тому же времени относятся и комплексы типа SAR45,
42	Эталонный комплекс Белово III 1977 (ТМВ n.9, Thracia), 597/8 г. и клад из Ана-
мура (римский Анемурий, 1976, Noeske H.-Ch. Mlinzfunde. S. 449-451 гг., ТМВ
п.339 с ошибкой, Isauria), 601/2 г.
Эталонный комплекс происходит из Халкиды, но место находки не известно
(возможно, на Эвбее), 1922 (ТМВ n.136, Hellas), дата младшей монеты 607/8 г.;
кроме того к этому типу относятся два комплекса: Пеллена 1982 (ТМВ п.177,
Hellas), 608/9 г. и Сарды G 1958 (ТМВ п.307, Lydia), 608/9 г.
Эталонный комплекс происходит с берега Дуная из румынской Молдовы из села
Мовиленъ 1938 (ТМВ n.358, barbaricum), дата младшей монеты 613/4 г.; другой
комплекс - Иерусалим 1940 (Aelia Capitolina, Noeske H.-Ch. Miinzfunde. S. 612,
4s ^a^aestina I), дата младшей монеты 630/1 г.
Эталонный комплекс - клад из Сард 1912/13 (ТМВ n.300, Lydia) с младшей моне¬
той 614/5 г. К этому типу относятся также следующие комплексы: Соломос 1938
(ТМВ п.187, Hellas), дата младшей монеты 619/20 г.; Пафос 1959 (Noeske H.-Ch.
Mtinzfiinde. S. 434—440, Cyprus), 616/7 г.; Делос 1906 (ТМВ п.148, Hellas), 625/6 г.;
затонувший корабль у Яссы Ада 1961/63 (ТМВ п.335, Caria), 625/6 г.; находка
1972 г. с афинской агоры (ТМВ п.132, Hellas), 633/4.
33

фиксирующие выход из обращения всех доираклиевых монет.
Этот процесс изъятия более ранних монет и в этом периоде был
менее интенсивен в Сирии и Палестине, где соответствующие
типу SAR комплексы по-прежнему содержат значительную долю
монет VI века (подтип BIS46).
Конечным результатом этого процесса выхода из обращения
монет VI - начала VII в. являются комплексы типа NEA47, со¬
стоящие исключительно из монет Ираклия. При этом комплексы
из зон, находящихся под контролем северных варваров, демон¬
стрируют более консервативную структуру (тип ОВА48).
Параллельно с этим поступательным развитием обозначатся и
новые явления, которые с особой силой заявят о себе с 613 г. При¬
чины этих новшеств находятся во внешнеполитической сфере:
после поражения в 613 г. Ираклия в Сирии сасанидское войско
берет Таре, Дамаск, Кесарию и Иерусалим, к 618 г. будет поте¬
рян Египет, включая Александрию и Кирену, в которых Сасани-
ды организуют свою администрацию49. В те же годы начинается
массовая колонизация славянами юга Балкан50. Все это истощает
казну государства. Результатом является массовая перечеканка
старых монет, давно выведенных из обращения и хранящихся
46	Эталонный комплекс - клад из Телъ Биссе 1945 (Noeske H.-Ch. Mtinzfunde. S.
541-562, Phoenice Libanensis) с младшей монетой 630/1 г.; кроме того: комплекс
из Сирии 1974 без места находки (Noeske H.-Ch. Mtinzfunde. S. 516-522), дата
последней монеты 627/8 г. и клад из Баалъбека (Heliopolis 1959, Noeske H.-Ch.
Mtinzfunde. S. 564-573, Phoenice Libanensis), 630/1 r.
47	Эталонный комплекс происходит из Неа Анхиалоса 1929 (ТМВ n.115, Thessalia)
с младшей монетой 615/6 г.; другие комплексы того же типа: Сарды FF 1958
(ТМВ п.308, Lydia), 615/6 г.; Малая Азия, покупка в Измире до 1965 (ТМВ п.343).
616/7 г.; Фасос - Dionysion 1923 (ТМВ п.100, Macedonia I), 616/7 г.; Фасос 1979
(ТМВ п.101, Macedonia I), 618/9 г.; Сарыгюзель Кёй (ТМВ п.342, Euphratensis).
629/30 г.
48	Комплекс из Обыршень в румынской Молдове (Voine§ti 1945, ТМВ п.359,
barbaricum) с младшей монетой 655-658 гг.; комплекс из Карпова в моравской
Силезии (Jagemdorf, Kamiow, Kmow, Kmova, 1950, ТМВ n.356, barbaricum), да¬
та младшей монеты 659-668 гг.; монеты из погребения в коринфском Кранейе
(Kraneion 1950 ТМВ n.147, Hellas), дата младшей монеты 641-668 гг.
49	Кулаковский Ю.А. История Византии. Том III. 602-717 гг. СПб, 1996. С. ЪЪ-^7:
Morris sou С. Les evenements / perspective chronologique // Le monde byzantin.
Tome 1 L'Empire romain d'Orient 330-641 / Sous dir. de C. Morrisson. Paris, 2004.
P. 41—42.
50	Шувалов П.В. Проникновение славян на Балканы // Основы балканского языко¬
знания. Языки балканского региона. Часть 2 (славянские языки) / Под ред
А.В. Десницкой и Н.И. Толстой. СПб., 1998. С. 19.
34

где-то в государственных хранилищах (см. выше). Одновремен¬
но перечеканиваются и обращающиеся монеты с приданием им
новой стоимости. В результате монет VI в. не остается не толь¬
ко в обращении, но и в запасниках государственного банка. Об¬
ращение медных монет на территориях под контролем империи
(на Балканах, в Эгеиде и на Кипре) принимает вид, характерный
для новой эпохи: из крупных медных монет обращаются только
монеты Ираклия. В то же время Сирия и Палестина традицион¬
но показывает более консервативную картину (с большой долей
монет VI в.)51.
Итак, на протяжении более века (498-615 гг.) структура об¬
ращения медных монет крупных номиналов (фоллисов и по-
луфоллисов) отличалась большой динамичностью. Насколько
мы можем судить по монетным комплексам, набор обращав¬
шихся монет достаточно быстро менялся. Сериация монетных
комплексов позволяет разделить их на два десятка типов в за¬
висимости от их состава и от места, которое они занимали в
построенной мною модели монетного обращения: часть типов
отражает структуру обращения, а часть - выход монет из об¬
ращения (рис. 3).
За это время можно насчитать шесть случаев быстрых изме¬
нений в результате исчезновения определенных групп монет из
циркуляции: это монеты, чеканенные в 498-512 гг., 512-538 гг.,
538-565 гг., 565-582 гг., 582-592 гг. и 592-612 гг. Кроме того,
происходили и менее радикальные изменения. Соответственно,
можно предложить несколько периодов относительно стабиль¬
ной структуры монетного обращения, разделенных серьезными
переменами. По отношению к каждому из этих периодов можно
говорить об определенном свойственном каждому отдельному
периоду набору цикулировавших монет, отразившемуся в струк¬
туре конкретного типа монетных комплексов (см. рис. 3) Ниже
Рассматривается судьба каждой из таких основных групп монет
(точнее - фоллисов и полуфоллисов).
Легкие фоллисы и полуфоллисы Анастасия, отчеканенные в
период с 498 по 512 гг.: ранние фоллисы и полуфоллисы Анаста-
епя, отчеканенные на протяжении 498-512 гг. в массе своей обра¬
щались в течение двадцати лет - 498/512-527...(545...) гг. Послед-
Нии комплекс с несколькими такими монетами, маркирующий их
N°eske H.-Ch. Mttnzfunde. Bd. III. Teil IV. Beilagen 21-22.
35

обращение, скорее всего, это Анадолкьой 545 г. (тип GRN), хотя
отдельные такие монеты встречаются даже в комплексах послед¬
ней четверти VI в. (Велико Градиште (тип LES) 580 г.);
Тяжелые монеты Анастасия и монеты Юстина Старше¬
го, чеканенные на протяжении 512-527 гг.): пореформенные
монеты Анастасия и монеты Юстина Старшего 512-527 гг. обра¬
щались в течение чуть больше полувека - 512/52-575/580... гг., а
местами до 595... г. Последние комплексы с несколькими такими
монетами это Фивы-1932 (тип ТНА) 575 года, Велико Градиште
(тип LES) 580 года и Велики Градац (тип KOZ) 595 года; эти мо¬
неты массами были перечеканены в два приема - в 613...616-х гг.
(весом менее 13,6 г) и в 616...623-х гг. в Сицилии (более 13,6 г).
Юстиниановские монеты без указания года чеканки, т.е.
527-538 гг. чеканки: ранние юстиниановские монеты, чеканен¬
ные на протяжении 527-538 гг. обращались в течение полувека -
527/53-575/580... гг., а местами до 595... г., - последние комплек¬
сы с несколькими такими монетами это Фивы-1932 (тип ТНА)
575 г., Велико Градиште (тип LES) 580 г. и Велики Градац (тип
KOZ) 595 г., а последний с единичными - Истрия-«Т по Нуба-
ру» (тип HIS) 594 г.; эти монеты, также как и предыдущие, были
массами перечеканены в два приема - в 613...616-х гг. (весом ме¬
нее 13,6 г) и в 616...623-х гг. в Сицилии (более 13,6 г).
Тяжелые датированные монеты Юстиниана 538-549 гг. че¬
канки: пореформенные тяжелые юстиниановские монеты, выпу¬
скавшиеся на протяжении 538-549 гг., оставались обращении в тече¬
ние полувека - 538/549-586... гг., а местами до 595... г., - последние
комплексы с несколькими такими монетами это Охрид (тип АТН)
586 г., и Велики Градац (тип KOZ) 595 г.; эти монеты при изъятии
из обращения, видимо, шли в переплавку, но известны и отдельные
случаи перечеканки - например, полуфоллис, выпущенный в Кизи-
ке, был перечеканен в 90-х гг. VI в. (DOC 33с2 М CON).
Монеты 549-552 гг. : монеты этого периода чеканки слишком
редки, чтобы можно было что-то определенное сказать о них.
Поздние монеты Юстиниана 552-565 гг.: поздние юстиниа-
новские монеты, чеканенные на протяжении 552-565 гг. обраща¬
лись в течение четверти века - 552/565-586... гг., - последние
комплексы с несколькими такими монетами это Охрид (тип АТН)
586 г., и Велики Градац (тип KOZ) 595 г.
Монеты Юстина II 565-578 гг.: монеты Юстина Младшего,
чеканенные на протяжении 565-578 гг. обращались в течение
36

чеГВертн века - в 565/578-595... гг., - последний комплекс с не-
сКОлькими такими монетами это Хорджешть (тип HIS) 602-610 гг.,
отдельные монеты в обращении сохраняются до 614 г. - ком¬
плекс Сарды-1913 (тип SAR); эти монеты были перечеканены в
613.-616-х гг.
ранние монеты Тиберия 578-580 гг. : монеты этого периода
чеканки слишком редки, чтобы можно было сделать определен¬
ные выводы.
Поздние монеты Тиберия и монеты Маврикия 580-602 гг.:
монеты Тиберия и Маврикия, чеканенные на протяжении 580-
602 гг. обращались в течение не более двух десятилетий - 580/602-
613...(625...) гг. Последние комплексы с несколькими такими мо¬
нетами это Хорджешть (тип HIS) 602- 10 гг. и Мовилень (тип
MOV) 613, а отдельные монеты в обращении сохраняются до
625 г. - комплекс Яссы-Ада (тип SAR). Эти монеты массами
были перечеканены в 604...610-х и в 613...616-х гг.
Монеты узурпатора Фоки 602-610 гг.: монеты узурпатора,
чеканенные на протяжении 602-610 гг. обращались в течение
не более десятилетия - в 602/610-610...(625...) гг. Последний
комплекс с несколькими такими монетами это Сарды-1912 (тип
SAR) 614 г., а отдельные монеты в обращении сохраняются до
619 г. - комплекс Соломос-1938 (тип SAR); эти монеты массами
были перечеканены при Ираклии (в 613.,.616-х гг. и позже).
Подытоживая всё выше сказанное, нужно отметить, что гово¬
рить о средней продолжительности времени «жизни» фоллиса
(и полуфоллиса) не представляется возможным. Продолжитель¬
ность обращения того или иного типа медных монет определя¬
лась не столько внутренними свойствами этих монет (вес, номи¬
нал* дата чеканки и имя императора, качество металла), сколько
соотношением их со всей системой обращения (удобство обмена,
привлекательность для накопления и т.п.). Соответственно, не¬
которые весьма схожие по внутренним характеристикам монеты
^огли иметь совершенно разную продолжительность «жизни».
По в Целом, сравнивая рассмотренный материал с соседними ре¬
зонами или другими эпохами, следует отметить, что структура
Циркуляции медных монет крупных номиналов на Балканах и в
алой Азии в VI в. отличалась большой мобильностью. Главной
Ричиной этому была деятельность государства, в частности ве-
Мства Священных даров (sacra largitio), все время пытавшегося
Пировать денежное обращение.
37

Рис 1. Теоретическая структура монетного обращения
момент времени Tj при постоянной интенсивности чеканкц
(I - const) и клада быстрого накопления. При естественно^
(через потери) и искусственном (через изъятие) выходе монет
из обращения (на рисунке соответственно: а и б): видна разница
между двумя кривыми в точках Tzj и Tzu. Внизу показана теоре.
тическая структура клада быстрого накопления (при искусствен,
ном выходе монет из циркуляции): видно, что худшие монеты
(здесь: более старые монеты) при прочих равных условиях в кла^
де не будут представлены.
Рис 2. Теоретическая структура монетного обращения на
момент времени Tj при постоянной (а) и меняющейся (б)
интенсивности чеканки I. Вверху дана кривая, показывающая
произвольные изменения интенсивности чеканки, а внизу - кри¬
вая, описывающая структуру монетного обращения на условный
момент Tj при естественном выходе монет из обращения при по¬
стоянстве прочих показателей.
(чек
const. 1 -
38
стврш.	(
о
Тстерш

рис 3. Типы комплексов (МК CON/NIK/KYZ/ANT в гисто-
а1Имах mon./an.pen). Схема на рисунке показывает реконструк¬
цию развития структуры обращения крупных медных номиналов
УОЛЛИСОВ и полуфоллисов) восточных дворов империи (городов
Константинополя, Никомедии, Кизика и Антиохии) на основе со¬
поставления типов комплексов, выделенных в результате сериации
гистограмм mon./an.per. (количество монет, приходящихся на один
чеканки в пределах соответствующего периода обращения)
отдельных репрезентативных комплексов с территории Балкан,
Эгеиды и Малой Азии, с привлечением Кипра, Сирии, Месопо¬
тамии и Палестины. Показатель mon./an.per. сначала был просчи¬
тан для каждого комплекса в отдельности, а потом близкие между
собой комплексы были объединены в типы, для которых и были
построены условные обобщающие гистограммы. Для построения
гистограмм типов за основу были выбраны гистограммы наибо¬
лее характерных комплексов, принятых за «эталонные». При этом
результат усреднения эталонных гистограмм не был следствием
простого математического усреднения, т. к. иногда отдельным бо¬
лее характерным комплексам в процессе сериационной обработ¬
ки и функционального анализа было придано большее значение.
Следовательно, предлагаемые гистограммы, хотя и базируются на
анализе строго математически высчитанных гистограмм отдель¬
ных комплексов, отражают тем не менее также и мое представле¬
ние об идеальных особенностях соответствующего типа.
Серым цветом залиты гистограммы тех типов, которые соответ¬
ствуют магистральному направлению развития реконструируемого
монетного обращения. Сплошная горизонтальная линия при нуле¬
вом показателе mon./an.per. означает присутствие единичных монет
Данного периода в некоторых комплексах данного типа. Анало¬
гичные горизонтальные пунктирные линии, связывающие различ¬
ные части одной гистограммы, даны исключительно для удобства
в°сприятия: монет этих лет чеканки не зафиксировано в учтен-
НЬ1Х комплексах данного типа. Названия типов подписаны слева
в принятых в статье условных сокращениях (список входящих в
соответствующий тип комплексов можно посмотреть в примечани-
Ях к тексту). Номера периодов обращения (нумерация начинается
^анов° Для каждого императора), по которым производился усред-
нньщ подсчет показателя mon./an., даны арабскими цифрами
ерху и внизу схемы. Даты границ периодов подписаны внизу, а
ы основных реформ - наверху. Точками под каждой гистограм-
39

3	g	&	S
W> Ю	ч to
J	I	I	L
I ANASTASlVSlIV
ST.| fVSTIWAfm IlSTINVsjr
MAVAIC(V5|fcM| HERACUVS 1^"
	!• ,м,э.4 U,
1.2 .3 .4&зк*.3 .A a |"
SAP
CUD
GRN
GOD
TRU
THA
VOJ
"T
KOZ
pra/rja
LES
ATH
GRO
GAL
OSI/TOP
his
BEL
CHA
MOV
SAR
NEA
'	b'Ji'J; 'J»'yjt'jr V TIPWM m '»> Ш/гЩ Ь %%l
s ЕГеНН KBI &	8
lANA^TASlVillVbTl WSTlNlAN\/$ |<У&Г fr|MAV/RtCiVS fr<XA[ HgRACU^T
40

^оЙ указаны даты чеканки младшей монеты каждого комплекса,
^юченного в данный тип. Соответственно, количество точек под
кэЖД0** гистограммой строго соответствует количеству комплексов,
^ённых в данном типе. Линия, отходящая от точки вправо озна¬
чает пределы нумизматической даты чеканки младшей монеты.
На схеме отчетливо видно, что по мере движения от более
ранних комплексов к более поздним и «наращивания» гисто¬
грамм справа одновременно происходит поэтапное исчезновение
ранних групп монет, выражающееся в «обрезании» гистограмм
слева. При этом, несмотря на индивидуальную у каждого типа
специфику колебаний показателя mon./an.per., вырисовываются
закономерности общие для большинства типов.
ЛИТЕРАТУРА
Герасимов Т Съкровища от монета, намерени в България през 1960 и
1961 г. // Известия на археологическия институт. Българска академия на
науките. София, 1963. № 26.
Кулаковский Ю.А. История Византии. Т. I—III. СПб., 1996.
Потин В.М. Монеты. Клады. Коллекции. СПб., 1993.
Серое В.В. Финансовая политика Юстиниана Великого. Новосибирск; Бар¬
наул, 2011.
Толстой И.И. Византийские монеты. СПб., 1912-1914. Вып. 2-6.
Шувалов П.В. Монеты между археологией и нумизматикой // Археологиче¬
ские вести. СПб., 1999. № 6. С. 374-403.
Шувалов П.В. Изобретение проблемы (по поводу книги Флорина Курты) //
Studia Slavica et Balcanica Petropolitana / Петербургские славянские и
балканские исследования. 2(4). 2008. СПб., 2009. С. 13-20.
Шувалов П.В. Случайные флюктуации или преднамеренный отбор? Три
клада фоллисов поел. четв. VI в. // Stratum-plus. Археология и культур¬
ная антропология. Кишинев, 1999. № 6. С. 104-110.
Шувалов П.В. Проникновение славян на Балканы // Основы балканского
языкознания. Языки балканского региона. Часть 2 (славянские языки) /
ред. А.В. Десницкая и Н.И. Толстой. СПб., 1998. С. 5-28.
юРУкова Й. Монетни находки, открити в България през 1973 и 1974 г. //
Археология. № 20. Вып. 2. София, 1978. С. 72-77.
*Урукова Й. Монетни находки, открити в България през 1980 г. // Археоло-
гия. № 24. Вып. 1. София, 1982. С. 62-65.
atalogue of Byzantine Coins in Dumbarton Oaks Collection and in the
Whittemore Collection / Ed.: A.R. Bellinger, Ph. Grierson. Washington, D.C.,
c Vo1- I-II. 1966-1968.
иГ\л ^ ^nvasi°n or Inflation?: sixth- to Seventh-Century Byzantine Coin
boards in Eastern and Southeastern Europe // Annali dellTstituto Italiano di
Numismatica. 43. 1996. P. 65-224.
41

Curta К The Making of the Slavs: History and Archaeology of the Lower
Danube Region, c. 500-700. Cambridge, 2001.
Curta K, Gandila A. Hoards and hoarding patterns in the early Byzantine
Balkans // Dumbarton Oaks Papers. № 65-66. Washington, D.C., 2012
P.45-111.
Dimitriu S. Histria. Monografie arheologica. Vol. I. Bucure§ti, 1954.
Duncan G.L. Coin Circulation in the Danubian and Balkan 3rovinces of the
Roman Empire, AD 294-578 / Royal Numismatic Society. Special Publication
№ 26. London, 1983.
Hahn W. Moneta Imperii Byzantini, 3 Bde. Wien, 1973-1981.
Hahn W., Metlich M. A. Money of the Incipient Byzantine Empire (Anastasius I
Justinian I, 491-565) / Veroffentlichungen des Instituts fur Numismatik und
Geldgeschichte der Universitat Wien. Wien, 2000.
Ivanisevic V Les tresors balkaniques, temoins des invasions et de leurs routes /
Morrisson C., Popovic C, Ivanisevic V. Les Tresors monetaires byzantins des
Balkans et d’Asie Mineure (491-713) / Avec la collaboration de P. Culerrier.
B. Mitrea, M. Oeconomidou, Gh. Poenaru Bordea, I. Popovic, I. Touratsoglou,
J. Youroukova, M. Galani-Krikou et Y. Nikolaou. Paris: Lethielleux, 2006.
P. 75-93.
Jurukova J. Trouvailles monetaires de Sadovetz // Uenze S. Die Spatantiken
Befestigungen von Sadovec (Bulgarien). Ergebnisse der Deutsch-Bulgarisch-
Osterreichischen Ausgrabungen 1934-1937 / Munchener Beitrage zur Vor-
und Friihgeschichte. Bd. 43. Munchen, 1992. S. 279-328.
Kondic V Le tresor de monnaies de bronze de la forteresse protobyzantine de
Bosman // Нумизматичар. № 7. 1984. S. 51-56.
Lilcic V, Adzievski K. Coin hoard discovered in the Veles district // Macedonian
numizmatic journal. № 3. 1999. P.73-82.
Mirnik /. Ostava bizantskog novca s Majsana // Нумизматичар. 1982. № 5.
S. 141-146.
Mirnik /. Coin hoards in Yugoslavia / British Archaeological Reports,
International Series. № 95. Oxford, 1981.
Morrisson C., Ivanisevic V. Les emissions des VIe-VIIe siecles et leur circulation
dans les Balcans // Morrisson C., Popovic C., Ivanisevic V Les Tresors
monetaires byzantins des Balkans et d’Asie Mineure (491-713) / Avec la
collaboration de P. Culerrier, B. Mitrea, M. Oeconomidou, Gh. Poenaru
Bordea, I. Popovic, I. Touratsoglou, J. Youroukova, M. Galani-Krikou et
Y. Nikolaou. Paris, 2006. P. 50-73.
Morrisson C., Popovic C., Ivanisevic V Les Tresors monetaires byzantins des
Balkans et d’Asie Mineure (491-713) / Avec la collaboration de P. Culerrier.
B. Mitrea, M. Oeconomidou, Gh. Poenaru Bordea, I. Popovic, I. Touratsoglou.
J. Youroukova, M. Galani-Krikou et Y. Nikolaou. Paris, 2006.
Morrisson C. Les evenements / perspective chronologique // Le monde byzantin
Tome 1. L'Empire romain d'Orient 330-641 / sous dir. de C. Morrisson. Paris-
2004. P 3-75.
42

f]oeske
tf.-Ch. Miinzfunde aus Agypten I. Die Miinzfunde des agyptischen
pilgerzentrums Abu Mina und die Vergleichsfunde aus den Dioecesen Aegyptus
und Oriens / Studien zu Fundmiinzen der Antike / hrsg. von M. R.-Alfoldi
und H.-M. von Kaenel in Zusammenarbeit mit der Romisch-Germanischen
Koniniission des Deutschen Archaologischen Instituts, Frankfurt am Main.
3d. 12. Berlin, 2000.
t r № Rez.: Duncan G.L. Coin circulation. 11 Schweizerische numizmatische
Rundschau. Bd. 75. 1996. S. 263-269.
popovic V. Petits tresors et tresors dёmembrёs de monnaie de bronze
protobyzantins de Serbie // Нумизматичар. 1984. № 7. C. 57-90.
preda C., Nubar H. Histria. Vol. 3, Descoperiri monetare, 1914-1970. Bucure§ti:
editura Academiei Republicii Socialiste Romania, 1973.
Zuckerman C. Du village а Г Empire: autour du registre fiscal d’Aphrodito
(525/526). Paris: Peeters, 2004.
P V. Shuvalov
THE SHORT LIFE OF THE FOLLIS: THE CIRCULATION OF THE LARGE
COPPER COINS IN EARLY BYZANTINE EMPIRE
The paper presents the reconstruction of the coin circulation based on the
investigation of the representative coin hoards of copper coins - folles and half-
folles - from main regions of early Byzantine Empire (Balkans, Danube, Aegaeis
and western Asia Minor, as well as Syria and Palestine), minted in the mints of
Propontis and Antiochia from AD 498 till 610. At the beginning of this work
the hoards were formally classificated according to their structure with the help
of the histograms coins-per-year (mon./an). Then the periods of the presence/
absence of the chronological groups of the coins in the finds were invented, e.g.
four periods of Maurice: m,, m2, m3, m4. The histogram of each hoard is based on
these periods and calculated using the index coins-per-year-of-the-period (mon./
an.per.). The typology of the hoards is based on the seriation of the histograms
of the hoards, the types are named according to the more representative finds. In
those cases, when we do possess the data about the weight of the coins, it is also
taken into the consideration. The model of the development of the circulation is
Proposed. The role of each hoard type in the circulation is discussed: whether
|he hoard reflects the circulation or consists of the coins being taken out from
ll* As a result there is proposed the relative chronology of the types. In some
cases the correction of the absolute date of some hoard types is proposed, e.g.
|УРе PRA (hoards like Prakhovo, Rafah, Ryakhovets) should be dated to the
e years of Justin II, reign of Tiberius and first years of Maurice. Finally a
^construction of the duration of circulation of main chronological groups of the
^ °f the mints of Propontis was proposed.
Key words: Byzantine, numismatics, hoard, follis, monetary circulation.
43

А.В. Комар
ДЕНЕЖНЫЙ СЧЕТ ВОСТОЧНЫХ СЛАВЯН
В ПРЕДГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕРИОД
В статье представлена критика распространенной в историографии идеи
о раннем развитии товарно-денежных отношений, денежного обращения и
счета у восточных славян в догосударственный период. Несмотря на попыт¬
ки исследователей выделить материальные следы использования ранними
славянами неких стандартных весовых эквивалентов стоимости драгоцен¬
ных металлов ранее второй половины IX в., это все еще не может быть под¬
тверждено реальными археологическими данными: ни находками весовых
принадлежностей, ни стандартизацией веса ювелирных украшений. Отноше¬
ние славян к серебру, в первую очередь, как сырью для ювелирных изделий,
дополнительно подчеркивается разнородностью качества серебра в украше
ниях VII-IX вв. Совмещение системы меховых ценностей с металлическим
серебряным эквивалентом произошло лишь с началом поступлений в Вос¬
точную Европу дирхема в конце VIII в., но этот процесс оказался нелиней¬
ным и растянулся более чем на столетие, приобретя законченный вид лишь
в древнерусский период. Применяя к славянскому денежному счету принцип
выделения общих элементов, положенный филологами в основу реконструк¬
ции праславянского языка, главными единицами денежной системы ранне¬
славянского времени должны оказаться «гривна» или «гривна кун», «куна»,
«веверица» (белка). Предлагается интерпретация древнерусского выражения
«гривна кун» как «пронизь шкурок куницы», упаковка мехов на жестком
ивовом кольце (или даже с использованием железной проволоки, из кото¬
рой в X-XI вв. изготавливались шейные гривны). Момент появления таких
стандартизированных по качеству и числу шкурок товарных упаковок мехов
(«гривен») и следует считать наиболее реальной отправной точкой в форми¬
ровании славянской системы эквивалентного обмена.
Ключевые слова: славяне, хазары, скандинавы, гривна, меховая торговля,
денежно-весовые системы, товарно-денежные отношения.
В обобщающих исторических трудах советского периода,
рассматривавших образование Древнерусского государства как
естественный результат внутреннего социально-экономического
развития восточнославянского общества VII-IX вв., в числе клю-
чевых предпосылок обычно указывались образование городов,
развитие ремесла и торговли, а также распространение товарно-
денежных отношений. Именно эти маркеры в теории смены фор'
44

маций соответствовали стадии образования государства, поэтому
не удивительно, что славяне - создатели такого государства -
обязательно должны были обладать необходимым минимумом
признаков. На обоснование данного положения были направлены
усилия лучших умов советской исторической науки, но результат
довольно слабо оправдывал ожидания.
При переходе к конкретным примерам в качестве городов при¬
ходилось рассматривать первые укрепленные поселения славян -
городища; свидетельством качественного скачка в развитии ре¬
месла считалось появление примитивного гончарства, а торгов¬
ли - редкие находки фрагментов причерноморских амфор.
Сложнее всего дело обстояло с доказательством товарно-
денежного, а не натурального, характера обмена у славян: для
аргументации приходилось обращаться к археологии римского
времени и на примере кладов римских монет I—II вв. н.э. демон¬
стрировать широкое использование славянами монетного серебра
уже в раннеславянский период. Арабский дирхем в VIII-X вв.
лишь «заменял» римские монеты. Эта сложная комбинация от¬
влекала внимание исследователей от главной проблемы - мате¬
риального содержания реконструируемой системы денежного
обмена славян в период VI—VIII вв.
Удревнению момента возникновения денежных отношений
у славян до праславянского периода во многом способствова¬
ли наблюдения лингвистов о происхождении термина «гривна»,
известного в значении «марка» на Руси, в Польше, Чехии, Хор¬
ватии и у верхне-лужицких славян1. По мнению В.Л. Янина:
«...возникновение этой весовой единицы, находящей ближай¬
шие аналогии в единицах некоторых западнославянских наро¬
дов, а терминологические аналогии - у большинства западных и
южных славян, можно относить только ко времени общеславян¬
ского взаимодействия с римским миром, т. е. к первым векам но-
в°й эры...»2. Недавно В.С. Кулешов отнес возникновение обще-
Го праславянского термина даже к еще более раннему периоду -
вРемени Милоградской культуры раннего Железного века3.
Фасмер М. Этимологический словарь русского языка / Пер. с нем. и доп. О.Н. Тру-
бачева. М., 1986. Т. I. А-Д. С. 458.
Янин В.Л. Денежно-весовые системы русского средневековья. Домонгольский пе¬
риод. М., 1956. С. 195.
Яулеилов В.С. К предыстории древнерусской платежной гривны // Труды Государ¬
ственного Эрмитажа. СПб., 2012. Т. 61. С. 151-173.
45

Проблемные моменты гипотез о древнем существовании
«гривны» как денежно-весовой единицы ранее образования пер¬
вых славянских государств достаточно очевидны. Весовое значе¬
ние славянской «гривны» соответствует не греческой мине или
римской либре, а германским маркам, что уже само по себе явля¬
ется хронологическим маркером. Еще более проблемной выгля¬
дит попытка археологического обоснования механизма передачи
некоего славянского весового стандарта от римского времени до
IX-X вв. в условиях полного отсутствия в восточнославянском
ареале находок весовых принадлежностей, гирек, слитков и т.п.
ранее конца IX в. Это наблюдение В.В. Кропоткина4 не только
не потеряло актуальность в связи с новыми находками славян¬
ских кладов VII—VIII вв., но и может быть контрастно проиллю¬
стрировано наличием весов и византийских гирек в синхронных
аварских комплексах VII—VIII вв.5 Судя по весу гирек и экзагиев,
для авар было важным различать величины в 1/3 (тремисс) и 1/2
солида (семисс), неполновесные 22-х и 23-х каратные солиды
и эталонный 24-каратный солид. Более тяжелые гирьки пред¬
ставляют величины в 2 солида (неполновесные) и 2 серебряные
драхмы, 1, 2 и 3 унции от литры весом ок. 316 г. (что, возмож¬
но, является следствием пропорциональной утраты металла из-за
коррозии).
Несмотря на частое присутствие в составе славянских кладов
VII в. разнообразного ювелирного лома, предназначенного для
переплавки, ни гирек, ни метрологических слитков-заготовок
в них нет, как не обнаружены подобные находки и на наибо¬
лее тесно связанном с Балканами Пастырском городище - не¬
сомненном центре ювелирного ремесла Среднего Поднепровья
конца VII - начала VIII в. Единственная же известная в на¬
стоящий момент «восточнославянская» находка византийского
экзагия VI в. происходит из древнерусского слоя X в. посада
Шестовицы6.
4	Кропоткин В.В. Экономические связи Восточной Европы в I тысячелетии нашей
эры. М, 1967. С. 46-47.
5	Csallany D. A kunszentmartoni avarkori otvossir. Szentes, 1933. S. 41-47 (Tab. II-
VII); Garam E. Funde byzantinischer Herkunft in der Awarenzeit vom Ende des 6. bis
zum Ende des 7. Jahrhunderts. Budapest, 2001. S. 160-162 (Taf.l 19-121).
6	Khamayko N. Poids en verre d’Hesychios I I Kiev - Cherson - Constantinople. Kiev;
Simferopol; Paris, 2007. P. 258-259.
46

«Антские» клады середины - 2-й половины VII в.7 не включа-
и ни одной монеты, что также контрастирует с синхронными
аварскими и восточноевропейскими кочевническими комплекса¬
ми, из которых происходит достаточно представительная коллек¬
ция византийских монет и подражаний им8. В то же время, на¬
личие в таких кладах старых сломанных вещей и их фрагментов
наглядно иллюстрирует механизм собирания славянами серебря¬
ного лома для его переплавки на новые изделия.
Каким образом нужное количество металла отбирал без гирек
ювелир, которому нужно было учесть в плюс также факторы «уга¬
ра», литейные швы и каналы? Простейшим выходом выглядит ис¬
пользование в качестве весового эталона готового изделия, изго¬
товленного из стандартного слитка, и именно при таком способе
в этот исторический период и можно ожидать появления обще¬
славянского весового термина «гривна».
В.Л. Янин, реконструируя раннюю додревнерусскую гривну весом
в 68,22 г или 20 римских денариев, аргументировал свою позицию
следующим образом: «Высказывая предположение о связи гривны
IX в. с римским денарием первых веков н. э., мы должны поставить
вопрос о том, каким образом эта связь могла осуществиться при
отсутствии у древних восточных славян весов. По-видимому, осно¬
вой сохранения выработанной в начале н. э. весовой единицы было
постоянное потребление серебра в качестве сырья для производ¬
ства украшений. С этой точки зрения очень важным представляется
то, что термин “гривна” применялся не только к денежно-весовой
единице, но и к известному виду шейного украшения. При произ¬
водстве украшений устойчивых форм расход металла постоянен.
Поэтому производство украшений должно было иметь дело с тра¬
7	Корзухина Г.Ф. Клады и случайные находки вещей круга «древностей антов» в
Среднем Поднепровье (каталог памятников) // МАИЭТ. 1996. Вып. 5. С. 352-435,
586-705; Гавритухин И.О., Обломский А.М. Гапоновский клад и его культурно-
8	исторический контекст. М., 1996.
Семенов А.И. Византийские монеты Келегейского комплекса // Археологический
сборник Государственного Эрмитажа. Л., 1991. Вып. 31. С. 121-130; Круглов Е.В.
Некоторые проблемы анализа особенностей обращения византийских монет VI -
VIII вв. в восточноевропейских степях // Хазарский альманах. Харьков, 2002.
Т. 1. С. 79-93; Комар А.В. Перещепинский комплекс в контексте основных про¬
блем истории и культуры кочевников Восточной Европы VII - начала VIII в. //
Степи Европы в эпоху средневековья. Донецк, 2006. Т. 5. С. 49-55; Somogyi Р.
Hyzantinische Fundmtinzen der Awarenzeit (Monographien zur Friihgeschichte und
Mittelalterarchaologie. Bd. 5). Budapest, 2014.
47

диционными и вполне определенными количествами металла, по¬
требными для изготовления браслета, фибулы или шейной гривны.
Единство терминологии в данном случае может указывать на дей¬
ствительное соответствие шейной гривны принятой весовой едини¬
це. [...] Непрерывное существование литья серебряных украшений,
нужно думать, и поддерживало существование весовой единицы на
всем протяжении безмонетнош периода V-VIII вв. Окончательное
решение этого интереснейшего вопроса может быть достигнуто по¬
сле систематического изучения весовых данных ранних славянских
серебряных украшений»9.
Наиболее массивными серебряными предметами у славян VI-
VII вв. действительно были браслеты (др.- русск. «обруч», «на-
руч», но болг. «гривна») и гривны из массивного дрота. На при¬
мере подробно изданного Мартыновского клада ювелирных из¬
делий10, сокрытого во 2-й половине VII в. в Поросье, видим, что
лишь одна шейная гривна из гладкого дрота здесь приближается
по весу к марке - 225,12 г (каталог № 94). Кованная гривна с де¬
кором насечками (№ 95) значительно тяжелее - 302,95 г, близкая
по весу поздней венецианской литре (301,23 г). Обрубки гривен
из гладкого дрота (№ 23-25, 43, 44) образуют весовой ряд: 9,11 г,
14.05	г, 19,98 г, 27,77 г, 29,82 г, 39,19 г, 43,05 г, 53,15 г, 62,49 г.
который сложно признать осмысленным.
Мартыновские браслеты значительно уступают по весу грив¬
нам - одна пара (№ 33, 34) выполнена весом приблизительно
в 1/5 литры (60,55 г, 58,57 г); вторая (№ 39, 40) - весом около
1/4 литры (80,94 г, 83,71 г); а половинки двух браслетов (№41, 42),
весом в 55,19 г и 50,76 г, по видимому, приблизительно соответ¬
ствуют целым изделиям стандарта 1/3 литры. Двуспиральные под¬
вески (№ 30, 31, 32) малоинформативны (50,37 г, 30,5 г, 34,95 г),
а односпиральные (№ 87, 88, 89, 90, 91, 92, 93) усложнены об¬
моткой тонкой проволокой - 45,9 г, 44,9 г, 45,75 г, 46,35 г, 41,85 г,
44,25	г, 40,17 г; из них внимание привлекают две поврежденные
подвески (№ 91, 93) с утратой обмотки весом в 41,85 г и 40,17 г,
т.е. около 1/8 литры. Приблизительно попадают в стандарт 1/16
литры литые фигурки человечков (№13, 61, 102) - 24,2 г, 20,5 г,
20.6	г, тогда как фигурки «коней» (№ 49, 64 и 62, 63) явного стан-
9	Янин В.Л. Денежно-весовые системы. С. 202.
10	Pekarskaja L. V, Kidd D. Der Silberschatz von Martynovka (Ukraina) aus dem 6. und 7.
Jahrhundert. Innsbruck, 1994.
48

дарга не обнаруживают - 32,46 г, 22,9 г, 36,3 г, 37,3 г. Серебряные
А0булы (№ 37 и 65) соотносятся по весу между собой приблизи-
теЛьно как один к двум - 49,9 г (с железной пружиной) и 95,6 г.
Для сравнения, собственно византийские изделия из клада -
лояска (№ 98) и две чаши (№ 99, 100) имеют вес 35,05 г, 106,45 г
и 295,45 г. Чаши № 99 и 100 достаточно четко выдержаны в ме¬
трологии литры, составляя, соответственно, 1/3 и 9/10 литры.
Ложка (№ 98) несколько тяжелее 10 драхм (34,1 г), но анализ
состава ее металла показал наличие лишь 16 % серебра (по срав¬
нению с 96 и 93 % чаш)11, т.е. ювелиром для ее изготовления
использованы не более 2 драхм серебра.
Кратных с некоторым допуском весу драхмы изделий в Марты¬
новском кладе достаточно много - № 1, 2, 4, 16, 21, 22, 26, 27, 32,
36, 47, 52, 54, 56, 68, 69, 71, 83, 85, 108, 112, 113, 114. Учитывая,
что речи о четком соблюдении весовых стандартов в случае из¬
делий «славянской» части Мартыновского клада не может идти,
указанные совпадения в целом можно было бы интерпретировать
как использование ювелиром заготовок и шаблонов, выполненных
в системе византийской метрологии. Но есть и важное «но».
Эталоном в системе товарно-денежных отношений всегда вы¬
ступает условно «чистое» серебро. Таким в Мартыновском кладе
выступает византийское с содержанием серебра в сплаве свыше
90% (№ 99, 100). Кроме византийских чаш, из такого серебра
в кладе выполнены лишь сломанный накосник (№ 9, 82), круглые
бляшки № 83,86 (3,62 г, 1 г) и фрагмент головного венчика (№ 97),
объединенные технологией ковки, а также часть паянных наконеч¬
ников и бляшек с тамгообразным декором «балкано-дунайского»
круга (№ 108-112), весом в 9,5 г, 5,55 г, 2,62 г, 5,5 г, 6,67 г, сама
конструкция которых не предусматривает точный расчет веса.
Еще одна бляшка с тамгообразным декором (№ 21) с высокой
пробой 920° показала содержание серебра всего 84%, а двучастная
°бувная накладка (№ 77) с пробой 916° спектральным анализом
не Тестировалась. Высокую пробу серебра 900° из исследованного
пробированием единиц клада также имеют предметы № 1, За, 8,
J042* 14, 16, 20, 26-29, 36, 62, 63, 71-74, 78, 85, 114. Остальная
и сть комплекса демонстрирует более низкое содержание серебра,
в свете этого показателя совершенно иначе предстают весовые
Рпктеристики всех рассмотренных выше предметов.
49

Так, содержание серебра в гривне № 94 на уровне 73 °/0
означает, что из 225,12 г ее сплава серебра «византийского»
стандарта или условно «чистого» - не более 180 г, а в гривне
№ 95 с содержанием серебра 37 % из 302,95 г сплава «чистого»
серебра не более 124 г. В паре браслетов № 33, 34 содержание
серебра 63% и 54%, т.е. 35-40 г. Совсем плохо с содержание
ем серебра в односпиральных височных подвесках № 87, 88,
89, 90, 91, 92, 93 - от 28% до 70%, причем во всех показатели
различаются. Из знаменитых мартыновских «человечков» толь-
ко два (№ 13, 102) с пробой 600° имеют одинаковое содержа¬
ние серебра - 67%, тогда как вторая пара (№ 60, 61) с пробами
750° и 875° показала для фигурки № 60 содержание в сплаве
57% серебра. Пальчатая фибула № 65 с содержанием серебра
36% дает не более 38 г «чистого» серебра от общего веса спла¬
ва в 95,6 г.
Вывод по результатам анализа ювелирных изделий Мартынов¬
ского клада будет достаточно обескураживающим - различное со¬
держание серебра в его изделиях не позволяет рассматривать их
как потенциальный объект весового обмена. Перед нами, напро¬
тив, предстает картина индивидуального изготовления большин¬
ства предметов, даже совсем однотипных, для которых ювелир
в каждом случае подбирал некое количество серебра различного
качества, порой и сам добавляя до полного объема медные спла¬
вы. И лишь для изделий, на первый план при изготовлении кото¬
рых выходила пластичность материала (при ковке или тиснении),
ювелиры сохраняли «чистое» серебро. В культурном плане рас¬
пределение предметов по качеству также оказалось показатель¬
ным - наиболее высокопробные в кладе собственно византийские
изделия и предметы «балкано-дунайского» круга влияния, тогда
как «днепровские» предметы комплекса в среднем выполнены из
сплавов с самым низким содержанием серебра, включая гривны и
браслеты.
Мартыновский клад из круга «антских» один из самых богатых
и хорошо исследованных, тогда как другие синхронные клады
преимущественно изданы без весовых показателей. Значительно
больше в нашем распоряжении информации о составе металДа
предметов из «антских» кладов, поскольку многие из них быД11
подвергнуты спектральному анализу.
В Трубчевском кладе из Среднего Подесенья содержание серо'
бра в составе сплавов оказалось чрезвычайно вариативно - факт11'
50

сКм, сложно найти два изделия с идентичными показателями12,
им в одном из предметов клада содержание серебра не достигает
nQO/0t да и показатель в 80% превышают всего лишь два; в основ-
лоМ же представлены сплавы с содержанием серебра 40-60%, при
минимальном заметном показателе - 17%. Гривны и браслеты
доада выполнены из меди, вес целой гривны (№ 38) составил 212 г,
а браслетов (№ 42, 43) - 41,35 г, 46,87 г. Односпиральные коль-
ца с содержанием серебра ниже 50% (№ 31-33) весили 36,97 г,
33,28 г, 33,18 г13. Из других предметов привлекают внимание лишь
сходный вес части пряжек (№ 124, 126-129, 132) - 30,86-33,31 г,
й достаточно узкий весовой диапазон поясных наконечников
(jspo 68-79) - 11,04—12,74 г, равный в среднем ок. 1/3 от веса одно¬
спиральных колец. При крайне грубом допуске можно предполо¬
жить, что вес металла для изготовления браслетов здесь брался из
расчета 1/5 веса гривны, односпиральных колец и крупных пря¬
жек - 1/6, а наконечников - 1/18 части гривны.
В группе кладов из Посемья наиболее репрезентативен Га-
поновский клад14. Серебряных гривен или браслетов в нем не
было, да и содержание серебра в большинстве сплавов ниже
40% (минимальное - 20%, максимальное - 68%). Так же, как и
в Трубчевском кладе, даже совсем однотипные предметы демон¬
стрируют разный состав металла, что говорит об индивидуаль¬
ном литье каждого предмета. Учитывая, что содержание в сплаве
серебра ниже 30% практически не меняет цвет изделия и не при¬
дает ему сходства с серебром15, целью изготовления низкопроб¬
ных биллонов, скорее всего, было повышение антикоррозийных
свойств медных сплавов.
12
13
14
15
Егоръков А.Н., Щеглова О.А. Металл «антских» кладов по результатам
эмиссионно-спектрального анализа // Древние ремесленники Приуралья. Ижевск,
2°01. С. 280-307.
Приходнюк О.М., Падин В.А., Тихонов Н.Г. Трубчевский клад антского времени //
Матер1али I тис. н.е. з археологи та icTopii Украши й Угорщини. К., 1996.
с- 95-ЮО.
Гавритухин КО., Обломский А.М. Гапоновский клад.; Егорьков А.Н., Щегло-
О.А. Состав металла изделий Гапоновского клада «древностей антов» //
Рхеометр1я. Киев, 2003. {http://www.myslenedrevo.com.ua/ru/Sci/Archeology/
rcheometry/Applied/GaponovkaHoard.html}
Ни°сова Н.В., Митоян Р.А., Сарачева Т.Г. Химический состав ювелирного сы-
РЬя эпохи средневековья и пути его поступления на территорию Древней Руси //
^ eTHbie и драгоценные металлы и их сплавы на территории Восточной Европы
ЭПохУ средневековья. М., 2008. С. 152.
51

В Суджанском кладе содержание серебра в предметах состав-
ляет 45-61%16, в Великобудковском - 51-79%17, а в Цепляевском
серебро включала только поясная накладка в количестве менее
10%18, т.е. серебро выступает примесью. В кладе из Суджи-
Замостья славянские изделия также оказались биллонами - спла-
вами серебра и латуни, и лишь порубленные для переплавки
фрагменты византийского блюда были изготовлены из серебра1.
Совсем не было биллонных изделий в коллекциях кладов из Ко-
зиевки / Новой Одессы20 и Куриловского21, но сам факт сокрытия
в виде кладов предметов из медных сплавов свидетельствует об
их ценности для собственников.
И лишь в ближайшем к Мартыновскому небольшом кладе m
Малого Ржавца в Поросье содержание серебра в подвергнутых
анализу предметах оказалось достаточно высоким - 58,6-88%,
при очень большом, как для серебряных сплавов, показателе зо
лота - 5-27%, что, правда, может объясняется искажением ре¬
зультатов теста из-за наличия позолоты22.
В целом, исследования состава металла изделий из «антских»
кладов 1-й группы демонстрируют картину использования се¬
ребра различной пробы и, соответственно, стоимости, с намерен-
16	Егорьков А. Н., Щеглова О.А. Металл «антских» кладов по результатам
эмиссионно-спектрального анализа. Таб. № 5.
17	Горюнова В.М. Новый клад антского времени из Среднего Поднепровья // Архео
логические вести. 1992. Вып. 1. С. 135; Горюнова В.М., Родинкова В.Е. Раннес¬
лавянское поселение Великие Будки (Хутор) // Stratum plus. Археология и куль¬
турная антропология. 1999. № 4. С. 217.
18	Дьяченко А.Г. Технология изготовления предметов из Цепляевского клада раннес¬
лавянского времени // Использование методов естественных наук в археологии
Киев, 1978. С. 32.
19	Родинкова В.Е., Егорьков А.Н. Клад раннесредневекового времени из Суджи-
Замостья и состав металла его артефактов // Проблемы истории и археологии
Украины: Материалы VIII Международной научной конференции (Харьков
9-10 ноября 2012 г.). Харьков, 2012. С. 71-72.
20	Егорьков А.Н., Щеглова О.А. Металл из Козиевки / Новой Одессы // Славяно-
русское ювелирной дело и его истоки. СПб., 2006. С. 24.
21	Егорьков А.Н., Родинкова В.Е. Состав металла изделий из куриловского кла.и1
раннесредневекового времени (по результатам оптико-эмиссионной спектрогрт'
фии) // КСИА. 2014. Вып. № 233. С. 174-175; Сапрыкина И.А. Состав метал 11
изделий из Куриловского клада раннесредневекового времени (по результатaNl
рентгенофлуоресцентного анализа) // Там же. С. 180-181.
22	Приходнюк О.М., Шовкопляс А.М., Ольговский С.Я., Струина Т.А. Мартыновсю11’
клад // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии. 1991. Вып. 1,1
С. 90.
52

tfbiM разбавлением высококачественного византийского серебра
латунями. Конечным результатом такого процесса являлось юве¬
лирное изделие, уже не подлежащее весовому сравнению с «чи¬
стым» серебром. А следовательно, мы должны констатировать не
только отсутствие у восточных славян VI-VII вв. весовых при¬
надлежностей, но и самого серебряного эквивалента обмена.
В кладах следующего хронологического горизонта - конца
VII - 1-й трети VIII в. - на смену предметам, выполненным про¬
стым литьем или ковкой, приходят многокомпонентные укра¬
шения, выполненные более сложным образом - с тиснением,
пайкой, зернью. Расчет веса готового изделия в этот период не¬
сомненно был весьма приблизительным и, в первую очередь,
ювелир должен был исходить из объема сырья, предоставленно¬
го заказчиком.
Самые дорогие шейные украшения в данном горизонте проис¬
ходят из клада в Залесье в Поднестровье23. Общий вес женского
колье (№ 3) с сохранившимися подвесками составил 184,7 г; полые
паянные гривны имели вес: № 9 - 238,3 г; № 8 - 477,3 г; №10 -
576,1 г; № 11 - 734,6 г., шумящий наруч (№ 4) - 130,1 г; браслет
из дрота с обмоткой проволокой (№23) - 26,4 г. Серебро изделий
клада различного качества, выше всего у византийских предме¬
тов и выполненных в сложной технике, самое низкое - в дрото-
вых браслетах. Вес наиболее тяжелой из шейных гривен клада -
734,6 г - составляет более 2 литр серебра и значительно больше
древнерусского фунта, но весь комплект из 4-х полых гривен весит
2026,3	г, т.е. случайно или нет, ровно 5 древнерусских фунтов или
чуть больше 6 литр. Полный же вес набора серебряных украшений
клада с учетом утрат составлял около 8 византийских литр.
Из представительной коллекции предметов Пастырского горо¬
дища24 в Поднепровье спектральному анализу подвергнуты лишь
чаходки из раскопок 1990-1992 гг., в т.ч. украшения из клада
1992 г.25 Содержание серебра в проанализированных изделиях
колеблется в диапазоне 47,9-86,6%, но при высоком показателе
примеси золота - 1,5-5,2%. Если последнее является не особен¬
Щпп Е. Le tresor de Zaldsie. Louvain-la-Neuve, 1987.
Приходнюк O.M. Пастирське городище. Киев; Чершвщ, 2005.
Нриходнюк О.М. Технолопя виробництва та витоки ювел1рного стилю метале-
ви* прикрас Пастирського городища // Археолопя. 1994. № 3. С. 62-63; Он же.
Пастирський скарб 1992 року // Археолопчний лшшис Л1вобережноГ Укршни.
Полтава, 1998. № 1-2. С. 96.
53

ностью руд или переплавки позолоченных предметов, а следстви¬
ем намеренного легирования, в таком случае, учитывая соотно¬
шение стоимости золота и серебра в Византии рассматриваемого
периода как 1 : 14, серебряные изделия пастырских ювелиров
условно приравнивались к «чистому» серебру. Правда, следует
сразу оговорить - не в качестве лома, ибо установить наличие
золота в таком серебре мог только очень опытный ювелир. Дан¬
ных по весовым характеристикам пастырских украшений мало,
и они малоинформативны: щитки пластинчатых фибул из клада
1992 г. весят 35,5 и 37,3 г; литые звездчатые подвески - 22,5 и
22,82 г; две пары амфоровидных серег - по 6,7 и 7,02 г и 4,9 и
5,3	г. Привлекает внимание тот факт, что даже парные украше¬
ния не идентичны по весу, это означает, что ювелир не придер¬
живался четких метрологических стандартов.
Позднейший из кладов данной группы - Харевский («Харьев-
ский») клад из Посемья26. По данным проб, из серебра византий¬
ского стандарта (с пробами 916-960°) в кладе изготовлены звезд¬
чатая височная подвеска (№ 1), пряжка и бляшки пояса (№ 9-12),
фрагменты полой гривны типа залесских (№ 7, 8) и фрагменты
массивной дротовой псевдовитой гривны (№ 25); высокая 900°
проба также у амфоровидных подвесок (№ 6) и головного венчи¬
ка (№ 22). Следующая группа серебряных предметов - височные
подвески с позолотой (№ 1-3), разделитель ремней (№ 14), це¬
почка (№ 18), головные венчики или гривны (№ 20-24) и почти
все браслеты (№ 26) - с пробой 800-875°. Наконец, самые низко¬
пробные предметы в кладе - это серебряные бусы (№ 13) - 700°;
пластинчатые фибулы (№ 15-17) - 500, 700°; и полый браслет
(№ 19) - 500°. Все золотые предметы клада (№ 4, 5, 14) имеют
высокую пробу 750-900°. Всего у 4-х предметов клада отмечена
проба биллона (500°) - в плане качества серебра это, несомненно,
наиболее «ровный» из всех проанализированных кладов.
Самый тяжелый из целых предметов Харевского клада - грив¬
на или головной венчик (№ 21) - 233,3 г; еще один венчик
(№ 23) весит 141,4 г, тогда как два остальных (№ 22, 24) легче -
17,5 г; 53,3 г. Целая гривна (№ 20) весит 56,5 г; фрагменты сло¬
манной большего диаметра (около половины гривны) (№ 25) -
50,9 г. Поврежденный браслет с полыми концами (№ 19) - 19 г,
26	Приходнюк О.М., Хардаев В.М. Харивский клад // Archaeoslavica. 1998. № 3
С. 243-282.
54

тогда как серия кованных (№ 26) гораздо тяжелее - 32,3 г; 33,9 г;
35^4 г; 35,6 г; 59,4 г; 72,1 г; 74,9 г; 96,9 г; 97,4 г. Технологиче¬
ски именно в кованных браслетах легче всего было сохранить
исходный вес слитка-заготовки, но какой-либо метрологической
закономерности в весе харевских браслетов, как и других пред¬
метов, мы вновь не наблюдаем. Логично заключить, что сере¬
бряные ювелирные украшения данного горизонта по-прежнему
изготавливались из лома. Из серебряных украшений привлека¬
ют внимание также самые легкие изделия (№ 11-13) - 0,3-0,5 г,
0,6—1,2 г; 1-1,2 г, демонстрирующие минимальные весовые от¬
резки, приблизительно равные 1/12, 1/6 и 1/3 византийской драх¬
мы. Впрочем, как уже отмечалось, серебряные бусы имеют более
низкую пробу 700°, а следовательно, не могли быть изготовлены
непосредственно из монет.
Что касается золотых украшений, то здесь ситуация прямо
противоположная. Учитывая, что славянские клады предше¬
ствующего периода не дают оснований говорить о каком-либо
обороте золотого лома, именно византийские монеты выглядят
наиболее вероятным источником золота для славянских ювели¬
ров 1-й трети VIII в. Пара серег (№ 4) весом в 8,31 и 8,67 г
несомненно выполнена из двух номисм каждая, а вот на пару
амфоровидных подвесок (№ 5) весом в 7,21 и 7,75 г затраче¬
но несколько меньше металла. Любопытно, что разница обще¬
го веса золотых серег и подвесок от 16 солидов точно равна
золотой обоймице весом в 3,6 г из серебряного ременного рас¬
пределителя (№ 14), на котором она выглядит не очень логич¬
ным дополнением. Если обоймица действительно выполнена из
остатка золота заказчика, это важный показатель способа рас¬
пета с ювелиром, который не отбирал в свою пользу излишки
металла, а получал плату другим способом - например, продук¬
тами натурального хозяйства.
Харевский клад несколько позже горизонта Пастырского, и в
одну группу с кладами 2-й группы объединен из-за отсутствия
полностью синхронных ему комплексов. Это последний клад
Днепровского Левобережья предсалтовского периода, но в ко¬
тором уже представлены характерные именно для северянского
венского убора последующих трех столетий похожие на грив-
rv Головные венчики с «седловидным» пластинчатым замком
21-24). Функция таких украшений как венчиков в погребе-
НИях конца X - первой трети XI в. несомненна благодаря ингу-
55

мационным погребениям27, тогда как в более ранних комплексах
они представлены только в кладах, что оставляет место для раз-
личных интерпретаций. Внимание привлекают два экземпляра из
Харевского и Ивахниковского кладов с обжатым замком28 - при
диаметре в 13,8 и 14,7 см такие украшения элементарно не снять
с шеи, не разогнув, что действительно может говорить в пользу
их использования в качестве головных венчиков.
В кладе 1-й трети IX в. из Ивахников29 целая гривна (№ 23)
весит 110,4 г, а гривна со сломанным крючком (№ 22) - 94,2 г; це¬
лый же венчик (№ 21) тяжелее - 131,4 г, что аналогично ситуации
в Харевском кладе, где два предположительно головных венчика
оказались тяжелее гривен. Пластинчатые фибулы Ивахниковско¬
го клада больше и заметно тяжелее харевских (по 39,6 г) - целая
(№ 25) весит 67,4 г, но достигается это за счет тяжелой медной
подкладки на обороте.
Венчики из Ивахников - пожалуй, единственный пример из
рассмотренных выше кладов, где с натяжкой можно увидеть ре¬
конструированную В.Л. Яниным весовую единицу в 68,22 г,
но обнаруживается она почему-то уже в начальный период появ¬
ления дирхемов у славян.
Гипотеза В.Л. Янина о весовом значении ранней славянской де¬
нежной «гривны» в 68,22 г была подвергнута в свое время спра¬
ведливой критике В.В. Кропоткиным и затем А.В. Назаренко, кон¬
статировавшим факт, что такая весовая единица не нашла матери¬
ального выражения в археологических находках раннеславянского
времени30 *. В равной степени последнее замечание касается и дру¬
гих выделяемых весовых «гривен кун» в 40,92 г и 51,19 г. Клады
славянских ювелирных украшений VII в. скорее иллюстрируют
традиционную ассоциацию «гривна = марка, литра, фунт», но, что
важно, без жесткой метрологической нагрузки - лишь в качестве
синонима «много серебра», «серебра на гривну». В VIII—IX вв.
27	Шпилев А.Г. Об эволюции южносеверянского головного убора с очельем и вен¬
чиком (конец X-XI в.) // Русский сборник. Брянск, 2008. Вып. 4. С.43-59.
28	Приходнюк О.М., Хардаев В.М. Харивский клад. Табл.XI, 2; Меч и златник
К 1150-летию зарождения Древнерусского государства. Каталог выставки. М -
2012. (№ 24).
29	Меч и златник. № 21-35.
30	Кропоткин В.В. Из истории денежного обращения в Восточной Европе в I тыс. н.э.
Советская археология. 1958. № 2. С. 279-285; Назаренко А.В. Древняя Русь на
международных путях: междисциплинарные очерки торговых, культурных, по
литических связей IX—XII веков. М., 2001. С. 122-126.
56

Бес шейных гривен у восточных славян значительно падает,
составляя половину или даже четверть марки, а следовательно,
возникновение общеславянского названия эквивалента единицы
измерения серебра «гривна» в этой модели нужно относить имен¬
но к VII в., что не противоречит и данным лингвистики.
Значительно серьезнее тот факт, что археология по-прежнему
не обнаруживает у ранних славян ни самого предмета эквива¬
лентного обмена - однородного по стоимости серебра, ни сле¬
дов формирования весовой системы его оценки - гирек, весов,
стандартизации веса ювелирных изделий. А, следовательно,
о возникновении уже в VII в. метрологически обоснованного
денежно-весового термина «гривна» речь все же не идет.
Вторым возможным с точки зрения археологии периодом воз¬
никновения весовой единицы с названием «гривна», является
конец IX-X вв., когда в огромном регионе севера Европы от
Великобритании до Верхнего Поволжья фиксируются явные ме¬
трологические закономерности в весе серебряных гривен и брас¬
летов31, а наличие единого источника серебра - арабского дирхе¬
ма - приводит к относительной стандартизации качества сырья
для ювелирных изделий32.
Определение времени начала знакомства восточных славян с
дирхемом - предмет давней дискуссии. В XIX в. состав клада было
принято рассматривать как отражение статичной картины денежно¬
го обращения региона, в которой приток восточной монеты в Евро¬
пу происходил непрерывно, начиная с сасанидских драхм VII в. Но
с развитием науки на первый план вышла датировка комплекса по
младшему артефакту (монете) из клада, а его состав стал предме¬
том анализа. Р.Р. Фасмер применил к кладам восточных монет архе¬
ологическое понятие «закрытого комплекса», выделив на основании
групп монет периоды их поступлений в Восточную Европу. Одним
из наблюдений исследователя стало отсутствие кладов монет VIII в.
и вывод о начале поступлений дирхемов только в начале IX в.33
В.Л. Янин, опираясь на клад 1892 г. из Старой Ладоги с млад¬
ой монетой 786 г., удревнил начало первого периода обраще¬
32	Hardh В. Silver in the Viking Age: A Regional-Economic Study. Stockholm, 1996.
Ениосова H.B., Митоян P.A., Сарачева Т.Г. Химический состав ювелирного
33	сырья. С. 159-160.
Фасмер Р.Р. Об издании новой топографии находок куфических монет в Восточ-
н°й Европе // Известия АН CCCR Отделение общественных наук. 1933. № 6/7.
с- 473-484.
57

ния дирхема до последней четверти VIII в., сделав вывод о про¬
никновении дирхема в восточнославянский ареал не ранее конца
VIII в. и поставив при этом под сомнение посредническую роль
Хазарского каганата34.
В.В. Коропоткин счел все клады дирхемов VIII в. из славянско¬
го ареала слабодокументированными, не исключающими наличие
в них более поздних монет, поэтому продолжил «безмонетный пе¬
риод» у восточных славян до конца VIII в., а первый период об¬
ращения дирхема в Восточной Европе датировал 800-833 гг.35.
Этот вывод вызвал несогласие со стороны ряда археологов и
нумизматов, настаивающих на проникновении дирхема к славя¬
нам немедленно после начала его притока в Восточную Европу и
именно через посредничество Хазарского каганата36. Еще более
масштабное значение хазарскому влиянию придал О. Прицак,
построивший на реконструированной им метрологии платежных
единиц Хазарского каганата практически весь генезис древнерус¬
ской денежно-весовой системы37.
Арабская монета достаточно оперативно появилась в аланских
комплексах Северного Кавказа, как о том свидетельствует находка
дирхема 700 / 701 г. в склепе 1935 г. Галиата первой трети
VIII в.38, правда, такие комплексы пока единичны. В степных же
погребениях каганата до середины VIII в. доминирует другой
вектор связей - византийский, выраженный многочисленными
находками солидов39. Здесь отмечен лишь один случай совмест¬
34	Янин В.Л. Денежно-весовые системы домонгольской Руси и очерки истории де¬
нежной системы средневекового Новгорода. М, 2009. С. 68-159.
35	Кропоткин В.В. Экономические связи Восточной Европы I тыс. н.э. С. 118-122;
Он же. Новые материалы по истории денежного обращения в Восточной Евро¬
пе в конце VIII - первой половине IX в. // Славяне и Русь. М., 1968. С. 72-79;
Он же. О топографии кладов куфических монет IX в. в Восточной Европе /
Древняя Русь и славяне. М., 1978. С.111-116.
36	Ляпушкин И.И. Славяне Восточной Европы накануне образования Древнерусского
государства (VIII - первая половина IX в.) // МИА. 1968. № 152. С. 150-154; Котляр
М.Ф. Грошовий o6ir на територп Украши доби феодалi3My. Киев, 1971. С. 19-28.
37	Pritsak О. The Origins of the Old Rus’ Weights and Monetary Systems: Two Studies
in Western Eurasian Metrology and Numismatics in the Seventh to Eleventh Centu¬
ries. Cambridge, 1998.
38	Крупное Е.И. Галиатский могильник, как источник по истории алан-оссов //вди.
1938. № 2. С. 118.
39	Семенов А.И. Византийские монеты из погребений хазарского времени на Дону
Проблемы археологии. Л., 1978. Вып. 2. С. 180-183; Он же. К выявлению цен¬
тральноазиатских элементов в культуре раннесредневековых кочевников Бостон¬
58

ной находки в одном погребении середины VIII в. (курган № 4
могильника Житков II) византийского солида 717-720 гг. и дир¬
хема 715/716 г. чеканки40. Археологический контекст погребения
из кургана № 6 Джангара с дирхемом ок. 710 г. чеканки не из¬
дан, относится ли оно к ранним или поздним, нет данных41.
Радикальная смена вектора, по данным нумизматических на¬
ходок из закрытых комплексов с надежной археологической да¬
той, происходит не ранее 50-х гг. VIII в. Наиболее поздние вы¬
пуски византийских солидов из погребальных салтовских памят¬
ников Хазарского каганата принадлежат Константину V периода
751-757 гг.42. Несколько дольше, судя по материалам из Судака
(751-775 гг.) и Славянского клада из Прикубанья (780-797 гг.),
период поступления византийской монеты в хазарском Крыму и
Тамани, где представлены солиды, обрезанные в кружок43. Также
обрезан по кругу и серебряный милиарисий Льва IV (775-780 гг.)
из Завалишенского клада в Приосколье44. Обрезанные монеты
были несомненно выведены из византийского денежного оборо¬
ной Европы // Археологический сборник Государственного Эрмитажа. 1988. Вып.
№ 29. С. 103; Копылов В.П., Смоляк А.Р Торговые связи Византии в населением
Нижнего Дона в конце VII - первой половине VIII в. // Торговля и мореплава¬
ние в бассейне Черного моря в древности и средние века. Ростов-на-Дону, 1988.
С. 57-66; Безуглов С.И., Науменко С.А. Новые находки византийских и иранских
импортов в степях Подонья // Донская археология. 1999. № 1. С. 35-42; Круг¬
лов Е.В. Некоторые проблемы анализа особенностей обращения византийских
монет VI—VIII вв. в восточноевропейских степях // Хазарский альманах. Харь¬
ков, 2002. Т.1. С. 79-93.
40	Семенов А.И. К выявлению центральноазиатских элементов в культуре раннес¬
редневековых кочевников Восточной Европы. С. 109.
41	Там же. С. 103. Ошибочно фигурирует в литературе как «Джангар, курган 11».
42	Семенов А.И. Византийские монеты келегейского комплекса // Археологический
сборник Государственного Эрмитажа. 1991. № 31. С. 127; Круглов Е.В. Хазарские
погребения в бассейне реки Иловли // СА. 1992. № 4. С. 182; Zironkina О. Seltene
Perlenformen des chasarenzeitlichen Graberfeldes von “Netailovka” (Metallovka) am
Nordlichen Donee (Severskij Donee) 11 Perlen. Archaologie, Techniken, Analysen. Ak-
ten des Intemationalen Perlensymposiums in Mannheim vom 11. bis 14. November
1994. Kolloquien zur Vor- und Friihgeschichte 1. Bonn, 1997. S. 251; Комар A.B.
Куда «запаздывают» монеты? (К вопросу о роли монет в датировке раннесредне¬
вековых памятников Восточной Европы VI—VIII вв.) // Петербургский апокриф.
Послание от Марка / Библиотека журнала “Stratum Plus”. СПб.; Кишинев, 2011.
43	С. 562-563.
Гурулева В.В. Золотые монеты Константина V (741-775), найденные в Судаке //
44	^угдейский сборник. Киев; Судак, 2004. Вып. 1. С. 430-441.
Фасмер Р.р Завалишинский клад куфических монет VIII—IX вв. // Известия ГА-
ПМК. Л., 1931. Т. VII. Вып. II. С. 8.
59

та, но и их хождение в рамках подчиненных Хазарии областей
также было достаточно локальным.
Прекращение поступлений золотой византийской монеты к
хазарам в степь было связано с разрывом политических отно¬
шений между Хазарией и Византией после брака в 760/761 г.
дочери хазарского кагана и арабского наместника Закавказья Йа-
зида ас-Сулами, уплатившего за невесту калым в виде 100 ты¬
сяч дирхемов. Скорее всего, именно с выплатой в честь ново¬
го политического брака связаны находки в степных погребениях
динара 760/761 г. чеканки в кургане № 4 Соленого Займища и
аббасидского дирхема 756/757 г. чеканки в кургане № 7 Петру -
нино IV45. Еще один динар 733/734 г. из находки у с. Коби в
Чечне, по-видимому, происходит из более позднего салтовского
комплекса середины IX в.46 Но и этот исторический эпизод вряд
ли мог привести к постоянным торговым отношениям арабов с
Хазарией, поскольку уже в 763-764 гг., после внезапной смерти
дочери кагана и ее детей, хазары вновь обрушиваются на Закав¬
казье с новыми набегами, обусловившими отстранение Йазида
ас-Сулами от должности в 764 г.47
В салтовском погребении № 164Б Нетайловского могильника
в бассейне Северского Донца обнаружены одновременно визан¬
тийский солид Константина V 751-757 гг. чеканки, 2 сасанид-
ских драхмы - Хосрова I (531-579 гг.) и Хосрова II (591-628 гг.),
а также арабо-сасанидская монета наместника Табаристана Хур-
шида (740-761 гг.)48. Все три серебряные монеты пробиты для
ношения, а младшая еще и заметно затерта с лицевой стороны,
45	Быков АЛ. Из истории денежного обращения Хазарии в VIII и IX вв. // Вос¬
точные источники по истории народов Юго-Восточной и Центральной Европы.
М, 1974. Т. 3. С. 59\ Добровольский И.Г., Дубов И.В., Кузьменко Ю.К. Граффити
на восточных монетах. Древняя Русь и сопредельные страны. Л., 1991. С. 9-10:
Круглов Е.В. Хазарские погребения в бассейне реки Иловли. С. 182.
46	Еремин Н.М., Нарожный Е.И. Новые комплексы VIII—IX вв. из окрестностей
сел. Коби Шелковского района Чечни // Материалы и исследования по археоло¬
гии Северного Кавказа. Армавир, 2003. Вып. 1. С. 77-78.
47	Новосельцев А.П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы
и Кавказа. М., 1990. С. 89-90.
48	Аксенов В.С. Фибулы из захоронений Нетайловского могильника как индикатор
ранней группы личных украшений салтовского населения Подонцовья // Хазарски и
альманах. Харьков, 2012. Т. 10. С. 16; Лаптев А.А. Ямные ингумационные могиль¬
ники в салтовской лесостепи // Салтово-маяцька археолопчна культура: проблем и
та дослщження: зб1рник наукових праць, присвячених проблемам та перспективам
салтовознавства. Харюв, 2013. Вип. 3. С. 94 (иллюстрации № 3, 10-13).
60

теМ
не менее, выразительный раннесалтовский облик болынин-
1 яа предметов из погребения позволяет ограничить время его
С вершения периодом до 780/790 г.49
Состав восточных монет из комплекса не похож на выплату, на-
п0миная скорее результат торговли с населением, привычным ранее
к сасанидской драхме, что, учитывая прямые аналогии комплексу
^ашений из ранней группы погребений Нетайловского могиль-
^ика на Северном Кавказе50 может восприниматься как составляю¬
щая таких связей. В то же время, сасанидские и табаристанские
монеты в небольшом проценте обязательно присутствовали в вос¬
точноевропейских кладах начала IX в.51, и в этом контексте погре¬
бение № 164Б Нетайловского могильника может также отражать
начало первого периода обращения дирхема в регионе.
Детально проанализировав историю взаимоотношений Хаза-
рии с византийцами и арабами в VIII в., а также статистически
обработав и сравнив составы кладов восточных монет юга и се¬
вера Восточной Европы, Т.С. Нунан заключил, что именно после
событий 60-х гг. VIII в. наметились политические основания для
экономического сближения Хазарии с арабами, которые к концу
столетия привели к появлению транзитной торговли аббасидски-
ми дирхемами через Кавказ и Хазарию.
Начало первого периода обращения дирхема Т.С. Нунан пер¬
воначально определял по Р.Р. Фасмеру и В.В. Кропоткину - око¬
ло 800 г. Он опирался на руническое граффити на дирхемах из
Петерговского клада (младшая монета 804/805 г.) и из клада из
Элмед в Волжской Булгарин (с младшей монетой 820/821 г.) и
полагал, что этот же рубеж маркирует вовлечение в торговлю по
Волжскому пути купцов-русов (норманнов)52. Позже нижняя гра¬
Комар А.В. К дискуссии о хронологии раннесредневековых кочевнических па¬
мятников Среднего Поволжья // Культуры евразийских степей второй половины
I тысячелетия н.э. (вопросы межэтнических контактов и межкультурного взаимо-
50	Действия). Самара, 2010. С. 185-189.
Аксенов В.С. Ранняя группа личных украшений салтовского населения Подонцовья
(по материалам погребений с фибулами Нетайловского могильника) // Древности.
51	Харьковский историко-археологический ежегодник. 2012. Вып. 11. С. 172-187.
Noonan T.S. When and how Dirhams First Reached Russia 11 Cahiers du monde russe
52	et sovietique. 1980. Vol. 21. № 3-4. P. 409^113.
Noonan T.S. Ninth Century Dirham Hoards from Northwestern Russia and the South-
eastern Baltic // Journal of Baltic Studies. 1982. Vol. 23. № 2. P. 220-244; Idem.
Dirhams First Reached Russia: The Role of Arab-Khazar Relations in the De-
Velopment of the Earliest Islamic Trade with Eastern Europe // AEMA. 1984. Vol. 4.
61

ница первого периода была опущена исследователем до рубе*^
«около 775 г.»53.
Еще более раннюю дату начала поступлений дирхема на север
Европы предположил А.Н. Кирпичников, опираясь на находКЛ/
в слое ЕЗ-З (750-760 гг.) Земляного городища Старой Ладоги
дирхема 699/700 г. чеканки, а также дирхемов VIII в. на близких
по времени поселениях в округе Ладоги. По мнению исслед0,
вателя, начало международной торговли серебром началось как
минимум в 60-х гг. VIII в., если не раньше54.
В.С. Кулешов на основании тех же находок и восточной м0.
неты в комплексах салтово-маяцкого круга, предложил выделять
отдельную «ступень А (750/760-780/790)»55, предшествующую
собственно первому периоду обращения дирхема в его «класси¬
ческом» понимании как начального периода транзитной торговли
Европы с арабским Востоком.
Как свидетельствует дирхем 700/701 г. из Галиатского склепа,
попавший в погребение в 20-30-х гг. VIII в. (не позже 737 г),
оборот дирхема в Хазарии начался даже раньше 750 г., причем
нельзя исключать и реальность первого знакомства северокавказ¬
ского населения с дирхемом уже около 700 г. Важно другое - та¬
кие поступления носили эпизодический характер и охватывали
только население юга каганата, а количество монет в обороте
оставалось относительно небольшим, пока после разрыва с Ви¬
зантией в 758-761 гг. у хазар не сложились предпосылки для по¬
иска нового экономического партнера.
Насколько быстро после 761 г. и в каких объемах арабское се¬
ребро начало поступать севернее - в лесостепную и лесную зону
Европы? Ответ на этот вопрос дать не так просто. На данный мо¬
мент число закрытых археологических комплексов с дирхемами,
имеющих четкую дату ранее конца VIII в., крайне ограничено.
Р. 151-282; Idem. When Did Rus/Rus’ Merchants First Visit Khazaria and Baghdad?
AEMA. 1987-1991. Vol.7. P. 213-219.
53	Noonan T.S. The Economy of the Khazar Khaganate // The World of the Kha/ai'b
Leiden; Boston, 2007. P. 233-235.
54	Кирпичников А.Н. Ладога и Ладожская волость в период раннего средневековья
Славяне и Русь. К., 1979. С. 97-98; Он же. Раннесредневековая Ладога (ю^,и
археологических исследований) // Средневековая Ладога. Новые археологически
открытия и исследования. Л., 1985. С. 21-22.
55	Кулешов В.С. Хронология обращения монет Халифата в Восточной Европе (VI11
IX вв.) // XVI Всероссийская нумизматическая конференция (Санкт-Петерб) Р1,
Репино, 18-23 апреля 2011 года). СПб, 2011. С. 46-47.
62

^ уясе упоминавшиеся выше погребение 164Б Нетайловского
г11льника (после 751 г.) и ранние горизонты Земляного горо-
Старой Ладоги. Горизонт Староладожского городища ЕЗ-З
Д дцрхем°м 699/700 г. датирован в ладожской дендрохронологи¬
ей схеме датой рубки старшей постройки 756 г.56. Из жили¬
ща 2В, возведенного, по данным дендрохронологии, на рубеже
^70-х гг. VIII в., происходят две монеты: одна неопределимая,
^рая полудрахма чеканки Табаристана 768 г. В сменившем его
^ихище 2Б, сооруженном около 790 г., найдена еще одна таба-
рцстанская полудрахма 783 г. чеканки57. Всего же из 6-ти опре¬
делимых монет: 2 сасанидские, 3 табаристанские, 1 омейядская.
В кладе 1892 г. Старой Ладоги из 31 экземляра монет 749-786 гг.
чеканки все оказались аббасидскими58, что маркирует не только
резкие количественные изменения показателя притока восточно¬
го монетного серебра на север Европы, но и вектора экономиче¬
ских связей.
Для салтово-маяцкого ареала Подонья, вопреки ожиданиям,
археологизация дирхемов в закрытых погребальных комплек¬
сах также наблюдается не ранее хронологического горизонта II
(около 790-835 гг.)59, что делает систематический приток вос¬
точного серебра на северо-запад Хазарии в 80-90-х гг. VIII в.
частью более широких экономических и политических процес¬
сов, обусловивших начало первого периода обращения дирхема.
Наиболее реальным ориентиром его начала вне границ Хазарии
по-прежнему остается клад 1892 г. из Старой Ладоги с младшей
монетой 786/787 г. Если до 80-х гг. VIII в. спорадические посту¬
пления восточной серебряной монеты на север можно вполне
объяснить контактами с населением круга влияния Хазарского
Давидам О.И. Стратиграфия нижнего слоя Староладожского городища и вопросы
Датировки // Археологический сборник Государственного Эрмитажа. 1976. Вып.
*7 С. 112; Рябинин Е.А., Черных Н.Б. Стратиграфия застройка и хронология ниж-
иего слоя Староладожского Земляного городища в свете новых исследований //
57	СА. 1988. № 1. С. 77.
Рябинин Е.А. Новые открытия в Старой Ладоге (итоги раскопок на Земляном горо-
ДиЩе в 1973-1975 гг.) // Средневековая Ладога. Новые археологические открытия и
Исследования. Л., 1985. С. 51; Рябинин ЕЛ., Черных Н.Б. Стратиграфия застройки
58	** хРонология нижнего слоя Староладожского Земляного городища. С. 77-82.
Марков А.К. Топография кладов восточных монет (сасанидских и куфических).
59	Г.Пб., 1900. С. 140 (№ 24).
°МаР А.В. Предсалтовские и раннесалтовский горизонты Восточной Европы //
Vlta Antiqua. Киев, 1999. № 2. С. 129-132.
63

каганата, то после этого рубежа несомненно происходит вовле
чение в торговлю арабских купцов, появление спроса и предл^
жения на европейский товар, оплачиваемый серебром.
А.В. Фомин считал начало движения дирхема на север в
70-80-х гг. VIII в., наоборот, естественным следствием перепол¬
нения серебром собственно арабского рынка вследствие очень
интенсивной чеканки дирхема в 770-780-е гг., полагая, вслед
за Т.С. Нунаном, что политические препятствия такой торговле
были устранены после 760 г.60
Как уже подчеркивалось нами, эпизод арабо-хазарского сою^
759-763 гг. был кратковременным, но не может не привлечь внима¬
ние факт назначения в 775 г. на должность наместника-правителя
Армении бывшего зятя хазарского кагана - Йазида ас-Сулами, от¬
страненного после хазарского вторжения в Восточное Закавказье
в 764 г. Должность на этот раз становится наследственной, и с
775 г. род Йазида ас-Сулами закрепляется в Закавказье61. С этою
момента письменные источники не упоминают больше никаких
конфликтов хазар с арабами вплоть до 799/800 г., что позволяет
предполагать повторное установление Йазидом дружественных
отношений с Хазарским каганатом, вновь подкрепленных эконо¬
мическими контактами, а также дает историческое обоснование
для предложенного Т.С. Нунаном рубежа начала первого периода
обращения дирхема в Европе - 775 г.
Рассматривая Хазарский каганат как основной источник по¬
ступления дирхема к восточным славянам в VIII - первой поло¬
вины IX в., исследователи закономерно ожидают подобных на¬
ходок в первую очередь в зоне расселения славянских соседей и
данников Хазарского каганата - северян, радимичей и вятичей,
предполагая иногда достаточно большие объемы хождения дир¬
хема в их среде62. Но пока эта модель пока не находит весомых
фактических подтверждений.
60	Фомин А.В. Начало обращения куфических монет в районе Балтики // КПП
1982. Вып. 171. С. 17-18.
61	Новосельцев А.П. Хазарское государство. С. 190-191.
62	Щавелев С.П. Славянская дань Хазарии: новые материалы к интерпретации
ВИ. 2003. № 10. С. 141-145; Лебедев В.П., Зорин А.В. Денежное обращений
на территори курских северян в IX-X вв. // Степи Европы в эпоху средневес
вья. Донецк, 2009. Т.7. С. 575; Зорин А.В., Шпилев А.Г. Перед Русью (Воск11*'
ная Еропа в IX столетии: опыт реконструкции) // Stratum plus. 2005-2009. .№ ?-
С. 478—479.
64

рр. Фасмер, Н.Ф. Котляр и В.Н. Зоценко составили каталоги
донников первого периода обращения дирхема63 с учетом слу-
Пф1ЫХ и единичных находок в комплексах (независимо от их
культурной принадлежности и даты) и кладов с недостаточной
^^ументацией, захватывая также регионы собственно Хазар-
ского каганата. После вычета пунктов из ареала салтово-маяцкой
культурно-исторической общности этот перечень резко сокращает¬
ся. Поскольку для единичных, а особенно бесконтекстных находок
невозможно определить время их поступления именно к славянам,
такой тип источников в данном случае бесполезен. О значимости
же контекста, необходимого для датирования комплекса, пожалуй,
дучше всего говорят сасанидские драхмы Хосрова II (590-628 гг.),
найденные в четырех древнерусских погребениях XI-XII вв.64
Очевидную проблему создает и использование отрывочных
данных о несохранившихся кладах или кладах, из которых опре¬
делению подвергалась лишь малая часть выборки. Например, в
кладе у с. Новые Млины в Посемье («Паристовский хутор») из
800 монет определены всего 765, а из клада 1926 г. в Тернопо¬
ле определена лишь золотая византийская монета, тогда как об
остальных монетах клада и вовсе нет никакой информации66. По¬
хожая ситуация сложилась и с ранними кладами в Прибалтий¬
ском регионе, где надежно атрибутированные клады с арабскими
монетами также относятся к 80-м гг. VIII в., тогда как комплексы
с возможной более ранней датой вызывают сомнения из-за со¬
хранности или слишком малой выборки67.
63	Фасмер РР. Завалишинский клад куфических монет. С. 12-20; Котляр М.Ф. Гро-
шовий o6ir. С. 40-42; Зоценко В.Н. Историко-экономические связи Киева с Юго-
Восточной Прибалтикой в IX - начале XIII вв. Дисс. канд. ист. наук. К. 1984 //
Научный архив Института археологии НАН Украины. Ф.12. С. 102-118, 261-271;
Зоценко В.М. Швденне коло o6iry д1рхем1в у Схщнш Сврош (VIII-IX ст.) //
м Археолопя. 1991. № 4. С. 59-61.
Седина Т.В. Погребения X-XI вв. с монетами на территории Древней Руси. М.,
65 *988. № 63, 68, 115, 147.
Янин В.Л. Денежно-весовые системы домонгольской Руси и очерки истории де-
Нежной системы средневекового Новгорода. С. 87, 96.
67	Аропоткин В.В. Клады византийских монет. С. 37.
Фомин А.В. Начало обращения куфических монет. С. 16-21; Богуцкий М. На-
Чало импорта дирхемов в зону Балтийского моря в свете новых находок //
III Всероссийская нумизматическая конференция. Москва, 2005. С. 50; Bogucki М.
he Beginning of Dirham Import to the Baltic Sea Zone and the Question of Early
J^poria // Worlds apart?: Contacts across the Baltic Sea in the Iron Age. Kobenhavn,
2°Ю. P. 351-352.
65

В некоторых случаях ошибочно датированы сами комплексы с
монетами, рассматриваемые как свидетельство поступлений дир^
хема к славянам уже в VIII в.68 Так, в жилище 7 городища Мо-
настырек на Правобережном Поднепровье дирхем 761/762 г. че-
канки обнаружен в комплексе с лепной и гончарной керамикой
IX-X вв., а в жилище 1 прилегающего открытого селища дирхем
740/741 г. чеканки сочетался с лепной и гончарной керамикой
X в., ланцетовидным наконечником стрелы и блесновидной застеж-
кой X в.69 Медный фельс 814 г. чеканки в жилище 2 того же горо¬
дища найден в комплексе с гончарной посудой X в.70 Несмотря на
ранние даты чеканки арабских монет из комплексов памятника, их
поступление к славянскому населению культуры Луки-Райковецкой
скорее произошло уже в древнерусский период - в конце IX - пер¬
вой половине X в., что иллюстрируется присутствием во всех ком¬
плексах с монетами фрагментов древнерусской гончарной посуды.
Не менее показателен и тот факт, что монетные находки отсутству¬
ют в документированных комплексах VIII—IX вв. на Правобережье
Днепра и на тесно связанных с Хазарским каганатом памятниках
Волынцевской культуры Днепровского Левобережья71.
Именно в Волынцевской культуре VIII - начала IX в. встречают¬
ся как прямые салтовские импорта (посуда, предметы вооружения
и снаряжения коня, украшения пояса, серьги, бусы), так и пред¬
меты, созданные под технологическим влиянием салтовского на¬
селения (гончарная посуда, железные орудия труда), что демонст¬
рирует прямое влияние Хазарского каганата на материальную
культуру славян72. При этом ни в одном из исследованных к на-
68	Михайлина Л.П. Слов’яни VIII-IX ст. м1ж Днтром i Карпатами. К., 2007. С. 152
153.
69	Максимов Е.В., Петрашенко В.А. Славянские памятники у с. Монастырей на
Среднем Днепре. К., 1988. С. 20, 63-64.
70	Там же. С. 14-15.
71	Комар А.В. Поляне и северяне // ДГВЕ. 2010. М., 2012. С. 140-148.
72	Юренко С.П. Днепровское лесостепное Левобережье в VII—VIII вв. I тыс. н )
(волынцевская культура) / Дисс. канд. ист. наук. Киев, 1982. // Научный армш
ИА НАНУ. Ф. 12; Щеглова О.А. Салтовские вещи на памятниках волынцевской
типа // Археологические памятники эпохи железа Восточноевропейской лесостепи-
Воронеж, 1987. С. 77-83; Сухобоков О.В. Дншровське Люостепове Л1вобережжя >
VIII—XIII ст. (за матер1алами археолопчних дослщжень 1968-1989 рр.). К., 199-
С. 16-36, 60-66; Григорьев А.В. Северская земля в VIII - начале XI в. по архео-И1'
гическим данным. Тула, 2000. С. 15-21, 173-177; Комар А.В. Исторические пр^1'
посылки возникновения легенды о Полянской дани хазарам по археологически'1
данным // Хазары. М.; Иерусалим, 2005. С. 207-214.
66

доящему моменту волынцевских комплексов не обнаружено
0 единой находки дирхема, в том числе в кладах, памятниках
с0 следами пожаров и разгромов, и, главное, на Битицком го-
0длще, где наблюдается наибольшая концентрация салтовских
ИМП0РТ0В- Полемизируя с О.В. Сухобоковым, акцентировавшем
0цймание на данном факте как одном из признаков хронологиче¬
ского различия Волынцевской и Роменской культур73, А.В. Гри-
рорьев интерпретировал его как свидетельство предшествования
ролынцевских памятников певрому периоду обращения дирхема
в Восточной Европе, датируя его начало по В.В. Кропоткину
(800-833 гг.)74.
Данное предположение не может быть принятым, поскольку
салтовские импорты с волынцевского поселения Ходосовка и
Битицкого городища включают выразительные предметы второ¬
го салтовского хронологического горизонта (около 790-835 гг.)75,
в комплексах которого в Подонье как раз уже хорошо представ¬
лены дирхемы первого периода обращения. Памятники Волын¬
цевской культуры функционировали, когда дирхем впервые на¬
чал поступать в раннюю Ладогу и к населению Салтово-маяцкой
культурно-исторической общности в Подонье. Еще существова¬
ли они и в 80-90-х гг. VIII в., когда по Волжскому пути началось
массовое движение восточного серебра. Но по каким-то причи¬
нам политического или экономического характера на начальном
этапе первого периода обращения дирхема славянские племена
бассейна Днепра были отрезаны от каналов его поступления.
Меняется эта ситуация лишь во втором десятилетии IX в.
Самым ранним достоверным комплексом с дирхемами в ареале
соседей хазар и их данников - северян - является клад 1848 г. из
Нижней Сыроватки (206 монет в «глиняном кувшине», младшая
монета 812/813 г.)76. Также к северянскому ареалу принадлежит
1959 г. из Нижних Новоселок из 124 дирхемов с младшей мо-
нетой 811/812 г. (или 816/817)77, который объединяет с предыдущим
Сухобоков О.В. Деяю сгнрш питания icTopii населения Днтровського Л1вобережжя
74 У Друпй половин! 1-го тис. н.е. // Старожитносп Pyci-Украши. Кшв, 1994. С. 208.
?5 Григорьев А.В. Северская земля. С. 21.
Комар А.В. Предсалтовские и раннесалтовский горизонты Восточной Европы.
76 и 129~132*
?7 Марков А.К. Топография кладов. № 301.
Кропоткин В.В. Новые находки сасанидских и куфических монет в Восточной
вРопе // Нумизматика и эпиграфика. 1971. Т. IX. С. 79.
67

отсутствие в составе табаристанских монет, характерных для кла¬
дов из салтовскош ареала. Два близких по времени клада найдены
севернее в Посожье: Яриловичи (285 монет, младшая 820/821 г.) и
Касаляки (Литвиновичи) (100 монет, младшая 823/824 г.); еще да¬
лее на северо-запад расположены клады 1822 г. из Могилевской
губернии (более 1300 монет, младшая 802 г.) и 1835 г. из Мин-
ской губернии (более 370 монет, младшая из определенных 802 г );
относительная концентрация кладов данного периода наблюдается
и в Поочье, где в IX в. клады выпадают наиболее стабильно78.
Ранние клады дирхемов из северянского и радимичского ареа¬
ла выглядят крайне необычно на фоне славянских кладов пред¬
шествующих хронологических периодов - в них нет ювелирных
предметов разной степени изношенности, серебряного лома. Ко¬
личество же монет во всех превышает сотню, что не похоже и на
начальный этап накопления. В таких кладах закономернее видеть
«купеческую казну», сокрытую в неспокойные периоды началь¬
ного этапа проникновения «восточных» торговцев к славянам.
Показателен для контраста в этом плане денежно-вещевой
клад из раннероменского Новотроицкого городища. Клад из
10 монет (младшая монета 818/819 г. чеканки, старшая -711/712 г.)
находился в горшке с ломом серебряных предметов середины IX в.
древневенгерского и салтовского облика79. В горелом жилище
№ 1 Новотроицкого найден и пробитый для ношения дирхем
833/834 г. чеканки. Несмотря на разные даты чеканки младших
монет, оба объекта относятся к одному горизонту разгрома по¬
селения последней трети IX в.80
78	Марков А.К Топография кладов. № 136; 141; 290; Янин В.Л. Денежно-весовые си¬
стемы домонгольской Руси и очерки истории денежной системы средневековою
Новгорода. С. 100-105 (Рис. 5); Монгайт АЛ Рязанская земля. М., 1961. С. 91-94:
Кропоткин В.В. О топографии кладов. С. 113 (рис. 1); Леонтьев А.Е. Волжско-
балтийский торговый путь в IX в. // КСИА. М., 1986. Вып. 183. С. 5-6 (рис.1); А '
лешов В.С. Карта восточноевропейских кладов куфических монет VIII-IX вв. // Р}сь
в IX-X веках: археологическая панорама. М.; Вологда, 2012. С. 387-389; Гомзин А 1
Восточное монетное серебро IX - начала XI в. в Среднем и Нижнем Поочье / Авг
дисс. ... канд. ист. наук. М., 2013. С. 12-16; Щавелев А.С., Фетисов А.А. К истори-
ческой географии Восточной Европы IX - начало X в.: карта кладов и конфигурация
торговых путей // Историческая география. М., 2014. Т. 2. С. 41 (карта-вклейка № 11
79	Ляпушкин И.И. Городище Новотроицкое // МИА. 1958. № 74. С. 28, 52 (рис. > ?
3; 34, 2).
80	Там же. С. 180-192; Комар А.В. Сухобоков О.В. Городище «Монастырише» 11
древнерусский Ромен: проблема преемственности // Стародавнш 1скоростень 1
слов’янсью гради VIII—X ст. Кшв, 2004. С. 166-169.
68

Попытку проанализировать материалы Новотроицкого горо¬
да через призму метрологии ювелирных изделий предпринял
0 С- Кулешов, выделивший две статистические медианы в весе
иСочных колец, объявленные денежно-весовой единицей ран-
^еславянской эпохи - «заушней»81. Разброс в весе «легких» и
<<тЯжелых» новотроицких височных колец оказался достаточно
значительным - 3,17-5,9 г и 7,28-9,45 г соответственно; целые
браслеты все имели различный вес - 10,05 г, 14,67 г, 17,79 г,
18,22 г. Учитывая, что речь идет о кованных изделиях, при из¬
готовлении которых легче всего сохранить вес заготовки, ме¬
трология «платежных единиц» новотроицкой общины оказыва¬
ется слишком приблизительной. При этом в анализе совсем не
был учтен состав металла украшений, даже на уровне проб; не
проведено его сравнение между различными категориями укра¬
шений и с дирхемами, что выглядит очевидной проблемой на
фоне данных об очень различном составе металла височных
колец из могильников Днепровского Левобережья Х-ХН вв.,
с особо низким содержанием серебра в височных кольцах из
северянских могильников Зеленый Гай, Липовое, Журавное82.
В целом похожая картина разнородности качества серебра ви¬
сочных украшений наблюдается и у вятичей83. И уж тем более
странным и нелогичным выглядит использование в качестве
платежных единиц метрологически нестандарных и неопреде¬
лимых по чистоте серебра ювелирных украшений в эпоху рас¬
пространения дирхема.
Состав монет из клада и объектов Новотроицкого важен, прежде
всего, временем чеканки младших монет - 818/819 и 833/834 гг.
соответственно. Абсолютное большинство монет из салтовского
аРеала отчеканены в VIII в., а находки дирхемов IX в. в погре¬
бальных комплексах крайне редки и представлены лишь выпуска-
«2
83
Кулешов В.С. Денежное обращение новотроицкой общины роменцев: комплек-
СЬ1> категории и весовые нормы // Славяне Восточной Европы накануне обра¬
зования Древнерусского государства. Материалы международной конференции,
^освящённой 110-й годовщине со дня рождения И.И. Ляпушкина. СПб., 2012.
С. 65-71.
®Рлов Я С. Сшьське ювел1рне ремесло // Село КшвськЫ Pyci (за матер1алами
П1вДенноруських земель). Кшв, 2003. С. 126-131; Ениосова Н.В., Митоян РА., Са-
Т.Г. имический состав ювелирного сырья эпохи средневековья. С. 152.
77Щева И.Е., Саранева Т.Г. Ювелирное дело «Земли вятичей» второй половины
Л1^ХШ в. М., 2011. С. 124.
69

ми до 814 г.84 Позднейшая монета IX в. из случайных находок
данный момент - дирхем 815/816 г. из Райгородка85. Концом IX в
может датироваться клад из станицы Вешенской (младшая моне.
та 874-892 гг.), из которого, впрочем, сохранились и подверглись
определению всего 4 монеты и монетовидный кружок86 87. Вновь
стоверно в салтовский ареал дирхем возвращается лишь в X вХ
в то время как клады и отдельные монеты IX в. в достатке ветре,
чаются в ареалах северян, радимичей и вятичей.
Причины этого парадокса пока не нашли надежного объясни
ния, или, точнее, на нем вообще не акцентировалось внимание.
В историографии можно найти множество размышлений о
роли хазарских центров Итиль и Саркел в транзитной торговле
по Волге и Дону в IX в., обсуждения версий об особом хазар¬
ском чекане дирхема в этот период, но не фиксируемого архео¬
логией почти столетнего (!) перерыва в поступлениях дирхема
к рядовому населению Хазарии. И если в отношении пока так
и не найденного Итиля можно по-прежнему предполагать воз¬
можность концентрации торговли с восточными купцами именно
в этом городе, то исследованный археологами Саркел подчиня¬
ется общим закономерностям развития материальной культуры
салтово-маяцкого ареала Подонья и дирхемов середины - 2-й
половины IX в. в слоях не содержит.
84	Иченская О.В. Особенности погребального обряда и датировка некоторых участ¬
ков салтовского могильника // Материалы по хронологии археологических па¬
мятников Украины. К., 1982. С. 144-147; Тортика А.А. Северо-Западная Хазария
в контексте истории Восточной Европы. Харьков, 2006. С. 486-488; Лаптев А
Монеты в салтовских памятниках верхнего Подонцовья (Верхне-Салтовскии
IV-й катакомбный и Нетайловский грунтовой могильники) //1 Международная на¬
учная конференция «РАСМИР»: Восточная нумизматика». К., 2013. С. 114-120.
85	Кропоткин В.В. Новые находки сасанидских и куфических монет. С. 91.
86	Марков А.К Топография кладов. № 49. Дата младшей монеты, а точнее, чеканен¬
ного только с одной стороны монетовидного кружка, не совсем ясна. А.К. Марков
относит ее аль-Мутаваккилю Алаллаху (847-861 гг.), но датирует временем прав¬
ления его сына аль-Мутамида (870-892 гг.). В то же время, в кладе из Вешенской
упоминается монетовидный кружок без признаков чеканки, которые появляю'сЯ
лишь в кладах X в. (Потин В.М. О серебряных монетовидных пластинках в клада4
Х-ХИ вв. // Нумизматика и эпиграфика. 1960. Т. II. С. 61-79).
87	Надежно зафиксирован археологически лишь клад из Саркела, включавший N'°'
неты 907-962 гг. чеканки (Артамонов М.И. Саркел-Белая Вежа // МИА. 1с^
№ 62. С. 54; Кропоткин В.В. Новые находки сасанидских и куфических мопс[
С. 84). Упоминания о «монетах X в.» в Верхнесалтовском могильнике не моО
считаться вполне достоверными (Иченская О.В. Особенности погребального °°
ряда. С. 146).
70

£удя по младшим монетам кладов из Нижней Сыроватки
/|[2/813 г.) и Нижних Новоселок (811/812 г. или 816/817 г.), на
^межуток 813-817 гг. приходится событие, повлекшее за со¬
бой начало массового притока арабского серебра в восточносла-
^ские земли с одновременным прекращением его поступлений
в салтово-маяцкий ареал. К этому же моменту происходит на-
сИДьСТВенное прекращение функционирования целого ряда посе¬
лений Волынцевской культуры и намечаются резкие изменения в
облике материальной культуры славянского населения Среднего
Доднепровья88, что придает интересующему нас событию еще и
военно-политический оттенок.
Процентное соотношение монет Новотроицкого клада по
дате чеканки ближе всего кладу из Углича (с младшей монетой
829/830-832/833 гг.), а малый процент дирхемов африканской че¬
канки (2 из 10) при резком преобладании иракских монет сравним
складами из Угодичей (812/813 г.) и Тульской области (816/817 г.),
в меньшей степени - Загородья (831/832 г.) и Вятки (835 г.)89, что
говорит о наибольшей вероятности поступления монет через се¬
верные ответвления Волжского пути, в обход Подонья.
Объем дирхемов, которым реально обладали славяне Днепров¬
ского Левобережья в середине IX в., на примере то же горизонта
разгрома Новотроицкого городища, был весьма ограниченным и
преимущественно аккумулировался в качестве сырья для переплав¬
ки в серебряные украшения. Несмотря на присутствие в комплексах
городища выразительных предметов второй половины IX в., син¬
хронных монет в них нет, что также важно констатировать в свете
вопроса о постоянстве или же эпизодичности притока восточной
монеты к славянам Левобережья в рассматриваемый период.
К западу от Днепра ситуация с распространением дирхема в IX в.
обстояла ещё хуже - ни одного клада ранее 900 г. здесь просто
нет. В литературе, правда, в числе ранних кладов иногда упомина¬
лся денежно-вещевой клад из Рэдукэнэнь (Raducaneni) на правом
берегу р. Прут. Клад состоял из богатого набора женских укра¬
шений, характерного для славянских культур Подунавья, поясного
набора и мужского перстня субботцевского (древневенгерского)
и 7 дирхемов 754-806 гг. чеканки с младшими монетами
к
89	°МаР А.В. Поляне и северяне. С. 146-153.
Нунан Т.С., Ковалев РК Большой клад дирхемов эпохи викингов, найденный в
С00 году в г. Козельске // Археологические вести. СПб., 2002. № 10. (Таб. 2, 3).
71

805/806 г.90 Комплекс женских украшений клада аналогичен
бору украшений из соседних славянских памятников X в. Молд0<ч
вы - городищ Екимоуцы (Екимэуць) и Алчедар, младшие монеты
из верхнего слоя которых принадлежат к выпускам 933/934 г. и
947/948 гг., а шейная гривна аналогична находкам из Крылоског0
клада с младшей монетой 935/936 г.91 Все это не позволяет пред,
ложить для клада из Рэдукэнэнь дату ранее начала X в. Архаичный
состав монет клада выглядит весьма необычно, и его можно объ-
яснить либо отбором старых монет для переплавки на украшения,
что характерно для славянских денежно-вещевых кладов, либо по¬
ступлением через каналы салтово-маяцкош круга контактов, что в
данном случае также вероятно из-за присутствия поясного набора
древневенгерского облика.
Оспаривая мнение о восточных славянах как «статистах» тран¬
зитной торговли, В.Л. Янин отмечал, что во второй период обра¬
щения дирхема (833-900 гг.): «Достаточно даже беглого взгляда
на карту находок, чтобы убедиться в том, что большинство рус¬
ских кладов второго периода обращения дирхема ничего общего
с международным транзитом не имеет. Если любой пункт наход¬
ки кладов конца VIII - первой трети IX в. занимает такое поло¬
жение на речных путях, что его теоретически можно связывать с
торговым движением, берущим начало за пределами восточнос¬
лавянских земель и оканчивающимся также за их пределами, m
теперь положение меняется»92 *.
Картографирование кладов второго периода обращения дирхе¬
ма действительно свидетельствует об изменениях, которые кон¬
статировал и сам В.Л. Янин - из зоны оборота дирхема в середи¬
не IX в. выпали кривичские и радимичские земли, а редкие кла¬
ды дирхемов в земле северян с младшими монетами 60-70-х п
IX в. (Моисеево, 866-869 гг.; Погребное, 875/876 г.), выглядят не
более чем продолжением отрезка Окского пути, где в это вре-
90	Nikolae Е., Moglan A. RaducSneni, dep. de Ia§i; 1969 // Monnaies et parures du Mu'
see d’Histoire de la Moldavie de Ia§i. Ia§i, 2001. P. 43-49.
91	Рябцева C.C. Клад Рэдукэнень (Румыния) и кольцевые городища Карпан1'
Поднестровья // Ювелирное искусство и материальная культура. Тезисы доклад^
участников одиннадцатого коллоквиума. СПб., 2002. С. 83-86; Кропоткин В В
Новые находки сасанидских и куфических монет. С. 89-92; Кропоткин В.В. Врс'
мя и пути проникновения куфических монет в Среднее Подунавье // Проблемы
археологии и древней истории угров. М., 1972. С. 199-201.
92	Янин В.Л. Денежно-весовые системы домонгольской Руси и очерки истории
нежной системы средневекового Новгорода. С. 118.
72

выпадает целая серия кладов93. И только в третий период по
^ фасмеру (905-960 гг.), наконец, наблюдается резкое расши-
ение ареала кладов94, а дирхемы начинают повсеместно встре¬
чаться в древнерусских и восточнославянских закрытых археоло-
гИческих комплексах. Ясно, что в отлаженной системе торговли
БаЛТИКи с Востоком произошли кардинальные изменения.
Цо наблюдениям Т.С. Нунана, вскоре после 899 г. в Восточную
ЕвроПУ началось поступление саманидских дирхемов среднеази¬
атской чеканки, которые полностью доминируют в составе кладов
второго десятилетия X в., вытесняя старые монеты аббасидского
чекана. Процент саманидских монет в кладах периода 900-910 гг.
для ареала влияния ранней Руси относительно небольшой (13,1%),
дада как в кладах отрезка 910-920 гг. он скачкоообразно дости¬
гает 93,4%. В кладах Швеции этот процент наоборот резко пада¬
ет от 49,3% в период 900-910 гг. до 20,3% в 910-920 гг., причем
пониженный процент саманидских дирхемов здесь сохраняется
до 30-40-х гг. X в. Собственно саманидский чекан достигает пика
своей интенсивности в период 910-918 гг.95, что объясняет древне¬
русскую статистику кладов, но не скандинавскую.
Активизация монетных дворов Саманидов закономерно вызва¬
ла увеличение предложения серебряной монеты на рынке, спо¬
собствовав его расширению через осваивание новых торговых
маршрутов. Но при механическом оттоке излишка дирхемов в
древнерусский ареал, в скандинавских кладах периода 910-940 гг.
наблюдалось бы как минимум сохранение достаточно высокой
доли саманидских дирхемов. Объяснить же картину ее резкого
падения может лишь вывод о разрыве прямого канала поступле¬
ний саманидского серебра, совершенного в пользу русской тор¬
говой группировки. Случайно или нет, такое положение сохраня¬
лось в период между заключением договоров Руси с Византией
911 и 944 гг., что может говорить о попытке полной монополиза¬
ции русами торговых путей.
94	Юм же. С. 117-118 (рис. 17).
95	Там же. С. 136-139 (рис. 24).
Нунан Т.С. Торговля Волжской Булгарин с саманидской Средней Азией в X в. //
Археология, история, нумизматика, этнография Восточной Европы. Сб. статей
^мяти И.В. Дубова. СПб., 2004. С. 291-304; Табл. 2-5; Kovalev R.K. Dirham
Mint Output of Samanid Samarqand and its Connection to the Beginnings of Trade
Northern Europe (10th century) // Histoire & Mesure. 2002. Vol. XVII. № 3/4.
P- 197-216 (Graph 1; Table 3).
73

Как видим, включение дирхема в систему экономики восток
нославянских племен происходило нелинейно. Начался этот пр0.
цесс на северо-востоке, в обход Хазарского каганата, в регионах
непосредственно примыкающих к отрезкам Волжского и Окског0
путей, и приобрел наиболее широкое распространение лишь по-
еле подчинения племенных территорий русами. О роли дирхема
как базисного эквивалентного элемента во внутреннеславянской
торговле ранее X в. речи, несомненно, идти не может, как и
о формировании в этот период отдельной славянской системы
весовой оценки серебра. Противоположная ситуация складывай¬
ся в это время на севере Европы.
С конца IX в. на всей территории Северной и Восточной Ев¬
ропы начинают распространяться стандартные литые полиэдри¬
ческие и «бочковидные» (или «сферические») железные гирьки,
обтянутые медной оболочкой96. На сторонах гирек нанесены зна¬
ки кратности (чаще всего единицам около 4,1—4,2 г и 8,1-8,2 г),
иногда также имитации куфических надписей. По наблюдениям
X. Штойера, первыми в период 860-880 гг. (или 870-880 гг.) по¬
являются полиэдрические гирьки, уже до конца века представ¬
ленные и в слоях Старой Ладоги, а с рубежа IX-X вв. в комплек¬
сах появляются и «сферические»97 98.
Целая коллекция полиэдрических и «сферических» гирек про¬
исходит из слоя разгрома славянского Супрутского городища в
Поочье (судя по составу монет, случившегося около 910-915 rr.)t s.
С учетом поправок на потери веса, здесь представлены гирь¬
ки североевропейского, византийского и мусульманского стан¬
дартов: дирхем в 2,9 г (№ 22), мискаль в 4,26 г (№ 21), со-
лид в 4,55 г (№ 23); гирьки, кратные единице в 8,19 г: 24,57 г
(№ 1, 2), 32,76 г (№ 3-6), 40,95 г (№ 7-10), 49,14 г (№ 11), 73,71 г
(№ 13-14); 1/4 ратля - 102,375 г (№ 16-17); а также, вероятно.
96	Steuer Н. Waagen und Gewichte aus dem mittelalterlichen Schleswig. Funde des 11
bis 13. Jahrhunderts aus Europa als Quellen zur Handels- und Wahrungsgeschichte.
Koln; Bonn, 1997; Idem. Die Ostsee als Kemraum des 10. Jahrhunderts und ih'c
Peripherien // Siedlungsforschung. Archaologie - Geschichte - Geographic. Bom1-
2004. Band 22. S. 69-74; Idem. Waagen und Gewichte in Janow // Der wiking^'
zeitliche Seehandelsplatz von Janow (Truso): geophysikalische, archaopedologisch^
und archaologische Untersuchungen 2004-2008. (Zeitschrift fur Archaologie des M>1'
telalters Beiheft. Bd. 24). Bonn, 2012. S. 185-282.
97	Ibid.
98	Григорьев А.В. Славянское население водораздела Оки и Дона. Тула, 200л
С. 111-120 (таб. № 2).
74

ф ратля - 136,5 г (№ 18-20). Две гирьки с декором в виде «вязи»
(JM2
\9 17) маркированы 24 точками при весе гирьки лучшей со-
аяности в 102 г. Единица измерения здесь близка «мискалю»
4 25 г, а 48 подобных единиц составят 204 г, т. е. древнерус-
^jcyio «гривну серебра».
СупрУтская коллекция гирек, с одной стороны, отражает сме¬
шение различных весовых систем, используемых в X в. на торго¬
вых путях Восточной Европы, с другой - наглядно иллюстрирует
контекст формирования ранней древнерусской денежно-весовой
системы и, в частности, механизм заимствования и адаптации
к европейским весовым единицам арабского ратля, одна вторая
часть которого при совмещении с весовым счетом на унцию об¬
разовала европейскую «марку» и славянскую «гривну»99.
Судя по географии использования у славян термина «гривна»
в значении «марка», за исключением Руси, речь преимуще¬
ственно идет о непосредственных соседях немецких княжеств -
верхне-лужицкие славяне, Польша, Чехия, Хорватия. Славян¬
ская «гривна» как денежно-весовая единица в этой модели фор¬
мируется параллельно германской «марке» и распространяется
как термин путем диффузии в зоне совместных экономических
контактов у населения, обладающего доступом к каналам по¬
ступлений восточного серебра. Данные о метрологии денежных
единиц в рассматриваемых славянских регионах, к сожалению,
сохранились лишь для более позднего периода XI-XIV вв., ког¬
да началась чеканка монет западноевропейского образца и, со¬
ответственно, развивались уже европейские традиции денежно¬
го счета.
В XIII-XIV вв. на польских землях источниками отмечены
как минимум две разных весовых гривны (grzywna): «велико¬
польская», разделяемая на 48 грошей, и «куявско-мазовецкая» в
36 грошей100. Эта пропорция напоминает оценку стандарта древ-
перусских слитков новгородского и киевского типа в золотни-
Ках (48 и 36 золотников соответственно), а также вписывается
в архаичный счет на 4, 6, 8, 12, но утверждать, что такое деление
является именно славянской традицией, было бы опрометчиво.
Ante T.J. La Suede et POrient. Uppsala, 1914. P. 178-192; Комар A.B. Древнерус-
^я Денежно-весовая система X в. на перекрестке путей: хазарский тупик //
100 Царский альманах. 2010-2011. Киев; Харьков, 2011. С. 139-151.
Ufnowski М. О grzywnie i monecie piastowskiej. Krakow, 1908. S. 31-39.
75

48 грошей чеканились не только из польской, но и из ри>^
ской марки. В ХП-ХШ вв. рижская марка здесь состояла щ
48 «эре»101, уже самим названием единицы указывая на сканди.
навскую традицию счета, но в деталях противореча ей (готланд.
ская марка серебра делилась на 4 фердинга, 8 эре и 24 эртуга)
«Соседняя» прусская марка состояла из 4 фирдунгов, 24 скотов.
48 полускотов; позже - 45 полускотов, 60 шиллингов и 720 пфец-
нигов. Польское членение гривны на 4 вярдунка / фертона.
24 скойца и 48 грошей также сохраняло германские термины. На
4 фертона, 16 лотов, 48 pondera и 256 денаров разделялась и вен¬
герская марка, стандарты которой соответствовали германским
кельнской и регенсбургской маркам102.
Чешская (пражская) hrivna делилась на 4 вердунка по 4 лота и
20 солидов или на 8 унций по 2 лота и 64 гроша, но были так¬
же гривны «покутна» или «горницка» в 48 грошей и «кралев-
ская» в 56 грошей103. Счетная гривна (grivna) хорватского Загреба
в XIV в. состояла из 20 пенсов или 800 денаров, будучи равной
3 флоринам и 80 денарам (1 флорин = 240 денаров)104. В разделении
гривны на 20 частей нашла отражение другая - франкская систе¬
ма счета, предусматривавшая деление либры на 20 солидов (шил-
линшв) и 240 денариев, к которой восходит и польский szel^g.
М. Гумовский обратил внимание на тот факт, что в латиноязычных
польских актовых документах в счете на «шеляги» «гривне» соот¬
ветствовал не термин marca, a talentum. По мнению исследователя,
в ХП-ХШ вв. польский «талант» выступал не весовой, а счетной
единицей в 240 денариев, а шеляг - в 12 денариев105. Сохранение
в Польше отличия «таланта» от «марки» прозрачно указывает на
принадлежность «шеляга» к другой денежно-весовой системе, о > -
счет в которой велся не от марки, а от более тяжелой весовой еди¬
ницы - либры.
Древнерусская денежно-весовая система выглядит во многом
сходной с рассмотренными: марка-гривна делится на 4 гривны кун
101	Hildebrand Я. Rigische Schuldbuch (1286-1325). SPb, 1872. S. XLVI-XLVIII.
102	Engel P. The Realm of St. Stephen: a History of Medieval Hungary, 895-1526. Lon¬
don, 2005. P. 62.
103	Dolezel J. Stredov6ka miskovita (lotova) zavazi v 6eskych a moravskych nalezech
Prehled vyzkumu. Brno, 2008. T. 49. S. 199-201.
104	Racki E Razhod grada Zagreba 1362 godine // Starine. Zagreb, 1872. Kn. IV. S. 1 -1
123.
105	Gumowski M. О grzywnie. S. 44—48.
76

и 48 золотников, а в IX-X вв. еще и включает шиллинг (шеляг),
х(угя источники и не раскрывают его точную стоимость106. Но это
сходство оказывается лишь «каркасным» и касается в первую оче¬
редь весового счета. Южнорусская гривна стоимостью в 1/5 гривны
серебра07’ куны (1/100 или 1/200 гривны), резана (1/200 гривны), а
также ногата (1/80) - принадлежат к другой системе счета, основан¬
ии на кратности 4, 5, 8 и 10, а не 4, 6, 8 и 12. К ней также относит¬
ся и древнерусская единица счета мехов - «сорочок» («сорок»)108,
оказавший настолько серьезное влияние на восточнославянское
население, что его результатом стала полная замена литературно¬
го числительного «четыредесять» на просторечное «сорок» уже к
XII в.109 Польским аналогом «сорочка» выступал kozuch110, счетное
значение которого, к сожалению, остается неизвестным. В статье 83
IV Новгородской скры XIV в., приравнивающей кражу 5 «мехов»
к краже десятка, десятка - к сорока, а сорока - к тысяче111, отра¬
жается древнерусский способ паковки мехов, минимальная вязка в
котором состояла из 5 шкурок, задавая основу дальнейшего счета.
Ногата и резана появляются в древнерусских источниках не
ранее XI в., тогда как в контексте событий IX-X вв. ПВЛ упо¬
минает всего четыре денежных единицы: «веверица» («белая ве¬
верица»), «куна» («черная куна»), «гривна» (в значении «гривна
кун») и «шеляг». Вероятно, не случайно все четыре отмечены
источниками и в соседнем Древнепольском государстве, правда,
в основном в документах XIII в.
У полабских славян г. Ратибора в начале XIII в. отмечена дань
kunove («census scilicet decima et chunove»), которая у хорватов
называлась kuna, kunovina (лат. marturinae, collecta mardurinalis)
(18 денаров); в подвластных Венгрии словацких Туриеце, Ораве
106	Комар А.В. Древнерусская денежно-весовая система X в. на перекрестке путей:
хазарский тупик. С. 156-161.
Янин В.Л. Русские денежные системы IX - XV вв. // Древняя Русь. Город. Замок.
Село. М., 1985. С. 364-365; Комар А.В. Древнерусская денежно-весовая система
X в. на перекрестке путей: хазарский тупик. С. 151-156; Zuckerman С. On the Ki-
10g evan Letter from the Genizah of Cairo 11 Ruthenica. 2011. T. X. P. 28-51.
Ковалев P.K. К вопросу о происхождении сорочка: по материалам берестяных
109 грамот // Берестяные грамоты: 50 лет открытия и изучения. М., 2003. С. 62-71.
Жолобов О.Ф. Историческая грамматика древнерусского языка. Т.4: Числитель-
Мо ные. М., 2006. С. 176.
и, Starodawne prawa polskiego pomniki. Warszawa, 1856. T. I. S. 32, 117, 129.
Schluter W. Die Nowgoroder Schra in sieben Fassungen vom XIII. bis XVII Jahr-
gungert. Dorpat, 1911. S. 148.
77

и Липтове аналогичный налог mardurinae еще в XIII в. уплачу
вался куньим мехом (pelles mardurinae) или деньгами (1 золотой
флорин или 100 денариев)112. В украинских и западнорусских д0.
кументах XIV-XVII в. «коуница» также сохранилась как название
вида подати113. Еще одна параллель Польши и полабских славян
с Русью - использование «скот» в качестве термина «деньги»
или для обозначения монеты.
Древнепольские актовые документы и летописи упомина¬
ют в качестве товарных платежных единиц «белок» (asperioli,
wiewioricy) и «шкурки беличьих голов» («pelliculae de capitibus
aspergillinis»), «куны» (сипе) и «гривны кун» (marcas cunarum).
мех лисы и горностая. Королевские указы 1231 и 1257 гг. спе¬
циально позволяли оплачивать подворовый налог кунами
(«podworowe, vel сипе pro podworowe»); указ 1232 г. - платить
сноповую десятину кунами и белками; указ 1227 г. - оплачи¬
вать десятину медом, а земельный налог - белками. Податный
привилей 1239 г. (подтверждающий документ 1203 г.), наряду
с кунами, устанавливает и древнюю плату кусочками соли114.
Эта ситуация, так напоминающая древнерусский «безмонетный
период», для Польши трактуется исследователями лишь как тра¬
диционный славянский способ расчета продуктами натурального
хозяйства, так и не вытесненный с началом чеканки монеты.
Особое внимание обращает сосуществование в Польше «грив¬
ны кун» («marca cunarum») и «гривны»-марки. При сравнении
величины денежного наказания в криминальных кодексах XIII в.
и XIV-XV вв., исследователи истории польского права отмети¬
ли, что штрафы документов XIII в. соотносятся с аналогичными
штрафами позднего времени как 5:1. Опираясь на это наблюде¬
ние, А. Малецкий заключил, что древнейшая «пястовская» гривна
составляла всего 1/5 часть гривны-марки и вполне могла бы отра¬
жать «гривну шкурок», но определение других штрафов в серебре
112	Perwolf J. Staroslovanski fady a obyceje // Sbomik slovansky. Praga, 1884. R. III
S. 588. Pusztay A. Die Ungam in Ihrem Staats- Und Nationalwesen Von 889 Bib
1841. Leipzig, 1843. Bd.l. S. 307-308.
113	Срезневский И.И. Материалы для древне-русского языка по письменным па¬
мятникам. СПб., 1893. Т.1. Стб. 1367-1368. Словник староукрашсько!- мови
XIV-XV ст. Кшв, 1977. Т. 1. С. 528.
114	Piekosinski К W sprawie grzywien kamych // Kwartalnik historyezny. Lwow., 1894.
R. VIII. S. 638-639; Gumowski M. О grzywnie. S. 88-91; SztetyUo J. Asperioles 1
marca cunarum // Wiadomosci Numizmatyczne. 1968. R. XII, z. 2. S. 87-103.
78

заставило исследователя отдать предпочтение версии о существо-
вании отдельной весовой гривны, определенной им в 31,17 г (от
конструируемого значения польской гривны в 155,85 г)115.
V ф. Пекосинский определил эквивалент в серебре ранней гривны
«около 40 г» (или 39,6 г), отталкиваясь от значения веса краков¬
ской марки 197,814 г, уточнив, что со счетной (монетной) грив¬
кой второй половины XIII в. «штрафная» гривна соотносилась
всего как 3:1. «Штрафную» гривну исследователь счел древней
славянской «гривной кун», выраженной в мехах или других на¬
туральных товарах (скот, воск, мед), в противовес заимствован¬
ной от немцев серебряной гривне-марке116. К подобному выводу
особенно подталкивал несомненный архаизм наибольшего штра¬
фа кодекса - «триста» («trzystu»), выраженный первоначально
в 300 кусочках соли, а затем превратившийся в нарицательное.
Гипотезы А. Малецкого и Ф. Пекосинского вызвали оживлен¬
ную дискуссию исследователей, уточнявших весовое значение
ранней гривны путем анализа метрологии монет или сохранив¬
шихся поздних гирек117. Но в объемной работе М. Гумовского
о польской гривне вопрос существования особой «штрафной»
гривны стоимость 1/5 гривны решался отрицательно. Иссле¬
дователь предположил, что речь шла всего лишь о понижении
стоимости «непосильных штрафов», на которые польские короли
пошли из «гуманистических побуждений» 118.
Такому заключению, впрочем, противоречили собранные самим
же М. Гумовским данные о ценах XIII в. Так, в документе 1211 г.
воз с двумя лошадьми оценивался в 25 гривен, а лошади для во¬
енных потребностей в это время же стоили от 2,5 до 8 гривен,
тогда как в документе 1271 г. ущерб в 60 гривен включал огром¬
ный перечень: 8 лошадей, 11 волов, 28 коров, 8 телят, 70 свиней,
150 овец, 5 коз, 31 улей, 5 мер зерна, 6 скойцев серебра и 3 со¬
жженных дома, а ущерб в 88 гривен: 4 коня, 2 вола, 100 свиней,
Ю овец, 20 коз, 67 ульев и 12 сожженных усадеб119. Оценка не-
us
не
117
П8
119
Malecki A. Grzywny kame w dawnej Polsce i najdawniejsza nasza grzywna miennicza 11
Kwartalnik historyczny. Lwow, 1893. R.VII. S. 214-239.
Piekosinski F. W sprawie grzywien kamych. S. 636-642; Idem. Moneta Polska w dobi Pia-
stowskiej. Zawiazki rzechy menniczej w Polsce wiekow srednich. Krakow, 1898. S. 2-14.
Обзор см.: Handelsman M. Kara w najdawniejszym prawie polskim. Warszawa, 1908.
s* 180-215.
Gumowski M. W sprawie grzywien kamych. S. 88-94.
foid. S. 86.
79

сомненно производилась в разных единицах «гривны», причем
в первом случае стоимость гривны значительно ниже ожидаемого
для этого периода соотношения монетной гривны и марки; тем бо-
лее не может быть и речи о тождественности по стоимости «грив-
ны кун» самой марке серебра, как предполагал М. Гумовский.
Таким образом, в Польше, достоверно заимствовавшей гер¬
манское деление гривны-марки на 4 фердинга и 24 скота, термин
«гривна кун», тем не менее, соответствовал не фертону (фердин-
гу), а 1/5 части гривны-марки, т.е. фактически «южнорусской»
гривне кун по В.Л. Янину. «Северорусская» гривна кун стоимо¬
стью 1/4 гривны серебра, напротив, аналогична скандинавскому
фердингу. А.П. Толочко предположил, что новгородская гривна
серебра, тождественная «готландской марке», является первич¬
ной, тогда как «гривна кун» возникла позже как 1/4 часть грив¬
ны серебра в качестве аналога счета на фердинги120. Следов су¬
ществования такой весовой единицы среди древнерусских гирек
X - начала XI в. нам не удалось обнаружить, напротив, незави¬
симо предложенное К. Цукерманом и нами решение проблемы
5-литровой виры русско-византийского договора 911 г. как рав¬
нозначной 40 гривнам Русской правды делает изначальной «юж¬
норусскую» гривну кун стоимостью 1/8 византийской литры121.
Гирьки весом около 40 г хорошо представлены среди стандарт¬
ных древнерусских и североевропейских «сферических»122. Свин¬
цовая гирька местного производства весом в 41 г найдена и в по¬
гребении № 114/51 могильника Старе Место (IX в.) из Великой
Моравии123. На плоскости гирьки нанесены 8 точек кратности,
указывающие в данном случае на не 8 единиц, а на 1/8 часть. Как
и шеляг / шиллинг (1/20 либры), такая весовая единица принад¬
лежала к общеевропейской весовой системе либры / литры, но
одновременно она составляла 1/10 часть древнерусского фунта, в
то время как целого числа шелягов в гривне кун, гривне серебра
120	Толочко А.П. О новгородской «гривне серебра» // Ruthenica. 2007. T.VI. С. 359
365; Толочко А. Краткая редакция Правды Русской: происхождение текста. К.
2009. С. 26-35, 92-103.
121	Комар А.В. Древнерусская денежно-весовая система X в. на перекрестке путей:
хазарский тупик. С. 153-156; Zuckerman С. On the Kievan Letter. P. 28-34.
122	Янин В.Л. Денежно-весовые системы. С. 197-198; Steuer Н. Waagen und Gewichte
aus dem mittelalterlichen Schleswig. S. 286.
123	Polacek L. Ninth-Century Mikuldice: the “Market of the Moravians”? // Post-Roman
Towns, Trade and Settlement in Europe and Byzantium. Berlin; New York, 2007.
Vol. 1. P. 504 (Fig. 2C).
80

и фунте не получалось, что и привело к исчезновению последней
^еНежн°й единицы в Руси сразу же после прекращения оборота
принимавшегося на вес лома дирхема. Счет в системе литры ни¬
когда не терял актуальности для южнорусского ареала, что в пе¬
риод нового всплеска византийского влияния на Русь во второй
половине XII - первой половине XIII в. привело к возникновению
серебряных слитков «киевского» типа стандарта 1/2 литры или
4-х весовых гривен кун по 40,95 г.
Древнерусская денежно-весовая система формировалась в усло¬
виях взаимодействия и острой конкуренции различных метрологи¬
ческих систем востока и запада, севера и юга, не прекращавшейся
и в XI—XIII вв. Разные доминантные векторы экономических свя¬
зей Южной и Северной Руси в конечном итоге обусловили фор¬
мирование как минимум трех различных систем денежного сче¬
та - «киевской», «новгородской» и «смоленской» с различными
показателями стоимости куны и гривны кун, и даже с различным
содержанием термина «гривна».
Новгородские берестяные грамоты дают достаточно примеров
выражения стоимости гривны в разных эквивалентах: грамота
№ 526 (вторая треть XI в.) упоминает «гривну кроупЪмь», т.е.
«обломками серебра», грамота № 227 (последняя треть XII в.) -
«гривьну ногатами», грамота № 392 (последняя треть XIII в.) -
«гривну из ногато», а грамоты № 710 (60-90-е гг. XII в.) и № 650
(конец XII - первая четверть XIII в.) упоминают и «гривьны
коунами»124. Во всех случаях, когда в грамотах значение «грив¬
ны» не разъясняется, в виду имеется именно гривна кун.
Этой картине противоречит граффити № 25 Софии Киевской,
Упоминающее «семъдесАтъ гривьнъ соболии, а въ томь драниць
семьстоу гривьнъ»125. Надпись выражает стоимость в разных «ме¬
ховых» гривнах, причем «гривна соболей» оказывается в 10 раз до-
Р°исе «гривны драниц». «Гривна» граффити - скорее величина счет-
Ная> а не эквивалентная. Опираясь на свидетельства ал-Гарнати о
паковке «вытертых шкурок» белок в вязки по 18 штук, Я. Штэтыл-
Ло заключил, что «драница» («содранная шкура») является древне¬
русским термином для такого рода денег, указав также на наличие
в ^олмском таможенном тарифе XIV в. сборов, выраженных в тер-
^тизняк А.А. Древненовгородский диалект. М., 2004. С. 241, 364, 376-377, 454, 519.
&ъь
сЩкий С.А. Древнерусские надписи Софии Киевской XI-XIV вв. Киев, 1966.
С' 60-71 (Таб. № XVIII)
81

минах kune, scheven и marc scheven126. А.Л. Монгайт отметил паков¬
ку шевень («шевниц») в ганзейских документах XIV в. именно по
18 штук («reyse»), что иллюстрировало прямую связь шевень с опи¬
санными ал-Гарнати платежными вязками беличьих шкурок127.
Таким образом, древнерусские источники знают три «гривен-
ных» термина для «меховых денег»: «гривна драниц» (позже -
«гривна шевень»), «гривна кун» и «гривна соболей». Четыре тер¬
мина для «металлической» гривны: «гривна крупьем», «гривна
ногатами», «гривна серебра» и «гривна золота». Кроме «гривны
крупьем» и «гривны ногатами», которые уже грамматически вы¬
ражены как эквивалент другой гривны («гривна чем»), осталь¬
ные 5 гривен («гривна чего») все различаются по стоимости.
Ситуацию могла бы разъяснить гипотеза об изначально счетном
характере «гривны», включавшей фиксированное количество не¬
ких единиц. Но источники не дают для нее оснований - грив¬
на кун включала в Новгороде 25 кун, в Смоленске - 50 кун,
в Киеве - 40 кун, а гривна серебра состояла из 48 золотников.
Не оставляет впечатление, что от нас ускользает какой-то важ¬
ный момент, возможно, лежащий на поверхности.
Один из таких моментов - этимология сочетания «гривна кун».
Странное, на первый взгляд, «ожерелье куниц (куньих шкурок)»
неожиданно хорошо корреспондируется с миниатюрами Радзиви-
ловской рукописи с изображениями дани мехами, где шкурки на¬
низаны на кольцо размером с шейную гривну. А.В. Арциховский
отметил на миниатюрах жесткое кольцо, интерпретированное
как вязку «круглым бунтом» из ивовых прутьев, применяемую
для шкурок куниц128. Шкурки миниатюр действительно слишком
крупны для белки и окрашены в коричневые тона куницы; при
этом вязки на миниатюрах о дани «белой веверицей» (л. 8) и
126	SztetyUo J. Dranice i grzywny soboli 11 Kwartalnik Historii Kultury Materialnej. 1967.
T. 15. S.515-522; Idem. Scheven en Russie de Vladimir d’apres le tarif des peage^
et des douanes du milieu du XIVe siecle // Kwartalnik Historii Kultury Materialnej
1966. T. 14. S. 779-794; Idem. Probleme de l’argent non-metallique 11 I Mi^dzynaro-
dowy Kongres Archeologii Slowianskiej, Warszawa 1965: Moneta w krajach slowian-
skich. 1968. S. 205-222.
127	Монгайт А.Л. Абу Хамид ал-Гарнати и его путешествие в русские земли в 1150
1153 гг. // История CCCR 1959. № 2. С. 179; Он же. Исторический комментарий
Путешествие Абу Хамида ал-Гарнати в Восточную и Центральную ЕвроЮ
(1131-1153 гг.). М., 1971. С. 117-119.
128	Арциховский А.В. Древнерусские миниатюры как исторический источник. N'-
1944. С. 25; Рис. 3.
82

<<черной куной» (л. 20 об.) аналогичны129. На миниатюре о сла¬
вкой дани варягам и хазарам вязка мехов с левой стороны и
просматривающийся первоначальный эскиз вязки справа изобра¬
жены с жестким кольцом, не деформирующимся под весом шку-
0к, и лишь в чистовом варианте правой вязки художник кон¬
ца XV в. нарисовал поверх руки мягкое кольцо - данная реалия
древнерусского времени уже не была понятной в XV-XVI вв. На
иллюстрации же наложения дани Игорем на древлян хорошо ви¬
ден контур начального эскиза, где нарисовано большое круглое
кольцо, замененное в чистовом варианте на кольцо меньшего
диаметра.
В старославянских переводах «гривна» использовалось также
вместо «железный обруч - оковы для шеи»; в сербском «грив¬
на» означала «железное кольцо-обойма для крепления косы»;
в болгарском - «железный обод»130. В этом контексте выражение
«гривна кун» выглядит не просто как «пронизь шкурок куницы»,
но и приобретает оттенок жестко зафиксированной паковки, вплоть
до использования железной проволоки, из которой в X-XI вв. ре¬
ально изготавливались шейные гривны. Смысл фиксировать вязку
жестким кольцом («гривной») несомненно был в случае со стан¬
дартными «платежными упаковками» мехов типа древнерусского
«сорочка», специально сортированными и отобранными.
Эта гипотеза снимает противоречия в отношении счетного
значения меховой «гривны» в Южной Руси - меха различных
сортов просто вязались в разные стандартные упаковки, размер
которых в каждом случае определялся традициями или требова¬
ниями рынка. Что же касается «северной» гривны кун, то таковая
известна нам по источникам лишь с XI в. и уже в период после
ее фиксации в весовом эквиваленте серебра как одну четвертую
гривны серебра, когда основным источником серебра стали за¬
падноевропейские монеты и слитки.
Если применять к славянскому денежному счету принцип вы¬
деления общих элементов, положенный филологами в основу ре¬
конструкции праславянского языка, главными единицами денеж-
н°й системы раннеславянского времени должны оказаться «грив-
Гадзивиловская летопись. Т. 1: Факсимильное воспроизведение рукописи. СПб.,
1зо 1?^* Л. 5, 8, 20 об. (См. рис. на с. 84.)
грецкий Ф. Некоторые замечания о гривне как о древнем знаке отличия в Рос-
°Ии // Труды и летописи ОИДР. 1828. 4. IV. Кн. 1. С. 228-229; Кулешов В.С.
^ предыстории древнерусской платежной гривны. С. 164.
83

л	• т**т*%»^ннт$ и
fs 1^А(‘б(рН4П0Д# -«rtAOi*B*p ‘ ЯЯДйЛ^ПИгЙ» ft
- лл*^» ЛЯ#'i* f* ’ ДНПТЛЛ JJWMlfcriBWA • KefCfc
pмл . 4H$ii ray' f ячжMjJfcK'A
<н*Ь$гкпшщ MtmfAM
ж
тгвттаяг^глгз'гш-
г
Й4ШМ* г»д
if/Tfd fKf Л/tr ft^i'rtV Ш МИ <Л» ГИ» £4* Д tTA rfte <
84
Миниатюры Радзивиловской летописи. Л. 5, 8, 20 об.,
фрагменты (см. примем. 129 на с. 83).

ца» или <<гРивна кун», «куна», «веверица» (белка), а основным
эквивалентом стоимости в ней всё же выступали меха.
Данный вывод не вызовет возражений и у археолога. Несмотря
все попытки исследователей выделить материальные следы
использования ранними славянами неких стандартных весовых
эквивалентов стоимости в драгоценных металлах ранее второй
половины IX в., это все еще не может быть подтверждено реаль¬
ными археологическими данными: ни находками весовых при¬
надлежностей, ни стандартизацией веса ювелирных украшений.
Отношение славян к серебру, в первую очередь, как сырью для
ювелирных изделий дополнительно подчеркивается разнородно¬
стью качества серебра в украшениях VII-IX вв.
Совмещение системы меховых ценностей с металлическим
серебряным эквивалентом произошло лишь с началом поступле¬
ний в Восточную Европу дирхема в конце VIII в., но этот про¬
цесс оказался нелинейным и растянулся более чем на столетие,
приобретя законченный вид лишь в древнерусский период.
Объективное состояние источников не позволяет судить о еди¬
ницах и счетных закономерностях в денежной системе восточных
славян в предгосударственный период, оставляя ее полностью ги¬
потетичной. И все же, в нашем распоряжении нет данных, позво¬
ляющих предполагать использование ранними славянами иных
весовых единиц, кроме римской либры (византийской литры), а
крайне слабое восприятие древнерусским населением пришед¬
шей с гривной-маркой североевропейской системы денежного
счета на 4, 6, 8, 12, при прочных традициях счета на 4, 5, 8, 10,
дает основания предполагать именно для последнего традицион¬
ный славянский характер, реализованный в т.ч. в стандартных
паковках мехов по 5, 10, 40, 1000 шкурок. Сам же момент по¬
явления таких стандартизированных по качеству и числу шкурок
товарных упаковок мехов («гривен») и следует считать наиболее
Реальной отправной точкой в формировании славянской системы
эквивалентного обмена.
ЛИТЕРАТУРА
^Ксенов В.С. Ранняя группа личных украшений салтовского населения По-
Донцовья (по материалам погребений с фибулами Нетайловского могиль¬
ника) // Древности. Харьковский историко-археологический ежегодник.
Харьков, 2012. Вып. 11. С. 172-187.
85

Аксенов В.С. Фибулы из захоронений Нетайловского могильника как инди~
катор ранней группы личных украшений салтовского населения Подон-
цовья // Хазарский альманах. Харьков, 2012. Т. 10. С. 4-31.
Артамонов М.И. Саркел-Белая Вежа // МИА. 1958. № 62. С. 7-84.
Арцшовский А.В. Древнерусские миниатюры как исторический источник
М., 1944.
Безуглов С.И., Науменко С.А. Новые находки византийских и иранских им-
портов в степях Подонья // Донская археология. 1999. № 1. С. 35-42.
Богуцкий М. Начало импорта дирхемов в зону Балтийского моря в свете
новых находок // XIII Всероссийская нумизматическая конференция.
Москва, 11-15 апреля 2005. М., 2005. С. 50-52.
Быков АЛ. Из истории денежного обращения Хазарии в VIII и IX вв. h
Восточные источники по истории народов Юго-Восточной и Централь¬
ной Европы. М., 1974. Т. 3. С. 26-71.
Высоцкий С.А. Древнерусские надписи Софии Киевской XI-XIV вв. Киев,
1966.
Гавритухин И.О., Обломский А.М. Гапоновский клад и его культурно¬
исторический контекст. М., 1996.
Гомзин А.А. Восточное монетное серебро IX - начала XI в. в Среднем и
Нижнем Поочье / Авт. дисс. ... канд. ист. наук. М., 2013.
Горюнова В.М. Новый клад антского времени из Среднего Поднепровья //
Археологические вести. СПб., 1992. Вып. 1. С. 126-140.
Горюнова В.М., Родинкова В.Е. Раннеславянское поселение Великие Будки
(Хутор) // Stratum plus. 1999. № 4. С. 167-219.
Григорьев А.В. Северская земля в VIII - начале XI в. по археологическим
данным. Тула, 2000.
Григорьев А.В. Славянское население водораздела Оки и Дона. Тула,
2005.
Гурулева В.В. Золотые монеты Константина V (741-775), найденные в Су¬
даке // Сугдейский сборник. Киев; Судак, 2004. Вып. 1. С. 430-441.
Давидан О.И. Стратиграфия нижнего слоя Староладожского городища и во¬
просы датировки // Археологический сборник Государственного Эрмита¬
жа. 1976. Вып. 17. С. 101-118.
Добровольский И.Г., Дубов И.В., Кузьменко Ю.К. Граффити на восточных
монетах. Древняя Русь и сопредельные страны. Л., 1991.
Дьяченко А.Г. Технология изготовления предметов из Цепляевского клада
раннеславянского времени // Использование методов естественных наук
в археологии. Киев, 1978. С. 27-35.
Егорьков А.Н., Родинкова В.Е. Состав металла изделий из куриловского кла¬
да раннесредневекового времени (по результатам оптико-эмиссионном
спектрографии) // КСИА. 2014. Вып. 233. С. 168-177.
Егорьков А.Н., Щеглова О.А. Металл «антских» кладов по результатам
эмиссионно-спектрального анализа // Древние ремесленники Приуралья
Ижевск, 2001. С. 280-307.
86

ЕгоръКОв АН., Щеглова О.А. Состав металла изделий гапоновского клада
«древностей антов» // Археометр1я. Кшв, 2003.
£горъКОв А.Н., Щеглова О.А. Металл из Козиевки / Новой Одессы //
Славяно-русское ювелирной дело и его истоки: тезисы докладов Меж¬
дународной научной конференции, посвященной 100-летию со дня рож¬
дения Г.Ф. Корзухиной (Санкт-Петербург, 10-15 апреля 2006 г.). СПб.,
2006. С. 21-24.
рниосова Н.В., Митоян Р.А., Сарачева Т.Г. Химический состав ювелир¬
ного сырья эпохи средневековья и пути его поступления на террито¬
рию Древней Руси // Цветные и драгоценные металлы и их сплавы
на территории Восточной Европы в эпоху средневековья. М. 2008.
С. 107-186.
Еремин Н.М., Нарожный Е.И. Новые комплексы VIII—IX вв. из окрест¬
ностей сел. Коби Шелковского района Чечни // Материалы и исследова¬
ния по археологии Северного Кавказа. Армавир, 2003. Вып. 1. С. 75-88.
Жолобов О.Ф. Историческая грамматика древнерусского языка. Т. 4. Чис¬
лительные. М., 2006.
Зайцева И.Е., Сарачева Т.Г. Ювелирное дело «Земли вятичей» второй по¬
ловины XI-XIII в. М., 2011.
Зализняк А.А. Древненовгородский диалект. М., 2004.
Зорин А.В., Шпилев А.Г. Перед Русью (Восточная Еропа в IX столетии:
опыт реконструкции) // Stratum plus. 2005-2009. № 5. С. 473-493.
Зоценко В.Н. Историко-экономические связи Киева с Юго-Восточной При¬
балтикой в IX - начале XIII вв. Дисс. ... канд. ист. наук. К. 1984 / На¬
учный архив Института археологии НАН Украины. Ф. 12.
Зоценко В.М. Швденне коло o6iry д1рхем1в у Схщнш Сврот (VIII—IX ст.) //
Археолопя. 1991. № 4. С. 58-72.
Иченская О.В. Особенности погребального обряда и датировка некоторых
участков салтовского могильника // Материалы по хронологии археоло¬
гических памятников Украины. Киев, 1982. С. 140-148.
Кирпичников А.Н. Ладога и Ладожская волость в период раннего средневе¬
ковья // Славяне и Русь. К., 1979. С. 92-106.
Кирпичников А.Н. Раннесредневековая Ладога (итоги археологических ис¬
следований) // Средневековая Ладога. Новые археологические открытия
и исследования. Л., 1985. С. 3-27.
Ковалев РК. К вопросу о происхождении сорочка: по материалам берестя¬
ных грамот. Берестяные грамоты: 50 лет открытия и изучения. М., 2003.
С. 62-71.
Комар А.В. Исторические предпосылки возникновения легенды о Полян¬
ской дани хазарам по археологическим данным // Хазары. М.; Иеруса¬
лим, 2005. С. 207-214.
Комар А.В. Перещепинский комплекс в контексте основных проблем исто¬
рии и культуры кочевников Восточной Европы VII - начала VIII в. //
Степи Европы в эпоху средневековья. Донецк, 2006. Т. 5. С. 7-244.
87

Комар А.В. К дискуссии о хронологии раннесредневековых кочевнических
памятников Среднего Поволжья // Культуры евразийских степей второй
половины I тысячелетия н.э. (вопросы межэтнических контактов и меж-
культурного взаимодействия). Самара, 2010. С. 169-206.
Комар А.В. Древнерусская денежно-весовая система X в. на перекрестке
путей: хазарский тупик // Хазарский альманах. Киев; Харьков. 2010
2011. С. 131-184.
Комар А.В. Куда «запаздывают» монеты? (К вопросу о роли монет в дати¬
ровке раннесредневековых памятников Восточной Европы VI—VIII вв.) /,
Петербургский апокриф. Послание от Марка. Библиотека журнала
«Stratum Plus». СПб.; Кишинев, 2011. С. 555-566.
Комар А.В. Поляне и северяне // ДГВЕ. 2010. М., 2012. С. 128-191.
Комар А.В., Сухобоков О.В. Городище «Монастырище» и древнерусский Ро¬
мен: проблема преемственности // Стародавнш 1скоростень i слов’янсьм
гради VIII-X ст. Кшв, 2004. С. 159-173.
Корзухина Г.Ф. Клады и случайные находки вещей круга «древностей ан-
тов» в Среднем Поднепровье (каталог памятников) // Материалы по
истории, археологии и этнографии Тавврии. 1996. Вып. 5. С. 352-435,
586-705.
Копылов В.П., Смоляк А.Р Торговые связи Византии в населением Нижнего
Дона в конце VII - первой половине VIII в // Торговля и мореплавание в
бассейне Черного моря в древности и средние века. Ростов-на-Дону, 1988.
С. 57-66.
Карецкий Ф. Некоторые замечания о гривне как о древнем знаке отличия в
России // Труды и летописи ОИДР. 1828. Ч. IV. Кн. I. С. 227-234.
Котляр М.Ф. Грошовий o6ir на територп Украши доби феодал1зму. Кшв, 1971.
Кропоткин В.В. Из истории денежного обращения в Восточной Европе в
I тыс. н.э. // Советская археология. 1958. № 2. С. 279-285.
Кропоткин В.В. Клады византийских монет на территории СССР. М., 1962.
Кропоткин В.В. Экономические связи Восточной Европы в I тысячелетии
нашей эры. М., 1967.
Кропоткин В.В. Новые материалы по истории денежного обращения в Вос¬
точной Европе в конце VIII - первой половине IX в. // Славяне и Русь.
М., 1968. С. 72-79.
Кропоткин В.В. Новые находки сасанидских и куфических монет в Вос¬
точной Европе // Нумизматика и эпиграфика. 1971. Т. IX. С. 76-97.
Кропоткин В.В. Время и пути проникновения куфических монет в Среднее
Подунавье // Проблемы археологии и древней истории угров. М., 1972
С. 197-202.
Круглов Е.В. Хазарские погребения в бассейне реки Иловли // Советская
археология. 1992. № 4. С. 176-183.
Круглов Е.В. Некоторые проблемы анализа особенностей обращения визан¬
тийских монет VI - VIII вв. в восточноевропейских степях // Хазарски и
альманах. Харьков, 2002. Т. 1. С. 79-93.
88

trfjyriH06 Е.И. Галиатский могильник, как источник по истории алан-оссов //
**ВДИ. 1938. № 2. С. 113-122.
Кулешов В.С. Хронология обращения монет Халифата в Восточной Европе
(VIII-IX вв.) // XVI Всероссийская нумизматическая конференция (Санкт-
Петербург, Репино, 18-23 апреля 2011 года). СПб., 2011. С. 46-48.
Кулешов В.С. Денежное обращение новотроицкой общины роменцев: ком¬
плексы, категории и весовые нормы // Славяне Восточной Европы на¬
кануне образования Древнерусского государства. Материалы междуна¬
родной конференции, посвящённой 110-й годовщине со дня рождения
И.И. Ляпушкина. СПб, 2012. С. 65-71.
Кулешов В.С. Карта восточноевропейских кладов куфических монет VIII—
IX вв. // Русь в IX-X веках: археологическая панорама. М.; Вологда,
2012. С. 387-389.
Кулешов В.С. К предыстории древнерусской платежной гривны // Труды
Государственного Эрмитажа. СПб., 2012. Т. 61. С. 151-173.
Лаптев А. Монеты в салтовских памятниках верхнего Подонцовья (Верхне-
Салтовский IV-й катакомбный и Нетайловский грунтовой могильники) //
I Международная научная конференция «РАСМИР»: Восточная нумиз¬
матика. Киев, 2013. С. 114-120.
Лаптев А.А. Ямные ингумационные могильники в салтовской лесостепи //
Салтово-маяцька археолопчна культура: проблеми та дослщження.
Харюв, 2013. Вип. 3. С. 88-96.
Лебедев В.П., Зорин А.В. Денежное обращение на территории курских се¬
верян в IX-X вв. // Степи Европы в эпоху средневековья. Донецк, 2009.
Т. 7. С. 575-598.
Леонтьев А.Е. Волжско-балтийский торговый путь в IX в. // КСИА. Вып.
183. С. 3-9.
Ляпушкин И.И. Городище Новотроицкое: о культуре восточных славян в
период сложения Киевского государства / МИА. 1958. № 74.
Ляпушкин И.И. Славяне Восточной Европы накануне образования Древне¬
русского государства (VIII - первая половина IX в.) / МИА. 1968. № 152.
Максимов Е.В., Петрашенко В.А. Славянские памятники у с. Монастырек
на Среднем Днепре. Киев, 1988.
Марков А.К. Топография кладов восточных монет (сасанидских и куфиче¬
ских). СПб., 1900.
Меч и златник. К 1150-летию зарождения Древнерусского государства. Ка¬
талог выставки. М., 2012.
Михайлина Л.П. Слов’яни VIII—IX ст. м1ж Дншром i Карпатами. Кшв, 2007.
Монгайт А.Л. Абу Хамид ал-Гарнати и его путешествие в русские земли
в 1150-1153 гг. // История СССР. 1959. № 2. С. 169-181.
^°нгайт А.Л. Рязанская земля. М., 1961.
Монгайт А.Л. Исторический комментарий // Путешествие Абу Хамида
^-Гарнати в Восточную и Центральную Европу (1131-1153 гг.). М.,
1971. С. 84-130.
89

Назаренко А.В. Древняя Русь на международных путях: междисциплинар.
ные очерки торговых, культурных, политических связей IX-XII веков.
М., 2001.
Новосельцев А.П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной
Европы и Кавказа. М., 1990.
Нунан Т.С. Торговля Волжской Булгарин с саманидской Средней Азией
в X в. // Археология, история, нумизматика, этнография Восточной Ев¬
ропы. Сборник статей памяти В.И. Дубова. СПб., 2004. С. 256-313.
Нунан Т.С., Ковалев Р.К. Большой клад дирхемов эпохи викингов, найден¬
ный в 2000 году в г. Козельске // Археологические вести. СПб., 2002.
№ 10. С. 149-163.
Орлов Р.С. Сшьське ювел1рне ремесло // Село КшвськЫ Pyci (за матер1алами
швденноруських земель). Кшв, 2003. С. 121-131.
Потин В.М. О серебряных монетовидных пластинках в кладах Х-ХП вв. //
Нумизматика и эпиграфика. 1960. Т. II. С. 61-79.
Потин В.М. Нумизматическая хронология и дендрохронология: (По мате¬
риалам новгородских раскопок) // Труды Государственного Эрмитажа.
1981. Вып. 21. С. 78-89.
Приходнюк О.М. Технолопя виробництва та витоки ювел1рного стилю ме-
талевих прикрас Пастирського городища // Археолопя. Кшв, 1994. № 3.
С. 61-75.
Приходнюк О.М. Пастирський скарб 1992 року // Археолопчний лггопис
Швобережно! Укра'ши. Полтава, 1998. № 1-2 . С. 94-99.
Приходнюк О.М. Пастирське городище. Кшв; Чершвщ, 2005.
Приходнюк О.М., Хардаев В.М. Харивский клад // Archaeoslavica. 1998.
№ 3. С. 243-282.
Приходнюк О.М., Шовкопляс А.М., Олъговский С.Я., Струина Т.А. Марты¬
новский клад // Материалы по археологии, истории и этнографии Тав¬
рии. 1991. Вып. II. С. 72-92.
Равдина Т.В. Погребения X-XI вв. с монетами на территории Древней
Руси. М., 1988.
Радзивиловская летопись. Т. 1: Факсимильное воспроизведение рукописи.
СПб., 1994.
Родинкова В.Е., Егоръков А.Н. Клад раннесредневекового времени из
Суджи-Замостья и состав металла его артефактов // Проблемы исто¬
рии и археологии Украины: Материалы VIII Международной на¬
учной конференции (Харьков, 9-10 ноября 2012 г.). Харьков, 2012.
С. 71-72.
Рябинин Е.А. Новые открытия в Старой Ладоге (итоги раскопок на Земля¬
ном городище в 1973-1975 гг.) // Средневековая Ладога. Новые археоло¬
гические открытия и исследования. Л., 1985. С. 27-75.
Рябинин Е.А., Черных Н.Б. Стратиграфия застройка и хронология нижнего
слоя Староладожского Земляного городища в свете новых исследований /
Советская археология. 1988. № 1. С. 72-100.
90

рябцева С С. Клад Рэдукэнень (Румыния) и кольцевые городища Карпато-
Поднестровья // Ювелирное искусство и материальная культура. Тезисы
докладов участников одиннадцатого коллоквиума. СПб., 2002. С. 83-86.
Сапрыкина И. А. Состав металла изделий из Куриловского клада раннесред¬
невекового времени (по результатам рентгенофлуоресцентного анализа) //
КСИА. 2014. Вып. 233. С. 178-186.
Семенов А.И. Византийские монеты из погребений хазарского времени на
Дону // Проблемы археологии. Л., 1978. Вып. 2. С. 180-183.
Семенов А.И. К выявлению центральноазиатских элементов в культуре
раннесредневековых кочевников Восточной Европы // Археологический
сборник Государственного Эрмитажа. 1988. Вып. 29. С. 97-111.
Семенов А.И. Византийские монеты Келегейского комплекса // Археоло¬
гический сборник Государственного Эрмитажа. 1991. Вып. 31. С. 121-130.
Словник староукрашсько1 мови XIV-XV ст. Кшв., 1977. Т. 1.
Срезневский И. И. Материалы для древне-русского языка по письменным
памятникам. СПб., 1893. Т. I.
Сухобоков О.В. Дншровське Люостепове Л1вобережжя у VIII—XIII ст. (за
матер1алами археолопчних дослщжень 1968-1989 рр.). Кшв, 1992.
Сухобоков О.В. Деяю сшрш питания icTopii населения Днтровського
Л1вобережжя у другш половин! 1-го тис.н.е. // Старожитност1 Pyci-
Украши. Кшв, 1994. С. 204-210.
Толочко А.П. О новгородской «гривне серебра» // Ruthenica. 2007. Т. VI.
С. 359-365.
Толочко А. Краткая редакция Правды Русской: происхождение текста. Киев,
2009.
Тортика А.А. Северо-Западная Хазария в контексте истории Восточной Ев¬
ропы. Харьков, 2006.
Фасмер М. Этимологический словарь русского языка / Пер. с нем. и доп.
О.Н. Трубачева. М. 1986. Т. I. А-Д.
Фасмер РР Завалишинский клад куфических монет VIII—IX вв. // Изве¬
стия ГАИМК. Л., 1931. Т. VII. Вып. II.
Фасмер Р.Р Об издании новой топографии находок куфических мо¬
нет в Восточной Европе // Известия АН СССР. Отделение обществен¬
ных наук. 1933. № 6/7. С. 473-484.
Фомин А.В. Начало обращения куфических монет в районе Балтики //
КСИА. 1982. Вып. 171. С. 16-21.
Шпилев А.Г. Об эволюции южносеверянского головного убора с очельем
и венчиком (конец X-XI в.) // Русский сборник. Брянск, 2008. Вып. 4.
С. 43-59.
Щавелев А.С., Фетисов А.А. К исторической географии Восточной Европы
К - нач. X в.: карта кладов и конфигурация торговых путей // Истори¬
ческая география. М., 2014. Т. 2. С. 7-53.
Щавелев С.П. Славянская дань Хазарии: новые материалы к интерпрета¬
ции // Вопросы истории. 2003. № 10. С. 141-145.
91

Щеглова О. А. Салтовские вещи на памятниках волынцевского типа // Архео¬
логические памятники эпохи железа Восточноевропейской лесостепи
Воронеж, 1987. С. 77-83
Юренко С.П. Днепровское лесостепное Левобережье в VII—VIII вв. I тыс
н.э. (волынцевская культура) / Дисс. ... канд. наук. Киев, 1982. / Науч¬
ный архив ИА НАНУ. Ф. 12
Янин В.Л. Денежно-весовые системы русского средневековья. Домонголь¬
ский период. М., 1956.
Янин В.Л. Русские денежные системы IX-XV вв. // Древняя Русь. Город.
Замок. Село. М., 1985. С. 364-375.
Янин В.Л. Денежно-весовые системы домонгольской Руси и очерки исто¬
рии денежной системы средневекового Новгорода. М., 2009.
Arne T.J. La Suede et Г Orient. Uppsala, 1914.
Bogucki M. The Beginning of Dirham Import to the Baltic Sea Zone and the
Question of Early Emporia // Worlds apart?: Contacts across the Baltic Sea
in the Iron Age. Kobenhavn, 2010. P. 35-361.
Csallany D. A kunszentmartoni avarkori otvossir. Szentes, 1933.
Dolezel J. StredovSka miskovita (lotova) zavazi v 6eskych a moravskych
nalezech // Prehled vyzkumu. Brno, 2008. T. 49. S. 183-215.
Engel P. The Realm of St. Stephen: a History of Medieval Hungary, 895-1526.
London, 2005.
Garam E. Funde byzantinischer Herkunft in der Awarenzeit vom Ende des 6.
bis zum Ende des 7. Jahrhunderts. Budapest, 2001.
Gumowski M. О grzywnie i monecie piastowskiej. Krakow, 1908.
Handelsman M. Kara w najdawniejszym prawie polskim. Warszawa, 1908.
Hardh B. Silver in the Viking Age: A Regional-Economic Study. Stockholm,
1996. (Acta Archaeologica Lundensia. Ser. 8o. Vol. 25).
Hildebrand H. Rigische Schuldbuch (1286-1325). SPb., 1872.
Khamayko N. Poids en verre d’Hesychios // Kiev - Cherson - Constantinople.
Kiev; Simferopol; Paris, 2007. P. 258-259.
Kovalev R.K. Dirham Mint Output of Samanid Samarqand and its Connection
to the Beginnings of Trade with Northern Europe (10th century) // Histoire &
Measure. 2002. Vol. XVII. № 3/4. P. 197-216.
Malecki A. Grzywny kame w dawnej Polsce i najdawniejsza nasza
grzywna miennicza // Kwartalnik historyezny. Lwow, 1893. R.VII
S. 214-239.
Nikolae E., Moglan A. Riducineni, dep. de Ia§i; 1969 // Monnaies et parures du
Musee d’Histoire de la Moldavie de Ia§i. Ia§i, 2001. P. 43-49.
Noonan T.S. When and How Dirhams First Reached Russia // Cahiers du monde
russe et sovietique. 1980. Vol. 21. № 3-4. P. 401-469.
Noonan T.S. Ninth Century Dirham Hoards from Northwestern Russia and
the Southeastern Baltic // Journal of Baltic Studies. 1982. Vol. 23. № 2.
P. 220-244.
92

tfoOflan T-S- Why Dirhams First Reached Russia: The Role of Arab-Khazar
Relations in the Development of the Earliest Islamic Trade with Eastern
Europe // AEMA. 1984. Vol. 4. P. 151-282.
rfoonan T.S. When Did Rus/Rus’ Merchants First Visit Khazaria and Baghdad? //
* ДЕМА. 1987-1991. Vol. 7. P. 213-219.
pj{oonan T.S. The Economy of the Khazar Khaganate 11 The World of the
fchazars. Leiden-Boston, 2007. P. 207-244.
pekorskaja L. V., Kidd D. Der Silberschatz von Martynovka (Ukraina) aus dem
6. und 7. Jahrhundert. Innsbruck, 1994.
perwolf J. Staroslovanske rady a obyceje 11 Sbomik slovansky. Praga, 1884.
R.	III. S. 581-592.
piekosinski F. W sprawie grzywien kamych 11 Kwartalnik historyczny. Lwow.,
1894. R.VIII. S. 636-642.
piekosinski F. Moneta Polska w dobi Piastowskiej. Zawiazki rzechy menniczej
w Polsce wiekow srednich. Krakow, 1898.
Polacek L. Ninth-century Mikulcice: the “market of the Moravians”? 11 Post-
Roman Towns, Trade and Settlement in Europe and Byzantium. Berlin; New
York, 2007. Vol. 1. P. 499-524.
Pritsak O. The Origins of the Old Rus’ Weights and Monetary Systems: Two
Studies in Western Eurasian Metrology and Numismatics in the Seventh to
Eleventh Centuries. Cambridge, 1998.
Pusztay A. Die Ungam in Ihrem Staats- Und Nationalwesen Von 889 Bis 1841.
Bd. 1. Leipzig, 1843.
Racki F. Razhod grada Zagreba 1362 godine 11 Starine. Zagreb, 1872. Kn. IV.
S.	118-129.
Schluter W. Die Nowgoroder Schra in sieben Fassungen vom XIII. bis XVII
Jahrgungert. Dorpat, 1911.
Somogyi P. Byzantinische Fundmunzen der Awarenzeit / Monographien zur
Friihgeschichte und Mittelalterarchaologie. Bd 5. Budapest, 2014.
Starodawne prawa polskiego pomniki. Warszawa, 1856. T. I.
Steuer H. Waagen und Gewichte aus dem mittelalterlichen Schleswig - Funde
des 11. bis 13. Jahrhunderts aus Europa als Quellen zur Handels- und
Wahrungsgeschichte. Koln; Bonn, 1997.
Steuer H. Die Ostsee als Kemraum des 10. Jahrhunderts und ihre Peripherien 11
Siedlungsforschung. Archaologie - Geschichte - Geographic. Bonn, 2004.
Bd. 22. S. 59-88.
Steuer H. Waagen und Gewichte in Janow 11 Der wikingerzeitliche Seehandelsplatz
von Janow (Truso): geophysikalische, archaopedologische und archaologische
Untersuchungen 2004-2008. (Zeitschrift fur Archaologie des Mittelalters
Beiheft. Bd. 24). Bonn, 2012. S. 185-282.
Sztetyllo J. Scheven en Russie de Vladimir d’apres le tarif des peages et des
douanes du milieu du XlVe siecle // Kwartalnik Historii Kultury Materialnej.
J966. T. 14. S. 779-794.
93

SztetyUo J. Dranice i grzywny soboli 11 Kwartalnik Historii Kultury Materially
1967. T.15. S. 515-522.
SztetyUo J. Asperioles i marca cunarum 11 Wiadomosci Numizmatyczne. 1968
R. XII, z. 2. S. 87-103.
SztetyUo J. Probleme de l’argent non-metallique 11 I Mi^dzynarodowy Kongres
Archeologii Slowianskiej, Warszawa 14-18 IX-1965: Moneta w krajach
slowianskich. 1968. S. 205-222.
Ugrin E. Le tresor de Zalesie. Louvain-la-Neuve, 1987.
Zuckerman C. On the Kievan Letter from the Genizah of Cairo // Ruthenica
2011. T. X. P. 7-56.
Zironkina O. Seltene Perlenformen des chasarenzeitlichen Graberfeldes von
“Netailovka” (Metallovka) am Nordlichen Donee (Severskij Donee) /,
Perlen. Archaologie, Techniken, Analysen. Akten des Internationalen
Perlensymposiums in Mannheim vom 11. bis 14. November 1994. Kolloquien
zur Vor- und Friihgeschichte 1. Bonn, 1997. S. 249-252.
A. V Komar
THE MONETARY UNITS OF EASTERN SLAVS
IN THE PRE-STATE PERIOD
The article presents the extensive criticism of the idea (generally accepted
in historiography) of the early expansion of money as payment for goods, its
circulation and its units in the pre-state period. As for the use of some standard
weight equivalents of economic value in noble metals up to the second half of the
9th century, the material signs of it have not been detected, despite hard efforts of
researchers. No real archeological data (neither the finds of scales or other weighing
tools nor the standardization of jewelry weight) can attest this. The attitude of Sla\ s
to silver as a material for jewelry is especially marked with the different quality ot
silver in jewelry of the 7th - 9th centuries. The equation of the fur values system with
the metal silver equivalent only took place when dirham appeared in Eastern Europe
in the late 8th century. However, this process was not linear and prolonged for more
than a century. It only acquired its definitive form in ancient Rus’. When applying
the comparative method (like linguists do when they reconstruct the Proto-Slavic),
the main currency units must have been “grivna”, “grivna of kuna” or “veveritsa
(veksha, a squirrel), furs being the main monetary equivalent. The author suggests
to interpret Old-Russian “grivna of kuna” as a fixed package of marten furs with the
ring of iron wire (in the 10th - 11th centuries the wire was used to make necklaces
(grivnas)). The time of appearance of those fur packages (“grivnas”) with the
standard of quality and number should be regarded as the real starting-point in the
development of the Slavonic system of the equivalent exchange.
Key words: Slavs, Khazars, Scandinavians, grivna, fur trade, monetary anti
weight system, money as payment for goods.
94

р.К- Ковалев
О РОЛИ РУСОВ И ВОЛЖСКИХ БУЛГАР
В ИМПОРТЕ СЕВЕРОИРАНСКИХ ДИРХЕМОВ В ЕВРОПУ
ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ X - НАЧАЛЕ XI В.
В статье рассмотрен характер торговых связей между Северным Ираном
и Восточной Европой с первой половины X до начала XI в. Обсуждаются
паттерны археологизации североиранских дирхемов и хронология их им¬
порта в X - начале XI в. Проведенный анализ позволяет сделать ряд на¬
блюдений, связанных с политической истории Восточной Европы.
Начиная с 963 / 964 гг. в Северном Иране регулярно чеканилось боль¬
шое количество дирхемов, а этот регион был единственной частью ислам¬
ского мира, в котором циркулировали эти монеты. Таким образом, южный
регион Каспийского моря был единственным источником происхождения
подобных монет - т.е. любые такие монеты, найденные в Европе («север¬
ных землях»), могли происходить только из Северного Ирана.
Эти дирхемы не появлялись в землях Волжской Булгарин примерно до
980 г. Отсутствие этих монет в Среднем Поволжье свидетельствует о том,
что Хазария, будучи посредником в торговле исламским серебром, весьма
успешно блокировала перемещение этих монет из бассейна Каспийского
моря вплоть до распада Хазарского каганата в 960-х гг. под ударами руси.
В период между 960-ми и около 980 г. именно русь стала блокировать до¬
ступ Волжской Булгарин к североиранским монетам.
Внезапное прекращение притока североиранских дирхемов на Русь, на¬
чиная с 980 г., и последовавшее за этим появление этих монет в больших
количествах в регионе Среднего Поволжья, по всей вероятности, свиде¬
тельствует о закрытии прямого доступа русов к Каспийскому морю и о
замещении их волжскими булгарами. Впоследствии, начиная с примерно
с 980 г., русы должны были путешествовать в Среднее Поволжье в целях
Получения североиранских монет и ближневосточных товаров.
Ключевые слова: денежное обращение, клад, дирхем, Арабский Хали-
Фат, Северный Иран, Русь, Волжская Булгария, Хазария.
Специалистам по раннесредневековой истории, экономике и
**Умизматике Древней Руси, Северной Европы, исламского мира
и кочевников евразийских степей хорошо известно, что огром-
1106 количество серебряных монет, дирхемов, экспортировалось
Мусульманского мира в регионы Восточной Европы и бассей¬
95

на Балтийского моря, куда этот поток серебра принес миллио.
ны монет в раннее средневековье1. Хотя в течение IX - начала
XI в. в «северные земли» поставлялись дирхемы отчеканенные
множеством самых разнообразных династий Арабского Халифа.
та, наиболее распространенными из них были монеты Аббасидоа
второй половины VIII-IX вв. и монеты Саманидов, выпущенные
в основном в Средней Азии и восточном Хорасане в X в.
Изучение кладов с монетами династии Аббасидов показало,
что впервые импорт этих дирхемов в «северные земли» начал
осуществляться около 800 г.; они транспортировались из Ирака
и Ирана через Южный Кавказ и / или Каспийское море и Хаза-
рию2. Однако, поток этих монет закончился около 875-880 гг.,
вызвав так называемый «первый серебряный кризис»3.
Основываясь на анализе кладов монет саманидской династии,
можно определить, что этот «кризис» завершился около 900 г.,
когда дирхемы вновь появились в большом количестве, но на
этот раз они импортировались из совершенно другого источни¬
ка - из Средней Азии4. Таким образом, если в течение первых
восьмидесяти лет IX в. исламское серебро попадало в Восточ-
1	Хронологические закономерности и количественные подсчеты данных этого по¬
тока восточного серебра приводятся в следующих исследованиях: Noonan T.S
Dirham Exports to the Baltic in the Viking Age: Some Preliminary Observations
Sigtuna Papers: Proceedings of the Sigtuna Symposium On Viking-Age Coinage 1-4
June 1989 / Eds. K. Jonsson, B. Maimer (Commentationes de Nummis Saeculorum IX
XI in Suecia Repertis. Nova Series 6). Stockholm, 1990. P. 251-258; Idem. Volga
Bulgharia’s Tenth-Century Trade with Samanid Central Asia // AEMA. 2000-2001.
Vol. 11. P. 140-219; Он же. Торговля Волжской Булгарин с саманидской Средней
Азией в X в. // Археология, история, нумизматика, этнография Восточной Евро¬
пы: сб. ст. памяти проф. И.В. Дубова. СПб., 2005. С. 256-311.
2	Noonan T.S. When and How Dirhams First Reached Russia?: A Numismatic Critique
of the Pirenne Theory // Cahiers du Monde Russe et Soviёtique. 1980. Vol. 21. P. 401
469; Idem. Why Dirhams First Reached Russia?: The Role of Arab-Khazar Relation^
in the Development of the Earliest Islamic Trade with Eastern Europe //AEMA. 1984.
Vol. 4. P. 151-282; Idem. Khazaria as an Intermediary Between Islam and Eastern
Europe in the Second Half of the Ninth Century: The Numismatic Perspective
AEMA. 1985. Vol. 5. P. 179-204; Idem. When Did Rus/Rus’ First Visit Khazaria and
Baghdad? //AEMA. 1987-1991. Vol. 7. P. 213-219.
3	Noonan T.S. The First Major Silver Crisis in Russia and the Baltic, c. 875 - c. 900
Hikuin. 1985. Vol. 11. P. 41-50.
4	Noonan T.S. The Tenth-Century Trade of Volga Bulgharia. P. 147-151; Ковалев PP
Клад дирхемов 913/14 г. из дер. Пальцево Тверской губ. // Клады: состав, >Ф°'
нология, интерпретация. Материалы тематической научной конференции (СП°
26-29 ноября, 2002). СПб., 2002. С. 160-164.
96

Европу с Ближнего Востока через Кавказ / Каспийское море
^ %азарию, в период между около 900 г. и началом XI в. оно до¬
бавлялось туда в основном из саманидской Средней Азии через
^ясно-уральские степи и Волжскую Булгарию. Этот поток сред¬
неазиатских дирхемов прекратился во втором десятилетии XI в.
И вызвал так называемый «второй серебряный кризис»5.
Несмотря на то, что в конце IX - начале X в. центр импор¬
та ДиРхем0В в Восточную Европу в огромной степени сместился
с Ближнего Востока в Среднюю Азию, около 900 г. старый марш¬
рут, которым дирхемы поставлялись из Ирака и Ирана, вновь от¬
мылся. Однако объем доставляемых им дирхемов был явно вто¬
ричным по сравнению с объемом IX в., а также с производимым
в это же время импортом из Средней Азии в X в. Именно поэтому
этот маршрут и связанные с ним монеты не привлекли особого
внимания исследователей. Между тем, изучение этого пути и им¬
порта по нему дирхемов проливает определенный свет на взаимо¬
связи между Восточной Европой и ближневосточным исламским
миром, т.е. ее контакты с северным Ираном (южным побережьем
Каспийского моря: Гилан, Табаристан, Джурджан и Кумис) во
второй половине X в.6 В предлагаемом исследовании также будут
рассмотрены некоторые моменты политической истории Восточ¬
ной Европы в течение второй половины X - начала XI в.
Производство серебряных монет в Северном Иране в
ранне-мусульманский период. Серебряные монеты Южно-
Каспийского побережья (в частности, Табаристана) играли
важнейшую роль в зарождении торговых отношений между
исламским миром и Восточной Европой. Монеты, отчеканен¬
ные в этом регионе умаййадскими (омеядскими) правителями
(арабо-сасанидские дирхемы) в 651 - начале 700-х гг., а затем
табаристанскими Испахбадами и аббасидскими правителями
Табаристана (драхмы или табаристанские дирхемы7) в VIII в.,
Noonan T.S. The Onset of the Silver Crisis in Central Asia // AEMA. 1987-1991.
6	Vo1- 7. P. 221-248.
Kovalev R.K. The Role of Khazaria and Volga Bulgaria in Trade Relations Between
fte Near East and European Russia During the Tenth Through the Early Eleventh
Centuries: The Numismatic Evidence, Pt. I // AEMA. 2011. Vol. 18. P. 106—
^7; Idem. The Role of Khazaria and Volga Bulgaria in Trade Relations Between
toe Near East and European Russia During the Tenth Through the Early Eleventh
7	Centuries: The Numismatic Evidence, Pt. II // AEMA (в подготовке).
абаристанские дирхемы теоретически должны были весить в среднем 2,08 г,
Чт° вставляло половину веса стандартной сасанидской драхмы. Однако, в дей¬
97

были найдены в значительных объемах в Восточной и Север,
ной Европе. Два последних производителя монет были особен,
но продуктивны - они выпускали их достаточно регулярно и
в больших объемах. Все упомянутые табаристанские драхмы
транспортировались из Халифата (особенно с Кавказа и Север,
ного Ирана) в Восточную Европу тем же самым путем, кото,
рым перевозились другие серебряные монеты, в основном аб-
басидские8 - через Кавказ и Каспийское море. На самом деле
они являются стандартным типом монет, которые откладыва¬
лись в «северных землях» между 800 и 830 гг. Такие монеты
были найдены почти в трех четвертях восточно-европейских
кладов этих десятилетий9. Но после 830 г. большие запасы та-
баристанских монет, датируемых до 800 г., в землях Халифата
закончились, и, таким образом, они не могли больше постав¬
ляться в Восточную Европу10. В начале IX в. в Северном Иране
в определенных количествах продолжали чеканиться и драхмы,
и дирхемы: драхмы в 802 и 813 гг. в Табаристане, и дирхемы
в 802/03, 805-810 гг. в Табаристане и Джурджане при аббасид-
ских правителях, а затем, в течение двух последних десятиле¬
тий IX в., дирхемы алидов Табаристана в Джурджане. Хотя от¬
носительное количество этих монет было совсем небольшим по
сравнению с предыдущими выпусками VII—VIII вв., большин¬
ство из них также вошло в значительно больший поток других
дирхемов, направлявшихся на север в течение IX в.
ствительности их средний вес до около 740-х гг. составлял 2,05 г, а впоследствии
колебался в широком диапазоне между -1,6 г и +2,4 г (в среднем 1,96 г, при тео¬
ретическом весе 1,98-2,00 г). См.: Malek Н.М. The DabQyid Ispahbads and Earl>
‘Abbasid Governors of Tabaristan: History and Numismatics / Royal Numismatic
Society Special Publications, №. 39. London, 2004; Album S. Checklist of Islamic
Coins / 3rd ed. Santa Rosa, CA. 2011, P. 29; Kravtsov K. An Obscure Period in the
History of Tabaristan (760s AD): Analysis of Written and Numismatic Sources
Journal of the Oriental Numismatic Society. 2011. №. 209. P. 5-6.
8	Kovalev R.K When and What Regions of the Islamic World Exported Sasanian and
Arab-Sasanian Silver Coins to Early Viking-Age Northern Lands? // Myntstudici
Festskrift till Kenneth Jonsson / Eds. I Talvio, M. Wijk . Stockholm, 2015. P. 68-8+
9	Noonan T.S. Ninth Century Dirham Hoards from European Russia: A Preliminai)
Analysis // Viking-Age Coinage in the Northern Lands: The Sixth Oxford Symposia111
on Coinage and Monetary History / Eds. M.A.S. Blackburn, D.M. Metcalf (Britisl1
Archaeological Reports, International Series №. 122). Oxford, 1981. P. 71.
10	Нунан T.C., Ковалев P.K. Большой клад дирхемов начала эпохи викингов, найле11
ный в 2000 г. в Козельске Калужской области // Археологические вести. 2003. Т.
С. 152-153 (Таб. I); Kovalev R. When and What Regions of the Islamic World. P. 79.
98

g первой половине X в. в Северном Иране дирхемы выпу¬
тались Алидами Табаристана в Мадинат Амуле; Саманидами в
д^уле, Астарабаде и Джурджане и Бундами в Сарии. Однако,
чеканились очень беспорядочно и в ничтожно малых коли-
цествах. Это напоминает паттерн «пассивности чеканки», зафик¬
сированный в регионе после 800 г. Действительно, в первые со¬
пок пять лет X в. в этом регионе почти не наблюдалось никакого
спуска дирхемов. После 944/45 гг. ситуация изменилась, так
каК в шести монетных дворах (Амуль, Астарабад, Фиррим, ал-
Хаусам, Джурджан и Сария) началась примерно двадцатилетняя
фаза производства: с 944 г. до 963/64 г. эти монеты выпускались,
в принципе, регулярно, но все-таки в совсем небольших количе¬
ствах. Таким образом, хотя дирхемы чеканились более регулярно
чем раньше, между 944/45 и 963/64 гг. ежегодный объем их вы¬
пуска был почти таким же низким или совсем незначительным
как и в предыдущие десятилетие. В течение этого периода в этих
монетных дворах производилось только 3,5% всех дирхемов, от¬
чеканенных в северном Иране в течение X - начала XI в. (Гра¬
фик № I)11.
Важно отметить, что в течение первой половины X в. севе¬
роиранские дирхемы не транспортировались старым маршру¬
том с Ближнего Востока до Восточной Европы. Несмотря на
то, что этот маршрут продолжал использоваться (хотя объем
транспортируемых им монет даже близко не мог сравниться с
объемом, провозимым посредством маршрута, пролегающего
из саманидской Средней Азии), эти монеты не обнаруживают¬
ся в «северных землях» до второй половины X в. - вероятнее
всего потому, что они были выпущены в совсем небольших
количествах12. Однако, начиная со времени около 960 г. и на
протяжении двух последующих десятилетий, в Северном Иране
Дирхемы начали выпускаться не только регулярно, но и в воз-
Росщих количествах: их чеканило множество монетных дворов,
Kovalev R.K. The Production of Dirhams in the Coastal Caspian Sea Provinces of
Northern Iran in the Tenth-Early Eleventh Centuries and their Circulation in the
Northern Lands // AEMA. 2012. Vol. 19. P. 133-183; Idem. Dirham Mint Output in
fte Southern Caspian Sea Provinces of Gilan, Tabaristan, Jurjan, and QGmis in the
Tenth-Early Eleventh Centuries // Труды Государственного Эрмитажа. Материалы
и Исследования Отдела нумизматики. Материалы конференции «Два века мусуль-
12 риской нумизматики в России: итоги и перспективы» (в печати).
^ет. The Role of Khazaria and Volga Bulgaria. P. 106-117.
99

большинство из которых были новыми. Важно подчеркнуть
что эти новоотчеканенные монеты начинали переправляться н
Восточную Европу в значительных количествах почти сразу >KlJ
после того, как они были выпущены. Они продолжали экспорт
тироваться туда в течение последующих четырех десятилетий
и обращались там вплоть до следующего века: как минимум
70% кладов Восточной Европы, датирующихся периодом 960
1010 гг., содержат такие монеты. Это напоминает нам о при¬
мерно 78% восточноевропейских кладов, датируемых временем
около 800-830 гг., в которых содержались табаристанские мо¬
неты, выпущенные до 800 г.13
График 1: Производство монет в Северном Иране (количе¬
ство монет, выпускаемое девятью монетными дворами еже¬
годно).
13 Noonan T.S. Ninth Century Dirham Hoards. P. 71.
100

афйк 2: Количество дирхемов, выпущенных девятью мо-
^тНЫми Дворами Северного Ирана, зафиксированных в базе
Д*1
йцЫх‘
Разбивка по десятилетиям.
910-919	920-929	930-939	940-949	950-959	960-969	970-979	980-989	990-999	1000-1009
Я Не томная меканкаигод иТочная чеканка и год
Оживление массового производства дирхемов происходило в
провинциях Гилана, Табаристана, Джурджана и Кумиса, в кото¬
рых они были отчеканены рядом династий (Эмиры Дамигана,
Бавендиды, Бунды, Саманиды, Симджуриды, Заиди Имамы Хау-
сама и Зияриды) в различных монетных дворах (Амуль, Аста-
рабад, Дамиган, ал-Динавар, Фиррим, ал-Хаусам, Джурджан, ал-
Рудбар и Сария). Настоящий бум в производстве дирхемов на¬
чался в 964/65 г. и продолжался до 991/92 г. (См. графики 1 и 2).
течение примерно этих 30 лет поддерживалась регулярная че-
Канка монет (определенное их количество зафиксировано для
Ка*дого года), а в некоторые годы объем производимых дирхе-
^0в Достиг беспрецедентных масштабов. Действительно, 87%
г ех изучаемых монет было отчеканено во время этой хроноло-
еской фазы. Хотя чеканка дирхемов в целом продолжалось до
п ала 990-х гг., их существенное ежегодное производство упало
^Ле СеРедины 980-х гг.
**им образом, девять монетных дворов Северного Ирана
3®одили дирхемы в значительном количестве в течение вто¬
101

рой половины X в., особенно в 960-980-е гг. Причины, которь
обусловили эти эмиссии или заставили различных правите ^ !
Северного Ирана выпускать эти монеты в больших количеств ^
именно в этот период, заслуживают специального внимащ/
В настоящий момент мы только хотим сделать несколько предПо
ложений, чтобы объяснить этот феномен. Например, возможно
что около 960 г. в этом регионе был открыт новый источник Се*
ребра, хотя нет никаких письменных данных, которые сообща^
о таком. Также, возможно, что множество военных конфликтов
между различными противостоящими династиями в данном ре^
гионе в течение этого периода привело к тому, что они должны
были чеканить большое количество серебряных монет для огца.
ты своих армий или распространения политических посланий
Войны, региональные конфликты, и политическое соревнование
по контролю за регионом не были чем-то новым или уникаль¬
ным для этой части Ирана именно в течение 960-980-х гг. -
многое из этого происходило и в предыдущих десятилетиях
этого века - но ничего из подобного не приводило к массово¬
му производству дирхемов. Разумеется, подъемы и спады в вы¬
пуске дирхемов различными династиями, управляющими этими
территориями в течение первой половины X в., могут быть свя¬
заны с необходимостью платить военным или распространять
пропаганду, но, опять-таки, объем продукции дирхемов не бы¬
вал значительным до около 965 г. Почему же, в таком случае, не
выпускалось больше дирхемов раньше? Ответом на этот вопрос
может быть еще одно возможное объяснение существенного уве¬
личения эмиссии дирхемов в северном Иране, начиная с сере¬
дины 960-х, и ее сравнительно стабильного продолжения вплоть
до начала 980-х гг.: появление новых торговых возможностей,
в которых особенным спросом пользовались именно дирхемы
Для ответа на этот вопрос необходимо сначала рассмотреть тен¬
денции (паттерны) импорта и захоронения (археологизации мо¬
нетных комплексов) этих монет на территории западной и иен-
тральной Евразии.
Хронология импорта и паттерны археологизации дирхем0*
в Восточной и Северной Европы. Данные этого исследован0*
базируются на почти готовом для публикации полном катала
кладов куфических дирхемов, найденных на территории АфР°
Евразии, которые были зарыты в период 675-1100 гг. Этот
талог включает 1700 опубликованных и неопубликованных к
к*
13'
102

_ от Португалии и Ирландии на западе до Афганистана на
IL^ToKe, от Омана на юге до Норвегии на севере14. Среди этих
?°аД°в монет (кажДый из них по определению должен вклю-
Я и 5 или более дирхемов), в которых в целом содержится бо¬
ном полмиллиона дирхемов и их фрагментов, как минимум
^	5 или более дирхемов), в которых в целом содержится бо-
Ч Я***
1ее 4
*i ^ад, или 7,1% от общего их количества, содержит северои-
лские дирхемы X - начала XI вв. В этих 121 кладах находятся
^минимум 1286 дирхемов, отчеканенных в девяти перечислен-
ных выше монетных дворах15. Преобладающее большинство из
числа этих кладов (111 комплексов или 92%) и объема самих мо¬
нет (1234 экземпляров или 96%) найдены в «северных землях»
Европы (Таблица № 1). Такой высокий процент североиранских
дирхемов, зарытых в этом регионе, является вполне типичным
для кладов X в., содержащих среднеазиатские саманидские мо¬
неты этого же периода, найденные здесь. Действительно, про¬
центный диапазон количества кладов, относящихся к четырем
среднеазиатским саманидским монетным дворам (Балх, Бухара,
Самарканд и аш-Шаш) - между 94,6% и 96,7%, со средним по¬
казателем 95,4%. Процентный диапазон количества дирхемов,
относящихся к четырем монетным дворам - 89,4-98,3%, со
средним показателем 95,5%. Из этого видно, что среднее количе¬
ство североиранских дирхемов, найденных в «северных землях»,
идентично среднему количеству среднеазиатских дирхемов, най¬
денных там же, но в меньшем количестве кладов (на 3+% мень¬
ше)16. Однако, при более близком рассмотрении кладов дирхемов
из восточной и северной Европы, содержащих оба этих типа мо¬
нет, становится ясно, что паттерны их импорта и захоронения
были очень различными.
Noonan Th.S., Kovalev R.K. Dirham Hoards from Medieval Western Eurasia, c. 700-c.
1)00 (Commentationes De Nummis Saeculorum IX-XI in Suecia Repertis. Nova se-
JJes 13) (Stockholm, в подготовке).
ак как точные количества дирхемов, отчеканенных в разных монетных дво-
Рах> не всегда сообщаются в публикациях, часто бывает трудно распознать
Их точное число. Иногда сообщается только что «некоторые» дирхемы, от¬
маненные в таких-то монетных дворах, были найдены в таких-то кладах.
Таких случаях, мы принимали в расчет минимальное число дирхемов из
М^Дого монетного двора - один дирхем - и включали его в целую сумму.
Тя такая осторожная оценка может привести к тому, что количество най-
HQHHbIX Дирхемов будет недооценено, ввиду отсутствия точных данных, труд-
сДелать что-то иное.
0valev. The Production of Dirhams. P. 157.
103

Таблице, .
Территориальное распространение североиранских
дирхемов X - начала XI в. и клады с этими монетами
Регионы
Количе¬
ство кла¬
дов
Процент
от общего числа
всех кладов
Количество
дирхемов
ПроценГ^
от общего чис,1а
всех дирхемова
Ближний Восток /
Иран и Оман
4
3,3%
42
3,27%
Южный Кавказ /
Азербайджан
2
1,6%
2
0,15%^^
Центральная
Азия / Узбекистан
4
3,3%
8
0,62%
Финляндия
1
0,8%
1
0,08% '
Северная Герма¬
ния
5
4,1%
7
0,5%
Польша
11
9,1%
31
2,4% ‘
Швеция
17
14%
17
1,3%
Прибалтика
11
9,1%
35
2,7% ~~
Восточная Европа
(Белоруссия,
Россия, Украина)
66
54,5%
1143
88,8%
Сумма
121
100
1286
100
Основываясь на изучении паттернов захоронения кладов на
территории всей Евразии, содержащих саманидские дирхемы,
отчеканенные в Балхе, Бухаре, Самарканде и аш-Шаше, можно
сказать, что процентный диапазон их сохранности - 19,9—26.2“/о
(в среднем 22,7%) в Восточной Европе и 65,9-77,4% (в средне'1
72,9%) в Северной Европе. Другими словами, почти 23% этих
монет были зарыты в клады в Восточной Европе, около 73% '
в Балтийском регионе, в основном в Швеции, и оставшиеся около
5% - в других местах Евразии. Приведенные цифры находятся в
сильном контрасте с подобными показателями для североиранских
дирхемов, импортировавшимися в Восточную и Северную Евр0'
пу: 87,7% из них были найдены в Восточной Европе, а 7,8°»'
в Северной. Такое процентное соотношение показывает явное 11
подавляющее преобладание находок североиранских дирхемов 0
Восточной Европе. Очевидно то, что североиранские дирхс',ь1
поставлялись в Восточную Европу в относительно больших
личествах, но, в отличие от среднеазиатских дирхемов, сове1-’
104

^логие из них перенаправлялись в бассейн Балтийского моря
^еВерную Европу). Швеция, в частности, была практически
( длостью вне зоны импорта североиранских дирхемов: только
% этих монет было найдено в шведских кладах, при том, что
последних содержалось 58% всех саманидских среднеазиат¬
ских монет, найденных на севере17. Никаких подобных монет не
бь!Л° найдено ни в Дании, ни в Норвегии.
j(aK можно объяснить эти различия в закономерностях импор-
та разных дирхемов в Балтийский регион? Не вдаваясь в детали
этой проблемы (так как в исследованиях уже были сделаны по¬
пытки ответить на этот вопрос), укажем, что в экспорте саманид¬
ских среднеазиатских дирхемов из Восточной Европы на Балтику
был разрыв, который начался около 950 г.18 Было предположено,
что этот перелом, или очень значительное снижение реэкспор¬
та, может быть связан с административно-фискальными рефор¬
мами княгини Ольги (учреждение системы погостов в северо-
западной Руси) около 950 г., был создан сдерживающий барьер
(таможенная структура), которая ограничивала отток серебра из
Руси на Балтику19. Так как почти все североиранские дирхемы
были импортированы в Восточную Европу во второй половине
X в., экспорт этих монет должен был сдерживаться, так же как
и реэкспорт поздне-саманидских среднеазиатских дирхемов - от¬
сюда и следует их «удержание» в Восточной Европе. Очевидно,
что импорт, циркуляция и реэкспорт североиранских дирхемов
в Восточной Европе и на Балтике должны быть рассмотрены в
контексте друг друга. При этом, Восточная Европа будет разделе¬
на на две зоны: западный регион Восточной Европы (или терри¬
тории русов, восточных славян и финнов на р. Оке) и восточный
регион - земли Волжской Булгарин (бассейн среднего течения
Р- Волги, территория современного Татарстана и прилегающие
к ним с севера и юга территории Перми и Башкортостана).
18	Kovalev. The Production of Dirhams. P. 158-159 (Table III-A-E).
Noonan T.S. When did Dirham Imports in Tenth-Century Sweden Decline? // Numis-
JJ^tiska Meddelanden 1989. Vol. 37. Festskrift till L.O. Lagerqvist. P. 295-301; Idem.
he Vikings in the East: Coins and Commerce // Developments Around the Baltic and
P e North Sea in the Viking Age / The Twelfth Viking Congress. Birka Studies. Vol. 3 /
19	^s* & Ambrosiani, H. Clarke. Stockholm, 1994. P. 234-235.
ovalev R.K. Circulation of Samanid Dirhams in Viking-Age Northern and Eastern
e^r°Pe (Based on the Mints of Samarqand and al-Shash) // Dirham Hoards and Mon-
f. Circulation in the Northern Lands in the 10th Century. Papers from the Oriental
Nu,
mismatic Workshop Held in Oxford, 1-2 August, 2011 (в печати).
105

Запад Восточной Европы (территория русов, восточц.
славян и финнов на р. Оке) и Балтика в 940-960-е гг. Хот
практически нет сомнений в том, что североиранские дирХе*
мы импортировались на Балтику через Восточную Европу, Са
мый ранний клад с этими монетами происходит из ШвецИ{^
(Gannarve, Gotland, tpq 944/4520). За этим кладом, в 950-х - На
чале 960-х гг. последовали другие клады из Швеции (Kastlo$a
Oland, tpq 953/54; Stora Velinge, Gotland, tpq 957/58, Pavalds’
Gotland, tpq 958/59; Vastergarde, Gotland, tpq 961/62; Stora Viker$
II, Gotland, tpq 963/64). Эти монеты, также появились в При,
балтике (Эстонии) примерно в это же время (Saue/Friedrichshof
tpq 951/52). На территории северно-западной России (р. Со*
Смоленская обл., tpq 952/53; пос. Гнездово, Смоленская обл.
tpq 960/61?), а также Белоруссии (пос. Погорелыцина, Минская
обл., tpq 960-е) иранские дирхемы начали появляться в этот же
период. В Польше (m. Puck, Pomorze, tpq 965) - тоже в 960-х.
Таким образом, есть причины полагать, что североиранские дир¬
хемы начали появляться в поддающихся описанию количествах,
как в Восточной Европе, так и в Балтике, в период с 950-х гг.
по середину 960-х гг. Во всех случаях когда количество севе¬
роиранских дирхемов в этих ранних кладах известно, монеты
никогда не превышали одного экземпляра на клад (число этих
дирхемов в кладе из Погорелыцины неизвестно). В целом, в
северо-западной России, Белоруссии и на Балтике были найде¬
ны как минимум 11 монет в 11 кладах середины 940-960-х гг.
Важно, что эти дирхемы начали импортироваться в «северные
земли» с того момента, когда они начали появляться в заметных
количествах, так как возрос уровень их производства в Северном
Иране. И все же, объемы их импорта оставались минимальны,
весьма вероятно из-за того, что их эмиссии до середины 960-х гг.
были очень низкими.
Запад Восточной Европы (территория русов, восточных сла¬
вян и финнов на р. Оке) и Балтика в 970-е гг. Количество кладов
20	tpq = terminus post quern или год самой поздней или младшей монеты в к-,а'1с"
показывающий приблизительную дату зарытая клада. Причины датирования ь и
дов на основании самой поздней монеты связаны с логическим заключений1
том, что клад не мог быть зарыт до того, как в него попала самая младшая 4,0
нета; с другой стороны, если клад был зарыт намного позже года выпуска сачН^
младшей монеты, ожидалось бы, что в него должны были бы быть добав ь’1
более новые монеты до его захоронения.
106

езер°иРанскими дирхемами, закопанных в Восточной Европе и
с ралтике в 970-х гг., и количество дирхемов в каждом из них
^ цлхельно возросло (18/19 кладов, и как минимум 81/83 моне-
3 ) Большинство из этих кладов (15, содержащих как минимум 57
ri0HCr) было найдено в западных регионах Восточной Европы, в
\сгяости на территории северо-западной Руси (в новгородских и
пСковских землях) и в бассейнах верхних течений рек Оки, Волги
Днепра (Таблица № 2). 60% всех кладов дирхемов (25 кладов),
наЙДеННЫХ в этом Регионе в 970-х гг., содержали североиранские
дирхемы. Важно отметить, что 9 из 38 монет, или 24% (имеют¬
ся в виду монеты, на которых есть даты), найденные в кладах в
этом десятилетии, были отчеканены в 970-х г., а остальные 25 да¬
тируются серединой - концом 960-х гг. Иными словами, это были
новые или сравнительно новые монеты, большинство из которых
попали в Восточную Европу как раз в 970-е гг. Важно, что клады
с североиранскими монетами в Восточной Европе были зарыты на
протяжении почти всех 970-х гг.: начиная с 971/72 и до 978/79 г.
Эю наводит на мысль о том, что в эти годы существовал регуляр¬
ный и стабильный поток североиранских дирхемов, и что на стыке
960-х и 970-х гг. действовал прямой канал, через который эти мо¬
неты экспортировались из Северного Ирана. Этот маршрут, про¬
ложенный с южного Каспия до нижней Волги, а затем - к р. Дон,
затем по Дону (или от него по р. Северный Донец и по р. Оскол) к
р. Оке, далее - к верховьям р. Волги и р. Днепр, а затем к псковско¬
новгородским землям, принес в Восточную Европу большое коли¬
чество североиранских дирхемов, отчеканенных в 960-970-х гг.
Таблица 2
Клады, содержащие североиранские дирхемы, 970-х гг.
с территорий западной части Восточной Европы (русы,
восточные славяне и окские финнов)
Клады
J^Hobi
Нов;
город, Новгородская обл., tpq 971/72
ая Мельница, Новгородская обл.,
^РЧ 973/74
Новгородская обл., tpq 973/74


Ц^овский район, Рязанская обл., tpq 973/74
Количество североиранские
дирхемов
5+?
107

Окончание Таблицы ^
Клады
Количество североиранск^
дирхемов
5. Новгород, Новгородская обл., tpq 974/75
9
6. Любеч, Черниговская обл., tpq 975/76
1
7. Коломна, Московская обл., tpq 975/76
4+?
8. Великие Луки, Псковская обл., tpq 976/77
5 ^
9. Ерилово, Псковская обл., tpq 976/77
3
10. Борки, Рязанская обл., tpq 976/77
1
11. Борки, Рязанская обл., tpq 976/77
5 '
12. Белоомут, Московская обл., tpq, 976/77
5
13. Capitoline “Stanzani” II, Украина?, tpq 978/79
1 ^
14. Старый Дедин, Могилевская обл., tpq 978/79
2 "
15. Савково, Владимирская обл., tpq 970/71—
979/80
1
Клады 970-х гг. за пределами Восточной Европы, содержа¬
щие относительно заметное количество североиранских дирхе¬
мов, происходят из Польши (Zalesie, Wielkopolska, tpq ок. 976 -
8 монет, и Dzierznica, Wielkopolska, tpq ок. 976-982 - как мини¬
мум, 10 монет21) и юго-восточной Балтики (Эстонии, Kehra, tpq
ок. 979 - 6 монет). Эти клады содержали новые дирхемы, дати¬
рующиеся 970-ми гг. - некоторые из них были отчеканены всего
лишь за год или два до того момента, как они попали в клады.
В частности, два североиранских дирхема датируемых 973/74 гг.
(т.е. отчеканенные года за три до их закрытия) есть в кладе из
Залесья; клад из Дзежницы включает монету, датируемую не ра¬
нее 976 г. (т.е. к моменту захоронения ей исполнилось максимум
шесть лет); и клад из Кехры - два дирхема, датируемые 978/79 (т.е.
отчеканенные максимум за год до того, как их зарыли в землю) * 13021	Необходимо отметить, что огромный клад из г. Дзежницы, содержащий ок. 15 0И0г
исламских, византийских и западно-европейских серебряных монет, только ча'
стично опубликован. Известно, однако, что, кроме упомянутых десяти зияриТ'
ских дирхемов, в нем также было около 1300 фрагментов саманидских мою1-
130 фрагментов буидских дирхемов, и один фрагмент бавандидского дир^Л)а
Более чем вероятно, что определенное число этих монет - скорее даже - 10
статочно большое их количество - было выпущено в Северном Иране. К сожа
лению, так как этот клад все еще не опубликован и не доступен для изучен^-
поэтому эти, потенциально североиранские, монеты, не могут быть включенм
настоящее исследование.
108

о целом, из 11 монет, которые могут быть датированы опреде-
еВНыми декадами, только две были выпущены в 960-х гг.,
Л то время как остальные 9 - в 970-х гг., что составляет 82%
всех датированных монет. Таким образом, хотя эти монеты редко
перенаправлялись из Восточной Европы на запад, если это все
происходило, они перевозились туда достаточно быстро после
того, как они были доставлены с южного Каспия. Естественно,
эти монеты 970-х гг. также свидетельствуют об импорте северои¬
ранских дирхемов в Восточную Европу в 970-х гг.
В ДРУГИХ районах Северной Европы ситуация в 970-е гг. за¬
метно отличалась: фиксируется почти полное отсутствие се¬
вероиранских дирхемов в скандинавских кладах, с одним ис¬
ключением, которым является клад из Швеции (Fagelsangen,
Sodermanland, tpq 976/77), в котором была одна из таких монет,
датирующаяся 962/63 г. Впрочем, даже этот дирхем мог вполне
быть импортирован ранее, в 960-х гг. Больше в Северной Европе
не было обнаружено никаких кладов этого десятилетия, содержа¬
щих подобные монеты, за исключением одного немецкого клада
(Watemeversdorf, Schleswig-Holstein), включающего две северои¬
ранских монеты (946-974 гг. и 968/69 г.), если этот клад дей¬
ствительно датируется 970-ми гг. (спектр возможной датировки
этого клада достаточно широкий, tpq около 976/77 - 994/95 гг.).
Ясно то, что североиранские дирхемы, которые были широко до¬
ступны в землях Руси (особенно на новгородских и псковских
территориях, находящихся в тесном контакте с Балтикой), очень
редко экспортировались на север и запад, если такое вообще
происходило. Только в двух регионах Северной Европы, кажет¬
ся, имелся какой-то приток этих монет из Восточной Европы -
в Юго-восточной Балтике (Эстония) и в внутренней Польше
(Wielkopolska). Находки этих монет в последнем регионе наводят
на мысль, что они поступали туда не через Балтику а сухопутны-
путями через западные земли Руси и центральную Польшу.
Запад Восточной Европы (территория русов, восточных
^авян и финнов на р. Оке) и Балтика в 980-е гг. По сравне¬
нию с предыдущим десятилетием, в 980-х гг. произошло сниже-
Ние количества захоронений кладов, содержащих североиранские
дирхемы, в тех регионах Восточной Европы, в которых эти моне-
TbI обнаруживались ранее - в частности, в новгородско-псковских
^Млях и на территориях верхней Оки, верхней Волги и верхнего
Днепра. Однако, еще больше такое снижение количества захоро¬
109

нений кладов в 980-х гг. выявилось на Балтике. Во всех регионах
вместе взятых в 980-х гг. было зарыто только 10 кладов (вдвое
меньше, чем в 970-е гг.), содержащих 55 монет рассматриваемо^
го нами типа. 8 из них, содержащие как минимум 47 североиран^
ских монет, происходят из Восточной Европы: Бельковка, Псков^
екая обл., tpq 980/81 - 1 монета; Борки, Рязанская обл., 1958, tpq
982/83 - 3; Борозденки, Брянская обл., tpq 982/83 - 4; Capitoline
“Stanzani” III, Украина?, tpq 982/83 - 5; Курская область, 1976,
tpq 983/84 - минимум 1; Красная, Витебская обл., tpq 986/87 - 15;
Пестово, Новгородская обл., tpq 987 - 1; клад из Черниговского
музея, tpq 988/89 - 3; Белый, Тверская обл., tpq 988/89 - 14).
В то время как количество кладов с 970-х гг. упало почти вдвое,
уровень количества дирхемов, содержащихся в этих кладах, сни¬
зился не так значительно - с 57 до 47. То есть, в 980-х гг. в отдель¬
ных кладах стало находиться большее количество североиран¬
ских дирхемов, чем было в кладах 970-х гг. Регионы, в которых
зарывались эти клады были в общем теми же, что и в 970-х
верховья Оки и Днепра, северо-западная Россия и Белоруссия.
Кажется очень вероятным, что увеличение количества дирхемов
в кладах 980-х гг. происходило за счет того, что зарывались те
дирхемы, которые попали в регион еще в 960-970-х гг. и обра¬
щались там вплоть до 980-х гг., а не за счет увеличения объема
импорта этих монет в 980-х гг.
Два североиранских дирхема, найденные в кладе из Чернигов¬
ского музея (tpq 988/89), являются совершенно новыми - 987/88 и
988/89. Однако, есть сомнения в точности tpq этого клада, так как
были опубликованы только 7 из 160 (?) находящихся в нем монет.
Так как tpq пока что основывается на данных только этих семи
монет, вполне возможно что этот клад может быть датирован бо¬
лее поздним периодом, т.е. 900-ми - 1000-ми гг. В других кладах
980-х гг. вообще не содержалось дирхемов, датируемых позже,
чем 981/82 гг., а в некоторых из них, наоборот, найдены гораз¬
до более ранние североиранские монеты, датирующиеся 940-ми
950-ми гг. Хронологическое распределение 35 монет с датами та¬
ково: 940-е - 1; 950-е - 1; 960-е - 7; 970-е - 19; и 980-е - 7.
В целом, процент монет, которые были чеканены в том же ДО'
сятилетии, когда они были зарыты в клад, сильно не изменился
в 980-х гг. по сравнению с 970-ми гг., он только незначительно
снизился с 24% до 20%. Хотя верно и то, что в начале 980-х п
североиранские монетные дворы начали испытывать снижение
ПО

<<пр°дуктивности>> чеканки, но как будет отмечено ниже, объем
^онет, выпущенных в 960-970-х, и которые продолжали цир-
^лировать в 980-х гг. в Северном Иране, оставался очень боль¬
шим. Принимая во внимание то, что, как минимум, некоторые
#3 дирхемов, зарытых в клады в 980-х гг., были из тех, что были
Привезены в предыдущих десятилетиях, но продолжали обра¬
щаться до 980-х гг., а также отмечая, что общее число кладов,
содержащих эти монеты, снизилось вдвое, и, наконец, наблюдая
тот факт, что число дирхемов в кладах 980-х снизилось по срав¬
нению с 970-ми гг., мы можем сделать заключение о том, что
объем импорта североиранских дирхемов в Восточную Европу в
980-х гг. действительно сократился. Но некоторые «новые» моне¬
ты, отчеканенные в самом начале 980-х гг., все равно попадали
в регион.
Захоронения кладов с североиранскими дирхемами на Балтике
в течение 980-х гг. было намного более скудным. По всему Бал¬
тийскому региону известны только два клада 980-х гг. с этими
монетами; в обоих вместе насчитывается 8 дирхемов. Оба этих
клада происходят из юго-восточной Балтики - Латвии (Восточ¬
ная Латвия, tpq 980/81 - 6 монет) и Эстонии (Tartu, tpq 984/85 -
2 монеты). Ни один из этих дирхемов не являлся новым, т.е.
относящимся к самому концу 970-980-ми гг. - самая новая
монета в латвийском кладе датируется 976/77 г., а в эстонском -
974/75 г. Далее, нет оснований считать, что какие-либо из этих
дирхемов были импортированы в Прибалтику в 980-х гг., т.е.
они вполне могли попасть туда в 970-х гг. и циркулировать там
до того момента, когда они попали в клады в 980-х гг. Иными
словами, эти монеты не обязательно свидетельствуют о торго¬
вое контактах между «северными землями» и бассейном юга
Каспийского моря в 980-х гг. Таким образом, есть и еще одна
причина полагать то, что импорт североиранских дирхемов в за¬
падные районы Восточной Европы и Балтики значительно со¬
кратился в 980-е гг.
Территории Волжской Булгарин в 980-е гг. В то время как
североиранских дирхемов в западные регионы Восточной
в 980-х гг. снизился и, возможно, совсем прекратился к
Середине этого десятилетия, а переправка этих монет на северо-
Запад вообще не фиксируется, в бассейне средней Волги в это же
вРемя наблюдается большой наплыв этих монет. Важно отметить,
11т°5 несмотря на то, что на Среднем Поволжье и в прилегающих
Импорт
Европы
ill

к нему областях (в Перми и Башкортостане) было обнаружено
13 кладов дирхемов, датирующихся 900-ми - ок. 979/80 гг.22, толь,
ко два из них (Русский Юрткуль, Ульяновская обл., tpq ок. 950 г
и Кокрятское городище, также Ульяновская обл., tpq ок. 950 \ j
содержали два ближневосточных дирхема, оба из которых были
аббасидской чеканки 939/40 г. (один был выпущен в Мадинат ал-
Саламе, а другой - в Хамадане). Кроме этих двух дирхемов, все
другие монеты, попадавшие в Волжскую Булгарию в период от
900-х до примерно 980 г., были не только в преобладающем боль,
шинстве саманидскими (среди этих монет было небольшое коли-
чество аббасидских, выпущенных до 900-х гг., и саффаридских
конца IX - начачала X в.), но, исключительно теми, которые эта
династия чеканила в монетных дворах Средней Азии и Восточ¬
ного Хорасана. Ни один из саманидских дирхемов, выпущенных
на севере Ирана, не попал в клады, найденные на средней Вол¬
ге до примерно 980 г. Однако, начиная ориентировочно с 980 г.,
начался поток ближневосточных дирхемов на среднюю Волгу,
как об этом свидетельствуют 3 клада, датируемые 978/79?
979/80 гг.: клад из Семеновского I, Кировской обл., tpq 979/80
(3 буидских дирхема, один из которых был выпущен в Сирафе
в 950/51); клад из Кузнечихи / Сувара, Татарстан, tpq 979/80
(4 буидских и зияридских дирхема, отчеканенных в Испахане,
Джурджане и Амуле - все монеты достаточно новые: 968/69.
970/71-976/77, и 979/80); и из Рябиновки, Кировской обл., tpq
978/79? (содержит 2 зияридских дирхема - Амуль, 968/69 и
978/79). Начиная с этих трех кладов, которые относятся к одно¬
му и тому же периоду, дирхемы с Ближнего Востока, особенно
с севера Ирана, начали появляться на территории Среднего По¬
волжья в довольно больших количествах и с заметной перио¬
дичностью.
В частности, в 980-е г. есть 7 кладов из Волжской Булгарин,
охватывающих все десятилетие: Даниловка, Татарстан, tpq 981/82
22	Кроме двух рассматриваемых нами кладов, есть еще 11: 1. Бильярск, Татарски*-
1853, tpq 892-907; 2. Верхотурье, Свердловская обл., 1915, tpq 908/09; 3. Бул^Ф-
Татарстан, 1957, tpq 909/10; 4. Казанская обл., Татарстан, точное местонахо*
дение неизвестно, 1840, tpq 913/14; 5. Богдановка, Удмуртия, 1885, tpq 919 30
6. Матвеевка, Ульяновская обл., 1970, tpq 925/26; 7. Житимак, Башкирия, 1970
1971, tpq 938/39; 8. Ставрополь, Самарская обл., 1856, tpq 939/40; 9. Гайп1
Пермская обл., 2012, tpq 964/65; 10. Болгары, Татарстан, 1895, tpq 969/70; и 1*
Бураково, Спасский район, Татарстан, 2012, tpq 961-976.
112

3 монеты; Старое Иванаево, Татарстан, tpq 981/82 - минимум 23;
Старое Альметьево, Татарстан, tpq 984/85 - 50; Татарский Тол-
Татарстан, tpq 984/85 - 318; Кузнечиха/Сувар, Татарстан,
tpq 988/89 - 3; Арбузовское, Ульяновская обл., tpq 989/90 - 4;
Л Мусорка, Самарская обл., tpq 989/90 - 8. В целом в этих кла¬
дах содержалось как минимум 409 североиранских дирхемов.
270 монет, которые можно датировать по десятилетиям, показыва¬
ет следующий хронологический профиль: 910-е-З (1,1%); 950-е-
2 (0,7%); 960-е - 40 (14,8%); 970-е - 151 (55,9%); 980-е - 74
(27,4%); и 39 дирхемов, которые датируются 967-978 гг. Осно¬
вываясь на этих монетах, можно определить, что 24% или почти
четверть всех североиранских дирхемов, захороненных на Сред¬
нем Поволжье, были абсолютно или почти новыми (т.е. отчека¬
ненными в том же десятилетии, когда они попали в Волжскую
Булгарию), и больше половины из них (56,7%) были достаточно
новыми, отчеканенными в 970-х гг. Наконец, так как эти дирхе¬
мы не обращались на средней Волге до ориентировочного 980 г.,
можно заключить, что все 409 монет, найденные в семи кладах
980-х гг., были импортированы туда в течение этого десятиле¬
тия. В свете этого, можно утверждать, что эти монеты показыва¬
ют ассортимент монетного импорта Северного Ирана в 980-х гг.
Определенно, в южном бассейне Каспийского моря находилось
множество североиранских дирхемов, но только немногие из них
были экспортированы в западные регионы Восточной Европы в
течение этого десятилетия. Очевидно, что большая часть, если
не весь поток этих монет из Ирана в 980-х гг. в основном был
перенаправлен от территорий Подонья, верховий Оки, Верхне¬
го Поволжья и верховий Днепра на восток в сторону Среднего
Поволжья. Таким образом, обе части, и западная, и восточная,
Восточной Европы в 980-х гг. получали североиранские дирхе-
мьг Но они, видимо, импортировались в западную часть Восточ-
н°й Европы (Русь) из восточной (Волжская Булгария), поэтому
^ады из Волжской Булгарин будут исследованы нами в первую
°Чередь.
Территории Волжской Булгарин в 990-е гг. В 990-х гг. ко¬
личество кладов с североиранскими (так же, как и с другими
Дижневосточными23) дирхемами, зарытыми в землях Волжской
УДгарии, и количество самих монет, резко снизилось. Зареги-
Kovalev R. The Role of Khazaria and Volga Bulgaria. P. 146-148.
113

стрировано только два клада с ними (в целом, как минимум
21 дирхем), относящиеся к этому десятилетию: округа Биляра
Татарстан, tpq 992/93-996/9724 25 - минимум три монеты (Зия'
риды - 2 и Буиды - минимум 1, Астарабад, 992/93-996/97)
и Чистополь, Татарстан, tpq 994/95 - 18. Количество севере^
иранских дирхемов, зарытых в клады в 990-х гг., упало в 20
раз по сравнению с предыдущим десятилетием. Хотя в нашем
распоряжении имеется всего несколько кладов и монет, важно
отметить, что многие из находившихся в них североиранских
дирхемов были отчеканены сравнительно поздно, и только не¬
сколько датируются временем до 980 г. Несмотря на то, что
клад из «округи Биляра» детально еще не опубликован, из¬
вестно, что самый поздний североиранский дирхем из него
датируется 992/93-996/97. 18 буидских и зияридских северо¬
иранских монет (отчеканенных в Амуле, Астарабаде, Дами-
гане, Джурджане и Сарие) из чистопольского клада с датами
могут быть расставлены в следующем хронологическом поряд¬
ке: 969/70, 977/78, 978/79, 979/80, 980/81, 981/82 (2), 982/83.
983/84, 985/86, 988/89 (2), 989/90, 990/91 (3), 993/94 и 994/95,
т.е., 5,5% датируются 960-е, 16,7% - 970-е, 50% - 980-е и
27,8% - 990-е. 78% этих монет было выпущено после 979/80 г.
и 50% - после 985/86 г. В целом, в сравнению с североиран¬
скими монетами из кладов 980-х гг., возраст этих монет ото¬
бражает почти идентичный паттерн. Если в кладах 980-х гг.
дирхемы, отчеканенные в 970-х гг., составляли 55,9% от обще¬
го числа, в 990-х гг. монеты, выпущенные в 980-х гг., состав¬
ляли 50%; монеты, зарытые в 980-х гг. и выпущенные в 980-х
гг. составляют 27,4%, а монеты, захороненные в 990-х гг.
и датируемые 990-ми - 27,8%. Получается, что спрос, им¬
порт и циркуляция (употребление) этих монет в 980
990-х гг. на Среднем Поволжье были достаточно стабильными
24	Lebedev VP. Hoards with Kufic Dirhams // Dirham Hoards and Monetary Circulation
(в печати).
25	В придачу к этим двум кладам 990-х гг., рассмотренным выше, нужно отмети 1Ь
клад из Балымера, Татарстан (земли волжских булгар), датируемый обширны^1
периодом - tpq 980 - 990 гг. Этот клад полностью состоял из буидских дирчС'
мов - 48 целых монет и нескольких фрагментов (т.е. как минимум 50 отдельны4
единиц). Все эти монеты плохо сохранились, но 22 из них можно идентифииир0'
вать по эмирам: на 4-х прочитывается имя Муызз-ад-дауля (936-967 гг.); на 2-4
Рукн-ад-дауля (947-977 гг.); на 2-х - Адуд-ад-дауля (949-982 гг.); и на И-111,
Фахр-ад-дауля (977-997 гг.), т. е. в основном правителей второй половины X в
114

Однако, в 980-х гг. абсолютное количество этих дирхемов зна¬
чительно снизилось.
Запад Восточной Европы (территория русов, восточных
славян и финнов на р. Оке) и Балтика в 990-е гг. Известно
$ кладов из западной части Восточной Европы, относящихся
к 990-м г. В целом в них находится 99 североиранских дирхе¬
мов: Шелебово, Владимирская обл. tpq 990 - 3 монеты; Кинги¬
сепп, Ленинградская обл., tpq 994/95 - 30; Смоленская обл.,
tpq 995/96 - 6; Савково, Владимирская обл., tpq 996/97 -
мин. 40; Барсуки, Смоленская обл., tpq ок. 999 - 20. К со¬
жалению, нам неизвестны даты монет, являющихся пред¬
метом нашего рассмотрения, из одного из кладов (Савково),
в котором находится большинство этих дирхемов. Однако,
известны даты 33-х монет по десятилетиям из других кла¬
дов: 960-е гг. - 7; 970-е - 15; 980-е - 4 или: до 979/980 г. -
28 (85%), до 984/85 г. - 32 (97%); после 984/85 г. - 1 (3%).
Таким образом, если в кладах 990-х гг. из районов Среднего
Поволжья 78% североиранских дирхемов было выпущено по¬
сле 979/80 г., и 50% из них - после 985/86 г., в западной части
Восточной Европы клады этого же времени содержали только
15%, выпущенных после 979/80 г., и только 3% было отчека¬
нено после 984/85 г. В самом деле, только одна монета (987/88
из Барсуков) в этих кладах датируется позже чем 984/85 г.
В свете этих хронологических колебаний можно предположить,
что значительная часть североиранских дирхемов, датируемых
960-ми - 970-ми гг., зарытых в клады на территориях Руси, вос¬
точных славян и окских финнов в 990-е гг., была привезена в
эти земли в предыдущих десятилетиях. В 990-х гг. эти монеты
В этом списке доминируют дирхемы, отчеканенные Фахр-ад-даулем в конце 970-
^90 гт. (14 штук). Весьма вероятно, что, как минимум, некоторые из этих монет,
если не большинство, были выпущены в Северном Иране, но сейчас невозможно
Узнать точно, было ли это так, а также понять точное их количество. Однако, бы¬
ло бы неверным не упомянуть этот клад в контексте дискуссии об импорте севе-
роиранских монет в бассейн Среднего Поволжья. Необходимо также отметить, что
х°тя клад из Балымера невозможно четко поместить в одно из десятилетий -
в 980-е гг. или в 990-е гг. Однако, к какому бы из этих двух десятилетий он ни
пРинадлежал, это не меняет общую картину ни для одного из них: если бы он при-
НаДлежал к 980-м, его монеты только немного увеличили бы уже и так большое
количество дирхемов, зарытых в клады в эту декаду; если бы он принадлежал к
90-м гг., это бы лишь слегка увеличило очень небольшое количество дирхемов
Эт°й декады.
115

не были легкодоступными для экспорта в больших количествах
со средней Волги, где они составляли только 22% в кладах.
Остальные монеты, т.е. датируемые временем после 985 г
представляют только 18% от всего количества дирхемов, за’
рытых в западной части Восточной Европы в течение 990-х п
Это небольшое число монет должно представлять собой экс-
порт североиранских дирхемов из Волжской Булгарин на запад
в течение 980-990-х гг. В целом, получается, что, несмотря
на заметную доступность североиранских монет, отчеканен¬
ных в 980-990-х гг., на Среднем Поволжье и, предположи¬
тельно, собственно на территории Северного Ирана откуда
шел экспорт, по каким-то причинам эти монеты в 990-х и.
не поступали в западном направлении в каких-либо заметных
количествах.
На первый взгляд, ситуация на Балтике в 990-х гг. может по¬
казаться не такой неблагоприятной, как это было в предшествую¬
щем десятилетии, в 980-х гг. Например, в 990-е гг. было зарыто
6 кладов, в которых находилось 7 североиранских дирхемов: на
территории Польши (Moskorze, Pomorze, tpq ок. 991-1 моне¬
та; Bogucino, Pomorze, ок. 995 - 1; Polczyn-Zdroj, Pomorze, tpq
ок. 996 - 1), Германии (Niedelandin, Brandenburg, tpq ok. 996 - 2;
Alexanderhof, Brandenburg, tpq ok. 996 - 1) и Швеции (Ostjadra,
Vastmanland, tpq ok. 991 - 1). Однако, общее количество монет
семь - зарытых в течение 990-х гг. - самое низкое в этом ре¬
гионе по сравнению с любым из предыдущих десятилетий. Так
что, хотя в 990-х гг. в Балтийском регионе было закопано боль¬
ше кладов с североиранскими дирхемами, чем в 970-х и 980-х гг.,
каждый из кладов 990-х гг. содержал намного меньше таких мо¬
нет, т.е. рассматриваемые нами дирхемы оказались намного бо¬
лее рассеянными по всему этому региону. Более того, ни одна из
этих монет не была новочеканенной, т.е. датирующейся 980-ми
990-ми гг. Фактически, спектр возраста этих дирхемов простира¬
ется в промежутке от 945/46 до 975/76 гг. Многие из них вполне
могли попасть на Балтику в 970-х гг. или ранее и обращаться там
несколько десятилетий до того, как они были зарыты в 990-х п
Несмотря на то, что североиранские дирхемы, отчеканеннь|С
в 980-х гг. и ранее, были доступны в землях Руси в 990-х 11 ■
в относительно больших количествах (99 монет в 5 кладах!)-
они не экспортировались в более западные и северные регионы
Европы.
116

Территории Волжской Булгарин в промежутке 1000 и 1010 гг.
jCaK это уже было в 990-е гг., первое десятилетие XI в. на тер¬
ритории Среднего Поволжья отмечено небольшим количеством
кладов, содержащих североиранские дирхемы, - всего 3. Однако,
количество этих дирхемов возросло более чем в 8 раз по срав¬
нению с предыдущим десятилетием: как минимум 173 монеты:
рряндино, Ульяновская обл., tpq 1002/03 - минимум 1 моне¬
та; Бильярск И, Татарстан, tpq 1005/06 - минимум 154 штуки;
й Крещеный Баран, Татарстан, tpq 1008/09 - 18 штук. Все они
были выпущены в Северном Иране Бундами, Зияридами, ано¬
нимными правителями Джурджана, Бавандидами и Симджури-
дами в самом конце X - начале XI в. Однако, количество севе¬
роиранских монет может оказаться еще большим, так как данные
чеканок 39-ти буидских дирхемов, датируемых 982-999 гг. и на¬
ходящихся в кладе Бильярск II, в настоящее время неизвестны26.
Это же можно сказать о трех буидских дирхемах (988-990 гг. и
991-995 гг.), найденных в кладе из Бряндино (только 15 монет
из этого клада были идентифицированы). Вполне возможно, что
среди этих очень поздних буидских монет, зарытых в упомяну¬
тых кладах, находились и североиранские. И все же, каким бы
ни было их количество, все 169 североиранские монеты из трех
кладов 1000-х гг. датируются 997 г. и позже: 990-999 гг., после
990 г. (10), 997/98 (5), 998 (2), 998/99-1001/02 (106), 1002/03 (43),
1004/05 (2). Таким образом, им было максимум 10 лет к тому
моменту, когда они попали в клады27.
26	Известно, что в этом кладе содержалось 33 буидских дирхема, выпущенных Адуд-
ад-даулем и Фахр-ад-даулем, датируемых 984/85-989/90 гг., 990/91 г. и позже;
5 симджуридских, выпущенных в 997/98 г. в Джурджане; а также, 106 зиярид-
ских, выпущенных в 998/9-1001/02 гг. и 43 в 1002/03 г. в Джурджане аноним¬
ными правителями (Lebedev Р V. Hoards with Kufic Dirhams. Если в этом кладе
были какие-либо североиранские дирхемы, выпущенные Бундами, среди них не
было дирхемов, датирующихся периодом до 984/85 гг. Также, хотя в нем могли
быть некоторые монеты, отчеканенные в Северном Иране Кабус ибн Вушмгиром
при Халифе ат-Таи (974-991 гг.) в период 978-984/85 гг., кажется маловероят-
27	ным, что их могло быть много.
Кроме рассмотренных выше кладов, есть еще один, который датируется первым
Десятилетием XI в., но, как и в случае с упоминавшимся выше балымерским
кладом, о нем известно совсем немного. А именно, то, что этот клад происходит
Из Района Старое Рождественно, Ульяновской обл., tpq 1001/02 г., первоначально
^Держал 50 монет, но только 14 из них были частично исследованы. Среди этих
4 монет были: 12 буидских, 1 саманидская и 1 хорезмшахская / мамунидская. Че¬
канки буидских дирхемов неизвестны, но мы знаем их даты: 1 - 978/79-982/83 гг.;
117

В целом, клады с североиранскими дирхемами первого десяти¬
летия XI в. со Среднего Поволжья отличались хронологической
компактностью, а также тем, что дирхемы в них были совсем
новыми, только что отчеканенными. На основании этих кладов
можно сделать еще два наблюдения. Во-первых, выявляется, что
все предшествующие североиранские дирхемы, т.е. те, которые
были выпущены с 960-х по середину 990-х гг., были полностью
изъяты из оборота на Среднем Поволжье приблизительно к 1000 г.
Эти, более старые монеты были заменены новыми, отчеканенны¬
ми в самом конце X - начале XI в. Куда делись эти более старые
монеты - интересный вопрос, который можно поднять в буду¬
щем, так как, кажется, нет данных о том, что они экспортирова¬
лись на запад (см. ниже). Возможно, что они были расплавлены
на металл для производства серебряных изделий. Во-вторых, в
свете абсолютного отсутствия североиранских дирхемов, отче¬
каненных в 980-х гг. и ранее, в Волжской Булгарии в течение
первого десятилетия XI в., можно заключить, что любые дирхе¬
мы, найденные в кладах на западе от Среднего Поволжья в этом
десятилетии могли попасть туда только до 1000-го г. (см. ниже).
Клад из с. Крещеный Баран с tpq 1008/09 г. был последним ком¬
плексом куфических монет, найденным в бассейне Среднего По¬
волжья, хотя в XI в. дирхемы продолжали чеканиться различны¬
ми династиями на Ближнем Востоке, на юге Кавказа и в Сред¬
ней Азии.
Увеличение количества североиранских дирхемов, зарытых в
клады в первом десятилетии XI в. по сравнению с последним де¬
сятилетием X в. является значительным (восьмикратным!), однако
это количество все равно составляло меньше половины от того,
что было закопано в 980-х гг. Но все монеты, зарытые в 1000-е гг.,
были новыми и датировались 900-ми и началом 1000-х гг.
Как уже упоминалось, в 990-х гг. происходило катастрофическое
сокращение чеканки североиранских дирхемов. Следовательно,
можно полагать, что совсем немного из новых монет могли быть
импортированы на Среднее Поволжье в 1000-х гг. Но монет- 22 - 974-991 гг.; и 9 - 985/86-995/96 гг. Хотя нельзя сказать с абсолютной уве¬
ренностью, что какие-либо из этих монет были выпущены в Северном Ира¬
не, такую возможность нельзя исключать. Даже если это действительно был0
так, эти монеты не могли бы повлиять на общую картину, вырисовывающую0'
ся из множества монет двух других кладов 1000-х гг. Мы хотим поблагодари iь
В.П. Лебедева, сообщившего нам об этом кладе и его примерном составе.
118

Hbie дворы вновь наладили выпуск дирхемов в 1000-х, хотя ее
объемы все же были очень низкими по сравнению с 960-ми -
началом 980-х: только 6,6% всех дирхемов, выпущенных этими
монетными дворами в течение X - начале XI в., было отчека¬
нено в этом десятилетии. Хотя эта цифра все же является в два
раза большей по сравнению с 990-ми гг. (2,8-3,4%). Вероятно,
увеличение монетной продукции в 1000-х гг. было ответом на
местную потребность их в Северном Иране, для того, чтобы по¬
полнить очень истощенные монетные запасы, вследствие их экс¬
порта на север. По этой или иной причине, в 1000-х гг. в Се¬
верном Иране чеканилось больше дирхемов, чем в 990-х гг., что
отразилось на росте их импорта в Волжской Булгарин в первом
десятилетии XI в. Однако, присутствие этих монет на Среднем
Поволжье было совсем недолгим, так как после 1008/09 гг. они
перестали там обращаться.
Кроме импорта совсем новых североиранских монет на сред¬
нюю Волгу в течение первого десятилетия XI в., на эту терри¬
торию в это время поступают дирхемы, отчеканенные в других
регионах побережья Каспийского моря, а именно чеканенные
в юго-восточной среднеазиатской части, управляемой Хорезм-
шахами (Мамунидами) и на юго-западе Кавказа, подвластной
Шарваншахам (Язидидам). Эти дирхемы были найдены в четы¬
рех кладах 1000-х гг.: Бильярск II, Крещеный Баран, Бряндино
и Старое Рождественно (Ульяновская обл., tpq 1001/02). В кладе
Бильярск II мамунидские дирхемы составляли 64,3% (184 мо¬
неты) от всего монетного комплекса, которые были идентифи¬
цированы, а в кладе из Крещеного Барана 38,3% (164 монеты).
В последнем шарваншахские (язидидские) дирхемы составляли
только 1,75% (5 монет) из тех, которые были идентифициро¬
ваны, но зато эти монеты являются уникальными для кладов
Среднего Поволжья. Очень вероятно, что оба типа монет были
импортированы вместе с североиранскими и таким образом
показывают факт торговли между Прикаспием и Среднем По¬
волжьем. В частности, весьма вероятно, что хорезмийские (ма-
мУнидские) дирхемы, которые географически являлись «средне-
взиатскими», поставлялись в Восточную Европу - как на Ниж-
Нее> так и на Среднее Поволжье - не посредством караванных
пУтей через пустыню, а затем через степи южного Урала, но
Ка* раз через Каспийское море. Действительно, Ибн Хаукаль
°тМетил в 977-980 гг., что в былые времена караваны ходили из
119

хорезмийской Джурджании (Ургенча) в Хазарию, а теперь они
идут в Джурджан (Гургун) (по всей видимости, в его портовые
города Абаскун и Амуль)28.
Этот же маршрут (т.е., вверх по Каспию и низовьям Волги,
Дона и Оки) скорее всего использовался для поставке более ран¬
них хорезмшахских (афригидских) дирхемов, отчеканенных при
Ахмаде Ибн Мухаммаде в конце 950-х гг., в новгородские земли
в 970-х гг., а затем далее на северо-запад, на Балтику29. Иначе
говоря, мамунидские дирхемы, так же, как и шарваншахские, со¬
бирались по регионам Каспия, а затем экспортировались морем
вместе с североиранскими на Нижнее Поволжье. После этого
они переправлялись далее на север, т.е. на Среднее Поволжье,
где они были впоследствии были зарыты в клады. Но, вероятно,
будет преувеличением называть эти дирхемы монетами, так как
большинство из них представляет собой фрагменты: 56% монет
из клада Бильярск II и 79,3% из клада Крещеный Баран сохрани¬
лись во фрагментах или в разломанном виде.
Все вышеизложенное позволяет заключить, что купцы, торгую¬
щие между землями Волжской Булгарии и бассейном Каспийского
28	Ibn Fadlan and the Land of Darkness. Arab Travellers in the Far North / Trans, by
P. Lunde, C. Stone. London; New York. 2012. P. 176.
29	Хорезмшахские (афригидские) дирхемы (все отчеканены в 959/60 г.) были най¬
дены в трех кладах 970-х гг. из новгородских земель: Новгородский (tpq 971/72).
Хутынский (tpq 973/74), и Великолукский (tpq 976/77). Интересно, что ни одна
из подобных монет до сих пор не была обнаружена в кладах ни на Ближнем
Востоке, ни на Южном Кавказе, ни в Средней Азии, ни в Волжской Булгарии.
Но харезмшахские (афригидские) монеты экспортировались в Балтику через
Восточную Европу (Польша, Dzierznica, tpq са. 976-982 гг.: 1 - Хорезм? год0:
Швеция: Nasby, Sodermanland, tpq 967/68 г. или позже: 1 - Хорезм, 95(6)/5(7) г.?.
Snackarve, Gotland, tpq са. 991 г.: Хорезм, 956/57 г.). Таким образом, вероятнее
всего, эти дирхемы попадали в 970-х гг. в западную часть Восточной Европы во¬
дным маршрутом, проходившим от юго-восточных каспийских портов Джурджа-
на - таких, как Абаскун или Амуль - на север к дельте Волги, а затем перевоз
ились на северо-запад по Дону и Оке. Есть причины полагать, что и некоторые
другие среднеазиатские дирхемы, найденные в русских кладах 970-х гг., также
попали в регион этим же маршрутом, а не через Среднюю Азию и Поволжье
Так, например, саманидские дирхемы обращались на Ближнем Востоке (особен¬
но в Иране) до 980-х г., и они вполне могли бы переправляться в Восточную Ев¬
ропу через Каспийское море (Kovalev R. The Role of Khazaria and Volga Bulgaria
R 99-101). Весьма вероятно, что этот же каспийский маршрут использовался д«,я
транспортировки хорезмшахских (мамунидских) дирхемов в Волжскую Булгарин
в 1000-е гг. В отношении использования прямых путей из Харезма в Абаскун п
Амуль в середине X в. см.: Abfl-Dulaf Mis’ar Ibn Muhalhil’s Travels in Iran (circa
A.D. 950) / Trans, and comm. V. Minorsky. Cairo, 1955. Ch. 57-58. R 58.
120

^оря в первом десятилетии XI в. старались собрать запасы сере¬
бра (дирхемов и их фрагментов) из различных регионов в зоне
каспийского моря (на его юге, западе и востоке), чтобы затем
импортировать их на территории Среднего Поволжья. Можно по¬
лагать, что купцы думали, что эти монеты и их фрагменты будут
востребованы в Волжской Булгарии и, кажется, их предприятия по
поиску и транспортировке этих монет и фрагментов были весьма
успешными, как это показывает большое количество дирхемов, за¬
копанных в клады Среднего Поволжья 1000-х годов. Но эти мо¬
неты не экспортировались дальше на запад и, вероятно, не были
сильно востребованы в самой Волжской Булгарии.
Запад Восточной Европы (территория русов, восточных
славян и финнов на р. Оке) и Балтика в промежутке между
1000 и 1010 гг. Первое десятилетие XI в. отмечено восьми кла¬
дами с беспрецедентным количеством североиранских дирхемов
в землях Руси - как минимум 222 (Новый Двор, Минская обл., tpq
ок. 1000 г. - 11 монет; Самолва, Псковская обл., tpq 1000 г.? - 1;
Горовляны, Витебская обл., tpq 999-1002 гг. - минимум 1; Гаври-
ловское, Рязанская обл., tpq 1000/01 г. - минимум 9; Прусиничи,
Витебская обл., tpq 1002/03 г. - минимум 2; Муром, Владимирская
обл., tpq 1003/04 г. - 72; с. Денисы, Киевская обл. tpq 1008/09 г. -
126, и бассейн р. Супой, Киевская обл., tpq са. 1010 г.? (коли¬
чество монет в этом кладе неизвестно)30. К сожалению, данные
о монетах 4 из 8 кладов (Горовляны, Гавриловское, Прусиничи
и Супой) неизвестны. Мы не можем определить, были ли эти
дирхемы отчеканены в 980-990-х гг., и если да, то сколько.
Из монет, находящихся в кладах Новый Двор и Самолва, которые
нам известны, видно, что ни один из них не содержал дирхемы,
выпущенные после 980-х гг.: все они датируются 965-978 гг.
(960-е - 4; 970-е - 7). Подобным образом, все 72 монеты из
Северного Ирана, найденные в муромском кладе, датируются
30	Все, что к настоящему моменту известно о кладе с берега р. Супой Ягодинского
Р-на Киевской обл. 2010 г. находки - это то, что он содержал 325 целых и не¬
сколько сотен тысяч (!) фрагментов исламских монет, включая «много» буидских
(но количество не указано). А также, что он был найден поблизости от «денисов¬
ского клада», и что его профиль был практически «идентичным» профилю по¬
следнего. Исходя из этого tpq этого клада можно приблизительно определить как
°коло 1010 г. {Моисеенко Н.С. Пополнение кладов с древнерусскими монетами
X-XI веков // Тезисы докладов и сообщений Международной нумизматической
конференции «Эпоха викингов в Восточной Европе в памятниках нумизматики
^Ш-XI вв.». СПб. 2014. С. 84—91; Lebedev V.P. Hoards with kufic dirhams.).
121

968/69-985/86 гг. (более точные даты пока недоступны). Исклю¬
чением является клад из с. Денисы, в котором содержалось за¬
метное количество этих монет 980-990-х гг., самая поздняя из
которых датируется 994/95 г. Таким образом, хотя 77 штук или
52,7% из них были выпущены в 960-970-х гг., оставшиеся 69,
или 47,3% были отчеканены в последних двух десятилетиях X в.:
980-е - 28 (980/81-984/85 гг. -17; 985/86-989/90 гг. - 8; 980-е гг. - 3);
980-е-990-е гг. - 11; и 990-е гг. - 2 (около 990 г. и 994/95 г.). Не¬
обходимо, однако, подчеркнуть, что из всех монет, для которых
указаны даты, только 10 или 8,5% были чеканены после 985/86 г.
Вероятно, эти монеты были импортированы в 980-990-х гг.,
т.е. относились к тому времени, когда дирхемы, отчеканенные в
период 985-999 гг. в Северном Иране, составляли 50% кладов
Среднего Поволжья. Стоит также отметить, что в этом кладе на¬
ходились два единственных североиранских дирхема, отчеканен¬
ных в 990-х гг., из найденных до сих пор вне пределов Волжской
Булгарин. В этом отношении, а также благодаря наличию сравни¬
тельно большого количества североиранских монет 980-990-х гг.,
клад из с. Денисы оказывается необычным по сравнению с кла¬
дами из других мест, относящихся к западным регионам Восточ¬
ной Европы.
Действительно, как обсуждалось выше, существовало опреде¬
ленное количество очень поздних кладов Среднего Поволжья,
в которых содержались североиранские дирхемы, отчеканенные
в конце 980-х, 990-х и начале 1000-х гг.: в особенности, Чисто¬
поль (tpq 994/95 г.), Бильярск II (tpq 1005/06 г.) и Крещеный Ба¬
ран (tpq 1008/09 г.). Исключая клад из с. Денисы и, возможно,
близлежащего супойского (tpq ок. 1010 г.?), в кладах, зарытых на
западе Среднего Поволжья или на Балтике, не найдено дирхемов,
отчеканенных в Северном Иране в 990-х гг. Даже в кладе из с.
Денисы содержатся только две таких монеты. Более того, не су¬
ществует ни одного клада, зарытого на западе или северо-западе
Среднего Поволжья, в котором бы был хоть один североиранский
дирхем, датирующийся 1000-ми гг. Однако, тенденция к исклю¬
чению новейших североиранских дирхемов из кладов, зарывае¬
мых на западе Волжской Булгарин, была не новой - она нача¬
лась уже в середине 980-х гг. Как уже указывалось ранее, после
середины 980-х гг. североиранские дирхемы встречались на Руси
чрезвычайно редко: Муром, tpq 1003/04 г., имел монету 985/86 г.:
Барсуки, tpq ок. 999 г., имел монету 987/88 г.; и «Черниговский
122

музей», tpq 988/89 г., имел две монеты 987/88 и 988/89 гг. Так же
важно подчеркнуть, что на Балтике до сих пор не было найдено
ни одного североиранского дирхема, датируемого после 984/85 г.
По этой причине, клад из Денис с юга Руси (очевидно, также
Супойский клад, возможно, и клад из Черниговского музея) ка¬
жется аномальным по сравнению с кладами из других западных
регионов Восточной Европы. Вероятно, на территории среднего
Днепра - Десны североиранские дирхемы поступали другим пу¬
тем, который связывал Русь с Волжской Булгарией, т.е. не через
Оку - Верхнее Поволжье - верховья Днепра, а сухопутным кара¬
ванным маршрутом от Среднего Поволжья до Киева31.
Клад из с. Денисы (как, очевидно и клад с р. Супой), был
классическим образцом «клада-сбережения», в отличие от кла¬
дов Бильярск II и Крещеный Баран, которые были очень ком¬
пактными в династическом и хронологическом отношениях, что
наводит на мысль о том, что они были «тайниками купцов».
Клад из Денис явно составлялся на протяжении длительного пе¬
риода времени - возможно, более, чем столетия. В нем находи¬
лось 5325 монет (402 целых и 4293 фрагментов), относящиеся к
22-м категориям эмиссий: 16 исламских династий - от Сирии и
Междуречья, включая Ирак и Иран, до южного Кавказа и Сред¬
ней Азии32; подражание исламским монетам; северо-западные
индийские (браминские); западно-европейские; подражание
западно-европейским; византийские и русские). Разброс датиро¬
вок этих монет: от 700-750-х гг. до 1008/09 г. Интересно, однако,
что даже в этом большом, разнообразном по составу и сложном
кладе, не обнаружилось ни одного мамунидского или шарван-
шахского дирхема, которые, очевидно, были доступны в больших
количествах на востоке Среднего Поволжья в то же время, когда
был зарыт этот клад. Опять-же, в этом кладе было только два
североиранских дирхема, выпущенных в 990-х гг., и ни одного
из выпущенных в 1000-х.
31	Путь из Булгара в Киев. Казань, 1992; Булгар-Киев. Пути, связи, судьбы. Киев.
1997; Kovalev R.K. Commerce and Caravan Routes Along the Northern Silk Road (Sixth-
32	Ninth Centuries). Part I: The Western Sector // AEMA. 2005. Vol. 14. P. 92-104.
Эти династии и количество выпущенных ими монет следующие: Умаййады
(1), Аббас иды (7), Амиры ал-умара (1), Саманиды (379), Симджуриды (17), Ба-
ниджуриды (2), Амиры Андарабы (2), Караханиды (4), Бунды, (162), Зияриды
(74), Хамданиды, (3), Мерваниды (4), Салариды / Кангариды (1), Бавандиды (5),
^кайлиды (1) и Джуландиды (2).
123

Таким образом, в то время как на Среднем Поволжье в первом
десятилетии XI в. имелось в распоряжении большое количество
дирхемов, отчеканенных в Северном Иране в 990-1000-х гг.,
эти монеты практически не экспортировались оттуда в западные
регионы Восточной Европы. В то же время, хотя в течение этого
десятилетия в Волжской Булгарин имелись только относитель¬
но новые и совсем новые дирхемы (все они датировались не
ранее 980-982 гг.), в землях Руси дело обстояло иначе. Преоб¬
ладающее большинство монет, найденных на этих территориях,
составляли североиранские дирхемы, датирующиеся периодом
до 980-х гг.: 75,6% датированы ранее 980/81 г., и 23,7% дати¬
рованы 980-ми гг. Чтобы еще более подчеркнуть различия в со¬
ставе кладов дирхемов этих двух регионов, необходимо отме¬
тить, что ни один из дирхемов самого конца X - начала XI в.,
из выпущенных Мамунидами и Шарваншахами, т.е. того типа
дирхемов, который являлся абсолютно преобладающим в кла¬
дах Среднего Поволжья 1000-х гг., не появился ни в одном ме¬
сте на западе от Волжской Булгарин, будь то земли Руси или на
Балтике. Если отсутствие шарваншахских монет в кладах Руси
и Балтики вполне объясняется тем, что относительно немногие
из этих монет были когда-либо импортированы и в Среднее По¬
волжье, мы не можем применить это же объяснение к мамунид-
ским дирхемам, которые были найдены сотнями и доминировали
в кладах Волжской Булгарин в первом десятилетии XI в.
Хронологические и династические профили кладов 1000-х гг.,
содержащих дирхемы, выпущенные в Северном Иране и приле¬
гающих регионах, которые были зарыты в Среднем Поволжье
и на западе от него, значительно различаются в ключевых ха¬
рактерных аспектах. Можно определенно сказать, что в первом
десятилетии XI в. экспорт этих монет из Волжской Булгарин на
запад не производился. Аналогичная ситуация наблюдается в
предыдущем десятилетии (990-х гг.). Только десятилетие 980-х гг.
(возможно, только его начало), как представляется, показывает
факты экспорта североиранского серебра со. Среднего Поволжья
на запад, хотя и в минимальных объемах. В значительной степе¬
ни, преобладающее большинство североиранских дирхемов, за¬
рытых в клады на западе от Среднего Поволжья, в 1000-х гг.,
было импортировано туда ранее, до 990 г. Принимая во внима¬
ние, что среднее время циркуляции североиранских дирхемов
в западных регионах Восточной Европы было 30 лет (период,
124

который полностью согласуется со средним временем обращения
саМанидских дирхемов, отчеканенных в Самарканде и аш-Шаше),
^о#сно заключить, что, действительно, большинство из монет, за-
obiTbix в кладах 1000-х гг., были импортированы в 970-980-е гг.33
Хотя купцы привозили в Волжскую Булгарию новые и новейшие
монеты из Прикаспия - сначала, в 990-х гг., в небольших коли¬
чествах, а затем, в 1000-х гг., в относительно больших, - эти по¬
следние монеты не перевозились дальше на запад ни в 1000-х гг.,
ни позднее.
Ситуация на Балтике в первом десятилетии XI в. значительно
отличалась от ситуации на Руси, но она очень напоминает за¬
кономерности обращения и закрытия в клады североиранских
дирхемов в этом регионе в предыдущем десятилетии. Так, в этой
декаде зафиксированы 6 кладов с 10 или 11 такими монетами в
Польше (Olobok, Wielkopolska, tpq ок. 1000 г. - 1 монета; Jarocin,
Wielkopolska, tpq ок. 1004 г. - 2; и Kotowice И, Silesia, tpq 1009-
10 г. - 4 или 5) и Швеции (Digerakra, Gotland, tpq ок. 1002 г. - 1;
Ytlings, Gotland, tpq ок. 1003 г. - 1; и Gudings, Gotland, tpq ок.
1005 г. - 1). Как и в 990-х гг., все эти дирхемы были старыми -
ни один из них нельзя с уверенностью датировать позже, чем
975/76 гг., а некоторые были весьма старыми: 914-940?, 951/52 и
954/55 гг. Следовательно, опять оказывается, что североиранские
дирхемы - старые и новые - которые в 1000-х гг. были в обороте
в Волжской Булгарин и на Руси, не попадали на Балтику.
Запад Восточной Европы (территория русов, восточных
славян и финнов на р. Оке) и Балтика после 1010 г. Несмотря
на то, что после 1010 г. в «северных землях» было зарыто весьма
значительное количество кладов с североиранскими дирхемами,
в Целом они содержали сравнительно небольшое количество этих
монет. По этой причине нужно рассмотреть эти клады вместе,
но разделить их на две группы: найденные в западных регионах
Восточной Европы (Таблица № 3) и обнаруженные на Балтике
(Таблица № 4). В Таблице № 3 перечислены 11 кладов из первой
группы, в которых имелось как минимум 107 североиранских
Дирхемов; последний из этих кладов датируется 1068-1090 гг.
(концом XI в.). Видно, что эти монеты продолжали обращать-
Ся в западных регионах Восточной Европы в течение примерно
Kovalev R. The Production of Dirhams in the Coastal Caspian Sea Provinces. P. 173;
Idem. Circulation of Samanid Dirhams.
125

восьми десятилетий XI в. Однако, основываясь на имеющихся
данных, все кроме 3-х из этих 107-ми дирхемов (исключение со.
ставляют 2 монеты, датирующиеся 981/82 г. в кладах из Поречья
и Колодезей, а также монета 983/84 г. в кладе Молоди) были ста.
рыми, т.е. выпущенными до 980/81 г.34 Таким образом, дирхемы
выпущенные после 980-х гг., очень редко оказывались в обращу
ние в землях Руси после 1010 г., как это было и в предшествую,
щих десятилетиях. Как и ранее, большинство рассматриваемых
нами монет было зарыто в северо-западных русских кладах.
Таблица № 3
Клады запада Восточной Европы (территория русов,
восточных славян и финнов на р. Оке) после 1010 г.
Клады
Количество североиран¬
ских дирхемов
1. Владимир, Владимирская обл. tpq 1002-1024
3
2. Молоди, Псковская обл., tpq 1010-1015
7
3. Васьково, Владимирская обл., tpq ок. 1015
36
4. Поречье, Витебская обл., tpq ок. 1035
7
5. Стражевичи, Витебская обл., tpq ок. 1040
2
6. Стражевичи, Витебская обл., tpq ок. 1045
3
7. Старая Ладога, Ленинградская обл., tpq ок. 1050
1
8. Горовляны, Витебская обл., tpq ок. 1050
минимум 1
9. Колодези, Калужская обл., tpq 1050-1075
13
10. Демшина, Псковская обл., tpq 1068-1090
33
11. Вихмязь, Ленинградская обл., tpq кон. XI в.
минимум 1
В Таблице № 4 перечислены клады периода после 1010 г.¬
содержащие североиранские дирхемы, обнаруженные на Бал-
тике. 18 кладов из этого региона содержали 31 такую монету:
34 К сожалению, неизвестны даты 38 монет: 36 дирхемов из васьковского кладя-
как минимум, 1 дирхема из горовлянского клада и, как минимум, 1 - из найд^н'
ных в Вихмязи. Таким образом, примерно 36% монет, закопанных в 11 клада4-
не датированы.
126

Таблица 4
Клады содержащие североиранские дирхемы,
Балтийского региона после 1010 г. 6Клады
Количество североиранских
дирхемов
1. Lisowek, Wielkopolska, Польша, tpq ок. 1011
1
2. Vaabina, Эстония, tpq 1013/14
5
3# Wops/Voopsu, Эстония, tpq ок. 1015
3
4. paunkiila “В,” Эстония, tpq ок. 1009-1017
1
5. Thurow, Германия, tpq ок. 1020
1
6. Eversmuiza, Ludzen, Латвия, tpq ок. 1025
8
7. Skedstad, Oland, Швеция, tpq 1029
1
8. Rawicz, Wielkopolska, Польша, tpq ок. 1037
1
9. Nyg£rds, Gotland, Швеция, tpq ok. 1038
1
10. Repshof/Raabise, Эстония, tpq ok. 1038-1040
1
11. Wangels, Германия, tpq ok. 1040
1
12. Ostra Byrummet, Gotland, Швеция, tpq ok. 1042
1
13. Jarsi, Эстония, tpq ok. 1046
1
14. Garestad, Blekinge, Швеция, tpq 1056
1
15. Torp, Oland, Швеция, tpq ok. 1060
1
16. Linnaniemi, Финляндия, tpq ok. 1090
1
17. Gerete, Gotland, Швеция, tpq ok. 1099
1
18. Olustvere, Эстония, tpq ok. 1079-1102
1
6 Из Эстонии, 1 из Латвии, 1 из Финляндии, 6 из Швеции, 2
Из Польши и 2 из Германии. Таким образом, хотя североиран-
СКИе дирхемы обращались в Балтийском регионе на протяжении
п°чти такого же периода, как в Восточной Европе (с опреде¬
ленными разрозненными перерывами), они составляли менее
°ДНой трети от количества подобных монет, обращавшихся и
Попадавших в клады на Руси: 31 на Балтике и 107 в Восточ-
и Европе. Более того, несмотря на то, что на Балтике было
127

найдено большее количество кладов, содержащих эти дирхемы
(18), чем в Восточной Европе (11), балтийские клады содержа,
ли меньшее количество североиранских монет. Иными словами
на территориях Руси явно наблюдается гораздо более высокая
концентрация этих дирхемов, находящихся в обращении, чем в
Балтийском регионе.
Хотя в Эстонии было найдено столько же кладов с североирац.
скими дирхемами как и в Швеции - оба с шестью монетами, чю
было самым большим количеством для всех регионов Балтики
в эстонских кладах содержалось вдвое большее их количество
(12), чем в шведских (6). Интересно, что единственный клад из
Латвии включал в себя 8 североиранских дирхемов, что является
самым большим количеством по сравнению с любыми другими
балтийскими кладами рассматриваемого периода. Почти нет со¬
мнений в том, что сравнительная многочисленность прибалтий¬
ских кладов, так же как и относительно большее количество се¬
вероиранских дирхемов, зарытых в них, могут быть объяснены
тем, что они были захоронены в непосредственной близости о г
северо-западных русских земель, где эти монеты обращались в
заметном количестве в XI в. и ранее.
Так же, как это уже наблюдалось в отношении североиранских
дирхемов, найденных в западной части Восточной Европы, дир¬
хемы, зарытые на Балтике, были относительно старыми - все,
кроме 3 из 31, были выпущены до 980/81 г. Исключение состав¬
ляет единственный дирхем из эстонского клада Vaabina (981/82),
дирхем из немецкого Wangels (982/83) и монета из латвийскою
Eversmuiza (984/85). Последняя монета является самым молодым
североиранских дирхемом, зарытым в Балтийском бассейне. От¬
сутствие дирхемов, выпущенных после 985 г. на Балтике, гово¬
рит о существенном спаде импорта североиранских дирхемов из
Волжской Булгарин в западные регионы Восточной Европы в те¬
чение 980-х гг. и позже. Дирхемы Северного Ирана продолжали
чеканиться в 980-1000-х гг. (хоть и в намного меньших количе¬
ствах), но они, выпущенные после ориентировочно 980 г., очень
редко поступали не только в западные регионы Восточной Евро-
пы, но и на Балтику.
Историческая интерпретация нумизматических данные
С начала X в. и до примерно 944/45 г. дирхемы не чеканились
в Северном Иране в заметных количествах, а после пример*10
около 963/64 г. они стали выпускаться регулярно и в болыли4
128

количествах, вплоть до 980-х гг. В течение всех этих десятиле-
тцЙ и позже, единственным регионом исламского мира, где об-
щались эти монеты, был сам Северный Иран. Соответствен¬
но поставщиком этих монет мог быть только южный бассейн
{(ас-пийского моря35. Единственным регионом, который получал
эХи североиранские дирхемы, были «северные земли» Европы.
Конкретнее, североиранские монеты начали поступать в Восточ¬
ную Европу - в частности, в бассейн верхнего Днепра - в 950-
960-х гг., хотя, очевидно, в небольших количествах. Также, в эти
десятилетия отмечается малый, но заметный отток их оттуда в
районы Балтики.
В 970-е гг. территория (а также количество и регулярность),
импорта этих североиранских дирхемов значительно расшири¬
лась, и теперь она включала не только верховья Днепра, но и
р. Оку, бассейны верхней Волги и новгородско-псковские земли.
Эти монеты появились в западных районах Восточной Европы
примерно на четверть века ранее того, как они впервые попали
на Среднее Поволжье. Отсутствие североиранских дирхемов (как
и других ближневосточных) в кладах в землях Волжской Булга¬
рин до около 980 г. указывает на то, что Среднее Поволжье не
играло никакой роли в трансмиссии этих монет в «северные зем¬
ли» в первые восемь десятилетий X в. Вместе с минимальным
количеством ближневосточных аббасидских монет, выпущенных
до 900 г., бывшими в обращении в Средней Азии с конца VIII
по XI в. и попавшими оттуда на Среднее Поволжье в X в., все
дирхемы, поставленные в Волжскую Булгарию после 900-го г.,
были отчеканены исключительно в среднеазиатских и хорасан¬
ских монетных дворах саффаридами и саманидами. До 980 г. в
кладах Среднего Поволжья не появилось ни одного из саманид-
ских дирхемов, выпущенных в Северном Иране.
Циркуляция североиранских дирхемов происходила в Прика¬
чни: в мусульманском мире они практически больше нигде не
°бращались. Следовательно, эти монеты могли экспортироваться
^°лько из Северного Ирана. Так как североиранские дирхемы не
ьши доступны в землях Волжской Булгарин до 980 г., они могли
Тодько 10 (9%) кладов с североиранскими дирхемами было обнаружено собствен-
в землях Халифата: в Узбекистане или восточном Хорасане-Трансоксиане
2 7оЛИ	Азербайджане (2 или 1,8%), Омане (1 или 0,9%) и Иране (3 или
4so ^ этих кладах насчитывалось только 52 североиранских дирхема (или
’ /о от общего числа найденных по всей Евразии дирхемов).
129

прибывать в западные районы Восточной Европы только пряц0
из источника их происхождения в Северном Иране или с ее.
верного побережья Каспийского моря, через Нижнее Поволжье
Отсутствие этих монет в Среднем Поволжье до 980 г. являет^
хорошим аргументом в пользу того, что Хазария как посредниц
в торговле арабским серебром очень успешно заблокировала пе¬
реправку ближневосточного серебра с Каспия в Волжскую Бут-
гарию вплоть до падения Хазарского каганата в 960-х гг. Воз-
можно, что поэтому путешествие Ахмада Ибн Фадлана в 921 _
922 гг. из Багдада в Волжскую Булгарию состоялось не через
ирано-каспийско-хазарско-волжский маршрут, но по «Великому
хорасанскому пути» через Амуль-Бухару, а затем по «Хорезм¬
скому пути» в Джурджанию (где он напрасно ожидал получить
4000 золотых динаров как дар волжско-булгарскому эмиру),
и, затем, через южно-уральские степи в Среднее Поволжье4.
С 960-х гг. по около 980 г. эту роль посредника-блокиратора
исполняла Русь.
В конце 950 - начале 960-х гг. и до 980 г. североиранские мо¬
неты в Восточную Европу привозились купцами-русами. Веро¬
ятнее всего, были периоды когда эти монеты русы везли прямо с
южного побережье Каспия на север к дельте Волги и через реч¬
ную систему Дон - Ока - Верхнее Поволжье или Сейм - Десна -
верховья Днепра, в новгородские и псковские земли. Оттуда, на¬
чиная в 950-960-х гг., некоторые из этих монет экспортирова¬
лись и на Балтику.
Первоначальный импорт североиранских дирхемов в западные
регионы Восточной Европы в середине 950 - начале 960-х гг.
вполне мог быть связан с увеличившимся и относительно регу¬
лярным, начиная примерно с 944/45 и по 963/64 гг., выпуском
дирхемов в южной зоне Каспийского побережья, хотя объемы
чеканки в это время все же были незначительными по сравне¬
нию с последующими десятилетиями. Зная, что Хазарский ка¬
ганат блокировал вход в Каспийское море кораблям русов в те¬
чение примерно 950-960-х гг.,36 37 должно быть, купцы из други*
36	Ibn Fadlan and the Land of Darkness. P. 4-25.
37	В «Еврейско-хазарской переписке» (написанной ок. 950-960 гг.) хазарский как111
сообщает о том, что ему угрожают русы и он препятствует их доступу к Каслы1'
скому морю в период написания данного свидетельства (Коковцев Р.К. Еврейск0
хазарская переписка в X веке. Л. 1932. С. 83-84). Весьма вероятно, что период11'
ческие нападения русов на побережье Каспия в первой половине X в. (последи^
130

мель привозили новоотчеканенные североиранские дирхемы
3 ХазаРию? nP^e всего в ее столицу Итиль, расположенную
* дельте Волги. Русы вели там торговлю с IX в., и в городе даже
*мелся район русов в Хазаране - западном, торговом секторе го-
даз8. Вместе с другими ближневосточными серебряными мо¬
нетами, в обмен на свои товары, русские купцы могли начать
улучать определенное количество североиранских дирхемов
того момента, когда они начали чеканиться в заметных коли-
цествах - т.е. после середины 940-950-х гг., и которые они впо-
слеДствии пеРевозили дальше на север вверх по речной системе
Нияснее Поволжье - Дон - Ока. Вероятно, когда они узнали от
своих восточных торговых партнеров о новом источнике сере¬
бряных монет в Северном Иране, русы были крайне заинтере¬
сованы в том, чтобы открыть прямой доступ к нему, но на их
пути стояла Хазария, желающая продолжать быть коммерческим
посредником. Вполне возможно, что последствия этих противо¬
речивых интересов скоро привели к открытому конфликту, или
как минимум обострили и без того сложные отношения между
ними. Но, каковы бы ни были причины того, что столица Хаза¬
рин Итиль и сам каганат были разгромлены именно в 965-м г.
(или в 969-м), арабские письменные источники определенно со¬
общают об уничтожении этого конкурента русов в ближнево¬
сточной торговле и о присутствии русов в Нижнем Поволжье не
позднее 969 г.39 Следовательно, в это время они уже смогли уста-
из них было документировано в 943/44) привели к блокаде хазарами доступа
русов к морю в конце 940-950-х гг. Эти нападения в ряде публикаций: Golb N.,
Pritsak О. Khazarian Hebrew Documents of the Tenth Century. Ithaca; New York,
1982. P. 139-140; Pritsak O. The Origin of Rus’. Vol. I Old Scandinavian Sources
other than Sagas. Cambridge, Mass. 1981. P. 434—451.
О торговле Руси с Хазарией и через нее, а также об их торговых маршрутах,
описанных Ибн Хордадбехом и Ибн ал-Факихом см.: Pritsak О. An Arabic Text
°п the Trade Route of the Corporation of the ar-Rus in the Second Half of the Ninth
Century // Folia Orientalia. 1970. Vol. 12. P. 256- 257; Noonan T.S. When Did the
Rns/Rus’ First Came to Baghdad? 11 AEMA. 1987-1991. Vol. 7. P. 213-219. О тор¬
говле руссов во второй половине X в. в Хазарии, см.: Ibn Fadlan and the Land of
Darkness. P. 127, 132-133, 155, 159, 175; Martinez Л.P Gardizi’s Two Chapters on
jhe Turks //AEMA. 1982. Vol. 2. P. 157, 167.
аиболее вероятная причина очевидных несоответствий и противоречий в источ-
Никах в отношении того, когда именно был разрушен Итиль - в 965 или в 969 -
^°Жет крыться в том, что Святослав захватил хазарскую крепость Саркел-Белая
^еЖа на нижнем Доне в 965 г., в то время как другая группа русов-норманнов
Вз*ла и разрушила столицу Хазарии в 969 г., см: Ромашев С.А. Историческая
131

новить прямые контакты со всей зоной побережья Каспийско-
го моря и непосредственно получать североиранские дирхемы
Из персидских и арабских источников хорошо известно, что русы
не просто обладали огромным количеством дирхемов, которые
они получали в результате торговых операций с мусульманским
миром, но, фактически, они предпочитали (а скорее, требовали)
серебряные монеты в обмен на свои товары* 40. Как раз к середине
X в. произошел заметный упадок импорта саманидских дирхе-
мов в Восточную Европу (через Волжскую Булгарию), который
был непосредственно связан с сокращением производства этих
монет в Средней Азии41. Принимая во внимание это сокращение
импорта среднеазиатского серебра, вполне логично предполо¬
жить, что русы были крайне заинтересованы в новых источниках
дирхемов. Впоследствии, начиная в середины / конца 960-х гг.,
после захвата Нижнего Поволжья (северо-каспийского региона)
русами, их корабли должны были появляться вдоль южного по¬
бережья Каспийского моря, запрашивая, или даже требуя (как
это было с Византией) выгодных для них торговых отношений,
т.е. доступа к серебру. Следовательно, спрос на дирхемы в Иране
должен был значительно вырасти, так как местные купцы, веро¬
ятно, обменивали их в больших количествах на русские товары.
В ответ на этот спрос или на возникший дефицит серебряных
монет различные династии, правящие Северным Ираном, ини¬
циировали массовую чеканку местных дирхемов, начиная с се¬
редине - конце 960-х гг. Это не обязательно говорит о том, что
местные правительства чеканили монеты только для торговли с
русами. Целью выпуска этих монет вполне могло быть просто по¬
полнение уменьшающихся запасов серебряных монет в районах,
которыми они управляли - для сбора налогов, или для других
фискальных нужд. Однако, как было замечено выше, тот факт,
что практически все эти монеты найдены не в Иране, а в «сс-
география Хазарского каганата (V—XIII в.) //АЕМА. 2005. Vol. 14 (Части V-VH>-
С. 119-136; Коновалова И.Г. Падение Хазарии в исторической памяти разньо
народов // ДГВЕ. 2001 год. М., 2003. С. 171-187.
40	Ibn Fadlan and the Land of Darkness. P. 46, 122, 126; Martinez. Gardizi’s Two Chap'
ters. P. 158-159.
41	Noonan T.S. Volga Bulgharia’s Tenth-Century Trade with Samanid Central Asul
P. 213-214; Graph Я, Kovalev R.K. The Mint of al-Shash: The Vehicle For tl*
Origins and Continuation of Trade Relations Between Viking-Age Northern Europe
and Samanid Central Asia // AEMA. 2002-2003. Vol. 12. P. 69 (Graph № 8), 72.
132

иных землях», в значительной степени свидетельствует о том,
qfO эти ДиРхемы были действительно отчеканены для торговли
севером. Как бы там ни было, импорт заметного количества
Североиранских дирхемов сначала на запад Восточной Европы,
затем далее на запад - в Прибалтику, является очевидным и
говорит ° новых контактах - прямых - между Русью и южным
цобережьем Каспийского моря в конце 960-х гг.
Бесспорно, что к 969 г. русы присутствовали на Нижнем Повол-
0,е, но в средневековых источниках и среди современных ученых
лет согласия в вопросе о том, насколько долго они оставались в
дельте Волги: ушли ли они сразу же после разорение Итиля, или
же оставались там до 978 или 982 г., или даже на протяжении всех
980-х гт.42? Не вдаваясь в рассуждения о письменных источниках,
имеющих отношение к этому вопросу, и его историографию, мы хо¬
тим обратиться к нумизматическим данным, представленным выше.
Североиранские дирхемы не просто появились в заметных количе¬
ствах в западных районах Восточной Европы и на Балтике к 960-х гг.,
но стали поступать в этот регион в относительно больших коли¬
чествах и очень регулярно в течение 970-х гт. Увеличение импорта
этих монет в «северные земли» в 960-970-е гт. говорит о том, что,
начиная с середины - конца 960-х гг., русы установили прямые и
регулярные торговые отношения с южным бассейном Каспийского
моря, которые продолжались на протяжении 970-х гт. Эти интенсив¬
ные контакты могли развиться и поддерживаться только при усло¬
вии, что Русь удерживала Нижнее Поволжье и контролировала тор¬
говые отношения между Каспийским морем и Восточной Европой.
То, что Волжская Булгария в 960-970-х гт. оказалась полностью за¬
блокированной от участия в этой торговле, хорошо подтверждается
полным отсутствием этих и других ближневосточных монет в Сред¬
ам Поволжье в эти десятилетия. Иными словами, в 960-970-х гт.
только Русь имела доступ к этим дирхемам, которые, напомним,
имелись в наличии только в Северном Иране. Таким образом, осно-
Вьшаясь на нумизматических свидетельствах, можно предположить,
4X0 РУсы удерживали Нижнее Поволжье с середины - конца 960-х
По 970-е гг., и не покинули этот регион сразу в 969 г. или вскоре
После этою.
Р^Вовные аргументы и историография этого вопроса приводятся в следующих
РУДах: Ромашев С.А. Историческая география. С. 137-140; Коновалова И.Г. Па-
ДСНие Хазарии. С. 187-190.
133

Если русы оставались в дельте Волги с середины - конца 9б().
по 970-е гг., возникает вопрос: продолжали ли они контролир0
вать эту территорию в 980-х гг.? Если нет, то кто и когда при
шел им на смену? Известно, что в 980-х гг. хорезмшахское го
сударство оказалось непосредственно вовлечено в дела Нижнего
Поволжья, и что русы провели здесь кампанию против волжских
булгар и остатков хазаров, а также что Русь направила послов к
булгарам и хазарам. Опять-таки, не вдаваясь в детали письменных
источников, а основываясь на находках североиранских дирхемов
(а также других ближневосточных монет) в кладах Среднего П0.
волжья, первые из которых датируются начиная с около 980 г.
можно предположить, что русы потеряли контроль над Волгой
как раз в это время, и что именно Волжская Булгария после этого
получила прямой доступ к этим монетам и торговле с Каспием.
Ослабленные и отвлеченные гражданскими войнами, которые ве¬
лись между князьями-Рюриковичами в 977-980 гг.43, русы вполне
могли уступить дельту Волги, просто покинув регион, или могли
быть из него изгнанными после военного поражения. Вместо них
управлять территорией Нижнего Поволжья и оставшегося там ха¬
зарского населения пришло государство Хорезмшахов, вероятно,
это произошло между 980-985 гг.44. В источниках не говорится
кто именно начал владеть этим регионом впоследствии, но можно
предположить, что это была как раз Волжская Булгария, так как
Нижнее Поволжье было под ее контролем в более поздние време¬
на: ал-Гарнати, который в 1131-1136 гг. совершил путешествие в
Саксин (город, выросший на месте Итиля), отметил, что городом
правил эмир Волжской Булгарин45. В любом случае, очевидно то,
что Нижнее Поволжье не было в руках русов после 980 г.
Действительно, оказывается, что в 980-х гг. русы сохранили
доступ к Каспию только через крымский порт Тмуторокань,
43	ПСРЛ. Т. 1. Стб. 74-81.
44	Артамонов М.И. История хазар. Л., 1962. С. 433-434; Коновалова И.Г. Падений
Хазарии. С. 188.
45	Большаков О.Г., Монгайт А.Л. Путешествие Абу Хамида ал-Гарнати в Bocio4'
ную и Центральную Европу (1131-1153 гг.). М., 1971. С. 27. Необходимо так*4'
отметить, что в огромном количестве глиняной посуды повседневного употрс
бления, найденной во время археологических раскопок Саксина, преобладав
керамические изделия, сходные с теми, которые были обнаружены в бассеине
средней Волги, что говорит о том, что главный компонент населения город3 с°
ставляли булгары, см.: Зиливинская Е., Васильев Д. Городище в дельте Вол|И
Восточная коллекция. 2006. Т. 2. № 25. С. 52.
134

^одяшнйся на Таманском полуострове, и Семендер - город,
^полагавший у истоков р. Терек, впадающей в Каспийское
^0ре46. Но, кажется, что оба этих города функционировали не
торговые порты, а, скорее, как военные базы. Очень веро¬
ятно, что из Семендера велись военные действия на Каспии -
сКОрее всего> именно оттуда русы поплыли в Каспийское море
в 987 г., чтобы служить наемниками для Маймуна ибн Ахмада
(976^997 гг.) эмира ал-Баба (Дарбанда)47. Если бы русы могли
0ести интенсивную торговлю с каспийским бассейном через
Семендер, можно было бы ожидать весомые нумизматические
доказательства этого.
Потеря беспрепятственного доступа к Каспию через Нижнее
Поволжье около 980 г., скорее всего, подтолкнула князя Влади¬
мира Святославича к тому, чтобы снова его завоевать. Поэтому,
через год после того, как он выиграл междоусобную войну и за¬
хватил Киев, он подготовился к повторному завоеванию этого
региона, подчинив себе в 981-983 гг. несколько стратегически-
важных восточно-славянских территорий, а в 985 г. устроил
атаку против волжских булгар на Среднем Поволжье, а также
кампанию против оставшихся хазар, населявших низовья Вол¬
ги, и, вероятно, находившихся, как минимум, под номинальной
властью и защитой Хорезмшахов48. Однако, князю Владимиру
не удалось снова завоевать Нижнее Поволжье. Несмотря на то,
что в «Повести временных лет» говорится о том, что Владимир
выиграл битву, из этого же источника подразумевается, что он не
победил в самой войне, так как волжские булгары не стали пла¬
тить Руси дань. Следовательно, обе стороны заключили мирный
Договор, который мог включать и торговый компонент49. Таким
образом, князь Владимир не смог опять получить контроль над
Нижним Поволжьем и разрушить монополию волжских булгар
На торговлю с Каспием.
Перекрытие прямого доступа Руси к Каспию хорошо отраже-
Но в падении импорта североиранских дирхемов в западные ре-
№norsky V. Studies in Caucasian History. London. 1953/1977. P. 114, n. 2; Pritsak O.
47 2? °rigin of Rus’- R 437-
.^neggim-basi. Saha’if al-akhbar, Bab aS-Saddadiya // Minorsky V Studies in Cauca-
8lan History. P. 29, 46; Pritsak O. The Origin of Rus’. P. 436.
Ръамонов М.И. История хазар. С. 433—434; Коновалова И.Г. Падение Хазарии.
*	188-189.
ПсрЛ. Т. 1. Стб. 84.
135

гионы Восточной Европы в 980-х гг., в то время как их постав^
на Среднее Поволжье в регулярных и больших количествах, На
чавшаяся с около 980 г. говорит о контроле над ним Волжску
булгар. Соответственно, начиная с 980 г., для получение севером
ранских монет (а также других монет, отчеканенных на Ближце^
Востоке), Русь была вынуждена торговать с Волжской Булгар^
ей, подобно тому, как это уже происходило в предыдущие деСя„
тилетия, когда приходилось отправляться туда для приобретения
среднеазиатских саманидских дирхемов.
Значительное сокращение завоза североиранских монет в ^
падные регионы Восточной Европы можно объяснить различ-
ными способами, но один из них нужно исключить. А имен¬
но, нет причин полагать, что волжские булгары преднамеренно
блокировали торговлю ими с Русью в 980-х гг. Согласно тому
что писал анонимный автор трактата «Худуд ал-алам» в 982 г.,
хотя волжские булгары «находятся в состоянии войны со всей
Русью, они продолжают торговать со всеми теми, кто живет ря¬
дом с ними»50. Торговля, особенно со стороны монополиста или
посредника, обычно оказывается весьма прибыльной, так что не
имеет смысла ограничивать ее санкциями и блокадами. Главная
причина спада импорта североиранских дирхемов в западные ре¬
гионы Восточной Европы может, действительно, быть связанной
с монополией волжских булгар на прямую торговлю с южным
Каспием. Теперь именно они, а не русы, получали и удерживали
у себя основной объем притока серебра благодаря своей стра¬
тегической торговой позиции, это становится очевидным из-за
наличия больших количеств этих монет в их землях. Однако,
хотя бы частично этот спад может быть обусловлен войнами и
происходящими в результате их нарушениями установленных
торговых операций вдоль Волги в первой половине 980-х: экс¬
порт этих монет в западные регионы Восточной Европы счал
беспорядочным, и его объем снизился по сравнению с 970-ми гг.
В этом отношении, очень заманчиво связать два больших клада
со Среднего Поволжья - Старо-Альметьево и Татарский Толкни!,
оба были зарыты около 984/85 г. - с наступлением князя Влад11'
мира на г. Булгар в 985 г. Оба клада найдены как раз около эи,г0
города. В целом, можно констатировать, что после того про'1е'
50	Huctod al-‘Alam / The Regions of the World. A Persian Geography 372 A.H.
A.D. / Trans, by V Minorsky V. London, 1970. P. 160.
136

^ica времени, когда русы имели прямые контакты с каспий-
бассейном, примерно с конца 960-х по 970-е гг., Хорезмша-
^ а затем волжские булгары заместили их в регионе Нижнего
Поволжья в роли посредников в перевозке серебряных монет из
£еверного Ирана в Восточную Европу51.
То, что Владимир не смог опять захватить Нижнее Поволжье
у волжских булгар в 985 г., не остановило его от еще одной по-
jjjlXKH достичь этого в 990-х гг. В поздней Никоновской лето-
0СИ XVI в. есть известие, что он совершил еще два нападения
на волжских булгар - одно в 994 г., а другое в 997 г. и победил
в обеих военных кампаниях52. Правда это или нет в отношении
успехов князя Владимира - не ясно, но государство волжских
булгар продолжало существовать и сохраняло контроль над тор¬
говлей с Северным Ираном через Волгу в 990-1000-х гг. Возмож¬
но, что князь Владимир, наконец, смирился с тем, что Волжская
Булгария взяла на себя роль посредника в торговых отношени¬
ях с бассейном Каспийского моря. Согласно «Истории Россий¬
ской...» В.Н. Татищева, в 1006 г. Владимир заключил мирный
договор с Волжской Булгарией, который позволял как русским,
так и волжско-булгарским купцам свободно торговать и переме¬
щаться на территориях обоих государств53. Вероятно, этот окон-
51	Было бы неверно не упомянуть любопытную деталь, которая может свидетель¬
ствовать о том, что у князя Владимира, вероятно, в самом деле было большое
желание восстановить прямые контакты Руси с Каспием через Нижнее Повол¬
жье. Речь идет о скорее искажающей действительность, но все же весьма инте¬
ресной заметке, сделанной Марвази около 1120 г. Автору заметки было известно,
что князь Владимир проявил интерес к принятию ислама и отправил своих по¬
слов к Хорезмшаху. Когда Хорезмшах услышал об этом, он был «в восхищении»
и выделил для этой цели проповедника. Таким образом, согласно заметке, русы
обратились в ислам (Marvazi. Sharaf al-Zaman Tahir Marvazi on China, the Turks
and India / Trans, by V Minorsky. London, 1942. P. 36). Этот эпизод не переста-
Вет озадачивать историков с тех пор, как стало о нем стало известно. Однако
можно предположить, что князь Владимир мог действительно отправить послов
в Хорезм в первой половине 980-х, или после своей безуспешной войны про-
тив Волжской Булгарин в 985 г., чтобы добиться заключения определенного рода
сДелки с Хорезмшахом, в результате которой обе стороны могли бы вести пря-
торговлю, обходя волжских булгар, или же вообще убрав их с Нижнего По-
в°лжья. Поднимал или нет Владимир вопрос о принятии ислама во время этих
•^пломатических маневров, разумеется, установить невозможно. Однако, не сле-
52	исключать возможность этого.
53	Т. IX. Никоновская летопись. СПб., 1862. Стб. 65, 66.
Ртищев В.Н. История Российская с самых древнейших времен. Часть II. Главы
"18. // Татищев В.Н. Собрание сочинений в 8-ми томах. Т. 2. М., 1963. С. 69.
137

нательный и действующий на протяжении долгого времени мир,
ный договор князя Владимира был вызван осознанием того, чт0
превосходные серебряные монеты - ключевая ценность, которую
русы стремились заполучить из мусульманского мира начиная с
800 г. - в это время уже не была доступна в бассейне Каспий,
ского моря. Действительно, к началу XI в. серебряные монеты
высокого качества невозможно было найти практически нигде в
мусульманских землях. Процесс обесценивания дирхема за счет
потери в нем серебра в исламском мире начался уже во вре.
мя правления аббасидского халифа ал-Муктадира (908-932 гг.)
По всему Халифату содержание серебра в дирхемах начало мед.
ленно, но постоянно снижаться. Это обесценивание и отсутствие
весовых стандартов привело к тому, что дирхемы начали исполь¬
зоваться не по их лицевой стоимости (деноминации), а по весу.
В течение второй половины X в. и в первых десятилетиях XI в.,
дирхемы начали чеканиться из сплава меди и серебра, что в
конечном итоге привело к тому, что содержание серебра в них
было малым или вовсе отсутствовало (в некоторых случаях, эти
«дирхемы» представляли собой не что иное, как медные монеты,
омытые в серебряном растворе). К концу 1010-х и в 1020-х гг.
содержание серебра в среднеазиатских дирхемах упало на уро¬
вень 20-40%, в противовес содержанию серебра в саманидских
дирхемах, выпущенных до 943 г. - в среднем 92,5% (а иногда
99%). Впоследствии, несмотря на то, что еще во второй полови¬
не XI в. дирхемы продолжали чеканиться от Иберии (Кордовские
Умаййады, Хаммудиды, различные Таифы) и Египта (Фатимиды)
на западе, до центральных частей исламского мира - на Ближ¬
нем Востоке (Укайлиды, Мерваниды, Мирдасиды, Нумайриды).
Иране (Каквайхиды) и на южном Кавказе (поздние Джафаровы,
Раввадиды, Шарваншахи (Язидиды) и Шаддадиды), а также да¬
лее на востоке - в Средней и Восточной Азии и северо-западных
Индии / Пакистане (Караханиды, Газнавиды54 и Сельджуки), их
обесценивание продолжалось. Эти монеты представляли собой
ценность только в регионах где они чеканились, а местные пра'
вители могли принудительно обязать к их употреблению госу¬
дарственными указами. Однако, так как в этих «дирхемах» почти
или совсем не содержалось серебра, они не представляли собой
54	Только Газнавиды из восточного Хорасана (северо-западной Индии) выпуска 111
дирхемы с высоким содержанием серебра до правления Масуда I (1031-1041 о-)-
138

j^hhocth для купцов транзитной торговли. Их прекратили ис-
^льзовать в дальней торговле примерно после 1015 г.55
f Как и у любых купцов, у русов, желающих получить серебря-
монеты с высоким содержанием этого ценного металла, поч-
,jjj или совсем не было интереса к монетам, которые не имели
ддя них ценности. Так что, русы просто отказывались принимать
ЛХ как плату за товары, которые они привозили в бассейн Сред¬
него Поволжья для обмена. Это в большой степени и объясняет
почему никакие из этих монет, отчеканенных в 990-1000-х гг.,
не экспортировались когда-либо со Среднего Поволжья далее
на запад. Вместо монет в обмен на свои товары русы были вы¬
нуждены принимать другие ценности, происходящие из ислам¬
ского мира - ткани, специи, керамику, полу-драгоценные кам¬
ни, металлические изделия, цветные металлы (включая слитки
серебра), изделия из стекла, а также другие предметы роскоши,
большинство из которых были более громоздкими, скоропортя¬
щимися или хрупкими по сравнению с серебряными монетами56.
К первым годам XI в. русы примирились с тем, что другие куп¬
цы привозили эти товары из Ирана на торговые дворы городов,
находящихся ближе к ним, таких, как Биляр или Булгар. Такой
порядок, вероятно, долго устраивал купцов Руси, так как очеред¬
ной торговый конфликт между двумя этими сторонами, о кото¬
ром сообщает «История...» В.Н. Татищева, произошел только в
1088 г.57
55	О процессе снижения качества чеканки и снижения удельного веса серебра в
Дирхемах см.: Noonan T.S. The Start of the Silver Crisis in Islam: A comparative
Study of Central Asia and the Iberian peninsula // Problems of Medieval Coinage in
the Iberian Area. Vol. Ill / Eds. by M.G. Marques, D.M. Metcalf. Santarem, 1988.
P 119-144; Idem. The Onset of the Silver Crisis in Central Asia. P. 221-248; Ле¬
бедев В.П., Марков Д.Б., Койфман А.А. Монетное дело и монетное обращение
Ганджийского эмирата Шаддадидов (сер. X-XI вв.). М. 2006. С. 93-104; Бель¬
ков М.В., Райков С.Н. Современные методы определения химического состава
твердотельных материалов // Козьянковский клад арабских куфических дирха-
Мов IX-X веков из музейного собрания Национального Полоцкого историко-
56	культурного музея-заповедника. Полоцк, 2012. С. 26-39.
Noonan T.S. Suzdalia’s Eastern Trade in the Century Before the Mongol Conquest 11
Cahiers du Monde Russe et Sovietique. 1978. Vol. 19. P. 371-384; Idem. Russia’s
Eastern Trade, 1150-1350: The Archaeological Evidence // AEMA. 1983. Vol. 3.
P. 201-264; Полубояринова М.Д. Русь и Волжская Болгария в X-XV вв. М., 1993;
Русь и Восток в IX-XIV веках. Новые археологические исследования. М., 2010;
57	5°ва/7ь В-Ю. Керамика Востока на Руси IX-XVII века. М., 2010. С. 186-192.
атигцев. История Российская. С. 95-96.
139

ЛИТЕРАТУРА
Abu-Dulaf Mis’ar Ibn Muhalhil’s Travels in Iran (circa A.D. 950) / Trans. ai1(j
comm. V. Minorsky. Cairo, 1955.
Album S. Checklist of Islamic Coins / 3rd ed. Santa Rosa, CA. 2011.
Golb N., Pritsak O. Khazarian Hebrew Documents of the Tenth Century. Ithaca
New York, 1982.
Hudud al-‘Alam / The Regions of the World. A Persian Geography 372 A.H.
982 A.D. / Trans, by V Minorsky V. London, 1970.
Ibn Fadlan and the Land of Darkness. Arab Travellers in the Far North / Trans
by P. Lunde, C. Stone. London; New York. 2012.
Kovalev R.K. The Mint of al-Shash: The Vehicle For the Origins and Continuation
of Trade Relations Between Viking-Age Northern Europe and Samamd
Central Asia // AEMA. 2002-2003. Vol. 12. P. 47-79.
Kovalev R.K Commerce and Caravan Routes Along the Northern Silk Road
(Sixth-Ninth Centuries). Part I: The Western Sector // AEMA. 2005. Vol. Ц.
P. 92-104.
Kovalev R.K. The Role of Khazaria and Volga Bulgaria in Trade Relations
Between the Near East and European Russia During the Tenth Through the
Early Eleventh Centuries: The Numismatic Evidence, Pt. I // AEMA. 2011.
Vol. 18. P. 106-117.
Kovalev R.K. The Production of Dirhams in the Coastal Caspian Sea Provinces
of Northern Iran in the Tenth-Early Eleventh Centuries and their Circulation
in the Northern Lands //AEMA. 2012. Vol. 19. P. 133-183.
Kovalev R.K. When and What Regions of the Islamic World Exported
Sasanian and Arab-Sasanian Silver Coins to Early Viking-Age Northern
Lands? // Myntstudier. Festskrift till Kenneth Jonsson / Eds. T. Talvio, M
Wijk . Stockholm, 2015. P. 68-83.
Kovalev R.K. Circulation of Samanid Dirhams in Viking-Age Northern and Eastern
Europe (Based on the Mints of Samarqand and al-Shash) // Dirham Hoards and
Monetary Circulation in the Northern Lands in the 10th Century (Papers from the
Oriental Numismatic Workshop Held in Oxford, 1-2 August, 2011) (в печати)
Kovalev R.K. Dirham Mint Output in the Southern Caspian Sea Provinces of
Gilan, Tabaristan, Juijan, and Qumis in the Tenth-Early Eleventh Centuries /
Труды Государственного Эрмитажа. Материалы и исследования Отдела
нумизматики. Материалы конференции «Два века мусульманской нум,!3'
матики в России: итоги и перспективы» (в печати).
Kovalev R.K. The Role of Khazaria and Volga Bulgaria in Trade Relations Bet^ cel1
the Near East and European Russia During the Tenth Through the Early Ele'Jllt 1
Centuries: The Numismatic Evidence, Pt. II // AEMA (в подготовке).
Kravtsov К. An Obscure Period in the History of Tabaristan (760s AD): Anal>blS
of Written and Numismatic Sources // Journal of the Oriental Numismal1
Society. 2011. №. 209. P. 5-6.
140

lebedev V.P. Hoards with Kufic Dirhams // Dirham Hoards and Monetary
Circulation (в печати).
MalekH.M. The Dabuyid Ispahbads and Early ‘Abbasid Governors of Tabaristan:
History and Numismatics / Royal Numismatic Society Special Publications,
№• 39. London, 2004.
Martinez A.P Gardizi’s Two Chapters on the Turks // AEMA. 1982. Vol. 2.
P. 109-217.
Marvazl Sharaf al-Zaman Tahir Marvazi on China, the Turks and India / Trans,
by V Minorsky. London, 1942.
Minorsky V. Studies in Caucasian History. London, 1977.
tfoonan T.S. Suzdalia’s Eastern Trade in the Century Before the Mongol Conquest //
Cahiers du Monde Russe et Sovietique. 1978. Vol. 19. P 371-384.
Noonan T.S. When and How Dirhams First Reached Russia?: A Numismatic
Critique of the Pirenne Theory // Cahiers du Monde Russe et Sovietique. 1980.
Vol. 21. P. 401-469.
Noonan T.S. Ninth Century Dirham Hoards from European Russia: A Preliminary
Analysis // Viking-Age Coinage in the Northern Lands: The Sixth Oxford
Symposium on Coinage and Monetary History / Eds. M.A.S. Blackburn,
D.M. Metcalf (British Archaeological Reports, International Series №. 122).
Oxford, 1981. P. 179-204.
Noonan T.S. Russia’s Eastern Trade, 1150-1350: The Archaeological Evidence //
AEMA. 1983. Vol. 3. P. 201-264.
Noonan T.S. Why Dirhams First Reached Russia?: The Role of Arab-Khazar
Relations in the Development of the Earliest Islamic Trade with Eastern
Europe //AEMA. 1984. Vol. 4. P. 151-282.
Noonan T.S. Khazaria as an Intermediary Between Islam and Eastern Europe
in the Second Half of the Ninth Century: The Numismatic Perspective //
AEMA. 1985. Vol. 5. P. 179-204.
Noonan T.S. The First Major Silver Crisis in Russia and the Baltic, c. 875 -
c. 900 // Hikuin. 1985. Vol. 11. P. 41-50.
Noonan T.S. The Start of the Silver Crisis in Islam: A comparative Study of
Central Asia and the Iberian peninsula // Problems of Medieval Coinage in
the Iberian Area. Vol. Ill / Eds. by M.G. Marques, D.M. Metcalf. Santarem,
1988. P. 119-144.
Noonan T.S. When did dirham imports in tenth-century Sweden decline? //
Numismatiska Meddelanden 1989. Vol. 37 [Festskrift till Lars O. Lagerqvist].
p 295-301.
Noonan T.S. When Did Rus/Rus’ First Visit Khazaria and Baghdad? // AEMA.
1987-1991. Vol. 7. P. 213-219.
°°nan, T.S. The Onset of the Silver Crisis in Central Asia // AEMA. 1987—
l99l. Vol. 7. P. 221-248.
°°nan T.S. Dirham Exports to the Baltic in the Viking Age: Some Preliminary
Observations // Sigtuna Papers: Proceedings of the Sigtuna Symposium
141

On Viking-Age Coinage 1-4 June 1989 / Eds. K. Jonsson, B. Malmey
(Commentationes de Nummis Saeculorum IX-XI in Suecia Repertis. No\a
Series 6). Stockholm, 1990. R 251-258.
Noonan IS. The Vikings in the East: Coins and Commerce // Developments
Around the Baltic and the North Sea in the Viking Age [The Twelfth Viking
Congress/Birka Studies, vol. 3]. Eds. Ambrosiani B.f Clarke H. Stockholm
1994. P. 234-235.
Noonan IS. Volga Bulgharia’s Tenth-Century Trade with Samanid Central Asia
Archivum Eurasiae Medii Aevi. 2000-2001. Vol. 11. P. 140-219.
Noonan T.S., Kovalev R.K. Dirham Hoards from Medieval Western Eurasia,
c. 700-c. 1100 (Commentationes De Nummis Saeculorum IX-XI in Suecia
Repertis. Nova series 13). Stockholm (в подготовке).
Pritsak О. An Arabic Text on the Trade Route of the Corporation of the ar-Rus
in the Second Half of the Ninth Century // Folia Orientalia. 1970. Vol. 12.
P. 256- 257.
Pritsak O. The Origin of Rus’. Vol. I Old Scandinavian Sources other than
Sagas. Cambridge, Mass. 1981.
Артамонов М.И. История хазар. Л., 1962.
Бельков М.В., Райков С.Н. Современные методы определения химического со¬
става твердотельных материалов // Козьянковский клад арабских куфиче¬
ских дирхамов IX-X веков из музейного собрания Национального Полоцко¬
го историко-культурного музея-заповедника. Полоцк, 2012. С. 26-39.
Большаков О.Г., Монгайт А.Л. Путешествие Абу Хамида ал-Гарнати в Вос¬
точную и Центральную Европу (1131-1153 гг.). М., 1971.
Булгар-Киев. Пути, связи, судьбы. Киев, 1997.
Зиливинская Е., Васильев Д. Городище в дельте Волги // Восточная коллек¬
ция. 2006. Т. 2. №25. С. 42-54.
Ковалев РК. Клад дирхемов 913/14 г. из дер. Пальцево Тверской губ. // Кла¬
ды: состав, хронология, интерпретация. Материалы тематической науч¬
ной конференции (СПб., 26-29 ноября, 2002). СПб., 2002. С. 160-164.
Коваль В.Ю. Керамика Востока на Руси IX-XVII века. М., 2010.
Коковцев РК. Еврейско-хазарская переписка в X веке. Л., 1932.
Коновалова И.Г. Падение Хазарии в исторической памяти разных народов
ДГВЕ. 2001 год. М., 2003. С. 171-187.
Лебедев В.П., Марков Д.Б., Койфман А.А. Монетное дело и монетное обращение
Ганджийского эмирата Шаддадидов (сер. X-XI вв.). М. 2006. С. 93-104.
Моисеенко Н.С. Пополнение кладов с древнерусскими монетами Х-Х1 ве¬
ков // Тезисы докладов и сообщений Международной нумизматической
конференции «Эпоха викингов в Восточной Европе в памятниках нумиз¬
матики VIII-XI вв.». СПб. 2014. С. 84-91.
Нунан Т.С. Торговля Волжской Булгарин с саманидской Средней Азией в
X в. // Археология, история, нумизматика, этнография Восточной Евр°'
пы: сб. ст. памяти проф. И.В. Дубова. СПб. 2005. С. 256-311.
142

Лунан Т.С., Ковалев Р.К. Большой клад дирхемов начала эпохи викингов,
найденный в 2000 г. в Козельске Калужской области // Археологические
вести. 2003. Т. 10. С. 149-163.
Лолубояринова М.Д. Русь и Волжская Болгария в X-XV вв. М., 1993.
Дуть из Булгара в Киев. Казань, 1992.
ромаьиев С.А. Историческая география Хазарского каганата (V-XIII в.) //
АЕМА. 2005. Vol. 14 (Части V-VII). С. 119-136.
русь и Восток в IX-XIV веках. Новые археологические исследования. М.,
2010.
Татищев В.Н. История Российская с самых древнейших времен. Часть II.
Главы 1-18 // Татищев В.Н. Собрание сочинений в 8-ми томах. Т. 2.
М., 1963.
R.K. Kovalev
THE ROLE OF THE RUS’ AND THE VOLGA BULGARS IN THE IMPORT
OF NORTH-IRANIAN DIRHAMS TO EUROPE IN THE SECOND HALF
OF THE 10th - EARLY 11th CENTURIES
The article discusses the nature of trade relations between Northern Iran and
Eastern Europe during the first half of the 10th - early 11th centuries. In addition
to exploring these commercial ties, several observations are made regarding the
political history of Eastern Europe. The author considers both the patterns of the
deposition of North-Iranian dirhams found in Eastern and Northern Europe as
well as their chronology of import in the 10th - early 11th centuries. Beginning
with 963/64, great numbers of dirhams were regularly issued in Northern Iran and
this region was the only area of the Islamic world where these coins circulated.
Thus, the southern region of the Caspian Sea was the only source of these coins
and all the ones that were found in the North (“Northern lands”) of Europe could
only have come from Northern Iran. Interestingly, none of these dirhams were
available in the lands of Volga Bulgharia until ca. 980. The absence of those
coins in the middle Volga region up to 980 is testimony to the fact that Khazaria,
being an intermediary in the trade of Islamic silver, very successfully blocked the
transfer of these coins from the Caspian basin up to the collapse of the Khazar
state in the 960s under pressure of the Rus\ Between the 960s and ca. 980 it
Was the Rus’ who came to block Volga Bulgharia from access to these coins. The
quite sudden end in the notable flow of Northern Iranian dirhams into the western
^as of Eastern Europe starting with ca. 980 and their concurrent appearance in
^ge volumes in the middle Volga region seems to bespeak the termination in the
^irect access of the Rus’ to the Caspian Sea and their replacement by the Volga
ulghars. Henceforth, beginning with ca. 980, the Rus’ had to travel to the middle
°iga to access Northern Iranian coins and Near Eastern goods, in general.
Key words: Circulation, hoard, dirham, Arab Caliphate, Northern Iran, Rus’,
^°lga Bulgaria, Khazaria.
143

М.О. Жуковский
РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫЕ НАБОРЫ ВЕСОВЫХ ГИРЕК
ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ
Статья посвящена описанию и анализу комплектов раннесредневеко¬
вых инструментов для взвешивания (балансовые весы и гирьки к ним,
иначе говоря, «торговому инвентарю»), найденных на территории Вое
точной Европы IX-XI вв. Сравнительный анализ целых комплектов ве¬
совых гирек из кладов, кошельков и инвентарей погребений позволяе1
рассмотреть вопросы, не решаемые на основании массы единичных на¬
ходок: о структуре наборов инструментов для взвешивания, процедуре
и способах взвешивания, метрологическом соотношении разновесов в
комплекте, сферах применения и функциях различных типов гирь. Эти
наборы также содержат важные свидетельства к основному вопросу изу¬
чения инструментов для взвешивания - нормам весовых единиц, лежащих
в их основе. Широкая география комплексов дает возможность оценим,
степень унифицированности комплектов раннесредневековых разновесов
и стандартизации их весовых норм, либо, напротив, - выявить локаль¬
ные вариации. К статье прилагаются сводные каталоги гирь разных типов
с минимальными утратами первоначального веса, происходящих с древ¬
нерусских памятников IX-XI вв.
Ключевые слова: денежно-весовые системы, торговый инвентарь, весы и
гирьки, комплект весовых гирь, Русь, средневековая Скандинавия.
Раннесредневековые инструменты для взвешивания - балансо¬
вые весы и гирьки к ним - уже более ста пятидесяти лет находятся
в фокусе внимания исследователей в связи с изучением движения
и оборота драгоценного металла, в первую очередь - арабского мо¬
нетного серебра, на территории Восточной Европы. Не случайно,
в историографии вопроса за этой категорией древностей прочно
закрепился термин «торговый инвентарь», предопределяющий ис¬
пользование весов и гирь как инструмента совершения торговых
операций, в которых мерой стоимости выступает вес средства пла¬
тежа. В итоге, выяснение весовых норм, лежащих в основе ранне-
средневековых гирек, становится основной проблемой в их изуче
нии. Метрологический анализ находок разновесов предпринимался
144

еоднократно1, однако, зачастую, данные об их весе привлекались
в качестве вспомогательного источника для верификации но¬
миналов денежно-весовых систем, реконструированных по иным,
^имущественно - нумизматическим, материалам. В то же время,
^чиная с первых широкомасштабных раскопок курганных могиль¬
ников, предпринятых во второй половине XIX в., основной фонд
материальных свидетельств долгое время составляли находки ин¬
струментов для взвешивания, происходящие из погребальных ком¬
плексов, не отражающих в полной мере особенности синхронного
йМ денежного обращения2. Ситуация начала меняться с введением
в научный оборот материалов поселений. Уже первые публикации
находок из раскопок Старой Ладоги3 и Рюрикова городища4 позво¬
лили существенно уточнить время их проникновения в Восточную
Европу и представили совершенно иное, по сравнению с погре¬
бальными инвентарями, соотношение различных типов разновесов
в культурном слое. Параллельно X. Штойером была предложена
типология предметов, построенная на основе североевропейских
находок, однако, применимая, с учетом некоторых деталей, и к
восточноевропейским материалам5. Привлечение данных поселе¬
ний дало возможность поставить важнейшую задачу - осуществить
сравнительный анализ синхронного состава инструментов и объек¬
тов взвешивания, в первую очередь, монет, слитков и изделий из
драгоценного и цветного металла, происходящих из единого архео¬
1	Библиография обширна, приведем лишь принципиальные работы, посвященные,
в первую очередь, материалам древнерусских памятников: Черепнин А.И. Древ¬
ние Рязанские гирьки // Труды Рязанской ученой архивной комиссии за 1892 г.
1893. Т. VII. С. 106-134; Янин В.Л. Денежно-весовые системы русского средневе¬
ковья. Домонгольский период. М., 1956; Назаренко А.В. Древняя Русь на между¬
народных путях. Междисциплинарные очерки культурных, торговых, политиче-
2	ских связей IX-XII вв. М., 2001. С. 113-218.
Callmer J. Numismatics and Archaeology: Some Problems of the Viking Period //
Fornvannen. № 13. 1980. P. 203-211; Gustin /. Coin Stock and Coin Circulation in
Birka I I Silver Economies, Monetisation and Society in Scandinavia, AD 800-1100 /
3	Ed. j Graham-Campbell, S.M. Sindbaek, G. Williams. Aarhus, 2011. P. 228-229.
Давидан О.И. Весовые гирьки Старой Ладоги // Археологический сборник Госу-
4	*аРственного Эрмитажа. Л., 1987. Вып. 28. С. 119-126.
s ^0c°e Е.Н. Новгородское (Рюриково) городище. Л., 1990.
Jeuer Я. Gewichtsgeldwirtschaften im fruhgeschichtlichen Europa // Abhandlun-
cn der Akademie der Wissenschaften in Gottingen. Philologisch-Historische Klasse.
ritte Folge. Nr. 156. 1987; Steuer H. Waagen und Gewichte aus dem mittelalter-
^chen Schleswig. Funde des 11. bis 13. Jahrhundert als Quellen zur Handels- und
^hrungsgeschichte // Zeitschrift fur Archaologie des Mittelalters, 10. Koln, 1997.
145

логического контекста. Первые работы в этом направлении были
предприняты в отношении скандинавских памятников, и одним Из
главных результатов стало материальное подтверждение существо,
вания особого типа торгово-экономических отношений - денежно,
весовой экономики («Gewichtsgeldwirtschaft»), основанной на сугуб0
весовом учете оборота драгоценного металла, в том числе монетно.
го, где инструменты для взвешивания играют основополагающую
роль6.
К сожалению, аналогичные данные для древнерусской террито-
рии до сих пор остаются не обработаны и не опубликованы, од.
нако привлечение еще одного источника - восточноевропейских
кладов IX-XI вв. с наборами инструментов для взвешивания - по.
зволяет отчасти восполнить этот пробел. Аналогичные комплексы
известны и на территории Северной Европы. Наборы торгового
инвентаря также входят в состав двух редких находок кошельков,
происходящих из Новгорода и Бирки. Сравнительный анализ ком¬
плектов весовых гирек из кладов, кошельков и инвентарей погре¬
бений позволяет рассмотреть вопросы, не решаемые на основании
массы единичных находок: о структуре наборов инструментов для
взвешивания, процедуре и способах взвешивания, метрологиче¬
ском соотношении разновесов в комплекте, сферах применения
и функциях различных типов гирь. Безусловно, наборы также со¬
держат важные свидетельства по основному вопросу изучения ин¬
струментов для взвешивания - нормам весовых единиц, лежащих
в их основе. Широкая география находок комплексов дает воз¬
можность оценить степень унифицированности комплектов ран¬
несредневековых разновесов и стандартизации их весовых норм,
либо, напротив, - выявить локальные вариации.
Наборы весовых гирек входят в состав шести кладов конца IX -
рубежа X-XI вв., происходящих с территории Восточной Европы:
Брилевского (с. Брили, Беларусь), I Неревского (Новгород), Под-
боровского (с. Подборовки, Новгородская область) и трех кладов
из Гнездова (Смоленская область). См. Таблица № 1.
6	Steuer Н. Gewichtsgeldwirtschaften im friihgeschichtlichen Europa. S. 407; Kilgey
Wholeness and Holiness. Counting, Weighing and Valuing Silver at Kaupang in
Early Viking Period // Means of Exchange. Dealing with Silver in the Viking Ag^-
Kaupang Excavation Project Publication Series. Vol. 2. Arhus. 2008. P. 253—
Idem. Hack-Silver, Weights and Coinage: the Anglo-Scandinavian Bullion Coinage
and their Use in Late Viking-Age Society // Silver Economies, Monetisation and bn
ciety in Scandinavia AD 800-1100. Arhus, 2012. P. 259-280.
146

Таблица № 1
Клады с наборами инструментов для взвешивания
Комплекс
Состав
Датировка
Гирьки (% доля в комплекте)
Также в составе
Бочонковидные
14-гранные
Прочие
Всего
Брилевский клад
Денежно-вещевой
Конец IX в.
6 (60%)
4(40%)
10
Восточные монеты, обломок шейной серебряной
гривны
Гнёздово, клад 1993 г.
Денежно-вещевой
950-е гг.
11 (79%)
3 свинцовые (21%)
14
Серебряные украшения, стеклянные бусы,
восточные монеты, в т.ч. подвески и др.
Новгород,
1 Неревский клад,
Монетный
970-е гг.
6 (67%)
1 (11%)
2 свинцовые (22%)
9
Восточные монеты,
2 хрустальные бусины*
Гнёздово, клад 2000/2001 г.
Производственный
Середина-вторая
половина X в.
7 (78%)
2 свинцовые (22%)
9
Весы, моток серебряной проволоки, восточные
монеты
Гнёздово, клад 2013 г.
Комплект инструментов для
взвешивания
Вторая половина
Х-начало XI вв.
8(100%)
8
Весы в футляре, безмен, калачевидное кресало,
связка амулетов, железное кольцо
Подборовский клад,
Монетный
Рубеж X/XI вв.
10 (100%)
10
Восточные монеты
Новгород, Кремль
Комплект инструментов для
взвешивания в кошельке
Рубеж X/XI вв.
17 (85%)
2 (10%)
1 биконическая (5%)
20
Весы, серебряный перстень, бусина, 5 камешков,
вишневая косточка, игла от фибулы, бронзовая
подвеска - подражание дирхему
Бирка, поселение
Предположительно, кошелек
Середина X в.
4 (57%)
2 свинцовые (29%),
1 бронзовая
полусферическая (14%)
7
Бронзовая печать или монетовидная гирька,
восточные монеты, в т.ч. подражания
Стурку, Южная Швеция
Денежно-вещевой
Первая
четверть XI в.
8 (57%)
2 (14%)
4 свинцовые (29%)
14
Обломки серебряных украшений,
западноевропейские (преимущественно),
восточные монеты
Боргебю, Южная Швеция
Денежно-вещевой
Середина XI в.
4
3
3 свинцовые +?
10+
Весы, обломки серебряных предметов,
западноевропейские монеты, стеклянная бусина,
свинцовый крестик и др.
выделены прочие предметы и инструменты для взвешивания

Наиболее ранним из перечисленных комплексов является Бри>
левский клад, обнаруженный в правобережной пойме р. Березу
на в 2000 г.7 В его состав входят меч типа Н по Я. Петерсону, об.
ломок серебряной шейной гривны, 290 восточных монет общИм
весом около 717 г и набор из 10 весовых гирек. Вещи компас
тно залегали на материковом песке, на участке поймы, размы.
том течением реки, вне какого-либо археологического контекста
что дало авторам находки возможность предположить, что Бри^
левский комплекс является кладом лишь в техническом смысле
а фактически был случайно утерян при драматических обстоя.
тельствах8. В более поздней (и более полной) публикации интер¬
претация была изменена, и клад был охарактеризован как невоз¬
вратное жертвенное сокровище9. Комплекс датирован авторами
началом 90-х годов IX в. (дата младшей монеты - 890/891 гг.).
Набор гирек, входивший в состав Брилевского клада, включа¬
ет 6 железных бочонковидных с оболочкой из медного сплава
и 4 четырнадцатигранных, также биметаллических, разновеса.
Большинство из них имеют плохую сохранность и значительные
утраты первоначального веса10 11.
В состав I Неревского клада восточных монет, обнаруженно¬
го в Новгороде и датируемого 70-ми годами X в. (дата младшей
монеты - 971/972 гг.), входили 9 весовых гирек: шесть бочонко¬
видных железных с оболочкой из медного сплава, одна бронзо¬
вая четырнадцатигранная плохой сохранности и две свинцовые".
Комплекс был обнаружен в ходе планомерных археологических
раскопок, благодаря чему контекст и состав находки хорошо до¬
кументированы. Основу клада составляли 60 целых и 811 обрез¬
ков серебряных дирхемов общим весом около 578 г, помещенных
в берестяной туес. Вместе с монетами была также обнаружена
миниатюрная серебряная лунница. Туес был обнаружен внутри
7	Рабцэв1ч В.К, Плавтст М.А., 1оу А.В. Брылёусю скарб. М1нск. 2011; Иов О В
«Клад» викинга из поймы Березины // Псторыя i археалопя Полацка i По.ма¬
кай зямлк Матэрыялы IV М1жнароднай навуковай канферэнцьп. Полацк, 20
С. 138-142; Плавинский Н.А. Находки весов и гирек-разновесов на территор1111
Полоцкой земли (конец IX-XI в.) // Банкаусю весшк. М1нск. 2012. С. 9-13.
8	Иов О.В. «Клад» викинга. С. 138.
9	Рабцэв1ч В.Н., Плавтсю М.А., loy А.В. Брылёусю скарб.
10	Плавинский Н.А. Находки весов и гирек-разновесов на территории Полон*4011
земли. С. 10 (Таб. 1).
11	Янина С.А. Неревский клад куфических монет X века // МИА. № 55. М.,
С. 207.
148

сруба, на полу. По предположению С.А. Яниной, опубликовав¬
шей комплекс, клад либо находился на чердаке постройки и
рухнул вместе с перекрытием при гибели здания в пожаре, либо
был укрыт в подпечном срубе. Помимо основного набора гирек,
в составе клада входили 2 хрустальные бусины - сфероидальная
многогранная и призматическая, которые могли использоваться в
качестве дополнительных разновесов.
Аналогичный по обстоятельствам обнаружения, но совершенно
иной по составу клад, содержавший набор из 14 весовых гирек,
был обнаружен в Гнездове в ходе раскопок территории селища
в 1993 г.12 Находка, включающая в себя серебряные украшения,
восточные монеты, ременные кольца, гирьки и стеклянные и ка¬
менные бусы, состояла практически исключительно из целых
предметов (389 - в общей сложности, 38 серебряных украше¬
ний, не считая стеклянных бус), завернутых, вероятно, в бересту
и плотно уложенных в специально подготовленную ямку. В мо¬
нетную часть Гнездовского клада, состоящую из 72 предметов,
входили 68 куфических дирхема и 4 подражания им, при этом
40 монет превращены в подвески: 38 имеют приклепанные ушки,
2 - соответствующие отверстия. Подавляющее большинство мо¬
нет целые, и лишь 4 представляют собой обломки (две монеты)
и обрезки (также две, одна обрезана в кружок). Младшая монета
клада датируется 950/951 гг. н.э., комплекс в целом - 50-ми го¬
дами X в. Суммарный вес монет составляет 256,2 г, серебряных
украшений - 158,1 г.13. По мнению Т.А. Пушкиной, опублико¬
вавшей находку, клад представляет собой сокровище, предметы
Для которого были тщательно отобраны владельцем. Основу ком¬
плекса составляют разнообразные украшения (височные кольца,
иагрудные привески, бусы), к числу которых, вероятно, следует
отнести и дирхемы-подвески из формально монетной части кла¬
да. По наблюдениям А.В. Фомина, монеты с ушками и без них
образуют в кладе две четко хронологически отличающиеся груп¬
пы - дирхемы, превращенные в подвески, старше, пик их хроно¬
логической шкалы приходится на 910-920-е гг., в то время как
Монеты без ушек попали в состав комплекса «в последний мо- * 19Нушкина Т.А. Новый Гнездовский клад // ДГВЕ. 1994. Новое в нумизматике. М.,
1996. С. 171-186.
Сведения о весе предметов из вещевой части клада любезно предоставлены ав-
^РУ Т.А. Пушкиной.
149

мент», пик приходится на 940-е гг., младшая монета комплекса
также не имеет ушка, и, возможно, также предназначались ддя
переделки в украшения14.
Набор гирек Гнездовского клада 1993 г. состоял из 11 бочон-
ковидных и 3 свинцовых разновесов15. Все бочонковидные гирь-
ки - железные с оболочкой из медного сплава. К сожалению,
большинство их них имеют плохую сохранность. Свинцовые
гирьки не сохранились.
В 2000 г. в Гнездове был обнаружен еще один небольшой клад
с набором гирек. Находка была сделана случайно, однако место
Рис. 1. Набор инструментов для
взвешивания из Гнездовского клада
2000/2001 г. Дано по: Пушкина ТА.
Новые монетно-вещевые клады из
Гнездова.
ее обнаружения было археоло¬
гически доследовано в 2001 г., в
результате чего состав комплек¬
са был пополнен. В итоге, клад
2000/2001 гг. включил в себя
бронзовые складные весы, моток
тонкой серебряной проволоки ве¬
сом 3,9 г, 6 фрагментов куфиче¬
ских монет общим весом 6,88 г
и 9 гирек: 7 бочонковидных же¬
лезных с латунной оболочкой и
2 свинцовых (см. Рис. У)16. Пять
дирхемов из состава клада при¬
надлежат чекану династии Сама-
нидов (даты чеканки 918/919 -
945/946 гг.), одна монета явля¬
ется подражанием саманидскому
дирхему первой половины X в.
Примечательно, что все монеты,
входящие в комплекс, были акку¬
ратно разрезаны по заранее наме¬
ченной линии17.
14	Фомин А.В. Куфические монеты Гнездовского клада // ДГВЕ. 1994. Новое в н>-
мизматике. М., 1996. С. 188-189.
15	Пушкина ТА. Новый Гнездовский клад. С. 184-185 (Таб.).
16	Пушкина ТА. Новые монетно-вещевые клады из Гнездова // Великий Новгород
и средневековая Русь. Сб. статей к 80-летию академика В.Л. Янина. М., 2009-
С. 525-532.
17	Там же. С. 528.
150

В 2013 г. в ходе археологических раскопок на пойменном
участке Гнездовского поселения (автор работ В.В. Мурашева,
ГИМ) в культурном слое, относящемся ко второй половине X -
началу XI вв. был обнаружен небольшой клад торгового инвента¬
ря. Комплекс включает в себя весы в бронзовом футляре, детали
безмена, 8 бочонковидных гирек из железа, обтянутых оболочкой
чз медного сплава, набор амулетов, калачевидное кресало и еще
ряд предметов18. Судя по предварительной публикации комплек¬
та, гирьки имеют достаточно хорошую сохранность первоначаль¬
ного веса, однако знаки кратности на них не читаются.
Особое место среди кладов с наборами гирек принадлежит Под-
боровскому кладу восточных монет рубежа X/XI вв.19 (дата млад¬
шей монеты - 994/995 гг.20) в силу отличной сохранности большин¬
ства из 10 входящих в его состав бочонковидных гирек. Все они
изготовлены из железного ядра, обтянутого оболочкой из медного
сплава, 9 из 10 гирек сохранили читаемые знаки кратности21.
Список кладов, содержащих в своем составе наборы весовых
гирек, дополняет хорошо известная находка кошелька с торго¬
вым инвентарем, сделанная при раскопках Новгородского Крем¬
ля в 1938 г.22 Комплекс была атрибутирован авторами раскопок
как принадлежность купца и датирован первой половиной XI в.
Кошелек, представляющий собой кожаную сумку-конверт, содер¬
жал складные весы (2 чашечки и фрагмент коромысла), набор
из 20 гирек (17 сферических, 1 биконическая, 2 четырнадцати¬
гранные), монету-подражание дирхему, переделанную в под¬
веску, сплющенный серебряный перстень, бронзовую поясную
пряжку, часть бронзовой иглы, «5 маленьких камешков», бусину
и вишневую косточку. Кошелек был плотно закрыт и перевязан
18	Лвдусина С. А. Клад торгового инвентаря из Гнездова // Труды IV(XX) Всерос-
19	сийского археологического съезда. Том III. Казань, 2014. С. 10-11.
20	Спасский КГ. Русская монетная система. Л., 1970. С. 41.
21	введения любезно предоставлены В.С. Кулешовым.
Чуковский М.О. Наборы весовых гирек из древнерусских кладов IX-XI вв. //
ВЕДС-XV. Экономические основы формирования государства в древности и сред¬
невековье. М, 2013. С. 101-108. Краткие и не совсем точные сведения о комплексе
°публикованы также В.Л. Яниным (Янин B.JI. Денежно-весовые системы русского
22	сРедневековья. С. 175).
Строков А.А., Богусевич В.А., Мантейфель Б.К. Раскопки в Новгородском Крем-
Ле в 1938 году // Новгородский исторический сборник. Новгород. 1939. Вып. 5;
^°нгайт А.Л. Новгородские гирьки. Археологические заметки. III // КСИИМК
АН СССР, м.; Л., 1951. Вып. 41. С. 133-137.
151

нитями, следы которых глубоко врезались в кожу. Находка была
повторно изучена и опубликована А.Л. Монгайтом, взвесившим
содержимое комплекта, при этом исследователь отметил, что
часть вещей к тому моменту была утеряна, а именно: бронзо-
вая игла, бусина, вишневая косточка и камешки. Однако, в своей
статье А.Л. Монгайт приводит вес и рисунок четырех небольших
кусочков бронзы, происходящих из содержимого кошелька, но
не упомянутых ни в одном из описаний находки, сделанных по¬
сле ее обнаружения авторами раскопок23. Вполне возможно, что
небольшие кусочки бронзы, опубликованные А.Л. Монгайтом,
являются теми самыми утерянными «камешками».
Гирьки из новгородского кошелька были также включены
в публикацию В.Л. Янина24. Исследователь уточнил в ряде слу¬
чаев прочтение знаков кратности на бочонковидных разновесах
и определение монеты - медного подражания саманидскому дир¬
хему X в. По мнению В.Л. Янина, последняя позволяет датиро¬
вать весь комплекс второй половиной X в.
Недавно была предпринята еще одна попытка уточнить дати¬
ровку и характер находки25 *. На основе сравнительного анализа
полевой документации раскопок 1938 г., опубликованных данных
и общих закономерностей стратиграфии культурного слоя Новго¬
рода авторами делается предположение о том, что, во-первых, де¬
ревянный настил, в контексте которого обнаружен кошелек, ско¬
рее относится к внутриусадебному, нежели уличному мощению,
и, во-вторых, сама находка, возможно, происходит из грунтового
заполнения вымостки, куда попала в ходе ремонта (строитель¬
ства) сооружения, а не была утеряна или сокрыта в нем. Исследо¬
ватели склоняются к мнению, что первоначально кошелек входил
в состав инвентаря погребения, разрушенного в ходе расшире¬
ния городской застройки. В качестве дополнительного аргумента
в пользу более ранней датировки комплекса приводится уточнен¬
ная атрибуция монеты-подвески. Это подражание саманидскому
дирхему Ахмада II ибн Исмаила (907-914 гг.), изготовленное из
23	Подробный разбор приведен в: Трояновский С.В., Гайдуков П.Г., Молчанов А А
О «купеческом кошельке» из раскопок 1938 г. в Новгородском Кремле // Нов^1'
род и новгородская земля. История и археология. Материалы научной конферс1)'
ции. Вып. 17. Новгород, 2003. С. 122-138.
24	Янин В.Л. Денежно-весовые системы русского средневековья. С. 174-176.
25	Трояновский С.В., Гайдуков П.Г., Молчанов А.А. О «купеческом кошелька-
c. 122-138.
152

металла на медной основе и имеющее следы поверхностного се¬
ребрения26. С одной стороны, ранняя дата прототипа подражания
подтверждает возможность отнесения всего комплекса ко второй
половине - концу X в., как было предложено еще В.Л. Яниным,
по тут авторы оказываются ограничены собственной гипотезой
о происхождении кошелька из погребального комплекса, постро¬
енной на аналогиях. Приводимые в статье погребения (курган 4
могильника Усть-река27, курган 81 Березовецкого могильника28),
а также не упомянутое погребение № 3 могильника Удрай II29,
включавшие в свой состав наборы весовых гирек и весы, дати¬
руются не ранее чем первой половиной XI в., что, в итоге, не
позволяет исследователям сделать решительный вывод об удрев-
нении находки.
Основным аргументом в пользу интерпретации новгородско¬
го кошелька как части инвентаря разрушенного погребения, по¬
мимо неоднозначности стратиграфических наблюдений авторов
раскопок, служит незначительная вероятность, по мнению ис¬
следователей, сознательного сокрытия находки владельцем в
силу ее небольшой ценности. Этот тезис, неубедительный сам
по себе, окончательно опровергается составом Гнездовского кла¬
да торгового инвентаря 2013 г. Напротив, крайне маловероятной
представляется возможность, что кошелек размером 17x10,5 см и
общим весом более 0,5 кг был случайно перемещен в подсыпку
деревянного настила и при этом остался незамеченным.
Помимо нумизматических данных, в пользу более ранней даты
находки свидетельствуют миниатюрные весы из состава комплек¬
са. Диаметр их чашечек составляет всего 45 мм. Весы с чашками
размером менее 50 мм характерны для находок X в., что под¬
тверждается, в частности, материалами новгородских раскопок:
°Дна миниатюрная чашка происходит из слоев второй половины
X в. Троицкого VIII раскопа, где датируется второй половиной
X в.30 К тому же хронологическому горизонту относится бронзо¬
2? Там же. С. 132.
Ершевский Б.Д., Конецкий В.Я. Об одном из транзитных пунктов на древнем тор-
28	говом пути // Новое в археологии Северо-Запада СССР. Л., 1985. С.61-65.
Успенская А.В. Погребение купца на древнем Селигерском пути // Средневековая
29	рУсь. М., 1976. С. 39-40.
Япатонова-Залевская Н.К Исследования в верхнем Полужье // АО. 1981 г. М.,
30	1983. С. 33-34.
яРУс 25-26. НГМ КП 36697/А109-2298.
153

вый футляр для складных весов диаметром 52 мм (размер соот-
ветствовавших ему чашек не превышает 45 мм), обнаруженный
на раскопе Троицкий XI31. Шесть неполных комплектов весов
с миниатюрными чашками известны из курганов и поселения
Гнездова32, где датируются серединой - второй половиной X в.,
как минимум один комплект происходит с городища Супруты
(не позже второй половины X в.)33. Находки миниатюрных чашек
диаметром менее 50 мм в надежно датированных комплексах по¬
сле рубежа X/XI вв. к настоящему времени не обнаружены.
Находки наборов гирек в кладах также известны на терри¬
тории Северной Европы. В состав денежно-вещевого клада из
Стурку (область Блекинге, Южная Швеция), датирующегося
первой четвертью XI в., входили 8 сферических гирек из желе¬
за, обтянутых оболочкой из медного сплава, 2 биметаллических
четырнадцатигранных и 4 свинцовых разновеса34. Клад включал
около 300 монет и их обломков, преимущественно, западноевро¬
пейских, а также 62 обломка серебряных украшений. Общий вес
монет - около 278 г, серебряного лома - около 77 г.
Также в Южной Швеции, в Боргебю (область Сконе), был
найден небольшой денежно-вещевой клад середины XI в., со¬
стоящий из западноевропейских монет, нескольких обломков
серебряных украшений и ряда других предметов, включавший
бронзовые весы и как минимум 10 гирек плохой сохранности,
31	Ярус 25-26. НГМ КП 43204/А190-371.
32	Авдусин Д.А., Пушкина ТА. Отчет о работе Смоленской археологической экспеди¬
ции МГУ им. М.В. Ломоносова в 1991 году. Архив ИА РАН. Р-1. №16006. Курган
Дн-50 (Днепровская группа). С. 30. № 50; Перечень-опись древностей из раскопок
1899 г., произведенных в Гнездовском могильнике С.И. Сергеевым. Архив ИИМК.
Д.1, 1899. № 106. Л. 34 об. Комплекс «14 июля 1899 г.». № 205; Авдусин Д.А.,
Пушкина ТА. Отчет о работе Смоленской археологической экспедиции за 1984 год.
Архив ИА РАН. Р-1. №9515. Раскоп ЦГ-XVII. С. 164. № 17; Авдусин ДА., Пуш¬
кина Т.А. Отчет о работе Смоленской археологической экспедиции в 1989 г. Ар¬
хив ИА РАН. Р-1. №14736. Раскоп ЦГ-XXI. С. 119. № 14; Авдусин ДА. Отчем
Смоленской экспедиции за 1971 г. Архив ИА РАН. Р-1. №4629. Раскоп ГС-У.
С. 25; Авдусин Д.А., Асташова Н.И., Пушкина Т.А. Отчет о раскопках в Смолен¬
ске и Гнездове Смоленской археологической экспедиции в 1974 г. Архив ИА РАН
Р-1. №5318. Раскоп ВС-4. С. 59.
33	Григорьев А.В. Весы и гирьки городища у с. Супруты // Материалы по истории и
археологии России. Рязань, 2012. Том. 2. С. 122 (Рис. 1).
34	Hardth В. Wikingerzeitliche depotfunde aus Sudschweden. Katalog und Tafeln. Acta
Archaeologica Lundensia. Series in 4°. № 9. Lund. 1976. № 10. S. 22-23 (Taf. 1 L 1И*
Kyhlberg O. Vikt och Varde. Stockholm Studies in Archaeology. Vol. 1. Stockholm-
1980. S. 246-247.
154

йз которых, по определению О. Кюльбера: 4 бочонковидных же¬
лезных с медной оболочкой, 3 биметаллические четырнадцати¬
гранные и 3 свинцовые35. Вес серебряных предметов клада со¬
ставляет около 82 г.
Оба шведских клада несколько младше комплексов с наборами
гйрек с территории Древней Руси, однако, из культурного слоя
поселения Бирки («Черная земля» / «Svarta Jordens») происходит
еще одна редкая находка, аналогичная новгородскому кошель¬
ку. В 1991 г. на проходе между усадьбами, ведущем к пристани,
в слое середины X в. был обнаружен комплекс, состоящий из
20 восточных монет, 7 весовых гирек (4 бочонковидные из железа
с оболочкой из медного сплава, 1 бронзовая полусферическая и
2 свинцовые), еще одной бронзовой монетовидной гирьки (или
печати), 2 кусочков янтаря, 2 бусин (золотостеклянной и хрусталь¬
ной), головки овальной фибулы типа 52 по Я. Петерсону, облом¬
ков железного стержня и нескольких фрагментов бронзы36. Судя
по характеру коррозии, предметы, вероятно, лежали в сумке или
кошельке. На монетах были также зафиксированы следы воздей¬
ствия огня, что позволило авторам предположить, что выпадение
комплекса было связано с пожаром. На основе особенностей мо¬
нетного состава находки (2 дирхема Аббасидов, 11 Саманидов,
5 подражаний, одна заготовка, одна неопределимая) Герт Рисплинг
датировал ее 945-950 гг.37, отметив необычно высокую для Скан¬
динавии долю подражаний, относящихся, по мнению исследова¬
теля, к чекану Волжской Булгарии38. Комплекс также выделяется
значительным количеством целых монет, что нехарактерно для
общего массива монетных находок поселения Бирки39.
35	Hardth В. Wikingerzeitliche depotfunde aus Sudschweden. № 39. S. 36-37; Kyhlberg O.
36	Vikt och Varde. S. 247-248.
Точные сведения о составе находки были любезно сообщены Ингрид Густин.
Краткая публикация: Gustin I. Coins and Weights from the Excavations 1990-1995 11
An Introduction and Presentation of the Material // Eastern Connections. Part 2. Nu¬
mismatics and Metrology / Ed. by B. Ambrosiani (Birka Studies. Vol. 6). Stockholm,
3? 2004. P. 12.
Хрустальная бусина из состава комплекса, характерная для второй половины
X в., может свидетельствовать, по мнению И. Густин, о несколько более поздней
38	Дате-
Rispling G. Catalogue and Comments on the Islamic Coins from the Excavations
1990-1995 An Introduction and Presentation of the Material // Eastern Connections.
art 2. Numismatics and Metrology / Ed.by B. Ambrosiani (Birka Studies. Vol. 6).
39	^ockholm, 2004. P. 30-31.
Ustin l Coin Stock and Coin Circulation in Birka. P. 235-236.
155

Помимо кладов, наборы весовых гирек также известны в со-
ставе погребальных комплексов Восточной и Северной Европы
X-XI вв. Однако, материалы погребений, включавших инстру.
менты для взвешивания, демонстрируют существенно большее
разнообразие вариантов сочетания гирек в своем инвентаре,
в первую очередь - по количеству входящих в них разновесов.
Это требует определения пороговых значений, позволяющих вы¬
делить погребальные комплексы с наборами гирек из массы за¬
хоронений с инструментами для взвешивания, общее число кото¬
рых исчисляется сотнями. Необходимые критерии для этого дает
анализ состава наборов, происходящих из кладов и культурного
слоя поселений.
Комплекты торгового инвентаря из этих комплексов доста¬
точно унифицированы. Общее количество гирек, образующих
набор, составляет не менее 8-10 предметов. Меньше содер¬
жалось лишь в находке из Бирки (семь), однако, учитывая
общую плохую сохранность вещей, изначально гирек могло
быть больше.
Количественному критерию в 8-10 гирек, составляющих набор,
прослеживаемому по материалам кладов, соответствует доста¬
точно скромное количество погребальных комплексов (см. Таб¬
лицу № 2). Это погребение № 3 могильника Удрай-И (Новгород¬
ская обл.), включавшее 12 гирек40, погребение из могильника
в ур. Победище (Старая Ладога) с набором из 11 гирек (10 бо-
чонковидных и 1 четырнадцатигранная)41, курган № 5 могиль¬
ника Погоща (Витебская обл.) с набором из 11 гирек42, погребе¬
ние № 94 Киевского некрополя (9 гирек)43 и погребение ювелира
в кургане № 29 могильника у с. Пересопницы (Волынская обл.).
содержавшее более 9 разновесов44.
40	Платонова-Залвеская Н.И. Исследования в верхнем Полужье. С. 33-34.
41	Комплекс не издан и лишь упоминается в кратких тезисах З.Д. Бессарабовой
{Бессарабова З.Д. Набор весовых гирек из сопки 15-1 у Старой Ладоги // Со¬
временность и археология (тезисы докладов). СПб., 1997. С. 66).
42	Плавинский Н.А. Находки весов и гирек-разновесов на территории Полоцкой
земли. С. 10-11 (Таб. 2. Рис. 4).
43	Болсуновский К.В. Древние гирьки, найденные в Киеве и отношение их к различ¬
ным весовым системам. Киев. 1898; Каргер М.К. Древний Киев. Очерки по исто¬
рии материальной культуры древнерусского города. Т. 1. М.; Л., 1958. С. 155.
44	Мельник Е.Н. Раскопки в земле Лучан, произведенные в 1897 и 1898 гг. / Тр>'
ды одиннадцатого археологического съезда. Т.1. М., 1901. С. 506-509, 540-54-
(Таб. VIII).
156

LT\
тщтт'ЩШ*	l эд^вциарри^^	ji t -*&**
Погребения с расширенными наборами инструментов для взвешивания
Комплекс
Датировка
Гирьки (% доля в комплекте)
Также в составе
Бочонковидные
14-гранные
Прочие
Всего
Киевский некрополь
погр. 94
вторая
половина X в.
9 (100%?)
9
Весы, медная
византийская
монета X в.
Могильник в ур. Победище
сопка 15-1/3
вторая
половина X в.
6 (86%)
1(14%)
7
Могильник Шестовица,
курган 93
вторая
половина X в.
7(100%)
7
Могильник у с. Пересопница
курган 29
Конец X в.
9+
?
?
9+
Весы, безмен
Могильник Погоща
курган 5
Рубеж X/XI вв.
9 (82%)
2 (18%)
11
Весы
Могильник Удрай II
южная насыпь, погр. 3
XI в.
11 (92%)
1(8%)
12
Весы в футляре
Могильник Залахтовье,
Яма №68
XI в.
6 (86%)
1 гранчатая (14%)
7
Могильник в ур. Победище
неизв. комплекс
10 (91%)
1(9%)
11
Долее Вампениешу II, Латвия
погр. 18
XI в.
9 (82%)
2 биконические(18%)
11
Долее Вампениешу II, Латвия
погр. 73
XI в.
5 (63%)
2 (25%)
1 обломок бронзового предмета,
возможно, основы весов (12%)
8
Долее Вампениешу II, Латвия
погр. 74
XI в.
7(50%)
2(14%)
5 бронзовых обломков (36%)
14
Бирка, Швеция
погр. 476
6 (86%)
1(14%)
7
Бирка, Швеция
погр. 501
позд. этап
(X в.)
4(50%)
2 (25%)
1 железная кубическая,
1 усеченно-коническая железная
омедненная (?) (25%)
8
Коппаршвик Н, Готланд
погр. 50
XI в.
5 (56%)
1 бронзовая(11%)
3 свинцовые (33%)
9

В состав богатого инвентаря погребения девочки-подростка
(№ 3) могильника Удрай II входили складные весы в бронзовом
футляре и набор из 12 гирек, состоящий из 11 бочонковидных
железных с медной оболочкой и одного четырнадцатигранного
разновеса. В погребении также были обнаружены 4 западноев-
ропейские монеты конца X - начала XI вв. (одна превращена
в подвеску), подражание саманидскому дирхему и римская моне¬
та I в. н.э. Погребение датируется автором раскопок XI в.
В кургане 5 могильника Погоща, расположенного на северо-
западе Полоцкой земли, в составе инвентаря мужского захороне¬
ния был найден сундук, содержавший среди прочих предметов
складные весы в бронзовом футляре и 11 весовых гирек: 9 же¬
лезных с оболочкой из медного сплава и 2 четырнадцатигранные
свинцовые. Из погребения происходят также 5 монет: 2 денария
Оттона III (983-1002) и 3 саманидских дирхема (младшая моне¬
та - 969/970 г.). Погребение датируется автором раскопок рубе¬
жом X/XI - первыми десятилетиями XI в. Все гирьки набора по¬
вреждены коррозией и имеют большие утраты первоначального
веса.
Погребение № 94 Киевского некрополя II (Кирилловские высо¬
ты), раскопанное археологом-любителем Т.В. Кибальчичем во дво¬
ре собственной усадьбы в 1882 г., содержало набор из 9 весовых
гирек, сопровождавшийся весами и медной византийской монетой
X в. Шесть из девяти гирек набора, имевшие лучшую сохран¬
ность, были опубликованы К.В. Болсуновским. Все они имеют бо-
чонковидную форму и изготовлены из железного ядра, обтянутого
оболочкой из медного сплава. Форма и материал еще трех гирек
набора в публикации К.В. Болсуновского определенно не указана,
автор лишь упоминает «такие же» гирьки очень плохой сохранно¬
сти, что позволяет предположить, что речь идет о еще трех бочон¬
ковидных разновесах45. По крайней мере, М.Н. Каргер, описывая
инвентарь погребения, читает это место именно так46.
В кургане № 29 из могильника у с. Пересопницы (Волынская
область), раскопанном Е.Н. Мельником в конце XIX в., и содер¬
жавшем ингумацию в камере, в ногах погребенного был обнарУ'
жен деревянный сундучок с железными оковками, вмещавший:
складные весы, железный безмен, не менее 9 бочонковидных
45	Болсуновский К.В. Древние гирьки. С. 7-8.
46	Каргер М.К. Древний Киев. С. 155.
158

гйрек, одну или две гири для безмена, миниатюрную наковаль-
ювелирный молоточек-чекан и еще ряд предметов, часть из
которых также могли быть использованы как разновесы47. Все
бочонковидные гирьки набора имеют плохую сохранность. Это
погребение, очевидно, принадлежавшее ювелиру, Р. Ливох дати¬
рует концом X в.48
К числу погребальных комплексов с расширенными набора¬
ми весовых гирек также относится курган № 1 могильника у
д. Пирдойла (восточное Приладожье), раскопанный Э. Кивико-
ски в 1943 г., вмещавший 4 ингумации, три из которых сопро¬
вождались торговым инвентарем, причем два - наборами гирек.
Погребение 1 содержало кошелек с 5 бочонковидными и 3 или
4 четырнадцатигранными разновесами; погребение 4 - весы в
деревянном футляре и также 9 «железных и бронзовых гирек
массой от 5 до 35 г»49. Ряд финских погребений конца X-XI вв.
также включали большие наборы гирек, в частности, одно из
наиболее богатых захоронений могильника Луистари (мужское
камерное погребение № 348 с набором оружия) сопровождалось
кошельком с 8 разновесами: 6 четырнадцатигранными и 2 брон¬
зовыми лепешковидной формы50. Значительные по количеству
находок наборы весовых гирек были также обнаружены при рас¬
копках могильника Долее Вампениешу II в Латвии. В инвентарь
погребений 18, 73 и 74, относящихся к XI в., соответственно,
входили наборы, состоящие из 11 (9 бочонковидных и 2 бикони-
ческие), 8 (5 бочонковидных и 2 четырнадцатигранные гирьки,
один обломок бронзового предмета) и 14 (7 бочонковидных и
2 четырнадцатигранные гирьки, 5 фрагментов бронзовых пред¬
метов) разновесов51.
Перечень погребений с наборами гирек, включавшими 8 и
более предметов, дополняют два североевропейских комплекса,
Происходящих с территории Швеции. Это женское погребение
^ Мельник Е.Н. Раскопки в земле Лучан. С. 507-508, 541.
Liwoch R. Uwagi о chronologii wczesnosredniowiecznych cmentarzysk na zach-
odzie Ukrainy 11 «In silvis, campis et urbe» sredniowieezny obrz^dek pogrzebowy na
49	P°graniczu polsko-ruskim. Rzeszow / Sanok; 2011. S. 91.
Кочкуркина C.A. Памятники Юго-Восточного Приладожья и Прионежья. Петро-
50	заводск, 1989. С. 242-243.
Lehtosalo-Hilander Pirkko-Liisa. Luistari. Vol. II. The Artefacts. Helsinki, 1982.
51	\ 69-71.
°erga I Daugavas lTbieSu tirdzniecTbas inventars. Atsvaripu komplekti no kapulauk-
iem // Latvijas vestures instituta zumals. Vol. 3. Riga, 2009. P. 37-40.
159

№ 501 позднего этапа могильника Бирки, содержавшее набор Из
8 разновесов (4 бочонковидных, 2 четырнадцатигранных, одна
железная кубическая и одна усечено-коническая из железа с
медной оболочкой)52 и погребение 50 готландского могильника
Коппаршвик XI в. с набором из 9 гирек, среди которых 5 бочон-
ковидных, одна бронзовая и 3 свинцовые53.
При последовательном снижении количественного порога ги¬
рек, образующих набор, ниже восьми предметов, число соответ¬
ствующих погребальных комплексов растет. Критерию в 7 гирек
в наборе соответствуют: еще одно погребение из могильника в
ур. Победище (Старая Ладога, погребение 3 сопки 15-1, комплекс
датирован второй половиной X в.), включавшее 6 бочонковидных
железных с оболочкой из медного сплава и одну биметалличе¬
скую четырнадцатигранную гирьку, а также подвеску со знаком
Рюриковичей54; в погребении в кургане 93 Шестовицкого некро¬
поля (раскопки П.И. Смоличева 1926 г., мужское трупосожжение
на месте, вторая половина X в.) было обнаружено 7 бочонковид¬
ных гирек, вес которых, к сожалению, не был опубликован55; по¬
гребение 476 могильника Бирки, полностью аналогичное по со¬
ставу набора гирек сопке 15-1 из ур. Победище56. Комплекс из
7 гирек, среди которых 6 бочонковидных и одна гранчатая, был
также обнаружен в могильнике Залахтовье57.
Комплекты инструментов для взвешивания, происходящие из
бытовых и погребальных комплексов, отчетливо демонстриру¬
ют целый ряд общих черт своей структуры. Для всех наборов
характерно преобладание в них бочонковидных гирек и нали¬
чие нескольких дополнительных разновесов, которые в кладах
и находках из культурного слоя представлены, преимуществен¬
но, свинцовыми экземплярами, а в погребениях - четырнадца¬
тигранными. Примечательно, что четырнадцатигранные гирьки.
52	Kyhlberg О. Vikt och Varde. S. 253.
53	Thunmark-Nylen L. Die Wikingerzeit Gotlands. Stockholm, 1998. IV: 1. Katalog
S. 840-841 (I. Abbildungen der Grabfunde. Abb. 388).
54	Бессарабова З.Д. Набор весовых гирек. С. 63-66.
55	Бл1фелъд ДА. Давньоруськи пам’ятки Шестовищ. Ки!'в, 1977. С. 168-16^-
Скороход В. Торпвельний швентар X- початку XI ст. i3 Шестовицьк1"1
археолопчного комплексу // Шжинська старовина: Зб1рник репонально! icTOp'1
та пам’яткознавства. Вип. 10(13). Ки!'в, 2010. С. 146, 149.
56	Kyhlberg О. Vikt och Varde. S. 252.
57	Хвощинская H.B. Финны на западе Новгородской земли (по материалам моги-в-'
ника Залахтовье). СПб., 2004. С. 228-229.
160

читающиеся вслед за X. Штойером, вторым «стандартизиро-
ванным» («genormt») типом разновесов наряду с бочонковид-
лыми и не уступающие им по географии распространения58,
являются совершенно не обязательной составляющей наборов,
происходящих из кладов. Они присутствуют в единичных эк¬
земплярах менее чем в половине древнерусских комплексов
бытового типа. При этом их доля в общем количестве гирек
из комплектов I Неревского клада и новгородского кошелька
(10-И%) ниже показателей совокупной статистики соотноше¬
ния находок разновесов различных типов с древнерусской тер¬
ритории, где на четырнадцатигранные гирьки приходится около
17% (см. Диаграмму № 1).
Диаграмма № 1
Распределение по типам находок весовых гирек
на территории Древней Руси. N = 514.
■	1. Бочонковидные
» 2. Четырнадцатигранные
■	3. Другие, в т.ч. свинцовые
Единственным исключением в данном случае является Брилев¬
ой клад, в наборе которого число четырнадцатигранных гирек
Достигает четырех (40%). Этот комплекс - наиболее ранний из
^Исла кладов с гирьками и единственный, относящийся в концу
^ в., что, однако, не дает достаточно оснований, чтобы объяс¬
нить заметную долю четырнадцатигранных гирек в его составе
Steuer Н. Waagen und Gewichte aus dem mittelalterlichen Schleswig. S. 44-51.
161

хронологическим фактором, поскольку известен целый ряд, на-
против, более поздних погребений XI в., включавших серии та-
ких разновесов вместе с бочонковидными59.
В пользу неслучайного характера отсутствия четырнадцатигран¬
ных гирек в большей части комплектов, происходящих из кладов,
свидетельствует тот факт, что все три комплекса из Гнездова,
включавшие торговый инвентарь, не имеют их в своем составе.
При этом, в коллекции разновесов, происходящих с территории
археологического комплекса, насчитывающей около 260 экземпля¬
ров, что делает ее эталонной (и наиболее представительной) для
всех раннесредневековых памятников Восточной Европы, четыр¬
надцатигранные гирьки составляют около 18%, что соответствует
среднестатистическому уровню (см. Диаграмму № 2)60.
Диаграмма № 2
Распределение по типам находок весовых гирек
с территории Гнездовского археологического
комплекса. N = 227.
■	1. Бочонковидные
ю 2. Четырнадцатигранные
■	3. Свинцовые
■	4. Другие
В частности, упоминавшиеся уже погребение № 348 могильника Луистари и *л'
хоронение 1 кургана 1 могильника Пирдойла, а также, например, курган № 1
могильника Залахтовье (Хвощинская Н.В. Финны на западе Новгородской зем-
(по материалам могильника Залахтовье). СПб., 2004. Таб. XXXIII.)
Гнездовские весовые гирьки опубликованы лишь частично: Пушкина Т.А. Тор1
вый инвентарь из курганов Смоленского Поднепровья // Смоленск и Гнезд0151
Смоленск, 1992. С. 221-243.
162

Свинцовые гирьки различной формы (как правило, цилиндри¬
ческие и усеченно-конические) входят в состав 6 из 10 кладов
Л находок из культурного слоя, причем их доля для восточноев¬
ропейских комплексов стабильно составляет 21-23% всех гирек
комплекта. В североевропейских кладах процент свинцовых ги¬
рек чуть выше: в кошельке из Бирки и кладе, найденном в Стур-
ку, он достигает 29%. В наборах из древнерусских погребений,
напротив, свинцовые разновесы отсутствуют вовсе. Такой ха¬
рактер распределения свинцовых гирек в наборах инструментов
для взвешивания разного происхождения, полностью аналогичен
данным о соотношении типов находок из Гнездова при диффе¬
ренцированном подсчете материалов некрополя и поселения
(см. Диаграмму № 3).
Диаграмма № 3
Распределение по типам находок весовых гирек
с территории Гнездовского некрополя и поселения
3
Некрополь, N=113.	Поселение, N=114.
■ 1. Бочонковидные * 2. Четырнадцатигранные и 3. Свинцовые ■ 4. Другие
Если в коллекции гирек, происходящих из культурного слоя
венского поселения, доля свинцовых достигает четвер-
^ ’Ото в инвентаре погребений они представлены единствен-
находкой. Весовые гирьки из раскопок городища Старой
163

Ладоги61, с учетом их специфики, также дают схожее распре.
деление62.
В итоге, общее соотношение различных типов гирек в наборах
из кладов, скорее, соответствует распределению находок, про-
исходящих из культурною слоя, прослеживаемому по выборке
инструментов для взвешивания из Гнездова. Более выраженное
присутствие бочонковидных разновесов в восточноевропейских
комплексах достигается за счет уменьшения (по сравнению со
среднестатистическими значениями) доли четырнадцатигранных
гирек. При этом южношведские клады и кошелек из Бирки де¬
монстрируют полностью аналогичное материалам гнездовского
поселения соотношение типов гирек в своем составе.
По сравнению с кладами, в наборах инструментов для взвеши
вания из погребений древнерусских могильников доля бочонковид¬
ных гирек выше и соответствует общей статистике распределения
находок по типам, характерным для погребальных памятников.
Заметное отсутствие в них же дополнительных гирек, помимо че¬
тырнадцатигранных, не обязательно свидетельствует об объектив¬
ной тенденции и может быть связано со сложностью вычленения
нестандартных разновесов среди мелких предметов погребального
инвентаря. В отличие от кладов, где в качестве дополнительных
гирек присутствуют, как правило, либо свинцовые разновесы,
либо разнообразные мелкие предметы (обломки бронзовых изде¬
лий, стеклянные бусы), а четырнадцатигранные гирьки достаточ¬
но редки, в комплектах из древнерусских погребений присутствие
последних достаточно стабильно и мало зависит от общего числа
предметов в наборе. В большинстве комплексов четырнадцати¬
гранная гирька отмечена единственным экземпляром.
Еще одной особенностью как кладов, так и погребений с на¬
борами гирек является их необязательное сочетание с самим ин¬
струментом взвешивания - весами. Здесь, однако, тоже заметны
некоторые особенности в материале древнерусских памятников:
61	Давидам О.И. Весовые гирьки Старой Ладоги. С. 119-126.
62	В Староладожских материалах, наряду с обычными цилиндрическими и усечено-
коническими свинцовыми гирьками, присутствует заметное количество бочонка
видных экземпляров, изготовленных также из свинца и являющихся, очевидно-
местными подражаниями стандартному типу железных омедненных гирек. Ь£сл11
учитывать эти находки в составе группы свинцовых, опираясь на материал, то 1,4
общая доля составляет чуть более 30% коллекции, если в составе бочонков и 1
ных, - по форме, то доля «свинцовых» снижается до 19%.
164

есЫ присутствуют в четырех из пяти погребений, в то время
jcaK в кладах они ВХ°Дят менее чем в половину комплексов (три
03 семи). Другими словами, в обоих случаях весы, как правило,
оСТавались с их владельцем.
Число погребальных комплексов с 4—6 гирьками в наборе со¬
ставляет для древнерусской территории уже около двух десятков.
0бший характер структуры комплектов при этом не меняется,
g основе набора лежит серия бочонковидных гирек, дополненная
одним или, в редких случаях, двумя разновесами других типов.
Материалы погребений подтверждают также существование
наборов, состоящих исключительно из бочонковидных гирек. Их
присутствие было намечено двумя комплексами из числа кладов:
Подборовским и Гнездовским 2013 г., однако, первый из них,
поступивший в Государственный Эрмитаж при неясных обстоя¬
тельствах, нельзя считать надежным с точки зрения полноты со¬
става. Неслучайность состава гнездовской находки подкрепляет
серия погребений, включавших только бочонковидные гирьки, в
которую входят курганы 93 и 53 могильника Шестовицы63, кур¬
ган 4 могильника Усть-Река (Новгородская область) 64, курган
3 могильника Дроздово (Витебская область) 65, погребение 18
могильника Долее Вампениешу II66, погребение 735 могильника
Бирки67, а также, возможно, погребение 94 киевского некрополя
и «курган 1», раскопанный А.С. Уваровым в Гнездове68.
Более детальное рассмотрение особенностей структуры набо¬
ров весовых гирек и факторов, определяющих их состав, требует
привлечения данных о весе входящих в них находок.
Метрология наборов весовых гирек. Бочонковидные гирь¬
ки. Все бочонковидные гирьки, входящие в состав наборов из
Рассматриваемых комплексов, независимо от места их проис-
хождения, морфологически очень схожи. По классификации
X- Штойера они относятся к двум наиболее ранним вариан-
там типа В1: «раннему» («friih») и «среднему» («mittel»), рас-
^фельд Д.1. Давньоруськи пам’ятки Шестовищ. С. 144-145, 168-169; Скороход В.
м °Рг1Вельний швентар. С. 149 (Таб. 1).
65	Р^вский Б.Д., Конецкий В.Я. Об одном из транзитных пунктов. С. 63.
Лс*винский Н.А. Находки весов и гирек-разновесов на территории Полоцкой
66	^емли. С. И.
67	AN?/3 ^ Daugavas HbieSu tirdzniecTbas inventars. P. 39-40.
68	Коberg a Vikt och Varde. S. 256.
Мплекс не опубликован (ГИМ. Хр. 117/536. On. 1043:23-29).
165

пространенным с третьей четверти IX по начало XII вв.69
гирьки представляют собой сферы со срезанными полюсам
изготовлены в стандартной для бочонковидных разновесов тех
нике - состоят из железного ядра, обтянутого тонкой оболочкой
из медного сплава. На плоские полюса гирек, вдоль края, нане
сен один или два ряда кругового пуансонного орнамента, выпол.
ненного чеканом. В центре плоских площадок с помощью тог0
же приема выбиты несколько точек, как правило - от одной д0
пяти, обозначающих кратность. Во всех случаях, когда это можно
определить достоверно, количество точек кратности на противо¬
положных полюсах гирьки совпадает. Единственное исключение
из этого правила подробно рассматривается ниже. Большинство
находок бочонковидных гирек из состава рассматриваемых на¬
боров относится к раннему варианту типа В1, время бытования
которого охватывает период с третьей четверти IX по начало
XI вв. Их характерной чертой является соединение точек крат¬
ности тонкими линиями по определенным стандартным шабло¬
нам. Две точки кратности соединяются S-образной кривой, три
точки - линиями, образующими трискелий, четыре точки - дву¬
мя S-образными кривыми, либо параллельными, по аналогии с
двойной кратностью, либо пересекающимися под прямым углом
и образующими, тем самым, солярный знак свастики, пять точек
обозначены сочетанием S-образной кривой и трискелия70. Высо¬
кая степень унифицированности шаблонов нанесения кратности
на бочонковидных гирьках раннего варианта типа В1 в ряде слу¬
чае оказывается очень полезной для определения маркировки ча¬
стично поврежденных коррозией экземпляров.
Вопрос сохранности является одним из наиболее сложных при
работе с такой категорией древностей как весовые гирьки. Пода¬
вляющее большинство из них в той или иной мере повреждено
коррозией и имеет утраты первоначального веса, которые очень
Steuer Н. Waagen und Gewichte aus dem mittelalterlichen Schleswig. S. 44 49,
Steuer H. Gewichtsgeldwirtschaften im friihgeschichtlichen Europa. S. 487 (Abb. ИН
Встречающиеся в ряде публикаций иные варианты соединительных линий. Kt
например, в публикации гирек из новгородского кошелька (Монгайт А.Л.
городские гирьки. Рис. 50), связаны либо с неправильным прочтением затерть
знаков, либо некоторой фантазией художника. Ни в одном случае из почти iblL^
чи просмотренных автором находок, происходящих в территории Древней P>L
отступлений от стандарта маркировки замечено не было. В начертании лин1 ’
безусловно, присутствует вариативность, но суть шаблонов остается неи^
ной.
166

л05Кн° объективно оценить по материалам публикаций. Степень
оХранности определяется либо площадью коррозии, покрываю¬
щей гирьку и скрывающей или уничтожившей элементы ее оформ¬
ления и маркировки, либо - процентом утраты первоначального
веса предмета. В результате, гирька со значительной по площа¬
ди поверхностной коррозией, сохранившая при этом целостность
оболочки и имеющая минимальные утраты веса, может быть ква¬
лифицирована как «коррозированная» и имеющая «плохую» со¬
хранность и, наоборот, находка с отлично читаемой маркировкой,
н0 поврежденной оболочкой, может быть отнесена к числу гирек
хорошей сохранности, хотя, потенциально, имеет серьезные изме¬
нения веса. В этой связи возражения встречает практика условной
реконструкции первоначального веса испорченных гирек «с уче¬
там потерь», предпринимаемая в ряде публикаций71. Как прави¬
ло, она производится выборочно с целью найти соответствие той
или иной теоретической весовой единице в весе единичных гирек.
Такой подход представляется ошибочным. Метрология весовых
единиц, заключенных в гирьках, может быть установлена лишь
с привлечением по возможности широких серий количественных
данных об их весе, имеющих статистическую значимость.
Для целей этой статьи в дальнейшем изложении под сохран¬
ность понимается степень изменения первоначального веса гирь¬
ки: «отличная» - свидетельствует о минимальных отклонениях,
«хорошая» - об изменениях в пределах 5%. Эти категории, раз¬
умеется, также субъективны, но определены исходя из единых
критериев в результате непосредственного знакомства с предме¬
тами в музейном хранении.
Анализируя метрологию весовых единиц, лежащих в основе
рассматриваемых наборов гирек, необходимо ответить на ряд во¬
просов: существует ли модуль (или модули) веса, определяющий
Приведенные возражения не относятся к серии попыток реконструкции веса раннес-
Редневековых гирек путем восстановления - реального или, получающего распро¬
странение в последнее время, виртуального - объема самих предметов. Этот при-
еЧ в частности, был использован А.В. Григорьевым для части гирек из Супрутской
коллекции (Григорьев А.В. О весовой системе у населения Супрутского городища //
. ЕДС-ХХУ С. 76-77). См. также: Schultzen J. Remodelling the Past-Archaeometrolog-
j^al Analysis Applied on Birka Weight Material Using a 3D Scanner & Computer-Aided
esign // Journal of Archaeological Science. Vol. 38 (9). P. 2378-2386. К ограничениям
**сгода относятся практические затруднения по получению больших серий «восста-
^енных» гирек, а также неопределенность, связанная с использованием средних
Чений плотности металла при расчете веса конкретных предметов.
167

калибровку гирек и ее шаг, насколько он унифицирован с учетом
хронологического и территориального распределения находок, и
существует ли корреляция между выделенным модулем (модуля-
ми) и маркировкой гирек, что, при наличии соответствия, будет
свидетельствовать в его пользу.
К сожалению, далеко не все из рассматриваемых наборов мо¬
гут быть привлечены для сопоставления веса входящих в них
гирек. В некоторой мере это связано с неполнотой доступных
данных, но, в первую очередь, - с плохой сохранностью предме¬
тов. Незначительные утраты веса, исходя из определенных выще
критериев, имеют лишь 2 гирьки Гнездовского клада 1993 г.,
4 гирьки Гнездовского клада 2000/2001 г., 10 гирек из состава
новгородского кошелька, 8 гирек Подборовского клада 1938 г.
Данные об их весе, сведенные в Таблице № 3, достаточно показа¬
тельны и образуют дифференцированные группы значений с ша¬
гом около 8 г. Первая группа включает значения от 8,28 до 8,8 г,
вторая - 16,04-16,5 г, третья - 23,65-25,05 г, четвертая - 31,5-
32,25	г, пятая - 39,3^0,7 г. Новгородская гирька в 5&Д г не имеет
Таблица № 3
Вес бочковидных гирек отличной
и хорошей сохранности из состава
наборов
Комплекс
Гнёздово,
клад 1993 г.
Гнёздово,
клад 2000/2001 г.
Подборовский
клад
Новгородский
кошелек 1938 г.
5,0
8,3
8,3
8,8
12,3
16,0
16,5
■"МММ
23,9
23,7
Вес, г
24,0
25,1
32,1
31,5
32,7
32,0
32,3
39,5
40,1
шттШ
39,8
е!Ш:
56,1
168

аНалогий в других наборах, но также кратна 8-граммовому шагу,
деленные данные подтверждаются маркировкой кратности, на¬
несенной на гирьки, попавшие в выборку. Группе с весом около
g х соответствует одна точка кратности (на каждом полюсе), око¬
ло 16 г - две точки, около 24 г - три, около 32 г - четыре, около
40 г - пять, единственной гирьке в 56,1 г - семь точек. Получив¬
ший широкое распространение метод подсчета кратности путем
суммирования точек на противоположных полюсах гирьки пред¬
ставляется недоразумением и связан со стремлением приблизить
получаемое значение весовой единицы к диапазону веса монет.
Однако, даже искусственно пониженный до 4 г номинал марки¬
ровки гирек, все равно заметно превышает норму веса дирхемов,
доминирующих в составе кладов IX-X вв. Предположение, что
такой пониженный номинал в свою очередь представляет собой
также удвоенную величину, еще больше усложняет гипотезу.
Совокупность приведенных данных указывает на значение ве¬
сового модуля в сериях бочонковидных гирек из состава наборов,
составляющего около 8 г. В сравнительно небольшом по объему
выборки массиве данных присутствуют два значения веса, отлич¬
ные от намеченной шкалы. Это гнездовская гирька весом около
5 г и гирька из новгородского кошелька весом 12,3 г, к рассмо¬
трению которых мы еще вернемся.
При всей определенности, с которой гирьки хорошей и отличной
сохранности из состава рассматриваемых наборов, свидетельству¬
ют о норме весовой единицы, лежащей в их основе, полученные
результаты, в силу небольшого числа пригодных к использованию
в расчетах экземпляров, требуют верификации на статистически
значимом фоне. Это позволит доказать, что выделенный весовой
модуль не является специфической особенностью ряда использо¬
ванных для анализа находок, а также, возможно, уточнит довери¬
тельный диапазон стандартных отклонений его значения.
Для этих целей были привлечены сведения о 89 бочонковидных
^рьках с минимальными утратами первоначального веса, происхо¬
дящих с древнерусских памятников X-XI вв. (см.: Диаграмма № 4,
^отапог 1).
Экземпляры, входящие в состав наборов и уже использованные
в Таблице № 3, повторно не учитывались, но данные их веса вклю-
Чень1 в диаграмму, на которой представлено распределение количе-
СТВа находок гирек в соответствии с их массой, шаг шкалы значений
которой округлен до 0,5 г для придания графику компактности.
169

о
Диграмма № 4
Распределение по весу бочковидных гирек X-XI вв
хорошей сохранности с древнерусской территории
Вес, г

Столбцы приведенных данных формируют дифференцирован¬
ие группы, особенно четкие в правой части графика, соответ¬
ствующей возрастающим значениям веса. Это уже знакомые нам
лапазоны с пиками распределения, приходящимися на 7,8-8,6 г,
j5_l6,3 г, 22,8-24 г, 31,5-32,2 г, 39,3-39,8 г. Гирьки из наборов
тЯГОтеют к более «тяжелой» части графов, но везде укладывают¬
ся в диапазон фонового распределения.
Границы диапазонов несколько растянуты, что связано с все же
неодинаковой и неидеальной сохранностью находок. Медианные
(наиболее часто встречаемые) значения веса гирек для пяти пере¬
численных групп, включая находки из наборов, и пределы 5%
интервалов колебания этих показателей с учетом допустимых по¬
терь первоначального веса гирек сведены в Таблице № 4, демон¬
стрирующей, что границы пиков распределения веса гирек в вы¬
деленных группах уже, нежели возможные допуски отклонений.
Таблица № 4
Медианные значения веса
бочковидных гирек в основных
весовых группах и их отклонения
с учетом сохранности
Номинал
весовой
группы
(кратность)
-5%
Медианное
значение
аеса, г
+5%
шшш
7,9
Ж1ЩШ-
8,7
ВВШш!-
11,5
12,7
14,8
16,4
ЩШШЖ:
22,1
23,3
24,5
ЖШЖ/
30,4
32,0
33,6
5
37,4
39,4
41,4
Тем не менее, обращает на себя внимание небольшая неравно¬
мерность распределения медианных значений для каждой группы
в Рамках 8-граммового шага весовой шкалы. В частности, к мень-
^Им, нежели ожидается, значениям тяготеют параметры наибо-
Лее часто встречаемого веса в группах с удвоенной и утроенной
кратностью базовой единицы. Если взглянуть на распределение
Нах°Док внутри каждой из групп, то в ряде случаев выделяются
бальные значимые пики, сглаженные на общей диаграмме.
171

На графике распределения веса гирек в диапазоне 7,6-8,8 г
(Диаграмма № 5) четко выделена центральная группа, соответ.
ствующая медиане в 8,3 г. Две гирьки в 7,6 и 8,8 г, опредедя.
ющие границы интервала, демонстрируют пределы колебаний
нормального распределения. Однако, заметны еще две едва ли
случайные подгруппы, соответствующие нормам в 7,8 и 8,6 г
Удвоение первой, равное 15,6 г, в точности соответствует меди,
анному значению веса гирек двойной кратности, второй - д0.
вольно существенно его превосходит.
Диаграмма № 5
Распределение по весу бочковидных гирек
в диапазоне 7,6 - 8,8 г. (номинал кратности - 1)
I
7,6	7,7	7,8	7,9	8 8Д 8,2	8,3	8,4	8,5	8,6	8,7	8,8
Вес, г
Если обратиться к распределению гирек внутри диапазона
15 - 16,5 г, то он характеризуется именно отсутствием выражен¬
ного силуэта {Диаграмма № б).
График растянут в пределах всей амплитуды значений и «при¬
нимает» все варианты значения базовой нормы от 7,5 до 8,25 г.
Появление любой единичной тяжеловесной находки весом болсе
16,5 г автоматически расширит его без нарушения структуры.
Распределение находок в границах диапазона 21,8-25,1 г бо¬
лее любопытно (Диаграмма № 7).
172

Диаграмма № 6
Распределение по весу бочковидных гирек
в диапазоне 15 - 16,5 г. (номинал кратности - 2)
15	15Д	15,2	15,3	15,4	15,5	15,6	15,7	15,8	15,9	16	16,1	16,2	16,3	16,4	16,5
Вес, г
Диаграмма № 7
Распределение по весу бочковидных гирек
в диапазоне 21,8 - 25,1 г. (номинал кратности - 3)
Вес, г
173

Гирьки, значения веса которых группируются вокруг медиан-
ной величины в 23,3 г, преобладают, однако, в правой части гра-
фика выделяется еще одна подгруппа, заключенная в интервале
23,7-24 г. Номинальный вес базовой единицы для этих групп,
соответственно, составит около 7,75 и 8 г. Еще две группы значе¬
ний фиксируются на периферии диапазона: 21,8-22 г - у нижней
границы и 25,1 г - у верхней. Подгруппа «легких» гирек трой¬
ной кратности, тем самым, стремится к значениям базовой еди¬
ницы около 7,5 г, подгруппа «тяжелых» - 8,4 г.
График распределения для диапазона 30,3-32,7 г {Диаграм¬
ма № 8) аналогичен по своей структуре, а точнее - ее отсут¬
ствию, диаграмме веса гирек удвоенной кратности.
Диаграмма № 8
Распределение по весу бочковидных гирек
в диапазоне 30,3 - 32,7 г. (номинал кратности - 4)
Вес, г
Чуть большая концентрация находок наблюдается в районе
медианного значения в 32-32,1 г, однако присутствуют и близкие
по значимости графы как в более легкой зоне (базовая единица
7,7-7,8 г), так и более тяжелой (базовая единица около 8,2 г).
Диапазон в 38,0-40,7 г более выразителен Диаграмма № 9). Вес
большинства находок заключен в интервале 39,0-39,8 г (базовая еди-
ница около 7,8-8 г), в левой части графика, соответствующей более
174

Диаграмма № 9
Распределение по весу бочковидных гирек
в диапазоне 38 - 40,7 г. (номинал кратности - 5)
легковесным гирькам присутствует растянутый шлейф значений,
соответствующих норме базовой весовой единицы вплоть до 7,5 г.
В результате более близкого рассмотрения основных диапазо¬
нов веса бочонковидных гирек становится понятно, что границы
интервалов распределения их фактических значений, а также зна¬
чений, которые при этом принимает базовая единица (модуль), до¬
статочно широки, и мы не вправе ожидать от раннесредневековых
гирек точного, до сотых или даже десятых долей грамма, соот¬
ветствия определенным теоретическим весовым нормам. Более
корректным представляется определение диапазонов, в пределах
которых отклонения значений веса отдельных экземпляров гирек
остаются нормальными. Очевидно, что структура веса бочонко-
видных гирек универсальна и ориентируется на единственный мо¬
дуль (базовую единицу веса), равную около 8 г. Помимо статисти¬
ческих данных, в пользу этого значение модуля свидетельствуют
Редкие единичные находки в составе наборов инструментов для
взвещивания нестандартных предметов, калиброванных в соот-
ветствии с 8-граммовой нормой, такие как, например, бронзовая
Монетовидная гирька или печать весом около 8,1 г из комплекса
175

из культурного слоя Бирки72. Тем не менее, характер графиков
распределения находок для каждой из рассмотренных групп гирек
свидетельствуют о вероятном существовании подвариантов общей
шкалы, ориентированных на несколько отличающиеся значения
единицы веса. Это более легкая шкала на основе весовой единицы
в 7,6-7,8 г и более тяжелая - в 8,2-8,4 г. Вместе с тем, фиксирует¬
ся и промежуточное значение в районе 8 г.
Помимо пяти основных весовых диапазонов, ориентированных
на 8-граммовый шаг, общая диаграмма распределения демон -
стрирует еще одну очень выразительную группу значений, кон¬
центрирующихся вокруг интервала с пиком в 11,4-12,7 г. Ее при¬
сутствие было намечено одной из гирек новгородского кошелька
с весом 12,3 г. Медианное значение веса гирек этой группы со¬
ставляет 12,1 г. Очевидно, что гирьки, входящие в группу, пред¬
ставляют с весовом отношении половину номинала, равного
около 24 г и выраженного в разновесах с тройной кратностью.
Примечательно, что группа гирек с медианным весом в 12,1 г
неожиданно оказывается очень представительной по количеству
входящих в нее находок и уступает в этом смысле лишь гирькам
«старшей» 24-граммовой категории.
Детальный график распределения находок с весом в диапазо¬
не 11,2-12,9 г {Диаграмма № 10) по своей структуре также ана¬
логичен рассмотренному выше для интервала гирек с тройной
кратностью и соответствует уже сделанным наблюдениям.
Центральную, но не единственную группу значений образуют
гирьки весом от 11,9 до 12,3 г. Хорошо выражены еще две зоны
концентрации: в районе диапазона 11,4-11,6 г и 12,5-12,7 г, а
также присутствуют предельные значения на «легком» и «тяже¬
лом» экстремумах.
Положение 12-граммовых гирек в системе бочонковидных
разновесов подтверждается их маркировкой. Это единственная
группа находок, для которых достоверно зафиксирована не¬
парная кратность на противоположных полюсах и, что не ме¬
нее важно, не зафиксирована парная. На упоминавшийся у*е
гирьке из новгородского кошелька, а также еще как минимум
11 экземплярах с весом в диапазоне от 11,4 до 12,9 г73, про'
72	Rispling G. Catalogue and Comments on the Islamic Coins from the Excavation
1990-1995. P. 53. № 88.
73	Диапазон веса 9 находок, имеющих хорошую сохранность.
176

Диаграмма № 10
Распределение по весу бочковидных гирек
в диапазоне 11,2-12,9 г. (номинал кратности !4 трех)
исходящих из Гнездова,74 Михайловского могильника,75 Старо¬
ладожского могильника в ур. Победище76 и еще одной находке
из Новгорода,77 на одной грани выбита 1 точка кратности и
2 - на другой, что представляет собой символьное выражение
простой натуральной дроби - Vi {Рис. 2).
74	Курганы Центральной группы: Серп-50, Серп-76 (Спицын А.А. Гнездовские кур¬
ганы из раскопок С.И. Сергеева // Известия Археологической комиссии. Вып. 15.
СПб., 1905. С. 41, 48; Пушкина ТА. Торговый инвентарь из курганов Смоленско¬
го Поднепровья. С. 236), № 9; курган № 61 из раскопок В.Д. Соколова 1882 г.
(Ширинский С.С. Указатель материалов курганов, исследованных В.И. Сизовым у
Д- Гнездово в 1881-1901 гг. // Гнездовский могильник. Археологические раскопки
1874-1901 гг. (по материалам ГИМ). Часть I. Труды ГИМ. Памятники культуры.
®Ып- XXXVI. М., 1999. С. 104 (№ 28)), курган № 69 из раскопок В.И. Сизова
1896-97 гг. (Там же. С. 111. № 93); курган Дн-48 (Днепровская группа) (Авду-
ын Д.А., Пушкина Т.А. Отчет о работе Смоленской археологической экспедиции
^ГУ им. М.В. Ломоносова в 1991 году. С. 20. № 51; раскоп ЦГ-XXIV - (2003 г.) и
ь гг XXVI (2013 г.) на Центральном городище).
Урган 212 (раскопки 1961 г.) (Недошивина Н.Г. Торговый инвентарь // Ярослав-
76	^к°е Поволжье X-XI вв. М, 1963. С. 73).
77	I?Р?аРаб°ва З.Д. Набор весовых гирек. С. 64. № 2.
НГМ. Б/н.
177

О возможной практике использова-
ния аликвотных (т.е. вида 1/п) дробей
для учета угара металла при пере-
плавке серебра - операции, непосред-
ственно связанной со взвешиванием
сырья, - свидетельствуют насечки на
серебряных слитках новгородского
типа XII-XIV вв.78
Гирьки весом около 12 г имеют не
только самостоятельное значение как
половина номинала в 24 г, но играют
еще и важнейшую функциональную
роль во всей системе бочонковидных
разновесов, чтолюдтверждается их ши¬
роким распространением, отмеченным
выше. С их помощью весовая шкала,
построенная на 8-граммовом шаге, с
легкостью уменьшает его вдвое - до
4 г. Это достигается за счет взвешива¬
ния с вычитанием путем размещения
12-граммовой гирьки на противопо¬
ложной от основного противовеса
чашке весов, вместе со взвешиваемым
грузом. Минимальный технически до¬
стижимый вес одной операции с использованием только бочон¬
ковидных гирек с 8-граммовым шагом уменьшается в таком слу¬
чае до 4 г. При этом гирька в 12 г должна выступать основным
грузом, а 8-граммовая - противовесом. Сочетание гирек в 12
и 16 г также позволяют зафиксировать минимальный вес гру¬
за в 4 г. Нормы в 20 и 28 г достигаются путем использования
12-граммовой гирьки вместе с разновесами в 32 и 40 г.
В итоге, за счет добавления в набор единственной гирьки
весом около 12 г, шкала единиц веса, измеримых с помощью
бочонковидных разновесов, принимает вид: около 4 г - око¬
ло 8 г - около 12 г - около 16 г - около 20 г - около 24 г "
около 28 г - около 32 г - около 36 г - около 40 г и так далее
О стремлении достичь 4-граммового шага взвешивания с помо¬
Рис. 2. Гирьки из раскопок Гнез-
довского археологического ком¬
плекса. Рис. А.С. Дементьевой:
а - бочонковидная гирька номи¬
налом кратности ‘/г, вес 12,6 г.
Каталог I, № 33.
б - нестандартная четырнадца¬
тигранная гирька весом 8,0 г.
Каталог II, №31.
78	Сотникова М.П. Из истории древнерусской практической арифметики XII-XIV в<?*
ков // Сообщения Государственного Эрмитажа. Вып. XXIII. Л., 1962. С. 53-55.
178

щью бочонковидных гирек свидетельствуют и очень редкие на¬
ходки экземпляров этого типа с весом около 4 г. Из могильника
jj культурного слоя поселения Гнездова происходят две бочонко-
кйдные гирьки без знаков кратности весом 4,1 и 4,2 г.79 Отсут¬
ствие маркировки кратности и единичный характер таких нахо¬
док подчеркивает их вспомогательную роль. Доминирующее по¬
ложение 12-граммовых разновесов как средства уменьшить шаг
кесовой шкалы вдвое наглядно указывает на желание сохранить
при этом базовую единицу системы в 8 г без введения новых
дробных номиналов. Об этом свидетельствует и наличие набо¬
ров, обходящихся без 12-граммовых гирек вообще, таких как, на¬
пример, комплект из состава Подборовского клада.
Графики распределения находок бочонковидных гирек по весу,
показывают, что обобщенная шкала могла иметь подварианты,
ориентированные на несколько отличающиеся нормы единицы
базового веса: «легкую» в районе 7,6-7,8 г и «тяжелую» в 8,2-
8,4	г. Однако, возможно ли было уловить эту теоретическую раз¬
ницу в практике взвешивания X-XI вв.?
К вопросу о точности раннесредневековых весов обращал¬
ся целый ряд исследователей. На основании практических экс¬
периментов и математических расчетов Э. Спербер установил80,
что размещение на одной из чашек веса в 0,2-0,4 г (без дру¬
гой нагрузки) приводит к отклонению стрелки весов на 1 мм -
условную величину, принятую исследователем как минимально
заметную наблюдателю. При этом, с увеличением нагрузки на
чашечках, точность весов падает, что связано с возрастающей
силой трения в месте крепления держателя к коромыслу. Соглас¬
но графику, построенному Э. Спербером, при полезном весе в
25 г смещение стрелки на 1 мм происходит при превышении веса
на одной из чашек в 0,5 г. Это намного больше, чем допуски,
традиционно принимаемые при метрологическом анализе веса
гИрек из древнерусских находок. Полученные результаты смути-
Нурган Дн-6 (Авдусин Д.А., Пушкина ТА. Отчет о работе Смоленской археологи¬
ческой экспедиции за 1984 год. С. 93. № 126; раскоп ВС-10, 1995 г.; Пушкина ТА.
Отчет о работе Смоленской археологической экспедиции МГУ в 1995 г. Архив
80 ИА РАН. Р-1. № 19226. С. 32).
Sperber Е. Balances, Weights and Weighing in Ancient and Early Medieval Sweden 11
^esis and Papers in Scientific Archaeology. Vol. 2. Stockholm, 1996. P. 18-25. Cm.
Также: Sperber E. How Accurate was Viking Age Weighing in Sweden? // Fomvan-
nen- 1988. №. 83. P. 157-165. Cp.: Kyhlberg O. Vikt och Varde. S.150.
179

ли самого шведского исследователя и, в поисках компромисса
он предположил, что опытный пользователь весов был способен
зафиксировать отклонение стрелки, равное 0,3 мм, что позволяло
достичь точности в 0,1-0,2 г. Последнее представляется сомни¬
тельным, и в этой связи отметим, что Э. Спербер в своих экспе¬
риментах использовал поздние весы второй половины XI-XII в.,
которые гораздо крупнее и, соответственно, имеют меньшую аб¬
солютную точность.
В свою очередь, X. Штойер, также основываясь на математиче¬
ских расчетах, но учитывая разные размеры весов, предложил от¬
носительную оценку точности в зависимости от полезной нагрузки,
оценив ее в 0,7-1 %81. При этом оптимальная (не максимальная) за
грузка весов X в., согласно X. Штойеру, находится ^пределах 10 -
20 г. Точность измерений в таком случае составит около 0,1-0,2 г.
Для более крупных весов с полезной нагрузкой до 150 г за предела¬
ми наблюдаемой погрешности остается вес около 1-1,5 г. При опти¬
мальной загрузке он, вероятно, не превышал 1 г.
Таким образом, если опереться на расчеты X. Штойера, то
выделенные подварианты шкалы базовой единицы веса бочон-
ковидных гирек были различимы на практике, однако требовали
соблюдения определенного диапазона полезной нагрузки. Други¬
ми словами, для достижения максимально точности измерений,
большинство единичных операций взвешивания должны были
осуществляться небольшими порциями, что полностью под¬
тверждается статистикой распределения количества находок бо-
чонковидных гирек, происходящих с древнерусских памятников,
по их весу.
Установленная тождественность маркировки кратности бочон-
ковидных гирек с шагом их весовой шкалы позволяет привлечь
данные экземпляров не только хорошей и отличной сохранно¬
сти, но и все бочонковидные гирьки, сохранившие обозначение
количества содержавшихся в них весовых единиц. На Диаграм¬
ме № 11 показано распределение числа находок, дифференци¬
рованное по весовым группам, соответствующим одной, двум<
трем, Уг трех, четырем и пяти единицам веса базовой единицы
Среди бочонковидных гирек X-XI вв., в т.ч. числе и в соста¬
ве наборов, известны также находки с весом, превышающим 40 г
однако все они представлены единичными экземплярами и не
81	Steuer Н. Waagen und Gewichte aus dem mittelalterlichen Schleswig. S. 112-122
180

Диаграмма № 11
Распределение находок бочковидных гирек
с древнерусской территории по номиналам
(весовым группам)
меняют структуры распределения. Сведения о гирьках из обще¬
го массива находок с древнерусской территории и из состава кла¬
дов (включая новгородских кошелек 1938 г.) приведены отдельно.
Наиболее многочисленную группу находок образуют гирьки с ве¬
сом около 24 г, далее следуют группы с весом около 12 и 40 г, да¬
лее - с весом около 8 и 32 г, уступающие по численности ведущей
24-граммовой группе почти вдвое. Замыкает ряд группа находок,
ориентированных на весовой диапазон около 16 г.
Приведенные данные, на наш взгляд, указывают на наиболее
Распространенные нормы загрузки весов в единичной операции
взвешивания. Большинство измерений были ориентированы на
груз весом около 24 г и его половину. На долю соответствующих
гирек приходится суммарно около 44% всех находок.
Распределение бочонковидных гирек из состава наборов, обна¬
руженных в кладах, по весовым группам, также приведенное на
грамме № 11, отличается по целому ряду признаков от гра-
Фов, образованных совокупностью находок с территории Древ-
Ней Руси Он значительно ровнее, и на долю разновесов каждой
181

весовой группы приходится примерно равное число предметов
для взвешивания. Это вполне закономерно и отражает специфи¬
ку наборов, где равномерно представлены гирьки всех распро¬
страненных номиналов. Любопытно, что гирьки весом около 12 г
и кратностью равной Vi, уступающие по количеству находок в
совокупной выборке лишь 24-граммовой группе, в наборах со¬
ставляют самую малочисленную категорию. Это подчеркивает
их функциональное применение не только как самостоятельной
весовой единицы, но и как средства уменьшить шаг весовой шка¬
лы бочонковидных гирек вдвое при помощи взвешивания вычи¬
танием. Единственной такой гирьки в наборе было достаточно
для постановки в пару любому другому разновесу комплекта.
Намеченные границы наиболее распространенного диапазо¬
на измерений подтверждаются материалами раннесредневеко¬
вых денежно-вещевых кладов X-XI вв., содержавших в своем
составе обломки серебряных предметов: фрагментированные
украшения, небольшие слитки и т. д. К сожалению, информация
о весе отдельных предметов серебряного лома из состава кла¬
дов, происходящих с древнерусской территории, практически не
опубликована. Однако, для наших целей могут быть использо¬
ваны результаты анализа североевропейских комплексов, обра¬
ботанных и каталогизированных Б. Хорд82. По мнению иссле¬
дователя, фрагменты серебряных украшений, появляющиеся как
массовое явление в кладах юго-запада Скандинавии с середины
X в., а с начала XI вв. - повсеместно, представляли собой, в по¬
давляющем большинстве случаев, средство платежа83. Предметы
серебряного лома, как правило, сильно фрагментированы и име¬
ли ценность лишь с точки зрения содержания в них драгоценного
металла. Оборот фрагментов был возможен только посредством
взвешивания нормированными порциями, очевидно, ориентиро¬
ванными на весовую шкалу раннесредневековых гирек, в первую
очередь - бочонковидных. Скандинавские клады с серебряным
ломом демонстрируют целый ряд специфических региональных
и хронологических черт, но вне зависимости от этого вес основ¬
ной части входящих в их состав обломков не превышает 30 Г.
причем подавляющее их большинство приходится на диапазон
82	Hardth В. Silver in the Viking Age. A Regional-Economic Study // Acta Archaeef
logica Lundensia. Series in 8°. № 25. Stockholm, 1996.
83	Ibid. P. 84-86.
182

до 2 г. В 50 из 92 рассмотренных Б. Хорд кладов вес 99% от¬
дельных фрагментов серебра не превышает 29,9 г84. При этом, в
весовых диаграммах распределения обломков из целого ряда ком¬
плексов прослеживаются локальные пики в диапазонах 10-19,9 г
и 20-29,9 г85, выделяющие эти группы находок. Примечательно,
что в границах этих же интервалов заключены нормы веса двух
из трех наиболее распространенных номиналов бочонковидных
гирек - около 24 и около 12 г.
Статистика распределения фрагментированных серебряных
изделий по весу обломков в материалах североевропейских
торгово-ремесленных поселений IX-X вв. также очень пока¬
зательна86. Около 98% фрагментов, происходящих с поселения
Каупанг (Норвегия), весят не более 12 г, в то время как остав¬
шиеся 2% - 14-16 г.87 Вес 98% обломков серебра с террито¬
рии южношведского поселения Уппокра не превышает 10 г88.
По мнению Б. Хорд, значительная часть упомянутых фрагмен¬
тов, в первую очередь тех, что имеют следы намеренной фраг¬
ментации (т.е. были разрезаны), использовалась в качестве сред¬
ства платежа наряду с монетным серебром. Анализ серебряного
лома, происходящего из культурного слоя североевропейских по¬
селений, предпринятый в последние годы, показал, то широкое
использование фрагментированного серебра началось здесь как
минимум в середине IX в., т.е. на столетие раньше, чем это явле¬
ние становится заметным в составе кладов89.
Безусловно, взвешивание могло осуществляться не только
с помощью одной гирьки, но и с использованием сочетания
84	Ibid. Tab. 20-46. Р. 211-221.
85	Дания: Agerskov, tpq. 942, Brukal, tpq. 954, Draby, tpq. 991; южная Норвегии / за-
падная Швеция: Halmstad tpq. 931, Kvibille, tpq. 956, Traen tpq. 991, Ottestad, tpq.
1024; восточная Швеция: Ryssby tpq. 954; Уппланд: Mora 1057 и другие. Наи¬
больший интерес представляют южношведские клады, обнаруженные в том же
регионе, что и два клада с наборами весовых гирек (Стурку и Боргебю): V Marie,
^ tpq. 973, О Herrestad, tpq. 1021, Hjortsberga 1120.
К сожалению, аналогичные данные для памятников Древней Руси не опублико-
87	ваны.
Hardth В. Hacksilver and Ingots // Means of Exchange. Dealing with Silver in the Viking
88	Age, Kaupang Excavation Project Publication Series. Vol. 2. Arhus, 2008. P. 99-103.
Hardth B. Viking age Uppakra // Fran romartida skalpeller till senvikingatida umess-
Pannen. Uppakrastudier 11. Lund, 2010. P. 287 (Tab. 6). Cp.: Hdrdth B. Hacksilver
89	and Ingots. P. 101. (Tab. 5-4).
Hardth B. Hacksilver and Ingots. P. 114-118; Hardth B. Viking age Uppakra. P. 287-
183

нескольких разновесов, что позволяло расширить диапазон зна¬
чений единичного измерения. Однако, сводная статистика погре¬
бений X-XI вв., включавших в состав инвентаря весовые гирьки,
свидетельствует все же в пользу преобладания малых взвеши¬
ваний в интервале до 40 г в широкой практике. Подавляющее
большинство погребальных комплексов с гирьками, как на тер¬
ритории Древней Руси, так и в Северной Европе, содержало не
более двух разновесов. К примеру, доля комплексов с одной или
двумя гирьками в материалах Гнездовского некрополя, дающих
благодаря наиболее представительной для территории Восточ¬
ной Европы коллекции инструментов для взвешивания статисти¬
чески значимые результаты, составляет около 88%, ХРичем Две
трети всех погребений содержали лишь единственную находку.
Соотношение количества гирек различных весовых групп в ин-
вентарях древнерусских погребений демонстрирует еще более
разительное по сравнению с суммарными подсчетами, приведен¬
ными выше, преобладание номиналов в 24 и 12 г, совокупная
доля которых составляет более 62%. Гирьки весом более 40 г в
документированных погребениях Древней Руси X-XI вв. не из¬
вестны вовсе.
За верхней границей основного диапазона единичных опера¬
ций измерения веса с помощью бочонковидных гирек, составля¬
ющего 4-40 г, находятся лишь около 4% всех находок этого типа,
происходящих с территории Древней Руси. Вес единичных на¬
ходок тяжеловесных бочонковидных гирек хорошей сохранности
кратен выделенному модулю их весовой шкалы в 8 г. При этом
наблюдается некоторая, с учетом общего размера выборки всего
в 13 экземпляров, концентрация значений номинала тяжелых ги¬
рек в районе веса около 96 г (12-кратное увеличение модуля) и
144 г (18-кратное).
Ряд тяжелых бочонковидных гирек входят в состав рассма¬
триваемых наборов. В числе находок из новгородского кошелька
1938 г. имеются два экземпляра весом в 56,1 г (7 кратный номи¬
нал) и 91,2 г (возможно90, 12-кратный номинал)91. В Подборов-
ском кладе самой большой гирькой набора является экземпляр
весом 85,2 г (возможно, 11- или 12-кратный номинал)92. Верхний
90	Гирька, как и в случае с разновесом из Подборовского клада, имеет утраты веса
91	Монгайт А.Л. Новгородские гирьки. С. 136 (Таб. 1).
92	ГЭ. ОН-В-КК-1750.
184

порог используемого интервала измерений веса определяет гирь¬
ка из состава набора Гнездовского клада 2013 г. с 18-кратным
номиналом базовой единицы и весом около 145 г93. Гирьки с ана¬
логичной весовой нормой также известны из Старой Рязани (слу¬
чайная находка, вес 144,3 г)94 и, возможно, городища Супруты,
где сразу три экземпляра, имеющие существенные утраты перво¬
начального веса, заключены в диапазоне от 131,1 до 136,7 г95.
Более тяжелые бочонковидные разновесы в комплексах X-
XI вв. не известны.
Четырнадцатигранные гирьки. Раннесредневековые четыр¬
надцатигранные гирьки представляют собой небольшие, с дли¬
ной стороны в 5-8 мм, предметы в форме октаэдра, напоми¬
нающие игральную кость со срезанными углами. Как правило,
основу формы этих гирек образует куб, однако известны экзем¬
пляры с неравными сторонами. По периметру больших, ромби¬
ческих граней гирек в большинстве случаев следует линейный
орнамент, образованный пуансоном или, значительно реже, про¬
черченными линиями. Пуансонный орнамент может располагать¬
ся и по периметру малых, треугольных, граней гирек. В центре
ромбических (больших) граней расположено несколько крупных
точек - одна, две, три, четыре или шесть, нанесенных цилин¬
дрическим пуансоном, которые, по аналогии с бочонковидными
гирьками, принято считать обозначением кратности. Значительно
реже пуансон, одна или три точки, может быть выбит и на треу¬
гольных (малых) гранях. Не известно ни одного случая совпа¬
дения количества точек на ромбических и треугольных гранях
гирек, на первых их всегда больше. Зафиксировано несколько ва¬
риантов техники изготовления четырнадцатигранных гирек. Как
правило, они выполнены путем литья из медного сплава, также
существует достаточно представительная серия предметов, кото¬
рые, полностью аналогично бочонковидным, состоят из железно¬
го ядра, обтянутого оболочкой из цветного металла. Значительно
Реже встречаются четырнадцатигранные гирьки, изготовленные
Из свинца. Четырнадцатигранные разновесы появляются на па¬
мятниках Северной Европы синхронно с бочонковидными -
94	Авдусина С.А. Клад торгового инвентаря из Гнездова. С. 10.
95	кретин А.И. Древние Рязанские гирьки. С. 107 (Таб. I).
Григорьев А.В. Весы и гирьки городища у с. Супруты. С. 132 (№№ 18-20).
185

в третьей четверти IX в.96 К этому же времени относятся и наи¬
более ранние восточноевропейские находки, в частности, серия
из состава Брилевского клада и одна гирька из комплекса второй
половины IX в. Рюрикова городища97.
Число находок четырнадцатигранных гирек, входящих в со¬
став рассматриваемых наборов, невелико. В древнерусских кла¬
дах, включая новгородский кошелек, их насчитывается всего
7 экземпляров, причем 4 происходят из одного комплекса. В двух
кладах, обнаруженных в Южной Швеции (Стурку и Боргебю), в
состав наборов входят еще 5 четырнадцатигранных разновесов.
Столько же находок зафиксировано в инвентаре древнерусских
погребений с расширенными наборами инструментов для взве¬
шивания из могильника Удрай-Н, двух сопок в ур. Победище и
могильника Погоща. К сожалению, из 17 перечисленных гирек
лишь две имеют достаточно хорошую сохранность, и их текущий
вес близок к первоначальному. В итоге, если в случае с бочонко-
видными гирьками результаты статистического анализа общего
массива древнерусских находок X-XI вв. верифицировали струк¬
туру весовой шкалы, продемонстрированную разновесами из со¬
става наборов, то выяснение роли четырнадцатигранных гирек
в системе раннесредневековых комплектов для взвешивания без
привлечения фоновых данных попросту невозможно.
Для наших целей могут быть использованы 32 экземпляра че¬
тырнадцатигранных гирек, происходящих из Гнездова, Старой
Ладоги, Рюрикова городища и Тимеревского могильника, име¬
ющие незначительные утраты первоначального веса, диапазон
значений которого для подавляющей части находок заключен в
пределах от 0,9 до 4,5 г {Диаграмма № 12, см. Каталог II).
Рабочий интервал измерений, проводившихся с участием че¬
тырнадцатигранных гирек, непосредственно примыкает к нижней
границе шкалы бочонковидных разновесов, позволяя производить
взвешивания в недоступной для нее зоне малых значений. Важ¬
но подчеркнуть, что точка соприкосновения двух шкал находится
именно в районе минимального значения шага системы бочонко¬
видных гирек, равного около 4 г, что, с одной стороны, подтверж-
96	Gustin I. Mellan gava och marknad. Handel, tillit och materiell kultur under vikingatid
Lund Studies in Medieval Archaeology. 34. Lund, 2004. S. 314. См. также: Pedersen
U. Weights and balances 11 Means of Exchange. Dealing with Silver in the Viking Ag^'
Kaupang Excavation Project Publication Series. Vol. 2. Arhus, 2008. P. 131-132.
97	Носов E.H. Новгородское (Рюриково) городище. С. 92.
186

находок
Диаграмма № 12
Распределение находок четырнадцатигранных гирек
с территории Древней Руси (по весу)

дает правильность его выделения, а с другой - взаимодополняю¬
щий характер обеих систем измерения веса. Лишь две гирьки из
выборки, обнаруженные в Гнездовском некрополе, существенно
тяжелее, однако именно их вес, составляющий 8,0 и 8,1 г, очень вы¬
разительно иллюстрирует эту связь. Эти находки морфологически
выделяются по ряду признаков из унифицированной серии четыр¬
надцатигранных разновесов и, несомненно, выражают в своем весе
базовую единицу шкалы бочонковидных гирек (см. выше Рис. 2-6).
Частотный анализ веса четырнадцатигранных гирек из древне¬
русских находок дает невыразительные результаты. В отличие
от бочонковидных разновесов, продемонстрировавших четкую
дифференциацию значений на группы с фиксированным шагом,
количественные графы четырнадцатигранных гирек невысоки
и более равномерно распределяются по всей ширине диапазо¬
на значений веса. Тем не менее, можно выделить небольшие
сгущения в районе диапазонов в 1,2-1,4 г, 1,9-2,2 г, 2,6-2,9 г
(с пиком в 2,7 г) и широкую зону в интервале 3,5—4,0 г с дву¬
мя экстремумами в 3,5-3,6 и 3,9 г. Обращают на себя внимание
также две группы значений в «тяжелой» части диаграммы, рав¬
ные 4,3 и 4,5 г. В шаге возрастания значений для части перечис¬
ленных диапазонов возможно заметить наличие модуля, равного
примерно 0,7 г, - величине, выделенной X. Штойером в качестве
базового номинала четырнадцатигранных гирек Хедебю, кото¬
рый, по мнению исследователя, представляет собой 1/6 долю
веса русского золотника в 4,266 г98. В нашей выборке полный вес
этой единицы, возможно, представлен двумя гирьками в 4,3 г. На
такое значение модуля указывает и маркировка ряда четырнадца¬
тигранных гирек, однако, лишь отчасти.
Если обратиться к точкам пуансона, нанесенным на древне¬
русские находки из нашей выборки, предполагая, по аналогии
с бочонковидными разновесами, в них кратность, выражающую
номинал гирек, то мы встречаем неожиданные трудности. Если
число точек на полюсах бочонковидных экземпляров всегда в * Э.98	Steuer Н. Gewichte aus Haithabu // Berichte liber die Ausgrabungen in Haithabu.
Vol. 6. Praha. 1973. S. 14-17. В иной терминологии эта гипотеза поддержана
Э. Спербером, который опираясь на анализ четырнадцатигранных гирек, пропс-
ходящих с территории готландского поселения Бандлунде, видит в основе си¬
стемы их веса арабский мискаль в 4,245 г. (Sperber Е. The Finds from Baldlunde.
Gotland: 150 weights belonging to an Islamic weight system 11 Laborativ arkeologi
Vol. 3. Stockholm, 1989. P. 64-76.
188

точности соответствует количеству содержащихся в их весе ба¬
зовых 8-граммовых единиц, то для четырнадцатигранных экзем¬
пляров это не так. Гирьки заведомо различающегося веса могут
иМеть одинаковое обозначение кратности и, наоборот, идентичные
00 массе находки могут быть маркированы разным числом точек
(Таблица № 5).
Таблица № 5
Соотношение маркировки и веса четырнадцатигранных
гирек хорошей сохранности
Маркировка ромбических граней
1 точка
2 точки
3 точки
4 точки
6 точек
Вес, г
0,9
1,5
2,1
2,7
3,5
1,2
1,9
2,2
2,7
3,5
1,3
1,9
2,6
2,7
3,6*
1,4
2,8*
2,8
3,6
3,9
2,9
3,9
3,1
4,1
3,8**
4,3
4,5*
4,5
♦дополнительная точка на треугольных (малых) гранях.
** две дополнительные точки на треугольных (малых) гранях.
Дополнительные точки на малых треугольных гранях некото¬
рых гирек также мало связаны с их весом. Смущает отсутствие
находок с кратностью, равной пяти, при широкой распростра¬
ненности меньших нечетных шаблонов в одну и три точки. Не¬
обходимо также отметить единичную, но показательную с точки
зрения значения маркировки находку четырнадцатигранной гирь¬
ки в кургане 60а могильника Петровское, заведомо не имевшую
знаков кратности". Общая тенденция к увеличению числа пуан¬
сонных точек с ростом веса находок имеет, скорее всего, очень
простое объяснение: более тяжелая гирька крупнее и имеет боль¬
шую площадь грани, позволяющую нанести больше знаков.
Предложенное А.В. Назаренко, следующего в русле концепции
«золотого стандарта» X. Штойера, выделение нескольких групп
Различных номиналов базовой единицы четырнадцатигранных
гирек100 вызывает большие сомнения, поскольку лишает смысла
кю Н^дошивина Н.Г. Торговый инвентарь. С. 73.
Назаренко А.В. Древняя Русь на международных путях. С. 171-183.
189

основное назначение маркировки - различить предметы между
собой, не прибегая к дополнительным действиям. Пуансонные
точки на четырнадцатигранных гирьках не несут каких-либо
указаний на наличие таких групп, и остается не понятным, как
две, очень близкие морфологически, гирьки разного веса, но с
одинаковой маркировкой, могли быть сопоставлены с их совер¬
шенно разными номиналами. О. Кюльбер, столкнувшись с этой
проблемой при изучении находок Бирки, предложил считать пу¬
ансон, нанесенный на четырнадцатигранные гирьки, не унифи¬
цированной маркировкой, т.е. кратностью, а индивидуальными
знаками, определяющими место предмета в наборе, позволявши¬
ми владельцу серии конкретных разновесов отличить их между
собой101. Однако, при такой интерпретации маркировка, фактиче¬
ски, представляет собой характерный орнамент102.
Направление поиска метрологической сущности четырнад¬
цатигранных гирек в область норм массы монет не случайно.
На их связь недвусмысленно указывают совпадающие диапазоны
веса находок. Весовая норма подавляющего большинства монет,
находившихся в синхронном рассматриваемым инструментам для
взвешивания обращении, ускользает от шкалы единиц бочонко-
видных разновесов. Ее шаг, даже уменьшенный до 4 г, в прин¬
ципе не приспособлен для взвешивания единичных экземпляров
монетного металла и закономерно было бы предположить, что
для этих целей использовалась иная группа разновесов.
В ситуации, когда маркировка четырнадцатигранных гирек
не дает однозначных указаний на их весовую шкалу, в качестве
основного источника для ее анализа на первый план выходит
синхронный состав обращения драгоценного металла (домини¬
рующее положение в котором занимает серебро), в первую оче¬
101	Kyhlberg О. Vikt och Varde. S. 270-271. Идея поддержана X. Штойером (Steuer //
Waagen und Gewichte aus dem mittelalterlichen Schleswig. S. 281).
102	Эта гипотеза получила довольно интересное развитие в работах И. Густин, рас'
смотревшей отношения, возникающие в связи с оборотом серебра и, в частное!и-
его взвешиванием, как социальный феномен. Опираясь на широкое распростри
нение стандартных шаблонов нанесения пуансона и формы куба со срезанным11
углами как декоративного элемента североевропейских древностей (исследовв'
тель выделяет более 20 категорий предметов, помимо гирек), И. Густин видит в
них важные символические индикаторы, формирующие доверие и определяющий
надежностью торговых сделок, а также отражающие самоидентификацию актив
ных участников оборота серебра в раннесредневековом обществе (Gustin I
lan g&va och marknad. S. 261-267).
190

редь - происходящего из кладов с наборами разновесов, объеди¬
няющих предмет взвешивания и его инструменты.
в этой связи особый интерес представляет Брилевский клад,
#ак не только самый ранний для территории Восточной Европы
комплекс из числа включавших наборы инструментов для взве¬
шивания, но и содержавший целую серию четырнадцатигранных
гирек, что не свойственно, как было показано выше, для более
поздних комплектов, за исключением инвентарей ряда погре¬
бений XI в. Характерной чертой его монетной части является
наличие значительного числа обломков, составляющих почти
четверть куфического серебра комплекса. В этом смысле Брилев-
ская находка хорошо вписывается в серию кладов с обломками,
появление которых отмечено В.Л. Яниным для второго перио¬
да обращения дирхема на древнерусской территории на рубеже
860-870-х гг. Дифференцированная диаграмма веса целых и
фрагментированных монет Брилевского клада приведена на Диа¬
грамме № 13т.
Очевидно, что обломки из его состава никак не могут счи¬
таться аморфными «довесками» к целым монетам, компенсиру¬
ющими отклонения их веса. Представляя собой крупные фрак¬
ции, преимущественно, половины и трети целых экземпляров,
они - полноправные участники обращения серебра. Об этом, в
частности, свидетельствует зона наложения графов веса целых и
фрагментированных монет в области от 1,5 до 2,5 г. Кривая веса
целых монет демонстрирует концентрацию значений в диапазо¬
не привычной нормы в 2,7-2,9 г, однако, имеет еще два локаль¬
ных, но едва ли случайных всплеска - в зонах около 3,3 г и 3,7-
3,9 г. Более растянутый график веса обломков демонстрирует,
в свою очередь, два экстремума - в диапазонах около 1,3-1,4 г
и 1,7-1,8 г.
Вес двух четырнадцатигранных гирек сравнительно хорошей
сохранности из состава набора, входившего в Брилевский клад,
составляющий около 1,7 и 2,95 г104, довольно точно коррелиру-
ет с двумя пикам диаграммы, что позволяет предположить, что
°Ни использовались владельцем сокровища для сортировки той
Довольно пестрой в весомом отношении монетной массы, с ко-
^0: Р<*бцэв1ч В.Н., Плавшсю М.А., Ioy А.В. Брылёусю скарб. С. 37-110.
Лавинский Н.А. Находки весов и гирек-разновесов на территории Полоцкой
Земли. с. ю (Таб. 1).
191

Диаграмма № 13
Частотный график веса монет Брилевского клада
■	целые
■	обломки
I
, 1, у 1,1,«, 1,1,1, l,J J,
J,1 ij,. fc 1 t
_Г ,1 ,1 ,1 ,1 ,1 ,■ ,1 1 1 ■ ■	ж,
9 1	1,1 1 2 1 3 1 4 1 3 1,6 1 7 1,8 1 9 2 2 1 2 2 2,1 7,4 2 5 2 6 7,7 7,8 ?,9 3 3,132 33 3,4 353637 3839 4 4 1 4,2 4 3 4 4 4 546
Вес, г
0 3 0 4 \3 0 6 0 7 0

торой он имел дело. Другими словами, только оперируя, напри¬
мер, четырнадцатигранной гирькой весом около 3,0 г как экза-
гйем, можно на практике различить в составе клада дирхемы
одного года, отчеканенные ал-Му’тамидом в аш-Шаше и имею¬
щие идентичный диаметр, но совершенно разный вес - в 2,7
и 3,7 г. (№ 229 и № 231 в каталоге монет клада)105, и подобные
примеры в отношении монет Брилевского клада не единичны.
Интерпретация четырнадцатигранных гирек как монетных
экзагиев объясняет пик концентрации таких разновесов на диа¬
грамме частотного распределения древнерусских находок, при¬
ходящийся на диапазон в 2,6-2,9 г, т.е. доминирующую норму
веса дирхема первых трех периодов его обращения, или куну, по
В.Л. Янину. Сортировка поступавшей в Восточную Европу мо¬
неты является «общим местом» предпринятого исследователем
анализа состава древнерусского денежного обращения, следы
ее присутствия отмечены В.Л. Янины для подавляющего боль¬
шинства рассмотренных им кладов в широком хронологическом
диапазоне IX-XI вв.106 Тем не менее, конкретного практическо¬
го механизма ее осуществления предложено не было, и общая
ссылка на существование весов ничего не объясняет. Приводи¬
мый в качестве альтернативы взвешиванию ремесленный способ
оценки состава текущего обращения, при котором отклонения
веса монет фиксируются при их переплавке за счет наблюдений
над количеством монетного серебра, идущего на изготовление
нормированных по форме изделий107, малоэффективен в силу от¬
сутствия положительной обратной связи.
Использование четырнадцатигранных гирек в качестве сорти¬
ровочных экзагиев, напротив, позволяет с легкостью решить эту
задачу. Важно, что при этом они обеспечивают сферу не только
весового, но и счетного оборота монеты в условиях, когда ее цен¬
ность определялась весом содержавшегося в ней металла. Соот¬
несение трехграммовой четырнадцатигранной гирьки из состава
Брилевского клада с общим профилем веса его монет указывает
на один из возможных вариантов процедуры взвешивания. Ее вес
несколько превосходит пик лидирующих значений массы монет,
Приходящийся на интервал в 2,7-2,8 г. Таким образом, гирька,
><* 'ам *»• С. 98.
'07 гИии & Л. Денежно-
1ам же. С. 115-116.
►-весовые системы русского средневековья.
193

с учетом приемлемой погрешности измерений в 0,1 г, заведомо
отделяет все монеты нормированного веса от более тяжеловесных
экземпляров. Вес Брилевской гирьки определен не теоретической
нормой монеты, а практической потребностью дифференцировать
состав монетного обращения на весовые группы108. Примечатель-
но, что в районе значения веса второй четырнадцатигранной
гирьки сравнительно хорошей сохранности из Брилевского клада,
равного около 1,7 г, проходит «водораздел», отделяющий основ-
ную часть обломков от целых монет комплекса. Характерной осо¬
бенностью этой границы на графике распределения веса монет
клада является разделение группы обломков на две части: в более
тяжелой области в интервале 1,7-2,5 г тяжелые обломки и легкие
целые монеты «сосуществуют» и представлены примерно рав¬
ным числом экземпляров, в более легкой - остаются практически
исключительно фрагментированные монеты. При этом пик рас¬
пределения обломков монет по весу приходится именно на 1,7 г.
Профиль веса обломков Брилевского клада имеет еще одну об¬
ласть сгущения значений с пиком в районе 1,3 г, который хотя и
не находит соответствия в номиналах четырнадцатигранных ги¬
рек из состава самого комплекса109, однако коррелирует с одним
из диапазонов общего распределения древнерусских находок.
В составе наборов, происходящих с территории Древней Руси,
норме брилевской гирьки в 3 г соответствует еще одна находка
из комплекса погребения № 3 могильника Удрай-Н. Единствен¬
ная четырнадцатигранная гирька этого комплекта, имеющая не¬
большие утраты первоначального веса, весит около 2,7 г110.
Существование разновесов, нормированных по весу дирхема,
подтверждают редкие единичные находки нестандартных бочон-
108	Этот принцип необходимо пояснить. Конструкция балансовых весов, таких как
раннесредневековые, делает труднодостижимым получение равновесных поло¬
жений при взвешивании с небольшой нагрузкой в единицы граммов достаточно
крупных (не сыпучих) предметов. Даже небольшое превышение веса на одной
из чашек приводит к заметному дисбалансу коромысла, по отклонению которою
достаточно трудно оценить, в какой мере отличается вес груза и противовеса
Другими словами, разница в весе, например, в 0,5 и 1 г (и более) на миниатюр'
ных весах даст примерно одинаковый эффект. В итоге, при взвешивании единич-
ных предметов гораздо проще зафиксировать, что один тяжелее другого, неже 111
подобрать равновесную пару эталону.
109	Две из четырех четырнадцатигранных гирек набора имеют плохую сохранное ю
и их вес не может быть использован в расчетах.
110	НГМ. КП 35989. А77/151.
194

^видных гирек, выпадающих из шага их весовой шкалы. К их
цислу, например, относится находка из Гнездова хорошей со¬
хранности, весящая около 3,0 г111. Морфологически гирька пол¬
ностью соответствует стандартному исполнению бочонковидных
разновесов, однако не имеет орнаментации и знаков кратности,
диалогичную функцию, вероятно, выполняла и хрустальная ци¬
линдрическая бусина из состава I Неревского клада весом 2,98 г
И, возможно, свинцовая гирька весом 3,1 г из этого же комплек-
са112. С нормой дирхема, вероятно, связана и медная византий¬
ская монета весом в 3,1 г из состава набора, обнаруженного в
погребении № 94 Киевского некрополя113.
Находки, происходящие с ряда североевропейских торгово¬
ремесленных поселений, подтверждают значение четырнадца¬
тигранных гирек, выражающих номинал веса дирхема. Гирьки с
весом, заключенным в диапазоне 2,73-2,83 г, являются наиболее
представительной группой этого типа в материалах могильника
Бирки114. При этом в пяти наборах, включающих четыре и более
гирек, среди которых есть четырнадцатигранные, и в отношении
которых сохранность предметов позволяет судить об их весе, из
8 разновесов этого типа четыре имеют идентичную норму - око¬
ло 2,8 г115.
Около 40% четырнадцатигранных гирек хорошей сохранности,
происходящих из культурного слоя поселения Каупанг, имеют
вес в интервале около 2,8-3,0 г116, причем большая часть их них,
аналогично Брилевской гирьке, ориентирована на трехграммо¬
вую норму. Среди находок грузов из южношведского поселения
Уппокра, к сожалению, опубликованных без указаний на сохран¬
ность, основную группу четырнадцатигранных гирек образуют
экземпляры с весом от 2,5 до 3 г117.
Ыурашева В.В., Авдусина С.А. Исследование притеррасного участка пойменной
части гнездовского поселения // Гнездово. Результаты комплексных исследований
П2 памятника. М, 2007. С. 8-30.
„з Япина С.А. Неревский клад. С. 207 (№ 9-10).
,,4 ^0лсУновский К.В. Древние гирьки. С. 8 (№ 8).
115 Kyhlberg О. Vikt och Varde. S. 260-261.
,16 Погребения 476, 501, 542, 943, 966 (Kyhlberg О. Vikt och Varde. S. 252-258).
u7 *^fersen U. Weights and balances. P. 151 (Tab. 6-12).
B. Viking age Uppakra. P. 290 (Fig. 25). См. также: Gustin /. Vikter och
^aruutbyte i Upp&kra // Fynden i centrum. Keramik, glas och metall fran Uppakra.
UPP&krastudier 2. Stockholm; Lund, 1999. S. 243-269.
195

Примечательно, что в Хедебю, имевшем собственную чеканку
ориентированную на пореформенный каролингский денарий, и &
составе монетных находок которого куфическое серебро занима-
ет важное, но далеко не исключительное место118, число четыр.
надцатигранных гирек, калиброванных по норме целого дирхема,
напротив, незначительно119 120. Основную группу находок здесь об-
разуют экземпляры с весом от 0,9 до 1,6 г (с пиком в районе
I,	35 г), лежащим в диапазоне весовой нормы денария и его бо~
лее легковесной фракции - обола, что лишний раз подтверждает
использование четырнадцатигранных гирек как сортировочных
монетных экзагиев.
Помимо наиболее распространенного (но не доминирующего)
номинала в 2,6-2,9 г диаграмма распределения по весу древне
русских находок четырнадцатигранных гирек хорошей сохран¬
ности демонстрирует еще целый ряд диапазонов концентрации,
лежащих как в области меньших, так и больших значений от¬
носительно «осевой» нормы дирхема. Ориентируясь на предло¬
женную сферу использования четырнадцатигранных гирек, было
бы закономерно предположить, что, по крайней мере, часть этих
диапазонов соответствует правильным долям целых монет. Это
в первую очередь было бы справедливо в отношении области
меньших значений от 0,9 до 2,6 г, однако применимо и для веса,
превышающего 3 г, что дает доли больше единицы.
К сожалению, в составе рассматриваемых наборов, не считая
Брилевского клада и упомянутой уже гирьки из могильника Удрай-
II,	четырнадцатигранные гирьки с весом менее 3 г не известны.
Тем не менее, привлечение данных о весе монет из кладов с ин¬
струментами для взвешивания, не содержавших четырнадцатигран¬
ных разновесов, позволяет сделать ряд наблюдений. Гнездовский
клад 2000 / 2001 г. с очень скромным, но любопытным составом,
включал шесть аккуратно разрезанных по заранее намеченной
линии куфических монет. Обрезки имеют четко нормированный
вес: три - около 0,9 г, два - около 1,2 г и один - около 1,7 г10
Последнее значение в точности соответствует весу четырнадцати-
гранной гирьки Брилевского клада и пику концентрации веса об-
118	Wiechmann R. Hedeby and Its Hinterland: A Local Numismatic Region // Sil^r
Economy in the Viking Age / Ed. J. Graham-Campbell, G. Williams. Aarhus, 200
P. 37-43 (Fig. 3.9, 3.10).
119	Steuer H. Gewichte aus Haithabu. (Abb. 3).
120	Пушкина ТА. Новые монетно-вещевые клады из Гнездова. С. 528.
196

домков из его состава. Первые два - около 0,9 и 1,2 г - находят
себе также полное соответствие в диапазонах весового распреде¬
ления древнерусских находок гирек этого типа, приведенных на
диаграмме № 12. Здесь уместно вспомнить о такой категории на-
*оДоК’ как обрезанные в кружок дирхемы из состава кладов сере¬
дки — второй половины X в., графики веса которых были опу¬
бликованы В.Л. Яниным121. Сопоставление их с диаграммой веса
летырнадцатигранных гирек из нашей выборки демонстрирует
точное совпадение пиков не только в общем, но и в деталях, что
едва ли случайно. В недавно предпринятом исследовании монет¬
ного серебра Среднего и Нижнего Поочья А.А. Гомзин отмечает
высокую вероятность целенаправленного деления куфических мо¬
нет на правильные фракции - четверти, трети, половины122.
Область «тяжелых» значений диаграммы распределения древ¬
нерусских находок четырнадцатигранных гирек по весу, превы¬
шающих 3 г, имеет сложную и, очевидно, многосоставную струк¬
туру. Это в первую очередь демонстрируется двумя соседствую¬
щими, но взаимно не кратными пиками графика, приходящимися
на 3,5-3,6 и 3,9-4,0 г. Возможно, их близкое, но изолированное
положение иллюстрирует сочетание сфер функционального ис¬
пользования, и, соответственно, - весовых шкал четырнадцати¬
гранных гирек. Одна из них, как было показано выше, приуроче¬
на к весу дирхема и его правильных фракций и обеспечивает сор¬
тировку состава монетного обращения. Вторая - ориентирована
на шаг весовой шкалы «старшей» группы бочонковидных гирек,
что, в частности, подтверждается существованием больших че¬
тырнадцатигранных гирек весом около 8 г, как, например, две
гнездовские находки из нашей выборки. В этом случае, кратны-
ми номиналу системы бочонковидных гирек (с учетом допусков
точности взвешивания в 0,1-0,15 г) являются группы четырнад-
Чатигранных находок с весом в диапазонах 1,9-2,2 и 3,9-4,0 г.
кратные фракции и полные номиналы 8-граммовой шкалы, вы¬
раженные в весе четырнадцатигранных гирек, не известны в
Рассматриваемых наборах инструментов для взвешивания, Про¬
водящих из комплексов с древнерусской территории, однако
Ян
л ин В Л. Денежно-весовые системы русского средневековья. С. 142-150 (Рис.
'22 г ^7)-
А.А. Восточное монетное серебро IX - начала XI в. в Среднем и Нижнем
°°чье. Дис. ... канд. ист. н. М., 2013. С. 198.
197

хорошо представлены в двух комплектах из южношведских кла.
дов из Стурку (вес - около 7,5 и 30,8 г, плохая сохранность)12^ и
Боргебю (около 4,2 г, плохая сохранность)123 124, а также в двух на.
борах из погребений № 476 (около 4,2 г)125 и 501 (около 2,1 г)1^
могильника Бирки.
Если вернуться к проблеме кратности четырнадцатигранных
гирек, то их маркировка, на первый взгляд, препятствует выде.
лению двух групп разновесов этого типа, ориентированных на
разные сферы использования. Наиболее гомогенной выглядит
группа гирек с 4 пуансонными точками на ромбических гранях
{Таблица № 5), вес находок в ней, за единственным исключени¬
ем, заключен в узком диапазоне 2,7-3,1 г, который может быть
сопоставлен с весовой нормой целого дирхема.
Упомянутое исключение представляет лишь одна гирька, про¬
исходящая из набора Новгородского кошелька, весом около 3,8 г
и четырьмя точками пуансона на больших площадках, однако,
на малых, треугольных гранях находки присутствуют еще по две
выбитые точки, что в сумме дает шесть127. Таким образом, новго¬
родская гирька, вполне вероятно, указывает на особенность мар¬
кировки четырнадцатигранных грузиков, когда не умещавшийся
по каким-либо причинам на основных площадках пуансон до-
выбивался на малых гранях. Если это справедливо, то еще одна
гирька весом около 2,8 г с тремя точками кратности на больших
гранях и одной точкой - на малых, происходящая из Гнездовско-
го некрополя, также должна быть отнесена к группе разновесов,
маркированных 4-х кратным пуансоном.
Для групп гирек с иными значениями кратности (помимо четы¬
рех) вес входящих в них экземпляров заключен в гораздо более
широких интервалах: например, подавляющее большинство нахо¬
док, маркированные 6 точками на ромбических гранях, имеют ди¬
апазон веса от 3,5 до 4,5 г; 3 точками - 2,1-3,9 г; одной точкой -
0,9-1,4 г. Морфологически все гирьки очень схожи, в то время как
диапазон колебаний их веса, очевидно, находится в пределах точ¬
ности измерений, т. е. заведомо мог быть зафиксирован.
123	Kyhlberg О. Vikt och Varde. S. 246. №№ 3, 9.
124	Ibid S. 248. № 3.
125	Ibid. S. 252. № 1.
126	Ibid. S. 253. № 2.
127	Монгайт А.Л. Новгородские гирьки. С. 137. Табл. 1. № 19. Кратность укатЫа
верно.
198

розможный путь к устранению этого противоречия становит-
сЯ понятен, если обратиться к географии находок. Выясняется,
цТо все без исключения четырнадцатигранные гирьки, калибро¬
ванные по норме 8-граммовой шкалы и образующие диапазоны
3 1,9-2,2 и 3,9^1,0 г, происходят из одного пункта - Гнездова
(Диаграмма № 14).
И, наоборот, в числе гирек в диапазоне веса от 3,5 до 3,7 г
нет ни одной гнездовской находки, что позволяет предположить
существование самостоятельной традиции использования четыр-
надцатигранных гирек в качестве дробных номиналов шкалы бо-
цонковидных гирек, калиброванных с 8-граммовым шагом, на¬
шедшей отражение в материалах памятника. При этом, можно
лишь с большой осторожностью ограничить использование таких
гирек исключительно Гнездовом, учитывая общее скромное ко¬
личество достоверных материальных источников, когда букваль¬
но несколько новых находок могут существенно скорректировать
общую картину. Необходимо также отметить, что, несмотря на
отсутствие соответствующих четырнадцатигранных гирек, сама
норма веса около 3,5 г, как будет показано ниже, была хорошо
известна жителям гнездовского поселения.
Любопытно, что еще один пик «тяжелых» значений веса че¬
тырнадцатигранных гирек в 4,5 г, лежащий в зоне максимума
общего графика древнерусских находок, также связан с Гнездо¬
вом и его ближайшей округой (Новоселки)128. Учитывая значи¬
тельную концентрацию находок византийского происхождения,
а также особую роль, которую, по мнению исследователей па¬
мятника, он играл в прямых контактах Руси с Константинопо¬
лем129, можно связать гнездовские четырнадцатигранные гирьки
вес°м около 4,5 г, рассматривая их как монетные экзагии, с нор¬
мой византийской номисмы (солида).
Локализация «тяжелых» диапазонов веса четырнадцати-
Т^нных гирек в 3,9^1,0 и 4,5 г. в материалах Гнездова позво-
Ляет контрастнее выделить интервал веса находок этого типа,
ПРИХ0ДЯЩИЙСЯ на 3,5-3,7 г., заметный на общей диаграмме и
вставленный в составе двух из рассматриваемых наборов.
ЕцШкина Т-А. Торговый инвентарь. С. 241. № 64. С. 240 (№ 59 - 60).
*и°с°ва Н.В., Пушкина ТА. Находки византийского происхождения из раннего-
ь уСКог° Центра Гнездово в свете контактов между Русью и Константинополем
в- // Сугдейский сборник. Вып. V. 2012. С. 77.
199

ю
о
о
Диаграмма № 14
Дифференцированное по месту находки распределение
четырнадцатигранных гирек по весу
ш Старая Ладога, Рюриково городище,
Тимеревский могильник. Новоселки
■ Гнёэдово
VI 12 V Л 14
> 1,6 1 / 1.8 1 9	2	2 1
' 2 2,3 2 4 ?,S 2,6 2 7 2 8 2 9	3	3,1
Вес, г
4 1 4 2 4 7 4 4 4,5

Свидетельства очень ограниченного числа четырнадцатигранных
экземпляров этого веса дополняются гирьками еще не рассмо-
^енной группы - свинцовыми.
Свинцовые гирьки и другие предметы. Гирьки из свинца входят
g состав трех из семи древнерусских наборов инструментов для
ззвешивания, происходящих из кладов и Новгородского кошель¬
ка 1938 г., что соответствует числу комплексов, включавших че-
хЫРнаДИатигРанные разновесы, однако совместно они встречены
лишь однажды - в I Неревском кладе (см. выше Таблицу № 1).
При этом доля свинцовых гирек в общем количестве находок
из комплектов (около 22%) примерно в два раза выше, нежели
чем доля четырнадцатигранных, что, как уже отмечалось, в це¬
лом соответствует репрезентативности различных типов гирек в
общем массиве материалов с территории Руси. В то время как
свинцовые гирьки составляют заметную часть находок в набо¬
рах, обнаруженных в кладах и бытовых комплексах, таких как
«кошелек» из Бирки, в комплектах инструментов для взвешива¬
ния из погребений на территории Восточной Европы разновесы
этого типа не зафиксированы, а в погребениях с единичными
гирьками - чрезвычайно редки. На этом фоне выделяется лишь
единственное североевропейское погребение № 50 готландско¬
го могильника Коппаршвик, где в состав набора входили сразу
3 гирьки из свинца.
Свинцовые гирьки по своей морфологии гораздо разнообразнее
стандартных типов - бочонковидных и четырнадцатигранных,
однако большинство находок сводится к двум вариантам формы:
в виде низкого цилиндра и усеченного конуса. Как правило, их
поверхность не орнаментирована, и не несет на себе знаков мар¬
кировки. В тех случаях, когда маркировка присутствует, она вы¬
полнена в довольно небрежной манере в виде пуансонных или
крестообразных углублений на плоских гранях гирек и практиче-
СКи никогда не дублируется на противоположных сторонах.
Подавляющее большинство известных к настоящему време-
находок свинцовых гирек IX - начала XI вв. на территории
7Ревней Руси происходит из культурного слоя двух памятни-
в " Старой Ладоги130 и Гнездовского поселения. В общей вы-
РКе находок хорошей сохранности, насчитывающей, без учета
ГиРек
из состава наборов, 22 предмета, они представлены при-
Цввидан
О.И. Весовые гирьки Старой Ладоги.
201

мерно равным числом экземпляров (см. Каталог III). По свое,
му весу свинцовые гирьки делятся на две выраженные группы
Около 60% (первая группа) находок калиброваны в системе веса
бочонковидных гирек, с высокой точностью соответствуя номщ
налам ее шкалы (Таблица № 6).
Таблица № $
Свинцовые гирьки,
ориентированные на 8-грамовую весовую шкалу
из находок с территории древнерусских памятников
Весовые группы бочонковидных гирек, обозначенные кратностью
1
И
2
3
4
5
Вес, г
8,4
12,7
15,7
24,2
32,1
41,2
16,3
24,5
16,4
24,5
Это полностью подтверждается маркировкой, присутствующей
на ряде находок этой группы. При этом отклонения веса отдель¬
ных гирек не превышают доверительных интервалов, выделенных
для самих бочонковидных разновесов, что, в частности, опровер¬
гает мнение о грубой калибровке свинцовых инструментов для
взвешивания и их использовании в сферах, не требовавших боль¬
шой точности измерений. Скорее, свинцовые гирьки выступали
в качестве простой в изготовлении альтернативы бочонковидным
разновесам и применялись наравне и совместно с ними. Помимо
приведенных в таблице находок к системе 8-граммовой весовой
шкалы, очевидно, относятся еще три гирьки из Старой Ладоги с
весом в 4,0 и 4,2 г131 (половина номинала, равная шагу шкалы), а
также тяжелая гирька в 98,1 г, представляющая собой, вероятно,
12-кратный номинал132.
Вторая группа свинцовых разновесов с диапазоном в 2,3-3,6 г
занимает в метрологии раннесредневековых гирек место, ана¬
логичное экземплярам четырнадцатигранного типа. На древне¬
русской территории она уступает по количеству находок группе
свинцовых гирек, калиброванных по 8-граммовой шкале.
Если обратиться к составу наборов инструментов для взвеши¬
вания, то в них представлены свинцовые гирьки из обеих весе-
131	Давидан О.И. Весовые гирьки Старой Ладоги. С. 124-125 (№ 1 и 27).
132	Там же. № 10.
202

БЫХ групп. Комплекты из Гнездовского клада 2000/2001 г. и Стур-
включали гирьки, калиброванные в соответствии со шкалой
бочонковидных разновесов. Одна из двух гирек из гнездовского
комплекса (вторая не сохранилась) весит около 4 г133, три гирьки
03 южношведского клада из Стурку имеют удовлетворительную
сохранность и вес в 4,3, 7,7 и 15,8 г134. В кладе из Боргебю, так-
%е происходящем с территории Южной Швеции, сочетаются две
свинцовые гирьки, относящиеся к обеим весовым группам. Их
вес составляет около 2,9 и 8,3 г135. Первая, вероятно, выражает
монетную норму дирхема, вторая - номинал 8-граммовой шка¬
лы. Возможно, аналогичное сочетание демонстрирует и набор из
упоминавшегося уже погребения № 50 могильника Коппаршвик
XI в., свинцовые гирьки которого, к сожалению, имеют неудо¬
влетворительную сохранность. Одна из них весит около 2,2 г,
вторая - 7,4 г136. Наконец, обе свинцовые гирьки из состава I Не-
ревского клада весом 3,1 и 3,5 г относятся к группе находок «мо¬
нетного» весового диапазона137.
I Неревский клад 970-х гг., второй денежный комплекс из чис¬
ла кладов с наборами инструментов для взвешивания, на 80 лет
моложе Брилевского и отражает изменения в составе монетно¬
го обращения на территории Руси, произошедшие за это время.
Если в Брилевском кладе фрагменты куфических монет состав¬
ляли хоть и заметную, но все же не основную долю, то здесь
они абсолютно доминируют, достигая 94% комплекса в количе¬
ственном выражении {Диаграмма № 75)138.
Поменялся и состав обломков. Большинство фрагментов Бри¬
левского клада представляли собой правильные фракции монет,
преимущественно, половины и двойные трети. В I Неревском
кладе основная масса обломков весит менее 1 г, а более поло-
вины - менее 0,4 г. Интересно, что при этом небольшая часть
Фрагментов комплекса все же концентрируется вокруг уже зна¬
комых по профилю Брилевского клада значений веса в 1,3 и 2,7-
>8 г, оставляя своего рода «инерционный след» теряющих свое
134 ^Уш*ина ТА. Новые монетно-вещевые клады из Гнездова. С. 527.
IBS fMberg о. Vikt och Varde. S. 246 (№ 1, 2 и 4).
136	y}^' S- 248. (№ 1 и 6).
Unmark-Nylen L. Die Wikingerzeit Gotlands. Stockholm, 1998. IV: 1. Katalog.
137	S. 840-841.
•38 Нино C.A. Неревский клад. С. 207. №№ 8-9.
1ам же. С. 186-207.
203

Диаграмма № 15
Частотный график веса монет I Неревского клада
£
■ целые монеты
я обломки
\х-
ч-
L 1. 1, 1. I. 1. ii I. 1. J, », 1, Д, Р, ,Щ ,Щ . Щ», Щ ,ч
О О \ О,? 03 о,Л 0 5 0,6 0,7 О,Я 0,9 1 1,1 1 2 1,3 1,4 1,5 1,6 1,7 1,8 1,9 2 2,1 2,2 2,3 2,4 2,5 2,6 2,7 2,8 2,9 3 3,1 3,2 3,3 3,4 3,5 3,6 3,7 3,8 3,9 4 4,1 4,4 4,5 4,6
Вес, г

значение норм. Очевидно, что обломки в кладе никак не могут
быть пресловутыми «довесками» к целым монетам, их попросту
слишком много (811 на 60 целых монет), они - самостоятельные
участники денежного обращения, характеризующегося очень пе¬
стрым весовым составом. Несмотря на вероятную возможность
из счетного оборота в самых мелких торговых операциях, учет
столь сильно фрагментированного серебра был возможен только
в помощью весов, закономерно оказавшихся в составе клада139.
Однако, особый интерес представляют целые монеты I Нерев-
ского клада, поскольку их весовой профиль содержит явные при¬
знаки соответствия гирькам малого веса из числа входивших в
его комплект {Диаграмма №16).
К сожалению, единственная четырнадцатигранная гирька из
набора I Неревского клада сильно повреждена, однако, помимо
нее, в состав комплекта входили два уже упомянутых свинцо¬
вых разновеса, а также две хрустальные бусины весом около 2
и около 3 г, которые могли использоваться в качестве грузов при
взвешивании.
Пик значений веса целых монет клада, приходящийся на ин¬
тервал в 2,7-3,4 г, имеет двуглавую структуру с двумя экстрему¬
мами в 2,7 и 3,2-3,3 г. Между ними наблюдается довольно вы¬
раженная депрессия в районе 3,0-3,1 г, которой в точности со¬
ответствуют две из четырех малых гирек набора - свинцовая и
хрустальная бусина. Вторая свинцовая гирька в 3,5 г четко огра¬
ничивает основной пик веса монет в области тяжелых значений.
Легкая хрустальная бусина весом в 2 г, полностью аналогично
четырнадцатигранной гирьке из Брилевского клада, разделяет на
общем графике веса комплекса области, где, соответственно, до¬
минируют обломки и целые монеты. В зоне, превышающей вес
свинцовой гирьки в 3,5 г, обломки полностью отсутствуют. Ины¬
ми словами, профиль веса монет I Неревского клада демонстри¬
рует явные признаки сортировки их состава с помощью малых
гирек входящего в него набора инструментов для взвешивания.
Свинцовая гирька в 3,5 г образует одну группу с четырнадцати-
|Ранными находками с диапазоном веса в 3,5-3,7 г. (пик - 3,6 г).
°зможное значение этой нормы хорошо иллюстрирует чрезвы-
ЧаЙно любопытный Гнездовский клад 1993 г. Он также включал
^Метим, что совокупный вес комплекса составляет 578 г, или около 3 гривен-
битков северной весовой системы.
205

Диаграмма № 15
Частотный график веса монет I Неревского клада
Ю
О
4^
■ целые монеты
я обломки
1 1, 1. I. 1, 1, I-, I, 1, !,■#, д, Р, Д .Щ»,Щ»,1 ,т
О ОАО,: 03 о,Л О 5 0,6 0,7 О,Я 0,9 1 1,1 1 2 1,3 1,4 1,5 1,6 1,7 1,8 1,9 2 2,1 2,2 2,3 2,4 2,5 2,6 2,7 2,8 2,9 3 3,1 3,2 3,3 3,4 3,5 3,6 3,7 3,8 3,9 4 4,1 4,4 4,5 4,6

значение норм. Очевидно, что обломки в кладе никак не могут
быть пресловутыми «довесками» к целым монетам, их попросту
слишком много (811 на 60 целых монет), они - самостоятельные
участники денежного обращения, характеризующегося очень пе¬
стрым весовым составом. Несмотря на вероятную возможность
из счетного оборота в самых мелких торговых операциях, учет
столь сильно фрагментированного серебра был возможен только
в помощью весов, закономерно оказавшихся в составе клада139.
Однако, особый интерес представляют целые монеты I Нерев-
ского клада, поскольку их весовой профиль содержит явные при¬
знаки соответствия гирькам малого веса из числа входивших в
его комплект {Диаграмма №16).
К сожалению, единственная четырнадцатигранная гирька из
набора I Неревского клада сильно повреждена, однако, помимо
нее, в состав комплекта входили два уже упомянутых свинцо¬
вых разновеса, а также две хрустальные бусины весом около 2
и около 3 г, которые могли использоваться в качестве грузов при
взвешивании.
Пик значений веса целых монет клада, приходящийся на ин¬
тервал в 2,7-3,4 г, имеет двуглавую структуру с двумя экстрему¬
мами в 2,7 и 3,2-3,3 г. Между ними наблюдается довольно вы¬
раженная депрессия в районе 3,0-3,1 г, которой в точности со¬
ответствуют две из четырех малых гирек набора - свинцовая и
хрустальная бусина. Вторая свинцовая гирька в 3,5 г четко огра¬
ничивает основной пик веса монет в области тяжелых значений.
Легкая хрустальная бусина весом в 2 г, полностью аналогично
четырнадцатигранной гирьке из Брилевского клада, разделяет на
общем графике веса комплекса области, где, соответственно, до¬
минируют обломки и целые монеты. В зоне, превышающей вес
свинцовой гирьки в 3,5 г, обломки полностью отсутствуют. Ины¬
ми словами, профиль веса монет I Неревского клада демонстри¬
рует явные признаки сортировки их состава с помощью малых
гирек входящего в него набора инструментов для взвешивания.
Свинцовая гирька в 3,5 г образует одну группу с четырнадцати-
|Ранными находками с диапазоном веса в 3,5-3,7 г. (пик - 3,6 г).
°зможное значение этой нормы хорошо иллюстрирует чрезвы-
ЧаЙно любопытный Гнездовский клад 1993 г. Он также включал
Отметим, что совокупный вес комплекса составляет 578 г, или около 3 гривен-
СЛИтков северной весовой системы.
205

К)
о
о\
Диаграмма № 16
Частотный график веса монет I Неревского клада
Вес, г

лабор инструментов для взвешивания, в число которых входило и
-jpH свинцовые гирьки, к сожалению, не сохранившиеся.
Гнездовский клад датируется серединой 950-х гг. и на два де¬
сятилетия старше I Неревского, но по своему составу представ¬
ляет его полную противоположность, будучи образован почти
исключительно целыми предметами. Клад является в первую
очередь вещевым комплексом, поскольку даже в своей монетной
пасти более чем наполовину состоит из дирхемов, превращенных
в подвески. По оценке А.В. Фомина, осуществившего нумизма¬
тический анализ клада, группа монет без ушек была добавлена
в комплекс «в последний момент» и, не исключено, что они так¬
же предназначались к переделке в украшения. В любом случае,
ясно, что монеты, вошедшие в сокровище, были специально и
тщательно отобраны, в чем можно легко убедиться, обратившись
к их весовому профилю {Диаграмма № 77)140.
На диаграмме монеты, превращенные в подвески, и монеты
без ушек представлены отдельно. График имеет выраженный пик
в центральной части, соответствующий диапазону в 3,3-3,5 г (с
преобладающим значением в 3,4 г) и еще два более локальных
экстремума в 2,8 г и 3,9^t, 1 г, из которых последний более за¬
метен и уже хорошо знаком, представляя значение шага весовой
шкалы бочонковидных гирек. Небольшой, но не случайный, пик
в 2,8 г. демонстрирует норму «легкого» дирхема, в то время как
основной в 3,3-3,5 г в контексте комплекса представляет нор¬
му «тяжелой» монеты, или ногаты в интерпретации В.Л. Яни¬
на141. Отбор доминирующей группы монет Гнездовского клада
мог быть осуществлен с помощью гирьки-экзагия, относящейся
к группе с интервалом веса в 3,5-3,7 г. По крайней мере, де¬
прессия графика веса монет комплекса именно в этом диапазоне
Указывает на это.
^ По: Фомин А.В. Куфические монеты Гнездовского клада. С. 193-198.
Для наших целей не столько важно место, занимаемое ногатой в древнерусской
весовой системе, в отношении которого существует несколько гипотез. Важно,
что Гнездовский клад 1993 г. является очень точным материальным соответстви¬
ем гораздо менее спорной этимологии этого номинала (в значении «отборный»).
См.: Назаренко А.В. Древняя Русь на международных путях. С. 126, 155. Библио¬
графию см.: Комар А.В. Древнерусская денежно-весовая система X в. на пере¬
крестке путей: хазарский тупик // Хазарский альманах. Т. 9. Киев; Харьков. 2011.
С. 161.
207

8
7
6
5
I.
i
з
2
1
0
Диаграмма № 17
Частотный график веса монет Гнездовского клада 1993 г.
	 —
В монеты с ушками
В монеты без ушек
.
-■
- - - '
| - ~ - - 	 - - -	— - - - ” -
Г
1
1!
_
-
> О ^ г> г* v? г> г* г? г О- -О» Л О ^ ^
V v V г" V V V V
N>	^ N<> ^	Ь «> С.У Л С.* С*>
«>• ь? ь" ь” ь- V
fe? *.N # #
Врс г

Состав наборов весовых гирек. Рассмотрение вопросов, свя¬
занных с метрологией различных типов раннесредневековых
весовых гирек позволяет вернуться к более детальному анали¬
зу состава и структуры наборов инструментов для взвешивания,
g Таблице № 7 сведена информация о ряде наборов, происходя¬
щих из кладов, случайных находок и погребений на территории
росточной и Северной Европы, сохранность которых позволяет
структурировать все или большую часть гирек комплектов в со¬
ответствии с номиналами их весовой шкалы. Комплексы упо¬
рядочены, насколько это возможно, по своей хронологии и при¬
водятся в следующем порядке: сначала следуют древнерусские
клады (включая Новгородский кошелек), затем аналогичные се¬
вероевропейские комплексы, далее - в такой же последователь¬
ности, ряд погребений Восточной и Северной Европы.
Основу всех наборов, безусловно, составляют бочонковидные
гирьки, калиброванные в соответствии с 8-граммовым шагом ве¬
совой шкалы. За редким исключением, в составе наборов пред¬
ставлены все распространенные номиналы этой системы веса,
кратные одной (около 8 г), двум (около 16 г), трем (около 24 г),
половине трех (около 12 г), четырем (около 32 г) и пяти (около
40 г) базовым единицам в 8 г. Характерной чертой комплектов,
происходящих из кладов, является удвоение и утроение несколь¬
ких, очевидно, наиболее востребованных номиналов, представ¬
ленных гирьками с кратностью от двух до пяти, причем на долю
самых тяжелых номиналов (4-5) приходится наибольшее число
находок. При этом, бочонковидные гирьки с кратностью свыше 5,
скорее, не характерны для наборов. Их присутствие связано
с явно выраженным хронологическим фактором - такие наход¬
ки появляются в рассматриваемых комплектах инструментов для
взвешивания не ранее рубежа X/XI вв. Показательно, что начи¬
ная с этого же времени фиксируется и увеличение размеров са-
мих весов. Бочонковидные гирьки самых маленьких номиналов
с кратностью равной единице и половине трех в наборах пред¬
ъявлены, как правило, единственными находками, что довольно
СИльно контрастирует с расширенным составом старших номи-
Нал°в. В случае в 12-граммовыми гирьками это может быть свя-
Зан°> как уже отмечалось, с их функциональным использованием
Качестве средства уменьшить шаг весовой шкалы вдвое, для
^ г° Достаточно одного такого экземпляра для всего набора.
°бласти малых номиналов наблюдается и одно из структурных
209

210
Таблица № 7
Функциональный и предметный состав наборов инструментов для взвешивания
Состав набора
Бочонковидные
| Четырнадцати-
Свинцовые
Иные
Комплекс
Вес
Номиналы кратности
гранные
предметы
он.
5 г
1
1/2
2
3
4
5
>5
!
!
Гнёздово, клад
1993 г.
•
О
о
оо
оо
ОО
ОО 1
?
Гнёздово, клад
2000/2001 г.
О
о
о
о
ООО
□
О
Подборовский
клад
О
о
оо
ООО
оо !
о
Новгород, Кремль
•
ООО
о
ООО
ООО
ООО
оо
оо
■■
♦ <6пр.)
Стурку
1
о
оо
оо
ООО
□□□□
Боргебю
1
о
о
о
о
УдрайН,
погребение
•
о
о?
оо
о?
ООО
оо
■
Ур. Победище,
сопка 15-1
о
о
о
о
оо
■
Коппаршвик
о
о
о
оо ;
♦
Латвия,
Долее Вампиниешу,
погр. 73
■
о
о
о
о
о
□
[ i
♦
Латвия,
Долее Вампиниешу,
погр. 74
о
о
о
о
о
о
о
!
+
Норелунд, Вальби,
Швеция
о
о
о
о
1
!	1
о
О,# - бочонковидные; П,И - четырнадцатигранные и иные;	- дополнительные предметы;
о.п.о - гирьки, калиброванные в весовой шкале с шагом (номиналом) в 8 г,
гирьки, калиброванные в соответствии с весом монет

отличий комплектов инструментов для взвешивания, происходя¬
щих из древнерусских и североевропейских комплексов. На при¬
зере двух южношведских кладов, а также комплектов из погре¬
бений Готланда и с территории Латвии хорошо видно, что нишу
самых легких бочонковидных гирек в них занимают разновесы
других типов (четырнадцатигранные или свинцовые), калибро¬
ванные по 8-граммовой шкале, в то время как в четырех древне¬
русских бытовых комплексах (кладах и Новгородском кошельке)
g-ми и 12-граммовые номиналы представлены бочонковидными
экземплярами. При сравнении комплектов гирек, происходящих
из кладов и погребений, заметно, что для последних не характер¬
но удвоение и утроение находок одинакового веса и кратности.
Как правило, все группы веса представлены единственным экзем¬
пляром гирьки. В качестве примера такого «минималистинного»
состава в таблицу включен комплекс гирь хорошей сохранности
из погребения X в. из района местечка Норелунд в центральной
Швеции142. В него входили исключительно бочонковидные экзем¬
пляры весом около 4,0; 8,2; 23,0; 31,6 и 39,3 г, маркированные,
за исключением четырехграммового, соответствующими знаками
кратности в одну, три, четыре и пять единиц.
Среди бочонковидных гирек рассматриваемых наборов присут¬
ствует еще одна группа находок, место которых в системе веса
этого типа не до конца понятно. Это гирьки весом около 4,8-5 г
из состава Гнездовского клада 1993 г., кошелька из Новгородско¬
го Кремля и погребения могильника Удрай II. В эту группу, ве¬
роятно, также входит четырнадцатигранная гирька весом 4,84 г
из погребения 73 латвийского могильника Долее Вампениешу II143.
Они, с одной стороны, очевидно, не кратны 8-граммовому шагу
единой системы бочонковидных гирек, с другой - не находят
себе прямого соответствия в диапазоне монетного веса из син¬
хронного обращения. Возможно, гирьки этой группы представ-
^Ют собой удвоенный номинал в 2,4-2,5 г, присутствие кото-
Р°го заметно на профилях веса ряда древнерусских кладов,
в Тч- с наборами инструментов для взвешивания (см. выше Диа-
гРоммы). Единица веса в 2,56 г была предложена В.Л. Яниным
качестве нормы поздней древнерусской ногаты, появляющей-
Ся в середине X в. в качестве 1/20 фракции счетной гривны
tyhlberg О. Vikt och Varde. S. 245.
erga T. Daugavas libieSu tirdznieetbas inventars. S. 38. (3. Att. № 7).
211

в 51,19 г и сменяющей более раннюю «тяжелую» норму в 3,41 г144
A.	В. Комар, разбирая метрологическую сущность древнерусских
весовых единиц, в частности, ногаты, предложил любопытную
«буквальную» интерпретацию гривны кун как сорочка меховых
шкурок, которая, в случае равенства по стоимости гривне сере¬
бра весом около 204,75 г., дает эквивалент стоимости в серебре
одной куны (шкурки) равный около 5,12 г (около 204,75 г / 40)
или двум ногатам по 2,56 г 145. В этом случае, гирьки с диапазо¬
ном веса в 4,8-5 г выступают в качестве номинала этой нормы.
В контексте весовой нормы в 2,56 г едва ли случайным пред¬
ставляется общий вес монет Гнездовского клада 1993 г. - одно¬
го из комплексов с 5-граммовой гирькой, составляющий 256,1 i.
что в точности соответствует ее 100-кратной величине. Весовой
профиль монет клада, к которому мы уже обращались, помимо
доминирующего пика в 3,3-3,5 г имеет еще несколько менее вы¬
раженных диапазонов концентрации значений, среди которых
присутствует изолированная область в 2,4-2,5 г, очевидно, соот¬
ветствующая теоретической норме в 2,56 г. Тем самым, Гнездов-
ский клад 1993 г., датирующийся серединой X в., является од¬
ним из «ключей» к понимаю взаимосвязи весовых норм в около
3,4	и 2,5 г древнерусской системы (ранней и поздней ногаты по
B.	Л. Янину).
Дополнительные гирьки наборов - четырнадцатигранные,
свинцовые и иные предметы - образуют две отличающиеся в
метрологическом и, как было оказано выше, функциональном
плане, группы. Часть из них калибрована в системе веса бочон-
ковидных экземпляров, часть - соответствует весовому составу
синхронного монетного обращения, где доминирует куфический
дирхем, и предназначалась, вероятно, для его сортировки и учета.
Гирьки обеих групп могут как сочетаться в одном наборе (Нов¬
городский кошелек, южношведский клад из Боргебю, погребение
могильника Коппаршвик), так и нет. Характерными примерами
являются, в первом случае, погребение 3 могильника Удрай П-
где набор из 11 бочонковидных гирь стандартных номиналов
кратности сопровождается единственной четырнадцатиграннои
144	Янин В.Л. Денежно-весовые системы русского средневековья. С. 147. Подробный
критический разбор метрологии единицы см: Комар А.В. Древнерусская денежна
весовая система X в. на перекрестке путей: Хазарский тупик. С. 161-174.
145	Комар А.В. Древнерусская денежно-весовая система X в. на перекрестке пу icli
Хазарский тупик. С. 166-167.
212

гирькой с «монетным» весом в 2,7 г; во втором, — Гнездовский
клад 2000/2001 г., где все гирьки комплекта (а также входящий
в него моток серебряной проволоки весом около 4 г) калиброва¬
ны согласно 8-граммовой шкале.
В силу незначительной доли гирек хорошей сохранности в рас¬
сматриваемых наборах, детализация их весовой шкалы возможна
только в отношении разновесов бочонковидного типа лишь из
трех комплектов, где они образуют сколько-нибудь представи¬
тельные серии: Гнездовского клада 2000/2001 г., Подборовского
клада и Новгородского кошелька из Кремля. Данные о значении
базовых единиц бочонковидных гирек с незначительными утра¬
тами первоначального веса, полученные путем деления массы
находок на их кратность, приведены в Таблице № 8.
Таблица № 8
Вес базовых единиц (номиналов) бочковидных гирек
в наборах инструментов для взвешивания
Комплекс
Кратность бочонковидных трек (номинал)
Среднее
1
2
КЗ
3
4
5
>5
Гнёэдовский клад
2000/2001 г.
8,3
7,93
7,86
7,9
8,0
Подборовский клад
8,28
8,25
7,95
7,99
8,02
8,18
7,9
7,97
8,07
Кошелек из
новгородского кремля
8,8
8,2
7,88
8,35
7,88
8,0
8,06
8,01
8,14
8,01
8,04
В целом, значения базовой единицы по всех трех наборах де¬
монстрируют небольшие колебания, выражающиеся, в частно¬
сти, в несколько большем весе малых номиналов в одну и две
единицы кратности. Однако, средний вес базовой единицы раз¬
ных наборов отличается лишь сотыми долями грамма, состав¬
ляя около 8; 8,07 и 8,04 г, соответственно. Полученные базовые
единицы очень близки медианным значениям весовых групп бо¬
чонковидных гирек из общего массива древнерусских находок.
Учитывая это, можно связать вариации веса номиналов разных
гирек наборов, в частности, с их все же несколько отличающейся
сохранностью. На общем унифицированном фоне обращает на
себя внимание бочонковидная гирька из Новгородского кошель¬
ку весящая 8,8 г. Этот комплекс имеет и другие особенности:
в частности, он - единственный, где продублированы малые гири
бочонковидного ряда, и самый представительный по численному
составу комплекта. Совокупность этих свидетельств позволяет
Предположить, что в наборе из Новгородского кошелька было
213

объединено несколько различных серий весовых гирь. В пользу
этого говорит и большое количество дополнительных предметов,
которые могли быть использованы в качестве разновесов. По
всей видимости, владелец новгородского комплекта стремился
получить набор максимально широкого профиля, учитывающий
как можно больше весовых норм и их вариаций.
Характер и состав рассмотренных комплексов, включающих
наборы инструментов для взвешивания, позволяет сделать ряд
замечаний, касающихся сферы использования раннесредневеко¬
вых весов и гирь. В первую очередь, необходимо подчеркнуть
сам очевидный, но имеющий большое значение, факт обнару¬
жения наборов в составе кладов IX-XI вв. на территории Вос¬
точной и Северной Европы. Тем самым, в кладах объединяются
инструменты и объекты взвешивания, что определяет основную
сферу применения раннесредневековых весов и гирь оборотом
и движением драгоценного металла, в составе которого домини¬
рующее положение принадлежит серебру.
Среди кладов IX-XI вв. с наборами весовых гирь присутству¬
ют разные по характеру комплексы, отражающие все основные
функции его использования в социально-экономических отноше¬
ниях в раннесредневековом обществе146 147: как средства накопления
или сокровища (Гнездовский клад 1993 г.), средства платежа или
аккумуляции денежной массы (I Неревский клад, Подборовский
клад, клады из Стурку и Боргебю), производственного запаса
сырья (Гнездовский клад 2000/2001 г.), жертвенного комплекса
(Брилевский клад). Состав денежных и денежно-вещевых ком¬
плексов из числа включавших наборы гирек, в которых, в пер¬
вую очередь, выражена функция серебра как средства платежа,
демонстрирует еще одну характерную особенность - все они со¬
держат значительное число обломков, причем не только монет,
но и серебряных изделий. В этом проявляется безусловная связь
инструментов для взвешивания с фрагментацией серебра, нахо¬
дящегося в обороте, отмеченная еще В.Л. Яниным при анализе
состава обращения куфической монеты в Восточной Европе14
Однако, вывод исследователя, рассмотревшего сугубо монетную
часть серебряной массы и использовавшего монету как осново¬
полагающую точку отсчета в предпринятой реконструкции древ¬
146	См. обзор теоретических моделей: Hardth В. Silver in the Viking Age. P. 18.
147	Янин В.Л. Денежно-весовые системы русского средневековья. С. 140.
214

нерусской денежно-весовой системы, о причинно-следственной
связи явления фрагментации драгоценного металла и взвеши¬
вания как средства ее учета, требует пересмотра. Согласно
В.Л. Янину, распространение инструментов для взвешивания
выступает в качестве ситуативной реакции на изменения в со¬
ставе поступавшей в Восточную Европу массы дирхемов, при¬
ходящиеся на 940-950-е гг., когда в кладах резко возрастает доля
фрагментированной монеты. Однако, усилия по детальному изу¬
чению структуры и веса обломков серебряных изделий и монет,
происходящих из культурного слоя североевропейских торгово¬
ремесленных поселений («central places»), таких как Бирка148,
Каупанг149 и Уппокра150, предпринятые в последние годы, нагляд¬
но свидетельствуют о непрерывном и значительном присутствии
фрагментов серебра в обращении начиная с середины-второй по¬
ловины IX в. - как минимум, на столетие ранее, чем они ста¬
новятся заметны в составе кладов, происходящих из региона.
К сожалению, аналогичные данные по материалам древнерус¬
ских памятников до сих пор остаются не обработанными, од¬
нако целый ряд восточноевропейских кладов IX в.151, содержав¬
ших существенное количество обломков монет, среди которых и
рассмотренный Брилевский комплекс, позволяют предположить,
что фрагментированное серебро присутствовало и в синхрон¬
ном обороте Восточной Европы. Сочетание таких факторов, как
резкое увеличение объемов поступления куфического серебра в
Восточную и Северную Европу, появление стандартных типов
весов и гирь и заметное присутствие фрагментированной моне¬
ты и серебряных изделий в обороте, приходящихся на третью
четверть IX в., указывает на формирование в этой время осо¬
бой системы обращения серебра, основанной на весовом приеме
Драгоценного металла, где инструменты для взвешивания играют
основополагающую роль.
Gustin I. Coin Stock and Coin Circulation in Birka. P. 227-244; Gustin I. Coins and
149	^rights from the Excavations 1990-1995. P. 11-25.
150	H&rdth B. Hacksilver and Ingots. P. 95-118.
151	H&rdth B. Viking age Uppakra. P. 247-316.
Янин В.Л. Денежно-весовые системы русского средневековья. С. 74-75; Рябцевич
Два монетно-вещевых клада IX в. из Витебской области // Нумизматика и
эпиграфика. T. 5. СПб., 1965. С. 122.
215

Каталог I. Бочонковидные гирьки хорошей сохранности,
№
п/и
Место находки
Автор раскопок
Комплекс
Материал
Вес, г
1
Гнездово
Селище, пойменная
часть
ГИМ152, 1999
Раскоп П-2
Fe/Cu153 154 (?)
3,0
2
Гнездово
Днепровская курганная группа
САЭ155, 1984
Курган Дн-6
Fe/Cu (?)
4,1
3
Гнездово
Селище
САЭ, 1995
Раскоп ВС-10
Си
4,2
4
Гнездово
Центральная курганная группа
Сергеев С.И., 1900
Курган Серг.-65156
Fe/Cu
4,4
5
Гнездово
Центральная курганная группа
Сизов В.И.,
1896-97(7)
Курган 49 (73Ш157)
Fe/Cu
4,4
6
Гнездово
Центральное городище
САЭ, 1981
Раскоп ЦГ-XV
Fe/Cu
4,9
7
Гнездово
Центральное городище
САЭ, 2007
Раскоп ЦГ-XXV
Fe/Cu
5,6 !
8
Гнездово
Днепровская курганная группа
Сергеев С.И., 1901
Курган Серп-89 (33159)
Fe/Cu
7,2
9
Гнездово
Центральная курганная группа
САЭ, 1992
Курган Ц-335
Fe/Cu
7,6
j
152	Раскопки экспедиции ГИМ под руководством В.В. Мурашевой.
153	Здесь и далее Fe/Cu - железная гирька с оболочкой из медного сплава; Си - мед¬
ный сплав; РЬ - свинец; Sn - олово.
154	Помимо знаков кратности.
155	Смоленская археологическая экспедиция МГУ им. М.В. Ломоносова. В 1949
1991 гг. - под руководством Д.А. Авдусина, начиная с 1992 г. - Т.А. Пушкиной
156	Нумерация курганов по публикации А.А. Спицына: Спицын А.А. Гнездовские кур'
ганы из раскопок С.И. Сергеева // Известия Археологической комиссии. Вып. 15
СПб., 1905.
216

происходящие с древнерусских памятников
Сохран¬
ность
Размеры,
мм
Крат¬
ность
Орна¬
мент
Публикация.
Хранение
хор.
Д-16
В-8
?
нет154
Мурашева В.В., Авдусина С.А. Исследование
притеррасного участка пойменной части гнез-
довского поселения // Гнездово. Результаты
комплексных исследований памятника. М.,
2007. С. 8-30.
ГИМ. Инв. 2741:95.
хор.
Д-11
В-8
?
?
Пушкина ТА. Торговый инвентарь из курганов
Смоленского Поднепровья // Смоленск и Гнез¬
дово. Смоленск. 1992. С. 240. № 55.
ОТ л.
д-ю
В-7
нет
нет
Пушкина ТА. Отчет о работе Смоленской архе¬
ологической экспедиции МГУ в 1995 г. Архив
ИА РАН. Р-1. №19226. С. 32.
хор.
Д-11
В-9
1 (?)
?
Спицын А.А. Гнездовские курганы из раскопок
С.И. Сергеева // ИАК. Вып. 15. СПб., 1905.
С. 45.
ГИМ. Инв. 1537:141.
хор.
Д-11
В-9
?
7
Ширинский С. С. Указатель материалов курганов,
исследованных В.И. Сизовым у д. Гнездово в
1881-1901 гг. // Гнездовский могильник. Ар¬
хеологические раскопки 1874-1901 гг. (по мате¬
риалам ГИМ). Часть I. Труды ГИМ. Памятники
культуры. Вып. XXXVI. М., 1999. С. 110.
ГИМ. Инв. 241:301.
хор.
Д-11
В-9
?
?
Авдусин Д.А., Каменецкая Е.В., Пушкина Т.А. От¬
чет о работе Смоленской археологической экс¬
педиции МГУ в 1981 году. Архив ИА РАН. Р-1.
№8961. С. 144.
хор.
Д-12
В-7,5
2/-157 158 * *нет
Пушкина Т.А. Отчет о раскопках в Гнездове
Смоленской археологической экспедиции МГУ
в 2007 г. Архив ИА РАН.
хор.
Д-13,5
В-10
J160
2П161
Спицын А.А. Гнездовские курганы из раскопок
С.И. Сергеева. С. 52.
ГИМ. Инв. 1537:140.
хор.
Д-14
В-10
1
2П
Пушкина Т.А. Отчет о работе Смоленской экс¬
педиции МГУ в 1992 году. Архив ИА РАН. Р-1.
№ 17031. С. 31. № 25.
157	Номер по Указателю С.С. Ширинского. Ширинский С.С. Указатель материалов
курганов, исследованных В.И. Сизовым у д. Гнездово в 1881-1901 гг. // Гнездов-
ский могильник. Археологические раскопки 1874-1901 гг. (по материалам ГИМ).
158	**асть I* Труды ГИМ. Памятники культуры. Вып. XXXVI. М., 1999.
Кратность заведомо нанесена лишь на одну площадку.
iso	С.И. Сергеева.
1б1	Если не указано иное - значение кратности на обеих площадках.
Здесь и далее - двойной пуансон по краю площадок.
217

№
п/п
Место находки
Автор раскопок
Комплекс
Материал
Вес, г
10
Удрай II
Платонова Н.И., 1981
Fe/Cu
7,8
Могильник
Южная насыпь, погр.З
И
Гнездово
Центральное городище
САЭ, 1986
Раскоп ЦГ-XIX
Fe/Cu
8,2
12
Гнездово
САЭ, 2013
Си
8,2
Селище
Раскоп ЦС-VI
13
Гнездово
Центральная курганная группа
САЭ, 1978
Курган Ц-254
Fe/Cu
8,4
14
Гнездово
Соколов В.Д., 1882
Fe/Cu
8,6
Лесная курганная группа
Курган 4(46'") (18Ш)
15
Крутик
Голубева Л.А., 1974
Fe/Cu
8,6
Городище
Раскоп II
16
Тимерево
ГИМ, 1974
Fe/Cu
11,2
Курганный могильник
Курган 6
17
Гнездово
САЭ, 1950
Fe/Cu
11,2
Лесная курганная группа
Курган Л-73
18
Гнездово
Центральная курганная группа
Сизов В.И.,
1896-97(7)
Курган 52 (76Ш)
Fe/Cu
11,4
19
Гнездово
Днепровская курганная группа
САЭ, 1991
Курган Дн-48
Fe/Cu
11,4
20
Тимерево
Курганный могильник
ГИМ, 1960
Курган 134
Fe/Cu
11,4
21
Гнездово
Лесная курганная группа
САЭ, 1950
Курган Л-49
Fe/Cu
11,5
22
Михайловское
ГИМ, 1961
Fe/Cu
11,5
Курганный могильник
Курган 115
162	Здесь и далее - пуансон по краю площадок.
163	Номер по Указателю 1893 г. Императорский российский исторический музей
Указатель памятников. 2-е изд-е. М., 1893 г.
164	Кратность на одной площадке неясна, на другой - равна 2.
218

Продолжение Каталога I
|Свхран-
i ность
Размеры,
мм
Крат¬
ность
Орна¬
мент
Публикация.
Хранение
хор.
Д-13
В-10
1
п162
Платонова-Залвеская Н.И. Исследования в верх¬
нем Полужье // АО 1981 г. М., 1983. С. 33-34.
НГМ. Инв. КП 35989 А77/149.
хор.
Д-13,5
В-11
1
нет
Авдусин Д.А., Пушкина ТА. Отчет Смоленской
археологической экспедиции МГУ за 1986 год.
Архив ИА РАН. Р-1. № 11966. С. 163.
отл.
1
нет
Пушкина ТА. Отчет о раскопках Смоленской
археологической экспедиции МГУ на террито¬
рии Гнездовского комплекса археологических
памятников (Центральное поселение) в 2013 г.
Архив ИА РАН. Р-1. № 41039.
хор.
Д-13,5
В-10,5
?
?
Пушкина Т.А. Торговый инвентарь из курганов
Смоленского Поднепровья. С. 239. № 46.
хор.
Д-13,5
В-11
?
?
Ширинский С.С. Указатель. С. 114.
ГИМ. Инв. 1538:291.
хор.
Д-14
В-10
1
П
Голубева Л.А., Кочкуркина С.И. Белозерская весь
(по материалам поселения Крутик IX-X вв.).
Петрозаводск, 1991. С. ПО, 117.
хор.
Д-14
В-10
9/2164
П
Фехнер М.В., Недошивина Н.Г. Этнокультурная
характеристика Тимеревского могильника по
материалам погребального инвентаря // СА.
1987. №2. С. 74. Табл. 3.
ГИМ. Инв. 2129:7.
хор.
7
П
Пушкина Т.А. Торговый инвентарь из курганов
Смоленского Поднепровья. С. 238. № 33.
СОМ. Инв. 7122/1739.
хор.
Д-15
В-12
?
?
Ширинский С.С. Указатель. С. ПО.
ГИМ. Инв. 241:23.
хор.
Д-15,5
В-12
1/2
П
Авдусин Д.А., Пушкина Т.А. Отчет о работе Смо¬
ленской археологической экспедиции МГУ им.
М.В. Ломоносова в 1991 году. Архив ИА РАН.
Р-1. № 16006. С. 20. № 51.
хор.
?
?
Недошивина Н.Г. Торговый инвентарь // Ярос¬
лавское Поволжье X-XI вв. М., 1963. С. 72.
хор.
Д-16
В-11
?
П
Пушкина Т.А. Торговый инвентарь из курганов
Смоленского Поднепровья. С. 238. № 29.
СОМ. Инв. 7122/1510.
хор.
Д-14
В-10
?
П
Недошивина Н.Г. Торговый инвентарь. С. 73.
ГИМ. Инв. 1843:71.
219

№
п/п
Место находки
Автор раскопок
Комплекс
Материал
Вес, г
23
Тимерево
Курганный могильник
ГИМ, 1961
Курган 342
11,6
24
Гнездово
Лесная
курганная группа
САЭ, 1949
Курган Л-23
Fe/Cu
11,9
25
Гнездово
Центральная курганная группа
Соколов В.Д., 1882
Курган 17(31) (17Ш)
Fe/Cu
12,0
26
Гнездово
Центральная курганная группа
Соколов В.Д., 1882
Курган 61(30) (28Ш)
Fe/Cu
12,1
27
Гнездово
Лесная курганная группа
САЭ, 1950
Курган Л-44
Fe/Cu
12,1
28
Гнездово
Центральное городище
САЭ, 2013
Раскоп ЦГ-XXVI-A
Fe/Cu
12,2
29
Черная могила
Курган
Самоквасов Д.Я.
Fe/Cu
12,2
30
Гнездово
Центральная курганная группа
Соколов В.Д., 1882
Курган 61(30) (28Ш)
Fe/Cu
12,3
31
Гнездово
Лесная курганная группа
Соколов В.Д., 1882
Курган 115(75) (101Ш)
Fe/Cu
12,5
32
Гнездово
Лесная курганная группа
Соколов В.Д., 1882
Курган 28(56) (27Ш)
Fe/Cu
12,6
33
Гнездово
Центральная курганная группа
Сергеев С.И., 1899
Курган Серг.-50
Fe/Cu
12,6
34
Гнездово
Центральная курганная группа
Сизов В.И.,
1896-97(7)
Курган 69 (93Ш)
Fe/Cu
12,7
35
Гнездово
Лесная курганная группа
САЭ, 1952
Курган Л-80
Fe/Cu
12,9
36
Михайловское
Курганный могильник
ГИМ, 1961
Курган 212
Fe/Cu
12,9
220

Продолжение Каталога I
Размеры,
мм
Крат¬
ность
Орна¬
мент
Публикация.
Хранение
Недошивина Н.Г. Торговый инвентарь. С. 72.
ГИМ. Инв. 1946:534.
хор.
Д-15
В-12
Д-16
В-12
1/2
Пушкина ТА. Торговый инвентарь из курганов
Смоленского Поднепровья. С. 238. № 25.
СОМ. Инв. 6028/328.
Пушкина ТА. Торговый инвентарь из курганов
Смоленского Поднепровья. С. 237. № 19.
Ширинский С. С. Указатель. С. 103.
ГИМ. Инв. 1538:115.
хор.
Д-15
В-12
1/2
Пушкина Т.А. Торговый инвентарь из курганов
Смоленского Поднепровья. С. 237. № 18.
Ширинский С.С. Указатель. С. 104.
ГИМ. Инв. 1538:101.
хор.
Д-15
В-11
Пушкина Т.А. Торговый инвентарь из курганов
Смоленского Поднепровья. С. 238. № 28.
СОМ. Инв. 7122/1014.
Д-14
В-11
1/2
Пушкина Т.А. Отчет о раскопках Смоленской
археологической экспедиции МГУ на террито¬
рии Гнездовского комплекса археологических
памятников (Центральное поселение) в 2013 г.
Архив ИА РАН. Р-1. № 41039. С. 35.
хор.
Д-16
В-12
Самоквасов Д.Я. Могилы русской земли. М.,
1908. С. 197-201.
ГИМ. Инв. 1530:24.
Д-15
В-11
1/2
Пушкина Т.А. Торговый инвентарь из курганов
Смоленского Поднепровья. С. 237. № 17.
Ширинский С.С. Указатель. С. 104.
ГИМ. Инв. 1538:100.
хор.
хор.
от л.
Хор.
Хор.
От л.
д-16
В-11
Д-15
В-12
Д-15,5
В-12
Д-16
В-12
Д-15
В-13
Д-15
В-11
Пушкина Т.А. Торговый инвентарь из курганов
Смоленского Поднепровья. С. 238. № 24.
Ширинский С.С. Указатель. С. 119.
ГИМ. Инв. 1538:405.
Ширинский С.С. Указатель. С. 115.
ГИМ. Инв. 1538:405.
1/2
Спицын А.А. Гнездовские курганы из раскопок
С.И. Сергеева. С. 41.
ГИМ. Инв. 1537:392.
1/2
Ширинский С.С. Указатель. С. 111.
ГИМ. Инв. 241:285.
1/?
Пушкина Т.А. Торговый инвентарь из курганов
Смоленского Поднепровья. С. 238. № 34.
1/2
Недошивина Н.Г. Торговый инвентарь. С. 73.
ГИМ. Инв. 1843:104.
221

№
п/п
Место находки
Автор раскопок
Комплекс
Материал
Вес, г
37
Новгород
Беспаспортная находка
Fe/Cu
12,9
38
Гнездово
Селище, пойменная часть
ГИМ, 2001
Раскоп П-8
Fe/Cu
15,0
39
Гнездово
Центральное городище
САЭ, 2003
Раскоп ЦГ-XXIV
Fe/Cu
15,0
40
Тимерево
Курганный могильник
ГИМ, 1961
Курган 327
15,2
41
Тимерево
Курганный могильник
Станкевич Я.В., 1939
Курган 5
Fe/Cu
15,5
42
Крутик
Городище
Голубева Л.А., 1980
Раскоп VI
Fe/Cu
15,9
43
Гнездово
Лесная курганная группа
Соколов В.Д., 1882
Курган 97(44) (83Ш)
Fe/Cu
16,3
44
Гнездово
Центральное городище
САЭ, 1983
Раскоп ЦГ-XVI
Fe/Cu
21,8
45
Тимерево
Курганный могильник
ГИМ, 1977
Курган 295
Fe/Cu
21,9
46
Коллекция А.С. Уварова
неизвестное проис¬
хождение
Fe/Cu
22,0
47
Новгород
НЭ'“ 1970
Михайловский раскоп
Fe/Cu
22,5
48
Тимерево
Курганный могильник
ГИМ, 1961
Курган 268
22,8
49
Михайловское
Курганный могильник
ГИМ, 1961
Курган 65
Fe/Cu
23,0
165	Знак кратности.
166	Новгородская археологическая экспедиция. В 1932-1962 гг. - под руководств0'1
А.В. Арциховского, с 1962 г. - В.Л. Янина.
222

Продолжение Каталога I
§рран-
|ость
Размеры,
MM
Крат¬
ность
Орна¬
мент
Публикация.
Хранение
хор.
Д-15
B-12
1/2
П
НГМ. Б/н.
ПОЧТИ
, хор.
Д-15
B-12
?
?
Мурашева В.В., Ениосова Н.В., Фетисов АЛ.
Кузнечно-ювелирная мастерская пойменной
части Гнездовского поселения // Гнездово. Ре¬
зультаты комплексных исследований памятни¬
ка. М., 2007. С. 61-62. Рис. 45.
ГИМ. Инв. 2766:75.
[хор.
Д-17
B-12
2
П
Пушкина ТА. Отчет о раскопках в Гнездове
Смоленской археологической экспедиции МГУ
в 2003 г. Архив ИА РАН. Р-1. № 31775.
1хор.
?
9
Недошивина Н.Г. Торговый инвентарь. С. 72.
ГИМ. Инв. 1946:502.
|top.
Д-16
B-12
2
^165
П
Фехнер М.В., Недошивина Н.Г. Этнокультурная
характеристика. С. 74. Табл. 3.
ГИМ. Инв. 2366:20.
lop.
Д-16
B-12
2
П
Голубева Л.А., Кочкуркина С.И. Белозерская весь.
С. ПО, 117.
lop.
Д-17
B-14
2
5
П
Пушкина Т.А. Торговый инвентарь из курганов
Смоленского Поднепровья. С. 237. № 21.
Ширинский С. С. Указатель. С. 118.
ГИМ. Инв. 1538:275.
lop.
Д-17
B-15
3
П
Авдусин Д.А., Каменецкая Е.В., Пушкина Т.А. От¬
чет о работе Смоленской археологической экс¬
педиции в 1983 г. Архив ИА РАН. Р-1. № 9877.
С. 127.
Д-18
B-12
3
П
Фехнер М.В., Недошивина Н.Г. Этнокультурная
характеристика. С. 74. Табл. 3.
ГИМ. Инв. 2475:15.
lop.
Д-19
B-14,5
3
П
ГИМ. Инв. 1068:305.
lop-
Д-19
B-14,5
3
нет
Колчин Б. А, Хорошев А. С. Михайловский раскоп //
Археологическое изучение Новгорода. М., 1978.
С. 163.
ipp.
Недошивина Н.Г. Торговый инвентарь. С. 72.
P>p.
Д-18
B-16
9
?
Недошивина Н.Г. Торговый инвентарь. С. 73.
ГИМ. Инв. 1843:38.
223

№
п/п
Место находки
Автор раскопок
Комплекс
Материал
Вес, г
50
Усть-река
Курганный могильник
Ершевский Б.Д., 1969
Курган 4
Fe/Cu
23,0
51
Усть-река
Курганный могильник
Ершевский Б.Д., 1969
Курган 4
Fe/Cu
23,1
52
Гнездово
Центральная курганная группа
САЭ, 1978
Курган Ц-263
Fe/Cu
23,1
53
Гнездово
Центральное городище
САЭ, 2011
Раскоп ЦГ-XXVI
Fe/Cu
23,2
54
Тимерево
Курганный могильник
ГИМ, 1961
Курган 365
23,2
55
Михайловское
Курганный могильник
ГИМ, 1961
Курган 115
Fe/Cu
23,3
56
Новгород
НЭ, 1957
Неревский раскоп
Fe/Cu
23,3
57
Новгород
НЭ, 1978
Дубошин раскоп
Fe/Cu
23,3
58
Новгород
НЭ, 1996
Троицкий-ХИ раскоп
Fe/Cu
23,5
59
Супруты
Городище
Изюмова С.А., 1970
Fe/Cu
23,9
60
Новгород
НЭ, 1994
Троицкий-IX раскоп
Fe/Cu
24,0
61
Супруты
Городище
Fe/Cu
24,4*и’"
167 * Отмечен реконструированный вес гирьки, приводимый по каталогу А.В.
горьева.
1 pH'
224

Продолжение Каталога I
1
рГохран-
|ность
Размеры,
мм
Крат¬
ность
Орна¬
мент
Публикация.
Хранение
J
хор.
Д-19
В-14
3
'■Г
П
Ершевский Б.Д. Ильменские курганы // АО
1969 г. М., 1970. С. 17; Ершевский БД, Ко¬
нецкий В.Я. Об одном из транзитных пун¬
ктов на древнем торговом пути / Новое в
археологии Северо-Запада СССР. Л., 1985.
С. 63-64.
НГМ. Инв. КП-25294/А11-54а.
хор.
Д-19
В-15
3
'•Г
П
Ершевский БД. Ильменские курганы. С. 17; Ер¬
шевский БД., Конецкий В.Я. Об одном из тран¬
зитных пунктов. С. 63-64.
НГМ. Инв. КП-25294/А11-546.
хор.
Д-19
В-15
3
'■Г
п
Пушкина Т.А. Торговый инвентарь из курганов
Смоленского Поднепровья. С. 239. № 48.
L хор.
Д-20,5
В-14
3
п
Пушкина Т.А. Отчет о раскопках в Гнездове
Смоленской археологической экспедиции МГУ
в 2011 г. Архив ИА РАН. Р-1. № 30387. С. 12.
; ХОр.
Недошивина Н.Г. Торговый инвентарь. С. 72.
1 ХОр.
1*
Д-18
В-15
?
?
Недошивина Н.Г. Торговый инвентарь. С. 73.
ГИМ. Инв. 1843:72.
' хор.
Д-19
В-15
?
п
Арциховский А. В., Колчин Б. А. Отчет Новгород¬
ской археологической экспедиции ИИМК АН
СССР. 1957 г. Т. 1. Раскопы Неревские XIX-
XX. Архив ИА РАН. Р-1. №1597.
НГМ.
от л.
Д-19
В-15
3
п
Янин В.Л., Колчин Б.А., Хорошев А.С., Рыби¬
на Е.А., Ершевский Б.Д. Отчет Новгородской ар¬
хеологической экспедиции МГУ, ИА АН СССР
и НГИАМЗ за 1978 г. //Архив ИА РАН. Р-1.
№ 7194.
НГМ.
хор.
Д-19
В-15
3
п
НГМ.
хор.
Д-20
В-15
3
'■Г
п
Изюмова С.А. Раскопки городища у с. Супруты //
АО. 1970 г. М., 1971. С. 75.
ГИМ. Инв. 2729:137.
от л.
Д-19
В-15
3
нет (?)
НГМ.
Хор.
3
Григорьев А.В. Весы и гирьки городища у с. Су-
пруты // Материалы по истории и археологии
России. Рязань, 2012. Том. 2. С. 132. Каталог.
№ 1.
225

№
п/п
Место находки
Автор раскопок
Комплекс
Материал
Вес, г
-
62
Старая Ладога
Земляное городище
РЬ
24,5
63
Старая Ладога
Земляное городище
Sn
24,5
64
Случайная находка
Fe/Cu
24,8
65
Новгород
НЭ, 1998
Троицкий-XI раскоп
Fe/Cu
25,1
66
Новгород
НЭ, 1959
Неревский раскоп
Fe/Cu
30,3
67
Гнездово
Селище
САЭ, 2000
Раскоп ВС-30
Fe/Cu
30,9
68
Масковичи
Городище
Дучиц Л.В., 1979
Fe/Cu
30,9
69
Гнездово
Лесная курганная группа
САЭ, 1949
Курган Л-34
Fe/Cu(?)
31,5
70
Супруты
Городище
Fe/Cu
31,5*
71
Гнездово
Селище
САЭ, 2002
с луч. находка
Fe/Cu
31,7
72
Супруты
Городище
Fe/Cu(?)
31,7
73
Крутик
Городище
Голубева, 1975
Раскоп 1
Fe/Cu
32,0
74
Старая Ладога
Земляное городище
Pb
32,1
75
Супруты
Городище
Изюмова С.А., 1970
Cu (?)
32,2
76
Гнездово
Центральная курганная группа
Уваров А.С., 1883
Курган 1
Fe/Cu
32,7
226

Продолжение Каталога I
охран-
вость
Размеры,
мм
Крат*
ность
Орна¬
мент
Публикация.
Хранение
хор.
Д-17
В-15
Давидам О.И. Весовые гирьки Старой Ладоги //
Археологический сборник Государственного
Эрмитажа. Л., 1987. Вып. 28. С. 124-126. Ка¬
талог. № 5.
ГЭ. Инв. 18-2838.
хор.
Д-20
В-12
Давидам О.И. Весовые гирьки Старой Ладоги.
С. 124-126. Каталог. № 4.
ГЭ. Инв. ЛС-2094.
отл.
Д-19
В-13,5
Спицым А.А. Древности бассейнов рек Оки и
Камы. СПб., 1901.
ГИМ. Инв. 976:58.
хор.
Д-20
В-14
3
нгм.
хор.
Д-21
В-17
4
Я
Арциховский А. В., Колчим Б. А. Отчет об архео¬
логических работах Новгородской археологи¬
ческой экспедиции за 1959 г. Т. 1-2. Неревский
конец, раскопы № XXVI-XXVIII Архив ИА
РАН. Р-1. №1940.
НГМ.
хор.
Д-21
В-15
4
X
Пушкина ТА. Отчет о работе Смоленской ар¬
хеологической экспедиции МГУ им. М.В. Ло¬
моносова в Гнездове в 2000 г. Архив ИА РАН.
Р-1. №22856.
хор.
Д-21
В-15
Бектимеев Ш.И. Весы и гирьки-разновесы
X-XIV вв. из Белоруссии // Российская архео¬
логия. 1993. №3. С. 236. Таблица 2.
хор.
Д-21
В-16
Авдусин Д.А. Отчет о раскопках в Гнездове
в 1949 г. Архив ИА РАН. Р-1. №341. С. 134.
№ 517.
СОМ. Инв. 6028/517.
Д-20,5
В-16
хор.
хор.
Д-22
В-15
Григорьев А.В. Весы и гирьки городища у с. Су-
пруты. С. 132. Каталог. № 3.
4
X
Григорьев А.В. Весы и гирьки городища у с. Су-
пруты. С. 132. Каталог. № 5.
4
х
Голубева Л.А., Кочкуркима С.И. Белозерская весь.
С. ПО, 117.
Давидам О.И. Весовые гирьки Старой Ладоги.
С. 124-126. Каталог. № 7.
ГЭ. Инв. 2425-395.
Изюмова С.А. Раскопки городища у с. Супруты //
АО. 1970 г. М., 1971. С. 75.
ГИМ. Инв. 2725:10.
4
х
Ширимский С.С. Указатель. С. 105.
ГИМ. Инв. 1043:24.
227

№
п/п
Место находки
Автор раскопок
Комплекс
Материал
Вес, г
77
Петровское
Курганный могильник
ГИМ, 1962
Курган 119
Fe/Cu
37,6
78
Новгород
НЭ, 1994
Троицкий-IX раскоп
Fe/Cu
38,0
79
Масковичи
Городище
Дучиц Л.В., 1978
38,1
80
Супруты
Городище
Изюмова С.А., 1971
Fe/Cu
38,6
81
Супруты
Городище
Fe/Cu
39,0*
82
Кирилина
Могильник
Бранденбург Н.Е.
Курган ХС
Fe/Cu
39,0
83
Новгород
НЭ, 1977
Троицкий-IV раскоп
Fe/Cu
39,3
84
Гнездово
Центральное городище
САЭ, 1953
Раскоп ЦГ-Н
Fe/Cu
39,4
85
Новгород
НЭ, 1956
Неревский раскоп
Fe/Cu
39,4
86
Старая Рязань
Случайная находка
1891 г.
Fe/Cu
39,4
87
Гнездово
Центральное городище
САЭ, 2013
Раскоп ЦГ-XXVI-А
Fe/Cu
39,6
88
Старая Рязань
Случайная находка
1891 г.
Fe/Cu
39,8
89
Супруты
Городище
Fe/Cu
40,3*
228

Окончание Каталога I
Край-
Размеры,
мм
Крат¬
ность
Орна¬
мент
Публикация.
Хранение
I: ХОр.
Д-21
В-17
?
?
Недошивина Н.Г. Торговый инвентарь. С. 73.
ГИМ. Инв. 1866:290.
1 хор.
Д-21
В-17,5
5
П
НГМ.
I хор.
Д-21
В-15
5
?
Бектинеев Ш.И. Весы и гирьки-разновесы
X-XIV вв. из Белоруссии. Таблица 2.
_—
1 Х°Р‘
Д-23
В-17
5
2П
Изюмова С.А. Раскопки городища у с. Супруты //
АО. 1971 г. М., 1972. С. 93.
ГИМ. Инв. 2730:78.
$?■ хор.
5
Григорьев А.В. Весы и гирьки городища у с. Су-
пруты. С. 132. Каталог. № 7.
f
f хор.
Д-23
В-17,5
5
П
Кочкуркина С.А. Памятники Юго-Восточного
Приладожья и Прионежья. Петрозаводск. 1989.
С. 160-161.
ГИМ. Инв. 137:477а.
отл.
Д-21
В-16
5
П
НГМ.
хор.
Д-23
В-18
?
2П
Авдусин Д.А. Отчет Смоленской экспедиции за
1953 г. Архив ИА РАН. Р-1. № 836. С. 8. № 3.
хор.
Д-22
В-18
5
П
Арциховский А. В., Кончин Б. А. Отчет Новгород¬
ской археологической экспедиции ИИМК АН
СССР 1956 г. Архив ИА РАН. Р-1. № 1278.
НГМ.
хор.
Д-24
В-18
5
sy
П
Черепнин А.И. Древние Рязанские гирьки //
Труды Рязанской ученой архивной комиссии за
1892 г. 1893. Т. VII. С. 107. Табл. I, № 4.
хор.
Д-20
В-18
5
Sb
П
Пушкина Т.А. Отчет о раскопках Смоленской
археологической экспедиции МГУ на террито¬
рии Гнездовского комплекса археологических
памятников (Центральное поселение) в 2013 г.
Архив ИА РАН. Р-1. № 41039.
хор.
Д-24
В-15
5
Sb
П
Черепнин А.И. Древние Рязанские гирьки.
С. 107. Табл. I, № 3.
хор.
5
Григорьев А.В. Весы и гирьки городища у с. Су-
пруты. С. 132. Каталог. № 9.
229

Каталог II. Четырнадцатигранные гирьки хорошей
№ п/п
Место находки
Автор раскопок.
Комплекс
Вес, г
Сохран¬
ность
1
Старая Ладога
Земляное городище168 169 1700,9
хор.
2
Гнездово
Лесная курганная группа
Соколов В.Д., 1882
Курган 4 (46171)
(18Ш172)
1,2
отл.
3
Гнездово
Центральное городище
САЭ173, 2003
Раскоп ЦГ-XXIV
1,2
хор.
4
Старая Ладога
Земляное городище
1,3
хор.
5
Гнездово
Центральное городище
САЭ, 2005
Раскоп ЦГ-XXIV-А
1,4
хор.
6
Г нездово
Селище, пойменная часть
САЭ, 1997
Шурф П-8
1,5
хор.
7
Гнездово
Лесная курганная группа
САЭ, 1949
Курган Л-23
1,9
хор.
8
Гнездово
Селище
САЭ, 2002
случ. находка
1,9
хор.
9
Гнездово
Центральное городище
САЭ, 2004
Раскоп ЦГ-ХХ1У-Б
2,1
отл.
10
Гнездово
Центральное городище
САЭ, 1988
Раскоп ЦГ-ХХ
2,2
хор.
И
Гнездово
Лесная курганная группа
Соколов В.Д., 1882
Курган 7 (53) (21Ш)
2,6
хор.
168	Здесь и далее приводятся находки из раскопок Н.И. Репникова (1909-1913 п•)
В.И. Равдоникаса (1938-1959 гг.), опубликованные О.И. Давидан (Давидан О*
Весовые гирьки Старой Ладоги // Археологический сборник Государственно'
Эрмитажа. Л., 1987. Вып. 28. С. 119-126).
169	Здесь и далее, если не указано иное - кратность на больших (ромбических) гра"яч
170	Помимо знаков кратности.
171	Номер по Указателю 1893 г. Императорский российский исторический м> ^
Указатель памятников. 2-е изд-е. М., 1893 г.
230

Крайности, происходящие с древнерусских памятников
Размеры,
Ш ММ
Кратность
Орнамент
граней
Публикация.
Музейное хранение
| 5x5x5
1169
нет170
Давидам О.И. Весовые гирьки Старой Ладоги.
С. 125. № 18.
ГЭ. Инв. № 17-145.
J 6x6x6
1
нет
Ширинский С.С. Указатель. С. 114.
ГИМ. Инв. № 1538:289.
Г
!■ 5,5x6,5x6
?
нет
Пушкина Т.А. Отчет о раскопках в Гнездове
Смоленской археологической экспедиции МГУ
в 2003 г. Архив ИА РАН. Р-1. №31775.
6x6x6
1
да174
Давидам О.И. Весовые гирьки Старой Ладоги.
С. 125. № 19.
ГЭ. Инв. № 16-5391.
6x6x6
1
да
Пушкина Т.А. Отчет о раскопках в Гнездове
Смоленской археологической экспедиции МГУ
в 2005 г. Архив ИА РАН. Р-1. № 33425.
7x7x7
2
нет
Пушкина Т.А. Отчет о работе Смоленской ар¬
хеологической экспедиции МГУ в 1997 г. Ар¬
хив ИА РАН. Р-1. № 21220.
6,5x6,5x6,5
2
да
Пушкина Т.А. Торговый инвентарь из курганов
Смоленского Поднепровья // Смоленск и Гнез¬
дово. Смоленск, 1992. С. 241. № 68.
СОМ. Инв. № 6028.
7x7x6,5
2
нет
Учебный музей кафедры археологии Историче¬
ского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова.
7x7x7
3
да
Пушкина Т.А. Отчет о раскопках в Гнездове
Смоленской археологической экспедиции МГУ
в 2004 г. Архив ИА РАН. Р-1. № 31427.
7x7x7
3
да
Авдусин Д.А., Пушкина Т.А. Отчет Смоленской
археологической экспедиции МГУ за 1988 год.
Архив ИА РАН. Р-1. № 14423. С. 158-159.
7>5х7,5х7,5
3
да
Пушкина Т.А. Торговый инвентарь. С. 241.
№ 63. Ширинский С.С. Указатель материа¬
лов курганов, исследованных В.И. Сизовым у
д. Гнездово в 1881-1901 гг. С. 114.
ГИМ. Инв. № 1538:259.
^омер по Указателю С.С. Ширинского: Ширинский С.С. Указатель материалов
курганов, исследованных В.И. Сизовым у д. Гнездово в 1881-1901 гг. // Гнездов¬
ий могильник. Археологические раскопки 1874-1901 гг. (по материалам ГИМ).
173	рТь I. Труды ГИМ. Памятники культуры. Вып. XXXVI. М., 1999.
Моденская археологическая экспедиция МГУ им. М.В. Ломоносова. В 1949—
174	- ^ гг- - под руководством Д.А. Авдусина, начиная с 1992 г. - Т.А. Пушкиной.
Десь и далее «да» - пуансонный или прочерченный линейный орнамент по пе¬
риметру граней гирьки.
231

№ п/п
Место находки
Автор раскопок.
Комплекс
Вес, г
Сохран¬
ность
12
Новоселки
Курганная группа
Шмидт Е.А.,
Курган 13
2,7
хор.
13
Старая Ладога
Земляное городище
2,7
хор.
14
Тимерево
Курганный могильник
ГИМ175, 1975
Курган 245
2,7
отл.
15
Г нездово
Центральная курганная
группа
САЭ, 1975
Курган Ц-138
2,8
хор.
16
Г нездово
Центральная курганная
группа
САЭ, 1981
Курган Ц-279
2,8
хор.
17
Г нездово
Центральное городище
САЭ, 2010
Раскоп ЦГ-XXVI
2,9
хор.
18
Г нездово
Селище
САЭ, 1974
Раскоп ВС-4
3,1
отл.
19
Тимерево
Курганный могильник
ГИМ, 1959-61
Курган 141
3,3
хор.
20
Старая Ладога
Земляное городище
3,5
хор.
21
Старая Ладога
Земляное городище
3,5
хор.
22
Рюриково городище
Пахомов Н.П., 1969
Раскоп 1
3,6
хор.
23
Старая Ладога
Земляное городище
3,6
хор-
175
Раскопки экспедиции Государственного исторического музея под руководс i1U,M
М.В. Фехнер.
232

Продолжение Каталога II
Вдемеры,
В мм
Кратность
Орнамент
граней
Публикация.
Музейное хранение
7,5x7,5x7,5
4
Пушкина Т.А. Торговый инвентарь. С. 240.
№ 59.
СОМ. Инв. № 19411.
8x8x8
4
да
Давидам О.И. Весовые гирьки Старой Ладоги.
С. 125. № 20.
ГЭ. Инв. № 17-764.
7x7x7
4
да
Фехнер М.В., Недошивина Н.Г. Этнокультурная
характеристика Тимеревского могильника по
материалам погребального инвентаря // СА.
1987. № 2. С. 74. Табл. 3.
ГИМ. Инв. № 2284:25.
7x7x7
4
нет
Пушкина ТА. Торговый инвентарь. С. 241.
№ 72.
ГИМ. Инв. № 2665:41.
8x8x8
3/1176
да
Авдусин Д.А., Каменецкая Е.В., Пушкина Т.А.
Отчет о работе Смоленской археологической
экспедиции МГУ в 1981 году. Архив ИА РАН.
Р-1. № 8961. С. 34. № 3.
8x8x8
4
да
Пушкина Т.А. Отчет о раскопках в Гнездове
Смоленской археологической экспедиции МГУ
в 2010 г. Архив ИА РАН. Р-1. №39289.
8x8x7
4
да
Авдусин ДА., Асташова Н.И., Пушкина Т.А.
Отчет о раскопках в Смоленске и Гнездове
Смоленской археологической экспедиции в
1974 г. Архив ИА РАН. Р-1. №5318. С. 59.
?
4
?
Недошивина Н.Г. Торговый инвентарь // Ярос¬
лавское Поволжье X-XI вв. М., 1963. С. 72.
8x8x8
6/1
да
Давидам О.И. Весовые гирьки Старой Ладоги.
С. 125. № 22.
ГЭ. Инв. № ЛГ-954.
8x8x8
6
да
Давидам О.И. Весовые гирьки Старой Ладоги.
С. 125. № 21.
ГЭ. Инв. № ЛГ-689.
8x8x8,5
6/1
да
Носов Е.Н. Новгородское (Рюриково) городи¬
ще. Л., 1990. С. 32.
НГМ. Инв. № КП 25402 А26/136.
8x8x8
6/1
да
Давидам О.И. Весовые гирьки Старой Ладоги.
С. 125. № 23.
ГЭ. Инв. № 13-3260.
^еРез дробь указаны значения кратности на больших и меньших гранях, соот-
Ветственно.
233

№ п/п
Место находки
Автор раскопок.
Комплекс
Вес, г
Сохран¬
ность
24
Тимерево
Курганный могильник
ГИМ, 1959-61
Курган 187
3,7
хор.
25
Гнездово
Центральное городище
САЭ, 1987
Раскоп ЦГ-XIX
3,9
отл.
26
Гнездово
Центральное городище
САЭ, 2005
Раскоп ЦГ-XXIV-А
3,9
хор.
27
Гнездово
Центральное городище
САЭ, 2010
Раскоп ЦГ-XXVI
4,1
хор.
28
Рюриково городище
Носов Е.Н., 1980
Раскоп РГ-1-27
4,3
отл.
29
Гнездово
Лесная курганная груша
Соколов В.Д., 1882
Курган 28 (56) (27Ш)
4,5
отл.
30
Новоселки
Курганная группа
Шмидт Е.А.,
Курган 13
4,5
хор.
31
Гнездово
Левобережная курганная
группа
САЭ, 1987
Курган Лб-1
8,0
хор.
32
Г нездово
Лесная курганная группа
САЭ, 1950
Курган Л-49
8,1
отл.
Каталог III. Свинцовые гирьки хорошей сохранности,
№ п/п
Место находки
Автор раскопок.
Комплекс
Вес, г
Сохран¬
ность
1
Гнездово
Центральное городище
САЭ177, 2011
Раскоп ЦГ-XXVI
2,3
отл.
2
Гнездово
Центральное городище
САЭ, 2009
Раскоп ЦГ-XXVI
2,4
отл.
177 Смоленская археологическая экспедиция МГУ им. М.В. Ломоносова. В 194^
1991 гг. - под руководством Д.А. Авдусина, начиная с 1992 г. - Т.А. Пушкиной
234

Окончание Каталога II
Нрмеры,
Иг1**
Кратность
Орнамент
граней
Публикация.
Музейное хранение
?
?
?
Недошивина Н.Г. Торговый инвентарь. С. 72.
' 8x8x9
6
да
Авдусин Д.А., Пушкина ТА. Отчет Смоленской
археологической экспедиции МГУ за 1987 год.
Архив ИА РАН. Р-1. № 12251. С. 10.
8,5x8,5x8,5
3
да
Пушкина ТА. Отчет о раскопках в Гнездове
Смоленской археологической экспедиции МГУ
в 2005 г. Архив ИА РАН. Р-1. № 33425. С. 43.
8,5x8,5x8,5
*
6
да
Пушкина Т.А. Отчет о раскопках в Гнездове
Смоленской археологической экспедиции МГУ
в 2010 г. Архив ИА РАН. Р-1. № 39289.
8,5x8,5x9
6
да
Носов Е.Н. Новгородское (Рюриково) городи¬
ще. С. 92.
НГМ. Инв. № КП 34806/158.
9x9x9
6/1
нет
Пушкина Т.А. Торговый инвентарь. С. 241.
№ 64; Ширинский С.С. Указатель. С. 115.
ГИМ. Инв. № 1538:265.
?
6
да
Пушкина Т.А. Торговый инвентарь. С. 240.
№ 60.
СОМ. Инв. 19411.
10x10x12
3/1
да
Пушкина Т.А. Торговый инвентарь. С. 242.
№ 77.
11x11x11
-/3
нет
Пушкина Т.А. Торговый инвентарь. С. 241.
№ 69.
СОМ. Инв. 7122/678.
происходящие с древнерусских памятников
г
Щ4 Форма
f;
1
Размеры,
мм
Крат¬
ность
Публикация.
Музейное хранение
Цилиндр.
Д-Ю
В-4
6/3
Пушкина Т.А. Отчет о раскопках в Гнездове
Смоленской археологической экспедиции МГУ
в 2011 г. Архив ИА РАН. Р-1. №30387.
Цилиндр.
Д-10
В-3
?
Пушкина Т.А. Отчет о раскопках в Гнездове
Смоленской археологической экспедиции МГУ
в 2009 г. Архив ИА РАН. Р-1. №37653.
235

№ п/п
Место находки
Автор раскопок.
Комплекс
Вес, г
Сохран¬
ность
3
Г нездово
Центральное городище
САЭ, 2009
Раскоп ЦГ-XXIV-А
3,4
от л.
4
Г нездово
Центральное городище
САЭ, 2011
Раскоп ЦГ-XXVI
3,4
от л.
5
Гнездово
Селище, пойменная часть
ГИМ178, 2001
Раскоп П-2
3,6
хор.
6
Старая Ладога
Земляное городище179
4,0
хор.
7
Старая Ладога
Земляное городище
4,2
хор.
8
Старая Ладога
Земляное городище
4,7
хор.
9
Гнездово
Центральное городище
САЭ, 2013
Раскоп ЦГ-XXVI-А
6,6
отл.
10
Старая Ладога
Земляное городище
6,9
хор.
11
Г нездово
Селище
САЭ, 1996
Раскоп ВС-10в
7,2
хор.
12
Гнездово
Селище
САЭ, 2002
с луч. находка
8,4
хор.
13
Г нездово
Центральное городище
САЭ, 2004
Раскоп ЦГ-XXIV
12,7
отл.
14
Гнездово
Центральное городище
САЭ, 2009
Раскоп ЦГ-XXVI
15,7
отл.
178 Экспедиция Государственного исторического музея под руководством В.В. Мур3'
шевой.
179
Здесь и далее приводятся находки из раскопок Н.И. Репникова (1909-1913 п
и
В.И. Равдоникаса (1938-1959 гг.), опубликованные О.И. Давидан (Давидам
OJj
236

Продолжение Каталога III
%
Форма
Размеры,
мм .
Крат¬
ность
Публикация.
Музейное хранение
цилиндр.
Д-10,5
В-4
нет
Пушкина Т.А. Отчет о раскопках в Гнездове
Смоленской археологической экспедиции МГУ
в 2009 г. Архив ИА РАН. Р-1. № 37653.
сферическая
с 4 площадками
Д-9
нет
Пушкина ТА. Отчет о раскопках в Гнездове
Смоленской археологической экспедиции МГУ
в 2011 г. Архив ИА РАН. Р-1. № 30387.
усеченно¬
коническая
Д-10
В-6
нет
Мурашева В.В., Авдусина С.А. Исследование
притеррасного участка пойменной части гнез-
довского поселения // Гнездово. Результаты
комплексных исследований памятника. М.,
ГИМ. 2007. С. 8-30.
ГИМ. Инв. 2765В:68.
цилиндр.
Д-10
В-6
нет
Давидан О.И. Весовые гирьки Старой Ладоги.
С. 124. № 1.
ГЭ. Инв. № 13-4658.
цилиндр.
Д-9
В-6
нет
Давидан О.И. Весовые гирьки Старой Ладоги.
С. 125. № 27.
ГЭ. Инв. № 2425-437.
цилиндр.
Д-13
В-5
2/-
Давидан О.И. Весовые гирьки Старой Ладоги.
С. 125. № 28.
ГЭ. Инв. № 16-6927.
усеченно¬
коническая
Д-10
В-8
нет
Пушкина Т.А. Отчет о раскопках Смоленской
археологической экспедиции МГУ на террито¬
рии Гнездовского комплекса археологических
памятников (Центральное поселение) в 2013 г.
Архив ИА РАН. Р-1. №. 41039.
цилиндр.
Д-14
В-5
8/-
Давидан О.И. Весовые гирьки Старой Ладоги.
С. 125. № 29.
ГЭ. Инв. № 12-1169.
бочонко-видная
Д-11
В-7
1
Пушкина Т.А. Отчет о работе Смоленской архе¬
ологической экспедиции МГУ в 1996 г. Архив
ИА РАН. Р-1. № 21122. С. 21.
усеченно-
_ коническая
Д-10
В-13
?
Учебный музей кафедры археологии Историче¬
ского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова.
Цилиндр.
Д-19
В-6
нет
Пушкина Т.А. Отчет о раскопках в Гнездове
Смоленской археологической экспедиции МГУ
в 2004 г. Архив ИА РАН. Р-1. № 31427.
нруше-видная
Д-14
В-19
нет
Пушкина Т.А. Отчет о раскопках в Гнездове
Смоленской археологической экспедиции МГУ
в 2009 г. Архив ИА РАН. Р-1. № 37653.
весовые гирьки Старой Ладоги // Археологический сборник Государственного
Эрмитажа. Л., 1987. Вып. 28. С. 119-126).
237

№ п/п
Место находки
Автор раскопок.
Комплекс
Вес, г
Сохран¬
ность
15
Гнездово
Центральное городище
САЭ, 2008
Раскоп ЦГ-XXVI
16,3
отл.
16
Старая Ладога
Земляное городище
16,4
хор.
17
Старая Ладога
Земляное городище
24,2
хор.
18
Старая Ладога
Земляное городище
24,5
хор.
19
Старая Ладога
Земляное городище
24,5
хор.
20
Старая Ладога
Земляное городище
32,1
хор.
21
Гнездово
Селище,
пойменная часть
ГИМ, 2002
Раскоп П-8
41,2
хор.
22
Старая Ладога
Земляное городище
98,1
хор.
ЛИТЕРАТУРА
Авдусин Д.А. Отчет о раскопках в Гнездове в 1949 г. Архив ИА РАН. Р-1.
№ 341.
Авдусин Д.А. Отчет о раскопках в Гнездове в 1950 г. Архив ИА РАН. Р-1
№ 474.
Авдусин Д.А. Отчет о раскопках в Смоленске и Гнездове в 1952 г. Архив
ИА РАН. Р-1. № 702.
Авдусин Д.А. Отчет Смоленской экспедиции за 1953 г. Архив ИА РАН. Р-1
№ 836.
Авдусин Д.А. Отчет Смоленской экспедиции за 1971 г. Архив ИА РАН. Р-1-
№ 4629.
Авдусин Д.А., Асташова Н.И., Пушкина Т.А. Отчет о раскопках в Смолен¬
ске и Гнездове Смоленской археологической экспедиции в 1974 г. Архив
ИА РАН. Р-1. №5318.
238

Окончание Каталога III
Форма
Размеры,
мм
Крат¬
ность
Публикация.
Музейное хранение
полусфе¬
рическая
Д-22
В-8
нет
Пушкина Т.А. Отчет о раскопках в Гнездо¬
ве Смоленской археологической экспедиции
МГУ в 2008 г. Архив ИА РАН.
цилиндр.
Д-17
В-8
2
Давидам О.И. Весовые гирьки Старой Ладоги.
С. 126. № 30.
ГЭ. Инв. № 18-2828.
цилиндр.
Д-16
В-13
3/-
Давидам О.И. Весовые гирьки Старой Ладоги.
С. 126. № 31.
ГЭ. Инв. № 2082-489.
бочонко-видная
Д-17
В-15
нет
Давидам О.И. Весовые гирьки Старой Ладоги.
С. 124. № 5.
ГЭ. Инв. № 18-2838.
бочонко-видная
Д-20
В-12
нет
Давидам О.И. Весовые гирьки Старой Ладоги.
С. 124. № 4.
ГЭ. Инв. № ЛС-2094.
бочонко-видная
Д-20
В-15
нет
Давидам О.И. Весовые гирьки Старой Ладоги.
С. 124. № 7.
ГЭ. Инв. № 2425-395.
усеченно¬
коническая
Д-18
В-18
нет
Мурашева В.В., Емиосова Н.В., Фетисов А.А.
Кузнечно-ювелирная мастерская пойменной
части Гнездовского поселения // Гнездово. Ре¬
зультаты комплексных исследований памятни¬
ка. М., ГИМ. 2007. С. 61-62. Рис. 45.
ГИМ. Инв. 2768:140.
биконическая
Д-29
В-17
нет
Давидам О.И. Весовые гирьки Старой Ладоги.
С. 124. № 10.
ГЭ. Инв. № 2425-396.
Авдусин Д.А., Каменецкая Е.В., Пушкина Т.А. Отчет о раскопках в Гнездове
в 1978 г. Архив ИА РАН. Р-1. №8395.
Авдусин Д.А., Каменецкая Е.В., Пушкина ТА. Отчет о работе Смоленской
археологической экспедиции МГУ в 1981 году. Архив ИА РАН. Р-1.
№ 8961.
Авдусин Д.А., Каменецкая Е.В., Пушкина ТА. Отчет о работе Смоленской
археологической экспедиции в 1983 г. Архив ИА РАН. Р-1. № 9877.
Авдусин Д.А., Пушкина Т.А. Отчет о работе Смоленской археологической
экспедиции за 1984 год. Архив ИА РАН. Р-1. № 9515.
Авдусин Д.А., Пушкина Т.А. Отчет Смоленской археологической экспеди¬
ции МГУ за 1986 год. Архив ИА РАН. Р-1. № 11966.
Авдусин Д.А., Пушкина Т.А. Отчет Смоленской археологической экспеди¬
ции МГУ за 1987 год. Архив ИА РАН. Р-1. № 12251.
Авдусин Д.А., Пушкина Т.А. Отчет Смоленской археологической экспеди¬
ции МГУ за 1988 год. Архив ИА РАН. Р-1. № 14423.
239

Авдусин Д.А., Пушкина ТА. Отчет о работе Смоленской археологической
экспедиции в 1989 г. Архив ИА РАН. Р-1. № 14736.
Авдусин Д.А., Пушкина ТА. Отчет о работе Смоленской археологической
экспедиции МГУ им. М.В. Ломоносова в 1991 году. Архив ИА РАН. Р-1.
№ 16006.
Авдусина С.А. Клад торгового инвентаря из Гнездова // Труды IV(XX) Все¬
российского археологического съезда. Том III. Казань. 2014. С. 10-11.
Арциховский А. В., Колчин Б. А. Отчет Новгородской археологической экс¬
педиции ИИМК АН СССР 1956 г. Архив ИА РАН. Р-1. № 1278.
Арциховский А. В., Колчин Б. А. Отчет Новгородской археологической экс¬
педиции ИИМК АН СССР. 1957 г. Т. 1. Раскопы Неревские XIX-XX.
Архив ИА РАН. Р-1. № 1597.
Арциховский А. В., Колчин Б. А. Отчет об археологических работах Новго¬
родской археологической экспедиции за 1959 г. Т. 1-2. Неревский конец,
раскопы № XXVI-XXVIII Архив ИА РАН. Р-1. № 1940.
Бектинеев Ш.И. Весы и гирьки-разновесы X-XIV вв. из Белоруссии // Рос¬
сийская археология. 1993. № 3. С. 231-237.
Бессарабова ЗД. Набор весовых гирек из сопки 15-1 у Старой Ладоги //
Современность и археология (тезисы докладов). СПб., 1997. С. 63-66.
Бл1фелъд Д.1. Давньоруськи пам’ятки Шестовищ. Кшв, 1977.
Болсуновский КВ. Древние гирьки, найденные в Киеве и отношение их к
различным весовым системам. Киев, 1898.
Голубева Л.А., Кочкуркина С.И. Белозерская весь (по материалам поселения
Крутик IX-X вв.). Петрозаводск, 1991.
Гомзин А.А. Восточное монетное серебро IX - начала XI в. в Среднем и
Нижнем Поочье. Дис. ... канд. ист. н.: М., 2013.
Григорьев А.В. Весы и гирьки городища у с. Супруты // Материалы по
истории и археологии России. Рязань, 2012. Том. 2. С. 121-134.
Григорьев А.В. О весовой системе у населения Супрутского городища //
Восточная Европа в древности и средневековье. Экономические основы
формирования государства в древности и средневековье: XXV Чтения
памяти члена-корреспондента АН СССР В.Т. Пашуто и члена-кор-
респондента АН СССР А.П. Новосельцева, Москва, 17-19 апреля 2013
М., 2013. С. 74-82.
Давидан О.И. Весовые гирьки Старой Ладоги // Археологический сборник
Государственного Эрмитажа. Л., 1987. Вып. 28. С. 119-126.
Ениосова Н.В., Пушкина Т.А. Находки византийского происхождения из
раннегородского центра Гнездово в свете контактов между Русью и Кон¬
стантинополем в X в. // Сугдейский сборник. Вып. V. 2012. С. 34-85.
Ершевский БД. Ильменские курганы // АО 1969 г. М., 1970.
Ершевский БД., Конецкий В.Я. Об одном из транзитных пунктов на древ¬
нем торговом пути // Новое в археологии Северо-Запада СССР. Л., 1985.
С.	61- 5.
240

Чуковский М.О. Наборы весовых гирек из древнерусских кладов IX-XI вв. //
Восточная Европа в древности и средневековье. Экономические осно¬
вы формирования государства в древности и средневековье: XXV Чте¬
ния памяти члена-корреспондента АН СССР В.Т. Пашуто и члена-
корреспондента АН СССР А.П. Новосельцева, Москва, 17-19 апреля
2013. С. 101-108.
Цзюмова С.А. Раскопки городища у с. Супруты // АО. 1970 г. М., 1971.
С. 75-76.
Изюмова С.А. Раскопки городища у с. Супруты // АО. 1971 г. М., 1972.
С. 92-93.
Иаргер М.К. Древний Киев. Очерки по истории материальной культуры
древнерусского города. Т. 1. М.-Л., 1958.
Кочкуркина С.А. Памятники Юго-Восточного Приладожья и Прионежья.
Петрозаводск. 1989.
Императорский российский исторический музей. Указатель памятников.
2-е изд-е. М., 1893 г.
Иов О.В. «Клад» викинга из поймы Березины // Псторыя i археалопя
Полацка i Полацкай зямлг Матэрыялы IV М1жнароднай навуковай
канферэнцьй. Полацк: НПГКМЗ, 2003. С.138-142.
Колчин Б.А, Хорошев А.С. Михайловский раскоп // Археологическое изуче¬
ние Новгорода. М., 1978. С. 135 - 173.
Комар А.В. Древнерусская денежно-весовая система X в. на перекрест¬
ке путей: Хазарский тупик // Хазарский альманах. Т. 9. Киев-Харьков.
2010-2011. С. 131-184.
Мельник Е.Н. Раскопки в земле Лучан, произведенные в 1897 и 1898 гг. //
Труды одиннадцатого археологического съезда. Т.1. М., 1901.
Монгайт А.Л. Рязанские гирьки // КСИИМК АН СССР. М.-Л., 1947. Вып. 14.
Монгайт А.Л. Новгородские гирьки. Археологические заметки, III //
КСИИМК АН СССР. М.; Л., 1951. Вып. 41. С. 133-137.
Мурашева В.В., Авдусина С.А. Исследование притеррасного участка пой¬
менной части гнездовского поселения // Гнездово. Результаты комплекс¬
ных исследований памятника. М., 2007. С. 8-30.
Щрашева В.В., Ениосова Н.В., Фетисов А.А. Кузнечно-ювелирная мастер¬
ская пойменной части Гнездовского поселения // Гнездово. Результаты
комплексных исследований памятника. М., ГИМ. 2007. С. 31-77.
Назаренко А.В. Древняя Русь на международных путях. Междисциплинар¬
ные очерки культурных, торговых, политических связей IX-XII вв. М.,
2001. С. 113-218.
едошивина Н.Г. Торговый инвентарь // Ярославское Поволжье X-XI вв.
М-> 1%3. С. 71-74.
°сов Е.Н. Новгородское (Рюриково) городище. Л., 1990.
еРечневая опись древностей из раскопок 1899 г., произведенных в Гнез-
Д°вском могильнике С.И. Сергеевым. Архив ИИМК. Д.1, 1899. № 106.
241

Плавинский Н.А. Находки весов и гирек-разновесов на территории Полоц¬
кой земли (конец IX-XI в.) // Банкаусю веснж. Мшск. 2012. С. 9-13.
Платонова-Залевская Н.И. Исследования в верхнем Полужье // АО 1981 г
М, 1983. С. 33-34.
Пушкина ТА. Торговый инвентарь из курганов Смоленского Поднепровья /
Смоленск и Гнездово. Смоленск. 1992. С. 221-243.
Пушкина ТА. Отчет о работе Смоленской экспедиции МГУ в 1992 году
Архив ИА РАН. Р-1. № 17031.
Пушкина Т.А. Отчет о работе Смоленской археологической экспедиции
МГУ в 1995 г. Архив ИА РАН. Р-1. № 19226.
Пушкина Т.А. Новый Гнездовский клад // ДГВЕ. 1994. Новое в нумизма¬
тике. М., 1996. С. 171-186.
Пушкина Т.А. Отчет о работе Смоленской археологической экспедиции
МГУ в 1996 г. Архив ИА РАН. Р-1. № 21122.
Пушкина Т.А. Отчет о работе Смоленской археологической экспедиции
МГУ в 1997 г. Архив ИА РАН. Р-1. № 21220.
Пушкина Т.А. Отчет о работе Смоленской археологической экспедиции
МГУ в 1999 г. Архив ИА РАН. Р-1. № 22211.
Пушкина Т.А. Отчет о работе Смоленской археологической экспедиции МГУ
им. М.В. Ломоносова в Гнездове в 2000 г. Архив ИА РАН. Р-1. № 22856.
Пушкина Т.А. Отчет о работе Смоленской археологической экспедиции
МГУ в 2001 г. Архив ИА РАН. Р-1. № 22212.
Пушкина Т.А. Отчет о работе Смоленской археологической экспедиции
МГУ в 2002 г. Архив ИА РАН. Р-1. № 22858.
Пушкина Т.А. Отчет о раскопках в Гнездове Смоленской археологической
экспедиции МГУ в 2003 г. Архив ИА РАН. Р-1. № 31775.
Пушкина Т.А. Отчет о раскопках в Гнездове Смоленской археологической
экспедиции МГУ в 2004 г. Архив ИА РАН. Р-1. № 31427.
Пушкина Т.А. Отчет о раскопках в Гнездове Смоленской археологической
экспедиции МГУ в 2005 г. Архив ИА РАН. Р-1. № 33425.
Пушкина Т.А. Отчет о раскопках в Гнездове Смоленской археологической
экспедиции МГУ в 2008 г. Архив ИА РАН.
Пушкина Т.А. Новые монетно-вещевые клады из Гнездова // Великий Нов¬
город и средневековая Русь. Сб. статей к 80-летию академика В.Л. Яни¬
на. М., 2009. С. 525-532.
Пушкина Т.А. Отчет о раскопках в Гнездове Смоленской археологической
экспедиции МГУ в 2009 г. Архив ИА РАН. Р-1. № 37653.
Пушкина Т.А. Отчет о раскопках в Гнездове Смоленской археологической
экспедиции МГУ в 2010 г. Архив ИА РАН. Р-1. № 39289.
Пушкина Т.А. Отчет о раскопках в Гнездове Смоленской археологической
экспедиции МГУ в 2011 г. Архив ИА РАН. Р-1. № 30387.
Пушкина Т.А. Отчет о раскопках Смоленской археологической экспеД11'
ции МГУ на территории Гнездовского комплекса археологически4
242

памятников (Центральное поселение) в 2013 г. Архив ИА РАН. Р-1.
№ 41039.
рабцэв1ч В.Н., Плавтст М.А., loy А.В. Брылёусю скарб. Мшск, 2011.
рябцевич В.Н. Два монетно-вещевых клада IX в. из Витебской области //
Нумизматика и эпиграфика. Т. 5. 1965.
Самоквасов Д.Я. Могилы русской земли. М., 1908.
Спасский КГ Русская монетная система. Л., 1970.
Скороход В. Торпвельний швентар X - початку XI ст. i3 Шестовицького
археолопчного комплексу // Шжинська старовина: Зб1рник репонально!
icTopii та пам’яткознавства. Вип. 10 (13). Киш, 2010. С. 144-150.
Спицын А.А. Древности бассейнов рек Оки и Камы. СПб., 1901.
Спицын А.А. Гнездовские курганы из раскопок С.И. Сергеева // Известия
Археологической комиссии. Вып. 15. СПб., 1905.
Сотникова М.П. Из истории древнерусской практической арифметики XII-
XIV веков // Сообщения Государственного Эрмитажа. Вып. XXIII. Л.,
1962. С. 53-55.
Строков А.А., Богусевич В.А., Мантейфелъ Б.К. Раскопки в Новгородском
Кремле в 1938 году // Новгородский исторический сборник. Новгород.
1939. Вып. 5.
Трояновский С.В., Гайдуков П.Г., Молчанов А.А. О «купеческом кошельке»
из раскопок 1938 г. в Новгородском Кремле // Новгород и новгородская
земля. История и археология. Материалы научной конференции. Вып.
17. Новгород. 2003. С. 122-138.
Черепнин А.И. Древние Рязанские гирьки // Труды Рязанской ученой архив¬
ной комиссии за 1892 г. 1893. Т. VII. С. 106-134.
Успенская А.В. Погребение купца на древнем Селигерском пути // Средне¬
вековая Русь. М., 1976. С. 39^0.
Фехнер М.В., Недошивина Н.Г. Этнокультурная характеристика Тимерев-
ского могильника по материалам погребального инвентаря // Советская
археология. 1987. № 2. С. 70-89.
Фомин А.В. Куфические монеты Гнездовского клада// Древнейшие государства
Восточной Европы. 1994. Новое в нумизматике. М., 1996. С. 187- 203.
Хвощинская Н.В. Финны на западе Новгородской земли (по материалам мо¬
гильника Залахтовье). СПб., 2004.
Ширинский С.С. Указатель материалов курганов, исследованных В.И. Си¬
зовым у д. Гнездово в 1881-1901 гг. // Гнездовский могильник. Ар¬
хеологические раскопки 1874-1901 гг. (по материалам ГИМ). Часть I.
Труды ГИМ. Памятники культуры. Вып. XXXVI. М., 1999. С. 87-146.
Нин В.Л. Денежно-весовые системы русского средневековья. Домонголь-
<*ий период. М., 1956.
Нин В-Л., Колчин Б.А., Хорошев А.С., Рыбина Е.А., Ершевский Б.Д. От-
*1ет Новгородской археологической экспедиции МГУ, ИА АН СССР и
НгИАМЗ за 1978 г. //Архив ИА РАН. Р-1. № 7194.
243

Янина С.А. Неревский клад куфических монет X века // МИА № 55. Vj
1956.
Arne T.J. La Suede et L’Orient. Uppsala, 1914.
Berga I Daugavas llbiesu tirdznieclbas inventars. Atsvaripu komplekti no
kapulaukiem. [Trading equipment of the Daugava Livs. Sets of weights f0r
scales from burial grounds] // Latvijas vestures instituta zumals 2009, 3
Riga: Institute of the History of Latvia Publishers, 2009. P. 28-48.
Bregger A. W. Ertog og Ore. Den gamle Norske vegt. Kristiania, 1921.
Callmer J. Numismatics and Archaeology: some problems of the Viking Period //
Fomvannen. № 13. 1980. P. 203-211.
Gustin 1. Vikter och varuutbyte i Uppakra // Fynden i centrum. Keramik, glas och
metall Iran Uppakra. Uppakrastudier 2. Stockholm / Lund, 1999. S. 243-269.
Gustin /. Mellan gava och marknad. Handel, tillit och materiell kultur under
vikingatid. Lund Studies in Medieval Archaeology. 34. Lund, 2004.
Gustin /. Coins and Weights from the Excavations 1990-1995 // An Introduction
and Presentation of the Material // Eastern Connections. Part 2. Numismatics and
Metrology. Ed. B. Ambrosiani. Birka Studies. Vol. 6. Stockholm. 2004. P. 11-25.
Gustin /. Coin Stock and Coin Circulation in Birka // Silver Economies.
Monetisation and Society in Scandinavia, AD 800-1100. Ed. J. Graham-
Campbell, S.M. Sindbaek, G. Williams. Aarhus. 2011. P. 227-244.
Hardth B. Wikingerzeitliche depotfunde aus Sudschweden. Katalog und Tafeln.
Acta Archaeologica Lundensia. Series in 4°. № 9. Lund, 1976.
Hardth B. Silver in the Viking Age. A Regional-Economic Study. Acta
Archaeeologica Lundensia. Series in 8°. № 25. Stockholm, 1996.
Hardth B. Hacksilver and Ingots // Means of Exchange. Dealing with Silver
in the Viking Age / Kaupang Excavation Project Publication Series. Vol. 2.
Arhus, 2008.
Hardth B. Viking age Uppakra // Fran romartida skalpeller till senvikingatida
umesspannen. Uppakrastudier 11. Lund, 2010. P. 247-316.
Kilger C. Wholeness and Holiness. Counting, Weighing and Valuing Silver at
Kaupang in the Early Viking Period // Means of Exchange. Dealing with
Silver in the Viking Age / Kaupang Excavation Project Publication Series.
Vol. 2. Arhus, 2008.
Kilger C. Hack-Silver, Weights and Coinage: the Anglo-Scandinavian Bullion
Coinages and their Use in Late Viking-Age Society // Silver Economies.
Monetisation and Society in Scandinavia AD 800 - 1100. Arhus, 2012.
Kruse F. Necrolivonika oder Alterthumer Liv-, Esth- und Curlands bis ?ni
Einfuhrung der Christlichen Religion in den Kaiserlich Russi§chen Ostsee-
Gouvemements. Dorpat, 1842.
Kruse S. Ingots and weight units in Viking Age silver hoards // World
Archaeology. 1988. Vol. 20. №. 2. P. 285-301.
Kyhlberg O. Vikt och Varde. Stockholm Studies in Archaeology, № 1. Stockholm-
1980.
244

fcyhlberg О. Die gewichte in den Grabem von Birka - Metrologie und
Wirtschaft // Birka 11:2. Systematische Analysen der Graberfunde.
Stockholm, 1986.
kehtosalo-Hilander Pirkko-Liisa. Luistari. Vol. II. The Artefacts. Helsinki, 1982.
liwoch R. Uwagi о chronologii wczesnosredniowiecznych cmentarzysk na zachodzie
Ukrainy // “In silvis, campis : .. et urbe”: sredniowieczny obrz^dek pogrzebowy
na pograniczu polsko-ruskim. Rzeszow / Sanok, 2011. S. 89-100.
lundstrom L. Silverringar som pengar under vikingatiden // Numismatiska
meddelanden. XXXI. 1973.
Pedersen U. Weights and balances // Means of Exchange. Dealing with Silver
in the Viking Age / Kaupang Excavation Project Publication Series. Vol. 2.
Arhus, 2008.
Rasmusson N.L. Mark // Kulturhistorisk Leksikon for Nordisk Middelaldel fra
Vikingetid til Reformationstid. T. 11. 1966.
Rispling G. Catalogue and Comments on the Islamic Coins from the Excavations
1990-1995 I I An Introduction and Presentation of the Material // Eastern
Connections. Part 2. Numismatics and Metrology. Birka Studies. Vol. 6.
Stockholm, 2004. P. 26-60.
Schultzen J. Remodelling the past-Archaeometrological analysis applied on Birka
weight material using a 3D scanner & Computer-Aided Design // Journal of
Archaeological Science. Vol. 38 (9). P. 2378-2386.
Sperber E. How accurate was Viking Age weighing in Sweden? // Fomvannen.
1988. №. 83. P. 157-165.
Sperber E. The finds from Baldlunde, Gotland: 150 weights belonging to
an Islamic weight system. Laborativ arkeologi. Vol. 3. Stockholm, 1989.
P. 64—76.
Sperber E. Balances, Weights and Weighing in Ancient and Early Medieval Sweden.
Thesis and Papers in Scientific Archaeeology. Vol. 2. Stockholm, 1996.
Sperber E. Bronze coated cubo-octaedral weights with an iron core from Viking
Age Sweden I I Laborativ Arkeologi. Vol. 12. 1999.
Steuer H. Gewichte aus Haithabu. Berichte fiber die Ausgrabungen in Haithabu.
Vol. 6. Praha, 1973. S. 329-337.
Steuer H. Gewichtsgeldwirtschaften im frfihgeschichtlichen Europa //
Abhandlunden der Akademie der Wissenschaften in Gottingen. Philologisch-
Historische Klasse. Dritte Folge. № 156. 1987.
Steuer H. Waagen und Gewichte aus dem mittelalterlichen Schleswig. Funde des
H. bis 13. Jahrhundert als Quellen zur Handels- und Wahrungsgeschichte //
Zeitschrift fur Archaologie des Mittelalters, 10. Koln, 1997.
Thunmark-Nylen L. Die Wikingerzeit Gotlands. I-IV. Stockholm, 1998.
Lehmann R. Hedeby and Its Hinterland: A Local Numismatic Region // Silver
Economy in the Viking Age / Ed. by J. Graham-Campbell, G. Williams.
Aarhys, 2007. P. 29-48.
245

MO. Zhukovsky
THE MEDIEVAL SETS OF WEIGHTS OF EASTERN EUROPE
The article describes and analyses complexes of early-medieval tools for
weighing (balance scales and weights for them, i.e. “stock-in-trade”) which have
been found on the sites of Eastern Europe. The comparative analysis of the
weight sets from the hoards, purses and inventories of the burials allows the
access to the questions, which can’t be answered with the aid of the mass of
isolated artefacts: the structure of the weighing tools, procedure and methods of
weighing, metrological reference of the weights in the set, the application area
and functions of diverse types of the weights. These sets also contain important
evidence to the main problem of the research of the tools for weighing, i.e. the
standards of weight units taken for the base. The broad geography of the sites
makes it possible to value the rate of the commonality of the sets of medieval
weights and the standardization of their norms or, on the contrary, to detect
local variants. The Appendix to the article is the catalogue of diverse weights
mentioned in Old-Russian literary texts of the 9th - 11th centuries.
Key words: Weighing systems, stock-in-trade, scales and weights, set of
weights, Rus’, medieval Scandinavia.
1A6

ФОРМЫ И ПРАКТИКИ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ
АКТИВНОСТИ
И.М. Никольский
‘DOMNUS NOSTER REX'- ЧТО ОЗНАЧАЛА НАДПИСЬ
НА ВАНДАЛЬСКИХ МОНЕТАХ?
Серебряные монеты, выпускавшиеся в королевстве вандалов, представ¬
ляют собой прекрасный материал для изучения репрезентации королевской
власти. Начиная со времен короля Гунтамунда (484-496) на них стали по¬
являться изображения вандальских королей, а не римских императоров, как
это было принято ранее, а также новые, не имеющие аналогов легенды.
Одна из таких надписей содержит словосочетание “dominus noster rex”
(букв, «наш господин король»). Оно представляет интерес как сочетание
терминов, традиционно ассоциирующихся, с одной стороны, с импера¬
торской властью, а с другой - с властью варварских королей. На первый
взгляд, понятие “dominus noster”, входившее в императорскую титулатуру,
не должно было оказаться в одном ряду со словом гех, обычно характери¬
зовавшим варварских правителей. В статье предпринята попытка ответить
на вопросы, было ли их сочетание в рамках одной формулы случайностью,
следствием вольного обращения с терминами, или же сознательным шагом.
Понять возможные истоки этого сочетания дает творчество карфагенского
поэта Драконция (особенно его произведение “Satisfactio” «Искупление» -
панегирик, посвященный королю Гунтамунду), который употребляет имен¬
но эту формулу. Карфагенский поэт обращается не только к римской, ан¬
тичной, но и к ветхозаветной традиции, и истоки рассматриваемой фор¬
мулы могут быть обнаружены и в ней. Появление выражения “dominus
noster rex”, скорее всего, не было случайностью; оно отсылает к тексту,
автор которого претендовал на формирование политической идеологии и
Доктрины, истоки которой лежали не только в римской, но и в ветхозавет¬
ной традиции.
Ключевые слова: вандалы, Карфаген, Африка, монеты, Римская империя,
Гунтамунд.
V век внес значительные изменения в жизнь Римской импе¬
рии. Уже в начале столетия варварские племена, жившие на ее
кницах, стали заявлять о себе как о самостоятельной полити¬
ческой силе; начали появляться первые варварские королевства -
Свевов, вестготов, бургундов. В конце 420-х гг. на север Африки
вторглось пришедшее из Испании германское племя вандалов,
247

предводитель которого Гейзерих (правил: М%-411 гг.) За
несколько лет завоевал все римские провинции (Проконсульская
Африка, Нумидия, Мавретания) в регионе и создал на этих терри-
ториях свое королевство. Это государственное образование явно
выделялось среди подобных ему - по размерам, силе, устойчи-
вости и величине амбиций местных правителей. Гейзериху, прав-
ление которого растянулось почти на 50 лет, удалось установить
порядок престолонаследия, обеспечивавший преемственность
власти, а также добиться полного признания своих территори¬
альных приобретений, сначала со стороны Западной (442 г.),
а затем - Восточной империи (474 г.). Королевство вандалов
просуществовало до 534 г., пока его с помощью полководца Ве-
лизария, не завоевал византийский император Юстиниан (пра¬
вил: 527-565 гг.). За это время в нем успели смениться шесть
правителей1, а владения, помимо земель на материке приросли
за счет окрестных островов - Балеарских, Корсики, Сардинии и
Сицилии. Поход Велизария при всем том был довольно тяжелым,
а решение Юстиниана о его начале воспринималось в Констан¬
тинополе далеко не однозначно - во всяком случае, так об этом
писал секретарь полководца и участник тех событий Прокопий
Кесарийский, посвятивший им значительную часть своей «воен¬
ной» трилогии2.
Вандальские короли ощущали себя вполне самостоятельной
политической силой, чуть ли не равной по весу византийским
императорам - во всяком случае, они подчеркивали это равен¬
ство в переписке3 * *, а кроме того, первыми из варварских прави¬
телей стали чеканить монеты с собственными изображениями в
традиционном императорском облачении - плаще-палудаментуме
и диадеме. Этот факт сделал вандалов особенно привлекатель¬
ными в глазах специалистов как по нумизматике, так и по эко-
1	После Гейзериха королями вандалов были Хунерих (477-484), Гунтамунд (484
496), Тразамунд (496-523), Хильдерих (523-530) и Гелимер (530-534).
2	Имеются в виду сочинения Прокопия «Война с персами» и «Война с готами» п.
в первую очередь, «Война с вандалами».
3	Наиболее показательный пример - процитированное Прокопием обращение Ге-
лимера Юстиниану «царь - царю», fiaoiXevg ГеХщер Iovcmviav& fiamXeT - Procor
Caes. De Beilis. III. 9. 20). Подробнее см.: Никольский И. М. Гейзерих - автократор
вандалов: как варварский король получил императорский титул // Цивилизация
и варварство: Пограничье как феномен, состояние и культурно-историческое
пространство / Отв. ред. В.П. Буданова, О.В. Воробьева. М., 2015. Вып. ^
С. 285-302.
248

^омической истории соответствующего периода. Работы, посвя¬
щенные деньгам, имевшим хождение в Северной Африке в V -
цервой трети VI вв., стали достаточно регулярно появляться, на¬
чиная с середины XIX в., когда вышла монография немецкого
историка Ю. Фридлендера4. Пятьдесят с небольшим лет спустя
у Рот выпустил ставший уже хрестоматийным для нумизма¬
тов обзор монетных коллекций Британского музея, в котором
весьма значительное место было отведено монетам вандалов5.
Один из крупнейших специалистов XX в. по нумизматике позд¬
ней античности и раннего Средневековья Ф. Гриерсон посвятил
вандалам главу в написанном совместно с М. Блэкберном ис¬
следовании «Монетное дело в Средние века»6. Метрологические
аспекты рассматривал М. Хенди7, проблемами датировки монет
и интерпретации представленного ими символического ряда за¬
нимался Ф. Кловер8; наконец, в 2007 г. вышла большая обоб¬
щающая статья Г. Берндта и Р. Штайнахера, в которой доста¬
точно полно реконструируется система денежного обращения в
королевстве вандалов, в том числе в контексте его отношений с
Римской (Византийской) империей, а также с другими варвар¬
скими королевствами9.
Эти работы дают достаточно полное представление о том,
что представляла собой монетарная система вандальского коро¬
левства: из каких металлов чеканились деньги, какого достоин¬
ства они могли быть, как менялся их курс по отношению друг
к другу и т. п. При всем том периферийным в существующих
исследованиях остается один важный сюжет. Очевидно, что
монеты в рассматриваемую эпоху были важным инструментом
репрезентации власти: на них чеканились изображения правите¬
лей, дополненные перечнями официальных титулов в легендах.
Friedlaender J. Die Mtinzen der Vandalen. Leipzig, 1849.
Wroth W. Catalogue of the Coins of the Vandals, Ostrogoths and Lombards, and of
the Empires of Thessalonica, Nicaea and Trebizond in the British Museum. London,
1911.
Grierson P Blackburn M. Medieval European Coinage: With a Catalogue of the Coins
in the Fitzwilliam Museum, Cambridge. Vol. 1. The Early Middle Ages 5-th -10-th
7	Centuries. Cambridge, 1986.
8	biendy M. Studies in the Byzantine Monetary Economy. C. 300-1450. Cambridge, 1985.
9	Clover F. M. Felix Carthago // DOP. 1986. Vol. 40. R 1-16.
Berndt G., Steinacher R. Minting in Vandal North Africa: coins of the Vandal period
in the Coin Cabinet of Vienna’s Kunsthistorisches Museum // Early Medieval Europe.
16 (3). 2008. 252-298.
249

Исследователи традиционно фиксируют этот факт в том числе
и применительно к королевству вандалов - однако достаточно¬
го развития эта мысль, как правило, не получает. Уже первые
авторы, занимавшиеся изучением этих монет, отмечали: начиная
с правления Гунтамунда, вандалы, прежде чеканившие деньги
в виде «имитации» римских, перешли к выпуску монет с изобра¬
жениями собственных правителей и с новыми легендами. В них
с различными вариациями фигурировали аббревиатуры, которые
в общем виде расшифровываются в виде: «dominus noster rex»U).
До этого времени такой формулы легенды не предполагали. На
первый взгляд, она стала сочетанием совершенно несочетаемых
вещей: выражения «наш господин», «dominus noster», которое
появлялось на римских монетах, начиная с IV в., и ассоцииро¬
валось исключительно с императорской титулатурой, в которую
входило наряду с определениями pius, felix, augustus, - и сло¬
ва reх, которое, напротив, обозначало либо варварских королей,
либо древних (иногда мифических) царей, но в любом случае
скорее противопоставлялось термину princeps, ключевому для
характеристики римских правителей.
Аббревиатура DN, традиционно обозначавшая этот титул, всег¬
да сопровождалась рядом других устоявшихся сокращений - РР,
PF и AVG10 11, и возникала в этом сочетании на римских либо вар¬
варских «имитационных» монетах, но всегда в связи с тем или
иным императором. В свою очередь, имевшийся к концу V в.
(хотя и довольно короткий) опыт изображения варварских пра¬
вителей на выпущенных ими монетах (речь идет о королевстве
свевов и его короле Рехиаре, правившем в 438-55 гг.) - показы¬
вает, что никаких отсылок к императорской титулатуре там не
было; легенда в этом случае была ограничена выражением «regis
iussu», «по приказу короля»12.
10	Friedlaender J. Die Mtinzen. Р. 8; Wroth W Catalogue. P. 8-16. Это были серебря¬
ные монеты достоинством в 50-100 денариев; соответствующие надписи распо¬
лагались на аверсе, с портретом правителя в императорском облачении, и имели
вид, подобный такому: DNREXSVfN] THAMVNDV; DNRXS UNTHA.
11	РР = perpetuus, PF = pius felix, AVG = Augustus. См. подробнее: Grierson P
Blackburn M. Medieval European Coinage. P. 12; Grierson P Byzantine Coinage
Washington, 1999. P. 38.
12	Grierson P, Blackburn M. Medieval European Coinage. P. 78; Livermore H. V. The
Coinage of the Suevic Period // Essays on Iberian History and Literature. Aldershot-
2000. P. 41; Lopez-Sanchez F. Suevic Coins and Suevic Kings (418—456) // Neglect¬
ed Barbarians / Ed. by F. Curta. Tumhout, 2010. P. 503-536.
250

К). Фридлендер обратил внимание на факт появления необыч¬
ной титулатуры на монетах времен Гунтамунда, но не нашел
здесь какого-то особенного противоречия13; в дальнейших ис¬
следованиях этот вопрос также явно не был приоритетным для
исследователей. В то же время словосочетание «dominus noster
гех», «изобретателями» которого оказались вандалы, впослед¬
ствии закрепилось в легендах на монетах других варварских на¬
родов - остготов, франков - и стало совершенно привычным в
эпоху Карла Великого, а затем уже плотно укоренилось в средне¬
вековой традиции14. В каждом из этих случаев его употребление
может, вероятно, иметь совершенно индивидуальные причины;
задача настоящей работы - дать возможное объяснение именно
вандальскому казусу. Для этого необходимо обратиться к под¬
дающимся реконструкции аспектам политической идеологии
королевства вандалов, а также рассмотреть особенности упо¬
требления этих терминов - в частности, слова гех - в латинской
позднеантичной традиции.
Во-первых, необходимо заметить, что к концу V в. - несмотря
на то, что разница, и даже противопоставление между словом
гех и терминами, обозначающими императорскую власть (в част¬
ности, словом princeps) продолжает сохраняться, граница между
ними приобретает склонность к размыванию. Если взглянуть на
биографические сочинения IV-V вв., посвященные жизни пра¬
вителей, к примеру, SHA или «О Цезарях» Аврелия Виктора, то
вполне обычным обозначением для римского императора здесь
будет princeps, а для варварского короля - гех15, но уже в этих
текстах можно встретить исключения, обратные ситуации, когда
эти термины меняются местами. Так, автор жизнеописаний им¬
ператоров Адриана и Элия использует по отношению к ним вы¬
ражения «царский нрав» и «смерть царя», «regius mos» и «regia
13	Friedlaender J. Die Mtinzen. P. 8
Grierson P, Blackburn M Medieval European Coinage. P. 201; Jenks M. Romanitas
and Christianitas in the coinage of Theodebert I of Metz // Zeitschrift fur antikes
Christentum / Journal of Ancient Christianity. Vol. 4, Issue 2, 2000. P. 338; Gillett A.
Was Ethnicity Politicized in the Earliest Medieval Kingdoms? // On Barbarian
Identity: Critical Approaches to Ethnicity in the Early Middle Ages. Tumhout, 2002.
P* 85; Garipzanov /. The Symbolic Language of Authority in the Carolingian World
15 (c- 751-877). Leiden; Boston, 2008. P. 130.
Hanp.: SHA. Aelius. I. 1-2; III. 4; VI. 7; VII. 5; SHA. Quadrigae Tyrannorum. I. 3;
Aur- Viet. De Caes. XXXIII. 6; XLII. 17, 21, 23.
251

mors»16. С другой стороны, в той же «Истории августов» прин-
цепсом назван правитель Пальмиры17. Подобный пример «прин¬
ципата» варваров можно неоднократно наблюдать и у Орозия18.
Здесь же уместно сказать, что случаи такой терминологической
волатильности, пусть и совершенно единичные, встречались и
в значительно более ранние времена. Можно обнаружить их, на¬
пример, у Сенеки, который ставил эти слова в один синоними¬
ческий ряд: в трактате «О милосердии», «De Clementia», автор
декларировал, что «ничто так не украшает царя (тех) или импе¬
ратора (princeps)»19, как это качество - и в дальнейшем неодно¬
кратно использовал формулу «принцепсы и цари», «principes
regesque»20.
На первый взгляд складывается впечатление, что вандалы, для
которых, несмотря на германские корни, основным языком был
все же латинский21, могли не ощущать большой разницы в значе¬
нии между этими словами, и видимое сегодня противоречие могло
для них и не быть таким ярким. Однако, понять, насколько верно
это предположение, возможно лишь рассмотрев другие источники,
репрезентативные с точки зрения политической идеологии.
Одним из главных помощников при изучении этой проблемы
можно считать карфагенского поэта (и по совместительству юри¬
ста, ритора и чиновника) Блоссия Эмилия Драконция (середина
V в. - начало VI в.)22. Он был одним из образованнейших людей
своего времени, отличался прекрасным знанием как библейских
текстов, так и «языческой» античной литературы, и известен как
автор целого ряда поэм на богословские и мифологические темы,
в том числе посвященных сюжетам об Оресте, Медее и похище-
16	SHA. Hadrianus. XI. 2; SHA. Aelius. VI. 6.
17	SHA. Tyranni Triginta. XV. 1.
18	Oros. Hist. V. 4. 12; 8; VI. 6. 4; 7. 3; 10. 10. Подробнее см.: Егоров А. Б. Проблемы
титулатуры римских императоров // ВДИ. 1988. № 2. С. 168.
19	Sen. De Clem. 1.3.3: Nullum tamen clementia ex omnibus magis quam regem ant
principem decet.
20	Sen. De Clem. 1.4.2, 1.4.3.
21	Stern K. Inscribing Devotion and Death: Archaeological Evidence for Jewish Popula¬
tions of North Africa. Leiden; Boston, 2008. P. 84.
22	Cm.: Obermeier A. The History and Anatomy of Auctorial Self-criticism in the Euro¬
pean Middle Ages. Amsterdam, 1999. P. 59-61; Ярхо В. H. Античный мир на порог с
Средневековья. «Трагедия Ореста» Драконция // Вестник древней истории. 2000
№ 3, 2000. С. 208-221; Edwards М. J. Dracontius the African and the Fate of Romo
Latomus. T. 63. Fasc. 1. 2004 (JANVIER-MARS 2004). P. 151-160.
252

0йи Елены. Его литературное наследие по достоинству оценили
потомки: уже в VII в. самый известный труд поэта «Хвала Го¬
споду» (De Laudibus Dei) был растиражирован, толедским епи¬
скопом Евгением (646-657 гг.)23, одной из наиболее значимых
фигур культурной жизни вестготской Испании VII в.24
Среди прочих трудов Драконция есть несколько панегириков,
довольно сильно повлиявших на его жизнь. За первый из них,
п0священный, как предполагают исследователи, некому ино¬
странному правителю, поэта посадили в тюрьму - сделал это тот
самый король Гунтамунд, первым начавший чеканить монеты
с собственным изображением. Второй панегирик, написанный
в стихотворной форме и известный под названием Satisfactio
(на русский язык принято переводить его как «Искупление»),
был адресован уже Гунтамунду: в нем автор каялся и взывал
к милости правителя, но тщетно. Наконец, третий был написан
уже после смерти репрессировавшего поэта короля и посвящен
следующему правителю вандалов, Тразамунду, который все же
даровал Драконцию свободу.
Из всех трех текстов сохранился только второй, наименее
судьбоносный для автора, но от этого совершенно не утратив¬
ший привлекательности в качестве материала для изучения поли¬
тической идеологии. Драконций апеллирует здесь к важнейшим,
с его точки зрения, чертам хорошего правителя, ключевая из ко¬
торых - милосердие25:
Da dextram misero, veniam concede precanti,
tempore tam longo non decet ira pium (Sat. 119f)
(«Подай десницу несчастному, снизойди пощадой до согре¬
шившего, столь долгий гнев не красит благочестивого»).
23	О Евгении см.: Wolf К. В. Eugene II, Bishop of Toledo // Medieval Iberia: An Ency¬
clopedia / Ed. by E. M. Gerli. New-York; London. 2003. Из наиболее новых работ о
нем: Марей Е. С. Образ правителя в стихах Евгения Толедского и его параллели
24	с «Книгой приговоров» (Liber Iudiciorum) // Вестник РГГУ. 2012. № 9. С. 24-33.
С легкой руки Ж. Фонтэня (Fontaine J. Isidore de Seville et la culture classique
dans PEspagne wisigothique. Paris, 1959. P. 863-866) этот период получил назва¬
ние «вестготского» или «исидоровского» «ренесанса». Оно связано, прежде все-
с личностью энциклопедиста Исидора Севильского и используется для харак-
25	ТеРистики культуры, особенно литературы вестготской Испании VII в.
Немецкая исследовательница Р. Симонс увидела в этом фрагменте перекличку с
трактатом «О милосердии» Сенеки, процитированном выше в сноске 19 («поп de-
Cet ira pium — dementia decet»), cm.: Simons R. Dracontius und der Mythos Christliche
^eltsicht und pagane Kultur in der ausgehenden Spatantike. Leipzig, 2005. P. 65.
253

«Искупление» построено следующим образом: сначала автор
долго говорит о своих грехах, пишет, как он виноват, в первую
очередь, перед Богом, а затем - перед правителем (Гунтамун-
дом), - и просит простить его, отсылая к качествам, «приличе-
ствующим» (<decet) достойному правителю, на которого должен
ориентироваться адресат поэмы. В контексте рассматриваемой в
настоящей работе проблемы особый интерес вызывает полити-
ческая терминология, которой пользуется при этом Драконций, а
также сравнения, к которым он прибегает, демонстрируя образцы
«правильного» поведения для Гунтамунда.
Любопытно, что автор поэмы обращается к королю princeps,
то есть осознанно или неосознанно сравнивает его с императо¬
ром, и при этом заявляет, что молит о пощаде у его - если бук¬
вально - «императорской власти», ab imperio:
post te, summe deus, regi dominoque reus sum,
cuius ab imperio posco gemens veniam
<...>
ad te nunc, princeps, mea vela retorqueo supplex,
pectore mente rogans, voce manuque petens (Sat. 107-108, 117-118)
(«Кроме Тебя, высший Боже, я виноват перед королем и го¬
сподином, у чьей власти, вздыхая, прошу я пощады <...> Те¬
перь, принцепс, я обращаю кормила моей мольбы к тебе, умо¬
ляю тебя всем сердцем и духом, прошу и голосом своим, и руки
воздевая»).
Терминологический ряд, который приводит Драконций, выдает
явное желание подчеркнуть равенство между вандальским коро¬
лем и каким-нибудь римским императором - тем более, что даль¬
ше он ставит Гунтамунду в пример именно правителей Рима: Це¬
заря, который «всегда прощал врагов»26, Октавиана и Коммода2
по всей видимости, такое «равнение на римлян» и было основой
для политической идеологии времен этого вандальского короля.
В этом же стихотворении можно встретить то самое, известное по
монетам сочетание слов гех и dominus (как, например, в приведен¬
ном выше фрагменте: «regi dominoque reus» - ср. Sat. 193-19428) ^
что свидетельствует о том, что оно было относительно устойчивой
26	«Caesar ubique potens hosti post bella pepercit...».
27	Sat. 175-190.
28	«ne facias populum mendacem, qui tibi clamat / vocibus innumeris ‘rex dominusilLlc
pius’».
254

формУл°й изображения правителя, и в этом качестве, скорее всего,
появилось и в легендах. То есть вполне вероятно, что надписи на
вандальских монетах, содержащие его в сокращенном виде, возник¬
ал как результат формирования именно такой идеологической моде-
дЛ, в которой главным принципом было «возвышение» варварских
пролей до уровня римских императоров - отсюда и их изображе-
лля на тех же монетах в императорском облачении.
Г. Берндт и Р. Штейнахер в свое время высказали в целом соответ¬
ствующую этому наблюдению точку зрения - о том, что правители
й идеологи североафриканского королевства, наладив выпуск таких
монет, не придумали ничего принципиально нового, продолжив су¬
ществовать в рамках привычной позднеримской модели, и что даже
появление у них изображений собственных правителей нужно вос¬
принимать не более чем как попытку «подражания империи», «imi-
tatio imperii»29. В качестве одного из аргументов исследователи при¬
вели тот факт, что вандалы так и не нарушили монопольное право
империи на чеканку золотых монет - к чему через некоторое время
пришли франки (об этом также пишет Прокопий Кесарийский - De
Beilis. VII.33). Основные идеи, которые можно почерпнуть из рас¬
смотренного сочинения Драконция, также подтверждают этот тезис,
однако если взглянуть на другие позднеантичные тексты, в которых
встречается выражение «<dominus noster гех», картина вандальской
пропаганды получится уже не такой однообразной.
Например, нельзя не отметить, что оно неоднократно встре¬
чалось в ветхозаветной части «Вульгаты», перевода Библии на
латинский язык Иеронима Стридонского IV в., по отношению к
Царям Израиля, в частности, к Давиду, в виде обращения «го¬
сподин наш (мой) царь»30. На это следовало бы обратить особен¬
но пристальное внимание в свете популярности ветхозаветных
персонажей среди интеллектуальной элиты варварского мира.
К примеру, арианский богослов и епископ Авксентий Медиолан-
ский (IV в.) проводил параллели между тем же Давидом и сво¬
им учителем, создателем «готской Библии» Ульфилой31. В свою
3о ^erndt G., Steinacher R. Minting. P. 269.
1Reg. 1:2, 1:11, 1:13, 1:18, 1:20, 1:21, 1:24, 1:27, 1:31, 1:36, 1:37, 1:43, 1:47; 2Sam
3. L5:15-
\arvis S. Was Ulfila Really a Homoian // Arianism: Roman Heresy and Barbarian
reed / Ed. by G. Berndt, R. Steinacher. Aldershot, 2014. P. 58, 64; Wolfram H. Vulfila
Pontifex ipseque primas Gothorum minorum, sed non apostolus eorum / Vulfila Bish-
°P and Secular Leader of His People but not Their Apostle // Ibid. P. 139.
255

очередь, Драконций (что контексте рассматриваемого периода
наверное, еще более важно), поставил в пример Гунтамунду Да^
вида и Соломона, показав их, как и римских принцепсов, образ,
цами гуманности:
«Rex inimicorum populis mucrone pepercit / David» (Sat. 157-158).
(«Царь Давид пощадил, уберег от меча головы врагов»).
<...>
Exstitit hie prudens, quia noluit esse cruentus,
Pacificusque fuit, consiliique tenax (Sat. 169-170)
(«[Соломон] отличался мудростью, не желая пятнать себя кро.
вью, он был мирным, в решениях твердым»)32.
Карфагенский поэт вряд ли стал бы взывать к милосердию Гун-
тамунда, опираясь на образ ветхозаветного царя, если бы таковой
никак не вписывался в политическую доктрину: сами по себе эти
библейские персонажи являют собой довольно сомнительный при¬
мер с точки зрения демонстрации гуманизма. Библия показывает
скорее примеры обратного поведения. Иисус Наввин не щадит
никого в захваченном Иерехоне: «И предали заклятию все, что
в городе, и мужей, и жен, и молодых, и старых, и волов, и овец,
[все истребили] мечом» (Нав. 6:20-21); схожим образом поступает
он и с Асором: «И побили все дышащее, что было в нем, мечом,
предав заклятию: не осталось ни одной живой души, а Асор со-
жег он огнем» (Нав. 11:11). Не менее беспощадны Саул - «И по¬
разил Саул Амалика от Хавилы до окрестностей Сура, что пред
Египтом, и Агага, царя Амаликова, захватил живого, а весь народ
истребил» (1Цар. 15:7-8) - и Давид: «А народ, бывший в нем (го¬
роде Равве), он вывел и положил он их под пилы, под железные
молотилки, под железные топоры, и бросил их в обжигательные
печи» (2Цар. 12:31).
Спустя еще полтора с небольшим столетия после появления
Satisfactio образ библейского царя как важная часть модели иде¬
ального правителя возник уже в испанской (вестготской) литера¬
туре - многочисленные отсылки к нему особенно хорошо видны
в сочинении «История короля Вамбы» («Historia Wambae Regis»)
Юлиана Толедского (642-690), к слову, ученика того самого попу¬
32 Другие примеры «миролюбивого» поведения ветхозаветных царей в изображу
нии Драконция подробно анализирует В. Шеттер (Schetter W. Zur ‘Satisfactio’
Dracontius 11 Kaiserzeit und Spatantike. Kleine Schriften 1957-1992. Stuttgart, 199-*
P. 398).
256

ляризатора творчества Драконция, Евгения Толедского. Главный
герой этого сочинения, король вестготов Вамба, воплотивший,
по задумке автора, образ идеального правителя, был изображен
всесильным, могущественным завоевателем, пользующимся бес¬
прекословным авторитетом у подчиненных. Особый акцент сде¬
лан на том, что, подобно библейским царям, король прошел че¬
рез ритуал помазания33.
У современника Гунтамунда, Драконция, эта линия на сопо¬
ставление короля с ветхозаветными царями выдерживается не
настолько сильно, но сам их образ, возникающий наряду с рим¬
скими императорами, позволяет вписать и его в ряд идеологов -
«популяризаторов» Ветхого Завета, а также дает основания пред¬
полагать, что в рассматриваемую эпоху определенные формулы
из этой части Священного Писания вполне могли перекочевать
в «живые» материалы, служащие средствами репрезентации вла¬
сти - в том числе, в надписи на монетах.
Все эти наблюдения дают основания для следующих сообра¬
жений. Во-первых, можно с большой долей уверенности предпо¬
ложить, что появление словосочетания «dominus noster гех» вряд
ли было случайностью или результатом путаницы с император¬
скими и королевскими титулами. Оно встречалось в важнейших
с точки зрения политической идеологии текстах, явно востребо¬
ванных в тот период, когда возникла соответствующая легенда -
и определенно отсылало к некому спектру устоявшихся значе¬
ний. Одна сторона этого спектра связана с образом римского
императора, который был, несомненно, главным ориентиром
Для вандальских правителей. Тем не менее (и это, во-вторых),
она не была единственной: как показывает пример Драконция,
большое значение для политической пропаганды имела и ветхо¬
заветная традиция, в которой это выражение также употребля¬
лось практически как формула. Можно спорить о соотношении
Вамба - один из последних королей вестготской Испании - правил в 672-680 гг.
Образ, показанный Юлианом Толедским, тем не менее, сильно отличался от ре¬
ального прототипа. См. подробнее: Никольский И.М. Образ идеального правителя
в литературе вестготской Испании второй половины VII в. (по данным «Истории
короля Вамбы» Юлиана Толедского) // Вестник РГГУ, 2010. № 2 (45). С. 46-63.
Более подробные сведения об «Истории...» и ее авторе, а также перевод см.
По изданию: Юлиан Толедский. «История короля Вамбы». (Перевод с лат. под
РеД. О.В. Дурова и К.И. Тасица. Вст. статья и комментарии И.М. Никольского и
°-В. Дурова) // Кентавр / Centaurus. Studia Classica et mediaevalia. Вып. 3. 2006.
C- 203-257.
257

этих частей идеологической модели, однако уже сам факт того
что такой спор возможен, опровергает тезис Берндта и Штей-
нахера о том, что все устройство вандальского королевства и
связанная с ним политическая идеология были сплошным imL
tatio imperii; «римская» модель, действительно являясь базовой,
была, тем не менее, дополнена новыми оригинальными идея-
ми и определенным образом развита, а не слепо скопирована с
«подлинника».
ЛИТЕРАТУРА
Berndt G., Steinacher R. Minting in Vandal North Africa: coins of the Vandal
period in the Coin Cabinet of Vienna’s Kunsthistorisches Museum // Early
Medieval Europe, 16 (3). 2008. 252-298.
Biblia sacra Vulgata. Deutsche Biblegesellschaft. Stuttgart, 1983.
Blossius Aemilius Dracontius. Satisfactio ad Gunthamundum regem Wandalo-
rum / Ed. E Vollmer H MGH, AA, XIV. Berlin, 1905. P. 114-131.
Clover F. M Felix Carthago // Dumbarton Oakes Papers. Vol. 40. P. 1-16. 1986.
Edwards M.J. Dracontius the African and the Fate of Rome // Latomus. T. 63.
Fasc. 1, 2004 (JANVIER-MARS 2004). P. 151-160.
Fontaine J. Isidore de Seville et la culture classique dans l’Espagne wisig-
othique. Paris. 1959.
Friedlaender J. Die Munzen der Vandalen. Leipzig, 1849
Garipzanov I. The Symbolic Language of Authority in the Carolingian World
(c. 751-877). Leiden; Boston, 2008.
Gillett A. Was Ethnicity Politicized in the Earliest Medieval Kingdoms? /
On Barbarian Identity: Critical Approaches to Ethnicity in the Early Middle
Ages. Tumhout, 2002. P. 85-121.
Grierson P Blackburn M. Medieval European Coinage: With a Catalogue of
the Coins in the Fitzwilliam Museum, Cambridge. Vol. 1. The Early Middle
Ages 5-th -10-th Centuries. Cambridge 1986.
Grierson P Byzantine Coinage. Washington, 1999.
Hendy M. Studies in the Byzantine Monetary Economy. C. 300-1450. Cam¬
bridge, 1985.
Jenks M. Romanitas and Christianitas in the coinage of Theodebert I of Metz
Zeitschrift fur antikes Christentum / Journal of Ancient Christianity. Vol. 4.
Issue 2, 2000. P. 338-368.
Livermore H. V. The Coinage of the Suevic Period // Essays on Iberian HistoO
and Literature. Aldershot, 2000. P. 39-49.
Lopez-Sanchez F. Suevic Coins and Suevic Kings (418—456) // Neglected Bat'
barians / ed. F. Curta. Tumhout, 2010. P. 503-536.
258

Qbermeier A. The History and Anatomy of Auctorial Self-criticism in the Euro¬
pean Middle Ages. Amsterdam, 1999.
parvis S. Was Ulfila Really a Homoian // Arianism: Roman Heresy and Barbar¬
ian Creed / Ed. by G. Berndt, R. Steinacher. Aldershot, 2014. R 49-66.
paulus Orosius. Historiarum adversus paganos libri VII. Leipzig, 1889.
procopius Caesariensis. De Beilis. London - New-York, 1914-1928. (Loeb
Classical Library).
Schetter W. Zur ‘Satisfactio’ des Dracontius // Kaiserzeit und Spatantike. Kleine
Schriften 1957-1992. Stuttgart, 1994. R 379^105.
Scriptores Historiae Augustae. Leipzig 1965/90
Seneca. De dementia // Moral Essays. Vol. 1. London, 1928.
Sexti Aurelii Victoris Liber de Caesaribus. Leipzig, 1911.
Simons R. Dracontius und der Mythos Christliche Weltsicht und pagane Kultur
in der ausgehenden Spatantike. Leipzig, 2005.
Stem K. Inscribing Devotion and Death: Archaeological Evidence for Jewish
Populations of North Africa. Leiden; Boston, 2008.
Wolf K.B. Eugene II, Bishop of Toledo // Medieval Iberia: An Encyclopedia /
Ed. by E.M. Gerli. New-York; London. 2003.
Wolfram H. Vulfila pontifex ipseque primas Gothorum minorum, sed non apos¬
tolus eorum. Vulfila, Bishop and Secular Leader of His People but not Their
Apostle // Arianism: Roman Heresy and Barbarian Creed / Ed. by G. Berndt,
R. Steinacher. Aldershot, 2014. P. 131-145.
Wroth W. Catalogue of the Coins of the Vandals, Ostrogoths and Lombards, and
of the Empires of Thessalonica, Nicaea and Trebizond in the British Mu¬
seum. London, 1911.
Егоров А.Б. Проблемы титулатуры римских императоров // Вестник древ¬
ней истории. 1988. № 2. С. 161-172.
Марей Е.С. Образ правителя в стихах Евгения Толедского и его параллели
с «Книгой приговоров» (Liber Iudiciorum) // Вестник РГГУ. 2012. № 9.
С. 24-33.
Никольский И.М. Гейзерих - автократор вандалов: как варварский король
получил императорский титул // Цивилизация и варварство: Пограничье
как феномен, состояние и культурно-историческое пространство / Отв.
ред. В.П. Буданова, О.В. Воробьева. Вып. IV. М., 2015. С. 285-302.
Никольский И.М. Образ идеального правителя в литературе вестготской
Испании второй половины VII в. (по данным «Истории короля Вамбы»
Юлиана Толедского) // Вестник РГГУ. 2010. № 2 (45). С. 46-63.
Юлиан Толедский. «История короля Вамбы». (Перевод с лат. под ред.
О-В. Аурова и К.И. Тасица. Вступительная статья и комментарии
И.М. Никольского и О.В. Аурова) // Кентавр / Centaurus. Studia Classica
et mediaevalia. Вып. 3. 2006. С. 203-257.
PXo B.H. Античный мир на пороге Средневековья. «Трагедия Ореста»
Драконция // Вестник древней истории. 2000. №3, 2000. С. 208-221.
259

I.M. Nikolsky
DOMINUS NOSTER REX- WHAT DID THE LEGEND ON THE VANDAL
COINS MEAN?
The silver coins issued in the Vandal kingdom provide excellent material
as far as the representation of the king’s power is concerned. Since the reign
of Gunthamund (484-496) they bore the images of the Vandal kings, not of
the Roman emperors, as it used to be, and new, original legends (inscriptions).
One of these inscriptions includes words dominus noster rex (‘our master
king’). This formula is of great interest, because it combines the ‘imperial’
associated and ‘king’-associated terms. At first sight, dominus noster, which is
the emperor’s title, could hardly appear in the same context with rex, usual for
the barbarian kings. Did it happen by chance? Was it terminological “license
or the conscious action? What could the formula really mean? The article tries
to answer these questions. Possible origin of this legend can be found in the
texts by Dracontius, the Carthaginian poet, particularly in his work Satisfactio
(‘Satisfaction’), the panegyric, addressed to king Gunthamund, where the poet
also used this formula. So, to get the answer to the questions mentioned above
is to analyze this formula within the framework of the poet’s doctrine. It is of
great interest that he follows not only the Roman tradition, but also that of Old
Testament, which could have been the source of the formula considered. The
author makes the conclusion, that the words dominus noster rex in the legend
on the Vandal coins did not appear by chance. Its origin can be found in the
text which had been written by the author who pretended to form political
ideology and the doctrine combining both the Roman tradition and that of the
Old Testament.
Key words: Vandals, Carthage, Africa, coins, Roman Empire, Gunthamund.
Dracontius.
260

Д'В. Григорьев
ОБ ЭКОНОМИЧЕСКОМ РАЗВИТИИ СЛАВЯН
МЕЖДУРЕЧЬЯ ДНЕПРА И ДОНА
В VIII - ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XI В.
Статья посвящена хозяйственному укладу и товарно-денежным отноше¬
ниям славян междуречья Днепра и Дона в VIII - первой половины XI в.
роменской археологической культуры. В статье на основе археологических
данных анализируются все виды производственной активности местного
населения: земледелие, скотоводство, охоты и другие промыслы. Эконо¬
мика славян Днепро-Донского междуречья носила в целом натуральный
сырьевой характер и была вполне самодостаточной. К X в. здесь проис¬
ходит сложение своей денежно-весовой системы, которая указывает на до¬
статочно высокий уровень экономического развития славян накануне вклю¬
чения этих территорий в состав Древней Руси. Существование внутренней
торговли с использованием монет, особенно для X - начала XI в., представ¬
ляется более чем вероятным.
Ключевые слова: славяне, хазары, Русь, Роменская археологическая куль¬
тура, сельское хозяйство, земледелие, промыслы, товарно-денежные отно¬
шения.
Хозяйственный уклад жителей междуречья Днепра и Дона
в VIII - первой половины XI в., в той или иной степени, рассма¬
тривался в большинстве обобщающих работ, посвященных па¬
мятникам культур т. н. «роменского круга древностей»1. В тоже
время специальной работы посвященной этому, важнейшему
аспекту материальной культуры, на сегодняшний день нет.
Судя по данным археологии, есть все основания полагать, что
основой экономики региона было сельское хозяйство и, прежде
Ляпушкин И.И. Городище Новотроицкое / МИА № 74. М.; Л., 1958. С. 211-224;
Москаленко А.Н. Городище Титчиха. Воронеж, 1965. С. 63-128; Сухобоков О.В.
лавяне Днепровского Левобережья. Киев, 1975. С. 87-128; Никольская Т.Н.
Земля Вятичей. М., 1981. С. 214-248; Винников АЗ. Славяне лесостепного Дона
® раннем средневековье. (VIII - начало XI века). Воронеж, 1995. С. 39-86
Вс. 11-29); Григорьев А.В. Северская земля в VIII - начале XI века по археоло¬
гическим данным. Тула, 2000; Он же. Славянское население водораздела Оки и
^°на в конце I - начале II тыс. н.э. Тула, 2005. С. 59-132.
261

всего, земледелие. Находки зерна на памятниках Роменской куль.
туры крайне редки. Это объясняется как плохой сохранность^
органических материалов в «сухом» слое, так и отсутствием прак.
тики промывки грунта при ведении археологических раскопок
При изучении археологических объектов, фиксируются, как пра.
вило, только скопления обугленного зерна. Поэтому можно лишь
в самых общих чертах охарактеризовать состав возделываемых
культур. Это, прежде всего пшеница как мягких, так и твердых
сортов. Реже встречается рожь. По характеру сорняков, присущ
ствовавших в скоплении найденном на Новотроицком городи,
ще, рожь была озимой2. Известны также находки зерен ячменя
и проса3. Помимо зерновых выращивались и бобовые, а именно
горох и чечевица. Из технических культур весьма распространен
был лен. Его зерна найдены на нескольких памятниках.
Об уровне развития земледелия говорят и многочисленные
находки орудий труда. Это, прежде всего наральники и серпы.
Они были зафиксированы на большинстве, сколь-нибудь, полно
изученных памятников. Финальная стадия обработки зерна мар¬
кируется находками жерновов и зернотерок.
Хранение зерна осуществлялось двумя принципиально разны¬
ми способами. Зерно, предназначенное для текущего потребле¬
ния, хранилось либо непосредственно в жилых постройках, либо
в небольших амбарах4. То же, которое подлежало длительному
хранению, засыпалось в специальные ямы. Подобный способ
хранения известен на изучаемой территории со скифского време¬
ни вплоть до XIX в. В письменных источниках он впервые упо¬
минается в тексте «Русской правды», статья 39 Пространной ре¬
дакции которой устанавливает наказание тому, кто «крадет гумно
или жито в яме»5. По свидетельству В.И. Даля: «на юге зерновой
хлеб хранят в ямах: рытых кувшином, выжженных соломой и
засыпаемых землёю; это хлебные ямы»6 *. Приведенному описа¬
2	Ляпушкин И.И. Городище Новотроицкое. С. 211, 212.
3	Зерна проса найдены исключительно в качестве небольших примесей, что не по¬
зволяет с уверенность говорить о том, что оно возделывалось как самостоятель¬
ная культура.
4	Ляпушкин И.И. Городище Новотроицкое. С. 150; Куза А.В. Большое города lU|
у с. Горналь // Древнерусские города. М., 1981. С. 21 (Рис. 95); Винников 1
Славяне лесостепного Дона. С. 39-42.
5	Тихомиров М.Н. Пособие для изучения Русской Правды. М., 1953. С. 95.	,,
6	Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. T. IV. М., ^
С. 677.
262

лИ1° полностью соответствуют так называемые колоколовидные
ЯМЫ Роменской культуры. На то, что ямы предназначались для
длительного хранения, указывает традиция засыпать их землей7.
^ е. после расконсервации такой ямы зерно изымалось полно¬
чью. Вероятно, основная часть ям использовалась для хранения
посевного материала. Отсюда и бытовавшее еще в XIX в. выра¬
жение «ямиться семенами»8. На большинстве достаточно полно
изученных поселений количество ям близко к количеству жилых
построек или несколько меньше9. Последнее обстоятельство мо¬
жет объясняться тем, что часть относительно ранних ям была
полностью уничтожена крупными котлованами жилищ.
На основании сказанного можно сделать ряд наблюдений. Во-
первых - каждому жилищу на протяжении его бытования соот¬
ветствовала одна яма. Во-вторых - время функционирования ямы
близко времени жизни жилища. И наконец, на длительное хране¬
ние в пределах одного двора мог закладываться лишь один вид
зерна. Вероятно, это была определяющая в хозяйстве культура.
Таковыми могли быть, прежде всего, пшеница и рожь. Учитывая
относительную редкость находок зерен ржи, а также отмеченный
выше факт присутствия озимой, можно предположить, что осно¬
ву яровых посевов составляла пшеница.
Объемы зерновых ям, точнее их рабочей части, сами по себе
несут в себе важную информацию. Так количество зерна предна¬
значенного для посева позволяет определить площадь земель, об¬
рабатываемых тем или иным хозяйством. Соответственно, можно
определить уровень их благосостояния. Анализ объемов ям ряда
наиболее полно изученных памятников позволяет проследить се¬
рьезные изменения площадей посевов. В ходе исследования были
привлечены материалы шести памятников расположенных в раз¬
личных регионах и имеющих разную датировку. Это городище
Опошня на р. Ворскла10, городище Новотроицкое на р. Псел11,
8	Геленин Д.К. Восточнославянская этнография. М, 1991. С. 82, 83.
9	В-И. Толковый словарь. С. 677.
Исключение составляют городище Супруты, где подобных ям не отмечено, и по¬
селение Слободка на р. Шат, где напротив, скопление ям не соответствует жили-
?м-
**пушкин И. И. Днепровское лесостепное Левобережье в эпоху железа / МИ А
и 104. М.; Л., 1961. С. 268-304.
ЯпУшкин И.И. Городище Новотроицкое.
263

поселение у с. Горбово на р. Десна12, поселения Торхово и Уткино
на р. Упа13 и городище Титчиха на р. Дон14. За время существовав
ния этих памятников, наблюдается рост средних запасов зерна в
ямах. На наиболее раннем из включенных в исследование памя^
ников городище Опошня (первая половина IX в.) средний запас
зерна в пересчете на пшеницу составлял 0,74 т15. На памятниках
IX - рубежа IX- вв. - от 0,79 т на городище Новотроицком д0
0,89 т - на поселении Торхово. На наиболее позднем поселении
у с. Горбово, датируемом X - первой третью XI в. - 1,03 т. При
всей условности вычислений рост запасов посевного материала,
а следовательно и возделываемых площадей, несомненен.
Наиболее интересным представляется соотношение ям различ¬
ных размеров на памятниках. Все учтенные ямы могут быть раз¬
делены на три достаточно четкие группы. Малые - объемом до
4 четвертей; средние - 4-7 четвертей и большие, вмещавшие
более 7 четвертей зерна. На раннем городище Опошня более
70% составляли ямы средних размеров, остальные относились к
группе малых. Больших ям на памятнике не отмечено. На па¬
мятниках следующего периода - Новотроицкое, Торхово, Утки¬
но, Титчиха - доля малых ям увеличивается за счет сокраще¬
ния процента средних. В тоже время появляются ямы большого
объема. Последние составляют от 20% (Титчиха) до 30% (Тор¬
хово, Уткино). Наиболее ярко процесс дифференциации наблю¬
дается на позднейшем поселении Горбово. Здесь доля средних
ям чуть более 20%, в тоже время доля больших возрастает до
45%16. Помимо очевидного процесса социального расслоения об¬
щества, данные наблюдения позволяют говорить и о появлении
товарного зерна. Если малые ямы, соответствующие наделам
около 4 десятин17, даже при хорошем качестве земли могли лишь
обеспечить прожиточный минимум их владельцам, то наиболее
крупные, вмещавшие до 3 т зерна и предназначенные для по¬
12	Григорьев А.В. Поселение у с. Горбово // КСИА. Вып. 175. М, 1983. С. 67	'
Он же. Северская земля. С. 25—40.
13	Он же. Славянское население. С. 187-190.
14	Москаленко А.Н. Городище Титчиха.
15	Hiitte. Справочник для инженеров, техников и студентов. Т. II. М.; Л.,
С. 988 (Табл. 10).
16	Григорьев А.В. Славянское население. Рис. 22.
17	Нормы высева оставались неизменными вплоть до XIX в. и составляли 8 п>а°в
на десятину (Довженок В.Й. Землеробство древньЫ Pyci. Кшв, 1961. С. 186).
264

сева на площади около 35 десятин, несомненно подразумевают
0браз°вание значительных излишков, а эти последние нуждались
в реализации на рынке.
Помимо земледелия у населения междуречья достаточно разви-
ф было животноводство. Доля костных остатков домашних жи¬
рных на разных памятниках весьма индивидуальна. Поэтому,
можно отметить лишь общие тенденции в их распределении. Так
на памятниках Северской земли кости домашних животных со¬
ставляли 70-80%18. В Подонье этот процент значительно ниже -
менее 50%19. Несколько различался и состав стада. Ведущим ви¬
дом мяса на «северянских» памятниках была говядина, в несколь¬
ко меньшем количестве употреблялась свинина. На поселениях
Подонья свинина и говядина представлены примерно в равном
количестве20. Значительно в меньшем количестве употреблялось
мясо мелкого рогатого скота. Лошадь также входила в рацион
населения, но если в «северянской» земле доля конины была не
высока, 8-10%, и на убой шли лишь взрослые особи, то в Подо¬
нье доля лошади сопоставима с мелким рогатым скотом (14,7% и
15,4% соответственно) и отмечается употребление в пищу моло¬
дых жеребят. Последнее, вероятно, связано с близостью степи.
Важную роль в хозяйстве играло птицеводство. На большин¬
стве памятников отмечены находки куриных костей. Интересно
отметить, что на поселении у с. Горбово в 2-х жилищах из 4-х,
погибших в пожаре в первой трети XI в., куриные кости были
найдены в горшках у печи. Не исключено, что массовое поеда¬
ние птицы было связано с праздником позднее известным под
названием «курячьи именины» отмечавшимся 1 ноября21.
Помимо земледелия и животноводства, в хозяйстве населения
региона большое значение имели и различные промыслы, в част¬
ности охота, рыболовство и, возможно, бортничество. Значение
°хоты в регионах сильно различалось. Наиболее важную роль
°на играла в жизни населения Верхнего Дона. Здесь количество
Ляпушкин И.И. Городище Новотроицкое. С. 276 (Таб. 2); Он же. Днепровское
лесостепное Левобережье в эпоху железа. С. 214-216; Сухобоков О.В. Славяне
19	Днепровского Левобережья. С. 104-106.
Цалкин В.И. Древнее животноводство племён Восточной Европы и Средней
20	^зии. М., 1966. С. 301.
Цолкин В. И. Материалы по истории скотоводства и охоты в Древней Руси / МИ А
2. *251-М., 1956. С. 142.
сленин Д.К. Восточнославянская этнография. С. 93.
265

костных остатков диких животных равно или даже превышало
количество домашних22. Большую часть охотничьих трофеев со~
ставляли виды, призванные восполнить мясной рацион жителей
Это лось, благородный олень, косуля, дикий кабан. Как мясо, так
и мех давала добыча медведя и зайца. Качественный мех получа^
ли от волка, лисы, барсука, выдры, куницы. Особо распространен
на была добыча бобра23. Использовалось ли мясо этих животных,
или некоторых из них, в пищу, однозначно сказать сложно, но
это вполне можно допустить. На поселениях Северской земли
значение охоты было несколько ниже: не более 20-30% всех ко-
стей диких животных. Видовой состав животных был тот же, что
и в Подонье. Однако можно отметить большее внимание к меху
(куница) и птице (до 15%)24.
Еще одним важным промыслом можно считать рыболовство.
Его развитие на том или ином поселении было ограничено усло¬
вием наличия крупной и зарыбленной реки. На памятниках рас¬
положенных по берегам таких рек, как Дон, Десна и подобных,
следы рыболовства представлены очень ярко. Это не только
костные остатки, но и орудия лова. Крючки, остроги, грузила
для сетей являются здесь обычной находкой. В тоже время, на
поселениях расположенных вдоль небольших притоков призна¬
ков развития рыболовства практически не отмечено. Например,
на поселении Тазово V (Тазово IV по АКР) на р. Тускарь, нахо¬
дящегося непосредственно у воды, никаких следов рыбной лов¬
ли не зафиксировано25.
Видовой состав добывавшихся рыб, в целом, совпадает с со¬
временным, но несколько шире. Отмечаются и значительно боль¬
шие размеры особей, что было обусловлено их возрастом26 *. Так
22	Цалкин В.И. Материалы по истории скотоводства и охоты в Древней Р}^и
С. 142.
23	Громова В.И. Остатки млекопитающих из раннеславянских городищ вблизи '•
Воронежа // Ефименко П.П., Третъяков П.Н. Древнерусские поселения на До¬
ну / МИА № 8. М.; Л., 1948. С. 113-123; Москаленко А.Н. Городище Титчи^1
С. 69-71.
24	Ляпушкин НИ. Днепровское лесостепное Левобережье в эпоху железа. С. 27о
(Таб. 2); Он же. Городище Новотроикое. С. 216 (Таб. 3).
25	Григорьев А.В. Поселение X в. в пойме р. Тускарь // Тезисы докладов Перв°и
Сумской областной научной историко-краеведческой конференции. Сумы, 1990.
26	Световидов А.Н. К истории ихтиофауны р. Дона // Ефименко П.П., Tpc't}Uf
ков П.Н. Древнерусские поселения на Дону. С. 124-127; Сычевская Е.К. Рь1°ь
с городища Титчиха // Москаленко А.Н. Городище Титчиха. С. 278-284.
266

с0м, кости которого были найдены на городище Титчиха, дости-
гаЛ в длину 238 см. Вероятно, большие крючки и крупноячеи¬
стые сети, позволяли вылавливать лишь взрослую рыбу. Многие
03 видов рыб к настоящему времени полностью исчезли из рек
региона. Прежде всего это относится к осетровым. Кости стер¬
ляди и севрюги найдены на памятниках Верхнего Дона, остатки
осетровых отмечены на Средней Десне. Показателен и гидроним
Осетр (правый приток р. Оки). Не встречается сегодня и вырезуб
семейства карповых.
Наличие бортничества предполагалось многими авторами, од¬
нако свидетельств о его широком развитии не имеется. Лишь в
одном из жилищ Титчихи был найден комочек воска27, однако
этот факт не позволяет судить об объемах добываемого меда.
Ремесленное производство присущее носителям Роменской
и родственных культур, весьма разнообразно. Археологически
фиксируются следы развития металлургии, деревообработки,
ткачества, косторезного ремесла, керамического производства.
Добыча железной руды и выплавка железа давно предполага¬
лась исследователями. Основанием для этого служили многочис¬
ленные находки шлаков в слоях поселений. На поселении Тазо-
во руда была использована в качестве отощителя в конструкции
печи. Однако железоплавильных горнов известно не было. Упо¬
минавшиеся, в качестве сыродутных, горны на поселении Лебед¬
ка28, Животинном и Кузнецовском городищах29, городище Ново¬
троицком30 и Волынцевском поселении31, располагались внутри
углубленных в землю построек. В заполнениях этих сооружений
помимо находок связанных с металлургией (криц, шлаков) были
зафиксированы и бытовые предметы, керамика, кости животных.
Вероятно, в случаях, когда сооружения были верно интерпрети¬
рованы как горны, мы имеем дело с кузнечным производством.
Горны для первичной выплавки железа были зафиксированы
в последние десятилетия в бассейне р. Упы, на поселениях
Торхово и Уткино32. Первый имеет аналогии в материалах ле¬
28	Москаленко А.Н. Городище Титчиха. С. 77.
Никольская Т.Н. Древнерусское селище Лебёдка // Совестская археология, М.,
29	J957. № 3. С. 180-182 (Рис. 3).
30	wппиков АЗ. Славяне. С. 57-60.
л япушкин И.И. Городище Новотроицкое. С. 220.
32	Роботе О.В. Славяне Днепровского Левобережья. С. 107-109.
Ригоръев А.В. Славянское население. С. 64-67 (Рис. 24, 25).
267

состепного варианта Салтовской культуры33, второй относится
к общеславянскому типу. Оба горна располагались на террито.
рии поселков, но вне сооружений. Позже, в древнерусское время
горны, как металлургические, так и гончарные, стали выносить
за пределы поселений.
Наличие кузнечного ремесла подтверждается не только, отме-
ченными выше горнами в постройках и крицами, но и немного,
численными находками орудий труда. Кузнечные клещи были
найдены на городищах Супруты, Решетники, Первом Белгород.
ском34. На последнем была также зафиксирована каменная нако¬
вальня. Известны находки ножниц по металлу, зубил и пробой¬
ников35.
Однако говорить о высоком уровне развития металлургии у
славян междуречья Днепра и Дона, было бы преждевременно.
Структурный анализ предметов из черного металла был прове¬
ден по материалам ограниченного числа памятников. В настоя¬
щее время трудно создать сколь-нибудь полную картину развития
кузнечного ремесла региона. Большинство технологически слож¬
ных предметов были выполнены по салтовским технологиям, что
может указывать как на подражания, так и на импорт. Последнее
подтверждается и типами изделий - сабельными клинками, уди¬
лами, стременами - несомненно связанными со степными древ¬
ностями. Значительно меньшая часть, прежде всего с городища
Супруты, отражают северные, скандинавские традиции. К мест¬
ному производству, скорее всего, могут быть отнесены изделия
выполненные по простейшим схемам.
Вероятно, тесно связанным с кузнечным было ювелирное ре¬
месло. На его присутствие однозначно указывают многочислен¬
ные находки тиглей со следами цветного металла. Ассортимент
собственно славянских украшений весьма ограничен. Это гривны
(один из типов), два типа браслетов, лучевые височные кольца
(серьги), серьги «салтовского» типа, некоторые типы перстней.
Значительная, если не большая часть украшений, являлась пред-
33	Афанасьев Г. А. Население Лесостепной зоны бассейна Среднего Дона в VIII—X в в
Археологические открытия на новостройках. Вып. 2. М., 1987. С. 75- >
(Рис. 48).
34	Сухобоков О.В. Славяне Днепровского Левобережья. С. 111 (Рис. 56-1); Винн"’
кое АЗ. Славяне Лесостепного Дона. С. 60 (Рис. 15-3).
35	Винников АЗ. Славяне Лесостепного Дона. С. 61 (Рис. 15—4, 7-9); Сухоо°
ков О.В. Славяне Днепровского Левобережья. С. 111 (Рис. 54-10).
268

детом импорта. Последние поступали с обширных территорий -
0т Скандинавии до Урала и Подунавья. Однако основная часть
изделий из цветных и драгоценных металлов связана с ареалом
распространения Салтовской культуры. Изделия местных масте¬
ров на раннем этапе, в VIII—IX вв. изготавливались как из сере¬
бра, так и из медных сплавов примерно в равном соотношении.
С конца IX в. основным материалом для украшений становится
серебро. При этом если в IX — начале X в. серебро было очень
высокой пробы (от 80%, а зачастую более 95%), то на протяже¬
нии X столетия его качество заметно снижается.
Очевидно, домашний характер носило керамическое производ¬
ство36. Подавляющее большинство керамики представлено гру¬
быми лепными сосудами. В качестве отощителей использовались
органика (солома, навоз), шамот, реже дресва. Орнаментация со¬
судов соответствовала технологии их изготовления. Это паль¬
цевые и ногтевые вдавления, а также характерный веревочный
штамп. Обжиг исключительно печной. Б.А. Шрамко приводил в
качестве гончарного горна печь исследованную на Донецком го¬
родище37. При том, что в ней несомненно производился обжиг
сосудов, по конструкции она относилась к обычным для ромен-
ских поселений отдельно стоящим летним печам. Признаков гон¬
чарного горна конструкция печи не имела.
Появление гончарного круга у местного славянского населения
может быть отнесено ко второй половине IX в. Однако сколь-
нибудь широкое его распространение отмечается лишь со второй
половине X столетия. В это время доля местной круговой кера¬
мики возрастает по мере удаления от центров производства ка¬
чественной древнерусской круговой посуды38. Качество местной
круговой керамики, как и лепной, соответствует домашнему про¬
изводству. Тесто сосудов близко к тесту наиболее качественных
лепных, уровень применения круга крайне архаичен - РФК-1, 2
по классификации А.А. Бобринского39, обжиг печной. Применение
36	Узянов А.А. Динамика технологического стереотипа в орнаментации роменской
керамики // Естественные науки и археология в изучении древних производств.
з? М., 1982. С. 122-135.
Шрамко Б.А. Раннеславянское поселение VIII—X вв. на Донецком городище //
38	Древние славяне и их соседи / МИА № 176. М., 1970. С. 108 (Рис. 2-1).
Григорьев А.В. О роменской и древнерусской керамике на левобережье Днепра //
39	СтаРожитносп Швденно1 Pyci. Чершпв, 1993. С. 76-81.
Бобринский А.А. Гончарство Восточной Европы. М., 1978. С. 37-44.
269

круга повлияло на изменение орнаментации - появляются линей¬
ный и волнистый орнаменты.
Помимо славянской в материалах памятников междуречья рек
Днепр и Дон присутствует керамика иных культурных традиций.
На раннем этапе она представлена сосудами т.н. «волынцевско-
го типа». Технологически волынцевская керамика практически
идентична столовой салтовской посуде. Она изготовлена с при¬
менением круга из хорошо отмученной глины и имеет горновой
обжиг. Зачастую сосуды имеют лощение или пролощеный орна¬
мент. От салтовских сосудов волынцевские горшки отличаются
формой - округлобокие сосуды с вертикальными венчиками.
В северянской земле они исчезают в начале IX в., в междуречье
рек Ока и Дон, на среднем и верхнем Дону продолжают суще¬
ствовать до рубежа IX-X вв.
На всем протяжении существования культур роменского типа
в небольшом количестве присутствует керамика салтовского типа
и амфорная тара. С начала X в. постоянно возрастает количество
качественной древнерусской керамики. Никакой связи с местны¬
ми традициями эта импортная керамика не имела.
Косторезное ремесло ограничивалось изготовлением простей¬
ших проколок и кочедыков. Более сложные изделия, в частности
пряжки, являлись предметом импорта. С конца IX в. в материалах
поселений появляются костяные гребни. Последние не характер¬
ны для восточнославянских культур и могут рассматриваться как
импорт со стороны Руси.
Наличие ткачества подтверждается производством льна, наход¬
ками ножниц для стрижки овец и многочисленными пряслицами.
Последние в большинстве своем глиняные, скорее всего местно¬
го происхождения. Со второй половины X в. начинают поступать
шиферные прясла.
Этот краткий обзор хозяйственной деятельности славян рас¬
сматриваемого региона позволяет говорить о преимущественно
натуральном характере производства. Большая часть получаемой
продукции была неконкурентной на внешнем рынке и не могла
являться предметом экспорта. В то же время, обращает на себя
внимание большое количество разнообразных импортов. Это,
прежде всего серебро и цветные металлы, а также изделия из
них, технологически сложные предметы из железа и стали, ка¬
чественная круговая керамика и амфорная тара, многочисленные
стеклянные, хрустальные и сердоликовые бусы и т.д. Наличие
270

импорта подразумевает существование хоть сколько-нибудь адек¬
ватного по стоимости экспорта. Из получаемой продукции основ¬
ным, если не единственным, товаром могло быть зерно. Кроме
того, в ограниченном количестве могла поставляться пушнина.
Однако основные районы добычи пушного зверя лежали значи¬
тельно севернее.
Наличие товарного зерна подтверждается существованием
крупных «хлебных» ям, запасы в которых очевидно превыша¬
ли потребности семьи. Интересно отметить, что подобные ямы
появляются в IX в. В это же время наблюдается начало посту¬
пления монетного серебра. Возможно, иллюстрацией к транзи¬
ту зерна может служить комплекс зерновых ям на поселении у
с.	Слободка (Изрог), не связанных с жилыми постройками.
Памятник расположен на донском торговом пути, на р. Шат, свя¬
зующей Дон и р. Упу (бассейн р. Оки).
Другим источником для получения оборотных средств для
оплаты импортов могло служить обслуживание транзитных тор¬
говых путей. Однако, на сегодняшний день, мы имеем лишь
один памятник, соответствующий данному предположению. Это
поселение на городище у с. Супруты в среднем течении р. Упы
(левый приток р. Оки). Это небольшое по площади поселение
(около 0,6 га) занимало площадку городища первых веков н.э.
За время своего существования, приблизительно 100 лет (рубеж
VIII / IX - первая четверть X в.), оно не вышло за пределы древ¬
него вала. Интересно отметить, что укрепления - мощный вал,
высотой до 5 м и ров перед ним - не возобновлялись и очевидно
не использовались по своему назначению. Вероятно, в это вре¬
мя он воспринимался жителями лишь как элемент естественного
рельефа.
Многовариантность перехода с Верхнего Дона в бассейн
Р- Оки не позволяла контролировать все участки пути в между¬
речье в каком-либо едином пункте. На ключевых участках, пере¬
волоках и крутых изгибах рек, на рубеже VIII—IX вв. возникают
крупные поселения - Уткино, Слободка (Изрог), Торхово. Одна¬
ко, на этих, достаточно хорошо исследованных памятниках, не
фиксируется следов активной военно-административной и тор-
говой деятельности. Это обычные для своего времени, пусть и
Крупные — в несколько гектар — открытые поселения. Основным
занятием их жителей было сельское хозяйство и выплавка крич-
Ного железа. Можно полагать, что в качестве сезонной работы,
271

они помогали в проводке по сложным участкам торговых кара-
ванов.
Поселение Супруты было расположено в одной из ключевых
точек всего узла. Памятник находится над крутой излучиной
р. Упа, чуть ниже устья р. Солова (самый западный вариант пе¬
рехода из Дона в Оку). Таким образом, он полностью контроли¬
ровал западное направление «донского пути», в сторону северян-
ской земли и Руси. В тоже время он был на расстоянии одного
суточного конного перехода до волоков, ведущих на север, на
р. Осетр и далее в устье р. Москвы. Последнее, вероятно, по¬
служило причиной необычного облика памятника. На поселении,
раскопанном практически полностью (значительная часть пло¬
щадки была уничтожена песчаным карьером), не было зафик¬
сировано ни одной зерновой ямы, что указывает на отсутствие
сколь-нибудь развитого земледелия. Клад сельскохозяйственных
орудий, найденный на площадке городища, скомпонован таким
образом, что исключает наличие в комплексе деревянных дета¬
лей. Вероятно, он был оставлен либо местным кузнецом (куз¬
нечные шлаки были найдены в слое памятника), либо являлись
предметом торговли. В тоже время на памятнике отмечается
большое количество находок, связанных с военным делом и
торговлей. Столь высокая концентрация подобного материала
совершенно не характерна для славянских памятников междуре¬
чья Днепра и Дона. К последнему периоду функционирования
памятника относятся более 20-ти находок удил и примерно та¬
кое же количество топоров. Стремена и наконечники копий из¬
вестны в несколько меньшем количестве. Широко представлены
детали конской сбруи, поясных наборов, детали колчанов, на¬
конечники стрел. Учитывая, что раскопками была исследована
приблизительно половина площадки городища, можно предполо¬
жить, что на поселении на момент его гибели в результате нахо¬
дилась конная дружина численностью около 40 человек. Можно
оценить и соотношение предполагаемой численности дружины с
общим количеством населения поселка. В раскопах было зафик¬
сировано 111 костяков, плюс некое количество их фрагментов.
Кроме того, необходимо учитывать погибших у основания мыса,
сведения о которых сохранились в краеведческой литературе
Т.е. количество населения на момент гибели поселения было
близко к 300 человек. Соответственно, не более 50-ти человек
были в нем в состоянии носить оружие. Иными словами, соот¬
272

несение по двум показателям - количеству предметов конской
сбрУи и оружия и общей численностью населения - позволяет
говорить что в небольшую (около 40 человек) конную дружину
входило все взрослое мужское население поселения. Эта манев¬
ренная группа позволяла контролировать весь узел перехода из
р Дон в р. Оку. Контроль важного участка «донского пути» под¬
разумевал активное участие населения городища в транзитной
торговле. Это подтверждается и материалами памятника. Найде¬
ны весы и их фрагменты в количестве пяти экземпляров, а также
не менее 25-ти весовых гирек. На других памятниках роменского
круга подобные находки не известны. Обращает на себя внима¬
ние большое количество серебра, как в виде монет (дирхемов),
так и в качестве украшений. Доля в комплексе предметов им¬
порта необычайно велика. География их происхождения весьма
обширна - Южный Урал, арабский Восток, Северный Кавказ,
Подонье, Подунавье, Скандинавия.
Других, хоть сколь-нибудь похожих на Супруты памятников в
рассматриваемом регионе не выявлено. Предположение о суще¬
ствовании в IX-XI вв. стабильного сухопутного пути «из Булгар
в Киев» не находит каких-либо подтверждений в археологиче¬
ском материале. Предполагаемые маршруты, построенные иссле¬
дователями в междуречье Днепра и Дона, включают в себя раз¬
новременные памятники, ничем не отличающиеся от окрестных.
Таким образом, участие населения в обслуживание транзитных
путей не могло существенно влиять на поступление импортов на
всю обширную территорию региона. Когда в начале X в. горо¬
дище у с. Супруты гибнет, в результате военного разгрома пре¬
кращают свое существование и другие поселения в междуречье
Оки и Дона, связанные с функционированием Донского пути.
Сам путь теряет свое значение, основные потоки торговли пере¬
носятся на р. Волгу. Однако, количество восточных импортов, и
прежде всего серебра, в междуречье Днепра и Дона не снижа¬
йся. Основой их появления могла служить в этот момент лишь
система экспорт-импорт, а основой экспорта могло быть исклю¬
чительно зерно.
Размеры и топография поселений региона указывают на то,
часть из них не могли быть полностью самодостаточными.
Прежде всего, это относится к наиболее крупным населенным
Пунктам, а также к некоторым мелким поселкам, расположенным
всхолмлениях в заливаемых поймах. Так крупнейшие посе¬
273

ления, такие как Новгород-Северский и Полтава площадью по-
рядка 30-ти га, не были обеспечены достаточным количеством
пахотных земель. Исследования, проведенные на значительно
меньшем по площади поселении у с. Горбово (чуть более 6-ти га)
показали, что и здесь пашни, видимо, не хватало. Зона пригод-
ных для рентабельного зернового производства земель позво-
ляла обеспечить менее половины хозяйств40. Малые поселения,
в 1-2 двора, расположенные среди заливных лугов, вообще не
имели поблизости пригодных для земледелия земель41 42. Факт су¬
ществования подобных поселений подразумевает существование
той или иной формы межпоселенческого внутрирегионального
обмена. Наличие на всех памятниках, включая самые маленькие
и труднодоступные, предметов импорта, подтверждает сделан-
ное предположение. Какова была структура этого обмена допод¬
линно установить сложно. Однако можно сделать некоторые на¬
блюдения: дирхемы встречаются на рассматриваемой территории
в большом количестве, как в виде кладов, так и в качестве от¬
дельных находок. Клады могут быть разделены на две группы
- «транзитные» и «поселенческие». По характеру формирования
и, следовательно, по принципам определения времени сокрытия,
они весьма различны. Транзитные, как уже неоднократно отме¬
чалось исследователями, отражали характер монетного обраще¬
ния на период формирования клада. Время сокрытия близко к
дате младшей монеты. Как правило, эти клады зарывались в сто¬
роне от синхронных поселений, зачастую на значительном уда¬
лении. Иная ситуация наблюдается с кладами, найденными на
поселениях. Эти небольшие комплексы, обычно около 20 монет,
также отражают денежное обращение на момент их формирова¬
ния, но время их выпадения в слой может разительно отличаться
от даты младшей монеты. Являясь личными накоплениями, они
могли передаваться из поколения в поколение и выпадали в виде
кладов, лишь в момент гибели поселения. Подтверждением по¬
следнего предположения является наличие т. н. «двусоставных»
кладов. Так в составе клада с Супрутского городища, найденно¬
го в 1972 году, отчетливо прослеживаются два этапа его форми¬
рования - первый относится к 800-м гг. н.э., второй к 860-м"
40	Григорьев А.В. Северская земля. С. 189, 190 (Рис. 55).
41	Там же. С. 188.
42	Григорьев А.В. Славянское население. С. 139 (Рис. 58).
274

рыпадение клада в слой относится к периоду гибели поселения,
т.е. не ранее 904 г. (время чеканки младшей монеты из слоя по¬
вара). Особый интерес представляют находки отдельных монет,
jje связанные с комплексами кладов. В плане датировки памят¬
ников они не столь информативны, как клады, и указывают лишь
на нижний хронологический предел. В тоже время, находки мо¬
нет на большинстве, сколь-нибудь полно исследованных памят¬
ников, указывает на их широкое распространение. Более чем ве¬
роятно, что дирхемы использовались не только, и не столько как
источник драгоценного сырья для украшений, но и в качестве
платежного средства. Напротив, появление на рубеже IX-X вв.
заметного количества денежно-вещевых кладов, говорит об ис¬
пользовании, при определенных обстоятельствах, украшений в
ходе расчетов.
Отсутствие в материалах памятников (за исключением городи¬
ща Супруты) предметов торгового инвентаря подразумевает при¬
ем монеты не на вес, а на счет. Это предположение подтверждает
появление в конце существования Роменской культуры, в начале
XI в., в период т.н. «серебряного кризиса», медных фельсов, не
имевших ценности в качестве металла43. Важное событие в де¬
нежном обращении региона произошло в первой половине X в.
В это время получают распространение дирхемы обрезанные в
кружок44. Т.е. здесь складывается своя новая местная денежно¬
весовая система. Доверие к монете подчеркивается тем, что появ¬
ляются местные, крайне грубые подражания по весу и размерам
аналогичные дирхемам обрезанным в кружок, но изготовленные
из низкопробного металла. Все вышесказанное, позволяет пред¬
положить использование монет не только во внешнеторговых
операциях, но и в пределах славянской территории.
Существование внутренней торговли с использованием монет,
особенно для X - начала XI в., представляется, более чем, веро¬
ятным. Однако не стоит переоценивать ее объемы и весь уровень
Развития внешней торговли. Экономика славян Днепро-Донского
Междуречья носила в целом натуральный сырьевой характер и
Фомин А.В. Монеты из раскопок поселения у с. Горбово // Григорьев А.В. Север¬
ная земля. С. 243.
Янин В.Л. Денежно-весовые системы русского средневековья. М., 1956. С. 150;
Зайцев В. В. К вопросу об обращении обрезанных в кружок куфических монет
в X в. // Елец и его окрестности. Тезисы докладов конференции. Елец, 1991.
С 110-П2.
275

была вполне самодостаточной. К X в. здесь происходит сло>ке~
ние своей денежно-весовой системы, которая указывает на Дск
статочно высокий уровень экономического развития славян на-
кануне включения этих территорий в состав Древней Руси.
ЛИТЕРАТУРА
Афанасьев Г.Е. Население лесостепной зоны бассейна Среднего Дона в
VIII-X вв. // Археологические открытия на новостройках. Вып. 2. VI
1987.
Бобринский А.А. Гончарство Восточной Европы. М., 1978.
Винников АЗ. Славяне лесостепного Дона в раннем средневековье (VIII
начало XI века). Воронеж, 1995.
Григорьев А.В. Поселение у села Горбово // КСИА. Вып. 175, М., 1983.
Григорьев А.В. Поселение X в. в пойме р. Тускарь // Тезисы докладов Пер¬
вой Сумской областной научной историко-краеведческой конференции.
Сумы, 1990.
Григорьев А.В. О роменской и древнерусской керамике на левобережье
Днепра // Старожитноеп Швденжн Pyci. Чершпв, 1993.
Григорьев А.В. Северская земля в VIII - начале XI века по археологиче¬
ским данным. Тула, 2000.
Григорьев А.В. Славянское население водораздела Оки и Дона в конце I
начале II тыс. н. э. Тула, 2005.
Григорьев А.В. Верхнеокский участок Донского торгового пути в IX - на¬
чале X вв. // Археология Юго-Востока Руси. Елец, 2006.
Ефименко П.П., Третьяков П.Н. Древнерусские поселения на Дону / МИ А
№ 8. М.; Л., 1948.
Даль В.И. Толковый словарь живого Великорусского языка. Т. IV. М..
1955.
Довженок В.Й. Землеробство древнын Pyci. Кшв, 1961.
Зайцев В.В. К вопросу об обращении обрезанных в кружок куфических мо¬
нет в X в. // Елец и его окрестности. Тезисы докладов. Елец, 1991.
Зеленин Д.К. Восточнославянская этнография. М.,1991.
Куза А.В. Большое городище у с. Горналь // Древнерусские города. М••
1981.
Ляпушкин И.И. Городище Новотроицкое / МИА № 74. М.; Л., 1958.
Ляпушкин И.И. Днепровское лесостепное Левобережье в эпоху железа
МИА. № 104. М.; Л., 1961.
Москаленко А.И. Городище Титчиха. Воронеж, 1965.
Никольская Т.Н. Древнерусское селище Лебёдка // Совесткая археология
№ 3. 1957.
Никольская Т.Н. Земля вятичей. М., 1981.
276

Новосельцев А.П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной
Европы и Кавказа. М, 1990.
Сухобоков О.В. Славяне Днепровского Левобережья. Киев, 1975.
Тихомиров М.Н. Пособие для изучения Русской Правды. М., 1953.
Узянов А.А. Динамика технологического стереотипа в орнаментации ромен-
ской керамики // Естественные науки и археология в изучении древних
производств. М., 1982.
Цалкин В.И. Материалы по истории скотоводства и охоты в Древней Руси /
МИА№ 51. М., 1956.
Цалкин В.И. Древнее животноводство племен Восточной Европы и Сред¬
ней Азии. М., 1966.
Щрамко Б.А. Древности Северского Донца. Харьков, 1962.
Янин В.Л. Денежно-весовые системы русского средневековья. М., 1956.
Htitte. Справочник для инженеров, техников и студентов. М.; Л., 1935. Т. II.
A.V. GRIGORYEV
THE ECONOMIC DEVELOPMENT OF SLAVS IN THE REGION BETWEEN
THE DNIEPER AND THE DON IN THE 8th - THE FIRST HALF OF THE
11th CENTURIES
The article discusses the economic structure and commodity-money relations
of Slavs in the region between the Dnieper and the Don in the 8th - the first half
of the 11th centuries (Romny archeological culture). On the basis of archeological
data all the types of production activity of the local population are analyzed:
agriculture, cattle-breeding, hunt and other trades. The economy of Slavs on
the territory between the Dnieper and the Don was as a whole of natural (raw
material) type. It was quite all-sufficient. By the 10th century the money system
had been formed here, which is the evidence of rather high level of economic
development of Slavs on the eve of the insertion of these territories into Ancient
Rus\ The existence of the home commerce with the use of coins, in particular
for the 10th - early 11th centuries seems to be more than likely.
Key words: Slavs, Khazars, Rus’, Romny archeological culture, agriculture,
trades, commodity-money relations.
277

А. С. Щавелев, А.А. Фетисов
К ИСТОРИЧЕСКОЙ ГЕОГРАФИИ
ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ IX В.
2. КАРТА СКАНДИНАВСКИХ КОМПЛЕКСОВ
И АРТЕФАКТОВ1
Статья продолжает исследование исторической географии и торговых
путей Восточной Европы IX столетия. В статье анализируется карта ар¬
хеологических комплексов и артефактов, связанных с культурой средневе¬
ковой Скандинавии (оружие, женские украшения и др.) и, шире, Север¬
ной Европы. Карта этих комплексов и находок сопоставляется с картой
денежно-вещевых кладов IX в., позволяя констатировать, что есть целый
ряд совпадений локализаций находок скандинавских предметов и кладов,
что лишний раз подтверждает участие выходцев из Северной Европы в
транзите монетного серебра по Восточной Европе IX в. Анализ данных о
«нижней дате» поселений, которые связаны с присутствием скандинавов
в Восточной Европе, позволяет констатировать, что все эти поселения (за
исключением Ладоги и Рюрикова городища) появляются к началу X в., а до
конца IX в. стационарных поселений скандинавов вне Поволховья и При-
ильменья не было. Места концентрации единичных находок и отдельных
находок в слоях некоторых памятников позволяют очертить пределы, до
которых доходили скандинавские первопроходцы. В статье показано, что
IX столетие было совершенно особым периодом истории Восточной Ев¬
ропы, поэтому использование ретроспективных данных более позднего
времени (прежде всего, X в.) для реконструкции исторических процессов
этого столетия методологически не верно.
Ключевые слова: Восточная Европа, скандинавы, артефакт, находка,
IX век, торговые пути, историческая география.
1	Первая часть нашего совместного исследования Восточной Европы IX в. опубли¬
кована ранее: Щавелев А.С., Фетисов А.А. К исторической географии Восточ¬
ной Европы IX - начала X века. Карта кладов и конфигурация торговых путей
Историческая география. Т. 2 / Отв. ред. И.Г. Коновалова. М., 2014. С. 7-53,
карта-вклейка. Инверсионный порядок фамилий авторов отражает не только и не
столько объем авторского вклада в эти статьи, сколько степень ответственности
за исторические выводы из археологического материала. Соавтор-археолог здесь
выступает как «адвокат дьявола», защищающий археологические материалы 01
«сверхинтерпретаций» соавтора-историка.
278

Проникновение выходцев с севера, из Скандинавии, и, шире, Се¬
верной Европы и «циркумбалтийского ареала»2, в Восточную Евро¬
пу с середины VIII в. стало в исторической перспективе одним из
ключевых этнокультурных процессов, определивших историю этого
региона последующих двух с половиной столетий3. До сих пор в
археологической литературе за редкими исключениями доминиро¬
вало совокупное изучение археологических материалов, связанных
с выходцами «с севера» (из Скандинавии) IX, X и даже XI столетий
без попыток их хотя бы приблизительного хронологического разде¬
ления4. Это было, конечно, связано, прежде всего, со сложностями
2	Концепт «циркумбалтийская субконтинентальная цивилизация» (иногда называе¬
мой «скандобалтийской») принадлежит Г.С. Лебедеву (Славяне и скандинавы /
Пер. с нем. и общ. ред. Е.А. Мельниковой. М., 1986; Лебедев Г.С. Эпоха викингов
в Северной Европе и на Руси. СПб., 2005; Герд А.С., Лебедев Г.С., Булкин В.А.,
Седых В.Н. Основания регионалистики. Формирование и эволюция историко-
культурных зон Европейской России. СПб., 1999). Это своего рода «северный
аналог» циркумсредиземноморского историко-культурного ареала {Braudel F. The
Mediterranean in the Ancient World / Ed. by A. De Roselyne & P. Braudel / Trans, by
S. Reynolds. London, 2001; Бродель Ф. Средиземноморье и Средиземноморский
мир в эпоху Филиппа II / Пер. М.А. Юсима. Ч. I: Роль среды. М., 2002. Ч. II:
Коллективные судьбы и универсальные сдвиги. М., 2003).
3	См. подробнее основополагающие работы Е.А. Мельниковой {Мельникова Е.А.
Древняя Русь и Скандинавия. Избранные труды. М., 2011) и В.Я. Петрухина {Пе¬
трухин В.Я. Начало этнокультурной истории Руси IX-XI веков. М.; Смоленск,
1995; Он же. Об особенностях славяно-скандинавских этнических отношений в
раннефеодальный период (IX-XI вв.) //ДГВЕ. 1981. М., 1983. С. 174-181; Он же.
Варяги и хазары в истории Руси // ЭО. 1993. № 3. С. 68-83). См. так же более со¬
временные обобщающие монографии: Duczko W. Viking Rus. Studies on the Pres¬
ence of Scandinavians in Eastern Europe / The Northern World. Vol. 12. Leiden, Bos¬
ton, 2004; Androshchuk F. Vikings in the East. Essays on Contacts along the Road to
Byzantium (800-1100). Uppsala, 2013. О проблеме собственно механизмов и форм
проникновения скандинавов в Восточную Европу см.: Щавелев А.С. Русы / росы
в Восточной Европе: модель инвазии и некоторые особенности интеграции в
мире восточных славян (вторая половина IX-X в.) // Уральский исторический
вестник. 2013. № 1 (38). С. 112-121; Щавелев А.С. Инвазия скандинавов («руси»)
в мир славян Восточной Европы IX - первой половины X в. // Миграции в Сред¬
ние века / Отв. сост. М. Боргольте, А.В. Доронин, С.И. Лучицкая. М., 2016. (в пе¬
чати); Фетисов А.А. К дискуссии о типе колонизации скандинавами территорий
Восточной Европы // Русский сборник. Вып. 8. Т. 12. Брянск, 2016. С. 279-282.
Теоретические вопросы изучения колонизационных потоков из Скандинавии в
сравнительной перспективе см.: Клейн Л.С. Генераторы народов // Бронзовый и
Железный век Сибири. Материалы по истории Сибири. Вып. 4. Древняя Сибирь.
Новосибирск, 1951. С. 126-134; Randsborg К. Colonization: Greek & Viking // Acta
4	Archaeologica, Supplementa. V. II. Munksgaard, 2000. P. 171-182.
О Р°ли изучения скандинавских древностей в рамках славяно-русской археоло¬
ги и их «удельном весе» как компоненты древнерусской культуры см. в статьях:
279

определения точных датировок, как комплексов, так и отдельных
предметов. И эта проблема «узкого» датирования остается сейчас
чрезвычайно актуальной для археологии раннесредневекового пе¬
риода. Но в не меньшей степени отказ от попыток поиска «узких»
дат был связан с «гипнозом» хронологии письменных источников,
прежде всего, ПВЛ, которая начинает историю державы и династии
Рюриковичей, по сути, с середины IX в. (с пресловутой даты «при¬
звания Рюрика и его братьев» на княжение* 5). Фактически археологи в
этом вопросе демонстрируют классический пример смешанной аргу¬
ментации («die vermischte Argumentation»6), пытаясь найти хроноло¬
гические опоры в письменном источнике, хронология которого сама
по себе признана историками недостоверной. На самом деле, сейчас
вполне ясно, что «летописная история» первых князей Рюриковичей
протекала в течение X в.7 Таким образом, IX в. требует совершен¬
но отдельного, «индивидуального» подхода, он должен изучаться не
Артамонов М.И. Первые страницы русской истории в археологическом освеще¬
нии // РА. 1990. № 3. С. 271-290; Сагайдак М.А., Мураилева В.В., Петрухин В.Я
К истории градообразования на территории Древней Руси VI - первая половина
XI в. // История русского искусства в 22 томах. Т. I. Искусство Киевской Ру¬
си IX - первая четверть XII века / Отв. ред. А.И. Комеч. М., 2007. С. 81-108;
Макаров Н.А. Археологические древности как источник знаний о ранней Руси /
Русь в IX-X веках. Археологическая панорама / Отв. ред. Н.А. Макаров. М.; Во¬
логда, 2012. С. 73-88; Он же. Начало Руси глазами современной археологии
Вестник РАН. 2013. Т. 83. № 6. С. 499-500; Макаров Н.А., Носов Е.Н., Янин В.Л.
Начало Руси глазами современной археологии // Труды Отделения историко-
филологических наук. 2008-2013. М., 2014. С. 17-36; Platonova N. Problems of
Early Medieval Slavonic Archaeology in Russia (a view from St. Petersburg) // Post-
Classical Archaeologies. 2016. Vol. 6. P. 333-416.
5	В НПЛМИ эта дата: 6362 г. (=853/854 г.), в ПВЛ - 6370 г. (=861/862 г.). См
ПСРЛ. Т. I. Стб. 19-20; ПСРЛ. Т. III. С. 106-107.
6	Hachman R. Die Goten und Skandinavien / Quellen and Forschungen zur Sprach- und
Kulturgeschichte der germanischen Volker. Berlin, 1970. S. 473; Pohl W. Ein Steppen-
volk in Mitteleuropa. 567-822 n. Chr. Munchen, 1988. S. 14, 337-338. Cp.: Heuupoe-
ский A.A. Датировка Троянской войны в античной традиции: к легендарной хроно¬
логии «героического века» Эллады // Studia Historica. Т. III. М., 2003. С. 18.
7	Бахрушин С.В. К вопросу о достоверности Начального свода // Бахрушин С. В
Труды по источниковедению, историографии и истории России эпохи феодализма
Научное наследие. М., 1987. С. 16—18; Sorlin I. Les premi£res annees byzantines du
Recit des temps раввёз // Revue des ёик1е8 slaves. T. 63, fasc. 1. Rus’ de Kiev et Russia
muscovite. Paris, 1991. P. 9-18; Zuckerman C. Deux ё1арез de la formation de Fancier
Etat russe // Les centres proto-urbaines russes entre Scandinavie, Byzance et Orient / Ed
par M. Kazanski, A. Nercessian et C. Zukerman. ^ёаШёв Byzantines, 7). Paris, 2000
P. 114-116; Цукерман К. Перестройка древнейшей русской истории // У истоков
русской государственности. К 30-летию археологического изучения Новгороде ко i0
Рюрикова Городища. Историко-археологический сборник. СПб., 2007. С. 332-351
280

как «первое столетие Руси»8, а как совершенно отдельный период,
когда «Руси X в.» еще не было и в проекте. Это был период,
когда происходила кристаллизация разных местных «центров»
военно-политической силы и международной «дальней» торговли.
VIII—IX вв. были не столько временем становления будущей Руси
X-XI вв., а, напротив, это был финал предшествующего этапа этно¬
культурной истории Восточной Европы. Это было время первичной
расстановки геополитических фигур той партии, которую предстоя¬
ло в X в. выиграть «династии Рюриковичей», которая, согласно ран¬
нему древнерусскому летописанию, в начале этого века при князьях
Олеге и Игоре Рюриковиче контролировала Киев, Ладогу, Псков и
Новгород9.
В предыдущей публикации, посвященной исторической гео¬
графии IX в. Восточной Европы, нами были картографированы
денежно-вещевые клады этого столетия10. Убрав с карты монетные
комплексы X и XI в., мы получили совершенно новую картину
торгово-экономической активности, показывающую, что в IX в.
конфигурация торговых путей и сопутствующих очагов политоге-
неза серьезно отличалась от их схемы в X в.11 Без такой необхо¬
8	Ср. статью о «первом столетии Руси», в которой легко перемежаются, тасуются
и проецируются друг на друга материалы с VI по X в. на огромной террито¬
рии от Балкан до Балтики (Горский А.А. Первое столетие Руси // Средневековая
Русь / Под ред. А.А. Горского. Т. 10. М, 2012. С. 7-112). Такой хронологический
охват и такой географический масштаб, помноженные на свободную ретроспек¬
цию более поздних реалий на более ранние, и более ранних - на более поздние,
а также свободное проецирование данных одних регионов на другие (например,
данные о славянах на Балканах VI-VII вв. на историю славян Восточной Европы
X—XI вв.) не выглядят методологически обоснованными. Таким жонглированием
аргументации слишком легко доказываются любые априорные схемы, к которым
тяготеет историографическая традиция или сам исследователь.
Щавелев А.С. Захват территорий славянских «племен» «державой Рюриковичей» в
первой половине X в. // ВЕДС. XXVII. Государственная территория как фактор по-
литогенеза. М., 2015. С. 328-335; Он же. К датировке захвата Киева князьями Оле¬
гом и Игорем Рюриковичем (летописная дата, византийские источники и археоло¬
гия) // Вспомогательные исторические дисциплины в современном научном знании.
Материалы XXVIII Международной научной конференции. К 95-летию Е.А. Камен-
Цевой. М., 2016. С. 533-536; Он же. «Племена» восточных славян: этапы завоевания
и степень зависимости от державы Рюриковичей в X в. // Русь эпохи Владимира
10 Великого: государство, церковь, культура. М.; Вологда, 2016. С. 22-46.
u Щавелев А.С., Фетисов А.А. К исторической географии Восточной Европы.
Ср. последний обзор кладов кладов и карту: Леонтьев А.Е., Носов Е.Н. Восточ¬
ноевропейские пути и торговые связи в конце VIII—X вв. // Русь в IX-X веках.
С. 383-401.
281

димой процедуры элиминации более поздних комплексов X в., в
большинстве исследований автоматически происходила проекция
карты торговых путей Восточной Европы X в. на предшествую¬
щее столетие. Наш анализ показал полный экономический и поли¬
тический вакуум в Среднем Поднепровье, полное отсутствие при¬
знаков политического и торгового центра у Киева до конца IX в.12
Нам также удалось найти дополнительные аргументы в пользу
раннего, в IX в., функционирования широтного пути из «хазар в
немцы» (см. ниже). А также подтвердить идею, что в IX в. еще
не существовал путь «из варяг в греки» как единая торговая ма¬
гистраль дальней торговли, использовались только его отдельные
отрезки, только к середине X в. сложившиеся в единый меридио¬
нальный путь. Наши материалы показали большую интенсивность
использования в IX в. именно широтных путей - через Среднее
и Верхнее Поднепровье. Апробировав методику «географической
карты археологических артефактов одного столетия» на материале
денежно-вещевых кладов, мы попытаемся теперь применить ее к
картографированию находок комплексов и предметов, связанных с
выходцами из Северной Европы в Восточной Европе.
К сегодняшнему моменту нам известно четыре основных
сводных карты находок скандинавских («северных») древностей
в Восточной Европе. Первая карта воспроизведена как приложе¬
ние к разделу В.П. Даркевича о связях Руси и Скандинавии в
издании тома «Археологии СССР» «Древняя Русь. Город, замок,
село» 1985 г.13, она была составлена Г.С. Лебедевым и В.А. На¬
заренко. На ней условно отмечены районы, в которых были
найдены «скандинавские комплексы» и «скандинавские вещи в
культурном слое поселений» X-XI вв., отдельно приведена карта
«скандинавских фибул». Эта карта должна была отразить только
факт присутствия скандинавов на Руси и районы такового. Вто¬
рая карта была составлена А. Стальсберг14. Эта карта охватывает
12	См. дополнительные аргументы, на наш взгляд окончательно закрывающие во¬
прос: Щавелев А.С. К датировке захвата Киева князьями Олегом и Игорем Рю¬
риковичем. С. 533-536. Ср.: Котышев Д.М. Ранняя история Киева в контексте
истории Восточной Европы VIII—X вв. // Труды Института российской истории.
Вып. 12. М., 2014. С. 3-28.
13	Древняя Русь. Город, замок, село / Отв. ред. Б.А. Колчин / Археология СССР. М-
1985. С. 406-407.
14	Стальсберг А. Проблемы культурного взаимодействия Руси и Скандинавии в
VIII—XI вв. (по археологическим собраниям СНГ) // Археологические весп1
№ 3. СПб., 1994. С. 193.
282

весь период присутствия скандинавов «эпохи викингов» в Вое¬
нной Европе, но эта карта-схема сугубо условна с точки зрения
географии, она в свою очередь лишь более подробно отражает
районы концентрации комплексов и находок. Третья карта при¬
ведена в статье Т.А. Пушкиной, на этой карте, в отличие от всех
остальных, специально указаны датировки памятников с VIII,
IX, X и XI вв.15 В этой карте приведены «острожные» сбалан¬
сированные датировки, но сейчас в своем большинстве они уже
устарели. Однако, сам предложенный подход - оптимален для ре¬
шения проблемы присутствия скандинавов в Восточной Европе,
причем, Т.А. Пушкина специально выделяет проблему «хроно¬
логической топографии» скандинавских находок16. Это перспек¬
тивное начинание хронологического картографирования сканди¬
навских находок, однако, не было продолжено. Четвертая совре¬
менная карта составлена в 2012 г.17, она гораздо более подробна
с точки зрения географии, однако, в ней снова, как и на первых
двух, нет разбивки по хронологии, и есть несколько принципи¬
альных географических ошибок и недочетов. Например, знаме¬
нитый клад у дер. Кислая помещен на противоположный берег
Днепра и смещен более чем на 100 км., также на противополож¬
ный берег Днепра со смещением на 30 км помещен могильник у
дер. Новоселки, вблизи Гнездовского археологического комплек¬
са. На карте городище Листвин (№ 72) ошибочно помещено в
Овручский район Житомирской обл., у истока р. Словечна (при¬
ток р. Припяти), однако в текстовой части каталога расположение
городища указано правильно - Дубенский р-н Ровенской обл., в
бассейне притока р. Стыри р. Иквы18. Как и в случае с денежно¬
вещевыми кладами, проблема географических уточнений мест
находок скандинавских вещей стоит достаточно остро и требу¬
ет усилий разных специалистов для уточнения итоговой карты
15	Pushkina Т.А. Scandinavian Finds from Old Russia. A Survey of their Topography
and Chronology // The Rural Viking in Russia and Sweden / Ed. R Hansson. Orebro,
1997. P. 82.
16	Ibid. P. 86-88.
17	Андрощук Ф., Зоценко В. Скандинавские древности Южной Руси. Каталог. Па¬
риж, 2012. С. 22-23. Дизайн карты сделан М.Е. Левадой. См. также рецензию:
Комар А.В., Хамайко Н.В. Рец. // Археолопя i давняя ютор1я Укра'ши. Вип. 1
(12). Колекцй наукових фощцв 1нституту археологи НАН Укра'ши. Результата
Дослщжень. Ки1в, 2014. С. 188-197.
Андрощук Ф., Зоценко В. Скандинавские древности Южной Руси. С. 22-23, 161.
283

мест и обстоятельств их обнаружения19. Опять же эта четвертая
карта отражает совокупное наличие «скандинавских древностей»
на разных памятниках за весь период «эпохи викингов». Эта же
карта приведена в монографии Ф. Андрощука20, здесь карта не
имеет легенды и служит, видимо, лишь наглядной иллюстраци¬
ей, а не инструментом исследования, еще одна копия этой карты
воспроизведена в издании «The Viking Word»21.
Почти все попытки географической систематизации сканди¬
навских комплексов артефактов, кроме работ Т.А. Пушкиной, как
видим, не учитывали исторический контекст скандинавской ми¬
грации в Восточную Европу в различные периоды. Между тем,
можно изначально предполагать, что в VIII—IX в. происходили
только первые предварительные попытки поиска путей про¬
никновения в Восточную Европу, а в X в. в Восточную Европу
шел уже мощный поток выходцев с севера, использующих уже
налаженные магистрали транзитной торговли с сетью портов-
эмпориев и других городских центров. Картографировать арте¬
факты этих двух разных исторических периодов некорректно, а,
главное, бесперспективно для дальнейшего анализа.
К сожалению, каталог находок, найденных на территории
Руси, анонсированный Т.А. Пушкиной в 1997 г.22, в 2011 г. так и
остался в проекте23. Разумеется, эта давно ожидаемая публикация
создаст новую фундаментальную базу для дальнейших историко¬
археологических исследований, однако, нам представляется це¬
лесообразным попытаться картографировать находки скандинав¬
ских комплексов и артефактов IX в., опираясь на существующие
сейчас публикации, не дожидаясь этого сводного каталога. В том
числе и для того, чтобы еще раз вслед за Т.А. Пушкиной об-
19	Ср.: Щавелев А.С., Фетисов А.А. К исторической географии. С. 12. С нашими су¬
губо факультативными эмендациями географического характера согласился автор
каталога кладов В.С. Кулешов: Кулешов Вяч.С. Периодизация монетного обраще¬
ния середины VIII - начала XI в. в Восточной Европе и динамика экономических
связей древнейших русских дружин // Управленческое консультирование. 2016.
№ 2 (86). С. 169-179.
20	Androshchuk F. Vikings in the East. Essays. P. 12.
21	Androshchuk F. The Vikings in the East 11 The Viking World / Ed. by S. Brink &
N. Price. L.; N.Y., 2012. P. 518, 520.
22	Pushkina Т.А. Scandinavian Finds from Old Russia. P. 83-91.
23	Пушкина Т.А. Скандинавские древности на Руси // Труды III (XIX) Всероссии
ского археологического съезда. Великий Новгород - Старая Русса. 2011. Том 0
М; СПб., Великий Новгород, 2011. С. 89-90.
284

рзтить внимание на необходимость не только географической
локализации «скандинавских» древностей и отдельной «таблич¬
ной» росписи их хронологии, но и на необходимость их после¬
довательного «хронологического картографирования». Наше ис¬
следование не претендует на полноту собранного материала, оно
рассчитано на апробацию методики, которая может пригодить¬
ся после составления исчерпывающего каталога скандинавских
комплексов и артефактов. Следует сразу же оговорить, что наш
базис археологических источников ограничен (и априори иска¬
жен) целой серией взаимосвязанных факторов: во-первых, раз¬
ной степенью археологического («полевого») исследования раз¬
ных территорий Восточной Европы, во-вторых, разной степенью
Процента опубликованных материалов (на эталонных памятни¬
ках он заведомо выше), в-третьих, разной степенью изученности
згих материалов с точки зрения выявления североевропейских
ревностей (в части опубликованных материалов не идентифи-
фрованы скандинавские вещи), в-четвертых, качеством публи¬
кации этих находок (наличие географической локализации, на-
фкных хронологических привязок, типологических аналогий
фф.), наконец, в-пятых, доступностью редких региональных из-
фний. Однако мы считаем необходимым исходить при историко-
археологических реконструкциях из имеющегося фонда данных,
поскольку «исчерпывающая полнота» информации никогда не
будет достигнута. Другое дело, что коррекция предложенных
нами выводов неизбежно произойдет, по мере коррекции наших,
вполне возможно, ошибочных географических и хронологиче¬
ских атрибуций и, конечно, публикации новых находок.
Проблеме изучения ранних этапов проникновения скандинавов
в Восточную Европу на основе археологических данных посвятил
специальную работу Ю. Кальмер24, который совершенно правиль¬
но ставит проблему именно раннего проникновения скандинавов:
в ней указаны самые ранние находки скандинавских предметов
в Восточной Европе VI—VIII вв., которые являются сигналами о
Продвижении скандинавов в регион, особое внимание обращается
Па переломный момент середины VIII в. (760-е гг.) - появление
Явдоги. Ю. Кальмер указывает на роль южного побережья Бал¬
тийского моря (Померания, Пруссия) как транзитной территории,
Callmer J. From West to East. The Penetration of Scandinavians in the Eastern Europe
ca- 500-900 // Les centres proto-urbaines. P. 45-94.
285

через которую скандинавы производили переброску в Поволховье
В качестве свидетельств контактов местного восточноевропейское
го населения со скандинавами Ю. Кальмер использует находки
бусин, «пакетных» ножей и составных роговых гребней25. Эти на-
ходки, несомненно, говорят о контактах со скандинавами, но бу.
сины, ножи и, в меньшей степени, гребни, - самый очевидный
предмет торговли, поэтому сигналом о постоянном стационарном
присутствии скандинавов на территории они сами по себе чаще
всего служить не могут. Кроме того, они могут изготовляться и не
скандинавами, а населением, испытавшим на себе их дистанцион¬
ное культурное влияние. А находки кузнечных изделий, сделан¬
ных в технологии «трехслойного пакета» известны в Салтовской и
Волынцевской культурах (см. ниже), они могут быть достоверным
маркером контактов со скандинавами только на севере. Одновре¬
менно Ю. Кальмер использует любые признаки дальней торговли
(прежде всего, клады) и политогенеза (протогородские портовые
и укрепленные центры) как свидетельство об активности скан¬
динавов, с чем, разумеется, нельзя согласиться. Скандинавы, как
и другие выходцы из циркумбалтийского ареала, не могли быть
единственными участниками взаимосвязанных процессов между¬
народной торговли и потестарно-политического развития региона.
Кроме того, Ю. Кальмер неизбежно использовал устаревшие сейчас
датировки открытых торгово-ремесленных поселений (например,
Гнездовского и Тимеревского археологических комплексов) IX в.,
что исказило его хронологию расширения ареала пребывания скан¬
динавов в Восточной Европе26 27. Однако, Ю. Кальмер совершенно
правильно указал, что стационарное присутствие скандинавов до
середины IX в. фиксируется только в Ладоге и Рюриковом городи¬
ще, он подчеркнул, что количество самих скандинавов было край¬
не мало. Он определил, что часть скандинавов «первой волны»
происходила с Аландских островов и с озера Мел арен в Швеции
Его анализ первой половины IX столетия можно считать вполне
образцовым. Он также прав, когда пишет, что следующая волна
пришельцев с севера (он ее датирует второй половиной IX в., но
мы ниже обосновываем хронологический период - самый коней
IX в.) была менее космополитична в культурном отношении, менее
25	Ibid. Р. 65-66.
26	Аналогичные хронологические искажения ср.: Duczko W. Viking Rus. Р. 78—83.
27	Callmer J. From West to East. P 74, 85.
286

^лерантна к местному населению и более военизирована28. В це¬
лом, статья Ю. Кальмера остается одной из лучших зарисовок эт¬
нокультурного контекста внедрения «выходцев с севера» на новые
террит0Рии* Вторая статья Ю. Кальмера, посвященная проблемам
исследования истории Восточной Европы IX в., посвящена анализу
маршрутов передвижения между циркумбалтийским и припонтий-
ским культурными ареалами29. В этой статье Ю. Кальмер обратил
особое внимание на Верхнее Поднепровье («от Витебска до Смо¬
ленска») как на ключевую «транзитную зону» IX в., история кото¬
рой обусловила появление такого крупного эмпория как комплекс
у дер. Гнездово. В этой же статье Ю. Кальмер, с одной сторо¬
ны, вполне правильно, датирует появление эмпория у дер. Гнез¬
дово «около 900 г.»30, с другой же, пытается измыслить косвенные
аргументы в пользу датировки этого археологического комплекса
IX в.31 В остальном эта статья мало что дает для проблемы фик¬
сации присутствия скандинавов в Восточной Европе в IX в., по¬
скольку исходит из идеи, что это присутствие - доказанная дан¬
ность, а не вопрос, который нуждается в специальном изучении.
Точно также в своих работах Ю. Кальмер считает априори извест¬
ным факт приоритетного участия скандинавов в развитии «даль¬
ней торговли» и формировании торговых путей IX в., проецируя
на это столетие информацию следующего X в., между тем и этот
тезис в свою очередь нуждается в доказательствах.
Выделение нами денежно-вещевых кладов (археологических
комплексов) IX в., имеющих ориентировочную датировку по
младшей монете (строгий terminus post quem), методически было
проще и заведомо корректней. Картография отдельных находок,
представляющих определенную этнокультурную традицию и, как
правило, относительно широкий хронологический период, гораздо
сложнее и рискованней. Перед нами встают сразу несколько про¬
блем: обоснование идентификации археологических комплексов
и отдельных вещей как «скандинавских» или «северного круга
^Ревностей»; обоснование сильной этнокультурной привязки как
28 ^
Дучко предполагает, что в этой волне кроме шведов были датчане и прибал-
29	тийские «западные» славяне: Duczko W. Viking Rus. Р. 59, 71, 113.
Callmer J. At the Watershed between the Baltic and the Pontic before Gnezdovo //
Prom Goths to Varangians. Communication and Cultural Exchange between the Baltic
30	and the Black sea. Denmark. Aarhus. 2013. 39-85.
л !bid. P. 56, 68.
Ibid. 72.
287

минимум части этих предметов к их носителям с определенной
этнокультурной идентификацией (этнический маркер, предмет
определенного культа и др.); бытование этих предметов в Восточ-
ной Европе именно в IX в., а не позже. Кроме того, если каж.
дый денежно-вещевой клад представляет собой «археологический
комплекс»32, то значительная часть исследуемого материала - слу¬
чайные или, во всяком случае, отдельные находки.
Начнем с последнего вопроса: сейчас сложился целый жанр
археологических публикаций «случайных находок», и проблема
осмысления «отдельной», «случайной», или «отдельной, но не¬
случайной» находки давно обсуждается археологами33. «Случай¬
ная находка» - источник «обманчивый» и «вынужденный» (ис¬
пользуемый зачастую «за не имением других данных»), однако,
при определенных условиях и ограничениях вполне информатив¬
ный. Л.С. Клейн уверенно включает «случайные находки» (по его
терминологии: «портативные объекты аномального выпадения»
или «часть негативной выборки на неизвестных основаниях»)
в свою классификацию «археологических источников»34. Е.А. Ши-
наков сформулировал оптимистическую версию интерпретации
«отдельной находки»35, которая сводится к тому, что «археоло¬
гическая пустота ничего не значит» для интерпретации, потому,
что там еще возможны новые находки, а вот любая заметная на¬
ходка является индикатором («сигналом») неких этнокультурных
или социально-политических процессов. Нам же представляется
методологически необходимым расценивать «археологическую
пустоту» именно как показатель полного отсутствия того или ино¬
го феномена, в данном случае, следов скандинавов и контактов
с ними, а также следов дальней транзитной торговли или старта
процесса политогенеза. Иначе сама идея картографирования ком-
32	См. сборник: Клады: состав, хронология, интерпретации. Материалы тематиче¬
ской научной конференции. СПб., 2002.
33	См. сборники: Nota bene: Случайная находка. Вып. 1. Археологические замени
Сб. научных трудов / Под ред. О.А. Митько. Новосибирск, 2007; Случайные на¬
ходки: хронология, атрибуция, историко-культурный контекст. Материалы на\ч-
ной конференции. СПб., 2008.
34	Клейн Л.С. Археологические источники. СПб., 1995. С. 195, 211, 229, 237-240, 261
35	Шинаков Е.А. Нетрадиционные источники по реконструкции процесса фор'111'
рования древнерусской государственности (постановка проблемы) // Отечествен'
ная история: методология, источниковедение, историография. Брянск,
С. 177-181; Он же. Образование древнерусского государства: сравнителы10'
исторический аспект. М., 2009. С. 126-129.
288

ллексов и артефактов теряет смысл, ведь, теоретически новые на¬
ходки изменят неизбежно любую карту. Точно также единичная
находка может появиться на той или иной территории в связи со
слишком большим числом различных вероятных причин, вплоть
до ошибки фиксации или преднамеренного искажения информа¬
ции о месте и контексте ее обнаружения. Поэтому, единичный ар¬
тефакт, находящийся вне «поддерживающего» его интерпретацию
контекста, - слишком слабый, фактически ничтожный аргумент в
пользу любого умозаключения. Но мы разделяем общий подход
Е.А. Шинакова в том аспекте, что концентрация и сочетание раз¬
ных материальных сигналов (серия индикаторов) в определенном
ареале должна иметь историко-культурное объяснение и это объ¬
яснение нужно искать. В таком ключе, В.Н. Седых вполне право¬
мерно предложил рассматривать «случайную находку» как сигнал
о необходимости поиска ее археологического контекста36. В каче¬
стве примера он, в частности, приводит «случайные находки» мо¬
нет или кладов, которые были «сигналами», которые позволяют
найти синхронные или более поздние (закономерно возникшие
на торговом пути) поселения или могильники. Яркий аргумент
в пользу именно такой трактовки - концентрация «случайных на¬
ходок» скандинавских предметов эпохи викингов в Приильменье,
т. е. вокруг Новгорода и Рюрикова городища37. Концентрация серий
определенных видов находок на определенной территории может
также служить маркером зоны межплеменного (межэтнического)
торгового обмена38. Есть также исследовательский прецедент, ког¬
да серия случайных находок оружия (в исследуемом примере -
архаических акинаков скифов) показывает направление и пути
перемещения скифов (военных отрядов, разведчиков?) на неосво¬
енные ими территории39, что типологически очень близко к нашей
проблеме фиксации «проникновения скандинавов».
36	Седых В.Н. Случайное как проявление закономерного // Случайные находки.
С. 13-16. Ср. аналогичную ситуацию «клада как сигнала обширного археологи¬
ческого комплекса»: Сериков Ю.Б. Случайная находка с шайтанского озера // Там
37	же. С. 47-50.
Торопов С.Е. Случайные находки скандинавских предметов эпохи викингов в
Приильменье: из коллекций Новгородского музея // Археологические вести.
38	2014. № 20. СПб., 2014. С. 225-252.
Бобров В. В. Размышления о контексте случайных археологических находок //
39	Случайные находки. С. 20-24.
Ворошилов Л.Н. Случайные находки архаических акинаков как источник по исто¬
рии лесостепного Подонья в раннескифскую эпоху // Там же. С. 91-96.
289

Принципиальный методологический вопрос, связанный с кар-
тографированием «циркумбалтийских» (уже - «скандинавских»,
шире - «североевропейских») артефактов, что собственно счи¬
тать находкой «скандинавского» артефакта или предмета «север¬
ного культурного ареала»? Предметы североевропейского про¬
исхождения в Восточной Европе необходимо разделить на две
группы: во-первых, собственно скандинавские артефакты и, во-
вторых, артефакты более широкого (северо)европейского бытова¬
ния, которые попадали на Русь при посредстве скандинавов (на¬
пример, «фризские» гребни и др.). Характерный пример второй
группы - обряд погребения в деревянной камере, для которого
установлено его континентальное происхождение и распростра¬
нение (с VI в. в Центральной Европе и позже на территории Ка¬
ролингской империи), но при этом никем не оспаривается, что на
территорию Древней Руси (в том числе в Ладогу в конце IX в.)
его «приносят» именно скандинавы40.
Сложный и спорный аспект проблемы идентификации именно
«скандинавских древностей» среди «североевропейских», обще¬
европейских и местных технологических и стилистических подра¬
жаний обсуждался в частности в рецензии А.В. Комара и Н.В. Ха-
майко на каталог Ф.А. Андрощука и В.Н. Зоценко41. Мы же аб¬
страгируемся от этого вопроса, поскольку нам важна не жесткая
привязка предмета или обряда к определенной «узкой» общности,
а отражение импульса из определенного этнокультурного ареала,
в данном случае, «североевропейского» или циркумбалтийского.
Определение «скандинавский» используется нами условно как
обозначение определенного типа северных субкультур, распро¬
страненных в Скандинавии и зоне «походов викингов».
Наконец, присутствие отдельных предметов скандинавского
(«североевропейского», «циркумбалтийского») происхождения на
том или ином археологическом памятнике ставит другой, гораздо
более важный для нас, вопрос: является ли этот предмет мар-
кером присутствия скандинава-носителя, или является следом
торговых связей (импорта)? Такие предметы, разумеется, могли
попадать на территорию Восточной Европы через торговых по¬
40	Михайлов К.А. Древнерусские элитарные погребения X - начала XI вв. (по май-'-
риалам захоронений в погребальных камерах). Дисс. на соискание ученой степс-
ни канд. ист. наук. СПб., 2005. С. 217-224.
41	Комар А.В., Хамайко Н.В. Рец. // Археолопя. С. 189-190.
290

средников или быть трофеями военной деятельности, а затем уже
распространяться в качестве «статусных» вещей в местной сре¬
де. Но на самом деле вопрос «личного» присутствия или некого
контакта не столь важен для нашей темы, поскольку и личное
присутствие, и импорт говорят о связях того или иного региона
с циркумбалтийским миром. Торговый контакт (импорт), означает
получение выходцами с севера определенных знаний о регионе и
его жителях, а значит, является формой потенциального будуще¬
го присутствия в ареале. Безусловным же доказательством при¬
сутствия скандинавов на определенной территории (археологиче¬
ских памятниках) являются, конечно, не столько сами отдельные
предметы определенной технологии или стиля, сколько следы
инокультурных «северных» традиций: элементы домостроитель¬
ства, погребального обряда, технологии изготовления бытовых
предметов, предметы культа. Ф. Андрощук и В. Зоценко в спе¬
циальном обзоре «критериев определения скандинавских древ¬
ностей» сосредотачивают свое внимание именно на традициях
(культовых, погребальных, стилистических, технологических)42,
однако, они вполне правомерно обосновывают и сильную этно¬
графическую валентность «знаковых» предметов мужской (на¬
пример, мечи) и женской (например, фибулы) субкультур. Эти
традиции и предметы должны были принести в Восточную Ев¬
ропу в основном их носители - скандинавы43.
Отметим особо благоприятный фактор, который позволяет
использовать «скандинавские древности» Восточной Европы в
качестве почти однозначного маркера либо присутствия самих
скандинавов, либо контактов с выходцами из циркумбалтийского
региона. Восточная Европа - территория, которая была населе¬
42	Андрощук Ф., Зоценко В. Скандинавские древности. С. 24-32. Более подробно см:
Лесман Ю.М. Скандинавский компонент древнерусской культуры // Stratum Plus.
Археология и культурная антропология. 2014. № 5. С. 43-93. О скандинавских
культовых предметах и стоящих за ними мировоззрении в Восточной Европе см.:
Щсин А.Е. Скандинавское язычество на Востоке по данным археологии: общее
и особенное // Российский археологический ежегодник. № 2. 2012. С. 555-602.
В этих работах см. историографию проблемы идентификации скандинавских ар¬
хеологических древностей. Между тем, технологические традиции, в частности,
«трехслойный пакет» в кузнечном деле не могут быть, как правильно отмечают
А.В. Комар и Н.В. Хамайко, «этнической монополией», эта технология, например,
известна и в хазарском культурном ареале - в древностях Салтовской и Волынцев-
43	ской культур (Комар А.В., Хамайко Н.В. Рец. // Археолопя. С. 189-190).
Р-: Пушкина Т.А. Скандинавские древности на Руси. С. 89.
291

на славянскими, финскими, балтскими, аланскими и тюркскими
общностями, поэтому «северные древности» (условно говоря,
«германского облика») хорошо здесь «читаются» и могут слу~
жить яркими индикаторами как минимум контактов с их носи¬
телями, или при определенных условиях - инфильтрации этих
носителей на данную территорию. Причем, эта «северная куль¬
тура» Скандинавского полуострова «эпохи викингов» отличается
исключительной самобытностью и стилистической яркостью44,
что почти исключает возможность путаницы ее артефактов с
местными функциональными аналогами.
На основе этих историографических предпосылок мы будем
анализировать территории, на которых найдены скандинавские
артефакты IX в. Особое внимание будет уделяться:
1)	территориям концентрации разных по функциям и субкуль¬
турной принадлежности артефактов;
2)	обнаружению скандинавских комплексов (поселений, погре¬
бений и др.) в сочетании с единичными находками предметов;
3)	совпадения мест обнаружения скандинавских предметов с
местами находок денежно-вещевых кладов IX в.
Таблица № I
Скандинавские комплексы и артефакты IX в.
на территории Восточной Европы
(22 географических пункта)
№
Памятник
Комплекс / Артефакт
Литература
1
Ладога
Археологические комплексы, отража¬
ющие проживание выходцев из Скан¬
динавии. Домостроительство, культ,
погребальный обряд, ремесло, женская
субкультура, оружие.
Pushkina 1997. Р. 86;
Kuz'min 2000, Кузьмин
2008; Кирпичников, Сара-
бьянов 2010; Лесман 2014.
2
Рюриково
Городище
Археологические комплексы, отра¬
жающие проживание выходцев из
Скандинавии.
Домостроительство, культ, ремесло,
женская субкультура, оружие.
Pushkina 1997. Р. 86; Но¬
сов 1990; Носов, Горюно¬
ва, Плохое 2005; Лесман
2014.
3
Торопец
Фибула равноплечая (ЯП 73(?)).
Еремеев 2005. С. 99, 101.
4
Ерохино
Браслет ладьевидный (ЯП 186).
Еремеев 2005. С. 99-100.
5
Шугайлово
Гребень роговый первой группы (по
О.И. Давидан).
Еремеев 2005. С. 101
См. один из аспектов: Андрощук Ф. Мечи викингов. Киев, 2013. С. 119-136.
292

Окончание Таблицы 1
Памятник
Комплекс / Артефакт
Литература
^6
Витебск
Гребни роговые первой группы (по
О.И. Давидан).
Бубенько, Левко 2003.
Рис. 5.
^7
Добрино
Гривна серебряная с гранчатыми го¬
ловками.
Еремеев 2005. С. 102.
^8
Клименки
Равноплечая фибула (ЯП 58).
Еремеев 2005. С. 99, 103.
" 9
Заозерье
Гребни роговые первой группы
(по О.И. Давидан); многоцветная
продольно-полосатая пронизка (груп¬
па VIII, подгруппы II по З.А. Льво¬
вой).
Еремеев 2005. С. 113.
' 10
Кислая
«Полубрактеат» Хедебю.
Шмидт 1969. С. 64; Ереме¬
ев 2005. С. 99.
“ И
Городок
Фрагменты равноплечей фибулы.
Еремеев 2005. С. 115.
12
Брили
Меч (тип Н); гривна серебряная.
Дернович 2007. С. 10; Дер-
нович 2009. С. 160.
13
Бичева
Меч (тип В).
Андрощук, Зоценко 2012.
С. 164.
14
Листвин
Копье (тип В).
Андрощук, Зоценко 2012.
С. 161.
_15
Лукомль
Стрелы ланцетовидные; браслета ла¬
дьевидного фрагмент.
Самонова 2012. С. 60-68.
16
Масковичи
Фибула равноплечая (ЯП 73)
Дернович 2007; Дернович,
2009. С. 162.
17
Сарское
гор.
Топор, «фризские» гребни, трехслой¬
ные ножи, кресало.
Леонтьев 2012. С. 170.
18
Супруты
Удила в стиле Борре; щитообразная
подвеска; ладьевидные браслеты.
Григорьев 2005. С. 184.
19
Бор
Меч (тип В).
Богуславский 2003. С. 161.
20
Орехово
Гривна железная с привесками.
Мусин 2012. С. 559.
21
Шнидкино
Фрагменты равноплечей фибулы (ЯП
58).
Раскопки С.А. Стефутина в
2015 г.45.
22
Изборск
Ланцетовидные наконечники копий,
ланцетовидные наконечники стрел.
Артемьев 1982. С. 87; Ар¬
темьев 1991. С. 70-72; Се¬
дов 2007. С. 107, 115.
Нами выделено 22 географических пункта, в которых обна¬
ружены скандинавские комплексы и артефакты. До конца IX в.
лагодарим С.А. Стефутина, познакомившего нас с неопубликованными материа¬
лами своих раскопок: Стефутин С.А. Итоги работ Раннеславянской археологи-
Ческ°й экспедиции на селище Шнидкино в 2015 г. // Новгород и Новгородская
3еМля. История и археология. Новгород. Вып. 30. (в печати).
293

294

йц1Ь два археологических комплекса содержат в себе материалы,
«оторые отражают факт стационарного проживания гендерно-
полн°го социума выходцев из Скандинавии, это - Ладога и Рюри¬
ково городище. Здесь представлены артефакты, которые отрази-
ди все основные аспекты «северной» материальной и духовной
культуры. В Поволховье зафиксирован могильник в ур. Плакун,
включающий самые ранние скандинавские погребения. Этот
дурганный могильник расположен на правом берегу Волхова, на¬
против Земляного городища Ладоги. С начала XX в. здесь иссле¬
дованы 16 (возможно, 18?) насыпей, содержащих захоронения по
обрядам кремации и ингумации; в трех курганах следов захоро¬
нений не выявлено (возможно, это меморативные насыпи)46. На
сегодняшний день представление о скандинавском характере мо¬
гильника Плакун уже прочно утвердились в отечественной исто¬
риографии47. В кургане № 11 исследовано погребение в камере,
имеющее ближайшие аналогии в Южной Ютландии, преимуще¬
ственно в районе Хедебю48. В восьми курганах Плакуна (№ 1, 3,
5-8,11,13) найдены ладейные заклепки (от 1-2 до 200), что поз¬
воляет предположить использование в погребальном обряде ло¬
док или их деталей49. Среди погребального инвентаря встречены
детали игральных досок и ларцов, ледоходные шипы, каменные и
костяные игральные шашки, фрагменты костяных гребней, фраг¬
мент клинка меча, воткнутого в основание насыпи, фрагменты
двух «фризских» кувшинов (типа Татингер)50. Варианты нижней
даты могильника Плакун имеют чрезвычайно широкий диапазон.
Г.С. Лебедев относил самые ранние погребения к первой полови¬
не IX в.51; К.А. Михайлов - к началу X в. На основании датиро¬
вок кувшинов типа Татингер, бус из серебряной рубчатой прово¬
46 Назаренко В. А. Могильник в урочище Плакун // Средневековая Ладога. Л., 1985.
4? С. 160-175.
Михайлов К.А. Скандинавский могильник в урочище Плакун // Ладога и ее сосе-
Ди в эпоху Средневековья. СПб., 2002. С. 63-68; Носов Е.Н. Новгородская земля:
48 дверное Приильменье и Поволховье // Русь в IX-X. С. 103.
Михайлов К.А. Южноскандинавские черты в погребальном обряде Плакунского
Могильника // Новгород и Новгородская земля. История и археология. Вып. 10.
4, Новгород. 1996. С. 52-60.
Смапьсберг А. О скандинавских погребениях с лодками эпохи викингов на тер-
Ритории Древней Руси // Историческая археология. Традиции и перспективы. М.,
so *998-С. 277.
si крепко В.А. Могильник в урочище Плакун. С. 162-164.
ебедев Г.С. Эпоха викингов в Северной Европе. Л., 1985. С. 209.
295

локи и дендродат из кургана № 11 (880-900 гг.) в современной
историографии наиболее распространена точка зрения о начале
функционирования Плакунского могильника в конце IX в.52
В Ладоге первое поселение появляется в середине VIII в., это
была крупная скандинавская усадьба. Здесь на раннем этапе су.
ществования поселения исследованы три постройки каркасно-
столбовой конструкции (т. н. «большие дома») с характерным се*
вероевропейскими предметами: овальная фибула, железная витая
гривна, «фризские» костяные гребни, навершие в виде рогатой
головы (возможно, связано с северными «шаманскими» куль¬
тами) и др. Среди ранних находок VIII—IX вв. скандинавского
происхождения в Ладоге также известны колесовидные бляшки,
деревянная палочка и бронзовая пластина с руническими надпи¬
сями. Кроме того, «фризские» гребни и ланцетовидные наконеч¬
ники стрел, которые изготавливались скандинавскими мастерами
в самой Ладоге53. Общая площадь памятника в ранний период со¬
ставляла не более 6-8 га54. Основываясь на характере застройки,
С.Л. Кузьмин определил численность населения Старой Ладоги
на раннем этапе ее существования (во второй половине VIII -
начале IX вв.) как «несколько десятков человек», максимально,
«около ста человек».
Около середины IX в. (возможно, несколько ранее), возника¬
ет поселение на Рюриковом городище. В 850-860-е гг. на Рюри¬
ковом городище в заполнении построек найдены первые клады
дирхемов. К 880-890-м гг. относятся первые дендродаты посе¬
ления55. На этом укрепленном поселении площадью около 6 га с
самого начала его возникновения фиксируется большое количе¬
ство вещей североевропейского круга. Как отмечал Е.Н. Носов,
по числу скандинавских находок Рюриково городище является
самым богатым поселением во всей Восточной Европе, заметно
превосходя Ладогу. Оно сопоставимо с крупнейшими торгово¬
52	Носов Е.Н. Новгородская земля. С. 106.
53	Носов Е.Н. Новгородская земля: Северное Приильменье и Поволховье // Р>сь
в IX-X вв. С. 105, 118. Ср. публикацию самых броских предметов: Древносп1
северо-западной России. К 90-летию Г.П. Гроздилова. Каталог выставки. СП° ■
1995. С. 104-145.
54	Кузьмин С.Л. Ладога в эпоху раннего Средневековья (середина VIII - начат0
XII в.) // Исследования археологических памятников эпохи Средневековья. СП°
2008. С. 73.
55	Носов Е.Н. Новгородская земля. С. 109.
296

ремесленными (раннегородскими) центрами самой Скандинавии,
д ЮМ числе, такими как Бирка56. В IX в. Поволховье вокруг Ла¬
доги и Рюрикова городища появляется инфраструктура памят¬
ников «второго уровня», административных пунктов контроля
из ответвлениях торговых путей и в среде местного славянского
населения. Это - городища Холопий Городок, Сергов Городок и
селище Георгий, на этих памятниках также фиксируются северо¬
европейские находки57.
С развитием поселений в Ладоге и на Рюриковом городище
скандинавы начинают проникновение в регион Юго-Восточного
Приладожья. На могильнике Бор в районе р. Оять из разрушен¬
ного погребения происходит меч типа В по Я. Петерсену (вто¬
рая половина VIII - первая половина IX вв.)58. На могильнике
Орехово в Юго-Восточном Приладожье найдена железная грив¬
на с привесками, которая может быть датирована концом IX -
началом X вв.59 Есть вполне вероятная гипотеза, что целью
скандинавов в этом регионе было участие в добыче пушнины
и пушной торговле. Постепенно в этой области появляются
«фактории» по сбору пушнины, в рамках которых формирует¬
ся специфичная приладожская гибридная финско-скандинавская
культура60.
Ладога и Рюриково городище были, с одной стороны, «во¬
ротами в северные моря», а, с другой, продолжали цепочку по¬
селений скандинавов IX в. на южном побережье Балтийского
моря (Волин, Колобжег, Пуцк, Гданьск, Трусо, Кауп, Гробиня,
Павикен, Даугмале)61. Между этой цепочкой эмпориев и Ладогой
в VIII—IX вв. располагался крупный местный центр - Псков, ко¬
торый контролировал альтернативный Ладоге выход в акватории
северных морей62. В IX в. это было крупное укрепленное посе¬
ление славян. Однако его материальная культура демонстрирует
связи с культурой прибалтийского городища Рыуге, находясь под
„ Там же. С. 115.
J8 Там же. С. 96.
и Там же. С. 161.
К] Щ’син А.Е. Скандинавское язычество. С. 559.
Богуславский О.И. История Юго-Восточного Приладожья в погребальных древ-
, Ностях // Старая Ладога - древняя столица Руси. СПб., 2003. С. 159-161.
Bogucki М Viking Age Ports of Trade in Poland // Estonian Journal of Archaeology.
2004. № 8 (2). P. 100-127; Duczko W. Viking Rus. P. 113-114; Androshchuk F. The
62 /^ings in the East. Essays. P. 11-16.
Uuczko W. Viking Rus. P. 111-112.
297

сильным латгальским влиянием, лишь с рубежа IX и X вв. здесь
достоверно появляются скандинавские артефакты63.
На других территориях Восточной Европы стационарных по-
селений скандинавских групп до конца IX в. нет. Можно лишь
предположительно выделить следы пребывания скандинавов ца
определенных памятниках (поселениях) и территориях. При.
сутствие скандинавов фиксируется в четырех пунктах: на Иj.
борском, Витебском, Сарском и Супрутском городищах. Во всех
четырех случаях, скорее всего, мы наблюдаем концентрацию
предметов, связанную с присутствием выходцев из Скандинавии
в протогородском центре, связанном с маршрутами транзитной
торговли. Менее вероятен вариант, что эти вещи поступили сюда
в результате обмена (или войны) с регионом проживания сканди¬
навов, т.е. с Поволховьем и Приильменьем.
Изборск - крупный славянский раннегородской (условно,
«племенной») центр, со смешанной славяно-финской культурой64.
Наличие в слоях городища, датируемых IX в., типичных для
скандинавов наконечников копий и наконечников стрел ланцето¬
видной формы (см. таблицу № 1) - вполне очевидный маркер
присутствия здесь вооруженных скандинавов (возможно, воинов-
наемников?), можно также предполагать по импортам посещения
Изборска скандинавскими купцами. Считать находки наконечни¬
ков копий и стрел следами штурма, кажется, нет оснований, хотя
63	Белецкий С.В. Культурная стратиграфия Пскова (археологические данные к про¬
блеме происхождения города) // КСИА. № 160. М, 1980. С. 12, 15; Седов В В
Становление Пскова // Псков в российской и европейской истории (к 1100 первою
летописного упоминания). Т. I. М., 2003. С. 8-18. Отметим рубежный для истории
Пскова пожар, который С.В. Белецкий в своих последних работах датирует началом
860-х гг. (порубочная дата бревна из слоя пожара 860 г., см: Белецкий С.В. Начало
Пскова. СПб., 1996. С. 57, 78-79; Он же. Псков в I - начале II тысячелетия н. ).
Российский археологический ежегодник. 2011. № 1. С. 371. Начало существований'
Пскова как «ранне-древнерусского» города можно датировать второй половино11
- концом IX в. (Он же. Когда возник Псков // Псков в российской и европейской
истории. С. 111-117). Нижняя дата фортификационных сооружений - конец IX в
(Он же. Псков в I - начале II тысячелетия н. э. С. 374). Самые ранние погребения
псковского могильника со скандинавскими вещами датируются X в. (Он же. Псков
в I - начале II тысячелетия н.э. С. 377-379; см. подробней: Древнерусский некро¬
поль Пскова X - начала XI века. Т. I. Раннегородской некрополь древнего Псков1
(по материалам раскопов на территории Среднего города). СПб., 2012).
64	Седов В.В. Изборск - протогород. М., 2003; Он же. Изборск в раннем среднев'-'
ковье. М., 2007; Лопатин Н.В. К этногеографии Сказания о призвания варягов
Города и веси средневековой Руси. Археология, история, культура. К 60-лет и к1
Н.А. Макарова. М.; Вологда, 2015. С. 286-292.
298

такая идея высказывалась в историография. Точно также считать
скандинавов постоянно живущей доминирующей элитой Избор-
ска в IX в. тоже нет веских причин, что было убедительно про¬
демонстрировано В.В. Седовым65.
Сарское городище возникло в начале IX в., это был племенной
центр финно-угров (видимо, летописной общности меря) и одно-
временно центр ремесла и «дальней торговли». На городище най¬
дены два монетных клада дирхемов начала IX в., здесь представ¬
лены также североевропейские и восточные импорта. Выявлен
расположенный вблизи городища т.н. «лагерь гостей» - небольшая
сезонная стоянка купцов и воинов (скорее всего - северного скан¬
динавского (?) происхождения), проходивших по торговым путям66.
К скандинавским находкам IX в. на Сарском городище А.Е. Леон¬
тьев относит топор скандинавского типа (тип С по Я. Петерсену),
«фризские» односторонние костяные гребни с циркульным орна¬
ментом, несколько ножей, выполненных в технологии трехслойного
пакета, кресало с характерным оформлением бронзового остова67.
На Супрутском городище, представлявшим собой торгово¬
ремесленный и контрольно-административный пункт Хазарского
каганата на Донском торговом пути, есть находки скандинавских
вещей: ладьевидный браслет (и фрагменты подобных браслетов),
амулеты (щитообразная подвеска и фрагмент железной гривны),
навершие с головой дракона, зажим от узды, украшенный в стиле
Борре, копье с «готическим» орнаментом на втулке, односторон¬
ние костяные гребни, железные удила с бронзовыми позолоченны¬
ми псалиями, орнаментироваными в стиле Борре 68. Поселение у
Дер. Супруга возникло на Донском пути, при переходе с верховьев
Дона в реки Упа и Ока, где уже с начала IX в. появляются пун¬
кты, обслуживающие прохождение торговых караванов (Уткино,
Торхово, Слободка). На городище найдено значительное количество
предметов тортового инвентаря (детали пяти весов и 23 гирьки),
Фрагменты амфор, украшения балтского и финно-угорского ти-
Пов> находки салтовского и североевропейского происхождения. На
основании наличия североевропейских находок В.В. Мурашева де-
* ^едов В.В. Изборск в раннем средневековье. С. 114-115.
е°нтьев А.Е. Археология мери. К предыстории Северо-Восточной Руси. М.
67	Он же. На берегах озер Неро и Плещеево // Русь в IX-X вв. С. 166-170.
68	реонмьев А.Е. На берегах озер. С. 170.
Ригорьев А. В. Славянское население водораздела Оки и Дона в конце I - начале
ТЬ1С- н. э. Тула, 2005; Мурашева В.В. Супрутский клад. М., 2008.
299

лает вывод, что скандинавы занимали на Супругах главенствуюьцее
положение и появление здесь северных древностей свидетельствует
о захвате скандинавами ключевого пункта на Донском пути69. Пр0.
тивоположный взгляд на этнокультурную принадлежность жителей
этого поселения сформулировал автор раскопок городища А.В. Гри.
горьев. Практически все предметы, которые могут быть отнесены
к «мужской», «дружинной» субкультуре (удила, стремена, топоры
детали поясов, луков) имеют прямые аналогии в памятниках сад-
товского типа и связаны с традициями кочевого степного мира70. На
основании этого А.В. Григорьев приходит к выводу, что на посе¬
лениях для контроля ключевого участка Донского пути находилась
небольшая мобильная конная дружина (славянская в своей основе,
с участием степных кочевников)71.
Витебск - был эпицентром, на котором сходились маршруты
по Западной Двине и северный отрезок пути из варяг в греки,
именно из него могли расходиться по Верхнему Поднепровью
прибывшие по этим путям скандинавы, искавшие новые пути на
юг (см. ниже).
Кроме Приладожья, можно выделить территории, на кото¬
рых, возможно, находились скандинавы, и / или которые на¬
ходились с ними в тесных контактах. В Верхнем Поднепровье
и Подвинье с первой половины IX в. фиксируется выпадение
серии единичных скандинавских находок. В Ерохино (урочище
Красный Ручей) у подножия сопки под пахотным слоем в ма¬
териковой яме найден ряд вещей, среди которых - ладьевид¬
ный бронзовый браслет (тип 186 по Я. Петерсену). На Торо-
пецком могильнике в парном погребении взрослого и ребенка
найдена равноплечая бронзовая фибула, близкая к типу 73 по
Я. Петерсену. На могильнике Шугайлово найден односторон¬
ний костяной гребень, близкий к изделиям первой группы типа
1а по О.И. Давидан. Из клада в Добрино (младшая монета
842 г.) происходит серебряная гривна с гранчатыми головками,
украшенная чеканным орнаментом. В составе клада на селише У
дер. Кислая (младшая монета - первая треть IX в.) найдена монета-
«полубрактеат», чеканенная около 825 г. в Хедебю. В дер. Климеи-
69	Мурашева В.В. Супрутский клад. С. 38.
70	Григорьев А.В. Славянское население водораздела Оки и Дона в конце I - нам а -1е
II тыс. н. э. Тула, 2005. С. 184.
71	Григорьев А.В. На Десне и Сейме, в верховьях Дона и Оки // Русь в IX-X
С. 376.
300

01 в начале XX в. И.С. Абрамовым у местного жителя была при¬
обретена равноплечая фибула (тип 58 по Я. Петерсену), происхо¬
дившая, вероятно, из разрушенного погребения. Эта фибула может
бить широко датирована в пределах второй половины IX-X вв.
g Заозерье найдено несколько гребней первой группы по
О.И. Давидан, которые могут быть отнесены ко второй поло¬
вине IX - середине X вв., и многоцветная продольно-полосатая
пронизка, основная масса которых по материалам Старой Ладо¬
ги относится к горизонтам ЕЗ-Е1 (вторая половина VIII - на¬
чало X вв.)72. В могильнике Городок из раскопок В.И. Сизова
известна находка фрагментов равноплечей фибулы с полусфе¬
рическими личинами. На основе орнаментальных аналогий
такого оформления фибул в Швеции и Норвегии в IX в. в со¬
четании с ранними типами бус из этого погребения Город¬
ка, И.И. Еремеев считает возможным датировать комплекс
IX - началом X вв.73. На городище Масковичи в Браславском
Поозерье найдена бронзовая равноплечая фибула типа 73 по
Я. Петерсену74. В Витебске найдены два односторонних роговых
гребня первой группы по О.И. Давидан, которые могут быть да¬
тированы рубежом IX-X вв., возможно, часть других местных
скандинавских артефактов должно датироваться IX в.75 В со¬
ставе Брилевского клада на р. Березине найден меч типа Н по
Я. Петерсену. Денежно вещевой комплекс у дер. Брили датиру¬
ется 890-ми гг.76 Картографирование серии находок предметов
показывает, что это - либо свидетельство массовых поставок
в результате интенсивных торговых контактов (импорта), либо
результат военных действий (трофеи из мест проживания скан¬
динавов), либо сигналы о продвижении сюда отдельных групп
72	Еремеев И.И. Волок «с верха Днепра до Ловати» и варяги // Археологические
вести. СПб., 2005. Вып. 12. С. 99-102.
^ Еремеев И.И. Волок «с верха Днепра до Ловати» и варяги. С. 115.
Дернович С.Д. Скандинавские древности эпохи викингов в Беларуси. Минск,
2006. С. 31.
Еубенъко Т.С., Левко О.Н. Стратиграфия и хронология нижнего слоя Витебска //
Матэрыалы па археалогй Беларусь № 8. Мшск, 2003. Рис. 5. Можно предвари¬
тельно полагать, что Витебск, скорее всего, был крупным раннегородским цен¬
тром IX в. с выраженным скандинавским присутствием {Еремеев И.И. Древности
Полоцкой земли в историческом изучении Восточно-Балтийского региона (Очер-
Ки средневековой археологии и истории Псковско-Белорусского Подвинья). СПб.,
7б 2°15. С. 63).
Дернович С.Д. Скандинавские древности. С. 31.
301

скандинавов, которые осуществляли первые пробные поиски
наиболее удобных речных путей и новых торговых маршрутов.
Скорее всего, эта серия находок - след всех трех процессов, но
именно этот регион в X в. заселяют скандинавы, поэтому про¬
никновение первых «скаутов» сюда уже в IX в. весьма вероятно.
По наблюдениям И.И. Еремеева городским центром IX в., на ко¬
тором находились скандинавы, в этом регионе был Витебск11.
В Южной Руси выявлено всего несколько случайных находок
скандинавского происхождения, которые предположительно мо-
гут быть отнесены к IX в. Из района села Бичева (Житомирская
обл.) происходит меч типа В (по Я. Петерсену), который может
быть отнесен к IX в. Место находки было установлено Ф.А. Ан-
дрощуком по архивам Т. Арне77 78. С городища Листвин (Ровенская
обл.) происходит «крылатый» железный наконечник копья с пе¬
ром ланцетовидной формы (тип В по Я. Петерсену) - случайная
находка 1870-х гг., которая может быть датирована VIII—IX вв.79
Эти находки совпадают с находкой клада IX в (см. ниже кар¬
ту № 2 и таблицу № 280) и отражают торговые связи Верхнего
Поднепровья с Правобережьем81, они также могут быть связаны
с западным отрезком пути «из хазар в немцы». Можно предпо¬
лагать, что носители этих скандинавских вещей или сами вещи
через торговых посредников попали на Правобережье Днепра с
Верхнего Поднепровья по Днепру. Получается, что сами носите¬
ли скандинавских вещей или торговцы-посредники спускались с
верховьев Днепра до среднего течения (район славянских центров
Киева, Пересечена и Коростеня) и сворачивали на запад по сухо¬
путному пути (см. ниже). Возможно, именно таким путем в X в.
77	Еремеев И.И. Древности Полоцкой земли. С. 63-65; Еремеев И.И., Дзюба О.Ф
Очерки по исторической географии лесной части Пути из варяг в греки: археоло¬
гические и палеогеографические исследования между Западной Двиной и озером
Ильмень. СПб., 2010. С. 496-501.
78	Андрощук Ф., Зоценко В. Скандинавские древности Южной Руси. С. 164.
79	Там же. С. 161.
80	Заметим, что южнее на Правобережье Днепра найден денежно-вещевой клад с
дирхемами IX в. (младшая монета - 806 г.), который показывает, что попытки
прокладывать торговые маршруты в западном и юго-западном направлениях в
это время фиксируются (Болдуряну А.К, Рябцева С.С. Денежно-вещевые клады
и отдельные находки монет в памятниках Карпато-Днестровского региона IX "
начала XI вв. // Вторая нумизматическая конференция «Эпоха викингов в Вос¬
точной Европе в памятниках нумизматики VIII—XI вв.». СПб., 2015. С. 26-33).
81	Androshchuk F. Vikings in the East. Essays. P. 80-85.
302

в торгово-ремесленное поселение у дер. Гнездово попадали мо¬
равские традиции и вещи82. Заметим, что на городище Масковичи
и в Звенигороде на Правобережье Днепра в более позднее время
(Х-ХИ вв.) найдены рунические надписи, несущие некоторые ар¬
хаические черты. Получается, что сюда достаточно рано попали
скандинавы, которые «законсервировали» традицию использова-
нИя старших рун, которая уже устаревала в IX в., иными слова¬
ми, это — косвенный, но вполне работающий аргумент в пользу
именно проникновения самих скандинавов на эти территории в
ранний период. Такие рунические надписи с архаическими черта¬
ми в Восточной Европе есть еще только в местах стационарного
проживания скандинавов в Ладоге и на Рюриковом городище83.
Особо отметим, что нами выявлен целый ряд географических
совпадений мест находок денежно-вещевых кладов IX в. с места¬
ми находок скандинавских артефактов. Это является косвенным,
но вполне весомым доказательством участия скандинавов в это
столетие в дальней транзитной торговле, связанной с арабским
монетным серебром и другими восточными импортами.
Таблица № 2
Совпадение ареалов обнаружения денежно-вещевых кладов
и скандинавских артефактов IX в.
Скандинавские артефакты
Денежно-вещевые клады
Ладога
Старая Ладога, 787 г.; Старая Ладога, 789 г.; Старая
Ладога, 808 г.; Старая Ладога, 847 г.; Княщино, 808 г.
Рюриково городище
Вылеги, 807 г.; Новгород, 864 г.; Рюриково городище,
867 г.; Рюриково городище, 867 г.
Торопец
Торопец (Зеликовье), 867 г.
Ерохино
Набатово, 816 г.
Витебск, Добрино, Клеменки,
Лучесы, 863 г.; Поречье, 854 г.; Витебская губ.,
Заозерье, Кислая, Городок
860-е гг.; Добрино, 842 г.; Богомолец, 866 г.; Кислая,

перв. треть IX в.; Богушевский, 823 г.
_Супруты
Супруты, 867 г.
_}Внидкино
Шнидкино, 853 г.
Изборск
Пейпус, 862 г.; Псковский уезд; Кохтла-Ярве, 838 г.;
■—
Тарту
tod. Р. 86-89.
Мельникова Е.А. Скандинавские рунические надписи. Новые находки и интер¬
претации. Тексты, перевод, комментарий. М., 2011. С. 175-200, 209-247; Андро-
ЧУк Ф., Зоценко В. Скандинавские древности. С. 174.
303

Карта № 2. Скандинавские комплексы и артефакты и денежно-вещевые клады IX в.
304

Таблица № 3
Перечень денежно-вещевых кладов IX в.
ГТТарту
31. Протасово
61. Добрино, 842 г.
2. Старая Ладога, 787 г.
32. Мишнево, 869 г.
62. Калининград
Княщино, 808 г.
33. Острогов, 870 г.
63. ПрейсишЭйлау
'^Вылеги, 807 г.
34. Гручино
64. ЛибагуСарайи
5# Демянск, 825 г.
35. Хитровка, 873 г.
65. Лелеки, 803 г.
6. Набатово, 816 г.
36. Растовец, 864 г.
66. Новотроицкое, 819 г.
7. Загородье, 831 г.
37. Девица, 838 г.
67. Правобережное Цимлян¬
ское, 810 г.
""вГУглич, 829 г.
38. Железницы, 878 г.
68. Нижние Новоселки, 812 г.
9. Угодичи, 813 г.
39. Борки, 817 г.
69. Кремлевское, 813 г. (руни¬
ческое граффити на моне¬
те).
10. Сарское городище
40. Борки
70. Глухово
11. Семенов Городок
41. Москва
71. Тимерево, 865 г.
12. Борки, 817 г.
42. Вятка
72. Тимерево, 867 г.
13. Баскач, 808 г.
43. Ягошуры, 843 г.
73. Торопец (Зеликовье), 867 г.
14. Лапотково, 817 г.
44. Кузнецкое, 870 г.
74. Старая Ладога, 808 г.
15. Скопинский у.
45. Панкино, 863 г.
75. Старая Ладога, 789 г.
16. Минская губ., 816 г.
46. Потерпельцы, 866 г.
76. Элмед, 821 г.
17. Могилев, 815 г.
47. Ст. Ладога, 847 г.
77. Богомолец, 866 г.
18. Супруты, 867 г.
48. Новгород, 864 г.
78. Кислая, первая треть IX в.
19. Ярыловичи, 821 г.
49. Шумилово, 871 г.
79. Богушевский, 823 г.
20. Паристовский хутор
50. Лучесы, 863 г.
80. Петергоф, 805 г. (греч.
граффити ).
21. Нижняя Сыроватка,
813 г.
51. Поречье, 854 г.
81. Пловец
j2. Завалшцино, 810 г.
52. Витебская губ., 860-е гт.
82. Тимерево, 869 г.
23. Кривянская, 806 г.
53. Ахремцы, 852 г.
83. Рюриково городище, сер.
IX в.
.24- Херсонес, 870 г.
54. Лифляндская губ., 872 г.
84. Рюриково городище, 867 г.
31 Новая Лазаревка. 893 г.
55. Гробин
85. Соболево, 850-860 гг.
3h Вешенская
56. Псковский уезд
86. Шнидкино, 853 г.
Л1Л^тава5 883 г.'
57. Пейпус, 862 г.
87. Глазуново, сер. IX в.
■^Погребное, 876 г.
58. Кохтла-Ярве, 838 г.
88. Выжегша, 842 г.
29- Моисеево, 870 г.
59. Тернополь, младшая со¬
хранившая золотая
византийская монета -
802 г. (По В.В. Кропот¬
кину).
89. Выжегша, 842 г.
876 г.
60. Литвиновичи, 824 г.
90. Рэдукэнень, 806 г.
305

В конце IX в. можно выделить еще два пункта, в которых мо>^
но предполагать появление скандинавов. В конце IX в. начинаем
застраиваться Подол Киева: древнейший ярус по дендродатам да
тируется 80-ми гг. IX - 20-ми гг. X в., древнейшая дендродата ^
887 г., хотя, Подол как район Киева начинает формироваться юдь^
ко в начале X e.S4 С начала X в. в Киеве формируется курганный
могильник с элитарными камерными погребениями, погребениях^
с оружием, престижным импортом и скандинавскими предмета^
ми, древнерусских погребений ранее рубежа IX-X в. в киевском
некрополе нет84 85. В первой четверти X в. возводятся древнейшие
укрепления на Старокиевской горе, причем эти фортификации тех-
нически аналогичны укреплениям Рюрикова городища в Прииль-
менье86 87. Первые два клада дирхемов в Киеве датируются по млад-
шей монете 905/906 и 906/907 гг., а комплекс монет из киевского
некрополя на Старокиевской горе датируется первой четвертью ~~
серединой X в}1 Со временем застройки киевского Подола со¬
впадает появление укрепленного торгово-ремесленного поселе¬
ния городища Шестовица, которое относится к концу IX в. (или
по Ф. Андрощуку: «до 900 г.»)88. С момента возникновения го¬
родище выполняло функции эмпория и «дружинного лагеря»89.
84	Сагайдак М.А. Давньокшвський Подш: проблеми топографы, стратиграфп.
хронологи. Кшв, 1991. С. 82, 126; Sahaydak М. Medieval Kiev from the Perspectne
of an Archaeological Study of the Podol District 11 Ruthenica. 2005. № 4. P. 139-
160 ; Комар А.В. К дискуссии о происхождении и ранних фазах истории Киева
Ruthenica. 2005. № 4. С. 115-137.
85	Ивакин В.Г. Киевские погребения X в. // Stratum plus. 2011. № 5. С. 243-286.
86	Михайлов К.А. Реконструкция древнейших укреплений Старокиевского городи¬
ща // Археолопя i давня icTopifl Украши. Вып. 1. Кшв, 2010. С. 308-315.
87	Кулешов В.С. Карта восточноевропейских кладов куфических монет X в. и кла¬
дов XI-XII вв., содержащих исламские монеты // Русь в IX-X веках. С. 387
393; Он же. Киевские клады первой половины X в. и нумизматическая хроно¬
логия могильника на Старокиевской горе // Труды Государственного Эрмитажа
Вып. LXV. Первые каменные храмы Древней Руси. Материалы архитектурно'
археологического семинара. С. 162-184.
88	Скороход В.Н. Просторова структура Шестовицького археолопчного комплекс)
в ур. Коровель бшя с. Шестовиця в кшщ IX - на початку XI ст. АвторефераТ
дисертацп. КиУв. 2012. С. 14-15; Андрощук Ф.А. Гнездово, Днепровский п>1Ь
и финал Бирки // Гнездово: 125 лет исследований памятника / Труды Госулар'
ственного исторического музея. Вып. 124. М. , 2001. С. 126-135; Коваленко Во
Новые исследования в Шестовице // Гнездово: 125 лет исследований памятника
С. 176-916; Androshchuk Е Vikings in the East. Essays. P. 27.
89	Андрощук Ф.О. Нормани i слов‘яни в Подесенш (модел1 культурно!' взаемодп 10
би раннього середнышччя). Ки!'в, 1999; Коваленко В.П., Моця А.П. Шестовипа
306

Vace первые поселенцы Шестовицского городища в конце IX в.,
всей вероятности, были скандинавами: две самых ранних по-
-ройки городища представляют собой «большие дома» площа-
80 - ПО кв. м90. Однако, при этом, какие-либо скандинавские
ещй, которые могли бы однозначно датироваться второй полови¬
ной или концом IX в., на городище Шестовица не выявлены91. За¬
бойка подола Киева и первые «большие дома» городища Шесто-
вйЦы, видимо, маркируют первый относительно массовый приход
скандинавов в Среднее Поднепровье. Иными словами, это - следы
самого раннего, эмбрионального, этапа становления «плацдарма
русов» на Днепре92, который в X в. превратится в «державу Рю¬
риковичей».
Попутно отметим, что все остальные т.н. торгово-ремесленные
поселения (эмпории) со скандинавским населением возникают уже
в X в.93 Это, прежде всего, «город-порт» у дер. Гнездово, где, как по¬
казал А.А. Фетисов, не найдено комплексов, датирующихся IX в.94
южная «сестра» Рюрикова городища // Диалог культур и народов средневековой
Европы. К 60-летию Е.Н. Носова. СПб., 2010. С. 91-102.
Сытый Ю.Н., Скороход В.Н. Застройка городища Коровель на начальном этапе
его существования // Слов’яни i Русь: археология та история. C6ipKa праць на
пошану дшсного члена Нацюнальжм академи наук Украши Петра Петровича То-
лочка з нагоди його 75-р1ччя. Кшв, С. 305-313.
Однако в материалах X в. комплекса у дер. Шестовицы есть архаичные сканди¬
навские вещи прошлых веков: Androshchuk Е Vikings in the East. Essays. P. 27.
Франклин С., Шепард Дж. Начало Руси. 750-1200. СПб., 2009. С. 151-182.
В Северо-Восточной Руси, где в X в. появляется большое количество погребаль¬
ных памятников, связанных с элитарной «дружинной культурой» (курганы Ярос¬
лавского Поволжья и Владимирские курганы), в IX в. находки скандинавского
происхождения отсутствуют. В ареале Владимирских курганов по наблюдениям
В-A. Лапшина они появляются только с середины X в.: Лапшин В.А. Ранняя дата
Владимирских курганов // КСИА. М., 1981. Вып. 166. С. 45-48. В Верхнем По¬
волжье скандинавские находки также известны только с первой половины X в.
(поселение Тимерево) или с середины X в. (Пекуново, Медведицкое, Угличское
поселения): Исланова И.В., Крымов Е.Ю., Романов В.В. Варяги на Верхней Вол-
Ге (новые находки) // Русь в IX-XIV веках: взаимодействие Севера и Юга. М.,
2005. С. 72-77.
Обоснование датировки см.: Фетисов А.А. К вопросу о нижней дате Гнездовского
аРХеологического комплекса и времени функционирования пути «из варяг в
греки» // Грани гуманитарного знания. Сборник статей к 60-летию профессора
О.П. Щавелева. Курск, 2013. С. 111-117. В последних публикациях при датиров-
Ке этого археологического комплекса фигурирует «конец IX в.», но это скорее
Дань историографической инерции: Пушкина Т.А., Ениосова Н.В., Мурашева В.В.
Нездово - раннегородской центр Верхнего Поднепровья периода образования
^си // Русь в IX-X вв. С. 243-273.
307

Точно также археологических комплексов, датирующихся IX в., Нет
на относительно крупном поселении с богатым скандинавским ма¬
териалом у дер. Тимерево. Опорный для ранней датировки этого
археологического памятника курган № 95 убедительно передати-
рован X в.95 Культурный слой поселения у дер. Тимерево сам по
себе не имеет обоснованных признаков для датировки его IX в . а
археологический контекст находки кладов дирхемов середины IX в
на месте будущего поселка не дает оснований для датировки с их
помощью возникновения поселения96. Эти клады вполне могут о\~
носиться к периоду, когда поселка еще не было, а торговый путь,
который станет катализатором его возникновения, уже использовал¬
ся. Заметим, что как раз согласуется с идеей В.Н. Седых об этих
кладах как о сигнале появления в будущем поселения на этом ме¬
сте (см. выше). Точно также концентрация скандинавских находок
и кладов в Верхнем Поднепровье IX в. предшествует появлению
здесь в X в. поселения у дер. Гнездово. В IX в. это была террито¬
рия, по которой курсировали группы скандинавов, в X в. появилось
крупное скандинавское поселение с крупнейшим могильником. Ви¬
димо, именно от периода первых пробных рейдов скандинавов IX в.
в Верхнее Поднепровье на Гнездовском археологическом комплексе
X в. скопилось и осталось большое количество скандинавских арте¬
фактов архаичного облика (датируемых «прошлым» для «классиче¬
ского Гнездова» IX в.)97. Заметим, также, что архаичные артефакты,
95	См. статью В.Н. Седых и Я.В. Френкеля в настоящем сборнике. Ср. социально-
этнокультурный контекст этого вывода, правда, без хронологических уточнении:
Леонтьев А.Е. Тимерево. Проблема исторической интерпретации археологиче¬
ского памятника // СА. 1989. № 3. С. 79-86.
96	См. первую публикацию, еще не отягощенную программирующей историогра¬
фической традицией: Добровольский И.Г., Дубов И.В. Комплекс памятников >
дер. Большое Тимерево под Ярославлем по археологическим и нумизматический
данным // Вестник Ленинградского университета. 1975. № 2. С. 65-70. Благола-
рим С.С. Зозулю за ценные консультации, связанные с этим памятником арх^0'
логии.
97	Каинов С.Ю. К вопросу о времени возникновения торгово-ремесленного посе ia-
ния у дер. Гнездово // ВЕДС. XXVII. Государственная территория как фактор >10'
литогенеза. М., 2015. С. 121-125. Представительная выборка находок «антиквар¬
ного облика» в слоях «классического Гнездова» X в. и значительное число
дельных находок IX в. в регионе Верхнего Поднепровья позволяет предполаг a i1 •
что здесь возможно обнаружение слоев более раннего времени, чем X в., одна*0,
пока они не обнаружены, следовательно, возникновение этого эмпория сле;1>с>|
датировать X в. Кроме того, как показывает пример Ладоги, возникновение гю^
ления не означает, что это поселение сразу является торгово-ремесленным псрс
валочным пунктом на торговом пути.
308

00 наблюдениям С.Ю. Каинова, принадлежат разным традициям
(кроме скандинавской, еще южным кочевническим, центральноев¬
ропейской и др.), что подтверждает вывод о Верхнем Поднепровье
в IX в. как контактной (транзитной зоне).
Карта распространения скандинавских комплексов и артефак-
хов показывает, что до конца IX в. скандинавы жили в Восточной
Европе только в Ладоге и на Рюриковом городище. Еще на четы¬
рех городищах можно предполагать присутствие скандинавов с
высокой степенью вероятности (Изборск, Витебск, Супрутское и
Сарское). Это, видимо, были поселения — крайние точки, которые
достигались единичными торговыми агентами, ремесленниками
или наемниками северного происхождения. Считать скандинавов
значительной частью элиты этих раннегородских центров осно¬
ваний нет. Судя по сериям единичных находок, скандинавские
«coureur des bois» («лесные бродяги») активно осваивали тер¬
ритории Приладожья и Верхнего Поднепровья. Судя по совпа¬
дениям мест находок скандинавских предметов и кладов IX в.,
скандинавами использовались торговые пути: «верхний отрезок»
пути из варяг в греки, путь по Западной Двине98 и, возможно,
еще спуск по Днепру и затем западный отрезок пути из «хазар
в немцы». Как видим, у нас есть данные об участии скандина¬
вов в дальней транзитной торговли монетным серебром, однако,
ареал распространения скандинавских находок гораздо уже ареа¬
ла денежно-вещевых кладов, поэтому, ясно, что монополией на
«дальнюю торговлю» скандинавы во всей Восточной Европе не
обладали.
Судя по карте скандинавских находок, скандинавы нигде не
пересекали границы зоны влияния Хазарского каганата. На дан¬
ный момент ни одна находка скандинавского облика, которую
могла бы быть достоверно датирована IX в. в зоне влияния
98	Ср.: Calmer J. At the Watershed. P. 56. Впрочем, в монографии И.И. Еремеева
(Еремеев И.И. Древности Полоцкой земли. С. 19, 60-74, 547-548) приведены
серьезные аргументы в пользу того, что транзитный торговый путь по Запад¬
ной Двине (Даугаве) так и не сложился. Между скандинавами в низовьях реки и
верхнем ее течением (куда проникли славяне и, видимо, тоже скандинавы) остал¬
ся мощный буфер военизированных латгалов. Тем не менее, наличие торгового
пути по этой реке И.И. Еремеев все же признает, к тому же, в двух местных
кладах есть «скандинавский контекст» (Там же. С. 61-62). Поэтому, учитывая
состояние источников, скорее следует признать, что этот торговый путь все-таки
использовался скандинавами в IX в., хотя и не был, видимо, таким удобным как
«трансладожский».
309

хазар нам не известна". Исключение составляет городище Су-
пруты - полиэтничный, пограничный и максимально отдален-
ный от основных центров Хазарии контрольный пункт100. Опять
же крайне замечательно наличие скандинавских находок на
99	Это отмечает и Ф. Андрощук (Androshchuk F. Vikings in the East. Essays. P. 215),
тут же делая абсолютно алогичный вывод, что строительство пограничных хазар¬
ских крепостей было начато для обороны от руси (скандинавов). См. о причинах
масштабного строительства пограничных укреплений: Щавелев А.С. Племя севе¬
рян и хазарские крепости: еще раз о геополитике юга Восточной Европы первой
половины IX века // Книга картины земли. Сб. статей в честь И.Г. Коноваловой /
Под. ред. Т.Н. Джаксон и А.В. Подосинова. М., 2014. С. 323-329. Ф. Андрощук
в качестве примеров скандинавского присутствия на территории Хазарии пере¬
числяет единичные артефакты, датирующиеся X в. Единственное потенциаль¬
ное исключение составляет случайная находка основания навершия меча типа Н
с широкой датой IX-X вв. на салтовом городище Маяки на Северском Дон¬
це (Андрощук Ф., Зоценко В. Скандинавские древности Южной Руси. С. 316).
В Скандинавии мечи этого типа имеют очень широкую дату (конец VIII - пер¬
вая половина X вв.), на территории Древней Руси большинство находок мечей
типа Н и их деталей относятся к X в. (Каинов С.Ю. Мечи из раскопок Гнездо-
ва // Военная археология. Оружие и военное дело в исторической и социальной
перспективе. СПб., 1998, С. 205-215; Дернович С.Д. Скандинавские древности
Белоруссии эпохи викингов. Минск, 2006. С. 10). С городища Маяки также про¬
исходит ладейная заклепка, по Ф. Андрощуку происходящая из слоя IX в. Но ла¬
дейные заклепки сами по себе, вне погребальных комплексов, где они маркируют
лодки как предмет погребального инвентаря, характерный именно для скандина¬
вов, не являются значимым этнокультурным маркером, такие изделия бытова¬
ли у самых разных народов. Сам Ф. Андрощук не включает их в свой каталог
«скандинавских древностей» {Андрощук Ф., Зоценко В. Скандинавские древно¬
сти Южной Руси. С. 31-32; Комар А.В., Хамайко Н.В. Рец. // Археолопя. С. 189).
Городище Маяки - типичное укрепленное поселение Салтово-Маяцкой культуры
с яркой чертой поселений кочевников - юртообразными жилищами {Флеров В.С
«Города» и «замки» Хазарского каганата. Археологическая реальность. М., 2011
С. 72-75). Городище находится очень далеко от всех ареалов пребывания и ак¬
тивности скандинавов в IX в., поэтому эти находки являются в лучшем случае
единичным примером вторичного «посреднического» импорта, которым насыщен
культурный слой городищ этого микро-региона {Кравченко Э. Городища Средне¬
го течения Северского Донца // Хазарский альманах. Т. 3. Киев; Харьков, 2004.
С. 242-276). Эти две находки не могут служить маркером тесных контактов со
скандинавами и, тем более, их пребывания на территории поселения. Если же
все-таки присутствие скандинавов в этом регионе в IX в. подтвердится - это бу¬
дет, видимо, - свидетельство использования ими торговых маршрутов, связанны'
с Донским путем.
100	Григорьев А.В. Славянское население.; Воронцова М.А. Этнический состав
населения поречья Упы в IX-X вв. (по данным анализа украшений городиша
у с. Супруты) // Н.И. Троицкий и современные исследования историко-
культурного наследия Центральной России: Сб. ст.: В 2-х тт. Т. I: Археология
С. 109-119.
310

правобережье Днепра и полное их отсутствие на Левобережье,
видимо, путь на восток скандинавам был в IX в. здесь зака¬
зан. Организаторами такого запрета могли быть либо местные
славянские общности (северяне?), либо хазары. Добавим, что
прорыв выходцев с севера в Среднее Поднепровье конца IX в.
затронул только самые северо-западные окраины зоны влияния
Хазарии101.
Еще раз подчеркнем, что коренных изменений территории
присутствия гендерно-полных коллективов скандинавов (Повол-
ховье и Приильменье), зоны активности скандинавских перво¬
проходцев (Приладожье, Верхнее Поднепровье) и крайних то¬
чек пребывания их малых групп (Изборск, Сарское и Супрутское
городища) в течение почти всего IX в., до последней четверти
столетия, не происходит. Переломный момент наступает, услов¬
но, в последнюю четверть IX в. - первую четверть X в.102, в
рамках этого отрезка можно также условно наметить две фазы:
первую - до 900 г. и вторую - после 900 г. Первая фаза - вре¬
мя расширения территорий расселения и ареала проникновения
скандинавов, вторая - время появления всех ключевых торгово¬
ремесленных поселений X в. Восточной Европы103.
101	Карта скандинавских находок IX в., которые маркируют активность выходцев из
Скандинавии или контакты с ними, - косвенный, но веский аргумент в пользу
того, что политическое влияние хазар пролегало именно по тем границам, ко¬
торые примерно очерчивает в своем письме хазарский царь (евр. мелек) Иосиф
бен Аарон и ранняя древнерусская историческая традиция (Петрухин В.Я. Русь
в IX—X вв. От призвания до выбора веры. М, 2013. С. 107-133). Из этого ареала
следует исключить только славянскую общность радимичей, которых не упоми¬
нает сам царь Иосиф и которые не фигурируют в таком качестве в древнерус¬
ских текстах ранее Повести временных лет (Щавелев А. С. Славянские «племена»
Восточной Европы X - первой половины XI века: аутентификация, локализация
и хронология // Studia Slavica et Balcanica Petropolitana / Петербургские славян¬
ские и балканские исследования / Ред. А.И. Филюшкин, Д.Е. Алимов, А.С. Ща¬
велев. 2015. № 2 (18). С. ПО, 117, 120; Он же. Еще раз о радимичах и пищанцах:
анализ письменных текстов и интерпретация археологических данных // Русский
сборник. Вып. 8. Ч. 2. Брянск, 2016. С. 190-195).
Этот период корреспондирует с началом третьего этапа обращения куфических
Монет в Восточной Европе (ступень Е1аб) по Вяч.С. Кулешову (Кулешов Вяч. С.
103	Периодизация монетного обращения. С. 175).
Распространение скандинавов и мультипликацию их культуры в Восточной Ев¬
ропе совершенно правильно относит к X в. В. Дучко (Duczko W Viking Rus.
Р 115).
311

Карта № 3. Скандинавские артефакты, раннегородские центры IX в. и зона влияния
Хазарского каганата.
Раннегородские центры, существовавшие до начала X в.: 1 - Ладога; 2 - Рюриково
городище; 3 - Псков; 4 - Изборск; 5 - Сарское городище; 6 - Супрутское городише:
7 - Чернигов; 8 - Шестовица; 9 - Киев.
312

В первую фазу - последняя четверть IX в. (до 900 г.) - проис¬
ходит:
1)	постройка «большого дома» (строение, видимо, связано с
торговлей и / или публичной властью и воспроизводилось на этом
месте до конца X в.) Ладоги (горизонт Е, строительный ярус 7) и
фортификация Рюрикова городища (дендродаты 880-890 гг.)104;
2)	появление скандинавских погребений могильника в ур. Пла¬
кун;
3)	начало «ранне-древнерусского» Пскова («Псков Г» по
С.В. Белецкому);
4)	превращение Киева в эмпорий - появление Подола (дендро¬
дата - 887 г.);
5)	заселение Шестовицкого городища около Чернигова населе¬
нием, возведшим «большие дома».
Во вторую фазу после 900 г. (первая четверть X в.) происхо¬
дит:
1)	появление скандинавских погребений в могильнике около
Пскова;
2)	превращение Киева в крупный, укрепленный по образцу
Рюрикова городища, военно-политический центр; появление у
Киева военно-торгового города-спутника второго уровня на Ле¬
вобережье Днепра - Выползовского городища105;
3)	появление эмпориев у дер. Гнездово и дер. Тимерево (?);
4)	появление «раннедревнерусского» Чернигова106.
До конца IX в. территории расселения скандинавов в Вос¬
точной Европе ограничена Поволховьем и Приильменьем, также
фиксируются две зоны их активности Приладожъе и Верхнее
Поднепровье. На трех относительно отдаленных от этого ареала
городищах есть следы пребывания скандинавских малых групп:
Изборск, Сарское и Супрутское городища. Расширение «гео¬
графии» присутствия «выходцев с севера» в Восточной Европе
104	Kuz’min S. Ladoga. Р. 127; Носов Е.Н. Новгородское (Рюриково) городище.
С. 149-153; Петров Н.И. Поволховье и Ильменское Поозерье в IX-X вв. СПб.,
105	1996. С. 47, 58-59.
5 Моця О.П., Ситий Ю.М., Скороход В.М. Виповз1вський археолопчний комплекс
У евши нових дослщжень 2009-2013 рр. // MicTa ДавньоУ Pyci. 36ipxa наукових
106	пРаДь пам’яН А. В. Кузи. Кшв, 2014. С. 26-36.
Коваленко О.П. 1300 чи 1100 // Чершпв у сереньов1чшй та ранньомодершй
iCTopii центрально-схщноУ европии. Зб1рник наукових праць, присвячений 1100-
Л1тгю nepiuoi лггописноТ згадки про Чершпв. Чершпв, 2007. С. 21-30; Моця О.,
Казаков А. Давньоруський Чершпв. Кшв, 2011.
313

могут дать только новые археологические находки, а не новые
«остроумные гипотезы». Факторы взрывного расширения терри¬
тории обитания и деятельности скандинавов на данный момент
нужно искать в указанных выше хронологических рамках: по¬
следней четверти IX - первой четверти X в.
* * *
На основе этих географических и хронологических наблюде¬
ний, необходимо сформулировать несколько следствий, прин¬
ципиальных для исторических реконструкций. Во-первых, не¬
обходимо решительно поставить под сомнение гипотезу о том,
что в IX в. некая «первая волна скандинавов» («перво-русь»1(г)
появилась на юге Восточной Европы, поселилась там и ак¬
тивно действовала, но не оставляла никаких археологически-
фиксируемых следов, кроме глобальных разрушений107 108. Эти
«ранние скандинавы» должны были обладать уникальной специ¬
фикой, которая заключалась бы в полном отказе от всех скан¬
динавских и североевропейских этнокультурных признаков.
Они не пользовались типичными формами скандинавского ору¬
жия, не использовали скандинавские погребальные обряды, не
оставляли признаков торговой (клады, погребения с торговым
инвентарем) и военно-административной (создание своих опор¬
ных пунктов, погребения воинов109) активности. Нам феномен
такой тотальной маскировки представляется крайне маловеро¬
ятным110.
107	Заметим, что в X в. русь (особенно наиболее успешная ее часть - «держава Рю¬
риковичей») оставляет именно скандинавские следы в археологических, языко¬
вых и нарративных совокупностях данных.
108	Гипотеза развивается в работах: Назаренко А.В. Русь IX в.: обзор письмен¬
ных источников // Русь в IX-X веках. С. 12-35; Комар О.В. Про час i обста-
вини прийняття титулу «хакан» правителем pycie // Дружинш старожитнос 11
Центрально-Схщно!' Свропи VIII-XI ст. Чершпв, 2003. С. 105-107; Комар А.В.
Сухобоков О.В. Городище «Монастырище» и древнерусский Ромен: проблема
преемственности // Стародавнш 1скоростень i слов'янсыа гради VIII-X ст. Киев-
2004. С. 159-173; Воронятов С.В. «Черта оседлости» русов конца VIII - первоп
половины IX в. // Истоки славянства и Руси. Сб. статей по материалам X Чтении
памяти Анны Мачинской. СПб., 2012. С. 221-245.
109	Таким центром никак не могло быть городище у дер. Супруты, где, судя по на¬
ходкам, скандинавы явно не составляли доминирующую элиту поселения (Гри<’°'
рьев А.В. Славянское население водораздела. С. 159). См. подробнее выше.
110	См. подробней: Щавелев А.С. Инвазия скандинавов («руси») в мир славян (в пе¬
чати).
314

Следует отвергнуть и идеи о появлении до конца IX в. гло¬
бальных политий под руководством скандинавской элиты в
росточной Европе. Существование такой масштабной политии
«эпохи Рюрика» предполагал Г.С. Лебедев111. При этом он ис¬
ходил из историографической традиции буквального «совокуп¬
ного» прочтения летописных известий Повести временных лет,
использования максимально ранних датировок всех опорных
памятников со скандинавским материалом, а также традиции
«переноса» явлений X в. на предшествующее столетие. По клю¬
чевым пунктам этих предпосылок уже прозвучала вполне обо¬
снованная критика112. Вслед за Г.С. Лебедевым аналогичную
историко-археологическую реконструкцию «руси эпохи Рюри¬
ка» предпринял В.Н. Седых113, он основывался на динамике по¬
ступления арабского серебра и ритмов археологизации кладов в
Восточной Европе. Его наблюдения показывают сигналы о пе¬
риоде нестабильности в 860-880-е гг., но вот связь этой неста¬
бильности именно с военно-политической активностью Рюрика
ничем не доказывается, кроме недостоверной хронологии ранне¬
го летописания. Еще менее обоснована в своих источниковедче¬
ских предпосылках глобальная реконструкция военных походов
на огромные расстояния войск мощных политий руси в IX в.
А.В. Зорина и А.Г. Шпилева114. Археологические материалы в
111	См.: Лебедев Г.С. Русь Рюрика как объект археологического изучения // Петер¬
бургский археологчиеский вестник. 1993. № 6. СПб., 1993. С. 105-109; Он же.
Эпоха викингов в Северной Европе. Историко-археологические очерки. Л., 1985.
С. 189-236; Он же. Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси. Историко¬
археологические очерки. СПб., 2005. С. 505-533.
112	Серьезную критику части реконструкций Г.С. Лебедева см.: Еремеев И.В. Древ¬
ности Полоцкой земли в историческом изучении Восточно-Балтийского региона
(Очерки средневековой археологии и истории Псковско-Белорусского Подвинья).
СПб, 2015. С. 74-81.
Седых В.Н. Русь эпохи Рюрика: археолого-нумизматический аспект // Ладога -
первая столица Руси. С. 68-71.
4 Зорин А.В., Шпилев А.Г. Перед Русью (Восточная Европа в IX столетии: опыт ре¬
конструкции) // Stratum Plus. Археология и культурная антропология. 2005-2009.
№ 5. С. 478-493. В этой статье данные письменных источников используются
выборочно без обращения к оригинальным текстам и без учета их текстологии.
Достаточно сказать, что, например, в качестве источника с легкостью исполь¬
зуется древнерусский перевод XIV в. «Жития св. Стефана Сурожского»: «князь
Бравлин» «переселяется» из Новгорода в Ладогу и становится вождем крупной
политии руси. Ключевая же для исторической интерпретации этого текста про¬
блема отсутствия в армянском переводе греческого жития упоминаний руси и
Новгорода, которое говорит о вторичном «литературном происхождении» этих
315

статье используются только иллюстративно и со значительными
упущениями. Связь выпадения серии кладов на разных терри¬
ториях с предполагаемом глобальном рейдом руси из Ладоги на
территорию Византии через всю Восточную Европу и обратно (!)
остается в области догадок, причем, достаточно фантастических.
Разгром Новотроицкого городища, действительно, датируется по
нумизматическим данным 830-840-ми гг.115, однако, учитывая
аргументы И.И. Ляпушкина, эту дату следует сдвинуть как ми¬
нимум к середине IX в.116 А главное, среди наконечников стрел,
которые, возможно, связаны со штурмом городища, нет ни одно¬
го достоверно скандинавского (см. ниже), поэтому определение
нападавших по наконечникам стрел именно в этом случае про¬
блематично117. Датировка Гнездовского археологического ком¬
плекса первой половиной IX в. не признана ни одним современ¬
ным исследователем и требует специального обоснования, а не
утвердительной констатации. Точно также существенно искажа¬
ют картину предложенной «реконструкции» и неоправданно ран¬
ние датировки возникновения остальных торгово-ремесленных
поселений Восточной Европой IX в., прежде всего, комплекса у
дер. Тимерева. Описание огромных политий «каганата Рюрика»
и «прото-государства Олега», якобы сложившихся в IX в., во¬
обще не опирается на какие-либо достоверные данные. В итоге
вся картина в целом и основные отдельные выводы оказываются
деталей в древнерусском варианте даже не рассматривается (Bozoyan A. La Vie
агтёшеппе de saint Etienne de Sougdaia // La Сптёе entre Byzance et le Khaganai
Khazar / Ed par C. Zuckerman. Paris, 2006. P. 87-107; Ivanov S.A. The Slavonic
Life of Saint Stefan of Surozh // Ibid. P. 109-167). Затем это откровенно мифиче¬
ское «крещение новгородского князя Бравлина» сопоставляется с не менее заг а-
дочным и спорным известием о «русских письменах» из «Жития Константина»
(Франклин С. Письменность, общество и культура в Древней Руси (около 950
1300 гг.). СПб., 2010. С. 165-166). Такого рода источниковедческие вольное i и
сопутствуют почти всем приведенным примерам из письменных источников, чю
лишает выводы авторов вообще каких-либо оснований, но это - предмет отдель¬
ного детального разговора.
115	Кулешов Вяч.С. Денежное обращение новотроицкой общины роменцев: комплек¬
сы, категории и весовые нормы // Славяне Восточной Европы накануне образо¬
вания Древнерусского государства. Материалы международной конференции, по¬
священной 110-летию со дня рождения И.И. Ляпушкина. СПб., 2012. С. 65-71
116	Ляпушкин И.И. Городище Новотроицкое. О культуре славян в период сложения
Киевского государства / МИА. № 74. М.; Л., 1958. С. 180-192.
117	Например, при раскопках уничтоженного городища Супруты на этом памятноkl
выявлена серия ланцетовидных наконечников: Григорьев А.В. Славянское насе.^
ние водораздела. С. 72-74, 163.
316

необоснованными с точки зрения современной археологической
Информации.
g заключении специально укажем, что набирающая популяр¬
ность в историографии идея о связи находок т.н. стрел «гнездов-
ского типа» (№ 41 по классификации А.Ф. Медведева) на разру¬
шенных в IX в. городищах юга Восточной Европы (Битица и Но-
всугроицкое) с воинской традицией именно скандинавов («руси»)
неубедительна без дальнейшей более детальной проработки. Эти
формы наконечников стрел хорошо известны в традиции Сал-
ховской культуры, но по сравнению с «классическими» стре¬
лами «гнездовского типа» они имеют более длинный черешок.
А.В. Крыганов выделяет их в отдельный тип (группа II тип 44).
Такие наконечники стрел в VIII-X вв. широко распространены
у кочевников Поволжья118. Семнадцать экземпляров наконечни¬
ков стрел типа № 41 есть в материалах конца VIII-X вв. в Подо-
нье (Правобережное Цимлянское городище), Поволжье (Большие
Тарханы, Тетюши, Танкеевка), а главное, на Южном Урале, где
скандинавов быть не могло в принципе. Найденный на Новотро¬
ицком городище наконечник стрелы с «ланцетовидным» пером не
относится к типам скандинавских ланцетовидных стрел (типы 62,
63, 75, 77) и имеет очень широкое географическое бытование119.
Таким образом, найденные на Битицком и Новотроицком городи¬
щах предметы вооружения, приписываемые скандинавам («руси»),
таковыми, судя по всему, не являются. Если же вдруг, окажется,
что на разгромленных городищах на юге Восточной Европы дей¬
ствительно будут найдены предметы скандинавского вооружения,
как настойчиво предлагается в историографии, это будет скорее
означать, что в этих войнах участвовали скандинавские наемники
на службе у местных правителей. Возможность появления здесь
самостоятельных воинских контингентов «выходцев с севера» со
своими собственными политическими целями надо будет каким-то
образом доказывать специально, а не констатировать.
119
Крыганов А.В. Вооружение и конское снаряжение кочевников Юга Восточной
Европы в VII-X вв. Диссертация на соискание ученой степени кандидата исто¬
рических наук. Харьков 1987. С. 34, 299-312. Приносим глубокую благодарность
•К). Каинову за консультации, касающиеся проблем изучения древнерусского
°РУЖия.
SM* св°Дку именно скандинавских ланцетовидных наконечников стрел: Каинов С.Ю.
анЦетовидные наконечники стрел из раскопок Гнездова // Раннесредневековые
■^Ревности Северной Руси и её соседей. СПб., 1999. С. 60. Рис. 7.
317

Добавим, что проблема локализации местопребывания руСи
IX в. по данным письменных источников выходит за рамки щ
шей задачи, однако, отметим, что ни один письменный источник
IX в. не содержит непосредственной эксплицитной информац^
о географических локусах, связанных с русью120. Если не исполь.
зовать методологически неприемлемый прием тотальной ретр0.
спекции данных X в., письменные источники не дают оснований
для локализации руси вообще где-либо в конкретном месте на
карте Европы. Мы знаем, только те места, где русь «появлялась»
Севилья, Ингельхайм, Баварская Восточная марка, Константино¬
поль, Амастрида (?), Таматарха, Поволжье, Южный берег Каспия
и Багдад121.
120	См. обзор: Назаренко А.В. Русь IX в.: обзор письменных источников. С. 12-35.
Умозаключения А.В. Назаренко о локализации мест обитания руси в IX в. не
вытекают из прямых указаний текстов источников и построены исключительно
на логических основаниях, которые в силу этого открыты для альтернативных
интерпретаций. Так, точка старта купцов-русов, идущих к Баварской восточ¬
ной марке, именно в Среднем Поднепровье совсем не такая безальтернативная
версия, как ее представляет А.В. Назаренко. Русы с гораздо большей вероятно¬
стью могли попасть в Краков и Прагу с севера, с южного побережья Балтики
через Польшу, куда было легко добраться каботажным плаванием от Ладоги или
маршрутом по Западной Двине (Duczko W. Viking Rus. Р. 74-78; Вико A. The
Archaeology of Early Medieval Poland. Discoveries, Hypotheses, Interpretations. Le¬
iden; Boston. 2008. P. 182; Херманн Й. Славяне и норманны в ранней истории
Балтийского региона // Славяне и скандинавы. С. 42-43). В. Дучко совершен¬
но справедливо указывает на античный «янтарный путь» как аналогичную ма¬
гистраль между Балтикой и Подунавьем (Duczko W. Viking Rus. Р. 77-78). Ьше
более безуспешны многолетние попытки понять, где находился «остров русов»
(арабское слово «джазира» может иметь также значения «полуостров», «между
речье», «дельта реки» и др., поэтому речь может идти, например, о «междуре'
чье русов») арабской географической традиции. Историографический тупик не
удивителен, ведь «остров русов» - не столько реальный географический объект
сколько «собирательный образ» имажинарной географии (Коновалова ИГ. К во¬
просу о географии Руси IX - первой половине X в. // ВЕДС. XXIII. Ранние госу
дарства Европы и Азии: проблемы политогенеза. М., 2011. С. 119-123). Вполне
достоверно известно, что русь появлялась в Византии «с севера» (она названа
«грозой гиперборейской»), пройдя много «земель и племенных владений». а
также «судоходные реки и моря без пристаней» (Кузенков П.В. Поход 860 г. на
Константинополь и первое крещение Руси в средневековых письменных иен14'
никах // ДГВЕ. 2000. Проблемы источниковедения. М., 2003. С. 3-172). Но и в
текстах константинопольского патриарха Фотия тоже есть основания подозревав
набор риторических оборотов, а более подробной информации византийские не
точники до начала X в. нам не дают.
121	См. карту: Назаренко А.В. Русь IX в.: обзор письменных источников. С. 15.
318

ЛИТЕРАТУРА
droshchuk F. The Vikings in the East // The Viking World / Ed. by S. Brink
& N. Price. L.; N.Y., 2012. P. 517-542.
Androshchuk F. Vikings in the East. Essays on Contacts along the Road to Byz-
Л antium (800-1100). Uppsala, 2013.
ftogucki M. Viking Age Ports of Trade in Poland // Estonian Journal of Archae-
ology. 2004. № 8 (2). P. 100-127.
gozoyan A. La Vie armenienne de saint Etienne de Sougdaia // La Crimee entre
Byzance et le Khaganat Khazar / Ed par C. Zuckerman. Paris, 2006. P. 87-107.
Braudel F. The Mediterranean in the Ancient World / Ed. by A. de Roselyne &
p. Braudel / Trans, by S. Reynolds. London, 2001.
Buko A. The Archaeology of Early Medieval Poland. Discoveries, Hypotheses,
Interpretations. Leiden; Boston, 2008.
Callmer J. From West to East. The Penetration of Scandinavians in the Eastern
Europe ca. 500-900 // Les centres proto-urbaines russes entre Scandinavie,
Byzance et Orient / Ed. par M. Kazanski, A. Nercessian et C. Zukerman.
(Realites Byzantines, 7). Paris, 2000. P. 45-94.
Callmer J. At the Watershed between the Baltic and the Pontic before Gnezdovo //
From Goths to Varangians. Communication and Cultural Exchange between
the Baltic and the Black sea. Denmark. Aarhus. 2013. 39-85.
Duczko W. Viking Rus: Studies on the Presence of Scandinavians in Eastern
Europe / The Northern World. Vol. 12. Leiden; Boston, 2004.
Hachman R. Die Goten und Skandinavien / Quellen and Forschungen zur
Sprach- und Kulturgeschichte der germanischen Volker. Berlin, 1970.
Ivanov S.A. The Slavonic Life of Saint Stefan of Surozh // La Crimee entre Byz¬
ance et le Khaganat Khazar / Ed par C. Zuckerman. Paris, 2006. P. 109-167.
Kuz'min S. Ladoga, le premier centre proto-urbain russe // Les centres proto-urbai¬
nes russes entre Scandinavie, Byzance et Orient / Ed. par M. Kazanski, A. Ner¬
cessian et C. Zukerman. (Realites Byzantines, 7). Paris, 2000. P. 123-142.
Nota bene: Случайная находка. Вып. 1. Археологические заметки. Сб. на¬
учных трудов / Под ред. О.А. Митько. Новосибирск, 2007.
Platonova N. Problems of Early Medieval Slavonic Archaeology in Russia
(a view from St. Petersburg) // Post-Classical Archaeologies. 2016. Vol. 6.
P. 333-416.
P°hl W. Ein Steppenvolk in Mitteleuropa. 567-822 n. Chr. Munchen, 1988.
Pushkina T.A. Scandinavian Finds from Old Russia. A Survey of their Topography
^nd Chronology // The Rural Viking in Russia and Sweden / Ed. P. Hansson.
Orebro, 1997. P. 82-90.
Qndsborg K. Colonization: Greek & Viking // Acta Archaeologica, Supplemen-
5 v- IL Munksgaard, 2000. P. 171-182.
Qhaydak M. Medieval Kiev from the Perspective of an Archaeological Study of
*e Podol District // Ruthenica. 2005. № 4. P. 139-160.
319

Sorlin I. Les premieres annees byzantines du Recit des temps passes // RevUe
des etudes slaves. T. 63, fasc. 1. Rus’ de Kiev et Russie muscovite. parjs
1991. P. 9-18.
Zuckerman C. Deux etapes de la formation de l’ancien Etat russe // Les centres
proto-urbaines russes entre Scandinavie, Byzance et Orient / Ed. par M.
zanski, A. Nercessian et C. Zukerman. (Realties Byzantines, 7). Paris, 2000
P. 114-116.
Андрощук Ф. Мечи викингов. Киев, 2013.
Андрощук Ф., Зоценко В. Скандинавские древности Южной Руси. Каталог.
Париж, 2012.
Андрощук Ф.А. Гнездово, Днепровский путь и финал Бирки // Гнездово-
125 лет исследований памятника / Труды Государственного историческо¬
го музея. Вып. 124. М. , 2001. С. 126-135.
Андрощук Ф.О. Нормани i слов‘яни в Подесенш (модел1 культурно,
взаемодп доби раннього середньов1ччя). Кшв, 1999.
Артамонов М.И. Первые страницы русской истории в археологическом
освещении // РА. 1990. № 3. С. 271-290.
Артемьев А.Р. Копья из раскопок в Изборске // КСИА. Вып. 170. М., 1982.
С. 87-92.
Артемьев А.Р. Фенно-скандинавские предметы вооружения в Пскове и Из¬
борске // Земля Псковская, древняя и современная. Тезисы докладов к
научно-практической конференции. Псков, 1991. С. 71-72.
Афанасьев Г.Е. О самоидентификации Хазарского каганата в IX в. (по дан¬
ным системы обороны) // КСИА. № 238. М., 2015. С. 98-114, 329-330.
Бахрушин С.В. К вопросу о достоверности Начального свода // Бахру¬
шин С.В. Труды по источниковедению, историографии и истории России
эпохи феодализма. Научное наследие. М., 1987. С. 15-35.
Белецкий С.Б. Когда возник Псков // Псков в российской и европейской исю-
рии (к 1100 первого летописного упоминания). Т. I. М., 2003. С. 111-117).
Белецкий С.В. Культурная стратиграфия Пскова (археологические данные к
проблеме происхождения города) // КСИА. № 160. 1980. С. 3-18.
Белецкий С.В. Начало Пскова. СПб., 1996.
Белецкий С.В. Псков в I - начале II тысячелетия н.э. // Российский археоло¬
гический ежегодник. 2011. № 1. С. 361-395.
Бельский С.В. Скандинавская погребальная обрядность и курганы Юго-
Восточного Приладожья (К проблеме межкультурного контакта) // Куль¬
турные взаимодействия в условиях контактных зон. СПб., 1997. С. 43-40
Бобров В.В. Размышления о контексте случайных археологических нахо¬
док // Случайные находки: хронология, атрибуция, историко-культурны11
контекст. Материалы научной конференции. СПб., 2008. С. 20-24.
Богуславский О.И. История Юго-Восточного Приладожья в погребальны4
древностях // Старая Ладога - древняя столица Руси. Каталог выставь11
Государственного Эрмитажа. СПб., 2003. С. 158-170.
320

Богуславский О.И., Яблоник Д.Л. Ранние скандинавские находки в юго-
восточном Приладожье в контексте синхронных скандинавских импор-
тов // История и археология Новгородской земли. Тезисы международ¬
ной научной конференции. Новгород, 1987. № 25. С. 25-26.
ролдуряну А.К, Рябцева С. С. Денежно-вещевые клады и отдельные находки
монет в памятниках Карпато-Днестровского региона IX - начала XI вв. //
Вторая нумизматическая конференция «Эпоха викингов в Восточной Ев¬
ропе в памятниках нумизматики VIII—XI вв.». СПб., 2015. С. 26-33.
рродель Ф. Средиземноморье и Средиземноморский мир в эпоху Филип¬
па II / Пер. М.А. Юсима. Ч. I: Роль среды. М., 2002. Ч. II: Коллективные
судьбы и универсальные сдвиги. М., 2003.
Бубенъко Т.С., Левко О.Н. Стратиграфия и хронология нижнего слоя Витеб¬
ска // Матэрыалы па археалогй Беларусь № 8. Мшск, 2003. С. 71-95.
Воронцова М.А. Этнический состав населения поречья Упы в IX-X вв. (по
данным анализа украшений городища у с. Супруты) // Н.И. Троицкий и
современные исследования историко-культурного наследия Центральной
России: Сб. ст.: В 2 т. Т. I. Археология. С. 109-119.
Воронятов С.В. «Черта оседлости» русов конца VIII - первой половины
IX в. // Истоки славянства и Руси. Сб. статей по материалам X Чтений
памяти Анны Мачинской. СПб., 2012. С. 221-245.
Ворошилов А.Н. Случайные находки архаических акинаков как источник
по истории лесостепного Подонья в раннескифскую эпоху // Случайные
находки: хронология, атрибуция, историко-культурный контекст. Мате¬
риалы научной конференции. СПб., 2008. С. 91-96.
Герд А.С., Лебедев Г.С., Булкин В.А., Седых В.Н. Основания регионалисти-
ки. Формирование и эволюция историко-культурных зон Европейской
России. СПб., 1999.
Горский А.А. Первое столетие Руси // Средневековая Русь / Под ред.
А.А. Горского. Т. 10. М., 2012. С. 7-112.
Григорьев А.В. Славянское население водораздела Оки и Дона в конце I -
начале II тыс. н.э. Тула, 2005.
Дернович СД. «Из Варяг в Греки». Археологические находки эпохи викин¬
гов на территории Беларуси // Беларуская думка. 2009. № 12. С. 160-166.
Дернович СД. Скандинавские древности Белоруссии эпохи викингов.
Минск, 2006.
Добровольский И.Г., Дубов И.В. Комплекс памятников у деревни Большое
Тимерево под Ярославлем (по археологическим и нумизматическим дан¬
ным) // Вестник Ленинградского университета. 1975. № 2. С. 65-70.
Древнерусский некрополь Пскова X - начала XI века. Т. I. Раннегородской
некрополь древнего Пскова (по материалам раскопов на территории
Среднего города). СПб., 2012.
Древности северо-западной России. К 90-летию Г.П. Гроздилова. Каталог
выставки. СПб., 1995.
321

Древняя Русь. Город, замок, село / Отв. ред. Б.А. Колчин / Археология
СССР. М., 1985. С. 406-407.
Еремеев И. И. Волок «с верха Днепра до Ловати» и варяги // Археологиче¬
ские вести. СПб., 2005. Вып. 12. С. 98-122.
Еремеев И.И., Дзюба О.Ф. Очерки по исторической географии лесной ча¬
сти Пути из варяг в греки: археологические и палеогеографические ис¬
следования между Западной Двиной и озером Ильмень. СПб., 2010.
Еремеев И.В. Древности Полоцкой земли в историческом изучении
Восточно-Балтийского региона (Очерки средневековой археологии и
истории Псковско-Белорусского Подвинья). СПб., 2015.
Зорин А.В., Шпилев АТ. Перед Русью (Восточная Европа в IX столетии:
опыт реконструкции) // Stratum Plus. Археология и культурная антропо¬
логия. 2005-2009. № 5. С. 478^93.
Ивакин ВТ Киевские погребения X в. // Stratum plus. 2011. № 5. С. 243-
286.
Исланова И.В., Крымов Е.Ю., Романов В.В. Варяги на Верхней Волге (но¬
вые находки) // Русь в IX-XIV веках: взаимодействие Севера и Юга. М.,
2005. С. 72-77.
Каинов С.Ю. Ланцетовидные наконечники стрел из раскопок Гнездова //
Раннесредневековые древности Северной Руси и её соседей. СПб., 1999.
С. 49-62.
Каинов С.Ю. К вопросу о времени возникновения торгово-ремесленного
поселения у дер. Гнездово // ВЕДС. XXVII. Государственная территория
как фактор политогенеза. М., 2015. С. 121-125.
Каинов С.Ю. Мечи из раскопок Гнездова // Военная археология. Оружие
и военное дело в исторической и социальной перспективе. СПб., 1998,
С. 205-215.
Кирпичников А.Н., Лебедев Г.С., Булкин В.А., Дубов И.В., Назаренко В.А.
Русско-скандинавские связи эпохи образования Киевского государства на
современном этапе археол. Изучения // КСИА. 1980. Вып. 160. С. 24-387.
Кирпичников А.Н., Сарабьянов ВД. Старая Ладога - древняя столица Руси.
СПб., 2010.
Клады: состав, хронология, интерпретации. Материалы тематической на¬
учной конференции. СПб., 2002.
Клейн Л. С. Археологические источники. СПб., 1995.
Клейн Л.С. Генераторы народов //Бронзовый и железный век Сибири. Ма¬
териалы по истории Сибири. Вып. 4. Древняя Сибирь. Новосибирск.
1951. С. 126-134.
Коваленко В.П. Новые исследования в Шестовице // Гнездово: 125 лет ис¬
следований памятника. С. 176-916.
Коваленко В.П., Моця А.П. Шестовица - южная «сестра» Рюрикова гор0'
дища // Диалог культур и народов средневековой Европы. К бО-летШ0
Е.Н. Носова. СПб., 2010. С. 91-102.
322

Коваленко О.П. 1300 чи 1100 // Чершпв у сереньов1чшй та ранньомодернш
icropii центрально-схщно! европии. Зб1рник наукових праць, присвяче-
ний 1100-лптю nepmoY лтшисноУ згадки про Чершпв. Чершпв, 2007.
С. 21-30.
Комар Л.В., Сухобоков О.В. Городище «Монастырище» и древнерусский Ро¬
мен: проблема преемственности // Стародавнш 1скоростень i слов'янсью
гради VIII-X ст. Киев, 2004. С. 159-173.
Комар Л.В., Хамайко Н.В. Рец. на кн. «Андрощук Ф., Зоценко В. Сканди¬
навские древности Южной Руси. Каталог. Париж, 2012» // Археолопя i
давняя ютор1я Украши. Вип. 1 (12). Колекцп наукових фоцщв 1нституту
археологи НАН Укра'ши. Результата дослщжень. Кшв, 2014. С. 188-197.
Комар А.В. К дискуссии о происхождении и ранних фазах истории Киева //
Ruthenica. 2005. № 4. С. 115-137.
Комар О.В. Про час i обставини прийняття титулу «хакан» правителем
pycie // Дружинш старожитносп Центрально-Схщно! Свропи VIII—XI ст.
Чершпв, 2003. С. 105-107.
Коновалова КГ. К вопросу о географии Руси IX - первой половине X в. //
ВЕДС. XXIII. Ранние государства Европы и Азии: проблемы политоге-
неза. М., 2011. С. 119-123.
Котышев Д.М. Ранняя история Киева в контексте истории Восточной Ев¬
ропы VIII-X вв. // Труды Института российской истории. Вып. 12. М.,
2014. С. 3-28.
Кравченко Э. Городища Среднего течения Северского Донца // Хазарский
альманах. Т. 3. Киев; Харьков, 2004. С. 242-276.
Крыганов А.В. Вооружение и конское снаряжение кочевников юга Восточ¬
ной Европы VII-X вв. Дисс. ... канд. ист. наук. Харьков, 1987.
Кузенков П.В. Поход 860 г. на Константинополь и первое крещение Руси в
средневековых письменных источниках // ДГВЕ. 2000. Проблемы источ¬
никоведения. М., 2003. С. 3-172.
Кузьмин С.Л. Ладога в эпоху раннего Средневековья (середина VIII - на¬
чало XII в.) // Исследования археологических памятников эпохи Средне¬
вековья. СПб., 2008. С. 69-94.
Кулешов Вяч.С. Денежное обращение новотроицкой общины роменцев:
комплексы, категории и весовые нормы // Славяне Восточной Европы
накануне образования Древнерусского государства. Материалы междуна¬
родной конференции, посвященной 110-летию со дня рождения И.И. Ля-
пушкина. СПб., 2012. С. 65-71.
Кулешов Вяч.С. Периодизация монетного обращения середины VIII - на¬
чала XI в. в Восточной Европе и динамика экономических связей древ¬
нейших русских дружин // Управленческое консультирование. 2016. № 2
(Щ. С. 169-179.
Улешов Вяч.С. Киевские клады первой половины X в. и нумизматическая
Хронология могильника на Старокиевской горе // Труды Государственно-
323

го Эрмитажа. Вып. LXV. Первые каменные храмы Древней Руси. Мате¬
риалы архитектурно-археологического семинара. С. 162-184.
Лапшин В. А. Ранняя дата Владимирских курганов // КСИА. Вып. 166. М.,
1981. С. 45-48.
Лебедев ГС. Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси. СПб., 2005.
Лебедев Г.С. Эпоха викингов в Северной Европе. Л., 1985.
Лебедев Г. С. Русь Рюрика как объект археологического изучения // Пе¬
тербургский археологический вестник. 1993. № 6. СПб., 1993. С. 105
109.
Леонтьев А.Е. Археология мери. К предыстории Северо-Восточной Руси
М., 1996.
Леонтьев А.Е., Носов Е.Н. Восточноевропейские пути и торговые связи в
конце VIII-X вв. // Русь в IX-X веках. Археологическая панорама / Отв
ред. Н.А. Макаров. М.; Вологда, 2012. С. 383-401.
Леонтьев А.Е. Тимерево. Проблема исторической интерпретации археоло¬
гического памятника // СА. 1989. № 3. С. 79-86.
Лесман Ю.М. Скандинавский компонент древнерусской культуры // Stratum
Plus. Археология и культурная антропология. 2014. № 5. С. 43-93.
Лопатин Н.В. К этногеографии Сказания о призвания варягов // Города и
веси средневековой Руси. Археология, история, культура. К 60-летию
Н.А. Макарова. М.; Вологда, 2015. С. 286-292.
Ляпушкин И.И. Городище Новотроицкое. О культуре славян в период сло¬
жения Киевского государства / МИА. № 74. М.; Л., 1958.
Макаров Н.А. Археологические древности как источник знаний о ран¬
ней Руси // Русь в IX-X веках. Археологическая панорама / Отв. ред.
Н.А. Макаров. М.; Вологда, 2012. С. 73-88.
Макаров Н.А. Начало Руси глазами современной археологии // Вестник
РАН. 2013. Т. 83. № 6. С. 499-500.
Макаров Н.А., Носов Е.Н., Янин В.Л. Начало Руси глазами современной ар¬
хеологии // Труды Отделения историко-филологических наук. 2008-2013.
М., 2014. С. 17-36.
Мельникова Е.А. Древняя Русь и Скандинавия. Избранные труды. М..
2011.
Мельникова Е.А. Скандинавские рунические надписи. Новые находки и ин¬
терпретации. Тексты, перевод, комментарий. М., 2011.
Михайлов К.А. С. Древнерусские элитарные погребения X - начала XI вв.
(по материалам захоронений в погребальных камерах). Дисс. на соиска¬
ние ученой степени канд. ист. наук. СПб., 2005. С. 217-224.
Михайлов К.А. Скандинавский могильник в урочище Плакун // Ладога и сс
соседи в эпоху Средневековья. СПб., 2002. С. 63-68.
Михайлов К.А. Южноскандинавские черты в погребальном обряде Плаку*1'
ского могильника // Новгород и Новгородская земля. История и археол^'
гия. Вып. 10. Новгород. 1996. С. 52-60.
324

Михайлов К.А. Реконструкция древнейших укреплений Старокиевско¬
го городища // Археолопя i давня ютор1я Украши. Вып. 1. Кшв, 2010.
С. 308-315.
^0ЦЯ 0‘> Казаков	Давньоруський Чершпв. Кшв, 2011.
^оця О.П., Ситий Ю.М., Скороход В.М. Виповз1вський археолопчний ком¬
плекс у свпт нових дослщжень 2009-2013 рр. // MicTa Давным Pyci.
Зб1рка наукових праць пам’ят1 А. В. Кузи. Кшв, 2014. С. 26-36.
Мурашева В.В. Супрутский клад. М., 2008.
Мусин А.Е. Скандинавское язычество на Востоке по данным археологии:
общее и особенное // Российский археологический ежегодник. 2012.
Хо 2. С. 555-602.
Назаренко В.А. Могильник в урочище Плакун // Средневековая Ладога. Л.,
1985. С. 160-175.
Назаренко А.В. Русь IX в.: обзор письменных источников // Русь в IX-X ве¬
ках. Археологическая панорама / Отв. ред. Н.А. Макаров. М.; Вологда,
2012. С. 12-35.
Немировский А.А. Датировка Троянской войны в античной традиции: к ле¬
гендарной хронологии «героического века» Эллады // Studia Historica.
Т. III. М., 2003. С. 3-18.
Носов Е.Н. Новгородская земля: Северное Приильменье и Поволховье // Русь
в IX-X вв. Археологическая панорама. М.; Вологда, 2012. С. 92-121.
Носов Е.Н. Новгородское (Рюриково) городище. Л., 1990.
Носов Е.Н., Горюнова В.М., Плохое А.В. Городище под Новгородом и по¬
селения Северного Приильменья. СПб., 2005.
Петров Н.И. Поволховье и Ильменское Поозерье в IX-X вв. СПб., 1996.
Петрухин В.Я. Варяги и хазары в истории Руси // ЭО. 1993. № 3. С. 68-
83.
Петрухин В.Я. Начало этнокультурной истории Руси IX-XI веков. М.; Смо¬
ленск, 1995.
Петрухин В.Я. Об особенностях славяно-скандинавских этнических отно¬
шений в раннефеодальный период (IX-XI вв.) // ДГВЕ. 1981. М., 1983.
С. 174-181.
Петрухин В.Я. Русь в 1Х-Хвв. От призвания до выбора веры. М., 2013.
с- Ю7-133.
Пушкина Т.А. Скандинавские древности на Руси // Труды III (XIX) Всерос¬
сийского археологического съезда. Великий Новгород - Старая Русса.
^ 2011. Т. II. М.; СПб., Великий Новгород, 2011. С. 89-90.
агайдак М.А., Мурашева В.В., Петрухин В.Я. К истории градообразования
На ТеРритории Древней Руси VI - первая половина XI в. // История рус¬
ского искусства в 22 томах. Т. I. Искусство Киевской Руси IX - первая
q Че^Верть XII века / Отв. ред. А.И. Комеч. М., 2007. С. 81-108.
агойдак М.А. Давньокшвський Подш: проблеми топографЛ, стратиграфн,
хРонологй. Кшв, 1991.
325

Самонова М.Н. Белорусские земли на путях «из варяг в греки» и «из варЯг
в арабы» // Ученые записки УО «ВГУ им. П.М. Машерова». Сборыик
научных трудов. Т. 13. Витебск, 2012. С. 60-68.
Седов В.В. Изборск в раннем средневековье. М., 2007.
Седов В.В. Изборск - протогород. М., 2003.
Седов В.В. Становление Пскова // Псков в российской и европейской исто¬
рии (к 1100 первого летописного упоминания). Т. I. М., 2003. С. 8-18.
Седых В.Н. Русь эпохи Рюрика: археолого-нумизматический аспект И Ла¬
дога - первая столица Руси. 1250 лет непрерывной жизни. VII Чтения
памяти А. Мачинской. СПб., 2003. С. 68-71.
Седых В.Н. Случайно как проявление закономерного // Случайные находки
хронология, атрибуция, историко-культурный контекст. Материалы науч¬
ной конференции. СПб., 2008. С. 13-16.
Сериков Ю.Б. Случайная находка с шайтанского озера // Случайные наход¬
ки: хронология, атрибуция, историко-культурный контекст. Материалы
научной конференции. СПб., 2008. С. 47-50.
Скороход В.Н. Просторова структура Шестовицького археолопчного ком¬
плексу в ур. Коровель бшя с. Шестовиця в кшщ IX - на початку XI ci.
Автореферат дисертацп. Кшв. 2012.
Славяне и скандинавы / Пер. с нем. и общ. ред. Е.А. Мельниковой. М., 1986.
Случайные находки: хронология, атрибуция, историко-культурный контекст.
Материалы научной конференции. СПб., 2008.
Сталъсберг А. О скандинавских погребениях с лодками эпохи викингов
на территории Древней Руси // Историческая археология. Традиции и
перспективы. К 80-летию со дня рождения Д.А. Авдусина. М., 1998.
С. 277-287.
Сталъсберг А. Проблемы культурного взаимодействия Руси и Скандинавии
в VIII—XI вв. (по археологическим собраниям СНГ) // Археологические
вести. № 3. СПб., 1994. С. 193.
Степанова Ю.В. Предметы скандинавского типа из древнерусских памят¬
ников Верхневолжья // Скандинавские древности. I Международная
Интернет-конференция. СПб., 2009. [http://conference.dansk.ru/ Дата об¬
ращения: 1.05.2016].
Стефутин С.А. Итоги работ Раннеславянской археологической экспедиции
на селище Шнидкино в 2015 г. // Новгород и Новгородская земля. Исто¬
рия и археология. Новгород. Вып. 30. (в печати).
Сытый Ю.Н., Скороход В.Н. Застройка городища Коровель на начальном
этапе его существования // Слов’яни i Русь: археология та история. C6ipK'a
праць на пошану дшсного члена Нацюнальшл академп наук Украши 11е'
тра Петровича Толочка з нагоди його 75-р1ччя. Кшв, С. 305-313.
Торопов С.Е. Случайные находки скандинавских предметов эпохи викин!°в
в Приильменье: из коллекций Новгородского музея // Археологический
вести. 2014. № 20. СПб., 2014. С. 225-252.
326

Фетисов АЛ. К вопросу о нижней дате Гнездовского археологического
комплекса и времени функционирования пути «из варяг в греки» //
Грани гуманитарного знания. Сборник статей к 60-летию профессора
С п. Щавелева. Курск, 2013. С. 111-117.
Фетисов А.А. К дискуссии о типе колонизации скандинавами территорий Вос¬
точной Европы // Русский сборник. Вып. 8. Ч. 2. Брянск, 2016. С. 279-282.
флеров В.С. «Города» и «замки» Хазарского каганата. Археологическая ре¬
альность. М., 2011.
Франклин С. Письменность, общество и культура в Древней Руси (около
950-1300 гг.). СПб., 2010.
Франклин С., Шепард Дж. Начало Руси. 750-1200. СПб., 2009.
Цукерман К. Перестройка древнейшей русской истории // У истоков рус¬
ской государственности. К 30-летию археологического изучения Нов¬
городского Рюрикова Городища. Историко-археологический сборник.
СПб., 2007. С. 332-351.
Шишков ЕЛ. Нетрадиционные источники по реконструкции процесса фор¬
мирования древнерусской государственности (постановка проблемы) //
Отечественная история: методология, источниковедение, историография.
Брянск, 1993. С. 177-181.
Шинаков ЕЛ. Образование древнерусского государства: сравнительно-
исторический аспект. М., 2009.
Шмидт Е.Е. Раскопки в Смоленской области // АО. 1968 г. М., 1969. С. 63-
65.
Щавелев А. С. «Племена» восточных славян: этапы завоевания и степень
зависимости от державы Рюриковичей в X в. // Русь эпохи Владимира
Великого: государство, церковь, культура. М.; Вологда, 2016. С. 22-46.
Щавелев А.С. Еще раз о радимичах и пищанцах: анализ письменных тек¬
стов и интерпретация археологических данных // Русский сборник.
Вып. 8. Ч. 2. Брянск, 2016. С. 190-195.
Щавелев А.С. Захват территорий славянских «племен» «державой Рюрико¬
вичей» в первой половине X в. // ВЕДС. XXVII. Государственная терри¬
тория как фактор политогенеза. М., 2015.С. 328-335.
Щавелев А.С. К датировке захвата Киева князьями Олегом и Игорем Рю¬
риковичем (летописная дата, византийские источники и археология) //
Вспомогательные исторические дисциплины в современном научном
знании. Материалы XXVIII Международной научной конференции.
К 95-летию Е.А. Каменцевой. М., 2016. С. 533-536.
Щавелев А.С. Племя северян и хазарские крепости: еще раз о геополити-
Ке юга Восточной Европы первой половины IX века // Книга картины
Земля. Сб. статей в честь И.Г. Коноваловой / Под. ред. Т.Н. Джаксон и
А-В. Подосинова. М., 2014. С. 323-329.
°велев А.С. Славянские «племена» Восточной Европы X - первой по-
л°вины XI века: аутентификация, локализация и хронология // Studia
327

Slavica et Balcanica Petropolitana / Петербургские славянские и балкан¬
ские исследования / Ред. А.И. Филюшкин, Д.Е. Алимов, А.С. Щавелев
2015. № 2 (18). С. 99-133.
Щавелев А. С., Фетисов А.А. К исторической географии Восточной Евро,
пы IX - начала X века. Карта кладов и конфигурация торговых путей //
Историческая география. Т. 2 / Отв. ред. И.Г. Коновалова. М., 2014
С. 7-53, карта-вклейка.
Щавелев А.С. Инвазия скандинавов («руси») в мир славян Восточной Евро¬
пы IX - первой половины X в. // Миграции в Средние века / Отв. coci.
М. Боргольте, А.В. Доронин, С.И. Лучицкая. М., 2016. (в печати).
Щавелев А.С. Русы/росы в Восточной Европе: модель инвазии и некото¬
рые особенности интеграции в мире восточных славян (вторая половина
IX-X в.) // Уральский исторический вестник. 2013. № 1 (38). С. 112-121.
A.S. Shchavelev, А.А. Fetisov
HISTORICAL GEOGRAPHY OF EASTERN EUROPE (THE 9th CENTURY)
PART 2. THE MAP OF THE FINDS OF SCANDINAVIAN COMPLEXES &
ARTIFACTS.
The article continues the study of historical geography and trade routes of
Eastern Europe of the 9th century. It analyzes the map of the archeological finds
connected with the culture of medieval Scandinavians and other inhabitances of
Northern Europe (arms, jewelry etc.). The map of these finds is compared with
the map of hoards of the 9th century, which allows asserting that in a number of
cases the places of the finds of Scandinavian artifacts and hoards coincide. Once
again this fact is testimony to the participation of Scandinavians in the transit
of silver coins across Eastern Europe. The data analysis of terminus post quern
of the settlements connected with the presence of the Scandinavians in Eastern
Europe allows to assert that all those settlements (except Ladoga and Ruriko\ о
Gorodische) appeared in the early 10th century, and till the end of the 9th centun
there were no fixed Scandinavian settlements outside the regions of the Volkho\
and the Ilmen’. The areas, where the series of sing finds were found give
reason to mark the limits of arrival of the Scandinavian (Northern) pioneers.
argue that the 9th century was a special period in the history of Eastern Europe
the use of the later historical data (above all, concerning the 10th century) l°r
the reconstruction of the historical processes of this century methodologically >s
inappropriate.
Key words: Eastern Europe, Scandinavians, finds, the 9th century, trade routcs
historical geography.
328

В.Н. Седых, Я.В. Френкель
ОБ ОДНОЙ КАТЕГОРИИ НАХОДОК
ИЗ РАСКОПОК ТИМЕРЕВСКОГО ПОСЕЛЕНИЯ
(О ВРЕМЕНИ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ
АРХЕОЛОГИЧЕСКОГО КОМПЛЕКСА)
Статья посвящена исследованию украшений (преимущественно изделий
из стекла), происходящих из материалов раскопок Тимеревского археологи¬
ческого комплекса - памятника эпохи раннего средневековья близ Ярослав¬
ля. Основные слои памятника и большинство курганных погребений тра¬
диционно датируются IX-XI веками. Проведенные исследования коррек¬
тируют как верхнюю, так и нижнюю даты. Основанием для нижней даты
могильника (IX в.) в литературе долго считалась датировка кургана № 95,
исследованного И.В. Дубовым в 1973 г. и датированного исследователем в
пределах IX в. Хронологический анализ набора стеклянных, серебряных
и каменных бус, найденных в наиболее раннем погребении (трупосожже-
нии) кургана № 95 позволил датировать комплекс кремации в этом кургане
второй четвертью X в. Такая дата получилась из комбинации интервалов
бытования хронологически значимых каменных и стеклянных мозаичных
бус кургана. Таким образом, нижняя дата могильника существенно омо¬
лаживается. Что касается верхней даты комплекса, то на территории по¬
селения были обнаружены находки ХП-ХШ вв. и более позднего времени.
Тимеревские браслеты рецептуры K-Pb-Si датированы XII-XIV вв. и от¬
носятся к древнерусской ремесленной традиции. Высказанное ранее пред¬
положение о том, что Тимерево в ХП-ХШ вв. являлось рядовой древнерус¬
ской деревней, представляется неверным. В результате проведенной работы
нижняя и верхняя даты комплекса оказались скорректированы в сторону
омолаживания.
Ключевые слова: археологический комплекс, восточные монеты, клад,
Раннегородской центр, стеклянные браслеты, естественнонаучные методы,
Древнерусская традиция стеклоделия.
Комплекс памятников у дер. Тимерево под Ярославлем явля-
ется одним из крупнейших и достаточно хорошо исследованных
На территории Северо-Восточной Руси. Материалы комплекса, в
Первую очередь некрополя, активно привлекаются для решения
актУальных проблем ранней истории Древней Руси - времени
°своения лесной полосы Восточной Европы, а именно времени
329

появления славян на северо-востоке Руси, состава переселенцев
роли скандинавов в этих процессах, характера взаимоотношений
пришельцев с местным населением, участия населения Тимерева
в международной торговле, складывания государственности, на-
родности и материальной культуры в регионе, соотношения Ти-
мерева и раннефеодального Ярославля.
Проведенные полевые исследования и анализ вещевого матери¬
ала комплекса показывают, что начало функционирования Тимере¬
ва, согласно данным кладов арабских монет, относится к третьей
четверти IX в. Время расцвета Тимерева - середина X в. - совпа¬
дает с расцветом восточной торговли. Тимерево входило в единую
систему торгово-ремесленных центров и военно-торговых путей
Восточной Европы эпохи раннего средневековья. Во второй поло¬
вине XI столетия активная жизнь Тимерева прекращается, однако
в материалах комплекса выявлены находки XII-XIV вв.
Вопрос о хронологии комплекса по-прежнему остается наибо¬
лее дискуссионным. Данная публикация композиционно состоит
из двух самостоятельных частей, отражающих сложившиеся к
настоящему времени представления о нижней и верхней датах
функционирования Тимеревского комплекса.
I.	О нижней дате комплекса
Наряду с монетными кладами основанием для отсчета нижней
даты могильника и одной из опор датировки всего Тимеревского
археологического комплекса стал курган № 95, исследованный
И.В. Дубовым в 1973 г.1
В монографии 1982 г. И.В. Дубов отметил, что для отнесе¬
ния основного погребения кургана к первой половине IX в.
требуются дополнительные обоснования2. По мнению И.В. Ду¬
бова, курган № 95 входит в число ранних курганов некрополя,
проходящих полосой через центр могильника и датирующихся
IX - первой половиной X в.3 Московские исследователи вклю¬
1	Дубов И.В. Северо-Восточная Русь в эпоху раннего средневековья. Историко-
археологические очерки. Л., 1982; Седов В.В. Восточные славяне в VI—XIII вв.
Археология СССР. М., 1982. С. 188,255. Датировка кургана первой половиной IX в
была принята и одним из авторов данной публикации (см., например: Седых В Н
О ранней дате Тимерева // Археология - история и перспективы. Четвертая ме*'
региональная конференция. Сборник статей / Под ред. А.Е. Леонтьева. Яр^с'
лавль; Рыбинск, 2010. С. 160).
2	Дубов И.В. Северо-Восточная Русь. С. 128, примеч. 26.
3	Дубов И.В. Микротопография ярославских могильников // КСИА. 1981. Вып.
С. 50. Рис. 1.
330

чаЮт комплекс 95-го кургана в число ранних захоронений мо-
гцльника, датирующихся концом IX - рубежом IX-X вв.4
g литературе комплекс кургана № 95 Тимерева по дате сопостав¬
ится с комплексом кургана № 95-II могильника Костино в юго-
в0сточном Приладожье5.
Основаниями для датировки автором раскопок 95-го кургана
были монеты, фибула, гребень и металлические бусы. Рассмо-
-грим эти основания подробнее.
Монеты: на кострище были обнаружены фрагменты трех мо¬
нет второй половины VIII в. - двух дирхемов и полудрахмы аб-
басидских наместников Табаристана. Укажем на неотмеченный
И.В. Дубовым факт: на одной из монет зафиксированы следы
клепки, вероятно, от ушка. Таким образом, возможно, одна из
монет представляла собой монету-привеску, т. е. украшение.
Фибула: отнесена автором раскопок к односкорлупным оваль¬
ным фибулам типов 27, 30 или 31 по Я. Петерсену6. Необходимо
отметить, что фрагмент слишком мал и сильно оплавлен, что¬
бы с определенностью можно было причислить его к указанным
типам. И. Янссон в обзорной статье 1997 г., не говоря о 95-м
кургане специально, все же относит фибулу из основного погре¬
бения этого комплекса к типам, характерным для раннего этапа
периода викингов7.
Гребень: отнесен автором раскопок к односторонним орнамен¬
тированным гребням, при этом им отмечены аналогии «в балтий¬
ских странах, где они датируются IX-X вв.»8. Составные одно¬
сторонние орнаментированные гребни небольших размеров, в ли¬
тературе именуемые гребнями второй группы по О.И. Давидан9,
4	Недошивина Н.Г., Фехнер М.В. Погребальный обряд Тимеревского могильника //
СА. 1985. № 2. С. 111. Рис. 7.
Богуславский О.И., Яблоник Д.Л. Ранние скандинавские находки в юго-восточном
Приладожье в контексте синхронных скандинавских импортов // История и ар-
6	Оология Новгородской земли. Новгород, 1987. С. 25-26.
Дубов И.В. Новые раскопки Тимеревского могильника // КСИА. 1976. Вып. 146.
7	С. 85-86.
Jansson /. Warfare, trade or colonisation? Some general remarks on the eastern
e*pansion of the Scandinavians in the Viking period // The Rural Viking in Russia and
Sweden. Conference 19-20 October 1996 in the manor of Karlslund, Orebro. Orebro,
8	1997- P. 42, 43. Fig. 12.
9	ЯУбов И.В. Новые раскопки. С. 85.
Давидам О.И Гребни Старой Ладоги // АСГЭ. Л., 1962. Вып. 4. С. 95-108; Она
Э1Се' К вопросу о происхождении и датировке ранних гребенок Старой Ладоги //
ДсгЭ. Л., 1968. Вып. 10. С. 54-63.
331

ведут свое происхождение от западноскандинавских и датирую^
ся IX-XI вв., получив широкое распространение в Западной и
Восточной Европе. На Руси в X в. это - ведущая форма. Соглас-
но исследованиям Л.И. Смирновой10, по ладожской и Новгород,
ской дендрохронологиям эта группа датируется с конца IX в. д0
третьей четверти - конца XI в. (до 1096 г.); главным образом они
встречены в комплексах X - начала XI в. При характеристике
материалов Сарского городища А.Е. Леонтьев отметил находку
гребня в кургане № 95 как уникальную11. О.А. Кондратьева дати¬
рует древнерусские находки X - концом XI в., но отмечает, чю
«отдельные экземпляры происходят из слоев IX-X вв. Пскова и
ладожского слоя Д конца IX - X в.»12.
Заметим, что слой Д традиционной стратиграфии Земляною
городища Старой Ладоги в течение долгого времени датировал¬
ся с 900 г. Такой точки зрения какое-то время придерживался и
Е.А. Рябинин13, однако в 1988 г. на основании своих раскопок
он омолодил нижнюю границу этого горизонта, переместив ее в
920-е годы14. Это породило известную путаницу в специальной
литературе15. В статье И.В. Ивановой и Н.Ю. Ивановой о ладож¬
ских костяных изделиях, найденных в раскопе В.П. Петренко на
Варяжской улице, названы гребни второй группы, датированные
авторами начиная с середины - второй половины IX в.16 Этот
10	Smirnova L. Comb-Making in Medieval Novgorod (950-1450): an industry in
transition // British Archaeological Reports. International Series. 1369. Oxford, 2005
P. 17-105.
11	Леонтьев А.Е. Археология мери. К предыстории Северо-Восточной Руси. М..
1996. С. 153.
12	Кондратьева О.А. Гребни IX-XIX вв. в быту, обрядах, фольклоре, ремесле и \>-
дожественном творчестве Древней Руси - России. Археологические и этнографи¬
ческие очерки. СПб., 2011. С. 73-74, 76, 103, 125.
13	Рябинин Е.А. Новые открытия в Старой Ладоге (итоги раскопок на Земляном
городище 1973-1975 гг.) // Средневековая Ладога. Новые археологические откры¬
тия и исследования. Л., 1985. С. 37.
14	Рябинин Е.А. Черных Н.Б. Стратиграфия, застройка и хронология нижнего стоя
Староладожского Земляного городища в свете новых исследований // СА. 198Ь-
№ 1. С. 98.
15	Подробнее см.: Френкель Я.В. Скандинавский могильник Плакун: время перш14
погребений и проблема сопоставимости хронологических шкал // Археология 11
история Пскова и Псковской земли. Семинар имени академика В.В. Седова. М‘1'
териалы ЫН заседания (10-13 апреля 2007 г.). Псков, 2008. С. 245-247.
16	Иванова И.В., Иванова Н.Ю. Коллекция костяных изделий Ладоги (по матери1'
лам раскопа близ Варяжской улицы в пос. Старая Ладога) // Археологически
вести. СПб., 2012. Вып. 18. С. 128.
332

тезис как будто корреспондирует с замечанием И.В. Дубова о да¬
тировке гребней второй группы, начиная с IX в. (см. выше). Од-
лако полувековой разрыв датировки гребней второй группы рас¬
копа на Варяжской улице и таких же гребней на ладожском Зем¬
ляном городище, расположенном тут же, практически напротив,
на южном берегу р. Ладожки, в названной работе И.В. Ивановой
й Н.Ю. Ивановой хоть и отмечен, но никак не комментируется.
Тезис И.В. Дубова тоже пока никак не верифицируется древне¬
русскими материалами. Вопрос о нижней хронологической гра¬
нице гребней второй группы на сегодняшний день настоятельно
требует корректной детализированной разработки.
И.В. Дубов указывал, что детали тимеревского гребня крепят¬
ся железными, а не бронзовыми гвоздиками, что говорит в поль¬
зу ранней даты17. Вместе с тем в материалах комплекса кургана
№ 95 есть фрагменты того же гребня, которые скреплены брон¬
зовыми шпеньками.
Металлические бусы: в погребении были обнаружены бикони-
ческие бусы из серебряной рубчатой проволоки (не менее трех
экземпляров). И.В. Дубов, ссылаясь на Г.Ф. Корзухину18, указал,
что узко датируемые скандинавские погребения с такими бусами
относятся к IX в. Исследователь писал, что эта находка «...важна
не только для датирования данного погребального комплекса, но
и для определения времени возникновения всего памятника»19.
В дальнейшем интервал бытования таких бус был скорректиро¬
ван: верхняя граница переместилась в XI в.20 Подобным бусам
И.В. Дубов посвятил короткую публикацию, где подчеркивал их
типологическую неоднородность21.
17	Дубов И.В. Новые раскопки. С. 85.
18	Ссылка была приведена не вполне корректно - подробнее см.: Френкель Я.В.
Борьба за курган № 7 скандинавского могильника Плакун (о датировке курга¬
на и о синхронизации его с культурными напластованиями Земляного городища
Старой Ладоги) // Славяно-русское ювелирное дело и его истоки. Материалы
Международной научной конференции, посвященной 100-летию со дня рожде¬
ния Гали Федоровны Корзухиной. Санкт-Петербург, 10-16 апреля 2006 г. СПб.,
19	2010 (2012). С. 547-574.
20	Дубов И.В. Новые раскопки. С. 85.
Френкель Я.В. Борьба за курган № 7 скандинавского могильника Плакун. С. 547-
574.
Дубов И.В. О биконических проволочных бусах северного происхождения //
ХШ конференция по изучению истории, экономики, литературы и языка Сканди¬
навских стран и Финляндии. М.; Петрозаводск, 1997. С. 186-187.
333

Уточнить датировку основного погребения кургана № 95 мож¬
но, проанализировав набор бус этого комплекса. Бусы, как и
прочие находки из 95-го кургана, хранятся в фондах археологии
Ярославского государственного историко-архитектурного и худо¬
жественного музея-заповедника22.
Всего бус - стеклянных, каменных и серебряных, целых и
фрагментированных - зафиксировано было около 50 экз.23 Боль¬
шая часть бус (48 экз.) изображена на черно-белой фотографии,
помещенной в полевой отчет И.В. Дубова.
Рис. 1. Бусы из погребения по обряду трупосожжения кургана № 95 Тимеревского
могильника (из фотоархива Ярославской экспедиции ЛГУ-СПбГУ).
1 - 14-гранная буса из горного хрусталя; 2 - глазчатая стеклянная буса; 3 - при¬
зматическая сердоликовая буса; 4 - круглая сердоликовая буса.
В краткой публикации И.В. Дубов, говоря о рассматриваемом
погребении, называет 51 бусину из этого комплекса24.
22	Коллекция ЯМЗ-40300. Часть бус коллекции лишена этикеток.
23	Кроме того, в состав ожерелий, скорее всего, входила привеска из монеты (см-
выше).
24	Дубов И.В. Новые раскопки. С. 85.
334

Серебряные бусы представлены не менее чем тремя экземпля¬
рами биконической формы, выполненными из рубчатой прово¬
локи - Две целые бусины и пять фрагментов.
Рис. 2. Биконические бусы из серебряной рубчатой проволоки.
1 - целые экземпляры (по: Дубов 1976. С. 84. Рис. 2: 1, 4); 2 - фрагменты бус;
3 - целые экземпляры.
Большинство бус (не менее 34 экз., ок. 68 %) изготовлено из
сердолика и горного хрусталя. За одним исключением (усечен¬
ная бипирамидальная сердоликовая бусина), бусы из сердолика
и хрусталя представлены тремя формами: круглые, призматиче¬
ские, 14-гранные. В массе каменные бусы обожжены.
Wc- 2. Каменные бусы из погребения по обряду трупосожжения кургана № 95 Ти-
j еРевского могильника.
призматические; 2-асимметрично-усеченная бипирамидальная; 3 - 14-гранная;
- круглые (1-3, 5, 7 - сердолик, 4, 6 - горный хрусталь).
335

В коллекции имеется 11 экз. стеклянных бус. Из этого числа -
6 полихромных бус25, пять целых и одна - в двух фрагментах.
О	3
Рис. 4. Полихромные стеклянные бусы из погребения по об¬
ряду трупосожжения кургана № 95 Тимеревского могильника
(из фотоархива Ярославской экспедиции ЛГУ-СПбГУ).
Три экземпляра - мозаичные (рис. 4: 2-4), одна бусина - зон¬
ная, с мозаичными глазками (рис. 4: 7), одна бусина продольно
полосатая, из тянутой трубочки (рис. 4: 5), одна бусина глазчатая
(в двух фрагментах) (рис. 4: 6). Монохромных бус (см. рис. № 5)
5 экз.: бусина зонной формы прозрачного бесцветного стекла с
зеленоватым оттенком и 4 экз. бисера: 2 экз. бесцветного про¬
зрачного стекла и по 1 экз. желтого и зеленого стекла.
Рис. 5. Монохромные стеклянные бусы из погребения по обря¬
ду трупосожжения кургана № 95 Тимеревского могильника.
1 - бисер бесцветного прозрачного стекла; 2 - бисер зеленого
цвета; 3 - бусина бесцветного прозрачного стекла с зеленова¬
тым оттенком зонной формы; 4 - бисер желтого цвета.
25	ЯРЭ-73/4, 18, 22, 100, 101, 102.
336

Около 40% бус были собраны при снятии двойного трупосож-
^ения. Прочие бусы значатся в описи как найденные при разбор¬
ке северной бровки. Из сопоставления данных описи и чертежей
слеДУет> что бУсы находились на кострище в трех скоплениях,
приуроченных к скоплениям кальцинированных человеческих
коСтей. Несколько экземпляров сердоликовых бус не обожжены.
0очти все стеклянные бусы не несут следов пребывания в силь¬
ном огне. Видимо, ожерелье, в которое входили эти бусы, сте¬
клянные и сердоликовые, а также серебряные хорошей сохран¬
ности, было брошено на угли уже погасшего, но еще не остыв¬
шего погребального костра. Узко локализовать не обгоревшие
бусы на кострище не удается. Обгоревшие каменные бусы, ви¬
димо, входили в состав погребального убора - вместе с фибулой
и др. Эта группа включает все хрустальные бусы, те же типы сер¬
доликовых бус, что и входящие в «группу 1», и асимметрично¬
усеченную бипирамидальную сердоликовую бусину. Обгоревшие
бусы тоже не удается локализовать на кострище. Вероятно, после
сожжения на месте часть человеческих костей26 была собрана
в две кучки: в центре кострища и в его северо-западном секторе.
Деформированные пламенем предметы - в т. ч. бусы - частич¬
но оказались среди кальцинированных костей, частично были
собраны в несколько кучек, т. е. распределение бус по первона¬
чальным ожерельям было нарушено.
Велик соблазн связать две кучки кальцинированных челове¬
ческих костей с двумя кремированными (женщина и ребенок) и
постулировать наличие двух ожерелий. Возможно, что так дело
и обстояло. Однако такой реконструкции мешает неполнота су¬
ществующей документации. Уверенно можно сказать только то,
пто весь набор бус сожжения входит в замкнутый комплекс, т. е.
бусы археологически синхронны.
Для сравнения с бусами 95-го кургана мы рассматриваем, во-
Первых, коллекции бус, происходящих из стратиграфически обо¬
зленных слоев эталонных стратифицированных памятников
Раннедревнерусского Северо-Запада (Старая Ладога, Новгород,
Ириково городище) и Гнездово-пойма. Первые два памятника
НаДежно датированы сериями дендродат. Даты бус Рюрикова го-
-^чие от кальцинированных костей животных и части человеческих костей,
^РЫе, как пишет И.В. Дубов в публикации, «были разбросаны» «по всей пло-
Щади кострища».
337

родища и пойменной части Гнездовского селища обосновывают-
ся менее многочисленными дендродатами. Но бусы этих памят¬
ников однотипны бусам Ладоги и Новгорода и достаточно от¬
четливо разделены по комплексам и стратиграфическим слоям.
Датированные бусы Ладоги, Новгорода и Рюрикова городища
составляют компактную «волховскую шкалу», являющуюся для
нас эталонной. Кроме того, мы используем распределение бус в
погребениях Юго-Восточного Приладожья27. Названные памят-
ники относятся к тому же культурно-историческому пласту, что
и раннедревнерусский Тимеревский археологический комплекс.
Источниковедческий потенциал этих памятников обладает из¬
вестным недостатком: используемая хронологическая система
базируется на памятниках северо-западного региона. Уже для
Гнездова применение дат «волховской шкалы» требует специаль¬
ной аргументации. Ограничившись только названными памят¬
никами, мы рискуем обеспечить датировке «перекос» в сторону
северо-западной хронологической шкалы.
Чтобы частично снять этот недостаток, мы используем опубли¬
кованное распределение бус в погребальных памятниках, «флан¬
кирующих» Тимерево с юга - ареал Салтово-Маяцкой археоло¬
гической культуры и с востока - Прикамье28. Особое значение
для датировки приобретает коллекция бус Супрутского городи¬
ща, с которой нам удалось ознакомиться29. Часть бус этого го¬
родища опубликована30. Целесообразным оказалось привлечение
материалов некрополя Бирки (Центральная Швеция). Часть бус
опубликована в каталожном разделе классической работы31, с ча¬
27	Богуславский О.И. Южное Приладожье во второй половине I - начале II тысяче¬
летия н. э. (опыт историко-культурной периодизации). Диссертация на соискание
ученой степени кандидата исторических наук. СПб., 1991 // НА ИИМК РАН.
28	Ковалевская В.Б. Хронология восточноевропейских древностей V-IX веков. М
1998. Вып. 1: Каменные бусы Кавказа и Крыма; Она же. Компьютерная обра¬
ботка массового археологического материала и раннесредневековых памятников
Евразии. М., 2000; Голдина Р.Д., Королева О.П. Бусы средневековых могильников
Верхнего Прикамья // Этнические процессы на Урале и в Сибири в первобьП'
ную эпоху. Ижевск, 1983. С. 40-71; Голдина Е.В. Бусы могильников неволинскоп
культуры (конец VI - IX в.). Ижевск, 2010.
29	Сердечно благодарим В.В. Мурашеву и А.В. Григорьева за помощь и содою
ствие.
30	Григорьев А.В. Славянское население водораздела Оки и Дона. Тула, 200^-
С. 103-104. Рис. 43: 19-27.
31	Callmer J. Trade Beads and Bead Trade in Scandinavia ca. 800-1000 A.D. 11 ActJ
archaeologica Lundensia. Series in 4°. Lund; Bonn, 1977. Nr 11.
338

стьЮ которой нам также удалось ознакомиться32. Предложенная
jQ' Кальмером в работе типологическая номенклатура бус удоб¬
на и будет далее использоваться. Названные памятники располо¬
жены в целом вдоль трансконтинентальных торговых путей «из
0аряг в арабы»: от его южного крыла (Салтово) и до завершения
в Северной Европе. Сопоставление интервалов бытования бус
этих памятников способствует хронологическому «зажиманию»
дат набора однотипных бус 95-го кургана.
В перечисленных работах абсолютные даты получены раз¬
ными методами. Механическое перенесение таких дат на тиме-
ревские материалы неприемлемо. Опубликованные даты типов
бус мы воспринимаем с известной осторожностью: так, метод
датировки, использованный Ю. Кальмером, не слишком хорошо
«срабатывает» для памятников территории Древней Руси.
Задачей является определение хронологического интервала, в
пределах которого сосуществуют типы бус, встреченных в ком¬
плексе трупосожжения 95-го кургана. Широкие интервалы бы¬
тования некоторых типов бус не помогают в решении вопроса
об узкой датировке трупосожжения. Речь идет о 14-гранных и
круглых хрустальных бусах, призматических, 14-гранных и кру¬
глых сердоликовых бусах, всех монохромных стеклянных бусах
и двух стеклянных полихромных бусах: зонной, с мозаичными
глазками и продольно-полосатой, из тянутой трубочки. Из спи¬
ска используемых типов приходится исключить и глазчатую бу¬
сину, близкие аналогии которой нам неизвестны.
С момента публикации И.В. Дубовым материалов раскопок
кургана № 95 изменился и хронологический потенциал «бико-
нических» бус из рубчатой проволоки. На наш взгляд, в данном
случае более значим факт связи таких находок с Северной Ев¬
ропой. Подобные бусы на памятниках ранней Древней Руси да¬
тируются широко, а в Северной Европе интервал их бытования
за счет более ранней нижней даты еще протяженнее. Заметим,
ЧТо на раннедревнерусских археологических памятниках нам
Не известны подобные бусы, датирующиеся временем ранее кон-
IX в.
Для датировки существенными являются следующие типы бус:
Хрустальные призматические бусы, сердоликовая асимметрично-
Уссченная бипирамидальная и все мозаичные бусы.
Сердечно благодарим Ингмара Янссона за помощь и содействие.
339

Хрустальные призматические бусы (рис. 3: 4)
Перечень погребений с такими бусами приведен в классичес-
ком своде М.В. Фехнер33, но с момента этой публикации да.
тировки были заметно уточнены. В Тимеревском могильнике
М.В. Фехнер и Н.Г. Недошивина отметили пять курганов с таки-
ми бусами: №№ 79, 83, 9734, 374, 46235, которые исследователи
датируют первой половиной X в. Однако, судя по приведенным в
той же таблице датам других бус 95-го кургана - из серебряной
рубчатой проволоки и мозаичным, - авторы относят 95-й кур¬
ган к концу IX в. Хрустальная призматическая бусина обнаружи¬
лась в составе роскошного ожерелья каменных бус, собранного в
1990 г. при раскопках распаханного кургана, расположенного на
южной границе могильника36. Такие бусы встречены в кургане
№ 1 (1902 г.) Михайловского могильника37. Две подобные буси¬
ны были найдены на Сарском городище38.
В единственной публикации, включающей аналитическую
информацию о хрустальных бусах Старой Ладоги39, данных о
хрустальных призматических бусах нет. Среди материалов рас¬
копок В.И. Равдоникаса на ладожском Земляном городище есть
представительная серия хрустальных призматических бус. Часть
бус, собранных в ходе довоенных раскопок, была утрачена,
часть - депаспортизована. В материалах послевоенных раскопок
В.И. Равдоникаса хрустальных призматических бус 11 экз. Боль¬
шинство из них не имеет надежной стратиграфии, либо найдено
33	Фехнер М.В. К вопросу об экономических связях древнерусской деревни // Очер¬
ки по истории древнерусской деревни Х-ХШ вв. Труды ГИМ. М, 1959. Вып. 33.
С. 149-224.
34	Очевидно, имеется в виду курган № 95.
35	Фехнер М.В., Недошивина Н.Г. Этнокультурная характеристика Тимеревскот мо¬
гильника по материалам погребального инвентаря // СА. 1987. № 2. С. 81. Табл. 6.
36	Седых В.Н., Френкель Я.В. Бусы из погребальных комплексов Тимерева: хроноло¬
гический аспект // XIII Тихомировские краеведческие чтения. К 150-летию со дня
рождения Илариона Александровича Тихомирова: Материалы научной конферен¬
ции, Ярославль, 21-22 октября 2011 года. Ярославль, 2012. С. 318. Ил. 9: 2.
37	Мурашева В.В. Курган 1 из Михайловского (Опыт атрибуции и датировки)
Археологический сборник памяти Марии Васильевны Фехнер. Труды ГИМ. М •
1999. Вып. 111. С. 30, 31. Рис. 10.
38	Леонтьев А.Е. Археология мери. С. 168-169. Рис. 71: 24.
39	Рябинин Е.А. Начальный этап поступления полудрагоценных камней на Север
Европы (новые материалы древнейшей Ладоги и их скандинавские аналогии)
Ладога и Северная Русь. Материалы к чтениям, посвященным памяти Анны М1'
чинской. СПб., 1995. С. 56-61.
340

в верхних мешаных горизонтах. Три экземпляра40 датируются в
пределах горизонта Д_нижнее, после пожара 950-х гг., в культурных
напластованиях, отвечающих постройкам IX яруса (950-970-е гг.)
хронологической схемы С.Л. Кузьмина - А.Д. Мачинской41.
В диссертационной работе о погребениях юго-восточного При-
дадожья О.И. Богуславский называет хрустальные призматиче¬
ские бусы «хрустальными бусами типа 6»42. При непосредствен¬
ной датировке погребений исследователь не использует этого
типа бус. Дата «хрустальных бус типа 6» в названной работе, тем
не менее, присутствует. Определяется она следующим образом.
Автор группирует находки из погребений в кластеры (полигон
«тип - комплекс») и соотносит датирующие типы этих кластеров
с датами однотипных артефактов в стратифицированных напла¬
стованиях ладожского Земляного городища. Хрустальные приз¬
матические бусы попадают в кластеры, отвечающие женским
погребениям периодов С2-С1 группировки исследователя43. Эти
периоды О.И. Богуславский датирует 920-950-ми гг.44
Хрустальные призматические бусы есть в материалах Рюри¬
кова городища45. Там, где бусы имеют надежную стратиграфи¬
ческую привязку, они найдены в черном слое46, датирующемся
не раньше начала X в., и в яме, датирующейся не раньше вто¬
рой половины X в.47 Для раннего Новгорода такие бусы, похоже,
не характерны: М.Д. Полубояринова об этом типе не пишет48.
Не названы эти бусы и в разделе работы С.Д. Захарова и И.Н. Ку¬
зиной, посвященном каменным бусам Белозерья49.
Единственная опубликованная хрустальная призматическая бу¬
сина, найденная на пойменной части гнездовского селища, дати¬
40	СЛ-920, СЛ-1453 (раскопки 1948 г.), ЛС-2088 (раскопки 1950 г.).
41	Кузьмин С.Л. Ярусная стратиграфия нижних слоев Староладожского городища //
Памятники старины. Концепции. Открытия. Версии. Памяти Василия Дмитрие¬
вича Белецкого. СПб.; Псков, 1997. T. 1. С. 343-358.
Богуславский О.И. Южное Приладожье. С. 53. Рис. 3: 1-6.
*	там же. С. 64-67. Рис. 33.
*	Там же. С. 72-74. Рис. 25.
Косов Е.Н. Новгородское (Рюриково) городище. Л., 1990. С. 41, 127.
47	Там же. С. 41; НОЭ-09/РГ-495.
48	НОЭ-11/РГ-545, 687.
Полубояринова М.Д. Полудрагоценные камни и янтарь в древнем Новгороде //
49	Новгородские археологические чтения. Новгород, 1994. С. 75-82.
Захаров С.Д., Кузина И.Н. Изделия из стекла и каменные бусы // Археология
северорусской деревни X—XIII вв. М., 2008. Т. 2. С. 184-185.
341

руется второй половиной X в.50 Зато такие бусы встречаются во
многих гнездовских курганах51. Так, три хрустальных призмати¬
ческих бусины были найдены в кургане № 47 Лесной группы;
такие же бусы происходят из кургана № 50, кургана Ц-2 (по¬
гребение Ц-2/1)52. Заметим, что курганов, датирующихся ранее
X в., в Гнездово не обнаружено. Иногда датировку в пределах
X в. удается уточнить. В ряде случаев погребения сопровожда¬
ются гончарными сосудами, относящимися ко второй половине
X в.; в погребении Ц-2/Н, стратиграфически предшествовавшем
погребению Ц-2/1, найдена поздняя овальная фибула ЯП 5253.
Иногда хрустальные призматические бусы встречаются в по¬
гребениях с монетами, например, в кургане № 48 Центральной
группы (раскопки В.И. Сизова), где встречена младшая монета
начала X в.54 Среди бус этого кургана названы «крупные зонные
ребристые хрустальные бусины», датирующиеся не раньше вто¬
рой трети X в. Хрустальные призматические бусы есть в бога¬
том ожерелье гнездовского кургана № 1355, где младшая монета
датируется началом X в. Дискуссия о дате кургана приведена в
работе В.С. Нефедова56, датировавшего курган в пределах второй
четверти - середины X в. Все перечисленные гнездовские бусы
датируются X в., причем в тех случаях, когда дату удается уточ¬
нить, - не ранее второй трети - второй половины X в.
Ю. Кальмер обозначает хрустальные призматические бусы
в работе 1977 г. как тип S011 и называет их дату57. Значитель¬
ную часть таких бус исследователь компактно относит к IV пе¬
риоду: 860-885 гг. или - при расширении источниковой базы -
50	Авдусина С.А. Каменные бусы в контексте культурного слоя пойменной части
Гнездовского поселения // Труды II (XVIII) всероссийского археологического
съезда в Суздале. 2008. М, 2011. T. IV (дополнительный). С. 85.
51	Андрощук Ф.А. Гнездово, днепровский путь и финал Бирки // Гнездово. 125 ле1
исследования памятника. Труды ГИМ. М., 2001. Вып. 124. С. 126-127.
52	Авдусин Д.А. Отчет о раскопках гнездовских курганов // Материалы по изучению
Смоленской области. Смоленск, 1957. С. 123, 130, 161.
53	Жарнов Ю.Э. Женские скандинавские погребения в Гнездове // Смоленск и Гнез¬
дово. М., 1991. С. 205.
54	Ширинский С. С. Указатель материалов курганов, исследованных В.И. Сизовым
у д. Гнездово в 1881-1901 гг. // Гнездовский могильник. Археологические рас¬
копки 1874-1901 гг. (по материалам ГИМ). М., 1999. Часть I. С. ПО.
55	Авдусин Д.А. Раскопки в Гнездово // КСИИМК. 1951. Вып. 38. С. 72-81.
56	Нефедов В.С. Археологический контекст «древнейшей русской надписи» из
Гнездово // Гнездово. 125 лет исследования памятника. С. 64-65.
57	Callmer J. Trade Beads and Bead Trade. P. 91, 225.
342

875-905 гг.58, прочие бусы S011 датируются уже в рамках X в.
Действительно, в материалах некрополя Бирки есть погребение
(Бирка-515), в котором хрустальные призматические бусы со-
встречаются с ранней фибулой ЯП 2759 и довольно архаичным
набором стеклянных бус60.
B.	Б. Ковалевская в работе о каменных бусах Кавказа и Крыма
V-IX вв. называет призматические бусы из горного хрусталя61, но
специально оговаривает, что речь идет о шестигранных бусах, в то
время как бусы кургана № 95, судя по описи, - 8-гранные. В рабо¬
тах о каменных бусах цнинских средневековых могильников62 и о
бусах Прикамья63 хрустальные призматические бусы не названы.
Хрустальные призматические бусы найдены на городище Су-
пруты64, просуществовавшем недолго и погибшем в первой по¬
ловине X в. Время гибели городища является предметом дискус¬
сии65. А.В. Григорьев, основываясь на монетных находках, обо¬
сновывает гибель городища не позднее первой половины 10-х гг.
X в.66 С.А. Изюмова предполагала более позднюю дату гибели
городища - начало 960-х гг.67 Известный клад Супрутского го¬
родища В.В. Мурашева датирует первой половиной X в.68 Для
роскошного уздечного набора этого клада В.В. Новиков пред¬
лагает дату не раньше второй четверти X в.69 Ознакомление с
коллекцией бус Супрутского городища дает нам основание также
полагать, что городище погибло во второй четверти X в.
58	Ibidem. Р. 77,170.
59	Jansson I. Ovale Shalenspangen // Birka 11:1. Systematische analysen der Graberfunde.
Stockholm, 1984. S. 46.
60	Arbman H. Birka. I. Die Graber. Text, Tafeln. Uppsala, 1940-1943. Taf. 120, 7.
61	Ковалевская В.Б. Хронология восточноевропейских древностей. МЕР 52: С. 34,
78. Рис. № 52.
62	Терехова КВ. Каменные бусы из цнинских могильников средневековой мордвы //
КСИА. М., 2013. Вып. 228. С. 57-63.
63	Гэлдина Р.Д., Королева О.П. Бусы средневековых могильников; Голдина Е.В. Бу¬
сы могильников неволинской культуры.
* 2728/127, 128 (хранятся в ГИМ).
Мурашева В.В. Супрутский клад. Из раскопок 1969 г. // Труды ГИМ. М., 2008.
Вып. 175. С. 5.
Григорьев А.В. Славянское население водораздела Оки и Дона. Тула, 2005.
C.	139.
Кзюмова С.А. Древности Тульской земли // Путешествие в древность. М., 1983.
С. 90.
б9	Мурашева В.В. Супрутский клад. С. 34-35.
Новиков В.В. Об одном типе скандинавских оголовий X в. с территории Древней
Руси и Скандинавии // Археологические вести. СПб., 2012. Вып. 18. С. 122.
343

Таким образом, все рассмотренные хрустальные призматиче¬
ские бусы, найденные на территории Древней Руси, датируются
X в., а в рамках этого столетия - не ранее 920-х гг.
Сердоликовая асимметрично-усеченная бипирамидальная бу¬
сина70 (рис. 3:2)
В Верхнем Поволжье нам известна подобная бусина из кургана
№ 176 Михайловского могильника71. Бусы этого типа не вошли в
опубликованные работы о ладожских сердоликовых бусах72. Нам
известна одна такая бусина из раскопок В.П. Петренко на Ва¬
ряжской улице73. Бусина74 была найдена при разборе 11-го шты¬
ка культурного слоя. Согласно В.М. Горюновой, 11 штык соот¬
ветствует 920-930-м гг.75 Бусина была найдена в юго-восточном
углу «большой постройки», возведенной во второй трети X в.76
В Новгороде нам известна одна такая бусина77, происходящая
с Неревского раскопа и датирующаяся не раньше последней чет¬
верти X в. В работе М.Д. Полубояриновой эта бусина специаль¬
но не описана78.
В юго-восточном Приладожье нам известна такая бусина из
IV погребения кургана № 117 могильника у д. Вахрушева. В этом
погребении было несколько монет, младшая - конца X в.79
70	Рассмотрение таких бус не автономно, а в общей группе сердоликовых
бипирамидальных бус (см., например: Енуков В.В. К вопросу о динамике
импорта сердоликовых бус на территорию Восточной Европы // Славяно¬
русские древности Днепровского Левобережья. Курск, 2008. С. 70-80) считаем
методически неоправданным.
71	Недошивина Н.Г. Михайловский могильник // Ярославское Поволжье X-XI вв.
М., 1963. С. 29. Рис. 16: 6.
72	Рябинии Е.А. Начальный этап поступления полудрагоценных камней на Север
Европы; Давидан О.И. Сердоликовые изделия из Старой Ладоги // АСГЭ. СПб..
1998. Вып. 33. С. 123-132.
73	Петренко В.П. Раскоп на Варяжской улице (постройки и планировка) /
Средневековая Ладога. Новые археологические открытия и исследования. Л.,
1985. С. 81-116.
74	САЭ-76/ЛП,/121.
75	Горюнова В.М. Раннегончарная керамика Рюрикова городища и Старой Ладоги.
Опыт синхронизации // Старая Ладога и проблемы археологии Северной Руси.
СПб., 2002. С. 58. Табл.
76	Черных Н.Б. Дендрохронология и археология. М., 1996. С. 118.
77	Н-54, пл. 33, кв. 755, № 521.
78	Полубояринова М.Д. Полудрагоценные камни и янтарь в древнем Новгороде.
С. 75-82.
79	Равдина Т.В. Погребения X-XI вв. с монетами на территории Древней Руси.
Каталог. М., 1988. С. 32.
344

В Гнездово сердоликовые асимметрично-усеченные бипирами-
дальные бусины были найдены в составе клада 1993 г. вместе с
монетами середины X в.80 и в уже упомянутом кургане № 13.
Бусы этого типа найдены на городище Супруты в составе оже¬
релья женщины, погибшей в ходе кратковременной осады, пред¬
шествующей гибели городища.
Ю. Кальмер в работе 1977 г. обозначает сердоликовые асим¬
метрично-усеченные бипирамидальные бусы как тип ТО 11 и
называет их дату81. Бусы ТО 11 в итоговой таблице монографии
1977 г., как и хрустальные призматические бусы SOI 1, компактно
датируются IV периодом «бусинной периодизации» Ю. Кальме-
ра: 860-885 гг. или 875-905 гг. (см. выше). При этом в X в., со¬
гласно Ю. Кальмеру, таких бус нет вовсе. Полагаем, подобная
датировка нуждается в корректировке.
В погребении Бирка-63282 сердоликовая асимметрично-усеченная
бипирамидальная бусина входит в состав эффектного ожерелья,
наряду с хрустальной призматической бусиной S011 и редкой
хрустальной бусиной S01583. В погребении была найдена поздняя
(для Бирки) овальная фибула ЯП 4284. Бусы типов S011 и S015
в Северной Европе, как правило, датируются X в., но изредка об¬
наруживаются в комплексах с ранними фибулами и ранними сте¬
клянными бусами (Бирка-515, Хедебю-77)85. Возможно, наличие
таких комплексов, наряду с некорректной ссылкой на ладожские
материалы86, и привело хронологическую систему Ю. Кальмера
к неоправданному значительному удревнению этих типов.
В работе Р.Д. Голдиной и О.П. Королевой о бусах Прикамья
подобные бусы (тип 169) отнесены к хронологической группе
XI-XII вв.87 Настоящий список можно продолжить. Подобные
бусы найдены в Киевском некрополе, во владимирских курганах,
в погребении западносибирской басандайской культуры и т. д.
80	Пушкина Т.А. Новый Гнездовский клад // ДГВЕ. 1994 год: Новое в нумизматике.
М, 1996. С. 183, 186.
81	Callmer J. Trade Beads and Bead Trade. P. 91, 225.
82	В каталоге Ю. Кальмера - № 249 (см.: Ibidem. Р. 29).
® Arbman Н. Birka. I. Die Graber. Taf. 119.
Jansson I. Ovale Shalenspangen. S. 47.
Arents U., Eisenschmidt S. Die Graber von Haithabu. Beilagen. Neumunster, 2010.
86 Bd. 1. S. 90-91; Bd. 2. S. 310. Taf. 12; S. 423. Taf. 125, 77.
8* Callmer J. Trade Beads and Bead Trade. P. 76, 185.
Голдина Р.Д., Королева О.П. Бусы средневековых могильников. С. 64. Цв. вклей¬
ка 2, № 169; Цв. вклейка 3.
345

Важно, что во всех древнерусских комплексах, когда можно го-
ворить о дробной дате, такие бусы датируются не раньше второй
четверти X в.
Таким образом, обе каменные бусины, важные для датировки
трупосожжения кургана № 95, датируются X в., причем в тех
случаях, когда можно добиться дробной датировки в рамках это¬
го столетия, - начиная с 920-х или 930-х гг.
Мозаичные бусы
Как следует из описи, И.В. Дубов под «мозаичными» понимал
любые полихромные бусы. В таком (сегодня устаревшем) понима¬
нии термина он не был одинок88. И.В. Дубов высоко оценивал наход¬
ку в 95-м кургане полихромных стеклянных бус, однако, как и его
учитель Г.Ф. Корзухина, не придавал особого значения культурно¬
хронологическому потенциалу стеклянных и каменных бус, отдавая
в этом вопросе приоритет ювелирным украшениям из металла.
Мозаичная бусина 1 (рис. 4: 2)
Это бусина неправильно-цилиндрической формы, сваренная из
восьми мозаичных заготовок, сгруппированных «по четыре» на
полюсах бусины. Каждая мозаичная заготовка в поперечном се¬
чении несет следующий рисунок: на зеленом поле желтый крест,
в центр которого в рамке голубого стекла помещен ресничковый
глазок: вокруг красного ядрышка бело-черные реснички. Перпен¬
дикулярно каналу бусина опоясана полихромной (красно-бело¬
синей) лентой89.
Мозаичная бусина 1, найденная в 95-м кургане, является од¬
ним из вариантов целой серии мозаичных бус, в разной форме
выполненных из идентичных мозаичных заготовок. Известны
несколько устойчивых форм таких бус - цилиндрические про-
низки, круглые бусы, уплощенные подчетырехугольные, бочон-
ковидные. На ладожском Земляном городище такие бусы встре¬
чаются в толще культурных напластований Е (Е3_среднее- Е^: от
760-х до 890-х/920-х гг. - так датируются находки экспедиций
В.И. Равдоникаса, Е.А. Рябинина, А.Н. Кирпичникова90. Так же
88	См., например: Алексеева Е.М. Античные бусы Северного Причерноморья. T. 3 /
САИ. М., 1982. Вып. Г-1-12. С. 35.
89	Дубов И.В. Новые раскопки Тимеревского могильника. С. 84. Рис. 2, 5.
90	Седых В.Н., Френкель Я.В. О времени и обряде основного погребения кургана 95
Тимеревского могильника // Археология: история и перспективы. Шестая межре-
гиональная конференция. Сборник статей / Под. ред. А.Е. Леонтьева. Ярославль:
Рыбинск, 2014. С. 192.
346

датируется бусина из охранных раскопок 2004 г. на правом бере¬
гу р. Ладожки, находка на Гнездовском городище и др.91
Как показало исследование, и севернее, и южнее Тимерево мо¬
заичные бусы, технологически сопоставимые с мозаичной буси¬
ной U бытуют до второй четверти или второй трети X в. вклю¬
чительно.
Мозаичная бусина 2 (рис. 4: 4)
Мозаичные блоки, идентичные использованным для изготов¬
ления этой бусины 95-го кургана, как и в предыдущем случае,
применялись и для изготовления бус разной формы. Это было
отмечено в классической работе З.А. Львовой92. Нам известны
7 экз. таких бус, найденных в Старой Ладоге, которые суммарно
датируются от 840-х до 950-х гг., достаточно равномерно распре¬
деляясь в толще культурных напластований, отвечающих этому
интервалу93. О бусах такого облика в ареале Салтово-маяцкой
культуры пишет В.Б. Ковалевская94, датируя эти бусы IX в.95
Таким образом, бусы, сопоставимые по мозаичным заготовкам
с рассматриваемой бусиной 95-го кургана, датируются до сере¬
дины X в. включительно. Локализация их нижней хронологиче¬
ской границы в рамках IX в. в данном случае не существенна.
Мозаичная бусина 3 (рис. 4: 3)
Подобные бусы немногочисленны96. Нам известны только два
экземпляра таких бус, совпадающих по колористической гамме с
бусиной 95-го кургана. Один из них найден в погребении № 158
Неволинского могильника в Прикамье, и его относят к хроноло¬
гической группе VIII—IX вв., второй экземпляр обнаруживается в
комплексе Бирка-968, датирующемся развитым X в.97 Бусы, ана¬
логичные рассматриваемому тимеревскому экземпляру, в Старой
Ладоге нам не известны. Среди материалов этого памятника есть
бусы, отдаленно сопоставимые с интересующей нас бусиной.
91	Там же. С. 192-193.
92	Львова З.А. Стеклянные бусы Старой Ладоги (Часть I) // АСГЭ. Л., 1968. Вып. 10.
С. 70. Рис. 1: 29, 31.
Седых В.Н., Френкель Я.В. О времени и обряде основного погребения. С. 194.
4 Ковалевская В.Б. Компьютерная обработка. С. 93: МЕР 249, возможно -
МЕР 221.
* Там же. С. 65, 74.
Аналогии, которые можно обнаружить в работе В.Б. Ковалевской (Там же. С. 72,
93: МЕР-241, МЕР-242), отличаются полихромией и не могут быть корректно
97 использованы для решения нашей задачи.
Седых В.Н., Френкель Я.В. О времени и обряде основного погребения. С. 195.
347

О них З.А. Львова писала: «сделаны крайне небрежно из двуц¬
ветных мозаичных палочек (уровень построек и верхний слой
горизонта Д, рис. 1: 43, 44)»9S. По названным причинам узко да¬
тировать мозаичную бусину 3 на нашем уровне знания не удает¬
ся. Важно, что такие бусы бытуют и в X в.
Таким образом, для всех полихромных хронологически зна¬
чимых бус 95-го кургана верхний рубеж интервала совместно¬
го бытования - вторая четверть X в. Нижняя граница интерва¬
ла совместного бытования в рамках IX в. определяется плохо.
Наиболее вероятным представляется конец IX в. С такой пред¬
положительной датой хорошо согласуется и негативный признак
отсутствия в раннедревнерусских памятниках бус из рубчатой
проволоки ранее конца IX в.
Напомним, что хронологически важные для датировки трупо-
сожжения кургана № 95 каменные бусы датируются начиная со
второй четверти X в. (верхняя хронологическая граница таких
бус в данном случае не существенна). Комбинация интервалов
бытования хронологически значимых каменных и стеклянных
мозаичных бус кургана № 95 позволяет датировать трупосожже-
ние этого кургана второй четвертью X в.
II. О верхней дате комплекса
Керамический материал из перепаханного культурного слоя
свидетельствует, что жизнь в пределах средневекового поселения
(очевидно, в качестве участков пахотного поля) продолжалась в
XII-XVII вв. и позднее. Из находок керамики домонгольского
времени особо следует выделить фрагменты специфической, так
называемой галицко-волынской керамики, датируемой исследо¬
вателями ХН-ХШ вв."
Кроме керамического материала, относящегося ко времени по¬
сле XI в., в ходе работ 1983-1990 гг. были получены новые кате¬
гории находок, которые следует отнести к этому же периоду. Так,
впервые на поселении были обнаружены костяной двусторонний 98 9998	Львова З.А. Стеклянные бусы Старой Ладоги (Часть I). С. 70.
99	Малевская М.В. К вопросу о керамике Галицкой земли ХН-ХШ вв. // КСИА.
1969. Вып. 120. С. 3-14; Она же. К вопросу о локальных вариантах керамики
западнорусских земель ХН-ХШ вв. // КСИА. 1971. Вып. 125. С. 27-34; Седых
В.Н. Керамическое производство Ярославского Поволжья IX—XIII вв. (некоторые
итоги и перспективы исследований) // Пстарычна-археалапчны зборшк. № 13.
Мшск, 1998. С. 131-141.
348

щебень, свинцовые грузики, куски необработанного янтаря и ян-
тарные бусы, серебряное (?) оглавие металлической иконки/об-
яазка или энколпиона XII-XIV вв. и др. Особо следует выделить
находку свинцовой торговой пломбы и свинцовой печати100 - оба
Предмета датируются суммарно ХИ-ХШ вв.
Среди этих сравнительно поздних находок имеются и изделия
из стекла, например, серия фрагментов сосудов калий-свинцового
(поташного) стекла101 или перстень и бусина уже золотоордын¬
ского времени102. В поздней серии находок выделяются стеклян¬
ные браслеты103, на которых нам хотелось бы сейчас остановить¬
ся несколько подробнее.
Первые изделия этой категории были обнаружены в ходе ис¬
следований поселения экспедицией под руководством И.В. Дубо¬
ва. Среди многочисленного и разнообразного инвентаря построек
и ям поселения тогда были найдены два фрагмента стеклянных
браслетов. Автор раскопок отнес их к изделиям, привезенным на
Русь из Византии, отметил обнаружение аналогичных браслетов
«в ранних новгородских слоях до появления собственного про¬
изводства этих украшений»104. По сопровождающему материалу
автор датировал браслеты X в.
В дальнейшем количество найденных на поселении браслетов
многократно возросло. В 1983-1990 гг. Ярославская экспедиция
кафедры археологии ЛГУ под руководством одного из авторов
статьи продолжила комплексное исследование в Тимерево. В связи
с находками на пашне монет клада вскрывались участки на месте
раскопов 1973-1977 гг. Именно в ходе этих раскопок было обнару¬
жено большинство тимеревских стеклянных браслетов.
100	Седых В.Н., Белецкий С.В. Новые сфрагистические находки из Тимерево // Stratum
plus. Кишинев, 2011. № 6: Культурная антропология. Археология. С. 115-121.
Седых В.Н., Френкель Я.В. Результаты археометрических анализов стеклянных
изделий ХН-ХШ вв. из раскопок Тимерево // Вести. С.-Петерб. ун-та. Сер. 2.
2012. Вып. 4. С. 94, 80-81. Рис. 1; 7: 7.
Там же. С. 94, 80. Рис. 4: 3; С. 81. Рис. 6: 1; 7: 2.
Некоторое количество (15 экз.) изделий этой категории уже были нами рассмо-
трены - см.: Седых В.Н., Френкель Я.В. Об одной категории находок из раскопок
Тимеревского поселения (о времени функционирования комплекса) // Древняя
Русь и средневековая Европа: возникновение государств. Материалы междуна¬
родной конференции. М., 2012. С. 230-240. Дальнейшая работа с коллекцией
находок и организация анализов позволили увеличить выборку, что послужило
104 0снованием настоящей расширенной их публикации.
Дубов И.В. Северо-Восточная Русь. С. 155-156; С. 245. Рис. 47: 37, 38.
349

Нами были рассмотрены фрагменты 22-х стеклянных брасле-
тов: 9 крученых, 11 круглых гладких и 2 треугольных в попереч-
ном сечении105. В пяти случаях отмечен уплощенный «замок»
соединенный «встык». Диаметр большинства браслетов - 6-8 см
диаметр дрота большинства браслетов - 5,0-6,7 мм. Стекло
браслетов преимущественно прозрачное. Два браслета бирюзово-
голубого, два - бледно-голубого, один черного непрозрачного
стекла, один - печеночно-красного непрозрачного стекла, один
желтого прозрачного стекла, прочие - из зеленого прозрачно¬
го стекла разных оттенков (иногда стекло кажется черным).
В одном случае браслет бирюзово-голубого стекла перевит ни¬
тью желтого стекла (рис. 6: 1). Еще для одного браслета отмечен
примитивный «филигранный» декор.
Рис. 6. Стеклянные браслеты из раскопок Тимерево.
1 - № 20 (57-1); 2 - № 21 (57-2); 3 - № 26 (62-1).
Браслеты исследовались методами рентгеноспектрально¬
го микроанализа106 (см. Приложение) и рентгенофлюоресцент¬
ного анализа, качественного и количественного107. Интерпрета-
105	Изображения пятнадцати браслетов см.: Там же.
106	Аналитик Ю.Л. Крецер, Радиевый институт, СПб.
107	Качественный РФл-анализ: аналитики С.В. Хаврин и Я.В. Френкель, Государ-
ственный Эрмитаж, СПб. Анализ производился в Лаборатории естественнонауч-
ной экспертизы Государственного Эрмитажа, на установке ART TAX. Сердечно
благодарим С.В. Хаврина за содействие. Количественный РФл-анализ проводил¬
ся в Лаборатории геохимии окружающей среды РГПУ им. А.И. Герцена (органи¬
затор - М.А. Кулькова).
350

аия результатов анализов состава стекла проводилась по схеме
jj д. Галибина108.
Стекло браслетов подразделяется на три группы (см. Таб. № 1):
1.	свинцово-силикатное (Pb-Si) - 9 браслетов;
2.	поташное калий-свинцово-силикатное (K-Pb-Si) - 12 брас¬
летов;
3.	зольное (Al-Na(K)-Ca,Mg-Si) - 1 браслет.
Таблица № 1
Объект
Анализ
Химический тип
Технологическая добавка
1
53-2
Al-Na(K)-Ca,Mg-Si
Fe, Mn
5
53-7
K-Pb-Si
-
6
53-8
К-Pb-Si
Cu
7
53-9
(K)-Pb-Si
Fe
8
53-10
K-Pb-Si
Cu
9
53-11
K-Pb-Si
Fe
10
53-12
Pb-Si
-
11
53-13
Pb-Si
-
12
53-14
K-Pb-Si
Cu
13
53-15
K-Pb-Si
Mn (Co ?)
14
53-16
Pb-Si
Cu
15
53-17
Pb-Si
Fe
16
53-18
Pb-Si
Fe
18
53-20
Pb-Si
Fe
19
53-21
Pb-Si
Cu?
20
57-1
K-Pb-Si
Cu
_ 21
57-2
K-Pb-Si
Cu
	22
61-1
K-Pb-Si
Cu
		 23
61-2
Pb-Si .
-
		24
61-3, он же 62-2
Pb-Si
Cu
		25
61-4
K-Pb-Si
-
	26
62-1
K-Pb-Si
Cu
Галибин В.А. Состав стекла как археологический источник. СПб., 2001.
351

Морфология браслетов и результаты анализа стекла позволяют
отнести тимеревские браслеты многосвинцового стекла к древ,
нерусской производственной традиции109.
Сделаем здесь методически значимое замечание. Именно по.
верхностный слой стекла, контактирующий с окружающей сре.
дой, подвергается наиболее интенсивному разрушению, в т. ч. .
выщелачиванию110. В результате этого процесса калий111 с по¬
верхности щелочного или свинцово-щелочного стеклянного из¬
делия уходит в окружающую среду. Об этом еще в 1963 г. пи¬
сала М.Д. Полубояринова112 113. Процессу выщелачивания должны
препятствовать щелочноземельные элементы-стабилизаторы, но
в K-Pb-Si стекле они либо отсутствуют, либо их содержание не¬
значительно. В качестве стабилизатора в K-Pb-Si стекле выступа¬
ет свинец (РЬ)Х13. Но свинец в таком стекле - не очень хороший
стабилизатор. Это легко заметить по интенсивному объемному
разрушению изделий из K-Pb-Si стекла, следствием чего являет¬
ся густая паутинка трещинок114.
Для доказательства данного тезиса мы сопоставили результаты
рентгеноспектрального микроанализа сердцевины и поверхности
ряда браслетов рассматриваемой выборки (Таб. 2). Для брасле¬
тов №№ 20 и 21 (рис. 6: 1, 2) анализ сердцевины дублировался
109	Полубояринова М.Д. Стеклянные браслеты древнего Новгорода // МИ A. jV°
117: Новые методы в археологии. Труды новгородской археологической экс¬
педиции. М., 1963. Т. III. С. 169; Галибин В.А. Состав стекла как археологи
ческий источник. С. 82. Мы уже писали, что исключительно древнерусскич
принадлежность калий-свинцово-силикатного стекла дискуссионна (см.: Се¬
дых В.Н., Френкель Я.В. Бусы из погребальных комплексов Тимерева. С. 314.
сноска 616). Действительно, в специальной литературе установлено, что та¬
кой химический тип стекла не отвечает в средневековье только древнерусской
ремесленной традиции стеклоделия (см., например: Mecking О. Medieval lead
glass in Central Europe 11 Archaeometry. 2013. Vol. 55: 4. P. 654-655). Для нас
здесь существенно сочетание химического типа с категорией стеклянных на¬
ходок (браслетов).
110	Об этом нам уже приходилось писать - см.: Френкель Я.В. Методические
проблемы интерпретации археометрических анализов древних стекол // Стек
ло Восточной Европы в древности, Средневековье и новое время: изучение
и реставрация. Тезисы докладов международной научной конференции. М
2011. С. 9; Седых В.Н., Френкель Я.В. Результаты археометрических анализов
С. 85-86.
111	В стеклах иных химических типов - и натрий (Na).
112	Полубояринова М.Д. Стеклянные браслеты древнего Новгорода. С. 178.
113	Галибин В.А. Состав стекла как археологический источник. С. 28.
114	См., например: Щапова Ю.Л. Стекло Киевской Руси. М., 1972. С. 162.
352

1
3
Рис. 7. Стеклянные браслеты из раскопок Тимерево.
1 - № 22 (61-1); 2 - № 23 (61-2); 3 - № 24 (61-3); 4 - №
25 (61-4).
(анализы 57-1, 57-1а, 57-2а, 57-26). Один браслет (№ 24 - см.
рис. 7: 3) анализировался дважды в разных сериях эксперимента
(анализы 61-3 и 62-2).
Результаты анализов обнаруживают для браслетов из К-РЬ-
Si стекла падение концентрации оксида калия на поверхности в
3-10 раз (а в двух случаях и более, в 20-38 раз) по сравнению
с концентрацией его элемента в сердцевине изделия. Напротив,
У взятого для сравнения браслета из Pb-Si стекла (браслет № 23,
анализ 61-2) такое соотношение оказалось близким к единице.
Особо отметим печеночно-красный браслет № 24 (анализы 61-3
и 62-2), на поверхности которого (формально отвечающей хими¬
ческому типу K-Ca-Pb-Si) концентрация оксида калия в 2,4-3,5
Раз выше, чем фоновое содержание оксида калия в сердцевине
Из Pb-Si стекла (измерение дублировалось)115.
45
Подробнее о результатах химического анализа стекла этого браслета см. ниже.
353

Таблица № 2
Анализ (участок)
Si02
к,о
РЬО
53-7 (сердцевина)
55,89
17,47
24,45
53-7 (поверхность)
64,88
3,73
28,12
57-16 (сердцевина)
51,18
18,31
28,65
57-1 (поверхность)
63,81
0,48
30,38
57-2а (сердцевина)
52,68
16,14
27,36
57-26 (сердцевина)
52,89
16,27
28,01
57-2 (поверхность)
75,59
4,83
14,11
61-1 (поверхность)
72,84
1,59
23,1
61-1 (сердцевина)
60,17
16,14
33,40
61-2 (поверхность)
58,57
0,46
33,41
61-2 (сердцевина)
31,53
0,43
66,31
61-4 (поверхность)
65,59
0,92
29,96
61-4 (сердцевина)
53,96
18,41
24,75
61-3 (поверхность)
44,62
2,81
27,36
61-3(1) (сердцевина)
35,19
0,80
27,36
61-3(2) (сердцевина)
35,12
0,86
59,60
62-2 (поверхность)
26,63
2,03
32,2
62-2 (сердцевина)
30,72
0,85
64,7
62-1 (поверхность)
69,8
3,09
21,78
62-1 (сердцевина)
54,26
17,0
25,48
В черный и зеленый цвета стекло окрашено железом (Fe)
(52-2, 53-9, 53-11, 53-17, 53-18, 53-20). Помимо железа, в зеле¬
ный цвет стекло окрашивается свинцом (РЬ) (53-7, 53-12, 53-13).
совмещающим функции стеклообразующего вещества и красите¬
ля, и медью (Си) (53-10, 53-16, 53-21(?)). В бирюзово-голубой
цвет стекло окрашено медью (53-8, 53-14).
Браслет № 13 (анализ 53-15) изготовлен из бледно-голубого
прозрачного K-Pb-Si стекла. Анализы не зафиксировали при-
сутствия в стекле меди. В стекле было зафиксировано незна-
чительное, но заметное присутствие марганца (Мп) - 0,65%
354

g древнерусском стеклоделии марганец для обесцвечивания
стекла практически не применялся116. Кроме того, концентра¬
ция марганца довольно низкая. Полагаем, стекло браслета было
окрашено с помощью маленького кусочка стекла (химическо¬
го типа K-Ca-Si ?), обесцвеченного марганцем и окрашенного
кобальтом (Со). Из-за низкой концентрации кобальт не был
зафиксирован аналитически, но его присутствие реконструи¬
руется117. Кобальт не характерен для древнерусского стеклоде¬
лия, но древнерусское стекло, окрашенное кобальтом, изредка
встречается118. Если мы правы, то стекло-цафра - европейского
происхождения.
Подтреугольные в поперечном сечении браслеты бледно-
голубого стекла (браслет № 21, анализ 57-2 - рис. 6: 2; браслет
№ 26, анализ 62-1 - рис. 6: 3) сделаны из стекла такого же
химического типа (K-Pb-Si). Кроме того, спектральный микро¬
анализ выявил содержание в стекле этих браслетов оксида мар¬
ганца в сопоставимой концентрации (0,52% и 0,49%). Однако
в данном случае в качестве красителя выступала медь, обна¬
руженная в небольшой концентрации. Присутствие кобальта в
стекле ни рентгеноспектральный микроанализ, ни качествен¬
ный РФл-анализ аналитически не зафиксировали. Количествен¬
ный РФл-анализ выявил в стекле браслета № 26 мизерные кон¬
центрации 0,003% кобальта (Таб. № 3). Даже с учетом сильных
окрашивающих способностей кобальтовой краски такое значе¬
ние представляется слишком низким для того, чтобы играть
сколько-нибудь заметную самостоятельную роль в окрашива¬
нии стекла данного браслета - при условии наличия в составе
стекла медного красителя.
Отметим здесь, что поэлементные анализы стекла браслета
№ 26, выполненные разными методами, дали несколько отли¬
чающиеся результаты (Таб. № 3). Сопоставление обнаруживает
разницу в 2-3 раза по большинству элементов (хорошая сходи¬
мость результатов наблюдается только для марганца). Однако хи¬
мический тип стекла браслета, определенный обоими методами,
совпадает.
Галибин В. А. Состав стекла как археологический источник. С. 83. Исключения -
единичны (см.: Щапова Ю.Л. Византийское стекло. Очерки истории. М., 1998.
и, £ 78-79)-
и8 Щапова Ю.Л. Византийское стекло. С. 111.
алибин В.А. Состав стекла как археологический источник. С. 38.
355

'^"-^^элементы
анализ
Si02
тю2
А1А
FeO
MnO
MgO
Рентгеноспектральный
микроанализ
54,26
nd
0,54
nd
0,49
nd
Количественный
РФл-анализ
71,89
0,21
2,51
0,48
0,46
0,59
В случае браслета № 7 черного непрозрачного стекла (анализ
53-9) глушитель аналитически не фиксируется.
Технологические добавки в многосвинцовых стеклах, за исклю¬
чением анализа 53-15, - только железо и медь. В прочих случаях
цвет стекла объясняется свойствами стеклообразующего свинца.
Особо следует остановиться на результатах анализов 61-3 и
62-2 стекла браслета № 24 (рис. 7: 3). В качестве красителя, окра¬
шивающего стекло этого браслета в печеночно-красный цвет, вы¬
ступает металлическая медь. «Комочки» металлической меди хо¬
рошо видны на электронно-микроскопической фотографии в виде
одного из видов неоднородностей (рис. 8: «спектр 1») в гомоген-
щ о
<31
ТРОмкт	1
Рис. 8. Микрофото браслета № 24 (62-2).
356

Таблица № 3
Na20
к,о
РЬО
СиО
Со
р2о5
nd
17,09
25,49
0,77
nd
nd
2,16
6,19
13,99
0,012
0,003
0,09
ной стеклофазе (рис. 8: «спектр 2»). Возможности точного при¬
целивания на шлифе в ходе используемого рентгеноспектрального
микроанализа позволили определить, что данная неоднородность
примерно на 98% состоит из металлической меди. При этом, как
видно из анализов 61-3 и 62-2, в стеклофазе между неоднород¬
ностями рентгеноспектральный микроанализ присутствия меди не
выявил. Видимо, похожие неоднородности содержат металличес¬
кое олово, выявленное в сердцевине и на поверхности браслета
качественным РФл-анализом, но аналитически не обнаруженное
рентгеноспектральным микроанализом стеклофазы. Сказанное об
этом браслете еще раз подтверждает опасность механического
подхода к результатам археометрического анализа стекла119.
Неожиданным для нас оказалось то, что результаты анализа
поверхности стекла этого браслета выявили K-Ca-Pb-Si хими¬
ческий тип стекла с очень высоким содержание фосфора, в то
время как результаты анализа стекла сердцевины выявили Pb-Si
химический тип стекла.
Получалось, что поверхность и сердцевина браслета отвечают
совершенно разным химическим типам стекла. При этом речь в
Данном конкретном случае идет именно о разных химических ти¬
пах, а не о постдепозиционных изменениях стекла поверхности
под влиянием контакта с окружающей средой. Прекрасно сохра¬
нившаяся, безо всяких следов разрушения, поверхность стекла
браслета была такой же матово-блестящей, как и свежий излом,
сДеланный при отделении микрофрагмента стекла для дублирую-
Щего анализа. Дублирующие рентгеноспектральные микроана-
Лизы дали точно такие же результаты. Разное содержание каль¬
ция на поверхности и в сердцевине браслета диагностировал и
М9~~Т
ренкелъ Я.В. Методические проблемы интерпретации археометрических анали-
3°в. с. 9.
357

качественный РФл-анализ. При этом визуальное изучение излома
браслета не обнаружило никакого признака двуслойное™.
М.Д. Полубояринова (со ссылкой на Б.А. Рыбакова) писала
что красное стекло для новгородского (шире - древнерусского)
стеклоделия не характерно120, отмечая, однако, несколько брас,
летов печеночно-красного стекла «среди смоленских находок».
Ю.Л. Щапова, также упоминая смоленские «красно-коричневые»
браслеты свинцового и калий-свинцового стекла, указывала и на
изяславльские стеклянные браслеты стекла такого цвета и хими-
ческих типов K-Pb-Si и K-Ca-Pb-Si121. Впрочем, количество таких
браслетов, как будто, сравнительно незначительно122. Стекло хи¬
мического типа K-Ca-Pb-Si отмечено Ю.Л. Щаповой у любеческих
браслетов123. По мнению исследовательницы, такое стекло полу,
чается путем добавления извести к калий-свинцово-силикатному
стеклу. Если это так, то, возможно, данная операция в случае
тимеревского браслета носила характер обработки поверхности.
В блок-схеме химических типов стекол, составленной В.А. Га¬
либиным, химический тип K-Ca-Pb-Si (согласно строгой номен¬
клатуре В.А. Галибина, Si-Pb-K-Ca) отвечает №№ 14 и 15124. Но
№ 15 относится к средневековым дальневосточным стеклам, со¬
впадение химических типов тут вызвано биогеохимическими осо¬
бенностями сырья и конвергентностью подбора рецептуры в со¬
поставимых физико-географических условиях. По этой причине в
данном случае № 15 нами не рассматривается. Химический тип
№ 14, согласно разработанной В.А. Галибиным процедуре интер¬
претации, отвечает стеклу Центральной и Западной Европы, изго¬
товленному на основе древесной золы и датируемому в пределах X-
XIII вв.125 Заметим при этом, что для европейского средневекового
стеклоделия изготовление стеклянных браслетов совсем не явля¬
ется приоритетным направлением. Учитывая категорию находки и
свинцово-силикатное стекло сердцевины, полагаем в данном сл\-
120	Полубояринова М.Д. Стеклянные браслеты древнего Новгорода. С. 175-176.
121	Щапова Ю.Л. Стекло Киевской Руси. С. 138, 141. Табл. 23; С. 163-164, 16S.
Табл. 31.
122	В ряде упомянутых Ю.Л. Щаповой случаев изяславльские браслеты частичп0
приобрели красный цвет в результате вторичного постдепозиционного нагрев
сразу или вскоре после выпадения.
123	Щапова Ю.Л. Стекло Киевской Руси. С. 144.
124	Галибин В.А. Состав стекла как археологический источник. С. 86. Табл. 35.
125	Там же. С. 87. Табл. 36, 2; С. 90. Табл. 36, 7.
358

qae возможным в вопросе культурно-хронологической атрибуции
данного изделия скорее согласиться с Ю.Л. Щаповой, отнеся его к
древнерусской продукции. Однако присутствие в стекле наружной
поверхности значительного количества фосфора можно трактовать
илй как свидетельство зольной основы стекла поверхности, или как
добавку в изготовляемое многосвинцовое стекло чего-нибудь вроде
^ясеной кости. Первый вариант, как будто, в большей степени со¬
ответствует интерпретации результата анализа стекла по В.А. Га¬
либину. Если бы браслет был целиком изготовлен из K-Ca-Pb-Si
стекла, следовало бы его интерпретировать как древнерусское из¬
делие, выполненное из зольного свинцово-щелочного стекла ев¬
ропейского происхождения. Но свинцово-силикатная сердцевина
стекла браслета препятствует такой трактовке. На наш взгляд,
вероятнее, что в данном случае мы имеем дело с древнерусским
браслетом свинцово-силикатного стекла, поверхность которого в
процессе изготовления была каким-то образом насыщена калием,
кальцием и фосфором (возможно, с использованием жженой ко¬
сти). Незнакомство с аналогичными случаями не позволяет нам
пока сколько-нибудь уверенно трактовать данный браслет, резуль¬
таты анализа стекла которого явно выбиваются из ряда достаточно
стандартных рецептур стеклянных браслетов средневековой Руси.
По новгородской шкале время максимального распространения
стеклянных браслетов, в т. ч. K-Pb-Si стекла, - 30-е гг. XII в. -
сер. XIV в., с пиком в 30-70-е гг. XIII в.126 В Москве брасле¬
ты K-Pb-Si стекла появляются с 60-х гг. XII в.127, в Полоцке -
с рубежа ХП-ХШ вв.128 В литературе отмечено, что для обла¬
стей, пострадавших от походов хана Батыя, количество брасле¬
тов K-Pb-Si стекла уменьшается после 1240 г.129 Для некоторых
территорий (в т. ч. лежавших на пути Батыя) такая закономер¬
26 Полубояринова М.Д. Стеклянные браслеты древнего Новгорода.; Щапова Ю.Л.
Стеклянные браслеты и датирование городского культурного слоя // СА. 1969.
№ 4. С. 102-107; Она же. Стекло Киевской Руси; Гайдуков П.Г. Славенский конец
средневекового Новгорода. Нутный раскоп. М., 1992; Хорошев А.С. Топография,
стратиграфия, хронология и усадебная планировка Троицкого раскопа (Усадьба А) //
127 ^овгородские археологические чтения. Новгород, 1994. С. 54-66.
Столярова Е.К. Происхождение и хронология стеклянных изделий Москвы XII—
,28 XIV вв. // РА. 1997. № 4. С. 98.
129	Щапов<з Ю.Л. Стекло Киевской Руси. С. 117.
ам же. С. 173, 193. Заметим, что Ю.Л. Щапова после формулировки данного
Тезиса добавляет: «К сожалению, у нас нет ни одного документально подтверж¬
денного примера такого распределения».
359

ность не фиксируется. В Новгороде и Твери браслеты K-Pb-Si
стекла перестают выпадать в слой уже в XIV в.130
Итак, тимеревские браслеты K-Pb-Si стекла широко датируют-
ся интервалом между второй третью XII в. и второй половиной
XIV в.131
«Филигранный» браслет № 1 (анализ 53-2) изготовлен из золь¬
ного стекла по «восточному» рецепту. Стекло браслета окрашено
железом и обесцвечено марганцем. И.В. Дубов полагал сравни¬
тельно раннюю (X в.) датировку комплекса, в котором был най¬
ден браслет с филигранным декором132. Полагаем, этот тезис сле¬
дует откорректировать.
Обесцвечивание стекла марганцем не характерно для древ¬
нерусского стеклоделия133, но обычно для средневекового ев¬
ропейского и восточного (в т. ч. византийского) стеклоделия.
Филигранный декор встречается у древнерусских стеклянных
браслетов134. М.Д. Полубояринова датировала новгородские фи¬
лигранные браслеты с последней четверти XII в. до последней
четверти XIII в.135, Ю.Л. Щапова удревнила нижнюю дату до
30-х гг. XII в.136 У византийских браслетов филигранная техника
декора не встречается137. В Западной Европе такая техника в сте
клоделии появляется в XVI в.
Однако все же о «филигранной» технике декора в данном слу¬
чае следует говорить с известной осторожностью. Филигранные
130	Там же. С. 193; Олейников О.М. Новгородские стеклянные браслеты // Новгород
и новгородская земля. История и археология. Новгород, 2001. Вып. 15. С. 104.
107-110.
131	Интересный и спорный тезис О.М. Олейникова о сравнительно позднем (пер¬
вая четверть XIII в.) времени начала производства и поступления стеклянных
браслетов многосвинцового стекла на новгородский рынок (см.: Олейников О.М
К вопросу о времени поступления браслетов из свинцового стекла на рынок
средневекового Новгорода // Стекло Восточной Европы в древности, Средневе¬
ковье и новое время. С. 35-36) пока недостаточно подтвержден статистическими
выкладками исследователя и в опубликованном виде выглядит неубедительно.
132	Дубов И.В. Северо-Восточная Русь. С. 171.
133	Галибин В.А. Состав стекла как археологический источник. С. 83.
134	Полубояринова М.Д. Стеклянные браслеты древнего Новгорода. С. 174; Скрин-
ченко Т.С. Обмен и местное производство в средневековых городах Белоруссии
(по материалам стеклянных браслетов) // Труды V Международного конгресса сип
вянской археологии. М., 1987. Т. III. Вып. 16: Города, их культурные и торговые
связи. С. 69; Захаров СД. Древнерусский город Белоозеро. М., 2004. С. 154 и др-
135	Полубояринова М.Д. Стеклянные браслеты древнего Новгорода. С. 174.
136	Щапова Ю.Л. Стекло Киевской Руси. С. 120.
137	Щапова Ю.Л. Византийское стекло. С. 103-174.
360

декоры древнерусских браслетов образованы спиральной нитью
стекла, своим цветом отличного от стекла обруча браслета. В на¬
шем же случае центральный стержень был сделан из такого же
зеленого стекла, что и стекло обруча браслета, только несколько
более темного. Качественный РФл-анализ не выявил различия в
с0ставе стекла браслета и стекла центрального стержня.
Тем не менее, уместно здесь вспомнить гипотезу Ю.Л. Щаповой
о сотрудничестве киевских и греческих стеклоделов мастерской
Печорской лавры в Киеве138. Мы не утверждаем, что тимеревский
браслет является продукцией этой мастерской. Важнее, что та¬
кое сотрудничество было возможным. Примитивно-филигранный
браслет из Тимерева удовлетворяет признакам «гибридной» вещи:
рецепт стекла и технологическая добавка - восточные, техника де¬
кора - древнерусская. Полагаем, дата такого изделия должна быть
ближе к первой половине интервала бытования на Руси филигран¬
ных браслетов - видимо, в пределах XII в.
Подтреугольные в поперечном сечении браслеты, аналогичные
браслетам бледно-голубого калий-свинцового стекла № 21 (анализ
57-2) и № 26 (анализ 62-1) тимеревской серии, в Новгороде от¬
мечены М.Д. Полубояриновой в интервале накопления слоя между
13-19 ярусами139 традиционной новгородской ярусологии Нерев-
ского раскопа, что отвечает хронологическому интервалу между
второй третью XII в. и третьей четвертью XIII в. включительно140.
Итак, тимеревские браслеты можно широко датировать XII—
XIV вв. Такая датировка применительно к Тимеревскому ар¬
хеологическому комплексу является новой. Высказанное ранее
предположение, что во второй половине XI-XII в. Тимерево су¬
ществует как рядовое древнерусское поселение141, должно быть
пересмотрено.
Браслеты практически не встречались в многочисленных ямах,
выявленных в ходе раскопок поселения. Расположение их преиму¬
щественно в перепаханном и предматериковом культурном слое,
На материке и в заполнении борозд можно объяснить тем, что на¬
земные жилища XII-XIV вв., в отличие от начального периода,
138 -г
1М Там же. С. 74-86.
, П°лУбояринова М.Д. Стеклянные браслеты древнего Новгорода. С. 174-175.
141 Колчин Б.А. Дендрохронология Новгорода // МИА. № 117. С. 5-103.
Седых В.Н. Тимерево: древнерусская деревня? скандинавская фактория? прото¬
кол? // Поселения: среда, культура, социум. Материалы тематической научной
конференции. СПб., 1998. С. 22-26.
361

сооружались с уровня уже накопившегося слоя и не затрагивали
материка своими нижними частями. Вследствие многовековой
распашки предметы этого периода оказались вне комплексов. Аль~
тернативное объяснение, связанное с перемещенным городским
культурным слоем средневекового Ярославля, маловероятно.
Химический состав
Шифр анализа
SiOz
ТЮ2
Ai2o3
FeO
MnO
MgO
53-2
Сердцевина
68,52
0,33
3,97
1,54
1,68
1,66
53-2
Сердцевина
68,74
0,17
4,16
1,29
1,68
1,66
53-7
Сердцевина
55,89
nd
Nd
nd
nd
nd
53-7
Поверхность
64,88
nd
0,76
nd
nd
nd
53-8
Сердцевина
53,53
nd
Nd
nd
nd
nd
53-9
Сердцевина
61,03
nd
Nd
2,32
nd
nd
53-9
Сердцевина
55,03
nd
Nd
2,19
nd
nd
53-9
Сердцевина
53,96
nd
Nd
2,06
nd
nd
53-10
Сердцевина
40,04
nd
Nd
nd
nd
nd
53-10
Сердцевина
40,69
nd
0,57
0,51
nd
nd
53-11
Сердцевина
51,61
nd
0,76
1,16
nd
nd
53-11
Сердцевина
51,82
nd
0,57
1,42
nd
0,66
53-12
Сердцевина
26,77
nd
0,57
nd
nd
nd
53-12
Сердцевина
25,91
nd
0,95
nd
nd
nd
362

Хаким образом, проведенный нами анализ стеклянных (и не¬
которых каменных) изделий указывает на то, что и верхняя, и
нйЖняя хронологические рамки Тимерева могут быть несколько
скорРектиРованы по сРавнению с существующими в литературе
датами.
ПРИЛОЖЕНИЕ
стеклянных браслетов из Тимерева
СаО
NazO
k2o
PbO
CuO
Sn02
PA
4,06
15,09
2,17
nd
nd
nd
1,15
4,06
14,96
2,41
nd
nd
nd
1,38
0,84
Nd
17,47
24,45
nd
nd
nd
1,26
Nd
3,73
28,12
nd
nd
nd
0,98
Nd
18,19
25,10
1,50
nd
nd
0,42
Nd
2,05
33,18
nd
nd
nd
0,42
Nd
1,81
29,95
nd
nd
nd
0,42
Nd
3,73
28,55
nd
nd
nd
nd
Nd
9,04
48,48
1,63
nd
nd
nd
Nd
8,92
48,37
1,50
nd
nd
1,82
Nd
17,35
26,07
nd
nd
nd
1,82
Nd
17,11
26,39
nd
nd
nd
nd
Nd
nd
72,28
nd
nd
nd
nd
Nd
nd
72,17
nd
nd
nd
363

Шифр анализа
SiO:
ТЮ2
AljOj
FeO
MnO
MgO
53-13
Сердцевина
26,12
nd
1,13
nd
nd
nd
53-13
Сердцевина
26,55
nd
0,76
nd
nd
nd
53-14
Сердцевина
47,97
nd
Nd
nd
nd
nd
53-14
Сердцевина
48,18
nd
Nd
nd
nd
nd
53-15
Сердцевина
51,39
nd
0,76
nd
0,65
nd
53-15
Сердцевина
50,32
nd
Nd
0,39
0,65
nd
53-16
Сердцевина
23,77
nd
0,57
nd
nd
nd
53-16
Сердцевина
23,55
nd
0,76
nd
nd
nd
53-17
Сердцевина
27,19
nd
0,76
1,54
nd
nd
53-17
Сердцевина
28,27
nd
0,95
1,42
nd
nd
53-18
Сердцевина
29,55
nd
0,76
1,42
nd
nd
53-18
Сердцевина
29,55
nd
0,76
1,67
nd
nd
53-20
Сердцевина
25,70
nd
0,76
1,54
nd
nd
53-20
Сердцевина
26,77
nd
0,76
1,29
nd
nd
53-21
Сердцевина
30,84
nd
0,95
nd
nd
nd
53-21
Сердцевина
30,84
nd
0,95
nd
nd
nd
57-1-а
Сердцевина
55,25
nd
nd
nd
nd
nd
57-1-6
Сердцевина
51,18
nd
nd
nd
nd
nd
364

Продолжение приложения
СаО
NazO
k2o
PbO
CuO
SnOz
pa
nd
Nd
nd
72,50
nd
nd
nd
nd
Nd
nd
72,71
nd
nd
nd
nd
Nd
17,11
32,10
1,75
nd
nd
nd
Nd
16,87
31,67
2,13
nd
nd
0,56
Nd
17,11
28,65
nd
nd
nd
0,70
Nd
17,83
28,65
nd
nd
nd
nd
Nd
nd
72,07
1,75
nd
nd
nd
Nd
nd
70,99
1,75
nd
nd
nd
Nd
nd
67,65
nd
nd
nd
nd
Nd
nd
69,05
nd
nd
nd
nd
Nd
3,01
64,53
nd
nd
nd
nd
Nd
3,13
63,77
nd
nd
nd
nd
Nd
nd
68,30
nd
nd
nd
nd
Nd
nd
70,56
nd
nd
nd
nd
Nd
nd
66,90
nd
nd
nd
nd
Nd
nd
66,25
0,75
nd
nd
0,70
nd
10,36
31,89
1,63
nd
nd
nd
nd
18,31
28,65
1,38
nd
nd
365

Шифр анализа
SiOz
ТЮ2
A1A
FeO
MnO
MgO
57-1
Поверхность
63,81
nd
0,57
0,77
nd
nd
57-2-а
Сердцевина
52,68
nd
nd
nd
0,52
nd
57-2-6
Сердцевина
52,89
nd
nd
nd
nd
nd
57-2
Поверхность
75,59
nd
2,84
0,51
nd
nd
61-1
Поверхность
72,84
nd
0,94
0,25
nd
0,29
61-1
Сердцевина
60,17
0,07
0,81
0,22
nd
nd
61-2
Поверхность
58,57
0,36
2,17
0,32
nd
nd
61-2
Сердцевина
31,53
0,09
1,21
0,18
nd
nd
61-3
Поверхность
44,62
0,2
3,77
3,3
nd
0,63
61-3(1)
Сердцевина
35,19
nd
1,22
2,09
nd
0,12
61-3(2)
Сердцевина
35,12
nd
1,15
2,12
nd
nd
61-4
Поверхность
65,59
0,13
0,95
0,19
1,18
0,16
61-4
Сердцевина
53,96
0,09
0,72
0,17
0,93
o,n
62-1
Поверхность
69,8
nd
1,41
nd
nd
nd
62-1
Сердцевина
54,26
nd
0,54
nd
0,49
nd
62-2
Поверхность
26,63
nd
3,6
5,81
nd
nd
62-2
Сердцевина
30,72
nd
0,92
2,1
nd
nd
Шифр анализа
Si02
ТЮ2
A1A
FeO
MnO
MgO
366

Продолжение приложения
СаО
NazO
k2o
PbO
CuO
Sn02
PA
1,26
nd
0,48
30,38
2,0
nd
nd
1,26
nd
16,14
27,36
0,66
nd
nd
1,26
nd
16,27
28,01
0,50
nd
nd
1,26
nd
4,82
14,11
nd
nd
nd
1,0
nd
1,59
23,1
nd
nd
nd
0,66
nd
16,14
33,4
o,n
nd
0,22
1,64
nd
0,46
?
nd
nd
3,07
nd
0,26
0,43
66,31
nd
nd
nd
6,34
1,28
2,81
27,36
nd
1,18
8,5
0,11
nd
0,8
59,79
0,69
nd
nd
0,14
0,17
0,86
59,60
0,74
nd
nd
0,92
nd
0,92
29,96
nd
nd
nd
0,7
nd
18,41
24,75
nd
nd
0,17
1,45
nd
3,09
21,78
2,48
nd
nd
1,39
nd
17,0
25,48
0,77
nd
nd
13,1
nd
2,03
32,2
nd
nd
14,02
nd
nd
0,85
64,7
0,71
nd
nd
СаО
NazO
k2o
PbO
CuO
Sn02
PA
367

ЛИТЕРАТУРА
Авдусин Д.А. Раскопки в Гнездово // КСИИМК. 1951. Вып. 38. С. 72-81.
Авдусин Д.А. Отчет о раскопках гнездовских курганов // Материалы по из¬
учению Смоленской области. Смоленск, 1957. С. 113-183.
Авдусина С.А. Каменные бусы в контексте культурного слоя пойменной
части Гнездовского поселения // Труды II (XVIII) всероссийского архео¬
логического съезда в Суздале. 2008. М., 2011. Т. IV (дополнительный).
С. 83-85.
Алексеева Е.М. Античные бусы Северного Причерноморья. Т. 3 // САИ. М.,
1982. Вып. Г-1-12.
Андрощук Ф.А. Гнездово, днепровский путь и финал Бирки // Гнездово. 125
лет исследования памятника. Труды ГИМ. М., 2001. Вып. 124. С. 126-135.
Богуславский О.И. Южное Приладожье во второй половине I - начале
II тысячелетия н.э. (опыт историко-культурной периодизации). Диссер¬
тация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. СПб.,
1991 // НА ИИМК РАН.
Богуславский О. И., Яблоник Д. Л. Ранние скандинавские находки в юго-
восточном Приладожье в контексте синхронных скандинавских импортов //
История и археология Новгородской земли. Новгород, 1987. С. 25-26.
Гайдуков П.Г. Славенский конец средневекового Новгорода. Нутный рас¬
коп. М., 1992.
Галибин В.А. Состав стекла как археологический источник. СПб., 2001.
Голдина Е.В. Бусы могильников неволинской культуры (конец VI - IX в.).
Ижевск, 2010.
Голдина Р.Д., Королева О.П. Бусы средневековых могильников Верхнего
Прикамья // Этнические процессы на Урале и в Сибири в первобытную
эпоху. Ижевск, 1983. С. 40-71.
Горюнова В.М. Раннегончарная керамика Рюрикова городища и Старой
Ладоги. Опыт синхронизации // Старая Ладога и проблемы археологии
Северной Руси. СПб., 2002. С. 49-62.
Григорьев А.В. Славянское население водораздела Оки и Дона. Тула, 2005.
Давидан О.И. Гребни Старой Ладоги // АСГЭ. Л., 1962. Вып. 4. С. 95-108.
Давидан О.И. К вопросу о происхождении и датировке ранних гребенок
Старой Ладоги // АСГЭ. Л., 1968. Вып. 10. С. 54-63.
Давидан О.И. Сердоликовые изделия из Старой Ладоги // АСГЭ. СПб.,
1998. Вып. 33. С. 123-132.
Дубов ИВ. Новые раскопки Тимеревского могильника // КСИА. 1976. Вып.
146. С. 82-86.
Дубов ИВ. Микротопография ярославских могильников // КСИА. 1981.
Вып. 166. С. 48-51.
Дубов ИВ. Северо-Восточная Русь в эпоху раннего средневековья.
Историко-археологические очерки. Л., 1982.
368

jjy6oe И.В. О биконических проволочных бусах северного происхожде¬
ния // XIII конференция по изучению истории, экономики, литературы
и языка Скандинавских стран и Финляндии. М; Петрозаводск, 1997.
С. 186-187.
guy*06 Л В. К вопросу о динамике импорта сердоликовых бус на терри¬
торию Восточной Европы // Славяно-русские древности Днепровского
Левобережья. Курск, 2008. С. 70-80.
ЯСарнов Ю.Э. Женские скандинавские погребения в Гнездове // Смоленск и
Гнездово. М., 1991. С. 200-261.
Захаров СД. Древнерусский город Белоозеро. М, 2004.
Захаров С.Д., Кузина И.Н. Изделия из стекла и каменные бусы // Археоло¬
гия северорусской деревни X-XIII вв. М., 2008. Т. 2. С. 142-214.
Иванова И.В., Иванова Н.Ю. Коллекция костяных изделий Ладоги (по ма¬
териалам раскопа близ Варяжской улицы в пос. Старая Ладога) // Архео¬
логические вести. СПб., 2012. Вып. 18. С. 124—144.
Изюмова С. А. Древности Тульской земли // Путешествие в древность. М.,
1983. С. 77-91.
Ковалевская В.Б. Хронология восточноевропейских древностей V-IX веков.
М, 1998. Вып.1: Каменные бусы Кавказа и Крыма.
Ковалевская В.Б. Компьютерная обработка массового археологического ма¬
териала и раннесредневековых памятников Евразии. М., 2000.
Колчин Б.А. Дендрохронология Новгорода // МИА. № 117: Новые методы в
археологии. Труды Новгородской археологической экспедиции. М., 1963.
Т. III. С. 5-103.
Кондратьева О.А. Гребни IX-XIX вв. в быту, обрядах, фольклоре, ремесле
и художественном творчестве Древней Руси - России. Археологические
и этнографические очерки. СПб., 2011.
Корзухина Г.Ф. Курган в урочище Плакун близ Ладоги // КСИА. 1971. Вып.
125. С. 59-64.
Кузьмин С.Л. Ярусная стратиграфия нижних слоев Староладожского горо¬
дища // Памятники старины. Концепции. Открытия. Версии. Памяти Ва¬
силия Дмитриевича Белецкого. СПб.; Псков, 1997. Т. 1. С. 343-358.
Леонтьев А.Е. Археология мери. К предыстории Северо-Восточной Руси.
М., 1996.
Львова З.А. Стеклянные бусы Старой Ладоги (Часть I) // АСГЭ. Л., 1968.
Вып. 10. С. 64-94.
Малевская М.В. К вопросу о керамике Галицкой земли ХН-ХШ вв. //
КСИА. 1969. Вып. 120. С. 3-14.
Малевская М.В. К вопросу о локальных вариантах керамики западнорус¬
ских земель ХН-ХШ вв. // КСИА. 1971. Вып. 125. С. 27-34.
^Лурашева В.В. Курган 1 из Михайловского (Опыт атрибуции и датировки) //
Археологический сборник памяти Марии Васильевны Фехнер. Труды
ГИМ. М., 1999. Вып. 111. С. 25-34.
369

Мураьиева В.В. Супрутский клад. Из раскопок 1969 г. // Труды ГИМ. Вьщ.
175. М., 2008.
Недошивина Н.Г. Михайловский могильник // Ярославское Поволжье
X-XI вв. М., 1963. С. 24-31.
Недошивина Н.Г., Фехнер М.В. Погребальный обряд Тимеревского могиль¬
ника // СА. 1985. № 2. С. 101-115.
Нефедов В.С. Археологический контекст «древнейшей русской надписи»
из Гнездово // Гнездово. 125 лет исследования памятника. Труды ГИМ.
М., 2001. Вып. 124. С. 64-67.
Новиков В.В. Об одном типе скандинавских оголовий X в. с территории
Древней Руси и Скандинавии // Археологические вести. СПб., 2012.
Вып. 18. С. 108-123.
Носов Е.Н. Новгородское (Рюриково) городище. Л., 1990.
Олейников О.М. Новгородские стеклянные браслеты // Новгород и новгород¬
ская земля. История и археология. Новгород, 2001. Вып. 15. С. 98-116.
Олейников О.М. К вопросу о времени поступления браслетов из свинцового
стекла на рынок средневекового Новгорода // Стекло Восточной Европы в
древности, Средневековье и новое время: изучение и реставрация. Тезисы
докладов международной научной конференции. М., 2011. С. 35-36.
Петренко В.П. Раскоп на Варяжской улице (постройки и планировка) //
Средневековая Ладога. Новые археологические открытия и исследова¬
ния. Л., 1985. С. 81-116.
Полубояринова М.Д. Стеклянные браслеты древнего Новгорода // МИ А.
№ 117. Новые методы в археологии. Труды новгородской археологи¬
ческой экспедиции. М., 1963. Т. III. С. 165-199.
Полубояринова М.Д. Полудрагоценные камни и янтарь в древнем Новгоро¬
де // Новгородские археологические чтения. Новгород, 1994. С. 75-82.
Пушкина Т.А. Новый Гнездовский клад // Древнейшие государства Восточ¬
ной Европы. 1994 г. Новое в нумизматике. М., 1996. С. 171-186.
Равдина Т.В. Погребения X-XI вв. с монетами на территории Древней
Руси. Каталог. М., 1988.
Рябинин Е.А. Новые открытия в Старой Ладоге (итоги раскопок на Земля¬
ном городище 1973-1975 гг.) // Средневековая Ладога. Новые археологи¬
ческие открытия и исследования. Л., Наука, 1985. С. 27-75.
Рябинин Е.А. Начальный этап поступления полудрагоценных камней на Се¬
вер Европы (новые материалы древнейшей Ладоги и их скандинавские
аналогии) // Ладога и Северная Русь. Материалы к чтениям, посвящен¬
ным памяти Анны Мачинской. СПб., 1995. С. 56-61
Рябинин Е.А. Черных Н.Б. Стратиграфия, застройка и хронология нижнего
слоя Староладожского Земляного городища в свете новых исследований И
СА. 1988. № 1. С. 72-100.
Седов В.В. Восточные славяне в VI—XIII вв. // Археология СССР. М-
1982.
370

Седых В.Н. Керамическое производство Ярославского Поволжья IX—XIII вв.
(некоторые итоги и перспективы исследований) // Пстарычна-
археалапчны зборшк. Мшск, 1998. № 13. С. 131-141.
Седых В.Н. Тимерево: древнерусская деревня? скандинавская фактория?
протогород? // Поселения: среда, культура, социум. Материалы темати¬
ческой научной конференции. СПб., 1998. С. 22-26.
Седых В.Н. О ранней дате Тимерева // Археология - история и перспекти¬
вы. Четвертая межрегиональная конференция. Сборник статей / Под ред.
А.Е. Леонтьева. Ярославль; Рыбинск, 2010. С. 157-167.
Седых В.Н., Белецкий С.В. Новые сфрагистические находки из Тимерево //
Stratum plus. Кишинев, 2011. № 6: Культурная антропология. Археоло¬
гия. С. 115-121.
Седых В.Н., Френкель Я.В. Результаты археометрических анализов стек¬
лянных изделий XII—XIII вв. из раскопок Тимерево // Вести. С.-Петерб.
ун-та. Сер. 2. 2012. Вып. 4. С. 77-104.
Седых В.Н., Френкель Я.В. Бусы из погребальных комплексов Тимерева:
хронологический аспект // XIII Тихомировские краеведческие чтения.
К 150-летию со дня рождения Илариона Александровича Тихомирова:
Материалы научной конференции, Ярославль, 21-22 октября 2011 года /
Ярославский государственный историко-архитектурный и художествен¬
ный музей-заповедник. Ярославль, 2012. С. 296-322.
Седых В.Н., Френкель Я.В. Об одной категории находок из раскопок Тиме-
ревского поселения (о времени функционирования комплекса) // Древ¬
няя Русь и средневековая Европа: возникновение государств. Материалы
международной конференции. М., 2012. С. 230-240.
Седых В.Н., Френкель Я.В. О времени и обряде основного погребения кур¬
гана 95 Тимеревского могильника // Археология: история и перспекти¬
вы. Шестая межрегиональная конференция. Сборник статей / Под. ред.
А.Е. Леонтьева. Ярославль; Рыбинск, 2014. С. 165-198.
Скрипченко Т.С. Обмен и местное производство в средневековых городах
Белоруссии (по материалам стеклянных браслетов) // Труды V Между¬
народного конгресса славянской археологии. М., 1987. Т. III. Вып. 16:
Города, их культурные и торговые связи. С. 67-72.
Столярова Е.К. Происхождение и хронология стеклянных изделий Москвы
XII-XIV вв. // РА. 1997. № 4. С. 93-106.
Терехова И.В. Каменные бусы из цнинских могильников средневековой
мордвы // КСИА. М, 2013. Вып. 228. С. 57-63.
Фехнер М.В. К вопросу об экономических связях древнерусской деревни //
Очерки по истории древнерусской деревни X-XIII вв. Труды ГИМ. М.,
1959. Вып. 33. С. 149-224.
Фехнер М.В., Недошивина Н.Г. Этнокультурная характеристика Тимерев¬
ского могильника по материалам погребального инвентаря // СА. 1987.
№ 2. С. 70-89.
371

Френкель Я.В. Опыт датирования пойменной части Гнездовского поселения
на основании коллекции стеклянных и каменных бус (по материалам
раскопок 1999-2003 гг.) // Гнездово. Результаты комплексных исследова¬
ний памятника. М., 2007. С. 78-117.
Френкель Я.В. Скандинавский могильник Плакун: время первых погребений и
проблема сопоставимости хронологических шкал // Археология и история
Пскова и Псковской земли. Семинар имени академика В.В. Седова. Мате¬
риалы LIII заседания (10-13 апреля 2007 г.). Псков, 2008. С. 228-252.
Френкель Я.В. Борьба за курган № 7 скандинавского могильника Плакун
(о датировке кургана и о синхронизации его с культурными напластова¬
ниями Земляного городища Старой Ладоги) // Славяно-русское ювелир¬
ное дело и его истоки. Материалы Международной научной конференции,
посвященной 100-летию со дня рождения Гали Федоровны Корзухиной.
Санкт-Петербург, 10-16 апреля 2006 г. СПб., 2010 (2012). С. 547-574.
Френкель Я.В. Методические проблемы интерпретации археометрических
анализов древних стекол // Стекло Восточной Европы в древности.
Средневековье и новое время: изучение и реставрация. Тезисы докладов
международной научной конференции. М., 2011. С. 9.
Хорошев А.С. Топография, стратиграфия, хронология и усадебная плани¬
ровка Троицкого раскопа (Усадьба А) // Новгородские археологические
чтения. Новгород, 1994. С. 54-66.
Черных Н.Б. Дендрохронология и археология. М., 1996.
Ширинский С.С. Указатель материалов курганов, исследованных В.И. Си¬
зовым у д. Гнездово в 1881-1901 гг. // Гнездовский могильник. Архео¬
логические раскопки 1874-1901 гг. (по материалам ГИМ). Часть I. М.,
1999. С. 87-146.
Щапова Ю.Л. Стеклянные браслеты и датирование городского культурного
слоя // СА. 1969. № 4. С. 102-107.
Щапова Ю.Л. Стекло Киевской Руси. М., 1972.
Щапова Ю.Л. Византийское стекло. Очерки истории. М., 1998.
Arbman Н. Birka. I. Die Graber. Text, Tafeln. Uppsala, 1940-1943.
Arents U., Eisenschmidt S. Die Graber von Haithabu. Neumiinster, 2010. Bd. 1:
Text, Literatur; Bd. 2: Katalog, Listen, Tafeln, Beilagen.
Callmer J. Trade Beads and Bead Trade in Scandinavia ca. 800-1000 A.D. /
Acta archaeologica Lundensia. Series in 4°. Lund; Bonn, 1977. Nr 11.
Callmer J. Beads and bead production in Scandinavia and the Baltic Region c.
AD 600-1100: a general outline // Perlen. Archaologie, Techniken, Analysen.
Akten des Intemationalen Perlensymposiums in Mannheim vom 11 bis M
November 1994. Bonn, 1997. P. 197-201.
Jansson I. Ovale Shalenspangen // Birka 11:1. Systematische analysen der
Graberfunde. Stockholm, 1984. S. 45-58.
Jansson I. Warfare, trade or colonisation? Some general remarks on the eastern
expansion of the Scandinavians in the Viking period // The Rural Viking
372

in Russia and Sweden. Conference 19-20 October 1996 in the manor of
Karlslund, Orebro. Orebro, 1997. R 9-64.
^decking O. Medieval lead glass in Central Europe // Archaeometry. 2013.
Vol. 55: 4. P. 640-662.
Smirnova L. Comb-Making in Medieval Novgorod (950-1450): an industry
in transition // British Archaeological Reports. International Series. 1369.
Oxford, 2005. P. 17-105.
V.N. Sedykh, J. V Frenkel
ONE CATEGORY OF FINDS FROM THE EXCAVATIONS OF TIMEREVO
SETTLEMENT (ABOUT THE TIME OF THE ARCHEOLOGICAL
COMPLEX FUNCTIONING)
The article discusses the jewellery (chiefly glass objects) from the material of
excavations of Timerevo archeological complex, 12 km southwest of Yaroslavl, the
site from the period of the early Middle Ages, well-known both in home and foreign
historiography. The main horizons of the site and most tumuli traditionally date
from the 9th—11th centuries. The accomplished investigations correct both terminus
post quern and terminus ante quern. The article consists of two parts. The first part
examines terminus post quern of the complex. For a long time this date (the 9th cent.)
was based on the dating of tumulus 95, which was investigated by I.V. Dubov (1973)
who dated it within the limits of the 9th century. Chronological analysis of glass,
silver and stone beads found in the earliest burial (cremation) of tumulus 95 made it
possible to date the cremation complex of the tumuli from the second quarter of the
10th century. The date was deduced from the combination of intervals of occurring
of chronologically important stone and glass mosaic beads of the tumulus. Thus,
the earliest date of the burial ground is considerably “younger”. The second part of
the article examines terminus ante quern of the complex. During the excavations in
1983-1990 on the site there were discovered finds of the 12th-13th centuries and of
later periods. For the first time the article examines the glass objects of the complex.
To solve this problem the authors use archeometry. Fifteen glass bracelets have been
examined. Timerevo bracelets made of K-Pb-Si date from the 12th—14th centuries
and relate to Rus’ handicraft tradition. This date, new for Timerevo archeological
complex, corrects its former chronology making it considerably “younger”. One of
the bracelets, fulfilled in primitive “filigree” technique, is of great interest, being a
‘hybrid” production. The former supposition that Timerevo was an average Russian
village in the 12th-13th centuries seems to be false now. The investigation has
corrected terminus post quern and terminus ante quern of the complex, showing that
11 was “younger”. Besides, the analyses made it possible to get new evidence of
Slassblowing in the North-West Rus’ in the Middle Ages.
Key words: archeological complex, archeological investigations, eastern
coins, hoard, early town center, glass bracelets, natural-science methods, results,
new data, Old Russian tradition of glass making, 12th-14th centuries.
373

Т.М. Калинина
ДАНИ И ПОБОРЫ В ДРЕВНЕЙ РУСИ ПО ДАННЫМ
«АНОНИМНОЙ ЗАПИСКИ» АРАБО-ПЕРСИДСКИХ АВТОРОВ
Статья посвящена анализу сведений так называемой «Анонимной за¬
писки» арабо-персидских писателей IX-XI вв. о дани и поборах на Руси.
На основе текстологического анализа данных Ибн Русте о дани сделан вы¬
вод об отсутствии информации о полюдье, которое собиралось бы руса-
ми со славян. Этот автор не говорит об объезде подвластной территории.
Речь идет о содержании только славянских владык (малик-ов); отношени¬
ях не чужеземных захватчиков и подвластного населения, а налаживании
социально-административных отношений внутри однородного племени
или государственного образования. Иная информация содержится в сведе¬
ниях «Анонимной записки» об острове русов. Русы, нападавшие на славян,
получали не дань, не заранее подготовленную часть налога, а добычу в ре¬
зультате нерегулярных набегов, т.е. награбленное добро и пленных. Однако
сведения Гардизи, автора «Худуд ал-‘алам» и позднего писателя Мервер-
руди носят иной характер. Здесь отмечено, что нападения русов на славян
стали постоянными. Эти материалы могут интерпретироваться как явление
полюдья, зафиксированное Константином Багрянородным. Полюдье интер¬
претируется как форма дани, при которой происходят регулярные поборы
захватчиками благ у подвластного населения. В «Анонимной записке» от¬
мечена торговая деятельность русов, особенно работорговля. Не исключе¬
но, что эти занятия были в руках более высокопоставленной группы насе¬
ления («моровват»), чем остальные, и им прислуживали (или находились у
них в рабстве) славяне, т.е. представители подвластных племен.
Ключевые слова: древняя Русь, дани и поборы, арабо-персидские источ¬
ники, «Анонимная записка».
Проблема дани на Руси давно изучалась историками. При¬
оритетами в исследованиях являлись принадлежность этого
феномена к феодальному, дофеодальному или другому (типа
вождеств) обществу и само определение дани - налогов - по¬
боров. Не касаясь этих, еще не решенных, проблем и не при¬
влекая многочисленные соответствующие работы историков
XVIII-XX вв., работавших на материалах главным образом
древнерусских и западных источников, я предоставляю кон¬
кретные данные далеких от Руси восточных источников, кото¬
374

рые содержат оригинальную информацию. Эти сведения при¬
влекались, но не всегда объективно.
«Анонимная записка о народах Восточной Европы» арабо¬
персидских писателей давно известна исследователям. Оригинал
и имя автора не сохранились. В более или менее обширных цита¬
тах она представлена у многих средневековых ученых X-XVII вв.1
Полнее всего сводка передана в написанной по-арабски «Кни¬
ге дорогих ценностей» персидского географа Ибн Русте (первая
треть X в.) и в труде «Краса повествований» на персидском язы¬
ке персидского же автора Гардизи (XI в.).
Особое внимание всегда уделялось рассказам о славянах и ру-
сах. Данные Ибн Русте о славянах, восходящие ко второй по¬
ловине IX в.2, часто привлекались исследователями. В сведениях
Ибн Русте о дани славян в рукописи стоит слово йаджи’ухим
(«прибывает к ним»). Издатель текста М. де Гуе изменил одну
букву: вместо йаджи’ухим поставил йаджбихим - «собирает с
них налоги»3. Д.А. Хвольсон дал перевод «объезжает их». По¬
следний вариант присутствует в книгах многих переводчиков,
хотя словари не дают такого значения.
«Царь их объезжает (выделено мной - IК.) их ежегод¬
но. Если у кого из них есть дочь, обязан он давать (царю)
по одному из платьев ее в год. Таким же образом обязан да¬
вать ему в год по одежде из платьев сына его, если есть сын.
1	Сравнительно недавно появилась монография о принадлежности соответствую¬
щей информации саманидскому визирю ал-Джайхани (конец IX - первая чет¬
верть X вв.), а известия о Восточной Европе и Центральной Азии повторяют
его последователи: Gockenjan Н., Zimonyi I. Orientalische Berichte uber die Volker
Osteuropas und sie Zentralasiens im Mittelalters. Die Gayhani Tradition. Wiesbaden,
2001. Такое воззрение высказывалось и ранее, но с оговорками и сомнениями
(см.: Крачковский ИМ. Арабская географическая литература // Крачковский И.Ю.
Избранные сочинения. М.; Л., 1957. С. 219-224). Иной подход к возможным со¬
хранившимся фрагментам из труда ал-Джайхани, тоже далеко не бесспорный,
показан в статье: Мишин Д.Е. Джайхани и его «Книга путей и государств» //
2	Восток / Oriens. 2009. № 1. С. 33-49.
Marquart J. Osteuropaische und ostasiatische Streifziige. Leipzig, 1903. S. 470-472;
Miquel A. La gёographie humaine du monde musulman jusqu’au milieu du XI-siecle.
Paris; Le Haye, 1967. Vol. I. P. XXIII-XXV; Новосельцев А.П. Восточные источ¬
ники о восточных славянах и Руси VI-IX вв. (2-е изд.) // ДГВЕ. 1998. М., 2000.
С. 302, 401; Мишин Д.Е. Ас-Сакалиба (славяне) в исламском мире. М., 2002.
3	с- 51, 57-58.
[Ибн Русте]: Kitab al-A‘lak an-nafisa VII auctore Abu Ali Ahmed ibn Omar Ibn
Rosteh. / M.J. de Goeje. Lugduni Batavorum. 1895. P.145.
375

У кого нет ни сына, ни дочери, тот обязан давать по платью в
год от жены или служанки»4.
Перевод с конъектурой М. де Гуе предпочли другие исследо¬
ватели:
«Их царь взимает с них подать (выделено мной - Т.К.) каж¬
дый год. Если у человека из них есть дочь, то [царь] берет из
ее одежды [в подарок] себе раз в год. Если у него есть сын, то
[царь] берет из его одежды [в подарок себе] еще раз в год. Если
у него нет ни сына, ни дочери, то [царь] берет [в подарок себе]
из одежды его жены или наложницы»5.
«Ihr Konig treibt von ihnen alljahrlich Abgaben ein. (S. 80).
Besitzt jemand von ihnen eine Tochter, so nimmt er [der Konig] von
ihren Kleidem einmal im Jahr ein Festgewand. Besitzt er Sohn, so
nimmt er anderes [der Konig] von ihren Kleidem ein Mai im Jahr
ein Festgewand. Hat er weder Sohn noch Toghter, so nimmt er [der
Konig] von den seiner Frau oder seiner Sklavin ein Festgewand»6
Предметом дани служила, по Ибн Русте, одежда. Д.А. Хволь-
сон отмечал: «Подобного показания о налоге, состоящем из
платья, сколько мне известно, нет в славянских источниках. Но
известно, что славянские князья получали вместо подати - мате¬
рии, так называемые «паволоки». Это, может быть, и дало повод
к показанию Ибн-Даста»7. Относительно «паволок» Д.А. Хволь-
сон, вероятно, все же ошибался: паволоки, т.е. шелковые ткани,
были предметом роскоши и товаром в обмене с Византией8, что
4	[Хвольсон Д.А.] Известия о Хозарах, Буртасах, Болгарах, Мадьярах, Славянах и
Русах Абу-Али Ахмеда бен Омара Ибн-Даста..., по рукописи Британского музея
в первый раз издал, перевел и объяснил Д. А. Хвольсон. СПб., 1869. С. 33-34.
Почти аналогичные переводы: Гаркави А.Я. Сказания мусульманских писателей
о славянах и русских. СПб.,1870. С. 267; Новосельцев А.П. Восточные источники.
С. 295; [Калинина Т.М.] Древняя Русь в свете зарубежных источников. Хрестома¬
тия. Т. III. Восточные источники. Сост. части I - Т.М. Калинина, И.Г. Коновало¬
ва; части II - В.Я. Петрухин. М., 2009. С. 47.
5	[Гараева Н.А.] Арабские географы и путешественники о Волжской Булгарин /
ИТ. 2006. С. 705. См. также: MarquartJ. OsteuropSische und ostasiatische Streifziige.
Leipzig, 1903, S. 496; ZA, 1977. S. 38-39; Новосельцев А.П. Арабские источники
об общественном строе восточных славян IX - первой половины X в. (полюдье) /
ДГВЕ. 1998. С. 403: здесь А.П. Новосельцев тоже предпочел значение: «собирать
подать, дань».
6	Gockenjan Н, Zimonyi /. Orientalische Berichte. S. 80.
7	[Хвольсон Д.А.]. Примеч. 89.
8	Арциховский А. В. Одежда // История культуры древней Руси. М.; Л., 1951. Т. 1
С. 252.
376

едва ли могло касаться обыкновенных жителей. Случаи исполь¬
зования ткани в качестве платежа и обмена были засвидетель¬
ствованы Ибрахимом ибн Йа‘кубом в рассказах о чехах и Гель-
мольдом - о балтийских славянах9.
«Одежда», «платье» - это перевод арабского хил ‘а. Однако
слово имеет значение не только «одежда», но и «подношение»,
«подарок», что уже было отмечено10. В данном случае речь идет
о дани, взимаемой верхушкой общества со своего же населения.
Однако перевод без конъектуры М. де Гуе (т.е. с глаголом
йаджи’ухим) фразы из книги Ибн Русте таков: «Их царь при¬
бывает к ним каждый год. Если у человека из них есть дочь, то
[царь] берет от нее подношение (возможно, одежду - Т.К.) себе
раз в год. Если у него есть сын, то [царь] берет от него подно¬
шение (возможно, одежду - Т.К.) себе еще раз в год. Если у него
нет ни сына, ни дочери, то [царь] берет подношение (возможно,
одежду - Т.К.) себе от его жены или наложницы»11.
Большинство исследователей как в том, так и в другом случае
перевода полагали, что имеется в виду не что иное, как полюдье,
знакомое по описанию Константина Багрянородного, когда русы
собирали дань с подвластных славян (видимо, по этой причине
Д.А. Хвольсон и перевел «объезжает их», и это значение пред¬
почло большинство исследователей)12.
Сведения Ибн Русте о славянской дани, как писал А.П. Ново¬
сельцев, «самое раннее восточное известие, которое Б.А. Рыба¬
9	Нидерле Л. Славянские древности. М., 1956. С. 363. Ибрахим ибн Йа‘куб вел
речь о неких «платочках», представлявших большую ценность при товарооб¬
мене {Kowalski I Relacja Ibrahima Ibn Ja‘kuba z podrozy do krajow slowianskich
w przekazie Al-Bekriego. Krakow, 1946. S. 3, 49, 82-84). Гельмольд упоминал об
обмене мехов на льняную одежду славян (Гельмольд. Славянская хроника / Пре-
дисл., пер. и примеч. Л. В. Разумовской. М., 1963. С. 34). Здесь нет речи о дани.
Но франкские славяне выплачивали дань льном и полотном {Нидерле Л. Славян¬
ские древности. М., 1956. Ч. 2. С. 311).
Заходер Б.Н. Каспийский свод сведений о Восточной Европе. М, 1967. T. II.
С. 124; Новосельцев А.П. Арабские источники. С. 403.
[Ибн Русте]. С. 145.
[Хвольсон Д.А.]. С. 34; Westberg F. Beitrage zur Klarung orientalischer Quellen liber
Osteuropa//Bulletin de l’Academie Imperiale des Sciences de St-Petersbourg. SPb., 1899.
T. XI. № 4. C. 213; Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества XII—XIII вв.
М., 1982. С. 277; Kmietowicz F. Tytuly wladcow Slowian w tzw. «Relacji
Anonimowej», wschodnim zrodle z konca IX wieku // Slavia Antiqua. Poznan, 1976.
T. 23. S. 184. Uw. 48; Новосельцев А.П. Арабские источники. С. 403.
377

ков справедливо связал с полюдьем»13. Б.А. Рыбаков этот тезис
подтвердил и позднее: «Полюдье как объезд отдаленнейших сла¬
вянских земель было известно восточным авторам задолго до по¬
явления норманнов на Руси. Его можно считать характерным для
всего IX века (может быть, и для конца VIII века?) и для первой
половины X века»14.
Ибн Русте в том тексте, где находится фраза о дани, действитель¬
но, повествует о территории, городах, правителях, обычаях только
славян. Исследователи относят эти данные к полянам, вятичам, бе¬
лым хорватам и др.15 Некоторые исследователи, занимаясь вопроса¬
ми дани у славян, в качестве примера приводили слова Ибн Фадла-
на, побывавшего в Волжской Булгарии в 922 г., что царю население
выплачивает ежегодно шкурку соболя16. Однако речь здесь идет не
о властителе славян, а о царе волжских булгар, которого Ибн Фад-
лан, как известно, именует «царем ас-сакалиба».
Вопреки высказанным точкам зрения, информация Ибн Русте
о дани не содержит сведений о полюдье, которое собиралось бы
русами со славян, он ничего не говорит об объезде подвластной
территории. Речь идет о содержании только славянских владык
{малик-ов); отношениях не чужеземных захватчиков и подвластного
населения, а налаживании социально-административных отноше¬
ний внутри однородного племени или государственного образова¬
ния. Сбор же регулярной дани с подвластных славян и хазарами, и
варягами зафиксирован множеством древнерусских источников17.
Иная информация содержится в сведениях «Анонимной за¬
писки» об острове русов. А.П. Новосельцев провел параллели
свидетельства Константина Багрянородного с данными ряда вос¬
точных источников из фрагмента о неизвестно где находившемся
острове русов18. Этот фрагмент встречается в целом ряде произ¬
13	Рыбаков Б.А. Киевская Русь. С. 277; Новосельцев А. П. Арабские источники. С. 403.
14	Рыбаков Б.А. Рождение Руси. М., 2003. С. 40.
15	[Хвольсон Д.А.\. С. 145; Marquart J. Streifzuge. S. 471; Рыбаков Б.А. Киевская
Русь. С. 274-278; Заходер Б.Н. Каспийский свод. С. 108; Новосельцев А.П. Вос¬
точные источники. С. 299-300; Мишин Д.Е. Сакалиба. С. 60.
16	Ковалевский А.П. Книга Ахмеда Ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу в
921-922 гг. Харьков, 1956. С. 136; Фроянов И.Я. Рабство и данничество у вос¬
точных славян. СПб., 1996.
17	Перечень сведений о взимании дани в русских летописях см.: Каштанов С.М-
Возникновение дани в Древней Руси // От Древней Руси к России нового време¬
ни. Сб. статей. К 70-летию А.Л. Хорошкевич. М., 2003. С. 57-71.
18	Новосельцев А.П. Арабские источники. С. 404.
378

ведений арабо-персидских авторов вплоть до XVII в., однако не
у всех упомянуто об отношениях славян и русов.
Известнейший текст императора Константина Багряногородного
о полюдье: «Зимний же и суровый образ жизни тех самых росов
таков. Когда наступит ноябрь месяц, тотчас их архонты выходят
со всеми росами из Киава и отправляются в полюдия, что имену¬
ется «кружением», а именно - в Славинии вервианов, другувитов,
кривичей, севериев и прочих славян, которые являются пактиота-
ми росов. Кормясь там в течение всей зимы, они снова, начиная с
апреля, когда растает лед на реке Днепр, возвращаются в Киав»19.
Для уточнения информации приведем известные свидетель¬
ства контактов славян и русов по данным «Анонимной записки»
в разных переводах.
Ибн Русте, 145.
«Они [русы] производят набеги на славян; подъезжают к ним
на кораблях, выходят на берег и полонят народ, который отправ¬
ляют потом в Хазеран и к Болгарам и продают там. Пашен Русь
не имеет и питается лишь тем, что добывает в земле Славян»20.
«Они [русы] нападают на славян, садятся на суда, отправля¬
ются к ним, полонят их, вывозят в Хазаран и Булгар, продают;
нет у них полей [пахотных], так как они едят то, что привозят из
земли славян»21.
«Они [русы] нападают на славян, подъезжают к ним на кора¬
блях, высаживаются, забирают их в плен, везут в Хазаран и Бул-
кар и там продают. У них нет пашен и живут (питаются - А.Н.)
они лишь тем, что привозят из земли славян»22.
Ал-Макдиси, 66.
«И нет у них пашен и скота. Страна их граничит со страной
славян, и они нападают на последних, поедают (и расхищают) их
Добро и захватывают их в плен»23.
«Нет у них ни пашен, ни посевов. Граничит их (русов - Т.К.)
страна со страной славян, и они нападают на них (славян - Т.К.),
кормятся их состоянием и пленяют их»24.
19	Константин Багрянородный. Об управлении империей. Текст, перевод, коммен¬
тарий. М., 1992. С. 50/51.
[Хвольсон Д.А.\ С. 35 - текст и пер.
^ Заходер Б.Н. Каспийский свод. С. 81.
^ Новосельцев А.П. Восточные источники. С. 303; [Калинина Т.М.]. С. 48.
^ Новосельцев А.П. Восточные источники. С. 304.
[Калинина Т.М.]. С. 51.
379

Только у ал-Макдиси встречается упоминание стран славян и
русов как пограничных в составе повествования об острове ру-
сов25. Впрочем, поздний автор Ибн Ийас (1448-1524), опирав¬
шийся на целый ряд более ранних письменных памятников, по¬
вторил, что страна русов граничит со славянами, но не привел
данных о нападениях на них26.
Гардизи, 38.
«Они (русы - Т.К.) постоянно (выделено мной - Т.К.) в числе
100 или 200 человек приходят в страну славян и силой отнимают
у них полезные предметы, чтобы они находились у них [русов -
В.Б.]; много людей из славян приходят к русам и служат им, что¬
бы этой службой обезопасить себя»27.
«Постоянно (выделено мной - Т.К.) эти люди (русы - Б.З.)
ходят войной на славян, [идут] на кораблях, захватывают славян,
превращают в рабов, отвозят к хазарам и булгарам и продают.
У них нет посева и земледелия, посев их - грабеж славян...
Постоянно (выделено мной - Т.К.) по сотне и по двести [чело¬
век] они ходят на славян, насилием берут у них припасы, чтобы
там существовать; много людей из славян отправляются туда и
служат русам, чтобы посредством службы обезопасить себя»28.
«И эти люди постоянно (выделено мной - Т.К.) нападают на
кораблях на славян, захватывают славян, обращают их в рабство,
отвозят в Хазаран и Балкар и там продают. И у них нет посе¬
вов и пашен. И они пользуются обычно славянскими посевами...
Всегда (выделено мной - Т.К.) 100-200 из них ходят к славянам
и насильно берут с них на свое содержание, пока там находятся.
И там (у них - А.Н.) находится много людей из славян, которые
служат (как рабы? - А.Н.) им (русам - А.Н.), пока не избавятся
от зависимости (рабства? - А.Н.)...»29.
Мубарак-шах Марверруди (XIII в.):
«[Русы] не имеют посева и земледелия, постоянно (выделе¬
но мной - Т.К.) совершают набеги, забирают у славян рабов
и продают посредством постоянного (выделено мной - Т.К.)
25	Новосельцев А.П. Восточные источники. С. 306.
26	Заходер Б.Н. Каспийский свод. С. 82.
27	[Гардизи]: Бартольд В.В. Извлечение из сочинения Гардизи “Зайн ал-ахбар”:>
Приложение к “Отчету о поездке в Среднюю Азию с Научною целью”. 1983-
1984 гг.» // Бартольд В.В. Сочинения. М., 1973. Т. VIII. С. 60.
28	Заходер Б.Н. Каспийский свод. С. 82.
29	Новосельцев А.П. Восточные источники. С. 305.
380

грабежа, привозят товары и зерно, от этого имеют средства к
существованию»30.
А.П. Новосельцев полагал, что отмеченные выше материалы
говорят о полюдье и относятся к эпохе даже более ранней, не¬
жели рассказ Константина Багрянородного31. «Экономическое
содержание полюдья заключается в том, что оно устанавливало
продолжительное, относительно регулярное (выделено мной -
Т.К ) фиксируемое обычаем изъятие прибавочного продукта, от¬
чуждаемого в виде дани на месте производства»32.
Здесь речь идет об обычных грабежах слабого населения более
сильным. Вопрос о том, какой «национальной» принадлежности
были эти русы, в данном случае не имеет значения, хотя именно
проблеме, были ли то норманны-варяги, было уделено огромное
внимание и сломано множество копий. Тем не менее, кто бы ни
были разбойники, нападавшие на славян, получали они, по дан¬
ным этих арабских авторов, не дань, не заранее подготовленную
часть налога, а добычу в результате нерегулярных набегов, т.е.
награбленное добро и пленных. Нерегулярность набегов в IX в.
русов и норманнов подтверждается их внезапным появлением
в землях кавказских и прикаспийских, у франков и испанцев
с целью откровенного грабежа, как писали арабо-персидские
и западные источники33. Разбойники уходили с награбленной до¬
бычей и в редких случаях появлялись в одних и же местах не¬
сколько раз. Значит, здесь не может быть речи о регулярной дани
с подвластного населения, тем более о полюдье.
Однако информация Гардизи, автора «Худуд ал-‘алам» и позднего
писателя Мерверруди, хотя и основанная на данных «Анонимной
записки», носит несколько иной характер. Здесь отмечено, что напа¬
дения русов на славян стали постоянными, а в «Худуд» - обычны¬
ми, Возможно, автор «Худуд» и Гардизи имели более точную или,
может быть, более позднюю информацию о ставших регулярными
30	Заходер Б.Н. Каспийский свод. С. 82.
Новосельцев А.П. Арабские источники. С. 404.
Полюдье: всемирно-историческое явление / Под общ. ред. Ю.М. Кобищанова.
М, 2009. С. 599.
Коновалова И.Г. Походы русов на Каспий и русско-хазарские отношения // Вос¬
точная Европа в исторической ретроспективе. К 80-летию В.Т. Пашуто. М., 1999.
С. 111-118; Калинина Т.М. Арабские ученые о нашествии норманнов на Севилью
в 844 г. // ДГВЕ. 1999 г. М., 2001. С. 190-210; Мишин Д.Е. Викинги в мусульман¬
ской Испании // Восток. 2003. № 5. С. 32-42.
381

появлениях русов у славян. (Гардизи как писатель в целом инте-
ресен тем, что в ряде случаев меняет информацию «Анонимной
записки» и иногда добавляет новые данные34). Именно материалы
«Худуд ал-‘Алам», Гардизи и позднего писателя Мерверруди (кото-
рый не может быть передатчиком новой информации) могут интер¬
претироваться как явление полюдья, зафиксированное Константи¬
ном Багрянородным. Полюдье, как было отмечено выше, обычно и
интерпретируется как форма дани, при которой происходят регуляр¬
ные поборы захватчиками благ у подвластного населения.
Русы активно участвовали в международной торговле. Об этом
писали еще Ибн Хордадбех (IX в.) и Ибн ал-Факих (903 г.); эти
данные давно известны, переводились и интерпретировались
учеными прошлых веков и не забыты поныне35. В «Анонимной
записке» также отмечена эта деятельность русов.
Ибн Русте, 145-146:
«Русь не имеет ни недвижимого имущества, ни деревень, ни
пашен; единственный промысел их - торговля собольими, бели¬
чьими и другими мехами, которые и продают они желающим;
плату же, получаемую деньгами, завязывают накрепко в пояса
свои. Любят опрятность в одежде; даже мужчины носят золотые
браслеты. С рабами обращаются хорошо. Об одежде своей забо¬
тятся, потому что занимаются торговлею»36.
«И нет у них недвижимого имущества, ни деревень, ни па¬
шен. Единственное их занятие - торговля соболями, белками и
прочими мехами, которые они продают покупателям. Получают
они назначенную цену деньгами и завязывают их в свои пояса.
Они соблюдают чистоту своих одежд, их мужчины носят золо¬
тые браслеты. С рабами они обращаются хорошо и заботятся об
их одежде, потому что торгуют (ими. - А.Н.)»37 *.
«У них нет поместий, деревень и возделанных земель. Их ре¬
месло (промысел. - Н.Г.) - торговля соболем, белкой и другими
пушными. Они продают это желающим, в уплату берут (при-
34	Chwilkowska Е. Wiadomosci perskiego pisarsa GardlsI’ego (XI w.) о ludach wschodniej
i srodkowej Europy // Slavia Antiqua. 1978. T. XXV. S. 141-172.
35	Гаркави А.Я. Сказания. С. 49, 54—59; Коновалова И.Г. Русы на трансконтинен¬
тальных торговых путях IX в. // ДГВЕ. 2009 г.: Трансконтинентальные и локаль¬
ные пути как социокультурный феномен. М., 2010. С. 88-99.
36	[Хвольсон Д.А.]. С. 35-36.
37	Новосельцев А.П. Восточные источники. С. 303; [Калинина Т.М.]. С. 48-49. Пере¬
вод почти не отличается от перевода А.П. Новосельцева.
382

лимают. - Н.Г.) чеканенные деньги (из денег. - Н.Г.), которые
Хранят в своих поясах. Они опрятны в одежде. Мужчина [у ру-
сов. - Н.Г.] носит браслеты. Они хорошо обращаются со своими
рабами. Они изысканны в одежде, потому что занимаются (? -
ff.F) торговлей»38.
«Sie verfugen weder tiber Grundbesitz noch iiber Dorfer und Saat-
felder, sondem ihre Erwerbstatigkeit besteht aus dem Handel mit Zo-
beln, Eichhomchen und sonstigen Pelzen. Sie verkaufen diese [Pelze]
ihren Kunden und erhalten dafur stilles Vermogen in Mlinzgeld, das
sie in ihre Geldgurtel binden»39.
Выше приведены четыре перевода одного и того же фрагмента,
которые имеют как будто незначительные различия. Так, Н.А. Га¬
раева переводит арабское слово «‘акар» (JSc.) как «поместье». Это
слово, действительно, имеет оба значения, т.е. и «недвижимое иму¬
щество», и «поместье». Однако едва ли в тексте арабского автора
здесь может идти речь о поместьях, поскольку у русов, как отмече¬
но, не было даже деревень и пашен. Немецкий перевод вместо слов
«недвижимого имущества» предпочитает «собственность».
Н.А. Гараева переводит арабское слово «мазари‘у» (£j>0 -
мн. ч. от «мазра‘а»	- «возделанная земля» как синоним
точному значению: «обрабатываемое поле», «пашня», «нива».
Именно эти последние значения, как кажется, более точны.
А.П. Новосельцев сделал вставку, хотя и в скобках, отмечаю¬
щую торговлю русами именно рабами. Н.А. Гараева поставила
знак вопроса после слова «занимаются» торговлей. Т. Левицкий
пояснял, что оба перевода имеют право на существование40. Из
немецкого перевода логически вытекает, что версия о торговле
именно рабами точна.
Гардизи:
«Торгуют они соболями, белкой и другими мехами. Носят чи¬
стые одежды и с рабами обращаются хорошо... И царь из взима¬
ет с торговли 1/10 часть»41.
«О русах - как у Ибн Русте... Только: «Предметы их торговли
Меха Горностаевы, беличьи и другие... Их царь взимает десятину
с купцов»42.
;; [Гараева Н.]. С. 705.
^ Gockenjan Н., Zimonyi I. Orientalische Berichte. S. 82-83.
41	II—2. S. 138. Uw. 261.
42	Новосельцев А.П. Восточные источники. С. 305.
[Гардизи]. С. 60.
383

«Худуд ал-‘алам»:
«Ежегодно они (русы - IК.) платят одну десятую добычи ц
торговой прибыли государю. Среди них есть группа из моров-
ват... Среди них есть группа славян, которая им служит...». «.
ва андар горухи аз ишан моровват эст (и среди них есть группа
моровват) (л.37б)»43.
«It is a country extremely favoured by nature with regard to all
the necessaries (of life). One group (guriih) of them practise chivalry
(muruvvat)... They annually pay the tithe on their booty and com¬
mercial profits {ghanlmat va bazurgarn) to the government {sultan).
Among them lives a group of Slavs who serve them...44».
Первый обнаруживший эту рукопись исследователь предпочел
перевести слово «моровват» как «мрват», полагая, что это - на¬
звание народа мирватов, которое встречается в тексте «Худуд ал-
‘Алам»45. Однако этот перевод был принят не всеми последую¬
щими историками. В.В. Бартольд предположил, что персидское
слово моровват (^JL>*) может быть просто переводом встречаю¬
щегося у Ибн Русте арабского слова руджула <Vj)46. Это мне¬
ние было поддержано47. А.П. Новосельцев уточнял, что арабское
слово руджула можно объяснить как «рыцарственность», а сло¬
во моровват, согласно толковому словарю персидского языка,
означает: «храбрый, сильный, щедрый, великодушный человек»;
текст может являться «конспектом» фразы Ибн Русте о храбрости
русов, но не исключено и возможное сокращение автором «Ху¬
дуд» неизвестного источника сведений о русах48. Однако позднее
А.П. Новосельцев изменил свою точку зрения, указав, что бук¬
вальное прочтение текста как «группа моровват» не встречается
43	Новосельцев А.П. Восточные источники. С. 311; Новосельцев А.П. «Худуд ал-
Алам как источник о странах и народах Восточной Европы (2-е изд.) // ДГВ1
1998. Памяти члена-корреспондента РАН Анатолия Петровича Новосельцева. М
2000. С. 397.
44	Hudud al-‘Alam. “The Regions of the World”. A Persian Geography 372 A.H.-982
A.D. / Translated and explained by V. Minorsky. With the preface by V.V. BarthoM
transl. from the Russian. London, 1937. P. 159.
45	Туманский А.Г. Новооткрытый персидский географ X столетия и известия ею о
славянах и руссах // 3BOPAO. 1897. Т. X. С. 136. Примеч. 3.
46	Худуд ал-‘алам: Рукопись Туманского с введением и указателем В.В. Бартольда. Л
1930. С. 136; Бартольд В.В. Введение к изданию Худуд ал-‘алам // Бартольд В В
Сочинения. Т. VIII. Работы по источниковедению. М., 1973. С. 540. Примеч. 24л.
[Ибн Русте]. Р. 146.
47	Hudud al-‘Alam, 1937. Ibidem; Новосельцев А.П. Восточные источники. Там же
48	Новосельцев А.П. Восточные источники. Там же.
384

больше ни в одном предшествующем источнике, поэтому следу¬
ет вернуться к предположению А.Г. Туманского и усматривать в
моровват «группу из народа мрват»49.
Однако последний вариант не слишком доказателен: ведь ин¬
формация «Худуд» не является ни прямым переводом, ни «кон¬
спектом» фрагмента из Ибн Русте или близкого источника. По¬
этому выводы историков об особой группы «рыцарей» или «му¬
жественных людей» (моровват) из числа русов кажутся все же
наиболее правильными50.
Русы успешно занимались работорговлей и активной продви¬
жением восточноевропейских мехов на мировые рынки, что и
подтверждают восточные источники51. Обычная практика сред¬
невековья - получение десятины властителем с торговли - ими
также подтверждается52. Не исключено, что эти занятия были
в руках группы более высокопоставленной («моровват»), чем
остальные, и им прислуживали (или находились у них в рабстве)
славяне, т.е. представители подвластных племен.
Степень «укорененности» русов в славянском обществе едва
ли может определяться довольно скупыми данными восточных
источников, практически всегда разделяющих известия о русах
и славянах (за исключением Ибн Хордадбеха, написавшего, что
«русы - это вид славян»53) и предоставляющих сведения о набе¬
гах, захватах русами славян как рабов и торговле ими, а также о
получении дани со славян. Мне представляется наиболее точным
такое понимание дани, которое подразумевает нерегулярность
49	Новосельцев А.П. «Худуд ал-Алам». С. 397.
50	См., например: «Es gibt unter ihnen eine Gruppe, die Edelkut besitzt» (Gockenjan H.,
Zimonyi I. Orientalische Berichte. S. 212).
51	Из сравнительно недавних исследований по вопросу см.: Noonan Th. S. The Islamic
World, Russia and the Vikings: 750-900. The numismatic Evidence (Variorium).
Aldershot, 1998; Калинина T.M. Заметки о торговле в Восточной Европе по дан¬
ным арабских ученых IX-X вв. // ДГВЕ. 1998. С. 106-119; Назаренко А.В. Древ¬
няя Русь на международных путях: Междисциплинарные очерки культурных,
торговых, политических связей IX-XII веков. М., 2001. С. 71-218; Мишин Д.Е.
Сакалиба. С. 174—188; Тортика А.А. Северо-западная Хазария в контексте исто¬
рии Восточной Европы (вторая половина VII - третья четверть X вв. Харьков,
52	2006. С. 376—425.
53	Новосельцев А.П. Восточные источники. С. 305; [Гардизи]. С. 39, 60.
[Ибн Хордадбех]: Kitab al-Masalik wa’l-Mamalik (Liber viarum et regnorum) auctore
Abu’l-Kasim ‘Obaidallah ibn ‘Abdallah Ibn Khordadhbeh. / de Goeje M.J. Lugduni
Batavorum, 1889. P. 154; Ибн Хордадбех. Книга путей и стран / Пер. с араб.,
к°мм., исследование, указатели и карты Наили Велихановой. Баку, 1986. С. 124.
385

поборов; появление же постоянных податей является признаком
налоговых сборов, характерных для начала государственности54.
Именно этот период, т.е. начало «врастания» русов в славянский
социум, и отражен в данных арабо-персидских авторов.
ЛИТЕРАТУРА
Ал-Макдиси, 1919 - Le Livre de la Creation et de Thistoire de Motahhar b.
Tahir el-Maqdisi attribue a Abou-ZeTd Ahmed b. Sahl el-Balkhi publie et
traduit d’apres le manuscript de Constantinople par Cl. Huart. Paris. T. IV.
Арциховский А. В. Одежда 11 История культуры древней Руси, М.; Л. Т. 1.
Бартольд В.В. Введение к изданию Худуд ал-‘алам // Бартольд В.В. Сочи¬
нения. Т. VIII. Работы по источниковедению. М., 1973.
[Гараева К А.] Арабские географы и путешественники о Волжской Булга¬
рин // ИТ. 2006.
[Гардизи] - Бартольд В.В. (Извлечение из сочинения Гардизи “Зайн ал-
ахбар”:> Приложение к “Отчету о поездке в Среднюю Азию с Научною
целью”. 1983-1984 гг.» // Бартольд В.В. Сочинения. Работы по источни¬
коведению. М., 1973.
Гаркави А.Я. Сказания мусульманских писателей о славянах и русских.
СПб., 1870.
Гелъмолъд. Славянская хроника / Предисл., пер. и примеч. Л. В. Разумов¬
ской. М., 1963.
Заходер Б.Н. Каспийский свод сведений о Восточной Европе. М., 1967. Т. II.
[Ибн Русте]: Kitab al-A‘lak an-nafisa VII auctore Abu Ali Ahmed ibn Omar
Ibn Rosteh. / M.J. de Goeje. Lugduni Batavorum. 1895. P.145.
[Ибн Хордадбех]: Kitab al-Masalik waT-Mamalik (Liber viarum et regnorum)
auctore AbuT-Kasim ‘Obaidallah ibn ‘Abdallah Ibn Khordadhbeh. / de
Goeje M.J. Lugduni Batavorum, 1889.
Ибн Хордадбех. Книга путей и стран / Пер. с араб., комм., исследование,
указатели и карты Наили Велихановой. Баку, 1986.
Калинина Т.М. Арабские ученые о нашествии норманнов на Севилью в 844 г. //
ДГВЕ. 1999 г. Восточная и Северная Европа в средневековье. М., 2001.
[Калинина Т.М.] Древняя Русь в свете зарубежных источников. Хрестоматия.
Т. III. Восточные источники. Сост. части I - Т.М. Калинина, И.Г. Конова¬
лова; части II - В.Я. Петрухин. М., 2009.
Калинина Т.М. Заметки о торговле в Восточной Европе по данным араб¬
ских ученых IX-X вв. // ДГВЕ. 1998. Памяти члена-корреспондента РАН
Анатолия Петровича Новосельцева. М., 2000.
54	Поршнев Б.Ф. Феодализм и народные массы. М., 1964. С. 81.
386

Каштанов С.М. Возникновение дани в Древней Руси // От Древней Руси
к России нового времени. Сб. статей. К 70-летию А.Л. Хорошкевич. М.,
2003.
Ковалевкий А.П. Книга Ахмеда Ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу
в 921-922 гг. Харьков, 1956.
Коновалова И.Г. Походы русов на Каспий и русско-хазарские отношения //
Восточная Европа в исторической ретроспективе. К 80-летию В.Т. Па-
шуто. М., 1999.
Коновалова И.Г. Русы на трансконтинентальных торговых путях IX в. //
ДГВЕ. 2009 г.: Трансконтинентальные и локальные пути как социокуль¬
турный феномен. М., 2010.
Константин Багрянородный. Об управлении империей. Текст, перевод,
комментарий. М., 1989.
Крачковский И.Ю. Арабская географическая литература // Крачковский И.Ю.
Избранные сочинения. Т. IV. М.; Л., 1957.
Мишин Д.Е. Викинги в мусульманской Испании // Восток. 2003. № 5.
С. 32-42.
Мишин Д.Е. Джайхани и его «Книга путей и государств» // Восток / Oriens.
2009. № 1.
Мишин Д.Е. Географический свод «Худуд ал-алам» и его сведения о Вос¬
точной Европе // Славяноведение. № 2.
Мишин Д.Е. Ас-Сакалиба (славяне) в исламском мире. М., 2002.
Назаренко А.В. Древняя Русь на международных путях: Междисциплинар¬
ные очерки культурных, торговых, политических связей IX-XII веков.
М., 2001.
Нидерле Л. Славянские древности. М., 1956.
Новосельцев А.П. Арабские источники об общественном строе восточных
славян IX - первой половины X в. (полюдье) (2-е изд.) // ДГВЕ. 1998.
Памяти члена-корреспондента РАН Анатолия Петровича Новосельцева.
М., 2000.
Новосельцев А.П. Восточные источники о восточных славянах и Руси VI-
IX вв. (2-е изд.) // ДГВЕ. 1998. Памяти члена-корреспондента РАН Ана¬
толия Петровича Новосельцева. М., 2000.
Новосельцев А.П. «Худуд ал-Алам как источник о странах и народах Вос¬
точной Европы // ДГВЕ. 1998. Памяти члена-корреспондента РАН Ана¬
толия Петровича Новосельцева. М., 2000.
Полюдье: всемирно-историческое явление / Под ред. Ю.М. Кобищанова.
М., 2009.
Поршнев Б.Ф. Феодализм и народные массы. М., 1964.
Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества ХП-ХШ вв. М., 1982.
Рыбаков Б.А. Рождение Руси. М., 2003.
Р°ртика А.А. Северо-западная Хазария в контексте истории Восточной Ев¬
ропы (вторая половина VII - третья четверть X вв. Харьков, 2006.
387

Туманский А.Г. Новооткрытый персидский географ X столетия и известия
его о славянах и руссах // ЗВОРАО. 1897. Т. X.
Фроянов И.Я. Рабство и данничество у восточных славян. СПб., 1996.
[Хвольсон Д.А.] Известия о Хозарах, Буртасах, Болгарах, Мадьярах, Славя¬
нах и Русах Абу-Али Ахмеда бен Омара Ибн-Даста..., по рукописи Бри¬
танского музея в первый раз издал, перевел и объяснил Д. А. Хвольсон.
СПб., 1869.
Худуд ал-‘алам: Рукопись Туманского с введением и указателем В.В. Бар¬
тольда. Л., 1930.
Chwiikowska Е. Wiadomosci perskiego pisarsa Gardlsfego (XI w.) о ludach
wschodniej i srodkowej Europy // Slavia Anti qua. 1978. T. XXV.
Gockenjan Zimonyi I. Orientalische Berichte liber die Volker Osteuropas und
sie Zentralasiens im Mittelalters. Die Gayhani Tradition. Wiesbaden, 2001.
Hudud al-‘Alam. “The Regions of the World”. A Persian Geography 372 A.H.-
982 A.D. / Translated and explained by V. Minorsky. With the preface by
V.V. Barthold transl. from the Russian. London, 1937.
Kmietowicz F. Tytuly wladcow Slowian w tzw. «Relacji Anonimowej», wschod-
nim zrodle z konca IX wieku // Slavia Antiqua. Poznan, 1976. T. 23.
Kowalski T Relacja Ibrahima Ibn Ja‘kuba z podrozy do krajow slowianskich w
przekazie Al-Bekriego. Krakow, 1946.
Marquart J. Osteuropaische und ostasiatische Streifziige. Leipzig, 1903
Miquel A. La geographic humaine du monde musulman jusqu’au milieu du
XI-siecle. Paris; Le Haye, 1967. Vol. I.
Noonan Th. S. The Islamic World, Russia and the Vikings: 750-900.
The numismatic Evidence (Variorium). Aldershot, 1998.
Westberg F. Beitrage zur Klarung orientalischer Quellen liber Osteuropa //
Bulletin de’lAcademie Imperiale des Sciences de St-Petersbourg. SPb. T. XI.
№ 4.
T.M. Kalinina
THE TAXES AND LEVIES IN ANCIENT RUS’ ACCORDING TO THE
“ANONYMOUS NOTE” BY ARABO-PERSIAN WRITERS
The article analyzes the evidence of the so-called “Anonymous Note” by
Arabo-Persian writers of the 9th - 11th centuries about taxes and levies in Rus
Using methods of textological criticism while analyzing the evidence of Ibn
Rustah the author makes the conclusion about the absence of the information ol
poliudie which could have been collected by the Rus’ from Slavs. This author
is silent about the riding round the dependent lands. The question is only the
support of the Slav “kings” (malik-s), i.e. not the relations of foreign invaders
and the dependent population, but the adjusting of social-administrative relations
within the same tribe or a polity. The “Anonymous Note” contains the different
388

^formation about the island of the Rus’. The Rus’ who made raids on Slavs,
did not get the taxes (which used to be prepared in advance), but the booty of
the irregular raids, i.e. the stolen goods and the prisoners. However the evidence
0f Gardezi, the author of Hudud-al-‘Alam and of Merverrudi (early 13th cent.) is
0f a different character. The authors say that the raids of the Rus’ were constant.
It is possible to interpret these materials as the poliudie as had been noted by
Constantine Porphyrogenitus. The poliudie is interpreted as a form of taxes, i.e.
the regular levies of goods which the invaders took away from the dependent
population. The “Anonymous Note” gives evidence to the commercial activities
of the Rus’, in particular to the slave-trade. It is possible that this was the job
of a social group of higher rank (“morrovvat”) who was waited upon by Slavs
(they could have possibly been their slaves), the representatives of the dependent
tribes.
Key 'words: Ancient Rus’, taxes and levies, Arabo-Persian written sources,
the “Anonymous Note”.
389

Е.А. Мельникова
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ СИСТЕМЫ
В ЭПОХУ ОБРАЗОВАНИЯ ГОСУДАРСТВА:
ДРЕВНЯЯ РУСЬ И СКАНДИНАВСКИЕ СТРАНЫ1
В эпоху перерастания сложных вождеств в ранние государства в вос¬
точнославянских и скандинавских обществах производящее хозяйство
не обеспечивало достаточного прибавочного продукта для интенсивною
протекания и тем более завершения процессов государствообразования.
Важнейшими экономическими факторами, стимулировавшими социально-
политическое развитие, были военная деятельность и дальняя торговля,
игравшие в разных регионах и на разных этапах перехода к раннему госу¬
дарству различную роль (для Скандинавии дальняя торговля имела особое
значение в эпоху бронзы и раннего железного века, постепенно уступая
первое место грабительским набегам). Как первая, так и вторая были пре¬
рогативами элиты, в результате чего приносимые ими доходы перераспре¬
делялись исключительно внутри верхушки общества, не затрагивая или за¬
трагивая в незначительной степени массу населения и образуя элитарную
по своей сущности экономику. Ее связь с производящей экономикой осу¬
ществлялась, во-первых, благодаря наследственным земельным владениям
представителей элиты (в Скандинавии), во-вторых, через систему даней,
собираемых для обеспечения повседневных потребностей элиты (и в Скан¬
динавии, и на Руси). При этом в Скандинавских странах правящая элит
была органически связана с местным населением, а профессиональный
военный слой постоянно пополнялся выходцами из среды состоятельных
землевладельцев (бондов), что создавало взаимопроницаемость двух си¬
стем экономики. На Руси же военная элита скандинавского происхождения
была изначально обособлена от местного населения, не имела исконных
земельных владений, и ее экономическое обеспечение полностью зависело
от степени контроля над торговыми путями и местным населением, от раз¬
мера подвластной территории, успеха военных походов, т.е. от интенсивно¬
сти и успешности военной деятельности. На протяжении второй половины
X-XI в. происходит сближение обеих экономических систем: экономичес¬
кое обеспечение элит на Руси и в Дании (уже в начале XI в.), позднее в
Норвегии и Швеции (к XII в.) начинает осуществляться за счет внутренних
резервов через формирующиеся систему податей и фискальный аппара1
1 Статья написана в рамках работы над проектом № 15-01-00311, поддержанныч1
РГНФ.
390

влияние обеих экономических систем было одним из признаков формиро¬
вания раннего государства.
Ключевые слова: военная и торговая экономика, субстантивистская эко-
ломика, землевладение, дань, военная экспансия, дальняя торговля.
В экономической антропологии, предметом которой является
экономика ранних обществ от первобытных («примитивных») до
раннегосударственных и основы которой были заложены Б. Мали¬
новским и К. Поланьи еще в первой половине - середине XX в.2,
в 1960-1970-е гг. выделились два основных теоретико-методо¬
логических направления: формальное и субстантивистское3.
Представители первого (С. Кук, Р. Фёрс, М. Херсковиц и др.)
считали возможным распространение основных положений по¬
литэкономии индустральных обществ на экономику ранних об¬
ществ, рассматривая ее также в категориях рыночно-денежных
отношений. Субстантивисты (К. Поланьи, М. Салинз, Дж. Дал¬
тон и др.) настаивали на неприменимости экономических тео¬
рий, разработанных на материале и для описания современной
экономики, в изучении догосударственных систем. В трудах
К. Поланьи было обосновано коренное, качественное отличие пер¬
вобытной экономики от капиталистической - неотделимость эко¬
номических отношений от социальных, более того, зависимость
первых от вторых: экономика в ранних обществах не образует
отдельной области, а «погружена», «встроена» в само общество,
и потому экономические отношения должны рассматриваться как
социо-экономические4. Основополагающими для экономики ран¬
них обществ были признаны принципы реципрокности (взаимо-
Malinowski В. Primitive Economics of Trobriand Islanders // Economic Journal. 1921.
Vol. 31. № 1; Polanyi K. The Great Transformation. Boston, 1944; Idem. Primitive,
Archaic, and Modem Economies / Ed. by G. Dalton. N.Y., 1968; Dalton G. Economic
Theory and Primitive Society // American Anthropologist. 1961. Vol. 63. P. 1-25.
Семенов Ю.И. Экономическая антропология // Восток. 2004. Вып. 9 (21). Сен¬
тябрь. С. 61-85; Claessen	van de Velde P. Introduction // Early State Eco¬
nomics / Ed. H.J.M. Claessen & P. van de Velde. New Brunswick; London, 1991.
P. 2-4; Wickham Ch. Rethinking the Structure of the Early Medieval Economy // The
Long Morning of Medieval Europe: New Directions in Early Medieval Studies / Ed.
LR. Davis, M. McCormick. Aldershot, 2008. P. 19-31.
'^Ta специфика экономики ранних обществ осознавалась и историками-
^арксистами. См.: Щапов Я.Н. О социально-экономических укладах в Древней
^си XI - первой половины XII в. // Актуальные вопросы истории России эпохи
Феодализма / Отв. ред. Л.В. Черепнин. М., 1970. С. 85-119.
391

обмена) и редистрибуции (перераспределения). Особое направ¬
ление составляли экономисты-марксисты (М. Годелье, М. Блох,
Л.В. Данилова), которые выделяли в качестве приоритетных по¬
нятия эксплуатации, способов производства, формирования клас¬
сов5. При том, что субстантивистская парадигма, несомненно,
отличается большим историзмом и адекватностью историческим
реалиям (что и определило ее доминирование в современной на¬
уке), использование методов как политэкономии современности,
так и марксистской, оказывается продуктивным и более того не¬
обходимым для понимания всей сложности и многоаспектности
экономики ранних обществ, особенно переживающих переход к
государственности6.
В изучении раннесредневековой экономики в последние деся¬
тилетия XX и начале XXI в. на основе по преимуществу суб-
стантивистской теории сформировались две основные исследо¬
вательские области: «дистрибутивная» и «производственная»7.
Первая, развивавшаяся особенно интенсивно, была сосредоточе¬
на вокруг обмена в различных его формах: дара, взаимообмена
материальными и нематериальными ценностями, бартера, торгов¬
ли, а также товаров и торговых коммуникаций. Это направление
стало приоритетным в изучении экономики Скандинавии эпохи
викингов (VIII—XI вв.), а также Руси, где в качестве центральных
выделились проблемы торговли и «серебряного потока» - посту¬
пления огромной массы серебряных монет с арабского Востока в
Восточную Европу, а затем Скандинавию с рубежа VIII—IX вв.8 *«Производственное» направление рассматривает организацию
и функционирование производящих отраслей экономики, прежде
всего земледелия, включая формы эксплуатации крестьянства.
5	Godelier М. L’Ideel et le materiel: pensee, economies, societes. Fayard, 1989; Блок M
Феодальное общество / Пер. с фр. М.Ю. Кожевниковой, Е.М. Лысенко. М., 2003.
Данилова Л.В. Сельская община в средневековой Руси. М, 1994.
6	Claessen	van de Velde P. Introduction. P. 4.
7	Wickham Ch. Rethinking. P. 19-20.
8	См. последние обобщающие работы с обширной литературой: Перхавко В.Б. Исто
рия русского купечества. М., 2008; Рыбина Е.А. Торговля средневекового Нови1
рода: Историко-археологические очерки. Великий Новгород, 2001; Носов Е.Н
Леонтьев А.Е. Восточноевропейские пути сообщения и торговые связи в конш’
VIII—X в. // Русь в IX-X вв. Археологическая панорама / Отв. ред. Н.А. М^1
каров. М., Вологда, 2012. С. 382-401; Silver Economy in the Viking Age / ElI
J. Graham-Campbell, G. Williams. Walnut Creek, CA, 2007; The Viking World / I
St. Brink, N. Price. Abingdon, 2008; работы P. Ковалева по нумизматике.
392

jjo также и ремесел. В меньшей степени развивавшееся в Скан¬
динавских странах, оно было доминирующим в отечественной
историографии 1930-1970-х гг., когда древнерусской производя¬
щей экономике (земледелию, скотоводству, ремеслам) отводилось
первостепенное место. Тогда же сложилось твердое представле¬
ние о древнерусской экономике как единой системе, опиравшей¬
ся на быстро феодализирующиеся поземельные отношения, и
в ее развитии видели основную предпосылку образования Древне¬
русского государства9. Новый импульс изучению экономических
проблем дали широкомасштабные археологические исследования
сельских поселений10. Однако ни в Скандинавских странах, ни
в России экономическая проблематика не стала приоритетной11,
а разрыв между «дистрибутивными» и «производственными» ис¬
следованиями не преодолен.
Между тем, отсутствие связи между этими направлениями в
изучении раннесредневековой экономики представляется далеко
неслучайным и отражающим не только, а может быть и не столь¬
ко исследовательские традиции и преференции, сколько специ¬
фику самого объекта исследования - экономики нарождающихся
государств. Различия в способах обеспечения жизнедеятельности
двух основных страт общества: непроизводящей материальные
ценности элиты и массы производящего населения (крестьян и
ремесленников)12, обычно рассматриваются как многоукладность,
которая присуща всем обществам от позднеплеменного до инду¬
9	Греков Б.Д. Киевская Русь. М., 1949. С. 45 и др. Свердлов М.Б. История кре¬
стьянства СССР с древнейших времен до Великой Октябрьской социалистиче¬
ской революции. М., 1990. T. 2. Крестьянство в период раннего и развитого фео¬
дализма. С. 20-21.
10	В Скандинавии интенсификация исследований была стимулирована изучением
полностью раскопанных деревень на Ютландском п-ове (Ворбассе, Ходе и др.)
и открытием так называемых «центральных мест» (Уппокра, Тиссё, Борг и др.;
см. ниже). См. также обобщающий труд: Den svenska jordbrukets historia / Red.
J. Myrdal. Boras, 1998. В. I: Jordbrukets forsta femtusen аг. Для Руси см.: Сельская
Русь в IX-XVI веках. От новых методов изучения к новому пониманию. М., 2008
и Идр-
Показательно, однако, что в обобщающем труде «Русь IX-X веков» разделов, по¬
священных сельскому хозяйству или ремеслу, в отличие от торговли, нет. Точно
Так же нет раздела, посвященного производящей экономике, и в обобщающей
12 Работе по эпохе викингов: The Viking World.
E>uby G. The Early Growth of European Economy: Warriors and Peasants from the
Seventh to the Twelfth Centuries. L., 1974 (впервые опубликовано на франц. языке
в 1970 г.).
393

стриальных13. Однако, как представляется, в эпоху зарождения
и становления ранних государств в рассматриваемых регионах
наряду с различными хозяйственными укладами в сфере произ¬
водящего хозяйства существует принципиальный разрыв между
производящей и непроизводящей экономическими сферами,
социально-обусловленный и носящий системный характер. Фак¬
тически, в условиях становления государственности сосуществу¬
ют две самостоятельные и лишь частично взаимодействующие
экономические системы «с различными принципами организа¬
ции, с различными санкциями для их согласования, различны¬
ми способами институализации экономических механизмов»14 и
различными формами их взаимодействия: производящая, созда¬
вавшая прежде всего продукты непосредственного потребления,
и непроизводящая, в рамках которой перераспределялся приба¬
вочный продукт производящего хозяйства, но главным образом
и по преимуществу - ценности, полученные в результате непро¬
изводящих форм деятельности, войны и торговли. Первая пред¬
полагает в первую очередь анализ процесса производства и его
организации, что предопределяет ее изучение в рамках «произ¬
водственного» направления. Вторая, в силу важности и разноо¬
бразия форм перераспределения ценностей исследуется в рамках
«дистрибутивного» направления.
Задачами данной статьи является, во-первых, обоснование
принципиального и системного различия между производящей и
военно-торговой сферами, позволяющего говорить о них как о
двух самостоятельных экономических системах на Руси IX-X вв.
и Скандинавии эпохи викингов15; во-вторых, рассмотреть взаи¬
модействие этих систем в каждом из регионов; в-третьих, пока¬
зать специфику их функционирования в восточнославянском и
скандинавском мирах.
13	Щапов Я.Н. О социально-экономических укладах.
14	Dalton G. Economic Theory and Primitive Society. P. 20.
15	Этот вопрос был впервые поставлен для Скандинавии в статье: Hedeager L. War¬
rior Economy and Trading Economy in Viking-Age Scandinavia // Journal of Eco¬
nomic Anthropology. 1994. Vol. 2/1. P. 130-148, для Руси: Мельникова E.A. ДвС
экономики периода образования Древнерусского государства (постановка пробле¬
мы) // Образы аграрной России IX-XVIII вв. Памяти Н.А. Горской. М., 2013
С. 51-68.
394

* * *
Ныне признано - в отечественной историографии более или
^енее молчаливо, - что производящая, прежде всего аграрная
экономика восточных славян не создавала даже в наиболее пло¬
дородных, лесостепных областях достаточное количество при¬
бавочного продукта для эндогенного перерастания стратифи¬
цированного общества (сложных и сверхсложных вождеств) в
государственное. Точно также и в Скандинавских странах произ¬
водящее хозяйство, особенно в Норвегии и Исландии, с трудом
обеспечивало простое воспроизводство ресурсов и повсеместно
дополнялось рыболовством, охотой, собирательством16. Важней¬
шие технологические инновации в земледелии, обеспечившие
его значительный рост, как показывают данные археологии, па¬
леоботаники, палеозоологии, палинологии и др., внедрялись уже
в раннегосударственный период, но не предшествовали ему.
Тем не менее значение производящей экономики вряд ли сто¬
ит приуменьшать - хотя бы уже потому, что в ее сфере нахо¬
дилось подавляющее большинство населения как в Восточной,
так и в Северной Европе. «Прожиточная экономика» (subsistence
economy), включавшая земледелие17, скотоводство, промыслы и
домашние ремесла, являлась базовой, удовлетворяя элементар¬
ные нужды населения в повседневных продуктах питания и ре¬
месла в размере, необходимом для простого воспроизводства.
Время становления государств в Северной и Восточной Ев¬
ропе, VIII—XIII вв., является периодом климатического оптиму¬
ма (так называемый малый, или средневековый климатический
оптимум), при котором среднегодовые температуры были почти
на 1° выше, нежели ныне18. Улучшившиеся климатические усло¬
вия уже в IX в. могли вызвать некоторое повышение урожайно¬
сти традиционных культур и увеличение поголовья скота даже
16	Jorgensen L.B. Rural Economy: Ecology, Hunting, Pastoralism, Agriculture and Nu¬
tritional Aspects // The Scandinavians. From the Vendel Period to the Tenth Century /
Ed. J. Jesch. San Marino, 2002. P. 129-144. Недостаток ресурсов при росте населе¬
ния считается одной из причин колонизационной экспансии викингов на остро-
Ва Атлантического океана и в Англию. Ср. легенду о принудительном выселе¬
нии трети населения о. Готланд из-за нехватки пропитания (Сага о гутах / Пер.
1? С.Д. Ковалевского // Средние века. 1975. Т. 38. С. 307-311).
Marvin PM. Subsistence Agriculture: Analytical Problems and Alternative Concepts 11
l8 American Journal of Agricultural Economics. 1968. May. P. 292-310.
Клиге P.K., Воронов A.M., Селиванов А.О. Формирование и многолетние измене¬
ния водного режима Восточно-Европейской равнины. М., 1993. С. 55.
395

при использовании старых орудий труда, что могло несколько
повысить доходность хозяйства и обеспечить рост прибавочного
продукта.
Вместе с тем, сельскохозяйственное производство восточно-
славянских общностей претерпевает существенные изменения не
накануне, а уже в период становления Древнерусского государ¬
ства - в X-XI вв.19. Прежде всего начался переход к новой, более
продуктивной системе землепользования - паровой, но он осу¬
ществлялся по преимуществу в лесостепной зоне, в лесной зоне
в силу географических условий - продолжали доминировать
подсечная и переложная системы. Распространение двухполья на
большей части территории Руси, в том числе и в лесной зоне, от¬
мечается также только в XI в., т.е. уже в условиях существования
раннего государства20. Новые формы ведения сельского хозяй
ства сопровождались внедрением усовершенствованных орудий
труда. Однако вплоть до X в. основным и единственным орудием
пахоты оставалось рало, часто снабженное железным наконечни¬
ком. На рубеже IX-X вв. на северо-западе Руси появляется соха,
которая использовалась там при лесном перелоге и преобразова¬
нии подсек в поля длительного пользования21. Расширился в это
время и круг выращиваемых культур. Если в IX-X вв. ведущими
злаками на всей территории Руси были пшеница и ячмень, а на
юге также просо, то в X-XI вв. распространяется озимая рожь,
которая становится важнейшей сельскохозяйственной культурой,
особенно в лесных районах22.
Показательно увеличение производства зерна, высчитываемое
по размерам зерновых ям на поселениях. Средние размеры боль¬
19	Существенные климато-географические различия отдельных областей в каждом
из рассматриваемых регионов вынуждают предложить лишь крайне обобщенную
картину производящего хозяйства как в Северной, так и Восточной Европе.
20	Слободии В.М. К вопросу о развитии и смене систем земледелия // Материал ы
по истории земледелия СССР. М., 1952. T. I; Левашова В.П. Сельское хозяйство
Очерки по истории русской деревни X-XIII вв. // Тр. ГИМ. 1956. Вып. 32; До-
вженок В.И. Землеробство древньо'1 Pyci. Кш'в. 1961.
21	Чернецов А.В. О периодизации ранней истории восточнославянских пахотные
орудий // СА. 1972. № 3. С. 135-148; Он же. К вопросу о происхождении восточ'
ноевропейского плуга и русской сохи // Вестник МГУ. Сер. истор. 1972. Вып. 2:
Краснов Ю.А. Древние и средневековые пахотные орудия Восточной Европы
М., 1987.
22	Кирьянова Н.А. О составе земледельческих культур Древней Руси X-XV вв.
СА. 1979. № 4. С. 72-85.
396

шинства ям в Северской земле и на Дону в VIII—IX вв. соот¬
ветствовали 4-6 четвертям зерна (ок. 70-100 кг), но на протяже¬
нии X в. их размер существенно возрастает и в первой половине
XI в., составляет до 1 т23. Одновременно расширяется масштаб
животноводства. В остеологическом материале с сельских по¬
селений резко увеличивается количество костей домашних жи¬
вотных, тогда как ранее доминировали остатки диких животных
(результат охоты).
Все эти изменения, однако, не предшествуют эпохе возник¬
новения Древнерусского государства (как традиционно постули¬
ровалось в рамках теории эндогенного восточнославянского по-
литогенеза), а происходят по преимуществу уже в условиях его
становления, в X и особенно в XI в.24 Рост же производящего
хозяйства в IX в. отмечается в столь слабых еще размерах, что
его воздействие на интенсификацию социально-политических
процессов вряд ли могло быть сколько-нибудь существенным.
Недостаточно для перерастания вождеств в государства было
производящее хозяйство и Скандинавских стран. Различия гео¬
графических условий в разных областях Скандинавии - большая
часть территории Скандинавского п-ова занята горным хребтом -
обусловили многообразие хозяйственных укладов25. Пригодные
для земледелия равнинные земли (но перерезанные моренным
грядами) располагаются по преимуществу на Ютландском п-ове
и датских островах, в Южной (Вестеръётланд и Сконе) и Сред¬
ней (Свеаланд) Швеции, в Южной (Вик) и Юго-Западной (Ярен)
Норвегии. На сегодняшний день размер культивируемых земель
составляет менее 10% территории Фенно-Скандии, а в современ¬
ной Норвегии - лишь 1%26. Господствовало огневое и подсечное
земледелие или перелог, мало производительные и требующие
частой смены засеваемых участков. Главным орудием обработ¬
ки земли в эпоху викингов оставалось рало с железными нако¬
23	Григорьев А.В. Население междуречья Днепра и Дона в VIII - первой половине
XI в. // ДГВЕ, 2010 год: Предпосылки и пути образования Древнерусского госу¬
дарства. М., 2012. С. 94-127.
Интересно было бы поставить обратный вопрос: какое воздействие на внедрение
новых технологий в сельском хозяйстве оказало изменение политической органи-
25 зации общества. См. примеч. 74.
См. подробно: Christiansen Е. The Norsemen in the Viking Age. Oxford, 2002.
, p- 189-213.
Ibid. P. 192.
397

нечниками, в которое впрягались один-два быка: следы глубокой
вспашки появляются в VIII—IX вв. только в Дании27. Основной
зерновой культурой на всем протяжении I тысячелетия н.э. оста¬
вался ячмень, хотя в IX в. начинает засеваться рожь, а также
овес. Однако рожь, которая стала играть важную роль в XII в. и
позднее, в рассматриваемое время была скорее «символическим
злаком, удостоверяющим идентичность земледельца»28. Недоста¬
ток зерна ощущался постоянно: показательны добавки в хлеб -
в 64 кусках хлеба из погребений в Бирке (X в.) основным ин¬
гредиентом был ячмень, но в состав хлеба входили также овес,
пшеница, рожь, полба, вика, бобы и лен29.
Нехватка зерновых восполнялась прежде всего скотоводством:
в Норвегии господствовало отгонное овцеводство - на летний
период стада перегонялись на горные пастбища (setr), в Дании -
разведение крупного рогатого скота. В эпоху викингов существен¬
но возрастает поголовье скота: в VI-VII вв. в Дании на средней
по достатку усадьбе насчитывалось 10-15 голов крупного рога¬
того скота, в X в. - до 80-100 голов, а в Рибе уже со второй
четверти VIII в. предполагается торговля быками30. Важнейшим
способом пополнения продуктов питания было рыболовство, ко¬
торое в Норвегии в XI в. приобретает торговый характер (сельдь
вывозится в другие регионы, вплоть до Германии и Англии),
а также охота.
Как свидетельствуют находки и более поздние письменные ис¬
точники, насущные повседневные потребности владельцев выде¬
лившихся к середине I тысячелетия н.э. так называемых «усадеб
магнатов» в составе деревень в Дании31 и, тем более, «центров
27	На селищах в Борупе, Виборге, Линдхольм-Хёйе: Ibid. Р. 196-197.
28	Viklund К. Cereals, Weeds and Crop Processing in Iron Age Sweden. Methodological
and Interpretative Aspects of Archaeobotanical Evidence. Umea, 1998. P. 174.
29	Christiansen E. The Norsemen. P. 205.
30	Jorgensen L. В. Rural Economy. P. 131.
31	Масштабные раскопки деревень в Vorbasse, Saedding, Omgard и др. на Ютланд¬
ском п-ове выявили появление в это время крупных, до 200 кв. м (в 3-5 раз
больше рядовых) усадеб с «большим домом», совмещающим функции жилища и
помещения для собраний, и разнообразными постройками (до 8 при 2-3 на рядо¬
вых усадьбах), жилыми, хозяйственными, производственными (Hvass S. Vorbasse.
the Viking Age Settlement at Vorbasse, Central Jutland // Acta archaeologica. 1980.
T. 50. P. 137-172; Idem. Jemalderens bebyggelse // Fra stamme til stat i Danmark.
Hojbjerg, 1988. Vol. 1: Jemalderens stammesamfund / Ed. P. Mortensen and B.M. Ras¬
mussen; Fallgren J.-H. Farm and Village in the Viking Age // The Viking World / Ed.
St. Brink, N. Price. Abingdon, 2008. P. 67-76.
398

власти», вероятно усадеб местных вождей32, во всех областях
Скандинавии в определенной степени обеспечивало собственное
хозяйство знати, начавшее развиваться в VII—VIII вв.33 Хозяй¬
ственную деятельность мелкого конунга, хотя и принадлежащего
к клану Инглингов, рисует «Сага об Олаве Святом» в составе
«Круга земного» Снорри Стурлусона (1220-е годы): в начале XI в.
Сигурд Свинья, один из «малых конунгов» Вестфольда, от¬
чим Олава Харальдссона, впоследствии Святого, «был человек
очень работящий и очень хороший хозяин. Он сам вел хозяй¬
ство и следил за скотом и двором». Именно в поле и застает его
вернувшийся из викингских походов Олав: «с ним тогда было
много работников. Кто косил хлеб, кто вязал снопы, кто отво¬
зил их домой, а кто складывал их в скирды или в сараи. Конунг
с двумя работниками то был на поле, то шел туда, где склады¬
вали снопы»34. Хозяйство Сигурда, видимо, мало отличается от
хозяйства Эрлинга сына Скьяльга, принадлежавшего к знатному
роду в Хёрдаланде: «У Эрлинга в усадьбе всегда было тридцать
рабов и, кроме того, всякая другая прислуга. Днем Эрлинг за¬
ставлял своих людей работать на него, а вечером или ночью
32	Такие усадьбы выявлены в конце XX - начале XXI в. в Uppakra в Сконе, Tisso и
Lejre на о. Зеландия, Borg на Лафонтенских о-вах, Sorte Muld на о. Борнхольм, а
затем и в ряде других мест (Jorgensen L.B. Kongsg&rd - kultsted - marked. Over-
vejelser omkring Tissokompleksets struktur og function // Plats och praxis. Studier
av nordisk forkristen ritual / Ed. K. Jennbert, A. Andren, C. Raudvere. Lund, 2002.
S. 217-249; Uppakra: centrum och sammanhang / Red. B. Hardh. Lund, 2001). Они
представляют собой огороженную крупную усадьбу с домом-халле (до 650 кв. м),
примыкающими многочисленными жилыми и хозяйственными постройками, а
также производственной зоной и культовой площадкой (см. также: Centrala plats-
er, centrala fragor: Samhallsstrukturen under jamaldem: en vanbok till Berta Stjem-
quist / Red. L. Larsson, B. Hardh. Stockholm, 1998; Ljungkvist J., Frolund P Gamla
Uppsala - the Emergence of a Centre and a Magnate Complex // Journal of Archaeo¬
logy and Ancient History. 2015. № 16. P. 3-29).
33	Об этом свидетельствует появление в Гудме, Тиссё, Лайре значительного размера
хозяйственных построек, предназначенных для хранения продуктов сельскохо¬
зяйственного производства и содержания скота, а в ближайшем окружении этих
центров возникают хутора, как предполагается, зависимых от владельца усадьбы
людей (Jorgensen L.B. From Tribute to the Estate System, 3rd - 12th Century // King¬
doms and Regionality / Ed. B. Arrhenius. Stockholm, 2001. P. 73-82). Впрочем, и
сам факт зависимости близлежащих владельцев хуторов от центральной усадь¬
бы, и ее степень остаются неясными при отсутствии письменных источников и
скорее постулируются логически.
Сага об Олаве Святом, гл. XXXIII // Снорри Стурлусон. Круг Земной / Изд. под-
гот. А.Я. Гуревич, Ю.К. Кузьменко, О.А. Смирницкая, М.И. Стеблин-Каменский.
м„ 1980, 1995. С. 181-182 (далее - КЗ).
399

он давал возможность тем из них, кто хотел, работать на себя.
Он давал рабам землю, и они сеяли хлеб и снимали урожай. Эр-
линг устанавливал размер выкупа, и многие рабы выкупали себя
через полгода или год, а все, у кого было хоть сколько-нибудь
удачи, выкупали себя через полтора года. На эти деньги Эрлинг
покупал себе других рабов. Тех, кто становился свободным, он
посылал на ловлю сельди или отправлял на другие промыслы.
Некоторые расчищали себе участки и селились там, и каждому
он чем-нибудь помогал»35. Большое и успешное хозяйство Эр-
линга, как видно из сагового описания, удовлетворяет «прожи¬
точные» потребности обитателей усадьбы и обеспечивает про¬
стое воспроизведство ресурсов.
Рост экстенсивного производящего хозяйства, который сопут¬
ствовал процессам образования Древнерусского и скандинавских
государств, особенно в X-XI вв., мог обеспечить, судя по имею¬
щимся данным, размер прибавочного продукта, необходимый для
усиления стратификации общества и формирования вождеств и
даже сложных вождеств с выделившейся знатью и наследствен¬
ной властью правителя, но был недостаточен для поддержания
сколько-нибудь значительного непроизводящего слоя, аппарата
управления и иных раннегосударственных структур36.
* * *
Главным источником богатства владельцев «усадеб магна¬
тов» и вождей не только в VII в., но и в начале XI в., однако,
было не собственное хозяйство и не «подношения» окрестных
жителей. Тот же Эрлинг, который, как «говорили... был самым
могущественным из всех лендрманнов в Норвегии... никогда
не выходил в море иначе, чем на ладье с двадцатью гребцами.
У Эрлинга был очень большой корабль с сорока двумя скамьями
для гребцов. Он всегда ходил на нем в викингские походы или,
когда собирали ополчение, и тогда на этом корабле было не
менее двухсот человек»37. Принципиально важно, что при всей
своей заботе о хозяйстве Эрлинг, уже отнюдь не юноша, стре¬
мящейся к военной славе, находит возможным - и, более того,
35	Сага об Олаве святом, гл. XXIII // Там же. С. 177.
36	См.: Earle Т. How Chiefs Come to Power: The Political Economy in Prehistory. Stan¬
ford, 1997.
37	Сага об Олаве святом, гл. XXII // КЗ. О кораблях викингов см.: Simek R. Die
Schiffe der Wikinger. 2014.
400

Предпочтительным - оставлять свое обширное хозяйство на лет-
лее, т.е. самое горячее для сельских работ время и отправляться
в викинг38. Очевидно, что он отдает безусловный приоритет во¬
енной деятельности как более эффективному средству обогаще¬
ния, нежели сельское хозяйство.
Военная деятельность, как уже давно было показано, игра¬
ла важнейшую роль в процессах политогенеза39, особенно в пе¬
риод перехода от сложных вождеств к раннему государству в
обществах, не испытывавших прямого воздействия римской ци¬
вилизации, прежде всего в скандинавских40. Она обеспечивала
сверхдоходы элиты, выделившейся в Скандинавии еще в эпо¬
ху бронзы (1500-500 гг. до н.э.)41 и существенно укрепившейся в
железном веке (500 г. до н.э. - VIII в. н.э.)42. О размахе военной
деятельности и ее профессионализации в I-VI вв. н.э. говорят «бо¬
лотные» (вотивные) клады на территории совр. Дании и Сконе
(на настоящий момент известно 25 мест захоронения таких кладов),
состоящие по преимуществу из предметов вооружения и экипиров¬
38	Слово viking, ж.р., имело значение «морской поход», как правило, с грабитель¬
скими целями; то же слово в мужском роде, vikingr, означало участника такого
похода, викинга.
39	См.: Carneiro R.L. A Theory of the Origin of the State // Science. 1970. Vol. 169,
№ 21. P. 733-738; The Early State / Ed. H.J.M. Claessen, P. Scalnik. Hague, 1978;
Крадин H.H. Политическая антропология. 2-е изд. М., 2010.
40	Степень изолированности «окраин» Европы, Скандинавии и Восточной Европы
(т. наз. «бессинтезная зона»), сильно преувеличивалась до последних десятиле¬
тий, когда новые археологические материалы показали значительную интенсив¬
ность контактов Севера, особенно Южной Скандинавии, но также и Свеаланда,
если не непосредственно с Римской империей (впрочем, немало выходцев из
Скандинавских стран служили в римской армии), то с ее заальпийскими про¬
винциями и Галлией. См.: Hansen U. Beyond the Roman Frontier // The Birth of
Europe: Archaeology and Social Development in the First Millennium A.D. / Ed.
K. Randsborg. Rome, 1989; Hedeager L., Tvarn0 H. Romeme og Germaneme.
Kobenhavn, 1991, 2000. B. 1-2; Grane Th. Roman Imports in Scandinavia: Pur¬
pose and Meaning? / Rome Beyond Its Frontiers: Imports, Attitudes, and Practices.
41	Portsmouth, Rhode Island, 2013. P. 29-44.
Значительная стратификация общества проявляется в Скандинавских странах
этого времени в богатых захоронениях в курганах и под каменными насыпями с
роскошными бронзовыми украшениями и предметами пиршественного обихода,
°РУЖием и другими престижными вещами {.Randsborg К. Befolkning og social va¬
riation i aeldre bronzealders Danmark // Kuml. Aarhus, 1973-1974. S. 197-208; Kris¬
tiansen Kr, Larsson Th.B. The Rise of Bronze Age Society - Travels, Transmissions
42	and Transformations. N.Y., 2005).
Jensen J. I begyndelsen: Gyldendal og Politikens Danmarks Historie. Kobenhavn,
^002. Vol. 1.
401

ки воина. Некоторые из кладов насчитывают десятки мечей и согни
наконечников копий, стрел, умбонов щитов, поясных пряжек и пр.^
как, например, три клада из долины р. Иллеруп на восточном по-
бережье Ютландского п-ова (20 км от Орхуса), содержавшие более
15 000 предметов. Здесь же обнаружено массовое захоронение бо¬
лее 200 человек43. Эти, как и другие подобные клады, считаются
жертвоприношениями захваченного оружия и пленных44. Клады
в Иллерупе датируются III - серединой V в., захоронение - I в. н.э.,
т.е. долина р. Иллеруп на протяжении почти 500 лет служила посто¬
янным местом воинских ритуалов, отмечавших победу над врагом.
Важным дополнительным источником доходов военного слоя
в римское время стало массовое наемничество - служба в римских
провинциальных войсках. Существенное место в поступавших
в Скандинавию ценностях занимают плата наемникам, с которой
связывают, в частности, поступление золотых (к 1970-м годам,
было известно 255) и серебряных (ок. 1200 экз.) римских монет,
и «дипломатические» дары, к которым причисляются, например,
богатейшие находки из погребения в Хобю (о. Лолланн, I в. н.э.),
в том числе серебряные кубки с вычеканенными сценами из
«Илиады», на одном из которых вырезана имя римского намест¬
ника в Майнце Silius.
В эпоху викингов военная экспансия скандинавов резко уси¬
лилась, что, видимо, было вызвано - в условиях трансформации
вождеств в раннегосударственные образования45 - резко возрос¬
шей потребностью в сверхдоходах46. Появились и технические
43	Illerup Adal / Red. J. Ilkjaer et al. Aarhus, 1990-2011. B. 1-14.
44	Jorgensen L.B. The “Warriors, Soldiers and Conscripts” of the Anthropology in the
Late Roman and Migration Period Archaeology // Military Aspects of the Aristocrat.)
in Barbaricum in the Roman and Early Migration Periods: Papers from an Interna¬
tional Research Seminar at the Danish National Museum, Copenhagen, 10-11 De-
cember 1999 / Ed. B. Storgaard. Copenhagen, 2001. P. 9-19; The Spoils of Victoty
The North in the Shadow of the Roman Empire / Ed. L.B. Jorgensen, B. Storgaard.
L. Gebauer Thomsen. Copenhagen, 2003.
45	Свидетельством этих процессов считается возведение укреплений на южном
перешейке Ютландского п-ова - Даневирке. Исследование древнейшего из ва¬
лов, Ковирке, дало дендродату 737 г. {Andersen Н.Н. Danevirke og Kovirkc
Arkaeologiske undersogelser 1861-1993. Hojbjerg, 1998). Предполагается, что такое
масштабное строительство было невозможно без наличия сильной центральна1
власти и раннегосударственных структур.
46	Несомненно, что причины, вызвавшие массовую военную активность скандипа'
вов в конце VIII в., были многообразны: в их числе назывался и перенаселение
и недостаток пригодных для культивации земель, и мн. др. {Sawyer Р The Cau^
402

возможности для массовых набегов на побережья Северного и
Балтийского морей: мобильность скандинавов к этому времени
существенно возросла благодаря изобретению паруса (VI-VII вв.)
Л нового типа кораблей - с одинаково поднятыми носом и кор¬
кой, что резко увеличило их маневренность47. С конца VIII в.
военная активность викингов нарастает, достигая пика в се¬
редине IX в., когда в течение 840-860-х годов были разорены
Квентовик, Руан, Нант, Лондон, Рочестер, Гамбург, осажден Па¬
риж, чуть позже погибает Дорестад, а Восточная Англия, Мерсия
и Нортумбрия оказываются захвачены «большим языческим вой¬
ском». Второй этап экспансии викингов, начавшийся в 870-е гг.,
ознаменовался колонизацией захваченных английских терри¬
торий и островов Северной Атлантики, прежде всего Ислан¬
дии. Однако грабительские походы, хотя и в меньшем числе,
продолжались на протяжении всего X в., перерастая на рубе¬
же X-XI вв. в крупномасштабное «государственное» завоева¬
ние Англии, приведшее к созданию «империи» Кнута Великого
(ум. в 1035 г.), объединившего под своей властью Англию, Да¬
нию, Норвегию (с 1028 г.). Ограбление городов и монастырей
на берегах Северного моря приносило огромную добычу в виде
ценных предметов, но также и захваченных пленных, которых
затем продавали в рабство на европейских рынках или приво¬
зили домой, используя в хозяйстве. Не меньшей была прибыль
от откупов, которые выплачивали правители Франкии и англо¬
саксонских королевств предводителям викингских отрядов, что¬
бы избавиться от грабежей, на что указывают многочисленные
находки франкских и англо-саксонских монет в Скандинавии48.
Грабительские походы, которые возглавляли представители пра¬
вящих кланов и знати, а также зажиточных бондов и в которые ре¬
гулярно ходили молодые воины рядовых семей, были важнейшим
источником накапливаемых богатств, о чем свидетельствуют - для
of the Viking Age // The Vikings / Ed. R.T. Farrell. Chichester, 1982. P. 1-7; Jones G.
4? A History of the Vikings. 2nd ed. 1984. P. 182-203).
48	Simek R. Die Schiffe der Wikinger. S. 50-59.
Например, при осаде Парижа в 845 г. Карл Лысый выплатил викингам 7 000
Фунтов серебра. Известно 13 случаев получения викингами откупа во Франкии,
в 7 из них до нас дошли размеры выплат, они составили в общей сложности
40 000 фунтов серебра. См.: Coupland S. The Frankish Tribute Payments to the Vi-
kin8s and their Consequences // Francia. 1999. Vol. 26/1. P. 57-75. См. также статьи
в c6.: Silver Economy.
403

XI в. - многочисленные рунические памятники, а для более раннего
времени - находки привозных изделий, прежде всего предметов ро¬
скоши из бронзы и драгоценных металлов, отсутствующих в Скан-
динавии, на усадьбах вождей и в примыкающих к ним могильниках
(так, в Уппокре найдено более 30 000 предметов из золота, серебра
и бронзы), причем таких, которые вряд ли могли оказаться предме¬
тами торговли: книжные застежки и накладки, навершия епископ¬
ских посохов, церковная утварь.
Важной особенностью походов викингов было участие в них
не только знати, но и множества рядовых бондов, а соответствен¬
но более широкое, нежели ранее, распространение в обществе
добытых ценностей. Разумеется, большая часть награбленной)
оказывалась в руках организаторов и руководителей похода, но
и на долю других его участников приходилось немалое имуще¬
ство, в том числе рабы.
Таким образом, активизация военной деятельности скандина¬
вов в I тысячелетии н.э. обеспечила сначала военную элиту, а
затем - в эпоху викингов - и все скандинавское общество ко¬
лоссальными сверхдоходами, несопоставимыми с прибавочным
продуктом производящего хозяйства.
Война была наиболее прибыльным и легким способом обеспе¬
чения элиты не только в скандинавском, но и в восточнославян¬
ском мире. Знаменитое высказывание Владимира Святославича:
«Сребромь и златом не имам налЪсти дружины, дружиною налЪзу
сребро и злато яко же д'Ьдъ мои и отець мои доискася дружиною
злата и сребра»49, по существу определяет основу, на которой зиж¬
дилась экономика древнерусской элиты - военную деятельность.
Она обеспечивала дани с покоряемых соседних славянских «пле¬
мен» (политий), а также военную добычу - как в ходе подчинения
этих племен50, так и в результате нападений на более далеких, но
богатых соседей: на Византию, Волжскую Булгарин, видимо и на
Крым (не случайно в договоре 944 г. русам запрещается зимовка в
Белобережье), и в прикаспийские области.
Военные экспедиции, как и подчинение соседей, сопровождав
мое выплатами даней, практиковались еще до возникновения
49	ПВЛ. С. 56. Рассказ о пире дружины в статье под 6504 / 986 г., очевидно, во^
ходит к устной традиции.
50	Ср. во Франкской империи: Reuter Т Plunder and Tribute in the Carolingian Empire
Transactions of the Royal Historical Society. 5th ser. 1985. Vol. 35. P. 75-94.
404

Древнерусского государства славянскими группировками. Вос¬
точнославянский мир с многочисленными самостоятельными
территориально-политическими образованиями предоставлял
широкие возможности для дополнительного обогащения более
сильных в военном отношении политий. Борьба отдельных вос¬
точнославянских «племен», прежде всего полян и древлян, вос¬
поминания о которой сохранились в ПВЛ, была в первую очередь
борьбой за экономические ресурсы соседа, доступ к которым
лежал в установлении политической власти над ним. Новейшие
археологические материалы Среднего Поднепровья51, Северской
земли52 и др. свидетельствуют о разрушении и разграблении го¬
родищ, смене на них населения, расширении на какое-то время
территории носителей одной археологической восточнославян¬
ской культуры, а затем их исчезновении и т.д. - т.е. об интен¬
сивном соперничестве и постоянной борьбе местных политий
разного уровня53.
Совершенно иные масштабы и новое качество военная дея¬
тельность в восточнославянском мире приобрела с VIII в., когда
началось проникновение скандинавских отрядов в Восточную
Европу. О нападениях русов на славян с грабительскими целями
пишет Ибн Русте (903-925 гг.), опиравшийся на так называемую
«Анонимную записку» 870-890-х годов: «Они нападают на сла¬
вян, подъезжают к ним на кораблях, высаживаются и забирают
их в плен, везут в Хазаран и Булкар и там продают»54. Набеги
на финнов и славян55 обеспечивали «находников» предметами
первой необходимости, но также - что было еще важнее - то¬
51	Щеглова О.А. Среднее Поднепровье конца VII - первой половины VIII в.:
причины смены культур // Социогенез и культурогенез в историческом аспекте.
СПб., 1991. С. 42-50. Ср.: Артамонов М.И. Первые страницы русской истории в
археологическом освещении // СА. 1990. № 3. С. 278 и др.
Григорьев А.В. Население междуречья Днепра и Дона и другие статьи в кн.:
ДГВЕ, 2010 год. М., 2012.
Щавелев А.С. Племя северян и хазарские крепости: еще раз о геополитике юга
Восточной Европы первой половины IX в. // Книга картины Земли. Сб. ст. в
честь И.Г. Коноваловой / Под ред. T.H. Джаксон, А.В. Подосинова. М., 2014.
54	С. 323-330.
Древняя Русь в свете зарубежных источников. Хрестоматия. М., 2009. T. III. Вос¬
точные источники / Сост. T.M. Калинина, И.Г. Коновалова, В.Я. Петрухин. С. 48.
55	'^алее “ Хрестоматия.
Бет сомнения, что одновременно устанавливались и постепенно крепли мирные
контакты скандинавов с местным населением, прежде всего местной элитой.
405

варами, пользовавшимися максимальным спросом: пушниной56
и рабами. Вместе с тем, по мере формирования инфраструктур
ры Балтийско-Волжского пути роль поставщиков, очевидно, по¬
степенно переходила к местным правителям. С образованием же
властного центра скандинавов в Киеве их военная деятельность
стала выполнять иные функции.
С одной стороны, началось покорение славянских группировок и
превращение их в данников-«пактиотов»57, которое осуществлялось
по преимуществу военным путем. Военное превосходство профес¬
сиональных военных контингентов скандинавского происхождения
обеспечило установление их власти над славянскими политиями,
военная организация которых, судя по археологическим данным,
была развита относительно слабо58. Составитель ПВЛ описывает
подчинение большинства «племен» Киеву как победное шествие
Олега, а затем Игоря, якобы умело договаривавшихся с будущими
данниками. Но и в кратких, формульных сообщениях, помещенных
под 883-885 гг., проглядывают отзвуки реального положения дел:
с древлянами, уличами и тиверцами, по словам летописца, Олег
«имяше рать», северян он «победи»59. Эти упоминания находят под¬
тверждение в археологическом материале: для времени Олега ар¬
хеологически прослеживается военное наступление киевских дру¬
жин на землю северян (которых Олег «победи»), сопровождавшееся
основанием так называемых дружинных лагерей60.
56	Добыча пушнины для продажи в Западной Европе считается главной причиной
продвижения скандинавов в Восточную Европу: Noonan Th.S. Why the Vikings
First Came to Russia // Jahrbucher fur Geschichte Osteuropas. 1986. N. F. Bd. 34.
H. 3. P. 321-348.
57	Константин Багрянородный. Об управлении империей / Отв. ред. Г.Г. Литаврин.
А.П. Новосельцев. М., 1989 (Древнейшие источники по истории народов СССР).
С. 44/45. См.: Мельникова Е.А. Росы и их пактиоты в трактате «Об управлении
империей» Константина Багрянородного // «По любви, въ правд#, безо всакис
хитрости»: Друзья и коллеги к 80-летию В.А. Кучкина М., 2014. С. 75-88.
58	См. о вооружении и военном деле у славян Поднепровья: Юренко С.П. Производ¬
ственный и бытовой инвентарь. Оружие. Украшения // Славяне Юго-Восточной
Европы в предгосударственный период. Киев, 1990. С. 301-302; Зорин А.В. Русы
и северяне: из истории военного противостояния // Профессиональная археоло¬
гическая работа по холодному оружию Днепровского Левобережья X-XI вв.
Портал X. Legio: http://xlegio.ru/ancient-armies/armament/ruses-northerners-militar>-
confrontation (доступ 2.09.2012). Ср. также отсутствие в перечне оружия славян У
Гардизи мечей и боевых топоров: Хрестоматия. С. 57).
59	ПВЛ. С. 14.
60	См.: Коваленко В.П. Дружинные лагеря в процессе становления древнерусской
государственности на Днепровском Левобережье // ВЕДС. XXII: Проблемы
406

Обложение данью как одна из главных - если не главная -
цель военной деятельности закрепившихся на рубеже IX-X вв.
в Киеве скандинавов отчетливо проступает в летописных пове¬
ствованиях61. Летописцы XI - начала XII в., опираясь на исто¬
рическую память о событиях далекого прошлого, воплотившую¬
ся в устной традиции - по преимуществу в форме рассказов
о деяниях первых киевских князей, - придают первостепенное
значение взиманию киевскими князьями даней со славянских
объединений северян, радимичей, древлян и др. Тема дани явля¬
ется лейтмотивом ранней истории славян: уже в недатированной
части пересказывается легенда о выплате полянами дани хазарам
мечами62, отголоски воспоминаний о «хазарской» и «варяжской»
данях запечатлены в «Сказании о призвании варягов»; сжаты до
формульного уровня предания о покорении славянских племен
киевскими князьями63, которое выражалось в замене «хазарской»
дани, киевской; упоминаются дани, которые платил Новгород
Киеву вплоть до времени Ярослава Мудрого64; наконец, тема да¬
ней вводит и объясняет сюжет о смерти князя Игоря65.
С другой стороны, военная активность русов выливалась в
дальние грабительские походы на прикаспийские земли и осо¬
бенно на византийские территории. Эти походы превратились в
«государственные» акции и стали важнейшим источником обога¬
щения как скандинавской элиты, так, видимо и самостоятельных
политогенеза. М., 2011. С. 114-119; Бондарь А.Н. Укрепленные пункты на терри¬
тории междуречья Днепра и нижнего течения Десны в конце IX - X в. // ДГВЕ,
2010 год: Предпосылки и пути образования Древнерусского государства. М.,
2012. С. 300-327.
61	Стефанович П.С. О дани в «трибутарном» государстве Руси в X в. // Древняя
Русь и средневековая Европа: возникновение государств. Материалы междунар.
конф. М., 2012. С. 260-267.
62	См. из последних работ: Петрухин В.Я. Сказание о хазарской дани в контексте
летописной истории // Древнетюркский мир: история и традиции. Казань, 2002.
С. 43-52; Комар А.В. Исторические предпосылки возникновения легенды о По¬
лянской дани хазарам по археологическим данным // Хазары. М.; Иерусалим,
2005. С. 207-218.
Мельникова Е.А. Устная традиция в Повести временных лет: к вопросу о типах
Устных преданий // Восточная Европа в исторической ретроспективе. К 80-летию
м В-Т. Пашуто. М., 1999. С. 162.
См.: Стефанович П.С. Загадочное известие летописи: древнейшая дань из Нов-
Города в Киев // Новгородский исторический сборник. СПб., 2010. Вып. 12 (22).
65 С‘ 5“35-
Петрухин В.Я. Русь в IX-X вв.: От призвания варягов до выбора веры. М., 2013.
с- 269-276.
407

викингских отрядов: не случайно в договоре 944 г. появляется
статья о регламентации поездок в Византию и ответственности
киевского князя за возможные военные нападения русов, при-
шедших из Восточной Европы66. Такие походы - в случае удачи -
приносили колоссальную добычу, прежде всего, в виде ценных
предметов, награбленных при нападениях на богатые монастыри
и поселения, и пленных.
Резкое возрастание военной активности в восточнославянском
мире, таким образом, было вызвано притоком в него скандина¬
вов и формированием новой военной элиты, постепенно объеди¬
нявшей местные политии и вбиравшей в себя представителей
местной знати. Традиционные для скандинавов эпохи викингов
грабительские походы и подчинение славянских политий суще¬
ственно обогащали элиту и служили для нее важнейшим эконо¬
мическим фундаментом.
Военный способ присвоения был особенно выгоден: в ходе
грабительского набега ценные предметы добывались без види¬
мых затрат. В действительности, такие затраты были весьма су¬
щественны: требовались вооружение и доспехи, стоимость кото¬
рых была чрезвычайно высока, особенно мечей; средства пере¬
движения: кони, ладьи и т.д. Но с одной стороны, эти затраты
не воспринимались как непосредственно связанные с предприни¬
маемым походом: оружие было повседневной принадлежностью
воинов-дружинников, неотъемлемым признаком их социального
статуса. С другой стороны, затраты на подготовку такой экспе¬
диции многократно окупались в случае удачного ее исхода. За¬
воевательные же походы ради более или менее постоянного под¬
чинения иных общностей приносили как военную добычу - ра¬
зово, так, впоследствии, и относительно перманентную прибыль
в форме даней. И если военная добыча состояла по преимуще¬
ству из предметов роскоши и пленных, то дани обеспечивали,
во-первых, насущные нужды завоевателей в предметах непо¬
средственного потребления, во-вторых, снабжали их предмета
ми, которые могли использоваться в торговле, но в торговле не
локальной, а дальней. Она имела наибольшее значение для эко¬
номики элиты, поскольку через дальнюю торговлю происходило
преобразование той части даней, которая выражалась в предме¬
тах высокого спроса на рынках Арабского халифата и Византии
66	ПВЛ. С. 24.
408

(пушнина, рабы, мед, воск), в ценности, которые не только мар¬
кировали особый статус элиты, но прежде всего создавали мате¬
риальную возможность содержания и расширения военного слоя,
в среде которого вызревали новые, государственные институты.
* * *
Вторым важнейшим источником экономического обеспечения
элиты была торговля, роль которой как в экономическом, так и в
социально-политическом развитии стратифицированных обществ
исследовалась в последние десятилетия особенно интенсивно67.
Активный обмен и торговля (?) Южной Скандинавии, прежде
всего данов, с племенами Центральной и Южной Европы воз¬
ник еще в эпоху бронзы: отсутствие меди и олова в Северной
Европе вызвало необходимость в массовом ввозе металла. Одна¬
ко для эпохи бронзы вряд ли можно говорить о формировании
протяженных (трансъевропейских) торговых путей: скорее они
состояли из небольших отрезков, завершавшихся пунктами, где
происходил обмен и откуда шло распространение ценностей в
другие аналогичные центры (например, в Люсехёйе на о. Фюн,
Бослунде на о. Зеландия и др.), но оно не затрагивало округу.
В железном веке роль торговли заметно усиливается, и «цен¬
тры власти» уже к середине VII в. активно участвуют в пере¬
распределении ценностей, о чем свидетельствуют многочислен¬
ные импорты из различных регионов Европы. В эпоху Велико¬
го переселения народов и последующие два столетия нарастает
количество золотых и серебряных изделий как привозных, так и
местного производства, но из привозного сырья, таких как зо¬
лотые ожерелья весом до 1 кг, разнообразные украшения, золо¬
тые брактеаты (известно более 1300 экземпляров), сосуды и мн.
Др. Ценные предметы, поступившие в результате торговли, не
распространяются в это время за пределы «центров власти» и -
67	См. в частности: Polanyi К. Primitive, Archaic, and Modem Economies; The Early
State; MacCormack C.P. Exchange and Hierarch // Economic Archaeology. Towards
An Integration of Ecological and Social Approaches / Ed. A. Sheridan, G. Bailey.
1981 (BAR International Series, 96). P. 159-166; Hodges R. Dark Age Economics.
The Origins of Towns and Trade AD 600-1000. L., 1982; Trade and Exchange in
Prehistory. Lund, 1988; Kipp R.S., Schortman E.M. The Political Impact of Trade in
Chiefdoms // American Anthropologist. 1989. Vol. 91, № 2; Early State Economics;
Earle T. How Chiefs Come to Power; McCormick M. Origins of the European Eco-
n°my. Communications and Commerce AD 300-900. N.Y., 2001.
409

в меньшем количестве - усадеб магнатов: их перераспределение
осуществляется в узком кругу местной элиты и соседствующих
элит в виде даров, обмена и т.п.68 Основная масса производящего
населения до эпохи викингов не участвует в потреблении дохо¬
дов от торговли.
В VII в. геополитическая и геоэкономическая ситуации в За¬
падной Европе кардинально меняются: арабские завоевания
VI-VII вв. перекрывают сложившуюся еще в античности среди¬
земноморскую систему торговых коммуникаций, вызвав глубо¬
кий экономический кризис и перенос торговых коммуникаций
из Средиземного моря на север, что оказало существеннейшее
влияние на развитие Скандинавских стран и Руси69. На протя¬
жении VII—VIII вв. формируется новая трансъевропейская тор¬
говая магистраль от Северного моря через Балтийское до мери¬
диональных рек Восточной Европы. Ее расширение маркировано
возникновением эмпориев: в VII в. - на побережье Северного
моря (южном и юго-восточном - Квентовик, Дорестад, Рибе, се¬
верном - Саутхемптон, Ипсвич, Хамвик и др.), в VIII в. - на
берегах Балтийского моря (Хедебю, узлового пункта, «хаба», на
перешейке Ютландского п-ова, Каупанга в Южной Норвегии,
Лёддечёпинга в Сконе, Бирки в Средней Швеции, Рерика на юго-
западном побережье, Трусо, Волина, Каупа по южному берегу и
др.) и, наконец, на входе в речную систему Восточной Европы
- Ладоги (Старой Ладоги). Устойчивые связи скандинавов еще
до начала эпохи викингов с Западной (прежде всего, норвежцев
и данов)70 и Восточной (свей, восточные ёты, гуты) Европой и
их центральное положение в новой коммуникационной сети обу¬
словили их первенствующую роль в установлении и осущест¬
влении торговых контактов между Западом и Востоком. Совме¬
щение функций воинов и купцов отражало не только реальную
необходимость для последних охранять и защищать свои товары
(и жизни), но и, прежде всего, взаимозависимость этих двух сфер
деятельности: грабительские набеги (на Западе) и сбор даней (на
Востоке) являлись главным источников товаров - прежде всего
68	Hedeager L. Warrior Economy.
69	См. подробно: Мельникова Е.А. Европейский контекст возникновения древнерус¬
ской государственности // ДГВЕ, 2010 г.: Предпосылки и пути образования Древ¬
нерусского государства. М., 2012. С. 240-269 (там же литература).
70	Bakka Е. Scandinavian Trade with the Continent and the British Isles in Pre-Viking
Times // Antikvariskt arkiv. 1971. B. 40. S. 37-51.
410

рабов, но также пушнины, воска и др., которые затем реализовы¬
вались на рынках Европы и Арабского халифата.
В свою очередь Скандинавия и Восточная Европа насыщались
монетным серебром. О размере серебряного потока IX-X вв.
(в Восточной Европе он начинается несколькими десятилетия¬
ми раньше) можно судить по числу кладов восточных дирхемов
и количеству монет в них. На середину 2013 г. (новые клады,
иногда чрезвычайно большие, обнаруживаются почти ежегод¬
но) в Восточной Скандинавии было найдено 468 кладов (351 на
Готланде и 117 в остальной Швеции) содержащих 84 100 дир¬
хемов71, что составляет не менее 252 тонн серебра. Для Руси
известно 98 кладов восточных монет VIII—IX вв.72 и 146 кладов
X - первой половины XI в.73, т.е в общей сложности 244 клада
(количество монет неизвестно). Поступление такого огромного
количества серебра имело несколько системных последствий для
экономики Скандинавских стран и Руси. Во-первых, оно обога¬
щало и, соответственно, укрепляло местные элиты, способствуя
институализации власти. Одновременно обогащение знати опо¬
средованно стимулировало интенсификацию производящей эко¬
номики, увеличивая спрос на ее продукцию: с одной стороны,
расширялись собственные потребности знати, с другой - возни¬
кала возможность содержать большее число дружинников и че¬
ляди, для которых требовалось большее количество продуктов,
одежды, предметов вооружения, украшений и пр.74. Во-вторых,
монеты являлись «универсальными» деньгами, которые могли
использоваться в самых разных транзакциях: купле-продаже,
выплатах вергельдов, долгов и др. В-третьих, появление значи¬
тельного количества монет создавало предпосылки для перехо¬
71	Приношу благодарность проф. Кеннету Йонссону (Стокгольмский университет)
за сообщение данных о кладах в Швеции в письме от 27.09.2013. По его све¬
дениям, общее число кладов на Готланде - 392, в материковой Швеции - 151,
т.е. 41 и 34 клада соответственно были или целиком вещевыми или содержали
некоторое количество западноевропейских монет, фризских скитов, франкских
денариев, английских пенни.
Кулешов В.С. Карта восточноевропейских кладов куфических монет VIII—IX вв. //
Русь в IX-X вв. С. 387-389.
Гэмзин А.А. Карта восточноевропейских кладов куфических монет X в. и кладов
XI-XII вв. // Русь в IX-X вв. С. 390-393.
74	Wickham Ch. Rethinking. Р. 22-24. Возможно, именно в этом кроется причина
значительной интенсификации производящего хозяйства в X-XI вв. как на Руси,
так и в Скандинавии. Ср. выше примеч. 24.
411

да обмена к рыночной торговле и формирования принципиально
новой, монетарной экономики, основанной в дальнейшем уже на
собственной чеканке монеты75.
Монетарная система приживалась с трудом и долгое время со¬
седствовала с архаичными формами обмена и престижной эко¬
номики. Показательны постоянные «переходы» от одного типа
экономики к другому в повседневной жизни скандинавов76. На¬
пример, монисты, которые носили жены (или наложницы) скан¬
динавских купцов, являлись показателем богатства последних: по
сообщению Ибн Фадлана (начало X в.), один ряд монет указывал
на обладание купцом 10 000 дирхемов, два ряда - 20 000 дирхемов
и т.д.77: универсальные деньги трансформировались в престиж¬
ную демонстрацию богатства и выводились из сферы денежного
обращения. В конце X в. исландцы вознаградили скальда Эйвин-
да Погубителя Скальдов за драпу об исландцах: «каждый бонд
дал ему «податные деньги» (skattpenning) весом три серебряных
пенни {penning), белых в разломе78. Когда серебро доставили на
альтинг, было решено, чтобы... из него была сделана пряжка...
Пряжка весила 50 марок (ок. 10 кг. - Е.М.). Они послали ее Эй-
винду, а тот дал разрубить ее на части и потратил серебро на
покупку скота»79. «Дар» Эйвинда в виде хвалебной песни (не¬
материальный) отплачивается даром в виде ценного украшения
(материальным), что вполне соответствует домонетарной эконо¬
мике. Однако на изготовление этого украшения употребляются
75	Первые выпуски монет, как в Скандинавии, так и на Руси или были репрезен¬
тативными (как, например, златники и сребреники Владимира; вероятно, выпуск
монет Кнутом Великим в Сигтуне, символизировавших его верховную власть
над Средней Швецией), или осуществлялись в столь незначительных количе¬
ствах, что не могли оказать заметное влияние на рынок (первая и вторая чеканка
монет в Хедебю, монеты Олава Харальдссона 1023-1028 гг., сребреники Яросла¬
ва Мудрого и др.).
76	Мельникова Е.А, От дара к покупке: Гуннар Хамундарсон между двух экономи¬
ческих систем // ВЕДС-XXV: Экономические основы формирования государства
в древности и средневековье. М., 2013. С. 193-198.
77	Путешествие Ибн Фадлана на Волгу / [Пер. и коммент. А.П. Ковалевского]. Под
ред. И.Ю. Крачковского. М.; Л., 1939. С. 78-79.
78	Слово penning означало прежде всего англо-саксонскую серебряную монету, пен
ни, но также монеты вообще и деньги как таковые. Вероятно, в данном случае
размер суммы, внесенной каждым бондом, равнялся трем английским пенни-
что соответствовало величине обычных сборов, с исландцев-усадьбовладельнев
своего рода налога.
79	Сага о Харальде Серая Шкура, гл. XVI // КЗ. С. 97 (с уточнениями).
412

серебряные монеты, которые тем самым теряют свой «монетар¬
ный» смысл. Эйвинд же превращает полученный дар обратно
в денежную массу, но уже не монетную, а весовую. По словам
jl. Хедеагер, «экономическая система эпохи викингов не имеет
объяснения, если не учитывать две разные и практически авто¬
номные системы: «старую», основанную на даре и престижных
предметах экономику, связанную со знатью и берущую корни в
железном веке, и «новую», социально нейтральный обмен, моне-
таризированный и вошедший в употребление в XIII-XIV вв.»80
О слабой развитости монетного обращения в Скандинавии эпо¬
хи викингов говорит и огромное количество кладов восточного
серебра, причем большинство из них - длительного накопления:
полученные на рынках монеты, как восточные, так и западно¬
европейские81 не находили массового применения и откладыва¬
лись на длительный срок. При том, что практика использования
универсального платежного средства, серебра, в его монетари-
зированной форме постепенно распространяется в Скандинавии
и, вероятно, на Руси, основной формой денежного счета в обоих
регионах была весовая, а не монетная, что обусловило широкое
распространение рубленого серебра: фрагментов изделий, чаще
всего браслетов и шейных гривен, а также разрезанных на две,
а иногда и на четыре части монет. Показательно, однако, что в
Скандинавии находки весов и гирек в X и даже в XI в. тяготе¬
ют к торгово-ремесленным центрам и почти не встречаются «в
глубинке»82, где, очевидно, продолжал доминировать бартер.
На протяжении эпохи викингов не только военная деятель¬
ность, но и торговля в Скандинавии перестает быть прерогати¬
вой исключительно знати: воины-купцы происходят из самых
разных страт общества, и их поездки обогащают не только элиту,
но и широкие слои свободного крестьянства. Доходы от торгов¬
ли распространяются в обществе, удовлетворяя более широкий
круг потребностей и насыщая экономику монетным серебром.
Исключительно элите принадлежали в эпоху викингов лишь до-
ХоДЬ1, проистекавшие из контроля над торговыми путями и центра¬
ми, в которых взимались торговые пошлины. Этим целям служили
81	Hedeager L. Warrior Economy. R 139.
^ кладах широко представлены также фризские скиты, франкские денарии и
82	англо-саксонские пенни.
Hardt В. Trade and Money in Scandinavia in the Viking Age // Meddelanden fran
Lunds Universitets Historiska Museum, 1977-1978. Lund, 1978. R 157-171.
413

возникающие в середине-конце VIII в. поблизости от торговое
ремесленных центров «королевские» усадьбы, такие как Ховгордец
на о. Адельсё в 2,5 км от о. Бьёркё, где находилась Бирка. Подоб-
ные усадьбы существовали рядом Каупангом и Хедебю83. По сви-
детельству «Жития св. Ансгария» Римберта (написано ок. 875 г.), в
Бирке находился «префект» (bryti?), который являлся также «коро-
левским канцелярием» и в отсутствие «короля» дал разрешение Ан-
сгарию проповедовать христианство (в первый свой приезд Ансга-
рий обращался к «королю» свеонов, находившемуся поблизости -
в Ховгордене?)84. Из повествования явствует, что в обязанности
«префекта» входило поддержание порядка и организация защиты
эмпория в случае нападения. Вероятно, он также надзирал за взи¬
манием пошлин с прибывавших купцов. Однако размер пошлин в
эмпориях Скандинавии неизвестен. На Балтийско-Волжском пути,
куда практика обложения купцов пошлинами была, очевидно, пере¬
несена скандинавами, «царь» русов, по сообщению арабского пи¬
сателя первой половины XI в. Гардизи, взимал торговую пошлину
в размере 1/10 стоимости товара85. При масштабах торговли с вос¬
током, торговые пошлины, если они действительно соответствовали
указанным Гардизи, должны были приносить весьма существенный
доход правителям, контролировавшим эмпории.
При значительно меньшем размахе военной деятельности
важнейшим экономическим фактором восточнославянского по-
литогенеза стала дальняя торговля86. Не случайно восточно-
83	Brunstedt S. Alsnu kungsg&rd. Forskningsprojekt Hovg&rden. Stockholm, 1996; Skre D.
Towns and Markets, Kings’ and Central Places in Southwest Scandinavia ca 800
950 AD // Kaupang in Skiringssal. Excavation and Surveys at Kaupang and Huseby
1998-2003: Background and Results / Ed. D. Skre. Oslo, 2007. Общий обзор коро¬
левских усадеб см.: Янссон И. Королевские/княжеские центры эпохи викингов в
Скандинавии и на Руси // Псторыя i археалопя Полацка i Полацкай зямлй Mai-
лы V М1жнар. навук. канф. Полацк, 2009. С. 214-216; здесь же см. обзор др>'1114
королевских усадеб в Швеции.
84	Vita Ansgarii auctore Rimberto / Hrsg. G. Waitz // MGH SS. Hannover, 1884 (Repi
1988). T. 55.
85	Хрестоматия. C. 59. Источник данной информации неизвестен, но в другом ра}'
деле своего сочинения, о тюрках, Гардизи ссылается на труд Ибн Хордадбе^1
(VIII в.) и недошедшее до нас сочинение Джейхани (середина X в.)
86	Значение торговли для образования Древнерусского государства подчеркивав
еще В.О. Ключевский, но в советское время это теория была отвергнута. К нсп
вернулись - с учетом трудов экономических антропологов, прежде всего К.
ланьи (.Polany К. Primitive, Archaic, and Modem Economies - лишь в 1990-е год1’1
{Мельникова Е.А. К типологии становления государства в Северной и Восточи°и
414

славянские предгосударственные образования, т.е. политии с
сраженной центральной властью и иерархической социальной
структурой, возникают в зонах трансконтинентальных торго¬
вых путей: в IX в. в Поволховье на Балтийско-Волжском пути* 87,
в среднеднепровском Правобережье (древлянское объединение) на
сухопутном пути «из немец в хазары»88, в Подесенье (северянское
объединение)89 и на левом берегу Днепра (полянское объединение)
на перекрестье речных и сухопутных дорог90, наконец, в начале
X в. - на Верхнем Днепре (с центром в Гнездово) на пути «из
варяг в греки»91. Во всех этих объединениях появляются центры
предгородского типа, принципиально отличные по своему харак¬
теру от более ранних и одновременных им селищ и городищ.
В них концентрируется ремесленная и торговая деятельность,
нередко находится военный гарнизон, а также резиденция пра¬
вителя - князя. Состав находок на них разительно отличается
от материала сельских поселений и включает многочисленные
предметы роскоши импортного и местного происхождения, ви¬
зантийские и восточные монеты и др. Поблизости от таких цен¬
тров находятся курганные могильники с богатыми погребениями,
Европе (Постановка проблемы) // Образование Древнерусского государства. Спор¬
ные проблемы истории. Тез. докл. Чтений памяти чл.-корр. АН СССР B.T. Пашуто.
М., 1992. С. 38-41; Она же. К типологии предгосударственных и раннегосударствен¬
ных образований в Северной и Северо-Восточной Европе. Постановка проблемы //
ДГВЕ, 1992-1993 годы. М., 1995. С. 16-32).
87	Мельникова Е.А. К типологии предгосударственных и раннегосударственных об¬
разований; Она же. Европейский контекст возникновения древнерусской госу¬
дарственности. С. 240-269; Носов Е.Н. Проблема происхождения первых горо¬
дов Северной Руси // Древности Северо-Запада России (славяно-финно-угорское
взаимодействие, русские города Балтики). СПб., 1993. С. 59-78; Он же. Речная
сеть Восточной Европы и ее роль в образовании городских центров Север¬
ной Руси // Великий Новгород в истории средневековой Европы. К 70-летию
88	В.Л. Янина. М., 1999. С. 157-170.
Назаренко А.В. Южнонемецкие земли в европейских связях IX-X вв. // Средние ве¬
ка. М., 1990. Вып. 53. С. 121-136; Он же. Русь и Германия в IX-X вв. // ДГВЕ. М.,
1991. С. 5-80; 3в1здецький Б.А. Городища 9-13 ст. на територп древлян. Кшв, 2008;
Щавелев А. С., Фетисов А.А. К исторической географии Восточной Европы IX -
начала X века. Карта кладов и конфигурация торговых путей // Историческая
89	Аграфия / Отв. ред. И.Г. Коновалова. М., 2014. Т. 2. С. 7-53.
Григорьев А.В. Северская земля в VIII - начале XI века по археологическим дан-
* Ным. Тула, 2000.
9, Седов В.В. Восточные славяне в VI—XIII вв. М., 1982.
Нефедов В.С. Смоленское Поднепровье и Подвинье в период формирования
Древнерусского государства по археологическим данным // ДГВЕ, 2010 г.: Пред-
п°сылки и пути образования Древнерусского государства. М., 2012. С. 270-299.
415

содержащими предметы вооружения. Как показывает состав на-
ходок, экономическое обеспечение сосредотачивающейся здесь
элиты и иноплеменного (скандинавы), и местного происхожде-
ния далеко не ограничивается местным натуральным продуктом
который удовлетворяет лишь повседневные нужды в продоволь-
ствии, тканях и коже для изготовления одежды и обуви, глиня-
ной посуде и т.п.
Таким образом, экономическое обеспечение элиты как в Сканди¬
навии, так и на Руси складывалось из двух основных компонентов,
не связанных друг с другом и ориентированных на удовлетворение
разных по своему характеру потребностей: 1) присвоения прибавоч¬
ного продукта производящего хозяйства основной массы населения
(в форме дани или грабежа) и незначительного собственного произ¬
водства для удовлетворения повседневных нужд (только в Скандина¬
вии); 2) получения престижных ценностей непроизводящими спосо¬
бами, главными среди которых были война и торговля. Соотношение
и взаимодействие этих двух экономических систем в Скандинавии
и на Руси было различным, но в обоих регионах сверхдоходы эли¬
ты второй половины IX-X в., необходимые и для осуществления ею
властных функций, и для их институализации, т.е. формирования
раннегосударственных структур, поступали не из производящего хо¬
зяйства, а благодаря военной и торговой деятельности. В обществах
обоих регионов, таким образом, параллельно функционировали две
относительно самостоятельные экономические системы, в которые
были включены разные страты населения - прожиточная (производя¬
щая) и военно-торговая, элитная. Сверхдоходы от войны и торговли
служили экономической основой для формирования государства
процесса, требовавшего отчисления значительных средств для со¬
держания обширного и постоянно растущего непроизводяще1 о
слоя: правителя, его клана и окружения, знати, профессиональных
военных (дружины), функционеров, занятых в области управления,
суда и т.д.
* * *
Военно-торговая экономика принципиально отличалась о i
производящей не только способами получения прибыли, но о
формами ее организации и институализации экономических ме¬
ханизмов92.
92 Dalton G. Economic Theory and Primitive Society. P. 20.
416

В сфере производящей экономики как в Скандинавии, так и на
руси в IX-X вв. основной производственной ячейкой были семьи,
объединенные в кровно-родственные или территориальные общи¬
ны, сложившиеся на Севере задолго до эпохи викингов, на Руси -
в ходе славянской колонизации Восточноевропейской равнины.
Военно-торговая деятельность осуществлялась с помощью ор¬
ганизованной военной силы - профессиональных дружин, на¬
ходившихся на содержании правителей разного ранга и высшей
знати. Норвежский конунг IX-X вв. имел постоянную дружину,
насчитывавшую порядка 70-100 человек. Однако для крупномас¬
штабного похода конунг собирал значительно большее войско,
состоявшее из бондов на подвластной ему территории - ледунг
(др.-исл. leidangr, др.-шв. ledung, др.-дат. leding)93. Предполагается,
что ледунг возник до эпохи викингов94 и его организация легла
в основу территориально-административных округов, сотен, хера-
дов, «корабельных округов» (skeppslag). Согласно более поздним
областным сводам законов Норвегии и Швеции, каждый округ по¬
ставлял в войско конунга полностью оснащенный корабль, уком¬
плектованный командой гребцов-воинов. При необходимости ле¬
дунг в XI-XII вв. мог насчитывать до нескольких тысяч человек.
О размере дружин в славянских политиях, древлянской, се-
верянской и др., IX - начала XI в. сведений нет. Дружины же
русских князей были, вероятно, более многочисленны: по под¬
счетам П.С. Стефановича, Ярослав во время новгородского кня¬
жения имел дружину в 100-150, максимум 200 воинов (более
вероятной представляется меньшая цифра); киевский князь, по
его мнению, мог содержать 800-1000 воинов - «большую дру¬
жину», рассредоточенную по нескольким населенным пунктам95,
т.е. весь воинский контингент, находящийся в распоряжении кня¬
зя. Впрочем, можно полагать, что при самом князе находилось
также не более 100-150 дружинников96. Однако, как и на Севере,
93 Lund N. Lid, leding og landvaem: Haer og samfimd i Danmark i aeldre middelalder.
Roskilde, 1996.
Время возникновения ледунга неизвестно: впервые он упомянут в драпе скальда
Тинда Халлькельссона (ок. 987 г.) в честь ярла Хладира Хакона в связи с битвой
при Хьёрунгаваге в 985 г. (Tindr Hallkelsson. Hakonar drapa, 9 // Finnur Jonsson.
9s Den norsk-islandske skjaldedigtning. Kopenhavn, 1912 (1973). B. BI. S. 138).
Стефанович П.С. Бояре. Отроки. Дружины: Военно-политическая элита Руси в
96 X-XI вв. М., 2012. С. 315-320.
Показательно, что в Киеве (пока во всяком случае) не обнаружено место квар¬
тирования княжеской дружины. В районе будущего Новгорода военный контин¬
417

для организации крупного военного похода, как, например, по-
ходы X в. в Византию, князь мог собрать войско из нескольких
тысяч воинов от всех подвластных ему славянских группировок.
Списки племен-участников походов Олега и Игоря, как показал
А.А. Горский97, позднего происхождения, однако можно полагать,
что само их составление и включение в летописный текст (как и
предания о разных парусах на кораблях руси и славян) отражает
воспоминания об участии славян в военных предприятиях киев¬
ских князей. Косвенным образом это подтверждает существова¬
ние значительного более или менее профессионализированного
военного слоя в славянских политиях, однако ничего не говорит
о его размерах и составе.
Дружина была в первую очередь военной силой, с помощью
которой князья и конунги совершали грабительские походы,
устанавливали контроль над торговыми путями и центрами, под¬
чиняли себе более слабые политии и удерживали их в повино¬
вении. Военная функция дружины, однако, была далеко не един¬
ственной, поскольку при отсутствии институциализированного
аппарата управления только дружина обладала реальными воз¬
можностями осуществлять власть правителя на практике, будь
то сбор даней, поддержание порядка, подавление сопротивления
и т.д. До возникновения специализированных властных институ¬
тов, управленческих, фискальных, судебных и др., дружина была
полифункциональна и заменяла аппарат управления98.
На начальных этапах образования Древнерусского государства
основным организационным механизмом элитной экономики для
присвоения прибавочного продукта производящего хозяйства
было полюдье99 * *. Эта практика существовала в славянских поли-
гент вместе с местным правителем (?) размещался на «Рюриковом» Городище, в
правление Ярослава - на Поромонем дворе, вероятно, в том месте, где позднее
сформировался Готский двор.
97	Горский А.А. К вопросу о составе войска Олега в походе на Царьград
ВЕДС-XIV. М., 2002. С. 51-53.
98	Горский А.А. Древнерусская дружина (К истории генезиса классового общества и
государства на Руси). М., 1989. С. 59-74.
99	Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества XI—XIII вв. М., 1980. С. 329 и
след.; Новосельцев А.П. Арабские источники об общественном строе восточные
славян IX - первой половины X в. (полюдье) // ДГВЕ. 1998 г.: Памяти чл.-корр
РАН А.П. Новосельцева. М., 2000. С. 400-404; Фроянов И.Я. Рабство и данниче-
ство у восточных славян. СПб., 1996; Полюдье: всемирно-историческое явление
Под общ. ред. Ю.М. Кобищанова. М., 2009 и особенно рец.: Щавелев А.С. Hc i°'
418

тиях по крайней мере в конце IX в., а, вероятно, и раньше: об
«объездах» правителем славян своих подданных пишет арабский
писатель начала X в. Ибн Русте, основывавшийся на так назы¬
ваемой «Анонимной записке о народах Восточной Европы» по¬
следней четверти IX в.: «Правитель [славян] ежегодно объезжает
их [славян]. И если у кого-то из них есть дочь, то царь отбирает
себе по одному из ее платьев100 ежегодно. А если сын, то так¬
же берет по одному из его платьев...»101. Установившие власть в
Киеве скандинавы, очевидно, заимствовали этот способ эксплуа¬
тации славян-пактиотов, не имевший аналогий в скандинавском
мире (см. ниже), как и его славянское наименование «полюдье»
(яоАдЗбш), приведенное Константином Багрянородным при опи¬
сании «сурового образа жизни росов», информация о котором
была получена от «роса»-скандинава102.
Насколько можно судить по сообщениям Константина Багря¬
нородного и древнерусских летописцев, в середине X в. полю¬
дье осуществлялось дружиной киевского князя, но также могло
передаваться дружинникам высшего ранга (известно, например,
о сборе дани с древлян воеводой Свенельдом; архонты росов -
во множественном числе - отправляются в «полюдья» - также во
множественном числе103, что предполагает участие в полюдье не¬
скольких отрядов, отправлявшихся в разные славинии). Рассказ
«Повести временных лет» о древлянской дани подразумевает, что
сборщики получали право на всю (?) или часть (?) собранного104.
рия и археология полюдья: заметки на полях обобщающей монографии «Полюдье:
всемирно-историческое явление / Под ред. Ю.М. Кобищанова. М., 2009. 791 с.» //
Материалы по истории и археологии России. СПб., 2012. T. 2. С. 278-287. По¬
людье сохранялось по крайней мере до XII в. в форме фиксированной денежной
повинности: в грамоте Мстислава Владимировича ИЗО г. говорится об «осеннем
полюдье» (Грамоты Великого Новгорода и Пскова / Под ред. С.Н. Валка. М.; Л.,
1949. С. 140. № 81. См. о ней: Гиппиус А. А. Загадки Мстиславовой грамоты //
Miscellanea Slavica: Сб. ст. к 70-летию Б.А. Успенского. М., 2008. С. 109-129).
Слово, переводимое здесь как «платье», может также обозначать «дар, прино¬
шение» (Заходер Б.Н. Каспийский свод сведений о Восточной Европе. М, 1962.
Т. II. С. 124).
Хрестоматия. С. 47.
103	Константин Багрянородный. Об управлении империей. С. 50-51.
, Там же.
104	/-Ч
Стефанович П.С. Древлянская дань киевским князьям // «По любви, въ правд#,
безо всАкие хитрости»: Друзья и коллеги к 80-летию В.А. Кучкина. М., 2014.
С. 19-74. См. также: Стефанович П.С. О дани в «трибутарном» государстве.
С. 260-267.
419

К середине X в. размер дани, вероятно, был более или менее ре¬
гламентирован. Предполагается, что в ходе полюдья князья или
их представители с дружинами приезжали в определенные пун¬
кты - погосты105, куда свозились предметы, составлявшие соб¬
ственно дань: те, которые затем реализовывались в дальней тор¬
говле (меха, воск и др.) - о чем пишет Константин, и, вероятно,
те, которые требовались для удовлетворения насущных потреб¬
ностей князей и дружины (ткани, кожа, продукты питания и пр.).
Одновременно дружинники и их предводители «кормились», по
определению Константина: обеспечивались продуктами питания
во время их пребывания в погосте. Объезд «славиний», как со¬
общает Константин, продолжался весь зимний период, с ноября
до начала весны.
Иная система сбора даней отражена в новгородской практике
доставки в Новгород мешков с пушниной и, наверное, других про¬
дуктов сельскохозяйственного производства и промыслов. Она за¬
свидетельствована замками-«метами» с надписями, фиксирующи¬
ми стоимость упаковки106, и берестяными грамотами. На местах
сбором дани ведали - в XI в. и далее - управляющие боярскими
имениями и деревенские старосты. Согласно «Повести временных
лет», на протяжении столетия, вплоть до времен Ярослава Мудро¬
го, Новгород выплачивал дань Киеву107. Если признать достовер¬
ность этого сообщения, то можно предполагать, что собранная
местными управляющими дань свозилась в Новгород, откуда уже
централизованно отправлялась в Киев. В отдаленные от Новгорода
и недавно колонизованные и еще не имевшие налаженной адми¬
нистрации районы направлялись данщики - вооруженные отряды
новгородцев. Так, под 1071 г. упоминается сбор даней киевским
тысяцким Янем Вышатичем в Ростовской земле, под 1096 г. - «от¬
роками» Гюряты Роговича в Заволочье108.
Названные Константином «славинии», охватывавшие Среднее
и Верхнее Поднепровье, объезжали сами киевские «архонты»-
105	См.: Петрухин В.Я., Пушкина ТА. К предыстории древнерусского города // Исто¬
рия СССР. 1979. № 4. С. 100-112. Ср., впрочем: Платонова Н.И. Древнерусские
погосты - новая старая проблема // ДГВЕ, 2010 год: Предпосылки и пути обра¬
зования Древнерусского государства. М., 2012. С. 328-388.
106 Янин В.Л.	У истоков новгородской государственности. Новгород Великий.
2001.
107	ПВЛ. С. 14. См.: Стефанович П.С. Загадочное известие летописи. С. 5-55.
108	ПВЛ. С. 76, 107-108.
420

росы. Очевидно, эта территория находилась под непосредствен¬
ным управлением киевского князя, который самолично и с по¬
мощью своих высших дружинников выполнял здесь фискальную
функцию. В Новгороде же, по словам Константина, «сидел» сын
киевского князя Святослав, которому была делегирована власть
киевского князя как его наместнику, в том числе, вероятно, и
контроль за сбором даней. Территория, подчиненная Новгороду,
тем самым представляла собой более или менее самостоятель¬
ную административно-фискальную область, с иными, нежели в
Южной Руси, формами сбора даней109 *.
Таким образом, в Южной Руси сбор даней сопровождался
кормлением части элиты и дружин в течение зимы на землях,
непосредственно подвластных киевскому князю. В Северо-
Западной Руси дань, включая продовольствие и ценности (пуш¬
нину прежде всего), вероятно, доставлялась в Новгород местной
верхушкой. При этом существовали постоянные и устойчивые
«центры власти», прежде всего, Киев и Новгород, где находилась
перманентная резиденция правителя.
В Скандинавских странах, не имея постоянной резиденции,
конунги постоянно разъезжали по подвластной территории. Од¬
ним из мест остановок конунга и его дружины были королевские
усадьбы - hus(a)byno, известные во всех регионах Скандинавии,
но концентрирующиеся в двух областях, тесно связанных с фор¬
мированием королевской власти: вокруг оз. Меларен в Средней
Швеции и в Вике в Южной Норвегии111. Однако таких усадеб
было немного: для эпохи викингов на Ютландском п-ове и
о. Фюн их насчитывается всего 8, в густонаселенном и богатом
Вике (область вокруг Осло-Фьорда) - 22, в наиболее развитой
области Швеции - долине оз. Меларен (Средняя Швеция) - 40112.
Собираемого в них продовольствия не хватало на длительное
109	Ср.: Стефанович П.С. Загадочное известие. С. 5-55.
0 См. Steinnes A. Husebyar. Oslo, 1955; En bok om husbyar / Red. M. Olausson. Stock¬
holm, 2000.
См. карту распространения названия в ст.: Brink St Nordens husabyar - unga eller
gamla? // En bok om husbyar / Red. M. Olausson. Stockholm, 2000. S. 67. Пред¬
полагается, что хусабю возникают не ранее середины VIII в. (Langekiehl A.S.
De administrative #wstfr-g&rdenes opprinnelse og kronologi // Collegium medievale.
2003. Vol. 16. S. 67-134). Подробное описание некоторых из них см.: Янссон И.
112	К°ролевские/княжеские центры.
Christiansen Е. The Norsemen in the Viking Age. R 146. Количество хусабю опре¬
деляется по топонимическим данным.
421

содержание значительного количества человек (что, кстати, су¬
щественно ограничивало численность дружины).
Другим традиционным местом временного нахождения конун¬
га были усадьбы знати и богатых бондов, которые для приема
правителя и его людей устраивали пиры-вейцлы (veizla, дослов¬
но «угощение, званый пир», др.-рус. «гостьба»)113, нередко не¬
правомерно сопоставляемые с полюдьем114. Значение пиров,
сакральное, коммуникативное, политическое и пр., в ранних
обществах обстоятельно изучено115. Как и в других обществах,
скандинавские вейцлы X-XI вв., хорошо известные в Норвегии и
Исландии по исландским сагам (сообщения о вейцлах в Швеции
и Дании отражают более поздний, институциализированный этап
их развития), носили полифункциональный характер. Во время
пиров конунги совершали жертвоприношения, рассматривали
жалобы местных жителей и спорные судебные дела, устанавли¬
вали новые или закрепляли старые связи, привлекали на свою
сторону верхушку местного общества, т.е. служили и формой
113	Широко были распространены конкретизированные названия пиров: brullaupsvei-
zla «свадебный пир», blotveizla «жертвоприносительный пир», jolaveizla «пир на
праздник йоль», или, позднее, «рождественский пир» (зимний языческий празд¬
ник, который в христианскую эпоху был отождествлен с Рождеством) и т.д. См.
обширную (если не исчерпывающую) подборку случаев употребления слова в
кн.: Palsson V. Power and Political Communication. Feasting and Gift Giving in Me¬
dieval Iceland. Berkeley, 2010. P. 45-92.
114	Гуревич А.Я. Древненорвежская вейцла // Научные доклады высшей школы.
Исторические науки. 1958. № 3. С. 148, примеч. 223; Кобищанов Ю.М., Бечя-
ев Д.Д., Василии В.В. Полюдье: всемирно-историческое явление. М., 2009 и др.:
Hertzberg, Е. Len og veizla i Norges sagatid // Germanistische Abhandlungen zum
LXX. Geburtstag Konrad von Maurers. Gottingen, 1893, 285-331; Holmsen A. et al
The Old Norwegian Peasant Community 11 Scandinavian Economic History Review.
1956. Vol. 4. P. 17-81. Впоследствии вейцла превратилась в одну из форм фик¬
сированного налогообложения. Время, когда это произошло, спорно. По мнению
А.Я. Гуревича, - в правление Харальда Прекрасноволосого (ум. ок. 932/933 г.)
Гуревич А.Я. Так называемое «отнятие одаля» королем Харальдом Прекрасново¬
лосым (Из истории возникновения раннефеодального государства в Норвегии)
Скандинавский сборник. Таллинн, 1956. Вып. II. С. 8-37. Однако и в начале XI в.
вейцла, судя по рассказам саг, еще продолжала оставаться нерегулируемом
«гостьбой».
115	См.: Гуревич А.Я. Пир // Словарь средневековой культуры / Под ред. А.Я. Гурс'
вича. М., 2003. С. 359-360; Dietler М. Driven by Drink. The Role of Drinking mi
the Political Economy and the Case of Early Iron Age France // Journal of Anthro¬
pological Archaeology. 1990. Vol. 9; Zori D., Bayock J., Egill Erlendsson, Martin $
Feasting in Viking Age Iceland: Sustaining a Chiefly Political Economy in a Margin31
Environment //Antiquity. 2013. Vol. 87. Issue 335. P. 150-165.
422

социального общения, и социально-политическим инструментом,
а также играли важную роль в содержании самого конунга и его
дружины.
Вейцлы могли продолжаться подчас по несколько недель. Ор-
ганизация вейцлы могла быть как добровольной, так и прину¬
дительной: упомянутый выше Эрлинг Скьяльгасон сам пригла¬
шал на пиры с участием ярлов и конунгов до двухсот человек,
что повышало его авторитет, а сын Эйрика Кровавая Секира,
вернувшись из викингских походов в Вик, «потребовал оплаты
своего содержания во время этой отсрочки (до собрания тин-
га, на котором решался бы вопрос об избрании его конунгом. -
Е.М.). Но бонды предпочли устроить вейцлу для конунга на все
то время, пока он в этом нуждался, и конунг принял это пред¬
ложение и ездил по стране, посещая вейцлы с частью своего
войска...»116. Как видно из последнего примера, в обеспечении
вейцлы для конунга продовольствием и пивом участвовали все
местные бонды.
Таким образом, вейцлы являлись, наряду с собственным хо¬
зяйством конунга, средством материального обеспечения (корм¬
ления) конунга и его дружины. Однако пиры-вейцлы не сопрово¬
ждались сбором дани как таковой, что принципиально отличает
их от полюдья, и не регламентировались каким-либо образом.
Ни длительность пребывания конунга (от нескольких дней до
нескольких недель), ни последовательность маршрута поездок не
были упорядочены (он мог посетить несколько усадеб бондов, за¬
тем отправиться в близлежащий хусабю, затем снова остановить¬
ся на чей-нибудь усадьбе). Не было регулярности и в «гостева¬
нии» конунга в подвластных ему землях: норвежские правители
проводили большую часть времени на юге, в Вике и Вестфольде,
и на западе, в Трёндалёге; во внутренние области Норвегии они
приезжали достаточно редко. Не установлено было и количество
сопровождавших его людей, хотя нормой традиционно счита¬
лось присутствие 60-70 (максимум 100) человек. Единственной
обычной практикой была предварительная договоренность: ко¬
нунг, как правило, заранее предупреждал, что собирается про¬
лети, например, зиму в какой-то определенной области. Такое
Предупреждение было необходимо, чтобы местная знать и бонды
м°гли подготовиться к затяжным пирам.
16 Сага об Олаве Трюггвасоне, LXXXVII // КЗ. С. 151 (с уточнениями).
423

Приезды в хусабю, куда, как считается, свозились дани-
подати (вероятно, в основном в виде натурального продукта),
также не подвергались регулярным объездам конунга с дружи¬
ной: их посещения зависели от местонахождения конунга в той
или иной области. Сочетание вейцл и остановок в хусабю, та¬
ким образом, обеспечивало повседневные потребности конунга
и его дружины.
В организации другой важнейшей отрасли элитной экономи¬
ки - торговле - на раннем этапе главную роль играли контроли¬
руемые правителями торговые центры. Не случайно, на Руси все
они обнаруживают присутствие скандинавских военных гарнизо¬
нов, задачей которых, как принято считать, была охрана торгово¬
го пути и контроль над ним. Аналогичным образом военные от¬
ряды размещались рядом с эмпориями: они археологически ис¬
следованы в Бирке и Хедебю117. В этих же центрах, по-видимому,
уже в IX в., судя по упоминанию «префекта» в Бирке (см. выше),
производится взимание торговых пошлин, что предполагает до¬
статочно высокий уровень административного регулирования
торговли.
Организация торговой деятельности самой древнерусской эли¬
ты остается в целом неясной, хотя очевидно, что и она была
определенным образом регламентирована. По рассказу Констан¬
тина Багрянородного, росы в Киеве ежегодно весной покупают
однодеревки, которые оснащаются бортами, веслами, мачтами и
пр., и караванами отправляются в Константинополь для торгов¬
ли товарами, полученными во время зимнего полюдья, и раба¬
ми118. Уже сама регулярность этого процесса - по Константину,
ежегодного - предполагает некую устоявшуюся систему с рас¬
пределением организационных функций, например, наличием
постоянного контингента специалистов-судостроителей, а также,
вероятно, более или менее определенного круга лиц, совершав¬
ших плавания в Византию и специализировавшихся на торговых
операциях - «гостей» русско-византийского договора 944 г.
117	Hedenstierna-Jonson Ch. The Birka Warrior: The Material Culture of a Martial So¬
ciety. Stockholm, 2006; The Martial Society: Aspects of Warriors, Fortifications an<-l
Social Change in Scandinavia / Ed. L. Holmquist-Olsen, M. Olausson. Stockholm
2009.
118	Константин Багрянородный. Об управлении империей. Гл. 9.
424

* * *
Выделение военной знати и профессионального военного слоя
знаменовало не только новый, более высокий уровень социаль¬
ной стратификации, но и формирование военно-торговой эко¬
номики, принципиально отличной по своему типу от базовой,
производящей119. Новая экономическая система являлась продол¬
жением и развитием престижной экономики, непроизводящей и
базирующейся на обмене предметами роскоши, маркирующими
социальный статус одной ограниченной общественной группы -
элиты, и на их перераспределении внутри этой группы. Военно¬
торговая экономика включала как личностные (дары, обмен)120,
так и «нейтральные», безличностные формы перехода ценностей
из рук в руки, при которых в процессе транзакции не устанавли¬
вались социальные связи между ее участниками: это дани с по¬
коренных общностей, плата наемникам, грабеж, выкуп, наконец,
торговля и торговые пошлины121. Война и торговля шли рука об
руку, дополняя друг друга122. Они способствовали концентрации
ценностей прежде всего внутри элитарной группы и не требова¬
ли унифицированных платежных средства (денег).
В скандинавском и восточнославянском мирах, однако, роль
войны и торговли была различна на разных этапах политогенеза.
В период возникновения вождеств в Скандинавии (в эпоху брон¬
зы и раннего железного века) особо важную роль играла дальняя
торговля, хотя осуществлялась и достаточно масштабная военная
деятельность. На первый же план военная экспансия вышла уже
в период становления сложных вождеств и ранних государств (с
середины I тыс. н.э.). Для начального восточнославянского по¬
литогенеза кардинальное значение имела дальняя торговля по
119	Duby G. The Early Growth of European Economy. См. также: Early State Economics.
120	Мосс M. Общества. Обмен. Личность. М, 1996 («Очерк о даре», «Essai sur le
don», впервые опубликован в 1923); Gurevich A.Y. Wealth and Gift-Bestowal among
the Ancient Scandinavians // Scandinavica. 1968. Vol. 7/1. P. 126-138; Гуревич А.Я.
Проблемы генезиса феодализма в Западной Европе. М., 1970. С. 63-82; Cheal D.J.
The Gift Economy. N.Y., 1988.
1 Miller W.I. Gift, Sale, Payment, Raid: Case Studies in the Negotiation and Classifica¬
tion of Exchange in Medieval England // Speculum. 1986. Vol. 61. P. 18-50; Kru-
Se S.E. Trade and Exchange Across Frontiers // Silver Economy in the Viking Age /
122 Ed. J. Graham-Campbell, G. Williams. Walnut Creek, CA, 2007. P. 166-167.
Webb M. The Flag Follows Trade: An Essay on the Necessary Interaction of Military
and Commercial Factors in State Formation // Ancient Civilization and Trade. Albu-
guerque, 1975. P. 155-210.
425

системе трансконтинентальных коммуникаций, проходивших
по территории Восточной Европы, при слабо развитой военной
активности. Война приобрела существенные масштабы лишь
во второй половине IX-X в. после закрепления в Киеве сканди¬
навской по происхождению военной элиты, но никогда не дости¬
гала размаха викингских походов на Западе. При этом важней¬
шее место дальней торговли в материальном обеспечении элиты
сохранялась в полной мере.
Различным было и соотношение военно-торговой и произ¬
водящей экономик в этих регионах, что являлось следствием
степени интегрированности элиты и военного слоя в обществе.
В Скандинавии элиты были органически, исконно связаны с об¬
ществом, постепенно вызревая внутри самого общества. Одним
из результатов этого было наличие собственных земельных вла¬
дений - одалей - и у конунгов, и у представителей знати. Дру¬
гой важной особенностью было то, что военная деятельность
эпохи викингов перестала быть узко профессионализированным
занятием. Военными навыками обладало все свободное мужское
население. Обязательной составной (если не основной) частью
воспитания мальчиков было обучение их владению оружием, и
к 12-14 годам подросток мог свободно пользоваться боевым то¬
пором и даже мечом, и нередко ходил в викингские походы123.
На службу к конунгу поступали прежде всего сыновья бондов -
военная деятельность в молодости считалась едва ли не обяза¬
тельной для каждого свободного, не говоря уже о знати. При
этом скандинавские дружинники в значительной своей части не
полностью отрывались от исконной среды. Родственные связи не
прерывались, и многие, если не большинство, проведя несколь¬
ко лет в военных походах (на службе у конунга или в викинге),
возвращались в родовую усадьбу, чтобы продолжить ведение хо¬
зяйства. Разумеется, были и «профессиональные» дружинники,
как и «профессиональные» викинги, которые до самой смерти
(обычно достаточно ранней) не оставляли военной деятельности.
Но таких, насколько можно судить по рассказам королевских и
родовых саг, было не так много. Поэтому пропасти между произ¬
водящей и военно-торговой экономиками не существовало.
123 Так, согласно «Саге об Олаве Святом» в «Круге Земном», Олав в возрасте 12 ле1
получил от отчима полностью оснащенный корабль, набрал команду и отправил-
ся в викинг в Восточную Прибалтику (КЗ. С. 168).
426

На Руси же второй половины IX - первой половины X в. фор¬
мируется новая военная элита скандинавского происхождения.
Она не имела корней в славянской среде. Скандинавские вожди
приходили со своими дружинами по преимуществу с целью тор¬
говли и в большинстве своем возвращались обратно. Те же из
них, кто оседал в Восточной Европе, как Рюрик, Олег, Игорь, да¬
леко не сразу интегрировались в славянской среде. В начале X в.,
судя по именослову русско-византийских договоров, киевская
элита сохраняет исконную этничность - имена всех послов Оле¬
га принадлежат скандинавам. Видимо, элита в это время еще в
значительной степени изолирована, контакты со славянским ми¬
ром военизированы и ограничиваются подчинением славянских
политий и сбором с них даней. Однако в ходе этих, пусть и огра¬
ниченных контактов (а также, вероятно, браков со славянками)
постепенно усиливается взаимодействие с местной средой, о чем
говорит и появление славянских имен в княжеском именослове в
середине X в., и двуязычие росов, отмечаемое Константином VII
Багрянородным.
Инородность элиты в начальный период образования Древне¬
русского государства определяла и другую особенность ее эко¬
номики - отсутствие собственных земельных владений. Усадьбы
конунгов-Инглингов до начала XI в. были наследственными ода-
лями, принадлежавшими их роду и разбросанными по стране. Та¬
ких владений в Восточной Европе у них, естественно, не было.
Восточные писатели, опираясь на источники последней четверти
IX в., прямо указывают, что «нет у них [русов] ни недвижимо¬
го имущества, ни деревень, ни пашен»124. Установление контроля
над межконтинентальной торговлей и торговыми путями, прохо¬
дившими по Восточноевропейской равнине требовало не приобре¬
тения земельных владений, а закрепления в уже существовавших
поселениях на этих путях или создания таких поселений. Так же и
первоначальное подчинение славянских политий выражалось пре¬
жде всего в обложении их данью, а отнюдь не в овладении обра¬
батываемой землей для ведения собственного хозяйства125.
124 Ибн Русте: Хрестоматия. С. 48.
Впрочем, установление собственности на землю не считается ныне необходимой
предпосылкой образования государства. См.: Bondarenko D.M., Korotaev A.V Ear¬
ly State in Cross-Cultural Perspective: A Statistical Re-Analysis of Henri J.M. Claes-
sen’s Database 11 Cross-Cultural Research. The Journal of Comparative Social Science.
2003. Vol. 37/1. P. 104-131.
427

Военно-торговые формы приобретения экономических ресурсов
обусловили как незаинтересованность элиты в земельных владе¬
ниях, так и отмечаемую большинством исследователей концентра¬
цию скандинавских древностей в торгово-ремесленных центрах
VIII—IX вв., а затем в возникающих, также на торговых путях,
городах, а, следовательно, и тяготение скандинавов к ним. Выска¬
занное И. Янссоном (вслед за Т. Арне и X. Арбманом) предпо¬
ложение о массовой земледельческой колонизации скандинавов в
Восточной Европе в значительной степени спекулятивно126: край¬
не немногочисленный археологический материал (находки сканди¬
навских древностей на сельских поселениях) не дает оснований
для столь далеко идущих выводов127. Разумеется, переселение в
Восточную Европу отдельных семей или небольших коллективов,
ориентированных на занятие земледелием, исключать нельзя; на¬
против, почти наверняка такие коллективы были. Их присутствие
наиболее вероятно в Юго-Восточном Приладожье, где на сельских
поселениях вдоль рек Оять, Сясь и Паша в IX в. распространя¬
ется курганный обряд погребения, причем наиболее ранние кур¬
ганы имеют характерные признаки скандинавских захоронений:
погребения в ладье, железные гривны с молоточками Тора, вот¬
кнутые в землю наконечники копий, наборы женских украшений
с овальными фибулами и др.128. Однако даже для этого региона его
исследователь О.И. Богуславский, считая возможным постоянное
проживание здесь какого-то количества скандинавов, полагает, что
имеющихся данных недостаточно для вывода о массовой колони¬
зации скандинавами этого региона129.
126	Jansson I. Warfare, Trade or Colonization? Some General Remarks on the Eastern Ex¬
pansion of the Scandinavians in the Viking Period // The Rural Vikings in Russia and
Sweden / Ed. P. Hansson. Orebro, 1997. He случайно статья И. Янссона, обычно
крайне осторожного в своих исторических выводах, пестрит фразой «I believe»,
часто заменяющей аргументацию. См. также: Пушкина Т.Л., Ениосова Н.В
Мурашева В.В. Гнездовский археологический комплекс // Русь в IX-X вв. С. 273:
Androushchuk F. Vikings and Farmers: Some Remarks on the Social Interpretation oi
Swords and Long-Distant Contacts during the Viking Age // The Martial Society: As¬
pects of Warriors, Fortifications and Social Change in Scandinavia / Ed. L. Holmquist-
Olsen, M. Olausson. Stockholm, 2009. P. 93-104.
127	Подробный критический анализ археологического материала см.: Фетисов А.А
К дискуссии о типе колонизации скандинавами территорий Восточной Европы
Русский сборник. Брянск, 2016. № 8/2. С. 179-182.
128	Кочкуркина С.И. Юго-Восточное Приладожье в X-XIII вв. Л., 1973; Boguslavskij О А
The Region South of Lake Ladoga. P. 297-308.
129	Boguslavskij O.I. The Region South of Lake Ladoga. P. 304, note 37.
428

Представляется, что против сколько-нибудь масштабной зем¬
ледельческой колонизации говорит не только недостаточность
археологических материалов, но также и исторический контекст
деятельности скандинавов в Восточной Европе, обусловленный
их экономическими интересами. Приоритет военно-торговой
экономики, обеспечивавшей скандинавов как прожиточными ма¬
териальными ресурсами (дани), так и сверхдоходами (торговля,
война), делали непродуктивным занятие сельским хозяйством в
неблагоприятных климатических и топографических условиях
Северо-Запада будущего Древнерусского государства.
Сходная картина расселения скандинавов прослеживается в
Ирландии130, первое засвидетельствованное нападение на кото¬
рую (на о. Ламбей на восточном побережье) датируется 795 г. На
протяжении IX - начала X в. скандинавы в Ирландии, где в то
время города отсутствовали, основали Дублин, Лимерик, Корк,
Уотерфорд и др. в качестве военных баз и портовых торгово¬
ремесленных поселений. Хотя на протяжении большей части IX в.
и до битвы при Клонтарфе в 1014 г., власть в прибрежных об¬
ластях Ирландии, а временами и в крупных политиях (Ольстере,
Манстере) принадлежала скандинавам, следов сколько-нибудь
ощутимой сельской колонизации не обнаружено - в противопо¬
ложность Англии, где масштабное расселение скандинавов при¬
вело не только к образованию области Датского права и коро¬
левства Нортумбрия, но и серьезным изменениям в социально-
политическом устройстве, культуре и языке Англо-Саксонской
Англии131. Возможно, явная незаинтересованность викингов в
заселении сельской Ирландии с плодородными почвами и благо¬
приятным климатом была обусловлена хозяйственными традици¬
ями норвежцев, которые, в отличие от данов и свеев, занимались
в основном овцеводством, а не земледелием. Их привлекали,
напротив, пустынные и малопригодные для земледелия острова
севера Атлантики: Шетландские, Оркнейские, Исландия. Цен¬
тральная же Англия была заселена по преимуществу данами с
совершенно иными навыками хозяйствования. Однако, и в Нор-
мандии, где власть с 911 г. принадлежала скандинавам, в значи¬
30 О Corrain D. The Vikings in Scotland and Ireland in the Ninth Century // Peritia.
1998. Vol. 12. P. 296-339; Valante M.A. The Vikings in Ireland: Settlement, Trade,
I3i and Urbanisation. Dublin, 2008.
См. из последних обобщающих работ: Hadley DM. The Vikings in England: Settle¬
ment, Society and Culture. Manchester, 2006.
429

тельной части выходцам из Дании, сельское расселение почти не
прослеживается - скандинавская элита сосредоточилась в город¬
ских центрах, в первую очередь в Руане. Повсеместно на Западе,
кроме Англии, скандинавы обнаруживают тяготение к центрам
с торгово-ремесленными функциями, городам и протогородам, а
там, где их не было, как в Ирландии, основывают их.
* * *
Таким образом, экономика древнерусской элиты IX-X вв.
зиждилась отнюдь не на владении землей и производящем хо¬
зяйстве. Война и торговля обогащали элиту в достаточной мере,
чтобы обеспечить не только воспроизводство ресурсов (прежде
всего, воинов, вооружения, кораблей, а также товаров, пользую¬
щих спросом на арабском и византийском рынках), но и концен¬
трировать богатства, необходимые для укрепления и распростра¬
нения своей власти и создания эффективной системы управления
покоренными землями.
Сосредоточение богатств в руках древнерусской элиты, причем
богатств по преимуществу в форме предметов роскоши и монет¬
ного серебра, не было результатом производящей экономики и
лишь в малой степени зависело от нее - в отличие от Сканди¬
навии, где производящая экономика обеспечивала повседневные
потребности, а военно-торговая - сверхдоходы. Так же и пере¬
распределение полученных ценностей не затрагивало население
Руси, находившееся в сфере производящей экономики: оно про¬
ходило внутри самой элиты и, возможно, знати славянских объ¬
единений, подчинившихся Киеву - в отличие от Скандинавии,
где в эпоху викингов в военную деятельность было вовлечено
практически все свободное население, а к концу эпохи викин¬
гов значительная его часть принимала участие и в торговле. И в
Скандинавии, и на Руси на раннем этапе образования государств
сосуществовали две самостоятельные экономические системы с
принципиально различными способами получения доходов, раз¬
мерами этих доходов, экономическими механизмами и организа¬
цией экономической деятельности. Однако если в Скандинавии
военно-торговая экономика смыкалась с производящей и допол¬
няла ее, то на Руси независимость этих экономических систем
усугублялась принадлежностью элиты к иной этнической среде и
иным культурным традициям. Взаимодействие между ними были
крайне слабо и выражалось по преимуществу в данях, выплачи¬
430

ваемых «славиниями» правящей элите. Лишь с течением време¬
ни обе экономические системы постепенно сблизились, обретая
все больше новых точек соприкосновения, пока они не слились
в единую экономику Древнерусского государства.
ЛИТЕРАТУРА
Артамонов М.И. Первые страницы русской истории в археологическом
освещении // СА. 1990. № 3. С. 271-290.
Блок М. Феодальное общество / Пер. с фр. М.Ю. Кожевниковой, Е.М. Лы¬
сенко. М., 2003.
Бондарь А.Н. Укрепленные пункты на территории междуречья Днепра и
нижнего течения Десны в конце IX-X в. // ДГВЕ, 2010 год: Предпосылки
и пути образования Древнерусского государства. М., 2012. С. 300-327.
Гиппиус А.А. Загадки Мстиславовой грамоты // Miscellanea Slavica: Сб.
ст. к 70-летию Б.А. Успенского. М., 2008. С. 109-129.
Гомзин А.А. Карта восточноевропейских кладов куфических монет X в. и
кладов XI-XII вв. // Русь в IX-X вв. С. 390-393.
Горский А.А. Древнерусская дружина (К истории генезиса классового
общества и государства на Руси). М., 1989.
Горский А.А. К вопросу о составе войска Олега в походе на Царьград //
ВЕДС-XIV: Мнимые реальности в античной и средневековой историо¬
графии. М., 2002. С. 51-53.
Грамоты Великого Новгорода и Пскова / Под ред. С.Н. Валка. М.; Л.,
1949.
Греков Б.Д. Киевская Русь. М., 1949.
Григорьев А.В. Население междуречья Днепра и Дона // ДГВЕ, 2010 год:
Предпосылки и пути образования Древнерусского государства. М., 2012.
М., 2012. С. 94-127.
Григорьев А.В. Северская земля в VIII - начале XI века по археологичес¬
ким данным. Тула, 2000.
Гуревич А.Я. Древненорвежская вейцла // Научные доклады высшей школы.
Исторические науки. 1958. № 3. С. 146-160.
Гуревич А.Я. Пир // Словарь средневековой культуры / Под ред. А.Я. Гуре¬
вича. М., 2003. С. 359-360.
Гуревич А.Я. Проблемы генезиса феодализма в Западной Европе. М., 1970.
С. 63-82.
Гуревич А.Я. Так называемое «отнятие одаля» королем Харальдом Прекрас¬
новолосым (Из истории возникновения раннефеодального государства в
Норвегии) // Скандинавский сборник. Таллинн, 1956. Вып. II. С. 8-37.
нилова Л.В. Сельская община в средневековой Руси. М, 1994.
Ц°вэк:енок В.И. Землеробство древньо'1 Pyci. Кшв. 1961.
431

Древняя Русь в свете зарубежных источников. Хрестоматия. М., 2009.
Т. III. Восточные источники / Сост. Т.М. Калинина, И.Г. Коновалова,
В.Я. Петрухин.
Житие св. Ансгария / Пер. В.В. Рыбакова // Из ранней истории шведского
народа и государства: первые описания и законы / Под ред. А.А. Сва¬
нидзе. М., 1999.
Заходер Б.Н. Каспийский свод сведений о Восточной Европе. М, 1962.
Т. II.
Зв1здецький Б.А. Городища 9-13 ст. на територп древлян. Кшв, 2008.
Зорин А.В. Русы и северяне: из истории военного противостояния // Профес¬
сиональная археологическая работа по холодному оружию Днепровского
Левобережья X-XI вв. // Портал X. Legio: http://xlegio.ru/ancient-armies/
armament/ruses-northemers-military-confrontation (доступ 2.09.2012).
Кирьянова Н.А. О составе земледельческих культур Древней Руси X
XV вв. // СА. 1979. № 4. С. 72-85.
Клиге РК, Воронов А.М., Селиванов А. О. Формирование и многолетние из¬
менения водного режима Восточно-Европейской равнины. М., 1993.
Коваленко В.П. Дружинные лагеря в процессе становления древнерусской
государственности на Днепровском Левобережье // ВЕДС-ХХН: Пробле
мы политогенеза. М., 2011. С. 114-119.
Комар А.В. Исторические предпосылки возникновения легенды о Полян¬
ской дани хазарам по археологическим данным // Хазары. М.; Иеруса¬
лим, 2005. С. 207-218.
Конецкий В.Я. К истории формирования низовых государственных струк¬
тур Новгородской земли: погосты X в. на р. Мете // Труды IV (XX) Все¬
российского археологического съезда. Казань, 2014. Т. III. С. 80-83.
Константин Багрянородный. Об управлении империей / Отв. ред. Г.Г. Ли-
таврин, А.П. Новосельцев. М., 1989 (Древнейшие источники по истории
народов СССР).
Кочкуркина С.И. Юго-Восточное Приладожье в Х-ХШ вв. Л., 1973.
Крадин Н.Н. Политическая антропология. 2-е изд. М., 2010.
Краснов Ю.А. Древние и средневековые пахотные орудия Восточной Евро¬
пы. М., 1987.
Кулешов В.С. Карта восточноевропейских кладов куфических монет VIII
IX вв. // Русь в IX-X вв. С. 387-389.
Левашова В.П. Сельское хозяйство. Очерки по истории русской деревни
Х-ХШ вв. // Труды ГИМ. 1956. Вып. 32.
Мельникова Е.А. Две экономики периода образования древнерусского гос>-
дарства (постановка проблемы) // Образы аграрной России IX-XVIII вн
Памяти Н.А. Горской. М., 2013. С. 51-68.
Мельникова Е.А. От дара к покупке: Гуннар Хамундарсон между двух эко¬
номических систем // ВЕДС-XXV: Экономические основы формирова¬
ния государства в древности и средневековье. М., 2013. С. 193-198.
432

Мельникова Е.А. Европейский контекст возникновения древнерусской госу¬
дарственности // ДГВЕ, 2010 г.: Предпосылки и пути образования Древ¬
нерусского государства. М., 2012. С. 240-269.
Мельникова Е.А. К типологии предгосударственных и раннегосударствен¬
ных образований в Северной и Северо-Восточной Европе. Постановка
проблемы // ДГВЕ. 1992-1993 годы. М., 1995. С. 16-32).
Мельникова Е.А. К типологии становления государства в Северной и Вос¬
точной Европе (Постановка проблемы) // Образование Древнерусского
государства. Спорные проблемы истории. Тез. докл. Чтений памяти чл.-
корр. АН СССР В.Т. Пашуто. М., 1992. С. 38-41.
Мельникова Е.А. Росы и их пактиоты в трактате «Об управлении империей»
Константина Багрянородного // «По любви, въ правд#, безо вслкие хит¬
рости»: Друзья и коллеги к 80-летию В.А. Кучкина М., 2014. С. 75-88.
Мельникова Е.А. Устная традиция в Повести временных лет: к вопросу о
типах устных преданий // Восточная Европа в исторической ретроспек¬
тиве. К 80-летию В.Т. Пашуто. М., 1999. С. 153-165.
Мосс М. Общества. Обмен. Личность. М., 1996 («Очерк о даре», «Essai sur
le don», впервые опубликован в 1923).
Назаренко А.В. Южнонемецкие земли в европейских связях IX-X вв. //
Средние века. М., 1990. Вып. 53. С. 121-136.
Назаренко А.В. Русь и Германия в IX-X вв. // ДГВЕ. М., 1991. С. 5-80.
Нефедов В. С. Смоленское Поднепровье и Подвинье в период формирования
Древнерусского государства по археологическим данным // ДГВЕ, 2010 г.:
Предпосылки и пути образования Древнерусского государства. М., 2012.
С. 270-299.
Новосельцев А.П. Арабские источники об общественном строе восточных
славян IX - первой половины X в. (полюдье) // ДГВЕ, 1998 г.: Памяти
чл.-корр. РАН А.П. Новосельцева. М., 2000. С. 400-404.
Носов Е.Н. Проблема происхождения первых городов Северной Руси //
Древности Северо-Запада России (славяно-финно-угорское взаимодей¬
ствие, русские города Балтики). СПб., 1993. С. 59-78.
Носов Е.Н. Речная сеть Восточной Европы и ее роль в образовании город¬
ских центров Северной Руси // Великий Новгород в истории средневеко¬
вой Европы. К 70-летию В.Л. Янина. М., 1999. С. 157-170.
Носов Е.Н., Леонтьев А.Е. Восточноевропейские пути сообщения и торго¬
вые связи в конце VIII—X вв. // Русь в IX-X вв. С. 382-401.
Нерхавко В.Б. История русского купечества. М., 2008.
Петрухин В.Я. Русь в IX-X вв.: От призвания варягов до выбора веры. М.,
2013. С. 269-276.
Петрухин В.Я. Сказание о хазарской дани в контексте летописной истории //
Древнетюркский мир: история и традиции. Казань, 2002. С. 43-52.
Петрухин В.Я., Пушкина Т.А. К предыстории древнерусского города //
История СССР. 1979. № 4. С. 100-112.
433

Платонова Н.И. Древнерусские погосты - новая старая проблема // ДГВЕ,
2010 год: Предпосылки и пути образования Древнерусского государства.
М., 2012. С. 328-388.
Полюдье: всемирно-историческое явление / Под общ. ред. Ю.М. Кобища-
нова. М., 2009.
Путешествие Ибн Фадлана на Волгу / [Пер. и коммент. А.П. Ковалевского].
Под ред. И.Ю. Крачковского. М.; Л., 1939.
Пушкина Т.А., Ениосова Н.В., Мурашева В.В. Гнездовский археологический
комплекс // Русь в IX-X вв. С. 242-273.
Русь IX-X вв. Археологическая панорама / Отв. ред. Н.А. Макаров. М.,
Вологда, 2012.
Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества XI—XIII вв. М., 1980.
Рыбина Е.А. Торговля средневекового Новгорода: Историко-археологические
очерки. Великий Новгород, 2001.
Сага о гутах / Пер. С.Д. Ковалевского // Средние века. 1975. Т. 38. С. 307-
311.
Свердлов М.Б. История крестьянства СССР с древнейших времен до Вели¬
кой Октябрьской социалистической революции. М., 1990. Т. 2. Крестьян¬
ство в период раннего и развитого феодализма.
Седов В.В. Восточные славяне в VI—XIII вв. М., 1982.
Сельская Русь в IX-XVI веках. От новых методов изучения к новому по¬
ниманию. М., 2008.
Семенов Ю.И. Экономическая антропология // Восток. 2004. Вып. 9 (21).
С. 61-85.
Слободин В.М. К вопросу о развитии и смене систем земледелия // Мате¬
риалы по истории земледелия СССР. М., 1952. Т. I.
Снорри Стурлусон. Круг Земной / Изд. подгот. А.Я. Гуревич, Ю.К. Кузь¬
менко, О.А. Смирницкая, М.И. Стеблин-Каменский. М., 1980, 1995.
Стефанович П.С. Бояре. Отроки. Дружины: Военно-политическая элита
Руси в X-XI вв. М., 2012.
Стефанович П.С. Древлянская дань киевским князьям // «По любви, въ
правд#, безо вслкие хитрости»: Друзья и коллеги к 80-летию В.А. Куч-
кина. М., 2014. С. 19-74.
Стефанович П.С. Загадочное известие летописи: древнейшая дань и*
Новгорода в Киев // Новгородский исторический сборник. СПб., 2010.
Вып. 12 (22). С. 5-35.
Стефанович П. С. О дани в «трибутарном» государстве Руси в X в. // Древ-
няя Русь и средневековая Европа: возникновение государств. Материалы
конференции. М., 2012. С. 260-267.
Фетисов А.А. К дискуссии о типе колонизации скандинавами территории
Восточной Европы // Русский сборник. Брянск, 2016. № 8/2. С. 179
182.
Фроянов И.Я. Рабство и данничество у восточных славян. СПб., 1996.
434

Чернецов А.В. К вопросу о происхождении восточноевропейского плуга и
русской сохи // Вестник МГУ. Сер. истор. 1972. Вып. 2.
Чернецов А.В. О периодизации ранней истории восточнославянских пахот¬
ных орудий // СА. 1972. № 3. С. 135-148.
Щавелев А.С. История и археология полюдья: заметки на полях обобщающей
монографии «Полюдье: всемирно-историческое явление / Под. ред. Ю.М. Ко-
бищанова. М., «Российская политическая энциклопедия», 2009. 791 с.» //
Материалы по истории и археологии России. СПб., 2012. Т. 2. С. 278-287.
Щавелев А.С. Племя северян и хазарские крепости: еще раз о геополитике
юга Восточной Европы первой половины IX в. // Книга картины Земли.
Сб. ст. в честь И.Г. Коноваловой / Под ред. Т.Н. Джаксон, А.В. Подо-
синова. М., 2014. С. 323-330.
Щавелев А.С., Фетисов А.А. К исторической географии Восточной Европы
IX - начала X века. Карта кладов и конфигурация торговых путей // Исто¬
рическая география / Отв. ред. И.Г. Коновалова. М., 2014. Т. 2. С. 7-53.
Щапов Я.Н. О социально-экономических укладах в Древней Руси XI - пер¬
вой половины XII в. // Актуальные вопросы истории России эпохи фео¬
дализма / Отв. ред. Л.В. Черепнин. М., 1970. С. 85-119.
Щеглова О.А. Среднее Поднепровье конца VII - первой половины VIII в.:
причины смены культур // Социогенез и культурогенез в историческом
аспекте. СПб., 1991. С. 42-50.
Юренко С.П. Производственный и бытовой инвентарь. Оружие. Украше¬
ния // Славяне Юго-Восточной Европы в предгосударственный период.
Киев, 1990. С. 301-302.
Янин В.Л. У истоков новгородской государственности. Новгород Великий,
2001.
Янссон И. Королевские/княжеские центры эпохи викингов в Скандинавии
и на Руси // Псторыя i археалопя Полацка i Полацкай зямлп Мат-лы
V М1жнар. навук. канф. Полацк, 2009. С. 208-232.
Andersen Н.Н. Danevirke og Kovirke. Arkaeologiske undersogelser 1861-1993.
Hojbjerg, 1998.
Androushchuk F. Vikings and Farmers: Some Remarks on the Social Interpretation
of Swords and Long-Distant Contacts during the Viking Age // The Martial
Society. P. 93-104.
Bakka E. Scandinavian Trade with the Continent and the British Isles in Pre-
Viking Times 11 Antikvariskt arkiv. 1971. B. 40. S. 37-51.
Boguslavskij O.I. The Region South of Lake Ladoga during the Viking Age
(8th - 11th Centuries AD) 11 Vers Г Orient et vers Г Occident. Regards croises
sur les dynamiques et les transferts culturels des Vikings a la Rous ancienne /
Dir. P. Bauduin, A. Musin. Caen, 2014. P. 297-308.
bok om husbyar / Red. M. Olausson. Stockholm, 2000.
Bondarenko D.M., Korotaev A.V Early State in Cross-Cultural Perspective:
A Statistical Re-Analysis of Henri J.M. Claessen’s Database // Cross-Cultural
435

Research. The Journal of Comparative Social Science. 2003. Vol. 37/1.
P. 104-131.
Brink St. Nordens husabyar - unga eller gamla? // En bok om husbyar / Red. M.
Olausson. Stockholm, 2000. S. 65-73.
Brunstedt S. Alsnu kungsgard. Forskningsprojekt Hovgarden. Stockholm, 1996.
Carneiro R.L. A Theory of the Origin of the State // Science. 1970. Vol. 169,
№ 21. P. 733-738.	4
Centrala platser, centrala fragor: Samhallsstrukturen under jam&ldem: en vanbok
till Berta Stjemquist / Red. L. Larsson, B. Hardh. Stockholm, 1998.
Cheal D.J. The Gift Economy. N.Y., 1988.
Christiansen E. The Norsemen in the Viking Age. Oxford, 2002.
Claessen	van de Velde P. Introduction // Early State Economics / Ed.
H.J.M. Claessen & P. van de Velde. New Brunswick; London, 1991. P. 2-4.
Coupland S. The Frankish Tribute Payments to the Vikings and their
Consequences // Francia. 1999. Vol. 26/1. P. 57-75.
Dalton G. Economic Theory and Primitive Society // American Anthropologist
1961. Vol. 63. P. 1-25.
Den svenska jordbrukets historia / Red. J. Myrdal. Boras, 1998. В. I: Jordbrukets
forsta femtusen &r.
Dietler M Driven by Drink. The Role of Drinking in the Political Economy and
the Case of Early Iron Age France // Journal of Anthropological Archaeology.
1990. Vol. 9. P. 352-406.
Duty G. The Early Growth of European Economy: Warriors and Peasants from
the Seventh to the Twelfth Centuries. L., 1974.
Earle T. How Chiefs Come to Power: The Political Economy in Prehistory
Stanford, 1997.
The Early State / Ed. H.J.M. Claessen, P. Scalnik. Hague, 1978.
Early State Economics / Ed. H.J.M. Claessen & P. van de Velde. New Brunswick
and London, 1991.
Fallgren J.-H. Farm and Village in the Viking Age // The Viking World. P. 61-lb.
Finnur Jonsson. Den norsk-islandske skjaldedigtning. Kopenhavn, 1912 (1973)
B. BI.
Godelier M. L’Ideel et le materiel: pensee, economies, societes. Fayard, 1989.
Grane Th. Roman Imports in Scandinavia: Purpose and Meaning? / Rome
Beyond Its Frontiers: Imports, Attitudes, and Practices. Portsmouth, Rhode
Island, 2013. P. 29-44.
Gurevich A.Y. Wealth and Gift-Bestowal among the Ancient Scandinavians
Scandinavica. 1968. Vol. 7/1. P. 126-138.
Hadley D.M. The Vikings in England: Settlement, Society and Culture
Manchester, 2006.
Hansen U. Beyond the Roman Frontier // The Birth of Europe: Archaeolog)
and Social Development in the First Millennium A.D. / Ed. K. Randsborg
Rome, 1989.
436

tfardt В. Trade and Money in Scandinavia in the Viking Age I I Meddelanden fran
Lunds Universitets Historiska Museum, 1977-1978. Lund, 1978. P. 157-171.
HedeagerL. Warrior Economy and Trading Economy in Viking-Age Scandinavia 11
Journal of Economic Anthropology. 1994. Vol. 2/1. P. 130-148.
Hedeager. L., Tvarm H. Romeme og Germaneme. Kobenhavn, 1991, 2000.
B. 1-2.
Hedenstierna-Jonson Ch. The Birka Warrior: The Material Culture of a Martial
Society. Stockholm, 2006.
Hertzberg, E. Len og veizla i Norges sagatid // Germanistische Abhandlungen
zum LXX. Geburtstag Konrad von Maurers. Gottingen, 1893. S. 285-331.
Hodges R. Dark Age Economics. The Origins of Towns and Trade AD 600-
1000. L., 1982.
Holmsen A. et al. The Old Norwegian Peasant Community 11 Scandinavian
Economic History Review. 1956. Vol. 4. P 17-81.
Hvass S. Jemalderens bebyggelse I I Fra stamme til stat i Danmark. Hojbjerg, 1988.
Vol. 1: Jemalderens stammesamfund / Ed. R Mortensen and B.M. Rasmussen.
Hvass S. Vorbasse, the Viking Age Settlement at Vorbasse, Central Jutland 11
Acta archaeologica. 1980. T. 50. P. 137-172.
Illerup Adal / Red. J. Ilkjaer et al. Aarhus, 1990-2011. B. 1-14.
Jansson I. Warfare, Trade or Colonization? Some General Remarks on
the Eastern Expansion of the Scandinavians in the Viking Period //
The Rural Vikings in Russia and Sweden / Ed. P. Hansson. Orebro, 1997.
P. 9-64.
Jensen J. I begyndelsen (Gyldendal og Politikens Danmarks Historic).
Kobenhavn, 2002. Vol. 1.
Jones G. A History of the Vikings. 2nd ed. 1984. P. 182-203.
Jorgensen L.B. From Tribute to the Estate System, 3rd - 12th Century 11 Kingdoms
and Regionality. Stockholm, 2001. P. 73-82.
Jorgensen L.B. Kongsgard - kultsted - marked. Overvejelser omkring
Tissokompleksets struktur og function 11 Plats och praxis. Studier av nordisk
forkristen ritual / Red. K. Jennbert, A. Andren, C. Raudvere. Lund, 2002.
S. 217-249.
Jorgensen L.B. The «Warriors, Soldiers and Conscripts» of the Anthropology in
the Late Roman and Migration Period Archaeology // Military Aspects of the
Aristocracy in Barbaricum in the Roman and Early Migration Periods: Papers
from an International Research Seminar at the Danish National Museum,
Copenhagen, 10-11 December 1999 / Ed. B. Storgaard. Copenhagen, 2001.
P. 9-19.
Jorgensen L.B. Rural Economy: Ecology, Hunting, Pastoralism, Agriculture
and Nutritional Aspects 11 The Scandinavians. From the Vendel Period to the
Tenth Century / Ed. J. Jesch. San Marino, 2002. P. 129-144.
^*Pp R.S., Schortman E.M. The Political Impact of Trade in Chiefdoms //
American Anthropologist. 1989. Vol. 91. № 2. P. 370-385.
437

Kristiansen Kr, Larsson Th.B. The Rise of Bronze Age Society - Travels,
Transmissions and Transformations. N.Y., 2005.
Kruse S.E. Trade and Exchange Across Frontiers // Silver Economy. P. 166—
167.
Langekiehl A.S. De administrative //ws^r-gardenes opprinnelse og kronologi h
Collegium medievale. 2003. Vol. 16. S. 67-134.
Ljungkvist J., Frolund P Gamla Uppsala - the Emergence of a Centre and a
Magnate Complex // Journal of Archaeology and Ancient History. 2015.
№ 16. P. 3-29.
Lund N. Lid, leding og landvaem: Haer og samfund i Danmark i aeldre
middelalder. Roskilde, 1996.
MacCormack C.P Exchange and Hierarch // Economic Archaeology. Towards an
Integration of Ecological and Social Approaches / Ed. A. Sheridan, G. Bai
ley. Oxford, 1981 (BAR International Series, 96). P. 159-166.
Malinowski B. Primitive Economics of Trobriand Islanders // Economic Journal.
1921. Vol. 31. № 1. P. 1-16.
The Martial Society: Aspects of Warriors, Fortifications and Social Change in
Scandinavia / Ed. L. Holmquist-Olsen, M. Olausson. Stockholm, 2009.
Marvin PM. Subsistence Agriculture: Analytical Problems and Alternative
Concepts //American Journal of Agricultural Economics. 1968. May. P. 292-
310.
McCormick M. Origins of the European Economy. Communications and
Commerce AD 300-900. N.Y., 2001.
Miller W.I. Gift, Sale, Payment, Raid: Case Studies in the Negotiation and
Classification of Exchange in Medieval England // Speculum. 1986. Vol. 61.
P. 18-50.
Noonan T.S. Why the Vikings First Came to Russia // Jahrbucher fur Geschichte
Osteuropas. 1986. N. F. Bd. 34, H. 3. P. 321-348.
6 Corrain D. The Vikings in Scotland and Ireland in the Ninth Century
Peritia. 1998. Vol. 12. P. 296-339.
Palsson V. Power and Political Communication: Feasting and Gift Giving in
Medieval Iceland. DPh dissertation. Berkeley, 2010. P. 45-92.
Polanyi K. The Great Transformation. Boston, 1944.
Polanyi K. Primitive, Archaic, and Modem Economies / Ed. by G. Dalton. N.Y.-
1968.
Randsborg K. Befolkning og social variation i aeldre bronzealders Danmark
Kuml. Aarhus, 1973-1974. S. 197-208.
Reuter T. Plunder and Tribute in the Carolingian Empire // Transactions of
Royal Historical Society. 5th ser. 1985. Vol. 35. P. 75-94.
Sawyer P The Causes of the Viking Age // The Vikings / Ed. R.T. Farrell
Chichester, 1982. P. 1-7.
Silver Economy in the Viking Age / Ed. J. Graham-Campbell, G. Willing
Walnut Creek, CA, 2007.
438

Simek R. Die Schiffe der Wikinger. Stuttgart, 2014.
Skre D. Towns and Markets, Kings’ and Central Places in Southwest Scandinavia
ca 800-950 AD // Kaupang in Skiringssal. Excavation and Surveys at
Kaupang and Huseby, 1998-2003: Background and Results / Ed. D. Skre.
Oslo, 2007.
The Spoils of Victory: The North in the Shadow of the Roman Empire / Ed.
L. Jorgensen, B. Storgaard, L. Gebauer Thomsen. Copenhagen, 2003.
Steinnes A. Husebyar. Oslo, 1955.
Trade and Exchange in Prehistory: Studies in Honour of Berta Stjemquist / Ed.
B. Hardh, L. Larsson, D. Olausson, R. Petre. Lund, 1988.
Uppakra: centrum och sammanhang / Red. B. Hardh. Lund, 2001.
Valante M.A. The Vikings in Ireland: Settlement, Trade, and Urbanisation.
Dublin, 2008.
The Viking World / Ed. St. Brink, N. Price. Abingdon, 2008.
Viklund K. Cereals, Weeds and Crop Processing in Iron Age Sweden.
Methodological and Interpretative Aspects of Archaeobotanical Evidence.
Umea, 1998.
Vita Ansgarii auctore Rimberto / Hrsg. G. Waitz // MGH SS. Hannover, 1884
(Repr. 1988). T. 55.
Webb M. The Flag Follows Trade: An Essay on the Necessary Interaction of
Military and Commercial Factors in State Formation // Ancient Civilization
and Trade. Albuguerque, 1975.
Wickham Ch. Rethinking the Structure of the Early Medieval Economy // The
Long Morning of Medieval Europe: New Directions in Early Medieval
Studies / Ed. J.R. Davis, M. McCormick. Aldershot, 2008. P. 19-31.
Zori D., Byock J., Egill Erlendsson, Martin S. Feasting in Viking Age Iceland:
Sustaining a Chiefly Political Economy in a Marginal Environment //
Antiquity. 2013. Vol. 87. Issue 335. P. 150-165.
Melnikova E.A.
ECONOMIC SYSTEMS OF THE EMERGING STATES:
ANCIENT RUS’ AND SCANDINAVIAN CONTRIES
In the period of the transformation of complex chiefdoms into early states
ln East-Slavic and Scandinavian societies the subsistence economy could not
Provide enough surplus for intensification of the processes of state-formation,
cardinal economic factors that stimulated social and political development
the societies were military activity and long-distance trade. These factors
Played different roles in different regions and periods of the transition to early
states (thus, for Scandinavia the long-distance trade had paramount significance
ln the Bronze Age and Early Iron Age when it started to give way to predatory
439

raids). Both military activity and long-distance trade were prerogatives of the
elite and thus the profits were redistributed only within the upper stratum of the
society not reaching or reaching in a very small degree the ordinary population.
It was an elite economy per se. Its connection with the subsistence economy was
realized first, due to the hereditary land possessions of the nobles (in Scandinavia)
and, second, through the system of tributes collected to meet the demands for
everyday needs of the elite (both in Scandinavia and Rus’). Scandinavian ruling
elite was initially related to the local population, and the professional warrior
stratum was constantly replenished with the members of families of wealthy
land-owners. Both factors produced possibilities for mutual permeability of
the two economic systems. In Rus’ the new elite of Scandinavian origin was
isolated from the local population, had no age-old possessions of land and its
economic provision fully depended on the degree of control of trade routes and
local inhabitants, size of the territory (and population) under its control, success
of predatory raids, which implied intensity and large scale of military activity.
In the course of the second half of the tenth through eleventh century both
economic systems were drawing closer: the means of subsistence of elites in
Rus’ and Denmark (already in the beginning of the eleventh century), as well as
in Norway and Sweden (by the twelfth century) started to be secured mostly b\
inner resources through the emerging system of taxes and fiscal authority. The
merging of the two economies was one of the symptoms of the appearance of
an early state.
Key words: warrior-and-trade economy, subsistence economy, land ownership,
tribute, military expansion, long-distance trade.
ллс\

Р.П. Храпачевский
КИТАЙСКИЕ ИСТОЧНИКИ О СОЦИАЛЬНО-
ЭКОНОМИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЯХ С КОЧЕВНИКАМИ
В IX-XI ВВ.
В статье рассматриваются модели отношений между кочевыми обще¬
ствами и китайскими централизованными государствами в IX-XI веках.
Представлен обзор концепций китайских историографов и политиков с со¬
седними народами и собственно кочевниками с древности до времени ди¬
настии Тан. Прежде всего, анализируется концепция «Срединное государ¬
ство - варварская периферия». Рассматриваются китайские политические
технологии воздействия на варваров, подразделяющиеся на три основные
категории мероприятий: военно-политические, культурно-цивилизационные
и торгово-экономические. Сделано наблюдение, что политика империи Ляо
киданей по отношению к кочевым племенам строилась на сочетании мето¬
дов традиционных методов управления, характерных для номадов и техно¬
логий, характерными для китайских централизованных государств.
Детально рассматриваются социально-экономические отношения Китая
с кочевниками в период конца династии Тан, Пяти династий и империи
Ляо. В качестве источников привлечены «Ляо ши» («Официальная исто¬
рия династии Ляо»), «Цзю У-дай ши» («Старая история Пяти династий»),
«Синь У-дай ши» («Новая история Пяти династий»), свод исторических
сведений Сыма Гуана «Цзы-чжи тунцзянь» («Всеобщее зерцало, правле¬
нию помогающее»)», собрания исторических сведений, сделанные южно-
сунским историографом Ли Синь-чуанем.
Ключевые слова: Китай, империя Ляо, кочевники Евразии, средневековая
китайская историография, средневековая китайская политическая мысль.
Концепции отношений древнего Китая с кочевыми «варвар¬
скими» народами. Китай с далекой древности находился в самых
тесных контактах с соседними кочевыми народами. Различные
китайские царства вели дела с ними (а также друг с другом),
основываясь на концепции равенства противостоящих друг дру¬
гу государств (ди-го), часто имевших родственные отношения1.
О концепциях ди-го и «мира на основании родства» см.: Кроль Ю.Л.
Географический трактат «История Хань» // «Страны и народы Востока. Вып.
XXXII. М., 2005. С. 7-54.
441

При этом значительный разрыв в уровне развития китайских
государств сравнительно с периферийными политиями номадов
влиял на формирование китае-центрической модели отноше¬
ний: «Срединное государство - варвары» или «Китай - варвар¬
ская периферия» (.хуа и), когда китайский государь Срединного
государства (само это название Чжунго отражало данную кон¬
цепцию) считался центральной мироустроительной силой, под¬
держивающей «правильное» состояние Поднебесной, а окружа¬
ющие народы умиротворялись ею и принимали над собой вер¬
ховенство Чжунго. Естественным выводом из этой концепции
была трактовка китайскими правителями отношений с окружа¬
ющими народами как системы даннической зависимости. Все
эти народы подразделялись на две группы: первые, входившие
в культурную зону Китая (такие как Корея, Вьетнам и т.д.),
и все остальные, то есть народы, не испытавшие этого благо¬
творного культурного воздействия (кочевые народы, в частнос¬
ти); при этом и те, и другие все равным образом считались
данниками китайского государя. Особенно, в Ш-Н вв. до н.э.,
когда произошло возобладание конфуцианства, модифицирован¬
ного идеями легизма, как идеологической основы построения
государственности Китая в виде централизованного государства-
империи. Сформировались два основных конфуцианских подхо¬
да по отношению к «варварам»: первый - варваров невозмож¬
но изменить по причине их врожденных отличий от китайцев,
делающих невозможным принятие ими культуры Срединного
государства. На этом основании делался вывод, что лучше во¬
обще не иметь с ними дел и не вступать с ними ни в какие
отношения, кроме военных походов с целью последующего по¬
давления и уничтожения (военным ли путем, или путем пересе¬
ления и полной ассимиляции во внутренних китайских землях,
когда их потомки станут реестровыми земледельцами). Второй
конфуцианский подход заключался в отрицании существова¬
ния непроходимой границы между китайцами и «варварами»,
а потому допускал возможность «смягчения нравов варваров»
и принятия ими если не всей культуры китайцев, то многих
ее элементов путем контактов - торговых, дипломатических
А также путем вовлечения детей «варварских» правителей в
культуру Китая (институт сыновей-заложников при дворе ки¬
тайского императора, выдача в жены варварскому правителе
китайской «принцессы» и т. д.) при условии признания варва¬
442

рами сюзеренитета Китая и своего даннического положения2.
Практическая политика Китая по отношению к кочевой пери¬
ферии была сочетанием этих двух подходов, с разным пере¬
весом сторонников той или другой модели в разные периоды
истории.
Таким образом, стратегии китайских государств (как времен
существования нескольких китайских царств, так и периодов
централизации Китая) по отношению к «варварам» вырабаты¬
вались на протяжении как минимум тысячелетия. Уже во вре¬
мена династии Хань (207 г. до н. э. - 220 г. н. э.) они сложились
в довольно стройный комплекс военных, политических, куль¬
турных и торгово-экономических мероприятий3. Данные меро¬
приятия, с какой бы позиции они не составлялись (признания
кочевников «подданными» или в период более-менее равного
партнерства с ними), можно разбить на три категории. Первая, -
военно-дипломатические мероприятия - прямого действия и
так называемые «стратегии непрямого действия». К первым,
как это очевидно, относятся походы китайской армии в степь
и прочие военные мероприятия против кочевников (оборони¬
тельные и сигнальные сооружения по границе, размещение
гарнизонов и т. д.). К стратегиям непрямого действия надо от¬
носить в первую очередь стратегию «и и чжи чжи» («руками
варваров управлять ими»), которая имеет очень древние кор¬
ни в Китае. Для ее осуществления были очень важны данные
разведки, которая выполнялась китайскими дипломатами, по¬
сылаемыми в степь. Об этом писал в своем сочинении выдаю¬
щийся историк и крупный чиновник сунского Китая Оуян Сю
(1007-1072 гг.): «Начиная с древности восточные и северные
варвары, имевшие сношения со Срединным государством, не
обязательно подчинялись ему, а не имевшие сношений не обя¬
зательно не являлись ко двору. Хотя в зависимости от расцве¬
та или упадка варваров их иногда и оставляли вне управле¬
ния, однако нельзя упускать возможностей держать варваров
На привязи и случаев проявления к ним милостей и величия...
Если они подчиняются или бунтуют, уходят или приходят, что
См. подробнее: Крюков М.В., Малявин В.В., Сафронов М.В. Китайский этнос в
з средние века (VII-XIII вв.). М., 1984. С. 266-271.
Обзор основных исследований, рассматривавших проблематику «Китай - варва¬
ры» и «Китай и окружающий мир» см.: Исаева М.В. Представления о мире и
государстве в Китае в III—VI веках н.э. М., 2000.
443

может принести Срединному государству пользу или вред, это
следует знать»4.
Дипломатия китайских правителей, кроме разведывательных
функций, в основном сводилась заключению договоров с различ¬
ными вождями кочевых племен, разжигании их вражды друг с
другом, принуждению к признанию сюзеренитета китайского го¬
сударя. Им присваивались пышные звания и почетные титулы не
имевшие реального управленческого значения, но маркирующие
этих вождей как «чиновников» на службе китайского императора.
Политика культурного поглощения. Важнейшей целью этой
политики было постепенное внедрение среди «варварских госу¬
дарств» стандартов китайской цивилизации. В первую очередь
это касалось таких вещей как принятие ими календаря текущей
династии, правившей Срединным государством (собственно это
означало, по китайским понятиям, признание его сюзерените¬
та), титулов и почетных званий от императора, проведение ими
ритуалов, предписанных верховными властями Срединного го¬
сударства. Такая политика по отношению к кочевым обществам
была также направлена на приучение вождям кочевников к им¬
портным предметам из Китая (в основном от императорского
двора) - или для престижного потребления, или для владения
ими как средством отличия среди других вождей (различные ин-
сигнии от императора, почетное оружие и т. п.). Использовался
институт «заложничества» - пребывание при дворе в качестве
«почетных гостей» сыновей вождей кочевников и выдача замуж
за вождей и их сыновей «принцесс»5 из Срединного государства.
Практиковался обмен дарами (в обмен на «дань варваров» им на¬
правлялись дорогие и престижные «подарки» от императора) и
расширялась торговля.
Торговая политика. Собственно экономический интерес в тор¬
говле с кочевниками для оседлого населения Китая не был особо
значимым фактором по причине асимметричности потребностей
земледельческой и торговой экономики Китая и потребностей
4	Удай шицзи / Записки по истории Пяти династий) // Материалы по истории древ¬
них кочевых народов группы дунху / Введение, перевод и комментарий В.С. Та-
скина. М., 1984. С. 11.
5	Настоящие принцессы, т.е. представительницы императорского рода, крайне ред¬
ко выдавались замуж за «варваров» - обычно отправлялись китаянки низшего
сословия, которых формально удочеряли императоры и которые получали таким
образом титул гунчжу («принцесса»).
444

кочевников. Китайское хозяйство всегда имело альтернативные
возможности поставок тех видов товаров, которые могли продать
кочевые народы (степные породы коней, продукты скотоводства
и охоты - кожи и меха в первую очередь). В то же время ко¬
чевники серьезно зависели от Китая в вопросе поставок крайне
им необходимых товаров ремесленного производства, которые
более негде было взять. Этим обстоятельством — неэквивалент¬
ностью торговых отношений степи с Китаем, умело пользова¬
лись правители Срединного государства. В первую очередь они
использовали его для подтверждения и закрепления сюзерените¬
та (действительного или формального) над кочевыми соседями -
владетели кочевых племен периодически являлись с данью или
ко двору императора, или в специально отведенные для этого
места на границах империи6, тем самым каждый раз ритуально
подтверждая свой вассальный статус и сюзеренитет китайского
императора над ними. Сама возможность регулировать или за¬
прещать торговлю жизненно необходимыми для кочевников то¬
варами была важнейшим инструментом воздействия. Дополни¬
тельной выгодой для Китая была возможность получать дешевое
конское поголовье с северных границ Китая - монгольские поро¬
ды лошадей оказывались намного более дешевой альтернативой
дорогостоящим «западным коням» (так называемым «небесным
коням» из Ферганской долины и коням из других западных зе¬
мель - арабским скакунам, в частности), восполняя извечную
нехватку лошадей в районах оседлого земледелия Центральной
равнины Китая.
Китайские источники о социально-экономических отношениях
с кочевниками в периоды Пяти династий и Ляо. Время второй
половины IX - начала X вв. характеризуется значительной ин¬
6	Южносунский историк Ли Синь-чуань (1167-1243 гг.) так описывает эту про-
цедуру на примере отношений монголов («черные татары») и тюрков-онгутов
(«белые татары») с правителями Цзинь: «[Черные татары] были вместе с белыми
татарами - они все были подчиненными Цзинь. И каждый год их владетели сами
приходили к [определенному] месту отдачи дани на границе с Цзинь и лично
совершали преподношение. Цзиньцы тоже давали ответные дары, но соразмерно
с принесенной [данью], и не [отправляя] послов внутрь их [татар] границ» (Ли
Синь-чуань. Цзянь-янь илай чао-е цзацзи / Различные официальные и неофици¬
альные записи о [событиях] произошедших с периода правления Цзянь-янь. Пе¬
кин, 2010. С. 849). Тут четко показано неравноправие сторон и подчиненность
«татар» императору Срединного государства, выраженные в проведении перечис¬
ленных ритуалов.
445

тенсификацией взаимоотношений Срединного государства с ко¬
чевыми народами. Дело в том, что в ходе борьбы племен из кон¬
федераций тэлэ и ьиато с Восточнотюркским каганатом часть
племен откочевала к границам танского Китая и стала оседать,
либо на самих границах, либо в отведенных им властями Тан
новых землях. Позже, в середине VIII в., политика привлечения
кочевников в Китай стала необходимостью для властей Тан во
время гражданской войны в Китае (т. н. «мятеж Ань Лушаня») -
тюркская конница эффективно помогала в борьбе с мятежни¬
ками. К концу периода Тан, в последней четверти IX в., этот
процесс дополнился массовыми вторжениями кочевников уже в
центральные земли Китая - в период восстания Хуан Чао7, когда
танские власти стали использовать военную силу кочевых племен
(в первую очередь тюрок-шато и конфедерацию кочевых племен,
которых в китайских источниках называют «татары») для его
подавления. Именно тогда фиксируется в китайских источниках
массовое появление кочевых конфедераций «татар» непосред¬
ственно на границах Китая и их вторжения вглубь империи Тан.
При этом некоторые кочевые вожди за заслуги в подавлении мя¬
тежа Хуан Чао получили под свое управление китайские округа
с частично или полностью оседлым населением, став там факти¬
чески независимыми феодальными правителями.
Гибель династии Тан в 907 г. и появления на территории Ки¬
тая на протяжении последующих 50 лет «Пяти династий и деся¬
ти царств»8 знаменовали период раздробленности ранее центра¬
лизованной империи и значительного усиления кочевых соседей.
7	Восстание началось в 874 г. и продолжалось до середины 880-х годов (при этом
последние отряды мятежников, уже после смерти Хуан Чао, были уничтожены
в конце 890-х годов). Оно отличалось огромным размахом, иногда восставшие кон¬
тролировали едва ли не большую часть империи. Сам Хуан Чао объявил себя им¬
ператором, когда была взята столица Тан - г. Чанъань. К концу восстания страна
была чудовищно опустошена войной и эпидемиями, ее части практически не кон¬
тролировались центральным правительством и по сути империя уже прекратила
существование, хотя формально династия Тан просуществовала до 907 г.
8	В период с 907 по 959 гг. (или с 897 по 979 гг. по другой периодизации), koi-
да империя династии Тан пала, на ее территории существовало пять последова¬
тельных династий - (Поздняя) Лян, (Поздняя) Тан, (Поздняя) Цзинь, (Поздняя)
Хань и (Поздняя) Чжоу и еще десять вассальных им царств-княжеств, которые
признавались «китайскими». Но кроме них в то же время существовало и госу¬
дарство киданей Ляо, владевшее также значительной частью китайских земель
и контролировавшее северные приграничные районы, населенные кочевыми и
охотничьими народами (монгольскими, тюркскими, тунгусо-маньчжурскими).
446

Только образование киданьской империи Ляо (с 916 г.) на тер¬
ритории северных провинций Китая и китайской империи Сун
(в 960 г.) на юге стабилизировало ситуацию, но уже в виде раз¬
дела территории Китая между двумя этими могущественными
империями. С этого момента в основном только империя Ляо
имела постоянные взаимоотношения с кочевниками.
Кидани (исходно кочевая монголоязычная народность) суме¬
ли создать сначала типичную кочевую конфедерацию племен
(после гибели в 840 г. Уйгурского каганата, вассалами которого
они были), а потом расширили свою территорию на коренные
китайские земли9. В итоге образовалась империя Ляо, соединив¬
шая под своей властью как территории степных кочевников, так
и оседлого китайского населения. Довольно быстро ее высшие
власти перешли на китайские образцы государственного управ¬
ления: они имели значительное количество китайских образо¬
ванных чиновников на присоединенных в 936 г. шестнадцати
округах бывшей империи Тан. Была также воспринята китайская
образовательная система обучения и экзаменов кадровых чинов¬
ников для аппарата империи. В результате сложилась ситуация,
когда изначально кочевой народ стал во главе империи, постро¬
енной по китайскому образцу10. Правда, при этом управление ки-
данями и приравненными к ним кочевыми племенами, в ляоской
терминологии они назывались «внутренними», было выделено в
отдельную систему. Кочевники, таким образом, сохранили соб¬
ственную отдельную систему власти. Но по отношению к «внеш¬
ним» кочевым племенам власти Ляо вели политику, сочетавшую
как собственные, присущие кочевым обществам, способы комму¬
никации, так и наработанные китайские стратегии.
Основным источником для сведений об политики Ляо по отно¬
шению к «внешним» кочевникам является династийная история
«Ляо ши» («Официальная история династии Ляо»). Она была
9	Ши Цзин-тан, император-основатель (Гао-цзу) династии Поздняя Цзинь, при¬
знал кагана киданей своим «старшим братом», в 936 г. он передал киданям
16 округов (по территориальному делению времен Тан), населенных китайцами
и составлявших коренные китайские земли. Это событие было настоящим
переломом во взаимоотношениях Китая с кочевыми государствами - впервые в
кочевую конфедерацию вошли как его часть китайские земли, а китайский импе¬
ратор признал себя младшим правителем перед кочевым владетелем.
Подробное описание этой системы управления и характеристику общества Ляо
см. в монографии: Wittfogel К.А., Feng C.-Sh. History of Chinese Society Liao (907-
П25). Philadelphia, 1949.
447

опубликована в 1344 г., но ее основой являлись аутентичные до¬
кументы времени Ляо, собранные еще в начале XII в. историо¬
графами сменившей Ляо империи Цзинь, которые готовили этот
памятник историографии11. В качестве дополнительных источни¬
ков могут быть привлечены две династийные истории периода
Пяти династий - «Цзю У-дай ши» («Старая история Пяти ди¬
настий») и «Синь У-дай ши» («Новая история Пяти династий»),
свод исторических сведений Сыма Гуана «Цзы-чжи тунцзянь»
(«Всеобщее зерцало, правлению помогающее») (1086 г.), а также
собрания исторических сведений, сделанные южносунским исто¬
риографом Ли Синь-чуанем.
Военно-дипломатические мероприятия. Военно-политическая
программа Ляо по отношению к «внешним» кочевым обществам
в целом продолжала аналогичные мероприятия предыдущих пра¬
вителей Срединного государства. Свидетельством этого является
доклад крупного чиновника Сяо Ханьцзяна императору, написан¬
ный в 1035 г. и сохраненный в его жизнеописании в «Ляо ши».
В нем, в частности, говорилось:
«В 4-м году [девиза правления Чун-си] (1035 г.)... был издан
указ императора, [адресованный] Поднебесной, где говорилось о
важном в методах управления [государством] и задавались во¬
просы о способах [их достижения]: ... Бедствия от разбойников
и грабителей, каким образом можно их остановить? [Сяо] Хань¬
цзяну дал такой ответ [на них]: Подданный смиренно обдумывал
и сравнивал прошедшие годы. Коре все еще не подчиняется, та¬
тары {цзубу)12 еще сильны, [государство] ведет подготовку к обо¬
11	Юаньская историографическая комиссия, которая в 1344 г. издала «Ляо ши», как
раз и пользовалась наработками и черновыми вариантами цзиньских историо¬
графов, работы которых не были опубликованы из-за монгольского нашествия.
О системе китайской историографии и о системе написания династийных исто¬
рий вообще и «Ляо ши», в частности, см.: Доронин Б.Г. Организация государ¬
ственного историописания в Китае в XVI1-XVIII вв. // Историография и источни¬
коведение истории стран Азии и Африки. Вып. 9. Л., 1986. С. 98-127; Пиков Г.Г.
Западные кидани. Новосибирск, 1989.
12	Название татар «цзубу» используется в ляоских и цзиньских источниках. Дело
в том, что тибетский термин сонгпо, применявшийся к западным татарам, был
воспринят киданями (в разных формах транскрипции китайскими иероглифами -
чжумо, чжубугу или цзубу) от тибетцев и / или тангутов. Этим названием кидани
стали называть уже конфедерацию «восточных татар», с племенами которой они
теперь постоянно имели дело. А контактировавшие с ними же китайцы из Сун
продолжали называть их по-прежнему «татарами», сохраняя термин известный
китайцам с времен Тан. Так получилось разное наименование: в источниках Ляо
448

роне по сути дела непрерывно... Если сможем переместить за¬
падные пограничные гарнизоны поближе, то подход [к ним под¬
креплений] будет нетрудным, а простому народу не достанется
больших беспокойств. Те, кто советует [императору], так говорят
о неудобствах перемещения [гарнизонов]: во-первых, это вредит
репутации величия государства; во-вторых, это накличет нападе¬
ния и оскорбления [со стороны врагов]; в-третьих, это значит от¬
дать земли землепашцев тем, кто пасет скот. Подданный говорит,
что эти [доводы оппонентов] неверны. Все племена татар (цзубу)
сами собой уже завелись на них [этих землях]. Прежде, [тата¬
ры в землях между] севером, что у реки Керулен, и югом, что у
нашей границы, проживали там рассеянно в больших количест¬
вах и не было никого, кто ими всеми бы правил единолично,
кроме [руководителей на случаи] их набегов для грабежей. Ко
временам западного похода Тай-цзу, дошедшего до Люша, тата¬
ры {цзубу) уловили ветер удачи [Ляо] и все подчинились. Все
государства Западного края тоже выразили желание прибывать в
Ляо с данями. Поскольку было переселение различных племен,
то правительство упорядочило [их], подразделив на 3 племени, а
к пользе нашего государства - не ставились укрепления и города
со стенами, не строились пограничные укрепления с гарнизона¬
ми, и татары (цзубу) на протяжении ряда поколений не смели
делаться разбойниками. Во времена [девиза правления] Чун-си
(983-1012 гг.) великая правительница повела войска в Западный
край, далеко раздвинув земли, подчинив и присоединив также
множество народа. С того времени так и пошло, что когда одно
племя поднимает мятеж, соседнее племя идет карательным по¬
ходом на него. Так заставили [эти племена татар] совместными
усилиями поддерживать порядок между собой. Это правильный
путь, чтобы добиваться обуздания дальних народов»13.
Частые военные походы в степь и устройство там укреплений
с гарнизонами, которые имели связи с союзными племенами,
были отличительной особенностью Ляо по сравнению с дру¬
и Цзинь они именовались - как «цзубу», а в источниках Сун - как «татары».
Позднее, в период Юань, юаньская официальная историография сохранила
киданьскую традицию и оставила название «цзубу» в своих документах, а когда
надо было цитировать документы Сун, там производилась замена сунского
наименования «татар» на «цзубу» (см. подробнее: Wittfogel К. A., Feng Ch.-Sh.
History. С. 102).
Ляо ши. С. 1446-1447.
449

гими китайскими династиями, которые менее охотно проводи¬
ли подобные мероприятия. Так, Сюэ Цзюй-чжэн в «Цзю У-дай
ши» («Старая история Пяти династий») писал: «В шестой луне
(24 июня - 23 июля 925 г.)... из округа Юньчжоу императору
[династии Поздняя Тан] подали доклад о том, что: в прошлом
году кидани проследовали в северные пустыни - вернуть назад
юрты [кочевников]; татары после этого стали неожиданно напа¬
дать друг на друга и из северной пустыни юрты рода их [татар]
вождя Юйюэ вместе с 30 000 баранами и лошадьми, [принадле¬
жащими их] племени, пришли и подчинились [Поздней Тан]»14.
Аналогичную историю о способах использовать одних кочев¬
ников против других рассказывает и Оуян Сю в «Синь У-дай
ши» («Новая история Пяти династий»): «В период [годов девиза
правления] Тун-гуан (923-926 гг.) правитель приграничной обла¬
сти (дуду) Чжэ Вэнь-бу делал подсчеты прибывавших из Хэси в
качестве дани [от татар] верблюдов и лошадей. Когда Мин-цзун15
пошел карательным походом на Ван Ду16 в округ Динчжоу, [Ван]
Ду сманил киданей на грабительское вторжение. Мин-цзун при¬
звал татар вторгнуться вглубь границ киданей, чтобы растянуть
военные силы [киданей], и отправил Сюэ Цзин-чжуна, правителя
округа (цыши) Сучжоу17, передать в дар живущим на границах
округа Юньчжоу татарам захваченные у киданей 250 щитов и
несколько сот луков со стрелами, поскольку [Поздняя] Тан по¬
стоянно держала их в зависимости»18.
К прямым военным мероприятиям Ляо по отношению к ко¬
чевникам следует также отнести построение в степи укреплений
и городов, бывших там форпостами империи. А построение ки-
данями в глубине кочевой степи крупного города-крепости Кэ-
14	Цзю У-дай ши / Старая история Пяти династий. Пекин, 2003.
15	Император династии Поздняя Тан, правил в 926-933 гг.
16	Начальник округа Динчжоу, в 928 г. поднял мятеж и в том же году был разбит
вместе с прибывшими ему на помощь киданьскими войсками правительственной
армией Поздней Тан.
17	Приграничный с тангутами округ.
18	Синь У-дай ши / Новая история Пяти династий. Пекин, 2002. Ср: «...В эр>
правления Гуан-ци (885-888 гг.) правитель киданей Циньдань, пользуясь
многочисленными смутами, происходившими на Центральной равнине, и
тем, что на северных границах не принимались меры предосторожности, стал
постепенно захватывать различные кочевья, подобно шелковичному червив
поедающему листья. Даданей {татар - Р.Х.), сисцев и шивэйцев он заставлял
отбывать повинности...» (Материалы по истории. С. 172).
450

дун на р. Керулен было не только военным мероприятием, но
установлением там центра своей администрации. Об этом нам
известно из текстов «Ляо ши»: «В шестой луне, в день синь-
сы [21-го года девиза правления Тун-хэ] (14 июля 1003 г.) татар¬
ский (цзубу) [вождь] Тералык возглавил все племена и покорил¬
ся [Ляо]. В эту же луну. Был построен город Кэдун»19 ... [Елюй
Даши]... идя на запад дошел до [города] Кэдун, где остановился
в Управлении наместника Северного двора (бэй-тин духу фу)»20.
Здесь есть важное указание на то, что в Кэдуне вплоть до 1126 г.
существовал административный центр империи Ляо с соответ¬
ствующим комплексом правительственных зданий.
Очевидно, что главной целью, помимо военных походов и
оставления гарнизонов и укреплений в степи, было установле¬
ния такого взаимного наблюдения и вражды разных племен друг
с другом, чтобы в случае неповиновения одних, руками других
оно могло быть подавлено21 22. Способы достижения этого были
19	Ляо ши. С. 159. Этот киданьский город был заложен на р. Керулен. Есть сообще¬
ния о другом пограничном городе-крепосте того же военного округа Цзяньань
под названием Пибэйхэчэн, т.е. «городе на реке Пибэй», которая «впадает в ре¬
ку Луцзюйхэ (Керулен) (Ляо ши. С. 451). При этом расстояние от Пибэйхэчэна,
находившегося южнее Кэдуна, до Верхней столицы Ляо г. Линхуанфу, который
был расположен в районе городка Болочэн, в 70 км к северо-востоку от станции
Барим (Малявкин А.Г. Комментарий // История Золотой империи. Новосибирск,
1998. С. 242). На основании всех этих данных можно локализовать город Кэдун
на р. Керулен (Wittfogel К. A., Feng Ch.-Sh. History. Р. 67-68).
20	Ляо ши. С. 355.
21	Сыма Гуан в «Цзы-чжи тунцзянь» («Всеобщее зерцало, правлению помогаю¬
щее») также сообщает о том, как власти различных династий Срединного го¬
сударства вели политику такого рода: «В 9-й год [девиза правления] Сянь-тун
(868 г.)... Последовал указ императора - назначить чина охранной гвардии импе¬
ратора (цзиньу) Кан Чэн-сюня губернатором (цзедуши) Ичэна... [Кан] Чэн-сюнь
подал доклад императору с прошением - три племени шато вручить Чжуе Чиси-
ню [как вождю], чтобы вместе с вождями [племен] туюйхунь, татар и циби, каж¬
дый из них правил своим народом, самостоятельно кочуя [по своим маршрутам].
Последовал указ императора - разрешить это... В девятой луне (24 сентября -
22 октября 941 г.)... Лю Чжиюань отправил к вождю туюйхуней Бай Чэнфу
командира личной охраны императора (циньцзян) Го Вэя с целью объявить и
разъяснить указ императора, в котором приказывалось уйти от Ань Чжун-жуна
и вернуться в подданство императору, с правом носить жезл и секиру. [Го] Вэй,
вернувшись назад, сказал [Ли] Чжиюаню: «Варвары думают только о выгоде, это
их страстное желание. [Некогда] Ань Те-ху сдержал их, подкупив парадными ха¬
латами и штанами. Ныне, желая их прихода, нет ничего лучше, чем подкупить
большим [чем при Ань Те-ху], тогда можно добиться этого!». [Ли] Чжиюань
последовал этому [совету] и снова послал [Го Вэя] к [Бай] Чэнфу сказать так:
451

разнообразны. Об этом сообщает «Ляо ши», где сохранились
рассказы о подобной деятельности военных и дипломатических
администраторов и где есть упоминания о конкретных мероприя¬
тиях, вызванных различными обострениями отношений с кочев¬
никами: «В 15-м году [девиза правления Тун-хэ] (997 г.) народ
племени тераит убил [своего] сянвэня и при том взбунтовался,
бежав в пустоши северо-запада. [Сяо] Талинь повел легкую кон¬
ницу, преследуя их. Поскольку [Сяо Талинь] покарал тех татар
(:цзубу), которые еще не покорились, то все пограничные варва¬
ры принесли ежегодную дань местными изделиями и стали слу¬
жить государству [т.е. Ляо]. С этого времени и позднее сношения
[с ними] стали там как в единой семье ... Сяо Туюй... В 19-м
году [годов девиза правления Тун-хэ] (1001 г.)... подал импера¬
тору доклад, где говорилось: «Татары {цзубу) ныне уже привык¬
ли к культуре. Следует всех разделить на племена и управлять
[ими] через наместников {цзедуши)». Император последовал ему
С этих пор наместниками {цзедуши) везде стали бездарности, на¬
роды племен озлоблялись и при этом задумывались о мятеже»22.
Такие мятежи обычно подавлялись комбинированными уси¬
лиями войск киданей и союзных им кочевых племен, оставших¬
ся верными Ляо: «Летом, в четвертой луне {21 апреля - 20 мая
1015 г.)... член Верховного тайного совета Гуань Нин доложил
императору о большом поражении тераитов* 22 23 восьми племен...
В день бин-инь {6 мая 1015 г.) Елюй Шилян сотоварищи присла¬
ли императору нескольких пленных из разбитых татар {цзубу)24...
В день жэнь-шэнь {12 мая 1015 г.) Елюй Шилян пошел кара¬
тельным походом на [племя] угуров и разбил их. В день цзя-сюй
{14 мая 1015 г.) [император] направил посланцев с наградами для
«Император отдал вас под начало киданей и вам следует самим успокаивать пле¬
мена. Тогда как сейчас [вы наоборот] идете на юг помогать Ань Чжун-чжуну
который стал мятежником. Ань Чжун-чжун - это тот, кто уже покинут [народом |
Поднебесной и в любой момент потерпит поражение и погибнет. Вам следуе*
заранее присоединиться к законной стороне. Не дожидайтесь прибытия к вам во¬
йск - не успеете раскаяться, как пристанища не будет ни на юге, ни на севере!»
[Бай] Чэнфу испугался и зимой, в десятой луне (23 октября -21 ноября 941 г )■
привел свой народ и сдался [Ли] Чжиюаню».
22	Ляо ши. С. 1314, 1378.
23	В тексте ЛрЯНЙШЯ, т. е. буквально «8 племен тераитов», т. е. одного из подраз¬
делений т. н. «татар-терат / тераит».
24	«Тераиты восьми племен», о поражении которых войсками Елюй Ш иля на
доложил ранее Гуань Нин, теперь названы татарами.
452

имеющих заслуги полководцев и командиров. [В этот же день
Елюй] Шилян пошел карательным походом на тераитов, дойдя
до Цинниго25. В это время угуры26 были уже замирены и импе¬
раторский двор рекомендовал переселить их людей во внутрен¬
ние земли. Угуры спокойно жили на своей земле и были тяжки
на подъем, поэтому взбунтовались. [Елюй] Шилян наказал [угу-
ров] для острастки27, сразу после чего разбил тераитов, на месте
перебив их взрослых мужчин. [Елюй Шилян] направил войска
переправляться через реку Хара28, продвинулся далее и напал на
остатки кланов [тераитов]. Разведка не была тщательной и их
[тераитов] полководец Буга, собрав войско внутри густого леса,
неожиданно ударил по не подготовившимся войскам Ляо. Вой¬
ска Ляо немного отступили и заняли крепкую позицию в Хэцюй.
Буга той же ночью сделал неожиданное нападение. Наступившим
утром подоспел арьергард ляосцев и Буга, сманив народ угуров,
бежал со всеми ними. [Елюй] Шилян гнался за ними и войска
дошли до обрывистой теснины. Буга как раз был в небольшом
лесу на круче. Войска Ляо выследили и узнали, где его стоянка.
[Елюй] Шилян не полностью обложил ее и Буга с легкой кон¬
ницей сбежал и скрылся. [Елюй Шилян] захватил обоз вместе с
народом угуров, которых сманил [Буга]. Всех их отправили со¬
вместно с тераитами и с захваченным народом племени хамул,
чтобы поселить их в основанном на реке Керулен городе»29.
Кроме того, из кочевых племен власти Ляо сумели создать по¬
граничные войска (своеобразных федератов империи), которые в
источниках называются «войска дю». Эти войска дю в мирное
время несли пограничную службу, а во время войны призывались
как дополнительные контингенты к тем реестровым киданьским
войскам, к которым были приписаны. Впрочем, дисциплина и
25	Точное местонахождение неизвестно, однако судя по другим ориентирам
(упомянутым в рассказе об этих событиях), эта местность находилась в между
бассейнами рек Орхон и Керулен.
26	Одно из племен «татар».
27	Речь тут идет уже не военном мероприятии, а о взыскании штрафов и дополни¬
тельных повинностей с замиренных угуров, в первую очередь военной повинно¬
сти - по контексту можно понять, что та часть угуров, которая осталась в пови¬
новении Ляо, участвовала своими войсками в походе Елюй Шиляна на тераитов,
на стороне которых была та часть угуров, которая не подчинилась Ляо.
Хэ-ла хэ, «река Хара», т. е. «Черная река», вероятнее всего - это Хара-гол
(по-монгольски «Черная река»), приток Орхона.
9 Ляо ши. С. 176-177.
453

обязательность этих войск была весьма условной, что и отме¬
чается в источниках. Это ясно из трактата «Войска и гвардии»
в «Ляо ши»: «Войска подчиненных государств. Тех, кого можно
считать подчиненными Ляо государствами, пятьдесят девять. Да¬
вали дань династии нерегулярно. Если была необходимость, то
[из Ляо] отправляли послов для набора воинов30 [в этих государ¬
ствах], или спускался [им императорский] указ самостоятельно
идти походом [на указанного им врага] - что касается тех, кто не
следовал [указам императора], то на них шли карательным по¬
ходом. Помощь от войск [из этих государств] была небольшой -
они поступали по своему усмотрению и выставляли непостоян¬
ные [по численности] контингенты»31. И из трактата «Все чины»
в «Ляо ши»: «12 войск дю при походных [ставках]32 33: каждое
[войско] дю, кроме того, имеет наставника-распорядителя (сыту)
[во главе], остальные чины - такие же как в Управлении сянвэ-
ней. Каждой [походной] ставке выделено [свое] войско дю»ъъ.
Вовлечение кочевых народов в сферу культурного влияния Ляо.
В первую очередь оно заключалось во внедрении ритуалов но¬
вой империи - вожди кочевых народов поощрялись к приня¬
тию почетных титулов; принесению дани в соответствующим
образом оформленном ритуале прибытия ко двору императора;
принесению императору надлежащим образом оформленных
прошений на какие-либо действия. Заключались также браки
между представителями кочевой аристократии и членами импе¬
раторского рода Ляо. В «Ляо ши» есть следующие сообщения на
30	Из более поздней южносунской компиляции «Да Цзинь гочжи» («История го¬
сударства [династии] Великая Цзинь») известно в частности, что на грани XI
- XII вв. племена монголов нанимались на военную службу чжурчжэнями за
вознаграждение, причем эти кочевые племена считали себя равноправными со¬
юзниками, а не вассалами чжурчжэньской империи Цзинь: «В начале возникно¬
вения Великой Цзинь [цзиньцы] часто брали у них воинов [в наем]. Позднее они,
создав империю, не стали платить [монголам] согласно изначальному договору,
поэтому у тех появился ропот. [Ваньянь] Цзунпань решил воспользоваться их не¬
подготовленностью и напасть на них. Из этого вышла потеря монголов как под¬
данных [Цзинь], так что все их племена отделились, вот так!», (Да Цзинь гочжи-
C. 138).
31	Ляо ши. С. 429.
32	«Походная ставка», или «орда» в текстах «Ляо ши» записывается по-китайски как
«лагерь», «дворец», «походный дворец, » или киданьским словом «ордо» в транс¬
крипции «волидо». Это была основная военная организация в Ляо (Wittfogel К.А -
Feng Ch.-Sh. History. Р. 509).
33	Ляо ши. С. 741.
454

этот счет: «В шестой луне [16-го года девиза правления Чун-си]
(26 июня - 25 июля 1047 г.)... даван татар (цзубу) Тортугус при¬
был к императорскому двору и преподнес императору в дар
местные изделия... Осенью, в седьмой луне [22-го года девиза
правления Чун-си] (75 июля - 16 августа 1053 г.)... даван та¬
тар (цзубу) Тортугус, ведя за собой вождей всех племен [татар,
прибыл к императорскому двору] и преподнес императору в дар
лошадей и верблюдов... В шестой луне [2-го года девиза правле¬
ния Цин-нин] (75 июля - 13 августа 1056 г.)... вожди племени
татар (цзубу) прибыли к императорскому двору и принесли дань
местными изделиями... Во второй луне [6-го года девиза правле¬
ния Сянь-юн] (75 марта - 13 апреля 1070 г.)... татары (цзубу)
прибыли к императорскому двору и принесли дань местными из¬
делиями... В шестой луне [4-го года девиза правления Да-кан]
(12 июля - 10 августа 1078 г.)... все вожди татар (цзубу) под¬
несли [императору Ляо] лучших лошадей... Во второй луне,
в начальный день гэн-у, [10-го года девиза правления Да-кан]
(9 марта 1084 г.) монгольское государство прислало послов,
просивших о сватовстве... Во вставной луне [3-го года девиза
правления Шоу-чан] (77 марта - 14 апреля 1097 г.)... вождь
татар (цзубу) Мэндас, вождь [племени] наймаг34 Тугсак, вождь
меркитов Хурбан и другие принесли дань местными изделиями
и просили разрешения [у императора Ляо] вернуться на [свои]
старые земли. [Император] согласился на их просьбу»35.
Торговая политика. Тот факт, что торговля с кочевниками для
властей Срединного государства была также способом политичес¬
кого контроля, ясно описывается южносунским историком Ли
Синь-чуанем, собравшим много материалов по истории таких
взаимоотношений. В его сочинении «Цзянь-янь илай чао-е цзац-
зи» («Различные официальные и неофициальные записи о [со¬
бытиях] произошедших с периода правления Цзянь-янь») есть
один весьма интересный экскурс в историю торговой политики
по отношению к кочевникам: «Что касается тех из них, что [жи¬
вут] поблизости ханьских земель, то их называют культурными
34	ЭДзДЦ / «нянь-ба-гэ», «наймаг» - наиболее вероятно, что это - вариант
транскрипции названия племенного объединения найманов («найман» - по-
монгольски «восемь»). Этноним воспроизведен в виде транскрипции слова
«восемь», взятого из тунгусо-маньчжурских языков (Wittfogel К. A., Feng Ch.-Sh.
History. С. 95-96).
35	Ляо ши. С. 237, 245-246, 254, 281, 289, 309.
455

татарами (гиу-дада)36, [так как они] умеют сеять гаолян и просо.
Их [зерна] варят в глиняных котлах с плоским дном и затем едят.
Что касается тех из них, что [живут] далеко [от ханьцев], то их на¬
зывают дикими татарами (;шэн-дада), [так как они], только лишь
охотятся на зверей с луками для поддержания жизни; не имеют
утвари и доспехов, а в стрелах используют костяные наконечники и
только! Это по той причине, что в их землях не производится желе¬
зо. Кидани, хотя и вели [с ними] мирную торговлю, при этом стро¬
го воспретили [завозить] железо. Когда цзиньцы захватили Хэдун,
[они] отменили ограничения на железную монету. Поставленный
блюсти [запрет] Лю Юй37 еще более привел [его] в упадок. Поэтому
железная монета из Цинь и Цзинь, и вообще все монеты, стекались
к ним [татарам]. В результате [они] сделали множество вооруже¬
ний, при этом государство [татар] способствовало умножению ко¬
личества [оружия]. Именно во времена, когда цзиньцы процветали,
[татары] ежегодно прибывали к ним с данью. Цзиньцы установи¬
ли на северо-востоке [своих земель должность] уполномоченного
по привлечению [сдающихся] и подавлению [сопротивляющихся]
(чжаотаоши), чтобы управлять ими как подданными»38.
Однако, кроме задачи контролировать поступления к кочевни¬
кам оружия и железа, существовали и реальные потребности им¬
перии в продуктах кочевого и охотничьего хозяйства. Сведения о
такой торговле (часто замаскированной под описанием «дани» от
кочевников и ответных «подарков» от императора) весьма обиль¬
но представлены в «Ляо ши»: «В одиннадцатой луне (1-29 де¬
кабря 932 г.)... татары (цзубу) отдали дань Хайдунскими сини¬
ми соколами39 - [общим числом] 30 десятков... В восьмой луне
36	Термин, применявшийся в императорском Китае к «варварам», которые жили ря¬
дом с китайскими землями и находились под определенным их культурным влия¬
нием. Кроме татар, «культурными», в ляоских источниках, например, называли
южных чжурчжэней, подчинявшихся власти Ляо - в противоположность «диким
чжурчжэням», которые не подчинялись Ляо.
37	Сунский чиновник (годы жизни 1073 - 1146 гг.), в период Сюань-хэ (1119—1125 гг.)
был главным судьей в провинции Хэбэй, перебежал к чжурчжэням в период
Цзянь-янь (1127-1130 гг.) и стал марионеточным правителем в Даминфу, «импе¬
ратором» т.н. «государства [династии] Великая Ци» {Да Ци го - существовало в
1130-1137 гг.).
38	Цзацзи. С. 847-848.
39	Под Хайдуном имеется в виду бассейн р. Амур, откуда поступали так называемые
«синие Хайдунские», т. е. особо ценные и красивые соколы-сапсаны, ценившиеся
также за свою охотничью ярость и великолепное оперение.
456

(13 сентября - 12 октября 942 г.)... чжурчжэни, татары (цзубу) и
угуры, каждые [сами по себе], дали дань местными изделиями...
Осенью, в седьмой луне [8-го года девиза правления Кай-тай]
(4 августа — 1 сентября 1019 г.)... был издан указ императора
татарам (цзубу) давать ежегодную дань по прежнему: 1700 лоша¬
дей, 440 верблюдов, 10 000 шкурок соболей и 25 000 беличьих
шкурок... В шестой луне [17-го года девиза правления Чун-си]
(14 июля — 11 августа 1048 г.)... татары (цзубу) приподнесли в
дар [императору Ляо] 20 000 лошадей и верблюдов... В шестой
луне [18-го года девиза правления Чун-си] (3 июля - 1 августа
1049 г.)... татары (цзубу) принесли дань - лошадей, верблюдов и
драгоценные изделия»40.
В трактате «Продовольствие и товары» в «Ляо ши» есть сооб¬
щение о размерах потребности в степных лошадях у Ляо, кото¬
рую удовлетворяли через «дань» кочевников: «В 5-м году [девиза
правления] Сянь-юн (1069 г.) Сяо Таовэй стал хранителем госу¬
дарственных табунов лошадей, он подал записку императору, где
говорилось, что [численность] государственных табунов, которая
есть только на бумаге, но не существует в действительности;
высшие и низшие [чины] обманывают друг друга; так что сле¬
дует внести в реестр истинную численность [лошадей], чтобы
привести в порядок записи. После чего государство Восточная
Дань41 ежегодно давало дань в 1000 голов [лошадей]; чжурчжэни,
чжубугу и другие государства - 10 000 голов [лошадей в сумме];
татары (цзубу) вместе с [племенами] удувань и тидын - каждое
из них по 20 000 голов [лошадей]; Си Ся и шивэй - каждые по
300 голов [лошадей]; различные племена урду, поуали, аолими,
пунули, тели и другие - по 300 голов [лошадей]»42.
Система отношений империи Ляо с кочевыми народами была
гибкой и эффективной, именно она стала прообразом для Мон¬
гольской империи, в которой государственный аппарат сформи¬
ровали именно кидани, потомки правящего рода Ляо, например
знаменитый Елюй Чуцай.
40	Ляо ши. С. 34, 52, 186, 239-240.
41	Это государство Бохай, которое после завоевания киданями с 926 г. стало
официально называться государством или владением «Восточная Дань».
42	Ляо ши. С. 931-932.
457

ЛИТЕРАТУРА
На китайском языке
А^ИЭА / Да Цзинь гочжи I История государства [династии] Великая
Цзинь. Пекин, 2011.
ЙА	/ Ли Синь-чуанъ. Цзянь-янь илай чао-е цзацзи /
Различные официальные и неофициальные записи о [событиях] произо¬
шедших с периода правления Цзянь-янь. Пекин, 2010.
iSjfe / Ляо ши / История династии Ляо. Пекин, 2013.
ЩкЩяШ	/ Оуян Сю. Синь У-дай ши / Новая история Пяти динас¬
тий. Пекин, 2002.
шла, ш т//	, т 37 / пэн да~я, сюй
Тин. Хэй-да ши-люе / Краткие известия о черных татарах // Посмертное
собрание сочинений господина Ван Цзин-аня из Хайнина. Т. 37. Чанша,
1940.
Ш}дЖ11 / Сыма Гуан Цзы-чжи тунцзянь / Всеобщее зерцало,
правлению помогающее. Пекин, 2013.
/ Цзинь ши / История династии Цзинь. Пекин, 2005.
ЩStrife / Цзю У-дай ши / Старая история Пяти династий. Пекин, 2003.
£1* ЖШЩЯ&ШШ //	, Ш 37 / Ван Го-вэй Иссле¬
дование и комментарий к «Кратким сведениям о черных татарах» //
Посмертное собрание сочинений господина Ван Цзин-аня из Хайнина.
Т. 37. Чанша, 1940.
‘тИИ'Ж , ШШЙ,	/ Чжан Би-бо, Дун Го-яо Исто¬
рия культуры северных народов Китая в древности. Харбин, 2001.
ФШ А45 А ИЛ / Большой энциклопедический словарь известных людей
Китая. Шанхай, 1933.
АИЛ / Большой энциклопедический словарь древних и со¬
временных географических названий Китая. Шанхай, 1935.
/ Начертание древней истории Китая. Пекин, 1992.
На других языках.
Малявкин А.Г. Материалы по истории уйгуров IX-XII вв. Новосибирск,
1974.
Материалы по истории древних кочевых народов группы дунху / Введение,
перевод и комментарий В.С. Таскина. М., 1984.
Доронин Б.Г Организация государственного историописания в Китае в
XVII-XVIII вв. // Историография и источниковедение истории стран
Азии и Африки. Вып. IX. Л., 1986. С. 98-127.
Исаева М.В. Представления о мире и государстве в Китае в III—VI ве¬
ках н.э., М., 2000.
Кляшторный С.Г. Государства татар в Центральной Азии (дочингисова
эпоха) // «Mongolica: К 750-летию «Сокровенного сказания». М., 1993
С. 139-147.
458

Кроль Ю.Л. Географический трактат «История Хань» // «Страны и народы
Востока. Вып. XXXII. М., 2005. С. 7-54.
Крюков М.В., Малявин В.В., Сафронов М.В. Китайский этнос в средние
века (VII-XIII), М., 1984.
Малявкин А.Г. Историческая география Центральной Азии. Новосибирск,
1981.
Малявкин АТ. Комментарий // История Золотой империи. Новосибирск,
1998.
Пиков Г.Г. Западные кидани. Новосибирск, 1989.
Храпачевский Р.П. Монгольские и китайские источники XIII-XIV вв. о Вос¬
точной Европе // Российские и славянские исследования. Т. 2. Минск,
2007. С. 143-147.
Bretschneider Е. Medieval Researches from Eastern Asiatic Sources. Vol. I—II.
London, 1910.
Wittfogel K.A., Feng Ch.-Sh. History of Chinese Society Liao (907-1125). Phil¬
adelphia, 1949.
R.P Khrapachevsky
THE CHINESE SOURCES ABOUT SOCIAL AND ECONOMIC RELATIONS
WITH NOMADS IN THE 9th - 11th CENTURIES
The article discusses the models of relations between nomad communities and
Chinese centralized states in the 9th - 11th centuries. It contains the overview of the
conceptions of Chinese historiographers and politicians about the relations with the
neighboring peoples and with the nomads in particular since the antiquity till the
epoch of the Tang Dynasty. First of all, the conception “Central state - Barbarian
periphery” is analyzed. Chinese political methods of influence on nomads are
discussed. The methods were subdivided into three main categories: military and
political campaigns, cultural and civilizational activities, trade and economic ones.
It has been noted that, as far as the relations with nomads were concerned, the
politics of Khitan Liao Empire was based on the combination of conventional
methods of government typical for nomads and the management typical for
Chinese centralized states. The detailed analysis of social and economic relations
of China with nomads in the period of the last rulers of the Tang Dynasty, of
the Five Dynasties and Liao Empire has been carried out. The following sources
have been used: “Liao shi” (“The Official History of the Liao Dynasty”), “Jiu
Wu-dai shi” (“The Old History of the Five Dynasties”), “Xin Wu-dai shi” (“The
New History of the Five Dynasties”),”Zi-zhi tong-jian” (“Universal Mirror, which
Helps to Rule”) by Sima Guang and the collections of historical facts made by Li
Xin-chuan, the Southern Song historiographer.
Key words: China, Liao Empire, Eurasian nomads, medieval Chinese
historiography, medieval Chinese political thought.
459

РЕЦЕНЗИИ
Т.В. Гимон
NAISMTH R. MONEY AND POWER IN ANGLO-SAXON
ENGLAND: THE SOUTHERN ENGLISH KINGDOMS, 757-865.
CAMBRIDGE: CAMBRIDGE UNIVERSITY PRESS, 2012. 351 P.
Книга Рори Найсмита представляет собой опыт всестороннего
(насколько позволяет материал) анализа монет, монетного дела и
монетного обращения в королевствах Южной Англии в течение
примерно столетия - с 757 г. (воцарение в Мерсии короля Оффы
и примерное начало чекана серебряных «широких пенни») и до
865 г. (воцарение в Уэссексе Этельреда I, с именем которого свя¬
заны изменения в монетном деле; начало масштабных викинг-
ских завоеваний).
Под «Южной Англией» здесь понимается вся заселенная
англо-саксами территория южнее реки Хамбер, «Саутумбрия»
(Southumbria) - в противоположность Нортумбрии {Northumbria),
лежавшей к северу. Южная Англия не может рассматриваться в
этот период как политическое единство: хотя гегемоном здесь
было королевство Мерсия, другие королевства (прежде всего
Восточная Англия и Уэссекс) часть времени сохраняли неза¬
висимость, а во второй четверти IX в. на лидирующие позиции
вышел Уэссекс. Однако применительно к монетам и монетному
обращению Южная Англия представляла собой единый регион,
в который Нортумбрия не входила. На протяжении анализиру¬
емого периода во всех частях Южной Англии (пусть даже по¬
литически независимых друг от друга) чеканился и обращался
один тип монеты, тогда как обращение иностранных монет (не
только континентальных, но и нортумбрийских) на этой террито¬
рии было ограничено (р. 6, 49, 203-210).
Первые англо-саксонские монеты - это золотые шиллинги
начала VII в., созданные по образцу меровингских тремиссов.
С 670-х годов по первую половину VIII в. чеканились серебряные
пенни (д.-а. pceningas), более известные как sceattas. С середины
VIII в. в южноанглийских королевствах утверждается новый тип
460

«широкого» серебряного пенни с указанием имени короля (тип,
продержавшийся до XIII в.). Если не считать немногочисленных
опытов чеканки золотой монеты, до 870-х годов серебряный пен¬
ни был в Южной Англии единственной формой денег. Первое
столетие производства и обращения пенни этого типа составляет
предмет рецензируемой книги.
Рис. 1. Серебряный пенни из «легкого» чекана мерсийско¬
го короля Оффы. Между 765 и 792 гг., Лондон. На аверсе
«портрет» Оффы и надпись: «<Жа гех». На реверсе имя мо¬
нетного мастера: «+ Pendred». Вес 1,21 г. Диаметр 16,74 мм.
Данные и фото с сайта: <https://finds.org.uk/database/artefacts/
record/id/721607> (10.08.2016).
Для названных периода и региона монеты являются едва ли
не самым массовым и надежным источником1. Особенно много¬
численными стали находки англо-саксонских монет в последние
десятилетия, с 1970-х годов, когда стали широко использоваться
металлоискатели (как профессиональными археологами, так и лю¬
бителями: в Англии данное хобби легально и существуют элек¬
тронные ресурсы, нацеленные на учет найденных любителями ар¬
тефактов2). Всего на момент написания книги было каталогизиро¬
1	Основная событийная канва известна нам из анналов (Англо-Саксонской хроники
и «Северных анналов»); из документальных источников наиболее многочисленны
жалованные грамоты.
2	Например: The Portable Antiquities Scheme // <https://finds.org.uk/>. Какая-то часть
находок, к сожалению, все равно уходит от учета, причем ситуация различается
от региона к региону. Например, в графстве Норфолк взаимодействие между
любителями, археологами и музейщиками налажено хорошо, и потому здесь
особенно много хорошо учтенных любительских находок (р. 201-202).
461

вано около 4 000 экземпляров южноанглийских монет 757-865 гг.
(р. 2), найденных как в составе кладов, так и по отдельности.
Книга Найсмита содержит восемь глав (не считая введения
и заключения), причем каждая посвящена какому-то одному
аспекту этой проблематики: от внешнего вида монет до вопро¬
сов экономической и политической истории. Труд Найсмита -
это именно обобщающая историческая работа. В ней нет пред¬
ставления первичного нумизматического материала - автор опи¬
рается на многочисленные нумизматические работы (включая
собственные)3, в этой книге зачастую приводя лишь обобщенные
данные и вдаваясь в нумизматические детали лишь там, где это
совершенно необходимо.
Важной особенностью книги является последовательный
компаративный подход. Автор старается сопоставлять южно¬
английский материал с аналогичным материалом с Континента
(в первую очередь франкским), а также из Нортумбрии. Монет¬
ное обращение было той сферой, где процессы, протекавшие
в соседних странах, были взаимосвязаны. Так, в 740-770-х годах
целый ряд западноевропейских государств - Нортумбрия, Вос¬
точная Англия, Франкское королевство, Мерсия, Кент (именно
в такой последовательности) - перешли к новому типу сере¬
бряных монет, более стандартизированных по весу и размеру и
с обязательным указанием имени короля (р. 6-7, 96-100). Понять
эти события, анализируя какое-либо из названных королевств
изолированно, невозможно. В этом и других случаях Найсмит
старается максимально учитывать процессы, происходившие в
одно и то же время в разных странах, иногда даже довольно от¬
даленных от Британии (см. особенно р. 244-250, 294-295).
Во второй главе (первой является введение) автор рассматри¬
вает «политический контекст» монетного дела. Речь идет о ха¬
рактере королевской власти у англо-саксов в VIII—IX вв.; о том.
каковы были доходы короля и его возможности по контролю и
эксплуатации ресурсов; о городских центрах, торговле и отноше¬
нии королевской власти к ним. Глава носит характер обобщения,
основанного на обширной исторической и археологической лите¬
3	И в первую очередь на два каталога монет изучаемого времени, второй 113
которых составлен Найсмитом: Chick D. The Coinage of Offa and His Contemp0'
raries. L., 2010; Naismith R. The Coinage of Southern England, 796-865. L., 20H-
Vol. 1-2.
462

ратуре, а также на сравнительных данных по Франкии и другим
странам. Промежуточный вывод, который делает автор, состоит
в том, что основной доход короля в это время поступал с земли,
тогда как место городских центров (сосредоточенных главным
образом в восточных и южных приморских областях, т.е. для
крупнейшего королевства, Мерсии, на периферии) в экономике
королевств было сравнительно скромным (р. 36).
В период, рассматриваемый в книге, королевская власть, оче¬
видно, получала доход от монетного дела - хотя и не вполне
ясно, в какой форме. Однако ясно и то, что этот доход не мог
быть единственным и даже главным стимулом для королей уста¬
навливать контроль над монетным производством. Важнее было
значение монет как демонстрации власти короля над территори¬
ей: на монетах, которые должны были обращаться на этой терри¬
тории, отныне помещалось королевское имя (р. 44-46).
Третья глава посвящена иконографии монет и надписям на них.
Монеты, несомненно, были в VIII—IX вв. самыми массовыми пред¬
метами из тех, что упоминали короля и демонстрировали его могу¬
щество, - другое дело, что прочитать надпись и в полной мере по¬
нять символику изображений, вероятно, могли лишь представители
элиты (р. 48-49). Автор анализирует «портреты» королей (идеали¬
зированные изображения на монетах, восходящие к римским образ¬
цам4), религиозную символику (кресты и пр.), наконец, надписи на
монетах (имя и титул короля, реже другого патрона; имя монетного
мастера; иногда название города, где отчеканена монета). Разно¬
образие легенд, орфографические различия (и даже ошибки) гово¬
рят о том, что надписи создавал непосредственно резчик штемпеля,
руководствуясь лишь устными распоряжениями (р. 76-78).
В целом, даже после середины VIII в. и даже на территории,
контролировавшейся одним королем, иконография и надписи
(включая даже королевский титул) отнюдь не всегда и не во всем
были единообразны. По-разному могли выглядеть монеты, чека¬
нившиеся в разных городах и разными мастерами. В какие-то
моменты степень стандартизации увеличивалась. Иногда какая-
то деталь появлялась на всех монетах, в то время как в другом
4	Первыми монетами с «портретом» короля были монеты Оффы 770-х годов.
Имеется единственная в своем роде серия из примерно 40 монет с изображением
жены Оффы, королевы Кюнетрют (р. 62-64), а также монеты с «портретами»
Двух архиепископов IX в.
463

они различались. Всё это показывает, что контроль за внешним
видом монет со стороны королевской власти имел место, но он
еще не был ни жестким, ни постоянным, нося характер времен¬
ных вмешательств и распоряжений (р. 52, 62, 82-86).
В четвертой главе Найсмит более детально обращается к во¬
просу о роли королевской власти в монетном деле. Автор начи¬
нает с экскурса в предшествующий период монетного чекана в
Англии (VII - первая половина VIII в.). Значительная часть ран¬
них англо-саксонских монет вообще не имеет надписей, поэтому
трудно говорить о том, имели ли к их чекану отношение короли.
На монетах этого времени присутствуют имена только двух ко¬
ролей (Кента и Восточной Англии); в остальных случаях гипоте¬
за о королевском (равно как и церковном) патронате остается до¬
вольно шаткой. Многообразие монет (по весу и внешнему виду),
скорее, говорит о множественности патронов и отсутствии до
середины VIII в. королевского контроля над монетным чеканом
и обращением (р. 96).
В 740-770-х годах, как уже говорилось, целый ряд королей,
как в Британии, так и на Континенте, сумели (до некоторой
степени) установить такой контроль и унифицировать монет¬
ный чекан. В последние три или четыре года правления Оффы
(757-796) степень унификации на время усилилась: был введен
новый весовой стандарт («тяжелый чекан»), единый вид аверса
и единая форма титулования короля (р. 100-101). Вскоре после
смерти Оффы, однако, чекан вновь стал более разнообразным, а
монеты, выпущенные от имени мерсийского короля Кёнвульфа
(796-821), в одних отношениях демонстрируют единообразие (за
которым явно стоит королевский контроль), а в других - разно¬
бой (р. 104). В целом, для периода мерсийской гегемонии, ско¬
рее, характерно разнообразие дизайна монет при сравнительно
жестких требованиях к их весу, пробе и исключению из обраще¬
ния иностранных монет (р. 106). После 825 г., когда королю Уэс¬
секса Эгберту удалось покончить с гегемонией Мерсии, можно
проследить некоторое усиление королевского контроля над мо¬
нетным производством, впрочем, тоже проявлявшееся неровно и
не всегда (р. 106-112).
В качестве специфического случая Найсмит рассматривает,
во-первых, два опыта чеканки золотых монет (динар Оффы,
отчеканенный по образцу арабских монет, и манкус Кёнвульфа,
отчасти схожий с серебряными пенни). Эти монеты, вероятно,
464

в наибольшей степени были заточены на репрезентацию ко¬
ролевской власти. По гипотезе Найсмита, надпись «de vico
Lvndoniae» на второй из них говорит о ее чекане непосред¬
ственно в королевском имении, а не (частным) монетным ма¬
стером, как пенни (р. 115-116). Во-вторых, автор рассматривает
монеты некоторых не самых могущественных королей, извест¬
ные в очень небольшом числе экземпляров, а также монеты с
именами архиепископов и епископов, членов королевской се¬
мьи (жены или брата короля), правителей, занимавших подчи¬
ненное положение. Во всех этих случаях монеты выпускались
в рамках традиции, заложенной более могущественными коро¬
лями, и большинство патронов довольствовались помещением
на монету своего имени, не требуя других изменений во внеш¬
нем виде, весе или пробе. Всё это показывает, что центральную
роль в чеканке монеты, в сохранении преемственности монет¬
ного дела играли не столько короли-патроны, сколько непосред¬
ственно те, кто профессионально этим делом занимался (р. 126,
ср. р. 294).
Пятая глава посвящена тем людям и учреждениям, которые
имели непосредственное отношение к чеканке монет. Автор на¬
чинает с разговора о городах - центрах монетного производства.
Предположительно в изучаемый период их было пять: Кентербе¬
ри, Лондон, Ипсуич, Рочестер, Саутгемптон (или Винчестер?)5.
В первых трех монеты чеканились на всем протяжении этих ста
лет; в Рочестере - примерно с 797/8 г.; в Саутгемптоне (?) - при¬
мерно с 810 г. Легко заметить, что все пять городов находятся
в южных и восточных прибрежных областях Англии, далеко от
политического ядра королевства-гегемона (до 825 г.) - Мерсии.
Такая география монетного чекана очевидным образом связана
с торговыми путями и, в частности, путями ввоза серебра. До
середины VIII в. монеты, вероятно, чеканились в большем числе
5	Автор условно обозначает эти города термином mint («монетный двор»). На
монетах обычно помещались имена короля-патрона и монетного мастера
(к мастерской последнего, вероятно, было бы корректнее применять термин
«монетный двор»). Однако по ряду признаков (сходство дизайна, использование
схожих штемпелей и т.п.) выделяются пять групп таких мастерских, которые, как
считают исследователи, соотносятся с пятью городами, где чеканились монеты.
Именно эти группы/города Найсмит условно называет «монетными дворами».
Кентербери, Лондон и Рочестер прямо названы на некоторых из монет. О чекане
в Ипсуиче и Саутгемптоне/Винчестере ученые судят на основании анализа мест
находок, а также общеисторических соображений (р. 7, 128, 132).
465

центров, и сокращение их до трех (Лондон, Кентербери, Ипсуич -
соответственно, в королевствах Мерсия, Кент и Восточная Анг¬
лия), возможно, было одним из проявлений усиления королев¬
ского контроля над монетным делом (р. 131). Появление чекана
в Саутгемптоне (?) связано с усилением королевства Уэссекс в
начале IX в. Труднее сказать, почему центром монетного дела
стал Рочестер (Кент), но и здесь может быть выдвинут ряд пред¬
положений (р. 129-130).
Следующим объектом для анализа является монетный мастер
(топеуег) - «человек, который руководил процессом чекана и об-
Карта № 1. Центры монетного чекана в Южной Англии в 757-865 гг.
466

мена, а также брал на себя ответственность за конечный продукт,
помещая свое имя на монете», (р. 132)6. Всего для изучаемого
периода известно около 210 имен монетных мастеров (р. 146),
причем, скорее всего, это почти полный список: новые находки
дают только прежние имена (р. 134). Более того, можно пример¬
но установить, сколько монетных мастеров одновременно дейст¬
вовали в каждом городе, - и эта цифра остается достаточно ста¬
бильной (например, до семи мастеров в Лондоне), что, возмож¬
но, тоже было результатом ограничений со стороны королевской
власти (р. 134-138).
Хотя нам ничего не известно о статусе мастеров, процедуре по¬
лучения ими разрешения на такую деятельность и т.п. (Найсмит
приводит некоторые данные из источников более позднего вре¬
мени, р. 132-133, 148), кое-какие выводы могут быть сделаны на
основании самих монет. Так, мастер мог продолжать работать на
протяжении десятков лет, невзирая на смены королей и даже заво¬
евания (р. 147). Масштабы чекана различались для разных масте¬
ров, и, вероятно, некоторые из них пользовались особым покро¬
вительством королей. Например, Эоба из Кентербери, работавший
с 770-х по 800-е годы, использовал в среднем 10 пар штемпелей
в год (средний показатель для мастеров - 5) и на пике активно¬
сти чеканил до 40% всех кентерберийских монет. Эоба был един¬
ственным из мастеров, кто выпускал монеты с именем не только
короля, но и королевы Кюнетрют (р. 150-151). В 820-х годах,
в смутное время, в Кентербери выпускались монеты с именем
одного только мастера (но не короля и не архиепископа); по мне¬
нию Найсмита, это свидетельствует о существовании в городе
организации монетных мастеров, способной взять на себя ответ¬
ственность за такое решение (р. 153-154).
Следующая фигура - резчик штемпелей {die-cutter). Анализ
монет показывает, что это - не то же самое, что монетный мас¬
тер. Один и тот же мастер мог пользоваться услугами разных
резчиков и, наоборот, один резчик мог поставлять штемпели
разным мастерам (как правило, но не всегда, в пределах одного
города). Иногда можно проследить, что, хотя в городе работал
6	Традиция обозначать имя мастера восходит к меровингским монетам. Однако
там редко помещалось имя короля. Сочетание обоих имен - уникальная черта
англо-саксонского монетного дела, не находящая себе прямых параллелей
в других странах в это время (р. 143-145).
467

один резчик штемпелей, он вырезал их специально по-разному
для разных мастеров (р. 138-142).
В шестой главе речь идет о стандартах веса и пробы. Най-
смит начинает разговор с вопроса об источниках серебра, затем
переходя к проблеме пробы. Здесь автор опирается на результаты
естественнонаучного анализа монет (который, однако, проведен
пока лишь для небольшой части находок, что делает все выво¬
ды предварительными, р. 158). Проба катастрофически упала в
первой половине VIII в., что, очевидно, и послужило одной из
причин реформирования монетного производства в середине
этого столетия. Примерно с 765 по 840 г. содержание серебра в
южноанглийских монетах держалось на уровне 94-96%, никогда
не опускаясь ниже 86%. Резкое снижение пробы наблюдается в
840-860-е годы (в некоторых случаях до 60% и даже 30%), при¬
чем этот показатель сильно различается для разных городов, а
значит, процесс вряд ли контролировался королями. В кладах
этого времени вместе лежат монеты разной пробы, т.е., видимо,
проба не влияла на покупательную способность (р. 165-166).
Снижение пробы в середине IX в. было вызвано, скорее всего,
комплексом причин, включая снижение таковой в выступавших
в качестве сырья франкских монетах (р. 168).
Что касается веса, то здесь статистика очень определенно по¬
казывает взаимосвязь англо-саксонских и франкских стандар¬
тов. «Легкие пенни» Оффы соответствуют стандарту ранних
каролингских монет (предположительно 1,3 г.). В 790-х годах
и Оффа (вероятно, чуть раньше), и Карл Великий «утяжелили»
монету (возможно, ради увеличения налоговых поступлений, но
вряд ли только для этого), хотя, видимо, стандарт был разным
(р. 174-178). В первой половине IX в. англо-саксонские монет¬
ные мастера в целом придерживались «тяжелого» стандарта
Оффы 790-х годов, хотя в 840-850-е годы монета в ряде случа¬
ев стала «легчать». В целом, Найсмит констатирует стремление
англо-саксонских монетных мастеров во все периоды к единому
весовому стандарту, отклонения от которого были сравнительно
небольшими (р. 170).
В седьмой главе, «Производство монет», Найсмит применяет
к корпусу англо-саксонских монет изучаемого времени стати¬
стический метод, основанный на подсчете числа штемпелей и
оценке соотношения количества штемпелей и известных образ¬
цов монет. Обсудив детали и трудности такого рода подсчетов,
468

автор приводит их результаты в виде нескольких диаграмм, на
основании которых делает вывод о различной динамике монет¬
ного производства в разных городах. Так, в Кентербери чекан
был относительно стабильным; в Ипсуиче поначалу чеканилось
сравнительно мало монет, но в IX в. наблюдаются два перио¬
да расцвета; в Лондоне, наоборот, во второй половине VIII в.
наблюдается расцвет монетного чекана, с рубежа веков начи¬
нается упадок, а в середине IX в. производство вновь увели¬
чивается (р. 191-192). В случае с Лондоном упадок монетного
чекана на рубеже VIII—IX вв. хорошо соотносится с другими
данными о временном упадке этого города (р. 196-197). В то
же время этот упадок оказывается довольно неожиданным с
исторической точки зрения: в период гегемонии Мерсии мер¬
сийский город Лондон уступил первенство в монетном произ¬
водстве таким периферийным по отношению к Мерсии горо¬
дам, как Кентербери и Ипсуич. Это показывает, что монетное
дело не было приоритетом для королей Мерсии и было наи¬
более интенсивным там, где проходили оживленные торговые
пути (р. 197-198). Аналогичные подсчеты Найсмит проводит и
применительно к отдельным монетным мастерам (точнее к тем
13-ти из них, для кого обнаружено достаточное для анализа ко¬
личество монет), и здесь тоже обнаруживается разнообразие.
Восьмая, самая объемистая глава книги посвящена монетно¬
му обращению. В этой главе автор опирается только на матери¬
ал отдельных находок монет (не в составе кладов). Из примерно
4 000 учтенных образцов англо-саксонских монет изучаемого
времени чуть более 1 000 составляют отдельные находки, для
которых зафиксировано место обнаружения (еще около 300 - от¬
дельные находки иностранных, включая нортумбрийские, монет,
р. 200, 209). Такие находки скорее, чем клады, отражают, по мне¬
нию Найсмита, реальные пути хождения монеты.
Прежде всего, анализ распределения находок показывает, что
пенни, чеканившиеся во всех пяти городах, имели свободное
хождение по всей Южной Англии, невзирая на менявшиеся по¬
литические границы (р. 204, 209, 218). Что касается иностран¬
ных монет (включая нортумбрийские), то примерно до 785 г.
они ходили в Южной Англии достаточно свободно, а после это¬
го - почти исчезли из обращения, став несколько более много¬
численными к середине IX в. Здесь мы явно видим целенаправ¬
ленное ограничение хождения иностранной монеты, которое
469

показывает серьезные возможности королевской власти в деле
регулирования денежного обращения (р. 204-208)7. Кентербери,
Лондон и другие центры монетного производства, по-видимому,
и были теми пунктами, через которые в страну попадало ино¬
странное серебро и где оно подвергалось обязательной перече¬
канке (р. 209).
Далее, анализ показывает большую концентрацию находок в
восточных и южных приморских областях, и меньшую - «в глу¬
бине» королевств Мерсия и Уэссекс (р. 210). Но наиболее инте¬
ресно даже не это (из предыдущего уже понятно, что приморские
области были наиболее развиты в торгово-экономическом отно¬
шении). Предпринятый Найсмитом анализ дал возможность про¬
следить распространение монет, чеканившихся в разных городах,
а значит - торговые связи. Монеты, чеканившиеся в Кентербери,
Лондоне и Рочестере, более или менее равномерно распределе¬
ны по всем регионам Южной Англии (р. 213-216). Напротив,
монеты, чеканившиеся в Ипсуиче (Восточная Англия), хотя и
встречаются в небольшом количестве повсюду, в основном кон¬
центрируются в пределах Восточной Англии. И наоборот, среди
находок монет в Восточной Англии значительно преобладает че¬
кан Ипсуича (р. 211-213). Вероятно, такая частичная обособлен¬
ность Восточной Англии была обусловлена не политическими
границами, но высоким уровнем экономического развития этого
региона8, благодаря которому значительная часть местной моне¬
ты здесь же находила себе применение (р. 230-231). Пенни, че¬
каненные в Саутгемптоне/Винчестере (впрочем, не очень много¬
численные), тоже найдены в основном на территории «своего»
королевства, Уэссекса, а также в Кенте (но при этом среди на¬
ходок в Уэссексе эти монеты не составляют большинства, пре¬
обладают монеты из Кентербери, р. 216-218). Интересно также,
что, хотя Лондон и был единственным центром чекана монет
в пределах собственно Мерсии, лондонские монеты отнюдь не
были самыми распространенными во внутренних областях этого
королевства, где найдено больше монет из Кентербери и Ипсуи¬
ча (р. 216).
7	Ср. две денежные реформы Оффы (введение вначале «легких», а затем «тяжелых»
пенни), когда в обоих случаях прежние монеты были выведены из обращения: >
короля оказалось достаточно власти осуществить такие реформы (р. 182).
8	Восточная Англия по числу находок оказалась самой «монетизированном»
областью (р. 211).
470

В отдельных случаях можно проследить, что находки монет,
выпущенных определенным мастером, концентрируются в каком-
то одном регионе. Так, пять (29%) монет, отчеканенных масте¬
ром Эаднодом (Ипсуич), обнаружены в отдаленном регионе - За¬
падной Мерсии, что может говорить о какой-то связи монетного
мастера с купцами, ведшими там торговлю (р. 220). Как правило,
однако, географическое распределение монет, выпущенных мас¬
тером, не отличается от такового для его города.
Затем Найсмит анализирует распределение находок по време¬
ни выпуска монет и (с поправкой на вероятное время нахожде¬
ния монеты в обращении) по времени их попадания в землю.
Результатом этих подсчетов оказываются две диаграммы, указы¬
вающие на расцвет монетного обращения в период с 780-х по
820-е годы и последующий упадок начиная с 830-х годов
(р. 224-229, 231-232). При этом речь идет об упадке обращения,
но не производства монет - упадке, которому пока не находит¬
ся какого-то одного объяснения. Возможно, действовал комплекс
причин, таких как войны, упадок некоторых городских центров и
переориентация торговых путей (р. 229, 232-239).
Еще один интересный подход, применяемый Найсмитом в той
же главе, - сравнение данных о монетном обращении с данными
о движении других категорий артефактов, а именно керамики и
металлических изделий. Разумеется, совпадения в путях движе¬
ния столь разных вещей быть не может, однако сопоставление
может быть поучительным. Приведу один пример: если в случае
с монетами внутренние регионы Мерсии (ее политическое ядро)
выступают далекой периферией, со сравнительно небольшим
числом находок, то в случае с другими изделиями из металлов
(особенно драгоценных), наоборот, - оказываются центральными
(р. 243). Это еще раз подчеркивает, что влияние королей на мо¬
нетное дело ограничивалось сферой разрешений и распоряжений
(кто и где мог чеканить монету; какие монеты могли обращаться,
а какие нет; каковы должны были быть стандарты веса, пробы
и внешнего вида). Обращение же монет как таковое было мало
связано с деятельностью королей: как раз там, где мерсийский
король был наиболее активен, монетное обращение было наибо¬
лее слабым (р. 251, ср. р. 293-294).
Последняя, девятая глава касается экономической сути монет¬
ного обращения: кем и для чего в Англии середины VIII - середи¬
ны IX в. использовались серебряные пенни? Автор констатирует,
471

что корпус известных к настоящему времени англо-саксонских
монет и реконструируемые объемы монетного чекана настолько
велики, что, «что бы люди [VIII—IX вв.] ни делали с монетами,
они делали это весьма масштабно» (р. 256). Этот простой тезис
позволяет автору, отталкиваясь от дискуссий 1950-1960-х годов
(о роли торговли или, наоборот, обмена дарами в раннее Средне¬
вековье; об упадке международной торговли после арабских за¬
воеваний), перейти к разговору о конкретных функциях серебря¬
ных денег в Англо-Саксонской Англии.
Найсмит анализирует упоминания размеров штрафов в англо¬
саксонских законах (р. 267) и платежей в актовых документах
(р. 267-273). Впрочем, эти упоминания порождают больше во¬
просов, чем ответов, и, в частности, в источниках обоих типов,
как правило, не ясно, идет ли речь о монетах, других предме¬
тах из драгоценных металлов, считавшихся на вес, или об иных
ценностях на соответствующую сумму. В актах удивляет частота
упоминания золота - при том, что англо-саксонских золотых мо¬
нет известно очень мало (р. 272-273). В некоторых случаях пла¬
теж и последующее пожалование земли подаются как обмен да¬
рами - что снова отсылает к дискуссии о роли обмена дарами в
архаической экономике (р. 260-266, 271-272). В целом, из анали¬
за актового материала складывается впечатление, что отнюдь не
поземельные сделки и другие сверхкрупные платежи или дары
были основной сферой применения серебряных пенни (р. 273).
Что касается торговли, то, наряду с крупными приморскими
центрами (такими как Лондон), существовали, по-видимому, ло¬
кальные центры торговли и обмена. Именно так, по мнению Най-
смита, следует интерпретировать те многочисленные археологичес¬
кие памятники, где были сделаны множественные находки монет
(productive sites). Это могли быть центры больших землевладений
(светских или церковных), но в большинстве случаев уверенно
говорить о характере этих памятников пока трудно (р. 279-280).
В континентальных и англо-саксонских письменных источниках
(житиях святых и др.) имеется целый ряд свидетельств о суще¬
ствовании локальных рынков и мелких платежей с использованием
монеты, равно как и о подаче милостыни монетами (р. 281-284).
Таким образом, в той или иной степени с серебряными пенни
имели дело едва ли не все слои населения (р. 284).
Впрочем, здесь возникает проблема мелких расчетов (серебряный
пенни все-таки был довольно значительной единицей). Найсмит
472

указывает на то, что в качестве мелкой платежной единицы могли
использоваться римские бронзовые монеты (иногда попадающиеся
в англо-саксонских слоях), нортумбрийские монеты с низким содер¬
жанием серебра (их много найдено в Линдси и Восточной Англии),
а также какие-либо товары. Однако всё это, скорее, догадки: в це¬
лом, проблема остается пока неразрешимой (р. 284-290).
Найсмит далек от того, чтобы считать англо-саксонскую эконо¬
мику полностью «монетизированной». Тот факт, что в выпуске и
обращении монет наблюдались сильные спады и подъемы, означа¬
ет, по мнению автора, что деньги были удобным и важным инстру¬
ментом, но экономика могла без них и обходиться (р. 291). В целом,
пенни использовались одновременно в разных сферах: в торговле,
при обмене дарами, при платежах землевладельцу или в казну, в ка¬
честве средства накопления, как милостыня и др., однако на первое
место Найсмит ставит все-таки торговлю (р. 276, 292).
Таким образом, хотя далеко не на все важные вопросы пока
удается найти ответы, книга Р. Найсмита представляет собой ин¬
тереснейший опыт анализа и исторической интерпретации того
огромного материала, каким являются англо-саксонские монеты
середины VIII - середины IX в. В условиях нехватки письмен¬
ных источников это исследование имеет большое значение не
только для истории монет и экономики, но и в целом для исто¬
рии Англо-Саксонской Англии, проливая свет на политическую
географию Англии, на возможности королевской власти, роль
городов, и т.п. С другой стороны, работа Найсмита очень важна
для истории монетного дела в средневековой Европе в целом -
как благодаря многочисленным компаративным экскурсам, так и
просто потому, что англо-саксонский монетный материал исклю¬
чительно богат и хорошо изучен.
IV. Guimon
NAISMITH R. MONEY AND POWER IN ANGLO-SAXON ENGLAND: THE
SOUTHERN ENGLISH KINGDOMS, 757-865. CAMBRIDGE: CAMBRIDGE
UNIVERSITY PRESS, 2012. 351 P.
This is a review of Rory Naismith’s stimulating book on money in Southern
Anglo-Saxon kingdoms from the mid-eighth to the mid-ninth century. The book
treats such problems as the production of silver pennies (towns of production,
473

carriers of moneyers and die-cutters, design of coins, standards of weight and
fineness, the dynamics of production); the role of royal power in this process
(the restrictions and management of coin-production and circulation, the possible
interrelations between kings and moneyers, the representation of kings in coins);
the circulation of coinage; the role of coinage in early medieval economy.
474

Н.Ф. Котляр
СПАССКИЙ КГ. РУССКОЕ ЗОЛОТО.
СПБ.: ИЗДАТЕЛЬСТВО ГОСУДАРСТВЕННОГО ЭРМИТАЖА,
2013. 386 С.
Иван Георгиевич Спасский (1904-1990 гг.) был выдающимся
ученым, специалистом в области вспомогательных исторических
дисциплин, прежде всего в нумизматике. Ему принадлежит не¬
мало книг, наиболее известной среди которых представляется
«Русская монетная система» (Л., 1970), выдержавшая несколько
изданий в стране, переведенная на английский, немецкий и дру¬
гие языки. Он был моим учителем, и всем в науке и в жизни я
всецело обязан Ивану Георгиевичу.
«Влияние учителя вечно», - сказал английский мыслитель
Генри Адамс, - это про него и его учеников. Научить науке
нельзя, можно научить ремеслу, в лучшем случае помочь раз¬
вить способности ученика. Но я свято убежден в том, что
Ивану Георгиевичу это было подвластно, он научил понимать
науку и работать в ней многих своих учеников, покойного про¬
фессора Минского университета В.Н. Рябцевича, нынешнего за¬
ведующего Отделом нумизматики Эрмитажа В.А. Калинина и
многих других.
Выполненное на высочайшем научном и полиграфическом
уровне издание работ И.Г. Спасского, собранных в книге «Русское
золото», тщательно подготовлено его учеником В.А. Калининым
и его заместительницей в Отделе нумизматики Е.В. Лепехиной,
воздавшими благодарную дань учителю. Во вступительной ста¬
тье к «Русскому золоту» директора Эрмитажа М.Б. Пиотровского
можно прочитать трогательные, пронзительные и очень точные
слова: «Мы жили со Спасскими на одной лестнице. Постоянно
встречая его, я не без труда совмещал скромный интеллигентный
образ Ивана Георгиевича с его заслуженным статусом одного из
самых авторитетных нумизматов мира, гордости Эрмитажа. Род¬
ной же город Нежин как бы всегда присутствовал в его облике.
Он вспоминал о нем, и Нежин любит его сейчас».
475

В этой книжке трудов Ивана Георгиевича собраны его ра¬
боты о монетах русского чекана времен средневековья, вплоть
до конца XVII в. Главными и особенно актуальными сегодня
(если это определение применимо к классической нумизмати¬
ке) представляются его статьи и книги о древнейших русских
монетах, сребрениках и златниках. Они появились в год кре¬
щения Руси: 988-м, как считает летопись и церковная тради¬
ция, или в 990-м, когда крещение действительно состоялось.
Иван Георгиевич много лет думал об этом. Его статья, опубли¬
кованная в Киеве в 1974 г., называлась «Накануне тысячелетия
монетной чеканки Древней Руси», а, между тем, до юбилея
оставалось тогда не менее 15 лет! Вот несколько слов из этой
статьи: «Первые монеты Руси представляют едва ли не един¬
ственное в своем роде явление, настолько ясно звучит в них
идея суверенности молодой славянской державы, поднявшейся
на берегах Днепра. Идейная нагрузка как будто превалирует
над непосредственными экономическими побуждениями к соз¬
данию этих монет» (с. 57, здесь и далее страницы указаны по
рецензируемому изданию).
Ученый писал в этой статье и многих других своих сочине¬
ниях о том, что первые русские монеты сохранили «целую га¬
лерею древнейших русских портретов», которые «таят в себе
интереснейшие проблемы художественного творчества», гово¬
рил о ценности древних надписей на монетах, поскольку «одно
и то же речение повторяется в них сотни раз, почти полностью
охватывая при этом весь состав азбуки». Интересную проблему
представляет металл сребреников, в подавляющем большинстве
медных, а не серебряных монет (с. 57).
Скрупулезные исследования металла сребреников, проведен¬
ные в послевоенные годы, действительно показали большое ко¬
личество лигатуры в этих монетах и навели нумизматов на мысль
о том, что главной задачей их эмиссий (а наряду с чеканом 990 г.
известны сребреники второго десятилетия XI в.) была вовсе
не экономическая. О том же свидетельствует и чрезвычайная
редкость их находок: сегодня нумизматике известно около 350
сребреников и 11 златников, изготовленных из высокопробного
золота. К сожалению, в последние годы нездоровую активность
развили дилетанты (некоторые даже с учеными степенями!), при¬
нимающие на веру любые, почти всегда сомнительные известия
о находках сребреников. Эти сведения без проверки никак не
476

могут пополнить корпус находок серебряных монет Владимира
Святославича, его сводного брата Святополка и сына Ярослава
Мудрого.
Причины и обстоятельства рождения на свет древнейших мо¬
нет Руси И.Г.Спасский объяснил следующим образом. Он учел
и сопоставил сведения письменных источников, русской «По¬
вести временных лет» и памятников византийской исторической
литературы, присовокупив к этому собственные наблюдения над
монетным материалом. Науке известно, что христианское вероу¬
чение постепенно проникало на Русь со времен похода киевского
князя Аскольда на Константинополь в 860 г. Исходя из византий¬
ских источников, современных этому походу, историки думают,
что около 866 г. русский князь вместе с людьми из его окруже¬
ния принял христианство. Однако это не означало крещения всей
Руси, которая оставалась языческой. Тем не менее, к 40-м годам
X в. в древнерусском обществе насчитывалось немало христиан,
о чем свидетельствует текст договора Игоря с Византией 944 г.
(«крещеная Русь» клялась в верности этому договору в киевской
церкви святого Ильи).
Супруга Игоря и преемница его на киевском столе Ольга тор¬
жественно приняла христианство во время своего визита в Кон¬
стантинополь около 946 г. Но и Ольга не решилась на провоз¬
глашение христианской веры в древнерусском государстве: про¬
зорливая княгиня, вероятно, понимала, что для этого не настал
час - «не приспе время», как говаривали древнерусские летопис¬
цы. Однако новое вероучение неуклонно прокладывало дорогу
на Русь. О замысле Владимира Святославича христианизиро¬
вать свою страну в причудливой легендарной форме сообщает
летопись. Киевский государь и его окружение, можно думать,
понимали, что просто принять новую веру и вместе с ней свя¬
щенников и епископа из Византии, которые бы крестили Русь,
означало бы поставить себя в зависимое положение от империи.
Помог случай, которых немало в истории. В 986 г. византийский
император Василий II попросил помощи у Владимира против
восставших против него земельных магнатов во главе с Вардой
Склиром. Киевский князь пообещал помочь, но потребовал за
это неслыханную плату: руку сестры императора Анны! В свою
очередь Василий II поставил ему условие - князь должен при¬
нять святое крещение. Владимир принял это условие, но импера¬
тор не выполнил обещания, не прислал к нему принцессу Анну.
477

Тогда Владимир в 989 году осадил оплот византийской власти в
Крыму Херсон и взял его. После этого Василию II, не желавше¬
му утраты Херсона и Крыма, довелось отослать сестру в Херсон,
где она и сочеталась браком с русским государем.
Владимир Святославич торжественно отметил свое крещение
и брак с византийской царевной не только торжественным вве¬
дением христианства в качестве официальной идеологии Руси,
но и чеканкой собственной монеты, златников и сребреников.
Это произошло вскоре после крещения (состоявшегося предпо¬
ложительно в июле 988 [990] г.), осенью или зимой того же года.
Золотые монеты, «златники» Владимира Святославича являются
исключительным раритетом и представляют собой подражание
солидам нового родственника русского князя - Василия II и его
соправителя и брата Константина VIII. Именно эти византийские
золотые монет были распространены на Руси последних десяти¬
летий X в., если исходить из состава кладов, в составе которых
их обнаруживают.
Чеканка золотых солидов была исключительной прерогати¬
вой византийских василевсов (императоров), возвышавших их
авторитет в мире и прославлявших их государство. Надо ду¬
мать, стремившийся к возвеличиванию Руси и собственной осо¬
бы князь Владимир чеканкой монетного золота подражал своим
царственным родичам (таб. на с. 51, рис. 1). Легенда златников
сперва гласила: «Владимир, а се его злато», вскоре ее измени¬
ли: «Владимир на столе», т. е. на княжеском престоле. На ли¬
цевой стороне златников (аверсе) изображен князь Владимир в
царской одежде. Ученые видят в этом изображении портретные
черты Владимира Святославича и называют его древнейшим
русским портретом X в. На оборотной (реверсе) видим Христа
Пантократора (Вседержителя), что знаменовало христианиза¬
цию Руси.
Сребреники также были редкими монетами, пусть и находили
и находят их гораздо чаще златников. Отчеканенные сразу по¬
сле крещения Руси эти монеты (нумизматы относят их к перво¬
му типу) имеют легенды «Владимир на столе» и «Владимир, а
се его сребро». На лицевой стороне схематический портрет кня¬
зя, на оборотной - изображение Христа Пантократора (таб. на
с. 63, 3). После эмиссии 990 г. чеканка сребреников возобнови¬
лась более, чем через 20 лет. Эмиссия златников после чекана
990 г. более не производилась.
478

Новая эмиссия серебряных древнерусских монет была про¬
изведена около 1012 г. В 1011 г. умерла венценосная супруга
Владимира Святославича Анна. В следующем году он женился
на неизвестной по имени девушке из какого-то знатного герман¬
ского рода. Возможно, она принадлежала к императорской семье
Германии. В честь этого брака были выпущены с небольшими
промежутками между эмиссиями сребреники 2, 3 и 4 типов. Все
они несут на себе одинаковые изображения и легенды, рознясь
между собой мелкими деталями оформления. Изображение Хри¬
ста на реверсе заменил родовой знак Владимира - трезубец во
все поле монеты, что позволило отказаться от написания в ле¬
генде имени христианского Бога и объединить легенды обеих
сторон, присущие златникам и сребреникам первого типа: «Вла¬
димир на столе, а се его сребро». Нумизматы полагают, что все
монеты 2-4 типов были эмитированы в течение одного - мак¬
симум двух лет. На лицевой стороне этих монет, как и на сребре¬
никах 1 типа, изображен князь Владимир в царской одежде (таб.
на с. 64, рис. 3-6).
Вскоре после описываемых событий, в 1014 г. против Вла¬
димира восстал его сын Ярослав, сидевший посадником отца
в Новгороде. Он отказался платить традиционную дань Киеву.
Демонстрацией его стремления к независимости, вероятно, стала
эмиссия монет с именем Ярослава. На лицевой стороне его монет
помещено изображение христианского патрона Ярослава, святого
Георгия, На оборотной - родовой знак в виде трезубца, окружен¬
ный легендой «Ярославле сребро» (таб. на с. 63, 1). Как показал
Иван Георгиевич, в отличие от монет Владимира (штемпели ко¬
торых исполнены людьми, не имевшими навыков в этом деле)
штемпели сребреников Ярослава вырезаны профессиональными
монетариями, на высоком художественном уровне. Предполага¬
ется участие в этом датских или германских мастеров. Выска¬
жу предположение, что их изготовили по велению Ярослава для
платы наемникам-варягам, которых он набрал в Скандинавии в
1015 г., когда до него донеслась весть, что отец готовит против
него карательную экспедицию.
Но внезапная смерть Владимира Святославича в Киеве летом
того же 1015 г. разрубила гордиев узел противоречий между от¬
цом и сыном. Поэтому, утвердившись в Киеве в 1019 г., Ярослав
уже не вернулся к чеканке собственной монеты. Однако это учи¬
нил его двоюродный брат Святополк Ярополчич. На страницах
479

летописей Святополк появляется сразу же после смерти Влади¬
мира и начинает истреблять своих двоюродных братьев Бориса,
Глеба и Святослава, еще и собирается убить Ярослава! За брато¬
убийство авторы житий Бориса и Глеба, а также летописной по¬
вести о междоусобной войне на Руси после кончины Владимира
Святославича Святополка прозвали «Окаянным», ибо он, словно
Каин, уничтожил братьев.
В год кончины князя Владимира Святополк считался в древ¬
нерусском обществе старшим среди его сыновей, посему можно
признать естественными его претензии на Киев и престол. В буре
междоусобной войны вокруг Киева погибли сыновья Владимира
Борис, Глеб и Святослав,- но мы никогда не узнаем, все-таки от
чьей же руки? В поединке за киевский престол сошлись Ярослав
и Святополк. В 1018 г. Святополку при действенной помощи те¬
стя Болеслава удалось на короткое время завладеть Киевом. Тог¬
да он и отчеканил собственные монеты, объявив миру о своем
вокняжении на Руси.
Нумизматике известны около 70 сребреников с именами Свя¬
тополка и Петра. Все они, вне сомнения, принадлежат одному
человеку, ибо христианским именем Святополка было «Петр».
«Повесть временных лет» содержит противоречивые сведения о
нем: в одном месте он назван сыном Владимира, в другом - Яро-
полка. Ясность внес сам Святополк. Он поместил на монетах со
своим именем не трезубец, родовой знак Владимира и его сы¬
новей, а двузубец, знак своего отца Ярополка, недвусмысленно
засвидетельствовав, кто именно из двух сыновей Владимира был
его отцом. Он поступил так, пренебрегая тем обстоятельством,
что из-за претензий на киевский престол ему было бы выгоднее
назваться сыном Владимира. Но он остался верным своему био¬
логическому отцу.
Чеканка монет Святополком была кратковременным эпизодом,
так же, как и само его сидение на киевском престоле. В следую¬
щем, 1019 году в решающей битве Ярослав одолел его, и Свято¬
полк вскоре погиб. Обстоятельства его смерти нам неизвестны.
Так современная нумизматика устами И.Г.Спасского поведала о
чеканке древнерусских сребреников и златников, пропагандистов
величия и славы Древнерусского государства и ее князей.
В книге Ивана Георгиевича «Русское золото» содержатся также
его исследовательские очерки о золотых монетах допетровской
России, бывших наградными знаками. Ученым изучен процесс
480

становления и эволюции наградного дела в России до начала
XVIII в. Он выяснил, что в России в течение двух веков почет¬
ными знаками «государева жалованья» были золотые монеты.
Главной особенностью существовавшей в те времена наградной
системы представляется иерархический принцип и массовый ха¬
рактер пожалования за ратные подвиги. «Наградными монетами
жаловались, как правило, все участники военных походов - от
воевод до простого ратника, но жаловались «золотыми» разного
достоинства и внешнего оформления» (с. 178). Наряду с массо¬
выми пожалованиями за военную службу русские «золотые» ис¬
пользовались в дипломатической практике в качестве даров при
сношениях с иностранными послами и как «поминки» высшим
иерархам православной церкви на Востоке. Применялись «золо¬
тые» во время различных придворных церемоний, в том числе,
в торжественном обряде венчания московских государей на цар¬
ство. Ивану Георгиевичу принадлежит честь введения в науку
золотых монет Ивана III: золотого «угорского», повторения вен¬
герского дуката Матвея Корвина (до 1467 г.) и «корабельника»
Ивана и его сына Ивана Молодого номиналом в два золотых,
весом в 7 г. Оба типа монет имеют русскоязычные легенды. Эти
монеты составляли своеобразную монетную систему, хотя явно
не предназначались для участия в денежном обращении.
Много исследовательского внимания Иван Георгиевич уде¬
лил сюжету о золотых наградах для войска Богдана Хмельниц¬
кого, массово раздававшихся после воссоединения Украины с
Россией 1654 г. При жаловании этих наград существовал все
тот же иерархический порядок. Так, осенью того года гетман
получил своеобразную медаль в 10 золотых («португал»), его
сын в 4 золотых, генеральный писарь Иван Выговский в 6 зо¬
лотых. Процесс награждения ратных людей золотом берет на¬
чало по меньшей мере со времен Ивана III. «Многочисленные
документы XVII в. раскрывают картину вполне сложившегося
института государственных награждений, которые оформлялись
и осуществлялись Разрядным приказом», пишет Е.В. Лепехина
(с. 181-183).
Таковы мои впечатления о только что изданной книге выдаю¬
щегося русского ученого Ивана Георгиевича Спасского «Русское
золото», которой его ученики В.А. Калинин и Е.В. Лепехина
отметили в том числе и 1025-летие введения христианства на
Руси.
481

N.F. Kotlyar
SPASSKYI.G. RUSSKOE ZOLOTO (THE RUSSIAN GOLD).
SPB.: THE STATE HERMITAGE PUBLISHING HOUSE, 2013. 386 P.
This is the review of the collected works by Ivan G. Spassky (1904-1990),
the outstanding Russian numismatist and historian. “The Russian Gold” has
been published by the State Hermitage. The review discusses problems and
perspectives of the investigations of the oldest Russian coins, coin types and the
purpose of the first coins in Rus\ as well as of problems of numismatics as an
auxiliary science of history.
482

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
АДСВ
Античная древность и средние века. Свердловск;
Екатеринбург.
АО
ВВ
вди
ВЕД С
Археологические открытия. М.
Византийский временник. М.
Вестник древней истории. М.
Восточная Европа в древности и средневековье:
Материалы Чтений памяти чл.-корр. АН СССР
В.Т. Пашуто. М.
вид
Вспомогательные исторические дисциплины. Л.;
СПб.
ГАУГН
Государственный академический университет
гуманитарных наук (Москва)
ГИМ
ДГВЕ
Государственный исторический музей (Москва)
Древнейшие государства Восточной Европы (до
1991 г.: Древнейшие государства на территории
СССР). М.
ИОРЯС
Известия Отделения русского языка и словесно¬
сти Императорской (после 1917 г. Российской)
Академии наук. СПб.; Пг.
ИТ
История татар с древнейших времен в семи
томах. Том II. Волжская Булгария и Великая
степь. Казань, 2006.
КЗ
КСИА
Снорри Стурлусон. Круг Земной. М., 1980.
Краткие сообщения Института археологии АН
СССР (РАН). М.
ксиимк
Краткие сообщения Института истории матери¬
альной культуры АН СССР. М.
МАИЭТ
Материалы по археологии, истории и этнографии
Таврии, Симферополь.
МГУ
Московский государственный университет им.
М.В. Ломоносова
МИА
Материалы и исследования по археологии СССР.
М.;Л.
НАН Украины
НГБ
Национальная академия наук Украины
Новгородские грамоты на бересте. М., 1953-2015.
[Т. 1-12].
ННЗ
Новгород и Новгородская земля. История и Архео¬
логия: материалы научной конференции. В. Нов¬
город
483

опи
OP
пвл
ПСРЛ
РА
РАН
РГГУ
РНБ
СА
едя
СОРЯС
СПб. ИИ РАН
СЭ
ТОДРЛ
Отдел письменных источников
Отдел рукописей
1)	«Повесть временных лет»
2)	Повесть временных лет / Подгот. текста, перевод,
статьи и комментарии Д.С. Лихачёва; Под. ред.
В.П. Адриановой-Перетц. 2-е изд., испр. и доп.
СПб., 1996.
Полное собрание русских летописей:
Т. 1:	Лаврентьевская летопись. М., 1997.
Т. 15:	Рогожский летописец. Тверской сбор¬
ник. М, 2000.
Т. 2:	Ипатьевская летопись. М., 1998.
Т. 25:	Московский летописный свод конца
XV века.
Т. 3:	Новгородская первая летопись стар¬
шего и младшего изводов. М., 2000.
Т. 38:	Радзивиловская летопись. Л., 1989.
Т. 4, ч. 1: Новгородская четвертая летопись. М.,
2000.
Т. 41:	Летописец Переславля Суздальского
(Летописец русских царей). М., 1995.
Т. 42:	Новгородская Карамзинская лето¬
пись. СПб., 2002.
Т. 6, вып. 1: Софийская первая летопись старшего
извода. М., 2000.
Российская археология. М.
Российская Академия наук
Российский государственный гуманитарный уни¬
верситет (Москва)
Российская национальная библиотека (Санкт-
Петербург)
Советская археология. М.
Словарь древнерусского языка (XI-XIV вв.). М.,
1989. Т. 2; 2002. Т. 5.
Словарь русского языка XI-XVII вв. М., 1988.
Вып. 11 .
Сборник Отделения русского языка и словесности
Академии наук
Санкт-Петербургский ин-т истории РАН
Советская этнография. М.
Труды Отдела древнерусской литературы Ин¬
ститута русской литературы (Пушкинский дом)
Л.; СПб.
484

хс
АЕМА
Айк Viet. De Caes.
DOC
MGH.AA
MIB
MIBE
Oros. Hist.
Procop. Caes. De Beilis
Sat.
Sen. De Clem.
SHA
TMB
ZA
IReg.
2Sa.
Херсонесский сборник. Севастополь.
Archivum Eurasiae Medii Aevi.
Sexti Aurelii Victoris Liber de Caesaribus.
Catalogue of Byzantine Coins in Dumbarton Oaks
Collection and in the Whittemore Collection / Ed.
by A.R. Bellinger, Ph. Grierson. Washington, D.C.
Vol. I—II. 1966-1968.
Monumenta Germaniae Historica, Auctores antiquis-
simi
Hahn W. Moneta Imperii Byzantini, 3 Bde. Wien:
Verlag der Osterreichischen Akademie der Wissen-
schaften, 1973-1981.
Hahn W., Metlich M. A. Money of the Incipient Byz¬
antine Empire (Anastasius I Justinian I, 491-565) /
Veroffentlichungen des Institute fur Numismatik und
Geldgeschichte der Universitat Wien. Wien, 2000.
Paulus Orosius. Historiarum ad versus paganos
Procopius Caesariensis. De Beilis
Blossius Aemilius Dracontius. Satisfactio ad Guntha-
mundum regem Wandalorum.
Seneca. De dementia
Scriptores Historiae Augustae
Morrisson C., Popovic C, Ivanisevic V. Les Tresors
monetaires byzantins des Balkans et d’Asie Mineure
(491-713) / Avec la collaboration de P. Culerrier,
B. Mitrea, M. Oeconomidou, Gh. Poenaru Bordea,
I. Popovic, I. Touratsoglou, J. Youroukova, M. Galani-
Krikou et Y. Nikolaou. Paris, 2006.
Lewicki T. Zrodla arabskie do dziejow
slowianszczyzny. Wroclaw; Warszawa; Krakow;
Gdansk. 1977. T. II. Cz. 2.
1	Regum (Третья Книга Царств; Biblia sacra Vul-
gata).
2	Samuel (Вторая книга Царств; Biblia sacra Vul-
gata).

СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ
Гимон Тимофей Валентинович - доктор исторических наук, ведущий науч¬
ный сотрудник Института всеобщей истории РАН.
Григорьев Александр Вадимович - старший научный сотрудник Государ¬
ственного военно-исторического и природного музея-заповедника «Кули¬
ково поле».
Жуковский Михаил Олегович - заместитель директора Государственного
историко-археологического музея-заповедника «Фанагория».
Калинина Татьяна Михайловна - кандидат исторических наук, старший на¬
учный сотрудник Института всеобщей истории РАН.
Ковалев Роман - доктор исторических наук, профессор факультета истории
Колледжа Нью-Джерси (США).
Комар Алексей Викторович - кандидат исторических наук, научный сотруд¬
ник Института археологии Национальной академии наук Украины.
Котляр Николай Федорович - член-корреспондент НАН Украины, главный
научный сотрудник Института истории НАН Украины.
Мельникова Елена Александровна - доктор исторических наук, главный
научный сотрудник Института всеобщей истории РАН.
Никольский Иван Михайлович - кандидат исторических наук, научный со¬
трудник Института всеобщей истории РАН.
Седых Валерий Никандрович - кандидат исторических наук, доцент Инсти¬
тута истории СПбГУ.
Фетисов Александр Анатольевич - научный сотрудник, реставратор Госу¬
дарственного музея искусства народов Востока.
Френкель Яков Викторович - младший научный сотрудник Государственно¬
го Эрмитажа.
Храпачевский Роман Петрович - директор «Центра по изучению военной и
общей истории» (Москва).
Шувалов Петр Валерьевич - кандидат исторических наук, доцент кафедры
общего языкознания Санкт-Петербургского государственного универси¬
тета.
Щавелев Алексей Сергеевич - кандидат исторических наук, старший науч¬
ный сотрудник Института всеобщей истории РАН.
486

СОДЕРЖАНИЕ
А. С. Щавелев. Предисловие	5
Денежно-весовые системы и монетное обращение
П.В. Шувалов. Короткая жизнь фоллиса: обращение
крупных медных монет в ранней Византии	12
А.В. Комар. Денежный счет восточных славян
в предгосударственный период	44
Р.К. Ковалев. О роли русов и волжских булгар
в импорте североиранских дирхемов в Европу
во второй половине X - начале XI в	95
М.О. Жуковский. Раннесредневековые наборы
весовых гирек Восточной Европы 	144
Формы и практики экономической активности
ИМ. Никольский. ‘Dominus noster rex’ - что означала
надпись на вандальских монетах?	247
А.В. Григорьев. Об экономическом развитии славян
междуречья Днепра и Дона в VIII - первой половине XI в... .261
A.	С. Щавелев, А.А. Фетисов. К исторической географии
Восточной Европы IX в. 2. Карта скандинавских
комплексов и артефактов	278
B.	Н. Седых, Я.В. Френкель. Об одной категории находок
из раскопок Тимеревского поселения (о времени
функционирования археологического	комплекса)	329
Т.М. Калинина. Дани и поборы в Древней Руси
по данным «Анонимной записки» арабо-персидских
авторов	374
Е.А. Мельникова. Экономические системы в эпоху
образования государства: Древняя Русь и Скандинавские
страны	390
РП. Храпачевский. Китайские источники о социально-
экономических отношениях с кочевниками	в IX-XI вв	441
Рецензии
Т.В. Гимон. Naismith R. Money and Power in Anglo-Saxon
England: The Southern English Kingdoms, 757-865. Cambridge:
487

Cambridge University Press, 2012. XVIII, 351 p.
{P. Найсмит. Деньги и власть в Англо-саксонской Англии:
королевства южной Англии, 757-865	гг.}	460
Н.Ф. Котляр. Спасский И.Г. Русское золото. СПб.:
Издательство Государственного	Эрмитажа, 2013. 386 с	475
Список сокращений	483
Сведения об авторах	486
188

CONTENTS
Aleksei Shchavelev. Introduction	5
Coins’ & Weighting’s Systems and Circulation of Coins
Petr V. Shuvalov. The Short Life of the Follis:
The Circulation of the Large Copper Coins in Early
Byzantine Empire	12
Aleksei V. Komar. The Monetary Units of Eastern Slavs
in the Pre-State Period	44
Roman K. Kovalev. The Role of the Rus’ and
the Volga Bulgars in the Import of North-Iranian Dirhams
to Europe in the Second Half of the 10th - Early 11th Centuries... 95
Mikhail O. Zhukovsky. The Early Medieval Sets
of Weights in Eastern Europe	144
Patterns and Practices of the Economics’ Activities
Ivan M. Nikolsky. ‘Dominus noster rex ’ - What did
the Legend on the Vandal Coins Mean?	247
Alexander V. Grigoryev. The Economic Development
of the Slavs in the Region between the Dnieper and
the Don in the 8th - the First Half of the 11th Centuries	261
Aleksei S. Shchavelev, Alexander A. Fetisov. Historical
Geography of Eastern Europe (the 9th Century).
Part 2. The Map of the Finds of Scandinavian
Complexes & Artifacts	278
Valerii N. Sedykh, Jakov V. Frenkel. One Category of Finds
from the Excavations of Timerevo Settlement
(About the Time of the Archeological Complex
Functioning)	329
Elena A. Melnikova. Economic Systems of the Emerging States:
Ancient Rus’ and Scandinavian Countries	374
Tatiana M. Kalinina. The Taxes and Levies in Ancient Rus’
According to the “Anonymous Note” by Arabo-Persian
Writers	390
Roman P. Khrapachevsky. The Chinese Sources about
Social and Economic Relations with Nomads
in the 9th - 11th Centuries	441
489

Reviews
Timofei. V. Guimon. Naismith R. Money and Power
in Anglo-Saxon England: The Southern English Kingdoms,
757-865. Cambridge: Cambridge University Press, 2012.
XVIII, 351 p	460
Nikolai F. Kotlyar. Спасский И.Г. Русское золото.
СПб.: Издательство Государственного Эрмитажа, 2013.
386 с. [Spasskiy I.G. Russian Gold. SPb., The Publ.
of the State Hermitage Museum, 2013. 386 p.]	475
Abbreviations	483
Notes of contributors	486
490

Книги серии «Древнейшие государства Восточной Европы»,
выпущенные Издательством Университета
Дмитрия Пожарского
1.	Древнейшие государства Восточной Европы. 2006 год: Про¬
странство и время в средневековых текстах / отв. ред. Г. В. Гла¬
зырина. М., 2010.
2.	Древнейшие государства Восточной Европы. 2007 год: Наза¬
ренко А. В. Древняя Русь и славяне (историко-филологические
исследования). М., 2009.
3.	Древнейшие государства Восточной Европы. 2008 год: Пагиу-
то В. I Русь. Прибалтика. Папство. Избранные статьи. М.,
2011.
4.	Древнейшие государства Восточной Европы. 2010 год:
Предпосылки и пути образования Древнерусского государства /
отв. ред. Е. А. Мельникова. М., 2013, 2015.
5.	Древнейшие государства Восточной Европы. 2011 год: Устная
традиция в письменном тексте / отв. ред. Г. В. Глазырина. М.,
2013.
6.	Древнейшие государства Восточной Европы. 2012 год: Про¬
блемы эллинизма и образования Боспорского царства / отв.
ред. А. В. Подосинов, О. Л. Габелко. М., 2014.
7.	Древнейшие государства Восточной Европы. 2013 год: Зарож¬
дение историописания в обществах Древности и Средневе¬
ковья / отв. ред. Д. Д. Беляев, Т. В. Гимон. М., 2016.
8.	Древнейшие государства Восточной Европы. 2014 год: Древ¬
няя Русь и средневековая Европа: возникновение государств /
отв. ред. тома Т. Н. Джаксон; отв. ред. сер. Е. А. Мельникова.
М., 2016.
Полный список книг, выпущенных Издательством Универси¬
тета Дмитрия Пожарского (Русский фонд содействия образо¬
ванию и науке), а также аннотации, оглавления, избранные
главы и информацию о местах продажи вы можете найти на
сайтах www.s-and-e.ru и www.publisher.usdp.ru, на страницах
издательства в социальных сетях www.vk.com/izdatelstvo_udp
и www.facebook.com/izdatelstvoudp.

Контакты издательства: Москва, Комсомольский проспект,
дом 23/7, кори. 2, +7(499) 242-37-24, knigiudp@gmail.coni
Если вы нашли в наших книгах опечатки, просьба сообщить о них
на электронный адрес knigiudp@gmail.com. В сообщении нужно
указать книгу, страницу и абзац, где была обнаружена опечатка.
Благодарим за сотрудничество.

Университет Дмитрия Пожарского
Университет носит имя князя Дми¬
трия Михайловича Пожарского — вос¬
становителя и защитника российской
государственности в Смутное время,
навсегда вошедшего в историю нашей
Родины как пример верности долгу, ис¬
кренней и деятельной любви к Отчизне.
Университет Дмитрия Пожарского
ставит перед собой задачу подготовить
для России фундаментально образован¬
ных, высококвалифицированных спе-
циалистов-исследователей в ключевых
областях знания и сферах человеческой деятельности.
Приоритетом Университета является восстановление ценно¬
сти классического фундаментального образования, науки и прак¬
тики в России. Университет Дмитрия Пожарского призван стать
Университетом в исконном значении этого слова.
Мы видим выпускников Университета людьми с большой
внутренней мотивацией, источник которой — их образование,
чувство чести и любовь к Родине; людьми сильными, не боящи¬
мися внутренней работы; людьми, способными к самостоятельно¬
му целеполаганию для изменения мира вокруг себя.
Получение степени магистра Университета поможет сформиро¬
вать собственное, глубокое и цельное мировоззрение, умение ана¬
литически мыслить, постигать новое, видеть связь вещей и явле¬
ний, способность понять структуру любой области человеческого
знания и деятельности и готовность грамотно взаимодействовать
с профессионалами в этой области, способность решать самые
сложные задачи.
Эти качества позволят выпускникам участвовать в руководстве
образованием и наукой в национальном масштабе, разрабатывать ре¬
шения научных и социальных проблем первостепенной важности.
Осенью 2017 года будет проводиться набор на следующие ма¬
гистерские программы, реализуемые совместно Университетом
Дмитрия Пожарского и Государственным академическим универ¬
ситетом гуманитарных наук:

«ИСТОРИЯ И КУЛЬТУРА АНТИЧНОСТИ»
(НАПРАВЛЕНИЕ «ИСТОРИЯ»)
Программа дает лингвистическую, историческую и фило¬
логическую подготовку, открывающую широкую перспективу
научно-педагогической деятельности; овладение в достаточной
степени классическими языками позволяет напрямую обращать¬
ся к основам современной философии и культуры.
«МЕЖДИСЦИПЛИНАРНЫЙ АНАЛИЗ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНО¬
МИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ (МАСЭП)»
(НАПРАВЛЕНИЕ «ЭКОНОМИКА»)
Программа включает в себя изучение совокупности предметов,
которые позволят понять экономическое и социальное устройство
современного общества и его эволюцию, — математики, теоретиче¬
ской физики, экономических дисциплин, социологии, психологии.
Обе программы предполагают овладение фундаментальной ин¬
теллектуальной культурой: общими предметами являются история
и иностранные языки, магистрантам МАСЭП будет дано пред¬
ставление о современном гуманитарном знании, а магистрантам-
историкам — базовый курс современной физики и математики.
«ТРАДИЦИОННЫЙ КИТАЙ»
(НАПРАВЛЕНИЕ «ВОСТОКОВЕДЕНИЕ И АФРИКАНИСТИКА»)
Программа предполагает углубленное изучение основных ре¬
лигий, социальных институтов, социально-этнических групп на¬
селения Китайской империи и Восточной Азии в целом как базы
для академической деятельности и практической коммуникации.
N.B. От абитуриентов ожидается владение китайским языком.
Выпускники программ получают степень магистра Уни¬
верситета Дмитрия Пожарского и диплом о присвоении ква¬
лификации магистра государственного образца ГАУГН.
В дальнейшем планируется открытие бакалавриата и аспи¬
рантуры.
Телефон для справок по вопросам зачисления: 8-800-505-36-48
(звонок на территории России бесплатный).
Более подробная информация на сайте Университета www.usdp.ru

УВАЖАЕМЫЕ ИССЛЕДОВАТЕЛИ!
Приглашаем вас к публикации в «Вестнике Университета Дмит¬
рия Пожарского». Журнал выпускается с 2014 года, входит в
Российский индекс научного цитирования (РИНЦ). В настоящий
момент специализация издания - гуманитарные науки (история,
филология, экономика, социология, философия и др.).
Продолжается формирование номеров за 2017 год по следую¬
щим темам:
-	культура Серебряного века;
-	революция 1917 года;
-	репрессии в СССР.
К публикации принимаются научные статьи (не более 120 000
знаков с пробелами), рецензии на современные научные издания
(не более 40 000 знаков с пробелами), исторические источники
(объем по согласованию).
Основные требования к содержанию - обоснованная в тексте
научная новизна исследования и доступность языка изложения.
Не принимаются работы, ранее опубликованные в других изда¬
ниях или размещённые в Интернете. Все материалы рецензиру¬
ются членами редколлегии журнала. Материалы публикуются
бесплатно.
Все вопросы и материалы высылайте на электронный адрес:
vestnik.udp@yandex.ru.

Научное издание
Древнейшие государства Восточной Европы.
2015 год: Экономические системы Евразии
в раннее Средневековье
Ответственный редактор тома
А. С. Щавелев
Верстка Н.А. Колгарёва
Подписано в печать 31.03.17. Формат 60 х 90Vi6.
Гарнитура «Таймс». Бумага офсетная. Печать офсетная.
Объем 31 п. л. Тираж 600 экз. Заказ № 421
«Русский фонд содействия образованию и науке».
Университет Дмитрия Пожарского.
119435, Москва, ул. Малая Пироговская, д. 13, стр. 1.
www.s-and-e.ru
www.publisher.usdp.ru
knigiudp@gmail.com
ППП «Типография “Наука”».
121099, Москва, Шубинский пер., д. 6.

Очередной том ежегодника «Древнейшие
государства Восточной Европы» посвящен
проблемам изучения экономических систем
и торгово-финансовых транзакций в Евра¬
зии с VI по XI в. Собранные в томе статьи
раскрывают эту проблематику на материалах
разных регионов Евразии и Северной Афри¬
ки. Две статьи посвящены монетам поздней
Античности, одна - отношениям средневеко¬
вого Китая с кочевниками. Основное же вни¬
мание сосредоточено на проблемах истории
Восточной Европы IX-XI вв., прежде всего,
хозяйства, денежного счета и весовых систем
славян и скандинавов. Отдельное внимание
уделяется вопросам истории малоизученного
«переходного» для Восточной Европы перио¬
да IX - начала X в.
Книга будет интересна историкам, архео¬
логам, нумизматам, всем специалистам по
Древности и Средневековью, а кроме того,
возможно, и более широкому кругу читате¬
лей, желающих познакомиться с современны¬
ми методами изучения экономической исто¬
рии раннего Средневековья.