ЖИЗНЬ ЗАМѢЧАТЕЛЬНЫХЪ ЛЮДЕЙ
БІОГРАФИЧЕСКАЯ БИБЛІОТЕКА Ф. ПАВЛЕНКОВА
МИРАБО
ЕГО ЖИЗНЬ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ДѢЯТЕЛЬНОСТЬ
ВIОГРАФИЧЕСКІЙ ОЧЕРКЪ
В. Васильева
Съ портретомъ Мирабо, гравированнымъ въ Лейпцигѣ Геданомъ
ЦЪНА 25 коп.
С.-ПЕТЕРБУРГЪ
ОБЕРТКА ПЕЧ. ВЪ ТИП. ВЫСОЧАЙШЕ УТВ. ТОВАР. «ОБЩЕСТВЕННАЯ ПОЛЬЗА»,
Бол. Подъяческая, № 39
1893

ИЗДАНІЯ Ф. ПАВЛЕНКОВА
Литература, исторія, законовѣдѣніе и пр.
Голодъ. Психологич. романъ. К. Гамсуна. Пе¬
реводъ съ норвежскаго. Ц. 60 к.
Сочиненія Чарльза Диккенса. Полное собра¬
ніе. Цѣна каждаго тома (равнаго 75 жур¬
нальныя ь листамъ) 1 р. Б0 к.
Герои И героическое въ исторіи. Публичныя
бесѣды Карлейля. Пер. В.Яковенко. Ц. 1р.50к.
Грядущая раса. Фантастическій романъ. Эд.
Булъвсра. Перев. съ англ. Каменскаго. Ц.50к.
Европейскіе монархи и ихъ дворы. РоШісоз.
Перев. В. Ранцовв. Съ Ібпортрѳт. Ц. 1 р.
Литература и жизнь.// К. Михайловскаго. Ц 1р.
Черезъ сто лѣтъ. Соціологическій романъ Э.
Келлами 2-ѳ изданіе. Ц. 1 р.
Въ трущобахъ Англіи. (Планъ соціальной
борьбы съ экономическими язвами современ¬
на го общества). Бутса. Ц. 1 р.
Капитанская дочка. Повѣсть А. Пушкина.
Роскошное изданіе, съ 188 рисунками. Ц 60 к.
Въ папкѣ 75 к. Въ пѳрепл. І р.
Сочиненія Пушкина. Съ портретами, біогра*
фіей и 500 письмами. Полное собраніе въ
1-мъ и въ 10 томахъ. Цѣна 1-томнаго и
10-томнаго изданія одна и та же: безъ карт.—
1 р. Б0 к. С ь 44 картнп.—2 р. Б0 к. На
лучшей бумагѣ—на Б0 к. дороже. За пере¬
плети: для 1-томнаго изданія—40 к. и 1 р.
Для 10-томн. (5 переплетовъ) 1 р. и 2 р.
большой альбомъ къ „Сочиненіямъ Пушкина*,
44 иллюстраціи. Ц. въ папкѣ 1 р. Б0 к.
Палый альбомъ къ „Сочиненіямъ Пушкина*,
Тѣ же иллюстраціи, но меньшаго формата.
Ц. въ колрнкор. переплетѣ—1 р. 25 к.
Сочиненія Лермонтова. Съ портретомъ, біо¬
графіей н 115 рисунками. Полное собраніе
въ 1-мъ въ 4-хъ томахъ. Пѣна одна я та-же
1 рубль. Переплеты: для 1-томнаго 40 к. и
1 р., для 4-хъ т. (2 пер.) Б0 к. и 1 р>бль.
120 рисунковъ къ Лермонтову. Художествея.
альбомъ М. Малышева. Цѣна въ папкѣ 50 к.
Исторія книги на Руси. Вахтіарова. Ц. 1р. 50 к.
Русскіе фланеры въ Парижѣ. Попова. Ц. 1 р.
Наши офицерсч’е суды. Ф. Павленкова. П.35к
Очерки новѣйшей исторіи. (1815—1891 г.) .
Григоровича. Съ 58 порт. б-ѳ над. Ц. 2
Новѣйшіе русскіе писатели. Хрестоматія д.
старшихъ классовъ гимназіи п книга д.
домаш. чтенія. Цвѣткова. Съ 72портр. Ц.З
Сочиненія Н. В. Шелгунова. Въ двухъ томах
Съ портретомъ автора и статьей Н. Миха
ловскаго. Ц. за оба тома 3 р , въ пер. 4
Повѣсти и разсказы И. Н. Потапенко. Четы
тома. Цѣна каждаго—1 руб. Иерепл д.
2 гомонъ вмѣстѣ по БО к.
Исторія новѣйшей русской литературы (1848
1890 гг.) А М. Скабичевскаго. Цѣпа 2 РУ
Сочиненія Глѣба Успенскаго. Въ 2 большій
томахъ, съ портретомъ автора н статьей .
К. Михайловскаго. Цѣна ва два тома—3 р
Сочиненія Гл. Успенскаго. Томъ 3-й. Ц. 1р БО
Сочинен’я А. М. Скабичевскаго. Критичес*
очерки и литературныя характеристики. (
портр. Цѣна ва все собраніе въ 2 том. 3
Сочиненія Ѳ. М. Рѣшетникова. Въ 2 большій
томахъ, съ портрѳт. автора. Ц. 2 р. 50 к
Тургеневъ о русскомъ народѣ. Чтеніе д.
народа. Съ портретомъ Тургенева. Ц. 1Б
Въ поискахъ за истиной. Макса НордауЛІф
съ 4-го нѣм. изд. 9 Зауэра. 3-ѳ изд. Ц. 1
Счастье и трудъ. П Мантегацца. Ц. 75
Больная любовь. Гигіеничечкій романъ. П Ма\
тегицца Изд. 2-о Ц. БО к.
Роль общественнаго мнѣнія въ государство
ной жнзпн. Профѳе.Голбціхдодби. Цѣна 75
Очерки самоуправленія—земскаго, городска
и сельскаго. С. Приклонскаго. Ц. 2 р.
Борьба съ земельнымъ хищничествомъ. Бі
топыѳ очерки. Я. Тимощенкова. Ц. 1 р. БО
Брюхо Петербурга. Общественно-фнзіохогич
скіѳ очерки. А. Бахтіарова. Цѣпа 1 р.
Бесѣды о законахъ и порядкахъ. Т. Горл\
ской, подъ рѳд. Я. Абрамова. Цѣна 1Б і
Законы о гражданскихъ договорахъ. Сост
вилъ Фармаковскій. Ц. 1 р. 2Б к.
Въ небесахъ. Астрономическій романъ /
Фламмарюна. Съ рисуя. 2-ѳ изд. Ц. 7Б к
ИЛЛЮСТРИРОВАННАЯ ПУШКИНСКАЯ БИБЛІОТЕКА.
Русланъ и Людмила. Съ 8 картинками,
д 10 к.—Кавказскій плѣнникъ. Съ 3 карт.,
.к. 3 к.—Братья Разбойники. Съ 3 карт. ц.
5 х —Бахчисарайскій фонтанъ. Съ 3 карт.,
Г. 3 к.—Цыганы. Съ 3 карт., 3 к. —Пол-
іавз. Съ 5 карт., ц. б к, —Галубъ. Съ 2 карт.,
и 2 к.—Сказка о царѣ Салтанѣ. Съ 8 карт.,
л. 4 к. —Сказка ) попѣ и работникѣ Балдѣ.
Съ 2кар., ц. 2 к. Сказ д о мертвой царевнѣ.
( ъ 2 карт., п. 3 к. —Сказка о золотомъ пѣ¬
тушкѣ. Съ 2 карт., ц. 2 к.—Сказка о рыбакѣ и
рыбкѣ. Съ 2 карт., ц. 2 к. —Пѣсни западныхъ
славянъ. Съ 3 карт., п. 4 к —Евгеній Онѣ¬
гинъ. Съ 11 карт., и. 20 к. —Графъ Нулинъ.
Съ 3 карт., ц. 2 к. —Домикъ въ Коломнѣ. Съ
2	карт., іі 2 к. —Мѣдный всадникъ. Съ
3	карт., ц. 3 к. —Анджело. Съ 3 карт., ц. 3 к.—
Борисъ Годуновъ. Съ 9 карт., ц 10 к.—Ску¬
пой рыцарь. Съ 2 карт.. ц. 2 к.—Моцартъ
Сальери.—Съ 2 карт., ц. 2 к.—Каменный гост
Съ Зкарт., ц. 2к.—Пиръвовремячумы.Ст.2к
п. 2 к.—русалка. Съ 4 карт., ц. 3 к.—Высі
рѣлъ. Съ 2 карт.. п. 3 к.—Метель. Съ 2 карт
ц. 3 к.—Гробовщикъ. Съ 2 карт., ц. 2 к. -
Станціонный смотритель. СъЗ карт., ц. 3 к.-
Барышня-крестьянка. Съ 2 карт., п. 4 к —Пи
новая дама. Съ 3 карт., ц. 5 к.— ДубровснЧ
Съ 5 карт., ц. 10 к.—Арапъ Петра Велинагс
Съ 8 карт., ц. 6 к.—Капитанская дочча. С-
11 карт., ц. 20 к. — Исторія Пугачевснап
бунта. Съ мног. карт.. ц. 20 к.—Всѣ поэмь
Съ 21 карт., ц. 25 к. —Всѣ сказки. Съ 6 карт.
ц. 10 к.—Всѣ баллады и легенды. Съ 4 карт.
ц. 10 х. —Всѣ драмат. произведен'я. С-
17 карт., н. 20к.—Повѣсти Бѣлкина. Съ 7 карт.
ц. 10 к. —Всѣ письма. Съ 26 портретами, ц. 25 к

Мирабо.

ЖИЗНЬ ЗАМѢЧАТЕЛЬНЫХЪ ЛЮДЕЙ
БІОГРАФИЧЕСКАЯ БИБЛІОТЕКА Ф. ПАВЛЕНКОВА.
МИРАБО
ЕГО ЖИЗНЬ И ОБЩЕСТВЕННАЯ ДѢЯТЕЛЬНОСТЬ
БІОГРАФИЧЕСКІЙ ОЧЕРКЪ
В. Васильева.
Съ портретомъ Мирабо, гравированнымъ въ Лейпцигѣ Геданомъ.
ЦѢНА 25 КОП.
С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографія и Литографія В. А. Тиханова, Садовая № 27.
1894.

Дозволено цензурю, С-.Петербургъ, 16 марта 1894 г.

ОГЛАВЛЕНІЕ.
Стран.
Глава I. Общество, въ которомъ жилъ и воспитывался Ми¬
рабо.—Его отецъ—Образованіе, которое онъ по¬
лучилъ.—Поступленіе на службу; невоздержное
поведеніе; заключеніе въ крѣпости	 	5
„    II. Женитьба Мирабо. — Первое его произведеніе:
«Опытъ о деспотизмѣ»	 11
„ III. Расточительность Мирабо послѣ свадьбы.—Его за¬
ключеніе въ замкѣ Мирабо, въ Маноскѣ, Ифѣ, Жу
и въ Венсенской тюрьмѣ.— Разладъ съ женою.—
Романъ съ Софьей Монье.—Его сочиненія: «Обра¬
щеніе къ гессенцамъ», «О государственныхъ тюрь¬
махъ».—Переписка съ Софьей Монье	 	16
„ IV. Тяжбы, которыя велъ Мирабо послѣ освобожде¬
нія изъ тюрьмы,—Брошюра по поводу учреж¬
денія ордена Цинцината.—Мадамъ де-Пера ...		22
п V. Мирабо въ Англіи.—По возвращеніи онъ пишетъ
по порученію министра Колонна, воюетъ съ де¬
нежными тузами и наконецъ получаетъ диплома¬
тическое порученіе въ Германію.—Письмо, обра¬
щенное къ Фридриху-Вильгельму II при его
вступленіи на престолъ.—Неудавшееся стремленіе
получить дипломатическій постъ					28
„ VI. Почему исторія Франціи получила ненормальный
ходъ. —Ришелье, какъ источникъ этого ненормаль¬
наго направленія.—Мирабо, какъ результатъ его
ошибокъ	 	32
„ VII. Избраніе Мирабо представителемъ средняго со¬
словія.—Условіе, при которомъ реформы могли
быть осуществлены. — Правительство не понимаетъ
этого условія.—Палата средняго сословія должна
преподать ему урокъ	 	41
„ VIII. Отъ открытія генеральныхъ штатовъ до 4-го ав¬
густа 1789 года	 	46
„	IX.	Августъ и	сентябрь 1789 года	 	53
„	X.	Октябрь 1789 года	 					59
„	XI.	Съ ноября	1789 года по ноябрь 1790 года	...	64
.,	XII.	Послѣднее	время дѣятельности	Мирабо.	— Его
смерть.—Заключеніе	 71
1*

источник и.
Источниками послужили слѣдующія изданія:
1)	МігаЬеаи реіпі раг Іиі-тёпе ои гесиеіі <1ез йізсоигз, ди’іі а
ргопопсёз, сіез гаоііопз, ди’іі а ГаНез, Ьапі йапз ]е зеіп <іез соттипез
<іи’й ГАззетЫёе паііопаіе. А Рагіз 1791. 4 тома.
2)	Еззаі зпг 1ѳ йізроіізте. Тгоівіёте ёвіііоп раг СгаЬгіеІ Нопогё
ВідиеШ-МігаЬеаи. А Рагіз 1792, лучшее изъ изданій этого сочиненія.
3)	ЬеНгез іпёйііез <іе МігаЬеаи, тётоігез еі ехігаііз <1е тётоігез,
ёсгііз еп 1781, 1782 еі 1783, риЫіё раг Т. Р. ѴіЬгу. Рагіз. 1806.
4)	СЬоіх йѳ гаррогіз, оріпіопз еі (іізсоигз, ргопопсёз й Іа ІгіЬипе
паііопаіе (іериіз 1789 ^изди’й се ]оиг. А Рагіз 1819. 20 томовъ.
5)	Оеиѵгез сіе МігаЬеаи, ргёсёйёез <Гипе поіісе зиг за ѵіе еі вез
оиѵга^ез, раг М. МегііЬоп. Рагіз 1827. 9 томовъ.
6)	Соггѳзропйапсе епіге 1е сотіѳ йѳ МігаЬеаи ѳі 1е сотіе йе Іа
Магск, ргіпсѳ (ГАгетЬег^, репйапѣ Іев аппёев 1789, 1790 еі 1791,
гесиеіПіе, тіз еп огйге еі рпЫіёе раг М. Ай. йе Васоигі. Вгихеііев
1851.
7)	Эіе "ѴѴек^евсЬісЬСе іп Віо^гаріііееп ѵоп Бг. К. ЛѴ. ВбШдег.
Вегііп, 1843. 7. Ваий, 56. СаЬгіеІ Ноиогё Відиеііі, ОгаГ ѵоп МігаЬеаи.
8)	Ьез Ноттез йе Іа Кёѵоіиііоп, раг А. сіе Гатагііпе. Рагіз
1865.—МігаЬеаи.
9)	Ьез МігаЬеаи, поиѵеВез ёСийев виг Іа зосіёіё Ггап^аізѳ аи
XVIII віёсіе. раг Ьоиів (1е Ьотёпіе. Рагіз 1889.
10)	Баз ЬеЬеп МігаЬѳаи’з, ѵоп АИгей 8Сегп. Вегііп 1889.
Сверхъ того матерьяломъ служили исторіи великой французской
революціи разныхъ авторовъ. Онѣ важны съ одной стороны потому,
что даютъ свѣдѣнія о Мирабо въ связи съ другими событіями вели¬
каго переворота, причемъ истинное значеніе роли великаго оратора
обозначается яснѣе; кромѣ того взгляды писателей различныхъ вре¬
менъ, національностей и направленій, освѣщая дѣятельность этого че¬
ловѣка различной окраской, много помогаютъ правильной его оцѣнкѣ.

ГЛАВА ПЕРВАЯ.
Общество, въ которомъ жилъ и воспитывался Мирабо.—Его отецъ.—
Образованіе, которое онъ получилъ.—Поступленіе на службу; невоз¬
держное поведеніе; заключеніе въ крѣпости.
9-го марта 1749 г. въ замкѣ Биньонъ, близъ Немура, ро¬
дился Гоноре-Габріель де-Рикети, графъ де-Мирабо, изъ знатнаго
рода, отъ Виктора де-Рикети, маркиза де-Мирабо, и Маріи Же¬
невьевы де-Вассанъ. Въ это время духъ французскаго дворян¬
ства среднихъ вѣковъ существенно измѣнился. Когда-то они счи¬
тали себя въ принципѣ равными государямъ владѣтельными осо¬
бами. Въ XVI вѣкѣ они были не только владѣльцами различныхъ
земель, но и рожденными представителями боровшихся въ госу¬
дарствѣ партій. Гизы стояли во главѣ католиковъ, Роганы—
гугенотовъ. Выскочки, итальянцы Ришелье и Мазарини, сломили
это гордое дворянство и превратили его въ придворный штатъ
королей. Среди праздной и безпутной жизни при дворѣ оно утра¬
тило всѣ нравственныя основы. Его непреклонный, феодальный
духъ превратился въ малодушное, легкомысленное тщеславіе. Въ
то время, когда англійское дворянство, управляя страною среди
шумной свободы, вырабатывало въ себѣ солидныя качества, не¬
обходимыя для государственныхъ людей, знаніе, дѣловитость, опыт¬
ность въ политической и международной борьбѣ, французское при¬
вивало себѣ одну легковѣсность. Не имѣя никакого серьезнаго
вліянія на государственныя дѣла, никакой серьезной цѣли въ
жизни, оно старалось возвышать себя въ общественномъ мнѣніи
роскошью и расточительностью, которыя разоряли его и дѣлали
его положеніе все болѣе безвыходнымъ. Чѣмъ менѣе оно имѣло
политической власти, тѣмъ болѣе въ немъ развивалось упрямаго
чванства, самодурства, необузданныхъ наклонностей и деспотизма.
Въ то время, когда дворянство и столь же безпутное духовенство
проваливались въ свое дутое величіе, ученые и философы, вы¬
шедшіе изъ средняго сословія, сыпали научными открытіями и
6
ЖИЗНЬ ЗАМѢЧАТЕЛЬНЫХЪ ЛЮДЕЙ.
великими идеями, которыя сдѣлали Францію свѣточемъ для всего
тогдашняго міра. Предъ славой интеллигенціи и дворянство, и
духовенство погрузились въ тѣнь. Интеллигенція создавала идеи,
но не имѣла никакихъ путей для ихъ осуществленія.
Близорукое правительство по неопытности своей и не подозрѣ¬
вало, какъ опасно оставлять мыслящую силу страны безъ дѣла.
Сила эта, устраненная отъ работы, выразила свое неудовольствіе
тѣмъ, что всѣмъ своимъ идеямъ придавала рѣзкій оппозиціонный ха¬
рактеръ. Колоритъ этой рѣзкости былъ тѣмъ ярче, чѣмъ болѣе дво¬
рянство и духовенство старались проявить передъ правитель¬
ствомъ свое традиціонное значеніе. Такъ какъ всѣ идеи исхо¬
дили отъ серьезно работавшей и мыслившей интеллигенціи,
то ими увлекались не только дворяне, но и короли Франціи, го¬
судари и государственные люди всей Европы. На Людовикѣ XV
онѣ отозвались впрочемъ развѣ тѣмъ, что онъ въ интересахъ
личныхъ своихъ страстей эманципировался отъ традиціонныхъ
предразсудковъ и наложилъ демократическій характеръ на вы¬
боръ своихъ любовницъ. Традиція требовала, чтобы король бралъ
для себя любовницъ изъ среды высшей аристократіи, а онъ влю¬
бился въ дю-Барри, принадлежавшую къ числу женщинъ низ¬
каго происхожденія. Другая любовница, ребенокъ пятнадцати лѣтъ,
должна была вмѣстѣ со своимъ семействомъ заплатить за честь
быть королевской наложницей продолжительнымъ заключеніемъ
въ тюрьмѣ.
Дворянство и духовенство мстили королямъ за утрату своего
политическаго значенія проповѣдью свободы и равенства, и
это внесло въ ихъ среду двуличность и лицемѣріе. На ряду съ
восторженными мечтами о прелестяхъ жизни естественнаго чело¬
вѣка, бѣгущаго отъ испорченной атмосферы городовъ, о суровой
республиканской добродѣтели, презирающей роскошь и способной
на все ради сохраненія свободы, у нихъ шла практика необуз¬
даннаго разврата, безжалостнаго деспотизма, глубокаго презрѣнія
не только къ народу, но и къ среднему классу. За привилегіи
свои они держались съ тѣмъ бблыпимъ упрямствомъ, чѣмъ живѣе
они чувствовали униженіе, отымавшее у нихъ вліяніе на госу¬
дарственныя дѣла. Народъ они презирали, а дикарей разукрашали
небывалыми добродѣтелями; разсказы Тацита о германцахъ вос¬
пламеняли ихъ воображеніе, и Мирабо въ своемъ «Опытѣ о дес¬
потизмѣ» цитируетъ этого писателя безпрерывно. Полный раз¬
ладъ между ихъ идеями и жизненной практикой лишалъ ихъ
окончательно нравственныхъ устоевъ.

МИРАБО.
7
Такова была среда, въ которой родился и жилъ юный графъ
Мирабо. Отъ природы онъ былъ одаренъ необыкновенными способ¬
ностями и такой впечатлительностью и страстностью, которую
рѣдко можно было встрѣтить даже среди такого впечатлитель¬
наго народа, какъ французы. Впечатлѣнія овладѣвали имъ съ
неудержимой силой, противъ которой онъ не находилъ въ себѣ
энергіи бороться. При подобной натурѣ было весьма важно, чтобы
среда направляла весь этотъ богатый запасъ энергіи къ добру, а вышло
наоборотъ: къ добру Мирабо долженъ былъ стремиться наперекоръ
и на зло средѣ; среда ненавидѣла его за это и поминутно, поль¬
зуясь его впечатлительностью, погружала его въ бездну грязи.
Особенность его обстановки заключалась въ томъ, что фамилія Ми¬
рабо не принадлежала къ коренному, феодальному дворянству Фран¬
ціи: Рикети были купцы и разбогатѣли торговлей; одинъ изъ нихъ
въ 1570 г. купилъ замокъ Мирабо, а Людовикъ XIV сдѣлалъ
его потомка маркизомъ. Такое происхожденіе при знатности ихъ
рода располагало ихъ стать во главѣ плебеевъ, т. е. средняго со¬
словія. Французское дворянство находило, что семьѣ Мирабо ни¬
когда не удавалось окончательно вытравить въ себѣ печать бур¬
жуазности: даже у великаго Мирабо сохранялась буржуазная не¬
уклюжесть и не было настоящаго аристократическаго лоску.
Если принять въ соображеніе особенности положенія семейства
Мирабо, то можно сказать, что отецъ Мирабо представлялъ собою
если не внѣшность, то духъ дворянъ того времени. Исключительность
его положенія сдѣлала его интеллигентнымъ и начитаннымъ. Онъ
былъ однимъ изъ выдающихся писателей, и великій Мирабо, цитируя
слова своего отца, говоритъ объ немъ: «одинъ знаменитый писа¬
тель». Особенной извѣстностью пользовались его сочиненія: «ГАші
(Іез йоштез» («Другъ людей*) и трактатъ о податяхъ «Тііёогіе 4е
1’ішрбі». Руссо всѣмъ своимъ существомъ и всѣми инстинктами
выражалъ восторженное вожделѣніе и чутье будущаго въ на-
народѣ. Мирабо-отецъ былъ не таковъ: онъ стоялъ за свободу, само¬
управленіе, добродѣтель, благотворительность, но рядомъ съ этимъ
постоянно пересыпалъ свои сочиненія цитатами изъ священнаго
писанія, настаивалъ на необходимости порядка и не слишкомъ
послѣдовательно отстаивалъ даже неограниченную монархію. Та¬
кимъ маркизъ былъ однако только въ своихъ теоретическихъ сочи¬
неніяхъ; въ дѣйствительной же жизни онъ олицетворялъ собою
всю глубину нравственной распущенности, лицемѣрія и легко¬
мыслія французскаго дворянства. Онъ былъ баринъ, разоряв¬
шійся самыми нелѣпыми спекуляціями, и влѣзъ въ долги вслѣд¬
8
ЖИЗНЬ ЗАМѢЧАТЕЛЬНЫХЪ ЛЮДЕЙ.
ствіе безмѣрнаго самомнѣнія и невѣжественной предпріимчивости.
Сынъ говоритъ о немъ, что онъ задумывалъ аграрныя реформы,
не умѣя отличить рожь * отъ пшеницы. Самый посредственный
лавочникъ не былъ способенъ дѣлать тѣ глупости, которыя дѣ¬
лалъ этотъ извѣстный ученый. Онъ считалъ себя великимъ эко¬
номистомъ и весьма дорожилъ основаннымъ имъ обществомъ для
развитія экономическихъ знаній, на дѣлѣ же оказывался самымъ
поверхностнымъ изъ дѣльцовъ. Онъ такъ рѣзко проповѣдывалъ
благотворительность и гуманность, такъ сильно возставалъ про¬
тивъ того, что тогда называли тираніей, такъ усердно обличалъ
откупщиковъ, что сидѣлъ за это въ тюрьмѣ и подвергался ссылкѣ;
однако же это не сдѣлало его такимъ же противникомъ деспо¬
тизма на дѣлѣ, какимъ онъ былъ на словахъ. Свое семейство
онъ безжалостно преслѣдовалъ самодурствомъ и деспотическими
мѣрами; увѣряютъ, что втеченіи своей жизни онъ выхлопо¬
талъ у правительства шестьдесятъ семь указовъ, называв¬
шихся «Іеіігез йе сасЬеі», которыми его жена и дѣти подвер¬
гались тюремному и монастырскому заключенію и ссылкамъ. По¬
ложимъ, это число преувеличено, но ихъ все-таки было слишкомъ
достаточно для характеристики его тиранства. Онъ самъ никогда
не стѣснялся удовлетворять своимъ страстямъ и имѣлъ любов¬
ницъ, которыя старались отбить его у жены и овладѣть имъ
навсегда; объ его развратѣ разсказываютъ невѣроятныя вещи, а
между тѣмъ отъ жены своей опъ требовалъ строгихъ семейныхъ
добродѣтелей и жестоко преслѣдовалъ ее по подозрѣнію въ не¬
вѣрности. Въ приданое за нею онъ взялъ два милліона фран¬
ковъ, а во время своихъ преслѣдованій держалъ ее въ тяжелой
нуждѣ. Для сына своего онъ взялъ воспитателя, но скоро смѣ¬
нилъ его потому, что онъ казался ему недостаточно строгимъ.
Сына онъ ненавидѣлъ уже съ двѣнадцати-лѣтняго возраста. Ре¬
бенокъ возмущалъ его всѣмъ, даже своимъ добродушіемъ и склон¬
ностью къ благотворительности. Воспитателя Пуассона онъ замѣ¬
нилъ наставникомъ Сигре, который обучилъ юношу латинскому
языку. Увѣряютъ, что это обученіе было неудовлетворительно,
однако же Мирабо въ своихъ сочиненіяхъ сыплетъ латинскими
цитатами и повидимому читалъ римскихъ писателей въ подлин¬
никѣ. Кромѣ того онъ обучался военнымъ наукамъ и въ четыр¬
надцать лѣтъ написалъ похвальное слово Конде. Пятнадцати лѣтъ
онъ поступилъ въ пансіонъ, гдѣ его обучали математикѣ и языкамъ.
Какъ большинство дворянъ того времени, его подготовляли
къ военной службѣ. Въ одномъ изъ своихъ сочиненій Мирабо
МИРАБО.	9
говоритъ, что получилъ плохое образованіе и не имѣлъ на¬
ставника, но знакомство съ тѣмъ, чтб онъ писалъ и говорилъ,
убѣдитъ всякаго, что онъ былъ человѣкъ начитанный. Изъ его
произведеній видно впрочемъ, что онъ не получилъ системати¬
ческаго образованія и не былъ пріученъ ни къ послѣдователь¬
ному мышленію, ни къ строго систематическому изложенію. Складъ
его ума былъ Жаковъ, что мало-мальски умѣлая рука воспита¬
теля привила бы ему и то, и другое качество. Способность къ
глубокому и оригинальному мышленію въ немъ несомнѣнна, но
онъ не былъ пріученъ разрабатывать свои мысли до того, чтобы
устранять изъ нихъ противурѣчія и создавать стройное цѣлое.
При сильномъ его умѣ этотъ недостатокъ не замѣтенъ въ его
рѣчахъ, но рѣзко бросается въ глаза въ его книгахъ. Въ сво¬
емъ сочиненіи о тюрьмахъ для государственныхъ преступни¬
ковъ: <Вез ІеНгез сіе сасЬеі еі дез ргізопз <ГёШ», Мирабо
въ одномъ мѣстѣ, низвергая деспотизмъ, восхваляетъ народ¬
ное управленіе, доказываетъ, какую силу свобода давала грекамъ;
а въ другомъ, возставая противъ остракизма, увѣряетъ, что
въ греческихъ демократіяхъ свободы вовсе не было, а гос¬
подствовала тиранія черни. Источникомъ этихъ противурѣчій
была необузданная страстность, съ которой Мирабо отдавался
всякому настроенію; на ораторской трибунѣ эта страстность не
разъ сослужила ему великую службу.
Подобно англійскимъ аристократамъ, Мирабо занимался самыми
разнообразными предметами, но былъ способенъ пріобрѣтать осно¬
вательныя знанія въ отрасли, на которую обращалъ особенное вни¬
маніе. Онъ увѣряетъ, что по военнымъ наукамъ сдѣлалъ вы¬
писки изъ трехсотъ авторовъ и писалъ мемуары по всѣмъ ихъ
частямъ; изъ его сочиненій видно также серьезное знакомство съ
исторіей и политической литературой его времени. Семнадцати лѣтъ
молодой Мирабо уже окончилъ свое образованіе и поступилъ на
военную службу въ кавалерійскій полкъ маркиза Ламбера. Отецъ
поручилъ его особому надзору маркиза и прибавилъ къ нему еще
надзоръ слуги; но сугубый надзоръ не помогъ: юноша проигралъ
сорокъ или восемьдесятъ луидоровъ, увлекся женщиной изъ на¬
рода и выдалъ ей обязательство на ней жениться. Но возможно-ли
было графу Мирабо дозволить жениться на комъ-нибудь?
Мирабо говоритъ самъ про себя, что первый порывъ у него всегда
былъ честный. Но первый порывъ встрѣтилъ неодолимый отпоръ, и
юноша получилъ первый урокъ разврата. Легкомысленный, без¬
нравственный взглядъ его среды на отношенія половъ навязанъ
10	ЖИЗНЬ ЗАМѢЧАТЕЛЬНЫХЪ ЛЮДЕЙ.
былъ ему силою. Послѣдствія показали, куда это привело при
его увлекательномъ краснорѣчіи, очаровательномъ обращеніи, пре*
лестномъ голосѣ и музыкальномъ талантѣ, а главное—при не¬
обузданной страстности, противъ которой ни онъ самъ, ни жен¬
щины, производившія на него впечатлѣніе, не могли устоять.
Тому, чтб сдѣлалъ Мирабо на первомъ шагу своей жизни, отецъ
научилъ его своимъ примѣромъ. Въ юности онъ продѣлывалъ
такія же вещи, подражая средѣ, въ которой жилъ, и, доживъ до
сѣдыхъ волосъ, остался въ сущности такимъ, какимъ былъ въ
молодости. Подобное настроеніе неизбѣжно слѣдовало изъ нрав¬
ственныхъ воззрѣній и понятій о счастьѣ тогдашней француз¬
ской аристократіи. А между тѣмъ толкая и своимъ примѣромъ,
и своими рѣчами юношество на этотъ скользкій путь, француз¬
скіе аристократы понимали гибельныя его послѣдствія. Они вос¬
хищались своимъ безумствомъ, но не могли не понимать горь¬
кихъ плодовъ этого безумства. Натолкнуть на такую дорогу та¬
кую талантливую натуру, какъ натура Мирабо,—натуру, способ¬
ную сдѣлать столько необычайнаго и полезнаго, было поистинѣ
великимъ преступленіемъ, но Мирабо-отецъ не вѣдалъ, чтб тво¬
рилъ. Подготовивъ неопытному ребенку плачевную будущность,
онъ былъ вполнѣ неспособенъ раскрыть ему глаза и оградить
его отъ опасности. Ему и въ голову не приходило винить себя
въ тѣхъ заблужденіяхъ, которыми сынъ началъ свое жизненное
поприще; онъ возненавидѣлъ сына и, подобно другимъ аристокра¬
тамъ, задумалъ обуздать его самыми крутыми и деспотическими
мѣрами. Братъ маркиза совѣтовалъ выслать его въ Суринамъ,
гдѣ юношѣ пришлось бы погибнуть отъ невыносимаго климата.
Какъ по отношенію къ Мирабо, такъ и по отношенію къ другимъ
юнцамъ изъ знатныхъ семействъ, крутыя мѣры оказались безсиль¬
ными поправить то, чтб было испорчено дурнымъ воспитаніемъ.
Историки много разсказываютъ намъ о развратѣ и рас¬
пущенности французскаго двора; случается, что они упоминаютъ
о баловствѣ и безнравственной снисходительности правительства
къ порокамъ и необузданнымъ поступкамъ аристократовъ, но
никто не изображаетъ оборотной стороны медали для самихъ рас¬
путниковъ. Эту оборотную сторону можно вычитать изъ сочине¬
ній Мирабо-сына. Тутъ вы видите, что тюремное заключеніе и
ссылка административнымъ путемъ примѣнялись несравненно
чаще къ семейнымъ преступленіямъ аристократовъ, чѣмъ къ по¬
литическимъ. По семейнымъ преступленіямъ, за вину и безъ вины,
юные и старые аристократы и аристократки страдали годы, уми-
МИРАБО.
И
ради, сходили съума въ тюрьмахъ въ несравненно большемъ
числѣ, чѣмъ политическіе преступники. Отцы, жены, дочери, лю¬
бовницы знатныхъ любовниковъ засаживали своихъ дѣтей, му¬
жей и родителей или ради ихъ исправленія, или чтобы изба¬
виться отъ нихъ и завладѣть ихъ имуществомъ.
Отецъ-Мирабо въ своемъ «Другѣ людей», говоря о распущен¬
ности французской аристократіи, доказываетъ, что мѣрами стро¬
гости ничего нельзя сдѣлать въ борьбѣ съ подобнымъ зломъ; тутъ
необходимы хорошіе примѣры и привычка родителей къ воздерж¬
ности. Хорошаго примѣра онъ сыну своему не далъ, а испросилъ
указъ, по которому восемнадцатилѣтній графъ былъ заточенъ въ
крѣпости на островѣ Ре, гдѣ и долженъ былъ провести цѣлый
годъ или полгода въ добавокъ къ прежнимъ его арестамъ по
распоряженію Ламбера.
ГЛАВА ВТОРАЯ.
Женитьба Мирабо.—Первое его произведеніе: «Опытъ о деспотизмѣ».
Выпущенный на свободу, графъ испросилъ разрѣшеніе отпра¬
виться въ Корсику. Корсиканцы въ то время отстаивали свою сво¬
боду противъ притязаній генуэзцевъ и французовъ, и будущему герою
французской революціи пришлось начать свое поприще обществен¬
ной дѣятельности съ подавленія чужой свободы. Онъ поступилъ
такъ, какъ тогда поступали всѣ французскіе аристократы, но природа
въ немъ показала себя; увидавъ, что дѣлалось въ Корсикѣ, онъ
пламенными чертами изобразилъ варварства, которыми сопровожда¬
лась борьба съ сводолюбивымъ народомъ. Отецъ разорвалъ его
рукопись. Сводолюбивый англійскій аристократъ конечно ни въ
какомъ случаѣ не согласился-бы подавлять чужую свободу, но о
такой послѣдовательности поведенія юный Мирабо и не слыхи¬
валъ. Онъ поступилъ, какъ дитя природы. Увлекаясь воинствен¬
нымъ азартомъ подъ вліяніемъ окружающей его среды, онъ по¬
шелъ воевать, а когда увидалъ, чтб происходитъ изъ этой войны,
то страстно вооружился противъ нея; но и этотъ второй добрый
порывъ былъ подавленъ такъ-же сурово, какъ честное его же¬
ланіе жениться. Грубость среды увлекала его на ложный путь,
а когда онъ сдѣлался дѣятелемъ французской революціи, ему же¬
стоко пришлось каяться въ своемъ поступкѣ, который вмѣнялся
знаменитому трибуну въ преступленіе его врагами. Ему не трудно
было отличиться на войнѣ и получить чинъ драгунскаго капитана.

12
жизнь ЗАМѢЧАТЕЛЬНЫХЪ ЛЮДЕЙ.
Брать Мирабо-отца, рыцарь Мальтійскаго ордена, бальи Мирабо,
считался олицетвореніемъ здраваго смысла и геніемъ-хранителемъ
семейства. Ему естественно было желать прекратить скандалъ, про¬
изошедшій между отцомъ и сыномъ. Онъ примирилъ ихъ. Едва
начавшій свое военное поприще, юноша вышелъ въ отставку и въ
1769 году, двадцати лѣтъ, сдѣлался довѣреннымъ по управленію
имѣній своего отца, расположенныхъ въ разныхъ провинціяхъ Фран¬
ціи. Изъ спеціалиста по военному дѣлу ему пришлось сдѣлаться спе¬
ціалистомъ по сельскому хозяйству. Его подвиги на этомъ поприщѣ
едва-ли были велики. Условія жизни и духъ французской ари¬
стократіи и тутъ заставили его показать такую же непослѣдо¬
вательность, какую онъ обнаружилъ, отправившись воевать про¬
тивъ Корсики. Въ молодости Мирабо стоялъ на сторонѣ своей матери
и воевалъ съ нею противъ отца. Теперь, подъ тяжкимъ гнетомъ
обстоятельствъ, онъ примился съ отцомъ и перешелъ на его сто¬
рону. Съ самыхъ малыхъ лѣтъ всѣ его благородные порывы, его
пламенное стремленіе бороться противъ всякой несправедливости
подавлялись самымъ жестокимъ и варварскимъ образомъ; онъ по¬
лучилъ воспитаніе раба, а йе сына. И все-таки Мирабо не могъ
подавить того прекраснаго, чтб вложено было въ него отъ рожде¬
нія; непосильная борьба сдѣлала его двуличнымъ, лицемѣр¬
нымъ; на каждомъ шагу будущій властитеіь думъ долженъ былъ
преклоняться передъ тѣмъ, что онъ ненавидѣлъ, льстить злѣйшимъ
своимъ угнетателямъ и восхвалять ихъ. Тамъ, гдѣ его страстная,
дѣятельная натура могучимъ ростомъ взращивала въ немъ хоро¬
шее, въ конецъ испорченная среда подавляла этотъ ростъ, а тамъ,
гдѣ онъ былъ слабъ, гдѣ его впечатлительность соблазняла его плѣ¬
няться блескомъ и развратомъ, эта среда толкала его всѣми силами
на ложный путь. Къ примиренію съ отцомъ его могли склонять не
только личныя выгоды, но и нравственныя причины: онъ имѣлъ
полное основаніе уважать въ немъ выдающагося писателя и по¬
лезнаго общественнаго дѣятеля. Но человѣкъ послѣдовательный
не могъ бы примириться съ отцомъ, не примиривъ съ нимъ и
свою мать; во всякомъ случаѣ онъ не бросилъ бы мать на произ¬
волъ судьбы и не перешелъ отъ одного изъ своихъ родителей
къ другому такъ, чтобы поступокъ получилъ незавидный коло¬
ритъ. Мать горько упрекала его за такое поведеніе и съ презрѣ¬
ніемъ отвернулась отъ него.
Но таковы уже были тогда французскіе дворяне,—лице¬
мѣріе было у нихъ въ крови. Они всѣ горько жаловались на
несправедливость, когда несправедливость эта относилась къ
МИРАБО.	13
нимъ, и такъ же поступали съ другими, когда были прижаты
къ стѣнѣ.
Обращаясь къ исторіи, мы встрѣчаемъ эту черту нетолько
у французскаго дворянства XVIII вѣка,—она вообще свойственна
людямъ, стоящимъ на извѣстномъ уровнѣ развитія; у нихъ
расходится не только слово и дѣло, но чувство и дѣло. Вте¬
ченіи многихъ лѣтъ литература старалась выработать людей, у
которыхъ бы слово и дѣло совпадали, и всетаки ей такъ
мало удалось достигнуть цѣли, что люди, у которыхъ слово и
дѣло расходятся самымъ рѣзкимъ образомъ, могутъ пользоваться
восторженнымъ поклоненіемъ. Въ Англіи человѣкъ не могъ-бы
имѣть слушателей, если-бы онъ проповѣдывалъ одно, а дѣлалъ
другое подъ предлогомъ грѣховной своей слабости. Мы увидимъ
ниже, какъ дорого Франція поплатилась за легкомысленное ли¬
цемѣріе своихъ образованныхъ классовъ.
Примирившись съ отцомъ, Мирабо не долго довольство¬
вался своимъ новымъ положеніемъ. Содержаніе казалось ему не¬
достаточнымъ, и онъ сталъ изыскивать средства къ увеличенію
своихъ доходовъ. На помощь ему пришелъ опять дядя-бальи,
ангелъ-хранитель семейства, олицетвореніе здраваго смысла. Госу¬
дари женятся по политическимъ соображеніямъ, отецъ-Мирабо
женился по денежнымъ. Бракъ вышелъ лучше, чѣмъ можно было
ожидать: жена привлекала къ себѣ мужа; по мнѣнію жены, ея
привлекательность была для нея даже обременительна, во вся¬
комъ случаѣ они произвели тринадцать человѣкъ дѣтей. Олице¬
твореніе здраваго смысла, бальи, находилъ однако же, что бракъ
по разсчету не можетъ быть удачнымъ, и до тѣхъ поръ работалъ
надъ его расторженіемъ, пока ему не удалось развести мужа и
жену безвозвратно. Какъ истинный сынъ аристократіи, онъ, имѣя
этотъ примѣръ предъ глазами, не задумался однако присовѣтовать
своему племяннику бракъ по разсчету для поправленія своихъ
денежныхъ дѣлъ. Онъ посовѣтовалъ ему жениться на дочери мар¬
киза Мариньяна. Выполнить такое намѣреніе было не такъ-то легко:
претендентовъ было много, и Мирабо—одинъ изъ послѣднихъ. Мар¬
кизъ отказалъ ему, а отецъ Мирабо, оскорбленный въ своей гор¬
дости, находилъ, что подходящей партіей для его сына могла быть
только владѣтельная особа. Чтобы все-таки достигнуть своей цѣли,
Мирабо сталъ страстно за ней ухаживать и успѣлъ до того ком-
прометтировать дѣвушку, что всѣ должны были думать, что она
ему отдалась. Родители уступили, и 22-го іюня 1772 года от¬
празднована была свадьба. Двадцати-трехъ лѣтъ отъ роду Ми¬
14
ЖИЗНЬ ЗАМѢЧАТЕЛЬНЫХЪ ЛЮДЕЙ.
рабо сдѣлался мужемъ. Отецъ былъ доволенъ находчивостью сына,
назначилъ ему 6.000 ливровъ въ годъ содержанія и обѣщался
ежегодно прибавлять къ нимъ по 500 ливровъ. Путемъ субсти¬
туціи, обходя второго своего сына, онъ сдѣлалъ его владѣльцемъ
большей части своихъ провансальскихъ имѣній. Новобрачной онъ
подарилъ драгоцѣнностей на 12.000 ливровъ. Маркизъ де-Мариньянъ
былъ гораздо менѣе доволенъ бракомъ и назначилъ своей дочери
только 3.000 ливровъ содержанія.
Къ этому времени относится первое произведеніе Мирабо
«Опытъ о деспотизмѣ»—«Еззаі зиг 1е іезроілзше».—Онъ за¬
думалъ было написать обширную исторію деспотизма, но чутье
народнаго трибуна заставило его измѣнить свое намѣреніе, и
въ три мѣсяца «Опытъ» былъ готовъ; разумѣется, онъ произ¬
велъ гораздо болѣе сильное впечатлѣніе, чѣмъ могъ бы произ¬
вести обширный трактатъ. Съ внѣшней стороны книга имѣетъ
самый странный видъ; канитель въ 336 страницъ тянется
безъ всякаго подраздѣленія на главы и наполнена пестрымъ
содержаніемъ. Но она дышетъ такой страстной ненавистью къ
деспотизму, что читатель только эту сторону и замѣчаетъ.
Подъ словомъ «деспотизмъ» разумѣется имъ образъ дѣйствія,
а не образъ правленія. По его мнѣнію, деспотическія наклон¬
ности—въ крови у человѣка, и свободные народы такъ же
склонны къ деспотическому поведенію, какъ и неограниченные
государи. Отецъ очевидно имѣлъ преобладающее вліяніе на его
воззрѣнія; книга составляетъ шагъ впередъ по сравненію съ
политическими идеями отца. Маркизъ Мирабо въ молодости своей
явился рѣзкимъ защитникомъ самоуправленія, въ особенности
мѣстнаго. Подъ старость въ немъ ощетинился волкъ, онъ до¬
пускалъ самоуправленіе только для землевладѣльцевъ и защи¬
щалъ даже автократизмъ и произвольные аресты. Мирабо-сынъ
же рѣзко возстаетъ противъ всѣхъ защитниковъ неограниченной
власти и, прямо намекая на отца, попрекаетъ физіократовъ въ
поблажкахъ деспотизму.
Типично для того времени понятіе о свободѣ, какое онъ вы¬
сказываетъ. По его мнѣнію, свобода человѣка есть собственность
надъ собою. Въ настоящее время ни одинъ ученый, ни одно ци¬
вилизованное законодательство не сдѣлаетъ такого смѣшенія сво¬
боды съ собственностью. Свобода есть суть человѣческой личности,
безъ свободы нѣтъ и личности, а собственность священна только
потому, что она есть право личности надъ вещью. По современ¬
ному русскому законодательству сдѣлать личность собственностью

М И Р А Б 0.
есть преступленіе и дѣйствительно признать свободу видомъ
собственности значитъ не понимать, чтб такое личность и что
такое свобода.
Мирабо проповѣдуетъ отсутствіе притязательности и недоволенъ
Англіей и Голландіей, потому что онѣ такъ же, какъ неограни¬
ченные монархи, стремятся къ завоеванію и завладѣнію; его удо¬
влетворяетъ одна Швейцарія, довольствующаяся своей свободой
и не стремящаяся къ захватамъ. Онъ оспариваетъ идею Руссо
о томъ, что наиболѣе естественное состояніе для человѣка есть
состояніе дикаря, и доказываетъ пользу прогресса; но, вполнѣ раз¬
дѣляя господствовавшее въ его время настроеніе, онъ находитъ, что
богатство и роскошь развращаютъ людей и дѣлаютъ ихъ неспо¬
собными къ свободѣ. Въ этомъ случаѣ онъ идетъ на перерѣзъ
воззрѣніямъ англичанъ и американцевъ. Республиканская простота,
презрѣніе къ земнымъ благамъ кажется ему первой, наиболѣе обя¬
зательной добродѣтелью для человѣка; свобода и одна свобода
должна одушевлять его во всѣхъ его поступкахъ; кромѣ этой
свободы онъ ничего не долженъ желать, для нея онъ долженъ
переносить все и на все рѣшаться. Растлѣвающее вліяніе среды
сказалось въ этомъ ученіи самымъ серьезнымъ образомъ; онъ
такъ привыкъ скрывать всѣ хорошіе свои порывы, говорить
и дѣлать одно на глазахъ у всѣхъ и думать другое въ тай¬
никахъ своей души, что ему казалось совершенно естествен¬
нымъ, если слово и дѣло противурѣчили у него самымъ рѣз¬
кимъ образомъ. Вліяніе среды, жажда блеска породили въ немъ
необузданную страсть къ роскоши. Юнъ женился на дѣвушкѣ,
избалованной роскошью до крайнихъ предѣловъ возможнаго; но¬
вобрачные старались превзойти другъ друга въ расточительности
и, несмотря на громадные доходы, надѣлали кучу долговъ.
Воспитаніе Руссо стояло въ этомъ случаѣ гораздо выше: пропо¬
вѣдуя извѣстную идею, онъ старался примѣнять ее на дѣлѣ и пріу¬
чать общество идти въ томъ направленіи, которое указывалъ. Впро¬
чемъ изложеніе политическаго символа вѣры Мирабо въ его «Опытѣ о
деспотизмѣ» такъ сбивчиво и измѣнчиво, что для того, чтобы его ясно
уразумѣть, мало прочесть это сочиненіе, но надо еще пояснить недоска¬
занное имъ изъ другой его книги «Объ административныхъ арестахъ
и государственныхъ тюрьмахъ», которую онъ написалъ нѣсколько
лѣтъ спустя. Не прошло двадцати лѣтъ и ученіе, изложенное въ
«Опытѣ о деспотизмѣ», стало уже казаться французамъ отсталымъ
произведеніемъ временъ рабства и подобострастія. Въ изданіи 1792
года издатель, стараясь извинить Мирабо, говоритъ, что эта книга
16
ЖИЗНЬ ЗАМѢЧАТЕЛЬНЫХЪ ЛЮДЕЙ.
конечно уже не соотвѣтствуетъ господствовавшимъ тогда поня¬
тіямъ, но нужно-де принять въ соображеніе, что она написана,
въ такія времена, когда неограниченная власть царила безраз¬
дѣльно. Однакоже въ эти времена писалъ и Руссо, и никто не
признавалъ его отсталымъ въ 1792 году. Руссо былъ человѣкъ,
обладавшій инстинктами народа; онъ былъ правдивъ и въ сво¬
ихъ чувствахъ, и въ своихъ рѣчахъ; онъ старался показать на
себѣ примѣръ совпаденія слова и дѣла, и если отступался отъ
себя и отъ своихъ мнѣній, то только потому, что давленіе, ко¬
торому онъ подвергался, превышало его силы и его мужество.
Мирабо же пріученъ былъ къ лицемѣрію съ малыхъ лѣтъ без¬
жалостнымъ деспотизмомъ, которому подвергался, и не могъ быть
послѣдовательнымъ; вотъ почему онъ напрасно металъ громы
противъ деспотизма, какихъ Руссо не металъ, напрасно низвер¬
галъ неограниченную монархію, напрасно старался пойдти далѣе
Руссо и замѣнить идею общественнаго договора идеей народо¬
властія. Рыбка не клюнула на его удочку, въ немъ стали подо¬
зрѣвать человѣка, который говоритъ одно, а можетъ сдѣлать
другое, и ему не удалось стать выше Руссо.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ.
Расточительность Мирабо послѣ свадьбы.—Его заключеніе въ замкѣ Ми¬
рабо, въ Маноскѣ, Ифѣ, Жу п въ Венсенской тюрьмѣ.—Разладъ съ же¬
ною.—Романъ съ Софьей Монье.—Его сочиненія «Обращеніе къ Гессен¬
цамъ» и <0 государственныхъ тюрьмахъ».—Переписка съ Софьей Монье.
Денежный разсчетъ былъ главный стимулъ, побуждавшій
Мирабо при вступленіи въ бракъ, но послѣ брака они страстно
отдались своему счастью, не помышляя о тѣхъ, на счетъ кото¬
рыхъ наслаждались. Заимодавцы, не получившіе ни капитала, ни
процентовъ, стали рвать на себѣ волосы и толпами осаждали сво¬
его кредитора. Пользуясь привилегированнымъ положеніемъ знат¬
наго дворянина, графъ отдѣлывался отъ нихъ бранью и даже
палочными ударами. Типично для нравовъ французской аристо¬
кратіи, что даже такой человѣкъ, какъ Мирабо, не гнушался
палочной расправы и, управляя имѣньями отца, по своей страст¬
ности, прибѣгалъ къ ней, такъ что отцу приходилось его сдер¬
живать. Священныя и неотчуждаемыя права собственности пони¬
мались кредиторами и въ особенности ростовщиками иначе, чѣмъ
графомъ, и опи такъ допекали его, что онъ, чтобы отъ нихъ осво-

МИРАБО.	17
бодиться, самъ пожелалъ стать подъ защиту короля: разъ дол¬
жникъ арестованъ по распоряженію короля, всѣ притязанія къ
нему прекращаются. Отъявленный врагъ деспотизма относился
теперь нѣсколько иначе къ произвольнымъ арестамъ, которыми
онъ могъ избѣжать законнаго суда. Безцеремонно относился
Мирабо не только къ своимъ кредиторамъ, но и къ своей
избалованной средою женѣ, которая конечно не подчинилась
молча оскорбленію.
Больно разсказывать о слабостяхъ испорченнаго средою чело¬
вѣка, который способенъ былъ горѣть истиннымъ энтузіазмомъ
къ добру; но что же дѣлать, будемъ продолжать. Нашелся мушкатеръ
Гассо красивой наружности, который утѣшилъ негодующую супругу.
Мирабо поступилъ, какъ тогда поступали люди его среды: онъ ста¬
рался устроить любовнику своей жены выгодный бракъ, чтобы отъ
него избавиться. Но—увы!—въ виду его долговъ, отецъ сначала
заключилъ его по распоряженію короля въ замкѣ Мирабо. Тутъ
юная чета, спустивъ все, что можно было спустить, продавъ
фамильные брильянты и драгоцѣнныя платья, принялась вся¬
чески разорять имѣнье, въ которомъ была заключена,—продавать
землю, лѣсъ, движимость. Папаша не замедлилъ вмѣшаться въ
это дѣло; судъ Шателе отдалъ сынка въ опеку, назначилъ ему
3.000 ливровъ въ годъ содержанія, остальное должно было идти
на покрытіе его долговъ. Изъ замка Мирабо-сынъ былъ переведенъ
въ ничтожный городокъ Маноскъ, откуда тайно отправился въ
Ниццу по дѣламъ, а на обратномъ пути остановился въ Грассѣ
у своей сестры, Луизы Кабри, извѣстной своимъ распутнымъ поведе¬
ніемъ и подозрѣваемой въ болѣе, чѣмъ братской связи съ нимъ.
Разные скандалы и распространявшіеся по городу пасквили
на мѣстныхъ жителей обратили на пего вниманіе; у него про¬
изошла драка съ барономъ Вильнефъ и за дракою—судъ. Чтобы
спасти его отъ судебнаго приговора, отецъ испросилъ королев¬
ское повелѣніе, по которому онъ 23-го сентября 1774 г. былъ
заключенъ въ замкѣ Ифъ, расположенномъ на скалѣ близъ Мар¬
селя. Коменданту предписано было строго содержать его и не
дозволять переписки ни съ кѣмъ, кромѣ жены; но чинов¬
ники того времени относились снисходительно къ юнымъ за¬
рвавшимся аристократамъ. Комендантъ не стѣснялъ ни его сво¬
боды, ни свиданій, ни переписки. Ревность заставила Мирабо
настоятельно приглашать къ себѣ жену, которая веселилась въ
Парижѣ подъ предлогомъ ходатайства объ его освобожденіи; но
2

18
ЖИЗНЬ ЗАМѢЧАТЕЛЬНЫХЪ ЛЮДЕЙ.
жена уклонилась, получивъ извѣстіе о новой измѣнѣ своего су¬
пруга отъ мужа его любовницы.
Мы привыкли хладнокровно читать о безпутствѣ и лицемѣріи
аристократовъ, но не мѣшало бы намъ вникнуть, сколько вреда
принесло такое легкомысліе всему человѣчеству, да, всему чело¬
вѣчеству, въ лицѣ такой геніальной личности, какъ личность
Мирабо, чтобы устыдиться своей жалкой легковѣсности.
25-го мая 1775 года Мирабо былъ переведенъ въ Жу,—
замокъ, находящійся въ Юрскихъ горахъ. На этой высотѣ во
время его прибытія земля была еще покрыта снѣгомъ. Губер¬
наторъ С.-Морисъ поселивъ его у себявъ домѣ, дозволилъ ему сна¬
чала охотиться, а потомъ и отлучаться. Отлучками своими Мирабо
пользовался для изученія мѣстности и ея исторіи, изображалъ зло¬
употребленія откупщиковъ податей и налога на соль. Тогда онъ
получалъ 100 ливровъ въ мѣсяцъ и, не довольствуясь этой суммой,
занималъ, гдѣ могъ и на какихъ угодно условіяхъ. Оказалось, что
изъ прежнихъ его долговъ значительная часть сдѣлана была чрезъ
ростовщиковъ, и съ нихъ онъ получилъ наличными только около
одной трети,—остальное составилось изъ дутыхъ векселей.
Въ мѣстечкѣ Понтарлье Мирабо познакомился съ семействомъ
Монье, которое играло тамъ первую роль. Оно состояло изъ
семидесятилѣтняго старика и двадцати-четырехлѣтней его жены,
Софьи Монье. Между хозяйкой дома и Мирабо разыгрался зна¬
менитый въ свое время романъ. Монье смотрѣлъ на связь
своей жены снисходительно. Мстительный старикъ хотѣлъ имѣть
сына, чтобы исключить отъ наслѣдства дочь свою Валдонъ,
которую ненавидѣлъ. Въ это самое время за-границей отпеча¬
танъ былъ <Опытъ о деспотизмѣ», и Мирабо дѣлалъ тайныя
поѣздки въ Швейцарію, чтобы обезпечить его ввозъ и рас¬
пространеніе во Франціи. Благопріятное обстоятельство, заклю¬
чавшееся въ томъ, что Монье желалъ имѣть сына, не помогло;
страстность и необузданность Мирабо испортили все дѣло. Своимъ
поведеніемъ любовники надѣлали столько шуму и произвели такой
скандалъ, что дальнѣйшее пребываніе въ Понтарлье сдѣлалось
для графа невозможнымъ. 14-го января 1776 г. онъ исчезъ и долго
скрывался въ городѣ, гдѣ Софья ежедневно видалась съ нимъ.
Скрываясь въ разныхъ мѣстахъ, онъ опять сошелся со своей
матерью, которая стала хлопотать объ его опредѣленіи въ воен¬
ную службу. Отецъ испугался:—мать, безсильная сама по себѣ
вслѣдствіе своей безграмотности, пріобрѣтала въ сынѣ могуществен¬
ное перо. Жестокій маркизъ возбудилъ къ себѣ почти общую йена-
МИРАБО.
19
висть въ своемъ семействѣ, и единодушное противудѣйствіе жены и
дѣтей надѣлало ему много горя. Чтобы избавиться отъ бѣды, онъ
повидимому рѣшился держать сына своего въ вѣчномъ за¬
ключеніи.
Когда положеніе графа въ Понтарлье сдѣлалось невозмож¬
нымъ, тогда Софья Монье переѣхала къ матери своей въ Ди¬
жонъ, а Мирабо тайно послѣдовалъ за нею. Мать Софьи не за¬
хотѣла покровительствовать ихъ отношеніямъ и заявила началь¬
ству о пребываніи Мирабо. Но въ это время взглядъ на произ¬
вольные аресты и ихъ жертвы, въ томъ числѣ и на молодого
человѣка, существенно измѣнился. Безсердечная ненависть его
отца, который былъ во многихъ отношеніяхъ хуже сына, возбу¬
дила всеобщее негодованіе. Что онъ сдѣлалъ, какое совершилъ
преступленіе? спрашивали люди. Онъ надѣлалъ долговъ и по¬
палъ въ руки къ ростовщикамъ; но вѣдь это дѣло между
имъ и ростовщиками; онъ пьяный подрался съ Вильнефомъ;
но мало-ли пьяныхъ, которые дерутся между собою? про¬
тивъ этого достаточны обыкновенныя полицейскія мѣры; его
отношенія къ женщинамъ были грязны, но тутъ ему подавали
примѣръ не только его отецъ, а и весь развратный французскій
дворъ. Неужели онъ за это стоилъ вѣчнаго тюремнаго заключенія?
Поступать съ нимъ такъ, какъ съ нимъ поступали, значило или
убить, или до крайности ожесточить человѣка, богатаго знаніями
и одареннаго необыкновеннымъ талантомъ. Монтеро, къ которому
мать Софьи обратилась съ жалобой, дѣлалъ ей наперекоръ все,
что могъ, чтобы остановить карающую руку, и преслѣдуемые
любовники благополучно очутились въ Голландіи, гдѣ чувствовали
себя въ безопасности, прикрываемые республиканскимъ режимомъ.
Въ Амстердамѣ Мирабо жилъ съ Софьей трудомъ и займами;
одному французскому посланнику онъ задолжалъ 9.500 ливровъ.
Кромѣ того они спустили здѣсь все, что Софья забрала съ собою
изъ дома во время бѣгства, а забрала она немало. Являясь
неутомимымъ труженикомъ, Мирабо писалъ здѣсь неустанно.
Его «Совѣтъ гессенцамъ и другимъ германскимъ народамъ, кото¬
рыхъ государи продали англичанамъ», вполнѣ заслуживаетъ на¬
званія подвига по отношенію къ притѣсняемымъ. Въ то время не¬
ограниченные мелкіе государи Германіи дошли до такого безобра¬
зія, что продавали войска свои на убой англичанамъ за деньги,
а англійское правительство посылало ихъ усмирять возмутив¬
шіяся свои колоніи. Въ сильной и краснорѣчивой брошюрѣ Мирабо
совѣтуетъ войскамъ перейти на сторону колонистовъ. Эффектъ бро¬
о«

20	ЖИЗНЬ ЗАМѢЧАТЕЛЬНЫХЪ ЛЮДЕЙ.
шюры былъ поразителенъ. Всѣ государиМЕвропы почувствовали, до ка¬
кой степени поступокъ ихъ мелкихъ братьевъ компрометировалъ ре¬
жимъ неограниченной монархіи въ глазахъ всего тогдашняго міра.
Нельзя было не отвѣтить на брошюру, и государи отвѣтили. Отвѣтъ
далъ Мирабо возможность показать все свое умственное и нравственное
превосходство надъ ними. Съ высоты своего величія онъ осмѣиваетъ
ихъ невѣжество и поражаетъ ихъ логику, которая способна
была вызвать краску стыда даже на лицѣ восточнаго деспота.
Во время его пребыванія въ Амстердамѣ судъ въ Понтарлье
произнесъ надъ нимъ приговоръ. За увозъ чужой жены онъ
приговоренъ къ уплатѣ Монье 40.000 ливровъ и къ смерт¬
ной казни. Черезъ четыре дня послѣ этого и Мирабо, и Софья
Монье были схвачены въ Амстердамѣ. Оказалось, что ихъ
безопасность въ Голландіи была вовсе не такъ велика, какъ
они полагали. Она сводилась къ денежному вопросу, и когда
ихъ враги сложились между собою, чтобы уплатить необходимыя
издержки, тогда и голландская конституція, и свобода не помѣ¬
шали произвольному ихъ аресту. Прости, семейная идилія, ра¬
бота утромъ, музыка по вечерамъ! Мирабо былъ заключенъ въ
Венсенскую тюрьму, и свидѣтелями его вокальныхъ упражненій
были нѣмыя тюремныя стѣны; только много времени спустя онъ
получилъ настолько свободы движенія, что могъ во время про¬
гулокъ привлекать своимъ пѣніемъ къ окнамъ прекрасныхъ оби¬
тательницъ Венсенскаго замка. Скандалъ получилъ такую огла¬
ску, что послѣднія принятыя по дѣлу мѣры обсуждались въ
особомъ засѣданіи кабинета подъ предсѣдательствомъ Людови¬
ка XVI. Злополучный государь и не подозрѣвалъ, какого страш¬
наго врага онъ приготовилъ себѣ, вмѣшиваясь въ дѣла, которыя
благоразумнѣе было-бы предоставить своему теченію.
Когда прошло первое время строгостей, Мирабо въ Венсенскомъ
замкѣ предался чтенію и писательству съ той же страстью, какъ и въ
другихъ мѣстахъ. Содержался онъ на счетъ своего отца, который те¬
перь не соглашался платить болѣе 600 ливровъ въ годъ, или 50 лив¬
ровъ въ мѣсяцъ; сумма была такъ мала, что графъ не могъ порядочно
одѣваться и весь обносился. Тогда онъ написалъ книгу: «Объ
указахъ за королевской печатью и государственныхъ тюрьмахъ».
Цѣли своей книга достигла: она способствовала всеобщему оже¬
сточенію противъ произвольныхъ арестовъ и государственныхъ
тюремъ, которое привело къ знаменитому разрушенію Бастиліи
во время революціи. Хотя книга была запрещена и продавалась
тайно, но доказано, что первая ея часть разошлась не менѣе,
МИРАБО.
21
чѣмъ въ девяти тысячахъ экземпляровъ. Впрочемъ тотъ ошибется,
кто будетъ надѣяться найти въ ней основательное и всестороннее
изслѣдованіе избраннаго предмета. Отъ «Опыта о деспотизмѣ» она
отличается только тѣмъ, что вдвое больше и раздѣлена на части
и главы. Содержаніе такое же пестрое и заключаетъ въ себѣ
развитіе тѣхъ же идей, т. е. въ сущности такая же филиппика
противъ деспотизма, какъ и «Опытъ». При чтеніи въ наше время
она производитъ впечатлѣніе изліяній человѣка, котораго нена¬
висть къ деспотизму дошла до маніи, но тѣмъ сильнѣе она
должна была дѣйствовать на современниковъ, неустанно ударяя
по тому же мѣсту, одинаково наболѣвшему у всѣхъ. Относительно
тюремъ всего интереснѣе почерпнутый изъ личнаго опыта по¬
дробный разсказъ о порядкахъ Венсенской тюрьмы. Изъ его раз¬
сказа видно, что втеченіи цѣлаго столѣтія слишкомъ мало измѣ¬
нилось въ этихъ порядкахъ. Нигдѣ казнокрадство не принимаетъ
такихъ грандіозныхъ размѣровъ, какъ въ тюрьмахъ и по отноше¬
нію къ арестантамъ, въ особенности къ тѣмъ лицамъ привилеги¬
рованныхъ сословій, на содержаніе которыхъ много отпускается
казной. Наполеонъ III испыталъ при Людовикѣ-Филиппѣ такое
же приблизительно тюремное заключеніе, какъ Мирабо при Лю¬
довикѣ XVI, и на столько же возненавидѣлъ его, однакоже мало
улучшилъ.
Если сранивать описаніе Мирабо съ разоблаченіями поряд¬
ковъ во французскихъ тюрьмахъ и на каторжныхъ работахъ
въ семидесятыхъ годахъ, горячо занимавшихъ французскую пуб¬
лику по поводу амнистіи коммунаровъ, то придется убѣдиться, что
искусство обличать сдѣлало большіе успѣхи, а тюремное дѣло—
почти никакихъ. Критика и разоблаченія Мирабо слабы сравни¬
тельно съ тѣмъ, что выведено было на свѣтъ божій относительно
ссылокъ и каторжныхъ работъ коммунаровъ... Криминалисты
много мудрили надъ тюремнымъ вопросомъ, но часто ухудшали
дѣло, вмѣсто того чтобы его улучшать,—тюрьмы и содержаніе
арестантовъ стоили все дороже, но пользы отъ этого было мало.
Одиночное заключеніе составляетъ несомнѣнный шагъ назадъ по
сравненію съ общимъ; работа въ одиночномъ заключеніи—еще даль¬
нѣйшій шагъ назадъ. Въ настоящее время люди мало виновные и
даже почти невинные принуждаются въ одиночномъ заключеніи къ
работѣ, которая часто гораздо тягостнѣе каторжныхъ работъ.
Книга Мирабо «О государственныхъ тюрьмахъ» не надѣлала и
десятой доли того шуму, который произвела переписка Мирабо съ
Софьей Монье. Тутъ передъ глазами публики являлись въ лицахъ

22
ЖИЗНЬ ЗАМѢЧАТЕЛЬНЫХЪ ЛЮДЕЙ.
герои «Новой Элоизы» въ самомъ трогательномъ положеніи, и при¬
томъ не вымышленные, а дѣйствительные. Книга читалась съ жадно¬
стью и продолжала читаться втеченіи ста лѣтъ; въ ней было много
силы и краснорѣчія, на зато же не мало искусственности и
цинизма. «Новая Элоиза» Руссо была вымышленнымъ произве¬
деніемъ, но въ ней было столько свѣжаго, наивнаго чувства,
столько глубокой искренности и нѣжной страстности, что она
стояла далеко выше произведенія Мирабо. Публика сдѣлала совер¬
шенно правильную сравнительную оцѣнку этихъ двухъ произве¬
деній: не было никакого сравненія между извѣстностью сочиненія
Мирабо и славою романа Руссо. Еще менѣе было сравненія между
Мирабо, его полуграмотной и грубой Софьей и Абеляромъ и
Элоизой; тутъ не было и тѣни возвышеннаго героизма Элоизы и
ея глубокаго сочувствія къ великимъ идеямъ и борцамъ за нихъ.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.
Тяжбы, которыя велъ Мирабо послѣ освобожденія изъ тюрьмы.—Бро¬
шюра по поводу учрежденія ордена Цинцината.—Мадамъ де-Нера.
Въ Венсенской тюрьмѣ Мирабо томился до 13-го декабря 1780 го¬
да. Когда его выпустили, ему было отъ роду тридцать-одинъ годъ.
Свободу свою онъ долженъ былъ выкупить тяжкими униженіями:
отъ матери ему пришлось перейти на сторону отца. Когда-то въ
пользу матери онъ писалъ брошюры, позорившія папашу и вос¬
хвалявшія добродѣтели мамаши; теперь онъ выступилъ публично
на защиту маркиза и произнесъ первую свою рѣчь въ париж¬
скомъ парламентѣ. Когда генералъ-адвокатъ далъ заключеніе въ
пользу его матери, онъ громко воскликнулъ: «по истинѣ, это зна¬
читъ вѣнчать порокъ!».
Отецъ отнесся къ нему съ презрѣніемъ, находилъ его пове¬
деніе неприличнымъ и утверждалъ, что только въ XVIII вѣкѣ и
во Франціи возможно приговоренному къ смерти являться публично
въ судѣ и произносить тамъ рѣчи. Когда отецъ такъ высокомѣрно
относился къ унизительной роли, которую заставлялъ играть
сына, ему не приходило въ голову, что исторія заклеймитъ за
это не сына, слабость котораго объясняется безпримѣрнымъ гне¬
томъ, державшимъ его до тѣхъ поръ постоянно въ тяжкомъ за¬
ключеніи и въ ссылкахъ, а безсовѣстнаго тирана, терзавшаго все
свое семейство и нагло считавшаго себя вполнѣ правымъ. Усилія
сына не помогли отцу, онъ проигралъ свое дѣло.

МИРАБО.
23
Долги и скука одолѣли этого сына, и для того, чтобы
избавиться отъ нихъ, ему нужно было добыть себѣ, но его соб¬
ственному соображенію, ренту въ 60.000 ливровъ, но для этого
ему было необходимо принудить свою жену къ совмѣстному съ нимъ
сожительству. Висящій надъ нимъ смертный приговоръ служилъ
для этого неодолимымъ препятствіемъ. Онъ долженъ былъ сна¬
чала возвратить себѣ права состоянія. Мирабо явился добровольно
на судъ, потребовалъ своего заключенія подъ стражу и началъ
оправдываться. Разыгрался знаменитый процессъ, который въ свое
время сравнивался съ процессомъ Бомарше. Говорилось и печа¬
талось въ изобиліи, скандалезная хроника получила цѣлый по¬
токъ пикантныхъ новостей. Трудно сказать, чѣмъ семейство Ми¬
рабо получило большую извѣстность во Франціи,—своими талан¬
тами и своими сочиненіями, или семейными скандалами; что чи¬
талось публикой съ большей жадностью—ихъ книги или бро¬
шюры, въ которыхъ разоблачались ихъ пороки?
Молодой графъ напрасно думалъ, что онъ отдѣлается нѣсколь¬
кими недѣлями заключенія; враги его такъ искусно затягивали
дѣло, что онъ просидѣлъ до августа 1782 года. Когда его выпу¬
стили, ему было тридцать-три года; такимъ образомъ оказывается,
что онъ большую часть своей молодости провелъ въ тюрьмѣ. Во
время процесса онъ обнаружилъ столько же юридической изво¬
ротливости, сколько дерзости и краснорѣчія; онъ стоилъ ему 12.000
ливровъ. Дѣло затягивалось сначала судебными проволочками, а
подъ конецъ тѣмъ, что онъ не хотѣлъ закончить его, не сдѣлавъ
ничего для Софьи Монье. Не задолго передъ этимъ у него и съ нею
послѣдовалъ окончательный разрывъ; онъ ее упрекалъ въ невѣр¬
ности, ревновалъ къ какимъ то монахамъ. Чтобы ихъ примирить,
ему доставлено было съ нею тайное свиданіе въ іюлѣ 1781 года,
но вмѣсто примиренія свиданіе привело къ безвозвратному раз¬
рыву. Все-таки для него было дѣломъ чести не выдѣлять себя
изъ ихъ общаго процесса; когда-то ей предлагали самыя благо¬
пріятныя условія, если она выдѣлитъ свое дѣло, но она отказа¬
лась; Мирабо оплевалъ бы себя въ общественномъ мнѣніи, не сдѣ¬
лавъ для нея ничего. Онъ сдѣлалъ немного. Рѣшено было, что
Софья должна была оставаться въ заключеніи въ Джіенскомъ мо¬
настырѣ св. Клары до смерти своего мужа и годъ послѣ его
смерти, сожительство ихъ прекращалось, и она лишалась всѣхъ пре¬
имуществъ, вытекавшихъ изъ брака; въ ея распоряженіе предостав¬
лены были проценты со стоимости ея приіанаго и ежегодная вдовья
пенсія въ 1.200 ливровъ. Несчастная кончила самоубійствомъ.

24
ЖИЗНЬ ЗАМѢЧАТЕЛЬНЫХЪ ЛЮДЕЙ.
Если мы надъ трупомъ злополучной самоубійцы оглянемся назадъ,
то передъ нами раскроется цѣлое море грязи и ни одного отраднаго
явленія, ни оіной нравственной основы, ни одной свѣтлой черты.
Въ отвратительной комедіи, которая передъ нами разыгралась,
замѣшано было множество аристократическихъ семействъ, лица
самыхъ разнородныхъ положеній и характеровъ и ни одного, ко¬
торое въ нравственномъ отношеніи возвышалось бы надъ другими.
Невольно приходитъ въ голову, что скандалезная хроника семей¬
ства Мирабо типична для нравовъ французскаго дворянства того
времени: другіе мыли свое грязное бѣлье у себя дома, Мирабо
оглашали свои семейныя дрязги на весь міръ и оглашали такимъ
сильнымъ языкомъ, съ помощью такого привлекательнаго изло¬
женія, что они сдѣлались извѣстными не только во Франціи, но
и далеко за-границей. Другіе совершали свою семейную расправу
у себя дома, а Мирабо отецъ, задавшись мыслью разыграть изъ
себя отца въ древне-римскомъ вкусѣ, строго карающаго пороки
своихъ домашнихъ, надѣлалъ публичнаго скандалу, никого ни въ
чемъ не исправивъ. На господство подобныхъ нравовъ среди дво¬
рянства указываютъ слова самаго компетентнаго въ этихъ дѣлахъ
лица Мальзерба, въ рукахъ котораго сосредоточивались семейныя
дѣла аристократіи; не лишено интереса его замѣчаніе, что роди¬
тели хуже дѣтей. Скандалъ достигъ своего кульминаціоннаго
пункта, когда отецъ публично упрекалъ сына своего въ преступ¬
ной связи съ матерью, и повидимому такіе ужасы, напоминаю¬
щіе нравы императорскаго Рима, были тогда въ ходу.
Послѣ своего освобожденія Мирабо могъ торжествовать только
нѣсколько дней и долженъ былъ бѣжать въ Швейцарію отъ отца
и отъ долговъ. Тамъ онъ сошелся со многими замѣчательными
изгнанниками, между прочими съ Бриссо, будущимъ главою жи¬
рондистовъ. Для поправленія своихъ дѣлъ ему оставалось одно:
примириться съ женою и воспользоваться ея богатствомъ; но ни
жена, ни ея родственники и слышать объ этомъ не хотѣли. Онъ
рѣшился взять силою то. чего ему не давали добровольно. Онъ
явился въ парламентѣ Экса и потребовалъ, чтобы его жена или
переѣхала къ нему для супружескаго сожительства, или удали¬
лась въ монастырь.
23-го марта 1783 года, говорятъ историки, былъ великій
день въ исторіи французскаго краснорѣчія: Мирабо защищалъ
свое дѣло передъ судомъ, а ему отвѣчалъ Порталисъ, великій
юристъ, поставившій себѣ вѣчный памятникъ своими работами
при созиданіи знаменитаго и ничѣмъ не превзойденнаго фран¬
мира г» о.	25
Цузскаго гражданскаго уложенія. Въ этотъ день Мирабо въ гла¬
захъ публики вполнѣ затмилъ Порталиса. Публика громко ру¬
коплескала, хотя впослѣдствіи оказалось, что иниціаторами ру¬
коплесканій были нанятые Мирабо клакеры. Утверждали что онъ
съ такой силой уничтожалъ своего противника, что однажды
Порталиса вынесли въ обморокѣ. Толпа ломала двери и окна,
чтобы его слышать; люди влѣзали на крыши, чтобы его видѣть.
Эрцгерцогъ Фердинандъ австрійскій съ женою спѣшили, чтобы
не пропустить его рѣчей. Онъ, по словамъ современниковъ,
сталъ божествомъ, боготворимымъ страною.
Каковъ же былъ смыслъ этихъ рѣчей, которыя производили
такое сильное впечатлѣніе?—Мирабо провозглашалъ, что онъ и его
жена—два страстно любящихъ другъ друга сердца; они постоянно
стремятся соединиться, но враги имъ мѣшаютъ; они только и ду¬
маютъ другъ о другѣ, но злые люди становятся между ними и
не даютъ имъ насладиться той нѣжной любовью, тѣмъ упои¬
тельнымъ счастьемъ, на которое они имѣютъ несомнѣнное, закон¬
ное право. Не вѣрьте тѣмъ бумагамъ, которыя она подписала:
онѣ подписаны по принужденію; вѣрьте тому, что она писала
свободно, слѣдуя однимъ порывамъ своего сердца,—и Мирабо чи¬
таетъ выдержки изъ ея писемъ, полныхъ страстнаго вожделѣнія,
дышащихъ одцимъ желаніемъ: жить и умереть вмѣстѣ. Если-бы
онъ могъ имѣть хотя малѣйшее сомнѣніе въ истинныхъ ея
чувствахъ, онъ никогда не сталъ-бы домогаться того, чего онъ
домогается: это было-бы варварство, гнусность—ни на что по¬
добное онъ не способенъ. Развѣ можно себя заставить любить?
Всему свѣту были извѣстны ихъ взаимныя измѣны, его любов¬
ныя похожденія, его отношенія къ Софьѣ Монье; жену свою онъ
позорилъ печатно и публично; письма, которыя онъ читалъ, были
написаны, чтобы ввести его въ заблужденіе въ то время, когда
она старалась его увѣрить, что она хлопочетъ объ его освобож¬
деніи, а между тѣмъ домогалась продолженія его заключенія. Все
это не мѣшало ему сладко пѣть, а публикѣ неистово рукопле¬
скать и превозносить его краснорѣчіе до небесъ. Публика восхи¬
щалась, не разбирая, въ чемъ дѣло. Порталисъ былъ уничтоженъ
его ораторскимъ искусствомъ и все-таки побѣдилъ: Мирабо про¬
игралъ свой процессъ, богатства жены ускользнули у него изъ
рукъ. Пришлось начать новый процессъ съ отцомъ, чтобы обез¬
печить себѣ средства къ существованію. Судъ оставилъ его подъ
опекой, назначилъ ему новаго опекуна Виньона, отъ котораго
26	ЖИЗНЬ ЗАМѢЧАТЕЛЬНЫХЪ ЛЮДЕЙ.
онъ долженъ былъ получить, по мнѣнію Мирабо, ничтожную еже¬
мѣсячную пенсію въ 250 ливровъ.
Изъ произведеній Мирабо, относящихся къ этому времени, обра¬
щаетъ на себя вниманіе его брошюра, написанная противъ ордена
Цинцината, учрежденнаго въ Соединенныхъ Штатахъ. Американскіе
консерваторы съ Вашингтономъ во главѣ задумали создать наслѣд¬
ственный классъ людей изъ высшихъ офицеровъ арміи, сражавшихся
за освобожденіе Соединенныхъ Штатовъ. Эти лица должны были
принадлежать къ ордену Цинцината, основанному въ память войны
за освобожденіе, и носить орденскій знакъ, передававшійся по на¬
слѣдству; выдающіяся лица страны и даже иностранцы могутъ
быть причисляемы къ нему, если пожелаютъ. Члены должны вно¬
сить извѣстныя суммы, изъ которыхъ составится капиталъ, пред¬
назначаемый для благотворительныхъ и другихъ цѣлей обще¬
ства. Орденъ имѣлъ уже десять тысячъ весьма вліятельныхъ
членовъ, и его президентомъ былъ выбранъ Вашингтонъ.
Для разоблаченія этой затѣи передъ обществомъ Мирабо издалъ
брошюру, переведенную на англійскій и нѣмецкій языки. Что такое
орденъ Цинцината?—аргументируетъ онъ,—это организація, кото¬
рая создала себя помимо закона, сошлась добровольно съ цѣлью
породить изъ себя наслѣдственную военную аристократію и пора¬
ботить страну, которая только что отвоевала себѣ свободу. Въ
исторіи не въ первый разъ наслѣдственная военная аристократія
вытекаетъ изъ добровольнаго союза вліятельныхъ воиновъ. Рим¬
ская аристократія была первоначально такимъ же добровольнымъ
союзомъ воиновъ; въ началѣ они были такъ же бѣдны, какъ и
прочее населеніе, ничѣмъ отъ него не отличались. Члены ордена
Цинцината уже теперь возвышаются надъ обществомъ гораздо
болѣе, чѣмъ римскіе аристократы въ началѣ своего существова¬
нія. А изъ этихъ воиновъ-земледѣльцевъ, изъ этихъ Цинцина-
товъ выросли гордые патриціи, римскіе сенаторы, которые въ
своихъ деспотическихъ рукахъ держали весь тогдашній міръ.
Французская аристократія въ началѣ такъ же не была сословіемъ,
а состояла изъ высшихъ военныхъ офицеровъ; она сама себя
сдѣлала наслѣдственной. Только понемногу аристократы выдѣ¬
лялись изъ числа прочихъ гражданъ, а кончали тѣмъ, что при¬
знавали себя особой породой, дѣлили все населеніе на два класса:
высшій, предназначенный господствовать, и низшій, судьбою ко¬
тораго было порабощеніе. То же будетъ и въ Соединенныхъ Шта¬
тахъ; члены ордена Цинцината сражались вмѣстѣ съ народомъ
за его освобожденіе только для того, чтобы хитростью уничто¬
МИРАБО.
27
жить дѣло его геройскихъ усилій. Демократія погибнетъ, и пора¬
бощеніе народа будетъ болѣе тяжкимъ, чѣмъ при господствѣ ан¬
глійскаго короля. Пустъ американцы не забываютъ, что послѣ
сверженія ига Тарквинія римская аристократія управляла пле¬
беями съ большей жестокостью, чѣмъ цари; гнетъ аристократіи
тяжелѣе гнета государей. Когда военная аристократія дастъ аме¬
риканцамъ почувствовать свою тяжелую руку, они возстанутъ,
начнется смута, а смута кончится тѣмъ, что явится спаситель¬
ный геній, который водворитъ надъ ними свою неограниченную
власть. Всего опаснѣе добровольное отношеніе народа къ подоб¬
ному добровольному союзу, постепенное и незамѣтное развитіе въ
немъ раболѣпія. Народъ вообще склоненъ преувеличивать заслуги,
въ особенности военныя, и давать лицамъ, ихъ оказавшимъ, слиш¬
комъ большую власть надъ собою. Если же люди, оказавшіе за¬
слуги, превращаются въ наслѣдственную аристократію, то происхо¬
дитъ замѣчательное явленіе: чѣмъ дольше существуютъ аристокра¬
тическіе роды, тѣмъ менѣе можно считать за живущей аристокра¬
тіей правъ, вытекающихъ изъ заслугъ; умаляясь въ свосмъ достоин¬
ствѣ, она оттѣсняетъ отъ заслугъ лицъ изъ народа, способныхъ
ихъ оказывать, а между тѣмъ раболѣпное преклоненіе народа передъ
нею возростаетъ тѣмъ болѣе, чѣмъ древнѣе дѣлаются роды.
Брошюра была подвигомъ съ его стороны. Такимъ образомъ
въ его жизни на каждомъ шагу смѣняются добро и зло, пре¬
красные, возвышенные поступки и очень плохія дѣла. Резуль¬
татъ естественный для слишкомъ впечатлительнаго и живого че¬
ловѣка, съ дѣтства вращающагося въ грязной средѣ и удручен¬
наго гнетомъ безсердечной тираніи. Урокъ назидательный, надъ
которымъ стоитъ пріостановиться и призадуматься.
Теперь намъ приходится разсказать эпизодъ, изъ котораго видно,
какъ окружавшая Мирабо грязная среда все болѣе засасывала его. Онъ
влюбляется въ незаконную дочь голландскаго аристократа Гарена.
Ей было девятнадцать лѣтъ, и она носила вымышленное имя де-Нера.
Ни одна женщина не имѣла на Мирабо такого сильнаго вліянія, и
онъ признавалъ ее по сравненію съ собою высшимъ существомъ.
До этого времени всѣ женщины, съ которыми онъ сходился, не
исключая его жены и любовницы Софьи, подливали грязи въ его
безъ того не чистое существованіе; теперь наконецъ явилась жен¬
щина, которая, удивляясь его генію, рѣшилась отдаться ему съ
тѣмъ, чтобы смывать съ него грязь, въ которую онъ всегда го¬
товъ былъ окунуться, и держать его въ чистотѣ. Одну изъ глав¬
ныхъ причинъ его неблаговидныхъ поступковъ составляло его
28
ЖИЗНЬ ЗАМѢЧАТЕЛЬНЫХЪ ЛЮДЕЙ.
мотовство; она всячески старалась ограничивать его въ этомъ
отношеніи, уменьшала штатъ его прислуги, разсчитывала кучеровъ
и лакеевъ. Когда онъ дарилъ ей брильянты, взятые въ кредитъ, она
возвращала ихъ ювелирамъ. Де-Нера рѣшилась пожертвовать сво¬
имъ спокойствіемъ, чтобы раздѣлять всѣ опасности его жизни, и про¬
щала ему его невѣрности. Однако, несмотря на геройскую ея рѣши¬
мость, эта самоотверженная женщина не могла дожить съ нимъ до
дней его славы; его поведеніе въ частной жизни было до такой
степени невозможнымъ, что она должна была его оставить. Ихъ
сожительство можетъ послужить урокомъ для всякой нравственной
женщины, которая вздумала бы пожертвовать собою и своей честью
ради исправленія порочнаго мужчины. На сколько-бы ея вліяніе
не казалось ей великимъ, а его раскаяніе искреннимъ, все быстро
исчезнетъ, старое возвратится, неспособный обуздать себя чело¬
вѣкъ и съ нею поступитъ такъ же, какъ поступалъ съ другими.
ГЛАВА ПЯТАЯ.
Мирабо въ Англіи.—Возвратясь оттуда, онъ пишетъ по порученію ми¬
нистра Калонна, воюетъ съ денежными тузами и наконецъ получаетъ
дипломатическое порученіе въ Германію. — Письмо, обращенное къ
Фридриху-Вильгельму II при его восшествіи на престолъ.—Неудав¬
шееся стремленіе получить дипломатическій постъ.
Чтобы спастись отъ грозившаго ему заключенія, Мирабо бѣ¬
жалъ въ Англію. Тутъ его дѣятельность приняла новое направ¬
леніе; онъ написалъ брошюру «О свободномъ плаваніи по рѣкѣ
Шельдѣ» и проложилъ себѣ этимъ путь къ димпломатическому
поприщу. Въ интересахъ Франціи онъ сдѣлался защитникомъ
Голландіи противъ справедливыхъ впрочемъ требованій австрій¬
скаго императора. Брошюра опровергала притязанія Австріи на
свободное плаваніе по Шельдѣ, необходимое для развитія бель¬
гійской промышленности, а ея авторъ замышлялъ союзъ между
Франціей, Англіей, Голландіей и Пруссіей противъ Австріи и Россіи
съ цѣлью обуздать завоевательную прыть этихъ двухъ державъ.
Книга обратила на него вниманіе государственныхъ людей,
и, когда онъ въ 1785 г. возвратился во Францію, то сталъ
писать политическіе памфлеты въ интересахъ министра Калонна.
Извѣстность его была уже такъ велика, что люди богатые зна¬
ніями соглашались быть его сотрудниками ради ббльшаго успѣха
его брошюръ по современнымъ вопросамъ. Эго давало ему воз¬
можность развивать изумительную дѣятельность.

МИРАБО.
29
Дружба его съ Калонномъ продолжалась недолго и кончилась
враждою, но съ этого времени онъ не переставалъ обсуждать злобу
дня. Съ особеннымъ усердіемъ Мирабо нападалъ на дисконтную кассу.
Врагомъ этого учрежденія онъ оставался и въ то время, когда игралъ
свою первостепенную роль въ законодательномъ собраніи: тутъ
онъ не только произносилъ противъ него рѣчи, но печаталъ тѣ,
которыя ему мѣшади произносить. Чрезъ искусные маневры дѣль¬
цовъ акціи банка поднялись съ 3.000 до 8.000 ливровъ, тузы
плутократіи поддерживали его. Это учрежденіе было не единст¬
веннымъ, которое волновало Францію; въ Испаніи учрежденъ
былъ банкъ С.-Карлоса, акціи котораго раскупались преимуще¬
ственно французами. Третьимъ могущественнымъ предпріятіемъ
была компанія для снабженія Парижа водою. Они вызвали въ об¬
ществѣ страсть къ спекуляціямъ и къ обогащенію. Развился ажіо¬
тажъ,—азартная игра на повышеніе и пониженіе; хитрые плуты
быстро составляли себѣ большія состоянія, а семейства, пользо¬
вавшіяся благосостояніемъ, разорялись во множествѣ.
Мирабо понялъ, какъ сильно онъ могъ распространить свою
извѣстность жгучими памфлетами по дѣлу, которое всѣхъ такъ инте¬
ресовало и отъ котораго публика сходила съума. Конечно ему приш¬
лось ожесточить многихъ весьма сильныхъ людей, но зато онъ могъ
пріобрѣсти еще большее число горячихъ защитниковъ. Всего важ¬
нѣе для него было то, что такимъ путемъ онъ могъ обратить
на себя еще большее вниманіе государственныхъ людей. Въ выс¬
шихъ сферахъ находили, что страсть публики помѣщать свои
сбереженія въ предпріятіяхъ, громко кричавшихъ о своихъ ба¬
рышахъ и доводящихъ этимъ свои акціи до безумной высоты,
безплодно поглощаетъ капиталы страны и вредитъ правительст¬
венному кредиту, бумаги котораго не имѣютъ сбыта. Когда ми¬
нистерству удалось понизить акціи дисконтнаго банка, заинтере¬
сованныя лица подняли такой крикъ, что само правительство въ
январѣ мѣсяцѣ 1785 года вынуждено было сдѣлать распоряженіе
въ его пользу. Противъ этого распоряженія Мирабо возсталъ съ
такой силой, что министръ Калоннъ счелъ его весьма полезнымъ
для себя союзникомъ и далъ ему порученіе написать противъ
банка С.-Карла. Мирабо загремѣлъ противъ чудовищныхъ моно¬
полій и произвелъ на публику такое потрясающее впечатлѣніе,
что акціи банка упали почти на половину своей цѣны.
Общество снабженія Парижа водою имѣло большую силу; его
акціи поднялись съ 1.200 до 3.600 ливровъ. Въ своихъ напад¬
кахъ на него Мирабо встрѣтилъ самый сильный отпоръ. На сторонѣ

30	ЖИЗНЬ ЗАМѢЧАТЕЛЬНЫХЪ ЛЮДЕЙ.
общества былъ Бомарше. Одинъ изъ самыхъ вліятельныхъ милліоне¬
ровъ того времени, Бомарше, достигъ высшей точки своей славы;
какъ публицистъ, писатель и дѣлецъ, онъ имѣлъ одинаково гром¬
кую извѣстность. Борьба этихъ двухъ сильныхъ соперниковъ предста¬
вляла для публики весьма пикантное зрѣлище. Бомарше ловко
подмѣтилъ слабыя стороны Мирабо и съумѣлъ выставить на видъ
общественное значеніе и пользу защищаемаго имъ предпріятія.
Мѣстами онъ относился къ Мирабо съ презрѣніемъ и свысока,
какъ къ человѣку, который за деньги работаетъ для лицъ, спе¬
кулирующихъ на пониженіе. Мирабо не остался въ долгу и изо¬
бражалъ его съ своей стороны рыцаремъ наживы. Трудно ска¬
зать, на сколько такая дуэль была назидательна для публики; но
несомнѣнно, что знаменитые писатели въ этой перебранкѣ явля¬
лись менѣе всего безпристрастными искателями истины. Лучшимъ
произведеніемъ Мирабо въ этой области было обнародованное въ
февралѣ 1787 «Обличеніе ажіотажа» («Вёпопсіаііопйе Га&іоіа^е
аи гоі еі а ГАззешЫёе йез поіаЫез»). Это была филиппика, до¬
стойная Демосѳена. Мирабо пришлось спасаться бѣгствомъ изъ
страны, а грабители-биржевики продолжали прекрасно обдѣлывать
свои дѣла съ помощью того же министра Калонна.
Въ началѣ 1786 г. Мирабо получилъ наконецъ тайное диплома*
тическое порученіе въ Пруссію; ему не придавалось никакого оффи¬
ціальнаго характера; онъ путешествовалъ по Германіи въ качествѣ
частнаго человѣка. Его европейская извѣстность, любопытство,
возбуждаемое его личностью, открывали ему широкую возможность
сближаться съ высокопоставленными людьми и безъ шуму обдѣ¬
лывать секретныя дѣла. Но шила не скрыли въ мѣшкѣ: его дипло¬
матическая миссія тотчасъ была угадана; Кауницъ донесъ объ
ней австрійскому правительству. Фридрихъ Великій поручилъ вы¬
вѣдать отъ него секретную цѣль его прибытія. Французскій по¬
сланникъ д’Эстерно прочуялъ даже, что эта цѣль заключается въ
томъ, чтобы спихнуть его съ мѣста и дать другое направленіе
французской политикѣ. Мирабо тотчасъ же сблизился съ великимъ
полководцемъ того времени, герцогомъ Брауншвейгскимъ, который
въ интересахъ Германіи желалъ союза между Пруссіей и Фран¬
ціей противъ Австріи. Другой сторонникъ союза, братъ Фридриха,
принцъ Генрихъ, также вошелъ съ нимъ въ сношенія.
Въ августѣ 1786 г. умеръ Фридрихъ Великій и вступилъ на
престолъ Фридрихъ-Вильгельмъ II. Лишь только онъ воцарился,
Мирабо адресовалъ къ нему письмо, въ которомъ даетъ совѣты на
счетъ цѣлей, какія король долженъ преслѣдовать, чтобы облагодѣ¬
МИРАБО.	31
тельствовать свой народъ. О международной политикѣ, о политиче¬
ской реорганизаціи государства въ ней почти ничего не говорится;
все вниманіе сосредоточено на томъ, что тогда называлось подви¬
гами просвѣщеннаго деспотизма, т. е. на соціальныхъ реформахъ
свыше. Записка содержитъ въ сжатомъ видѣ символъ вѣры Мирабо
относительно соціальныхъ преобразованій и соціальной внутренней
политики. Мирабо считался и самъ провозглашалъ себя физіокра¬
томъ, но записка показываетъ, что онъ былъ слишкомъ самостоя¬
тельный человѣкъ, чтобы идти по чьимъ бы то ни было слѣдамъ;
свои идеи онъ черпалъ отовсюду и вырабатывалъ независимо.
Прежде всего и болѣе всего онъ убѣждаетъ короля воздержи¬
ваться отъ слишкомъ усерднаго вмѣшательства въ частныя дѣла;
онъ находитъ, что главнымъ недостаткомъ Фридриха Великаго
была страсть опекать свой народъ. Онъ все хотѣлъ дѣлать самъ,
всюду вмѣшивался и потому сдѣлался предметомъ самыхъ наг¬
лыхъ обмановъ, отъ которыхъ его подданные сильно страдали.
Зато Мирабо находитъ, что одну изъ лучшихъ сторонъ харак¬
тера Фридриха II составляла его терпимость по отношенію къ
печати и къ религіознымъ убѣжденіямъ; въ этомъ онъ вполнѣ
достоинъ подражанія. Правитель долженъ напрягать всѣ свои
силы для развитія въ Пруссіи народнаго просвѣщенія и умст¬
венной жизни. Вполнѣ въ духѣ своего времени, Мирабо ратуетъ
противъ феодальныхъ правъ и привилегированныхъ сословій;
сельскому населенію онъ совѣтуетъ дать свободу, а главное—воз¬
можность вести самостоятельное хозяйство безъ излишняго срав¬
нительно съ другими классами обремененія. По отношенію къ про¬
мышленности онъ ратуетъ противъ монополій, противъ непра¬
вильнаго взгляда на деньги и на торговлю; но въ то же время
предлагаетъ учредить нѣчто вродѣ государственнаго банка. Сильно
порицая дѣятельность Фридриха Великаго, тратившаго много де¬
негъ на фабрики, не окупавшія своихъ расходовъ цѣною своихъ
произведеній, Мирабо рядомъ съ этимъ проповѣдуетъ нѣчто
вродѣ ученія о правѣ на трудъ: государство должно давать
работу всякому, кто ея не имѣетъ, а потому слѣдуетъ учреждать
на государственный счетъ мастерскія, гдѣ бы всѣ, оставшіеся безъ
дѣла, могли находить работу за достаточное вознагражденіе. Нако¬
нецъ авторъ письма сильно возстаетъ противъ того, чтб онъ назы¬
ваетъ военнымъ рабствомъ, противъ существовавшаго въ Пруссіи
принципа, по которому всякій обязанъ отъ рожденія до смерти
служить государству въ военной службѣ, еслибы это потребо¬
валось; Мирабо совѣтуетъ уничтожить такое правило.

32	ЖИЗНЬ ЗАМѢЧАТЕЛЬНЫХЪ ЛЮДЕЙ.
Дѣятельность Мирабо въ Германіи подробно извѣстна изъ его
дипломатической переписки, обнародованной впослѣдствіи. Эта пере¬
писка, которую Людовикъ XVI читалъ будто-бы съ ббльшимъ удо¬
вольствіемъ, чѣмъ донесенія французскаго посланника изъ Берлина,
заключаетъ въ себѣ пеструю смѣсь скандалезной хроники съ серьез¬
нымъ дѣломъ и съ характеристикой разныхъ лицъ, игравшихъ по¬
литическую роль. Онъ старался вызвать единодушіе въ дѣйствіяхъ
Пруссіи и Франціи по отношенію къ политическому движенію,
происходившему въ то время въ Голландіи, и написалъ брошюру съ
цѣлью поддержать партію движенія въ этомъ государствѣ. Но партія
движенія была побѣждена съ помощью Пруссіи ко вреду Франціи,
и преслѣдуемые ея дѣятели должны были спасаться въ послѣд¬
нюю страну. Такъ же мало онъ успѣлъ сдѣлать что-нибудь
серьезное для обузданія властолюбивыхъ замысловъ Россіи и Ав¬
стріи; ему оставалось безсильно повѣствовать о томъ, какъ Ека¬
терина завладѣвала Курляндіей. Очевидная цѣль его усиліи за¬
ключалась въ томъ, чтобы открыть себѣ дипломатическое поприще
чрезъ назначеніе къ какому-нибудь, хотя-бы второстепенному, госу¬
дарству; Мирабо настоятельно, но безплодно домогался мѣста и, когда
окончательно лишился всякой надежды на удачу, тогда возвра¬
тился въ свое отечество. Послѣ его возвращенія начался тотъ
великій переворотъ, въ которомъ Мирабо суждено было играть
такую выдающуюся роль.
ГЛАВА ШЕСТАЯ.
Почему исторія Франціи получила ненормальный ходъ.—Ришелье, какъ
источникъ этого ненормальнаго направленія.—Мирабо, какъ результатъ
его ошибокъ.
Съ помощью злодѣйскаго цареубійства католическое духовен¬
ство отдѣлалось отъ Генриха ІѴ-го. Измѣннически убитъ былъ
единственный человѣкъ во Франціи, который былъ способенъ дать
нормальное направленіе развитію этой страны. Французы были
слишкомъ богато одарены отъ природы для того, чтобы страну
можно было держать въ безъисходномъ невѣжествѣ въ то время,
когда во всей Европѣ началось умственное движеніе. Движеніе
это началось съ религіознаго свободомыслія и постепенно должно было
перейти въ научное и политическое. Со вступленіемъ на француз¬
скій престолъ Генриха ІѴ-го казалось, что дѣло получило для
Франціи самый благопріятный оборотъ. Нормальный ходъ разви¬
тія въ Европѣ требовалъ постепеннаго упадка вліянія и силы
МИРАБО.
33
католическаго духовенства, которое умѣло относиться только съ
крайней враждебностно къ наукѣ и къ прогрессу вездѣ, гдѣ они
появлялись.
Въ лицѣ Генриха IV на престолъ вошелъ человѣкъ, ко¬
торый только изъ политики принялъ католическую религію;
всѣ его симпатіи были на сторонѣ прогресса; самое вліятельное
послѣ него лицо въ государствѣ, первый его министръ Сюлли,
былъ гугенотъ, преданный своей религіи, но не отличавшійся фа¬
натизмомъ. Если-бы внутренняя политика Генриха IV успѣла укоре¬
ниться и превратилась въ систему и политическое преданіе, то
вліяніе католическаго духовенства уменьшалось-бы постепенно и
съ той же постепенностью развивалось-бы и религіозное, и поли¬
тическое свободомысліе. Съ той же самой постепенностью прогрес¬
сировала бы и политическая Франція. Религіозное міровоззрѣніе
Кальвина, гугенотовъ, пресвитеріанъ, пуританъ сильно распо¬
лагало народъ къ развитію политическихъ учрежденій. Оно сдѣ¬
лалось источникомъ конституціонной системы въ Европѣ; Гол¬
ландія, Англія, Соединенные Штаты Америки обязаны ей совер¬
шенствомъ своего государственнаго устройства. Во Франціи по¬
степенное распространеніе и укорененіе міровоззрѣнія гугенотовъ
дали-бы тотъ же результатъ. При Генрихѣ IV король уже былъ
естественнымъ центромъ этого движенія; хотя онъ былъ по духу
своему гугенотъ и человѣкъ прогресса, но онъ съумѣлъ сдѣлаться
самымъ любимымъ и популярнымъ изъ французскихъ королей.
Если-бы его наслѣдники умѣли сохранить эту популярность и
продолжали-бы покровительствовать размноженію гугенотовъ и
развитію ихъ міровоззрѣнія, тогда имъ не трудно было-бы на¬
пасть на истинный путь для объединенія государства и водво¬
ренія въ немъ порядка. Имъ нужно было не уничтожать, а
развивать центральныя представительныя учрежденія, отдѣлить
низшее духовенство и дворянство отъ высшаго и присоединить
его къ представителямъ средняго сословія и народа при су¬
ществованіи центральнаго учрежденія, которое служило-бы для
нихъ организаціоннымъ центромъ. Отдѣленіе низшаго дворянства
и духовенства отъ высшаго, производившаго на королей дав¬
леніе, составляло прямой ихъ интересъ, что ясно обнаружилось
во время французской революціи. Исторія признала Ришелье ве¬
ликимъ государственнымъ человѣкомъ. Я рѣшительно оспариваю
господствующее мнѣніе относительно его государственнаго ума.
Ришелье и итальянцы, воспитанные въ идеяхъ Маккіавелля, со¬
ставляли тогда язву Франціи. Ришелье отличался необыкновенной
з

34
ЖИЗНЬ ЗАМѢЧАТЕЛЬНЫХЪ ЛЮДЕЙ.
изворотливостью и искусствомъ въ достиженіи своихъ цѣлей; онъ
очень ловко умѣлъ завладѣть властью и усилить ее въ своихъ
рукахъ, но не въ этомъ заключается государственный умъ. Го¬
сударственный умъ заключается въ умѣньи понять истинныя по¬
требности народа въ данный моментъ времени и направить госу¬
дарство на нормальный путь развитія. Ришелье же сдѣлалъ прямо
противуположное: онъ выбилъ Францію изъ нормальной колеи, по
которой она уже шла, и направилъ ее по ложному пути, на ко¬
торомъ развитіе ея постоянно замедлялось и сопровождалось ря¬
домъ униженій и тяжкихъ страданій. Вмѣсто того чтобы про¬
должать систему Генриха ІѴ-го создавать королевскую власть,
опирающуюся на интеллигенцію и народъ, вмѣсто того чтобы
пріучать народъ добровольно снабжать государство необходимыми
для управленія средствами, онъ создалъ власть, пропитанную іе¬
рархическими предразсудками католическаго духовенства съ его без¬
мѣрной нетерпимостью, къ которой примыкали зачатки бюрократіи.
Въ то время, когда въ Голландіи, Англіи и Соединненныхъ
Штатахъ Америки правительство было богато снабжено сред¬
ствами къ управленію, а вліяніе средняго класса и народа на
администрацію способствовало развитію промышленности и благо¬
состоянія, во Франціи развитіе того и другого всегда было стѣс¬
нено, несмотря на искусственныя мѣры правительства, потому
что внѣшняя политика прямо противурѣчила условіямъ ихъ про¬
цвѣтанія. Англія и Голландія богатѣли чрезъ господство надъ
морями; Франція могла бы весьма успѣшно соперничать съ ними,
такъ какъ ея берега были открыты съ одной стороны къ Атлан¬
тическому океану, а съ другой—къ Средиземному морю. Кромѣ
того она была могущественная держава, и ей было-бы гораздо
легче защищаться противъ притязаній континентальныхъ державъ,
чѣмъ маленькой Голландіи, которая для огражденія своей госу¬
дарственной независимости должна была имѣть государственный
бюджетъ несоразмѣрной высоты. Возрастающее вліяніе средняго
класса непремѣнно направило-бы политику Франціи въ эту сто¬
рону. Индія, Китай, экваторіальныя земли и'острова давали та¬
кой обильный источникъ для матеріальнаго богатства, что фран¬
цузское купечество не замедлило-бы смотрѣть на нихъ съ тѣмъ
же вожделѣніемъ, съ какимъ смотрѣло англійское и голландское.
Индія вѣроятно по крайней мѣрѣ на половину отошла-бы къ
Франціи, тѣмъ болѣе что континентальныя границы давали ей
благопріятныя условія для миролюбивой политики: съ одной сто¬
роны была Испанія, падающая со дня на день, съ другой—

МИРАБО.
35
мелкія государства, у которыхъ не могло быть и мысли о рас¬
ширеніи своихъ владѣній на счетъ Франціи.
Французскимъ королямъ стоило подражать Елизаветѣ и Генриху
англійскимъ, которые такъ искусно пользовались парламентомъ
для усиленія государства, развитія свободомыслія и смиренія духо¬
венства и дворянства,—и голландскимъ штатгальтерамъ, которые
чрезъ низшее духовенство опирались на народъ и заставляли
плутократію раскошеливаться. Короли французскіе могли достиг¬
нуть того же, расщепивъ католическое духовенство на высшее—
ультрамонтанское и низшее—патріотическое; они могли обога¬
щаться имуществами высшаго съ тѣмъ, чтобы улучшать поло¬
женіе низшаго. Итальянцы Ришелье и Мазарини побудили ко¬
ролей опираться на высшее духовенство и тѣмъ исказили весь
ходъ исторіи Франціи. Людовикъ XIV, придерживаясь ихъ системы,
могъ пріобрѣсти большую власть, но для этого онъ, точно такъ
же какъ Наполеонъ, долженъ былъ держаться самой заносчивой
международной политики, которая точно такъ же, какъ при На¬
полеонѣ, дала въ окончательномъ результатѣ ужасное фіаско.
Ложность пути раскрылась вполнѣ; умственному развитію и на¬
родному благосостоянію нанесены были самые тяжкіе удары, а
дисгармонія между государственными потребностями и средствами
къ ихъ удовлетворенію сдѣлалась безнадежной. Благодаря при¬
роднымъ способностямъ французовъ, умственная жизнь во Фран¬
ціи при Людовикѣ XIV все таки опять расцвѣла и покрыла даже
Францію великой славой; но она расцвѣла только для того, чтобы
сдѣлать положеніе монархіи еще болѣе ненормальнымъ, а несо¬
размѣрность между потребностями государства и средствами къ
ихъ удовлетворенію еще болѣе неустранимой. Весь народъ, не
исключая дворянства и духовенства, вслѣдъ за интеллигенціей
вооружался противъ существующаго порядка вещей и ухудшалъ
дѣло еще болѣе своими воззрѣніями и своимъ активнымъ и пас¬
сивнымъ сопротивленіемъ. Всѣ требовали перемѣны, которая
ввела-бы государственную и соціальную жизнь народа въ болѣе
нормальное русло; всѣ громко апплодировали оппозиціи противъ
правительства, но никто не хотѣлъ ничѣмъ поступаться для до¬
стиженія цѣли. Положеніе прекрасно обрисовалось въ борьбѣ пра¬
вительства съ парламентомъ. Парламентъ, съ братомъ короля
Филиппомъ-Эгалитэ во главѣ, геройски протестовалъ противъ мѣръ
короля и, поощряемый громкимъ одобреніемъ страны, переносилъ
за это гоненія и ссылки. Однакоже самый парламентъ составлялъ
одно изъ ненормальныхъ явленій и менѣе всего склоненъ былъ
3*
36
ЖИЗНЬ ЗАМѢЧАТЕЛЬНЫХЪ ЛЮДЕЙ.
пожертвовать своимъ привилегированнымъ положеніемъ. Въ стра ■
нѣ, привыкшей къ самоуправленію, къ политической борьбѣ сво¬
боднаго народа, всякій прекрасно знакомъ съ мыслью, что бо¬
роться съ политической силой съ надеждой на побѣду можно
только, противупоставляя ей превосходную силу. Въ политической
борьбѣ только тотъ побѣждаетъ, кто противупоставляетъ своему
политическому противнику болѣе могучую и лучше организован¬
ную партію. Политическіе борцы французской революціи приняли
на себя задачу низвергнуть весь существующій тогда порядокъ;
они приняли ее на себя потому, что порядокъ этотъ дѣйстви¬
тельно никуда не годился; онъ заключалъ въ себѣ такое внут¬
реннее противорѣчіе, при которомъ всѣ, отъ государя до нищаго,
чувствовали себя одинаково въ безвыходномъ положеніи, всѣ
были одинаково возбуждены и недовольны. Но для достиженія
такой цѣли требовалось организовать силу, которая была-бы доста¬
точно велика, чтобы побѣдоносно одолѣть сопротивленіе людей ста¬
раго порядка и на мѣстѣ разрушенаго создать новое, прочное зданіе.
Неустанная работа множества могучихъ умовъ и одарен¬
ныхъ талантомъ дѣятелей, сильное фанатическое сопротивленіе
людей устарѣлаго порядка, сознаніе, что для ниспроверженія этого
порядка нужно громадное усиліе, и что его ниспроверженіе по¬
кроетъ французовъ неувядаемой славой, породили почти безпри¬
мѣрный въ исторіи энтузіазмъ. Этотъ энтузіазмъ былъ вполнѣ
достаточенъ для совершенія величайшихъ подвиговъ, но для того,
чтобы изъ него возникъ новый, болѣе совершенный и прочный
порядокъ, необходимо было, чтобы во главѣ народа стоялъ союзъ
людей, способныхъ создать и привить народу идею этого порядка.
Всѣ политическія движенія только при такихъ условіяхъ и да¬
вали прочные результаты. Во Франціи же въ концѣ ХѴШ-го вѣка
объ этомъ не только никто не думалъ, но всякая мало мальски
выдающаяся личность до крайности преувеличивала свое значеніе
и свое вліяніе на народъ. Неккеръ, Мирабо, Лафаэтъ, Бриссо, Дан¬
тонъ, Робеспьеръ, Маратъ, Реберъ, каждый воображалъ, что съ
ничтожной кучкой своихъ приверженцевъ онъ способенъ завла¬
дѣть всей Франціей и вертѣть ею, какъ ему будетъ угодно. Каж¬
дый изъ дѣятелей революціи слишкомъ мало принималъ въ со¬
ображеніе, что другіе люди имѣютъ собственное, отличное отъ него
мнѣніе, способны подчиняться совсѣмъ другимъ вліяніямъ и, ру¬
ководимые этими вліяніями, могутъ дать ему неодолимый отпоръ.
Руководители народа слишкомъ слабо чувствовали потребность обез¬
печить успѣхъ своего дѣла достаточнымъ количествомъ союзниковъ.

МИРАБО.
37
На исторіи Мирабо мы покажемъ, какъ шли дѣла при
такомъ настроеніи выдающихся дѣятелей. Несмотря на всю
свою извѣстность, Мирабо нетрудно было замѣтить, что рядомъ
съ признаніемъ своихъ талантовъ онъ внушалъ къ себѣ немало
отвращенія. Всѣ его усилія обезпечить за собою хотя ничтож¬
ный дипломатическій постъ остались тщетными; когда созваны
были нотабли, онъ напрасно добивался должности одного изъ
секретарей, и тутъ онъ оставленъ былъ въ сторонѣ. Было
слишкомъ ясно, что ему оставалось одно—навязать себя пу¬
темъ давленія общественнаго мнѣнія. Лживость и распущен¬
ность людей того времени, особенно тѣхъ, которые стояли во главѣ
общества, заставляли народъ жадно искать людей правдивыхъ,—
людей, искренно убѣжденныхъ, у которыхъ слово не расходится
съ дѣломъ,—людей, которые не обманутъ, не продадутъ, не
перейдутъ на сторону врага въ критическую минуту и не во¬
зобновятъ послѣ народной побѣды въ свою пользу всѣхъ преж¬
нихъ безпорядковъ, не начнутъ распоряжаться съ прежнимъ про¬
изволомъ и самовластіемъ. Всякій человѣкъ съ государственнымъ
умомъ понялъ-бы, что только тотъ можетъ установить проч¬
ный порядокъ, кто въ глазахъ народа сохранитъ репутацію без¬
укоризненной, ничѣмъ не поколебнмой честности. Мало этого,
онъ долженъ дѣйствовать не одинъ, а въ союзѣ съ цѣлымъ со¬
ставомъ подобныхъ людей; народъ долженъ имѣть гарантію, что
если-бы тотъ или другой государственный дѣятель вздумалъ
увлечься честолюбіемъ, то товарищи ему не позволятъ этого; они
могутъ дѣйствовать дружно только до тѣхъ поръ, пока осущест¬
вляютъ идею, а не затаптываютъ се въ грязь. Мы уже видѣли
выше, что Мирабо слишкомъ мало заботился о томъ, чтобы слово
и дѣло шли у него въ ногу и по своему существу, и въ гла¬
захъ людей. Его мучительно тревожило ложное положеніе, кото¬
рое онъ создавалъ себѣ этимъ, и все-таки онъ никогда не былъ
въ состояніи принять направленіе, которое сдѣлало-бы прочнымъ
какъ его собственное положеніе, такъ и дѣло революціи. Задав¬
шись этой цѣлью, ему конечно пришлось-бы одолѣвать величай¬
шія затрудненія; духъ соперничества между первостепенными дѣ¬
ятелями былъ слишкомъ силенъ, стремленіе навязать себя всѣмъ
и господствовать единолично царило между ними, взаимное пре¬
зрѣніе и взаимная ненависть преобладали. Все таки выполне¬
ніе этой задачи было легче для Мирабо, чѣмъ для всякаго дру¬
гого, но онъ былъ слишкомъ далекъ отъ того, чтобы понимать
необходимость создать сплоченную силу и убѣдить въ этомъ дру¬
38
ЖИЗНЬ ЗАМѢЧАТЕЛЬНЫХЪ ЛЮДЕЙ.
гихъ. Въ первые дни революціи онъ былъ единственной лич¬
ностью, которая могла сгруппировать кругомъ себя всѣхъ. Гром¬
кая извѣстность предшествовала его появленію въ рядахъ депу¬
татовъ. Онъ причислилъ себя къ нимъ со знаменемъ революціи
въ рукахъ, въ качествѣ непримиримаго врага стараго порядка
и привилегированныхъ сословій. Но это не помѣшало бы ему
войти въ тѣсную связь съ тѣми, въ чьи руки въ скоромъ времени
перешла власть, съ Неккеромъ, Лафаэтомъ, Филиппомъ-Эгалитэ,
Талейраномъ и т. п. Непримиримые Дантонъ, Робеспьеръ, Ма¬
ратъ были тогда еще новичками; репутація великаго народнаго
трибуна дѣлала изъ него естественнаго ихъ покровителя. Если¬
бы онъ сдѣлался центромъ движенія; если-бы онъ сталъ опираться
и на Неккера, и на Лафаэта, и на Филиппа-Эгалитэ, бывшаго де¬
нежной силой якобинцевъ, и на жирондистовъ, съ которыми онъ
имѣлъ старинную связь; если-бы онъ горячо и словомъ, и дѣломъ
доказывалъ единство дѣйствія между людьми прогресса,—то онъ
имѣлъ-бы въ рукахъ такую большую силу, которой новички-
монтаньяры должны были-бы поневолѣ покориться. Ему стоило
только подражать еще слишкомъ свѣжему образцу дѣятельности
государственныхъ людей Соединенныхъ Штатовъ, смѣло положиться
на народъ, какъ сдѣлали руководители американскаго движенія,
и тогда народъ принудилъ-бы и Робеспьера, и Марата, видѣвшихъ
одно спасеніе въ диктатурѣ, повиноваться себѣ.
Прошлое Мирабо ни въ какомъ случаѣ не могло-бы помѣшать ему
идти по такому пути. Въ политическомъ отношеніи оно было не
только безукоризненнымъ, но героическимъ; никто изъ дѣятелей, вы¬
ступившихъ на политическое поприще при открытіи генеральныхъ
штатовъ, не боролся въ мрачныя времена гнета такъ смѣло и
такъ упорно за народъ и за дѣло революціи. Сіесъ узко боролся
за среднее сословіе, а Мирабо—за народъ. Искренность энтузіазма,
съ которымъ онъ несъ это знамя, не подлежала никакому со¬
мнѣнію. Упреки, которыми его старались затоптать въ грязь, ка¬
сались его расточительности, наклонности къ скандаламъ, безоб¬
разнаго отношенія къ женщинамъ, слабости писать памфлеты,
наполненные грязными сплетнями и сальностями; но такой, хотя
и весьма непохвальный, образъ дѣйствія не имѣлъ ничего общаго
съ политикой. Вся эта грязь не прилипла-бы къ нему, онъ бы
легко смылъ ее чистой водой политическаго энтузіазма, если бы
съумѣлъ занять то мѣсто, которое онъ одинъ могъ занять и
коіорое бы сдѣлало его руководителемъ великой революціи. Ос¬
новныя достоинства ума и характера Мирабо,—тѣ качества; которыя
МИРАБО.
39
въ первые дни переворота заставили всѣхъ смотрѣть на него,
какъ на народнаго трибуна, влекли его на это мѣсто, а второ¬
степенныя свойства, дурныя привычки и предразсудки, которыми
онъ заразился среди грязи прежней его обстановки, не могли сдѣ¬
латься для него неодолимымъ препятствіемъ къ успѣху. Прежняя
жизнь пріучила его прежде всего и болѣе всего гоняться за эф¬
фектами,—за тѣмъ, что производитъ шумъ. Только подобныя
произведенія и могли имѣть значеніе въ качествѣ подпольной
литературы. Въ качествѣ подпольной оппозиціи, онъ привыкъ на¬
падать на признанный порядокъ, на всякое признанное величіе
и признанную популярность. Теперь, когда положеніе измѣнилось,
когда люди, господствовавшіе при старомъ порядкѣ, низвергались
въ грязь, а величіе и популярность переходили къ тѣмъ, кто
наступалъ имъ на голову,—эта привычка сдѣлалась въ немъ су¬
щественнымъ препятствіемъ къ успѣху. Ему слѣдовало поддер¬
живать людей оппозиціи, получившихъ господство, и затѣмъ вести
дѣло демократизаціи общества далѣе на прочныхъ основахъ въ
томъ родѣ, какъ дѣйствовалъ Джеферсонъ, поддерживавшій Ва¬
шингтона, консерватора и аристократа въ душѣ, и вознесенный
потомъ успѣхами демократіи на мѣсто президента. По сравненіи
съ Джеферсономъ Мирабо слишкомъ мало былъ знакомъ съ есте¬
ственнымъ ходомъ политическихъ движеній, а потому на первомъ
же шагу сдѣлалъ непростительную ошибку. Послѣ неудачъ въ со¬
браніи нотаблей ему оставалась одна надежда—попасть депутатомъ
въ генеральные штаты, которые тогда предполагались. Идея созвать
штаты всего энергичнѣе проводилась Неккеромъ; между тѣмъ именно
въ это время Мирабо обрушился на дѣятельность Неккера всѣми
своими силами и дѣлалъ отчаянныя усилія, чтобы спихнуть его
съ мѣста. Къ чему это могло повести? Вѣдь враги Неккера могли
воспользоваться талантливыми и сильными статьями знаменитаго
публициста, чтобы спихнуть министра и провалить дѣло генеральныхъ
штатовъ, а вмѣстѣ съ тѣмъ и будущность Мирабо. Мирабо принад¬
лежитъ первый починъ нападокъ на людей, успѣвшихъ пріобрѣсти
великую популярность въ борьбѣ противъ враговъ народа, съ цѣлью
стать выше ихъ и обратить на себя всеобщее вниманіе силою
своего слова, заставить всѣхъ говорить о себѣ, какъ о человѣкѣ,
по сравненію съ которымъ идолъ, обожаемый народомъ, является
ничтожествомъ. Онъ первый очертя голову кинулся на этотъ
путь, не заботясь о томъ, какую дезорганизацію вноситъ въ пар¬
тію дѣйствія такая политика. Мирабо нападалъ на Неккера за его
связи съ учетной кассой, между тѣмъ какъ онъ самъ совѣтовалъ
40
ЖИЗНЬ ЗАМѢЧАТЕЛЬНЫХЪ ЛЮДЕЙ.
прусскому королю учредить у себя учетную кассу для облегченія
финансовыхъ операцій. Впослѣдствіи Маратъ пользовался этимъ ору¬
жіемъ съ еще большимъ успѣхомъ, низвергая того же Неккера,
Лафаэта и Ролана. Партія дѣйствія была разбита на мельчайшія
фракціи, и никакого прочнаго порядка, не только такого совершен¬
наго, какой установленъ былъ великими государственными людьми
Соединенныхъ Штатовъ Америки, но даже порядка хотя сколько
нибудь удовлетворительнаго не могло установиться.
Революція сдѣлала много, но сдѣлано это было энтузіазмомъ
народа, а не искусствомъ его руководителей. Всѣ великія дѣла того
времени носятъ на себѣ характеръ случайностей, внезапно выбро¬
шенныхъ въ свѣтъ подъ напоромъ восторженнаго настроенія, соз¬
даннаго великими идеями уже умершихъ мыслителей. Они проби¬
вали себѣ путь безпорядочно, безъ плана и руководительства. Ми¬
рабо не только неполитично отталкивалъ отъ себя тѣхъ, въ комъ ему
слѣдовало видѣть союзниковъ, а не соперниковъ, но производилъ
смуту между ближайшими своими друзьями. Въ подпольной ли¬
тературѣ онъ привыкъ безразлично пользоваться и своими, и чу¬
жими трудами. Онъ и во время своей политической дѣятельности
продолжалъ выдавать работы своихъ друзей за свои произведе¬
нія, не обращая вниманія на желаніе ихъ авторовъ. Талейранъ
горько упрекаетъ его за ненависть, какую онъ вызываетъ къ
себѣ такимъ образомъ дѣйствія.
Наступило время выборовъ въ генеральные штаты (Еіаіз
§ёпёгаих), Мирабо нужно было позаботиться о томъ, чтобы за¬
пастись деньгами для состязанія съ другими кандидатами. 17-го
сентября 1788 г. вышла его «Исторія прусской монархіи подъ
управленіемъ Фридриха Великаго». Это многотомное сочиненіе
считается самымъ капитальнымъ произведеніемъ оратора. Оно
заслужило одобреніе даже со стороны его отца. Подобно дру¬
гимъ его сочиненіямъ, «Исторія» напечатана была заграницей, и по
обыкновенію скрыто было даже мѣсто, гдѣ она печаталась.
Необходимость печатать внѣ предѣловъ Франціи и ввозить свои
книги, сжигаемыя рукой палача, только контрабандой, раз¬
умѣется, сильно уменьшала ихъ доходность для автора; но Ми¬
рабо былъ окончательно неспособенъ подчиняться цензурнымъ
условіямъ, и ему оставалось покориться своей участи. Денегъ
было мало, а все-таки онъ рѣшился добиваться во что-бы ни
стало званія депутата. Сначала онъ думалъ попытать счастья
въ Эльзасѣ, но затѣмъ отказался отъ этого намѣренія и обра¬
тилъ свои взоры на Эксъ и Марсель. Чтобы облегчить собѣ кан¬
МИРАБО.
41
дидатуру, онъ даже примирился съ отцомъ и велъ себя по отно¬
шенію къ нему съ кротостью ягненка.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ.
Избраніе Мирабо представителемъ средняго сословія.—Условіе, при
которомъ реформы могли быть осуществлены.—Правительство не по¬
нимаетъ этого условія.—Палата средняго сословія должна преподать
ему урокъ.
Наступило время выборовъ. Мирабо отправился въ Эксъ и
Марсель и тамъ обнаружилъ дѣйствительно рѣдкое искусство.
Онъ началъ съ того, что вступилъ въ дворянское собраніе въ
качествѣ графа Мирабо, члена стариннаго и знаменитаго рода
Рикети-Мирабо. Здѣсь онъ произнесъ, вызвавшую громкій энту¬
зіазмъ, рѣчь, въ которой доказывалъ, что дворянское собраніе не
имѣетъ права на существованіе прежде всего потому, что по на¬
чаламъ естественнаго закона представителей можетъ избирать только
народъ, а дворянство и духовенство не составляютъ народа. Онъ
высказалъ мысль, которая имѣла громадныя послѣдствія, что вы¬
боры должны производиться не отдѣльно каждымъ сословіемъ, а
всѣми вмѣстѣ въ одномъ общемъ собраніи. Первая попытка пре¬
вратить избирателей отдѣльныхъ сословій въ избирателей народа
повлекла за собою стремленіе представителей средняго класса слить
три сословныхъ палаты въ одну земскую. Затѣмъ онъ доказы¬
валъ, что дворянское и духовное собранія не могутъ почитаться
даже просто сословно-дворянскимъ и духовнымъ, такъ какъ въ
нихъ участвуютъ сословія не въ цѣломъ своемъ составѣ, а только
въ незначительномъ ихъ меньшинствѣ: между дворянами—только
обладатели феодальныхъ помѣстій, а изъ рядовъ духовенства—одно
высшее. На эту рѣчь дворянство отвѣтило исключеніемъ Мирабо изъ
своей среды, но зато онъ сдѣлался популярнѣйшимъ человѣкомъ
въ Провансѣ и Марселѣ: не только средній классъ и народъ, но
громадное большинство дворянъ и духовныхъ было на его сто¬
ронѣ. Онъ былъ могущественнѣе правительства. Люди, желавшіе,
чтобы собраніе генеральныхъ штатовъ не состоялось, употребляли
всѣ свои усилія для возбужденія народныхъ безпорядковъ. Безпо¬
рядки дѣйствительно происходили, и успокоеніе ихъ было не подъ
силу мѣстной администраціи, особенно въ Марселѣ, гдѣ свирѣпство¬
валъ голодъ. Администрація отдала вз. распоряженіе Мирабо всѣхъ
своихъ агентовъ и просила его принять на се^я-дѣ до» успокоенія
42
ЖИЗНЬ ЗАМѢЧАТЕЛЬНЫХЪ ЛЮДЕЙ.
народа; успокоеніе ему дѣйствительно удалось; рѣчь, которую онъ
произнесъ при этомъ случаѣ въ Марселѣ, славится въ исторіи.
Когда онъ послѣ всѣхъ своихъ подвиговъ въѣзжалъ въ
города Прованса, его встрѣчали съ небывалыми въ тѣ времена
манифестаціями. Такъ чествовали тогда только королей. Собира¬
лись огромныя толпы народа, неистово кричали: «да здравствуетъ
Мирабо!», пытались выпрягать лошадей изъ его экипажа; передъ
окнами квартиры, въ которой онъ останавливался, дѣлались без¬
конечныя манифестаціи; въ Эксъ была выслана депутація изъ
Марселя. Крестьяне Мирабо послали къ его женѣ депутацію
и просили ее жить съ мужемъ, чтобы продолжать такой прекрас¬
ный родъ. Въ Марселѣ его квартира была украшена корабель¬
ными флагами, тысячи людей провожали его въ театръ и осы¬
пали цвѣтами. На слѣдующій день, кромѣ толпы, его провожали
сотни экипажей и всадниковъ. Адвокатъ Бремонъ произнесъ про¬
щальную рѣчь, въ которой торжественно увѣрялъ его, что они
вѣчно будутъ ненавидѣть его враговъ. Марсельская молодежь не
хотѣла отъ него отстать, провожала въ Эксъ и тамъ устроила
ему торжественный въѣздъ съ факелами въ рукахъ. Цѣлую ночь
подъ его окнами играла музыка и устраивались серенады; на дру¬
гой день ему данъ былъ торжественный обѣдъ. Дѣло кончилось
тѣмъ, что въ Провансѣ онъ получилъ наибольшее число голосовъ
изъ всѣхъ кандидатовъ и записанъ былъ первымъ изъ депута¬
товъ. Въ Марселѣ онъ былъ избранъ четвертымъ, но могъ уже
отказаться отъ этого избранія. Въ искусно-написанномъ письмѣ
онъ благодарилъ марсельцевъ за сдѣланную ему честь, увѣрялъ
ихъ, что онъ будетъ ихъ представителемъ даже и послѣ своего
отказа. Если онъ отказывается, то только для того, чтобы дать
имъ возможность избрать еще пятаго представителя, такъ какъ
четвертый, т. е. онъ, Мирабо, будетъ засѣдать въ законодатель¬
номъ собраніи по избранію отъ другого мѣста. Когда-то въ кон¬
ституціонномъ клубѣ Лафаэтъ совѣтовалъ дворянамъ являться
кандидатами на выборы средняго сословія, а Мирабо говорилъ
противъ этого; теперь оказалось, что Мирабо былъ выбранъ сред¬
нимъ сословіемъ, а Лафаэтъ—дворянствомъ.
Генеральные штаты состоялись; въ нихъ не было ни одного
человѣка изъ рабочаго класса; между представителями интеллигенціи
и средняго сословія наиболѣе выдающуюся роль игралъ дворянинъ
Мирабо; во время торжественнаго шествія для принятія присяги за¬
мѣтили только одного крестьянина въ національномъ костюмѣ. Въ
странѣ свирѣпствовала буря; печать всѣми силами старалась дис¬
МИРАБО.
43
кредитировать правительство; консерваторы и радикалы на перебой
вооружали парижскую чернь и крестьянъ противъ министерства;
рядомъ съ газетами открывались клубы и волновали массы; денегъ
было тѣмъ меньше, чѣмъ больше было безпорядковъ; управленіе
сдѣлалось невозможнымъ.
Въ это время собрались представители народа съ цѣлью со¬
вершить радикальную реформу и полное переустройство въ го¬
сударственной организаціи. Съ чего они должны были начать?
Всѣ вожди народа—консерваторы, либералы, радикалы—должны
были-бы сначала сойтись на общій совѣтъ, обдумать планъ
дѣйствія, намѣтить основныя идеи, выяснить, куда вести на¬
родъ, какъ его успокоить, и создать новый, прочный порядокъ.
При тогдашнемъ настроеніи умовъ, при господствѣ всеобщаго
энтузіазма создать соглашеніе первостепенныхъ вождей всѣхъ
партій—по крайней мѣрѣ по отношенію къ основнымъ устоямъ
въ дѣлѣ народнаго успокоенія — было настолько-же возмож¬
нымъ, какъ оно оказалось въ Америкѣ. Ночь 4-го августа
вполнѣ это доказываетъ. Предположимъ, что внушить всѣмъ вож¬
дямъ народа настолько здраваго смысла оказалось-бы невозмож¬
нымъ, въ такомъ случаѣ слѣдовало бы исключить немногихъ,
окончательно неспособныхъ понять, что своимъ упорствомъ они
готовятъ одну только гибель и себѣ, и другимъ. Затѣмъ друзья
реформы, всѣ понимающіе, что реформа неизбѣжна, что она въ
томъ или въ другомъ видѣ непремѣнно совершится, и что для
всѣхъ одинаково важно, чтобы при этомъ сохранить спокойствіе
и порядокъ, должны были-бы вмѣстѣ съ либеральными мини¬
страми собраться и условиться, какъ имъ дѣйствовать въ за¬
конодательномъ собраніи и внѣ его. Они должны были рас¬
предѣлить между собою роли, заранѣе условиться, кому послѣ
кого и что говорить, такъ чтобы не противудѣйствовать, а со¬
дѣйствовать другъ другу и направлять каждый вопросъ къ на¬
мѣченному рѣшенію. Мало того, они должны были идти далѣе, за¬
владѣть прессой и такъ единодушно проводить въ ней свой планъ,
чтобы заглушить всѣ прочіе голоса. Для этого имъ представлялась
полная возможность уже потому, что въ представительное соб¬
раніе попали всѣ выдающіеся писатели и ораторы страны; они
легко могли завладѣть и прессой, и клубами. Конечно въ толпѣ на¬
ходились еще не проявившіеся таланты: Дантонъ и Маратъ были
еще зрителями, а не представителями; такимъ людямъ слѣдовало
въ своей средѣ давать настолько же значенія, насколько они
пріобрѣли вліянія въ народѣ. Обо всемъ этомъ никто не думалъ.

44
ЖИЗНЬ ЗАМѢЧАТЕЛЬНЫХЪ ЛЮДЕЙ.
Немедленно послѣ открытія генеральныхъ штатовъ насту¬
пили слишкомъ извѣстныя въ исторіи шесть недѣль, когда
собраніемъ средняго класса заложенъ былъ краеугольный ка¬
мень, на которомъ воздвигнуто зданіе революціи. Генеральные
штаты созваны были для того, чтобы произвести радикальную
реформу въ государствѣ; чтобы открыть ему для этого возмож¬
ность, среднее сословіе получило право избрать 600 представи¬
телей, а избраніе другихъ 600 предоставлено было дворянству и
духовенству вмѣстѣ. Такое равенство голосовъ создавало шансы
для безобиднаго успѣха реформъ; если-бы привилегированные
классы слишкомъ заносчиво отстаивали свои привилегіи, то
среднему сословію стоило вотировать единодушно, чтобы получить
большинство, вѣдь въ числѣ представителей отъ привилегиро¬
ванныхъ сословій были такіе люди, какъ Лафаэтъ. Наоборотъ,
если-бы въ собраніи сдѣлано было предложеніе слишкомъ отяго¬
тительное для дворянства или духовенства, то они въ свою оче¬
редь могли отвергнуть его единодушнымъ голосованіемъ. Но та¬
кая возможность для предполагавшихся преобразованій имѣла мѣ¬
сто только въ томъ случаѣ, если-бы представители всѣхъ сосло¬
вій засѣдали въ одномъ общемъ залѣ и подача голосовъ была
поголовная, а не посословная. Но если-бы они подавали свои го¬
лоса отдѣльно по сословіямъ и въ особенности если-бы каждое
изъ сословій имѣло ѵеіо по отношенію къ постановленіямъ дру¬
гихъ, то можно было заранѣе сказать, что и генеральные штаты
такъ же мало достигнутъ цѣли и такъ же кончатся полной не¬
удачей, какъ собраніе нотаблей. Поэтому избиратели многихъ
мѣстностей поручили своимъ представителямъ непремѣнно на¬
стаивать на общихъ засѣданіяхъ, а нѣкоторые даже обязали ихъ
вовсе отказаться отъ участія въ преніяхъ, если не удастся до¬
стигнуть общаго собранія и голосованія. Уже Мирабо-отецъ ука¬
зывалъ на преимущества поголовнаго голосованія, встрѣчавшагося
во Франція въ мѣстностяхъ, имѣвшихъ земство (рауз Гёіаіз).
Достигнуть общаго собранія составляло задачу весьма мудреную.
Господствующей формой этого времени были сословныя собранія,
и настоящіе генеральные штаты гораздо легче было понимать въ
качествѣ отдѣльнаго собранія трехъ сословій, чѣмъ одного общаго
собранія. Государства, наиболѣе развитыя въ политическомъ отно¬
шеніи, Англія и Соединенные Штаты Америки считали одно пред¬
ставительное собраніе весьма опаснымъ для государственнаго по¬
рядка и требовали по крайней мѣрѣ двухъ, изъ которыхъ одно
могло бы налагать ѵеіо на рѣшенія другого.

МИРАБО.
45
До сихъ поръ у насъ немало оказывается писателей, которые
всѣ злополучія первой французской революціи приписываютъ тому,
что законодательная власть находилась въ рукахъ одной палаты.
Однако-же прецедентъ собранія нотаблей доказалъ съ неотразимой
ясностью, что изъ генеральныхъ штатовъ ничего не вышло бы, кромѣ
дальнѣйшаго взаимнаго озлобленія и ненависти между народомъ и
привилегированными сословіями, если-бы дворянство и духовенство
засѣдали отдѣльно и пользовались правомъ ѵеіо. Напрасно видятъ
якорь спасенія въ двухъ палатахъ: дѣлать глупости можно и при
двухъ, и при трехъ палатахъ и не дѣлать ихъ—при существованіи
одной. Если одна палата можетъ вызвать безпорядки, ожесточая мень¬
шинство, то при двухъ палатахъ неразумное сопротивленіе верх¬
ней можетъ вызывать анархію, доводя до отчаянья большинство.
Стоитъ познакомиться съ исторіей Пиренейскаго полуострова и Юж¬
ной Америки, чтобы убѣдиться, что двѣ палаты не сдѣлаютъ благо¬
разумными неблагоразумныхъ людей; онѣ не избавили Соединен¬
ныхъ Штатовъ отъ войны между аболюціонистами и плантато¬
рами. При тѣхъ условіяхъ, въ которыхъ находилось дѣло, слить
выборныхъ въ одну палату представлялось единственнымъ пу¬
темъ, на которомъ возможенъ былъ успѣхъ. Энергія, обнару¬
женная при этомъ представителями средняго класса, дала слав¬
ную страницу для французской исторіи; этимъ устранена была
необходимость такой же междуусобной войны, какая возгорѣлась
при Карлѣ I въ Англіи. Но, создавъ единую палату, нужно было
тѣмъ болѣе позаботиться о всеобщемъ соглашеніи. Когда дворянство
отказывалось присоединиться къ третьему сословію, тогда оно
мотивировало свой образъ дѣйствія тѣмъ, что оно превосходитъ
третье сословіе и образованіемъ, и опытностью въ государствен¬
ныхъ дѣлахъ. Въ этомъ была доля правды, но именно поэтому
оно сдѣлало бы хорошо, если бы благоразумно и добровольно
присоединилось къ третьему сословію, чтобы облегчить проведе¬
ніе реформъ и обезпечить ихъ разумность. Послѣдствія показали,
что, сопротивляясь неизбѣжному, оно пострадало гораздо болѣе.
Если-бы дворянство усердно принялось за оздоровленіе государ¬
ства, то оно несомнѣнно даже выиграло-бы: оно возвратило-бы
себѣ утраченное вліяніе на государственныя дѣла.

46
ЖИЗПЬ ЗАМѢЧАТЕЛЬНЫХЪ ЛЮДЕЙ.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ.
Отъ открытія генеральныхъ штатовъ до 4-го августа 1789 года.
Правительство было такъ мало знакомо съ условіями, при кото¬
рыхъ могутъ правильно функціонировать представительныя учре¬
жденія, что ему на каждомъ шагу приходилось получать уроки.
Вслѣдъ за открытіемъ генеральныхъ штатовъ Мирабо безъ вся¬
каго разрѣшенія сталъ издавать газету подъ заглавіемъ «Гене¬
ральные Штаты >. Правительство воспретило ее. Мирабо вполнѣ
основательно доказывалъ, что народное представительство не мо¬
жетъ достигнуть своей цѣли, если представители будутъ лишены
возможности свободно высказываться въ представительномъ соб¬
раніи и имѣть независимый органъ для объясненій со своими
избирателями. Парижъ взволновался, и ему тѣмъ легче было дѣй¬
ствовать, что его избирательные комитеты еще не были закрыты.
Правительство испугалось и уступило. Мирабо продолжалъ свое
изданіе подъ заглавіемъ «Письма къ избирателямъ». Дѣло привело
только къ тому, что положено было начало привычкѣ принуждать
правительство къ уступкамъ посредствомъ народныхъ волненій.
Лишь только народное собраніе открылось, дворянская палата
поспѣшила провѣрить свои полномочія и начать свою дѣятель¬
ность, но палата третьяго, т. е. средняго сословія не при¬
знала такой провѣрки достаточной. Она находила, что полномо¬
чія представителей должны быть провѣрены въ общемъ собраніи
всѣхъ палатъ, а потому приглашала дворянство и духовенство
для совмѣстной провѣрки. Когда же представители высшихъ сословій
отказались отъ этого, она объявила, что полномочія не могутъ
считаться провѣренными, избранники дворянства и духовенства
не могутъ почитаться утвержденными въ званіи представителей,
а потому палаты дворянства и духовенства не могутъ функціо¬
нировать. Палата третьяго сословія отказалась приступить къ
какой-бы то ни было дѣятельности впредь до провѣрки полномо¬
чіи. Дѣло поставлено было очень ловко: генеральные штаты не
могли функціонировать безъ третьей палаты, требованіе этой па¬
латы вполнѣ раздѣлялось общественнымъ мнѣніемъ. Для всякаго
было ясно, что, отказавшись отъ совмѣстной провѣрки полномо¬
чій, привилегированныя палаты могли сдѣлать односторонній вы¬
боръ и пристрастно устранять лучшихъ изъ представителей. По
МИРАБО.	47
этому поводу говорилось много прекрасныхъ рѣчей. Рѣчи Ми¬
рабо можно назвать образцами краснорѣчія. Онъ самъ былъ пре¬
исполненъ спокойнаго сознанія своего умственнаго превосходства
надъ дворянами и духовными, засѣдавшими въ отдѣльныхъ па¬
латахъ, и такое сознаніе своей силы онъ внушалъ представите¬
лямъ третьяго сословія. Нелѣпая заносчивость и дворянское чван¬
ство унижались имъ съ большимъ искусствомъ. Еще болѣе умѣло
онъ относился къ королю. Поверхностную сторону англійскаго
краснорѣчія онъ усвоилъ себѣ превосходно, но къ несчастью одну
поверхностную. Ни онъ, ни другіе либеральные вожди не поду¬
мали о томъ, чтобы условиться на счетъ образа дѣйствій даже
въ такой важный моментъ, когда одинъ ложный шагъ могъ низ¬
вергнуть дѣло реформы. Каждый дулъ въ свою дудку, не обра¬
щая вниманія на другого, и разсыпалъ удары безъ толку на¬
право и налѣво. Мирабо ругалъ Сіеса теоретикомъ, другіе упре¬
ками Мирабо въ желаніи раздѣлить сословія и т. п. Каждый
былъ въ оппозиціи противъ всѣхъ, одинъ предлагалъ одно, дру¬
гой другое, и собраніе рѣшало между предложеніями на удачу.
Всѣхъ превзошелъ безтактностью и нелѣпостью король.
Сліяніе сословій въ одно общее собраніе составляло прямой инте¬
ресъ правительства—безъ него ни реформы, ни управленіе страною не
были возможны; духовенство колебалось и показывало наклонность
присоединиться къ третьему сословію. Вдругъ король сталъ на
сторону дворянства. Мирабо въ первыхъ же письмахъ къ своимъ
избирателямъ съ яростью нападалъ на Неккера; онъ билъ его по
самому больному мѣсту, доказывая что министръ дерзко стре¬
мится наложить на мысль печать молчанія. Неожиданно онъ взду¬
малъ, по совѣту Клавьера и Дюмона, сблизиться съ Неккеромъ.
Попытка окончилась такъ, какъ можно было ожидать: они
разстались еще болѣе ожесточенными врагами. Друзья Неккера
преслѣдовали Мирабо, Мирабо преслѣдовалъ Неккера; для вся¬
каго было ясно, насколько такой образъ дѣйствія героевъ дня
былъ полезенъ для успѣха будущей рефсрм'д государства. Влія¬
ніе общественнаго мнѣнія весьма располагало къ благополучному
исходу дѣла, но вмѣшательство короля портило все. Дворянство
держало себя съ безразсудной кичливостью, а король его поддер¬
живалъ, поэтому переговоры не могли быть успѣшными. Между
тѣмъ палата средняго сословія видѣла, что всѣ благоразумные
люди въ двухъ привилегированныхъ палатахъ на ея сторонѣ, а по¬
тому она рѣшилась открыть имъ свои двери. Приглашали вся¬
каго представителя отдѣльно присоединиться къ средней палатѣ.
48
ЖИЗНЬ ЗАМѢЧАТЕЛЬНЫХЪ ЛЮДЕЙ.
Назначенъ былъ день, когда должна быть произведена провѣрка
полномочій; въ этотъ день сдѣлали перекличку представителямъ
всѣхъ сословій и провѣрили полномочія оказавшихся на лицо. Съ
этого дня начали появляться въ собраніи представители отъ духовен¬
ства, и первые изъ нихъ встрѣчены были съ восторгомъ. Настроеніе
общества, громкія рукоплесканія галлерей дали представителямъ
средняго класса возможность сдѣлать рѣшительный шагъ. Палата
средняго класса вмѣстѣ съ находившимся въ ней представителями
изъ привилегированныхъ палатъ провозгласила себя національ¬
нымъ собраніемъ. Она представляетъ собою девяносто-шесть про¬
центовъ французскаго населенія, а потому имѣетъ полное основаніе
считать себя представительнымъ органомъ народа; она не лишаетъ
представителей остальныхъ четырехъ процентовъ права засѣдать
въ ея средѣ, такъ какъ всякая часть народа можетъ посылать
къ ней своихъ представителей, но отвергаетъ всякія съ ихъ сто¬
роны притязанія на отдѣльное отъ нея существованіе въ видѣ
особыхъ палатъ. Вѣдь послѣ этого и представители С.-Доминго,
которые именно тогда просились въ собраніе, могли бы, какъ
представители колоній, провозгласить себя отдѣльной палатой; на¬
конецъ любой членъ, любая ихъ горсть могли-бы требовать для
себя отдѣльнаго равноправнаго существованія. Мирабо говорилъ
по этому поводу много и хорошо, но мнѣніе его все таки не было
принято, а прошло случайное предложеніе; неизбѣжнымъ по¬
слѣдствіемъ было дѣйствіе въ разбродъ. Великое дѣло совершилось,
будущность реформъ была обезпечена, палаты дворянства и духо¬
венства уничтожены, единое представительное собраніе создано при
громкомъ одобреніи всего народа.
Король собралъ совѣтъ на секретное засѣданіе. Крайніе консерва¬
торы подъ вліяніемъ брата Людовика XVI, графа Артуа, будущаго
короля Карла X, взяли перевѣсъ: рѣшено было принудить третье со¬
словіе къ уступкѣ и даже подготовлялось войско для подавленія
народнаго волненія, могущаго произойдти отъ этого. Въ этотъ
день графъ Артуа первый разъ погубилъ королевское семейство. Въ
1830 году ему удалось погубить его вторично уже въ качествѣ ко¬
роля. Побѣжденный Неккеръ подалъ въ отставку. 20-го іюня націо¬
нальное собраніе нашло двери залы, гдѣ должны были происхо¬
дить его засѣданія, закрытыми подъ тѣмъ предлогомъ, что зала
передѣлывалась для общаго засѣданія всѣхъ сословій, чтобы вы¬
слушать волю короля. Было слишкомъ ясно, въ чемъ должна
была заключаться эта воля, необходимо было предупредить ударъ.
Представители собрались въ первомъ помѣщеніи, которое имъ
МИРАБО.
49
представилось, и, рѣшивъ, что ихъ засѣданія дѣйствительны вездѣ,
гдѣбы они ни собирались, поклялись не расходиться до тѣхъ поръ,
пока они не создадутъ конституцію на прочныхъ основаніяхъ. Нѣ¬
сколько дней тому назадъ они уничтожили палаты привилегирован¬
ныхъ сословій, теперь они поставили себя въ независимое по¬
ложеніе отъ короля. Вся Франція ликовала и рукоплескала имъ.
23 го іюня король появился въ общемъ собраніи всѣхъ
сословій и произнесъ рѣчь, которую закончилъ словами: <Я
приказываю вамъ раздѣлиться и на завтра засѣдать отдѣльно,
каждой палатѣ въ предназначенномъ ей особомъ помѣщеніи».
Дворянство и часть духовенства удалились вслѣдъ за королемъ.
Представители средняго сословія остались, но въ крайнемъ замѣ¬
шательствѣ не знали, что имъ дѣлать. Вошелъ церемоніймей¬
стеръ и потребовалъ, чтобы они исполнили волю короля; насту¬
пила минута неловкаго молчанія. Мирабо вскочилъ и крикнулъ
ему: «Мы слышали слова, внушенныя королю. Но вы не можете
быть его органомъ по отношенію къ намъ; вы не имѣете права
ни засѣдать здѣсь, ни подавать вашего голоса, ни говорить....
Я вамъ объявляю, что если вы имѣете порученіе удалить насъ,
то вы должны добыть себѣ право дѣйствовать оружіемъ; мы
уступимъ только вооруженной силѣ». Опѣшившій церемоніймей¬
стеръ отступилъ передъ Мирабо, какъ отступаютъ по церемо¬
ніалу передъ государями: онъ вышелъ изъ залы задомъ. Слова
Мирабо облетѣли не только всю Францію, но всю Европу; онъ
сдѣлался героемъ въ глазахъ всего цивилизованнаго міра. Графъ
Артуа съ пособниками приготовили массу войска, но войско не
помогло,—достаточно было двухъ словъ, чтобы его уничтожить.
Мирабо предусмотрительно предложилъ немедленно послѣ этого
объявить личность народнаго представителя неприкосновенной. Со¬
браніе признало заслуживающимъ казни всякаго, кто сдѣлаетъ
распоряженіе, или подчинится распоряженію и исполнитъ его, объ
арестѣ, судѣ и осужденіи представителя, за сказанное или сдѣ¬
ланное имъ въ качествѣ избранника народа. Въ тотъ же вечеръ
сорокъ-два дворянина присоединились къ національному собранію.
Войско протестовало противъ мѣръ реакціонеровъ, зачинщики были
арестованы, народъ возсталъ и освободилъ ихъ. Національное со¬
браніе просило короля отнестись къ возставшимъ милостиво, такъ
какъ снисхожденіе скорѣе успокоитъ народъ, чѣмъ мѣры стро¬
гости. Правительство очутилось безъ средствъ для борьбы, пере¬
пугалось и уступило. Король приказалъ всѣмъ тремъ палатамъ
слиться въ одну. Послѣ такой блистательной побѣды немудрено
4

50
ЖИЗНЬ ЗАМѢЧАТЕЛЬНЫХЪ ЛЮДЕЙ.
было укорениться злополучной привычкѣ парализовать затѣи двора
народными манифестаціями. Совѣтники короля все-таки надѣялись
низложить національное собраніе силою и стали стягивать къ
Парижу войска. Тогда Мирабо произнесъ сдва-ли не лучшую
свою рѣчь: онъ заявилъ, что національное собраніе окружено стра¬
жею, что въ окрестностяхъ Парижа и Версаля собрано до три¬
дцати пяти тысячъ войска, которыя угрожаютъ ему, и предло¬
жилъ поднести королю адресъ объ удаленіи солдатъ. Предложеніе
было принято съ восторгомъ, и составленіе адреса поручено ему.
Онъ написалъ обращеніе къ королю, которое пріобрѣло себѣ все¬
мірную знаменитость. Въ немъ онъ доказывалъ, что войско не
только не способно успокоить народъ, но, наоборотъ, оно сдѣ¬
лается источникомъ безпорядковъ, возмутитъ Парижъ и всю Фран¬
цію. Къ королю послана была депутація, въ которой участво¬
валъ и Мирабо. Король отвѣтилъ, что если національное собраніе
чувствуетъ себя небезопаснымъ, то оно можетъ удалиться въ
Суасонъ. Неккеръ и его друзья вышли окончательно въ от¬
ставку. Мирабо съ Робеспьеромъ стали сочинять новый адресъ.
Существуетъ основаніе думать, что въ эту минуту Мирабо сбли¬
зился съ герцогомъ Орлеанскимъ, Филиппомъ-Эгалитэ, съ цѣлью
низвергнуть Людовика ХѴІ-го. Никто не располагалъ такими боль¬
шими средствами для произведенія волненія въ народѣ, какъ гер¬
цогъ: онъ имѣлъ самыхъ многочисленныхъ и дѣятельныхъ аген¬
товъ, ему принадлеж ілъ Палэ-Рояль, гдѣ производились всѣ народ¬
ныя сходки и затѣвались всѣ манифестаціи. Новому консерватив¬
ному министерству Парижъ отвѣтилъ на удаленіе Неккера взятіемъ
Бастиліи. Войско не помогло, п подъ ногами королевскаго семейства
сразу открылась пропасть. Жалкій трусъ, графъ Артуа, который пер¬
вый затѣялъ все дѣло. малодушно бѣжалъ за-границу, чтобы тамъ
измѣннически интриговать противъ своей родины; началась эмигра¬
ція. Предсѣдатель національнаго собранія жаловался на громадное
количество паспортовъ, которое требуется у него представителями.
На другой день послѣ взятія Бастиліи посылалась новая
депутація къ королю съ просьбой объ удаленіи войска. Ми¬
рабо просилъ ее разсказать королю о безчинствахъ дикой орды
солдатъ, которая глумилась надъ всѣмъ, что священно въ гла¬
захъ народа, а члены царствующаго дома и всѣ близкіе къ госу¬
дарю угощали и поощряли ее. Такъ, по его мнѣнію, подготовлялась
Варѳоломеевская ночь. Посылать депутацію не пришлось, Лю¬
довикъ XVI оробѣлъ и самъ явился въ національное собраніе,
чтобы возвѣстить ему объ удаленіи войска. Его привѣтствовали

МИРАБО.
51
съ единодушнымъ восторгомъ; но вслѣдъ затѣмъ, опять-таки подъ
преобладающимъ вліяніемъ Мирабо, составленъ былъ адресъ объ
удаленіи министровъ. Король согласился и на это: министры были
удалены и возвращенъ Неккеръ. Вмѣстѣ съ тѣмъ для охра¬
ненія порядка создана была національная гвардія, подъ началь¬
ствомъ Лафаэта; парижскимъ мэромъ былъ избранъ Бальи. У
нихъ изъ рукъ Людовикъ XVI принялъ трехцвѣтную кокарду.
Консервативная партія, дворъ, дворянство были окончательно
низложены, вся власть сосредоточилась въ рукахъ трехъ лицъ:
Неккера, Лафаэта и Бальи. Мирабо, несмотря на громкіе свои
подвиги, ничего не получилъ,—ему никто не довѣрялъ. Лафаэтъ
располагалъ большими средствами, а Мирабо бился, какъ рыба
объ ледъ, изъ-за грошей. Смерть отца не помогла ему; все, что
можно было передать, старикъ передалъ его брату, а затѣмъ
такъ запуталъ дѣла, что съ имѣнія ничего нельзя было полу¬
чить. Графъ съ одной стороны заискивалъ у короля, но его къ нему
и на глаза не пускали, а съ другой—волновалъ народъ. Онъ тот¬
часъ же началъ интриговать противъ Неккера, Лафаэта и Бальи.
Неккера онъ старался замѣстить министромъ изъ среды національ¬
наго собранія, надѣясь, что въ этомъ случаѣ выборъ падетъ на
него. Когда выбирали парижскаго мэра, онъ упустилъ случай бал¬
лотироваться, а теперь добивался реформъ муниципальныхъ учре¬
жденій столицы съ цѣлью такимъ образомъ низложить Лафаэта
и Бальи. Вмѣстѣ съ Робеспьеромъ они возбуждали парижское
населеніе, а такъ какъ и помимо ихъ было достаточное число
интриговавшихъ, то немудрено, если народъ доведенъ былъ до
такой ярости, что умертвилъ бывшаго министра Фулона и сто
родственника Бертье. Конечно при этомъ обнаружилось безсиліе
Лафаэта и Бальи въ дѣлѣ охраненія общественнаго порядка,
точно такъ же, какъ безсиліе Неккера обнаружилось при его по¬
пыткѣ спасти Безенваля, командовавшаго войсками въ Парижѣ.
Враги прогресса не смѣли и носу показать; открыта была сво¬
бодная дорога къ установленію самаго совершеннаго порядка; об¬
щество, охваченное энтузіазмомъ, тѣмъ охотнѣе поддерживало
прогрессивныя идеи, чѣмъ болѣе было въ нихъ внутренняго до¬
стоинства.
Но кому было установить этотъ порядокъ? Всѣ были во
враждѣ другъ съ другомъ, и каждый былъ парализованъ всѣми.
Король и его братья старались всѣми мѣрами низложить другъ
друга. Министры, товарищи Неккера, интриговали противъ него;
Неккеръ, Мирабо, Лафаэтъ, Бальи были непримиримыми вра-
4*
52
ЖИЗПЬ ЗАМѢЧАТЕЛЬНЫХЪ ЛЮДЕЙ.
гами. Мирабо былъ съ Ла-Маркомъ роялистъ, съ Робеспьеромъ—
демагогъ.
Но если уничтожены были всѣ условія, необходимыя для
созданія прочныхъ свободныхъ учрежденій, то наоборотъ порож¬
дена была самая благопріятная среда для размноженія неуряди¬
цы. Вся Франція была охвачена пожаромъ; всѣ повидимому
только и думали о томъ, какъ довести народъ до крайняго из¬
ступленія. Люди, которые подъ охраною пристрастной админи¬
страціи такъ долго и такъ безнаказанно тиранствовали надъ на¬
родомъ, бѣжали теперь изъ страны безъ оглядки въ то время,
когда ихъ замки горѣли и имущество уничтожалось.
Но даже въ эту печальную минуту французы продолжали
великіе подвиги энтузіазма. Великая ночь 4-го августа 1789 года
была свидѣтельницей, какъ привилегированные классы сами от¬
казались отъ своихъ привилегій; они сдѣлали починъ, отозвав¬
шійся на человѣчествѣ неисчислимыми благодѣяніями. Мирабо
непремѣнно слѣдовало бы присутствовать при этомъ славномъ
дѣлѣ; онъ предпочелъ обозвать его «оргіей» и въ издаваемыхъ
ямъ органахъ металъ въ него мелкой грязью придирокъ. Конеч¬
но онъ умѣлъ высказывать свое скрытое неудовольствіе такъ,
чтобы не повредить своей популярности. Такое скрытое неудо¬
вольствіе раздѣлялось многими, и послѣдствія его были печальны.
Привилегированные классы старались дать постановленіямъ 4-го
августа такой оборотъ, при которомъ ихъ доходы увеличились
бы, вмѣсто того чтобы уменьшиться; изданъ былъ рядъ поста¬
новленій о выкупѣ феодальныхъ правъ, и часто оказывалось, что
народу приходится платить болѣе, чѣмъ прежде. Не трудно себѣ
представить, къ чему это привело во время такого крайняго воз¬
бужденія; обманутое населеніе стало неистовствовать, и это по¬
служило одной изъ важныхъ причинъ, придавшей революціи та¬
кой жестокій характеръ. Вышло то же, что было на островѣ
Гаити: и тутъ сначала дали свободу, а потомъ взяли се назадъ.
Зато борьба между бѣлыми и черными на этомъ островѣ со¬
провождалась вполнѣ такими же звѣрствами, какія намъ слиш¬
комъ хорошо знакомы изъ исторіи борьбы турокъ съ возстав¬
шими христіанами.

МИРАБО.
53
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ.
Августъ и сентябрь 1789 года.
Вмѣсто «Писемъ» къ своимъ избирателямъ, Мирабо сталъ из¬
давать «Курьеръ Прованса». Изданіе велось небрежно, подписчики
не всегда получали нумера. Мирабо былъ слишкомъ занятъ, что¬
бы заботиться о своей газетѣ, и не съумѣлъ выбрать людей, спо¬
собныхъ его замѣнить. Онъ не прекращалъ изданія только по¬
тому, что ему нуженъ былъ органъ. Въ это время Лафаэтъ про¬
водилъ черезъ національное собраніе провозглашеніе неотчуждае¬
мыхъ правъ человѣка. Собраніе было засыпано проэктами и из¬
брало коммиссію изъ пяти лицъ для обсужденія всѣхъ предло¬
женій.
Руководящимъ лицомъ въ коммиссіи былъ Мирабо. Не обладая
даромъ философскаго обобщенія, онъ былъ совершенно неспосо¬
бенъ къ подобному дѣлу, самъ это чувствовалъ и ругалъ воз¬
ложенное на него порученіе, какъ люди, взявшіеся не за свое
дѣло, ругаютъ непонятную для нихъ задачу, которую имъ однако
же необходимо разрѣшить. Въ конституціи Массачусетса неот¬
чуждаемыя права человѣка выражены въ нѣсколькихъ строкахъ.
Они остались непонятными для близорукой юриспруденціи, всегда
отличавшейся отсутствіемъ философскаго смысла, но если бы она
дала себѣ трудъ постигнуть эти немногія строки, то многія ре¬
формы, вынужденныя жизнью втеченіи XIX вѣка, были бы уста¬
новлены на прочномъ философскомъ основаніи, вмѣсго того что¬
бы инстинктивно блуждать въ пространствѣ. Мирабо, попавшій
въ чуждую ему среду, создалъ путаницу, въ которой запутался
самъ и запуталъ другихъ, и все-таки ни одной философской мы¬
сли ясно и глубоко не выразилъ. Онъ дошелъ до смѣшного,
когда заговорилъ въ такомъ актѣ о жалованьи чиновникамъ и
даже спеціально сборщикамъ податей. Ему хотѣлось явиться трез¬
вымъ государственнымъ человѣкомъ среди мечтателей, а при¬
шлось показать себя только малоспособнымъ философомъ.
Собраніе не удовлетворилось его докладомъ и приняло другія
мѣры для разъясненія дѣла. Когда покончено было съ неотчуж¬
даемыми правами человѣка, тогда на очередь поступилъ вопросъ
объ организаціи законодательнаго собранія.

54
ЖИЗПЬ ЗАМѢЧАТЕЛЬНЫХЪ ЛЮДЕЙ.
Если-бы Мирабо обладалъ государственнымъ умомъ, то этотъ
вопросъ далъ бы ему возможность проявить всю свою проница¬
тельность. Двѣ палаты, имѣющія право отвергать законъ, про¬
шедшій чрезъ одну изъ нихъ, втеченіи вѣковъ доказали свою
несостоятельность. Онѣ составляютъ учрежденіе слишкомъ консер¬
вативное для того, чтобы требующіеся условіями прогресса законы
могли проходить своевременно, не вызывая въ странѣ слишкомъ
сильнаго волненія. Чрезмѣрная сила консервативныхъ элементовъ,
созданная подобными учрежденіями, превратила XIX вѣкъ въ вѣкъ
революціонный. Между тѣмъ революціонный путь развитія сопря¬
женъ съ существенными неудобствами: онъ питаетъ неестествен¬
ную вражду между различными классами, заставляетъ бояться
прогресса, даетъ въ руки самой грубой части общества ору¬
жіе въ видѣ вѣчныхъ обвиненій прогрессивныхъ элементовъ
въ анархическихъ стремленіяхъ и тѣмъ еще болѣе ухудшаетъ
дѣло.
Одна палата, которую создало изъ себя національное собра¬
ніе, только что доказала легкость, съ какой можно производить
этимъ путемъ самыя крупныя реформы. Но вмѣстѣ съ тѣмъ об¬
наружилось, что прибѣгать къ этому средству можно только при
благопріятныхъ условіяхъ; въ противномъ случаѣ не трудно раз¬
рушить прочныя основы порядка. Причина разрушенія этихъ
основъ во время французской революціи заключалась въ томъ,
что предшествующее правительство не только не создало въ на¬
родѣ привычекъ и обычаевъ, способныхъ служить фундаментомъ
для такихъ основъ, но своимъ произволомъ воспитало въ народѣ
такія деспотическія наклонности и замашки, при которыхъ основы
для свободной жизни не могли и образоваться.
Итакъ, задача состояла теперь въ томъ, чтобы создать такой
законодательный органъ, который не былъ бы слишкомъ консер¬
вативенъ и не задерживалъ бы прогресса, но вмѣстѣ съ тѣмъ
прививалъ бы гражданамъ и ихъ вождямъ привычки и обычаи,
необходимые для того, чтобы въ случаѣ нужды можно было
сдѣлать крутой поворотъ черезъ одну палату, не опасаясь вы¬
звать анархіи.
Въ тѣ дни, о которыхъ мы говоримъ, болѣе чѣмъ когда-либо,
требовались дѣятели, способные понять, что учредительное собра¬
ніе должно было дать Франціи законодательный органъ, соеди¬
няющій въ себѣ вышеуказанныя качества. Къ несчастью, Фран¬
ція не нашла такого дѣятеля даже въ Мирабо; ему нельзя ста¬
вить этого въ вину: и геній имѣетъ свои предѣлы—это несча¬
М И Р А Б 0.
55
стіе. При разрѣшеніи столь важной для будущаго Франціи за¬
дачи онъ увлекся посторонними цѣлями, которыми ему менѣе
всего слѣдовало увлекаться. Съ тѣхъ поръ какъ ему удалось
пріобрѣсти въ законодательномъ собраніи большое вліяніе, онъ
неотступно преслѣдовалъ мысль сдѣлаться министромъ. Чтобы до¬
стигнуть своей цѣли, ему прежде всего нужно было сблизиться
съ королемъ. Единственный путь къ сближенію представлялся
ему черезъ королеву посредствомъ Ла-Марка. Его связь съ Ла-
Маркомъ подвинулась такъ далеко, что въ сентябрѣ 1789 г.,
именно въ то время, когда обсуждался вопросъ объ организац и
законодательнаго органа, онъ успѣлъ уже получить отъ Ла-Марка
пятьдесятъ луидоровъ.
Ла-Маркъ старается оправдать Мирабо и доказываетъ, что этотъ
послѣдній не продавалъ своихъ услугъ. Въ то время, когда онъ
боролся съ биржевиками, его полемика будто-бы почти не давала
ему дохода; биржевики предлагали ему большія суммы, но онъ
отказался отъ нихъ. Все это весьма вѣроятно и вполнѣ въ духѣ
Мирабо, тѣмъ не менѣе ему не слѣдовало брать тайно деньги за то.
чтобы дѣйствовать въ пользу короля; такой образъ дѣйствія по
весьма вѣскимъ и основательнымъ причинамъ сильно преслѣдовался
тогда общественнымъ мнѣніемъ. Въ это крутое переходное время было
дѣломъ первой важности, чтобы члены учредительнаго собранія ру¬
ководствовались исключительно своимъ понятіемъ объ обществен¬
номъ благѣ. Если Мирабо дѣйствительно такъ думалъ, какъ онъ
говорилъ, то онъ тѣмъ болѣе долженъ былъ опасаться брать что-
нибудь отъ короля, чтобы не повредить этимъ успѣху своего мнѣ¬
нія. Даже самъ Ла-Маркъ вынужденъ сознаться, что Мирабо,
выпрашивающій у него пятьдесятъ луидоръ въ займы безъ от¬
дачи^ произвелъ на него жалкое впечатлѣніе.
Съ такими задними мыслями по вопросу объ организаціи за¬
конодательнаго органа Мирабо сосредоточился преимущественно
на томъ, чтобы доставить королю безусловное ѵеіо по отношенію
къ законамъ, прошедшимъ чрезъ палату представителей. Аргу¬
ментируя въ этомъ смыслѣ, знаменитый трибунъ не затруднялся
становиться въ самое рѣзкое противорѣчіе съ тѣмъ, что онъ про-
повѣдывалъ всю свою жизнь съ необузданной страстью. Все напи¬
санное имъ о деспотизмѣ государей было позабыто; теперь оказы¬
валось, что собраніе народныхъ представителей имѣетъ неодолимую
тенденцію къ деспотизму, оно не только не представляетъ собою на¬
рода, но стремится сдѣлаться независимомъ отъ него и тиранствовать
надъ нимъ; при первомъ случаѣ оно объявитъ себя несмѣняемымъ
56
ЖИЗНЬ ЗАМѢЧАТЕЛЬНЫХЪ ЛЮДЕЙ.
и создастъ изъ себя аристократію, которая тяжкимъ гнетомъ ля¬
жетъ на народъ. Наоборотъ, интересы короля и народа солидарны,
благосостояніе и могущество народа возвеличиваютъ короля, и
обратно, поэтому король—естественный стражъ свободы народа и
долженъ защищать его отъ деспотизма его представителей.
Послѣ пространнаго разглагольствованія о королевскомъ ѵеіо
Мирабо только мимоходомъ коснулся главнаго вопроса объ органи¬
заціи законодательнаго корпуса и прямо потребовалъ одной па¬
латы; слитіе всѣхъ народныхъ представителей въ одно собраніе
составляло дѣло, въ которомъ онъ игралъ славную роль, о чемъ
же тутъ толковать? Всѣ чувствовали великое значеніе одной па¬
латы для произведенія реформъ, что и было высказано въ соб¬
раніи съ присовокупленіемъ.* удовлетворительна-ли одна палата
при обыкновенныхъ обстоятельствахъ? Одна палата—сильное ору¬
діе, но она замѣняетъ диктатуру. Конечно диктатура представи¬
тельнаго собранія, диктатура большинства, лучше другихъ дик¬
татуръ, но все таки она неудобна для обыкновенныхъ усло¬
вій. Текущая жизнь требуетъ такой комбинаціи, при которой ни
одна часть общества не могла бы подвергаться притѣсненію и ни
одна не могла бы создать изъ себя препятствіе прогрессу.
Этотъ великій вопросъ остается великимъ и неразрѣшеннымъ
до нашихъ дней. Въ сентябрѣ 1789 г. онъ составлялъ задачу
самой первостепенной важности. Мирабо прошелъ мимо его п сосредо¬
точился,—мы вынуждены сказать это съ горечью,—на своемъ лич¬
номъ интересѣ. Не въ оправданіе ему, а для установленія пра¬
вильнаго взгляда на дѣло, прибавимъ, что задача разрѣшалась
неудовлетворительно не однимъ Мирабо, а всѣми—и корыстными,
и безкорыстными: она была не по плечу руководителямъ обще¬
ства. Въ этотъ роковой часъ вожди не дали себѣ труда сойтись,
обсудить, взвѣсить п придти къ общему, зрѣлому рѣшенію. Для
этого у нихъ не было свободнаго времени, они были слишкомъ
заняты пустяшными счетами и рѣшили торопливо этотъ важнѣй¬
шій вопросъ. Какъ всегда, всякій тянулъ въ свою сторону, и рѣ¬
шеніе собранія вышло случайно пущеннымъ шаромъ.
Подслуживаясь королю, Мирабо принималъ на себя немалый
рискъ. Народъ былъ сильно предубѣжденъ противъ ѵсіо короля
и волновался; требовали, чтобы защитники ѵсіо объявлены были
измѣнниками п врагами общества: имена ихъ были обнародованы,
какъ людей, выставляемыхъ на всеобщій позоръ. Въ числѣ этихъ
именъ не оказывалось имени Мирабо, что показываетъ, какъ легко
было среди неурядицы вводить народъ въ заблужденіе. Мирабо
МИРАБО.	57
употребилъ немало старанія, чтобы довести до свѣдѣнія короля,
что онъ защищалъ безусловное ѵеіо въ то время, когда Неккеръ
совѣтовалъ Людовику XVI просить для себя у собранія только
условное, которое и было ему дано. Онъ выставлялъ на показъ
свое консервативное превосходство надъ Неккеромъ и все-таки
никого не убѣдилъ; королева высказала Ла-Марку надежду, что
никогда не будетъ поставлена въ злополучную необходимость
искать помощи у Мирабо.
Великій ораторъ усердно продолжалъ дѣлать Неккеру разные
подвохи. Нѣсколько времени тому назадъ, когда Неккеръ просилъ
себѣ право сдѣлать заемъ, Мирабо предложилъ устроить заемъ
подъ личное поручительство членовъ національнаго собранія; каж¬
дый народный представитель долженъ былъ поручиться въ уплатѣ
извѣстной части займа. Предложеніе Мирабо было отвергнуто, заемъ
разрѣшенъ, но на такихъ условіяхъ, что правительство не полу¬
чило и десятой доли того, чтб должно было получить. Между
тѣмъ вслѣдствіе всеобщаго волненія въ странѣ положеніе финан¬
совъ сдѣлалось безвыходнымъ, косвенныя подати не уплачивались,
прямыя поступали туго, таможни, окружавшія Парижъ, были
разрушены народомъ, и городъ остался безъ дохода, а между тѣмъ
издержки росли ежедневно, огромное число рабочихъ оставалось
безъ работы и давало возможность каждому и при всякомъ слу¬
чаѣ производить безпорядки въ народѣ, приходилось покупать по
дорогой цѣнѣ хлѣбъ и продавать его по дешевой, производить
безполезныя общественныя работы и т. п.
Неккеръ составилъ финансовый планъ и представилъ его на¬
ціональному собранію. Мирабо предложилъ принять планъ мини¬
стра безъ разсмотрѣнія и оказать ему неограниченное довѣріе при
его исполненіи.
Разсчетъ былъ вѣренъ. Неккеру оказана была большая честь,
а между тѣмъ честь эта должна была его погубить. Отказавшись
отъ разсмотрѣнія финансоваго плана, представительное собраніе
сложило съ себя всю отвѣтственность за него и цѣликомъ воз¬
ложило ее на министра. Не подлежало ни малѣйшему сомнѣнію,
что при томъ состояніи, въ которомъ находилась страна, ника¬
кой финансовый планъ удасться не могъ, и что послѣ неудачи
національное собраніе будетъ очень радо свалить всю бѣду на
популярнаго министра и выйдти сухимъ изъ воды, уничтоживъ
его популярность. Мирабо доказалъ, что онъ очень ловко умѣетъ
вредить своимъ врагамъ, но въ данномъ случаѣ для будущей
его славы полезнѣе было-бы, еслибы онъ думалъ не о томъ,
58	ЖИЗНЬ ЗАМѢЧАТЕЛЬНЫХЪ ЛЮДЕЙ.
какъ вредить своимъ врагамъ, а о томъ, какъ избавить свое оте¬
чество отъ тяжкихъ его бѣдствій.
Несомнѣннымъ достоинствомъ остается за Мирабо его красно¬
рѣчіе. Но Робеспьеръ былъ краснорѣчивѣе: когда онъ говорилъ, яко¬
бинскій клубъ и галлереи законодательнаго собранія шумѣли съ неу¬
держимымъ энтузіазмомъ, восторговъ нельзя было унять, предсѣда¬
тель кричалъ: къ «порядку, галлереи, къ порядку!», грозился очи¬
стить ихъ и прекратить засѣданіе. Между представителями наоборотъ
слышался ропотъ и возгласы: < когда же заставятъ его замолчать?»
Эффектъ лучшихъ рѣчей Мирабо зависѣлъ отъ умѣнья под¬
нять въ народныхъ представителяхъ чувство своего достоинства
и поставить себя наравнѣ со всѣмъ, что было во Франціи наи¬
болѣе великаго и могущественнаго. Но и въ этомъ отношеніи
Робеспьеръ бралъ верхъ надъ Мирабо.
Когда до Мирабо доходили вѣсти о томъ, какъ относились къ
нему король и королева, онъ показывалъ имъ въ видѣ пред¬
упрежденія, что они не ограждены отъ его ударовъ. Король вся¬
чески старался оттянуть утвержденіе постановленій 4-го августа и
доказывалъ ихъ неисполнимость. Мирабо въ то самое время,
когда требовалъ безусловнаго ѵеіо для короля, не задумался до¬
казывать, что постановленія 4-го августа вовсе не требуютъ утвер¬
жденія короля, что онъ обязанъ ихъ обнародовать, исполнить безъ
всякихъ разсужденій, и только. Онъ запутывалъ самъ себя съ
каждымъ шагомъ далѣе и среди мучительныхъ нравственныхъ
страданій съ открытыми глазами шелъ на свою погибель, увле¬
каемый неудержимыми страстями. Королевѣ онъ также грозилъ
ударомъ, предложивъ, чтобы къ регентству во время малолѣтія
короля или по другимъ причинамъ могло быть допускаемо
только лицо, родившееся во Франціи. Повидимому угрозы по¬
дѣйствовали, и Ла-Маркъ предложилъ ему ежемѣсячную пенсію
въ пятьдесятъ луидоровъ. Послѣ этого Ла-Маркъ дѣлалъ ему вы¬
говоры, иногда очень строгіе, если онъ говорилъ въ собраніи что-
нибудь, не нравившееся королевѣ. Мирабо извинялся, изъявлялъ
искреннее раскаяніе, даже плакалъ и умилялъ душу Ла-Марка
разговорами о своей преданности. Сотни государственныхъ людей
продавали и себя, й свое отечество; въ исторіи это самое обыкно¬
венное дѣло, гнусное, позорное, и все таки обыкновенное. Отвра¬
тительный цинизмъ, съ которымъ относятся къ нему многіе
высокопоставленные люди, сдѣлался источникомъ неисчислимыхъ
бѣдствій для человѣчества. И вотъ исторія дожила до того, что
даже такой человѣкъ, какъ Мирабо, продавалъ себя.

МИРАБО.
59
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ.
Октябрь 1789 года.
Вожди національнаго собранія до того доинтриговались, до
того перессорились между собою, что Вольней могъ объявить со¬
браніе окончательно неспособнымъ къ выполненію своей задачи
въ тогдашнее тревожное время. А потому онъ предложилъ от¬
ложить всѣ дѣла въ сторону и заняться условіями для избранія
новой палаты. Когда законъ будетъ готовъ, тогда созвать новую
палату, а національное собраніе закрыть. Предложеніе это встрѣ¬
чено было единодушнымъ восторгомъ, до того члены собранія на¬
доѣли другъ другу. Братъ оратора, виконтъ Мирабо, прибавилъ
къ этому предложеніе, чтобы ни одинъ изъ представителей на¬
стоящаго собранія не могъ быть избранъ вновь. Мирабо увидалъ
въ этомъ смертельный для себя ударъ и вооружился противъ этихъ
предложеній всѣми своими силами,—ему удалось отклонить ихъ;
но зато его предложеніе ввести англійскій порядокъ назна¬
ченія министровъ изъ среды народныхъ представителей съ предо¬
ставленіемъ имъ права засѣдать въ національномъ собраніи не
прошло. Неккера онъ продолжалъ преслѣдовать и способство¬
валъ изданію закона, который предоставлялъ одной палатѣ пред¬
ставителей дѣлать займы и выпускать кредитные знаки. Когда
Неккеръ довелъ до свѣдѣнія національнаго собранія о распоряже¬
ніяхъ, сдѣланныхъ имъ на основаніи даннаго ему полномочія, тогда
Мирабо сталъ утверждать, что эти распоряженія должны быть
обсуждаемы по существу, а не приняты къ свѣдѣнію. Такимъ об¬
разомъ онъ съ одной стороны всю отвѣтственность за выполненіе
финансоваго плана свалилъ на Неккера, а съ другой—открылъ себѣ
возможность способствовать неудачѣ въ исходѣ дѣла.
Взявъ на себя роль тайнаго защитника интересовъ короля,
Мирабо тотчасъ же нопалъ въ самое затруднительное положеніе. Въ
Парижѣ ходили тревожные слухи, которые довели броженіе об¬
щества до крайнихъ предѣловъ. Король дѣйствительно помышлялъ
о томъ, чтобы бѣжать по направленію къ германской границѣ
и оттуда подавить революцію. Нетрудно было эксплуатировать
слухъ о намѣреніяхъ Людовика ХѴІ-го съ цѣлью побудить на¬
родъ захватить его въ Версалѣ, привести въ Парижъ и держать
его тамъ плѣнникомъ. Такой актъ былъ очень близокъ къ его
60	ЖИЗНЬ ЗАМѢЧАТЕЛЬНЫХЪ людей.
низложенію, а потому вполнѣ соотвѣтствовалъ интересамъ и ви¬
дамъ Филиппа-Эгалитэ. Еще болѣе онъ соотвѣтствовалъ видамъ
Лафаэта; если-бы король попалъ въ Парижъ въ сущности въ
видѣ плѣнника и въ то же время продолжалъ оставаться главою
государства, то обязанность охраненія царствующаго плѣнника
лсжала-бы на Лафаэтѣ; онъ долженъ былъ бы наблюдать за каж¬
дымъ шагомъ короля, за всѣми лицами, которыя имѣли съ нимъ
сношенія, и за всѣмъ, что творилось около него. Эгодало-бы ему
рѣшительное вліяніе на дѣла. Понятно, что онъ не могъ ничего
имѣть противъ выполненія подобнаго плана.
Чтобы защититься отъ грозно надвигавшейся тучи, дворъ ста¬
рался стягивать въ Версаль преданные ему полки. Право требо¬
вать военную силу принадлежало тогда городскимъ властямъ. Го¬
родскія власти Версаля дѣйствительно стали требовать войска
для охраненія порядка въ городѣ, но національное собраніе объяви¬
ло, что въ городѣ, гдѣ оно находится, только оно одно можетъ
т ребовать военную силу, и отказало городскимъ властямъ Версаля.
Войско все-таки явилось, ему устроенъ былъ великолѣпный празд¬
никъ, и члены королевскаго семейства всячески ухаживали за нимъ.
Петіонъ обличалъ этотъ образъ дѣйствія въ національномъ соб¬
раніи и вызвалъ всеобщее негодованіе своими разсказами о враж¬
дебныхъ демонстраціяхъ солдатъ противъ революціи.
Всѣ ожидали, что Мирабо и теперь, какъ въ прежнія вре¬
мена, произнесетъ грозную рѣчь и потребуетъ удаленія войска.
Повидимому для него невозможно было поступить иначе, не обли¬
чивъ перемѣны въ своемъ направленіи и не подтверждая самыхъ
мрачныхъ подозрѣній на счетъ его сношеній съ королемъ. Между
тѣмъ намѣренія Мирабо были противуположны. Онъ хотѣлъ ока¬
зать королю величайшую услугу—способствовать его удаленію
г>ъ такое мѣсто, гдѣ-бы онъ могъ управлять страною самосто¬
ятельно, опираясь на войско. Такой услугой онъ надѣялся
заслужить себѣ министерскій портфель. Чтобы не вызвать про¬
тивъ себя подозрѣній, Мирабо долженъ былъ сначала явиться
отъявленнымъ врагомъ короля и королевы. И вотъ онъ тре¬
буетъ въ національномъ собраніи, чтобы только одна особа
короля была признана неприкосновенной, всѣ же члены ко¬
ролевскаго семейства подлежали суду наравнѣ съ прочими гра¬
жданами. Королева жестоко оскорбилась такимъ требованіемъ. Ко¬
ролю предложены были на утвержденіе выработанныя національ¬
нымъ собраніемъ статьи конституціи. Король соглашался утвер¬
дить ихъ условно съ цѣлью оставить за собою исполнительную
М И Р А Г> 0.	61
власть во всемъ ея объемѣ. Мирабо же настаивалъ на безуслов¬
номъ утвержденіи безъ всякихъ заднихъ мыслей насчетъ расширеніи
исполнительной власти.
Послѣ этого онъ считалъ уже для себя возможнымъ напра¬
виться къ своей цѣли относительно войскъ. Онъ произнесъ гроз¬
ную рѣчь, въ которой обличалъ безобразное поведеніе офицеровъ,,
но не настаивалъ на удаленіи солдатъ, а требовалъ, чтобы дисци¬
плина не ослаблялась и чтобы войскамъ внушалось уваженіе къ
королю и къ національному собранію; чтобы войску воспрещены
были такъ называемые патріотическіе праздники, такъ какъ со¬
вершенно неприлично пировать въ то время, когда народъ голо¬
даетъ. Затѣмъ онъ находилъ неудобнымъ и неблагоразумнымъ
дальнѣйшее обличеніе въ виду возбужденнаго состоянія народа.
Для того, чтобы законодательному собранію легче было про¬
глотить эту пилюлю, Мирабо преподнесъ ему еще одну конфетку,
а именно потребовалъ, чтобы всякое распоряженіе короля непре¬
мѣнно было скрѣплено министромъ. Въ то же время онъ продол¬
жалъ пугать царствующую чету. Онъ наводилъ ужасъ на Ла-
Марка и дворъ, увѣряя его, что они слѣпы, что они не видятъ
пропасти передъ ообою, что чернь будетъ волочить тѣла короля
и королевы по улицамъ.
Въ это время разразилось возмущеніе 5-го октября. Толпы
женщинъ и вооруженныхъ мужчинъ кинулись на Версаль; одни
требовали хлѣба, другіе—чтобы король былъ переведенъ въ Па¬
рижъ и избралъ этотъ городъ мѣстомъ постояннаго своего пре¬
быванія. Послѣ рѣзни народъ побѣдилъ, придворные экипажи
были задержаны, королю отрѣзаны пути къ бѣгству. Мираба
воспользовался смутою, чтобы затѣять новую интригу. Мы ви¬
дѣли, что когда-то онъ замышлялъ вручить регентство герцогу
Орлеанскому; теперь онъ хотѣлъ опять устранить короля и ввѣ¬
рить управленіе государствомъ другому его брату, графу Прован¬
скому, будущему Людовику XVIII. Немудрено послѣ этого, что
королевская чета приписывала все возстаніе 5-го октября интри¬
гамъ Мирабо, и что Муньс вынужденъ былъ исключить его изъ
списка лицъ, которыя должны были сопровождать короля при
въѣздѣ въ Парижъ. Между тѣмъ Мирабо предложилъ нераздѣль¬
ность законодательнаго корпуса и короля, послѣ чего и законо¬
дательному корпусу пришлось засѣдать въ Парижѣ.
Вскорѣ послѣ пріѣзда въ Парижъ Мирабо составилъ подроб¬
ный планъ переселенія короля въ такое мѣсто, гдѣ бы онъ могъ
управлять страною самостоятельно. По его мнѣнію, король не дол-

62
ЖИЗНЬ ЗАМѢЧАТЕЛЬНЫХЪ ЛЮДЕЙ.
женъ былъ удаляться къ восточной границѣ, это объяснялось-бы
намѣреніемъ подавить революцію съ помощью иностранныхъ шты¬
ковъ; ему слѣдовало избрать себѣ резиденцію на западѣ, въ пре¬
данной ему и защищенной войсками мѣстности. Такъ какъ ко¬
роль и законодательный корпусъ нераздѣльны, то отказъ націо¬
нальнаго собранія слѣдовать за нимъ могъ-бы дать ему поводъ
собрать новую палату представителей. Этотъ проэктъ составленъ
былъ для графа Прованскаго; если-бы онъ осуществился, то въ
результатѣ оказалась бы такая же междуусобная война, какъ
при Карлѣ I англійскомъ. Услуга слѣдовала за услугой. Мирабо
возражалъ противъ назначенія королю содержанія только на одинъ
годъ; онъ настаивалъ на томъ, чтобы въ указахъ король назы¬
вался царствующимъ милостью божею.
Такъ какъ свалить Неккера было слишкомъ трудно, то Мирабо
задумалъ удалить одного изъ его товарищей, чтобы очистить для
себя министерское кресло. Онъ обвинилъ министра, графа С.-При,
въ томъ, будто онъ 5-го октября сказалъ женщинамъ, требовавшимъ
хлѣба: «Когда вы имѣли одного короля, у васъ былъ хлѣбъ; а
теперь, когда у васъ 1200 королей, вы къ нимъ и должны об¬
ращаться». Рядомъ съ этимъ онъ защищалъ герцога Орлеанскаго,
котораго Лафаэтъ хотѣлъ удалить въ Лондонъ за его участіе въ
происшествіяхъ 5-го октября. Герцогу все-таки пришлось уда¬
литься.
Въ то время, когда Мирабо билъ такимъ образомъ направо
и налѣво, вожди революціи почувствовали въ своихъ рукахъ
такую большую силу, что задумали захватить власть. Для этой
цѣли назначена была большая сходка въ домѣ госпожи д’Арра-
гонъ. Сюда явились не только претенденты на министерскія кре¬
сла, но жаждушіе получить дипломатическій постъ, мѣсто ин¬
тенданта, губернатора и т. д. Знаменитый тріумвиратъ—Дюпоръ,
Варнавъ и Ламетъ—тоже былъ тамъ. На первомъ планѣ стоялъ
вопросъ о сверженіи Неккера; оказалось однако же, что этотъ че¬
ловѣкъ былъ еще слишкомъ популяренъ для того, чтобы воз¬
можно было нанести ему такой ударъ. Съ цѣлью ускорить его
паденіе придумали сдѣлать его президентомъ министровъ, а ми¬
нистромъ финансовъ—Талейрана, который своимъ управленіемъ
долженъ былъ окончательно его дискредитировать.
Таковы были союзы того времени, они составлялись съ цѣлью
погубить другъ друга. Мирабо чувствовалъ за собою еще такъ
мало вѣса, что не рѣшился претендовать на министерскій постъ,
а выбралъ для себя мѣсто простого совѣтника короля, т. е. ми¬
МИРА Г» 0.
63
нистра безъ портфеля. Союзъ тотчасъ же началъ разлагаться,
Мирабо рѣшился дѣйствовать противъ Неккера всѣми своими
силами. Поводъ къ нападенію подало то обстоятельство, что
исполнительная власть старалась по возможности препятствовать
обнародованію постановленій національнаго собранія и въ осо¬
бенности постановленія отъ 4-го августа. До Неккера ему не уда¬
лось добраться, точно такъ же, какъ всѣ его рѣчи о парижскомъ
голодѣ и тамошнихъ безпорядкахъ, а равно и законъ объ охра¬
нѣ, не помогли ему добраться до Лафаэта. Генералъ держалъ въ
эту минуту въ рукахъ судьбы Франціи, и когда 24-го октября ми¬
нистерство доведено было до того, что изъявило готовность усту¬
пить свое мѣсто другимъ, болѣе способнымъ людямъ, тогда отъ
него зависѣло явиться ихъ замѣстителемъ. Но онъ не изъяв¬
лялъ готовности сдѣлаться совѣтникомъ короля. Зато возникло
предположеніе удалить Мирабо, назначивъ его куда-нибудь по¬
сланникомъ. Какъ сильно возвысился Мирабо, видно изъ того,
что онъ смотрѣлъ на такое назначеніе, какъ на почетную ссылку.
Въ прежнее время онъ ухватился бы съ жадностью за дипломатиче¬
скій постъ при какомъ-нибудь ничтожномъ германскомъ дворѣ, те¬
перь же онъ соглашался только на почетное назначеніе въ Лон¬
донъ, но съ тѣмъ, чтобы остаться въ Парижѣ и получить отъ
короля письменное удостовѣреніе, что весною онъ получитъ ми¬
нистерскій портфель. По поводу предложенія Талейрана о кон¬
фискаціи церковныхъ имуществъ онъ доказывалъ, что церков¬
ныя имущества не принадлежатъ духовенству, что большая часть
этихъ имуществъ пожертвована была церкви королями, а все,
что дали короли кому бы то ни было, то народъ можетъ от¬
нять. Тѣми имуществами, которыя даны были частными лицами
и пріобрѣтены были другими способами, духовенство управляетъ
опять-таки не на правахъ собственности, а въ качествѣ чинов¬
никовъ государства и народа. Они такъ же мало составляютъ
его собственность, какъ корабли—собственность матросовъ и мор¬
скихъ офицеровъ. Такъ какъ всякое право собственности выте¬
каетъ изъ государства, то государство имѣетъ право сдѣлать
церковныя имущества своей собственностью, назначить духовен¬
ству жалованье, содержать церкви и помогать бѣднымъ на го¬
сударственный счетъ.

64	ЖИЗНЬ ЗАМѢЧАТЕЛЬНЫХЪ ЛЮДЕЙ.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ.
Съ ноября 1789 г. по ноябрь 1790 года.
7-го ноября національное собраніе сдѣлало постановленіе, ко¬
торымъ члены собранія лишались права принимать должности
министровъ втеченіи настоящей сессіи. Постановленіе направлено
было прямо противъ Мирабо и лишало его всякой надежды па испол¬
неніе его завѣтной мечты. Но ораторъ не унялся, онъ продолжалъ
нападать па Неккера и наконецъ составилъ планъ новаго министер¬
ства съ графомъ Прованскимъ во главѣ. Одно отчаяніе могло вну¬
шить такую мысль; именно въ это время раскрылся роялистскій за¬
говоръ и казненъ былъ маркизъ Фавра, въ которомъ всѣ видѣли
агента графа Прованскаго. Мирабо писалъ для графа защитительныя
рѣчи и посланія, но министерскихъ шансовъ у пего всетаки не было
никакихъ. Втереться въ милость короля сдѣлалось господствующей
его мыслью, и тѣмъ не менѣе онъ долженъ былъ говорить зажига¬
тельныя рѣчи, которыя приводили короля и королеву въ отчаяніе,
а въ странѣ усиливали анархію. Не онъ одинъ, а всѣ народные вожди
должны были такъ дѣйствовать. Такъ какъ они не успѣли согласиться
между собою и создать прочный порядокъ, то имъ оставалось
одно: дружно возстановлять пародъ противъ правительства и выс¬
шихъ классовъ и держаться безпорядкомъ.
Король и королева съ каждымъ днемъ убѣждались все болѣе,
что они не въ силахъ совладать съ бурей. Неккеръ не былъ въ
состояніи водворить порядка, такъ какъ не могъ поправить фи¬
нансовъ; ни конфискація церковныхъ имуществъ, ни ассигнаціи,
ничто не помогало; положеніе было таково, что еслибы конфисковали
все имущество французовъ и распродали его на покрытіе госу¬
дарственныхъ издержекъ, то и тогда бы не поправили финансовъ.
Одинъ Лафаэтъ могъ еще до нѣкоторой степени поддерживать по¬
рядокъ, опираясь на буржуазію и національную гвардію. Король
долженъ былъ его слушаться, назначать на мѣста лицъ, кото¬
рыхъ онъ ему указывалъ, но съ каждымъ днемъ росла народная
сила. Кромѣ старыхъ, выросло много новыхъ вождей; якобинскій
клубъ придавалъ народной массѣ такую мощь, что она грозила
за аристократіей и духовенствомъ низвергнуть впрахъ и бур¬
жуазію. Чтобы противодѣйствовать ему, Лафаэтъ задумалъ создать
клубъ умѣренныхъ подъ именемъ патріотическаго общества 1789 г.

МИРАБО.	65
Открытіе клуба встрѣчено было шумными проявленіями народ¬
наго негодованія; хотя Лафаэтъ, Мирабо и другіе примкнули къ
нему, но всѣ элементы силы оказались въ якобинскомъ клубѣ, и
новый клубъ остался ничтожнымъ.
По мѣрѣ того какъ волна росла, страхъ все болѣе овладѣ¬
валъ королемъ и королевой. Мирабо повторялъ, что для нихъ
одно спасеніе—удалиться изъ Парижа. Наконецъ въ маѣ 1790 г.
они рѣшились-таки вступить въ тайный союзъ съ нимъ. Изъ
Бельгіи выписали Ла-Марка и чрезъ него сдѣлали Мирабо предло¬
женіе не только заплатить всѣ его долги, равнявшіеся 208.000
франкамъ, но такъ-же платить ему ежемѣсячно по 6.000 фран¬
ковъ и на содержаніе письмоводителя 300 франковъ. Сверхъ
того Ла-Марку вручили милліонъ франковъ съ тѣмъ, чтобы по
окончаніи засѣданій національнаго собранія передать ихъ Мирабо,
если король будетъ имъ доволенъ. Графъ былъ въ восторгѣ,
онъ завелъ себѣ лошадей, кучеровъ, лакеевъ, сталъ задавать пиры.
Но при первой его попыткѣ отстоять интересы короля появилась
брошюра о великой измѣнѣ Мирабо: народъ кричалъ: «на висѣ¬
лицу его!>, Маратъ пускалъ въ него ядовитыя стрѣлы.
Между Англіей и Испаніей произошелъ разрывъ, министер¬
ство сочло нужнымъ стать на сторону Испаніи, сдѣлано было
распоряженіе о вооруженіи флота. По этому случаю въ націо¬
нальномъ собраніи возбужденъ былъ вопросъ о томъ, кому должно
принадлежать право объявлять войну и заключать миръ. Восемь
дней въ собраніи происходила ожесточенная борьба, которая взвол¬
новала всю страну. Ораторы якобинскаго клуба хотѣли предоста¬
вить это право народу и его представителямъ, а короля сдѣлать
исключительно исполнителемъ народной воли. Мирабо намѣревался
оставить это право исключительно за королемъ, но вызвалъ этимъ
такое негодованіе, что долженъ былъ отступиться отъ своего на¬
мѣренія и даже исказить въ печати смыслъ своей первой рѣчи. Пра¬
вильнаго рѣшенія для этого вопроса не было, такъ какъ націо¬
нальное собраніе само помѣшало созданію министерства изъ своей
среды. Только министры изъ среды собранія могли бы направлять
иностранную политику согласно съ желаніемъ общества. Разъ
этого нѣтъ, отношенія дѣлаются неизбѣжно уродливыми, если
общество и законодательное собраніе захотятъ сохранить свою са¬
мостоятельность и не станутъ покоряться министерству. Незави¬
симые отъ собранія министры могутъ всегда направлять иностран¬
ную политику такъ, что пароду останется только повиноваться
ихъ волѣ. Собраніе установило совмѣстное дѣйствіе короля и на¬
5

66
ЖИЗПЬ .ЗАМѢЧАТЕЛЬНЫХЪ ЛЮДЕЙ.
родныхъ представителей, но это рѣшеніе создало только новый
поводъ, побуждавшій народъ принимать все болѣе п болѣе гроз¬
ное положеніе, чтобы принуждать и короля, и министровъ поко¬
ряться своей волѣ.
Наиболѣе сильнымъ казался въ это время Лафаэтъ. Средства,
которыя Мирабо получилъ отъ короля, были ничтожны сравни¬
тельно съ тѣми, которыми располагалъ Лафаэтъ. Чтобы пріобрѣсти
эти средства, Мирабо долженъ былъ отречься отъ своего прошлаго;
ему приходилось провозглашать себя убѣжденнымъ монархистомъ.
Лафаэту ни отъ чего не приходилось отрекаться-, онъ сохранилъ
вполнѣ и свою независимость, и чистоту. Мирабо тщетно заиски¬
валъ у него. Лафаэтъ считалъ его ничтожнымъ, и союзъ съ нимъ
совершенно для себя излишнимъ. Мирабо возненавидѣлъ его жгу¬
чей ненавистью и указывалъ на него королю, какъ па самаго
опаснаго врага. Въ этомъ было немало близорукости и ослѣпленія.
Правда, Лафаэтъ могъ играть первую роль на праздникѣ народной
федераціи, а Мирабо являлся на немъ представителемъ только отъ того
клуба 1789 г., который онъ тщетно старался противупоставить
якобинцамъ; но величіе его было уже болѣе декоративнымъ, чѣмъ
дѣйствительнымъ. Сила переходила совсѣмъ въ другія руки, онъ не
умѣлъ замѣтить этого и парализовать ихъ вражду къ себѣ.
Чтобы спастись отъ Лафаэта, Мирабо совѣтовалъ королю уда¬
литься въ Фонтенбло и окружить себя тамъ преданными вой¬
сками-, но преданнаго войска не было болѣе: войско находилось
во власти клубовъ, а пе въ рукахъ своего начальства. Въ этомъ
случаѣ Мирабо показалъ такую же недальновидность, какъ впо¬
слѣдствіи Лафаэтъ. Жажда сблизиться съ королемъ и королевой
продолжала рости въ немъ, но каждый шагъ впередъ по этому
пути наносилъ ударъ его популярности. Онъ торжествовалъ, когда
устроилось тайное свиданіе между нимъ и королевской четой, по
тайна открылась и вызвала новый крикъ объ измѣнѣ Мирабо.
Тайна этой связи была очень вредна для короля, такъ какъ
пріучала народъ смотрѣть на него, какъ па крамольника, а на
связь съ нимъ, какъ на измѣну народу.
Въ національномъ собраніи Мирабо могъ еще достигать успѣ¬
ховъ, но эти успѣхи роняли авторитетъ собранія. 19-го іюля 1790 г.
собраніе отмѣнило дворянство и всѣ титулы,—графъ Мирабо пре¬
вратился въ Рикети. Постановленіе было вполнѣ въ духѣ преж¬
няго демагога Мирабо; но Мирабо, преданный слуга короля, брюж-
жалъ противъ него.
На восточной границѣ командовалъ войсками Булье, просла-

МИРАБО.
67
вившійся кровавой расправой съ волновавшимся пароломъ п солда¬
тами; въ іюлѣ 1790 г. доложено было національному собранію, что
онъ умышленно распоряжается такъ, чтобы лишить французовъ воз¬
можности защищаться въ случаѣ нападенія иностранцевъ и даже
дозволяетъ имъ незамѣтно переходить па французскую территорію.
По всей Франціи раздался патріотическій крикъ противъ измѣн¬
никовъ, и Мирабо не оставалось выбора,—онъ долженъ былъ дер¬
жать себя якобинцемъ. Въ это время онъ доказывалъ королю и
королевѣ, что для. пихъ будетъ полезно вызвать междоусобную
войну, въ которой они побѣдятъ п водворятъ прочный конститу¬
ціонный порядокъ. Французы справедливо гордились тѣмъ, что у
пихъ революція, а все-таки не междоусобная война;—какъ ни
велики бѣдствія революціи, но ихъ и сравнивать нельзя съ ужа¬
сами междоусобной войны. Гнусная мысль вызвать во Франціи
междоусобпую войну составляетъ самое черное изъ всѣхъ пятенъ
па дѣятельности Мирабо. Притомъ онъ напрасно думалъ, что
междоусобная война дастъ торжество конституціонной монархіи;
стоитъ прочесть письма, написанныя въ августѣ 1791 г. Ма-
ріей-Антуанетой графу Мерси, чтобы убѣдиться, что преданное
войско въ рукахъ короля дало бы въ окончательномъ результа¬
тѣ автократическую, а вовсе не конституціонную монархію. Ми¬
рабо сильно заботился о созданіи королевскаго войска; по поводу
убійства одного изъ командовавшихъ въ Тулонѣ офицеровъ, онъ
20-го августа 1790 г. предложилъ законодательному собранію полное
преобразованіе арміи съ псѣлью возстановленія дисциплины. На
это Маратъ въ своей газетѣ отвѣтилъ слѣдующими словами: «Я
вижу возстаніе всего народа противъ этого адскаго замысла. Если
черные (аристократы) и министры будутъ имѣть дерзость при¬
ступить къ его выполненію, то вы, граждане, должны поставить
восемьсотъ висѣлицъ и перевѣшать на нихъ всѣхъ измѣнниковъ,
и на первомъ мѣстѣ негодяя Рикети Старшаго». Со времени
уничтоженія титуловъ графъ Мирабо сталъ называться Рикети
Старшимъ. То обстоятельство, что онъ не имѣлъ возможности по¬
мѣшать Марату возбуждать противъ него народную ненависть по¬
добными рѣчами, доказывало, что его планъ создать преданную
королю армію не можетъ удасться. Мирабо поправилъ свою ре¬
путацію, когда попало па очередь дѣло о происшествіяхъ 5-го
октября. Слѣдствіе по этому дѣлу произведено было въ париж¬
скомъ судѣ Шателе, по такъ какъ обвиненными являлись народ¬
ные представители, Мирабо и герцогъ Орлеанскій, то всѣ доку¬
менты переданы были па разсмотрѣніе національнаго собранія для
5*
68
ЖИЗПЬ ЗАМѢЧАТЕЛЬНЫХЪ ЛЮДЕЙ.
разрѣшенія вопроса о преданіи ихъ суду. Мирабо такъ ловко по¬
вернулъ дѣло, что судъ изъ обвинителя превратился въ обвинен¬
наго, а Мирабо изъ обвиненнаго—въ обвинителя. Онъ доказывалъ,
что судъ Шателе по дѣлу 5-го октября разыскивалъ не винов¬
ныхъ въ государственныхъ преступленіяхъ, а обвинительные пунк¬
ты противъ дѣла революціи. Въ окончательномъ результатѣ рѣчь
шла уже не о томъ, слѣдуетъ ли предать суду герцога Орлеан¬
скаго и Мирабо, а о томъ, что у суда Шателе слѣдуетъ отнять
право производства политическихъ слѣдствій, такъ какъ онъ ока¬
зывается къ нимъ неспособнымъ. Черезъ три недѣли судъ былъ
лишенъ полномочій. Рядомъ съ этимъ возникло другое обвиненіе
противъ Мирабо. Эмиссаръ Ріоль сдѣлалъ послѣ своего ареста по¬
казаніе, въ которомъ запуталъ оратора. Мирабо съ большимъ
эффектомъ сопоставилъ эти два обвиненія. Его обвиняютъ и какъ
революціонера, и какъ контръ-революціонера; если послѣдуетъ осуж¬
деніе, то онъ проситъ объ одномъ, чтобы изъ него сдѣлали му¬
ченика за дѣло революціи.
Эти обвиненія возвратили Мирабо всю его популярность, даже
якобинцы дѣлали ему оваціи; но въ королевской четѣ онъ вы¬
зывалъ страхъ, а не сочувствіе.
Въ это же время ему удалось достигнуть старинной своей
цѣли—низвергнуть Неккера. Четыреста милліоновъ ассигнацій издер¬
жаны были почти вполнѣ, а нужда не уменьшалась. Для покрытія
государственныхъ издержекъ приходилось изыскивать новыя мѣры.
Коммиссія національнаго собранія ничего новаго не придумала, а
нашла, что выпущенныя ассигнаціи цѣною отъ двухсотъ до ты¬
сячи франковъ были слишкомъ крупны, что при выпускѣ биле¬
товъ меньшей цѣнности можно было значительно увеличить ихъ
число; поговаривали о выпускѣ милліарда и восемьсотъ милліо¬
новъ; рядомъ съ этимъ слѣдовало продолжать продажу національ¬
ныхъ имуществъ. Неккеръ составилъ записку, въ которой указы¬
валъ на опасность подобныхъ мѣръ. Мирабо потребовалъ, чтобы
его выслушали прежде разсмотрѣнія записки Неккера, и собраніе
согласилось. Рѣчь его встрѣчена была шумными восторгами, еди¬
ногласно рѣшено было напечатать ее для распространенія въ
странѣ. Послѣ этого цѣлый мѣсяцъ продолжались ожесточенные
дебаты. Якобинцы окончательно стали па сторону Мирабо. Про¬
дажа національныхъ и конфискованныхъ имуществъ возбуждала
всеобщій восторгъ въ странѣ; имущества богатыхъ людей пере¬
ходили къ бѣднымъ за безцѣнокъ, комплектовался классъ кресть¬
янъ мелкихъ собственниковъ. Выпускъ ассигнацій былъ на столько
МИРАБО.
69
же популяренъ: онъ давалъ возможность покрывать государствен¬
ныя издержки и удовлетворять потребности народа, не возвышая
податей. Рабочіе не были достаточно дальновидны, чтобы понять,
что такимъ образомъ цѣна денегъ падала и ихъ заработная плата
уменьшалась такъ, что покрывать государственныя издержки воз¬
вышеніемъ податей было для нихъ болѣе выгоднымъ. Уже самый
способъ удовлетворенія государственныхъ потребностей обузды¬
валъ бы въ этомъ случаѣ легкомысленную расточительность.
Мирабо, по природѣ своей склонный къ самой безумной ра¬
сточительности безъ всякой мысли о будущемъ, былъ именно
тѣмъ человѣкомъ, который могъ защищать подобную мѣру съ
беззавѣтнымъ энтузіазмомъ. Въ эту минуту онъ былъ похожъ на
пѣвца, обладающаго громаднымъ голосомъ и который взялъ ноту,
покрывшую хоръ, оркестръ и всѣхъ поющихъ. Вся страна говорила
и кричала во всю мочь по поводу ассигнацій, рѣчи, брошюры сыпа¬
лись со всѣхъ сторонъ, но голосъ Мирабо заглушилъ ихъ всѣхъ.
Неккеръ долженъ былъ подать въ отставку. Нелишнее замѣтить,
что Мирабо долго нападалъ на Неккера именно за то, что пропо-
вѣдывалъ теперь самъ; тогда Неккеръ оказывался необходимымъ,
а теперь, когда онъ вздумалъ честно противудѣйствовать бан¬
кротству,—онъ палъ. Мирабо торжествовалъ; онъ хотѣлъ прину¬
дить къ отставкѣ всѣхъ министровъ, но министры вовсе не же¬
лали оставлять насиженныя мѣста. Возстаніе матросовъ въ Бре¬
стѣ дало ему случай сдѣлать нападеніе на все министерство; онъ
хотѣлъ, чтобы законодательное собраніе выразило къ нему недо*
вѣріе. Съ этой цѣлью Мирабо соединилъ для общаго дѣйствія
четыре коммиссіи собранія, изъ которыхъ въ двухъ, въ воен¬
ной и дипломатической, онъ засѣдалъ. Сблизившись съ якобин¬
цами, онъ хотѣлъ создать министерство изъ ихъ среды. Чтобы
расчистить имъ путь къ власти, Мирабо домогался отмѣны по¬
становленія 7-го ноября, которое воспрещало народнымъ пред¬
ставителямъ принимать министерскіе портфели. Достигнуть отмѣны
этого закона ему не удалось: министерство подавало въ отставку,
по король принялъ ее отъ одного морского министра, и его мѣсто
было замѣщено сторонникомъ Лафаэта. Оказалось, что Мирабо ра¬
боталъ на пользу злѣйшихъ своихъ враговъ. Блестящіе съ виду
перспективы наполнили его жизнь такими непріятностями, что съ
пимъ сдѣлался припадокъ, едва не стоившій ему жизни. Мирабо
совѣтовалъ королю не дожидаться того времени, когда народъ при¬
нудитъ его отставить министровъ, а распорядиться самому, по
такъ какъ король его не слушалъ, то онъ задумалъ сдѣлать
70
ЖИЗНЬ ЗАМѢЧАТЕЛЬНЫХЪ ЛЮДЕЙ.
послѣднюю попытку въ пользу короля. Опъ отправился въ яко¬
бинскій клубъ, гдѣ сочиняли петиціи противъ министровъ съ
цѣлью распространить по всей странѣ для подписи. Мирабо превзо¬
шелъ всѣхъ въ рѣзкости своихъ обвиненій, но пришелъ къ за¬
ключенію, что самое вѣрное средство погубить министровъ со¬
стоитъ въ томъ, чтобы предоставить ихъ собственному неразу¬
мію. Прежде чѣмъ министерство успѣло пасть, Мирабо надѣлалъ
много шуму своими рѣчами о введеніи трехцвѣтной кокарды во
флотѣ. Между консерваторами ненависть противъ него достигла
высшей степени; священникъ Перети пытался въ ноябрѣ 1790 г.
заколоть его стилетомъ.
Крайне типично для революціоннаго времени положеніе Ми¬
рабо: онъ дѣйствуетъ то въ пользу консерваторовъ, то въ пользу
радикаловъ, сближается то съ тѣми, то съ другими, въ сущности
же всѣхъ ихъ одинаково ненавидитъ, причемъ всѣ одинаково счи¬
таютъ его измѣнникомъ и за ненависть платятъ ему еще болѣе
жгучей ненавистью. Въ это же время случился съ нимъ другой
типическій анекдотъ. Аристократъ Кастри ранилъ на дуэли яко¬
бинца Ласкета, за что народъ разнесъ его домъ. Консерваторъ
Малуэ уступилъ Мирабо свою очередь съ тѣмъ, чтобы онъ за
это дѣло пустилъ стрѣлу въ Лафаэта. Когда Мирабо вошелъ на
трибуну, аристократы встрѣтили его такими оскорбленіями, что
онъ внезапно перемѣнилъ фронтъ и произнесъ одну изъ самыхъ
зажигательныхъ своихъ рѣчей, возбуждая общество противъ коптръ-
революціонеровъ. Рядомъ съ этимъ Мирабо въ интригахъ своихъ про¬
тивъ Лафаэта дошелъ до того, что увѣрялъ королеву, будто Ла¬
фаэтъ старается воскресить знаменитое дѣло объ ожерельѣ, обви¬
нить королеву въ прелюбодѣяніи и достигнуть развода между ею
и королемъ. За напоминаніе объ этой исторіи королева должна
была одинаково возненавидѣть обоихъ, и все-таки Лафаэтъ опять
одолѣлъ. Когда Дантонъ явился въ законодательное собраніе во
главѣ депутаціи отъ 48 секцій Парижа и требовалъ удаленія
министровъ, король долженъ былъ повиноваться, но въ состав¬
леніи новаго министерства онъ руководствовался совѣтами Ла¬
фаэта; въ немъ не было ни одного человѣка, который могъ бы
служить посредпикомъ между Мирабо и королемъ.

МИРАБО.
71
ГЛАВА ДВѢНАДЦАТАЯ.
Послѣднее время дѣятельности Мирабо.—Его смерть.—Заключеніе.
Король и королева такъ возненавидѣли Мирабо, что намѣре¬
вались даже лишить его денежныхъ пособій. Ультрамонтанская
часть духовенства протестовала противъ распоряженій національ¬
наго собранія, касавшихся организаціи церкви. 27-го ноября
1790 г. Мирабо произнесъ рѣчь, въ которой заявлялъ, что ему
приходится защищать католическую церковь противъ ея служи¬
телей; онъ проводилъ идею, о которой мы уже говорили и ко¬
торая должна была превратить духовенство въ государственныхъ
чиновниковъ. Тутъ яснѣе всего обличался весь тотъ великій
вредъ, который приноситъ обществу организація католическаго
духовенства. Избраніе духовенства вѣрующими, исключительная
его зависимость отъ нихъ, вытекающая изъ свободы совѣсти,
имѣли въ то время много приверженцевъ, по вліяніе коренной
католической идеи было еще такъ сильно, что Мирабо могъ
лишь слегка коснуться этого воззрѣнія. Вся его рѣчь на¬
правлена была противъ ультрамонтанскаго духовенства и въ
пользу патріотическаго. Уже и то казалось большимъ выигры¬
шемъ, если духовенство, совершенно независимое отъ народа и
назначаемое иностраннымъ государемъ, т. е. папою, замѣнится
хотя отчасти избираемымъ и вынуждено будетъ уважать учреж¬
денія своей страны, а не возбуждать противъ нихъ народъ. Фран¬
цузскіе короли сами не разъ боролись съ ультрамонтанствомъ;
повидимому въ рѣчи Мирабо не было ничего такого, чтб должно
было вызвать гнѣвъ короля. Однакоже оказалось, чтб и король, и
королева до такой степени находились подъ вліяніемъ ультра¬
монтанскаго духовенства, что именно эта рѣчь вызвала въ нихъ
мысль о разрывѣ.
Но если съ этой стороны надъ нимъ подымалась гроза, то съ
другой у него неожиданно создалась связь съ однимъ изъ мини¬
стровъ. Изъ прежняго министерства портфель удержалъ только
Монморенъ; когда-то онъ былъ врагомъ Мирабо, но теперь чув¬
ствовалъ себя одинокимъ и для своей поддержки вступилъ съ
ораторомъ въ тайный союзъ. Цѣль союза заключалась въ томъ,
чтобы низвергнуть не только Лафаэта и его сторонниковъ, но все
національное собраніе, и усилить власть короля.

72
ЖИЗНЬ ЗАМѢЧАТЕЛЬНЫХЪ ЛЮДЕЙ.
Тутъ мы видимъ образъ дѣйствія, который повторялся всѣми
вождями революціи: стремленіе подчинить себѣ безусловно все и
всѣхъ постоянно разгорается въ нихъ; ихъ ненависть къ другимъ
вождямъ растетъ съ часу на часъ; ихъ планы низверженія дѣ¬
лаются все шире; со средствами, находящимися у нихъ въ ру¬
кахъ, они нисколько не сообразуются, а считаютъ все для себя
возможнымъ. Мирабо пока дѣйствуетъ еще интригами; впослѣд¬
ствіи будутъ дѣйствовать арестами и казнями, и наконецъ Напо¬
леонъ—общеевропейской войной: вмѣсто тысячъ казненныхъ явятся
сотни тысячъ избиваемыхъ на поляхъ сраженія. Изъ французскаго
энтузіазма сдѣлано будетъ чудовищное злоупотребленіе, и чѣмъ
громче будетъ слава, тѣмъ неизбѣжнѣе она приведетъ къ вели¬
кимъ страданіямъ и къ позору. Дѣло, которое защищалъ Мирабо,
въ сущности съ каждымъ днемъ ускользало у него изъ рукъ, по
онъ этого не замѣчалъ и считалъ для себя возможнымъ бороться
съ возрастающимъ числомъ враговъ, которыхъ самъ искусственно
себѣ создавалъ. Онъ составилъ обширный проэктъ наблюденія за
всей страной и воздѣйствія на нее путемъ печати. Повсемѣстно
должны были находиться соглядатаи, которые бы неустанно доносили
правительству о состояніи умовъ; къ нимъ присовокуплялись стран¬
ствующіе шпіоны и оффиціозные литераторы, которые до тѣхъ поръ
вліяли бы прессой, пока весь народъ не сталъ бы думать такъ,
какъ нужно правительству. Подкупъ вліятельныхъ лицъ долженъ
былъ играть также большую роль; самая же значительная выпа¬
дала на долю Мирабо, который хотѣлъ заставить національное
собраніе надѣлать столько глупостей, чтобы окончательно уронить
его въ глазахъ общественнаго мнѣнія и побудить весь народъ
искать спасенія у короля.
Планъ былъ неосуществимъ просто съ денежной точки зрѣ¬
нія, не говоря о прочемъ: въ распоряженіи имѣлся лишь ежегод¬
ный бюджетъ короля, а между тѣмъ одинъ расходъ на тайную
полицію потребовалъ бы 240.000 ливровъ въ мѣсяцъ. Даже са¬
мого Мирабо народъ слушалъ только въ томъ случаѣ, когда онъ
примѣнялся къ нему и возбуждалъ противъ себя консерваторовъ
и короля; онъ одушевлялся новыми ораторами, за которыми шелъ
прямо въ противуположную сторону; было слишкомъ очевидно,
что онъ не станетъ читать оффиціозныхъ писакъ. Обширные планы
оставались безъ исполненія, и все-таки казалось, что Мирабо хотя
медленно, но подвигается къ своей цѣли. По вопросу объ органи¬
заціи духовенства оратору не удалось заставить національное со¬
браніе надѣлать глупостей и раздѣлить французскій пародъ на двѣ
МИРАБО.
73
неравныхъ половины: одну многочисленную и фанатическую, ко¬
торая стала бы на сторону ультрамонтанъ и короля, а другую—
малочисленную и безсильную съ политическими мечтателями во
главѣ. Вліяніе ультрамонтапскаго духовенства падало, а не возро-
стало. Самъ Мирабо держалъ себя въ этомъ дѣлѣ такъ, что его планъ
имѣлъ видъ басни, сочиненной имъ для того, чтобы обойти своихъ
покровителей. Его рѣчи возвышали его популярность въ пародѣ,
въ которомъ онѣ развивали ненависть, а не приверженность къ
ультрамонтанамъ. Низвергнуть національное собраніе въ пользу
короля было невозможно, но подъ ближайшихъ враговъ своихъ
онъ продолжалъ подкапываться. Одинъ полкъ національной гвар¬
діи выбралъ его своимъ полковникомъ. Такимъ образомъ онъ могъ
получить возможность ближе наблюдать за Лафаэтомъ, но изъ этого
ничего не вышло. Черезъ три дня усилилось его вліяніе на адми¬
нистрацію Парижа, такъ какъ онъ вмѣстѣ съ Талейраномъ, Дан¬
тономъ, Сіесомъ и Ламетомъ попалъ въ число тридцати-шести
администраторовъ города.
Болѣе значенія для него имѣло то обстоятельство, что онъ
наконецъ огромнымъ большинствомъ выбранъ былъ предсѣдателемъ
національнаго собранія; при этомъ вліяніе консерваторовъ имѣло
немало значенія. Но если его предсѣдательство въ якобинскомъ
клубѣ не мѣшало паденію его дѣла, то и предсѣдательство въ
національномъ собраніи не могло ему помѣшать. Ему удалось па¬
рализовать мѣры противъ эмигрантовъ, что могло понравиться
королевѣ; но для достиженія такой цѣли ораторъ въ своей рѣчи
долженъ былъ просить короля, чтобы онъ побудилъ эмигрировав¬
шихъ членовъ королевскаго семейства дать присягу на вѣрность
конституціи. Напоминая такимъ образомъ народу объ^измѣнѣ среди
царствующаго дома, онъ конечно не могъ этимъ содѣйствовать
усиленію королевской власти. Все, что дѣлалъ Мирабо, носило
характеръ обоюдоострый. Внутреннее противурѣчіе въ его пове¬
деніи было таково, что никто пе могъ знать, слѣдуетъ ли ви¬
дѣть въ немъ сторонника, пли врага; онъ всѣмъ угождалъ и
всѣмъ досаждалъ въ одно и то же время; въ одно и то же время
юнъ былъ и радикальнѣе, и консервативнѣе Лафаэта. Передъ дво¬
ромъ онъ окрашивалъ себя консервативнымъ цвѣтомъ, былъ злѣй¬
шимъ врагомъ республиканскаго будто бы образа мыслей Лафаэта,
героя двухъ міровъ; передъ якобинцами онъ съ яростью краснаго
нападалъ на Лафаэта, современнаго мажордома. По поводу закона
объ эмигрантахъ онъ прибивалъ къ позорному столбу семейство
короля и доказывалъ, что всѣмъ можно простить эмиграцію, но
74	ЖИЗНЬ ЗАМѢЧАТЕЛЬНЫХЪ ЛЮДЕЙ.
не членамъ королевскаго дома, возможнымъ наслѣдникамъ престола,
и въ то же время бросалъ перчатку якобинцамъ, доказывая, что
если они проведутъ законъ противъ эмигрантовъ, то онъ отка¬
жется повиноваться ему; на поднятый ими шумъ онъ произнесъ
свое знаменитое: «молчать, тридцать голосовъ!».
Въ окончательномъ результатѣ какъ-то выходило съ другой
стороны, что онъ старался угодить и тѣмъ, и другимъ,—непости¬
жимая скользкая изворотливость змѣи. Въ отвѣтъ на все это
Мирабо осыпали отовсюду дерзостями, которыя далеко оставляли
за собою его собственную невѣроятную дерзость. Мирабо не былъ
исключеніемъ; люди, имѣвшіе два лица, люди, о которыхъ никто
не зналъ, долженъ ли онъ въ нихъ видѣть друзей или враговъ,
составляли тогда правило. Палачъ Булье разыгрывалъ роль сто¬
ронника Лафаэта и даже передъ Ла-Маркомъ боялся снять свою
маску, несмотря на то, что Ла-Маркъ принесъ ему записку отъ
короля; онъ уступилъ съ такими предосторожностями, что душа
его попрежнему оставалась потемками.
Послѣ дѣла объ организаціи духовенства Мирабо пришлось
играть первостепенную роль по вопросу объ усиленіи вооруженій
на случай войны съ сосѣдями. Слухи о враждебныхъ намѣреніяхъ
сосѣднихъ державъ сильно возбуждали общественное мнѣніе; Мирабо
явился докладчикомъ соединенныхъ комитетовъ военнаго, дипло¬
матическаго и сыскного. Докладомъ своимъ отъ 28-го января
1791 г. онъ старался успокоить умы, доказывая, что ни одна
держава не имѣетъ ни повода, ни интереса воевать съ Франціей;
по при этомъ все-таки пришелъ къ заключенію, что слѣдуетъ уком¬
плектовать тридцать полковъ пѣхоты и двадцать полковъ кавалеріи
съ соотвѣтственнымъ числомъ артиллеріи на счетъ чрезвычайныхъ
расходовъ. Мирабо сталъ усердно заниматься иностранной полити¬
кой, чтобы оказывать услуги покровителю своему, министру ино¬
странныхъ дѣлъ Монтморену. Обожатели Мирабо жаловались на
несправедливость національнаго собранія, которое такъ долго мед¬
лило прежде, чѣмъ избрало его своимъ предсѣдателемъ; на пре¬
зидентское кресло онъ попалъ только сорокъ-четвертымъ.
Втеченіи двухъ недѣль своего предсѣдательства онъ пере¬
сталъ говорить дѣловыя рѣчи и произносилъ только парадныя по
случаю пріема разныхъ депутацій. Мирабо успѣлъ впрочемъ и тутъ
отличиться. Когда онъ явился отъ имени національнаго собранія
по дѣламъ къ королю, то далъ урокъ придворной челяди, дока¬
завъ ей, что президента .законодательнаго корпуса нельзя заста¬
влять дожидаться подобно прочимъ въ королевской передней.

МИРАБО.
75
Великой злобой дня былъ отъѣздъ двухъ тетокъ короля. Не¬
смотря на всѣ старанія Мирабо дискредитировать національное
собраніе и заставить народъ искать себѣ убѣжища въ усиленной
власти короля, положеніе Людовика XVI и его семейства дѣлалось
съ каждымъ днемъ все болѣе невыносимымъ. Бѣжать отъ народа,
спастись изъ страны было единственной мыслью, которая преобла¬
дала надъ всѣми прочими. Но чѣмъ упорнѣе эта мысль преслѣ¬
довала семью короля, тѣмъ болѣе она вызывала подозрѣній въ
народѣ, такъ какъ влекла за собою контръ-революцію, иностран¬
ное нашествіе, всѣ бѣдствія войны и возвращеніе деспотизма.
Мирабо долженъ былъ способствовать успокоенію народа и зако¬
нодательнаго собранія и открыть свободный проѣздъ заграницу
хотя для королевскихъ тетокъ. Дѣло было устроено, паспорты
выданы, тетки ѣдутъ въ Римъ; но народъ вездѣ встрѣчаетъ ихъ
съ мрачнымъ подозрѣніемъ; нужно вмѣшательство солдатъ, чтобы
пролагать имъ путь. Въ одномъ мѣстѣ ихъ хотятъ задержать, но
отрядъ кавалеріи силою отворяетъ имъ городскія ворота; въ дру¬
гомъ пичто не помогаетъ, ихъ задерживаютъ, имъ остается жало¬
ваться національному собранію. Дѣло поступаетъ туда въ февралѣ
1791 года, какъ разъ во время президентства Мирабо. Ему удается
его уладить. Со свойственной ему изворотливостью онъ поль¬
зуется этимъ случаемъ, чтобы нанести ударъ военному министру,
котораго королева ненавидѣла за его якобинскій образъ мыслей,
и создать себѣ новаго врага. Онъ пытался обвинить его въ томъ,
что кавалерія силою открыла городскія ворота при проѣздѣ коро¬
левскихъ тетокъ. Тутъ, какъ всегда, Дантонъ поддерживалъ Ми¬
рабо въ городскомъ совѣтѣ, а Мирабо старался бросить тѣнь въ
якобинца военнаго министра за то, что онъ будто бы способство¬
валъ проѣзду королевскихъ тетокъ, между тѣмъ какъ самъ Ми¬
рабо хлопоталъ объ обезпеченіи этого проѣзда.
Жизнь Мирабо приходила къ концу—онъ умиралъ подъ тя¬
гостью непосильнаго бремени, которое взвалилъ себѣ па плечи.
Не онъ одинъ,—всѣ великіе герои революціи чувствовали безмѣр¬
ную тягость этого бремени; Маратъ убитъ былъ полумертвымъ,
онъ такъ же быстро сгорѣлъ, какъ и Мирабо; все время господ¬
ства Робеспьера натянутое настроеніе его духа напоминало струну,
готовую лопнуть. Не одни герои, — всѣ, отдавшіеся револю¬
ціи душою и тѣломъ, чувствовали себя въ состояніи неестествен¬
наго и безъисходнаго напряженія, въ которомъ человѣкъ не мо¬
жетъ находиться долго, изъ котораго онъ непремѣнно выйдетъ,
по выйдетъ, пожертвовавъ тѣмъ, что было для него всего дороже,—

76
ЖИЗНЬ ЗАМѢЧАТЕЛЬНЫХЪ ЛЮДЕЙ.
цѣлью, къ которой стремился. Откуда произошло такое отчаянное
настроеніе духа?—Люди не поняли того пути, которымъ они должны
были идти, чтобы разрѣшить свою задачу. Почти въ то же самое
время, когда французы сбрасывали съ себя иго деспотизма, дру¬
гой народъ, еще болѣе угнетенный, сдѣлалъ то же: то были креолы,
населявшіе испанскія колоніи Америки. Деспотизмъ французскихъ
королей былъ мягкимъ и отеческимъ управленіемъ по сравненію
съ тираніей испанцевъ надъ креолами. Управленіе испанцевъ въ
Америкѣ было нисколько не лучше варварскаго режима турецкаго
султана и персидскаго шаха: какъ на Востокѣ, испанскій чинов¬
никъ въ Америкѣ могъ нерѣдко брать у жителей все, что ему
понравится. Возставъ противъ необузданнаго гнета, креолы совер¬
шили на своей родинѣ такой же великій переворотъ, какъ французы
во время революціи. Въ извѣстномъ смыслѣ они сдѣлали болѣе	 И
все-таки они не умѣли понять тотъ путь, которымъ слѣдовало
идти для достиженія цѣли,—тотъ образъ дѣйствія, котораго имъ
слѣдовало держаться. У креоловъ точно такъ же, какъ у фран¬
цузовъ временъ революціи, каждый руководитель народа, собрав¬
шій вокругъ себя кучку преданныхъ людей, стремился силою за¬
владѣть всѣмъ государствомъ и вертѣть имъ, какъ угодно. Въ
минуты возстанія противъ испанскаго владычества, въ дни вели¬
чайшей опасности, когда метрополія висѣла надъ ними грозной
силой, руководители революціи дрались между собою. Вооружен¬
ные креолы одновременно рѣзались и съ испанскими солдатами, и
другъ съ другомъ. Конечно они при этомъ проявили не менѣе
геройства, чѣмъ французы въ борьбѣ съ Европою и испанцы въ
борьбѣ съ Наполеономъ, и освободились отъ своихъ угнетателей
навсегда, но ихъ образъ дѣйствія не могъ не отозваться на ихъ
будущемъ существованіи. Междуусобная рѣзня и вражда помѣ¬
шали имъ создать изъ себя одно могущественное государство, ко¬
торое способно было бы удовлетворить всѣмъ потребностямъ поли¬
тической жизни, прогресса и цивилизаціи. Ни народная школа, ни
высшее образованіе не могли быть организованы удовлетворитель¬
нымъ образомъ. Республики креоловъ въ Америкѣ не были въ
состояніи сдѣлаться равноправными членами европейской цивили¬
зованной семьи, войти съ нею въ равноправный обмѣнъ мыслей,
играть въ наукѣ, въ цивилизаціи и въ промышленномъ движеніи
такую же роль, какую играютъ Соединенные Штаты, Англія,
Франція и Германія. Научное и промышленное развитіе, народное
образованіе и благосостояніе, все тормозилось неумѣньемъ создать
въ своей средѣ свободное управленіе, способное удовлетворять
МИРАБО.
77
всѣмъ требованіямъ народнаго благосостоянія. Во Франціи вражда
вождей революціи дала другой результатъ: съ первыхъ дней
переворота они поняли, что несогласія скорѣе всего приведутъ
къ распаденію страны, и для предупрежденія такого результата
не только провозгласили государство единымъ и нераздѣльнымъ,
но съ несокрушимой энергіей поддерживали такую нераздѣль¬
ность на дѣлѣ. Это существенно повліяло на исходъ движенія.
Въ то время, когда у креоловъ Америки ни одинъ изъ народныхъ
вождей не могъ получить окончательнаго преобладанія и страна
раздѣлилась на мелкія республики, сохранившія до сихъ поръ свой
антимонархическій режимъ,—во Франціи времена, когда вожди могли
противупоставлять другъ другу достаточный противувѣсъ, продолжа¬
лись весьма не долго; диктатура слѣдовала за диктатурой; каж¬
дый изъ диктаторовъ немедленно прекращалъ свободное движеніе
въ странѣ и водворялъ гробовое молчаніе; воспрещалось все, кромѣ
восхваленія его режима. Но именно поэтому режимъ не могъ ни¬
чего сдѣлать для народа даже при фанатической преданности дик¬
татора его интересамъ или при рѣдкихъ способностяхъ господ¬
ствующаго вождя. Французы такъ же мало достигли цѣли, съ
которой народъ произвелъ революцію, какъ и креолы. Анархія
американскихъ республикъ такъ же существенно препятствовала
развитію страны, какъ во Франціи бюрократія, убивавшая въ
странѣ и умственную жизнь, и благосостояніе; и креоламъ, и
французамъ пришлось втеченіи XIX вѣка совершать Сизифову
работу, дѣлать величайшія усилія, приносить жертвы, переносить
нечеловѣческія страданія, совершать геройскіе подвиги только для
того, чтобы все пропало безъ пользы изъ-за нелѣпаго поведенія
вождей и чтобы послѣ долгаго періода безнадежной апатіи при¬
ниматься за дѣло съ начала съ мрачной перспективой будущихъ
неудачъ передъ глазами. Американцамъ Соединенныхъ Штатовъ
не приходилось завоевывать вновь то, чтб ими разъ уже было
отвоевано путемъ революціи и затѣмъ утрачено черезъ нелѣпое
поведеніе ихъ вождей. Съ самаго учрежденія республики свобода
сдѣлалась удѣломъ только бѣлаго населенія, негры же остались
рабами. И вотъ оказалось, что рабство кладетъ такой тяжкій
гнетъ на умственную жизнь рабовъ, что негры втеченіи цѣлаго
столѣтія не могли освободиться отъ рабства, хотя жили среди
самаго свободнаго народа въ свѣтѣ; за нихъ должны были это
сдѣлать свободные люди, и притомъ послѣ тяжкой и кровавой
борьбы съ рабовладѣльцами.
2-го апрѣля 1791 г. Мирабо умеръ. Тѣло его помѣщено было
78
ЖИЗНЬ ЗАМѢЧАТЕЛЬНЫХЪ ЛЮДЕЙ.
па ряду съ великими людьми Франціи; одинъ Маратъ отнесся къ
нему съ ненавистью и порицаніемъ. Этотъ Маратъ такъ же,
какъ Мирабо, умершій въ минуту своего величія и погребенный
съ такими же почестями, вытѣснилъ великаго трибуна изъ его
славнаго помѣщенія и занялъ его мѣсто.
Французы XVIII и XIX вѣковъ оказались самымъ впечатлитель¬
нымъ и самымъ талантливымъ народомъ современной цивилизаціи.
Ихъ философствующая интеллигенція временъ Руссо, Дидро и
Вольтера шла во главѣ цивилизаціи, но ихъ дѣятельная интел¬
лигенція до 1870 года не умѣла дать народу тѣхъ вождей, ко¬
торые нужны были ему для совершенія великаго дѣла; она развила
въ немъ сначала звѣрство, а потомъ гибельную для страны воин¬
ственность, вмѣсто того чтобы направить его силы па созданіе
прочныхъ прогрессивныхъ учрежденій. Современная французская
республика доказала намъ, что неудача великой французской ре¬
волюціи зависѣла вовсе не отъ народнаго характера, а отъ не¬
опытности и дурныхъ инстинктовъ ея вождей; лишь только они
пошли по вѣрному пути, передъ ними открылась возможность соз¬
давать прочныя прогрессивныя учрежденія.

Съ 1894 г. издается въ Петербургѣ Ф. ПАВЛЕНКОВЫМЪ
ИЛЛЮСТРИРОВАННАЯ
СКАЗОЧНАЯ БИБЛІОТЕКА.
Въ составъ этой библіотеки войдутъ избранныя сказки всѣхъ странъ и
народовъ, но главнымъ образомъ—культурныхъ. Всѣхъ книжекъ предпола¬
гается выпустить отъ 150 до 200. Въ каждой книжкѣ помѣщается одна боль¬
шая или нѣсколько маленькихъ сказокъ, иллюстрированныхъ болѣе или менѣе
значительнымъ количествомъ рисунковъ. Всѣ книжки нумеруются отъ первой
до послѣдней. Цѣна книжекъ отъ 5 до 20 коп.
До конца марта 18 94 г. выпущено 30 книжекъ, въ составъ которыхъ
вошли слѣдующія сказки Андерсена въ переводѣ Б. Д. Порозовской:
№№
книжекъ:
** 1 Дочь болотнаго царя. Съ 15 рис., портретомъ и біографіей Андерсена (15 к.)
2	»• Райскій садъ. Съ 6 рнс. (8 коп.).
3	»* Домовой и лавочникъ. Свинья-копилка. На птичьемъ дворѣ. Красные баш¬
мачки. Съ 12 рис. (10 коп.).
4- ** Сунъ изъ колбасной палочки. Съ 6 рис. (6 коп.).
5	Оле-Лукъ-Ойе. Ленъ. Свиньи. Капля воды. Съ 13 рис. (10 коп.).
6	*• Цвѣты мал. Иды. Сосѣднія семейства. Пастушка и трубочистъ. 10 рис. (10 к.).
7	Снѣжная царица. Съ 16 рис. (15 коп.).
•< 8	Анна-Лизбета. Съ 10 рис. (5 коп.).
9 *• Самое невѣроятное. Комета. Небесный листъ. Съ 9 рис. (5 коп.).
— 10 На дюнахъ. Съ 8 рис. (15 коп.).
“• 11 *• Послѣдній сонъ стараго дуба. Калѣка. Съ 3 рис. (8 коп.).
12	Бузинная старушка. Дѣвочка, наступившая на хлѣбъ. Съ 9 рис. (8 коп.).
13	»* Колоколъ. Стойкій оловянный солдатикъ. Мотылекъ. Съ 7 рис. (6 коп.).
14	Ибъ и Христиночка. Сновидѣніе. Перо и чернильница. Съ 10 рис. (10 коп.).
15	•* Камень мудрости* Съ 5 рис. (8 коп.).
16	** Большой морской змѣй. Свѣчи. Съ 4 рис. (5 коп.).
17	Золотое сокровище. Блоха и профессоръ. Съ 10 рис. (6 коп.).
18	** Дикіе лебеди. Съ 6 рис. (8 коп.).
19	*• Сынъ привратника. Съ 9 рис. (8 коп.).
** 20 Морская царевна. Должна же быть разница. Съ 10 рис. (10 коп.).
21	»• Соловей. Жаба. Съ 11 рис. (8 коп.).
22	** Попутчикъ. Съ 7 рис. (8 коп.).
4	23 ** Исторія пяти горошинъ. Елка. Дѣвочка со спичками. Съ 6 рис. (6 коп.).
24	•* Калоши счастья. Съ 7 рис. (10 коп.).
25	Она никуда не годилась. Старый домъ. Дѣтская болтовня. Съ 7 рис. (8 коп.).
** 26 »* Исторія одной матери. Кто-жъ въ этомъ сомнѣвается. Навозный жукъ. 9 рис. (8 к.)
27	•* Безобразный утенокъ. Маргаритка. Серебряная монетка. Съ 13 рис. (8 коп.).
28	Тѣнь. Мѣдный кабанъ. Какъ старикъ не сдѣлаетъ—все хорошо. 9 рис. (10 к.).
29	Бутылочное горлышко. Подъ ивой. Съ 13 рис. (10 коп.).
30	•* Дѣва льдовъ. Съ 19 рис. (18 коп.).
Въ составъ слѣдующихъ книжекъ войдутъ: Русскія народныя сказки,
сказки Асбъерсена, Густафсона, Гауфа, братьевъ Гриммъ, Перро, Жоржъ-
Зандъ и пр. и пр. При первой книжкѣ сказокъ того или другого автора
помѣщается его краткая біографія.—Новыя книжки «СКАЗОЧНОЙ БИБЛІОТЕКИ»
Ф. Павленкова будутъ выходить по 4 въ мѣсяцъ.

Популярно-научныя книги.
Пессимизмъ. Сочиненіе Джемса Селли. Попу¬
лярный обзоръ всѣхъ пессимистическихъ уче¬
ній. Пер. съ англійскаго. Цѣна 1р. 50 к
Философія Герберта Спенсера, въ сокращ.
изложеніи Коллинса. Ц. 2 руб.
Законы подражанія. Тарда. Ц. 1 р. 50 в
Сохраненіе здоровья. Гигіена въ прим. къ
пбыдеп. жизни. Д-ра Эйдама. Съ7 рис. Ц.40 к.
Гигіена женщины. Д-ра М. Тило. Ц. 40 к.
Гигіена семьи. Геберр. Пер. съ нѣм Ц. 50 к.
Гигіена дѣтства. Д-ра Перье. Ц. 50 к.
Берегите легкія! Гигіеническія бесѣды д-ра Ни¬
мейера.Съ 80 рнс. Ц. 75 к.
Уходъ за больн. дѣтьми. Д-ра Перье. Ц. 50 к.
Уходъ за больными въ семьѣ. Д-ра Энцлера
Ц. 50 к.
Дѣтскій докторъ. Популярное руководство для
матереин воспитателей.Д-ра Варіо. Перев. съ
фрапц. подъ редакціей проф. Пономарева. Со
миог. рнс. Ц. 1 р.
Записки желудка. Съ англійскаго. Ц. 50 *.
Усталость. Бесѣды проф. А. Моссо. Перев.
Манасеиной. Съ 30 рис. Ц. 1 р. 25 к.
Бактеріи н ихъ роль въ жизни человЬка. Д-ра
Мигулы. Съ пѣмѳцк. Съ 35 рнс. Ц. 1 р.
Дарвинизмъ. Э. Ферьера. Переводъ съ фрапц.
Популяр.излож.ученія Дарвина. 2пэд.Ц. бОк.
Что сдѣлалъ для науки Ч- Дарвинъ? Попу-
лярныйобзоръ его трудовъ, составленный Гек¬
ели, Гейки, Дайеромв и Романесомв. Съ
аортр. Дарвина Ц. 75 к.
Рабочій вопросъ. Его значеніе въ настоящемъ
я будущемъ. А. Ланге. Ц. 1 р. 25 к.
фабричная гигіена.Святловскаго. 153 рнс.4р.
Ручной трудъ. Составилъ Графиньи. Руковод¬
ство въ домашнимъ занятіямъ ремеслами.
Перев. съ фрапц. Съ 400 рис. Ц. 1 р. во к.
Въ папвѣ 1 р. 75 к. Въ переплетѣ 2 р.
Разсказы О небѣ. К. Фламмаріона. Перев. съ
французскаго Съ 54рио. Ц. 50 в.
Предсказаніе погоды Г. Далле. Переводъ съ
франц. Съ 40 рнс. Ц. 1 р. 25 к.
Свѣтъ Божій. Популярн. очерки міропѣдѣнія.
в-ензд., вначптел. исправл., Съ 05 рис. Ц.ЗОк.
Звѣздный міръ. Популярно-астрономическія бе¬
сѣды. Предтеченскаго. Со мп. рис. Ц. 30 к.
Общедоступная астрономія. К. Фламмаріона.
Перев. съ франц. Съ 100 рис. 3-ѳ пзд. 80 к.
Который часъ? И. Вавилова. Популярн. руко¬
водство для провѣрки часовъ п для устрой¬
ства солнечп часовъ. Съ 13 рис. Ц. 30 к.
Эйфелева башня, г. Тисандье.%4 рнс. Ц. 50 к.
Электричество въ природѣ. Жоржа Дари.
Съ французскаго. Съ .102 рис. Ц. 1 р. 25 в.
Электрическіе элементы. Соч. Піоде. Перевелъ
Головв. Со мног. рисунками. Ц. 2 р.
Электрическіе аккумуляторы. Э. Ренье. Пе¬
ревелъ Головв. Съ 76 рнс. Ц. 1 р. 25 к.
Электрическое освѣщеніе. Составилъ В. Чи-
колввв. Съ 151 рнс. Ц. 2 р. БО к.
Домашнее электрическое освѣщеніе и уходъ
ва аккумул, Сзломенса. 81рпс. Ц 1 р. 25 к.
О безопасности электрическаго освѣі
В. Чиколева. Ц. 25 к
Электричество и магнитизмъ. А. Гано и Ж.
Маневрье. 340 рнс. Ц. 1 р. 50 к.
Популярныя лекціи объ электричествѣ и маг-
нитизмѣ. 0. Хвольсона. Съ 230 рис. Ц. 2р.
Главнѣйшія приложенія электричества.*?. Гос-
питалье. ('о множ. рнс. 2-ѳ изд. Ц. 2 р. 50 к.
Электрическая передача энергіи(передачасилы
на разстояніи) Каппа. Съ50 рис.Ц. 1 р. 60 к.
Электричество въ домашнемъ быту. Э. Госпи-
тальв. Со множествомъ рис. 2-ѳ изд. Ц. 2 р.
Электрическіе звонки. Воттопа. Со свѣдѣнія¬
ми о воздушныхъ звонкахъ. 114 рнс. Ц. 1 р.
Телефонъ и его практическія примѣненія. Со¬
чиненіе Майера н Присса. Перев. Д. Головв.
Съ 293 рнс. Ц. 2 р. БО к.
Единствофизичѳснихъ силъ.Опытъпопулярпо-
яаучнойфилософіи Секки.2-е \ізз. Ц. 2р.*50к.
Наука о жизни. Популярная физіологія чело¬
вѣка. В. Лункевича. Съ 91 рнсунк. Ц. 1 р.
Энстазы человѣка. П. Мантегацца. Переводъ
съ 5-го птальлн. изд. Ц. 1 р. 50 к.
Умственныя эпидеміи. Реньяра. Переводъ Эл.
Зауерв. Съ 110 рис Ц. 1 р. 75 к.
Психологія вниманія. Д-ра Рибо. Ц. 40 к.
Психологія великихъ людей. Жоли. 3-ѳ изд.
50 и.
Современные психопаты. Кюллера. Ц. 1р 50 к.
Геніальность и помѣшательство. Д. Ломброзо.
Съ портр. автора и рнсунк. 2-е изд. Ц. 1 р.
Міръ грезъ. Д-ра Симона. Сновидѣнія, .-а. лю-
цинаціи, сомнамбулизмъ, гипнотизмъ. ". 1 р.
физіологія души. А. Герцена, проф.Лозь.іскаго
университета. Переводъ съ франц. II. 1 р.
Физіологическая психологія. Дигена. Перев.
подъ редакціей проф. В. Чижа. Ц.
Преступная толпа. Опытъ коллективно
логіи. С. Сигвле. 116 стр. Ц. 30 в.
Первобытные ЛЮДИ. Дебавра. Перев.
и дополи. М.Энгсльгардтв. Съ 84 рп
Соціальная жизнь животныхъ. Эспи
рев. съ франц. Ф. Павленковъ. Ц. 2
Жизнь на Сѣверѣ и Югѣ (отъ пол
экватора).Л. Брэма. Дополненіе къ еі
„Жизнь животныхъ*. Со многими рис. Ц р.
Вредныя полевыя насѣкомыя. Иверсвн <. Съ
43 рис. Ц. 80 к.
Хлѣбный жукъ.Съ 3 рнс. Барона Н. Корфа Ц. 10к.
Воздушное садоводство. Н. Жуковскаго Съ
73-мя рис. Изд. 2-е. Цѣна 60 к.
Школьный садоводъ А. Болотовскаго. 20к.
Огородничество. Іірактнч. паставл. для народи.
учителей. Ф. ІПубвлера. Съ 137 рнс. Ц. 60 к.
Домашній опредѣлитель поддѣлокъ. А. Аль-
медингвна. Ц. 60 к.
На всякій случай! Паучие-практнческіѳ совѣты
сельскимъ хозяевамъ. А. Альмедингена.
Два тома. Цѣпа каждаго 50 к.
Азбука домоводства и домашней гигіены-
Сост. М. Клима. Ц. 75 в.
БИБЛІОТЕКА ПОЛЕЗНЫХЪ ЗНАНІИ.
1) Ручной трудъ. Составилъ Графиньи. До
мапшія ванятіл ремеслами. Съ франц. 400 рис.
Ц. 1 р. 6Э в.—2) Электрическіе звонт. Вотто-
на. Съ краткими свѣдѣніями о воздушныхъ
звонкахъ. Съ 114 рис. Пер. съ англ, и допол¬
нилъ Д. Головъ Ц. 1 р.—3) Руководство къ
рисованію акварелью. А. Кассаня. Съ франи.
Съ 150 рнс. Ц 1 р. 63 к.—4)и 5) На всякій случай
А. Альмедингена. Научно-практическія свѣ-
жѣнія но полеводству, садоводству, огородни¬
честву. домоводству, по борьбѣ съ вредными
насѣкомыми, грибами и паразитами, а также
съ фальсификаціей пищевыхъ я другихъ ве¬
ществъ. Двѣ части. Цѣпа каждой 60 вом.
6) Домашній опредѣлитель поддѣлокъ. А.
Альмедингена. Ц. 60 в. 7) Дѣтскій докторъ.
Руководство для матерей и воспитателей. Д-ра
Варіо. Съ франц. подъ редакціей профес. По¬
номарева. Ц. 1 р. 8) Гигіена дѣтства. Э. Перье.
Ц. БО в. 9) Уходъ за больными въ семьѣ.
Энцлера. Ц ВО в. 10)Уходъ забольиыви дѣть¬
ми Э. Перье. Ц. 60 к.

Книги для дѣтей и юношество
люстрированныѳ романы Диккенса въ со¬
кращенномъ переводѣ Л. Інелгуновой. 1) Да-
іидъ Копперфильдъ, 2) Домби и сынъ, 8) Оли-
іѳръ Твистъ, 4) Большія надежды, 5) Нашъ
Ющій другъ, 6) Лавка древностей, 7) Кроін-
:а Дорритъ, 8) Тяжелый времена, 9) Хо-
одныи домъ, 10) Николай Никльби, 11) Два
орода, 12) Мартинъ Чезльвитъ. Цѣна важ-
аго романа 40 к. Въ папкѣ 50 в., въ пере¬
летѣ по 6 ром. вмѣстѣ—3 р. 25 в.
ікому гвоздю свое мѣсто. А. Круглова.
!ъ 45 рис. Ц. 1 р.25 в., въ папкѣ 1 р. 50 к.,
ъ пер. 2 р.
тскій маскарадъ. Авбелева. Съіврис. Ц.20к.
ждающіе огоньки. Сборникъ дѣтскихъ раз-
казовъ. Бажиной. Съ44рнсунвамп.Ц. 1 р. Въ
апвѣ—1 р. 25 к. Въ переплетѣ—1 р. 60 в
I проказника. Шуточный разевавъ въ сти-
іхъ. В. Буша. 100 рнс. Ц. 60 в., въ папкѣ
5 к., въ переплетѣ 1 р. 25 к
скія народныя сказки въ стихахъ. А.
оянчанинова. Съ предисловіемъ II. С. Тур-
яева. Множество рисунковъ. Ц. 2 р., въ
іпжѣ 2 р. 50 в., въ переплетѣ 3 р.
добрый часъ! Сборникъ дѣтскихъ разева¬
въ. А. Лякидз. Съ рисунками. Ц. 75 в , въ
.пкѣ 1 р., въ переплетѣ 1 р. 25 в.
*щевные разсказы. П. Засодимскаіо. Два
да1 съ 135 рис. Цѣна каждаго въ папкѣ
р.УрО к. Въ переплетѣ 2 р.
ЛЮДИ. В. Осгпрогорскаго. Съ 45 рисун-
2-е изданіе. Цѣна 1р., въ папкѣ
р*Л2В к«« въ переп. 1 р. 60 к.
К/ани И Исторіи. А. Арсеньева. Съ рис.
•.ня ’ъ панкѣ 1 р. 50 в., въ переплетѣ 2 р.
ІУ.Ч, ІЙЬІ Дѣт. разсказы. Нолъдв. Съ 28 рис
1 въ пѳРепл- 1 Р- 35 к.
ЯДЪшА несообразности. (Дѣтскія задачи
ваЛвнкахъ). Ф. Павленкова. 10 листовъ
ЛДОДОмъ по 20 рио.) Ц. 1 р. „Объясне-
*ДЖ- нпмъ 5 в.
мззжъ. Его жизнь и приключенія. Гейб-
Переводъ съ нѣмецкаго. Съ 107 рнс.
Эи в., въ папкѣ 40 в. въ переп.. 60 к.
ютоированныѳ романы Вальтеръ-Скотта
Г^кращенномъ переводѣ Л. ІПелгуновой.
Оверлей, 2) Антикварій, 3) Робъ-Рой,
амрёнго, 5) Астрологъ, 5) Квентинъ Дор-
7) Вудстокъ, 8) Замокъ Кѳнильвортъ,
Ламермурская невѣста, 10) Легенда о
прозѣ и др. Ц. каждаго романа 40 к.,
папкѣ 50 к., въ переплетѣ по 5 рома-
ь вмѣстѣ Ц. 2 р. 80 к.
Черные богатыри. Конради. Со множествомъ
рис. Цѣня 2 р., въ перспл. 2 Р- 75 коп.
Математическіе софизмы. 50 теоремъ, доказы¬
вающихъ. что 2X2—5, часть больше своего цѣ¬
лаго, и проч. Составилъ В. Обреимовв. Ц. 40 к.
Математическія развлеченія. Люкаса. Перо¬
водъ съ франц. Съ 55 фигурами и таблицами.
Ц. 1 р. въ переп. 1 р. 75 в.
Тройная головоломка. В. Обреи.иова. Сборникъ
геометрическихъ игръ. Съ 800 рис. и 89 кас¬
тетами. Ц. 1 р.
Образовательное путешествіе. Живописны»
очерки отдаленныхъ странъ. С. Ворисгоф>сра.
2-е изд. Съ 73 рис. Ц 1 р. 50 к., въ лапкі-
1 р. 75 и., въ лѳрел. 2 р. 25 к.
Чрезъ дебри и пустыни. Скитаньи молодого
бѣглеца. С. Ворисгофера. Съ нллюстр. Ц. 2 р.
въ папкѣ 2 р. 25 в. въ лерѳл. 2 р. 75 в.
Сказочная страна. Приключенія двухъ матро¬
совъ. С. Ворисгофера. Съ нллюстр. Ц. 2 р..
въ папкѣ 2 р. 25 в. въ переплетѣ 2 р. 75 в.
Приключенія контрабандиста. С. Ворисгофера.
Съ иллюстраціями. Цѣня 1 р. 50 к., въ цапкѣ
1 р. 75 в., въ переплетѣ 2 Р- 25 в.
Мученики науки. Г. Тисандье. Переводъ подъ
редакціей Ф. Павленкова, Съ 55 рнс
8-е изд. Ц. 1 р 25 к. Въ переплетѣ 2 р.
Вечерніе досуги. Круглова. Съ 70 рис. Ц. 1 р
25 в. въ папкѣ 1 р. 50 к., въ переплетѣ 2 р
Научныя развлеченья. Г. Тисандъе. Пер. подъ
редак. Ф. Павленкова. 3-е изд.. съ 353 рис.
Ц. 1 р. 60 к., въ переплетѣ—2 р 25 к.
Сказки Густафсона. Съ 30 рис. Цѣна 1р.25к..
въ папкѣ 1 р. 50 в., въ переплетѣ 1 р, 75 в,
На землѣ и подъ землей. Сборникъ раз¬
сказовъ Галузѣева. Съ 40 рис. Ц. 1 р. 25 к
въ папкѣ—1 р. 50 в., въ п«'р 2 р.
Рыжій графъ. Неразлучники. Дочь уголыцика.
П. Засодимскаіо. Ц. каждой книжкѣ но 35 к
Живыя картинки. 4- Смирнова. Сборникъ раз¬
сказовъ. Съ 50-ю рис Ц. 1 р. 50 в.,въ палкѣ.
1 р. 75 в., въ пер. 2 р
Янки Вологодскаго уѣзда А. Круглова. Съ
6 рисув Ц. 25 в.
Незабудки. Л. Круглова. Съ50 рнс. Ц. 1р. 50 в
въ лапкѣ 1 р. 75 к., въ пер 2 р
Приключенія евзрчка. Э. Кандеза. Съ 57 рнс
Ц. 2 Р- въ пан. 2 р. 25 в., въ пер. 2 р 50 к.
Исторія открытія Америки. Ламе-Флери. Съ
52 рнс. Ц. 75к.. въпап.1 р.,въ пер. 1р ЗЭк
Двадцать біографій образцовыхъ русск. писа¬
телей Сост. В. Острогорскій. Съ 20нортрета-
ми. Ц 50 к. Въ папкѣ75 к. Въ прреп.—1р.
ИЛЛЮСТРИРОВАННАЯ ЛЕРМОНТОВСКАЯ БИБЛІОТЕКА.
(емокъ. Съ 9 рис. Ц. 6 к.—2) Ангелъ
и. Съ 5 рнс. Ц. 3 в.—8) Измаилъ-Бей.
ис. Ц. Ю к.—4) Хаджи-Абрекъ. Съ5 рнс.
—5) Бояринъ Орша. Съ 7 рис. Ц. 4 к.—
:ня про купца Калашникова. Съ 7 рис.
:-—7) Мцыри. Съ 7 рис. Ц. 4 в.—8) Аулъ
іджи. Съ 5 рис. Ц. 3 в.—9) Литвинка. Съ
Ц. 3 в.—10) Каллы. Съ 3 рнс. Ц. 2 в.—
вказскій плѣнникъ. Съ 8 рис. Ц. 3 в.—
рсаръ. Съ 3 рис. Ц. 2 в.—18) Черие-
. 5 рис. Ц. 2 В.-14) ДжулІО. СъЗ рис.
.—15) Казначейша. Съ 5 рис. Ц. 4 в,—
ой нашего времени. Съ23 рнс Ц. 25 в —
17) Бэла. Съ 9 рпс. Ц. 8 к. —18) Тамань. Съ
5 рио. Ц. 3 к.—19) Княжна Мери. Съ 9 рис
Ц. 12 в.—20) Фаталистъ. Съ 3 рис. Ц. 2 к.—
21)Призракъ. СъЗ рис. Ц.Зв,—22)Маскарадъ.
Съ 5 рнс. Ц. Ю к.—23) Испанцы. Съ 5 рис.
Ц. 10 в.—24) Ашикъ-Керибъ. Съ 5 рис. Ц.2к.—
25) Княгиня Лиговская. Романъ. Съ 5 рис.
Ц. 8 в.—25) Люди и страсти. Трагедія. Съ5 рис
Ц. 8 В.—27) Странный человѣкъ. Романтиче¬
ская драма. Съ 5 рис. Ц. 8 к.—28) Два брата.
Драма. Съ 5 рнс. Ц. 5 к.-29) Всѣ баллады и
легенды. Съ 3 рис. Ц. 5 г -80) Повѣсти
изъ современной жизни. Съ 9 рнс. Ц. ** в»

Съ огени 1:90 года издается задуманная Ф. Павленковымъ біографи¬
ческая библіотека йодъ заглавіемъ'.
ЖИЗНЬ ЗАМѢЧАТЕЛЬНЫХЪ ЛЮДЕЙ.
Въ составъ библіотеки войдутъ біографіи слѣдующихъ лицъ:
ИНОСТРАННЫЙ ОТДѢЛЪ: Андерсенъ, Аристотель, Байронъ, Бальзакъ,
Бахъ, Бенкаріа и Бантамъ, Ф. Беконъ, Беранже, Клодъ-Бернаръ, Берне,
Бетховенъ, Бисмаркъ, Боккачіо, Бокль, Бомарше, Дж. Бруно, Будда (Саніа-
Муни), Р. Вагнеръ, Вашингтонъ, Виклефъ, Л. Винчи, Вирховъ, Вольтеръ,
Гайднъ, Галилей, Гальвапи и Вольта, Гарвей, Гарибальди, Гаррикъ, Ге¬
гель, Гейне, Гете, Гладстонъ, Говардъ, Гогартъ, Гракхи, Григорій VII,
Гумбольдтъ, Гусъ, Гутенбергъ, Гюго, Даггеръ и Ніэпсъ, Даламберъ,
Дантъ, Дарвинъ, декартъ, Дефо, Дженнеръ, Дидро, Диккенсъ, Жаппа-
Даркъ, Жоржъ-Зандъ, Ибсенъ, Кальвинъ, Кантъ, Карлейль, Кеплеръ, Ко¬
лумбъ, Амосъ-Коменскій, Кондорсе, Коптъ, Конфуцій, Коперникъ, Кромвель,
Кукъ, Кювье, Лавуазье, Ляйель, Лапласъ (и Эйлеръ), Лейбницъ, Лѳссепсъ,
Лессингъ, Либихъ, Ливингстонъ, Линкольнъ, Линней, Лойола, Локкъ, Лоие-
де-Вега, Лютеръ, Магелланъ, Магометъ, Макіавелли, Маколей, Мейерберъ,
Меттерпихъ, Мкнель-Анджело, Милль, Мильтонъ, Мирабо, Мицкевичъ,
Мольеръ, Мольтке, Монтескье, Т. Моръ, Моцартъ, Т. Мюицеръ, Наполеонъ I,
Ньютонъ, Оуэчъ, Парнель, Паскаль, Пасторъ, Песталоцци, Платонъ, Пру¬
донъ, Рабле, Рафаэль, Рембрандтъ, Рикардо, Ришелье, Ротшильды, Руссо,
Савонарола, Сакіа-Муни (Будда), Свифтъ, Сервантесъ, В. Скоттъ, А. Смит;ъ,
Сократъ, Спенсеръ, Спиноза, Стэнли, Стефенсонъ и Фультонъ, Теккерей,
Торквѳмада, Уаттъ, Фарадей, Франклинъ, Францискъ-Ассизскій, Фри¬
дрихъ II, Цвингли, Цицеронъ и Демосфенъ, Шекспиръ,Шиллеръ, Шо¬
пенгауэръ, Шопенъ, Шуманъ, Эдисонъ и Морзе, Дж. Эліотъ, Ювеналъ
(и Тацитъ), Юмъ, и др.
РУССКІЙ ОТДѢЛЪ: Авввкумъ, Аксаковы* Александръ II, Богданъ
Хмѣлыіицкій, Боткинъ, Бутлеровъ, Бѣлинскій, Бэръ, Волковъ (основатель'
русскаго татра), Воронцовы, Глинна, Гоголь, Гончаровъ, Грановскій, Гри¬
боѣдовъ, Даргомыжскій, Дашкова, Демидовы, Державинъ, Добролюбовъ,
Достоевскій, Екатерина П, Жуковскій, Ивановъ, Иванъ IV, Панкринъ,
Кантемиръ, В. Н. Каразинъ (основатель харьк. университета), Карамзинъ,
С. В. Ковалевская, Кольцовъ, Баронъ II. А. Корфъ, И. И. Костомаровъ, Крам¬
ской, Крыловъ, Лермонтовъ, Ломоносовъ, Менделѣевъ, Мопшиксвъ, Некрасовъ,
Никитинъ, Никонъ, Новиковъ, Островскій, Перовъ, Петръ Великій, Пироговъ',
Писемскій, Писаревъ, Н. Полевой, Посошковъ, Потемкинъ, Пржевальскій,
Пушкинъ, Радищевъ, Салтыковъ, Сенковсній, Скобелевъ, С. Соловьевъ, Сге-
ранскій, Струве, Суворовъ, Сѣровъ, Л. Толстой, Тургеневъ, Гл. Успенскій,
Ушинскій, Фонъ-Визинъ, Щепкинъ, А. Н. Энгельгардтъ, Ѳедотовъ и другіе.
Каждому изъ перечисленныхъ здѣсь лииъ посвящается особа*
книжка, въ 80 100 страницъ съ портретомъ. При біографіяхъ путе
шественниковъ, художниковъи музыкантовъ прилагаются географическія
карты, снимкгг съ картинъ и ноты.
Жирнымъ шрифтомъ напечатаны имена лицъ, біографіи которыхъ
вышли до 1 сентября 1893 г. Новыя біографіи выходятъ по 4 въ мѣсяцъ.
Главный складъ въ книжномъ магазинѣ П. Луковникова (Спб. Леш-
туковъ пер., № 2). Цѣна каждой книжки 25 к.
Дозволено цензурою, С-Петербургъ, 7 сеитпбрж 1893 года.