РОССИЙСКАЯ  АКАДЕМИЯ  НАУК
ИНСТИТУТ  ВСЕОБЩЕЙ  ИСТОРИИ
 RUSSIAN  ACADEMY  OF  SCIENCES
INSTITUTE  OF  GENERAL  HISTORY

S.V.  Listikov
 RUSSIA
 in  1917
 AltmSm
in  American  polfej
fmFdumiy  to  October
 8
 MOSCOW  NAUKA  2006

С.  В.  Листиков
 РЕВОЛЮЦИОННАЯ
 РОССИЯ
 в  1917  гаду
 К  тросу  об  атиршш
американской  политики
от  Фщж  к  Октябрю
 МОСКВА  НАУКА  2006

УДК  94(47)
ББК  63.3(2)
Л63
 Ответственный  редактор
доктор  исторических  наук  B.JI.  МАЛЬКОВ
 Рецензенты:
 доктор  исторических  наук  Л.В.  ПОЗДЕЕВА,
доктор  исторических  наук  С.В.  ТЮТЮКИН
 Листиков  С.В.
 США  и  революционная  Россия  в  1917  году  :  К  вопросу  об  альтернати¬
вах  американской  политики  от  Февраля  к  Октябрю  /  С.В.  Листиков  ;  Ин-т
всеобщ,  истории  РАН.  -  М.  :  Наука,  2006.  -  452  с.  -  ISBN  5-02-034008-1
(в  пер.).
 В  монографии  анализируются  отношения  США  и  России  в  судьбоносный  период
Первой  мировой  войны  и  русских  революций  1917  г.  Различные  направления  “русской
политики”  Вильсона  и  его  окружения  -  экономическая  помощь,  пропаганда  и  пр.  -
рассмотрены  под  углом  зрения  открывавшихся  альтернатив.  Основное  внимание  сосредо¬
точено  на  том  нестандартном  образе  революционной  России  и  способах  решения  ее  про¬
блем,  которые  предлагали  зачастую  “забытые”  исследователями  дипломаты,  военные,
журналисты  -  М.  Саммерс,  Н.  Уиншип,  У.  Джадсон,  А.  Буллард  и  др.  Размышляя  о  первом
¿неудачном  опыте  русской  демократии,  автор  ставит  вопрос  о  влиянии  взаимозависимых
внутренних  и  внешних  факторов  на  общественно-политический  выбор  стран,  народов  и
правительств.
 Для  историков,  политологов,  преподавателей  и  студентов  вузов.
 Темплан  2006-1-299
 ISBN  5-02-034008-1 	© 	Институт 	всеобщей 	истории 	РАН, 	2006
 ©  Листиков  С.В.,  2006
©  Редакционно-издательское  оформление.
 Издательство  “Наука”,  2006

ВВЕДЕНИЕ
 В  работе  “Россия  выходит  из  войны”  крупнейший  американ¬
ский  историк  Дж.Кеннан  проводил  ту  мысль,  что  после  Февраль¬
ской  революции  лидеры  США  неадекватно  представляли  себе  си¬
туацию  в  России  и  отношение  ее  народа  к  войне,  а  потому  русская
политика  Вашингтона  была  полна  просчетов.  Ученый  задавался
отнюдь  не  риторическим  вопросом:  настаивая  на  продолжении
участия  России  в  войне,  выдвигая  это  требование  в  качестве  кри¬
терия  для  поддержки  Временного  правительства,  не  ускорил  ли
Вашингтон  тем  самым  его  падение?  Иными  словами,  ученый  вы¬
сказывал  предположение,  что  США  и  западные  союзники  несли
немалую  долю  ответственности  за  падение  русской  демократии,  а
потому  и  за  вступление  России  и  США  на  путь  конфронтации,
продолжавшейся  без  малого  70  лет.  Та  же  мысль  прозвучала  и  в
исследовании  Кеннана  “Россия  и  Запад  при  Ленине  и  Сталине”:
“Долей  той  ужасной  цены,  которую  пришлось  заплатить  народам
западных  стран  за  их  настойчивое  желание  победоносно  завер¬
шить  войну  с  Германией  в  1917-1918  гг.,  стали  русская  революция
и  отчуждение  русского  народа  от  западных  демократий  на  десяти¬
летия  вперед”1.
 У  исследователя,  обращавшегося  к  изучению  внешнеполити¬
ческой  деятельности  двадцать  восьмого  президента  США,  Вудро
Томаса  Вильсона,  есть  все  основания  считать,  что  до  Февральской
революции  в  России  она  протекала  весьма  успешно.  На  европей¬
ском  направлении  Вильсон,  особенно  после  начала  мировой  вой¬
ны,  последовательно  решал  сложнейшую  стратегическую  задачу
приобщения  США  к  элите  европейских  государств,  определяв¬
ших  судьбы  мира.  Вашингтон  умело  лавировал  между  Антантой
и  Четверным  союзом,  следовал  отвечавшей  чаяниям  значитель¬
ного  большинства  американского  народа  политике  нейтралитета;
готовил  почву  для  вступления  США  в  войну  и  выбирал  момент,
когда  этот  шаг  будет  в  наибольшей  степени  удовлетворять  их  на¬
циональным  интересам.
 “Занятость”  европейских  держав  войной  позволила  США  в
период  нейтралитета  усилить  экспансию  в  Западном  полушарии,
нередко  используя  силовые  методы  -  в  Мексике  (в  апреле  1914  г.
и  марте  1916  г.);  в  Гаити  (1914-1915  гг.),  Доминиканской  респуб¬
лике  (1916  г.),  на  Кубе  (1914  г.).  Там,  где  Вашингтон  встречал
 5

сильное  сопротивление  или  его  интересы  надежнее  обеспечива¬
лись  более  гибкими  методами,  Вильсон  их  использовал.  Так  дей¬
ствовали  США  в  отношении  Мексики  (Вильсон  дважды  -  в  нояб¬
ре  1914  и  феврале  1917  гг.  -  выводил  оттуда  войска),  Никарагуа
(договор  Врайама-Чаморро  1914  г.),  Колумбии  (обязательство  уп¬
латить  ей  25  тыс.  долл.  за  отторжение  в  1903  г.  территории  Па¬
намского  канала),  Филиппин  (создание  двухпалатного  парламен¬
та  в  1916  г.).  Стремление  завоевать  доверие  американских  госу¬
дарств  проявилось  во  время  панамериканских  экономических
конференций  (май  1915  г.,  Вашингтон;  апрель  1916  г.,  Буэнос-Ай¬
рес);  в  приглашении  Аргентины,  Бразилии  и  Чили  к  посредниче¬
ству  в  конфликте  между  США  и  Мексикой  (май-июнь  1914  г.).
Скромнее  успехи  Вашингтона  выглядели  на  Дальнем  Востоке,
где  ему  пришлось  столкнуться  с  сильным,  агрессивным  конкурен¬
том  -  Японией2.  Развитие  и  обострение  американо-японских  про¬
тиворечий  было,  однако,  делом  будущего.
 На  фоне  этого,  в  целом,  благополучного  ведения  Вильсоном
внешнеполитических  дел  фиаско  его  политики  в  отношении  Рос¬
сии  в  переломном  для  ее  судеб  революционном  1917  г.  представ¬
ляется  как  минимум  крупной  неудачей.  Она  стала  тем  рубежом,
который  положил  начало  взаимного  отторжения  России  и  США,
в  последующие  годы  усиленного  участием  американцев  в  попыт¬
ках  “силового  решения”  русской  проблемы,  поддержкой  анти¬
большевистских  сил  в  годы  Гражданской  войны  и  интервенции.
В  этот  период  уходят  корни  продолжавшейся  десятилетиями  кон¬
фронтации  двух  великих  держав  и  международной  напряженности,
конфликтов  -  больших  и  малых,  войн  “холодной”  и  “горячих”.
Вызванная  различными  обстоятельствами,  неудача  “русской  по¬
литики”  в  1917  г.  как  бы  предвосхитила  злосчастное  поражение
Вильсона  при  подведении  итогов  войны  в  Париже,  крушение  пла¬
нов  либерального  мироустройства,  включая  и  отказ  Сената  рати¬
фицировать  Версальский  мирный  договор.
 Между  тем,  как  нам  представляется,  обстоятельства  “потери”
России  Америкой  детальному  анализу  еще  подвергнуты  не  были.
И  это  при  том,  что  изучение  сложной,  многогранной  темы  внеш¬
ней  политики  России  в  годы  Первой  мировой  войны,  политики
Временного  правительства,  его  отношений  с  союзниками  и  США
были  сильной  стороной  отечественной  историографии.  Этим  сю¬
жетам  были  посвящены  серьезные  монографии  И.В.  Алексеевой,
B.C.  Васюкова,  В.А.  Емеца,  A.B.  Игнатьева,  А.Е.  Иоффе,
В.В.  Лебедева,  А.Л.  Сидорова  и  ряда  других  авторов;  многочис¬
ленные  статьи3.  Особо  следует  отметить  опубликованное  в
1969  г.  глубокое,  сохраняющее  свое  научное  значение  исследова¬
ние  Р.Ш.  Ганелина  “Россия  и  США.  1914—1917  гг.”4.  В  этих  трудах,
 6

опиравшихся  на  серьезное  изучение  богатых  материалов  отечест¬
венных  архивов,  содержится  всестороннее  исследование  эконо¬
мических,  военно-политических,  культурных  отношений  России  с
США  и  союзниками,  причем  главным  образом  на  официальном,
межгосударственном  уровне.  Взаимоотношения  двух  государств
рассмотрены  в  органической  увязке  с  революционным  процессом
в  нашей  стране.  Были  охарактеризованы  попытки  лидеров  запад¬
ных  демократий  повлиять  на  течение  событий,  прежде  всего  -  не
допустить  прихода  большевиков  к  власти.
 Анализ  названных  проблем  отмечен  бесспорными  достиже¬
ниями.  Другое  дело,  что  в  силу  господствовавших  в  обществе  идео¬
логических  стереотипов,  он  не  был  полон,  а  в  ряде  аспектов  -  весь¬
ма  уязвим.  Советская  историография  десятилетиями  утверждала
тезис  об  Октябрьской  революции  как  о  подготовленном  закона¬
ми  развития  общества  поворотном  пункте  мировой  истории,  ко¬
торый  определил  следование  человечества  по  пути  прогресса.
Наоборот,  антибольшевистские  силы  всех  оттенков  в  период  от
Февраля  к  Октябрю,  и  в  России  и  за  ее  пределами,  изображались
и  как  регрессивные,  и  как  заведомо  обреченные  на  неудачу  про¬
тивники  едва  ли  не  фатального  движения  России  к  социалистиче¬
ской  революции.  Мысль  о  возможности  иного  варианта  развития
событий,  включая  наличие  альтернатив  в  американской  “русской
политике”,  просто  не  возникала.  Деятельность  Временного  пра¬
вительства  неизменно  рисовалось  советскими  исследователями  в
негативных  тонах,  приобретая  пренеприятный  привкус  “служе¬
ния”  интересам  империалистических  союзников.  При  этом  отече¬
ственные  историки  выдвинули  целый  ряд  обоснованных  положе¬
ний.  Речь  идет  о  неравноправной  (если  не  сказать  унизительной)
природе  отношений  России  и  западных  стран  на  завершающем
для  нее  этапе  участия  в  войне;  об  их  заинтересованности,  с  прице¬
лом  на  будущее,  в  усилении  финансовой,  экономической,  полити¬
ческой  зависимости  от  них  России;  об  их  эгоистической  политике,
нацеленной  на  сохранение  участия  России  в  войне  (несмотря  на  ее
смертельную  усталость  и  потери).  А  вот  точка  зрения,  что  едва
ли  не  единственной  мишенью  американской  политики  в  России
якобы  была  монолитно  следовавшая  за  Лениным  партия  больше¬
виков,  представляется  спорной:  картина  была  более  сложной,
учитывая  неоднозначное  отношение  лидеров  США  к  широкому
спектру  социал-реформистских  сил.  В  работах  же  советских  ис¬
ториков  их  неоправданно  представляют  как  почти  неразличи¬
мую  от  либералов  часть  широкого  антибольшевистского  блока,
едва  ли  не  безоговорочно  поддерживавшегося  США.  Отметим  и
то,  что  возможности  анализа  американской  политики  в  отноше¬
нии  России  в  1917  г.  для  отечественных  историков  были  ограни¬
 7

чены  тем  кругом  источников,  которые  были  доступны  в  россий¬
ских  архивах.
 Располагавшие  богатейшей  источниковой  базой  американ¬
ские  исследователи  имели  возможность  детально  изучить  эту  те¬
му.  Но,  думается,  в  условиях  глобального  противостояния  СССР
и  США,  в  силу  ряда  причин,  использовали  ее  далеко  не  полно¬
стью.  Прагматичные  западные  ученые  брались  за  анализ  тех  ас¬
пектов  и  периодов  русско-  и  советско-американских  отношений,
которые  “работали”  на  реальную  политику;  тема  Временного
правительства  к  этому  разряду  не  относилась.  С  точки  зрения  ис¬
следования  долговременных  процессов  мировой  политики  период
в  несколько  месяцев  вполне  мог  рассматриваться  как  кратковре¬
менный,  не  имевший  большого  значения  для  определения  карди¬
нальных  ориентиров  развития  русско-американских  отношений.
В  работах  западных  авторов  почти  открыто  звучала  мысль,  что
Россия  едва  ли  не  плавно  перешла  от  царизма  к  большевистской
диктатуре.  Политическая  подоплека  подобных  спекуляций  была
очевидной:  ничто  не  нарушало  преемственности  утверждавшихся
в  России  антидемократических  режимов,  на  международной  аре¬
не  она  оставалась  источником  угрозы  “цивилизованным”  госу¬
дарствам.  Происходившее  от  Февраля  к  Октябрю  1917  г.  в  Рос¬
сии,  при  отсутствии  иных  демократических  “экспериментов”,
можно  было  представить  как  явление  и  исключительное,  и  мало¬
значимое.  Природу  кратковременного  и  неудачного  “опыта”  рус¬
ской  демократии  было  вроде  бы  логично  определить  как  процесс
нарастания  хаоса,  анархии,  когда  Россия  “вынашивала”  больше¬
вистскую  диктатуру.  Наконец,  американские  ученые  не  могли  не
понимать,  что  “русская  политика”  США  в  1917  г.  потерпела  фиа¬
ско;  а  кому  было  приятно  признавать  этот  факт?
 Изображение  политики  США  в  отношении  России  между
Февралем  и  Октябрем  1917  г.,  которое  представили  читателям
Ф.  Шуман,  Р.  Уорт,  П.  Бойл,  Л.  Гарднер  и  многие  другие,  выгля¬
дело  весьма  упрощенной.  Они  описали  эйфорию,  вызванную  в
США  Февральской  революцией;  желание  Вашингтона  найти  в
“русской  демократии”  надежного  союзника  в  войне.  Надежды,
однако,  не  сбылись:  они  были  похоронены  скорым  падением  Вре¬
менного  правительства  (хотя  оно  получало  от  американцев
экономическую,  военную,  дипломатическую  и  моральную  под¬
держку).  Сделанного  оказалось  недостаточно,  чтобы  повлиять  на
ситуацию  в  России,  едва  ли  не  целиком  определявшуюся  обостре¬
нием  внутриполитического  кризиса.  По  мысли  американцев,  злой
рок  словно  тяготел  над  Россией,  в  момент  выбора  в  пользу  демо¬
кратии  взвалив  на  Временное  правительство  непосильное  бремя:
решать  накапливавшиеся  десятилетиями  проблемы  русского  об¬

щества  и,  одновременно,  участвовать  в  мировой  войне.  Так  что
обстоятельства  благоприятствовали  целеустремленной  партии
леворадикалов.  По  существу,  американские  ученые  делали  тот
вывод,  к  которому,  путем  иных  размышлений,  приходили  и  совет¬
ские  исследователи:  приходу  большевиков  к  власти  не  было  аль¬
тернативы.  Может  быть,  и  в  силу  этого  немало  американских  ав¬
торов,  показывая  вильсоновскую  “русскую  политику”  периода
Временного  правительства,  воздерживались  от  оценок  и  выводов
там,  где  они,  казалось,  требовались,  и  характеризовали  ее  в  са¬
мых  общих  чертах5.  Концептуальная  направленность  не  исклю¬
чала  известных  разногласий  в  трактовке  событий:  У.А.  Вильямс,
например,  утверждал,  что  Вашингтон,  к  концу  лета  утратив  веру
в  Керенского,  фактически  поддержал  Корниловский  мятеж6  (нам
этот  вывод  представляется  слишком  смелым).  Монографические
исследования  и  статьи  западных  ученых  были  насыщены  ценней¬
шим  фактическим  материалом,  весьма  полно  и  точно  воспроиз¬
водили  многие  конкретные  сюжеты  истории  отношений  России  и
США  в  1917  г.
 Однако,  как  свидетельствовала  работа  Кеннана,  сомнения  в
том,  что  Вильсон  в  1917  г.  исчерпал  резервы  поддержки  русской
демократии,  присутствовали.  Видный  американский  историк
Дж.  Гэддис  признал,  что  политика  Вашингтона  строилась  с  опо¬
рой  на  весьма  искаженное  понимание  ситуации  в  России:  “В  то
время  как  Д.  Фрэнсис  был  плохо  подготовлен  к  анализу  событий
там,  его  подчиненные,  такие,  как  Н.  Уиншип  в  Петрограде  и
М.  Саммерс  в  Москве,  регулярно  передавали  в  Вашингтон  деталь¬
ные  и,  в  целом,  содержательные  доклады  о  происходившем...  Ка¬
жется,  однако,  маловероятным,  чтобы  Вильсон  когда-либо  видел
их  или  действовал  на  основании  содержавшейся  в  них  информа¬
ции”.  Так,  пунктиром  обозначались  те  направления  вильсонов¬
ской  “русской  политики”,  где  решения  могли  быть  более  адекват¬
ными  и  обоснованными  (участие  России  в  войне,  жесткое  отрица¬
ние  американской  дипломатией  поисков  петроградскими  социал-
реформистами  лозунгов  “мира  без  аннексий  и  контрибуций”  и  ряд
иных)7.  Разработки  тема,  однако,  не  получила.  Появление  реаль¬
ных  альтернатив  в  “русской  политике”  Вашингтона  ряд  видных
исследователей  -  и  среди  них  Дж.  Кеннан,  Л.  Гарднер,  Д.  Мак-Фэд-
ден  -  относили  к  начальному  периоду  власти  большевиков.
Л.  Гарднер  резюмировал:  варианты  достижения  нормализации  от¬
ношений  с  ними  (вплоть  до  признания);  наоборот,  решительная
поддержка  антибольшевистских  сил.  Наконец,  существовал  “сред¬
ний  путь”,  умеренно-антисоветская,  ограниченно-интервенциони¬
стская  линия,  которой  предпочел  следовать  глава  Белого  дома  и
которая,  на  взгляд  историка,  была  наиболее  преемлимой8.
 9 	’

Интерес  к  судьбоносному  периоду  мировой  войны  и  русских
революций  1917  г.,  Гражданской  войны  был  подстегнут  глубоки¬
ми  общественными  переменами,  которые  переживает  Россия  с
начала  90-х  годов.  Разброс  мнений  -  от  идеализации  дореволюци¬
онной  России,  “которую  мы  потеряли”,  изображения  событий
Октября  1917  г.  едва  ли  ни  как  “заговора  кучки”  большевиков  до
отстаивания  принятых  в  советской  историографии  представлений
о  Великой  пролетарской  революции.  Российским  ученым,  вовле¬
ченным  в  процесс  переосмысления  событий  1917  г.,  приходится
преодолевать  узкие  рамки  господствовавшего  в  отечественной
науке  формационного  подхода  к  их  изучению.  Исследователи  об¬
ращаются  к  анализу  сложных  многоплановых  теоретических
проблем  (таких,  как  “война  и  революции”,  “революции  и  рефор¬
ма”),  новых  оригинальных  сюжетов  (среди  других  -  анализ  широ¬
кого  спектра  социально-психологических,  поведенческих  проб¬
лем;  национальных  аспектов  революционных  событий  1917  г.;  де¬
ятельности  партий  и  личностей,  социальных  слоев,  ранее  в  силу
политической  предвзятости  “забытых”  или  получивших  неадек¬
ватную  оценку);  постигают  передовые  достижения  западной  ис¬
ториографии,  обогащают  и  совершенствуют  инструментарий  на¬
учного  исследования9.  Все  большее  признание  и  применение  по¬
лучает,  в  частности,  альтернативный  анализ  исторических  про¬
цессов,  завоевавший  популярность  в  зарубежной  историографии,
например  при  исследовании  проблем  военной  истории10.  Как  по¬
казали  работы  отечественных  и  западных  ученых,  этот  подход  ус¬
пешно  применим  при  анализе  процессов  той  революционной  лом¬
ки,  которую  русское  общество  переживало  в  1917  г.  Впрочем,  но¬
вое  -  это  хорошо  забытое  старое.  Многие  видные  политические
деятели  той  поры,  и  среди  них  П.Н.  Милюков,  В.А.  Маклаков,
 A.Ф.  Керенский,  Ф.И.  Дан,  P.A.  Абрамович,  В.М.  Чернов,
 B.Д.  Набоков,  IO.O.  Мартов,  впоследствии  мысленно  возвраща¬
лись  к  событиям  1917  г.,  анализировали  открывавшиеся  перед
русской  революцией  пути  развития  и  пытались  объяснить  причи¬
ны,  которые  не  позволили  помешать  приходу  большевиков  к  вла¬
сти,  развязыванию  Гражданской  войны11.  Подхваченная  истори¬
ками  тема  альтернатив  русской  революции  1917  г.  вылилась  в
плодотворную  научную  дискуссию  конца  1980-х  годов.  В  одной  из
работ  П.В.  Волобуев,  Ю.А.  Поляков,  А.  Рабинович,  В.И.  Старцев,
Г.З.  Иоффе  размышляли  о  многовариантности  развития  револю¬
ционного  процесса  в  России  в  1917  г.  Ю.А.  Поляков,  резюмиро¬
вав  прозвучавшие  мнения,  назвал  среди  более  или  менее  реаль¬
ных  альтернатив  социалистическому  пути:  “...установление  воен¬
ной  диктатуры;  парламентское  (буржуазное)  развитие;  полная
анархия,  хаос,  развал  государства  с  непредсказуемыми  последст¬
 10

виями”.  Сделаны  результативные  попытки  раскрыть  все  много¬
образие  факторов  и  обстоятельств,  субъективных  и  объектив¬
ных,  перекрывших  дорогу  этим  возможностям  и  определивших
выбор  в  пользу  однопартийной  власти12.  Особое  внимание  в  поле¬
мике  уделено  развитию  революции  после  Корниловского  мятежа,
когда  перед  левыми  силами  открывалась  перспектива  реорганиза¬
ции  власти  на  основе  создания  широкой  демократической  коали¬
ции,  без  цензовых  элементов13.
 Однако  изучение  этих  сложных  сюжетов  учеными  с  позиций
альтернативной  истории  ограничивалось  рамками  внутриполити¬
ческих  процессов,  вне  органичной  увязки  их  с  проблемами  между¬
народными.  Между  тем  новаторские  подходы  к  их  исследованию
проявились  и  в  изучении  русско-американских  отношений  перио¬
да  Первой  мировой  войны  и  русских  революций  1917  г.  Изданы
сборники  не  публиковавшихся  ранее  важных  документов  из
отечественных  архивов.  Появилось  серьезное  монографическое
исследование  -  “История  внешней  политики  и  дипломатии  США,
1867-1918  гг.”.  Написанный  Р.Ш.  Ганелиным  раздел  этой  книги
объективно,  с  учетом  современных  методик,  трактует  ряд  вопро¬
сов  русско-американских  отношений  периода  Первой  мировой
войны  и  русских  революций,  в  частности  тему  политики  Вашинг¬
тона  и  российской  социал-демократии,  влияния  последней  на  раз¬
витие  пацифистского  движения  за  океаном.  Первый  том  коллек¬
тивного  труда  “Мировые  войны  XX  века”,  подытоживший  много¬
летнюю  плодотворную  работу  российских  ученых  в  изучении
глобальной  катастрофы  1914-1918  гг.,  предложил  непредвзятый
анализ,  в  том  числе,  проблем  развития  России,  США  и  двусторон¬
них  отношений  между  ними14.  Автор  высоко  оценивает  моногра¬
фии  и  статьи  -  О.В.  Будницкого,  С.В.  Дрокова,  В.И.  Журавлевой,
Е.Ю.  Сергеева,  С.Л.  Ткаченко,  В.В.  Романова  и  ряда  других  авто¬
ров,  которые  для  решения  оригинально  поставленных  научных
задач  (например,  изучение  “образа”  России,  ее  восприятия  в  США
в  годы  Первой  мировой  войны)  использовали  нетрадиционные
методы  и  подходы.  Это  прежде  всего  богатый  инструментарий
междисциплинарных  исследований,  позволяющий  анализировать,
в  частности,  вильсоновскую  политику  на  стыке  дипломатической,
интеллектуальной  и  политической  истории15.  Особый  интерес
вызывают  работы  B.J1.  Малькова,  которые  раскрывают  период
1917-1920  гг.  как  качественный,  этапный  в  широком  контексте
формирования  глобалистских  устремлений  лидеров  США  и  борь¬
бы  за  их  реализацию.  В  этом  процессе  В.  Вильсону  принадлежит
инициативная  роль16.
 Из  вышедших  в  США  работ  следовало  бы  выделить  фунда¬
ментальную,  очень  подробную,  вскрывающую  новые  грани  дву¬
 11

сторонних  русско-американских  отношений  (в  1917-1922  гг.)  ра¬
боту  Н.  Сола;  прекрасную  монографию  Д.Фогльсона,  посвящен¬
ную  главным  образом  проблемам  русско-американских  отноше¬
ний  после  прихода  к  власти  большевиков;  исследование  У.  Алле¬
на  о  переломных,  революционных  событиях  в  России  глазами
ряда  видных  американских  дипломатов.  А  вот  суждения  о  “рус¬
ской  политике”  США  в  период  существования  Временного  прави¬
тельства  в  этих  трудах,  как  нам  представляется,  лишены  концеп¬
туальной  свежести.  То  же  можно  сказать  и  о  недавно  изданной  в
России  работе  Д.  Дэвиса  и  Ю.  Трани,  во  многом  повторяющей
традиционные  выводы  и  интерпретации;  Ф.  Нинкович  по  сущест¬
ву  обошел  тему  стороной17.  Пожалуй,  только  Дж.  Шилд  поста¬
рался  развернуто  объяснить,  почему,  понимая  нестабильность  по¬
зиций  Временного  правительства,  лидеры  США  старались  удер¬
жать  Россию  в  войне  и  для  этого  оказывали  сильное  давление  на
Петроград.  Но  объяснение  это  получилось,  на  наш  взгляд,  натя¬
нутым,  неестественным:  В.  Вильсон  якобы  до  большевистского
переворота  был  уверен,  что  Временное  правительство  все  равно
удержится  у  власти,  и  не  боялся  “перегнуть  палку”;  Р.  Лансинг,
наоборот,  слишком  рано  поставил  на  Керенском  крест,  а  потому
стремился  выжать  из  России  все,  что  можно,  пока  она  не  вышла
из  войны...18
 Между  тем  этот  хронологически  короткий,  но  чрезвычайно
насыщенный  событиями  период  между  двумя  русскими  револю¬
циями  1917  г.  и  в  плане  взаимодействия  с  США  имел  свою  специ¬
фику.  История  русско-американских  отношений  на  протяжении
многих  десятилетий  -  со  времен  Войны  за  независимость  до  сего¬
дняшнего  дня  -  не  раз  являла  собой  примеры  взаимного  располо¬
жения  и  сотрудничества  двух  стран.  Их  совместные  действия,  од¬
нако,  чаще  диктовались  не  родством  общественно-политических
институтов,  а  совпадением  внешнеполитических  целей  при  нали¬
чии  общих  угроз  и  врага.  Период  от  Февраля  к  Октябрю  1917  г.
был  исключителен,  поскольку  сближение  России  и  США  опреде¬
лялось  не  только  действиями  в  рамках  антигерманской  коалиции,
но  и  природой  происходивших  после  Февраля  изменений  в  Рос¬
сии,  ее  движением  (как  полагали  в  США)  к  демократическому  об¬
ществу.  Казалось,  складывались  условия  для  тесного  сближения
России  и  западных  демократий,  утверждения  на  этой  основе  но¬
вого  либерального  миропорядка  после  войны.  Однако  в  ноябре
1917  г.  пути  России,  США  и  стран  Антанты  решительно  разо¬
шлись.  Естественно,  возникают  вопросы:  так  ли  был  безгрешен
Запад,  что  ему  пришлось  вступить  на  путь  конфронтации  с  Росси¬
ей,  продолжавшейся  без  малого  70  лет?  какую  лепту  внесли  сами
западные  демократии,  десятилетиями  обвинявшие  “Кремль”,
 12

“Москву”,  а  вместе  с  ними  и  “Россию”  (как  центр  “империи  зла”)
в  экспансионизме,  “экспорте  революции”,  что  большевикам  во
главе  с  Лениным  удалось  взять  и  удержать  власть  в  “смутное
время”?  как,  начиная  с  ноября  1917г.,  крупнейшая  страна  мира
стала  полем  для  проведения  “социалистического  эксперимен¬
та”?  действительно  ли  “русская  политика”  Вильсона  оказалась
только  заложницей,  находившейся  в  полной,  жесткой  зависи¬
мости  от  обстоятельств  -  и  прежде  всего  от  течения  внутрипо¬
литических  процессов  в  России?  неужели  попытки  такого  ори¬
гинального  политика  и  мыслителя,  как  В.  Вильсон,  повлиять
на  течение  дел  в  России  были  с  Февраля  1917  г.  обречены  на
провал?
 Нам  представляется,  эти  вопросы  звучат  весьма  актуально  не
только  в  связи  с  острой  научной,  академической  полемикой  по
проблемам  истории  российского  общества.  И  сегодня  оно  пере¬
живает  процесс  кардинальной  ломки,  переустройства,  сопряжен¬
ной  с  движением  -  подчас  конвульсивным,  чреватым  осложнени¬
ями  и  поворотами  -  к  гражданскому  обществу.  И  этот  путь  при¬
ходится  преодолевать  в  условиях  сложных,  болезненных  измене¬
ний  в  системе  международных  отношений;  воздействия  Запада  и
их  бесспорного  лидера,  США,  и  на  ситуацию  в  России,  и  на  ее  ин¬
тересы  в  мире.  В  этой  связи  обращение  к  опыту  русской  демокра¬
тии  от  Февраля  к  Октябрю  1917  г.,  пусть  кратковременному  и  не¬
удачному;  изучение  того  влияния,  которое  оказала  на  ее  судьбы
политика  западных  государств,  представляется  злободневным  и
правомерным.
 Работа  основана  на  документах  американских  архивов,  дос¬
туп  к  которым  отечественных  исследователей  ранее  был  весьма
ограничен:  материалах  Национального  архива  США,  Отдела  ру¬
кописей  Библиотеки  конгресса,  Джорджтаунского  (Отдел  спе¬
циальных  коллекций),  Йельского  (библиотека  Стерлинг,  а  так¬
же  Богословская  школа),  Принстонского  (библиотека  Мадд),
Колумбийского  (Бахметевский  архив)  университетов,  Истори¬
ческого  общества  штата  Висконсин  (г.  Мэдисон),  ряда  библио¬
тек  Нью-Йорка  (Нью-Йоркской  публичной,  библиотеки  Теми-
мент  (собрания  социалистических  коллекций).  Главным  обра¬
зом,  это  многочисленные  индивидуальные  коллекции  государст¬
венных  и  общественных  деятелей,  военных,  журналистов,  в  той
или  иной  мере  причастных  к  формированию  образа  России  за
океаном  и  американской  политики  по  отношению  к  ней  в
1917  г.19  Содержащиеся  в  них  материалы  существенно  дополня¬
ют  картину  откликов  в  США  на  события  в  России,  столкновения
мнений  и  позиций,  раскрывают  причины  принимавшихся  на  са¬
мом  высоком  уровне  решений.  В  равной  мере  ценен  в  этом  пла¬
 13

не  хранящийся  в  Национальном  архиве  США  большой  массив
документов  Государственного  департамента20.  Это  сотни  доне¬
сений,  поступавших  в  Вашингтон  по  линии  американских  дипло¬
матических  ведомств  на  территории  России,  а  также  от  воен¬
ных.  Особую  ценность  источнику  придает  наличие  множества
сопутствующих  дипломатической  переписке  документов  по  про¬
блемам  русско-американских  отношений  -  писем  простых  граж¬
дан,  ученых  и  политиков,  резолюций  общественных  организа¬
ций  и  т.д.
 Поскольку  для  получения  информации  о  событиях  в  России  за
океаном  нередко  опирались  на  английские  источники,  в  том  чис¬
ле  документы  британских  политиков,  несравнимо  лучше  знавших
восточного  партнера  по  Антанте,  автор  воспользовался  возмож¬
ностью  использовать  ряд  коллекций  английских  архивов,  прежде
всего  Государственного  архива  Великобритании.  Анализу  общей
картины  русско-американских  отношений  на  официальном  уров¬
не,  раскрытию  ряда  принципиальных  аспектов  темы  (в  частности,
возвращение  политических  эмигрантов  из  США  на  родину,  попыт¬
ки  организации  русской  пропагандистской  деятельности  в  Амери¬
ке  в  1917  г.)  помогло  привлечение  материалов  российских  ар¬
хивов.
 Автор  привлек  изданные  в  разные  годы  многочисленные
сборники  документов  времен  русской  революции  1917  г.  Ценней¬
шим  справочно-документальным  источником  стало  осуществлен¬
ное  в  1923-1930  гг.  шеститомное  издание  “Революция  1917  г.
Хроника  событий”,  содержащее  информацию  о  каждом  дне  охва¬
ченной  потрясениями  страны21.  Среди  сборников  американских
документов  выделяется  многотомное  издание  бумаг  президента
 В. 	Вильсона,  подготовленное  выдающимся  американским  уче¬
ным  A.C.  Линком,  известные  отечественным  специалистам  ди¬
пломатические  документы  русско-американских  отношений,  а
также  дневники  Э.  Хауза22.
 Мемуарная  литература  ярко  передает  события  революции
глазами  очевидцев,  дополняет  пробелы  официальных  и  личных
материалов  (например,  эпизод  встречи  В.  Вильсона  и  журналиста
Л.  Стеффенса  в  Белом  доме  26  июня  1917  г.),  хотя  нередко  несет
отпечаток  переосмысления  авторами  собственных  более  ранних
взглядов.  Привлечение  материалов  газет  и  журналов,  популяр¬
ных  и  хорошо  информированных,  придерживавшихся  различных
политических  предпочтений,  помогло  проследить  сложную,  час¬
то  неадекватную  реакцию  американцев  на  события  в  России.  Для
анализа  состояния  общественного  мнения  США  по  вопросам  рус¬
ско-американских  отношений  весьма  ценными  являются  некото¬
рые  статьи  журнала  “Литерари  дайджест”.
 14

Автор,  не  считающий  себя  специалистом  по  сложным,  дискус¬
сионным  проблемам  русских  революций  1917  г.,  сконцентриро¬
вал  внимание  на  изучении  американского  видения  ситуации  в  Рос¬
сии  и  политике  вильсоновской  администрации  по  отношению  к
ней.  При  этом  в  монографии  не  поставлена  цель  детально  пока¬
зать  официальную  линию  Вашингтона  в  “русском  вопросе”:  этот
важный,  “верхний  пласт”  проблемы,  как  нам  представляется,  до¬
статочно  хорошо  изучен.  Не  теряя  из  виду  хорошо  известных  “иг¬
роков”  на  поле  “русской  политики”  (В.  Вильсон,  Р.  Лансинг,
Э.  Хауз,  Д.  Фрэнсис),  в  работе  представлен  более  широкий  круг
лиц,  причастных  к  ее  формированию,  а  также  те  каналы  инфор¬
мации,  которые  использовали  президент  и  его  окружение  для
принятия  решений  по  “русскому  вопросу”.  Ставилась  задача  ана¬
лиза  того  потока  разноречивой  информации  о  событиях  в  России
между  Февралем  и  Октябрем  1917  г.,  который  по  различным  ка¬
налам  -  дипломатическим,  военным,  личным,  через  газеты  и  жур¬
налы  -  достигал  США.  Именно  эти  сведения  создавали  тот
сложный,  мозаичный  образ  России  эпохи  перемен,  ту  ауру  про¬
тиворечивых  представлений,  в  условиях  которой  политические
лидеры  США,  и  в  первую  очередь  В.  Вильсон,  проводили  “рус¬
скую  политику”.
 Цель  исследования  -  не  просто  представить  политику  Ва¬
шингтона  в  отношении  России  в  1917  г.,  но  и  раскрыть  все  мно¬
гообразие  определявших  ее  факторов;  показать,  какие  альтер¬
нативные  ее  варианты  просматривались  и  в  силу  каких  обстоя¬
тельств  они  не  реализовались.  Нам  хотелось  бы  определить,
был  ли  сделанный  Вильсоном  выбор  по  ряду  направлений  “рус¬
ской  политики”  неизбежен,  предопределен  настолько,  чтобы
исключить  иные  возможные  варианты  -  которые,  однако,  в
1917  г.  главе  Белого  дома  могли  казаться  необоснованными,
сомнительными.  Объектом  изучения  стало  отношение  прези¬
дента  к  участию  России  в  войне;  инициативам  лидеров  умерен¬
ного  крыла  русских  социалистов  по  достижению  скорейшего
справедливого  мира;  пересмотру  союзниками  целей  войны,
оказания  американской  помощи  русской  демократии  в  1917  г.
Как  виделись  в  США  “по  горячим  следам”  причины  падения
Временного  правительства,  роль  в  этом  западных  партнеров
России;  какие  уроки  были  извлечены  (и  были  ли)?  Ставилась
задача  выявить  неиспользованные  (в  силу  различных  обстоя¬
тельств)  западными  демократиями  в  1917  г.  “резервы”  русской
политики,  которые  могли  повлиять  на  развитие  борьбы  поли¬
тических  сил  в  России,  усилить  жизнеспособность  Временного
правительства  перед  лицом  нараставшей  угрозы  -  как  “слева”,
так  и  “справа”.
 15

Даты  приведены  по  новому  стилю.
 Автор  выражает  сердечную  благодарность  доктору  истори¬
ческих  наук,  профессору  B.JI.  Малькову,  профессору  Колумбий¬
ского  университета  Леопольду  Хеймсону,  работнику  Библиотеки
Конгресса  Джону  Хейнсу  за  ценные  научные  консультации,  чело¬
веческое  участие  и  поддержку.  Искренняя  признательность  фон¬
дам  “АЙРЕКС”  и  “Фулбрайт”,  позволившим  осуществить  заду¬
манную  работу;  американскому  исследователю  М.  Питчер,  кото¬
рая  многие  годы  изучает  жизненный  путь  Ч.Р.  Крейна  и  предос¬
тавила  ряд  материалов  из  своей  личной  коллекции.
 1  Кеппап  G.  Russia  Leaves  the  War.  Princeton,  1956.  P.23;  Idem.  Russia  and  the
West  under  Lenin  and  Stalin.  Boston,  1961.  P.  32.
 2  Cm.:  Link  A.  Wilson.  Princeton,  1960.  Vol.  3:  The  Struggle  for  Neutrality.
1914-1915;  Princeton,  1964.  Vol.  4:  Confusion  and  Crisis.  1915-1916:  May  E.  The
World  War  and  American  Isolation.  1914-1917.  Cambridge,  1959;  Curry  R.  Woodrow
Wilson  and  Far  Eastern  Policy.  1913-1921.  N.Y.,  1968;  Tulchin  J.  The  Aftermath  of  the
War.  World  War  I  and  US  Policy  toward  Latin  America.  N.Y.,  1971;  etc.
 3  Алексеева  И.В.  Агония  сердечного  согласия:  Царизм,  буржуазия  и  их  со¬
юзники  по  Антанте  в  1914-1917  гг.  Л.,  1990;  Васюков  B.C.  Внешняя  политика
России  накануне  Февральской  революции.  1916  -  февраль  1917  г.  М.,  1989;  Он
же.  Внешняя  политика  Временного  правительства.  М.,  1964;  Емец  В.А.  Очерки
истории  внешней  политики  России  в  период  Первой  мировой  войны.  1914-1917  г.
М.,  1977;  Игнатьев  А.В.  Русско-английские  отношения  накануне  Октябрьской
революции  (февраль-октябрь  1917  г.).  М.,  1966;  Он  же.  Внешняя  политика  Вре¬
менного  правительства.  М.,  1974;  Иоффе  А.Е.  Русско-французские  отношения  в
1917  г.  (февраль-октябрь).  М.,  1958;  Лебедев  В.В.  Русско-американские  эконо¬
мические  отношения  (1900-1917  гг.)  М.,  1964;  Сидоров  АЛ.  Экономическое  по¬
ложение  России  в  годы  Первой  мировой  войны.  М.,  1973;  Он  же.  Финансовое  по¬
ложение  России  в  годы  Первой  мировой  войны  (1914-1917).  М.,  1960.
 4  Ганелин  Р.Ш.  Россия  и  США.  1914-1917:  Очерки  истории  русско-амери¬
канских  отношений.  Л.,  1969.
 5  Boyle  P.  American-Soviet  Relations:  From  the  Russian  Revolution  to  the  Fall  of
Communism.  L.,  1993.  P.  7-9;  Gardner  L.  Wilson  and  Revolutions:  1913-1921.
Philadelphia,  1976.  P.  20-24;  Schuman  F.  American  Policy  Toward  Russia  since  1917.
N.Y.,  1928.  P.  30-54;  Unterberger  B.M.  America’s  Siberian  Expedition.  1918-1920:  A
Study  of  National  Policy.  Durham,  1956.  P.  7-9;  Williams  W.A.  American-Russian
Relations.  1781-1947.  N.Y.,  1952.  P.  91-104;  Worth  R.  The  Allies  and  the  Russian
Revolution:  From  the  Fall  of  Monarchy  to  the  Peace  of  Brest-Litovsk.  Durham,  1954.
P.  17-157.
 6  Williams  W.A.  Op.  cit.  P.  91,  97-98.
 7  Gaddis  J.  Russia,  the  Soviet  Union  and  the  United  States.  An  Interpretative
History.  N.Y.,  1978.  P.  65;  Schuman  F.  Op.  cit.  P.  35-39,  53-54,  etc.
 8  Gardner  L.  Op.  cit.  P.  5-8;  Kennan  G.  Russia  Leaves  the  War...;  McFadden  D.
Alternative  Paths:  Soviets  and  Americans.  1917-1920.  N.Y.,  1993.  P.  15-153;
Williams  WA,  Op.  cit.  P.  105-129.
 9  См.:  Базанов  С.И.  Борьба  за  власть  в  действующей  российской  армии  (ок¬
тябрь  1917  -  февраль  1918  гг.).  М.,  2003;  Булдаков  В  Л.  Красная  смута.  Природа
и  последствия  революционного  насилия.  М.,  1997;  Иоффе  Г.З.  Революция  и
судьба  Романовых.  М.,  1992;  Кирьянов  Ю.И.  Правые  партии  в  России,  1911  -
 16

1917  гг.  М.,  2001;  Меньшевики  в  1917  году:  в  3  т.  /  Под  ред.  3.  Галили,  А.  Нена-
рокова,  JI.  Хеймсона.  М.,  1994-1997;  Протасов  А.Г.  Всероссийское  Учредитель¬
ное  собрание:  история  рождения  и  гибели.  М.,  1997;  1917  год  в  судьбах  России  и
мира.  Октябрьская  революция:  От  новых  источников  к  новому  осмыслению  /
Отв.  ред.  С.В.  Тютюкин.  М.,  1998;  1917  год  в  судьбах  России  и  мира.  Февраль¬
ская  революция:  От  новых  источников  к  новому  осмыслению  /  Отв.  ред.
П.В.  Волобуев.  М.,  1997;  Тютюкин  С.В.  Меньшевизм:  страницы  истории.  М.,
2002;  Фельштинский  Ю.Г.  Крушение  мировой  революции.  Брестский  мир:  ок¬
тябрь  1917  -  ноябрь  1918.  М.,  1992;  и  др.
 10  См.:  А  что,  если  бы?..  Альтернативная  история  /  Сост.  Р.  Коули.  М.;  СПб.,
2002.  Отметим  сделанное  в  1991  г.  замечание  академика  П.В.  Волобуева:  два-
три  года  тому  назад  такой  подход  “не  воспринимался  большинством  историков,
да  и  сейчас  не  воспринимается  еще  инструментом  исторического  познания”  (Ок¬
тябрь  1917  г.:  величайшее  событие  века  или  социальная  катастрофа?  /  Под  ред.
П.В.  Волобуева.  М.,  1991.  С.74).
 11  См.:  Думова  Н.Г.  Кадетская  партия  в  Первой  мировой  войне  и  Февраль¬
ской  революции.  М.,  1988.  С.  142,  214;  Френкин  М.  Русская  армия  и  революция.
1917-1918.  М.,  1978.  С.  448;  Октябрь  1917  г.:  Величайшее  событие  века  или  со¬
циальная  катастрофа?  С.95;  Лисенкова  Л.Н.  Альтернативы  революции.
1917  год:  взгляд  из  эмиграции  //  Проблемы  человека:  гуманитарные  аспекты.
История  России.  История  медицины.  Правоведение.  СПб.,  1998.  Ч.  2.  С.  13-18.
Г.З.  Иоффе  приводит,  в  частности,  мнение  близкого  к  Керенскому  и  Савинкову
философа,  социолога,  публициста  Ф.  Степуна:  “Вина  Керенского,  и  очень  боль-
чная  вина,  не  в  том,  что  он  вел  Россию  по  неправильному  пути,  а  в  том,  что  он
недостаточно  энергично  вел  ее  по  правильному”  (Цит.  по:  Иоффе  Г.З.  Револю¬
ция  и  судьба  Романовых.  М.,  1992.  С.  125).  Иное  мнение  высказал  И.  Церетели:
“Все,  что  мы  делали,  было  тщетной  попыткой  остановить  какими-то  ничтож¬
ными  щепочками  разрушительный  стихийный  поток”  (Цит.  по:  Иоффе  Г.  Поче¬
му  Февраль?  Почему  Октябрь?  //  Октябрь  1917  г.:  Величайшее  событие  века
или  социальная  катастрофа?  С.  102).
 12  См.:  Россия,  1917  год:  Выбор  исторического  пути  /  Отв.  ред.  П.В.  Воло¬
буев.  М.,  1989;  Анатомия  революции.  1917  год  в  России:  массы,  партии,  власть.
СПб.,  1994;  Октябрь  1917  г.:  величайшее  событие  века  или  социальная  катаст¬
рофа?  С.  72,  74,  88,  91,  125-150.
 13  Гусев  К.В.  К  вопросу  о  демократической  альтернативе  Октября  /  Ок¬
тябрьская  революция.  Народ:  ее  творец  или  заложник?  М.,  1992.  С.  30-47;  Иоф¬
фе  Г.З.  Семнадцатый  год:  Ленин,  Керенский,  Корнилов.  М.,  1995.  С.  145-177;
Октябрь  1917  г.:  величайшее  событие  века  или  социальная  катастрофа?
С.  89-90,  103-104;  Суэйн  Дж.  Перед  схваткой  (По  поводу  проблемы  “третьего
мира”)  /  Гражданская  война  в  России:  перекресток  мнений  /  Отв.  ред.  Ю.А.  По¬
ляков,  Ю.И.  Игрицкий.  М.,  1994.  С.  70-87;  ХеймсонЛ.  Меньшевики  и  большеви¬
ки  в  октябрьские  дни  1917  г.  //  Проблемы  всемирной  истории:  Сборник  в  честь
 A.A.  Фурсенко.  СПб.,  2000.  С.  310-322.
 14  Россия  и  США:  дипломатические  отношения,  1900-1917  гг.:  Документы  /
Науч.  ред.  Г.Н.  Севостьянов,  Дж.  Хэзлем.  М.,  1999;  Россия  и  США:  торгово-эко¬
номические  отношения,  1900-1930  /  Под  ред.  Г.Н.  Севостьянова.  М.,  1996;  Исто¬
рия  внешней  политики  и  дипломатии  США.  1867-1917  гг.  /  Под  ред.  Г.Л.  Куро-
пятника.  М.,  1998;  Мировые  войны  XX  века.  М.,  2002.  Кн.  I:  Первая  мировая
война.  Исторический  очерк.
 15  Будницкий  О.В.  Б.А.  Бахметев  -  посол  в  США  несуществующего  прави¬
тельства  России  //  Новая  и  новейшая  история.  2000.  №  1.  С.  134-166;  Дроков  С.В.
Военно-морская  миссия  контр-адмирала  Глернона  в  -Севастополь  //  Отечеств,
архивы.  1993.  №  4.  С.  79-87;  Журавлева  В.Ил  Идея  “освободительной”,  миссии
 17

Америки  в  контексте  русско-американских  отношений  XIX  -  начала  XX  в.  //
США:  Становление  и  развитие  национальной  традиции  и  национального  харак¬
тера:  Материалы  VI  научной  конференции  ассоциации  изучения  США  /  Отв.
ред.  А.С.  Маныкин.  М.,  1999.  С.  207-224;  Она  же.  Национально-религиозный  во¬
прос  в  российско-американских  отношениях  в  период  Первой  мировой  войны  //
Американский  ежегодник.  2002.  М.,  2004.  С.  215-243;  Кононова  ММ.  Деятель¬
ность  дипломатов  царского  и  Временного  правительств  в  1917-1918  годах  //
Вопр.  истории.  2002.  №  3.  С.  105-118;  Романов  В.В.  В  поисках  нового  миропо¬
рядка:  внешнеполитическая  мысль  США  (1913-1921  гг.).  М.;  Тамбов,  2005;  Сер¬
геев  ЕЛО.  Образ  России  и  русских  в  общественном  мнении  США  (август  1914  —
февраль  1917  гг.)  //  Россия  и  внешний  мир:  диалог  культур.  Сб.  ст.  М.,  1997.
С.  149-161;  Ткаченко  CJI.  Американский  банковский  капитал  в  России  в  годы
Первой  мировой  войны:  деятельность  “Нэшнл  Сити  бэнк  оф  Нью-Йорк”.
СПб.,  1998.
 16  Мальков  В  Л.  Свидетельство  подполковника  Эйхельбергера:  [об  интер¬
венции  США  против  Советской  России  в  1918  г.]  //  Новое  время.  1988.  №  40.
С.  34-37;  Он  же.  Кто  “за”  и  кто  “против”.  “Великие  дебаты”  в  США  по  вопросу
об  интервенции  против  Советской  России  (новые  документы)  //  Первая  мировая
война:  дискуссионные  проблемы  истории.  М.,  1994.  С.  165-179;  Он  же.  Вудро
Вильсон  и  новая  Россия  (февраль  1917  -  март  1918)  //  Новая  и  новейшая  исто¬
рия.  1999.  №  6.  С.  110-128;  2000.  №  1.  С.  123-133;  Он  же.  Путь  к  имперству:  Аме¬
рика  в  первой  половине  XX  века.  М.,  2004.
 17  Дэвис  Д.,  Трани  10.  Первая  холодная  война.  Наследие  Вудро  Вильсона  в
советско-американских  отношениях  /  Пер.  с  англ.  М.,  2002;  Saul  N.  War  and
Revolution:  The  United  States  and  Russia,  1914-1921.  Lawrence,  2001;  Foglesong  D.
America’s  Secret  War  Against  Bolshevism.  U.S.  Intervention  in  the  Russian  Civil  War.
1917-1920.  Chapel  Hill,  1995;  Allison  W.  American  Diplomats  in  Russia:  Case  Studies
in  Orphan  Diplomacy.  Westport,  1997;  Ninkovich  F.  The  Wilsonian  Century.  United
States  Foreign  Policy  since  1900.  Chicago,  L.,  1999.  P.  69-70.
 18  Schild  G.  Between  Ideology  and  Realpolitik:  Woodrow  Wilson  and  the  Russian
Revolution.  1917-1921.  Westport,  1995.  P.  37-38.
 19  Документальные  коллекции,  с  которыми  удалось  познакомиться  автору
в  архивах  США,  Великобритании,  России,  мемуары  и  периодические  издания
см.:  наст.  изд.  С.  427-428.
 20  N.A.  Washington,  D.C.  RG  59  (М  316).  Decimal  Files,  1910-1929.  Records
Relating  to  the  Internal  Affairs  of  the  Soviet  Union;  Ibid.  RG  165.  Records  of  War
Department,  General  and  Special  Stuffs.
 21  См.:  Революция  1917  г.  (хроника  событий):  в  6  т.  /  Сост.  Н.  Авдеев  (Т.  I,
II),  В.  Владимирова  (Т.  Ill,  IV),  К.  Рябинский  (Т.  V),  И.  Любимов  (Т.  VI).  М.;  Пг.;
Л.,  1923-1930.
 22  US  Department  of  State.  FRUS,  1918.  Russia:  in  3  Vol.  Wash.  (D.C.),
1931-1932;  The  Lansing  Papers,  1914-1920:  in  2  Vol.  Wash.  (D.C.),  1939-1940;  PWW
/  Ed.  A.S.  Link.  Princeton  (N.J.),  1982-1983.  Vol.  40-45;  Архив  полковника  Хауза
(дневники  и  переписка  с  президентом  Вильсоном  и  другими  политическими  дея¬
телями  за  период  1914-1919  гг.):  в  4  т.  /  Подг.  Ч.  Сеймуром.  Пер.  с  англ.  М.,
1937-1944.

Глава  первая
НАКАНУНЕ
 “Русское  направление”
в  дипломатии  Вашингтона
 Историк,  изучающий  политику  США  по  отношению  к  России
в  период  мировой  войны  и  революций  1917  г.,  неизбежно  придет
к  выводу:  число  причастных  к  ее  формированию  политиков,
дипломатов,  военных,  ученых  было  весьма  ограниченным.  Цент¬
ральная  фигура  -  Вудро  Томас  Вильсон,  занимавший  пост  прези¬
дента  в  1912-1920  гг.  Жизни  и  деятельности  этой  яркой  много¬
гранной  личности  посвящены  сотни  исследований,  которые  часто
содержат  в  отношении  героя  полярные  оценки1.  Полный  нова¬
торских  идей  мыслитель,  сменивший  труд  ученого  (его  перу  при¬
надлежали  серьезные  работы  по  проблемам  международного
права;  президент  Принстонского  университета  в  1902-1912  гг.)  на
не  менее  тяжкий  -  государственного  деятеля,  Вильсон  был  из¬
бран  губернатором  штата  Нью-Джерси  (1911  г.),  президентом  на
следующий  год  и  удержал  это  место  в  1916  г.  в  жесткой  борьбе
(разрыв  с  кандидатом  от  Республиканской  партии  Ч.  Хьюзом  со¬
ставил  всего  591  тыс.  голосов).  Человек  глубоко  религиозный,
Вильсон  с  упорством  фанатика  добивался  идей,  ставших  его  вну¬
тренним  убеждением,  нередко  облекая  их  в  форму  религиозной
проповеди.
 В  годы  мировой  войны  Вильсон,  считавший  определение
внешнеполитического  курса  США  прерогативой  главы  исполни¬
тельной  власти,  оставлял  решения  по  принципиальным  вопросам
за  собой.  При  этом  он  опирался  на  принятые  Конгрессом  законы
Левера  (10  августа  1917  г.)  и  Овермена  (20  мая  1918  г.),  которые
предоставляли  президенту  самые  широкие  полномочия2.  По  мне¬
нию  английских  наблюдателей  в  США,  власть  Вильсона  стала
почти  неограниченной.  “На  срок  своего  пребывания  у  власти  пре¬
зидент  становится  самодержцем,  а  такой  кризис,  как  война,  зна¬
чительно  усиливает  исполнительную  власть”,  -  писал  британский
разведчик  и  дипломат  У.  Вайзман  в  августе  1917  г.  Английский
 20

посол  в  США  С.  Спринг-Райс,  которому,  по  собственному  призна¬
нию,  приходилось  иметь  дело  с  правительствами,  считавшимися
“авторитарными”,  писал:  “Мне  никогда  не  приходилось  сталки¬
ваться  с  правительством  столь  авторитарным,  как  это.  Это  не  оз¬
начает,  что  действия  президента  не  согласовывались  с  волей  на¬
рода.  Наоборот.  В  основе  его  веры  и  действий  лежит  идея,  что  он
не  должен  вести  граждан,  если  он  не  знает,  каким  путем  они  хо¬
тят  идти.  Но  его  толкование  этого  предсказания  -  его  тайна.  Он
размышляет  над  ней  в  одиночестве;  выносит  собственное  сужде¬
ние  и  действует  сообразно  своему  решению  -  чего  люди  хотят  и
что  должно  быть  сделано.  Этот  таинственный  способ  превраща¬
ет  все,  что  он  делает,  скорее  в  предмет  божьего  промысла  (di¬
vination),  чем  простой  дипломатии.  Даже  его  ближайшие  советни¬
ки  не  могут  предсказать,  что  он  будет  делать,  поскольку  даже  его
ближайшие  советники  не  знают,  кто  из  них  получит  к  нему  дос¬
туп”3.  Так  что  процесс  принятия  Вильсоном  своих  решений  был
почти  таинством;  лаборатория  вильсоновской  мысли  была  за¬
крыта  даже  для  друзей  и  советников.
 По  оценкам  хорошо  знавших  Вильсона  людей,  как  руководи¬
тель  и  лидер  он  обладал  массой  достоинств  и  недостатков.  Совет¬
ник  Государственного  департамента  Ф.  Полк  относил  к  послед¬
ним  отсутствие  сильных  административных  способностей;  быст¬
рой  реакции  на  требовавшие  немедленного  решения  дела.  Прези¬
дент  не  умел  организовать  работу  подчиненных,  нередко  работал
за  них;  мог  доверять  непроверенным  сообщениям.  (Отметим,  что
эти  качества  сказались  негативно  при  работе  над  исключительно
динамичной  “русской  темой”  в  1917  г.)  Однако  если  президент  по¬
лучал  информацию  полную  и  своевременную,  делались  глубокие
и  правильные  выводы.  Умный  и  дальновидный  политик,  Вильсон
был  человеком  сложным,  не  умевшим  побороть  возникавшую  в
силу  личных  мотивов  антипатию.  При  выборе  людей  на  первый
план  зачастую  выступали  мотивы  личной  преданности  прези¬
дентскому  курсу;  Вильсон  нуждался  в  верных,  заслуживающих
доверия  людях,  -  в  чем  сам  признавался4.
 Из  таких  людей  -  преданных,  компетентных,  не  лишенных
новых  идей,  но  все  же  исполнителей  -  состоял  вильсоновский  ка¬
бинет.  На  фоне  президента  его  министры,  по  замечанию  русско¬
го  дипломата  Василия  Солдатенкова,  встречавшегося  с  вице-пре¬
зидентом  Т.Р.  Маршаллом,  военно-морским  министром  Дж.  Дэ-
ниельсом,  выглядели  чиновниками  “второстепенного  калибра”.
Дипломат  выделил  лишь  зятя  президента,  министра  финансов
У.  Мак-Аду,  который  “в  будущем  мечтает  о  президентстве”  и  “не
питает  враждебных  чувств  к  России  и  Франции”5.  С.  Спринг-Райс
в  июле  1917  г.  подтверждал:  президент  -  абсолютный  глава  адми¬
 21

нистрации,  его  министры  занимали  положение,  что  и  их  предше¬
ственники  во  времена  Тюдоров  в  Англии.  Впоследствии  россий¬
ский  посол  в  США  Б.А.  Бахметев  отметил,  что  ближайшее  окру¬
жение  В.  Вильсона  составляли  родственники,  верные  друзья  и
ученики;  из  членов  кабинета  к  этому  узкому  кругу  принадлежали
министры  юстиции  Т.В.  Грегори,  внутренних  дел  Ф.  Лейн,  финан¬
сов  У.  Мак-Аду6.  Большинство  членов  вильсоновского  кабинета
в  формировании  “русской  политики”  деятельного  участия  не  при¬
нимало.
 Госсекретарь  Р.  Лансинг  самостоятельной  фигурой  в  опреде¬
лении  внешнеполитических  ориентиров  Вашингтона  не  был.  На
этом  направлении  Вильсон  независимых  не  терпел,  дав  в  июне
1915  г.  отставку  влиятельному  члену  Демократической  партии
У.Дж.  Брайану.  В  начале  1916  г.  Лансинг  тоже,  по  мнению  прези¬
дента,  превысил  свои  полномочия  (известное  предложение
о  разоружении  торговых  судов  союзников  “modus  vivendi”  от
18  января),  его  отношения  с  патроном  оказались  испорченными.
Лансинг  (к  удивлению  многих)  на  своем  посту  удержался,  но  дове¬
рия  ему  Вильсон  не  вернул7.  В  Лансинге  Вильсон  видел  скорее
чиновника,  осуществлявшего  президентские  идеи;  поставщика
информации.  15  августа  1917  г.  Э.  Хауз  после  приватной  беседы
записал  мнение  Ф.  Полка:  Вильсон  не  очень  ценил  Р.Лансинга,
отметив,  что  госсекретарь  не  умел  четко  излагать  мысли.  Полк  и
Хауз  нашли  замечание  несправедливым,  посчитав,  что  за  ним
стояло  нечто  более  серьезное.  Что  у  Лансинга  действительно
отсутствует,  считал  Хауз,  так  это  воображение,  присущая  подлин¬
ным  дипломатам  интуиция  и  ведение  перспективы.  “Он  практи¬
чен,  у  него  ум  юриста  и  желание  делать  дело,  опираясь  на  преце¬
дент”.  Госсекретарь  отдавал  себе  отчет,  что  полным  доверием
президента  он  не  располагает8.  Президент  к  мнению  Лансин¬
га  прислушивался,  но  не  более.  “Русской  темой”  госсекретарь
специально  не  занимался,  разобраться  в  хитросплетениях  ситуации
в  России  в  1917  г.  ему  было  не  под  силу.
 Обстановка  в  Государственном  департаменте  была  непро¬
стой;  президент  старался  опереться  на  людей  надежных,  чтобы
контролировать  ситуацию.  Так,  летом  1917  г.  Э.  Хаузу  через
журналиста  А.  Булларда  поступили  сведения  от  представлявше¬
го  в  Госдепе  КОИ  “молодого  человека  Буллита”.  Последний,  в
свою  очередь,  ссылался  на  мнение  работника  Госдепа  Дж.  Грю:
доклады,  которые  готовило  Вильсону  специальное  бюро  этого
ведомства,  были  неточны.  Президент  отвечал  Государственному
департаменту  взаимностью,  считал  его  бюрократическим,  чуж¬
дым  той  живой,  динамичной  внешней  политике,  которую  он  раз¬
вивал9.
 22

Сложное  отношение  вильсоновской  администрации  к  внеш¬
неполитическому  ведомству  в  1917  г.  проявилось  и  в  том,  что
“русское  направление”  в  его  работе  не  было  выделено  в  самосто¬
ятельное,  приоритетным  не  стало.  Только  в  июне  1918  г.  в  струк¬
туре  Госдепа  возникло  специальное  Русское  бюро,  которое  воз¬
главил  вернувшийся  из  России  в  ноябре  1917  г.  дипломат
Б.  Майлз  (позднее,  в  1919  г.,  оно  было  преобразовано  в  Русский
отдел).  Среди  тех,  кто  в  1917  г.  занимался  “русской  темой”  в  Гос¬
депе,  были  помощник  государственного  секретаря  Уильям  Фил¬
липс  и  третий  секретарь  Брекенридж  Лонг.  Этого  “джентльмена
из  Мэриленда”,  с  которым  русскому  послу  в  США  Б.А.  Бахмете-
ву  более  всего  пришлось  иметь  дело,  последний  считал  “челове¬
ком  Вильсона”10.
 Отношение  Белого  дома  к  Госдепу  распространялось  и  на  ра¬
ботавших  за  рубежом  американских  дипломатов.  О  Дэвиде  Фрэн¬
сисе,  занимавшем  с  весны  1916  г.  пост  американского  посла  в  Рос¬
сии,  написано  много11.  А  вот  крайняя  точка  зрения,  которую  вы¬
сказал  американский  военный  Е.  Принс:  Вильсон  хотел  держать
подальше  от  США  недалекого,  но  оказавшего  немалые  услуги
Демократической  партии  энергичного  бизнесмена  и  отправил  его
в  “почетную  ссылку”  в  Россию12.  Документы,  донесения  Фрэнси¬
са  из  России  в  1917  г.  позволяют,  как  нам  представляется,  считать
эту  точку  зрения  упрощенной.  Новый  посол  прибыл  в  Россию,
когда  ее  считали  относительно  “спокойным”  местом  службы,  для
налаживания  торгово-экономических  отношений.  Д.  Фрэнсис  мог
решить  эту  задачу,  не  случись  в  России  революционных  катаклиз¬
мов.  Однако  посол  действительно  не  принадлежал  ни  к  когорте
крупных  дипломатов,  ни  к  числу  знатоков  той  страны,  в  которой
пришлось  работать.  Он  оказался  в  неудачном  месте  в  неудачное
время;  но  это  скорее  его  беда  и  трагедия,  чем  вина.
 Нельзя  не  признать,  что  в  понимании  русской  ситуации  Фрэн¬
сис  уступал  ряду  американских  дипломатов  в  России  рангом  пони¬
же.  Среди  них  в  первую  очередь  выделялся  консул  в  Петрограде
Норт  Уиншип,  обладавший  одним  неоспоримым  преимуществом
перед  коллегами:  он  владел  русским  языком.  Консул  раньше  дру¬
гих  после  Февраля  начал  понимать,  куда  “идет”  Россия,  отправ¬
лял  в  Госдеп  доклады  (5-10  стр.)  под  общим  заглавием:  “Револю¬
ционное  и  радикальное  движение  в  России”.  Нам  не  удалось  най¬
ти  свидетельств,  что  с  ними  внимательно  знакомились.  Консул
накопил  ценнейший  багаж  знаний  о  России;  6  сентября  1917  г.  по¬
сол  США  в  Англии  Уолтер  Пейдж,  сообщая  о  кратковременном
пребывании  Уиншипа  в  Лондоне,  рекомендовал  лорду  Р.  Сесилю
не  упустить  случая  встретиться  с  ним.  Пейдж  писал,  что,  посколь¬
ку  Уиншип  посвятил  себя  “весьма  положительному  и  доброжела¬
 23

тельному”  изучению  положения  в  России,  он  узнал  от  него  столь¬
ко  интересного,  сколько  не  мог  сообщить  ему  ни  один  иной  ис¬
точник13.
 “Очень  способный  консул”,  -  так  характеризовал  главу  аме¬
риканского  консульства  в  Москве  Меддена  Саммерса  в  начале
сентября  1917  г.  один  из  руководителей  АКК,  Раймонд  Робинс14.
В  Россию  Саммерс  был  переведен  в  августе  1916  г.,  страна  была
для  него  незнакомой.  Однако  последовавшая  вскоре  женитьба
на  дочери  дворянина  Наталье  Горяновой  позволила  консулу  бы¬
стро  войти  в  курс  русской  жизни.  Родственные  связи  супруги  по¬
зволили  М.  Саммерсу  выйти  на  самые  “верхи”  русского  общест¬
ва.  “Я  с  глубоким  удовлетворением  узнал,  -  писал  ему  Д.  Фрэн¬
сис,  -  что  министр-председатель  Львов  -  двоюродный  брат  Ва¬
шей  тещи,  что  и  другие  члены  правительства  связаны  с  Вашей
семьей  и  что  многих  из  них  Вы  лично  знаете”15.  Придерживав¬
шийся  консервативных  общественно-политических  взглядов,
консул  общался  с  близкими  ему  по  духу  и  воззрениям  представи¬
телями  московских  торгово-промышленных  кругов,  интелли¬
генции,  дворянства.
 Ряд  американских  дипломатов  в  России,  неплохо  разбирав¬
шихся  в  ситуации,  в  силу  специфики  службы  не  выходили  на
внешнеполитическое  ведомство,  не  представляли  ему  ни  инфор¬
мации,  ни  рекомендаций.  К  их  числу  относился  секретарь  амери¬
канского  посольства  в  Петрограде  Дж.  Райт,  по  замечанию
А.  Булларда,  один  из  лучших,  наиболее  способных  людей  в  Рос¬
сии.  Обремененный  черновой  работой,  он  вел  дневник,  ежеднев¬
но  фиксируя  события.  Эти  записи,  однако,  остались  для  истории.
Предпочитал  держаться  в  тени  и  атташе  по  торговле  Уильям
Хантингтон.  По  отзыву  сошедшегося  с  ним  близко  Булларда,  он
был  прекрасно  образован,  говорил  на  нескольких  языках,  “луч¬
ше  других”  американцев  владел  русским,  умел  глубоко  анализи¬
ровать  события16.
 Посольство  в  Петрограде  (Д.  Фрэнсис),  консульства  в  столи¬
це  (Н.  Уиншип),  в  Москве  (М.  Саммерс),  в  Риге  (Дуглас  Джен¬
кинс),  в  Тифлисе  (Уиллогби  Смит),  в  Одессе  (Джон  А.Рей)  были
важнейшими  источниками  информации  о  ситуации  в  России.  Она
периодически  попадала  в  поле  зрения  американских  дипломатов
в  ряде  союзных,  а  также  нейтральных  государств:  Великобрита¬
нии  (посол  Уолтер  X.  Пейдж),  Франции  (посол  Уильям  Г.  Шарп),
Швеции  (посол  Айра  Н.  Моррис),  Швейцарии  (посол  Плезант
 А. 	Стоувал),  Японии  (посол  Роланд  С.  Моррис).  Однако  на¬
сколько  хорошо  был  знаком  Вильсон  с  донесениями,  поступав¬
шими  по  каналам  Госдепа?  Думается,  что  до  него  из  России  дохо¬
дило  немногое.  В  многотомном  издании  бумаг  Вильсона,  издан¬
 24

ных  А.  Линком,  отмечено  не  более  десятка  случаев  между  Февра¬
лем  и  Октябрем  1917  г.,  когда  Р.  Лансинг  передавал  президенту
депеши  даже  от  Фрэнсиса  или  упоминал  его  имя  в  связи  с  ребуса¬
ми  “русской  темы”17.  Имена  других  дипломатов  в  России  не  упо¬
минались  вовсе.
 Небольшой  штат  американских  военных  в  России  был  подоб¬
ран  весьма  тщательно.  В  профессионализме  генерала  Уильяма
 В. 	Джадсона,  майора  Фрэнсиса  Л.  Паркера,  лейтенанта  Е.  Фрэн¬
сиса  Риггса,  адмирала  Ньютона  Мак-Калли  сомневаться  не  при¬
ходилось:  их  отличали  прекрасное  образование,  долгие  годы  без¬
упречной  службы;  большинство  имели  возможность  наблюдать
интересовавший  их  предмет,  русскую  армию  и  флот,  либо  во  вре¬
мя  Русско-японской  войны,  либо  в  годы  мировой  войны18.  Среди
находившихся  в  России  американцев,  считал  Р.  Робинс,  Джадсон
был  одной  из  наиболее  значительных,  включая  посла,  лично¬
стей19.  К  плеяде  военных,  находившихся  в  1917  г.  в  России,  следу¬
ет  отнести  и  военного  корреспондента  Стэнли  Уошборна.  При¬
нявший  в  1914  г.  предложение  друга,  британского  консервативно¬
го  политика  лорда  А.  Нортклифа  поработать  на  Восточном
фронте  для  лондонской  “Таймс”,  Уошборн  прошел  с  русской  ар¬
мией  огни  и  воды20.
 Есть  все  основания  полагать,  что  донесения  дипломатов  и  во¬
енных,  будучи  для  Вашингтона  важным  источником  информации,
тем  не  менее,  не  стали  для  Белого  дома  той  путеводной  нитью,
которая  помогала  найти  четкие  ориентиры  в  хаосе  событий  рус¬
ских  революций.  Среди  прочих  причин  -  факторы  временные  и
технические.  Скупые  строчки  телеграмм  имевшего  оперативную
связь  с  “центром”  американского  посольства  в  Петрограде  не
могли  полно  передать  сути  происходившего.  Донесения,  посту¬
павшие  почтой  (тех  же  Саммерса  и  Уиншипа),  доходили  до  Ва¬
шингтона  спустя  две-три  недели  после  написания  и  запаздывали
сообщить  об  изменениях  в  стране,  где  каждый  день  приносил  что-
то  новое.
 Вильсон  больше  опирался  на  мнения  своих  друзей  и  советни¬
ков.  Среди  них  особое  место  было  отведено  полковнику  Э.  Хаузу,
никаких  официальных  постов  не  занимавшему21.  Отметим,  что
его  роль  в  определении  линии  Вашингтона  в  “русском  вопросе”,
при  всей  ее  значимости,  не  следует  переоценивать.  Хауз  им  спе¬
циально  не  занимался,  рассматривал  в  контексте  общесоюзниче¬
ских  отношений.  Летом-осенью  1917  г.  советник  президента  пы¬
тался  наладить  каналы  получения  полноценной  информации  из
России.
 Как  нам  представляется,  по  значению  и  влиянию  на  Вильсона
именно  в  “русском  вопросе”  полковнику  не  уступал  другой  друг
 25

хозяина  Белого  дома  -  чикагский  предприниматель,  филантроп,
меценат  Чарльз  Р.  Крейн.  Обладавший,  в  отличие  от  Хауза,  ог¬
ромным  состоянием,  более  независимый  от  президента,  встречав¬
шийся  с  президентом  значительно  реже,  Крейн  Россию  знал  хоро¬
шо:  в  1890-1909  гг.  он  посетил  ее  18  раз22.
 Крейн  искренне  любил  Россию  и  ее  народ,  и  своим  энтузиаз¬
мом  он  зажигал  друзей.  В  1900  г.  он  совершает  поездку  в  Россию
с  Уильямом  Р.  Харпером,  президентом  Чикагского  университета.
Энергия  последнего,  финансовая  поддержка  Крейна  сделали  воз¬
можным  создание  в  университете  центра  русских  исследований.
Интерес  Харпера-отца  передался  сыну:  Сэмуэль  Н.  Харпер  стал
одним  из  признанных  специалистов  по  России.  Друг  Крейна,  он
часто  выступал  его  личным  экспертом,  пользовался  материаль¬
ной  поддержкой  предпринимателя.  Она  позволила  пригласить  в
Чикагский  университет  для  чтения  лекций  видных  русских  уче¬
ных  -  М.М.  Ковалевского  в  1901  г.  и  П.Н.  Милюкова  в  1903  г.;  в
1904  г.  Крейн  поддержал  его  повторный  вояж  в  США  в  универси¬
тете  Лоувел  (штат  Массачусетс).  И.  Крейн  и  С.  Харпер  неодно¬
кратно  опирались  на  мнение  Милюкова  при  оценках  ситуации  в
России23.
 Среди  других  друзей  чикагского  предпринимателя  следует  от¬
метить  выпускника  Принстонского  университета  Сайруса  Мак¬
Кормика  -  президента  (с  1902  г.)  крупнейшей  компании  по  произ¬
водству  сельскохозяйственных  машин  “Интернэшнл  харверстер”.
Как  и  Крейн,  он  работал  на  русском  рынке,  ему  принадлежал  за¬
вод  в  Люберцах.  С  Джоном  Моттом,  Генеральным  секретарем
международного  комитета  ААХМ,  Крейна  сблизили  и  дружеские
отношения  обоих  с  хозяином  Белого  дома,  интерес  к  филантро¬
пической  деятельности  в  России24.  Отметим,  что  летом  1917  г.  и
Мотт,  и  Мак-Кормик  участвовали  в  миссии  Рута.
 Таким  образом,  для  получения  информации  о  международ¬
ных  событиях  президент  и  его  ближайшее  окружение  мобили¬
зовали  иные,  помимо  дипломатических,  каналы.  Вильсон  и  Ха¬
уз  нередко  прибегали  к  услугам  им  лично  верных  журналистов,
писателей,  ученых,  оказавшихся  в  Европе  во  время  войны  или
специально  направленных  через  океан.  Политические  лидеры
США  доверяли  их  уму  и  чутью,  легкому  перу,  знанию  предме¬
та  и  страны,  умению  выйти  на  человека,  который  был  недосту¬
пен  по  официальным  каналам.  Так,  весной  1917  г.  задачи  поли¬
тической  разведки  решал,  помимо  прочих,  ученый-физик  во
Франции  Дж.  Эймс.  Осенью  того  же  года  известный  американ¬
ский  ученый  Г.  Кроули  предлагал  Э.  Хаузу  направить  в  Швей¬
царию  работавшего  на  “Нью  рипаблик”  журналиста  Уолтера
Липпмана,  чтобы  получить  информацию  о  развитии  пацифист¬
 26

ской  мысли  в  Европе.  Находившийся  там  американский  пра¬
вый  социалист  Джордж  Херон  весьма  остро  откликался  на  со¬
бытия  в  России.  9  декабря  1917  г.  он  писал  из  Женевы  социали¬
сту  Э.  Саймонсу:  “В  Италии  и  Франции  я  отсутствовал  в  тече¬
ние  двух-трех  месяцев...  И  сейчас  я  должен  немедленно  отбыть
в  Париж,  поскольку  полковник  Хауз  выразил  желание  видеть
меня  и  поскольку  я  должен  рассказать  о  Швейцарии  американ¬
ской  миссии”25.
 Личная  дипломатия  Вильсона  в  1917  г.  проникала  и  в  Рос¬
сию.  Однако  людей,  знавших  страну  и  готовых  совершить  труд¬
ное  путешествие,  было  очень  мало.  Впрочем,  Крейном  и  Харпе¬
ром,  которые  отправились  туда  весной  1917  г.,  список  не  ограни¬
чился.  Журналист  Артур  Буллард  начал  интересоваться  событи¬
ями  в  России  в  начале  века,  когда  в  Нью-Йорке  познакомился  с
радикально  настроенными  эмигрантами  из  России.  В  1905  г.  он
поехал  наблюдать  за  событиями  революции.  Прогрессивные
взгляды,  знание  России  позволили  Джорджу  Крилу  рекомендо¬
вать  Булларда  Вильсону.  “Он  -  журналист,  пользующийся  пре¬
красной  репутацией”,  находится  в  дружеских  отношениях  с
Крейном,  полковник  Хауз  знает  его  и  к  нему  расположен,  писал
Крил  Вильсону  10  мая  1917  г.26  Уже  летом-осенью  1917  г.  Бул¬
ларду  предстояло  сыграть  в  России  роль  личного  эмиссара
 Э. 	Хауза.
 Известный  писатель-макрейкер  Л.  Стеффене  проявил  инте¬
рес  к  России  в  1917  г.  постольку,  поскольку  уловил  сходство  про¬
цессов  в  нашей  стране  с  революционными  событиями  в  Мексике,
за  которыми  наблюдал  несколько  лет.  Подчеркивая  особый  ин¬
терес  к  теме  “война  и  революция”,  Стеффене  напишет:  “Я  видел
мексиканскую  революцию.  Я  отправился  туда  (т.е.  в  Россию.  -
СЛ.),  чтобы  ее  понять.  Ведь  революций  не  так  много”27.  К  Стеф-
фенсу  Вильсон  благоволил.
 А  вот  людям,  лишенным  доверия  президента,  приходилось  ис¬
пытывать  негативные  последствия  вильсоновского  отчуждения.
Многие  искренне  не  поняли,  в  чем  “провинились”  перед  президен¬
том.  В  сентябре  1917  г.  журналист  С.  Уошборн  сообщал  Хаузу:
один  из  друзей  посоветовал  ему  “быть  настороже”,  поскольку
кто-то  настраивал  против  него  Вильсона.  «Если  президент  имеет
предубеждение  против  меня,  то  хотелось  бы,  по  крайней  мере,
знать  причину,  -  писал  Уошборн.  -  Трудно  что-то  делать,  если
один  из  твоих  “тайных  врагов”  под  тебя  копает».  Между  тем
Уошборн  принадлежал  к  числу  людей,  наиболее  компетентных  в
“русском  вопросе”;  от  неприязни  к  нему  президента  страдало  де¬
ло.  Вильсоновскую  антипатию  испытали  лидеры  АКК,
У.Б.  Томпсон  и  Р.  Робинс.  Предубеждение  Белого  дома  против
 27

Томпсона  определялось  его  близостью  к  верхам  Республикан¬
ской  партии  и  той  самостоятельностью,  с  которой  он  позволил  се¬
бе  действовать  в  России.  На  челе  Робинса  лежала  “каинова”,  по
вильсоновским  меркам,  печать  близких  отношений  с  “заклятым
другом”  -  бывшим  президентом,  лидером  республиканцев  Теодо¬
ром  Рузвельтом.  Вильсон,  отвергая  таких  людей,  как  Уошборн,
Томпсон,  Робинс,  терял  дельных,  инициативных  специалистов,
наживал  себе  сильных  врагов28.
 Со  своей  стороны,  к  решению  внешнеполитических  задач  пре¬
зидент  привлекал  новые  ведомства,  которые  создал,  используя
представленные  ему  в  чрезвычайных  условиях  войны  полномо¬
чия.  Пропагандистские  задачи  обработки  населения  США,  в  том
числе  и  за  рубежом,  мастерски  решал  созданный  в  апреле  1917  г.
КОИ  во  главе  с  пользовавшимся  особым  доверием  Вильсона
талантливым  журналистом  Дж.  Крилом29.  По  этой  линии  в  Рос¬
сию  отправились  в  июле  сначала  А.  Буллард,  а  позднее,  в  конце
октября  1917  г.,  помощник  Крила  Эдгар  Сиссон.  Отношения  уком¬
плектованного  верными  Вильсону  людьми  КОИ  с  Госдепом  оста¬
вляли  желать  лучшего.  А.  Буллард  в  мае  1917  г.  докладывал  Хау¬
зу:  “Кажется,  господин  Лансинг  сожалеет  о  самом  факте  нашего
существования.  Назначенный  им  представитель  совсем  не  хочет
сотрудничать  с  нами  иначе,  кроме  как  разрешая  г-ну  Крилу  брать
на  себя  вину  за  ошибки  Госдепартамента”30.  Ведомственная  борь¬
ба  негативно  сказывалась  на  работе  американцев  в  России.
 Среди  немногих  находившихся  в  России  в  1917  г.  американцев
единицы  владели  ситуацией  в  стране  настолько,  чтобы  попытать¬
ся  серьезно  анализировать  сложнейшие  процессы  революцион¬
ной  ломки.  Это  признавал  весной  1917  г.  Ч.  Крейн,  убеждавший
Л.  Стеффенса  поехать  в  Россию,  поскольку  “в  Петрограде  нет
американцев,  только  двое  английских  писателей,  и  ни  один  не  по¬
нимает  смысла  происходящего”.  К  осени  американцев  в  столице
стало  больше.  В  сентябре  работник  Красного  Креста  Томас  Сэ-
чер  перечислял  наиболее  значимых:  Д.  Фрэнсис,  Ф.  Риггс,
Дж.  Райт,  Г.  Хэтчинс  от  “Нэшнл  бэнк”,  У.  Джадсон  -  во  главе
штата  военных  советников  и  Н.  Мак-Калли  от  военно-морского
ведомства,  Ч.  Крейн  и  С.  Харпер;  Виффен  и  Уильям  Шеферд,  ра¬
ботавшие,  соответственно,  на  “Ассошэйтед  пресс”  и  “Юнайтед
пресс”,  управляющий  “Нью-Йорк  лайф  иншуренс  компани”  Фре¬
дерик  Корз;  А.  Деш-Флеро,  корреспондент  “Нью-Йорк  Уорлд”,
социалист  Э.  Пул31.
 Вашингтон  черпал  сведения  о  событиях  в  России  от  британ¬
ских  военных  и  дипломатов.  Имя  Уильяма  Вайзмана  постоянно
упоминается  в  переписке  с  В.  Вильсоном  и  Э.  Хаузом.  Официаль¬
но  англичанин  начал  работу  в  США  с  1915  г.  как  член  закупочной
 28

комиссии  Министерства  боеприпасов,  на  деле  Вайзман  был  рези¬
дентом  британской  разведки  МИ-6.  В  его  задачи  входило  обеспе¬
чить  безопасность  производства  заказов  для  союзников  от  герман¬
ских  диверсий.  Вайзман  действовал  изобретательно,  привлек  к  со¬
трудничеству  ненавидевших  немцев  и  австрийцев  выходцев  из  сла¬
вянских  стран  -  чехов,  поляков,  словаков.  В  декабре  1916  -  начале
1917  г.  он  завязал  тесные  связи  с  Э.  Хаузом  и  В.  Вильсоном,  оце¬
нившими  интеллигентность,  самостоятельность  суждений,  весьма
либеральные  взгляды  англичанина  (что,  отметим,  выгодно  отлича¬
ло  его  от  многих  представителей  британской  политической  эли¬
ты).  Незадолго  до  вступления  США  в  войну  появление  Вайзмана
как  неформального  посредника  между  английским  военным  каби¬
нетом,  с  одной  стороны,  и  Вильсоном  и  Хаузом,  с  другой,  придало
англо-американским  контактам  -  в  дополнение  и  в  обход  к  офици¬
альным  -  деловитость  и  гибкость.  У.  Вайзман  справился  со  своей
задачей,  завоевав  в  Англии  доверие  людей  самой  разной  политиче¬
ской  ориентации  -  от  Э.  Драммонда  до  лорда  Нортклифа32.
 *  *  *
 Кадровые  трудности,  с  которыми  столкнулся  президент  при
проведении  “русской  политики”,  были  во  многом  порождены  тем,
что  изучение  славянских  стран  и  России  в  университетах  и  кол¬
леджах  США  переживало  только  этап  становления.  Известная
феминистка,  профессор  политической  экономии,  политических  и
социальных  наук  Эмили  Балч  (Веллеслей  колледж,  г.  Нью-Йорк)
в  из  данной  в  1910  г.  работе  “Наши  славянские  соотечественники”
признавала:  наплыв  иммигрантов  из  России  и  стран  Юго-Восточ¬
ной  Европы  остро  ставил  проблему  их  интеграции  в  американ¬
ское  общество.  А  людей,  знавших  славянские  страны  и  способ¬
ных  ее  решать,  было  крайне  мало.  Э.  Балч  констатировала,  что,
хотя  интерес  к  славистике,  России  в  университетах  постепенно
рос,  “кузницей  специалистов”  они  пока  не  стали33.  Изучение  Рос¬
сии  держалось  на  энтузиазме  отдельных  ученых,  частной  инициа¬
тиве  состоятельных  граждан.  Выделялся  Гарвард,  где  русские  ис¬
следования  развивали  бывший  дипломат,  энергичный  человек,
талантливый  юрист  Арчибальд  Г.  Кулидж  и  филолог  Лео  Вай¬
нер.  В  Чикагском  университете,  как  отмечалось,  работал  С.  Хар¬
пер.  Однако  пока  центры  славистики  и  изучения  России,  как  и
крупных  специалистов,  в  США  можно  было  сосчитать  по  паль¬
цам.  В  1917  г.  проф.  Р.Дж.  Кернер  (Университет  штата  Миссури)
перечислял  наиболее  значимых:  Л.  Вайнер  и  Р.Х.  Лорд  (Гарвард¬
ский  университет),  К.Д.  Мидер  (Университет  штата  Мичиган),
 С.Н.  Харпер  (Чикагский  университет),  Дж.Р.  Нойес  (Калифор¬
 29

нийский  университет  в  Беркли),  Ф.А.  Голдер  (Сельскохозяйст¬
венный  колледж,  г.  Пульман,  штат  Вашингтон).  Назывались  еще
три-четыре  имени.  По  свидетельству  Э.  Балч,  в  1910  г.  курсы  ис¬
тории  славян  преподавались  в  11  университетах,  более  чем  в
40  вузах  велось  преподавание  славянских  языков.  Однако  ни  в  од¬
ном  не  было  представлено  полного  изучения  славянской  истории,
языков  и  литературы34.
 Можно  ли  удивляться,  что,  когда  в  феврале  1917  г.  грянула
революция,  в  США  обнаружился  дефицит  специалистов,  способ¬
ных  адекватно  оценить  происшедшее  и  предложить  политическо¬
му  руководству  рекомендации  действий?
 *  *  *
 Думается,  что  американцы,  пытавшиеся  вникнуть  в  суть  про¬
исходившего  в  России  в  1917  г.,  страдали  не  столько  от  недостат¬
ка  информации,  сколько  от  ее  обилия,  хаотичности,  неточности  и
крайней  противоречивости;  от  наличия  массы  источников,  за  ко¬
торыми  стояли  люди  разных  политических  убеждений  и  уровня
компетентности.  Информацию  в  США  о  “русских  событиях”  пе¬
редавали,  жестко  конкурируя  между  собой,  такие  телеграфные
агентства,  как  “Ассошиэйтед  пресс”  (во  главе  с  Мелвилом  Сто¬
уном),  “Юнайтед  пресс”  (Рей  Вильсон  Говард),  лондонское  “Рей¬
тер”.  Временное  правительство  также  предпринимало  -  по  офи¬
циальным  каналам  и  другим  -  усилия  донести  до  США  свою  вер¬
сию  событий  в  России.
 Мысль  о  создании  организации,  которая  вела  бы  в  США  разъ¬
яснительную  работу,  вынашивалась  в  российском  Министерстве
иностранных  дел  до  Февральской  революции.  В  Нью-Йорке  сре¬
ди  работавших  русских  подыскивался  человек,  который,  как  пи¬
сал  второй  товарищ  министра  A.A.  Половцев  послу  Ю.А.  Бахме-
теву  10  февраля  1917  г.,  мог  бы  выполнять  роль  собственного
корреспондента  Петроградского  телеграфного  агентства35.
В  США  был  направлен  приват-доцент  Петроградского  универси¬
тета  Б.Е.  Шацкий,  который  добрался  до  США,  однако,  уже  после
революции.  Он  возглавил  созданное  в  Нью-Йорке  Русское  ин¬
формационное  бюро.  Его  помощником  стал  энергичный
А.И.  Зак,  работавший  в  Америке  на  российское  Министерство
финансов  (писал  для  “Торгово-промышленной  газеты”,  “Вестни¬
ка  финансов”).  В  конце  марта  он  был  назначен  представителем
Петроградского  телеграфного  агенства  в  США.  Быстро  сориен¬
тировавшись  в  связи  с  происшедшими  на  родине  переменами,  ли¬
деры  Русского  информационного  бюро  взялись  защищать  инте¬
ресы  “молодой  русской  демократии”36.
 30

Именно  они  в  конце  мая  обратили  внимание  МИДа,  что
“Ассошиэйтед  пресс”  передавала  такие  тревожные  сообщения:
“Петроград  во  власти  анархии,  подчеркивается  призыв  грабить
банки,  Кронштадт  против  правительства”.  Шацкий  и  Зак  бесе¬
довали  со  Стоуном,  чтобы  его  агентство  уделяло  внимание
“более  полному  освещению  созидательной  деятельности  новой
России”,  а  также  договаривались  с  конкурентом  -  Говардом  -  о
получении  по  каналам  “Юнайтед  пресс”  более  позитивной  ин¬
формации37.
 Сумятица,  вызванная  отставкой  в  середине  апреля  1917  г.  рус¬
ского  посла  Ю.А.  Бахметева,  поисками  и  назначением  на  этот
пост  нового  человека  -  Б.А.  Бахметева,  прибывшего  в  Вапшнг-
тон  только  19  июня,  активному  участию  посольства  в  информи¬
ровании  американцев  о  событиях  в  России  не  способствовала.  А
появившийся  перед  публикой  как  посланец  “русской  демократии”
Б.А.  Бахметев  в  выступлениях  на  многотысячных  манифестаци¬
ях  в  Ныо-Йорке  (в  Центральном  парке,  в  Мэдисон-сквер  гарден,
Карнеги-холл),  в  речах  в  Палате  представителей  (22  июня),  Сена¬
те  (26  июня)  представил  достаточно  официальную,  лубочную
версию  событий.  Февральская  революция  изображалась  былин¬
ным  подвигом  русского  народа,  твердой  поступью  следовавшего
по  пути  демократического  развития;  либералы  и  умеренные  со¬
циалисты  -  осознавшими  ответственность  перед  обществом  и  бу¬
дущим,  созидательно  работавшими  во  имя  достижения  нацио¬
нального  единства,  отражения  внешних  и  внутренних  врагов.  Под
последними  подразумевались  леворадикалы,  которые  толкали
страну  в  пропасть  гибельного  социального  эксперимента.  Армия
рисовалась  закалявшейся  в  боях  против  агрессора;  Россия  -  кре¬
пившей  единство  с  союзниками  и  США38.
 Думается,  Б.А.  Бахметев  осознавал,  что  неадекватно  оцени¬
вал  ситуацию  в  России.  И  не  только  в  силу  политического  заказа
из  Петрограда.  Посол  впоследствии  признал,  что,  находясь  за  ты¬
сячи  километров  от  Родины,  в  благополучной  Америке  трудно
было  правильно  представить  динамику  революционной  ситуации
в  России,  оценить  происходившее  сползание  страны  “влево”.  Так,
А.Ф.  Керенский,  которого  в  первом  составе  Временного  прави¬
тельства  можно  было  назвать  “радикалом”,  по  мере  пополнения
его  социалистами  более  левого  толка  начинал  восприниматься
как  вполне  умеренная  фигура  русской  политики39.
 Если  бы  перед  дипломатами  при  изложении  “русской  темы”
не  стояли  задачи  “успокоить  аудиторию”  и  не  было  бы  необхо¬
димости  “политически  верно”  расставить  акценты,  в  россий¬
ском  посольстве  не  появилась  бы  инструкция,  озаглавленная
“Характеристика  современного  политического  положения”.
 31

Среди  наиболее  важных  ее  положений:  следует  избегать  пре¬
увеличения  “отдельных  проявлений  анархии”,  указывая,  что
при  огромном  историческом  сдвиге  в  России  естественно  было
бы  ожидать  значительно  большего  их  количества...  Следовало
выделить  ту  мысль,  что  революция  решала  чисто  политиче¬
скую  задачу  -  развития  демократических  институтов,  а  не  “за¬
хвата  власти  социалистическими  элементами”  и  “фатального
для  дела  свободы”  социалистического  эксперимента.  Состоя¬
ние  аграрного  вопроса  надо  представить  так,  что,  несмотря  на
радикальность  и  широту  его  разрешения,  оно  не  стало  элемен¬
том  социальной  революции.  В  документе  говорилось,  что  прин¬
цип  владения  землей  и  основа  современного  правопорядка  -  ча¬
стная  собственность  на  средства  производства  -  остаются  непо¬
колебимыми.
 В  изложении  американцу  внешнеполитической  темы  предпо¬
лагалось  выделить  узловые  моменты:  тему  антивоенных  настро¬
ений  в  России  не  раздувать;  возможность  сепаратного  мира  с  Гер¬
манией  отрицать,  поскольку  ни  одна  политическая  сила,  включая
и  крайне  левых,  в  его  пользу  открыто  не  выступала.  Позицию
умеренной  части  социалистов  (Керенский,  Церетели)  надлежало
изображать  так,  что,  “стремясь  к  установлению  прочного  мира”,
они  прекрасно  осознавали  необходимость  самой  энергичной  и
стойкой  поддержки  союзников  путем  усиления  мощи  русской  ар¬
мии  и  ее  активных  наступательных  действий.  При  этом  пассив¬
ность  и  неудачи  российских  вооруженных  сил  следовало  рисовать
как  временные  и  объяснить  тем,  что  происходившие  в  России  яв¬
ления  огромного  масштаба  на  время  отодвинули  на  задний  план
непосредственные  военные  интересы40.
 Документ  выглядел  наставлением  или,  по  меньшей  мере,
средством  “самоконтроля”  общавшихся  с  американцами;  ту  же
“идейно  выдержанную”  версию  событий  сообщали  в  газеты  и
журналы.  У  плохо  представлявших  события  в  России  создавалось
искаженное  представление  об  их  “благопристойном”  течении.  У
других,  не  понаслышке  знакомых  с  ситуацией  в  далекой  стране,
официальное  толкование  событий  вызывало  нараставшие  чувст¬
ва  сомнения  и  раздражения.  После  присутствия  на  встрече  миссии
Бахметева  в  Нью-Йорке  в  20-х  числах  июня  Э.  Балч  поделилась
сомнениями  с  генералом  Х.Л.  Скоттом:  русские  привезли  “благо¬
желательный  взгляд  на  события  в  России,  хотя  мы  отлично  пони¬
маем,  что  Россия  очень  большая  страна  с  самым  большим  оттен¬
ком  мнений”41.  Что  касается  Вильсона  и  его  окружения,  работни¬
ков  Госдепа,  то  они  при  восприятии  версий  Петрограда  сохраня¬
ли  галантность,  но  к  ним  особо  не  прислушивались,  полагаясь  на
свои  источники  информации.
 32

*  *  *
 Выступления  в  ведущих  американских  газетах  и  журналах  по
различным  вопросам,  включая  и  “русский”,  Вильсон  считал  важ¬
ным  источником  информации  и  идей.  Он  либо  сам  статьи  просма¬
тривал,  либо  просил  помощника  Дж.  Тэмелти  сделать  выборку
важных  публикаций  на  интересующую  тему.  Внимание  президен¬
та  привлекали  нью-йоркские  “Таймс”,  “Уорлд”,  “Ивнинг  пост”,
“Филадельфия  паблик  леджер”,  “Спрингфилд  репабликан”.  Меж¬
ду  тем  в  освещении  русских  событий  многие  издания  испытывали
сложности:  зависимость  от  информационных  агентств,  наличие
непроверенных,  противоречивших  друг  другу  сообщений,  отсут¬
ствие  специалистов,  профессионально  владевших  темой,  техниче¬
ские  сложности  получения  материалов.  Работник  отдела  ново¬
стей  “Нью  рипаблик”  У.  Питкин  25  мая  1917  г.,  зная  близость
А.  Булларда  к  окружению  президента,  хотел  узнать  его  мнение:
найдет  ли  “наверху”  “моральную  поддержку”  идея  учреждения
журналом  собственного  бюро  новостей  в  России?42
 После  вступления  США  в  войну  проблем  журналистам  доба¬
вила  цензура.  Ведомства  Р.  Лансинга  (Госдеп)  и  О.С.  Берлесона
(генеральный  почтмейстер)  старательно  исключали  распростра¬
нение  новостей  и  комментариев,  не  соответствовавших  офици¬
ально  принятым.  В  середине  мая  журналист,  работавший  на
“Юнайтед  пресс”  репортер  Раймонд  Клэппер  жаловался  на  почти
авторитарный  контроль  Госдепа  за  поступавшими  из-за  рубежа
новостями;  такие  порядки  вызвали  недовольство  крупных  изда¬
ний  вроде  “Нью-Йорк  ивнинг  пост”.  Другой  пример:  в  середине
ноября  1917  г.  вашингтонский  корреспондент  влиятельной  “Фи¬
ладельфия  паблик  леджер”  Л.  Колкорд  сообщил  Б.А.  Бахметеву
о  задержке  с  публикацией  статьи,  содержавшей  интервью  посла.
О  причине  сообщили:  американская  цензура  контролирует  все
издания,  информация  для  которых  поступает  из-за  границы43.
В  силу  указанных  причин  материалы  прессы,  при  всей  их  значи¬
мости,  не  позволяли  американцам  создать  цельного  представле¬
ния  о  происходивших  в  России  событиях.
 Представляется,  что  особенности  вильсоновского  подхода  к
принятию  внешнеполитических  решений,  сопряженные  с  ним
сложные  взаимоотношения  причастных  к  этому  процессу  людей
и  ведомств,  недостатки  и  ограниченность  источников  информа¬
ции  о  событиях  в  России,  слабое  знание  этой  страны  в  США  в  си¬
лу  отсутствия  значительного  числа  квалифицированных  специа¬
листов  стали  важнейшими  факторами,  не  позволившими  прези¬
денту  и  его  окружению  адекватно  воспринять  революционные
события  в  России  1917  г.  и  динамично  ответить  на  вызов.
 2.  Листиков  С.В.
 33

Воюющая  Россия:  динамика  образа  в  США
 Влиятельный  американский  журнал  “Литерари  дайджест”  ре¬
гулярно  публиковал  на  своих  страницах  обзоры  прессы  воевав¬
ших  государств.  В  начале  августа  1916  г.  он  избрал  темой  очеред¬
ной  подборки  озабоченность  русских  проблемой  американской
дружбы.  Среди  прочих  выделялась  точка  зрения  консервативно¬
го  “Нового  времени”:  “С  Америкой  сложнее,  поскольку  мы  ее  со¬
всем  не  знаем,  и  Америка  не  знает  нас;  хуже  того.  У  нее  непра¬
вильные  и  неблагоприятные  представления  о  нас  в  силу  тех  об¬
стоятельств,  что  наши  враги  ведут  там  широкую  пропагандист¬
скую  кампанию  против  нас,  а  мы,  как  всегда,  не  обращаем  внима¬
ния  на  ложь  и  клевету,  которые  о  нас  там  распространяются”44.
 Замедленное,  нередко  искаженное  понимание  американцами
революционных  событий  1917  г.  во  многом  определяло  формиро¬
вавшиеся  за  океаном  десятилетиями  представления  о  России.  От¬
метим,  что  для  основной  массы  граждан  США,  особенно  учиты¬
вая  традицию  отстраненности  от  европейских  проблем  и  амери¬
канский  изоляционизм45,  огромная  Россия  оставалась  величиной
почти  неизвестной.  У  тех  же  представителей  интеллигентных
классов  американского  общества,  политической  элиты,  которые
так  или  иначе  получали  информацию  о  далекой  стране,  к  началу
Первой  мировой  войны  не  мог  не  сложиться  весьма  сложный,
противоречивый  образ,  часто  окрашенный  в  весьма  негативные
тона.
 Со  времен  Войны  за  независимость  в  силу  позитивной  дина¬
мики  межгосударственных  отношений,  развития  многогранных
культурных,  научных,  экономических  связей,  обогащавших  наро¬
ды  двух  стран,  в  США  складывались  весьма  благоприятные  пред¬
ставления  о  России.  Однако  они  существенно  пострадали  в  пос¬
ледние  десятилетия  XIX  века.  Причин  было  немало,  свою  роль
сыграли  возраставшие  противоречия  России  и  Америки  на  Даль¬
нем  Востоке  (после  приобретения  США  Аляски,  в  связи  со  стро¬
ительством  Транссибирской  магистрали),  процесс  сближения
заокеанской  республики  с  Великобританией46.
 Бывавшие  в  России  (по  делам  службы  или  по  своей  воле)  аме¬
риканские  путешественники,  ученые,  дипломаты  были  весьма  да¬
леки  от  идеализации  существовавших  здесь  общественно-полити¬
ческих  порядков;  этапным  событием  стала  публикация  в
1888-1891  гг.  инженером,  журналистом  Дж.  Кеннаном  серии
очерков  “Сибирь  и  система  ссылки”,  вызвавшей  в  США  широкий
отклик  и  стимулировавшей  создание  в  1890-х  годах  организации
“Друзья  русской  свободы”,  которая  ставила  задачу  помощи  рус¬
ским  революционерам.  Накатывавшиеся  на  США  с  70-х  годов
 34

XIX  в.  волны  иммигрантов  из  России  (особенно  в  80-х  годах,  а
также  после  революции  1905-1907  гг.),  бежавших  от  религиоз¬
ных,  национальных,  политических  репрессий,  также  приносили
негативную  информацию  о  событиях  на  покинутой  родине.  Нема¬
лую  остроту  в  двусторонних  отношениях  начала  века  приобрел,  в
связи  с  дискриминационной  политикой  царизма,  ‘‘еврейский  воп¬
рос”,  что  привело  к  отказу  США  продлить  в  1912  г.  торговый  до¬
говор  1832  г.47  Наконец,  писал  обозреватель  “Норс  америкен  ре-
вью”  Дж.  Морган,  против  России  активно  работала  в  США  и  бри¬
танская  пропаганда.  Опасаясь  за  свои  владения  на  Востоке,  англи¬
чане  муссировали  тему  ее  внешнеполитической  агрессивности48.
 Под  влиянием  потока  негативной  информации  у  американцев
складывались  представления  о  России  как  о  едва  ли  не  образцо¬
вом  авторитарном  государстве,  в  котором  монарх,  пользуясь  не¬
ограниченной  властью,  деспотически  управлял  народом,  опира¬
ясь  на  родственников  и  сановников,  огромный  бюрократический
и  полицейский  аппарат,  слепо  повиновавшуюся  ему  армию.  Борь¬
ба  русских  революционеров  против  режима  вызывала  живой  от¬
клик  в  либеральных  и  социалистических  кругах  США.  Так,  собы¬
тия  революции  1905-1907  гг.  были  отражены  в  многочисленных
статьях  на  страницах  прессы,  выступлениях  живых  свидетелей  со¬
бытий  -  на  слуху  в  США  были  имена  социалистов  У.И.  Уоллин¬
га,  Э.  Пула,  русских  писателей  А.М.  Горького,  В.Г.  Короленко
(Е.К.  Брешко-Брешковская  побывала  за  океаном  несколько  ра¬
нее,  в  1904-1905  гг.,  собирая  деньги  на  нужды  партии).  Другое  де¬
ло,  что  громадное  большинство  американцев,  живших  в  условиях
передовой  демократии,  едва  ли  могло  принять  те  насильствен¬
ные,  крайние  формы  борьбы  (включая  террор)  против  режима,  к
которым  прибегали  его  противники  в  России49.  Неприглядную
для  американцев  картину  столкновения  двух  полярностей  в  Рос¬
сии  -  сил  военной  бюрократии  и  радикализма  -  дополняло  без¬
молвие  на  бескрайних  просторах  России  огромной  массы  народа.
“К  несчастью,  настрой  в  Америке  против  России  был  основан  не
на  фактах,  а  на  баснях.  Он  опирался  на  идею,  что  русские  людц
фактически  были  рабами”,  -  признавал  после  свержения  царизма
обозреватель  “Норс  америкен  ревью”  Дж.  Морган50.
 Восприятие  В.  Вильсоном  России  во  многом  отражало  доми¬
нировавшие  в  американском  обществе  представления.  Никаких
иллюзий  по  поводу  существовавшего  здесь  режима  он  не  питал,  в
1889  г.  назвав  его  “устаревшим  примером  тех  грубых  политиче¬
ских  форм”,  из  которых  остальная  Европа  уже  выросла.  Ученый
и  политик,  Вильсон  признавал  за  народами  право  самостоятельно
определять  соответствовавшую  их  национальным  традициям  и
уровню  политической  культуры  систему  институтов  государст¬
 2* 	35

венного  управления.  Еще  в  Принстоне  он  размышлял  об  “относи¬
тельной  свободе”,  которой  пользовались  русские  крестьяне,  ко¬
торые  не  представляли  иной  системы  организации  власти.  В  пред¬
военные  годы  Вильсон  жестко  реагировал  на  проявления  антиси-
митизма  в  России,  его  речь  в  Карнеги-Холл  6  декабря  1911  г.  ста¬
ла  одним  из  мощных  толчков,  в  конечном  счете  приведших  к  упо¬
мянутому  отказу  США  продлить  торговый  договор51.
 Внешняя  политика  империи  виделась  Вильсону  замешанной
на  экспансии,  важнейшим  направлением  которой  он,  исходя  из
уроков  русско-турецкой  войны  1877  г.  и  активной  политики  на
Балканах,  считал  средиземноморское.  Впрочем,  сам  Вильсон  был
среди  тех  представителей  американской  политической  элиты,  ко¬
торые  рьяно  отстаивали  идею  усиления  влияния  США  в  мире52.
Хотя  в  Вашингтоне  и  Петербурге  любили  вспоминать  о  традици¬
ях  русско-американской  дружбы,  усиление  активности  США  на
дальневосточном  направлении  привело  к  немалым  сложностям  в
отношениях  с  Россией.  Отражением  этого  процесса  стала  отнюдь
не  нейтральная  позиция  США  во  время  Русско-японской  войны
1904-1905  гг.,  которая  не  могла  не  оставить  в  России  горького
осадка53.
 Двусторонние  экономические  отношения  в  предвоенные  де¬
сятилетия  развивались  неравномерно.  Носившие  умеренный  объ¬
ем  торговые  связи  подвергались  давлению  различных  обстоя¬
тельств  (конкуренция  европейских  производителей,  нехватка
торгового  флота,  наличие  таможенных  проблем  и  др.).  Задуман¬
ные  проекты  экономического  взаимодействия,  в  частности  рус¬
ских  и  американских  (во  главе  с  Дж.П.  Морганом)  коммерческих
банков  для  финансирования  деловых  операций  на  Дальнем  Вос¬
токе,  часто  оставались  нереализованными.  Американские  пред¬
приниматели  проявляли  немалый  интерес  к  освоению  природных
богатств  России,  железнодорожному  строительству;  нередко  их
действия,  однако,  носили  спекулятивный  и  авантюристический
налет.  Одновременно  на  русском  рынке  утверждались  солидные
американские  фирмы,  страховые  компании,  банки:  “Интернэшнл
харверстер”,  “Зингер”,  “Вестингауз”,  “Нью-Йорк  лайф  иншуа-
ренс”,  “Гаранта  траст  компании”54.  Все  же  в  США  прислушива¬
лись  к  мнению  тех  русских  политиков,  ученых,  в  частности
П.Н.  Милюкова,  кто  давал  весьма  умеренные  прогнозы  относи¬
тельно  возможных  темпов  позитивных  социально-экономиче¬
ских  и  политических  изменений  в  России55.  Незадолго  до  начала
мировой  войны,  в  1912  г.,  Вильсон  не  видел  России  среди  держав,
на  которых  мог  бы  покоиться  рождавшийся  его  воображением
образ  цивилизованного  миропорядка;  этими  тремя  “китами”  бы¬
ли  Англия,  Германия,  США.  Нельзя  не  признать,  что  тот  уровень
 36

знаний  о  России,  с  которым  президент  встретил  август  1914  г.  и
который  нельзя  не  признать  достаточно  общим,  был  характерен
для  политической  элиты  США  в  целом.  Вдоволь  находившийся
по  вашингтонским  коридорам  власти  весной  1917  г.  С.  Уошборн  с
горечью  констатировал  в  письме  британскому  другу,  лорду  Нор-
тклиффу,  полное  отсутствие  знаний  о  ситуации  в  России56.
 Начало  мировой  войны  похоронило  умозрительные  проекты,
усилив  скептическое  отношение  Вильсона  к  Европе,  укрепив  его
веру  в  особое  предназначение  Америки  нести  идеи  прогресса  дру¬
гим  народам.  Лишенный  привлекательности  образ  России  в  об¬
щественном  мнении  США  стал  отправной  точкой  для  размышле¬
ний  о  происхождении  войны  и  ответственности  за  нее.  Когда  за¬
говорили  “августовские  пушки”,  первой  реакцией  американцев
было  чувство  ужаса;  казалось,  “цивилизованная”  Европа  сошла  с
ума.  В  Америке  задавались  вопросом:  кто  виноват?  Широкое  рас¬
пространение  получили  представления,  что  война  стала  следстви¬
ем  столкновения  интересов  авторитарных  режимов;  кровавым
следствием  вражды  монархов,  которые  обладали  неограниченной
властью  над  своими  народами  и  втянули  их,  а  затем  и  всю  Европу
в  жестокую  бойню.  В  США  в  первую  очередь  указывали  на  Рос¬
сию  и  Германию57.
 Если  такой  линии  придерживались  газеты  и  журналы,  считав¬
шие  свою  позицию  нейтральной,  то  германофильская  пресса  (та¬
кие  известные  в  стране  издания,  как  “Фатерланд”  Дж.  Уирека  и
“Нью-Йорк  Стаатс-Цайтунг“  Г.  Риддера;  выступавшие  на  их
страницах  ученые,  в  том  числе  Эрнст  Дэннел  и  Куно  Франке)  пы¬
талась  окрасить  образ  России  в  самые  темные  тона.  Германию,
наоборот,  изображали  спасителем  западной  цивилизации,  бастио¬
ном,  о  который  должны  разбиться  мечтающие  о  покорении  Ев¬
ропы  орды  “славянских  варваров”.  Между  тем  Антанта  даже  мно¬
гими  просоюзнически  настроенными  американцами  воспринима¬
лась  как  коалиция  разнородных  сил.  Дж.  Кеннан  так  передавал  их
размышления:  “Какая  жалость,  что  такие  цивилизованные  на¬
ции,  как  англичане  и  французы,  вынуждены  сражаться  бок  о  бок
с  такими  полуварварскими  народами,  как  русские”58.
 Однако  именно  потому,  что  в  начале  войны  образ  России  в
США  был  столь  малопривлекателен,  она  могла  в  дальнейшем
лишь  улучшать  свой  “имидж”.  Этому  способствовало  боевое  сот¬
рудничество  с  Англией  и  Францией,  к  которым  значительное
большинство  американского  населения,  газет  и  журналов  благо¬
волили.  Отношение  к  родственной  американской  передовой  де¬
мократии  Франции  -  стране,  которая  помогла  США  в  XVIII  в.
обрести  независимость  и  поддерживала  с  ними  в  дальнейшем  ров¬
ные,  не  омраченные  крупными  конфликтами  отношения;  жерт¬
 37

ве  германской  агрессии  в  1914  г.  -  у  миллионов  за  океаном  было
самым  дружественным.  К  тому  же  участие  Франции  в  войне  увя¬
зывалось  с  трагедией  маленькой  Бельгии,  подвергшейся,  как  счи¬
тали  в  США,  неспровоцированной  агрессии.  Воспоминания  о  вой¬
нах  и  конфликтах  с  “владычицей  морей”  Англией  (от  Войны  за
независимость  до  конца  XIX  в.)  бередили  историческую  память
американского  народа.  Наперекор  действовали  такие  факторы,
как  общность  языка  и  культуры,  политических  институтов,  уми¬
ротворенность  предвоенных  англо-американских  отношений,
прочные  экономические  связи  (Великобритания  -  финансовый,
торговый  центр  мира,  располагавшая  самым  большим  торговым
флотом).  Так  что  в  целом  “образ”  Антанты  в  США  не  был  окра¬
шен  в  темные  тона59.
 Восприятие  России  в  США  в  1914-1917  гг.  улучшалось  и  по
мере  того,  как  образ  Германии  в  общественном  сознании  стано¬
вился  все  более  негативным.  Отношение  к  ней  с  начала  войны  (за
исключением  тех  национальных  групп,  где  антиантантовские  на¬
строения  были  наиболее  устойчивыми:  немцы,  ненавидевшие
британских  угнетателей  ирландцы,  антирусски  настроенные  по¬
ляки  и  евреи)  у  основной  массы  американцев  было  весьма  отри¬
цательным.  Авторитарный  милитаристский  режим  персонифици¬
ровался  с  образом  кайзера  -  в  том  виде  средневекового  разбойни¬
ка,  как  он  изображался  на  страницах  газет  и  журналов.  Германию
оправданно  обвиняли  в  использовании  варварских  средств  войны
(подводные  лодки,  газы),  репрессиях  против  мирных  граждан  на
захваченных  территориях,  бомбардировках  беззащитных  городов
Англии,  разрушении  памятников  мировой  культуры  (собор  в  Лу¬
вене)60.  Однако  главное,  что  настраивало  американцев  против
Германии,  было  ее  отношение  к  нейтралам,  фактор  “морской
войны”.  Разница  в  действиях  немцев  и  англичан  была  слишком
разительна,  чтобы  ее  не  заметил  даже  рядовой  гражданин.  Пово¬
ротным  пунктом  стала  трагедия  7  мая  1915  г.  “Лузитании”61.
Слишком  открытое  одобрение  сплоченной  германской  общиной
в  США  действий  “фатерланда”  все  более  заставляло  миллионы
американцев  воспринимать  ее  не  как  часть  нации,  а  как  инород¬
ное  тело  в  ней;  самоуверенная  пропаганда  немцев,  с  точки  зрения
ее  влияния  на  настроения  населения,  была  малоэффективной.
 Однако  в  отношении  России  эти  действия  достигали  извест¬
ных  результатов  уже  потому,  что  правивший  этой  страной  режим
не  позаботился  организовать  серьезной  пропагандистской  рабо¬
ты  в  США.  Выступления  влиятельных  русских  государственных
деятелей,  политиков,  представителей  общественности  редко  зву¬
чали  в  заокеанской  прессе,  утопая  в  хоре  голосов  европейцев  и
американцев,  значительно  более  известных  читающей  публике.
 38

Позиция  русских  доходила  до  США  через  посредников,  и  с  боль¬
шим  опозданием.  Так,  перепечатанное  в  феврале  1915  г.  на  стра¬
ницах  “Америкен  ревью  оф  ревьюз”  интервью  П.А.  Кропоткина,
данное  им  в  начале  войны  лондонским  “Русским  ведомостям”;  в
мае  1916  г.  тот  же  американский  журнал  перепечатал  из  француз¬
ского  “Ле  журнал”  интервью  председателя  Совета  министров
Б.В.  Штюрмера62.
 В  США  у  России,  однако,  нашлось  немало  влиятельных  за¬
щитников,  хотя  позиция  некоторых  была  весьма  сложной.
Дж.  Кеннан  утверждал:  русские  люди,  может  быть,  недостаточно
образованны,  но  они  “прогрессивны,  любят  свободу”;  это  нация
либеральных  и  терпимых  людей.  Другое  дело,  что  она  угнеталась
корыстным,  реакционным  режимом,  падение  которого  было  де¬
лом  будущего.  Ч.  Крейн  и  С.  Харпер  убеждали  многочисленных
друзей,  в  том  числе  и  В.  Вильсона,  что  потребности  сплочения  об¬
щества  во  имя  победы  побудят  власть  предержащих  в  России
встать  на  путь  реформ.  Они  утверждали,  что  в  США  сложился  ис¬
каженный  образ  этой  страны:  ей,  во  многом  неоправданно,  при¬
писывался  внешнеполитический  экспансионизм,  искусственно  за¬
вышалась  острота  национальных  проблем.
 Крейн  утверждал,  что  именно  союз  с  Россией  обеспечит  за¬
падным  демократиям  победу.  Среди  знакомых  и  друзей  Крейна  -
известные  бизнесмены  и  дипломаты:  бывший  посол  К.  Гилд,  же¬
натый  на  русской,  крупный  нью-йоркский  биржевик  Ч.  Бойнтон,
Ф.  Корз  -  сотрудник  “Нью-Йорк  лайф  иншурэнс  компани”,  имев¬
шей  серьезные  деловые  интересы  в  России.  Тесные  отношения
поддерживает  Крейн  с  известными  журналистами,  писателями,
принадлежавшими  к  интеллектуальной  элите  американского  об¬
щества:  У.  Липпманом,  У.А.  Уайтом  из  “Эмпориа  газетт”,  Ф.  Ди¬
ксоном  из  “Крисчен  сайенс  монитор”,  P.C.  Бейкером,  сторонни¬
ком  вильсоновских  новаторских  подходов  к  решению  внутренних
и  международных  проблем.  Сам  Ч.  Крейн  владел  влиятельным
журналом  “Харпере  уикли”,  издававшимся  известным  журнали¬
стом  Н.  Хапгудом.  Он  же  издавал  “Кольерз”.  Пророссийская  на¬
правленность  выступлений  этих  изданий  сомнений  не  вызывала.
В  годы  мировой  войны  Крейн  поддерживал  связи  с  русскими  раз¬
личных  политических  убеждений:  послом  в  США  Ю.А.  Бахмете-
вым  и  его  предшественником  бароном  P.P.  Розеном;  журналиста¬
ми  С.  Сыромятниковым  и  3.  Рагозиной,  предпринимателем
А.  Постниковым,  Е.К.  Брешко-Брешковской.  Крейн  оказывал
материальную  поддержку  американским  организациям,  осущест¬
вляющим  гуманитарные  акции  в  России,  помощь  раненым,  бе¬
женцам  на  ее  территории.  Вместе  с  С.  Мак-Кормиком  и  Дж.  Рок¬
феллером  через  своего  близкого  друга  Дж.  Мотта  финансировал
 39

ААХМ,  а  также  через  Т.  Уиттемора  -  Международную  лигу  ре¬
конструкции63.
 Так  что  пропагандистская  деятельность  Крейна  и  его  друзей
в  пользу  России  сочеталась  с  практическими  шагами  в  том  же
направлении.  Эти  усилия,  вкупе  с  другими  факторами,  посте¬
пенно  меняли  настроения  американцев  в  позитивную  для  Рос¬
сии  сторону.  Заинтересованность  лидеров  заокеанской  респуб¬
лики,  по  мере  ее  сближения  с  антигерманской  коалицией,  в
улучшении  отношений  с  Россией  позволила  Крейну  упрочить
связи  с  Белым  домом.  Активное  участие  созданной  бизнесме¬
ном  “Национальной  лиги  предпринимателей  за  переизбрание
Вильсона”  в  президентской  кампании  1916  г.  помогло  кандида¬
ту  от  демократов  добиться  трудной  победы.  В.  Вильсон  по  дос¬
тоинству  оценил  дружеское  расположение  Крейна.  В  июле
1915  г.  его  сын  Ричард,  незадолго  до  этого  потерпевший  пора¬
жение  в  борьбе  за  место  в  Конгрессе,  был  назначен  личным  се¬
кретарем  государственного  секретаря  Р.  Лансинга.  С  подачи
 Ч. 	Крейна  его  друг  С.  Харпер  считался  в  Белом  доме  ведущим
специалистом  по  России.  А  в  1915-1916  гг.  он  совершил  поезд¬
ку  в  нашу  страну,  на  время  превратившись  в  неофициального
советника  американского  посла.  Некоторые  замечания  в  пись¬
ме  Ч.  Крейна  дочери  в  марте  1916  г.  указывали  на  то,  что  он
имел  самое  непосредственное  отношение  к  замене  на  этом  по¬
сту  Дж.  Мэри  Д.  Фрэнсисом64.
 Известную  роль  в  том,  что  имидж  России  в  США  становился
более  привлекательным,  сыграла  и  английская  пропаганда.  Гиб¬
кая  и  наступательная,  она  ненавязчиво  объясняла  американцам,
чего  хотели  страны  Антанты  и,  среди  них,  Россия.  Признаем:  за¬
щита  ее  британцами  не  была  лишена  эгоистического  привкуса.
Они  пытались  навязать  гражданам  США  идею  политического  и
социокультурного  единства  двух  разделенных  океаном  родствен¬
ных  англоязычных  наций,  объединенных  в  том  числе  и  бескоры¬
стием  внешнеполитических  целей.  Этим  они  якобы  отличались
от  русских  и  французов,  которые,  даже  будучи  союзниками  анг¬
личан,  все  же  преследовали  корыстные  интересы.  Накапливав¬
шаяся  десятилетиями  неприязнь  к  России  прорывалась  в  стано¬
вившихся  широко  известными  в  США  выступлениях  британских
политиков,  писателей,  дипломатов.  В  марте  1917  г.  глава  внешне¬
политического  ведомства  Англии  Э.  Грей  в  письме  в  “Бостон  мо¬
нитор”  отстаивал  такую  идею:  Великобритания  десятилетиями
проводила  политику  “свободы  рук”  в  решении  мировых  проблем,
которой  следовали  и  США;  вступив  в  блок  с  Францией  и  Россией,
Великобритания  пыталась  в  том  числе  ограничить  их  “экспанси¬
онистские”  устремления65.
 40

Вместе  с  тем  нельзя  не  признать,  что  муссировавшиеся  гер¬
манской  пропагандой  в  США  грубые  антирусские  выпады  встре¬
чали  резкий  отпор  пробританской  прессы.  В  частности,  тезис  о
“славянском  варварстве”  отвергали  на  страницах  “Нью-Йорк
тайме”  2  ноября  1917  г.  Гилберт  К.  Честертон  и  профессор  Кем¬
бриджского  университета  Дж.  Бэри.  Разве  не  немцы,  столь  “рев¬
ностно  просвещавшие”  Русь  со  времен  Петра  Великого,  сыграли
исключительную  роль  в  становлении  авторитарного  режима  в
этой  стране?  Почему  якобы  имевшая  место  на  протяжении  не¬
скольких  столетий  внешнеполитическая  агрессивность  “варва-
ров-московитов”  вплоть  до  конца  XIX  в.  в  Германии  особого
протеста  не  вызывала?  -  задавал  Бэри  вопросы  оппонентам.  По
его  мнению,  использование  мифа  о  “славянском  варварстве”  слу¬
жило  оправданием  претензий  Германии  на  мировое  господство,
экспансии  Австро-Венгрии  на  Балканах,  было  вызвано  опасени¬
ями  проведения  Россией  либеральной  политики  на  входивших  в
ее  состав  польских  землях  (что  не  могло  не  сказаться  и  на  на¬
строениях  польского  населения  на  территориях,  которые  при¬
надлежали  Германии),  желанием  ослабить  англо-русско-фран¬
цузский  союз66.
 Другим  фактором,  разрушавшим  тот  образ  России  как  “воен¬
ного  монстра”,  который  навязывала  прогерманская  печать,  стало
течение  войны  на  Восточном  фронте.  Подводя  итог  кампании
первого  года  войны,  значительная  часть  американских  газет  и
журналов  сходилась  во  мнении,  что  для  России  он  был  неудачен.
И  тем  не  менее  ее  армия  спасла  союзников  от  поражения;  нашла
в  себе  силы  противостоять  страшному  германскому  “железному
кулаку”;  русский  солдат  подтвердил  репутацию  отважного  воина.
Вся  борьба  была  впереди.  Дж.  Кеннан  объяснял  это  тем,  что  за
прошедшее  со  времени  войны  с  Японией  десятилетие  русские  из¬
влекли  немалые  уроки  из  поражения,  их  армия  во  многих  компо¬
нентах  (от  обеспечения  питанием  и  обувью  -  до  науки  управления
войсками)  стала  совершеннее.  Да  и  в  техническом  отношении
русские  не  выглядели  безнадежно  отставшими  от  лучших  евро¬
пейских  образцов67.
 Боевые  операции  1915  г.  не  позволили  обозревателям  сделать
кардинальных  выводов  о  судьбах  войны  вообще  и  перспективах
Восточного  фронта  в  частности,  хотя  у  объективно  оценивавших
события  заокеанских  радетелей  Антанты  были  все  основания  для
пессимизма.  Тяжелые  поражения  русской  армии  летом  1915  г.  вы¬
звали  массу  комментариев,  содержавших  информацию  об  остав¬
лении  русской  армией  огромных,  стратегически  важных,  насы¬
щенных  сетью  железных  дорог  районов,  больших  потерях  в  жи¬
вой  силе  (оценивавшихся  в  300  тыс.  убитых  и  1,1  млн  пленных).
 41

Американские  газетчики  гадали:  есть  ли  у  России  шанс  выстоять,
и  как  долго  сможет  она  продолжать  сопротивление?  Главной
причиной  поражений  называлась  становившаяся  все  более  оче¬
видной  слабая  техническая  обеспеченность  русской  армии  (солда¬
ты  едва  ли  не  дубинами  дрались  против  врага,  вооруженного  пуш¬
ками  Шкоды  и  Круппа,  писал  в  октябре  1915  г.  “Америкен  ревью
оф  ревьюз”)68.
 И  наперекор  всему  звучал,  как  об  этом  писала  “Чикаго  ге¬
ральд”,  “вызывающий  содрогание  оптимизм”  русских  газет  и
журналов:  “Русского  слова”,  “Нового  времени”,  “Вестника  Евро¬
пы”.  Признавая  всю  серьезность  положения,  они  искренне  вери¬
ли  в  конечную  победу  союзников  и  сообщали,  что  Россия,  поста¬
вив  под  ружье  еще  2  млн  человек,  вновь  обрушится  на  врага.  Сум¬
мируя  мнение  американских  обозревателей,  “Литерари  дай¬
джест”  писала,  что  если  Германия  и  Австро-Венгрия  ставили  це¬
лью  кампании  в  1915  г.  вывести  Россию  из  войны,  то  она  достиг¬
нута  не  была;  что  они  сами  понесли  большие  потери,  а  истекав¬
шая  кровью  Россия  очередной  раз  продемонстрировала  верность
союзническому  долгу.  Особо  отличались  заслуги  Верховного
главнокомандующего  великого  князя  Николая  Николаевича
(удаленного,  как  считалось,  вследствие  дворцовых  интриг).  Опуб¬
ликовав  в  апреле  1916  г.  весьма  сбалансированную  статью  о  со¬
стоянии  русского  фронта  в  “Норс  америкен  ревыо”,  С.  Уошборн
не  забыл  отметить  успехи  России  на  Кавказе  (взятие  Эрзурума  в
феврале  1916  г.)  и  предсказал  возможность  нанесения  противни¬
ку  разящего  удара  в  Галиции.
 Успех  Брусиловского  наступления  (июнь-сентябрь  1916  г.),
масштабы  которого  не  шли  ни  в  какое  сравнение  с  операциями  на
Западном  фронте  (за  10  дней  русские  войска  заняли  территорию
в  25  тыс.  квадратных  миль,  взяли  в  плен  не  менее  175  тыс.  чело¬
век),  поразил  воображение  многих  американцев.  Русские  воспря¬
нули,  умело  взаимодействуя  с  союзниками  (отвлечение  австрий¬
ских  и  германских  войск  с  Итальянского  и  Западного  фронтов).
Теперь  антигерманская  коалиция,  считала  “Нью-Йорк  ивнинг
сан”,  могла  развивать  успех,  отсекая  от  Германии  партнеров:  рус¬
ские  и  румыны  -  действовать  против  Болгарии;  французы,  англи¬
чане,  сербы  на  Салоникском  фронте  -  против  Турции69.  Умение
России  мужественно  переносить  страшные  поражения,  подни¬
маться  с  колен  и  разить  врага  порождали  мнение,  что  Россию  не¬
возможно  выбить  из  войны  “железом  и  кровью”.
 Американцы,  в  период  нейтралитета  много  наслышанные  о
наличии  немецкой  интриги  в  США  (пропаганда,  шпионаж,  орга¬
низация  забастовок  и  диверсий  на  заводах,  производивших  воен¬
ную  продукцию),  были  вполне  подготовлены  к  восприятию  того
 42

тезиса,  что  и  россияне  сражались  за  освобождение  от  “германско¬
го  засилья”.  Монополия  немецкого  капитала  в  промышленности,
финансах,  культурное  и  политическое  влияние  вытравливали,
как  считал  Г.  Мэйсон  в  декабре  1915  г.,  дух  русской  нации.  Аме¬
риканская  пресса  в  1914-1917  гг.  все  чаще  объясняла  и  неудачи
русской  армии,  и  неэффективную  организацию  тыла,  и  крайне
непродуктивную,  репрессивную  политику  царизма  внутри  страны
(включая  и  такие  национальные  язвы,  как  разжигание  ненависти
к  полякам  и  евреям)  действиями  влиятельных  при  дворе  высших
чиновников  и  военных  “с  немецкими  фамилиями”,  близких  к  ним
крайне  правых  политических  сил.  Германскому  влиянию  антан-
тофильская  пресса  неизменно  противопоставляла  либеральные
круги,  народ  России,  изображая  их  в  позитивном  свете70.
 С  размышлениями  о  “германской  интриге”  была  связана  тема
перспектив  сепаратного  мира  между  Россией  и  странами  Четвер¬
ного  союза.  На  протяжении  1915  -  начала  1917  г.  в  США  не  раз
появлялась  информация,  что  в  окружении  царя  существовали
влиятельные  силы,  которые  ради  сохранения  привилегированно¬
го  положения  и  влияния  на  монарха  искали  мира  с  Германией.
Американские  обозреватели  старательно  фиксировали  факты,
якобы  подтверждавшие  подобную  информацию  из  источников
“в  верхах”  союзных  держав.  Весной  1915  г.  премьер-министр
Г.  Асквит  заявил,  что  Англия  продолжит  войну,  даже  если  Россия
и  Франция  из  нее  выйдут.  Это  заявление  дало  повод  американской
прессе  поразмышлять  о  сепаратном  мире.  В  ответ  Дж.  Кеннан  на
страницах  “Аутлук”  заявил,  что  русское  общество  как  никогда
едино  в  своем  отрицании  мира,  основанного  на  компромиссе,  или
сепаратного  мира.  В  сентябре  1915  г.  слухи  о  нем  поползли  после
страшных  военных  поражений  русской  армии.  “Литерари  дай¬
джест”  цитировало  “Новое  время”,  которое  отвергало  идею  сдел¬
ки  с  Германией,  отметив,  что  она  поставила  бы  миллионы  рус¬
ских  “в  рабское  положение”71.  Верность  России  в  самых  тяжелых
обстоятельствах  союзническим  обязательствам  производила
впечатление.
 В  этой  связи  не  осталась  без  внимания  в  США  и  тема  целей
России  в  войне.  Ее  обсуждали  весной  1915  г.,  что  по  времени  едва
ли  случайно  совпало  с  заключением  известных  договоренностей
Англии,  Франции  и  России  о  будущем  Проливов  и  Константино¬
поля.  Дж.  Кеннан  признавал,  что  Петроград  имел  основания  до¬
биваться  усиления  своего  влияния  в  Малой  Азии,  на  Балканах,
свободы  выхода  через  Черноморские  Проливы.  Но  целесообраз¬
ность  их  передачи  в  руки  “деспотического  монарха”,  действия  ко¬
торого  могли  нести  угрозу  “балансу  сил  и  целостности  Юго-Вос¬
точной  Европы”,  у  западных  демократий  должна  была  вызвать
 43

как  минимум  сомнения.  Кеннан  предлагал  нейтрализацию  Про¬
ливов  и  управление  ими  международной  комиссией  из  представи¬
телей  Франции,  Англии,  России,  Италии  и  Румынии.  Оспаривая
точку  зрения  Кеннана  в  декабре  1916  г.,  “Аутлук”  полагал,  что
такое  управление  Проливами  будет  иметь  свои  недостатки:  “раз¬
деленную  ответственность,  столкновение  интересов”  государств.
Правь  огромной  Россией  иной  режим,  демократическим  странам
не  приходилось  беспокоиться  за  свои  интересы,  и  ее  претензии
следовало  бы  удовлетворить  -  высказывал  свое  мнение  журнал72.
 Появление  такой  статьи  на  излете  1916  г.  было  не  случайным:
США  медленно,  но  верно  “вползали”  в  войну,  пресса  все  активнее
размышляла  о  целях  ее  участников  и  перспективах  ее  заверше¬
ния.  Обе  коалиции  готовились  к  решающим  сражениям,  одновре¬
менно  демонстрируя  изрядную  усталость  от  войны  и  оживляя
свою  мирную  дипломатию  (к  которой  активно  присоединились  и
лидеры  США:  в  ноте  от  18  декабря  1916  г.  Государственный  де¬
партамент  предложил  воюющим  странам  уточнить  условия  мира,
22  января  1917  г.  президент  В.  Вильсон  произнес  свою  знамени¬
тую  речь  “О  мире  без  победы”)73.  Тема  участия  в  войне  каждой  из
европейских  держав  в  США  рассматривалась  (и  не  могла  иначе)  в
тесной  увязке  с  процессами  внутриполитического  развития  каж¬
дой  из  них.
 Имевшая  богатый  опыт  боевого  сотрудничества  с  Англией  и
Францией  и  не  раз  их  выручавшая,  Россия,  несмотря  на  “издерж¬
ки”  политического  устройства,  казалась  многим  американцам  же¬
ланным  союзником.  В  американской  прессе  в  отношении  ее  поя¬
влялись  откровенно  апологетические  статьи.  В  мартовском
“Америкен  ревью  оф  ревьюз”  Ч.  Джонстон  представлял  течение
событий  в  этой  стране  едва  ли  не  благонравным,  частую  смену
министерств  естественной  (во  Франции  было  еще  хуже,  размыш¬
лял  автор).  Люди,  вроде  председателя  Совета  министров  Н.Д.  Го¬
лицына,  были  представлены  ответственными  государственными
деятелями,  которые  понимали,  что  во  имя  победы  следовало  “от¬
ложить”  внутренние  реформы  до  лучших  времен.  Россия,  со  слов
министра  иностранных  дел  H.H.  Покровского,  собиралась  со  всей
решимостью  выполнять  союзнические  обязательства;  армия
(Джонсон  ссылался  на  генерала  A.A.  Брусилова)  готовилась  в  но¬
вым  сражениям.  Претензии  России  на  Проливы  и  Константино¬
поль  казались  обозревателю  обоснованными  со  всех  точек  зре¬
ния:  для  православных  Константинополь  был  тем  же,  что  для
крестоносцев  -  Иерусалим.  Эти  претензии  диктовались  и  необхо¬
димостью  сокрушения  “кровавой  восточной  деспотии”  -  Турции,
и  обеспечения  экономических  интересов  России.  Джонсон  счи¬
тал,  что  стимулируемая  потребностями  войны  активизация  либе¬
 44

ральных  сил  внутри  этой  страны,  ее  боевое  сотрудничество  с  за¬
падными  демократиями  по  завершении  войны  сделают  Россию  их
надежным  партнером74.
 Итак,  не  случись  в  России  революции,  Вашингтон  принял  бы
ее  в  любом  виде;  нашел  бы  выгодные  формы  сотрудничества  с
авторитарным  режимом,  сколь  одиозным  не  казался  бы  он  мил¬
лионам  американцев.  В  большой  политике  отношения  определя¬
ли  практические  соображения:  совместное  участие  в  войне,  эко¬
номическое  сотрудничество.  Казавшиеся  необъятными  возмож¬
ности  рынка,  богатейшие  природные  ресурсы  и  обилие  дешевой
рабочей  силы  делали  Россию  в  1914-1917  гг.  объектом  благоже¬
лательного  внимания  американских  бизнесменов  и  финансистов,
которые  намеревались  по  завершении  войны  расширить  там  свои
операции.  Эти  идеи  журнал  “Литерари  дайджест”  развивал  в
июле  1916  г.  в  статье  с  весьма  красноречивым  названием:  “Рос¬
сия  -  наш  экономический  близнец”.  Журналам  казалось,  что  ред¬
кое  единодушие,  проявленное  печатными  изданиями  различных
политических  взглядов  (от  консервативного  “Нового  времени”  до
либеральной  “Речи”)  в  вопросе  о  привлечении  американского
капитала  для  развития  экономики  России,  основывалось  на  пони¬
мании  очевидной  истины:  США  в  годы  войны  аккумулировали
огромные  средства,  на  “посту”  мирового  кредитора  их  заменить
некому.  Сближению  двух  стран  способствовали  такие  факторы,
как  получение  Россией  в  1915-1916  гг.  американских  кредитов  на
общую  сумму  в  86  млн  долл.,  деятельность  созданной  накануне
войны  (1913  г.)  Русско-американской  торговой  палаты,  а  также
появившегося  в  феврале  1915  г.  Общества  сближения  между  Рос¬
сией  и  Америкой,  издававшихся  при  поддержке  этих  организаций
“Русского  обозрения”,  “Русско-американского  торгового  журна¬
ла”,  “Русского  вестника”75.
 Так  в  годы  мировой  войны  Россия  постепенно  добавляла  по¬
зитивные  штрихи  к  своему  образу  в  США,  увеличивая  число  сто¬
ронников  среди  представителей  деловых  кругов,  журналистов,
политиков.  Это  отношение  почувствовали  многие  из  находившихся
в  Америке  русских.  Уполномоченный  Центрального  военно¬
промышленного  комитета  Б.А.  Бахметев  в  письме  (по  вопросам
снабжения  и  финансов)  на  имя  председателя  Государственной  ду¬
мы  М.В.  Родзянко  20  декабря  1916  г.,  в  частности,  писал:  “И  сно¬
ва  скажу  Вам:  денег  здесь  можно  достать  сколько  угодно,  и  при¬
чем  именно  нам,  так  как  более  русофильской  страны,  чем  сейчас
Америка,  я  не  видел  и  не  увижу.  Если  говорить  и  думать  о  русско-
американском  сближении,  то  это  надо  делать  сейчас”.  Едва  ли  эти
откровения  можно  было  объяснить  только  симпатиями  будущего
посла  Временного  правительства  к  заокеанской  республике,  ко¬
 45

торые  он  и  не  скрывал.  В  августе  1916  г.  “Литерари  дайджест”  ци¬
тировал  русское  “Новое  время”:  “Согласно  достаточно  автори¬
тетному  мнению,  в  США  развиваются  весьма  благоприятные  для
нас  течения,  позволяющие  нам  надеяться  на  возможность  устано¬
вления  тесных  торговых  и  финансовых  связей...  Но  эти  тесные
отношения  не  возникают  сами  по  себе,  они  должны  быть  подго¬
товлены”76.
 И  все  же  в  США  надеялись,  что  война  даст  мощный  толчок
внутреннему  обновлению  России.  За  океаном  отметили,  что  в  ее
истории  вслед  за  войнами  следовали  либо  революция  (Русско-
японская  война  и  революция  1905-1907  гг.),  либо  полоса  фунда¬
ментальных  реформ  (Крымская  война  и  Великие  реформы  1860-х
годов).  Кеннан  уже  в  январе  1915  г.  намечал  альтернативу:  после
войны  Россия  может  пойти  по  пути  реформ,  стать  более  либе¬
ральной,  а  может,  наоборот,  еще  более  авторитарной.  Самодер¬
жавный  строй  только  укрепится,  и  будущим  поколениям  придет¬
ся  наблюдать  кровавую  борьбу  революционеров  против  средне¬
вековых  форм  управления.  Поддерживая  первый,  “эволюцион¬
ный”  вариант,  Кеннан  ожидал  весьма  умеренных  изменений.  Соз¬
дание  республики,  введение  всеобщего  избирательного  права,  бо¬
лее  справедливое  распределение  земли,  о  котором  мечтали  неко¬
торые  политические  партии  России  (видимо,  левой  ориентации),
американский  специалист  считал  ожиданиями  завышенными,  не
вытекавшими  из  природы  и  специфики  русских  общества  и  вла¬
сти,  в  целом  более  консервативных.  То,  на  что  можно  было  рас¬
считывать  -  некоторое  ограничение  власти  монарха  в  пользу  пар¬
ламента,  достижение  большей  политической  свободы  граждан,
реформа  местной  власти,  умеренная  земельная  реформа,  подвиж¬
ки  в  устранении  национальных  притеснений  (особенно  в  еврей¬
ском  и  польском  вопросах).  Крейн  и  Харпер  в  годы  войны  акцен¬
тировали  внимание  на  исторически  сложившееся  социально¬
культурное,  политическое,  национальное  своеобразие  державы.
В  русском  народе  Крейн  отмечал  искреннюю  приверженность
монархическому  началу;  американца  привлекала  глубокая  рели¬
гиозность,  общинная  психология,  доброжелательность  русских
людей.  Крейн  и  Харпер  полагали,  что  будущее  России  связано  с
медленным,  поступательным  решением  социально-экономиче¬
ских,  политических,  национальных  проблем,  достижимых  по  ме¬
ре  все  более  широкого  привлечения  либеральных  сил  к  участию
в  государственном  управлении,  посредством  реформ  сверху77.
 Позднее  Крейн  попытался  объяснить,  почему  для  многих  аме¬
риканцев,  не  понаслышке  знакомых  с  ситуацией  в  России,  рево¬
люция  все  же  стала  большой  неожиданностью.  Он  отмечал,  что
подготовившие  Февраль  силы  русского  общества  развивались
 46

как-то  подспудно,  “незаметно”,  то  появляясь  в  поле  зрения  и  да¬
вая  почву  для  разговоров,  то  переживая  периоды  стагнации,  как
бы  исчезая  из  виду.  Серьезные  подвижки  происходили  в  повсе¬
дневной  жизни  и  труде  миллионов  простых  граждан.  Демократи¬
ческих  перемен  ждало  крестьянство,  80%  которого  составляли
мелкие  собственники;  плодотворно  трудившиеся  на  победу  в  вой¬
не  миллионы  людей,  объединенные  в  кооперативы  и  товарище¬
ства.  Но  на  поверхности  эти  изменения  себя  проявляли  скупо78.
 Дума  в  годы  мировой  войны  воспринималась  в  США  неодно¬
значно.  В  силу  многих  причин  -  избирательных  законов,  обеспе¬
чивавших  правым  силам  большинство  в  парламенте,  ограничен¬
ности  его  полномочий,  право  самодержца  распускать  Думу  -  она
многие  месяцы  не  воспринималась  на  Западе  как  тот  лидер,  кото¬
рый  способен  повести  русский  народ  по  пути  обновления  общест¬
ва.  Не  случайно  Дж.  Кеннан,  повествуя  об  этом  читателям  “Аут-
лука”  в  июле-августе  1915  г.,  употребил  выражение  так  называ¬
емый  парламент  России.  Вместе  с  тем  тот  же  “Аутлук”,  “Амери¬
кен  ревью  оф  ревьюз”  отмечали  ту  работу  либеральной  оппози¬
ции  (П.Н.  Милюков,  А.И.  Шингарев,  В.А.  Маклаков,  Ф.И.  Роди-
чев)  по  просвещению  масс,  которую  она  вела  даже  в  условиях
свирепствовавшей  цензуры;  деятельность  “подпиравших”  либе¬
ралов  в  Думе  организаций  (созданные  в  1914  г.  Земский  и  Город¬
ской  союзы)79.  В  США  предполагали,  что  развитие  и  собирание
либеральных  сил  будут  медленными.  В  августе  1915  г.  обозначил¬
ся  качественный  перелом  -  был  образован  Прогрессивный  блок.
Теперь  русский  парламент,  где  возобладала  оппозиция,  обретал  в
США  имидж  выразителя  воли  общества,  патриотически  настро¬
енных  россиян  в  борьбе  с  военно-бюрократическим  режимом.  Те¬
перь  игнорирование  мнения  Думы,  а  тем  более  ее  роспуск  (как
это  случилось  в  сентябре  1915  г.  и  в  декабре  1916  г.)  воспринима¬
лись  в  США,  нередко  со  ссылкой  на  мнение  либеральных  “Рус¬
ских  ведомостей”,  “Русского  слова”,  “Речи”,  как  преступная  и
недальновидная  самоизоляция  реакционной  правящей  верхушки
от  народа80.
 Среди  важнейших  проблем  России,  в  подходах  к  которым  от
Петрограда  за  океаном  надеялись  увидеть  реальные  перемены,
особенно  болезненной  была  национальная.  В  Америке  считали,
что  в  польском  вопросе  намечались  либеральные  подвижки.  Со¬
образуясь  с  обстоятельствами  войны,  правители  России  пожела¬
ли  объединения  польских  земель  под  скипетром  Романовых  и
предоставления  им  автономии.  Поляки  умело  этим  воспользова¬
лись.  Они  «оказались  весьма  искусны  в  извлечении  преиму¬
ществ  из  особого  положения,  созданного  войной,  -  констатиро¬
вал  в  мае  1915  г.  “Америкен  ревью  оф  ревьюз”.  -  На  нынешний
 47

момент  они  фактически  располагают  собственным  государст¬
вом  с  центром  в  Варшаве,  из  которого  контролируют  всю  Поль¬
шу».  Впрочем,  оставление  русской  армией  летом  1915  г.  поль¬
ских  земель  несколько  притупило  для  американцев  остроту  этой
проблемы  в  контексте  “русской  темы”,  заставило  рассматри¬
вать  ее  в  связи  с  перспективами  послевоенного  мироустройства.
А  вот  еврейский  вопрос,  с  точки  зрения  американцев,  не  утра¬
тил  остроты,  скорее  наоборот.  Выселение  евреев  из  прифронто¬
вой  полосы,  страдания  беженцев,  грабежи;  нежелание  Петро¬
града  что-то  радикально  менять  в  своей  политике  -  и  это  при
том,  что  до  250  тыс.  евреев  сражалось  в  русской  армии  -  укреп¬
ляли  общественное  мнение  США,  влиятельных  финансистов  ев¬
рейского  происхождения  во  мнении,  что  при  существовавшем  в
России  режиме  каких-то  серьезных  позитивных  сдвигов  ожи¬
дать  не  приходилось81.
 Из  выступлений  влиятельных  газет  и  журналов  -  “Нью-Йорк
тайме”,  “Аутлук”,  “Норс  америкен  ревью”,  “Букмен”  -  вдумчивый
читатель  должен  был  вынести  то  впечатление,  что  в  России  нара¬
стал  общественно-политический  кризис.  Отражением  этого  про¬
цесса  “Аутлук”,  “Литерари  дайджест”  считали  ожесточенную
борьбу,  кипевшую  у  трона.  Часть  верной  династии  правящей  эли¬
ты  искала  выхода  на  путях  избавления  от  “темных  сил”  -  “прохо¬
димцев,  реакционеров,  авантюристов”.  Кеннан  справедливо  свя¬
зывал  с  этим  убийство  Распутина.  Однако  режим,  по  мнению  “Ли¬
терари  дайджест”,  ничему  не  научился  и  после  смерти  последнего
продолжал  гнуть  крайне  реакционную  внутриполитическую  ли¬
нию,  отказываясь  от  поисков  разумных  компромиссов  с  Думой.
Политическая  власть  оставалась  в  руках  “реакционера  старой
школы”,  министра  внутренних  дел  А.Д.  Протопопова,  председа¬
теля  Совета  министров  Н.Д.  Голицына;  наоборот,  от  власти  уда¬
лялись  заподозренные  в  либеральных  взглядах  А.Ф.  Трепов  и
П.Н.  Игнатьев.
 “Литерари  дайджест”,  “Букмен”  противопоставляли  патрио¬
тическую,  нацеленную  на  благо  общества  работу  Думы,  поддер¬
живавших  ее  земств,  военно-промышленных  комитетов  действи¬
ям  бюрократии,  черносотенных  кругов  и  придворной  камарильи,
готовившим,  фактически,  предательство  национальных  интере¬
сов  России.  Со  ссылкой  на  швейцарские  источники,  в  частности
“Бернер  тагвахт”,  сообщалось  о  контактах  в  1916  г.  русских  и
германских  представителей  (назывались  имена  германского
статс-секретаря  по  иностранным  делам  Г.  фон  Ягова  и  председа¬
теля  Совета  министров  Б.В.  Штюрмера);  о  командировке  в  Скан¬
динавские  страны  болгарского  дипломата  Д.  Ризова  в  начале
1917  г.;  о  выдвигавшихся  Германией  России  предложениях  (край¬
 48

не  невыгодных  во  многих  других  аспектах,  но  дававших  последней
право  проводить  военные  и  торговые  корабли  через  Проливы).
“Литерари  дайджест”  склонен  был  объяснять  неудачу  германско¬
го  зондажа  решительным  противодействием  думских  полити¬
ков82.
 А  в  парламенте  во  имя  спасения  отечества  стирались  классо¬
вые  и  партийные  разногласия.  У  американского  читателя  не  мог¬
ло  не  сложиться  иного  впечатления,  что  предложенная  Прогрес¬
сивным  блоком  умеренная  программа  обновления  общества  (ре¬
форма  земств,  признание  прав  профсоюзов,  создание  министерст¬
ва  народного  доверия,  предоставление  избирательных  прав  но¬
вым  категориям  граждан)  нашла  широчайшую  поддержку  в  стра¬
не.  Выражением  этого  процесса  стали  статьи  и  в  консервативном
“Новом  времени”,  и  в  либеральной  “Речи”,  и  в  националистиче¬
ском  “Киевлянине”  В.В.  Шульгина.
 А  вот  крутой  революционной  ломки  от  России  не  ждали.
В  первую  очередь  те,  кто  считался  наиболее  авторитетным  в
“русском  вопросе”  и  волею  судеб  в  1917  г.  ближе  всех  оказался  к
вершине  власти:  Ч.  Крейн  и  С.  Харпер,  Дж.  Кеннан;  влиятельные
газеты  и  журналы  -  “Нью-Йорк  тайме”,  “Аутлук”  и  ряд  других.
“Нью-Йорк  тайме”  в  середине  января  писала,  что  речь  не  шла  об
анархии  или  кровавой  революции,  а  о  долгожданном  пробужде¬
нии  России83.  В  США  не  рассчитывали,  что  страна,  столь  долго
“запрягавшая”  при  авторитарном  режиме,  в  Феврале  1917  г.  “пу¬
стится  вскачь”.  Глубокого  анализа,  адекватной  оценки  процессов,
которые  привели  к  революции,  политические  лидеры  Америки
накануне  ее  не  получили.
 А  между  тем  в  американскую  прессу  в  начале  1917  г.  попада¬
ли  материалы,  звучавшие  предостережением:  изменения  в  России
могут  благополучно  не  кончиться;  дело  идет  к  социально-полити¬
ческому  взрыву  огромной  мощности.  Упоминавшийся  болгар¬
ский  дипломат  Д.  Ризов  говорил  о  “трех  Россиях”  и  их  принципи¬
ально  разном  отношении  к  проблеме  войны  и  мира.  Царь  и  его
окружение  желали  мира  ради  сохранения  старого  порядка.  “Вторая
Россия”  -  русские  либералы  -  решительно  выступали  за  войну  и
надеялись  при  поддержке  Англии  и  Франции  обрести  парламент¬
ское  правление  и  конституцию.  Трудящиеся,  рабочие,  социали¬
сты  хотели  “свободы,  мира  и  земли”84.  В  другой  статье  обозрева¬
теля  “Манчестер  гардиан”  Ф.  Прайса  (перепечатанной  “Литерари
дайджест”)  точно  называлась  проблема,  обострение  которой  мог¬
ло  вызвать  взрыв  народного  возмущения:  население  крупных  го¬
родов  могло  столкнуться  с  угрозой  голода.  Паралич  транспорта,
общая  нестабильность,  обесценившиеся  бумажные  деньги  (что
заставляло  производителя  прятать  хлеб),  изжившая  себя  продо¬
 49

вольственная  политика  правительства,  бюрократическая  борьба
министерств,  по  Прайсу,  объясняли  ситуацию,  но  не  давали  ре¬
цепта  власть  предержащим,  как  из  нее  выпутаться85.  Страна  бы¬
ла  загнана  в  тупик...
 1  См.:  Гершов  З.М.  Вудро  Вильсон.  М.,  1983;  Уткин  А.И.  Дипломатия  Вуд¬
ро  Вильсона.  М.,  1989;  Link  AS.  Woodrow  Wilson.  Revolution,  War  and  Peace.
Arlington  Heighs,  1979;  Gardner  L.G.  Wilson  and  Revolutions.  1913-1921.
Philadelphia,  1976;  Levin  N.G.  Woodrow  Wilson  and  World  Politics.  America’s
Response  to  War  and  Revolution.  L.,  1968;  etc.
 2  Белявская  И  .А.  Внутренняя  экономическая  политика  США  (1917-1918).
М.,  1956.  С.  54-58,  86.
 3  Memorandum  by  William  Wiseman  on  Anglo-American  Relations.  August,
1917  //  PRO.  A.J.  Balfour  Papers.  FO  800/210.  P.  217;  C.  Spring-Rice  to  E.  Drummond.
January  19,  1917  //Ibid.  C.  Spring  Rice  Papers.  FO  800/242.  P.  295-296.
 4  From  the  Diary  of  Colonel  House.  August  15,  1917  //  PWW.  Vol.  43.  P.  486;
W.  Wilson  to  Paul  O.  Husting.  May  10,  1917  //  Ibid.  Vol.  42.  P.  259.
 5  В.  Солдатенков.  Меморандум  9/22  августа  1917  г.  С.  14-16  //  BA  CU.  Boris
Вakhmeteff  Papers.  Box  45.  F.:  Memoranda.
 6  С.  Spring  Rice  to  E.  Drummond.  July  13,  1917  //  PRO.  FO  800/242.  P.  384-385;
 B. 	Bakhmeteff.  Oral  History  Memoirs  //  BA  CU.  Boris  Bakhmeteff  Papers.  Box  38.  F:
Manuscripts.  P.  375-376.
 7  Cm.:  Link  AS.  Woodrow  Wilson.  Revolution,  War  and  Peace.  P.  42-43.
 8  From  a  Diary  of  Col.  House.  August  15,  1917  //  PWW.  Vol.  43.  P.  486.
 9  A.  Bullard  to  E.  House.  June  21,  1917  //  Yale-Sterling.  Edward  House  Papers.
Box  21.  Во  времена  Вильсона  штат  большинства  американских  посольств
включал:  посла  и  его  личного  секретаря,  двух-трех  секретарей  и  десяток  работ¬
ников.  В  некоторых  столицах  европейских  государств  (Париж,  Лондон)  штат
американских  посольств  насчитывал  70-100  человек.  В  консульствах  крупных
городов,  Москвы  или  Петрограда,  работало  несколько  вице-консулов  и  секре¬
тарей;  в  Архангельске  или  Омске  интересы  США  представляли  лишь  консул  и
секретарь.
 Шифровки  из  консульств  в  городах  России  поступали  в  посольство  в  Петро¬
граде,  оттуда  -  в  США.  В  Госдепе  они  оседали  в  Ближневосточном  отделе,  в  ко¬
тором,  после  реорганизации  в  1909  г.,  работало  три-четыре  чиновника,  ведав¬
ших,  помимо  России,  делами  Германии,  Австро-Венгрии,  Балканских  стран,
Турции,  Греции,  Италии,  Эфиопии,  Персии,  Египта.  Там  документы  проходили
первичную  сортировку;  затем  их  разбирал  помощник  госсекретаря,  потом  -  гос¬
секретарь.  Он  выборочно  отправлял  донесения  в  Белый  дом,  где  Вильсон  про¬
сматривал  интересующее  его  дело.  Видимо,  эта  неэффективная,  длительная,
многоступенчатая  процедура  отбора  информации,  при  которой  отсеивалось
много  ценного,  не  могла  не  вызвать  у  Вильсона  пренебрежения  к  официальным
дипломатическим  каналам”  (Allison  W.  American  Diplomats  in  Russia:  Case  Studies
in  Orphan  Diplomacy.  1916-1919.  Westport  (Conn.),  1997.  P.  3-5;  West  R.  The
Department  of  State  on  the  Eve  of  the  First  World  War.  Athens,  1978.  P.  19-21).
 10  B.  Bakhmeteff.  Oral  History  Memoirs  //  BA  CU.  Boris  Bakhmeteff  Papers.  Box
38.  F.:  Manuscripts.  P.  314;  Saul  N.E.  War  and  Revolution:  The  United  States  and  Russia.
1914-1921.  Lowrence,  2001.  P.  87,113,  199,  216-217,  277-278,  344-347.  Б.  Майлзу
удалось  завоевать  расположение  Вильсона.  В  сентябре  1917  г.  президент  указы¬
вал  на  него  Дж.  Крилу  как  на  человека,  которого  стоило  бы  привлечь  для  “осу¬
ществления  наших  планов  просвещения  России”  (W.  Wilson  to  G.  Creel.
September  4,  1917  //  MD  LC.  George  Creel  Papers.  Box  3).
 50

11  См.:  Ганелин  Р.Ш.  Россия  и  США.  1914-1917:  Очерки  истории  русско-
американских  отношений.  JL,  1969;  Foglesong  D.  Ambassador  David  R.  Fransis  and
the  American  Confrontation  with  the  Russian  Radicalism,  1917  I  I  Gateway  Heritage.
1992.  Vol.  12.  N  3.  P.  22-45;  Poteat  G.  An  Analysis  of  the  Role  of  David  R.Fransis  in
American-Russian  Relations  (May,  1917  -  March,  1918)  //  New  Scholar.  1  (Fall  1969).
P.  200-236;  Allison  W.  Op.  cit.  P.  13-49.
 12  Согласно  записи,  сделанной  30  апреля  1952  г.  дипломатом  Де  Витт  К.  Пу¬
лом  (SHSW.  Poole,  De  Witt  Clinton  Papers.  Box  7).
 13  W.  Page  to  Lord  R.  Cecil.  September  6,  1917  //  PRO,  London.  R.  Cecil  Papers.
800/197.  P.  152.  Норт  Уиншип  был  переведен  в  Петроград  на  должность  консу¬
ла  в  1913  г.;  оставался  в  столице  России  до  июля  1917  г.,  когда  получил  назначе¬
ние  в  Италию  (Милан).
 14  R.  Robins  to  wife.  September  1,  1911  /I  SHSW.  Madison,  Wisconsin.  R.  Robins
Papers.  Box  13;  A.  Bullard  to  G.  Creel.  October  10,  1917;  A.  Bullard  to  J.B.  Wright.
October  19,  1917  //  Princeton-Mudd.  Artur  Bullard  Papers.  Box  6.  М.  Саммерс
(1877-1918)  родился  в  г.  Нэшвилл,  штат  Теннесси.  В  феврале  1899  г.  был  при¬
нят  на  дипломатическую  службу;  до  России  занимал  различные  консульские
должности  и  выполнял  поручения  Госдепа  в  странах  Латинской  Америки,  в  Ис¬
пании  и  Белграде.
 15  Цит.  по:  Ганелин  Р.Ш.  Россия  и  США...  С.  164.
 16  A.  Bullard  to  Е.  House.  7/20  December  1917  //  Princeton-Mudd.  A.  Bullard
Papers.  Box  1;  Idem.  19  December  1917  //  Ibid.  Box  9.  По  возвращении  домой  летом
1918  г.  Дж.  Райт  стал  одной  из  ключевых  фигур  Русского  бюро  Госдепа.
 17  См.:  PWW.  Vol.  41.  Р.  408-409,  511,  544;  Vol.  42.  Р.  36-37,  164-165,  273;
Vol.  43.  Р.  14,  150,  298-299;  Vol.  44.  Р.  280,  288.
 18  В  середине  апреля  1917  г.  лейтенант  Е.Ф.  Риггс  оставил  пост  военного  ат¬
таше  при  посольстве  в  Петрограде,  который  он  занимал  более  года  (с  января
1916  г.).  На  его  место  был  назначен  майор  Ф.  Паркер,  за  плечами  которого  бы¬
ла  военная  академия,  служба  в  Китае  и  на  Филиппинах,  пребывание  в  качестве
наблюдателя  на  Румынском  фронте  в  1916-1917  гг.  В  этой  должности  его  сме¬
нил  (10  июля  -  29  декабря  1917  г.)  генерал  У.В.  Джадсон,  закончивший  Гарвард¬
ский  университет  и  военную  академию,  сделавший  успешную  карьеру  в  амери¬
канской  армии.  Должность  помощника  военного  атташе  в  период  Временного
правительства  занимали:  Ф.  Паркер  (июль-август  1917  г.),  майор  М.К.  Керт
(июль  1917  г.  -  февраль  1918  г.),  Е.Принс  (с  сентября  1917  г.).  Военно-морским
атташе  в  Петрограде  в  1914—1917  гг.  был  выпускник  Военно-морской  академии
(1887  г.),  участник  испано-американской  войны  (1898  г.),  бывший  сотрудник  Во¬
енно-морского  министерства  и  разведки  (1905-1906  гг.),  командир  боевых  ко¬
раблей  “Мейфлауэр”  и  “Калифорния”  в  1912-1914  гг.  адмирал  Ньютон  Мак-
Калли  (см.:  Who’s  who  in  America  /  Ed.  N.  Marquis.  Chicago,  1921.  Vol.  XI:
1920-1921.  P.  1545,  1899,  2180-2181).
 19  W.B.  Thompson  to  wife.  August  9,  1917  //  MD  LC.  H.  Hagedorn-
W.B.  Thompson  Papers.  Box  19;  R.  Robins  to  wife.  August  7,  1917  //  SHSW.  R.  Robins
Papers.  Box  13.
 20  В  1904  г.  С.  Уошборн  отправился  военным  корреспондентом  “Чикаго  дей¬
ли  ньюз”  на  Русско-японскую  войну;  в  1906  г.  он  обратился  к  сюжетам  русской  ре¬
волюции.  На  Восточном  фронте  в  1914-1916  гг.  провел  26  месяцев  (см.  подробнее:
Листиков  С.В.  Россия  в  Первой  мировой  войне  глазами  американского  журнали¬
ста  Стэнли  Уошборна  //  Американский  ежегодник,  1997.  М.,  1997.  С.  177-190).
 21  Об  этой  дружбе  написано  немало  (см.:  Архив  полковника  Хауза  (дневни¬
ки  и  переписка  с  президентом  Вильсоном  и  другими  политическими  деятелями
за  период  1914-1919  гг.).  М.,  1937-1944).  George  A.,  George  J.  W.  Wilson  and
Colonel  House:  A  Personal  Study.  N.Y.,  1956;  etc.
 51

22  Интерес  к  России  проявился  как  следствие  делового  предприятия.  Компа¬
ния  по  производству  тормозов  “Вестингауз  эйр  брейк”,  партнер  принадлежав¬
шей  семье  Крейнов  “Крейн  вэлв  ко.”,  выиграла  выгодный  контракт  на  постав¬
ку  оборудования  для  Транссибирской  магистрали.  Для  организации  производст¬
ва  в  России  Крейну  пришлось  туда  отправиться  (Parry  A.  Charles  R.  Crane,  Friend
of  Russia  //  The  Russian  Review.  1947.  Vol.  6.  N  2.  P.  26-27;  Who’s  who  in  America.
Vol.  XI.  P.  656-657).
 23  Lasch  Ch.  The  American  Liberals  and  the  Russian  Revolution.  N.Y.,  1962.
P.  5-6;  Parry  A.  Op.  cit.  P.  27-29;  Saul  N.  Concord  and  Conflict.  The  United  States  and
Russia.  1867-1914.  Lawrence,  1996.  P.  461-463.
 24  См.:  Ганелин  РЖ.  Россия  и  США...  С.  92,  207;  Long  J.,  Hopkins  И.  The
Church  and  the  Russian  Revolution:  Conversations  of  John  R.  Mott  with  Orthodox
Church  Leaders,  June-July  1917  //  St.  Vladimir’s  Theological  Quarterly.  1976.  Vol.  20.
N  3.  P.  2.  Американская  ассоциация  христианской  молодежи  (ААХМ)  -  религи¬
озная,  благотворительная,  пропагандистская  организация;  начала  свою  деятель¬
ность  в  России  в  1901  г.  До  войны  занималась  главным  образом  распространени¬
ем  социально-христианской  доктрины.
 25  J.S.  Ames  to  D.  Willard.  April  17,  1917  //  MD  LC.  N.  Baker  Papers.  Box  4;
H.  Croly  to  E.  House.  September  7,  1917  //  Yale-Sterling.  E.  House  Papers.  Box  31.
F.  993;  G.  Heron  to  A.  Simons.  December  6,  1917  //  SHSW.  A.  Simons  Papers.  Box  1.
 26  G.  Creel  to  W.  Wilson.  May  10,1917  //  Princeton-Mudd.  A.  Bullard  Papers.  Box  1.
 27  Линкольн  Стеффене,  писатель  и  публицист,  получил  прекрасное  образо¬
вание  в  США  (Калифорнийский  университет)  и  Европе  (в  Берлине,  Лейпциге,
Гейдельберге,  Париже).  Репортер  и  издатель  ряда  влиятельных  изданий:  “Нью-
Йорк  ивнинг  пост”,  “Нью-Йорк  коммершиал  адвертайзер”,  “Маклюрз  магазин”,
“Эврибодиз  магазин”.  На  рубеже  веков  принадлежал  к  могучей  кучке  “разгре-
бателей  грязи”  -  получивших  широкую  известность  группе  журналистов  и  пуб¬
лицистов,  которая  бичевала  пороки  американского  общества  (Who’s  who  in
America.  Chicago,  1919.  Vol.  X:  1917-1919.  P.  2690).
 28  S.  Washburn  to  E.  House.  September  10,  1917  //  Yale-Sterling.  E.  House  Papers.
Box  116;  A.  Bullard  to  G.  Creel.  December  9,  1917  //  Princeton-Mudd.  A.  Bullard
Papers.  Box  1.  История  работы  в  России  миссии  АКК,  прибывшей  в  Россию  7  ав¬
густа  1917  г.,  хорошо  изучена  отечественными  и  американскими  исследователя¬
ми.  О  ее  составе  и  деятельности  в  период  Временного  правительства  см.:  Гане¬
лин  Р.Ш.  Россия  и  США...  С.  324-403;  Hard  W.  Raymond  Robins  Own  Story.  L.,
1920.  P.  10-52;  etc.
 29  Cm.:  Flemming  T.  George  Creel:  Forgotten  Genious  //  Army.  1972.  Mar.
P.  44-48.  Дж.  Крил  пользовался  высокой  репутацией  среди  пишущей  братии;  ра¬
ботал  на  либеральные  “Индепендент”,  “Сенчури”,  “Харпере  уикли”  (R.  Clapper
to  wife.  April  14,  1917  //  MD  LC.  R.  Clapper  Papers.  Box  43).
 30  A.  Bullard  to  E.  House.  24  May,  1917  //  Yale-Sterling.  A.  Bullard  Papers.  Box  9.
 31  Конфиденциальный  документ  находился  среди  отчетов  о  работе  Красно¬
го  Креста  в  России:  BA  CU.  Thomas  Thacher  Papers.  Box  3;  L.  Steffens  to  “Dear
Laura”.  March  22,  1917  //  The  Letters  of  Lincoln  Steffens.  N.Y.,  1938.  Vol.  I:
1889-1919.  P.  395.
 32  См.:  Архив  полковника  Хауза...  T.  IU-IV;  Fowler  W.  British-American
Relations.  1917-1918:  The  Role  of  Sir  William  Wiseman.  Princeton,  1969.
 33  Balch  E.  Our  Slavic  fellow-citizens.  N.Y.,  1910.  P.  1-10  //  SHSW.  Cyrus
McCormick  Papers.  Box.  P.  117.  По  данным  Э.  Балч,  в  1894-1910  гг.  в  США  из  сла¬
вянских  стран  прибыло  2146  тыс.  человек  (из  общего  числа  9,5  млн)  иммигран¬
тов,  т.е.  до  четверти.
 34  Idem.  Р.  6-7.  См.  также:  Raeff  М.  Russian  and  Slavic  Studies  in  Europe  and
America  before  the  “Great  War”  //  Biblion.  Vol.  8.  N  2  (Spring  2000).  P.  103-113.
 52

Документ  Р.Дж.  Кернера  находится  в  фонде  С.  Мак-Кормик  (SHSW.
С.  McCormick  Papers.  Box  F.  1378).
 35  АВПРИ.  Ф.  170  (Посольство  в  Вашингтоне).  Оп.  512Д.  Д.  525.  JI.  0033.
 36  Там  же.  Л.  0035-0036;  Saul  N.E.  War  and  Revolution...  P.  112,  114-115.
 37  АВПРИ.  Ф.  170  (Посольство  в  Вашингтоне).  On.  512/1.  Д.  525.  Л.  0105,
0110-0112,0166-0169.
 38  The  New  York  Times  Current  History.  1917.  Aug.  P.  266-270;  Будницкий  О.В.
Б.А.  Бахметев  -  посол  в  США  несуществующего  правительства  России  //  Новая
и  новейшая  история.  2000.  №  1.  С.  139-142.  Ю.А.  Бахметев  подал  в  отставку
17  апреля  1917  г.  В  отсутствие  посла  работой  посольства  руководил  поверенный
в  делах  Ону  Константин  Михайлович.  Б.А.  Бахметев  прибыл  в  США  в  качестве
главы  специальной  миссии  и  как  “гость  американского  правительства”.  Он  три
дня  пребывал  в  Нью-Йорке  в  качестве  гостя  “Нью-Йорк  тайме”,  а  затем  должен
был  предоставить  полномочия  как  посол  России  в  США  (B.Bakhmeteff.  Oral
History  Memoirs  //  BACU.  Boris  Вakhmeteff  Papers.  Box  38.  P.  321).
 39  B.A.  Bakhmeteff.  Oral  History  Memoirs  //BA  CU.  Boris  Bakhmeteff  Papers.  Box
38.  P.  342.
 40  См:  Характеристика  современного  политического  положения.  C.  1-11  //
BA  CU.  Boris  Bakhmeteff  Papers.  Box  45.  F.:  Manuscripts.  Memoranda  on  Russia.
 41  Balch  E.  to  H.  Scott.  July  1,  1917  //  MD  LC.  N.  Baker  Papers.  Box  3.
 42  W.B.  Pitkin  to  G.  Creel.  May  25,  1917  //  Princeton-Mudd.  A.  Bullard  Papers.
Box  6.
 43  R.  Clapper  to  wife.  May  12,1917  //  MD  LC.  R.  Clapper  Papers.  Box  44;  L.  Colcord
to  B.  Bakhmeteff.  November  14,  1917  //  BA  CU.  Boris  Вalchmeteff  Papers.  Box  1.
 44  The  Literary  Digest.  1916.  Aug.  5.  P.  295.
 45  Егорова  H.H.  Изоляционизм  и  европейская  политика  США.  1933-1941.
М.,  1995.  С.  12-22;  Маныкин  A.C.  Изоляционизм  и  формирование  внешнеполи¬
тического  курса  США  (1923-1929  гг.).  М.,  1980.  С.  22-91.
 46  См.:  Болховитинов  H.H.  Становление  русско-американских  отношений.
1775-1815.  М.,  1966;  Он  же.  Русско-американские  отношения.  1815-1932.  М.,
1975;  Он  же.  Русско-американские  отношения  и  продажа  Аляски.  1834-1867.  М.,
1990;  Куропятник  Г.П.  Россия  и  США:  экономические,  политические  и  дипло¬
матические  связи.  1867-1881  г.  М.,  1981;  Павловская  A.B.  Россия  и  Америка.
Проблемы  общения  культур:  Россия  глазами  американцев,  1850-1880-е  гг.  М.,
1998;  Малкин  М.М.  Русско-американские  отношения  в  период  гражданской  вой¬
ны.  М.,  1961;  Пономарев  В.Н.  Крымская  война  и  русско-американские  отноше¬
ния.  М.,  1993;  и  др.
 47  См.:  Меламед  Е.И.  Русские  университеты  Джорджа  Кеннана:  судьба  пи¬
сателя  и  его  книг.  Иркутск,  1988;  Нитобург  ЭЛ.  Русские  в  США:  История  и
судьбы.  1870-1970.  Эгно-исторический  очерк.  М.,  2005.  С.  20-47;  Энгель  В.  “Ев¬
рейский  вопрос”  в  русско-американских  отношениях  в  начале  XX  в.  //  Историче¬
ские  судьбы  евреев  в  России  и  СССР:  начало  диалога.  М.,  1992.  С.  353-371;  Сер¬
геев  Е.Ю.  Образ  России  и  русских  в  общественном  мнении  США  (август
1914  -  февраль  1917  г.)  //  Россия  и  внешний  мир:  диалог  культур.  М.,  1997.
С.  149-161;  Черненко  А.М.  Российская  революционная  эмиграция  в  Америке
(конец  XIX  -  1917  г.).  М.,  1989.  С.  56-71.
 48  The  North  American  Review.  1917.  Apr.  P.  503.
 49  Журавлева  В.И.  Революция  1905  года  в  России:  размышления  американ¬
цев  //  Россия  и  мир  глазами  друг  друга:  из  истории  взаимовосприятия.  М.,  2002.
Вып.  2.  С.  162-179;  Ганелин  Р.Ш.  Революционное  движение  в  России  и  США.
1905  -  март  1917  гг.  //  Современная  историография  экспансионизма  в  США.
XIX  -  начало  XX  в.  М.;  JL,  1985.  С.  146-170;  Saul  N.  Concord  and  Conflict...
P.  488-527.
 53

50  The  North  American  Review.  1917.  Apr.  P.  503.
 51  Walworth  A.  Woodrow  Wilson.  N.Y.,  1965.  Vol.  1.  P.  346;  Gaddis  J.  Russia,  the
Soviet  Union,  and  the  United  States.  An  Interpetative  History.  N.Y.,  1978.  P.  52;  etc.
 52  Мальков  ВЛ.  Вудро  Вильсон  и  новая  Россия  (февраль  1917  -  март
1918  г.)//  Новая  и  новейшая  история.  1996.  №  6.  С.  110;  Link  A.  Woodrow  Wilson.
Revolution,  War  and  Peace.  P.  3-10;  Parrini  C.  Heir  to  Empire:  United  States  Economic
Diplomacy.  1916-1923.  Pittsburg,  1969.  P.  1-39.
 53  Романов  Б.А.  Очерки  дипломатической  истории  Русско-японской  войны.
1895-1907.  2-е  изд.,  испр.  М.;  JL,  1955.  С.  409-580;  Добров  А.  Дальневосточная
политика  США  в  период  Русско-японской  войны.  М.,  1952.
 54  В  1917  г.  объем  американского  экспорта  в  Россию  оценивался  в
65-70  млн  долл.  (что  составляло  3,3%  от  общей  суммы  экспорта  США);  импорт
из  России  в  США  -  в  17  млн  долл.  (0,8%  общего  объема).  См.:  Лебедев  В.В.  Рус¬
ско-американские  экономические  отношения  (1900-1917  гг.).  М.,  1964.
С.  18-146;  История  внешней  политики  и  дипломатии  США.  1867-1918.
 С. 	254-257;  Gaddis  J.  Op.  cit.  P.  47-50;  Saul  N.E.  War  and  Revolution...  P.  4-8.
 55  C.R.  Crane  to  G.  Gardner.  March  17,  1917  //  BA  CU.  C.R.  Crane  Papers.  Box  1.
 56  Мальков  ВЛ.  Указ.  соч.  C.  110;  S.  Washburn  to  Lord  Northcliffe.  April  6,
1917  //  MD  LC.  S.  Washburn  Papers.  Box  1.
 57  The  Literary  Digest.  1914.  Aug.  29.  P.  350-351;  Nov.  28.  P.  1065;  etc.  Пробле¬
мы  русско-американских  отношений  на  международном  уровне  в  годы  Первой
мировой  войны  рассмотрены  в  ряде  серьезных  работ:  Ганелин  Р.Ш.  Россия  и
США...  С.  9-153;  История  внешней  политики  и  дипломатии  США...  С.  336-356;
Grayson  В.  Russian-American  Relations  in  World  War  I.  N.Y.,  1979.  Нас  же  интере¬
сует  иной  ракурс  темы:  эволюция  “образа”  России  в  США,  отношения  к  ней  аме¬
риканцев,  “готовивших”  восприятие  революционных  событий  Февраля  1917  г.
 58  The  Literary  Digest.  1914.  Nov.  21.  P.  1010-1011;  1914.  Dec.  19.  P.  1222;  The
Outlook.  1915.  Jan.  6.  P.  21.
 59  Cummins  S.  Indiana  Public  Opinion  in  the  World  War.  1914-1917.  Indianapolis,
1945.  P.  13-15;  May  E.  The  World  War  and  American  Isolation.  1914-1917.  Cambridge,
1959.  P.  36;  Sullivan  M.  Our  Times.  The  United  States.  1900-1925.  N.Y.,  1933.  Vol.  5:
Over  Here.  1914-1918.  P.  50-51,  53,  72-74;  etc.
 60  The  Literary  Digest.  1917.  Febr.  3.  P.  234-237;  1917.  Mar.  10.  P.  608-609;
Child  J.  The  German-Americans  in  Politics.  1914-1917.  Madison,  1939.  P.  4,  46,  55;
Sullivan  M.  Op.  cit.  P.  52-55,  74—80,  etc.
 61  См.  подробнее:  Гершов  З.М.  “Нейтралитет”  США  в  годы  Первой  миро¬
вой  войны.  М.,  1962.  С.  82-92,  96,  131-140;  Шацилло  В.К.  Расчет  и  безрассудст¬
во.  Германо-американские  отношения  в  1898-1917  гг.  М.,  1998.  С.  231-275.  Дей¬
ствия  немцев,  использовавших  варварские  средства  войны  на  море  -  подводные
лодки,  мины,  -  несли  угрозу  человеческой  жизни;  англичане,  захватывавшие
торговые  корабли,  этого  всячески  избегали.  Германские  подводные  лодки  пус¬
кали  на  дно  корабли  с  их  содержимым,  нанося  невосполнимый  ущерб  владель¬
цам  собственности;  англичане  же  составляли  длинные  списки  контрабандных
товаров,  а  захватывая  их,  говорили  о  компенсации.  В  ответ  на  протесты  Ва¬
шингтона  Берлин  продолжал  вызывающе  гнуть  свою  линию;  Лондон  -  обосно¬
вывал  действия  нормами  международного  права,  с  явным  желанием  успокоить
американцев,  убедить  их  потерпеть  и  подождать:  “свои  люди,  сочтемся”.
 62  The  American  Review  of  Reviews.  1915.  Febr.  P.  230-231;  1916.  May.
P.  604-610.  Е.Ю.  Сергеев  справедливо  указывает  на  активизацию  пропагандист¬
ской  деятельности  в  США:  издание  ряда  журналов  (“Русская  земля”,  “Русское
обозрение”),  усиление  негласного  контроля  над  другими  печатными  изданиями
(“Русский  эмигрант”,  “Русское  слово”),  создание  Славянского  информационно¬
го  бюро  (Сергеев  Е.Ю.  Указ.  соч.  С.  157-159).  Автор,  однако,  не  приводит  свиде¬
 54

тельств,  что  таким  путем  удалось  серьезно  повлиять  на  настроения  широких
слоев  американского  общества.
 63  The  Outlook.  1915.  Jan.  6.  P.  24-25;  Lasch  Ch.  Op.  cit.  P.  10-12;  Saul  N.  War
and  Revolution...  P.  53-58.
 64  Link  A.S.  Wilson:  Princeton,  1965.  Vol.  5.  Campaigns  for  Progressivism  and
Peace.  1914-1917.  P.  99,  140;  Harper  S.  The  Russia  I  Believe  In.  The  Memoirs  of
Samuel  N.  Harper.  1902-1941.  Chicago,  1945.  P.  91-93.
 65  Lord  E.  Grey  to  Mr.  Dixon  of  Boston  “Monitor”.  March  5,  1917  //  PRO.
A.J  .Balfour  Papers.  FO  800/211;  The  American  Review  of  Reviews.  1916.  Jan.  P.  104.
 66  The  Outlook.  1915.  Jan.  6.  P.  24;  The  Literary  Digest.  1914.  Dec.  19.
P.1222-1223.
 67  The  Outlook.  1915.  Febr.  3.  P.  263.
 68  The  Literary  Digest.  1915.  Aug.  14.  P.  290-291;  1915.  Sept.  11.  P.  513;  The
American  Review  of  Reviews.  1915.  Oct.  P.  437.
 69  The  Literary  Digest.  1915.  Aug.  14.  P.  250-251;  1916.  June  24.  P.  1833;  1916.
July  1.  P.  11;  The  North  American  Review.  1916.  Apr.  431-436;  The  American  Review
of  Reviews.  1915.  Oct.  P.  437;  1916.  July.  P.  56-64.
 70  The  Outlook.  1915.  Dec.  29.  P.  1041-1042;  The  American  Review  of  Reviews.
1915.  May.  P.  599.
 71  The  Literaty  Digest.  1915.  Mar.  13.  P.  539;  1915.  Sept.  25.  P.  656-657;  The
Outlook.  1915.  Apr.  7.  P.  816-817.
 72  The  Outlook.  1915.  Mar.  10.  P.  64-65;  1916.  Dec.  13.  P.  780.  См.:  Мировые
войны  XX  в.  М.,  2002.  Кн.  I.  С.  235-238.
 73  PWW.  Vol.  40.  Р.  533-539;  Ллойд  Джордж  Д.  Военные  мемуары  /  Пер.  с
англ.  М.,  1934.  Т.  I-II.  С.  578,  584-595;  М.,  1935.  Т.  III.  С.  52-53,  61.
 74  The  American  Review  of  Reviews.  1917.  Mar.  P.  261-265.
 75  The  American  Review  of  Reviews.  1916.  June.  P.  746;  1916.  July.  P.  22;  The
Literary  Digest.  1916.  July  1.  P.  15;  Shuman  FJL.  American  Policy  Toward  Russia  since
1917.  N.Y.,  1928.  P.  31;  Gaddis  J.  Op.  cit.  P.  51.  О  русско-американских  торгово¬
экономических  отношениях  в  годы  мировой  войны  см.:  Ганелин  Р.Ш.  Россия  и
США...  С.  81-153;  История  внешней  политики  и  дипломатии  США...  С.  336-338;
Saul  N.E.  War  and  Revolution...  P.  12-26.
 76  РГВИА.  Ф.  2000.  On.  1.  Д.  8254.  Л.  7-8;  The  Literaiy  Digest.  1916.  Aug.  5.
P.  295.
 77  The  Outlook.  1915.  Apr.  7.  P.  816-818;  Lasch  Ch.  Op.  cit.  P.  10-11,  18-19.
78C.R.  Crane  to  G.  Gardner.  March  17,  1917  //  BA  CU.  C.R.  Crane  Papers.  Box  1.
 79  The  Outlook.  1915.  June  30.  P.  502-503;  1915.  July  21;  P.  665-667;  The
American  Review  of  Reviews.  1915.  May.  P.  598-599.
 80  The  American  Review  of  Reviews.  1916.  Jan.  P.  100-101;  May.  P.  598;  The
Outlook.  1916.  Mar.  8.  P.  541;  1917.  Dec.  13.  P.  818-821.
 81  The  American  Review  of  Reviews.  1915.  May.  P.  528-529,  598-599;  The
Outlook.  1915.  Dec.  22  .  P.  936.
 82  The  New  York  Times.  1917.  Jan.15.  8  :  2;  The  Literary  Digest.  1917.  Jan.  27.
P.  182;  Febr.  3.  P.  252;  Bookman.  1917.  Febr.  P.  598-603;  The  Outlook.  1916.  Dec.  13.
P.  818-821.
 83  The  Literary  Digest.  1916.  Nov.  27.  P.  1216;  Dec.  6.  P.  1528;  1917.  Febr.  10.
P.  330-331;  The  New  York  Times.  1917.  Jan.  15.  8  :  2.
 84  The  Literary  Digest.  1917.  Febr.  10.  P.  330-331.
 85  Idid.  Febr.  24.  P.  460.

Глава  вторая
ПЕРСПЕКТИВЫ  РУССКОЙ  РЕВОЛЮЦИИ
 Февраль  1917  года:
революция  по  американской  модели?
 Революция  в  России  потрясла  американцев  своей  бескровно¬
стью,  той  легкостью,  с  которой  пал  века  просуществовавший  ав¬
торитарный  режим.  С  прицелом  на  будущее  американские  дипло¬
маты,  обозреватели  газет  и  журналов,  в  частности  Дж.  Кеннан  в
“Аутлук”,  А.  Ярмолинский  в  “Букмене”,  задавались  вопросами:
был  ли  Февраль  естественным  следствием  развития  русского  об¬
щества  или  вызван  стечением  случайных  обстоятельств?  какие
перспективы  открывались  перед  Россией,  будет  ли  ее  курс  совпа¬
дать  с  движением  США  к  войне  с  Германией?  насколько  устрем¬
ления  русского  народа  соответствовали  идеалам  передовой  аме¬
риканской  демократии?
 Главной  причиной  столь  быстрого  успеха  революции  было
объявлено  длительное  вызревание,  развитие  оппозиционных  ав¬
торитарному  режиму  сил,  подтачивавших  его  основы.  “Букмен”
напоминал,  что  столетиями  ответом  на  угнетение  русского  наро¬
да  становился  протест,  который  приобретал  различные  формы:
от  ересей  в  средневековой  Руси  к  мощным  крестьянским  бунтам
и  даже  войнам.  Фанатично  преданные  идеалу  революции  шести¬
десятники,  с  развитием  индустриализации  страны  и  ростом  про¬
мышленного  пролетариата  как  бы  передали  эстафету  борьбы
против  царизма  социалистическим  партиям.  Они  генетически
унаследовали  специфику  русского  протеста  -  его  стихийность,
широту  размаха,  непримиримость  к  врагам,  анархичность.  Эту
мысль  развивал  С.  Харпер,  подтверждавший,  что  история  России
была  полна  жестоких  политических  убийств,  аграрных  беспоряд¬
ков,  спорадических  выступлений  в  армии1.
 Учитывая  столь  бурную  историю  русского  революционного
движения,  приход  после  Февраля  либералов  к  власти  выглядел
нелогичным.  С.  Харпер  попытался  объяснить,  как,  впитав  кровь
революционеров,  русская  почва  взрастила  благородный  цветок
 56

либерализма.  Он  доказывал,  что  после  эпохи  Великих  реформ
развитие  созидательных,  реформистских  сил  шло  тягуче  и  неза¬
метно  для  тех,  кто  наблюдал  за  событиями  из-за  рубежа.  В  пер¬
вую  очередь  потому,  что  революционеры,  недовольные  слишком
медленными,  как  им  казалось,  темпами  прогрессивных  преобра¬
зований  в  обществе,  перехватывали  инициативу  у  реформаторов.
Так  случилось  в  1905-1907  гг.  Последствия  были  катастрофиче¬
скими  для  оппозиции:  кровавые  репрессии  режима  крушили  недо¬
вольных,  либеральное  движение  отбрасывалось  назад2.
 И  тем  не  менее,  оно  развивалось.  Особую  роль  сыграли  зем¬
ства,  которые,  объединив  во  имя  служения  обществу  десятки  ты¬
сяч  граждан,  укрепляли  веру  в  действенность  народного  предста¬
вительства.  В  том  же  ключе  работали  и  кооперативы  (в  1914  г.
они  насчитывали  до  13  млн  человек).  “Беллмен”  представлял  де¬
ревенскую  общину  едва  ли  не  “маленькой,  автономной  демокра¬
тией”,  управлявшейся  по  законам  народовластия.  Кроме  того,
поддерживая  постоянные  связи  с  городом  (через  родственные
связи,  уход  крестьян  на  военные  предприятия),  сельский  “мир”  со¬
хранял  коллективистские  нормы  поведения  в  среде  городских  жи¬
телей.  Именно  так  на  бескрайних  просторах  России  долгие  годы
подспудно  происходило  “вызревание”  демократического  общест¬
ва,  развивались  десятки  тысяч  его  “ячеек”  в  оболочке  авторитар¬
ного  государства.  Либеральным  силам,  однако,  не  хватало  объе¬
динительного  центра;  с  появлением  в  1906  г.  Государственной  ду¬
мы  эта  проблема  была  снята3.
 В  размышлениях  о  февральских  событиях  тема  “война  и  ре¬
волюция”  заняла  видное  место.  Для  писавших  во  влиятельных
“Норс  америкен  ревью”  Дж.  Моргана,  в  “Форчун”  -  Е.  Уилкокса
было  очевидно,  что  войны  России  начала  XX  в.  (с  Японией,  а  за¬
тем  и  мировая)  ускорили  подготовку  революционного  кризиса,
“спрессовали”  процессы,  которые  в  условиях  мирной  жизни  мог¬
ли  растянуться  на  десятилетия.  Е.  Уилкокс  полагал,  что  царизм
из  событий  1904-1905  гг.  уроков  не  извлек.  Вовлекая  страну  в
войну  в  августе  1914  г.,  правящий  режим  якобы  старался  ослабить
нараставший  внутриполитический  кризис.  Спорное  утверждение,
которое  в  США  разделяли  далеко  не  все.  Мнение  Уилкокса  сов¬
падало  с  точкой  зрения  С.  Харпера,  выстушизшего  на  страницах
“Сервей”  профессора  В.Г.  Симковича  в  том,  что  в  годы  войны  ли¬
беральные  силы  показали  себя  подлинными  патриотами  отечест¬
ва.  Симкович  говорил  об  исключительно  полезной  деятельности
Земского  союза,  ставшего  абсолютно  необходимым  для  солдат
на  фронте  и  народа  в  тылу4.
 Как  уверяли  “Букмен”  и  “Индепендент”,  власть  предержащие
осознавали,  что  оппозиция  организует  силы,  опираясь  на  земства,
 57

кооперативы,  военно-промышленные  комитеты;  что  их  дальней¬
шее  развитие,  с  точки  зрения  выживания  военно-бюрократиче¬
ской  системы,  было  вредным.  Однако  при  всем  желании  изба¬
виться  от  них  уже  не  могли,  учитывая  огромный  вклад  перечис¬
ленных  организаций  в  дело  обороны  отечества.  Вместе  с  тем  за¬
бота  о  его  благе,  патриотизм  неизбежно  толкали  либеральные
силы  к  объединению  и  противодействию  верхам,  все  явственнее
демонстрировавшим  неспособность  руководить  страной.  Прог¬
рессивный  блок  дал  оппозиции  реальную  и  достаточно  консерва¬
тивную  программу,  объединившую  и  простого  крестьянина,  и  ге¬
нералов  A.A.  Брусилова  и  Н.В.  Рузского5.
 “Нейшн”,  “Букмен”,  “Аутлук”  видели  в  поведении  поддержав¬
ших  народ  и  Думу  солдат  и  офицеров  одно  из  важнейших  отличий
Февраля  1917  г.  от  трагических  событий  революции  1905-1907  гг.
Объясняли  это  тем,  что  война  произвела  в  составе  армии  гальва¬
нические  перемены.  Элитные  части,  костяк  офицерского  корпу¬
са,  которые  считались  в  США  верной  опорой  правящей  верхуш¬
ки,  были  выбиты.  Огромные  масштабы  боевых  операций,  потери
вовлекли  в  армейскую  жизнь  миллионы.  Общение  с  людьми,  при¬
надлежавшими  к  разным  социальным  слоям  и  народам,  знакомст¬
во  с  новейшими  достижениями  техники  позволили  одетому  в  сол¬
датскую  шинель  вчерашнему  крестьянину,  вырванному  из  при¬
вычно  узкого  мирка,  более  широко  взглянуть  на  проблемы  обще¬
ства.  Поражения,  бездарность  многих  военачальников,  хаос  и
предательство  “верхов”  вызывали  недовольство  солдатской  массы.
Война  расставила  все  по  местам  и  в  генеральском  корпусе,  выдви¬
нув  на  первые  роли  одаренных,  патриотически  настроенных  вое¬
начальников,  таких  как  генералы  Н.В.  Рузский,  М.В.  Алексеев,
A.A.  Брусилов.  Они  искренне  болели  за  судьбу  отечества  и  го¬
товы  были  принять  те  общественно-политические  изменения,  ко¬
торые  шли  ему  на  пользу6.
 Американские  газеты  и  журналы  высказывали  мысль,  что,
если  силы  оппозиции  режиму  прирастали,  то  он  все  более  терял
опору  в  обществе.  Логично,  что  анализ  лагеря  противников  рево¬
люции  начинался  с  образа  Николая  II,  выдержанного  американ¬
ской  прессой  в  весьма  светлых  тонах.  Не  лишенный  многих  дос¬
тоинств  человек,  неглупый  и  доброжелательный,  прекрасный
семьянин,  он  был  искренне  предан  благополучию  России  -  в  том
смысле,  как  себе  его  представлял.  Отречение  государя  продемон¬
стрировало  подлинное  величие  духа,  избавило  страну  от  крово¬
пролития;  тираны  (вспоминали  Людовика  XVI)  вели  бы  себя  ина¬
че.  В  общем,  живи  Николай  II  в  благополучной  стране  в  спокой¬
ное  время,  он  пользовался  бы  любовью  сограждан  и  сохранил  бы
трон.  Война  и  революция  уготовили  императору  иную  судьбу.  Не
 58

обладавший  ни  физической  силой,  ни  умственными  качествами
отца  -  Александра  III,  слабовольный  монарх  не  справился  со
сложнейшими  общественно-политическими  проблемами.  Слепо
веря  в  неограниченность  самодержавной  власти,  он  отказался
проводить  назревшие  реформы  и  вернуть  доверие  общества.  Че¬
ловек  впечатлительный  и  религиозный,  Николай  II  был  подвер¬
жен  многочисленным  влияниям.  Особую  роль  в  принятии  реше¬
ний  двора  играла  императрица  Александра  Федоровна,  женщина
сильная  и  волевая.  Американские  обозреватели  не  склонны  были
доверять  слухам  о  якобы  имевших  место  симпатиях  царицы  к
Германии.  Скорее  ее  упрекали  в  приверженности  к  крайнему  мо¬
нархизму;  в  этом  убеждении  она  укрепляла  и  супруга.  Замкну¬
тость  на  интересах  трона  и  семьи,  постоянную  боязнь  за  жизнь
больного  сына  использовали  непорядочные  люди,  поднимав¬
шиеся  через  протекцию  царской  семьи  к  высотам  власти7.  Среди
них  особенно  колоритной  выглядела  фигура  Г.Е.  Распутина,  “ог¬
ромного  сибирского  мужика,  косматого  и  красноречивого”.
Ч.  Джонстон  в  “Норс  америкен  ревью”  отмечал,  что  Распутин  на¬
значал  и  смещал  высших  сановников,  причем  выбор  часто  был
позорно  некомпетентен;  что  этот  человек  проводил  время  в  ди¬
ких  оргиях,  которые  стали  темой  для  порочивших  царскую  семью
пересудов.  Верховная  власть  не  прислушалась  к  раздававшимся
протестам,  возбуждая  тем  самым  недовольство  общества  и  гото¬
вя  почву  для  падения  монархии8.  Для  американцев,  привыкших
воспринимать  политику  в  лицах,  образ  Распутина  персонифици¬
ровал  окружение  императора.
 Заокеанские  наблюдатели  полагали,  что  ядром  государствен¬
ной  системы,  сделавшей  возможным  вознесение  людей  вроде  Рас¬
путина  к  вершинам  власти,  стал  многочисленный  слой  чиновни¬
ков,  российская  бюрократия.  В  критический  период  войны  она
доказала  свою  неспособность  разумно  руководить  обществом.
Характерными  чертами  ее  деятельности  были  медлительность  в
решении  неотложных  дел,  поверхностность  оценок  там,  где  тре¬
бовался  глубокий  анализ;  беспорядочность  работы,  безответст¬
венность  наделенных  властью  лиц,  вредившее  делу  соперничест¬
во  государственных  ведомств,  “безжалостность  и  жестокость”  по
отношению  к  собственному  народу,  готовность  идти  на  должно¬
стное  преступление  во  имя  сохранения  теплых  мест.  Занимавшие
высшие  государственные  посты  деятели  вроде  А.Д.  Протопопова
после  революции  отвергали  любые  обвинения  в  предательстве,
размышлял  на  страницах  “Норс  америкен  ревью”  Ч.  Джонстон.
Можно  допустить,  что  на  подобные  действия  они  сознательно  не
шли.  Однако  забота  высокопоставленных  бюрократов  о  сохране¬
нии  авторитарного  режима,  обеспечивавшего  им  комфортную
 59

жизнь  и  привилегии,  заставляла  их  делать  много  такого,  что  пря¬
мо  работало  против  интересов  страны.  Принятие  реакционных
законов  со  ссылкой  на  статью  87  Основных  Законов,  которая
разрешала  Совету  министров  действовать,  по  существу,  в  обход
Государственной  думы  в  чрезвычайных  ситуациях  (война);  поме¬
хи  полезной  деятельности  Союза  городов  и  Земского  союза;  же¬
сточайший  цензурный  режим  -  вот  лишь  немногие  из  “грехов”
бюрократической  системы,  доводившей  народ  до  отчаяния  и  го¬
товившей  почву  для  революционного  взрыва,  писал  Е.  Уилкокс  в
“Форчун”9.
 По  мысли  “Ворлдз  Ворк”,  глубокое  недовольство  в  России  ав¬
торитарной  системой  органически  сочеталось  с  усиливавшимися
антигерманскими,  патриотическими  настроениями.  Ссылаясь  на
опубликованные  весной  в  США  и  Великобритании  труды  русских
авторов  (“Новая  история  России”  A.A.  Корнилова  и  “История
России  и  Европы”  Г.  Алексинского),  журнал  утверждал:  Россия
сражалась  против  тлетворного,  укреплявшегося  десятилетиями
германского  засилья.  “Любой  русский  школьник”  с  именами
П.А.  Палена,  А.Х.  Бенкендорфа,  Ф.Ф.  Берга,  В.К.  Плеве,
П.К.  Ренненкампфа  и  им  подобными  связывал  создание  репрес¬
сивного  аппарата  и  бюрократии,  подавление  русского  освободи¬
тельного  движения,  архаичность  системы  образования  и  судопро¬
изводства,  постыдные  поражения  русской  армии  и  флота10.
 В  менее  резкой  форме  те  же  идеи  высказывались  и  обозрева¬
телями  других  американских  газет  и  журналов.  Так  после  Февра¬
ля  складывалась  удобная  для  ведущих  американских  специали¬
стов  по  России,  С.  Харпера  и  Ч.  Крейна,  версия  революционных
событий  в  России.  Согласно  их  представлению,  Февраль  стал  ло¬
гичным  итогом  развития  российского  общества,  десятилетиями
накапливавшего  свой  демократический  потенциал;  готовившего
вхождение  либеральных  сил  во  власть.  Тогда  возникал  законный
вопрос:  почему  революция,  которая  должна  была  бы  быть  столь
“предсказуемой”,  вдруг  стала  полной  неожиданностью  и  для  мно¬
гих  американцев,  и  русских?  Дополняя  сказанное  ранее,  “Инде-
пендент”  и  “Беллмен”  проводили  ту  мысль,  что,  даже  пребывая  в
кризисном  состоянии,  режим  демонстрировал  удивительную  жи¬
вучесть,  и  немногие  признаки  указывали  на  его  близкое  падение.
Государственные  учреждения,  хоть  и  со  скрипом,  работали;  ре¬
прессивный  аппарат  использовал  отработанные  десятилетиями
изощренные  методы  борьбы  с  противниками  режима11.
 Да  и  положение  в  высших  эшелонах  власти  могло  казаться
гражданам  совсем  не  безнадежным;  не  достигало  той  кризисной
отметки,  когда  всем  становится  очевидным,  что  в  резерве  остава¬
лось  лишь  радикальное  вмешательство.  Ведь  высшие  посты  в  го¬
 60

сударстве  и  армии  в  годы  войны,  писал  “Форчун”  в  мае,  занимали
и  люди  достойные,  вроде  министра  иностранных  дел  H.H.  Пок¬
ровского,  обладавшего  государственным  умом  министра  земле¬
устройства  и  земледелия  A.B.  Кривошеина,  министра  народного
образования  П.Н.  Игнатьева.  А  народ  же  приучался  верить,  что  к
власти  могут  прийти  люди  честные  и  умные,  что  они  убедят  госу¬
даря  облегчить  жизнь  народа  и  что  можно  избежать  крайних
средств  борьбы  с  режимом.  К  тому  же  терпение  русского  челове¬
ка,  привыкшего  жить  в  атмосфере  бесправия  и  угнетения,  могло
казаться  беспредельным,  размышлял  “Беллмен”12.
 Казалось,  режим  мог  выдержать  еще  не  одно  потрясение.  Но
вмешалось,  как  назвал  это  военно-морской  атташе  Н.  Мак-Кал-
ли,  стечение  мелких  обстоятельств.  Слухи  о  дефиците  хлеба  в  Пе¬
трограде  были  восприняты  как  угроза  жизни  людей  и  подвинули
самых  терпеливых  и  покладистых  на  стихийное  выступление.
И  лишь  потом  родилась  версия  февральских  событий,  объясняв¬
шая  их  наличием  чьего-то  продуманного  умысла.  То  их  объявля¬
ли  реакцией  народа  на  действия  “темных  сил”,  которые  задумали
путем  создания  искусственного  дефицита  продуктов  посеять  хаос
в  столице  и  подтолкнуть  государя  к  сепаратному  миру.  То  Фев¬
раль  считали,  наоборот,  результатом  закулисной  работы  англи¬
чан,  которые  стремились  предотвратить  сговор  двора  с  немцами,
то  следствием  интриг  Прогрессивного  блока,  пытавшегося  сме¬
сти  неугодных  министров13.
 В  первые  недели  после  Февраля  большинству  американцев
казалось,  что  события  в  России  развивались  по  самому  благопри¬
ятному  сценарию.  Оптимистическую  линию  выдерживали  наибо¬
лее  влиятельные  и  читаемые  газеты  и  журналы:  “Нью-Йорк
тайме”,  “Аутлук”,  “Сервей”,  “Индепендент”,  “Норс  америкен  ре-
выо”.  Они  утверждали  ту  идею,  что  созданное  Временным  коми¬
тетом  Государственной  думы  правительство  было  легитимным,
что  оно  пользовалось  поддержкой  народа.  Ведь  именно  Дума
олицетворяла  для  законопослушного  американца  законную,  из¬
бранную  всеобщим  народным  волеизъявлением  представитель¬
ную  власть,  которая  многие  годы  выступала  лидером  оппозиции
царизму,  но  не  переходила  допустимых  в  буржуазном  обществе
рамок  протеста.  Состав  Временного  правительства,  в  котором
преобладали  либералы,  за  океаном  вызвал  воодушевление.  Его
достоинства  -  интеллигентность,  профессионализм,  порядоч¬
ность  -  персонифицировал  министр  иностранных  дел  П.Н.  Ми¬
люков.  Г.Е.  Львова  “Ревью  оф  ревьюз”  именовал  “российским
Ллойд  Джорджем”.  М.В.  Родзянко  считали  человеком  опытным,
проницательным,  расчетливым;  А.И.  Гучкова  знали  как  крупней¬
шего  земского  деятеля,  прекрасно  владевшего  проблемами  армии
 61

и  флота.  Другие  лидеры  “новой  России”:  A.A.  Мануйлов,
А.И.  Шингарев,  М.И.  Терещенко  получили  блестящие  характери¬
стики.  Самый  левый  из  членов  кабинета,  А.Ф.  Керенский,  общей
картины  не  портил;  его  изображали  как  критика  несправедливо¬
сти  и  жестокости  царских  судов,  готового  поддержать  усилия  ли¬
беральных  вождей.  Харпер  отмечал,  что  его  сильное  влияние  за¬
ставило  Временное  правительство  действовать  более  решитель¬
но  и  оказывало  успокаивающее  воздействие  на  рабочую  и  сол¬
датскую  массу,  где  он  был  исключительно  популярен.  США  по¬
старались  поддержать  вполне  устраивавшее  их  правительство  и
первыми  признали  его,  на  двое  суток  опередив  подобный  шаг  со¬
юзников  России  -  Англии  и  Франции14.
 В  атмосфере  царившей  в  США  эйфории  по  поводу  перспек¬
тив  русской  революции  Харпер  полагал,  что  либеральный  каби¬
нет  сможет  успешно  решать  стоявшие  перед  страной  проблемы,
умело  реорганизовать  армию  и  тыл.  “Индепендент”  проводил
мысль,  что  к  моменту  революции,  когда  власть  вырвали  из  рук
бюрократических  структур,  в  России  уже  сложилась  система  ор¬
ганизаций,  способных  взять  на  себя  руководство  обществом  в  ли¬
це  военно-промышленных  комитетов,  земств,  кооперативов.  По¬
лучив  свободу  от  авторитарного  режима,  они  готовы  были,  рас¬
ширяя  свою  продуктивную  деятельность,  стать  опорой  Времен¬
ного  правительства15.
 Жизнеспособность  русской  демократии  зависела  и  от  способ¬
ности  ее  лидеров  для  начала  снять  остроту  наиболее  насущных
проблем.  В  Америке  считали,  что  запущенность  многих  из  них,
“сваливших”  прежний  режим,  была  порождена  его  же  кознями,
нежеланием  видеть  лежавшие  на  поверхности  очевидные  реше¬
ния,  проявить  волю  для  наведения  элементарного  порядка.  По
мнению  С.  Харпера,  события  Февраля  подсказали  в  качестве  пер¬
воочередного  продовольственный  вопрос.  Хлеб  в  стране  имелся,
дело  было  за  организацией  его  доставки  и  распределения.  Транс¬
портная  проблема  была  не  менее  актуальна.  Дж.  Кеннан  полагал,
что  достаточно  четко  определить  функции  взаимодействующих
министерств  (путей  сообщения  и  внутренних  дел),  вернуть  на
транспорт  отправленных  на  фронт  по  причине  “неблагонадежно¬
сти”  железнодорожников,  уволить  бездарных  чиновников  -  и  по¬
ложение  на  железных  дорогах  может  улучшиться16.
 Среди  наиболее  животрепещущих  проблем  России  американ¬
ские  газеты  называли  национальные;  особо  выделялось  предос¬
тавление  равноправия  еврейскому  населению.  Журналисты  поч¬
ти  единодушно  говорили  о  создании  после  войны  независимой
Польши  (впрочем,  “Ревью  оф  ревьюз”  высказывал  мнение,  что
она  вполне  могла  удовлетвориться  самой  широкой  автономией  в
 62

составе  России).  Звучали  суждения  о  предоставлении  автономии
Украине,  Финляндии,  Армении,  прибалтийским  народам.  При
этом  целостность  России  под  сомнение  не  ставилась;  “Букмен”
видел  ее  организованной  по  образцу  США  или  Швейцарской  кон¬
федерации.  Национальная  тема  в  России  отмечалась  как  серьез¬
ная,  но  не  муссировалась  американцами:  они  были  заинтересова¬
ны  в  стабильности  нового  правительства,  в  решительном  ведении
им  войны,  а  значит,  в  “управляемости”  национальными  районами
из  Петрограда.  В  США  надеялись  на  урегулирование  их  проблем
законным,  эволюционным  путем,  с  принятием  Учредительным
собранием  кардинальных  решений  после  победы.  Именно  такую
точку  зрения  выражал  в  статьях  Кеннан17.
 Казалось,  Временное  правительство  первого  состава  оправ¬
дывало  надежды.  Американские  аналитики  с  воодушевлением
приводили  весьма  впечатляющий  список  проведенных  им  в  пер¬
вые  недели  существования  реформ,  подчеркивая,  что  действия
носили  весьма  решительный  характер,  что  Россия  рванулась  вдо¬
гонку  за  передовыми  западными  демократиями.  Одновременно
“Индепендент”  подчеркивал,  что  реформы  проводились  проду¬
манно  и  вызывали  неподдельное  воодушевление  в  обществе.  Дей¬
ствия  революционеров  характеризовались  умеренностью;  взяв
власть,  они  не  пошли  на  физическое  устранение  врагов,  револю¬
ция  свершилась  “малой  кровью”.  Естественно,  что  с  таким  Вре¬
менным  правительством  американцы  увязывали  надежды  на
“счастливое  будущее”  России  и  развитие  сотрудничества  с  ней
США  во  всех  сферах18.
 В  марте  -  начале  апреля  многим  в  США  казалось,  что  укре¬
пление  власти  Временного  правительства  было  весьма  очевид¬
ным.  Эту  мысль  высказывал  в  донесениях  Фрэнсис,  в  частности
18  и  29  марта.  В  выступлениях  американских  специалистов,  в  га¬
зетных  публикациях  звучала  надежда,  что  после  бурной  и  скоро¬
течной  революции  Россия,  как  полноводная  река,  войдет  в  рус¬
ло  реформ  и  будет  плавно  течь  в  нем,  не  выходя  из  берегов;  что
политическая  борьба  будет  вполне  соответствовать  проверен¬
ному  Западом  демократическому  эволюционному  процессу.  Бо¬
лее  того,  у  многих,  издалека  наблюдавших  за  событиями  в  Рос¬
сии,  зародилась  надежда,  что  в  поисках  приемлемой  модели  обу¬
стройства  общества  русский  народ  обратится  к  американской,
наиболее  передовой  и  совершенной.  Не  случайно  А.  Ярмолин¬
ский  на  страницах  “Букмена”  улавливал  великое  духовное  род¬
ство  между  двумя  демократиями  -  американской  и  русской,  под¬
черкивал  идейную  близость  между  Декларацией  Временного
правительства  от  16  марта  1917  г.  и  Декларацией  независимости
США1».
 63

Невольно  задаешься  вопросом:  неужели  те  немногие,  кто  не¬
посредственно  выходил  на  Вильсона  или  чье  мнение  по  “русско¬
му  вопросу”  было  особо  значимым  -  Харпер,  Крейн,  Кеннан  -  не
слышали  звучавших  в  США  голосов,  предостерегавших,  что  со¬
бытия  в  России  выходили  из-под  контроля  и  не  укладывались  в
надуманную  схему  благопристойного  течения  революции?  Доку¬
менты  подтверждают,  что  такую  информацию  Харпер,  напри¬
мер,  получал  из  разных  источников.  Известный  финансист  Фрэнк
Вандерлип  был  президентом  работавшего  в  России  “Нэшнл  сити
бэнк”,  а  потому  хорошо  знал  ситуацию.  В  середине  апреля  амери¬
канец  так  ее  комментировал:  новая  власть  в  России  находилась  в
руках  евреев  и  социалистов,  вложенные  в  эту  страну  деньги  про¬
пали.  В  другом  письме,  направленном  в  апреле,  Харпер  сообщил
секретарю  и  финансовому  управляющему  Ч.  Крейна  Р.  Вильямсу,
что  американские  бизнесмены  в  Петрограде  сжигали  деловые  бу¬
маги,  дабы  избежать  эксцессов.  Так  поступил  Генри  Мезерв  в
“Нэшнл  Сити  бэнк”,  сделав  “это  как  раз  вовремя”;  служащие  “Га¬
ранта  траст”  действовали  также20.
 В  бумагах  Ч.  Крейна  мы  находим  письмо  занимавшегося  проб¬
лемой  беженцев  в  России  по  линии  Международной  лиги  Реконст¬
рукции  Томаса  Уиттемора,  датированное  14/27  марта  1917  г.  Автор
послания  был  полон  самых  пессимистических  предчувствий.  Рево¬
люция,  считал  он,  случилась  не  вовремя;  после  нее  положение
страны  оставалась  крайне  тяжелым.  Временное  правительство  на
деле  существовало  “по  милости  социалистов”,  обладавших  реаль¬
ной  властью.  Совет  рабочих  и  солдатских  депутатов  действовал
как  самостоятельное  правительство,  якобы  выдвигавшее  ради¬
кальные  требования  покончить  с  войной,  конфисковать  и  разде¬
лить  между  крестьянами  имперские,  церковные  и  помещичьи  зем¬
ли;  значительно  повысить  зарплату  рабочим.  Получившая  попу¬
лярность  в  народе  идея  быстрейшего  созыва  Учредительного  соб¬
рания  казалась  Уиттемору  нереальной,  поскольку  не  было  создано
механизма  выборов  в  него.  Общество  утратило  веру  в  традицион¬
ные  ценности,  в  монархию  и  религию;  образовавшийся  вакуум  в
головах  могли  заполнить  самые  дикие  доктрины  и  учения.  На  фло¬
те  зверски  расправлялись  с  офицерами.  В  армии  эксцессов  было
меньше,  но  офицеры  утрачивали  контроль  над  солдатской  массой,
которая  самочинно  присваивала  право  определять  даже  целесооб¬
разность  проведения  боевых  операций.  Уиттемор  полагал,  что  ре¬
волюция  прошла  только  начальную  стадию,  ситуация  выглядела
непредсказуемой.  В  качестве  одной  из  возможных  альтернатив
американец  рассматривал  монархическую  контрреволюцию21.
 Несмотря  на  подобные  сообщения,  Крейн  и  Харпер,  а  также
разделявшие  их  позиции  газеты  и  журналы,  отстаивали  концеп¬
 64

цию  плавного  течения  русской  революции.  Их  защитная  реакция
была  многоплановой.  Одним  из  ее  проявлений  стала  попытка
смягчить  впечатление  от  тревожной  информации  из  России,  ин¬
терпретировать  российские  новости  в  соответствии  с  собственны¬
ми  теоретическими  конструкциями,  доказать,  что  особого  беспо¬
койства  проявлять  не  следовало.  Так  случилось  с  вопросом  о  со¬
циалистической  альтернативе  в  России.  Мощного  развития  соци¬
алистического  движения  не  ожидали;  знакомство  с  ним  происхо¬
дило  медленно  и  болезненно.  По  дипломатическим  каналам  ин¬
формация  о  Совете  стала  поступать  в  20-х  числах  марта.  21  мар¬
та  о  наличии  двух  сил  в  России  -  партии  думы  и  рабочей  пар¬
тии  -  сообщил  А.  Моррис  из  Стокгольма;  в  депеше  Фрэнсиса,  по¬
меченной  тем  же  числом,  проблема  Совета  заняла  одно  из  веду¬
щих  мест.  На  день  раньше,  20-го,  о  нем  писал  Н.  Уиншип22.
 Сила  влияния  социалистов,  особенно  в  столице,  американ¬
ских  наблюдателей  настораживала.  Образование  Петросовета  и
его  деятельность  были  восприняты  ими  как  появление  самочин¬
ного,  незаконного,  радикального,  непонятного  и  потенциально
опасного  конкурента  Временному  правительству.  Однако  Хар¬
пер  и  Кеннан,  Фрэнсис  успокаивали:  в  споре  с  Советом  все  козы¬
ри  были  у  Временного  правительства.  Совет  опирался  лишь  на
зараженный  вирусом  недовольства  и  “левизны”  Петроград,  пра¬
вительство  Львова  -  на  симпатии  огромной  массы  населения  всей
страны.  Посол  не  сомневался,  что  состоятельные,  респектабель¬
ные  граждане  это  учреждение  не  принимали,  а  основная  масса
крестьян  в  деревнях,  как  и  миллионы  их,  одетых  в  солдатские
шинели  на  фронте,  тоже  были  весьма  далеки  от  того,  чтобы  под¬
держать  петроградских  левых.  Признанное  союзниками  Времен¬
ное  правительство,  казалось,  располагало  всеми  возможностями,
чтобы  пресечь  любые  агрессивные  поползновения  со  стороны
Совета.  По  оценкам  обычно  хорошо  информированной  “Нью-
Йорк  тайме”,  в  середине  апреля  1917  г.  Совет  выражал  чаяния  не
более  5%  рабочих  России,  еще  в  меньшей  степени  -  интересы  сол¬
дат,  вовсе  не  представлял  мнения  крестьян  и  буржуазных  слоев
общества23.
 Наконец,  претензии  Совета  на  власть,  рассуждал  “Нейшн”,
были  бы  порочны  с  моральной  точки  зрения:  он  пытался  присво¬
ить  себе  плоды  победы,  столь  весомую  роль  в  достижении  кото¬
рой  сыграли  умеренные  элементы  русского  общества.  Журнал
задавал  вопросы:  приняли  бы  революцию  дворянство,  буржуазия,
офицерство,  чиновничество,  интеллигенция,  если  бы  к  власти
пришли  не  Львов  и  Милюков,  а  социалисты?  может  быть,  и  на¬
строения  армии  были  бы  совсем  иными,  и  контрреволюционные
войска  уже  рвались  бы  к  Петрограду?
 3. 	Листиков  С.В. 	65

Как  казалось  из  США,  вывод,  что  Временное  правительство
контролировало  ситуацию,  следовал  из  соотношения  умеренных
и  крайних  сил  в  социалистическом  лагере.  “Индепендент”  отме¬
чал,  что  в  Петросовете  доминировали  умеренные  меньшевики  и
эсеры,  способные  вести  себя  конструктивно24.  Главное  -  они  ус¬
тупили  власть  либералам  из  Временного  правительства  в  середи¬
не  марта,  искали  компромисса  с  кадетами.  В  “Букмене”  А.  Ярмо¬
линский  объяснял  такую  позицию  теоретическими  воззрениями
большинства  русских  социалистов,  которые  не  допускали  воз¬
можности  преобразования  огромной  империи  в  социалистиче¬
ское  государство  в  обозримом  будущем  в  силу  неразвитости  эко¬
номических  и  иных  условий  для  такого  радикального  переустрой¬
ства.  Не  случайно  в  декларации  Исполкома  Петроградского  Со¬
вета  от  16  марта  было  заявлено  о  поддержке  демократических
реформ,  объявленных  Временным  правительством.  Лидеры  Пет-
росовета,  продолжал  Ярмолинский,  пытались  уйти  от  немедлен¬
ного  решения  острейшего,  способного  вызвать  социальную  кон¬
фронтацию  аграрного  вопроса;  фактически  поддержали  лозунг
“защиты  отечества”,  весьма  стойко  отбивали  атаки  крайне  ле¬
вых,  добивавшихся  реализации  идеи  создания  республики  Сове¬
тов  рабочих  и  крестьян25.  Крайне  левое  крыло  было  опасно.  Но
оно  не  было  сильно  настолько,  чтобы  одолеть  умеренное  социа¬
листическое  большинство  Петросовета  и  определявший  его  по¬
литику  Исполком  во  главе  с  Н.С.  Чхеидзе.  Леворадикалы  не  мог¬
ли  изменить  в  свою  пользу  настроения  масс  людей,  соотношение
социально-политических  сил  в  обществе.
 В  США  высказывали  надежду,  что  умеренные  тенденции  в
русском  социалистическом  движении  будут  усиливаться.  Прежде
всего  в  силу  осознания  большинством  левых,  что  слишком  резкое
движение  по  пути  преобразований  может  отпугнуть,  отбросить  в
ряды  противников  те  консервативные  силы,  которые  искренне
приветствовали  падение  авторитарной  власти.  Харпер  дополнял
эту  мысль,  утверждая,  что  приверженность  многих  русских  соци¬
алистов  крайним,  насильственным  формам  действий,  радикаль¬
ным  доктринам  формировалась  десятилетиями  ожесточенной
борьбы  с  военно-бюрократическим  режимом.  Получив  долго¬
жданную  свободу,  социалисты  неизбежно  станут  терпимее.
“Нью-Йорк  каррент  хистори”  выражал  надежду,  что,  по  мере  то¬
го  как  сопутствовавшая  революции  волна  общего  недовольства
будет  спадать,  а  жизнь  -  входить  в  нормальное  русло,  у  всех  групп
российского  общества  возникнет  потребность  вернуться  к  при¬
вычному  труду:  у  рабочих  -  на  заводах,  у  крестьян  -  в  поле;  сол¬
даты  с  энтузиазмом  будут  защищать  обретенную  демократию  и
отечество26.
 66

Фрэнсис,  Харпер,  Кеннан  полагали,  что  удастся  сформиро¬
вать  коалицию  либеральных  и  умеренно-социалистических  сил,
причем  последние  будут  играть  в  ней  роль  подчиненную.  Избегая
открытого  противостояния  с  Петросоветом,  Временное  прави¬
тельство  обращалось  с  ним  очень  осторожно,  стремилось  настро¬
ить  его  на  конструктивную  работу,  на  сотрудничество,  сообщал
Фрэнсис  14  апреля.  В  конце  марта  и  Кеннан  не  видел  причин  для
серьезных  разногласий  внутри  коалиции  сил,  победившей  цар¬
ский  режим.  Он  надеялся,  что  крайних  радикалов  удастся  контро¬
лировать,  а  решение  кардинальных  проблем  русского  общества  -
отложить  до  созыва  Учредительного  собрания,  решать  их  мир¬
ным,  парламентским  путем.  Со  своей  стороны,  Временное  прави¬
тельство  старалось  укрепить  американцев  в  том  убеждении,  что
либералы  популярнее  социалистов  и,  случись  выборы  в  Учреди¬
тельное  собрание,  получат  большинство.  Именно  такую  линию
проводил  на  страницах  “Нейшн”  глава  Русского  информационно¬
го  бюро  в  Америке  А.И.  Зак,  уверявший,  что  в  будущем  Учреди¬
тельном  собрании  либералы  и  умеренные  социалисты  получат
450-500  мест  из  600.  При  этом  кадеты  смогут  контролировать
300-350  мест27.  Этого  более  чем  достаточно,  чтобы  провести  Рос¬
сию  через  бурные  события  постреволюционного  периода.
 Мысль,  что  России  следует  опасаться  при  движении  вперед
разрушительных  “скачков”,  высказывал  и  Харпер.  Таким  дейст¬
вием  могло  стать  провозглашение  республики,  за  которое  агити¬
ровали  самые  радикальные  элементы  среди  социалистов,  студен¬
тов  и  рабочих.  Такой  шаг  был  чреват  негативными  последствия¬
ми,  поскольку  монархическая  идея  слишком  глубоко  засела  в  го¬
ловах  миллионов  крестьян,  к  тому  же  составлявших  основу
огромной  армии.  Поэтому  разумнее  было  бы,  считал  Харпер,  по¬
ка  остановиться  на  варианте  конституционной  монархии  англий¬
ского  образца,  симпатий  к  которой  Гучков,  Милюков,  Львов  не
скрывали.  И  все  же  для  Харпера  Февраль  знаменовал  собой  выс¬
шую  точку  продолжавшейся  десятилетиями  борьбы  народа  Рос¬
сии  с  авторитарным  режимом,  как  бы  подводил  ей  итог.  Амери¬
канский  специалист  надеялся,  что  развитие  русской  революции  не
пойдет  по  образцу  и  подобию  французской  конца  XVIII  в.,  не  бу¬
дет  приобретать  радикальные,  сопряженные  с  кровью  и  насили¬
ем,  формы28.
 Следуя  своей  логике,  Харпер  часто  старался  не  замечать  тре¬
вожных  сообщений  из  России.  Хорошо  знавший  привычки  амери¬
канских  журналистов,  профессор  объяснял  их  публикации  стрем¬
лением  к  сенсационности,  желанием  выбрать  те  новости,  кото¬
рые  могли  привлечь  внимание,  и  при  этом  часто  были  непрове¬
ренными,  основанными  на  слухах.  Наконец,  чтобы  поставить  “на
 3* 	67

место”  высказывавшего  “неугодные  мысли”  человека,  С.  Харпер
готов  был,  используя  связи  с  влиятельными  людьми,  прибегнуть
к  более  решительным,  весьма  далеким  от  науки,  методам.  Харпер
советовал  Роджеру  Вильямсу  приструнить  Вандерлипа,  суждения
которого  приводились  выше.  “Ставшему  немного  бурбоном”  фи¬
нансисту  (видимо,  Харпер  намекал  на  его  теплые  отношения  с
царскими  чиновниками)  следовало  напомнить  о  неком  заказе  на
приобретение  русскими  винтовок,  роль  Вандерлипа  в  этой  сдел¬
ке,  видимо,  была  небезупречна29.
 То,  что  делал  Харпер,  объяснялось  не  только  и  не  столько
желанием  поддержать  научное  реноме,  отстоять  свое  видение
русской  ситуации.  Думается,  главный  мотив  -  ученый  был  уверен,
что  адекватно  отражает  основную  тенденцию  развития  русских
событий,  в  которых  левая,  социалистическая  составляющая  игра¬
ла  подчиненную  роль.  И  это  объясняло,  почему  Вильсон,  пользо¬
вавшийся  услугами  двух-трех  ближайших  советников,  оказался
дезориентированным,  был  уверен  в  поступательном  течении  рус¬
ских  событий,  большого  беспокойства  на  проявлял.  Свою  роль
играла  и  позиция  влиятельных  журналов  -  “Аутлук”,  “Индепен-
дент”  и  многих  других,  смотревших  на  русские  события  глазами
Харпера,  Кеннана  и  близких  им  по  взглядам  людей.
 Многие  статьи  о  “достижениях”  русской  демократии  противо¬
речили  весьма  критической  информации  из  России,  написанной
“по  горячим  следам”  и  иногда  укладывавшейся  в  несколько
строк.  Такие  сообщения  и  комментарии,  накладываясь  друг  на
друга,  мешали  читателю  понять:  что  же  действительно  происхо¬
дило  в  огромной  и  далекой  стране?
 Миллионы  американцев,  с  трудом  преодолевавшие  изоляцио¬
нистские  убеждения,  едва  ли  не  насильно  вовлеченные  в  водово¬
рот  европейской  политики  вильсоновским  решением  о  вступле¬
нии  Америки  в  войну,  были  весьма  далеки  от  адекватного  пони¬
мания  проблем  России.  Время,  потраченное  на  благодушие,  было
потеряно  безвозвратно;  прозрение  -  и  в  “верхах”,  и  в  “низах”  аме¬
риканского  общества  -  наступило  слишком  поздно.
 Заокеанские  надежды  и  сомнения:
“русские  альтернативы”
 Как  уже  отмечалось,  оптимистические  оценки  развития  собы¬
тий  в  России  после  Февральской  революции  разделялись  далеко
не  всеми  американскими  дипломатами  и  военными.  С.  Уошборн,
Н.  Уиншип,  М.  Саммерс  указывали,  что  новое  правительство
столкнулось  с  серьезными  проблемами,  а  решать  их  приходится
 68

по  ходу  участия  в  войне,  и  это  делает  задачу  очень  сложной.  Пе¬
ред  Россией  открывалось  несколько  альтернатив,  и  ей  лишь  пред¬
стояло  сделать  выбор  в  пользу  демократии.  Консул  в  Петрограде
Уиншип  акцентировал  внимание  на  рабочем  вопросе.  В  донесе¬
нии  от  10  апреля  он  отмечал:  рабочие  повсеместно  предъявляли
чрезмерные  требования  к  владельцам  предприятий  по  вопросам
зарплаты,  времени  и  условий  труда,  вмешивались  в  дела  управле¬
ния  производством.  Они  явочным  порядком  вводили  8-часовой
рабочий  день,  использовали  каждый  предлог  для  остановки  рабо¬
ты  и  организации  стачек.  А  тут  еще  бесконечные  праздники:  то
новые  революционные,  то  старые  религиозные;  18  из  последних
33  дней  ушли  “на  гулянку”.  В  остальные  дни  работа  шла  нерегу¬
лярно,  вяло  и  непродуктивно.
 В  сознании  рабочих,  считал  американский  консул,  уже  проч¬
но  засела  мысль,  что  коллективные  действия,  забастовки,  а  не
упорный  труд  были  лучшим  средством  обеспечить  себя  матери¬
ально.  Избранные  на  предприятиях  комитеты  и  профсоюзы  не
столько  наводили  порядок,  сколько  поддерживали  требования
рабочей  массы,  что  еще  более  накаляло  обстановку.  Предприни¬
матели  были  в  ужасном  положении.  Издержки  производства  рос¬
ли  стремительно,  найти  заслуживающего  доверия  партнера  со
стороны  рабочих  было  невозможно:  ни  профсоюзы,  ни  советы  не
контролировали  поведение  рядовых  тружеников.  Решения  при¬
мирительных  камер  игнорировались.  Многие  управляющие,  мас¬
тера  уходили  с  работы  под  угрозой  физического  насилия.  Про¬
мышленность  была  охвачена  хаосом30.
 Н.  Уиншип  не  был  склонен  противопоставлять  столицу  яко¬
бы  “тихой  российской  глубинке”.  В  деревне  нарастала  волна  бес¬
порядков,  начались  самочинные  разделы  помещичьих  земель,
причем  страдали  использовавшие  передовые  методы  хозяйство¬
вания  поместья.  Намерения  Временного  правительства  отложить
кардинальное  решение  земельной  проблемы  до  созыва  Учреди¬
тельного  собрания  рушились.  Землевладельцы,  естественно,  со¬
кращали  посевы,  вложения  в  производство,  что  негативно  сказы¬
валось  на  продовольственном  положении  страны31.
 В  мае  1917  г.  Е.  Уилкокс,  характеризуя  продовольственную
ситуацию  в  России,  подчеркивал:  Временное  правительство  унас¬
ледовало  ее  в  критическом  состоянии,  и  пытался  переубедить
многих  американцев,  считавших,  что  в  России  существовало  изо¬
билие  продуктов  питания.  Ведь  до  войны  многие  за  океаном  суди¬
ли  о  продовольственной  ситуации  только  по  сообщениям  о  выво¬
зе  зерна  за  рубеж  из  хлебопроизводящих  губерний  России.  Уил¬
кокс  отмечал,  что  в  других  районах  многие  крестьянские  семьи
сидели  на  голодном  пайке.  В  годы  войны  продовольственная  про¬
 69

блема  обострилась:  спрос  увеличивался  (приток  сотен  тысяч  на
военные  предприятия,  необходимость  кормить  миллионы  солдат
и  беженцев),  производство  сократилось  (призыв  в  армию  милли¬
онов  сельских  тружеников).  Ошибочные  решения  -  к  таковым
американец  относил  введение  хлебной  монополии,  политику
твердых  цен  на  хлеб,  лишивших  крестьян  стимула  производства;
развал  на  транспорте  -  подстегнули  продовольственный  кризис.
В  Петрограде  и  после  Февраля  положение  с  продуктами  было
“терпимым,  но  не  улучшилось”,  запасов  впрок  заготовлено  не
было.  Уилкокс  предсказывал  возможность  продовольственного
кризиса  и  даже  голода  зимой  1917-1918  гг.  Он  сомневался,  что
Временное  правительство  сможет  справиться  с  проблемой,  учи¬
тывая  разгоравшееся  пламя  крестьянских  волнений32.
 После  известных  заявлений  Временного  правительства  в
пользу  независимой  Польши,  предоставления  равноправия  еврей¬
скому  населению  американские  политики,  дипломаты,  военные,
заинтересованные  в  укреплении  Временного  правительства,  не
были  склонны  муссировать  тему  национальных  отношений  в  Рос¬
сии.  Однако  ее  сложность  и  остроту  не  могли  не  признать  те,  кто
задумывался  над  проблемами  национального  суверенитета,  само¬
определение  наций  применительно  к  устройству  послевоенного
мира,  к  судьбам  враждебных  держав  -  многонациональным  Авст¬
ро-Венгрии  и  Турции.  Вице-консул  в  Москве  Дэвид  Б.  Макгован
насчитывал,  помимо  Польши,  еще  по  меньшей  мере  шесть  реги¬
онов  бывшей  Российской  империи,  где  развивалось  движение  под
лозунгами  автономии  или  создания  независимых  государств:  Фин¬
ляндия,  Прибалтика,  Украина,  Кавказ,  Сибирь,  Армения.  Н.Уин-
шип  в  донесении  от  30  апреля  относил  национальный  вопрос  к
наиболее  злободневным  проблемам.  Консулу  в  Одессе  Рею  в  по¬
слании  (переданном  в  посольство  2  мая)  удалось  точно  охаракте¬
ризовать  состояние  национальной  проблемы  на  Юге  России,  рас¬
сказывая  о  многолюдной  (в  100-150  тыс.  человек)  первомайской
демонстрации  в  городе.  В  рядах  демонстрантов  сторонников  еди¬
ной,  демократической  России  сменяли  радетели  независимой  Ук¬
раины  под  двуцветным  знаменем  и  Молдавии  -  под  трехцветным;
под  стягом  с  имперским  орлом  проследовал  взвод  казаков...33
 Многим  в  США  казалось,  что  экономические,  трудовые,  зе¬
мельные,  национальные  и  другие  проблемы  России  были  сплете¬
ны  в  один  огромный  клубок,  все  требовали  немедленного  внима¬
ния  и  решения.  Американский  журналист  Р.  Клэппер  в  10-х  чис¬
лах  мая  уловил  пульс  мятущейся  державы:  “Вчера  выступили
рабочие  оборонных  предприятий,  сегодня  вырвался  наружу  про¬
тест  крестьян  в  деревнях...”  -  писал  он  за  несколько  дней  до  Ап¬
рельского  кризиса34.  Многие  десятилетия  терпевшая  угнетение
 70

многомиллионная  масса  россиян  была  нацелена  искать  быстрое  и
радикальное  решение  сложнейших  проблем,  демонстрировала
очевидное  нежелание  довольствоваться  обещаниями  и  молчали¬
во  ждать  мудрых  решений  власть  предержащих.
 Военные  и  дипломаты  (например,  Н.  Мак-Калли)  с  тревогой
и  настороженностью  следили  за  действиями  “низов”;  американ¬
цам  казалась  опасным  стремление  еще  вчера  авторитарной,  ли¬
шенной  опыта  строительства  гражданского  общества  России  од¬
ним  скачком  преодолеть  отставание  в  историческом  развитии
длиною  в  десятилетия,  которое  отделяло  их  от  передовых  демо¬
кратий,  или  даже  забежать  вперед.  При  этом  Россия  готова  была
как  бы  проскочить  те  необходимые  этапы  долгого,  поступатель¬
ного  движения  к  демократии  и  преуспеянию,  которые  американ¬
цы,  учитывая  исторические  традиции  огромной  страны,  считали
естественными  и  неизбежными.  Это  желание  российского  народа
виделось  военно-морскому  атташе  в  стремлении  солдат  и  рабо¬
чих  установить  республику,  так  и  не  попробовав  “вкуса”  консти¬
туционной  монархии.  Причем  попытка  интеллигенции  отстоять
такой  разумный  вариант  будет  рассматриваться  основной  массой
русского  населения  как  почти  предательская,  с  горечью  конста¬
тировал  Мак-Калли35.
 Русский  народ,  развивал  мысль  Мак-Калли,  “торопил”  созыв
Учредительного  собрания,  надеясь  как  можно  скорее  получить
“рецепты”  решений  острейших  проблем.  Реакция  Временного
правительства  была  “опасливой”,  спокойной.  Это  потому,  объяс¬
нял  его  действия  другой  американский  военный,  С.  Уошборн,  уже
23  марта,  что  в  правительстве  собрались  люди  ответственные,
“ученые,  а  не  политики”36.  Временное  правительство  стремилось
побудить  “низы”  не  спешить  с  проведением  реформ,  опасаясь  ра¬
дикальных  и  неверных  шагов  -  дабы  избежать  социально-классо¬
вой  конфронтации  в  обществе,  высказывал  свое  мнение  “Инде-
пендент”.  Поэтому  Г.Е.  Львов  и  его  коллеги  не  торопились  с  под¬
готовкой  к  выборам  в  Учредительное  собрание,  ссылались  на  су¬
ществование  “технических”  и  ряда  иных  сложностей37.
 Американцев  волновал  вопрос:  не  окажется  ли  казавшееся
быстрым  движение  России  на  деле  прыжком  в  пропасть,  к  анар¬
хии  и  социальной  революции?  Н.  Мак-Калли,  Н.  Уиншип,
С.  Уошборн  подчеркивали,  что  многие  интеллигентные  люди
уже  почувствовали  опасность,  для  них  Февраль  создал  непредска¬
зуемую  ситуацию,  заставлявшую  человека  жить  одним  днем.  Его
окружала  аура  слухов  и  страха,  созданная  опасностями  реальны¬
ми  и  мнимыми.  Ожидали  то  наступления  голода,  то  нового  сокру¬
шительного  удара  немцев  на  фронте,  то  выступления  социали¬
стов.  Мятущаяся  страна,  смятение  в  умах  и  сердцах38.
 71

Все  это  заставило  американцев  задаваться  вопросом:  каково
же  состояние  власти?  что  она  намерена  делать?  сможет  ли  Вре¬
менное  правительство  найти  способ  решения  сложнейших,  мно¬
гогранных  проблем  общества  -  или  власть  сама  становилась
“проблемой”  для  России?  Тем  более,  “кредит  доверия”,  отпущен¬
ный  гражданами  новой  власти  в  Петрограде,  был  невелик.  Уин-
шип  подчеркивал:  “Если  Временное  правительство  не  справится
с  проблемами  быстро  и  гибко  (expeditiously  and  tactfully),  сущест¬
вует  опасность,  что  граждане  на  местах  будут  брать  решение  в
свои  руки”39.  Между  тем  власть  пребывала  в  состоянии  дезорга¬
низации,  двоевластия,  фактического  соперничества  между  либе¬
ральным  Временным  правительством  и  Петросоветом.  Уж  если
Д.  Фрэнсис  в  20-х  числах  марта  признавал,  что  Совет  пользовал¬
ся  у  солдат  большей  популярностью,  чем  правительство
Г.Е.  Львова,  то  Уиншип,  Мак-Калли,  наблюдавший  за  событиями
из  Стокгольма,  Моррис  были  откровеннее:  они  отмечали,  что  со¬
циалистический  Совет  фактически  контролирует  Временное  пра¬
вительство40.  “Город  спокоен.  Однако  о  Временном  правительст¬
ве  можно  сказать  что  угодно,  кроме  того,  что  оно  крепко  сидит  в
седле”,  -  откровенно  писал  родственникам  в  США  американский
военный  Ф.  Риггс  из  Петрограда  в  середине  апреля41.
 Признание  влияния  и  силы  Петросовета  в  США  сочеталось  с
весьма  негативной  оценкой  его  деятельности  и  лозунгов.  Весьма
упрощенную  точку  зрения  высказывал,  в  частности,  А.  Моррис.
Он  считал  собравшихся  в  нем  социалистов  едва  ли  не  германски¬
ми  агентами,  стимулировавшими  подъем  волны  пацифистских  и
радикальных  настроений  граждан  России  во  имя  ее  выхода  из
войны.  По  мнению  дипломата,  на  гребне  антивоенной  истерии
левые  мечтали  прорваться  к  власти.  Русские  социалисты  всех
оттенков  у  Морриса  (и  не  только  у  него)  сливались  в  красную,
однообразную  массу,  все  они  были  одинаково  опасны  и  для  пра¬
вительства,  и  для  будущей  демократии  в  России.  Представляя
реальную  власть,  пользуясь  огромной  силой,  социалисты  не  же¬
лали  брать  на  себя  никакой  ответственности  за  происходившее;
критиковали  пытавшееся  что-то  реальное  делать  по  выводу
страны  из  кризиса  Временное  правительство;  радикально  зву¬
чавшими,  звонкими  фразами  завоевывали  популярность  у  поли¬
тически  близорукого  народа42.  Оценки  Морриса  разделяли  мно¬
гие  американские  политики,  ученые  и  дипломаты.
 Сходных  взглядов  придерживался  и  Мак-Калли.  По  его  сло¬
вам,  Петросовет  был  пронизан  узким,  корыстным  интересом
властвовать.  Американец  отмечал,  что  русские  социалисты  не
имели  опыта  государственной  деятельности,  были  некомпетент¬
ны  решать  стоявшие  перед  страной  проблемы.  Уже  весной
 72

Е.  Уилкокс  характеризовал  Керенского  как  “вспыльчивого  дема¬
гога”43.  Уиншип  также  отрицательно  отзывался  о  Петросовете.  В
то  же  время  консул  признал,  что  его  деятельность  следовало  вни¬
мательно  изучать  по  соображениям  реальной  политики,  при  оп¬
ределении  которой  игнорировать  позиции  столь  влиятельных  в
России  левых  Вашингтону  было  пагубно.  Уиншипа  увлекла  тема
борьбы  в  Совете  партий  и  фракций.  Все  же  в  донесениях  за
март-апрель  (до  разразившегося  3-4  мая  кризиса)  он  изображал
события  в  Петросовете  крупными  мазками,  в  общих  чертах.  Не¬
однократно  звучали  оценки  лидеров  Совета  как  радикальных
социалистов,  разделявших  взгляды  Интернационала  в  том  виде,
как  они  были  изложены  на  Циммервальдской  и  Кинтальской
конференциях”.  Уиншип  полагал,  что  социалисты  в  России  в  це¬
лом  занимали  позиции  более  радикальные,  чем  их  единомышлен¬
ники  в  странах  Западной  Европы  и  США.
 Вместе  с  тем  в  донесении  17  апреля,  в  частности,  Н.  Уиншип
давал  весьма  взвешенную  оценку  расстановке  сил  в  Совете.  Как
позитивное  явление  отмечал  консул  действия  большинства  уме¬
ренных  социалистов  -  эсеров,  меньшевиков,  народных  социали¬
стов,  успешно  противостоявших  прежде  всего  “максималистам”-
болыиевикам.  Именно  это  реформистское  большинство  поддер¬
живало  действия  Исполкома,  во  главе  которого  стояли  незауряд¬
ные  лидеры,  в  частности  Н.С.  Чхеидзе,  И.Г.  Церетели,  М.И.  Ско¬
белев,  Ф.И.  Дан.  Уиншип  писал,  что  с  ними  по  ряду  принципиаль¬
ных  вопросов  блокировалось  и  правое  социалистическое  мень¬
шинство  решительных  сторонников  войны  “до  победного  конца”,
безоговорочного  доверия  Временному  правительству.  Возвраще¬
ние  в  Петроград  (13  апреля)  его  лидера,  пользовавшегося  исклю¬
чительным  влиянием  в  социал-демократических  кругах  Г.В.  Пле¬
ханова,  могло  позитивно  сказаться  на  ситуации  в  стране  в  целом.
Расклад  сил  в  Совете,  осторожно  проводил  свою  мысль  Н.Уин-
шип,  открывал  возможности  для  сотрудничества  либерального
Временного  правительства  с  умеренным  большинством  этой  ор¬
ганизации.  Политическая  коалиция  имела  неплохие  шансы  удер¬
жать  страну  от  скатывания  к  радикализму,  хаосу,  анархии44.
 Особое  внимание  Н.  Уиншип  уделял  большевикам,  считал  их
подлинной  угрозой.  Теоретическим  позициям  вернувшегося  из
эмиграции  16  апреля  В.И.  Ленина  консул  уделил  особое  внима¬
ние,  в  конце  апреля  передав  в  Вашингтон  содержание  “Апрель¬
ских  тезисов”.  Другие  дипломаты  не  склонны  были  копаться  в
“тонкостях”.  Американский  посол  в  Швейцарии  П.  Стоувал  ука¬
зывал  на  Ленина  как  на  германского  шпиона;  подробности  его
возвращения  в  Россию  из  Цюриха  обрастали  подробностями  де¬
тективного  свойства45.  И  за  океаном  С.  Харпер  и  Дж.  Кеннан  в
 73

марте-апреле  не  обошли  вниманием  деятельность  большевиков,
“фракцию  крайних  радикалов”,  считали  ее  потенциально  опасной
для  русской  демократии.  Выдвигавшуюся  леворадикалами  идею
создания  социалистической  республики  Дж.  Кеннан  считал  явле¬
нием  весьма  тревожным,  но  связывал  возможность  их  открытого
выступления  против  Временного  правительства  с  перспективой
созыва  Учредительного  собрания  и  дискуссиями  о  будущем  поли¬
тическом  устройстве  России,  о  путях  решения  кардинальных  про¬
блем  общества46.  “Нейшн”  отзывалась  о  лидере  большевиков
уважительно,  подчеркивая  его  целеустремленность,  решитель¬
ность  в  достижении  цели  -  установления  диктатуры  пролетариа¬
та.  Для  американского  гражданина,  искренне  приверженного
ценностям  буржуазной  демократии,  частной  собственности,  про¬
грамма  Ленина  могла  казаться  безумной,  опасной,  радикальной  и
криминальной;  ее  сторонники  -  “фанатиками  и  анархистами”,
подрывавшими  основы  общества.
 Однако,  как  полагали  американцы,  “леворадикальная  гроза”
на  политическом  небосклоне  России  только  начинала  собираться.
Фрэнсис  совершенно  оправданно  в  апреле  полагал,  что  идеи
“крайнего  социалиста  и  анархиста”  Ленина  не  отвечали  настроени¬
ям  значительного  большинства  русского  народа.  Посол  надеялся,
что  радикальные  выступления  дискредитируют  лидера  больше¬
виков,  дав  Временному  правительству  основания  предпринять
против  него  самые  жесткие  меры.  О  намерении  правительства
бороться  против  крайне  левых  сообщал  в  конце  апреля
“Нейшн”47.
 И  все  же,  учитывая  их  активность,  общие  оценки  русского  со¬
циалистического  движения  как  весьма  радикального,  поддержка
Временного  правительства  умеренным  большинством  Петросо-
вета  не  могла  не  казаться  американским  дипломатам  ненадежной,
а  положение  первого  -  шатким.  13-15  марта  были  самыми  крити¬
ческими  днями  революции,  сообщал  Уиншип  20-го,  постольку  пе¬
реговоры  между  Временным  комитетом  Государственной  думы  и
Петросоветом  о  создании  Временного  правительства  и  поддержке
его  социалистами  шли  непросто,  существовала  “угроза  граждан¬
ской  войны”.  Компромисс,  однако,  удалось  найти,  и  возбуждение
улеглось  -  в  немалой  степени  благодаря  энергичным  действиям
А.Ф.  Керенского.  Уиншип  постоянно  размышлял  о  природе  двое¬
властия  в  России.  В  частности,  17  апреля  он  сообщал:  на  Всерос¬
сийском  совещании  делегатов  Советов  рабочих  и  солдатских  де¬
путатов  (проходило  10-16  апреля)  с  особой  остротой  стоял  воп¬
рос  о  доверии  правительству.  Крайне  левые  (Л.  Каменев  и  сто¬
ронники)  утверждали,  что  оно  контрреволюционно,  поскольку
выражало  интересы  капиталистов  и  помещиков.  Несмотря  на
 74

это,  умеренное  большинство  видело  во  Временном  правительст¬
ве  “высшую  власть”,  а  Петросовет  рассматривало  как  контроли¬
рующую  его  организацию48.  При  этом  его  Исполком  высказался
против  участия  “демократии”,  социалистов  в  работе  Временного
правительства.  Переслав  в  Вашингтон  принятую  съездом  14  ап¬
реля  резолюцию  Исполкома  с  выражением  доверия  Временному
правительству,  Уиншип  подчеркнул,  что  преодолеть  оппозицию
более  радикально  настроенной  части  съезда  умеренным  удалось
с  большим  трудом,  что  исключительную  роль  в  благоприятном
исходе  острой  дискуссии  и  голосования  сыграли  И.  Церетели  и
один  из  лидеров  меньшевиков,  Ф.И.  Дан49.
 У  консула  не  возникало  сомнений,  что  Петросовет  мог  взять
власть  в  руки,  если  бы  его  реформистское  большинство  и  Испол¬
ком  проявили  политическую  волю.  Уиншип  считал  зыбкое  взаи¬
модействие  двух  центров  власти  наиболее  разумным  из  возмож¬
ных  вариантов.  Подчинение  законной  власти  Временного  прави¬
тельства  самочинному  Совету  казалось  противоестественным;
контроль  правительства  над  более  сильным  Советом  был  нере¬
альным.  В  депеше  от  30  апреля  Н.  Уиншип  выражал  надежду,  что
реформистскому  большинству  Совета  и  дальше  удастся  удержи¬
вать  инициативу  в  своих  руках;  что  принятая  29  апреля  Исполни¬
тельной  комиссией  Петроградского  Совета  солдатских  депутатов
резолюция,  решительно  осуждавшая  пропаганду  ленинцев  как
опасную  и  контрреволюционную,  поубавит  последним  прыти  и
популярности  у  рабочих  и  солдат50.
 Уиншип,  однако,  опасался  дальнейшего  усиления  в  Совете
крайне  левых  -  по  мере  увеличивавшегося  давления  на  него  бу¬
шевавших  за  стенами  Таврического  дворца  десятков  тысяч  его
сторонников,  которые  часто  призывали  к  насилию  и  крутой  со¬
циальной  ломке.  Вице-консул  в  Москве  Д.  Макгован  15  марта  от¬
мечал:  “Рабочие  требуют  созыва  Учредительного  собрания,  и  су¬
ществует  тенденция  не  возвращаться  на  заводы  и  в  казармы,  не
отдавать  только  что  приобретенное  оружие  до  тех  пор,  пока  не
будет  достигнута  новая  политическая  и  социальная  организация
общества”.  Фрэнсис  в  тревоге  информировал  21  марта  Госдеп  о
непрекращавшемся  митинге  рабочих  и  солдат,  которые  требова¬
ли  не  подчиняться  приказам  командиров,  а  также  уничтожения
классов51.
 По  мысли  американцев,  Совет  провоцировал  радикализм  тол¬
пы  на  улицах;  последняя,  приобретая  это  качество,  “возвращала”
его  Совету,  еще  более  провоцируя  его  на  углубление  опасного
эксперимента  с  властью.  А.  Ярмолинский  в  журнале  “Букмен”,
отмечая  особое  влияние  в  Петросовете  социалистов-революцио-
неров,  полагал,  что  среди  них  найдется  немало  сторонников  ради¬
 75

кального,  чреватого  самыми  губительными  последствиями  реше¬
ния  аграрного  вопроса,  раздела  помещичьей  собственности.  Да  и
вообще  у  русских  революционеров  приверженность  социалисти¬
ческому  идеалу  уживалась  с  народническими  настроениями;  в  их
убеждениях  было  много  бунтарского,  стихийного,  анархического.
На  страницах  “Сервей”  выходец  из  России  В.  Симкович,  пережив¬
ший,  по  собственному  признанию,  “надежды  и  разочарования”
русской  революции,  высказывал  опасения,  что  ультрареволю¬
ционеры  могут  посчитать  момент  подходящим  для  авантюры,
попытаться  поднять  сторонников  на  борьбу  за  реализацию  со¬
циалистического  идеала,  который  в  истории  человечества  сто¬
летиями  существовал  как  светлая  -  но,  увы,  недостижимая,  уто¬
пическая  идея52.
 В  целом,  состояние  власти  уже  в  первые  два  месяца  револю¬
ции,  по  оценкам  объективных  американских  обозревателей,  вы¬
глядело  плачевным.  Петросовет  подминал  Временное  правитель¬
ство.  Но  сам,  переживая  внутреннюю  борьбу,  также  выглядел  не¬
убедительно,  нередко  демонстрируя  неспособность  обуздать  рабо¬
чую  и  солдатскую  “вольницу”,  толпу  на  улице.  Уиншип  в  конце
марта  констатировал:  страну  охватывали  беззаконие  и  анархия,
народ  воспринимал  свободу  и  независимость  как  возможность  де¬
лать  то,  что  вздумается.  Консул  отмечал,  что  призыв  Петросове-
та  от  18  марта  о  возобновлении  работ  на  фабриках  произвел  на
рабочих  очень  незначительное  впечатление.
 Американцев  в  России  охватывало  предчувствие  неизбежно¬
го  кризиса;  патовая  ситуация  должна  была  как-то  разрешиться  в
пользу  большей  устойчивости.  Выход  искали  на  путях  разреше¬
ния  конфликта  между  Временным  правительством  и  Петросове-
том.  Уиншип  сомневался,  удастся  ли  им  удержаться  от  столкнове¬
ния53.  “Индепендент”  поддерживал  эту  мысль.  Если  в  начале  ап¬
реля  журнал  подчеркивал  конструктивный  настрой  лидеров  Со¬
вета,  то  две  недели  спустя  с  горечью  констатировал:  “Совет  рабо¬
чих  и  солдатских  депутатов,  кажется,  теряет  веру  во  Временное
правительство”.  Мак-Калли  прогнозировал  вероятность  столкно¬
вения  двух  центров  власти  в  середине  апреля  по-военному  реши¬
тельно.  Он  констатировал,  что  Временное  правительство  искрен¬
не  стремилось  провести  реформы  и  придать  стабильность  новому
порядку.  Будь  кризис  в  стране  не  столь  острым,  партия  способ¬
ных,  патриотически  настроенных  граждан  могла  бы  постепенно
вытаскивать  страну  из  пропасти.  Сейчас  они,  однако,  боролись  с
разбушевавшейся  стихией,  и  многие  не  внемлют  их  предупрежде¬
ниям  о  надвигающейся  катастрофе.  Если  Временное  правитель¬
ство  падет  и  Совет  восторжествует,  то  наступление  анархии  несо¬
мненно54.
 76

“Нейшн”  даже  проигрывала  возможные  сценарии  конфликта
двух  центров  власти.  Положение  Совета  выглядело  предпочти¬
тельнее:  его  силы  (прежде  всего  военные)  были  сконцентрирова¬
ны  в  столице,  по  существу  держали  правительство  Львова  “за
горло”.  Миллионы  его  сторонников  были  хуже  организованы,
разбросаны  по  стране.  Если  Временное  правительство  решится
освободиться  от  докучливой  опеки  Совета,  оно  должно  пере¬
браться  в  Москву  и  обратиться  с  призывом  к  гражданам  о  под¬
держке.  Тогда  нужно  быть  готовым  к  ответным  действиям  соци¬
алистов;  не  исключены  гражданская  война  и  кровь.  Если  же  Вре¬
менное  правительство  воздержится  от  решительных  действий,  то
ему  придется  постоянно  уступать  домогательствам  Совета,  упор¬
ствующего  в  достижении  социалистической  программы.  В  этом
случае  курсу  либеральных  реформ  конец55.
 Впрочем,  “Нейшн”  высказывал  мнение,  что  до  открытого
столкновения  и  разрыва  дело  все  же  не  дойдет;  что  умеренные
будут  усиливать  в  Совете  свое  влияние,  развивать  сотрудничест¬
во  с  либералами  из  правительства.  По  мнению  “Америкен  ревью
оф  ревьюз”,  Совет  играл  весьма  двойственную  роль:  соперничая
с  правительством  Львова,  он  все  же  не  отказал  ему  в  поддержке.
Не  будь  ее,  русскому  обществу  следовало  бы  ожидать  больших
неприятностей.  Отметим,  “Индепендент”  уже  7  апреля  предлагал,
для  достижения  большей  политической  стабильности  и  с  учетом
широкой  поддержки  трудящимися  социалистической  идеи,  допус¬
тить  большее  число  представителей  Совета  в  правительство56.
 Некоторые  пессимисты  считали  Февральскую  революцию
тем  первым  “покатившимся  камнем”,  который  не  мог  не  вызвать
“обвала”,  не  повлечь  русское  общество  в  хаос,  в  пучину  граждан¬
ской  войны.  Из  Москвы  тревожно  звучали  голоса  консула  Медде-
на  Саммерса  и  вице-консула  Дэвида  Макгована;  в  послании  от
20  марта  последний  характеризовал  состояние  России  как  неза¬
вершенную  революцию.  Макгован  не  верил,  что  сотрудничество
Совета  и  правительства  продлится  долго,  утверждал,  что  общест¬
венно-политическая  конфронтация  будет  нарастать.  “Наверняка
наступит,  -  пророчествовал  он,  -  яростная  реакция,  столь  же  яро¬
стная,  каким  был  и  первый  удар  революции”.  Это  предвещало
длительную  классовую  борьбу57.
 Нельзя  назвать  простым  совпадением  и  то,  что  аналогичные
суждения  звучали  в  Великобритании,  о  чем  американские  полити¬
ки  и  дипломаты  были  прекрасно  осведомлены.  Министр  колоний
в  британском  военном  кабинете  лорд  А.  Милнер,  знаток  “русско¬
го  вопроса”,  утверждал:  русская  революция  может  развиваться
благоприятно,  но  скорее  перерастет  в  состязание  партий  порядка
и  анархии58.  В  послании  британскому  другу  лорду  Нортклифу
 77

умный  С.  Уошборн  23  марта  высказывал  настороженность  той
легкостью,  с  которой  рухнул  прежний  режим,  и  предсказывал,
что  Россию  ожидает  новый  всплеск  общественно-политической
борьбы.  Американский  военный  не  считал  путь  демократических
перемен  единственно  возможным,  называя  другие  альтернативы.
Он  полагал,  что  приход  фанатичных  леворадикалов  к  власти  при¬
ведет  сначала  к  ослаблению  ее  усилий  в  войне,  а  затем  к  односто¬
роннему  выходу  страны  из  антигерманской  коалиции.  Уошборн
опасался,  что  сторонники  свергнутого  в  Феврале  режима,  исполь¬
зуя  нараставшее  недовольство  определенных  слоев  общества,  мо¬
гут  попытаться  восстановить  дореволюционные  порядки.  Для
Уошборна  второй  и  третий  варианты  были  по  существу  идентич¬
ны:  это  был  путь  контрреволюции,  ведший  к  реставрации  автори¬
тарного  режима  и  сепаратному  миру59.
 Возможность  монархической  контрреволюции  в  России  в
марте-апреле  американцы  не  исключали.  “Монархические  на¬
строения  все  еще  очень  сильны,  несмотря  на  изоляцию  правив¬
шей  семьи”,  -  утверждал  Д.  Макгован.  “Беллмен”  напоминал,
что  в  русском  народе  монархическое  начало  было  очень  живу¬
че,  оно  генетически  передавалось  из  поколения  в  поколение;
церковь  веками  освящала  самодержавие;  в  народе  сложились
устойчивые  представления  о  нем  как  о  неотъемлемой  составля¬
ющей  национальной  культуры  и  государственности,  вера  в  “до¬
брого  царя”  жила  веками60.  В.Г.  Симкович  на  страницах  “Сер-
вей”  полагал,  что  число  сторонников  свергнутого  режима  могло
значительно  пополниться,  если  бы  Россия  избрала  слишком  ра¬
дикальный  вариант  земельной  реформы.  В  Америке  указывали
на  значительность  дворянской  прослойки  среди  офицерства  и
чиновников,  утверждая,  что  для  русской  демократии  правая  уг¬
роза  реальна61.  А  ее  успех  с  точки  зрения  победы  в  войне,  спра¬
ведливо  утверждал  крупный  американский  финансист  Оскар
Страус,  был  бы  для  союзников  катастрофой:  Россия  фактически
перешла  бы  на  сторону  Четверного  союза.  В  лучшем  для  анти¬
германской  коалиции  случае  это  привело  бы  к  ужасающему  за¬
тягиванию  войны62.
 Вот  почему  американские  специалисты  как  реальную  опас¬
ность  воспринимали  приходившие  из  России  известия  о  возмож¬
ных  монархических  заговорах;  в  конце  апреля  о  ней  с  тревогой
писал,  в  частности,  “Индепендент”.  О  наличии  в  российском
обществе  сил,  способных  возбудить  его  “попятное”  движение,
имелись  свидетельства  “от  противного”:  Фрэнсис  в  телеграмме  от
19  марта  сообщал  о  состоявшейся  в  Петрограде  демонстрации
против  тех  чиновников,  которые  отказывались  служить  Временному
правительству,  сохранив  верность  старому  режиму63.
 78

В  20-х  числах  марта  Ярмолинский  на  страницах  “Беллмена”
постарался  запечатлеть  образ  “типичного”  россиянина64.  Выбор
темы  не  случаен:  делалась  попытка  дать  психологический  порт¬
рет  гражданина  другой  страны  с  целью  понять  происходившие  в
России  перемены  и  предсказать,  что  ее  ожидало.  Образ  русского
крестьянина  -  а  именно  его,  учитывая  социальный  состав  населе¬
ния,  избрали  для  анализа  -  получался  весьма  противоречивым,  он
как  бы  подчеркивал  открывавшиеся  перед  народом  огромной
страны  альтернативы.  Русский  мужик  -  совсем  не  “бессловес¬
ный”,  забитый  человек,  хотя  он  слишком  (по  западным  меркам)
терпелив  и  может  долго  сносить  угнетение.  Но  это  совсем  не  зна¬
чит,  что  он  не  понимает  происходящее  и  в  один  прекрасный  день
“взрывается”.  При  низком  уровне  грамотности  русский  от  приро¬
ды  интеллигентен,  восприимчив  к  новым  идеям,  наделен  живым
умом  и  воображением.  Он  готов  быстро  воспринимать  новые
принципы,  а  поверив  в  какие-то  идеалы,  стойко  защищает  их.
 К  этому  “Беллмен”  добавлял  еще  одну  положительную  черту:
подавляющее  большинство  россиян  было  чуждо  радикальных
крайностей.  “Российский  крестьянин  ранее  приводил  в  отчаяние
анархиста,  как  сегодня  приводит  в  отчаяние  ультрарадикала,  -
размышлял  журнал.  -  Его  невозможно  поднять  на  восстание  по¬
средством  академических  рассуждений  или  доводов  в  пользу  ре¬
волюции.  Он  не  умеет  читать,  что  делает  его  свободным  от  ко¬
варного  подстрекательства,  изложенного  на  газетном  листе”.
Русский  человек  был  в  лучшем  смысле  слова  консервативен.
 Впрочем,  “Беллмен”  настораживало  присущее  русским  лю¬
дям  бунтарское  начало,  что  не  раз  проявлялось  во  время  крова¬
вых  выступлений.  Крайнее  недовольство  россиян  могло  вы¬
звать  оскорбление  весьма  развитого  в  народе  чувство  справед¬
ливости,  неудовлетворительное  решение  вопросов,  непосредст¬
венно  затрагивавших  их  жизненные  интересы:  сделки  с  землей,
которую  он  любил  безмерно  как  кормилицу;  отсутствие  еды,
неурожай  или  голод;  чрезмерные  государственные  налоги  и
гнет,  резкое  обострение  религиозного  и  национального  вопро¬
сов.  А  привести  “русский  бунт”  мог  к  совершенно  непредсказу¬
емым  последствиям,  включая  и  реставрацию  авторитарного  ре¬
жима.  Присущие  народу  суеверие,  религиозность,  вера  в  “доб¬
рого  царя-батюшку”  могли  тянуть  страну  “назад”.  В  этой  связи
военно-морской  атташе  Н.  Мак-Калли  отмечал,  что  он  с  тру¬
дом  представлял  себе  Россию  без  царя  в  какой-либо  форме;  мо¬
жет  быть,  в  этой  роли  должен  был  выступить  наделенный  ог¬
ромной  властью  диктатор65.
 Бурное  течение  русской  революции  наводило  немало  амери¬
канцев  на  мысль,  что  прогнозы  относительно  ее  развития  следо¬
 79

вало  строить  не  путем  сопоставления  с  моделью  американской
революции  XVIII  в.,  а  “кровавой”  французской.  Англичане  имен¬
но  ее  использовали  для  анализа  русских  событий,  -  писал  в  май¬
ском  номере  хорошо  освоивший  тему  “Еврибадиз  магазин”.  В  од¬
ном  из  мартовских  номеров  “Индепендент”  был  склонен  прибег¬
нуть  к  французскому  опыту,  уподобляя  Николая  II  Людовику
XVI,  П.Н.  Милюкова  -  Мирабо.  Впрочем,  журнал  предупреждал
против  использования  несовершенных  исторических  аналогий  и
делал  оптимистический  вывод:  “К  счастью  для  человечества,  ис¬
тория  не  обязана  повторяться.  И  у  нас  есть  все  основания  надеять¬
ся,  что  в  российской  революции...  не  появятся  ни  Робеспьер,  ни
Наполеон”.  Как  показало  дальнейшее  течение  событий,  журнал,
к  несчастью,  ошибался66.
 Многочисленные  тревожные  сообщения  из  России  и  их  оцен¬
ки  в  США  не  могли  не  доходить  до  хозяина  Белого  дома.
С.  Спринг-Райс  в  середине  апреля  сообщал  в  Лондон  о  большой
озабоченности  Вашингтона  развитием  ситуации  в  России67.  Бри¬
танский  посол  писал,  что  тревогу,  среди  прочих,  забили  лидеры
консервативной  Американской  федерации  труда  во  главе  с
С.  Гомперсом,  а  также  влиятельные  представители  еврейского
сообщества  в  США,  лучше  других  (главным  образом  через  лич¬
ные  связи  с  иммигрантами  из  России)  осведомленные  о  сильных
социалистических  тенденциях  в  рабочем  движении  этой  страны.
В  США  внимание  акцентировали  на  международном  аспекте
программы  левых  в  России,  на  росте  пацифистских  настроений,
ведших  к  ослаблению  участия  страны  в  войне  -  если  не  выходу
из  нее.
 Американцы  об  участии  России  в  войне
и  о  “мире  без  аннексий  и  контрибуций”
 Конец  1916  -  начало  1917  г.  были  отмечены  резким  обостре¬
нием  американо-германских  отношений.  После  Февральской  ре¬
волюции  в  России  дальнейшая  тактика  и  стратегия  Вашингтона,
сохранение  им  состояния  нейтралитета  или  изменение  его  в  нема¬
лой  степени  зависели  от  ответа  на  вопрос:  скажется  ли  свержение
царизма  позитивно  на  участии  России  в  войне?  Положительный
ответ,  в  силу  целого  ряда  причин  и  обстоятельств,  усиливал  шан¬
сы  вступления  США  в  битву  на  стороне  держав  антигерманской
коалиции.
 Между  тем  именно  такой  вердикт  выносили  считавшиеся  наи¬
более  квалифицированными  специалисты  по  “русским  делам”.
С.  Харпер  считал,  что  одной  из  целей  участников  революции
 80

было  более  решительное  ведение  войны;  в  унисон  ему  звучали  и
слова  Дж.  Кеннана.  Чтобы  рассеять  всякие  сомнения,  американ¬
цы  ссылались  на  мнения  членов  Временного  правительства  и  в
первую  очередь  П.Н.  Милюкова68.  Волна  воодушевления  в  США
по  поводу  участия  России  в  войне  после  революции  поднималась
тем  выше,  чем  больше  размышляли  американцы  над  альтерна¬
тивным  вариантом  развития  событий.  Если  бы  в  стране  сохранил¬
ся  старый  режим,  Россию,  вероятнее  всего,  ожидал  бы  сепарат¬
ный  мир.  В  США  считали,  что  усталость  народа  от  войны,  кри¬
зисное  положение  тыла,  тяжелые  военные  поражения,  людские  и
территориальные  потери  подогревали  прогерманские  настроения
крайне  консервативной,  правой  части  русского  дворянства  и
бюрократии,  побуждали  власть  предержащих  искать  контакты
для  достижения  сепаратного  мира.  В  числе  тяготевших  к  нему  на
рубеже  конца  1916  -  начала  1917  г.  называли  председателей  Со¬
вета  министров  Б.В.  Штюрмера  и  Н.Д.  Голицына,  а  также
Г.Е.  Распутина69.
 При  этом  убедительных  доказательств  в  пользу  серьезных
попыток  договориться  с  Германией  в  американской  печати  не
приводилось.  Однако  логика  событий  заставляла  верить  в  воз¬
можность  подобной  сделки.  Даже  полковник  Э.  Хауз  в  середине
марта  1917  г.  полагал,  что  русская  революция  похоронила  ее  воз¬
можность.  За  сговором  России  и  Германии  советнику  Вильсона
грезилось  появление  организации,  аналогичной  созданному  в
1815  г.  Священному  союзу,  да  еще  и  с  “азиатским  акцентом”.  Ха¬
уз  имел  в  виду  “возможный”  союз  Германии,  России,  Австро-Вен¬
грии  с  последующим  присоединением  к  нему  Японии.  Издатель
“Америкен  ревью  оф  ревьюз”  Фрэнк  Саймондз,  прибегая  к  исто¬
рическим  аналогиям,  полагал,  что  в  “непредсказуемой”  России
спасительная  революция  произвела  метаморфозу  прямо  противо¬
положную  той,  которая  произошла  в  середине  XVIII  в.  Тогда
смерть  Елизаветы  Петровны  в  1761  г.  спасла  Фридриха  II  от  по¬
ражения  в  Семилетней  войне.  Февраль  же  1917  г.  должен  был
привести  к  разгрому  прусского  милитаризма70.
 Известные  американские  специалисты  по  России  (Ч.  Крейн,
С.  Харпер  и  Дж.  Кеннан)  высказывали  более  осторожную  точку
зрения:  революционный  взрыв  в  Феврале  был  в  немалой  степени
подготовлен  действиями  правящей  верхушки,  которая  не  сумела
мобилизовать  силы  нации  для  достижения  победы  и,  тем  самым,
вольно  или  невольно  парализовала  действия  русского  общества.
Из  США  Дж.  Кеннану  казалось,  что  внешняя  угроза  и  свержение
авторитарного  режима  сплотят  русский  народ,  объединив  его  в
едином  патриотическом  порыве.  Вполне  логичным  выглядело  ут¬
верждение,  что  после  Февраля  война  обретет  новый  смысл  для
 81

россиян,  к  которым  приходит  осознание  факта,  что  демократию
стоит  отстаивать  и  защищать.  Дилемма,  перед  которой  стояли
россияне,  казалась  американцам  столь  простой  и  понятной,  что
фактически  исключала  возможность  ошибки.  Здравый  смысл
должен  был  подсказать  гражданам  России  сражаться  до  полной
победы.  Только  она  позволяла  России  достичь  внешнеполитиче¬
ских  целей,  гарантировала  от  реставрации  авторитарного  режима,
от  экономического  и  политического  закабаления  Германией71.
 Дэвид  Фрэнсис  сообщал  в  Вашингтон,  что  офицерский  корпус
пополнялся  талантливыми  людьми,  которые  продвигались  по
служебной  лестнице  исключительно  благодаря  достоинствам  и
заслугам.  В  Америке  полагали,  что  при  желании  Временного  пра¬
вительства  воевать  “до  победы”,  способных  военачальниках,  без¬
граничных  людских  ресурсах  Россию  одолеть  было  невозможно.
Тем  более,  страна  с  бескрайними  просторами  накопила  богатый
опыт  войн  с  завоевателями.  Русские  могли  отступать  “хоть  до
Москвы”  -  и  все  равно,  в  конце  концов,  оказывались  победителя¬
ми.  Проецируя  модель  1812  г.  на  ситуацию  весны  1917  г.,  когда
германские  войска  угрожали  Петрограду,  министр  внутренних
дел  Ф.  Лейн  восклицал:  “Теперь  Гинденбург  должен  обратиться  к
Петрограду  -  он  стоит  от  него  всего  в  трех  сотнях  миль!  Боюсь,
что  им  удастся  это  сделать  (то  есть  захватить  столицу.  -  СЛ.).  Но
это  не  будет  означать  завоевания  России!”72  В  Вашингтоне  гос¬
подствовало  убеждение,  что  Германия  не  способна  сокрушить
Россию  военным  путем.
 Захваченные  энтузиазмом  русской  революции,  многие  анг¬
лийские  и  американские  политики,  ученые,  дипломаты  искренне
надеялись,  что  активное  участие  России  в  войне  приблизит  пора¬
жение  германского  блока.  В  письме  к  Ч.  Крейну  от  8  апреля  анг¬
лийский  историк,  юрист  и  государственный  деятель  Джеймс
Брайс  утверждал:  главное,  чтобы  лидеры  русской  революции  от¬
ложили  разногласия  о  путях  реорганизации  общества  до  победо¬
носного  завершения  войны.  Если  русское  общество  будет  едино,
победа  над  Германией  может  быть  достигнута  уже  летом.  На  вы¬
соком  уровне  межсоюзнической  дипломатии  события  развива¬
лись  вполне  благопристойно.  Действия  П.Н.  Милюкова  были
вполне  предсказуемы:  в  заявлениях  на  торжественном  приеме  по¬
слов  Франции,  Великобритании,  Италии  24  марта;  Временного
правительства  о  целях  войны  9  апреля  министр  иностранных  дел
подчеркивал  преемственность  внешнеполитических  курса  и  це¬
лей  России  в  войне,  ее  готовность  сражаться  “до  победы”  и  вер¬
ность  внешнеполитическим  обязательствам73.
 Между  тем  многие  в  США  видели  в  случившейся  “не  вовремя”
Февральской  революции  событие,  могущее  самым  негативным
 82

образом  повлиять  на  участие  России  в  войне.  В  бумагах
А.Дж.  Бальфура  (весной  отправившегося  в  США  во  главе  специ¬
альной  британской  миссии)  содержится  меморандум  некого  “от¬
дела  новостей”  от  27  марта  1917  г.,  где  приведен  такой  эпизод.
Представитель  неназванного  международного  информационного
агентства  (скорее  всего,  связанного  с  прогерманской  херстовской
прессой)  побывал  в  Государственном  департаменте.  Он  интересо¬
вался:  как  скажется  революция  в  России  на  ее  военных  усилиях?
Видимо,  высказанное  мнение,  что  Россия  будет  воевать  лучше,
посетителя  не  удовлетворило.  А  в  прессе  стали  появляться  ста¬
тьи,  что  Россия  усилия  в  войне  ослабит,  что  русские  и  германские
социалисты  смогут  договориться  между  собой  и  выход  России  из
войны  -  лишь  вопрос  времени74.
 Н.  Уиншип,  Н.  Мак-Калли,  Д.  Фрэнсис,  Дж.  Кеннан  в  мар¬
те-апреле  проявили  серьезную  озабоченность  фактом  активного
вмешательства  русских  социалистов  во  внешнеполитические  де¬
ла  (отметим,  уже  в  начале  апреля  Исполком  Петросовета  создал
информационный  отдел  для  сношений  с  другими  странами).  Для
выражения  антивоенных  настроений  социалистам  удалось  найти
весьма  емкую,  броскую  формулу  -  “мир  без  аннексий  и  контрибу¬
ций,  право  наций  на  самоопределение”75.  В  США  она  стала  из¬
вестна  в  конце  марта  -  начале  апреля.  Однако  эволюция  воспри¬
ятия  этих,  как  их  окрестили  американцы,  “русских  лозунгов”
политической  элитой,  общественным  мнением  происходила  по¬
степенно,  по  мере  поступления  новой  информации  из  России.
 Н.  Уиншип  старался  переслать  в  Вашингтон  наиболее  значи¬
тельные  документы  революционной  демократии  по  проблемам
внешней  политики.  Донесение  консула  от  3  апреля  содержало  пе¬
ревод  “Воззвания  Петроградского  Совета  рабочих  и  солдатских
депутатов  к  народам  всего  мира”  от  27  марта  (причем  указыва¬
лось,  что  “Воззвание”  было  принято  Советом  по  собственной
инициативе).  В  послании  консула  от  17  апреля  приводилась  резо¬
люция  И.  Церетели  о  войне,  принятая  большинством  голосов
Всероссийского  совещания  делегатов  Советов  рабочих  и  солдат¬
ских  депутатов  (12  апреля  1917  г.).  Уиншип  подчеркнул,  что  мощ¬
ное  давление  Петросовета,  его  творчество  влияло  на  позицию
Временного  правительства.  Не  случайно  А.Ф.  Керенский,  высту¬
пая  на  заседании  указанного  совещания  10  апреля  1917  г.,  сооб¬
щил:  правительство  объявило  об  отказе  от  завоеваний  и  террито¬
риальных  приращений.  Именно  в  этом  ключе  было  выдержано
заявление  о  целях  войны  от  9  апреля  1917  г.76
 Н.  Уиншип  констатировал,  что  левые  в  России  весьма  реши¬
тельно  выступали  за  быстрейшее  достижение  всеобщего  справед¬
ливого  мира  между  народами.  В  целом  позиция  умеренного  боль¬
 83

шинства  Петросовета  сводилась  к  следующему:  России  следовало
отказаться  от  захватнических  целей  войны  -  в  первую  очередь  от
Проливов  и  Константинополя;  посредством  переговоров  с  союз¬
никами  убедить  их  в  необходимости  отбросить  старые  “империа¬
листические”,  закрепленные  в  секретных  соглашениях  цели  вой¬
ны,  и  сформулировать  новые,  демократические,  в  духе  мира  без
аннексий  и  контрибуций.  Видимо,  не  очень  надеясь  склонить  пра¬
вительства  союзных  держав  на  подобные  радикальные  измене¬
ния  только  в  ходе  дипломатических  консультаций,  петроградские
социалисты  намеревались  обратиться  с  призывом  к  левым  поли¬
тическим  силам  всех  стран  -  союзных,  нейтральных,  враждебной
коалиции  -  поддержать  мирные  инициативы  русской  революци¬
онной  демократии,  организовать  международную  социалистиче¬
скую  конференцию  как  средство  давления  на  “свои”  правительст¬
ва  во  имя  быстрейшего  прекращения  войны.  В  Петрограде  рас¬
считывали,  что  народы  воюющих  государств,  безмерно  уставшие
от  войны  и  крови,  активно  поддержат  инициативу  левых  в  своих
странах,  власть  предержащим  некуда  будет  деться,  кроме  как  на¬
чать  серьезный  мирный  диалог.
 Американский  консул  подчеркивал  именно  тот  принципиаль¬
ный  момент  в  позиции  петроградских  социалистов,  что  для  дости¬
жения  цели  “новая  Россия”  не  собиралась  воткнуть  штык  в  зем¬
лю.  О  сепаратном  мире  в  Петрограде  социалисты  речи  не  вели.
Наоборот,  они  заявили  о  твердом  намерении  продолжать  защи¬
щать  “обретенную  свободу”,  русскую  революцию  от  германского
нашествия.  Такая  позиция,  подчеркивал  Н.  Уиншип,  на  деле  мог¬
ла  означать  только  продление  не  неопределенное  время  участия
России  в  войне77.
 Уиншип  с  тревогой  отмечал,  что  леворадикалы  далеко  не  во
всем  разделяли  эту  позицию.  Так,  резолюция  Каменева,  предло¬
женная  12  апреля  на  Всероссийском  совещании  делегатов  Сове¬
тов  рабочих  и  солдатских  депутатов,  потребовала  от  Петросове¬
та  заставить  правительство  решительно  добиваться  прекращения
войны  на  основе  мира  без  аннексий  и  контрибуций,  созыва  социа¬
листической  конференции,  на  которой  должны  были  возобладать
взгляды  социалистов  в  том  виде,  в  каком  они  были  изложены  на
Циммервальдской  конференции.  Леворадикалы  считали,  что  со¬
циалисты  разных  стран,  используя  недовольство  народов  войной,
должны  поднять  их  против  развязавших  империалистическую
бойню  правительств.
 Донесения  Уиншипа  создавали  впечатление,  что  крайне  ле¬
вые,  не  говоря  об  этом  открыто,  все  же  допускали  для  России
возможность  сепаратного  мира:  иначе  они  не  выдвигали  бы  тре¬
бования  отказаться  от  поддержки  “Займа  Свободы”.  Их  опасные
 84

идеи  не  разделялись,  к  счастью,  умеренным  большинством  Ис¬
полкома  Петросовета;  20  апреля  оно  постановило  оказать  актив¬
ную  поддержку  выпускаемому  Временным  правительством
“Займу  Свободы”,  преодолев  сопротивление  большевиков  (21
голос  против  14)78.
 И  при  всем  том  позиция  революционного  оборончества  не
настраивала  Уиншипа  на  оптимистический  лад.  Он  считал,  что
умеренные  социалисты  играли  в  опасную  игру,  рассуждениями  о
скором  мире  подрывали  усилия  Временного  правительства  в
войне.  Воззвание  Петросовета  к  народам  всего  мира  от  27  марта
было  оценено  как  радикальное  и  вредное.  При  этом  консул  ссы¬
лался  на  мнение  А.Ф.  Керенского,  якобы  признававшего  пагуб¬
ное  влияние,  которое  мог  оказать  документ  на  ситуацию  на
фронте  и  в  тылу79.
 Общую  негативную  оценку  оборонческой  линии  умеренного
большинства  Петросовета  в  первой  декаде  апреля  дал  и  Н.  Мак-
Калли.  Военно-морской  атташе  не  склонен  был  воспринимать
лозунги  петроградских  социалистов  как  имевшие  серьезные  шан¬
сы  на  реализацию.  Скорее,  как  крик  отчаяния  в  ситуации,  когда  в
России  нарастал  внутриполитический  кризис,  боеспособность
подточенной  социалистической  пропагандой  армии  падала.  Мак-
Калли  полагал:  в  Петросовете  не  могли  не  понимать,  какой  ответ
следовало  ожидать  от  “империалистических”  правительств,  пре¬
жде  всего  от  немецкого,  в  течение  войны  неоднократно  заявляв¬
шего  о  своем  праве  и  на  аннексии,  и  на  контрибуции80.
 В  США  прозвучавшая  весной  в  России  формула  “мира  без  ан¬
нексий  и  контрибуций”  стала  для  многих  ребусом,  допускавшим
различные  толкования;  в  зависимости  от  них  возникало  разное
отношение  к  творчеству  русских  социалистов.  Как  свидетельст¬
вовала  позиция  влиятельного  “Нейшн”,  лозунги  революционных
оборонцев  воспринимались  некоторыми  спокойно,  без  трагедии.
Журнал  выражал  надежду,  что  Временное  правительство  и  соци¬
алисты  как-нибудь  договорятся,  будут  проводить  согласованную
линию  на  продолжение  участия  России  в  войне.  Журнал  с  некото¬
рым  оптимизмом  отмечал,  что  ни  одна  из  фракций  русских  соци¬
алистов,  даже  крайние  радикалы,  публично  не  высказывались  в
пользу  сепаратного  мира.  Видимо,  трезвые  головы  в  России  осоз¬
навали,  что  сделка  с  врагом  означала  смерть  и  для  революции,  и
для  демократии81.
 Благодушно  настроенных  амерканцев  было  явное  меньшин¬
ство;  большинство  серьезных  американских  аналитиков,  печат¬
ных  изданий  ни  от  лозунгов,  ни  от  действий  русских  социалистов
ничего  хорошего  не  ждали.  Консервативной  “Нью-Йорк  тайме”
была  близка  и  понятна  позиция  Милюкова  по  Константинополю
 85

и  Проливам.  Попытка  же  ревизии  целей  войны  Петросоветом
вызывала,  наоборот,  осуждение;  газета  считала  этот  шаг  преда¬
тельством  национальных  интересов  России.  В  передовицах  от  18
апреля  и  8  мая  газета  писала:  будущее  России  во  многом  зависело
от  успехов  торговли,  свободы  выхода  в  Средиземное  море  через
Проливы,  которому  не  сможет  препятствовать  “другое  государ¬
ство”  (имелась  в  виду,  конечно,  Турция).  Позиция  петроградских
“мечтателей”  лишала  Россию  осязаемых  целей,  за  которые  она
сражалась  несколько  лет  и  пролила  море  крови.  Воспользовав¬
шись  “подарком”,  немцы  обретали  надежды  усилить  позиции  на
Ближнем  Востоке,  реализовать  проект  строительства  Багдадской
железной  дороги.  Наоборот,  Россия  ослабляет  свои  позиции  на
Балканах,  культурные  и  политические  связи  со  славянскими  на¬
родами,  с  Грецией82.
 “Нью-Йорк  тайме”  отмечала,  что,  лишая  себя  практической
цели  в  войне,  Россия  вступает  на  путь  выхода  из  нее.  Впрочем,  не¬
который  оптимизм  внушала  позиция  популярного  А.Ф.  Керен¬
ского.  Временное  правительство,  утверждал  он,  отвергало  экс¬
пансию  посредством  захватов,  но  не  собиралось  отказываться  от
достижения  свободы  торговли  через  Проливы.  Идею  нейтрализа¬
ции  Проливов  в  Петрограде  поддерживали  многие  влиятельные
социалисты,  и  России  было  за  что  продолжать  сражаться,  -  кон¬
статировала  нью-йоркская  газета.
 Завершая  размышления  по  поводу  рожденных  петроградски¬
ми  социалистами  фантазий  на  тему  мира,  “Нью-Йорк  тайме”  не
стеснялась  в  выражениях.  Будет  “немыслимо”,  если  под  их  давле¬
нием  Временное  правительство  откажется  от  Проливов  и  Кон¬
стантинополя,  будет  виновно  в  подобном  черном  предательстве
интересов  русской  нации,  -  писала  она  16  апреля  1917  г.83  В  Ва¬
шингтоне  осознавали,  что  эволюция  внешнеполитических  ориен¬
тиров  России  могла  внести  новые  осложнения  в  межсоюзниче¬
ские  отношения.  Нараставшую  угрозу  сепаратного  мира  между
Германией  и  Россией  американские  наблюдатели  усматривали  и
за  желанием  социалистов  разных  стран  активизировать  связи,  до¬
биваться  созыва  своей  международной  конференции.  В  предвоен¬
ные  годы  в  США  представления  о  сильной  социал-демократиче¬
ской  партии  связывали  именно  с  Германией.  Ее  представляли  как
влиятельную  силу,  оппозиционную  авторитарному  режиму,  кото¬
рая  одновременно  нашла  “свою  нишу”  в  политической  системе  и
научилась  уживаться  с  ним.  Фрэнсис  в  донесениях  отразил  этот
противоречивый  образ  верноподданнической  оппозиции.  Амери¬
канцы  предполагали,  сообщал  посол,  что  правящая  верхушка
Германии  постарается  использовать  “своих”  левых  для  проведе¬
ния  собственной  политики,  предоставив  им  возможность  нала¬
 86

дить  контакт  с  петроградскими  социалистами,  сыграть  инициа¬
тивную  роль  в  борьбе  за  сепаратный  мир  и  вывод  России  из  вой¬
ны.  “Говорят,  что  сторонники  мира  с  Германией  (в  Америке)  го¬
товились  просить  президента  США  стать  посредником  (в  перего¬
ворах  с  союзниками.  -  СЛ.).  Но  послание  Вильсона  (о  вступлении
в  войну  США  от  2  апреля)  поставило  точку  на  этих  планах.  И  те¬
перь  немецкие  социалисты  повернулись  лицом  к  России”,  -  лапи¬
дарно  сообщал  “Индепендент”  21  апреля84.
 По  справедливому  замечанию  известного  американского  соци¬
алиста,  центриста  М.  Лондона,  с  началом  мировой  войны  междуна¬
родное  социалистическое  движение  переживало  период  раскола,
вражды  различных  “национальных  отрядов”,  каждый  из  которых
находил  аргументы  для  оправдания  своей  патриотической  позиции.
Именно  этим  духом  были  проникнуты  решения  конференции
социалистов  стран  Антанты  в  Лондоне  (апрель  1915  г.)  и  Цент¬
ральных  держав  в  Вене  (апрель  1915  г.)  Вместе  с  тем  эти  встречи
обозначили  какую-то  смутную  тенденцию  к  восстановлению  разо¬
рванных  войной  связей  социалистов  разных  стран.  Особенно  оче¬
видно  эта  центростремительная  тенденция  проявилась  в  действиях
социалистов  нейтральных  стран  (конференция  в  Копенгагене  (ян¬
варь  1915  г.),  инициатива  левых  Италии  и  Швейцарии  организовать
международную  конференцию  социалистов  (март  1915  г.);  конфе¬
ренция  социалистов  нейтральных  стран  в  июле  1916  г.).
 В  Циммервальде  в  сентябре  1915  г.  собрались  представители
левых  социалистических  групп,  выступавших  против  войны  и  гра¬
жданского  мира;  следующая  конференция  циммервальдовцев  со¬
стоялась  в  Кинтале  в  апреле  1916  г.  В  программах  и  декларациях
социалистов  разных  стран  в  1915-1917  гг.  звучали  идеи  достиже¬
ния  “мира  без  аннексий  и  контрибуций”,  возвращения  к  предвоен¬
ному  положению  (“мир  без  побежденных  и  победителей”),  права
наций  на  самоопределение,  всеобщего  разоружения,  международ¬
ного  арбитража85.
 События,  последовавшие  за  Февральской  революцией  в  Рос¬
сии,  придали  новые  силы  противникам  войны  в  социалистиче¬
ском  движении  разных  стран.  Петросовет  показал  себя  реальной
силой,  по  меньшей  мере  “второй”  властью  в  России  -  или,  как
считали  многие  в  США,  даже  прятавшейся  за  спиной  Временного
правительства  “первой”  властью.  В  Вашингтоне  в  марте-апреле
1917  г.  все  более  приходили  к  осознанию  того  факта,  что  неконт¬
ролируемые  буржуазными  политическими  партиями  социалисты
России  могли  взять  на  себя  инициативу  объединения  левых  сил
других  стран  в  борьбе  за  достижение  скорейшего  мира,  что  на  де¬
ле  сознательно  или  бессознательно  работало  на  удовлетворение
германских  амбиций.
 87

Тревожили  международные  контакты  социалистов.  Так,  4  ап¬
реля  “Индепендент”  писал  о  переговорах  в  Дании  одного  из  лиде¬
ров  правого  крыла  германских  социалистов,  Ф.  Шейдемана,  скан¬
динавских  и,  возможно,  русских  социалистов.  Информация  о  дей¬
ствиях  германской  и  австрийской  социал-демократии,  активно  ис¬
кавшей  контакты  с  петроградскими  социалистами,  поступила  в
Вашингтон  и  по  дипломатическим  каналам.  Об  этом  сообщал,  в
частности,  Д.  Фрэнсис  в  послании  4  апреля  после  беседы  с
П.Н.  Милюковым.
 По  данным  “Каррент  хистори”,  из  Швейцарии  в  Стокгольм
проследовала  группа  русских  радикалов.  “Как  говорят”,  -  отме¬
чал  журнал,  подчеркивая,  что  сообщение  может  нести  изрядную
долю  непроверенной  информации,  -  в  Стокгольме  левые  плани¬
ровали  провести  конгресс,  эта  идея  пользовалась  поддержкой
“немецких  радикалов  и  некоторых  французских  социалистов”.  Во
главе  группы  вояжировавших  левых  -  “выдающийся  социалист”
Ленин.  То,  что  их  поездка  по  времени  совпала  с  предполагавшим¬
ся  отъездом  в  Стокгольм  лидера  германского  большинства
Ф.  Шейдемана;  что  русским  социалистам  была  предоставлена
возможность  проследовать  через  Германию  из  Швейцарии  вос¬
принималось  журналом  “как  свидетельство  поддержки  плана  гер¬
манским  правительством”86.
 “Индепендент”  уже  в  начале  апреля  прогнозировал,  что  для
союзников  борьба  петроградских  социалистов  за  осуществление
их  мирных  инициатив  чревата  последствиями  самыми  тяжелы¬
ми  -  вплоть  до  сепаратного  мира,  выхода  России  из  войны.  Нес¬
мотря  на  то  что  Петроград  решительно  отверг,  по  сообщению
журнала  в  мае,  предложение  германского  командующего  Восточ¬
ным  фронтом,  принца  Леопольда  Баварского  о  сепаратной  сдел¬
ке.  Журнал  размышлял:  большинство  русских  социалистов,  ско¬
рее  всего  вполне  искренне,  стремились  к  всеобщему  справедливо¬
му  миру.  Однако  договориться  о  прекращении  войны  они  могли
только  с  теми,  кто  этого  хотел.  А  желающих  следовало  искать  в
германских  траншеях;  “Индепендент”  четко  прогнозировал  неиз¬
бежность  негативного  ответа  держав  Согласия  на  русские  иници¬
ативы.  Позиция  Англии  и  Франции  была  решительно  заявлена
еще  в  январе,  в  ответе  этих  стран  на  американский  “мирный”  зон¬
даж:  война  до  победного  конца,  никаких  разговоров  о  мире.  За¬
падные  партнеры  не  собирались  огульно  обвинять  русских  соци¬
алистов  в  желании  просто  “обмануть”  их.  Вместе  с  тем  логика
войны,  позиций  разных  держав  подталкивала  петроградских  ле¬
вых  на  путь  сепаратной  сделки  с  Германией87.
 Н.  Мак-Калли  развивал  идею:  русские  социалисты  клеймили
антантовские  правительства  как  империалистические,  демонст¬

рировали  негативное  отношение  к  их  политике.  Методом  исклю¬
чения  оставались  немцы,  видимо,  всерьез  задумывавшиеся  о  сдел¬
ке  с  Петроградом88.
 Зловредными,  если  не  осмысленно  предательскими,  то  безот¬
ветственными,  работавшими  на  интересы  врага  инициативы  Пет-
росовета  казались  многим  в  США  еще  и  потому,  что  они  разру¬
шали,  разлагали  армию.  Именно  социалисты,  отмечал  Дж.  Кен-
нан,  желая  обрести  массовую  опору  в  лице  солдат  и  рабочих,  мус¬
сировали  тему  угрозы  контрреволюции  -  мнимой  и  реальной;  за¬
пустили  тот  процесс  якобы  демократизации  армии,  который  имел
для  нее  самые  пагубные  последствия.  Петросовет  издал  преступ¬
ный  Приказ  №  1  от  14  марта,  разрушавший  дисциплину.  Развалив
старый  порядок,  социалисты  ничего  нового  не  предложили.
Именно  Совет  декларировал  право  солдат  на  участие  в  политиче¬
ской  деятельности;  в  результате  на  фронт  отправились  политиче¬
ские  агитаторы,  будоражившие  солдат  обсуждением  широкого
круга  социально-политических  проблем,  и  среди  них  главной  -
войны  и  мира.  Среди  этих  “политиков”,  полагал  Кеннан,  было
немало  провокаторов  и  германских  шпионов,  которые  доказыва¬
ли  русским  солдатам,  что  на  деле  они  якобы  воевали  за  прибыли
английских  и  французских  империалистов.  Главная  задача  гер¬
манской  пропаганды  -  разложение  русской  армии  -  облегчалась
многократно.  Воинские  части  стали  превращаться  в  дискуссион¬
ные  клубы89.
 Эту  точку  зрения  вынуждены  были  поддержать  многие  аме¬
риканцы.  Получалось,  что  революция  не  столько  “развязала”  по¬
лезную  инициативу  человека  с  ружьем  в  стремлении  защитить  де¬
мократию,  сколько  внесла  хаос,  вызвала  страшное  падение  бое¬
способности  войск.  В  США  поступали  сообщения  о  катастрофи¬
ческом  положении  офицерского  корпуса:  леденящие  душу  под¬
робности  жестокого  уничтожения  офицеров  в  Кронштадте,  Гель¬
сингфорсе  нижними  чинами;  об  отказах  последних  исполнять
приказы  и  глумлении  над  “золотопогонниками”,  своеволии  сол¬
датских  комитетов,  фактически  поддерживавших  эти  издеватель¬
ства.  Тот  “эксперимент”,  который  проводился  русскими  левыми
над  армией,  не  мог  не  вызывать  изумления  даже  у  американских
социалистов.  Один  из  них,  Фрэнк  Бон,  был  искренне  удивлен  про¬
исходившим  в  России,  где,  как  сообщалось,  солдаты  могли  изби¬
рать  офицеров,  создавать  комитеты,  которые  полностью  контро¬
лировали  различные  воинские  части.  Он  писал,  что  такие  поряд¬
ки  только  могли  “разложить”  русскую  армию90.
 В  то  же  время  многие  критиковавшие  петроградских  социа¬
листов  американцы  вынуждены  были  признать,  что  для  развития
антивоенных  настроений  у  россиян  была  объективная  основа:
 89

страшные  потери,  усталость  от  войны,  разруха  в  тылу.  На  это  из
России  указывали  Мак-Калли,  Уиншип;  иногда  (очень  осторож¬
но)  Д.  Фрэнсис91.  Да  и  в  США  этот  факт  многие  осознавали  весь¬
ма  четко.  Газета  “Наш  город”,  издававшаяся  в  небольшом  город¬
ке  Гринвич  (штат  Коннектикут),  где  проживал  известный  всей
стране  правый  социалист,  решительный  противник  русских  паци¬
фистов  У.И.  Уоллинг,  бралась  с  ним  полемизировать.  “Следует
помнить,  -  писала  она  о  гражданах  России,  -  что  они  долго  нахо¬
дились  под  страшным  напряжением  войны.  Сотни  тысяч  убитых
и  получивших  тяжелейшие  ранения,  нищета  и  разочарование  ста¬
ли  огромным  испытанием  для  людей,  довели  их  терпение  до  пре¬
дела.  Возможно,  эти  бедные,  протестующие  крестьяне  не  имеют
никаких  прогерманских  симпатий,  а  только  стремятся  найти  лю¬
бой  путь  к  прекращению  своих  страданий.  И  вопрос:  удастся  ли
американцам  убедить  этих  людей  и  дальше  нести  свои  жертвы,
или  они  будут  еще  больше  раздражены  увещеваниями,  исходящи¬
ми  из  страны,  столь  незначительно  пострадавшей  от  войны?  -  ос¬
тается  открытым”92.
 В  начале  апреля  Н.  Мак-Калли  попытался  проанализировать
отношение  социальных  сил  в  России  и  США  к  войне,  отметив
очевидные  сходства.  Буржуазные  слои  общества  ее  наиболее
решительно  поддержали,  социалисты  и  рабочие  ей  противодейст¬
вовали,  наиболее  последовательно  выступая  под  флагом  паци¬
физма.  Да  и  в  целом,  как  американский,  так  и  русский  народ  в
массе  своей  были  настроены  против  войны93.
 Добавим  от  себя:  далее  начинались  различия.  Американец
“все  еще”  был  пацифистом.  До  него,  в  условиях  мирной  жизни
(страшный  пожар  бушевал  “где-то  в  Европе”),  туго  доходило,  что
страна  участвует  в  войне;  его  еще  не  охватил  воинственный  пси¬
хоз.  Русский  же  человек  весной  1917  г.  “уже”  стал  пацифистом,
пройдя  через  два  с  половиной  года  кошмара  войны.  В  Америке,
на  не  тронутой  войной  земле,  положение  граждан  России  миллио¬
ны  благополучных  американцев  осознать  не  могли.  Это  в  немалой
степени  объясняет  непонимание  даже  интеллигентной  частью  аме¬
риканского  общества  того  факта,  почему  в  России  открытые  сто¬
ронники  войны,  “партия  Милюкова”,  популярностью  не  пользо¬
вались.  Н.  Мак-Калли  проводил  мысль,  что  не  без  подачи  Петро-
совета  в  русской  армии  стали  ненавистны  эти  патриотически
настроенные  граждане94.
 Наоборот,  советские  лозунги  “мира  без  аннексий  и  контрибу¬
ций”  захватили  сотни  тысяч  солдат,  уже  о  войне  не  думавших,
мечтавших  о  возвращении  к  семьям,  к  земле.  В  сознании  фронто¬
вика  складывался  негативный  образ  союзников:  они  якобы  заста¬
вляли  русских  продолжать  кровавый  кошмар  войны.  Н.  Уиншип
 90

в  начале  мая  написал,  что  даже  вступление  США  в  войну  было
воспринято  социалистами  и  их  сторонниками  в  России  как  собы¬
тие  ординарное,  если  не  сказать  малозначимое95.  В  общем,  когда
Вильсон  обрел  воинственный  пыл,  присоединил  голос  к  хору  ан¬
тантовских  политиков,  бодро  исполнявших  боевой  гимн,  петро¬
градские  социалисты  затянули  заунывную  пацифистскую  песню.
Эта  аритмия,  несхожесть  процессов  в  России  и  США  лежала  в  ос¬
нове  непонимания  миллионами  американцев  сложных  событий,
происходивших  по  другую  сторону  океана.
 Как  казалось  из  США,  петроградские  социалисты  не  ведали,
что  творили;  плохо  просчитывали  последствия  своих  действий.
Тема  сепаратного  мира  между  Россией  и  Германией  была  для
американцев  “больной”,  поэтому  в  комментариях  недостатка  не
ощущалось.  О  главном,  желании  американцев  по-прежнему  “вое¬
вать  чужой  кровью”,  в  Америке  скромно  умалчивали.  А  вот  ока¬
зать  давление  на  социалистических  лидеров  России  пытались.
 Особое  рвение  проявили  представители  правого  меньшинства
американской  Социалистической  партии.  В  20-х  числах  апреля
группа  видных  провоенных  социалистов  (Ч.Э.  Рассел,  У.И.  Уол¬
линг,  Г.  Слободин,  У.  Гент)  в  письме  на  имя  А.Ф.  Керенского  ут¬
верждала:  в  случае  заключения  сепаратного  мира  Россия  превра¬
тилась  бы  во  врага  бывших  союзников,  которые,  безусловно,
войну  продолжат;  стала  бы  предателем  братьев  -  “французских  и
английских  рабочих,  сражающихся  против  немецкой  угрозы”.  Ес¬
ли  германский  милитаризм  одержит  военную  победу,  размышля¬
ли  американцы,  то  падение  демократии  в  России,  искоренение  со¬
циалистической  и  либеральной  оппозиции  в  самой  Германии  ста¬
нут  неизбежными.  Победа  в  Европе  агрессивной  Германии,  стро¬
ившей  планы  мирового  господства,  заставила  бы  США  принять
меры  для  самозащиты:  создавать  современные  армию  и  флот.
В  Америке  стали  бы  нарастать  милитаристские  тенденции96.
Мысль  о  негативных  последствиях  сепаратного  мира  России  и
Германии  тревожила  и  придерживавшихся  пацифистских  пози¬
ций  социалистов.  Не  случайно  известный  социалист,  конгрессмен
М.  Лондон  просил  русских  собратьев  выступить  с  “рассеивающим
тревожные  слухи”  заявлением,  что  в  Петрограде  не  желали  сго¬
вора  с  Германией97.
 В  случае  если  Петроград  не  прислушался  бы  к  их  мнению,
американцы  готовы  были  прибегнуть  к  экономическому  давле¬
нию  на  союзника.  В  телеграмме,  направленной  вице-президентом
“Нэшнл  Сити  бэнк  оф  Нью-Йорк”  С.  Мак-Робертсом  представи¬
телю  банка  в  Петрограде  Г.Ф.  Мезерву  19  апреля  1917  г.,  говори¬
лось:  революция  в  России  вызвала  в  Америке  большое  воодуше¬
вление,  Конгресс  выделил  на  военные  нужды  7  млрд  долл.,  из  них
 91

3  млрд  предназначалось  союзникам.  Однако  циркулировавшие  в
США  слухи,  что  новое  правительство  контролируется  радикаль¬
ными  социалистами,  стремящимися  заключить  сепаратный  мир  с
Германией,  могло  положить  конец  выделению  России  средств98.
 Все  же  многих  американцев  не  покидала  надежда,  что  аргу¬
менты  профсоюзных  и  правосоциалистических  вождей  Амери¬
ки  (С.  Гомперс,  У.И.  Уоллинг,  Ч.  Рассел)  в  пользу  войны  до  по¬
бедного  конца;  выступления  таких  решительных  ее  сторонни¬
ков  из  числа  русских  социалистов,  как  Г.В.  Плеханов  и
Е.К.  Брешко-Брешковская,  умерят  пыл  “петроградских  мечта¬
телей”,  их  нацеленность  на  достижение  мира.  Н.  Уиншип,  на¬
строенный,  наоборот,  скептически,  сообщал  о  негативной  реак¬
ции  граждан  и  социалистов  России  на  многочисленные  увещева¬
ния  русского  народа  из-за  океана.  Эти  песни  вызывали  энтузи¬
азм  только  в  буржуазных  слоях  общества99.
 Так  развивались  весной  1917  г.  два  альтернативных  видения
американцами  ситуации  в  России  и  перспектив  ее  участия  в  вой¬
не.  Одна  из  точек  зрения  сформировалась  в  буржуазно-либераль¬
ных  кругах  США  еще  до  Февральской  революции.  Это  мнение  за¬
ключалось  в  том,  что  российская  революция  может  произойти  в
форме  законопослушного  верхушечного  переворота  с  последую¬
щими  умеренными  реформами.  О  внешней  политике  новой  Рос¬
сии  писали,  что  она  нацелена  на  энергичное  ведение  войны  до  по¬
беды  в  едином  строю  с  союзниками.  Эту  концепцию  (как  нам
представляется,  более  абстрактную)  развивали  Крейн  и  Харпер,  к
ней  тяготели  Кеннан  и  Фрэнсис,  многие  влиятельные  газеты  и
журналы.  Они  стояли  ближе  к  вершине  власти,  к  ним  прислуши¬
вался  Вильсон.  Эти  приближенные  к  президенту  люди  вели  себя
уверенно,  предлагали  цельное  видение  ситуации  в  России.  Естест¬
венно,  что  именно  такая  версия  русских  событий  ложилась  в  ос¬
нову  принимавшихся  им  решений  по  “русскому  вопросу”.
 Иную  точку  зрения  высказывали  многие  американские  ди¬
пломаты  и  военные  в  России.  Они  били  тревогу,  указывая  на  уси¬
ление  в  России  радикальных  социалистических  тенденций,  хаоса
и  безвластия;  на  падение  боеспособности,  разложение  русской  ар¬
мии.  Тревожные  сообщения,  однако,  не  складывались  в  общую
картину.  До  Апрельского  кризиса  “количество”  не  переросло  в
“качество”:  в  Вашингтоне  расчеты  на  благоприятное  развитие
русской  ситуации  доминировали.  В  плане  практической  политики
это  могло  означать  лишь  то,  что  в  течение  двух  месяцев  после
Февраля  Вильсон  на  “русском  направлении”  большой  активности
не  проявлял,  благодушно  наблюдая  за  событиями.  В  Вашингтоне
господствовала  неоправданная  уверенность,  что  в  России  все  об¬
разуется,  что  либеральное  правительство  Львова  выстоит  и  спра¬
 92

вится  с  трудностями.  Крайне  слабое  знание  лидерами  США  соци¬
алистического  движения  России,  неприятие  позиции  его  умерен¬
ного  крыла  по  вопросам  внешней  и  внутренней  политики  не  дава¬
ли  больших  надежд,  что  в  Вашингтоне  попытаются  скорректиро¬
вать  курс  в  “русском  вопросе”,  придав  ему  большую  реалистичность
и  гибкость.  Важным  фактором  стабильности  двусторонних  отноше¬
ний  в  Вашингтоне  считали  сохранение  за  решительным  сторонни¬
ком  войны  Милюковым  портфеля  министра  иностранных  дел.
 1  The  Bookman.  1917.  May.  P.  273-275;  The  World’s  Work.  1917.  May.  P.  52-53.
 2  The  World’s  Work.  1917.  May.  P.  53-62.
 3  The  Bellman.  1917.  Mar.  24.  P.  313-314;  The  World’s  Work.  1917.  May.
P.  61-65.
 4  The  North  American  Review.  1917.  Apr.  P.  505-506;  Fortune.  1917.  May.
P.  475-477;  The  Survey.  1917.  Mar.  24.  P.  718-720.
 5  The  Bookman.  1917.  May  1.  P.  275;  The  Independent.  1917.  Apr.  2.  P.  22-23.
 6  The  Outlook.  1917.  Mar.  28.  P.  360-361;  The  Bookman.  1917.  May  17.  P.  273;
The  Nation.  1917.  Mar.  22.  P.  360-361;  Apr.  26.  P.  482.
 7  The  North  American  Review.  1917.  May.  P.  716-717;  The  Independent.  1917.
Apr.  2.  P.  7-8;  The  Bellman.  1917.  Mar.  24.  P.  313-314.
 8  The  Independent.  1917.  Apr.  2.  P.  11;  The  North  American  Review.  1917.  May.
P.  716-717.
 9  N.McCully  to  WCD.  April  3,  1917  //  NA.  RG  165.  F.  6497-63.  Box  130;  The
North  American  Review.  1917.  May.  P.  716-717;  Fortune.  1917.  May.  P.  749-750;  The
Independent.  1917.  Apr.  2.  P.  22-23.
 10  The  World’s  Work.  1917.  May.  P.  19.
 11  The  Independent.  1917.  Apr.  2.  P.  22-23;  The  Bellman.  1917.  Mar.  24.
P.  313-314.
 12  Fortune.  1917.  May.  P.  748;  The  Bellman.  1917.  Mar.  24.  P.  313.
 13  N.McCully  to  WCD.  April  3,  1917  //  NA.  RG  165.  F.  6497-63.  Box  130.
 14  The  Outlook.  1917.  Mar.  28.  P.  546-547;  The  American  Review  of  Reviews.
1917.  Apr.  P.  387-389.  См.:  Ганелин  Р.Ш.  Россия  и  США.  1914-1917:  Очерки  ис¬
тории  русско-американских  отношений.  Л.,  1969.  С.  165-167.
 15  The  Independent.  1917.  April  2.  P.  22-23;  The  World’s  Work.  1917.  May.  P.  77-79.
 16  The  Independent.  1917.  Apr.  2.  P.  22-23;  The  Outlook.  1917.  Mar.  28.  P.  546.
 17  D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  Mar.  19.  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/288;  The
Bookman.  1917.  May.  P.  275;  The  Outlook.  1917.  Mar.  28.  P.  547.
 18  The  Independent.  1917.  Apr.  2.  P.  11;  The  Servey.  1917.  Mar.  24.  P.  719-720;
The  Outlook.  1917.  Mar.  P.  546.  Речь  шла  о  Декларации  Временного  правительст¬
ва  от  16  марта,  “Воззвании  к  полякам”  от  23  марта;  “Законе  об  отмене  вероис¬
поведных  и  национальных  ограничений”  2  апреля  1917  г.  (Революция  1917  г.
(хроника  событий).  М.;  Пг.,  1923.  Т.  I.  С.  108-109,  111).
 19  D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  March  18,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/284;
Idem.  March  29,  1917  //  Ibid.  861.00/310;  The  Воокщап.  1917.  May.  P.  277.
 20  S.  Harper  to  R.  Williams.  April  18,1917;  S.  Harper  to  R.  Williams.  April  17,1917
//  BA  CU.  C.R.  Crane  Papers,  Box  2.
 21  Th.  Whittermore  to  C.R.Crane.  March  14/27,  1917  //  BA  CU.  C.R.  Crane
Papers.  Box  2.
 22  I.  Morris  to  the  Secretary  of  State.  March  21,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/291;
D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  March  21,  1917  //  Ibid.  861.00/294;  N.  Winship  to
the  Secretary  of  State.  March  20,  1917  //  Ibid.  861.00/330.
 93

23  D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  March  19,  1917  I  I  NA.  RG  59.  861.00/288;
Idem.  March  29,  1917  //  Ibid.  861.00/310;  The  New  York  Times.  1917.  18  Apr.  12:1.
 24  The  Nation.  1917.  Apr.  26.  P.  482-^83;  The  Independent.  1917.  Apr.  7.  P.  59-60.
 25  The  Bookman.  1917.  May.  P.  273-274.  В  Декларации  от  16  марта  указыва¬
лось,  что  среди  реформ,  которые  должны  приветствоваться  широкими  демокра¬
тическими  кругами:  политическая  амнистия,  обязательство  принять  на  себя  под¬
готовку  Учредительного  собрания,  осуществление  гражданских  свобод  и  устра¬
нение  национальных  ограничений.  “И  мы  полагаем,  что  в  той  мере,  в  какой  на¬
рождающаяся  власть  будет  действовать  в  направлении  осуществления  этих  обя¬
зательств  и  решительной  борьбы  со  старой  властью,  -  демократия  должна  ока¬
зать  ей  свою  поддержку”,  -  говорилось  в  Декларации  (см.:  Революция  1917  г.  ...
Т.  I.  С.  190-191).
 26  The  Independent.  1917.  Apr.  2.  P.  23;  The  New  York  Times  Current  History.
1917.  May.  P.  292-297.
 27  D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  April  17,1917  //NA.  RG  59.  861.00/294;  The
Outlook.  1917.  Mar.  28.  P.  546;  The  Nation.  1917.  Mar.  22.  P.  360-361.
 28  S.  Harper  to  C.R.  Crane.  [March,  1917]  //  BA  CU.  C.R.  Crane  Papers.  Box  2.  The
World’s  Work.  1917.  May.  P.  53-62.
 29  S.  Harper  to  R.  Williams.  April  18,  1917  //  BA  CU.  C.R.  Crane  Papers.  Box  2.
 30  N.  Winship  to  the  Secretary  of  State.  April  3,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/345;
Idem.  April  10,  1917  //Ibid.  861.00/405.
 31  N.  Winship  to  the  Secretary  of  State.  April  17,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/404.
 А.Д.  Малявский  привел  данные  о  432  аграрных  выступлениях  в  марте  1917  г.
При  этом  он  говорит  о  “немногих”  случаях  захвата  земли.  Ту  мысль,  что  в  “мар¬
те-апреле  1917  г.  крестьяне  практически  не  претендовали  на  землю”,  на  приме¬
ре  Казанской  губернии  подтверждают  В.М.  Бухараев  и  Д.И.  Люкшин  (см.:  Ма¬
лявский  АД.  Крестьянское  движение  в  России  в  1917  г.,  март-октябрь.  М.,  1981.
С.  18;  Бухараев  В  .М.,  Люкшин  ДМ.  Крестьяне  России  в  1917  году.  Пиррова  по¬
беда  “общинной  революции”  //  1917  год  в  судьбах  России  и  мира.  Октябрьская
революция:  от  новых  источников  к  новому  осмыслению.  М.,  1998.  С.  134).
 32  Fortune.  1917.  May.  P.  754-755.  Хлебная  монополия  введена  7  апреля
1917  г.  Государство  пыталось  компенсировать  сельскому  труженику  потери
посредством  повышения  твердых  цен  на  все  виды  хлеба,  по  сравнению  с  осе¬
нью  1916  г.,  на  60-70%  (Лейберов  И.П.,  Рудаченко  С  Д.  Революция  и  хлеб.  М.,
1990.  С.98).
 33  D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  May  2,1917  //  NA.  RG  59.  861.00/410.  Ha
серьезное  внимание,  которое  В.Вильсон  уделял  в  годы  мировой  войны  нацио¬
нальным  проблемам,  справедливо  указывает  Б.  Антербергер  (Unterberger  В.
The  United  States,  Revolutionary  Russia  and  the  Rise  of  Czechoslovakia.  Chapel  Hill,
1989.  P.  16-17,  36).  Меморандум  Д.  Макгована  приведен  в  донесении  Саммерса
(М.  Summers  to  the  Secretary  of  State.  March  20,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/337.  В
Декларации  Временного  правительства  от  16  марта  речь  шла  об  отмене  всех
сословных,  вероисповедных  и  национальных  ограничений;  2  апреля  оно  поста¬
новило  отменить  все  ограничения  в  правах  российских  граждан,  “обусловлен¬
ные  принадлежностью  к  тому  или  иному  вероучению,  вероисповедованию  или
национальности”.  Воззвание  Временного  правительства  к  полякам  29  марта
называло  создание  независимого  польского  государства  надежным  залогом
прочного  мира  в  будущей  обновленной  Европе  (Революция  1917  г.  ...  Т.  II.
 С. 	98,  108,  189).
 34  R.  Clapper  to  wife.  May  12,  1917  //  MD  LC.  R.  Clapper  Papers.  Box  43.
 35  N.  McCully  to  WCD.  April  3,  1917  //  NA.  RG  165.  F.  6497-23.  Box  121.
 36  Ibid.;  S.  Washburn  to  Lord  Northcliffe.  March  23,  1917  //  MD  LC.  S.  Washburn
Papers.  Box  1.
 94

37  The  Independent.  1917.  Apr.  2.  P.  11.0  проблемах,  с  которыми  столкнулась
подготовка  выборов  в  Учредительное  собрание,  см.  подробнее:  Протасов  А.Г.
Всероссийское  Учредительное  собрание:  история  рождения  и  гибели.  М.,  1997.
С.  59-81.  Особое  совещание  по  подготовке  проекта  положения  о  выборах  в  Уч¬
редительное  собрание  было  образовано  Временным  правительством  7  апреля.
Особое  совещание  по  созыву  Учредительного  собрания  работало  с  7  июня  по
середину  сентября.  Проведение  выборов  было  сначала  намечено  на  30  сентября,
затем  отодвинуто  на  ноябрь  1917  г.
 38  N.  McCully  to  WCD.  April  10,  April  17,  1917  //NA.  RG  165.  F.  6497-23.  Box
 121.
 39  N.  Winship  to  the  Secretary  of  State.  April  30,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/326.
 40  D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  March  21,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/293;
I.Morris  to  the  Secretary  of  State.  March  24,  1917  //  Ibid.  861.00/300.  О  двоевластии
в  первые  недели  после  Февраля  см.:  Старцев  В.И.  Революция  и  власть:  Петро¬
градский  Совет  и  Временное  правительство  в  марте-апреле  1917  г.  М.,  1978.
С.  11-46;  Галили  3.  Лидеры  меньшевиков  в  русской  революции:  Социальные  ре¬
алии  и  политическая  стратегия  /  Пер.  с  англ.  М.,  1993.  С.  139-150.
 41  F.  Riggs  to  Jane  A.Riggs.  April  11,  1917  //  MD  LC.  Riggs  Family  Papers.  Box
 124.
 42  I.  Morris  to  the  Secretary  of  State.  March  24,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/300.
 43  N.McCully  to  WCD.  April  3,1917  //NA.  RG  165.  F.  6497-23.  Box  121;  Fortune.
1917.  May.  P.  747-748.
 44  N.  Winship  to  the  Secretary  of  State.  April  3,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/345;
Idem.  April  17,  1917  //Ibid.  861.00/404.
 43  N.  Winship  to  the  Secretary  of  State.  April  23,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/371;
P.  Stovall  to  the  Secretary  of  State.  April  27,  1917  //  Ibid.  861.00/334.
 46  The  Outlook.  1917.  Mar.  28.  P.  546;  The  Independent.  1917.  Apr.  2.  P.  23.
 47  D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  April  21,1917  //  NA.  RG  59.  861.00/327;  The
Nation.  1917.  Apr.  26.  P.  482-483.
 48  N.  Winship  to  the  Secretary  of  State.  March  20,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/339;
Idem.  April  17,1917  //Ibid.  861.00/404.  См.:  Всероссийское  совещание  Советов  ра¬
бочих  и  солдатских  депутатов.  Петроград.  1917:  Стеногр.  отчет.  М.;  Л.,  1927.
 C.  131—135,  147-150,  178-182,  187,  188.
 49  N.  Winship  to  the  Secretary  of  State.  April  23,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/371;
Революция  1917  г....  Т.  I.  С.  138-167,  204-205.
 50  N.Winship  to  the  Secretary  of  State.  April  30,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/386;
Революция  1917  г....  Т.  II.  С.  41-42.  В.И.  Ленин  ответил  на  эту  резолюцию  стать¬
ей  “Наши  взгляды”,  опубликованную  в  “Правде”  1  мая  1917  г.  (Ленин  В.И.  Поли,
собр.  соч.  Т.31.  С.  278-282).
 51  М.  Summers  to  the  Secretary  of  State.  March  20,1917  //  NA.  RG  59.  861.00/337;
 D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  March  21,  1917  //  Ibid.  861.00/293.
 52  The  Bookman.  1917.  May.  P.  273-274;  The  Servey.  1917.  Mar.  24.  P.  718-720.
 53  N.  Winship  to  the  Secretary  of  State.  March  20,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/330;
Idem.  April  3,  1917  //  Ibid.  861.00/345.  Постановление  о  возобновлении  работ  в
Петербургском  районе  (по  докладу  Н.С.  Чхеидзе  от  Исполкома)  было  принято
на  заседании  Петроградского  Совета  18  марта  1170  голосами  против  30  (Петро¬
градский  Совет  рабочих  и  солдатских  депутатов  в  1917  г.  /  Под  общ.  ред.
П.В.  Волобуева.  М.;  СПб.,  1991.  Т.  I.  С.  192,  193).
 34  The  Independent.  1917.  Apr.  2.  P.  60;  Apr.  21.  P.  158;  N.  McCully  to  WCD.  April
17,  1917  //  NA.  RG  165.  F.  6497-26.  Box  121.
 55  The  Nation.  1917.  Apr.  26.  P.  482-483.
 56  The  American  Review  of  Reviews.  1917.  May.  P.  469;  The  Independent.  1917.
Apr.  7.  P.  60.
 95

57  M.  Summers  to  the  Secretary  of  State.  March  20,1917  //  NA.  RG  59.  861.00/337.
 58  A.Milner  to  S.Hoare.  March  22,  1917  //  BLO.  A.Milner  Papers.  Box  45.  P.  14.
 59  S.  Washburn  to  Lord  Northcliffe.  March  23,  1917  //  MD  LC.  S.  Washburn
Papers.  Box  1.  За  океаном  угроза  правого  реванша  значительно  преувеличива¬
лась.  В  феврале-марте  1917  г.  не  произошло  ни  одного  массового  выступления
в  защиту  самодержавия  {Кирьянов  Ю.И.  Правые  партии  в  России.  1911-1917.
М.,  2001.  С.  424;  Лебедев  С.В.  Альтернатива  справа:  Национально-политическое
движение  в  России.  Историческая  традиция.  Идеологическая  направленность  и
перспективы.  СПб.,  1999.  С.  129).
 60  M.Summers  to  the  Secretary  of  State.  March  20,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/337;
The  Bellman.  1917.  Mar.  24.  P.  313.
 61  The  Servey.  1917.  Mar.  24.  P.  718-720.  Накануне  Февральской  революции
дворянство  составляло  приблизительно  0,2%  (700-800  тыс.  человек)  населения
царской  России,  буржуазия  -  3,6%  (до  5-6  млн).  В  1913  г.  в  России  вместе  с  семь¬
ями  насчитывалось  17  млн  кулаков.  (См.:  Иоффе  Г.З.  Крах  российской  монар¬
хической  контрреволюции.  М.,  1977.  С.  63-64,  67).
 62  O.S.  Straus  to  R.Lansing.  April  6,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/314.
 63  D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  March  19,  1917  //  NA.  RG  59.  851.00/314;
The  Independent.  1917.  Apr.  21.  P.  158.
 64  The  Bellman.  1917.  Mar.  24.  P.  313.
 65  N.  McCully  to  WCD.  April  3,  1917  //  NA.  RG  165.  F.  6497-23.  Box  121.
 66  Everybody’s  Magazine.  1917.  May.  P.  527-528;  The  Independent.  1917.  Mar.  26.
P.  525-526.
 67  C.  Spring  Rice  to  E.  Drummond.  April  13,  1917.  P.  343  //  PRO.  C.  Spring  Rice
Papers.  FO  800/242.
 68  The  Independent.  1917.  Apr.  2.  P.  22-23;  The  Outlook.  1917.  Mar.  28.
P.  546-547.  Тема  возможного  поиска  путей  достижения  сепаратного  мира  правя¬
щими  кругами  России  и  Германии  в  конце  1916  -  начале  1917  г.  вызывает  ост¬
рую  полемику  в  отечественной  историографии.  Нам  представляется  обоснован¬
ной  точка  зрения,  высказанная  видными  российскими  исследователями  -
 B.C.  Васюковым,  A.B.  Игнатьевым  и  рядом  иных,  и  емко  изложенная  В.Н.  Ви¬
ноградовым:  Россия  оставалась  верной  союзническим  обязательствам,  имел  ме¬
сто  зондаж  состояния  противников,  их  планов  и  намерений  (см.:  Мировые  вой¬
ны  XX  века.  М.,  2002.  Кн.  1.  С.  250-251).
 69  The  Literary  Digest.  1917.  Febr.3.  P.  252;  Febr.  24.  P.  460.
 70  E.House  to  W.Wilson.  March  17,  1917  //  PWW.  Vol.  41.  P.  422-423;  The
American  Review  of  Reviews.  1917.  Apr.  P.  381.
 71  The  Outlook.  1917.  Mar.  28.  P.  546-547.
 72  D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  April  21,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/327;
Bookman.  1917.  May.  P.  271-274;  Franklin  K.  Lane  to  George  W.  Lane.  April  1,1917  //
PWW.  Vol.  41.  P.  517-518.
 73  James  Bryce  to  C.R.Crane.  April  8,  1917  //  BA  CU.  C.R.  Crane  Papers.  Box  2.
Революция  1917  г.  ...  T.  I.  C.  84;  Т.  П.  C.  117-118,  131,  201-202.  Свою  острую
борьбу  с  “циммервальдистами”  (а  такими  “признавали  себя  вначале  и  Керенский
и  Церетели”)  по  вопросам  внешней  политики  в  конце  марта  ярко  описывает
П.Н.  Милюков  (Воспоминания.  М.,  1991.  С.  482-486).
 74  Memo.  March  27,  1917  //  PRO.  A.J.  Balfour  Papers.  FO  800/211.  P.  187-188.
Миссия  А.  Бальфура  пребывала  в  США  с  21  апреля  по  31  мая  1917  г.  О  ней  под¬
робнее  см.:  Ллойд  Джордж  Д.  Военные  мемуары.  М.,  1935.  T.  III.  С.  419-420.
 75  Первые  попытки  выразить  отношение  Петросовета  к  проблемам  между¬
народной  политики,  войны  и  мира  были  предприняты  в  середине  марта;  24  мар¬
та  Исполком  (с  небольшими  поправками)  одобрил,  а  27  -  Петросовет  принял  на¬
писанное  Ю.М.  Стекловым  и  H.H.  Сухановым  “Воззвание  к  народам  всего  ми¬
 96

ра”.  Исключительную  роль  в  развитии  доктрины  “революционного  оборончест¬
ва”  сыграли  центристские  лидеры  партии  меньшевиков:  И.  Церетели,  Ф.  Дан,
Н.  Чхеидзе,  М.  Скобелев.  Согласно  их  взглядам,  после  Февраля  характер  войны
для  России  изменился,  она  сражалась  за  свободу,  отстаивала  завоевания  револю¬
ции;  в  силу  этого  звучал  призыв  крепить  боеспособность  русской  армии.  В  доку¬
ментах  Петросовета  (в  частности,  в  упоминавшемся  “Воззвании  к  народам  все¬
го  мира”,  резолюции  Всероссийского  совещания  Советов  рабочих  и  солдатских
депутатов  от  12  апреля)  эти  положения  сочетались  с  идеями  мобилизации  наро¬
дов  на  борьбу  за  скорейшее  прекращение  мировой  бойни,  “против  захватных
стремлений”  правительств  воюющих  стран,  достижение  всеобщего  демократи¬
ческого  мира  на  основе  отказа  от  аннексий  и  контрибуций,  самоопределения  на¬
родов  (см.:  Революция  1917  г....  Т.  I.  С.  94,198-199,203-204;  Галили  3.  Указ.  соч.
С.  139-150;  The  Mensheviks:  From  the  Revolution  of  1917  to  the  Second  World  War/
Ed.  by  L.  Haimson.  Chicago;  L.,  1974.  P.  6-14;  Wade  R.  The  Russian  Search  for  Peace.
February-October  1917.  Stanford,  1969.  P.  14-25).
 76  N.  Winship  to  the  Secretary  of  State.  April  3,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/  345;
Idem.  April  10,1917//Ibid.  861.00/405;  Idem.  April  17,1917//Ibid.  861.00/404;  Мень¬
шевики  в  1917  г.  Т.  I.  C.  161-169;  Революция  1917  г.  ...  Т.  I.  С.  131,  151,  198-199;
203-204;  Петроградский  Совет  рабочих  и  солдатских  депутатов  в  1917  г.  Т.  I.
 С. 	323-324;  Всероссийское  совещание  Советов  рабочих  и  солдатских  депута¬
тов...  С.  68-71,  106.
 77  N.  Winship  to  the  Secretary  of  State.  April  10,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/405;
Idem.  April  23,  1917  //  Ibid.  861.00/371.
 78  N.Winship  to  the  Secretary  of  State.  April  23,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/371;
Революция  1917  г.  ...  Т.  II.  C.  19.  Предложенный  JI.Б.  Каменевым  от  лица  ЦК
РСДРП(б)  и  группы  меныпевиков-интернационалистов  проект  резолюции  гла¬
сил:  “Настоящая  война  возникла  на  почве  империалистических  (завоеватель¬
ных)  стремлений  господствующих  классов  всех  стран,  направленных  к  захвату
новых  земель  и  подчинению  мелких  и  отсталых  государств...  Поэтому  револю¬
ционные  силы  России  (пролетариат  и  армия)  ставят  своею  неотложною  задачей
скорейшее  прекращение  войны  на  основе  мира  без  аннексий,  контрибуций,  с
предоставлением  каждому  народу  права  на  самоопределение...  В  частности,  не¬
обходим  созыв  в  ближайшем  времени  Международного  Социалистического
съезда,  с  другой  стороны,  на  очередь  встает  необходимость  заставить  Россий¬
ское  Временное  Правительство  не  только  отказаться  от  всяких  завоевательных
планов,  но  немедленно  открыто  формулировать  волю  народов  России,  т.е.  пред¬
ложить  всем  воюющим  мир  без  аннексий  и  контрибуций,  с  правом  народов  на
самоопределение”  (Революция  1917  г.  ...  Т.  I.  С.  147).  За  принятие  документа
проголосовало  57  человек  (из  402).  Отметим,  что  позиция  руководства  больше¬
виков  весьма  изменилась  в  сторону  ее  ужесточения  после  возвращения  в  Россию
 В.И.  Ленина  и  его  выступления  с  тезисами  “О  задачах  пролетариата  в  данной  ре¬
волюции”.  Вождь  потребовал  решительного  разрыва  с  “оборонцами”,  “разъяс¬
нить  неразрывную  связь  капитала  с  империалистической  войной,  доказывать,
что  кончить  войну  истинно  демократическим,  не  насильническим,  миром  нельзя
без  свержения  капитала”  (,Ленин  В.И.  Поли.  собр.  соч.  Т.  31.  С.  113-118).
 79  N.Winship  to  the  Secretary  of  State.  April  3,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/345.
 80  N.  McCully  to  WCD.  April  3.  1917  //  NA.  RG  165.  F.  6497-23;  Idem.  April  10,
1917  //  Ibid.  F.  6497-26.  Box  121.
 81  The  Nation.  1917.  Apr.  26.  P.  482-483;  May  17.  P.  592-593.
 82  The  New  York  Times.  1917.  Apr.  18.  P.  12:1;  1917.  May  8.  P.  10:2.
 83  The  New  York  Times.  1917.  Apr.  16.  P.  12:4.
 84  D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  April  4,1917  //  NA.  RG  59.  861.00/407;  The
Independent.  1917.  Apr.  21.  P.  158.
 4. 	Листиков  C.B.
 97

85  M.  London.  Speeches,  1917.  Dec.  19,  1917  //  TL  NYU.  M.  London  Papers.
Box  2.  P.  5.  См.:  Антивоенные  традиции  международного  рабочего  движения  /
Под  ред.  Я.Г.  Темкина.  М.,  1972.  С.  187-189,  198-205;  Европейское  социалисти¬
ческое  движение.  1914-1917:  Разрубать  или  развязывать  узлы?  /  Отв.  ред.
Р.П.  Гришина.  М.,  1994.  С.  39-40,  47-48;  Могилевский  С.А.  Восстановление
II  Интернационала.  1919-1923.  Д.,  1963.  С.11.
 86  The  Independent.  1917.  Apr.  14.  P.  108;  Apr.  21.  P.  158;  D.Fransis  to  the
Secretary  of  State.  April  4,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/407;  The  New  York  Times
Current  History.  1917.  May.  P.  294-295.
 87  The  Independent.  1917.  Apr.  2.  P.  536;  May  30.  P.  186.  Об  упомянутых  гер¬
манских  предложениях  мира  см.:  Мировые  войны  XX  века.  Кн.  1.  С.  274-275;
Гофман  М.  Записки  и  дневники.  1914—1918.  Л.,  1929.  С.  229.  О  реакции  в  евро¬
пейских  странах  на  речь  В.  Вильсона  см.  подробнее:  История  дипломатии  /  Под
ред.  В.П.  Потемкина.  М.,  1965.  Т.  III.  С.  40-41;  Link  A.  Woodrow  Wilson.
Revolution,  War  and  Peace.  Arlington  Heights  (111.),  1979.  P.  61-65.  А  начальника
штаба  немецкого  Восточного  фронта  М.  Гофмана  синхронность  действий  аме¬
риканской  и  союзнической  дипломатии  в  конце  1916  -  начале  1917  г.  убедила  в
том,  “что  между  Вильсоном  и  Англией  имелся  какой-то  тайный  сговор.  Вот  по¬
чему  Америка  всегда  вмешивается,  когда  только  где-то  положение  менялось  в
нашу  пользу”  (Гофман  М.  Указ.  соч.  С.  225).
 88  N.McCully  to  WCD.  April  3,  1917  //  NA.  RG  165.  F.  6497-23;  Idem.  April  10,
1917  //  Ibid.  F.  6497-26.  Box  121.
 89  The  Outlook.  1917.  June  6.  P.  217-218;  Революция  1917  г....  Т.  I.  С.  186-187.
 90  F.  Bohn  to  M.London.  May  1,  1917  //  TL  NYU.  M.  London  Papers.  Box  2.
Разложение  русской  армии  началось  задолго  до  Февраля  и  после  революции
резко  усилилось  {Базанов  С.Н.  К  истории  развала  русской  армии  в  1917  г.  //  Ар¬
мия  и  общество.  1900-1941.  Статьи,  документы  /  Отв.  ред.  В.П.  Дмитренко.  М.,
1999.  С.  51-76;  Булдаков  Б.П.  Истоки  и  последствия  солдатского  бунта:  психо¬
логия  “человека  с  ружьем”  //  1917  год  в  судьбах  России  и  мира.  Февральская  ре¬
волюция:  от  новых  источников  к  новому  осмыслению...  С.  208-218;  и  др.).  В
феврале-марте  на  Балтийском  флоте  было  убито  76  офицеров  {Петраш  В.В.
Моряки  Балтийского  флота  в  борьбе  за  победу  Октября.  М.;  Л.,  1966.  С.  48-52).
 91  D.Fransis  to  the  Secretary  of  State.  March  28,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/307;
N.  Winship  to  the  Secretary  of  State.  April  10,  1917  //  Ibid.  861.00/405.
 92  Our  Town.  May  5,  1917  //  SHSW.  W.E.  Walling  Papers.  Box  3.
 93  N.McCully  to  WCD.  April  3,  1917  //  NA.  RG  165.  F.  6497-23;  Idem.  April  17,
1917  //  Ibid.  F.  6497-26.  Box  121.
 94  N.McCully  to  WCD.  April  17,  1917  //  NA.  RG  121.  F.  6497-26.  Box  121.
 95  N.  Winship  to  the  Secretary  of  State.  May  9,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/395.
 96  W.E.  Walling,  H.  Slobodin,  W.J.  Ghent,  E.  Poole,  U.  Sinclair  to  Min.  of  Justice
A.  Kerensky  (Petrograd,  Russia).  April  19,  19111/  BA  CU.  J.G.  Stokes  Papers.  Box  2.
 97  S.Stedman  to  M.London.  April  23,  1917  //TL  NYU.  M.  London  Papers.  Box  2.
 98  S.  McRoberts  to  H.R.  Meserve.  April  19,  1917  //  Yale-Sterling.  F.  Polk  Papers.
Box  33.  F.0671.
 99  N.  Winship  to  the  Secretary  of  State.  May  9,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/395.  О
делегациях  профсоюзных  и  социалистических  лидеров  стран  Антанты,  посетив¬
ших  Петроград  весной  1917  г.,  см.  наст.  изд.  С.  306.

Глава  третья
РОССИЯ  НА  РАСПУТЬЕ
 После  отставки  Милюкова:
американские  рефлексии  по  поводу
“власти  социалистической”
 Американская  политическая  элита  связывала  надежды  на
движение  России  по  демократическому  пути,  на  ее  активное  уча¬
стие  в  войне  (заметим,  с  минимальными  потерями  для  США)  с  на¬
ходившимся  у  власти  либеральным  министерством,  с  именами
Милюкова,  Львова  и  Гучкова.  Эту  веру  разделяла  и  та  быстро
увеличивавшаяся  часть  американского  общества,  которую  вступ¬
ление  США  в  войну  приобщало  к  проблемам  мировой  политики.
Один  из  корреспондентов  генерала  Скотта,  X.  Хагерман,  выра¬
зил  мнение  сотен  тысяч  американцев,  утверждая:  если  Милюков,
Львов,  “прекрасные  граждане  России”  и  патриоты,  “лучшие  из
политических  лидеров”  не  справятся  с  ситуацией,  то  и  на  других
людей  рассчитывать  не  приходится1.
 Немало  американцев,  как  отмечалось,  предвидело  возмож¬
ность  открытого  противоборства  между  Советом  и  Временным
правительством.  Либеральный  кабинет  оказался  не  из  тех,  что
“вечно  шатаются,  но  никогда  на  падают”.  При  этом,  как  это  верно
оценили  за  океаном,  левые  вынудили  его  уйти,  использовав  недо¬
вольство  народа  по  самой  больной  для  американцев  теме  -  участия
страны  в  войне,  ее  целей,  верности  союзническим  обязательствам.
Прежде  чем  отставка  видных  политиков  либерального  кабинета
стала  фактом,  из  США  с  неподдельным  вниманием  и  тревогой  сле¬
дили  за  развитием  кризиса.  Фрэнсис  находился  в  гуще  событий,
пытаясь  укрепить  оппозицию  Гучкова  и  Милюкова  к  Совету,  ока¬
зывал  на  них  давление  и  угрожал  отказом  в  предоставлении  России
помощи.  Но  в  конце  концов  посол  покорился  неизбежному,  выра¬
зив  сожаление  по  поводу  отставки  министров.  “Прекрасный  чело¬
век,  отставка  прискорбна”,  -  писал  он  по  поводу  ухода  Гучкова  в
Вашингтон  13  мая,  отметив,  что,  покидая  свой  пост,  военный  и
морской  министр  предсказывал  отечеству  хаос  и  анархию2.
 4* 	99

Д.  Фрэнсис,  его  коллеги,  советники  Вильсона  (сам  президент
смущения  не  выдавал)  переживали  происшедшее  как  крупное  по¬
ражение.  Апрельский  кризис  был  воспринят  как  переломный  мо¬
мент,  который  резко  ухудшил  перспективы  американской  поли¬
тики  в  России,  все  смешал  и  запутал.  До  кризиса  в  споре  двух  цен¬
тров  власти  приоритет  американцами  безоговорочно  отдавался
легитимному,  интеллигентному  и  патриотичному  Временному
правительству;  “самозваный”,  радикальный  Петросовет  большим
уважением  и  вниманием  не  пользовался.  Но  именно  он,  как  ока¬
залось,  в  открытом  столкновении  с  правительством  взял  верх  при
поддержке  народных  масс.  Как  было  тут  политикам  в  Вашингто¬
не  не  задуматься,  что  в  России  рушится  законная  власть,  наступа¬
ют  хаос  и  анархия?
 Если  причиной  падения  Милюкова  была  проявленная  им
твердость  в  защите  устраивавшей  Вашингтон  внешнеполитиче¬
ской  линии,  то  позиция  Петросовета  в  этом  вопросе  казалась  не¬
ясной.  Чего  вообще  хотели  русские  социалисты  и  миллионы  их
сторонников,  выдвигая  лозунг  “мира  без  аннексий  и  контрибу¬
ций”?  Собиралась  ли  эта  фактическая  власть  выполнять  взятые
перед  союзниками  обязательства?  В  США  учитывали,  что  6  из  15
мест  в  составе  образованного  18  мая  коалиционного  правительст¬
ва  принадлежало  социалистам,  и  полагали,  что  Петросовет  конт¬
ролировал  “своих”  министров.  Ранее  политика  либерального  ми¬
нистерства  была  прогнозируемой,  вполне  соответствовала  пред¬
ставлениям  лидеров  заокеанской  республики  о  развитии  демокра¬
тического  процесса.  Милюкова  в  США  знали,  ему  доверяли.  Но¬
вое  коалиционное  правительство,  находившееся  под  опекой  Пет¬
росовета,  в  Америке  казалось  неизвестным,  непредсказуемым  и
несамостоятельным.  Власть  в  России  приобретала  явно  выражен¬
ный  красный,  неприглядный  для  заокеанской  политической  эли¬
ты  цвет;  теперь  не  только  Петросовет,  но  и  часть  правительства
несли  на  себе  каинову  печать  принадлежности  к  широкому  лево¬
му  политическому  течению,  претендовавшему  на  проведение  ра¬
дикального  эксперимента  по  переустройству  общества  на  социа¬
листических  началах.  Поэтому  в  середине  мая  посол  на  время  по¬
терял  ориентировку,  толком  не  зная,  что  предложить  Вашингто¬
ну.  “Ситуация  сложная,  положение  неудовлетворительное”,  -
констатировал  он  в  послании  16  мая  1917  г.3
 Сообщения  Д.  Фрэнсиса  усиливало  то  нараставшее  чувство
тревоги,  с  которым  вашингтонские  политики  следили  за  поло¬
жением  в  России.  Не  случайно  еще  5  мая  1917  г.  советник  Госу¬
дарственного  департамента  Ф.  Полк  предписывал  находившимся
в  эпицентре  событий  американским  дипломатам  как  можно  более
детально  осветить  ситуацию  в  стране,  акцентируя  внимание  на
 100

следующих  вопросах:  политическая  жизнь  в  регионах,  влияние
земских  организаций,  движение  за  переустройство  земельной
собственности,  пропаганда  за  мир4.
 В  донесениях  отсутствуют  пространные  рассуждения  по  про¬
блемам  экономического  положения  страны,  но  американские  ди¬
пломаты  были  единодушны  во  мнении,  что  оно  плачевно.  Н.  Уин-
шип  отмечал  обострение  финансового  кризиса,  трудности  в  ре¬
шении  продовольственного  вопроса  (о  чем  министр  финансов
 А.И.  Шингарев  говорил  3  июня  на  Всероссийском  продовольст¬
венном  съезде).  В  первую  очередь  это  касалось  крупных  городов,
где  положение  становилось  все  более  серьезным  день  ото  дня.
О  тех  же  опасных  для  правительства  тенденциях  писал  А.  Моррис
8  июня,  особо  выделяя  стремительное  обесценивание  рубля5.
 Причины  углублявшегося  кризиса  в  промышленности  амери¬
канские  наблюдатели  видели  прежде  всего  в  господствовавшем  в
трудовых  отношениях  беспределе.  К  уже  отмеченному  ранее
(бесконтрольные  действия  рабочих  и  их  организаций,  их  диктат  в
вопросах  условий  труда,  вмешательство  в  прерогативы  управля¬
ющих)  добавлялись  “фантастические”  для  западных  наблюдате¬
лей  случаи:  рабочие  увольняли  директоров  или  даже  принимали
решение  о  конфискации  предприятия.  Об  этом,  в  частности,  сооб¬
щал  консул  Рей  из  Одессы.  Видимо,  он  имел  в  виду  обстоятельст¬
ва,  когда  рабочие  препятствовали  намерениям  владельца  пред¬
приятия  его  закрыть.  Но  как  было  действовать  капиталисту,  ко¬
гда  все  время  рабочих  было  занято  митинговой  деятельностью,
когда  он  нес  огромные  убытки?  -  размышлял  американский  кон¬
сул.  Администрации  удавалось  избежать  конфликтов  только  це¬
ной  новых  уступок,  и  ситуация  казалась  безысходной.  “Снизу”  ра¬
бочие  парализовали  работу  промышленности;  своих  сил  ответить
на  вызов  работодатели  не  находили;  искать  справедливости  в
примирительных  камерах,  просить  помощи  у  правительственных
чиновников,  часто  чувствовавших  полную  неспособность  спра¬
виться  с  ситуацией,  было  бессмысленно.  В  поисках,  “куда  подать¬
ся”,  предприниматели  изобретали  самые  рисковые  варианты.
Ссылаясь  на  полученную  из  России  информацию,  Дж.  Кеннан
приводил  пример,  что  организации  предпринимателей  и  инжене¬
ров  искали  управу  на  выдвигавших  непомерные  требования  рабо¬
чих  у  лидеров  Советов  в  надежде,  что  хоть  им  удастся  урезонить
своих  более  радикально  настроенных  сторонников6.
 Отметим,  что  подобные  печальные  размышления  вполне
подтверждались  документами  американских  фирм,  которые  име¬
ли  немалый  опыт  работы  в  России.  Согласно  данным,  поступив¬
шим  в  центральную  контору  компании  “Зингер”  г.  Нью-Йорка
от  ее  русского  отделения,  оно  закончило  1916  г.  с  дефицитом  в
 101

2450  тыс.  руб.,  что  в  первую  очередь  объяснялось  ростом  расхо¬
дов  на  оплату  рабочей  силы  (более  чем  на  миллион  рублей).  Но
уже  в  первой  половине  1917  г.  в  сравнении  с  предыдущим  годом
положение  ухудшилось  настолько,  что  в  июне  1917  г.  глава  евро¬
пейского  отдела  компании  “Зингер”  М.  Райт  сообщал  директору
фирмы  Д.  Александеру  в  Нью-Йорк:  “Ситуация  здесь  такова,
что  любая  попытка  описать  ее  дает  только  бледные  представле¬
ния  о  реальном  положении  дел.  И  мне  лишь  остается  констати¬
ровать:  требования  рабочих  таковы,  что  делают  почти,  если  не
полностью,  невозможным  производство  швейных  машинок  в
этой  стране”7.
 Как  справедливо  полагали  американские  дипломаты,  земель¬
ный  вопрос  создавал  не  меньшее  социально-политическое  напря¬
жение  в  обществе.  Крестьяне  добивались  раздела  помещичьих  зе¬
мель:  они  выходили  с  этими  требованиями  на  органы  власти  раз¬
ного  уровня,  как  местного,  так  и  центрального,  увеличивали  свое
представительство  в  их  составе;  наконец,  действовали  через  соб¬
ственные  организации  -  от  сельского  схода  (popular  assemblies)  до
Исполнительного  комитета  Всероссийского  Совета  крестьянских
депутатов;  поддерживали  самую  многочисленную  партию  социа-
листов-революционеров.  В  конце  мая  “Индепендент”  сообщал,
что  крестьяне  на  съезде  в  Петрограде  требовали  передела  боль¬
ших  земельных  владений  между  людьми,  более  широкого  своего
представительства  в  правительстве.  Нередко,  однако,  накапли¬
вавшееся  десятилетиями  желание  получить  землю,  освобожден¬
ное  постреволюционной  “свободой”,  не  хотело  следовать  демо¬
кратическим  процедурам,  ждать  законотворческих  “условностей”
и  мощно  вырывалось  наружу.  Начинались  самозахваты,  крестья¬
не  на  местах  брали  дело  земельного  переустройства  в  свои  руки.
По  словам  Н.  Мак-Калли,  вызывавшие  существенное  беспокой¬
ство  у  правительства  аграрные  беспорядки  уже  весной  буквально
захлестнули  страну8.
 Судя  по  сообщениям  из  России,  констатировал  Р.  Клэппер,
раздел  крестьянских  и  помещичьих  земель  сопровождался  созда¬
нием  организаций  по  типу  городских  Советов  рабочих  и  солдат,
причем  их  деятельность  готовила  почву  для  серьезных  конфлик¬
тов  с  правительством  и  его  представителями  на  местах9.  В  середи¬
не  мая  Дж.  Рей,  рисуя  ситуацию  на  юге  России,  сообщал:  соци¬
альная  база  правительства  в  деревне  была  слабой,  крестьяне  в
большинстве  тянулись  к  социалистам-революционерам,  землевла¬
дельцев  охватывала  ностальгия  по  ушедшим  временам  и  режиму.
Крестьяне  собирали  “съезды”  и  принимали  весьма  радикальные
решения  по  земельному  вопросу.  В  одной  резолюции  говорилось
об  огосударствлении  земель;  о  том,  что  вопрос  о  компенсации
 102

частным  владельцам  должен  решаться  Учредительным  собрани¬
ем;  о  немедленном  изъятии  необрабатываемых  земель.  Отчужде¬
ние  земель,  писал  дипломат,  уже  началось  и  в  некоторых  случаях
привело  к  серьезным  вспышкам  насилия.  Как  подчеркивал  поль¬
зовавшийся  солидными  источниками  информации  в  нейтральной
Швеции  А.  Моррис,  в  некоторых  районах  России  крестьяне  раз¬
делили  земли,  которые  им  не  принадлежали10.
 По  мысли  американских  наблюдателей,  сложнейшие  земель¬
ный  и  рабочий  вопросы  были  сопряжены  с  другими  острейшими
проблемами  общества  и  власти.  События  в  тылу  подрывали  бое¬
способность  армии:  солдаты  разбегались  по  домам,  прослышав,
что  там  делили  землю.  Р.  Клэппер  фиксировал  12  мая:  “Крестья¬
не  захватили  1500  тыс.  акров  земли.  Солдаты  покидают  фронт,
чтобы  получить  ее”.  Рей  особо  отметил,  что  неизбежным  следст¬
вием  самочинного  захвата  помещичьих  земель,  разрушения  рен¬
табельных  хозяйств  должно  было  стать  ухудшение  продовольст¬
венного  положения  страны.  Сокращение  посевов  (под  зерновы¬
ми,  сахарной  свеклой)  было  налицо:  землевладельцы  не  вклады¬
вали  деньги  в  землю,  которую  могли  отобрать  крестьяне.  Ощу¬
щался  недостаток  рабочих  рук,  удобрений  и  техники.  Многие
производители  считали  неразумной  государственную  политику
твердых  цен  на  сельскохозяйственную  продукцию,  что  лишало  их
стимула.  Многие  крестьяне  собирались  сокращать  производство
потому,  что  земля  фактически  перешла  в  их  собственность,  пла¬
тить  ренту  землевладельцу  они  не  собирались.  Все  это  давало
почву  для  самых  неприятных  пересудов  городским  жителям:  ожи¬
далась  голодная  зима11.
 В  выступлениях  американцев  звучала  болезненная  для  парт¬
нера  тема  обострения  национальных  отношений  в  России.  В  ста¬
тье  “Хаос  в  России”,  опубликованной  в  начале  июля,  “Индепен-
дент”  констатировал:  многие  народы  -  поляки,  финны,  литовцы,
украинцы,  грузины  -  воспользовались  моментом,  чтобы  заявить
о  своем  праве  на  независимость  или  автономию.  Журнал  не  брал¬
ся  предсказать,  как  пойдет  развитие  национального  самоопреде¬
ления  в  стране,  резко  перескачившей  из  состояния  “жесткого  ре¬
гулирования  и  принудительного  подчинения”  к  противоположно¬
му  -  неограниченной  свободы;  могут  ли  они  приобрести  неконт¬
ролируемый  характер.  Из  Риги  Дженкинс  сообщал,  что  в  некото¬
рых  регионах  национальный  вопрос  был  завязан  на  другие  проб¬
лемы,  не  менее  острые.  В  Латвии  земельная  проблема  ожесточи¬
ла  национальные  чувства:  землевладельцами  были  по  преимуще¬
ству  немцы,  крестьянами  -  латыши12.
 Нарастанием  внутриполитического  кризиса,  обострением  не¬
посредственно  затрагивавших  интересы  каждого  россиянина  про¬
 103

блем,  атмосферой  необузданной  постфевральской  “свободы”,
развязавшей  инициативу  миллионов,  объясняли  донесения  амери¬
канцев  из  России  резкий  всплеск  политической  активности  соци¬
альных  низов  общества.  Он  проявился  по-разному:  участие  в  мас¬
совых  митингах,  политических  демонстрациях;  вступление  в  пар¬
тии  (преимущественно  социалистической,  левой  ориентации)  и
других  формах  их  поддержки.  “В  Одессе  интерес  граждан  к  поли¬
тике  огромен”,  -  сообщал  Рей  в  начале  июня.  Рабочие  бросали
работу  ради  участия  в  манифестациях;  ни  дня  не  проходило  без
шествий  с  транспарантами  и  духовыми  оркестрами.  Так  же  хара¬
ктеризовали  ситуацию  Н.  Уиншип  и  Д.  Фрэнсис13.
 Недовольные  россияне  становились  легкой  добычей,  игруш¬
кой  в  руках  политических  агитаторов  и  интриганов.  “Индепен-
дент”  с  тревогой  отмечал,  что  в  Россию  из-за  границы,  из  сибир¬
ской  ссылки  возвращались  социалисты  всех  мастей,  анархисты.
Они  предлагали  “простые”  рецепты  лечения  социально-полити¬
ческих  бед.  “Пока  правительство  находилось  в  состоянии  неуст¬
роенности,  страна  продолжала  погружаться  в  хаос”,  -  свидетель¬
ствовал  журнал  в  конце  мая.  Кажется,  писал  “Аутлук”,  социали¬
стам  удалось  распространить  в  народе  “безрассудную  идею  пере¬
распределения  собственности”.  Энергия  могла  уйти  на  губитель¬
ный  социальный  эксперимент,  который  в  перспективе  не  мог
принести  людям  ничего,  кроме  нищеты.  Воздух  в  России  был  как
будто  напоен  социалистическими  идеями14.
 От  кипучей  активности  масс  граждане  заокеанской  республи¬
ки  ничего  хорошего  не  ждали.  Тем  более,  землевладельцы,  пред¬
приниматели,  офицерство,  интеллигенция,  чиновничество,  духо¬
венство  в  большинстве  своем  не  готовы  были  принять  социали¬
стическое  видение  общественного  переустройства;  они  восприни¬
мали  его  как  враждебно-радикальное,  разрушительное,  утопиче¬
ское,  чреватое  внешней  катастрофой.
 Американцы  поражались,  что  и  после  Апрельского  кризиса
давление  низов  не  встречало  адекватного  ответа  интеллигентных
и  состоятельных  слоев  русского  общества.  За  их  действиями  аме¬
риканские  дипломатические  круги  и  политики,  привыкшие  в  мо¬
мент  обострения  социально-классовых  отношений  энергично  от¬
стаивать  жизнь  и  собственность,  наблюдали  со  смешанными  чув¬
ствами  сострадания  и  презрения.  Рей  передавал  из  Одессы,  что
владельцы  собственности  кажутся  парализованными  трагиче¬
ским  развитием  событий.  Администрация  предприятий  нередко
почти  без  боя  уступала  домогательствам  рабочих;  землевладель¬
цы  были  столь  же  нерешительны,  не  давая  отпора  разделу  их  зе¬
мель  крестьянами.  Многие  государственные  чиновники  крайне
пессимистически  оценивали  перспективы,  сохраняя  пассивность.
 104

Они  с  каким-то  фатализмом,  спокойствием  обреченных  ожидали
социального  взрыва,  жертвами  которого  им  суждено  было  стать;
городской  голова  якобы  заявил:  ему  “перережут  горло”  еще  до
того,  как  революция  завершится15.
 По  наблюдениям  Н.  Уиншипа,  в  России  многие  покорились
участи.  Другие,  наоборот,  проявляли  кипучую  энергию,  но  совсем
не  там,  где  должны  были  действовать  граждане  великой  держа¬
вы,  одушевленные  чувством  ответственности  за  ее  судьбу.  Люди
спасались  в  одиночку.  Не  успел  “Нэшнл  Сити  бэнк”  объявить,
что  гарантирует  счета  клиентов  петроградского  отделения,  как
находившиеся  на  них  суммы  резко  увеличились:  вкладчики  наде¬
ялись,  уехав  из  России,  получить  деньги  в  других  странах.  Люди
переправляли  средства  за  рубеж  любыми  возможными  путями.
Спекуляция  валютой  процветала;  спрос  на  нее  на  черном  рынке
вырос  настолько,  что  курс  доллара  по  отношению  к  рублю  кон¬
сул  называл  “бешеным”.  Американские  граждане  в  Петрограде
осаждались  желавшими  покинуть  столицу  горожанами,  предла¬
гавшими  купить  у  них  за  валюту  различные  ценности.
 Показателем  эгоизма,  пренебрежения  к  будущему  страны
считал  Уиншип  отношение  к  “Займу  Свободы”  состоятельных
граждан:  приобретение  ценных  бумаг  шло  туго.  Это  было  ис¬
пользовано  социалистической  прессой,  которая  обвинила  их  в  от¬
сутствии  патриотизма,  для  пропаганды  введения  высоких  налогов
на  прибыли  и  личные  доходы  состоятельных  граждан  (в  скобках
отметим,  что  к  такой  практике  в  годы  войны  прибегали  респек¬
табельные  правительства  западных  демократий).  Между  тем,  по
данным  Уиншипа,  обвинения  левых  имели  серьезные  основания:
многие  предприниматели  действительно  старались  избежать  уп¬
латы  налогов,  еще  более  ухудшая  и  без  того  плачевное  состояние
казны.  Консул  позицию  благополучных  слоев  общества  сравни¬
вал  с  поведением  людей  накануне  Всемирного  потопа16.  Если
крик  “Спасайся,  кто  может”  еще  не  звучал  на  улицах,  то  эта
мысль  постоянно  пульсировала  в  головах  наиболее  обеспеченной
части  граждан,  многие  вели  себя  совсем  не  как  бойцы.  А.  Моррис
из  Стокгольма  сообщал:  граждане  России  вполне  осознавали  тра¬
гичность  ситуации;  понимая,  что  угроза  их  жизни  и  собственности
возрастала,  многие  бежали  из  страны17.
 Уиншип  с  тревогой  отмечал  рост  политической  апатии  бур¬
жуазных  слоев  общества,  интеллигенции.  В  годы  войны  земства,
казалось,  завоевали  высокий  авторитет,  и  на  возрастание  их  роли
в  созидательном  строительстве  американцы  возлагали  надежды.
Однако  в  постреволюционной  России  эти  учреждения  теряли
престиж.  Консул  объяснял  это  тем,  что  руководство  земств  было
избрано  еще  до  революции  и  состояло  преимущественно  из  зем¬
 105

левладельцев;  организации  не  стали  подлинно  представительны¬
ми  и  демократическими.  О  том  же  писал  Рей  из  Одессы.  В  горо¬
дах  в  соперничестве  структур  власти,  представлявшей  цензовые
элементы  общества,  “гражданской”  (так  ее  называли  американ¬
цы)  и  советской,  вторая  одерживала  верх.  Ситуацию  в  Одессе
 A.  Рей  считал  показательной  для  всей  России.  Первыми  на  рево¬
люцию  отреагировали  как  раз  буржуазные  круги,  “несколько  ин¬
теллигентов”  образовали  гражданский  комитет.  Рабочие,  сначала
“колебавшиеся”,  создали  Совет  позже,  и  он  стал  быстро  набирать
силу.  Наоборот,  энтузиазм  членов  гражданского  комитета  как-то
быстро  иссяк;  он  растерял  поддержку  и  постепенно  оказался  у
Совета  в  подчинении18.
 Настроения  состоятельных,  законопослушных  граждан  лако¬
нично  передал  М.  Саммерс:  они  выглядели  подавленными,  вели
себя  пассивно  в  ожидании  пришествия  какой-то  внешней  силы  -
“союзников  и  правительства”,  которые  восстановят  закон  и  поря¬
док.  Консул  в  Москве  опасался  наступления  анархии.  А  министер¬
ство,  в  свою  очередь,  опасалось  социалистического  Петросовета
и  его  многочисленных  сторонников19.  Эти  бездействие,  фатализм
одних  не  могли  не  придать  решительности  и  смелости,  если  не
безнаказанности  и  наглости,  действиям  противоборствовавших
им  левых  элементов,  менявших  политический  ландшафт  России  с
выгодой  для  себя.
 И  тем  не  менее,  Н.  Уиншип  и  М.  Саммерс  в  мае-июне  не  счи¬
тали  партию  широкого  спектра  антисоциалистических  сил  рус¬
ского  общества  проигранной  безнадежно.  Они  фиксировали  тот
факт,  что  в  среде  офицерства,  интеллигенции,  предпринимателей
в  эти  месяцы  все  громче  звучали  голоса  тех,  кто,  стряхнув  оцепе¬
нение,  готовился  дать  решительный  бой  нарастанию  левой  угро¬
зы.  Уиншип  обращал  внимание  Госдепа  на  этот  момент  еще  в  по¬
слании  от  9  мая.  Объективная  основа  для  этого  существовала:
ведь  даже  в  Петрограде  Совет  опирался  на  меньшинство  населе¬
ния  (рабочие  крупных  предприятий,  солдаты  гарнизона).  Боль¬
шинство  -  буржуазия,  служащие,  интеллигенция,  средние  слои,
рабочие  небольших  предприятий,  инвалиды  -  составляли  естест¬
венную  опору  либеральных  сил.  Во  время  событий  3-4  мая  голос
противников  Петросовета  звучал  уже  не  только  на  спорадически
случавшихся  митингах  и  на  страницах  газет  -  в  столкновениях  на
улицах  Петрограда  пролилась  кровь.  После  Апрельского  кризиса
собирание  антирадикальных  сил  усилилось.  В  середине  мая  кон¬
сул  писал,  что  на  торжественном  заседании  депутатов  Государст¬
венной  думы  всех  четырех  созывов  (10  мая  1917  г.)  В.Д.  Набоков,
М.В.  Родзянко,  М.М.  Винавер,  В.Д.  Кузьмин-Караваев,
 B.В.  Шульгин  откровенно  говорили  о  бедственном  положении  в
 106

тылу  и  на  фронте,  предупреждали  от  измены  союзникам  и  угро¬
зы,  которую  несли  обществу  неприятие  “низами”  буржуазных
слоев,  большевистская  агитация.  А  состоявшееся  17  мая  частное
совещание  членов  Государственной  думы,  на  котором  присутст¬
вовали  Милюков,  Гучков,  Родзянко,  Шульгин,  высказалось  за
установление  сильной  власти,  решительное  продолжение  войны,
осудило  “циммервальдские”  идеи.  Совещание  показало,  какая  ор¬
ганизация  могла  сыграть  роль  объединительного  центра  в  борь¬
бе  с  “левой  угрозой”20.  Как  сообщал  М.  Саммерс  из  Москвы,  дру¬
гим  знаком  растущей  оппозиции  левым  было  появление  в  прессе
жестких  выступлений  буржуазных  политиков.  Речь  шла,  в  част¬
ности,  о  брошюре  В.М.  Пуришкевича  “Без  забрала”.  Свое  не¬
большое  послание  от  7  июня  Госдепу,  содержавшее  в  основном
материалы  прессы,  Саммерс  снабдил  кратким  комментарием:
“Когда  у  меня  будет  больше  свободного  времени,  я  сообщу  Вам
скрытую  (inside)  информацию  о  настроениях  русских  относи¬
тельно  нынешнего  положения  дел.  Вы  можете  быть  уверены,
что  действия  против  тех,  кто  ответственен  за  нынешнее  состоя¬
ние  анархии  в  России,  будет  столь  же  жестким,  как  и  против
прежнего  режима”21.
 Н.  Уиншип  в  конце  июня  конкретизировал  идею,  отметив,
что  антисоциалистическое  движение  во  главе  с  Милюковым,
Гучковым,  Коноваловым  налаживало  связи  с  влиятельными
военными.  Левые  почувствовали  угрозу:  принятая  на  заседании
22  июня  съездом  Советов  резолюция  потребовала,  чтобы,  в  связи
с  упразднением  Государственной  думы  и  Государственного  сове¬
та  как  органов  законодательной  власти,  Временное  правительст¬
во  прекратило  отпуск  им  средств,  а  выступления  их  бывших  чле¬
нов  рассматривались  как  “выступления  частной  группы  граж¬
дан”.  Деятельность  кадетов  и  их  сторонников,  учитывавших
лучшие  традиции  русской  государственности,  направленные
на  защиту  буржуазного  правопорядка  и  собственности,  войны
“до  победы”,  М.  Саммерс  и  Н.  Уиншип  склонны  были  считать
прогрессивными  для  русского  общества,  не  имевшего  опыта
буржуазной  демократии22.
 В  США  идею  возможности  консолидации  антисоциалистиче¬
ских  сил  России  в  конце  мая  развивал  Дж.  Кеннан.  Прибегая  для
лучшего  объяснения  своего  тезиса  читателям  “Аутлук”  к  анало¬
гиям  с  Америкой,  Кеннан  полагал:  русские  социалисты  находятся
приблизительно  в  том  же  численном  соотношении  с  народом,  как
в  США  малочисленные  “Индустриальные  рабочие  мира,  Чрезвы¬
чайная  лига  мира  и  анархисты  к  населению  всей  Америки”.  Един¬
ственную  разницу  автор  усматривал  в  том,  что  левым  удалось  ус¬
тановить  контроль  над  столицей,  над  солдатами  гарнизона  и  ис¬
 107

пользовать  их  “как  дубину  для  того,  чтобы  терроризировать  Ду¬
му  и  Временное  правительство”23.  Кеннан  едва  ли  был  прав,  счи¬
тая  социальную  базу  Петросовета  столь  узкой.  Однако  идея  была
понятной:  многочисленным,  но  неорганизованным  силам  русско¬
го  общества,  недовольным  социалистическим  “засильем”  во  вла¬
сти,  надлежало  объединить  усилия.
 *  Не  *
 После  образования  коалиционного  правительства  размышле¬
ния  американцев  о  будущем  России  увязывались  с  ответом  на  во¬
прос:  сможет  ли  новое  министерство,  состоявшее  из  элементов
весьма  разнородных,  стать  дееспособным?  Наиболее  оптими¬
стичным  выглядел  прогноз  влиятельного  “Нейшн”:  отставка  Ми¬
люкова,  Гучкова  была  высшей  точкой  противостояния  прави¬
тельства  и  Совета.  Журнал  не  верил,  что  дело  может  дойти  до  со¬
здания  правительства  чисто  социалистического.  Умеренные  силы
внутри  Совета  не  могли  не  понимать,  что  уход  всех  либералов  бу¬
дет  воспринят  как  недопустимый  миллионами  сторонников  бур¬
жуазного  правопорядка,  в  том  числе  церковнослужителями,  офи¬
церством,  казачеством;  гражданская  война  стала  бы  неизбежной.
Чтобы  избежать  смуты,  полагал  “Нейшн”,  умеренные  социали¬
сты  будут  искать  компромисс  с  либералами;  медленно,  с  огляд¬
кой,  двигаться  по  пути  реформ,  избегая  радикальных  решений  по
кардинальном  вопросам.
 В  отставках  Милюкова  и  Гучкова,  уходе  генерала  Корнилова
с  поста  командующего  войсками  Петроградского  военного  окру¬
га  в  начале  мая  “Нейшн”  усматривал  едва  ли  не  умелый  маневр
русских  либералов:  они  старались  заставить  реформистское
большинство  Петросовета,  которое  ранее  отказывалось  напра¬
вить  своих  представителей  в  правительство,  изменить  свою  пози¬
цию.  Журнал  напоминал,  что  идея  коалиционного  министерст¬
ва  находила  серьезную  поддержку  и  в  Исполкоме  Петросовета,
11  мая  ее  сторонники  почти  достигали  цели,  не  добрав  одного
голоса  (22:23).  Теперь,  считал  журнал,  сделан  реальный  шаг  в
сторону  устранения  двоевластия,  поскольку  Совет  взял  ответст¬
венность  за  проводимую  правительством  политику24.
 Мнение  “Нейшн”  на  начальном  этапе  существования  коали¬
ционного  кабинета  разделяли  многие.  Собственно,  что  произош¬
ло  в  России?  -  как  бы  вопрошал  “Ливинг  эйдж”,  основываясь  на
оценках  событий,  почерпнутых  из  британской  “Манчестер  гар¬
диан”.  Не  было  ничего  странного,  что  пользовавшиеся  огром¬
ным  влиянием  социалисты  захотели  устранить  основную  “сла¬
бость”  прежнего  правительства  -  малое  представительство  в  нем
 108

левых  партий.  Симптоматично,  что  журнал  обнаружил  потреб¬
ность  в  общих  чертах  рассказать  о  целях  и  лидерах  социалистов
в  России.  Подобное  желание  едва  ли  можно  было  объяснить
чем-то  иным,  кроме  как  весьма  поверхностным  знакомством
американских  читателей  с  этим  сюжетом.  Весьма  показатель¬
ным  было  и  то,  что  информация  была  взята  из  британского  ис¬
точника,  что  появилась  статья  в  “Ливинг  эйдж”  после  образова¬
ния  коалиционного  министерства,  когда  социалистические  пар¬
тии  стали  воспринимать  в  США  как  “партию  власти”,  с  которой
придется  считаться.
 Отметим,  что  написанная  крупными  мазками  картина,  изо¬
бражавшая  партии  социалистов-революционеров,  меньшевиков
и  большевиков,  а  также  портреты  их  лидеров,  весьма  адекватно
отражала  предмет25.  И  все  же  изучение  русских  “левых”  в  США
происходило  с  заметным  запозданием.  Думается,  с  пониманием
сложнейших  сюжетов  состояния  и  динамики  социалистических
сил,  эволюции  их  идейно-политических  позиций,  борьбы  тече¬
ний  немалые  проблемы  испытывали  американские  политики,
дипломаты,  военные,  непосредственно  изучавшие  ситуацию  в
России.
 С  трудом  смирившись  с  отставкой  Гучкова  и  Милюкова,
Д.  Фрэнсис  в  20-х  числах  мая  подал  голос  в  пользу  коалиционно¬
го  министерства.  Ему  могли  не  нравиться  происшедшие  в  прави¬
тельстве  изменения,  но  с  коалиционным  министерством  приходи¬
лось  работать.  Посол  с  удовлетворением  сообщал  в  Вашингтон,
что  лишь  крайние  радикалы  остались  непримиримыми  по  отно¬
шению  к  коалиционному  правительству;  что  даже  горьковская
“Новая  жизнь”,  ранее  бичевавшая  его  предшественника,  теперь
заняла  благожелательную  позицию.  “Социалистические  органи¬
зации  хором  призывают  к  конструктивному  сотрудничеству  с
правительством”,  -  сообщал  дипломат.  Д.  Фрэнсис  ссылался  и  на
мнение  кадетской  “Речи”,  которая  поддержала  новое  министерст¬
во.  Г.Е.  Львов  оценил  решение  умеренных  социалистов  о  вхожде¬
нии  в  правительство  позитивно,  отметив,  что  Совету  теперь  будет
сложно  поставить  вопрос  о  недоверии  правительству,  вобравше¬
му  в  себя  представителей  конструктивной  левой  оппозиции.
 Посол  в  конце  мая  -  начале  июня  сообщал,  что  обстановка  в
стране  несколько  успокаивалась,  стабилизировалась;  правитель¬
ство  при  поддержке  Совета  все  более  обретало  доверие  народа;
они  пытались  противодействовать  случившимся  в  ряде  регионов
аграрным  “беззакониям”,  блокировать  действия  левых  экстреми¬
стов.  Все  это  не  могло  не  сказаться  позитивно  на  участии  России
в  войне.
 И  все  же  Фрэнсис,  выражая  сдержанный  оптимизм  по  пово¬
 109

ду  возможностей  коалиционного  правительства,  не  скрывая  в
донесениях  неблагоприятные  новости,  нередко  колебался  в
оценках  и  прогнозах  на  будущее.  В  контексте  усиления  ради¬
кальных  тенденций,  общей  нестабильности  в  стране  заявления
министров-социалистов,  в  частности  земледелия  (В.М.  Чернов)
и  труда  (меньшевик  М.И.  Скобелев),  воспринимались  как  “край¬
ние  и  тревожащие”,  -  сообщал  посол  1  июня.  Тогда  же  состоя¬
лось  “печальное”  событие  -  31  мая  в  отставку  с  поста  министра
торговли  и  промышленности  ушел  крупный  фабрикант
А.И.  Коновалов.  Фрэнсис  добавил:  по  всей  вероятности,  освобо¬
ждавшиеся  после  ухода  либералов  вакансии  будут  заполняться
социалистами26.
 Н.  Мак-Калли  после  Апрельского  кризиса  также  пытался  на¬
щупать  в  развитии  ситуации  тот  позитив,  за  который  можно  бы¬
ло  бы  уцепиться,  хотя  и  подчеркивал,  что  у  него  нет  оснований  не
верить  грозным  предсказаниям  ушедшего  в  отставку  А.И.  Гучко¬
ва  (как  известно,  не  желавшего  разделять  тот  тяжкий  грех,  кото¬
рый  творился  в  отношении  Родины).  Все  же  течение  кризиса  и
процесс  образования  правительства,  считал  американский  воен¬
ный,  показали,  что  лидеры  Петросовета  стремились  к  компро¬
миссу  с  либералами  (хотя  они  могли  взять  власть  в  руки),  что  они
почувствовали  ответственность  перед  обществом,  призывали  на¬
род  остепениться.  Вроде  бы  Петросовет  конструктивно  включал¬
ся  в  решение  сложных  задач;  Мак-Калли  обнаружил  даже  неко¬
торое  “улучшение”  состояния  армии.  К  тому  же  по  настроению
умов  “радикального”  Петрограда  нельзя  было  судить  о  других  ре¬
гионах  страны;  столицу  военно-морской  атташе  считал  “мрач¬
ным  местом”,  где  властвовали  идеи  радикализма,  рождались  бес¬
численные  слухи  об  ожидавших  Россию  катаклизмах27.
 В  программе,  изложенной  в  Декларации  коалиционного  ми¬
нистерства  от  19  мая:  борьба  с  хозяйственной  разрухой  (усиление
государственного  контроля  над  транспортом,  производством,  фи¬
нансовыми  операциями,  продовольственным  делом);  увеличение
налогообложения  состоятельных  граждан  (наследственный  и
имущественный  налоги,  обложение  военных  сверхприбылей);  за¬
явление  о  готовности  к  решительной  борьбе  против  любых  форм
контрреволюции  (как  левых,  так  и  правых),  -  А.  Моррис  ничего
радикального,  опасного  или  неразумного  не  нашел.  Он  отметил,
однако,  что  благие  намерения  весьма  разительно  расходились  с
реалиями  русской  жизни.  Обострялся  кризис  власти,  что  прояви¬
лось  в  неподчинении  Кронштадта  Петрограду,  волнениях  рабо¬
чих  и  общей  неустроенности.  “Положение  становится  более  тя¬
желым”,  -  доносил  консул  21  мая28.  Некоторое  время  спустя  пос¬
ле  Апрельского  кризиса  Д.  Фрэнсису,  А.  Моррису,  Н.  Мак-Калли
 110

ситуация  не  казалась  совсем  беспросветной;  какие-то  альтернати¬
вы  сползанию  страны  к  хаосу,  радикализму  и,  возможно,  граж¬
данской  войне,  все  же  обозначались.
 А  вот  у  Кеннана  никаких  иллюзий  не  возникло;  он  придер¬
живался  крайне  пессимистического  взгляда  на  будущее  России.
Для  ученого  отставки  Милюкова,  Гучкова,  позднее  -  Коновало¬
ва  означали  падение  правительства,  представлявшего  подлинно
демократическую  альтернативу  развития  России.  Власть  факти¬
чески  перешла  к  Совету.  Социалистов  же  даже  умеренного  тол¬
ка  Дж.  Кеннан  считал  идеалистами,  теоретиками  и  радикалами,
которые  завоевали  симпатии  миллионов  сладкой  сказкой  об  об¬
ществе  социальной  и  имущественной  справедливости,  стремясь
достичь  ее  одним  рывком,  “перепрыгнув”  через  неизбежный
этап  медленных,  конструктивных  реформ.  Провозгласив  себя
выразителями  интересов  трудящихся,  но  забывая  о  чаяниях  дру¬
гих,  в  равной  мере  создававших  благополучие  общества,  соци¬
альных  слоев,  они  тем  самым  возбуждали  раздор  и  вражду  в
стране.
 Размышляя  об  упущенных  шансах  утверждения  в  России  ста¬
бильного  либерального,  легитимного  правительства,  Кеннан  счи¬
тал,  что  они  открывались  после  Февраля.  Тогда  Временное  пра¬
вительство  якобы  опиралось  на  охваченное  эйфорией  громадное
большинство  населения  России,  солдатскую  массу;  соотношение
сил  его  сторонников  и  его  левых  оппонентов  исчислялось  как  4:1;
значительным  влиянием  пользовались  Земский  союз  и  Союз  го¬
родов.  Но  думские  либералы  упустили  момент.  Совет  же  подар¬
ком  воспользовался:  добился  поддержки  солдат  петроградского
гарнизона,  железнодорожников,  фабричных  рабочих  и,  опираясь
на  нее,  начал  диктовать  волю  Временному  правительству.  Пос¬
леднее  было  поставлено  перед  альтернативой:  уступать  или  идти
на  прямую  конфронтацию  с  Советом;  во  избежание  крови  оно
сдавало  позиции.  Так  случилось  и  во  время  Апрельского  кризиса,
когда  Милюкову  и  Гучкову  ничего  не  оставалось,  как  проявить
принципиальность  и  выйти  из  правительства.
 По  мнению  Кеннана,  катастрофа  уже  произошла.  Положе¬
ние,  которое  позволяло  левым  в  любую  минуту  “смести”  прави¬
тельство,  было  для  американского  ученого  равносильно  утвер¬
ждению  “социалистической  диктатуры”.  Исполком  Совета  уже
показал  себя  на  деле  авторитарным  правителем:  ученый  припом¬
нил  мартовское  постановление,  запрещавшее  издание  правых  га¬
зет  (“Земщина”,  “Голос  Руси”,  “Русское  знамя”).  И  при  этом  про¬
цветала,  свободно  печаталась  и  распространялась  ленинская
“Правда”.  Тем  самым  утверждался  “двойной  стандарт”  в  вопросе
свободы  слова.  Борьба  за  власть  поглощала  все  силы  социали¬
 111

стов,  на  конструктивное  решение  острейших  проблем  сил  не  ос¬
тавалось.  23  мая  Кеннан  констатировал  нерешительность  власти
во  всем.  Уход  из  правительства  лучших  людей  (либералов),  коле¬
бания  Керенского,  готового,  казалось,  сделать  такой  же  ход  (зая¬
вившего  9  мая,  что  он  “может  взять  на  себя  бремя  власти  лишь  по
непосредственному  избранию  и  формальному  уполномочию  тех
организаций,  к  которым  он  принадлежит),  свидетельствовали,
что  политический  кризис  стал  постоянным  спутником  власти,  пе¬
рерос  в  политический  хаос.  Потворствуя  “неумеренным”  требо¬
ваниям  рабочих,  Совет  настолько  распустил  их,  что  сам  утратил
контроль  над  сторонниками,  выпустив  джина  из  бутылки,  никто
не  знал,  как  загнать  его  обратно.  Деревня  от  социалистов,  преж¬
де  всего  от  министра  земледелия  “радикала”  Чернова,  ожидала
подтверждения  “законности”  действий  разделивших  помещичьи
земли  крестьян.  “Разложение  армии  усиливалось”,  -  развивал
мысль  Кеннан.  Талантливые  военачальники  -  назывались  имена
A.A.  Брусилова,  В.Н.  Гурко,  Л.Г.  Корнилова,  Д.Г.  Щербачева  -
откровенно  выражали  протест  против  вмешательства  социали¬
стов  в  свои  действия  и  покидали  посты.  Но  и  эти  события  не  ока¬
зали  “отрезвляющего  воздействия”  на  социалистов29.  Прибегая  к
историческим  аналогиям,  “Индепендент”  усматривал  в  развитии
русских  событий  повторение  пути,  пройденного  Великой  Фран¬
цузской  революцией  XVIII  в.:  на  смену  “либералам  и  республи¬
канцам”  (первый  состав  Временного  правительства)  пришли
“якобинцы”  (Петросовет)30.
 Оценки  умного  Н.  Уиншипа,  попытавшегося  всесторонне
оценить  ситуацию  после  Апрельского  кризиса,  звучали  в  унисон
кеннановским.  Да,  он  указал  на  разумное  поведение  реформист¬
ского  руководства  Совета  во  главе  с  И.  Церетели  во  время  собы¬
тий  3-4  мая,  посчитав,  что  “кровопускание”  было  предотвращено
его  усилиями.  Впрочем,  оценивая  проигравших  менее  высоко,
чем  Кеннан,  консул  полагал,  что  победа  досталась  Совету  доста¬
точно  легко.  Человек,  безусловно,  замечательный,  Милюков  в
критический  момент  не  продемонстрировал  нужной  гибкости;
Гучков  же  и  в  военных  вопросах  сведущ  не  был  и  должной  твер¬
дости  на  посту  военного  министра  не  проявил.  Дипломат  утвер¬
ждал,  что  Апрельский  кризис  стал  важным  этапом  на  пути  созда¬
ния  полностью  социалистического  министерства.  А  социалисты  -
народ  коварный,  им  доверять  нельзя.  Консул  объяснял  “умерен¬
ность”  социалистов,  взявших  “всего”  шесть  министерских  порт¬
фелей,  тактическими  соображениями.  Когда  момент  “созреет”,
Советы  взять  всю  власть  не  откажутся.  Если  дело  дойдет  до  кон¬
фликта  с  буржуазией,  то  “умеренные”  сторонники  Церетели  и
“крайние”  -  Ленина,  скорее  всего,  найдут  возможность  объеди¬
 112

ниться,  согласовав  только  внешне  кажущиеся  непреодолимыми
теоретические  разногласия.  Так  что  надежды  на  позитивные  из¬
менения  в  России,  считал  Уиншип,  опрометчиво  связывать  с  яко¬
бы  благоразумием  умеренной  части  Петросовета31.
 Новый  кризис  власти,  считал  Уиншип,  не  за  горами.  Слишком
существенны  и  непримиримы  расхождения  между  либералами  и
социалистами  в  подходе  к  острейшим  проблемам:  войны  и  мира,
форм  и  передела  государственного  регулирования  экономики,
трудовых  отношений,  налогообложения,  хлебной  монополии  и
др.  Слишком  большое  недоверие  питали  левые  к  либералам  («на
бумаге  написано  “поддержка”,  в  голове  звучит  “подозрение”»,  -
иронизировал  консул).  Слишком  доктринерски  были  настроены
лидеры  умеренных  социалистов,  тот  же  И.  Церетели.  К  тому  же
они  зависели  от  настроений  рабочих.  В  послании  12  июня  Уин¬
шип  не  случайно  поведал  о  трудовом  конфликте  рабочих  с  адми¬
нистрацией  казенной  Николаевской  железной  дороги.  В  условиях
катастрофического  положения  транспорта  Министерство  путей
сообщения  вынуждено  было  вести  долгую  тяжбу  со  служащими,
мастеровыми,  рабочими  и  пойти  им  на  немалые  уступки.  Инци¬
дент  демонстрировал  силу  организованных  рабочих,  которые,  не
колеблясь,  ее  использовали,  добившись  “унизительных”  для  Вре¬
менного  правительства  результатов32.
 Отставка  Милюкова  должна  была  плачевным  образом  отра¬
зиться  на  военных  усилиях  России.  На  эту  мысль  наводило  Уин-
шипа  распределение  портфелей  в  коалиционном  кабинете,  где
обнаружился  “крен”  в  сторону  социальной  политики,  обеспечи¬
вавшейся  мощным  блоком  министерств:  труда,  продовольствия,
государственного  призрения,  просвещения.  А  вот  проблемы  фло¬
та  и  армии  были  сосредоточены  в  руках  одного  А.Ф.  Керенского.
Малопривлекательной  чертой  “полусоциалистической”  власти,
полагал  Уиншип,  стала  ее  криминализация:  на  государственные
посты  проникали  люди  из  низов,  прикрывавшие  корыстные  цели
и  уголовное  прошлое  трескучими  “социалистическими”  фразами.
Положение  власти  казалось  Уиншипу  патовым  -  этап  либераль¬
ного  министерства  миновал,  перспектива  движения  к  “чисто  со¬
циалистическому”  откровенно  пугала.  Коалиция  казалась  все  же
лучшим  из  зол.  В  то  же  время,  размышлял  Уиншип,  если  она  “за¬
держится”  у  власти  длительное  время,  страна  будет  пребывать  в
состоянии  постоянного  кризиса.
 Уиншип  предсказывал,  что  новый  кризис  власти  социалисты
могли  спровоцировать.  Показателем  их  желания  “подмять”  под
себя  правительство  стало  “выдавливане”  из  него  сильных  и  воле¬
вых  буржуазных  министров.  Уиншип  считал  Коновалова  челове¬
ком  прогрессивных  идей.  Тем  абсурднее  было  его  удаление  под
 113

надуманным  предлогом,  что  Коновалов  и  промышленники  созна¬
тельно  разрушали  производство  в  стране33.
 Все  развивалось  от  плохого  к  худшему,  отмечал  Уиншип;
страну  накрывало  “социалистической  волной”.  На  выборах  в  рай¬
онные  думы  Петрограда  9  июня  в  борьбе  за  голоса  избирателей
схлестнулись  непримиримые  противники:  партия  народной  сво¬
боды,  блок  поддерживавших  большинство  Петросовета  социали¬
стических  партий,  социалисты-интернационалисты,  основу  кото¬
рых  составляли  большевики.  В  центре  полемики  стояли  пробле¬
мы  войны  и  мира  (интернационалисты  выступали  за  немедлен¬
ный  мир  “на  основе  решений  Циммервальда  и  Кинталя”,  против
“Займа  Свободы”;  другие  в  той  или  иной  форме  отстаивали  идею
участия  России  в  войне);  коалиционного  министерства  (интерна¬
ционалисты  -  против  вхождения  в  него,  другие  партии  -  в  под¬
держку).  Все  дискуссии  протекали  на  фоне  кризиса  городского
хозяйства,  страшного  удорожания  жизни  обывателей.  Обстоя¬
тельства  порождали  то  смятение  умов,  которое  не  позволяло  лю¬
дям  трезво  оценить  позиции  партий.  Система  выборов  была  гру¬
бой  и  несовершенной,  правил  агитации  во  время  кампании  не  су¬
ществовало.  Американец  отметил  массу  нарушений  в  работе  из¬
бирательных  комиссий  (использование  бюллетеней  без  соответ¬
ствующих  штампов,  неправильный  подсчет  голосов),  вызванных
не  столько  злым  умыслом,  сколько  небрежностью  и  неопытно¬
стью.  Низкая  политическая  культура  основной  массы  избирате¬
лей,  представлявших  “несведущие,  низшие”  классы,  не  позволяла
считать  их  мнением  разумного  электората.
 Результаты  выборов,  по  Уиншипу,  искажали  подлинную  кар¬
тину  настроений  жителей  города.  Самым  удручающим  было  не¬
значительное  количество  голосов  -  25%,  поданных  за  кадетов,
против  полученных  социалистами  (53%).  Еще  более  неприятным
сюрпризом  стал  успех  сторонников  Ленина  (17%)  с  их  линией
“братания  на  фронте,  неповиновения  солдат  военачальникам”,
захвата  государственной  власти  Советом34.  Негативную  оценку
итогам  выборов  в  Петрограде  дал  Д.  Фрэнсис,  подтвердив,  что
активное  участие  в  них  приняли  рабочие  и  солдаты;  в  силу  оказы¬
вавшегося  на  избирателей  давления  воздержались  от  участия  в
них  принадлежавшие  к  средним  слоям  граждане35.  Левые,  пола¬
гал  Уиншип,  чувствовали  себя  в  Петрограде  полными  хозяевами,
делегаты  Всероссийского  съезда  Советов  (16  июня  -  7  июля)  ве¬
ли  себя  едва  ли  не  как  депутаты  национального  парламента.  В
правительстве  буржуазные  политики  демонстрировали  смирение,
видимо,  признавая  свое  бессилие.  Еще  недавно,  отмечал  Уиншип
в  конце  июня,  такого  не  наблюдалось;  они  как-то  сопротивля¬
лись,  пытались  выдержать  свою  линию36.
 114

Учитывая  состояние  власти  и  общества,  оценки  происходив¬
шего  в  России  на  более  жесткие  меняли  и  те  американские  дипло¬
маты,  кто  после  Апрельского  кризиса  высказывал  осторожный
оптимизм.  “Сегодня  Россия  -  страна  без  власти”,  -  писал  А.  Мор¬
рис  из  Швеции  9  июня.  Внутри  Временного  правительства  зреет
раскол;  центральная  власть,  по  существу,  утратила  контроль  над
регионами.  Везде  аграрные  беспорядки,  раздел  помещичьих  зе¬
мель.  Ситуация  непредсказуемая  и  страшная,  считал  посол  в  Шве¬
ции,  ссылаясь  на  заслуживавшие  внимания  свидетельства  побы¬
вавших  в  ней  людей,  в  частности  французского  социалиста  А.  То¬
ма.  Последний  полагал,  что  кризис  в  России  достиг  той  остроты,
когда  союзники  едва  ли  могли  ей  помочь,  даже  если  бы  очень  за¬
хотели37.
 За  две  недели  до  этого  Н.  Мак-Калли  признавал:  страну  губи¬
ли  склока  и  борьба  за  власть  правительственных,  буржуазных,
общественных,  социалистических,  советских  и  иных  ведомств,
партий,  фракций  и  групп,  мешавших  друг  другу  делать  что-то  по¬
лезное.  Не  случайно  командующий  Петроградским  военным  ок¬
ругом  Л.Г.  Корнилов  ушел  с  поста  в  знак  протеста  против  вмеша¬
тельства  в  его  действия  со  стороны  Исполкома  Совета  рабочих
и  солдатских  депутатов.  По  мнению  Рея,  власть  была  недееспо¬
собна,  долго  такое  “подвешенное”  положение  сохраняться  не
могло38.
 И  детонатором  взрыва  могли  стать  действия  крайне  левого
крыла  социалистических  сил.  Как  считали  в  США,  большевики  и
анархисты  были  недовольны  крайне  медленным,  по  их  мнению,
развитием  революции,  темпами  осуществления  преобразования
общества,  нежеланием  умеренных  социалистов  брать  власть  в  ру¬
ки  и  покончить  с  участием  России  в  войне.  В  мае-июне  1917  г.
серьезные  газеты  и  журналы  в  США,  американские  дипломаты  в
России  видели  в  большевиках  грозного  и  опасного  противника,
вполне  “созревшего”  для  открытого  выступления  с  целью  свер¬
жения  Временного  правительства.  Со  слов  “Манчестер  гардиан”
“Ливинг  эйдж”  информировал  читателей,  что  В.И.  Ленин  -  чело¬
век,  беспредельно  преданный  идеалу  революции,  железной  воли,
жесткий,  прекрасный  организатор  и  агитатор.  Влияние  лидера
большевиков  на  рабочих,  признавал  журнал,  было  очень  велико,
тактика  политических  стачек  показала  себя  успешной39.
 На  фоне  маневрирования,  недомолвок,  компромиссов  “уме¬
ренных”  позиция  леворадикалов  выглядела  грубой  и  фанатич¬
ной.  Ленин  был  опасен  именно  потому,  что  прямо  говорил  о  том,
что  хотел  осуществить;  его  радикальная  платформа  была  абсо¬
лютно  прозрачна,  хотя  любой  американец  мог  задохнуться  от  не¬
годования,  читая  ее,  -  сообщал  Уиншип.  В  донесении  15  мая  кон¬
 115

сул  пытался  максимально  точно  воспроизвести  эту  программу:
свержение  Временного  правительства  и  установление  диктатуры
пролетариата  и  крестьянства,  конфискация  земельных  поместий
до  созыва  Учредительного  собрания;  братание  на  фронте,  публи¬
кация  секретных  соглашений,  противодействие  “Займу  Свобо¬
ды”;  пополнение  казны  посредством  конфискации  собственно¬
сти  и  денег  у  богатых,  слияние  всех  банков  в  единый  государст¬
венный,  передача  фабрик  и  заводов  рабочим  без  упоминания  о
том,  какая  судьба  ожидала  бывших  владельцев;  создание  Крас¬
ной  гвардии  (“так  что  теперь  многие  ходят  на  заводы  вооружен¬
ными”)40.
 Американские  дипломаты,  в  силу  своего  понимания  проис¬
ходившего,  старательно  отслеживали  дискуссии  на  заседаниях
Всероссийского  съезда  Советов;  все  же  значение  полемики  ме¬
жду  Лениным  и  Церетели  17  июня  как-то  ускользнуло  от  внима¬
ния  Уиншипа  и  Фрэнсиса.  А  вот  о  страстном  выступлении  лиде¬
ра  большевиков  22  июня  в  пользу  всеобщего  мира  без  аннексий
и  контрибуций,  жесткой  реакции  Керенского,  подчеркнувшего,
что  содержание  речи  вполне  отвечало  замыслам  командующего
германским  Восточным  фронтом,  фельдмаршала  Леопольда
Баварского,  -  посол  посчитал  целесообразным  сообщить  в  Ва¬
шингтон41.
 Именно  во  время  работы  съезда  на  улицах  Петрограда  разы¬
грались  события,  которые  Уиншип  представил  не  иначе,  как  под¬
тверждение  своего  прогноза,  что  дело  шло  к  утверждению  власти
Советов.  Невзирая  на  противодействие  умеренных  социалистов,
крайне  левые  действовали  все  более  решительно.  Консул  подроб¬
но  сообщал  о  не  допускавшем  компромиссов  отказе  реформист¬
ского  большинства  съезда  Советов  разрешить  23  июня  вооружен¬
ную  демонстрацию  леворадикалов,  собиравшихся  протестовать
против  “угрозы  контрреволюции”;  о  том,  что  давление  последних
все  же  вынудило  большинство  организовать  “какую-нибудь”  де¬
монстрацию,  задуманную  под  лозунгами  доверия  коалиционному
министерству.  Шествие  же  “рабочих  и  солдат-радикалов”  1  июля
вылилось  в  грандиозную  (400-500  тыс.  человек)  антиправитель¬
ственную  демонстрацию  под  лозунгами  “Вся  власть  Советам!”,
“Долой  войну!”,  “Долой  10  министров-капиталистов!”  Признавая,
что  порядок  во  время  демонстрации,  в  целом,  был  соблюден,
Уиншип  акцентировал  внимание  на  последовавших  потом  собы¬
тиях:  освобождении  большевиками  и  анархистами  из  тюрьмы
“Кресты”  и  переправе  на  захваченную  ими  дачу  Дурново  заклю¬
ченных;  решительных,  со  стрельбой,  действий  гражданских  и  во¬
енных  властей  по  возвращению  их  в  тюрьму.  “Впервые  сила  бы¬
ла  использована  Временным  правительством,  и  это  было  встре¬
 116

чено  одобрением  всех  сил,  кроме  большевиков”,  -  сообщал  кон¬
сул,  давая  понять,  что  противники  Временного  правительства
провели  лишь  “пробу  сил”  и  впереди  возможны  столкновения  бо¬
лее  крупного  масштаба.  Власть  становилась  очевидно  социали¬
стической,  вопрос  о  ее  принадлежности,  в  изображении  Уинши-
па,  решался  столкновением  левых  -  крайних  и  умеренных.  Жест¬
кость  и  решительность  последних  все-таки  вселяли  надежду,  что
коалиция  выживет.  Происшедшее  вдохновило  Фрэнсиса;  2  июля
он  писал:  “Вчерашняя  демонстрация  против  Временного  прави¬
тельства  стала  разочарованием  для  тех,  кто  ее  планировал”42.
 Леворадикалы,  однако,  не  унимались.  По  словам  американ¬
ских  дипломатов,  они  пользовались  исключительным  влиянием  в
ряде  воинских  частей,  прежде  всего  у  солдат  петроградского  гар¬
низона  и  моряков  Кронштадта.  Именно  этот  город  и  стал  для  ле-
ворадикалов  полигоном  для  эксперимента  по  захвату  власти  в
стране;  “Кронштадтская  республика”  просуществовала  более  по¬
лумесяца,  урегулирование  ее  отношений  с  центральной  властью,
при  самой  активной  роли  Петросовета,  ничем  не  напоминало  ка¬
питуляцию.  Фрэнсис  был  весьма  озабочен  многочисленными  фа¬
ктами  неповиновения  и  вызывающего  поведения  Балтийского
флота  (о  чем  сообщал  еще  19  мая),  впоследствии  -  бестактным,
если  не  сказать  хамским,  поведением  руководителей  самопровоз¬
глашенной  республики  по  отношению  к  петроградским  властям.
Посол  был,  однако,  высокого  мнения  о  действиях  правительства
и  Совета,  считал,  что  они  проявили  твердость  и  гибкость,  без
крайних  средств  убедив  кронштадтцев  подчиниться43.
 А  вот  Уиншип  считал,  что  репетиция  захвата  власти  леворади-
калам  удалась.  То,  что  “ниточка”  поддержки  к  мятежному  Крон¬
штадту  тянулась  от  ленинцев  из  столицы,  от  Троцкого  и  Луначар¬
ского,  у  консула  сомнений  не  вызывало.  Уиншип  увидел  в  “Крон¬
штадтской  республике”  ту  модель  советской  власти,  которую  на¬
меревались  осуществить  лидеры  большевиков  по  всей  стране.
Долгие  переговоры  и  умасливание  бунтовщиков  со  стороны  цент¬
ральной  власти  показали  ее  бессилие  найти  эффективные  пути
быстрого  и  решительного  прекращения  мятежа.  Умеренное  боль¬
шинство  Петросовета,  считал  Уиншип,  демонстрировало  сла¬
бость,  нерешительность.  Вроде  бы  Чхеидзе  и  Церетели  искренне
советовали  взбунтовавшемуся  Кронштадту  одуматься  и  подчи¬
ниться.  Вместе  с  тем  руководители  Петросовета  либо  не  осознали
всей  серьезности  ситуации,  либо  не  захотели  действовать  жестко
против  радикалов,  по-прежнему  считая  их  “братьями  по  борьбе”.
Учитывая  это,  лидеры  “Кронштадтской  республики”  и  вели  себя
вызывающе,  по  своему  усмотрению  меняли  заключенные  с  Петро¬
градом  договоренности  (отказ  выдать  захваченных  офицеров)44.
 117

В  июне  консул  предрекал,  что  следующий  удар  левые  нане¬
сут  в  столице;  атмосфера  в  городе  была  накалена,  ее  обитате¬
ли  жили  в  ожидании  вспышки  насилия.  Энергичные  леворади-
калы  готовы  были  к  открытому  выступлению  против  власти.
Пассивность  основной  массы  населения;  неспособность  Вре¬
менного  правительства  действовать,  если  надо,  крови  не  убояв¬
шись;  уступчивость  Петросовета,  предпочитавшего  в  отноше¬
нии  крайне  левых  не  столько  “власть  употреблять”,  сколько
полагаться  на  уговоры  -  стимулировали  их  агрессивность,  по¬
рождали  желание  использовать  грубую  силу  для  захвата  вла¬
сти.  Большевики,  анархисты  “наглели”  на  глазах.  Об  этом  го¬
ворили  такие  яркие  эпизоды,  как  захват  ими  в  разное  время
особняка  Кшесинской,  дачи  Дурново,  издательства  одной  из
наиболее  влиятельных  буржуазных  газет  в  городе,  “Русской
воли”.
 Уиншип  был  охвачен  предчувствием,  что  события,  которые
решат  судьбу  России,  неумолимо  приближались,  что  в  недалекой
перспективе  следовало  ожидать  столкновения  наиболее  реши¬
тельных  сторонников  крайне  левых,  с  одной  стороны,  умеренных
сторонников  Временного  правительства  -  с  другой;  не  останутся
в  стороне  и  противники  левых.  Начав  междоусобицу,  они  могли
потянуть  за  собой  и  другие,  более  умеренные  силы,  вовлекая  в
противостояние  всю  нацию,  миллионы  людей45.
 Так  что  и  после  падения  однородного  либерального  кабинета
американцы  продолжали  оценивать  ситуацию  в  Россию  под  уг¬
лом  зрения  интересов  политических  сил,  которым  привыкли  до¬
верять,  и  лелеяли  надежду  о  возвращении  кадетов  к  власти  без
“социалистических”  примесей.  Наоборот,  к  умеренным  социали¬
стам,  которые  в  мае  решили  взять  на  себя  долю  ответственности
за  страну,  пытаясь  предотвратить  сползание  к  гражданской  вой¬
не,  и  не  собирались  захватывать  власть,  заокеанские  дипломаты,
военные,  ученые,  обозреватели,  в  общих  чертах  представлявшие
себе  русских  левых,  относились  с  подозрением  и  предубеждени¬
ем.  Для  них  Апрельский  кризис  знаменовал  начало  качественно
иного,  “социалистического”  этапа  русской  революции.  С  обост¬
рением  социально-экономических,  национальных  проблем,  об¬
щественно-политического  напряжения  в  обществе  “красный
цвет”  России  мог  обретать  все  большую  густоту,  постепенно  пре¬
образуясь  в  пурпурный.  Неадекватность  американских  оценок,  их
частые  колебания  между  пробуждавшейся  надеждой  на  благопо¬
лучный  исход  “русских  событий”  и  выдержанными  в  духе  “все  по¬
теряно”,  -  не  позволяли  Вашингтону  определить  ту  надежную
точку,  опираясь  на  которую  можно  было  бы  строить  в  отноше¬
нии  России  активную,  целенаправленную  политику.
 118

Те  идеи,  которые  многие  американские  дипломаты  четко
формулировали  во  второй  половине  июня,  для  поддерживавше¬
го  через  жену  контакты  с  верхами  кадетской  партии  М.  Сам¬
мерса  были  очевидны  по  завершении  Апрельского  кризиса.  Его
послание  от  18  мая  более  напоминало  аналитическую  записку  о
судьбах  демократии  в  России.  Американский  дипломат  менее
всего  был  склонен  винить  в  чем-то  русский  народ,  который  счи¬
тал  жертвой  многовекового  угнетения  военно-бюрократиче¬
ской  верхушкой.  Экскурс  в  историю  России  убеждал  его:  разви¬
тие  демократических  институтов  шло  крайне  натужно,  медлен¬
но;  государство,  церковь,  высшие  слои  общества  вместо  ре¬
форм  и  просвещения,  воспитания  у  многомиллионной  массы
людей  навыков  жизни  в  гражданском  обществе,  тратили  время
и  силы  на  внешнеполитические  авантюры  и  войны.  Именно  они
и  привели  царский  режим  сначала  к  поражению  в  Русско-япон¬
ской  войне,  затем  -  к  трагедии  1914-1917  гг.  Испытав  пораже¬
ние,  предательство,  коррупцию  и  беззаконие,  народ  сверг  утра¬
тивший  его  доверие  режим.  По  Саммерсу,  трагедия  была  в  том,
что  и  после  революции  многомиллионная  масса  граждан  оста¬
лась  забитой  и  темной.  Ей  не  принес  пользы  резкий  переход  от
задавленности  и  тирании  к  свободе  и  демократии.  Неразвитое
сознание  большинства  восприняло  их  как  вседозволенность.
Страна  стала  погружаться  в  хаос.  Желание  удовлетворить  са¬
мые  насущные  свои  потребности  вылилось  у  многих  не  в  стре¬
мление  к  разумной  организации  производства  во  имя  общест¬
венного  блага,  а  в  широчайшее  распространение  радикальных,
разрушительных  идей  конфискации  земли  и  собственности.
Вместо  наказания  ограниченного  круга  виновных  в  преступле¬
ниях  царского  режима,  констатировал  консул,  у  низов  появи¬
лось  желание  отомстить  целым  социальным  слоям,  которые  не¬
оправданно  причислялись  к  угнетателям  народа.  В  трамвае  по¬
стоянно  слышалась  фраза:  “Богачи  высасывали  нашу  кровь  по¬
колениями,  теперь  наша  очередь”.  Саммерс  определял  состоя¬
ние  русского  общества  как  движение  к  хаосу  и  гражданской
войне46.  Этот  вывод  был  созвучен  мыслям  лорда  Милнера,  пос¬
ле  ухода  А.И.  Гучкова  отметившего:  “Боюсь,  что  теперь  ничто
не  помешает  России  пройти  через  традиционный  период  рево¬
люционной  лихорадки”,  который  “может  занять  несколько
лет”.  Однако  главной  для  американцев  и  англичан  проблемой,
“испытывавшей”  на  прочность  новый  коалиционный  кабинет
России,  был  “сваливший”  Милюкова  вопрос  о  войне  и  мире.
Был  ли  приговор,  произнесенный  тем  же  Милнером  в  середине
мая:  “Очевидно,  что,  сознательно  или  нет,  Россия  выходит  из
войны”47,  -  излишне  жёсток?
 119

Выходит  ли  Россия  из  войны?
 Американцы  о  слабеющем  партнере
 Первая  реакция  на  возможные  внешнеполитические  послед¬
ствия  отставки  Милюкова  в  США  была  пессимистической.  “Ин-
депендент”  фиксировал  болевые  точки:  Россия  при  прежнем  ми¬
нистре  иностранных  дел  оставалась  верной  союзническим  обяза¬
тельствам,  не  вела  речь  о  ревизии  целей  войны.  Апрельский  кри¬
зис,  как  считали  многие  в  США,  привел  социалистов  к  власти;  Пе-
тросовет  в  России,  писала  17  мая  “Нью-Йорк  тайме”,  “в  настоя¬
щий  момент  является,  кажется,  единственным  правительством...”
Заявления  коалиционного  правительства  по  внешнеполитиче¬
ским  вопросам  несли  несомненный  отпечаток  идейных  исканий
петроградских  левых48.  Заокеанские  политики  и  дипломаты  пы¬
тались  разгадать  петроградский  ребус:  чего  хотели  те,  кто  в  Рос¬
сии  выдвигал  лозунг  “мира  без  аннексий  и  контрибуций”?  сохра¬
нит  Россия  себя  в  составе  антигерманской  коалиции  и  в  каком  ка¬
честве?  Ответ  же  на  эти  вопросы  для  американцев  приобретал
смысл  вполне  практический.
 “Нейшн”  брал  оптимистическую  ноту,  считая,  что  провоз¬
глашенная  Петросоветом  необходимость  защиты  завоеваний
революции  от  германской  агрессии  не  была  пустыми  словами  и
новая  Россия  не  собиралась  воткнуть  штык  в  землю.  Умерен¬
ные  социалисты  не  желали  разрыва  с  союзниками,  сохраняли
коалицию  с  либералами,  отстаивавшими  идею  продолжения
участия  Россрш  в  войне;  выступали  за  восстановление  боеспо¬
собности  армии.
 Американский  журнал  обращал  внимание,  что  выражение
искреннего  стремления  к  миру  у  петроградских  левых  сопровож¬
далось  большим  числом  оговорок,  делавших  шансы  на  достиже¬
ние  его  в  обозримом  будущем  весьма  незначительным.  Русские
теоретики,  передавал  их  размышления  “Нейшн”,  ставили  дости¬
жение  желанной  цели  в  прямую  зависимость  от  осуществления
ряда  трудновыполнимых  условий.  Во-первых,  социалисты  Ан¬
танты  согласятся  поддержать  идею  созыва  международной  кон¬
ференции  с  участием  социалистов  враждебной  коалиции.  Во-вто¬
рых,  эта  конференция  левых  сил  должна  стать  представительной
и  влиятельной  настолько,  что  ее  решения  поддержат  миллионы
простых  граждан.  Наконец,  их  активные  действия,  давление  на
лидеров  воюющих  государств  вынудят  последних  начать  мирный
диалог49.
 Теоретические  спекуляции  петроградских  социалистов
“Нейшн”  считал  весьма  симптоматичными.  Журнал  полагал,  что
они  были  скорее  прагматиками,  весьма  гибко,  в  условиях  широ¬
 120

кого  распространения  пацифистских  настроений  в  России,  отста¬
ивавшими  линию  ее  участия  в  войне,  чем  “радикальными  мечта¬
телями”  и  безудержными  пацифистами,  как  их  воспринимали
многие  в  США.  Даже  Дж.  Кеннан,  при  самом  негативном  отно¬
шении  к  петроградским  социалистам,  в  конце  мая  -  начале  июня
подметил,  что  почти  все  левые  фракции,  кроме  крайних  радика¬
лов,  поддерживали  идею  защиты  революции  от  посягательств  со
стороны  милитаристских  правителей  Германии;  что  Совет  вы¬
сказывал  искреннюю  озабоченность  бедственным  состоянием
армии50.
 Российское  посольство,  Русское  информационное  бюро  так¬
же  пытались  успокоить  американцев,  разъяснив  суть  позиции  ре¬
волюционных  оборонцев.  Со  страниц  “Карент  хистори”  А.И.  Зак
советовал  западным  политикам  не  пугаться  трескучих  русских
лозунгов,  вполне  логично  доказывая,  что  реформистские  лидеры
Петросовета  будут  продолжать  войну.  Они  заявляли,  что  высту¬
пают  за  всеобщий  справедливый  мир  “без  аннексий  и  контрибу¬
ций”,  а  значит,  будут  сражаться,  пока  последний  немецкий  сол¬
дат  не  покинет  захваченные  Германией  земли  Франции,  Бельгии,
Сербии,  России.  Из  Петрограда  Фрэнсис  20  мая  сообщил  об  ин¬
тервью  Львова,  высказывавшего  убеждение,  что  активное  вме¬
шательство  Петросовета  в  вопросы  внешней  политики,  с  учетом
его  силы  и  влияния,  не  следовало  рассматривать  как  нечто  проти¬
воестественное;  что  заявление  Временного  правительства  о  стре¬
млении  России  к  миру  без  аннексий  и  контрибуций  не  означало
отказа  от  активного  участия  в  войне.  Львов  бодро  говорил  о  вос¬
становлении  боевой  силы  армии  как  о  первоочередной  задаче  ко¬
алиционного  министерства,  о  возможностях  наступления  на
фронте.  Вообще  послу  казалось,  что  реформистское  большинст¬
во  Совета  начинало  вести  себя  все  более  благопристойно,  реши¬
тельно  отвергая  “неуместные”  предложения  интернационалистов.
Речь  шла,  в  частности,  о  придании  гласности  содержания  секрет¬
ных  соглашений.  Американский  посол  в  Швеции  А.  Моррис  в  се¬
редине  мая  отмечал  два  позитивных  момента:  Совет  безоговороч¬
но  выступал  против  сепаратного  мира,  его  размышления  о  воз¬
можности  завершения  войны  шли  в  русле  вильсоновских  идей,
высказанных  в  речи  от  22  января  1917  г.  А  значит,  президент  мог
повлиять  на  позицию  русских  социалистов51.
 И  все  же  умеренно-оптимистические  оценки  тонули  в  море
негативных  откликов  большинства  американских  дипломатов,
влиятельных  газет  и  журналов,  после  Апрельского  кризиса  раз¬
вивавших  идею  пагубной  линии  петроградских  социалистов  с  их
пацифистскими  лозунгами.  Н.  Уиншип  приходил  к  выводу,  что
позиция  оборонцев  граничила  с  национальным  предательством.
 121

Дискуссии  вокруг  мира  без  аннексий  и  контрибуций  раскалывали
общество,  озлобляли  народ  против  либералов  в  правительстве,
которых  социалисты  обвиняли  в  недостаточно  твердой  поддерж¬
ке  линии  Петросовета,  губили  с  трудом  созданную  коалицию,  на¬
носили  ущерб  союзническому  делу.  15  мая  Петросовет  выступил
с  “Воззванием  к  социалистам  всех  стран”,  как  полагал  консул,  по
существу  призвав  социалистов  Антанты  отказать  в  сотрудничест¬
ве  правительствам  и,  наоборот,  начать  диалог  с  левыми  Четвер¬
ного  союза  о  прекращении  войны.  Во  Временном  правительстве
левые  министры,  зависимые  от  Совета,  поддержали  его  линию;
другие  выступили  за  единение  с  союзниками,  осознавая,  что  при¬
зыв  может  дестабилизировать  ситуацию  в  странах  Антанты,  и  до¬
кумента  не  одобрили.
 Американского  дипломата  тревожило,  выдержит  ли  давление
левых  новый  министр  иностранных  дел.  Он  где-то  уступал  нажи¬
му  Петросовета:  правительственные  декларации  говорили  об  от¬
казе  новой  России  от  “империалистических”  целей  войны.  Вместе
с  тем  М.И.  Терещенко  и  во  многом  солидаризовавшийся  с  ним  во¬
енный  и  морской  министр  А.Ф.  Керенский  пытались  отстаивать  в
целом  “милюковскую”  линию  на  выполнение  Россией  союзниче¬
ских  обязательств.  Поэтому  на  страницах  меньшевистской  “Рабо¬
чей  газеты”,  горьковской  “Новой  жизни”  и  других  левых  газет  ре¬
гулярно  звучали  обвинения,  что  новый  министр  иностранных  дел
не  внес  во  внешнеполитический  курс  ничего  принципиально  но¬
вого.  Н.  Уиншипа  это  как  раз  радовало52.
 За  внешнеполитическими  дискуссиями  Уиншип  видел  ост¬
рейшие  разногласия  среди  социалистов.  Большинство  последних,
считал  консул,  подчиняли  идею  служения  национальным  интере¬
сам  России  доктрине  пролетарского  интернационализма;  надея¬
лись  вызвать  пацифистскую,  не  исключено,  и  революционную
волну  в  воюющих  странах.  Среди  тех,  кто  во  время  дискуссий
наиболее  аргументированно  отстаивал  захватившую  умеренных
социалистов  идею  обороны  революционного  отечества,  Уинши-
пом  назывались  имена  М.  Скобелева,  В.  Чернова,  И.  Церетели,
Ф.  Дана.  Консул  полагал:  русские  социалисты  были  убеждены,
что  затягивание  войны  задерживало  реализацию  их  планов  пре¬
образования  общества  на  социалистических  началах,  а  потому
хотели  завершить  ее  возможно  быстрее.  Отсюда  -  раздувание
антивоенных  настроений  масс.  На  самом  деле,  считал  Уиншип,
социалисты  вредными  идеями  подрывали  боевой  дух  армии,  сея¬
ли  бесплодные  надежды  на  скорое  завершение  войны  у  миллио¬
нов,  ожесточали  тех,  кто  сохранял  верность  союзническому  дол¬
гу53.  Из  размышлений  Уиншипа  напрашивался  тот  вывод,  что
борьба  за  мир  без  аннексий  и  контрибуций  для  России  была  чре¬
 122

вата  междоусобным  раздором,  коллапсом  внутреннего  фронта,
развитием  радикальных  политических  течений,  поражением  и
позорным  миром.
 В  отличие  от  Уиншипа,  У.И.  Уоллинг,  признанный  авторитет
по  проблемам  международного  социалистического  движения,
рассматривал  внешнеполитический  аспект  проблемы  “русских
лозунгов”.  Он  отмечал:  инициативы  русских  социалистов  были
холодно  встречены  в  столицах  союзных  держав,  с  одобрением  -
врагами  России.  Англичане  и  французы  устами  помощника  мини¬
стра  иностранных  дел  Р.  Сесиля  и  премьера  А.  Рибо  заявили,  что
заключенные  в  начале  войны  соглашения  России  с  союзниками
следовало  считать  сохранявшими  силу;  что  антигерманская  коа¬
лиция  будет  добиваться  передачи  Франции  Эльзаса  и  Лотарингии;
что  возвращение  Германии  после  войны  африканских  колоний
невозможно  так  же,  как  и  господство  Турции  над  армянскими  зе¬
млями,  Сирией  и  Аравией,  что  компенсации  должны  быть  выпла¬
чены  пострадавшим  от  германской  агрессии  народам  Бельгии,
Сербии  и  Франции.
 А  вот  в  Берлине,  свидетельствовал  У.И.  Уоллинг,  лозунги
русских  социалистов  были  встречены  благожелательно  самыми
разными  политическими  силами  -  правящей  элитой,  в  рейхстаге,
“братьями”  социалистами.  Услышав  эти  позывные,  правители
Австро-Венгрии  объявили,  что  их  цели  войны  вполне  отвечают
духу  провозглашенных  новым  русским  правительством.  Для  объ¬
яснения,  почему  враги  ухватились  за  предложения  русских  левых,
Уоллинг  теоретически  проигрывал  два  возможных  сценария  раз¬
вития  событий.  Первый:  война  завершается  на  условиях  Петросо-
вета  “миром  без  аннексий  и  контрибуций”.  Второй:  набив  себе
шишки  об  отказ  союзников  идти  на  переговоры,  русские  социали¬
сты,  при  посредничестве  немецких  и  австро-венгерских  “едино¬
мышленников”,  заключают  сделку  с  германским  режимом,  у  ко¬
торого  хватает  ума  предложить  России  разумные  условия  мира.
 В  первом  случае  Германия,  размышлял  Уоллинг,  даже  выве¬
дя  войска  с  захваченных  территорий  (что  почти  немыслимо!),  со¬
храняет  армию,  получает  время  для  подготовки  новой  агрессии.
Подобный  мир  -  почти  идеальный  выход  для  нации,  на  террито¬
рию  которой  не  было  вторжения;  которая  развивала  экономиче¬
ский  потенциал  и  рисковала  только  частью  кораблей  на  море.
Целостность  Габсбургской  империи  сохраняется,  населяющие  ее
народы  будут  и  дальше  терпеть  национальные  притеснения.  В
раздираемой  кризисом  России,  при  плохо  скрываемом  участии
Германии  дело  может  придти  к  реставрации  авторитарного  режи¬
ма.  Так  что  впереди  -  новая  война,  причем  соотношение  сил  мо¬
жет  измениться  явно  не  в  пользу  антигерманской  коалиции.
 123

Анализ  другого  варианта  приводил  Уоллинга  к  мыслям  еще
более  печальным.  Т.  Бетман-Гольвег  вполне  мог  бы  пойти  на
сделку  с  Петроградом.  На  этот  путь  его  толкала  перспектива  не¬
избежных  военных  поражений  -  в  связи  с  усилением  антигерман¬
ской  коалиции  за  счет  США;  рост  влияния  либерально-социали¬
стической  оппозиции.  Путь  ослабления  социального  напряжения
посредством  политических  реформ  был  затруднен  противодейст¬
вием  со  стороны  реакционных  элементов  общества.  Поэтому  до¬
стижение  мира  на  Востоке  могло  казаться  многим  в  Берлине  все
же  более  предпочтительным54.
 Возможность  сепаратного  мира  Уоллинг  считал  реальной,  а
его  последствия  -  катастрофическими  для  союзников.  Числен¬
ность  вражеских  войск  на  других  фронтах  после  переброски  их  с
Восточного,  включая  и  находившихся  в  российском  плену  1,5  млн
солдат,  могла  почти  удвоиться,  достичь  4  млн  человек.  Союзники
едва  ли  выдержали  бы  новый  мощный  удар  немцев  где-нибудь  в
районе  Вердена,  где,  по  признанию  Жоффра,  для  обороны  людей
едва  хватало.  Поражение  Греции  было  бы  предопределено;  Ита¬
лия,  скорее  всего,  тоже  в  скором  времени  не  смогла  бы  противо¬
стоять  давлению  войск  Четверного  союза.  Германии  удалось  бы
поставить  под  контроль  акватории  Средиземного  и  Балтийского
морей,  с  великими  потерями  установленная  англичанами  морская
блокада  Германии  рухнула  бы.  Под  влиянием  ее  успехов  ряд  нейт¬
ральных  стран,  в  частности  Швеция,  могли  вступить  в  войну  на  ее
стороне.  А  из  России  в  Германию  потекли  бы  необходимые  для
продолжения  войны  товары:  зерно  и  хлеб,  кожи,  уголь  и  др.
 При  разумном  подходе  к  заключению  мира  с  Россией  -  отка¬
зе  от  грабительских  целей  в  отношении  этой  страны  -  Германия
могла  сорвать  огромный  куш.  Почему  бы  немцам  не  гарантиро¬
вать  России  незыблемость  ее  границ,  не  обеспечить  ей  финансо¬
вой  поддержки,  а  затем  не  способствовать  включению  ее  на  пра¬
вах  партнера  при  создании  открытого  рынка  с  Германией  и  зави¬
симыми  от  нее  державами?  Почему  бы  Четверному  союзу  не  за¬
платить  России  за  хлеб  и  сырье:  эти  деньги  Петроград  мог  бы  ис¬
пользовать  для  решения  самых  насущных  проблем,  транспортной
и  продовольственной  (между  тем  как  союзники,  размышлял  Уол¬
линг,  давали  займы  под  продолжение  войны).  Пойдя  на  сделку  с
Германией,  Россия  освободила  бы  себя  от  выплаты  державам
Антанты  долгов  по  займам.  Наказать  Россию  за  “предательство”
союзники  не  смогли  бы:  самые  уязвимые  районы,  Одесса  и  Пет¬
роград,  были  бы  прикрыты  германскими,  австро-венгерскими,
турецкими  войсками  и  флотом.
 По  мнению  У.И.  Уоллинга,  с  точки  зрения  чисто  практиче¬
ской  сепаратный  мир  был  бы  для  нового  коалиционного  прави¬
 124

тельства  России  едва  ли  не  лучшим  выходом.  А  ведь  решать  ее
судьбу  предстояло  одержимым  идеями  социального  эксперимента
социалистам,  не  искушенным  в  вопросах  дипломатии,  не  озабочен¬
ным  проблемой  преемственности  внешней  политики  милюковско-
го  кабинета,  которую  они  называли  империалистической,  захват¬
нической.  Уоллинг  заключал:  “Если  они  (русские  социалисты.  -
СЛ.)  при  подобном  искушении  сохранят  верность  союзникам,  то
они  продемонстрируют  такой  героизм  и  верность,  который  редко
можно  найти  в  истории  международных  отношений”55.
 Уоллинг,  конечно,  сгущал  краски,  предлагая  рассмотреть  ма¬
ловероятный  вариант  развития  событий.  Теоретические  спекуля¬
ции  Уоллинга  служили  практической  цели:  доказать  исключи¬
тельную  опасность  идей  “петроградских  мечтателей”  для  исхода
войны.  Отметим,  что  подобные  мысли  высказывали  многие  по¬
литики,  финансисты,  желавшие  удержать  петроградских  социа¬
листов  от  роковых  решений,  шагов  в  сторону  сепаратного  мира.
16  мая  помощник  министра  финансов  О.  Кросби  советовал
Ф.  Полку  направить  в  Петроград  телеграмму,  чтобы  предупре¬
дить  определенное  непонимание  действий  США  лидерами  Петро-
совета  и  правительства.  Речь  шла  о  жестких  условиях  выделения
денег:  их  собирались  давать  на  продолжение  войны,  за  расходова¬
нием  средств  следовало  наблюдать  американской  комиссии  по  за¬
купкам,  назначенной  министром  финансов56.  России  следовало
дать  понять,  считал  Кросби,  что  выделение  средств  будет  немед¬
ленно  приостановлено  в  случае  ее  выхода  из  войны.
 Консервативная  “Нью-Йорк  тайме”  17  мая  высказывала  уве¬
ренность:  Берлин  не  мог  предложить  России  ничего  другого,  кро¬
ме  грабительского,  аннексионистского  мира.  Газета  противопос¬
тавляла  пацифистскую  позицию  Петросовета  очень  жесткому
заявлению,  сделанному  Т.  Бетман-Гольвегом  перед  рейхстагом
двумя  днями  ранее.  Он  прямо  заявил,  что  правящая  верхушка
Германии  не  готова  заключать  мир  без  территориальных  прира¬
щений  и  компенсаций  для  его  страны57.
 В  целом,  отношение  к  петроградским  формулам  в  США  нель¬
зя  назвать  однозначным.  Было  слышно  мнение  немногих,  кто  в
долетавших  из  Петрограда  декларациях,  за  пацифистскими  фра¬
зами,  улавливал  желание  революционных  оборонцев  и  дальше
сражаться  в  составе  антигерманской  коалиции.  Больше,  однако,
было  тех,  кто  утверждал,  что  “прекраснодушные  мечтания”  о  до¬
стижении  скорого  справедливого  мира  наносили  страшный  вред  и
России,  и  общесоюзному  делу;  вольно  или  невольно  работали  на
Германию,  толкали  Россию  к  сепаратному  миру,  поскольку  ос¬
лабляли  иммунитет  общества,  сопротивляемость  врагу,  разлага¬
ли  армию.
 125

*  *  *
 Именно  этот  процесс,  как  считали  в  США,  заметно  ускорился
после  Апрельского  кризиса;  виновниками  называли  русских  со¬
циалистов  -  и  оборонцев,  и  большевиков.  Показателем  его  счита¬
ли  широчайшее  распространение  пацифистских  идей,  утрату  ве¬
ры  в  смысл  и  цели  войны,  деятельность  солдатских  комитетов,
катастрофическое  падение  авторитета  офицеров,  дисциплины,
резкое  увеличение  дезертирства.  А.  Моррис  в  донесении  в  Госдеп
от  11  июня  ссылался,  в  частности,  на  мнение  находившегося  в
Стокгольме  итальянского  парламентария  С.  Боргезе,  встречав¬
шегося  с  посетившим  Россию  А.  Тома.  Русские  воспринимали
идею  войны  без  всякого  энтузиазма;  в  лучшем  случае  они  были
апатичны.  Солдаты  буквально  пропитаны  пацифистскими  идея¬
ми,  подтверждал  Рей  из  Одессы.  Он  отметил,  что  происходивший
23  мая  -  9  июня  съезд  делегатов  частей  Румынского  фронта  при¬
нял  резолюции  в  пользу  мира  без  аннексий  и  контрибуций.  Боль¬
шинство  солдат  безоговорочно  поддерживали  идею  быстрейше¬
го,  всеобщего,  справедливого  мира,  свидетельствовал  Дженкинс
из  Риги58.
 Чувство  патриотизма,  считал  консул  Н.  Уиншип,  у  сотен  ты¬
сяч  русских  было  убито.  Уличные  демонстрации  пестрели  лозун¬
гами  “Да  здравствует  мир!”,  трудно  было  сыскать  хоть  один
транспарант  с  надписью  “Да  здравствует  Россия!”.  Американский
дипломат  отдавал  должное  А.Ф.  Керенскому,  метавшемуся  по
фронтам  в  надежде  зажечь  сердца  солдат,  доказать  им  необходи¬
мость  отстаивать  “завоевания  революции”  от  жестокого  внешне¬
го  врага.  Керенский  не  стеснялся  в  выражениях,  в  одном  из  вы¬
ступлений  сравнивал  поведение  опьяненных  свободой  и  желани¬
ем  мира  граждан  России  с  получившими  “вольную”  рабами,  а  не  с
дисциплинированными  бойцами  за  идеалы  свободы.  Однако  в
изображении  консула  Керенский  выглядел  скорее  героем-оди-
ночкой,  без  особых  надежд  на  успех  стремившимся  развеять  ил¬
люзии  солдат  о  возможности  быстрого  мира,  которые  были  по¬
рождены  социалистами”59.
 Русский  воин  “потерял  душу”,  головы  сотен  тысяч  одетых  в
солдатские  шинели  крестьян  и  рабочих  совсем  не  думали  о  защи¬
те  отечества.  Их  волновали  тяжелое  положение  семей  в  тылу;  та
мысль,  что,  задержавшись  на  фронте,  они  не  успеют  к  стихийно
начавшемуся  процессу  земельного  передела60.  Солдаты,  все  более
заражаясь  вирусом  недовольства,  задавались  вопросом:  за  что
воюем?  -  и  не  получали  ответа.  Н.  Уиншип,  рассматривая  соци¬
ально-психологический  срез  проблемы,  отмечал,  что  для  простых
людей  теоретические  “умствования”  петроградских  оборонцев
 126

были  непонятны.  Уставшие  от  войны  воспринимали  лишь  паци¬
фистские  лозунги;  идея  защиты  отечества  зачастую  ускользала
от  внимания,  пропускалась  мимо  ушей.  Масса  уверовавших  в  чу¬
додейственную  силу  деклараций  о  скором,  справедливом  мире
людей  полагала,  что  прекраснодушные  слова  едва  ли  не  сами  по
себе  способны  покончить  с  войной.  Опубликованное  15  мая  Пет-
росоветом  “Воззвание  к  армии”  воспринималось  солдатами  толь¬
ко  в  той  части,  где  “в  духе  Циммервальда  и  Кинталя”  говорилось,
что  “война  носила  грабительский  характер,  начали  ее  цари  и  ка¬
питалисты  всех  стран”.  Но  солдаты  не  могли  (или  не  хотели)  по¬
стичь  “тонкой  аргументации”  документа  в  той  его  части,  где  со¬
держался  призыв  “крепить  армию”.  Так  что  социалисты  неволь¬
но  становились  заложниками  собственной  политики,  идея  рево¬
люционного  оборончества  неизбежно  была  обречена61.
 В  самом  бедственном  положении  оказался  офицерский  кор¬
пус.  Уиншип  в  послании  от  12  июня  отмечал:  Совет  избавлялся  от
военных  самого  высокого  ранга,  не  принимавших  его  линию;  счи¬
тал,  что  отставки  М.В.  Алексеева  с  поста  главнокомандующего
4  июня  добились  социалисты62.  “Офицеры  не  пользуются  ника¬
ким  авторитетом”,  -  писал  Дженкинс  из  Риги.  “Приказы  не  име¬
ют  никакого  значения”,  -  лапидарно  сообщал  Н.  Мак-Калли
15  мая.  Из  Одессы  Рей  приводил  убийственный  аргумент  в  поль¬
зу  утверждения  об  угрожающих  размерах  разложения  русской
армии:  “Каждый  день  офицеры  заходят  в  консульство  и  предлага¬
ют  свои  услуги  для  службы  в  американских  войсках.  Если  мы  мо¬
жем  принимать  их  сообщения  без  оговорок,  то  положение  в  рус¬
ской  армии  очень  тяжелое”.  Американский  военный  Ф.  Паркер
уже  в  начале  мая  охарактеризовал  состояние  русских  частей  как
“дезорганизацию”.  По  его  словам,  их  охватили  митинговые  стра¬
сти.  Офицеры  не  могли  предпринять  решительных  действий,
чтобы  навести  порядок,  опасаясь  инцидентов63.
 Мало  того,  считал  Уиншип,  что  солдаты  возненавидели  в  Рос¬
сии  решительных  сторонников  войны.  Дженкинс  признавал,  что
восприятие  Англии,  Франции,  США  было  по  меньшей  мере  не¬
приязненным.  Ведь  именно  они,  как  считали  “серые  шинели”,  от¬
вергали  лозунг  “мира  без  аннексий  и  контрибуций”.  На  то  же  ука¬
зывал  и  Рей,  отмечая,  что  США,  Англия,  Франция  считались  дер¬
жавами  “капиталистическими”,  заинтересованными  в  продолже¬
нии  войны  ради  выгоды.  Впрочем,  степень  неприятия  россиянами
держав  Антанты  была  различной.  Франция  с  ее  революционными
традициями;  только  что  вступившие  в  войну  США  особой  аллер¬
гии  у  солдат  не  вызывали.  А  вот  “империалисты”  Англии  были  им
просто  ненавистны.  По  свидетельству  Рея,  русские  верили  гер¬
манским  фальшивкам,  что  именно  Великобритания  заставляет
 127

другие  страны  антигерманской  коалиции  держаться  жесткой  ли¬
нии  отказа  от  мирных  переговоров  с  противником,  не  отступает
от  “империалистических”  амбиций  и  на  деле  является  главным
виновником  продолжения  войны64.
 В  1917  г.  сложилась,  казалось  бы,  парадоксальная  ситуация:
неприятие  союзника,  англичанина  русским  солдатом  нередко  бы¬
ло  более  сильным,  чем  немца,  врага.  Последний  вызывал  в  рус¬
ских  траншеях  скорее  желание  договориться.  Свидетельством  то¬
му  стали  братания  на  фронте  -  как  известно,  ставшие  действен¬
ным  оружием  борьбы  большевиков  за  армию,  в  перспективе  -  за
власть.  “Братания  происходили  постоянно  и  едва  ли  прекратят¬
ся”,  -  сетовал  Н.  Мак-Калли  в  донесении  15  мая.  Из  Одессы  Рей
сообщал  то  же.  Он  передавал  слова  солдат:  у  немца  можно  за
свой  хлеб  и  сахар,  а  иногда  и  оружие  выменять  водку  и  различные
безделушки65.
 Пацифистские  и  антисоюзнические  настроения  русских  сол¬
дат  умело  использовала  немецкая  пропаганда,  которая  настраи¬
вала  их  на  желательность  мира  с  Германией  и  натравливала  на  со¬
юзников.  Разговоры  с  русскими  солдатами  для  Дженкинса  стано¬
вились  источником  важной  информации  о  настроениях  во  враже¬
ской  армии.  Некоторые  военнопленные  немцы  утверждали,  что  в
Берлине  среди  военных  существовали  влиятельные  силы,  требо¬
вавшие  нанести  России  решающий  удар  и  вывести  ее  из  войны.
Генералы  опасались,  что  если  Временному  правительству  все  же
как-то  удастся  остановить  разложение  русской  армии,  разбить  ее
в  будущем  станет  несравненно  сложнее66.  Отметим,  что  и  в  США
многие  политики  считали  возможной  попытку  Германии  “вы¬
бить”  Россию  из  рядов  Антанты  военной  силой.  Возглавлявший
иммиграционную  службу  нью-йоркского  порта  либерал  Фреде¬
рик  Хоув  в  конце  июня  ожидал  в  течение  двух-трех  месяцев  не¬
мецкого  наступления  на  юге  с  целью  захвата  румынских  и  южно¬
русских  земель,  богатых  нефтью,  углем,  пшеницей;  населенных
выступавшими  за  национальное  самоопределение  украинцами67.
 Однако  большинство  немецких  пленных  полагали  наиболее
вероятным  вариантом  действий  Германии  на  Востоке  отказ  от
крупных  наступательных  операций.  В  противном  случае,  понима¬
ли  и  в  окопах,  и  в  Берлине,  настроения  русских  могут  радикально
измениться:  стремление  дать  отпор  вражескому  вторжению  вы¬
зовет  всплеск  патриотических  настроений,  мобилизацию  сил  на¬
ции.  Прямым  подтверждением,  что  в  Германии  не  хотели  такого
развития  событий,  было  установившееся  после  Февраля  относи¬
тельное  затишье  на  Восточном  фронте.  Об  этом  сообщал  Уин-
шип;  писал  “Аутлук”.  Цели  подобной  политики  германских  воен¬
ных  и  политиков  для  журнала  были  очевидны:  они  хотели  дос-
 128

тичь  победы  на  Востоке  прежде  всего  интригой  и  коварством,  до¬
бившись  внутреннего  разложения  русской  армии  посредством  со¬
циалистической  и  германской  пропаганды,  за  счет  усиления  хао¬
са  в  стране  в  целом.  “Внутренний  паралич”  должен  был  привести
к  выходу  России  из  войны68. 	4
 Действительно,  молчание  немецких  пушек  и  пулеметов  при¬
учало  безмерно  уставших  от  войны,  крови,  потерь  русских  солдат
к  мысли,  что  их  естественное  желание  выжить,  вернуться  к  семь¬
ям,  мирному  труду  не  несбыточная  мечта,  что  с  немцем  можно  до¬
говориться;  что  если  его  не  трогать,  то  и  он  тебя  не  ударит.  Вме¬
сте  с  тем  наблюдавшие  за  трагедией  русской  армии  американцы
вынуждены  были  констатировать  тот  неприятный  для  себя  и  со¬
юзников  факт,  что  на  германской  стороне  признаков  разложения
не  наблюдалось.  По  свидетельству  русских  солдат,  опрошенных
Д.  Дженкинсом,  немцы  никогда  не  говорили  ничего  такого,  что
можно  было  бы  истолковать  как  показатель  их  недовольства  или
их  плохого  отношения  к  императору;  у  них  не  было  чего-то  похо¬
жего  на  желание  революции  в  Германии69.
 В  целом,  появившиеся  после  Февраля  в  США  радужные  наде¬
жды  по  поводу  перспектив  участия  России  в  войне  улетучились
быстро;  наоборот,  происходило  разложение  огромного  военного
организма.  Армия  дезорганизована,  дисциплина  отсутствует,  при¬
знавал  “Индепендент”  в  конце  мая.  Опьяненная  свободой,  лишен¬
ная  дисциплины  и  ответственности,  “страна  перестала  быть  на¬
дежным  бойцом”,  -  выносил  свой  вердикт  “Аутлук”70.  Начальник
генерального  штаба  американской  армии  генерал  X.  Скотт  в  се¬
редине  мая  отметил:  “Я  очень  опасаюсь,  что  мы  опоздали”.  Сооб¬
щения  из  Петрограда  указывали,  что  русская  армия  разваливает¬
ся  из-за  отсутствия  объединяющей  силы  и  вождя  в  правительст¬
ве;  что  ее  разложение  было  производным  от  хаотического  поло¬
жения  в  стране  в  целом.  “Должно  быть,  способность  России  сра¬
жаться  сейчас  весьма  незначительна”,  -  суммировал  свои  впечат¬
ления  Р.  Клэппер  в  середине  мая71.
 Ссылаясь  на  донесения  из  Риги  и  других  мест,  Фрэнсис  во  мно¬
гих  сообщениях  весьма  адекватно  отразил  положение  русского
фронта:  братания  немецких  и  русских  солдат;  широчайшее  рас¬
пространение  настроений  в  пользу  мира  без  аннексий  и  контрибу¬
ций,  отсутствие  сообщений  о  боевых  столкновениях.  Солдаты
поддерживали  требования  раздела  помещичьих  земель.  Самый
“тревожный  доклад”  был  получен  посольством  из  Москвы  от
Саммерса;  консул  считал  положение  в  стране  и  на  фронте  катаст¬
рофическим,  -  суммировал  Фрэнсис  в  донесении  от  16  мая.  Кон¬
сул  в  Одессе  Рей  отмечал,  что  крепкого  тыла,  который  поддер¬
живал  бы  готовность  солдат  драться,  не  существовало.  В  дерев-
 5. 	Листиков  С.В. 	129

нях  на  юге  России  к  войне  относились  апатично,  энтузиазм  про¬
сыпался  лишь  тогда,  когда  говорили  о  необходимости  накормить
“солдатушек”.  На  заводах  первая  волна  энтузиазма  по  поводу
войны  за  демократию  спала,  и  работа  на  оборону  воспринималась
обыденно,  иногда  с  неохотой.  Непонятную,  “подозрительную”
роль  играло  студенчество.  Высшие  учебные  учреждения  даже
сдачу  экзаменов  отложили,  чтобы  учащиеся  приняли  участие  в
агитационной  кампании  в  поддержку  войны  в  деревнях.  Однако,
как  отмечал  Рей,  деятельность  этих  агитаторов  могла  привести  к
странным  результатам,  поскольку  большинство  из  них  придержи¬
валось  пацифистских  взглядов  и,  кроме  того,  высказывалось  за
государственную  собственность  на  землю.  Просвещенные  классы
общества,  интеллигенция  и  буржуазия,  видя  везде  безразличие  и
усталость,  также  проникались  апатией  и  пессимизмом72.
 Для  многих  американцев,  любивших  проигрывать  различ¬
ные  варианты  развития  событий,  не  могло  не  возникнуть  ощу¬
щения,  что  Россия  вступила  на  путь  выхода  из  войны.  Практич¬
ные  люди  бросились  подсчитывать,  во  что  обойдется  им  какая-
то  форма  сепаратного  мира,  даже  простое  прекращение  боевых
операций  на  Восточном  фронте  при  неформальной,  негласной
договоренности  сторон  друг  на  друга  “не  нападать”.  Было  оче¬
видно,  что  десятки  немецких  дивизий  появятся  на  Западном
фронте;  генерал  Скотт  в  начале  мая  оценивал  их  число  в  40-50.
Война  надолго  затянулась  бы,  а  цена  победы  для  западных  демо¬
кратий  была  бы  неизмеримо  большей.  “Аутлук”,  более  изощ¬
ренный  в  своем  анализе,  добавлял:  из  России  рекой  потекут  не¬
обходимые  для  германской  промышленности  сырье  и  товары.
Немецкие  войска,  обоснованно  восприняв  выход  России  из  вой¬
ны  как  следствие  своих  побед,  и  на  Западе  обретут  новое  дыха¬
ние.  Внутри  Германии  доверие  народа  к  правящей  милитарист¬
ской  верхушке  укрепится.  Трудности  ослабленной  огромными
потерями,  уставшей  от  войны  Франции,  удаленной  от  США  на
тысячи  миль  океаном,  где  действовали  германские  подводные
лодки,  Англии  возрастут  многократно.  Не  требуется  большого
воображения,  завершал  свою  печальную  повесть  журнал,  чтобы
представить,  какие  тяготы  падут  на  плечи  США  на  завершаю¬
щем  этапе  войны73.
 Иными  словами,  после  апрельских  событий  в  России  ситуация
для  американцев  складывалась  прескверная.  Вступая  в  войну,  они
стремились  не  опоздать  к  моменту,  когда  союзники  будут  “доби¬
вать”  Германию,  чтобы  принять  активное  участие  в  подведении
итогов  войны.  Воевать  Вашингтон  намеревался  чужой  кровью.
Теперь  же  над  США  нависала  угроза  самого  широкого  участия  в
боевых  операциях  и  больших  людских  потерь.
 130

*  *  *
 Течение  событий  в  России  должно  было  казаться  американ¬
цам  тем  более  печальным,  что  и  на  Западном  фронте  дела  союз¬
ников,  после  неудачи  апрельского  наступления  (9  апреля  -  5  мая
1917  г.,  “бойня  Нивеля”),  обстояли  далеко  не  блестяще.  О  трево¬
жившем  англичан  состоянии  французских  армии  и  тыла,  широ¬
чайшем  распространении  пацифистских,  социалистических  на¬
строений  сообщал  Р.  Лансингу  А.  Бальфур,  в  частности  в  посла¬
нии  9  мая  1917  г.  А  между  тем  американцы  не  были  готовы  напра¬
вить  в  Европу  войска.  Подготовка  армии  для  участия  в  современ¬
ных  боевых  операциях  европейской  войны  только  начиналась:
20  мая  Конгрессом  был  принят  закон  о  всеобщей  воинской  повин¬
ности.  Может  быть,  хоть  это  событие  встряхнет  американцев,  с
огромным  трудом  отказавшихся  от  мысли,  что  война  где-то  дале¬
ко,  что  она  не  скажется  на  их,  по  существу,  мирной  жизни,  выра¬
жал  надежду  адвокат,  публицист,  либерал  Э.  Пинчот74.
 Учитывая  состояние  армии,  настроения  нации,  стремясь  уло¬
вить  момент,  когда  появление  свежих  войск  в  Европе  могло  при¬
нести  Вашингтону  наибольшие  дивиденды  в  отношениях  и  с  вра¬
гами,  и  с  союзниками,  Вильсон  и  его  команда  не  спешили  на  по¬
мощь  заокеанским  партнерам.  У  них  же  позиция  США  вызывала
нервозность  и  раздражение.  Сообщения  в  Лондон  о  шагах  вильсо¬
новской  администрации  были  составлены  в  таких  обтекаемых
выражениях,  что  “мы  не  знаем,  о  чем  подумать”,  -  писал  в  мае
1917  г.  британский  политик  Дж.  Брайс.  Что  касается  России,  то
ситуация  непредсказуемая,  русские  “ничего  не  делают”75.  Вместе
с  тем  тревожное  положение  на  европейских  фронтах  заставило
многих  в  США  вернуться  к  обсуждению  темы  отправки  войск  в
Европу,  не  отвергая  с  порога  и  возможности  переброски  ограни¬
ченных  контингентов  на  Восточный  фронт.  Весной  именно  такой
вариант  предлагал  генералу  X.  Скотту  некто  Т.Р.  Виллис  (г.  Ат¬
ланта,  штат  Техас).  В  ответном  послании  генерал  сообщал,  что
подобный  план  уже  обсуждался  на  самом  высоком  уровне  с  фран¬
цузскими  и  британскими  военными.  Но  последние,  считавшие  За¬
падный  фронт  определяющим  судьбы  войны,  идею  отвергли76.
 И  все  же  положение  Восточного  фронта  в  США  многим  каза¬
лось  ненадежным,  некоторым  -  катастрофическим.  Какой  вывод
из  этого  следовал?  Крайний  вариант  ответа  -  Россия  воевать  не
могла.  Менее  жесткий  -  и,  может  быть,  наиболее  разумный  -
операции  русской  армии  следовало  ограничить  действиями  обо¬
ронительными,  нацеленными  на  сковывание  на  Восточном  фронг.
те  возможно  большего  количества  немецких  дивизий.  Но  от  та¬
ких  выводов  и  предложений  большинство  американских  дипло¬
 5* 	131

матов,  военных,  политиков  воздержались.  Они  прекрасно  пони¬
мали,  что  в  Вашингтоне  крайне  пессимистичных  выводов  о  спо¬
собности  России  нести  ношу  союзнического  долга  не  одобрили
бы;  что  в  случае  дальнейшего  ослабления  ее  военных  усилий  при¬
шлось  бы  оплатить  “замену”  обессилевшего  союзника  тысячами
американских  жизней.  История  участия  России  в  войне  уже  дала
примеры  “чудесного”  возрождения  русской  армии  после  казав¬
шихся  безнадежно  проигранными  кампаний  (в  1915-1916  гг).  Не¬
определенность,  изменчивость  ситуации  в  России  тоже  распола¬
гали  в  мае-июне  к  очень  осторожным  оценкам.
 Кеннан,  анализируя  резолюции  ряда  воинских  частей,  в  част¬
ности  офицеров  и  солдат  Пятого  армейского  корпуса,  261-го  пе¬
хотного  полка,  указывал,  что  далеко  не  все  они  утратили  здоро¬
вый  дух.  В  массе  своей  русский  солдат,  писал  в  донесении  из  Риги
Д.  Дженкинс,  ратовал  за  справедливый  мир  между  народами.  Но
он  искренне  путался  в  мирных  формулах  и  весьма  абстрактно,  не¬
ясно  представлял  пути  прекращения  войны.  А  поскольку  никто
указать  их  не  мог,  воин  фронт  все-таки  держал77.  А  еще  потому,
добавлял  в  послании  9  мая  1917  г.  Уиншип,  что  идея  справедливо¬
го  мира  без  аннексий  и  контрибуций  включала  и  отказ  Германии
от  захваченных  ее  силой  оружия  территорий  как  в  России,  так  и
в  других  странах-союзницах;  за  это  русский  солдат  готов  был  про¬
ливать  кровь.  О  прогерманских  настроениях  речь  не  шла,  русский
народ  не  хотел  мира  сепаратного,  подтверждал  Рей  из  Одессы.
Смутные  патриотические  настроения  “дремали”,  но  присутство¬
вали.  Дженкинс  тоже  был  с  этим  выводом  солидарен:  желавший
прекращения  войны  русский  солдат  не  хотел  его  достижения
“любой  ценой”,  и  прежде  всего  ценой  национального  унижения.
Он  не  был  готов  просто  воткнуть  штык  в  землю78.
 Так  что  оптимистические  нотки  по  поводу  состояния  Восточ¬
ного  фронта,  надежды  на  продолжение  участия  России  в  войне
нередко  звучали  в  депешах  американских  дипломатов  и  военных.
Впрочем,  ситуация  была  столь  динамичной,  источники  информа¬
ции  столь  разнообразными  и  противоречивыми,  что  составить  о
положении  русских  войск  определенные  представления  было
трудно.  8  мая  Н.  Мак-Калли  сообщал,  что,  “кажется,  состояние
армии  становится  лучше”,  неделю  спустя  передавал  информацию,
выдержанную  в  весьма  пессимистических  тонах79.  И  все  же  наи¬
более  логичным  был  тот  вывод,  что  русская  армия  держать
фронт  могла,  если  Германия  не  предпримет  решительного  удара.
 Однако  правительства  союзников  ждали  от  русских  наступле¬
ния  -  в  соответствии  с  ранее  согласованными  договоренностями.
Вместе  с  тем  серьезные  американские  наблюдатели  в  России  счи¬
тали  такую  перспективу  сомнительной.  В  середине  мая  Дженкинс
 132

сомневался,  что  возможно  уговорить  или  заставить  русских  сол¬
дат  пойти  в  наступление.  Его  позицию  поддержал  Дж.  Рей  в  нача¬
ле  июня,  указав,  что  у  солдат  Румынского  фронта  идея  наступле¬
ния  популярностью  не  пользовалась.  Н.  Уиншип  в  середине  мая
констатировал  плачевное  состояние  армии  и  признавал,  что  ожи¬
дать  в  обозримом  будущем  успешных  наступательных  действий
бессмысленно.  Подтверждая  свою  позицию  и  после,  консул  в  на¬
чале  июня  подчеркнул,  что  пользовавшиеся  большим  влиянием  в
армии  умеренные  социалисты,  с  редким  единодушием  ратуя  за  за¬
щиту  революционного  отечества,  в  вопросе  о  наступлении  были,
наоборот,  разобщены80.
 Прилагавший  энергичные  усилия  к  организации  наступления
А.Ф.  Керенский  попал  под  огонь  критики  многих  ведущих  социа¬
листических  газет  и  журналов,  от  крайних  социалистов-пацифи-
стов  (“Правда”)  до  более  умеренных  (“Новая  жизнь”,  “Дело  наро¬
да”,  “Рабочая  газета”).  Наступление,  отмечали  они,  дало  бы  не¬
мецким  рабочим  повод  подозревать,  что  русские  собратья  были
неискренними,  призывая  к  миру  с  Германией  без  аннексий  и  кон¬
трибуций.  Наступательные  операции  следовало  отложить  до  тех
пор,  пока  союзники  не  приняли  бы  эту  изобретенную  в  Петрогра¬
де  формулу;  в  противном  случае  наступление  служило  бы  дости¬
жению  “империалистических  целей”  Великобритании,  Франции,
Италии.  Впрочем,  отмечал  Уиншип,  “Известия  Петроградского
Совета”  поддержали  Керенского81.  Дженкинс  в  середине  мая  ука¬
зывал,  что  для  миллионов  русских  вопрос  о  целях  войны  стал
серьезным  психологическим  препятствием  для  решительной  под¬
держки  войны.  Наступление,  по  их  мнению,  должно  было  состо¬
яться  не  ранее,  чем  англичане,  французы,  американцы  поддержа¬
ли  бы  “русскую  формулу”  справедливого  мира.  Такая  последова¬
тельность  событий  для  солдат,  “простого  люда”,  была  делом  ре¬
шенным,  свидетельствовал  консул82.
 Наперекор  печальным  размышлениям,  многие  американцы  про¬
должали  муссировать  вопрос  о  возможности  наступательных  опера¬
ций  русской  армии.  После  создания  коалиции  ситуация  в  России  не
казалась  беспросветной.  Где-то  американские  дипломаты  “угадыва¬
ли”  желание  политической  элиты  в  Вашингтоне;  где-то  рассматри¬
вали  ситуацию  в  России  глазами  американских  граждан,  еще  не  ус¬
тавших  от  войны,  лишь  обретавших  боевой  задор  для  борьбы  с  вра¬
гом;  где-то  надеялись  сэкономить  американские  жизни;  где-то  вы¬
давали  желаемое  за  действительное,  полагая,  что  русские  все  же
смогут  наступать,  что  они  скорее  “не  хотят”,  а  их  следует  прину¬
дить.  Военный  наблюдатель  на  русском  фронте  Ф.  Паркер  в  нача¬
ле  мая  высказал  мысль,  с  которой,  безусловно,  были  и  позднее  со¬
лидарны  западные  военные:  вывести  русскую  армию  из  летаргиче¬
 133

ского  состояния  могло  только  активное  участие  в  боевых  операци¬
ях.  Бездействие  разлагало  ее,  отдавало  ее  во  власть  агитаторам;
ввязавшись  в  драку,  солдат  забывал  о  политике.  Впрочем,  призна¬
вал  Паркер,  у  русских  солдат  отсутствовали  решимость  и  сплочен¬
ность,  необходимые  для  успешных  наступательных  действий83.
 Во  второй  половине  мая-июне  немало  сообщений  о  возмож¬
ностях  русского  наступления  от  американских  дипломатов  и  воен¬
ных  можно  было  бы  назвать  сдержанно-оптимистическими.  От¬
мечались  попытки  Петрограда  навести  порядок  в  войсках,  сфор¬
мировать  ударные  части.  Велась  более  решительная  борьба  с  де¬
зертирством,  на  что  в  начале  июня,  в  частности,  указывал  консул
Рей;  проводилась  широкая  пропагандистская  кампания  в  пользу
наступления.  Внимание  американцев  было  приковано  к  энергич¬
ным  действиям  не  терявшего  самообладания  А.Ф.  Керенского.
В  отличие  от  генерала  М.В.  Алексеева,  требовавшего  жестких
мер,  военный  министр,  как  казалось,  более  уповал  на  силу  убеж¬
дения;  полагал,  что  осознававший  себя  свободным  гражданином
солдат  лучше  исполнял  долг.  24  мая  им  был  подписан  приказ  об
основных  правах  военнослужащих,  вызвавший,  однако,  весьма  не¬
гативную  оценку  многих  профессиональных  военных84.  И  все  же
успех  выступлений  Керенского,  как  считал  Рей,  был  кратковре¬
менным.  Он  передал  впечатления  от  речи  военного  министра  в
Одессе  перед  солдатами  Румынского  фронта  в  конце  мая.  Ему,  ка¬
залось,  удалось  зажечь  энтузиазм  в  пользу  активного  продолже¬
ния  войны.  Однако  патриотизм  увял  сразу  же,  как  только  высокий
гость  отбыл  из  города.  Уставшие  от  войны  русские  солдаты,  как
мокрые  дрова  в  печке,  шипели  и  не  разгорались.  Из  Риги  Джен¬
кинс  в  ряде  донесений,  датированных  им  маем-июнем,  с  надеждой
сообщал,  что  настроения  солдат  менялись  к  лучшему.  По  сообще¬
ниям  офицеров,  в  некоторых  частях  до  75%  солдат  поддерживали
идею  наступления;  флот  был  готов  драться85.
 Настроения  оптимизма  в  отношении  русского  наступления
проникали  в  американскую  прессу,  о  чем  свидетельствовали  вы¬
ступления  “Литерари  дайджест”  в  конце  июня.  Сообщения  о  бра¬
таниях  с  немцами  стали  поступать  заметно  реже.  Патриотическо¬
му  подъему  способствовала  позиция  Всероссийского  съезда  кре¬
стьянских  депутатов,  который  в  принятой  26  мая  резолюции  вы¬
сказался  в  пользу  самых  решительных  мер  к  поднятию  боевой
силы  армии,  как  для  оборонительных,  так  и  для  наступательных
действий.  Кроме  того,  большую  роль  сыграли  такие  факторы,
как  решительная  поддержка  наступления,  выраженная  на  сове¬
щании  членов  IV  Государственной  думы  16  июня;  назначение  на
пост  Верховного  главнокомандующего  4  июня  популярного  гене¬
рала  A.A.  Брусилова;  вступление  в  ряды  армии  добровольцами
 134

сотен  женщин.  В  действиях  правительства  против  мятежных  час¬
тей,  дезертиров  обнаружилась  решительность86.
 Фрэнсис  весной  1917  г.,  повинуясь  как  воле  Вашингтона,  так
и  собственным  убеждениям,  доказывал  русскому  правительству
желательность  наступления.  В  начале  июня  посол  сообщал  о  вос¬
становлении  порядка  в  боевых  частях;  считал  знаковым  событи¬
ем  благополучное  завершение  конфликта  между  петроградскими
властями  и  Кронштадтом.  Весьма  решительная  поддержка  руко¬
водством  Петросовета  Временного  правительства  свидетельство¬
вала  о  консолидации  политической  власти  в  России.  “Условия
улучшаются”,  -  сообщал  Фрэнсис  11  июня  1917  г.87
 Конечно,  для  американских  политиков,  военных,  дипломатов
много  значили  оценки  русских  коллег.  Последние  же,  особенно  в
разговорах  с  представителями  союзников,  ситуацию  на  фронте  не
драматизировали.  Находившийся  в  России  в  составе  миссии  Э.  Ру¬
та  генерал  X.  Скотт  записал  разговор  с  генералом  Корниловым,
состоявшийся  2  июля  -  в  начале  наступления  русских  войск.  Ко¬
мандующий  8-й  армией  полагал,  что  моральный  дух  армии  замет¬
но  вырос;  солдаты  покажут  себя  молодцами88.  Один  из  лидеров
ААХМ,  Дж.  Мотт,  основываясь  на  данных  американских  и  русских
военных,  летом  1917  г.  приводил  статистику  участия  России  в  вой¬
не:  с  августа  1914  г.  было  призвано  не  менее  13,5  млн  человек;  по¬
тери  убитыми,  умершими  от  ран  и  болезней  составили  до  2  млн  че¬
ловек;  раненых,  искалеченных,  больных,  не  способных  к  дальней¬
шей  службе  насчитывалось  до  2  млн.  В  Германии,  Австро-Венгрии,
Болгарии  и  Турции  было  до  2  млн  военнопленных.  На  европей¬
ском  театре  сражалось  2,1  млн  человек  -  более  70  корпусов.  До
2  млн  военнослужащих  несли  охрану  различных  объектов,  обеспе¬
чивали  связь,  работали  в  ремонтных  мастерских,  несли  гарнизон¬
ную  службу.  До  3  млн  проходили  подготовку  в  тыловых  частях,  на¬
ходились  в  отпусках  или  в  силу  иных  обстоятельств  не  могли  быть
немедленно  использованы  для  ведения  боевых  операций  (видимо,  в
эту  столь  дипломатично  названную  категорию  американцы  зачис¬
лили  и  сотни  тысяч  дезертиров)89.  Россия  была  еще  способна
драться,  но  цифры  рисовали  картину  безрадостную.  Может  быть,
русское  наступление,  которого  столь  настойчиво  добивались  за¬
падные  политики,  было  способно  переломить  ситуацию?
 *  *  *
 За  океаном  надежды  на  благоприятный  исход  русского  насту¬
пления  были  связаны  и  с  тем,  что  американское  общество  и  в  ию¬
не  1917  г.  “не  свыклось”  ни  с  идеей  широкого  участия  армии  США
в  войне  в  Европе,  ни  больших  потерь,  которые  пришлось  бы  при¬
 135

нести.  Британский  посол  С.Спринг-Райс  с  тревогой  указывал,  что
присущие  американцам  пацифизм  и  изоляционизм  оказались  на
редкость  живучими.  Америка  сражается  за  собственную  безопас¬
ность,  напоминал  он  в  послании  личному  секретарю  премьер-ми¬
нистра  Э.  Драммонду  9  июня,  проблемы  устройства  Европы  ее  не
интересуют.  В  середине  июня  он  уже  констатировал,  что  сложно¬
сти  этой  страны  -  в  отсутствии  единства.  Значительная  часть  на¬
селения  тайно  симпатизировала  немцам,  другие  просто  апатично
настроены,  большинство  социалистов  находятся  под  прямым  гер¬
манским  влиянием90.  Сломать  стереотип,  что  американцам  не
придется  проливать  кровь  на  полях  Европы,  оказалось  крайне
трудным.  Э.  Пинчот  свидетельствовал:  “Лично  я  имел  ясные  заве¬
рения  самых  близких  друзей  президента,  что  ни  единый  человек
или,  при  любых  обстоятельствах,  только  очень  немногие  будут
отправлены  за  пределы  страны”91.  Отталкиваясь  от  этого  эгои¬
стического  восприятия  происходившего,  американцы  питали  на¬
дежды  и  иллюзии,  что  Россия  все  же  останется  надежным  партне¬
ром  по  антигерманской  коалиции.
 И  все  же  нашлись  скептики,  предрекавшие:  союзникам  не
следовало  подталкивать  русских  к  наступлению;  наоборот,  нужно
было  предостерегать  их  от  провала,  который  мог  иметь  катаст¬
рофические  последствия  и  для  армии,  и  демократии.  В  целой  се¬
рии  писем  военному  министру  Н.  Бейкеру,  одному  из  лидеров
прогрессивного  крыла  республиканцев,  Хайрему  Джонсону,
С.  Уошборн  предлагал  западным  политикам  возможно  более  ог¬
раничить  участие  российского  партнера  (учитывая  состояние  ар¬
мии  и  тыла)  в  войне,  дать  ему  возможность  накопить  силенок  к
решающим  операциям,  которых  следовало  ожидать  не  ранее  ле¬
та  1918  г.  За  это  время  свежие  американские  войска  появятся  на
Западном  фронте;  можно  будет  нанести  разящие  удары  и  на  За¬
паде,  и  на  Востоке.  Наоборот,  если  русские,  не  дав  армии  окреп¬
нуть,  “переусердствуют”  и  их  наступление  завершится  провалом,
то  вероятность  выхода  России  из  войны  возрастает,  считал  аме¬
риканский  военный.  Немцы,  отбив  атаки,  могли  ответить:  напри¬
мер,  ударами  на  севере  на  Ригу,  затем  на  Петроград.  Они  могли  за
три-четыре  месяца  создать  ударную  группу  войск  из  300-400  тыс.
человек,  оккупировать  Финляндию  и  превратить  ее  в  плацдарм
для  захвата  русской  столицы.  Больших  препятствий  на  пути  ре¬
шения  немцами  этой  задачи  американский  военный  не  предвидел.
Однако  последствия  таких  действий  для  дальнейшего  течения
войны  Уошборн  предсказать  не  брался.  Русским  предстояло  пе¬
режить  страшный  шок  от  утраты  Петрограда,  потерять  важней¬
шие  оборонные  предприятия.  Вместе  с  тем  американец  недолюб¬
ливал  этот  центр  радикализма  и  пацифизма;  после  его  захвата
 136

немцами  Россия  могла  испытать  патриотический  подъем,  сопро¬
тивление  германскому  продвижению  в  глубь  страны  могло  воз¬
расти92.
 Рассуждения  С.  Уошборна  перекликались  с  теми  опасливыми
мыслями,  которые  в  момент  начала  русского  наступления  посе¬
тили  Н.  Уиншипа.  Дипломат  увидел  в  этой  военной  операции  дей¬
ствие,  которое  во  многом  должно  было  определить  судьбу  рус¬
ской  революции,  демократии  и  армии,  изменить  соотношение  по¬
литических  сил  в  обществе.  Левые  были  поставлены  перед  фак¬
том:  время  теоретических  диспутов  прошло,  наступил  “момент
истины”,  заставивший  высказаться  определенно  по  отношению  к
наступлению,  увязав  тему  с  оценками  перспектив  русской  рево¬
люции.  Группа  “Единство”  во  главе  с  Плехановым  однозначно
поддержала  наступление.  Позицию  высказавшихся  “за”  оборон¬
цев  -  Ф.  Дана,  В.  Чернова,  И.  Церетели  -  Уиншип  озвучил  так:
наступление  было  превентивной  мерой  против  готовившегося
немцами  удара,  оно  предпринято  во  имя  укрепления  боевого  духа
и  сплочения  армии,  спасения  русской  демократии.  Ее  стратегиче¬
ская  цель  -  не  военная  победа  над  народом  Германии,  а  достиже¬
ние  всеобщего  мира,  где  не  будет  ни  победителей,  ни  побежден¬
ных.  Наступление  должно  доказать  союзникам,  что  Россия  может
проводить  серьезные  боевые  операции,  побудить  страны  анти¬
германской  коалиции  более  благосклонно  отнестись  к  мирным
инициативам  Петросовета.  Имея  в  виду  намерения  и  способность
России  серьезно  воевать,  и  Германия  должна  высказаться  более
четко  о  целях  войны.
 Для  Уиншипа  было  не  столь  важно  то,  что  фактическая  под¬
держка  наступления  “умеренными”  сопровождалась  социалисти¬
ческой  риторикой.  Свои  размышления  он  подтверждал  цитатами
из  резолюции,  которая  была  принята  I  Всероссийским  съездом
Советов  рабочих  и  солдатских  депутатов  472  голосами  против
271  (при  39  воздержавшихся)  3  июля  1917  г.  с  приветствием  на¬
ступающей  армии  и  воззванием  к  армии  от  съезда  Советов  и  Ис¬
полкома  Всероссийского  съезда  крестьянских  депутатов.
Н.  Уиншип  так  определял  главную  идею  документов:  русская  ре¬
волюция  долго  призывала  правительства  и  народы  ко  всеобще¬
му,  справедливому  миру.  Пока  призыв  не  будет  услышан,  придет¬
ся  сражаться;  в  том  нет  вины  русской  демократии.  Изолирован¬
ными  от  основной  массы  левых  оказались  социал-пацифисты  и
интернационалисты  во  главе  с  большевиками,  открыто  высту¬
пившие  против  наступления,  якобы  начатого  по  наущению  анг¬
лийских,  французских  и  американских  империалистов.  Уиншип
сообщал,  что  этот  раскол  может  толкнуть  их  на  какие-нибудь  аг¬
рессивные  действия  вроде  вооруженной  демонстрации  (о  чем,  в
 137

частности,  24  июня  предупреждал  и  Церетели  на  собрании,  в  ко¬
тором  участвовали  члены  Исполкома  Петросовета,  президиума
съезда  Советов,  бюро  фракций,  участвовавших  в  съезде,  всего
около  100  человек).
 Уиншип  утверждал,  что  русская  революция  достигла  кульми¬
национного  пункта  своего  развития.  В  случае  успеха  наступления
он  ожидал  улучшения  положения  на  фронте  и  в  тылу;  роста  пат¬
риотических  настроений;  обретения  Временным  правительством
большей  уверенности,  твердости  действий,  независимости  от
Петросовета;  дальнейшей  поляризации  сил  левого  лагеря  с  ослабле¬
нием  большевиков.  Вопрос  о  возможности  контрреволюционно¬
го  выступления  крайних  сил  политического  спектра,  левых  или
правых,  мог  несколько  утратить  остроту,  размышлял  дипломат93.
В  случае  поражения  наступления,  считал  прозорливый  Уиншип,
события  могли  приобрести  самую  неблагоприятную  направлен¬
ность.  Временное  правительство  ожидали  большие  неприятно¬
сти:  усилились  бы  процессы  разложения  армии,  нарастания  паци¬
фистских,  левых  настроений  в  обществе;  возросла  бы  левая  -
впрочем,  как  и  правая  угрозы,  поскольку  Временное  правитель¬
ство  потеряло  бы  доверие  как  части  социалистических  сил,  так  и
буржуазных  слоев  общества.  Сбылись,  однако,  самые  худшие
предчувствия  и  ожидания.
 В  США  их  назвали  самыми  “критическими  днями”
русской  революции
 Именно  так,  выразив  общую  направленность  выступлений
американских  газет  и  журналов,  оценил  события  второй  полови¬
ны  июля  на  Восточном  фронте  и  в  Петрограде  “Нью-Йорк  тайме
каррент  хистори”.  К  темам  июньского  наступления,  “кровавых”
июльских  дней  в  столице  отечественные  и  зарубежные  исследо¬
ватели  обращались  многократно94.  Нас  же  более  интересуют  не
прозвучавшие  ранее  оценки  разных  аспектов  этих  событий  и  их
последствий  американскими  дипломатами,  военными,  прессой,
создававшими  ту  ауру,  в  условиях  которой  принимались  решения
политическим  руководством  США.
 Напомним  лишь,  что  решение  о  наступлении  русской  армии
весной  1917  г.  было  согласовано  на  межсоюзнических  конферен¬
циях  в  Шантильи  (ноябрь  1916  г.)  и  подтверждено  в  Петрограде  в
январе-феврале  1917  г.;  что  оно  намечалось  между  1  апреля  и
1  мая,  стало  частью  плана  победоносного  завершения  войны  дер¬
жавами  Антанты  в  1917  г.  Известно  также,  что  сроки  наступления
переносились,  поскольку  русский  генералитет  адекватно  воспри¬
 138

нимал  нараставшее  разложение  русской  армии;  что  оно  в  случае
успеха,  по  замыслу  Временного  правительства,  призвано  было
стабилизировать  внутриполитическую  ситуацию  в  стране,  укре¬
пить  власть.  В  принятии  трагического  для  петроградских  властей
решения  большое  значение  сыграло  и  давление  на  Петроград  за¬
падных  партнеров95;  в  сравнении  с  Англией  и  Францией  роль
США  в  нем  все  же  никак  нельзя  было  назвать  инициативной.
 1  июля  войска  Юго-Западного  фронта  начали  наступление.
Американские  военные  из  миссии  Рута,  заблаговременно  при¬
бывшие  в  расположение  11-ой  армии  Юго-Западного  фронта,
своими  глазами  наблюдали  эту  картину.  X.  Скотт  впоследствии
признавал:  “Члены  миссии  не  могли  избавиться  от  впечатления,
что  наше  присутствие  стало  одним  из  факторов,  который  опре¬
делил  решение  отдать  приказ  о  начале  атаки  именно  в  это  вре¬
мя”.  Иными  словами,  ощущался  налет  военно-политического
шоу96.  Союзников  хотели  убедить,  что  русские  войска  были  спо¬
собны  решать  серьезные  задачи.  Американцам  продемонстри¬
ровали  весьма  ограниченный  во  времени  и  пространстве  успех;
о  последующем  печальном  развитии  событий  они  узнали  уже  из
фронтовых  сводок.
 Весьма  скептически  оценивал  перспективы  русского  наступ¬
ления  С.  Уошборн.  Учитывая  задействованные  в  нем  силы,  даже
при  благоприятном  развитии  операций  успех  Юго-Западного
фронта  мог  быть  только  тактическим,  о  решении  “стратегиче¬
ских  задач”  говорить  не  приходилось.  “Как  мне  кажется,  -  писал
Уошборн  военному  министру  Н.  Бейкеру,  -  в  галицийском  ударе
было  задействовано  5-6  корпусов  (из  75-80),  так  что  его  едва  ли
следовало  воспринимать  слишком  серьезно”.  Но  это,  видимо,  бы¬
ли  наиболее  боеспособные  части,  которые  удалось  собрать  рус¬
ским97.  Задуманное  как  демонстрация  боеспособности  русской  ар¬
мии,  наступление  достигло  целей  прямо  противоположных.
 Впрочем,  пока  русским  войскам  сопутствовал  успех,  и  “вер¬
хи”  и  “низы”  общества  (что  отметил,  в  частности,  находившийся
в  Петрограде  Ч.  Крейн)  охватило  некое  подобие  эйфории,  ожи¬
дание  благоприятного  развития  событий.  Думается,  что  и  в  стра-
нах-союзницах  многие  тысячи  людей  испытали  радостное  облег¬
чение:  “русский  медведь”  вцепился  в  горло  врага.  7  июля  ми¬
нистр-председатель  Г.Е.  Львов  дал  интервью  американским  газе¬
там.  По  его  словам,  наступление  русских  войск  опровергало  про¬
гнозы  скептиков:  армия  возрождалась.  Внутри  страны  росла
поддержка  народом  коалиционного  правительства;  сторонники
большевиков  составляли  “незначительное  меньшинство”  населе¬
ния,  их  претензии  на  власть  нельзя  было  считать  чем-то  серьез¬
ным.  Русское  общество  неуклонно  следовало  по  пути  демократи¬
 139

ческих  реформ,  охвативших  многие  сферы,  -  судебную,  образо¬
вательную,  налоговую,  церковную;  развивалось  городское  само¬
управление.  За  сотню  с  небольшим  дней  после  Февраля  страна
продвинулась  в  решении  многих  проблем  более,  чем  за  предыду¬
щие  сотни  лет.  Премьер  особо  отметил  военную  и  материальную
помощь  американской  демократии.  “В  течение  десятилетий  тем¬
ноты  и  угнетения  Америка  была  для  нас  идеалом  свободы,  ин¬
теллектуального  и  материального  развития”,  -  говорил  он.  Те¬
перь  новая  Россия  пытается  опереться  на  опыт  передовой  демо¬
кратии,  в  их  сотрудничестве  Львов  видел  залог  благополучия  че¬
ловечества98.
 Время  оптимистических  прогнозов  и  победных  реляций,  одна¬
ко,  быстро  миновало.  Наступление  забуксовало;  19  июля  немец¬
кие  армии  нанесли  мощный  контрудар  в  районе  Тарнополя.  На¬
чался  отход  русских  войск,  нередко  беспорядочный  и  панический.
Обстановка  в  столице  была  накалена  выходом  15  июля  из  прави¬
тельства  кадетов  в  знак  протеста  против  уступок  украинским  се¬
паратистам99.  События  эти  дали  “Каррент  хистори”  повод  напом¬
нить  читателям  об  остроте  национальных  проблем  России.  Дей¬
ствия  трех  кадетских  министров  были  объявлены  естественной
реакцией  на  очень  значительные  уступки,  которые  были  сделаны
делегированными  Временным  правительством  И.Г.  Церетели  и
М.И.  Терещенко  (имя  А.Ф.  Керенского  названо  не  было)  пред¬
ставителям  так  называемой  украинской  партии,  требовавшей
“автономии,  если  не  независимости  для  Украины”.  Журнал  не
скрывал  негативного  отношения  к  так  называемому  украинско¬
му  движению,  которое  напомнило  ему  крайние  формы  насилия,
сепаратизм  Шин  фейн  в  Ирландии  и  которое  получило  извест¬
ное  распространение  среди  украинских  иммигрантов  в  США.
“Есть  серьезные  основания  полагать,  что  оно  получает  сильную
германскую  поддержку”,  -  заключал  “Каррент  хистори”100.  Слу¬
хи  и  известия  о  распаде  коалиционного  правительства,  новом
политическом  кризисе;  нежелание  ряда  частей  петроградского
гарнизона,  которые  правительство  попыталось  вывести  из  сто¬
лицы,  отправляться  на  фронт,  военных  неудачах  взорвали  ситу¬
ацию  в  столице.
 Мы  не  будем  останавливаться  на  событийной  стороне  кризи¬
са  16-18  июля,  воспроизведенной  в  депешах  Н.  Уиншипа,
У.  Джадсона,  Н.  Мак-Калли,  Д.  Фрэнсиса.  Они  восприняли  проис¬
шедшее  как  организованный  леворадикалами,  Лениным  и  его
сподвижниками  мятеж  в  целях  срыва  наступления  и  захвата  вла¬
сти.  Парадокс  ситуации  заключался  в  том,  что  при  наличии  гроз¬
ных,  видимых  невооруженным  глазом  признаков  готовившегося
выступления  леворадикалов,  имея  массу  времени,  правительство
 140

толком  к  его  отражению  не  подготовилось.  Н.  Уиншип  напоми¬
нал,  что  крайние  социалисты  не  раз  “намекали”  на  желание  его
смести:  во  время  бурных  демонстраций  3-4  мая;  23  июня  (не  со¬
стоявшаяся  из-за  противодействия  съезда  Советов  демонстрация
сторонников  “максималистов”);  наконец,  1  июля.  При  этом  с  ка¬
ждым  разом  мощь  выступлений  нарастала.  Н.  Мак-Калли,
Н.  Уиншип  констатировали:  столица  не  одну  неделю  жила  в  со¬
стоянии  нервного  напряжения  от  ожидания  бунта.  Ленин  и  его
сторонники  по  существу  беспрепятственно  вели  подрывную  анти¬
государственную  деятельность101.  Для  американцев,  привыкших,
что  подобные  действия  в  США  получили  бы  решительный,  вклю¬
чая  и  силовые  действия,  отпор  общества  и  государства,  ситуация
была  предельно  ясной:  радикалы,  криминальные  элементы  обна¬
жили  оружие  против  “закона  и  порядка”  и  должны  были  полу¬
чить  адекватный  ответ.  В  России  все  было  далеко  от  американ¬
ской  модели:  власть  преступно  бездействовала  и  должна  была  не¬
сти  высокую  долю  ответственности  за  пролитую  кровь.
 В  критических  обстоятельствах  действия  власти  отличали
безответственность  и  безалаберность.  Временное  правительство
18  июля  отправило  в  отставку  министра  юстиции  П.Н.  Перевер-
зева,  как  сообщили  некоторые  американские  наблюдатели,  обви¬
нив  его  в  отсутствии  решительности  в  борьбе  с  леворадикалами.
Другие  считали,  наоборот,  что  ему  мешали  “власть  употребить”,
что  в  нем  нашли  “стрелочника”  для  оправдания  случившегося.  На
деле,  утверждал  Н.Мак-Калли,  виновато  было  все  правительство,
напуганное  развитием  событий  и  не  знавшее,  что  предпринять.
Как  следствие,  погибли  оказавшие  сопротивление  смутьянам  сол¬
даты  и  казаки.  На  улицах  Петрограда  разыгрались  сцены  граж¬
данской  войны,  где  не  было  правил.  Казаки  и  солдаты,  мстя  за
убитых  товарищей,  вымещали  злобу  на  тех,  кого  призваны  были
защищать,  на  ни  в  чем  не  повинных  обывателях;  это  тоже  было
совсем  “не  по-американски”.  Наконец,  основная  масса  горожан,
не  разделявших  целей  мятежа,  вела  себя  совсем  не  так,  как  дейст¬
вовали  бы  в  подобных  обстоятельствах  граждане  заокеанской
республики.  Русские  были  пассивны,  апатичны  и  не  искали  воз¬
можности  дать  отпор  вооруженному  агрессивному  меньшинству.
У  американцев  такое  “непротивление  злу”  вызывало  протест.
Ведь  молчание  большинства  порождало  у  леворадикалов  чувство
безнаказанности102.
 Июльские  события  дали  веский  повод  американцам  пораз¬
мышлять  о  природе  и  перспективах  левого  радикализма  в  России.
Следуя  привычке  объяснять  происходившее  в  других  странах  со¬
поставлением  с  собственным  опытом,  в  США  большевиков  упор¬
но  уподобляли  созданной  за  океаном  в  1905  г.  боевой  анархо-син-
 141

дикалистской  организации  Индустриальные  рабочие  мира
(ИРМ).  Она  была  относительно  малочисленной,  но  сплоченной  и
организованной,  что  нередко  позволяло  уравновешивать  много¬
кратное  превосходство  сил  противника;  пользовалась  поддерж¬
кой  рабочих  “низов”;  обладала  фанатично  преданными  делу  та¬
лантливыми  руководителями  (У.  Хейвуд,  Э.  Флинн  и  ряд  других),
завоевавшими  общенациональную  известность.  Леворадикальная
организация  прибегала  к  забастовкам,  часто  перераставшим  в
кровавые  столкновения  с  силами  правопорядка;  методами  “пря¬
мого  действия”  -  всеобщей  стачкой,  саботажем  -  надеялась  при¬
близить  падение  власти  капитала.  В  сознании  миллионов  обыва¬
телей  за  ИРМ  закрепилась  репутация  доктринерской  организа¬
ции,  не  склонной  к  компромиссу,  несшей  угрозу  основам  и  инсти¬
тутам  гражданского  общества;  боролись  с  ней  жестокими,  вплоть
до  физического  устранения  ее  лидеров,  средствами103.
 По  мнению  американских  дипломатов  и  военных,  в  1917  г.  ме¬
жду  этой  “криминальной”  организацией  и  большевиками  в  Рос¬
сии  существовала  прямая  связь:  многие  вернувшиеся  из  США
анархо-синдикалисты  влились  в  ряды  леворадикалов.  По  свиде¬
тельству  Робинса,  эти  люди  были  “радикальным,  жестоким  про¬
дуктом  ИРМ”,  “дикими  людьми”,  которые  якобы  стремились  к
царству  свободы,  а  на  деле  скорее  могли  стать  ее  могильщика¬
ми104.  По  мысли  У.  Джадсона,  большевики  в  России  демонстриро¬
вали  свою  непримиримость  не  только  по  отношению  к  буржуаз¬
ным  слоям  общества,  либералам,  Временному  правительству,  но
и  к  более  умеренным  социалистам.  Они  называли  американскую
демократию  капиталистической,  но  сами  были  лишены  констру¬
ктивных  идей105.  И  это  в  условиях,  когда  под  давлением  россий¬
ских  реалий  многие  американцы,  скрепя  сердцем,  преодолевали
традиционное  неприятие  самого  понятия  социалист,  пытались
принять  и  “полусоциалистическое”  министерство,  и  эсеро-мень-
шевистское  большинство  Петросовета.  Весьма  показательна  в
этом  плане  эволюция,  которую  претерпели  в  мае-июне  данные
ему  оценки  консервативным  “Индепендентом”.  Согласно  мне¬
нию,  высказанному  журналом  19  мая,  Петросовет  представлял
собой,  по  сравнению  с  думцами,  “радикальный  элемент  русской
демократии”.  Полтора  месяца  спустя,  7  июля,  тот  же  “Индепен-
дент”  писал  о  столичном  Совете  как  об  организации,  в  целом
весьма  благонадежной,  состоявшей  из  социалистов  и  профсоюз¬
ных  деятелей,  “Индепендент”  противопоставлял  Совет  анархи¬
стам  и  леворадикалам,  считавшим  его  реакционным106.
 В  сообщениях  Н.  Уиншипа,  Н.  Мак-Калли,  У.  Джадсона,  на¬
блюдавших  за  июльскими  событиями,  большевики  предстали
сплоченной,  хорошо  организованной  силой;  одержимыми  целью
 142

захвата  власти,  не  стесняющимися  в  выборе  средств  и  способными
повести  за  собой  массу  рабочих,  солдат,  матросов.  Мак-Калли  оп¬
ределял  число  сторонников  Ленина  в  100  тыс.  человек.  Хорошо
вооруженные  за  счет  “растворившегося”  среди  людей  в  годы  вой¬
ны  оружия,  его  единомышленники  стали  мощной  силой.  Отме¬
тим,  что  в  вопросе  о  том,  насколько  события  16-18  июля  были
“кровавыми”,  у  американцев  наблюдались  серьезные  разночте¬
ния.  “Каррент  хистори”  называл  цифру  в  несколько  сот  убитых  и
раненых.  А  вот  находившийся  в  Петрограде  американский  воен¬
ный  Ф.  Риггс  писал  родственнице:  “На  прошлой  неделе  у  нас
здесь  был  новый  всплеск  революции.  Однако  я  своими  глазами  не
видел,  чтобы  кто-либо  производил  выстрел”107.
 Мнения  заокеанских  наблюдателей  по  итогам  выступления
большевиков,  однако,  сходились  в  том,  что  они  не  выглядели  по¬
терпевшей  окончательное  поражение  стороной.  Наоборот,  это
была  репетиция  чего-то  более  грозного.  При  апатии  народа,  не¬
готовности  властей  жестко  ответить  на  вызов,  очень  скоро  про¬
явившейся  их  “мягкотелости”,  нежелании  наказать  смутьянов,  на¬
растании  внутриполитического  кризиса  леворадикалы  имели  все
шансы,  подкорректировав  свой  “опыт”,  снова  пойти  на  штурм
власти,  может  быть,  с  большими  шансами  на  успех.  Американцев
же  рассказ  об  июльских  событиях  как  бы  подспудно  готовил  к
восприятию  той  мысли,  что  ленинцы  могли  свернуть  Россию  с
только  что  избранного  пути  демократического  развития;  что  она
делала  шаг  в  опасном  направлении,  рискуя  попасть  в  болото  хао¬
са,  радикализма,  гражданской  войны;  что  в  будущем  эта  страна
могла  стать  врагом  США.  Неизвестная  опасность  пугала,  особен¬
но  если  источник  угрозы  находился  в  далекой,  малознакомой,  ог¬
ромной  державе.
 Но  самое  страшное,  как  считали  американские  дипломаты  и
пресса,  -  радикалы  нанесли  предательский  удар  в  спину  русской
армии,  интересам  союзнического  дела  (такая  оценка  соответст¬
вовала  воззванию-резолюции,  принятой  на  объединенном  засе¬
дании  ВЦИК  и  Исполкома  Всероссийского  Совета  крестьянских
депутатов  от  16  июля  1917  г.).  Сообщая  читателям,  что  обнару¬
жены  документы  о  финансировании  Ленина  и  товарищей  немца¬
ми,  “Каррент  хистори”  не  сомневался,  что  они  -  подлинные108.
Уиншип  в  этой  связи  подчеркивал,  что  в  дни  мятежа  большеви¬
ки  решительно  выступали  против  наступления,  называли  его
преступлением  против  немецких  братьев,  пропагандировали  тот
тезис,  что  рабочие  не  имеют  отечества109.  В  американских  оцен¬
ках  июльских  событий  явно  господствовала  концепция  немецко-
болыневистского  заговора  против  русской  демократии  и  союзни¬
ков.
 143

После  июльских  событий  американцам  в  России  показалось,
что  возмущенная  “вылазкой”  леворадикалов,  власть  обнаружила
в  действиях  твердость:  на  большевиков,  их  сторонников  в  войсках
обрушился  град  репрессий  (арест  вождей,  в  том  числе  Троцкого,
Каменева,  Луначарского,  Дыбенко;  угроза  предания  суду  Ленина
и  Зиновьева;  разгром  большевистских  газет).  В  стране  набирала
силу  антирадикальная  кампания.  Умеренные  меньшевики  и  эсе¬
ры  если  и  не  играли  в  ней  инициативной  роли  (хотя  жесткие  дей¬
ствия  перешедшего  1  июля  (временно)  под  руководство  И.  Цере¬
тели  Министерства  внутренних  дел  американцами  были  отмече¬
ны  -  в  частности,  указ  от  26  июля  о  запрещении  уличных  шествий
и  демонстраций),  то  водворение  “революционного  порядка”  вос¬
приняли  с  одобрением.  Воздерживаясь  от  голословных  обвине¬
ний  в  адрес  большевиков,  умеренные,  вместе  с  тем,  решительно
осудили  их  “безусловно  демагогическую  агитацию,  закончившу¬
юся  открытым  мятежом  против  воли  революционного  большин¬
ства”;  высказались  за  гласный  суд  над  теми,  против  кого  были
выдвинуты  обвинения  в  подстрекательстве  к  мятежу  (резолюция
ВЦИК  и  Исполкома  Всероссийского  Совета  крестьянских  депу¬
татов  от  26  июля).  Накануне,  22  июля,  ВЦИК  и  Исполком  Сове¬
та  крестьянских  депутатов  одобрили  резолюцию  Ф.  Дана  о  под¬
держке  нового  правительства.  Церетели  назвал  коалицию  “сою¬
зом  спасения  революции  и  страны”,  по  сути  потребовал  полного
политического  отстранения  Советов,  невмешательства  в  дела
Временного  правительства.  По  его  мнению,  организации  револю¬
ционной  демократии  отныне  могли  оставить  за  собой  лишь  кри¬
тику  действий  правительства110.  В  армии  началось  наведение  по¬
рядка  решительными  мерами:  25  июля  на  фронте  была  введена
смертная  казнь.  В  конце  июля  отступление  войск  наконец  пре¬
кратилось,  фронт  стабилизировался.  20  июля  в  отставку  ушел
Г.Е.  Львов,  днем  спустя  Керенский  стал  министром-председате-
лем  с  сохранением  за  ним  постов  военного  и  морского  минист¬
ров.  А  для  американских  военных  и  дипломатов  наступила  пе¬
редышка  для  осмысления  пережитого  Россией  в  течение  бурного
полумесяца.
 Их  вердикт  был  единодушен:  провал  наступления,  июльские
события  отразили  нарастание  хаоса  и  анархии  в  стране,  стали
предвестниками  новых  революционных  потрясений.  У.  Джадсон
признавал,  что  любые  точные  расчеты  и  планы  военных  оказа¬
лись  бесполезными,  разбившись  о  нежелание  солдат  драться.  Не¬
которые  части  наступали  без  всякого  энтузиазма;  в  других  увеще¬
вания  и  приказы  офицеров  не  встречали  никакого  отклика.  Тре¬
 144

тьи  были  совсем  не  готовы  жертвовать  собой,  четвертые  отсту¬
пали,  охваченные  мятежом111.
 Р.  Робинс,  развивая  эту  тему,  отмечал  произошедший  в  психо¬
логии  русских  солдат  за  годы  войны  глубокий  надлом:  те  люди,
которые  раньше  дрались  едва  ли  не  голыми  руками  и  готовы  бы¬
ли  героически  погибнуть,  сегодня,  намного  лучше  вооруженные  и
численно  превосходившие  врага,  бросали  оружие  и  бежали,  уби¬
вали  офицеров.  Дезертирство  процветало,  из  12  млн  “статистиче¬
ских”  солдат  на  фронте  находилось  менее  3  млн.  Солдат  “думал
желудком”;  при  отсутствии  говядины  и  хлеба  ему  было  не  до  за¬
щиты  “свободы  и  демократии”.  Наоборот,  окопник  все  активнее
прислушивался  к  кратким,  понятным,  отвечавшим  его  внутрен¬
нему  голосу  лозунгам  радикальных  пацифистов,  утверждавших,
что  “мы  -  американские  капиталисты,  пытающиеся  удержать
Россию  в  войне  против  воли  рабочих  и  крестьян”.  В  тылу  пораже¬
ние  русских  армий  произвело  самое  гнетущее  впечатление,  фик¬
сировал  работник  АКК.  Известия  о  потерях,  отступлении  (если
не  бегстве)  обрастали  жуткими  подробностями,  вроде  слухов  о
гибели  нескольких  тысяч  солдат,  “убитых  своими  братьями”  (то
ли  в  хаосе  отступления,  то  ли  по  приказу  -  чтобы  его  остановить);
потере  огромных  запасов  военного  снаряжения.  Чувство  безна¬
дежности  овладевало  людьми  после  получения  сообщений  с
фронта112.
 Многие  американские  газеты  и  журналы  подчеркивали:  хаос
в  русской  армии  отражал  состояние  мятущегося  общества.  “Лите-
рари  дайджест”  писал,  что  этот  разброд  и  шатание  были  харак¬
терны  для  лидеров  той  революционной  демократии,  которых  гра¬
ждане  России  избрали  своими  поводырями  на  пути  к  новому  обще¬
ству.  Для  иллюстрации  этого  положения  журнал  в  августе  возвра¬
щался  к  анализу  мнений  социалистических  газет  о  целесообраз¬
ности  наступления  и  отмечал:  только  большевистская  “Правда”
высказывалась  четко  “против”.  Другие  -  эсеровское  “Дело  наро¬
да”,  меньшевистская  “Рабочая  газета”  -  мысль  о  поддержке  на¬
ступления  прятали  в  ворохе  общих  фраз  и  снабжали  таким  коли¬
чеством  оговорок,  что  простому  гражданину  неясно  было,  за  что
ратовали  “умеренные”.  И  только  буржуазные  “Русские  ведомо¬
сти”,  “Речь”  говорили  дело:  успех  русских  армий  может  привести,
вкупе  с  победами  союзников,  к  достижению  долгожданного  мира.
И  эта  сумятица  мыслей,  отмечал  американский  журнал,  перед
судьбоносной  военной  операцией,  вместо  сплочения  общества  и
четкой  постановки  задач!113
 Задаваясь  неизбежным  вопросом:  чего  ждать  от  России  даль¬
ше?  -  американцы  были  большими  оптимистами  в  оценке  внутри¬
политической  ситуации,  чем  перспектив  участия  страны  в  войне.
 145

Донесения  А.  Морриса  из  Стокгольма,  вдохновленного  сообще¬
ниями  русского  посла  в  Швеции  о  разгроме  радикалов,  дышали
надеждой:  наконец-то  Временное  правительство  обрело  уверен¬
ность,  действовало  достаточно  решительно  и  крови  не  убоялось.
Оно  располагало  надежными  частями;  большевики,  наоборот,
оказались  не  столь  грозны,  выступление  трех  революционных
полков  было  подавлено  легко.  Кажется,  сообщал  Моррис,  боль¬
шевистскому  движению  приходит  конец,  хотя  его  вождю  удалось
избежать  ареста.  Главным  условием  благоприятного  развития  со¬
бытий  американские  дипломаты  называли  сосредоточение  вла¬
сти  в  руках  Керенского,  его  опору  на  коалицию  -  при  полномер¬
ном  участии  в  ней  либералов.  Сохранение  коалиционным  прави¬
тельством,  как  и  при  первом  его  составе,  пропорции  девять  к  ше¬
сти  в  пользу  представителей  буржуазных  партий  было  бы,  по
мнению  Фрэнсиса,  вполне  удовлетворительным  итогом  июльских
событий114.
 Н.  Уиншип  после  их  завершения  тоже  веры  не  терял,  но  при¬
держивался  иного  мнения.  Размышляя  о  перспективах  власти,  он
полагал,  что  создание  грезившегося  Фрэнсису  министерства,  где
“либеральная”  и  “социалистическая”  составляющие  были  бы
представлены  на  равных,  стало  невозможным.  Поскольку  именно
позиция  умеренно  левых  предопределила  победу  над  большеви¬
ками,  они  и  будут  контролировать  власть.  Учитывая  силу  Петро-
совета,  лозунг  “Вся  власть  Советам!”  можно  считать  как  бы  реа¬
лизованным.  В  таком  положении  дел  консул,  однако,  находил  по¬
зитивную  сторону.  Ранее  правительство,  в  котором  представители
буржуазных  и  социалистических  партий  уравновешивали  друг
друга,  было  чревато  расколом,  не  могло  быть  эффективным.  Ме¬
жду  тем  назрела  необходимость  создания  правительства  с  почти
диктаторской  властью.  Принимая  во  внимание  политические
предпочтения  народа,  курс  нового  министерства  мог  определять¬
ся  только  умеренными  социалистами.  Уиншип  надеялся,  что  пра¬
вительству  удастся  хотя  бы  временно  снять  напряжение  в  обще¬
стве,  нащупать  какой-то  путь  вывода  России  из  кризиса,  жесткой
рукой  удерживая  экстремистов  и  “слева”,  и  “справа”  от  выступле¬
ний  (а  такая  угроза,  считал  американский  консул,  в  условиях  дез¬
организации  внутренней  жизни  присутствовала  постоянно).  К  то¬
му  же  лидером  умеренных  социалистов  стал  политик,  привлека¬
тельный  для  самых  широких  слоев  и  наделенный  исключитель¬
ной  властью,  -  А.Ф.  Керенский115.
 Другим  обнадеживающим  знаком  для  Вашингтона  были  со¬
общения  из  разных  регионов  России,  где  никаких  трагических  со¬
бытий  не  произошло,  люди  продолжали  жить  обычной  жизнью,
избегая  эксцессов.  Консул  Рей  с  удовлетворением  сообщал  из
 146

Одессы,  что  в  городе  спокойно,  шла  подготовка  к  предстоящим
выборам,  как  и  в  любом  “американском  городе”.  Народ,  каза¬
лось,  устал  от  политики.  Власть  как-то  консолидировалась;  “ка¬
жется,  буржуазный  гражданский  комитет  и  Совет  рабочих  депу¬
татов  нашли  общий  язык”,  -  сообщал  консул116.
 В  отношении  Восточного  фронта  упаднических  настроений  в
США  не  наблюдалось.  Ряд  газет  пытался  убедить  себя  и  других,
что  русские  потерпели  серьезное  поражение;  но  о  выходе  России
из  войны  говорить  еще  рано.  Армия,  в  целом,  сохраняла  верность
Временному  правительству.  Последнее  старалось  навести  в  ней
порядок  “железной  рукой”  при  полной  поддержке  Петроградско¬
го  Совета.  “Поведение  частей,  бросивших  позиции  немцев,  осуж¬
далось  как  предательское  самими  солдатами”,  -  утверждали
“Бруклин  игл”,  “Нью-Йорк  сан”.  Они  видели  позитивное  значе¬
ние  происшедшего  уже  в  том,  что  июльские  события  обнажили
подлинное  лицо  леворадикалов  как  немецких  агентов;  поставили
страну  и  армию  в  положение  столь  критическое,  что  сатурналия
свободы  должна  была  кончиться  и  у  припертого  к  стенке  прави¬
тельства  не  оставалось  иного  выхода,  кроме  как  прибегнуть  к
крайним  мерам.  При  всех  “минусах”  русской  ситуации,  рассуждал
“Нью-Йорк  джорнел  оф  коммерс”,  позитивным  было  уже  то,  что
Россия  продолжала  воевать;  не  случись  революции^  она,  скорее
всего,  уже  заключила  бы  сепаратный  мир.  А  “Нью-Йорк  уорлд”,
прибегая  к  историческим  аналогиям,  вспоминала,  сколь  перемен¬
чивым  бывает  счастье  революционных  войн.  Газета  писала  о  ре¬
волюционной  Франции  XVIII  в.,  когда  за  блестящими  победами  в
1792  г.  французской  армии  последовала  измена  Ш.  Дюмурье,  до¬
рога  на  Париж  была  открыта.  Ситуация  в  России  выглядела  все-
таки  лучше:  немцам  было  далеко  до  Москвы  и  до  Киева,  а  прави¬
тельство  Керенского  -  этот  Комитет  общественного  спасения  ре¬
волюционной  России  -  занималось  наведением  порядка  в  ар¬
мии117.  Так  что  в  отношении  продолжения  участия  России  в  войне
многие,  кто  формировал  общественное  мнение  США,  были  на¬
строены  совершенно  определенно.
 Владевшие  полной  информации  о  положении  русского  фрон¬
та  американские  военные  могли  разве  что  в  лицо  рассмеяться  по¬
добным  “оптимистам”.  С.  Уошборн  в  письмах  военному  министру
Н.  Бейкеру  прогнозировал:  при  новом  ударе  немцев  русская  ар¬
мия  рассыпется.  Печальные  итоги  наступления:  обескровлены
самые  боеспособные  части,  составленные  из  верных  Временному
правительству  бойцов;  подточена  его  опора  в  армии  и  обществе.
Джадсон  дополнял  картину,  оценивая  случившееся  как  катастро¬
фу.  Потери  русской  армии  он  считал  невосполнимыми.  Восхища¬
ясь  героизмом  павших  офицеров,  Джадсон  с  ужасом  отмечал,
 147

что,  по  свидетельству  очевидцев,  многие  получали  пулю  в  спину.
В  руки  врага  при  бегстве,  которое  с  трудом  можно  было  назвать
организованным  отступлением,  попали  огромные  запасы  боевого
снаряжения  (у  любого  возникли  бы  сомнения:  стоит  ли,  после  по¬
добных  неоправданных  потерь,  поставлять  его  в  Россию?).  Песси¬
мизм  и  безысходность  овладевали  солдатами  и  офицерами,  выс¬
шим  военным  руководством.  Настроения  в  ставке  Джадсон  пере¬
давал,  приводя  слова  майора  Ф.  Паркера  от  28  июля:  “Кажется,
здесь  всякий  угнетен  и  подавлен...  некоторые  откровенно  выска¬
зывают  убеждение,  что  ситуация  безнадежна”.
 Власти  вроде  бы  не  бездействовали  (восстановление  смерт¬
ной  казни  на  фронте).  Джадсон  полагал,  однако,  что  при  достиг¬
нутой  степени  разложения  армии  остановить  этот  процесс  едва
ли  удастся,  полный  развал  русского  фронта  был  перспективой
вполне  реальной.  Теперь,  считал  американский  профессионал,
наступательные  действия  русской  армии  были  невозможны,  даже
оборонительные  могли  быть  парализованы.  Многие  боевые  час¬
ти  превратились  в  неорганизованную  массу  людей,  страшную  не¬
предсказуемостью  своего  поведения118.  Некоторые  американские
газеты  и  журналы  подчеркивали  органическую  связь  между  по¬
ложением  на  Восточном  фронте  и  состоянием  тыла.  Внимание
читателей  “Литерари  дайджест”  привлекло  мнение  газеты  “Джу-
иш  морнинг  джорнел”.  Ссылаясь  на  слова  A.A.  Брусилова,  что
армия  стала  неуправляемой,  газета  прогнозировала:  бессмыслен¬
но  ожидать,  что  поражение  может  сплотить  народ  России.  Слиш¬
ком  велики  были  различия  составлявших  его  национальных  и  со¬
циально-классовых  групп,  их  лидеров.  “Джуиш  морнинг  джор¬
нел”  предрекала  обострение  национального  вопроса,  анархию,
военное  поражение119.
 Положение  на  Восточном  фронте  было  столь  тяжелым,  со¬
юзники  были  столь  хорошо  о  нем  осведомлены,  что  ответствен¬
ные  русские  чиновники  и  дипломаты  на  уровне  личных  контак¬
тов  не  пытались  скрыть  случившееся.  В  начале  августа  В.  Виль¬
сон  получил  информацию  о  состоявшейся  1  августа  между  анг¬
лийским  послом  и  М.И.  Терещенко  беседе.  В  ней  министр  дал
пессимистическую  оценку  ситуации  на  фронте,  признав,  что  воп¬
рос  о  наступательных  операциях  русской  армии  следует  отло¬
жить  как  минимум  до  весны  1918  г.  Дж.  Бьюкенен  ставил  вопрос
резче:  он  не  понимал,  как  правители  России  собирались  удержать
потерявшую  боеспособность,  плохо  питавшуюся,  без  зимней
одежды  и  обуви  армию  в  окопах  до  зимы.  Надежды  британский
посол  связывал  только  с  восстановлением  дисциплины  самыми
жесткими  мерами,  с  расчетами  (весьма  гипотетическими)  на
улучшение  работы  транспорта120.
 148

В  США  провал  июньского  наступления  был  воспринят  как  ут¬
рата  последних  надежд  на  полнокровное,  энергичное  участие
России  в  войне;  теперь  она  в  лучшем  случае,  оставаясь  в  глухой
обороне,  могла  оттягивать  на  себя  немецкие  силы,  препятствуя
переброске  их  на  Запад.  Пролившаяся  в  Петрограде  в  июле  кровь
свидетельствовала  о  нараставшей  угрозе  со  стороны  крайне  ле¬
вых,  открыто  стремившихся  к  низложению  законного  правитель¬
ства.  И  все  же  отмеченные  западными  наблюдателями  действия
умеренных  социалистов,  сохранение  коалиции  с  буржуазными
политиками;  наличие  во  главе  ее  Керенского  давали  некоторые
шансы  на  благоприятное  развитие  событий.
 *  *  *
 Трагедия  Восточного  фронта  рассматривалась  американцами
в  контексте  состояния  всей  антигерманской  коалиции.  А  положе¬
ние  англичан  и  французов  выглядело  незавидным.  Генерал
Дж.  Першинг,  прибывший  во  Францию  с  первой  дивизией  амери¬
канских  экспедиционных  сил  в  первой  декаде  июля,  доносил  во¬
енному  министру  Н.  Бейкеру  об  отсутствии  единства  французско¬
го  общества,  о  недовольстве  задавленного  налогами  населения,
лихоимстве  государственных  чиновников;  распре  политических
сил  и  их  трениях  с  военным  командованием,  набиравшей  очки  на
критике  власти  социалистической  пропаганде.  Главнокомандую¬
щий  французской  армией  генерал  А.  Петен  полагал,  что  дальней¬
шее  обострение  ситуации  могло  привести  к  “чему-то,  граничаще¬
му  с  революцией”.  Французской  армии,  признавал  Першинг,  пос¬
ле  тяжелых  весенних  поражений  моральный  дух  восстановить  не
удалось,  Петен  считал  военную  катастрофу  одним  из  возможных
вариантов  развития  событий.  Те  же  невеселые  мысли  высказы¬
вал  в  послании  Н.  Бейкеру  находившийся  во  Франции  во  второй
половине  июля  известный  юрист  Ф.  Франкфуртер.  Английская
армия  сражалась  на  пределе,  желание  французской  сражаться
было  подорвано,  люди  пребывали  в  состоянии  глубокой  депрес¬
сии,  недовольства,  усталости  от  войны121.  Все  это  знал  президент:
в  разговоре  с  Вайзманом  13  июля  он  констатировал  низкий  мо¬
ральный  дух  французских  войск,  которые  не  подбодрило  даже
прибытие  в  Европу  первых  американских  частей122.
 Европейские  союзники,  как  могли,  торопили  американцев  с
отправкой  войск  на  Западный  фронт.  Так,  в  связи  с  планировав¬
шейся  в  августе  1917  г.  конференцией  по  Балканам,  вопрос  о  воз¬
можных  сроках  прибытия  будировали  премьер  А.  Рибо  и  фран¬
цузский  посол  П.  Комбон.  Американские  же  политики  торопить¬
ся  и  не  хотели,  и  не  могли.  В  Вашингтоне  под  влиянием  сообще¬
 149

ний  из  Франции  крепло  убеждение,  что  положение  на  Западном
фронте  выглядело  тяжелым,  но  катастрофическим  не  было.
Дж.  Першинг  в  июле  ссылался  на  мнение  посла  США  во  Франции
У.  Шарпа  и  ряда  других  неназванных  лиц:  французы  удержат
фронт  до  весны  1918  г.,  когда  планировалось  прибытие  основных
американских  сил123.  Серьезно  готовясь  к  участию  в  современной
войне,  американцы  ломать  свой  “график”  не  собирались124.  Вме¬
сте  с  тем  Э.  Хауз  23  июля  признавал:  при  сложившемся  на  Запад¬
ном  фронте  соотношении  сил  без  прибытия  американских  войск
союзникам  на  победу  рассчитывать  не  приходилось125.
 Если  так,  то  какие  надежды  связывал  Вашингтон  с  Восточным
фронтом,  учитывая  оценки  состояния  русской  армии  и  тыла  амери¬
канскими  военными  и  дипломатами?  Их  диапазон  существенно
колебался.  Одни  считали,  что  Россия  едва  ли  сможет  полноценно
выполнять  свои  обязательства  перед  союзниками,  другие  -  воз¬
можны  и  худшие  варианты,  в  том  числе  и  выход  России  из  войны.
Консервативная  “Нью-Йорк  трибьюн”  в  конце  июля  признавала:
Германии  фактически  удалось  задушить  русскую  революцию.
Ужасен  не  сам  факт  неудачи  русского  наступления  (сколько  таких
провалов  уже  было?),  сколько  потеря  армией  боеспособности.
Немцы  обманули  русского  солдата  речами  о  “международном
братстве”,  скрыв  свое  подлинное  стремление  к  мировому  господ¬
ству.  Армии  более  не  существовало,  солдаты  на  митингах  решали,
атаковать  ли  немцев,  держать  ли  фронт...  Но  главное,  считала  га¬
зета,  расплачиваться  за  все  это  придется  американцам  своими  жиз¬
нями;  они  вынуждены  будут  придти  “на  замену”  России126.
 Если  положение  русского  союзника  было  столь  катастрофи¬
ческим,  собирались  ли  западные  партнеры  как-то  облегчить  его
участь?  Мысль  о  том,  чтобы  признать  за  измученной  Россией
право  на  выход  из  войны  в  одностороннем  порядке,  не  звучала;
любой  сепаратный  мир  исключался  как  предательство.  Амери¬
канские  политики,  специалисты,  дипломаты  настаивали  на  про¬
должении  участия  России  в  войне,  пускай  в  пассивной  форме.
Подспудно  в  размышлениях  звучала  эгоистическая  надежда:  а
вдруг  Россия  все-таки  “как-то”  выдюжит,  не  сломается?  Ведь  она
удерживает  на  Восточном  фронте  до  сотни  германских  дивизий.
Поэтому  совсем  не  случайно  в  середине  августа  на  самом  высо¬
ком  уровне  ожила  идея  посылки  американских  войск  на  Восточ¬
ный  фронт.  Не  считает  ли  президент  целесообразным  направить
их  через  Тихий  океан?  -  вопрошал  Хауз  в  письме  Вильсону  от
23  июля.  Во-первых,  там  американцы  могли  бы  избежать  боль¬
ших  потерь,  сопряженных  с  характерным  для  Западного  фронта
самым  широким,  концентрированным  использованием  новейших
средств  поражения  живой  силы;  во-вторых,  их  присутствие  в
 150

рядах  русских  войск  оказало  бы  “стабилизирующее”  влияние  на
последние.  Вильсон  аргументы  ближайшего  советника  посчитал
несостоятельными,  но  свои  соображения  раскрывать  не  стал.  Три
недели  спустя  в  письме  сенатору  Джону  III.  Уильямсу  (штат  Мис¬
сисипи)  президент  отметил:  существует  много  причин,  по  кото¬
рым  отправка  войск  на  русский  фронт  неблагоразумна  даже  в
том  случае,  если  бы  ее  можно  было  осуществить127.
 Генерал  X.  Скотт  ничем  не  обнаруживал  стремления  посы¬
лать  дивизии  на  Восточный  фронт.  Однако  уже  в  конце  лета  он
считал  целесообразным  использовать  солдат  для  установления
американского  контроля  над  Владивостоком.  Приоритет  оста¬
вался  за  соображениями  экономического  порядка:  в  работе  ад¬
министрации  порта,  куда  поступали  грузы  от  союзников  и  США,
в  действиях  городских  властей  царили  неразбериха,  проволочки
и  бесхозяйственность.  Скотт  предлагал  использовать  опыт  рабо¬
ты  США  с  европейскими  союзниками:  контроль  над  портами
французских  Дюнкерка  и  Булони  осуществляли  американские
специалисты.  Операцию  следовало  провести  с  согласия  русских
властей,  тихо  и  тактично.  Необходимо  было  разместить  в  ре¬
монтных  мастерских  американских  специалистов,  наделенных
управленческими  функциями;  действия  русского  коменданта
порта  поставить  под  жесткий  контроль  американского  офицера.
В  наиболее  важных  пунктах  города  Скотт  предлагал  располо¬
жить  американские  войска,  которые  могли  бы  подавить  любое
проявление  недовольства  радикалов.  Особенно  следовало  опа¬
саться,  предупреждал  генерал,  вернувшихся  из  Америки  анархи¬
стов,  возбуждавших  ненависть  граждан  России  к  заокеанской
республике128.
 Если  Скотт,  Хауз  еще  задумывались  над  тем,  как  спасти  ситу¬
ацию,  то  другие  западные  политики,  использовав  Россию  по  мак¬
симуму,  призывали  предоставить  ее  собственной  участи.  Для
Р.  Лансинга  она  уже  фактически  выходила  из  войны.  Правда,  чем
медленнее  это  происходило,  тем  западным  партнерам  было  легче
нести  бремя  войны.  Госсекретарь,  не  уверенный,  что  Россия,  в  си¬
лу  поражений  и  внутриполитических  пертурбаций,  останется  в
рядах  союзников,  делал  ставку  на  спасение  на  Востоке  всего  того,
что  еще  могло  сражаться.  В  телеграмме,  направленной  в  середи¬
не  августа  в  американскую  миссию  в  Яссы,  содержалось  указание
довести  ее  содержание  до  Министерства  иностранных  дел  Румы¬
нии  “строго  по  тексту  и  без  комментариев”.  Признавая  трагизм
положения,  Лансинг  полагал,  что  сведения  о  военных  неудачах
все  же  страдают  преувеличением,  и  выражал  надежду  на  продол¬
жение  Румынией  участия  в  войне,  поскольку  ее  “доблестные  дей¬
ствия”  позволят  сохранить  симпатии  США129.
 151

Посол  США  в  Великобритании  Уолтер  Пейдж  в  середине  ав¬
густа  вычеркивал  Россию  из  числа  стран,  способных  сражаться.
Франция,  рассуждал  он,  к  концу  года  исчерпает  способность  к  на¬
ступательным  операциям.  Италия  будет  только  удерживать  опре¬
деленное  число  австро-венгерских  дивизий.  Американцам  и  анг¬
личанам  долго  поддерживать  боеспособность  этих  стран  за  счет
выделения  средств,  поставок  и  перевозок  накладно.  Для  победо¬
носного  завершения  войны  у  США  остался  лишь  один  дееспособ¬
ный  партнер  -  Великобритания.  Впрочем,  предрекал  Пейдж,  и
Четверной  союз  развалится.  Германия  еще  сильна  -  и  на  суше,  и
на  море,  но  от  нее  “отпадут”  союзники  -  Австро-Венгрия,  Турция,
Болгария.  Через  полгода  война  может  превратиться  в  состязание
“между  Германией  и  англоязычными  нациями;  все,  за  исключени¬
ем  США,  частично  истощены”130.
 Подобные  размышления  посла  были,  в  частности,  результа¬
том  общения  с  английскими  государственными  мужами,  напри¬
мер  с  лордом  Милнером.  В  его  размышлениях  в  середине  августа
еще  сильнее  звучало  неверие  в  возможность  в  обозримом  буду¬
щем  победоносного  завершения  войны.  По  словам  Мильнера,
катастрофа  России  разрушила  все  расчеты.  Он  писал:  “Если  бы
не  этот  тягчайший  удар,  я  был  бы  весьма  уверен,  что  война  за¬
кончится  этой  осенью.  Теперь  все  опять  стало  неопределенным.
Я  и  сейчас  считаю,  что  на  нашей  стороне  значительный  перевес
сил  и  что,  говоря  простым  языком,  мы  должны  выиграть”.  Бри¬
танский  политик  полагал,  что  затягивание  войны  увеличивает
роль  фактора  случайности;  обстоятельства  могут  вывести  из
борьбы  и  любую  другую  державу,  как  это  случилось  с  Россией.
Это  наверняка  будет  не  Великобритания.  Но,  если  “сломается”
кто-то  другой  из  союзников  (Франция  или  Италия),  то  и  англича¬
не  едва  ли  смогут  нести  свалившееся  на  них  бремя.  Тогда  война,
скорее  всего,  не  завершится  победой  одной  из  сторон.  Уставшие,
израненные  бойцы,  как  измученные  боксеры  на  ринге,  разбре¬
дутся  по  углам,  пылая  ненавистью  друг  к  другу  и  думая  о  возоб¬
новлении  схватки131.
 Как  мы  видим,  Милнер  предполагал  такой  вариант  развития
событий,  при  котором  США  скоро  и  энергично  в  войну  не  вмеша¬
ются.  Что  касается  России,  то  память  о  ней  как  о  сражавшемся  с
полным  напряжением  сил,  верном  союзническому  долгу  бойце
осталась  в  прошлом.  Секретарь  американского  посольства  в
Петрограде  Дж.  Райт  в  конце  августа  записал  в  своем  дневнике:
“Я  надеюсь,  мы  никогда  не  забудем  того  факта,  что  Россия  по
крайней  мере  дважды  сослужила  союзникам  огромную  службу  и
спасла  их.  Это  наверняка  случилось  в  начале  войны,  когда  вступ¬
ление  (России.  -  СЛ.)  отвратило  наступление  от  Парижа,  и  навер¬
 152

няка  в  1916  г.,  когда  ее  действительно  великое  наступление  от¬
влекло  с  запада  войска  Центральных  держав.  Тем  не  менее,  сей¬
час  она  стала  тяжелым  бременем  для  союзников  -  и  с  финансо¬
вой,  и  с  моральной,  и  с  военной  точек  зрения”132.
 1  Н.  Hagerman  to  H.Scott.  May  25,  1917  //  MD  LC.  H.L.Scott  Papers.  Box  29.
 2  D.Fransis  to  the  Secretary  of  State.  May  13,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/358.  Ав¬
тор  сознательно  ушел  от  показа  событий  Апрельского  кризиса,  реакции  на  не¬
го  американских  дипломатов  и  политиков,  поскольку  эта  тема  получила  всесто¬
роннюю  разработку  в  работах  отечественных  и  зарубежных  исследователей
(См.:  Революционное  движение  в  России  в  апреле  1917  г.  Апрельский  кризис  /
Под  ред.  Л.С.  Гапоненко.  М.,  1958;  Галили  3.  Апрельский  кризис  //  1917  год  в
судьбах  России  и  мира.  Февральская  революция:  от  новых  источников  к  новому
осмыслению  /  Отв.  ред.  П.В.  Волобуев.  М.,  1997.  С.  160-177;  Ганелин  Р.Ш.  Рос¬
сия  и  США.  1914-1917:  Очерки  истории  русско-американских  отношений.  Л.,
1969.  С.  209-227).
 3  D.Fransis  to  the  Department  of  State.  May  15,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/358;
Idem.  May  16,  1917  //  Ibid.  861.00/363.
 4  Frank  Polk  to  the  Ambassador  in  Russia.  May  5,1917  //  NA.  RG  59.  861.00/349.
 5  N.Winship  to  the  Secretary  of  State.  June  12,  1911II  NA.  RG  59.  861.00/437;
I.Morris  to  the  Department  of  State.  June  9,  1917  //  Ibid.  861.00/381.  См.  также:  Эко¬
номическое  положение  России  накануне  Великой  Октябрьской  социалистиче¬
ской  революции.  Март-октябрь  1917  г.  Документы  и  материалы.  М.;  Л.,  1957.
Ч.И.
 6  J.Ray  to  the  Secretary  of  State.  May  16,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/401;  Idem.
June  9,  1917  //  Ibid.  861.00/436;  The  Outlook.  1917.  June  6.  P.  218.  О  развитии  рабо¬
чего  движения  в  феврале-июне,  его  требованиях,  формах  борьбы  см.:  Волобу¬
ев  П.В.  Пролетариат  и  буржуазия  России  в  1917  г.  М.,  1964.  С.  15-40,  87-147;  Га¬
поненко  JI.C.  Рабочий  класс  России  в  1917  г.  М.,  1970.  С.  345-391.
 7  М.Wright  to  D.Alexander.  August  16,  1917;  June  11,  1917  //  SHSW.  Singer
Company  Papers.  Box  151.  F.2.
 8  N.McCully  to  WCD.  May  8,  1917  //  NA.  RG  165.  F.  6497-21.  Box  121;  The
Independent.  1917.  May  26.  P.  365.
 9  R.Clapper  to  wife.  May  12,  1917  //  MD  LC.  R.Clapper  Papers.  Box  43.
 10  J.Ray  to  the  Secretary  of  State.  May  16,1917  //NA.  RG  59.  861.00/401;  I.  Morris
to  the  Secretary  of  State.  June  11,  1917  //Ibid.  861.00/381.
 11  J.Ray  to  the  Secretary  of  State.  June  9,1917  //  NA.  RG  59.  861.00/436;  R.Clapper
to  wife.  May  12,  1917  //  MD  LC.  R.Clapper  Papers.  Box  43.
 12  D.Genkins  to  the  Secretary  of  State.  May  14,1917  //NA.  RG  59.  861.00/412;  The
Independent.  1917.  July  7.  P.  11.
 13  J.Ray  to  the  Secretary  of  State.  June  9,  1917  //NA.  RG  59.  861.00/436;  D.Fransis
to  the  Secretary  of  State.  May  20,  1917  //  Ibid.  861.00/375;  N.Winship  to  the  Secretary
of  State.  May  22,  1917  //  Ibid.  861.00/413.
 14  The  Independent.  1917.  May  26.  P.365;  The  Outlook.  1917.  May  23.  P.131.
 15  J.Ray  to  the  Secretary  of  State.  May  16,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/401.
 16  N.Winship  to  the  Secretary  of  State.  June  19,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/439.
12  июня  Временное  правительство  приняло  новое  налоговое  законодательство:
более  чем  в  два  раза  увеличивались  ставки  обложения,  установленные  по  цар¬
скому  закону  1916  г.;  вводился  новый  единовременный  налог  для  лиц  и  органи¬
заций,  имевших  доход  свыше  10  тыс.  руб.  и  уплачивавших  подоходный  налог,
причем  единовременный  налог  был  таким  же,  как  и  подоходный;  расширялся
круг  предприятий  и  лиц,  подлежавших  по  закону  13  мая  1916  г.  обложению  на¬
 153

логами  на  военную  сверхприбыль  и  повышались  ставки  обложения  (так,  для  вы¬
сших  доходов  в  400  тыс.  руб.  они  увеличивались  с  12,5  до  30%;  в  100  тыс.  -  с  8  до
20%).  Отечественные  исследователи  справедливо  считают  свалившееся  на  пле¬
чи  состоятельных  классов  налоговое  бремя  далеко  не  самым  тяжелым  (см.:  Во-
лобуев  П.В.  Экономическая  политика  Временного  правительства.  М.,  1962.
С.  322-333;  Голиков  А.Г.  В  канун  Октября.  Нарастание  общенационального
кризиса.  М.,  1977.  С.  26-27).
 В  США,  в  связи  со  вступлением  в  войну,  новое  налоговое  законодательство
было  принято  3  октября.  Среди  нововведений  -  значительное  увеличение  подо¬
ходного  налога  (income  tax)  для  разных  категорий  граждан,  дополнительного  на¬
лога  (surtax)  -  до  63%;  на  предметы  роскоши,  на  сверхприбыли  -  до  60%.  (См.
подробнее:  Листиков  С.В.  Государство  и  капитал  в  США  в  годы  Первой  миро¬
вой  войны:  партнерство  и  противоречия  //  Первая  мировая  война:  дискуссион¬
ные  проблемы  истории  /  Отв.  ред.  Ю.А.  Писарев,  В.Л.  Мальков.  М.,  1994.
 С. 	188.)  Дальнейшему  ужесточению  налогового  законодательства  помешало
окончание  мировой  войны  (Kennedy  D.M.  Over  Here:  The  First  World  War  and
American  Society.  N.Y.,  1980.  P.  106-113).
 17  I.Morris  to  the  Secretary  of  State.  June  9,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/381;  Idem.
June  11,  1917  //  Ibid.  861.00/383.
 18  N.  Winship  to  the  Secretary  of  State.  June  12,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/437;
J.  Ray  to  the  Secretary  of  State.  May  16,  1917  //  Ibid.  861.00/  401.
 19  Мнение  М.  Саммерса  передано  в  донесении:  D.  Fransis  to  the  Secretary  of
State.  May  16,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/363.
 20  N.  Winship  to  the  Secretary  of  State.  May  15,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/395;
Революция  1917  г.  (хроника  событий).  М.;  Пг.;  Д.,  1923-1924.  Т.  I—IV;  T.  И.  С.  54,
76-78,  104-106.
 21  М.  Summers  to  F.  Polk.  June  7,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/403.  См.:  Иоф¬
фе  Г.З.  Крах  российской  монархической  контрреволюции.  М.,  1977.  С.  74.
 22  N.  Winship  to  the  Secretary  of  State.  June  26,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/450;
РСФСР.  Первый  Всероссийский  съезд  Советов  РСД:  Стеногр.  отчет.  М.,  1930.
T.  I.  С.  307.  В  ответ  на  резолюцию  съезда  Советов  заседание  членов  Государст¬
венной  думы  (28  июня)  заявило,  что  “считает  патриотическим  долгом  по-преж¬
нему  громко  возвышать  свой  голос  в  тяжелую  для  родины  годину,  предупреж¬
дать  ее  о  грозящих  опасностях  и  указывать  на  правильный  путь”  (Революция
1917  г.  ...  T.III.  С.  45,  72-73,  209-210).
 23  G.  Kennan  to  R.  Lansing.  May  30,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/421  V2-
 24  The  Nation.  1917.  May  17.  P.  592-593.
 25  Living  Age.  1917.  June  2.  P.  572-573.  Партию  социалистов-революционеров
журнал  обоснованно  представлял  как  массовую,  состоявшую  преимущественно
из  интеллигенции,  пользовавшуюся  широкой  поддержкой  крестьян,  солдат,  час¬
ти  связанных  с  деревней  рабочих.  Партия,  накопившая  богатые  традиции  насиль¬
ственной  борьбы  против  царизма  (политический  террор  начала  века),  опиралась
на  традиции  русского  народничества,  на  идею  особого  русского  пути  развития;
считала  крестьян,  общину  основой  социалистического  переустройства  общества.
Требование  “аграрной  реформы”  посредством  огосударствления  земли  и  раздела
ее  между  крестьянами-держателями  в  размерах,  достаточных  только  для  того,
“чтобы  каждый  труженик  сам  мог  его  обрабатывать  без  применения  наемного
труда”  виделось  “Ливинг  эйдж”  главным  в  платформе  эсеров.  Выделял  амери¬
канский  журнал  и  основные  течения  в  партии:  интернационалистское  (В.М.  Чер¬
нов);  более  многочисленное,  оборонческое,  готово  поддержать  войну  до  тех  пор,
пока  “последний  немецкий  солдат  не  покинет  русской  земли”,  но  решительно  вы¬
ступавшее  против  “аннексий”.  Лидеры  эсеров  -  Чернов,  Керенский,  Брешко-
Брешковская,  Бурцев  были  фанатично  преданы  своим  идеалам.
 154

Если  социалисты-революционеры,  по  признанию  “Ливинг  эйдж”,  имели
“мало  общего  с  марксизмом”,  то  его  в  рабочем  движении  представляли  Россий¬
ская  социал-демократическая  партия  (меньшевики)  и  Российская  социал-демо¬
кратическая  рабочая  партия  (большевики).  Первая  разделяла  доктрину  классо¬
вой  борьбы,  но  в  целом  выступала  за  сотрудничество  с  либералами,  была  про¬
низана  духом  оппортунизма  и  умеренности.  Сильными  сторонами  партии  назы¬
вались  не  только  ее  массовая  поддержка  в  стране,  но  и  наличие  в  ее  руководст¬
ве  “блестящей  группы  интеллектуалов”  во  главе  с  Н.С.  Чхеидзе,  которая  под¬
держивала  Временное  правительство  и  выступала  за  “оборону  революционного
отечества”.  За  это  умеренные  подвергались  критике  со  стороны  влиятельного
“интернационалистского”  крыла,  называвшего  этот  лозунг  “ловушкой,  расстав¬
ленной  империалистами”.  Впрочем,  более  внятно  о  позициях  различных  тече¬
ний  в  партии  по  проблемам  участия  России  в  войне,  перспектив  “мира  без  анне¬
ксий  и  контрибуций”  не  говорилось.  Авторы  статьи  констатировали  факт,  что  в
партии  имелось  и  правое,  открыто  провоенное  меньшинство  (В.Г.  Плеханов,
 В.И.  Засулич,  Л.Г.  Дейч).
 26  D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  May  20,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/375;
Idem.  June  8,  1917  //  Ibid.  861.00/384;  Idem.  June  1,  1917  //  Ibid.  861.00/378.
 2?  McCully  to  WCD.  May  8,  1917  //  NA.  RG  165.  F.  6497-21.  Box  121.
 281.  Morris  to  the  Secretary  of  State.  May  21,1917  //  NA.  RG  59.  861.00/373;  Idem.
June  9,  1917  //  Ibid.  861.00/381.  30  мая  Совет  рабочих  и  солдатских  депутатов  г.
Кронштадта  постановил  большинством  голосов  (210  против  40)  взять  в  свои  ру¬
ки  власть  и  управление  в  Кронштадте,  объявить,  что  город  не  признает  Времен¬
ное  правительство  (О  “Кронштадтской  республике”  см.  подробнее:  Раскольни¬
ков  Ф.Ф.  Кронштадт  и  Питер  в  1917  г.  М.;  Л.,  1925.  С.  81-92;  Петраш  В.В.  Мо¬
ряки  Балтийского  флота  в  борьбе  за  победу  Октября.  М.;  Л.,  1966.  С.  118-124).
 29  The  Outlook.  1917.  May  23.  P.  648;  May  30.  P.  186;  June  6.  P.  217-218.  Кен-
нан  приводил  пассаж  из  обращения  А.Ф.  Керенского  к  ЦК  социалистов-револю-
ционеров,  в  Петросовет,  во  фракцию  Трудовой  группы  и  во  Временный  коми¬
тет  Государственной  думы  (Революция  1917  г.  ...  Т.  И.  С.  75).
 В  частности,  генерал  Гурко  был  отчислен  с  должности  главнокомандующе¬
го  западными  армиями.  Причина:  поданный  28  мая  Верховному  главнокоманду¬
ющему  рапорт,  что  при  создавшихся  в  армии  условиях  после  обнародования
приказа  по  армии  и  флоту  №  8-0  (Декларации  прав  военнослужащих)  он  снима¬
ет  с  себя  всякую  нравственную  ответственность  за  благополучное  ведение  пору¬
ченных  ему  дел  (Революция  1917  г.  ...  Т.  И.  С.  214).
 30  The  Independent.  1917.  May  26.  P.  365.
 31  N.  Winship  to  the  Secretary  of  State.  May  15,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/395;
Idem.  May  22,  1917  //  Ibid.  861.00/413.
 32  N.  Winship  to  the  Secretary  of  State.  May  18,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/345;
Idem.  June  12,  1917  //  Ibid.  861.00/437.  См.:  Революция  1917  г.  ...  T.  III.  C.  16,  20,
30,  34,  38,  43-44.
 33  N.  Winship  to  the  Secretary  of  State.  May  22,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/413;
Idem.  June  5,1917  //Ibid.  861.00/400.  «В  момент,  когда  народное  хозяйство  уже  на¬
ходилось  в  состоянии  крайнего  расстройства,  когда  промышленность  могла  про¬
должать  призрачное  существование...  министр  торговли  и  промышленности
А.И.  Коновалов,  либеральнейший  русский  мануфактурист  и  радикал,  был  по¬
ставлен  перед  угрозой  остановки  всей  русской  промышленности  вследствие  не¬
прерывно  возраставших  требований  “пролетариата”.  Он  предпочел  уйти  18  мая
в  отставку,  не  найдя  себе  заместителя»,  -  излагал  свое  видение  событий
П.Н.  Милюков  (Воспоминания.  М.,  1991.  С.  506).
 34  N.  Winship  to  the  Secretary  of  State.  June  12,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/437;
Idem.  June  19,  1917  //  Ibid.  861.00/439.  Согласно  данным  “Известий”  от  16  июня,
 155

по  всем  районам,  кроме  Спасского,  Выборгского  и  Адмиралтейского,  было  по¬
дано  674,5  тыс.  голосов.  Социалистические  партии  умеренной  ориентации  полу¬
чили  357,1  тыс.  голосов,  кадеты  -  152  тыс.,  большевики  -  117,8  тыс.  (Революция
1917  г.  ...Т.  III.  С.  20).
 35  D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  June  18,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/383.
 36  N.  Winship  to  the  Secretary  of  State.  June  26,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/450.
 37  I.  Morris  to  the  Secretary  of  State.  June  9,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/381;  Idem.
11  June,  1917  //Ibid.  861.00/383.
 38  N.  McCully  to  WCD.  May  15,  1917  //  NA.  RG  165.  F.  6497-21.  Box  121;  J.  Ray
to  the  Secretary  of  State.  June  9,  1917  //  Ibid.  RG  59.  861.00/436.
 39  Living  age.  1917.  June  2.  P.  572-573.
 40  N.  Winship  to  the  Secretary  of  State.  May  15,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/395.
 41  D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  June  23,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/398;
РСФСР.  Первый  Всероссийский  съезд  Советов  РСД.  ...  Т.  I.  С.  315-333.  Извест¬
но,  что  Церетели  во  время  отчета  о  деятельности  Временного  правительства  и
министров-социалистов  заявил:  “...  в  России  нет  политической  партии,  которая
говорила  бы:  дайте  в  наши  руки  власть,  уйдите,  мы  займем  ваше  место”.  Ленин
с  места  ответил:  “Есть”.  (Там  же.  С.  65.)
 42  N.  Winship  to  the  Secretary  of  State.  June  26,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/450;
Idem.  July  3,1917  //  Ibid.  861.00/1724;  D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  July  2,1917
//Ibid.  861.00/418.
 43  D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  May  19,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/367;
Idem.  June  8,  1917  //  Ibid.  861.00/384.
 44  N.  Winship  to  the  Secretary  of  State.  June  5,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/400.
 45  N.  Winship  to  the  Secretary  of  State.  June  12,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/437;
Idem.  June  19,  1917  //  Ibid.  861.00/438.  18  июня  анархисты  захватили  прекрасно
оборудованную  типографию  “Русской  воли”,  напечатав  в  ней  прокламацию,  где
заявляли,  что  “убивают  двух  зайцев:  ликвидируют  подлую  газету  и  возвращают
народу  его  достояние”  (Революция  1917  г....  Т.  III.  С.  25).
 46  М.  Summers  to  the  Secretary  of  State.  May  18,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/406.
 47  A.  Milner  to  G.  Buchanan.  May  16,  1917  //  BLO.  A.  Milner  Papers.  Box  354;
A.  Milner  to  Mr.  Bruce.  May  15,  1917  //  Ibid.
 48  The  Independent.  1917.  May  26.  P.  365-366;  The  New  York  Times.  1917.  May
17.  P.  12:1.  “Во  внешней  политике  Временное  правительство,  -  говорилось  в  его
Декларации  от  19  мая  1917  г.,  -  отвергая  в  согласии  со  всем  народом  всякую
мысль  о  сепаратном  мире,  открыто  ставит  своей  целью  скорейшее  достижение
всеобщего  мира,  не  имеющего  своей  задачей  ни  господства  над  другими  народа¬
ми,  ни  отнятия  у  них  национальных  их  достояний,  ни  насильственного  захвата
чужих  территорий,  -  мира  без  аннексий  и  контрибуций,  на  началах  самоопреде¬
ления  народов”  (Революция  1917  г.  ...  Т.  И.  С.  271).
 49  The  Nation.  1917.  May  17.  P.  592-593.
 50  The  Outlook.  1917.  May  30.  P.  186;  June  6.  P.  217-218;  J.  Ray  to  the  Secretary
of  State.  June  9,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/436.
 51  D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  May  20,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/375;
 I. 	Morris  to  the  Secretary  of  State.  May  15,1917  //  Ibid.  861.00/349;  Idem.  May  21,  1917
//  Ibid.  861.00/373;  The  New  York  Times  Current  History.  1917.  June.  P.  477.
 52  N.  Winship  to  the  Secretary  of  State.  June  5,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/400;  Ре¬
волюция  1917  г.  ...  Т.  II.  С.  267-269.
 53  N.  Winship  to  the  Secretary  of  State.  May  15,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/395.
 54  The  Independent.  1917.  May  19.  P.  327-328;  May  26.  P.  365-366.
 55  The  Independent.  1917.  June  9.  P.  450-451.
 56  Oscar  T.  Crosby  to  F.  Polk.  May  16,  1917  //  Yale-Sterling.  F.  Polk  Papers.
Box  33.
 156

57  The  New  York  Times.  1917.  May  17.  P.  12:1;  Mayer  A.  Political  Origins  of  the
New  Diplomacy.  1917-1918.  N.Y.,  1970.  P.  76.  Лидер  католической  партии  центра
М.  Эрцбергер  вспоминал:  «Я  решительно  убеждал  канцлера  при  предстоящем
заседании  не  отвергать  программы  мира  русского  Совета  рабочих  и  солдатских
депутатов:  “без  аннексий  и  контрибуций”...  К  сожалению,  канцлер  не  пошел  на¬
встречу  этому  желанию;  он  не  высказался  (15  мая  1917  г.)  о  военных  целях  во¬
обще,  говорил  о  “долгом  мирном  соседстве”  между  Германией  и  Россией  и  зая¬
вил,  что  Германия  не  предъявит  никаких  требований,  которые  будут  несовмес¬
тимы  со  свободой  и  волей  обоих  народов»  (Эрцбергер  М.  Германия  и  Антанта.
Мемуары.  М.;  Пг.,  1923.  С.  207).
 581.  Morris  to  the  Secretary  of  State.  June  11,1917  //  NA.  RG  59.  861.00/383;  J.  Ray
to  the  Secretary  of  State.  June  9,  1917  //  Ibid.  861.00/348;  D.  Genkins  to  the  Secretary  of
State.  May  14,  1917  //  Ibid.  861.00/412.  См.:  Френкин  М.  Русская  армия  и  револю¬
ция.  1917-1918.  Мюнхен,  1978.  С.  121.
 59  N.  Winship  to  the  Secretary  of  State.  May  22,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/413.
12  мая,  выступая  на  съезде  делегатов  с  фронта,  А.Ф.  Керенский  говорил:  “Если
мы,  как  недостойные  рабы,  не  будем  организованным,  сильным  государством,
то  наступит  мрачный  кровавый  период  взаимных  столкновений,  и  идеи  наши  бу¬
дут  брошены  под  каблук  того  государственного  принципа,  что  сила  есть  право,
а  не  право  -  сила...”  (Революция  1917  г.  ...  Т.  И.  С.  89).
 60  R.  Clapper  to  wife.  May  12,  1917  //  MD  LC.  R.  Clapper  Papers.  Box  44;  The
Outlook.  1917.  May  23.  P.  131,  648.
 61  N.  Winship  to  the  Secretary  of  State.  May  22,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/413;
Революция  1917  г.  ...  Т.  II.  C.  269-271.  H.  Уиншип  весьма  тонко  разобрался  в  си¬
туации.  Впоследствии  генерал  A.A.  Брусилов  признал:  «Тут  уже  на  сцену  высту¬
пили  слова:  “без  аннексий  и  контрибуций”  -  и  дальше  дело  никак  не  шло,  ибо
это,  в  сущности,  были  отговорки,  основанные  на  нежелании  продолжать  войну.
Позицию  большевиков  я  понимал,  ибо  они  проповедовали  “долой  войну  и  не¬
медленный  мир  во  что  бы  то  ни  стало”,  но  я  никак  не  мог  понять  тактики  эсеров
и  меньшевиков,  которые  первыми  разваливали  армию  якобы  во  избежание
контрреволюции,  что  не  рекомендовало  их  знания  состояния  умов  солдатской
массы,  и  вместе  с  тем  желали  продолжения  войны  до  победного  конца»  (Бруси¬
лов  АЛ.  Мои  воспоминания.  М.,  1963.  С.  226).
 62  N.  Winship  to  the  Secretary  of  State.  June  12,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/437.
Недовольство  представителей  социалистических  партий  вызвало  заявление
Верховного  главнокомандующего  М.В.  Алексеева  20  мая  на  I  съезде  Союза
офицеров  армии  и  флота,  что  он  считает  идею  “мира  без  аннексий  и  контри¬
буций”  утопической  фразой.  21  мая  генерал  направил  правительству  теле¬
грамму,  в  которой  предлагал  восстановить  деятельность  военно-полевых  су¬
дов,  расформировать  ненадежные  части,  возвратить  командирам  дисципли¬
нарную  власть;  доказывал,  что  увещевания,  воззвания  действовать  на  массу
не  могут.  Нужна  власть,  сила,  принуждение,  страх  наказания.  4  июля  генерал
Алексеев  был  снят  со  своего  поста  постановлением  Временного  правительст¬
ва  СДеникин  А.И.  Очерки  русской  смуты.  Крушение  власти  и  армии,  фев¬
раль-сентябрь  1917  г.  М.,  1991.  С.  360-365;  Мировые  войны  XX  века.  Кн.  I.
 C.  209).
 63  D.  Genkins  to  the  Secretary  of  State.  May  14,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/437;
N.  McCully  to  WCD.  May  15,  1917  //  NA.  RG  165.  F.  6497-21.  Box  121;  Ray  to  the
Secretary  of  State.  June  9,  1917  //  Ibid.  RG  59.  861.00/436;  F.Parker  to  WCD.  May  5,
1917  //  MD  LC.  F.L.Parker  Papers.  Box  1.
 64  N.  Winship  to  the  Secretary  of  State.  May  15,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/395;
 D.  Jenkins  to  the  Secretary  of  State.  May  31,  1917  //  Ibid.  861.00/442;  J.  Ray  to  the
Secretary  of  State.  June  9,  1917  //  Ibid.  861.00/436.
 157

65  N.  McCully  to  WCD.  May  15,  1917  //NA.  RG  165.  F.  6497-21.  Box  121;  J.  Ray
to  the  Secretary  of  State.  June  9,  1917  //  Ibid.  RG  59.  861.00/436.
 66  D.Jenkins  to  the  Secretary  of  State.  May  14,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/412;
Э.  Людендорф  полагал,  что  в  сложившейся  на  Восточном  фронте  ситуации  ре¬
шительные  наступательные  действия  могли  принести  быстрый  успех.  “Я  это  по¬
нимал,  но  считал  своей  обязанностью  следовать  указаниям  имперского  канцле¬
ра,  чтобы  не  явиться  помехой  реально  появившейся  надежды  на  мир...  Прави¬
тельство  имело  также  опасения,  что  наш  переход  в  наступление  может  приоста¬
новить  развал  России”,  -  свидетельствовал  генерал  {Людендорф  Э.  Мои  воспо¬
минания  о  войне.  М.,  1924.  Т.  II.  С.  25).
 67  F.  Howe  to  N.  Baker.  June  26,  1917  //  MD  LC.  N.  Baker  Papers.  Box  2.
 68  N.  Winship  to  the  Secretary  of  State.  May  15,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/395;
The  Outlook.  1917.  May  23.  P.  131-132;  May  30.  P.  186-187.
 69  D.  Jenkins  to  the  Secretary  of  State.  May  14,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/412.
 70  The  Independent.  1917.  May  26.  P.  365;  The  Outlook.  1917.  May  23.  P.  131.
 71  H.  Scott  to  H.  Breckinridge.  May  14,  1917;  H.  Scott  to  H.W.  Catlin.  May  12,1917  //
MD  LC.  H.L.Scott  Papers,  Box  29;  R.Clapper  to  wife.  May  12,  1917  //  Ibid.  R.  Clapper
Papers.  Box  44.
 72  D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  May  16,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/368;
J.  Ray  to  the  Secretary  of  State.  May  16,  1917  //  Ibid.  861.00/401.
 73  H.  Scott  to  H.  Breckinridge.  May  14,  1917  //  MD  LC.  H.L.  Scott  Papers.  Box  29;
The  Outlook.  1917.  May  23.  P.  131-132.
 74  A.J.  Balfour  to  R.  Lansing.  May  9,1917  //  PRO.  A.J.  Balfour  Papers.  FO  800/208;
A.  Pinchot  to  L.  Johnston.  May  21,  1917  //  MD  LC.  A.  Pinchot  Papers.  Box  29.
 75  J.  Bryce  to  Ch.Eliot.  May  13,  1917.  P.  161-162  //  BLO.  MSI.  Bryce  .  USA.  2.
 76  H.  Scott  to  T.R.A.  Willis.  May  7,  1917  //  MD  LC.  H.L.  Scott  Papers.  Box  29.
 77  The  Outlook.  1917.  May  30.  P.  187;  D.  Jenkins  to  the  Secretary  of  State.  May  14,
1917  //  NA.  RG  59.  861.00/412.
 78  N.  Winship  to  the  Secretary  of  State.  May  15,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/395;
J.  Ray  to  the  Secretary  of  State.  May  16,  1917  //  Ibid.  861.00/401;  D.  Jenkins  to  the
Secretary  of  State.  May  14,  1917  //Ibid.  861.00/412.
 79  N.  McCully  to  WCD.  May  8,  1917;  May  15,  1917  //  NA.  RG  165.  F.  6497-21.
Box  121.
 80  Об  июньском  наступлении  русской  армии  речь  пойдет  ниже.  D.  Jenkins  to
the  Secretary  of  State.  May  14,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/412;  N.  Winship  to  the
Secretary  of  State.  May  15,1917  //Ibid.  861.00/395;  J.  Ray  to  the  Secretary  of  State.  June
9,  1917  //Ibid.  861.00/436.
 81  N.  Winship  to  the  Secretary  of  State.  June  5,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/400.
 82  D.  Jenkins  to  the  Secretary  of  State.  May  14,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/412.
 83  F.  Parker  to  WCD.  May  5,  1917  //  MD  LC.  F.L.  Parker  Papers.  Box  1.
 84  Согласно  этому  приказу,  любой  военнослужащий  пользовался  правом
быть  членом  любой  политической,  национальной,  религиозной,  экономической
или  профессиональной  организации;  во  внеслужебное  время  пользоваться  сво¬
бодой  слова,  правом  получать  все  периодические  издания;  отменялись  наказа¬
ния,  оскорбительные  для  чести  и  достоинства  военнослужащего  (См.:  Револю¬
ция  1917  г.  ...  Т.  И.  С.  140-141;  Керенский  А.Ф.  Россия  на  историческом  поворо¬
те:  Мемуары.  М.,  1996.  С.  191).  М.В.  Алексеев  назвал  “Декларацию  прав  солда¬
та”  последним  гвоздем,  забиваемым  в  гроб  русской  армии  {Алексеева-
Борелъ  В.М.  Сорок  лет  в  рядах  русской  императорской  армии..  Генерал
М.В.  Алексеев.  СПб.,  2000.  С.  519)..
 85  J.  Ray  to  the  Secretary  of  State.  June  9,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/436;
 D. 	Jenkins  to  the  Secretary  of  State.  May  31,  1917  //  Ibid.  861.00/442.
 158

86  The  Literary  Digest.  1917.  June  30.  P.  1984;  Революция  1917  г.  ...  Т.  II.
С.  150-151,  190;  Т.  III.  С.  20.  7  июля  генерал  Щербачев  решительными  действи¬
ями  пресек  волнения  трех  полков  на  Румынском  фронте,  вызванные  расформи¬
рованием  некоторых  небоеспособных  дивизий  (Революция  1917  г.  ...  Т.  И.
С.  214;  Керенский  А.Ф.  Указ.  соч.  С.  190-191).
 87  D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  June  8,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/384;  Idem.
June  11,  1917  //Ibid.  861.00/388.
 88  Memo.of  Conversation  between  General  L.  Kornilov,  Commander  8th  Army,  and
■General  H.L.  Scott.  July  22,  1917  //  MD  LC.  H.L.  Scott  Papers.  Box  71.
 89  John  P.  Mott.  The  Strategy  of  the  Critical  Russian  Situation.  Special  Diplomatic
Mission  to  Russia  //  DSA.  J.Mott  Papers.  Box  153.  F.  2552.  И.Церетели  определял
число  дезертиров  в  мае  1917  г.  в  1,5  млн  человек;  А.  Верховский  считал,  что  в
середине  сентября  их  было  до  2  млн  (см.:  Френкин  М.  Указ.  соч.  С.  204).
 90  С.  Spring  Rice  to  Е.  Drummond.  June  9,  1917  //  PRO.  С.  Spring  Rice  Papers.
800/242.  P.  354-357;  Idem.  June  14,  1917  //  Ibid.  P.  368-369.
 91  A.  Pinchot  to  P.F.  Paine.  June  20,  1917  //  MD  LC.  A.  Pinchot  Papers.  Box  29.
 92  S.  Washburn  to  H.  Johnson.  July  5,  1917;  S.  Washburn  to  N.  Baker.  July  8,  1917
//  MD  LC.  S.Washbum  Papers.  Box  1;  Революция  1917  г.  ...  Т.  III.  С.  57,  91,  93.
 93  N.  Winship  to  the  Secretary  of  State.  July  3,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/455;
Idem.  July  10,  1917  //  Ibid.  861.00/463;  Революция  1917  г.  ...  Т.  III.  С.  57,  91,  93.
 94  The  New  York  Times  Current  History.  1917.  Sept.  P.  433.  См.:  Зайончков-
ский  A.M.  Первая  мировая  война.  СПб.,  2000.  С.  656-663;  Рабинович  А.  Крова¬
вые  дни:  июльское  восстание  1917  г.  в  Петрограде.  М.,  1992;  Революционное
движение  в  России  в  июле  1917  г.  Июльский  кризис  /  Отв.  ред.  Д.А.  Чугаев.  М.,
1959;  Ростунов  И.И.  Русский  фронт  Первой  мировой  войны.  М.,  1976.
С.  351-365;  Степанов  З.В.  Июльские  события.  Д.,  1967;  Френкин  М.  Указ.  соч.
 С. 	305-384;  и  др.
 95  История  Первой  мировой  войны  1914-1918  /  Под  ред.  И.И.  Ростунова.  М.,
1975.  Т.  2.  С.  287-290,  309-313;  Мировые  войны  XX  века.  Кн.  I.  С.  202-205,
207-212.  Мнение  многие  военных  отразилось  в  письме  генерала  М.В.  Алексее¬
ва  от  25  марта  военному  министру  А.И.  Гучкову:  “Мы  приняли  на  этих  конфе¬
ренциях  известные  обязательства,  и  теперь  дело  сводится  к  тому,  чтобы  с  мень¬
шей  потерей  нашего  достоинства  перед  союзниками  или  отсрочить  принятые
обязательства,  или  совсем  уклониться  от  исполнения  их.  Сила  обстоятельств
приводит  нас  к  выводу,  что  в  ближайшие  4  месяца  наши  армии  должны  бы  си¬
деть  спокойно,  не  предпринимая  решительной,  широкого  масштаба  операции”
(цит.  по:  Мировые  войны  XX  века.  Кн.  1.  С.  204).
 96  Report  of  General  H.L.  Scott  on  Russian  Situation,  with  Appendexes.  July  25,
1917.  P.  11-14  //  MD  LC.  E.Root  Papers.  Box  192.
 97  S.  Washburn  to  N.  Baker.  July  8,  1917  //  MD  LC.  N.  Baker  Papers.  Box  4.
 98  The  New  York  Times  Current  History.  1917.  Aug.  P.  205-207.
 99  Образованная  15  марта  1917  г.  Центральная  рада  на  Всеукраинском  на¬
циональном  съезде  в  середине  апреля  потребовала  предоставления  Украине  на¬
ционально-территориальной  автономии  в  составе  России,  а  после  не  удовлетво¬
ривших  ее  переговоров  с  Временным  правительством  взяла  курс  на  установле¬
ние  автономии  явочным  путем.  В  ходе  переговоров  в  Киеве  правительственной
делегации  (А.Ф.  Керенский,  М.И.  Терещенко,  И.Г.  Церетели)  с  лидерами  Рады
удалось  достичь  компромисса,  изложенного  в  постановлении  Временного  пра¬
вительства  об  Украине.  15  июля,  посчитав,  что  документ  “уничтожает  всякую
власть  Временного  правительства  на  Украине  и  настаивая,  что  решение  украин¬
ского  вопроса  принадлежит  Учредительному  собранию”,  кадеты-министры  -
А.И.  Шингарев,  Д.И.  Шаховской,  А.А.  Мануйлов  -  вышли  из  коалиционного  ми¬
нистерства  (Революция  1917  г....  Т.  III.  С.  129;  Вестрюк  В.Т.  Февральская  рево¬
 159

люция  и  украинское  национально-освободительное  движение  //  Февральская
революция...  С.  186-188;  Соколова  М.В.  Великодержавность  против  национа¬
лизма:  Временное  правительство  и  Украинская  центральная  рада  (фев¬
раль-октябрь  1917  г.)  //  Исследования  по  истории  Украины  и  Белоруссии:  Сб.
статей  /  Отв.  ред.  М.В.  Дмитриев.  М.,  1995.  Вып.  1.  С.  117-129).
 100  The  New  York  Times  Current  History.  1917.  Aug.  P.  505.
 101  N.Winship  to  the  Secretary  of  State.  July  24,  1917  /  NA.  RG  59.  861.00/477;
N.  McCully  to  WCD.  September  4,  1917  //  Ibid.  RG  165.  F.  6497-31.  Box  121.
 102  N.  Winship  to  the  Secretary  of  State,  July  24,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/477;
N.  McCully  to  WCD.  September  4,  1917  //  Ibid.  RG  165.  F.  6497-31.  Box  121.
 103  Об  идеологии,  движении  Индустриальных  рабочих  мира,  их  восприятии
в  американском  обществе  см.:  Brissenden  P.  The  IWW:  The  Study  of  American
Syndicalism.  N.Y.,  1957;  Dubofsky  M.  We  Shall  be  All:  A  History  of  the  Industrial
Workers  of  the  World.  Chicago,  1969;  etc.
 104  R.  Robins  to  wife.  July  29,  1917  //  SHSW.  R.  Robins  Papers.  Box  13.
 105  W.  Judson  to  WCD.  August  1,  1917  //  NA.  RG  165.  F.  8806-67.  Box  362.
 106  The  Independent.  1917.  May  19.  P.  319-320;  July  7.  P.ll.
 107  N.  Winship  to  the  Secretary  of  State.  July  24,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/477;
N.  McCully  to  WCD.  September  4,1917  //  Ibid.  RG  165.  F.  6497-31.  Box  121;  The  New
York  Times  Current  History.  1917.  Aug.  P.  203;  F.  Riggs  to  Jane  A.  Riggs.  July  25,1917
//  MD  LC.  The  Riggs  Family  Papers.  Box  124.  На  самом  деле  было  убито  56  и  ране¬
но  650  человек.
 108  The  New  York  Times  Current  History.  1917.  Aug.  P.  202;  Революция
1917  г.  ...  Т.  III.  С.  315-316;  Злоказов  Г.М.  Меньшевистско-эсеровский  ВЦИК
Советов  в  1917  г.  М.,  1997.  С.  71-77.
 109  N.Winship  to  the  Secretary  of  State.  July  24,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/477.
 110  Революция  1917  г.  ...  Т.  III.  С.  164,  179-180;  Злоказов  Г.М.  Указ.  соч.
 C.  138.  В  упомянутой  резолюции  Ф.И.  Дана,  принятой  252  голосами  при  47  воз¬
державшихся,  в  частности,  говорилось:  “1.  Страна  и  революция  в  опасности.
 2.  Временное  правительство  объявляется  правительством  спасения  революции.
 3.  За  ним  признаются  неограниченные  полномочия  для  восстановления  органи¬
зации  и  дисциплины  в  армии,  решительной  борьбы  со  всякими  проявлениями
контрреволюции  и  анархии...”  (Революция  1917  г.  ...  Т.  III.  С.  168).
 111  W.  Judson  to  WCD.  August  1,  1917  //  NA.  RG  165.  F.  8806-67.  Box  362.
 112  R.  Robins  to  wife.  August  7,  1917;  August  8,  1917;  August  19,  1917  //  SHSW.
R.  Robins  Papers.  Box  13.
 113  The  Literary  Digest.  1917.  Aug.  4.  P.  28-29.
 114  I.  Morris  to  the  Secretary  of  State.  July  24,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/431;
 D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  July  20,  1917  //  Ibid.  861.00/424;  861.00/430.  На¬
помним,  что  правительственный  кризис,  начавшийся  15  июля,  завершился  соз¬
данием  второй  коалиции  только  6  августа.  Семь  мест  в  новом  правительстве
принадлежало  буржуазным  партиям,  восемь  -  социалистам.
 ”5  N.  Winship  to  the  Secretary  of  State.  July  24,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/477;
861.00/478.
 116  J.  Ray  to  the  Secretary  of  State.  July  24,  1917  //NA.  RG  59.  861.00/511.
 117  Цит.  no:  The  Literary  Digest.  1917.  Aug.  4.  P.  25.
 118  S.  Washburn  to  N.  Baker.  July  8,  1917  //  MD  LC.  S.  Washburn  Papers.  Box  1;
W.  Judson  to  WCD.  August  1,  1917  //  NA.  RG  165.  F.  8806-67.  Box  362.
 119  The  Literary  Digest.  1917.  Aug.  4.  P.  24.
 120  From  the  British  Embassy  with  Enclosure.  August  5,  1917  //  WWP.  Vol.  43.
P.  364-372.
 121  J.  Pershing  to  N.  Baker.  July  9,  1917  //  MD  LC.  J.  Pershing  Papers.  Box  20;
F.Frankfurter  to  N.  Baker.  August  7,  1917  //  Ibid.  N.  Baker  Papers.  Box  3.
 160

122  Sir  William  Wiseman.  Notes  on  Interview  with  President  Wilson.  July  13,  1917.
//  PRO.  A.J.  Balfour  Papers.  FO  800/210.  P.  206.
 123  W.G.  Sharp  to  R.  Lansing,  July  23,  1917  //  WWP.  Vol.  43.  P.  255-256;
J.  Pershing  to  N.  Baker.  July  9,  1917  //  MD  LC.  J.  Pershing  Papers.  Box  20.
 124  Отметим,  что  к  концу  1917  г.  во  Францию  прибыло  только  175  тыс.  аме¬
риканских  солдат  (к  ноябрю  1918  г.  их  число  достигло  2084  тыс.  человек,  42  ди¬
визии).  В  кампании  1917  г.  союзное  командование  не  предполагало  использо¬
вать  их  для  самостоятельных  действий  (см.:  История  Первой  мировой  войны...
Т.  2.  С.  303-304;  Kennedy  D.M.  Over  Here:  The  First  World  War  and  American  Society.
N.Y.,  1980.  P.  169).
 125  E.  House  to  W.Wilson.  July  23,  1917  //  WWP.  Vol.  43.  P.  244.
 126  The  Literary  Digest.  1917.  Aug.  4.  P.  24-25.
 127  E.  House  to  W.  Wilson.  July  23,  1917  //  WWP.  Vol.  43.  P.  249;  W.Wilson  to
I.Sh.  Williams.  August  17,  1917  //Ibid.  P.  345.
 128  H.L.  Scott.  Report  on  Russia  to  the  Secretary  of  War.  Chief  Military-Technical
Administration.  II.  Taking  Vladivostok  as  an  American  Base  //  MD  LC.  H.L.  Scott
Papers.  Box  19.
 129  R.  Lansing  to  the  American  Legation,  Jassy.  August  17,  1917  //  NA.  RG  59.
861.00/453.
 130  W.  Page  to  W.  Wilson.  August  14,  1917  //  WWP.  Vol.  43.  P.  463-466.
 131  A.  Milner  to  John  Willison.  August  17,  1917  //  BLO.  A.  Milner  Papers.  Box  45.
P.  252.
 132  Joshua  Wright  Diary.  August  22,  1911  /I  Princeton-Mudd.
 6. 	Листиков  C.B.

Глава  четвертая
 НА  ПУТИ  К  ДИКТАТУРЕ
И  ВЕЛИКОМУ  МЕЖДОУСОБНОМУ  РАЗДОРУ
 Несостоявшаяся  надежда  двух  демократий:
 А.Ф.  Керенский
 Видный  правый  британский  социалист,  председатель  Социа¬
листической  партии  Генри  Гайдман  писал  12  августа  1917  г.  в
США  своему  другу  Э.  Саймонсу:  “Лично  я  уже  не  считаю  Россию.
Не  потому,  что  она  сдастся.  А  потому,  что  (ее.  -  СМ.)  экономиче¬
ское,  политическое,  социальное  положение  столь  ужасно”.  Пер¬
спективы  русского  фронта  Гайдман  оценивал  объективно:  если
удастся  не  пустить  германские  войска  дальше  вглубь  своей  терри¬
тории,  то  это  могло  считаться  лучшим  вариантом  развития  собы¬
тий1.  Теперь  за  океаном  надежды  связывали  с  фигурой  А.Ф.  Ке¬
ренского.  При  этом  размышления  об  огромных  возможностях
“диктатора”  (а  именно  так  называл  Керенского,  в  частности,  “Ли-
терари  дайджест”)  соседствовали  с  признанием  того  факта,  что
русскому  лидеру  будет  крайне  трудно  справиться  с  ситуацией  в
стране.  Но  уповали  на  то,  что  “прижатый  к  стенке”  Керенский
мобилизует  все  силы,  чтобы  победить  или  умереть2.
 И  после  июньского  поражения  многим  в  США  казалось,  что
этот  политик  мог  выполнить  тяжелейшую  работу  по  оздоровле¬
нию  России.  Американские  дипломаты,  государственные  деяте¬
ли,  военные,  в  том  числе  У.  Джадсон,  Д.  Фрэнсис,  Р.  Робинс,
У.Б.  Томпсон,  Д.  Виллард  считали  его  человеком  болезненным,
но  сильным  духом,  постоянно  превозмогавшим  себя.  Эмоцио¬
нальный,  хороший  оратор,  он  смог  завоевать  популярность  в  на¬
роде.  Председатель  влиятельной  Совещательной  комиссии  Коми¬
тета  национальной  обороны  Д.  Виллард  в  начале  июля  объявлял
 А.Ф.  Керенского  “русским  Ллойд  Джорджем”.  В  июле-августе
личность  Керенского  сопоставляли  с  именами  Мирабо,  Дантона,
Наполеона.  “Балтимор  сан”  объявляла  Керенского  “надеждой
цивилизации  и  России”,  человеком,  которого  “кайзер  боится  се¬
годня  более,  чем  кого-либо”3.  “Индепендент”  в  середине  июля  пи¬
сал:  “В  значительной  степени  возрождение  России  стало  резуль¬
 162

татом  работы  одного  человека,  Керенского...  Своими  призывами
к  бунтующему  гражданскому  населению  городов  и  недовольным,
растерянным  солдатам  на  фронте  ему  удалось  достичь  своей  це¬
ли  -  слить  воедино  революционный  порыв  и  патриотическое  во¬
одушевление.  Среди  государственных  деятелей  он  один  смог  до¬
биться  полного  доверия  и  социалистического  Совета  рабочих  и
солдатских  депутатов,  и  консервативно-республиканской  думы”4.
Ожидания  оказались  преувеличенными.
 И  среди  американцев  в  России  Керенский  сохранил  репута¬
цию  едва  ли  не  единственного  политика,  способного  действовать
конструктивно  и  жестко;  центриста,  готового  дать  отпор  экстре¬
мистам  и  “слева”,  и  “справа”.  Д.  Фрэнсис  22  июля  прямо  указы¬
вал,  что  отставка  Керенского  стала  бы  “смертельным  ударом”
для  Временного  правительства.  Такой  точки  зрения  придержива¬
лись  прибывшие  в  Россию  летом  1917  г.  во  главе  миссии  Красно¬
го  Креста  У.Б.  Томпсон  и  Р.  Робинс.  “Керенский  великолепен...
Ему  только  34,  и  он  хозяин  положения  здесь  уже  шесть  меся¬
цев”,  -  писал  Р.  Робинс  супруге  из  России  15  августа5.  Грозные  за¬
явления  Керенского  о  готовности  “железом  и  кровью”,  как  он
выразился  на  Государственном  совещании,  остановить  разруши¬
тельные  силы,  попытавшиеся  “поднять  вооруженную  руку  на
власть  народную”,  внушили  “Литерари  дайджест”,  “Балтимор
сан”  и  десяткам  других  газет  в  США  некоторый  оптимизм.  Вроде
бы  “диктатор”  начал  действовать  решительно,  арестовывая  край¬
них  радикалов  и  расстреливая  мятежников  в  войсках.  Один  из  раз¬
делов  статьи  сентябрьского  номера  “Нью-Йорк  каррент  хистори”
был  назван  броско:  “Керенский  спасает  ситуацию”.  Речь  шла
о  произведенных  в  целях  укрепления  армии  громких  назначениях
(с  31  июля  Л.Г.  Корнилов  стал  главнокомандующим,  A.A.  Бруси¬
лов  переведен  в  распоряжение  Временного  правительства,
 В.А.  Черемисов  назначен  главнокомандующим  армиями  Юго-Запад¬
ного  фронта);  создании  нового  кабинета,  состав  которого  был
объявлен  6  августа.  Наконец,  журнал  заявил  о  поддержке  лидера¬
ми  ВЦИК  Петросовета  и  Исполкомом  Всероссийского  съезда
крестьянских  депутатов  действий  Керенского  и  Временного  пра¬
вительства  по  наведению  порядка  на  фронте  и  в  тылу  и  борьбе  с
радикализмом  и  контрреволюцией  (резолюция  от  26  июля)6.
 Правда,  у  некоторых  американцев  надежд  на  Керенского  к
концу  лета  уже  поубавилось.  Тот  же  “Литерари  дайджест”  вспо¬
минал,  что  с  Февраля  Керенский  неизменно  входил  в  группу  лиц,
определявших  политику  Временного  правительства.  Россия  же  за
эти  месяцы  “быстро  прошла  путь  от  авторитарной  власти  к  демо¬
кратии,  затем  -  к  анархии,  а  потом  -  диктатуре,  сопровождавшейся
конвульсивным  наступлением  и  отступлением  на  фронте”.  По¬
 6* 	163

ложение  становилось  хуже,  что  о  качествах  А.Ф.  Керенского  как
вождя  как  раз  не  свидетельствовало.  “Балтимор  сан”  сомнева¬
лась,  что  Керенскому  удастся  удержать  в  узде  “утратившую  разум
от  достигнутой  свободы”  демократию.  Да  и  существовал  ли  чело¬
век,  способный  обуздать  разрушительные,  экстремистские  силы
и  одновременно  остановить  рвавшиеся  вглубь  России  “тевтон¬
ские  орды”?  -  вопрошала  “Нью-Йорк  трибьюн”7.
 Оптимистические  ожидания  в  связи  с  политикой  министра-
председателя  в  США  сменялись  раздражением  по  мере  того,  как
ситуация  в  стране  и  на  фронте,  требовавшая  самых  решительных
действий,  изменений  к  лучшему  не  претерпевала.  Еще  1  августа
генерал  У.  Джадсон  оценивал  Керенского  как  человека,  приоб¬
ретшего  бесценный  опыт  решения  сложнейших  государственных
проблем  и  получившего  от  “всех  наиболее  важных  политических
сил  страны  карт-бланш”  на  формирование  дееспособного  кабине¬
та,  что  могло  способствовать  выходу  России  из  кризиса.  Через  не¬
делю  Джадсон  выдавал  свои  колебания,  указывал,  что  в  русском
обществе  было  много  тех,  кто  отзывался  о  нем  как  о  “непрактич¬
ном  истерике”.  Военный  характеризовал  Керенского  как  “слабо¬
го  диктатора”,  который,  опираясь  главным  образом  на  четырех
им  же  подобранных  людей,  еще  некоторое  время  удержится  у
власти.  Но  его  поддержка  будет  таять:  попытка  проводить  более
жесткий  курс  оттолкнет  “старых  социалистических  друзей”;  пест¬
рый  блок  политиков  и  организаций,  стоявших  “правее”  премьера
и  недовольных  его  желанием  следовать  центристским  курсом  ме¬
жду  умеренно  левыми  и  кадетами,  готов  поддерживать  Керенско¬
го  до  первой  серьезной  неудачи.  Джадсон  предсказывал  дальней¬
шее  углубление  политического,  экономического,  продовольст¬
венного,  топливного  кризисов,  военные  поражения,  которые  мо¬
гут  повлечь  выход  России  из  войны8.
 Подобную  эволюцию  взглядов  на  перспективы  России  при  Ке¬
ренском  пережили  Н.  Уиншип  и  его  помощник,  вице-консул  Фе¬
ликс  Коул.  В  июле-августе  они  сосредоточили  внимание  на  состо¬
янии  социалистических  сил;  устойчивости  их  блока  с  либералами.
ЛЗ  период  формирования  второй  коалиции  Уиншип  развивал  ту
мысль,  что  поскольку  “независимые”  Н.В.  Некрасов  и  М.И.  Тере¬
щенко  испытывали  сильное  влияние  левых,  в  России  фактически
складывалось  правительство  социалистического  большинства.
При  этом  он  подчеркивал,  что  в  кабинеты  западноевропейских
стран  социалисты  входили  ради  достижения  национального  един¬
ства;  российские  же  левые  пополнили  министерство  в  целях  прямо
противоположных  -  ради  усиления  классовой  борьбы.
 Н.  Уиншип  не  склонен  был  менять  принципиальных  оценок
левых  как  силы  ненадежной,  предрасположенной  к  опасному  со¬
 164

циалистическому  эксперименту.  Парадокс  ситуации  был  в  том,
что  именно  с  ней  приходилось  связывать  надежды  на  конструк¬
тивные  перемены  в  России.  Учитывая  симпатии  населения,  толь¬
ко  умеренно  социалистическое  по  составу  правительство,  считал
Уиншип,  могло  временно  задержать  охватившее  все  сферы  жиз¬
ни  общества  “разложение”,  разрастание  классового  антагонизма;
повести  решительную  борьбу  с  экстремистами  -  как  сторонника¬
ми  реставрации  старого  авторитарного  режима,  так  и  с  больше¬
виками.  Некоторые  действия  Временного  правительства:  арест
ряда  видных  большевиков,  в  частности  Л.Б.  Каменева,
Л.Д.  Троцкого;  делегации  Балтийского  флота;  расформирование
полков,  участвовавших  в  июльских  событиях;  ввод  в  столицу  “не¬
желательных  для  анархистов  и  сторонников  Ленина”  надежных
воинских  частей,  -  вызывали  у  консула  одобрение.  Если  социаль¬
но-политическое  напряжение  в  обществе  спадет  и  миллионы  лю¬
дей  начнут  осознавать,  что  надо  остановить  катившуюся  в  про¬
пасть  страну,  то  министерство  Керенского  может  просущество¬
вать  долго9.
 Последовавшие  события,  однако,  вернули  Уиншипу  песси¬
мизм.  Петросовет  и  министры-социалисты  не  оправдали  тех  его
надежд,  что  станут  вести  себя  конструктивно.  Несогласие  с  пред¬
ложенной  последними  21  июля  программой  (“Декларация  Вре¬
менного  правительства”),  включавшей  положения  о  немедлен¬
ном  провозглашении  республиканского  образа  правления,  роспу¬
ске  Государственной  думы  и  Государственного  совета,  аграрной
программе,  послужило  причиной  отставки  Г.Е.  Львова.  25  июля
Временное  правительство  приняло  законопроект  В.М.  Чернова  о
запрещении  сделок  с  землей10.  Слишком  “левая”  идейная  плат¬
форма  социалистов  вызвала  неприятие  кадетов;  консультации,
которые  вел  Керенский  с  ними  о  создании  новой  коалиции,  к  ус¬
пеху  долго  не  приводили.  Буржуазные  политические  силы  демон¬
стрировали  крепнувшую  решимость  ответить  ударом  на  удар:  на
состоявшемся  31  июля  частном  совещании  членов  Государствен¬
ной  думы,  где  присутствовали  Ф.И.  Родичев,  П.Н.  Милюков,
 С.И.  Шидловский,  А.М.  Масленников,  В.М.  Пуришкевич,
A.A.  Барышников,  звучали  призывы  созыва  Думы,  устранения
Советов.  Новая  депеша  Уиншипа  была  составлена  3  августа,
когда  на  заседании  Временного  правительства  Керенский,  безус¬
пешно  добиваясь  создания  коалиции,  заявил  об  отставке  (так  и  не
принятой).  Днем  раньше  подал  в  отставку  В.М.  Чернов,  потребо¬
вавший  расследования,  чтобы  снять  раздававшиеся  в  его  адрес
обвинения  в  связях  с  Германией.  Уиншип  связывал  неустроен¬
ность  с  позицией  умеренных  социалистов,  которых  обвинял  в  не¬
способности  создать  полноценную  коалицию.  Консул  считал,  что
 165

пережив  “скандальное”  выступление  большевиков,  умеренные
вновь  обретали  “былую  нетерпимость”  к  либералам,  пытались
сохранить  положение,  при  котором  министры-социалисты  не  бы¬
ли  освобождены  от  ответственности  за  свои  действия  перед  левы¬
ми  партиями  (изменить  подобное  положение  старались  кадеты).
Н.  Уиншип  делал  вывод,  что  социалисты  не  хотели  сильного  не¬
зависимого  правительства;  оно  виделось  им  слабым,  “ширмой  для
реализации  партийной  программы”.  Буржуазным  слоям  было  не¬
чего  противопоставить  силе  социалистов,  разветвленной  органи¬
зации  Советов,  хотя  думцы  (и  это  был  позитивный  знак!)  демон¬
стрировали  “возраставшую  активность”  своей  частной  конферен¬
ции.  В  непредсказуемой  России  любое  событие,  однако,  могло  из¬
менить  ситуацию.  Случись  отставка  Чернова,  она  могла  бы  стать
для  социалистов  “куда  более  сильным  ударом”,  чем  муссировав¬
шаяся  на  все  лады  информация  о  якобы  имевших  место  связях
Ленина  с  германским  генштабом11.
 Серию  донесений  из  Петрограда  продолжил  вице-консул
Ф.  Коул;  в  его  лице  отозванный  из  столицы  Н.  Уиншип  нашел  до¬
стойного  преемника.  В  послании  от  14  августа  анализировалось
завершение  формирования  второго  коалиционного  правительст¬
ва  (просуществовало  с  6  августа  по  8  сентября).  Был  сделан,  счи¬
тал  дипломат,  большой  шаг  к  той  “полноценной  коалиции”,  о  ко¬
торой  мечталось  американцам.  И  не  стоило  делать  поспешных
выводов  из  того  факта,  что  8  из  15  министерских  портфелей  ока¬
зались  в  руках  социалистов.  Коалицию  возглавил  более  сильный,
по  сравнению  с  Львовым,  лидер  -  Керенский.  Происходили  серь¬
езные  общественно-политические  изменения,  сдвиги  в  сознании
людей,  позволяющие  надеяться,  что  процесс  стабилизации  в  стра¬
не  будет  развиваться.  По  Коулу,  граждане  России  были  напуганы
июльским  мятежом  большевиков  и  желали  утверждения  закона  и
порядка;  осознали,  что  открытое  выступление  в  Петрограде  ста¬
ло,  в  том  числе,  следствием  попустительства  умеренных  социали¬
стических  лидеров  “зачинщикам  кровопролития”.  “Влияние  Со¬
ветов  несколько  снизилось”,  -  размышлял  Коул.  Иначе  нельзя
было  объяснить  их  непротивление  ограничению  свободы  слова,
собраний,  шествий;  жестким  мерам,  к  которым  прибегал  на
фронте  главком  Корнилов  в  согласии  с  Керенским.
 Да  и  в  блоке  левых  сил  произошли  знаменательные  измене¬
ния:  ослабли  позиции  социал-демократов  и  возросли  -  социали-
стов-революционеров.  “Консервативная”  крестьянская  провин¬
ция  “подминала”  под  себя  “пролетарскую”  столицу.  Отмеченная
тенденция  сказалась  на  составе  правительства:  в  него,  помимо
Керенского,  вошли  В.М.  Чернов  (министр  земледелия),  A.B.  Пе-
шехонов  (министр  продовольствия),  Н.Д.  Авксентьев  (министр
 166

внутренних  дел);  1  августа  Б.В.  Савинков  был  назначен  товари¬
щем  министра,  управляющим  Военным  министерством.  Опираясь
на  них,  полагал  Ф.  Коул,  Керенский  смог  убедить  социалистов  со¬
гласиться  на  создание  коалиции  с  кадетами;  большей  сдержанно¬
сти  левых  в  оценках  либеральных  политиков  (всему  этому  спо¬
собствовал  отказ  считавшегося  у  американцев  большим  радика¬
лом  Церетели  от  участия  в  правительстве).  Именно  кадеты,  пола¬
гал  американский  дипломат,  более  всего  оказались  в  выигрыше:
им  удалось  добиться  подлинного  компромисса  с,  казалось,  безраз¬
дельно  властвовавшими  в  стране  левыми,  настоять,  чтобы  мини¬
стры-социалисты  были  освобождены  от  “ответственности  перед
Советами”.
 Коул  стремился  не  переоценить  силу  этих,  как  ему  казалось,
позитивных  тенденций,  полагал,  что  либерально-социалистиче¬
ская  коалиция  была  еще  очень  слаба.  Беспокойно  вели  себя  да¬
же  умеренные  социалисты.  6  августа  заседание  пленума  ВЦИК
приняло  резолюцию  меньшевиков  и  эсеров  с  характерным  на¬
званием:  “По  вопросу  о  направлении  деятельности  Временного
правительства”,  -  оставлявшую,  в  случае  недовольства  его  рабо¬
той,  за  Исполкомами  Советов  рабочих  и  солдатских  депутатов  и
Совета  крестьянских  депутатов  право  отозвать  “товарищей-со-
циалистов”  из  правительства.  Такие  заявления,  по  оценке  Ко¬
ула,  были  проникнуты  “старой  агрессивностью”.  Но  более  все¬
го  тревожили  леворадикалы.  Граждане  терпели  нужду  в  самом
необходимом  -  питании,  одежде,  хлебе;  считали,  что  за  полити¬
ческими  баталиями  “верхи”  не  решали  неотложные  проблемы,
непосредственно  затрагивавшие  интересы  простого  люда.  Мно¬
гие  могли  клюнуть  на  “безответственные  обещания”  скорой  по¬
мощи,  которые  ради  захвата  власти  были  готовы  декларировать
большевики12.
 *  *  *
 Как  же  чувствовал  себя  простой  гражданин,  многомиллион¬
ная  масса  которых  в  конечном  счете  решала  судьбу  России?  Р.  Ро¬
бинс,  освоившись  в  Петрограде,  был  потрясен  увиденным.  Поло¬
жение  нового  правительства,  писал  он  жене,  непрочно  и  никто  не
скажет,  сколько  оно  “продержится”.  Всюду  -  хаос  и  неопределен¬
ность,  все  жили  одним  днем.  Нити  управления  страной  утеряны,
политический  барометр  указывал  на  “самую  сильную  бурю”.  В
ожидании  ее,  опасаясь  холодной  и  голодной  зимы,  женщин  и  де¬
тей  увозили  из  города  в  провинцию.  С  питанием  плохо,  на  завтрак
американцы  получили  “кусок  хлеба  и  слабый  чай”.  На  улицах  -
огромные  очереди13.
 167

Томпсон  назвал  русских  “великой  нацией,  стоявшей  в  очере¬
дях  за  хлебом,  мясом,  маслом,  одеждой  для  бедных”.  Отметим  по¬
путно,  что  очередь  становилась  местом  распространения  зловред¬
ной  информации  (зачастую  непроверенной)  о  возможных  мяте¬
жах,  военных  поражениях;  будоражила,  воспаляла  умы,  как  бы
“притягивая”  новые  беды.  27  августа,  за  неделю  до  захвата  немца¬
ми  Риги  (3  сентября),  сообщал  Робинс,  об  этом  как  о  свершив¬
шемся  факте  уже  ходили  упорные  слухи.  К  концу  недели  ожида¬
ли  падения  Керенского,  прихода  к  власти  Корнилова  и  наступле¬
ния  контрреволюции.  Рождались  небылицы:  или  большевики
устроили  мятеж  в  Москве,  или,  наоборот,  следовало  ожидать  ос¬
вобождения  царя  и  триумфального  шествия  великого  князя  Ни¬
колая  Николаевича  и  казаков  на  столицу.  У.Б.  Томпсон  поражал¬
ся  умению  русских  безропотно  сносить  те  тяготы  жизни,  от  кото¬
рых  американец  взорвался  бы.  Люди  как-то  “притерпелись”  и  да¬
же  в  очередях  “не  было  слышно  ропота”,  сохранялась  мирная  об¬
становка,  что  и  на  улицах  Нью-Йорка14.  На  поверхности  была
гладь,  но  молчание  русского  человека  было  чревато  “выбросом”
энергии,  бунтом  “бессмысленным  и  беспощадным”.
 Общаясь  с  представителями  интеллигенции,  высших  слоев
русского  общества,  Робинс  с  натуры  рисовал  “модели”  их  поведе¬
ния  в  условиях  хаоса  и,  возможно,  приближавшейся  кровавой  со¬
циальной  разборки.  Многие  бежали  за  границу  или  в  провинцию.
У  других  не  исчезала  надежда,  что  Россия  каким-то  непонятным,
одной  ей  ведомым  путем  преодолеет  “смутные  времена”.  Многие
вели  себя,  как  великие  князья  Георгий  Михайлович,  Константин
и  их  близкие,  которых  Робинс  посетил  в  Павловске  в  конце  авгу¬
ста.  Они  жили  “в  смертельном  страхе”  перед  угрозой  “заключе¬
ния,  высылки  или  смерти”.  Но,  как  и  миллионы  русских,  они
“просто  принимают  существовавшие  условия  и,  кажется,  не  име¬
ют  или  силы,  или  желания  покинуть  эту  охваченную  смутой  зем¬
лю”.  Поведение  иностранцев  подтверждало  самые  пессимистиче¬
ские  прогнозы.  Английские  офицеры  и  предприниматели  потеря¬
ли  всякую  веру  в  Россию  и  “складывали  чемоданы”.  Некоторые
их  оценки  ситуации  были  столь  резкими,  что  Робинс,  опасаясь
цензуры,  не  решился  доверить  их  бумаге15.
 *  *  *
 Положение  дел  на  фронте  было  не  лучше.  У  американских
военных  в  России  искра  надежды  на  ее  серьезное  сопротивление
врагу  похоже  угасала.  У.  Джадсон  повторял  правильную  мысль:
немецкая  и  большевистская  пропаганда  успешно  разложила  рус¬
скую  армию,  она  была  доведена  до  той  кондиции,  когда  почти
 168

наверняка  не  смогла  бы  отразить  наступление  германцев,  нач¬
нись  оно  на  любом  участке  фронта.  Этот  прогноз  подтверждался
“самыми  обескураживающими”  сообщениями  майора  Ф.  Паркера
из  Ставки  о  положении  “на  Румынском  и  других  фронтах”.  “Если
не  удастся  улучшить  моральное  состояние  войск,  Россия  может
посчитать,  что  она  не  в  состоянии  дальше  оставаться  в  войне”,  -
выносил  свой  вердикт  Джадсон16.
 О  такой  перспективе,  как  вполне  реальной,  размышлял  и
А.  Буллард  в  конце  августа.  Официально  ни  одна  из  серьезных
политических  сил  не  признавалась  в  намерении  заключить  сепа¬
ратный  мир.  Но  тот  факт,  что  обстоятельства  могли  вынудить
пойти  на  него,  признавался  многими.  Даже  патриотически  на¬
строенные  русские  офицеры,  считавшие  его  позорным,  но  хоро¬
шо  осведомленные  о  бедственном  состоянии  армии,  считали
дальнейшее  сопротивление  безнадежным.  “Десятки  раз  я  слышал
то  мнение,  что  английская  армия  разбежалась  бы,  окажись  она  в
подобной  ситуации”,  -  докладывал  Буллард  Хаузу.  Такие  же  на¬
строения  были  свойственны  состоятельным  гражданам  весьма
правой  политической  ориентации,  за  сепаратным  миром  видев¬
шим  возможность  сохранить  жизнь  и  собственность.  “Мы  долж¬
ны  принять  любые  условия  мира,  которые  нам  предложат”,  -  раз¬
мышлял  предпочитавший  остаться  не  названным  юрист,  работав¬
ший  на  шахтовладельцев  Донбасса.  Россия  не  продержится  зиму,
поскольку  не  могла  прокормить  солдат;  озлобившись,  они  пере¬
бьют  офицеров  и  разойдутся  по  домам.,  Беспорядки  охватят  те
районы,  которые  посетил  неурожай,  крупные  города.  Юрист  за¬
ключал:  “Скажите  вашим  друзьям  в  Америке,  что  мы  не  хотим
сепаратного  мира.  Однако,  если  всеобщий  мир  не  будет  вскоре
достигнут,  мы  пойдем  на  него!”17
 Джадсон  в  начале  августа  предрекал  новое  поражение  на
фронте  и  новый  кризис  власти.  А.  Буллард  в  упоминавшемся  по¬
слании  намекал  патрону,  что,  пожалуй,  единственным  выходом
для  России  было  бы  установление  военной  диктатуры.  (Другое
дело,  Буллард  не  находил  в  России  того  Наполеона,  который  был
способен  жесткими  мерами  переломить  течение  событий)18.  В
той  интеллигентской  среде,  в  которой  часто  приходилось  вра¬
щаться  Робинсу,  лишь  “очень  немногие”  предполагали  возмож¬
ность  возвращения  к  власти  группы  Милюкова;  лидер  кадетов
произвел  на  Робинса  впечатление  человека  угнетенного  и  надло¬
мленного.  “Я  начинаю  понимать  симпатии  сильного  человека
(т.е.  Милюкова.  -  СЛ.)  к  военному  правлению,  особенно  если  он
лишен  народного  доверия”,  -  отмечал  американец.  Он  полагал,
что  в  сознании  многих  идея  военной  диктатуры  как  единственно¬
го  пути  выхода  из  тупика  вытесняла  или  уже  вытеснила  любые
 169

“демократические  привязанности”.  Е.  Брешко-Брешковская  при¬
знавала  крайнюю  усталость  народа  от  войны,  озлобление  кресть¬
ян  потерей  сыновей  на  фронте,  расстройством  хозяйства.  Она
считала  реальной  угрозу  “голода,  холода  и  возврата  к  авторитар¬
ному  правлению”.
 Робинс,  размышляя  о  перспективах  установления  военной
диктатуры,  считал,  что  в  России  она  не  пройдет.  Поскольку  ус¬
пешной  она  могла  стать  только  там,  где  опиралась  на  “цельную
и  авторитетную”  военную  организацию;  в  России  таковая  отсут¬
ствовала.  Робинс  ставил  скорее  на  совместную  работу  граждан¬
ской  власти  в  лице  Керенского  и  военной  -  Корнилова;  в  случае
успеха  “положение  не  будет  казаться  столь  безнадежным”.
Впрочем,  Робинс  предвидел  и  возможность  столкновения  двух
лидеров.  При  этом  если  симпатии  американца  были  на  стороне
Керенского,  то  в  “рейтинге”  многих  окружавших  Робинса  рус¬
ских  и  американских  друзей  на  первое  место  выходил  главко¬
верх19.  На  его  стороне  был  решительный  У.  Джадсон;  “гово¬
рильня”  Керенского  ему  порядком  опротивела.  В  силу  “полити¬
ческих  соображений”,  усвоенной  привычки  к  маневрам  и  ком¬
промиссам  последний  мог  спасовать,  отказаться  от  жестких  мер,
необходимость  которых  сам  понимал.  Наоборот,  Корнилов  дей¬
ствовать  в  таком  ключе  не  побоялся  бы.  По  Джадсону,  главко¬
верха  поддерживали  все,  кто  хотел  возрождения  армии;  называ¬
ли  имена  Б.В.  Савинкова,  генералов  М.В.  Алексеева,  А.М.  Ка¬
ледина20.
 Сторонники  закона  и  порядка,  по  существу,  консолидировали
силы  и  открыто  заявляли  о  намерениях,  сообщал  М.  Саммерс
18  августа.  На  проходившей  в  Москве  16-18  августа  Второй  тор¬
гово-промышленной  конференции  (до  300  участников)  в  выступ¬
лениях  С.Н.  Третьякова,  П.П.  Рябушинского,  A.A.  Бубликова
звучали  проникнутые  “враждебностью”,  “нетерпимостью”  оцен¬
ки  Временного  правительства,  левых  организаций,  на  которые
возлагалась  ответственность  за  бедственное  положение  страны.
Особое  внимание  привлекла  яркая  речь  Рябушинского  о  наличии
у  Временного  правительства  лишь  видимости  власти,  которой  на
деле  владели  советские  лжевожди,  толкавшие  Отечество  на  путь
гибели;  о  тяжелейшем  положении  промышленности,  которую
правительство  давило  налогами,  давая  карт-бланш  разрушитель¬
ной  деятельности  рабочих  объединений.  Не  осталось  незамечен¬
ным  консулом,  с  какой  издевкой  было  встречено  “бесцветное”
приветствие  министра  торговли  и  промышленности  Прокопови¬
ча.  Тон  антиправительственных  выступлений  был  столь  резок,
что,  как  отметил  М.  Саммерс,  даже  солидаризовавшиеся  с  мнени¬
ем  деловых  кругов  газеты  (например,  “Русские  ведомости”)  зая¬
 170

вили:  предприниматели  и  коммерсанты  несли  большую  долю  от¬
ветственности  за  положение  в  стране21.
 Воспользовавшись  нерешительностью  Временного  прави¬
тельства,  умеренных  “соратников”,  как-то  стыдливо  с  ними  бо¬
ровшихся,  “ленинцы”  вновь  превращались  в  реальную  угрозу  за¬
конной  власти.  Как  сообщают,  большевики,  казавшиеся  “разби¬
тыми  и  рассеянными”  после  выступления  16-17  июля,  восстано¬
вили  силы,  информировал  Фрэнсис  американское  правительство
(22  августа).  Видимо,  какие-то  вести  о  решениях  руководства
крайне  левых  посол  получал:  состоявшийся  8-16  августа  VI  съезд
РСДРП(б)  взял  курс  на  общеполитическую  подготовку  завоева¬
ния  власти  путем  вооруженного  восстания22.  В  лишенном  всякого
пропагандистского  налета  послании  Булларда  Хаузу  от  22  августа
утверждалось:  одной  из  главных  причин,  позволявших  большеви¬
кам  быстро  увеличивать  популярность  в  низах  общества,  была
“страстная,  почти  апостольская”  вера  талантливых,  умных  лиде¬
ров  этой  партии  в  правоту  своих  идей,  революционный  фанатизм.
Второй  компонент  успеха  -  немецкие  деньги;  именно  они  позво¬
лили  сторонникам  Ленина  вести  широкую  пропагандистскую  и
организационную  работу.  Буллард  не  относился  к  числу  тех,  кто
упрощенно  изображал  большевиков  германскими  агентами:  они
умело  использовали  предоставленную  возможность  для  борьбы
за  достижение  собственных  целей.  Наконец,  по  Булларду,  успехи
ленинцев  объяснялись  и  их  умением  мастерски  использовать
ошибки  Керенского,  западных  союзников.  У  посланца  Хауза  не
возникало  сомнений  в  возможности  повторения  июльских  собы¬
тий,  нового  штурма  власти  крайне  левыми.  Прогноз  Джадсона  на
развитие  русской  ситуации  в  20-х  числах  августа  выглядел  страте¬
гически  верным:  слабое  Временное  правительство  долго  не  про¬
тянет,  к  власти  должны  придти  сторонники  военной  диктатуры,
главковерх  Корнилов  демонстрировал  силу  и  мужество.  США
кровно  заинтересованы  в  таком  повороте  событий,  поскольку
единовластный  правитель  будет  решительно  продолжать  войну23.
 Отмеченная  американскими  наблюдателями  активизация
“крайних”  -  и  справа,  и  слева  -  толкала  Керенского,  коалицион¬
ное  правительство,  социал-реформистские,  центристские  силы  к
консолидации.  В  США  многие  понимали,  что  миллионы  людей,
симпатизировавших  министру-председателю,  были  распылены,
разбросаны,  пассивны;  их  следовало  объединить,  возглавить,  “за¬
жечь”  энергией  борьбы  против  тех,  кто  сеял  рознь,  мятеж,  рево¬
люцию.  Такой  попыткой  правительства  напрямую  обратиться  к
народу  за  поддержкой,  считал  Уильям  Буллит  (в  1917  г.  он  поме¬
нял  работу  корреспондента  во  влиятельной  “Филадельфия  паб-
лик  леджер”  на  службу  в  Госдепе),  должно  было  стать  Москов¬
 171

ское  государственное  совещание  25-28  августа  1917  г.24  Однако,  в
чем  сходились  мнения  отслеживавших  работу  совещания  Коула,
Робинса,  оно  этих  ожиданий  не  оправдало.  Идея  национального
единения,  способная  укрепить  правительство,  не  стала  доминиру¬
ющей.  Скорее  наоборот:  совещание  представило  картину  жутко¬
го  раздора  среди  тех,  кому  была  вверена  судьба  страны.  Заседа¬
ния  превратились  в  поле  битвы  поддерживавших  правительство
умеренных  социалистов  и  оппозиционных  буржуазных  полити¬
ков,  предпринимателей,  военных.  Содержание  их  речей,  как  от¬
мечал  Коул,  во  всем  следовало  выступлениям,  звучавшим  на  Вто¬
рой  торгово-промышленной  конференции.  Выступления  Алексе¬
ева,  Каледина,  Корнилова,  Гучкова,  Родзянко,  Маклакова,  Ми¬
люкова  и  других  звучали  столь  грозно  именно  потому,  что  они
ощущали  поддержку  реальной  силы,  элитных  военных  частей.  О
том  же  говорили  резолюции  казачьих  частей,  георгиевских  кава¬
леров.  Коул  считал,  что  политический  маятник  в  России  резко
качнулся  “вправо”.
 Позицию  лидеров  социалистов,  центристов  и  правых  -  Чхеид¬
зе,  Церетели,  Брешко-Брешковской,  Авксентьева,  Плеханова,
многих  из  которых  Коул  скорее  по  привычке  именовал  “радика¬
лами”,  он  оценил  как  “оборонительную”,  “уравновешенную”,  ра¬
зумную.  Поведение  этой  группы  определяло  стремление  к  ком¬
промиссу  с  либералами,  дистанцирование  от  крайне  левого  полю¬
са.  Умеренные  развивали  ту  линию,  которая  утверждалась  после
июльского  кризиса  и  нашла  выражение  в  одобрении  действий
Временного  правительства:  восстановление  дисциплины  в  армии
(жестких,  но  не  шедших  настолько  далеко,  чтобы  угрожать  само¬
му  существованию  солдатских  комитетов  в  ротах,  батальонах,
полках),  ограничение  “чрезмерных”  требований  “определенных
привилегированных”  групп  рабочих,  отказ  Петросовета  от  давле¬
ния  на  Временное  правительство,  предоставление  ему  возможно¬
сти  действовать  достаточно  независимо.  Например,  с  удовлетво¬
рением  отметил  Коул,  принятие  31  августа  Петросоветом  резо¬
люции  меныневика-интернационалиста  Ю.  Мартова  с  требовани¬
ем  об  отмене  смертной  казни  на  фронте  “практического  влия¬
ния”  на  позицию  правительства  не  оказало.
 Развитие  левых  тенденций  в  социалистическом  движении,  од¬
нако,  давало  американцам  немало  поводов  для  беспокойства.
Ф.  Коул  выделил  усиление  левого  крыла  в  партиях  меньшевиков,
эсеров.  Дипломат  называл  имена  их  лидеров:  интернационалиста
Ю.  Мартова  (для  американцев  почти  неразличимого  от  сподвиж¬
ников  Ленина)  и  В.М.  Чернова.  Этот  процесс  оказывал  влияние  и
на  позицию  “крайне  полевевшего”  Петросовета:  например,  при¬
нятие  подавляющим  большинством  голосов  упомянутой  резолю¬
 172

ции  Ю.  Мартова;  отсутствие  умеренных  (Чхеидзе,  Церетели)  в
списках  на  выборах  в  Центральную  петроградскую  городскую  ду¬
му  и,  наоборот,  наличие  в  тех  же  списках  левого  Чернова.  Консул
с  большой  настороженностью  отметил  наступавшую  “отчужден¬
ность”,  утрату  “интеллигентами”,  умеренными  лидерами  социа¬
листических  партий  контроля  над  массой  рядовых,  фактически
отдававшую  их  во  власть  радикальных  демагогов.  “Максима¬
лизм”  тихо  и  кропотливо  работал,  отмечал  Коул.  Учитывая,  что
основная  масса  граждан  России  поддерживала  социалистов,  пер¬
спективы  вырисовывались  самые  неблагоприятные.
 А  вот  “центристы”  во  главе  с  А.Ф.  Керенским,  несмотря  на
откровенные  речи  министров  Н.Д.  Авксентьева,  Н.В.  Некрасова,
С.Н.  Прокоповича,  на  Коула  сильного  впечатления  не  произвели.
Консул  размышлял:  какие  громкие  названия  правительству  не
изобретай  -  “диктаторское”  или  “спасения  революции”,  -  на  деле
оно  не  стало  более  дееспособным,  чем  предшествующее.  Высту¬
пление  “крайних”,  левых  или  правых,  могло  легко  спровоциро¬
вать  новый  министерский  кризис.
 Стараясь  точно  передать  в  донесениях  течение  событий  “на
сцене”  Государственного  совещания,  Коул  не  мог  знать  всего  о
происходивших  “за  кулисами”  перипетиях  борьбы.  Американцу
стало  известно  о  готовившихся  Л.Г.  Корниловым,  Б.В.  Савинко¬
вым,  М.М.  Филоненко  (с  31  июля  -  военный  комиссар  Временно¬
го  правительства  при  Верховном  главнокомандующем)  репрес¬
сивных  мерах  по  наведению  порядка  в  “тылу  армии,  включая,  как
предполагалось,  Петроград”.  Намечали  милитаризацию  желез¬
ных  дорог  и  оборонных  предприятий,  широкое  применение
смертной  казни  в  тылу.  В  этой  связи  слухи  о  возможном  уходе  Са¬
винкова  (подавал  в  отставку  21  августа)  позволяли  строить  раз¬
ные  предположения,  в  том  числе  и  то,  что  между  ним  и  главко¬
верхом  возникли  серьезные  разногласия25.  Эту  тему  развивал
Джадсон  23  августа.  Он  давал  самую  благоприятную  характери¬
стику  Савинкову  (“сильный  человек,  очень  мужественный  и  ре¬
шительный”)  и  намекал,  что  действия  Керенского,  Корнилова  и
“бывшего  террориста  и  бомбиста”  могли  решить  судьбу  России.
Создание  триумвирата,  однако,  могло  и  не  состояться.  По  посту¬
павшим  американскому  военному  сведениям,  члены  Временного
правительства  испытывали  “ревность”  к  Корнилову,  подозревая
его  в  намерении  установить  диктатуру26.
 Робинс  в  оценках  Государственного  совещания  был  более  ла¬
пидарен,  чем  Коул,  и  весьма  категоричен:  оно  никого  не  прими¬
рило,  лишь  обнажило  и  разожгло  конфликт  между  казаками,
предпринимателями,  крупными  землевладельцами,  с  одной  сто¬
роны,  и  радикалами  и  социалистами  умеренного  направления  -  с
 173

другой.  Керенский  пытался  играть  роль  “третьей  силы”,  занимал
промежуточную  нишу  “между  Корниловым  и  Чхеидзе”.  Керен¬
ский  сделал  “впечатляющую  работу”  как  председатель  совеща¬
ния,  но  не  мог  оставаться  лидером  русского  народа.  “В  этом  я  уве¬
рен”,  -  писал  Робинс27.
 Каким  диссонансом  звучали  эти  сообщения  почти  “лубочной”
картине  Государственного  совещания,  нарисованной  американ¬
ской  прессой!  “Нью-Йорк  ивнинг  пост”  полагала,  что  речь  Ке¬
ренского  должна  была  объединить  все  “ответственные”  силы  об¬
щества  во  имя  победы  над  левым  экстремизмом  и  угрозой  рестав¬
рации  авторитаризма.  Дух  единения,  конструктивные  поиски  вы¬
вода  страны  из  кризиса  якобы  определяли  атмосферу  совещания.
У  американского  читателя  не  могло  сложиться  иного  впечатле¬
ния,  что  заодно  с  премьером  действовал  главнокомандующий,
крутыми  мерами  поднимавший  боеспособность  армии.  И  уж  сов¬
сем  не  могла  обойтись  американская  пресса  без  поучений  “Новой
России”.  “Нью-Йорк  уорлд”  отмечала:  в  годы  Войны  за  независи¬
мость  и  после  нее  американцы  получили  тот  же  “букет”  проблем,
который  имела  и  Россия  после  Февраля  1917  г.:  дезертирство  в
армии,  развал  транспорта,  неудовлетворительное  снабжение,  раз¬
руху,  коррупцию,  “слабую,  распущенную  власть”.  И  если  амери¬
канцам,  опиравшимся  на  поддержку  иноземных  друзей,  францу¬
зов,  удалось  справиться  с  невзгодами,  то  почему  бы  и  России  те¬
перь,  пользуясь  помощью  партнеров,  не  сделать  то  же  самое?
Признавая  критическое  положение  в  России,  газета  утверждала:
или  Керенскому  удастся  сплотить  нацию  для  решения  кардиналь¬
ных  проблем  и  перед  ней  откроются  “светлые  перспективы”;  или
общество  распадется  на  “бранящиеся  между  собой  группы”,  и  эти
свары  накличут  на  голову  народу  “какую-нибудь  марионетку”
Вильгельма28.
 Судя  по  донесениям  американских  консулов  из  разных  регио¬
нов  России,  и  там  ситуация  день  ото  дня  становилась  все  более
взрывоопасной.  Как  сообщал  Рей  из  Одессы,  успешное  наступле¬
ние  немцев  летом  подтолкнуло  процессы  дестабилизации  на  юге
России:  резко  обострились  национальные  отношения,  социально¬
классовые  противоречия.  Поток  беженцев,  хлынувших  в  Одессу,
Екатеринослав,  Ростов-на-Дону,  усилил  антирумынские  настрое¬
ния;  воспрянули  духом  немецкие  колонисты,  ожидавшие  прихода
“своих”.  Многие  землевладельцы  связывали  с  их  приходом  наде¬
жды  на  сохранение  собственности.  Возросла  активность  Советов
в  Херсоне  и  Одессе;  в  то  же  время  нарастание  хаоса  вызывало  у
многих  граждан  ностальгию  по  дореволюционным  временам,
публичное  выражение  монархических  взглядов  уже  не  встречало,
как  то  было  несколькими  месяцами  ранее,  бурного  неодобрения.
 174

Рей  свидетельствовал:  люди  устали  от  неопределенности,  им  все
равно,  кто  у  власти;  они  хотели  нормальной  жизни  и  порядка.  Так
с  войной,  внутренними  пертурбациями,  “кажется,  меняется  отно¬
шение  людей  к  революции”,  -  писал  консул29.
 Беспорядок,  смута  в  стране,  казалось,  достигли  апогея,  как  и
усталость  от  них  народа.  За  три  дня  до  выступления  Корнилова
Робинс  рисовал  такую  картину:  “Мы  живем  на  холодном  ужине
и  в  течение  12  часов  не  ели  ничего  горячего...  Везде  паразиты,
грязь  и  беготня  и  не  признающие  закона  толпы.  Это  Россия  сего¬
дня”.  Понятия  дисциплина  в  армии  больше  нет.  Решившие  ехать
куда-то  солдаты  под  угрозой  оружия  захватывали  понравивший¬
ся  им  вагон;  от  насилия  еще  как-то  спасал  дипломатический  пас¬
порт.  Только  что  услышали  о  падении  Риги!  Все  обсуждали,  пой¬
дут  ли  немцы  на  Петроград.  Везде  -  ощущение  тревоги;  везде
митинги,  группы  спорящих,  среди  которых  шныряют  сеющие
смуту  агитаторы.  Мнение  о  Керенском  самое  негативное.  Пада¬
ли  с  пьедесталов  старые  кумиры,  появлялись  новые;  командую¬
щего  Московским  военным  округом  Верховского,  после  удачной
речи  перед  солдатами,  “подбрасывали  вверх  и  ловили,  и  снова
подбрасывали”  -  непонятное  выражение  радости  и  необузданной
свободы!30
 Одно  из  редких  донесений  М.  Саммерса  было  написано  в  ка¬
нун  отставки  Второго  коалиционного  правительства  (8  сентября
из  него  вышли,  выразив  поддержку  двинувшему  войска  на  Петро¬
град  Корнилову,  кадетские  министры  -  П.П.  Юренев,  Ф.Ф.  Ко-
кошкин,  С.Ф.  Ольденбург,  A.B.  Карташев)  и  как  бы  подводило
итоги  его  деятельности.  Консул  считал,  что  новый  кризис  власти
спровоцирован  самим  министерством,  обрекавшим  народ  на  но¬
вые  беды  и  лишения.  Обострилась  продовольственная  проблема,
выступления  на  этой  почве  были  отмечены  по  всей  стране.  Пра¬
вительство  же  продолжало  следовать  изжившей  себя,  “невыгод¬
ной”  крестьянам  политике  твердых  цен  на  зерно.  В  деревне  стра¬
дали  от  резкого  падения  производства  нужных  ей  промышленных
товаров,  от  обесценивания  денег.
 Сельские  жители  сокращали  производство  зерна,  зарывая  его
в  землю.  Членов  продовольственных  комитетов  крестьяне  встре¬
чали  с  ненавистью,  иногда  избивая  их.  В  хлебопроизводящих  рай¬
онах  под  давлением  крестьян,  как  и  в  царские  времена,  власти  за¬
нижали  показатели  урожая  и  имевшиеся  у  хозяев  запасы  хлеба.
Не  находя  иных  способов  “взять”  зерно,  правительство  начало
прибегать  к  его  реквизициям.  В  деревнях  под  Нижним  Новгоро¬
дом  посланные  для  изъятия  хлеба  войска,  встретив  недоброжела¬
тельное  отношение  “тысяч  мирных  женщин,  детей”,  отказались
стрелять  в  народ;  то  же  самое  произошло  и  в  районе  Казани.  Кон¬
 175

фликт  между  сельским  тружеником  и,  как  считали  многие  в  де¬
ревнях,  “городским  бездельником”,  разрастался...
 А  в  городах  обывателя  и  рабочего  ожидали  голода  и  холода;
росло  недовольство.  Процветал  “черный  рынок”,  спекулянты  со¬
здавали  тайные  склады  продуктов,  распространялись  слухи  о
грядущем  голоде  (хлебный  паек  в  Москве  урезали  до  полуфун¬
та).  В  промышленности  никто  не  останавливал  беспредела  рабо¬
чих  организаций,  предприниматели  чувствовали  себя  потерпев¬
шей  стороной.  Неуважение  к  решениям  арбитражных  комиссий,
оскорбления  в  адрес  мастеров  и  управляющих  стали  нормой.  На
одном  из  принадлежавших  американцу  предприятий  рабочие
“прокатили”  в  тачке  мастера  после  того,  как  он  посмел  выиграть
дело  против  рабочих,  и  пригрозили  убить  попытавшегося  всту¬
питься  за  него  менеджера...  На  деле  никто  не  работал  положен¬
ных  8  часов,  новые  прибавки  выбивались  от  администрации  “по¬
средством  угрозы  или,  в  некоторых  случаях,  насилия”.  Никто  не
думал,  что  экономическая  жизнь  общества  управляется  опреде¬
ленными  законами,  и  их  нельзя  менять  по  своему  усмотрению,
завершал  свой  доклад  консул.  К  зиме  власти  могли  получить  “го¬
лод  и  безработицу”31.
 Положение  жителей  городов  казалось  отчаянным,  рабочие
бросали  трудиться,  когда  заблагорассудится.  Страна  катилась  в
пропасть,  резюмировал  А.  Моррис  в  начале  сентября.  Он  под¬
тверждал  мысль  Рея:  монархисты  ожили,  сторонники  старого
режима  питали  надежды  на  реванш.  Многие  пребывавшие  в
Швейцарии  симпатизировали  племяннику  императора,  одному
из  убийц  Распутина,  Дмитрию  Павловичу.  Однако  у  него  был
сильный  конкурент  в  лице  великого  князя  Михаила  Александ¬
ровича,  к  поддержке  кандидатуры  которого  якобы  склонялся
Милюков.  Неделю  спустя  дипломат  сообщал  в  Вашингтон  о
раскрытии  зревшего  в  Москве,  Киеве,  Одессе,  а  также  в  горо¬
дах  Сибири  обширного  монархического  заговора,  в  котором
участвовали  люди  из  ближайшего  окружения  царя  и  великих
князей32.
 В  конце  августа  1917  г.  Буллард  доносил  Хаузу,  что  в  России
все  могло  произойти,  неожиданности  случаются  каждый  день.
23  августа  Робинс  наблюдал  сцену  прибытия  Корнилова  в  Зимний
дворец  на  встречу  с  Керенским.  Первый  был  фактическим  дикта¬
тором  России.  Однако  при  виде  Корнилова  (“строгое  лицо,  воен¬
ная  выправка”)  Робинс  со  “странной  уверенностью”  ощутил,  что
на  смену  ему  шел  новый  диктатор.  На  эту  мысль  наводило  то,  как
была  обставлена  встреча,  вооруженная  до  зубов  охрана  главко¬
верха.  Люди,  имена  которых  две  недели  спустя  произносились  как
символы  противостоявших,  готовых  к  кровавому  столкновению
 176

лагерей,  в  момент,  который  описывал  Робинс,  еще  пытались  до¬
говориться33.
 Развитие  внутриполитических  событий,  как  о  том  сообщал
Коул  в  Вашингтон,  привело  к  военному  поражению.  3  сентября,
после  упорных  боев,  русские  войска  оставили  Ригу.  Реакция  бур¬
жуазных  газет  и  журналов  вроде  “Нового  времени”,  “Русской  во¬
ли”  была  самой  резкой:  состояние  армии  -  отчаянное,  она  превра¬
тилась  в  вооруженную  толпу  (между  тем  раньше  солдаты  герои¬
чески  сражались  за  Родину,  которой  управлял  якобы  угнетавший
народ  режим).  Страна  находилась  на  грани  национальной  катаст¬
рофы,  и  виноваты  во  всем  разложившие  армию  социалисты.
Крайне  болезненной,  передавал  Коул  мнение  названных  изданий,
была  реакция  союзников  на  “безнадежное  положение”  Восточно¬
го  фронта,  и,  как  следствие,  происходило  сокращение  поставок
вооружений  в  Россию.  Других  обескураживало  поведение  союз¬
ников,  бросивших  Россию  в  столь  тяжкий  момент.  С  левого  флан¬
га,  наоборот,  звучали  голоса  “Известий  Петроградского  Совета”,
“Новой  жизни”  и  других  социалистических  газет  и  журналов,  от¬
метавших  эти  выпады  как  “контрреволюционные”,  требовавших
дальнейшей  демократизации  армии  как  пути  ее  укрепления,  бо¬
лее  решительной  борьбы  за  скорый,  справедливый,  демократиче¬
ский  мир.  Но,  как  казалось  Коулу,  больше  других  выиграли  боль¬
шевики,  умело  дискредитировавшие  всех  оппонентов  -  и  Времен¬
ное  правительство,  и  социалистов-“соглашателей”34.
 В  донесениях  американских  дипломатов  и  военных  звучали
опасения:  если  хаос,  развал  армии  и  всевластие  комитетов  не  бу¬
дут  немедленно  остановлены,  фронт  рухнет!  Весьма  категоричен
был  А.  Моррис:  там  бушевали  митинговые  страсти;  вместо  ис¬
полнения  боевых  приказов  обсуждали  реформы  в  тылу  и  требо¬
вали  новых.  Некий  “недавно  вернувшийся  из  России  выдающийся
человек”  рассказал  дипломату:  под  Москвой  ему  продемонстри¬
ровали  лагерь,  где  подготовку  перед  отправкой  на  фронт  прохо¬
дило  до  50  тыс.  человек.  Они  лишь  2  часа  в  день  занимались  бое¬
вой  подготовкой,  а  3  часа  “получали  политический  инструктаж”.
У  командиров  на  фронте  не  оставалось  иных  средств  воздействия
на  солдатскую  массу,  кроме  самых  жестких,  силовых:  против
взбунтовавшихся  войск  на  одном  из  фронтов  использовали  артил¬
лерию35.  В  Петрограде  американцы  готовились  к  тому,  что  не¬
мецкое  наступление  заставит  эвакуироваться.  Томпсон  приобрел
закрытый  автомобиль,  упаковал  чемоданы.  Он  все  же  надеялся,
что  “до  крайностей”  не  дойдет36.
 Новое  поражение  русских  войск,  сообщал  С.  Спринг-Райс  из
США,  усилило  позиции  критиков  президента,  считавших  положе¬
ние  антигерманской  коалиции  крайне  тяжелым;  их  одолевали
 177

“дурные  предчувствия”.  Оборонительные  рубежи  немцев  на  За¬
падном  фронте  казались  непреодолимыми,  Россия  фактически
“вышла  из  игры”.  Американцы  не  могли  отправить  войска  в  Ев¬
ропу,  на  пути  “дежурили”  подводные  лодки.  Британия  была  на
грани  истощения,  передавал  посол  их  аргументы37.  Вместе  с  тем
публиковавшиеся  в  американских  газетах  и  журналах  статьи  сви¬
детельствовали:  за  океаном  не  постигли  трагичности  ситуации  в
России.  Расчетливая  пресса  выражала  надежды,  что  очередное,
пускай  крупное,  военное  поражение  не  вышибет  Россию  “из  сед¬
ла”.  “Нью-Йорк  уорлд”  писала,  что  захват  Риги  не  решил  судеб
войны;  что  если  бы  германские  войска  попытались  захватить  Пе¬
троград,  им  пришлось  бы  преодолеть  расстояние  в  800  миль  “по
плохим  дорогам  и  болотам”,  вспоминала,  что  в  1812  г.  “успеш¬
ный”  марш  Наполеона  на  Москву  впоследствии  стоил  ему  пора¬
жения.  На  крайний  случай  Временному  правительству  предлага¬
ли  переехать  в  Москву,  воспользовавшись  французским  опытом
1871  г.:  когда  немцы  “нависли  над  Парижем”,  правительство  сме¬
нило  место  пребывания,  перебралось  в  Бордо.  В  целом,  заключал
“Нью-Йорк  уорлд”,  посыпать  голову  пеплом  было  рановато.  Те
же  идеи  содержал  и  комментарий  “Нью-Йорк  сан”:  трагедии  не
произошло,  пока  не  следует  союзника  “хоронить”38.  А  в  России
потеря  Риги  стала  лучшим  аргументом  сторонников  твердой  вла¬
сти  в  пользу  установления  военной  диктатуры.
 Итак,  Керенский,  с  которым  в  июле-августе  в  США  связы¬
вали  столько  надежд,  их  не  оправдал;  “сильной  власти”  не  полу¬
чилось.  По  оценкам  некоторых  американских  наблюдателей,
после  июльских  событий  реформистское  крыло  русских  социа¬
листов  в  словах  и  поступках  обретало  все  больше  уверенности
и  ответственности  перед  обществом,  однако  американские  по¬
литики  и  дипломаты  им  упорно  не  доверяли.  Недовольство  в
стране  ширилось;  и  “слева”,  и  “справа”  от  министра-председате-
ля,  стремившегося  следовать  центристским  курсом  между  уме¬
ренными  левыми  и  либералами,  сохранить  коалицию,  оппози¬
ция  наращивала  мускулы.  От  леворадикалов,  восстанавливав¬
шихся  после  июля,  ждали  новых  неприятностей.  Поэтому  все
большее  число  американцев  увязывало  перспективы  борьбы  за
“закон  и  порядок”  с  активизацией  думских  деятелей,  объеди¬
нявшихся  вокруг  них  наиболее  решительных  представителей
буржуазных  слоев  общества,  военных.  От  совместных  действий
главковерха  Корнилова  с  Керенским  ожидали  позитивных  пе¬
ремен  в  тылу  и  на  фронте.  Исключительные  динамизм,  непред¬
сказуемость  русской  ситуации  не  могли  вдохновить  политиче¬
ских  лидеров  США  на  какие-либо  активные  действия  на  “рус¬
ском  направлении”.
 178

Вашингтон  и  Корниловский  мятеж
 Угроза  правой  диктатуры  у  многих  в  США  ассоциировалась  с
образом  генерала,  ведущего  верные  полки  на  подавление  внут¬
ренней  смуты...  В  начале  сентября  произошло  то,  о  чем,  как  о
возможном  варианте  развития  событий,  американские  диплома¬
ты  предупреждали  вашингтонских  политических  лидеров:  против
Временного  правительства  выступили  правые  силы;  их  вел  за  со¬
бой  генерал  Л.Г.  Корнилов39.  Открытый  мятеж  главковерха  про¬
тив  законного  правительства  в  условиях  продолжавшихся  боевых
действий  был  явлением  столь  неординарным,  могущим  оказать
самое  радикальное  влияние  и  на  ситуацию  в  Россию,  на  ее  участие
в  войне,  что  вызвал  поток  комментариев,  оценок  (часто  спекуля¬
тивных)  и  сообщений  (часто  непроверенных).  Вашингтону  прихо¬
дилось  определять  линию  поведения  при  наличии  информации,
которая  была  неполной,  отрывочной,  сбивчивой,  что  объясняет¬
ся  скоротечностью  мятежа,  занявшего  несколько  дней  (9-14  сен¬
тября),  а  также  скрытой  от  глаз  опытного  дипломата  “подковер¬
ную”  сторону  событий.  С.  Уошборн  в  послании  Э.  Хаузу  14  сен¬
тября  приводил  и  тот  неоспоримый  довод,  что  Временное  прави¬
тельство  с  помощью  цензуры  контролировало  все  средства  мас¬
совой  информации  и  “выходы”  на  посольства,  а  значит,  там  полу¬
чали  одностороннюю  картину  событий40.
 Едва  ли  американцы  в  России,  включая  Фрэнсиса,  располага¬
ли  полной  информацией  о  сложных  перипетиях  предшествовав¬
ших  мятежу  переговоров  между  Керенским,  Корниловым,  Савин¬
ковым,  которые  искали  варианты  утверждения  сильной  власти  в
России.  Так,  в  донесениях  20-х  чисел  августа  посол  больше  мус¬
сировал  слухи  об  угрозе  выступлений  большевиков.  Несмотря  на
это,  какие-то  отзвуки  острых  дискуссий  достигали  американско¬
го  посла.  В  частности,  в  телеграмме  Фрэнсиса  от  6  сентября,
которая,  со  ссылкой  на  румынского  посла,  содержала  информа¬
цию  о  недовольстве  Корнилова  правительством,  “мешавшем”  ис¬
пользовать  смертную  казнь  на  фронте.  Терещенко  же  в  беседе  с
американцем  попытался  рассеять  любые  сомнения  в  поддержке
самых  жестких  мер41.
 Открытое  противостояние  между  Керенским  и  главковерхом
стало  для  американских  дипломатов  неожиданностью.  Запраши¬
вать  Вашингтон  о  рекомендациях  было  бессмысленно.  Фрэнсис  и
его  коллеги  остались  один  на  один  с  событиями,  проявив,  как  нам
представляется,  немалую  гибкость.  Посол  изначально  занял  по¬
зицию  “арбитра  над  схваткой”,  10  сентября  сообщал:  “Керенский
и  социалисты  будут  настаивать,  что  цель  этого  контрреволюци¬
онного  движения  в  восстановлении  монархии.  А  вожди  его  заяв¬
 179

ляют,  что  их  цель  -  в  том,  чтобы  спасти  страну  и  предотвратить
бесславное  поражение  от  Германии”.  Фрэнсис  подчеркивал,  что
он  поддерживал  линию  жестких  мер,  намекая,  что  к  этой  цели
стремились  и  Керенский,  и  Корнилов,  и  что  их  столкновение  -  со¬
бытие  прискорбное,  а  причины  его  пока  не  ясны42.
 Во  время  мятежа  американцам,  находившимся  в  Москве  и  Пе¬
трограде,  приходилось  анализировать  скудную  информацию  и
слухи;  цельной  картины  событий  не  складывалось.  Находивший¬
ся  в  Петрограде  У.Б.  Томпсон  передавал  то  состояние  “нервного
возбуждения”,  в  котором  находились  жители  столицы  9-10  сентя¬
бря.  Каждые  полчаса  поступали  “новые  и  будоражащие”  вести.
Из  Петрограда  навстречу  Корнилову,  по  слухам  предполагавше¬
му  брать  столицу,  выступили  войска.  Сражение  ожидалось  на
исходе  дня  или  утром.
 Далее  Томпсон  фиксировал  факт  встречи  10  сентября  Тере¬
щенко  с  послами  стран  Антанты,  добивавшимися  прекращения
конфликта  путем  компромисса;  приводил  слова  Дж.  Бьюкенена,
что  столкновение  сил  Корнилова  и  Керенского  может  вызвать
“нетерпимую  ситуацию”43.  Если  послы  предлагали  “посредниче¬
ство”,  то  Фрэнсис  был  осторожнее,  уйдя  от  поддержки  этого  на¬
чинания.  В  условиях  когда  исход  поединка  был  неясен  (Керен¬
ский  характеризовал  10  сентября  как  день  наибольших  колеба¬
ний,  “наибольшей  нервозности  в  среде  самой  демократии”),  Тере¬
щенко  предпочел  предложение  дипломатов  не  отвергать.  Отме¬
тим,  что  их  позиция  соответствовала  линии  П.Н.  Милюкова,  убе¬
ждавшего  Керенского  в  тот  же  день  пойти  на  компромисс44.
 11  сентября,  в  первой  половине  дня,  Томпсону  казалось,  что
события  приобретают  для  мятежников  благоприятный  оборот.  В
действиях  правительства  чувствовалась  напряженность,  оно  “за¬
седало”,  как  бы  не  зная,  на  что  решиться.  Войска  Корнилова  яко¬
бы  быстро  двигались  на  столицу;  говорили,  что  они  вступили  в
Гатчину,  что  произошел  бой  с  правительственными  войсками,
что  Корнилов  пытался  отрезать  Петроград  от  возможной  помо¬
щи  оставшегося  верным  Временному  правительству  командую¬
щего  Московского  военного  округа  А.И.  Верховского.  Главноко¬
мандующий  армиями  Северного  фронта  генерал  В.Н.  Клембов-
ский,  на  которого  Керенский  особо  рассчитывал,  оказался  сто¬
ронником  Корнилова.  К  поражениям  премьера  отнес  Томпсон  и
неудачную  попытку  опереться  на  авторитет  М.В.  Алексеева,  сим¬
патизировавшего  мятежному  генералу.  Поддержи  он  правитель¬
ство,  размышлял  Томпсон,  последнему,  может  быть,  и  удалось  бы
перетянуть  на  свою  сторону  некоторую  часть  буржуазных  слоев
общества45.11  сентября  в  5  часов  вечера  Томпсон  записал:  корни¬
ловские  части  где-то  между  Псковом  и  столицей;  в  распоряжении
 180

генерала  четыре  кавалерийских  дивизии,  он  располагает  сильной
артиллерией  и  инженерными  войсками,  способными  восстанав¬
ливать  поврежденные  железнодорожные  пути;  его  трудно  будет
остановить.  Петроградские  газеты  сообщали  о  якобы  имевшем
место  переходе  на  сторону  Корнилова  посланных  против  него
броневиков  и  тачанок.  Однако  вопрос  о  том,  с  кем  армия,  еще  не
решен.  До  Томпсона  доходили  путанные  сведения  о  переходе
офицеров  то  на  одну,  то  на  другую  сторону.  Военный  комиссар
при  Верховном  главнокомандующем  М.М.  Филоненко,  по  полу¬
ченной  информации  оставшийся  верным  Временному  правитель¬
ству,  был  арестован  Корниловым.
 Керенский  подвергался  давлению:  при  встрече  с  ним  некий
офицер,  якобы  бежавший  от  Корнилова,  убеждал  министра-пред-
седателя,  что  на  стороне  мятежного  генерала  -  сила  и  решимость
взять  власть,  что  высшая  мудрость  -  уступить.  Подобные  советы
вызывали  у  Томпсона  сильные  подозрения,  что  появление  “доб¬
рожелателей”  в  Петрограде  инспирировано  окружением  мятеж¬
ного  генерала.  Вроде  бы  он  не  отвергал  компромисса  с  Петрогра¬
дом.  Об  этом  говорила  позиция  симпатизировавших  Корнилову
казаков,  настаивавших  на  мирном  решении  конфликта  во  избе¬
жание  гражданской  войны.  Вместе  с  тем  анализ  одного  из  попав¬
ших  к  Томпсону  документов,  обвинявших  правительство  в  про¬
дажности,  в  сговоре  с  Германией  (такая  мысль  проводилась  в  об¬
ращении  Корнилова  к  казакам,  а  также  приказе  №  897  от  10  сен¬
тября),  свидетельствовал  о  готовности  Корнилова  действовать
крайне  жестко.  Для  Томпсона,  наблюдавшего  за  усилиями  пре¬
мьера  по  мобилизации  сил  нации  на  войну,  подобные  обвинения
казались  абсурдными46.  Избегая  делать  свой  прогноз  об  исходе
поединка,  посол  сообщал  в  Вашингтон  12  сентября:  военный  и
морской  атташе  считают,  что  Корнилов  восторжествует,  и  выра¬
зил  сомнения,  что  у  правительства  хватит  сил  организовать  ему
серьезное  сопротивление47.  В  Москве  Робинсу  ситуация  казалась
еще  более  неопределенной.  Слухи  о  переговорах  накануне  мяте¬
жа  бывшего  обер-прокурора  Святейшего  Синода  В.Н.  Львова  в
Ставке,  затем  в  Петрограде,  и  последующий  арест  этого  челове¬
ка,  пытавшегося  как-то  неуклюже  сыграть  роль  посредника  меж¬
ду  Керенским  и  Корниловым,  Р.  Робинс  истолковал  как  свиде¬
тельство  невозможности  достижения  между  ними  компромисса.
Говорили  о  перспективе  быстрого  захвата  Корниловым  столицы,
с  последующим  уничтожением  радикалов  и  наступлением  на
Москву.  Страна  “на  грани  гражданской  войны,  если  Корнилов
или  Керенский  не  сдадутся”,  -  записал  он  10  сентября.  В  этот
день,  казалось,  развязка  приближалась:  в  столице  был  якобы  вве¬
ден  комендантский  час,  Корнилов  был  уже  в  50  верстах  от  горо¬
 181

да;  Керенский  якобы  всеми  покинут  и  замыслил  самоубийство.
Слухи  преувеличивали  военные  силы  Корнилова48.
 Однако  уже  к  концу  11  сентября  американцы  подметили,  что
ситуация  менялась  весьма  разительно.  Это  чувствовалось  по  ре¬
чам  близких  Керенскому  людей,  в  которых  отчетливее  звучали  и
нотки  уверенности  в  победе.  Это  осознал  Д.  Фрэнсис,  говоривший
с  Терещенко  по  телефону;  весьма  по-боевому  был  настроен,  по
словам  Томпсона,  “летавший  вокруг  Зимнего  дворца”  замести¬
тель  министра-председателя  Некрасов.  Самую  жесткую  позицию
занял  Савинков,  осудивший  выступление  Корнилова  как  направ¬
ленное  против  революции  и  русского  народа.  В  Москве  распоря¬
жался  сторонник  Керенского  генерал  Верховский  -  по  оценкам
Томпсона,  “сильный  человек,  но  слишком  любящий  произносить
речи”,  “убежденный  социалист”.  Эти  люди,  их  энергия  меняли  си¬
туацию.  Другую  причину  перелома  следовало  искать  в  позиции
армии.  Масса  солдат  связывала  с  победой  Корнилова  восстанов¬
ление  “старорежимных”  порядков,  разгон  Советов,  продолжение
войны,  а  потому  поддерживать  генерала  не  торопилась.  Поэтому
его  заявление  в  духе:  “Армия  со  мной”  -  у  Томпсона  вызвало
серьезные  сомнения49.  Скорее,  солдат  занимал  выжидательную
позицию,  наблюдал,  что  из  мятежа  выйдет.  Расквартированные  в
далеком  Тбилиси  до  70  тыс.  солдат,  сообщал  в  Вашингтон  амери¬
канский  консул  У.  Смит,  формально  сохраняли  верность  Времен¬
ному  правительству.  Но  никто  не  мог  предсказать  их  поведения  в
случае  успеха  генерала50.  Среди  факторов,  в  конечном  счете
обеспечивших  победу  силам  антикорниловской  коалиции,  в  доне¬
сениях  американцев  как-то  “затерялся”  определяющий:  огромная
работа  Советов,  социалистических  партий.  Впрочем,  Томпсон
отметил  стремление  “солдат,  рабочих,  социал-демократов  рабо¬
тать  вместе”.
 Все  стало  ясно  на  следующий  день:  мятежный  генерал  потер¬
пел  поражение.  Фрэнсис  сообщил  в  Вашингтон  12  сентября:
Джадсон  и  Мак-Калли  “в  высшей  степени  разочарованы  пораже¬
нием  Корнилова”51.  Впрочем,  как  казалось  М.  Саммерсу,  о  пре¬
кращении  борьбы  говорить  было  рано  даже  14-го.  Волновались
казаки,  которые  узнали  о  намерении  предать  суду  открыто  симпа¬
тизировавшего  Корнилову  войскового  атамана  А.М.  Каледина;
Алексеев,  которому  Керенский  предложил  занять  пост  начальни¬
ка  штаба  Верховного  главнокомандующего,  решительного  ответа
не  давал,  и  в  Ставку  не  торопился.  По  городу  в  рукописях  ходило
обращение  Корнилова  к  россиянам,  которое  Временное  прави¬
тельство  не  решалось  опубликовать52.
 Учитывая  динамичность  ситуации,  американские  дипломаты
спешили,  суетились  с  оценками  происходившего,  пытались  найти
 182

ответы  на  ряд  вопросов.  Поддержка  Корнилова  или  Керенского
более  отвечала  интересам  американской  политики  в  России?  Что
составляло  суть  общественно-политических  позиций  лидеров
обоих  лагерей?  К  какому  результату  мог  привести  успех  мятежа?
Станет  ли  он  шагом  к  разрешению  внутриполитического  кризиса
в  России  или  наоборот?
 В  оценке  личных  качеств  генерала  Корнилова,  искренности  и
честности  его  намерений  мало  у  кого  существовали  сомнения.
По-военному  прямо  об  этом  писали  У.  Джадсон  и  С.  Уошборн,
обратившийся  к  Хаузу  в  надежде,  что  его  мнение  будет  услыша¬
но  в  Белом  доме.  Уошборн  называл  Корнилова  человеком  “твер¬
дым,  практичным,  трезвомыслящим,  чистым  и  твердо  знающим,
чего  он  хочет”.  Джадсон  был  того  же  мнения,  считал  генерала
лучшим  из  тех,  кто  способен  восстановить  дисциплину  в  армии  и
навести  порядок  в  обществе.  Да  и  у  Томпсона,  к  радетелям  Кор¬
нилова  не  принадлежавшего,  эта  личность  никакой  антипатии  не
вызывала53.
 Социальная  база  корниловского  движения  казалась  многим
американским  дипломатам  и  военным  весьма  привлекательной.
У.  Джадсон  полагал,  что  идеи  Корнилова  разделяли  “интелли¬
гентные,  буржуазные  слои  общества,  очень  многие  офицеры”.  За
Корниловым,  Калединым,  писал  Хаузу  С.  Уошборн,  поддержка
собственника  и  производителя;  крепкого  крестьянина-землевла-
дельца,  предпринимателя  и  интеллигенции,  всех  тех,  кто  был  за¬
интересован  в  созидательном  труде  и  стабильности  в  государстве.
Выступить  открыто,  пойти  за  Корниловым  решились  немногие,
хотя  молчаливое  одобрение  движения  чувствовалось  повсюду54.
Что  касается  противостоявших  Корнилову  сил,  то  здесь  разброс
мнений  был  куда  более  значительным.  Его  лидером  безоговороч¬
но  считали  Керенского,  которому  американские  военные  давали
весьма  нелицеприятные  оценки:  надежды  на  него  к  сентябрю
“увяли”  окончательно.  “У  меня  никогда  не  было  особого  доверия
ни  к  Керенскому,  ни  к  поддерживающим  его  людям”,  -  отмечал
Уошборн,  утверждая,  что  основную  часть  времени  после  Февра¬
ля  премьер  провел  за  произнесением  высокопарных  речей  о  сво¬
боде,  социализме  и  демократии55.
 Другие  избегали  пренебрежительных  и  снисходительных
оценок.  Посол  США  во  Франции  У.  Шарп  “отреагировал”  на
корниловское  выступление,  прислав  резюме  беседы  с  находив¬
шимся  в  этот  момент  в  Париже,  долго  работавшим  в  России  по
линии  ААХМ  А.  Хартом.  Последний  дал  “блестящие  характери¬
стики”  лидерам  противоборствовавших  сил.  Харт  полагал,  что
Керенский,  наделенный  честностью  и  искренностью,  патриотиз¬
мом,  был  человеком  колеблющимся  и  эмоциональным,  что  ме¬
 183

шало  ему  стать  подлинным  лидером  России.  Мысль  была  оче¬
видной:  в  критическую  минуту  премьер  все  же  должен  был  усту¬
пить  свое  место  более  жесткому,  пользовавшемуся  доверием  ар¬
мии  Корнилову56.
 Американцы  признавали,  что  социально-политический  состав
сил,  объединившихся  вокруг  Керенского,  был  крайне  разнооб¬
разным.  По  мнению  Уошборна,  в  этой  коалиции  преобладали  ни¬
зы  общества,  люди,  которым  “нечего  было  терять”,  рабочие  и  со¬
циалисты.  К  ней  принадлежали  и  состоятельные  граждане,  пред¬
ставители  политической  элиты,  военные  -  люди  самые  достой¬
ные,  искренне  преданные  демократическим  идеалам  и  сохранив¬
шие  верность  Временному  правительству.  Они  были  вынуждены
опираться  на  силы  всех  “оттенков”  социалистического  спектра,
вплоть  до  радикального;  на  солдат,  противодействовавших  вос¬
становлению  жесткой  дисциплины  (видимо,  под  предлогом  по¬
кушения  на  “недавно  обретенную  свободу”).  Выигрышным  мо¬
ментом  для  Керенского  стало  то,  что  его  основные  силы  были  со¬
средоточены  в  крупных  городах,  готовы  к  действию57.  Уошборн
считал,  что  основную  массу  сторонников  Керенского  объединяла
вера  в  социалистический  идеал.  “Мы  были  загипнотизированы
фетишем  русской  революции,  полагали,  что  она  станет  воплоще¬
нием  мечты  человечества...  а  на  деле  получили  наиболее  нереаль¬
ную  (inefficient)  программу,  которую  оно  только  знало”,  -  пола¬
гал  он.  Этой  линии  “спасения  революции”  Корнилов  противопос¬
тавил  идею  “спасения  отечества”.
 Джадсон  высказывал  мнение,  что  шедшие  с  Корниловым  или
открыто  симпатизировавшие  ему  “наиболее  сильные  люди,  вхо¬
дившие  в  первый  революционный  (т.е.  кадетский.  -  СЛ.)  каби¬
нет  ”,  все  интеллигентные  и  консервативные  силы  русского  обще¬
ства  стремились  отнюдь  не  к  реанимации  существовавшего  до
Февраля  авторитарного  режима.  Скорее  они  тяготели  к  консти¬
туционной  монархии  британского  образца.  Другое  дело,  что  для
достижения  целей  генерал  и  его  сподвижники,  учитывая  тяжелое
положение  армии  и  общества,  решились  выступить  против  прави¬
тельства  с  намерением  установить  военную  диктатуру,  рассмат¬
ривая  ее  как  временный  этап  на  пути  к  утверждению  какой-то
умеренно-демократической  формы  политического  устройства.
“Программа  Корнилова  еще  не  объявлена,  но  она  очевидно  наце¬
лена  на  восстановление  дисциплины  в  армии,  установление  обще¬
го  внутреннего  порядка  и  ведение  войны,  с  последующим  избра¬
нием  правительства  русским  народом”,  -  писал  Джадсон.  Другой
привлекательной  составляющей  программы  Корнилова  была
приверженность  институту  частной  собственности58.  А  вот  Томп¬
сон,  симпатизировавший  Керенскому,  полагал:  победа  Корнило¬
 184

ва  и  установление  военной  диктатуры  могли  привести  к  возрож¬
дению  авторитарного  режима.  И  в  этой  связи  были  понятны  ко¬
лебания  многих  представителей  интеллигенции,  военных,  делово¬
го  мира,  которые  вели  себя  нерешительно,  хотя  и  склонялись  к
поддержке  генерала.  Однако  в  конкретных  обстоятельствах  сен¬
тября  1917  г.  многие  тысячи  граждан  России  считали  выбор  край¬
не  ограниченным:  между  диктатурой  и  хаосом;  между  правитель¬
ством  уже  социалистическим,  не  способным  остановить  сполза¬
ние  России  к  национальной  катастрофе,  и  честным  военным,
стремившимся  железной  рукой  навести  порядок.  Томпсон,  види¬
мо,  располагал  цитатами  из  обращения  Корнилова  к  народу,  из
его  призыва  к  казакам;  из  воззвания  Керенского  от  10  сентября
1917  г.  Сопоставляя  документы  обоих  лагерей,  американец  при¬
знавал,  что  как  “литератор”  Корнилов  (или  те,  кто  писал  за  него)
переигрывал  оппонента.  Томпсон  оценил  убедительность  аргу¬
ментации  генерала,  его  искренность  и  способность  доходчивым
языком  объяснять  простому  гражданину  свою  позицию59.
 Наконец,  те  из  американских  дипломатов  в  России,  кто  симпа¬
тизировал  Корнилову,  постарались  донести  до  Вашингтона  тот
факт,  что  действия  генерала  были  следствием  не  импульсивного,
а  тщательно  продуманного  решения;  что  за  ними  стояли  те  обще¬
ственные  силы  и  политики  в  России,  которых  в  Вашингтоне  счи¬
тали  конструктивными.  Анализируя  итоги  проходившего  в  Моск¬
ве  21-23  августа  совещания  общественных  деятелей,  Саммерс  на
этот  раз  предпочел  комментариям  язык  документов.  Он  подчерк¬
нул  участие  в  работе  совещания  кадетов  П.Н.  Милюкова,
А.И.  Шингарева,  Е.Н.  Трубецкого,  П.Б.  Струве,  М.В.  Родзянко,
П.П.  Рябушинского,  генералов  М.В.  Алексеева,  A.A.  Брусилова  и
А.М.  Каледина;  переслал  тексты  речей  и  резолюций,  особо  выде¬
лив  приветственную  телеграмму  “верховному  вождю  русской  ар¬
мии”  Л.Г.  Корнилову.  У  Саммерса  не  возникло  сомнений,  что  со¬
зданный  на  совещании  Совет  общественных  деятелей  во  главе  с
Родзянко  решительно  поддержал  планы  Корнилова  по  наведе¬
нию  порядка  в  армии  и  в  тылу60.  Уошборн  в  письме  к  Хаузу  от
14  сентября  вспоминал  Московское  государственное  совещание,
где  прозвучали  жесткие  речи,  фактически  предупреждавшие  Ке¬
ренского  от  болтовни  и  бездействия61.
 Многие  американцы  были  однозначны  в  своих  симпатиях.
При  таких  условиях  или  победит  Корнилов,  или  наступит  анар¬
хия,  считал  Джадсон;  Уошборну  казалось,  что  едва  ли  ни  единст¬
венной  альтернативой  такому  исходу  была  бы  гражданская  вой¬
на62.  Из  Дании  М.  Эган,  со  ссылкой  на  послание  коллеги  -  дипло¬
мата  из  “союзной  страны”,  проводил  мысль,  что  Вашингтону  в
качестве  крайней  меры  не  следовало  бы  отказаться,  воспользо¬
 185

вавшись  “корниловским  инцидентом”  как  предлогом,  и  от  прямо¬
го  вмешательства  в  “русские  дела”.  Дипломат  утверждал,  что  в
Берлине  опасались  возвращения  к  власти  кадетов  -  решительных
сторонников  продолжения  войны;  что  немцы  и  русские  социали¬
сты  готовили  выход  из  нее  России.  Гинденбург  якобы  должен
был  нанести  удар  на  Петроград  и  Одессу,  левые  -  парализовать
способность  русских  войск  к  сопротивлению.  “Один  из  русских
агентов”  в  Копенгагене  подозревал  в  связи  с  германской  агенту¬
рой  Чхеидзе.  Поставленный  в  экстремальные  условия,  Корнилов
попытался  предупредить  предательство.  Поскольку  пострадать
могли  интересы  союзников,  автор  письма  выступал  за  их  актив¬
ное  давление  на  Временное  правительство,  чтобы  добиться  от  не¬
го  “подавления  некоторых  сил”  Совета,  на  деле  ведших  двойную
игру63.  И  среди  рядовых  американцев  русский  генерал  нашел
много  сторонников.  Симпатии  некого  Якоба  Е.  Коннера  были  на
стороне  Корнилова,  Родзянко,  Гучкова,  “ведущими  за  собой,  как
я  понимаю,  огромное  большинство  армии  и  народа”.  Керенскому
же  автор  письма  никогда  не  доверял,  так  как  единомышленники
министра-председателя  преследовали  деструктивные  цели  -  раз¬
рушение  государства,  попрание  власти  и  закона64.
 У  противников  Корнилова  в  США  или  тех,  кто  сомневался  в
его  правоте,  был  весомый  аргумент:  Керенский,  Временное  пра¬
вительство  представляли  в  России  законную  власть,  признанную
западными  союзниками.  На  этом  основании  некто  Горас  Боулз  из
г.  Лонг-Бич  (штат  Калифорния)  предлагал  Р.  Лансингу  предупре¬
дить  генерала  прекратить  безобразие,  а  в  случае  ослушания,  “сра¬
зу  направить  в  Петроград  Першинга  и  его  силы”  для  защиты  ли¬
деров  русской  демократии.  Центральный  комитет  Объединенных
русских  организаций  в  Америке  выражал  твердую  уверенность,
что  Временному  правительству  удастся  “разгромить  вторую
контрреволюцию”  (видимо,  полагая  под  первой  июльский  мятеж
большевиков).  А.  Ярмолинский  на  страницах  “Букмена”  подчер¬
кивал:  победа  Корнилова,  даже  под  самым  благозвучным  для
США  лозунгом  “войны  до  победного  конца”,  для  России  означа¬
ла  бы  отрицание  пути  кардинальных  реформ,  пройденных  после
Февраля;  шагом  к  возрождению  “русского  империализма”,  а  в
дальнейшем,  возможно,  к  восстановлению  монархии65.
 Сторонников  таких  решительных,  быстрых  суждений  в  Аме¬
рике  было  меньшинство.  В  начале  сентября  большинство  амери¬
канцев,  даже  те,  кто  внимательно  следил  за  происходившими  в
России  событиями,  кому  пришлось  побывать  в  далекой  стране  и
“повариться  в  русской  каше”,  не  могли  логично  объяснить  причи¬
ны  корниловского  выступления.  В  головах  царил  хаос  предполо¬
жений,  догадок.  Уошборн  признавал:  ни  один  из  членов  миссии
 186

Рута  его  прокорниловских  взглядов  не  разделял,  все  терзались
смутными  сомнениями.  11  сентября  предприниматель  С.  Мак¬
Кормик  в  письме  к  генералу  X.  Скотту  выразил  искреннее  недо¬
умение  происходившим:  “Если  бы  Корнилов,  назвав  себя  дикта¬
тором,  действовал  заодно  с  Временным  правительством  для  уста¬
новления  твердой  дисциплины,  это  можно  было  бы  понять.  Но
его  (попытка)  действовать  против  Керенского  выше  моего  пони¬
мания”66.  Сам  X.  Скотт,  как  выяснилось,  был  изумлен  не  менее.
“Сообщите  мне,  пожалуйста,  каковы  внутренние  причины  от¬
ставки  Брусилова,  что  стало  с  ним  и  почему  Корнилов  предпри¬
нял  эти  действия?”  -  писал  он  в  Петроград  Джадсону.  Скотт  не
верил,  что  Корниловым  руководили  личные,  корыстные  побуж¬
дения.  Скорее,  видя  нежелание  Временного  правительства  реши¬
тельно  действовать,  он  убедил  себя,  что  должен  предпринять
что-то  радикальное.  Однако  на  деле  лишь  ухудшил  положение,
поставив  себя  и  сторонников  под  удар,  высказывал  свою  точку
зрения  (кстати,  весьма  близкую  к  истине)  военный67.
 По  мере  того  как  противники  Корнилова  брали  верх,  амери¬
канцы  в  России  подводили  неутешительные  итоги  и  строили  пе¬
чальные  прогнозы  на  будущее.  Джадсон  высказал  мысль,  что
Россия  потеряла,  может  быть,  последний  шанс  на  спасение:  он  су¬
ществовал  до  выступления  Корнилова,  когда  генерал,  Керенский
и  Савинков  работали  вместе.  Но  великое  дело,  как  это  часто  бы¬
вало  в  истории,  потерпело  поражение,  поскольку  вмешались  фа¬
кторы  второстепенные.  Излишняя  торопливость  и  прямолиней¬
ность  подвели  Корнилова.  Политические  мотивы,  поиск  компро¬
миссного  курса  между  ним  и  социалистами  не  позволили  Керен¬
скому  поддержать  все  решительные  и  жесткие  меры,  предлагав¬
шиеся  генералом.  Последнему  не  удалось  перетянуть  на  свою  сто¬
рону  вполне  разделявшего  его  цели,  но  оставшегося  верным
Временному  правительству  Б.В.  Савинкова.
 По  мнению  Джадсона,  выступление  Корнилова  было  беспер¬
спективным  изначально.  Прямое  военное  столкновение  с  Керен¬
ским  ввергло  бы  страну  в  хаос  гражданской  войны,  сделало  бы
невозможным  сопротивление  немцам.  Победи  Корнилов,  он  едва
ли  смог  бы,  в  условиях  внутренней  дезорганизации  общества,  ши¬
рочайшего  распространения  пацифистских  и  социалистических
настроений,  повести  за  собой  большинство  населения.  Люди,  ис¬
кренне  радевшие  о  благе  Отечества,  верившие  в  необходимость
восстановления  “закона  и  порядка”,  не  остановились  вовремя,  до¬
вели  дело  до  конфликта68.  Теперь  дорога  анархии  и  хаосу  была
открыта.  Социалистические  силы  не  замедлили  воспользоваться
борьбой  с  Корниловым  для  мобилизации  собственных  сил.  В  ре¬
зультате,  даже  при  формально  победоносном  для  Временного
 187

правительства  исходе  конфликта  с  Корниловым,  оно  еще  более
утратило  контроль  над  ситуацией.
 Те  же  идеи,  т.е.  искреннего  сожаления  о  происшедшем,  вы¬
сказывал  У.Б.  Томпсон.  Конфликт  двух  популярных  лидеров  сыг¬
рал  на  руку  внешнему  врагу  и  леворадикалам,  выступившим  с  по¬
зиций  “мира  любой  ценой”,  иными  словами,  опять-таки  “рабо¬
тал”  в  интересах  Германии.  О  том  же  из  России  писал  Джадсон  ге¬
нералу  Скотту  1  октября69.  К  таким  же  выводам  приходило,  со
ссылкой  на  мнение  известного  английского  специалиста  по  Рос¬
сии  Бернарда  Пейреса,  и  британское  Разведывательное  бюро  Ми¬
нистерства  информации,  мнение  которого  стало  известно  Ва¬
шингтону  по  каналам  Госдепа.  Англичане  были  склонны  объяс¬
нять  действия  Корнилова  влиянием  на  честного  генерала  людей
из  его  ближайшего  окружения.  В  частности,  речь  шла  о  началь¬
нике  штаба  Корнилова  генерале  A.C.  Лукомском,  которого  в  до¬
кументе  называли  интриганом,  человеком  весьма  реакционных
взглядов70.  Комментарий  Саммерса,  всем  сердцем  бывшего  на
стороне  проигравшего  генерала,  был  лапидарен:  его  поражение
делает  ситуацию  еще  более  непредсказуемой,  чреватой  самым
“радикальным”  продолжением71.
 В  период  Корниловского  мятежа  официальный  Вашингтон,
получая  сообщения  о  событиях  и  мнения  о  них,  предпочитал  хра¬
нить  молчание.  Как  нам  представляется,  Вильсон  и  его  окруже¬
ние  и  действовать  не  могли,  поскольку  положение  России  во  вре¬
мя  корниловского  выступления  оставалось  для  них  “уравнением
со  многими  неизвестными”,  многие  вопросы  оставались  без  отве¬
та.  Какими  силами  располагали  враждовавшие  стороны,  и  какова
была  их  динамика  на  протяжении  конфликта?  Не  было  ли  высту¬
пление  Корнилова  задумано  с  молчаливого  согласия  Временного
правительства  для  борьбы  против  крайне  левых?  Или  это  была
попытка  премьера  и  генерала  разгромить  Советы  и  социалистов?
Или  Корнилов  хотел  установления  военной  диктатуры,  которая
могла  бы  стать  основой  для  восстановления  авторитарного  прав¬
ления?  Здравый  смысл  подсказывал  наблюдавшими  за  поедин¬
ком  американцам,  что  проигравшая  сторона  жестоко  наказана  не
будет.  Едва  ли  Временное  правительство,  умеренные  социали¬
сты,  после  июльских  событий  отказавшись  от  расправы  с  видны¬
ми  большевиками,  решились  на  репрессии  против  генерала,  дока¬
завшего  преданность  отечеству.  Следовательно,  “дело  Корнило¬
ва”  могло  иметь  продолжение...
 Выступление  Корнилова  и  его  поражение  знаменовали  для
американских  политиков,  военных,  дипломатов  один  из  важней¬
ших  рубежей  “скатывания”  России  в  пропасть  радикализма,  к
сепаратному  миру.  Несогласованность  действий,  политические
 188

амбиции  двух  лидеров  патриотических  сил  -  Керенского  и  Корни¬
лова  -  в  начале  сентября  привели  к  результату,  которого  оба  ме¬
нее  всего  хотели:  силы  эти  оказались  ослабленными.  Корнилов
потерпел  поражение  и  на  время  сошел  с  политической  сцены.  Ке¬
ренский,  в  борьбе  с  непокорным  генералом  опиравшийся  на  ши¬
рокую  коалицию  сил  левой  ориентации,  не  мог  не  подтолкнуть
социалистов  к  захвату  власти,  фактически  став  их  заложником.
 Крушение  заокеанских  иллюзий
 Поражение  Корнилова  подтолкнуло  дестабилизацию  общест¬
ва.  Моррис  в  20-х  числах  сентября  сообщал:  существовавшие  в
России  условия  -  как  раз  то,  “что  можно  назвать  анархией”.  Ка¬
кие  бы  политические  комбинации  не  задумывались  “наверху”,
они  не  могли  скрыть  неспособности  власти  действовать.  Сущест¬
вовало  бесчисленное  количество  ведомств,  которые  ситуацией  не
управляли,  и  конфликтовавших  групп  людей,  боровшихся  за
“неопределенные  цели”;  Россию  захлестнула  волна  преступно¬
сти.  Русский  посол  в  Мадриде  подал  в  отставку,  объяснив,  что  не
мог  работать  с  правительством,  не  способным  воплотить  в  жизнь
идеи  закона  и  порядка72.
 Джадсон  в  начале  октября  отмечал  “распад  власти”  по  всем
направлениям.  Страну  охватили  забастовки  и  стачки,  в  том  числе
всеобщая  стачка  железнодорожников.  Рабочие  бунтовали  всякий
раз,  получая  отказ  удовлетворить  чрезмерные  требования73.  В  де¬
ревне  нараставшими  темпами  происходил  “черный  передел”  зе¬
мель,  вакцины  против  эпидемии  крестьянских  выступлений  в  Пе¬
трограде  придумать  не  могли.  Слабела  центральная  власть,  писал
Джадсон,  креп  национальный  сепаратизм,  над  Россией  нависала
угроза  распада.  В  частности,  Сейм  Финляндии  подготовил  доку¬
мент,  утверждавший  ее  фактическую  независимость.  Резкое  обо¬
стрение  этнических  проблем  в  России,  где  “проживало  74  нацио¬
нальности”,  признавал  в  начале  октября  и  Фрэнсис.  Он,  однако,
считал,  что  на  первом  месте  для  Керенского,  Временного  прави¬
тельства  -  задачи  стабилизации  внутриполитического  положе¬
ния,  борьба  с  леворадикалами  и  участие  страны  в  войне74.
 Заокеанские  наблюдатели  вынуждены  были  признать,  что
возможности  для  решения  этих  проблем  резко  сузились.  Буржу¬
азные  слои,  кадеты  после  поражения  Корнилова  зализывали  ра¬
ны  и,  казалось,  ушли  в  глухую  защиту.  “Почти  все  русские  интел¬
лигенты  и  патриоты  сейчас  находятся  в  состоянии  глубокой  де¬
прессии.  Их  психологический  кризис  носит  столь  же  острый  хара¬
ктер,  что  и  политический,  и  не  менее  опасен”,  -  писал  А.  Буллард
Дж.  Райту  11  октября.  Случись  выступление  леворадикалов,  для
 189

Керенского  этот  резерв  силы  был  бы  утрачен.  По  американским
оценкам,  на  политической  авансцене  остались  социалисты  раз¬
ных  идейных  оттенков.  Надежды  на  стабилизацию  внутриполи¬
тической  ситуации  по-прежнему  связывали  главным  образом  с
А.Ф.  Керенским,  которому  предстояло  сформировать  новое  пра¬
вительство  и  который  14  сентября  создал  для  временного  управ¬
ления  страной  “Совет  пяти”,  Директорию75.  Его  опорой  должны
были  стать  умеренные  социалисты,  говорившие  языком  ВЦИК
Советов  рабочих  и  солдатских  депутатов.  Отношения  Керенско¬
го  и  умеренных  социалистов,  однако,  складывались  непросто.
Причиной  несогласия,  справедливо  считал  Фрэнсис,  стало  уча¬
стие  в  правительстве  кадетов:  Керенский  отстаивал  эту  идею,  ли¬
деры  ВЦИК  (И.  Церетели,  Ф.  Дан,  А.  Гоц),  принимая  во  внима¬
ние  позицию  кадетской  партии  во  время  Корниловского  мятежа,
вроде  бы  решительно  выступали  “против”.  Посол  зафиксировал
факт  резкого  обмена  мнениями  в  Зимнем  дворце  14  сентября  ме¬
жду  ними  и  Керенским76.
 Линия  противоречий  развивалась  параллельно,  как  справед¬
ливо  отмечал  Джадсон,  усилению  влияния  леворадикалов  и  боль¬
шевиков.  Показателем  этого  процесса  стало  принятие  13  сентяб¬
ря  существенным  большинством  Петросовета  (279  против  115
при  51  воздержавшемся)  предложенной  большевиками  резолю¬
ции  о  власти77.  В  20-х  числах  сентября  Петроградский  Совет,  за
ним  Московский  перешли  под  контроль  большевиков.  От  них
ждали  выступления  по  типу  июльского  для  захвата  власти.
 Мог  ли  Керенский  отразить  удар?  Не  утративший  надежд
Робинс  полагал,  что  во  время  корниловщины  он  продемонстри¬
ровал  “подлинное  мужество”,  укрепил  власть  в  стране.  “С  моей
точки  зрения,  правительство  становится  сильнее...  оно  сможет
подавить  выступление  большевиков”,  -  комментировал  Мор¬
рис.  Тремя  днями  раньше  Джадсон  был  куда  более  скептичен.
Положение  Керенского  он  считал  непрочным,  несмотря  на  то
что  министр-председатель,  взявший  функции  Верховного  глав¬
нокомандующего,  вел  себя  самоуверенно,  делая  вид,  что  не  со¬
бирается  уступать  домогательствам  “полевевшего”  Совета78.
Все  же  многие  американцы  и  в  России,  и  за  ее  пределами  оста¬
вались  весьма  далеки  от  глубокого  постижения  весьма  тонких,
но  принципиальных  разногласий  между  партиями,  фракциями,
группами  социалистического  движения  в  России.  Для  некото¬
рых  дипломатов,  например  американского  посла  в  Дании
М.  Эгана,  все  русские  левые  были  одинаковы:  и  большевики,
прямо  и  откровенно  рвавшиеся  к  власти,  и  Чхеидзе  с  Церетели,
тем  более  опасные,  что  они  якобы  вели  двойную  игру,  скрыва¬
ли  свои  подлинные  цели79.
 190

Фрэнсис,  искренне  стремившийся  разобраться,  что  происхо¬
дило  за  стенами  американского  посольства,  с  течением  времени
начал  оценивать  ситуацию  в  России  куда  более  тонко.  В  середине
сентября  для  него  было  очевидно,  что  создание  Директории  про¬
блем  власти  не  решило,  что  этот  орган  был  временным,  посколь¬
ку  вошедшие  в  него  люди  были  далеко  не  самыми  сильными  фи¬
гурами  в  политической  игре.  Чтобы  постичь  ее  смысл,  Фрэнсис
проделал  кропотливую  работу:  была  организована  серия  кон¬
сультаций  с  русскими  политиками  -  Гучковым,  Родзянко,  Тере¬
щенко,  с  японским  послом.  Фрэнсиса  интересовало:  как  могли
сложиться  отношения  двух  центров  власти,  Петросовета  и  Вре¬
менного  правительства;  была  ли  возможна  устойчивая  коалиция
буржуазных  политиков  с  умеренными  социалистами,  с  которой
посол  связывал  некоторые  надежды  на  стабилизацию  ситуации.
Почти  все  опрошенные  склонялись  к  мысли,  что  Петросовет
сильнее  правительства  и,  в  случае  противоборства  вполне  воз¬
можно  (если  социалисты  будут  противодействовать  включению
кадетов  в  правительство),  может  восторжествовать.  Фрэнсис  же
поддержал  мнение  М.И.  Терещенко  о  возможности  “решитель¬
ной  победы”  Временного  правительства.  По  его  словам,  прави¬
тельство  чувствовало  себя  сильным  настолько,  чтобы  пополнить
ряды  представителями  цензовых  элементов,  “освободить”  вклю¬
ченных  в  его  состав  министров-социалистов  от  ответственности
перед  Петросоветом.  По  существу,  считал  Фрэнсис,  речь  шла  о
создании  “надпартийного”  кабинета.  Керенский  якобы  “разо¬
рвал”  старые  социалистические  связи  и  вел  себя  очень  уверенно,
особенно  после  того,  как  провозглашение  России  республикой
14  сентября  выбило  из  рук  его  противников  аргумент  о  якобы
имевшемся  стремлении  Керенского  к  установлению  личной  дик¬
татуры80.
 Фрэнсис  проигрывал  три  варианта  возможного  развития  со¬
бытий.  Создание  коалиционного  либерально-социалистического
правительства,  со  слов  М.И.  Терещенко,  посол  полагал  наиболее
вероятным.  Менее  удачная  альтернатива  -  образование  “совет¬
ского”  министерства  во  главе  с  Черновым  или  Церетели.  Керен¬
ский  мог  уступить  власть  Совету.  Однако,  скорее,  правительство
вступило  бы  в  конфликт  с  последним  и  переехало  в  Москву.
Прогнозировать  дальнейшее  развитие  событий  Фрэнсис  не  ре¬
шался81.  Отметим,  что  посол  не  случайно  избрал  российского  ми¬
нистра  иностранных  дел  “гидом”  по  запутанным  лабиринтам  рус¬
ской  политики:  авторитетное  мнение  Терещенко  становилось
“прикрытием”  на  случай  неудачи,  защитой  от  возможных  упре¬
ков  со  стороны  политических  лидеров  США  и  руководителей  Гос¬
депа.
 191

Неясность  ситуации  в  России  заставляла  черпать  информа¬
цию  из  разных  источников.  В  середине  сентября  одним  из  них
стал  прогноз  английского  Разведывательного  бюро  Министерст¬
ва  информации,  со  ссылкой  на  мнение  вернувшегося  из  Петрогра¬
да  профессора  Б.  Пэйреса.  Он  называл  имена  пяти  политиков,  с
деятельностью  которых  связывал  надежды  на  улучшение  поло¬
жения  в  России.  Помимо  Керенского  в  списке  значились:  Савин¬
ков  -  сильная  личность,  Алексеев  -  блестящий  военный,  человек
с  незапятнанной  репутацией,  державшийся  в  стороне  от  полити¬
ческих  склок;  Церетели  -  решительный  и  мужественный,  но  на¬
деленный,  к  несчастью,  одним  крупным  “недостатком”:  “фана¬
тичной”  приверженностью  социалистическим  убеждениям.  С  удо¬
влетворением  ожидалось  возвращение  к  активной  политической
деятельности  Милюкова,  много  передумавшего  и,  как  казалось
англичанину,  теперь  “мыслившему  более  широко”.  Авторы  док¬
лада  полагали,  что  Керенский  имел  хорошие  шансы  удержаться  у
власти.  Вместе  с  тем  были  и  сомнения:  во  время  июльского  мяте¬
жа  он  не  продемонстрировал  должной  силы82.
 Подтвердить  или  опровергнуть  приведенные  прогнозы  могло
состоявшееся  27  сентября  -  5  октября  Демократическое  совеща¬
ние.  Оно  было  созвано  по  инициативе  ВЦИК  и  Исполкома  Все¬
российского  Совета  крестьянских  депутатов  как  “противовес”  ав¬
торитету  болыпевизировавшихся  Советов83.  Появившаяся  в  соци¬
алистической  среде  идея  Демократического  совещания  особого
энтузиазма  у  американцев  не  вызвала,  в  частности  в  силу  про¬
хладного,  как  показалось  им,  отношения  к  этой  инициативе  со
стороны  правительства.  А.  Моррис  22  сентября  со  ссылкой  на  ин¬
формацию  русского  посла  передавал:  созыв  совещания  следует
воспринимать  как  “частную”  инициативу  Совета,  ему  не  будет
придан  статус  “государственного”.  Фрэнсис  все  же  связывал  с  Де¬
мократическим  совещанием  надежды  на  улучшение  ситуации  -  в
случае  одобрения  им  идеи  коалиционного  министерства  с  участи¬
ем  либералов84.
 Самое  пристальное  внимание  уделили  Р.  Робинс  и  другие  ли¬
деры  АКК  совещанию,  “на  котором  государственная  власть  была
представлена  социалистическим  руководством”.  По  свидетельст¬
ву  биографа  У.Б.  Томпсона  X.  Хейджорна,  они  деятельно  вмеши¬
вались  в  его  работу,  помогая  мобилизации  антибольшевистских
сил  через  правосоциалистическую  группу  Брешко-Брешков-
ской85.  Робинсу  удалось  почувствовать  высокий  накал  страстей,
услышать  полемику  виднейших  лидеров  российской  социал-демо¬
кратии.  Он  восхищался  Керенским,  контролировавшим,  как  каза¬
лось  американцу,  весьма  разношерстную  аудиторию.  После  речи
главы  правительства  (27  сентября)  он  сделал  вывод,  что  министр-
 192

председатель  “восторжествовал”  над  Петросоветом  и  теперь  мог
сказать  левым:  “Пойдите  и  повесьтесь!”  Робинс  оценил  блестя¬
щий  ум  лидера  “демократических  групп”  И.  Церетели;  отметил
наличие  позиции  и  точность  в  выступлениях  вождей  крайне  ле¬
вых,  прежде  всего  “опасного”,  решительно  высказавшегося  за
диктатуру  революционной  демократии,  Троцкого.  Большевики  -
за  немедленный  мир  и  социальную  революцию,  резюмировал
Робинс.
 Результаты  совещания,  по  его  оценке,  несли  позитивный  за¬
ряд,  хотя  легкой  жизни  правительству  не  обещали.  Керенский,
как  полагал  Робинс,  более  “крепко  сидел  в  седле”.  Он  опирался
прежде  всего  на  умеренных  социалистов,  стремление  которых  к
союзу  с  буржуазными  политиками  выявилось  вполне  открыто.
Тем  более,  отмечал  Робинс,  что  речи  многих  участников  совеща¬
ния  выдавали  людей  умеренных  политических  воззрений,  став¬
ших  “социалистами”  из  тактических  соображений.  А  представи¬
тели  земств,  кооперативных  обществ  и  не  скрывали  либеральных
взглядов.  Робинс  считал,  что,  отстаивая  коалицию  с  кадетами,
И.  Церетели,  В.  Чернов,  М.  Скобелев  весьма  резко  критиковали
большевиков,  диалог  с  ними  считали  мерой  вынужденной  и  вре¬
менной.  В  отношениях  “крайних  радикалов”  и  “умеренных”  на¬
блюдалась  нешуточная  конфронтация,  Робинс  полагал,  что  оже¬
сточение  вождей  приближало  разрыв.  Большевики,  на  взгляд
американца,  были  действительно  опасны,  они  наращивали  силы,
обладали  талантливыми  лидерами,  фанатично  преданными  идее
власти  Советов.  И  все  же  Робинс  надеялся,  что  в  случае  столкно¬
вения  Временное  правительство  возьмет  верх86.
 Едва  ли  американские  дипломаты  полностью  понимали  подо¬
плеку,  перипетии  борьбы,  оттенки  мнений  в  рамках  развернув¬
шейся  на  Демократическом  совещании  и  в  его  кулуарах  борьбы
сторонников  и  противников  однородного  демократического  пра¬
вительства,  союза  с  цензовыми  элементами87.  Фрэнсис  передал
расклад  достаточно  точно:  И.  Церетели  поддержал  Керенского  в
намерении  создать  коалицию  с  кадетами;  В.  Чернов  выступал  за
коалицию,  но  без  кадетов;  большевики  (составлявшие  четвертую
часть  делегатов)  ратовали  за  власть  Советов.  Создание  Демокра¬
тическим  совещанием  3  октября  Временного  Совета  Российской
республики  (Предпарламента)  вносило  элемент  неопределенно¬
сти  в  отношениях  властей.  Вместе  с  тем  принятая  тем  же  совеща¬
нием  резолюция,  согласно  которой  правительство  не  несло  от¬
ветственности  перед  Предпарламентом  (его  полномочия  факти¬
чески  были  ограничены  совещательными  функциями);  формиро¬
вание  8  октября  правительства,  с  шестью  “не  входившими  в
Совет”  социалистами  и  четырьмя  кадетами,  одобрение  состава
 7.  Листиков  С.В. 	193

правительства  Предпарламентом  были  восприняты  Фрэнсисом
как  “решительная  победа”  Керенского.  Послу  на  время  показа¬
лось,  что  Керенский  “почувствовал  себя  хозяином  положения”.
Решись  большевики  выступить,  они  получили  бы  достойный  от¬
пор,  отметил  он  в  донесении  9  октября88.  А.  Моррис  уже  22  сен¬
тября,  проинформированный  русским  послом,  поспешил  сооб¬
щить  в  Вашингтон  о  перспективе  формирования  в  России  “над¬
партийного”  министерства,  свободного  от  политических  противо¬
речий  и  пристрастий89.
 У.  Джадсон  два  дня  спустя  после  завершения  Демократиче¬
ского  совещания  высказывал  разительно  отличавшееся  мнение:
задачу  укрепления  власти  оно  не  решило  -  скорее  наоборот.
“Другие  элементы  в  России,  кроме  социалистических,  запуга¬
ны”,  -  сообщал  он,  утверждая,  что  будущее  страны  решится  в
схватке  становившихся  все  более  непримиримыми  сил  социали¬
стического  лагеря  -  реформистских  и  крайне  левых.  Спор  был
глубоко  принципиален.  Первые  выступали  за  достижение  “всеоб¬
щего  мира  между  народами”  (что  на  деле  означало  продолжение
участия  в  войне),  “за  постепенную  реализацию  социалистической
программы”,  что  никаких  резких,  кардинальных  шагов  в  обозри¬
мом  будущем  в  этом  направлении  не  обещало;  последние  -  за  не¬
медленный  мир  (вплоть  до  сепаратного),  “раздел  земель  между
крестьянами,  передачу  фабрик  рабочим”.  Большевики  ратовали
за  передачу  всей  полноты  власти  Советам;  в  этой  связи  У.  Джад-
сона  беспокоило  решение  Петросовета  о  созыве  в  конце  октября
II  съезда  Советов,  который  “по  составу  будет  большевистским”.
Умеренные  выступали  за  поддержку  Временного  правительства
и  созданного  по  решению  Демократического  совещания  3  октяб¬
ря  Предпарламента,  которому  предстояло  плавно,  без  эксцессов
подвести  страну  к  Учредительному  собранию,  где  и  будут  реше¬
ны  кардинальные  вопросы  жизни  русского  общества.  Лидером,
способным  противостоять  Ленину  и  Троцкому,  американский  ге¬
нерал  считал  самого  влиятельного  участника  совещания,  И.  Це¬
ретели.  Джадсон  оценивал  Демократическое  совещание  как  по¬
литическое  шоу,  на  деле  отвлекавшее  власть  от  поисков  решения
острейших  вопросов  жизни  граждан90.
 Как  же  существовали  в  этом  хаосе  миллионы  людей?  Рабо¬
тавший  в  Сибири  сотрудник  ААХМ  Герберт  С.  Готт  имел  воз¬
можность  наблюдать  жизнь  тыловых  частей  в  Иркутске  и  опи¬
сал  ее  в  20-х  числах  октября.  По  свидетельству  некого  поручика
Каякова,  солдаты  накануне  зимы  не  имели  самого  необходимо¬
го:  сапог,  обмундирования,  теплой  одежды.  Член  полкового  ко¬
митета  Агафонов  жаловался,  что  был  вынужден  продать  все,  да¬
же  зимнее  пальто,  чтобы  прокормить  жену  и  ребенка.  Такое
 194

положение  было  следствием  “бедственного  положения”  русской
экономики91.
 Томпсон  писал  жене,  что  три  года  войны,  трупы  на  улицах
Петрограда  во  время  июльских  событий,  постоянное  ожидание
новой  крови  породили  у  русских  особое  восприятие  действитель¬
ности,  которое  могло  показаться  западному  наблюдателю  нахо¬
дившимся  за  гранью  здравого  смысла.  “У  нас  ожидают  мятежа,  и
много  всяких  разговоров  о  революции”,  -  писал  он  29  сентября.
Люди  свыклись  с  мыслью  о  неизбежности  новых  потрясений  на¬
столько,  что  ожидали  их  с  какой-то  обреченностью.  “Каждый
день  мы  обсуждаем,  проживет  ли  правительство  еще  24  часа,  вы¬
ступят  ли  большевики  под  лозунгом  создания  коммуны,  возьмут
ли  немцы  Петроград,  перебьют  ли  в  армии  еще  больше  офице¬
ров,  хватит  ли  продовольственного  обеспечения  еще  на  несколь¬
ко  дней  и  тому  подобное,  -  писал  Робинс  жене  24  сентября.  -  Са¬
мое  дикое  и  самое  неопределенное  время,  в  которое  мне  довелось
жить”92.
 Но,  может  быть,  именно  психологическая  готовность  “ко  все¬
му”  и  позволяла  людям  выжить  в  ужасных  обстоятельствах  хао¬
са,  революции  и  войны?  Некоторые  американцы  вполне  понима¬
ли  желание  русских  адаптироваться  к  стрессовой  ситуации,  сами
вырабатывали  иммунитет  к  чреватой  постоянным  взрывом  дей¬
ствительности.  20  сентября  1917  г.  Ф.  Риггс  писал  в  частном  пись¬
ме:  “У  нас  здесь  все  происходит  с  обычной  долей  анархии  и  отсут¬
ствия  порядка.  Но  Россия  так  устроена,  так  привыкла  жить  в  со¬
стоянии  дезорганизации,  что  мы,  кажется,  готовы,  несмотря  ни  на
что,  продолжить  дело”.  11  октября  он  же  отмечал:  много  работы,
но  американцы  регулярно  посещают  оперу.  За  день  до  этого
вновь  говорили  о  “возможных  выступлениях  и  бунтах”,  но  их
“кто-то  отменил”93.
 Прагматичные  иностранцы  уезжали,  признавая  безнадеж¬
ность  ситуации.  Буллард  в  середине  октября  отмечал:  самое  тяго¬
стное  впечатление  произвел  отъезд  подданных  Великобритании,
“некоторые  из  моих  русских  друзей  сравнили  его  с  бегством  крыс
с  тонущего  корабля”.  Сведения  о  бегстве  иностранцев  из  России
стекались  в  Вашингтон  со  всей  Европы.  Моррис  из  Стокгольма
28  сентября,  со  ссылкой  на  полученную  от  Фрэнсиса  телеграмму,
информировал:  большинство  небольшой  японской  колонии  уже
отбыло  из  России,  получив  инструкции  правительства.  Англича¬
не  уезжали  сами,  поскольку  свертывали  операции  нанявшие  их
фирмы94.  Дипломаты  предчувствовали  беду.
 В  армии,  после  поражения  Корнилова,  разложение  приобрело
катастрофические  размеры.  Солдаты,  свидетельствовали  Джад-
сон  и  Фрэнсис,  сводили  счеты  с  заподозренными  в  симпатиях  к  не¬
 1* 	195

му  офицерами,  убивали  их  безнаказанно.  Осенью  русские  войска
были,  по  словам  американцев,  плохо  управляемой  массой  людей.
“Сохранение  армии  как  единого  организма  выглядит  проблема¬
тичным,  на  нее  нельзя  положиться”;  дисциплина  отсутствует,  офи¬
церы  безвластны,  писал  Моррис  в  конце  сентября95.  Немецкие  ге¬
нералы  не  могли  не  воспользоваться  благоприятной  ситуацией  на
фронте.  Работник  АКК  У.Е.  Пост  предвидел  возможность  захва¬
та  Германией  районов  Европейской  России  и  высадку  японских
частей  на  востоке.  Сочетание  полного  хаоса  с  иноземным  нашест¬
вием  было  чревато  развалом  русского  государства.  Генерал  Джад-
сон  в  сентябре  получал  информацию  о  подготовке  немцами  насту¬
пления  на  северном  направлении,  планах  захвата  Финляндии,  пре¬
вращения  ее  в  плацдарм  для  удара  по  Петрограду96.  Так  что  ус¬
пешная  Моонзундская  операция  германского  флота  (12-19  октяб¬
ря  1917  г.),  захват  стратегически  важных  о-вов  Эзель  и  Даго  у  вхо¬
да  в  Рижский  залив  имел  целью  подготовку  комбинированного
(с  суши  и  моря)  наступления  на  столицу,  что  едва  ли  могло  стать
для  американцев  в  России  неожиданностью.  Поглощенный  на¬
блюдениями  за  политическими  баталиями  в  столице,  Фрэнсис,  как
нам  представляется,  не  уделил  военным  событиям  должного  вни¬
мания.  Он  сообщал  скорее  об  их  политических  последствиях:  пре¬
бывании  на  фронте  Керенского,  пульсировавших  в  Петрограде
слухах  о  переезде  правительства  в  Москву;  состоявшейся  15  октя¬
бря  встрече  министра  иностранных  дел  и  “14  видных  русских  по¬
литиков”,  среди  которых  были  два  министра,  представители  всех
влиятельных  политических  партий,  причем  “все,  говоря  о  бедст¬
венном  положении”,  высказались  за  продолжение  войны97.
 А.Моррис  в  конце  октября  не  сомневался:  если  германская
армия  нанесет  удар  по  Петрограду,  ее  наступление  не  встретит
серьезного  сопротивления.  А  захватив  столицу,  перерезав  страте¬
гически  важные  железные  дороги,  немцы  смогли  бы  развить  ус¬
пех  на  юге,  вывести  Румынию  из  войны.  Другое  дело,  задавался
вопросом  двумя  неделями  раньше  Джад  сон,  стоило  ли  Германии
вести  сложную  перегруппировку  сил,  лить  кровь,  если  прогресси¬
ровавшее  разложение  русской  армии  и  без  того  позволяло  одер¬
жать  верх?  Действенным  оружием  немцев  стала  пропаганда,
“объем  которой  огромен”.  Самым  неприятным  фактом  стала  на¬
чавшаяся  (по  сведениям  военного)  переброска  германских  войск  с
Восточного  фронта  -  видимо,  на  запад;  за  две  недели  (с  20  сентя¬
бря  до  8  октября)  на  Рижском  участке  число  дивизий  сократилось
с  18,5  до  15,5.  А  Ф.  Риггс  с  военной  прямотой  признавал:  действия
немцев  продуманны,  они  прекрасно  вооружены,  немецкий  солдат
хорошо  сражается.  На  четвертом  году  войны  Германия  совсем  не
выглядела  уставшей98.
 196

Временное  правительство  пыталось  вселить  в  союзников  на¬
дежду,  что  Россия  еще  может  сопротивляться.  Из  разных  источ¬
ников  американскому  правительству  удавалось  получать  инфор¬
мацию,  что  в  Петрограде  вполне  трезво  осознавали  всю  катаст¬
рофичность  положения  в  армии  и  в  тылу  и  подавали  союзникам
сигналы,  что  делают  все  возможное  для  изменения  ситуации  к
лучшему,  и  не  следует  лишать  Россию  своего  доверия.  1  октября
У.  Вайзман  информировал  Лондон  о  содержании  беседы
Б.А.  Бахметева  с  Хаузом.  По  словам  посла,  Временное  прави¬
тельство  было  “смущено  отсутствием  симпатии  или  даже  напад¬
ками”  на  Керенского  со  стороны  союзной  прессы,  особенно  в  Ан¬
глии  и  Франции;  англичан  подозревали  в  том,  что  они  готовы  бы¬
ли  поддержать  создание  в  России  “реакционного  правительства”
(намек  на  позицию  британских  дипломатов  во  время  Корнилов¬
ского  мятежа).  Эту  политику  посол  противопоставлял  линии
США,  демонстрировавшим  дружеское  расположение  к  демокра¬
тическому  правительству  России  в  год  тяжелых  испытаний.  Ситу¬
ацию  на  Восточном  фронте  Бахметев  рисовал  в  “самых  пессими¬
стических  выражениях”,  полагая,  что  в  обозримом  будущем  воен¬
ная  победа  союзников  невозможна.  “Я  видел  телеграммы  Тере¬
щенко,  и,  хотя  в  них  не  говорится  всего  того,  что  сказал  посол,
они  могут  быть  истолкованы  в  поддержку  его  заявления”,  -  пере¬
давал  Вайзман".
 В  США  многие  осознавали,  что  Россия  двигалась  к  нацио¬
нальной  катастрофе.  В  Америке  чувствовали  резко  участив¬
шийся  пульс  жизни  огромной  страны,  поведение  которой  все  ча¬
ще  выходило  из-под  контроля,  не  уставали  искать  способ,  кото¬
рый  мог  бы  улучшить  ее  состояние.  Для  восстановления  русской
армии  искали  варианты  внешнего  воздействия.  В  октябре  глава
сенатского  комитета  по  военным  делам  Джордж  Е.  Чемберлен
обратился  с  запросом  к  Н.  Бейкеру:  не  считает  ли  правительст¬
во  целесообразным  переброску  американских  войск  на  Восточ¬
ный  фронт  или  для  усиления  союзных  частей,  воевавших  против
турок?  В  ответном  послании  от  10  октября  военный  министр
обосновывал  позицию  сторонников  отправки  армии  во  Фран¬
цию.  Туда  намного  легче  осуществить  переброску  войск  -  и  в  си¬
лу  меньшего  расстояния,  и  организации  конвоев  для  защиты  от
немецких  подводных  лодок.  Доставка  войск  из  портов  выгрузки
на  фронт  во  Франции,  по  сравнению  с  Россией,  выглядела  пред¬
почтительнее  и  с  учетом  лучшего  состояния  транспортной  сис¬
темы.  Проблема  живой  силы  на  Западном  фронте  стояла  более
остро,  чем  на  Восточном.  Но  главное  -  судьбы  войны  решались
на  Западном  фронте;  концентрация  сил  там  позволяла  разгро¬
мить  основные  силы  противника,  по  кратчайшим  путям  достичь
 197

базы  германских  подводных  лодок,  жизненно  важных  центров
противника.
 Не  менее  важными  Бейкер  считал  и  то,  что  на  Западном
фронте  союзники  продемонстрировали  способность  к  ведению
успешных  наступательных  операций,  хотя  и  ограниченного  мас¬
штаба  (англичане  осуществляли  их  по  две-три  в  месяц);  что  при¬
бытие  сильных  экспедиционных  сил  США  во  Францию  могло  со¬
действовать  сплочению  “внутреннего  фронта”  (в  России  это  вы¬
глядело  проблематичным).  Наконец,  направление  американских
войск  на  любой  другой  фронт,  кроме  Западного,  означало  бы  ра¬
дикальное  изменение  стратегических  планов,  потребовало  бы  ог¬
ромных  временных  и  денежных  затрат.  Все  это  казалось  Бейкеру
нереальным  и  неоправданным100.
 О  направлении  в  Россию  американских  войск  следовало  за¬
быть.  Тогда,  полагал  сотрудник  военного  атташе  майор  Ф.  Пар¬
кер,  в  интересах  победы  Вашингтону  следовало,  отбросив  при¬
вычный  прагматизм  и  расчетливость,  рисковать,  оказать  Времен¬
ному  правительству  максимальную  экономическую  и  моральную
поддержку.  Паркер  указывал,  что  возможности  воздействия  на
ситуацию  в  России  сужались  с  каждым  днем;  ожидал  быстрых,
смелых,  позитивных  действий:  “Русские  устали  от  поздравитель¬
ных  адресов  в  поддержку  русской  революции”.  Паркер  предлагал
американцам  стимулировать,  прежде  всего  финансовыми  влива¬
ниями,  создание  правительством  боеспособных  частей;  активно
участвовать  в  реорганизации  транспорта  (обеспечение  фронта,
доставка  “топлива  и  продуктов  питания”  в  крупные  города).  Не¬
обходима  была  организация  широкой  пропагандистской  кампа¬
нии  в  пользу  войны  и  союзников.  Наконец,  следовало  создать
группу  американских  экспертов  при  Временном  правительстве,
которая  помогала  бы  ему  гибко  реагировать  на  неотложные  про¬
блемы101.
 Симптоматичным  было  то,  что  в  сообщениях  американских
дипломатов  и  военных  тема  состояния  армии  все  чаще  увязыва¬
лась  с  другой  -  внутриполитической  борьбы.  Боевой  организм
был  изношен,  заражен  пацифистским,  социалистическим  вирусом
настолько,  что  правительство  утрачивало  возможность  опереть¬
ся  на  воинские  части  на  случай  массовых  стихийных  беспорядков
или  даже  мятежа  леворадикалов.  У  Джадсона  в  середине  сентяб¬
ря  не  было  уверенности,  что,  случись  такое  выступление,  Керен¬
скому  удалось  бы  найти  достаточно  воинских  частей  для  его  по¬
давления.  Даже  войска,  традиционно  считавшиеся  надежными,
были  охвачены  недовольством.  Как  показали  события  в  Турке¬
стане,  казаки  отказались  от  сомнительной  чести  выполнять
функции  полицейской  силы102.
 198

С  другой  стороны,  крайне  левые  уже  сами  располагали  нема¬
лыми  вооруженными  силами:  “Очевидно,  что  сила  большевиков
увеличивается...  Ситуация  приближается  к  анархии”,  -  писал
Джадсон  15  сентября,  полагая,  что  леворадикалы  вполне  могли
использовать  в  целях  захвата  власти  рабочие  отряды,  возникшие
в  ходе  борьбы  с  корниловским  выступлением.  Фрэнсис  подтвер¬
ждал  эту  мысль,  отметив,  что  50  тыс.  винтовок,  которые  были
выданы  рабочим,  никто  возвращать  не  собирался.  На  прямой  во¬
прос  посла  о  возможном  поведении  армии  в  случае  внутреннего
противостояния  Терещенко  ответил,  что  возможны  варианты.
Если  произойдет  столкновение  между  большевиками,  с  одной
стороны,  и  умеренными  левыми  и  Временным  правительством,  с
другой,  то  армия  скорее  всего  пойдет  за  последними.  Если  кон¬
фликт  случится  между  правительством  и  Петросоветом  (кото¬
рый,  например,  захочет  создать  однородное  социалистическое
правительство),  то  поведение  солдат  предсказать  невозможно103.
Робинс,  может  быть,  наиболее  остро  прочувствовавший  трагизм
ситуации,  негативно  относился  к  большевикам  -  “революционе¬
рам,  губившим  революцию”.  Однако  он  объективно  оценивал  и
весьма  специфическую  ситуацию  осени  1917  г.:  события  “спрессо¬
ваны”  до  крайности,  люди  устали  от  кризиса,  голода,  холода,  кро¬
ви;  следовали  не  здравому  смыслу,  а  эмоциям;  часто  теряли  себя.
Большевики  же  умело  воспользовались  недовольством  миллио¬
нов;  сложнейшие  идеи  и  доктрины  были  уложены  в  “простейшие
формулы”,  овладевали  умами  сотен  тысяч  людей104.
 Внутренняя,  тщательно  скрывавшаяся  борьба  в  большевист¬
ской  партии  (В.И.  Ленина  против  более  умеренных  в  ЦК  -  преж¬
де  всего  Зиновьева,  Каменева),  эволюция  программных  устано¬
вок  вождей  крайне  левых,  их  маневры  почти  не  попадали  в  поле
зрения  американских  дипломатов105.  При  этом  процесс  “больше¬
визации”  Советов  по  всей  стране  лежал  на  поверхности.  27  сентя¬
бря  Д.  Фрэнсис  информировал  Вашингтон:  “Настроения  Петро-
совета  -  проболыпевистские”106.  Консул  Рей  передавал  из  Одессы
16  сентября,  что  после  получения  известия  о  победе  над  Корнило¬
вым  власть  в  городе  фактически  перешла  в  руки  Совета.  Он  пред¬
ложил  резолюцию  в  пользу  немедленного  заключения  мира  “даже
ценой  разрыва  с  союзниками”  и  выразил  недоверие  Временному
правительству.  Победа  большевистских  лозунгов,  однако,  протес¬
тов  в  городе  не  вызвала.  Подобное  происходило  и  во  Владивосто¬
ке,  где  борьбу  за  власть  в  городе  в  октябре  вели:  анархисты,  весь¬
ма  многочисленные  и  влиятельные;  Совет,  который  контролиро¬
вали  большевики;  представлявший  буржуазные  слои  “комитет
общественного  спасения”,  видимо,  утрачивавший  свое  значение.
Американский  консул  Дж.  Колдвелл  сомневался,  что  комиссар
 199

Временного  правительства  обладал  реальной  властью107.  Амери¬
канцы  осознавали  достаточно  точно  опасности,  которые  подсте¬
регали  Россию  в  случае  прихода  леворадикалов  к  власти.  По  мне¬
нию  Робинса,  большевики  были  носителями  разрушительных
тенденций  сепаратного  мира,  в  случае  падения  Временного  пра¬
вительства  многие  ожидали  создания  коммуны,  гражданской  вой¬
ны  и  казней.  Робинс  прибегал  к  аналогиям  французской  револю¬
ции  XVIII  в.108
 Оставалось  лишь  гадать  о  времени  и  возможных  итогах  гото¬
вившейся  “атаки”  большевиков  на  власть.  Мнение  поляка
Яна  Перловского,  члена  находившегося  в  Лозанне  Польского  на¬
ционального  политического  комитета,  не  один  год  проведшего  в
России,  американский  дипломат  в  Швейцарии  (Берн)  Вильсон  в
конце  сентября  не  замедлил  передать  в  Госдеп.  В  России,  считал
автор  документа,  в  ближайшем  будущем  был  возможен  приход  к
власти  либо  крайних  социалистов,  либо  монархистов;  и  те,  и  дру¬
гие  были  заинтересованы  в  достижении  быстрейшего  мира  с  Гер¬
манией.  Последние  -  во  имя  реставрации  авторитарного  режима.
Первые  -  в  целях  отказа  от  уплаты  долгов  царского  и  Временно¬
го  правительств,  национализации  иностранной  собственности,  по¬
лучения  от  немцев  товаров  (в  обмен  на  сырье  и  хлеб),  что  позво¬
лило  бы  успокоить  население  и  удержаться  у  власти.  Германия  в
случае  обретения  такого  партнера,  как  Россия,  обретала  новые
силы  для  реализации  глобалистских  планов,  поскольку  сущест¬
венно  укрепляла  экономический  потенциал  за  счет  “неисчерпае¬
мых”  ресурсов  России.  Так  что  у  западных  союзников  не  остава¬
лось  альтернативы  максимальному  напряжению  сил  для  быст¬
рейшей  военной  победы109.  Прогноз  оказался  весьма  точным...
 На  протяжении  сентября-октября  в  донесениях  из  России
американских  дипломатов,  привыкших  выражать  мысли  менее
жестко,  звучала  надежда,  что  Временное  правительство  все  же
справится  с  мятежом  большевиков.  Хотя  они  после  поражения
Корнилова  заметно  оживились,  правительство  убеждено,  что  за¬
щитит  закон  и  порядок  как  в  армии,  так  и  в  тылу,  передавал
смысл  телеграммы,  полученной  русским  послом  в  Швеции,  Мор¬
рис  22  сентября.  4  октября  Д.  Фрэнсис  предполагал  возможность
“кровопролития”  по  типу  июльского,  но  высказывал  убеждение,
что  правительство  победит110.  Союзные  державы  постарались  ук¬
репить  его  в  решимости  противодействовать  леворадикальной  уг¬
розе.  Фрэнсис  информировал  Госдеп  (27  сентября)  о  полученной
английским  послом  от  своего  правительства  проекте  ноты  -  для
согласования  с  послами  союзных  держав  и  передачи  Временному
правительству.  Ответом  на  “крайнюю  озабоченность”  партнеров
России  развитием  процессов,  грозивших  гражданской  войной  и
 200

ослаблением  ее  военных  усилий,  должна  была  стать  демонстра¬
ция  Петроградом  готовности  немедленными  мерами  снять  воз¬
никшие  сомнения.  Сообщая,  что  представлению  ноты  помешал
Корниловский  мятеж,  Фрэнсис  запрашивал  внешнеполитическое
ведомство,  следовало  ли  ему  присоединить  свой  голос  к  заявле¬
нию  послов  Антанты.
 После  образования  третьего  коалиционного  правительства
(9  октября)  они  посчитали  уместным  выступить  с  нотой,  по  со¬
держанию  соответствовавшей  приведенному  выше  проекту;
весьма  “бестактной”,  как  оценил  ее  Керенский.  История  демар¬
ша  хорошо  известна:  раздражение  премьера,  не  удержавшегося
от  резкой  отповеди  дипломатам,  и,  в  свою  очередь,  недовольст¬
во  последних  его  реакцией.  Д.  Фрэнсис,  продемонстрировавший
недюжинную  интуицию,  от  участия  в  демарше  отказался,  со¬
славшись  на  отсутствие  инструкций  из  Вашингтона,  и,  как  след¬
ствие,  дождался  благодарности  Керенского  за  сочувствие  США
делу  русской  демократии.  На  фоне  нравоучений  дипломатов  со¬
юзных  держав  в  адрес  Петрограда  американский  посол  выдер¬
живал  дружескую  линию,  высказавшись  за  выделение  России
нового  кредита111.
 А  Временное  правительство,  заинтересованное  возможно  бо¬
лее  скрыть  от  общественности  произошедший  инцидент,  поста¬
ралось  успокоить  союзников.  Его  версия  событий,  сообщал
А.  Моррис  13  октября,  создавала  картину  внутреннего  сплочения
общества,  консолидации  умеренных  сил  (как  в  новом  коалицион¬
ном  правительстве,  так  и  Предпарламенте).  Благопристойный  в
целом  образ  несколько  смазывали  упоминания  о  росте  влияния  в
народных  массах  большевиков,  их  успешной  борьбы  за  влияние  в
Петросовете  и  в  Советах  крупных  городов;  об  усилении  “крайних
настроений  левого  толка”  в  других  партиях  социалистической
ориентации112.
 Между  тем  тема  леворадикальной  угрозы  занимала  столь  вид¬
ное  место  в  донесениях  из  России,  что  беспокойство  не  могло  не
передаться  Вашингтону.  9  октября  Фрэнсис  отметил  резкое  вы¬
ступление  “самого  смелого  большевика”,  Троцкого  в  Петросове¬
те  и  его  осуждение  коалиционного  министерства.  Посол  повто¬
рил  мысль,  что,  случись  выступление  леворадикалов,  власти  с
ним  справятся.  Впрочем,  нотки  сомнения  в  донесениях  посла  зву¬
чали  все  явственнее.  И  в  то  же  время  дипломата  посетила  мысль,
что  правительство  воздерживалось  от  репрессий  против  полити¬
ческих  противников,  чтобы  спровоцировать  их  напасть  первыми
и,  разгромив  большевиков,  укрепить  свое  положение113.
 В  донесении  22  октября  Фрэнсис  писал:  “Обстановка  здесь
очень  изменчива...  Если  произойдет  большевистское  выступле¬
 201

ние  и  оно,  что  я  считаю  возможным,  будет  подавлено,  то  про¬
изойдет  значительное  усиление  позиций  Временного  правитель¬
ства  и  Совета  республики”.  Четырьмя  днями  спустя  посол  отме¬
тил:  если  большевикам  удастся  низложить  существующее  прави¬
тельство  и  создать  собственное,  оно  призовет  всех  участников
войны  начать  мирные  переговоры;  сорвется  -  пойдет  на  мир  се¬
паратный.  Жутким  следствием  должно  было  стать  возращение
миллионов  демобилизованных  (и  вооруженных)  солдат,  что  мог¬
ло  привести  к  гражданской  войне114.
 “Многие  полагают,  что,  когда  ты  получишь  это  письмо,  край¬
не  левые  придут  к  власти,  Временное  правительство  падет,  будет
издана  декларация  о  сепаратном  мире  и  все  будет  кончено”,  -  пи¬
сал  Робинс  жене  10  октября  1917  г.  Слишком  агрессивно,  напори¬
сто  действовали  их  лидеры.  Робинс  писал,  что  они  “взорвали”
Предпарламент,  начавший  работу  20  октября.  Речи  А.Ф.  Керен¬
ского,  Е.К.  Брешко-Брешковской,  председателя  Предпарламента
Н.Д.  Авксентьева  в  духе  примирения  политических  сил  и  сплоче¬
ния  нации  резко  контрастировали  с  поведением  большевиков  во
главе  с  Л.  Троцким.  Они  отказались  приветствовать  послов  союз¬
ников,  демонстративно  покинули  зал,  бросив  Керенскому:  “Пре¬
датель!”  В  ответ  из  зала  полетели  крики:  “Немецкие  агенты!
Лжецы!”  Вместо  синклита,  где  рождалось  согласие,  Предпарла¬
мент  стал  новым  полем  битвы115.  Д.  Фрэнсис  в  сообщении  о  его
открытии  21  октября  постарался  от  оценок  воздержаться,  отме¬
тив,  что  из  555  его  членов  167  представляли  буржуазные  слои  об¬
щества,  даже  на  выборах  в  Учредительное  собрание  они  не  мог¬
ли  рассчитывать  на  большее.
 Настороженное  сообщение  Фрэнсиса  от  27  октября  связы¬
вало  дату  выступления  большевиков  с  началом  работы  II  съезда
Советов.  Посол  информировал  об  их  намерении  арестовать  пра¬
вительство.  Ссылки  на  “слухи”,  достоверными  данными  посол  не
располагал...  В  телеграмме  от  29  октября  посол  фиксировал  рез¬
ко  негативную  реакцию  ЦИК  Советов  рабочих  и  солдатских  де¬
путатов  и  Исполкома  Совета  крестьянских  депутатов  на  обретав¬
шую  все  большую  реальность  перспективу  выступления  больше¬
виков  (принятие  резолюции  Ф.  Дана)116.
 В  донесениях  американских  дипломатов  в  октябре  были
очень  блекло  отражены  процессы  размежевания  сил  внутри  со¬
циалистического  лагеря,  усиления  в  партиях  меньшевиков  и  эсе¬
ров  настроений,  отвечавших  взглядам  лидеров  их  левого  крыла,  в
первую  очередь  Ю.О.  Мартова.  Усиливалась  оппозиция  коалици¬
онному  министерству  -  в  пользу  создания  однородного  демокра¬
тического.  Как  было  заявлено  в  представленной  на  заседании
Предпарламента  6  ноября  формуле,  политического  разрешения
 202

кризиса  следовало  ожидать  только  в  случае  гарантии  органами
революционной  демократии  “удовлетворения  насущных  требова¬
ний  народа  -  издания  немедленного  декрета  о  передаче  земли  в
руки  Земельных  комитетов  и  предъявления  решительных  требо¬
ваний  к  союзникам  провозгласить  условия  мира  и  начать  мирные
переговоры”.  Это  предложение  левых  было  принято  большинст¬
вом  в  113  голосов  (при  102  против  и  26  воздержавшихся)  при  под¬
держке  эсеров,  меньшевиков  и  меныневиков-интернационали-
стов117.  Фрэнсис,  однако,  не  прошел  мимо  факта,  что  выступле¬
ние  перед  “левевшим”  Предпарламентом  28  октября  М.И.  Тере¬
щенко  (в  котором  министр  указал  на  необходимость  привести  в
соответствие  взгляды  на  проблемы  целей  войны  Временного  пра¬
вительства  и  союзников,  а  также  критиковал  положения  “Нака¬
за”  Скобелеву)  вызвало  серьезную  критику118.
 За  неделю  до  революции,  30  октября,  посол  был  достаточно
откровенен:  большевики,  кажется,  “раздумали”  выступать,  это
лишает  правительство  возможности  “преподать  им  полезный
урок”.  Моррис  поостерегся  делать  прогнозы,  но  в  донесении
25  октября  приводил  мнения  покидавших  родину  русских,  что  по¬
ложение  отчаянное,  отсутствие  единодушия  и  сотрудничества  по¬
литических  и  социальных  сил  делали  действия  во  спасение  отече¬
ства  невозможными119.  Поведение  Керенского  и  его  окружения
скорее  подтверждало  эту  точку  зрения;  они  нервозны,  словно
осознавая  катастрофичность  приближения  конца,  искали  выход  -
и  не  находили  его.  Раздражение  позицией  державшихся  пассивно
союзников,  страх  за  судьбу  правительства  и  будущее  России  в  вы¬
ступлениях  Керенского  прорвались  наружу.  Пожалуй,  самым  по¬
казательным  в  этом  плане  стал  известный  эпизод  с  его  интервью
31  октября  “Ассошиэйтед  пресс”.  Оно  содержало  признание
крайнего  истощения  страны,  “Вашингтон  пост”  поместило  его
под  красноречивым  названием  “Россия  выходит  из  войны”.
Р.  Лансингу,  попавшему  в  весьма  щекотливую  ситуацию,  при¬
шлось  доказывать,  что  журналисты  дали  предварительную  и  со¬
кращенную  версию  интервью  Керенского,  сгустив  краски.  На
самом  деле  Временное  правительство  якобы  находило  силы  пре¬
одолевать  трудности,  делало  все  возможное  для  полноценного
участия  России  в  войне120.
 Впрочем,  и  без  подобных  “сигналов”  союзникам  было  оче¬
видно,  что  положение  Временного  правительства  стало  катастро¬
фическим:  делались  последние  попытки  спасти  утопавшего.  2  но¬
ября  Робинс  и  Томпсон  встретились  с  рядом  военных  представи¬
телей  союзных  держав  -  Ноксом  (Великобритания),  Нисселем
(Франция),  Джадсоном  (США).  Их  дискуссия  с  генералом  Нок¬
сом,  однако,  выявила  противоположные  подходы  к  решению
 203

этой  задачи.  Лидеры  АКК  полагали,  что  стоило  настраивать  Вре¬
менное  правительство  на  широкое  социально-политическое  ма¬
неврирование,  сближение  с  лидерами  эсеро-меныневистского
ЦИКа,  провозглашение  аграрной  реформы  (чтобы  выбить  важ¬
нейший  козырь  у  большевиков).  Британский  же  военный  не  смог
предложить  ничего  конструктивного,  сожалел  об  отказе  союзни¬
ков  открыто  принять  сторону  Корнилова,  назвал  безмерно  устав¬
ших  от  войны  русских  “трусливыми  собаками”  (что  заставило
присутствовавшего  на  встрече  генерала  К.Ф.  Неслуховского
хлопнуть  дверью).  По  существу,  переговоры  были  прерваны121.
Робинс  со  своей  инициативой  на  три  дня  опередил  встречу  лиде¬
ров  правосоциалистического  ЦИКа  Петросовета  (Ф.  Дан,
М.  Скобелев,  А.  Гоц)  с  Керенским.  Они  предложили  действовать
на  основании  решений,  принятых  Предпарламентом:  передать  зе¬
мли  в  ведение  земельных  комитетов;  решительно  предложить  со¬
юзникам  провозгласить  условия  мира  и  начать  мирные  перегово¬
ры.  Встреча,  однако,  кончилась  ничем  -  Керенский  так  действо¬
вать  готов  не  был.  Наконец,  2  ноября  военный  министр  А.И.  Вер¬
ховский  в  комиссии  Предпарламента  по  обороне  заявил,  что  про¬
должать  войну  невозможно,  что  необходима  активная  политика  в
пользу  быстрейшего  заключения  мира.  Спустя  три  дня  он  был  ос¬
вобожден  правительством  от  занимаемой  должности  и  отправлен
в  отпуск  по  болезни122.  Так  были  похоронены,  может  быть,  пос¬
ледние  слабые  надежды  как-то  изменить  течение  событий,  при¬
ближавших  страну  к  большевистскому  перевороту.
 Поведение  американского  посла  и  его  коллег  в  последние  дни
перед  Октябрем,  их  метания  между  обретением  надежды  на  вы¬
живание  Временного  правительства  и  его  утратой,  поиски  средств,
которые  позволили  бы  повлиять  на  ситуацию  (идея  предоставле¬
ния  нового  кредита  Временному  правительству;  посылки  войск
для  его  спасения  через  Швецию  или  Владивосток,  частые  встречи
с  русскими  министрами),  хорошо  изучены  историками.  7  ноября
посол  передал  в  Вашингтон  телеграмму,  сообщавшую  о  захвате
большевиками  власти,  отъезде  Керенского  на  фронт  и  его  прось¬
бе  нового,  советского  режима  не  признавать123.
 *  *  *
 После  Корниловского  мятежа  внимание  работавших  на  “рус¬
ском  направлении”  американцев  было  подчинено  главным  обра¬
зом  наблюдению  за  нарастанием  леворадикальной  большевист¬
ской  угрозы,  поисками  Временным  правительством  путей  ее
отражения.  Шанс  на  спасение  демократии  в  России  за  океаном
связывали  с  сохранением  у  власти  либерально-социалистической
коалиции,  опиравшейся  на  массовую  поддержку,  которой  еще
 204

пользовались  умеренные  социалисты.  Не  осталась  незамеченной
американскими  дипломатами  альтернатива  создания  однородно¬
го  демократического,  социалистического  правительства.  Эта  воз¬
можность,  при  отказе  меньшевиков  и  эсеров  от  коалиции  с  дис¬
кредитировавшими  себя  в  глазах  граждан  России  кадетами,
поддержавшими  Корнилова,  могла  в  дальнейшем  избавить  народ
России  от  ужасов  ожесточенной  гражданской  войны.  Но  в  США
осенью  1917  г.  перспектива  появления  левого  правительства  вос¬
принималась  едва  ли  не  как  синоним  прихода  к  власти  крайних
радикалов.
 В  донесении  Госдепу  от  2  ноября  М.  Саммерс  высказал  убеж¬
дение,  что  демократический  эксперимент  в  России  завершится
неудачей.  Главный  вывод  -  Россия  страна  слишком  своеобразная,
противоречивая,  чтобы  следовать  чужим,  даже  самым  совершен¬
ным,  общественно-политическим  моделям.  Американцы  же  уве¬
ровали  в  превосходство  собственной,  отсюда  их  склонность  “ви¬
деть  события  так,  как  нам  хотелось  бы  их  видеть,  и  верить,  что
они  могут  произойти  и  развиваться  только  так,  как  мы  того  по¬
желаем”.  Следствием  стало  непонимание  многими  в  США  сути
событий  в  России,  ошибки  реальной  политики.  “Нам  нравится
республиканская  идея  и  мы  посчитали,  что  это  как  раз  то,  что
нужно  для  России,  -  писал  Саммерс.  -  Нам  не  следовало  бы  навя¬
зывать  народу  того,  что  ему  не  нужно  или  того,  что  он  не  хотел”.
 Американцы  не  учли,  что  русский  народ  не  был  готов  к  столь
решительным  переменам,  не  созрел  для  резкого  рывка  в  сторону
демократии.  Последствия  для  россиян  были  катастрофическими:
“Этот  эксперимент  почти  развалил  державу,  фактически  привел
к  проигрышу  ими  войны,  вызвал  анархию  в  стране,  увеличил  про¬
пасть  между  социально-политическими  партиями  до  почти  непро¬
ходимых  размеров  и  подготовил  почву  для  скорой  реакции.  Мо¬
жет  быть,  я  ошибаюсь  в  своем  заключении,  но  я  не  верю,  чтобы
русский  народ  был  готов  к  образованию  республики,  или  что  он
понимает,  что  она  означает”,  -  писал  консул.  В  то  же  время,  как
бы  ни  складывались  далее  события  в  России,  огромный  русский
корабль  двинулся  в  путь  и  в  старую  гавань  не  вернется.  “У  всех
думающих,  серьезных  людей  нет  и  мысли  об  утверждении  како¬
го-либо  режима  подобного  тому,  который  существовал  ранее”,  -
писал  он.  Временное  правительство  не  удержится.  “Люди  устали
от  экспериментов,  и  каждый  день  озлобляет  их  против  нынешне¬
го  правительства  и  его  политики.  Наступление  холодов  вместе  с
отсутствием  теплой  одежды  еще  более  ожесточит  массы”.  Сам¬
мерс  не  ставил  вопрос  так,  что  русский  народ  в  принципе  не  мо¬
жет  воспринять  идеалы  демократии.  Однако  он  должен  осознать
свой  выбор,  сделать  его  самостоятельно,  избрать  ту  форму  поли¬
 205

тического  устройства,  которая  определяется  национальными  тра¬
дициями  и  предпочтениями  населения  России.  Предстоит  дли¬
тельный,  полный  испытаний,  путь.  “Конечным  результатом  по¬
трясений  здесь  будет  прогрессивная  конституционная  монархия,
контролируемая  соответствующими  представительными  органа¬
ми”,  -  предрекал  Саммерс.  Она,  однако,  придет  лишь  после  того,
как  “будет  создана  сильная  военная  диктатура  и  люди  не  поймут,
что  свобода  не  есть  вседозволенность  и  что  коммунизм  не  может
существовать  в  современном  мире”.  Иными  словами,  Саммерс
прогнозировал  захват  власти  леворадикалами,  их  свержение  ан¬
тибольшевистскими  силами  и  утверждение  диктатуры,  с  последу¬
ющим  постепенным  переходом  к  конституционной  монархии124.
 *  *  *
 Варианты  дальнейшего  развития  событий,  в  случае  прихода
большевиков  к  власти,  американцы  просчитывали  достаточно
просто  еще  до  7  ноября.  Страну  скорее  всего  ожидала  граждан¬
ская  война.  Согласно  полученному  в  Вашингтоне  через  посла  в
Лондоне  У.  Пейджа  меморандуму  от  21  октября  “Казаки  до  и  по¬
сле  революции”,  подготовленному  английским  Разведыватель¬
ным  бюро  Министерства  информации,  центрами  оппозиции  Пет¬
рограду  должны  были  стать  Дон  и  другие  казацкие  области  Рос¬
сии.  В  этих  регионах  опасались,  что  леворадикалы  попытаются
разрушить  сложившиеся  уклад  жизни,  системы  самоуправления  и
землепользования.  И  стоило  центральной  власти  замахнуться  на
них,  и  казачество  выступило  бы125.
 Другой  печальный  прогноз  американцев  на  случай  прихода  к
власти  леворадикалов  -  шансы  сохранить  Россию  в  составе  анти¬
германской  коалиции  резко  уменьшались,  война  наверняка  затя¬
нулась  бы.  Г.  Кроули  в  сентябре  1917  г.,  предвидя  крах  России  и
крайнюю  усталость  других  народов,  предсказывал  неизбежное
прекращение  военных  действий  до  конца  лета  следующего,
 1918  г.  Исполнявший  обязанности  начальника  Генерального  шта¬
ба  генерал  Т.  Блисс  в  начале  октября  был  еще  более  пессимисти¬
чен,  предрекая,  что  выход  России  из  войны  мог  продлить  ее  и  на
 1919  г.12*
 Дипломаты  проигрывали  и  тот  вариант,  что  в  условиях  нара¬
стания  внутриполитического  кризиса  в  России  “спасать”  ее,  воз¬
можно,  пришлось  бы  за  счет  многонациональной  интервенции  со¬
юзников.  Нельзя  считать  случайным,  что  американский  консул
во  Владивостоке  Дж.  Колдвелл  в  начале  октября  сообщал  об  от¬
сутствии  в  городе  твердой  власти,  готовой  взять  ответственность
прежде  всего  за  жизнь  и  собственность  иностранцев;  об  активиза¬
 206

ции  местных  анархистов,  открыто  обсуждавших  вопросы  соци¬
альной  революции,  устранения  частной  собственности  на  землю,
фабрики,  заводы  и  шахты.  На  состоявшейся  незадолго  до  этого
конфиденциальной  встрече  главы  консульских  служб  США,  Анг¬
лии,  Японии  и  Франции  рассматривали  возможность  направле¬
ния,  в  случае  возникновения  беспорядков  в  городе,  в  порт  Влади¬
востока  японских  и  американских  военных  кораблей.  А  пока
Колдвелл  считал  целесообразным  проведение  показательных  ак¬
ций,  частые  посещения  Владивостока  военными  кораблями  союз¬
ников,  что  давало  бы  большие  гарантии  сохранности  находив¬
шимся  в  порту  грузам,  реорганизации  его  работы,  Транссибир¬
ской  магистрали,  обеспечения  спокойствия  “законопослушных
русских”,  опасавшихся  за  свою  жизнь  и  собственность127.
 Наконец,  американцам  следовало  торопиться  с  подготовкой
армии  и  отправкой  ее  в  Европу.  Об  этом  открыто  говорили  и  в
США,  и  в  странах  Антанты.  В  документе,  подготовленном  для  во¬
енного  кабинета  Великобритании  генерал-лейтенантом  Генри
Вильсоном  20  октября,  говорилось,  что  после  Сербии  и  Румынии
“мы  почти  потеряли  Россию”,  Франция  ослабла,  а  Америка  как
военная  сила  пока  “мало  что  значит”.  Вместе  с  тем  при  всех  не¬
удачах  союзников,  соотношение  их  сил  с  Четверным  союзом  бы¬
ло  относительно  равным.  Чтобы  склонить  чашу  весов  на  свою
сторону,  Антанте  следовало  дождаться  “прибытия  сильных  аме¬
риканских  частей”128.  В  этой  связи  англичан  не  могли  не  радовать,
по  сделанному  в  конце  сентября  признанию  посла  Великобрита¬
нии  в  США  С.  Спринг-Райса,  происшедшие  всего  за  несколько
месяцев  “поразительные”  изменения  в  настроениях  американцев,
их  готовность  сражаться  до  “победного  конца”.  Тогда  же  У.  Вайз-
ман  констатировал  твердую  решимость  лидеров  США  мобилизо¬
вать  все  силы  нации  на  победу129.
 *  *  *
 После  Февральской  революции  работавшие  на  “русском  на¬
правлении”  американцы  долгие  месяцы  упорно  придерживались
позиции,  которая,  по  их  мнению,  обеспечивала  следование  России
по  пути  демократического  развития:  либералы  должны  были  ос¬
таваться  во  власти.  В  США  с  недоверием  воспринимали  все  пар¬
тии  левого  спектра,  их  идейные  ориентиры  и  программные  уста¬
новки,  деятельность  контролировавшегося  ими  Петросовета.  Ко¬
алицию  буржуазных  политиков  и  умеренных  социалистов  счита¬
ли  “меньшим  из  зол”,  но  в  ней  не  видели  реального  рычага  для
выхода  России  из  тисков  кризиса.  Усиление  же  влияния  социали¬
стов  на  правительство  считали  причиной  скатывания  страны  к
 207

хаосу,  анархии;  за  ними  ожидали  утверждения  диктатуры  правого
или  крайне  левого  толка.  При  этом  к  первой,  как  показал  Корни¬
ловский  мятеж,  отношение  американских  военных  и  дипломатов
было  неоднозначным:  одни  рассматривали  ее  как  необходимый
этап  перехода  в  будущем  к  какой-то  форме  буржуазно-демокра¬
тического  правления;  другие  опасались,  что  в  России  может  быть
восстановлен  авторитарный  режим  дофевральского  образца.  В  Ва¬
шингтоне  своего  мнения  определить  не  успели  в  связи  со  скоротеч¬
ностью  событий.  К  левосоциалистической  диктатуре,  реализо¬
вавшей  себя  в  ноябре,  отношение  было  изначально  крайне  нега¬
тивным.  Весной  американцы  благодушно  уверовали,  что  либе¬
ральное  правительство  поведет  Россию  по  пути  умеренных
буржуазных  реформ.  После  Апрельского  кризиса  последова¬
тельность  событий  в  далекой,  плохо  изученной  стране  показалась
нарушенной,  адекватно  оценить  процессы  революционной  ломки
было  уже  не  под  силу...  Пока  Россия  искала  свой  путь,  в  США
всплески  оптимизма  были  скоротечными,  чередовались  с  более
продолжительными,  глубокими  периодами  пессимизма,  которые
не  оставляли  надежды,  что  Вашингтон  найдет  какой-то  вариант
конструктивной  политики  в  “русском  вопросе”.
 1  Henry  М.  Hyndman  to  A.  Simons.  August  12,  1917  //  SHSW.  A.  Simons  Papers.
Box  1.
 2  The  Literary  Digest.  1917.  Aug.  4.  P.  24.
 3  Ibid.;  D.  Willard  to  S.  Washburn.  July  4,  1917  //  MD  LC.  S.  Washburn  Papers.
Box  1.
 4  The  Independent.  1917.  July  14.  P.  49.
 5  D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  July  22,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/424;
R.  Robins  to  wife.  August  15,1917  //  SHSW.  R.  Robins  Papers.  Box  13;  W.B.  Thompson
to  wife.  August  9,  1917  //  MD  LC.  H.  Hagedorn  -  W.  Thompson  Papers.  Box  19;  The
Literary  Digest.  1917.  Aug.  4.  P.  24-25.
 6  The  New  York  Times  Current  History.  1917.  Sept.  P.  433.  См.:  Революция
1917  г.  (хроника  событий).  М.,  1924-1926.  Т.  3-5;  Т.  3.  С.  179-180,  193,  214-215.
22  июля  ВЦИК  и  Исполком  Совета  крестьянских  депутатов  приняли  резолю¬
цию,  объявлявшую  страну  “в  опасности”.  Временное  правительство  по  настоя¬
нию  И.Г.  Церетели,  Ф.И.  Дана,  Н.Д.  Авксентьева  стали  именовать  “правитель¬
ством  спасения  революции”  (Злоказов  Г.И.  Меньшевистско-эсеровский  ВЦИК
Советов  в  1917  г.  М.,  1997.  С.  115).
 7  The  Literary  Digest.  1917.  Aug.  4.  P.  24-25.
 8  W.  Judson  to  WCD.  August  1,  1917  //  NA.  RG  165.  F.  8806-67.  Box  362;
W.  Judson  to  WCD.  August  7,  1917  //  Ibid.  F.6497-25.  Box  121.  У.  Джадсон  имел  в
виду  Н.В.  Некрасова  -  заместителя  министра  председателя  и  министра  финан¬
сов;  Н.Д.  Авксентьева  -  министра  внутренних  дел;  М.И.  Терещенко  -  министра
иностранных  дел;  Б.В.  Савинкова  -  товарищ  министра,  управляющего  Военным
министерством  при  министре  Керенском.
 9  N.  Winship  to  the  Secretary  of  State.  July  24,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/478.
 10  Революция  1917  г.  ...  Т.  3.  C.  164,  176,  194,  326-328.  Постановление  Вре¬
менного  правительства  “О  воспрещен™  земельных  сделок”  утверждало  поря¬
док,  согласно  которому  любую  из  них  можно  было  производить  только  с  согла¬
 208

сия  местного  губернского  земельного  комитета,  с  утверждением  министром  зе¬
мледелия  (Там  же.  С.  330).
 28  июля  газета  “Речь”  сообщила  об  исходившем  от  Керенского  приглаше¬
нии  войти  в  правительство  В.Д.  Набокову,  Н.М.  Кишкину  и  Н.М.  Астрову.  Пос¬
ледние  вынесли  вопрос  на  обсуждение  ЦК  партии  кадетов,  выработавшего  ряд
условий,  обязательных  для  членов  партии.  Среди  них  -  невмешательство  в  дела
государственного  управления  каких  бы  то  ни  было  организаций  или  комитетов
(имелся  в  виду  Петросовет);  отказ  во  внутренней  политике  от  шагов,  “грозящих
вспышками  гражданской  войны”,  а  потому  осуществление  всех  основных  соци¬
альных  реформ  и  разрешение  вопроса  о  форме  государственного  строя  должны
быть  безусловно  отложены  до  Учредительного  собрания;  наконец,  “решитель¬
ная  борьба  с  анархическими,  противогосударственными  и  контрреволюционны¬
ми  элементами”.  Только  6  августа  ЦК  партии  кадетов  принял  решение  “предос¬
тавить  своим  товарищам,  по  личному  выбору  Керенского,  войти  в  состав  прави¬
тельства”  (Революция  1917  г.  ...  Т.  3.  С.  214,  333-334;  Буржуазия  и  помещики  в
1917  г.:  Частные  совещания  членов  Государственной  думы  /  Под  ред.  А.К.  Дре-
зена.  М.;  JL,  1932.  С.  192-230;  Думова  Н.Г.  Кадетская  партия  в  период  Первой
мировой  войны  и  Февральской  революции.  М.,  1988.  С.  178-182;  Полнер  Т.И.
Жизненный  путь  князя  Георгия  Евгеньевича  Львова:  Личность.  Взгляды.  Усло¬
вия  деятельности.  М.,  2001.  С.  369-373).
 11  N.  Winship  to  the  Secretary  of  State.  August  3,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/510.
При  формировании  кабинета  Керенский  объявил  о  намерении  подобрать  его
членов  индивидуально,  “и  они  не  будут  считаться  официально  делегированными
и  ответственными  перед  своими  партиями,  как  это  было  при  первой  коалиции”
(Сверчков  Д.Ф.  Керенский.  2-е  изд.  Л.,  1927.  С.  45).  ВЦИК  Советов  рабочих  и
солдатских  депутатов  выразил  Чернову  доверие,  он  остался  во  втором  коалици¬
онном  правительстве.  Чернов  покинул  его  позднее,  в  начале  Корниловского  мя¬
тежа  (Злоказов  Г.И.  Меньшевистско-эсеровский  ВЦИК  Советов  в  1917  г.
С.  134-135).
 12  F.  Cole  to  the  Secretary  of  State.  August  14,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/543.
На  заседании  ВЦИК  и  Исполкома  Всероссийского  съезда  Советов  крестьян¬
ских  депутатов  4  августа  была  принята  резолюция  о  власти  (147  -  “за”,  45  -
“против”,  42  воздержались),  выражавшая  доверие  Керенскому  на  предмет  со¬
ставления  нового  коалиционного  кабинета  по  его  личному  выбору.  Иными
словами,  до  37%  членов  ВЦИК  союз  лидеров  ВЦИК  с  кадетами  не  одобрили.
С  другой  стороны,  принятие  резолюции,  считал  лидер  меньшевиков-интерна-
ционалистов  Ю.  Мартов,  означал  отказ  “революционных  организаций  демо¬
кратии  от  признания  ответственности  министров-социалистов  перед  централь¬
ными  учреждениями  революционных  организаций...  Социалистические  пар¬
тии  сделали  буржуазным  значительную  уступку...”  (См.:  Меньшевики  в
1917  году.  М.,  1900-1917.  Т.  2-3;  Т.  2.  С.  230-243;  Революция  1917  г.  ...  Т.  3.
С.  206-208,  353;  Злоказов  Г.И.  Меньшевистско-эсеровский  ВЦИК  Советов  в
1917  г.  С.  136-137).
 13  R.  Robins  to  wife.  August  7,  1917.  August  8,  1917  //  SHSW.  R.  Robins  Papers.
Box  13.
 14  W.B.  Thompson  to  wife.  September  9,  1917  //  MD  LC.  H.  Hagedorn  -
W.  Thompson  Papers.  Box  19;  R.  Robins  to  wife.  August  27,  1917  //  SHSW.  R.  Robins
Papers.  Box  13.
 15  R.  Robins  to  wife.  August  26,  1917  //  SHSW.  R.  Robins  Papers.  Box  13.
 W.  Judson  to  WCD.  August  23,  1917  //  NA.  RG  165.  F.  8806-64.  Box  352.
 17  A.  Bullard  to  E.  House.  August  22,  1917  //  Yale-Sterling.  F.  6671.  E.  House
Papers.  Box  21.
 «  Ibid.;  W.  Judson  to  WCD.  August  7,  1917  //  NA.  RG  165.  F.  6497-25.  Box  121.
 209

19  R.  Robins  to  wife.  August  12,1917;  August  14,  1917;  August  15,1917  //  SHSW.
R.  Robins  Papers.  Box  13.
 20  W.  Judson  to  WCD.  September  3,  1917  //  NA.  RG  165.  F.  8806-74.  Box  362.
 21  M.  Summers  to  the  Secretary  of  State.  August  18,1917  //NA.  RG  59.861.00/548;
Революция  1917  г.  ...  Т.  3.  С.  248,  249.
 22  D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  August  22,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/467.
Резолюцию  “О  политическом  положении”,  принятую  16  августа  1917  г.,  см.:
РСДРП  (большевики).  Съезд  6-й.  1917.  Протоколы.  М.,  1958.  С.  255-257.
 23  A.  Bullard  to  Е.  House.  August  22,  1917  //  Yale-Sterling.  E.  House  Papers.
F.  671.  Box  21;  W.  Judson  to  WCD.  September  3,  1917  //  NA.  RG  165.  F.  8806-74.
Box  362.
 24  W.  Bullitt  to  the  Assistant  Secretary  of  State  //  NA.  RG  59.  861.00/474.
 25  Государственное  совещание  12-15  августа  1917  г.:  Стеногр.  отчет.  М.;  Д.,
1930.  С.  3^2,  58-65,  73-86,  99-138,  227-338,  и  др.;  F.Cole  to  the  Secretary  of  State.
August  28,1917  //NA.  RG  59.  861.00/541;  Idem.  September4,1917  //Ibid.  861.00/595.
О  мероприятиях,  готовившихся  Л.Г.  Корниловым  (“Записка”),  ее  доработке  в
ходе  консультаций  с  Б.В.  Савинковым,  А.Ф.  Керенским,  М.М.  Филоненко,
М.И.  Терещенко,  Н.В.  Некрасовым  во  второй  половине  августа  см.:  Иоффе  Г.З.
Семнадцатый  год:  Ленин,  Керенский,  Корнилов.  М.,  1995.  С.  107-111.
 На  самом  деле  на  заседании  Петросовета  31  августа  резолюция  Ю.  Марто¬
ва  с  выражением  протеста  против  смертной  казни  на  фронте  была  отвергнута
(428  :  377).  Была  принята  аналогичная  резолюция  социалистов-революционе-
ров,  против  которой  высказались  всего  четверо:  Н.С.  Чхеидзе,  Ф.И.  Дан,
И.Г.  Церетели,  М.И.  Либер  (см.:  Меньшевики  в  1917  г.  Т.  2.  С.  298-302;  Злока-
зов  Г.И.  Петроградский  Совет  на  пути  к  Октябрю.  М.,  1978.  С.  70-72).
 26  W.  Judson  to  WCD.  August  23,  1917  //  NA.  RG  165.  F.  8806-74.  Box  362.
 27  R.  Robins  to  wife.  September  1,  1917  //  SHSW.  R.  Robins  Papers.  Box  13.
 28  The  Literary  Digest.  1917.  Sept.  8.  P.  17-18.
 29  J.  Ray  to  the  Secretary  of  State.  August  21,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/559.
 30  R.  Robins  to  wife.  September  6,  1917  //  SHSW.  R.  Robins  Papers.  Box  13.
 31  M.  Summers  to  the  Secretary  of  State.  September  8,  1917  //  NA.  RG  59.
861.00/594.
 32  I.Morris  to  the  Secretary  of  State.  September  8,  1917  //NA.  RG59.  861.00/491;
Idem.  September  7,  1917  //  Ibid.  861.00/489.  Иоффе  Г.З.  Революция  и  судьбы  Рома¬
новых.  М.,  1992.  С.  110-112.
 33  A.  Bullard  to  Е.  House.  August  22,  1917  //  Yale-Sterling.  E.  House  Papers.  Box
21.  F.  0671;  R.  Robins  to  wife.  August  23,  19111/  SHSW.  R.  Robins  Papers  Box  13.  О
встрече  с  Корниловым  23  августа  Керенский  поведал  следующее:  “Впереди  ехал
автомобиль  с  пулеметами.  Текинцы  внесли  два  мешка  с  пулеметами  и  положи¬
ли  в  вестибюле...  Затем  взяли,  когда  стали  уезжать”  {Керенский  А.Ф.  Дело  Кор¬
нилова.  Репр.  изд.  1918  г.  Benson,  1987.  С.  52-53).
 34  F.  Cole  to  the  Secretary  of  State.  September  4,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/595.
См.:  Ростунов  И.И.  Русский  фронт  Первой  мировой  войны...  М.,  1975.
С.  366-371.
 351.  Morris  to  the  Secretary  of  State.  September  8,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/491.
 36  W.B.  Thompson  to  wife.  September  9,  1917  //  SHSW.  H.  Hagedom  -
W.  Thompson  Papers.  Box  19.
 37  A.  Spring-Rice  to  E.  Drummond.  September  7,  1917  //  PRO.  A.  Spring-Rice
Papers.  FO  800/242.
 38  The  Literary  Digest.  1917.  Sept.  8.  P.  16-18.
 39  Анализу  корниловского  выступления  посвящены  серьезные  научные  ис¬
следования  (см.:  Владимирова  В.  Контрреволюция  в  1917  г.  Корниловщина.  М.,
1924;  Иоффе  Г.З.  “Белое  дело”.  Генерал  Корнилов.  М.,  1989.  С.  123-151;  Кат¬
 210

ков  Г.М.  Дело  Корнилова.  М.,  2002;  Керенский  А.Ф.  Дело  Корнилова.  Репр.  изд.
Benson,  1987;  Мартынов  Е.И.  Корнилов.  Попытка  государственного  переворо¬
та.  М.,  1927;  и  др.
 40  S.  Washburn  to  Е.  House.  September  14,  1917  //  MD  LC.  S.  Washburn  Papers.
Box  1.
 41  D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  August  22,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/473;
Idem.  August  26,  1917  //  Ibid.  861.00/479;  Idem.  September  6,  1917  //  Ibid.  861.00/492.
 42  D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  September  10,  1917  //  NA.  RG  59.
861.00/501.
 43  W.B.  Thompson.  Memo,  on  the  News,  N  2.  September  11,1917.  7  a.m.  //  MD
LC.  H.  Hagedom  -  W.B.  Thompson  Papers.  Box  19.  См.:  Революция  1917  г....  Т.  IV.
С.  111.  О  плохо  скрытой  прокорниловской  позиции  британского  посольства  во
время  мятежа  см.:  Бьюкенен  Дж.  Мемуары  дипломата  /  Пер.  с  англ.  2-е  изд.  М.,
1991.  С.  281-289.
 44  Революция  1917  г....  Т.  4.  С.  110-111,117.  “Ультиматум  союзников  о  вос¬
становлении  порядка,  подорванного  безрассудными  действиями  Корнилова,  вы¬
звал  у  меня  возмущение...”,  -  вспоминал  А.Ф.  Керенский.  Сразу  же  после  разго¬
вора  с  дипломатами  держав  Антанты  “я  отправился  к  послу  США  Дэвиду  Фрэн¬
сису  и  попросил  его  направить  президенту  Вильсону  телеграмму  со  словами  бла¬
годарности  в  связи  с  неучастием  Соединенных  Штатов  в  этом  недружественном
акте”  (Керенский  А.Ф.  Россия  на  историческом  повороте:  Мемуары.  М.,  1996.
С.  272-273).
 45  W.B.  Thompson.  Memo.  N  3.  September  11,  1917,  about  Noon  //  MD  LC.
W.B.  Thompson  Papers.  Box  19.  9  сентября  Керенский  потребовал  от  Корнилова
сдать  должность  Верховного  главнокомандующего  генералу  В.Н.  Клембовскому.
Л.Г.  Корнилов  отказался  подчиниться,  Клембовский  решил  новой  должности  не
принимать.  М.В.  Алексеев,  как  и  П.Н.  Милюков,  были  сторонниками  достижения
компромисса  между  А.Ф.  Керенским  и  Л.Г.  Корниловым  (Революция  1917  г....  Т.  4.
С.  102,  103,  117;  Керенский  А.Ф.  Дело  Корнилова:  Репр.  изд.  1918  г.  С.  143-144).
 46  W.B.  Thompson.  Memo,  on  the  News,  N  2.  September.  11,  1917.  7  a.m.  //  MD
LC.  H.  Hagedorn  -  W.B.  Thompson  Papers.  Box  19.  M.M.  Филоненко  был  освобож¬
ден  от  должности  военного  комиссара  11  сентября,  так  как  тремя  днями  раньше
в  разговоре  с  Керенским  поддерживал  идею  диктатуры  четырех  лиц:  Корнило¬
ва,  Керенского,  Савинкова  и  Филоненко  (Революция  1917  г.  ...  Т.  4.  С.  124).
 47  D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  September  12,  1917  //  NA.  RG  59.
861.00/515.
 48  R.  Robins  to  wife.  September  9,1917;  September  10,1917;  September  11,1917  //
SHSW.  R.  Robins  Papers.  Box  13.
 49  D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  September  12,  1917  //  NA.  RG  59.
861.00/515;  W.B.  Thompson.  Memo,  on  the  News  N  2.  September  11,  1917,  7  a.m.;
Memo  on  the  News.  N  3.  September  11,  1917,  about  Noon  //  MD  LC.  H.  Hagedom  -
W.B.  Thompson  Papers.  Box  19.
 50  W.  Smith  to  the  Secretary  of  State.  September  11,  1917  //  NA.  RG  59.
861.00/504.
 51  D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  September  12,  1917  //  NA.  RG  59.
861.00/505.
 52  M.  Summers  to  the  Secretary  of  State.  September  14,  1917  //  NA.  RG  59.
861.00/601.
 53  S.  Washburn  to  E.  House.  September  14,  1917  //  MD  LC.  S.  Washburn  Papers.
Box  1;  W.  Judson  to  WCD.  September  12,  1917  //  NA.  RG  165.  F.  8806-66.  Box  362.
 54  W.  Judson  to  WCD.  Monthly  Resume:  September  -  October  10,1917  //  NA.  RG
165.  F.  9707-7.  Box  473;  S.  Washburn  to  E.  House.  September  14,  1917  //  MD  LC.
S.  Washburn  Papers.  Box  1.
 211

55  w.  Judson  to  WCD.  September  10,  1917  //  NA.  RG  165.  F.  8806-65.  Box  362.
 56  W.  Sharp  to  the  Secretary  of  State.  September  11,1917//  NA.  RG  59.  861.00/499.
 57  S.  Washburn  to  the  Secretary  of  State.  September  14,  1917  //  MD  LC.
S.  Washburn  Papers.  Box  1.
 58  Ibid.;  W.  Judson  to  WCD.  Monthly  Resume.  September  17  -  October  10,1917  //
NA.  RG  165.  F.  8806-74.  Box  473.
 59  W.B.  Thompson.  Memo,  on  the  News.  N  3.  September  11,  1917,  about  Noon  //
MD  LC.  H.  Hagedom  -  W.  Thompson  Papers.  Box  19.  Выдержки  из  документов  Ке¬
ренского  и  Корнилова  см.:  Революция  1917  г.  ...  Т.  4.  С.  111,  112,  115;  Керен¬
ский  А.Ф.  Дело  Корнилова.  Репр.  изд.  1918  г.  С.  140-142;  Катков  ГМ.  Указ.  соч.
 С. 	120-121.
 60  М.  Summers  to  the  Secretary  of  State.  September  11,  1917  I  I  NA.  RG  59.
861.00/598;  Революция  1917  г....  Т.  IV.  С.  29-30,  33,  40-41;  Отчет  о  Московском
совещании  общественных  деятелей  8-10  августа  1917  г.  М.,  1917.
 61  S.  Washburn  to  the  Secretary  of  State.  September  14,  1917  //  MD  LC.
S.  Washburn  Papers.  Box  1.
 62  S.  Washburn  to  E.  House.  September  14,  1917  //  MD  LC.  S.  Washburn  Papers.
Box  1;  W.  Judson  to  WCD.  September  12,  1917  //  NA.  RG  165.  F.  8806-66.  Box  362.
 63  M.  Egan  to  the  Secretary  of  State.  September  10,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/497.
 64  Jacob  E.  Connor  to  W.J.  Carr,  Director,  Consular  Service.  September  11,  1917  //
NA.  RG  59.  861.00/514.
 65  Horace  Boles  to  R.  Lansing.  September  10,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/500;
Central  Committee  of  the  United  Russian  Organizations  in  America  to  the  Secretary  of
State.  September  11,  1917  //Ibid.  861.00/598;  The  Bookman.  1917.  Oct.  P.  150-151.
 66  S.  Washburn  to  E.  House.  September  14,  1917  //  MD  LC.  S.  Washburn  Papers.
Box  1;  C.McCormick  to  H.  Scott,  September  11,  1917  /  Ibid.  H.  Scott  Papers.  Box  29.
 67  H.  Scott  to  W.  Judson.  September  12,  1917  //  MD  LC.  H.  Scott  Papers.  Box  29.
6S  W.  Judson  to  WCD.  September  12,  1917  //  NA.  RG  165.  F.  8806-66.  Box  362;
 Idem.  September  15,  1917  //  Ibid.  F.  6497-34.  Box  121;  Paraphrase  of  a  Telegram  from
American  Embassy  at  Petrograd.  W.  Judson  to  the  Secretary  of  War.  September  12,1917  //
MD  LC.  H.  Scott  Papers.  Box  71.
 69  W.B.  Thompson.  Memo,  on  the  News,  N  2.  September  11,  1917.  7  a.m.  //  MD
LC.  H.  Hagedom  -  W.B.  Thompson  Papers.  Box  19,  W.  Judson  to  H.  Scott.  October  1,
1911  Ц  H.L.  Scott  Papers.  Box  30.
 70  Intelligence  Bureau,  Department  of  Interior.  Weekly  Report  on  Russia.  XXI.
September  14,  1917  //NA.  RG  59.  861.00/529  V2.
 71  M.  Summers  to  the  Secretary  of  State.  September  14,  1917  //  NA.  RG  59.
861.00/602.
 721.  Morris  to  the  Secretary  of  State.  September  25,1917  //  NA.  RG  59.  861.00/547.
 73  W.  Judson  to  WCD.  October  7,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/618.  О  подъеме
массового  стачечного  движения  осенью  1917  г.  см.  подробнее:  Волобуев  П.В.
Пролетариат  и  буржуазия  России  в  1917  г.  М.,  1964.  С.  228-246.
 74  D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  October  4,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/571;
W.  Judson  to  WCD.  October  7,  1917  //  Ibid.  861.00/618.  В  дни  июльского  кризиса
Сейм  Финляндии  объявил  о  ее  независимости  от  России  в  делах  внутреннего  уп¬
равления,  оставив  за  Временным  правительством  вопросы  военные  и  внешней
политики.  Надеясь  найти  понимание  во  ВЦИКе,  в  Петроград  выехала  делегация
социал-демократов  Сейма.  ВЦИК,  однако,  поддержал  Временное  правительст¬
во,  31  июля  распустившего  Сейм  (созыв  нового  был  намечен  не  позднее  14  ноября)
и  отказавшегося  принимать  какие-либо  решения  до  Учредительного  собрания
(см.:  Боровков  Г.А.  Борьба  финских  социал-демократов  за  самоопределение
Финляндии  (апрель-декабрь  1917  г.)  //  Скандинавский  сборник.  Таллин,  1969.
Вып.  13.  С.  99-115).
 212

75  A.  Bullard  to  J.  Wright.  October  11,  19171  I  Princeton-Mudd.  A.  Bullard  Papers.
Box  6;  D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  September  15,  1917  //  NA.  RG  59.
861.00/520.  Правительственный  кризис,  начавшийся  9  сентября,  завершился
формированием  третьего  коалиционного  правительства  8  октября  1917  г.  До
его  создания  работала  образованная  в  середине  сентября  Директория  (“Совет
пяти”)  в  составе:  А.Ф.  Керенский  (министр-председатель),  М.И.  Терещенко  (ми¬
нистр  иностранных  дел),  А.М.  Никитин  (министр  почт  и  телеграфов),  генерал
А.И.  Верховский  (военный  министр),  контр-адмирал  Д.Н.  Вердеревский  (мор¬
ской  министр).  (См.:  Революция  1917  г.  ...  Т.  4.  С.  133,  275;  Иоффе  Г.З.  Семнад¬
цатый  год:  Ленин,  Керенский,  Корнилов.  С.  147).
 76  D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  September  13,  1917  //  NA.  RG  59.
861.00/517;  Idem.  September  14,1917//Ibid.  861.00/519;  Революция  1917  г....  Т.  IV.
С.  145.
 77  W.  Judson  to  WCD.  September  15,  1917  //  NA.  RG  165.  F.  6497-37.  Box  121.
13  сентября  в  знак  протеста  против  принятия  резолюции  эсеро-меныпевистский
президиум  Петросовета  сложил  свои  полномочия  (см.:  Революция  1917  г.  ...
Т.  IV.  С.  138-139;  Рабинович  А.  Революция  1917  г.  в  Петрограде:  Большевики
приходят  к  власти  /  Пер.  с  англ.,  2-е  изд.  М.,  2003.  С.  206-208,  221-223).
 78  R.  Robins  to  wife.  September  13,  1917  //  SHSW.  I.  Morris  to  the  Secretary  of
State.  September  18,1917  //NA.  RG  59.  861.00/526;  W.  Judson  to  WCD.  September  15,
1917  //  Ibid.  RG  165.  F.  6497-37.  Box  121.
 79  M.  Egan  to  the  Secretary  of  State.  September  10,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/497.
 80  D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  September  16,  1917  //  NA.  RG  59.
861.00/523;  Idem.  September  16,  1917  //Ibid.  861.00/527.
 81  D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  September  19,  1917  //  NA.  RG  59.
861.00/531.
 82  Intelligence  Bureau.  Department  of  Interior.  Weekly  Report  on  Russia.  September
14,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/529V2.
 83  На  заседании  ВЦИК  и  Исполкома  Советов  крестьянских  депутатов  13-14
сентября  в  ходе  дискуссии  об  организации  власти  И.  Церетели,  М.  Скобелев,
М.  Либер  высказались  за  коалицию  с  кадетами;  меньшевик  Б.  Богданов  -  за  ко¬
алицию  демократических  организаций,  включающую  и  объединения  цензовых
элементов,  не  запятнавших  себя  связями  с  корниловским  движением  -  “коопера¬
тивы,  городские  думы,  земства  нового  созыва”.  Ю.  Мартов  коалицию  с  кадета¬
ми  отвергал,  выступал  за  “демократическую  диктатуру”,  но  только  в  виде  “уста¬
новления  общедемократического  парламента”,  перед  которым  были  бы  ответ¬
ственны  министры-социалисты.  Каменев  выступал  за  “коалицию  пролетариата,
крестьян  и  солдат”,  опирающуюся  на  Советы.  В  споре  двух  предложенных  на
ВЦИК  и  ИК  резолюций  -  большевистской  “О  власти”  и  меньшевистско-эсеров¬
ской  “О  Демократическом  совещании  и  Временном  правительстве”  -  большин¬
ство  поддержало  вторую.  В  ней  говорилось  о  “сильной  революционной  власти”,
созданной  демократией,  представляющей  не  только  Советы,  но  и  кооперативы,
земства,  городское  самоуправление,  армейские  комитеты  и  другие  организации.
“Так  возникла  идея  Демократического  совещания,  призванного  создать  новую
коалиционную  власть  -  власть,  представленную  социалистическими  партиями”
(см.:  Меньшевики  в  1917  г.  Т.  3,  ч.  I.  С.  131-142;  Революция  1917  г.  ...  Т.  IV.
 C.  140-142,  149-151;  Иоффе  Г.З.  Семнадцатый  год:  Ленин,  Керенский,  Корни¬
лов.  С.  147).  Прозвучавшие  13-14  сентября  суждения  были  высказаны  позднее
на  Демократическом  совещании.
 841.  Morris  to  the  Secretary  of  State.  September  22,  1917  //NA.  RG  59.  861.00/536;
 D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  September  24,  1917  //Ibid.  861.00/551.
 85  R.  Robins  to  wife.  October  7,  1917  //  SHSW.  R.  Robins  Papers.  Box  13;  Гане¬
лин  Р.Ш.  Россия  и  США.  1914-1917:  Очерки  истории  русско-американских  отно¬
 213

шений.  JI.,  1969.  С.  372-375;  Hagedorn  Н.  The  Magnate:  William  Boyce  Thompson
and  His  Times,  1869-1930.  N.Y.,  1935.  P.  221.
 86  R.  Robins  to  wife.  September  28,  1917;  October  7,  1917  //  SHSW.  R.  Robins
Papers.  Box  13;  Революция  1917  г....  Т.  IV.  С.  211-213,  233-238;  Руднева  С.Е.  Де¬
мократическое  совещание  (сентябрь  1917  г).  М.,  2000.  С.  89-95,  108-111,
116-119,  176-180,  196-197,  208-210.
 87  Руднева  С.Е.  Указ.  соч.  С.  185-200.
 88  D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  September  28,  1917  //  NA.  RG  59.
861.00/562;  Idem.  September  30,  1917  //  Ibid.  861.00/568;  Idem.  October  7,  1917  //
Ibid.  861.00/572;  Idem.  October  9,  1917  //  Ibid.  861.00/579.  Второй  пункт  резолю¬
ции,  которую  озвучил  И.  Церетели  и  приняло  большинство  участников  Демо¬
кратического  совещания  (829  против  106),  гласил:  “Выделяя  из  своей  среды  по¬
стоянный  правительственный  орган  (Предпарламент.  -  С  Л.),  съезд  поручает
ему  содействовать  созданию  власти...  причем  в  случае  привлечения  и  цензовых
элементов  в  состав  Временного  правительства,  орган  этот  может  и  должен
быть  дополнен  делегатами  от  буржуазных  групп”  (Меньшевики  в  1917  г.  Т.  3,
ч.  I.  С.  268).  Керенский  взял  на  себя  инициативу  образования  нового  кабинета  с
участием  кадетов  и  отверг  идею  его  ответственности  перед  Предпарламентом.
5  октября  Керенский  заявил,  что  организация  власти  и  пополнение  состава
Временного  правительства  принадлежит  только  ему  (Революция  1917  г....  Т.  4.
 С. 	257).
 891.  Morris  to  the  Secretary  of  State.  September  22,1917  //  NA.  RG  59.  861.00/536.
 90  W.  Judson  to  WCD.  October  7,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/618.
 91  Cm.:  P.  Wheeler  to  J.  Tumulty.  October  23,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/692.
 92  W.B.  Thompson  to  wife.  September  29,  1917  //  MD  LC.  H.  Hagedom  -
W.  Thompson  Papers.  Box  19;  R.  Robins  to  wife.  September  24,  1917  //  SHSW.
R.  Robins  Papers.  Box  13.
 93  F.  Riggs  to  Jane  A.  Riggs.  September  20,  1917;  October  7,  1917;  October  11,
1917  //  MD  LC.  F.  Riggs  Papers.  Box  124.
 94  A.  Bullard  to  J.  Wright.  October  11,  1917  //  Princeton-Mudd.  A.  Bullard  Papers.
Box  6;  D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  September  26,  1917  //  NA.  RG  59.
861.00/557;  I.  Morris  to  the  Secretary  of  State.  September  28,  1917  //  Ibid.  861.00/552.
 95  I.  Morris  to  the  Secretary  of  State.  September  25,1917  //  NA.  RG  59.  861.00/547;
W.  Judson  to  WCD.  September  15,  1917  //  Ibid.  RG  165.  F.  6497-37.  Box  121;  Idem.
October  7,  1917  //  Ibid.  RG  59.  861.00/618.
 96  W.E.  Post  to  R.  Robins.  September  7/20,  1917  //  SHSW.  R.  Robins  Papers.  Box
13;  W.  Judson  to  WCD.  Monthly  Resume.  September  to  October  10,  1917  //  NA.  RG
165.  F.  9707-7.  Box  473.
 97  D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  October  15,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/587;
Idem.  October  19,  1917  //  Ibid.  861.00/596.  О  Моонзундской  операции  см.:  История
Первой  мировой  войны  /  Под  ред.  И.И.  Ростунова.  М.,  1975.  Т.  2.  С.  377-387;  Пу¬
хов  А.С.  Моонзундское  сражение.  Революционные  моряки  Балтики  на  защите
Петрограда  в  1917  г.  Д.,  1957.
 98  I.  Morris  to  the  Secretary  of  State.  October  25,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/606;
W.  Judson  to  WCD.  October  7,  1917  //  Ibid.  861.00/618;  F.  Riggs  to  Jane  A.  Riggs.
October  7,  1917  //  MD  LC.  Riggs  Family  Papers.  Box  124.
 99  W.  Wiseman  to  E.  Drummond.  October  1,  1917  //  Yale-Sterling.  W.  Wiseman
Papers.  F.  258.  Box  10.
 100  N.  Baker  to  G.F.  Chamberlain.  October  10,  1917  //  MD  LC.  N.  Baker  Papers.
Box  4.
 101  F.L.  Parker  to  WCD.  September  29,  1917  //  MD  LC.  F.  Parker  Papers.  Box  1.
 102  W.  Judson  to  WCD.  September  15,  1917  //  NA.  RG  165.  F.  6497-37.  Box  121;
W.  Judson  to  WCD.  October  7,  1917  //  Ibid.  RG  59.  861.00/618.
 214

103  W.  Judson  to  WCD.  September  15,  1917  //  NA.  RG  165.  F.  6497-37.  Box  121;
 D. 	Fransis  to  the  Secretary  of  State.  September  26,  1917  //  Ibid.  RG  59.  861.00/557;
September  29,  1917  //  Ibid.  861.00/565.  См.:  Военные  организации  партии  больше¬
виков  в  1917  году:  Сб.  ст.  /  Отв.  ред.  Ю.И.  Кораблев.  М.,  1986;  Старцев  В.И.
Очерки  по  истории  Петроградской  Красной  гвардии  и  рабочей  милиции  (март
1917  -  апрель  1918  г.).  М.;  Л.,  1965.
 104  R.  Robins  to  wife.  October  16,  1917  //  SHSW.  Robins  Papers.  Box  13.
 105  После  корниловщины  В.И.  Ленин  допускал  компромисс  с  меньшеви¬
ками  и  эсерами,  если  бы  они  согласились  “составить  правительство,  целиком
и  полностью  ответственное  перед  Советами”  {Ленин  В.И.  О  компромиссах  //
Поли.  собр.  соч.  Т.  34.  С.  135).  На  Демократическом  совещании,  однако,  боль¬
шинство  лидеров  этих  партий  цеплялось  за  коалицию  с  кадетами;  Ленин  пе¬
реосмыслил  позицию.  28  сентября  ЦК  партии  получил  две  написанные  им  ра¬
боты:  “Большевики  должны  взять  власть”  и  “Марксизм  и  восстание”.  В  них
лидер  партии  обосновал  необходимость  начать  немедленную  подготовку  к
вооруженному  восстанию  для  завоевания  власти  (см.:  Ленин  В.И.  Поли.  собр.
соч.  Т.  34.  С.  239-247).  После  фактического  отказа  ЦК  поддержать  его  пози¬
цию  Ленин  14  октября  обратился  в  Петроградский  и  Московский  комитеты
партии  и  заручился  их  поддержкой  (18  и  20  октября).  23  октября  состоялось
заседание  ЦК  РСДРП  (б),  принявшее  решение  о  постановке  вооруженного
восстания  на  повестку  дня.  29  октября  на  расширенном  заседании  ЦК  РСДРП
(б)  ленинская  позиция  получила  поддержку,  собрав  19  голосов  против  двух
при  четырех  воздержавшихся  (см.:  Аникеев  В.В.  Деятельность  ЦК  РСДРП(б)
в  1917  году  (хроника  событий).  М.,  1969.  С.  305-306,  358-359,  389-391,
410-413;  Карр  Э.  История  Советской  России:  в  14  кн.  /  Пер.  с  англ.  М.,  1989.
Кн.  1:  Большевистская  революция.  1917-1923.  С.  81-83;  Драма  российской  ис¬
тории:  большевики  и  революция:  [1905-1922  гг.]  /  Под  общ.  ред.  А.Н.  Яковле¬
ва  и  др.  М.,  2002.  С.  214-217).
 106  D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  September  27,  1917  //  NA.  RG  59.
861.00/559.
 107  J.  Ray  to  the  Secretary  of  State.  September  16,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/529;
J.  Caldwell  to  the  Secretary  of  State.  October  4,  1917  //  Ibid.  861.00/623.
 108  R.  Robins  to  wife.  October  7,  19111  I  SHSW.  R.  Robins  Papers.  Box  13.
 109  Wilson  (Berne)  to  the  Secretary  of  State.  September  27,  1917  //  NA.  RG  59.
861.00/556.
 110  I.  Morris  to  the  Secretary  of  State.  September  22,  1917  //  NA.  RG  59.
861.00/535;  D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  October  4,  1917  //  Ibid.  861.00/571;
Idem.  October  9,  1917  //  Ibid.  861.00/579;  Idem.  October  24,  1917  //  Ibid.  861.00/610.
 111  Ганелин  Р.Ш.  Указ.  соч.  С.  376-377.
 112  I.  Morris  to  the  Secretary  of  State.  October  13,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/559.
 113  D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  October  4,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/571;
Idem.  October  9,  1917  //  Ibid.  861.00/579.
 114  FRUS,  1917.  Suppl.  2.  Vol.  I:  The  World  War.  P.  280,  285.
 115  R.  Robins  to  wife.  October  10,  1917;  October  23,  1917  //  SHSW.  R.  Robins
Papers.  Box  13;  Рабинович  А.  Указ.  соч.  С.  253-254.
 116  D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  October  21,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/607;
Idem.  October  27,  1917  /ДЫd.  861.00/615;  Idem.  October  29,  1917  //Ibid.  861.00/621.
На  заседании  27  октября  Ф.  Дан,  Б.  Богданов,  Ю.  Мартов  говорили,  что  воору¬
женное  выступление  большевиков  “одновременно  с  наступлением  внешнего
врага  и  поднимающей  голову  реакцией  внутри  страны”  поставило  бы  послед¬
нюю  на  грань  гражданской  войны,  результатом  могла  стать  победа  контррево¬
люции.  Резолюция  Дана  называла  выступление  большевиков  “совершенно  не¬
допустимым”  (Меньшевики  в  1917  г.  Т.  3,  ч.  II.  С.  204-206;  Революция  1917  г.  ...
 215

Т.  5.  С.  87—89;  Злоказов  Г.И.  Меньшевистско-эсеровский  ВЦИК  Советов  в
1917  г.  С.  267-269).
 117  См.:  Революция  1917  г.  ...  Т.  5.  С.  168-169,  268;  Рабинович  А.  Указ.  соч.
С.  315-316;  ХеймсонЛ.  Меньшевики  и  большевики  в  октябрьские  дни  1917  г.  //
Проблемы  всемирной  истории  /  Сборник  в  честь  А.А.  Фурсенко.  СПб.,  2000.
С.  313,  317;  Он  же.  В.И.  Ленин,  Ю.О.  Мартов  и  вопрос  о  власти  в  1917  г.  //  Ист.
зап.  /  Отв.  ред.  академик  Б.В.  Ананьич.  М.,  2002.  Кн.  5  (123).  С.  244.
 118  D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  October  29,1917  //  NA.  RG  59.861.00/621.
См.:  Революция  1917  г.  ...  Т.  5.  С.  105,  116;  ХеймсонЛ.  Меньшевики  и  больше¬
вики...  С.  314-315.  “Наказ”  М.И.  Скобелеву  -  представителю  Советов  в  россий¬
ской  делегации,  предполагавшей  отправиться  в  Париж  на  межсоюзническую
конференцию,  был  выработан  комиссией,  избранной  ВЦИК  в  середине  октяб¬
ря.  Требования  включали:  согласие  союзников  на  немедленную  декларацию  го¬
товности  приступить  к  мирным  переговорам  на  основе  “мира  без  аннексий  и
контрибуций”,  самоопределение  народов  как  только  германский  блок  заявит  о
готовности  отказаться  от  всяких  насильственных  захватов;  согласие  на  опубли¬
кование  секретных  соглашений  Антанты,  а  также  союзных  правительств  на  от¬
мену  всех  препятствий  для  созыва  Стокгольмской  социалистической  конферен¬
ции,  и  др.
 119  D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  October  30,1917  //  NA.  RG  59.  861.00/619;
I.  Morris  to  the  Secretary  of  State.  October  25,  1917  //  Ibid.  861.00/600.
 120  R.  Lansing  to  D.  Fransis.  November  2,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/621  V2;
Ганелин  Р.Ш.  Указ.  соч.  С.  392.
 12*  Ганелин  Р.Ш.  Указ.  соч.  С.  392-393.
 122  Революция  1917  г....  Т.  V.  С.  142,160,168-169;  Иоффе  Г.З.  Семнадцатый
год:  Ленин,  Керенский,  Корнилов.  С.  167;  Драма  российской  истории...  С.  218.
 123  D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  November  7,  1917  //  NA.  RG  59.
861.00/632.
 124  M.  Summers  to  F.  Polk.  November  2,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/634V*
 125  W.Page  to  the  Secretary  of  State.  October  30,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/652.
 126  H.  Croly  to  E.  House.  September  7,  1917  //  Yale-Sterling.  E.  House  Papers.
F.  993.  Box  31;  T.  Bliss  to  J.  Pershing.  October  4,  1917  //  MD  LC.  J.  Pershing  Papers.
F.  993.  Box  20.
 127  J.  Caldwell  to  the  Secretary  of  State.  October  4,  1917  //NA.  RG  59.  861.00/623.
 128  Memo,  prepared  (by)  Leut.-General  Sir  Henry  Wilson  in  accordance  with  the
request  of  War  Cabinet.  October  20,  1917.  The  present  state  of  war,  the  future  prospects
and  future  actions  to  be  taken  //  BLO.  A.  Milner  Papers.  Box  358.
 129  W.  Wiseman  to  E.  Drummond.  September  21,  1917  //  PRO.  A.J.  Balfour  Papers.
FO  800/210.  P.  263;  C.  Spring-Rice  to  E.  Drummond.  September  27,  1917  //  Ibid.
C.  Spring-Rice  Papers.  800/242.  P.  468.

ВИЛЬСОН
 ипоиски
 “РУССКОЙ  ПОЛИТИКИ”

Глава  первая
ПОЛИТИЧЕСКАЯ  РАЗВЕДКА
И  ДИПЛОМАТИЯ
 Чарльз  Крейн:
доверенное  лицо  президента
 Весной  в  США  никто  не  ожидал  столь  легкого,  быстрого  и
бескровного  падения  царского  режима.  Как  отмечалось,  одним  из
тех,  кто  в  наибольшей  степени  способствовал  утверждению  кон¬
цепции  “благополучного”  развития  русской  революции  в  вашинг¬
тонских  коридорах  власти,  был  друг  президента  Чарльз  Р.  Крейн.
Однако  быстро  накапливавшаяся  в  марте  негативная  информа¬
ция  о  событиях  в  России  не  могла  не  тревожить  и  президента,  и
его  советника.  В  этих  обстоятельствах  Вильсон  решил  использо¬
вать  личную  дипломатию.  Крейн  собрался  ехать  в  Россию,  наде¬
ясь  на  месте  во  всем  разобраться.
 Желанием  Вильсона  иметь  в  далекой  стране  человека,  инфор¬
мации  которого  можно  было  бы  всецело  доверять,  дело  не  огра¬
ничивалось:  в  Вашингтоне  для  Ч.  Крейна  строили  планы  весьма
широкие.  Личный  секретарь  министра  иностранных  дел  Вели¬
кобритании  Эрик  Драммонд  в  начале  августа  посчитал  целесо¬
образным  поделиться  конфиденциальной  информацией  с  по¬
слом  Великобритании  в  России  Дж.  Бьюкененом.  Вильсон,  со¬
общал  он,  решил  после  отъезда  миссии  Рута  из  России  оставить
там  специального  посланника,  которым  просил  стать  “своего
друга”  Ч.  Крейна.  И  далее:  “Более  того,  г-н  Крейн  будет  факти¬
чески  занимать  более  высокое  положение,  чем  посол  Фрэнсис.
Г-н  Крейн  напрямую  связан  с  президентом,  а  не  через  министра
Лансинга.  У  них  существует  свой  собственный  секретный  код.
Кроме  того,  президент  всегда  спрашивал  совета  г-на  Крейна  по
вопросам  внешней  политики”1.
 28  марта  Крейн  отбыл  из  США  на  норвежском  пароходе
“Христиания”.  Ехал  он  не  один.  Перед  отъездом  из  Нью-Йорка
он  встретился  с  известным  писателем-макрейкером  Линкольном
Стеффенсом.  Последний  с  интересом  воспринял  идею  вояжа  в
Россию,  поскольку  несколько  лет  изучал  феномен  революцион¬
 218

ных  потрясений  на  примере  Мексики.  Стеффене  с  помощью
Крейна  быстро  оформил  документы  для  поездки  и  получил  воз¬
можность  наблюдать  за  течением  русской  революции  “изнутри”,
как  и  мечтал.  Крейн  же  получил  в  спутники  “бойкое  перо”,  чело¬
века  острого  ума,  наблюдательного,  заинтересованного,  которо¬
му  было  что  сравнивать  с  событиями  в  России2.
 Крейн  приехал  в  Россию  в  конце  апреля.  Большую  часть  вре¬
мени  (до  отъезда  в  середине  сентября  1917  г.)  он  провел  в  Петро¬
граде,  шесть  раз  посетил  Москву,  на  неделю  съездил  в  Киев  и  на
Кавказ  (последняя  поездка  имела  скорее  познавательный  харак¬
тер).  Число  донесений  Крейна  в  Вашингтон,  содержавших  инфор¬
мацию  о  ситуации  в  России,  было  невелико.  С  другой  стороны,
направленные  на  имя  сына  депеши  попадали  прямо  на  стол
Р.  Лансингу.  А  оттуда  -  в  руки  президенту,  поскольку  госсекре¬
тарь  знал,  что  Вильсон  ожидал  информацию  от  своего  друга.  Так
Крейн  оказывал  влияние  на  понимание  русской  ситуации  первым
лицом  в  государстве  куда  более  серьезное,  чем  многие  диплома¬
ты  и  военные,  большая  часть  донесений  которых  до  Вильсона  не
доходила.
 Американец  появился  в  Петрограде  еще  до  Апрельского  кри¬
зиса.  И  у  него  сначала  сложилось  впечатление,  что,  еще  находясь
в  США,  в  целом  он  дал  вполне  адекватную  картину  благоприят¬
ного  течения  русской  революции.  Возмущение  свергнутым  в  фев¬
рале  режимом,  констатировал  Крейн  в  письме  сыну  из  России,
было  действительно  всеобщим.  Даже  крупные  землевладельцы
приняли  участие  в  борьбе  против  него,  поставив  на  карту  собст¬
венность.  Автору  письма  казалось,  что  в  России  нет  места  “клас¬
совому  чувству”,  что  народ  не  испытывал  ненависти  к  тем,  кто  ве¬
рой  и  правдой  служил  старому  режиму.  Массовая  первомайская
демонстрация,  за  которой  Крейну  довелось  наблюдать,  была
весьма  показательна:  зажигательных  речей  произносилось  мно¬
го,  но  ни  одной  вспышки  жестокости  отмечено  не  было.
 Крейн  уходил  от  анализа  проблем  двоевластия.  Констатируя,
однако,  отсутствие  сильной  власти  в  России,  он  характеризовал
состояние  ее  как  “мирная  анархия”.  Может  быть,  Крейн  не  видел
в  этом  большой  угрозы  -  или,  наоборот,  даже  находил  привлека¬
тельными  рожденные  новой  Россией  формы  управления  общест¬
вом:  власть  опиралась  на  авторитет,  завоеванный  у  народа  в  рево¬
люционные  дни;  на  сознательность  граждан,  на  понимание  “лич¬
ной  ответственности”  перед  другими.  Спорные  ситуации  решались
“убеждением  и  переговорами”,  насилия  всячески  избегали.  Отме¬
тим,  что  в  США  сообщение  Ч.  Крейна  весьма  насторожило  Хар¬
пера,  специально  выделившего  в  письме  Ричарду  Крейну  фразу  о
“мирной  анархии”,  что  означало  безвластие  в  русском  обществе3.
 219

Впрочем,  и  для  Ч.  Крейна  в  России  началась  полоса  разочаро¬
ваний.  3-4  мая  произошел  Апрельский  кризис.  Отставка
П.Н.  Милюкова,  падение  либерального  правительства  и  образо¬
вание  коалиционного  было  воспринято  американским  бизнесме¬
ном  как  переход  власти  в  руки  социалистов,  как  крушение  надежд
увидеть  Россию  либеральной  и  демократической.  Вместе  с  тем
Крейн  был  весьма  сдержан  в  выражении  своих  эмоций.  “Передай¬
те  Мотту,  что  церковь  не  играет  никакой  роли  в  революции,  ко¬
торая  по  целям  полностью  социалистическая  и  материальная”,  -
писал  Крейн  в  телеграмме  сыну  14  мая  1917  г.4
 Неудивительно,  что  в  этот  переломный  момент  Крейн  посчи¬
тал  необходимым  информировать  Вильсона  о  происходивших  в
России  событиях.  Вместе  с  послом  Д.  Фрэнсисом  они  убедили
Л.  Стеффенса  отправиться  в  США  для  доклада  президенту  о  со¬
бытиях  в  России.  17  мая  писатель  выехал  из  Петрограда;  26  июня,
через  неделю  после  его  приезда  в  США,  состоялась  его  встреча  с
Вильсоном.  Историю  этой  встречи  мы  еще  рассмотрим,  здесь  же
отметим,  что  от  Стеффенса  президент  услышал  развернутое  по¬
вествование  о  русской  революции,  которое  не  оставляло  сомне¬
ний,  что  неблагоприятное  течение  дел  крайне  трудно,  если  вооб¬
ще  возможно  изменить.
 Дальнейшие  наблюдения  настраивают  Ч.  Крейна  на  еще  бо¬
лее  пессимистический  лад.  В  телеграмме,  направленной  послу
Фрэнсису  5  июня  1917  г.,  Крейн  утверждал,  что  те  революционе¬
ры,  социалисты,  которые  выполнили  основную  “разрушитель¬
ную  работу”,  свалив  царский  режим,  и  которых  революционной
волной  вынесло  к  вершинам  власти,  утратили  контроль  над  стра¬
ной  и  не  управляют  событиями.  Крейн  подразумевал,  что  для
созидательной  работы  нужен  иной  тип  людей  -  либералы,  рефор¬
маторы,  которые  после  Апрельского  кризиса  фактически  выну¬
ждены  были  уступить  власть  социалистам.  “Сейчас  нет  лиде¬
ров”,  -  с  горечью  констатирует  Крейн.  Человек  деловой,  энер¬
гичный,  он  пытается  объяснить  причину  потрясшего  Россию  кри¬
зиса  и  нащупать  выходы  из  него.  Крейн  считает,  что  две  гранди¬
озные  задачи,  стоявшие  перед  русским  обществом,  -  участие  в
мировой  войне  и  внутриполитические  конструктивные  преобра¬
зования  -  едва  ли  возможно  решать  одновременно.  Проявляя  за¬
видную  дальновидность,  он  пунктиром  обозначает  ту  идею,  что
неудача  демократической  революции  в  России  может  иметь  са¬
мые  тяжелые  последствия  для  судеб  всего  мира,  сопоставимые  по
масштабам  с  проигрышем  войны.  “Помимо  войны,  величайшая
проблема  человечества  -  здесь”,  -  признает  Крейн.  Он  как  бы  оп¬
ределял  альтернативы  американской  политики:  поддержка  Рос¬
сии  любыми  средствами,  вплоть  до  крайних,  или  -  “война  до  по¬
 220

беды”.  Выбор  для  американца  не  однозначен.  Может  быть,  раз¬
мышлял  он,  сначала  “Россию  следует  поставить  на  постоянную,
новую  основу”,  для  чего  “придется  пойти  на  заключение  мира”5.
 Иными  словами,  Крейн  ратовал  за  мирную  передышку  для
России,  в  течение  которой  демократический  порядок  мог  бы  ук¬
репиться,  страна  -  успокоиться,  а  либералы,  возможно,  вернулись
бы  к  власти.  Конструктивные  начала  русской  жизни,  надежды  на
сохранение  ее  самобытной  культуры,  богатых  исторических  тра¬
диций,  демократическое  будущее  страны  он  связывал  с  интелли¬
генцией,  либерально  настроенными  чиновниками,  предпринимате¬
лями,  землевладельцами.  Общество  графа  Ростовцева,  архитекто¬
ра  Щусева,  “джентльмена  еврейской  национальности”  Хиршмана,
инженера  Линева  становится  для  Крейна  в  России  “естественной
средой”  общения6.  Постоянно  общаясь  с  этими  людьми,  Крейн  ут¬
верждался  в  неприятии  враждебного  мира  революции,  где  царили
убийство,  разрушение,  варварство;  пытался  не  замечать  шумных
митингов,  красных  стягов,  нищеты  и  очередей.
 Не  находя  точки  опоры  для  изменения  русской  ситуации  ле¬
том  1917  г.,  Крейн  пытается  убедить  и  себя,  и  других,  что  либера¬
лы,  кадеты  по-прежнему  “правят  бал”  в  политической  жизни  Рос¬
сии.  12  июля  Крейн  отмечает:  Милюков  вне  правительства,  но  он
близок  к  власти  и  ею  востребован;  он  единственный  человек,  ко¬
торый  владеет  полной  информацией  о  происходящем  в  разных
регионах  России.  Правительство  не  может  не  проконсультиро¬
ваться  с  ним,  делая  “великую  работу  переустройства”.  Ч.  Крейн
чувствует  себя  очень  комфортно  в  общении  с  буржуазными  поли¬
тиками,  которые  его  с  удовольствием  принимают.  В  Москве  в
июле  он  встретился  с  одним  из  наиболее  значимых  людей  России,
бывшим  городским  головой  Н.И.  Гучковым,  обсуждал  с  ним,  как
будут  представлены  землевладельцы  в  будущем  Учредительном
собрании.  Беседовал  с  “братом  графини  Бобринской”  (видимо,
A.A.  Бобринским)  и  H.H.  Львовым  (один  из  организаторов  в  мае
1917  г.  Всероссийского  союза  земельных  собственников  и  сель¬
ских  хозяев)7.
 Послания  и  мемуары  Крейна  дают  слабое  представление,  на¬
сколько  тесными  были  его  контакты  с  американскими  диплома¬
тами  в  России.  Ч.  Крейн  выделил  прекрасную  работу  консульст¬
ва  в  Москве  под  управлением  М.  Саммерса8.  Он  воздержался  от
характеристики  Д.  Фрэнсиса.  Можно  лишь  предполагать,  что,  ко¬
гда  Крейн  находился  в  Петрограде,  предприниматель  и  дипломат
общались  весьма  часто;  что  посол  не  пренебрегал  мнением  друга
президента  и  многие  телеграммы  в  Вашингтон  несли  отпечаток
бесед  и  информации  Крейна.  Куда  уютнее  чувствовал  он  себя  в
общении  с  друзьями:  приехавшим  в  Россию  в  июне  С.  Харпером,
 221

находившемся  в  стране  с  середины  мая  чешским  профессором  То-
машем  Масариком.  Последний  прибыл  из  Лондона  не  только  на¬
блюдать  за  развитием  русской  ситуации,  но  и  решать  практиче¬
ские  вопросы  создания  чешских  воинских  формирований.  Крейн
считал  Масарика,  которого  знал  полтора  десятка  лет  (в  1902  г.  он
читал  курс  лекций  в  Чикагском  университете)  крупнейшим  зна¬
током  России,  понимавшим  динамику  событий,  “как  никто”.  Мне¬
ние  чешского  профессора,  весьма  трезво  оценивавшего  обстоя¬
тельства  революционного  кризиса,  едва  ли  могло  внушить  Крей¬
ну  оптимизм9.
 Складывается  впечатление,  что  Крейн  не  без  сожаления  был
вынужден  в  середине  июня  ограничить  свои  контакты  с  друзьями:
в  Россию  прибывала  специальная  американская  миссия  во  главе  с
известным  политическим  деятелем  сенатором  Э.  Рутом.  Когда
Крейну  заблаговременно  сообщили  о  включении  в  ее  состав,  биз¬
несмен  восторга  не  обнаружил.  “Мне  придется  присоединиться  к
делегации,  членом  которой,  как  выяснилось,  я  являюсь”,  -  не  без
иронии  писал  он.  Однако,  отработав  с  миссией,  Крейн  весьма  вы¬
соко  оценил  входивших  в  нее  людей.  Он  отметил  представлявше¬
го  крупнейшее  профобъединение  США  -  Американскую  федера¬
цию  труда  -  Дж.  Дункана;  он  произвел  прекрасное  впечатление,
был  исключительно  полезен.  Вместе  с  тем  среди  всех  Крейн  осо¬
бо  выделил  своего  друга  Дж.  Мотта,  назвав  его  “наиболее  умным
и  способным”10.
 Именно  с  Моттом,  который  ставил  цель  изучить  положение
русской  церкви  и  перспективы  церковной  реформы  в  России,  со¬
вершил  Ч.  Крейн  путешествие  в  Москву  в  середине  июня.  Он
уютно  чувствовал  себя  в  этом  городе,  считая  его  подлинным  хра¬
нителем  культурных  традиций  русского  народа  и  его  духовности,
отмечая  степенность  древней  столицы  и  ее  консерватизм.  Упоря¬
доченное  течение  жизни  здесь  казалось  столь  отличным  от  “соци¬
алистического,  материального  карнавала”,  которым  был  постоян¬
но  охвачен  Петроград11.  Поэтому  Крейн  полагал  естественным,
что  именно  в  Москве  происходили  главные  события,  связанные  с
позитивными  изменениями  в  русской  церкви.  Американцы  по¬
бывали  на  епархиальном  съезде.  Крейн  не  может  сдержать  сво¬
его  воодушевления,  сообщая  о  выступлении  Дж.  Мотта  “на  двух
выдающихся  собраниях  старообрядцев  и  представителей  право¬
славной  церкви,  избранных  всеобщим  голосованием  мужчин  и
женщин  со  всех  концов  великой  империи”,  подчеркивал  почет  и
уважение,  которыми  были  окружены  американские  гости.  С  упо¬
ением  сообщает  в  послании  Вильсону  6  июля,  как,  очарованный
пышностью  и  величием  происходящего,  наблюдал  за  выборами
нового  митрополита.  Одновременно  он  отметил  и  демократич¬
 222

ность  новой  процедуры,  в  которой  участвовали  “делегаты,  из¬
бранные  всеобщим  голосованием  епархии”12.
 Вместе  с  тем  поведение  Крейна  невольно  наводило  на
мысль,  что  он  не  случайно  уходит  в  церковную  тему,  что  он  на¬
шел  удобную  нишу,  куда  можно  спрятаться  от  бушевавшего
кругом  хаоса.  Крейн  объяснял:  церковь  -  одна,  может  быть,
единственная  организация,  объединявшая  миллионы  граждан
огромной  империи,  разорванной  социально-политическими,  на¬
циональными,  идейными  конфликтами;  островок  стабильности
в  огромном  море  переменчивости.  Да,  церковь  переживает  пе¬
риод  демократизации,  за  один  май  1917  г.  она  претерпела  боль¬
ше  изменений,  чем  она  пережила  “за  две  сотни  лет”13.  Но  эта
как  раз  та  реформа,  которую  Крейн  ожидал  от  всего  российско¬
го  общества  по  всем  направлениям  -  последовательная  и  конст¬
руктивная,  рожденная  в  ученых  дискуссиях  и  спорах,  мирная  и
прогнозируемая,  без  острейших  социально-политических
столкновений.
 Считая,  что  развитие  событий  в  России  определяется  револю¬
ционной,  разрушительной  тенденцией,  Крейн  в  послании  на  имя
сына  от  21  июня  (переданном  Вильсону  через  Лансинга  четырьмя
днями  спустя)  развивает  пессимистическую  линию  своих  рассуж¬
дений.  Россия,  считает  Крейн,  пребывает  в  состоянии  хаоса.  Об¬
рушились  основы  общества,  еще  недавно  казавшиеся  незыбле¬
мыми.  Первый  “энтузиазм  революции”  у  граждан  России  прошел.
Возникла  тревога  по  мере  осознания  огромной  ответственности,
которую  взяли  на  себя  свергнувшие  самодержавие  люди,  родился
страх  перед  масштабностью  проблем,  с  которыми  пришлось
столкнуться.  В  словах  Ч.  Крейна  звучало  очевидное  сомнение,
что  русский  народ,  не  имевший  опыта  демократического  строи¬
тельства,  сможет  справиться  с  грандиозными  задачами.  Поэтому
логично  выглядел  сформулированный  эмиссаром  Вильсона  весь¬
ма  обтекаемо  призыв  к  широкому  участию  США  в  решении  ‘‘рус¬
ской  проблемы”;  признание  им  вероятности  того,  что  после  вой¬
ны  Америке  придется  расширить  зону  своей  “ответственности”  за
судьбы  демократии,  распространив  ее  на  весь  мир.  “Мы  вступили
в  войну  ради  освобождения  Кубы,  а  вышли  из  нее  с  большей  от¬
ветственностью  за  Филиппины.  Нынешняя  война  -  куда  более
значительная,  и  мы  можем  завершить  ее,  неся  куда  более  тяже¬
лое  бремя  ответственности  за  судьбу  России”,  -  писал  посланник
президента14.  Подобные  откровения  можно  было  трактовать  как
допущение  самых  крайних  форм  участия  США  в  решении  “рус¬
ской  проблемы”,  вплоть  до  интервенции.  Положение  в  России  ка¬
залось  Крейну  достаточно  безнадежным  -  иначе  он  не  стал  бы
проводить  мысли,  что  ее  нужно  “спасать”.
 223

Однако  уже  следующее  послание  Ч.  Крейна  Вильсону  6  июля
звучит  более  оптимистично,  сообразно  переменчивой  русской  по¬
литической  погоде.  “Русский  корабль  попал  в  морскую  впадину,  и
я  очень  хотел  бы  видеть  до  отъезда  (из  России),  как  он  встанет  на
новый,  твердый  курс”,  -  писал  Крейн15.  Изменение  своего  тона
американец  объясняет  в  письме,  отправленном  двумя  днями  спус¬
тя.  Адресат  его  неизвестен,  но  пройти  мимо  него  едва  ли  целесо¬
образно.  Крейн  признает,  что  Временное  правительство  погребе¬
но  под  тяжестью  свалившихся  на  него  проблем.  И  тем  не  менее,
наблюдателю  кажется,  что  тучи  над  Россией  начинают  постепен¬
но  рассеиваться,  что  после  событий  1-2  июля  в  сознании  людей
обозначился  перелом.  Начало  было  малообнадеживающим:
предприниматель  собственными  глазами  видел  грандиозную  де¬
монстрацию  под  антиправительственными  и  антивоенными  ло¬
зунгами.  В  двигавшейся  по  улицам  толпе  было  много  убежденных
анархистов,  часть  которых,  как  показалось  Крейну,  приехали  из
США;  вместе  с  ними  шли  вооруженные  солдаты.  Участники  ма¬
нифестации  выглядели  усталыми.  Впрочем,  беспорядков  отмече¬
но  не  было.
 А  на  следующий  день  столицу  облетело  сообщение  об  успеш¬
ном  начале  и  развитии  наступления  на  фронте;  поведение  людей
решительно  изменилось.  Их  охватил  “здоровый  энтузиазм”  в  под¬
держку  войны.  Крейн  осознавал,  что  наступление  решало  не
только  (и  не  столько)  военные  задачи,  что  Временное  правитель¬
ство  играло  “ва-банк”,  стремилось  укрепить  свое  положение,  ста¬
билизировать  ситуацию  в  стране.  Как  полагал  Крейн,  все  боль¬
шее  число  граждан  России,  что  особенно  важно  -  рабочих,  отка¬
зывалось  от  увлечения  социалистическими,  радикальными  идея¬
ми.  Они  все  более  отчетливо  осознавали,  что  их  будущее  не  свя¬
зано  во  всяком  случае  “с  социализмом  и  германской  интригой”.
Крейн  полагал,  что  этот  процесс  можно  было  бы  ускорить  разум¬
ными  и  жесткими  действиями  властей.  Весьма  кстати  пришелся
бы  небольшой,  недолгий  экономический  кризис;  он  заставил  бы
рабочих  вернуться  к  станку.  К  этому  их  могла  бы  подтолкнуть  и
позиция,  как  казалось  Крейну,  более  здравомыслящего  и  консер¬
вативного  сельского  труженика,  который  перестал  бы  снабжать
хлебом  города.  Впрочем,  неясно,  насколько  адекватно  представ¬
лял  Крейн  ситуацию  в  русской  деревне,  где  горели  барские  поме¬
стья  и  крестьяне  самочинно  делили  помещичьи  земли.
 Дальнейшие  размышления  рисовали  Крейна  человеком,  гото¬
вым  в  условиях  переживаемого  Россией  глубочайшего  кризиса
оправдать  использование  правительством  самых  жестких,  даже
жестоких  мер  во  имя  достижения  “закона  и  порядка”.  Он  раз¬
мышлял:  теперь  возможно,  необходимо  “небольшое  кровопуска¬
 224

ние”  в  тылу,  силовой  разгром  леворадикалов,  анархистов.  Вре¬
менное  правительство  долго  проявляло  выдержку,  не  использо¬
вало  репрессивных  мер,  давая  людям  самим  понять,  что  пропове¬
дуемая  радикальными  социалистами  доктрина  не  работает,  а  ее
пропаганда  оплачена  германскими  деньгами.  И  позитивные  сдви¬
ги  в  сознании  людей  были  налицо,  но  леворадикалы,  большевики
упорствовали,  сбивая  с  толку  народ  пропагандой  своих  вредонос¬
ных  идей.  Они  превратились  в  угрозу  и  для  военных  усилий  Рос¬
сии,  и  для  ее  внутреннего  спокойствия.  После  благополучного  на¬
чала  наступления  крайне  левые,  как  казалось  Крейну,  были  обес¬
куражены,  однако  оружия  не  сложили.  Обещания  “вызвать  бес¬
порядки”  вновь  и  вновь  раздавались  из  Кронштадта,  главной  ци¬
тадели  бунтарей.
 Возможность  леворадикального  мятежа  Крейн  увязывал  с
другой,  не  менее  серьезной,  нависавшей  над  Россией  в  смутное
время  угрозой:  сепаратизма,  целостности  государства.  Америка¬
нец  был  решительным  сторонником  его  сохранения,  в  то  же
время  поддерживая  мысль  о  предоставлении  большей  автоно¬
мии  некоторым  населяющим  Россию  народам.  В  частности,
Крейн  полагал,  что  борьба  за  независимость  Финляндии  подог¬
ревается  германской  интригой,  нацеленной  на  расчленение  и  ос¬
лабление  России.  “Финны,  -  указывал  Крейн,  -  ведут  грязную
игру,  теряя  поддержку  и  революционной  России  и  Америки”.
Ч.  Крейн  полагал,  что  в  момент  наивысшего  напряжения  сил
Временному  правительству  следовало  бы  употребить  силу  про¬
тив  финского  удара  в  спину.
 Крейн  призывал  правительство  к  решительным  действиям,
надеясь,  что  все  еще  можно  поправить.  “Весьма  тревожные  тен¬
денции  последних  шести  недель”  не  убили  его  оптимизма.  Россия
“не  разваливалась  на  куски”.  Наоборот,  он  определял  общую  на¬
правленность  развития  событий,  страна  “сосредоточивалась”,
“собиралась”  (was  pulling  together).  Однако  это  происходило  столь
болезненно  и  трудно  потому,  что  революция  и  внутреннее  пере¬
устройство  застали  Россию  на  этапе  битвы  с  внешним  врагом.
Первое  время  после  Февраля  русскому  народу,  поглощенному
внутренними  проблемами,  пришлось  “отвлечься”  от  решения  во¬
енных  задач.  Теперь  наступало  время  сосредоточиться  на  них.
Крейн  проводил  ту  мысль,  что  Россия  сама  себя  может  вытащить.
Америка  же  должна  проявить  понимание,  терпение,  “веру  в  буду¬
щее”  русского  народа.  В  целом  послание  Крейна  дышало  надеж¬
дой.  Однако  большой  уверенности  в  благополучном  развитии
русских  событий  у  него,  видимо,  все  же  не  было.  Поэтому  Крейн
зарекал  лидеров  США  “не  потерять”  Россию.  Как  это  сделать,  в
послании  не  указывалось.  А  вот  предостережение  было.  Если
 8.  Листиков  С.В. 	225

Россия  “попадет  в  руки  Германии,  -  предсказывал  посланец  пре¬
зидента,  -  то  следующему  поколению  придется  платить  цену  дру¬
гой  войны”16.
 Это  было  последнее  из  известных  нам  посланий  Ч.  Крейна,
относившихся  ко  времени  пребывания  в  России  миссии  Э.  Рута.  В
целом,  предприниматель  оценивал  ее  деятельность  весьма  пози¬
тивно  и  сдержанно  -  именно  в  силу  нестабильности,  изменчиво¬
сти  русской  ситуации.  “Мы  переживаем  здесь  трудные  времена,  -
писал  он  после  того,  как  сенатор  и  его  коллеги  в  начале  июля
отъехали  в  США.  -  К  тому  времени,  когда  наша  миссия  вернется
домой,  интерес  к  тому,  что  они  видели  и  делали,  пройдет.  В  Рос¬
сии  произойдут  новые  события,  и  их  хорошая  работа  будет  забы¬
та”17.  Крейн  знал,  что,  вернувшись  в  США,  члены  миссии  подроб¬
но  доложат  Вильсону  обо  всем,  что  видели  и  слышали.  Не  исклю¬
чено,  что,  отправив  их  домой,  Крейн  посчитал  свою  задачу  поли¬
тической  разведки  выполненной.
 Оценки  Крейна  менялись  созвучно  динамичной  ситуации  в
России.  Иногда  он  думал,  что  в  стране  все  образуется.  Крейн,  ка¬
залось,  готов  был  признать  влияние  и  силу  умеренной  части  рус¬
ских  социалистов,  примириться  с  необходимостью  их  широкого
участия  в  коалиционном  министерстве.  Конечно,  при  условии,
что  это  позволит  “умиротворить”  страну  и  одновременно  нара¬
щивать  военные  усилия  России.  В  письме,  датированном  12  июля,
он  бросает  в  их  адрес  такую  реплику:  “Социалисты  -  лучше  все¬
го  образованные  и  наиболее  трудолюбивые  люди  здесь,  с  ними
придется  считаться”18.  Затем  последовали  бурные  июльские  со¬
бытия:  кризис,  вызванный  выходом  из  правительства  кадетов
15  июля;  кровавые  выступления  леворадикалов  16-18  июля  в  Пе¬
трограде;  отставка  главы  Временного  правительства  Г.Е.  Львова
и  занятие  А.Ф.  Керенским  поста  министра-председателя  20¬
21  июля,  мучительный  процесс  формирования  нового  коалицион¬
ного  правительства.  Видимо,  к  концу  июля  Крейн  потерял  веру  в
решительность  Керенского,  в  его  способность  навести  порядок  в
стране,  в  плодотворность  альянса  кадетов  с  социалистами19.  В  по¬
слании  президенту  от  21  июля  он  с  горечью  называет  коалицион¬
ное  правительство  “дискуссионным  обществом”.  Отмечает,  что
на  важные  посты  во  властных  структурах  попадают  случайные
люди,  вернувшиеся  на  Родину  вчерашние  политэмигранты.  Види¬
мо,  их  назначают  в  надежде,  что  они,  пребывая  за  границей,  смог¬
ли  постичь,  как  в  странах  Европы  и  Америки  решаются  сложные
социально-экономические  и  политические  проблемы.  А  на  деле,
полагал  Крейн,  эти  люди  такого  опыта  не  приобрели,  а  вот  связь
с  отечеством  и  понимание  его  нужд  утратили.  Управление  стра¬
ной  -  в  руках  “любителей”,  констатировал  Крейн.  Правительство
 226

же,  приближая  людей  случайных,  делает  себя  особо  уязвимым,
беззащитным  против  враждебных  интриг,  в  первую  очередь  гер¬
манской20.
 Крейн  ощущал  нарастание  левой  угрозы  и  был  полон  самых
печальных  предчувствий  относительно  будущего  России.  Раз¬
мышляя  о  перспективах  созыва  Учредительного  собрания,  он  в
письме  жене  в  конце  июля  бросил  мысль:  “если  оно  вообще  собе¬
рется”,  -  видимо,  полагая,  что  судьба  этого  учреждения  в  услови¬
ях  фактической  власти  левых  предрешена.  Представляется,  пред¬
принимателя  все  чаще  посещала  мысль:  Россия  больна  безнадеж¬
но  и  здесь  уже  ничего  нельзя  сделать,  бессмысленны  любые  по¬
пытки  ей  помочь.  Жаль,  что  как  раз  сейчас  прибывает  миссия
Красного  Креста  во  главе  с  Ф.  Биллингсом,  писал  он.  Когда  в
стране  хаос,  правительство  дезорганизовано,  то  “я  не  вижу,  как
ему  (т.е.  Биллингсу.  -  СЛ.)  удастся  за  что-нибудь  зацепиться”,
чтобы  начать  полезно  работать.  “Мне  не  хотелось  бы  наблюдать,
как  такая  прекрасная  комиссия...  окажется  разочарованной,  а  это
кажется  неизбежным”,  -  пишет  Крейн.  Членам  миссии  АКК  сле¬
довало  бы  вернуться  домой,  где  им  предстоит  большая  работа21.
 Здравый  смысл  подсказывал  ему,  однако,  что  при  всем  тра¬
гизме  положения  в  России,  не  следует  терять  надежду.  Хаос  и
безвластие  не  могли  продолжаться  бесконечно.  Думается,  что
Ч.  Крейн,  общаясь  с  лидерами  кадетов,  лучше  многих  в  России
представлял,  как  происходило  собирание  консервативных  сил
русского  общества  накануне  решающих  битв.  Их  предчувствием
грозных  событий  было  проникнуто  послание  Крейна,  направлен¬
ное  сыну  через  консульство  в  Москве  (М.  Саммерс)  в  начале  сен¬
тября.  С  точки  зрения  очевидца  событий,  состоявшееся  26-27  ав¬
густа  в  Москве  Государственное  совещание  открыло  новый  этап
развития  революции,  четко  определив  линию  политического  рас¬
кола  между  “социалистами,  анархистами,  рабочими,  некоторой
частью  солдат  и  безземельным  крестьянством,  с  одной  стороны,
и  владельцами  промышленной  собственности  и  землевладельца¬
ми,  большими  и  малыми;  украинцами,  казаками,  другой  частью
армии,  включая  значительное  большинство  офицеров,  георгиев¬
скими  кавалерами,  дворянством,  старообрядцами,  подавляющей
частью  представителей  православной  церкви,  профессиональны¬
ми  и  просвещенными  классами,  с  другой”.  Крейн  еще  раз  подчер¬
кивал  противостояние  Петрограда  и  Москвы,  последняя  стано¬
вится  центром  притяжения  всех  сил,  осознающих  свою  ответст¬
венность  перед  Россией22.
 Во  время  выступления  Л.Г.  Корнилова  симпатии  Крейна  бы¬
ли  безоговорочно  на  его  стороне.  Дело  было,  однако,  проиграно.
Позже,  в  мемуарах,  Крейн  назвал  позицию  Керенского  по  отно¬
 8* 	227

шению  к  Корнилову  “предательской”.  Их  столкновение  автор
воспоминаний  посчитал  трагедией  для  России  и  всех,  кто  болел  за
ее  судьбу.  Для  Корнилова  -  этого  “мужественного,  идейного,  пре¬
данного  патриота”,  -  поскольку  он  не  смог  спасти  Россию  от  ле¬
ворадикалов.  Для  Керенского  -  поскольку,  “победив”  генерала,
он  подготовил  почву  для  собственного  падения  в  ноябре.  Нако¬
нец,  проиграла  Россия,  поскольку  утратила  последнюю  надежду
на  спасение  -  путь  большевикам  к  власти  был  открыт23.  После
поражения  Корнилова  Крейн  счел  положение  России  безнадеж¬
ным,  а  свое  дальнейшее  пребывание  в  ней  -  нецелесообразным.
12  сентября  он  через  посольство  информировал  сына  о  намере¬
нии  вернуться  домой  через  Англию24.
 Миссию  Крейна  в  Россию  нельзя  было  назвать  успешной.  Та¬
кое,  как  нам  представляется,  вполне  обоснованное  суждение  уже
после  прихода  большевиков  к  власти  высказывал  находившийся  в
России  с  лета  1917  г.  журналист,  доверенное  лицо  Э.  Хауза  -  Ар¬
тур  Буллард.  Попав  в  Россию,  отмечал  он,  Крейн  обнаружил  пол¬
ную  беспомощность  в  понимании  ситуации;  он  упустил  момент,
его  небольшая  группа  друзей-либералов  потерялась  в  круговерти
революционных  событий,  и  американец  потерял  себя  вместе  с  ни¬
ми.  Впрочем,  считал  Буллард,  была  и  другая  причина,  почему
Крейн  не  выполнил  своей  миссии.  Советник  президента,  улавли¬
вая  господствовавшие  в  Вашингтоне  настроения  невмешательст¬
ва  в  “русские  дела”,  предпочел,  никому  не  переча,  просто  плыть
по  течению25.
 Думается,  что  вынесенный  Буллардом  приговор  был  даже
слишком  суров,  поскольку  во  время  пребывания  в  России  Крейн
высказал  не  одну  интересную,  перспективную  мысль.  Представ¬
ляют  интерес  его  размышления  о  возможности  заключения  мира
на  основе  status  quo  ante  bellum,  чтобы  демократическая  Россия
могла  получить  время  для  передышки  и  решения  внутренних  про¬
блем;  предсказание,  что,  потеряв  этого  союзника,  западные  демо¬
кратии  посеют  семена  войны  для  будущих  поколений.  Однако  в
обоих  случаях  Ч.  Крейн  предлагал  либо  слишком  крутой,  непри¬
емлемый  для  Вильсона  поворот  в  американской  политике,  либо
не  находил  средств  для  достижения  поставленных  целей.
 Большинство  же  сообщений  Крейна  утверждали  Вильсона  во
мнении,  что  лучшая  политика  в  России  -  выжидать,  внимательно
следить  за  развитием  событий,  но  не  предпринимать  никаких  серь¬
езных  усилий,  которые  могли  бы  помешать  достижению  главной
цели:  военной  победы  над  Германией.  Информация  Крейна  была
удобна  Вашингтону,  она  оправдывала  то,  говоря  словами  Буллар¬
да,  “изумительное  терпение”,  с  которым  Вильсон,  мало  что  пред¬
принимая,  наблюдал  за  развитием  событий  в  России.
 228

По  возвращении  в  США  Крейн,  однако,  ничем  своих  чувств
не  обнаруживал.  Он  восстанавливал  прерванные  длительным  от¬
сутствием  связи  с  Вильсоном  и  его  окружением,  делал  весьма  ра¬
дикальные  выводы  на  будущее  из  ситуации  в  России.  Главный  из
них,  писал  Крейн  Вильсону  в  декабре  1917  г.,  “достаточно  убеди¬
тельное”  для  человечества  понимание  бессмысленности  револю¬
ции  русского  образца,  крутой  социально-политической  ломки.
Посланник  президента  противопоставлял  эту  разрушительную,
“русскую”  модель  другой  -  конструктивной  американской,  “эво¬
люционной”.  Россия  доказала,  утверждал  Крейн,  что  избранный
ею  революционный  путь  не  способен  обеспечить  прогресс  стра¬
не,  обществу,  благополучие  людей.  Для  граждан  -  это  “ужасаю¬
щее  несчастье”,  ломающее  жизни  миллионов.  Для  государства
революция  русского  образца,  писал  Крейн  (видимо,  учитывая  не¬
избежность  выхода  России  из  войны),  путь  краха  внешнеполити¬
ческих  начинаний,  ведущий  к  постыдному  миру.  Сегодня  каждый
находящийся  в  плену  в  России  немец  говорит,  что  не  хотел  бы  для
своей  страны  революции,  подобной  русской:  она  поставила  бы
Германию  в  унизительное  положение26.  А  еще  через  полгода
Крейн  представлял  Россию,  погрязшую  в  хаосе  и  кошмаре  меж¬
доусобной  войны,  “огромной  человеческой  пустыней”27.
 Линкольн  Стеффене:
журналист,  изучавший  революции
 На  вояже  JI.  Стеффенса  в  Россию  мы  останавливаемся  в  пер¬
вую  очередь  потому,  что  он  был  одним  из  первых,  если  не  пер¬
вым,  очевидцем  событий,  который  лично  поведал  В.  Вильсону
нелицеприятную  правду  о  событиях  в  далекой  стране.  Как  отме¬
чалось,  в  целях  “личной  дипломатии”  Вильсон  часто  использовал
либерально  настроенных  представителей  интеллигенции.
 Однако  для  России  в  критический  момент  1917  г.  найти  тако¬
го  человека  оказалось  делом  не  простым.  Наибольшие  сложно¬
сти  вызывал  именно  пункт  “знание  страны”,  остававшейся  для
громадного  большинства  американцев  terra  incognita.  Это  не  озна¬
чало,  что  в  богатой  на  журналистские  таланты  Америке  не  было
человека  столь  значительного,  который  постарался  бы  поднять
тему  революционной  России  с  прицелом  на  обслуживание  внеш¬
неполитических  интересов  США.  К  весне  1917  г.  Стеффене  обла¬
дал  и  тем  опытом,  который  делал  его  в  глазах  американских  вла¬
стей  особо  пригодным  для  поездки  в  Россию:  несколько  лет  он
прожил  в  Мексике,  наблюдая  за  развитием  революции.  После
Февральской  революции  1917  г.  Стеффенса  потянуло  в  Россию,
 229

чтобы  сопоставить  впечатления,  понять:  можно  ли  использовать
“мексиканскую  модель”  для  анализа  русской  революции?  Журна¬
лист  назвал  человека,  “подтолкнувшего”  его  к  решению  о  поезд¬
ке  в  Россию.  “Я  могу  отправиться  в  Россию,  -  сообщал  он  в  одном
из  личных  писем  от  22  марта  1917  г.  -  Друг  России  Ч.  Крейн  зна¬
ет  всех,  кто  сегодня  находится  у  власти  в  России,  и  особенно  Ми¬
люкова”.  Причина  поездки  -  остро  ощущавшийся  в  вашингтонских
коридорах  власти  недостаток  информации  о  событиях  в  России.
Стеффене  писал:  “...Крейн  сказал,  что  в  Петрограде  нет  амери¬
канцев.  Только  двое  английских  писателей,  и  ни  один  не  понима¬
ет  смысла  (fundamentals)  происходящего”.  До  Петрограда,  еще  не
остывшего  после  революционных  боев,  журналист  добрался  в  де¬
сятых  числах  апреля28.
 Зафиксированный  в  мемуарах  JI.  Стеффенса  рассказ  об  уви¬
денном  в  России  лег  в  основу  той  информации,  которую  услышал
глава  Белого  дома  в  конце  июня.  Февральскую  революцию  жур¬
налист  считал  органическим  следствием  кризиса,  порожденного
войной;  он  подготовил  такое  количество  горючего  материала,
что  не  хватало  только  спички.  Ее  роль  сыграла  пропаганда  оппо¬
зиционных  режиму  сил,  для  которой  сложились  самые  благопри¬
ятные  условия.  К  тому  же,  полагал  Стеффене,  правящая  верхушка
вела  себя  неадекватно,  постаралась  “успокоить”  ее  по  старинке,
обрушив  репрессии  на  политических  противников.  Это  вызвало  в
обществе  лишь  чувство  ожесточения  и  озлобления.  “Правители
создали  революцию”;  прогнивший  режим  “уронили”.
 Либералы  -  эти  “честные  и  образованные”  люди,  казалось,
крепко  взяли  власть  в  руки,  развивал  свою  мысль  американский
журналист.  Им  казалось,  они  знают,  как  управлять.  Они  опира¬
лись  на  знание  опыта  западных  революций  прошлого  и  от  России
никаких  новаций,  отклонений  от  “модели”  не  ждали.  Оказалось,
что  новые  правители  России  ошибались;  возбуждение  продолжа¬
лось;  политическая  борьба,  хаос  в  стране  нарастали.  Трагедия
русских  либералов:  они  не  попали  в  такт  с  настроениями  народа,
остались  пленниками  своих  теорий  и  иллюзий,  хотя  и  пытались
мужественно  их  отстаивать.  Милюков  яростно  сражался  за  “ста¬
рые”  внешнеполитические  цели  и  был  сметен  народом,  не  желав¬
шим  ни  войны,  ни  “аннексий  и  контрибуций”29.
 Подлинным  хозяином  положения  в  стране  Стеффене  считал
сбросивший  с  себя  оковы  многовековой  кабалы  народ.  Образ  ре¬
волюционной  толпы  -  искренней,  мятущейся,  искавшей  справед¬
ливости,  раз  за  разом  заполнявшей  улицы  Петрограда  в  кризис¬
ные  дни,  покорил  американского  журналиста.  В  послефевраль-
ской,  свободной  России  на  головы  миллионов  людей,  большей  ча¬
стью  неграмотных  и  не  подготовленных  к  восприятию  теорети¬
 230

ческих  конструкций,  обрушилась  лавина  различных  социально¬
политических  теорий.  И  народ  воспринимал  их  так,  как  подсказы¬
вало  его  неразвитое  сознание.  Население  часто  эклектически  со¬
единяло  понятия  анархизм,  социализм,  демократия.  Так,  о  демо¬
кратии  революционная  толпа  знала,  что  это  власть  народа  и  что
она  -  тот  самый  народ.  Нередко  возбужденная  толпа  слабо  осоз¬
навала  свои  потребности.  Она  отталкивалась  “от  противного”,  от
того,  что  не  желает  -  войны  и  восстановления  монархии.
 Но  самое  главное,  по  Стеффенсу,  эта  масса  людей  формиро¬
вала  какой-то  новый,  неведомый  миропорядок,  без  всяких  теоре¬
тических  концепций,  без  опоры  на  исторический  опыт,  по  наи¬
тию,  революционными  волей  и  чувством.  Русские  люди  наощупь,
полагаясь  на  социальный  инстинкт,  стремились  достичь  идеала
социальной  справедливости.  Масса  людей  повиновалась  стадному
чувству,  опираясь  на  здравый  смысл  (один  может  сделать  ошиб¬
ку,  все  -  никогда).  Граждане  следовали  “туда,  куда  шли  другие,  и
делали  то,  что  делают  все”30.
 Воплощением  полной,  почти  анархической  свободы  амери¬
канский  журналист  считал  Петроградский  Совет  рабочих  и  сол¬
датских  депутатов.  Эта  организация  даже  формировалась  как-то
стихийно,  без  четких  правил:  солдаты  воинских  частей,  рабочие
предприятий  не  знали,  сколько  человек  они  могли  делегировать  в
Совет.  Стеффенсу  он  напоминал  большой  муравейник.  В  Совете
велись  нескончаемые  дискуссии,  и  при  этом  преобладала  атмо¬
сфера  терпимости  и  уважения  к  мнению  политических  оппонен¬
тов.  Члены  Совета  пытались  уловить  настроения  революционной
толпы  на  улицах.  Она  обсуждала  решения  своих  представителей
и,  если  одобряла  их,  пыталась  воплощать  их  в  жизнь.  Наоборот,
люди  выражали  недовольство  молчанием.  Людей,  как  в  Совете,
так  и  за  его  стенами,  воодушевляло  идущее  от  неиспорченной  че¬
ловеческой  природы  стремление  делать  добро,  поставить  во  гла¬
ву  угла  интересы  человека.  В  этом  Совет,  считал  Стеффене,  уже
опережал  мысль  “ведущих  цивилизованных  наций  мира”.  Совет
заявлял,  что  России  войну  следует  как  можно  быстрее  прекра¬
тить,  а  смертную  казнь  отменить,  отказаться  от  захватов,  подчи¬
нения  своей  воле  других  народов.  В  отличие  от  многих  коллег,  ко¬
торые  считали,  что  в  России  хаос,  Стеффене  увидел  рождение  в
России  новой,  ранее  неизвестной  формы  демократии,  пускай  еще
в  начальной  стадии  развития31.
 Народ,  толпа  боготворила  политиков,  говоривших  и  делавших
то,  что  отвечало  ее  настроениям,  и  была  готова  смести  любого,
утратившего  эту  способность.  Державшимся  на  плаву  политиком
был  А.Ф.  Керенский.  Его  убеждения  “демократа  и  республикан¬
ца”  не  отвечали  настроениям  революционной  толпы  на  улице,
 231

более  радикальным.  Но  Керенский  умел  под  них  подстраиваться,
выразить  “надежды  и  страхи”  народа.  Правительству,  в  котором
Керенский  играл  столь  значимую  роль,  как-то  удавалось  высто¬
ять.  Стеффене  так  объяснял  этот  феномен:  противоречивые,  дей¬
ствующие  сразу  со  всех  сторон  силы,  нивелируя  и  уравновешивая
друг  друга,  поддерживали  правительство,  сохраняли  его.
 Керенский  маневрировал  в  поисках  компромисса  по  таким
сложнейшим  внутриполитическим  вопросам,  как  земельный.  Ра¬
туя  за  справедливый  мир,  на  деле,  в  первую  очередь  под  давлени¬
ем  союзников,  министр-председатель  продолжал  войну.  Он  ста¬
рался  не  предпринимать  действий,  которые  казались  противоре¬
чащими  широко  распространенным  в  народе  представлениям  о
свободе  и  справедливости,  и  в  то  же  время  пытался  сохранить  дее¬
способное  правительство.  Американскому  журналисту  казалось,
что  правительство  держалось  еще  и  благодаря  некой  негласной
договоренности  между  россиянами,  инстинктивно  осознававши¬
ми,  что  в  бурном  море  революции  должен  быть  хоть  какой-то
островок  стабильности.  А.Ф.  Керенский  вполне  отчетливо  созна¬
вал,  что  стал  заложником  народных  масс,  что  и  сказал  Стеффен-
су  при  личной  встрече.  Впрочем,  лидер  Временного  правительст¬
ва  не  считал  ситуацию  в  России  безнадежной,  полагал,  что  ключ
к  ее  улучшению  лежит  в  правильном  подходе  к  проблеме  “войны
и  мира”32.
 Временное  правительство  было  вынуждено  убеждать  союз¬
ников  не  отказываться  от  обсуждения  темы  целей  войны,  занять
гибкую  позицию.  Керенский  и  Терещенко  полагали  сам  факт
конструктивной  дискуссии  с  союзниками  и  США  вокруг  лозунга
“мира  без  аннексий  и  контрибуций”,  которой  позволил  бы  оправ¬
дать  в  глазах  народа  фактическое  продолжение  участия  России  в
войне.  А.Ф.  Керенский  не  терял  надежды  найти  поддержку  прези¬
дента  США,  резко  критикуя  Англию  и  Францию.  Их  позицию
приверженности  секретным  соглашениям  лидер  России  считал
крайне  деструктивной.  Немецкая  пропаганда  уже  донесла  до  рус¬
ского  солдата  информацию  о  грабительском  характере  внешней
политики  этих  государств.  Русский  солдат  не  видел  смысла  про¬
должать  войну  за  старые  цели.  Накопилась  огромная  усталость,
были  принесены  миллионные  жертвы.  Только  президент  США,
считал  Керенский,  предложив  сходную  “русским  лозунгам”  про¬
грамму,  мог  помочь  лидерам  новой  России  объяснить  народу
смысл  продолжения  войны;  доказать,  что  антигерманский  альянс
ведет  войну  за  свободу,  справедливость33.
 Стеффене  осознавал,  что  популярность  Керенского  у  народа
была  величиной  непостоянной.  Отторжение  у  революционной
толпы  на  улицах  Петрограда  проявлялось  просто  -  она  уходила
 232

слушать  другого  оратора.  Так  Стеффенсу  довелось  присутство¬
вать  на  выступлении  человека,  “которого  звали  Ленин”.  Его  речь
была  обращена  против  Керенского,  которого  лидер  большевиков
считал  социалистом  идей  и  чувств,  не  способным  действовать.  Ле¬
нин  признавал,  что  большинство  народа  еще  доверяло  Керенско¬
му.  Стеффенса,  однако,  поразила  убежденность  оратора,  что  бу¬
дущее  за  большевиками;  что,  когда  рабочие  и  солдаты  осознают
необходимость  революционного  действия,  они  неизбежно  придут
к  партии  Ленина.  А  пока  она  представляла  меньшинство,  но  ам¬
бициозное  и  радикальное;  проявляла  терпение,  решимость  и  “ве¬
ру  в  свой  идеал”.  Впечатление  было  сильным.
 Разбираясь  в  российских  проблемах,  Стеффене  отчетливо
осознал,  что  Вашингтон  имел  о  них  весьма  превратное  представ¬
ление.  Дать  полную  информацию  было  некому.  Постоянную
связь  с  Госдепом  имел  Д.  Фрэнсис.  Но  его  Л.  Стеффене  восприни¬
мал  как  человека,  упрощенно  понимавшего  события  и  неспособ¬
ного  действовать  нестандартно  в  сложных  и  динамичных  обстоя¬
тельствах.  В  конце  мая  послу  и  Ч.  Крейну  показалось,  что  связь  с
Вашингтоном  прервалась;  на  телеграммы  из  Петрограда  ответа
не  получали.  Крейн  и  Фрэнсис  решили  отправить  Вильсону  по¬
сланца;  выбор  пал  на  Стеффенса.  Остается  загадкой:  знали  ли
они  о  весьма  радикальной  оценке  журналистом  русских  событий?
или  взгляды  всех  троих  совпадали?  В  любом  случае  расчет  дела¬
ли  на  талант  и  опыт  журналиста,  который  сможет,  как  никто,
верно  и  ярко  передать  суть  происходящего  в  России.  Наверняка
учитывали,  что  Стеффене  пользовался  уважением  Вильсона  и
ему  было  легче  попасть  к  главе  государства.
 Для  Стеффенса  предложение  Крейна  и  Фрэнсиса  сыграть
роль  “чрезвычайного  посланника”  было  неожиданным,  но  он  его
принял.  В  США  как  раз  отправлялась  российская  миссия  во  главе
с  Б.А.  Бахметевым;  Фрэнсис  и  Крейн  просили  его  взять  Стеф¬
фенса  с  собой,  дав  ему  самые  лестные  характеристики.  “Выдаю¬
щийся  американский  журналист,  который  был  большим  другом
президента  Вильсона,  очень  важная  фигура”,  -  вспоминал  эту  ат¬
тестацию  Бахметев.  Видимо,  Фрэнсис  и  Крейн  искренне  полага¬
ли,  что  связи  Стеффенса  позволят  миссии  завязать  отношения  с
влиятельными  людьми,  включая  президента34.
 Бахметев  последовал  совету,  во  время  длительного  пути  буду¬
щий  посол  России  со  Стеффенсом  в  дискуссии  не  вступал.  Это
сделали  другие  члены  русской  миссии,  передавшие  шефу  содер¬
жание  бесед.  И  тогда  Б.А.  Бахметеву  пришлось  испытать  чувства
изумления  и  настороженности:  Стеффене  развивал  идеи,  весьма
далекие  от  той  радужной,  официальной  версии  событий,  которую
собирались  изложить  американцам  члены  русской  делегации.
 233

Идеи  Стеффенса  были  для  Б.  Бахметева  неприемлемы,  так  как
могли  родиться  только  у  человека,  симпатизировавшего  “самым
крайним,  ленинским  тенденциям”.
 Стеффене  стал  для  Бахметева  попутчиком  неудобным.  Но
последний  не  мог  пренебречь  репутацией  журналиста  как  “друга
президента”.  Щекотливую  ситуацию  удалось  разрешить  по  при¬
бытии  в  Сиэтл:  Бахметев  сослался  на  недовольство  британских
секретных  служб  (охранявших  русскую  делегацию)  присутствием
в  ней  постороннего.  После  этого  Стеффене  отправился  в  Ва¬
шингтон  своим  путем35.  Русская  же  миссия  проследовала  в  столи¬
цу.  21  июня  миссия  была  принята  В.  Вильсоном  (официальное
вручение  верительных  грамот  состоялось  позже,  5  июля).  Ничто
не  указывает,  что  беседа  выходила  за  рамки  официальной.  Лич¬
ного  контакта  с  президентом  Б.А.  Бахметеву  установить  не  уда¬
лось  (о  чем  он  искренне  сожалел  впоследствии)36.
 Стеффене  прибыл  в  Вашингтон  на  день  позднее  русского  по¬
сла  и  в  письме  на  имя  Хауза  от  20  июня  испросил  аудиенцию  у
президента.  Неформальная  и  весьма  продолжительная  беседа  со¬
стоялась  шесть  дней  спустя.  Перед  журналистом  предстал  “мол¬
чаливый,  задумчивый  человек”.  Стеффене  описал  ему  выражаю¬
щую  настроения  революционных  масс  власть  Совета;  “добрую
волю  этой  демократии”,  позволяющую  Керенскому  оставаться  у
власти.  Далее  течение  беседы  повернуло  в  русло  обсуждения  те¬
мы  войны  и  мира.  Стеффене  выполнил  данное  Керенскому  обе¬
щание,  передав  Вильсону  его  устное  послание.  При  сложившейся
в  России  ситуации  правительство  не  могло  продолжать  войну.
Глава  правительства  России  полагался  на  поддержку  президента
США.  Может  быть,  последний  сможет  убедить  правительства  со¬
юзных  государств  организовать  встречу  “где-нибудь  в  Лондоне”;
добиться  от  них  публичного  отказа  от  сепаратных  соглашений
“грабежа  и  убийства”  и  тем  самым  снять  у  народов  сомнения  в  вы¬
соких  целях,  которые  преследовали  США  и  Антанта  в  войне?
Тогда  у  русского  правительства  появится  возможность  объяснить
народу,  “за  что  воюем”;  Россия  обретет  новое  дыхание,  Керен¬
ский  удержит  власть37.
 Президент  по  существу  ушел  от  прямого  обсуждения  темы,
отклонил  просьбу  Керенского.  Вместе  с  тем  Вильсон,  все  отчет¬
ливее  осознававший  настоятельную  необходимость  сформулиро¬
вать  собственную  программу  мирного  переустройства,  сам
обозначил  эту  тему  в  разговоре  со  Стеффенсом.  Он  озадачил
журналиста  вопросом:  на  каких  принципах  должен  покоиться  мир
по  завершении  войны?  “Меня  столь  поразила  сама  мысль,  что
война  может  завершиться,  что  я  с  трудом  смог  собраться  с  мыс¬
лями”,  -  вспоминал  Стеффене.  Он  ответил:  люди  вольны  риско¬
 234

вать  своими  деньгами  и  жизнями.  Однако  их  действия  не  должны
получать  поддержки  правительств,  чтобы  не  втянуть  страны,  гра¬
жданами  которых  они  являются,  в  войну.  Вильсон  улыбнулся.
“Вы  вынесли  эту  идею  из  Мексики,  -  сказал  он.  -  Это  разумный
антиимпериалистический  принцип.  В  соответствии  с  ним  я  и  дей¬
ствовал”.
 Из  разговора  со  Стеффенсом  Вильсон  вынес  необычную  вер¬
сию  “русских  событий”.  Президент  был  поражен  открывшейся
перед  ним  картиной.  “Он  задал  мне  много  острых  вопросов  о  Рос¬
сии,  революции,  ее  перспективах,  партиях,  и  я  старался  отвечать
как  можно  лучше.  Он  был  взволнован.  Он  встал,  подошел  к  окну
и  за  своими  размышлениями  забыл  о  моем  присутствии.  Потом
он  вспомнил  о  нем,  задал  несколько  острых  вопросов  о  России,
один  или  два  касательно  моих  личных  планов  и  идей  и,  поблаго¬
дарив  меня,  пожелал  мне  всего  хорошего”38.
 Впитав,  как  губка,  рассказ  Стеффенса,  президент,  однако,  ни¬
чем  не  обнаружил  желания  предпринять  какие-либо  практические
шаги.  Журналист  же  искал  сторонников  решительных  действий
среди  влиятельных  политических  деятелей,  способных  возбудить
широкий  общественный  интерес  к  теме  секретных  соглашений,
мирных  инициатив  “русской  демократии”.  У  Стеффенса  состоя¬
лась  приватная  встреча  с  прогрессивным  сенатором-республикан-
цем  P.M.  Лафоллетом.  Стеффене  не  утаил  от  старого  друга  ниче¬
го,  рассказав  и  о  встрече  с  президентом;  Лафоллет  обязался  со¬
хранить  услышанное  в  тайне.  Сенатор  предложил  коллегам-зако-
нодателям  “Декларацию  о  целях  войны”.  Документ  предлагал
выработать  и  объявить  цели  участия  США  в  войне;  твердо  зая¬
вить  об  их  отказе  вести  боевые  действия  во  имя  захватнических
целей  других  держав;  создать  международный  фонд  для  помощи
пострадавшим  от  войны  странам  и  народам.  Лафоллет  предлагал
открытое  (не  в  духе  секретной  дипломатии)  обсуждение  условий
мирного  договора  на  основе  принципа  отказа  от  захватов  и  конт¬
рибуций,  для  установления  прочного  мира.  Идея,  однако,  не
встретила  сочувствия  в  Сенате;  после  провала  Стеффенсу  остава¬
лось  лишь  выразить  сенатору  сочувствие39.
 Англичане  по  своим  каналам  получили  информацию  о  беседе
журналиста  и  президента,  и  она  была  воспринята  ими  как  собы¬
тие  весьма  примечательное.  7  июля  1917  г.  о  ней  стало  известно
личному  секретарю  премьер-министра  Э.  Драммонду.  Стеффенса
в  депеше  характеризовали  как  известного  журналиста,  по  своим
идейно-политическим  позициям  -  “философского  анархиста”.  Из
беседы  практичные  англичане  извлекли  тот  вывод,  что  проис¬
шедшее  в  России  прозорливый  журналист  воспринял  не  как  рево¬
люцию  социал-демократического  толка,  а,  скорее,  как  анархиче¬
 235

скую.  Правительству  Керенского  едва  ли  удастся  навести  какое-то
подобие  порядка  в  стране.  Предпринятый  Россией  через  Стеф¬
фенса  в  Вашингтоне  зондаж  в  пользу  пересмотра  секретных  сог¬
лашений  англичан  не  должен  слишком  волновать.  Они  склонны
были  полагать,  что  ключ  к  решению  этой  проблемы  находился  у
премьер-министра  Д.  Ллойд  Джорджа,  поскольку  именно  он  пер¬
сонифицировал  в  сознании  миллионов  русских,  включая  и  поли¬
тическую  элиту  общества,  политику  западных  союзников,  их  го¬
товность  к  мирному  диалогу  с  противником40.
 Информация  от  Стеффенса  была  получена  Вильсоном  более
чем  за  месяц  до  возвращения  из  России  миссии  Рута.  Принимая
внешнеполитические  решения,  президент  никогда  не  ссылался  на
свой  разговор  со  Стеффенсом.  Вместе  с  тем  было  очевидно,  что
встреча  для  хозяина  Белого  дома  бесследно  не  прошла.  Его  отно¬
шение  к  России  становилось  все  более  сдержанным,  холодным.
Наоборот,  акцент  на  поддержку  западноевропейских  союзников
приобретал  все  более  откровенный  характер.
 Миссия  Э.  Рута:
сенатор-республиканец  и  его  команда
 По  следам  отъехавшего  в  Россию  Ч.  Крейна  и  Л.  Стеффенса
из  США  месяц  спустя  отбыла  официальная  многочисленная  мис¬
сия,  включавшая  представителей  деловой,  политической,  воен¬
ной  элиты  общества  и  религиозных  организаций.  В  истории  рус¬
ско-американских  отношений  1917  г.  едва  ли  можно  найти  сюжет
более  изученный,  чем  поездка  в  Россию  специальной  миссии  во
главе  с  сенатором  Э.  Рутом.  Нам  бы  хотелось,  не  повторяя  уже
сказанное  другими  исследователями41,  поставить  те  вопросы  пре¬
бывания  миссии  Рута  в  России,  которые  либо  не  попали  в  поле
зрения  ученых,  либо  не  были  изучены  достаточно  глубоко.  К  та¬
ким  сюжетам  относятся,  как  нам  представляется,  проблема  задач
миссии,  сути  полученной  ею  информации  и  ее  источников;  того
образа  России,  который  сложился  у  членов  миссии  и  который  она
донесла  до  политических  лидеров  и  общественного  мнения  США;
результатов  вояжа  -  в  плане  использования  полученной  инфор¬
мации  вильсоновской  администрацией  в  “русской  политике”.
 Кратко  напомним:  идея  послать  в  Россию  политическую  мис¬
сию  появилась  в  марте-апреле  1917  г.;  процесс  ее  формирования
занял  первую  половину  мая.  15  мая  миссия  выехала  из  Вашингто¬
на,  3  июня  прибыла  во  Владивосток,  13  июня  -  в  Петроград.  Об¬
ратный  путь  также  занял  почти  месяц:  9  июля  миссия  покинула
Петроград,  8  августа  добралась  до  Вашингтона.  Состав  подбирал¬
 236

ся  очень  тщательно.  При  назначении  сенатора  Элиху  Рута  главой
миссии  сыграла  свою  роль  его  принадлежность  к  Республикан¬
ской  партии.  Вильсон  пытался  доказать,  что  в  критический  мо¬
мент  войны,  когда  нет  места  политическим  разногласиям,  прези¬
дент  доверяет  ответственные  посты  не  только  демократам.  Его
решение,  думается,  все  же  определили  другие  соображения:
 Э. 	Рут  был  во  всех  отношениях  человеком  замечательным.  Он
получил  блестящее  образование  (учился  в  Нью-Йоркском,  Йель¬
ском,  Колумбийском  университетах),  имел  богатый  опыт  работы
в  самых  разных  областях:  юриспруденции  (почти  двадцать  лет  ад¬
вокатской  практики),  военной  (военный  министр  в  1899-1903  гг.),
дипломатической  (госсекретарь  в  1901  г.);  политической  деятель¬
ности  и  законотворчества  (неоднократно  избирался  председате¬
лем  национальных  съездов  Республиканской  партии  и  Республи¬
канской  партии  штата  Нью-Йорк,  был  сенатором  от  этого  штата
в  1909-1915  гг.).
 Под  стать  главе  миссии  были  и  другие  ее  члены.  Оценку  со¬
стоянию  вооруженных  сил  России  предстояло  дать  начальнику
штаба  американской  армии  генералу  Хью  Л.  Скотту;  контр-адми¬
рал  Джеймс  Гленнон  (на  флоте  с  1878  г.,  в  1915-1917  гг.  -  управ¬
ляющий  заводом  по  производству  орудий  для  военно-морского
флота  (Вашингтон)  -  прекрасно  разбирался  в  вопросах  артилле¬
рийского  и  технического  снабжения  флота.  В  качестве  секретаря
к  миссии  был  прикомандирован  опытный  дипломат  Бэзил  Майлз
(работал  в  России  в  1904-1905  гг.,  с  начала  1917  г.).  Кроме  того,  в
состав  миссии  был  включен  Стэнли  Уошборн,  который
1914-1916  гг.  провел  на  русском  фронте,  представляя  лондонскую
“Таймс”.  Джон  Мотт,  занимавший  пост  секретаря  Международ¬
ной  комиссии  ААХМ,  был  известен  работой  в  России  с  военно¬
пленными.
 Состояние  русской  экономики  должен  был  определить  вла¬
девший  заводом  в  России  (г.  Люберцы),  президент  “Интернэшнл
харверстер”  Сайрус  Мак-Кормик;  опытнейший  финансист  Сэму-
эль  Р.  Бентрон.  К  числу  американцев,  составлявших  костяк  деле¬
гации,  относился  официально  прикомандированный  к  миссии,
уже  находившийся  в  России  советник  президента  по  “русскому  во¬
просу”,  предприниматель  и  филантроп  Ч.  Крейн.  Самым  слабым
звеном  делегации  было,  пожалуй,  “рабочее”.  Профессиональный
чиновник  от  АФТ  Дж.  Дункан,  решительный  сторонник  филосо¬
фии  “делового  юнионизма”,  не  был  знаком  с  российским  рабочим
и  социалистическим  движением.  Этого  нельзя  было  сказать  о
правом  социалисте  Ч.Э.  Расселе,  внимательно  его  изучавшем.  Их
взгляды,  однако,  были  весьма  консервативны,  далеки  от  настрое¬
ний  трудящихся  России,  больше  “слушавших”  социалистов;
 237

в  работе  с  ними  у  американцев  могли  возникнуть  “трудности”42.
Серьезный  подбор  делегации  не  оставлял  сомнений,  что  в  Ва¬
шингтоне  хотели  получить  точную  информацию  по  различным
аспектам  “русской  проблемы”.
 С  миссией  Рута  Вильсон  связывал  большие  надежды.  Прези¬
дент  вел  тонкую  политическую  игру,  держа  в  уме  надвигавшуюся
осенью  1918  г.  избирательную  кампанию  в  Конгресс.  Указывая
на  дружеский  характер  отношений  находившегося  в  Петрограде
Ч.  Крейна  и  президента,  личный  секретарь  британского  минист¬
ра  иностранных  дел  Э.  Грея  Эрик  Драммонд  конфиденциально
информировал  английского  посла  в  Петрограде  Дж.  Бьюкенена:
“Если  в  России  будет  достигнут  успех,  президент  поставит  его  в
заслугу  себе  и  господину  Крейну,  а  не  господину  Руту”43.  Следуя
президентской  логике,  если  миссия  не  удастся,  президент  в  ответ
на  наскоки  политических  оппонентов  руками  разведет:  даже  Рут
не  справился.  Другая  задача  миссии  -  пропагандистская,  разъяс¬
нение  россиянам  позиции  США  в  войне.  Известный  правый  соци¬
алист  Ф.  Бон  в  послании  социалисту-конгрессмену  М.  Лондону,
убеждая  последнего  добиваться  назначения  в  состав  делегации,
писал:  “Вы  могли  бы  попытаться  удержать  толпу  русских  ради¬
кальных  социалистов  в  рамках  разумной  политики,  если  вообще
это  может  сделать  кто-либо  из  американцев...  Если  в  России  про¬
изойдет  контрреволюция  и  она  выйдет  из  войны,  она  продлится
на  2-3  года  дольше”44.
 Рут  рассматривал  пропагандистскую  задачу  миссии  как  под¬
чиненную.  В  разговоре  с  русским  послом  Б.А.  Бахметевым  по
возвращении  домой  Рут  на  первый  план  выдвинул  цель  политиче¬
ской  разведки.  Делегация,  скорее  всего,  была  ориентирована  на
то,  чтобы  представить  не  один  итоговый  документ.  С.  Харпер
ссылался  на  мнение  Дж.  Мотта,  полагавшего:  из  России  следова¬
ло  бы  привезти  два  набора  фактов.  Один  -  для  широкого  круга
читателей,  общественного  мнения;  другой,  о  котором  “не  следует
упоминать”  (видимо,  для  “внутреннего  пользования”  ведущих
специалистов  и  политиков)45.  Забегая  вперед,  отметим,  что  соста¬
вленный  делегацией  по  возвращении  в  августе  официальный
многостраничный  документ,  оценивавший  события  в  России  уме¬
ренно  оптимистически,  не  был  предназначен  для  публики.
 На  первый  взгляд  могло  показаться,  что  радушный  прием
русских  властей,  встречи  и  церемонии  на  самом  высоком  уровне
были  способны  создать  вокруг  миссии  такую  ауру  внешнего  бла¬
гополучия,  которая  могла  помешать  ее  членам  увидеть  реальное
положение  дел  в  России.  Этого  не  случилось.  Информация  была
самой  разнообразной,  как  и  ее  источники;  каждый  день  был  на¬
сыщен  встречами  с  русскими  и  иностранцами  различной  профес¬
 238

сиональной  принадлежности  и  социально-политических  взглядов.
Дотошный  Дж.  Мотт  фиксировал  все  контакты  членов  миссии,
список  получился  весьма  впечатляющим.  Его  возглавляли  имена
Г.Е.  Львова,  А.И.  Гучкова,  П.Н.  Милюкова,  А.И.  Шингарева,
М.В.  Родзянко,  С.Д.  Сазонова,  H.H.  Покровского  и  др.  Атмосфе¬
ра  встреч,  как  свидетельствовали  документы,  не  была  формаль¬
ной,  торжественно-радостной.  Одна  из  записей  Мотта  гласила:
при  встрече  с  членами  кабинета  министров  они  выглядели  “уста¬
лыми,  измученными”,  как  будто  на  их  плечи  легла  огромная  от¬
ветственность,  и  они  “находятся  в  постоянном  напряжении”.  Не
были  забыты  и  социалисты.  С  ними  общались  Дж.  Дункан  и
Ч.Э.  Рассел.  Среди  тех,  с  кем  они  вели  беседы,  выявляя  весь
спектр  мнений  социалистов  о  ситуации  в  России,  были  А.Ф.  Ке¬
ренский,  В.М.  Чернов,  И.Г.  Церетели,  М.И.  Скобелев,  П.А.  Кро¬
поткин.  Состояние  русской  армии  обсуждалось  американскими
военными  (Гленнон,  Мотт,  военный  атташе  У.  Джадсон,  полков¬
ник  Р.  Миши)  с  генералами  A.A.  Брусиловым,  A.A.  Михельсо-
ном,  A.A.  Маниковским,  рядом  иных  высокопоставленных  воен¬
ных  чиновников.  Было  много  встреч  с  находившимися  в  России
английскими  и  французскими  дипломатами  и  военными  -  А.  То¬
ма,  А.  Гендерсоном,  Ф.  Пулем,  М.  Жаненом.
 Миссией  не  был  забыт  ни  один  работавший  в  России  амери¬
канский  дипломат.  Из  тех,  у  кого  сложилось  скорее  пессимисти¬
ческое  видение  событий  в  стране,  были  опрошены  консул  в  Мо¬
скве  М.  Саммерс  и  вице-консул  Д.  Макгован,  торговый  атташе
посольства  У.  Хантингтон,  консул  в  Тифлисе  У.  Смит  и  в  Петро¬
граде  -  Н.  Уиншип,  секретарь  посольства  Дж.  Райт.  Думается,  не¬
веселые  мысли  возникли  у  членов  миссии  Рута  в  результате  об¬
щения  с  представителями  деловых  кругов  США,  пытавшихся  ра¬
ботать  в  хаосе  революционных  событий:  Американской  между¬
народной  корпорации  Ф.  Холбруком,  Г.Ф.  Мезервом  из  “Нэшнл
сити  бэнк  оф  Нью-Йорк”,  Б.Х.  Катлером,  представлявшим  Ассо¬
циацию  торговли  и  промышленности  в  России46.
 Представления  о  ситуации  в  России  пополнялись  и  за  счет  не¬
запланированных  встреч.  Дж.  Мотт  упоминал,  в  частности,  о  раз¬
говоре  с  неким  американцем,  работавшим  в  России  по  линии
ААХМ;  о  встрече  с  врачом  Е.  Хердом,  представлявшим  АКК.
Они  поведали  много  горького  о  страшных  потерях  русской  ар¬
мии,  о  катастрофическом  падении  дисциплины,  эффективных
действиях  германской  пропаганды.  Американцы  не  могли  не  от¬
метить  для  себя  нерешительности  властей,  многословия,  нежела¬
ния  брать  на  себя  ответственность47.  Разными  путями  к  американ¬
цам  попадали  документы,  правдиво  отражавшие  кризисные  сто¬
роны  русской  действительности.  В  частности,  Ч.Э.  Расселу  был
 239

передан  составленный  английскими  предпринимателями  доку¬
мент  о  состоянии  российской  промышленности.  Его  лейтмотив
заключался  в  том,  что  в  России  стало  невозможно  работать.
Английские  бизнесмены  вынуждены  сворачивать  деятельность.
Чтобы  оградить  жизнь  и  собственность  владельцев  предприятий,
Временному  правительству  предлагалось  установить  контроль
над  принадлежавшими  английскому  капиталу  предприятиями.  По
прибытии  миссии  в  Россию  ей  на  стол  легли  несколько  докладов
Норта  Уиншипа  о  революционном  и  социалистическом  движении
в  России  с  весьма  объективным  описанием  их  развития  после
Февраля.  С.  Уошборн  оценил  содержавшийся  в  них  анализ  как
“исключительно  умный  и  точный”48.
 Полагаясь  не  только  на  свидетельства  очевидцев,  многие  чле¬
ны  миссии  спешили  дополнить  их  личными  наблюдениями.  Мотт
своими  глазами  наблюдал  охваченный  митинговыми  страстями
Петроград:  как-то  погуляв  по  городу  два-три  часа,  он  насчитал  до
двух  сотен  митингов.  Контр-адмирал  Дж.  Гленнон  в  Петрограде
посетил  оборонные  предприятия,  вместе  с  военно-морским  атта¬
ше  Н.  Мак-Калли  съездил  в  Севастополь,  побывал  в  Гельсинг¬
форсе,  Архангельске,  Риге  и  Кронштадте,  получив  острые  впе¬
чатления  о  кипении  революционных  страстей  на  Черноморском  и
Балтийском  флотах,  о  неблагоприятном  состоянии  армии  и  об¬
щества49.
 Информации  для  размышления  было  с  избытком  и,  думается,
члены  миссии  Рута  составили  вполне  адекватные  представления
о  происходившем  в  стране.  С.  Мак-Кормик  в  ноябре  1917  г.  гово¬
рил,  что  ему  пришлось  наблюдать  в  России  летом:  о  разрушении
экономических  основ  общества,  разложении  традиционных  соци¬
ально-политических  структур  и  отношений.  Более  всего,  Мак¬
Кормика  угнетала  трагедия  армии.  Русский  солдат  сражаться  не
хотел,  его  голова  была  занята  политикой,  его  тянуло  на  родину,
домой.  Джон  Мотт  развивал  тему.  Недовольство,  смятение  умов
умело  использовала  германская  пропаганда,  убеждавшая  русских:
давайте  “мириться”  и  идите  землю  делить.  Германия  якобы  рань¬
ше  воевала  с  угнетателем  русского  народа  -  царем,  пора  забыть
былые  обиды50.
 Одной  из  определявших  тенденций  русской  жизни  эпохи  рево¬
люции  американцы  считали  кризис  власти,  неспособность  госу¬
дарственных  структур  контролировать  ситуацию  в  стране.  Но  и
волнений,  смуты,  как  показалось  гостям  из  США,  было  немного.
Как  отмечал  генерал  X.  Скотт,  порядок  держался,  складывался,
казалось,  как-то  “сам  по  себе”;  опирался  на  беззлобность  и  доб¬
роту,  присущие  загадочной  широкой  русской  душе.  На  этот  мо¬
мент  обращал  внимание  Э.  Рут  в  письме  к  И.  Уинслоу,  успокаивая
 240

отца,  переживавшего  за  безопасность  находившегося  в  России  в
составе  миссии  АКК  сына51.
 Действительно,  пребывая  в  России,  члены  миссии  Рута  не  мог¬
ли  не  чувствовать  себя  несколько  скованно,  не  ощущать  внутренне¬
го  напряжения  при  общении  с  людьми.  Однако  пожаловаться
было  не  на  что.  Прием  -  предельно  внимательный,  никаких  экс¬
цессов.  И  это  при  том,  что  русские  власти  их  опасались,  заблаго¬
временно  предупреждая  членов  миссии.  Как  сообщал,  описывая
пребывание  миссии  Рута  в  России,  журнал  “Каррент  хистори”,  со¬
циалист  Ч.Э.  Рассел  накануне  выступления  перед  Петроградским
Советом  рабочих  и  солдатских  депутатов  получил  информацию,
что  можно  ожидать  “недружественных  действий”  со  стороны
придерживавшейся  крайне  левых  взглядов  части  аудитории.
Прогноз,  однако,  не  подтвердился.  Позднее  известный  американ¬
ский  журналист  Л.  Стеффене  в  беседе  с  В.  Вильсоном  пытался
объяснить  феномен  этой  атмосферы  благожелательности.  Жур¬
налист  связывал  его  с  той  эйфорией  братства,  которую  пережи¬
вала  Россия  после  Февральской  революции.  Хотят  американцы
прислать  миссию  -  пускай  присылают.  Большинство  русских  лю¬
дей  было  настроено  апатично  по  отношению  к  миссии  Рута,  лишь
некоторые  были  решительно  против.  Но  неуважительного  отно¬
шения  к  ней  никто  в  России  не  допустил52.
 Это  внешнее  спокойствие,  впрочем,  чреватое  взрывом  огром¬
ной  мощности,  не  обманывало  американцев.  Они  оставили  не  од¬
но  свидетельство,  что  прониклись  всей  серьезностью  сложившей¬
ся  в  России  ситуации.  Об  этом  говорили  редкие  их  телеграммы  в
Вашингтон  с  вопросом:  как  вести  себя  в  случае  постановки  рус¬
ской  аудиторией  злободневных  дискуссионных  тем.  Вполне  осоз¬
нав,  как  остро  ставили  ее  граждане  вопрос  о  путях  достижения
быстрейшего  мира  без  аннексий  и  контрибуций,  о  целях  союзни¬
ков  в  войне,  миссия  интересовалась,  как  следует  отвечать  на  него?
По  просьбе  президента  госсекретарь  Р.  Лансинг  26  июня  информи¬
ровал  Рута,  что  считает  выступления  на  тему  “условий  мира  и  того
урегулирования,  которых  будут  требовать  от  США”,  нежелатель¬
ными.  Сам  президент,  сообщал  госсекретарь,  откладывает  заяв¬
ление  на  эту  тему  до  более  подходящего  момента,  пока  не  возник¬
нут  совершенно  иные  обстоятельства.  Горькую  пилюлю  Лансинг
подсластил  поздравлением  комиссии  по  случаю  удачно  проделан¬
ной  работы53.
 Обратимся  к  документам,  подготовленным  членами  миссии  по
результатам  поездки  в  Россию.  Представленный  генералом
X.  Скоттом  25  июля  отчет  был  посвящен  состоянию  русской  армии.
Автор  отмечал,  что  разложение  пошло  “снизу”,  от  солдатской  мас¬
сы;  после  революции  офицеры  потеряли  контроль  над  ней,  против
 241

них  выплеснулась  накапливавшаяся  десятилетиями  ненависть,  зло¬
ба.  Социалисты  -  умышленно  или  бездумно  -  стимулировали  раз¬
вал  (Приказ  №  1  от  14  марта  1917  г.,  солдатские  комитеты);  отме¬
тил  Скотт  и  пагубное  влияние  “крайних  экстремистов”  (большеви¬
ков)  в  войсках.  Впрочем,  по  глубокому  убеждению  американского
генерала,  положение  в  армии  точно  отражало  то  состояние  анар¬
хии,  в  которое  погружалось  все  русское  общество.  И  тем  не  менее,
констатировал  Скотт,  2  млн  русских  солдат  продолжали  сражаться;
в  прифронтовых  районах  (генерал  проехал  от  Могилева  до  Тарно-
поля)  порядка,  как  ему  показалось,  было  больше.  Временное  пра¬
вительство  предпринимало  отчаянные  усилия  изменить  ситуацию,  и
солдаты  возвращались  на  фронт  -  где  под  влиянием  пропаганды,  а
где  и  принуждения.  Все  эти  факты  располагали  Скотта  к  выводу,
что  Россия  все  же  останется  в  рядах  союзников54.
 Состояние  вооруженных  сил  России  анализировал  в  своем  до¬
кладе  Дж.  Гленнон.  Он  так  видел  ситуацию:  самоуправство  мат¬
росских  комитетов  на  кораблях,  в  городах-крепостях;  поддержка
“матросской  вольницы”  Петросоветом  и  неспособность  Времен¬
ного  правительства  контролировать  ситуацию;  слабая  дисципли¬
на  экипажей  боевых  кораблей,  недостаток  боевой  подготовки  по¬
стоянно  митинговавших  матросов,  ненависть  между  ними  и  офи¬
церами.  Это  привело  к  массовым  расправам  и  издевательствам
над  последними  в  Гельсингфорсе  и  Кронштадте,  к  уходу  наиболее
талантливых  командиров  с  кораблей  (в  Севастополе  до  этого  не
дошло).  Приведенные  адмиралом  свидетельства  наталкивали  на
очевидный  вывод:  российский  флот  пребывал  в  состоянии  еще
более  тяжелом,  чем  сухопутная  армия;  в  него  вселился  дух  анар¬
хии  и  радикализма55.
 В  самых  пессимистических  тонах  был  выдержан  подготов¬
ленный  С.  Бертроном  и  С.  Мак-Кормиком  меморандум,  посвя¬
щенный  острейшему  финансовому  кризису  в  России.  Вызванное
нестабильностью  внутриполитической  ситуации,  “бегство”  ка¬
питалов  за  рубеж  приобрело  самые  широкие  масштабы.  Этот
процесс,  вместе  с  гиперинфляцией,  резким  сокращением  посту¬
плений  от  внешнеторговых  операций  вызвали  резкое  падение
курса  рубля  на  международных  валютных  рынках;  правительст¬
во  предпринимало  отчаянные  усилия,  чтобы  остановить  его.  Ав¬
торы  меморандума  отметили,  что  многие  финансовые  меропри¬
ятия  русского  правительства  они  считали  ошибочными.  В
случае  введения  налога  на  доходы  в  размере  до  90%,  на  прибы¬
ли  -  до  60%,  в  целях  пополнения  казны  результат  мог  быть  со¬
вершенно  обратным.
 Учитывая  неудачные  попытки  покрыть  расходы  на  войну  за
счет  “Займа  Свободы”  (с  огромным  трудом  удалось  реализовать
 242

облигации  на  сумму  2,5  млн  рублей,  из  180-миллионного  населения
страны  участие  в  подписке  приняли  не  более  500  тыс.  человек),
Бертрон  и  Мак-Кормик  предсказывали,  что  для  изыскания  средств
правительству  придется  использовать  принудительные  займы,  за¬
пустить  печатный  станок,  прибегнув  к  массовому  выпуску  бумаж¬
ных  купюр.  Финансовый  кризис,  поразивший  Россию,  казался  ав¬
торам  доклада  серьезным  и  запущенным.  Его  преодоление  они  свя¬
зывали  с  длительным  процессом  “восстановления  доверия  граждан
к  правительству”,  увеличения  экспорта  товаров,  широкого  привле¬
чения  капиталов  из-за  рубежа  для  разработки  природных  ресурсов
и  принятия  законов,  защищавших  интересы  иностранных  вкладчи¬
ков.  Другие  меры  воспринимались  авторами  доклада  как  “искусст¬
венные”,  не  способные  оздоровить  российские  финансы56.
 Представляется,  членами  миссии  был  дан  весьма  критический
и  объективный  анализ  ситуации  в  России.  Логичным  следствием
их  размышлений  должен  был  стать  ответ  на  вопрос:  следует  ли
продолжать  оказывать  ей  помощь?  X.  Скотт  полагал,  что  у  аме¬
риканцев  иной  альтернативы  просто  не  существует.  Поддержка
Временного  правительства,  остававшегося  верным  союзниче¬
ским  обязательствам,  -  ключ  к  сохранению  России  в  войне.  А  это
означает,  что  до  150  дивизий  Германии  и  ее  союзников  будут  ско¬
ваны  на  Восточном  фронте,  нужные  для  германской  промышлен¬
ности  товары  из  России  не  пойдут.  Положение  на  других  фрон¬
тах:  в  Италии,  во  Франции,  в  Месопотамии  -  в  худшем  для  союз¬
ников  случае  -  останется  неизменным.  Накопив  силы,  добившись
более  тесной  координации  усилий,  антигерманская  коалиция  вес¬
ной-летом  1918  г.  сможет  нанести  врагу  смертельный  удар.
 Наоборот,  в  случае  прекращения  союзнической  помощи  и  вы¬
хода  России  из  войны  события  примут  совершенно  иной  оборот.
Спустя  какое-то  время  товары  потекут  в  Германию  широкой
рекой.  Переброска  Германией  и  ее  партнерами  хотя  бы  части  ди¬
визий  с  русского  фронта  во  Францию  может  лишить  союзников
надежды  провести  успешные  наступательные  операции  там  в
обозримом  будущем  (хотя  сил  сдержать  немецкое  наступление,
видимо,  и  в  этом  случае  хватит).  Однако  на  других  фронтах,  в  слу¬
чае  переброски  дивизий  с  востока,  ситуация  изменится  к  худшему.
Итальянцы  едва  ли  выдержат  удар  усиленных  подкреплениями
австро-немецких  войск.  Для  спасения  Италии  придется  перебра¬
сывать  войска  из  района  Салоник,  поставить  под  удар  коммуни¬
кации  союзников  в  Восточном  Средиземноморье,  выход  к  Суэц¬
кому  каналу.  Скотт  полагал,  что,  учитывая  вступление  в  войну
США,  положение  антигерманской  коалиции,  даже  в  случае  выхо¬
да  России  из  войны,  выглядело  более  предпочтительным,  чем  у
Четверного  союза.  Но  победу,  при  самом  благоприятном  стече¬
 243

нии  обстоятельств,  пришлось  бы  отложить  до  лета  1918  г.  Был
возможен  и  неудачный  вариант  развития  событий,  при  котором
США  и  союзникам  пришлось  бы  возвратиться  к  status  quo  ante  bel¬
lum,  чреватому  новой  войной.
 Скотт  предлагал  весьма  гибкую  схему  помощи  России:  под¬
держивать  ее  настолько,  чтобы  не  пострадали  интересы  главных
партнеров  -  Англии  и  Франции.  Он  сохранял  надежду,  что,  полу¬
чив  передышку  до  весны,  Россия  накопит  силы  и  сможет  действо¬
вать  более  решительно57.  Что  касается  конкретных  мер,  генерал
хотел  видеть  активное  участие  США  в  реорганизации  железнодо¬
рожного  транспорта  России:  направить  ей  “все  вагоны  и  двигате¬
ли,  которые  мы  можем”.  Следовало  продолжать  (по  возможно¬
сти)  поставки  всего  того,  что  заказала  в  США  Россия.  “Им  нужны
локомотивы,  обувь,  винтовки,  боевое  снаряжение.  Если  мы  поз¬
волим  им  пасть  до  такого  состояния,  что  они  вынуждены  будут
заключить  сепаратный  мир,  150  немецких  дивизий  вместе  со  все¬
ми  транспортными  средствами,  аэропланами,  орудиями  большого
калибра  будут  высвобождены  с  русского  и  румынского  фронтов
и  отправлены  сражаться  как  с  нашими  гражданами  во  Францию,
так  и  с  итальянцами  в  Италию.  Сепаратный  мир  откроет  зерно¬
хранилища  юга  России  (для  Германии.  -  CJI.).  Исчезнут  все  наде¬
жды  голодом  заставить  Германию  сдаться,  и  война  затянется  на
неопределенное  время”,  -  прогнозировал  Скотт58.  Исходя  из  тех
же  соображений,  С.Бертрон  и  С.  Мак-Кормик  предлагали  выде¬
лить  значительные  средства  на  покрытие  доставки  необходимых
России  грузов  на  английских  судах59.
 Рут  оценил  документы  своих  коллег  очень  высоко,  отметив,  в
частности,  что  только  представленные  Скоттом  документы  “оку¬
пают”  стоимость  поездки  всей  миссии  в  Россию60.  Однако  офици¬
альный  доклад  миссии,  как  отмечалось,  был  окрашен  в  более
мягкие  тона.  Познакомившийся  с  ним  министр  сельского  хозяйст¬
ва  США  Д.Э.  Хьюстон  отмечал,  что  события  в  России  в  целом
позволяли  оптимистически  смотреть  в  будущее61.  Логика  офици¬
ального  документа  была  очевидна:  убедить  американское  обще¬
ственное  мнение,  что  в  России  все  обстоит  более  или  менее  бла¬
гополучно;  финансовые  вложения  в  нее  не  пропадут,  миссия  съез¬
дила  удачно.  Отметим,  что  “вся  правда”  была  известна  только
очень  ограниченному  кругу  посвященных.
 На  популяризацию  официальных  выводов  делегации,  став¬
ших  достоянием  широкой  общественности,  работали  пышный
прием  после  возвращения  в  США,  выступления  ее  членов  перед
многочисленными  аудиториями.  Американские  власти  задались
целью  показать,  сколь  важное  значение  придавали  они  дружбе  и
взаимодействию  с  демократическим  правительством  России.
 244

Миссию  приветствовали  ведущие  политики,  включая  Теодора
Рузвельта62.  Широко  освещавшийся  в  американской  прессе  обмен
официальными  посланиями  между  Петроградом  и  Вашингтоном
по  поводу  пребывания  миссии  Рута  в  России  также  должен  был
настроить  американскую  публику  на  оптимистический  лад,  под¬
стегнуть  интерес  к  “русскому  вопросу”.  Активизировать  свою  де¬
ятельность  на  “русском  направлении”  намеревались  те  организа¬
ции,  которые,  обладая  немалыми  финансовыми  ресурсами  и  опы¬
том  деятельности  за  рубежом,  сочетали  решение  гуманитарных
задач  с  работой  по  укреплению  американских  интересов  в  мире.
Именно  доклад  Рута,  признавал  один  из  руководителей  АКК,
У.Б.  Томпсон,  убедил  лидеров  этой  организации  в  США,  что  в
России  для  нее  существует  “огромное  поле  деятельности”63.
 О  том,  насколько  удалось  членам  миссии  повлиять  на  настро¬
ения  граждан  России,  коллеги  Рута  говорили  весьма  осторожно.
Так,  оценивая  выступления  Рута  и  его  коллег,  военный  журна¬
лист  С.  Уошборн  говорил  лишь,  что  они  имеют  высокую  потен¬
циальную  значимость.  “Его  (т.е.  Рута.  -  СЛ.)  речи  были  образ¬
цом  такта  и  мудрости”,  -  указывал  военный,  дипломатично  пред¬
полагая,  что  результаты  их,  однако,  могут  сказаться  нескоро64.
Американские  газеты  и  журналы  (“Окленд  Трибьюн”,  “Ньюакр
ньюз”,  “Сан-Франциско  кроникл”  и  др.)  выражали  надежду,  что
сплочение  здоровых  сил  вокруг  признанного  вождя,  Керенского,
позволит  обуздать  “анархистов  и  прогерманских  агитаторов”.
 Оценивая  происходившее  в  американском  обществе  через
призму  приобретенного  в  России  опыта,  Э.  Рут  не  преминул  его
использовать  и  обрушился  на  антивоенные  и  левые  силы  в  США,
якобы  сеявшие  смут^  и  неповиновение  властям.  В  этом  городе,
говорил  Рут  в  Нью-Йорке,  существует  несколько  газет,  редакто¬
ры  которых  заслуживают  придания  суду  и  смертной  казни  за  пре¬
дательство  национальных  интересов.  Рано  или  поздно  они  свое
получат65.  Издатели  социалистической  “Нью-Йорк  колл”  относи¬
лись  именно  к  этой  группе  людей.  Газета  писала,  что  целью  мис¬
сии  было  уговорить  русских  людей  продолжать  войну  во  имя  “им¬
периалистического  грабежа  и  добычи”;  что  их  попытки  создать
новую  систему  социальных  институтов  вызвали  откровенное  не¬
приятие  лидеров  США.  “Успехи”  миссии  “Нью-Йорк  колл”  оце¬
нивала  крайне  скептически.  Впрочем,  и  многие  влиятельные  га¬
зеты  и  журналы  и,  среди  них,  вашингтонские  “Геральд”  и  “Стар”,
чикагские  “Трибьюн”  и  “Геральд”  восприняли  доклад  Рута  весь¬
ма  сдержанно.  К  такому  подходу  располагали,  как  отмечала  “Фи¬
ладельфия  пресс”,  весьма  “противоречивые  сообщения”  из  Рос¬
сии,  далеко  не  всегда  подтверждавшие  в  целом  позитивные  выво¬
ды  миссии.  Как  писал  родственник  С.  Мак-Кормика  журналист
 245

Фредерик  Мак-Кормик,  сообщения  об  июльских  событиях  пока¬
зали  крайнюю  неустойчивость  Временного  правительства,  вы¬
звав  “тревожные  чувства”  за  его  судьбу.  “События  в  Петрограде
почти  стерли  впечатления,  произведенные  американской  комис¬
сией”,  т.е.  те,  которые  произвел  выдержанный  в  благоприятных
тонах  для  Временного  правительства  доклад  Э.  Рута66.
 Официальный  доклад  миссии  разочаровал  многих  видных  ли¬
бералов.  Впрочем,  некоторые  из  них,  в  частности  известный  жур¬
налист  “Филадельфии  паблик  леджер”  Л.  Колкорд,  еще  до  поезд¬
ки  делегации  предрекали  Руту  неудачу,  поскольку  сенатор  не  хо¬
тел  понять  Россию  социалистическую  и  пацифистскую.  Россия
нуждалась  в  “симпатии”,  а  не  в  поучении,  писал  полковнику  Хау¬
зу  журналист.  По  мнению  прибывшего  в  Россию  одного  из  лиде¬
ров  АКК,  Р.  Робинса,  работа  по  убеждению  русских  людей  в  пре¬
имуществах  американской  демократии  и  доведению  войны  до  по¬
беды  была  откровенно  провалена67.
 Думается,  однако,  что  с  основной  задачей  -  раскрыть  перед
Вильсоном  и  его  ближайшим  окружением  подлинную  картину  про¬
исходившего  в  России  -  Рут  и  его  коллеги  справились.  Президент
проявил  подлинный  интерес,  познакомившись  не  только  с  офици¬
альным  докладом  миссии  Рута,  но  и  документами,  составленными
его  коллегами.  В  частности,  столь  важным  докладом  X.  Скотта,
направленным  Н.  Бейкером  главе  Белого  дома  9  августа.  В  тот  же
день  Лансинг  переслал  ему  два  письма  С.  Уошборна,  датированных
18  и  29  июня  1917  г.  Три  момента  выделил  американский  военный
для  характеристики  положения  в  России:  очевидное  “нежелание
русских  сражаться”,  хаос  в  стране,  где  “нет  ни  государства,  ни  вла¬
сти”,  неопределенность  и  непредсказуемость  ситуации68.
 Возвращая  письма  С.  Уошборна  с  благодарностью  Р.  Лансин¬
гу,  Вильсон  подчеркнул,  что  в  них  затронуты  сюжеты,  которые
он  “очень  внимательно  обсуждал  с  членами  миссии”.  Эта  ремар¬
ка  позволяет  предположить,  что  во  время  состоявшейся  8  августа
встречи  откровенно  обсуждался  самый  широкий  спектр  вопро¬
сов,  имевших  отношение  к  “русской  теме”.  “У  нас  была  двухчасо¬
вая  встреча  с  президентом”,  -  писал  X.  Скотт  У.  Шеферду  в  Пет¬
роград69.  Есть  сведения,  что  Рут  говорил  президенту  правду,  дале¬
ко  выходя  за  рамки  официального  отчета.  По  возвращении  в  Ва¬
шингтон  сенатор  рассказал  о  поездке  Б.А.  Бахметеву.  Тот  оценил
американца  как  “величайшего  государственного  деятеля”,  с  кото¬
рым  ему  довелось  встречаться  и  который  глубоко  прочувствовал
и  постиг  суть  ситуации  в  России.
 Министры  Временного  правительства  произвели  на  Рута  са¬
мое  благоприятное  впечатление.  По  его  мнению,  они  искренне  ра¬
дели  о  благе  отечества  и  стремились  изменить  ситуацию  к  лучше¬
 246

му.  Однако  кризис  в  стране  зашел  столь  глубоко,  что  вывод  стра¬
ны  из  него  мог  оказаться  для  этих  добропорядочных  людей  зада¬
чей  невыполнимой.  По  Руту,  судьбу  России  должно  было  опреде¬
лить  разрешение  конфликта  интересов  между  Временным  прави¬
тельством  и  многомиллионной  массой  крестьянства,  ожидавшей
развития  революции,  более  радикальных  мер  (видимо,  речь  шла
о  разделе  земель).  Станет  ли  несчастная  страна  ареной  новой
междоусобной  борьбы,  революционного  взрыва,  Рут  предсказать
не  брался.  В  этой  критической,  взрывоопасной  ситуации,  считал
Рут,  США  должны  были  поддержать  Временное  правительство.
И  вместе  с  тем,  по  Руту,  не  было  никаких  гарантий,  что  даже  при
наличии  такой  поддержки  оно  выстоит.  “Я  намереваюсь  сказать
президенту  и  другим,  -  говорил  Рут  Бахметеву,  -  что  мы  играем  в
азартную  игру.  Я  ни  в  чем  не  могу  быть  уверен.  Я  говорю  это  Вам
совершенно  откровенно.  Я  не  могу  быть  уверен,  что  это  сработа¬
ет...”.  Можно  предположить,  что  и  в  беседе  с  президентом  Рут
был  не  менее  откровенен70.
 В  другом  разговоре,  с  британским  послом  С.  Спринг-Райсом,
Рут  был  на  первый  взгляд  менее  пессимистичен  и  категоричен.
Сенатор  высказал  заинтересованность  в  том,  чтобы  британская
пресса  при  освещении  событий  в  России  смягчила  негативный  тон,
несколько  ослабила  резко  критическую  направленность  своих  вы¬
ступлений  в  адрес  Временного  правительства.  Рут  говорил  о  не¬
предсказуемости  ситуации  в  России.  Британский  посол  мог  выне¬
сти  из  разговора  и  то  суждение  о  позиции  Рута,  что  Россия  якобы
пережила  критический  момент  своей  страшной  “революционной
болезни”,  хотя  на  пути  выздоровления  ее  еще  ожидают  большие
осложнения.  Рут  выражал  надежду,  что  Временному  правительст¬
ву  все  же  удастся  вытащить  страну  из  кризиса.  В  первую  очередь
потому,  что  либералам,  кажется,  удалось  найти  общий  язык  с  уме¬
ренными  социалистами,  изолировав  крайне  левых.  Русская  армия
все  же  сохранилась  и  будет  оказывать  сопротивление  врагу.
 Вместе  с  тем  рассказ  Рута  быль  весьма  противоречив,  он  пове¬
дал  английскому  послу  много  такого,  что  должно  было  навести
Спринг-Райса  на  самые  неприятные  размышления.  Русские  очень
устали  от  войны,  апатичны,  не  способны  ненавидеть  немцев.  Эти
чувства  прежде  всего  порождены  осознанием  бессмысленности  ог¬
ромных  жертв,  понесенных  Россией  с  августа  1914  г.;  потерю  7  млн
человек  народ  связывает  с  интересами  “исчезнувшей  монархии”.
Рут  полагал,  что  нежелание  россиян  сражаться  проистекало  от  не¬
понимания  целей  войны.  Это  был  “камень  в  огород”  западных  со¬
юзников,  так  и  не  предложивших  русскому  солдату  удовлетвори¬
тельного  ответа  на  вопрос:  за  что  воюем?  Руту  казалось,  что  мил¬
лионы  людей  в  России  охватил  дух  пораженчества,  многие  просто
 247

сложили  руки  в  ожидании  надвигающейся  беды  и  не  имели  сил  ее
предотвратить.  Этому  способствовали  особенности  национального
характера:  “...они  слишком  много  говорят  и  не  научились  хорошо
работать”,  -  передавал  в  Лондон  слова  Э.  Рута  Спринг-Райс71.
 В  целом,  из  информации  миссии  Рута  с  неизбежностью  следо¬
вал  вывод:  в  России  царит  хаос,  течение  событий  непредсказуе¬
мое,  с  нарастанием  очень  опасных  тенденций  радикализма  и  пер¬
спективами  выхода  из  войны;  помощь  России  нужна,  но  это  пред¬
приятие  неверное.  Заключение  для  практической  политики  -
США  следует  поддержать  Россию  настолько,  чтобы  не  пострада¬
ли  интересы  “более  надежных”  западных  партнеров,  Англии  и
Франции.  Миссия  вполне  подтвердила  мысль  Хауза,  высказанную
в  письме  патрону  23  июля  1917:  “Я  не  думаю,  что  мы  можем  уде¬
лять  слишком  много  внимания  ситуации  в  России.  Если  нас  по¬
стигнет  неудача,  мы  наживем  много  больших  бед”72.  Впрочем,
американцы,  определив  приоритеты  и  верные  привычке  не  те¬
рять  самообладания  в  самых  критических  ситуациях,  сидеть  сло¬
жа  руки  не  собирались.  После  беседы  с  президентом  миссия  Рута
была  принята  многими  членами  кабинета,  включая  министров
финансов  У.  Мак-Аду,  внутренних  дел  Ф.  Лейна.  Разговор  шел  о
путях  конкретной  помощи  России:  выполнении  на  заводах  США
заказов  и  доставке  локомотивов  и  вагонов;  направлении  через
океан  специалистов,  широкой  пропагандистской  кампании.  Пос¬
ле  встречи  с  членами  делегации  10  августа  Ф.  Лейн  доносил  Виль¬
сону:  Д.  Виллард  держит  постоянный  контакт  с  главой  американ¬
ской  миссии  железнодорожных  экспертов  в  России  Дж.  Стивен¬
сом.  По  словам  министра,  Виллард  готов  направить  в  Россию  спе¬
циалистов  для  сборки  локомотивов,  причем  есть  корабли  и  для
переброски  железнодорожного  оборудования  в  Россию.  Он  доба¬
влял:  “Я  полагаю,  наши  интересы  настоятельно  требуют  немед¬
ленной  организации  большой  пропагандистской  кампании  по¬
средством  кинофильмов,  устных  выступлений,  работы  Ассоциа¬
ции  христианской  молодежи”73.
 Уильям  Вайзмап:
британский  дипломат  и  разведчик
 Как  отмечалось  выше,  сообщениями  американских  полити¬
ков  и  дипломатов  информация  президента  о  событиях  в  России  не
исчерпывалась;  важнейшим  ее  источником  были  данные  и  мне¬
ния,  поступавшие  от  англичан.  Обеспечивавший  неформальные
контакты  между  британским  военным  кабинетом,  с  одной  сторо¬
ны,  и  Вильсоном  и  Хаузом,  с  другой,  британский  дипломат  и  раз¬
 248

ведчик  У.  Вайзман  до  Февральской  революции  редко  касался
“русской  темы”:  и  без  нее  проблем  в  англо-американских  отно¬
шениях  хватало.  Революция  в  Петрограде  Вайзмана  больше  на¬
сторожила,  чем  обрадовала.  События  вполне  могли  приобрести
непредсказуемую  направленность;  Россия  -  попасть  в  полосу  хао¬
са  и  анархии,  что  осложнило  бы  положение  антигерманской  коа¬
лиции.  В  начале  апреля  А.  Бальфур  сообщил  в  английское  по¬
сольство  в  Вашингтоне  о  “тревожных  известиях”,  полученных  им
из  Петрограда.  Речь  шла  о  деятельности  “революционных  паци¬
фистов”,  социалистов  Петросовета,  выдвинувших  лозунг  “мира
без  аннексий  и  контрибуций”,  подминавших  под  себя  Временное
правительство.  Британская  секретная  служба  увязала  события  в
России  с  наличием  среди  петроградских  социалистов  влиятельно¬
го  еврейского  элемента,  подразумевая,  что  антивоенная  пропа¬
ганда  может  вестись  им  в  интересах  Германии.  Вайзману  было
поручено  связаться  с  милитаристко  настроенными  видными  пред¬
ставителями  американского  еврейского  сообщества,  в  частности,
профессором  Колумбийского  университета  Ричардом  Готсейлом,
и  через  них  постараться  как-то  повлиять  на  позицию  петроград¬
ских  социалистов.  В  результате  контактов  Вайзмана  в  Нью-Йор¬
ке  было  опубликовано  заявление  в  адрес  петроградских  социали¬
стов  с  выражением  надежды,  что,  несмотря  на  возникшие  пертур¬
бации,  Россия  продолжит  участие  в  войне  во  имя  достижения  со¬
юзниками  победы.  Среди  подписавших  документ  были  член  Вер¬
ховного  суда  Л.  Брандейс,  бывший  посол  Оскар  Страус,  раввин
С.  Вайз.  Кроме  того,  Вайзман  и  Готсейл  “организовали”  и  другие
подобные  обращения:  известного  нью-йоркского  банкира
Дж.  Шиффа  -  к  “некому  петроградскому  банкиру”,  нью-йоркских
анархистов  -  на  имя  Е.К.  Брешко-Брешковской74.
 Большого  эффекта  в  России  усилия  Вайзмана  не  произвели.  Но
событиями  в  этой  стране  он  заинтересовался  всерьез,  и  к  теме  “гер¬
манской  интриги”  вновь  вернулся  в  середине  мая.  В  меморандуме  от
17  мая  он  отметил:  немцы  организуют  возвращение  через  нейт¬
ральные  страны  в  Россию  выходцев  из  этой  страны,  политических
эмигрантов.  Прибыв  домой,  эти  люди  проповедовали  идеи  быст¬
рейшего  мира,  осознанно  или  неосознанно  работали  на  Германию.
Немцам  удается  внушить  гражданам  России  “известное  недоверие”
к  союзникам  и  тем  целям  войны,  которые  они  преследовали75.
У  Вайзмана  постепенно  вызревала,  приобретала  очертания  более
или  менее  явного  плана  действия  идея  активной  работы  британской
разведки,  с  подключением  к  этим  усилиям  американских  партнеров
для  противодействия  “германской  интриге”  в  России.
 Потребность  реализовать  задуманное  появляется  в  середине
июня  и  была  связана  с  реакцией  Вильсона  на  полученную  от  чле¬
 249

нов  миссии  Рута  информацию.  В  меморандуме  от  16  июня  Вайз-
ман  признал:  “Кажется,  некоторые  доклады  Рута  относительно
германской  интриги  в  России  встревожили  Вильсона  настолько,
что  он  желает  осуществить  этот  план  как  можно  быстрее”.  Как
выяснилось  впоследствии,  речь  шла  о  создании  в  России  широкой
агентурной  сети  во  главе  с  надежным  и  думающим  резидентом,
которая  поставляла  бы  союзникам  оперативную  информацию  и
могла  наладить  эффективную  “контрпропаганду”  в  пользу  союз¬
ников.  В  послании  Э.  Драммонду  Вайзман  (16  июня)  сообщал:
“Полк  и  Цезарь  (кодовое  имя  Э.  Хауза)  интересуются,  удалось  ли
мне  получить  ответ  относительно  того  предложения,  которое  мы
обсуждали:  направления  в  Россию  специального  агента”.  Амери¬
канский  политик  надеялся,  что  вопрос  этот  будет  обсужден  с  “со¬
ответствующим  лицом”  в  Лондоне.
 План  согласовывался  в  высших  правительственных  кругах,
количество  посвященных  было  строго  ограниченно.  В  США  в
курсе  дела  были  Вильсон,  Хауз,  Полк;  Лансинг,  судя  по  всему,  в
известность  поставлен  не  был.  Вайзман  собирался  обосновать
участие  англичан  в  проекте  тем,  что  в  его  проведении  они  будут
играть  ключевую  роль.  Вайзман  информировал  Лондон,  что  не
планировал  сообщать  Хаузу  сведения  об  “используемых  методах,
а  только  относительно  результатов”.  Финансовое  обеспечение
должны  были  взять  на  себя  в  равной  мере  обе  стороны.  Прави¬
тельство  США  уже  выплатило  75  тыс.  долл.  Собирались  ли  анг¬
личане  перевести  равную  сумму  в  банк  Морганов?  -  интересовал¬
ся  Вайзман  16  июня76.  Видимо,  финансовые  условия  заставили
Лондон  призадуматься.  В  телеграмме  от  19  июня  на  имя  Вайзма-
на  содержалось  полное  одобрение  плана,  но  выражалось  мнение:
“Нам  кажется,  что  будет  лучше,  если  мы  никаким  образом  не  бу¬
дем  представлены,  даже  неофициально”.
 Позицию  Лондона  Вайзман  не  понял.  В  ответной  телеграмме
от  20  июня  Драммонду  он  настаивал:  Хауз  и  Вильсон  уже,  види¬
мо,  решили,  что  обсуждаемый  план  -  совместное  предприятие;
что  он  “не  заработает  до  тех  пор,  пока  англичане  не  примут  в  нем
равного  участия”.  Но  самое  главное,  убеждал  он  британское  пра¬
вительство,  англо-американский  “проект”  в  России  стал  бы  ша¬
гом  к  дальнейшему  сближению  двух  стран,  укрепил  бы  довери¬
тельные  отношения  между  Вайзманом  и  Хаузом.  Через  последне¬
го  англичане  смогли  бы  узнавать  о  тех  внешнеполитических  дей¬
ствиях  США,  о  которых  правительства  других  стран  “обычно  ин¬
формацией  не  располагали”.  В  Лондоне  оценили  убедительность
аргументов  Вайзмана,  британское  правительство  согласилось
участвовать  в  проекте,  перевести  75  тыс.  долл.  в  “Дом  Моргана”
как  можно  быстрее77.
 250

Англичане  и  американцы  предложили  быть  резидентом  из¬
вестному  писателю  Сомерсету  Моэму,  пытливо  изучавшему  дале¬
кую  страну  и  ее  культуру  по  произведениям  писателей  и  согласив¬
шемуся  отправиться  в  страну  Толстого,  Достоевского  и  Чехова  с
секретной  миссией.  Официальным  “прикрытием”  стала  версия
написания  книги  о  русской  революции.  Позднее,  “подводя  итоги”
своему  жизненному  пути,  С.  Моэм  написал:  “Я  вернулся  в  Амери¬
ку,  и  вскоре  за  тем  меня  направили  с  секретной  миссией  в  Петро¬
град.  Я  колебался  -  поручение  это  требовало  качеств,  которыми
я,  как  мне  казалось,  не  обладал,  но  в  ту  минуту  никого  более  под¬
ходящего  не  нашлось,  и  моя  профессия  была  хорошей  маскиров¬
кой  для  того,  чем  мне  предстояло  заниматься...”78.
 По  замыслу  организаторов  операции  С.  Моэм  должен  был  ра¬
ботать  в  России,  опираясь  на  поддержку  группы  из  нескольких  че¬
хов  и  словаков.  Так  что  установленные  Вайзманом  в  США  в  пре¬
дыдущие  годы  контакты  с  иммигрантами  из  славянских  стран
весьма  пригодились.  Летом  чехи  и  словаки  сами  предложили
услуги  американскому  правительству  для  разведывательной  и
пропагандистской  работы  в  России.  В  июне  1917  г.  был  образован
“Комитет  американских  граждан  славянской  национальности  для
России”.  Среди  руководителей  организации  назывались:  Э.  Вос¬
ка  -  секретарь  Богемского  национального  союза;  доктор
 А. 	Грдличка  -  работник  Смитсонианского  института  (Вашинг¬
тон),  один  из  лидеров  словацкой  диаспоры  в  США,  А.Ш.  Амброс;
юрист  В.  Шварц  -  помощник  городского  прокурора  Кливленда
(штат  Огайо),  А.Б.  Коукол  -  президент  Института  славянской
иммиграции  (г.  Нью-Йорк);  Дж.  Мартинек  -  издатель  одной  из
социалистических  газет  в  Кливленде  (штат  Огайо)79.  Комитет  за¬
являл  о  желании  проживавших  в  США  славян  послужить  интере¬
сам  как  новой  родины,  так  и  демократической  России,  поскольку
принципиальная,  положительная  позиция  лидеров  двух  демокра¬
тий  в  вопросе  об  образовании  независимого  чехословацкого  госу¬
дарства  совпадала.  В  документе  комитета  отмечалось:  чехи,  сло¬
ваки,  югославы  более,  чем  кто-либо,  заинтересованы  в  существо¬
вании  стабильной  и  демократической  России  (мысль,  что  в  таком
качестве  она  в  Европе  выступит  защитницей  интересов  славян¬
ских  стран  и  народов,  не  высказывалась,  но  подразумевалась).
 Главной  целью  Комитета  славянских  граждан  объявлялось
убедить  русских  людей  энергично  продолжать  войну  и  предупре¬
дить  их  от  “обмана  и  уговоров  германских  агентов”,  что  полно¬
стью  отвечало  и  интересам  США.  Лидеры  комитета  убедительно
обосновывали,  почему  именно  граждане  славянской  националь¬
ности  смогут  наиболее  удачно  выполнить  эту  миссию.  Чехи  и  сло¬
ваки,  как  представители  угнетенных  Австро-Венгрией  “малых”
 251

славянских  народов,  пользовались  особой  симпатией  русских  лю¬
дей.  Славянину  легче  понять  славянина.  Сближало  и  знание  рус¬
ского  языка.  В  общем,  англичанин  или  американец  воспринимал¬
ся  русским  как  “чужак”;  чех,  словак  -  как  “свой”,  как  “брат”.  Это
давало  больше  преимуществ  в  практической  работе:  в  общении  с
людьми,  для  сбора  информации,  пропагандистской  деятельности.
Комитет  выражал  готовность  “по  первому  требованию”  Государ¬
ственного  департамента  исполнить  любые  исходившие  от  него
указания  и  инструкции.  Одновременно  о  деятельности  чехов  и
словаков  в  России  комитет  собирался  информировать  и  Чехосло¬
вацкий  национальный  совет  в  Париже  во  главе  с  Т.  Масариком,
М.  Штефаником  (вице-президент),  Э.  Бенешем  (секретарь)80.
 Комитет  американских  граждан  славянской  национальности
делегировал  для  поездки  в  Россию  Э.  Воску,  А.Б.  Коукола,  Швар¬
ца,  Дж.  Мартинека  -  “четырех  верных  чехов”,  как  назвал  их  впо¬
следствии  С.  Моэм.  В  их  задачу  входило  поддерживать  тесные
контакты  английского  писателя  с  находившемся  в  России  и  при¬
знанным  на  Западе  одним  из  ведущих  специалистов  по  этой  стра¬
не,  Т.  Масариком,  а  также  вести  политическую  разведку.  Предпо¬
лагалось,  что  прибывшим  в  далекую  страну  Моэму  и  его  спутни¬
кам  почти  не  потребуется  времени  на  “акклиматизацию”.  Их  ра¬
бота  в  России  опиралась  бы  на  поддержку  выстроенной  весьма
внушительно  организации  находившихся  в  России  чехов  и  слова¬
ков.  По  оценкам  Вайзмана,  в  середине  сентября  1917  г.  она  насчи¬
тывала  1200  отделений,  объединявших  до  70  тыс.  прекрасно  орга¬
низованных  и  дисциплинированных  членов.  Социальный  состав
был  весьма  пестрым:  ремесленники,  рабочие,  мелкие  собственни¬
ки.  Во  главе  их  стояли  представители  интеллигенции:  писатели,
преподаватели  университетов,  журналисты81.
 Вопросы,  связанные  с  отправкой  “группы  Моэма”,  решали
быстро.  Это  касалось  и  финансирования.  16  июля  1917  г.  Э.Воска
получил  (о  чем  свидетельствовала  расписка)  1200  долл.  Двумя
днями  позже  С.  Моэму  была  выделена  сумма  значительно  боль¬
шая  -  21  тыс.  долл.  (не  случайно  впоследствии  писатель  упоминал
о  “неограниченных  средствах”)82.
 Приехав  в  Россию,  Моэм  начал  поставлять  Вайзману  инфор¬
мацию  в  начале  сентября,  после  того  как  установил  контакты  в
Петрограде  со  славянскими  коллегами.  (Последние  ехали  в  Рос¬
сию  через  Японию  и  прибыли  в  столицу  позднее  англичанина.)
Некоторые  острые  вопросы  Моэму  пришлось  решать  “в  рабочем
порядке”.  “Разрешаете  ли  Вы  работать  вместе  с  британской  раз¬
ведывательной  службой  в  Петрограде?”  -  запрашивал  С.  Моэм.
Вайзман  в  телеграмме  от  22  сентября  отвечал,  что  он  может  это
определить  сам,  но  предостерегал:  “Помните,  что  Вы  никому  не
 252

должны  раскрывать  свои  подлинные  отношения  с  Вашингтоном.
По  необходимости  я  говорил,  что  Вы  журналист,  конфиденциаль¬
ные  донесения  которого  будут  с  интересом  читать  здесь  занимаю¬
щие  высокое  положение  люди  (highly-placed  people).  Как  я  пони¬
маю,  А.  Нокс  резко  возражает  против  того,  чтобы  любой  англи¬
чанин  выполнял  разведывательную  работу  без  его  непосредствен¬
ного  руководства”83.  С  британским  посольством  Моэму  удалось
наладить  весьма  тесное  взаимодействие.  Вместе  с  тем  некоторые
связи  в  России,  на  которые  британскому  агенту  в  США  указывали
как  на  особенно  важные,  не  сработали.  Речь  шла,  в  частности,  о
С.  Харпере.  Американцы  рекомендовали  его  Вайзману  как  чело¬
века  исключительно  ценного,  близкого  к  Милюкову  и  верхам  ка¬
детской  партии.  Познакомившись  с  Харпером,  Моэм  был  разоча¬
рован.  Вайзман  записывал:  “Наш  агент  (т.е.  Моэм.  -  СЛ.)  сомне¬
вается,  смог  ли  Харпер  не  отстать  от  политических  изменений.
Вернее,  он  слишком  уверен  в  достоверности  своей  информации,
полученной  из  источников,  которые  некогда  были  надежными.
Однако  сегодня  они  не  отвечают  политическим  событиям”84.
 С.  Моэм  прибыл  в  страну,  еще  не  остывшую  от  Корниловско¬
го  мятежа.  При  общении  с  представителями  интеллигентных,
буржуазных  слоев  общества  у  агента  сложилось  верное  впечатле¬
ние,  что  многие  желали  генералу  успеха,  связывая  с  ним  надежды
на  установление  элементарного  порядка  в  стране.  Господствова¬
ло  убеждение,  что  выступление  генерала  было  результатом  вы¬
работанного  Корниловым  и  Керенским  плана  избавиться  от  Со¬
вета;  о  причинах  трагического  провала  никто  ничего  не  знал.  По
Моэму,  успех  противников  мятежа  не  снял  напряжения  в  общест¬
ве;  хаос  и  беззаконие  нарастали.  Сообщалось  о  случаях  безжало¬
стной  расправы  солдат  с  офицерами,  которых  причисляли  к  сто¬
ронникам  Корнилова.  “В  Выборге  22  человека  были  сброшены  с
моста  и  убиты”,  -  сообщал  Моэм  19  сентября.
 Положение  правительства  представлялось  Моэму  и  его  ин¬
форматорам  “крайне  шатким”.  Керенский  быстро  терял  популяр¬
ность,  бытовало  мнение,  что  он  долго  не  продержится.  Прави¬
тельство  пыталось  “успокоить”  людей,  скрывая  правдивую  ин¬
формацию  о  положении  дел  в  стране.  Согласно  официальным
сообщениям  казаки  вели  себя  спокойно,  по  донесениям  агентов
Моэма  они  были  на  грани  мятежа.  Левые  радикалы  готовились  к
новой  попытке  захвата  власти;  правительство  решало,  переез¬
жать  ли  в  Москву  для  собственной  безопасности.  При  всей  очевид¬
ности  стратегической  цели,  большевики  были  непредсказуемы.
Разузнать  же  об  их  планах  было  невозможно,  “они  умелые  кон¬
спираторы”.  “Пытаюсь  сделать  так,  чтобы  агент  попал  на  секрет¬
ную  встречу”,  -  лапидарно  сообщал  Моэм85.
 253

Вайзман  в  послании  от  22  сентября  одобрил  точность  донесе¬
ний  своего  агента,  прося  сосредоточиться,  однако,  на  аналитиче¬
ской  стороне  дела.  “Нынешние  события  достаточно  полно  отра¬
жены  в  газетах,  -  писал  он.  -  Политическая  информация  того  ха¬
рактера,  которую  Вы  сообщаете,  наиболее  интересна”86.  Сооб¬
щение  от  21  сентября  Моэм  посвятил  политическому  прогнозу.
Атмосфера,  считал  он,  предгрозовая:  Петроград  безмерно  “ус¬
тал”  от  слухов  и  агитации,  которые  проводили  большевики.  Ожи¬
далось  их  новое  выступление,  “последняя  и  решительная”  битва
за  власть.  Полем  ее  могло  стать,  скорее  всего,  намеченное  на  се¬
редину  октября  Демократическое  совещание;  перспективы  его
течения  и  итогов  очень  беспокоили  правительство.  Согласно  про¬
гнозам,  если  леворадикалам  удалось  бы  получить  на  совещании
“большинство”,  они  потребовали  бы  прекращения  войны  и  разде¬
ла  земель,  создали  бы  собственное  правительство.  При  этом  мак¬
сималисты  опирались  бы  на  власть  толпы  и  террора.  Правитель¬
ство  Керенского,  дописывал  сценарий  Моэм,  падет,  но  едва  ли
прекратит  борьбу.  Скорее  всего,  оно  переедет  в  Ставку  и  исполь¬
зует  верные  части  на  фронте  для  борьбы  с  “узурпаторами  вла¬
сти”.  Прогнозы  относительно  возможных  последствий  такого
столкновения  выглядели  более  обтекаемыми.  Не  ссылаясь  на  ко¬
го-либо  конкретно,  Моэм  высказывал  мнение  большинства  своих
собеседников:  Керенский  сможет  справиться  с  большевиками  и
удержится  у  власти,  не  допустив  победы  правых  сил,  предотвра¬
тив  наступление  политической  реакции.  Не  называя  имен  и  орга¬
низаций,  Моэм  указывал,  что  силы  эти  весьма  активно  провоци¬
ровали  большевиков  на  выступление,  чтобы  потом,  на  волне
борьбы  с  леворадикалами,  свергнуть  Керенского  и  завоевать
власть.  Все  же  надежды  на  победу  “центриста”  Керенского  дела¬
ли  Моэма,  размышлявшего  по  поводу  возможного  развития  рус¬
ских  событий,  умеренным  оптимистом87.
 Через  неделю  Моэму  показалось,  что  политические  страсти  и
напряжение  как-то  спали.  Положение  Керенского  вроде  бы  укре¬
плялось,  он  прекрасно  держался,  ярко  выступил  на  Демократиче¬
ском  совещании,  показав  своим  политическим  оппонентам,  что  в
их  рядах  ему  нет  достойных  противников.  Ссылаясь  на  мнение
профессора  Т.  Масарика,  побывавшего  в  Ставке,  агент  сообщал:
на  укрепление  позиций  Временного  правительства  “работали”  на¬
строения  офицерского  корпуса.  Там  хотели  стабильности  в  стра¬
не,  повышения  боеспособности  армии;  офицеры  устали  от  посто¬
янных  изменений  в  военном  руководстве,  у  них  не  было  веры  в  мо¬
лодых  генералов.  Скорее  всего,  сообщал  Моэм,  правительство
сделает  ставку  на  возвращение  признанных  авторитетов  на  выс¬
шие  военные  посты.  Керенский  очень  доверял  М.В.  Алексееву
 254

(отметим,  по  личной  просьбе  первого  он  в  сентябре  занимал  пост
начальника  штаба  Верховного  главнокомандующего).  Чешский
профессор  был  самого  высокого  мнения  о  новом  начальнике  шта¬
ба  главковерха  генерале  H.H.  Духонине,  назначенном  23  сентяб¬
ря.  По  информации,  полученной  Моэмом  из  других  источников,
после  назначения  А.И.  Верховского  военным  министром  его  пра¬
ктическая  деятельность  в  пользу  оздоровления  армии  заставила
генерала  заметно  “поправеть”,  он  якобы  “избавлялся  от  своих  со¬
циалистических  взглядов”,  постепенно  принимая  мнение  Корни¬
лова  и  Алексеева  на  необходимость  реорганизации  вооруженных
сил88.  Так  что  в  военном  руководстве  в  конце  сентября,  как  каза¬
лось  эмиссару  Вайзмана  и  Хауза,  верх  брали  люди,  стремившиеся
работать  на  возрождение  боевой  мощи  армии.
 Следующее  донесение  Моэма  от  6  октября  содержало  те  же
оптимистические  ноты.  Ему  казалось,  что  Керенский  действует
очень  энергично:  он  поддержал  решение  Демократического  сове¬
щания  сформировать  Предпарламент,  высказался  против  одно¬
родного  социалистического  правительства  и  отстаивал  идею  коа¬
лиционного  (с  либералами)  министерства;  предупредил  большеви¬
ков,  что  не  остановится  перед  использованием  военной  силы,  ес¬
ли  они  будут  настаивать  на  своей  программе.  Наоборот,  левора-
дикалы  казались  менее  уверенными  в  себе;  по  вопросу  об  участии
в  Предпарламенте  они  демонстрировали  то,  что  скорее  всего
можно  было  принять  за  колебания.
 Продовольственная  проблема  не  стояла  столь  остро,  как  в
феврале  1917  г.  Моэм  сообщал,  что  “вне  пределов  Петрограда  не¬
достатка  продуктов  не  существовало”.  А  в  столице,  где  к  реше¬
нию  продовольственного  вопроса  активно  подключались  город¬
ские  власти,  ситуация  должна  была  улучшиться.  В  целом,  поло¬
жение  в  стране  выглядело  совсем  не  безнадежным,  Керенский
казался  деятельным,  большевики  -  сникшими.  Моэм  призывал  не
очень  доверять  многим  поступавшим  из  России  от  западных  кор¬
респондентов  сообщениям  о  состоянии  анархии  и  хаоса;  он  считал
их  сильно  преувеличенными.  “Виктор”  (Воска)  был  в  Киеве  в  тот
момент,  когда  в  западной  прессе  появились  сообщения  о  стихий¬
ных  волнениях  в  городе.  На  самом  деле  их  не  было,  сообщал  анг¬
личанин89.  Ему  казалось,  что  в  середине  сентября  -  начале  октяб¬
ря  были  заметны  некоторые  признаки  выздоровления  страны.
Однако  в  другом  вопросе,  наиболее  остро  волновавшем  англий¬
ских  и  американских  политиков  -  о  продолжении  участия  России
в  войне,  -  Моэм  и  его  коллеги  большого  оптимизма  Вашингтону
и  Лондону  внушить  не  могли.
 Моэм  в  послании  от  11  сентября,  ссылаясь  на  размышления
опиравшегося  на  здравый  смысл  и  расчет  профессора  Т.  Масари¬
 255

ка,  утверждал:  пока  у  власти  Керенский  и  Временное  правитель¬
ство,  сепаратного  мира  не  будет.  Во-первых,  потому,  что  при  на¬
личии  в  России  массовой  оппозиции  ему  сделка  с  Германией  едва
ли  могла  стабилизировать  ситуацию  в  стране;  наоборот,  вызвала
бы  новый  взрыв  недовольства  со  стороны  патриотически  настро¬
енной  части  населения.  Во-вторых,  испытывавшая  недостаток  са¬
мого  необходимого,  прежде  всего  продовольствия,  Германия  едва
ли  могла  бы  помочь  России  решить  самые  насущные  ее  пробле¬
мы.  Наоборот,  рассуждал  Масарик,  поддержка  союзников,  преж¬
де  всего  материальная,  позволила  бы  Временному  правительству
добиться  ослабления  социальной  напряженности  в  обществе,  ук¬
репления  собственного  положения90.
 Аргументы  Масарика  звучали  весьма  убедительно.  Однако
развитие  русской  революции  повиновалось  своей  логике,  ее  дина¬
мичное  течение  могло  казаться  западным  наблюдателям  ирраци¬
ональным,  непредсказуемым,  опровергавшим  самые  разумные
прогнозы.  Внутренне  противясь  такому  исходу,  как  сепаратный
мир  между  Россией  и  Германией,  Моэм  не  считал  его  невозмож¬
ным.  24  сентября  он  признал,  что  состояние  русской  армии  -
бедственное,  что  в  лучшем  случае  от  нее  “приходится  ожидать
только  пассивного  сопротивления”  немецким  войскам.  Отсут¬
ствие  другой  информации  в  последующей  корреспонденции  из
России  говорило  скорее  всего  о  том,  что  Моэм  своего  мнения  не
изменил91.
 В  донесении  чеха  Э.  Воски  от  19  октября,  основанной  на  ин¬
формации,  почерпнутой  от  хорошо  осведомленных  о  состоянии
русской  армии  людей,  в  том  числе  и  служивших  в  ней  офицеров,
оно  рисовалось  крайне  плачевным.  И  это  при  том,  что  с  оружием
и  боеприпасами  дело  обстояло  неплохо;  какой-то  капитан  даже
признал,  что  армия  никогда  не  была  обеспечена  лучше.  Далее,
однако,  начинался  сплошной  негатив.  Войска  не  были  готовы  к
зиме.  Многие  солдаты  носили  старые,  штопанные,  поношенные
шинели.  Теплое  нательное  белье  отсутствовало.  Добротной  обу¬
ви  отечественного  производства  катастрофически  не  хватало;  те
ботинки,  которые  поставляли  союзники,  были  непривычны  для
русского  солдата.  О  гигиене  многие  забыли:  мыла  не  было.  Пита¬
ние  было  плохим  и  малокалорийным.  Мясной  рацион  был  сокра¬
щен  на  треть;  рыба,  которой  питалась  армия,  была  плохим  ему
заменителем.  Хлеба  солдат  получал  всего  полтора  фунта  -  фунт
с  четвертью.  Сахара  -  четверть  против  положенного,  табак  выда¬
вали  редко.  Дисциплина  отсутствовала,  офицеры  в  большинстве
своем  авторитетом  не  пользовались.  Моральный  дух  войск  был
крайне  низок.  И  винить  в  этом,  по  мнению  Воски,  следовало  не
столько  большевистскую  агитацию,  сколько  овладевавшее  сол¬
 256

датами  чувство  безысходности,  неверия  в  то,  что  продолжение
войны  и  даже  ее  победоносное  завершение  что-то  кардинально
изменит  в  их  жизни  к  лучшему.  “Я  всю  жизнь  ходил  под  кнутом  и
ходить  буду,  а  кто  меня  стегает,  неважно”,  -  приводил  чех  аргу¬
менты  одного  рядового.  Многие  солдаты  собирались  держать
фронт  до  “первого  снега”,  а  там  -  по  домам92.  Такое  положение
дел  на  фронте  шло  вразрез  с  самым  искренним  желанием  лидеров
русской  демократии  сохранить  верность  союзническому  долгу.
Впрочем,  произнести  слова,  что  Россия  воевать  не  может,  не  ре¬
шался  никто  из  конфиденциальных  информаторов  Вайзмана;  да  и
сам  он  от  такого  вывода  воздерживался.
 Рассказ  об  ослаблении  военных  усилий  России  Моэм  и  его
коллеги  сопроводили  анализом  факторов,  которые  привели  к  по¬
добному  печальному  состоянию  дел.  В  первую  очередь  это  каса¬
лось  германской  пропаганды  в  России,  которая  приобрела  исклю¬
чительные  масштабы,  силу  и  действенность.  Немалая  заслуга  в
этом  принадлежала  Максу  Варбургу  (брату  американского  бан¬
кира  Поля  Варбурга),  которого  Моэм  11  сентября  называл  орга¬
низатором  пропагандистской  интриги  в  России.  Другой  ее  извест¬
ный  мастер,  Вольф  фон  Игель,  находился  в  Финляндии  и  мог,  да¬
же  по  сведениям  британского  агента,  появиться  в  Петрограде  со
шведским  паспортом.  В  донесении  подчеркивалось,  что,  отслежи¬
вая  развитие  событий  главным  образом  в  Петрограде  и  Москве,
союзники  незаслуженно  упускали  из  виду  “окраинные”  районы
государства,  не  замечали,  как  вольготно  чувствовали  себя  и  как
работали  германские  агенты  прежде  всего  в  Финляндии  и  на  Ук¬
раине.  Мнение,  что  союзники  “упустили”  Швецию,  где  немецкие
деньги  определяли  направленность  общественного  мнения,  при¬
давая  ему  антирусский  характер,  высказывал  Масарик.  Он  отме¬
чал,  что  сообщения  русских  корреспондентов  из  этой  страны  не¬
избежно  несли  на  себе  отпечаток  этого  германского  влияния,
опосредованно  внедряя  “вредные  идеи”  в  сознание  русских  чита¬
телей.  Моэм  даже  сообщал  о  якобы  существовавшем  сговоре  не¬
которых  политических  лидеров  Швеции  и  Финляндии  -  побудить
последнюю  присоединиться  к  Четверному  Союзу,  если  немцам
удастся  захватить  Петроград93.  Главным  результатом  эффектив¬
ной  работы  германской  пропаганды  в  России  стало  нараставшее
нетерпеливое  ожидание  многими  гражданами  быстрейшего  за¬
ключения  мира,  готовность  принять  его  на  любых  условиях,  при¬
дав  забвению  принесенные  войне  жертвы,  смирившись  с  возмож¬
ным  унижением  отечества.
 Чтобы  склонить  Петроград  к  мысли  о  возможности  закулис¬
ной  сделки,  немцы,  как  полагал  Моэм,  сознательно  муссировали
сообщения  о  якобы  имевших  место  сепаратных  переговорах  ме-
9.  Листиков  С.В. 	257

жду  Германией  и  западными  союзниками  о  достижении  мира  за
счет  России.  Эта  информация  вызывала  в  русской  столице  “боль¬
шую  нервозность”,  требовала  решительного  опровержения  союз¬
ников,  сообщал  англичанин.  Публичное  заявление  президента,
которое  содержало  бы  отрицание  факта  подобных  контактов  с
германской  стороной  за  спиной  России,  было  бы,  как  никогда,  к
месту,  писал  Моэм  29  сентября,  осознавая,  что  в  России  Вильсон
и  США  пользовались  из  всех  западных  партнеров  наибольшим
авторитетом.  При  этом  для  обоснования  своего  утверждения  о
верности  западных  демократий  союзническому  долгу  Вильсону
“следует  привести  как  идейные  мотивы,  так  и  соображения  прак¬
тического  порядка”.  Затронутую  тему  Моэм  развивал  неделю
спустя.  Он  отмечал,  что  плохо  скрывавшиеся  англичанами  и
французами  симпатии  к  Корнилову  во  время  его  мятежа  еще
больше  усилили  подозрительность  и  недоверие  к  их  словам  со
стороны  Временного  правительства.  Поэтому  Моэм  настоятель¬
но  повторял  просьбу  к  президенту  США  “сделать  какое-либо  за¬
явление”94.
 Вильсон  промолчал,  подозрения  ведущих  российских  полити¬
ков  по  поводу  закулисных  намерений  союзников  не  рассеивались.
После  беседы  с  Б.В.  Савинковым  Моэм  19  октября  передал  в  Ва¬
шингтон:  собеседник  высказал  мысль,  что  западные  державы
стремились  к  миру  за  счет  России.  Другая  сторона  медали:  не  до¬
веряя  союзникам,  русские  полагали,  что  и  западные  партнеры
платили  им  взаимностью.  Граждане  России  считали,  что  их  на¬
строенность  на  радикальные  общественно-политические  преоб¬
разования  в  обществе,  приверженность  социалистическому  идеа¬
лу,  стремление  к  достижению  скорейшего  мира  на  Западе  воспри¬
нимали  негативно,  как  показатель  поддержки  ими  деструктивных
сил,  “реакционной  партии”95.  Между  тем  идею  достижения  мира
без  аннексий  и  контрибуций  поддерживал  самый  широкий  спектр
социалистических  сил  России.
 Так  оценки  перспектив  войны  и  участия  в  ней  России  нередко
переплетались  у  Моэма  с  размышлениями  о  судьбах  русской
революции.  Тем  более,  в  первой  половине  октября  нарастание
леворадикальной  угрозы  давало  знать  о  себе  все  более  опреде¬
ленно.  10  октября  Моэм  сообщал:  наконец  сформировано  коали¬
ционное  правительство.  “Но,  как  ожидается,  оно  не  просуществу¬
ет  и  трех  недель”.  В  силу  технических  причин  некоторые  слова  в
тексте  донесения  отсутствовали.  Смысл,  однако,  был  очевиден:
большевики  связывали  надежды  на  захват  власти  с  приближав¬
шимся  II  Всероссийским  съездом  Советов.  Возглавить  выступле¬
ние,  видимо,  должен  был  Петросовет,  который  находится  полно¬
стью  под  контролем  крайне  левых96.
 258

Тучи  над  Временным  правительством  сгущались,  и  Моэм  до¬
бился  аудиенции  у  Керенского,  состоявшейся  18  октября.  Слова
министра-председателя  были  полны  горечи,  обиды  на  союзников,
не  оценивших  принесенных  Россией  на  алтарь  общей  победы
жертв;  не  постигших  глубины  трагедии  русского  народа.  Керен¬
ский  признал:  Россия  смертельно  устала  от  войны.  У  армии  не
было  обуви,  теплой  одежды,  питания;  солдаты  “выдохлись”.
Прыгнув  выше  головы,  Россия  осталась  верной  союзническим
обязательствам:  “Нам  сделали  три  мирных  предложения.  Мы  их
отвергли”,  -  подтвердил  Керенский.
 Со  своей  стороны,  у  Керенского  накопилось  много  претензий
к  союзникам,  звучавших  весьма  убедительно.  Во-первых,  они  не
поняли  и  не  поддержали  новую  дипломатию  демократической
России;  по  существу,  западные  партнеры  ее  предали.  Глава  прави¬
тельства  имел  в  виду  неудачную  борьбу  Петрограда  за  пересмотр
целей  войны,  оборонческие  лозунги  “мира  без  аннексий  и  конт¬
рибуций”.  Он  размышлял:  “Я  должен  заставить  русских  солдат
понять,  за  что  они  сражаются...  Мы  должны  дать  им  что-то  такое,
что  вновь  вдохновит  их  и  придаст  мужество  продолжать  войну”.
Идея  отдать  Эльзас  и  Лотарингию  Франции  в  России  уже  не  рабо¬
тает.  Иными  словами,  нужна  новая  общесоюзническая  програм¬
ма  целей  войны,  причем  в  духе  “русских  лозунгов”.  Керенский
размышлял  так:  «Если  мы  предложим  мир  без  аннексий  и  конт¬
рибуций,  немцы  откажутся.  Народные  массы  Германии  считают,
что  они  выигрывают,  они  не  сдадутся.  Когда  немцы  откажутся,  я
могу  пойти  к  моим  солдатам  и  сказать:  “Вы  видите,  они  не  хотят
мира”,  -  и  тогда  солдат  будет  сражаться  за  отечество.  А  пока  не
желавшие  пересматривать  секретные  соглашения  союзники  про¬
игрывали  в  борьбе  за  симпатии  русского  солдата  “германской
пропаганде”,  утверждающей,  что  войну  надо  кончать,  воткнув
штык  в  землю.  Мы  должны  стать  лучшими  дипломатами».
 Другой  “камень  в  огород”  союзников  Керенский  бросил,  го¬
воря  об  их  невнятной  материальной  и  технической  помощи  рус¬
ской  армии;  военные  жаловались  на  нехватку  оружия  и  боеприпа¬
сов,  поступавших  с  Запада  с  большим  опозданием.  Вопрос  был
поставлен  ребром:  если  сложившуюся  ситуацию  не  удастся  изме¬
нить  до  наступления  холодов,  солдата  в  окопах  не  удержать.  На¬
конец,  самые  глубокие  нарекания  Керенского  вызвало  лишенное
“всякого  сочувствия”  изображение  политики  Временного  прави¬
тельства  прессой  союзных  стран  (в  первую  очередь  была  названа
лондонская  “Таймс”).  Описание  хаоса  и  анархии  в  стране  оказы¬
вало  бесценную  услугу  большевикам,  утверждавшим,  что  Вре¬
менное  правительство  не  выстоит,  с  горечью  констатировал  гла¬
ва  правительства.  Западные  газеты  “сделали  многое  для  того,
 9* 	259

чтобы  убедить  людей  в  России,  что  союзники  думают  заключить
мир  за  ее  счет”.  А  ей  как  воздух  “нужна  симпатия  и  немного  де¬
нег”.  Наконец,  Керенский  выразил  недовольство  работой  бри¬
танских  дипломатов,  может  быть,  людей  честных  и  квалифици¬
рованных,  но,  в  силу  приверженности  консервативным  воззрени¬
ям,  оказавшихся  не  способными  адекватно  оценить  борьбу  уме¬
ренных  политических  сил  России  социалистической  ориентации
против  рвавшихся  к  власти  леворадикалов.
 Разговор  не  мог  не  произвести  на  Моэма  сложного  впечатле¬
ния.  Видимо,  Керенский  искренне  верил,  что  Временному  прави¬
тельству  все  же  удастся  сохранить  власть.  Однако  из  услышанно¬
го  англичанин  не  мог  получить  представления,  что  собирался
сделать  для  уничтожения  противников  глава  государства.  При
всей  обоснованности  укоров  в  адрес  союзников,  откровения  Ке¬
ренского  отдавали  какой-то  вялостью,  слабостью,  звучали,  как
попытка  снять  с  себя  ответственность  за  надвигавшуюся  катаст¬
рофу97.
 Совсем  по-другому  повел  себя  при  встрече  с  Моэмом  Б.В.  Са¬
винков,  которого  англичанин  оценил  как  сильную  личность,  го¬
тового  деятельно  бороться  с  леворадикальной  угрозой.  Он  выра¬
зил  надежду,  что  на  основе  представленного  в  Предпарламенте
широкого  блока  социально-политических  сил,  организаций  и  дви¬
жений  умеренной  ориентации  (кооперативных,  либеральных,  на¬
роднических,  умеренно  социалистических,  казацких)  удастся
сформировать  некую  “центристскую  партию”,  которая  станет
опорой  правительства.  Кадеты,  волею  логики  внутриполитиче¬
ской  борьбы,  будут  вынуждены  к  ней  примкнуть.  Программа  та¬
кого  объединения  должна  была  устроить  западных  союзников,
поскольку  включала  бы  такие  важные,  принципиальные  для  них
положения,  как  продолжение  участия  России  в  войне,  устранение
влияния  Советов  в  армии,  ее  реорганизацию  и  повышение  бое¬
способности.
 Савинков  убеждал  собеседника,  что  Временное  правительст¬
во  на  сепаратный  мир  не  может  пойти  ни  по  соображениям  идей¬
ным,  ни  чисто  практическим.  Чтобы  провести  демобилизацию
армии,  она  должна  была  находиться  все  же  в  состоянии  большей
организованности  и  порядка.  Сепаратный  мир  вызвал  бы  просто
обвал,  анархию  в  тылу  и  на  фронте.  По  Савинкову,  сообщал  Мо¬
эм  в  Вашингтон,  судьбу  России  решал  фактор  времени.  Если  за¬
думанный  план  коалиции  умеренных  сил  удалось  бы  осуществить
достаточно  быстро,  леворадикалы  вынуждены  были  бы  воздер¬
жаться  от  выступления  и  крови  удалось  бы  избежать.  Если  нет,
то  гражданская  война  станет  неизбежной.  Если  союзникам  “уда¬
стся  не  потерпеть  поражения  до  весны”,  то,  при  благоприятном
 260

развитии  событий  в  России,  она  будет  “готова  к  действию”  в  еди¬
ном  строю  с  ними98.
 Внушая  своими  сообщениями  политикам  в  Вашингтоне  и
Лондоне,  что  положение  в  России  непредсказуемо,  что  на  нее
нельзя  полагаться  при  формировании  своих  внешнеполитических
планов,  Моэм  и  его  чешские  коллеги  подбрасывали  Хаузу  и  Вайз-
ману  идею  подыскать  изношенному  союзнику  более  надежную,
свежую  замену.  Э.  Воска  сообщал  о  беседе  с  Т.  Масариком,  кото¬
рый  размышлял  об  этом  в  связи  с  планами  устройства  послевоен¬
ного  мира.  Восточному  фронту  Масарик  отводил  второстепен¬
ную  роль,  полагая,  что  он  должен  сковывать  возможно  большее
число  немецких  дивизий,  не  допустив  их  переброски  на  запад,  где
в  1918  г.  и  развернутся  решающие  сражения.  Признавалось  край¬
не  неблагополучное  положение  русских  войск.  Т.  Масарик  пред¬
лагал  усилить  их,  решив  проблему  дипломатическим  путем  и  до¬
бившись  от  Японии  направления  на  Восточный  фронт  до  300  тыс.
солдат.  В  качестве  вознаграждения,  считал  чех,  стране  Восходя¬
щего  Солнца  можно  было  бы  предложить  Маньчжурию,  которая
“уже  сегодня  находится  под  японским  влиянием”.  Потерю  же  ча¬
сти  территории  Китаю  следовало  бы  компенсировать  за  счет  “не¬
которой  части”  русской  Средней  Азии.  Столкнувшись  с  альтерна¬
тивой:  либо  потерять  ее,  либо  попасть  под  полную  политическую
и  экономическую  зависимость  от  Германии,  правительство  Рос¬
сии  могло  бы  согласиться  на  подобный  вариант,  размышлял  Ма¬
сарик.  По  его  мнению,  неизбежность  ослабления  России  в  после¬
военном  мире  делала  настоятельно  необходимым  создание  неза¬
висимых  польского,  югославского,  чешского  государств  в  качест¬
ве  “барьера”  на  пути  германской  экспансии,  в  первую  очередь  на
Ближнем  Востоке99.  Россию  же  не  просто  “списывали”  со  сче¬
тов  -  ее  уже  делили.
 Подобная  информация,  поступавшая  от  Моэма  и,  добавим,  по
другим  каналам,  заставляла  политиков  в  Вашингтоне  и  Лондоне
размышлять  над  вопросами,  которые  еще  весной  могли  казаться
едва  ли  не  провокационными:  что  делать  с  ослабевшим  Времен¬
ным  правительством,  которое  если  и  могло  о  чем-то  мечтать,  то
о  сохранении  территориальной  целостности  страны;  как  реагиро¬
вать  на  обретавшую  все  черты  реальности  перспективу  прихода  к
власти  леворадикалов,  программа  которых  и  в  отношении  выхо¬
да  России  из  войны,  и  радикального  переустройства  общества  ни
для  кого  секретом  не  была;  наконец,  как  сражаться  без  России  и
во  что  это  обойдется?
 Донесение  Э.  Воски  из  России  было  помечено  б  ноября  1917  г.
Иными  словами,  было  написано  накануне  свержения  Временного
правительства.  Надо  думать,  оно  достигло  Вашингтона  пару  не¬
 261

дель  спустя  и  повлиять  на  какие-то  решения  лидеров  США  не
могло.  Но  было  интересно  тем,  что  как  бы  завершало  “доболь-
шевистский”  цикл  донесений  С.  Моэма  и  его  агентов  и  содержало
попытку  дать  прогноз  на  будущее.  В  документе  о  продолжении
дальнейшей  “мирной”  политической  борьбы  речь  не  шла,  эта  воз¬
можность  рассматривалась  Воской  как  исчерпанная.  Размышляя
об  истории  и  судьбах  русской  революции,  он  считал,  что  на  рубе¬
же  ноября  1917  г.  завершился  важный  качественный  этап  этой
борьбы,  но  финиш  был  промежуточным.  Чех  возвращался  к  со¬
бытиям  Февральской  революции,  когда  оппозиция  режиму  объе¬
диняла  людей  самых  различных  взглядов  -  от  крайних  “слева”  до
“консерваторов”  справа.  Падение  монархии  произошло  как-то
неожиданно  для  всех.  Власть  “выпала”  из  ослабевших  рук  царя,
вопрос  был  в  том,  кто  осмелится  ее  поднять.  Это  сделали  люди,
быстро  сориентировавшиеся  в  ситуации,  честные,  но,  как  оказа¬
лось,  не  обладавшие  ни  глубокими  знаниями,  ни  умом,  ни  волей,
чтобы  достойно  справиться  с  вставшими  перед  страной  грандиоз¬
ными  задачами.
 По  мысли  Э.  Воски,  Россия  испытывала  дефицит  истинных
вождей.  Керенский  был,  скорее,  слабой  личностью;  он  встал  у  ру¬
ля  потому,  что  другие  не  захотели  этого  сделать.  Слабая  власть
подтолкнула  самодеятельность  народа,  создавшего  Советы.  Кор¬
нилов,  мечтавший  о  сильной  власти,  на  деле  тоже  оказался  лиде¬
ром  слабым,  не  способным  свалить  Временное  правительство.
Последнее,  в  свою  очередь,  спасовало  перед  Советами.  По  всей
вероятности,  они,  сообразуясь  с  логикой  революционных  собы¬
тий,  должны  были  свергнуть  Керенского,  считал  Э.  Воска.
 Его  прогноз  был  неутешителен.  Россию  ожидали  либо  воен¬
ное  поражение  (захват  Петрограда  немцами),  либо  сепаратный
мир;  и  в  том,  и  в  другом  случае  стране  предстояло  пройти  через
национальное  унижение.  В  бочке  дегтя  была,  однако,  своя  ложка
меда:  эта  катастрофа  могла  объединить  решительных  противни¬
ков  большевиков  -  от  Корнилова  и  Каледина  “справа”  до  Савин¬
кова,  Плеханова  и  Кропоткина  “слева”.  Воска  предсказывал  в
скором  будущем  открытое  столкновение  между  этими  силами  и
все  более  радикализировавшимися  Советами,  по  существу,  граж¬
данскую  войну,  предрекая  конечный  успех  все  же  антибольшеви¬
стским  силам.  Западные  союзники,  считал  Воска,  должны  были
быть  готовы  к  такому  повороту  событий  и  поддержать  не  столь¬
ко  потерявшие  влияние  в  стране  буржуазные  партии,  сколько  ли¬
деров  “демократического  социализма”  в  их  борьбе  с  социалиста¬
ми  анархистского  толка.  Ареной  борьбы,  предсказывал  Воска,
станет  вся  страна,  ибо  позиция  Петрограда  не  делала  погоды  над
всей  ее  необъятной  территорией.  В  России  слишком  много  реги¬
 262

онов,  народов  со  своими  специфическими  особенностями,  имев¬
ших  собственный  взгляд  на  будущее  свое  и  России.  “Это  не  про¬
рочество,  а  вывод,  напрямую  извлеченный  из  изучения  ситуации
и  наблюдений...”,  -  заканчивал  донесение  Воска100.
 *  *  *
 Факты  свидетельствовали:  в  1917  г.  Россию  “личная  диплома¬
тия”  Вильсона  стороной  не  обошла;  она  переплеталась  с  дипло¬
матией  официальной  (миссия  Рута),  также  имевшей  “второе  дно”.
В  далекую  страну  направляли  людей  значительных,  обладавших
острым  умом,  обширными  знаниями  и  опытом;  они  в  первую  оче¬
редь  решали  задачи  политической  разведки.  С  некоторыми  из  них
в  Белом  доме  дружили,  к  другим,  обладавшими  самыми  высоки¬
ми  достоинствами,  со  вниманием  прислушивались.  Хронологиче¬
ски  конфиденциальную,  достаточно  точную  информацию  “с  мес¬
та  событий”  начал  поставлять  Ч.  Крейн,  продолжил  эту  линию  в
июне  JI.  Стеффене,  дополнили  и  уточнили  месяц  спустя  члены
миссии  Рута.  Наконец,  развили  в  сентябре-октябре  У.  Вайзман,
его  агент  в  России  С.  Моэм  и  его  чешские  друзья.  От  них  Вильсон
получил  то,  что  ожидал:  объективную  информацию,  непредвзя¬
тый  анализ  русских  событий,  помогавший  президенту  и  его  окру¬
жению  ухватить  суть,  динамику,  направленность  происходивших
в  далекой  стране  процессов.  Другое  дело,  что  поступавшая  в  Ва¬
шингтон  по  конфиденциальным  каналам  информация  чаще  всего
к  оптимизму  не  располагала  -  ни  в  отношении  развития  внутри¬
политической  ситуации  в  России,  ни  перспектив  ее  участия  в  вой¬
не.  Обретая  все  большую  полноту,  информационной  поток  не  со¬
здавал  основы  для  конструктивной,  активной,  последовательной
политики  в  отношении  русского  партнера;  наоборот,  порождал  у
политических  лидеров  США  желание  выдержать  паузу,  выждать,
когда  ситуация  прояснится,  следить  за  развитием  событий,  не
предпринимая  чего-либо  решительного.
 1  Е.  Drummond  to  G.  Buchnan.  August  6,  1917  //  PRO.  E.  Drummond  Papers.  FO
800/383.
 2  The  Autobiography  of  Lincoln  Steffens.  L.,  1931.  Vol.  II.  P.  744-745.
 3  C.R.  Crane  to  Richard  Crane.  May  4,  1917  //  BA  CU.  C.R.  Crane  Papers.  Box  1;
S.  Harper  to  Richard  Crane.  May  12,  1917  //  GU.  F.  13.  R.  Crane  Papers.  Pt.  II.  Box  1.
 4  C.R.  Crane  to  R.  Crane.  May  14,  19111/  BA  CU.  C.R.  Crane  Papers.  Box  1.
 5  Цит.  no:  Saul  N.  War  and  Revolution:  The  United  States  and  Russia.  1914-1921.
Lowrence,  2001.  P.  128.
 6  C.R.  Crane  to  M.L.  Page.  May  28,  1917  //  BA  CU.  C.R.  Crane  Papers.  Box  1.
 7  C.R.  Crane  to  J.C.  Bradley.  July  12,  1917;  July  25,  1917  //  BA  CU.  C.R.  Crane
Papers.  Box  1.
 8  C.R.  Crane  to  J.C.  Bradley.  July  25,  19111J  BA  CU.  C.R.  Crane  Papers.  Box  1.
 263

9  C.R.  Crane  to  M.N.  Page.  June  27,1917  //  BA  CU.  C.R.  Crane  Papers.  Box  1;  Ма¬
сарик  Т.Г.  Мировая  революция.  Воспоминания.  Прага,  1926.  Т.  I.  С.  150-152,163,
183;  Т.  II.  С.  24,  35.
 10  C.R.  Crane  to  M.N.  Page.  June  27,  1917  //  BA  CU.  C.R.  Crane  Papers.  Box  1.
 11  C.R.  Crane  to  J.C.  Bradley.  July  25,  1917  //  BA  CU.  C.R.  Crane  Papers.
Box  1.
 12  C.R.  Crane  to  M.N.  Page.  June  27,  1917  //  BA  CU.  C.R.  Crane  Papers.  Box  2;
C.R.  Crane  to  W.  Wilson.  July  6,  1917  //  PWW.  Vol.  43.  P.  149-150.
 13  C.R.  Crane  to  W.  Wilson.  June  21,  1917  //  PWW.  Vol.  43.  P.  13-14.
 14  Ibid.
 ^  C.R.  Crane  to  W.  Wilson.  July  6,  1917  //  PWW.  Vol.  43.  P.  149-150.
 16  C.R.  Crane  to  n.a.  July  8,  1917  //  BA  CU.  C.R.  Crane  Papers.  Box  1.
 17  C.R.  Crane  to  J.C.  Bradley.  July  25,  1917  //  BA  CU.  C.R.  Crane  Papers.  Box  1.
 18  C.R.  Crane  to  J.C.  Bradley.  July  12,  1917  //  BA  CU.  C.R.  Crane  Papers.  Box  1.
 19  В  мемуарах  Крейн  отметил,  что  А.Ф.  Керенский  произвел  на  него  слож¬
ное  впечатление.  Искренний  человек,  пламенный  революционный  оратор,  он
лишь  производил  впечатление  вершителя  судеб  России.  На  деле,  полагал  Крейн,
это  был  совсем  не  лидер,  необходимый  стране  в  столь  критический  момент.  Ке¬
ренский  не  обладал  качествами  крупного  политического  деятеля,  избегая  реши¬
тельных  действий  и  жестких  мер.  Там,  где  он  пытался  управлять  страной,  “все
разваливалось  на  части”  (Memoirs  of  Charles  R.  Crane.  Russia,  1917  //  BA  CU.
 C.R.  Crane  Papers.  Box  3).
 20  C.R.  Crane  to  W.  Wilson.  July  21,  1917  //  WWP.  Vol.  43.  P.  298-299.
 21  C.R.  Crane  to  “Dear  Partner”  (wife).  July  22,  1917.  Документ  из  личного  ар¬
хива  М.  Питчер.
 22  C.R.  Crane  to  R.  Crane.  September  1,  1917  //  GU.  R.  Crane  Papers.  Pt.  II.  Box  1.
 F.  5.
 23  Memoirs  of  Charles  R.  Crane.  Russia,  1917  //  BA  CU.  C.R.  Crane  Papers.  Box  3.
P.  202.
 24  C.R.  Crane  to  R.  Crane.  September  12,  1917  //  GU.  R.  Crane  Papers.  Pt.  II.
Box  l.F.  5.
 25  A.  Bullard  to  G.  Creel.  December  9,  1917  //  Princeton-Mudd.  A.  Bullard  Papers.
Box  6.
 26  C.R.  Crane  to  W.  Wilson.  Christmas  Day,  1917  //  BA  CU.  C.R.  Crane  Papers.
Box  1.
 27  C.R.  Crane  to  W.  Wilson.  August  1,  1918  //  BA  CU.  C.R.  Crane  Papers.  Box  1.
 28  L.  Steffens  to  “Dear  Laura”.  March  22,  1917  //  The  Letters  of  Lincoln  Steffens.
N.Y.,  1938.  Vol.  I.  P.  395;  Harper  S.N.  The  Russia  I  Believe  In:  The  Memoirs  of  Samuel
N.  Harper.  1902-1941  /  Ed.  by  P.V.  Harper.  Chicago,  1945.  P.  98.
 29  The  Autobiography  of  Lincoln  Steffens.  Vol  II.  P.  749-753,  755-756.
 30  Ibid.  P.  753-758.
 31  Ibid.  P.  749,  758-760,  767.
 32  Ibid.  P.  757-759.
 33  Ibid.  P.  764-766.
 34  Ibid.  P.  760-764,  769-770.
 35  Ibid.  P.  770;  B.  Bakhmeteff.  Oral  History  Memoirs  //  BA  CU.  B.  Bakhmeteff
Papers.  Box  38.  P.  310-311.
 36  Cm.:  PWW.  Vol.  43.  P.  100-101;  Foglesong  D.  America’s  Secret  War  Against
Bolshevism:  US  Intervention  in  the  Russian  Civil  War.  Chapel  Hill,  1995.  P.  57;
Williams  W.A.  American-Russian  Relations.  1781-1947.  N.Y.,  1952.  P.  43.
 37  The  Autobiography  of  Lincoln  Steffens.  Vol.  II.  P.  770.  Можно  только  дога¬
дываться,  почему  крупнейший  американский  исследователь  жизни  В.  Вильсона
А.  Линк  на  страницах  многотомной  публикации  документов  президента  “упус¬
 264

тил”  факт  встречи  JI.  Стеффенса  и  В.  Вильсона.  Или  сказанное  на  ней  не  вписы¬
валось  в  концепцию  “того”  Вильсона,  образ  которого  создал  сам  историк?
 38  Ibid.  Р.  772-773.
 39  См.  подробнее:  Белявская  И.  А.  Роберт  М.  Лафоллет:  цена  независимости
(1855-1925).  М.,  1995.  Ч.  2.  С.  22-27.
 40  Geoffrey  G.  Butler  to  Erik  Drummond,  July  7,1917  //  BL.  D.  Lloyd  George  Papers.
F.  USA.  F/60/2/24.  Письмо  с  изложением  беседы  JI.  Стеффенса  и  В.  Вильсона
было  получено  от  Джеффри  Батлера  -  английского  ученого,  специалиста  по  про¬
блемам  международного  права,  в  1913-1914  гг.  преподававшего  в  Пенсильван¬
ском  университете;  с  1915  г.  Батлер  работал  на  британскую  Форин  Оффис.
 41  См.:  Иоффе  А.Е.  Миссия  Рута  в  России  в  1917  г.  //  Вопр.  истории.  1958.
J'te  9.  С.  87-100;  Ганелин  РЖ.  Россия  и  США.  1914-1917  гг.:  Очерки  истории  рус¬
ско-американских  отношений.  JL,  1969.  С.  205-208,  249-267;  Дэвис  Д.,  Грани  Ю.
Первая  холодная  война.  Наследие  Вудро  Вильсона  в  советско-американских  от¬
ношениях  /  Пер.  с  англ.  М.,  2002.  С.  81-101;  Warth  R.  The  Allies  and  the  Russian
Revolution.  From  the  Fall  of  the  Monarchy  to  the  Peace  of  Brest  Litovsk.  Durham  (N.C.),
1954;  и  др.
 42  О  жизненном  пути  Э.  Рута,  его  поездке  в  Россию  и  выступлениях  см.:
Jessup  Ph.  Elihu  Root:  in  2  vols.  N.Y.,  1938;  RootE.  The  United  States  and  the  War:  The
Mission  to  Russia  Political  Addresses.  N.Y.,  1954.  Кратко  биографии  участников
миссии  отражены  в  следующих  изданиях:  Who’s  who  in  America  /  Ed.  Marquis.
Chicago,  1921.  Vol.  XI:  1920-1921.  P.  542-543,  823,  1099,1860,1865,1867,2050;  Га¬
нелин  Р.Ш.  Указ.  соч.  С.  204-208;  Saul  N.  Op.  cit.  P.  106-111.
 43  E.  Drummond  to  G.  Buchanan.  August  6,1917  //  PRO.  E.  Drummond  Papers.  FO
800/383.
 44  F.  Bohn  to  M.  London.  May  1,  1917  //  TL  NYU.  M.  London  Papers.  Box  2.
 45  B.  Bakhmeteff.  Manuscripts.  Oral  history  memoirs  //  BA  CU.  B.  Bakhmeteff
Papers.  Box  38.  P.  353;  S.  Harper  to  R.Williams.  April  12,  1917  //  BA  CU.  C.R.  Crane
Papers.  Box  2.
 46  J.  Mott.  Special  Diplomatic  Mission  to  Russia  //  DSA.  J.  Mott  Papers.  Box  153.
F.  2550.  Ч.  Рассел  хотел  встретиться  и  с  представителями  большевиков.  Его  по¬
явление  в  редакции  “Правды”,  однако,  встретило  решительный  отпор  А.М.Кол-
лонтай  (Ганелин  Р.Ш.  Указ.  соч.  С.  253).
 47  С.  McCormick.  Address  before  Theological  Seminary.  November  3,  1917  I  I
SHSW.  C.  McCormick  Papers,  Box  117;  J.  Mott.  Address  before  Nothem  Headquarters,
YMCA,  Boston  City  Club.  October  4,  1917  //  DSA.  Box  145.  F.  2415.  J.  Mott  Papers.
 48  Документ  был  помечен  12/25  июня  и  передан  А.  Гендерсону  для  предста¬
вления  М.И.  Терещенко  (см.:  S.  Washburn  to  Ch.E.  Russell.  June  12,  1917  //  MD  LC.
Ch.  Russell  Papers.  Box  6.
 49  The  New  York  Times  Current  History.  1917.  Aug.  P.  211-212.  См.  подробнее:
Дроков  C.H.  Военно-морская  миссия  контр-адмирала  Гленнона  в  Севастополь  //
Отечеств,  архивы.  1993.  JSIb  4.  С.  79-87.
 50  С.  McCormick.  Address  before  Theological  Seminary.  November  3,  1917  //
SHSW.  C.  McCormick  Papers.  Box  117;  J.  Mott.  The  Opportunity  of  the  Hour.  Second
National  Convention  of  the  YMCA.  November  3,  1917  //  DSA.  J.  Mott  Papers.  Box  140.
F.  2294.
 51  H.  Scott  to  L.W.  Shelling.  September  8,  1917  //  MD  LC.  H.L.  Scott  Papers.  Box
30;  T.  Root  to  I.  Winslow.  August  28,  1917  //  Ibid.  E.  Root  Papers.  Box  192.
 52  The  New  York  Times  Current  History.  1917.  Aug.  P.  211-212;  G.  Butler  to
 E. 	Drummond.  July  7,  1917  //  BL.  D.  Lloyd  George  Papers.  F.:  USA.  F/60/2/24.
 53  R.Lansing  to  E.Root.  June  26,  1917  //  PWW.  Vol.  43.  P.  15.
 54  Report  of  General  H.L.Scott  on  Russia.  July  25,  1917.  P.  39  //  MD  LC.  E.  Root
Papers.  Box  192.
 265

55  Report  of  Rear  Admiral  J.  Glennon.  July  30,  1917  //  MD  LC.  E.  Root  Papers.
Box  192.
 56  S.  Bertron,  C.  McCormick.  Financial  Memorandum  //  MD  LC.  E.  Root  Papers.
Box  192.
 57  Report  of  General  Scott  on  Russia.  July  25,  1917.  P.  35-39  //  MD  LC.  E.  Root
Papers.  Box  192.
 58  H.  Scott  to  A.P.  Coles.  August  21,  1917  //  MD  LC.  H.  Scott  Papers.  Box  29.
 59  S.  Bertron,  C.  McCormick.  Financial  Memorandum.  P.  10  //  MD  LC.  E.  Root
Papers.  Box  192.
 60  H.  Scott  to  W.  Judson.  August  14,  1917  //  MD  LC.  H.L.  Scott  Papers.  Box  29.
 61  D.F.  Houston  to  C.R.  Crane.  August  29,  1917  //  BA  CU.  C.R.  Crane  Papers.
Box  2.
 62  H.  Scott  to  J.  Peabody.  August  16,  1917  //  MD  LC.  H.L.  Scott  Papers.  Box  29.
 63  W.B.  Thompson  to  wife.  July  27,1917  //  MD  LC.  H.  Hagedom  -  W.B.  Thompson
Papers.  Box  19.
 64  S.  Washburn  to  R.  Lansing,  June  29,  1917  //  MD  LC.  St.  Washburn  Papers.
Box  1.
 65  The  Literary  Digest.  1917.  Aug.  25.  P.  14-15.
 66  F.  McCormick  to  H.  Scott.  July  24,  1917  //  MD  LC.  H.L.  Scott  Papers.  Box  71.
 67  L.  Colcord  to  E.  House.  June  4,  1917  //  Yale-Sterling.  E.  House  Papers.  Box  29.
 F. 	905;  R.  Robins  to  wife.  August  8,  1917  //  SHSW.  R.  Robins  Papers.  Box  13;
S.  Washburn  to  H.  Johnson.  September  13,  1917  //  MD  LC.  S.  Washburn  Papers.  Box  1.
 68  Lansing  to  W.  Wilson.  August  9,  1917  //  PWW.  Vol.  43.  P.  413,  416.
 69  W.  Wilson  to  R.  Lansing.  August  14,1917  //PWW.  Vol.  43.  P.  460-461;  H.  Scott
to  W.G.  Sheppard.  August  14,  1917  //  MD  LC.  H.L.  Scott  Papers.  Box  29.
 70  B.  Bakhmeteff.  Manuscripts.  Oral  History  Memoirs  //BA  CU.  B.  Bakhmeteff
Papers.  Box  38.  P.  353.
 71  C.  Spring  Rice  to  E.  Drummond.  August  9,  1917  //  PRO.  C.  Spring  Rice  Personal
Papers.  FO  800/242.
 72  E.  House  to  W.  Wilson.  July  23,  1917  //  PWW.  Vol.  43.  P.  249.
 73  F.  Lane  to  W.  Wilson  //  PWW.  Vol.  43.  P.  424.
 74  Fowler  W.B.  British-American  Relations.  1917-1918:  The  Role  of  Sir  Wiliams
Wiseman.  Princeton,  1969.  P.  109-110.
 15  w  Wiseman.  Russia.  May  17,  1917  //  Yale-Sterling.  W.  Wiseman  Papers.  Box
10.  F.  251.
 16  w.  Wiseman  to  E.  Drummond.  June  16,  1917  //  Yale-Sterling.  W.  Wiseman
Papers.  Box  10.  F.  255.
 77  [E.  Drummond]  to  W.  Wiseman.  June  19,  1917;  W.  Wiseman  to  E.  Drummond.
June  20,  1917;  E.  Drummond  to  W.  Wiseman.  June  26,  1917  //  Yale-Sterling.
W.  Wiseman  Papers.  Box  10.  F.  255.
 78  Моэм  С.  Подводя  итоги  II  Собр.  соч.  М.,  2001.  Т.  7.  С.  276.
 79  Voska  E.V.  Spy  and  counter-spy.  L.,  1941.  P.  185;  Memorandum.  Committee  of
Slav  Origin  for  Russia.  June  30,1917  //Yale-Sterling.  W.  Wiseman  Papers.  Box  10.  F.  255.
 80  Bohemian  National  Alliance.  E.S.  Vosca,  C.  Pergles.  to  R.  Lansing.  July  13,
1917  //  Yale-Sterling.  W.  Wiseman  Papers.  Box  10.  P.  256.
 81  Summary  of  Reports  Received  from  Agent  in  Petrograd,  under  Date  of
September  11,  1917  //  Yale-Sterling.  W.  Wiseman  Papers.  Box  10.  F.  257.
 82  Расписка  в  получении  денег  Э.  Воска  и  С.  Моэма  см.:  Yale-Sterling.
W.  Wiseman  Papers.  Box  10.  F.  256;  Моэм  С.  Указ.  соч.  С.  276.
 83  Voska  E.V.  Op.  cit.  P.  191;  W.S.  M(oem)  to  W(iseman).  September  19,  1917;
W(iseman)  to  W.S.  M(oem).  September  22,  1917  //  Yale-Sterling.  W.  Wiseman  Papers.
Box  10.  F.  257.  Генерал  А.  Нокс  -  представитель  британского  военного  командо¬
вания  в  России.
 266

84  W.  Wiseman  to  E.  Drummond.  September  24,  1917;  Summary  of  Reports
Received  from  Agent  in  Petrograd,  under  Date  of  September  11,  1917  //  Yale-Sterling.
W.  Wiseman  Papers.  Box  10.  F.  257.
 85  W.S.  M(oem)  to  W(iseman).  September  19,  1917  //  Yale-Sterling.  W.  Wiseman
Papers.  Box  10.  F.  257.
 86  W(iseman)  to  S.W.  M(oem).  September  22,  1917  //  Yale-Sterling.  W.  Wiseman
Papers.  Box  10.  F.  257.
 87  S.W.  M(oem)  to  W(iseman).  September  21,  1917  //  Yale-Sterling.  W.  Wiseman
Papers.  Box  10.  F.  257.
 88  S.W.  M(oem)  to  W(iseman).  September  29,  1917  //  Yale-Sterling.  W.  Wiseman
Papers.  Box  10.  F.  257.
 89  English  Foreign  Office  to  Sir  W.Wiseman.  October  6,  1917  //  Yale-Sterling.
W.  Wiseman  Papers.  Box  10.  F.  258.
 90  Summary  of  Report  Received  from  Agent  in  Petrograd,  under  the  Date  of
September  11,  1917  //  Yale-Sterling.  W.  Wiseman  Papers.  Box  10.  F.  257.
 91  S.  M(oem)  to  Erik  Drummond.  September  24,1917  //  Yale-Sterling.  W.  Wiseman
Papers.  Box  10.  F.  257.
 92  E.  Voska.  Conditions  in  Russian  Army.  October  6/19,  1917  //  Yale-Sterling.
W.  Wiseman  Papers.  Box  10.  F.  258.
 93  Summary  of  Report  Received  from  Agent  in  Petrograd,  under  the  Date  of
September  11,  1917  //  Yale-Sterling.  W.  Wiseman  Papers.  Box  10.  F.  257.
 94  S.  M(oem)  to  W(iseman),  September  29,  1917  //  Yale-Sterling.  W.  Wiseman
Papers.  Box  10.  F.  257;  Idem.  October  6,  1917  //  Ibid.  F.  258.
 95  W.S.  M(oem)  to  W(iseman).  October  19,  1917  //  Yale-Sterling.  W.  Wiseman
Papers.  Box  10.  F.  259.
 96  W.S.  M(oem)  to  W(iseman).  October  10,  1917  //  Yale-Sterling.  W.  Wiseman
Papers.  Box  10.  F.  258.
 97  Communicable  by  Sir  W.  Wiseman,  who  had  received  document  from
Mr.  Maugham,  who  has  just  returned  from  Petrograd.  E.Drummond.  18.11.1917  //  BL.
 D. 	Lloyd  George  Papers.  USA.  F/60/2/3b.
 98  W.S.  M(oem)  to  W(iseman).  October  19,  1917  //  Yale-Sterling.  W.  Wiseman
Papers.  Box  10.  F.  258.
 99  Summary  of  Report  Received  from  Agent  in  Petrograd,  under  the  date  of
September  11,  1917  //  Yale-Sterling.  W.  Wiseman  Papers.  Box  10.  F.  257.
 100  E.  Voska.  My  opinion  of  the  Russian  Revolution.  November  6,  1917  //  Yale¬
Sterling.  W.  Wiseman  Papers.  Box  10.  F.  258.

Глава  вторая
ВИЛЬСОН
И  РУССКИЕ  СОЦИАЛИСТЫ
 Белый  дом
и  “русский  фактор”  весной  1917  года
 “Чудесный  поворот”  событий  в  России,  падение  в  феврале
царского  режима  совпали  с  резким  обострением  отношений  меж¬
ду  США  и  Германией.  14  марта,  когда  логика  событий  все  настой¬
чивее  подталкивала  президента  к  положительному  решению  воп¬
роса  о  вступлении  США  в  войну  в  обозримом  будущем,  из  Петро¬
града  была  получена  телеграмма  Д.Фрэнсиса  о  происшедшей
революции,  отставке  царских  министров,  широкой  поддержке
восстания  населением  и  армией.  За  разъяснением  этого  события
президент  через  Крейна  обратился  к  С.  Харперу;  16  марта  напи¬
санный  ученым  документ  лег  на  стол  президенту,  во  многом
сформировав  его  отношение  к  революции  и  ожидания  ее  благо¬
получного  развития.  Из  послания  Харпера  следовало,  что  рево¬
люция  в  Петрограде  носит  характер  верхушечной  смены  власти,
была  направлена  против  узкого  слоя  реакционных,  подозревав¬
шихся  в  прогерманских  симпатиях  чиновников,  людей  из  ближай¬
шего  окружения  царской  семьи,  что  к  власти  пришли  лучшие  гра¬
ждане  России,  пользующиеся  доверием  народа  и  армии,  настроен¬
ные  решительно  вести  войну  до  победы1.
 Этот  благоприятный  во  всех  отношениях  прогноз  ученого
разделял  и  Э.  Хауз.  Поглощенный  той  мыслью,  что  свергнутый
режим  тяготел  к  сепаратному  миру  с  Германией,  что  несший  по¬
тенциальную  угрозу  альянс  авторитарных  Германии,  России,
Австро-Венгрии  и  Японии  был  перспективой  вполне  осязаемой,
полковник  полагал,  что  делу  “развития  демократии”  в  России
следовало  оказать  всяческую  поддержку.  Наиболее  радикаль¬
ным  шагом  на  этом  направлении  было  бы  вступление  США  в
войну  с  Германией.  В  пользу  такого  решения  в  конфиденциаль¬
ном  послании  на  имя  В.Вильсона  от  19  марта  высказался  госсе¬
кретарь  Лансинг.  “Если  мы  промедлим,  -  развивал  он  свою
мысль,  -  обстоятельства  могут  измениться  и  благоприятный
 268

момент,  когда  наша  дружба  может  принести  пользу,  будет  упу¬
щен”2.
 Энтузиазм  некоторых  членов  вильсоновского  кабинета  по  по¬
воду  перспектив  русской  революции  и  войны,  участия  в  ней  США
бил  через  край,  военные  неудачи  на  Восточном  фронте  казались
явлением  временным.  Министр  внутренних  дел  Ф.  Лейн  в  письме
брату  писал:  следующей  целью  Гинденбурга  может  стать  Петро¬
град,  от  которого  его  войска  отделяет  сотня  миль.  Может  быть,
немцам  удастся  его  захватить,  но  это  не  будет  означать  “пораже¬
ние  добрых  русских”.  Их  не  удастся  покорить,  и  радостно  осозна¬
вать,  что  “мы  будем  с  ними  в  тяжелые  дни”3.
 Слыша  отовсюду  подобные  отклики,  Вильсон  реагировал  на
Февральскую  революцию  с  оптимизмом.  22  марта,  сообразуясь  с
мнением  посла  США  в  России  Д.  Фрэнсиса,  Вильсон  поторопился
признать  Временное  правительство,  опередив  даже  союзников
России  по  Антанте  -  Англию  и  Францию4.  Самым  кардинальным
из  шагов  президента,  сделанных,  в  том  числе,  и  под  воздействием
“русского  фактора”,  было  решение  о  вступлении  США  в  войну.
Оно  было  принято  на  состоявшемся  20  марта  1917  г.  историче¬
ском  заседании  кабинета.  При  этом  глава  исполнительной  власти,
однако,  ничем  не  выдал  своих  мыслей,  как  он  собирается  подать
“русскую  тему”,  объясняя  народу  и  Конгрессу,  что  подвинуло  его
изменить  политике  нейтралитета.  В  России  произошли  фунда¬
ментальные  изменения,  революция,  “кажется,  удалась”,  -  конста¬
тировал  госсекретарь  Р.  Лансинг  и  предложил  представить  войну
как  столкновение  двух  противоположных  начал  -  авторитарного
и  демократического,  что  сделало  неизбежным  выступление  США
в  поддержку  последнего.  В  ответ  «президент  сказал,  что  не  знает,
как  следует  изложить  свои  мысли  о  войне  за  демократию  или  о
революции  в  России  в  обращении  к  конгрессу.  Я  (т.е.  Лансинг.  -
СЛ.)  ответил,  что  не  предвижу  никаких  препятствий,  но  в  любом
случае  уверен,  что  он  может  сказать  об  этом  косвенно,  указав  на
природу  авторитарного  правительства  Германии,  проявившуюся
в  антигуманных  действиях,  нарушении  своих  обязательств,  ее  за¬
говорах  и  тайных  замыслах  против  других  стран.  На  что  прези¬
дент  только  ответил:  “Возможно”»5.
 Военно-морской  министр  Дж.  Даниельс  вспоминал,  что  на
заседании  кабинета  23  марта  1917  г.  президент  вновь  вернулся  к
“русской  теме”,  с  большим  воодушевлением  говорил  о  револю¬
ции.  Вильсон  ожидал  от  нее  позитивных  результатов,  посколь¬
ку  ее  возглавлял  “профессор”  (т.е.  П.Н.  Милюков).  Свое  утвер¬
ждение  глава  государства  подтвердил  ссылкой  на  мнение
 Ч. 	Крейна.  А  через  день  Вильсон  сам  поведал  членам  кабинета
страницы  биографии  Милюкова,  видимо,  находя  немало  обще¬
 269

го  между  ним  и  собой  -  учеными,  которые  занимали  важней¬
шие  государственные  посты  в  двух  крупнейших  демократиче¬
ских  державах.  Вильсон  утверждался  во  мнении,  что  в  “России
все  будет  хорошо”6.
 В  речи  перед  Конгрессом  (2  апреля)  размышления  Вильсона
по  поводу  революции  и  участия  “новой  России”  в  войне  вылились
в  содержавший  широкий  круг  идей  обширный  раздел.  Президент
говорил  о  “чудесных  и  одобряющих  событиях”,  случившихся  в  те¬
чение  “нескольких  последних  недель”  в  России.  Он  утверждал,
что  русский  народ  по  существу  демократичен;  что  державший  его
в  подчинении  авторитарный  режим  был  навязан  России  извне
(“не  был  русским  ни  по  происхождению,  ни  по  сути,  ни  по  своим
целям”),  наконец,  что  теперь  освобожденный  русский  и  амери¬
канский  народы  объединяют  единство  целей  в  войне  -  они  дерут¬
ся  за  справедливость,  демократию,  свободу.
 Вильсон  не  удержался  от  рассуждений  о  широких  перспекти¬
вах,  открывавшихся  перед  человечеством  в  связи  с  русской  рево¬
люцией.  Он  подчеркивал  близость  идейно-политических  позиций
США  и  “новой  России”,  выражая  надежду,  что  ее  поддержка  зна¬
чительно  увеличит  шансы  Вильсона  на  реализацию  той  програм¬
мы  устройства  мира  на  либеральных  началах,  которую  разраба¬
тывал  президент  в  1916-1917  гг.  Вильсон  пригласил  Россию  при¬
соединиться  к  “Лиге  чести”  -  той  Лиге  Наций,  идею  которой  вы¬
нашивал  и  с  созданием  которой  увязывал  мысль  о  возможности
утверждения  в  будущем  нового  демократического  миропорядка7.
 И  вместе  с  тем  “русский  фактор”,  при  всей  его  значимости,  в
силу  серьезных  соображений  не  стал  определяющим  в  принятом
президентом  кардинальном  решении  о  вступлении  в  войну.  На
главную  причину  этого  указал  Р.  Лансинг:  события  в  России  не
затрагивали  непосредственно  интересы  американцев,  и  едва  ли
самые  кардинальные  перемены  в  этой  далекой  стране  могли  по¬
мочь  преодолеть  пацифистскую  инерцию  мышления  миллионов.
Ту  же  мысль  подчеркивал  и  У.  Вайзман,  отметивший,  что  в  массе
своей  они  могли  симпатизировать  Антанте,  но  кровь  проливать
за  нее  не  стали  бы.  Понимание  необходимости  разгрома  прусско¬
го  милитаризма  было  свойственно  в  США  только  “более  широко
мыслящим  и  интеллигентным”  людям8.
 Принадлежавший  к  элите  американского  общества,  опреде¬
лявший  кардинальные  действия  США  во  внешней  политике,
 В. 	Вильсон  отлично  понимал,  что  довод  революции  в  России  в  оди¬
ночку  американцев  не  убедит.  Дж.  Даниельс  вспоминал  в  дневнике
о  заседании  20  марта:  президент  говорил  о  “славном  свершении
русских”,  которое  качественно  изменило  ситуацию.  Но  Вильсон
признавал,  что  не  “мог  представить  это  американскому  народу
 270

причиной  войны”9.  Принимая  весной  1917  г.  решение  о  вступлении
в  нее  США,  глава  исполнительной  власти  безусловно  рассматривал
ситуацию  в  России,  на  Восточном  фронте  в  более  широком  кон¬
тексте:  настроений  граждан  США,  военно-стратегической  обста¬
новки  на  других  театрах  войны;  общественно-политической  ситуа¬
ции  как  в  странах  Антанты,  так  и  германского  блока,  состояния
тыла  воюющих  коалиций.  Ему  также  приходилось  исходить  из
перспективного  видения  возможных  вариантов  развития  событий,
включая  план  послевоенной  организации  мирового  сообщества.
 Преобладающими  в  стране  были  пацифистские  и  изоляциони¬
стские  настроения.  Многомиллионная  масса  рабочих  сохраняла
антивоенные  убеждения.  Та  же  картина  наблюдалась  у  социали¬
стов  Америки,  в  большинстве  своем  выступавших  против  участия
США  в  войне  (принятая  в  апреле  1917  г.  на  чрезвычайном  съезде
в  Сент-Луисе  антивоенная  резолюция  набрала  141  голос  против
31).  Средние  городские  слои  идею  участия  в  войне  воспринимали
равнодушно;  фермерство  угрюмо  молчало.  Многие  видные  пред¬
ставители  американской  интеллигенции,  в  том  числе  прогресси¬
сты  и  либералы  У.  Липпман,  Н.  Хапгуд,  Г.  Кроули,  У.  Уэйл,
X.  Холл  в  первые  месяцы  1917  г.  без  энтузиазма  воспринимали
идею  участия  США  в  войне.  В  письмах,  полученных  конгрессме¬
нами  из  различных  штатов  накануне  вступления  в  войну,  до
70-80%  корреспондентов  высказывались  в  пользу  сохранения  ней¬
тралитета,  исключением  был  охваченный  милитаристской  лихо¬
радкой  финансово-экономический  центр  страны  -  Нью-Йорк10.
 Перед  Вильсоном  же  стояла  задача  попытаться  убедительно
обосновать  свое  непопулярное  решение  о  вступлении  США  в  вой¬
ну  перед  большинством  американцев.  Вот  почему  он  в  выступле¬
нии  перед  Конгрессом  2  апреля  1917  г.  сделал  упор  именно  на  под¬
водную  войну,  а  также  на  действиях  германской  агентуры  в  США.
После  событий  в  России  Вильсон  утверждал,  что  война  приобре¬
ла  вид  глобального  противостояния  сил  демократии  и  авторитар¬
ных  режимов,  несущих  угрозу  благополучию  народов  мира11.  При
этом  “за  кадром”  оставались  многие  соображения  “большой  по¬
литики”.  В  случае  победы  Антанты  при  сохранении  Соединенны¬
ми  Штатами  нейтралитета  их  роль  при  подведении  итогов  войны
оказалась  бы  незначительной.  Авторитет  США  как  страны,  на¬
жившейся  на  войне,  был  бы  весьма  низок  и  у  народов  Европы,  и
у  лидеров  Антанты.  Они  не  допустили  бы  широкого  участия
США  в  послевоенном  мирном  урегулировании,  “наказав”  Герма¬
нию  и  поделив  мир  в  соответствии  со  своими  секретными  согла¬
шениями.  О  Лиге  Наций  Вильсону,  скорее  всего,  пришлось  бы  за¬
быть;  США  могли  бы  остаться  на  обочине  большой  европейской
политики.  Вероятность  такого  развития  событий  подтвердила
 271

Версальская  мирная  конференция  два  года  спустя;  Вильсон,  на¬
толкнувшись  на  сопротивление  европейцев,  вынужден  был  до¬
вольствоваться  весьма  скромными  победами12.
 В  Вашингтоне  допускали  и  возможность  поражения  союзни¬
ков.  В  США  за  два  с  лишним  года  побед  немецкого  оружия  сло¬
жилось  представление  о  Германии  как  о  грозной  военной  маши¬
не.  При  этом  в  Америке  вызывало  опасения  положение  на  фрон¬
те  и  в  тылу  стран  Антанты,  в  частности  Франции,  весной  1917  г.
в  силу  распространения  пацифистских  настроений,  утраты  дове¬
рия  значительной  части  граждан  к  политическим  и  военным  ли¬
дерам,  огромных  военных  потерь  (более  3  млн  убитых  и  ране¬
ных).  Поражение  Сердечного  согласия  могло  обернуться  для
США  национальной  катастрофой.  Просчитывавшая  все  вариан¬
ты  пресса  указывала  на  неизбежное  усиление  авторитарных  ре¬
жимов  в  Европе,  возможность  возникновения  союза  по  типу  су¬
ществовавшего  в  XIX  в.  Священного  союза,  его  вероятные  дейст¬
вия  против  США.  Победители  -  Германия,  Австро-Венгрия,  Тур¬
ция  -  “отблагодарили”  бы  США  за  фактическую  помощь  врагу,
считая  себя  вправе  свести  с  ними  счеты.  Возникала  перспектива
военного  нападения  на  заморские  владения  Америки,  проникно¬
вения  вражеских  войск  Германии  в  сопредельные  страны,  даже  на
территорию  самих  США.  Многие  американские  политики  ожида¬
ли  значительного  обострения  отношений  на  Дальнем  Востоке  с
Японией,  считали  ее  вероятным  противником,  способным  объе¬
диниться  с  Германией.  Из  размышлений  антантофильской  прес¬
сы  в  начале  1917  г.  логично  вытекал  вывод,  что  спасти  мир  и
США  могли  только  безоговорочная  победа  Антанты  и  свержение
авторитарного  режима  в  Германии13.  Вильсон  чутьем  тонкого,
умного  политика  весной  1917  г.  угадывал,  что  в  развитии  войны
может  наступить  решающий  момент,  когда  США,  сохраняя  нейт¬
ралитет,  при  любом  раскладе  оставались  в  проигрыше.  И  Виль¬
сон,  симпатизировавший  странам  Антанты  с  начала  войны,  счи¬
тавший  угрозу  США  с  их  стороны  менее  весомой,  сделал  неиз¬
бежный  выбор,  связав  судьбу  Америки  с  антигерманской  коали¬
цией.  4  апреля  Сенат  и  6  апреля  Палата  представителей  приняли
резолюции  о  состоянии  войны  с  Германией.
 Вильсон  смог  сделать  то,  что  зависело  от  него:  вступление
США  в  войну  в  начале  апреля  обошлось  без  особых  трудностей,
широкого  протеста.  Однако  события  в  Европе  для  США  начали
приобретать  весьма  неудачный  поворот.  Англо-французское  на¬
ступление  (9  апреля  -  5  мая  1917  г.)  завершилось  крупной  неуда¬
чей.  Но  главное  -  планы  Вашингтона  ломало  развитие  событий  в
России.  Тревожные  сообщения  о  них,  появившиеся  в  американ¬
ской  прессе,  начали  привлекать  внимание  президента  вскоре
 272

после  февральских  событий.  В  частности,  на  глаза  Вильсону  по¬
пались  описывавшие  нарастание  хаоса,  стачечной  волны  и  паци¬
фистских  настроений  в  России  статьи  “Революция  в  России”  (от
16  марта),  “Россия  и  проблема  мира”  (от  18  марта),  “Америка  и
революция”  (от  19  марта)  в  газете,  которую  Вильсон  отмечал
особо,  -  “Спрингфилд  репабликен”14.
 Весьма  настораживающе  звучали  уже  в  первые  недели  после
свержения  царизма  некоторые  сообщения  дипломатов  из  России.
11  апреля  госсекретарь  обратил  внимание  Вильсона  на  телеграм¬
му  Фрэнсиса  от  10-го.  Ссылаясь  на  донесения  военно-морского
атташе,  посол  передавал:  положение  армии  на  фронте  “не  во
всем  удовлетворительно”,  а  флота  -  выглядит  “шатким”.  Социа¬
листы  (social  circles)  требовали  мира,  и  некоторые  (видимо,  знако¬
мые  посла)  опасались,  что  “вирус”  пацифизма  парализует  армию.
Желательно,  отмечал  Фрэнсис,  сделать  все  возможное,  чтобы  из¬
менить  ситуацию.  Реакция  Лансинга  особых  комментариев  не
требовала:  ситуация  в  России  казалась  ему  предметом  серьезного
беспокойства15.  Тревожила  и  реакция  политиков  страны  Антан¬
ты.  20  апреля  1917  г.  Вильсон,  в  частности,  получил  сообщение  от
посла  США  в  Италии  Томаса  Н.  Пейджа  о  “неожиданном”  отъез¬
де  во  Францию  премьер-министра  П.  Бозелли  и  министра  ино¬
странных  дел  С.  Соннино.  Среди  предмета  консультаций  с  колле¬
гами  по  Сердечному  согласию  на  первом  месте  стояла  тема  Рос¬
сии,  “где  положение  исключительно  тяжелое  (extremely  grave)”16.
 Те  же  пессимистические  оценки  содержались  в  посланиях
Вильсону  частных  лиц.  К  числу  таковых  относилось  письмо  от  7
апреля  1917  г.  поляка  Г.  Сосновского,  прибывшего  в  США  в  со¬
ставе  русской  закупочной  комиссии.  В  письме  отмечалось,  что
после  Февральской  революции  немцы  тоньше  союзников  разо¬
брались  в  ситуации  в  России  и,  чтобы  использовать  ее,  действова¬
ли  весьма  изобретательно.  Выход  России  из  войны  в  Берлине  счи¬
тали  куда  более  важным  для  судеб  войны  фактором,  чем  вступле¬
ние  в  нее  США.  А  потому  Германия  именно  на  восточном  направ¬
лении  собиралась  нанести  главный  удар.  В  арсенале  немцев  были
прежде  всего  пропаганда  и  интрига,  нацеленные  на  разложение
русской  армии,  создание  в  обществе  состояния  недовольства,  хао¬
са.  В  сочетании  с  этой  работой  возможно  и  нанесение  нового  во¬
енного  удара  на  Восточном  фронте.  Сосновский  давал  понять,
что,  учитывая  прекрасное  состояние  достигшей  “вершины  воен¬
ной  мощи”  немецкой  армии,  русские  войска  едва  ли  были  способ¬
ны  противостоять  ей.  Вслед  за  военными  победами  следовало
ожидать  нового  дипломатического  наступления  Германии,  кото¬
рая  попытается  убедить  союзников  согласиться  на  заключение
выгодного  для  нее  мира.  Автор  послания  полагал,  что  США  и  со¬
 273

юзники  решительными  действиями  могут  частично  нейтрализо¬
вать  действия  Германии.  Ключевой  элемент  помощи  России  -
содействие  в  улучшении  работы  Транссибирской  магистрали.  Это
позволило  бы  обеспечить  рациональную  доставку  необходимых
для  ведения  войны  грузов,  а  в  будущем,  возможно,  и  переброску
американских  войск  на  Восточный  фронт17.
 Под  влиянием  негативной  информации  о  событиях  в  России,
поступавшей  в  Вашингтон  из  разных  источников,  у  Э.  Хауза  поя¬
вились  сомнения:  не  слишком  ли  доверился  президент  советам
 С. 	Харпера  и  Ч.  Крейна?  Полковник  искал  других  советников.
20  апреля  он  сообщал  Вильсону,  что  обратился  за  консультацией
по  “русской  проблеме”  к  “лучше  всех  информированному”  из
известных  ему  выходцев  из  России,  профессору  экономической
истории  Колумбийского  университета  В.  Симковичу.  Отметим,
что,  поднявшись  до  весьма  респектабельного  положения  в  амери¬
канском  обществе,  он,  судя  по  выступлениям  на  страницах  либе¬
ральной  “Сервей”,  достаточно  объективно  и  основательно  пред¬
ставлял  себе  сложные  процессы  развития  социалистического  дви¬
жения  в  России,  был  хорошо  знаком  с  жизнью  иммигрантской
среды,  нью-йоркского  Ист-сайда.  После  бесед  с  В.  Симковичем,
отмечал  Хауз,  он  более  адекватно  представляет  себе  всю  слож¬
ность  ситуации  в  России18.
 Развитие  событий  в  России  насторожило  Хауза,  заставив
вспомнить,  что  русский  авторитарный  режим  в  недавнем  про¬
шлом  воспринимался  на  Западе  как  угроза.  В  конце  апреля  совет¬
ник  президента  указывал,  что  о  России  и  ее  политике  стоит  су¬
дить  все-таки  на  основании  того,  чем  она  была  50  лет  назад,  а  не
того,  чем  она  “стала  сегодня”.  “Пока  мы  еще  можем  надеяться,
что  она  превратится  из  агрессивной  страны  в  демократическую;
но  если  произойдет  обратное,  то  Россия  станет  угрозой  для  Евро¬
пы”,  -  писал  Хауз19.  Президент  был  вполне  солидарен  с  мнением
советника.  После  встречи  с  Вильсоном  14  апреля  англичанин
Дж.Х.  Уайтхауз  констатировал:  “Он  сказал,  что  положение  в  Рос¬
сии  очень  неопределенное...  Еще  очень  рано  было  делать  выводы
о  том,  что  могло  там  произойти.  Возможно,  при  учреждении  но¬
вой  формы  правительства  и  в  разработке  реформ  внутри  страны
они  (русские.  -  С  Л)  посчитают  продолжение  войны  невыноси¬
мым  злом  и  пожелают  ее  прекращения  на  любых  сколько-нибудь
разумных  условиях.  Если  такое  случится,  для  союзников  это  бы¬
ло  бы  серьезным  ударом”20.
 Действительно,  русская  демократия  в  лице  Петросовета  вес¬
ной  1917  г.  предложила  удачную  формулу  -  “мир  без  аннексий  и
контрибуций,  право  наций  на  самоопределение”,  стимулировав¬
шую  рост  антивоенных  настроений  как  в  России,  так  и  за  ее  пре¬
 274

делами.  В  связи  с  “русскими  лозунгами”  Вильсона  не  могло  не
тревожить  обострение  конкуренции  на  рынке  идей  мирного  уре¬
гулирования  и  послевоенного  мироустройства,  где  Петроград  на¬
чинал  играть  инициативную  роль.  Между  тем  президент  США  в
решении  этих  вопросов  претендовал  на  лидерство.  В  США  мно¬
гие  восприняли  лозунги  “мира  без  аннексий  и  контрибуций”  как
призыв  к  завершению  войны  на  основе  status  quo  ante  bellum,
как  новаторское  развитие  идеи,  прозвучавшей  в  речи  Вильсона
“О  мире  без  победы”  от  22  января  1917  г.  «Совет  требует  пре¬
кращения  войны  в  духе  тех  условий,  которые  наметил  прези¬
дент  в  своей  “Речи  о  мире  без  победы”»,  -  сообщал  Моррис  из
Стокгольма  21  марта.  К  тому  же  выводу  приходил  “Индепен-
дент”  в  начале  апреля21.
 Вильсона  не  могло  не  тревожить  влияние  лозунгов  петро¬
градских  социалистов  в  США,  где  миллионы  граждан  еще  не  из¬
бавились  от  пацифистских  настроений,  ставили  вопрос  о  целях
войны  и  перспективах  достижения  мира.  Видный  либерал  Э.  Пин-
чот  в  письме  сенатору-республиканцу,  прогрессисту  P.M.  Лафол-
лету  в  начале  марта  признал:  «Большинство  людей  дерутся  на
фронтах  сражений  и  умирают,  так  и  не  поняв,  за  что.  Когда-то  им
сказали,  что  они  убивают  во  имя  “патриотизма  и  свободы”.  Те¬
перь  они  делают  это  почти  механически.  Ими  движет  слепая  не¬
нависть  к  врагу  и  привычка  повиноваться  приказам»22.  В  словах
Пинчота  -  очевидное  признание  того  факта,  что  острота  старых
лозунгов,  с  которыми  народы  вступали  в  войну  в  августе  1914  г.,
через  два  с  половиной  года  крови  притупилась.  Чтобы  в  их  глазах
война  снова  обрела  смысл,  лидерам  антигерманской  коалиции
требовалось  найти  новые  подходы  к  проблеме  целей  войны.
 Между  тем  на  март-апрель  1917  г.  эта  проблема  выглядела
изрядно  запутанной.  Россия  устами  Милюкова,  правительства
Англии,  Франции,  Италии  в  середине  марта  подтвердили  привер¬
женность  договорам  начала  войны23.  Западные  союзники  готовы
были  поддерживать  претензии  России  на  Проливы  и  Константи¬
нополь  постольку,  поскольку  она  выполняла  союзнические  обя¬
зательства  полноценно,  и  сама  планку  собственных  требований
не  занижала.  Между  тем,  из  России  все  настойчивее  слышался  го¬
лос  Петросовета,  заявлявшего  о  желании  русского  народа  к  бы¬
стрейшему,  справедливому  миру  “без  аннексий  и  контрибуций”,
без  “империалистических  захватов”24.
 Налицо  была  и  весьма  сложная  игра  стран  Четверного  сою¬
за,  стремившихся  использовать  происходившие  в  России  переме¬
ны.  В  Германии  развернулась  острая  борьба  между  теми,  кто
считал  момент  благоприятным  для  мощного  военного  удара  по
России  (верховное  командование)  и  сторонниками  более  умерен¬
 275

ного,  гибкого  курса.  Последние  делали  ставку  на  вывод  ее  из
войны  посредством  “подталкивания”  процессов  внутриполитиче¬
ского  кризиса  и  разложения  армии.  Эта  линия,  видимо,  брала
верх,  о  чем  говорило  выступление  рейхсканцлера  Т.  Бетман-
Гольвега  на  заседании  Рейхстага  29  марта,  декларировавшего
“невмешательство”  в  русские  дела  и  выражавшего  надежду  на
“достижение  почетного  мира  с  русским  народом”.  В  унисон  из
Вены  звучал  голос  министра  иностранных  дел  Австро-Венгрии
О.  Чернина  -  фигуры,  менее  одиозной  для  Вашингтона,  чем  не¬
мецкие  политики.  В  частности,  22  марта  он  “обратился  к  держа¬
вам  согласия  с  предложением  созвать  предварительную  конфе¬
ренцию  для  обсуждения  вопроса  о  почетном  мире”.  По  поводу
предложения  Чернина  в  Германии  появилось  официальное  сооб¬
щение,  что  в  основе  своей  такие  предложения  соответствовали
желанию  германского  народа25.
 Учитывая  всю  гамму  мнений,  Вильсон  в  период  до  Апрель¬
ского  кризиса  в  России  сделал  в  вопросе  об  определении  целей  в
войне  два  важных  шага.  2  апреля,  объявляя  войну  Германии,  пре¬
зидент  предложил  общие,  обтекаемые  формулировки:  за  демо¬
кратию,  против  авторитарного  германского  режима.  Такая  фор¬
мула  позволила  решить  несколько  проблем.  Известный  либерал
У.  Липпман  в  апреле  признал,  что  именно  вильсоновская  ритори¬
ка  помогла  несколько  приглушить  антивоенные  настроения  в
стране,  “втянув”  ее  в  войну26.  Лидеров  Антанты  Вильсон,  не  вда¬
ваясь  в  размышления  об  условиях  прекращения  войны,  устройст¬
ве  послевоенных  границ,  не  ожесточил.  Либералов  и  пацифистов
стран  Антанты,  привыкших  видеть  в  президенте  США  одного  из
политических  лидеров,  новыми  лозунгами  не  оттолкнул.
 С  другой  стороны,  американские  цели  войны  -  в  том  виде,  как
они  были  заявлены  2  апреля  -  были  только  началом  долгой  и
трудной  дискуссии.  Тонко  разбиравшийся  в  ситуации  У.Липпман
полагал,  что  достигнут  лишь  временный  успех,  что  общие  лозун¬
ги  делают  позицию  Вильсона  весьма  уязвимой  и,  когда  союзники
будут  ближе  к  победе,  потребуют  конкретизации.  Задача  предло¬
жить  программу  послевоенного  устройства  мира,  как  считал
Липпман,  деликатная  и  сложная,  решать  ее  придется  методами
“новыми  в  истории  войн”.  Поручить  эту  работу  следовало  специ¬
ально  для  этого  созданной  команде  экспертов,  интеллектуалов;
во  главе  такой  группы  мог  встать  входивший  в  круг  близких  дру¬
зей  президента  глава  Военно-торгового  управления  Вэнс  Мак¬
Кормик27.
 Позиция  Вильсона  в  вопросе  о  целях  войны,  заявленная  2  ап¬
реля,  была  уязвима  и  с  иной  точки  зрения.  Вступление  в  войну
США,  своих  целей  не  определивших,  на  стороне  блока  держав,
 276

конкретно  договорившихся  о  дележе  послевоенного  мира  в  духе
аннексий  и  контрибуций,  давало  Германии  прекрасный  повод
приписать  Америке  поддержку  захватнических  целей  Антанты.
Особенно  весомо  эти  обвинения  могли  звучать  именно  для  наро¬
да  России,  “зараженного”  пацифистскими  настроениями.  Р.  Лан¬
синг  в  письме  к  Вильсону  30  апреля  предрекал,  что  Берлин  и  Ве¬
на  могут  выдвинуть  программу  мирного  урегулирования.  Она
могла  быть  составлена  тем  более  радикально  и  привлекательно
для  русских,  считал  госсекретарь,  что  была  рассчитана  на  чисто
пропагандистский  эффект.  Чтобы  усилить  впечатление,  реакци¬
онная  партия  в  Берлине  могла  сделать  небольшие,  но  хорошо
разрекламированные  уступки  либерально-социалистической  оп¬
позиции;  или,  не  исключено,  пойти  еще  дальше:  “поставить”  ка¬
кой-нибудь  политический  спектакль,  “показную  революцию”.  И
все  с  единой  целью:  парализовать  волю  народа  России  к  сопроти¬
влению28.  Из  всего  сказанного  напрашивался  вывод,  что  Виль¬
сону  придется  озаботиться  проблемой  целей  войны.
 В  апреле  Вильсон  решился  принципиально  дистанцироваться
от  секретных  соглашений  стран  Антанты.  Их  обсуждение  заняло
видное  место  на  состоявшихся  в  конце  апреля  переговорах  главы
специальной  английской  миссии  А.  Бальфура  с  президентом  и
Э.  Хаузом.  Все  трое  хотели,  чтобы  об  обсуждении  темы  целей
войны  общественность  знала  как  можно  меньше.  Советник  пре¬
зидента  прямо  указал  причину:  “Если  союзники  начнут  спорить
об  условиях  мира  между  собой,  они  скоро  возненавидят  друг  дру¬
га  больше,  чем  они  ненавидят  Германию...”29.  Предметом  дискус¬
сий  британского  дипломата  и  политика  с  Вильсоном  (26  апреля),
Хаузом  (28  апреля),  с  президентом  и  его  советником  в  Белом  до¬
ме  30  апреля  1917  г.  были  секретные  договоренности  союзников
об  условиях  послевоенного  мироустройства,  включая  будущее
Проливов  и  Константинополя.
 *  *  *
 Есть  все  основания  утверждать,  что  Вильсон  весной  1917  г.
хорошо  представлял  себе  их  содержание.  Обильные  материалы
в  годы  войны  на  эту  тему  доставляли  дипломатические  источни¬
ки,  пронырливая  американская  пресса.  Среди  тех  “деликатных”
тем,  которые,  в  частности,  называл  влиятельный  “Индепен-
дент”  в  связи  с  обсуждением  проблемы  “войны  и  мира”  были:
раздел  Персии  между  Россией  и  Англией  (31  августа  1907  г.),  до¬
говоренности  союзников  на  Парижской  конференции  1915  г.  об
ограничении  германской  торговли  по  окончании  войны,  переда¬
ча  России  Константинополя  и  Проливов,  раздел  Австро-Вен¬
 277

грии  и  Турции,  переустройство  на  Балканах30.  Однако  основным
источником  информации  для  Вашингтона  были  английские  по¬
литики.
 9  января  1915  г.  в  Белом  доме  состоялась  весьма  секретная
встреча  президента  и  опытнейшего  американского  дипломата
Чэндлера  П.  Андерсона.  Как  он  записал  впоследствии,  в  ходе  “не¬
формальной  беседы”  ему  предстояло  передать  устное  послание
Э.  Грея  Вильсону;  содержание  разговора  стороны  договорились
не  записывать  (in  informal  way...  without  committing  them  to  writing).
При  этом  обмен  мнениями  показался  Ч.  Андерсону  столь  значи¬
мым,  что  он  зафиксировал  его.  Англичане  действительно  инфор¬
мировали  лидера  заокеанской  демократии  о  принципиальных  се¬
кретных  договоренностях  стран  Антанты;  Вильсон  -  не  больше
не  меньше  -  давал  к  ним  свои  комментарии.  Касательно  России
президента  больше  всего  заинтриговали  два  пункта.  Первый  -
Англия,  Франция,  Россия  брали  на  себя  обязательства  отдельно
от  партнеров  не  только  не  заключать,  но  даже  не  обсуждать  ус¬
ловий  мира  с  врагом.  Второй,  по  записи  Андерсона:  “Россия,  ска¬
зал  сэр  Эдвард  Грей,  пожелает  получить  Константинополь  и  Дар¬
данеллы.  Он  не  сказал,  что  Великобритания  на  это  согласилась,
но  дал  понять,  что  она  сделает  это”.  Реакция  Вильсона  сомнений
не  вызывала:  “В  отношении  Константинополя  он  предвидел,  что
его  следует  или  сделать  нейтральным,  или  передать  России,  и  что,
по  его  мнению,  традиционная  политика  Великобритании,  наце¬
ленная  против  допуска  России  в  Средиземное  море,  основывалась
скорее  на  теоретической,  нежели  чем  на  реальной  угрозе  британ¬
ским  интересам”.  Позднее,  13  января  Андерсон  встретился  с
Э.  Хаузом.  Он  был  более  лапидарен,  отметив:  принципиально  но¬
вой  для  него  стала  именно  та  информация,  что  “Англия,  скорее
всего,  не  будет  возражать,  чтобы  Россия  взяла  Константино¬
поль”.  Обо  всех  других  договоренностях  союзников  он  представ¬
ления  имел31.
 Происшедший  в  январе  1915  г.  англо-американский  диалог
свидетельствовал  и  о  весе  США  и  их  лидера  в  мировой  политике,
и  о  явных  симпатиях  Вильсона  к  Антанте  (что  не  может  не  вы¬
звать  по  крайней  мере  сомнений  в  искренности  последовавших
затем  посреднических  усилий  США).  Результаты  дискуссии  про¬
изводят  впечатление  по  крайней  мере  согласованности  позиций
лидеров  стран  Антанты  и  США  по  вопросу  о  целях  войны  уже  на
начальной  ее  стадии  (спустя  полгода!)  и  все  же  указывают,  что
Вильсон  не  во  всем  был  со  странами  Сердечного  согласия  соли¬
дарен.  В  частности,  он  колебался  в  отношении  передачи  России
Константинополя,  оставляя  за  собой  свободу  маневра  (нейтрали¬
зация  Проливов).
 278

Весной  1917  г.  на  переговорах  с  Бальфуром  Вильсон,  как  нам
представляется,  ужесточил  позицию.  Уже  26  апреля  Вильсон  ди¬
пломатично,  но  жестко  поставил  вопрос  “ребром”,  указав,  что  не
удовлетворен  духом  и  буквой  секретных  соглашений  держав  Ан¬
танты.  Наиболее  важным  заявлением  главы  американского  госу¬
дарства  А.  Бальфур  посчитал  то,  что  ему  “нецелесообразно”  свя¬
зывать  себя  “любыми  такими  условиями  соглашений,  в  которые
другие  союзники  между  собой  уже  вступили”.  В  качестве  главной
причины  отказа  Вильсон  назвал  соображения  внутриполитиче¬
ские:  такой  шаг  был  бы  непопулярен  в  стране32.  Делалась  заявка
на  особую  роль  Америки  в  составе  антигерманской  коалиции,
скорее  на  статус  “партнера”,  чем  “союзника”.  США  демонстриро¬
вали,  что  имели  собственные  виды  на  роль  в  послевоенном  мир¬
ном  урегулировании.
 Судя  по  записям  Хауза,  он  и  Вильсон  предпочли  бы  видеть
Проливы  и  Константинополь  интернационализированными,  но
допускали,  что  им  придется  принять  и  другой,  “милюковский”  ва¬
риант.  Во-первых,  в  силу  весомости  обязательств  Англии  и  Фран¬
ции  перед  Россией  по  достигнутым  в  марте  1915  г.  договоренно¬
стям.  Другую  причину  указывал  Хауз:  проблему  Проливов  мож¬
но  было  увязать  с  вопросом  о  статусе  Панамского  канала  -  в  пла¬
не  его  послевоенной  нейтрализации.  Этого  лидеры  США  допус¬
кать  не  желали.  Таким  образом,  в  апреле  1917  г.  в  отношении
Проливов  президент  занимал  двойственную  позицию,  оставляя
решение  проблемы  “на  потом”.  Однако  настроение  общественно¬
го  мнения  США  против  присоединения  их  лидеров  к  секретным
договоренностям  союзников  было  вполне  определенным,  и  Баль¬
фур  отметил:  “У  меня  сложилось  впечатление,  что  сам  президент
разделял  это  предубеждение”33.
 Как  нам  представляется,  первые  полтора  месяца  существова¬
ния  демократического,  либерального  Временного  правительства
первого  состава  были  упущены  политическим  руководством
США  для  того,  чтобы  предпринять  что-то  реальное  на  “русском
направлении”.  Причины  “благодушия”  Вильсона  были  многооб¬
разны:  его  занятость  проблемами  вступления  США  в  войну,  “вну¬
треннего  фронта”,  перестройки  жизни  нации;  устойчивая  версия
“благополучного”  развития  русских  событий,  созданная  ближай¬
шими  советниками  (Крейн  и  Харпер);  сложные  отношения  со
странами  Антанты,  в  ряду  которых  Россия  занимала  лишь  третье
место,  вслед  за  Англией  и  Францией;  отсутствие  “под  рукой”  дос¬
таточного  числа  верных  Вильсону  людей,  профессионально  вла¬
девших  “русской  темой”.
 279

Однако,  почувствовав  и  осознав,  что  в  России  творилось  что-
то  неладное,  президент  и  его  команда  не  считали  дело  проигран¬
ным,  собирались  действовать  решительно:  Вашингтон  определял
состав  миссий  общеполитической  (сенатора  Э.  Рута)  и  железно¬
дорожной  (Дж.  Стивенса).  Были  рассмотрены  варианты  финан¬
совой  поддержки  Временного  правительства.  Вместе  с  тем  на
“русском  направлении”  Вильсон  против  своей  воли  вынужден
был  уделять  все  большее  внимание  проблеме  нейтрализации
идейно-политического  влияния  социалистических  сил.  Прези¬
дент,  как  и  многие  за  океаном,  усматривали  в  декларациях  петро¬
градских  левых  деятельность  злонамеренную,  считали  ее  важной,
если  не  основной,  причиной  ослабления  военных  усилий  России.
Раскручиваясь,  получая  громкий  резонанс,  обретая  новые  пово¬
роты,  тема  “русских  лозунгов”  выходила  на  уровень  большой  по¬
литики.  То  влияние,  которое  они  могли  оказать  на  течение  войны
и  ее  исход,  на  дипломатическую  борьбу,  на  развитие  внутриполи¬
тических  процессов  в  европейских  странах,  убеждали  Вашингтон,
что  инициативы  Петрограда  нельзя  оставлять  без  ответа.
 Борьба  идей.
Ответ  Вильсона  Петросовету
 Падение  Милюкова  потребовало  от  Вашингтона  определить¬
ся  в  отношении  оппонентов  в  Петрограде.  Кабинет  с  новым  ми¬
нистром  иностранных  дел  М.И.  Терещенко,  находившийся,  как
считали  в  США,  в  весьма  сильной  зависимости  от  Петросовета,
уже  19  мая  опубликовал  Декларацию.  В  ней,  в  частности,  говори¬
лось:  “Во  внешней  политике  Временное  правительство,  отвергая
в  согласии  со  всем  народом  всякую  мысль  о  сепаратном  мире,  от¬
крыто  ставит  своей  целью  скорейшее  достижение  всеобщего  ми¬
ра...  без  аннексий  и  контрибуций  на  началах  самоопределения  на¬
родов”34.  Одновременно  выражалась  искренняя  решимость  “за¬
щищать  завоевания  революции”  от  посягательств  Германии,  т.е.
на  деле  продолжать  сражаться  в  рядах  антигерманской  коалиции.
Разгадали  ли  эту  сложную  комбинацию  идей  русских  “оборон¬
цев”  западные  союзники?
 Апрельский  кризис,  эволюция  внешнеполитической  плат¬
формы  Временного  правительства,  в  глазах  западных  политиков
все  более  смыкавшейся  с  позицией  русской  революционной  демо¬
кратии,  вызвали  многочисленные  комментарии  как  в  союзных,
так  и  во  враждебных  России  странах.  Политики  обоих  противо¬
борствующих  блоков  государств  увидели  новые  возможности  и
опасности.  Союзники  справедливо  расценили  происшедшее  как
 280

свидетельство  падения  влияния  той  либеральной  части  коалиции,
которая  будет  требовать  выполнения  условий  секретных  согла¬
шений,  почувствовали  необходимость  лишний  раз  подчеркнуть,
что  они  от  своих  претензий  не  откажутся35.  Кроме  того,  они  бы¬
ли  испуганы  перспективой  дальнейшего  ослабления  военных  уси¬
лий  России,  а  также  воздействия  “русских  лозунгов”  на  настрое¬
ния  собственных  народов  и  армий.  В  этом  их  опасения  вполне
разделяли  политики  и  дипломаты  Четверного  союза,  впрочем,
надеявшиеся  в  полной  мере  использовать  явно  обозначившийся  в
позиции  Петрограда  пацифистский  “крен”.
 За  океаном  лозунги  петроградских  социалистов  были  воспри¬
няты  в  первую  очередь  как  вызов  президенту  США.  На  извест¬
ную  их  близость  идеям,  изложенным  в  речи  “О  мире  без  победы”,
уже  указывалось.  Не  рассчитывали  ли  в  Петрограде,  при  выдви¬
жении  формулы  “мира  без  аннексий  и  контрибуций”,  на  поддерж¬
ку  главы  американского  государства?  С  точки  зрения  здравого
смысла,  если  в  России  действительно  надеялись  добиться  скорого
мира,  то  следовало  заручиться  поддержкой  лидеров  мировой  по¬
литики.  Тогда  выбор  Вильсона  казался  очевидным:  он  не  был
связан  с  империалистической  политикой  европейских  государств,
в  январе  выступал  с  позиций  пацифизма,  разрабатывал  прогрес¬
сивные  идеи  создания  демократического  миропорядка  по  завер¬
шении  войны.  Президент  опирался  на  мощные  экономические
ресурсы  США,  в  которых  страны  Антанты  остро  нуждались.  А
значит,  был  способен  оказать  действенное  влияние  на  позицию
союзных  правительств  по  вопросу  о  войне  и  мире.  Все  вроде  бы
говорило  за  то,  что  по  этому  вопросу  между  петроградскими  со¬
циалистами  и  Вашингтоном  не  было  непроходимой  грани.
 Сложность,  однако,  заключалась  в  том,  что  за  несколько  ме¬
сяцев  американский  “голубь”  превратился  в  “ястреба”.  США  объ¬
явили  войну  “германскому  милитаризму”  и  Вильсон  не  собирался
от  своей  позиции  отказываться.  Поэтому  он  и  его  окружение  име¬
ли  все  основания  с  досадой  подумать,  что  Петроград  выступил  с
антивоенными  лозунгами  совсем  не  вовремя.  Поэтому  Вильсон
посчитал  необходимым  ему  ответить,  сообщив  о  своем  намере¬
нии  главе  КОИ  Дж.  Крилу  18  мая:  “Осмелюсь  сказать,  что  я  по¬
стараюсь  выступить  с  каким-то  заявлением,  чтобы  исправить  су¬
ществующее  в  России  заблуждение”36.  Формулируя  свой  ответ
Петросовету,  он  вынужден  был  учитывать  ряд  важных  факторов.
Во-первых  -  непростой  расклад  политических  сил  в  странах  Ан¬
танты.  Хауз  в  послании  Вильсону  от  30  мая  признавал,  что  там
очень  сильна  “партия  войны”,  влиятельные  консервативные,  ми¬
литаристские  круги.  Вильсону  постоянно  приходилось  учитывать
их  мнение  и  в  силу  того,  что  он  не  хотел  ни  осложнений  между
 281

США  и  западноевропейскими  партнерами,  ни  усиления  в  Англии,
Франции,  Италии  разногласий  между  консервативными,  с  одной
стороны,  и  либеральными  и  социалистическими  силами,  с  другой.
Раскол  внутреннего  фронта  играл  на  руку  Германии37.
 Президента  США  не  могло  не  волновать  и  то,  что  лозунг  “ми¬
ра  без  аннексий  и  контрибуций”  апеллировал  к  умеренным  соци¬
алистическим  и  либеральным  политическим  силам,  миллионам
простых  людей.  Петроградский  Совет  “играл”  на  том  обширном
социально-политическом  поле,  которое  президент  США  хотел
бы  подчинить  своему  влиянию  -  во  имя  реализации  далеко  иду¬
щих  планов  послевоенного  мирного  переустройства.  Наконец,
Петроград  как  бы  перехватывал  у  президента  инициативу,  впол¬
не  успешно  использовал  методы  его  нетрадиционной  диплома¬
тии,  в  частности  обращение  к  народам  “через  головы”  прави¬
тельств.  Выдвигая  лозунг  “мира  без  аннексий  и  контрибуций”,
Петросовет  замахивался  на  пересмотр  секретных  соглашений,
причем  демонстрировал  готовность  идти  по  этому  пути  смелее,
чем  мог  себе  позволить  Вильсон,  вынужденный  действовать  с
оглядкой  на  расклад  сил  внутри  Антанты.  К  тому  же  президент
США,  считавший  себя  сторонником  новой  дипломатии,  но  воспи¬
танный  в  традициях  старой,  едва  ли  был  готов  к  обсуждению  те¬
мы  “целей  войны”  весной  1917  г.  с  участием  широкой  аудитории,
насчитывавшей  миллионы  граждан  Европы  и  Америки.
 Президент  был  вынужден  прислушиваться  к  мнению  тех  в
США,  кто  призывал  его  в  своих  целях  использовать  отказ  России
от  “империалистических  целей”,  и  прежде  всего  от  претензий  на
Проливы  и  Константинополь.  На  страницах  “Букмена”  А.  Ярмо¬
линский  утверждал,  что  этим  фактически  устранялась  важнейшая
преграда,  блокировавшая  перспективу  переговоров  с  Турцией  о  ее
одностороннем  выходе  из  войны38.  При  этом  американские  дипло¬
маты  и  журналисты  иногда  прямо  признавали,  что  позиция  рус¬
ских  социалистов  по  вопросу  о  Проливах  и  Константинополе  ста¬
вила  и  лидеров  США  в  весьма  щекотливое  положение.  Не  стра¬
давший  политической  близорукостью  Фрэнсис  в  телеграмме  на
имя  госсекретаря  (11  мая)  сообщал:  выполнявший  обязанности
посла  Франции  в  России  А.  Тома  предложил  созвать  представите¬
лей  союзных  держав  и  выработать  единую  линию  по  поводу  внеш¬
неполитической  позиции  коалиционного  министерства.  Фрэнсис
высказался  “против”,  поскольку  такая  конференция  могла  бы
обернуться  обсуждением  целей  войны:  “аннексий,  воссоединения
территорий  и  возмещения  убытков”,  “Дарданелл  и,  возможно,  Па¬
намского  канала”39.  Посол  намекал:  следуя  примеру  русских  соци¬
алистов  в  отношении  Проливов  и  Константинополя,  от  Вашингто¬
на  могли  потребовать  нейтрализации  Панамского  канала.
 282

Почувствовав  остроту  момента,  свои  рецепты  -  как  реагиро¬
вать  на  лозунги  Петросовета  -  высказали  специалисты,  к  мнению
которых  президент  прислушивался.  Весьма  жесткую  позицию  за¬
нял  известный  знаток  международного  социалистического  дви¬
жения  У.И.  Уоллинг.  Только  решительная  поддержка  войны  и
жесткое  отрицание  любых  пацифистских  фраз  смогут  образу¬
мить  русских  социалистов,  прямо  заявлял  он  в  телеграмме
Ф.  Полку  16  мая.  А  двумя  неделями  раньше  в  послании  министру
труда  Уильяму  Б.  Вильсону  (последний  в  тот  же  день  передал
послание  президенту)  Уоллинг  подсказывал  гибкий  метод  борь¬
бы  против  “русских  лозунгов”.  Правый  социалист  указывал:  они
сформулированы  столь  абстрактно,  что  даже  лидеры  русской  ре¬
волюционной  демократии  интерпретировали  их  по-разному.  По
словам  американского  правого  социалиста,  А.Ф.  Керенский  вкла¬
дывал  в  “русские  формулы”  такой  смысл:  достижение  мира  без
“карательных  контрибуций  (punitive  indemnities)”  и  “насильствен¬
ных  аннексий  (forcible  annexations)”.  Такой  вариант  в  силу  “воз¬
можных  его  интерпретаций”  будет  принят  державами  антигер¬
манской  коалиции,  считал  Уоллинг.  Впрочем,  далее  он  призна¬
вал,  что  такое  понимание  выглядит  “натянутым”,  что  большинст¬
во  русских  и  германских  социалистов  понимают  петроградские
инициативы  как  возвращение  к  предвоенному  положению,  при
котором  Германия  и  ее  союзники  (Австро-Венгрия,  Турция)  со¬
хранили  бы  за  собой  захваченные  ими  еще  до  августа  1914  г.
французские,  польские,  румынские,  итальянские,  армянские  зе¬
мли,  что  для  США  и  их  партнеров  было  неприемлемо.  Уоллинг
считал  такое  положение  серьезнейшей  причиной,  почему  с  “рус¬
скими  лозунгами”  следовало  решительно  бороться  посредством
использования  словесной  эквилибристики,  которая  предполага¬
ла  интерпретацию  этих  признаков  в  нужном  для  американцев
ключе40.
 Дж.  Кеннан  в  послании  Р.  Лансингу  30  мая  предложил  сооб¬
щить  петроградским  социалистам,  что  их  идеи  неприемлемы  для
союзников  по  принципиальным  соображениям.  Антигерманская
коалиция  не  могла  отказаться  от  постановки  вопроса  о  возмеще¬
нии  убытков  пострадавшим  от  немецкой  агрессии  Бельгии  и
Франции,  о  невозможности  сохранения  турецкого  владычества
над  армянским  населением  после  страшного  геноцида  1915  г.
Убедительность  вильсоновской  аргументации,  ее  широкая  попу¬
ляризация  в  России  могла  иметь  самый  позитивный  “побочный
эффект”:  усилить  позиции  “думающей”  либеральной  части  рус¬
ского  общества,  побудить  его  действовать  более  решительно  про¬
тив  левых,  социалистических  сил.  В  ответ  Р.  Лансинг,  не  подвер¬
гая  сомнению  высказанное  Кеннаном,  указывал  на  крайнюю
 283

запутанность  русской  темы:  “Встающие  проблемы  становятся
день  ото  дня  сложнее,  а  наша  информация  -  все  менее  точной  и
удовлетворительной...  Дело  очень  сложное  и  подходы  к  его  реше¬
нию  не  становятся  более  ясными”41.
 Сам  госсекретарь  в  послании  Вильсону  от  17  мая  считал  ло¬
зунг  “мира  без  аннексий  и  контрибуций”  “коварным”  планом  се¬
паратного  мира  России  с  Германией.  Его  нельзя  принять  и  пото¬
му,  что  США  таким  ответом  лишат  сторонников  продолжения
войны  в  России  реальной,  осязаемой  цели  -  приобретения  Проли¬
вов  и  Константинополя.  Апатия  охватит  эти  слои  русского  обще¬
ства,  последствия  очевидны.  Вместе  с  тем  отвергнуть  идеи  Петро-
совета  значило  вызвать  волну  антиамериканских  настроений  у
многомиллионной  массы  сторонников  мира  в  России,  толкнуть  их
в  объятия  сил,  которые  (вольно  или  невольно)  работали  на  сепа¬
ратный  мир  с  Германией.  Госсекретарь  тоже  предлагал  Вильсону
путь  словесных  интерпретаций,  придания  “русским  лозунгам”  то¬
го  смысла,  который  “работал”  бы  на  идею  “войны  до  победного
конца”42.
 Так  что  рекомендации,  полученные  президентом  от  советни¬
ков,  не  имели  серьезных  расхождений.  Д.  Фрэнсис  присоединил
к  ним  свой  голос.  Посол  предлагал  путем  “поправок”  согласо¬
вать  “русские  лозунги”  с  объявленными  американской  админи¬
страцией  целями  в  войне,  понятия  аннексий  и  контрибуций
можно  было  заменить  более  широкими  терминами  -  реститу¬
ции,  возмещение  ущерба.  Учитывая  нарастание  пацифистских
настроений  в  России,  посол  в  телеграмме  от  11  мая  торопил
Вильсона  с  ответом43.
 Судя  по  тексту  послания  Вильсона  Временному  правительст¬
ву  от  22  мая,  на  деле  ставшего  ответом  на  инициативы  Петросо-
вета,  президент  мнением  окружения  не  пренебрег.  Он  поступил
тактически  гибко,  не  отвергнув  лозунги  русских  социалистов,  но
снабдил  их  такими  оговорками,  что  ни  у  кого  не  оставалось  и  те¬
ни  сомнения  в  намерении  хозяина  Белого  дома  вести  войну  до
победного  конца.  Вместе  с  тем  Вильсон  особо  подчеркивал  бес¬
корыстность  целей  США  в  войне:  “Америка  не  ищет  ни  матери¬
альных  выгод,  ни  территориальных  приращений.  Она  борется  не
во  имя  собственных  эгоистических  выгод,  а  за  освобождение
народов  от  агрессии  автократической  силы”.  Вильсон  противопо¬
ставлял  эти  помыслы  задумкам  милитаристского  режима  Герма¬
нии,  который  использовал  мирный  зондаж  и  для  сокрытия  ухуд¬
шавшегося  военного  положения  Центральных  держав,  и  для  то¬
го,  чтобы  обмануть  русских  социалистов  -  “тех,  кого  он  исполь¬
зует  во  имя  их  же  собственной  погибели”,  чтобы  добиться  заклю¬
чения  мира  на  основе  status  quo  ante.
 284

Для  выражения  своих  идей  президент  взялся  препарировать
“русские  лозунги”.  Он  выступал  против  “насильственных  аннек¬
сий”,  но  допускал  передачу  территории  “из  рук  в  руки”  с  целью
“предоставления  тем,  кто  ее  населяет,  справедливой  возможности
жизни  и  свободы”;  ратовал  против  контрибуций,  но  высказывал¬
ся  за  вознаграждение  пострадавших  от  агрессии  уплатой  за  явно
причиненный  вред.  Вильсон  призывал  союзников  к  сплочению
рядов,  заклинал  их  не  пожалеть  ни  жизни,  ни  средств  ради  общей
победы,  которая  сможет  обеспечить  прочный  и  справедливый
мир  в  будущем.  Для  сохранения  его  Вильсон  предлагал  создать
особую  международную  организацию44.  Таким  образом,  в  поис¬
ках  компромисса  с  Петросоветом  лидер  США  задумал,  сохранив
форму  “русских  лозунгов”,  начинить  их  содержанием,  которое
вполне  устроило  бы  других  членов  антигерманской  коалиции,
включая  и  США.  «Что  касается  формулы  “мир  без  аннексий  и
контрибуций”,  то  важна  не  сама  формула,  а  то,  что  мы  понимаем
под  ней.  Мы,  американцы,  готовы  согласиться  со  всеми  толкова¬
ниями  этой  формулы,  так  как  мы  от  войны  не  ищем  ни  аннексий,
ни  контрибуций»,  -  так  разъяснял  позицию  Вильсона  находив¬
шийся  в  России  во  главе  специальной  миссии  Э.  Рут45.
 Послание  президента  вызвало  поток  взволнованных  коммен¬
тариев  в  русских  газетах  и  журналах,  суть  которых  Н.  Уиншип
весьма  адекватно  отразил  в  донесениях  в  Государственный  депар¬
тамент.  Социалистическая  пресса  обвиняла  Вильсона  в  фактиче¬
ской  поддержке  политики  Англии  и  Франции  и  нежелании  искать
новые  подходы  к  решению  проблем  мира  в  духе  петроградских
идей  (“Известия  Петроградского  Совета  рабочих  и  солдатских  де¬
путатов”,  “Дело  народа”,  “Новая  жизнь”).  У  правого  “Дня”  были
все  основания  признать:  союзники  перестали  воспринимать  неко¬
гда  могучую  Россию  всерьез.  Милюковская  “Речь”  злорадствова¬
ла.  Вильсон,  писала  она,  лишний  раз  показал  петроградским  меч¬
тателям,  что  единственное  средство  закончить  войну  -  вести  ее  с
максимальным  напряжением  сил.  Консул  в  Петрограде  призна¬
вал,  что  недовольство  позицией  США  охватило  и  жаждавшую
мира  массу  рядовых  граждан  России46.
 Правдивое  и  нелицеприятное  донесение  Уиншипа  могло  быть
использовано  как  материал  для  “внутреннего  использования”.
А  вот  комментарий  популярного  “Литерари  дайджест”  по  поводу
откликов  русской  прессы  на  речь  президента,  предназначенный
для  американской  читающей  публики,  более  напоминал  отраже¬
ние  происшедшего  в  кривом  зеркале.  Негативное  мнение  было
резко  преуменьшено  и  представлено  только  “Известиями  Петро¬
градского  Совета”,  отметившими,  что  выступление  Вильсона  не
вызвало  энтузиазма  “у  народа  революционной  России”.  Наобо¬
 285

рот,  неоправданно  много  внимания  уделил  “Литерари  дайджест”
откликам  буржуазных  “Русской  воли”,  “Биржевых  ведомостей”,
“Речи”,  певших  дифирамбы  президенту  за  принципиальность,  же¬
лание  довести  войну  до  конца,  наставить  петроградских  социали¬
стов  на  путь  истинный.  В  результате  читатель  мог  вынести  самые
превратные  представления  о  настроениях  русских  людей,  на  ко¬
торых  послание  Вильсона  якобы  произвело  самое  благостное
впечатление47.
 А  вот  видных  представителей  либеральных,  социалистиче¬
ских  кругов  и  в  Европе,  и  в  Америке  выступление  президента  ра¬
зочаровало.  28  июня  1917  г.  Хауз  свидетельствует  о  получении  из
Англии  письма,  подписанного  виднейшими  представителями  ли¬
берального  и  социалистического  движения:  Норманном  Эндже¬
лом,  Филипом  Сноуденом,  Рамсеем  Макдональдом,  Э.Д.  Море-
лом,  Чарльзом  X.  Бокстоном.  В  послании  говорилось  о  намере¬
нии  “побудить  президента  потребовать  от  союзников  нового  зая¬
вления  относительно  условий  мира  и  привести  его  в  соответствие
с  речью  президента  от  22  января,  а  также  и  с  условиями  мира,  вы¬
двинутыми  русскими”.  И  в  США  многие  влиятельные  либералы
понимали,  что  в  обращении  Вильсона  к  России  новаторским  иде¬
ям  места  не  нашлось.  Г.  Кроули  объяснил  это  тем,  что  время  для
кардинальных  заявлений  по  проблемам  войны  и  мира  еще  не  на¬
ступило,  что  президенту  стоит  высказаться  более  определенно
только  тогда,  когда  международная  дискуссия  на  эту  тему  достиг¬
нет  “точки  кипения”48.
 А  вот  обозреватель  Л.  Колкорд  из  “Филадельфии  паблик  лед-
жер”  был  к  президенту  безжалостен.  В  послании  Хаузу  он  выска¬
зал  мысль,  что  Вильсон  еще  “не  созрел”,  был  не  готов  предло¬
жить  какие-либо  оригинальные  мирные  инициативы.  Он  позво¬
лил  себе  слишком  погрузиться  в  решение  проблем  американско¬
го  общества  в  ущерб  делам  внешнеполитическим.  “Если  опреде¬
ленные  вопросы  не  будут  вскоре  прояснены,  мы  упустим  время  и
позиции  США  в  мире,  соответственно,  пострадают”,  -  писал  Кол¬
корд.  Журналист  отмечал,  что  новая  внешнеполитическая  про¬
грамма  должна  была  бы  объединить  западных  союзников,  Рос¬
сию,  США  и  одновременно  наметить  более  гибкую  линию  пове¬
дения  в  отношении  России  и  Германии49.
 Хауз  считал  речь  президента  шагом  именно  в  этом,  нужном
направлении.  По  мысли  полковника,  Вильсон  отверг  линию
столь  влиятельной  как  в  странах  Антанты,  так  и  в  США  “партии
войны”.  Но  он  дистанцировался  и  от  пацифистов,  сеявших  иллю¬
зии,  что  правящий  в  Германии  режим  может  пойти  на  мир  без  ан¬
нексий  и  контрибуций.  США  хотели  бы  придать  войне  образ  кре¬
стового  похода  сил  демократии  во  имя  достижения  благородного
 286

мира,  который  будет  избавлен  в  будущем  от  новых  страшных
войн50.
 Осознавал  ли  Вильсон,  что  был  не  особо  убедителен?  Так  или
иначе,  но  в  своей  речи  в  День  Флага  14  июня  1917  г.  он  постарал¬
ся  развить  ранее  изложенные  идеи.  Президент  утверждал,  что
США  -  не  враг  немецкому  народу,  но  они  никогда  не  вступят  в  пе¬
реговоры  с  правящим  Германией  режимом,  угнетавшим  собст¬
венных  граждан,  проводившим  политику  империалистических  за¬
хватов  и  стремившимся  к  мировой  гегемонии.  Пока  этот  режим
будет  у  власти,  мир  всегда  будет  чреват  новой  войной.  Вильсон
взывал  к  здравому  смыслу  простых  граждан,  либералов  в  Герма¬
нии,  социалистов  в  России  (хотя  последних  прямо  не  называл).
Президент  полагал,  что  “воинственные  властители”  Германии  на¬
деются  именно  на  достижение  мира  без  аннексий  и  контрибуций:
он  позволил  бы  им  сохранить  захваченные  еще  до  мировой  вой¬
ны  территории,  обеспечил  бы  “огромное  увеличение  германской
мощи”,  рост  промышленности  и  торговых  возможностей.
 А  чем  “отблагодарит”  немецкая  милитаристская  верхушка
тех,  чьей  помощью  воспользуется?  В  России  скорее  всего  падет
демократия,  восторжествует  поощряемая  Германией  контррево¬
люция.  В  самой  Германии  авторитарный  режим  укрепится,  а  ли¬
бералы  и  социалисты,  “сделавшие  свое  дело”,  будут  растоптаны.
В  Европе  вновь  начнут  вооружаться  для  последней,  решительной
схватки  силы  реакции  и  демократии51.  Казалось,  предупреждение
в  адрес  петроградских  социалистов  было  сформулировано  столь
доходчиво,  что  должно  было  заставить  задуматься  о  целесообраз¬
ности  дальнейшей  борьбы  за  “мир  без  аннексий  и  контрибуций”...
 После  речи  в  День  Флага  у  Вильсона,  казалось,  появилась
возможность  “взять  паузу”,  целиком  сосредоточиться  на  реше¬
нии  проблем,  связанных  с  участием  США  в  войне.  Активность
Петрограда,  добивавшегося  пересмотра  целей  войны,  не  ослабе¬
вала.  В  частности,  М.И.  Терещенко  в  ноте  союзникам  от  31  мая
высказал  идею  созыва  международной  конференции  для  обсуж¬
дения  этого  вопроса.  Министр  иностранных  дел  опирался  на
сформулированное  в  самых  общих  чертах  в  английской  (от  24  мая)
и  французской  (от  26  мая)  нотах  согласие  обсудить  эту  больную
для  Петрограда  тему.  Намечавшаяся  лидерами  стран  Антанты  в
конце  июня  межсоюзническая  конференция  по  Балканам,  пер¬
вая  со  времен  русской  революции  и  вступления  США  в  войну,
вроде  бы  могла  стать  предметом  дискуссии  вокруг  широкой  те¬
мы  целей  и  перспектив  войны52.
 Другое  дело,  что  в  Вашингтоне  все  отчетливее  понимали,  на¬
сколько  Временное  правительство  было  несвободно  в  своих  дей¬
ствиях,  подвергалось  постоянному  давлению  Петросовета.  Н.Уин-
 287

шип  в  донесениях  проводил  ту  мысль,  что  Терещенко  был  не  в
восторге  от  левых  и  старался  выдерживать  линию,  более  напоми¬
навшую  милюковскую.  Он  подчеркивал  верность  России  союзни¬
ческим  обязательствам  и  пытался  снять  любые  сомнения  лидеров
стран  антигерманской  коалиции  на  этот  счет.  Поэтому  Петросо-
вет  и  социалистическая  пресса  агрессивно  атаковали  Терещенко,
обвиняли  его  в  отсутствии  твердости  при  проведении  линии  на  до¬
стижение  скорейшего  мира,  отрицании  захватнических  планов
“империалистических  правительств”  союзников  (отмечались,  в
частности,  претензии  Франции  на  левый  берег  Рейна).  Наиболее
решительно  нападали  на  главу  внешнеполитического  ведомства,
его  нежелание  “рвать  с  англо-франко-американским  империализ¬
мом”  большевики  и  меньшевики-интернационалисты.
 По  мнению  американского  консула,  Терещенко,  находясь  под
постоянным  прессом,  пытался  выиграть  время  в  расчете  на  улуч¬
шение  внутриполитического  положения  и  ситуации  на  фронте.
Тогда  Временное  правительство  могло  бы  действовать  более
независимо  от  социалистов.  Дискуссия  с  союзниками  вокруг  пе¬
ресмотра  целей  войны  позволила  бы  министру  иностранных  дел
успокаивать  левых,  доказывая,  что  США,  Англия,  Франция,  Ита¬
лия  не  отказывались  идти  навстречу  Петрограду,  что  давление
России  приносит  плоды.  Поэтому,  отмечал  Уиншип,  в  начале  ав¬
густа  Временное  правительство  сознательно  акцентировало  вни¬
мание  граждан  России  на  то,  что  на  конференции  по  балканским
проблемам  будет  обсуждаться  и  тема  “пересмотра  соглашений  с
Францией,  Англией,  Италией”.  Подобное  преломление  в  “мягкой
форме”  социалистических  лозунгов  “мира  без  аннексий  и  кон¬
трибуций”,  считал  консул,  неизбежная  “дань  силе  социалистов
и  широчайшему  распространению  пацифистских  настроений  в
России”53.
 В  декларации  Временного  правительства  от  21  июля  к  народу
говорилось  о  том,  что  оно  “имеет  в  виду  предложить  союзникам
собраться  на  союзную  конференцию  в  течение  августа  для  опре¬
деления  общего  направления  внешней  политики  союзников  и  со¬
гласования  их  действий  при  проведении  принципов,  провозгла¬
шенных  русской  революцией”.  Впрочем,  неудача  июньского  на¬
ступления,  июльский  кризис,  резко  уронившие  в  глазах  союзни¬
ков  престиж  России,  утверждали  Терещенко  в  мысли,  что,  руко¬
водствуясь  ее  интересами,  следовало  бы  отложить  дискуссию  о
целях  войны  на  более  позднее  время.  Поэтому  министр  иностран¬
ных  дел  по  своим  каналам  просил  русских  дипломатов  за  рубе¬
жом,  включая  Б.А.  Бахметева,  не  особо  усердствовать,  добиваясь
быстрейшего  созыва  конференции,  а  постепенно  готовить  для
нее  почву54.
 288

Думается,  российские  дипломаты  терзались  сомнениями  ше¬
фа  и,  учитывая  динамику  ситуации  в  стране  и  на  фронте,  пыта¬
лись  что-то  делать.  Так,  после  встречи  с  Б.А.  Бахметевым,  по
времени  совпавшей  с  благополучным  началом  наступления  рус¬
ской  армии,  Р.  Лансинг  3  июля  сообщил  президенту:  по  мнению
русского  правительства,  повестка  дня  следующей  межсоюзниче¬
ской  конференции  должна  включать  проблемы  “более  широкой
политики”.  Среди  них  -  тема  целей  войны55.
 Между  тем  США,  выразив  неприязненное  отношение  к  духу  и
букве  секретных  соглашений  стран  Антанты  в  конце  апреля,  ле¬
том  1917  г.  тему  не  поднимали.  Отношение  Вильсона  к  проблеме
прорвалось  во  время  памятной  встречи  в  Белом  доме  с  вернув¬
шимся  из  России  Л.  Стеффенсом  26  июня  1917  г.  Журналист,  оза¬
даченный  весьма  негативным  отношением  многих  в  России  к
США,  чтобы  исправить  положение,  просил  президента  выска¬
заться  против  грабительских  секретных  соглашений,  его  слова
должны  дойти  до  каждого  гражданина  далекой  страны.  Реакция
Вильсона  была  негативной;  впрочем,  как  считал  Стеффене,  име¬
ла  свою  логику.  «Будь  у  нас  такое  соглашение,  будь  мы  одной  из
создавших  их  сторон,  тогда  я  мог  бы  сказать  нашим  союзникам:
“Давайте  уничтожим  такие  соглашения”.  Это  было  сделать  про¬
сто,  гуманно,  дипломатично,  вежливо»,  -  передавал  слова  прези¬
дента  Стеффене.  Иными  словами,  поскольку  США  не  были  уча¬
стником  таких  соглашений  и  не  были  официально  ознакомлены  с
их  содержанием,  они  не  могли  побуждать  партнеров  от  них  отка¬
заться,  считал  Вильсон56.
 Поскольку  эти  аргументы  использовалась  американцами  для
отказа  от  дискуссии  о  целях  войны,  русские  дипломаты  в  Вашинг¬
тоне  летом  1917  г.  (более  точной  даты  посол  не  указал)  задумали
сложную  комбинацию.  Б.А.Бахметеву  надлежало  убедить  высо¬
ких  чиновников  администрации  Вильсона,  что  в  их  интересах  до¬
биться  у  англичан  и  французов  раскрытия  содержания  секретных
договоров,  следствием  могла  бы  якобы  стать  поддержка  Вашинг¬
тоном  линии  Петрограда  на  переосмысление  целей  войны.  Посол
пригласил  на  обед  в  посольство  Р.  Лансинга  и  У.  Мак-Аду.  Выбор
казался  оптимальным:  оба  постоянно  общались  с  президентом,
оба  непосредственно  участвовали  в  формировании  внешнеполи¬
тического  курса  США.
 В  разговоре  с  ними  Бахметев  проводил  ту  мысль,  что  россия¬
не  очень  “чувствительно”  воспринимали  тему  секретных  согла¬
шений  и  попытка  американских  политиков  прояснить  этот  воп¬
рос  содействовала  бы  росту  доверия  к  США  в  России.  Бахметев
утверждал,  что  знает  о  содержании  некоторых  из  секретных  до¬
говоренностей  в  части,  касавшейся  России  (будущее  Турции,  Про¬
 10.  Листиков  С.В. 	289

ливы).  Русский  посол  предполагал,  что  ознакомление  с  секретны¬
ми  документами  должно  было  вызвать  у  американских  полити¬
ков  по  меньшей  мере  “замешательство”.  У  США  был  прямой  ре¬
зон  добиваться  раскрытия  содержания  тайн  дипломатии  -  и  для
полной  ориентации  в  вопросах  мировой  политики,  и  для  форми¬
рования  собственной  программы  мирного  урегулирования.  Бах-
метев  получил  вежливый,  но  твердый  отказ.  Суть  его  сводилась  к
следующему:  для  США  было  бы  ошибкой  добиваться  открытия
секретных  соглашений  уже  потому,  что  знание  их  условий  воль¬
но  или  невольно  заставило  бы  американских  политических  лиде¬
ров  учитывать  изложенные  в  документах  договоренности  и  связа¬
ло  бы  заокеанским  дипломатам  руки  в  будущем57.
 В  США  знали,  что  аналогичную  Б.А.  Бахметеву  работу  рус¬
ская  дипломатия  проводила  и  в  европейских  странах.  23  июля
1917  г.  посол  США  во  Франции  У.  Шарп  сообщил  Лансингу  о
конфиденциальной  беседе  с  послом  Франции  в  Великобритании
Полем  Комбоном.  Последний  по  поручению  премьера  Рибо  со¬
общил  президенту  США  список  вопросов  первостепенной  важ¬
ности,  которые  предполагалось  обсудить  на  намечавшейся  на  ко¬
нец  июля  межсоюзнической  конференции.  Среди  других  сюже¬
тов  Шарп  отметил,  что  “русское  правительство  предложило  по¬
ставить  на  будущей  конференции  тему  изучения  целей  союзни¬
ков  в  войне”.  Однако  к  этому  времени  июньское  наступление
трагически  провалилось,  авторитет  Временного  правительства  в
связи  с  нараставшим  в  стране  хаосом  в  глазах  союзников  стреми¬
тельно  падал.  После  консультаций  русское  предложение  не  про¬
шло.  Шарп  через  день  сообщил  патрону,  что  на  конференции  бу¬
дут  решаться  военные  вопросы;  рассмотрена  ситуация  на  Соло-
никском  фронте58.
 В  Вашингтоне  не  могли  не  отметить,  что  в  Лондоне,  Париже,
Риме  от  инициатив  Петрограда  дипломатично  отмахивались.  По¬
литики,  дипломаты  и  военные  как  раз  и  обдумывали  в  этот  пери¬
од  вопросы  о  переосмыслении  целей  войны,  обязательств  перед
Россией  как  члена  антигерманской  коалиции.  На  упоминавшейся
конференции  союзников  в  Париже  (12-25  июля)  и  Лондоне
(25-26  июля)  “русская  тема”,  прежде  всего  перспективы  участия
восточного  партнера  в  войне,  обсуждалась  представителями
Англии,  Франции,  Италии  за  закрытыми  дверями.  Об  этих  кон¬
сультациях  русская  сторона  была  информирована  крайне  скудно.
До  Вашингтона  же  доходила  информация,  что  западные  союзни¬
ки  кулуарно  решали  вопросы  ограничения  ранее  заявленных  пре¬
тензий  России.  2  августа  посол  США  во  Франции  У.  Шарп  сооб¬
щал  в  Вашингтон,  что  в  новой  ситуации  союзники  России,  несмо¬
тря  на  имевшиеся  согласованные  с  ней  планы  в  отношении  Ма¬
 290

лой  Азии,  не  прочь  были  отступить  от  них.  Ранее  западные  дер¬
жавы  были  склонны  поддерживать  претензии  Петрограда  на  Ар¬
мению;  теперь  ее  хотели  бы  видеть  “самостоятельной  и  свобод¬
ной”  от  какой-либо  внешней  опеки.  Это  отношение  к  России  как
к  тяжело  больному  родственнику,  которому  помогают  из  состра¬
дания,  не  могло  не  сказаться  и  на  поведении  Вашингтона59.
 Как  свидетельствует  датированный  7  августа  документ,  Виль¬
сон  в  июле-августе  1917  г.  не  считал  постановку  темы  целей  вой¬
ны  несвоевременной.  Он,  однако,  гибко  и  прагматично  увязывал
перспективу  ее  обсуждения  с  динамикой  положения  внутри  Рос¬
сии  и  ситуацией  на  Восточном  фронте.  Если  Временному  прави¬
тельству,  передавал  Шарп  Комбону  размышления  президента,
удастся  укрепить  свою  власть,  “появятся  очевидные  свидетельст¬
ва  таких  процессов,  которые  позитивно  скажутся  на  военных  уси¬
лиях  России”,  и  ее  лидеры  предложат  созвать  конференцию  с  це¬
лью  совместно  сформулировать  цели  войны  против  Германии,  то
президент  полагает,  что  подобное  предложение  отклонять  небла¬
горазумно.  Наоборот,  набиравший  силу  процесс  демократиче¬
ских  перемен  в  мире  все  более  весомо,  “настоятельно  требует  ка¬
кого-либо  заявления  со  стороны  правительств  союзников,  кото¬
рое  даст  неоспоримую  уверенность,  что  целью  войны  является  не
жажда  наживы,  а,  наоборот,  цель  ее  -  свобода  народов  и  прочная
безопасность  независимых  государств”,  что  они  могут  объеди¬
ниться  для  противодействия  любой  форме  агрессии,  совершаемой
либо  в  форме  прямого  нападения,  либо  соглашений,  созданных  с
целью  экономической  дискриминации  других  стран60.  Однако  ес¬
ли  Россия  и  дальше  будет  погружаться  в  хаос,  армия  -  развали¬
ваться,  то  тему  целей  войны  и  поднимать  не  следовало,  будора¬
жа  и  сталкивая  различные  социально-политические  силы  внут¬
ри  стран-союзниц,  вызывая  противоречия  между  ними.  Пос¬
кольку  события  в  России  в  июле-августе  развивались  по  этому
сценарию,  президент  предпочитал  на  предложения  Петрограда  не
отвечать.
 Не  следует  думать,  что  Вильсон  не  проникся  пониманием  всей
важности  проблемы  целей  войны.  К  этому  толкало  не  только  да¬
вление  России,  пускай  ослабленной,  но  в  сохранении  которой  в
составе  антигерманской  коалиции  США  были  кровно  заинтере¬
сованы.  Там  были  хорошо  осведомлены,  что  в  Германии  влия¬
тельные  политические  силы  постоянно  муссировали  тему  воз¬
можной  сепаратной  сделки  с  Россией.  По  утверждению  немецких
газет,  мнение  которых  в  начале  июля  приводил  “Литерари  дай¬
джест”,  достижение  ее  было  бы  выгодно  и  России  и  странам  Чет¬
верного  союза.  Американский  журнал  выделял  мнение  “Кельни-
ше  цайтунг”,  предрекавшей,  как  следствие  сепаратного  мира,
 ю* 	291

создание  союза  России,  Германии,  Австро-Венгрии  и  Турции  с
присоединением  к  нему  Японии;  резкое  ослабление  морской  и
экономической  мощи  Англии,  ее  позиций  на  Ближнем  Востоке,
развал  Британской  империи.  Немецкая  газета  предвидела,  что
русско-германский  альянс  в  перспективе  позволит  нанести  мощ¬
ный  удар  по  интересам  Соединенных  Штатов,  ограничив  их  экс¬
пансию  на  Дальнем  Востоке  в  пользу  Японии,  граница  сфер  вли¬
яния  этих  государств  будет  проходить  “как  раз  посреди  Австра¬
лийского  континента”61.
 Принятая  Рейхстагом  19  июля  1917  г.  известная  резолюция  о
стремлении  к  миру  в  США  не  могла  быть  воспринята  иначе,  как
очередное  прощупывание  позиции  правительств  стран  антигер¬
манской  коалиции  по  этому  вопросу.  Немцы,  видимо,  и  по  другим
каналам  зондировали  почву  для  “мирного”  диалога  с  Временным
правительством.  Оно  держалось  достойно.  Иначе  из  Копенгагена
американский  посол  М.  Эган  29  августа  со  ссылкой  на  немецкий
“Форвертс”  не  сообщал  бы  о  прозвучавшей  в  выступлении
А.Ф.  Керенского  на  Государственном  совещании  резкой  отпове¬
ди  сделанному  “несколькими  днями  ранее”  очередному  герман¬
скому  предложению  о  сепаратном  мире62.
 Тем  не  менее  обеспокоенность  той  настойчивостью,  с  кото¬
рой  Германия  добивалась  мира  с  Россией,  в  США  присутствова¬
ла.  К  тому  же  У.  Хауз  был  уверен,  что  по  больному  для  русской
демократии  вопросу,  как  цели  войны,  немцы  ничего  принципи¬
ально  нового  предложить  не  могли.  Отправляя  в  Россию  через
скандинавские  страны  в  конце  июня  своего  эмиссара  А.  Буллар¬
да,  советник  президента  напутствовал  его:  теперь  едва  ли  воз¬
можно  добиться  от  германского  правительства  согласия  на  спра¬
ведливые  условия  мира,  а  потому  США  вынуждены  сражаться.
Если  бы  правители  Германии  решили  искренне  следовать  духу  и
букве  предложений,  изложенных  президентом  в  его  январской
речи,  “с  которыми  впоследствии  согласилось  Временное  прави¬
тельство  России”,  давно  бы  наступил  мир.  “Я  не  верю,  что  масса
граждан  Германии  понимает  сегодня,  за  что  сражается”,  -  писал
полковник63.
 Хауз  оказался  прав  наполовину.  Не  предложив  новых  идей,
канцлер  Г.  Михаэлис  нашел  возможность  парировать  прозвучав¬
ший  в  День  Флага  вильсоновский  выпад  уже  тем,  что  указал  на
отсутствие  принципиальных  различий  между  целями  в  войне
США  и  связанных  секретными  соглашениями  стран  Антанты.
Логика  выступлений  канцлера  -  19  июля,  в  день  принятия  Рейх¬
стагом  упоминавшейся  резолюции;  на  встрече  с  представителями
газет  29  июля,  обращенных  и  против  лидера  заокеанской  демо¬
кратии,  -  была  весьма  убедительна.  Сначала  Вы,  господин  прези¬
 292

дент,  объявили  себя  пацифистом,  потом  втянули  страну  в  войну.
Ничего  конкретного  о  целях  войны  США  Вы  не  сказали,  на  деле
поддержав  страны  Антанты,  захватнические  планы  которой  оче¬
видны.  Если  лидер  США  стремится  к  миру  и  может  предложить
конкретную  программу  его  достижения,  пора  раскрыть  карты.
Иначе  он  рискует  оказаться  в  кампании  тех  самых  “империали¬
стов”,  с  которыми  якобы  сражается64.  Михаэлис  ответил  на  вы¬
зов,  слово  было  за  президентом.
 Таким  образом,  и  из  России,  и  из  стран  Антанты,  и  из  стана
противника  Вильсона  подталкивали  к  дискуссии  о  целях  войны.
Наконец,  интерес  к  этой  проблеме  охватил  и  США:  все  очевиднее
становилась  неизбежность  отправки  американских  солдат  и  офи¬
церов  проливать  кровь  на  полях  Европы.  В  одном  из  писем  лета
1917  г.  А.  Буллард  убеждал  Хауза:  наши  граждане  не  знают,  за
что  мы  вступили  в  войну.  И  поэтому  многие  “из  тех,  кто  обычно
хорошо  информирован”,  подозревают,  не  поддерживает  ли  поли¬
тическая  элита  “жесткие”  (drastic)  секретные  соглашения  стран
Антанты.  Диапазон  бытующих  суждений  о  целях  войны  в  США  -
от  этого  “крайнего”  мнения  до  условий,  изложенных  Вильсоном
в  речи  “О  мире  без  победы”65.
 О  том  же  писал  Вайзман  в  августе  1917  г.  Он  отмечал  крутой
поворот  в  сознании  американцев,  все  решительнее  избавлявших¬
ся  от  пацифизма.  Эти  изменения  должны  были  повлечь  серьез¬
ные  изменения  в  идейном  обосновании  участия  США  в  войне  по¬
литическими  лидерами.  Граждане  хотели  знать  более  конкрет¬
ную  программу  целей  войны,  к  тому  же  учитывавшую  особенно¬
сти  восприятия  ее  американцами,  так  как  находившиеся  далеко  от
стран  Старого  Света  они  не  могли  проникнуться  мотивами  “за¬
щиты  своего  очага”,  которые  два  с  половиной  года  воодушевля¬
ли  европейцев.  К  тому  же  Вильсон  долго  оставался  как  бы  арби¬
тром  “над  схваткой”,  в  силу  своего  нейтрального  положения  взяв¬
шего  на  себя  задачу  определять,  что  есть  мир  “справедливый  и  де¬
мократический”.  Нравственная  готовность  сыграть  роль  “локо¬
мотива”  мирного  процесса  США  сохранили  и  после  вступления  в
войну.  Но,  по  Вайзману,  это  качество  весьма  противоречиво  со¬
четалось  у  лидера  американцев  с  отсутствием  глубоких  знаний  за¬
путанных  европейских  проблем,  с  “туманными”  представлениями
о  тех  сложностях,  с  которыми  придется  столкнуться  при  строи¬
тельстве  послевоенного  мира.  Английский  разведчик  и  дипломат
не  без  сомнения  задавался  вопросом:  “созрел”  ли  президент  для
того,  чтобы  США  могли  выдвинуть  разработанную  конкретную
программу  целей  войны?66
 JI.  Колкорд  после  речи  Вильсона  в  День  Флага  отвечал  на
этот  вопрос  отрицательно.  Журналист  считал,  что  президент
 293

столкнулся  с  реальной  альтернативой:  либо  молчаливо  поддер¬
жать  западных  союзников,  либо  “быть  захваченным  русскими  эн¬
тузиазмом  и  идеализмом”.  Он  сделал  первое.  Неправильный  вы¬
бор:  Вильсону  следовало  бы  “объединиться  с  Керенским”  и  до¬
биться  от  союзников  какого-то  заявления  о  новых  целях  войны.
А  теперь  лидер  США  стал  зависим  от  европейских  партнеров,  во
внешней  политике  отстаивавших  “капиталистические  традиции”;
фактически  укреплял  позиции  политических  противников  (и  вну¬
три  страны,  и  вне  ее),  с  которыми  ему  придется  соперничать  в  бу¬
дущем.  В  России,  развивал  идею  Колкорд,  ситуацией  умело  поль¬
зовались  леворадикалы.  Миллионам  людей  они  хотели  бы  пред¬
ставить  себя  спасителями  от  ужасов  войны,  имевшими  универ¬
сальные  рецепты  лечения  социальных  бед  посредством  социаль¬
ной  революции.  Чтобы  отвести  угрозу  и  “справа”,  и  “слева”,  вы¬
сказывал  мнение  Колкорд,  Вильсону  нужно  решительно  объеди¬
ниться  с  социалистами  Петрограда.  Все  предпосылки  налицо:  на¬
роды  устали  от  войны  и  поддержат  призыв  к  миру  справедливо¬
му,  всеобщему;  либеральные  силы  окрепли.  Да  и  “русские  лозун¬
ги”  отвечали  внутренним  убеждениям  и  президента,  и  Хауза.
Встань  лидеры  США  на  этот  путь  -  и  Россию,  возможно,  удалось
бы  вытащить  из  ямы  и  усилить  либеральную  оппозицию  милита¬
ристам  в  Германии67.  Свое  послание  Колкорд  направил  на  имя
Э.  Хауза  в  надежде,  что  его  мнение  дойдет  до  президента  США.
Американские  либералы  били  тревогу,  доказывая,  что  если  он
претендует  на  роль  лидера  в  миротворческом  процессе,  времени
для  определения  полноценной  программы  целей  войны  ему  отпу¬
щено  немного,  что  “свято  место  пусто  не  бывает”  и  президента
могут  опередить...
 *  *  *
 1  августа  с  новой  мирной  инициативой  выступил  Папа  Бене¬
дикт  XV.  В  Вашингтоне  ее  встретили  весьма  настороженно:  там
подозревали,  что  папский  престол  был  тесно  связан  с  правящими
кругами  Австрии,  что  рукой  Его  Святейшества  водил  мюнхен¬
ский  нунций  Пачелли.  Ватикан  предлагал  вывод  войск  с  захвачен¬
ных  территорий,  отказ  от  компенсаций  (“восстановление  довоен¬
ного  положения”,  “прощение”,  -  резюмировал  анализировавший
документ  Хауз),  решение  территориальных  вопросов  в  соответст¬
вии  с  волей  заинтересованных  народов,  разоружение,  междуна¬
родный  арбитраж.  Ватикан  заявлял,  что  за  войну  несут  ответст¬
венность  обе  стороны,  что  во  имя  прочного  мира  нельзя  допус¬
тить  унижения  ни  одной  из  них,  ибо  побежденный  будет  искать
реванша,  а  значит,  готовить  новую  войну68.
 294

Реакция  Вильсона  на  ноту  главы  Римской  католической  цер¬
кви  (как  о  том  сообщал  Хауз  Бальфуру  18  августа)  была  негатив¬
ной.  Он  предполагал  не  отвечать  вообще  или  отвечать  крайне
жестко.  Мир  на  основе  status  quo  ante  bellum,  вместе  с  сохранени¬
ем  авторитарных  режимов,  не  устранял  бы  причин  войны,  раз¬
мышлял  президент.  Говорить  о  мире  можно  только  с  “ответст¬
венным  германским  правительством”,  выражающим  мнение  на¬
рода,  а  не  с  милитаристской  верхушкой,  принципиальное  отноше¬
ние  к  которой  США  уже  высказали69.  В  Госдепе  позицию  Вильсо¬
на  поддержал  Р.  Лансинг,  его  первый  помощник  У.  Филлипс.  Се¬
кретарь  президента  Дж.  Тэмелти  тоже  огрызнулся;  не  время  для
дискуссий  об  условиях  мира,  дискуссий,  которые  могли  бы  пере¬
ссорить  союзников.  Возникали  бы  вопросы:  что  делать  с  Эльза¬
сом  и  Лотарингией,  которые  требовала  Франция?  с  Константино¬
полем  и  Проливами,  которые  союзники  обещали  России?70  Так
“царьградская  тема”  вновь  всплывала  в  размышлениях  вашинг¬
тонских  политиков  в  августе  1917  г.
 Э.  Хауз  в  послании  президенту  от  15  августа  высказал  другое
мнение:  ответить  Бенедикту  XV  необходимо.  Разрабатывая  кон¬
цепцию  будущего  президентского  послания,  советник  Вильсона
особое  внимание  уделил  “русскому  фактору”.  Чем  чревато  пора¬
жение  союзников?  “Если  внутренний  беспорядок  дойдет  в  России
до  такой  степени,  что  Германия  сможет  вмешаться,  то  можно  до¬
пустить,  что  в  будущем  она  установит  господство  над  Россией  как
экономически,  так  и  политически.  В  этом  случае  часовая  стрелка
прогресса  действительно  передвинется  назад”,  -  размышлял  Ха¬
уз.  Следовательно,  в  августе  1917  г.  для  антигерманской  коалиции
мир  на  основе  status  quo  ante  bellum  был  бы  не  худшим  из  вариан¬
тов.  На  нем  готова  настаивать  Россия,  полная  “страстного  жела¬
ния  заняться  своими  внутренними  проблемами”.  Советник  прези¬
дента  почти  сказал:  Россия  больше  воевать  не  может,  -  и  внятно
произнес,  что  ей  следовало  дать  передышку.  “По-моему,  гораздо
важнее,  чтобы  Россия  стала  окрепшей  республикой,  чем  то,  что¬
бы  поставить  на  колени  Германию”,  -  писал  он.
 Мирная  пауза,  писал  Хауз,  могла  пойти  союзникам  на  пользу.
“Имея  под  боком  Россию,  устойчиво  демократизированную,  гер¬
манская  автократия  была  бы  вскоре  вынуждена  перейти  к  пред¬
ставительному  образу  правления”.  Союзники  помогут  Австро-
Венгрии  избавиться  от  германской  зависимости.  Возможно,  точ¬
но  так  же  удастся  “перетянуть”  Турцию  на  сторону  Антанты.  В
этом  случае  Хауз  предполагал  “известную  интернационализа¬
цию”  Проливов  (о  передаче  их  России  речи  не  было).  В  ответе
Папе,  считал  Хауз,  президент  мог  бы  заявить,  что  мирные  усло¬
вия  Америки  хорошо  известны,  что  трудно  требовать  от  демо¬
 295

кратий,  чтобы  они  обсуждали  “мирные  вопросы  с  военной  авто¬
кратией”,  не  представлявшей  интересы  германского  народа71.
Впрочем,  сам  Хауз,  видимо,  сомневался,  насколько  реалистичной
была  набросанная  крупными  мазками  картина.  День  спустя  Хауз
создает  принципиально  иной  вариант  ответа  Ватикану,  разитель¬
но  отличавшийся  от  предыдущего.  В  случае  возвращения  к  пред¬
военному  положению  Россия,  писал  Хауз,  будет  открыта  “для  ин¬
триг,  вмешательства  и  контрреволюции  посредством  тонких  и
порочных  влияний,  которые  одна  из  известных  сейчас  сил  при¬
лежно  пытается  создать”72.  Только  победа  антигерманской  коа¬
лиции  положит  конец  войнам.
 Думающих  людей,  готовых  подбросить  лидерам  США  в  слож¬
ной  ситуации  дельную  идею,  хватало.  Тонкий  знаток  междуна¬
родных  проблем  Уолтер  Липпман  переслал  (б  августа)  Хаузу
“Меморандум  о  дипломатической  стратегии  союзников”,  напи¬
санный  известным  британским  либералом  Норманом  Энджелом.
“Меня  поразило,  как  убедительно  изложена  позиция.  И  если  в  те¬
чение  ближайших  недель  президент  публично  выступит  с  подоб¬
ным  заявлением,  оно  вдохновит  весь  мир  и  полностью  объединит
население  всей  страны”,  -  комментировал  Липпман73.
 Документ  нацеливал  союзников  и  США  на  тесную  координа¬
цию  действий,  создание  основ  будущей  международной  организа¬
ции  обеспечения  мира,  но  главное  -  на  согласование  целей  войны
на  идейной  платформе,  близкой  к  миру  без  аннексий  и  контрибу¬
ций.  Если  бы  союзники  согласились  с  этим  несколько  месяцев  на¬
зад,  считал  англичанин,  возможно,  удалось  бы  “возбудить  идеа¬
лизм”  россиян,  побудив  их  продолжать  войну  и  резко  ослабив
влияние  крайне  левых  в  стране.  Энджел  фактически  указывал  на
Вильсона  как  на  того  единственного  политика  в  стане  союзников,
который  был  способен,  впитав  и  переосмыслив  высказанные  ли¬
бералами  и  социалистами  разных  стран  новаторские  идеи  по  про¬
блемам  международной  политики,  органично  соединить  их  в  еди¬
ной,  оригинальной  программе.  При  этом  в  первую  очередь  в  ней
нуждались  сами  американцы  и  русские,  которых  роднил  “идеали¬
стический  подход”  к  проблеме  достижения  мира.  У  них  нельзя
было  вызвать  энтузиазма  разговорами  об  итальянских  правах  на
Трентино  или  о  будущем  Боснии  и  Герцеговины.  Доверие  к  себе
президенту  следовало  завоевывать  постановкой  “гуманистиче¬
ских  целей  и  идей”  -  справедливого  мира,  Лиги  Наций,  самоопре¬
деления  народов.  Если,  развивал  мысль  Энджел,  такая  программа
убедит  немецкий  народ,  что  противник  не  преследует  цели  не¬
справедливо  “наказать”  Германию,  то  она  усилит  в  этой  стране
либерально-социалистическую  оппозицию  милитаристской  вер¬
хушке,  подорвет  авторитарный  режим  изнутри.
 296

Наоборот,  прогнозы  Энджела  были  самыми  неутешительны¬
ми  на  тот  случай,  если  Вильсон  с  либеральной  программой  целей
войны  в  обозримом  будущем  не  выступит.  Правители  Германии
могли  пойти  на  некоторые  уступки  оппозиции,  ее  “внутренний”
фронт  мог  еще  многие  месяцы  выдерживать  напряжение  войны74.
Потери  от  морской  блокады  удалось  бы  компенсировать  более
рациональной  организацией  хозяйства.  “Хаос  в  России”  продол¬
жал  бы  свою  разрушительную  работу,  из  него  могли  вырасти
“военная  диктатура  и  сепаратный  мир”.  Если  же  немцам  уда¬
лось  использовать  экономические  ресурсы  России,  война  затя¬
нулась  бы  надолго.  К  несчастью,  прогнозы  Н.  Энджела  во  мно¬
гом  сбылись.
 Вполне  здравые  размышления  Н.  Энджела,  с  которыми  был
вполне  солидарен  У.  Липпман,  страдали  одним  серьезным  недос¬
татком:  они  не  отвечали  сложившимся  на  август  1917  г.  реалиям.
Идеи  еще  не  созрели,  Вильсон  не  был  готов  предложить  проду¬
манную,  обретавшую  все  черты  конкретной,  программу  мирного
переустройства  (как  это  случилось  полгода  спустя).  Хауз  резонно
указал,  что  дискуссия  о  целях  войны  могла  расколоть  союзников,
в  данном  случае  -  вызвать  дискуссию,  как  реагировать  на  посла¬
ние  Бенедикта  XV.  Англичане  и  французы,  усматривавшие  авст¬
ро-германскую  интригу,  предпочли  бы  не  отвечать  вовсе75.  Рос¬
сия  должна  была  чувствовать  себя  особо  ущемленной:  Ватикан
не  нашел  ей  места  в  перечне  стран,  земли  которых  германские  за¬
хватчики  должны  были  покинуть;  вопрос  о  компенсациях  постра¬
давшим  от  германской  агрессии  (включая  Бельгию)  был  также
обойден.
 Негативную  оценку  послания  Бенедикта  XV,  среди  других
российских  политиков  и  дипломатов,  представил  сотрудник  по¬
сольства  в  Вашингтоне  В.  Солдатенков76.  В  меморандуме  от  22
августа  он  назвал  документ  Ватикана  явно  направленным  против
России  и  Америки.  “В  силу  чисто  внешнего  сходства”  послания
папы  с  позицией  Временного  правительства  документ  в  России
мог  подтолкнуть  движение  за  сепаратный  мир.  В  США  он  должен
был  вызвать  всплеск  пацифистских  настроений  среди  граждан  ка¬
толического  вероисповедания.  Строился  расчет  на  внесение  роз¬
ни  в  ряды  антигерманской  коалиции.  Поскольку  “Америка  не
подписывала  договорных  соглашений  с  союзниками  и  поэтому  не
может  считать  себя  связанной  таковыми”,  вступила  в  войну  в  за¬
щиту  высоких  идеалов,  ей  “придется  вынужденно  приступить  к
рассмотрению  всякого  положения  о  мире,  откуда  бы  оно  не  исхо¬
дило”,  -  полагал  Солдатенков.  Вильсон  обречен  отвечать  Бене¬
дикту  XV,  причем  “заблаговременно,  спешно,  почти  отдельно  от
союзников”.
 297

Вильсон  мог,  разумно  сформулировав  ответ,  “переиграть”  Ва¬
тикан  и  тех,  кто  за  ним  стоял.  Президент  может  потребовать,
“чтобы  Центральные  державы  вполне  определенно  высказались
по  поводу  целей  войны”,  что  повлекло  бы  обсуждение  этих  вопро¬
сов  не  только  имперской  властью,  но  и  представителями  народа,
Рейхстагом.  “С  другой  стороны,  президенту  представляется  слу¬
чай  указать  Центральным  державам,  что  ко  всяким  заверениям
имперской  власти,  доказавшей  свою  кровожадность  и  вероломст¬
во  в  настоящей  войне,  демократическая  Америка  вынуждена  от¬
нестись  с  самым  большим  недоверием,  что  неминуемо  породит
сильное  революционное  брожение  в  Германии,  придав  силу  соци¬
алистам  германского  меньшинства  в  их  борьбе  с  правительст¬
вом”,  -  писал  В.  Солдатенков.  В  случае  “осторожного,  проникно¬
венного”  ответа  Америки  и  позиция  России  представлялась  ему
весьма  выигрышной.  Временному  правительству  предстояло  “сог¬
ласовать  цели  войны  с  целями  Америки,  что  тем  более  достижи¬
мо,  что  сколько-нибудь  существенных  расхождений  по  этому  воп¬
росу  во  мнениях  России  и  Америки  не  предвидится”.  Далее  следо¬
вало  настаивать  на  немедленном  созыве  конференции  министров
иностранных  дел  или  уполномоченных  союзных  держав  “для  об¬
суждения  целей  совместного  ведения  войны”,  причем  постановле¬
ния  такой  конференции  явятся  мотивированным  ответом  Святому
престолу  на  его  предложения  о  мире.  Положение  России  на  такой
конференции  будет  особенно  выгодным  “ввиду  согласования  ее
взглядов  с  Америкой  и  нравственной  поддержки  Америки  в  стре¬
млении  к  ограничению  аннексионных  претензий  воюющих”77.
 Б.А.  Бахметев  энергично  взялся  за  дело.  19  августа  Хауз  со¬
общил  Вильсону,  что  тема  ответа  Папе  Римскому  стала  предме¬
том  его  длительной  дискуссии  с  послом.  Он  дипломатично  преду¬
преждал:  если  Вильсон  будет  и  дальше  относиться  к  проблеме  це¬
лей  войны  “поверхностно  и  не  в  либеральном  духе”,  то  в  России,
где  с  напряженным  вниманием  следили  за  судьбой  петроградских
мирных  инициатив,  неизбежны  дальнейшее  падение  престижа
США,  дестабилизация  положения,  ослабление  военных  усилий.
Бахметев  просил  американцев  дать  такой  ответ  Бенедикту  XV,
который  вернул  бы  Вильсону  репутацию  лидера  ищущих  спра¬
ведливого  мира  людей,  что  позволило  бы  и  России  следовать  за
ним.  Одной  из  идей  послания  должна  была  стать  та,  что  союзни¬
ки  готовы  к  диалогу  с  немецким  народом  в  любое  время.  Хауз
уточнил  адресат:  имелись  в  виду  представлявшие  его  интересы
оппозиция,  либералы.  Высказанные  русским  дипломатам  сообра¬
жения  были  сообщены  Хаузом  Вильсону78.
 Президентский  ответ  главе  Ватикана  27  августа  выглядел  не¬
сколько  запоздалым.  Вильсон  заявлял,  что  “невозможно  поло¬
 298

житься  на  обещания  теперешних  правителей  Германии”,  и  одно¬
временно  подчеркивал  готовность  говорить  об  условиях  мира  с
германским  народом,  если  он  будет  представлен  “ответственным
правительством”.  Противопоставляя  его  милитаристской  вер¬
хушке,  Вильсон  ненавязчиво  советовал  ему  последовать  примеру
русских:  революция  “показала  народам  их  мощь  и  вложила  страх
божий  в  сердца  империалистов”.  Президент  не  оставлял  надежд
усилить  недовольство  немецкого  народа  своими  правителями,  ос¬
лабить  его  волю  к  сопротивлению  силам  антигерманской  коали¬
ции.  Особую  смысловую  нагрузку  несло  заявление  президента,
что  при  подведении  итогов  войны  США  не  согласятся  ни  “на  кон¬
трибуции  карательного  характера”,  ни  на  “расчленение  импе¬
рий”,  ни  на  устройство  “эгоистических  и  исключающих  Герма¬
нию  лиг”.  Фактически  Вильсон  полемизировал  со  сторонниками
идеи  “наказания”  Германии,  обещал  германскому  народу  отказ  от
экономической  дискриминации  после  войны  и  справедливый
мир79.  В  риторике,  содержании  вильсоновского  послания  был  яв¬
но  заметен  отпечаток  “русских  формул”.
 Практическим  следствием  дискуссии  вокруг  ответа  Бенедик¬
ту  XV  стало  создание  в  начале  сентября  знаменитого  “Инквайри”
для  разработки  конкретной  программы  послевоенного  переуст¬
ройства  мира.  Были  собраны  крупнейшие  ученые:  директором
проекта  стал  президент  нью-йоркского  Центрального  колледжа
С.  Мезес  (родственник  жены  Э.  Хауза),  секретарем  -  У.  Липпман;
Американское  географическое  общество  (г.  Нью-Йорк)  предос¬
тавило  “Инквайри”  архивы,  библиотеки,  бесценные  услуги  сво¬
его  директора  Исайи  Боумэна80.
 Реакция  в  США  на  речь  президента  была  самой  положитель¬
ной.  Показательной  были  отклики  находившихся  в  сложных  от¬
ношениях  с  властью  социалистов.  Известный  пацифистской  на¬
правленностью  своих  выступлений  журнал  “Мэссиз”  заявил,  что
не  может  высказываться  против  ведомой  за  достижение  столь
благородных  целей  войны.  Один  из  лидеров  антивоенного  Народ¬
ного  совета,  Дж.  Магнес,  полагал,  что  “впечатляющая  речь”  пре¬
зидента  звучала  в  унисон  с  “условиями  мира,  предложенными  рус¬
ской  революцией,  большинством  германского  Рейхстага,  а  также
Папой”.  О  том  же  говорил  другой  лидер  этой  организации,  соци¬
алист  Макс  Истман.  Вместе  с  тем  он  признавал,  что  выступление
президента  еще  очень  далеко  от  того  программного  заявления,
которого  от  него  ждали  сторонники  справедливого  и  быстрого
завершения  войны81.
 Однако  Э.  Пинчот  и  У.  Липпман  выражали  тревогу,  не  опо¬
здал  ли  президент  США  с  разработкой  прогрессивной  внешнепо¬
литической  программы,  удастся  ли  сплотить  вокруг  нее  общест¬
 299

во:  политический  климат  в  США  становился  все  более  консерва¬
тивным,  удушающим.  Травля  инакомыслия,  радикалов  перехле¬
стывала  через  край,  болезненно  задевая  и  либералов;  все  явствен¬
нее  обозначался  сдвиг  вправо  в  настроениях  граждан  -  в  духе  “на¬
казания  Германии”.  Отражением  опасной  тенденции  стали  высту¬
пления  влиятельных  нью-йоркских  “Сан”  и  “Таймс”.  Если,  преду¬
преждал  Э.  Пинчот,  верх  возьмет  международная  “группировка
Нортклифа-Рута”,  конца  бойне  видно  не  будет:  немцы  не  согла¬
сятся  на  мир,  основанный  на  унижении  своей  страны  и  грабеже82.
 Выступление  Вильсона  дало  русским  дипломатам  повод  счи¬
тать,  что  Вашингтон  и  Петроград  заметно  сблизились,  все  более
отдаляясь  от  держав  Антанты.  В  первой  половине  августа  про¬
изошел  весьма  примечательный  обмен  посланиями  между
Б.А.  Бахметевым  и  М.И.  Терещенко,  касавшимися  возможной
реакции  США  на  претензии  Италии  в  Малой  Азии.  Министр  ино¬
странных  дел,  учитывая  слабость  России,  считал  обсуждение  этой
темы  с  союзниками  несвоевременной.  Ответ  посла  успокаивал:  в
Вашингтон  итальянцы  не  обращались.  Американцы,  видимо,  бо¬
лее  склонялись  к  выводу  Турции  из  войны  посредством  сепарат¬
ного  мира,  а  потому  к  подобным  домогательствам  относились  от¬
рицательно.  Из  размышлений  Бахметева  вытекал  вывод  о  широ¬
ких  перспективах  сотрудничества  русской  и  американской  демо¬
кратий  в  деле  определения  целей  войны83.
 Со  своей  стороны,  позиция  союзников,  по-разному  смотрев¬
ших  на  проблему,  заставляла  президента  США  медленно  двигать¬
ся  к  ее  постановке  и  решению.  В  сентябре  1917  г.  У.  Вайзман  на¬
писал  меморандум,  посвященный  видению  условий  мира  теми
слоями  британского  общества  (“средний  англичанин”  и  рабочие),
где  либеральные  идеи  находили  поддержку.  Вайзман  утверждал:
для  них  достаточными  будут  гарантии  неприкосновенности  анг¬
лийских  владений  в  мире,  возвращение  Эльзаса  и  Лотарингии
Франции,  восстановление  Бельгии  и  выплата  обеим  странам  ре¬
параций,  лига  мира,  отказ  от  сепаратных  соглашений84.  Так  что
формула  мира,  которую  принимали  демократические  слои  бри¬
танского  общества,  отличалась  от  “мира  без  аннексий  и  контри¬
буций”,  с  которым  выступал  Петросовет.  Что  же  говорить  о  вли¬
ятельных  националистических  силах  британского  общества?
 Наконец,  сам  Вильсон  в  отношении  либеральных  и  социали¬
стических  сил  Европы,  на  что  указывал  Л.  Колкорд,  испытывал
глубокие  колебания.  Он  хотел  бы  использовать  поддержку  рус¬
ских  и  германских  умеренных  социалистов,  но  недолюбливал  их,
считая  радикалами;  готов  был  подталкивать  недовольство  и  оп¬
позицию  режиму  в  Германии  и  одновременно  боялся  “разбудить”
революционный  взрыв,  который  мог  приобрести  неконтролируе¬
 300

мые  размеры.  Разве  в  полной  мере  использовал  Вильсон  тот  бо¬
гатый  потенциал,  задавался  вопросом  Колкорд,  который  был  за¬
ложен  в  лозунгах  “мира  без  аннексий  и  контрибуций”,  действиях
Ф.  Шейдемана,  М.  Эрцбергера  и  других,  добивавшихся  для  своего
народа  мира  и  реформ?  Упорное  молчание  Вильсона  по  пробле¬
мам  целей  войны  Колкорду  казалось  хорошо  согласовавшимся  с
позицией  западноевропейских  союзников;  президент  вновь  “те¬
рял  свой  голос”85.
 В  словах  Колкорда  -  признание  того  факта,  что  Вильсон  в
идейных  исканиях  все  же  разминулся  с  русскими  принципами  “ми¬
ра  без  аннексий  и  контрибуций”.  Мысль  о  трагических  последст¬
виях  такого  несогласия  развивал  А.  Ярмолинский  на  страницах
октябрьского  номера  журнала  “Букмен”.  “Лучшие  умы  России”,
выдвигая  идею  “мира  без  аннексий  и  контрибуций”,  не  могли  най¬
ти  пути  ее  осуществления  из-за  оппозиции  партнеров  по  антигер¬
манскому  блоку:  западные  же  политики  ее  неправильно  интерпре¬
тировали.  Сначала  “русские  лозунги”  восприняли  как  “эмоцио¬
нальное  осуждение  традиционного  русского  империализма”.  За¬
тем  отвергли  их  как  замысленные  для  достижения  сепаратного
мира;  продолжавшееся  участие  России  в  войне,  высказывал  свое
мнение  Ярмолинский,  опровергло  это  утверждение.  Вильсону  и
антантовским  политикам  следует  поддержать  “свободную  Рос¬
сию”.  Возможно,  она  стала  бы  сражаться  более  энергично,  по¬
скольку  солдат,  знающий,  за  что  воюет,  делает  это  лучше86.
 Разногласия  и  разобщение  в  стане  союзников  были  тем  более
неуместными,  что  Германия  мастерски  их  использовала,  увеличи¬
вала  свою  дипломатическую  активность  на  “русском  направле¬
нии”.  В  сентябре-октябре  немцы  усердно  эксплуатировали  состо¬
яние  неуверенности  правителей  России,  порожденное  внутрипо¬
литическим  кризисом,  усилением  радикальных  тенденций  (как
“слева”,  так  и  “справа”),  недовольством  позицией  Англии  и  Фран¬
ции,  в  частности  во  время  Корниловского  мятежа.  Из  разных  ис¬
точников  в  США  становилось  известно,  что  влиятельные  в  Гер¬
мании  политики,  финансисты,  общественные  деятели  искали  вы¬
ход  на  западноевропейских  союзников,  зондируя  почву  для  сепа¬
ратного  мира  за  счет  “слабейшего  звена”  -  России.  Та  же  инфор¬
мация  немцами  умышленно  доводилась  и  до  Петрограда,  вызывая
там  подозрения  в  неискренности  Англии,  Франции,  Италии.
 Сообщения  на  эту  тему  за  океаном  получали  по  каналам  не
только  дипломатическим.  В  конце  года  американская  антивоен¬
ная  организация  Народный  совет  (ее  история  изложена  ниже)
опубликовала  листовку  “Секретная  дипломатия  и  прибыли”.  В
ней  содержалась  информация  русского  посланника  в  Швейцарии
(Берн)  А.М.  Ону  от  17  сентября  1917  г.  о  секретных  встречах  в
 301

августе-сентябре  французских  и  германских  банкиров.  Называ¬
лись  имена  Ж.  Штерна  из  Нидерландского  банка  (Париж),  Тукма-
на  из  парижского  отделения  банка  “Ллойд”,  Фюрстенберга
(“Дойче  банк”)  и  др.  «Англичане  отрицают  участие,  но  прибытие
в  Швейцарию  главного  директора  “Ллойд  бэнк”  Белла  говорит
само  за  себя»,  -  сообщалось  в  донесении.  Речь  на  встрече  шла  об
условиях  сепаратной  сделки:  возвращение  Эльзаса  и  Лотарингии
Франции,  удовлетворение  территориальных  притязаний  Италии
предполагалось  возместить  Германии  за  счет  создания  в  Прибал¬
тике  “самостоятельных”  государств  и  “независимой”  Финляндии,
которые  войдут  в  орбиту  немецкого  влияния.
 Замышлялось  то,  что  в  Петрограде  не  могло  быть  восприня¬
то  иначе,  как  расчленение  и  унижение  России.  К  этой  теме,  сооб¬
щал  Народный  совет,  Ону  вернулся  месяц  спустя,  ссылаясь  на  ин¬
формацию,  полученную  от  принимавшего  участие  в  переговорах
“английского  банкира  еврейской  национальности”.  Он  сообщил,
что  целью  Германии  является  дробление  России  на  ряд  госу¬
дарств,  среди  которых  назывались  Литва  и  Курляндия.  Англича¬
не  противодействовать  этим  планам  вроде  бы  не  собирались,  по¬
скольку  надеялись  получить  “свободу  действий”  на  территории
России.  “Можно  с  уверенностью  предположить,  что  в  этом  смыс¬
ле  имеется  политическое  соглашение  с  участием  английской,
французской  и  германской  групп  финансовой  клики”,  -  суммиро¬
вал  Ону87.
 Подобные  контакты  действительно  имели  место.  Другое  де¬
ло,  что  идея  сепаратного  мира  едва  ли  имела  шансы  быть  реали¬
зованной  и  в  силу  глубокого  конфликта  интересов  враждебных
коалиций,  и  соображений  моральных  -  верности  держав  Антанты
и  США  союзническому  долгу.  А  вот  в  Петрограде  перспектива
подобной  сделки  за  спиной  России  могла  казаться  вполне  реаль¬
ной.  В  самом  деле:  какие  мысли  бродили  в  головах  антантовских
политиков,  осознававших,  что  Россия  “сдала”,  подводная  война
оказалась  эффективным  оружием,  “битва  народов”  затягивалась,
грозя  огромными  потерями,  ростом  недовольства  граждан  и  со¬
циальными  катаклизмами?  На  тревожный  факт  усиливавшейся
нервозности  русской  демократии  в  сентябре-октябре  указывали
ведущие  британские  политики  и  дипломаты,  в  том  числе  А.  Баль-
фур  и  Дж.  Бьюкенен.  Они  полагали,  что  “мирные  инициативы”
Германии  рассчитаны  на  “пропагандистский  эффект”,  на  разжи¬
гание  недоверия  между  союзниками  и  Россией,  на  ослабление  не¬
довольства  войной  в  собственной  стране.  И  вместе  с  тем  англича¬
не  признавали  эффективность  германской  интриги.  “Несколько
раз  в  течение  последних  недель  министр  иностранных  дел  наме¬
кал,  что  мы  что-то  скрываем  от  него,  что  союзники  склонны
 302

принять  решение  без  консультаций  с  русским  правительством”,  -
сообщал  Бьюкенен  в  Лондон.  Его  вывод  -  необходимо  своевре¬
менно  информировать  русских  о  попытках  германского  мирного
зондажа;  если  в  Петрограде  узнают  о  них  из  немецких  источни¬
ков,  объяснение  будет  очень  сложным,  сокрушался  Бьюкенен.
Хотя  патриотические  силы  в  России  ослаблены,  союзники  не
должны  допускать  даже  намека,  что  сомневаются  в  ее  способно¬
сти  драться;  русские,  склонные  к  “крайним  проявлениям  оптимиз¬
ма  или  отчаяния”,  могут  прекратить  борьбу88.
 Действия,  предпринятые  русской  дипломатией  в  конце  сентя¬
бря  -  начале  октября  в  Вашингтоне,  вполне  могли  рассматри¬
ваться  как  превентивный  маневр  против  возможных  закулисных
действий  партнеров  по  Антанте.  Хауз  принял  расстроенного
Б.А.  Бахметева,  выразившего  “смущение”  отсутствием  симпатий
к  демократическому  правительству  со  стороны  западноевропей¬
ских  союзников.  Посол  говорил,  что  французская  и  британская
пресса  (в  частности,  лондонская  “Таймс”)  сгущала  краски,  рисуя
его  положение  едва  ли  не  безнадежным,  что  симпатии  англичан
были  на  стороне  пытавшихся  восстановить  авторитарный  режим
людей  (намек  на  поддержку  Корниловского  мятежа).  И  только
США,  считал  посол,  сохраняли  веру  во  Временное  правительст¬
во.  Далее  дипломатические  консультации  покатились  по  нака¬
танной  колее:  Хауз  информировал  о  разговоре  Вайзмана,  тот
сообщил  о  нем  в  Лондон.  Содержание  разговора  было  передано
“для  личной  информации”  Дж.  Бьюкенену,  тот  встретился  с
М.И.  Терещенко.  Министр  открестился  от  действий  посла,  зая¬
вив,  что  его  мнение  не  разделяет,  но  пожаловался  на  слишком
жесткие  оценки  ситуации  в  России  британской  прессой.  И  в  то
же  время  выразил  надежду,  что  в  Лондоне  соберется  межсоюз¬
ническая  конференция  для  обсуждения  широкого  спектра  проб¬
лем  и  в  ней  примут  участие  и  американцы89.  Содержание  разгово¬
ра  было  передано  по  той  же  цепи:  от  Бьюкенена  -  к  Вайзману,  от
него  -  к  Хаузу.
 Думается,  уверения  западных  дипломатов,  что  союзники  не
ведут  закулисных  переговоров  с  Германией  (в  одном  письме
Бальфур  назвал  их  мнимыми),  всех  сомнений  в  Петрограде  не
развеяли.  Со  своей  стороны,  наблюдая  за  трагедией  разваливав¬
шегося  Восточного  фронта,  углублявшегося  внутриполитическо¬
го  кризиса  в  России,  антантовские  политики  имели  все  основания
задаваться  вопросом:  не  думает  ли  кто-то  в  Петрограде  восполь¬
зоваться  спасительной  “лазейкой”  сепаратного  мира?  Для  амери¬
канцев  однозначного  ответа  на  этот  вопрос  не  было.  Как  отмеча¬
лось,  Т.  Масарик,  экспертное  мнение  которого  высоко  ценилось
в  Великобритании  и  в  США,  в  сентябре  был  уверен,  что,  пока  у
 303

власти  оставалось  Временное  правительство,  такой  мир  заклю¬
чен  не  будет90.  Однако  А.  Буллард  в  десятых  числах  октября,
предвидя  возможность  смены  власти,  в  послании  Дж.  Райту  не
был  столь  категоричен.  “Военная  победа  над  Германией  для  нас
станет  малым  утешением,  если  кайзеру  удастся  укрепить  свои  по¬
зиции  в  России  после  войны”,  -  писал  он.  По  его  словам,  падение
демократического  правительства,  использование  ее  природных,
промышленных  ресурсов  врагом,  создание  военно-политическо¬
го  блока  Германии,  Австро-Венгрии,  России  с  последующим  при¬
соединением  к  нему  Японии  казались  Булларду  прологом  кошма¬
ра  новой  всемирной  войны91.
 Нельзя,  однако,  представлять  дело  так,  что  союзная  диплома¬
тия  не  старалась  выдержать  принципиальную  линию  на  победо¬
носное  завершение  войны,  не  предпринимала  усилий  преодолеть
нараставшие  между  державами  антигерманской  коалиции  подоз¬
рительность  и  недоверие.  Надежда  на  продолжение  участия  Рос¬
сии  в  войне  у  западных  политиков  “умирала  последней”.  “Я  до  сих
пор  питаю  некоторые  надежды,  что  русские  в  состоянии  -  нет,  не
разбить  немцев,  но  заставить  их  удержать  большее  количество
дивизий  на  их  Восточном  фронте”,  -  писал  Э.  Драммонд  А.  Баль-
фуру  в  конце  сентября.  И  даже  если  выход  России  из  войны  слу¬
чится,  этот  процесс  следовало  возможно  более  затормозить.  Ина¬
че  она  “автоматически  попадет  под  политическое  и  экономиче¬
ское  господство  Германии,  и  высвобожденные  с  Восточного
фронта  дивизии  обрушатся  на  англо-французские  боевые  поряд¬
ки”,  -  продолжал  Бальфур92.
 Не  случайно  осенью  в  столицах  союзных  государств  вновь
ожила  идея  созыва  межсоюзнической  конференции.  В  конце  сен¬
тября  -  начале  октября  в  Петрограде  эту  тему  муссировали  соци¬
алисты.  Дискутировалась  возможность  обсуждения  на  конферен¬
ции  вопроса  о  целях  войны  -  под  углом  зрения  их  возможного  при¬
ближения  к  лозунгам  “мира  без  аннексий  и  контрибуций”,  вклю¬
чения  в  состав  делегации  представителя  левых  партий  (“наказ”
М.И.  Скобелеву)93.  А  в  Вашингтоне  уже  в  десятых  числах  сентя¬
бря  знали,  что  англичане  хотели  видеть  в  составе  русской  делега¬
ции  совсем  иных  людей:  М.И.  Терещенко,  Г.Е.  Львова,  А.И.  Ко¬
новалова;  вопрос  о  представительстве  левых  обходили  молчани¬
ем.  На  конференции  предполагался  “откровенный  обмен  мнени¬
ями  о  роли  России  в  войне”,  поразившем  ее  “экономическом  и
финансовом  кризисе,  возобновившейся  активности  большеви¬
ков”,  военных  поставках.  Предполагалось  пригласить  американ¬
цев,  причем  подобное  пожелание  настойчиво  повторял  М.И.  Те¬
рещенко.  Видимо,  он  учитывал,  что  США  занимали  позицию  в
целом  более  благожелательную  по  отношению  к  России,  чем  Ан¬
 304

глия,  Франция,  Италия94.  Конференции,  однако,  не  суждено  было
состояться.  Сначала  западные  партнеры  отложили  ее  на  ноябрь,
а  16  октября  устами  британского  министра  Э.  Бонар  Лоу  заявили,
что  дискуссия  о  целях  войны  не  предусмотрена,  будут  обсуждать¬
ся  военные  вопросы.  Петрограду  дали  понять,  что  социалистам  в
составе  русской  делегации  не  место;  Терещенко  не  забыл  озву¬
чить  эту  мысль  в  Петрограде95.
 Думается,  одной  из  причин  столь  жесткой  линии  европейских
союзников  могла  стать  именно  реакция  американцев  на  перспек¬
тивы  обсуждения  на  конференции  “русской  темы”  вообще  и  воп¬
роса  о  целях  войны  в  частности.  5  октября  У.  Вайзман  сообщил
Э.  Драммонду  о  результатах  своих  консультаций  с  Хаузом,  приез¬
да  которого  в  Европу  для  согласования  планов  более  тесного  во¬
енного  и  экономического  взаимодействия  долго  добивались  анг¬
личане  и  французы.  Их  зондаж  возможностей  обсуждения  с  со¬
ветником  президента,  помимо  означенных  вопросов,  “русской  си¬
туации”,  целей  войны  принес  самые  негативные  результаты:
Хауз  дал  понять,  что  мог  отказаться  ехать  через  океан.  В  качест¬
ве  “замены”  он  предлагал  финансиста  С.  Бертрона  или  Р.  Лансин¬
га.  Это  уже  не  устраивало  англичан  и  французов,  поскольку  оба
полным  доверием  президента  не  пользовались96.  Получив  завере¬
ния,  что  все  “щекотливые”  темы  будут  сняты,  Хауз  отбыл  в  Ев¬
ропу  и  высадился  в  Англии  в  конце  октября.
 В  Петрограде  же  Временное  правительство  осознавало  “при¬
ближение  конца”,  царившее  в  столице  возбуждение  передавалось
русскими  дипломатами  в  США.  Б.А.  Бахметев  вел  себя  крайне
нервозно.  Приходилось  прикладывать  сверхусилия,  чтобы  обра¬
тить  внимание  американских  политиков  на  отчаянное  положение
России,  попытаться  убедить  их  что-то  предпринять  во  имя  дости¬
жения  быстрейшего  мира.  Послу  приходилось  действовать  на
свой  страх  и  риск.  “Они  (правительство  в  Петрограде.  -  С  Л.)
были  настолько  заняты  борьбой  с  социалистами  и  вопросами  са¬
мосохранения...  что  у  них  не  хватало  времени  давать  нам  указа¬
ния”,  -  свидетельствовал  Бахметев  впоследствии97.
 Надеясь  найти  понимание,  Бахметев  добивался  встречи  с  Ха¬
узом.  Но  у  того  сложилось  вполне  определенное  мнение,  как
должно  вести  себя  в  “русском  вопросе”:  предоставить  Россию
собственной  участи.  Хауз  записывал:  “21  октября  1917  г.  в  9  часов
30  минут  прибыл  русский  посол.  Он  прибыл,  чтобы  сказать,  что
военному  совету,  собирающемуся  в  Париже,  необходимо  рассмо¬
треть  как  политические,  так  и  военные  нужды  России.  Он  дума¬
ет,  что  это  укрепило  бы  теперешнее  правительство  и,  возможно,
дало  бы  ему  возможность  удержаться.  Очевидно,  русские  чувст¬
вуют,  что  они  на  плохом  счету  у  других  союзников...”98.  Ту  же  ис¬
 305

торию  излагал  Б.А.  Бахметев:  за  две  недели  до  большевистского
переворота  он  получил  “отчаянную”  телеграмму  от  М.И.  Тере¬
щенко,  сообщавшую  о  серьезности  ситуации  и  необходимости  за¬
вершения  войны  “как  можно  скорее”.  Бахметев  добрался  до  со¬
ветника  президента.  Но  ничего  сделать  не  успел:  пока  посол  ожи¬
дал  ответ,  Временное  правительство  свергли".
 Проблемы  реальной  политики:
социалисты  “свои”  и  “чужие”
 Озвучивая  в  День  Флага  недвусмысленное  предостережение  в
адрес,  как  считали  в  Вашингтоне,  все  более  весомо  испытывав¬
ших  на  себе  влияние  “германской  интриги”  петроградских  социа¬
листов,  Вильсон  имел  в  виду  и  их  усилия  по  организации  встречи
с  единомышленниками  из  стран  Четверного  союза,  созыв  между¬
народной  социалистической  конференции.  Президент  считал,  что
какими  бы  благими  намерениями  не  оправдывались  их  действия
по  достижению  якобы  мира  без  аннексий  и  контрибуций,  на  деле
они  вели  “в  ад”,  к  сепаратному,  грабительскому  миру.
 Завязка  истории  с  организацией  международной  социалисти¬
ческой  конференции  произошла  в  марте-апреле  1917  г.  Задумы¬
ваясь  о  путях  достижения  справедливого  мира,  в  Петрограде  уме¬
ренные  социалисты,  в  частности  меньшевики  из  “Рабочей  газе¬
ты”,  разрабатывали  идею  созыва  такого  синклита  с  участием  в
ней  представителей  враждующих  коалиций  и  нейтральных  стран.
Таким  образом,  идея  организации  конференции  в  Стокгольме
(Швеция),  высказанная  прибывшим  в  Петроград  в  конце  апреля
представителем  Голландско-Скандинавского  комитета  датским
социалистом  Ф.  Боргбьергом,  попала  на  подготовленную  почву.
Петроградским  социалистам  посланец  привез,  среди  прочего,
просьбу  воздействовать  на  социалистов  стран  антигерманской
коалиции  с  целью  склонить  их  к  участию  в  конференции100.
 Здесь  могли  возникнуть  серьезные  сложности:  в  Англии  и
Франции  социалистическое  большинство  поддерживало  прави¬
тельства,  занимало  провоенные  позиции.  Именно  эти  фракции
“большинства”  представляли  посланцы  и  делегации,  устремивши¬
еся  из  союзных  стран  в  Петроград  в  первые  месяцы  после  Февра¬
ля:  14  апреля  англичане  У.  Торн,  Дж.  О’Греди,  У.  Сандерс  (Фаби¬
анское  общество),  в  тот  же  день  -  французы  Е.  Лафон,  М.  Мутэ,
М.  Кашен;  22  апреля  -  французский  министр-социалист  А.  Тома;
17  мая  -  бельгийцы  Л.де  Брукер  и  Э.  Вандервельде;  31  мая  -  Ар¬
тур  Гендерсон  (секретарь  Лейбористской  партии).  Эти  социали¬
сты,  несомненно,  выполняли  и  “заказ”  правительств,  заинтересо¬
 306

ванных  в  продолжении  Россией  войны.  Когда  стокгольмская  ини¬
циатива  получила  в  Петрограде  самую  широкую  поддержку  соци¬
алистических  политиков  и  народных  масс,  эти  посланцы  стран
Согласия  не  посмели  открыто  против  нее  выступить.  Они  пыта¬
лись  “убить”  идею  социалистической  встречи  выдвижением  раз¬
личных  “условий”:  соблюдения  Россией  обязательств  перед  союз¬
никами,  предварительного  (до  конференции)  отказа  социалистов
германского  блока  от  поддержки  захватнических  целей  своих
правительств  и  ряда  других  (письмо  Э.  Вандервельде,  А.  Тома,
А.  Гендерсона  Исполкому  Петросовета  4  июня  1917  г.)101.
 Однако  весной  1917  г.  препятствия,  с  которыми  могла  столк¬
нуться  Стокгольмская  встреча,  русских  социалистов  не  смущали.
И  не  только  потому,  что  в  условиях  эйфории,  порожденных  Фев¬
ралем,  все  казалось  достижимым.  Зрело  убеждение,  что  течение
русской  революции,  стабилизация  ситуации  в  стране  напрямую
зависели  от  быстрейшего  заключения  справедливого  мира  меж¬
ду  народами.  А  потому  петроградские  социалисты  активно  взя¬
лись  за  организацию  социалистической  конференции.  Последо¬
вали  решения  Исполкома  Петросовета  от  8  мая  о  ее  созыве  (ре¬
золюция  “большинства”  Ф.  Дана),  воззвание  Петросовета  “К  со¬
циалистам  всех  стран”  15  мая  1917  г.,  создание  им  специальной
комиссии  по  созыву  конференции  21  мая,  разославшей  социали¬
стам  других  стран  приглашения  для  участия  в  ней.  Рекомендации
комиссии  и  ее  деятельность  легли  в  основу  решений  Исполкома
Петросовета  по  поводу  созыва  конференции  от  31  мая  и  2  июня,
обращения  “К  социалистическим  партиям  и  центральным  про¬
фессиональным  организациям  всего  мира”.  Был  назначен
срок  открытия  конференции:  1  июля,  позднее  перенесенный  на
8  июля102.
 В  США  активность  петроградских  социалистов  не  осталась
незамеченной.  В  середине  мая  “Индепендент”  сообщал,  что  весь¬
ма  подозрительно  выглядела  закулисная,  тщательно  скрывавша¬
яся  от  посторонних  глаз  возня  русских  и  германских  социалистов,
левых  из  нейтральных  государств  по  организации  встреч,  кон¬
сультаций,  пропуску  через  нейтральные  страны  русских  социали¬
стов  в  бушующую  революционную  Россию103.
 Вполне  логично  было  предположить,  что  за  океаном  новое
проявление  “радикальной  угрозы”  быстрее  других  обнаружат  де¬
сятилетиями  боровшиеся  с  ней  вожди  консервативных  профсою¬
зов  Американской  федерации  труда  (АФТ)  и  американские  пра¬
восоциалистические  лидеры.  Среди  тех,  к  кому  прислушивались  в
Белом  доме,  С.  Гомперс  и  У  .И.  Уоллинг  обладали  ценнейшим
качеством:  не  одно  десятилетие  участвовали  в  международном
рабочем  и  социалистическом  движении  и  владели  этой  темой
 307

досконально.  3  мая  послание  Уоллинга,  пересланное  министром
труда  У.Б.  Вильсоном,  легло  на  стол  президенту.  В  нем  указыва¬
лось  на  опасность  выдвинутых  Петроградом  инициатив:  в  между¬
народной  социал-демократии  они  усиливали  развитие  центрост¬
ремительных  тенденций.  Уоллинг  утверждал,  что  “правдоподоб¬
ные,  но  обманчивые”  лозунги  “мира  без  аннексий  и  контрибуций”
с  начала  войны  были  программными  требованиями  германских
социал-демократов,  что  их  поддерживали  как  занимавшие  откро¬
венно  провоенные  (Ф.  Шейдеман),  так  и  центристские  позиции
(К.  Каутский,  Э.  Бернштейн,  Г.  Ледебур)  социалисты.  В  США,  не¬
смотря  на  различные  оттенки  мнений,  под  якобы  “русскими  ло¬
зунгами”  маршировало  антивоенное  большинство  социалистов  -
от  центриста,  конгрессмена  М.  Лондона  “справа”  до  М.  Хилквита
и  Ю.  Дебса  “слева”.  В  России  идея  “мира  без  аннексий  и  контри¬
буций”  получила  единодушную  поддержку  Петросовета.  За  идей¬
ным  объединением  социалистов  трех  стран  -  Германии,  США,
России  -  Уоллинг  видел  коварную  немецкую  интригу,  нацелен¬
ную  на  вывод  России  из  войны104.
 В  послании  президенту  от  21  мая  1917  г.  Уоллинг  вспоминал  о
личной  встрече  с  Вильсоном,  состоявшейся  несколькими  днями
раньше;  в  числе  других  обсуждалась  тема  международной  социа¬
листической  конференции,  “которую  собирался  провести  Рус¬
ский  совет  рабочих  и  солдатских  депутатов”.  О  чем  говорил  и  пи¬
сал  Уоллинг  президенту,  можно  составить  представление  из
опубликованной  им  на  страницах  “Индепендента”  19  мая  1917  г.
статьи.  Уоллинг  высказывал  убеждение,  что  русские  социалисты
ослабляли  военные  усилия  своей  страны,  сеяли  в  ней  анархию  и
хаос,  готовили  заключение  сепаратного  мира  с  Германией.  В
странах  Антанты  пропаганда  “мира  без  аннексий  и  контрибуций”
усиливала  антивоенные  настроения,  увеличивала  популярность
партий  и  групп  социалистической,  леворадикальной  ориентации,
расшатывала  весьма  неустойчивое  национальное  единство,  под¬
рывала  боевое  сотрудничество  стран  антигерманской  коалиции.
У.И.  Уоллинга  не  радовало  то,  что  социалистическое  большинст¬
во  в  Англии  и  Франции  пока  продолжало  выступать  за  войну  до
победного  конца,  отказ  от  переговоров  и  встречи  с  социалистами
германского  блока:  кто  знал,  как  дальше  мог  пойти  процесс,  если
петроградские  лозунги  получили  бы  массовую  поддержку  про¬
стых  людей,  социалистического  меньшинства.
 Уоллинг  констатировал:  во  французской  Социалистической
партии  силы,  выступавшие  за  созыв  конференции  с  участием
представителей  враждебных  группировок,  были  сильны.  В  Ита¬
лии  притягательность  “русских  лозунгов”  была  столь  велика,  что
их  противников  исключали  из  Социалистической  партии.  В  Анг¬
 308

лии  Ф.  Сноуден  грозил  правительству  взрывом  народного  недо¬
вольства,  если  оно  посмеет  не  отреагировать  позитивно  на  мир¬
ные  инициативы  левых  в  России.  Дискуссии  вокруг  них  вносили
разброд  в  ряды  социалистов  Антанты,  грозили  провоенному
большинству  утратой  многих  тысяч  сторонников,  усиливали  раз¬
ногласия  между  социалистами  и  правительствами.
 В  странах  германского  блока,  продолжал  Уоллинг,  ситуация
выглядела  по-иному:  все  политические  силы,  осознавая  свою  вы¬
году,  работали  сообща.  Инициативы  Петросовета  были  с  энтузи¬
азмом  встречены  большинством  и  меньшинством  германских  со¬
циал-демократов,  Венский  и  Берлинский  кабинеты  были  склон¬
ны  поддерживать  контакты  “своих”  социалистов  с  русскими  кол¬
легами  и  ради  ослабления  недовольства  войной  в  своих  странах,  и
ослабления  рядов  Антанты,  и  в  надежде  повлиять  на  развитие  си¬
туации  в  России.  Действия  социалистов  нейтральных  стран  вос¬
принимали  в  США  как  “дополнение”  работы  немецких  левых.
Петроградские  лозунги,  с  тревогой  сообщал  Уоллинг,  получили
большую  поддержку  в  Дании,  Голландии,  Швейцарии.  Менее
сильным  было  их  влияние  в  Швеции,  Норвегии,  где  линию  петро¬
градских  социалистов  одобряло  набиравшее  силы  левое  мень¬
шинство105.
 Рассматривая  идею  созыва  международной  социалистической
конференции  в  широком  контексте  перспектив  войны,  Уоллинг
“мобилизовал”  для  борьбы  с  ней  в  США  друзей-интеллектуалов
из  правосоциалистического  лагеря.  9  мая  в  “Нью-Йорк  тайме”
было  опубликовано  заявление  трех  видных  социалистов  Амери¬
ки  -  У.И.  Уоллинга,  Ч.Э.  Рассела  и  Э.  Пула.  Авторы  документа
называли  Стокгольм  изощренным,  а  потому  и  особенно  опасным
планом  правителей  Германии,  нацеленным  на  обеспечение  ее  по¬
беды  в  войне  и  обман  “неопытной  русской  демократии”.  Тех  со¬
циалистов  союзных  государств,  которые  поддерживали  идею  со¬
зыва  международной  социалистической  конференции,  объявляли
“пешками”  в  руках  кайзера.  15  мая  Ч.Э.  Рассел  направил  посла¬
ние  Р.  Лансингу,  от  него  оно  попало  на  стол  президенту.  В  нем  ут¬
верждалось:  не  все  американские  социалисты  готовы  были  пре¬
дать  национальные  интересы  ради  эфемерной  верности  абстракт¬
ному  социалистическому  идеалу;  сторонники  “скорейшего  мира”
фактически  предавали  свою  страну  и  президента,  прилагавшего
титанические  усилия,  чтобы  убедить  русский  народ  продолжать
войну.  7  мая  С.  Гомперс  направил  телеграмму  Петросовету,  пре¬
дупреждая  его  от  поддержки  “мирных”  инициатив,  распростра¬
нявшихся  германскими  социалистами,  которые  фактически  вы¬
ступали  агентами  своего  правительства.  В  том  же  ключе  были  на¬
писаны  телеграммы,  направленные  С.  Гомперсом  исполнявшему
 309

обязанности  лидера  парламентской  группы  Лейбористской  пар¬
тии  Великобритании  Дж.  Уордлу,  президенту  Всеобщей  конфеде¬
рации  труда  Франции  Леону  Жуо106.  Обращаясь  к  влиятельным
рабочим  вождям  Европы,  лидер  АФТ  не  без  основания  надеялся
привлечь  к  теме  Стокгольмской  встречи  внимание  ведущих  поли¬
тиков  и  дипломатов  стран  Антанты  и  США.
 В  Вашингтоне  хорошо  осознавали  сложность  и  важность  за¬
трагивавшейся  У.И.  Уоллингом,  в  связи  с  событиями  россий¬
ской  революции  и  ее  лозунгами,  темы  динамики  внутриполити¬
ческой  борьбы  в  Германии;  меры  лояльности  и  оппозиционно¬
сти  социалистических  и  либеральных  сил  немецкого  общества
правящему  режиму.  В  условиях  эйфории,  охватившей  США  по¬
сле  Февральской  революции,  многие  видные  газеты  и  журналы,
в  том  числе  “Индепендент”,  “Беллмен”,  “Сервей”,  были  склон¬
ны,  ссылаясь  на  пример  России,  “торопить”  благоприятные  вну¬
триполитические  изменения  в  Германии:  хотелось  верить  в  рост
недовольства  народа  войной  и  режимом,  обретение  решитель¬
ности  парламентской  оппозицией,  военные  круги  могли  утрачи¬
вать  доверие  широких  слоев  населения.  Все  это  не  могло  не  при¬
близить  окончания  войны.  Общую  идею  выразил  “Беллмен”:
то,  что  произошло  с  Романовыми  в  России,  может  случиться  и  с
Гогенцоллернами  в  Германии,  и  с  Габсбургами  в  Австро-Вен¬
грии.  Либеральная  влиятельная  “Нейшн”  вспоминала  размыш¬
ления  Бисмарка,  что  судьбы  русского  и  германского  монархиче¬
ского  режима  генетически  связаны  между  собой,  и  высказывала
предположение,  что  падение  одного  станет  предтечей  скорого
падения  другого107.
 Влиятельному  “Индепенденту”  казалось,  что  германские
“верхи”  уже  почувствовали  опасность.  Как  следствие,  Т.  Бет-
ман-Гольвег  заговорил  о  реформах  в  политической  сфере  (речь
шла  о  реформе  прусского  избирательного  закона).  Однако  вес¬
ной  1917  г.  американская  пресса  все  же  старалась  объективно
оценивать  ситуацию,  не  преувеличивала  нависшую  над  милита¬
ристской  верхушкой  опасность.  Ей  сопутствовали  военные  уда¬
чи;  идея  “национального  единения”,  необходимости  “защиты
отечества”  слишком  глубоко  засела  в  сознании  миллионов  нем¬
цев.  Но,  кто  знал,  что  могло  произойти,  случись  военные  пора¬
жения,  резкое  ухудшение  положения  миллионов  граждан,  кото¬
рых  охватит  недовольство  режимом  и  войной?  -  размышлял
“Нейшн”108.
 Исходя  из  опыта  Февральской  революции  в  России,  Вильсон
и  Хауз  не  прочь  были  использовать  его  для  ослабления  герман¬
ской  военной  клики  и  достижения  победы  в  войне109.  Другое  дело,
что  ситуация  в  России  после  Апрельского  кризиса  не  могла  не
 310

натолкнуть  на  другую  мысль:  стимулирование  революции  в
центре  Европы,  в  Германии,  могло  иметь  и  самые  негативные  по¬
следствия,  возможен  был  вариант  скатывания  страны  в  пропасть
анархии,  хаоса  и  радикализма.  Поэтому  провоцировать  герман¬
ских  либералов  и  социалистов  (тем  более,  что  и  среди  них  были
“крайне  левые”)  к  оппозиции  правящему  режиму  следовало  с  ве¬
личайшей  осторожностью.
 В  письме  на  имя  президента  21  мая  1917  г.  Уоллинг  еще  раз
подчеркнул  всю  пагубность  согласия  русских,  немецких  и  фран¬
цузских  социалистов  по  вопросу  о  проведении  международной
конференции  левых.  Он  был  полон  тревоги  по  поводу  ожидавше¬
гося  в  20-х  числах  мая  решения  Национального  совета  француз¬
ской  Объединенной  социалистической  партии.  Беспокойство
оказалась  оправданным:  28  мая  он  поддержал  мирные  инициативы
русских  социалистов;  проект  ответа  Голландско-Скандинавскому
комитету  изъявлял  готовность  участвовать  в  социалистической
конференции  без  предварительных  условий.  В  дипломатических
кругах  стало  известно  о  заявлении,  сделанном  по  пути  из  Велико¬
британии  в  Петроград,  в  Стокгольме  лидером  лейбористов
 А. 	Гендерсоном  (последний  появился  в  русской  столице  31  мая).
Английский  политик  сообщил  Голландско-Скандинавскому  ко¬
митету  о  согласии  рабочих  и  социалистических  организаций  Ве¬
ликобритании  принять  участие  в  конференции  и  назначении  ру¬
ководителями  делегаций  Дж.  Робертса  и  Р.  Макдональда  -  пред¬
ставителей  фракций  меньшинства  и  большинства110.  Угроза  “сго¬
вора  социалистов”  нарастала  стремительно.
 В  полемике  вокруг  “идеи  Стокгольма”  приняли  участие  влия¬
тельные  американские  газеты  и  журналы.  Кеннан  в  “Аутлуке”,  в
целом  самым  недоброжелательным  образом  к  ней  относившийся,
так  изображал  тактику  петроградских  левых:  они,  видимо,  рас¬
считывали,  что  социалистам  и  миллионам  их  сторонников  во  всех
странах  удастся  оказать  на  правительства  давление  настолько
сильное,  что  последним  придется  начать  мирные  переговоры.
При  этом  особые  надежды  в  Петрограде  связывали  с  рабочими
Германии,  которые  якобы  хотели  и  могли  заставить  военную  ка¬
сту  прекратить  войну,  тем  самым  предотвратив  и  поражение
“русской  революционной  демократии”,  и  возможное  наступление
германских  войск  на  Западе.  Если  в  Петрограде  так  полагают,
считал  Кеннан,  то  “мечтателям”  просто  изменяет  здравый
смысл  -  они  будут  обмануты  немцами111.
 Весьма  убедительные  размышления  американцев  дополняли
послания  лидеров  стран  Антанты,  указывавших  на  всю  пагуб¬
ность  стокгольмской  социалистической  затеи  для  общесоюзниче¬
ского  дела.  В  письме  к  Р.  Лансингу  от  9  мая  1917  г.  А.  Бальфур
 311

указывал,  что  ситуация  в  тылу  Франции  вызывала  самую  боль¬
шую  озабоченность:  положение  правительства  казалось  неустой¬
чивым;  социалистическое  меньшинство  высказалось  за  участие  в
Стокгольмской  встрече,  число  ее  сторонников  быстро  увеличи¬
валось.  В  Великобритании  ожидали  сильное  давление  на  прави¬
тельство  со  стороны  социалистов,  желавших  принять  участие  в
конференции.  Чтобы  предотвратить  ее,  Бальфур  предлагал  пра¬
вительствам  союзных  держав  согласовать  линию  поведения.  Фо-
рин  Оффис  следовало  немедленно  обсудить  тему  противодейст¬
вия  Стокгольмской  конференции  с  послами  Франции  и  США112.
 Сторонники  проведения  этой  конференции  в  Америке,  в  пер¬
вую  очередь  лидеры  левоцентристского  руководства  большинст¬
ва  Социалистической  партии  Америки,  как  могли,  отбивались  от
града  сыпавшихся  на  них  в  газетах,  журналах  обвинений  в  преда¬
тельстве,  пособничестве  “германской  интриге”.  Один  из  наиболее
влиятельных  лидеров  социалистов,  Моррис  Хилквит,  в  посланиях
 В. 	Вильсону,  Р.  Лансингу  отрицал  эти  обвинения  как  бездоказа¬
тельные,  утверждал,  что  “русская  идея”  объединяет  всех  подлин¬
ных  сторонников  справедливого  мира,  а  о  сепаратной  сделке  Рос¬
сии  и  Германии  и  речи  не  шло113.
 Думается,  однако,  что  для  Вильсона  и  Лансинга,  поверивших
в  злокозненность  замыслов  социалистов,  эти  размышления  вы¬
глядели  неубедительно,  особенно  после  антивоенной  резолюции
“большинства”  съезда  в  Сент-Луисе  в  апреле  1917  г.  К  тому  же  в
письме  патрону  от  19  мая  госсекретарь  дал  М.  Хил  квиту  уничто¬
жающую  характеристику:  “природный  интриган,  человек  полно¬
стью  ненадежный”.  Вместе  с  тем  Р.  Лансинг  признал,  что  вильсо¬
новская  администрация  оказалась  перед  непростым  выбором:  от¬
казать  антивоенно  настроенным  социалистам  Америки  в  поездке
в  Стокгольм  для  правительства  США  означало  создать  им  ореол
жертв  политических  репрессий  и  быть  самому  обвиненному  в  их
преследовании.  Наоборот,  разрешение  ехать  могло  привести  к
усилению  действовавшего  в  интересах  Германии  международно¬
го  движения  социалистов;  позволить  им  собраться  и  произносить
пацифистские  речи  у  самых  границ  России  в  тот  момент,  когда  ту¬
да  отправлялась  миссия  Рута  убеждать  граждан  сражаться1,4.
 Вильсон,  видимо,  учел  все  “за”  и  “против”  встречи  социали¬
стов  и  посчитал  целесообразным  принять  деятельное  участие  в
срыве  Стокгольмской  встречи.  В  послании  Лансингу  от  11  мая  он
лаконично  сообщал:  “Мне  не  хотелось  бы,  чтобы  участники  со¬
циалистического  движения  обсуждали  вопросы  международной
политики.  Их  действия  могут  нанести  вред  делу  союзников,  осо¬
бенно  в  связи  с  событиями  в  России”.  На  такую  мысль  наводили
“граничащие  с  предательством  речи  (almost  treasonable  utter-
 312

anees)”,  произнесенные  на  “их  съезде”  в  Сент-Луисе115.  Вердикт
президента  был  предрешен:  в  Стокгольм  американских  социали¬
стов  решили  не  пускать.  До  сведения  провоенных  социалистов  ра¬
достная  весть,  надо  думать,  была  доведена  заблаговременно;  они
торжествовали.  А  мог  ли  президент  поступить  иначе?  -  размыш¬
лял  в  письме  от  29  мая  в  “Нью-Йорк  ивнинг  пост”  видный  социа¬
лист  Джеймс  Ф.  Стоукс.  Ведь  социалистическое  большинство  в
США  открыто  демонстрировало  пренебрежение  воле  нации  об
объявлении  войны  Германии,  считало  принципиальную  позицию
Вильсона  почти  лицемерием,  призывало  к  массовому  протесту
против  принятия  и  проведения  закона  о  всеобщей  воинской  по¬
винности116.
 23  мая  Р.Лансинг  информировал  американские  дипломатиче¬
ские  представительства  в  Европе,  что  США  осуждают  “пропаган¬
дистскую  кампанию  в  пользу  мира,  ведомую  европейскими  соци¬
алистами”,  и  что  согласно  решению  президента  американским  со¬
циалистам  для  поездки  на  Стокгольмскую  конференцию  паспор¬
та  выданы  не  будут.  А  чтобы  в  дальнейшем  не  испытывать  “не¬
удобств”  с  теми,  кто  в  США  задумал  бы  поддержать  конферен¬
цию  типа  стокгольмской,  под  действия  вильсоновской  админист¬
рации  были  подведены  правовые  основания.  В  Вашингтоне
вспомнили  о  статье  5  уголовного  законодательства  (так  называе¬
мый  закон  Логана),  объявлявшей  преступлением  для  любого
гражданина  США  вступать  в  переговоры  с  каким-либо  иностран¬
ным  правительством  по  вопросу,  являющемуся  спорным  между
этим  правительством  и  правительством  США117.
 Почти  синхронно  массированную  атаку  на  сторонников  Сток¬
гольмской  конференции  предприняли  правительства  Англии  и
Франции.  Французские  социалисты  сообщили  о  решительном  из¬
менении  ситуации  в  Петроград  всего  через  несколько  дней  после
упомянутого  выше  весьма  благоприятного  для  организаторов  кон¬
ференции  заявления  Национального  совета  Объединенной  социа¬
листической  партии.  Путь  в  Стокгольм  был  для  них  заказан:  19  мая
премьер  А.Рибо  заявил,  что  визы  могут  быть  выданы  французским
социалистам  только  для  поездки  в  Петроград  и  при  условии,  “если
при  проезде  через  Стокгольм  французские  представители  не  под¬
вергнутся,  помимо  своей  воли,  опасности  встретиться  с  агентами
неприятельских  стран”,  а  также  при  условии  переноса  встречи  на
более  поздние  сроки.  Вслед  за  этим  свое  решение  о  невозможности
участвовать  во  встрече  с  немецкими  социалистами  (“до  освобожде¬
ния  Германией  захваченных  ею  территорий”)  принял  Исполком
Независимой  рабочей  партии  Великобритании118.
 Впрочем,  “идея  Стокгольма”  была  приглушена,  но  не  забыта.
Петросовет  все  еще  не  хотел  сдаваться:  на  проходившем  16  ию¬
 313

ня  -  7  июля  I  Всероссийском  съезде  Советов  его  лидеры  постави¬
ли  вопрос  о  необходимости  активизации  практических  действий
по  организации  Стокгольмской  встречи.  17  июня  была  принята
резолюция  об  Интернационале,  содержавшая  решение  послать
делегации  на  международную  социалистическую  конференцию.
В  июле-августе  сторонники  проведения  Стокгольмской  встречи,
казалось,  обрели  “второе  дыхание”.  Это  было  в  немалой  степе¬
ни  связано  с  успешной  поездкой  в  июле  в  Европу  делегации
съезда  Советов  в  составе  В.  Розанова,  Г.  Эрлиха,  А.  Смирнова,
Н.  Русанова.  После  консультаций  в  Швеции,  Англии,  Франции,
Италии  в  пользу  международной  встречи  социалистов  враждо¬
вавших  групп  высказались  Независимая  рабочая  партия  Вели¬
кобритании,  Британская  социалистическая  партия,  Лейборист¬
ская  партия  (на  конференции,  состоявшейся  20  июля);  Итальян¬
ская  социалистическая  партия,  большинство  Французской  соци¬
алистической  партии.  Не  было  ответа  от  бельгийских  социали¬
стов119.
 В  столицах  союзных  держав  дипломаты  и  политики  с  нарас¬
тавшим  волнением  следили  за  новым  всплеском  популярности
“Стокгольмской  идеи”,  увязывая  его  с  активизацией  германской
интриги.  Н.  Уиншип  почти  восхищался  изобретательностью  про¬
тивника.  В  середине  июня  внимание  консула  привлекло  “дело
Гримма”.  Консул  отметил,  что  высылка  швейцарского  социалиста
из  России  была  едва  ли  не  первым  серьезным  ударом  по  “сторон¬
никам  Циммервальда”.  В  то  же  время  он  признал:  в  долговремен¬
ной  перспективе  эти  события,  широко  освещавшиеся  в  прессе,
могли  обернуться  для  Германии  победой.  Ведь  имя  Гримма  -  соци¬
алиста  из  “нейтральной  страны”  -  бурные  события  в  России  быст¬
ро  сотрут  в  сознании  людей.  Отложится  лишь  тот  факт,  что  толь¬
ко  немцы  выразили  готовность  к  серьезному  мирному  диалогу120.
 Поскольку  наиболее  влиятельные  левые  организации  евро¬
пейских  стран  выразили  готовность  участвовать  в  Стокгольмской
встрече,  правительствам  союзных  стран  пришлось  вмешаться.  Об
их  согласованной  позиции  было  публично  заявлено  английским
министром,  лидером  консерваторов  Э.  Бонар  Лоу  в  Палате  общин
13  августа:  правительство  не  выдаст  разрешения  лицам,  живущим
в  Англии,  для  поездки  в  Стокгольм.  Такие  же  решения  были  при¬
няты  правительствами  США,  Франции,  Италии.  После  повторно¬
го  удара  планы  проведения  Стокгольмской  конференции  потеря¬
ли  всякие  шансы  на  реализацию121.
 Петросовет,  как  о  том  сообщал  американский  вице-консул  в
Петрограде  Ф.  Коул,  вознегодовал.  Действия  лидеров  США  и  со¬
юзников  были  восприняты  как  доказательство  их  заинтересован¬
ности  в  продолжении  “империалистической  войны”,  как  грубое
 314

давление  на  Россию.  Объектом  жесткой  критики  социалистиче¬
ской  прессы  (“Дело  народа”,  “Рабочая  газета”  и  ряд  других)  стал
М.И.  Терещенко.  Его  обвинили  в  том,  что  он  дистанцировался  от
позиции  Совета  в  вопросе  о  созыве  Стокгольмской  встречи,  не
проявил  должной  энергии,  чтобы  убедить  западных  политиков
смягчить  позицию.  Коул  комментировал:  русские  социалисты  бо¬
ялись  признать,  что  в  силу  снижения  авторитета  России  Терещен¬
ко  не  мог  серьезно  повлиять  на  позицию  союзников122.
 Добавим,  что  позиция  некоторых  членов  коалиционного  Вре¬
менного  правительства,  особенно  принадлежавших  к  его  несоци¬
алистической  части,  и  российского  Министерства  иностранных
дел  в  судьбе  Стокгольмской  конференции  сыграла  не  самую  бла¬
гоприятную  роль.  Их  поддержка  социалистических  инициатив
была  скорее  вынужденной,  определявшейся  зависимостью  от  си¬
лы  и  влияния  Петросовета.  В  ведомстве  Терещенко,  где  ревниво
оберегали  свои  прерогативы,  “конкурентную”  социалистическую
дипломатию  едва  ли  приветствовали.  Попытки  начать  диалог  с
социалистами  враждебной  коалиции  многие  русские  дипломаты,
придерживавшиеся  скорее  милюковских  взглядов,  воспринимали
как  вредную  для  интересов  России.  Тому  имелись  важные  под¬
тверждения.  10  августа  Д.  Ллойд  Джордж  сообщил:  русское  пра¬
вительство  заявило,  что  считает  Стокгольмскую  конференцию
чисто  партийным  делом  и  сохраняет  полную  свободу  действий  в
отношении  к  решениям  конференции.  Кадетская  “Речь”  поздра¬
вила  правительство  с  первым  решительным  шагом  “к  освобожде¬
нию  русской  внешней  политики  от  циммервальдовского  плена”.
Отвечая  на  упреки  социалистической  прессы,  министр  иностран¬
ных  дел  утверждал,  что  не  высказывал  отрицательного  отноше¬
ния  к  международной  встрече  социалистов.  Наоборот,  он  вместе
с  А.Ф.  Керенским  неоднократно  просили  союзные  правительства
не  чинить  препятствий  в  выдаче  паспортов  желавшим  принять  в
ней  участие.  Социалистов  эти  аргументы  не  убедили.  В  частно¬
сти,  на  VI  Петроградской  конференции  партии  эсеров  16  августа
была  принята  следующая  резолюция:  “Переписка  Терещенко  и
Набокова  (посол  России  в  Великобритании  К.Д.  Набоков.  -  СЛ.)
о  Стокгольмской  конференции,  переданная  за  спиной  российской
демократии  английским  империалистам,  есть  акт,  указывающий
на  резкий  поворот  во  внешней  и  внутренней  политике  Временно¬
го  правительства,  его  отмежевание  от  Советов...”.  Резолюция
требовала  “обновления  состава  русского  дипломатического  кор¬
пуса  и  недопущения  впредь  подобных  фактов”123.
 Действительно,  М.И.  Терещенко,  как  и  русские  дипломаты  за
рубежом,  “пробивая”  идею  социалистической  встречи,  не  пере¬
усердствовал.  Негативная  реакция  Временного  правительства  на
 315

действия  союзников,  отказавших  социалистам  в  выдаче  паспор¬
тов,  была  доведена  до  сведения  Хауза  Б.А.  Бахметевым  18  авгу¬
ста  1917  г.  и  звучала  очень  мягко,  примирительно:  в  Петрограде
считали,  что  была  “совершена  ошибка”124.  После  провала  Сток¬
гольмской  конференции  в  Министерстве  иностранных  дел  Рос¬
сии,  думается,  вздохнули  с  облегчением.  История  несостоявшейся
международной  встречи  социалистов  показала  либерала  Вильсо¬
на  крайне  жестким  государственным  деятелем  тогда,  когда  дело
коснулось  сопротивления  левых  в  США  выбранному  им  принци¬
пиальному  внешнеполитическому  курсу.  Чтобы  отстоять  его,
президент  готов  был  прибегнуть  к  силовым  средствам  подавле¬
ния  оппозиции.  При  этом  “заигрывания”  с  русскими  социалиста¬
ми  кончались  тогда,  когда  на  карту  ставились  судьбы  войны  и  бу¬
дущего  США  в  мире.
 *  *  *
 Международная  конференция  социалистов  была  тем  напра¬
влением,  где  президент  действовал  жестко  против  находивших¬
ся  под  сильным  идейным  влиянием  “русской  революционной  де¬
мократии”  американских  левых.  Одновременно  он  мастерски
использовал  набиравшую  силу  в  США  антирадикальную  исте¬
рию:  патриотические  организации  плодились,  как  грибы,  травля
инакомыслия  и  репрессии  против  антивоенных,  социалистиче¬
ских  сил  в  1917-1918  гг.  набирала  силу.  Президент  мог  ничего  не
предпринимать,  просто  наблюдать  за  происходившим  и  решать
собственные  задачи.  Оставаясь  в  тени,  Вильсон  действовал  с
дальним  прицелом,  трепетно  оберегая  долгие  годы  создававшу¬
юся  собственную  репутацию  либерала  и  пацифиста125.
 Именно  такую  линию  поведения  он  избрал  по  отношению  к
антивоенной  организации,  к  появлению  (май  1917  г.)  и  деятель¬
ности  которой  на  американской  почве  “русские  лозунги”  имели
самое  непосредственное  отношение  -  Народному  совету.  После
вступления  США  в  войну  многие  пацифистские  организации  -
Женская  партия  мира,  Американский  союз  против  милитаризма
и  ряд  других,  в  силу  различных  причин,  утрачивали  позиции126.  В
20-х  числах  мая  1917  г.  профессор  Р.  Готсейл  из  Колумбийского
университета  доверительно  сообщил  Вайзману  о  популярности
“русских  лозунгов”  среди  иммигрантов  из  России,  американских
прогрессистов  и  реформистов.  Пацифистское  течение  было  увя¬
зано  с  германской  интригой  в  США,  среди  “спонсоров”  прозву¬
чало  имя  известного  германофила,  крупного  финансиста
Дж.  Шиффа127.  Состоявшаяся  30-31  мая  в  Нью-Йорке  Первая
американская  конференция  за  демократию  и  справедливые  ус¬
 316

ловия  мира  вылилась  в  мощную  манифестацию  антивоенных
сил.  На  митингах  присутствовало  до  15  тыс.  человек,  прибыв¬
ших  из  43  штатов  страны.  В  работе  конференции  активное  уча¬
стие  приняли  видные  социалисты:  А.  Трахтенберг,  Д.  Пенкен,
М.  Хилквит128.
 В  документах  организации  анализ  происхождения  войны  был
выдержан  в  духе  антивоенного  “большинства”  русских  и  амери¬
канских  социалистов:  она  стала  следствием  столкновения  интере¬
сов  капиталистов  разных  стран  за  рынки  сбыта,  источники  сырья.
“Русские  лозунги”  (“мир  без  аннексий  и  контрибуций,  право  на¬
ций  на  самоопределение”)  заняли  почетное  место  в  программе
выросшей  из  конференции  антивоенной  организации  -  Народно¬
го  совета.  “Русские  Советы”  стали  для  ее  лидеров  той  моделью,
которой  они  собирались  следовать  и  в  плане  организационном,  и
действия,  и  программных  установок.  Народный  совет  намеревал¬
ся  играть  в  пацифистском  движении  США  к  миру  ту  же  роль,  что
и  Петросовет  в  России129.  Народный  совет  надеялся,  набрав  силу,
оказывать  давление  на  вильсоновскую  администрацию,  во  мно¬
гом  копируя  действия  Петросовета  в  отношении  Временного  пра¬
вительства.  Во  внешнеполитической  платформе  Народный  совет
добивался  от  Вашингтона:  отмежеваться  от  территориальных  и
империалистических  амбиций  держав  Антанты,  выдвинуть  кон¬
кретную  программу  условий  мира  в  духе  “русских  лозунгов”130.
Тему  “желательности  обсуждения  в  Конгрессе  русской  формулы
мира”  секретарь  издательского  совета  Народного  совета  Уолтер
Фуллер  считал  важнейшей.  Решительный  сторонник  Народного
совета  священник  (впоследствии  -  один  из  лидеров  Социалисти¬
ческой  партии  Америки)  Норман  Томас  пришел  к  убеждению:
правительства  не  намерены  прекращать  бойню,  только  народы
могут  принудить  их  начать  поиски  мира.  Шагом  в  правильном  на¬
правлении  будет  выступление  демократических  стран  (Россия  и
Америка)  с  призывом  к  враждующим  коалициям  определить  но¬
вые  цели  войны131.
 Считая  опыт  русских  социалистов  удачным,  Народный  совет
взялся  за  формирование  сотен  отделений  на  местном  уровне.  При
этом,  как  свидетельствовал  один  из  противников  пацифистов,  не¬
кто  М.  Ламар,  он  умело  использовал  для  пропаганды  самые  раз¬
личные  организации:  профсоюзы,  отделения  Лиги  потребителей,
сторонников  “единого  налога”,  церковные  и  общественные  орга¬
низации132.  Совет  не  скрывал  успехов  и  амбиций.  В  одной  листов¬
ке  было  сказано:  “Наша  численность  увеличивается  на  тысячи
каждый  месяц.  Нас  поддерживают  все  либеральные  и  социали¬
стические  силы  в  стране”.  В  конце  июля  1917  г.  Народный  совет
заявил,  что  пользуется  поддержкой  миллионов  граждан  Америки.
 317

Готовилось  издание  еженедельного  бюллетеня  совета  тиражом  в
100  тыс.  экземпляров133.
 Наибольшей  популярностью  совет  пользовался  в  рабочих
кварталах134.  На  свою  сторону  он  пытался  привлечь  известных
американских  либералов  и  пацифистов,  например  Э.  Пинчота.
“Мы  должны  организовать  сотни  митингов,  затопить  страну  ли¬
тературой”,  -  говорилось  в  письме  от  16  июня  1917  г.,  подписан¬
ном  группой  активистов  Народного  совета,  в  частности  М.  Лейн,
Э.  Голдсмит  (член  оргкомитета),  Р.  Шелли  (член  финансового  ко¬
митета),  Ф.  Келли,  Ф.  Лафоллет  (дочь  выдающегося  сенатора-
прогрессиста)135.  Решительный  противник  совета  У.И.  Уоллинг  в
середине  июля  бил  тревогу,  обнаружив  среди  пропагандистов
“русских  лозунгов”  в  США  популярных  авторов  влиятельных  га¬
зет.  Он  называл  имена  И.  Дон  Левина  и  Дрейпера  (“Нью-Йорк
трибьюн”),  Дж.  Аддамса  (“Нью  Рипаблик”),  Ф.  Саймондса.  Пос¬
ледний  проповедовал  вполне  “петроградскую”  идею:  всеобщий
мир  без  аннексий  и  контрибуций  мог  стать  основой  “счастливого”
завершения  войны;  пацифисты  США,  Англии,  Франции,  Италии,
опираясь  на  поддержку  народов  своих  стран,  вполне  могли  прину¬
дить  к  этому  свои  правительства.  Влияние  подобных  выступле¬
ний  на  общественное  мнение  США  У.И.  Уоллинг  оценивал  как
“коварное,  тревожащее,  наносящее  серьезный  вред”136.
 Осознав  опасность,  летом  1917  г.  на  Народный  совет  обруши¬
ли  давление  и  репрессии  патриотические  организации,  местные  и
штатские  власти.  Их  противодействие  не  позволило  сторонникам
совета  толком  провести  учредительную  конференцию  организа¬
ции.  В  конце  августа  ее  делегатов  выгнали  из  г.  Миннеаполиса:
губернатор  штата  Миннесота  Дж.  Бернквист  действовал  реши¬
тельно,  несмотря  на  протесты  избранного  по  спискам  Социали¬
стической  партии  мэра  города  Томаса  Ван  Лира.  В  Хадсоне  (Вис¬
консин)  пацифистам  провести  встречу  не  удалось  -  воспротиви¬
лись  “отцы  города”.  Узнав  о  случившемся,  сторонников  Народно¬
го  совета  в  Северную  Дакоту  пригласил  представлявший  прогрес¬
сивную  фермерскую  Беспартийную  лигу  губернатор  штата
Л.Дж.  Фрейзер.  Не  сбылось:  администрация  и  патриотические  ор¬
ганизации  крупнейшего  города  штата  Фарго  выступили  “против”.
Симпатизировавший  пацифистам  мэр  Чикаго  Уильям  X.  Томпсон
пригласил  их  в  город,  гарантируя  “личную  защиту”.  Конферен¬
ция  Народного  совета  была  намечена  на  1  сентября,  на  нее  при¬
было  200  делегатов.  Однако  активное  противодействие  губерна¬
тора  штата  Иллинойс  Ф.  Лоудена,  вызвавшего  войска  из
г.  Спрингфилд,  не  позволило  конференции  нормально  работать.
Уже  3  сентября  они  вынуждены  были  покинуть  Чикаго  -  впро¬
чем,  уже  после  того,  как  наспех  объявили  о  создании  Народного
 318

совета  и  приняли  его  конституцию.  Лишь  спустя  две  недели  его
сторонникам  удалось  собраться  в  Нью-Йорке.  Пресса  откровен¬
но  травила  сторонников  антивоенной  организации,  обвиняя  ее  в
“предательстве  национальных  интересов”,  “антиамериканизме”.
Инициативная  роль  в  организации  этой  кампании  принадлежала
созданному  в  пику  Народному  совету  провоенному  Американско¬
му  альянсу  труда  и  демократии  (ААТД),  в  руководство  которого
вошли  консервативные  лидеры  профсоюзов  США137.
 В  планы  главы  Белого  дома  появление  массовой  антивоенной
организации  не  вписывалось.  В  стране  весной-летом  были  мил¬
лионы  недовольных  вступлением  в  войну,  принятием  закона  о
всеобщей  воинской  повинности,  в  то  время  как  перед  администра¬
цией  стояла  сложная  задача  обеспечить  единство  нации,  мобили¬
зовать  ее  на  победу.  Вильсон  не  собирался  терпеть  действия  ты¬
сяч  сторонников  “русских  лозунгов”  в  своей  стране  в  тот  момент,
когда  сам  пытался  убедить  петроградских  социалистов  изменить
позицию,  доказывая  им,  что  только  военная  победа  гарантирова¬
ла  существование  русской  демократии.  Учитывая  все  это,  Виль¬
сон,  несмотря  на  жалобы  и  протесты  сторонников  Народного  со¬
вета,  ничего  не  сделал,  чтобы  остановить  репрессии  против  паци¬
фистов.  Наоборот,  он  поддержал  ААТД,  финансировавшийся  че¬
рез  КОИ  Дж.  Крила138.  Теснимый  со  всех  сторон  политическими
оппонентами,  Народный  совет  вынужден  был  снижать  актив¬
ность,  переходил  к  обороне,  “задыхался”.
 Другой  причиной  поражения  Народного  совета  были  слож¬
ные  отношения  его  лидеров  с  руководством  ряда  пацифистских  и
либеральных  организаций.  Многих  -  например,  известную  феми¬
нистку  Л.  Валд,  либерала  Э.  Пинчота  пугал  радикализм  совета,
где  преобладали  сторонники  социалистических  идей.  Другие  опа¬
сались,  что  сопричастность  с  деятельностью  Народного  совета
навлечет  на  них  гнев  властей.  В  действиях  лидеров  организации  -
интеллектуалов  и  пацифистов  Л.  Лохнера,  Р.  Шелли,  Л.Ф.  Секор,
К.  Истмана  и  М.  Истмана  -  сквозили  нерешительность,  нежела¬
ние  брать  на  себя  ответственность139.
 И  все  же  в  условиях  беспрецедентного  давления  консерватив¬
ных  сил  левые  демонстрировали  поразительную  живучесть.  Осе¬
нью  1917  г.  внимание  всей  страны  было  приковано  к  избиратель¬
ной  кампании  в  штате  Нью-Йорк,  где  в  борьбе  за  губернаторское
кресло  сошлись  демократ  Дж.  Митчел,  социалист  М.  Хилквит  и
кандидат  от  организации  Демократической  партии  штата  Нью-
Йорк  (Таммани-холл)  В.  Хайлан.  Борьба  носила  исключительно
принципиальный  характер.  Митчел  был  решительным  сторонни¬
ком  войны,  Хилквит  выступал  за  достижение  быстрейшего  мира
“без  аннексий  и  контрибуций”,  созыв  международной  конферен¬
 319

ции  для  переговоров  между  воюющими  странами.  Результаты  го¬
лосования  должны  были  стать  индикатором  настроений  в  амери¬
канском  обществе  и,  что  особенно  важно,  в  иммигрантских  квар¬
талах  крупных  городов140.  “Нью-Йорк  уорлд”  в  этой  связи  отме¬
чала,  что  победа  социалиста  стала  бы  “катастрофой”:  она  пред¬
ставила  бы  миру  весьма  искаженное  “лицо”  американского  обще¬
ства,  на  деле  уже  якобы  нацеленного  на  победу  в  войне.  Правый
социалист  Дж.  Стоукс  выделял  международный  аспект  выборов,
полагая^  что  для  сторонников  Четверного  союза  успех  Хилквита
в  Нью-Йорке  был  более  значим,  чем  “обычная”  немецкая  победа
на  русском  фронте;  он  вызвал  бы  “возбуждение”  в  Берлине,  Лон¬
доне,  Париже  и  Петрограде141.
 Поскольку  выборы  в  Нью-Йорке  по  времени  совпали  с  при¬
ходом  большевиков  к  власти,  “Уорлд”  была  не  прочь  отыскать
“русский  след”  в  США.  Она  отметила,  что  голоса  выходцев  из
России  шли  в  копилку  Хилквита,  что  он  родился  в  России  и  имел
там  массу  друзей142.  Весьма  примечательная  попытка  в  конце
1917  г.  сыграть  на  страхе  избирателей  перед  “русским  радикализ¬
мом”  в  известном  смысле  удалась:  Хилквита  не  избрали.  Впро¬
чем,  результаты  выборов  его  поражением  считать  было  нельзя:
он  получил  в  пять  раз  больше  голосов,  чем  обычно  собирали  со¬
циалисты  на  подобных  выборах143.  Этот  факт  подстегнул  антира-
дикальную  кампанию  в  США,  выдвигая  “красную  угрозу”  в  один
ряд  с  германской.
 История  Народного  совета  показала:  Вильсон  с  американски¬
ми  социалистами,  по  существу  возглавлявшими  антивоенную  оп¬
позицию,  после  апреля  1917  г.  церемониться  не  собирался.  Вме¬
сте  с  тем  с  умеренными  социалистами  России,  у  которых  в  руках
была  реальная  власть,  президент  США  пытался  найти  точки  со¬
прикосновения,  вести  диалог.
 *  *  *
 На  фоне  жесткой  линии  вильсоновской  администрации  по  от¬
ношению  к  “своим”  радикалам  и  пацифистам  выглядела  почти
неестественной  та  свобода,  с  которой  выезжали  из  США  на  Роди¬
ну  после  вынужденной  эмиграции  тысячи  людей,  придерживав¬
шихся  социалистических  убеждений.  Между  тем  этот  исход,  по
нашему  убеждению,  имел  весьма  серьезные  последствия  и  для  су¬
деб  русской  революции,  и  для  развития  отношений  России  с  Запад¬
ным  миром.
 Как  отмечалось,  в  конце  XIX  -  первых  десятилетиях  XX  в.,
спасаясь  от  политических,  религиозных,  национальных  притесне¬
ний,  по  экономическим  соображениям,  в  поисках  лучшей  доли  в
 320

США  из  России  устремились  тысячи  поляков,  евреев,  украинцев,
литовцев,  латышей,  эстонцев,  финнов,  русских.  В  1900-1910  гг.
число  переселившихся  в  США  составило  около  1,6  млн  человек.
При  этом  численность  русских  в  этой  первой  (до  Первой  мировой
войны)  волне  эмиграции,  по  данным  некоторых  исследователей,  не
превышала  2-4%ш.  Как  отмечала  либеральная  “Сервей”  в  августе
1917  г.,  собственно  русская  колония  насчитывала  до  300  тыс.  чело¬
век,  главным  образом  в  штатах  Пенсильвания,  Нью-Йорк,  Илли¬
нойс.  Иммигрантские  общины  нередко  вели  весьма  обособленную
жизнь,  адаптация  к  американским  условиям  происходила  далеко  не
всегда  гладко:  мешал  прежде  всего  языковой  барьер,  национально¬
культурные  особенности,  “увезенные”  с  исторической  Родины  тра¬
диции  жизни  и  быта,  настороженный  прием  со  стороны  коренных
американцев.  Надежды  иммигрантов  из  России  на  “лучшую
жизнь”  оправдывались  лишь  частично.  Они,  как  свидетельствова¬
ла  Э.Т.  Девин  в  “Сервей”,  высоко  ценили  права  и  свободы,  предос¬
тавлявшиеся  демократическим  обществом145.  Однако  тяжелейшие
условия  жизни  и  труда,  скромные  возможности  подняться  по  соци¬
альной  и  имущественной  лестнице  общества,  жесткие  отношения  с
работодателями  нередко  перевешивали  “позитив”.  Особенно  пе¬
чальной  славой  в  предвоенные  годы  пользовался  нью-йоркский
Ист-сайд,  где  жила  и  трудилась  еврейская  беднота,  занятая  глав¬
ным  образом  в  швейной  промышленности  с  господствовавшей  в
ней  “потогонной  системой  (sweetshop)”.
 Неудивительно,  что  в  иммигрантской  среде  зрело  недовольст¬
во,  в  ней  быстро  распространялись  левые,  радикальные  идеи;  что
призывы  к  стачкам,  к  объединению  в  тред-юнионы,  особенно
среди  швейников  Нью-Йорка  или  рабочих  угольных  шахт  в  Пен¬
сильвании,  получали  поддержку;  что  среди  выходцев  из  России,  в
сравнении  с  другими  иммигрантскими  группами,  прослойка  соци¬
алистической  интеллигенции,  часто  игравшая  роль  неформаль¬
ного  лидера,  была  особенно  влиятельной.  Приезжавшие  из  Рос¬
сии  в  90-х  годах  XIX  в.,  после  революции  1905-1907  гг.  играли
важную  роль  в  развитии  левых  организаций  Америки,  в  частно¬
сти  Социалистической  партии  Америки  и  ИРМ  (М.М.  Бородин,
И.  А.  Гурвич,  П.И.  Воеводин,  С.П.  Восков  и  многие  другие),  в  рас¬
пространении  социалистических  идей  через  издававшиеся  в  раз¬
ные  годы  журналы  и  газеты  (“Знамя”  -  в  80-90-е  годы,  “Русско-
американский  рабочий”  -  1908  г.,  “Новый  мир”  -  с  1911  г.,  “Голос
труда”  -  1911-1917  гг.)146.  Эта  пропаганда  вполне  совмещалась  с
личным  опытом  тысяч  иммигрантов,  которые  считали  Америку
“классической  страной  капиталистической  эксплуатации”.
 После  Февраля  и  объявленной  Временным  правительством
19  марта  политической  амнистии  домой,  в  поисках  свободы  и  де¬
 11.  Листиков  СВ. 	321

мократии  еще  более  совершенной,  чем  американская,  рванули
тысячи  искренне  приверженных  социалистическому  идеалу  лю¬
дей.  В  Америке  возникли  организации:  Конференция  революци¬
онных  организаций,  Нью-Йоркская  конференция  политических
иммигрантов,  помогавшие  желавшим  вернуться  домой.  Админи¬
стративные  проблемы  решались  при  участии  российских  МИДа  и
посольства,  созданной  Чрезвычайной  российской  миссии  в  США
по  делам  политэмигрантов,  специально  назначенных  лиц,  в  част¬
ности  Уполномоченного  по  делам  политэмигрантов  в  Нью-Йор¬
ке  Е.И.  Омельченко.  По  его  свидетельству  от  10  июля  1917  г.,
процедура  возвращения  эмигрантов  из  США  была  достаточно
проста:  из  документов  от  них  требовались  “личный  опрос,  предо¬
ставление  революционной  биографии”.  Домой  возвращались  лю¬
ди  самого  широкого  спектра  социалистических  воззрений:  от
умеренных  до  крайне  левых.  Русский  генеральный  консул  в  Сиэт¬
ле  Н.  Богоявленский  сообщал  в  посольство  28  июня  (10  августа):
“Что  касается  анархистов,  то  я  их  отправлял.  Да  и  иначе  и  быть
не  могло,  потому  что  большинство  иммигрантов  в  Америке  от¬
крыто  себя  называют  анархистами-коммунистами  или  синдика¬
листами.  Запрещения  отправления  их  не  было”147.
 Масштабы  исхода  впечатляли,  хотя  оценки  его  сильно  отли¬
чаются.  “Сервей”  в  августе  1917  г.  полагала,  что  в  Россию  верну¬
лось  10  тыс.  человек.  Посол  Д.  Фрэнсис,  возможно,  посчитал  бы
эти  цифры  слишком  скромными.  Он  информировл  Госдеп  (22  ав¬
густа):  по  сообщению  чиновника  иммиграционной  службы  Кли-
форта,  возглавлявшего  работу  пропускного  пункта  Торнео  (на
границе  Швеции  и  Финляндии),  только  за  два  дня,  8  и  9  августа
1917  г.,  границу  пересекли  около  1100  человек.  Подавляющее
большинство  -  русские  и  евреи,  среди  них  “много  социалистиче¬
ских  агитаторов  и  анархистов”.  Среди  найденных  у  них  вещей  бы¬
ли  револьверы,  три  винтовки;  двое  везли  значительные  суммы
денег.  Ссылаясь  на  свидетельства  очевидцев,  исследователь
А.М.  Черненко  писал,  что  весной  в  Россию  отправляли  по  не-
хкольку  сот  эмигрантов  в  день:  через  Нью-Йорк,  Сан-Франциско,
Галифакс  и  Ванкувер148.  Приехавший  в  Россию  в  конце  июля
А.  Буллард  никаких  данных  о  прибытии  политэмигрантов  не  при¬
водил.  Но,  постоянно  сталкиваясь  с  ними,  дал  происшедшему
весьма  емкую  характеристику:  “Я  убежден,  что  в  США  движение
анархистов  уже  мертво”.  Все  они  прибыли  в  Россию149.
 Редкий  из  американских  дипломатов  или  политиков,  описы¬
вавших  свой  переезд  и  пребывание  в  России  в  1917  г.,  не  оставил
свидетельства,  что  ему  либо  пришлось  путешествовать  с  возвра¬
щавшимися  на  Родину  радикалами,  либо  столкнуться  с  их  пропа¬
гандистской  деятельностью.  Особенно  “повезло”  Ч.  Крейну  и
 322

Л.  Стеффенсу,  плывшим  из  Нью-Йорка  вместе  с  группой  социа¬
листов  и  анархистов  во  главе  с  Л.  Троцким.  Член  миссии  АКК
Т.  Сэчер  вспоминал,  что  вместе  с  ним  по  Транссибирской  магист¬
рали  ехало  немало  возвращавшихся  из-за  океана  радикалов,  кри¬
чавших  здравицы  в  честь  “социальной  революции”.  Один  из  руко¬
водителей  той  же  миссии,  Р.  Робинс,  в  письме  жене  сообщал  о
встрече  с  “молодым  русским”,  ранее  активно  участвовавшим  в
профсоюзном  движении  Чикаго,  знавшим  главу  Чикагской  феде¬
рации  труда  Дж.  Фитцпатрика  и  наслышанным  о  работе  супруги
Робинса  в  Женской  профсоюзной  лиге150.
 Информация  о  том,  с  каким  идейным  багажом  возвращались
в  Россию  бывшие  иммигранты,  могла  лишь  убить  у  заокеанских
политиков  всякую  надежду,  что  “американская  демократия”  мо¬
жет  станет  примером  для  лидеров  новой  России.  Утратив  иллю¬
зии,  они  покидали  Америку  “жесткими  критиками  наших  поряд¬
ков”,  -  свидетельствовала  “Сервей”.  Важнейший  тезис,  который
муссировали  возвращавшиеся,  передал  Н.  Уиншип:  Америка  -  не
страна  свободы,  а  рай  для  капиталистов.  Джадсон  в  начале  октя¬
бря  отмечал:  критика  США  как  страны  “капиталистической  и  ан¬
тидемократической”  стала  постоянной  темой  социалистических
агитаторов,  антиамериканская  кампания  в  России  постоянно  под¬
питывалась151.  Впрочем,  отмечал  наблюдательный  “Сервей”,
бывшие  эмигранты  могли  на  Родине  поведать  и  о  других  сторо¬
нах  жизни  американского  общества,  на  которых  его  политиче¬
ские  лидеры  предпочли  бы  не  заострять  внимание,  например  о
широком  распространении  антивоенных  настроений.
 По  Н.  Уиншипу,  эмигранты  пропагандировали  идею,  что  аме¬
риканские  капиталисты  бешено  наживались  на  войне,  желали  ис¬
пользовать  ее  для  реализации  империалистических  замыслов  (в
частности,  закабаления  Мексики).  Ту  же  мысль  повторял  работ¬
ник  ААХМ  в  России  Г.  Готт:  лишь  немногие  в  России  осознавали,
что  моральные  соображения  сыграли  не  последнюю  роль  в  реше¬
нии  Вильсона  вступить  в  войну.  Вернувшиеся  из  США  политэми¬
гранты  в  унисон  с  социалистической  прессой  утверждали,  что  ис¬
тинная  цель  капиталистов  Англии,  Франции,  Италии  и  США  -  за¬
ставить  русских  таскать  “каштаны  из  огня”,  превратить  их  в  “пу¬
шечное  мясо”152.
 Н.  Уиншип  также  отмечал,  что  агитация  против  союзников
приобрела  в  России  самые  разнузданные  формы.  Вернувшиеся  из
США  анархисты  и  социалисты  постоянно  обвиняли  “международ¬
ный  капитал”  в  затягивании  войны  ради  “получения  максималь¬
ных  прибылей”,  не  делая  различий  между  Антантой  и  Четверным
союзом.  Социалистическая  пропаганда  работала  очень  эффек¬
тивно,  проникала  во  все  поры  русского  общества.  Д.  Фрэнсис
 и* 	323

30  августа  сообщал  в  Вашингтон:  вернувшиеся  из  США  финны
распространяли  попадавшую  на  страницы  петроградских  газет
информацию  не  только  о  грозившей  России  новой  революции,  но
и  ложные  измышления  о  сложном  внутриполитическом  положе¬
нии  в  США,  делавшем  невозможным  предоставление  России  во¬
енной  помощи.  Среди  болезненных  для  США  и  союзников  сю¬
жетов,  создававших  враждебную  для  них  ауру  в  русском  общест¬
ве,  были  политические  репрессии  против  радикалов  и  антивоен¬
ных  сил.  Фрэнсис  неоднократно  сообщал  в  Вашингтон  о  прове¬
дении  перед  стенами  американского  посольства  митингов  “рус¬
ских  радикалов”  в  защиту  Тома  Муни,  анархиста  Александра
Беркмана153.
 В  бумагах  Р.  Робинса  мы  находим  описание  одного  из  таких
мероприятий  с  требованием  освобождения  находившегося  в  за¬
ключении  в  США  анархиста  А.  Беркмана,  оставленное  работав¬
шим  на  американцев  безвестным  информатором.  В  выступлении
на  митинге  некого  Шафрова  в  самых  темных  тонах  был  нарисо¬
ван  образ  Вильсона  как  ставленника  нажившего  на  войне  милли¬
арды  долларов  американского  капитала.  Президенту  инкримини¬
ровали  преследование  тех,  кто  выступал  против  войны,  за  соци¬
альное  обновление  общества:  жестокое  подавление  выступлений
горняков  в  штатах  Аризона  и  Монтана,  травля  социалистов  и
анархистов,  включая  А.  Беркмана  и  Э.  Голдман,  политика  срыва
Стокгольмской  конференции.  Не  сдерживая  эмоций,  обрушился
Шафров  на  присланную  “заокеанскими  капиталистами”  миссию
 Э. 	Рута,  утверждал,  что  87%  американцев  были  против  “капита¬
листического  заговора”,  приведшего  к  вступлению  США  в  войну.
 Картина  была  однобокой  и  упрощенной,  однако  содержала  и
изрядную  долю  истины.  По  мнению  писавшего  о  митинге  инфор¬
матора,  Шафров  имел  немалый  опыт  выступлений  перед  боль¬
шими  аудиториями.  Кроме  того,  среди  участников  митинга  была
замечена  группа  людей,  обеспечивавшая  “шумовое  оформле¬
ние”:  по  знаку  какого-то  человека  она  взрывалась  криками  -  то
приветствуя  “международный  социализм”,  то  клеймя  его  врагов.
Митинг  походил  на  театральное  представление.  А  что  же  ауди¬
тория?  Многие  равнодушно  воспринимали  происходившее  вок¬
руг;  другие  спали;  третьи  пришли  из  любопытства.  Когда  было
объявлено  об  окончании  митинга,  большинство,  по  мнению  со¬
ставителя  документа,  покинули  его  с  чувством  нескрываемого
облегчения154.
 Думается,  не  следует  упрощать  картину:  что-то  в  сознание
присутствовавших  “западало”.  Факты  репрессий  в  США  против
социалистов  в  России  воспринимали  как  доказательство  отсутст¬
вия  свободы  и  демократии  в  стране,  претендовавшей  на  наиболее
 324

полное  осуществление  ее  принципов.  Представляется,  что  социа¬
листическая,  антиамериканская  по  направленности  пропаганда
давала  богатые  всходы.  Ведь  до  весны  1917  г.  многомиллионная
масса  русских  людей  о  США  либо  ничего  не  знала,  либо  имела  о
них  самые  общие  представления  и,  как  признавал  А.  Буллард,  ма¬
ло  об  этом  беспокоилась155.  Почти  совпавшие  по  времени  собы¬
тия  -  Февральская  революция  и  вступление  США  в  войну  -  изме¬
нили  ситуацию.  Вовлеченные  в  водоворот  грандиозных  полити¬
ческих  событий  и  потрясений,  граждане  России  взволнованно
обсуждали  глобальные  проблемы,  о  которых  ранее  и  не  задумы¬
вались:  власти  в  обществе,  демократических  свобод,  войны  и
мира,  социальной  справедливости.  Они  жадно  ловили  информа¬
цию,  каково  положение  в  других  странах,  в  далекой  Америке.
При  этом  русская  аудитория,  нередко  малограмотная  и  плохо
подготовленная,  заинтересованно  воспринимала  живое  слово  лю¬
дей,  которые  приобрели  опыт  жизни  и  труда  за  рубежом.  Их  сло¬
ву  верили  больше.  Возвратившиеся  из  Америки  иммигранты  ока¬
зались  “на  передовой”  формирования  ее  “образа”  в  сознании  мил¬
лионов  русских.
 А  образ  получался  весьма  негативный.  Работавший  в  Сибири
Г.  Готт  с  тревогой  отмечал:  работу  американцев  на  Транссибир¬
ской  магистрали  русские  воспринимали  не  как  заботу  об  улучше¬
нии  транспортировки  грузов,  а  искаженно,  как  плату  за  предоста¬
вление  России  займов.  Займы  эти,  как  считали  российские  граж¬
дане,  не  сыграв  для  нее  никакой  позитивной  роли,  стали  для  США
источником  обогащения  и  закабаления  чужой  страны.  В  скором
времени  американские  капиталисты  захватят  русские  природные
богатства.  Многие  считали,  что  именно  финансовая  политика
США  и  Японии  привела  к  бешеной  инфляции  и  бедствиям  населе¬
ния.  У  побывавшего  в  России  в  составе  миссии  Э.  Рута  генерала
X.  Скотта  не  возникало  сомнений,  что  любая  попытка  убедить
русских  следовать  заокеанской  модели  демократии  будет  отверг¬
нута,  поскольку  большинство  граждан  России  -  сторонники  соци¬
алистов  и  полагают,  что  народ  США  “порабощен  капиталиста¬
ми”;  “русские  попытаются  изобрести  что-то  свое”156.  Р.Робинс  в
середине  августа  отмечал,  что  возвращавшиеся  из  США  в  Россию
радикалы  создавали  ту  атмосферу  неприятия  американских  об¬
щества,  порядков,  власти,  идей,  которую  не  мог  не  почувствовать
на  себе  каждый  прибывавший  из-за  океана  человек.  А.Буллард  в
октябре  1917  г.  свидетельствовал:  прибывшие  из  США  социали¬
сты  и  анархисты  в  России  были  заняты  главным  образом  тем,  что
проповедовали  ненависть  к  Америке157.
 Так  постепенно  в  1917  г.  в  сознании  русских  складывались
весьма  негативные  представления  о  США,  обретавшие  многие
 325

черты  “образа  врага”.  Прав  был  Готт,  в  конце  октября  1917  г.  от¬
метивший:  “Трудно  оценить  тот  вред,  который  нанесли  США  вер¬
нувшиеся  в  Россию  радикалы”.  Слабым  утешением  американским
политикам  и  дипломатам  могло  служить  мнение  тех  наблюдате¬
лей,  кто  отмечал,  что  в  России  отношение  к  США  в  сравнении  с
другими  союзниками  было  более  терпимым.  В  середине  июня
1917  г.  находившийся  в  России  английский  лейтенант  Дж.  Парсонс
признавал:  “Англия  очень  непопулярна  здесь”.  Главная  причина  -
она  “хочет  продолжать  войну”.  Далее,  русские  имели  весьма  пре¬
вратные  представления  о  свободе,  воспринимали  ее  как  ослабле¬
ние  дисциплины  и  порядка,  а  потому  считали  Англию  как  раз
страной  “несвободной”.  Наконец,  потому,  что  в  России  много
льняных,  шерстяных  и  иных  фабрик,  которые  принадлежат  бри¬
танцам,  а  русские  “хотят  избавиться  от  иностранных  капитали¬
стов”.  К  США  отношение  было  более  нейтральным;  впрочем,
“они  (русские.  -  СЛ.)  не  называют  свободной  и  Америку”158.
 Со  своей  стороны,  проникавшая  в  США  весьма  объективная
информация  о  поведении  в  России  вернувшихся  из-за  океана  вы¬
звала  бурю  негодования  в  американской  прессе.  “Крисчиен  сай-
енс  монитор”  решительно  осуждала  тех,  кто  годами  пользовался
“гостеприимством”  США,  а  дома  ругал  “Америку  и  все  американ¬
ское”.  “Филадельфия  паблик  леджер”  не  находила  слов,  чтобы
оценить  “неблагодарность  возвращавшихся  в  Россию”159.  Амери¬
канские  пресса,  дипломаты  и  политики  были  склонны  обвинять
возвращавшихся  в  Россию  радикалов,  что  они,  осознанно  или  не¬
осознанно,  работали  на  интересы  Германии.  Действительно,  нем¬
цы  была  заинтересованы  в  разложении  Восточного  фронта  и  ты¬
ла,  выводе  России  из  войны;  они  поддерживали  тех,  кто  содейст¬
вовал  достижению  этой  цели.  Свидетельства  Ч.  Крейна,  С.  Хар¬
пера,  добиравшихся  до  России  через  Скандинавские  страны,  до¬
рогого  стоили:  им  удалось  объяснить,  как  тонко  работала  немец¬
кая  агентура.  Корабль,  на  котором  находились  американцы  и  рус¬
ские  “политические”,  прибыл  в  Норвегию,  настроения  политиче¬
ской  элиты  которой  Крейн  оценил  как  в  целом  проантантовские.
Путь  до  Петрограда  шел  через  Швецию,  ситуация  в  которой,  от¬
мечал  Харпер,  заметно  отличалась  от  норвежской:  Стокгольм
напоминал  ему  едва  ли  не  “пригород  Берлина”.  Посетивший  этот
город  попадал  в  особую  ауру  “прогерманских”  идей  и  доктрин,
которые  распространяли  пацифистские  социалистические  орга¬
низации,  в  частности  Международное  социалистическое  бюро160.
 Ч. 	Крейн  вспоминал:  прибывших  с  ним  на  корабле  русских  соци¬
алистов  ждал  “проживавший  в  Гамбурге  родственник  одного  аме¬
риканского  банкира”,  щедро  снабжавший  их  деньгами,  после
чего  они  проследовали  на  родину161.
 326

Откуда  брала  Германия  деньги  на  финансирование,  в  том  чис¬
ле  и  подрывной  работы  в  России?  Некоторые  в  США,  как  мы  ви¬
дим,  обозначали  пунктиром  и  возможный  американский  источ¬
ник,  намекая,  что  большие  деньги  Германии  могли  переводить  и
видные  представители  финансового  капитала  в  США,  которые  до
Февраля  не  скрывали  своих  антирусских  настроений  (в  период
американского  нейтралитета  подобные  финансовые  операции
могли  осуществляться  на  вполне  законных  основаниях).  Вероят¬
но,  упоминавшимся  выше  в  писаниях  Ч.  Крейна  американским
банкиром  был  выходец  из  Германии  Поль  Варбург,  после  апреля
1917  г.  афишировавший  свой  патриотизм.  В  русском  посольстве  в
Вашингтоне  весьма  одиозной  фигурой  считали  Дж.  Шиффа,  вес¬
ной  1917  г.  также  провозгласившего  себя  врагом  германского  ав¬
торитарного  режима  и  даже  радетелем  “русской  демократии”.
Русский  дипломат  В.  Солдатенков  столь  радикальному  измене¬
нию  позиции  не  поверил  и  отмечал  в  меморандуме  22  августа
1917  г.:  союзные  правительства  относились  к  Шиффу  “с  большим
недоверием  и  опасениями”  ввиду  его  явной  враждебности  держа¬
вам  Согласия  вообще  и  России  в  особенности.  Шифф  оставался
скрытым  германофилом,  доверять  ему  было  опасно162.
 Ситуация  казалась  очевидной:  исход  политэмигрантов  из
США  укреплял  оппозицию  тем  политическим  силам,  которые
американцы  хотели  бы  видеть  у  власти  в  России,  т.е.  буржуазным
либералам;  усиливал  позиции  социалистов  и  радикалов.  В  России
формировался  крайне  негативный  образ  США.  Все  это  противо¬
речило  их  интересам.  А  потому  следовало  выезд  “политических”
из  Америки  насколько  возможно  ограничить,  поставить  под
жесткий  контроль.
 Однако  в  столь  критический  момент  появились  обстоятельст¬
ва,  которые  помешали  американцам  предпринять  что-то  серьез¬
ное.  Гордившаяся  демократическими  институтами,  правами  граж¬
дан  “нация  иммигрантов”  едва  ли  могла  без  серьезного  ущерба
для  своей  международной  репутации  самочинно,  в  одностороннем
порядке  перекрыть  выезд  людей  в  Россию.  Инициативу  должны
были  бы  проявить  партнеры  из  Петрограда,  но  Временное  прави¬
тельство,  даже  если  бы  хотело,  не  смогло  это  сделать  в  силу  дав¬
ления  социалистов.  У  последних  был  неопровержимый  аргумент:
кто  посмел  бы  ограничить  выезд  в  Россию,  после  столетий  крова¬
вой  борьбы  добившейся  свободы,  тех  людей,  которые  в  свое  вре¬
мя  бежали  из  страны  от  политических  (и  иных)  репрессий?  Для
понимания  весьма  запутанной  ситуации  и  сложностей,  с  которой
сталкивались  правительства  при  решении  проблем  выезда  полит¬
эмигрантов  в  Россию,  весьма  показательным  был  пример  Л.Троц-
кого.  Февраль  застал  его  в  Нью-Йорке,  где  он  работал  в  “Новом
 327

мире”.  Троцкий  отбыл  в  Россию  на  норвежском  корабле  “Хри¬
стиания”.  В  Галифаксе  (Канада)  по  воле  случая  путешествовав¬
шие  с  ним  Ч.  Крейн  и  Л.  Стеффене  наблюдали,  как  британские
власти,  хорошо  осведомленные,  что  новому  русскому  правитель¬
ству  от  опасного  социалиста  ничего  хорошего  ждать  не  приходи¬
лось,  снимали  Троцкого  с  корабля163.
 Американские  и  русские  социалисты  подняли  изрядный  шум,
вопрос  Троцкого  был  поднят  на  самый  высокий  уровень.
П.Н.  Милюков  свидетельствовал:  «Я  действительно  настоял  у  ан¬
гличан,  у  которых  он  был  в  “черном  списке”,  чтобы  они  его  не  за¬
держивали...  Правительство  дало  общую  амнистию».  К  тому  же
трудно  было  точно  определить  идейно-политическую  подкладку
того  “багажа”,  с  которым  возвращался  в  Россию  тот  или  иной
эмигрант.  Троцкого,  по  словам  Милюкова,  считали  меньшеви¬
ком.  Под  давлением  социалистов  (своих  и  чужих)  эмигрант  был
освобожден  из  того  лагеря  в  Канаде  для  немецких  военноплен¬
ных,  в  который  был  временно  помещен,  и  проследовал  в  Россию.
Он  появился  в  столице  17  мая164.  Последствия  известны:  в  течение
нескольких  месяцев  Троцкий  стал  одним  из  лидеров  болыиеви-
ков-“могилыциков”  Временного  правительства,  которое  вернуло
его  в  страну  и  которое  американцы  поддерживали.
 Помимо  нежелания  портить  отношения  с  Временным  прави¬
тельством  и  петроградскими  социалистами,  были  и  другие  причи¬
ны,  заставлявшие  Вашингтон  сквозь  пальцы  смотреть  на  выезд
политических  иммигрантов  в  Россию.  Поскольку  социалисты  в
центры  политической  жизни  России  возвращались  и  из  европей¬
ских  стран,  и  из  Сибири,  увеличение  их  числа  за  счет  вернувших¬
ся  из  США,  пускай  тысяч  людей,  не  должно  было  казаться  фа¬
тальным.  Главным  фактором  стал  национальный  эгоизм  амери¬
канцев:  иммигранты  из  России  раньше  других  подхватывали  па¬
цифистские  призывы  Петросовета,  энергично  распространяя  их  в
США.  Поэтому  отъезд  в  Россию  радикалов  мог  восприниматься
политическими  лидерами  как  благо  для  их  страны165.  Отметим  и
то,  что  американские  политики  и  дипломаты  были  весьма  далеки
от  адекватного  восприятия  тех  сюжетов,  которые  волновали  со¬
циалистов  и  сочувствовавших  им  в  России.  Приехавший  в  Россию
весной  1917  г.  Л.  Стеффене  вспоминал  такой  эпизод  встречи  с  по¬
слом  Д.  Фрэнсисом:  на  улице  волновалась  толпа,  доносились  кри¬
ки:  “Муни,  Муни”.  Посол  никак  не  мог  взять  в  толк,  что  за  имя
выкрикивали  рядом  с  посольством.  А  потому  запросил  Государ¬
ственный  департамент  и  получил  ответ,  что  так  зовут  американ¬
ского  рабочего  лидера,  приговоренного  к  казни  в  США  (русские
социалисты  отнесли  его  к  жертвам  политических  репрессий)166.
Как  видно,  американский  посол,  хорошо  ориентировавшийся  в
 328

делах  политической  элиты,  мыслил  совсем  иными  категориями,
чем  знавшие  наизусть  имена  американских  радикалов  русские  со¬
циалисты.  К  тому  же  информация  о  репрессиях  против  левых  за
океаном  попадала  в  Россию  еще  до  того,  как  ее  успевали  проана¬
лизировать  американские  дипломаты.
 Однако  даже  с  учетом  всех  сложностей,  с  которыми  сталки¬
вались  в  вопросе  о  возвращении  политических  эмигрантов  в  Рос¬
сию  власти  США,  их  позиция  выглядела  по  меньшей  мере  нело¬
гичной.  Страну  покидали  тысячи  людей,  которые,  ступая  на  рус¬
скую  землю,  вносили  в  взбудораженное  войной  и  революцией
сознание  граждан  “крамольные”  идеи  радикального  переустрой¬
ства  общества,  быстрейшего  достижения  мира,  на  все  лады  руга¬
ли  Америку.  О  тяжелых  последствиях  подобной  пропаганды  для
Временного  правительства,  войны,  двусторонних  отношений
серьезные  политики  в  Америке  не  задумываться  не  могли.  Выпу¬
ская  радикалов,  Вашингтон  в  то  же  время  требовал  от  Времен¬
ного  правительства,  чтобы  оно  вело  против  них  самую  реши¬
тельную  борьбу.
 Донесения  Д.  Фрэнсиса  и  Н.  Уиншипа  свидетельствовали,  что
и  у  американских  дипломатов  и  политиков,  и  у  их  русских  коллег
проблема  политэмигрантов  вызывала  нараставшую  из  месяца  в
месяц  озабоченность.  Вместе  с  тем  на  официальном  уровне  от¬
крыто  действовать  ни  в  Петрограде,  ни  в  Вашингтоне  долго  не
решались.  На  деле  уже  весной  русские  власти  попытались  скрыт¬
но  контролировать  выезд  из  США.  Указывая  посольствам  на  не¬
обходимость  содействовать  эмигрантам  в  возвращении  на  Родину
10  марта,  П.Н.  Милюков  через  день  “уточнил”  распоряжение,
предлагая  ограничить  въезд  в  Россию  занесенным  в  “контроль¬
ные  списки”  приверженцам  твердых  антивоенных  убеждений.
“Сервей”  в  начале  июля  сообщал,  что  имелась  некая  “признан¬
ная”  властями  обеих  стран  организация  в  США,  которая  давала
им  рекомендации  относительно  благонадежности  желавших  по¬
кинуть  страну167.  Однако  чаще  всего  со  стороны  русских  социали¬
стов  звучала  критика  в  адрес  британских  чиновников,  которые,
как  подозревали,  не  без  санкции  Петрограда,  чинили  желавшим
возвратиться  в  Россию  различные  препоны168.
 Льготный  порядок  выдачи  паспортов  политическим  имми¬
грантам  был  приостановлен  в  связи  с  чрезвычайными  обстоя¬
тельствами  июльских  событий  распоряжением  военного  минист¬
ра  А.Ф.  Керенского.  О  каждом  политическом  эмигранте  должен
был  посылаться  запрос  в  Петроград,  лишь  после  получения  бла¬
гожелательного  ответа  могли  выдаваться  проходные  свидетель¬
ства.  Главный  аргумент  в  пользу  ограничения  выезда  “политиче¬
ских”  из  США  содержался  в  циркуляре  за  подписью  заместителя
 329

министра  иностранных  дел  А.А.Нератова  от  17  августа  1917  г.:
“Ни  один  иммигрант  не  имеет  право  покинуть  США  без  предва¬
рительного  предоставления  опросного  листа  и  получения  согла¬
сия  ГУГШ  (Главного  управления  Г  енерального  штаба.  -  С  Л.).  Ес¬
ли  есть  основания  подозревать,  что  данное  лицо  принадлежит  к
партии  заведомых  пацифистов,  максималистов  или  же  поддержи¬
вало  сношения  с  неприятелем,  то  об  этом  стоит  доносить  одно¬
временно  с  предоставлением  опросных  листов  и  ходатайством  о
выдаче  паспорта...”169.
 В  телеграмме  за  той  же  подписью  18  августа  сообщалось  о
дальнейшем  ужесточении  правил  выезда:  приложении  к  опрос¬
ным  листам  старых  губернских  паспортов,  метрических  свиде¬
тельств  и,  что  особенно  важно,  “удостоверений  русских  общест¬
венных  и  политических  организаций,  работавших  в  Америке”.
14  сентября  политэмигрантам  предлагалось  пройти  все  паспорт¬
ные  формальности,  как  и  другим  российским  гражданам.  Посоль¬
ство  в  США  на  указания  реагировало  весьма  оперативно.  Как
полагал  Б.А.  Бахметев  25  августа,  иммигранты,  несмотря  на  пер¬
вый  всплеск  недовольства,  готовы  “легко  примириться”  с  огра¬
ничением  выезда  в  Россию  до  желательного  Петрограду  миниму¬
ма.  Как  крайний  вариант  посол  предлагал  “прекращение  вооб¬
ще  всякой  отправки  политических  иммигрантов  как  таковых”170.
Попытки  правительства  поставить  барьер  проникновению  на
территорию  страны  радикалов  не  укрылись  от  приезжавших  в
Россию  американцев.  Глава  миссии  АКК  У.Б.  Томпсон  6  августа
сообщал  об  особых  мерах  предосторожности,  предпринимавших¬
ся  российской  пограничной  службой  при  пересечении  границы
прибывавшими  из  США.  Суровость  русских  пограничников  не
осталась  незамеченной  и  Р.  Робинсом171.
 Д.  Фрэнсис  22  августа  сообщал  в  Вашингтон:  русские  власти
просили  сотрудничества  США,  чтобы  “защитить”  Россию  от  на¬
плыва  “агитаторов”.  Для  этого  в  первую  очередь  следовало  орга¬
низовать  эффективный  паспортный  контроль.  Русские  составля¬
ли  “черные  списки”,  в  которые  вносились  имена  “нежелательных
радикалов”172.  Маховик  американской  политики,  однако,  раскру¬
чивался  долго.  8  октября  Р.  Лансинг  в  послании  генеральному
прокурору  США  высказался  за  недопущение  в  Россию  политиче¬
ских  эмигрантов,  которых  Временное  правительство  не  желало
видеть.  Осознавая  серьезность  ситуации,  госсекретарь  приравни¬
вал  такие  действия  к  “военной  операции”.  В  качестве  примера  он
ссылался  на  действия  английских  и  французских  властей,  кото¬
рые  предпринимали  шаги  против  допуска  в  Россию  “нежелатель¬
ных  граждан”  “поджигатели,  анархисты,  смутьяны”.  Письмо
содержало  рекомендацию,  чтобы  специальные  агенты  Мини¬
 330

стерства  юстиции  держали  под  неослабным  контролем  этот
вопрос  “с  целью  предотвращения,  насколько  это  возможно,  вы¬
езда  опасных  личностей  или  групп  людей”173.
 По  мере  того  как  Временное  правительство  теряло  контроль
над  ситуацией,  в  Вашингтоне,  наоборот,  возрастало  желание  дей¬
ствовать  энергично.  Специальной  депешей  посольству  13  октября
Р.  Лансинг  просил  уведомить  русское  правительство,  что  Вашинг¬
тон  заинтересован  остановить  поток  агитаторов  и  опасных  лично¬
стей,  “грубо  искажающих  отношения  и  намерения  американского
народа  в  войне”174.  Однако  предпринять  против  них  что-то  реши¬
тельное  власти  США  без  санкции  российских  правительственных
ведомств  не  могли.  Последним  же,  под  возраставшим  давлением
радикальных  сил,  в  хаосе  внутриполитического  кризиса  действо¬
вать  было  крайне  трудно,  если  возможно.  Получался  какой-то
замкнутый  круг.  Между  тем  пришла  “революционная”  осень.
 *  *  *
 Вступая  в  полемику  с  социалистическими  оппонентами  в  Рос¬
сии,  Вильсон,  учитывая  их  силу  и  влияние,  старался  действовать
гибко,  маневрировать,  скрывал  предубеждение  и  раздражение.
Президент  убеждал  петроградских  левых  отказаться  от  формулы
“мира  без  аннексий  и  контрибуций”,  доказывал,  что  только  побе¬
да  антигерманской  коалиции  позволит  “русской  демократии”
выжить;  демонстрировал  желание  идти  на  компромисс  в  таком
вопросе,  как  выезд  политических  эмигрантов  из  США  в  Россию.
В  то  же  время  полемика  с  Петросоветом  влияла  и  на  позицию  са¬
мого  главы  американского  государства,  подталкивая  его  более
энергично  искать  новые  подходы  к  решению  вопроса  о  целях
войны  в  либеральном  ключе.
 Другое  дело,  что  в  борьбе  против  распространения  “тлетвор¬
ных”  пацифистских  идей  русских  социалистов  Вильсон  не  стеснял¬
ся  самых  жестких  действий  по  отношению  к  американским  левым.
При  этом  использовались  как  сила  государства  (законы,  невыдача
виз  для  выезда  за  рубеж,  судебные  решения),  так  и  непротивле¬
ние  Вильсона,  считавшегося  известным  либералом,  действиям  па¬
триотических,  консервативных  сил  американского  общества  (как
это  было  в  случае  с  Народным  советом).  Такая  тактика  позволя¬
ла  президенту  формально  оставаться  как  бы  “непричастным”  к
происходившему.  Сложные  отношения,  которые  складывались
между  вильсоновской  администрацией  и  Временным  правитель¬
ством  (особенно  после  смены  либерального  кабинета  коалицион¬
ным),  а  также  Петросоветом,  не  могли  не  отразиться  и  на  вопро¬
сах  оказания  практической  помощи  США  России.
 331

1  R.  Lansing  to  W.Wilson,  with  Enclosure.  March  15,  1917  //  PWW.  Vol.  42.
P.  408-409.  Приложением  служила  телеграмма  Д.  Фрэнсиса  в  Госдеп  от  14  мар¬
та  1917  г.:  R.  Lansing  to  W.  Wilson,  with  Enclosure.  March  16,  1917  //  Ibid.
 2  E.  House  to  W.  Wilson.  March  17,1917  //  PWW.  Vol.  41.  P.  416-417;  R.  Lansing
to  W.  Wilson.  March  19,  1917  //  Ibid.  P.  426-427.
 3  F.K.  Lane  to  G.W.  Lane.  April  1,  1917  //  PWW.  Vol.  41.  P.  518.
 4  См.:  Ганелин  Р.Ш.  Россия  и  США.  1917-1917  гг.  Очерки  истории  русско-
американских  отношений.  JL,  1969.  С.  160-166.
 5  R.Lansing.  Memorandum  of  the  Cabinet  Meeting  of  March  20,  1917  //  PWW.
Vol.  41.  P.  440-441.
 6  From  the  Diary  of  Josephus  Daniels.  March  23,  1917;  March  25,  1917  //  PWW.
Vol.  41.  P.  461,466.
 7  W.Wilson.  An  Address  to  a  Joint  Session  of  Congress.  April  2,  1917  //  PWW.
Vol.  41.  P.  524.
 8  R.Lansing.  Memorandum  of  the  Cabinet  Meeting  of  March  20,  1917  //  PWW.
Vol.  41.  P.  440-441;  W.Wiseman.  Relations  Between  the  US  and  Great  Britain.  March
8,1917.  P.  1-3  //  Yale-Sterling.  E.  House  Papers.  Box  123.  F.4324.
 9  From  the  Diary  of  J.Daniels.  March  20,  1917  //  PWW.  Vol.  41.  P.  444-445.
 10  См.:  Листиков  С.  В.  Профсоюзное  движение  в  США  в  годы  Первой  ми¬
ровой  войны:  Борьба  идейно-политических  течений.  М.,  1987.  С.  50-64;
Thompson  J.A.  Reformers  and  the  war.  American  Progressive  Publicists  and  the  First
World  War.  Cambridge,  1987.  P.  83-176;  Chase  D.  Opposition  to  American
Participation  in  the  Great  War.  Thesis  (M.I.).  Stanford  Univ.  Stanford,  1925.
P.  132-137;  etc.
 11  W.  Wilson.  An  Address  to  a  Joint  Session  of  Congress.  April  2,  1917  //  PWW.
Vol.  41.  P.  519-524.
 12  The  Bankers  Magazine.  1915.  July.  P.  3;  The  Literary  Digest.  1917.  Jan.  27.
P.  174.  См.:  Попова  Е.И.  США:  борьба  по  вопросам  внешней  политики
(1919-1922).  М.,  1966.  С.  11-163;  Mayer  A.  Politics  and  Diplomacy  of
Peacemaking:  Containment  and  Counterrevolution  at  Versailles.  1918-1919.  N.Y.,
1967.
 13  The  Literary  Digest.  1917.  Jan.  27.  P.  174-175;  Mar.  3.  P.  332-333;  Mar.  17.
P.  687-690;  Chambers  J.W.,  II.  To  Raise  an  Army.  The  Draft  Comes  to  Modem  America.
N.Y.;  L.,  1987.  P.  146-147,  324.
 14  W.  Wilson  to  Waldo  L.  Cook.  March  22,  1917  //  PWW.  Vol.  41.  P.  450-451.
 15  R.  Lansing  to  W.Wilson,  with  Enclosure.  April  11,1917  //  PWW.  Vol.  42.  P.  37.
 16  R.Lansing  to  W.Wilson,  with  Enclosure.  April  20,  1917  //  PWW.  Vol.  42.
P.  109-110.
 17  G.J.  Sosnowski  to  W.Wilson.  April  7,  1917  //PWW.  Vol.  42.  P.  11.
 18  E.  House  to  W.Wilson.  April  20,  1917  //  PWW.  Vol.  42.  P.  42;  A  Coalition
Revolution.  An  Interview  with  Prof.  V.G.  Simkovich.  By  Ruth  Pickery  //  The  Servey.
1917.  Mar.  24.  P.  718-721.
 19  Архив  полковника  Хауза  (дневники  и  переписка  с  президентом  Вильсо¬
ном  и  другими  политическими  деятелями  за  период  1914-1919  гг.).  М.,  1939.
Т.  III.  С.  37.
 20  A  Memorandum  by  John  Н.  Whitehouse.  April  14,  1917  //  PWW.  Vol.  41.
P.  66-67.
 211.  Morris  to  the  Secretary  of  State.  March  21,1917  //  NA.  RG  59.  861.00/291;  The
Independent.  1917.  Apr.  2.  P.  533.
 22  A.  Pinchot  to  R.M.  LaFollette.  March  5,  1917.  P.  2-3  //  MD  LC.  A.  Pinchot
Papers.  Box  29.
 23  Игнатьев  А.В.  Внешняя  политика  Временного  правительства.  М.,  1974.
С.  131-133.
 332

24  В  известном  воззвании  Петроградского  Совета  рабочих  и  солдатских  де¬
путатов  к  народам  всего  мира  от  27  марта  1917  г.  было,  в  частности,  заявлено:
“...наступила  пора  начать  решительную  борьбу  с  захватными  стремлениями  пра¬
вительств  всех  стран;  наступила  пора  народам  взять  в  свои  руки  решение  вопро¬
са  о  войне  и  мире”  (см.:  Петроградский  Совет  рабочих  и  солдатских  депутатов  в
1917  г.:  в  5  т.  /  Отв.  ред.  В.И.  Старцев,  Ю.С.  Токарев.  JL,  1991.  Т.  1:  27  февраля  -
31  марта  1917  г.  С.  323-324).  6  апреля  в  интервью  британской  “Дейли  кроникл”
 А.Ф.  Керенский  высказался  за  интернационализацию  Проливов  (см.:  Константи¬
нополь  и  Проливы:  По  секретным  документам  бывшего  министерства  иностран¬
ных  дел  /  Под  ред.  Е.А.  Адамова.  М.,  1925.  Т.  I.  С.  468).  Подчеркивая  в  выступле¬
нии  10  апреля  на  Всероссийском  совещании  делегатов  Советов  рабочих  и  солдат¬
ских  депутатов,  что  Россия  от  имени  государства  провозгласила  отказ  от  всяких
насильственных  завоеваний,  А.Ф.  Керенский  выразил  уверенность,  что  “в  бли¬
жайшем  будущем  великий  переворот  страны,  задач  и  целей  войны  России  вызо¬
вет  соответствующие  изменения  задач  и  целей  войны  у  всех  воюющих  держав”.
 Со  своей  стороны,  раскрывая  представителям  газет  свою  внешнеполитиче¬
скую  программу  5  апреля,  министр  иностранных  дел  П.Н.  Милюков  указывал:
“Если  мы,  русские,  претендуем  на  обладание  Константинополем  и  Проливами,
то  этим  мы  ничуть  не  посягаем  на  национальные  права  Турции,  и  никто  нам  не
в  праве  бросить  упрек  в  захватных  тенденциях.  Обладание  Царьградом  всегда
считалось  исконной  национальной  задачей  России”.  (См.:  Революция  1917  г.
(хроника  событий).  М.;  Пг.;  Л.,  1923-1926.  Т.  I-III;  Т.  I.  С.  117,  142-143,  198-199;
Игнатьев  A.B.  Указ.  соч.  С.  157.)
 25  Революция  1917  г.  ...  Т.  I.  С.  113,  276-277;  Игнатьев  A.B.  Указ.  соч.
С.  133-134;  Mayer  A.  Wilson  vs.  Lenin:  Political  Origins  of  the  New  Diplomacy.
1917-1918.  N.Y.,  1970.  P.  76.  Лидер  католической  партии  центра  М.  Эрцбергер
отмечал  в  мемуарах,  что  в  Германии  многие  политики  воспринимали  доносив¬
шиеся  из  Петрограда  в  начале  апреля  заявления  как  “замаскированное  предло¬
жение  мира,  которое  облегчает  быстрое  соглашение  с  Россией”  (Эрцбергер  М.
Германия  и  Антанта  /  Пер.  с  нем.  М.;  Пг.,  1923.  С.  204).
 26  W.  Lippman  to  E.House.  April  12,  1917  //  Yale-Sterling.  E.  House  Papers.  Box
70.  F.  2324.
 27  Ibid.
 28  R.  Lansing  to  W.  Wilson.  April  30,  1917  //  PWW.  Vol.  42.  P.  163-164.
 29  Архив  полковника  Хауза...  Т.  III.  C.  31.
 30  The  Independent.  1917.  June  9.  P.  451.
 31  From  Diary  of  Chandler  Parsons  Anderson.  January.  9.  1915;  From  a  Diary  of
Colonel  House.  January  13,  1915  //  PWW.  Vol.  32.  P.  44-45,  66-67.
 32  C.  Spring-Rice  to  D.Lloyd  George.  Confidential  information  from  A.  Balfour.
April  26,  1916  //  PWW.  Vol.  42.  P.  140.  Отметим,  что,  несмотря  на  все  старания
американских  и  британских  политиков  надежно  задернуть  ширму  вокруг  стола
переговоров,  об  обсуждении  в  Вашингтоне  больной  для  внешнеполитического
ведомства  России  темы  Проливов  в  Петрограде  узнали  достаточно  быстро.
“Речь”  выразила  недовольство  “увертками”  Вильсона  в  вопросе  претензий  Рос¬
сии  в  редакционной  статье  14  (27)  апреля.  Однако  в  Вашингтоне  узнали  об  этом
только  8  мая  (см.:  Ганелин  Р.Ш.  Указ.  соч.  С.  199-200).
 33  Архив  полковника  Хауза...  Т.  III.  С.  34-38;  С.  Spring  Rice  to  D.  Lloyd
George.  Confidential  Information  from  A.Balfour.  April  26,  1916  //  PWW.  Vol.  42.
P.  140.
 34  Революция  1917  r....  Т.  II.  C.  117.
 35  Именно  в  таком  ключе  были  выдержаны  выступления  во  французском
парламенте  А.  Рибо,  в  британском  -  Р.  Сесила.  В  речи  Рибо  22  мая  прозвучало:
“...мы  будем  продолжать  борьбу  не  в  целях  завоевания  и  порабощения  народов,
 333

а  одушевленные  твердой  решимостью  вернуть  то,  что  нам  принадлежало”
(см.:  Революция  1917  г.  ...  Т.  II.  С.  128).
 36  w.  Wilson  to  G.  Creel.  May  18,  1911  If  MD  LC.  G.  Creel  Papers.  Box  3.
 37  Архив  полковника  Хауза...  Т.  III.  С.  96-97.
 38  The  Bookman.  1917.  May.  P.  271.
 39  D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  May  11,  19111/  NA.  RG  59.  861.00/365.
 40  R.  Lansing  to  W.  Wilson,  with  Enclosure.  May  17,  1917  I  I  PWW.  Vol.  42.
P.  318-319;  William  B.  Wilson  to  W.  Wilson.  May  3,  1917.  Enclosure:  W.E.  Walling  to
William  B.  Wilson.  May  24,  1917  //Ibid.  P.  197-198.
 41  J.  Kennan  to  the  Secretary  of  State.  May  30,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/422  V2;
R.  Lansing  to  G.Kennan.  June  1,  19111  I  Ibid.  861.00/428.
 42  R.Lansing  to  W.  Wilson,  with  Enclosures.  May  17,1917  //PWW.  Vol.  42.  P.  318.
 43  D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  May  11,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/358;
Idem.  May  20,  1917  //  Ibid.  861.00/375.
 44  W.  Wilson.  To  the  Provisional  Government  of  Russia.  May  22,  1917  //  PWW.
Vol.  42.  P.  365-367.
 45  Цит.  по:  Утро  России.  1917.  10  июня.
 46  N.  Winship  to  the  Secretary  of  State.  June  15,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/439;
Idem.  June  19,  1917  //  Ibid.  861.00/439.
 47  The  Literary  Digest.  1917.  June  30.  P.  1985.
 48  Архив  полковника  Хауза...  Т.  III.  С.  101;  H.Croly  to  E.House.  May  9,  1917  //
Yale-Sterling.  E.  House  Papers.  Box  31.  F.993.
 49  L.  Colcord  to  E.House.  June  1,  1917  //  Yale-Sterling.  E.House  Papers.  Box  29.
F.904.
 50  Архив  полковника  Хауза...  Т.  III.  С.  99.
 51  Там  же.  С.  96,  100;  PWW.  Vol.  42.  Р.  498-504;  Walworth  А.  Woodrow  Wilson.
Boston,  1965.  Vol.  И.  P.  139-140.
 52  Французская  и  британская  ноты  были,  как  и  американская,  “ответом”
Петросовету,  но  выдержаны  в  более  резких  тонах  (см.:  Революция  1917  г.  ...
Т.  II.  С.  140,  147;  Ганелин  Р.Ш.  Указ.  соч.  С.  231;  Игнатьев  А.В.  Указ.  соч.
С.  229-230).
 53  N.  Winship  to  the  Secretary  of  State.  June  19,  1917  I  I  NA.  RG  59.  861.00/439;
Idem.  June  26,  1917  //  Ibid.  861.00/450;  Idem.  July  3,  1917  //  Ibid.  861.00/455;  Idem.
July  10,  1917  //Ibid.  861.00/463.
 54  Революция  1917  г.  ...  Т.  III.  С.  326-327;  Игнатьев  А.В.  Указ.  соч.  С.  312.
 55  R.  Lansing  to  W.  Wilson.  July  3,  1917  //  PWW.  Vol.  43.  P.  95.
 56  The  Autobiography  of  Lincoln  Steffens.  L.,  1931.  Vol.  II.  P.  770-772.
 57  B.  Bakhmeteff.  Oral  History  Memoirs  //  BA  CU.  В.  Вakhmeteff  Papers.  Box  38.
P.  343-346.
 58  W.G.  Sharp  to  R.  Lansing.  July  23,1917  //  PWW.  Vol.  43.  P.  256;  Idem.  July  24,
1917  //Ibid.  P.  269.  Отметим,  что  на  межсоюзнической  конференции  12-15  июля
в  Париже,  посвященной  балканским  проблемам,  вопрос  о  целях  войны  не  стоял.
Комбон  и  Шарп  вели  речь  о  новой  встрече  союзников,  состоявшейся  в  Лондоне
25-26  июля  1917  г.  (см.:  Игнатьев  А.В.  Указ.  соч.  С.  324-325).
 59  Игнатьев  А.В.  Указ.  соч.  С.  324-328;  W.G.  Sharp  to  R.Lansing.  August  2,
1917//PWW.  Vol.  43.  P.  355.
 60  W.G.Sharp  to  J.M.  Combon.  August  7,  1917  //  PWW.  Vol.  43.  P.  387-388.
 61  The  Literary  Digest.  1917.  July  1.  P.  8.
 62  Государственное  совещание:  Стеногр.  отчет.  М.;  Л.,  1930.  С.  11;  M.Egan  to
the  Secretary  of  State.  August  29,1917  //  NA.  RG  59.  861.00/480;  Чернин  О.  В  дни  ми¬
ровой  войны  /  Пер.  с  нем.  М.;  Пг.,  1923.  С.  172-173.
 63  E.House  to  A.Bullard.  June  21,  1917  //  Yale-Sterling.  E.  House  Papers.  Box  21.
F.670.
 334

64  Ллойд  Джордж  Д.  Военные  мемуары  /  Пер.  с  англ.  М.,  1935.  Т.  IV.  С.  205;
Walworth  A.  Op.  cit.  Р.  140.
 65  A.  Bullard  to  E.House.  [June  1917]  //  Yale-Sterling.  E.  House  Papers.  Box  21.
F.670.
 66  W.  Wiseman.  Memo.  On  Anglo-American  Relations.  August  1917  //  Yale¬
Sterling.  W.  Wiseman  Papers.  Box  4.  F.  110.
 67  L.  Colcord  to  E.  House.  July  4,  1917  //  Yale-Sterling.  E.  House  Papers.  Box  29.
F.904.
 68  E.  House  to  W.  Wilson.  August  16,  1917  //  PWW.  Vol.  43.  P.  487;  Эрцбергер
М.  Указ.  соч.  С.  243-253.
 69  Архив  полковника  Хауза...  Т.  III.  С.  111-112.
 70  J.  Tumulty  to  n/a.  August  16,  1917  //  MD  LC.  J.  Tumulty  Papers.  Box  10.
 71  Архив  полковника  Хауза...  Т.  III.  С.  110-111.
 72  Е.  House  to  W.  Wilson.  August  16,  1917  //  PWW.  Vol.  43.  P.  487.
 73  W.  Lippman  to  E.  House.  August  6,  1917  //  PWW.  Vol.  43.  P.  401-403.
 74  Прогноз  H.  Энджела  строился  на  реальных  фактах.  6  июля  в  Рейхстаге
был  образован  так  называемый  межфракционный  комитет  из  сторонников  кон¬
ституционной  реформы:  социал-демократов,  прогрессистов,  партии  Центра.
11  июля  под  давлением  Бетман-Гольвега  кайзер  издал  указ  о  подготовке  пере¬
смотра  консервативного  прусского  трехклассного  избирательного  закона  (см.:
Мировые  войны  XX  в.  М.,  2002.  Кн.  1.  С.  422,  426).
 75  Архив  полковника  Хауза...  Т.  III.  С.  111-113.
 76  Басюков  B.C.  Внешняя  политика  Временного  правительства.  М.,  1964.
С.  392-394;  Мировые  войны  XX  в.  Кн.  1.  С.  273.  “Мы  только  что  пережили  гнус¬
ную  попытку  после  неудачных  предложений  сепаратного  мира  нам  обратиться
к  нашим  союзникам  через  нейтральное  святейшее  лицо  с  таким  же  предложени¬
ем  сепаратного  мира,  потому  что  среди  упомянутых  там  субъектов  права  не  бы¬
ло  имени  России...  Несколько  месяцев  тому  назад  подобные  попытки  врага,  на¬
правленные  в  нашу  сторону,  были  волей  народа  с  негодованием  отброшены.  С
таким  же  негодованием  и  презрением  эти  попытки,  направленные  в  другую  сто¬
рону,  были  отвергнуты  дружественными  нам  правительствами”,  -  говорил
 A.Ф.  Керенский  в  выступлении  на  Государственном  совещании  12  августа  (Госу¬
дарственное  совещание...  С.  И).
 77  Меморандум  В.Солдатенкова  от  9/22  1917  г.  Р.  10-13  //  В  A  CU.
 B.  Вakhmeteff  Papers.  Box  45.  F.:  Memoranda  on  Russia.
 78  Архив  полковника  Хауза...  Т.  III.  С.  113-115.
 79  Там  же.  С.  117-118.
 80  Там  же.  С.  122-124.  Среди  наиболее  известных  специалистов,  работав¬
ших  в  “Инквайри”,  полковник  Хауз  называл  Д.Т.  Шотвелла  (историческая
география),  Дэвида  X.  Миллера  (правоведение),  Джорджа  JI.  Бира  (колониаль¬
ные  вопросы),  Чарльза  X.  Хэскинса  (проблемы  западноевропейских  стран),
Клайва  Дэя  (балканские  проблемы),  Дугласа  Джонсона  (проблемы  государст¬
венных  границ),  В.Л.  Уэстермэна  (Турция)  и  др.
 81  М.  Eastman  in  “The  Masses”.  1917.  October;  “Let  the  Peace  Conference
Convene”.  By  J.L.  Magnes.  Speech  before  Constitutional  Convention  Meeting,  People’s
Council  of  America.  September  2,1917  //TL  NYU.  People’s  Council  of  America  papers.
Box  1.
 82  W.Lippman  to  E.House.  October  17,  1917  //  Yale-Sterling.  E.  House  Papers.
Box  70.  F.  2375;  A.  Pinchot  to  L.F.  Post.  October  2,1917  //  MD  LC.  A.  Pinchot  Papers.
Box  34.
 83  Игнатьев  А.В.  Указ.  соч.  С.  338.
 84  W.  Wiseman.  Some  Thoughts  on  War  and  Peace.  September  1917  //  Yale¬
Sterling.  E.  House  Papers.  Box  123.
 335

85  L.  Colcord  to  E.  House.  October  19,  1917  //  Yale-Sterling.  E.  House  Papers.  Box
29.  F.904.
 86  The  Bookman.  1917.  Oct.  P.  152-153.
 87  Листовка  “Secret  Diplomacy  and  Profiteering”  //  TL  NYU.  People’s  Council  of
America  Papers.  Box  1.  О  переговорах  в  Берне  см.:  Иоффе  А.Е.  Русско-француз¬
ские  отношения  в  1917  г.  (февраль-октябрь).  М.,  1958.  С.  326-327.
 88  A.J.  Balfour  to  Prime  Minister.  September  24,  1917  //  BL.  D.  Lloyd  George
Papers.  F.:  A.  Balfour.  F/3/2/30;  G.  Buchanan  to  A.J.  Balfour.  October  2,  1917  //  Ibid.
F/3/2/32  (b).
 89  E.  Drummond  to  A.J.  Balfour.  September  28,  19111/  PRO.  R.  Cecil  Papers.  FO
800/197;  W.  Wiseman  to  E.Drummond.  October  1,  1911  /I  Yale-Sterling.  W.  Wiseman
Papers.  Box  10.  F.258;  Draft  Telegram  to  W.  Wiseman  [E.  Drummond],  October  9,
1917  //  PRO.  A.J.  Balfour  Papers.  FO  800/210.
 90  A.J.  Balfour  to  Prime  Minister.  September  24,  1917  //  BL.  D.  Lloyd  George
Papers.  F.:  Balfour.  F/3/2/30  Summary  of  Report  Received  from  Agent  in  Petrograd,
under  date  of  September  11,  1917  //  Yale-Sterling.  W.  Wiseman  Papers.  Box  10.  F.257.
 91  A.  Bullard  to  J.Wright.  October  11,  1917  //  Princeton-Mudd.  A.  Bullard  Papers.
Box  6.
 92  A.J.  Balfour  to  Prime  Minister.  September  24,  1917  //  BL.  D.  Lloyd  George
Papers.  F.:  Balfour.  F/3/2/30;  E.  Drummond  to  A.J.  Balfour.  September  28,1917  //  PRO.
Lord  R.  Cecil  Papers.  FO  800/917.
 93  См.  подробнее:  “Инструкция  делегату  ЦИК,  избранному  для  участия  на
Парижской  мирной  конференции”  (Революция  1917  г.  ...  Т.  V.  С.  233-234;  Иг¬
натьев  А.В.  Указ.  соч.  С.  366-368).
 94  From  British  Embassy  to  the  Secretary  of  State.  September  10,  1917  //  NA.  RG
59.  861.00/50V2.
 95  Игнатьев  А.В.  Указ.  соч.  С.  368.  А.Ф.  Керенский,  придерживавшийся
версии  о  германском  происхождении  большевистского  переворота,  излагал  ту
точку  зрения,  что  выступление  большевиков  не  случайно  состоялось  в  начале
ноября  -  когда  обострились  австро-германские  отношения,  к  середине  месяца
“предполагалось”  заключить  сеператный  мир  с  Турцией  и  Болгарией,  а  М.И.  Те¬
рещенко,  представитель  Ставки  Верховного  главнокомандующего  генерал  Го¬
ловин,  М.И.  Скобелев  и  английский  посол  собирались  отбыть  во  Францию  для
участия  в  конференции  стран  Антанты,  назначенной  на  8  ноября  (Керен¬
ский  А.Ф.  Россия  на  историческом  повороте:  Мемуары.  М.,  1996.  С.  305-306).
 96  W.  Wiseman  to  Е.  Drummond.  October  5,  1917  //  PRO.  A.J.  Balfour  Papers.
800/210.
 97  B.A.  Bakhmeteff.  Oral  History  Memoirs  //  BA  CU.  B.  Bakhmeteff  Papers.  Box  38.
P.  393.
 98  Архив  полковника  Хауза...  Т.  III.  С.  147.
 99  В.A.Bakhmeteff.  Oral  History  Memoirs  //  BA  CU.  B.Bakhmeteff  Papers.  Box  38.
P.  355-356.
 100  Революция  1917  г.  ...  Т.  И.  С.  64;  Европейское  социалистическое  движе¬
ние.  1914-1917.  Разрубать  или  развязывать  узлы?  /  Отв.  ред.  Р.П.  Гришина.  М.,
1994.  С.  59-62.
 101  Революция  1917  г.  ...  Т.  III.  С.  188;  Ллойд  Джордж  Д.  Указ.  соч.  С.  116;
Могилевский  С.А.  Восстановление  II  Интернационала.  1919-1923.  JL,  1963.
С.  18-19.
 102  Революция  1917  г....  Т.  III.  С.  70,  178,  267-268;  Европейское  социалисти¬
ческое  движение...  С.  62-64;  Могилевский  С.А.  Указ.  соч.  С.  22-23.
 103  The  Independent.  1917.  May  19.  P.  327.
 104  William  E.Walling  to  W.B.Wilson.  May  3,  1917  //  PWW.  Vol.  42.  P.  197-199.
 Ю5  The  Independent.  1917.  May  19.  P.  327-328;  May  26.  P.  365.
 336

106  M.  Hillquit  to  R.  Lansing.  May  10,  1917  //  PWW.  Vol.  42.  P.  268-269;
R.  Lansing  to  W.Wilson.  May  19,1917  //  Ibid.  P.  350-351;  Листиков  C.B.  Указ.  соч.
С.  84.
 107  The  Bellman.  1917.  Mar.  24.  P.  314;  The  Servey.  1917.  Mar.  24.  P.  721;  The
Independent.  1917.  Mar.  26.  P.  525;  The  Nation.  1917.  Mar.  22.  P.  331.
 108  The  Nation.  1917.  Mar.  22.  P.  331;  The  Independent.  1917.  Mar.  26.  P.  525.
 109  10  июня  1917  г.  Э.  Хауз  писал  занимавшему  в  1907-1913  гг.  пост  посла  в
США  лорду  Брайсу:  “Из  полученных  нами  сообщений  видно,  что  либеральное
движение  в  Германии  сильно  и  постоянно  получает  новые,  влиятельные  попол¬
нения...  Президент  пытается  узнать  правду  о  том,  что  происходит  в  Германии,
ставя  своей  целью  ведение  войны  против  прусской  автократии  как  извне,  так  и
изнутри”  (Архив  полковника  Хауза...  Т.  III.  С.  94).
 110  W.E.  Walling  to  W.Wilson,  with  Enclosure.  May  21,  1917  //  PWW.  Vol.  42.
P.  364;  Европейское  социалистическое  движение...  С.  82-83.  Отметим  в  этой  свя¬
зи,  что  позиция  А.Гендерсона  по  отношению  к  Стокгольмской  конференции  в
мае-июне  была  достаточно  неопределенной.  Лишь  убедившись  в  широкой  попу¬
лярности  идеи  ее  проведения  в  России,  британский  политик  начал  поддерживать
ее  более  решительно  (см.:  Radosh  R.  American  Labor  and  United  States  Foreign
Policy.  N.Y.,  1969.  P.  112-113;  Wade  R.  The  Russian  Search  for  Peace.
February-October  1917.  Stanford,  1969.  P.  58-60).
 111  The  Outlook.  1917.  May  23.  P.  131-132,  648.
 112  A.J.  Balfour  to  R.  Lansing.  May  9,1917  //  PRO.  A.J.  Balfour  Papers.  FO  800/208.
 113  M.  Hillquit  to  W.Wilson.  May  10,  1917  //  PWW.  Vol.  42.  P.  268-269.
 114  R.Lansing  to  W.Wilson,  with  Enclosure.  May  19,1917  //  PWW.  Vol.  42.  P.  350.
 115  W.Wilson  to  R.Lansing.  May  11,  1917  //  PWW.  Vol.  42.  P.  274.
 116  J.Ph.  Stokes  to  the  Editor  of  “The  Evening  Post”.  May  24,  1917  //  BA  CU.
J.Ph.  Stokes  Papers.  Box  32.
 117  Cm.:  PWW.  Vol.  42.  P.  350;  Hillquit  M.  Loose  Leaves  from  a  Busy  Life.  N.Y.,
1934.  P.  156-157;  Preston  W.  Aliens  and  Dissenters.  Federal  Suppression  of  Radicals.
1903-1933.  Cambridge,  1963.  P.  241-242.
 118  Революция  1917  г....  Т.  II.  С.  171;  Европейское  социалистическое  движе¬
ние...  С.  83.
 119  См.:  Революция  1917  г.  ...  Т.  III.  С.  24;  Radosh  R.  Op.  cit.  P.  113.  Решение
о  направлении  делегации  было  принято  бюро  Исполкома  Петросовета  26  июня
1917  г.  По  возвращении  В.  Розанов  делал  доклад  о  результатах  поездки  на  засе¬
дании  ВЦИК  19  августа  (Революция  1917  г.  ...  Т.  III.  С.  62,  230;  Т.  IV.  С.  20-21).
Позиция  А.  Гендерсона,  поддержавшего  “идею  Стокгольма”,  вынудила  его  по¬
кинуть  кабинет  министров  (см.  подробнее:  Ллойд  Джордж  Д.  Указ.  соч.
С.  110-134).
 120  N.  Winship  to  the  Secretary  of  State.  June  19,1917IINA.  RG  59.  861.00/439.  На¬
помним:  находившийся  в  Петрограде  видный  швейцарский  социалист,  председа¬
тель  Циммервальдской  международной  социалистической  комиссии  Р.  Гримм
получил  через  посольство  телеграмму  от  министра  иностранных  дел  Швейцарии
 А. 	Гофмана,  сообщавшего  о  желании  Германии  заключить  с  Россией  сепаратный
мир  на  почетных  для  нее  условиях.  Факт  получил  огласку,  возникло  “дело  Грим¬
ма”;  он  был  выдворен  из  России  (Революция  1917  г....  Т.  III.  С.  18).
 121  Революция  1917  г.  ...  Т.  III.  С.  237.
 122  F.Cole  to  the  Secretary  of  State.  August  21,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/545.
 123  Революция  1917  г.  ...  Т.  III.  С.  230,  243,  248.
 124  Архив  полковника  Хауза...  Т.  III.  С.  114.
 125  О  кампании  травли  левых,  радикальных  сил  в  США  в  1917-1919  гг.  см.:
Jaffe  J.  Crusade  Against  Radicalism.  New  York  During  the  Red  Scare.  1914-1924.  Port
Wash.,  1971;  Preston  W.  Op.  cit.;  etc.
 337

126  Деятельность  Народного  совета,  других  пацифистских  организаций  в
США  в  годы  войны  получила  достаточно  полное  освещение  в  трудах  американ¬
ских  исследователей  (см.:  Chatfidd  Ch.  For  Peace  and  Justice.  Pacifism  in  America.
1914-1941.  Knoxville,  1971;  Grubbs  F.L.  The  Struggle  for  Labor  Loyalty.  Gompers,  the
AF  of  L.  and  the  Pacifists.  1917-1920.  Durham,  1968;  Larson  S.  Labor  and  Foreign
Policy.  Gompers,  the  AFL  and  the  First  World  War,  1914-1918.  Rutherford  etc.,  1975).
В  данном  разделе  сделана  попытка  рассмотреть  такой  малоизученный  аспект
проблемы,  как  влияние  петроградских  социалистов  на  идейные  искания  и  рабо¬
ту  Народного  совета.
 127  Interview  with  Prof.  Gottheil  of  Columbia  University.  May  21,  1917  //  Yale¬
Sterling.  W.  Wiseman  Papers.  Box  19.  F.255.
 128  Resolution  of  the  First  American  Conference  for  Democracy  and  Terms  of
Peace.  New  York  City.  May  30  and  31,  1917  //  TL  NYU.  People’s  Council  of  America
Papers.  Box  1.
 129  Some  observations  on  President  Wilson’s  reply  to  Pope  Benedict  XV.  By  Max
Eastman,  editor  of  “The  Masses”;  An  open  letter  to  the  Editor  of  New  York  Times.  In:
Bulletin  of  the  People’s  Council  of  America.  October  10,  1917  //  TL  NYU.  People’s
Council  of  America  Papers.  Box  1.
 130  Resolution  of  the  First  American  Conference  for  Democracy  and  Terms  of
Peace.  New  York  City.  May  30  and  31,  1917  //  TL  NYU.  People’s  Council  of  America
Papers.  Box  1.
 131  The  Truth  about  the  People’s  Council,  n/i.  //  TL  NYL.  People’s  Council  of
America  Papers.  Box  1.
 132  M.H.Lamar  to  A.S.  Burleson.  August  8,  1917  //  PWW.  Vol.  43.  P.  394-395.  Ли¬
стовки  Народного  совета  см.:  “Referendum  to  the  Men  and  Women  of  America  from
the  People’s  Council”,  “People  of  America  Unite  for  Peace”  //  TL  NYU.  People’s
Council  of  America  Papers.  Box  1.
 133  The  Truth  about  the  People’s  Council,  n/i.  //  TL  NYL.  People’s  Council  of
America  Papers.  Box  1.
 134  См.:  Листиков  С.В.  Указ.  соч.  С.  61-62.
 135  См.  послание  Народного  совета  Э.  Пинчоту  от  16  июля  1917  г.  в  коллек¬
ции:  MD  LC.  A.  Pinchot  Papers.  Box  27.
 136  W.E.  Walling  to  T.  Roosevelt.  July  12,1917  //  SHSW.  W.  Walling  Papers.  Box  1.
 137  Hillquit  M.  Op.  cit.  P.  270-279;  Grubbs  F.L.  Op.  cit.  P.  83-84;  Peterson  H.C.
and  Fite  G.C.  Opponents  of  War.  1917-1918.  Westport,  1986.  P.  73-80.
 138  Radosh  R.  Op.  cit.  P.  61-65.
 139  A.  Pinchot  to  P.  Baldwin.  October  30,  1917  //  MD  LC.  A.  Pinchot  Papers.  Box
30;  L.  Wald  to  M.  Eastman.  August  28,  1917  //  Ibid.;  Wald  to  J.  Addams.  August  7,
1917  //  NYPL.  L.  Wald  Papers.  Reel  9.
 140  См.  подробнее:  Hillquit  M.  Op.  cit.  P.  180-193;  Листиков  С.В.  Указ.  соч.
 С. 	125;  Grubbs  F.L.  Op.  cit.  P.  83-84.
 141  J.Ph.  Stokes  to  “New  York  Post”.  October  17,  1917  //  BA  CU.  J.Ph.  Stokes
Papers.  Box  28.
 142  J.Ph.  Stokes  in  “New  York  World”.  October  7,  1917  //  BA  CU.  J.Ph.  Stokes
Papers.  Box  28.
 143  Dubofsky  M.  Success  and  Failure  of  Socialism  in  New  York  City.  1900-1918.  A
Case-Study  //  Labor  History.  1968.  Vol.  9.  N  3.  P.  370.
 144  Historical  Statistics  of  the  United  States.  Colonial  Times  to  1957.  Wash.,  1961.
P.  56;  Нитобург  ЭЛ.  У  истоков  русской  диаспоры  в  Америке  //  США:  экономи¬
ка,  политика,  идеология.  1996.  №  7.  С.  84-95;  Чертина  З.С.  Плавильный  котел?
Парадигмы  этнического  развития  США.  М.,  2000.  С.  24-25;  Govorchin  G.  From
Russia  to  America  with  Love:  A  Study  of  the  Russian  Immigrants  in  the  United  States.
Pittsburgh,  1993.  P.  45.
 338

Данные  о  численности  русских,  иммигрировавших  из  Российской  империи,
приводили  исследователи  Дж.Р.  Коммонс,  С.К.  Патканов.  Отметим  и  то,  что
многие  приехавшие  в  США  евреи,  украинцы,  белорусы  продолжали  идентифи¬
цировать  себя  с  “русскими”.
 145  The  Servey.  1917.  Aug.  18.  P.  439,  449.
 146  Нитобург  ЭЛ.  История  формирования  еврейской  общности  в
США  //  США:  экономика,  политика,  идеология.  1994.  №  5.  С.  25-29;
Dubofsky  М.  When  Workers  Organize.  New  York  City  in  the  Progressive  Era.
Amherst,  1968.  P.  33-36,  72-85,  99-101;  Rosenblum  G.  Immigrant  Workers.  Their
Impact  on  American  Labor  Radicalism.  N.Y.,  1973.  P.  153-154;  Govorchin  G.  Op.
cit.  P.  210-211,  219-225.
 147  АВПРИ.  Ф.  170  (Посольство  в  Вашингтоне).  On.  512Д.  Д.  501.  JI.  54,
94-97;  Черненко  A.M.  Российская  революционная  эмиграция  в  Америке  (конец
XIX  -  1917  г.).  Киев,  1989.  С.  180-181.
 148  The  Servey.  1917.  Aug.  18.  P.  439,  449;  D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.
August  22,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/473;  Черненко  A.M.  Указ.  соч.  С.  182.
 149  A.Bullard  to  G.  Creel.  19  October  /  1  November  1917  //  Princeton-Mudd.
A.  Bullard  Papers.  Box  6.
 150  The  Autobiography  of  Lincoln  Steffens.  Vol.  II.  P.  744-745;  Note  for
Publication  //  BA  CU.  Th.  Thacher  Papers.  Box  3.  P.  9-11;  R.Robins  to  wife.  October  7,
1917  //  SHSW.  R.  Robins  Papers.  Box  13.
 151  The  Servey.  1917.  Aug.  18.  P.  439,  449;  N.  Winship  to  the  Secretary  of  State.
June  19,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/439.  W.  Judson  to  WCD.  October  7,  1917  //  Ibid.
N53.
 152  N.  Winship  to  the  Secretary  of  State.  June  19,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/439;
P.  Wheeler  to  the  Department  of  State.  October  23,  1917  //  Ibid.  861.00/642.
 153  N.  Winship  to  the  Secretary  of  State.  June  5,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/400.
 D. 	Fransis  to  the  Secretary  of  State.  August  30,  1917  //  Ibid.  861.00/484.  Том  Муни  -
левый  профсоюзный  деятель,  осужденный  судом  после  унесшего  многие  жизни
взрыва  бомбы  в  Сан-Франциско  во  время  парада  готовности  в  мае  1916  г.  (см.:
Мальков  В  Л.  Том  Муни  -  узник  Сан-Квентина.  М.,  1976).
 154  On  Pro-German  Anti-Alliance  Meeting  held  at  “Circus  Modem”  Ostensibly  as
Protest  against  Imprisonment  of  Alexander  Berkman.  Sunday  Evening  17/30  September
1917  //  SHSW.  R.  Robins  Papers.  Box  13.
 155  A.  Bullard  to  G.  Creel.  October  19/  November  1,  1917  //  Princeton-Mudd.
A.  Bullard  Papers.  Box  6.
 156  P.  Wheeler  to  the  Department  of  State.  October  23,  1917  //  NA.  RG  59.
861.00/642;  H.L.  Scott  to  G.L.  Grier.  August  25,  1917  //  MD  LC.  H.L.  Scott  Papers.
Box  29.
 157  R.  Robins  to  wife.  August  5,  1917  //  SHSW.  R.  Robins  Papers.  Box  13;
 A.  Bullard  to  G.  Creel.  October  19,  1917  //  Princeton-Mudd.  A.  Bullard  Papers.  Box  6.
 158  P.  Wheeler  to  the  Secretary  of  State.  October  23,1917  //  NA.  RG  59.  861.00/642.
J.R.  Parsons  to  sister.  June  12,  1917  //  Imperial  War  Museum  (London).  J.R.  Parsons
Papers.  Box  3.
 159  The  Literary  Digest.  1917.  Aug.  25.  P.  65.
 160  S.Harper  to  R.T.  Crane.  June  20,  1917  //  GU.  Richard  Crane  Papers.  Pt.  II.  Box
l.F.  13.
 161  Memoirs  of  C.R.  Crane.  Russia,  1917.  P.  175  //  BA  CU.  C.R.  Crane  Papers.
Box  3.
 162  В.Солдатенков.  Меморандум  9(22)  августа  1917  г.  С.  6-7  //  В  A  CU.
 B.А.  Bakhmeteff  Papers.  Box  45.  F.:  Memoranda.  Russia.
 163  C.R.  Crane  to  J.O.  Crane.  April  15,  1917  //  BA  CU.  C.R.  Crane  Papers.  Box.  1;
 C.R.  Crane  to  C.S.  Crane.  April  6,  1917  //  Ibid.
 339

164  Милюков  П.Н.  Воспоминания.  М.,  1991.  С.  493;  Троцкий  Л.Д.  Моя
жизнь:  Опыт  автобиографии.  М.,  1991.  С.  261,  271,  276;  Волкогонов  Д.А.  Троц¬
кий.  Политический  портрет:  в  2  кн.  М.,  1992.  Кн.  1.  С.  119-221.
 165  The  Literary  Digest.  1917.  Aug.  25.  P.  65.
 166  The  Autobiography  of  Lincoln  Steffens.  Vol.  II.  P.  743;  R.  Lansing  to
W.  Wilson,  with  Enclosure.  May  11,  1917.  Enclosure  II:  D.Fransis  to  the  Department  of
State.  April  24,  1917  //  PWW.  Vol.  42.  P.  273.
 167  The  Servey.  1917.  July  7.  P.  327-328.  В  “контрольные  списки”  вносили  “не¬
желательных”  для  русских  властей  лиц:  тех,  кто  принимал  участие  в  пропаганде
о  заключении  мира,  Кинтальской  социалистической  конференции,  поддерживал
активные  контакты  с  левыми  нейтральных  стран  -  Дании,  Норвегии,  Швеции,  и
им  подобные  (см.:  Черненко  А.М.  Указ.  соч.  С.  180-181).
 168  Черненко  А.М.  Указ.  соч.  С.  181-184.  И  тем  не  менее,  прорываясь  через
все  препятствия  в  Россию  весной  и  летом  1917  г.  среди  тысяч  эмигрантов  при¬
были  многие  из  тех,  кто  играл  важную  роль  в  деятельности  большевистской
партии  и  Октябрьском  вооруженном  восстании.  Среди  них  были  члены  Петро¬
градского  Военно-революционного  комитета  Г.И.  Чудновский,  B.C.  Мицкевич-
Капсукас,  Г.М.  Крамаров,  B.C.  Шатов,  Е.З.  Ярчук;  Московского  -  Н.И.  Бухарин
и  Г.Н.  Мельничанский;  активно  работавшие  в  Америке,  избранные  в  состав  ЦК
большевистской  партии  на  V  съезде  Я.А.  Берзин,  А.М.  Коллонтай  (Там  же.
 С. 	188).
 169  АВПРИ.  Ф.  170  (Посольство  в  Вашингтоне).  On.  512/1.  Д.  504.  JI.  35,  118,
 131.
 170  Там  же.  Л.  24-25,  28,  36,  74.
 171  W.B.  Thompson  to  wife.  August  6,  1917  //  MD  LC.  H.  Hagedom  -
W.  Thompson  Papers.  Box  19;  R.Robins  to  wife  //  SHSW.  R.  Robins  Papers.  Box  13.
 172  D.  Fransis  to  the  Secretary  of  State.  August  22,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/473.
 173  R.  Lansing  to  Hon.  Attorney  General.  October  8,  1917  //  NA.  RG  59.
861.00/473.
 174  R.Lansing  to  American  Embassy,  Petrograd.  October  13,  1917  //  NA.  RG  59.
861.00/582  V2-

Глава  третья
АМЕРИКАНСКАЯ  ПОМОЩЬ  РОССИИ
 Транспорт  и  политика.
Миссия  Дж.  Стивенса
 Состояние  эйфории,  которое  охватило  американское  общест¬
во  после  получения  известий  о  Февральской  революции  в  России,
выражалось  по-разному.  Возникло  много  организаций,  объявляв¬
ших  целью  оказание  помощи  демократической  России.  В  частно¬
сти,  был  создан  Американский  комитет  в  поддержку  демократи¬
ческого  правительства  России.  Приветствия  русскому  народу,
сбросившему  “ненавистное  иго”,  принимались  Конгрессом  по
предложению  видных  политических  деятелей,  -  в  том  числе  сена¬
торов  Дж.К.  Вардамана  (штат  Миссиссипи),  Б.  Тилмана  (Юж¬
ная  Каролина);  законодательными  собраниями  штатов  (Род-Ай¬
ленд,  Виргиния  и  др.);  одобрялись  на  многолюдных  митингах  и
демонстрациях  по  всей  стране.  Лидеры  политической  элиты
США,  однако,  прекрасно  понимали,  что  вожди  “новорожденной
русской  демократии”  нуждаются  не  только  в  моральном  поощре¬
нии,  но  и  в  материальном.
 Именно  такую  мысль  высказал  19  марта  госсекретарь  Р.  Лан¬
синг.  Администрация  Вильсона  вполне  ясно  представляла,  что
требуется  партнеру1.  “Во-первых,  -  писал  министр  внутренних
дел  Ф.  Лейн,  -  дать  России  и  Франции  деньги.  Во-вторых,  убе¬
диться,  чтобы  у  России  было  военное  снаряжение,  которого  ей
так  не  хватает...  Я  не  удивлюсь,  если  мы  возьмем  на  себя  управ¬
ление  железными  дорогами  России.  И  -  корабли,  корабли!  Мы
нуждаемся  в  них  больше,  чем  в  чем-нибудь  на  свете!  Корабли,
чтобы  кормить  Англию  и  заставить  работать  русскую  военную
машину”2.
 К  проблемам  русско-американских  торгово-промышлен¬
ных,  финансовых  отношений  в  годы  Первой  мировой  войны,
включая  и  период  между  Февралем  и  Октябрем  1917  г.,  отечест¬
венные  и  зарубежные  исследователи  обращались  неоднократно.
Автору  хотелось  поднять  те  вопросы,  которые,  как  нам  предста¬
 341

вляется,  пока  не  нашли  в  работах  адекватного  ответа:  каковы
были  возможности  американской  помощи  Временному  прави¬
тельству?  могла  ли  она  стать  более  эффективной  и  какие  фак¬
торы  на  нее  влияли?  сколь  велика  была  зависимость  военно¬
экономических  связей  России  и  США  от  состояния  общесоюзни¬
ческих  отношений?
 В  водовороте  дел,  поглотивших  вильсоновскую  администра¬
цию  в  связи  со  вступлением  США  в  войну  весной  1917  г.,  “русская
проблема”  могла  и  “утонуть”.  В  этих  условиях  лоббистом,  отста¬
ивавшим  необходимость  помощи  России,  выступил  военный  жур¬
налист  С.  Уошборн.  В  письме  Р.Лансингу  от  2  апреля  1917  г.  он
предложил  такую  программу:  направить  миссию  экспертов  для
ознакомления  с  проблемами  железных  дорог;  поставить  оборудо¬
вания  для  них;  создать  в  США  корпус  в  100  тыс.  добровольцев  для
работы  на  оборонных  предприятиях  России;  организовать  широ¬
кую  пропагандистскую  кампанию  в  поддержку  войны  и  Времен¬
ного  правительства.  О  новых  кредитах,  продолжении  военных
поставок  сказано  не  было;  впрочем,  их  необходимость  была  для
Уошборна  очевидной.
 Военный  журналист  связался  с  видным  железнодорожным
магнатом,  владельцем  “Балтимор  и  Огайо”  Д.  Виллардом,  с  октя¬
бря  1916  г.  работавшим  в  Совещательной  комиссии  Совета  наци¬
ональной  обороны  (с  марта  1917  г.  возглавил  ее).  В  конце  марта
Уошборн  получил  возможность  выступить  перед  ней  в  присутст¬
вии  шести  членов  кабинета,  начальника  Генерального  штаба  с  из¬
ложением  проекта  оказания  помощи  России.  Выступление  было
удачным.  “Мне  представляется,  общее  настроение  таково:  мы
должны  сделать  все  возможное,  чтобы  изменить  ситуацию  к  луч¬
шему”,  -  написал  Виллард  Уошборну  9  апреля3.
 Улучшение  работы  русского  транспорта  в  США  считали  (и
вполне  оправданно)  ключом  к  решению  проблем  экономики  в
целом.  Между  тем  еще  в  предвоенные  годы  железные  дороги
России  пребывали  в  состоянии  далеко  не  блестящем4.  Требова¬
ния,  которые  война  предъявила  к  ним,  оказались  непосильными.
Кризисное  состояние  транспорта  накануне  Февраля  стало  фак¬
том  общепризнанным.  Оно  не  было  секретом  ни  для  союзников
России,  ни  для  правительств  нейтральных  государств  (к  которым
до  апреля  1917  г.  принадлежали  и  США).  О  сложных  проблемах
железных  дорог  России  свидетельствовали  заказы  на  различное
оборудование  для  них,  размещенное  в  Америке  в  период
1915-1917  гг.5  Отметим  и  то,  что  Временное  правительство,  ре¬
ально  оценившее  ситуацию  на  транспорте,  предпринимало  нема¬
лые  усилия  для  исправления  положения.  Однако  значительных
результатов  добиться  не  удалось6.  Особое  беспокойство  по  пово¬
 342

ду  состояния  железных  дорог  России  проявляли  давшие  ей  кре¬
диты  англичане.  Их  анализ  проблемы  готовил  почву  для  широ¬
кого  американского  участия  в  ее  решении  после  вступления
США  в  войну.
 Американский  военный  атташе  в  России  майор  Ф.  Риггс  в
десятых  числах  апреля  направил  в  Вашингтон  составленный  анг¬
лийским  майором  Данлапом  документ  о  состоянии  Владивосток¬
ского  порта  и  Транссибирской  магистрали.  Он  охарактеризовал
удручающую  картину  скопления  в  порту  сотен  тонн  не  вывезен¬
ных  грузов,  дезорганизации  его  работы  и  движения  на  железной
дороге.  Рекомендации,  составленные  на  основе  документа,  подго¬
товленного  британской  технической  миссией  (генерал-майор
Колдвел),  были  переданы  американским  коллегам.  Англичане,
разуверившиеся  в  возможностях  русских  самостоятельно  спра¬
виться  с  проблемой,  предлагали  передать  Владивосток  и  Сибир¬
скую  железную  дорогу  под  контроль  американских  специалистов.
Они  должны  были  контролировать  разгрузку  кораблей,  график
доставки  и  сборки  закупленных  в  США  Россией  паровозов,  ваго¬
нов  и  других  грузов;  наладить  движение  поездов  “во  избежание
абсурдных  и  ненужных”  задержек  на  станциях  и  запасных  путях,
руководить  созданием  ремонтных  мастерских.  В  документах  вы¬
ражалась  надежда,  что  Верховного  главнокомандующего
М.В.  Алексеева,  военного  и  морского  министра  А.И.  Гучкова  и
других  членов  Временного  правительства  удастся  убедить  в  необ¬
ходимости  реализации  британских  проектов7.
 Таким  образом,  весной  1917  г.  готовилась  почва  для  активно¬
го  участия  США  в  решении  русской  транспортной  проблемы;  ее
значимость,  вслед  за  Уошборном  и  Д.  Виллардом,  “осознали”
Р.  Лансинг  и  Н.  Бейкер.  На  карту  были  поставлены  увеличение
боевого  потенциала  России,  доставка  грузов  и  пополнений  на
фронт,  “разгрузка”  затоваренных  портов,  укрепление  дисципли¬
ны  (тысячи  солдат  дезертировали  с  фронта,  используя  вызванную
хаосом  на  транспорте  свободу  передвижения).  Улучшение  рабо¬
ты  железных  дорог  снимало  социальное  напряжение,  поскольку
они  “кормили”  население  крупных  городов,  а  следовательно,  под
контроль  ставился  такой  “беспокойный”  отряд  рабочих,  как
транспортные.  Решались  проблемы  связи  “центра”  с  регионами  и
их  управляемости.  В  США  признавали,  что,  занимаясь  железны¬
ми  дорогами  России,  американцы  на  деле  не  забывали  о  собствен¬
ных  проблемах.  Решать  “огромную  по  масштабам  задачу  -  сохра¬
нить  Россию  в  войне,  помочь  союзникам  быстрее  сломать  хребет
германскому  блоку”  -  значило  избавить  Америку  от  необходимо¬
сти  отправлять  сотни  тысяч  своих  сынов  во  Францию,  писал  Вил¬
лард  Уошборну  в  начале  мая8.
 343

Западные  политики,  бизнесмены  намечали  и  более  перспек¬
тивные  задачи,  о  которых  предпочитали  не  распространяться.
Вопрос  был  весьма  деликатным:  не  прекращалась  борьба  за  рын¬
ки  сбыта  и  источники  сырья  в  России,  которые  после  войны  обе¬
щали  стать  необычайно  привлекательными.  В  Лондоне  и  Париже
понимали  (думается,  не  без  сожаления),  что  в  условиях  вызванно¬
го  войной  напряжения  сил  Англия  и  Франция  с  задачей  улучше¬
ния  работы  транспорта  России  без  США  не  справятся.  Настойчи¬
во  приглашая  американцев  к  участию  в  решении  русской  желез¬
нодорожной  проблемы,  англичане  и  французы  не  забывали  сво¬
его  интереса,  предлагая  США  фактически  разделить  территорию
союзника  на  сферы  влияния.  21  апреля  Фрэнсис  сообщал  в  Ва¬
шингтон  о  неофициальном  разговоре  с  британским  послом,  “ре¬
комендовавшим”  Временному  правительству  для  налаживания
“нормальной  работы”  транспорта  предоставить  США  контроль
над  Владивостоком  и  всей  Транссибирской  магистралью,  оставив
за  англичанами  Архангельск  и  русский  Север9.
 Вопрос  стоял  и  о  формах  помощи,  степени  участия  союзников
в  реорганизации  русского  железнодорожного  хозяйства.  Времен¬
ное  правительство  не  было  готово  принять  столь  радикальный
вариант,  как  контроль  над  ним  со  стороны  западных  держав,  но
все  же  надеялось  навести  порядок  при  их  поддержке,  но  своими
силами10.  Наиболее  подходящим  для  Временного  правительства
Риггс  считал  вариант,  что  американцы  предоставят  партнеру  под¬
вижной  состав,  другое  железнодорожное  оборудование;  во  Вла¬
дивостоке  и  Харбине  будут  созданы  условия  для  приема  и  работы
с  американскими  грузами  (строительство  мастерских  для  сборки
подвижного  состава,  доков,  складов,  причалов  и  т.д.)  под  непо¬
средственным  контролем  американских  военных,  инженеров,  ма¬
стеров.  Группа  американских  специалистов  должна  была  выехать
в  Россию  для  изучения  состояния  Транссибирской,  Уссурийской  и
Китайско-Восточной  железных  дорог  (КВЖД)11.
 В  Вашингтоне  предпочитали  действовать  осторожно,  не  оп¬
ределяя  границ  допустимых  пределов  помощи  России  в  реоргани¬
зации  транспорта.  Сначала  решили  отправить  миссию  экспертов;
затем,  в  соответствии  с  ее  рекомендациями,  осуществлять  постав¬
ки  вагонов,  локомотивов,  рельсов.  Уже  потом  все  остальное,  “что
им  (т.е.  русским.  -  СЛ.)  может  потребоваться”,  -  писал  С.  Уош-
борн  лорду  Нортклифу  6  апреля12.
 Всем  было  ясно:  комиссию  железнодорожных  специалистов
следовало  отправлять  без  промедления.  Благие  намерения,  одна¬
ко,  разбились  об  американскую  бюрократию:  на  разные  “согла¬
сования”  ушел  почти  месяц.  9  апреля  Д.  Виллард  жаловался  Уош-
борну,  что  не  решен  вопрос  о  финансировании  комиссии  и  он
 344

“ожидает”  решения.  После  многих  трудностей  и  запретов  (miles  of
red  tape),  писал  Уошборн  Вилларду  в  начале  мая,  удалось  полу¬
чить  деньги.  Со  своей  стороны,  Временное  правительство  21  ап¬
реля  информировало  о  согласии  принять  американских  железно¬
дорожных  экспертов13.
 В  делегацию  были  приглашены  крупные  специалисты  желез¬
нодорожного  дела.  При  выборе  руководителя  Вашингтон  остано¬
вился  на  имевшем  безупречную  репутацию  Дж.  Стивенсе.  Костяк
миссии  составляли:  инженер-механик  Дж.  Гиббс  с  Пенсильван¬
ской  железной  дороги,  инженер-механик  Генри  Миллер,  вице¬
президент  “Уобаш  рейлвей”;  Дж.Е.  Грейнер,  главный  инженер-
консультант  “Балтимор  и  Огайо”;  У.Л.  Дарлинг,  ранее  занимав¬
ший  пост  главного  инженера  Северной  тихоокеанской  железной
дороги.
 В  Вашингтоне  понимали,  что  при  работе  в  столь  сложной
стране,  как  Россия,  глава  миссии  должен  обладать  немалыми  ди¬
пломатическими  способностями.  Скептиков,  сомневавшихся,  что
Стивенс  этим  качеством  обладает,  убедил  “кто-то”  в  коридорах
власти  (имя  названо  не  было),  знавший  железнодорожного  экс¬
перта  близко  и  утверждавший:  “Стивенс  может  говорить  дольше
других,  а  сказать  меньше,  чем  любой  из  живущих  на  земле”.  Учи¬
тывая  это  ценное  качество  дипломата,  назначение  было  решено.
Вильсон  как  раз  не  хотел,  чтобы  Дж.  Стивенсу  пришлось  зани¬
маться  политикой  и  надеялся,  что  он  целиком  сосредоточится  на
технических  вопросах.  Не  случайно  комиссия  получила  название
Консультативной  комиссии  железнодорожных  экспертов  для
России14.
 4  мая  1917  г.  Вильсон  официально  объявил  о  согласии  напра¬
вить  миссию  в  Россию  и  назвал  ее  состав;  9  мая  Стивенс  и  его  кол¬
леги  (18  человек)  уже  выезжали  из  США.  Миссия  прибыла  во
Владивосток  1  июня,  проследовала  в  Петроград  по  Транссибир¬
ской  магистрали  (5  450  миль).  Во  Владивостоке  видели  700  тыс.  т
грузов,  закупленных  для  России  на  американские  и  английские
кредиты;  многие  лежали  без  движения  около  двух  лет.  Положе¬
ние  дел  на  железной  дороге  выглядело  бедственным.  Состояние
поездов,  железнодорожных  путей  вызывало  серьезные  нарека¬
ния.  Рабочие  вели  себя  вызывающе,  их  никак  нельзя  было  на¬
звать  “добросовестными  тружениками”;  поведение  отличали  “не¬
довольство,  неповиновение,  неподчинение”  властям.  Последние
авторитетом  не  пользовались  и  ничего  к  лучшему  изменить  не
могли.  Привыкшие  к  нестабильности  в  обществе,  люди  пребыва¬
ли  в  ожидании  очередного  политического  кризиса.  На  фоне  это¬
го  развала  и  хаоса  звучали  столь  любимые  русскими  приветствия
в  адрес  делегации  союзников15.
 345

В  Петроград  Стивенс  и  его  коллеги  прибыли  12  июня  -  за
день  до  прибытия  в  столицу  миссии  Э.  Рута,  взявшего  под  патро¬
наж  работу  железнодорожной  миссии.  Стивенс  немедленно  уста¬
новил  контакты  с  Д.  Фрэнсисом.  Сразу  же  начались  переговоры
Стивенса  в  Министерстве  путей  сообщения.  Отечественные  ис¬
следователи,  изучавшие  этот  сюжет,  констатировали,  что  диалог
с  российскими  коллегами  складывался  сложно,  Стивенс  заметно
нервничал.  Американский  специалист  добивался  самых  широких
полномочий  -  включая  “осмотр  комиссией  Владивостокского
порта  с  верфями,  складами,  мастерскими  и  т.п.,  Уссурийской,  Си¬
бирской  и  Китайско-Восточной  железных  дорог;  линии,  связыва¬
ющих  Петроград  с  Донецким  угольным  бассейном  и  т.п.”;  это  вы¬
зывало  недовольство  русских  специалистов16.
 По  Стивенсу,  ситуация  выглядела  иначе.  Он  не  смог  сдержать
сарказма,  вспоминая  о  встречах  с  русскими  чиновниками  (видимо,
назначенных  еще  при  прежнем  режиме),  засидевшихся  в  прекрас¬
ных  апартаментах,  решавших  самые  важные  вопросы  медленно,
рутинно,  без  учета  динамичных  обстоятельств  военного  времени.
Попытки  Стивенса  наладить  деловое  взаимодействие  с  работни¬
ками  русского  министерства  были  встречены  весьма  холодно.
Скорее  из-за  нежелания  что-то  серьезно  менять,  боязни  ответст¬
венности,  отсутствия  стимула.  “Если  наша  работа  приносит  при¬
быль,  то  казна  ее  отбирает.  Если  убытки  -  казна  их  списывает.
Какой  резон  работать  лучше?”  -  передавал  Стивенс  содержание
сказанного  одним  из  железнодорожных  служащих17.
 Бросая  немало  обоснованных  упреков  в  адрес  российских
коллег,  Стивенс  в  июне  в  рабочем  документе  для  Э.  Рута  вынуж¬
ден  был  признать,  что  и  действия  союзников  идеальными  не  бы¬
ли:  они  срывали  сроки  поставок  России  подвижного  состава.
Стивенс  сообщал,  что  отправка  из  США  заказанных  Россией  в
1915-1916  гг.  375  паровозов  должна  была  начаться  два  месяца  на¬
зад.  Однако,  по  имевшейся  у  него  информации,  произведено
было  только  150,  задержка  с  их  отправкой  скорее  всего  была
вызвана  нехваткой  тоннажа  на  торговых  судах.  Остальные  225  ло¬
комотивов  еще  не  были  изготовлены.
 По  поводу  поступления  в  Россию  вагонов  Стивенс  хранил
молчание.  Он  лишь  упомянул  о  новых  русских  заказах  на  500  ло¬
комотивов  и  10  тыс.  вагонов,  о  том,  что  мощности  американских
заводов  были  достаточными  для  их  производства,  что  возмож¬
ности  союзного  флота  позволяли  доставлять  в  Россию  ежемесяч¬
но  сотню  локомотивов  и  до  5  тыс.  вагонов.  Если  мы  хотим,  писал
Стивенс,  чтобы  Россия  хорошо  воевала,  ее  правительство  долж¬
но  быть  уверено,  что  такой  объем  поставок  будет  обеспечен.  До¬
кумент  содержал  анализ  работы  порта  Владивостока  и  путей  его
 346

улучшения,  свои  предложения  глава  комиссии  готов  был  предос¬
тавить  министру  путей  сообщения  Н.В.  Некрасову18.
 Стивенс  предлагал:  предоставить  России  заем  в  размере
375  тыс.  долл.  на  приобретение  паровозов,  вагонов,  рельсов,  не¬
обходимого  железнодорожного  оборудования;  построить  во  Вла¬
дивостоке  мастерские  для  сборки  поступавших  из  США  локомо¬
тивов,  а  также  реорганизовать  на  круглосуточной  основе  их  ра¬
боту;  перечень  мер,  призванных  обеспечить  ускорение  разгрузки
и  погрузки  вагонов  и  контроль  за  этим  процессом;  создать  особое
государственное  ведомство  с  генеральным  инспектором  во  главе,
ответственное  за  функционирование  транспорта  как  цельной  си¬
стемы,  и  многое  другое19.
 Во  время  переговоров  в  Петрограде  Стивенса  на  две  недели
свалила  болезнь;  поправившись,  3  июля  он  участвовал  в  совеща¬
нии  в  Министерстве  торговли  и  промышленности.  В  следующий
день,  по  случаю  Дня  независимости,  он  обратился  с  “Посланием  к
народу  России  Консультативной  комиссии  железнодорожных
специалистов”.  Стивенс  торжественно  провозглашал:  “Соединен¬
ные  Штаты  стоят  плечом  к  плечу  с  русским  народом  в  борьбе
против  коварного  врага!  За  пять  недель  пребывания  в  России
члены  миссии  проделали  огромную  работу;  убедились,  что  в  ос¬
нове  своей  управление  железными  дорогами  организовано  пра¬
вильно.  Происходящий  обмен  опытом  между  русскими  и  амери¬
канскими  экспертами  самым  благоприятным  образом  скажется
на  состоянии  дел”20.
 Думается,  что  несмотря  на  подобные  бодрые  заявления,  Сти¬
венс  был  не  слишком  доволен  результатами  переговоров  в  Пет¬
рограде;  не  случайно  в  мемуарах  он  признал,  что  удалось  уладить
лишь  некоторые  вопросы.  Предоставленном  ему  правом  прове¬
сти  инспекцию  состояния  важнейших  железных  дорог  России
американский  эксперт  воспользовался.  У.  Дарлинг  отправился  на
Север  выяснять  возможности  увеличения  доставки  грузов  через
порты  Баренцего  и  Белого  морей;  Г.  Миллер  -  на  юг,  обследо¬
вать  железные  дороги  Донецкого  каменноугольного  бассейна21.
 Между  тем,  осведомленные  о  проблемах  Стивенса  ему  стали
активно  помогать  и  Э.  Рут,  и  Д.  Фрэнсис.  Через  последнего  Госу¬
дарственный  департамент  оказывал  давление  на  Временное  пра¬
вительство,  настаивая,  чтобы  рекомендации  Стивенса  по  рефор¬
мированию  транспорта  принимались  к  исполнению.  Американцы
придали  работе  Стивенса  в  России  статус  общесоюзнического  де¬
ла.  Результатом  совещания  в  английском  посольстве  в  Петрогра¬
де  5  июля  1917  г.  с  участием  Д.  Фрэнсиса,  Дж.  Бьюкенена,  Э.  Ру¬
та,  С.  Бертрона,  А.  Гендерсона,  а  также  французского  поверенно¬
го  в  делах,  японского,  бельгийского  и  португальского  послов,
 347

технических  экспертов  ряда  стран  стал  документ,  прямо  ставив¬
ший  объем  и  график  дальнейших  военных  поставок  России  от
принятия  рекомендаций  комиссией  Стивенса  по  улучшению  рабо¬
ты  транспорта.  На  следующий  день  Э.  Рут  и  А.  Гендерсон  вручи¬
ли  документ  М.И.  Терещенко22.
 Во  время  поездки  членов  миссии  Рута  на  фронт  в  конце  июня
американские  дипломаты  готовили  почву  для  более  тесного  вза¬
имодействия  Стивенса  с  русскими  военными.  Проблемы  транс¬
порта  стали  предметом  обсуждения  на  состоявшейся  в  ставке
(26  июня  1917  г.)  встрече  Э.Рута  и  генерала  X.  Скотта  с  минист¬
ром  иностранных  дел  М.И.  Терещенко,  главнокомандующим
A.A.  Брусиловым  и  начальником  Генерального  штаба  A.C.  Jly-
комским.  Было  решено  установить,  минуя  посредников,  прямой
контакт  между  ними  и  американскими  экспертами23.  Сам  Стивенс
также  поехал  на  Юго-Западный  фронт  и  встретился  с  генералом
Брусиловым  и  его  офицерами  (эксперт  не  указал  дату  разговора;
остается,  однако,  предполагать,  что  он  происходил  на  начальной,
успешной  стадии  русского  наступления).  По  воспоминаниям  аме¬
риканца,  он  был  обескуражен:  ответственные  за  снабжение  и
транспорт  высокие  военные  чины  весьма  поверхностно  знали  де¬
ло.  Они  рассуждали  о  “немедленной  доставке”  в  Россию  до  500
американских  паровозов,  строительстве  больших  мастерских  по
их  сборке  и  ремонту  (по  Стивенсу,  для  этого  потребовалось  бы
два-три  года).
 Стивенс  решил  вернуться  в  столицу;  по  дороге  он  присое¬
динился  к  возвращавшейся  из  поездки  по  южным  районам  России
части  миссии  во  главе  с  Г.  Миллером.  Их  впечатления  были  нера¬
достными:  “апатия  и  откровенное  безразличие”  вроде  бы  отве¬
чавших  за  дело  чиновников,  живших  одним  днем.  В  Петрограде
Стивенс  встретился  с  У.Ф.  Дарлингом,  поставившим  крест  на  воз¬
можности  увеличения  поставок  грузов  через  северные  порты
России.  Архангельск  был  семь  месяцев  в  году  закрыт  для  навига¬
ции.  Строительство  900-мильной  железной  дороги  от  Петрограда
на  Мурманск  (чтобы  получить  доступ  к  незамерзающему  порту)
начало  еще  царское  правительство.  Но,  как  сообщил  американ¬
ский  специалист,  чтобы  привести  ее  в  рабочее  состояние,  потре¬
бовался  бы  год  работы  и  баснословные  деньги.  Вояж  дорого  обо¬
шелся  Дарлингу:  “он  потерял  40  фунтов”  веса  и  “почти  умирал  с
голоду”,  -  свидетельствовал  Стивенс24.
 По  его  воспоминаниям,  в  Петрограде  главу  миссии  ожидали  и
другие  разочарования.  Выяснилось,  что  Министерство  путей  со¬
общения  не  воспользовалось  американскими  рекомендациями.
Дж.  Гиббс,  Дж.Е.  Грейнер  и  У.  Дарлинг  сообщили  своему  шефу,
что  считают  свою  работу  в  России  завершенной  и  хотели  бы  вер¬
 348

нуться  на  Родину.  Стивенс  не  счел  возможным  их  удерживать.  На
мысль,  что  основной  причиной  их  отъезда  была  неудовлетворен¬
ность  результатами  своего  труда,  наводит  не  только  замечание
Стивенса:  “они  выполняли  его  с  величайшим  терпением”  (очевид¬
но,  иссякшем)25.  Находившийся  в  Пекине  по  делам  службы  в  кон¬
це  августа  1917  г.  генерал-майор  А.  Потапов  сообщал  Б.А.  Бах-
метеву,  что  встретился  там  с  возвращавшимися  в  Америку  члена¬
ми  миссии  Стивенса  (их  имена  не  назывались).  Они  “помещают  в
газетах  очень  оптимистические  интервью  о  России,  но  в  беседах
со  мной  и  официальными  лицами  воздержались  от  особых  нам
похвал,  -  писал  Потапов.  -  По-видимому,  остались  не  очень  до¬
вольны  Н.В.  Некрасовым  и  его  слабо  проявленной  энергией  в
проведении  в  жизнь  советов  Комиссии...”26
 Все  более  разочаровываясь  в  способности  Временного  прави¬
тельства  навести  порядок  на  транспорте  своими  силами,  Стивенс
зондировал  почву  для  установления  американского  контроля  над
важнейшей  транспортной  артерией  страны.  Впоследствии  Сти¬
венс  утверждал,  что  идея  масштабного  приглашения  американ¬
ских  специалистов  исходила  от  Временного  правительства,  за¬
прос  был  сделан  товарищем  министра  путей  сообщения  A.B.  Ли-
веровским.  Стивенс  его  “одобрил”.  30  июля  он  информировал
Д.  Вилларда  о  согласии  Временного  правительства  принять  в  Рос¬
сии  американские  железнодорожные  бригады.  В  середине  авгу¬
ста  глава  миссии  вынашивал  планы  командировки  в  Россию  из
США  нескольких  сот  железнодорожников,  размещения  12  бри¬
гад:  10  -  на  линии  Владивосток-Омск,  2  -  между  Москвой  и  Пет¬
роградом.  В  каждое  подразделение  должно  было  входить  14  спе¬
циалистов:  диспетчеров,  связистов,  инженеров,  механиков,  масте¬
ров  по  ремонту  путей.  7  августа  Ф.  Полк  передал  Дж.  Тэмелти  по¬
лученную  по  каналам  Госдепа  информацию,  что  Стивенс  также
запрашивал  сотню  квалифицированных  рабочих  для  работ  в  ре¬
монтных  мастерских,  85  управляющих  организацией  транспорт¬
ных  перевозок27.
 Летом  и  осенью  1917  г.  в  США  увеличивалось  число  скепти¬
ков  в  отношении  возможности  оказания  помощи  России.  Даже
Д.  Виллард  в  письме  С.  Уошборну  4  июля  указал,  что  возможно¬
сти  США  не  беспредельны.  Русские,  писал  он,  настойчиво  просят
прислать  как  можно  больше  паровозных  двигателей,  вагонов  в
кратчайшие  сроки.  Однако  правительство  “вынуждено  выделять
такие  огромные  суммы  денег  по  всем  направлениям,  что  необхо¬
димо  взвешивать  каждый  запрос  самым  тщательным  образом  с
тем,  чтобы  быть  уверенным,  что  сделанное  нами  в  данных  обсто¬
ятельствах  -  лучшее  из  того,  что  мы  можем  сделать”28.  Признава¬
лись  не  только  недостаток  средств,  но  и  трудности  производства
 349

американской  промышленностью  необходимых  для  нужд  войны
предметов.  Председатель  Междуштатной  торговой  комиссии
Генри  К.  Холл  в  докладе  президенту  вынужден  был  констатиро¬
вать  некоторое  сокращение  выпуска  подвижного  состава.  Он
объяснял  этот  факт  рядом  причин:  у  фирм,  производивших  ваго¬
ны  и  локомотивы,  возникли  трудности  приобретения  дефицит¬
ных  в  условиях  войны  стали  и  леса;  с  переориентацией  заводов  на
создание  других  видов  оборонной  продукции  (в  первую  очередь,
снарядов),  ростом  цен  на  материалы.  В  документе  отмечалось,
что,  в  зависимости  от  типа,  цена  производства  вагона  за  один  год
увеличилась  с  20%  до  250%,  локомотивов  -  с  25%  до  110%29.
 Политические  лидеры  США,  получая  из  разных  источников
данные  об  ухудшавшемся  состоянии  железных  дорог  России,  все
больше  убеждались  в  безнадежности  попыток  как-то  поправить
дела.  Советник  Государственного  департамента  Ф.  Полк  в  письме
от  7  августа  секретарю  президента,  со  ссылкой  на  полученную
 А. 	Бальфуром  по  каналам  английского  посольства  в  России  ин¬
формацию,  приводил  печальную  статистику:  в  первой  половине
1917  г.  было  погружено  на  750  тыс.  вагонов  меньше,  чем  за  тот
же  период  предыдущего  года;  количество  неисправных  двигате¬
лей  увеличилось  на  2%  еженедельно;  рабочие  ремонтных  мастер¬
ских  постоянно  участвовали  в  политических  митингах30.  А.  Бул¬
лард  в  послании  Хаузу  от  22  августа  отметил,  что  кризисное  со¬
стояние  транспорта  в  России  было  главной  среди  иных  тяжелей¬
ших  проблем,  тянувших  Россию  “ко  дну”.  Буллард  полагал,  что
даже  самые  энергичные,  экстренные  меры  едва  ли  могли  что-то
изменить  к  лучшему31.
 Получая  подобную  информацию,  Хауз  ничем  не  мог  обнаде¬
жить  русского  посла,  в  конце  июля  явившегося  к  нему  с  расска¬
зом  о  тяжелом  положении  транспорта  России,  а  также  с  просьбой
прояснить,  возможна  ли  быстрая  поставка  из  США  заказанного
ранее  подвижного  состава.  Бахметев  полагал,  что  нарвался  на
бюрократические  рогатки,  и  безуспешно  пытался  получить  ин¬
формацию  у  главы  Управления  кораблестроения  Уильяма  Ден¬
мана  и,  видимо,  директора  железных  дорог  военного  назначения
Сэмуэля  Фелтона.  Растроганный  разговором,  Хауз  просил  Виль¬
сона  связаться  с  Денманом,  Виллардом  и  Фелтоном  и  разъяснить
ситуацию32.  На  деле  разговор  свидетельствовал,  что  русско-аме¬
риканские  отношения  перестали  быть  приоритетными  для  амери¬
канского  правительства.  Белый  дом  не  собирался  тратить  силы
там,  где  ситуация  была  слишком  не  ясна  и  запущена.  Отметим,
что  вернувшийся  из  России  Рут  был  также  весьма  категоричен,  в
сердцах  бросив  С.  Спринг-Райсу:  бессмысленно  поставлять  что-то
в  Россию,  где  на  милю  железнодорожного  пути  уже  приходится
 350

вдвое  больше  двигателей  и  подвижного  состава,  чем  в  Америке!
Неспособность  наладить  их  эффективное  использование  и  ре¬
монт,  плохая  организация  перевозок,  действия  рабочих  организа¬
ций  -  вот  что  мешало  российскому  транспорту  нормально  рабо¬
тать.  Рут  добавил:  США  направили  туда  Стивенса,  едва  ли  можно
еще  что-то  сделать33.
 В  конце  лета  союзники  были,  в  целом,  солидарны  с  таким  вы¬
водом.  В  начале  августа  А.  Бальфур  высказывал  мнение:  транс¬
портные  проблемы  России  “не  должны  переоцениваться”.  Ины¬
ми  словами,  следовало  максимально  сконцентрироваться  на  про¬
блемах  Западного  фронта.  И  вместе  с  тем,  учитывая  роль  транс¬
порта  для  удержания  России  в  войне,  ее  партнеры  по  антигерман¬
ской  коалиции  продолжали  искать  новые  или  возвращались  к
старым  вариантам  оздоровления  его  работы.  Дж.  Бьюкенен  и
 А. 	Бальфур  в  начале  августа  вернулись  к  идее  установления  кон¬
троля  над  русскими  железными  дорогами  со  стороны  союзников,
отправки  в  Россию  “значительного  числа”  квалифицированных
рабочих.  Впрочем,  в  Лондоне  осознавали,  что  шансы  на  успех  бы¬
ли  минимальными.  Идея  иностранного  контроля  над  транспортом
по-прежнему  не  вызвала  энтузиазма  в  Петрограде.  Возможности
Англии  и  Франции  направлять  в  Россию  локомотивы,  подвижной
состав,  материалы,  квалифицированных  рабочих  на  деле  были
сведены  почти  к  нулю.  В  силу  сложившихся  обстоятельств  льви¬
ную  долю  ответственности  за  судьбу  предприятия  англичане  хо¬
тели  бы  опять-таки  возложить  на  США34.
 Отметим,  что  содержание  приведенного  выше  документа
вполне  соответствовало  решениям  конференции  стран  Антанты
в  Париже  (25-26  июля  1917  г.),  а  также  резолюции,  принятой  на
встрече  представителей  британского,  французского,  итальянского
правительств  в  Лондоне  8  августа.  В  них  члены  антигерманской
коалиции  сделали  попытку  разделить  между  собой  направления
помощи  России.  Англии  предлагалось  заняться  реорганизацией
военного  флота,  Франции  -  армии,  США  -  железными  дорогами.
Впрочем,  как  и  весной,  англичане  и  французы  просили  заокеан¬
ского  партнера  озаботиться  Владивостоком  и  Транссибирской
магистралью,  оставляя  за  Англией  север  (Архангельск),  за  Фран¬
цией  -  юго-запад  страны35.
 Конечно,  не  только  учет  мнения  союзников,  но  и  другие  при¬
чины  заставили  Вашингтон  пожелать,  чтобы  Дж.  Стивенс  был
занят  решением  практических  вопросов  работы  Транссибирской
магистрали  и  уехал  из  столицы.  Раздражение  вызвало  заявление
Стивенса  от  4  июля.  Лансинг  в  послании  президенту  13  августа  от¬
метил,  что  эксперт  вторгся  в  среду  дипломатических  отношений,
недопустимо  превысив  свои  полномочия.  Вильсон  поручил  госсе¬
 351

кретарю  “остудить”  пыл  ретивого  специалиста  и  напомнить  ему,
что  его  компетенция  -  железные  дороги.  Кроме  того,  суммы,  ко¬
торые  Стивенс  “пообещал”  России,  в  Вашингтоне  посчитали
чрезмерными.  В  сентябре  1917  г.  министр  финансов  У.  Мак-Аду
вспомнил  о  “безответственном  и  ужасном”  заявлении  главы  ко¬
миссии,  которое  вынудило  правительство  США  предусмотреть
выделение  кредита  для  России  на  140  млрд  долл.  для  покрытия
расходов  на  железнодорожное  оборудование  в.  1918  г.36
 Стивенса  же  в  конце  лета  потянуло  на  Восток  желание  за¬
няться  серьезным  делом.  Готовя  почву  для  работы  на  Трансси¬
бирской  магистрали,  он  добился  встречи  с  А.Ф.  Керенским.  По
воспоминаниям  Стивенса,  он  старался  быть  дипломатичным,  но
был  весьма  жёсток  в  своих  оценках:  пренебрежение  русских  чи¬
новников  мнением  американских  экспертов  он  назвал  оскорби¬
тельным.  Это  заявление,  казалось,  “пробудило”  Керенского;  он
якобы  тут  же  постарался  принять  меры,  чтобы  подобная  практи¬
ка  не  повторялась.  И  в  течение  некоторого  времени  американцам
казалось,  что  “дела  могут  сдвинуться  с  мертвой  точки”37.
 Некоторый  оживший  оптимизм  нашел  выражение  в  послании
Стивенса  Госдепу  от  13  августа  1917  г.  В  нем  фиксировались  из¬
менения  в  настроениях  официальных  кругов,  которые  теперь  с
энтузиазмом  выступали  за  американские  методы  управления
транспортом38.  24  августа  американский  инженер  выехал  из  Пет¬
рограда.  Со  своей  стороны  Временное  правительство  постара¬
лось  создать  благоприятные  условия  для  работы  Стивенса  в  Си¬
бири.  Вместе  с  ним  ехал  внушительный  штат  российских  транс¬
портных  чиновников  во  главе  с  направленным  в  Сибирь  в  качест¬
ве  комиссара,  в  том  числе  и  для  осуществления  рекомендаций
американской  комиссии,  товарищем  министра  путей  сообщения
Л.А.  Уструговым.
 По  описанию  Стивенса,  поезд  двигался  на  Восток  медленно,
только  в  дневное  время;  занимавший  обычно  две  недели  вояж
длился  почти  месяц.  Было  время,  чтобы  детально  ознакомиться  с
работой  магистрали.  В  шахтах,  снабжавших  ее  топливом,  едва  те¬
плилась  жизнь.  Рабочие  были  озлоблены.  Однако  “постоянные
уговоры”  и  “чудесное  терпение”,  проявленное  членами  миссии,
позволяли  Стивенсу  надеяться  на  лучшее.  По  прибытии  во  Влади¬
восток  28  сентября  он  с  головой  окунулся  в  работу:  был  занят
принятием  военных  грузов,  строительством  мастерских  у  Черной
балки  и  завода  по  сборке  подвижного  состава  во  Владивостоке,
вел  переговоры  с  Вашингтоном  об  организации  морских  перево¬
зок  в  Россию39.
 Это  были  как  раз  те  дни,  когда  Д.  Фрэнсис,  учитывая  сложно¬
сти,  с  которыми  столкнулся  Стивенс  в  России,  бомбардировал  Ва¬
 352

шингтон  телеграммами  с  требованиями  прислать  ему  помощь.
Посол  просил  направить  пользовавшегося  непререкаемым  авто¬
ритетом  Д.  Вилларда  или  председателя  совета  директоров  “Нью-
Йорк,  Нью-Хэвен  энд  Хартфорд”  Гаварда  Элиота  во  главе  цело¬
го  штата  прикомандированных  ему  экспертов  для  того,  чтобы
они  могли  взять  в  свои  руки  управление  русскими  железными  до¬
рогами  (за  исключением  Транссибирской,  остававшейся  за  Сти¬
венсом).
 Амбициозным  планам  Фрэнсиса  не  суждено  было  сбыться.
По  просьбе  Временного  правительства  он  вызвал  Стивенса  в  Пе¬
троград;  тот  подчинился,  оставив  за  себя  во  Владивостоке  Милле¬
ра.  До  Петрограда  глава  американской  железнодорожной  миссии
добрался  14  октября.  Фрэнсис  сообщал:  с  согласия  М.И.  Тере¬
щенко  и  Государственного  департамента  Стивенсу  было  предло¬
жено  действовать  в  качестве  советника  при  министре  путей  сооб¬
щения40.  На  деле  это  “высокое”  назначение,  думается,  было  лишь
благовидным  предлогом,  чтобы  направить  его  выполнять  весьма
рутинные  поручения.  Временное  правительство,  чувствуя  при¬
ближавшуюся  бурю,  спешно  искало  средства  ослабления  нарас¬
тавшего  напряжения  и  недовольства;  ускорение  доставки  грузов,
военных  и  продовольственных,  могли  улучшить  положение.
 Стивенса  послали  в  Москву,  где  скопилось  8  тыс.  вагонов  с
боевым  снаряжением  -  столь  желанным  на  фронте,  и  тем  не  ме¬
нее  ожидавшим  отправки  “год  или  два”.  Ситуацию  удалось  разря¬
дить,  отправив  “сотни”  вагонов.  Затем  последовало  новое  назна¬
чение:  Стивенс  отправился  на  Урал,  чтобы  ускорить  доставку
6  млн  бушелей  (до  160  тыс.  т)  пшеницы  из  Сибири  в  крупные  го¬
рода  Европейской  России.  Сделав  все  возможное,  Стивенс  воз¬
вращался  в  Петроград.  Однако  в  Самаре  его  настигало  известие
о  падении  Временного  правительства.  Стивенс  доехал  лишь  до
окруженной  большевиками  Москвы.  С  величайшим  трудом  ему
удалось  выбраться  из  города  и  по  Сибирской  магистрали  поки¬
нуть  Россию41.
 Деньги,  поставки,  корабли.  Почему
“захлебнулась”  американская  помощь?
 Проблемы  и  противоречия,  которые  выявила  работа  миссии
Стивенса,  во  многом  отражали  сложные  реалии  русско-амери¬
канского  партнерства  в  1917  г.  Тем  более,  реорганизация  транс¬
порта  была  тесно  переплетена  с  другими  направлениями  помо¬
щи  союзников:  предоставления  кредитов,  производства  за  их  счет
оружия  и  военных  материалов,  доставки  их  в  Россию.  К  апрелю
12.  Листиков  С.В. 	353

1917  г.  функции  кредитора  России,  одного  из  важнейших  произ¬
водителей  для  нее  военной  продукции  (наряду  с  США  и  Японией)
и  перевозчика  грузов  взяла  на  себя  Англия.  К  февралю  1917  г.
сумма  полученных  от  нее  государственных  кредитов  превысила
550  млн  фунт,  стерл.42  Россия  же  оказалась  в  тяжелой  экономи¬
ческой  и  политической  зависимости  от  союзника.  Англичане  по¬
лучили  возможность  жестко  контролировать  действия  партнера
посредством  выделения  валюты,  в  том  числе  долларов  и  йен;  мо¬
нополии  британского  торгового  флота  на  доставку  товаров  в
Россию.  Используя  фактор  его  потерь  от  германской  подводной
войны,  английское  правительство  урезало  выделенный  союзнику
тоннаж  на  торговых  судах.  В  навигацию  1916  г.  вместо  намечен¬
ных  2  млн  т  грузов  англичане  смогли  доставить  в  Архангельск  не
более  800  тыс.  т;  уже  на  межсоюзнической  Петроградской  кон¬
ференции  (январь  1917  г.)  британские  представители  выразили
сомнения,  что  в  течение  1917  г.  удастся  выполнить  перевозки  в
Россию  в  согласованном  объеме  -  3,4  млн  т.43
 В  вопросах  получения,  размещения,  исполнения  военных  за¬
казов  для  России  англичане  также  действовали  корыстно,  рассма¬
тривая  Японию  и  США  как  “резерв”  для  производства  тех  това¬
ров,  которые  не  изготовляла  собственная  промышленность.  Дея¬
тельность  Англо-русского  комитета  в  Лондоне,  с  сентября  1914  г.
поставленного  в  вынужденную  зависимость  от  британских  Меж¬
дународной  комиссии  снабжения  и  специального  ведомства  при
британском  Военном  министерстве,  -  тому  ярчайший  пример44.  С
февраля  1915  г.  русские  заграничные  заказы  были  сосредоточе¬
ны  в  руках  военного  министра  Англии  Г.  Китченера.  Действуя  че¬
рез  американского  бизнесмена  и  финансиста  Дж.П.  Моргана,  ан¬
гличане  в  течение  двух  с  половиной  лет  контролировали  разме¬
щение  и  исполнение  русских  заказов  в  Америке.  Великобритания
фактически  выступала  представителем  союзников  за  океаном,
выполняла  эту  роль  с  большой  выгодой  для  себя  и  для  американ¬
ских  подрядчиков.  Россия  же  несла  многомиллионные  убытки45.
.Попыткой  ослабить  “дружеские  тиски”  британских  объятий,  на¬
вести  порядок  в  деле  заграничных  заказов  России  стала  реоргани¬
зация  Англо-русского  комитета  в  октябре  1915  г.  в  Русский  пра¬
вительственный  комитет.  Уполномоченный  Центрального  воен¬
но-промышленного  комитета  в  Америке  Б.А.  Бахметев  и  возгла¬
влявший  созданный  в  августе  1915  г.  Русский  заготовительный
комитет  в  Америке  (РЗКА)  генерал  A.B.  Сапожников  неодно¬
кратно  высказывали  мнение  о  необходимости  как  можно  быст¬
рее  избавиться  от  британской  зависимости  и  опеки,  работая  с
американцами  напрямую46.  Тем  более,  что  производственные  и
финансовые  возможности  США  многим  в  России  казались  почти
 354

безграничными.  Ведь  уже  в  1915  г.  половина  произведенных  для
нее  военных  материалов,  доставлявшихся  при  посредничестве  ан¬
гличан,  была  произведена  в  Америке.  Конец  1916  -  начало  1917  г.
были  отмечены  широко  циркулировавшими  на  Западе  слухами  о
возможности  ослабления  военных  усилий  России.  В  Англии  их
воспринимали  как  серьезную  угрозу  и  усиливали  давление  на
партнера.  Ответной  реакцией  русских  стало  усилившееся  жела¬
ние  напрямую  работать  с  заокеанским  партнером.
 После  Февральской  революции,  “снявшей”  многие  проблемы
в  русско-американских  отношениях  (включая  и  “еврейский  воп¬
рос”),  действий  Петрограда  по  упорядочению  заграничных  поста¬
вок  (создание  в  начале  апреля  специального  Междуведомствен¬
ного  комитета  и  Главного  управления  по  заграничному  снабже¬
нию),  вступления  США  в  войну,  казалось,  любые  преграды  на  пу¬
ти  двустороннего  сотрудничества  могли  быть  устранены.  Быто¬
вавшие  в  России  радужные  ожидания  на  быструю  и  широкую  фи¬
нансово-экономическую  помощь  США,  однако,  не  оправдались47.
Причины  этого  наиболее  адекватно  осмыслили  англичане,  так
как  у  них  были  самые  тесные  отношения  с  Америкой.  В  донесе¬
нии  от  18  мая  1917  г.  (Россия  к  этому  моменту,  отметим,  пережи¬
ла  Апрельский  кризис)  английский  посол  в  США  С.  Спринг-Райс
отметил  главное:  Вильсон  был  несвободен  в  действиях,  посколь¬
ку  миллионы  американцев  еще  были  настроены  пацифистски,
толком  не  осознали,  что  их  страна  вступила  в  войну.  Они  не  при¬
няли  бы  решительных  действий  вильсоновской  администрации,
нацеленных  на  взаимодействие  с  союзниками.  Влиятельный  бри¬
танский  дипломат  лорд  Р.  Сесил  в  конце  апреля  был  весьма  кате¬
горичен:  помощь  США  не  будет  так  ценна,  как  предполагали  бри¬
танские  политики48.
 По  прошествии  почти  месяца,  9  июня  (кризис  в  России  продол¬
жал  углубляться),  Спринг-Райс  вынужден  был  признать,  что  за¬
медленное  осознание  американцами  факта  своего  участия  в  войне
неблагоприятного  для  союзников  течения  дел  не  изменил.  Наобо¬
рот,  граждане  начали  осознавать  трудности,  с  которыми  сталки¬
вались  лично,  на  этом  спекулировала  прогерманская  и  пацифист¬
ская  пропаганда.  Она  использовала  такие  черты  американцев,  как
изоляционизм  и  эгоизм;  слышались  призывы  оберегать  свои  инте¬
ресы  и  не  расточать  усилий  на  поддержку  других  членов  антигер¬
манской  коалиции.  Президент  подвергался  серьезной  критике  в
Конгрессе,  а  республиканцы  наживали  политический  капитал  на
критике  его  шагов.  Работая  под  таким  прессом,  Вильсон  вынуж¬
ден  был  действовать  с  предельной  осторожностью49.
 В  20-х  числах  июля  британский  посол  отмечал,  что  миллионы
американцев  не  могли  переломить  негативного  отношения  к  дер¬
 12*  355

жавам  Антанты,  полагая,  что  они,  и  в  первую  очередь  англичане,
“уловками  и  хитростью”  заманили  США  в  войну.  Немцы  и  ир¬
ландцы  были  настроены  яро  антианглийски.  Хотя  еврейская  об¬
щина  после  русской  революции  в  значительной  степени  изменила
свое  отношение  к  союзникам,  часть  “богатых  евреев,  ранее  вло¬
живших  деньги  в  Германию”,  едва  ли  сможет  пересмотреть  про¬
германские  взгляды50.  Между  тем  в  России  случился  июльский
кризис...
 Внутриполитические  коллизии  в  США,  сопряженные  с  меж¬
дународными  событиями,  накладывали  самый  негативный  отпе¬
чаток  на  их  сотрудничество  с  союзниками  вообще  и  с  Россией  в
частности.  Вильсон  был  вынужден  в  отношениях  с  союзниками
проводить  осторожную  политику,  что  не  могло  не  сказаться  в
важнейшей  для  союзников  сфере  -  финансовой.  До  вступления
США  в  войну  выделение  денег  странам  Антанты  взяла  на  себя
“Дж.П.  Морган  энд  ко.”,  предоставившая  им  заем  в  размере
400  млн  долл.;  после  апреля  1917  г.  авансирование  средств  стра¬
нам  Антанты  перешло  в  руки  федерального  правительства.  Их
потребности  в  деньгах  были  огромны;  с  начала  апреля  по  середи¬
ну  июля  США  выделили  Великобритании  и  союзникам  более
1  млрд  долл.51  Эти  превосходившие  всякое  воображение  граждан
США  траты  не  могли  не  вызвать  острых  дискуссий  в  Конгрессе  и
обществе.  “Американцы  не  привыкли  к  огромному  объему  на¬
ших  финансовых  операций,  много  времени  утечет,  прежде  чем
они  привыкнут”,  -  заметил  лорд  Нортклиф  17  июля  в  письме  пре¬
мьер-министру52.
 В  конце  июня  состояние  английских  финансов  стало  столь
бедственным,  что  Бальфур  в  послании  Хаузу  от  29  июня  1917  г.
предрекал  катастрофу,  “которая  будет  хуже,  чем  поражение  на
фронте”.  Вильсоновская  администрация  с  огромным  трудом  спас¬
ла  союзников.  “Мы  оказались  в  положении  попрошаек”,  -  с  горе¬
чью  констатировал  Нортклиф  полмесяца  спустя.  Американцы
держат  судьбу  войны  в  своих  руках,  являются  “полными  хозяева¬
ми  положения  как  в  отношении  нас,  англичан,  так  и  в  отношении
Канады,  Франции,  Италии  и  России”,  -  признавал  британский
консерватор  в  конце  лета.  -  В  случае  если  они  не  дадут  союзни¬
кам  деньги,  последних  ждет  неминуемый  крах53.  Все  сказанное  об
англо-американских  финансово-экономических  отношениях,  как
мы  видим,  непосредственно  относилось  к  России.
 Англичане  прекрасно  понимали,  насколько  вредила  интере¬
сам  Великобритании  и  общесоюзническому  делу  неустроенность
экономических  отношений  с  главным  партнером,  США.  В  письме
30  июня  Э.  Драммонду  Хауз  признавался,  что  многие  проблемы  в
отношениях  Лондона  и  Вашингтона  проистекали  из  отсутствия
 356

доверия  между  ними.  Работа  в  США  У.  Вайзмана,  приезд  в  фев¬
рале  1917  г.  в  США  секретаря  Английского  казначейства  X.  Ле-
вера;  в  составе  миссии  Бальфура  в  апреле  -  директора  Англий¬
ского  банка  лорда  Кенлифа;  прибытие  в  Вашингтон  в  середине
сентября  лорда  Ридинга  -  вот  основные  этапы  налаживания  свя¬
зей  в  сфере  финансов.  Они,  однако,  и  осенью  оставляли  желать
лучшего.  Когда  Ридингу  удалось  добыть  необходимые  для  англи¬
чан  кредиты  (до  500  млн  долл.),  это  был  лишь  временный  успех.
В  США  зазвучали  голоса  недовольных,  утверждавших,  что  пра¬
вительство  плохо  организовано  для  войны,  указывавших  на  ре¬
альное  несоответствие  целей  США  и  Англии  в  войне,  подозревав¬
ших  страны  Антанты  в  нерациональном  использовании  выделен¬
ных  средств  или  расходах  на  иные  цели,  кроме  военных54.
 Впрочем,  и  сами  американцы  в  известном  смысле  “обанкро¬
тились”.  Экономика  в  условиях  предъявленных  войной  высоких
требований  оказалась  не  способна  удовлетворить  запросы  как
Америки,  так  и  союзников.  С  точки  зрения  возрастания  экономи¬
ческого  могущества  США,  их  нейтралитет  оказался  предприяти¬
ем  исключительно  выгодным.  С  середины  1915  г.  в  американской
промышленности  начался  подъем,  стимулирующим  фактором
стали  заказы  из  европейских  стран.  После  переговоров  зи¬
мой-весной  1915  г.  агентом  по  поставкам  товаров  странам  Антан¬
ты  стал  Дж.  П.Морган;  эту  функцию  он  выполнял  до  апреля
1917  г.  В  1914-1916  гг.  объем  торговли  США  с  союзниками  вырос
с  754  млн  долл.  до  2,7  млрд  долл.55
 В  начале  этот  рост  порождал  у  многих  американских  бизнес¬
менов,  газет  и  журналов  (в  частности,  “Коммершиал  энд  файнен-
шиал  кроникл”)  веру  в  безграничные  возможности  промышлен¬
ности  США56.  Однако  именно  тогда  капиталисты  столкнулись  с
большими  сложностями.  Среди  основных  экономических  проблем
называли  плохую  работу  железных  дорог,  катастрофическую  не¬
хватку  торгового  флота;  неспособность  фирм  вывести  производ¬
ство,  в  первую  очередь  военной  продукции,  на  уровень  спроса:
Америка  десятилетиями  не  сталкивалась  с  необходимостью  мас¬
сового  производства  на  нужды  войны.  Не  хватало  современной
техники,  знаний  и  навыков,  квалифицированной  рабочей  силы,
финансовых  средств  для  капиталовложений.  Ощущался  недоста¬
ток  на  многие  виды  сырья  и  материалов,  а  также  бурный  рост  цен
на  них  в  связи  с  огромными  закупками  воюющих  стран,  спекуля¬
цией  на  внутреннем  рынке.  Индекс  стоимости  1336  видов  товаров
(июнь  1913  г.  =  100%)  поднялся  до  144  в  декабре  1916  г.  и  156  в
марте  1917  г.57  Трудности  испытывали  крупнейшие  корпорации,  в
том  числе  “Ю.С.  Стил”,  “Фелпс  додж”,  “Бетлехем  стил”,  “Форд
мотор”.  Некоторые  шаги  в  пользу  сплочения  делового  сообщест¬
 357

ва,  ограничения  конкуренции,  усиления  государственного  вмеша¬
тельства  в  экономику  в  период  нейтралитета  были  сделаны.  Так,
в  1915  г.  был  образован  Комитет  промышленной  готовности  при
Консультативном  управлении  военно-морского  флота,  а  летом
1916  г.  -  Совещательная  комиссия  при  Совете  национальной  обо¬
роны.  И  все  же  вступление  США  в  войну  застало  бизнесменов,  чи¬
новников,  политиков  врасплох:  механизмы  их  взаимодействия  не
были  отлажены,  возможности  промышленности  -  весьма  узки58.
 В  июле  1917  г.  У.  Вайзман  отмечал  царившее  в  американских
правительственных  департаментах  и  общественном  мнении  смя¬
тение,  вызванное  тревогой,  что  ресурсы  США  недостаточны,
чтобы  выдержать  напряжение  войны.  Лорд  Нортклиф  в  сентябре
признал:  промышленные  возможности  США  оказались  неболь¬
шими,  правительство  “обеспечено  порохом  не  лучше,  чем  артил¬
лерией  и  винтовками”,  и  удовлетворить  все  запросы  нельзя59.
Недовольство  американцев  запросами  союзников  присутствова¬
ло,  иногда  прорываясь  наружу.  31  октября  1917  г.  английский
поверенный  в  делах  лорд  Барклей  сообщал  Э.  Драммонду  из  Ва¬
шингтона:  Р.  Крейн  (личный  секретарь  Р.  Лансинга)  жаловался,
что  европейцы  “хотят  от  США  слишком  многого”  и  им  следова¬
ло  ограничить  требования  самым  необходимым.  Лидеры  США  не
исключали,  что  после  войны  вероятны  конфликты  с  партнерами
по  антигерманской  коалиции.  У.  Мак-Аду  и  Э.  Хауз,  по  свиде¬
тельству  Нортклифа,  в  середине  июля  засыпали  его  и  направлен¬
ного  французами  в  США  в  ранге  Верховного  комиссара  А.  Тар-
дье  вопросами:  могут  ли  они  доказать,  что  стальные  плиты  для
Англии,  пшеница  для  Франции,  железнодорожное  оборудование
для  России  имеют  прямое  отношение  к  достижению  победы?  У
американцев  сложилось  впечатление,  что  русские  заказы  были
рассчитаны  на  более  отдаленную  перспективу60.  Отметим,  что
период  известной  неразберихи,  связанной  с  перестройкой  амери¬
канской  промышленности  на  военные  рельсы,  адекватной  оцен¬
кой  ее  возможностей,  поиском  взаимопонимания  с  союзниками,
хронологически  совпадал  со  временем  нарастания  внутриполити¬
ческого  кризиса  в  России,  когда  решался  вопрос  о  выживании
Временного  правительства.
 Нельзя  не  признать  и  того,  что  претензии  американцев  к  ев¬
ропейским  партнерам  имели  весьма  веские  основания.  В  первые
месяцы  после  вступления  США  в  войну  механизм  их  взаимодейст¬
вия  с  союзниками,  который  позволил  бы  соотнести  возможности
американской  промышленности  с  потребностями  стран  антигер¬
манской  коалиции,  координировал  бы  получение  и  размещение
заказов  для  Антанты,  их  производство,  только  начинал  склады¬
ваться61.  Действовавшие  в  интересах  стран  Антанты  агенты  и  ча¬
 358

стные  компании  соперничали  друг  с  другом,  стремились  урвать
сырые  материалы,  полуфабрикаты,  готовую  продукцию  пред¬
приятий.  Заокеанский  “рынок  услуг”  был  охвачен  неустроенно¬
стью,  беспорядком.  Изощренные  в  искусстве  интриги  англичане,
на  деле  больше  других  использовавшие  сложившееся  положение,
акцентировали  внимание  Вашингтона  на  действиях  России  и
Франции.  И  все  же  в  выраженном  лордом  Р.  Сесилем  в  конце  ап¬
реля  беспокойстве  по  поводу  хаотической  активности  частных
лиц  и  фирм,  работавших  на  русских  заказчиков,  видимо,  была  до¬
ля  истины.  Самочинно  организуя  закупки  товаров,  добиваясь  ме¬
ста  на  кораблях  для  отправки  их  в  Россию,  они  стимулировали  не¬
нужную  конкуренцию  и  спекулятивную  горячку.  Так  действовали
все  союзники,  что  признал  и  У.  Вайзман.  “Беспорядок  в  требова¬
ниях  союзников  был  так  велик,  что  предавал  этим  требованиям
характер  свалки  из-за  преимущества  в  очередности  получения
фондов  и  снабжения”,  -  свидетельствовал  американский  историк
Ч.  Сеймур62.
 Административный  механизм  взаимодействия  США  и  стран
Антанты  относительно  союзных  заказов  начал  приобретать  чет¬
кие  формы  только  в  конце  лета  1917  г.  Важнейшим  его  инстру¬
ментом  стал  Межсоюзнический  совет  в  Лондоне,  который  соби¬
рал  заявки  на  размещение  заказов  в  США,  определял  их  приори¬
тетность  и  очередность,  рекомендовал  их  исполнение.  Сообра¬
зуясь  с  его  решениями,  уполномоченные  стран-союзниц  в  США
(в  том  числе  представитель  РЗКА)  связывались  со  специальной
Закупочной  комиссией,  в  состав  которой  входили  работавшие  по
совместительству  в  Управлении  военной  промышленности  Бер¬
нард  Барух,  Роберт  С.  Брукинс,  Роберт  С.  Ловет.  Согласно  согла¬
шению  между  США,  с  одной  стороны,  и  Англией,  Францией,  Рос¬
сией  и  Италией,  с  другой,  от  24  августа  1917  г.  в  функции  комис¬
сии  входило  определение  фирм,  предлагавших  интересующую  со¬
юзников  продукцию  по  приемлемым  ценам,  и  наблюдение  за  про¬
изводством  во  время  выполнения  заказа.  Представители  союзных
государств  принимали  участие  в  обсуждении  условий  контрактов,
контроле  за  исполнением,  приемке  продукции63.  Таким  образом,
налаживание  системы  межсоюзнического  взаимодействия  в  сфе¬
ре  экономики  и  финансов  заняло  не  один  месяц.  У  нее  не  было
шансов,  в  условиях  стремительно  нараставшего  в  России  кризиса,
продемонстрировать  свою  эффективность  Временному  прави¬
тельству.
 Осенью  1917  г.  взаимодействие  США  и  Антанты  по-прежнему
оставляло  желать  лучшего.  На  четвертом  году  войны  все  явст¬
веннее  ощущалась  усталость  от  нее,  писал  в  октябре  1917  г.  из
Парижа  доверенное  лицо  Э.  Хауза  А.  Фрэзьер.  При  этом  он
 359

отмечал  все  “больше  свидетельств  отсутствия  сплоченности  меж¬
ду  союзниками,  чем  когда-либо  ранее”64.  У.  Вайзман  в  конце  сен¬
тября  считал  самым  большим  преимуществом  Германии  “три  ты¬
сячи  миль,  отделявших  Лондон  от  Вашингтона”.  Союзники  на¬
стойчиво  просили  прислать  Э.  Хауза  в  Европу  для  согласования
наболевших  проблем  сотрудничества.  Президент  принял  положи¬
тельное  решение  в  начале  октября.  Тогда  же  Вайзман  размыш¬
лял  о  создании,  среди  других,  союзнического  совета  по  снабже¬
нию.  Показательно,  что  об  участии  в  нем  России  не  было  сказано
ни  слова.  Хауз  сел  на  пароход  24  октября  и  высадился  в  Плимуте,
весьма  знаменательно,  7  ноября  1917  г.65
 Все  сказанное  о  проблемах  взаимодействия  США  с  партнера¬
ми,  особенно  с  англичанами,  имело  самое  непосредственное  отно¬
шение  к  России.  Если  у  американцев  возникали  большие  трудно¬
сти  с  выделением  денег,  производством  военных  материалов  для
снабжения  даже  наиболее  состоятельного,  кредитоспособного,
надежного  партнера  -  Великобритании,  откуда  было  взять  их  для
России?  Англичане  не  без  тревоги  отмечали  желание  русских  и
французов  работать  с  американцами  без  посредников.  “Тардье  и
Бахметев  встречаются  с  Хаузом  по  крайней  мере  один  раз  в  ме¬
сяц”,  -  сообщал  из  Вашингтона  в  августе  Нортклиф.  Он  высказал
опасения,  что  в  силу  имевших  исторические  корни  дружеских
чувств  к  Франции,  возникших  к  “новой  русской  республике  сим¬
патий”  и,  наоборот,  традиционной  неприязни  к  Великобритании
американцы  вскоре  перестанут  воспринимать  ее  как  лидера  анти¬
германской  коалиции66.  Чтобы  сохранить  за  собой  прибыльную
роль  посредника  в  отношениях  между  Россией  и  США,  англичане
напоминали  Вашингтону,  что  Великобритания  в  течение  двух  с
половиной  лет  несла  на  себе  всю  тяжесть  финансирования  и  снаб¬
жения  союзников.  Бальфур,  узнав  в  начале  мая  о  желании  России
напрямую  получить  помощь  из  Америки,  просил  Р.  Лансинга
учесть  информацию  о  той  помощи,  которую  Англия  оказывала
России;  о  намеченной  на  конференции  стран  Антанты  в  Петро¬
граде  (январь  1917  г.)  согласованной  программе  экономического
взаимодействия67.  Вильсон  и  его  ближайшие  сотрудники  были
склонны,  учитывая  критическую  ситуацию  в  России,  принимать
доводы  британской  стороны.  30  июня  1917  г.  лорд  Нортклиф  в
разговоре  с  Вильсоном  с  цифрами  в  руках  постарался  доказать,
что  заявления  французов,  итальянцев,  русских,  что  англичане  по¬
лучили  основную  долю  помощи  США,  были  несправедливы.  Пре¬
зидент  заявил,  что  знает  об  этом68.
 В  1917  г.  Великобритания  продолжала  использовать  для  дав¬
ления  и  на  Россию,  и  на  США  такой  “аргумент”,  как  морские  пе¬
ревозки.  5  июня  1917  г.  англичане  предупредили  Россию  о  невоз¬
 360

можности  выполнить  принятые  в  январе  обязательства,  а  15  ию¬
ня  -  о  значительном  сокращении  (до  50%)  программы  перевозок
на  оставшуюся  часть  года.  Это  сокращение  коснулось  вывоза  из
США  подготовленных  для  России  грузов.  На  март-май  1917  г.
РЗКА  получила  пароходы  грузоподъемностью  в  43  тыс.  т  вместо
ожидавшихся  122  тыс.  т.  Позднее  выделение  тоннажа  для  предна¬
значенных  России  американских  грузов  вообще  прекратилось,
хотя  в  портах  ожидали  вывоза  200  тыс.  т  различных  материалов.
При  этом  английское  правительство  подталкивало  администра¬
цию  Вильсона  к  молчаливому  одобрению  своей  политики.  В
послании  Хаузу  от  11  октября  1917  г.  Бальфур  намекал:  торговый
флот  Великобритании  не  достаточен  для  обслуживания  нужд  со¬
юзников69.  Эта  информация  о  нехватке  тоннажа;  попытка  убе¬
дить  американцев  уплатить  по  заключенным  ранее  в  счет  британ¬
ских  кредитов  через  Моргана  русским  контрактам  в  США  (более
200  тыс.  долл.);  резкое  сокращение,  после  апреля  1917  г.,  англий¬
ских  кредитов  для  России  -  преследовали,  в  частности,  цель  по¬
дорвать  доверие  к  России  и  русский  кредит  в  США,  облегчить
финансовое  положение  своей  страны70.
 Британские  политики  прибегали  к  политическому  шантажу,
подчеркивали  свою  надежность  как  партнера  -  в  отличие  от  дру¬
гих  членов  антигерманской  коалиции.  Во  время  встреч  в  середи¬
не  августа  с  заокеанскими  политиками  рассуждения  лорда  Нортк-
лифа  вертелись  вокруг  главной  мысли:  возможно,  Англии  и
США  вскоре  придется  остаться  с  Германией  один  на  один71.  По
ходу  углублявшегося  внутриполитического  кризиса  в  России,  раз¬
вала  Восточного  фронта  у  англичан  и  американцев  возникали
небезосновательные  сомнения  и  опасения.  Во  Владивостоке  и
Архангельске  западные  партнеры  натыкались  на  горы  складиро¬
ванных  товаров.  Естественно,  возникал  вопрос:  какой  смысл  опла¬
чивать,  производить,  с  риском  поставлять  все  эти,  по  заявлению
русской  стороны,  “нужные”  ей  товары,  если  они  на  деле  мертвым
грузом  оседали  в  портах,  не  доезжали  до  фронта?  Если,  во  время
неудачного  летнего  наступления,  оружие  в  больших  количествах
бросалось  на  поле  боя,  стоило  ли  поставлять  его  русской  армии?
И  не  вооружают  ли  на  деле  союзники  врага?  В  этом  плане  весьма
интересно  попавшее  в  бумаги  министра  военно-морского  флота
Дж.  Даниельса  свидетельство  анонимного  “владельца  корабля”,
совершавшего  регулярные  рейсы  в  Архангельск  с  грузами  воен¬
ного  снаряжения,  машин  и  продовольствия.  Немецкие  подводные
лодки  будто  осознанно  пропускали  союзнические  суда  в  порт.
Оттуда  оружие  поступало  на  фронт  и,  в  силу  нежелания  русских
сражаться,  в  скором  времени  “попадало  в  руки  германской  ар¬
мии”.  Владелец  корабля  “был  очень  эмоционален,  когда  делал
 361

свое  заявление”,  утверждал,  что  его  мнение  разделяли  многие
знавшие  ситуацию  русские  и  американцы72.
 Наконец,  учитывая  углублявшийся  общественно-политиче¬
ский  кризис  в  России,  кто  мог  сказать,  не  попадет  ли  оружие  от
союзников  в  руки  врагов  Керенского?  Да  и  был  ли  смысл  помо¬
гать  правительству,  которое  показало  свою  неспособность  навес¬
ти  порядок  ни  в  стране,  ни  в  армии?  Генерал  Скотт  констатировал:
в  США  бюрократические  рогатки  превращались  в  непреодолимое
препятствие  тогда,  когда  в  кабинетах  власти  возникали  такие
сомнения.  В  середине  сентября  военный  признавал,  что  надоел
Госдепу  просьбами  о  помощи  России  и  ничего  не  добился;  что  на
него  смотрели  как  “на  какого-то  безумца”73.  Видимо,  в  Вашингто¬
не  уже  признали,  что  выход  России  из  войны  -  процесс  прискорб¬
ный,  но  с  ним  надо  смириться.
 Та  же  ситуация  сложилась  в  1917  г.  с  финансированием  Рос¬
сии.  Весной  на  волне  эйфории  после  свержения  царизма,  США
решили  поддержать  правительство  Львова,  Милюкова,  Гучкова.
Сыграли  роль  рекомендации  Фрэнсиса,  в  середине  марта  сооб¬
щавшего:  “Петроград  очень  нуждается  в  деньгах”.  Об  этом  гово¬
рили  С.  Мак-Кормик  и  С.  Харпер74.  3  мая  1917  г.  США  выделили
России  заем  в  размере  100  млн  долл.  Фактическая  сторона  вопро¬
са  о  предоставлении  американских  кредитов  Временному  прави¬
тельству  хорошо  изучена.  При  этом  исследователи  несколько
расходятся  в  определении  их  размеров.  В.В.  Лебедев  называет
сумму  450  млн  долл.75  Ф.  Шуман  говорит  о  325  млн,  отмечая  что  из
этой  суммы  Россия  реально  получила  денег  на  187  729  750  долл.
При  этом  заем,  открытый  1  ноября  1917  г.  на  125  млн  долл.,  после
прихода  большевиков  к  власти  был  аннулирован76.  Из  общего
объема  финансовой  помощи  США  союзникам  (на  13  июля
1917  г.)  на  Англию  приходилось  56%,  Францию  -  20%;  Россия  же
довольствовалась  10%77.
 Предоставление  России  финансовой  помощи  жестко  увязыва¬
лось  Вашингтоном  с  продолжением  ее  активного  участия  в  войне.
Администрация  Вильсона  определяла  моменты  для  финансовых
вливаний  с  учетом  конкретных  задач,  которые  она  перед  собой
ставила:  добиться  большей  активности  русской  армии,  укрепить
положение  Временного  правительства.  Например,  в  преддверии
июньского  наступления  в  беседе  со  С.  Спринг-Райсом  президент
говорил  о  желательности  выделения  средств  России  и  Японии  для
того,  чтобы  первой  обеспечить  поставки  военных  грузов78.  В  кон¬
це  июня  США  дали  деньги  России,  чтобы  не  допустить  выступле¬
ния  в  размещенных  в  Финляндии  войсках;  августовский  заем  вы¬
делили  накануне  Государственного  совещания,  которое,  как
предполагали  в  Вашингтоне,  могло  помочь  Керенскому  сплотить
 362

нацию.  Наконец,  деньги  предоставляли  Временному  правительст¬
ву  с  расчетом  на  усиление  финансовой  зависимости  России,  на
широкое  участие  американского  капитала  в  “освоении”  ее  рынка
и  природных  богатств  после  войны.  Консультантом  Вашингтона
выступал  Д.  Фрэнсис,  увязывавший  рекомендации  относительно
финансовых  запросов  России  с  положением  в  стране.  Когда  посол
чувствовал,  что  положение  ухудшалось,  он  “умолкал”.  Во  время
упоминавшегося  разговора  с  Нортклифом  (30  июня)  Вильсон  от¬
метил,  что  на  неоднократные  запросы  американское  посольство
в  Петрограде  не  отвечало79.
 Русские  дипломаты  и  государственные  деятели  вскоре  после
Февраля  начали  понимать,  что  американские  политические  лиде¬
ры  осторожнее  и  практичнее,  чем  того  можно  было  ожидать,  по¬
дошли  к  проблеме  экономической  помощи  Петрограду.  Времен¬
ное  правительство  с  подозрением  относилось  к  консультациям  за¬
падных  партнеров  без  участия  русских  представителей,  усматри¬
вая  в  них  признаки  недоверия,  желания  себя  “обойти”.  3  мая
1917  г.  лорд  Р.  Сесил  сообщал:  Великобританией  делалось  все,
чтобы  рассеять  “необоснованные”  подозрения  русских  по  поводу
переговоров  в  США  британской  миссии  Бальфура,  происходив¬
ших  в  апреле80.  По  мере  обострения  ситуации  в  России  русские
дипломаты  предпринимали  демарши,  причем  их  слова  звучали
весьма  резко.  В  разговоре  Б.А.  Бахметева  с  Хаузом  23  июля  про¬
рвался  протест  против  дискриминационной  политики  союзников
и  США  в  отношении  России.  Посол  полагал,  что  выделение  ей
100  тыс.  долл.  кредита  существенно  уступает  предоставленным
другим  партнерам  суммам;  не  позволяет  решать  проблемы,  от  ко¬
торых  зависело  укрепление  положения  правительства.  В  данном
случае  Хауз  написал  Вильсону,  прося  его  обсудить  вопрос  с
У.  Мак-Аду81.  Однако  американское  правительство,  следуя  всем
нормам  дипломатического  этикета,  ничего  менять  не  собиралось
и  свертывало  помощь  России.
 Конечно,  мысль  о  том,  что  Россия  может  удержаться  в  войне,
а  Временное  правительство  -  у  власти  будоражила  вильсонов¬
скую  администрацию,  заставляла  ее  выделять  Временному  прави¬
тельству  ограниченные  суммы  (августовский,  сентябрьский  кре¬
диты).  И  вместе  с  тем,  по  мере  ухудшения  положения  в  России
американцы  все  чаще  воспринимали  ее  как  сторону,  действия
которой  требовали  постоянного  контроля  со  стороны  других  дер¬
жав  Антанты.  10  сентября  помощник  министра  финансов  США
О.Т.  Кросби  свидетельствовал,  что  в  его  министерстве  были  хо¬
рошо  осведомлены  о  “быстро  набиравшем”  силу  “беспорядке  в
финансовых  делах”  России.  По  мнению  чешского  профессора
Т.  Масарика,  союзникам  следовало  продолжать  финансовую  по¬
 363

мощь  России,  но  в  умеренных  размерах  и  под  жестким  наблюде¬
нием.  В  противном  случае  русские  ее  просто  “потратят,  как  дети,
и  в  результате  Вы  не  получите  никаких  результатов”82.
 В  конце  сентября  1917  г.  У.  Мак-Аду  размышлял:  расходы  на
военные  нужды  США  и  союзников  быстро  увеличивались.  Сле¬
довательно,  предоставленные  ранее  России  средства,  из  которых
ее  правительство  “активно  черпает”  деньги,  скоро  иссякнут.  По¬
лучен  запрос  на  открытие  новых  кредитов  на  235  млн  долл.  до
1  января  1918  г.  в  дополнение  к  140  млн,  которые  Петроград  про¬
сит  на  железнодорожное  оборудование.  Подчеркивая  экстрен¬
ность  ситуации,  Мак-Аду  предлагал  президенту  наладить  более
тесное  взаимодействие  с  союзниками  (создание  межсоюзническо¬
го  совета  с  участием  в  нем  представителя  США)  и  ограничить  их
запросы;  высказывался  за  принятие  чрезвычайного  налогового
законодательства83.  Из  размышления  министра  финансов  следо¬
вал  вывод  о  всемерном  сокращении  ненужных  расходов.  Финан¬
совая  помощь  выходившей  из  войны  России  могла  казаться  Ва¬
шингтону  именно  таковой.
 История  российских  заказов  в  Америке  в  1917  г.,  к  теме  кото¬
рых  российские  исследователи  обращались  неоднократно,  напо¬
минала  ситуацию  с  кредитами.  Глава  РЗКА  генерал  А.П.  Залю-
бовский  в  апреле  отмечал,  насколько  болезненно  происходило
освобождение  от  английской  зависимости,  прежде  всего  финансо¬
вой.  Работники  комитета  трудились,  не  покладая  рук:  они  были
заняты  приемкой  готовой  продукции.  В  начале  1917  г.  американ¬
ские  фирмы,  с  трудом  перестраивавшие  производство  на  военные
рельсы,  хотя  и  с  опозданием,  начали  поставки  по  заключенным  в
1915-1916  гг.  с  Россией  контрактам  (снаряды,  патроны,  винтовки,
железнодорожное  оборудование).  По  данным  В.В.  Лебедева,  к
началу  июньского  наступления  в  США  было  размещено  русских
заказов  на  сумму  свыше  800  млн  долл.  После  его  неудачи  совеща¬
ние  представителей  союзников,  организованное  4  июля  1917  г.
помощником  министра  финансов  О.Т.  Кросби,  урезало  програм¬
му  русских  заказов.  27  июля  представитель  РЗКА  В.И.  Новицкий
оценил  ее  в  835  млн  долл.  Временное  правительство  далеко  не
полностью  использовало  предоставленные  США  кредиты  для
расплаты  по  американским  поставкам:  на  72,6%  от  250  млн  долл.,
которыми  располагало84.
 О  противоречивости  русско-американского  диалога  по  проб¬
лемам  поставок  свидетельствуют  переговоры  военных  специали¬
стов  двух  стран,  состоявшиеся  во  время  пребывания  в  России
миссии  Э.  Рута  18  июня  1917  г.  С  американской  стороны  присут¬
ствовали  X.  Скотт,  У.  Джадсон,  Дж.  Мотт,  полковник  Р.  Миши;
русскую  делегацию  возглавляли  помощник  военного  министра
 364

генерал  A.A.  Маниковский,  начальник  Главного  управления  по
заграничному  снабжению  генерал  A.A.  Михельсон.  По  заявле¬
нию  последнего,  русская  сторона  планировала  уже  в  июле  полу¬
чить  109  тыс.  вагонов  и  500  локомотивов.  Задержка  с  их  постав¬
кой  рушила  планы  разгрузить  порт  Владивостока,  в  четыре  раза
(со  150  до  600  вагонов  в  день)  ускорив  отправку  скопившихся  там
грузов,  делала  бессмысленным  новый  русский  заказ  на  10  тыс.
локомотивов  и  40  тыс.  вагонов,  убивала  надежды  на  быструю  до¬
ставку  оружия  и  военного  снаряжения  на  фронт.  Без  американ¬
ского  железнодорожного  оборудования,  вагонов  и  локомотивов
на  улучшение  ситуации  во  Владивостоке,  по  мнению  русских  экс¬
пертов,  потребовалось  бы  10  месяцев.
 Русские  представители  считали  крайне  неудовлетворитель¬
ным  то,  что  англичане  решили  выделить  (в  1917  г.)  из  всего  тон¬
нажа  кораблей  для  перевозки  грузов  в  Россию  4  млн  т,  учитывая
наличие  большого  объема  готовых  к  отправке  товаров  в  Амери¬
ке.  Предложенные  в  ответ  X.  Скоттом  меры  (например,  исполь¬
зование  бывших  германских  кораблей  водоизмещением  в
745  тыс.  т,  интернированных  американцами  в  портах  после  всту¬
пления  США  в  войну;  регулирование  возраставших  тарифов  на
морские  перевозки  и  т.д.)  быстрых  изменений  к  лучшему  не  обе¬
щали.
 Русская  сторона  высказала  немало  обоснованных  претензий  к
англичанам  и  американцам  за  несвоевременное  выполнение  раз¬
мещенных  в  США  заказов.  Согласно  данным  русских  экспертов,
из  заказанных  еще  в  1915  г.  3300  тыс.  винтовок  было  доставлено
только  440  тыс.;  из  13  тыс.  пулеметов  “Максим”,  “Кольт”,  “Мэр-
лин”  недополучено  7400.  Заказанные  в  начале  1916  г.  100  гаубиц
(8-дюймовые),  как  и  145  тыс.  снарядов  к  ним,  не  были  получены
вообще.  Из  заказа  1915  г.  на  200  орудий  (37-миллиметровые)
134  не  были  поставлены.  Из  334  автомобилей  различных  типов  и
грузовиков  Россия  получила  только  сотню.  Список  можно  было
бы  продолжить.
 Представители  России  привели  длинный  список  товаров  (от
подков  для  лошадей,  3  млн  пар  солдатской  обуви  до  282  двигате¬
лей  внутреннего  сгорания  и  700  единиц  37-миллиметровых  ору¬
дий  Макклейна),  которые  они  хотели  получить  от  американцев,
что  не  могло  не  навести  на  размышления  о  тяжелом  состоянии
оборонной  промышленности  России.  У  американских  военных
создавалось  впечатление,  что  партнеры  не  знали,  как  обеспечена
их  армия  оружием  и  военным  снаряжением.  “Мы  задали  бесчис¬
ленное  число  вопросов”,  -  писал  Дж.  Мотт.  В  частности,  амери¬
канцев  интересовало  количество  винтовок  и  пулеметов  в  русской
армии,  но  на  это  они  получали  от  русских  коллег  стандартный
 365

ответ:  “Мы  сообщим  об  этом  позже,  сейчас  мы  не  располагаем
этими  данными”.  Информацию  о  русских  заказах  в  США,  как  и  о
поступлении  грузов  во  Владивосток  и  их  отправке  вглубь  России
американцам  также  обещали  представить  позже85.  На  деле  пере¬
говоры  стали  еще  одним  свидетельством,  что  Россия,  все  более
утопавшая  в  болоте  кризиса  и  хаоса,  все  более  дистанцировалась
от  союзников  и  США,  готовивших  себя  к  продолжению  войны.
 Итак,  в  силу  сложившихся  исторических  обстоятельств,  в
критическом  для  России  1917  г.,  “буксовала”  американская  по¬
мощь  этой  стране.  США  действительно  оказались  к  войне  не  го¬
товы;  их  производственные  и  финансовые  возможности  в  полной
мере  не  могли  обеспечить  потребности  и  свои,  и  союзников.
Ставку  делали  на  тех,  кто  выглядел  надежным,  готовым  к  про¬
должению  войны.  По  состоянию  на  весну  1917  г.,  бесспорными
фаворитами  выступали  англичане.  Россия  же  оказалась  “слабым
звеном”.  Американцы  подошли  к  проблеме  практично,  прошлые
заслуги  их  мало  волновали.  “Отсекая”  все  ненужное,  для  решения
главное  цели  -  победы  над  Германией,  Вашингтон  весьма  скупо
делился  с  Россией  имевшимися  средствами.  Весьма  негативную
для  нее  роль  сыграла  и  позиция  англичан,  которые  за  два  с  поло¬
виной  года  поставили  Россию  в  зависимость  от  своих  поставок,
флота,  денег  и  максимально  использовали  этот  фактор  в  своих
интересах.
 “Из  лука  в  грозовую  тучу”:
пропаганда  в  России
 Многие  американские  политики  и  дипломаты  считали  пропа¬
ганду  тем  действенным  средством,  которое  могло  позитивно  по¬
влиять  на  развитие  ситуации  в  России.  Д.  Фрэнсис  уже  в  конце
марта  указывал  Государственному  департаменту,  что  требуются
решительные  меры  против  успешной  социалистической  агита¬
ции.  С.  Уошборн  тогда  же  проводил  ту  же  идею,  намечал  основ¬
ные  направления  работы:  показ  военных  успехов  союзников,  раз¬
личных  форм  поддержки  ими  России;  конструктивной  работы
Временного  правительства  по  достижении  внутриполитической
стабилизации86.  Порожденная  войной  и  революциями  психологи¬
ческая  атмосфера  нестабильности,  хаос  идей  в  головах  миллио¬
нов  настоятельно  требовали  “просвещения”  американцами  рус¬
ских  людей.  С.  Уошборн  называл  их  “добрыми,  чистосердечны¬
ми,  наделенными  лучшими  инстинктами”.  Неожиданно  обретя
свободу,  люди  были  сбиты  с  толку.  Должен  найтись  истинный  со¬
юзник,  который  подскажет  направление  движения.  Обозревате¬
лю  “Бэнкерз  мэгазин”  Р.  Дину  русские  напоминали  “простых  и
 366

открытых...  взрослых  детей”,  свергнувших  авторитарный  режим
и  не  знавших,  что  делать  с  полученной  свободой,  искавших  пово¬
дыря.  При  этом  никто  не  отрицал  необходимости  активно  рабо¬
тать  в  России  еще  и  потому,  что  за  “воспитание”  русских  активно
взялись  немцы,  настраивая  их  в  пользу  сепаратного  мира87.
 Практическая  сторона  дела  -  создание  соответствующих  ад¬
министративных  подразделений,  поиск  специалистов,  потребова¬
ли,  однако,  много  времени.  С  горечью  вспоминал  впоследствии
С.  Уошборн,  что  весной  1917  г.  состояние  здоровья  вынудило  его
отказаться  от  предложения  В.  Вильсона  возглавить  пропаганди¬
стскую  работу  в  России88.  Американский  бюрократический  аппа¬
рат  работал  медленно,  лишь  9  мая  Р.  Лансинг  сообщил  в  посоль¬
ство,  что  Госдеп  рассматривает  возможность  создания  при  нем
Пропагандистского  отдела  и  предполагал  направить  туда  нахо¬
дившегося  в  Лондоне  военного  корреспондента  “Чикаго  дейли
ньюз”  Дж.Ф.  Басса89.  Неделю  спустя  информация  была  доведена
до  президента.
 Политические  интриги  мешали  делу.  19  мая  Вильсон  выска¬
зался  в  том  плане,  что  вопросы  пропаганды  не  входили  в  компе¬
тенцию  посольства  в  Петрограде.  Дж.  Басса  он  отнес  к  числу  сво¬
их  политических  противников:  журналист  принадлежал  к  Прог¬
рессивной  партии  Т.  Рузвельта.  “В  России  же  нужен  человек,  во
взглядах  которого  мы  могли  бы  быть  уверены”,  -  писал  Вильсон
и  добавлял:  подобрать  верного  человека  важнее,  чем  обеспечить
прибытие  его  в  Россию  до  приезда  миссии  Э.  Рута.  Таким  обра¬
зом,  за  выбором  нужной  кандидатуры  было  упущено  три  месяца,
а  дело  вперед  не  двигалось90.
 Поиск  человека,  который  взял  бы  на  себя  ответственность  за
пропагандистскую  работу  в  России,  вывел  Лансинга  на  журнали¬
ста  “Нью  рипаблик”  А.  Булларда.  Первоначально  журналист  был
склонен  принять  назначение,  но  потом  от  него  отказался:  причи¬
ной  стала  межведомственная  бюрократическая  борьба  Госдепа  и
КОИ,  с  которым  сотрудничал  Буллард.  Вместо  роли,  как  он  по¬
лагал,  независимого  журналиста,  контактов  с  русскими  коллега¬
ми  различной  политической  ориентации  глава  Бюро  информации
Госдепа  Ф.Х.  Пэтчин  предложил  работу  при  посольстве,  писание
отчетов.  Буллард  отказался,  отметив,  что  не  собирался  делать
карьеру  дипломата91.  С  миссией  Рута  поехал  С.  Уошборн,  канди¬
датуру  которого,  как  оказалось,  поддерживал  Лансинг.
 17  июня  в  Вашингтоне  от  комиссии  Рута  была  получена  теле¬
грамма,  в  которой  содержалась  настоятельная  рекомендация
организовать  широкую  пропагандистскую  кампанию  в  России.
Документ  намечал  направления:  распространение  информации
через  газеты,  печатание  плакатов,  листовок  и  брошюр,  использо¬
 367

вание  устной  агитации  и  кинематографа.  Тема  организации  про¬
пагандистской  работы  в  России  получила  дальнейшую  разработ¬
ку  в  подготовленном  миссией  Рута  Дополнительном  докладе  Го¬
сударственному  департаменту  под  названием  “Планы  американ¬
ского  сотрудничества  в  целях  сохранения  и  укрепления  морально¬
го  состояния  гражданского  населения  и  армии  России”;  на  эту  ра¬
боту  предполагалось  ассигновать  5,5  млн  долл.  Наконец,  15  авгу¬
ста  члены  миссии  подготовили  весьма  детальный  проект  пропа¬
гандистской  работы  в  России  с  указанием  тех  сумм,  которых  мо¬
жет  потребовать  каждое  ее  направление.
 Предлагалось  создать  специальное  агентство  для  передачи  ин¬
формации  в  российские  газеты  из  США  (ориентировочная  сумма
затрат  -  285  тыс.  долл.),  оказывать  финансовую  поддержку  части
русских  газет  (250  тыс.  долл.),  особенно  газете  для  солдат,  изда¬
вать  массовым  тиражом  брошюры  и  листовки  (255  тыс.  долл.),  пе¬
чатать  красочные  плакаты  (211  тыс.  долл.);  приступить  к  показу  в
России  американских  кинолент  (255  тыс.  долл.).  На  широкую  но¬
гу  следовало  поставить  устную  пропаганду,  для  чего  приступить  к
обучению  значительного  числа  пропагандистов  (405  тыс.  долл.).
Особо  выделяли  мысль  о  широкомасштабной  деятельности  в  Рос¬
сии  ААХМ  (до  3,3  млн  долл.).  Рут  и  его  коллеги  оценивали  общую
стоимость  пропагандистской  программы  в  5,5  млн  долл.  в  год,
вполне  логично  размышляя  об  огромных  дивидендах  для  США  в
случае  успеха  ее  проведения.  Содержание  одного  американского
полка  на  фронте  в  год  оценивалось  в  10  млн  долл.;  затратив  на
пропаганду  в  России  сумму  в  два  раза  меньшую,  можно  было  обес¬
печить  участие  в  боевых  операциях  640  русских  полков92.
 Вильсон  поручил  анализ  предложений  миссии  Рута  Дж.  Кри¬
лу.  Опытный  газетчик  справился  быстро,  за  пять  дней.  Идею  со¬
здания  “службы  новостей”  Крил  поддержал  полностью,  отметив,
что  Рут  упустил  ряд  важных  моментов  (в  частности,  расходы  на
передачу  информации  внутри  России).  В  Америке  следовало  бы
создать  команду  специалистов  по  России,  которая  готовила  бы
информацию  для  этой  страны.  Крил  полагал  разумным  увели¬
чить  расходную  статью  этой  части  пропагандистского  предпри¬
ятия  до  полумиллиона  долларов.  Не  менее  “правильным,  необхо¬
димым”  считал  Крил  создание  в  России  службы  проката  амери¬
канских  кинофильмов  (255  тыс.  долл).  Стоящим  делом  полагал
Дж.  Крил  поддержку  “солдатской  газеты”,  предлагая  ассигновать
на  это  предприятие,  однако,  в  25  раз  меньше  средств,  чем  Рут  -  до
10  тыс.  долл.  в  год.
 Другие  предложения  миссии  Рута  понимания  главы  КОИ,  од¬
нако,  не  встретили.  Так,  распространение  среди  русских  солдат
памфлетов  и  листовок,  как  показывал  неудачный  опыт  англичан,
 368

было  делом  бесперспективным.  Изготовление  красочных  плака¬
тов  в  поддержку  войны,  считал  американец,  стоило  дорого,  требо¬
вало  большого  времени,  и  едва  ли  принесло  бы  желаемые  резуль¬
таты.  Идею  Рута  об  использовании  “сотен  русских  пропаганди¬
стов”  в  тылу  и  на  фронте  Крил  также  забраковал.  Он  вопрошал:
где  критерии  для  подбора  таких  людей  в  России?  какова  програм¬
ма  их  подготовки?  где  гарантии,  что,  попав  на  фронт  как  сторон¬
ники  войны,  они  на  деле  не  окажутся  ее  противниками?  Подготов¬
ка  пропагандистов  требовала  значительных  времени  и  вложений,
содержания  целого  штата  работников,  которые  их  контролирова¬
ли  бы.  Наконец,  быстрое  развертывание  масштабной  работы
ААХМ,  учитывая  огромную  численность  русской  армии  (7,2  млн
человек)  Крил  считал  делом  нереальным.  Понадобилось  бы  не
менее  700  работников,  более  200  помещений;  месяцы  уйдут  на
подготовку.  И  не  факт,  что  русские  солдаты  одобрительно  отне¬
сутся  к  ее  деятельности.  Наконец,  в  административном  отношении
всю  пропагандистскую  деятельность  в  России  Крил  предложил
возложить  на  КОИ.  В  целом,  Крил  рекомендовал  принять  предло¬
жения  Рута  в  урезанном  виде,  ассигновав  на  пропагандистскую  ра¬
боту  в  России  810  тыс.  долл.  в  год  вместо  предложенных  5  млн
долл.93  Фактически  программа  пропагандистской  работы  в  России
стала  “буксовать”,  еще  не  начавшись.  В  Петроград  Фрэнсису  еще
27  июня  была  направлена  успокаивающая,  но  на  деле  ни  к  чему  не
обязывающая  Вашингтон  телеграмма:  “Вопрос  о  создании  эффе¬
ктивного  пропагандистского  агентства  рассматривается  самым
тщательным  образом  ввиду  Ваших  рекомендаций  о  желательно¬
сти  его  учреждения”94.  Кончался  июнь,  ничего  реального  сделано
не  было...  События,  однако,  заставили  поторопиться.
 Летом  1917  г.  американские  политики  и  дипломаты  все  чаще
указывали  на  германскую  пропаганду  как  на  ту  мощную  силу,  ко¬
торая  серьезно  подрывала  военные  усилия  стран  Антанты.  Э.  Рут
в  послании  Р.  Лансингу  от  2  июля  признавал  ее  работу  в  России
весьма  эффективной.  Правый  американский  социалист  Дж.  Хе¬
рон  наблюдал  за  работой  германской  пропаганды  из  Швейцарии.
Агитация  противника  прекрасно  организована  и  исключительно
действенна,  ее  изобретательность  “превосходила  воображение
самого  сатаны”.  Немцы  обрабатывали  людей  столь  тонко  и  нена¬
вязчиво,  что  они  и  не  осознавали,  что  оказались  в  плену  “дьяволь¬
ской  агитации”.  Современная  война,  делал  свой  вывод  Херон,  не
столько  военные  операции,  сколько  состязание  идей  и  психоло¬
гий;  не  имеющие  твердых  убеждений  проигрывают,  оказываются
беззащитными  перед  лицом  “изощренного  зла”95.
 Пока  в  Вашингтоне  политики  думали  об  организации  пропа¬
ганды  в  России,  к  ним  посыпались  предложения  инициативных
 369

американцев.  Некто  К.  Бритмэн  в  послании  в  Госдеп  от  16  мая
предлагал  направить  для  разъяснительной  “работы”  в  Россию  не¬
сколько  сотен  получивших  американское  гражданство  выходцев
из  этой  страны.  Юрист  А.Ф.  Болдбридж  в  начале  мая  считал  воз¬
можным  ограничиться  кампанией  массовой  отправки  писем  про¬
живавших  в  США  русских  иммигрантов  своим  друзьям  и  родст¬
венникам.  Некий  П.А.  Стрэчан  в  меморандуме  от  17  июля  1917  г.
предлагал  говорить  с  русскими  языком  кинематографа  -  доступ¬
ным  для  восприятия  людьми  разной  социальной  принадлежности,
образования  и  политических  убеждений.  На  экранах  русские
должны  были  увидеть  картину  экономического  могущества  и  бо¬
евой  мощи  США  и  убедиться,  что  судьба  войны  фактически  пред¬
решена.  У  американцев  уже  имеются  километры  отснятой  плен¬
ки  на  “заданные  темы”,  остается  только  смонтировать  ее.  Стрэ¬
чан  предполагал  охватить  кинопрокатом  до  20  крупнейших  горо¬
дов  России,  причем  не  только  европейские  центры,  но  и  Бухару,
Новосибирск,  Киев,  Харьков.  Приобретение  техники  и  ее  обслу¬
живание,  реклама,  транспорт,  оплата  переводчиков  оценивалась
американцем  всего  в  145  тыс.  долл.96
 Между  тем  на  пропагандистском  поле  России  администрация
Вильсона  продолжала  бездействовать  и  в  конце  лета,  и  поток
критики  в  ее  адрес  резко  усиливался.  Ссылаясь  на  мнение
Ч.Э.  Рассела  и  других  вернувшихся  из  России  наблюдателей,
журналист  Уолтер  Роджерс  констатировал  в  письме  Дж.  Крилу
в  середине  августа:  неприязнь  массы  простых  русских  людей,
солдат  на  фронте  объясняется  не  столько  эффективностью  ра¬
боты  немцев,  сколько  плохой  работой  самих  американцев,  кото¬
рые  не  могут  “достучаться”  до  ума  и  сердца  русских,  объяснить
им  суть  позиции  США  по  вопросу  о  мире  и  войне.  С.  Уошборн,
более  других  занимавшийся  темой  немецкой  интриги  в  России,  в
конце  июля  пытался  объяснить  ею  самые  негативные  явления
русской  жизни,  вплоть  до  нежелания  крестьян  продавать  хлеб
правительству.  В  Америке  подозревали,  что  немцы  вложили  в
пропаганду  уйму  денег,  С.  Уошборн  говорил  о  миллионе  долла¬
ров  в  месяц.  Эффективность  германской  агитации  в  России  вы¬
глядела  особенно  впечатляющей  на  фоне  беспомощной  пропа¬
ганды  союзников  вообще  и  американской  в  частности.  В  упомя¬
нутом  Дополнительном  докладе  миссии  Рута  Госдепу  ежеме¬
сячные  расходы  немцев  на  пропаганду  в  России  оценивались  в
3  млн  долл.97
 Недомыслие  и  скупердяйство  вашингтонских  чиновников,
предрекал  С.  Уошборн  в  датированных  концом  августа  1917  г.
письмах  Н.  Бейкеру,  одному  из  лидеров  прогрессивного  крыла
Республиканской  партии,  сенатору  X.  Джонсону,  и  Д.  Вилларду,
 370

дорого  обойдется  и  России,  и  США,  и  всей  антигерманской  коали¬
ции.  Журналист  полагал:  американцы  совершали  непроститель¬
ную  ошибку,  экономя  на  самом  необходимом.  Германия  с  Февра¬
ля  1917  г.  истратила  на  пропаганду  в  России  до  48  млн  руб.,  в  то
время  как  союзники  истратили  около  миллиона,  а  американцы  -
всего  20  тыс.!  В  силу  безалаберности  партнеров  России,  недо¬
оценки  ими  роли  информационной  и  психологической  войн,  гер¬
манцы  уже  получили  огромное  преимущество  в  борьбе  за  симпа¬
тии  русских  людей.  Неужели,  изумлялся  Уошборн,  при  ежеднев¬
ных  расходах  на  войну  в  размерах  от  40  до  50  млн  долл.  США  тру¬
дно  были  найти  20  тыс.  или  даже  100  тыс.  долл.  в  месяц  на  пропа¬
ганду  в  России?  Можно  ли  не  найти  несколько  миллионов  и  не
удержать  в  строю  державу,  выход  которой  из  войны  потребует  от
США  огромных  денежных  затрат,  потери  тысяч  жизней  и  затяги¬
вания  кровавой  бойни  как  минимум  на  пару  лет?98
 Не  только  Уошборн,  но  и  другие  члены  миссии  Рута  по  воз¬
вращении  домой  проявили  немалую  настойчивость,  добиваясь
осуществления  программы  пропагандистских  мероприятий  в  Рос¬
сии.  30  августа  Дж.  Мотт,  Э.  Рут,  С.  Мак-Кормик  встретились  с
 В. 	Вильсоном  и  представили  более  общий  документ,  предполагав¬
ший  выделение  2,2  млн  долл.  на  пропаганду  в  России  и  еще  2  млн
на  “укрепление  морали”  русской  армии.  Однако  администрация
Вильсона  его  проигнорировала.  После  дополнительных  просьб
Мотта  и  Мак-Кормика  27  сентября  Вильсон  согласился,  наконец,
выделить  около  1  млн  долл.,  но  с  условием,  чтобы  сумму  расходо¬
вали  не  сразу,  а  по  частям99.
 Правительство  США  как-то  робко  выделяло  деньги,  не  желая
решать  вопросы,  связанные  с  нахождением  ответственного  за
пропаганду  в  России  человека.  Еще  во  время  пребывания  там
миссии  Рута  посол  Д.  Фрэнсис  предлагал  возложить  эти  функции
сначала  на  С.  Харпера,  затем  -  на  представлявшего  в  России
“Нью-Йорк  лайф  иншуаренс  компани”  Ф.  Корза;  свою  кандида¬
туру  предлагал  и  Ч.Э.  Рассел.  Администрация  ни  на  ком  не  оста¬
новила  своего  внимания.  Наконец,  А.  Буллард,  с  одобрения  Хау¬
за  и  Вильсона  прибывший  в  Россию  в  конце  июля  по  линии  КОИ,
взялся  готовить  почву  для  широкой  пропагандистской  кампании  в
России.  Нам,  однако,  не  известно  о  каких-либо  серьезных  успехах
журналиста  на  этом  направлении.  Его  действия,  свидетельство¬
вал  Н.  Сол,  ограничились,  в  частности,  привлечением  работника
ААХМ  М.  Дэвиса,  владевшего  русским  языком,  для  перевода
пропагандистских  материалов;  контактами  с  представителями  на¬
учного  сообщества  в  Москве  на  предмет  участия  в  агитационной
работе.  Думается,  в  конце  лета  А.  Буллард  осознал  особую  слож¬
ность  решения  пропагандистских  задач:  момент  был  упущен,
 371

ожесточение  людей  подавляло  все  доводы  разума.  Убеждать  рус¬
ских  в  необходимости  воевать  значило  вызвать  у  них  только  не¬
гативное  отношение  к  американцам,  озлобление,  писал  Буллард
Хаузу  в  конце  августа.  Отстаивать  этот  тезис  -  значило  подыгры¬
вать  большевикам,  доказывавшим,  что  наживавшиеся  на  войне
США  использовали  русских  как  наемников100.
 Думается,  президент  летом-осенью  1917  г.  весьма  отчетливо
осознавал,  что  в  России  уже  едва  ли  что-либо  удастся  изменить,
что  любые  расходы  на  пропаганду  бессмысленны.  Э.  Хауз  в  раз¬
говоре  с  лордом  Нортклифом  в  середине  августа  признал:  будь
хоть  часть  средств,  затраченных  на  военное  снаряжение  для  со¬
юзников,  использована  для  эффективной  пропагандистской  ра¬
боты  в  России,  война  “близилась  бы  к  своему  завершению”.  По
свидетельству  англичанина,  Хауз  снова  и  снова  возвращался  к
мысли,  что  союзники  действовали  в  России  “без  фантазии”,  без
учета  психологического  фактора,  на  пропаганду  они  потратили
тысячи,  противник  -  миллионы101.
 И  все  же  попытка  американцев  начать  серьезную  пропаганди¬
стскую  работу  в  России  имела  место.  Однако  она  велась  по  ини¬
циативе  группы  лиц,  формально  весьма  далеких  от  этой  пробле¬
мы  и  без  одобрения  официального  Вашингтона.  Лидеры  миссии
АКК  в  России  У.Б.  Томпсон  и  Р.  Робинс  начали  оказывать  покро¬
вительство,  финансовую  и  иную  поддержку  созданному  группой
русской  интеллигенции  в  сентябре  1917  г.  Комитету  гражданско¬
го  просвещения102.  Во  главе  этой  организации,  занимавшей  пози¬
цию  решительной  поддержки  Временного  правительства  и  уча¬
стия  России  в  войне,  стояли  Е.К.  Брешко-Брешковская,  Н.В.  Чай¬
ковский,  Д.В.  Соскис103.
 Ради  дела  Томпсон  не  пожалел  личных  средств:  через  своих
деловых  партнеров  в  США  -  его  компаньона,  главу  Военного  со¬
вета  АКК  Т.П.  Дэвисона,  Дж.П.  Моргана,  предпринимателя
Д.  Морроу  -  он  31  августа  просил  перевести  ему  1  млн  долл.,  вло¬
жив  его  в  пропагандистскую  кампанию  в  России104.  В  своих  начи¬
наниях  Томпсон  опирался  на  советы  и  помощь  сотрудников
Красного  Креста  -  Р.  Робинса  и  Ф.  Биллингса,  банкира  Г.  Хэт-
чинса,  представлявшего  влиятельный  нью-йоркский  “Бэнк  оф
коммерс”.  Руководитель  АКК  надеялся,  что  его  связи  с  видней¬
шими  представителями  деловой  и  политической  элиты  США
(Дж.П.  Морган,  Т.П.  Дэвисон,  глава  Продовольственной  админи¬
страции  Г.  Гувер,  советник  Военно-торгового  управления  Т.  Чэд-
борн,  влиятельный  юрист  У.  Уоллес)  позволят  привлечь  к  про¬
пагандистскому  предприятию  в  России  средства  из  частных  ис¬
точников,  что  побудит  выделить  деньги  и  администрацию
 В. 	Вильсона.
 372

Между  тем  получивший  деньги  Комитет  гражданского  про¬
свещения,  согласно  докладу  Томпсона,  развернул  весьма  широ¬
кую  и  интенсивную  деятельность.  Был  установлен  контакт  со
многими  газетами,  в  которое  созданное  Информационное  бю¬
ро  поставляло  материалы  проправительственной  и  провоенной
направленности;  началось  издание  газеты  для  крестьян.  Более
чем  сотне  газет  оказывалась  финансовая  поддержка.  В  восьми
полках,  на  фронте  и  в  тылу,  были  организованы  “солдатские
клубы”  для  проведения  бесед.  В  воинских  частях  были  прочи¬
таны  сотни  лекций.  Были  и  неудачи.  Не  удалось  закупить  в
Швейцарии  печатный  станок  -  все  уже  “было  скуплено  немца¬
ми”^.
 В  “столь  необходимом”  Информационном  бюро,  ставившем
целью  широкого  ознакомления  русской  читающей  публики  с  со¬
бытиями  в  Америке,  трудилась,  с  одобрения  Д.  Фрэнсиса  и
Ф.  Биллингса,  амбициозная  команда  в  составе  Ф.  Корза,
У.Б.  Томпсона,  Г.  Хэтчинса.  Предполагалось,  что  со  временем
бюро  расширит  свою  деятельность:  штаб-квартира  останется  в
Петрограде,  в  Москве  и  других  крупнейших  городах  России  будут
созданы  его  отделения.  В  Военный  совет  АКК  была  направлена
просьба  регулярно  присылать  статьи  из  влиятельных  газет,  ста¬
тистические  данные,  выдержки  из  докладов  государственных  ве¬
домств.  После  войны  бюро  должно  было  стать  центром  инфор¬
мационного  и  культурного  влияния  США  в  России.  Фрэнсис  за¬
прашивал  Вашингтон  о  возможности  финансовой  поддержки  ор¬
ганизации,  но  в  столице  отмалчивались106.
 Однако  постепенно  средства  Томпсона  иссякли.  Из  России  он
отправлял  послания  влиятельным  американским  политикам  и
бизнесменам  с  призывами  о  помощи.  20  сентября  Е.К.  Брешко-
Брешковская  обратилась  к  президенту.  Его  ответ,  пришедший  в
американское  посольство  в  Петрограде,  был  очень  вежлив,  но  ре¬
альной  помощи  не  обещал.  Томпсон  и  Робинс  писали  Г.  Дэвисону
22  сентября.  Связывались  со  своими  коллегами  за  океаном  и  дру¬
гие  работники  АКК  в  России,  в  частности  Т.  Сэчер.  В  ответ  шли,
свидетельствовал  Томпсон,  “лестные  по  тону,  но  неудовлетвори¬
тельные  по  существу”,  послания;  американские  правительствен¬
ные  чиновники  и  бизнесмены  считали,  что  в  России  уже  ничего
изменить  нельзя  и  не  желали  действовать.
 Неблагоприятное  течение  событий  попытался  изменить
Г.  Хэтчинс,  вернувшийся  в  США  19  сентября  и  выступивший
эмиссаром  группы  Томпсона.  В  20-х  числах  он  встретился  с  Г.  Дэ-
висоном,  Д.  Морроу,  Т.  Чэдборном,  главой  Военно-торгового  уп¬
равления  Вэнсом  Мак-Кормиком,  президентом  медеплавильной
компании  “Анаконда”  Дж.  Райаном.  22  сентября  Хэтчинс  встре¬
 373

тился  с  Э.  Хаузом.  Советник  президента  считал  пропагандист¬
скую  работу  в  России  исключительно  важной,  полагал,  что  день¬
ги  должны  быть  выделены  правительству  Керенского.  Видимо,
комментировал  Томпсон,  в  США  так  и  не  поняли  происходивше¬
го  в  России:  любое  получение  денег  Временным  правительством
напрямую  от  американцев  было  бы  использовано  его  политиче¬
скими  противниками  “слева”  для  его  дискредитации107.
 Единомышленники  Томпсона,  не  успокаиваясь,  искали  другие
каналы  влияния  на  администрацию  Вильсона.  Через  Г.  Дэвисона
Хэтчинс  узнал,  что  В.  Мак-Кормик  поднимал  тему  пропаганды  в
России  в  разговоре  с  Вильсоном.  Реакция  президента  была  неоп¬
ределенной.  8  октября  Хэтчинс  получил  от  Томпсона  телеграмму,
сообщавшую,  что  дальнейшая  задержка  с  финансированием
крайне  негативно  скажется  на  пропагандистской  кампании  в  Рос¬
сии,  вызывает  “смущение”  участвующих  в  ней  людей.  Г.  Хэтчинс
встретился  с  Дж.  Крилом,  состоявшаяся  11  октября  беседа  пока¬
залась  первому  многообещающей.  Глава  КОИ  вроде  бы  одобрил
деятельность  группы  У.Б.  Томпсона,  но  размеров  суммы,  которая
могла  быть  ассигнована,  не  указал.  Наконец,  Томпсон  решил  по¬
ставить  вопрос  ребром.  По  каналам  Госдепа  он  отправил  теле¬
грамму  с  запросом  на  немедленное  выделение  от  1  до  2  млн  долл.
на  пропагандистскую  работу,  с  последующим  увеличением  расхо¬
дов  до  3  млн  долл.  Эмоциональную  реакцию  президента  при¬
шлось  испытать  на  себе  Дэвисону.  “Что  с  вашим  другом  Томпсо¬
ном?  Не  сошел  ли  он  с  ума?  Он  хочет  миллион  в  месяц”,  -  задал
ему  прямой  вопрос  Вильсон.  Дэвисон  ответил  достойно:  “Он  про¬
сто  большой  человек,  привыкший  решать  крупные  проблемы,  не
стесняясь  в  средствах”108.
 Новый  разговор  Хэтчинса  и  Крила  состоялся  18  октября.
После  “неуместных”  просьб  Томпсона  тон  беседы  изменился  на
более  официальный.  По  следам  встречи  глава  КОИ  в  послании
президенту  22  октября  сообщал,  что  был  обеспокоен  “аппети¬
том”  Томпсона  -  3  млн  долл.  на  работу  в  России.  Крил  просил
Вильсона  принять  Хэтчинса.  Ему  следовало  дать  понять,  что  ад¬
министрация  через  КОИ  берет  дело  пропаганды  в  России  под
свой  контроль  и  проявлять  излишней  самостоятельности  Томпсо¬
ну  не  следует109.  Встреча  Хэтчинса  с  Вильсоном  состоялась  23  ок¬
тября.  На  нее  был  приглашен  журналист,  помощник  Крила  Эдгар
Сиссон,  которому  в  качестве  представителя  КОИ  предстояло
отбыть  в  Россию.  Сиссон  увозил  с  собой  250  тыс.  долл.,  вполне
соответствовавшие  расчетам  главы  этой  организации,  но  для
Томпсона,  уже  вложившего  в  дело  миллион,  эта  сумма  была  про¬
сто  оскорблением.  Понимая  это  и  желая  смягчить  удар,  в  сооб¬
щении  Томпсону  об  отбытии  Сиссона  в  Россию  27  октября  через
 374

Англию,  Хэтчинс  отметил:  находящаяся  при  нем  сумма  могла
только  разочаровать110.
 Таким  образом,  летом-осенью  1917  г.  за  делами  “более  важ¬
ными”,  неспешной  разработкой  программ,  выбором  людей,  бю¬
рократическими  проволочками  было  потеряно  драгоценное  вре¬
мя.  Хорошо  разобравшийся  в  ситуации  Буллард  11  октября
1917  г.  писал  Дж.  Райту:  теперь  уже  невозможно  контролировать
разрушительные  силы,  определявшие  будущее  России,  решав¬
шие,  остается  ли  она  в  войне  или  распадается  на  части.  Пытаться
противодействовать  им  пропагандистской  кампанией  уже  беспо¬
лезно.  Это  произведет  приблизительно  тот  же  эффект,  что  и
“стрелять  из  лука  в  надежде  остановить  грозовую  тучу”111.  Это
было  откровенное  признание  поражения  планов  союзников  в
России.  Отметим,  что  Э.  Сиссон  прибыл  в  Петроград  24  ноября,
почти  на  три  недели  “опоздав”  к  большевистскому  перевороту.
 Из  всех  направлений  деятельности  в  поддержку  Временного
правительства,  которые  американцы  после  Февраля  намерева¬
лись  развивать,  “пропагандистское”  казалось  наиболее  реаль¬
ным,  легко  осуществимым.  По  официальной  линии,  в  силу  раз¬
личных  обстоятельств,  сделано  было  чрезвычайно  мало;  не  на¬
шла  серьезной  поддержки  Вашингтона  и  частная  инициатива  ли¬
деров  АКК.  Отметим,  что  инерция  администрации  Вильсона  в  во¬
просе  пропаганды  в  России  вполне  соответствовала  позиции  мно¬
гих  видных  американских  политиков  и  общественных  деятелей,  в
вопросе  поддержки  России  не  готовых  идти  дальше  словесных
одобрений  и  приветствий.  Социалист  Дж.Г.  Стоукс  был  тесно  свя¬
зан  с  теми,  к  кому  Е.К.  Брешко-Брешковская  обратилась  с  прось¬
бой  помочь  приобрести  в  США  печатные  машины.  Он  долго  раз¬
мышлял,  выясняя  все  возможности,  переписываясь  с  друзьями  и
знакомыми  (в  частности,  Э.Блэквелл  и  А.Заком  из  Русского  ин¬
формационного  бюро).  Как  сообщал  Стоукс  в  конце  октября  в
одном  из  писем,  он  получил  информацию,  что  покупка  и  достав¬
ка  в  Россию  даже  ограниченного  числа  машин  и  их  переправка
через  океан  с  санкции  правительственных  ведомств  (а  без  нее  ме¬
ста  на  кораблях  не  будет  предоставлено)  могли  занять  не  менее
двух  месяцев112.
 Планы,  оставшиеся  нереализованными...
 Некоторые  открывающиеся  возможности  помощи  “молодой
русской  демократии”  так  и  остались  на  бумаге,  нереализованны¬
ми...  В  1917  г.  особое  внимание  американцев  привлекала  продо¬
вольственная  проблема  в  России.  После  событий  Февраля  над
американскими  политиками  постоянно  довлела  мысль,  что  обост¬
 375

рение  ситуации  в  крупных  городах  может  вызвать  мощный
всплеск  недовольства  с  опасными  для  Временного  правительства
последствиями.  Хорошо  понимавший  проблему  Р.  Робинс  призна¬
вал:  едва  ли  на  земле  сыщется  иное  место,  где  вопросы  хлеба  на¬
сущного  были  бы  для  человека  столь  жестко  увязаны  с  самим  по¬
нятием  жизнь.  Очереди  за  продуктами  после  месяца  пребывания
в  России  уже  не  казались  Робинсу  атрибутом  местного  колорита.
Они  формировали  особую  социально-культурную  среду,  где  рож¬
дались  опасные  слухи,  зрели  недовольство  и  мятеж.  Если  очереди
станут  короче,  правительство  выживет,  если  длиннее  -  оно  ум¬
рет,  так  ставил  вопрос  Робинс  в  середине  августа113.
 С  “выживанием”  Временного  правительства  американцы  свя¬
зывали  надежды  укрепиться  на  продовольственном  рынке  Рос¬
сии.  В  1917  г.  шли  переговоры  о  сотрудничестве  ряда  фирм  с  из¬
вестным  российским  хлебным  концерном  Батолина-Стахеева;
американскую  сторону  представлял  сотрудник  Продовольствен¬
ной  администрации  в  России  Ральф  Пиккель114.  В  июле-сентябре
он  вместе  с  партнером,  Л.  Мичелом,  подготовил  анализ  продо¬
вольственного  положения  в  России;  той  же  теме  был  посвящен
доклад  членов  миссии  АКК  Гарольда  X.  Свифта  и  Генри  Шерма¬
на,  написанный  в  начале  сентября;  выводы  и  рекомендации  соз¬
данных  независимо  друг  от  друга  документов  удачно  дополняли
друг  друга115.
 Пиккель  отмечал,  что  в  1914-1916  гг.  произошло,  вместе  с
резким  падением  экспорта,  значительное  уменьшение  производ¬
ства  и  увеличение  потребления  хлеба  в  стране.  Перечень  причин
включал  значительное  сокращение  занятых  в  сельском  хозяйстве
(призыв  до  12  млн  крестьян  в  армию),  уменьшение  площадей  про¬
изводства  сельскохозяйственной  продукции,  в  том  числе  и  в  связи
с  утратой  Россией  больших  территорий  в  ходе  боевых  действий,
рост  числа  потребителей  (армия;  городское  население  за  счет
притока  на  оборонные  предприятия  возросшее  до  30  млн;  бежен¬
цы  и  военнопленные),  неурожай  1916  г.  И  при  всем  этом  выводы
Пиккеля,  в  результате  сложных  калькуляций,  звучали  сдержано-
оптимистически:  “где-то  в  России”  лежало  до  600  млн  пудов  зер¬
на,  большую  часть  которого  спрятали  крестьяне  и  не  учитывала
официальная  статистика116.
 Г.  Свифт  и  Г.  Шерман  подтверждали  эти  выводы.  Наличие
значительного  количества  неучтенного  зерна,  других  продуктов
питания  -  мясных  и  молочных,  овощей,  рыбы,  домашней  птицы  -
позволяли  авторам  доклада  считать  продовольственное  положе¬
ние  населения  сложным,  но  вполне  позволявшим  пережить  над¬
вигавшуюся  зиму.  Сельские  районы  у  Г.  Свифта  и  Г.  Шермана
беспокойства  не  вызывали  -  за  исключением  прифронтовой  по¬
 376

лосы  и  двух-трех  губерний,  где  был  неурожай.  В  крупных  горо¬
дах,  в  столице  продуктовые  очереди  свидетельствовали  о  наличии
продуктов,  на  рынках  (по  очень  высоким  ценам)  можно  было
приобрести  хлеб,  рыбу,  овощи,  какое-нибудь  мясо117.
 Решение  продовольственной  проблемы  авторы  этих  докумен¬
тов  связывали  с  серьезными  изменениями  Временным  правитель¬
ством  своей  политики.  Пиккель  полагал,  что  хлебная  монополия
изжила  себя118.  Крестьяне  были  недовольны  ей  в  силу  многих  об¬
стоятельств:  сложной  процедуры  проверки  зерна  при  сдаче,  обес¬
ценения  рубля,  резкого  сокращения  производства  потреблявших¬
ся  деревней  промышленных  товаров  и  стремительного  роста  цен
на  них.  “На  руках”  у  крестьян,  отмечал  Пиккель,  осела  немалая
сумма  в  8  млрд  руб.  Нарастание  хаоса  в  стране,  развал  транспор¬
та,  поражения  на  фронте  усиливали  ожесточение  жителей  сел  и
деревень,  они  прятали  хлеб.  Только  в  районе  Камы,  по  подсчетам
составителей  доклада,  на  руках  производителей  осталось  не  ме¬
нее  200  млн  пудов  зерна  (в  основном  -  рис  и  овес).  Аналогичные
размышления  звучали  в  докладе  Шермана  и  Свифта.  Политику
Временного  правительства  они  видели  как  продолжение  той  ли¬
нии,  которую  проводило  еще  царское  правительство;  а  нововве¬
дения,  например  создание  местных  продовольственных  комите¬
тов,  как  не  очень  удачные119.
 Пиккель  полагал,  что  одним  из  возможных,  радикальных  из¬
менений  продовольственной  политики  могли  стать  реквизиции
зерна.  Однако  русский  крестьянин,  веками  привыкший  к  грабежу
власть  предержащих,  был  готов  ответить,  пряча  зерно.  Остава¬
лось  возвращение  к  свободной  торговле,  которая,  по  мнению
Пиккеля,  могла  бы  удовлетворить  все  слои  общества.  Крестья¬
нин  получил  бы  стимул  к  труду.  Улучшение  обеспечения  городов
продуктами  вселило  бы  оптимизм  у  городского  обывателя  и  ра¬
бочего:  высокие  заработки  военного  времени  помогли  бы  ему
выстоять  в  условиях  неизбежного  роста  цен120.  Главное  -  было
бы  восстановлено  доверие  населения  к  правительству.  Г.  Свифт  и
Г.  Шерман,  наоборот,  предлагали  самое  активное  государствен¬
ное  регулирование  закупок,  доставки  и  распределения  продуктов
питания  во  имя  наведения  закона  и  порядка,  что  позволило  бы
восстановить  работу  промышленности  и  транспорта,  а  также  ста¬
билизировать  рубль121.
 Из  рассуждений  американцев  следовал  очевидный  вывод:
поскольку  продукты  в  России  имелись,  было  бессмысленно  от¬
правлять  продовольствие  через  океан.  В  США  искренне  полага¬
ли,  что  Россия  страдает  от  неспособности  к  самоорганизации,  от
хаоса  и  разобщенности.  К  тому  же  поделиться  опытом  организа¬
ции  хозяйственной  жизни  в  чрезвычайных  условиях  войны  амери¬
 377

канцы  не  могли:  в  течение  всего  1917  г.  они  сами  с  великим  тру¬
дом  приобретали  его  методом  “проб  и  ошибок”.  Взять  хотя  бы
Продовольственную  администрацию  Г.  Гувера,  образованную  в
мае  1917  г.  и  несколько  месяцев  вырабатывавшую  принципы  де¬
ятельности.  В  послании  от  11  августа  жена  Р.  Робинса  писала  из
США:  “Наконец-то  Г.Гувер  стал  Продовольственным  админист¬
ратором  и,  я  надеюсь,  к  зиме  мы  получим  разумные  цены.  Иначе,
как  смогут  бедняки  выжить  и  как  добыть  себе  питание  и  теп¬
ло?”122  В  России  власть  к  зиме  оказалась  в  руках  большевиков,  и
американский  опыт  не  пригодился.  В  1917  г.  политическим  лиде¬
рам  США,  занятым  собственными  проблемами,  было  не  до  Рос¬
сии  и  не  до  организации  продуманной  помощи  ей.
 *  *  *
 Широкомасштабного  сотрудничества  России  и  США  в  военной
сфере  не  было.  Идея  отправлять  американских  солдат  на  Восточ¬
ный  фронт  в  1917  г.  должна  была  казаться  американцам  едва  ли  не
абсурдной.  Даже  после  апреля  огромное  большинство  граждан  с
трудом  свыкались  с  мыслью,  что  придется  посылать  в  Европу  не
только  экономическую  помощь,  но  и  солдат.  Заокеанские  полити¬
ки  полагали,  что  у  русских  своих  солдат  хватало;  сообщения  из
России  о  разложении  армии,  о  сотнях  тысяч  дезертиров  лишь  оже¬
сточили  американцев.  Звучала  в  США  и  более  эгоистическая
идея  -  каждый  из  членов  антигерманской  коалиции  вносил  в  дело
победы  свою  лепту:  американцы  -  доллары,  Россия  -  кровь  и  чело¬
веческие  жизни.  Типичным  для  рядовых  граждан  представлялось
мнение  некого  Артура  Глазгоу,  в  апреле  1917  г.  писавшего  минист¬
ру  военно-морского  флота  Дж.  Даниельсу:  раз  восточный  партнер
страдает  от  “дефицита  боевого  снаряжения”,  США  следовало  со¬
средоточиться  на  его  поставках  России123.
 Несмотря  на  это,  в  США  о  целесообразности  посылки  войск  в
Россию  размышляли.  В  начале  мая  1917  г.  в  пользу  такого  решения
робко  высказывался  один  из  корреспондентов  Э.  Рута124.  Он  вы¬
ступал  за  реализацию  экзотической  идеи,  считая  необходимым  ук¬
репить  воинский  дух  русских  солдат.  При  формировании  ограни¬
ченного  контингента  в  США  (дивизия  в  3  тыс.  человек)  для  отправ¬
ки  в  Россию  следовало  включить  в  него  выходцев  из  этой  страны;
они  должны  были  сыграть  важную  роль  в  адаптации  американцев
к  новым  условиям  и  в  налаживании  взаимодействия  с  русскими
солдатами  и  населением.  Автор  письма  полагал,  что  дивизию  мож¬
но  было  бы  перевезти  в  Россию  через  шведский  Нарвик  в  Архан¬
гельск,  не  подвергая  большой  угрозе  со  стороны  немецких  подвод¬
ных  лодок.  (Этот  риск  был  бы  куда  более  велик,  считал  автор,  при
 378

переброске  войск  из  США  во  Францию).  Отметим,  что  на  протяже¬
нии  всего  1917  г.  идеи  послать  американские  войска  на  русский
фронт  иногда  возникали,  но  дальше  кратковременных,  не  имевших
никаких  практических  последствий  дискуссий  дело  не  шло.
 Куда  более  реальными  могли  казаться  ожидания  многих
американских  офицеров,  после  апреля  1917  г.  считавших  необ¬
ходимым  более  тесное  взаимодействие  с  Россией  и  строивших
планы  значительного  увеличения  представительства  там  воен¬
ных  миссий  и  специалистов.  Об  этом  в  апреле  1917  г.  размыш¬
лял  военный  атташе  Ф.  Риггс,  полагая  разумным  существенно
увеличить  число  американских  военных  при  ставке  в  Могилеве,
аппарат  военного  атташе  посольства  (представить  в  нем  службы
связи,  интендантской,  авиационной,  артиллерийской  и  ряда  дру¬
гих),  значительно  усилить  взаимодействие  военных  разведок.
Риггсу  хотелось  бы  также  командировать  двух-трех  человек  для
частых  посещений  фронта;  во  Владивостоке  иметь  миссию  же¬
лезнодорожных  экспертов,  военных  инженеров  и  интендант¬
ской  службы  для  создания  там  американской  базы;  офицеров
для  контроля  за  следованием  грузов  по  территории  России;  в
Сан-Франциско  направить  специального  агента  для  наблюдения
за  отправкой  грузов125.
 Наверху  такие  проекты,  однако,  энтузиазма  не  вызвали.  Гла¬
ва  Отдела  военной  разведки  (War  College  Division)  бригадный  ге¬
нерал  Джозеф  Е.  Кун  11  мая  1917  г.  по  указанию  руководства  во¬
енного  ведомства  сообщил  Ф.  Риггсу,  что  вопросы  сотрудничест¬
ва  с  Россией,  включая  экономические  и  финансовые  аспекты,  не
входят  в  его  компетенцию126.  22  мая  на  имя  нового  военного
атташе  Ф.  Паркера  было  направлено  еще  более  грозное  преду¬
преждение127.  Отказ,  полученный  Риггсом,  не  остановил  пришед¬
шего  ему  на  смену  У.  Джадсона.  В  сентябре  он  предложил  воен¬
ному  ведомству  увеличить  штат  работавших  по  России,  изучить
возможности  получения  новых  каналов  информации  о  положе¬
нии  в  этой  стране,  добиться  более  тесного  взаимодействия  с  дру¬
гими  ведомствами  (прежде  всего,  Госдепом),  выработать  меха¬
низмы  эффективного  участия  военных  в  решении  вопросов  эко¬
номической  помощи  России.  Генерал  предлагал  выделить  “рус¬
ское  направление”  и  передать  его  в  ведение  особого  работника
Генштаба  или  Военного  министерства.  Этот  сотрудник  должен
был  получать  копии  документов  по  России  из  всех  министерств  и
ведомств,  включая  АКК  и  ААХМ  (за  исключением  секретных
дипломатических),  иметь  доступ  к  высшему  военному  руководст¬
ву128.  Ситуация  в  России,  положение  Восточного  фронта  в  сентя¬
бре,  однако,  не  располагали  военное  руководство  США  к  приня¬
тию  подобных  рекомендаций.
 379

Попытки  серьезного  взаимодействия  в  области,  имевшей
непосредственное  отношение  к  военному  сотрудничеству  двух
стран,  была  отмечена  только  по  линии  ААХМ.  Представители
этой  организации,  выполнявшие  задачи  и  миссионеров,  и  ди¬
пломатов,  и  разведчиков,  приехали  в  Россию  более  чем  за  деся¬
тилетие  до  начала  мировой  войны129.  В  период  американского
нейтралитета  ААХМ  взяла  на  себя  заботу  о  германских  воен¬
нопленных  в  России;  но  ее  деятельность  в  русской  армии  до
Февральской  революции  не  была  активной130.  После  апреля
1917  г.  предметом  работы  американской  организации  в  России
стало  моральное  состояние  русского  солдата;  некоторые  аме¬
риканские  военные  увидели  в  нем  одно  из  действенных  средств,
которое  позволит  поднять  боеспособность  русской  армии.  Сос¬
тавлявший  ее  основу  русский  крестьянин,  писал  в  сентябре
1917  г.  генерал  X.  Скотт,  был  открытым,  малограмотным,  ре¬
лигиозным  человеком,  тянувшимся  за  словом  правды  и  утеше¬
ния.  Солдату,  бесконечно  уставшему  от  войны,  годами  не  ви¬
девшему  дома  и  очага,  нужно  было  почувствовать  заботу  и  те¬
плоту.  Работники  ААХМ  в  России  должны  были  снимать  нака¬
пливавшиеся  пустоту,  равнодушие,  недовольство,  делавшие  ар¬
мию  тем  горючим  материалом,  который  могли  использовать
враги  правительства131.  Д.  Мотт,  представлявший  в  миссии
 Э. 	Рута  интересы  ААХМ,  заявлял,  что  бесцельные  и  непродук¬
тивные  политические  дискуссии  поглощали  внимание  имевших
массу  свободного  времени  людей  в  серых  шинелях,  их  мысли
приобретали  антиправительственную  и  антивоенную  (или,  как
дипломатично  он  писал,  “не  относившуюся  к  делу  ведения  вой¬
ны”)  направленность.  По  мнению  Дж.  Мотта  и  генерала
X.  Скотта,  свою  лепту  в  борьбу  с  опасными  тенденциями  могла
внести  ААХМ,  имевшая  немалый  опыт  психологической  рабо¬
ты  в  войсках  США  (на  Филиппинах,  на  мексиканской  границе),
в  Европе  (Англия,  Франция),  Канаде.
 Д.  Мотт  был  вполне  солидарен  с  мнением  одного  “знающего
военного  атташе”  в  Петрограде:  если  удастся  сохранить  русскую
армию,  то  она  удержит  до  150  вражеских  дивизий;  “это  будет  оз¬
начать,  что  будут  спасен  миллион  жизней  на  двух  фронтах”.  Поле
для  деятельности  ААХМ  в  России,  имевшей  под  ружьем  до  7  млн
солдат  (больше,  чем  в  американской  и  английской  армиях,  вместе
взятых),  было  необъятным132.  Мотт  строил  планы  создания  в  го¬
родах,  где  были  размещены  тыловые  части,  отделений  ассоциа¬
ции.  Формы  работы  -  общеобразовательные  школы,  классы  анг¬
лийского  для  офицеров,  библиотеки,  показ  кинофильмов.  В  цен¬
тре  внимания  -  контроль  над  моральной  и  религиозной  сторона¬
ми  жизни  русских  солдат.
 380

Отметим,  что  все  это  Мотт  говорил  и  писал  в  конце  лета-осе¬
нью  1917  г.  Немало  времени  потребовалось,  чтобы  переключить
персонал  ААХМ  в  России  с  занятия  военнопленными  (с  переда¬
чей  этих  функций  подданным  нейтральной  Швеции)  на  работу  в
русских  воинских  частях.  Некоторые  работники  ААХМ  (напри¬
мер,  Д.  Лори  и  X.  Моран)  были  не  в  восторге:  приходилось  бро¬
сать  налаженное  дело  и  начинать  заново.  Однако  постепенно  ра¬
бота  пошла.  Усилиями  А.  Харта  в  апреле  в  Петрограде  возникло
отделение  ассоциации,  в  просторном  здании  разместились  обще¬
образовательная  школа,  курсы  английского  языка,  библиотека.
Отделения  ААХМ  были  созданы  в  ряде  городов  Сибири  -  Чите,
Иркутске;  два  -  в  Москве.  Деньги  на  работу  поступали  от  част¬
ных  лиц;  в  марте  150  тыс.  долл.  для  Мота  пообещал  выделить
 Ч. 	Крейн  (а  то,  что  он  обещал  сделать,  всегда  приводилось  в  ис¬
полнение)133.
 Д.  Мотт  полагал,  что  работа  ААХМ  в  России  могла  принести
весомые  результаты.  При  этом  он  ссылался  на  свидетельство  ря¬
дового  русской  армии  по  фамилии  Стемпак.  Последний  в  конце
июня  прибыл  в  Петроград  из  размещенной  в  Туркестане  части  с
письмом  от  работавшего  там  с  марта  1917  г.  Джерома  Дэвиса.  Его
работа  шла  очень  успешно;  отделения  ААХМ  возникли  в  Таш¬
кенте,  Самарканде,  Бухаре,  Андижане  и  других  городах.  Дэвис
сообщал,  что  “охватил”  своей  деятельностью  до  25  тыс.  человек.
Общеобразовательные  школы  (четырехклассные)  и  спортивные
мероприятия;  театральные  постановки,  показ  кинокартин,  благо¬
творительная  работа  -  вот  неполный  перечень  направлений  рабо¬
ты  ААХМ.  По  словам  солдата,  благодаря  работе  ААХМ  офице¬
ры  дислоцированных  в  Средней  Азии  частей  считали  их  одними
из  наиболее  надежных  в  русской  армии134.  В  конце  июля  отделе¬
ние  ААХМ  начало  действовать  в  Ходынском  лагере  под  Моск¬
вой,  где  проходили  подготовку  перед  отправкой  на  фронт  солда¬
ты.  Действия  ААХМ  получили  одобрение  командующего  Мос¬
ковским  военным  округом  А.И.  Верховского135.
 Визит  в  Россию  Дж.  Мотта  придал  работе  ААХМ  в  России  до¬
полнительный  импульс.  С  документами  в  руках,  заручившись  сви¬
детельствами  генералов  Д.  Хейга  и  Ж.  Жоффра  о  полезной  рабо¬
те  ААХМ  во  французской  и  британской  армиях,  Дж.  Мотт  и
X.  Скотт  в  июле  вели  переговоры  с  премьером  Г.Е.  Львовым,  ми¬
нистрами  А.Ф.  Керенским  и  М.И.  Терещенко;  русскими  военны¬
ми,  в  частности  A.A.  Брусиловым.  Идея  развертывания  деятель¬
ности  ААХМ  в  русских  войсках  была  поддержана,  но  официаль¬
ное  разрешение  на  нее  Дж.  Мотт  получил  только  вернувшись  в
США,  в  20-х  числах  октября.  В  бумаге  содержался  список  приви¬
легий  для  работников  ассоциации:  бесплатное  пользование  транс¬
 381

портными  средствами,  помещениями,  возможностью  рекрутиро¬
вать  солдат  и  офицеров  русской  армии  для  работы;  грузы  ААХМ
освобождались  от  таможенных  пошлин136.  В  США  при  непосред¬
ственном  участии  Мотта  в  университетах  была  проведена  кампа¬
ния  по  вовлечению  студентов  и  преподавателей  в  ряды  ААХМ
для  работы  в  России.  Откликнулись  несколько  сотен:  для  одних
это  была  возможность  выбрать  “альтернативную”  пребыванию
на  фронте  службу;  для  других  -  послужить  отечеству;  для  треть¬
их  -  спасти  Восточный  фронт  от  надвигающейся  катастрофы137.
Деятельность  ААХМ  в  России  возглавили  наиболее  опытные  со¬
трудники:  Фрэнклин  Гейлорд  (отделение  в  Петрограде),  А.  Харт,
X.  Моран,  Д.  Лори,  Г.  Готт  (г.  Чита),  Дж.  Дэвис,  П.  Андерсон  и
др.138  После  знакомства  с  некоторыми  из  них  Р.  Робинс  вынес  впе¬
чатление,  что  это  -  “надежные  ребята,  лучшие  из  тех,  кому  дове¬
рено  нести  американский  флаг  за  пределы  страны”139.  Осенью
организации  ААХМ  возникли  в  Казани,  Киеве;  6  октября  ее  от¬
деление  открылось  в  Одессе,  которое  возглавил  гарвардский  вы¬
пускник  Д.  Лори.
 Редактор  журнала  ААХМ  “Эссошиэйшн  мен”  Фрэнк  Обер
печатал  материалы  Дж.  Мотта  о  широких  перспективах  ассоци¬
ации  в  России.  Однако  их  автор,  после  посещения  России  в  соста¬
ве  миссии  Э.  Рута,  неплохо  представлял  себе  кризисную  ситуа¬
цию  в  стране  и  был  весьма  осторожен  в  прогнозах.  Мотт  указы¬
вал,  что  деятельность  ААХМ  в  России  переживает  этап  станов¬
ления,  что  в  условиях  нестабильности  и  неопределенности  неиз¬
вестно,  чем  предприятие  закончится140.  В  Вашингтоне  Мотта  то¬
же  “охладили”.  Опираясь  на  поддержку  Рута  и  членов  его  мис¬
сии,  он  обратился  к  президенту  с  просьбой  о  финансовых  субси¬
диях  для  организации  работы  ААХМ  в  России.  Самая  крупная
статья  представленного  15  августа  Вильсону  документа  “Планы
американского  сотрудничества  в  целях  сохранения  и  укрепления
морального  состояния  гражданского  населения  и  армии  России”
предусматривала  выделение  3,3  тыс.  долл.  на  оплату  работы
200  отделений  ААХМ  и  700  работников.  Однако  Вильсон,  учиты¬
вая  компетентное  мнение  Дж.  Крила,  посчитал,  что  для  разверты¬
вания  деятельности  ААХМ  в  России  потребуется  слишком  много
времени.  В  конце  августа  -  начале  сентября  Мотт,  Рут  и  Мак-Кор-
мик  сделали  новую  попытку  убедить  Вильсона  выделить  крупную
сумму,  до  2-3  млн  долл.  на  деятельность  ААХМ;  никакой  опреде¬
ленной  реакции  Белого  дома,  однако,  не  последовало141.
 Между  тем  осенью  1917  г..  молодые,  полные  энтузиазма  сот¬
рудники  ААХМ  начали  прибывать  в  Россию.  Десять  из  приехав¬
ших  в  октябре  отправились  на  Западный  и  Юго-Западный  фрон¬
ты,  прибывшие  позднее  22  члена  ААХМ  добрались  до  Москвы;
 382

еще  18  работников  ассоциации  приехали  во  Владивосток.  Амери¬
канцы  были  озадачены  тем,  что  их  работа  оказалась  плохо  под¬
готовленной.  Не  было  координационного  центра:  опытный  и  ав¬
торитетный  организатор  А.  Харт  был  направлен  в  Европу,
Дж.  Дэвис  и  К.  Уилер  не  смогли  заменить  его.  В  Вашингтоне
только  осенью  определились  с  руководителем  работы  ААХМ  в
России;  им  был  назначен  Этан  Т.  Колтон.  Это  решение,  как  и  по¬
пытка  создания  в  Москве  8  ноября  1917  г.  Совета  по  организации
военной  работы  ААХМ,  запоздали.  Сам  Э.  Колтон  так  оценил  си¬
туацию,  при  которой  он  принял  дела:  “Десятки  людей  были  на¬
правлены  за  океан...  в  расчете  на  то,  чтобы  поддержать  мораль
разбитой  армии,  сохранить  ее  для  борьбы  за  единые  цели  союзни¬
ков.  Они  начали  свою  деятельность  как  раз  в  то  время,  когда  ар¬
мия  начала  распадаться  на  глазах”142.
 История  с  отъездом  на  работу  в  Россию  осенью  выпускника
Гарвардского  университета  Рассела  М.  Стори,  работавшего  в
университете  штата  Иллинойс  и  летом  1917  г.  получившего  опыт
работы  в  американских  войсках  по  линии  ААХМ,  представляется
весьма  типичной.  Стори  был  одним  из  тех,  кто  в  сентябре  1917  г.
откликнулся  на  призыв  Мотта  поехать  в  Россию.  Его  не  обеску¬
ражили  самые  пессимистические  прогнозы  проведшего  год  в  Рос¬
сии  Г.С.  Готта;  картины  хаоса  и  смятения  во  Владивостоке,  куда
он  добрался  25  октября  -  отсутствие  полицейских,  тысячи  бежен¬
цев  и  солдат.  Группа  работников  ААХМ  проследовала  в  Петро¬
град  и  прибыла  туда  5  ноября  1917  г.,  за  два  дня  до  большевист¬
ского  переворота143.
 *  *  *
 Во  многом  сходная  ситуация  была  с  миссией  АКК.  Руководст¬
во  этой  организации  в  Вашингтоне,  которую  возглавлял  предсе¬
датель  Военного  совета  АКК  Г.  Дэвисон,  решило  направить  в
Россию  делегацию  29  июня  1917  г.  Цель  ее  определялась  как  ис¬
следовательская,  разведывательная:  изучение  возможностей  ра¬
боты  в  России.  Активное  проведение  ее  в  задачи  комиссии  не  вхо¬
дило.  В  соответствии  с  заданием  формировался  и  состав,  в  кото¬
рый  вошли  предприниматели,  социологи,  врачи.  Миссия  прибыла
в  Петроград  7  августа  1917  г.144
 Деятельность  миссии  АКК  неоднократно  рассматривалась  ис¬
следователями  в  первую  очередь  под  углом  деятельного  участия
ее  руководителей  в  развернувшейся  общественно-политической
борьбе  и  пропагандистской  работе  в  пользу  Временного  прави¬
тельства  в  России145.  Однако  об  основных  своих  задачах  члены
миссии  АКК  также  помнили.  Американские  специалисты  скоро
 383

поняли,  что  многие  трудности  России  проистекали  из  дезоргани¬
зации  хозяйства,  отсутствия  у  чиновников  необходимых  знаний,
делового  подхода,  боязни  ответственности.  Р.  Робинс  полагал:  ру¬
тинное,  медленное  “делопроизводство”  в  чиновничьих  кабинетах
никак  не  отвечало  исключительно  динамичной,  взрывоопасной
ситуации  в  стране,  трагедии  фронта.  Американцы  тратили  массу
времени  на  разного  рода  “согласования”,  и  в  письмах  Робинса
прорывалось  серьезное  раздражение.  “Мы  встречаемся  с  государ¬
ственными  служащими  и  строим  планы,  а  затем  меняем  их.  Ищем
других  чиновников,  и  снова  строим  планы”,  -  писал  Робинс  13  ав¬
густа.  Через  некоторое  время  бюрократические  препятствия  пре¬
одолевались.  “Наши  планы  начинают  обретать  реальные  фор¬
мы”,  -  написал  Робинс  уже  14  августа.
 Миссия  АКК  привезла  в  Россию  медикаментов  на  сумму  в
200  тыс.  долл.  Сотрудники  выяснили  потребности  армии  и  граж¬
данского  населения  в  лекарственных  препаратах  и  медицинском
оборудовании,  особенно  на  случай  распространения  инфекцион¬
ных  заболеваний.  Когда,  завершив  исследовательскую  часть  ра¬
боты,  часть  комиссии  11  сентября  1917  г.  отбыла  в  США  через
Японию,  в  этой  стране  удалось  приобрести  большое  количество
лекарств  (салварсан,  тетрациклин  для  борьбы  с  такими  страшны¬
ми  заболеваниями,  как  холера,  тиф).  Доставку  их  в  Россию  долж¬
ны  были  осуществить  капитан  Р.  Барр  и  лейтенант  Магнуссон146.
Миссия  озаботилась  проблемой  положения  беженцев  в  России.  В
августе  1917  г.  Робинс  посетил  Екатеринослав;  в  этом  районе  ско¬
пилось,  по  его  оценкам,  до  250  тыс.  беженцев  (русские,  поляки,
литовцы,  латыши).  “Они  размещены  по  домам  граждан  и  о  них
неплохо  заботятся.  Но  терпят  постоянную  нужду,  не  хватает  теп¬
лой  одежды  и  питания”,  -  писал  Робинс  жене.  В  Петроград
Ф.  Биллингсу  30  августа  пришла  телеграмма:  “Согласно  личных
переговоров  с  представителем  Американского  красного  креста
майором  Робенс  для  беженской  организации  Екатеринославской
губернии  необходимо  двоеточие  сапог  мужских  -  30  000  жен¬
ских  -  30  000  детских  10  000  пар  точка  Костюмов  мужских  30  000
женских  30  000  детских  20  000  пар  =  Помощник  главноуполномо-
ченного  Южного  фронта  Гесберг”147.
 Другой  член  миссии,  Оррин  Уайтмэн,  в  конце  августа  от¬
правился  в  путешествие  по  южным  районам  России,  побывал
на  фронте.  Он  предоставил  объективную  информацию  о  тяже¬
лом  положении  на  Румынском  фронте;  рекомендации  по  улуч¬
шению  работы  Красного  Креста.  Г.  Хорн  и  У.  Кочран  поехали
в  Архангельск  с  целью  изучения  состояния  железных  дорог  и
складов,  для  приема  товаров  по  линии  АКК.  Американцы  ос¬
тались  там  до  конца  октября,  взяв  на  себя  контроль  за  разгруз¬
 384

кой  американских  кораблей  и  отправкой  грузов  вглубь  Рос¬
сии.  В  обязанности  капитана  Л.  Барни  и  М.  Пирни  входило
распределение  поступавших  медицинских  средств.  Дж.  Мак¬
картни,  М.  Гроу,  Г.  Уиппл  в  октябре  побывали  в  ставке  в  Мо¬
гилеве148.
 “Хотелось  больше  успеть,  неопределенность  положения,  ха¬
ос  в  стране  лишь  убыстряли  ритм  работы”,  -  писал  Р.  Робинс  же¬
не  7  октября  1917  г.  Томпсон  в  середине  октября  уточнял  ситуа¬
цию:  майор  А.  Вардвел,  Г.  Хорн  (инспектировавший  железные
дороги)  через  несколько  дней  должны  были  отбыть  в  Румынию.
Капитана  У.  Кочрана  ждали  в  Москве  с  грузами  из  Архангель¬
ска;  майор  У.  Сейер  и  несколько  членов  миссии  находились  в
Москве  для  распределения  медицинского  оборудования  и  препа¬
ратов.  Сам  У.Б.  Томпсон  вместе  с  Р.  Робинсом,  Т.  Сэчером,
Г.  Брауном  остались  временно  в  Петрограде  для  решения  неот¬
ложных  дел149.
 И  все  же  наиболее  ярким  эпизодом  деятельности  миссии  АКК
в  России  в  конце  1917  -  начале  1918  г.  стала  доставка  в  Петроград
значительного  количества  консервированного  молока.  Бедствен¬
ное  положение  тысяч  женщин  и  детей  в  условиях  приближавшей¬
ся  зимы  были  для  Робинса  и  его  сотрудников  очевидным  фактом.
10  октября  специальный  комитет  АКК  в  составе  Е.А.  Уинслоу,
Дж.  Мак-Картни,  Р.  Робинса,  Г.  Шермана  представил  документ,
содержавший  данные  об  ужасающих  размерах  детской  смертно¬
сти  в  городе150.  Вместе  с  тем  весьма  высоко  оценивался  самоот¬
верженный  труд  министра  государственного  призрения  И.Н.  Еф¬
ремова  и  его  ведомства,  петроградского  Общества  материнства  и
младенчества;  организация  работы  молочных  кухонь,  обеспечи¬
вавших  питанием  5-6  тыс.  детей  ежедневно.  Однако,  учитывая
масштабность  и  остроту  проблемы,  АКК  оценивала  число  нуж¬
давшихся  в  100  тыс.  человек.  Американцы  выражали  обоснован¬
ные  сомнения,  что  Временному  правительству  удастся  самостоя¬
тельно  с  ней  справиться.
 Взаимодействуя  с  названными  русскими  организациями,
АКК  планировал  развернуть  в  Петрограде  сеть  бесплатных  ку¬
хонь  для  бездомных  и  беспризорных  детей,  а  также  матерей,  по¬
терявших  кормильцев.  Для  этого  требовалось  не  менее  100  тыс.
банок  сгущенного  молока  в  день;  большие  партии  одежды  и  обу¬
ви.  Еще  3  сентября  Робинс  обратился  к  руководству  АКК  в  Ва¬
шингтоне  с  просьбой  отправить  в  Россию  4,5  млн  банок  молока,
отметив,  что  его  доставка  позволит  поднять  популярность  аме¬
риканцев  у  населения  столицы.  В  ответном  послании  Г.  Дэвисон
сообщил,  что  задача  отправить  продукты  из  одного  из  портов  на
Тихоокеанском  побережье  легко  выполнима.  Проблемы  начнут¬
 13.  Листиков  С.В. 	385

ся  в  России,  когда  потребуется  доставить  груз  целым  и  невреди¬
мым  в  столицу.  И  Дэвисон  просил  Робинса  прислать  уполномо¬
ченного  в  порт  доставки,  чтобы  сопроводить  продовольствен¬
ную  помощь  до  Петрограда.  Там  ее  с  нетерпением  ожидали,  на¬
деясь,  что  в  Россию  будет  направлен  и  миллион  пар  обуви  (этого
осуществить  не  удалось)151.  Груз  прибыл  в  Петроград  уже  после
большевистского  переворота.  Полковник  Т.  Сэчер,  в  частности,
в  конце  января  информировал  народного  комиссара  обществен¬
ного  призрения  А.М.  Коллонтай  о  готовности  миссии  АКК  про¬
должать  начатое  дело  и  при  новой  власти  -  ради  жизни  детей.
Помощь  была  принята152.
 Таким  образом,  в  тех  сферах,  где  взаимодействие  с  Россией
весной-осенью  1917  г.  казалось  разумным  и  перспективным,  аме¬
риканцы  в  силу  многих  обстоятельств  и  соображений  делали  пер¬
вые  робкие  шаги.  Они  исследовали,  готовили  почву,  определяли
формы  и  направления  работы,  начинали  ее  осуществлять,  не
форсируя,  однако,  развитие  событий.  Трудно,  если  вообще  воз¬
можно,  было  учесть,  просчитать  ускорявшийся  темп  жизни  стра¬
ны,  где  стремительно  обострялся  кризис,  приближавший  смену
власти.
 *  *  *
 В  целом,  опыт  помощи  США  России  в  1917  г.  никак  нельзя
было  назвать  удачным.  Обстоятельства  войны  и  революций,  па¬
ралич  власти  в  России  не  благоприятствовали  двустороннему  со¬
трудничеству,  душили  многие  начинания.  Ситуация  в  США  ему
также  не  способствовала:  администрация  Вильсона  с  большим
трудом  перестраивала  жизнь  нации  для  участия  в  войне.  Вашинг¬
тон  не  мог  уделять  должное  внимание  партнерам  по  антигерман¬
ской  коалиции.  Поскольку,  как  скоро  выяснилось,  экономика
оказалась  “слабым  местом”  американской  политики,  для  под¬
держки  всех  союзников  не  хватало  денег,  материалов,  производ¬
ственных  мощностей,  опыта  и  решительности.  Свою  роль  сыгра¬
ли  и  приоритеты  президентской  политики:  в  первую  очередь
обеспечить  потребности  США,  затем  -  наиболее  верных  и  надеж¬
ных  партнеров,  решающий  западный  театр  войны.  Россия  зани¬
мала  в  ряду  великих  держав  едва  ли  не  последнее  место;  ей  пере¬
падало  только  то,  что  оставалось  от  других.  Кроме  того,  англий¬
ское  правительство,  выступавшее  советником  США  по  вопросам
помощи  России,  вело  себя  очень  эгоистично.  Поэтому  в  период
существования  Временного  правительства  американская  помощь
русской  демократии  оказалась  весьма  ограниченной  и  неэффек¬
тивной.
 386

1  R.  Lansing  to  W.Wilson.  March  19,  1917  //  PWW.  Vol.  41.  P.  425-427.
 2  F.R.  Lane  to  George  W.  Lane.  April  1,  1917  //  PWW.  Vol.  42.  P.  518-519.
 3  S.  Washburn  to  R.  Lansing.  April  2,  1917;  D.  Willard  to  S.  Washburn.  April  9,
1917  //  MD  LC.  S.  Washburn  Papers.  Box  1.
 4  Железнодорожный  транспорт  перед  войной  не  справлялся  с  ростом  пере¬
возок,  о  чем  свидетельствовало,  в  частности,  появление  систематических  зале¬
жей  грузов  на  станциях  и  в  портах.  В  1913  г.,  накануне  войны,  для  полного  ис¬
пользования  пропускной  способности  только  главных  магистралей  не  хватало
2  тыс.  паровозов  и  80  тыс.  товарных  вагонов  (Сидоров  АЛ.  Экономическое  по¬
ложение  России  в  годы  Первой  мировой  войны.  М.,  1973.  С.  569,  580-581).
 5  Кризисное  состояние  железных  дорог  признавали  летом  1916  г.  министр
путей  сообщения  А.Ф.  Трепов,  в  конце  1916  г.  -  авторы  документов  Особого  со¬
вещания  по  обороне  и  начальник  штаба  Верховного  главнокомандующего
 В.И.  Гурко  (Сидоров  АЛ.  Экономическое  положение  России...  С.  624-626).
Только  в  1915  г.  Министерством  путей  сообщения  в  США  было  заказано
13  160  товарных  вагонов,  400  паровозов  и  около  300  тыс.  т  рельсов.  Их  изгото¬
влением  были  заняты  крупнейшие  компании:  “Америкен  кар  энд  фаундри;
“Пресс  стил  кар”,  “Америкен  локомотив  Ко.”,  “Болдуин  локомотив”  (см:  Лебе¬
дев  В.В.  Русско-американские  экономические  отношения  (1900-1917  гг.).  М.,
1964.  С.  192-193).
 6  Была  увеличена  оплата  рабочих  и  служащих;  добивались  улучшения  в  ре¬
гулировании  перевозок,  увеличения  пропускной  способности  ряда  транспорт¬
ных  путей.  На  решение  этой  задачи  для  Архангельской  линии  Северных  желез¬
ных  дорог,  в  частности,  было  выделено  11  млн  400  тыс.  руб.  Министерство  пу¬
тей  сообщения  вполне  объективно  оценивало  состояние  железных  дорог.  7  ию¬
ня  министр  Н.В.  Некрасов  представил  во  Временное  правительство  доклад,  в
котором  назвал  их  положение  “угрожающим”.  В  самых  пессимистических  тонах
был  выдержан  доклад  товарища  министра  железнодорожного  транспорта
Л.А.  Устругова  21  июня  на  заседании  только  что  образованного  Экономическо¬
го  совета  (см.:  Сенин  A.C.  Министерство  путей  сообщения  в  1917  г.  Краткий
исторический  очерк.  М.,  1993.  С.  84-94).
 7  Military  Attache,  Russia  (F.  Riggs)  to  WCD.  April  12,  1917  //  NA.  RG  165.
F.  6497-19.  Box  121.  В  порту  скопилось  580  тыс.  т  грузов,  многие  (нитраты)  бы¬
ли  взрывоопасны,  другие  хранились  в  ужасных  условиях  и  могли  быть  потеря¬
ны.  Порт  не  справлялся  с  работой  даже  при  слабых  нагрузках,  при  незначитель¬
ном  количестве  прибывавших  кораблей  (не  более  девяти  за  неделю).  Для  раз¬
грузки  не  хватало  технических  средств  (открытые  вагонетки,  грузовики),  была
отмечена  плохая  организация  труда.  Основной  проблемой  оставалась  отправка
грузов  вглубь  страны  вследствие  нехватки  вагонов,  которые  стояли  брошенные
по  всей  Транссибирской  магистрали.  Те,  что  были,  нуждались  в  срочном  ремон¬
те.  Ремонтные  мастерские  работали  крайне  медленно  и  некачественно.  Опера¬
тивная  связь  с  Петроградом  фактически  отсутствовала.  Хотя  администрация
порта  и  предпринимала  какие-то  усилия  для  решения  проблем,  кардинально  из¬
менить  положение  не  удавалось.
 8  S.  Washburn  to  Lord  Northcliffe.  May  1,  1917;  D.  Willard  to  S.Washbum.  May  6,
1917  //  MD  LC.  S.  Washburn  Papers.  Box  1;  FRUS.  1918.  Russia.  Vol.  1.  P.  135-137.
 9  FRUS.  1918.  Russia.  Vol.  III.  P.  187.
 10  Фрэнсис  сообщал  Госдепу  29  апреля,  что  целесообразность  активной  по¬
мощи  союзников  в  улучшении  работы  железнодорожного  транспорта  России
признали  общавшиеся  с  послом  “два  русских  министра”.  Они,  однако,  отвергли
выдвинутую  британцами  идею  передачи  Транссибирской  магистрали  под  амери¬
канский  контроль,  заявив,  что  “Россия  в  няньках  не  нуждается”  (Ibid.  Р.  188-189).
 11  F.  Riggs  to  WCD.  April  18,  1917  //  NA.  RG  165.  F.  9971-D-4.  Box  482.
 13*
 387

12  S.  Washburn  to  Lord  Northcliffe.  April  6,  1917  //  MD  LC.  S.  Washburn  Papers.
Box  1.
 13  D.  Willard  to  S.  Washburn,  April  9,  1917;  S.  Washburn  to  D.  Willard.  May  6,
1917  //  MDLC.  S.  Washburn  Papers.  Box  1.
 14  Дж.  Стивенс  с  1884  г.  работал  на  Великой  Западной  железной  дороге,  с
1893  г.  стал  помощником  ее  главного  инженера,  с  1895  г.  -  главным  инжене¬
ром.  Занимал  руководящие  должности  на  “Род  Айленд  энд  Пасифик”,  “Нью-
Йорк,  Нью-Хевен  энд  Хартфорд”,  “Спокан,  Портленд  энд  Сиэтл  рейлроад”.
Особую  популярность  снискал  как  строитель  Панамского  канала  -  Стивенс  за¬
нимал  пост  главного  инженера  во  время  осуществления  проекта  (см.:  MD  LC.
J.  Stevens  Papers.  Box  4;  N.  Baker  to  W.  Wilson.  March  31,  1917  //  PWW.  Vol.  41.
P.  511).
 15  “This  account  of  his  activities  in  Russia  and  Siberia  was  written  by  Col.  John
F.  Stevens  at  my  request.  H.H.  Fisher”  //  HIA.  J.  Stevens  Papers.  F.  1.  P.  1,2.
 16  Сенин  А.С.  Указ.  соч.  С.  98.
 17  “This  account  of  his  activities  in  Russia  and  Siberia  was  written  by  Col.  John
F.  Stevens...”  //  HIA.  J.  Stevens  Papers.  F.  1.  P.  2.
 18  Документ  был  также  подписан  членами  Консультативной  комиссии
Г.  Миллером,  Дж.  Гиббсом,  У.Ф.  Дарлингом,  Дж.Е.  Грейнером:  John  F.  Stevens  to
 E.  Root.  June  21,  1917  //  MD  LC.  E.  Root  Papers.  Box  192.  Временное  правительст¬
во  считало  необходимым  приобрести  в  США  2  тыс.  паровозов  и  40  тыс.  вагонов.
В  середине  июля  1917  г.  Д.  Виллард  информировал  Дж.  Стивенса,  что  Россия  за¬
казала  500  паровозов  и  10  тыс.  вагонов;  в  стадии  согласования  -  заказ  на  1500
паровозов  и  30  тыс.  вагонов.  Американцы  же  начали  размещать  русские  заказы
1917  г.  лишь  в  октябре.  США  собирались  поставить  в  Россию  к  февралю  1918  г.
875  паровозов.  На  деле  к  середине  ноября  во  Владивосток  прибыло  214  парово¬
зов  и  602  полувагона.  (См.:  FRUS.  1918.  Russia.  Vol.  III.  P.  7,  194.)
 19  John  F.  Stevens  to  E.  Root.  June  21,  1917  //  MD  LC.  E.  Root  Papers.  Box  192;
The  New  York  Times  Current  History.  1917.  Aug.  P.  203.
 20  R.  Lansing  to  W.  Wilson.  August  13,  1917,  with  Enclosure:  “Message  to  the
People  of  Russia  from  the  US  Railway  Commission.  Petrograd,  July  4,  1917”  //  PWW.
Vol.  43.  P.  440-441.
 21  “This  account  of  his  acivities  in  Russia  and  Siberia  was  written  by  Col.  John
 F.  Stevens...”  //  HIA.  J.  Stevens  Papers.  F.  1.  P.  2;  Stevens  J.F.  Russia  During  the  World
War//Engineers  and  Engineering.  1927.  Vol.  44.  N  1  (Jan.).  P.  18.
 22  FRUS.  1918.  Russia.  Vol.  I.  P.  138.
 23  Ibid.  P.  137.
 24  “This  account  of  his  acivities  in  Russia  and  Siberia  was  written  by  Col.  John
F.  Stevens...”  //  HIA.  J.  Stevens  Papers.  F.  1.  P.  2;  Stevens  J.F.  Russia  during  the  World
War...  P.  18.
 25  Stevens  J.F.  Russia  during  the  World  War...  P.  19.
 26  А.  Потапов  -  Б.А.  Бахметеву.  25  августа  1917  г.  //  BA  CU.  В.  Bakhmeteff
Papers.  Box  20.  F.:  Correspondence.
 27  F.L.  Polk  to  J.  Tumulty.  August  7,  1917  //  PWW.  Vol.  43.  P.  386-387;  FRUS.
1918.  Russia.  Vol.  III.  P.  195-196;  Feist  J.  “Theirs  is  Not  to  Reason  Why:  The  Case  of
the  Russian  Railway  Service  Corps  //  Military  Affairs.  42  (Febr.  1978).  P.  1-5.  В  США
был  сформирован  корпус  в  250  человек,  каждому  из  которых  было  присвоено
воинское  звание;  к  ним  присоединились  30  рабочих  “Болдуин  локомотив  компа¬
ни”,  изготовлявшей  для  России  паровозы.  Русский  железнодорожный  корпус,
который  возглавил  занимавший  высокий  пост  на  “Балтимор  и  Огайо”  полков¬
ник  Джордж  Эмерсон,  тайно  отплыл  из  Сан-Франциско  в  конце  августа  и  при¬
был  в  Японию  14  ноября,  уже  после  большевистского  переворота.  Учитывая  си¬
туацию  в  России,  Стивенс  задержал  высадку  американцев  на  неспокойные  рус¬
 388

ские  берега.  История  Русского  железнодорожного  корпуса  в  годы  Гражданской
войны  в  России  -  тема  особая.
 28  D.  Willard  to  S.  Washburn.  July  4,  1917  //  MD  LC.  S.  Washburn  Papers.  Box  1.
 29  Henry  C.  Hall  to  W.  Wilson.  July  27,  1917  //  PWW.  Vol.  43.  P.  296-297.  Док¬
лад  утверждал,  что  на  заводах  США  строится  до  100  тыс.  вагонов  для  железных
дорог  США  и  30  тыс.  -  для  союзников.  Предприятия  по  производству  локомоти¬
вов  располагали  на  1  июля  1917  г.  заказами  на  2300  единиц  для  США  и  1164  -
для  союзников.
 30  F.L.  Polk  to  J.P.  Tumulty.  August  7,  1917  //  PWW.  Vol.  43.  P.  386-387.
 31  A.  Bullard  to  E.  House.  August  22,  1917  //  Yale-Sterling.  E.  House  Papers.
Box  21.
 32  E.  House  to  W.  Wilson.  July  23,  1917  //  PWW.  Vol.  43.  P.  248-249.  По  словам
русского  посла,  Владивосток  забит  товарами  настолько,  что  для  отправки  их
вглубь  страны  потребуется  до  8  месяцев.
 33  С.  Spring-Rice  to  Е.  Drummond.  August  9,  1917  //  PRO.  A.  Spring-Rice  Papers.
FO  800/242.
 34  From  the  British  Embassy,  with  Enclosure.  August  5,  1917  //  PWW.  Vol.  43.
P.  369-371.
 35  Ллойд  Джордж  Д.  Военные  мемуары.  М.,  1935-1938.  Т.  Ill—V;  Т.  V.
С.  70-76,81.
 36  R.  Lansing  to  W.  Wilson.  August  13,  1917  //  PWW.  Vol.  43.  P.  439;  W.  Wilson
to  R.  Lansing.  August  14,  1917  //  Ibid.  P.  459-460;  W.  McAdoo  to  W.  Wilson.
September  29,  1917  //  Ibid.  Vol.  44.  P.  270.
 37  “This  account  of  his  activities  in  Russia  and  Siberia  was  written  by  Col.  John
F.  Stevens...”  //  HIA.  J.  Stevens  Papers.  F.  1.  P.  3.
 38  FRUS.  1918.  Russia.  Vol.  III.  P.  196.
 39  “This  account  of  his  acivities  in  Russia  and  Siberia  was  written  by  Col.  John
 F. 	Stevens...”  //  HIA.  J.  Stevens  Papers.  F.  1.  P.  4.  Для  выгрузки  и  сборки  вагонов  и
паровозов,  которые  США  обещали  поставить  под  военные  перевозки,  Времен¬
ное  правительство  решило  передать  в  распоряжение  американцев  пять  прича¬
лов  литерной  пристани  “Эгершельд”  во  Владивостоке,  железнодорожные  мас¬
терские  у  станции  “Первая  речка”  и  мастерские  КВЖД  в  Харбине  (Селезнев  Г.К.
Экспансия  американского  империализма  в  Россию  в  1917  г.  //  Вопр.  истории.
1954.  №  3.  С.  61).
 40  FRUS.  1918.  Russia.  Vol.  III.  P.  198,  203-204.
 41  Stevens  J.F.  Russia  During  the  World  War...  P.  20.
 42  A.JI.  Сидоров  ссылался  на  мнение  ряда  экономистов,  изучавших  пробле¬
му  государственного  долга  России  в  годы  Первой  мировой  войны  -  М.С.  Атла¬
са,  А.П.  Погребенского,  Ю.А.  Павловского.  По  подсчетам  последнего  с  1914  г.
и  до  сентябрьского  соглашения  1915  г.  Англия  предоставила  России  кредитов  на
102  млн  фунт,  стерл.,  по  двум  соглашениям  1915  и  1916  гг.  -  450  млн.  Временно¬
му  правительству  был  выделен  кредит  в  9,7  млн.  Общая  сумма  английских  кре¬
дитов  в  1914-1917  гг.  составила  568,2  млн  фунт,  стерл.  (См.:  Сидоров  АЛ.  Фи¬
нансовое  положение  России  в  годы  Первой  мировой  войны  (1914-1917).  М.,
1960.  С.  514-525).
 43  См.  подробнее:  Игнатьев  А.В.  Русско-английские  отношения  накануне
Октябрьской  революции  (февраль-октябрь  1917  г.).  М.,  1976.  С.  107;  Баби¬
чев  Д.С.  Русско-английское  соглашение  о  морских  перевозках  //  Учен.  зап.  Рос¬
товского  гос.  ун-та.  Тр.  историко-филолог.  факультета.  Ростов  н/Д.,  1958.  Т.  45.
С.  39,  41.
 44  Бабичев  Д.С.  Деятельность  Русского  правительственного  комитета  в
Лондоне  в  годы  Первой  мировой  войны  (1914-1917)  //  Ист.  зап.  1956.  Т.  57.
С.  276-292;  Он  же.  К  вопросу  о  финансовых  отношениях  России  с  Англией  во
 389

время  мировой  империалистической  войны  //  Уч.  зап.  Ростовского  гос.  ун-та.
Т.  63.  Ростов  н/Д.,  1958.  С.  149.
 45  Бабичев  Д.С.  К  вопросу  о  финансовых  отношениях...  С.  144—145.
 46  Там  же.  С.  147;  Он  же.  Деятельность  Русского  правительственного  коми¬
тета...  С.  285-286;  Сидоров  АЛ.  Экономическое  положение  России...  С.  206,
272-273,  287.
 47  В  России  надеялись  на  получение  от  США  крупных  займов.  На  совеща¬
нии  под  председательством  министра  иностранных  дел  М.И.  Терещенко  26  мар¬
та  1917  г.  фигурировала  сумма  в  500  млн  долл.;  председатель  Комиссии  по  уче¬
ту  и  распределению  иностранной  валюты  генерал-майор  А.А.  Михельсон  наде¬
ялся,  что  США  первоначально  выделят  1,5  млрд  долл.  (Лебедев  В.В.  Указ.  соч.
С.  306).
 48  S.  Spring  Rice  to  Е.  Drummond.  May  18,  1917  //  PRO.  С.  Spring  Rice  Papers.
FO  800/242.  P.  348;  Lord  R.  Cecil  to  A.  Balfour.  April  25,  1917  //  Ibid.  A.J.  Balfour
Papers.  FO  800/208.  P.  90.
 49  S.  Spring  Rice  to  E.  Drummond.  June  9,1917  //  PRO.  C.  Spring  Rice  Papers.  FO
800/242.  P.  354-359.
 50  S.  Spring  Rice  to  E.Drummond.  July  20,  1917  //  PRO.  C.  Spring  Rice  Papers.  FO
800/242.  P.  398^00.
 51  Архив  полковника  Хауза  (дневники  и  переписка  с  президентом  Вильсо¬
ном  и  другими  политическими  деятелями  за  период  1914—1919  гг.).  М.,  1939.
Т.  III.  С.  72-74.  В  конце  июня  1917  г.  лорд  Нортклиф  определял  сумму  необхо¬
димых  союзникам  ежемесячных  дотаций  США  в  200  млн  долл.  Отметим,  что
расходы  федерального  правительства  в  1916  г.  составили  734  млн  долл.,  в  1917  г.
они  резко  поднялись  до  1  млрд  978  млн  (в  2,7  раза  больше),  в  1918  г.  -  до  12  млрд
697  млн  (в  17,3  раза  больше).  (См.:  Lord  Northcliffe  to  A.J.  Balfour.  June  30,  1917  //
PWW.  Vol.  43.  P.  66-67;  Historical  Statistics  of  the  United  States.  Colonial  Times  to
1957.  Wash.,  1961.  P.  718-719).
 52  Lord  Northcliffe  to  D.  Lloyd  George.  July  17,  1917  //  BL.  D.  Lloyd  George
Papers.  F.:  Lord  Northcliffe.  F  41/7/10.
 53  Архив  полковника  Хауза...  Т.  III.  С.  72-74;  Lord  Northcliffe  to  D.  Lloyd
George.  July  17,  1917  //  BL.  D.  Lloyd  George  Papers.  F.:  Lord  Northcliffe.  F  41/7/10.
 54  E.  House  to  Sir  E.  Drummond.  June  30,  1917  //  PRO.  A.J.  Balfour  Papers.
800/209.  P.  177;  Архив  полковника  Хауза...  Т.  III.  С.  127-128;  Ллойд  Джордж  Д.
Военные  мемуары.  Т.  III.  С.  416,  442-443;  Fowler  W.B.  British-American  Relations,
1917-1918:  The  Role  of  Sir  William  Wiseman.  Princeton,  1969.  P.  41,  44-45.
 55  Historical  Statistics  of  the  United  States...  P.  537,  550;  Fowler  W.B.  Op.  cit.  P.  37;
Noyes  A.  The  War  Period  of  American  Finance.  1908-1925.  N.Y.;  L.,  1926.  P.  62-69,94-96.
 56  The  Commercial  and  Financial  Chronicle.  1917.  Febr.  10.  P.  491;  Mar.  8.  P.  1230.
 57  Hipplehauser  R.  American  Industry  in  the  War.  N.Y.,  1941.  P.  74;  Sobel  P.  The
Age  of  Giant  Corporations.  A  Microeconomic  History  of  American  Business.  Westport,
1984.  P.  7.
 58  См.:  Листиков  С.В.  Государство  и  капитал  в  США  в  годы  Первой  миро¬
вой  войны:  партнерство  и  противоречия  //  Первая  мировая  война:  дискуссион¬
ные  проблемы  истории.  М.,  1994.  С.  183-184.
 59  Архив  полковника  Хауза...  Т.  III.  С.  71;  Lord  Northcliffe  to  Prime  Minister,
Mr.  Balfour,  Mr.  Bonar  Law  and  Winston  Churchill.  30.  09.  1917  //  BL.  D.  Lloyd  George
Papers.  F.:  Lord  Northcliffe.  F/41/7/26.
 60  Mr.  Barcley  (Wash.)  to  Sir  Eric  Drummond.  October  31,  1917  //  PRO.
E.  Drummond  Papers.  800/383.  P.  182;  Lord  Northcliffe  to  D.  Lloyd  George.  July  17,
1917  //  BL.  D.  Lloyd  George  Papers.  F.:  Lord  Northcliffe.  F  41/7/10.
 61  Как  отмечалось,  до  апреля  1917  г.  вопросами  закупок  для  союзников  в
Америке  ведал  Дж.П.  Морган.  После  им  было  предложено  вести  переговоры
 390

непосредственно  с  американскими  государственными  ведомствами.  Шаги,  пред¬
принятые  странами  Антанты  в  1915-1916  гг.  для  координации  экономической
деятельности,  включали  учреждение  в  ноябре  1915  г.  на  встрече  в  Лондоне  Цен¬
трального  статистического  бюро  союзников  для  обмена  информацией  о  про¬
граммах  производства  вооружений,  заказах  за  границей,  запасах  сырья;  в  октя¬
бре  1916  г.  -  создание  общесоюзнического  Бюро  по  снабжению  с  некоторыми
контрольными  функциями  (Игнатьев  A.B.  Указ.  соч.  С.  75-76;  Бабичев  Д.С.  Де¬
ятельность  Русского  правительственного  комитета...  С.  283).
 62  Lord  R.  Cecil  to  the  Mission  (A.  Balfour).  April  28,  1917  //  PRO.  A.J.  Balfour
Papers.  FO  800/208.  P.  96;  Архив  полковника  Хауза...  T.  III.  C.  78-79.
 63  Архив  полковника  Хауза...  T.  III.  С.  89;  Лебедев  В.В.  Указ.  соч.  С.  306-307,
324-325.
 64  А.Н.  Frasier  to  Е.  House.  October  12,  1917  I  !  MD  LC.  N.  Baker  Papers.  Box  1.
 65  Архив  полковника  Хауза...  T.  III.  C.  131,  139-150.
 66  Lord  Northcliffe  to  Phillips.  August  15,  1917  //  PRO.  A.J.Balfour  Papers.
800/209.  P.  38.
 67  A.  Balfour  to  R.Lansing.  May  7,  1917  //  PRO.  A.J.  Balfour  Papers.  800/208.
 68  Нортклиф  в  разговоре  с  В.  Вильсоном  утверждал:  хотя,  согласно  амери¬
канской  статистике,  52%  экспорта  США  и  предназначалось  Великобритании,
она,  в  свою  очередь,  ассигновала  партнерам  5  млрд  долл.  на  приобретение  ар¬
тиллерийских  орудий  и  другого  снаряжения,  предоставляла  и  оплачивала  флот
для  перевозки  военных  материалов  (Lord  Northcliffe  to  Arthur  J.  Balfour  and  David
Lloyd  George.  June  30,  1917  //  PWW.  Vol.  43.  P.  66-67).
 69  Архив  полковника  Хауза...  T.  III.  C.  137-138;  Игнатьев  A.B.  Указ.  соч.
C.  156,  227.
 70  Учитывая  колебания  американской  стороны,  не  очень  расположенной
брать  на  себя  эти  расходы  по  моргановским  кредитам  для  России,  Англия  про¬
должала  платить  по  ним  в  течение  всего  периода  пребывания  Временного  пра¬
вительства  у  власти  (см.:  Игнатьев  A.B.  Указ.  соч.  С.  225-226;  Лебедев  В.В.
Указ.  соч.  С.  306-307).
 71  Lord  Northcliffe  to  Phillips.  August  15,  1917  //  PRO.  A.J.  Balfour  Papers.  FO
800/209.  P.  37-38.
 72  Документ  поступил  от  вице-адмирала  Симмса,  главы  Разведывательного
бюро  торгового  управления  Совета  национальной  безопасности,  в  Госдеп.  В  ка¬
честве  источника  фигурировало  имя  Херсей  (Hersey)  (см.:  MD  LC.  J.  Daniels
Papers.  Box  593).
 73  Scott  H.L.  to  W.  Judson.  September  12,  1917  //  MD  LC.  H.  Scott  Papers.  Box  71.
 74  FRUS.  1918.  Russia.  Vol.  I.  P.  7.
 75  После  первого  займа  в  100  млн  долл.  30  июня  был  открыт  второй  на
75  млн  долл.  Затем,  10  августа,  выделили  100  млн  долл.  на  оплату  главным  об¬
разом  русских  заказов  на  винтовки  и,  21  сентября  -  125  млн  долл.  (оплата  зака¬
зов  по  сокращенной  в  начале  июля  программе  до  1  января  1918  г.).  В  конце  сен¬
тября  Б.А.  Бахметев  сообщил  о  выделении,  в  счет  предоставления  кредитов  по
финансовой  программе  американского  правительства  на  1917  г.,  Временному
правительству  50  млн  долл.  для  покрытия  части  заказа  на  подвижной  железно¬
дорожный  состав  {Лебедев  В.В.  Указ.  соч.  С.  309-311).
 76  Ссылаясь  на  Ф.  Шумана,  эти  данные  приводил  и  A.B.  Гулыга.  Приводя
приблизительно  те  же  цифры  о  расходовании  американских  кредитов  -
181,5  млн  долл.,  В.В.  Лебедев  отмечает:  “Сравнительно  хорошо  был  израсходо¬
ван  майский  кредит  (приблизительно  80%).  Из  августовского  кредита  в  100  млн
долл.  было  использовано  лишь  64,7  млн  долл.  Примерно  так  же,  как  августов¬
ский,  был  использован  сентябрьский  кредит  (см.:  Гулыга  A.B.  Начальный  пери¬
од  антисоветской  интервенции  США  (1917-191.8  гг.)  //  Вопр.  истории.  1950.  №  3.
 391

С.  9;  Лебедев  В.В.  Указ.  соч.  С.  314-315;  Shuman  F.  American  Policy  Toward  Russia
since  1917.  N.Y.,  1928.  P.  47-48).
 77  Сидоров  АЛ.  Финансовое  положение  России...  С.  465;  Игнатьев  А.В.
Указ.  соч.  С.  225.
 78  С.  Spring-Rice  to  A.J.  Balfour.  July  4,  1917  //  PWW.  Vol.  43.  P.  97-98.
 79  Lord  Northcliffe  to  A.J.  Balfour.  June  30,  1917  //  PWW.  Vol.  43.  P.  66-67.
 80  R.  Cecil  to  A.J.  Balfour.  May  3,  1917  //  PRO.  A.J.  Balfour  Papers.  800/208.
P.  105.
 81  E.  House  to  W.  Wilson.  July  23,  1917  //  PWW.  Vol.  43.  P.  249.
 82  O.  Crosby  to  W.  McAdoo.  September  10,1917  //  MD  LC.  H.L.  Scott  Papers.  Box
71;  Summary  of  Report  from  agent  in  Petrograd.  September  11,  1917  //  Yale-Sterling.
W.  Wiseman  Papers.  Box  10.  F.  257.
 83  W.  McAdoo  to  W.  Wilson.  September  29,  1917  //  MD  LC.  N.  Baker  Papers.
Box  3.  Принятое  в  1917  г.  новое  налоговое  законодательство  позволило  дать
казне  в  период  участия  США  в  войне  10,7  млрд  долл.  Основным  же  источником
финансирования  войны  стали  займы,  позволившие  получить  23  млрд  долл.
(см.  подробнее:  Clark  J.  The  Costs  of  the  World  War  to  the  American  People.
New  Haven,  1931.  P.  31,  37).
 M  Лебедев  B.B.  Указ.  соч.  С.  314,  317-319,  322.
 85  Transcript  of  Proceedings  of  Conference  between  General  Manikovsky,  Assistant
to  the  Minister  of  War,  and  Officers,  and  General  Scott,  Chief  of  Staff,  and  Officials.  June
5/18,  1917  //  MD  LC.  Ch.  E.  Russell  Papers.  Box  36.  P.  1-16.
 86  FRUS.  1918.  Russia.  Vol.I.  P.  15-16;  S.  Washburn  to  Lord  Northcliffe.  March  23,
 1917.  April  6,  1917  //  MD  LC.  S.  Washburn  Papers.  Box  1.
 87  S.  Washburn  to  N.  Baker.  June  25,  1917  //  MD  LC.  S.  Washburn  Papers.  Box  1;
The  Banker’s  Magazine.  1917.  June.  P.  696-699;  H.  Hagerman  to  H.L.  Scott.  May  25,
1917  //  MD  LC.  H.  Scott  Papers.  Box  29.
 88  S.  Washburn  to  N.  Baker.  June  25,  1917  //  MD  LC.  S.  Washburn  Papers.  Box  1.
 89  Выпускник  Гарвардского  университета  P.  Басс  придерживался  весьма  ли¬
беральных  взглядов.  С  конца  XIX  в.  постоянно  находился  в  “горячих”  точках
планеты:  освещал  Греко-турецкую  войну  1897  г.,  Ихэтуаньское  восстание  в  Ки¬
тае  (1899-1901);  в  1904  г.  рассказывал  о  событиях  Русско-японской  войны.  Пос¬
ле  начала  мировой  войны  журналист  был  направлен  на  Западный  фронт.  Р.  Лан¬
синг  благоволил  Бассу,  надеясь,  что  журналист  будет  верой  и  правдой  служить
его  ведомству.
 90  W.  Wilson  to  R.  Lansing.  May  19,  1917  //  PWW.  Vol.  42.  P.  258.
 91  R.  Lansing  to  W.  Wilson.  May  23,  1917  //  PWW.  Vol.  42.  P.  377;  A.  Bullard  to
R.  Lansing.  May  22,  1917  //  Ibid.  P.  378;  A.  Bullard  to  E.  House.  May  24,  1917  //
Princeton-Mudd.  A.  Bullard  Papers.  Box  9.
 92  FRUS.  1918.  Russia.  Vol.  I.  P.  120-121,  148-150;  J.  Creel  to  W.  Wilson,  with
Enclosure,  August  20,  1917  //  PWW.  Vol.  43.  P.  526-530.
 93  G.  Creel  to  W.  Wilson,  with  Enclosure.  August  20,  1917  //  PWW.  Vol.  43.
P.  526-530.
 94  Текст  телеграммы  P.  Лансинга  Д.  Фрэнсису  от  27  июня  1917  г.  см.:  PWW.
Vol.  43.  Р.  15.
 95  Е.  Root  to  R.  Lansing.  July  2,  1917  //  MD  LC.  E.  Root  Papers.  Box  6;  G.  Heron
to  A.  Simons.  August  25,  1917  //  SHSW.  A.  Simons  Papers.  Box  1.
 96  C.  Breatman  to  the  Secretary  of  State.  May  16,  1917  //  NA.  RG  59.  861.00/369;
A.F.  Baldbridge  to  M.P.  Kinkaid,  H.R.  May  9,  1917  //  Ibid.  N/i;  P.A.  Strachan.  Motion
Picture  Publicity  //  MD  LC.  Ch.  Russell  Papers.  Box  7.
 97  W.S.  Rogers  to  G.  Creel.  August  13,  1917  //  PWW.  Vol.  43.  P.  456-457;
S.  Washburn  to  N.  Baker.  June  8,  1917  //  MD  LC.  S.  Washburn  Papers.  Box  1;  FRUS.
 1918.  Russia.  Vol.  I.  P.  148-150.
 392

98  S.  Washburn  to  N.  Baker.  July  8,  1917;  S.  Washburn  to  R.  Lansing.  June  29,
1917  //  MD  LC.  S.  Washburn  Papers.  Box  1;  The  Thompson  Report  //  BA  CU.
T.  Thacher  Papers.  Box  3.
 99  J.  Mott  to  W.  Wilson.  August  30,  1917  //  PWW.  Vol.  44.  P.  94;  W.  Wilson  to
 G. 	Creel.  September  4,1917  //Ibid.  P.  142;  W.  Wilson  to  G.  Creel.  September  27,1917  //
Ibid.  P.  270-271.
 100  Saul  N.  War  and  Revolution.  The  United  States  and  Russia.  1914-1921.
Lawrence,  2001.  P.  162-163;  A.  Bullard  to  E.  House.  August  22,  1917  //  Yale-Sterling.
 E. 	House  Papers.  Box  21.
 101  Lord  Northcliffe  to  Phillips.  August  16,  1917  //  PRO.  A.J.  Balfour  Papers.  FO
800/209.  P.  40.
 102  Отметим,  что  тема  пропагандистской  деятельности  миссии  АКК  в  Рос¬
сии  и  Комитета  гражданского  просвещения  Брешко-Брешковской  получила
серьезную  разработку  в  научной  литературе  (см.  подробнее:  Ганелин  Р.Ш.  Рос¬
сия  и  США.  1914-1917.  С.  358-364,  370-388;  Кеппап  G.  Russia  Leaves  the  War...
P.  56-59;  Saul  N.  Op.  cit.  P.  169-170;  etc.)  E.K.  Брешко-Брешковская  уже  с  июня
1917  г.  обращалась  к  влиятельным  представителям  интеллектуальной  элиты
американского  общества  -  Э.  Блэквел,  X.  Дадли,  Дж.  Аддамс,  А.  Булларду,
Э.  Пулу,  просила  оказать  материальную  помощь  небольшой  группе  русских  ин¬
теллигентов,  готовых,  “засучив  рукава”,  взяться  за  просвещение  народа.  Буржу¬
азные  слои  общества,  с  горечью  признавала  она,  “настолько  заняты  собой”,  что
о  судьбе  отечества  не  думают  и  денег  не  дадут.  Нужны  деньги  на  печатные  стан¬
ки,  бумагу  и  многое,  многое  другое  (С.  Breshkovskaya  to  Helen  Dudly.  June  23,
1917  //  BA  CU.  J.Ph.  Stokes  Papers.  Box  52).
 103  Отметим,  что,  по  заявлению  А.  Булларда,  Робинс  сделал  вещь  почти
невозможную  -  добился  искренней  поддержки  Керенского  и  его  соратников
таким  консервативным  по  политическим  убеждениям  человеком,  как  Томп¬
сон.  Журналист  признавал:  в  Батте  (Монтана)  носителей  таких  крамольных
идей,  как  А.Ф.  Керенский,  вешали  без  суда  и  следствия  как  “нежелательных
граждан”.
 Сам  Р.  Робинс  вел  себя  нестандартно  для  американца,  он  весьма  заинтере¬
совался  бурной  русской  жизнью.  Его  отличали  кипучая  энергия  и  любознатель¬
ность,  подлинная  симпатия  к  русским  людям,  готовность  идти  на  личный  кон¬
такт  с  простыми  людьми  (частные  встречи,  выступления  перед  аудиториями).
Он  считал  пропаганду  в  России  исключительно  важным  делом,  которая  может
решить  исход  борьбы  проправительственных  и  антиправительственных  сил
(A.  Bullard  to  G.  Creel.  December  7,1917  //  Princeton-Mudd.  A.  Bullard  Papers.  Box  6;
R.  Robins  to  wife.  October  16,  1917  //  SHSW.  R.  Robins  Papers.  Box  13).
 104  Ганелин  Р.Ш.  Указ.  соч.  С.  342.
 105  Краткая  история  пропагандистской  работы  членов  миссии  АКК  в  Рос¬
сии  была  изложена,  в  частности,  в  находящемся  в  коллекции  Т.  Сэчера  (Бахме-
тевский  архив,  Колумбийский  университет)  документе:  A  Brief  Scetch  of  Work  of
Colonel  W.B.  Thompson  //  BA  CU.  T.  Thacher  Papers.  Box  3.
 106  W.B.  Thompson  to  H.P.  Davison,  Chairman,  War  Council,  American  Red  Cross.
October  22,  1917  //  MD  LC.  H.  Hagedom  -  W.  Thompson  Papers.  Box  18.  P.  28-29.
 107  A  Brief  Scetch  of  Work  of  Colonel  W.B.  Thompson.  P.  31-35  //  BA  CU.
T.  Thacher  Papers.  Box  3.
 108  Ibid.  P.  45-47.  Пренебрежительного  отношения  к  себе  Вильсона  Томпсон
не  простил.  Во  время  выборов  в  Конгресс  осенью  1918  г.  он  вложил  в  кампанию
республиканцев  450  тыс.  долл.,  в  1920  г.  принял  активное  участие  в  президент¬
ской  кампании,  заменив  “выдохшегося”  по  ходу  борьбы  председателя  Республи¬
канской  партии  штата  Нью-Йорк.  Поражение  демократов  воспринял  как  лич¬
ную  победу  (W.  Wallace,  Jr.  to  Н.  Hagedorn.  August  21,  1931  //  MD  LC.
 393

W.B.  Thompson  Papers.  Box  18;  W.B.  Thompson  in  Politics.  W.B.  Thompson  to
H.  Hagedom.  N/d.  //  Ibid.  H.  Hagedom  -  W.B.  Thompson  Papers.  Box  22).
 109  G.  Creel  to  W.  Wilson.  October  22,  1917  //  MD  LC.  G.  Creel  Papers.  Box  3.
 110  A  Brief  Scetch  of  Work  of  Colonel  W.B.  Thompson...  P.  47;  F.  Billings  to
T.  Thacher.  November  5,  1917  //  BA  CU.  T.  Thacher  Papers.  Box  3.
 111  A.  Bullard  to  J.  Wright.  October  11,1917  //  Princeton-Mudd.  A.  Bullard  Papers.
Box  6.
 112  J.G.  Stokes  to  A.  Blackswell.  October  29,  1917  //  BA  CU.  J.G.  Stokes  Papers.
Box  58.
 113  R.  Robins  to  wife.  August  18,  1917  //  SHSW.  R.  Robins  Papers.  Box  13.
 114  Весной  1917  г.  обслуживающий  почти  все  отрасли  народного  хозяйст¬
ва  России  концерн  Путилова-Стахеева-Батолина  предложил  план  общерос¬
сийских  экономических  преобразований:  “В  области  хлебной  торговли  речь
шла  о  создании  под  контролем  финансовой  олигархии  единой,  стройной  систе¬
мы,  включающей  производство,  хранение  и  обработку  зерна,  транспортиров¬
ку  и  распределение  хлебных  продуктов,  а  также  финансирование  взаимосвя¬
занных  операций”  (Китанина  Т.М.  Война,  хлеб  и  революция:  Продовольст¬
венный  вопрос  в  России.  1914-1917  гг.  JL,  1985.  С.  317-318).  Свои  предложения
концерн  надеялся  реализовать,  осуществляя  сотрудничество  с  рядом  крупных
американских  фирм,  в  частности  чикагских  “Армор  грейн  компании”  и
“Дж.  Розенбаум  грейн  компании”  (см.  подробнее:  Ганелин  Р.Ш.  Указ.  соч.
 С. 	295-296,  362-370).
 115  См.:  “Memorandum  in  Reference  to  the  proposed  Grain  Operating  Co.,  July
1917”.  Preliminary  Report  of  Committee  to  Russia  to  Investigate  Agricultural,  Industrial
and  Grain  Handling  Conditions.  J.R.  Pickell,  L.C.  Michael.  September  22,  1917  //
BA  CU.  B.  Bakhmeteff  Papers.  Box  16.  F.:  Batolin;  см.  также:  W.B.  Thompson  to
 H.P.  Davison,  Chairman  War  Council,  American  Red  Cross.  Report  of  Commission  to
Russia,  American  Red  Cross.  October  22,1911II  MD  LC.  H.  Hagedom  -  W.  Thompson
Papers.  Box  18.  P.  15-19;  H.C.  Sherman,  H.  Swift.  Report  of  Committee  on  Food
Situation.  [1917]  //  SHSW.  R.  Robins  Papers.  Box  13.
 116  По  данным  экспертов,  в  1916  г.  сокращение  это  составило  до  25%  по
сравнению  с  предыдущим  годом,  в  1917  г.  -  10-15%  от  уровня  1916  г.  (см.:
Memorandum  in  Reference  to  the  proposed  Grain  Operating  Co.,  July  1917.  P.  3-4  //
BA  CU.  B.  Bakhmeteff  Papers.  Box  16.  F.:  Batolin.
 117  H.C.  Sheiman,  H.  Swift.  Report  of  Committee  on  Food  Situation.  [1917]
P.  1-3  //  SHSW.  R.  Robins  Papers.  Box  13.
 118  Видный  историк  П.В.  Волобуев  полагает:  учитывая  кризисное  состоя¬
ние  продовольственного  дела,  решить  проблему  можно  было  двояким  путем:
либо  провозгласить  возврат  к  свободной  торговле,  либо  ввести  хлебную  моно¬
полию,  представлявшую  собой  серьезный  шаг  по  пути  огосударствления  продо¬
вольственного  дела.  Третьего  пути  не  было  {Волобуев  П.В.  Экономическая  по¬
литика  Временного  правительства.  М.,  1962.  С.  383).  7  апреля  Временное  прави¬
тельство  утвердило  Постановление  о  передаче  хлеба  в  распоряжение  государст¬
ва  и  Временное  положение  о  местных  продовольственных  органах  -  продоволь¬
ственных  комитетах.  Твердые  цены  на  хлеб  были  увеличены  Постановлением
Временного  правительства  от  8  сентября  в  два  раза  (Революция  1917  г.  (хрони¬
ка  событий).  М.;  Пг.;  JL,  1923-1926;  Т.  I.  С.  120-121;  Т.  III.  С.  96).  О  хлебной  мо¬
нополии  см.  подробнее:  Волобуев  П.В.  Указ.  соч.  С.  383-^468;  Китанина  Т.М.
Указ.  соч.  С.  308-370).
 119  Memorandum  in  Reference  to  the  proposed  Grain  Operating  Co.,  July  1917.
P.  4—5  //  BA  CU.  B.  Bakhmeteff  Papers.  Box  16.  F.:  Batolin;  H.C.  Sherman,  H.  Swift.
Report  of  Committee  on  Food  Situation.  [1917]  P.  16-17  //  SHSW.  R.  Robins  Papers.
Box  13.
 394

120  Memorandum  in  Reference  to  the  proposed  Grain  Operating  Co.,  July  1917.
P.  5-6  //  BA  CU.  B.  Bakhmeteff  Papers.  Box  16.  F.:  Batolin.
 121  H.C.  Sherman,  H.  Swift.  Report  of  Committee  on  Food  Situation.  [1917]
P.  18-19  //  SHSW.  R.  Robins  Papers.  Box  13.
 122  M.  Robins  to  R.  Robins.  August  11,  1917  //  SHSW.  R.  Robins  Papers.  Box  13.
 123  A.  Glasgow  to  J.  Daniels.  April  13,  1917  //  MD  LC.  J.  Daniels  Papers.  Box  593.
 124  Неразборчивая  подпись  от  руки  не  позволила,  к  сожалению,  определить
имя  этого  корреспондента  Э.  Рута  из  Бостона  (штат  Массачусетс).  Письмо  от
8  мая  1917  г.  см.:  MD  LC.  Е.  Root  Papers.  Box  136.
 125  F.  Riggs  to  Secretary  of  War  College.  April  9,  19111  INA.  RG  120.  F.:  MI-MA.
Russia.  Box  74.
 126  J.  Kuhn  to  F.  Riggs.  May  11,  1917  //  NA.  RG  120.  F.:  Ciphers  from  Military
Staff,  1917-1918.  Box  71.  Выполнявший  функции  военной  разведки  отдел  был  со¬
здан  в  сентябре  1910  г.,  подчинен  Генеральному  штабу;  просуществовал  до  фев¬
раля  1918  г.
 127  J.  Kuhn  to  American  Military  Attache,  Petrograd  (F.  Le  J.  Parker).  May  22,
1917  //  NA.  RG  120.  F.:  Ciphers  from  Military  Staff,  1917-1918.  Box  71.
 128  W.  Judson  to  H.L.  Scott.  September  21,  1917  //  MD  LC.  H.L.  Scott  Papers.  Box
 71.
 129  Появление  в  России  первых  представителей  ААХМ  было  связано  с  рас¬
пространением  доктрины  социального  христианства.  Первопроходцем  был
Ф.  Гейлорд,  с  1909  г.  в  Санкт-Петербурге  осуществлявший  программу  образова¬
ния  детей  из  состоятельных  семей  (см.:  Davis  D.,  Trani  Е.  The  American  YMCA  and
the  Russian  Revolution  I  I  Slavic  Review.  1974.  Sept.  P.  471).
 130  В  период  нейтралитета  США  ААХМ  оказывала  помощь  военноплен¬
ным  в  лагерях  на  территории  России.  Ее  сотрудники  работали  в  Казани,  Орен¬
бурге,  Ташкенте,  Перми,  Омске,  Тобольске,  Томске,  Красноярске,  Иркутске,
Чите,  Хабаровске  (см.:  Davis  D.,  Trani  Е.  The  American  YMCA  and  the  Russian
Revolution...;  Saul  N.E.  Op.  cit.  P.  42-47;  Hopkins  H.  John  R.Mott:  A  Biography.  Grand
Rapids  (Mich.),  1979.  P.  485).
 131  H.L.  Scott  to  F.W.  Ober.  September  11,1917  /7  MD  LC.  H.L.  Scott  Papers.  Box  30.
 132  John  R.  Mott,  General  Secretary,  YMCA.  Address  at  Nothem  Headquaters
Luncheon.  Boston  City  Club.  October  11,1917//  DSA.  J.  Mott  Papers.  Box  145.  F.  2415.
P.  15-16,  18-19,  22.
 133  J.  Mott  to  R.  Williams.  March  22,  1917  //  BA  CU.  C.R.  Crane  Papers.  Box  2;
Saul  N.  Op.  cit.  P.  91,  96-97.
 134  John  R.  Mott,  General  Secretary,  YMCA.  Address  at  Nothem  Headquaters
Luncheon.  Boston  City  Club.  October  11,1917  //DSA.  J.  Mott  Papers.  Box  145.  F.  2415.
P.  15-16;  J.  Mott.  The  Opportunity  of  the  Hour.  Second  National  Convention  of  YMCA.
Ottowa,  November  13,  1917  //Ibid.  Box  140.  F.  2294.  P.  14.
 135  Colton  E.T.  Forty  Years  with  Russians.  N.  Y.,  1940.  P.  40-41.
 136  John  R.  Mott,  General  Secretary,  YMCA.  Address  at  Nothem  Headquarters
Luncheon.  Boston  City  Club.  October  11,1917  //DSA.  J.  Mott  Papers.  Box  145.  F.  2415.
P.  18;  J.  Mott.  The  Opportunity  of  the  Hour...  P.  15-16  //  Ibid.  Box  140.  F.  2294.
 137  Davis  D.,  Trani  E.  The  American  YMCA  and  the  Russian  Revolution...
P.  473,  475.
 138  Hopkins  H.  Op.  cit.  P.  490-491;  Saul  N.  Op.  cit.  P.  170-171.
 139  R.  Robins  to  wife.  August  18,1917  //  SHSW.  R.  Robins  Papers.  Box  13;  Saul  N.
Op.  cit.  P.  176.
 140  H.L.  Scott  to  F.  Ober.  September  7,  1917  //  MD  LC.  H.L.  Scott  Papers.  Box  71.
 141  J.  Creel  to  W.  Wilson,  with  enclosure.  August  20,  1917  //  PWW.  Vol.  43.
P.  526-530;  J.  Mott  to  W.  Wilson.  August  30,  1917,  with  Enclosure  //  Ibid.  Vol.  44.
P.  94,  142.
 395

142  Davis  D.,  Trani  E.  The  American  YMCA  and  the  Russian  Revolution...
P.  475-476.
 143  Davis  D.,  Trani  E.  An  American  in  Russia:  Russell  M.  Story  and  the  Bolshevik
Revolution.  1917-1919  //  Historian.  1974.  Vol.  36.  N  4  (Aug.).  P.  704-706.
 144  О  задачах  комиссии  говорил  ее  состав.  В  нее  вошли:  чикагский  врач
Ф.  Биллингс  (председатель),  медик  из  университета  им.  Дж.  Хопкинса  Уильям
Сейер;  доктор  Дж.  Мак-Картни  (специалист  по  туберкулезу),  доктор  Генри
Шерман  из  Колумбийского  университета;  профессор  Гарвардского  университе¬
та  Г.  Уиппл  (вопросы  санитарии),  Е.А.  Уинслоу  из  Йельского  университета  (ба¬
ктериология  и  гигиена),  доктор  Г.  Свифт.  Полный  прогрессивных  идей  совер¬
шенствования  общества  молодой  политик  и  филантроп  Р.  Робинс  отвечал  за
проблемы  социальной  политики.  За  организацию  транспорта  комиссии  отвечал
Г.  Хорн,  финансами  ведал  Дж.  Андрес,  связями  с  общественностью  -  Г.  Браун.
Таким  образом,  угольного  магната  У.Б.  Томпсона,  фактически  руководившего
ее  работой,  окружали  врачи  и  ученые.  В  комиссию  были  прикомандированы  не¬
сколько  работников,  в  частности  У.  Кочран,  М.  Гроу,  М.  Пирни,  А.  Вардвелл;  на
Т.  Сэчера  были  возложены  обязанности  секретаря.
 145  Ганелин  Р.Ш.  Указ.  соч.  С.  335-344,  351-353,  358-362,  370-394;  Hard  W.
Raymond  Robin’s  Own  Story.  N.Y.,  1920.  P.  33—40,49-52.
 146  R.  Robins  to  wife.  August  13,  1917;  August  14,  1917  //  SHSW.  R.  Robins
Papers.  Box  13.  О  работе  АКК  в  России  см.:  В  A  CU.  Т.  Thacher  Papers.  Box  3.  P.  2;
 F. 	Billings  to  T.  Thacher.  October  31,  1917  //  Ibid.
 147  R.  Robins  to  wife.  September  4,  1917;  Гесберг-Биллинсу,  30  августа  1917  г.
(телеграмма)  //  SHSW.  R.  Robins  Papers.  Box  13.
 148  “Note  for  Publication”  //  SHSW.  T.  Thacher  Papers.  Box  3.  P.  16-17,  27-29.
 149  R.  Robins  to  wife.  October  7,  1917  //  SHSW.  R.  Robins  Papers.  Box  13;
W.B.  Thompson  to  wife.  October  17/30,  1911  /I  MD  LC.  H.  Hagedom  -  W.  Thompson
Papers.  Box  19.
 150  Report  of  the  Committee  on  Child  Welfare.  August  28/September  10,  1917  //
SHSW.  R.  Robins  Papers.  Box  13.  P.  1-4;  C.E.A.  Winslow.  Memo  of  to  Problem  of
Infant  Welfare  in  Petrograd  //  BA  CU.  T.  Thacher  Papers.  Box  2.  В  1915  г.  в  Петрогра¬
де  четверть  детей  умирала,  не  дожив  до  года.  Комиссия  отметила,  что  аналогич¬
ная  цифра  для  Нью-Йорка  -  наименее  благополучного  города  США,  центра  им¬
миграции  -  составила  одну  десятую.
 151  R.  Robins  to  М.  Davison.  September  3,  1917  //  SHSW.  R.  Robins  Papers.
Box  13;  W.B.  Thompson  to  wife.  October  17/30,  1917  //  MD  LC.  H.  Hagedom  -
W.  Thompson  Papers.  Box  19.
 152  T.  Thacher  to  A.M.  Kollontai.  January  9/22,1918  //  BA  CU.  T.  Thacher  Papers.
Box  1.  Комиссия  АКК  покинула  Россию  в  августе  1918  г.

ВМЕСТО  ЗАКЛЮЧЕНИЯ
 Вильсон  и  первый  опыт
русской  демократии
 Приход  большевиков  к  власти  был  воспринят  в  США  как  тра¬
гедия  русской  демократии,  “дерево  свободы”  не  выстояло  под
ударами  революционной  стихии.  На  страницах  “Форчун”  Е.  Уил¬
кокс  в  январе  1918  г.  размышлял  о  том,  что  корни  происшедшего
крылись  в  накапливавшихся  десятилетиями  проблемах  русского
общества.  Временное  правительство  в  феврале  унаследовало
крайне  запущенное  хозяйство.  В  условиях  продолжавшейся  вой¬
ны  оно  не  смогло  найти  выход  из  кризиса1.  Журналист  Р.  Клэппер
склонен  был  объяснить  случившееся  крушением  в  1914-1917  гг.
традиционной  системы  ценностей,  которое  пережили  миллионы
граждан  России.  После  Февраля  “царя”  больше  не  было;  вера  в
церковь,  веками  обожествлявшая  опостылевший  режим,  пошат¬
нулась;  “отечество”  у  русского  человека  в  годы  войны  все  более
идентифицировалось  с  государственной  машиной,  угнетавшей  на¬
род  и  не  стоившей  того,  чтобы  проливать  за  нее  кровь2.  Освобо¬
ждаясь  от  “бремени”  старых  представлений,  миллионы  людей  не
обрели  позитивных  новых;  анархическая  вольница  захлестнула
Россию.
 Приведенные  мнения  вполне  отразили  ту  точку  зрения  боль¬
шинства  американских  наблюдателей,  что  развитие  революцион¬
ного  кризиса  в  России  едва  ли  не  целиком  определялось  поразив¬
шим  русское  общество  внутриполитическим  кризисом.  В  разви¬
тии  русских  событий  после  Февраля  западные  политики  все  более
подчеркивали  элемент  роковой  предопределенности,  обреченно¬
сти  на  неудачу.  Иронизировавший  по  поводу  тех,  кто  после  свер¬
жения  монархии  питал  надежды  на  активизацию  военных  усилий
России  и  ее  поступательное  движение  к  демократии,  лорд  Милнер
в  марте  1918  г.  писал:  «С  момента  свершения  русской  революции
у  меня  не  было  сомнений,  что  дела  в  этой  стране  и,  в  связи  с  ни¬
ми,  положение  союзников  будут  становиться  все  хуже  и  хуже.
 397

У  меня  не  было  приливов  оптимизма  или  уверенности,  которые
испытывали  некоторые  на  Западе  по  поводу  развития  русской  си¬
туации.  Я  отчетливо  видел  те  силы  и  фигуры,  которые  предпочи¬
тали  оставаться  в  тени,  но  на  деле  “порхали  над  сценой”  состояв¬
шегося  в  России  спектакля»3.
 Изложенная  западными  политиками,  журналистами,  диплома¬
тами,  позиция  наводила  на  размышления:  а  что  же  союзники  Рос¬
сии?  способны  ли  были  западные  партнеры  повлиять  на  развитие
событий  в  этой  стране;  были  ли  допущены  ими  просчеты;  все  ли
открывавшиеся  возможности  политики  были  исчерпаны?  Думает¬
ся,  ответ  на  этот  вопрос  мог  быть  отрицательным.  “Русскому  на¬
правлению”  политики  официального  Вашингтона  в  1917  г.  не  по¬
везло.  Для  Вильсона  ситуация  в  России  никогда  не  была  приори¬
тетной  темой;  глубоких  знаний  о  ней  президент  к  1917  г.  не  приоб¬
рел.  Случившаяся  революция  стала  для  него  приятной  неожидан¬
ностью;  в  проведении  дальнейшей  политики  он  оказался  фигурой,
зависимой  от  советников.  Среди  них,  однако,  не  нашлось  способ¬
ных  дать  квалифицированный  совет  для  практического  действия.
Э.  Хауз  глубоко  “русской  темой”  не  владел,  в  годы  войны  посвя¬
тив  себя  в  основном  налаживанию  отношений  с  западными  парт¬
нерами,  в  1917  г.  рассматривая  Россию  как  второстепенный  фак¬
тор  межсоюзнических  отношений  (хотя  и  был  озабочен  угрозой
вхождения  России  в  орбиту  германских  интересов).  Госсекретарь
Лансинг  предпочел  в  “русском  вопросе”  держаться  в  тени  прези¬
дента,  высказывая  суждения  редко  и  опасливо.
 Из  тех,  кому  Вильсон  доверял  и  кто  мог  реально  повлиять  на
его  действия,  были  Ч.  Крейн  и  С.  Харпер,  которые  после  Февра¬
ля  слишком  уверовали  в  предопределенность  для  России  пути
умеренных,  постепенных  либеральных  реформ,  не  предполагая
наличие  весьма  вероятной  социалистической  альтернативы;
столкнувшись  с  ней,  они  ничего  дельного  предложить  не  смогли.
Влиятельный,  но  державшийся  особняком,  занявший  нишу  “неза¬
висимого  эксперта”  Кеннан,  знающие  дипломаты  вроде  М.  Сам¬
мерса  быстро  впали  в  глубокий  пессимизм,  посчитав  “русскую  иг¬
ру”  проигранной.  Наконец,  третьи,  никогда  не  стоявшие  близко  к
администрации  дипломаты  и  военные  (Н.  Уиншип,  Д.  Фрэнсис,
У.  Джадсон)  также  попытались  понять  и  объяснить  события  в
России  -  но  потеряли  значительное  время,  вживаясь  в  обстанов¬
ку,  тем  более  что  события  развивались  стремительно,  не  давая
времени  на  серьезный,  кропотливый  анализ.  Американские  поли¬
тики  и  дипломаты  посчитали,  что  русская  революция  как-то  бы¬
стро  “проскочила”  тот  короткий,  “либеральный”,  конструктив¬
ный  этап  развития,  когда  страну  можно  было  удержать  от  стре¬
мительного  “сползания  влево”.  Рецептов,  как  действовать  в  такой
 398

ситуации,  не  предлагалось,  и  Вашингтон  лишался  перспективы
решительных  действий  в  России.  Думается,  на  основании  донесе¬
ний  и  мнений  многих  дипломатов  и  политиков  Вильсон  и  его  ок¬
ружение  слишком  быстро  решили,  что  “ничего  нельзя  сделать”.
И  число  лиц,  придерживавшихся  такой  позиции,  увеличивалось
по  мере  того,  как  ситуация  в  России  менялась  к  худшему.  В.  Виль¬
сон,  Э.  Хауз,  У.  Вайзман,  Дж.  Крил  отправили  эмиссаров  в  Рос¬
сию.  Однако  надо  признать,  что  поиски  людей,  знакомых  со  стра¬
ной  и  одновременно  пользовавшихся  доверием  президента,  весь¬
ма  затянулись.  А.  Буллард,  Э.  Сиссон,  С.  Моэм  прибыли  в  Россию
летом-осенью,  когда  вера  Вашингтона  в  возможность  положи¬
тельного  развития  событий  в  России  была  основательно  подорва¬
на,  если  не  утрачена.
 Длинные  послания  Н.  Уиншипа,  глубже  и  полнее  других  разо¬
бравшегося  в  “русской  ситуации”,  неделями  добирались  до  Ва¬
шингтона,  содержавшийся  в  них  материал  некогда  и  некому  было
анализировать.  Л.  Стеффене,  Э.  Рут  и  его  коллеги  встречами  и
донесениями  оказали  немалое  влияние  на  восприятие  “русских  со¬
бытий”  Вильсоном.  Однако  полученная  ими  информация  говори¬
ла  о  неопределенности  ситуации,  несла  слишком  много  негатив¬
ных  моментов,  содержала  мало  практических  рекомендаций.
Р.  Робинс,  У.Б.  Томпсон,  С.  Уошборн,  хорошо  владевшие  “рус¬
ской  темой”,  полагали,  что  обстоятельства  требовали  решитель¬
ных  действий  с  привлечением  значительных  средств,  но  они,  по
разным  причинам,  не  были  близки  к  Белому  дому.  Мешали  то
принадлежность  к  Республиканской  партии,  то  личная  антипатия
президента,  то  в  дело  вмешивались  объективные  обстоятельства:
долго  шли  донесения,  и  ситуация  в  России  менялась.  Попытки
энергичных  действий  со  стороны  частных  лиц  вильсоновская  ад¬
министрация  встретила  с  холодным  неприятием.  Лидеры  АКК
были  единственными,  кто  пытался  работать  по  своей  инициативе,
а  этого  президент  не  прощал  ни  “своим”,  ни  “чужим”.  И  так  слу¬
чилось,  что  в  решающем  для  России  1917  г.  лидер  США  фактиче¬
ски  остался  один  на  один  со  страной,  которую  знал  весьма  поверх¬
ностно.  Те,  кому  Вильсон  доверял,  разумных  советов  не  предло¬
жили.  Те  же,  кого  стоило  слушать,  по  разным  причинам  были  от
президента  удалены.
 Вильсон  и  его  окружение  оказались  не  готовы  к  динамично¬
му,  отмеченному  резкими  поворотами  развитию  событий  в  очень
специфической  стране.  Впрочем,  они  лишь  наиболее  рельефно
выразили  то  общее  смятение  мыслей  и  чувств  по  поводу  происхо¬
дившего  в  России,  которое  от  Февраля  к  Октябрю  переживал  ка¬
ждый  американец.  Любую  новость  он  неизбежно  анализировал
сообразно  собственным  представлениям;  накладывал  на  нее  соб¬
 399

ственную  “кальку”.  Февраль  был  воспринят  в  США  как  неожи¬
данное  и  радостное  событие.  Со  свойственной  ему  практично¬
стью  американец  воспринял  “русскую  революцию”  как  удачное
деловое  предприятие,  которое  следовало  поддержать,  поскольку
оно  было  выгодно  делу  союзников.  После  вступления  США  в
войну  события  в  России  оценивались  уже  не  как  изменения  в  од¬
ной  отдельно  взятой  стране.  Скорее  создавался  образ  мощного
мирового  демократического  движения,  который,  вбирая  в  себя
национальные  течения,  приобретал  неодолимую  силу  и  был  спо¬
собен  сокрушить  любые  авторитарные  режимы.  И  в  этом  общем
процессе  успех  любой  вступившей  на  путь  демократических  пре¬
образований  страны,  несмотря  на  временные  трудности  и  пора¬
жения,  казался  обеспеченным.
 Гражданам  заокеанской  республики,  включая  и  представите¬
лей  политической  элиты,  глубоко  осмыслить  развитие  событий  в
России  мешала  вера  в  избранность,  исключительность  и  превос¬
ходство  опыта,  институтов,  модели  общественно-политического
и  экономического  устройства  США.  За  океаном  нелепо  было  и
думать,  что  после  Февраля  Россия  отвергнет  американскую  мо¬
дель,  которая  обеспечила  гражданам  заокеанской  республики  де¬
мократические  права,  социальное  благополучие,  материальное
преуспеяние;  вдруг  начнет  искать  свой  путь,  на  деле  погружаясь  в
хаос  социально-политических,  экономических  и  иных  катаклиз¬
мов.  Все  это  объясняло,  почему  в  США  миллионы  не  видели  тех
огромных  подводных  камней,  которые  подстерегали  “корабль
русской  демократии”,  запоздало  реагировали  на  углубление  внут¬
риполитического  кризиса  в  стране,  усиление  леворадикальных
тенденций  и  хаоса.  “Я  с  самого  начала  верил  в  русскую  револю¬
цию,  понимал,  что  она  означает  и  не  сомневался  в  ее  исходе”,  -
писал  некто  Дж.Ф.  Пибоди  военному  министру  Н.  Бейкеру  3  ию¬
ля  1917  г.,  когда  события  в  России  уже  приобретали  самую  небла¬
гоприятную  направленность4.
 Измеряя  события  в  России  американскими  мерками,  граждане
США,  включая  президента  и  его  окружение,  искаженно  представ¬
ляли  себе  природу,  потенциал  боровшихся  в  России  общественно¬
политических  сил,  их  лидеров.  В  США  восхищались  либералами
во  главе  с  Милюковым,  увидев  в  них  русский  аналог  вильсонистов
и  признав  первый  состав  Временного  правительства  единственно
законной,  пользующейся  доверием  народа  власти.  В  Вашингтоне
не  поняли,  что  в  России  влияние  буржуазных  либералов  было  да¬
леко  не  так  значимо,  как  в  американском  обществе.
 Однобокая  ориентация  на  кадетов  помешала  адекватно  оце¬
нить  состояние  левых  сил  в  России.  В  США  первые  десятилетия
XX  в.  были  отмечены  известным  подъемом  социалистического
 400

движения.  Однако  его  поддерживало  меньшинство  граждан,  его
полагали  скорее  левым  крылом  широкой  реформистской  коа¬
лиции  сил,  нацеленной  на  совершенствование  гражданского  об¬
щества,  стирание  резких  социальных  и  имущественных  граней.
Вот  почему  в  1917  г.  за  океаном  не  смогли  адекватно  оценить  ту
исключительно  важную,  ведущую  роль,  которую  играли  сто¬
ронники  борьбы  за  социалистический  идеал  в  общественно-по¬
литической  жизни  России;  глубоко  разобраться  в  проблемах
российского  левого  движения,  столкновения  фракций  и  направ¬
лений  в  нем.
 После  Февраля  все  социалистические  силы  России,  столь  бо¬
гатые  оттенками,  подавляющему  большинству  американцев  еще
долго  казались  окрашенными  в  однородный  кроваво-красный
цвет.  Среди  политиков,  журналистов  и  дипломатов  только  едини¬
цы,  в  частности  Н.  Уиншип,  Л.  Стеффене,  попытались  серьезно
анализировать  социалистическое  движение  в  России,  указав  на
многие  позитивные  стороны  программ  и  действий  умеренных
сил.  Некоторые,  например  Д.  Фрэнсис,  изучая  проблему  месяца¬
ми,  осознавали  необходимость  контактов  с  социалистами  только
тогда,  когда  понимали  бессилие  кадетов  изменить  ситуацию  в
свою  пользу  и  упускали  драгоценное  время;  это  лишало  амери¬
канскую  политику  в  России  возможности  маневра.  Признав  со
временем,  что  Россия  оказалась  куда  более  “социалистической”,
чем  США,  за  океаном  так  и  не  смогли  преодолеть  инстинктивно¬
го  страха  перед  русскими  левыми,  считая  их  опасными  для  “ново¬
рожденной  русской  демократии”.  Та  мысль,  что  среди  социали¬
стов  можно  выделить  реформистскую  составляющую,  которая
чужда  идеям  радикального,  быстрого  революционного  переуст¬
ройства  общества,  на  которую  можно  было  опереться  в  борьбе  с
леворадикалами,  большевиками,  в  сознании  американских  поли¬
тиков  и  дипломатов  пробивала  себе  дорогу  с  большим  трудом.
Как  нам  представляется,  в  Вашингтоне  не  знали,  стоило  ли  про¬
износить  с  позитивным  оттенком  имена  И.Г.  Церетели  и
Н.С.  Чхеидзе,  не  говоря  о  В.М.  Чернове;  когда  Петросоветом  ру¬
ководили  меньшевики  и  эсеры,  его  продолжали  воспринимать
как  самочинное,  опасное  порождение  русской  революции.  Слу¬
чившийся  незадолго  до  Апрельского  кризиса  разговор  Л.  Стеф-
фенса  с  Д.  Фрэнсисом,  о  котором  писал  журналист,  был  весьма
показателен.  Побывав  в  Петросовете,  он  посмел  подсказать  по¬
слу,  что  подлинная  власть  в  России  -  там,  и  услышал  в  ответ:
“У  нас  есть  отношения  с  правительством.  Мы  не  можем  признать
Совет  и  иметь  с  ним  какие-либо  дела”5.
 Л.  Стеффене  объяснял  позицию  социал-реформистов,  распо¬
лагавших  силой  и  влиянием,  но  не  желавших  после  Февраля  брать
 401

власть  в  руки,  соображениями  главным  образом  идейными  и  так¬
тическими:  невозможностью  в  условиях  войны  реализовать  про¬
грамму  переустройства  общества  на  социалистических  началах;
стремлением  избежать  обострения  обстановки  в  стране,  что
могло  привести  к  гражданской  войне.  Комментарий  Э.  Рута  в  на¬
чале  октября  на  излагавшую  эти  взгляды  статью  Стеффенса  в
журнале  “Эврибодиз  мэгазин”  был  крайне  раздраженным:  сена¬
тор  отвергал  “теоретизирование”  подобных  “писак”,  считал  соци¬
алистическую  концепцию  силы,  не  наделенной  ответственностью,
преступлением,  следствием  которого  мог  стать  только  крах  демо¬
кратического  правительства6.  Вообще  Руту  и  миллионам  амери¬
канцев  многое  из  происходившего  в  России  могло  казаться  выхо¬
дившим  за  грань  здравого  смысла:  после  отставки  Милюкова  но¬
вое  правительство  состояло  едва  ли  не  наполовину  из  представи¬
телей  левых  партий,  существовал  какой-то  самочинный  рабоче¬
солдатский  Совет,  фактически  контролировавший  это  прави¬
тельство;  леворадикалов,  выступивших  против  закона  и  порядка
в  июле,  сначала  сажали,  а  потом  вскоре  выпускали,  чтобы  они
могли  творить  новые  безобразия...  В  любом  случае  вся  масса
“оборонцев”,  выступавших  за  “мир  без  аннексий  и  контрибуций”,
оставалась  “за  бортом”  американской  политики,  что,  по  сущест¬
ву,  исключало  любую  вероятность  ее  успеха  в  России.  При  этом
даже  Робинс  и  Томпсон  ограничили  свою  поддержку  малым  чис¬
лом  людей,  принадлежавших  в  основном  к  открытым  сторонни¬
кам  войны  (группа  Е.К.  Брешко-Брешковской).
 Большевиков,  леворадикалов  в  США  с  самого  начала  воспри¬
няли  как  серьезную  угрозу  делу  русской  демократии,  но  оценили
сообразуясь  с  американским  опытом,  уподобив  ИРМ.  За  океаном
поверили  в  способность  ленинцев  пойти  на  бунт,  на  кровь.  А  вот
успех  большевиков  в  борьбе  за  власть  считали  чем-то  противоес¬
тественным,  малореальным,  как  потом  не  могли  привыкнуть  к
мысли,  что  леворадикалы  смогут  эту  власть  удержать.  Все  гово¬
рило  о  том,  что  в  1917  г.  американское  правительство  “не  разгля¬
дело”  и  не  использовало  той  влиятельной,  обладавшей  массовой
базой  политической  силы  -  умеренных  социалистов,  которая  по¬
зволила  бы  ему  строить  активную  “русскую  политику”.
 Весьма  настороженно  отнеслись  в  США  и  к  правой  альтерна¬
тиве,  хотя  у  Корнилова  было  много  сторонников  среди  диплома¬
тов  и  военных.  В  момент  выступления  генерала  Белый  дом  от¬
молчался;  для  него  были  неясны  внутри-  и  внешнеполитические
ориентиры  корниловцев.  Мятеж  случился  как-то  неожиданно  и
очень  быстро  завершился.  Администрация  в  Вашингтоне,  с  тру¬
дом  успевавшая  следить  за  развитием  “русской  ситуации”,  реши¬
ла  выждать  и  посмотреть  чем  все  кончится.
 402

Прав  оказался  видный  американский  социалист-теоретик
Александр  Трахтенберг,  полагавший:  важнейшей  причиной  не¬
удачи  “русской  политики”  Вашингтона  в  1917  г.  была  привычка
американцев  по-своему  воспринимать  события  за  рубежом.  От
этого  они  становились  похожими  на  отражение  в  кривом  зеркале.
Общественно-политическая  борьба  рассматривалась  как  столк¬
новение  отдельных  личностей,  роль  социально-экономических,
политических,  национальных  и  иных  факторов  принижалась.
После  Февраля  американцы,  считал  Трахтенберг,  начали  дружно
восхищаться  Милюковым,  а  когда  русский  народ  отверг  его,  в
Америке  не  поняли,  почему  их  “герой”  был  “плох”  для  России.  Не
испытавшие  тягот  войны,  американцы  не  осознали,  как  устал  от
нее  за  два  с  половиной  года  русский  народ  и  почему  в  России  так
много  пацифистов.  Сила  и  власть  Петросовета,  популярность  со¬
циалистических  идей  тоже  показались  американцам  неестествен¬
ными,  так  как  в  США  такого  феномена  не  наблюдалось.  Затем
появился  Керенский,  импонировавший  американцам  прежде  все¬
го  тем,  что  “почти  не  был  социалистом”:  его  записали  в  спасите¬
ли  революции  и  отечества.  При  этом  острейшие  социально-поли¬
тические  и  иные  противоречия  русского  общества,  конфликт  Пе¬
тросовета  и  Временного  правительства,  поддержка  Керенского
консервативными  силами,  для  которых  он  был  просто  “лучшим
из  двух  зол”,  остались  в  США  непонятыми  и  недооцененными,  пи¬
сал  А.  Трахтенберг.  Поскольку  у  Керенского  “не  очень  получа¬
лось”  властвовать,  его  стали  считать  обманувшим  надежды  аме¬
риканцев  слабым  лидером,  которого  “по  ошибке”  приняли  за
сильного.  Тогда  многие  в  США  нашли  нового  лидера  на  роль  спа¬
сителя  России  -  “ультраконсерватора”  генерала  Корнилова.
А  когда  вокруг  Керенского  сплотились  все  социалистические  силы
и  генерал  потерпел  поражение,  премьер  показался  американской
публике  “слишком  левым”  и  его  бросили  на  произвол  судьбы.
 Непонимание  лидерами  США  происходившего  в  России,  по
словам  Трахтенберга,  проявилось  и  в  том  достойном  лучшего
применения  упрямстве,  с  которым  Вашингтон  торпедировал
международные  инициативы  русской  революционной  демокра¬
тии.  Призывы  Петросовета  к  “миру  без  аннексий  и  контрибу¬
ций”  были  отвергнуты,  идею  провести  конференцию  в  Сток¬
гольме  восприняли  как  германский  заговор.  Между  социалиста¬
ми  России  и  западными  политиками  росло  недоверие,  углублял¬
ся  раскол.  Сделав  массу  ошибок,  американские  политики  под¬
спудно  готовили  себя  и  общество  к  искаженному  восприятию
последнего  акта  “русской  драмы”,  выдержанной  в  духе  “ганг¬
стерского  боевика”.  Ленину  отводилась  роль  злодея,  свершив¬
шего  предательство,  злодеяние;  “укравшего”  власть  у  демокра¬
 403

тов  так  же,  как  на  Бродвее  нищий  крадет  у  респектабельного
гражданина  кошелек.  Мало  кто  задумывался,  насколько  приход
леворадикалов  к  власти  в  России  был  подготовлен  сложнейши¬
ми  общественно-политическими  событиями7.  Следует  при¬
знать,  что  оценки  А.  Трахтенберга  во  многом  соответствовали
действительности.
 Чтобы  как-то  ориентироваться  в  российских  событиях,  аме¬
риканцы  пытались  опереться  на  знания  о  революциях  прошлого.
Сначала  с  сожалением  пришлось  расстаться  с  надеждами,  что
русская  революция  пойдет  по  сценарию  “респектабельной”  аме¬
риканской  революции  конца  XVIII  в.  Модель  “Великой  француз¬
ской”  казалась  “работающей”;  с  приходом  большевиков  к  власти,
считали  в  США,  Россия  достигла  фазы  якобинской  диктатуры.
Логично  было  предположить,  что  за  ней  последуют  и  термидор,
и  Наполеон.  Впрочем,  Ч.Р.  Крейн  и  А.  Буллард  в  конце  1917  г.
уподобили  русскую  революцию  мексиканской  (1910-1917).  Жур¬
налист  писал  9  декабря  1917  г.  Дж.  Крилу:  “Ситуация  здесь  слиш¬
ком  во  многом  напоминает  мексиканскую”8.
 Были  и  такие,  кто  полагал,  что  русская  революция  не  следует
ничьим  образцам.  Она  соединяет  специфику  развития  огромной
страны  и  особенности  качественно  нового  этапа  развития  челове¬
чества,  который  “открыла”  мировая  война.  А.  Трахтенберг  был
искренне  изумлен,  насколько  узко,  антинаучно  мыслили  те  либе¬
ралы,  кто  сравнивал  русские  революции  1917  г.  и  американскую
XVIII  в.  Как  можно  было  сопоставлять  революции  принципиаль¬
но  разных  исторических  эпох?  Одна  была  из  тех,  которые  утвер¬
ждали  торжество  капиталистических  отношений;  русская  -  “пер¬
вая  крупная  пролетарская  революция”.  И  она  сама  утверждала  те
правила  и  каноны,  по  которым  могли  развиваться  другие  проле¬
тарские  революции9.
 Неспособность  адекватно  понять  события  в  России  была  од¬
ной  из  главных  причин,  объясняющих,  почему  Вильсон  не  ис¬
пользовал  некоторые  из  открывавшихся  на  путях  “русской  поли¬
тики”  возможностей.  Другой  было  то,  что  русские  революции
1917  г.  хронологически  совпали  по  времени  со  вступлением  США
в  войну  и  огромным  объемом  работы  по  переводу  страны  на  во¬
енные  рельсы  во  всех  сферах.  Администрации  Вильсона  было  не
до  России.  Приходилось  решать  проблемы  в  самых  болезненных
для  союзников  и  США  вопросах:  транспорта,  торгового  флота,
военного  снаряжения,  финансов.  Все  это  стало  дефицитным,  и
американцы,  полагавшие,  что  судьба  войны  решалась  на  Запад¬
ном  фронте,  обеспечивали  сначала  себя  и  западных  партнеров.
Россия  же,  с  нараставшим  внутриполитическим  кризисом,  слабев¬
шими  военными  усилиями,  все  более  отходила  на  периферию
 404

американской  политики,  в  “русское  предприятие”  американские
политики  все  менее  были  склонны  вкладывать  деньги.  Им  трудно
было  следить  за  хаотичными  изменениями  в  России,  где  каждый
день  “что-то  случалось”;  строить  последовательную,  продуман¬
ную  политику  в  отношении  такой  страны  было  крайне  сложно.
 Все  это  объясняет,  почему  курс  президента  в  отношении  Рос¬
сии  в  1917  г.  предстал  лишенным  должной  энергии  и  целеустрем¬
ленности.  Полный  надежд  на  развитие  демократии  и  активное
участие  России  в  войне,  он  после  Февраля  уверовал,  что  в  этой
стране  и  дальше  все  будет  благополучно.  Вильсон  в  марте-апреле
не  спеша,  солидно  готовился  придти  ей  на  помощь,  особых  усилий
не  прикладывая.  После  падения  Милюкова  лидер  США,  как
представляется,  не  имел  ясных  представлений  о  просходившем  в
России,  чувствовал,  что  течение  событий  там  контролируют  не¬
управляемые  силы,  больше  сопереживал,  наблюдал,  не  пытался
как-то  активно  повлиять  на  их  течение  в  далекой,  огромной,  не¬
понятной,  со  своей  спецификой  и  традициями  развития,  пережи¬
вавшей  жестокий  кризис  стране.  Добивавшийся  единения  полити¬
ческих  сил  США,  Вильсон  привлек  к  участию  в  “русской  полити¬
ке”  республиканцев  (миссия  Э.  Рута).  Вместе  с  тем  это  участие
было  строго  ограниченным,  и  не  могло  принципиально  повлиять
на  избранный  главой  демократической  администрации  курс.
 Вильсон  был  заинтересован  сохранить  участие  России  в  вой¬
не  и  избрал  для  этого  жесткую  линию.  Учитывая  рост  провоен¬
ных  настроений  в  США,  расстановку  общественно-политических
сил  в  союзных  странах,  где  патриоты  выглядели  весьма  внуши¬
тельно,  питая  неприязнь  и  предубеждение  к  социалистам  вообще,
а  после  апреля  1917  г.  -  к  пацифистам  у  себя  в  стране  и  за  рубе¬
жом,  президент  США  решительно  отверг  петроградские  идеи
“мира  без  аннексий  и  контрибуций”  и  сыграл  весьма  активную
роль  в  срыве  Стокгольмской  встречи.  Ориентируясь  на  “более
надежных  и  предсказуемых”  западных  партнеров,  США  выделя¬
ли  России  весьма  ограниченную  материальную  помощь.  Следова¬
тельно,  “русская  политика”  Вильсона  в  1917  г.  выглядела  очень
прагматичной.
 *  *  *
 И  все  же,  как  нам  представляется,  по  ряду  принципиальных
вопросов  у  лидеров  США  на  “русском  направлении”  открывались
варианты  альтернативной  политики.  Нередко  они  проявляли  се¬
бя  весьма  слабо,  при  наличии  многочисленных  действовавших
против  них  факторов.  Однако  при  желании,  политической  воле,
кропотливой  работе,  они  открывали  перед  Вильсоном  и  его  окру¬
 405

жением  возможности  для  более  гибких,  энергичных  и  нестан¬
дартных  действий.
 В  первую  очередь  это  касалось  проблемы  мира  и  войны.  По
воле  исторических  обстоятельств  в  1917  г.  Россия  и  США  двига¬
лись  как  бы  на  “противоположных  курсах”.  Американскому  об¬
ществу,  только  “вползавшему”  в  войну,  и  еще  “свежему”,  лишь
постепенно  обретавшему  энергию  и  ненависть  к  врагу,  трудно
было  осознать  крайнюю  усталость  русского  народа,  дравшегося  с
врагом  с  августа  1914  г.  Настойчивое  давление  США,  побуждав¬
ших  Россию  продолжать  войну  с  полным  напряжением  сил,  неиз¬
бежно  несло  на  себе  отпечаток  подобного  “несинхронного”  вос¬
приятия  партнера.
 В  их  действиях  явно  прослеживалось  стремление  максималь¬
но  использовать  Россию  для  достижения  победы.  В  США  уверо¬
вали  в  то,  что  ее  людские  ресурсы  беспредельны;  что  после  тяже¬
лых  поражений  Россия  способна  “чудесным”  образом  возрож¬
даться  и  драться  сверх  сил.  Соображения  практической  целесо¬
образности:  оттяжки  германских  сил  с  Западного  фронта,  сохра¬
нение  жизней  американцев  звучали  весомее,  чем  аргументы  при¬
несенных  Россией  в  войне  огромных  потерь  и  дальнейшего  углуб¬
ления  внутриполитического  кризиса,  остроту  которого  многие  в
США  и  представить  себе  не  могли.  За  океаном  громадное  боль¬
шинство  граждан,  представителей  политической  элиты  воспри¬
нимали  участие  России  в  войне  как  факт,  как  неизбежность,  как
состояние  естественное,  конец  которому  положит  только  победа
над  Германией.  Всякие  размышления,  мог  или  не  мог  русский  на¬
род  воевать,  теряли  смысл;  всякие  доводы,  что  “не  мог”,  вызыва¬
ли  озлобление.  Логичной  казалась  и  другая  мысль:  разве  только
русские  смертельно  устали  от  войны?  А  что  же  англичане,  фран¬
цузы,  бельгийцы,  бившиеся,  казалось,  из  последних  сил?
 Среди  американских  наблюдателей  в  России  было  немало
тех,  кто  признавал  критическое  состояние  русских  армий  и  обще¬
ства.  В  декабре  1917  г.  Дж.  Стивенс  отмечал,  что  страна  доведена
до  предела,  определял  состояние  умов  как  “мятущееся”,  а  обще¬
ства  -  как  “хаос”;  он  был  особенно  очевиден  на  железных  доро¬
гах  и  в  промышленности,  где  предприятия  работали  на  20%  мощ¬
ности.  Да  и  в  деревне  прятали  хлеб,  не  доверяя  обесценивавшим¬
ся  деньгам10.  «Знаете,  на  сколько  “подешевел”  рубль  за  годы  вой¬
ны?  -  спрашивал  американский  военный  Ф.  Риггс  в  середине  ноя¬
бря.  -  До  войны  за  рубль  давали  46  центов;  теперь  доллар  “стоит”
10  рублей.  Все  страшно  вздорожало,  самых  необходимых  продук¬
тов  и  вещей  не  сыскать»11.
 Однако  никто  из  американцев  не  решался  твердо  произнести,
что  в  таком  состоянии  страна  воевать  не  может.  Во-первых,  в
 406

силу  перечисленных  выше  факторов;  во-вторых,  из-за  нежелания
противоречить  линии  Вашингтона.  В-третьих,  американцы  или
не  думали,  или  не  желали  признавать  органической  взаимосвязи
между  способностью  разлогавшейся  русской  армии  воевать  и  со¬
циально-экономическим  кризисом,  широчайшим  распростране¬
нием  в  обществе  антивоенных  настроений.  Представляется,  в
США  несколько  преувеличивали  независимость  боевого  меха¬
низма  России,  надеясь,  что  они  все-таки  сохранили  какой-то  поря¬
док,  “абстрагируясь”  от  охваченного  смутой  тыла.  Да  и  как  было,
находясь  за  океаном,  нащупать  ту  грань  “истощения”  незнакомой
страны,  за  которой  она  “не  могла”  воевать?  Наибольшее,  на  что
соглашались  военные  специалисты  и  дипломаты  (особенно  после
неудачи  июньского  наступления)  -  России  следует  ограничиться
оборонительными  действиями,  чтобы  не  допустить  переброски
германских  войск  на  Западный  фронт.
 Сомнения  в  возможности  сохранить  Россию  в  войне,  однако,
присутствовали.  Так  считали  ближайшие  сотрудники  Вильсона:
Ч.  Крейн,  Э.  Хауз.  В  посланиях  первого  (через  Фрэнсиса)  от
5  июня  и  второго  от  15  августа  звучала  мысль:  даже  если  США  и
западные  союзники  победят  Четверной  союз,  не  потеряют  ли  они
Россию,  которая  может  и  из  войны  выйти,  и  под  германское  вли¬
яние  попасть?  и  не  будет  ли  такая  военная  победа  в  полном  смыс¬
ле  слова  пирровой,  не  обрекут  ли  западные  демократии  себя  на
долгие  годы  нового  противоборства,  на  этот  раз  с  бывшим  союз¬
ником?  Размышляя  над  возможностью,  пускай  гипотетической,
вернуться  к  status  quo  ante  bellum,  Хауз  и  Крейн  задумывались  над
альтернативой:  не  стоит  ли  посредством  временного,  пускай  неус¬
тойчивого  мира  дать  правительству  России  передышку,  возмож¬
ность  подавить  леворадикальное  движение,  снять  остроту  наи¬
более  трудных  проблем  (транспорт,  продовольствие),  чтобы
впоследствии  всей  силой  антигерманской  коалиции  навалиться  на
врага?  Отметим  что,  как  показала  история,  опасения  Хауза  и
Крейна  оказались  вполне  обоснованными.  Победу  над  Германией
и  ее  партнерами  союзники  отпраздновали  в  ноябре  1918  г.  А  вот
с  Советской  Россией  пришлось  воевать  еще  70  лет.
 Мог  ли  Вильсон,  в  апреле  1917  г.  втянувший  страну  в  войну
против  воли  значительного  большинства  американцев,  длитель¬
ное  время  сохранявших  антивоенные  настроения;  располагавший
такими  средствами  давления  на  европейских  партнеров,  как  по¬
ставки  и  финансы,  а  в  перспективе  -  воинские  части  для  заверша¬
ющего  удара  по  Германии,  воспользоваться  открывавшейся  в
“русском  вопросе”  альтернативой  и  искать  мирной  передышки?
Лидеры  США  и  их  западноевропейские  партнеры  выбрали  прямо
противоположный  путь  -  война  до  победы.
 407

В  апреле-мае  широчайшее  распространение  в  России  паци¬
фистских  настроений  стало  хорошо  известно  Вашингтону.  Учи¬
тывая  заинтересованность  американского  правительства  в  уча¬
стии  России  в  войне,  было  резонно  предположить,  что  оно  как-то
“подыграет”  русскому  партнеру  в  тех  вопросах,  от  которых  это
участие  зависело.  Речь  шла  прежде  всего  об  его  идейном  оформ¬
лении;  о  широком  обсуждении  выдвинутых  Петросоветом  лозун¬
гов  “мира  без  аннексий  и  контрибуций”  и  пересмотре  союзника¬
ми  целей  войны;  возможности  проведения  социалистической  кон¬
ференции  как  первого  шага  в  диалоге  левых  и  либеральных  сил
враждовавших  коалиций  (которые  сам  Вильсон,  кстати  сказать,
мог  использовать  впоследствии).  Пока  “оборонцы”  находились  у
власти,  дискуссия  могла  растянуться  не  на  один  месяц,  а  россий¬
ская  армия  продолжала  бы  воевать.
 Президент  идею  отверг.  Трагическое  для  русского  общества
несовпадение  фаз  его  развития  с  американским:  Вильсон,  еще  в
январе  1917  г.  говоривший  о  “мире  без  победы”,  по  содержанию
совпадавшим  с  весенними  “русскими  лозунгами”,  после  апреля
кардинально  изменил  позицию,  посчитал  полемику  о  целях  вой¬
ны  несвоевременной  и  ненужной.  В  немалой  степени  это  про¬
изошло  из-за  нежелания  ссориться  с  западными  союзниками,  ли¬
деры  которых  не  были  готовы  к  пересмотру  секретных  соглаше¬
ний,  и  боялись  ослабить  острыми  дискуссиями  “внутренний
фронт”  Англии,  Франции,  Италии.  С  американской  стороны  име¬
ли  место  амбиции  и  честолюбие;  Вильсон  рассматривал  русских
левых  как  конкурента  в  борьбе  за  лидерство  над  пацифистскими
и  либеральными  силами  стран  Европы  и  США.
 Для  России  же  жесткая  американская  линия  была  пагубной  и
с  точки  зрения  стабилизации  внутриполитической  ситуации  в
стране  и  перспектив  ее  участия  в  войне.  Такого  мнения  придер¬
живался  Л.  Колкорд,  бичевавший  президента  за  нежелание  сде¬
лать  шаг  “влево”.  Он  оправданно  писал:  вопрос  войны  и  мира  от
Февраля  к  Октябрю  для  политической  власти  в  России  был  опре¬
деляющим.  Керенский  держался  дольше  Милюкова,  поскольку
миллионы  людей  поверили,  что  ему  удастся  осуществить  лозун¬
ги  Петросовета.  Однако  союзники  и  США  не  приняли  их,  под¬
толкнув  Керенского  к  продолжению  жесткой  линии  “войны  до
победы”.  Натерпевшись,  русский  народ  отверг  и  Керенского12.
Влиятельный  либеральный  политик  Э.  Пинчот  в  письме
Дж.  Крилу  от  14  ноября  1917  г.  отмечал:  не  один  американец  пре¬
дупреждал  своих  лидеров,  что  нежелание  союзников  искать  об¬
щую  линию  с  фактически  правившим  Россией  Петросоветом  по
вопросу  пересмотра  целей  войны  может  привести  к  трагедии.
Пинчот  указывал  на  известный  ему  разговор  А.Ф.  Керенского  с
 408

Л.  Стеффенсом;  на  статьи  журналистов  Д.  Бэзила  и  И.  Дон  Ле¬
вина  в  “Нью-Йорк  трибьюн”  4  и  9  ноября.  Но  “практичные  аме¬
риканцы”  посчитали,  не  без  иронии  писал  автор,  что  за  мир  без
аннексий  и  контрибуций  может  сражаться  только  “страна  поло¬
умных  идеалистов”.  Результат  налицо.  15  млн  русских  солдат
“просто  перестали  сражаться”;  Временное  правительство  поте¬
ряло  доверие  народа  и  пало13.
 Однако  наиболее  интересными,  аргументированными  пред¬
ставляются  размышления  о  пагубности  союзнической  политики  в
России  А.  Булларда.  Он  в  конце  августа  напрямую  информировал
Хауза,  как,  отвергнув  лозунги  Петросовета,  США  и  западные
партнеры  позволили  большевикам  увеличивать  свою  популяр¬
ность,  дарили  им  надежду  на  завоевание  политической  власти.
Согласно  версии  американского  журналиста,  многие  русские  со¬
циалисты  искренне  верили  и  убеждали  народ,  что  в  Германии  да¬
вление  социал-демократов  и  усталость  народа  от  войны  заставит
правящую  верхушку  начать  переговоры  о  мире  на  основе  “рус¬
ских  лозунгов”.  Дело  было  за  американскими  и  антантовскими
политиками,  которые,  как  уверяли  те  же  леворадикалы,  служили
интересам  капиталистов  своих  стран  и  на  справедливый,  скорый
мир  идти  не  соглашались.
 К  несчастью,  США  и  страны  Антанты  повели  себя  очень  не¬
разумно,  в  мае  отвергнув  “русские  лозунги”  и  тем  самым  под¬
твердив  прогнозы  большевиков.  Если  бы  Вашингтон,  Париж,
Лондон  просто  промолчали,  русские  скоро  убедились  бы,  что  ми¬
литаристская  верхушка  Германии  ни  при  каких  условиях  на  мир
без  аннексий  и  контрибуций  не  пошла  бы.  Как  следствие,  в  Рос¬
сии  возросло  бы  влияние  провоенных  сил.  Союзники  же  своим
несвоевременным  отрицанием,  повторенным  и  позднее,  себе  все
испортили.
 И  в  такой  момент  приехал  Э.  Рут,  заявивший:  мы  готовы  по¬
могать  России  только  в  случае  участия  ее  в  войне!  “Подарок”  был
с  благодарностью  принят  большевиками,  объявившими,  что  аме¬
риканцы  пытались  купить  русских  солдат  как  наемников.  Однов¬
ременно  грубейшую  ошибку  сделало  Временное  правительство:
скорее  из  политических  соображений  оно  бросило  войска  в  насту¬
пление,  потеряв  наиболее  боеспособные  и  верные  части!  Прои¬
грав  с  помощью  союзников  большевикам  дискуссию  о  войне  и
мире,  Временное  правительство  не  нашло  ничего  лучше,  как  об¬
рушить  на  них  после  июльских  событий  репрессии  в  духе  старого
режима,  что,  естественно,  только  добавило  популярности  “гони¬
мым”  большевикам14.
 Итак,  политика  США  и  союзников,  как  и  действия  Временно¬
го  правительства,  представлялась  Булларду  чередой  глупостей  и
 409

ошибок,  толкавших  страну  к  хаосу  и  леворадикальной  диктатуре.
Более  лапидарен  был  симпатизировавший  умеренным  левым  в
России  американский  социалист  М.  Лондон,  в  декабре  1917  г.  от¬
мечавший:  «Запретив  проведение  международной  социалистиче¬
ской  конференции,  отказавшись  принять  лозунг  “мира  без  аннек¬
сий,  возмещений,  принудительных  контрибуций”  США  ответст¬
венны  за  падение  Керенского  и  нынешнюю  агонию  России  и  ее
союзников»15.
 Вывод  мог  казаться  излишне  категоричным.  Однако  мнения
Л.  Колкорда,  А.  Булларда,  М.  Лондона,  Э.  Пинчота  сходились  в
главном:  политика  США  и  союзников,  не  нашедших  адекватных
подходов  для  диалога  с  социал-демократическими,  центристски¬
ми  силами  в  России,  несла  немалую  долю  ответственности  за  про¬
исшедшее  в  этой  стране,  в  том  числе  и  падение  демократическо¬
го  правительства.  Отметим,  что  это  мнение  во  многом  совпадало
с  размышлениями  русских  политиков  и  дипломатов.  Западные
партнеры  сами  загнали  Временное  правительство  в  тупик,  пере¬
давал  мнение  генерала  Н.В.  Рузского  Ф.Е.  Риггс  в  записи,  датиро¬
ванной  15  ноября  1917  г.  Они  наложили  запрет  на  выход  России
из  войны  посредством  сепаратного  мира  и  не  поддержали  ни  рус¬
ских  лозунгов,  ни  идею  пересмотра  целей  войны,  поэтому  боль¬
шевики  оказались  у  власти.  “И  таким  образом,  они  (русские)  го¬
ворят,  что  это  наша  вина”16.  Рузского  из  Вашингтона  поддержал
Б.А.  Бахметев.  В  меморандуме  от  19  декабря  1917  г.  он  отмечал:
“Если  бы  политика  правительства  Керенского  была  более  успеш¬
на  в  области  удовлетворения  вожделений  народа  о  мире  и  бывше¬
му  Временному  Правительству  удалось  бы  склонить  союзников  к
более  внимательному  и  вдумчивому  отношению  к  России  и  до¬
биться  известных  конкретных  действий,  парализовавших  антисо-
юзную  пропаганду  большевизма,  то  надо  думать,  что  участие  Рос¬
сии  в  общей  союзной  войне  могло  бы  продолжаться,  с  тем  или
иным  успехом,  достаточное  время”17.
 Отметим,  проблема  войны  и  мира  была  наиболее  значимой,  но
не  единственной,  где  “русская  политика”  Вашингтона  могла  бы
быть  более  гибкой  и  внятной.  Весьма  неубедительно  выглядела
линия  демократической  администрации  в  вопросе  возвращения  на
Родину  тысяч  и  тысяч  политэмигрантов,  вносивших  в  возбужден¬
ное  революционным  хаосом  сознание  граждан  России  заряд  ради¬
кальных  антивоенных  идей,  создававших  у  них  негативный  образ  о
США.  У  американцев  не  было  формальных  оснований  перекрыть
этот  канал  “подпитки”  социалистического  движения  в  России.  Тем
более,  подобные  действия  неизбежно  вызвали  бы  протесты  обла¬
давших  реальной  властью  в  России  левых  партий.  Вместе  с  тем,
выпуская  в  Россию  радикалов  и  анархистов,  Вашингтон  одновре¬
 410

менно  неоднократно  призывал  Временное  правительство  более
решительно  бороться  с  теми  же  людьми.  Когда  администрация
Вильсона  хотела  действовать  жестко,  она  пренебрегала  любыми
протестами.  Не  пустила  американских  социалистов  в  Стокгольм,
обрушила  жесткие  репрессии  на  левые,  социалистические  силы  у
себя  в  стране.  В  свете  этих  фактов  весьма  мягкая  позиция  амери¬
канцев  в  отношении  выезжавших  в  Россию  политэмигрантов  пред¬
ставляется  как  минимум  нелогичной,  противоречивой  и,  с  точки
зрения  перспектив  двусторонних  отношений  и  заинтересованности
США  в  развитии  русской  демократии,  недальновидной.
 Другое  направление  русской  политики  Вашингтона,  резервы
которой  остались  неисчерпанными,  -  материальная,  финансовая
помощь,  носившая  весьма  нормированный,  ограниченный  харак¬
тер.  Очевидно,  в  США  искренне  хотели  поддержать  русскую
демократию  и  сделали  ряд  серьезных  шагов  (предоставление  кре¬
дитов,  железнодорожная  миссия  Стивенса).  Однако,  по  мере  на¬
растания  кризисных  процессов,  в  Вашингтоне  энтузиазм  спадал;
подход  к  проблеме  помощи  России  становился  все  более  прагма¬
тичным.  За  океаном  понимали:  в  решении  многих  вопросов  -  про¬
довольственного,  транспортного,  военных  поставок  -  партнер
страдал  от  хаоса  и  дезорганизации,  неумения  навести  порядок,
подчас  элементарный;  от  отсутствия  твердой  власти,  политиче¬
ской  воли  лидеров.  При  сохранении  общего  благожелательного
отношения  к  России,  Вильсон  все  более  предоставлял  ее  собст¬
венной  участи.  С  точки  зрения  трезвого  расчета,  здравого  смыс¬
ла  ориентация  на  потребности  США  и  западных  партнеров  (аме¬
риканцы  спасали  то,  “что  можно  спасти”)  представлялась  совер¬
шенно  логичной.  Но  именно  прагматизм,  эгоистическая  полити¬
ка  создавали  впечатление,  что  Америка  далеко  не  исчерпала  сво¬
их  возможностей  в  борьбе  за  “спасение”  России.  К  тому  же  союз¬
ники  слишком  долго  налаживали  координацию  финансово-эко¬
номической  деятельности  в  целом,  в  частности,  их  помощь  Рос¬
сии.  А  на  дело  пропаганды  в  России  американцы,  упустив  время,
осенью  просто  пожалели  денег,  не  надеясь  уже  чего-то  добиться.
 Многие  из  тех,  кто  внимательно  следил  за  “русской  полити¬
кой”  Вильсона  полагали,  что  ей  не  хватало  энергии,  целеустрем¬
ленности,  политической  воли.  На  это  указывал,  в  частности,
Э.  Рут,  считавший,  что  высокая  степень  сплоченности  американ¬
ского  общества,  уверенность  в  победе  создавали  реальную  воз¬
можность  проявить  больше  усилий  на  “русском  направлении”
уже  в  1917  г.  Весной,  когда  речь  зашла  о  помощи  русской  демо¬
кратии,  Д.  Виллард  в  письме  С.  Уошборну  высказывал  не  лишен¬
ную  здравого  смысла  идею:  в  крайне  нестабильных  условиях  ре¬
волюционной  России,  где  кипела  борьба  общественно-политиче¬
 411

ских  сил  нередко  с  равными  шансами  на  успех,  даже  незначитель¬
ная  поддержка  союзниками  Временного  правительства  могла  пе¬
реломить  течение  событий  в  благожелательном  для  него  направ¬
лении.  Эта  поддержка,  материальная  и  моральная,  могла  стать
той  “соломинкой”,  которая  “переломит  спину  верблюду”,  -  вспо¬
минал  Виллард  английскую  притчу18.  Трудно  сказать,  были  ли  по¬
литические  лидеры  США  способны,  используй  они  открывавши¬
еся  в  1917  г.  возможности  альтернативных  решений,  более  весо¬
мо  повлиять  на  развитие  событий  в  России.  Но  нельзя  не  при¬
знать,  что  Вильсон  не  сделал  многое  из  того,  что  мог  бы  сделать.
 В  выступлениях  критиков  Вильсона  -  от  либералов  Колкорда
до  консерватора  Рута  -  слышался  вопрос:  пытался  ли  президент  в
отношениях  с  Россией  действовать  целенаправленно  или  он  про¬
сто  плыл  по  течению,  предпочитая  дополнительных  усилий  не
прилагать?  По  мнению  А.  Булларда,  это  была  только  видимость
инертности;  внешнеполитическая  линия  Вильсона  в  России  хара¬
ктеризовалась  осмотрительностью,  сдержанностью,  отсутствием
резких  телодвижений.  Такой  курс  не  раз  оправдывал  себя,  вспом¬
нить  хотя  бы  сохранение  нейтралитета  1914-1917  гг.  или  дейст¬
вия  США  в  Мексике.  Однако  на  этот  раз  Вильсон  потерпел  неуда¬
чу.  Политика  США  и  союзников  на  деле  способствовала  усиле¬
нию  радикальных  течений  в  социалистическом  движении  России,
нагнетала  нестабильность  в  стране,  ослабляла  позиции  Времен¬
ного  правительства,  подталкивала  страну  к  миру  с  Германией19.
Резюмируя  сказанное  американцами  о  причинах  падения  Времен¬
ного  правительства,  Л.  Колкорд  писал,  что  это  событие  стало
следствием  “отчаянного  недовольства”  русского  народа  своим  по¬
ложением,  дезорганизации  общества,  хаоса,  грубейших  ошибок
Керенского  и  союзников  в  вопросах  войны  и  мира20.
 *  *  *
 Приход  большевиков  к  власти  еще  более  “запутал”  ситуацию  в
далекой  стране,  усложнив  поиски  Вашингтоном  курса  в  “русском
вопросе”.  У  Вильсона  и  его  окружения  новый  режим  вызвал  реак¬
цию  самую  негативную,  к  власти  насильственным  путем  пришли
люди,  не  пользовавшиеся  доверием  большинства  населения;  отвер¬
гавшие  основные  принципы  организации  демократического  обще¬
ства,  вынашивающие  идеи  распространения  “социальной  револю¬
ции”  в  другие  страны.  История  выборов,  созыва  и  разгона  Учреди¬
тельного  собрания  (25  ноября  1917  г.  -  20  января  1918  г.)  лишь  ук¬
репила  американцев  в  этом  мнении.  Для  них  власть  большевиков
была  нелегитимной  и  противоестественной;  в  международных  во¬
просах  они  крушили  принятые  нормы  поведения  государств.  В
 412

странах  антигерманской  коалиции  политики  и  дипломаты  осозна¬
вали,  что  декларированное  новой  властью  в  Петрограде  желание
заключить  всеобщий  мир,  при  активном  противодействии  этому
предложению  партнеров  по  Антанте  и  США,  на  деле  приведет  к
заключению  сепаратного  мира  и  нарушению  обязательств  России
перед  союзниками.  Обнародование  секретных  соглашений  в  нояб¬
ре  вызвало  у  них  негодование.  Впрочем,  как  и  действия  большеви¬
ков  по  демобилизации  армии,  ускорившие  ее  обвал.  Следователь¬
но,  курс  на  непризнание  большевиков  со  стороны  западных  демо¬
кратий,  включая  и  США,  выглядел  органичным21.
 В  Америке  полагали,  что  численное,  военное  и  нравственное
преимущество  противников  большевиков  очевидно.  Петроград  на¬
поминал  осажденную  “красную  крепость”,  народ  огромной  страны
не  мог  быть  доволен  происшедшим  незаконным  захватом  власти  и,
казалось,  пережив  первый  шок,  готовился  нанести  ответный  удар.
Столкнувшись  с  мощной  внутренней  оппозицией,  упорным  проти¬
водействием  Запада,  большевики  долго  у  власти  удержаться  не
могли.  Колкорд  в  середине  ноября  полагал,  что  народ,  раз  вдохнув¬
ший  воздуха  свободы,  не  смирится  с  ярмом,  которое  пытался  на¬
деть  на  него  новый  авторитарный  режим.  К  тому  же,  по  мнению
американского  либерала,  большевики  не  могли  предположить
программы  вывода  страны  из  острейшего  социально-политическо¬
го  кризиса,  налаживания  хозяйственной  жизни  общества.  В  унисон
ему  звучали  мысли  Б.А.  Бахметева,  изложенные  в  меморандуме  от
19  декабря  1917  г.:  “Весь  успех  большевиков  исключительно  обусла¬
вливается  их  деятельными  шагами  к  окончанию  войны;  популяр¬
ность  их  как  политической  конструктивной  группы  ничтожна”22.
 В  рабочих  документах,  частной  переписке,  беседах  Вильсона,
Лансинга,  Хауза  и  Фрэнсиса  часто  звучали  самые  негативные
оценки  большевистского  режима23.  Однако  в  силу  конкретных  об¬
стоятельств  конца  1917  -  начала  1918  г.  курс  США  и  союзников  по
отношению  к  большевикам  нельзя  было  назвать  жестко  враждеб¬
ным.  В  какой-то  мере  потому,  что  в  1917  г.  у  власти  сменялись
представители  самого  широкого  спектра  политических  сил  -  от
либерала  Милюкова  до  социалистов  Церетели  и  Чернова;  в  той
или  иной  степени  они  утратили  доверие  народа.  На  что  способны
большевики,  было  неясно.  Их  первые  победы  в  ноябре-декабре
(подавление  мятежа  Краснова-Корнилова,  восстания  юнкеров  в
Петрограде  и  кровавый  захват  власти  в  Москве;  гибель  старой
Ставки  во  главе  с  генералом  H.H.  Духонином)  не  могли  не  поро¬
дить  у  западных  дипломатов  сомнений,  не  ошиблись  ли  они  в  про¬
гнозах  относительно  скоротечности  власти  большевиков.  Столк¬
нувшиеся  со  сложнейшими  внутриполитическими  проблемами,
они,  как  полагали  некоторые  американские  наблюдатели,  не  вы¬
 413

глядели  обреченными.  Стивенс  в  “Нью-Йорк  тайме”  в  конце  дека¬
бря  1917  г.  утверждал:  Ленина  и  его  сторонников  следует  воспри¬
нимать  серьезно  потому,  что  они  постараются  жесткой  рукой  на¬
вести  элементарный  порядок  в  стране  и  уже  этим  завоевать  дове¬
рие  народа.  Большевики  самим  фактом  захвата  власти  доказали,
что  они  люди  решительные  и  готовы  идти  на  чрезвычайные  дей¬
ствия.  Между  тем  острота  некоторых  проблем,  в  частности  продо¬
вольственной,  как  признавал  Стивенс,  требовала  именно  крайних
мер24.  Кроме  того,  в  донесениях  Фрэнсиса  и  Джадсона  уже  в  дека¬
бре  мелькала  мысль,  что  “запас  прочности”  большевиков  был  ку¬
да  большим,  чем  полагали  многие  за  океаном25.
 Действия  Ленина  и  его  соратников  выглядели  последователь¬
ными  и  логичными:  они  официально  предложили  всем  справедли¬
вый  мир  без  аннексий  и  контрибуций;  объективно  оценили  невоз¬
можность  измученной  России  сражаться.  Отметим,  что  этот
факт,  скрепя  сердцем,  вынуждены  были  признать  Д.  Фрэнсис,
У.  Джад  сон,  У.И.  Уоллинг,  С.  Гомперс26.  Президент,  провозгла¬
шавший  себя  сторонником  “открытой  дипломатии”,  мог  в  своих
интересах  использовать  факт  опубликования  большевиками  сек¬
ретных  соглашений;  созвучные  его  идеям  лозунги  “мира  без  анне¬
ксий  и  контрибуций,  права  наций  на  самоопределение”.  К  тому  же
в  ходе  длительных  и  трудных  переговоров  в  Брест-Литовске  воз¬
никали  ситуации,  когда,  казалось,  дело  заключения  мира  висело
на  волоске,  а  в  Лондоне,  Париже,  Вашингтоне  оживали  надежды,
что  обстоятельства  заставят  Россию  продолжать  войну27.  Все  эти
соображения  заставляли  Вашингтон  на  неформальном  уровне
поддерживать  контакты  с  большевиками.  У.Б.  Томпсон,  Р.  Ро¬
бинс  и  У.  Джадсон  весьма  активно  отстаивали  эту  линию;  за  ними
“стоял”  Д.  Фрэнсис,  не  считавший  возможным  полностью  рвать  с
Лениным  и  Троцким,  конечно,  не  из  симпатий  к  большевикам,  а
учитывая  неопределенность  положения  в  России28.
 В  Вашингтоне  быстро  определились  в  своих  симпатиях  к  про¬
тивникам  “узурпаторов  власти”  в  России,  их  поддержка  начинала
приобретать  моральную  и  материальную  силу.  14  декабря  1917  г.
в  телеграмме  на  имя  Хауза  У.  Вайзман  сообщал:  “Все  русские  хо¬
тят  мира,  и  едва  ли  есть  надежда  получить  помощь  для  румын¬
ской  армии  от  поляков,  казаков,  украинцев,  хотя  мы  поддержива¬
ем  связь  с  этими  движениями”.  Ответ,  полученный  от  советника
президента,  гласил:  “Президент  считает  очень  важным  оказы¬
вать  любую  возможную  помощь  полякам,  казакам  или  другим,
готовым  сражаться*с  Германией.  И  поскольку  у  него  нет  полно¬
мочий  выделить  деньги  напрямую  подобным  неорганизованным
движениям,  он  хотел  бы*  чтобы  средства  для  передачи  им  были  в
распоряжении  Англии  и  Франции”29.
 414

После  прихода  большевиков  к  власти  у  Э.  Хауза,  Р.  Лансинга,
Д.  Фрэнсиса  появилась  готовность  акцентировать  внимание  на
процессах  национального  самоопределения  проживавших  на  тер¬
ритории  государства  России  народов;  заметить  и  найти  контакты
с  возникавшими  центрами  власти,  чтобы  использовать  их  против
большевиков  в  Петрограде.  Военные  и  дипломаты,  специалисты
“по  русской  проблеме”  выделяли  такие  добившиеся  самостоя¬
тельности  регионы,  как  Финляндия,  Прибалтика,  Украина,  Си¬
бирь,  казацкие  области  (Дон,  Кубань  и  Урал),  Кавказ.  Перед  аме¬
риканскими  политическими  лидерами  вставала  проблема  или  вы¬
бора,  или  нахождения  сбалансированной  политики  между  курса¬
ми:  на  поддержку  (в  перспективе,  в  случае  падения  большевиков)
единого,  целостного  Российского  государства  и  возможностью
признания  реалий  распада  страны,  автономистских  и  сепаратист¬
ских  движений.  Тем  более  что  “друзья  и  соперники”  США  -  стра¬
ны  Антанты  были  расположены  использовать  ситуацию,  оказы¬
вая  патронаж  антибольшевистским  движениям30.
 Среди  американских  дипломатов  в  России  было  немало  сто¬
ронников  свержения  власти  большевиков  силой  оружия.  Об  этом
говорили,  в  частности,  консулы  в  Тифлисе  (У.  Смит),  в  Москве
(М.  Саммерс).  Их  сознание  будоражила  идея  высадки  союзных  и
американских  войск  в  России,  взятие  под  контроль  Транссибир¬
ской  магистрали.  Того  же  (используя  различные  аргументы:  от  не¬
обходимости  охраны  складов  во  Владивостоке  до  опасности  инте¬
ресам  западных  союзников  в  случае  односторонней  японской  ин¬
тервенции)  добивались  англичане  и  французы,  усиливавшие  давле¬
ние  на  администрацию  Вильсона31.  В  противовес  звучали  голоса,
предупреждавшие,  что  любые  силовые  акции  против  республики
Советов  лишь  испортят  дело.  Побывавший  в  России  работник  мис¬
сии  АКК  майор  Т.  Сэчер  в  начале  июня,  когда  американские  вой¬
ска  уже  готовились  высадиться  на  русскую  землю  для  участия  в
иностранной  интервенции,  предупреждал  Вашингтон  против  роко¬
вой  ошибки.  Он  утверждал:  павшие  режимы  -  и  царский,  и  Вре¬
менного  правительства  -  ожиданий  народа  не  оправдали.  Власть
Советов  сильна  именно  тем,  что  пустила  глубокие  корни  в  “низах”,
и  свергать  ее  военным  путем  -  занятие  неблагодарное.  К  тому  же
Советы,  особенно  на  низовом  уровне,  было  бы  неправильно  ассо¬
циировать  с  большевиками,  поскольку  они  опирались  в  основном
на  рабочих  в  крупных  городах.  А  основная  масса  населения  Рос¬
сии  -  крестьяне.  Получив  землю,  они  захотят  “закона  и  порядка”,
станут  консервативнее,  сами  поддержат  политиков  более  умерен¬
ного  толка,  что  не  может  не  сказаться  и  на  позиции  Советов32.
 Учитывая  разнобой  мнений,  американское  правительство  в
отношении  антибольшевистских  сил  придерживалось  осторож¬
 415

ного  курса.  А  еще  потому,  что  перспективы  России  оставались
туманными,  ответы  на  многие  вопросы  Вильсон  и  его  окруже¬
ние  не  находили.  Антибольшевистский  фронт  выглядел  очень
разношерстным,  объединял  и  умеренных  социалистов
(Н.Д.  Авксентьев,  М.И.  Скобелев,  А.Ф.  Керенский),  и  генералов
(Л.Г.  Корнилов,  А.М.  Каледин,  М.В.  Алексеев),  считавшихся  в
США  “правыми”.  Не  повернет  ли  Россия  в  случае  победы  такой
коалиции  к  авторитарному  правлению,  не  станет  ли  новая
власть  ориентироваться  на  “родственный”  ей  германский  ре¬
жим?  Смогут  ли  противники  большевиков  провести  те  глубокие
общественные  преобразования,  которые  позволят  получить
поддержку  народа?  Э.  Рут,  наблюдавший  за  событиями  в  России,
по  собственному  признанию,  “с  болезненным  интересом”,  в  на¬
чале  декабря  не  видел  той  силы,  которая  могла  нанести  левора-
дикалам  разящий  удар33.
 На  пути  сотрудничества  американцев  с  умеренными  социали¬
стами  существовала  и  другая  сложность.  Н.В.  Чайковский,
М.И.  Скобелев,  Д.В.  Соскис  в  ноябре-декабре  продолжали  настой¬
чиво  ставить  перед  союзниками  вопрос  о  пересмотре  ими  целей
войны  в  духе  мира  без  аннексий  и  контрибуций.  Между  тем,  попыт¬
ки  Э.  Хауза  на  Парижской  межсоюзнической  конференции  27  ноя¬
бря  -  3  декабря  1917  г.  поднять  эту  тему  показали,  что  европейские
союзники,  даже  в  общих  выражениях  признавая  необходимость  ее
постановки,  не  были  готовы  к  серьезному  ее  обсуждению34.
 Забегая  вперед,  отметим,  что  вооруженное  вмешательство  со¬
юзников  и  США  во  внутренние  дела  России,  как  бы  не  объясняли
его  зарубежные  исследователи,  по  справедливому  замечанию  ав¬
торитетного  российского  ученого  Ю.А.  Полякова,  оправдания  не
имеет35.  Другое  дело,  что  во  время  Гражданской  войны  в  Повол¬
жье,  на  Урале,  в  Сибири,  на  севере  -  в  Мурманске  и  Архангель¬
ске  -  действовали  силы,  по  терминологии  Г.З.  Иоффе,  Л.М.  Спи¬
рина,  “демократической  контрреволюции”,  созданные  меньшеви¬
ками  и  эсерами  правительства,  которые  пытались  “избежать  край¬
ностей  основных  противников”36.  Американцы  симпатизировали
им,  и  наоборот,  нередко  весьма  критически,  если  не  враждебно,
воспринимали  силы  монархической  контрреволюции,  определяв¬
шие  лицо  Белого  движения  и  составлявшие  его  боевую  основу37.
 Итак,  в  первые  месяцы  после  прихода  большевиков  к  власти,
когда  ситуация  в  охваченной  хаосом  России  была  более  чем  неяс¬
ной,  американское  правительство  вело  себя  крайне  осторожно,
ожидая,  что  сгустившаяся  над  Россией  “мгла”  как-то  рассеется  и
ориентиры  можно  будет  определить  более  точно.  В  конце  декаб¬
ре  1917  г.  Дж.  Крил,  сообщая  Б.  Майлзу  об  отказе  президента  вы¬
делить  средства  для  поездки  С.  Уошборна  в  Россию,  приводил
 416

следующее  обоснование:  глава  государства  еще  не  наметил  ка¬
кую-либо  определенную  политику  в  “русском  вопросе”.  Эта  точ¬
ка  зрения  отражала  мнение  политической  элиты  США;  в  беседе  с
С.  Спринг-Райсом  Э.  Рут  в  конце  ноября  назвал  Россию  “величай¬
шей  неизвестной,  в  отношении  которой  ничего  с  уверенностью
нельзя  сказать”.  Сенатор  убеждал  С.  Уошборна  не  ездить  на
фронт  во  Францию,  поскольку  “администрация,  как  никогда,  ну¬
ждается  в  совете  людей,  знающих  Россию,  ее  военные  и  социаль¬
ные  условия”38.  Вашингтон  стремился  поддерживать,  в  том  числе
и  через  союзников,  отношения  с  наиболее  значительными  цент¬
рами  власти  на  территории  огромной  страны,  по  возможности  по¬
ощрять  антибольшевистские  силы  (посредством  скрытых  разве¬
дывательных  операций,  посильного  финансирования,  поставок
вооружений,  оказания  медицинской  помощи  и  т.п.),  и  ждал  боль¬
шей  определенности39.
 *  *  *
 Отметим,  что  в  ноябре  1917  г.  “смятение  чувств”  по  поводу
событий  в  России  охватило  миллионы  американцев.  Многих  не
покидала  надежда  на  конечное  торжество  в  этой  стране  демокра¬
тии,  сохранение  верности  России  союзническим  обязательствам.
Об  этом  говорили  резолюции,  принятые  торговыми  палатами
городов  Портленда  (штат  Орегон,  21  ноября  1917  г.),  Солт-Лейк
сити  (штат  Юта,  29  ноября  1917  г.)  и  ряда  иных40.  У  других  опти¬
мизм  был  более  сдержанным.  Некто  Э.  Дик  еще  11  сентября
1917  г.  писал  генералу  Х.Л.  Скотту,  что  Россия  очень  отстала  от
передовых  демократий,  нужно  учиться  у  них  во  всем,  от  умения
пользоваться  политическими  институтами  до  разработки  бога¬
тейших  природных  ресурсов.  Сам  генерал  Скотт  весьма  скепти¬
чески  оценивал  возможности  русского  народа  без  посторонней
помощи  следовать  по  пути  демократии  и  материального  преус¬
пеяния41.
 При  крайнем  обострении  внутриполитической  ситуации,  хао¬
са  в  России  приход  к  власти  леворадикалов  многие  в  США  начи¬
нали  воспринимать  как  следствие  необъяснимого  и  неоправдан¬
ного  отказа  русских  воспринять  опыт  передовой  демократии.
Американцев  озлобляла  неудача  собственных  искренних  усилий
помочь  России.  Им  казалось,  что,  выходя  из  войны,  она  “предава¬
ла”  союзников  в  момент  наивысшего  напряжения  сил.  Благоже¬
лательность  уступала  место  враждебности,  в  США  получили  рас¬
пространение  русофобские  настроения.  “Вам  следовало  бы  ос¬
таться  еще  на  несколько  недель  в  России  и  показать  этим  индей¬
цам  выход  из  их  дикости”,  -  писал  генералу  Скотту  президент
 14.  Листиков  С.В. 	417

“Колорадо  тангстен  корпорейшн”  Р.  Квей42.  Так  уже  во  времена
Временного  правительства,  под  покровом  слов  о  партнерстве,
прорастали  зерна  будущей  конфронтации.
 *  *  *
 Американские  дипломаты,  политики,  военные  старались  про¬
считать  влияние  трагических  событий  в  России  на  судьбы  войны,
будущее  мироустройство.  Приходилось  признавать:  выход  России
из  войны  самым  негативным  образом  сказывался  на  ситуации  на
Западном  фронте.  Находившийся  в  Европе  правый  социалист
Дж.  Херон  напрямую  увязывал  поражение  итальянцев  (в  конце
октября)  в  сражении  у  Капоретто  с  событиями  в  России.  А
Ч.Э.  Рассел  в  послании  Вильсону  от  7  ноября  1917  г.  спрашивал:
разве  противник  осмелился  бы  произвести  такую  масштабную
переброску  войск  и  орудий,  действовать  с  такой  энергией  на
итальянском  фронте,  если  бы  рижская  операция  в  сентябре  не  по¬
казала,  что  им  нечего  опасаться  русской  армии?43  В  проекте  те¬
леграммы,  которую  английский  премьер-министр  намеревался
отправить  в  середине  января  1918  г.  Э.  Хаузу,  говорилось:  немцы
перевозят  войска  из  России  “так  быстро,  как  они  способны”;  пер¬
спектива  Западного  фронта  не  может  не  вызывать  “самого  тяже¬
лого  беспокойства”.  Воинские  части  противника  могли  усилиться
и  за  счет  возвращения  из  России  полутора  миллионов  военно¬
пленных44.  Поступила  информация  о  передаче  Россией,  в  связи  с
выходом  ее  из  войны,  “ненужных”  ей  более  военных  припасов
Германии.  В  меморандуме,  написанном  на  имя  Н.  Бейкера,  гене¬
рал  Таскер  Блисс  ссылался  на  казавшиеся  ему  неоспоримыми  (ви¬
димо,  полученные  по  каналам  союзников)  сведения  о  якобы
имевшем  место  факте  продажи  так  называемым  новым  прави¬
тельством  России  через  посредничество  Швеции  артиллерийских
орудий  Германии.  Мысль,  что  американцы  на  свои  деньги,  на  сво¬
их  заводах,  по  существу,  вооружили  и  оплатили  врага,  казалась
генералу  (и  не  только  ему)  невыносимой.  Блисс  предлагал  немед¬
ленно  передать  американским  войскам  снаряжение,  изготовлен¬
ное  в  США  для  России  и  еще  не  отправленное;  вернуть  корабли  с
военными  грузами,  еще  не  достигшие  русских  берегов;  отправить
США  ту  часть  складированного  во  Владивостоке  и  Архангельске
снаряжения,  которая  пригодна  для  использования  на  Западном
фронте.  Наконец,  США  всерьез  опасались  самого  широкого
использования  Германией  природных  богатств  России.  Дж.  Сти¬
венс  считал  такую  угрозу  вполне  реальной45.
 Американские  и  антантовские  наблюдатели  признавали:  пос¬
ле  ноября  1917  г.  баланс  сил  враждующих  коалиций  изменился  в
 418

пользу  Четверного  союза.  Впрочем,  многие  политики  и  диплома¬
ты,  включая  Фрэнсиса,  не  теряли  присутствия  духа,  полагая,  что
союзники  и  США  объективно  сильнее  и  одержат  победу.  Речь
шла  о  ее  цене  -  в  выражении  человеческих  жизней  и  временном.
Назывались  разные  сроки  окончания  войны,  от  нескольких  меся¬
цев  до  нескольких  лет.  Некоторые  американцы  были  настроены
еще  менее  “благодушно”.  После  выхода  России  из  войны  союзни¬
ки  оказались  перед  лицом  катастрофы,  о  последствиях  которой
страшно  даже  подумать,  утверждал  Ч.Э.  Рассел  в  декабре  1917  г.
А  генерал  Т.  Блисс  впоследствии  написал:  “Я  прибыл  во  Фран¬
цию  в  тяжелые  дни  1917  г.  Катастрофа  в  Италии  и  полное  круше¬
ние  в  России  наполняло  сердце  страхом  перед  возможным  разви¬
тием  событий”.  В  датированном  ноябрем  1917  г.  письме  журнали¬
ста  Х.Б.  Кларка  главе  “Юнайтед  пресс”  Р.  Говарду  из  Калифор¬
нии  звучал  откровенный  пессимизм:  положение  во  многих  аспек¬
тах  “паршивое”,  непонятно,  “как  мы  сможем  воевать  далее...”46.
 Волею  судеб  США  становились,  по  существу,  единственным
серьезным  союзником  Антанты.  Дж.  Херон  в  письме,  датирован¬
ным  декабрем  1917  г.,  вопрошал:  успеют  ли  американские  армии
прибыть  в  Европу  к  решающим  сражениям?47  В  посланиях  евро¬
пейских  политиков  американским  коллегам  звучали  просьбы:  то¬
ропитесь,  нам  нужны  деньги,  снаряжение,  продовольствие,  вой¬
ска!  Любая  помощь,  которую  Америка  может  оказать,  будет  не¬
оценимой,  считал  британский  премьер-министр  в  январе  1918  г.48
Американцев  убеждать  было  нечего,  они  сами  все  видели.  30  но¬
ября  С.  Спринг-Райс  передавал  в  Лондон  содержание  разговора  с
Э.  Рутом.  Сенатор  утверждал:  трагическое  развитие  событий  на
Востоке  не  вызовет  у  американцев  пессимизма.  Именно  теперь,  в
критический  момент,  за  океаном  должны  работать  на  победу  со
всей  энергией  -  “металл  становится  тем  крепче,  чем  большая  си¬
ла  на  него  давит”.  Уже  1  ноября  1917  г.  глава  специальной  бри¬
танской  миссии  в  США  лорд  Р.  Ридинг  в  письме  членам  британ¬
ского  военного  кабинета  сообщал:  американцам  срочно  требова¬
лись  суда  для  переброски  через  океан  армии  и  доставки  товаров
союзникам,  только  для  Франции  их  было  подготовлено  миллион
тонн49.  Действовали  американцы,  однако,  медленно,  во  всем  учи¬
тывая  свой  интерес.  Поведение  Вашингтона  по-прежнему  опре¬
делялось  мнением,  что  положение  европейских  союзников  не  бы¬
ло  безвыходным,  что  не  следовало  ломать  график  “плавного”
вступления  США  в  процесс  европейской  войны.  Прагматизм,  эго¬
изм  американской  позиции  был  очевиден.  США,  считал  Дж.  Хе¬
рон  в  марте  1918  г.,  долго  накапливали  силы  и  выжидали,  чтобы
стать  вершителями  судеб  европейских  наций;  теперь  они,  факти¬
чески,  добились  желаемого50.
 14*
 419

Наконец,  многие  ожидали  из-за  океана  другой  “помощи”  Ев¬
ропе.  Американские,  европейские  либералы  и  социал-реформи¬
сты  прекрасно  понимали,  сколь  мощное  воздействие  оказали  дей¬
ствия  большевиков  на  развитие  антивоенного  и  социалистическо¬
го  движений,  усиление  левых  течений  в  нем  при  возраставшем  не¬
довольстве  миллионов  войной,  ее  тяготами  и  потерями.  Перело¬
мить  опасную  тенденцию  мог  человек,  пользовавшийся  большой
популярностью  и  устойчивой  репутацией  либерала  и  пацифиста;
такой  фигурой  был  Вильсон.  Л.  Колкорд  определял  альтернати¬
ву:  либо  использованная  большевиками  “идея  мира”  взорвет  си¬
туацию  в  Европе,  либо  президент  США  предложит  позитивную,
прогрессивную  программу  послевоенного  переустройства  мира,
“успокоит  народы”.  Либо  “большевизированная  Европа”,  либо
США  и  их  лидер  справятся  с  тяжелейшей  задачей,  дав  миллионам
людей  идею  справедливого  завершения  войны,  вторил  ему
Дж.  Херон.  Журналист  Р.  Клэппер  вообще  предлагал  лидерам
США  превратить  поражение  “русской  политики”  в  победу  поли¬
тики  европейской,  предложенный  Вильсоном  мир  должен  был
стать  чем-то  вроде  “компромисса”  сторон,  мира  без  победы51.
 В  письме  сенатору  P.M.  Лафоллету  Э.  Пинчот  весьма  критиче¬
ски  оценивал  и  позицию  союзников,  препятствовавших  переос¬
мыслению  целей  войны  (несколько  более  “податливыми”  в  этом
плане  выглядели  англичане),  и  указывал  на  набиравшую  силу  кон¬
сервативную  оппозицию  в  американском  обществе.  Отражением
этой  тенденции  стали  статьи  в  нью-йоркских  газетах  (“Таймс”,
“Уорлд”,  “Трибьюн”),  доказавших,  что  заключение  мира  на  осно¬
вах  лозунгов  “мира  без  аннексий  и  контрибуций”  на  деле  будет  оз¬
начать  едва  ли  не  победу  Германии.  Но  главное,  Пинчот  сомне¬
вался:  не  исчерпал  ли  Вильсон  свой  либеральный  потенциал?  Ос¬
тавалось  надеяться,  что  президент  не  обманет  доверия  народов
Европы  и  американских  граждан:  “Миллионы  людей  в  воюющих
странах  не  примут  иного  мира,  кроме  демократического”,  -  писал
он.  Как  это  уже  сделали  миллионы  русских,  отказавшихся  проли¬
вать  кровь  за  империалистические  цели.  Будет  непонятно,  во  имя
чего  дальше  приносились  огромные  жертвы,  пока  народы  не  по¬
лучат  гарантий  мира  и  безопасности  на  будущее52.
 8  января  Вильсон  выступил  со  своими  знаменитыми  “14  пунк¬
тами”.  Тема  России  была  их  лейтмотивом.  4  января  У.  Вайзман
информировал  Лондон  о  разговоре  с  президентом,  в  котором  он
раскрыл  планы  и  сообщил:  грядущая  речь  Вильсона  -  ответ  боль¬
шевикам.  Последние,  провозгласив  “мир  всеобщий  и  справедли¬
вый”,  на  деле,  выводя  страну  из  войны,  готовили  сепаратный  мир
с  Германией;  президент  сказал,  что  все  разногласия  должны  ре¬
шаться  не  между  двумя,  а  между  всеми  сторонами  конфликта.
 420

При  внешней  схожести  идей  позиции  большевиков  и  Вильсона
были  кардинально  противоположны.  Вильсон  своими  “14  пункта¬
ми”  в  первую  очередь  определял  цели  войны.  Он  объяснял  наро¬
дам,  почему  надо  ее  продолжать,  силой  сокрушить  германский  ав¬
торитарный  режим,  намечая  контуры  того  справедливого  мира,
который  должен  был  быть  построен  только  после  военной  побе¬
ды.  И  далее,  из  того  же  интервью  Вайзману:  «Ему  (президенту.  -
СЛ.)  хотелось  еще  раз  самым  решительным  образом  подтвер¬
дить  доктрину  “мира  без  аннексий  и  принудительных  контрибу¬
ций”  с  акцентом,  как  он  сказал,  на  слове  “принудительные”»53.  Не
заговорил  ли  Вильсон  языком  “большевистских  формул”?  Нам
думается,  он,  наоборот,  очень  близко  подошел  к  повторению
формулы  доболыневистского  Петросовета,  целью  которой  было
объяснить  русскому  народу,  “за  что  сражаться”.  Отметим,  что
тонкое,  но  глубоко  принципиальное  различие  двух  прочтений  ло¬
зунга  “мира  без  аннексий  и  контрибуций”  в  России  при  почти  пол¬
ном  словесном  совпадении  хорошо  передал  Б.А.  Бахметев.  В  но¬
ябре  журналист  Л.  Колкорд  спросил  у  него:  не  считает  ли  он,  что
лозунги  большевиков  являются  в  известном  смысле  развитием
идей  реформистского  Петросовета  времен  Временного  прави¬
тельства?  Да,  отвечал  посол,  но  только  в  “искаженной  форме”.
Керенский  и  умеренные  социалисты  добивались  пересмотра  це¬
лей  войны  ради  продолжения  участия  в  ней  России,  что  им  не  уда¬
лось  сделать.  Те  же  лозунги  большевики  использовали  для  фак¬
тического  движения  в  направлении  сепаратного  мира54.  Иными
словами,  там,  где  Временное  правительство  ставило  плюс  войне,
большевики  поставили  жирный  минус.
 Добавим,  что  едва  ли  искренними  были  прозвучавшие  в  начале
января  славословия  Вильсона  в  адрес  большевиков  (“русских  пред¬
ставителей”),  когда  президент  говорил  о  той  “открытости”,  с  кото¬
рой  они  готовы  были  вести  переговоры  в  Брест-Литовске.  Вопрос
заключался  в  мере  открытости.  Президент  США  никогда  не  был
сторонником  ее  настолько,  чтобы  опубликовать  секретные  согла¬
шения  Антанты  (кстати  сказать,  месяцами  находившиеся  в  его  сей¬
фе  и  не  преданные  гласности).  25  января  1918  г.  в  беседе  с  тем  же
Вайзманом  Вильсон  назвал  факт  опубликования  секретных  согла¬
шений  в  России  возмутительным55.  Однако,  принимая  свершивше¬
еся  как  факт,  Вильсон  вел  тонкую  игру  и  с  немцами,  и  с  большеви¬
ками.  Президент  противопоставлял  “открытость  и  честность”  пос¬
ледних  коварным  замыслам  готовившего  грабительский  мир  гер¬
манского  “милитаристского  режима”,  чтобы  доказать  народам  не¬
обходимость  устранения  его  военной  силой.  Славословия  в  адрес
большевиков  были  необходимы  еще  и  затем,  чтобы,  загипнотизи¬
рованные  мирными  мелодиями,  под  их  музыку  не  начали  танцевать
 421

миллионы  европейцев,  что  могло  в  конце  концов  обернуться  рево¬
люционным  карнавалом  по  типу  русского.  Вильсон  же,  не  выска¬
завшись  в  пользу  мира  без  аннексий  и  контрибуций,  сам  рисковал
утратить  доверие  миллионов  людей.  Говоря  о  “честности  и  откры¬
тости”  большевиков,  Вильсон  на  деле  боролся  против  революци¬
онной  идеи,  пытался  разубедить  европейцев,  что  их  “использова¬
ли”  в  войне  для  каких-то  “империалистических”  целей.
 Что  касается  пункта  6  “14  пунктов”  январской  речи  президен¬
та,  посвященного  России,  то  он  в  большей  степени,  чем  что-либо
другое,  отразил  неясность  понимания  Вильсоном  ситуации  в  дале¬
кой  стране,  его  метания  в  поисках  определения  “русской  полити¬
ки”.  Вильсон  высказал  общие  принципиальные  пожелания56.  В
условиях  “русской  смуты”,  столкновения  противоборствующих,
неоформленных  сил  и  движений,  с  неясными  для  Вашингтона
программами  и  перспективами  другим  этот  пункт  и  быть  не  мог.
О  том,  что  контуры  “русской  политики”  и  после  произнесения
“14  пунктов”  были  более  чем  размытыми,  имелись  и  другие  сви¬
детельства.  В  начале  февраля  Дж.  Тэмелти  отвечал  на  прошение
У.Б.  Томпсона  о  встрече  с  президентом  для  обсуждения  “русской
проблемы”.  Реакция  была  негативной.  В.  Вильсон  через  секрета¬
ря  выражал  надежду,  что  встреча  состоится  в  более  подходящее
время  “после  того,  как  ситуация  в  России  с  точки  зрения  прави¬
тельства  станет  более  ясной”57.  При  этом  едва  ли  можно  было  оп¬
ределить  позицию  президента  как  пассивную.  Даже  если  внешне
дело  выглядело  именно  так,  поведение  Вильсона  было  весьма
“активным”:  давление  на  большевиков  (непризнание,  прекраще¬
ние  поставок,  дипломатические  демарши);  контакты  и  негласная
поддержка  оппозиционных  большевикам  сил,  многочисленные
консультации  с  союзниками  говорили,  что  Вашингтон  весьма  де¬
ятельно  искал  свою  линию  в  “русском  вопросе”.  Перед  ним  от¬
крывалось  немало  альтернативных  вариантов  политики.
 1  Fortune.  1918.  Jan.  1.  P.  381.
 2  R.  Clapper  to  wife.  December  9,  1917  //  MD  LC.  R.  Clapper  Papers.  Box  1.
 3  A.  Milner  to  Frewen.  March  1,1918  //  BLO.  A.  Milner  Papers.  Box  44.
 4  J.F.  Peabody  to  N.  Baker.  July  3,  1917  //  MD  LC.  N.  Baker  Papers.  Box  3.
 5  The  Autobiography  of  Lincoln  Steffens.  L.,  1931.  Vol.  II.  P.  748-749.
 6  W.H.  Burnham  to  E.  Root.  October  10,  1917;  E.  Root  to  W.H.  Bumham.  October
28,  1917  //  MD  LC.  Elihu  Root  Papers.  Box  136.
 7  Из  статьи  в  “Нью-Йорк  уорлд”:  A.  Trachtenberg.  The  Message  of  New  Russia.
P.  1-2  //  TL  NYU.  People’s  Council  of  America  Papers.
 8  A.  Bullard  to  G.  Creel.  December  9,  19111/  Princeton-Mudd.  A.  Bullard  Papers.
Box  9.
 9  A.  Trachtenberg.  The  Message  of  New  Russia...  P.  1  //  TL  NYU.  People’s  Council
of  America  Papers;  W.  Wiseman  to  A.J.  Balfour.  January  25,  1918  //  BL.  D.  Lloyd
George  Papers.  F.:  USA.  F/60/2/41.
 422

10  J.  Stevens  interview  to  the  New  York  Times.  December  29,  19171  I  BA  CU.  J.Ph.
Stokes  Papers.  Box  58.
 11  F.E.  Riggs  to  J.A.  Riggs.  November  15,  1917  //  MD  LC.  Riggs  Family  Papers.
Box  124.
 12  L.Colcord  to  B.A.Bakhmeteff.  18  November  1917  //  BA  CU.  B.  Bakhmeteff
Papers.  Box  1.
 13  A.  Pinchot  to  G.  Creel.  November  14,1917  //  MD  LC.  A.  Pinchot  Papers.  Box  34.
 14  A.  Bullard  to  E.  House.  August  22,  1917  //  Yale-Sterling.  E.  House  Papers.
Box  21.
 15  M.  London.  Speeches.  December  19,1917  //TL  NYU.  M.  London  Papers.  Box  2.
 16  F.E.  Riggs  to  J.A.Riggs.  November  15,  1917  //  MD  LC.  Riggs  Family  Papers.
Box  124.
 17  B.  Bakhmeteff.  Memo  19.  XII.  1917.  P.  1-2  //  BA  CU.  B.  Bakhmeteff  Papers.
Box  45.  F.:  Manuscripts  on  Russia.
 18  E.  Root  to  S.Washbum.  December  6,  1917;  D.  Willard  to  S.Washbum.  May  6,
1917  //  MD  LC.  S.  Washburn  Papers.  Box  1.
 19  A.  Bullard  to  G.  Creel.  December  9,  1917  //  Princeton-Mudd.  A.  Bullard  Papers.
Box  9.  P.  1-2.
 20  Colcord  to  B.A.Bakhmeteff.  November  18,  1917  //  BA  CU.  B.  Bakhmeteff
Papers.  P.  1-3.
 21  См.  подробнее:  Базанов  C.H.  Демобилизация  русской  армии  //  Военно-ис¬
торический  журнал.  1998.  №  2.  С.  27-37;  Протасов  А.Г.  Всероссийское  Учреди¬
тельное  собрание.  История  рождения  и  гибели.  М.,  1997;  Чубарьян  А.О.  Брест¬
ский  мир.  М.,  1964;  Ганелин  Р.Ш.  Советско-американские  отношения  в  конце
1917  -  начале  1918  г.  JL,  1975;  и  др.
 22  L.  Colcord  to  В.А.  Bakhmeteff.  November  18,  1918.  P.  1-3  //  BA  CU.  B.
Bakhmeteff  Papers.  Box  1;  B.A.  Bakhmeteff.  Memo  19.  XII,  1917.  P.  1  //Ibid.  Box  45.
F:  Manuscripts  on  Russia.
 23  См.:  Гвишиани  Jl.  Советская  Россия  и  США  (1917-1920).  М.,  1970.
С.  16-17,  24-36;  Foglesong  D.  Against  Bolshevism:  US  Intervention  in  the  Russian
Civil  War,  1917-1920.  Chapel  Hill,  1995.  P.  4-5,  24-46,  58-59.
 24  J.  Stevens  interview  to  the  New  York  Times.  December  29,  1917  //  BA  CU.  J.Ph.
Stokes  Papers.  Box  58.
 25  См.:  Ганелин  Р.Ш.  Указ.  соч.  С.  88-89,  109.  Много  лет  спустя  в  мемуарах
бывший  посол  Б.А.  Бахметев  размышлял:  беда  всех  правительств  и  партий,  на¬
ходившихся  у  власти  в  России  от  Февраля  к  Октябрю  1917  г.,  заключалась  в  бе¬
зоговорочной  приверженности  идеям  народовластия,  “закона  и  порядка”,  в  не¬
умении  через  них  “переступить”,  чтобы  спасти  охваченную  хаосом  страну.  В  ус¬
ловиях  революционной  ломки  овладеть  ситуацией  мог  только  “человек  больше¬
вистского  типа”,  фанатик-большевик  или  его  антипод,  военный  диктатор,  не
признававший  установлений  и  норм  гражданского  общества  (В.  Bakhmeteff.  Oral
History  Memoirs  //  BA  CU.  B.  Bakhmeteff  Papers.  Box  38.  P.  289-290).
 26  “Россия  больше  воевать  не  может”,  -  говорилось,  в  частности,  в  теле¬
грамме  Д.  Фрэнсиса  госсекретарю  24  декабря  1917  г.  (Ганелин  Р.Ш.  Указ.  соч.
С.  89).  См.  также:  Гвишиани  П.А.  Указ.  соч.  С.  26-27,  39;  Foglesong  D.  Op.  cit.
P.  37,  66.
 27  Э.  Рут  еще  в  начале  декабря  прогнозировал:  если  большевики  подпишут
мир,  который  не  может  быть  ничем  иным,  кроме  “постыдной  капитуляцией”,
национальный  позор  и  унижение  заставят  сплотиться  всех  противников  Ленина
и  придадут  движению  огромную  силу  (Е.  Root  to  St.  Washburn.  December  6,1917  //
MD  LC.  S.  Washburn  Papers.  Box  1).  Переговоры  заходили  в  тупик,  прерыва¬
лись  в  конце  декабря,  после  предъявления  Германией  18  января  кабальных
территориальных  претензий,  в  середине  февраля  (после  заявления  Троцкого
 423

от  10  февраля  о  прекращении  переговоров).  Впрочем,  у  историков  возникают
справедливые  сомнения,  насколько  искренними  были  Троцкий  и  Ленин,  через
Р.  Локкарта  и  Р.  Робинса  зондировавшие  почву  (в  первой  половине  марта)  для
поддержки  продолжения  участия  России  в  войне  у  Англии,  Франции,  США  в
случае  отказа  IV  Всероссийского  чрезвычайного  съезда  Советов  ратифициро¬
вать  подписанный  3  марта  Брест-Литовский  мирный  договор  или  нарушения
его  германским  правительством  (см.:  Мировые  войны  XX  века.  М.,  2002.  Кн.  1.
С.  282-288;  Фелыитинский  Ю.Г.  Крушение  мировой  революции.  Брестский
мир,  октябрь  1917  -  ноябрь  1918.  М.,  1992.  С.  156-159,  242-268,  299-301;  Чу-
баръян  А.О.  Брестский  мир.  М.,  1964.  С.  203,  209-211).
 28  Foglesong  D.  Ор.  cit.  Р.  46,  65-66,  146;  Gaddis  G.  Russia,  the  Soviet  Union  and
United  States.  N.Y.,  1972.  P.  68-69;  Kennan  G.  Russia  and  the  West  under  Lenin  and
Stalin.  Boston,  1961.  P.  49-63;  McFadden  D.  Altemative  Paths:  Soviets  and  Americans.
1917-1920.  N.Y.,  1993.  P.  75-79.
 29  W.  Wiseman  to  E.  House.  December  14,  1917;  E.  House  to  W.  Wiseman.
December  22,1917  //  Yale-Sterling.  E.  House  Papers.  Box  123.
 30  См.:  Ганелин  Р.Ш.  Указ.  соч.  С.  67-89,101-106;  Чубарьян  А.О.  Указ.  соч.
 С. 	108-109,  143;  Unterberger  В.  The  United  States,  Revolutionary  Russia  and  the  Rise
of  Czechoslovakia.  Chapel  Hill,  1989.  P.  72-73;  Fike  C.  The  United  States  and  Russian
Territorial  Problems.  1917-1920  //  The  Historian.  1962.  Vol.  24.  N  3  (May).
P.  331-346.  В  английском  “Меморандуме  по  поводу  предполагаемой  политики  в
России”,  подготовленной  для  лорда  Милнера  и  Р.  Сесиля,  согласованного  с
Ж.  Клемансо  и  С.  Пишоном  в  20-х  числах  декабря  1917  г.,  говорилось  о  необхо¬
димости,  помимо  неофициальных  отношений  с  большевиками,  поддерживать
контакты  с  Украиной,  казаками,  Финляндией,  Сибирью,  Кавказом.  Для  коор¬
динации  усилий  по  оказанию  помощи  антибольшевистским  силам  англичане  и
французы  делили  зоны  ответственности:  первым  “отходили”  Бессарабия,  Ук¬
раина,  Крым;  вторым  -  Северный  Кавказ  и  Закавказье.  Американцы  были  ос¬
ведомлены  о  содержании  документа  (см.:  Ганелин  Р.Ш.  Указ.  соч.  С.  100-103;
Fike  С.  Ор.  cit.  Р.  336).
 31  См.:  Ганелин  Р.Ш.  Указ.  соч.  С.  72-75;  Unterberger  М.  President  Wilson  and
the  Decisión  to  Send  American  Troops  to  Siberia  //  Pacific  Historical  Review.  1955.  N  1.
Vol.  XXIV.  P.  63-65;  etc.
 32  Russia  and  the  War.  Major  Th.  D.  Thacher  Statement.  June  4,  1918  //  NYPL.
Rand  School  of  Social  Scienees  Collection.  Box  2.
 33  E.  Root  to  St.  Washbum.  December  6,  1917  //  MD  LC.  S.  Washbum  Papers.
Box  1.
 34  См.:  Ганелин  Р.Ш.  Указ.  соч.  С.  23-30,  36-38.  “Чего  по-прежнему  недос¬
тает  и  чего  эта  конференция  не  осуществила,  -  писал  Хауз  при  ее  закрытии,  -
это  разумного  направления  дипломатии.  То  обстоятельство,  что  подобное  соб¬
рание  не  смогло  оценить  требований  момента,  приводит  к  разочарованию”  (Ар¬
хив  полковника  Хауза  (дневники  и  переписка  с  президентом  Вильсоном  и  други¬
ми  политическими  деятелями  за  период  1914-1919  гг.).  М.,  1939.  Т.  III.
 С. 	222-223).
 35  Поляков  Ю.А.  Гражданская  война:  взгляд  сквозь  годы  //  Гражданская
война  в  России:  перекресток  мнений  /  Отв.  ред.  Ю.А.  Поляков,  Ю.И.  Игрицкий.
М.,  1994.  С.  285.
 36  См.:  Иоффе  Г.З.  Крах  российской  монархической  контрреволюции.  М.,
 1977. 	С.  124-128,167-180;  Спирин  Л.М.  Классы  и  партии  в  Гражданской  войне  в
России  (1917-1920).  М.,  1968.  С.  271-281;  Поляков  Ю.А.  Гражданская  война:  на¬
чало  и  эскалация  //  Гражданская  война  в  России:  перекресток  мнений...  С.  51.
 37  Кэш  Т.  Русская  гражданская  война  и  интервенция  союзников  //  Граждан¬
ская  война  в  России:  перекресток  мнений...  С.  244-251;  Мальков  В  Л.  Свидетель¬
 424

ство  подполковника  Эйхельбергера  (об  интервенции  США  против  Советской
России  в  1918  г.)  //  Новое  время.  1988.  №  40.  С.  34-37;  Unterberger  В.  Op.  cit.  Р.  82.
 38  С.  Spring-Rice  to  A.J.  Balfour.  November  30,  1917  //  PRO.  A.  Balfaur  Papers.
FO  800/210;  E.  Root  to  St.  Washbum.  December  6,1917;  J.  Creel  to  B.  Miles.  December
27,  1917  //  MD  LC.  S.  Washbum  Papes.  Box  1.
 39  Cm.:  Foglesong  D.  Op.  cit.  См.  также  рец.  Б.М.  Антербергер:  Diplomatic
History.  1997.  Vol.  21.  N  1.  P.  127-131.
 40  R.  Lansing  to  B.A.Bakhmeteff.  November  22,  1917;  November  30,  1917  //  BA
CU.  B.  Bakhmeteff  Papers.  Box  5.
 41  E.  Dick  to  H.L.  Scott.  September  11,1917  //MD  LC.  H.L.  Scott  Papers.  Box  30;
Scott  H.L.  Report  on  Russia.  July  25,  1917.  P.  8-9  //  Ibid.  E.  Root  Papers.  Box  192.
 42  R.R.  Quay  to  H.L.  Scott.  September  6,1917  //  MD  LC.  H.L.  Scott  Papers.  Box  30.
 43  G.  Heron  to  A.  Simons.  December  6,  1917  //  SHSW.  A.  Simons  Papers.  Box  1;
Ch.E.  Russell  to  W.  Wilson.  November  7,  1917  //  MD  LC.  G.  Creel  Papers.  Box  3.
 44  Draft  telegram  from  the  Prime  Minister  to  Colonel  House.  January  15,1918  //  BL.
 D. 	Lloyd  George  Papers.  F.:  USA.  F/60/1/2.
 45  T.  Bliss.  Memo  to  the  Secretary  of  State.  N.d.  //  MD  LC.  T.  Bliss  Papers.
Vol.  243.  N  44548;  J.  Stevens  interview  to  New  York  Times.  December  29,  1917  //  BA
CU.  J.G.  Ph.  Stokes  Papers.  Box  58.
 46  Ch.E.  Russell  to  W.  Wilson.  November  7,  1917  //  MD  LC.  G.  Creel  Papers.
Box  3;  T.  Bliss  to  President  of  Supreme  War  Council.  November  13,  1918  //  Ibid.  Tasker
H.  Bliss  Papers.  Vol.  243.  N  44  574;  H.  Clark  to  R.W.  Howard.  November  15,  1917  //
Ibid.  H.R.  Wilson  Papers.  Box  5.
 47  G.  Heron  to  A.  Simons.  December  6,  1917  //  SHSW.  A.  Simons  Papers.  Box  1.
 48  Draft  telegram  from  the  Prime  Minister  to  Colonel  House.  January  15,1918//  BL.
 D. 	Lloyd  George  Papers.  F.:  USA.  F/60/1/2.
 49  C.  Spring-Rice  to  A.J.Balfour.  November  30,  1917  //  PRO.  A.J.  Balfour  Papers.
FO  800/210;  R.  Reading  to  Prime  Minister,  War  Cabinet  and  Mr.  Balfour.  November  1
 1917  //  BL.  D.  Lloyd  George  Papers.  F.  USA.  F/60/2/25.
 50  G.Heron  to  A.  Simons.  March  18,1918  //  SHSW.  A.  Simons  Papers.  Box  4.
 51  L.  Colcord  to  B.A.  Bakhmeteff.  November  18,  1917  //  BA  CU.  B.  Bakhmeteff
Papers.  Box  1;  G.  Heron  to  A.Simons.  December  6,  1917;  March  18,  1918  //  SHSW.  A.
Simons  Papers.  Box  2;  R.  Clapper  to  wife.  November  29,  1917  //  MD  LC.  R.  Clapper
Papers.  Box  44.
 52  A.Pinchot  to  R.M.  Lafollette.  December  11,  1917  //  MD  LC.  A.  Pinchot  Papers.
Box  29;  A.Pinchot  to  the  editor.  New  York  Call.  November  17,  1917  //  Ibid.
 53  W.  Wiseman  to  A.J.  Balfour.  January  4,  1918  //  BL.  D.  Lloyd  George  Papers.  F.:
USA.  F/60/2/37. 	'
 54  Статья  с  изложением  беседы  JI.  Колкорда  с  Б.А.  Бахметевым  была  при¬
ложена  к  письму  журналиста  к  одному  из  издателей  “Филадельфия  паблик  лед-
жер”,  X.  Брогаму:  L.  Colcord  to  Н.В.  Brougham.  November  16,  1917  //  BA  CU.
 B.A.  Bakhmeteff  Papers.  Box  1.
 55  См.:  Мальков  ВЛ.  Вудро  Вильсон  и  новая  Россия  (февраль  1917  -  март
 1918  г.)  //  Новая  и  новейшая  история.  2000.  №  1.  С.  122-124;  W.  Wiseman  to
 A.J.  Balfour.  January  25,  1918  //  BL.  D.  Lloyd  George  Papers.  F.:  USA.  F/60/2/41.
 56  В  знаменитой  речи  Вильсон  предполагал  освобождение  Германией  всех
оккупированных  ею  территорий,  урегулирование  всех  затрагивающих  Россию
вопросов,  которые  обеспечат  ей  “самое  полное  и  свободное  сотрудничество  дру¬
гих  наций  в  предоставлении  ей  беспрепятственной  и  ничем  не  стесненной  воз¬
можности  принять  независимое  решение  относительно  ее  собственного  полити¬
ческого  развития  и  ее  национальной  политики”  (см.:  PWW.  Vol.  45.  Р.  536-538).
 57  J.P.  Tumulty  to  W.B.  Thompson  //  MD  LC.  H.  Hagedom  -  W.B.  Tompson
Papers.  Box  22.
 15.  Листиков  C.B.

СПИСОК  СОКРАЩЕНИЙ
 ААТД
 -  Американский  альянс  труда  и  демократии
 ААХМ
 -  Американская  ассоциация  христианской  молодежи
 АКК
 -  Американский  Красный  Крест
 АВПРИ
 -  Архив  внешней  политики  Российской  империи,  Москва
 РГВИА
 -Российский  государственный  военно-исторический  ар¬
хив,  Москва
 ГАРФ
 -  Государственный  архив  Российской  Федерации
 ИРМ
 -  Индустриальные  рабочие  мира
 КОИ
 -  Комитет  общественной  информации
 РЗКА
 -  Русский  заготовительный  комитет  в  Америке
 BA  CU
 -  Bakhmeteff  Archive,  Columbia  University  (New  York)
 BL
 -  Beavebrook  Library  (London)
 BLO
 -  Bodleian  Library  (Oxford)
 DSA
 -  Divinity  School  Archives,  Yale  University  (New  Haven)
 GU
 -  Georgetown  University  Libraries  (Washington,  DC)
 FO
 -  Foreign  Office
 FRUS
 -  Papers  Relating  to  the  Foreign  Relations  of  the  United  States
 HIA
 -  Hoover  Institution  Archives  (Stanford,  Calif.)
 MD  LC
 -  Manuscript  Division,  Library  of  Congress
 MID
 -  Military  Intelligence  Division
 NA
 -  National  Archives  and  Records  Administration  (Washington)
 NYPL
 -  New  York  Public  Library
 Princeton-Mudd
 -  Mudd  Library  Archives,  Princeton  University
 PRO
 -  Public  Record  Office  (London)
 PWW
 -  Papers  of  Woodrow  Wilson
 RG
 -  Record  Group
 SHSW
 -  State  Historical  Society  of  Wisconsin
 TL  NYU
 -  Temiment  Library,  New  York  University
 Yale-Sterling
 -  Sterling  Library,  Yale  University
 WCD
 -  War  College  Division

БИБЛИОГРАФИЯ
 Архивы
 РОССИЙСКАЯ  федерация
 Архив  внешней  политики  Российской  империи
 Ф.  133 	- 	Канцелярия 	Министерства  иностранных  дел
 Ф.  170 	- 	Посольство 	в  Вашингтоне
 Ф.  270/3  -  Генеральное  консульство  в  Нью-Йорке
Ф.  296/1  -  Консульство  в  Филадельфии
Российский  государственный  военно-исторический  архив
 Ф.  366  (Военный  кабинет  министра-председателя  и  Верховного  главно¬
командующего  и  Политическое  управление  Военного  министерства).  Оп.  1.
Д.  110,  112
 Ф.  369  (Особое  совещание  для  обсуждения  и  объединения  мероприятий  по
обороне  государства).  Оп.  18.  Д.  17,  111,  112,  113,  157,  158
 Ф.  2000  (Главное  управление  Генерального  штаба).  Оп.  1.  Д.  4279,  4280,
6186,  6195,  6196,  7534,  8250,  8252,  8254,  8258,  8281,  8286,  8302
 Ф.  2003  (Штаб  Верховного  главнокомандующего).  Оп.  1.  Д.  1234,1541,1664,
 Ф.  12651  (Главное  управление  Российского  общества  Красного  Креста).
 1772
 On.  1.  Д.  1544
 ВЕЛИКОБРИТАНИЯ
 Beaverbrook  Library,  London
 David  Lloyd  George
 Public  Record  Office,  London
Arthur  Balfour
Robert  Cecil
Eric  Drummond
Lord  Reading
Cecil  Spring  Rice
 Bodleian  Library,  Oxford
 James  Bryce
Alfred  Milner
 США
 Madison,  Wisconsin
 Charles  R.  Flint
Norman  Thomas
George  Kennan
 Rand  School  of  Social  Sciences
(Thomas  Thacher)
 Lillian  Wald
 Catherine  Breshko-Breshkovskaya
 State  Historical  Society  of  Wisconsin
Intematinal  Harvester
Cyrus  McCormick
De  Witt  Clinton  Poole
Raymond  Robins
Edward  Ross
Algie  M.  Simons
Wiliam  E.  Walling
 The  Tamiment  Library.  New  York
 University
 Eugene  V.  Debs
George  Heron
Harry  Laidler
 New  York.  New  York
 New  York  Public  Library.  Manuscript
 Division
 15*
 427

Algerton  Lee
Meyer  London
Jacob  Penken
Socialist  Party  (USA)
 James  O’Neal
 People’s  Council  of  America
Bakhmeteff  Archive  Collections
Boris  Bakhmeteff
Charles  R.Crane
Thomas  Thacher
Lincoln  Steffens
James  G.  Phelps  Stokes
Princeton,  New  Jersey
Mudd  Library
 Ray  Stannard  Baker
Arthur  Bullard
Joshua  Butler  Wright
New  Haven,  Connecticut
Yale  University  Divinity  School  Archives
John  R.  Mott
Yale  University,  Sterling  Library
Edward  House
Wiliam  Wiseman
Frank  Polk
The  Inquiry  Papers
Vance  McCormick
Washington,  D.C.
 Georgetown  University  Special
Collections
 Richard  T.  Crane
Library  of  Congress  Manuscript
Division
 Newton  D.  Baker
Tasker  Bliss
Raymond  Clapper
Bainbridge  Colby
George  Creel
 Josephus  Daniels
 Herman  Hagedorn  -  William  B.
 Thompson
 Ray  W.  Howard
 Norman  Hapgood
 Geoge  Kennan
 Robert  Lansing
 Breckinridge  Long
 Fransis  Parker
 John  Pershing
 Amos  Pinchot
 Riggs  Family
 Elihu  Root
 Charles  Russell
 Scott  H.L.
 John  F.  Stevens
Joseph  Tumulty
Stanley  Washburn
William  Allen  White
National  Archives  and  Records  Service
RG  59  (M  316)  Decimal  Files
1910-1929.  Records  Relating  to  the
Internal  Affairs  of  Russia  and  the  Soviet
Union
 RG  59  (M  333)  Decimal  Files.
1910-1929.  Records  Relating  to  the
Political  Relations  with  Russia  and  the
Soviet  Union
 RG  165  Records  of  War  Depart¬
ment,  General  and  Special  Staffs
 RG  120  World  War  Organization
Records.  Military  Intelligence.  Attaches.
Russia
 Stanford,  California
Hoover  Institution  Archives
John  F.  Stevens
 Периодика
 The  American  Review  of  Reviews.
 1914-1917
 The  Bellman.  1917
 The  Bookman.  1917
 The  Banker’s  Magazine.  1914-1917
 The  Century  Magazine.  1917
 The  Dial.  1917
 Everybody’s  Magazine.  1917
 Fortune.  1917
 Harper’s.  1917
 The  Independent.  1914-1917
 Living  Age.  1917
 The  Literary  Digest.  1914-1918
 The  Nation.  1914-1917
 The  New  Republic.  1917
 The  New  York  Times.  1917
 The  New  York  Times  Current  History
 Magazine.  1917
 The  North  American  Review.  1914-1917
The  Outlook.  1914-1917
The  Servey.  1917
Scribner’s  Magazine.  1917
The  World’s  Work.  1917
 428

Сборники  документов  и  материалов
 Архив  русской  революции:  в  22  т.  /  Изд.  И.В.  Гессеном.  М.,  1991-1993.
 Буржуазия  и  помещики  в  1917  г.:  Стенограмма  частных  совещаний  членов  Госу¬
дарственной  думы  /  Под  ред.  А.К.  Дрезена.  М.;  JL,  1932.
 Всероссийское  совещание  Советов  рабочих  и  солдатских  депутатов:  Петроград,
1917:  Стеногр.  отчет.  М.;  JL,  1927.
 Государственное  совещание  12-15  августа  1917  г.:  Стеногр.  отчет.  М.;  JL,
1930.
 Декреты  Советской  власти  /  Под  ред.  Г.Д.  Обичкина.  М.,  1957.  Т.  1.
 Константинополь  и  Проливы.  По  секретным  документам  бывшего  Министерст¬
ва  иностранных  дел:  в  2  т.  /  Под  ред.  Е.А.  Адамова.  М.,  1925-1926.
 Меньшевики  в  1917  году:  в  3  т.  /  Под  ред.  3.  Галили,  А.  Ненарокова,  JI.  Хеймсо-
на.  М.,  1994-1997.
 Мировая  война  в  цифрах.  М.;  Д.,  1934.
 Отчет  о  Московском  совещании  общественных  деятелей  8-10  августа  1917  г.  М.,
1917.
 Петроградский  Совет  рабочих  и  солдатских  депутатов  в1917г.:в5т.  /  Под  общ.
ред.  П.В.  Волобуева.  М.;  СПб.,  1991-2002.  Т.  1-3.
 Правые  партии:  Документы  и  материалы  1905-1917  гг.:  в  2  т.  /  Сост.  Ю.И.  Кирь¬
янов.  М.,  1998.
 Революция  1917  г.  (хроника  событий):  в  6  т.  /  Сост.  Н.  Авдеев  (Т.  1,  2).
 В. 	Владимирова  (Т.  3,  4),  К.  Рябинский  (Т.  5),  И.  Любимов  (Т.  6).  М.;  Пг.;  Д.,
1923-1930.
 Россия  и  США:  дипломатические  отношения.  1900-1917  гг.:  Документы  /  Научн.
ред.  Г.Н.  Севостьянов,  Дж.  Хэзлем.  М.,  1999.
 Россия  и  США:  торгово-экономические  отношения.  1900-1930:  Сб.  док.  /  Отв.
ред.  Г.Н.  Севостьянов.  М.,  1996.
 РСФСР.  Первый  Всероссийский  съезд  Советов  РСД:  Стеногр.  отчет:  в  2  т.  М.,
1930-1931.
 Февральская  революция  1917  г.:  Сб.  документов  и  материалов  /  Сост.
О.А.  ¡Пашкова.  М.,  1996.
 Экономическое  положение  России  накануне  Великой  Октябрьской  социалисти¬
ческой  революции.  Документы  и  материалы:  в  3  ч.  М.;  Д.,  1957-1967.
 Papers  Relating  to  the  Foreign  Affairs  of  the  United  States.  The  Lansing  Papers.
1914-1920:  in  2  Vols.  Wash.,  DC.,  1939-1940.
 Papers  Relating  to  the  Foreign  Relations  of  the  United  States.  1918.  Russia:  in  3  vols.
Wash.,  D.C.,  1931-1932.
 Russian-American  Relations.  March  1917  -  March  1920.  Documents  and  Papers  /  Ed.  by
 C.K.  Cumming,  W.  Pettit.  N.Y.,  1920.
 The  Papers  of  Woodrow  Wilson  /  Ed.  by  A.S.  Link.  Princeton  (N.J.),  1979-1985
Vols.  30-50.
 Wilson  W.  War  and  Peace:  Presidential  Messages,  Addresses  and  Public  Papers
(1917-1924)  /  Ed.  by  R.S.  Baker,  W.E.  Dodd.  N.Y.,  1970.  Vol.  1.
 Мемуары,  дневники,  биографии
 Александр  Иванович  Гучков  рассказывает...  Воспоминания  председателя  Госу¬
дарственной  думы  и  военного  министра  Временного  правительства.  М.,
1993.
 Алексеева-Борель  В.  М.  Сорок  лет  в  рядах  русской  императорской  армии.  Гене¬
рал  М.В.  Алексеев.  СПб.,  2000.
 429

Архив  полковника  Хауза  (дневники  и  переписка  с  президентом  Вильсоном  и
другими  политическими  деятелями  за  период  1914-1919  гг.):  в  4  т.  /  Подг.
Ч.  Сеймуром.  Пер.  с  англ.  М.,  1937-1944.
 Берти  ФЛ.  За  кулисами  Антанты:  Дневник  британского  посла  в  Париже.
 1914-1919  /  Пер.  с  англ.  М.;  Д.,  1927.
 Бетман-Гольвег  Т.  Мысли  о  войне  /  Пер.  с  нем.  М.;  Пг.,  1923.
 Брусилов  A.A.  Мои  воспоминания.  М.,  1963.
 Бьюкенен  Дж.  Мемуары  дипломата  /  Пер.  с  англ.  М.,  1991.
 Бюлов  Б.  Воспоминания  /  Пер.  с  нем.  М.;  Д.,  1935.
 Васецкий  Н.А.  Троцкий:  Опыт  политической  биографии.  М.,  1992.
 Верховский  А.И.  На  трудном  перевале.  М.,  1959.
 Гофман  М.  Записки  и  дневники.  1914-1918.  Д.,  1929.
 Деникин  А.И.  Очерки  русской  смуты:  в  3  кн.  М.,  2003.
 Залесский  К.А.  Первая  мировая  война  //  Биографический  энциклопедический
словарь.  М.,  2000.
 Керенский  А.Ф.  Дело  Корнилова.  Репр.  изд.  1918  г.  Benson,  1987.
 Керенский  А.Ф.  Россия  на  историческом  повороте:  Мемуары.  М.,  1996.
 Ллойд  Джордж  Д.  Военные  мемуары  /  Пер.  с  англ.  М.,  1934-1935.  Т.  I—IV.
Лукомский  A.C.  Из  воспоминаний  //  Архив  русской  революции,  изданный
И.В.  Гессеном.  М.,  1991.  Т.  2.
 Людендорф  Э.  Мои  воспоминания  о  войне  1914-1918  гг.:  в  2  т.  /  Пер.  с  нем.  М.,
1923-1924.
 Масарик  Т.Г.  Мировая  революция.  Воспоминания:  в  2  т.  Прага,  1926-1927.
Милюков  П.Н.  Воспоминания.  М.,  1991.
 Михайловский  Г.Н.  Записки  из  истории  российского  внешнеполитического  ве¬
домства.  1914-1920  гг.:  в  2  кн.  М.,  1993.
 Моэм  С.  Собр.  соч.:  в  9  т.  М.,  2001.
 Палеолог  М.  Царская  Россия  накануне  революции  /  Пер.  с  франц.  М.,  1991.
Полнер  Т.П.  Жизненный  путь  князя  Георгия  Евгеньевича  Львова:  Личность.
 Взгляды.  Условия  деятельности.  М.,  2001.
 Прицкер  Д.П.  Жорж  Клемансо:  Политическая  биография.  М.,  1983.
 Пуанкаре  Р.  На  службе  Франции:  в  2  т.  /  Пер.  с  франц.  М.,  1936.
 Политические  деятели  России:  1917.  Биографический  словарь  /  Главный  ред.
 П.В.  Волобуев.  М.,  1993.
 Раскольников  Ф.Ф.  Кронштадт  и  Питер  в  1917  году.  М.;  Д.,  1925.
 Родзянко  М.В.  Крушение  империи.  Харьков,  1990.
 Сазонов  С.Д.  Воспоминания.  М.,  1991.
 Сенин  A.C.  Александр  Иванович  Гучков.  М.,  1996.
 Суханов  H.H.  Записки  о  революции:  в  3  т.  (кн.  1-7).  М.,  1991-1992.
 Троцкий  Л.Д.  Моя  жизнь:  Опыт  автобиографии.  М.,  1991.
 Фош  Ф.  Воспоминания  /  Пер.  с  франц.  М.,  1939.
 Церетели  И.Г.  Воспоминания  о  Февральской  революции:  в  2  кн.  Париж,  1963.
Чернин  О.  В  дни  мировой  войны  /  Пер.  с  нем.  М.;  Пг.,  1923.
 Эрцбергер  М.  Германия  и  Антанта  /  Пер.  с  нем.  М.;  Пг.,  1923.
 Baker  R.S.  Woodrow  Wilson:  Life  and  Letters:  in  8  Vols.  N.Y.,  1927-1939.
 Colton  E.T.  Forty  years  with  Russians.  N.Y.,  1940.
 Daniels  J.  The  Wilson  Era.  Years  of  Peace  -  1910-1917.  Chapel  Hill,  1944.
 Fransis  D.R.  Russia  from  the  American  Embassy:  April  1916  -  November  1918.  N.Y.,  1921.
Hard  W.  Raymond  Robins’  Own  Story.  N.Y.,  1920.
 Harper  S.  The  Russia  I  Believe.  In:  The  Memoirs  of  Samuel  N.  Harper.  1902-1941  /  Ed.
 by  P.V.  Harper.  Chicago,  1945.
 Hillquit  M.  Loose  Leaves  from  a  Busy  Life.  N.Y.,  1934.
 430

Hopkins  H.C.  John  R.  Mott:  A  Biography.  Grand  Rapids  (Mich.),  1979.
 Jessup  Ph.  Elihu  Root:  in  2  Vols.  N.Y.,  1938.
 Lansing  R.War  Memoirs  of  Robert  Lansing.  L.,  1925.
 McAdoo  W.G.  Crowded  Years:  The  Reminiscence  of  William  McAdoo.  Boston,  1931.
Mott  T.B.  Twenty  Years  as  Military  Attache.  N.Y.,  1937.
 Root  E.  The  United  States  and  the  War:  The  Mission  to  Russia  Political  Addresses  /  Ed.
 R.  Bacob  and  J,  Scott.  Cambridge,  1918.
 Russell  Ch.E.  Bolshevism  and  the  United  States.  Indianapolis,  1919.
 Steffens  L.  The  Autobiography  of  Lincoln  Steffens:  in  2  Vols.  L.,  1931.
 Steffens  L.  The  Letters  of  Lincoln  Steffens.  N.Y.,  1938.  Vol.  I.
 Stevens  J.F.  Russia  During  the  World  War//Engineers  and  Engineering.  1927.  Jan.  N  44.
P.  17-23.
 Salzman  N.V.  Reform  and  Revolution:  The  Life  and  Times  of  Raymond  Robins.  Kent
Univ.  Press,  1991.
 Tumulty  J.  Woodrow  Wilson  as  I  Knew  him.  Garden  City,  1921.
 Исследования
 А  что,  если  бы?..  Альтернативная  история  /  Сост.  Р.  Коули.  М.;  СПб.,  2002.
Аврех  А.Я.  Царизм  накануне  свержения.  М.,  1989.
 Алексеева  И.В.  Агония  сердечного  согласия:  Царизм,  буржуазия  и  их  союзники
по  Антанте  1914-1917  гг.  JL,  1990.
 Анатомия  революции.  1917  год  в  России:  массы,  партии,  власть  /  Под  ред.
 В.Ю.  Черняева.  СПб.,  1994.
 Анфимов  А.М.  Российская  деревня  в  годы  Первой  мировой  войны  (1914  -  фев¬
раль  1917  г.).  М.,  1962.
 Армия  и  общество.  1914-1941.  Статьи,  документы  /  Отв.  ред.  В.П.  Дмитренко.
М.,  1999.
 Базанов  С.Н.  Борьба  за  власть  в  действующей  российской  армии  (октябрь
1917  -  февраль  1918  г.).  М.,  2003.
 Белявская  И.А.  Внутренняя  экономическая  политика  США  (1917-1918).  М.,
1956.
 Белявская  И.А.  Роберт  М.  Лафоллет:  цена  независимости  (1855-1925).  М.,  1995.
Белявская  И.А.  Теодор  Рузвельт  и  общественно-политическая  жизнь  США.  М.,
 1978.
 Березкин  А.В.  Октябрьская  революция  и  США.  1917-1922.  М.,  1967.
 Богина  Ш.А.  Иммигрантское  население  США,  1865-1900.  Л.,  1976.
Болховитинов  Н.Н.  Становление  русско-американских  отношений.  1775—
1815  гг.  М.,  1966.
 Болховитинов  Н.Н.  Русско-американские  отношения.  1815-1832.  М.,  1975.
Болховитинов  Н.Н.  Русско-американские  отношения  и  продажа  Аляски,
1834-1967.  М.,  1990.
 Будницкий  О.В.  Б.А.  Бахметев  -  посол  в  США  несуществующего  правительст¬
ва  России  //  Новая  и  новейшая  история.  2000.  №  1.  С.  134-166.
 Булдаков  В.П.  Красная  смута:  Природа  и  последствия  революционного  насилия.
М.,  1997.
 Бурджалов  Э.Н.  Вторая  русская  революция.  Восстание  в  Петрограде.  М.,  1967.
Васюков  B.C.  Внешняя  политика  России  накануне  Февральской  революции
1916  -  февраль  1917  г.  М.,  1989.
 Васюков  С.В.  Внешняя  политика  Временного  правительства.  М.,  1966.
 Великая  Октябрьская  социалистическая  революция.  Хроника  событий:  в  4  т.
М.,  1957-1961.
 431

Владимиров  Л.С.  Дипломатия  США  в  период  американо-испанской  войны
1898  г.  М.,  1957.
 Владимирова  В.  Контрреволюция  в  1917  г.  (Корниловщина).  М.,  1924.
 Волобуев  П.В.  Выбор  путей  общественного  развития:  теория,  история,  совре¬
менность.  М.,  1987.
 Волобуев  П.В.  Монополистический  капитализм  в  России  и  его  особенности.  М.,
1956.
 Волобуев  П.В.  Экономическая  политика  Временного  правительства.  М.,  1962.
 Волобуев  П.В.  Пролетариат  и  буржуазия  России  в  1917  г.  М.,  1964.
 Галили  3.  Лидеры  меньшевиков  в  русской  революции:  Социальные  реалии  и  по¬
литическая  стратегия  /  Пер.  с  англ.  М.,  1993.
 Ганелин  Р.Ш.  Россия  и  США.  1914-1917:  Очерки  истории  русско-американских
отношений.  Л.,  1969.
 Ганелин  Р.Ш.  Советско-американские  отношения  в  конце  1917  -  начале  1918  г.
Л.,  1975.
 Гапоненко  Л.С.  Рабочий  класс  России  в  1917  г.  М.,  1970.
 Гвишиани  Л.А.  Советская  Россия  и  США  (1917-1920  гг.).  М.,  1970.
 Герасименко  Г.А.  Низовые  крестьянские  организации  в  1917  -  первой  половине
1918  г.  Саратов,  1974.
 Герасименко  Г.А.  Земское  самоуправление  в  России.  М.,  1990.
 Герасименко  Г.А.  Народ  и  власть.  1917.  М.,  1995.
 Гершов  З.М.  “Нейтралитет”  США  в  годы  Первой  мировой  войны.  М.,  1972.
 Гершов  З.М.  Вудро  Вильсон.  М.,  1983.
 Гражданская  война  в  России:  перекресток  мнений  /  Отв.  ред.  Ю.А.  Поляков,
Ю.И.  Игрицкий.  М.,  1994.
 Голиков  А.Г.  В  канун  Октября.  Нарастание  общенационального  кризиса.  М.,
 1977.
 Гусев  К.В.  Партия  эсеров:  от  мелкобуржуазного  революционаризма  к  контрре¬
волюции.  Исторический  очерк.  М.,  1975.
 Данилов  Ю.Н.  Россия  в  мировой  войне  1914-1915  гг.  Берлин,  1924.
 Дементьев  М.П.  Идейная  борьба  в  США  по  вопросам  экспансии  (на  рубеже
XIX-XX  вв.).  М.,  1973.
 Добров  А.  Дальневосточная  политика  США  в  период  Русско-японской  войны.
М.,  1952.
 Драма  российской  истории:  большевики  и  революция  [1905-1922]  /  Под  общ.
ред.  А.Н.  Яковлева.  М.,  2002.
 Дроков  С.В.  Военно-морская  миссия  контр-адмирала  Гленнона  в  Севастополь  //
Отечеств,  архивы.  1993.  №  4.  С.  79-88.
 Думова  Н.Г.  Кадетская  партия  в  период  Первой  мировой  войны  и  Февральской
революции.  М.,  1988.
 Дэвис  Д.,  Грани  Ю.  Первая  холодная  война.  Наследие  Вудро  Вильсона  в  совет¬
ско-американских  отношениях  /  Пер.  с  англ.  М.,  2002.
 Дякин  B.C.  Русская  буржуазия  и  царизм  в  годы  Первой  мировой  войны.
(1914-1917).  Л.,  1967.
 Евдокимова  Н.П.  Между  Востоком  и  Западом:  проблема  сепаратного  мира  и
маневры  дипломатии  австро-германского  блока  в  1914-1917  гг.  Л.,  1985.
 Европейское  социалистическое  движение.  1914-1917:  Разрубать  или  развязы¬
вать  узлы?  /  Отв.  ред.  Р.П.  Гришина.  М.,  1994.
 Егорова  Н.И.  Изоляционизм  и  европейская  политика  США.  1933-1941.  М.,  1995.
 Емец  В.А.  Очерки  внешней  политики  России  в  период  Первой  мировой  войны:
Взаимоотношения  с  союзниками  по  вопросам  ведения  войны.  М.,  1977.
 Зайончковский  А.М.  Мировая  война  1914-1918:  в  3  т.  М.,  1938-1939.
 Злоказов  Г.И.  Петроградский  Совет  на  пути  к  Октябрю.  М.,  1978.
 432

Злоказов  Г.И.  Меньшевистско-эсеровский  ВЦИК  Советов  в  1917  г.  М.,  1997.
 Знаменский  О.Н.  Интеллигенция  накануне  Великого  Октября  (февраль-ок¬
тябрь).  Л.,  1988.
 Игнатьев  A.B.  Русско-английские  отношения  накануне  Первой  мировой  войны
(1908-1914  гг.).  М.,  1962.
 Игнатьев  A.B.  Русско-английские  отношения  накануне  Октябрьской  револю¬
ции  (февральг-октябрь  1917  г.).  М.,  1966.
 Игнатьев  A.B.  Внешняя  политика  Временного  правительства.  М.,  1974.
 Иоффе  А.Е.  Миссия  Рута  в  России  в  1917  г.  //  Вопр.  истории.  1958.  №  9.
 С. 	87-100.
 Иоффе  А.Е.  Русско-французские  отношения  в  1917  г.  (февраль-октябрь  ).  М.,
1958.
 Иоффе  Г.З.  Февральская  революция  в  англо-американской  буржуазной  исто¬
риографии.  М.,  1967.
 Иоффе  Г.З.  Крах  российской  монархической  контрреволюции.  М.,  1977.
 Иоффе  Г.З.  “Белое  дело”.  Генерал  Корнилов.  М.,  1989.
 Иоффе  Г.З.  Революция  и  судьба  Романовых.  М.,  1992.
 Иоффе  Г.З.  Семнадцатый  год:  Ленин,  Керенский,  Корнилов.  М.,  1995.
 Исламов  Т.М.  Австро-Венгрия  в  Первой  мировой  войне.  Крах  империи  //  Новая
и  новейшая  история.  2001.  №  5.
 История  внешней  политики  и  дипломатии  США.  1867-1918  /  Отв.  ред.  Г.П.  Ку-
ропятник.  М.,  1997.
 История  дипломатии.  2-е  изд.:  в  5  т.  /  Под  ред.  A.A.  Громыко.  М.,  1959-1974.
 История  Первой  мировой  войны.  1914-1918  /  Под  ред.  И.И.  Ростунова.  М.,  1975.
Т.  1-2.
 Карр  Э.  История  Советской  России.  М.,  1990.  Кн.  1.  Т.  1-2:  Большевистская  ре¬
волюция.  1917-1923.
 Кирьянов  Ю.И.  Правые  партии  в  России.  1911-1917.  М.,  2001.
 Китанина  Т.М.  Война,  хлеб  и  революция  (Продовольственный  вопрос  в  России.
1914-октябрь  1917  г.).  Л.,  1985.
 Кирова  К.Э.  Русская  революция  и  Италия.  Март-октябрь  1917  г.  М.,  1968.
 Козенко  БД.  “Новая  демократия”  и  война:  Внутренняя  политика  США
(1914-1917).  Саратов,  1980.
 Колоницкий  Б.И.  Британские  миссии  и  А.Ф.  Керенский  (март-октябрь  1917  г.)  //
Россия  в  XIX-XX  вв.  СПб.,  1998.  С.  67-76.
 Колоницкий  Б.И.  Новые  источники  о  пропагандистской  деятельности  амери¬
канских  миссий  в  России  в  1917  //Проблемы  источниковедения  внешней  по¬
литики  США.  М.;  Л.,  1987.  С.  128-136.
 Куропятник  Г.П.  Россия  и  США:  экономические,  культурные  и  дипломатиче¬
ские  связи.  1867-1881.  М.,  1981.
 КутаковЛ.Н.  Портсмутский  мирный  договор.  М.,  1961.
 Лаверычев  В.Я.  По  ту  сторону  баррикад.  М.,  1967.
 Лан  В.И.  США:  от  испано-американской  до  Первой  мировой  войны.  М.,  1975.
 Лебедев  В.В.  Русско-американские  экономические  отношения  (1900-1917  гг.).
М.,  1964.
 Лейберов  И.П.,  Рудаченко  С.Д.  Революция  и  хлеб.  М.,  1990.
 Ленин  В.И.  О  задачах  пролетариата  в  данной  революции  //  Поли.  собр.  соч.
Т.  31.
 Ленин  В.И.  Война  и  революция  //  Поли.  собр.  соч.  Т.  32.
 Ленин  В.И.  Большевизм  и  “разложение”  армии  //  Поли.  собр.  соч.  Т.  32.
 Ленин  В.И.  Уроки  революции  //  Поли.  собр.  соч.  Т.  34.
 Ленин  В.И.  О  Стокгольмской  конференции  //  Поли.  собр.  соч.  Т.  34.
 Ленин  В.И.  О  компромиссах  //  Поли.  собр.  соч.  Т.  34.
 433

Ленин  В.И.  Грозящая  катастрофа  и  как  с  ней  бороться  //  Поли.  собр.  соч.  Т.  34.
 Ленин  В.И.  Большевики  должны  взять  власть  //  Поли.  собр.  соч.  Т.  34.
 Ленин  В.И.  Марксизм  и  восстание  //  Поли.  собр.  соч.  Т.  34.
 Мальков  В  Л.  Вудро  Вильсон  и  новая  Россия  (февраль  1917  -  март  1918  г.)//
Новая  и  новейшая  история.  1999.  №  6.  С.  110-128;  2000.  №  1.  С.  123—
133.
 Мальков  В  Л.  Путь  к  имперству:  Америка  в  первой  половине  XX  века.  М.,  2004.
 Малявский  А.Д.  Крестьянское  движение  в  России  в  1917  г.  Март-октябрь.  М.,
1981.
 Маныкин  A.C.  Изоляционизм  и  формирование  внешнеполитического  курса
США  (1923-1929  гг.).  М.,  1980.
 Мартынов  Е.И.  Корнилов.  Попытка  военного  переворота.  М.,  1927.
 Международные  отношения  на  Дальнем  Востоке  (1840-1949)  /  Под  общ.  ред.
 Е.М.  Жукова.  2-е  изд.  М.,  1956.
 Меламед  Е.И.  Русские  университеты  Джорджа  Кеннана:  судьба  писателя  и  его
книг.  Иркутск,  1988.
 Мельгунов  С.П.  Легенда  о  сепаратном  мире.  Париж,  1957.
 Минц  И.И.  История  Великого  Октября:  в  3  т.  2-е  изд.  М.,  1977-1979.
 Миллер  В.И.  Солдатские  комитеты  русской  армии  в  1917  г.  (Возникновение  и
начальный  период  деятельности).  М.,  1974.
 Могилевский  С.А.  Восстановление  II  Интернационала.  1919-1923.  Л.,  1963.
 Нарочницкая  Н.А.  Россия  и  русские  в  мировой  истории.  М.,  2004.
 Нитобург  ЭЛ.  Русские  в  США:  История  и  судьбы.  1870-1970:  Этно-историче-
ский  очерк.  М.,  2005.
 Октябрь  1917:  величайшее  событие  века  или  социальная  катастрофа?  /  Под  ред.
П.В.  Волобуева.  М.,  1991.
 Основные  проблемы  США  в  американской  историографии  (1861-1918).  М.,
1974.
 Очерки  новой  и  новейшей  истории  США  /  Под  ред.  Г.Н.  Севостьянова,  И.А.Бе-
лявской:  в  2  т.  М.,  1960.  Т.  1.
 Павловская  A.B.  Россия  и  Америка:  Проблемы  общения  культур.  Россия  глаза¬
ми  американцев,  1850—1880-е  годы.  М.,  1998.
 Первая  мировая  война.  Дискуссионные  проблемы  истории  /  Отв.  ред.  Ю.А.  Пи¬
сарев,  В.Л.  Мальков.  М.,  1994.
 Первая  мировая  война:  Пролог  XX  века  /  Отв.  ред.  В.Л.  Мальков.  М.,  1998.
 Петраш  В.В.  Моряки  Балтийского  флота  в  борьбе  за  победу  Октября.  М.,  Л.,
1966.
 Печатное  В.О.  Уолтер  Липпман  и  пути  Америки.  М.,  1994.
 Пономарев  В.И.  Крымская  война  и  русско-американские  отношения.  М.,  1993.
 Проблемы  всемирной  истории:  Сб.  ст.  в  честь  A.A.  Фурсенко  /  Отв.  ред.
Б.В.  Ананьич.  СПб.,  2000.
 Протасов  Л.Г.  Всероссийское  Учредительное  собрание:  История  рождения  и
гибели.  М.,  1997.
 Рабинович  А.  Кровавые  дни:  июльское  восстание  1917  г.  в  Петрограде  /  Пер.  с
англ.  М.,  1992.
 Рабинович  А.  Революция  1917  года  в  Петрограде.  Большевики  приходят  к  вла¬
сти  /  Пер.  с  англ.,  2-е  изд.  М.,  2003.
 Рабочий  класс  России,  его  союзники  и  политические  противники  в  1917  г.  Сб.
научн.  трудов  /  Отв.  ред.  О.Н.  Знаменский.  Л.,  1989.
 Революционное  движение  в  русской  армии  в  1917  г.  Сб.  статей  /  Отв.  ред.
И.И.  Минц.  М.,  1981.
 Романов  Б.А.  Очерки  дипломатической  истории  Русско-японской  войны.
1895-1907.  Изд.  2-е,  испр.  М.;  Л.,  1955.
 434

Романов  В.В.  В  поисках  нового  миропорядка:  внешнеполитическая  мысль  США
(1913-1921  гг.).  М.;  Тамбов,  2005.
 Россия,  1917  год:  Выбор  исторического  пути  /  Отв.  ред.  П.В.  Волобуев.  М.,  1989.
 Россия  и  мир  глазами  друг  друга:  из  истории  взаимовосприятия  //  Отв.  ред.
A.B.  Голубев.  М.,  2002.  Вып.  2.
 Россия  и  Черноморские  проливы  /  Отв.  ред.  Л.Н.  Нежинский,  A.B.  Игнатьев.  М.,
1999.
 Ростунов  И.И.  Русский  фронт  Первой  мировой  войны.  М.,  1976.
 Руднева  С.Е.  Демократическое  совещание  (сентябрь  1917  г.).  М.,  2000.
 Саттон  Э.  Уолл-стрит  и  большевистская  революция  /  Пер.  с  англ.  М.,  1998.
 Севостьянов  П.П.  Экспансионистская  политика  США  на  Дальнем  Востоке,  в
Китае  и  Корее  в  1905-1911.  М.,  1958.
 Селезнев  Г.К.  Крах  заговора.  Агрессия  США  против  Советского  государства  в
1917-1920  гг.  М.,  1963.
 Семеникова  Л.И.  Партия  большевиков  во  главе  Октябрьского  вооруженного
восстания.  М.,  1988.
 Сенин  A.C.  Министерство  путей  сообщения  в  1917  г.:  Краткий  исторический
очерк.  М.,  1993.
 Сергеев  Е.Ю.  Образ  России  и  русских  в  общественном  мнении  США  (август
1914  -  февраль  1917  гг.)  //  Россия  и  внешний  мир:  диалог  культур.  М.,  1997.
 С. 	149-161.
 Сидоров  АЛ.  Экономическое  положение  России  в  годы  Первой  мировой  войны.
М.,  1973.
 Сидоров  АЛ.  Финансовое  положение  России  в  годы  Первой  мировой  войны
(1914-1917).  М.,  1960.
 Соболев  ГЛ.  Петроградский  гарнизон  в  борьбе  за  победу  Октября.  JL,  1985.
 Соболев  ГЛ.  Тайна  “немецкого  золота”.  М.,  2002.
 Спирин  Л.М.  Классы  и  партии  в  гражданской  войне  в  России  (1917-1920  гг.).  М.,
1968.
 Старцев  В.И.  Революция  и  власть:  Петроградский  Совет  и  Временное  прави¬
тельство  в  марте-апреле  1917  г.  М.,  1978.
 Старцев  В.И.  Внутренняя  политика  Временного  правительства  первого  соста¬
ва.  JL,  1980.
 Телицын  ВЛ.  “Бессмысленный  и  беспощадный”?  М.,  2003.
 Темкин  Я.Г.  Ленин  и  международная  социал-демократия.  1914-1917.  М.,  1968.
 Темкин  Я.Г.t  Туполев  Б.М.  От  Второго  к  Третьему  Интернационалу.  М.,  1978.
 Ткаченко  СЛ.  Американский  банковский  капитал  в  России  в  годы  Первой  миро¬
вой  войны:  Деятельность  “Нэйшнл  Сити  бэнк  оф  Нью-Йорк”.  СПб.,
1998.
 Тютюкин  С.В.  Война,  мир,  революция:  Идейная  борьба  в  рабочем  движении  в
России.  1914-1917  гг.  М.,  1972.
 Тютюкин  С.В.  Меньшевизм:  страницы  истории  (1903  -  середина  1920-х  годов).
М.,  2002.
 Уткин  А.И.  Дипломатия  Вудро  Вильсона.  М.,  1989.
 Февральская  революция:  от  новых  источников  к  новому  осмыслению.  М.,  1997.
 Фелъштинский  Ю.Г.  Крушение  мировой  революции.  Брестский  мир:  октябрь
1917  -ноябрь  1918.  М.,  1992.
 Френкин  М.  Русская  армия  и  революция.  1917-1918.  Мюнхен,  1978.
 Фроянов  И.Я.  Октябрь  семнадцатого:  (Глядя  из  настоящего).  СПб.,  1997.
 Фурсенко  A.A.  Борьба  за  раздел  Китая  и  американская  доктрина  открытых  две¬
рей.  1895-1900.  М.;  Л.,  1956.
 Хеймсон  Л.  В.И.  Ленин,  Ю.О.  Мартов  и  вопрос  о  власти  в  1917  г.  //  Ист.  зап.  /
Отв.  ред.  Б.В.  Ананьич.  М.,  2002.  Вып.  5  (123).
 435

Хеймсон  JI.  Меньшевики  и  большевики  в  октябрьские  дни  1917  г.  //  Проблемы
всемирной  истории.  Сб.  статей  в  честь  А.А.  Фурсенко  /  Отв.  ред.
Б.В.  Ананьич.  СПб.,  2000.
 Цветков  Г.Н.  Шестнадцать  лет  непризнания.  Политика  США  в  отношении  Со¬
ветского  государства  в  1917-1933.  Киев,  1971.
 Чаадаева  О.И.  Помещики  и  их  организации  в  1917  г.  М.;  JL,  1928.
 Черменский  Е.Д.  IV  Государственная  дума  и  свержение  царизма  в  России.  М.,  1976.
 Черненко  А.М.  Российская  революционная  эмиграция  в  Америке  (конец  XIX  -
1917  г.).  Киев,  1989.
 Чертина  З.С.  Плавильный  котел?  Парадигмы  этнического  развития  США.  М.,
2000.
 Чубаръян  А.О.  Брестский  мир.  М.,  1964.
 Шацилло  В.К.  Расчет  и  безрассудство:  Германо-американские  отношения  в
1898-1917.  М.,  1998.
 Шацилло  К.Ф.  От  Портсмутского  мира  к  Первой  мировой  войне:  Генералы  и  по¬
литики.  М.,  2000.
 Шелохаев  В.В.  Либерализм  в  России.  Очерки  истории  (середина  XIX  -  начало
XX  века).  М.,  1995.
 Шишкин  В.А.  Советское  государство  и  страны  Запада  в  1917-1923  гг.  Очерки
истории  становления  экономических  отношений.  Л.,  1969.
 Энгель  В.В.  “Еврейский  вопрос”  в  русско-американских  отношениях.  На  приме¬
ре  “паспортного”  вопроса.  1864-1913.  М.,  1998.
 Яковлев  Н.Н.  Последняя  война  старой  России.  М.,  1994.
 Allen  R.V.  Russia  Looks  at  America:  The  View  to  1917.  Wash.,  D.C.,  1988.
 Allison  W.  American  Diplomats  in  Russia:  Case  Studies  in  Orphan  Diplomacy.
 1916-1919.  Westport  (Conn.),  1977.
 Ambrosius  L.  Woodrow  Wilson  and  the  American  Diplomatic  Tradition:  The  Treaty
Fight  in  Perspective.  Cambridge,  1987.
 Bailey  Th.  America  Faces  Russia:  Russian-American  Relations  from  early  Times  to  Our
Own  Day.  Ithaca,  1950.
 Bradley  J.  Allied  Intervention  in  Russia.  N.Y.,  1968.
 Browder  R.  The  Origins  of  Soviet-American  Diplomacy.  Princeton,  1953.
 Buehrig  E.  Wilson’s  Foreign  Policy  in  Perspective.  N.Y.,  1990.
 Calhaun  F.  Power  and  Principle.  Armed  Intervention  in  Wilsonian  Foreign  Policy.
 Kent  (Ohio),  1986.
 Chambers  J.W.  II.  To  Raise  an  Army:  The  Draft  Comes  to  Modem  America.  N.Y.;  L.,
1987.
 Chatfield  Ch.  For  Peace  and  Justice:  Pacifism  in  America.  1914-1917.  Knoxville,  1971.
 Child  J.  The  German-Americans  in  Politics.  1914-1917.  Madison,  1939.
 Cockfield  I.  Dolars  and  Diplomacy:  Ambassador  David  Rowland  Fransis  and  the  Fall  of
Tsarism.  1916-1917.  Durham  (N.C.),  1981.
 Coffman  E.  The  Hilt  of  the  Sword.  The  Career  of  Peyton  C.  March.  Madison,  1966.
 Cooper  J.  The  Vanity  of  Power:  American  Isolationism  and  the  First  World  War.
1914-1917.  Westport  (Conn.),  1969.
 Cooper  J.M.  The  Warrier  and  the  Priest:  Woodrow  Wilson  and  Theodore  Roosevelt.
Cambridge;  L.,  1983.
 Davis  D.E.,  Irani  E.P.  The  American  YMCA  and  the  Russian  Revolution  //  Slavic
Review.  1974.  Vol.  33.  N  3  (Sept.).  P.  469^191.
 Davis,  D.E.,  Irani  E.P.  An  American  in  Russia:  Russell  M.  Story  and  the  Bolshevik
Revolution.  1917-1919  //The  Historian.  1974.  Vol.  36.  N  4  (Aug.).  P.  704-721.
 Dubofsky  M.  When  Workers  Organize.  New  York  City  in  the  Progressive  Era.  Amherst,
 1968.
 436

Feist  J.M.  Theirs  is  Not  to  Reason  Why:  The  Case  of  the  Russian  Raiway  Service  Corps  //
Military  Affairs,  42,  N  1.  1978.  Febr.  P.  1-6.
 Ferrell  R.  Woodrow  Wilson  and  World  War  I.  1917-1921.  N.Y.,  1985.
 Fike  C.  The  Influence  of  the  Creel  Committee  and  the  American  Red  Cross  On  Russian-
American  Relations.  1917-1919  //  Journal  of  Modem  History.  1959.  N  2  (June).
P.  93-109.
 Fike  C.  The  United  States  and  Russian  Territorial  Problems.  1917-1920  //  The  Historian.
1962.  Vol.  24.  N  3  (May).  P.  331-346.
 Filene  P.  Americans  and  the  Soviet  Experiment.  1917-1933.  Cambridge,  1967.
 Fisher  L.  The  Soviets  in  World  Affairs:  in  2  Vols.  L.,  1930.
 Foglesong  D.  America’s  Secret  War  Against  Bolshevism:  US  Intervention  in  the  Russian
Civil  War,  1917-1920.  Chapel  Hill,  1995.
 Foglesong  D.  Xenophon  Kalamatiano:  An  American  Spy  in  Revolutionary  Russia?  I  I
Intelligence  and  National  Security.  6  (January,  1991).  P.  154-195.
 Foglesong  D.  Ambassador  David  R.  Fransis  and  the  American  Confrontation  with
Russian  Radicalism,  1917  //  Gateway  Heritage.  1992.  Vol.  12.  N  3.  P.  22¬
45.
 Forcey  Ch.  The  Crossroads  of  Liberalism.  Croly,  Weyl,  Lippman,  and  the  Progressive
Era  1900-1925.  N.Y.,  1961.
 Fowler  W.  British-American  Relations.  1917-1918:  The  Role  of  Sir  William  Wiseman.
Princeton,  1969.
 Fry  M.  Britain,  the  Allies  and  the  Problems  of  Russia.  1918-1919  //  Canadian  Journal  of
History.  1967.  N  2.  P.  62-84.
 Gaddis  J.  Russia,  the  Soviet  Union,  and  the  United  States:  An  Interpetative  History.  N.  Y.,
 1978.
 Gardner  L.C.  Wilson  and  Revolutions:  1913-1921.  Philadelphia,  1976.
 Gardner  L.C.  Safe  for  Democracy.  The  Anglo-American  Response  to  Revolution.  1913¬
1921.  N.Y.,  1984.
 GalfandL.  The  Mystique  of  Wilsonian  Statecraft//Diplomatic  History.  1983.  Vol.  7.  N  2
(Spring).  P.  87-101.
 Govorchin  G.  From  Russia  to  America  with  Love:  A  Study  of  the  Russian  Immigrants  in
the  United  States.  Pittsburgh,  1993.
 Grayson  B.L.  Russian-American  Relations  in  World  War  I.  N.Y.,  1979.
 Grubbs  F.L.  The  Struggle  for  Labor  Loyalty.  Gompers,  the  AF  of  L  and  the  Pacifists.
 1917-1920.  Durham,  1968.
 Heenan  L.E.  Russian  Democracy’s  Fatal  Blunder:  The  Summer  Offensive  of  1917.  N.Y.,
1987.
 Higham  J.  Strangers  in  the  Land:  Patterns  of  American  Nativism.  1860-1925.  New
Brunswick  (NJ),  1955.
 Kennan  G.F.  Russia  Leaves  the  War.  Princeton,  1956.
 Kennan  G.F.  The  Decision  to  Intervene.  L.,  1958.
 Kennan  G.F.  Russia  and  the  West  under  Lenin  and  Stalin.  Boston,  1961.
 Kennedy  D.M.  Over  Here:  The  First  World  War  and  American  Society.  N.Y.,  1980.
 Killen  L.  The  Russian  Bureau:  A  Case  Study  in  Wilsonian  Diplomacy.  Lexington,
1983.
 Killen  L.  The  Search  for  a  Democratic  Russia:  Boris  Bakhmeteff  and  the  United  States  //
Diplomatic  History.  1978.  Vol.  2.  N  3  (Summer).  P.  237-257.
 Lasch  Ch.  American  Intervention  in  Siberia:  A  Reinteipretation  //  Political  Science
Quarterly.  1962.  Vol.  77.  N  2  (June).  P.  205-223.
 Lasch  Ch.  The  American  Liberals  and  the  Russian  Revolution.  N.Y.,  1962.
 Laserson  M.  The  American  Impact  on  Russia.  1784-1917:  Diplomatic  and  Ideological.
N.Y.,  1950.
 437

Levin  N.G.  Woodrow  Wilson  and  World  Politics.  America’s  Response  to  War  and
Revolution.  L.,  1968.
 Link  A.  Wilson.  Princeton,  1960-1965.  Vols.  3-5.
 Link  A.  Woodrow  Wilson:  Revolution,  War  and  Peace.  Arlington  Heights  (111.),
 1979.
 Long  J.W.  American  Intervention  in  Russia.  The  North  Russian  Expedition,  1918-1919//
Diplomatic  History.  1982.  Vol.  6.  N  1  (Winter).  P.  45-67.
 Long  J.W.,  Hopkins  H.C.  The  Church  and  the  Russian  Revolution:  Conversations  of  John
R.  Mott  with  Orthodox  Church  Leaders,  June-July  1917  //  St.  Vladimir’s
Theological  Quarterly.  1976.  Vol.  20.  N  3.  P.  1-20.
 Maddox  R.J.  The  Unknown  War  with  Russia:  Wilson’s  Siberian  Intervention.  San  Rafael
(Calif.),  1977.
 Marchand  Ch.  The  American  Peace  Movement  and  Social  Reform.  1898-1918.
Princeton,  1973.
 Mayer  A.  Wilson  vs.  Lenin:  Political  Origins  of  the  New  Diplomacy,  1917-1918.
Cleveland,  1964.
 McFadden  D.  Alternative  Paths:  Soviets  and  Americans.  1917-1920.  N.Y.,  1993.
 The  Mensheviks:  From  the  Revolution  of  1917  to  the  Second  World  /  Ed.  by
L.H.  Haimson.  Chicago;  L.,  1974.
 Parrini  C.  Heir  to  Empire.  United  States  Economic  Diplomacy.  1916-1923.  Pittsburg,
 1969.
 Ninkovich  F.  The  Wilsonian  Century.  United  States  Foreign  Policy  Since  1900.  Chicago;
L.,  1999.
 Noyes  A.  The  War  Period  of  American  Finance.  1908-1925.  N.Y.;  L.,  1926.
 Party  A.  Charles  R.  Crane,  Friend  of  Russia  //  The  Russian  Review.  1947.  Vol.  6.  N  2.
P.  20-36.
 Perman  D.  President  Wilson  and  Charles  Crane:  Russia  and  the  US  Declaration  of  War,
1917  //  Peace  and  Change.  1974.  Vol.  11.  N  2.  P.  18-28.
 Poteat  G.  An  Analysis  of  the  Role  of  David  R.  Fransis  in  American-Russian  Relations
(May  1917  -  Mar.  1918)  //  New  Scholar.  1964.  P.  200-236.
 Radosh  R.  American  Labor  and  United  States  Foreign  Policy.  N.Y.,  1969.
 RaeffM.  Russian  and  Slavic  Studies  in  Europe  and  America  Before  the  “Great  War”  //
Biblion.  2000.  Vol.  8.  N  2.  P.  81-113.
 Rosenblum  G.  Immigrant  Workers.  Their  Impact  on  Americal  Labor  Radicalism.  N.Y.,
1973.
 Saul  N.  Concord  and  Conflict:  The  United  States  and  Russia.  1867-1914.  Lawrence,
1996.
 Saul  N.  War  and  Revolution:  The  United  States  and  Russia.  1914-1921.  Lawrence,  2001.
Schild  G.  Between  Ideology  and  Realpolitik:  Woodrow  Wilson  and  the  Russian
Revolution.  1917-1921.  Westport  (Conn.),  1995.
 Seal  E.  Attitude  of  the  United  States  Toward  the  Russian  Provisional  Government.
March  15  to  November  7,  1917  //  The  Southern  Quarterly,  4  (Oct.  1965).
P.  331-347.
 Schuman  Fr.  American  Policy  Toward  Russia  since  1917.  N.Y.,  1928.
 Strakhovsky  L.  American  Opinion  about  Russia.  1917-1920.  Toronto,  1961.
 Sullivan  M.  Our  Times.  The  United  States.  1900-1925.  N.Y.,  1933.  Vol.  5:  Over  Here,
1914-1918.
 Thompson  J.  Russia,  Bolshevism  and  the  Versailles  Peace.  Princeton,  1966.
 Trani  E.  Woodrow  Wilson  and  the  Decision  to  Intervene  in  Russia:  A  Reconsideration  //
Journal  of  Modem  History.  1976.  Vol.  48.  N  3  (Sept.).  P.  440-461.
 Unterberger  B.M.  America’s  Siberian  Expedition.  1918-1920:  A  Study  of  National
Policy.  Durham,  1956.
 438

Unterberger  B.M.  Woodrow  Wilson  and  the  Bolsheviks:  The  “Acid  Test”  of  Soviet-
American  Relations  I  I  Diplomatic  History.  1987.  Vol.  11.  N  2  (Spring).
P.  71-90.
 Unterberger  B.M.  The  United  States,  Revolutionary  Russia  and  the  Rise  of
Czechoslovakia.  Chapel  Hill,  1989.
 Wade  R.  The  Russian  Search  for  Peace.  February-October  1917.  Stanford,  1969.
Walworth  A.  Woodrow  Wilson:  in  2  vols.  Boston,  1965.
 Warth  R.D.  The  Allies  and  the  Russian  Revolution:  From  the  Fall  of  the  Monarchy  to  the
Peace  of  Brest-Litovsk.  Durham,  1954.
 Weeks  Ch.,  Baylen  J.  Admiral  Kolchak’s  Mission  to  the  United  States.  10  September  -
9  November  1917  //  Military  Affairs.  1976.  N  40.  P.  63-67.
 Weeks  Ch.,  Baylen  J.  Admiral  James  H.Glennon’s  Mission  in  Russia.  June-July  1911  J  I
The  New  Review.  XIII.  Dec.,  1973.  P.  14-31.
 Williams  W.A.  American-Russian  Relations.  1781-1947.  N.Y.,  1952.

УКАЗАТЕЛЬ  ИМЕН
 Абрамович  P.A.  10
 Авксентьев  Н.Д.  166,  172,  173,  202,
 208.416
Аддамс  Дж.  318,  393
Александер  Д.  102
 Александр  III  Александрович,  рос¬
сийский  император  59
Александра  Федоровна,  императри¬
ца  59
 Алексеев  М.В.  58,  127,  157-159,  170,
 172.180.182.192.211.254.348.416
Алексеева  В.И.  6
 Алексинский  Г.  60
АленУ.  12
Амброс  А.Ш.  251
Анафонов  194
Андерсон  И.Ч.  251
Андерсон  П.  382
Андрес  Дж.  396
Антербергер  Б.  93
Асквит  Г.  43
Астров  Н.И.  209
 Балч  Э.  20,  30,  32,  52
Бальфур  А.  83,  96,  131,  249,  277,  279,
295,  302-304,  311,  312,  350,  351,
356,  357,  361,  363
Барклей  К.  358
Барни  JI.  385
Барр  Р.  384
Барух  Б.  359
Барышников  A.A.  165
Басс  Дж.  367,  392
Батлер  Дж.  265
Батолин  П.П.  376,  394
Бахметев  Б.А.  22,  23,  31,  33,  45,  53,
197,  233,  238,  246,  247,  288,  298,
300,  303,  305,  306,  316,  330,  349,
354,  360,  363,410,  413,421,  423
Бахметев  Ю.А.  30,  31,  39,  53
Бейкер  Н.  136,  139,  147,  149,  197,  198,
246,  343,  400,413
Бейкер  P.C.  39
Белл  302
 Бенедикт  XV,  римский  папа  294,  295,
297-299
Бенеш  Э.  252
Бенкендорф  А.Х.  60
Берг  Ф.Ф.  60
Берзин  Я.А.  340
Беркман  А.  318
Берлесон  О.С.  33
Бернквист  Дж.  318
Бернштейн  Э.  308
Бертрон  С.  242-244,  305,  347
Бетман-Гольвег  Т.  124,  125,  276,  310
Биллингс  Ф.  227,  372,  373,  384,  396
Бир  Дж.  335
Блэквел  Э.  375,  393
Блисс  Т.  206,418,419
Бобринский  A.A.  221
Богданов  Б.О.  213,  215
Богоявленский  Н.  322
Бозелли  П.  273
Бойл  П.  8
Бойнтон  Ч.  39
Бокстон  Ч.  286
Болбридж  А.  370
Бон  Ф.  89,  238
Бонар-JIoy  Э.  305,  314
Боргбьерг  Ф.  306
Боргезе  С.  126
Бородин  М.М.  321
Боулз  Г.  186
Боумэн  И.  299
Брайан  У.  Дж.  6,  22
Брайс  Дж.  82,  131,337
Брандайс  JI.  249
Браун  Г.  385,  396
 Брешко-Брешковская  Е.К.  35,  39,  92,
154,  170,  172,  192,  202,  249,  372,
373,  375,  393,  402
Бритмэн  К.  370
Брукинс  Р.  359
 Брусилов  A.A.  44,  58,  112,  134,  148,
157,  163,  185,  239,  348,  381
Бубликов  A.A.  170
Будницкий  О.В.  11
 440

Бурцев  В.Л.  154
 Буллард  А.  4,  22, 	24,  27,  28,  33, 	169,
 171, 	176, 	189, 	195, 	228, 	292, 	293,
 304, 	322, 	325, 	350, 	357, 	367, 	371,
 372, 	375, 	393, 	399, 	404, 	409, 	410,
 412
Буллит  У.  22
Бухараев  В.М.  93
Бухарин  Н.И.  340
 Бьюкенен  Дж.  148,  180,  218,  238,  302,
347,  351
Бэзил  Д.  409
Бэри  Дж.  41
 Вайз  С.  249
 Вайзман  У.  20,  28,  29,  149,  197,  207,
248-255,  257,  261,  263,  270,  293,
300,  303,  305,  316,  420,  421
Вайнер  Л.  29
Валд  Л.  319
 Вандервельде  Э.  306,  307
Вандерлип  Ф.  64,  68
Ван  Лир  Т.  318
Варбург  М.  257
Варбург  П.  257
В  ар  даман  Дж.  341
Вардвел  А.  385,  396
Васюков  В.С.  6,  96
Вердеревский  Д.Н.  213
Верховский  А.И.  159,  180,  182,  204,
213  255  381
Виллард  Д.  162,  248,  342,  344,  345,
349,  350,  353,  370,  388,  411,412
Вильгельм  II,  германский  император
174
 Виллис  Т.Р.  131
 Вильсон  В.Т.  5,  6,  9,  11-15,  20-24,
26-29,  32,  35,  36,  39,  40,  44,  50,  68,
81,  92,  93,  98,  100,  148,  150,  151,
188,  211,  218,  219,  220,  222-224,
226,  228,  229,  233-238,  241,  246,
248-250,  258,  263,  264,  265,  268¬
282,  284-287,  289,  291,  293-301,
306,  308, 	310, 	312, 	316, 	319, 	320,
 331,  333, 	345, 	350, 	351, 	355, 	356,
 360-363, 	367, 	371, 	374, 	382, 	386,
 391,  393, 	398, 	399, 	404, 	405, 	407,
 408,411,412,418,420-422
Вильсон  Г.  207,  308
Вильсон  У.Б.  283,  308
Вильсон,  американский  дипломат  200
Вильямс  У.А.  9
Вильямс  Р.  64,  68
 Винавер  М.М.  106
Виноградов  В.Н.  96
Виффен  28
Воеводин  П.И  321
Волобуев  П.В.  10,  17,  394
Воска  Э.  251,  252,  255,  256,  261-263,
266
 Восков  С.П.  321
 Гайдман  Г.  162
Ганелин  Р.Ш.  6,11
Гарднер  Л.  8,  9
Гейлорд  Ф.  382,  395
Гендерсон  А.  239,  265,  306,  307,  311,
337,  347,  348
Гент  У.  91
 Георгий  Михайлович,  великий  князь
168
Гесберг  384
Гиббс  Дж.  345,  348,  388
Гилд  К.  39
 Гинденбург  П.  82,186,  269
Глазгоу  А.  378
 Гленнон  Дж.  237,  239,  240,  242
Говард  Р.  30,31,319
Голдер  Ф.  30
Голдсмит  Э.  318
Голицын  Н.Д.  44,48,  81
Голдман  Э.  324
 Гомперс  С.  80,  92,  307,  309,414
 Горький  М.  (Пешков  А.М.)  35
 Готсейл  Р.  249,  316
 Готт  Г.  194,  323,  325,  326,  382,  383
 Гофман  А.  337
 Гоц  А.Р.  190,204
 Грдличка  А.  251
 Грегори  Т.В.  22
 Грей  Э.  40,  238,  278
 Грейнер  Дж.  345,  348,  388
 Гримм  Р.  314,  337
 Гроу  М.  385,  396
 Грю  Дж.  22
 Гувер  Г.  372,  378
 Гулыга  A.B.  391
 Гучков  А.И.  61,  67,  99,  107-111,  119,
159,  172,  186,  191,221,239,  343,362
Гурвич  И.А.  321
Гурко  В.И.  112,  125,  387
Гэддис  Дж.  9
 Дадли  X.  393
 Дан  Ф.И.  10,  73,  75,  97,  122,  137,  144,
160,190,202,204,  208,210,215,307
 441

Даниельс  Дж.  269,  270,  361,  378
 Данлап  343
 Дантон  Ж.Ж.  162
 Дарлинг  У.  345,  347,  348,  388
 Де  Брукер  Л.  306
 Дебс  Ю.  308
 Дэвин  Э.Т.  321
 ДейчЛ.Г.  155
 Денман  У.  350
 Деш-Флеро  А.  28
 Дик  Э.  417
 Диксон  Ф.39
 Дин  Р.  366
 Джадсон  У.  4,  25,  28,  51,  140,  142,  144,
147,  148,  162,  164,  168-171,  173,
182-184,  187-190,  194-196,  198,
199,  203,  208,  239,  323,  364,  379,
398,414
 Дженкинс  Д.  24,  103,126-129,  132,  134
Джонсон  Д.  335
Джонстон  Ч.  44,  59
Джонсон  X.  136
 Дмитрий  Павлович,  великий  князь  176
Дон  Левин  И.  318,  409
Драммонд  Э.  29,  136,  218,  235,  238,
250,  304,  356,  358
Дрейпер  318
Дроков  С.В.  11
Дункан  Дж.  222,  237,  239
Дурново  И.Н.  118
Духонин  Н.Н.  255,  413
Дыбенко  П.Е.  144
Дэвис  Д.  12
Дэвис  Дж.  381-383
Дэвис  М.  371
 Дэвисон  Г.П.  372-374,  383,  385,  386
 Дэй  К.  335
 Дэниельс  Дж.  21
 Дэннел  Э.  37
 Дюмурье  Ш.Ф.  147
 Елизавета  Петровна,  российская  им¬
ператрица  81
Емец  В.А.  6
Ефремов  И.Н.  385
 Жанен  М.  239
Жоффр  Ж.  124,  381
Жуо  Л.  310
Журавлева  В.И.  10
 Залюбовский  А.П.  364
Зак  А.И.  30,31,67,  121,375
 Засулич  В.И.  155
Зиновьев  Г.Е.  199
 Игель  В.  257
Игнатьев  A.B.  6,  96
Игнатьев  П.Н.  48,  61
Иоффе  А.Е.  6
Иоффе  Г.З.  17,  416
Истман  К.  10,  319
Истман  М.  299,  319
 Каледин  А.М.  170,  172,  182,  183,  185,
 262,416
 Каменев  Л.Б.  74,  84,  97,  144,  165,  199,
213
 Карташев  A.B.  175
Катлер  Б.Х.  239
Каутский  К.  308
Кашен  М.  306
Квей  Р.  418
Каяков  194
Кенлиф  357
 Кеннан  Дж.Ф.,  историк  и  дипломат
5,9
 Кеннан  Дж.,  инженер,  журналист  34,
37,  39,  41,  43,  46-49,  56,  62-65,  67,
68,  73,  74,  81,  83,  89,  92,  101,  107,
111,  132,  155,  238,311,398
Керенский  А.Ф.  9,  10,  12,  17,  31,  32,
62,  73,  74,  83,  85,  86,  96,  113,  116,
122,  126,  133,  134,  140,  144,  146,
147,  149,  154,  155,  157,  159,
162-168,  170,  173-176,  178-187,
 189-194,  196,  198,  201-204,  209¬
214,  226,  227,  231-234,  239,  245,
253-256,  259,  260,  262,  264,  283,
292,  294,  315,  329,  333,  336,  352,
362,  374,  381,  393,403,408,410
Кернер  Р.  29,  53
КертМ.  51
Китченер  Г.  354
Кишкин  Н.М.  209
Кларк  Х.Б.  419
Клемансо  Ж.  424
Клембовский  В.Н.  180,  211
Клифорт  322
 Клэппер  Р.  33,  70,  102,  103,  129,  397,
420
 Ковалевский  М.М.  26
Кокошкин  Ф.Ф.  175
Колдвелл  Дж.  199,  206,  207,  343
 442

Колкорд  Л.  33,  246,  286,  293,  294,  300,
301,  408,  410,  412,  413,  420,  421
Коллонтай  А.М.  265,  340,  386
Колтон  Э.  393
 Комбон  П.  149,  290,  291,  334
Коннер  Я.  186
 Коновалов  А.И.  107,  110,  111,  113,
155,  304
 Константин  Константинович,  вели¬
кий  князь  168
Корз  Ф.  28,  39,  371,373
Корнилов  A.A.  60
 Корнилов  Л.Г.  108,  112,  115,  135,  163,
166,  168,  170,  172-176,  178-189,
195, 	200, 	204, 	205, 	210, 	211, 	227,
 228, 	253, 	255, 	258, 	262, 	402, 	403,
 413,  416
Короленко  В.Г.  35
Коукол  А.Б.  251,  252
Коул  Ф.  164,  166,  167,  172,  173,  177,
314,315
Кочран  У.  384,  395,  396
Краснов  П.Н.  413
Крейн  Р.  40,  46,  358
Крейн  Ч.  16,  26-28,  39,  40,  49,  60,  64,
65,  81,  82,  92,  139,  218,  219-222,
224-230, 	233, 	236-238, 	263, 	264,
 268, 	269, 	274, 	322, 	326, 	328, 	381,
 398,  404,  407
Кривошеин  A.B.  61
Крил  Дж.  27,  28,  50,  52,  281,  319,  368,
 369,370,374,382,399,404,408,416
Кропоткин  П.А.  39,  239,  262
Кросби  О.  125,  363,  364
Кроули  Г.  26,  206,  271,  286
Кузьмин-Караваев  В.Д.  106
Кулидж  А.  29
Кун  Дж.  379
 Ламар  М.  317
 Лансинг  Р.  12,  15,  22,  25,  33,  40,  131,
151,  186, 	203, 	218, 	219, 	223, 	241,
 246,  250, 	268, 	269, 	270, 	273, 	277,
 283,  289,  290,  295,  305,  309,
311-313, 	330, 	331, 	341-343, 	351,
 358,  360, 	367, 	369, 	392, 	398, 	413,
 415
 Лафоллет  P.M.  235,  275,  420
Лафоллет  Ф.  318
Лафон  Е.  306
 Лебедев  В.В.  6,  362,  364,  391
Левер  А.  20
Левер  X.  357
 Ледебур  Г.  308
Лейн  М.  318
 Лейн  Ф.  22,  82,  248,  269,  341
Ленин  В.И.  5,  7,  13,  73,  88,  95,  112,
114-116,  140,  143,  144,  156,  164,
171,  172,  194,  199,  233,  403,  414
Леопольд  Виттельсбах,  принц  Бавар¬
ский  88,  116
Либер  М.И.  210,  213
Ливеровский  A.B.  349
Линк  A.C.  14,  264
 Липпман  У.  26,  39,  271,  276,  296,  297,
299
 Ллойд  Джордж  Д.  61,  162,  236,  315
Ловет  Р.  359
Локкарт  Р.  424
Лонг  Б.  23
 Лондон  М.  87,  91,  238,  308,  410
Лорд  Р.Х.  29
Лори  Д.  381,  382
Лоуден  Ф.318
Лохнер  Л.  319
Лукомский  A.C.  188,  348
Луначарский  A.B.  117,  144
Львов  В.Н.  181
 Львов  Г.Е.  24,  61,  65,  67,  71,  72,  77,  92,
99,  109,  121,  139,  140,  144,  165,  166,
226,  239,  304,  362,  381
Людовик  XVI,  король  Франции  58,  80
Людендорф  Э.  158
Люкшин  Д.И.  93
 Магнес  Дж.  299
Магнуссон  384
Майлз  Б.  23,  50,  237,416
Мак-Аду  У.  22,248,  289,  352,  358,  363,
364
 Макгован  Д.  21,  70,  75,  77,  78,  93,  239
Макдональд  Р.  286,  311
Мак-Калли  Н.  25,28,51,61,71,72,76,
79,  82,  85,  88,  90,  102,  110,  115,  127,
128,  132,  140,  142,  143,  182,  240
Мак-Картни  Дж.  385,  396
Мак-Кормик  В.  276,  373,  374
Мак-Кормик  С.  26,  39,  187,  237,  240,
242-245,  362,  371,  382
Мак-Кормик  Ф.  246
Маклаков  В.А.  10,  47,  172
Мак-Робертс  С.  91
Мак-Фэдден  Д.  9
Мальков  В.Л.  11,  16
Малявский  А.Д.  93
Маниковский  A.A.  239,  365
 443

Мануйлов  A.A.  62,  159
Мартинек  Дж.  251,  252
Мартов  Ю.О.  10,  172,  173,  202,  209,
210,213,215
Масарик  Т.  222,  252,  254-257,  261,
303,  363
Масленников  А.М.  165
Маршал  Т.  21
Мезерв  Г.  64,  91,  239
Мезес  С.  299
Мельничанский  Г.Н.  340
Мидер  Х.Д.  29
Миллер  Д.  335
 Миллер  Г.  345,  347,  348,  353,  388
Милнер  А.  77,  119,  152,  397,  424
Милюков  П.Н.  10,  26,  47,  61,  65,  67,
80-82,  85,  88,  90,  96,  99,  100,
107-109, 	111, 	ИЗ, 	119, 	155, 	165,
 169,  172, 	176, 	180, 	185, 	192, 	211,
 220,  221, 	230, 	239, 	253, 	269, 	275,
 280,  328, 	329, 	333, 	362, 	400, 	402,
 403,  405,  408,413
Мирабо  О.  80,  162
Митчел  Дж.  319
 Михаил  Александрович,  великий
князь  176
Михаэлис  Г.  292,  293
Михельсон  A.A.  239,  365,  390
Мицкевич-Капсукас  B.C.  340
Мичел  JI.  376
Миши  Р.  239,  304
Моран  X.  381,382
Морган  Дж.  35,  57
 Морган  Дж.П.  36,  250,  354,  356,  357,
361,372,  390
Морел  Э.  286
 Моррис  А.  24,  65,  72,  101,  103,  105,
110,  115,  121,  126,  146,  176,  190,
192,  194-196,  200,  201,  203,  275
Моррис  Р.  24,  275
Морроу  Д.  372,  373
Мотт  Дж.  26,  39,  135,  220,  222,
237-240,  364,  365,  370,  380-382
Моэм  С.  251-263,  266,  399
Муни  Т.  324,  328,  339
Мутэ  М.  306
Мэри  Дж.  40
Мэйсон  Г.  43
 Набоков  В.Д.  10,  106,  209
 Набоков  К.Д.  315
 Наполеон  Бонапарт  162,  169,  178
 Некрасов  Н.В.  164,  173,  182,  208,  210,
349,  387
Нератов  A.A.  330
Неслуховский  К.Ф.  204
Нивель  Р.Ж.  131
Никитин  А.М.  213
 Николай  II  Александрович,  последний
российский  император  58,  59,  80
Николай  Николаевич,  великий  князь
42,  168
Нинкович  Ф.  12
Ниссель  203
Нойес  Дж.  29
Новицкий  В.И.  364
Нокс  А.  203,  253,  266
Нортклиф  А.  25,  29,  37,  77,  300,  344,
356,  358,360,361,363,372,390,391
 Обер  Ф.  382
Овермен  JI.  20,
 ОТрэди  Дж.  306
Ольденбург  С.Ф.  175
Омельченко  Е.И.  322
Ону  А.М.  301,  302
Ону  К.М.  53
 Пален  П.А.  60
 Паркер  Ф.  25,  51,  127,  133,  148,  169,
198,379
Парсонс  Дж.  326
Паче  л  л  и,  нунций  Баварии  294
Пенкен  Д.  317
Перловский  Я.  200
Пейдж  У.  23,  24,  134,  152,  206,  273
Переверзев  П.Н.  141
Першинг  Дж.  149,  150,  186
Петен  А.  149
 Петр  I  Алексеевич,  российский  импе¬
ратор  41
Пешехонов  A.B.  166
Пибоди  Дж.  400
Пиккель  Р.  376,  377
Пинчот  Э.  136,  275,  299,  300,  318,  319,
408,410,  420
Пирни  М.  385,  396
Питкин  У.  39
Питчер  М.  15
Пишон  С.  424
Плеве  В.К.  60
 Плеханов  Г.В.  73,  92,  155,  172,  262
Покровский  H.H.  44,  61,  239
Полк  Ф.  21,  22,  100,125,250,283,  349,
350
 444

Половцев  A.A.  30
Поляков  Ю.А.  10,  416
Пост  У.  196
Постников  А.  39
Потапов  А.  349
Прайс  Ф.  49
Принс  Е.  23,  51
Прокопович  С.Н.  170,  173
Протопопов  А.Д.  48,  59
Пуль  Де  Витт  К.  51
Пул  Ф.  239,  309
Пул  Э.  28,  35,  393
Пуришкевич  В.М.  107,  165
Пэйрес  Б.  188,  192
Пэтчин  Ф.  367
 Рабинович  А.  10
Рагозина  3.  29
Райан  Дж.  373
 Райт  Дж.  24,  28,  50,  152,  189,  239,  304,
375
Райт  М.  102
 Распутин  Г.Е.  59,  81,  176
Рассел  Ч.Э.  91,  92,  237,  239,  241,  265,
309,  370,  371,418,419
Рей  Дж.  24,  70,  101-104,  106,  115,
126-130,132-134,146,174,175,199
Ренненкампф  П.К.,  фон  60
Рибо  А.  123,  149,  290,  313,  333
Ризов  Д.  48,  49
 Риггс  Ф.  25,  28,  51,  72,  143,  195,  196,
343,  344,  379,  406,  410
Риддер  Г.  37
Ридинг  Р.И.  357,  419
Робертс  Дж.  311
Робеспьер  М.  80
 Робинс  Р.  24,  25,27,  142,  145,  162,  163,
167,  168,  170,  172,  173,  175-177,
181,  192,  193,  195,  199,  200,  202,
246,  324,  325,  330,  372,  376,  378,
382,  384-386,  396,  399,414,  424
Роджерс  У.  370
 Родзянко  М.В.  45,  61,  106,  107,  172,
174,  185,  186,  191,239
Родичев  Ф.И.  47,  165
Розанов  В.Н.  314,  337
Розен  P.P.  39
Рокфеллер  Дж.  39
Романов  В.В.  И
Ростовцев  221
Рузвельт  Т.  28,  245
Рузский  Н.В.  58,  410
Русанов  Н.  314
 Рут  Э.  26,  135,  218,  222,  226,  236-241,
244-249,  263,  265,  280,  285,  300,
312,  324,  325,  346-348,  350,  351,
364,  367, 	369, 	371, 	378, 	382, 	395,
 399,  402, 	405, 	409, 	411, 	412, 	416,
 417,419
Рябушинский  П.П.  170,  185
 Савинков  Б.В.  17,  167,  170,  173,  179,
187,192,208,210,211,258,260,262
Сазонов  С.Д.  239
Саймондс  Ф.  81,  318
Саймонс  Э.  26,  162
Саммерс  М.  4,  9,  24,  25,  51,  68,  77,  93,
106,  107, 	119, 	129, 	154, 	170, 	175,
 182,  185, 	188, 	205, 	206, 	221, 	227,
 239,  398,415
Сандерс  У.  306
Сапожников  A.B.  354
Свифт  Г.  376,  377,  396
Сейер  У.  385,  396
Сеймур  Ч.  359
Секор  JI.  319
Сергеев  Е.Ю.  11,  54
Сесил  Р.  23,  123,  333,  355,  363,  424
Сидоров  А.Л.  6
Симкович  В.  57,  76,  78,  274
Симмс  391
 Сиссон  Э.  28,  374,  375,  399
Скобелев  М.И.  73,  97,  100,  122,  203,
204,  213,  216,  239,  304,  336,416
Слободин  Г.  91
 Скотт  Х.Л.  32,  99,  129,  130,  131,  135,
139,  151,  187,  188,  237,  240-242,
244,  246,  325,  348,  362,  364,  365,
380,  381,417
Смирнов  А.  314
Смит  У.  24,  182,  239,415
Сноуден  Ф.  286,  309
Сол  Н.  12,  371
 Солдатенков  В.  21,  297,  298,  327
Соннино  С.  273
Соскис  Д.В.  372,  416
Сосновский  Г.  273
Спирин  Л.М.  416
 Спринг-Райс  С.  21,  80,  136,  177,  207,
247,  248,  350,  355,  362,  417,  419
Сталин  (Джугашвили)  И.В.  5
Старцев  В.  10
Стахеев  И.И.  394
Стеклов  Ю.М.  96
Стемпак  381
Степун  Ф.17
 445

Стеффене  Л.  14,  27,  28,  52,  218-220,
229-236,  241,  263,  265,  289,  323,
328,  399,  402,409
Стивенс  Дж.  248,  280,  345-353,  388,
406,411,414,418
Стори  Р.  383
Стоувал  П.  24,  73
Стоукс  Дж.Ф.  313,  320,  373
Стоун  М.  30,  31
Страус  О.  78,  249
Струве  П.Б.  185
Стрэчан  П.  370
Суханов  H.H.  96
Сыромятников  С.  39
Сэчер  Т.  28,  323,  373,  385,  386,  393,
396,  415
 Тардье  А.  358,  360
 Терещенко 	М.И. 	62, 	122, 	140, 	148,
 159,  164, 	179, 	180, 	182, 	191, 	197,
 199,  203, 	208, 	210, 	213, 	232, 	265,
 280,  287, 	288, 	300, 	303, 	304, 	306,
 315,  330,  348,  353,  381,390
Тилман  Б.  341
Ткаченко  С  Л.  11
 Тома  А.  115,  126,  239,  282,  306,  307
Томас  Н.  317
 Томпсон  У  .Б.  27,  28,  162,  163,  168,
177,  180-185,  188,  192,  195,  245,
372-374,  385,  393,  396,  399,  414
Томпсон  У.Х.  318,  330
Торн  У.  306
Трани  Ю.  12
 Трахтенберг  А.  317,403,  404
Трепов  А.Ф.  48,  387
Третьяков  С.Н.  170
Троцкий  (Бронштейн)  Л.Д.  117,  144,
164,  193,  194,  201,  202,  323,  328,
414,  424
Трубецкой  Е.Н.  185
Тукман  302
 Тэмелти  Дж.  33,  295,  349,  422
 Уайт  У.А.  39
Уайтмэн  О.  384
Уайтхауз  Дж.  274
Уилер  К.  393
 Уилкокс  Е.  57,  60,  69,  70,  73,  397
Уильямс  Дж.  151
Уинслоу  Е.А.  395,  396
Уиншип  Н.  4,  9,  23-25,  51,  65,  68-76,
82,  84,  85,  90,  92,  101,  104-107,
112-117,  121-123,  126,  127,  132,
 133,  137,  140-143,  146,  147,  157,
164-166,  239,  240,  285,  286,  288,
314,  323,  329,  398,399,401
Уиппл  Г.  385,  396
Уирек  Дж.  37
Уиттемор  Т.  40,  64
Уоллес  У.  372
 Уоллинг  У.И.  35,90-92,  123-125,283,
307-311,318,414
У  орд  л  Дж.  310
Уорт  Р.  8
 Уошборн  С.  25,  27,  37,  42,  51,  68,  71,
78,  136,  137,  139,  179,  183-186,  237,
240,  245,  246,  342-345,  349,  366,
367,  370,  371,399,411,416,417
У  стругов  Л.  А.  352,  387
Уэйл  У.  271
Уэстермэн  В.Л.  335
 Фелтон  С.  350
 Филлипс  У.  23,  295
 Филоненко  М.М.  173,  181,  210,  211
 Фитцпатрик  Дж.  323
 Флинн  Э.  142
 Фогльсон  Д.  12
 Фридрих  II,  король  Пруссии  81
Франке  К.  37
Франкфуртер  Ф.  149
Фрэйзер  Л.Дж.  318
Фрэзьер  А.  359
 Фрэнсис  Д.  9,  15,  23,  24,  28,  40,  63,  65,
74,  75,  78,  82,  83,  86,  88,  90,  92,  99,
100, 	104, 	109, 	110, 	114, 	116, 	117,
 121, 	129, 	135, 	140, 	146, 	162, 	163,
 171,  179,  180,  182,  189,  190¬
196, 	199, 	200, 	201, 	211, 	218, 	220,
 221, 	233, 	268, 	269, 	273, 	284, 	322¬
324,  328-330, 	332,  344,  346,
 347,  352,  353,  363,  366,  369,  371,
373,  392,  398,  401,  407,  413-415,
423
 Фуллер  У.  317
Фюрстенберг  202
 Хагерман  X.  99
Хайлан  В.  319
Хантингтон  У.  24,  239
Хапгуд  Н.  39,  271
 Харпер  С.  26-29,  39,  40,  46,  49,  56,  57,
60,  73,  80,  81,  92,  221,  238,253,  268,
274,  326,  362,  371,  398
Харпер  У.  26,  219
Харт  А.  183,381-383
 446

Хауз  Э.  14,  15,  22,  25-29,  81,  150,  151,
169,  171,  176,  179,  183,  185,  197,
228,  234,  246,  248,  250,  255,  261,
268,  274,  277-279,  281,  286,
292-299,  303,  305,  310,  316,  335,
337,  350,  356,  358-363,  371,  372,
374,  390,  398,  399,  407,  409,
413-416,418,424
Хейвуд  У.  142
Хейг  Д.  381
ХейджорнХ.  192
Хеймсон  Л.  16
Хейнс  Дж.  16
Херд  Е.  239
 Херон  Дж.  27,  369,418-420
 Хилквит  М.  308,  312,  317,  319,  324
 Хиршман  221
 Холбрук  Ф.  239
 Холл  Г.  350
 Холл  X.  271
 Хорн  Г.  284,  385,  386
 Хоув  Ф.  128
 Хэтчинс  Г.  28,  372-374
 Хьюз  Ч.  20
 Хьюстон  Д.  244
 Хэскинс  Ч.  335
 Церетели  И.Г.  17,  32,  73,  83,  96,  97,
112,  113,  116,  117,  122,  137,  138,
140,  144,  156,  159,  167,  172,  173,
 190-194,  208,  210,  213,  214,  239,
401,413
 Чайковский  Н.В.  372,  416
Чаморро  Э.  6
Чемберлен  Дж.  197
Черемисов  В.А.  163
Черненко  А.М.  322
Чернов  В.М.  10,110,122,137,154,165,
166,  172,  173,  191,  193,  239,  401,  413
Честертон  Г.  41
 Чудновский  Г.И.  340
Чхеидзе  Н.С.  66,  73,  95,  97,  117,  155,
172-174,  186,190,210,  401
Чэдборн  Т.  372,  373
 Шарп  У.  24,  150,  183,  290,  291,  334
 Шафров  324
 Шаховской  Д.И.  159
 Шацкий  Б.Е.  30,  31
 Шварц  В.  251,252
 Шейдеман  Ф.  88,  301,  308
 Шелли  Р.  318,319
 Шерман  Г.  376,  377,  385,  386
 Шеферд  У.  28,  246
 Шидловский  С.И.  165
 Шилд  Дж.  12
 Шингарев  А.И.  47,62,101,159,185,239
 ШиффДж.  249,316,  327
 Шотвел  Д.Т.  335
 Штерн  Ж.  302
 Штефаник  М.  252
 Штюрмер  Б.В.  39,  48,  81
 Шульгин  В.В.  49,  106,  107
 Шуман  Ф.  8,  362,  391
 Щербачев  Д.Г.  112,  159
Щусев  221
 Эймс  Дж.  26
 Эган  М.  185,  190,  292
 Элиот  Т.  353
 Эмерсон  Дж.  388
 Энджел  Н.  286,  296,  297,  335
 Эрлих  Г.  314
 Эрцбергер  М.  157,  301,  333
Юренев  П.П.  175
Ягов  Г.  фон  48
 Ярмолинский  А.  56,63,66,75,79,186,
282,  301
Ярчук  Е.З.  340

SUMMARY
 The  monograph  analyzes  the  American-Russian  relations  during  the  crucial
period  of  the  Great  War  and  the  Russian  Revolutions  of  1917.  Decision-making
by  Woodrow  Wilson  and  his  advisers  and  the  different  directions  of  their
Russian  policy  are  studied  from  the  angle  of  the  alternatives  they  faced.  Also
scrutinized  are  the  alternative  perceptions  and  courses  of  action  proposed  by
American  diplomats,  journalists  and  military  advisers  such  as  M.  Summers,
N.  Winship,  W.  Judson,  and  S.  Washburn,  whose  views  on  revolutionary  Russia
in  1917  have  been  sometimes  ignored  by  historians.
 Reflecting  on  the  first  Russian  experiment  in  democracy,  the  author  raises
the  question  of  the  organic  interdependence  of  internal  and  international  factors
in  determining  a  country’s  socio-political  choices.  The  author  concludes  that
there  were  alternative  courses  of  action  open  to  the  American  government  in
1917,  and  that  different  choices  by  Wilson  might  have  fundamentally  influenced
the  course  of  Russian  history  after  the  overthrow  of  Tsarism.

СОДЕРЖАНИЕ
 Введение  	 5
 РОССИЯ,  ГОД  1917:  ВЗГЛЯД  ИЗ  США
 Глава  первая
 Накануне 	 20
 “Русское  направление”  в  дипломатии  Вашингтона  	 20
 Воюющая  Россия:  динамика  образа  в  США  	 34
 Глава  вторая
 Перспективы  русской  революции 	 56
 Февраль  1917  года:  революция  по  американской  модели? 	 56
 Заокеанские  надежды  и  сомнения:  “русские  альтернативы” 	 68
 Американцы  об  участии  России  в  войне  и  о  “мире  без  аннексий  и  кон¬
трибуций”  	 80
 Глава  третья
 Россия  на  распутье 	 99
 После  отставки  Милюкова:  американские  рефлексии  по  поводу
 “власти  социалистической” 	 99
 Выходит  ли  Россия  из  войны?  Американцы  о  слабеющем  партнере  .... 	120
 В  США  их  назвали  самыми  “критическими  днями”  русской  революции  138
 Глава  четвертая
 На  пути  к  диктатуре  и  великому  междоусобному  раздору 	 162
 Несостоявшаяся  надежда  двух  демократий:  А.Ф.  Керенский 	 162
 Вашингтон  и  Корниловский  мятеж  	 179
 Крушение  заокеанских  иллюзий 	 189
 ВИЛЬСОН  И  ПОИСКИ  “РУССКОЙ  ПОЛИТИКИ”
 Глава  первая
 Политическая  разведка  и  дипломатия  	 218
 Чарльз  Крейн:  доверенное  лицо  президента  	 218
 Линкольн  Стеффене:  журналист,  изучавший  революции  	 229
 Миссия  Э.  Рута:  сенатор-республиканец  и  его  команда 	 236
 Уильям  Вайзман:  британский  дипломат  и  разведчик 	 248
 Глава  вторая
 Вильсон  и  русские  социалисты  	 268
 Белый  дом  и  “русский  фактор”  весной  1917  года 	 268
 Борьба  идей.  Ответ  Вильсона  Петросовету 	 280
 Проблемы  реальной  политики:  социалисты  “свои”  и  “чужие”  	 306
 449

Глава  третья
 Американская  помощь  России  	  341
 Транспорт  и  политика.  Миссия  Дж.  Стивенса  	 341
 Деньги,  поставки,  корабли.  Почему  “захлебнулась”  американская
 помощь? 	 353
 “Из  лука  в  грозовую  тучу”:  пропаганда  в  России 	 366
 Планы,  оставшиеся  нереализованными 	 375
 Вместо  заключения  	 397
 Вильсон  и  первый  опыт  русской  демократии 	 397
 Список  сокращений  	 426
 Библиография 	 427
 Указатель  имен 	 440
 Summary  	 448

CONTENTS
 Introduction  	 5
 RUSSIA,  1917:  THE  VIEW  FROM  AMERICA
 Chapter  I
 On  the  eve 	 20
 Russia  in  Washington’s  diplomacy 	 20
 Fighting  Russia:  Changing  American  Perceptions 	 34
 Chapter  II
 Perspectives  on  the  Russian  revolution 	 56
 February  1917:  revolution  on  the  American  model? 	 56
 Transatlantic  hopes  and  doubts:  “Russian  alternatives” 	 68
 Americans  and  Russia’s  participation  in  the  war:  “Peace  without  annexations
and  indemnities”  	 80
 Chapter  III
 Russia  at  the  crossroads 	 99
 After  Miliukov’s  resignation:  American  reflections  on  “Socialist  Rule”  	 99
 Will  Russia  leave  the  war?  American  views  on  a  week  partner  	 120
 In  the  US  they  were  called  “the  most  critical  days”  of  the  Russian  Revolution  138
 Chapter  IV
 On  the  road  to  dictatorship  and  civil  war  	 162
 A.F.  Kerensky:  the  unrealized  hope  of  two  democracies 	 162
 Washington  and  the  Kornilov’s  coup  	 179
 The  collapse  of  transatlantic  illusions 	 189
 WILSON’S  SEARCH  FOR  A  “RUSSIAN  POLICY”
 Chapter  I
 Political  intelligence  and  diplomacy  	 218
 Charles  R.  Crane:  president’s  trusted  confidant  	 218
 Lincoln  Steffens:  the  journalist  who  studied  revolutions  	 229
 Root’s  mission:  a  Republican  senator  and  his  team  	 236
 William  Wiseman:  British  diplomatist  and  intelligence  agent 	 248
 Chapter  II
 Wilson  and  the  Russian  socialists  	 268
 The  White  House  and  the  Russian  factor  in  spring  of  1917  	 268
 Ideological  clash:  Wilson’s  response  to  the  Petrograd  Soviet 	 280
 Problems  of  real  policy:  “native”  and  “alien”  socialists  	 306
 451

Chapter  III
 American  aid  to  Russia 	 341
 The  Stevens  Mission:  Transport  and  Politics  	 341
 Loans,  deliveries,  and  ships:  why  American  aid  got  bogged  down 	 353
 “Shooting  arrows  at  a  thunderstorm”:  propaganda  in  Russia 	 366
 Plans  not  realized 	 375
 Instead  of  conclusion 	 397
 W.  Wilson  and  the  first  experience  of  Russian  democracy 	 397
 Abbreviations  used 	 426
 Bibliography 	 427
 Index  of  Names  	 440
 Summary  	 448

Научное  издание
 Листиков  Сергей  Викторович
США
 И  РЕВОЛЮЦИОННАЯ  РОССИЯ
В  1917  ГОДУ
 К  вопросу  об  альтернативах
американской  политики
от  Февраля  к  Октябрю
 Утверждено  к  печати
Ученым  советом
Института  всеобщей  истории
Российской  академии  наук
 Зав.  редакцией  НЛ.  Петрова
Редактор  В  Д.  Лебедев
Художник  В.Ю.  Яковлев
Художественный  редактор  Т.В.  Болотина
Технический  редактор  М.К.  Зарайская
Корректоры  С.Н.  Мурашко,  ЕЛ.  Сысоева
 Подписано  к  печати  03.07.2006
Формат  60  х  90716.  Гарнитура  Таймс
Печать  офсетная
Усл.печл.  28,5.  Усл.кр.-отт.  28,5.  Уч.-изд.л.  30,6
Тираж  500  экз.  Тип.  зак.  3482
 Издательство  “Наука”
 117997,  Москва,  Профсоюзная  ул.,  90
 E-mail:  secrct@naukaran.ru
www.naukaran.ru
 Отпечатано  с  готовых  диапозитивов
в  ГУП  ‘Типография  “Наука”
 199034,  Санкт-Петербург,  9  линия,  12

АДРЕСА  КНИГОТОРГОВЫХ  ПРЕДПРИЯТИЙ
ТОРГОВОЙ  ФИРМЫ  "АКАДЕМКНИГА"  РАН
 Магазины  "Книга-почтой"
 121099  Москва,  Шубинский  пер.,  6;  241-02-52  www.LitRAS.ru  E-mail:
info@litras.ru
 197345  Санкт-Петербург,  ул.  Петрозаводская,  76;  (код  812)  235-40-64
 Магазины  "Академкнига”  с  указанием  букинистических  отделов  и
"Киига-почтой"
 690088  Владивосток,  Океанский  проспект,  140  ("Книга-почтой”);  (код  4232)
45-27-91  antoli@mail.ru
620151  Екатеринбург,  ул.  Мамина-Сибиряка,  137  ("Книга-почтой");  (код  3433)
50-10-03  Kniga@sky.ru
664033  Иркутск,  ул.  Лермонтова,  298  ("Книга-почтой");  (код  3952)  42-96-20
aknir@irlan.ru
 660049  Красноярск,  ул.  Сурикова,  45;  (код  3912)  27-03-90  akademkniga@
krasmail.ru
 220012  Минск,  просп.  Независимости,  72;  (код  10375-17)  292-00-52,  292-46-52,
292-50-43  www.akademkniga.by
117312  Москва,  ул.  Вавилова,  55/7;  124-55-00  akadkniga@nm.ru;  (Бук.  отдел
125-30-38)
 117192  Москва,  Мичуринский  проспект,  12;  932-74-79
 127051  Москва,  Цветной  бульвар,  21,  строение  2;  921-55-96  (Бук.  отдел)
 113105  Москва,  Варшавское  ш.,  9,  Книж.  ярмарка  на  Тульской  (5  эт.);  737-03-33,
737-03-77  (доб.  50-10)
 117997  Москва,  ул.  Профсоюзная,  90;  334-72-98  akademkniga@naukaran.ru
630091  Новосибирск,  Красный  проспект,  51;  (код  3832)  21-15-60  akadem-
kniga@mail.ru
 630090  Новосибирск,  Морской  проспект,  22  ("Книга-почтой");  (код  3833)
30-09-22  akdmn2@mail.nsk.ru
142290  Пущино  Московской  обл.,  МКР  "В",  1  ("Книга-почтой");  (код  277)
3-38-80
 191104  Санкт-Петербург,  Литейный  проспект,  57;  (код  812)  272-36-65
ak@akbook.ru  (Бук.  отдел)
 194064  Санкт-Петербург,  Тихорецкий  проспект,  4;  (код  812)  297-91-86
199034  Санкт-Петербург,  Васильевский  остров,  9-я  линия,  16;  (код  812)
323-34-62
 634050  Томск,  Набережная  р.  Ушайки,  18;  (код  3822)  51-60-36  akadem-
kniga@mail.tomsknet.ru
450059  Уфа,  ул.  Р.  Зорге,  10  ("Книга-почтой");  (код  3472)  24-47-62  akademkni-
ga@ufacom.ru
 450025  Уфа,  ул.  Коммунистическая,  49;  (код  3472)  22-91-85
 Коммерческий  отдел,  г.  Москва
Телефон  для  оптовых  покупателей:  241-03-09
www.LitRAS.ru
E-mail:  info@litras.ru
zakaz@litras.ru
Склад,  телефон  291-58-87
Факс  241-02-77

По  вопросам  приобретения  книг
государственные  организации
просим  обращаться  также
в  Издательство  по  адресу:
 117997  Москва,  ул.  Профсоюзная,  90
тел.  факс  (495)  334-98-59
E-mail:  initsiat  @  naukaran.ru
www.naukaran.ru

ISBN  5-02-034008-1