.*. ·■ I- Цб* i
■Ό OUC IW l

mOGRAlMJIEN
J1ERVOR HAG UNDER NATURWISSENSCHAFTLER»
TECIINiKEU UND MEDIZINER
ItANI) 14
ALBERT EINSTEIN
von
Prof. Dr. Friedrich Hernecb^
Berlin,
4., crganzte Auflage
BSB B. G. Teubner
Verlagsgesellschait
1979

Ф.Гернек
Альберт
Эйнштейн
Перевод с немецкого
И. Д. Рожанского
с послесловием
Б. Г. Кузнецова
ы
<ШУ
Издательство «Мир»
Москва 1979

УДК 53 (023) + 92
Книга известного историка науки
Ф. Гернека (ГДР) представляет собой
краткий очерк жизпи и деятельности
величайшего физика XX века, столетие
со дня рождения которого широко
отмечается в 1979 г. во всем мире. Наряду
с популярным изложением научных
открытий Эйнштейна особое внимание
уделяется его общественной,
гуманистической деятельности. Перед читате*
лями возникает многогранный образ не
только великого ученого, по и
подлинного гуманиста и последовательного
борца за мир и взаимопонимание меж-·
ду народами.
Книга адресована самым широким
кругам читателей, в первую очередь
молодежи.
Редакция литературы по фишке
1704010000
20401 - 070
04* (01)-79
76-79
) BSB В. G. Teubner
Verlagsgesellschaft, Leipzig, WW A
ι Перевод на русский язык, «Мир», 1979

ПРЕДИСЛОВИЕ Меня очень обрадовало, что вслед
АВТОРА за моими большими по объему
К РУССКОМУ книгами «Альберт Эйнштейн.
ИЗДАНИЮ Жизнь во имя истины, гуманизма
и мира» и «Пионеры атомного
века. Великие исследователи от
Максвелла до Гейзенберга»,
которые были выпущены
издательством «Прогресс» в 1966 и 1974 гг.,
теперь переведена на русский
язык и моя краткая биография
Эйнштейна.
Учитывая круг читателей,
которым в первую очередь
предназначена книга, я стремился в
возможно более простой форме
изложить результаты
теоретических исследований Эйнштейна,
причем касался лишь работ,
имеющих принципиальное и
философское значение. Кроме того, я
всегда стремился охарактеризовать с
общественно-политической и
научно-исторической точки зрения
условия, при которых был получен
тот или иной выдающийся
результат.
Мне хотелось бы, чтобы моя
небольшая книга способствовала
созданию у советского читателя
живого впечатления о
неповторимой личности этог® великого
немецкого физика, который
восхищался Лениным и был другом
Советского Союза.
Берлин, 14 марта 1979 г, Ф. Герпек

ПРЕДИСЛОВИЕ Научное творчество Альберта Эйн-
К НЕМЕЦКОМУ штейна поразительным образом
ИЗДАНИЮ сочеталось с активной
деятельностью во имя гуманизма и защиты
мира. Его жизнь служит ярким
примером, ко многому
обязывающим нас, пыие живущих.
Поэтому создание доступной широким
кругам читателей работы,
посвященной жизни и деятельности
Эйнштейна, следует
рассматривать как благородную и почетную
задачу.
Автор настоящей книги, проф.
Ф. Гернек из университета имени
Гумбольдта в Берлине, уже
опубликовал однажды обстоятельное
жизнеописание Эйпштейна,
которое, в частности, было переведено
и на русский язык1·
Предлагаемая значительно
более короткая биография
Эйнштейна адресомана, и соотмстствин с
цсмшмм данной серии, прежде
всего школьникам и студентам,
преподавателям и научным
работникам всех специальностей. Биогра->
фия написана с учетом новейших
результатов исследований жизни
и творчества Эйнштейна и воссоз-
1 F. Hernecky Albert Einstein — Ein
Leben fur Wahrheit, Menscblichkeit und
Frieden, Berlin, 1963, 3. Aufl. Berlin,
1967. (Имеется русский перевод: Ф. Гер*
нек. Альберт Эйпштемн. Жизнь во имя
истины, гуманизма и мира.— М.: Прог*
ресс, 1966.)

ПРЕДИСЛОВИЕ К НЕМЕЦКОМУ ИЗДАНИЮ 7
дает верный, освобожденный от
легенд и подтверждаемый
историческими документами образ
ученого.
Издательство и редактор ичи-
тают для себя честью передать
эту книгу на суд общественности.
Она внесет вклад в дело
ознакомления читателей, особенно
молодого поколения ГДР, с жилпыо π
тиорчес/птм ш>1 дающегося
немецкого ученого, гуманиста и борца
на мир.
Лейпциг, апрель 1973. Г. Вуссинг

/fjl^r

ВВЕДЕНИЕ Такой человек может быть понят, толь*
ко если представить его как сцену, на
которой разворачивалась борьба за веч-
ную истину.
(Эйнштейн о Ньютоне)
Альберт Эйнштейн, с именем
которого связано завершение здания
классической физики и
одновременно открытие новых путей в
науке, занимает в истории
новейшего естествознания особое место.
Научный революционер и один из
«великих преобразователей
естествознания», как назвал его
Ленин, он стоит на рубеже старой и
новой физики.
Создав теорию
относительности, Эйнштейн творчески
завершил классическую физику
электромагнитного поля и
одновременно заложил основы нового учения
о пространстве, времени и
тяготении. Своими работами по
молекулярной физике он продолжил
изыскания австрийского физика
Людвига Больцмана в области
теплового движения и в
значительной части завершил их.
Замечательные исследования
атомистической природы света, в которых
Эйнштейн смело и
последовательно развил гениальные идеи
Макса Планка о дискретной
структуре света, открыли эру атомной
физики; одно из величайших
событий этой эры — освобождение
энергии атомного ядра — также
было подготовлено
теоретическими работами Эйнштейна.
По тому значению, какое
имели его работы для развития
естественнонаучного мышления,
Эйнштейна можно сравнить только с
Кеплером и Ньютоном. Вместе с

10
ВВЕДЕНИЕ
тем некоторые черты личности и судьбы Эйнштейна
сближают его с Галилеем. Конечно, трагическое
противоречие между научной деятельностью
Эйнштейна и его гуманистическими убеждениями, неизбежное в
общественных условиях его времени, имело другой
характер, чем то противоборство, в которое на три
столетия ранее был вовлечен великий итальянец, однако
оно оказало на немецкого ученого не менее глубокое
и мощное воздействие.
В силу особых условий его эпохи Альберт Эйнштейн
отчетливее, чем многие другие исследователи,
осознавал политическую роль естественных наук в
буржуазном классовом обществе. Он вынужден был понять, как
неразрывно связано в наше время изучение природы
с общественной и политической жизнью. В течение всей
своей жизни выступавший за мир и взаимопонимание
между народами Эйнштейн стал в конце ее относиться
к себе чуть ли не как к преступнику по отношению к
человечеству — ведь именно он своим открытием
эквивалентности массы и энергии создал предпосылки для
использования атомной энергии, а своими письмами к
американскому президенту Рузвельту непосредственно
способствовал принятию решения об изготовлении
первых атомных бомб.
Если говорить об организации естественнонаучных
исследований, то и в этом отношении Эйнштейн стоит
на поворотном пункте истории науки. Создатель учения
о световых квантах и теории относительности был
одним из последних выдающихся естествоиспытателей-
одиночек. На основе опыта собственных исследований
он придерживался того мнения, что только «свободный
индивидуум» может совершать открытия; самое
большее, что можно сделать для ученого в плане
организации,— это обеспечить ему свободу и благоприятные
условия для работы.
Между тем обстоятельства изменились самым кар·
динальным образом. В настоящее время едва ли
возможно совершать открытия в физике иначе как в
результате коллективной работы. Если в 1919 году,
отвечая на вопрос — где находится его лаборатория,
Эйнштейн мог указать на свой письменный прибор, то
в настоящее время даже в области теоретической физи-

пш дшие
11
κι ι едва ли приходится рассчитывать на получение
сколько-нибудь существенных результатов только с
помощью карандаша. Наглядные доказательства этого
широко известны. Так, в научно-исследовательских
центрах мира созданы и продолжают создаваться
гигантские лаборатории, без которых невозможно
теперь решать теоретические проблемы физики
элементарных * частиц. Высказанная Эйнштейном в другой
связи мысль, что подлинно ценное может создаваться
лишь в результате совместных действий многих людей,
оказалась верной также и в отношении теоретических
исследований.
Запив благодаря своей всемирной славе уникальное
положение, Эйнштейн оказался втянутым в классовые
стычки начала нового века. Его общественная позиция
определялась глубоким чувством ответственности, хотя,
но собственному его признанию, ему, не ощущавшему
потребности примыкать ни к отдельным людям, ни к
коллективам, было нелегко нарушать то одиночество,
которое соответствовало его натуре и в котором он
нуждался как ученый, неизменно погруженный в
размышления. Однако политическая обстановка вновь и
вновь заставляла знаменитого ученого публично*
выражать свою точку зрения.
Один из величайших мыслителей во всей истории
естествознания, Эйнштейн в то же время был
решительнейшим борцом за мир и гуманность. Страстное
стремление к социальной справедливости и обостренное
чувство ответственности перед обществом заставляли
его принимать непосредственное участие в
общественной и политической жизни народов. Подлинный смысл
человеческой жизни заключался для него в служении
обществу. Естествознание и политика переплетались
друг с другом как в его сознании, так и в его деятель-
кости. Хотя в политическом отношении Эйштейн и не
был столь последовательным, как его французские
друзья Поль Ланжевен и Фредерик Жолио-Кюри,
которые стали членами Коммунистической партии своей
страны, все же создатель теории относительности
принадлежал к числу наиболее прогрессивных
естествоиспытателей, работавших в Германии в течение первой
трети нашего века.

12
ВВЕДЕНИЕ
Эйнштейн был философствующим физиком.
Естествознание без теории познания, если вообще таковое
мыслимо, казалось ему «примитивным и путаным»,,
Философские проблемы занимали его уже с ранних лет.
Он проштудировал сочинения известных философов, не
примкнув, однако, ни к одной из существующих
философских школ.
Как и политические суждения,*которые были
подчас слишком субъективными и обусловлены
обстоятельствами текущего момента, так и философские
взгляды Эйнштейна содержали много ошибочного.
Представляется несомненным, что великий физик в молодости
прошел школу философского идеализма. Однако, с
другой стороны, не следует упускать из вида, что именно
Эйнштейну научная философия обязана
существенными достижениями в области теории познания. В своих
исследованиях по теоретической физике Эйнштейн
впервые поставил проблему одновременности
пространственно удаленных друг от друга событий
(фундаментальное значение которой для теории познания именно
он впервые осознал), проблему структуры
пространства — времени, проблему моделей Вселенной и другие
важнейшие проблемы философии современного
естествознания. Он пытался самостоятельно решить эти
проблемы теми теоретическими методами, которые
были ему известны и которыми 'он располагал в данных
обстоятельствах, и показал себя при этом
первоклассным, хотя и стихийным, диалектиком.
Несмотря на то что в своем философском мышлении
Эйнштейн не был материалистом-диалектиком и к
диалектическому материализму относился критически,
как и ко всем прочим философским «измам», все же в
некоторых существенных пунктах он стоял на
позициях, не столь далеких от философии, основанной
Марксом и Энгельсом.
Это относится, например, к постоянно
выдвигавшемуся им требованию принципиального методического
сомнения, направленного против любого рода
самодовольства и самомнения, против любой некритической
самоудовлетворенности достигнутыми результатами
познания, которые считаются «достоверными». В
течение всей своей долгой творческой жизни Эйнштейн

ВВЕДЕНИЕ
13
практически следовал любимому девизу Маркса
«Подвергай все сомнению!». Как удачно заметил один из
его друзей, он относился к собственным решениям
проблем обычпо гораздо критичнее, чем его критики,
а зачастую даже, чем его противники и враги.
Честная и самокритичная позиция гениального
естествоиспытателя, согласно которой результаты,
имеющие научное значение, могут быть получены лишь в
рамках сделанных допущений, полностью согласуется
с основным положением диалектического
материализма в вопросе об истинности результатов нашей
исследовательской деятельности. «Самым ценным
результатом подобного высказывания,— писал в
«Анти-Дюринге» Энгельс,— было бы лишь то, что оно настроило бы
нас крайне недоверчиво к нашему нынешнему
познанию...» Энгельс обосновывает необходимость такого
скептицизма тем, что «мы, по всей вероятности,
находимся еще почти в самом начале человеческой истории,
и поколения, которым придется поправлять нас, будут,
надо полагать, гораздо многочисленнее тех поколений,
познания которых мы имеем возможность поправлять
теперь, относясь к ним сплошь и рядом свысока» *.
Именно так думал и Эйнштейн, причем он, разумеется,
не делал исключения для результатов своих
собственных размышлений.
С величайшей непримиримостью Эйнштейн
выступал против любых попыток канонизации в какой-
либо форме естественнонаучных знаний и философских
точек зрения, которая лишает возможности подвергнуть
их критической проверке и тем самым препятствует
дальнейшему творческому прогрессу. Как и Энгельс,
он высмеивал самомнепие некоторых мыслителей,
которые полагают, что владеют последними,
«окончательными», истинами. В первую очередь его
насмешки были направлены против тех, кто пытался
претендовать на роль непогрешимых авторитетов в области
научного познания. Свою враждебность догмам и
авторитетам Эйнштейн выразил следующим образом в
одном из своих афоризмов: «Тот, кто пытается выступать
1 Маркс /Г., Энгельс Ф. Соч. Т. 20, стр. 87.

14
ВВЕДЕНИЕ
в качестве авторитета в области истнпы и познания,
терпит крушение под хохот богов».
Но при всем своего скептицизме Эйнштейн ♦твердо
и непоколебимо верил в конечную победу научной
истины. Оп был убежден, что истинное в конце концов
пробьет себе дорогу, даже если временно оно терпит
поражения. Будучи страстным противником войны
и фашизма, он, конечно, знал — и доказал это своим
личным примером,— что за победу политических истин
нужно ожесточенно бороться.
Эйнштейн не сомневался в том, что принципы
справедливости и человечности неразделимы. В оставшейся
неоконченной рукописи, которую нашли в столике у его
смертного ложа, имеются следующие строки:
{(.Когда речь идет об истине и справедливости, не
существует различия между малыми и большими
проблемами. Ибо самые общие точки зрения, относящиеся
к поведению людей, нераздельны. Тому, кто в малых
делах относится к истине несерьезно, нельзя доверять
и в больших делах».

ШКОЛЬНЫЕ Альберт Эйнштейн родился
И СТУДЕНЧЕСКИЕ 14 марта 1879 года в Ульме· Ег0
*л ' предки, евреи-иммигранты, пересе-
ГОДЫ лились в Вюртемберг в XVI веке·
Оки жили там в сельских общи-
Детство пах, занимались торговлей и ре-»
в Мюнхене меслом и по укладу жизни, языку
и образу мышления полностью
слились с коренным швабским
населением.
Отец физика, Герман
Эйнштейн, выделялся в школе своими
математическими способностями,
однако его родители не обладали
средствами, чтобы дать ему
высшее образование, поэтому он
выбрал торговую профессию и в
1877 году открыл в Ульме
магазин электротехнических товаров*
Мать, Паулина Эйнштейн-Кох,
дочь богатого торговца зерном,
была музыкально одаренной
женщиной. Музыкальность матери и
математические способности отца
jse только передались сыну, но и
проявились у него гораздо более
ярко.
Вскоре после рождения
Альберта отец расстался с магазином
в Ульме и вместе с семьей
переселился в Мюнхен. Там он
построил в пригороде жилой дом, а
также мастерскухо, в которой
изготавливалась различная
электротехническая аппаратура:
динамо-машины, дуговые лампы и измеритель-»
ные инструменты — технические
новинки, которые в эпоху
газового освещения ещё с трудом
пробивали себе дорогу. К тому же
отец Эйнштейна не обладал
деловыми качествами, и его
.маленькое предприятие не было при-<
быльным.

16
ШКОЛЬНЫЕ И СТУДЕНЧЕСКИЕ ГОДЫ
Альберт вместе со своей сестрой Майей, которая
была на два года моложе его, рос в южной части
баварской столицы, в доме, окруженном садовой
зеленью. С детских лет у мальчика развилась
глубокая любовь к природе. В позднейшие годы Эйнштейн
й^егда предпочитал жить в сельской местности или в
маленьких провинциальных городках. В период жизни
в Берлине он привольнее всего чувствовал себя на Ха-
фельских озерах. Очень любил он также отрова
Северного моря и Балтийское побережье Германии —
прежде всего Аренсхооп и остров Хиддензее. Переселившись
в США, он жил в Принстоне, в доме, окруженном
большим садом. Этого чувства природы, в столь
высокой степени ему присущего, не хватало, к огорчению
ученого, многим его коллегам, у которых научная
работа вытеснила способность радоваться природе. Так,
он заметил однажды по поводу Марии Склодовской-
Кюри: «Мы провели с семьей Кюри несколько дней
отпуска в Энгадсие. Однако мадам Кюри ни разу не
услышала пения птиц».
Еще будучи школьником, в Мюнхене Эйнштейн
занимался музыкой. С шестилетнего возраста его начали
учить игре на скрипке. Вначале мальчик воспринимал
эти уроки как скучную обязанность, но вскоре музыка
увлекла его. С течением времени она стала его страстью
и в конце концов почти превратилась во второе его
призвание. Отправляясь в любые поездки, Эйнштейн
брал с собой свою скрипку и в первое время даже на
заседаниях Берлинской академии наук обычно
появлялся со скрипичным футляром, потому что после
заседания шел к одному из своих коллег — к Планку или
Борну, чтобы совместно музицировать. Его любимым
композитором был Гайдн, он высоко ценил также
Моцарта и Баха. Как в Берлине, так и в Соединенных
Штатах ученый иногда давал публичные концерты,
сборы с которых предназначались для
благотворительных целей.
«Альбертль», так его называли родители, держался
обычно в стороне от своих школьных сверстников.
Больше всего он любил заниматься в одиночестве
своими кубиками или выпиливать лобзиком. Как сам
Эйнштейн говорил впоследствии, он всегда был ярко выра-

Эйнштейн, играющий на скрипке в Берлине
(рисунок Леонида Пастернака).

13
ШКОЛЬНЫЕ И СТУДЕНЧЕСКИЕ ГОДЫ
женным одиночкой. Даже к близким членам своей
семьи он не был привязан всем своим сердцем и
всегда испытывал чувство некоторой отчужденности и
потребность в уединении.
Однако с юности Эйнштейн не испытывал чувства
страха перед людьми. Любая форма светского
лицемерия претила его натуре. Свои личные убеждения он
всегда высказывал открыто и без обиняков, не думая
о том, что могут по этому поводу сказать другие.
К трусливым и робким людям, которых он встречал
среди своих коллег по профессии и с которыми ему
довелось сталкиваться в· своей гуманистической
деятельности, он относился не иначе как с едкой
насмешкой, о чем свидетельствуют, между прочим, иронические
стихи, которые он сочинял в соответствующих случаях*
Компас, Еще до того, как Эиштейн посту-
книга иол в школу, отец однажды пода-
по геометрии рил ему компас. Этот простой
и скорость предмет с неожиданной силой воз-
света будил любознательность мальчик
ка: его поразило, что стрелка бус^
соли всегда устанавливалась в одном направлении.
Внешность вещей таила в себе что-то глубоко скрытое!
В пространстве, которое обычно считается «пустым»,
очевидно, происходит нечто, заставляющее тела
поворачиваться в определенном направлении. Хотя
знакомство с компасом относилось к тому периоду жизни
великого исследователя, когда он был еще далек от
занятий наукой, оно оказало сильное влияние на его
последующую научную деятельность. Здесь еще в
детски наивной форме проявилась его заинтересованность
проблемой свойств поля и структуры пространства,
которая впоследствии столь живо занимала Эйнштейна-
физика и которую он гениально решил в своей общей
теории относительности.
Спустя несколько лет произошло еще одно событие,
которое произвело яркое впечатление и оказало
большое влияние на Эйнштейна, уже посещавшего
младшие классы гимназии: в начале учебного года ему
подал в руки учебник евклидовой геометрии. В нем
он нашел, например, утверждение о том, что три вы-

ШКОЛЬНЫЕ И СТУДЕНЧЕСКИЕ ГОДЫ
19
соты треугольника пересекаются τι одной точке,
доказанное с убедительностью, исключавшей, как казалось,
всякие сомнения. Четкость и достоверность
утверждений произвели на мальчика «неописуемое впечатление».
Учебник геометрии — «священная книжечка по
геометрии», как он сам называл ее впоследствии,— снова
вызвал то «божественное любопытство», которое
Эйнштейн считал первоисточником всех
естественнонаучных и технических достижений. Оно побудило
любознательного мальчика в один присест самостоятельно
изучить всю книгу, не дожидаясь проработки отдельных
ее разделов на уроках в соответствии со школьной
программой.
И наблюдение за стрелкой компаса, неизменно
поворачивающейся к северному полюсу, и знакомство с
геометрическими аксиомами определили направление
духовного развития склонного к размышлениям
мальчика. Они оказали глубокое влияние на метод работы
будущего исследователя и мыслителя.
Из биографий великих естествоиспытателей мы
знаем, что часто уже в ратшие годы они — ив
большинство случаев совершенно случайно — сталкивались
с сочинениями, которые оказывали решающее влияние
па их научную судьбу. Это относится также и к
Эйнштейну. Он пишет в своей автобиографии: *
«Мне посчастливилось также получить понятие о
главнейших результатах и методах естественных наук
по очень хорошему популярному изданию, в котором
изложение почти везде ограничивалось качественной
стороной вопроса (бернштейновские
естественнонаучные книги для народа — труд в 5—6 томов); книги
эти я читал, не переводя дыхания» 1.
«Естественнонаучные книги для народа» Аарона
Бернштейна к тому времени довольно сильно устарели,
однако благодаря выбору расположения и характера
изложения естественнонаучных сведений все еще могли
возбуждать захватывающий интерес. Их автор,
участник буржуазной революции 1848 года, подвергавшийся
гонениям со стороны реакции, с большим искусством
1 Эйнштейн Α., Собрание научных трудов, 7Λ 4,— JVL; Наука,
1967, стр. 263.

20
ШКОЛЬНЫЕ И СТУДЕНЧЕСКИЕ ГОДЫ
приобщал читателей к трудному
естественнонаучному материалу, ставя занимательные вопросы. Во
главу первого томика и тем самым в начал© всего
рассмотрения природы он поместил проблему скорости
распространения света. Затем следовали разделы,
посвященные весу Земли и описанию опытов по
взвешиванию земного шара, а также проблеме «свет и
расстояние».
По-видимому, именно эти первые главы и прочел,
«не переводя дыхания», школьник Эйнштейн.
Некоторые из затронутых в них вопросов оказались
лежащими в русле его позднейших исследований по
теоретической физике. В этой книге Эйнштейн впервые
столкнулся с проблемой скорости света и ее
фундаментальным значением — проблемой, которая с тех пор
неизменно его занимала и пятнадцать лет спустя привела
к формулировке принципа относительности.
Отход Наибольшее влияние па мировоз-
от веры зрение Эиштейпа, когда он был
в бога еще школьником, оказало
материалистически-атеистическое
произведение, которое он «со страстным интересом»
прочел в возрасте тринадцати лет- Это была книга
Людвига Бюхнера «Сила и вещество», получившая в то
время широкое распространение и подвергшаяся
яростным нападкам со стороны клерикальной реакции.
Ее автор был одним из популярнейших
пропагандистов естественнонаучного буржуазного атеизма в Гер*
мании второй половины XIX века. В этой книге
Эйнштейн впервые столкнулся с воинствующей
материалистической философией и с открытым отказом от
веры в бога во всех ее исторических формах. Книга
Бюхнера содержала также резкую и убедительную
отповедь всем попыткам осудить атеистическое
мировоззрение с точки зрения морали.
Позднее, в зрелом возрасте, Эйнштейн находил
книгу «Сила и вещество» несколько детской из-за ее
наивного реализма, однако в дни молодости ученого
она вместе с «Естественнонаучными книгами для
народа» способствовала его отходу от веры в бога. Под ее
влиянием Эйнштейн начал понимать, что в библейских

ШКОЛЬНЫЕ И СТУДЕНЧЕСКИЕ ГОДЫ
21
текстах содержится много неверного и что религиозные
легенды служат в конечном счете недоброму делу.
Позднее он писал:
«Следствием этого было прямо-таки фанатическое
свободомыслие, соединенное с выводами, что молодеоюь
умышленно обманывается государством; это был
потрясающий вывод. Такие переживания породили недоверие
ко всякого рода авторитетам и скептическое отношение
к верованиям и убеждениям, жившим в окруоюавшей
меня тогда социальной среде. Этот скептицизм никогда
меня уже не оставлял, хотя и потерял свою остроту
впоследствии, когда я лучше разобрался в причинной
связи явлений» 1.
Душевное потрясение, вызванное чтением Бюхнера,
привело к тому, что наивная вера в бога сменилась у
мальчика сознательным отрицанием его существования.
Альберт стал атеистом, как и его отец. Правда,
Эйнштейн не стал воинствующим противником религии,
подобно таким ученым, как Эмиль Дюбуа-Реймонд,
Эрнст Геккель и Вильгельм Оствальд, тем не менее
он был непримиримым врагом духовенства и веры в
откровение. «Космическая религиозность», к которой он
пришел позднее, не имела ничего общего с религией
в общепринятом смысле.
Скептическое умонастроение, которое развилось у
Эйнштейна с раннего возраста под влиянием
естественнонаучно-атеистических просветительных произведений,
создало благоприятные психологические предпосылки
для восприятия идей мыслителей скептического
направления, а именно Давида Юма и Эрнста Маха. Их
критика познания попала на хорошо подготовленную и
плодородную почву. Юм и Мах помогли Эйнштейну
преодолеть устаревшие взгляды и найти новые
творческие пути. Впоследствии Эйнштейн сам четко заявил,
что на него «в особенности Юм и Мах оказали прямо
или косвенно очень сильное воздействие». О Махе он
написал также в своей автобиографии: «Я усматриваю
подлинное величие Маха и его неподкупном скептицизме
1 Эйнштейн А. Собрание научпых трудов. Т. 4— М.:
Наука, 1967. стр. 259,

22
ШКОЛЬНЫЕ И СТУДЕНЧЕСКИЕ ГОДЫ
и независимости»., Эту характеристику можно с
полным правом отнести и к самому Эйнштейну.
Эйнштейн был врагом любых предрассудков.
«Лишь немногие в состоянии спокойно высказывать
мнения, расходящиеся с предрассудками окружающей
среды; большинство dice людей вообще неспособно
прийти к такого рода мнениям».
Так гласит один из его афоризмов. Тайна научного
успеха Эйнштейна в значительной части объясняется
тем, что он умел избавляться от «предрассудков
окружающей среды».
Разрыв Рано развившаяся у Эйнштейна
с родиной антипатия ко всякого рода
притязаниям на авторитетность плохо
уживалась с принципами системы школьного
образования, господствовавшей в то время в Германии.
Следующие строки, написанные Эйнштейном в 1936 году,
носят явный отголосок личных переживаний,
испытанных им, когда он учился в мюнхенской гимназии Луит-
польда:
«Хуже всего, по-моему, когда работа школы
принципиально основана на страхе, насилии и искусственно
создаваемом авторитете. Подобные методы
обращения с учениками разрушают их здоровые чувства,
искренность и веру в свои силы. В результате
воспитываются покорные верноподданные».
Устав от учебной зубрежки и испытывая чувство
отвращения к полувоенным методам воспитания,
шестнадцатилетий Эйнштейн весной 1895 года под
благовидным предлогом покинул школу и уехал к своим
родителям, которые к тому времени обосновались в
Милане, где Герман Эйнштейн решил еще раз
попытать счастье на поприще предпринимательства.
Родители были поражены и мало обрадованы тому, что
Альберт прервал свое обучение за год до окончания
гимназии. Он заверил их, что сможет, занимаясь
самостоятельно, приобрести знания, необходимые для
поступления в Высшее техническое училище. Следуя
примеру своего дяди, он хотел стать инженером. После
отъезда из Мюнхена Эйнштейн не желал больше
юридически быть связанным со своей родиной, поэтому,

ШКОЛЬНЫЕ И СТУДЕНЧЕСКИЕ ГОДЫ
23
будучи еще несовершеннолетним, попросил своего
отца подать за него прошение о выходе из вюртем-
бергского гражданства. В начале 1896 года это
прошение было удовлетворено.
Неблагоприятное материальное положение
родителей вынудило молодого Эйнштейна как можно скорее
приступить к учебе ради хлеба насущного. Осенью
1895 года он направляется в Швейцарию, чтобы
поступить в федеральный «Политехникум», т. е. в Высшее
техническое училище в'Цюрихе. Так как он не мог
представить документа об окончании средней школы,
ему пришлось сдавать особые приемные испытания,
однако его знания по историко-филологическим
предметам оказались недостаточными и его постигла
пеудача. По совету ректора, Эйнштейн поступил в
кантональную школу в Аарау, чтобы закончить
среднее образование и получить аттестат зрелости.
В кантональной школе в Аарау еще был жив
демократический и гуманистический дух великого
швейцарского педагога начала XIX века Песталоцци,
деятельность которого протекала в тех же краях.
Эйнштейн мд.'шал школу в Аарау «отрадиейшим примером
иоспитатольпого лаиодснши этой ступени». Она
наглядно продемонстрировала ему важность такого
положения, когда преподаватели обладают свободой в выборе
учебного материала, а учитель и ученик, исполненные
чувства ответственности, с радостью выполняют общую
работу.
«Ибо человек не машина, и он хиреет, если
лишается возможности самоопределения и свободы
высказывать собственные суждения».
Большое значение для развития научных
представлений Эйнштейна имел мысленный эксперимент,
который неизменно занимал его во время пребывания
в Аарау. Что случилось бы, если бы мы могли
следовать за световым лучом со скоростью света? Не
окажется ли тогда перед нами «не зависящее от времени
волновое поле»? Ведь ничего такого не может быть!
Впоследствии Эйнштейн неоднократно упоминал,
что эти размышления были важнейшей
предварительной ступенью к созданию его теории относительности.
Он говорил о «первом детском мысленном эксперименте,

24
ШКОЛЬНЫЕ И СТУДЕНЧЕСКИЕ ГОДЫ
имеющем отношение к специальной теории
относительности». И, умудренный многими годами
творческой жизни', добавлял:
«Открытие не есть порооюдение логического
мышления, далее если его конечный результат облечен в
логическую форму».
В период пребывания в Аарауской школе Эйнштейн
принял решение стать не инженером, а
преподавателем физики. Он сдал выпускные экзамены и в октябре
1896 года был принят в Цюрихский политехникум.
Крушение В своей научной автобиографии
старой Эйнштейн следующим образом
картины охарактеризовал физическую кар-
мироздания тину мира, как она
представлялась ему в юности:
«Несмотря на то, что в отдельных областях она
[физика] процветала, в принципиальных вещах
господствовал догматический застой. В начале (если таковое
было) бог создал ньютоновы законы движения вместе
с необходимыми массами и силами. Этим все и
исчерпывается; остальное должно получаться дедуктивным
путем, в результате разработки надлелеащих
математических методов» *.
В целом природа трактовалась тогда как гигантский
часовой механизм, который, после того как он был
построен и приведен в движение «первичным толчком»,
функционирует в соответствии с внутренне присущими
ему законами. В силу неумолимой необходимости,
действующей в природе, судьба каждой отдельной
материальной частицы заранее предрешена на все
времена. Почти все физики тех лет видели в
классической механике прочную и окончательную основу своей
науки, а следовательно, и всех других естественных
наук. Неограниченно господствовало механистическое
понимание явлений природы в том виде, в каком оно
возникло во времена Галилея, Декарта и Ньютона, а
затем получило убедительное подтверждение и
интенсивно развивалось.
1 Эйнштейн А. Собрание научных трудов. Т. 4.— М.: Hay*
ка, 1967, стр. 265.

ШКОЛЬНЫЕ И СТУДЕНЧЕСКИЕ ГОДЫ
25
Около 1870 года это представление о мире
достигло своего расцвета. Затем начался его постепенный
упадок. В результате открытий, совершенных в 80- ш
90-х годах, механистический подход увяз в
непреодолимых трудностях и противоречиях. Прежде всего
максвелловские уравнения поля и результаты,
полученные Генрихом Герцем, нанесли тяжелейший удар
доверию к механике как к якобы окончательной и
последней основе физики. Впрочем, даже и эти два
исследователя в своем физическом мышлении продол
жали придерживаться ньютоновской механики как
надежного фундамента всей физики.
Заслуга австрийского физика-философа и историка
физики Эрнста Маха состояла в том, что он — как
выразился Эйнштейн — «пошатнул эту догматическую
веру». В докладе, прочитанном им в 1871 году в
Пражской академии наук, Мах заявил, что
механистическое миропонимание отнюдь не обязательно для
познания явлений и что оно может оказаться даже π рошп <
ствием для такого познания. Эти очень смелые и
необычные для того времени мысли были им дотплмю
обоснованы в вышедшей'в 188Л году кмигп «Мохииика;
историко-критический очерк се развития».
Примерно в то же время Фридрих Энгельс η
своих набросках по диалектике природы указал на
ограниченность механистического подхода к природво
Энгельс энергично полемизировал против «яростного
стремления» естествоиспытателей свести чвсе к механи
ческому движению. Но эти мысли одного из
основоположников философии диалектического материализма
не были опубликованы и не могли повлиять на
фактический ход развития естествознания в конце XIX века,,
В равной степени это относится к аналогичным
высказываниям Энгельса в «Анти-Дюринге», которые едва
привлекли к себе внимание естествоиспытателей. Но и
более специальная критика классической механики,
исходившая от Маха, также не нашла первоначально
никакого отклика. Еще в конце 70-х годов· большинство
физиков было убеждено в правильности и незыбломо-
сти механистических основ их науки. Лишь под
воздействием неожиданных и потрясающих открытий
второй половины 90-х годов, первым из которых было

26
ШКОЛЬНЫЕ И СТУДЕНЧЕСКИЕ ГОДЫ
открытие «Х-лучей» Рентгеном, произошло крушение
механистического понимания природы. Наступил
«период сомнений», как его назвал французский физик
Анри Пуанкаре, а вместе с ним тот «кризис физики»,
формы проявления и сущность которого изложены и
проанализированы Лениным в его работе
«Материализм и эмпириокритицизм».
/Среди естественнонаучных достижений, которые
привели к полному краху механистической физики,
помимо открытия рентгеновских лучей, прежде всего
следует назвать открытия радиоактивности и
электрона. Они совпали со студенческими годами Эйнштейна:
1896—1900. Осенью 1900 года Макс Планк пришел к
выводу, что тепловое излучение обладает
атомистической, квантовой структурой — открытие, окончательно
поколебавшее каркас старого мироздания.
Студент Эйнштейн всегда испытывал боль-
в Цюрихе шуто склонность к естественным
наукам, чем к математике, и сам
он считал себя целиком и полностью физиком, поэтому
вначале он сравнительно мало занимался математикой.
У Германа Минковского, который в Цюрихе был
учителем Эйнштейна и который впоследствии придал
специальной теории относительности законченную
математическую форму, сложилось невысокое мнение о
студенте Эйнштейне, часто пропускавшем его лекции.
Тем не менее Эйнштейн полностью использовал
студенческие годы для своего образования — прежде
всего путем самостоятельных занятий, которые были
ему больше по душе, поскольку он предпочитал
осваивать научные проблемы, подолгу размышляя над ними,
а не слушать и записывать лекции. Так, он прочел
«со священным рвением» — как он сам позднее
писал — основные труды Кирхгофа, Гельмгольца, Герца,
Больцмана, Лоренца и Максвелла. Согласно его
собственному свидетельству, особенно глубокое и сильное
впечатление произвела на него история механики Маха,
которую он оценивал исключительно высоко и которую
уже в конце жизни назвал «революционным трудом».
Летом 1900 года Эйнштейн сдал экзамен на
получение диплома преподавателя фивики. По всем экзамена-

ШКОЛЬНЫЕ И СТУДЕНЧЕСКИЕ ГОДЫ
27
иконным предметам он получил хорошие, хотя и но
самые высокие оценки. После экзамена он в течение
целого года испытывал отвращение ко всякого рода
занятиям по своей специальности. Необходимость
забивать голову всеми данными науки, как
существенными, так и несущественными, подействовала на него
устрашающе, и в течение некоторого времени после
выпускных экзаменов ему были невыносимы любые
мысли, относившиеся к научным проблемам.

ТВОРЧЕСКИЕ
ГОДЫ
В ШВЕЙЦАРИИ
На пути
в Берн
Эйнштейну пошел двадцать
второй год. Его мечта о научной
карьере в области теоретической
физики осуществилась не сразу.
Почти в течение двух лет молодой
дипломированный преподаватель
физики не мог найти постоянной
работы по специальности. В
некоторых отношениях этот период
его жизни оказался наиболее
отягощенным заботами. Большей
частью он жил у своих родителей
в Милане, откуда предпринимал
тщетные усилия найти какую-
либо работу. Он уже почти
получил место ассистента в Высшем
техническом училище в Цюрихе,
но в самый последний момент
оттуда пришло письмо с отказом.
Столь же безуспешным было
письменное ходатайство,
адресованное Вильгельму Оствальду, о
месте ассистента в Институте
физической химии в Лейпциге.
Эйнштейн был рад даже тому, что
мог в течение нескольких недель
замещать школьного
преподавателя математики в Виитертуре.
Вслед за этим он недолгое время
работал в качестве преподавателя
математики и физики в Шаффгау-
зене, в пансионате для
иностранцев, готовящихся к поступлению
в швейцарские учебные заведения.
По рекомендации друзей он
наконец получил место эксперта в
федеральном Бюро патентов в
Берне. Незадолго до этого он
приобрел швейцарское гражданство.
Сначала Эйнштейн был
экспертом 3-го класса, т. е. помощником
эксперта; он должен был
подготавливать экспертные заключения
на поступающие патентные заяв-

ТВОРЧЕСКИЕ ГОДЫ В ШВЕЙЦАРИИ
29
ки и выписывать патентные свидетельства. Он
проработал в этом «светском монастыре», как он называл
Бюро патентов, семь с лишним лет — с июля 1902 по
октябрь 1909 года. Эйнштейн считал это время самым
счастливым и плодотворным периодом своей жизни,
потому что в годы наивысших творческих достижений
он оказался избавленным от заботы о пропитании, а
его обязанности «патентного служки» вынуждали его
всесторонне обдумывать разные физико-технические
вопросы. К тому же его служебные обязанности
оставляли ему достаточно времени для размышлений над
собственными научными проблемами.
Через полгода после устройства на работу в Берне
Эйнштейн женился на своей цюрихской приятельнице
Милеве Марич, родом из Сербии, которая была старше
его на четыре года; к этому времени она также
получила диплом преподавателя физики.
«Академия Примерно к середипе «счастливых
Олимпия» бернских лет» Альберт Эйнштейн
опубликовал первые результаты
сноп χ фи:тч<чмсих псг.иодоиашш. Они заложили основу
гго научном сланы. В течение предшествовавших трех
лет он готовился к своей специальной научной работе,
овладевая теорией познания. Важную роль при этом
сыграл философский кружок, который он организовал
вместе со своими двумя друзьями; одним из них был
студент-философ Морис Соловин, а другим — его
товарищ по учебе в Цюрихе Конрад Габихт. Кружок
получил наименование «Академия Олимпия» — сочетание
пазвания классического места проведения мирных
соревнований с шутливым подражанием ученым
обществам.
В предисловии к изданию своей переписки с
Эйнштейном Соловин перечислил список трудов, совместно
изучавшихся на заседаниях «Академии». После книги
Карла Пирсона «Грамматика науки» члены кружка
читали основное философское сочинение Эрнста Маха
^Анализ ощущений», а также его «Механику», которую
Эйнштейн проработал, еще будуч>и студентом в Цюрихе.
Затем следовали: «Логика» Джона Стюарта Милля,

30
ТВОРЧЕСКИЕ ГОДЫ В ШВЕЙЦАРИИ
«Трактат о человеческой природе» Давида Юма,
«Этика» Спинозы, «Доклады и речи» Гельмгольца,
отдельные разделы из объемистого естественнонаучного
сочинения Ампера, знаменитое исследование Бернгарда
Римаиа «О гипотезах, лежащих в основании
геометрии», некоторые главы из «Критики чистого опыта»
Рихарда Авенариуса, математические работы
Клиффорда и Дедекипда и, наконец, книга Анри Пуанкаре
«Наука и гипотеза» — сочинение, которое произвело на
друзей глубокое впечатление и изучению которого они
посвятили несколько недель.
Соловин описал обычный характер занятий в
«Академии»: «Прочитывалась одна страница, иногда только
полстраницы, а порой только одна фраза, после чего
следовало обсуждение, которое, если вопросы были
важными, могло затянуться на много дней. Так,
например, дискуссия по поводу юмовской критики
понятий субстанции и причинности продолжалась песколько
недель».
«Академия Олимпия» закончила свою деятельность
осенью 1905 года — после более чем трехлетнего
существования. Габихт покинул Берн, а Соловин переехал
во Францию, чтобы там завершить свое образование.
Так прекратились встречи, во время которых была
проведена обширная и основательная работа по
философскому самоопределению.
При внимательном просмотре списка литературы,
приведенного Соловином, становится ясно, что
Эйнштейн и его друзья читали в первую очередь труды
таких естествоиспытателей и философов, которых обычно
называют субъективными идеалистами. Многие и них
были позднее подвергнуты критике в книге
«Материализм и эмпириокритицизм», где Ленин заклеймил их
как философских реакционеров. К ним относились,
например, Авенариус, Юм, Мах, Милль, Пирсон и
Пуанкаре.
То обстоятельство, что произведения мыслителей-
идеалистов и вообще философские сочинения оказали
такое сильное влияпие на естественнонаучные
воззрения Эйнштейна и на развитие его исследовательской
работы, приводит нас к фундаментальному вопросу о
взаимосвязи философии и естествознания· ,

И'ОСЧЕСКИЕ ГОДЫ В ШЗЕЙЦАРИИ
31
История естественных наук учит, что не существует
м никогда не существовало естествознания, которое не
опиралось бы на философские положения; в то же
г>ремя она показывает, что естествоиспытатели
прошлого лишь в редких случаях придерживались
определенной философской системы. Как правило, они
отказывались причислять себя к какой-либо философской
школе. Не хотел этого делать и Эйнштейн. Он
придерживался мнения, что естествоиспытатель не может себе
позволить так далеко заходить в своем стремлении к
теоретико-познавательной систематизации, как это
делает философ-профессионал, даже если ему будет
грозить опасность показаться «своего рода
беззастенчивым оппортунистом».
Понятно, что при таком умонастроении для
Эйнштейна могли представлять ценность даже философы-
идеалисты. Его интересовали не столько их в большей
пли меньшей степени ошибочные ответы, сколько те
вопросы, которые они ставили и которые помогали ему
преодолевать возникавшие гносеологические
затруднения. Как и любой естествоиспытатель, Эйнштейн
придержи налей еотеотиешюппучтюго материализма,
укреплению которого η немалой: степени способствовало
юношеское чтение материалистических сочинений.
Поэтому и при изучении идеалистических систем у
Эйнштейна возникали идеи, приводившие к ценным
научным результатам.
Здесь, на примере теоретического естествознания,
замечательным образом подтверждается положение,
которое было высказано Лениным в 1908 году в его
письме к Максиму Горькому: «даже из идеалистической
философии можно почерпнуть воззрения, которые
ведут к важным, служащим прогрессу человечества, и,
следовательно, в конечном счете материалистическим
выводам».
Нередко заслугой Альберта Эйы-
Доказательство штейна считают лишь создание
существования теории относительности. С точки
атомов зрения истории науки такая
оценка неверна и несправедлива по отношению к его
замечательным достижениям, в других областях физики*

32
ТВОРЧЕСКИЕ ГОДЫ В ШВЕЙЦАРИИ
«Отец теории относительности» был ученым с
исключительно многосторонними интересами.
В бернские годы, во времена самой бурной
творческой активности Эйнштейна, почти одновременно
появились на свет первые результаты его исследований,
имевшие огромное значение для дальнейшего развития
физики. Особенно плодотворным оказался 1905 год,
когда Эйнштейну было 26 лет. Хронологически
первыми были его исследования по молекулярной физике.
Работы Эйнштейна по тепловому движению
посвящены главным образом проблеме статистического
описания движения атомов и молекул и взаимосвязи
между движением и теплотой. В этих работах Эйнштейн
пришел к выводам, существенно расширяющим
результаты, полученные гениальным австрийским физиком
Людвигом Больцманом и американцем Уиллардом
Гиббсом, Основная заслуга Эйнштейна заключалась не
столько в преодолении математических трудностей,
сколько в более глубокой постановке физических
вопросов. Он руководствовался при этом идеей Больц-
мана о том, что в основе математической трактовки
учения о теплоте должно лежать понятие вероятности
(«принцип Больцмана»).
Все эти вопросы были разработаны Эйнштейном
самостоятельно, поэтому мы имеем право вместе с
Максом Борном говорить о том, что «Эйнштейн открыл
заново все существенные черты статистической
механики». Молодой исследователь принялся за свои
работы по молекулярной физике с твердым намерением
подтвердить надежными результатами атомистическую
теорию, в правильности которой он был убежден, хотя
тогда она многим казалась спорной.
В центре внимания Эйнштейна в его
исследовательской работе по теории теплоты находилось броуновское
молекулярное движение. В 1827 году английский
ботаник Роберт Броун проводил наблюдения цветочной
пыльцы под микроскопом; при этом он обнаружил, что
взвешенные в капле жидкости частички непрерывно
совершают беспорядочные, зигзагообразные движения.
Такое движение частиц — позднее названное по имени
открывшего его ученого «броуновским движением» —

ТВОРЧЕСКИЕ ГОДЫ В ШВЕЙЦАРИИ
33
частиц и чем теплее жидкость, в которой они
находятся.
В течение ряда десятилетий ученые безуспешно
пытались найти объяснение этому загадочному явлению.
В 80-х годах — за два десятилетия до Эйнштейна —
один французский физик предположил, что
броуновское движение является результатом беспорядочных
ударов, которые испытывают взвешенные частицы со
стороны невидимых под микроскопом молекул
жидкости. Однако это остроумное объяснение не имело пя
математического обоснования, ни экспериментального
подтверждения.
В статье «О движении взвешенных в покоящейся
жидкости частиц, вытекающем из молекулярпо-кипотп-
ческой теории», Эйнштейн с помощью статистических
методов показал, что между скоростью движения
взвешенных, частиц, их размерами и коэффициентом
вязкости используемой жидкости существует
количественная взаимосвязь, которая может быть экспериментально
проверена.
Эйнштейн, который тогда еще не был знаком с
предшествовавшими работами по броуновскому движению,
считал, что движение видимых под микроскопом
частиц представляет собой проявление движения
микроскопически невидимых молекул жидкости. Эйшитопп
придал законченную математическую форму
статистическому объяснению этого явления, уже сформуллро-
наппому до него польским физиком Мариапом фон
Смолуховским. «Эйнштейновский закон броуновского
движения» был полностью подтвержден в 1908 году
опытами французского физика Жана Перрена,
получившего за эти работы в 1926 году Нобелевскую премию.
Работы Эйнштейна по молекулярной физике
доказали правильность представления о том, что теплота
есть форма энергии неупорядоченного движения
молекул. Одновременно они подкрепили атомистическую
гипотезу, согласно которой материя — в физическом
понимании — состоит из молекул и атомов.
Предложенный Эйнштейном метод определения
размеров молекул и его формула для броуновского
движении позволяют определить число молекул. До этого
физики были вынуждены обходиться* приближенными

34
ТВОРЧЕСКИЕ ГОДЫ В ШВЕЙЦАРИЯ
способами, предложенными в 1865 году австрийским
физиком Лошмидтом; теперь же благодаря
исследованиям Эйнштейна они могли оперировать точными
математическими методами.
Наряду с чисто ' научной ценностью исследования
Эйнштейна по тепловому движению имели большое
теоретико-познавательное значение. Они показали, что
отрицательное или скептическое отношение некоторых
естествоиспытателей к атомистической теории ничем
не оправдано. Полученное Эйнштейном доказательство
правильности атомистических воззрений было
настолько убедительным, что химик Вильгельм Оствальд,
который до этого вместе с Эрнстом Махом был упорным
противником учения об атомах, теперь, по его
собственным словам, «был обращен в атомную веру».
Решающий вклад, который Эйнштейн внес в победу
атомистики, следует считать одной из его величайших
научных заслуг. В этом он является достойным
преемником великих материалистов античности: Демокрита,
Эпикура и Лукреция.
Новое Исследования Эйнштейна по
учение теории броуновского движения
о свете продолжили и завершили
предшествовавшие работы в области
молекулярной физики. Напротив, его работы но теории
света, которые также базировались на уже сделанном
открытии, носили с самого начала революционный
характер pi означали скачок в развитии науки.
Первая относящаяся к этому вопросу статья
Эйнштейна, появившаяся в 1905 году, носит название
«Об одной эвристической точке зрения на
возникновение и превращение света». В последующие годы
ученый опубликовал еще ряд важнейших работ по
вопросам квантовой физики.
В своем новом учении о свете Альберт Эйнштейн
опирался на гипотезу, выдвинутую Максом Планком
осенью 1900 года. Эта гипотеза состояла в том, что
в процессах теплового излучения энергия испускается
и поглощается дискретно, в форме мельчайших порций,
или «квантов», величина которых определяется элемен-»
тарным квантом действия h — так называемой постоян-»

ТВОРЧЕСКИЕ ГОДЫ В ШВЕЙЦАРИИ
35
ной Планка. Количество испущенной или поглощенной
энергии излучения равно целому кратному этой
величины.
Это открытие Планка находилось в непримиримом
противоречии с общепризнанной в то время волновой
теорией света, которая к началу XIX века одержала
верх пад ньютоновской корпускулярной теорией и
нашла затем надежное теоретическое и экспериментальное
подтверждение в работах Максвелла и Герца.
Волновая теория света утверждает, что свет распространяется
непрерывным образом в форме волн.
Плапк надеялся, что путем анализа теплового
излучения можно будет устаповить взаимозависимость
между учением о теплоте и учением об электричестве.
Своими исследованиями он хотел объединить эти две
области физики, не впадая в противоречие. При этом
он обпаружил, что его открытие дискретной,
скачкообразной природы некоторых процессов излучения но
вписывается в картину мира, предлагаемую
классической физикой. Планк придерживался
принципиально копсервативных взглядов в науке и поэтому
неустанно искал способы и пути, которые позволили бы
привести полученные им выводы в согласие с
классическими представлениями; это, однако, оказалось
неосуществимым.
Наоборот, Эйнштейн по своему стилю мышления
был кем угодно, но только не консерватором, и ему
было мало дела до авторитетов и традиционных
представлений. Это позволило ему сделать первый смелый
шаг в направлении дальнейшего развития идей Планка.
Он понял, что последовательное применение гипотезы
Планка должно привести к полному преобразованию
учения о свете. Хотя свет и представляет собой
волновой процесс, непрерывно распространяющийся в
пространстве, однако световая энергия настолько
сконцентрирована в некоторых участках пространства, что она
способна оказывать физическое воздействие. Это
означает, что свет имеет дискретный, корпускулярный
характер и его можно рассматривать как поток световых
квантов — фотонов.
Учение Эйнштейна о световых квантах позволило
простейшим образом интерпретировать фотоэлектрн-

36
ТВОРЧЕСКИЕ ГОДЫ В ШВЕЙЦАРИИ
ческий эффект. Этот эффект, обусловленный обменом
энергией между светом и электронами, заключается в
том, что световые лучи, падающие на металл,
вырывают электроны с его поверхности. Кинетическая
энергия, с которой электроны покидают поверхность
металла, зависит не от интенсивности источника света,
а только от его цвета, и оказывается максимальной для
ультрафиолетовых лучей/
Явление фотоэффекта, открытое Генрихом Герцем
в 1886 году и затем детально исследованное другими
физиками, не укладывалось в рамки волновой теории
света. Напротив, фотонная теория Эйнштейна
позволяла сразу же объяснить фотоэлектрический эффект*
Ультрафиолетовые лучи, представляющие собой поток
фотонов большей энергии, иначе говоря, поток световых
частиц с большей ударной силой, естественно, должны
сообщать выбиваемым ими электронам большую
кинетическую энергию, чем лучи красного цвета, состоящие
из световых квантов меньшей энергии.
Десять лет спустя предложенная Эйнштейном
интерпретация фотоэлектрического эффекта была
подтверждена исследованиями американского физика-
экспериментатора Милликена. А в 1923 году
реальность фотонов была самым убедительным образом
доказана открытием комптои-эффекта (названного так по
имени обнаружившего его ученого), т. е. явления
рассеяния коротковолновых рентгеновских лучей
электронами, слабо связанными с атомами. С этого времени
квантовая теория света сделалась неотъемлемой
составной частью современной физики.
Созданное Эйнштейном новое учение о свете
намного опередило взгляды современных ему
естествоиспытателей. Об этом, в частности, говорит отзыв,
данный ему в 1913 году ведущими берлинскими
физиками. В своей рекомендации в связи с предстоящим
избранием Эйнштейна в Берлинскую академию наук
они, отдавая должное его многосторонним научным
достижениям, призывают отнестись снисходительно к
его гипотезе световых квантов.
«В своих умозрительных построениях он иногда,
возможно, заходит слишком далеко, как, например, в
своей гипотезе световых квантов, однако это не еле-

ПЮРЧЕСКИЕ ГОДЫ В ШВЕЙЦАРИИ
37
Оцет чересчур строго вменять ему в вину, так как, не
иди на риск, нельзя внести существенно нового вклада
Оаэ/се в точное естествознание».
В чисто научном отношении гипотеза световых
квантов составила целую эпоху. На ней базируется все
дальнейшее развитие атомной физики. Без нее
немыслима знаменитая модель атома Нильса Бора,
созданная в 1913 году, так же как и гениальная гипотеза
«волн материи», выдвинутая французским физиком
Луи де Бройлем в начале 20-х годов.
В философском плане новое учение о свете
Эйнштейна имело двоякое значение. Во-первых, оно
докапало, что установленный Планком квантовый характер
теплового излучения не представляет собой
специфической особенности излучения какого-либо одного
рода, а что его следует считать общим признаком
физических процессов. Таким образом был окончательно
опровергнут уже до этого поколебленный открытием
Планка старый метафизический принцип, гласивший,
что природа не делает скачков.
Но- вторых, иослодошшил Эйнштейна установили
двойственную природу света. Спет проявляет и
корпускулярную, и волновые свойства. Тем самым была
обнаружена диалектическая противоречивость света.
Концепция Эйнштейна позволила осуществить на более
высокой ступени гениальный синтез противоречащих
друг другу точек зрения на природу света,
высказывавшихся Гюйгенсом и Ньютоном. Она представляет
собой блестящий пример отображения
диалектического характера процессов, протекающих в природе.
Впоследствии Эйнштейн при случае выражал
сожаление по поводу того, что для широкой общественности
он всегда был только «отцом теории относительности»·
В период «релятивистской шумихи» он говорил по
этому поводу своим голландским друзьям: «Почему,
собственно, люди все время болтают о моей теории
относительности? Я ведь сделал еще и другие
полезные вещи, возмооюно даоюе еще лучшие».
Разумеется, даже если бы Эйнштейн не был
создателем теории относительности, он все равно остался
бы одним из величайших физиков в истории науки.
Его работы по проблеме теплового движения, по кван-

38
ТВОРЧЕСКИЕ ГОДЫ В ШВЕЙЦАРИИ*
товой теории света и по теории теплоемкостей твердых
тел имели фундаментальное значение для дальнейшего
развития естествознания. Однако теория
относительности бесспорно стала самым популярным его
достижением. Глубже, чем все другие его исследования, она
затронула самую структуру естественнонаучного
мышления. Она оказала широкое влияние на философские
представления. Вокруг нее разгорелись самые
страстные споры. И именно она зажгла факел мировой
славы Эйнштейна.
Переворот Макс фон Лауэ, автор первой
в представлениях монографии по теории относи-
о пространстве тельности, вышедшей в 1911 году,
и времени указывал позднее в своей
«Истории физики» на то, что с
античных времен наибольшее волнение у людей вызывали
те физические теории, которые посягали па
традиционные представления о пространстве и времени. Именно
поэтому работы Эйнштейна по этим проблемам
привлекли к себе столь необычно большое внимание. Были
опубликованы тысячи книг и брошюр, авторы которых
выступали как в защиту теории относительности, так
и против нее.
Исследования Эйнштейна по теории
относительности открывались статьей «К электродинамике
движущихся тел» объемом в 30 печатных страниц,
опубликованной в 1905 году в журнале «Аннален дер физик».
Именно эту статью и следует считать фактическим
«свидетельством о рождении» теории относительности.
В том же 1905 году в упомянутом журнале появилось
существенное дополнение к первой статье. Статья
носила название «Зависит ли инерция тела от содержащейся
в нем энергии?» Обе эти статьи вошли в
опубликованный в 1913 году томик «Принцип относительности»,
представлявший собой сборник основополагающих
документов по истории теории относительности.
Каково было положение в физике с теми вопросами,
которые рассматривал Эйнштейн в своих исследованиях
по теории относительности?
В XIX столетии первоначально господствовала
механическая теория света. Согласно этой теории, свет

ТВОРЧЕСКИЕ ГОДЫ В ШВЕЙЦАРИИ
39
представляет собой волновое движение некоторой
упругой среды, которую называли световым эфиром, или
просто эфиром. Предполагалось, что эфир проникает
через все тела, не принимая, однако, участия в их
движении. Поскольку с течением времени стало все
труднее согласовывать новые результаты исследований
в области оптики с механической гипотезой эфира,
физики решили трактовать свет как некое особое
«состояние» эфира. Такое состояние предлагалось
рассматривать как электромагнитное силовое поле, которое было
введено в науку Фарадеем и описано Максвеллом с
помощью удивительной системы абстрактных
математических уравнений.
Учение о световом эфире было тесно связано с
взятым из «Механики» Ньютона представлением об
«абсолютном пространстве». Ньютон писал:
«Абсолютное пространство остается в силу своей
природы и безотносительно к какому-либо внешнему
предмету всегда одинаковым и неподвижным».
В соответствии с представлением о неподвижном
(•-потопом !>фи|><) ого считали как бы воплощением
«абсолютного пространства» и рассматривали как абсолют-
лую спетому оточота. В такой системе можно было бы
одполначпо описывать все происходящие в мире
движения, указывая абсолютное положение тел.
Кроме того, Ньютон придерживался мнения, что
существует и «абсолютное время». Он писал:
«Абсолютное, истинное и математическое время
течет само по себе и в силу своей природы равномерно
и безотносительно к какому-либо внешнему предмету».
Согласно этому воззрению, существует равномерное
течение времени. Следовательно, можно представить
себе, что во Вселенной имеется нечто вроде
«нормальных часов», позволяющих отсчитывать ход этого
«абсолютного времени» из любого места. Наконец, в
соответствии с представлениями об «абсолютном
пространстве» и «абсолютном времени» Ньютон говорил
и об «абсолютном движении»; он определял его как
«перемещение тела из одного абсолютного места в
другое абсолютное место».
Несмотря на возражения, высказывавшиеся в свое
время Лейбницем, пыотоновское представление об

40
ТВОРЧЕСКИЕ ГОДЫ В ШВЕЙЦАРИИ
абсолютности времени, пространства и движения
считалось неоспоримым на протяжении двухсот лет. Ни
один физик не мог серьезно помыслить и тем
более отважиться поставить под сомнение принципы
Ньютона.
Первым, кто выступил с критикой этих принципов,
был Эрист Мах. В своей «Механике» он подверг
нападкам взгляды Ньютона на абсолютное время, абсолютное
пространство и абсолютное движение и попытался их
опровергнуть. Критикуя ньютоновские догмы, Мах
руководствовался положением, что «чувственно нео'б-
паруживаемое» лишено для естествознания какого-
либо значения и не имеет права на существование.
Требование, заключающееся в том, что в
естественнонаучное рассмотрение следует вовлекать только
наблюдаемые величины и не применять законы физики за
пределами той области, в которой они имеют смысл,,
играло для молодого Эйнштейна важную
эвристическую роль в период его работы над теорией
относительности.
В экспериментальной физике ньютоновские догмы
о пространстве, времени и движении также оказались
поставленными под сомнение. Земля движется по своей
орбите вокруг Солнца со скоростью около 30 км/с.
Паша Солнечная система летит в мировом
пространстве со скоростью около 20 км/с. Наконец, наша
Галактика также со значительной скоростью движется
относительно других, удаленных от нее галактик.
Следовательно, если световой эфир покоится в «абсолютном
пространстве», а небесные тела проходят через него,
то их движение по отношению к эфиру должно
вызывать заметный «эфирный ветер», который можно было
бы обнаружить с помощью тонких оптических
приборов.
Для выяснения этого вопроса американский физик
польского происхождения Альберт Майкельсон,
работавший в 1881 году у Гельмгольца в Берлине и
Потсдаме, поставил свой первый эксперимент. Его
отрицательный результат еще нельзя было считать вполне
убедительным, поскольку экспериментальная
установка в то время обладала некоторыми дефектами. Через

ТВОРЧЕСКИЕ ГОДЫ В ШВЕЙЦАРИИ
41
шесть лет, находясь в США, Майкельсон совместно с
Морли повторил этот эксперимент с помощью
разработанного им и изготовленного с большой точностью
зеркального интерферометра. Новая измерительная
установка была настолько прецизионной, что могла бы
отчетливо зарегистрировать даже самый
незначительный эффект, обусловленный «эфирным ветром». Однако
и на этот раз, так же как и. при всех последующих
попытках ^повторения опыта, ничего похожего на подоб-
ими эффект обнаружено по было. Скорость света ока-
аалап» пжгрнкчмю постоянной π по зависящей от дгш-
жоп ил источники спета н наблюдателя. «Опыт Май-
кглы'.опа», один ил самых апамопптых экспериментов
и истории физики, имел фундаментальное значепиз
для теории относительности, что подтверждал сам
Эйнштейн, восхищавшийся экспериментальным
искусством Майкельсона.
Отрицательный результат эксперимента Майкель-*
сона опровергал существование эфира. Первоначально
делались попытки согласовать укоренившуюся в
сознании физиков гипотезу эфира с фактом постоянства
скорости света и таким образом «спасти» эфир. Так,
например, голландский физик Г. А. Лоренц в 1895
году, т. е. за десять лет до Эйнштейна, пытался
согласовать результат опыта Майкельсона с механистической
картиной мира с ее световым эфиром и «абсолютным
пространством». Для этого он ввел предположение, что
быстро движущиеся тела испытывают сокращение в
направлении своего движения («сокращение Лоренца»).
Это было хотя и очень остроумное, но все же
достаточно искусственное допущение, которое явно имело
характер специально придуманной для данного случая
гипотезы и потому не могло надолго удовлетворить
физиков-теоретиков.
Результаты опыта Майкельсона создали для
теоретиков логические трудности, которые казались
непреодолимыми. Это был своего рода неразрешимый гордиев
узел. Молодой Эйнштейн разрубил его.
Еще школьником, читая «Естественнонаучные
книги для народа», Эйнштейн обратил внимание на
ту роль, которую играет скорость света. Со времени
своего пребывания в Аарау он много размышлял о

42
ТВОРЧЕСКИЕ ГОДЫ В ШВЕЙЦАРИИ
том, какую картину видел бы наблюдатель, если бы он
мог следовать за световой волной со скоростью света.
Этот первый мысленный эксперимент в сочетании с
электродинамикой Максвелла, отрицательным
результатом опыта Майкельсона и маховской критикой основ
механики Ньютона лег в основу теории
относительности. В своей автобиографии Эйнштейн следующими
словами охарактеризовал отправную точку этих
исследований:
«Необходимо было составить себе ясное
представление о том, что означают в физике пространственные
координаты и время некоторого события» 1.
Анализ роли времени непосредственно привел к
исследованиям по теории относительности. Эйнштейн
начал с изучения понятия одновременности. Полученные
им результаты могут быть резюмировапы следующим
образом.
Если бы передаваемые сигналы могли
распространяться с бесконечно большой скоростью, то с научной
точки зрения имело бы полный смысл говорить об
абсолютной одновременности событий, происходящих в
двух удаленных друг от друга точках. Но так как
скорость света, представляющая собой максимальную
скорость передачи сигналов, все же конечна и притом
имеет одну и ту же величину для всех наблюдателей,
понятие «абсолютной одновременности» лишено
физического смысла и потому не может применяться в теории.
Поскольку все суждения, в которых какую-то роль
играет время, всегда представляют собой суждения об
одновременных событиях, введение представления об
относительном характере понятия одновременности с
логической необходимостью влечет за собой и
релятивизацию понятия времени. Если невозможна абсолютная
одновременность, то не может существовать и
абсолютное время, одинаковое во всех системах координат.
Каждая система отсчета имеет свое собственное время,
свое «локальное время». Ключевым моментом всей
проблемы, как отметил впоследствии Эйнштейн, было
1 Эйнштейн А. Собрание иаучпых трудов. Т. 4—М.:
Наука, 1967, стр. 278.

ТВОРЧЕСКИЕ ГОДЫ В ШВЕЙЦАРИИ
43
постоянство скорости света в пустом пространстве.
Признав это постоянство, которое было доказано
опытом Майкельсона, уже нельзя было избежать
релятивизации времени.
Учение Эйнштейна о времени было совершенно
новым словом в науке. Ни один физик или философ
до него не размышлял так глубоко о понятии
одновременности и не пришел к столь далеко идущим выводам.
Руководствуясь требованием Маха о том, что понятия
и величины, не имеющие физического смысла, не
должны фигурировать в теории, поскольку они
принципиально не могут быть проверены на опыте, Эйнштейн
пришел к выводу о необходимости отказа от
ньютоновского понятия «абсолютного времени».
'Гак как время и движение тесно связаны друг с
другом — время, как говорил Маркс, есть
«количественной бытие движения»,— в результате признания
относительности понятия времени устраняется также и
понятие «абсолютного движения». Движение тела или
системы отсчета можно сравнивать лишь с движением
другого тела или другой системы отсчета и только но
отношению к ним можно численно его определять.
«Абсолютного движения» не существует. «Специальный
принцип относительности» Эйнштейна утверждает, что
по всех системах отсчета, движущихся по отношению
друг к другу прямолинейно и равномерно, действуют
одпи и те же законы природы. При переходе от одной
системы отсчета к другой пространственные и
временные координаты преобразуются в соответствии с
особыми уравнениями, которые называются
преобразованиями Лоренца.
Созданная в 1905 году теория относительности
привела к тому, что гипотеза эфира как носителя световых
волн была устранена из физической картины мира*
Как позднее писал Эйнштейн, световой эфир и без того
влачил «призрачное существование» в физической
пауке. Эйнштейн заменил эфир электромагнитным
полем, которое он рассматривал как самостоятельную
физическую реальность. Это также было смелым
нововведением. Правда, уже до него французский физик
Пуанкаре предлагал отказаться от гипотезы эфира,
но он не положил это требование в основу новой

44
ТВОРЧЕСКИЕ ГОДЫ В ШВЕЙЦАРИИ
картины природы. «Безэфирная физика» была создана
Эйнштейном.
Однако произведенный теорией Эйнштейна
переворот в оптике не сразу получил признание. Многие
известные физики еще долго не могли примириться с
отказом от гипотезы светового эфира. Даже Лоренц,
который внес столь значительный вклад в подготовку
специальной теории относительности, до самой своей
смерти, последовавшей в 1928 году, пе мог полностью
примириться с мыслью о том, что эфира как носителя
световых явлений не существует.
Сегодня гипотеза светового эфира стала в такой же
степени достоянием истории физики, как, например,
учение о флогистоне, или особой «огненной,
субстанции», уходящей из тел при их сгорании. Подобно
другим рабочим гипотезам, которые на протяжении
определенного времени выполняли свою задачу и служили
делу научного исследования, она была сдана в музей
научных заблуждений.
Устранение гипотезы светового эфира было
гениальным актом отрицания. Позитивным же моментом в
теории Эйнштейна была прежде всего формулировка
принципа, согласно которому скорость света в пустоте
(обозначаемая буквой с) вводилась в качестве
универсальной постоянной во все основные физические
законы.
Эйнштейн первый заметил, что скорость света
играет в механике такую же важную роль, как и в оптике.
Скорость света выступает здесь как недостижимый
верхний предел скоростей для всех процессов,
сопровождающихся передачей силы или переносом энергии.
Скорость этих процессов никогда не может достичь
скорости света и тем более превзойти ее — даже в том
случае, когда к начальной скорости добавляется сколь
угодно большое число скоростей.
Из постоянства скорости света вытекают два
знаменитых «парадокса» теории относительности, которые
привлекли к себе очень большое внимание и в течение
многих лет являлись предметом горячих споров.
Физики и философы, которые были не в состоянии
избавиться от традиционных механистически-метафизических
представлений, либо яростно возражали против этих

ТВОРЧЕСКИЕ ГОДЫ В ШВЕЙЦАРИИ
45
«бессмысленных» следствий теории относительности,
либо высмеивали их. Но даже тем, кто был готов
следовать за Эйнштейном в его необычных рассуждениях,
подчас было нелегко соглашаться с ним.
Один из парадоксов заключается в том, что
размеры быстро движущихся тел сокращаются в
направлении их движения по сравнению с их длиной в
состоянии покоя. Именно эта проблема, возникшая в связи
с результатом опыта Майкельсона, побудила Лоренца
выдвинуть его электродинамическую гипотезу сокращен
ния. Эйнштейн показал, что сокращение можно
объяснить, рассматривая относительную скорость движения
обеих систем отсчета.
Другой парадокс касается замедления хода часов в
быстро движущейся системе по сравнению с часами,
находящимися в системе, покоящейся по отношению к
первой. Здесь речь идет о «дилатации» времени,
которую называют также растяжением или искажением
времени. Из нее, например, должно следовать, что
космонавт в космическом корабле, который в течение
длигольного времени с очень большой скоростью летит
*w\hv,\ Н(чм101шук), при своем возвращении на Землю
окпжотсн моложе своего брата-близнеца, остававшегося
иго :>то время дома. Это объясняется тем, что часы
космонавта, а вместе с ними и все физиологические
процессы идут медленнее, чем часы (и соответственно
аналогичные процессы) на Земле. Разумеется, для
того чтобы можно было заметить «парадокс часов»
(или «парадокс близнецов»), скорость движения
космического корабля должна быть достаточно близка к
скорости света — условие, которое в современной
космонавтике не выполняется даже отдаленно.
Пока отсутствовали экспериментальные
доказательства релятивистского растяжения времени,
существование этого явления оспаривалось особенно горячо*
В конце 30-х годов оно, однако, было бесспорно
установлено в опытах с возбужденными водородными
атомами. Но с особой убедительностью оно было доказано
позднее при изучении космических лучей, где частицы
движутся с чрезвычайно большими скоростями и
поэтому растяжение времени достигает сравнительно
больших значений.

46
ТВОРЧЕСКИЕ ГОДЫ В ШВЕЙЦАРИИ
Специальная теория относительности Эйнштейна
!(1905 год) означала конец механистической картины
природы. Она представляет собой один из величайших
переворотов в истории естествознания и одновременно
торжество диалектики в основах физической науки.
Эйнштейн «сиял» в диалектическом смысле
механистически-метафизическое представление о времени и
движении, нашедшее выражение в классических законах
движения Ньютона. Теперь * ученые рассматривают
законы Ньютона как предельные законы для скоростей,
малых по сравнению со скоростью света.
Метафизическое мировоззрение Ньютона, которое в свое время
было необходимым и оправданным, столкнулось в ходе
физического прогресса с непреодолимыми
трудностями. Силой своего диалектического мышления Эйнштейн
преодолел эти трудности и наметил пути дальнейшего
развития физики. Его заслуги нисколько не умаляет
то обстоятельство, что другие исследователи еще до
него разработали формально-математические решения
назревших проблем электродинамики движущихся тел.
Лишь немногие физики смогли сразу же понять, что
теория Эйнштейна представляет собой гениальное
открытие. К их числу принадлежал Макс Планк —
первый известный теоретик того времени, который оие-
нил эпохальное значение статьи Эйнштейна «К
электродинамике движущихся тел». «Эйнштейновская
концепция времени,— так заявил Планк в одной своей
лекции,— превосходит по смелости все, что до этого
было создано в умозрительном естествознании и даже
в философской теории познания». Однако многие
выдающиеся специалисты, в особенности среди физиков-
экспериментаторов, еще долгое время относились к
учению Эйнштейна с недоверием.
Математическое завершение специальная теория
относительности получила в работах Германа Минковско-
го, который ранее был учителем Эйнштейна в Цюрихе,
а затем занимал пост профессора математики в Гёт-
тингене, где он умер в 1909 году, будучи еще в полном
расцвете сил. В своем вызвавшем сенсацию докладе о
пространстве и времени, прочитанном им осенью 1908
года па собрании естествоиспытателей в Кёльне, Мин-
ковский сказал:

ТНОРЧЕСКИЕ ГОДЫ В ШВЕЙЦАРИИ
47
«Представления о пространстве и времени, которые,
л собираюсь развить перед вами, выросли на почве
экспериментальной физики, В этом заключается их сила*
Они приведут к радикальным следствиям. Отныне
пространство само по себе и время само по себе полностью
уходят в царство теней, и лишь своего рода союз обоих
этих понятий сохраняет самостоятельное
существование».
С тех пор четырехмерный континуум
пространства — времени, так называемый «мир Минковского»,
стал неотъемлемой частью теории относительности.
Два важных Из специальной теории относи-
следствия тельности вытекают два важных
следствия. Они касаются взаимо-*
зависимости между массой и скоростью, а также
между массой и энергией. Диалектический характер этих
проблем представляется очевидным. Найденное
Эйнштейном решение выходит по своему значению далеко
за пределы круга результатов, представляющих чисто
научный интерес.
До Эйнштейна иисртная масса, т. с. иисрциаль-
поо сопротивление тела, рассматривалась как
неизменная величина. Это соответствовало механистически-
метафизическим представлениям ньютоновской
натурфилософии. Еще в 1895 году, в докладе на Собрапии
естествоиспытателей в Любеке, Оствальд ссылался на
классическое представление о неизменности массы.
Однако вскоре после этого, в 1901 году,
физики-экспериментаторы обнаружили в опытах с быстро
движущимися электронами, что масса электрода возрастает
при увеличении скорости. Теперь этот факт получил
научное обоснование в эйнштейновской теории
относительности.
Пока скорость движущегося тела мала по
сравнению со скоростью света, возрастание массы,
обусловленное движением, остается незначительным.
Поэтому в классической механике, имеющей дело с
малыми скоростями больших тел, такое возрастание не
обнаруживается. Наоборот, в релятивистской механике
увеличение массы играет важную роль. Правильность
этого вывода Эйнштейна была практически доказана

48
ТВОРЧЕСКИЕ ГОДЫ В ШВЕЙЦАРИЯ
атомной физикой, когда были созданы гигантские
установки для ускорения элементарных частиц.
Второе следствие еще более важно. Его значение
выходит далеко за пределы физики и техники. Оно
определяет судьбы народов и будущее всего
человечества.
Вскоре после опубликования статьи «К
электродинамике движущихся тел» Эйнштейн писал своему
другу Конраду Габихту:
«Мне пришло в голову еще одно следствие
электродинамической работы. Из принципа относительности в
сочетании с фундаментальными уравнениями
Максвелла следует, что масса должна быть непосредственной
мерой энергии, содержащейся в теле; свет переносит
массу. У радия должно происходить заметное убывание
массы. Это соображение радует и подкупает. Однако
не смеется ли по этому поводу и не водит ли меня за
нос господь бог — этого я не могу знать».
Результаты, вытекающие из такого «радующего и
подкупающего соображения», Эйнштейн изложил в
уже упоминавшейся выше статье о связи между
инерцией тела и содержащейся в нем энергией. Упомянутая
статья объемом в три печатных страницы принадлежит
к самым коротким и в то же время ни с чем не
сравнимым по важности последствий публикациям в
мировой истории естествознания. Она содержит
основные положения закона об эквивалентности массы и
энергии.
Математическим выражением закона Эйнштейна
является всемирно знаменитая, теперь уже почти
вошедшая в поговорку формула Ε = тис2. Она гласит, что
любой перенос энергии (Е) всегда связан с переносом
соответствующей массы (/те), а квадрат скорости света с
играет здесь роль коэффициента пропорциональности.
Эта формула также трактуется как выражение,
описывающее «превращение» массы в энергию. Именно
на этом представлении основано объяснение так
называемого дефекта массы. В механических, химических,
тепловых и электрических процессах он слишком мал
и потому оставался незамеченным. Однако в атомной
фртзике он имеет большое значение. Дефект массы
заключается в том, что сумма масс отдельных состав-

ТВОРЧЕСКИЕ ГОДЫ > В ШВЕЙЦАРИИ
49
ных частей атомного ядра может быть больше массы
атомного ядра в целом. Это следует понимать таким
образом, что недостающая масса превратилась в
энергию связи, необходимую для удержания в ядре
входящих в его состав частей. Атомная энергия есть не что
иное, как превратившаяся в энергию масса. В
искусственно вызываемых ядерных реакциях происходит
освобождение этой могучей энергии.
Открытая Эйнштейном эквивалентность массы и
энергии позволила упростить все физические законы
сохранения. Оба закона — сохранения массы и
сохранения энергии,— до этого существовавшие отдельно
друг от друга, превратились теперь в один общий закон,
который можно сформулировать следующим образом:
для замкнутой материальной системы сумма массы
и энергии остается неизменной при любых процессах.
Разумеется, время для этого открытия назрело. Но
было недостатка в важных предварительных работах
и ценных частных результатах. К ним принадлежали,
например, исследования русского
физика-экспериментатора П. II. Лебедева, приведшие к открытию
давления, производимого светом на твердые тела, а также
изыскания а потри некого физика Фрица Хазспёрля;
однако и здесь решающий шаг был сделан Эйнштейном.
В целом вклад, внесенный Эйнштейном в науку,
требовал смелости мысли, свободы от предрассудков
и отсутствия преклонения перед авторитетами,
догматические взгляды которых определяли представления
естествоиспытателей. Всеми этими качествами обладал
Эйнштейн, который с самых ранних лет был
противником любых догм. В годы, предшествовавшие
открытиям, эти свойства его характера развЕтлись и
укрепились под влиянием чтения работ по теории познания.
Но работа Эйнштейна требовала также очень тонкой
интуиции и способности улавливать суть назревших к
тому времени проблем. «Сила духа не может заменить
чуткости пальцев»,— писал ученый позднее,
умудренный собственным опытом в вопросах научного
творчества.
Эйнштейн никогда не скрывал, что теоретическое
изучение природы представляет собой очень трудоемкое
и зачастую полное приключений предприятие, исход

50
ТВОРЧЕСКИЕ ГОДЫ В ШВЕЙЦАРИИ
которого далеко не всегда можно предвидеть заранее*
Оп воспринимал физику как «авантюру познания»*
В одной из позднейших статей, излагая историю своих
исследований по теории относительности, Эйнштейн
писал, между прочим, следующее:
«В свете уже достигнутого знания удачно
полученные результаты представляются само собой разумею-
щимися, и любой сообразительный студент может
усвоить их без особого труда. Но полные предчувствий
многолетние искания во тьме с их напряженными
устремлениями, с чередованием уверенности и разочарования и
с их конечным прорывом к истине — все это знает
лишь тот, кто пережил это».
Несмотря на то что статьи Эйнштейна, содержащие
принципиально новые идеи, были с интересом
встречены некоторыми его коллегами, в целом успех его
научной работы заставил себя ждать еще довольно
долго. В 1905 году Эйнштейн не без трудностей защитил
в Цюрихском университете диссертацию на соискание
степени доктора философии. В качестве диссертации он
представил одну из своих статей по молекулярной
физике. Через два года после получения степени он
потерпел неудачу при попытке занять в Бернском
университете место доцента по теоретической физике.
По совету близких друзей через полгода он еще раз
повторил попытку добиться от факультета права на
преподавание — и па этот раз с большим успехом·
Представленная им на соискание доцентуры рукопись
имела следующее заглавие: «Следствия из закона
распределения энергии в излучении черного тела, касающиеся
структуры излучения». В зимнем семестре 1908/09
учебного года тридцатилетний приват-доцент прочел
свои первые лекции; они были посвящены теории
излучения. В аудитории сидели всего четыре слушателя,
причем одним из них был коллега Эйнштейна по
работе в Бюро патентов.
Весной 1909 года Эйнштейн был назначен
экстраординарным профессором теоретической физики
Цюрихского университета. Прежде чем приступить к
лекционной деятельности в начале осеннего семестра,
Эйнштейн впервые выступил перед научной
общественностью на конференции естествоиспытателей в· Зальц-

ТВОРЧЕСКИЕ ГОДЫ В ШВЕЙЦАРИИ
51
бурге. Темой его доклада, встреченного с большим
вниманием, было «Развитие наших представлений о
сущности и структуре излучения». В ходе конференции он
завязал личное знакомство с Максом Планком, Виль*
гельмом Вином, Генрихом Рубенсом, Арнольдом Зом-
мерфельдом и другими известными физиками. Здесь
же он впервые встретился с Максом Борном, который
был на несколько лет моложе Эйнштейна. Берн,
ученик и сотрудник Мииковского в Гёттингене, позднее, в
период первой мировой войны, стал одним из
ближайших друзей Эйнштейна в Берлине.

ПРЕПОДАВАТЕЛЬ
ВЫСШЕЙ ШКОЛЫ
И ЧЛЕН
АКАДЕМИИ
Профессор
в Цюрихе,
Праге
и снова
а Цюрихе
Если доклад Эйнштейна на
конференции естествоиспытателей в
сентябре 1909 года был посвящен
учению о свете, то и его
вступительная лекция в Цюрихском
университете также не имела
ничего общего с
«относительностью». Эйнштейн говорил о роли
атомной теории в новейшее время.
В течение трех семестров своей
первой профессуры в Цюрихе оп
прочел курсы: «Введение в
механику», «Кинетическая теория
тепла», «Термодинамика»,
«Электричество и магнетизм». Число
слушавших его студентов никогда
не превышало численности
сегодняшней семинарской группы.
Слушатели Эйнштейна
впоследствии всегда подчеркивали,
что в его лекциях особенно
бросалось в глаза отрицательное
отношение к преувеличенно высокой
оценке математики. «За любой
формулой он прежде всего видел
ее физическое содержание»,—
писал один из них. Эйнштейну
приписывается также следующее
заявление:
«Ведь главное — это
содержание, а не математика. С помощью
математики можно доказать все,
что угодно».
В связи с этим вспоминается
ироническое замечание, которое
ученый сделал по поводу одного
из своих ассистентов тридцать
лет спустя в Приистоне:
«Математика — единственный
совершенный способ водить само-
го себя за нос».
А в 1950 году он писал
Максу фон Лауэ:
«Существует поразительная

ПРЕПОДАВАТЕЛЬ ВЫСШЕЙ ШКОЛЫ И ЧЛЕН АКАДЕМИИ
53
возможность овладеть предметом математически, не
поняв существа дела».
Подобное скептическое отношение к
математическому формализму было для Эйнштейна очень
характерно — и это несмотря на то, что при разработке теории
относительности он сам внес большой вклад в развитие
формальных математических методов. Однажды он
сказал польскому физику Леопольду Инфельду, что в
физике существует, собственно говоря, всего лишь
несколько фундаментальных идей, которые можно
выразить обычными словами. При этом он добавил: «Ни
один ученый не мыслит формулами».
Математика для Эйнштейна имела значение всего
лишь как вспомогательное средство при исследовании
физической реальности. Прогрессирующая
математизация физики пе представляла для Эйнштейна никакой
опасности в теоретико-познавательном смысле, хотя
этот процесс, необходимый и научно плодотворный сам
по себе, в то же время — как показал Ленин — стал
одним из источников физического идеализма. Эйнштейн
никогда не соблазнялся игрой математическимет
формулами. Для него материя не «исчезала» за уравнениями.
В этом отношении он проявил себя последовательным
материалистом.
Всего лишь три семестра проработал Эйнштейн в
Цюрихском университете. После этого он принял
приглашение немецкого университета в Праге. Почетное
предложение занять место ординарного профессора
теоретической физики имело под собой некоторую
идейную подоплеку.
Немецкий университет в Праге был создан па основе
древнего университета, основанного в 1348 году
императором Карлом IV. В 1882 году он был разделен на
две части — немецкую и чешскую, поскольку
совместное существование под одной крышей представителей
двух наций привело в условиях политической
обстановки того времени к невыносимому положению. Первым
ректором немецкого университета был избран Эрнст
Мах, уже с 1867 года занимавший место профессора
экспериментальной физики. Мах преподавал в столице
Богемии почти тридцать лет, создав там видную
научную школу, а в 1895 году был приглашен в Венский

54 ПРЕПОДАВАТЕЛЬ ВЫСШЕЙ ШКОЛЫ И ЧЛЕН АКАДЕМИИ
университет в качестве профессора по кафедре исто^;
рии и теории индуктивных паук. Приглашение занять
кафедру теоретической физики было послано Эйнштейну
по инициативе учеников Маха. Оно было связано с
тем, что создатель теории относительности приобрел
тогда широкую известность не только как ученый,
развивший критические идеи Маха в области механики,
но и как сторонник маховской теории познания.
Утверждению подобного мнения в немалой степени
способствовал сам Эйнштейн, который в письмах называл
себя учеником Маха и полагал, что всех физиков
новейшего времени, не исключая Планка, следует
считать «махистами».
Прежде чем утвердить назначение, философский
факультет позаботился в· соответствии с установленным
порядком о получении рекомендации на предложенного
кандидата. Факультет обратился к Планку — самому
известному в Германии физику-теоретику. В
рекомендации, данной Планком, содержалась следующая
фраза: «Если теория Эйнштейна окажется
справедливой, как я и ожидаю, ее автор станет Коперником
XX века». Понятно, что при таких обстоятельствах
Эйнштейна ждали в Праге с величайшим
нетерпением.
Впечатление, произведенное там тридцатидву χ
летним профессором, описал его преемник Филипп
Франк:
«Когда Эйнштейн прибыл в Прагу, он походил
спорее на итальянского виртуоза, чем на немецкого профес*
сора, тем более, что он был женат на южной славянке.
Он явно не укладывался в стереотип рядового
профессора немецкого университета в Праге. Поскольку ему
предшествовала слава не обычного физика, а, несмотря
на его молодость, незаурядного гения, все стремились
увидеть его и поближе с ним познакомиться».
А в сообщении другого очевидца следующим
образом описывается вступительная лекция Эйнштейна в
Праге:
«Эйнштейн завоевал сердца исключительно
простой манерой держаться на кафедре. Он говорил живо
и ясно, без всякой напыщенности, чрезвычайно
естественно и порой с оживлявшим аудиторию юмором.

ПРЕПОДАВАТЕЛЬ ВЫСШЕЙ ШКОЛЫ И ЧЛЕН АКАДЕМИИ
55
Многие слушатели были, вероятно, удивлены, что те*
ория относительности настолько проста».
Из всех его коллег ближе всего к Эйнштейну был
математик Георг Пик. Этот выдающийся ученый,
погибший во время гитлеровской войны в концентрационном
лагере только потому, что был евреем, учился в
Лейпциге у математика Феликса Клейна, а затем долгов
время работал в пражском Физическом институте в
качестве ассистента Эрнста Маха. Эйнштейн с боль^
шим интересом слушал личные воспоминания Пика
о Махе как ученом и человеке. Особенно охотно Пик
воспроизводил такие высказывания, которые
характеризовали Маха как предшественника теории относи^
телыюсти. Это только усиливало симпатии Эйнштейна
к австрийскому физику-философу, историко-критиче-
ские труды которого оказали на него такое сильное
влияние. Во время своего пребывания в Праге или
вскоре после этого Эйнштейн посетил в Вене Маха,
который был на сорок лет его старше. Основной темой
их разговора была проблема возникновения научных
понятий и роль теории в· естествознании. У Эйнштейна
были отопительные сомнения по поводу выдвинутого
Махом принципа «экономии мышления», который был
4 объектом ленинской критики махизма. Результатом
беседы явилось, по-видимому, некоторое сближение точек
зрения обоих ученых.
Насколько большую роль играли идеи Маха в
научной работе Эйнштейна, показывают и первые
наброски общей теории относительности и
релятивистского учения о тяготении. Общее направление
исследований определила маховская концепция инерции.
В «Механике» Маха впервые высказано
предположение о том, что инерция тел обусловлена действием
удаленных масс. Это положение Эйнштейн назвал
«принципом Маха»; под таким наименованием оно и
вошло в физику. При разработке своего нового учения
о пространстве и тяготении Эйнштейн
руководствовался в первую очередь этим принципом. Таким образом,
и здесь идеи Маха, как однажды метко заметил Гей-
исыберг, «в решающем пункте оказались мощным
стимулом, способствовавшим развитию естественных

56
ПРЕПОДАВАТЕЛЬ ВЫСШЕЙ ШКОЛЫ И ЧЛЕН АКАДЕМИИ
наук». В настоящее время эти идеи Маха и
Эйнштейна оказались в центре внимания исследователей,
занимающихся релятивистскими теориями.
Важнейшей научной работой Эйнштейна в его
пражский период была статья «О влиянии тяготения
на распространение света», появившаяся в 1911 году в
журнале «Аиналсн дер физик». В этой работе были
заложены основы релятивистской теории тяготения.
Она содержала новый вывод: световые лучи,
испускаемые звездами и проходящие вблизи Солнца, должны
изгибаться у его края, так как свет обладает инерцией
и в поле тяготения Солнца должен испытывать
сильное гравитационное воздействие. Эйнштейн предложил
проверить это теоретическое предсказание с помощью
астрономических наблюдений и измерений во время
ближайшего полного солнечного затмения.
Осенью 1911 года ученый выехал из Праги в
Брюссель для участия в международном научном конгрессе,
организованном бельгийским предпринимателем Соль-
веем по инициативе берлинского физико-химика
Вальтера Нернста. Конгресс был посвящен обсуждению
вопросов атомной теории. Это был первый конгресс такого
рода, в котором Эйнштейн принял участие. Вместе со
своим венским коллегой Хаиспорлсм он представлял
физиков Лвстро-Вепгрт-ш. .На солыюовоком конгрессе
он впервые встретился с Марией Склодовской-Кюри,
Анри Пуанкаре, Полем Ланжевеном, Эрнстом Резер-
фордом, Жаном Перреном и другими выдающимися
физиками.
В течение трех семестров Альберт Эйнштейн
преподавал в городе, в котором за триста лет до этого
Иоганн Кеплер открыл свои первые два закона
движения планет и написал свою «Новую астрономию»,
завершившую учение Коперника. Летом 1912 года
Эйнштейн возвратился в Цюрих, где ему предложили
место профессора в Политехникуме. Теперь Эйнштейн
стал ординарным профессором на специально для него
созданной кафедре математической физики — в том
самом учреждении, где за десять лет до этого ему
отказали в месте ассистента, которого он так горячо
добивался.

ПРЕПОДАВАТЕЛЬ ВЫСШЕЙ ШКОЛЫ И ЧЛЕН АКАДЕМИИ 57
В Цюрихе тоща кипела бурная научная жизнь,
особенно в области математики и физики. В Цюрихском
университете кафедру теоретической физики занял
Макс фон Лауэ, который стал таким образом преем^
пиком Эйнштейна. Незадолго до того в Мюнхене Лауэ
обнаружил интерференцию рентгеновских лучей —·■
очень важное открытие, за которое ему вскоре была
присуждена Нобелевская премия. Из числа
математиков, работавших в Цюрихе, следует назвать Германа
Всйля, который позднее принял участие в
математической формулировке общей теории относительности. Кро-»
ме того, здесь работал Марсель Гроссман, бывший
студенческий товарищ Эйнштейна. Гроссман убедил
Эйнштейна в том, что для дальнейшего обобщения
результатов исследований по теории относительности
нужны особые математические методы. Он помог
Эйнштейну в их выборе и применении и сам принял
участие в дальнейшей математической разработке
теории относительности. В результате совместной
работы с Гроссманом появилась статья: «Набросок
обобщенной теории относительности и теории гравитации».
Физическую чисть работы иаиисал Эйнштейн,
математическую — Гроссман. Эта статьи ознаменовала собой
второй важный шаг на пути к созданию общей теории
относительности, к окончательной формулировке
которой Эйнштейн пришел лишь в 1915 году в Берлине*
Насколько трудным и мучительным было рождение
новых представлений, показывает письмо Эйнштейна
к Маху, написанное 25 июня 1913 года. Оно
начинается словами:
«В эти дни Вы, наверное, yoice получили мою новую
работу об относительности и гравитации, которая на*
конец была окончена после бесконечных усилий и му*
чителъных сомнений. В будущем году во время
солнечного затмения должно выясниться, искривляются ли
световые лучи вблизи Солнца, другими словами, дейст*
вителъно ли подтверждается основное фундаментальное
предположение об эквивалентности ускорения системы
отсчета, с одной стороны, и полем тяготения, с другой*
Если да, то тем самым будут блестяще подтвержден
пы — вопреки несправедливой критике Планка — Ваши
гениальные исследования по основам механики. Потому

58 ПРЕПОДАВАТЕЛЬ ВЫСШЕЙ ШКОЛЫ И ЧЛЕН АКАДЕМИИ
что отсюда с необходимостью следует, что причиной
инерции является особого рода взаимодействие тел —
вполне в духе Ваших рассуждений об опыте Ньютона с
ведром».
К сожалению, экспедиция, снаряженная Германией
для наблюдения полного солнечного затмения, которая
должна была произвести фотографирование Солнца в
1914 году на территории тогдашней Российской
империи, не могла приступить к работе из-за
разразившейся мировой войны. Лишь в 1919 году две английские
экспедиции произвели предложенные Эйнштейном
наблюдения. Их результаты, полностью
подтвердившие предсказания Эйнштейна, упрочили его мировую
славу.
В связи с разработкой математического аппарата
теории относительности наметился значительный
поворот в развитии гносеологических воззрений Эйнштейна.
В ходе своих дальнейших исследований Эйнштейн
пришел к выводу, что тот эмпиризм, с которым он
познакомился прежде всего по трудам Юма и Маха и
который сыграл большую эвристическую роль при
разработке им специальной теории относительности,
является ограниченным и односторонним мировоззрением.
На первом плане теперь оказались соображения,
имевшие более умозрительный характер. Но основе опыта
собственной работы Эйнштейн позднее пришел к
мнению, что требование эмпириков о безоговорочной
наблюдаемости всех физических утверждений
представляет собой чрезмерное упрощение как в научном, так
и в теоретико-познавательном отношении. При
разработке общей теории относительности это требование уже
не могло служить приемлемой гносеологической
основой.
Научная слава Эйнштейна, первоначально
ограниченная узким кругом его коллег по профессии, стала
быстро распространяться. О том уважении, которое
снискал в ученом мире еще молодой Эйнштейн, свиде*
тельствовало то обстоятельство, что богатая
традициями Берлинская академия наук остановила свой выбор
на нем, когда речь зашла о занятии места ее
действительного члена. Вакансия появилась в 1911 году, когда

ПРЕПОДАВАТЕЛЬ ВЫСШЕЙ ШКОЛЫ И ЧЛЕН АКАДЕМИИ 59
умер один из основателей физической химии, Нобелев1-
ский лауреат Вант-Гофф, и когда стареющий Рентген
отказался от этого почетного звания.
Избрание 10 июля 1913 года на заседании
в Берлинскую всех отделений Королевской прус-
академию ской академии наук Эйнштейн
наук сорока четырьмя голосами против
двух был избран ее постоянным
действительным членом. В своей рекомендации Макс
Плаик, Вальтер Перист, Генрих Рубенс и Эмиль Вар-
бург писали:
«Нижеподписавшиеся полностью отдают себе отчет
в том, что их предложение — избрать в действительные
члены академии столь молодого по возрасту ученого —
является необычным- Однако они полагают, ч-о оно не
только оправдано необычными обстоятельствами, по и
что интересы самой академии прямо требуют
использовать представляющуюся возможность включить в ее
ряды такой исключительный талант. И хотя они,
естественно, не могут поручиться за будущее, они все Dice
с полной убежденностью утверждают, что уже
имеющиеся на сегодня научные достижения кандидата ...
полиостью оправдывают его избрание в высшее научное
учреждение страны. Они также уверены в том, что
вступление Эйнштейна в Берлинскую академию наук
будет расценено физиками всего мира как особенно
ценное приобретение для академии».
Избрание было утверждено 12 ноября 1913 года.
7 декабря 1913 года Эйнштейн писал из Цюриха
Берлинской академии наук:
«Я выражаю сердечную благодарность за избрание
меня действительным членом Вашей организации и
сообщаю, что принимаю это избрание. Не в меньшей
степени я благодарен Вам за то, что Вы предлагаете,
мне такую долэюность, занимая которую, я смогу
посвятить себя научной работе, будучи свободным от каких^
либо служебных обязанностей. Когда я думаю о том,
что каждый рабочий день убеждает меня в
несостоятельности моего мышления, я лишь с известной робо*
стыо могу принять высокое отличие, которым Вы
намерены меня удостоить. И если я все оюе его принимаю,

60 ПРЕПОДАВАТЕЛЬ ВЫСШЕЙ ШКОЛЫ' И ЧЛЕН АКАДЕМИИ
меня побуэ/сдает к этому мысль, что от человека нельзя
ожидать ничего иного, кроме того, чтобы все свои силы
он посвятил благому делу, а к этому я действительно
чувствую себя способным».
Принятие должности в Берлине означало для
Эйнштейна немалый конфликт с его совестью. Намерение
переселяться в прусскую столицу, эту цитадель
немецкого империализма и милитаризма, представлялось ему
почти изменой своим политическим и нравственным
убеждениям. Еще гимназистом покинул он свою
родину, отказавшись от вюртембергского гражданства,
поскольку не желал иметь ничего общего с основанным
па верноподданнических чувствах немецким
государством с его муштрой и солдатчиной. И вот теперь он
должен будет обосноваться в столице
прусско-немецкого милитаризма в качестве чиновника королевско-
прусского учреждения?
Разумеется, условия, которые были предоставлены
ученому, были исключительно благоприятны для
продолжения его научной работы. Не будучи связан
никакими служебными обязанностями, он мог полностью
отдаться исследованиям в области теоретической
физики. Как «читающий лекции академик» он обладал
всеми правами ординарного профессора Берлинского
университета, не имея при этом обязательной
педагогической нагрузки. Руководство Физическим институтом,
созданном при «Обществе содействия наукам имени
императора Вильгельма», означало для него
выполнение некоторых чисто формальных обязанностей,
поскольку этот институт существовал пока еще только
на бумаге. Он открылся лишь спустя много времени
после того, как Эйнштейн скова покинул Берлин.
Незадолго до переезда в Берлин Эйнштейн сказал
одному из своих швейцарских друзей: «Берлинские
господа спекулируют на мне, как если бы я был
курицей-несушкой, получившей медаль на выставке; но
я не уверен, смогу ли я еще нести яйца». Очень скоро
выяснилось, что эти сомнения были необоснованными.
И хотя юношеский период бурного творчества,
которым было отмечено его пребывание в Берне, остался в
прошлом, все же за одни только военные годы 1914—
1918 Эйнштейн опубликовал более 30 специальных

ПРЕПОДАВАТЕЛЬ ВЫСШЕЙ ШКОЛЫ И ЧЛЕН АКАДЕМИЙ
61
научных исследований, включая работу «Основы общей
теории относительности», которую сам он по праву
расценивал как высшее достижение своих теоретиче-1
ских размышлений.
В начале апреля 1914 года Альберт Эйнштейн
прибыл в Берлин. Теперь он стал полноправным членом
основанной Лейбницем академии наук, а вскоре
приступил также к преподавательской работе в созданном
Вильгельмом фон Гумбольдтом университете — круп*
нейшем и наиболее значительном высшем учебном
заведении Германии. Здесь он читал лекции по
проблемам статистической термодинамики и квантовой
теории, по в первую очередь — но теории относительно-*
сти. Вместе со своими коллегами-фи:шками ои про-»
водил также семинары и групповые занятия. Особой
популярностью пользовались в двадцатых годах его
лекции по различным вопросам теоретической физики,
а также его отдельные доклады, обычно читавшиеся в
большой аудитории восточного крыла главного здания
университета.
В Берлине Эйнштейн нашел наконец такой род
деятельности, который вполне отвечал его склонностям и
в котором он находил полное удовлетворение. Он
отнюдь не испытывал чистой радости от
систематических лекций по общему курсу физики, которые он был
вынужден читать, будучи профессором в Цюрихе или
Праге. Там ему приходилось заниматься и такими
вопросами, которые лежали вне сферы его
исследовательских интересов. Эти принудительные обязанности
теперь отпали.
В то время Берлин являлся крупнейшим центром
естественных наук. Наряду с органической химией, в
которой ведущую роль играл первый немецкий лауреат
Нобелевской премии по химии Эмиль Фишер, и
физической химией, которой занимались Нернст и Хабер,
физика находилась там на особо почетном месте. Макс
Планк, Генрих Рубенс и другие успешно продолжали
и развивали великие традиции берлинской
физики, заложенные в XIX веке такими учеными, как
Магнус, Дове, Поггендорф, Клаузиус, Гельмгольц, Кирх-»
гоф, Кундт и Эмиль Варбург. Выдающиеся
специалисты работали в то время в Берлинском университете,

62 ПРЕПОДАВАТЕЛЬ ВЫСШЕЙ ШКОЛЫ И ЧЛЕН АКАДЕМИИ
в Высшем техническом училище в Шарлоттенбурге,
в Имперском физико-техническом институте, в
институтах Общества императора Вильгельма и в
исследовательских и промышленных лабораториях больших
электрических концернов. Ареной научных
дискуссий берлинских физиков был «физический
коллоквиум», которым вначале руководил Рубенс, а поздное
фон Лауэ. В течение учебного сезона этот коллоквиум
собирался еженедельно по средам в Физическом
институте университета на Рейхстагуфер. Там
присутствовали почти все сколько-нибудь значительные и именитые
физики и физико-химики, работавшие в Берлине. Эйн-
штейп сразу же начал принимать участие в
обсуждениях, а иногда выступал также с собственными докладами.
Первая Через четыре месяца после того,
мировая как Эйнштейн прибыл в Берлин,
война разразилась первая мировая вой-
па. Ко развязали в первую
очередь немецкие империалисты, которые вместе с правыми
лидерами социал-демократической партии вели ее под
лицемерными лозунгами оборонительной войны, якобы
навязанной германской империи, «немецкой народной
войны» против «исконного французского врага»,против
«коварного Альбиона» н «русских варваров».
Искусственно возбуждаемая волна националистического
«воодушевления» захлестнула многих немецких
ученых, до этого занимавших вполне разумные позиции, и
увлекла их за собой. Безудержный шовинистический пыл
и слепая ненависть к другим народам распространялись
подобно духовной чуме. Берлинские профессора
выступали с речами и докладами, в которых это
умонастроение выражалось самым неприкрытым образом.
Лживым духом буржуазного «патриотизма» и
оголтелого шовинизма был проникнут манифест 93
представителей немецкой интеллигенции, опубликованный
в октябре 1914 года. Этот получивший печальную
известность призыв «К культурному миру» надолго повлиял
на репутацию немецких ученых и деятелей
искусства. Манифест представлял собой попытку оправдать
Противоречившие международному праву действия
немецкого генерального штаба, выразившиеся в нарушении

ПРГПОДАВАТЕЛЬ ВЫСШЕЙ ШКОЛЫ И ЧЛЕН АКАДЕМИИ
63
нейтралитета Бельгии, а также скрыть или приукра-<
ппъ преступления, совершавшиеся немецкими
войсками на оккупированных территориях. Бряцающий ору-*
/кием кайзер превозносился в этом документе как
«:шаменосец мира во всем мире», а германский
милитаризм восхвалялся как спаситель немецкой культуры*
Воззвание было подписано такими выдающимися
немецкими учеными, как Вальтер Нерист, Фриц Ха-
Пер, Вильгельм Рентген, Филипп Ленард, Эрнст Гек-
кель, Вильгельм Оствальд, Пауль Эрлих, Макс Планк и
!)миль Фишер. Даже такие гуманистически
настроенные деятели культуры, как Герхарт Гауптман, Энгель-
Перт Гумпердинк и Макс Рейнгардт поставили под
ним свои подписи. Однако подписи Эйнштейна под
;>тим документом не было.
С ранней молодости Альберт Эйнштейн был
противником войны. Еще во время марокканского кризиса
1911 года, спровоцированного вызывающим
поведением германских милитаристов, он в разговорах с
Арнольдом Зоммерфельдом крайне презрительно
высказывался о немецких поджигателях войны. Λ теперь в
соавторе/те с берлинским физиологом Георгом
Фридрихом .Николаи он в противовес шовинистическому
манифесту 93-х составил «Воззвание к европейцам».
В этом обращении, исполненном глубокой заботой
о будущем человечества, Эйнштейн призывал ученых
Европы использовать весь свой авторитет для
прекращения бойни народов и в сознании своей нравственной
ответственности выступить за то, чтобы война как
средство политики была навсегда изгнана из жизни наций.
Европа не должна разделить участи Древней Греции!
Правда, до сих пор ученые поступали скорее
противоположным образом, пренебрегая тем самым важным
долгом по отношению к культуре. В результате
бурного развития техники и средств сообщения земной
шар стал меньше, народы приблизились друг к другу;
поэтому им нужно жить в мире, а не заниматься
взаимным истреблением в варварских войнах, которые
приносят только несчастия всем их участникам.
Это обращение было первым политическим
документом, в составлении которого Эйнштейн принял
непосредственное участие и под которым поставил свою

64 ПРЕПОДАВАТЕЛЬ ВЫСШЕЙ ШКОЛЫ И ЧЛЕН АКАДЕМИИ
подпись. Однако, помимо Николаи и астронома Виль*
гельма Ферстера, его не подписал ни один сколько-
нибудь известный деятель культуры. В таких условиях
обращение не могло иметь веса по сравнению с
манифестом 93-х. По указанной причине его авторы
отказались от публичного распространения своего призыва*
Вероятно, в обстановке того времени не нашлось бы
и газеты, которая согласилась бы проявить
достаточную смелость и напечатать антивоенное заявление.
Письма к голландскому другу ученого Паулю
Эренфесту, датированные августом и сентябрем 1914
года, ясно показывают, что Эйнштейн был чужд какому
бы то ни было националистическому «воодушевлению».
«Европа, — писал он, — в своем безумии совершила
нечто невероятное. В такое время каждому становится
ясно, к сколь жалкой породе животных принадлежит
человек».
Международная катастрофа наложила на
Эйнштейна — убежденного интернационалиста — тяжелое
бремя. Он желал бы, чтобы где-нибудь существовал
остров для людей доброй воли; оказавшись там, он стал
бы страстным патриотом этого места!
Эти и другие аналогичные высказывания
Эйнштейна обнаруживают, что он, так же как и другие
буржуазные ученые тех лет, был неспособен раскрыть
«тайну, в которой рождаются войны» (Ленин); однако
они свидетельствуют по только об ограниченности
великого физика. Они показывают, насколько Эйнштейн
опередил своих ослепленных национализмом коллег в
моральном и политическом отношении. Их
«ура-патриотизм» казался ему рецидивом неандертальской
эпохи.
В ноябре 1914 года антивоенно настроенные
представители интеллигенции основали в Берлине «Союз
нового отечества». Его программа провозглашала
борьбу за заключение скорого и справе/^ливого мира без
территориальных притязаний и за создание
международной организации, которая сделала бы невозможным
развязывание войны в будущем. Альберт Эйнштейн
был одним из основателей этого Союза,
пользовавшегося поддержкой Карла Дибкнехта и Розы Люксембург,
и вскоре стал одним ыз его активнейших членов, В

ПРЕПОДАВАТЕЛЬ ВЫСШЕЙ ШКОЛЫ И ЧЛЕН АКАДЕМИИ
65
начале 1916 года «Союз нового отечества» был
запрещен правительством, однако он продолжал
существовать нелегально, а осенью 1918 года, за несколько
педель до поражения, снова возобновил публичную
деятельность. После окончания войны он был
преобразован в «Немецкую лигу прав человека», основные
усилия которой были направлены на достижение
взаимопонимания между немецким и французским
народами. Эйнштейн входил в состав Лиги вплоть до ее
разгрома гитлеровским фашизмом; он неоднократно
выступал на ее собраниях.
Даже в годы войны Эйнштейн стремился
поддерживать международные связи между
естествоиспытателями различных стран. Его позиция видна из заметок,
написанных им вскоре после первой мировой войны и
позднее опубликованных под заголовком
«Интернационал науки» в сборнике «Мой образ мира». Там,
между прочим, имеются такие строки:
«Когда во время войны национальное и
политическое ослепление достигло своего апогея, Эмиль Фишер
выразительно отчеканил на одном из собраний
академии такую фразу: «Вы ничего не можете поделать, го-
спода, наука была и остается интернациональной».
Крупные ученые всегда осознавали и остро чувствовали
это, хотя такая позиция и приводила их в периоды по-
литических осложнений к изоляции в среде коллег
более мелкого калибра. В течение последней войны это
большинство предало во всех лагерях вверенное ей
святое достояние».
Особенно показательной для политических
убеждений Эйнштейна была беседа, имевшая место осенью
1915 года в Швейцарии между ним и французским
писателем, гуманистом и пацифистом Роменом Ролланом,
с которым уже до этого ученый состоял в переписке.
В марте 1915 года он писал Роллану:
«Даже ученые в различных странах ведут себя так,
как если бы у них восемь месяцев назад были
ампутированы большие полушария головного мозга».
В своих дневниках Роллан подчеркивает ту
откровенность, с которой Эйнштейн говорил о порядках на
его родине — Германии; никакой другой немец не мог
бы позволить себе проявлять подобное свободомыслие.

и
ПРЕПОДАВАТЕЛЬ ВЫСШЕЙ ШКОЛЫ И ЧЛЕН АКАДЕМИИ
Макс Боры, который с 1915 по 1918 год занимал в
Берлине кафедру теоретической физики и часто, а в
какой-то период времени даже ежедневно встречался
с Эйнштейном, сообщает в своих «Воспоминаниях об
Эйнштейне» некоторые примечательные подробности
тех дней:
«Уже тогда начали образовываться партии его сто-
ройников и противников. Он, правда, никогда не
скрывал своего мнения, но в то же время никогда не
стремился навязать его другим. Однако все знали, что он
пацифист, который считает военные решения
бессмысленными и не верит в победу Германии. К кощу
войны группа выдающихся людей, среди которых были
историк Дельбрюк, экономист Брентано, Эйнштейн и
другие, организовала вечерние встречи, на которые
приглашались высокопоставленные работники
министерства иностранных дел. Обсуждался главным
образом вопрос о неограниченной подводной войне, которую
требовало верховное главнокомандование, но которая
неминуемо должна была привести к вступлению
Америки в войну- Эйнштейн уговорил меня принять
участие в этих собраниях, что я, как офицер, собственно^
не имел права делать. Я был самым, молодым в этом
кружке и ни разу не раскрыл рта. Но Эйнштейн
выступал неоднократно, говоря спокойно и ясно, как
если бы речь шла о проблемах теоретической
физики».
С противниками войны Эйнштейн при случае
общался и за пределами Германской империи. Так, во
время посещения Нидерландов в 1916 году он
встречался с пацифистами из других стран.
Эйнштейн искренно приветствовал победоносную
революцию русских рабочих и крестьян осенью 1917
года. Он видел в ней первую попытку осуществления
в большой стране учения Карла Маркса и построения
такого общественного порядка, который основывается
на принципах социальной справедливости. Свое
уважение к вождю Великой Октябрьской социалистической
революции и к создателю советского государства он
выразил через несколько лет в следующих словах:
«Я чту в Ленине человека, который с полным
самопоэюертвованием отдал все своисилы делу осущест-

ПРЕПОДАВАТЕЛЬ ВЫСШЕЙ ШКОЛЫ И ЧЛЕН АКАДЕМИИ 67
влепия социальной справедливости. Л не считаю его
метод целесообразным,. Но одно бесспорно: подобные
ему люди являются хранителями и обновителями сове-
сти человечества».
Эти фразы представляют собой уникальный
исторический документ! Никто из крупных немецких ученых
того времени не выразил так недвусмысленно и
решительно своего положительного отношения к личности
Ленина и гумапистическому духу Октябрьской
революции.
Полностью одобряя социальные и политические
цели Октябрьской революции, Эйнштейн и в более
позднее время не мог совершенно безоговорочно
принять практические методы их достижения. Будучи безус-·
ловным противником насилия в духе Ганди, вождя
индийского движения сопротивления против
британского колониализма, Эйнштейн не мог попять, что
применение революционных мер против врагов молодого
государства рабочих и крестьян было в данных условиях
необходимым и что «красный террор» был всего лишь
ответом на «белый террор». Насилие казалось
Эйнштейну недопустимым даже в его революционной форме-
Здесь отчетливо обнаружилась ограниченность его
буржуазно-гуманистического мышления. Максим
Горький, которого Эйнштейн ценил как творческую
личность первого ранга, настойчиво обращал внимание
великого физика на то, насколько ограниченным и
спорным является гуманизм, не учитывающий
классовой расстановки сил, не ставящий по поводу
понятий демократии и гуманизма вопроса «для
кого?».
Тяжелые чувства, переполнявшие Эйнштейна в
годы первой мировой войны, нашли отражение в статье,
написаннЪй им в связи со смертью польского физика
Мариана Смолуховского, его предшественника в
статистической интерпретации броуновского
молекулярного движения. В этой статье, опубликованной в
журнале «Натурвиссеншафтен», Эйнштейн писал:
«Каждый, кто близко знал Смолуховского, любил
в нем не только остроумного ученого, но и
благородного, тонкого и благооюелательного человека. Мировая
катастрофа последних лет возбудила в нем чувство

68 ПРЕПОДАВАТЕЛЬ ВЫСШЕЙ ШКОЛЫ И ЧЛЕН АКАДЕМИИ
неописуемой боли за жестокость людей и за ущерб,
причиненный нашему культурному развитию» 1.
В аналогичном духе Эйнштейн высказался за год
до этого в некрологе, посвященном Эрнсту Маху.
Указывая на доброе, человеколюбивое и оптимистическое
умонастроение австрийского ученого, он писал:
«Это отношение защитило его от болезни,
пощадившей ныне лишь немногих,— от национального
фанатизма. В последнем абзаце своей популярной, статьи
«О явлениях, происходящих при полете снарядов» он
не мог не выразить надежду на будущее
взаимопонимание между народами» 2,
Новое учение Несмотря на вызванные войной
о пространстве, лишения, первые берлинские годы
тяготении Эйнштейна были в научном отно-
и Вселенной шении необычайно
плодотворными. В начале 1916 года в журнале
«Аннален дер физик» появилась его работа «Основы
общей теории относительности», объемом около
пятидесяти печатных страниц. Эта работа явилась
предварительным завершением изысканий, проводившихся им
в области теории относительности начиная с 1908
года. В то же время она представляла собой вершину
теоретической физики XX века.
Если созданная в 1905 году специальная теория
относительности, которая справедлива для всех
физических явлений за исключением тяготения,
рассматривает системы, движущиеся по отношению друг к другу
прямолинейно и равномерно, то общая теория
относительности, завершенная в 1915 году, имеет дело с
произвольно движущимися системами. Уравнения
общей теории относительности справедливы независимо
от характера движения системы отсчета, а также для;
ускоренных и вращательных движений. В этом смысле
они является обобщением теории относительности,
созданной в 1905 году; в этом же смысле использованное
Эйнштейном словосочетание «общая теория относитель-*
1 Эйнштейн А. Собрание научных трудов. Т. 4. — М.: Hay-
ка, 1967, стр. 38.
2 Там же, стр. 32.

ПРЕПОДАВАТЕЛЬ ВЫСШЕЙ ШКОЛЫ И ЧЛЕН АКАДЕМИИ ^9
ности» так же оправдано, как и его сравнение новой
теории со вторым этажом в здании теории
относительности.
По своему содержанию, однако, общая теория
относительности является в основном учением о
тяготении. Она примыкает к гауссовой теории кривизны
поверхностей и имеет целью геометризацию
гравитационного поля и действующих в нем сил. По этой причине
общую теорию относительности следует рассматривать
прежде всего как геометрическую теорию гравитации.
Такая ее интерпретация была, в частности, положена
в основу работ по теории относительности советского
физика В. Λ. Фока.
В отличие от специальном теории относительности,
в подготовке котором сущостпешюе участие приняло
несколько ученых, мри создании общем теории
относительности Эйнштейн имел (если не считать некоторых
замечаний Лейбница) всего лишь одного
непосредственного предшественника. Это был Эрнст Мах, который
в своих историко-критических исследованиях о законе
инерции Ньютона развивал соображения, близкие к
идеям общей теории относительности (относительность
ускорения).
Последовательно применяя «принцип Маха»,
который по своему существу был диалектическим и
материалистическим принципом, и исходя из закона
тождества инертной и гравитационной массы, Эйнштейн
пришел к совершенно новому понимаю явлений
тяготения. В его теории гравитации окончательно иско-
рены таинственные «силы дальнодействия» Ньютона,
уже давно казавшиеся физикам
неудовлетворительными и весьма сомнительными. Гравитация понимается
здесь как «близкодействие», а поле тяготения выступ
пает как реальность, как особая форма материи.
В ходе своих исследований Эйнштейн пришел к
убеждению, что1 пространство отнюдь не однородно, но
что его геометрическая структура зависит от
распределения масс, от вещества и поля. Евклидова
геометрия теперь утратила свою универсальность. Законы
Квклида оказались всего лишь предельными законами
для случая слабого взаимодействия масс. В общем же
случае в пространстве справедлива неевклидова

70 ПРЕПОДАВАТЕЛЬ ВЫСШЕЙ ШКОЛЫ И ЧЛЕН АКАДЕМИИ
геометрия в форме, разработанной в середине XIX
века гёттингенским математиком Бернгардом Риманом,
предшественниками которого были Гаусс, Лобачевский
и Бояи. Благодаря работам Эйнштейна неевклидова
геометрия впервые приобрела физический смысл.
По аналогии с искривленными поверхностями в
неевклидовой геометрии используется представление об
«искривленном» пространстве. В таком пространство
не существует прямых линий, как в «плоском»
пространстве Евклида; в нем имеются лишь «наиболее
прямые» линии, носящие наименование геодезических
линий. Они представляют собой кратчайшее расстояние
между двумя точками. Кривизной пространства
определяется геометрическая форма траекторий тел,
движущихся в поле тяготения. Согласно этой теории,
орбиты планет нашей Солнечной системы определяются
искривлением пространства, обусловленным массой
Солнца, и характеризуют это искривление. Закон
тяготения становится теперь частным случаем закона
инерции.
Для математической обработки этих гениальных
идей требовались специальные, в высшей степени
сложные методы. Так как в общей теории относительности
события должны математически описываться в
четырехмерном мире, обладающем неевклидовой
пространственной структурой, Эйнштейн не мог уже
пользоваться прежними средствами, которые применялись им
раньше, а должен был искать новые пути.
Фундаментальное значение приобрело теперь понятие тензора.
Эйнштейновская теория относительности,
завершенная в 1915 году, может служить блестящим примером
плодотворного содружества математики и
естествознания. Поставленные Эйнштейном физические вопросы
потребовали более детальной разработки некоторых
математических методов. В свою очередь
обусловленный этим требованием прогресс математики оказал
стимулирующее действие на дальнейший ход
физического познания.
Геометрическая теория гравитации, которую
Эйнштейн сформулировал в конце 1915 года в своей
общей теории относительности, принадлежит к
величайшим теоретическим достижениям во всей истории

ПРЕПОДАВАТЕЛЬ ВЫСШЕЙ ШКОЛЫ И ЧЛЕН АКАДЕМИИ 71
естествознания. «Создание общей теории
относительности,— сказал Макс Борн в· 1955 году в одном из
своих докладов,— представлялось мне тогда и
продолжает представляться сегодня величайшим достижением
человеческого мышления, направленного на познание
природы, поразительнейшим сочетанием философской
глубины, физической интуиции и математического
искусства».
Как и все составившие эпоху открытия, общая
теория относительности Эйнштейна оказалась чревата
далеко идущими последствиями. Она ограничила
область применимости евклидовой геометрии и
ньютоновской теории гравитации. Оба эти учения оказались
отражениями лишь некоторых частных условий
материального мира. Установленные Эйнштейном законы
поля и движения отражают более общие
закономерности природы.
Общая теория относительности имела также и
философское значение. Прежде философы, исходя из
механистических и метафизических представлений
Ньютона, обычно рассматривали пространство и время как
нечто, существующее независимо от материальных
вещей, либо же трактовали их — в духе Канта — лишь
как формы созерцания, присущие человеческому
сознанию. Теперь же подтвердился тезис, уже давно
выдвинутый диалектическим материализмом, но до
недавнего времени остававшийся недоказанным:
пространство и время суть «формы существования» движущейся
материи.
Основной результат его общей теории
относительности Эйнштейн выразил в полушутливой форме в
беседе с одним журнальным репортером: раньше
считали, что время и пространство останутся, даже если все
вещи исчезнут из мира, теперь же мы знаем, что в
этом случае больше не будет никакого пространства
л никакого времени. Проще и нагляднее, пожалугт,
нельзя сформулировать неразрывную связь материи,
движения, пространства и времени.
Для проверки общей теории относительности,
которая покоится на очень небольшом числе эмпирических
фактов и в основном представляет собой продукт чисто
умозрительных рассуждений, Эйнштейн указал на три

72
ПР^ОДАВАТЕЛЬ ВЫСШЕЙ ШКОЛЫ И ЧЛЕН АКАДЕМИИ
возможных эффекта. Они позволяют с помощью
астрономических измерений и наблюдений проверить новое
учение о гравитации, которое привлекает
представителей математической физики своей внутренней
завершенностью и последовательностью.
Первый эффект состоит в дополнительном
вращении или смещении перигелия Меркурия. Речь идет о
давно известном явлении, в свое время открытом
/
/
/
/
/
\
\
\
\
\
\
\
1 /
1 / ^ _
( 1/Солнце)
/- >v
Меркурий
^ч
г ^ч
чч Я
\\
) \
J\
*/1
/
/
/
•
•
Рис. 1. Вращение периге-<
лия планеты Меркурий
(схема).
французским астрономом Леверьс. Оно заключается в
том, что ближайшая к Солнцу точка эллиптической
орбиты Меркурия смещается за одно столетие на 43
дуговые секунды. Эта цифра превышает то значение,
которое следует из ньютоновского закона притяжения
масс и из усовершенствованной Лапласом теории
возмущений (рис. 1).
Астрономы пытались различным образом объяснить
явление добавочного смещения. В теории Эйнштейна
оно объясняется без всяких дополнительных
предположений как прямое следствие изменений структуры
пространства, вызванных наличием солнечной массы/
Точное совпадение наблюдаемого значения с
величиной, полученной путем теоретических вычислений, с са-«
мого начала было серьезным доводом в пользу учения
Эйнштейна.
Второй эффект, который может служить для
проверки релятивистской концепции тяготения, состоит в

ПРЕПОДАВАТЕЛЬ ВЫСШЕЙ ШКОЛЫ И ЧЛЕН АКАДЕМИИ
73
искривлении световых лучей в поле тяготения Солнца.
Лучи, исходящие от неподвижных звезд, слегка
искривляются, проходя вблизи поверхности Солнца (рис. 2}t
Звезда
'' 1 Изображение
ч^ЙЙк
' Земля
Рис. 2. Искривление
светового луча в поле
тяготения Солнца
(схема).
Этот эффект лежит на пределе точности измерений и
может быть обнаружен фотографическим путем лишь
в моменты полных солнечных затмений. Эйнштейн уже
в 1911 году теоретически предсказал это явление,
однако найденное им тогда количественное значение
оказалось заниженным. В 1915 году он получил
правильное значение для отклонения светового луча,
которое составляет 1,7 дуговой секунды.
Подтверждение этого предсказания в 1919 году
явилось одним из величайших триумфов теоретического
естествознания во всей истории науки.
Третьим эффектом, предложенным для проверки
новой теории тяготения, было так называемое
релятивистское «красное смещение». Оно состоит в том, что
спектральные линии света, испускаемого очень
плотными звездами, смещены в красную сторону, т. е. в
сторону более длинных волн по сравнению с их
положением в спектрах тех же молекул, находящихся в
земных условиях. Смещение объясняется тем, что
сильное гравитационное воздействие уменьшает частоту
колебаний световых лучей и соответственно
увеличивает их длину волны. Релятивистское красное смеще-

74 ПРЕПОДАВАТЕЛЬ ВЫСШЕЙ ШКОЛЫ И ЧЛЕН АКАДЕМИИ
ние было проверено астрономами прежде всего на
спутнике Сириуса — звезде, обладающей очень
большой плотностью, а затем и на других аналогичных
звездах, принадлежащих к так называемым белым
карликам. Правда, в этом случае наблюдаемые
значения лишь очень приблизительно соответствовали
величине, указанной Эйнштейном. Тем временем
релятивистское красное смещение было обнаружено и в поле
земного тяготения при измерениях частоты
гамма-квантов с помощью эффекта Мёссбауэра. Здесь
наблюдаемые величины почти точно совпали с теоретически
предсказанными значениями.
Эйнштейн при случае подчеркивал, что основная
ценность его общей теории относительности состоит не
в том, что она подтверждается малыми эффектами, а
«в громадном упрощении теоретической основы, на
которой покоится вся физика», однако лишь немногие
сумели правильно оценить это обстоятельство.
Всего через год после опубликования общей теории
относительности Эйнштейн представил ученому миру
еще одну работу, имевшую революционное значение.
Она относилась к области космологических проблем.
Если пе существует пространства и времени без
материи, т. е. без вещества и поля, если, далее,
механические свойства пространства целиком определяются
материей, как этого требует принцип Маха, то отсюда,
полагал Эйнштейн, с необходимостью следует, что
Вселенная должна быть пространственно конечной, хотя
и не имеющей границ. Это означает, что световой луч,
распространяющийся по «самой прямой» линии, через
миллиарды лет вернется к своей исходной точке.
Гипотеза о пространственно замкнутой Вселенной
находилась в резком противоречии со всеми
привычными и употребительными представлениями. Она
произвела сенсацию, причем, как и все необычное, одни
приняли ее с горячим одобрением, другие же отвергали и
яростно оспаривали. Противниками гипотезы
Эйнштейна были в основном люди, принадлежавшие к числу
философов. Большинство из них все еще находилось
под глубоким воздействием традиционных
(механистических и метафизических) представлений о
бесконечности пространства: в соответствии с евклидовой геомет-.

ПРЕПОДАВАТЕЛЬ ВЫСШЕЙ ШКОЛЫ И ЧЛЕН АКАДЕМИИ 75
рией они не были способны проводить различие между
«конечным» и «ограниченным» и поэтому не могли
разобраться в рассуждениях Эйнштейна. Принятию
эйнштейновской модели мира препятствовало также все
еще сохранявшееся влияние философии Канта, в
которой евклидово представление о пространстве
принималось как философская догма.
Описанная Эйнштейном- в 1917 году статическая
модель замкнутой Вселенной оказалась в дальнейшем
несостоятельной. Однако ее основная идея сохранила
свою силу и вскоре привела к появлению целого набора
релятивистских моделей мира. Одним из первых, кто
примкнул к космологическим воззрениям Эйнштейна и
творчески их продолжил, был гениальный советский
математик Александр Фридман. Исходя из эйнштей-
повских уравнений поля, он пришел в 1922 году к
динамической модели: к гипотезе замкнутого в себе
мирового пространства, радиус кривизны которого
возрастает с течением времепи. Эйнштейн оценил результаты
Фридмана как «правильные и проясняющие». Вопрос
о расширении Вселенной, впервые поставленный
в 1928 году калифорнийским астрономом Хабблом и
связи с экспериментальным фактом разбегаиия
спиральных туманностей, теснейшим образом связан с
космологией Эйнштейна и Фридмана.
Как указывал Эйнштейн, вопрос о конечности
пространственных размеров Вселенной «вполне правомерен
в смысле практической геометрии». Иа этот вопрос
можно ответить лишь с помощью средств и методов
естественных наук. Лишь опыт покажет, какая из
многочисленных возможных моделей Вселенной
соответствует реальной действительности.
В 1917 году была опубликована первая книга
Эйнштейна. Она носила название: «О специальной и
общей теории относительности»; ее объем составлял
всего семьдесят страниц. Подзаголовок гласил:
«общедоступное изложение». И хотя Эйнштейн сам шутя
говорил, что подзаголовок следовало бы изменить на
«общенедоступное изложение», эта брошюра стала
одним из его наиболее известных трудов и все время
переиздается. Интересно, что великий ученый лишь к
возрасту почти сорока лет впервые выступил в каче-

76 ПРЕПОДАВАТЕЛЬ ВЫСШЕЙ ШКОЛЫ И ЧЛЕН АКАДЕМИЙ
стве автора книги. Это объяснялось главным образом
тем, что — как он сам писал в одном из писем к
Солонину — он всегда испытывал «ужас перед писанием
книг». Большей частью Эйнштейн удовлетворялся
краткими журнальными статьями. Он предоставлял
возможность другим, больше любившим писать
коллегам превращать его фундаментальные научные идеи
в объемистые тома.
В своей статье «Научные произведения Альберта
Эйнштейна», написанной для сборника «Альберт
Эйнштейн как философ и писатель» Луи де Бройль
следующими словами характеризует произведения
Эйнштейна:
«Хотя он почти всегда писал короткие статьи,
каждая из них содержала удивительные новые идеи,
способные произвести революцию в науке, или же тонкие
и глубокие замечания, освещавшие сокровеннейшие
стороны рассматриваемой проблемы и несколькими
словами характеризующие открывающиеся бесконечные
перспективы. Произведения Эйнштейна — это прео/сде
всего «качественные работы»; они не содержат
выводов и подробных разработок. Его статьи молено сравнить
с запальным шнуром фейерверка, который в ночной
темноте внезапно ненадолго, но ослепительно ярко
освещает огромный незнакомый ландшафт».

УЧЕНЫЙ
В ВЕЙМАРСКОЙ
РЕСПУБЛИКЕ
Радикальный
демократ
и «социалист
по симпатиям»
По сваим политическим
убеждениям Эйнштейн принадлежал к
левому крылу демократической
немецкой буржуазии. Он был
непримиримым противником вилъ-
гельмовской монархии. С
воодушевлением приветствовал он
военное и политическое крушение
империалистической и кайзеровской
Германии и установление
немецкой республики. 11 ноября 1918
года он писал своей матери в
Швейцарию, что лишь теперь он стал
привольно чувствовать себя в
Берлине. Военное поражение
привело к чуду. Коллеги относились
к нему как к «архисоциалисту».
В то время Эйпштейн был
близок по устремлениям к
независимым социал-демократам.
Политические противники считали его
даже членом независимой социал-
демократической партии (НСДП),
Это, конечно, было неверно:
согласно его собственному
свидетельству, он никогда не вступал в
члены какой-либо политической
партии. Однако сообщения о том, что
Эйнштейн посещал в ноябре 1918
года собрания «независимых» и
выступал на них, представляются
вполне правдоподобными.
Отвращение Эйнштейна к
немецко-прусской реакции снова
отчетливо проявилось весной 1920
года. Так, Эйнштейн ликовал по
поводу нового поражения реакции,
когда в середине марта
единодушное и энергичное выступление
рабочего класса привело к провалу
путча Каппа. 18 марта он пишет
Лоренцу следующее:
«Мы радуемся тому, что
недавний реакционный путч потерпел

78
УЧЕНЫЙ В ВЕЙМАРСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ
такое жалкое поражение. Под властью этих людей
жизнь стала бы невыносимой».
А через несколько недель Эйнштейн сообщает Эрен-
фесту:
«Внешне здесь снова воцарилось спокойствие.
Однако зияют необычайно острые противоречия. Военный
произвол и вызываемое им ожесточение. В городе
страшная нужда и голод. Детская смертность
ужасающая. Никто не знает, куда ведет наш политический
курс. Государство дошло до состояния полного
бессилия».
Эйнштейн был потрясен и возмущен подлым
убийством двух умеренных политиков демократического
лагеря — Матиаса Эрцбергера и Вальтера Ратенау.
Будучи страстным демократом, он сам находился в
опасности. 6 июля 1922 года он писал из Киля Планку о
том, что его с разных сторон предупреждают, чтобы в
течение ближайшего времени он не оставался в
Берлине и в особенности чтобы оп воздерживался от
каких-либо публичных выступлений на территории
Германии, ибо принадлежит к группе лиц, «против
которых со стороны народа готовятся покушения». Спустя
десять дней он сообщает из Берлина своему другу
Соловину:
«Со времени гнусного убийства Ратенау здесь
настали неспокойные времена. Меня все время
предостерегают, я перестал читать лекции и официально
считаюсь в отъезде, хотя на самом деле нахожусь здесь.
Антисемитизм очень силен».
Под впечатлением этих событий и в связи с ростом
в Веймарской республике антидемократических и
националистических тенденций усиливаются симпатии
Эйнштейна к социализму. С начала двадцатых годов
появляется много воззваний и заявлений
политического и гуманистического содержания, которые он
подписал совместно с такими социалистическими и левобур-
жуазными политиками и деятелями культуры, как
Клара Цеткин, Адольф Гофман, Кэте Кольвиц, Александр
Моисеи, Георг Гросс, Генрих Манн и Арнольд Цвейг.
Эйнштейн был одним из первых и активнейших
членов основанного в 1923 году «Общества друзей
новой России» — организации, которая поставила своей

УЧЕНЫЙ В ВЕЙМАРСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ
79
задачей достижение взаимопонимания между немецким
народом и народами Советского Союза и содействие
развитию культурных связей между обеими странами*
Сохранились фотографии, сделанные во время
различных мероприятий этого общества, где Эйнштейн
запечатлен рядом с советскими политическими деятелями,
в частности с народным комиссаром А. В.
Луначарским, и с советскими учеными, например с минероло-
гом и геохимиком А. Е. Ферсманом.
Во время одной из таких встреч Эйнштейн сказал
Луначарскому, что он восхищается социалистическим
строительством в Советской стране. С точки зрения
физика, :)то строительство представляет собой
огромного масштаба эксперимент, проводимый в
исключительно неблагоприятных условиях. Успех такого
эксперимента явится несомненным доказательством
правильности предпосылок, из которых при этом исходили.
В другом случае он также одобрительно отозвался о
строительстве социализма в Советском Союзе, назвав
его «грандиозным опытом».
Альберт Эйнштейн питал особую симпатию к
русскому народу. В двадцатые годы, находясь в Берлине,
он много общался с представителями советской
интеллигенции, в том числе и с коммунистами. Он
содействовал организации «Красная помощь», которая была
создана Коммунистической партией Германии и целью
которой являлась поддержка членов рабочих партий,
находящихся в заключении по политическим мотивам,
и их родственников. О том, с каким уважением
относились к прогрессивному ученому коммунисты и
социалисты, говорит тот факт, что его пригласили читать
лекции в «Марксистской рабочей школе». В 1931 году
ь помещении школы, находившейся в северной части
Берлина. Эйнштейн разъяснял ее слушателям
основные идеи своей теории относительности и вступал е
ними в откровенные беседы, не избегая при этом
философских и политических проблем.
По своим радикально-демократическим взглядам
Ойшптейн далеко опередил всех своих берлинских
коллег· Действительно, большинству из них он
должен был казаться «архисоциалистом». Характерно,
что Макс Планк, высоко цепивший создателя теории

80
УЧЕНЫЙ В ВЕЙМАРСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ
относительности как ученого и человека, еще весной
1933 года — в разгар политических дискуссий вокруг
«дела Эйнштейна» — писал в одном из своих писем,
что в политическом отношении между ним и
Эйнштейном пролегает бездонная пропасть.
Из-за страстного сочувствия борьбе угнетенных я
эксплуатируемых масс, а также из-за его
антифашистских и антимилитаристских взглядов Эйнштейна
нередко — и не только его политические враги — считали
коммунистом. Действительно, по своим общественным
и политическим воззрениям он имел много общего с
революционными марксистами. Он солидаризировался
с ними в стремлении к созданию справедливого
общественного порядка, где были бы устранены нужда и
бедность, в борьбе против национализма, фашизма,
милитаризации и империалистической войны, в борьбе за
взаимопонимание между народами и за длительный-
мир во всем мире. Однако он не мог принять основное
требование учения Маркса — требование диктатуры
пролетариата.
Всеми своими силами Эйнштейн хотел служить
миру и «чистой человечности». Происхождение,
воспитание и окружение мешали ему (как и многим другим
ученым и художникам, вышедшим из буржуазной
среды) понять, что из-за сопротивления
господствующего класса эксплуататоров социализм, к которому он
стремился, может быть осуществлен только путем
установления революционной власти рабочих и крестьян*
Таким образом, несмотря на свои явно выраженные
«красные»' склонности, он по своим политическим
взглядам оставался радикальным левобуржуазным
демократом или — как справедливо заметил один из его
товарищей по студенческим годам в Цюрихе —
«типичным социалистом по симпатиям».
На вершине Через несколько недель после под-
мировой писания перемирия Эйнштейн по-
славы ехал в Швейцарию, чтобы
прочитать цикл лекций по теории
относительности в Цюрихском университете, где он получил
свой диплом и где впервые стал профессором. Вместо
с тем своей поездкой он хотел выразить благодарность

УЧЕНЫЙ В ВЕЙМАРСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ
81
за приглашение вернуться в Цюрих (которое он не
принял).
Во время пребывания в Цюрихе Эйнштейн
расторгнул брак со своей первой женой Милевой. Летом 1919
года он женился в Берлине на своей кузине Эльзе,
которая самоотверженно ухаживала за ним во время его
тяжелой болезни и у которой он жил начиная с 1918
года. При этом он по-прежнему продолжал заботиться
о Милеве и о своих двух сыновьях — Гансе-Альберте
и Эдуарде. Когда ему была присуждена Нобелевская
премия, он передал в их распоряжение всю полученную
им денежную сумму. Они неоднократно навещали его
в Берлине.
Смелое предсказание об искривлении световых
лучей в поле тяготения Солнца подтвердилось в 1919
году. Для проверки этого важного следствия общей
теории относительности в мае 1919 года в Бразилию и
Западную Африку были направлены две английские
астрономические экспедиции, которыми руководил
астрофизик сэр Артур Эддингтон. Во время полного
солнечного затмения, которое можно было наблюдать
в тех местах, было сделано много фотографических
снимков. О результатах, полученных при обработке
пластинок, Эйнштейн впервые узнал от Лоренца в
сентябре 1919 года. Он немедленно сообщил об этом
событии своей матери в Люцерн.
«Сегодня радостное известие. Г. А. Лоренц
телеграфировал мне, что английские экспедиции
действительно доказали отклонение света вблизи Солнца».
6 ноября 1919 года в Лондоне на совместном
заседании Королевского общества и Британского
астрономического общества были торжественно оглашены
окончательные результаты. Полученное значение
отклонения света оказалось равным 1,64 дуговой секунды,
что хорошо согласовывалось со значением 1,7,
полученным Эйнштейном путем вычислений. Президент
английской академии оценил учение Эйнштейна как
одно из величайших достижений в истории
человеческой мысли. Эта оценка имела тем больший вес, что в
результате исследований Эйнштейна гравитационная
теория Ньютона утратила свою универсальную
значимость. То обстоятельство, что именно английская

Sibi %Ut. <гХ*<хч!и£ ^*-t>-C^t ^с-^£^Сй С^-< ~
Почтовая открытка Эйнштейна; адресованная матери
в Швейцарию.

УЧЕНЫЙ В ВЕЙМАРСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ
83
экспедиция подтвердила теоретическое предсказание
немецкого физика, выразительно свидетельствовало о
международном характере естествознания. Тогда этот
факт имел особое значение — ведь со времени
подписания перемирия между Германией и Англией не
прошло даже одного года.
После того как мир узнал о заявлении английских
обществ, слава Эйнштейна достигла своего апогея.
Коллеги уже давно считали его одним из величайших
физиков со времен Галилея, выдвинувшим наибольшее
число идей; теперь же его имя стало известно самым
широким кругам общественности. Портреты ученого
появились на обложках иллюстрированных журналов,
а имя стояло в заголовках ежодиевиых газет. Его стали
называть Ньютоном XX века.
Аудитории, где Эйнштейн читал лекции в
Берлинском университете, во время «релятивистской шумихи»
были переполнены. Иногда число слушателей, перед
которыми приходилось выступать ученому, превышало
тысячу. Можно было не спрашивать, в каком зале
профессор Эйнштейн читает лекцию; достаточно было
в назначенный час идти туда, куда устремлялся
человеческий поток. Среди его слушателей было много
праздных любителей сенсаций; в первую очередь это
были иностранные туристы. Согласно сообщению
одного свидетеля, «на его лекциях можно было видеть
богатых американских и английских дам в дорогих манто,
внимательно разглядывавших его в театральные
бинокли и нередко заполнявших значительную часть зала»*
По окончании лекции зарубежные посетители часто
начинали ссориться перед доской из-за кусочка мела,
которым писал прославленный ученый: каждому
хотелось взять этот кусочек с собой в качестве
драгоценного сувенира.
Свою мировую славу Эйнштейн сначала
воспринимал как тягостное бремя. Он не понимал, каким
образом из его учения можно было сделать такую сенсацию,
и подчас в этой связи презрительно говорил о «погоне
за модой». Его противники называли это «массовым
гипнозом теории относительности»; они собирали
газетные вырезки, в которых говорилось об Эйпштейпе я
его учении, и публиковали их в качестве «историко-

84
УЧЕНЫЙ В ВЕЙМАРСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ
культурных и психологических документов», якобы
наглядно показывавших «упадок культуры».
«Эйнштейновская шумиха» была бесспорно во
многом неприятной, и сам ее виновник чувствовал это
сильнее всего. Вместе с тем беспрецедентная мировая
слава немецкого ученого, основанная главным образом
на результатах, полученных в 1915—1916 гг., т. е. в
военные годы, имела большое политическое и
национальное значение для Германии. Выяснялось, что в
воюющей Германии наряду с хвастливым монархом и
презирающими человечество фельдмаршалами, для
которых бойня народов стала, по словам Гинденбурга,
чем-то вроде целебной ванны, наряду с жаждущими
прибылей промышленными магнатами и
шовинистически настроенными профессорами имелись также
ученые, исследовательская деятельность которых была
продолжением гуманистических традиций народа
поэтов и мыслителей.
Научный триумф Эйнштейна вышел далеко за
рамки естественных наук. Эйнштейн это также видел и
вскоре пришел к выводу, что слава налагает на него
дополнительные общественные обязанности. По его
мнению, эти обязанности заключались в том, чтобы
содействовать установлению духа человечности и
взаимопонимания между пародами. Тем самым он оказал
неоценимую услугу престижу немецкой нации в
послевоенные годы. Разумеется, правящие классы Германии,
которые не извлекли никаких уроков из мировой войны
и из поражения 1918 года, не были способны оце-·
нить этого.
Антисемитская К началу 1920 года относятся пер-
травля вые организованные выходки
против демократически настроенного
ученого. В феврале реакционные студенты попытались
нарушить нормальный ход лекции. Эйнштейн прервал
лекцию и покинул аудиторию. Инцидент был улажен
после того, как депутация от студенчества выразила
Эйнштейну сожаление по поводу случившегося и
просила его продолжать лекцию. Однако вскоре после
этого за стенами университета началась планомерная кле-

УЧЕНЫЙ В ВЕЙМАРСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ
85
ветническая кампания против создателя теории
относительности.
Травлей руководила группа закоренелых аптисеми-
тов, которая выступала под вывеской «Рабочее
объединение немецких естествоиспытателей для сохранения
чистой науки». Одним из основателей был гейдельберг-
ский физик Филипп Ленард — неплохой
экспериментатор и одновременно махровый шовинист и антисемит.
Первое время Ленард держался в тени, однако через
несколько недель он выступил с вызывающим
заявлением против Эйнштейна на конференции
естествоиспытателей в Бад-Наугейме и вскоре стал одним из
подлейших врагов ученого. Уже в конце 1919 года
Эйнштейн писал одному из своих голландских коллег, что
в Берлине царят «сильный антисемитизм и злейшая
реакция», по крайней мере среди так называемых
«образованных» людей. Теперь антисемитизм и
реакция перешли в наступление против Эйнштейна,
которое, правда, вначале еще велось под флагом деловой
«критики» его учения.
В августе 1920 года «Рабочее объединение»
организовало в зале Берлинской филармонии демонстрацию
против теории относительности, на которую был
приглашен и сам Эйнштейн. Первый оратор обвинил
Эйнштейна в краже идей других исследователей, в
«научном дадаизме» и в личной саморекламе. Второй
оратор, берлинский физик, пытался атаковать
Эйнштейна с профессионально-научной стороны и выставить
теорию относительности на осмеяние слушателей.
Главную роль при этом играл парадокс близнецов, который
в то время еще не был доказан. Политическая
подоплека всего этого мероприятия стала очевидной, когда
после окончания представления один
националистически настроенный студент крикнул, повернувшись к
ложе, в которой находился Эйнштейн: «Этого
паршивого еврея следовало бы схватить за глотку».
Однако вскоре антисемитская реакция проявила
себя еще более наглым образом. В одной выходившей
в Берлине газете дважды появлялся призыв к убийству
Эйнштейна. Если раньше в контрреволюционных
листовках и на плакатах можно было.увидеть требование
«Смерть Либкнехту!», то теперь антисемитски и

86
УЧЕНЫЙ В ВЕЙМАРСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ
рационалистически настроенный сброд вопил: «Смерть
Эйнштейну!» И как в то время, так и теперь в
Веймарской республике не нашлось ни одного прокурора,
который принял бы меры к пресечению этих
подстрекательств к убийству.
После гнусного спектакля в Берлинской
филармонии Эйнштейн сказал одному из корреспондентов:
«Я кажусь себе человеком, который лежит в хоро-г
шей постели, по которого мучают клопы».
К этому он добавил:
«В Берлине со стороны ближайших коллег я ветре-
чаю максимально любезное к себе отношение. Однако
за последние несколько месяцев, а именно с тех пор,
как были опубликованы результаты английской
экспедиции по наблюдению солнечного затмения,
подтвердившие мои предсказания, я подвергаюсь с известной
стороны совершенно неделовому преследованию».
Славной страницей в истории немецкой науки
останется тот факт, что три выдающихся коллеги
Эйнштейна — Макс фон Лауэ, Вальтер Перист и Генрих Ру-
бепс — тотчас же опубликовали в прессе заявление, где
они отмечали «беспримерную глубину интеллекта
Эйнштейна» и давали отпор злобной кампании, которая
велась против него. Это заявление, написанное фон
Лауз, завершалось следующими строками:
«Всякий, кто имеет счастье быть близким к
Эйнштейну, знает, что никто не может его превзойти в
уважении к чужим идеям, в личной скромности и
антипатии ко всякой рекламе. Справедливость требует
незамедлительно выразить это наше убеждение, тем
более, что вчера вечером не представлялось
возможности это сделать».
Эйнштейн сам опубликовал в газете «Берлинер та-
геблат» от 27 августа 1920 года статью, иронически
озаглавленную «Об антирелятивистском акционерном
обществе», в которой он комментировал спектакль,
организованный в Берлинской филармонии. Друзья
Эйнштейна придерживались того мнения, что это был не
совсем удачный шаг со стороны ученого: он вступил в
спор с людьми, которые заслуживали только презрения.
Это, по-видимому, верно. Тем не менее ответ Эйнштейна
был необычайно показателен. Из него явствует, на*

УЧЕНЫЙ В ВЕЙМАРСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ
87
сколько точно ученый осознавал политическую
подоплеку направленной против него «критики». Это видно
из следующих его слов: «Если бы я был немецким
националистом, со свастикой или без нее, а не евреем
со свободолюбивыми и интернационалистическими
убеждениями...»
Спустя несколько дней в немецкой прессе
появилось сообщение, что Эйнштейн, оскорбленный
развязанной против него травлей, хочет покинуть Берлин и
Германию. Прогрессивные газеты выражали свое
сожаление по поводу этого намерения ученого и
подчеркивали, что Эйнштейн снова восстановил престиж
Германии и ее научную репутацию, которые были
испорчены немецкими профессорами, и что его поэтому
следует считать частью национального богатства.
Наоборот, реакционные и антисемитские листки не скрывали
своей радости. «Эйнштейн уезжает. Мы надеемся, что
о нем можно сказать словами Орлеанской девы: И
никогда больше не вернется!..»
Действительно, голландские друзья Эйнштейна,
которые о нем беспокоились, предложили ему кафедру в
Лейдене. Он, однако, отклонил это предложение. Как
следует из его писем, отъезд из Берлина в это время
он рассматривал как предательство по отношению к
своим немецким коллегам, которые проявляли к нему
такое уважение и любовь и так самоотверженно его
защищали. Все же Эйнштейн выразил готовность
принять звание почетного профессора голландского
Королевского университета в Лейдене и время от
времени читать там лекции. Эту почетную должность
он занимал до 1933 года, когда он окончательно
покинул Европу.
Посланник Весной 1921 года Эйнштейн
примера *"нял приглашение приехать ч
Соединенные Штаты. Перед этим
он прочел ряд лекций по теории относительности в
переполненных залах Праги и Вены, а также выступил
на торжественном собрании Берлинской академии паук
с докладом на тему «Геометрия и опыт». В этом
получившем всемирную известность докладе, который оп
вскоре вновь повторил в Берлинском университете,

88
УЧЕНЫЙ В ВЕЙМАРСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ
Эйнштейн разъяснял, помимо прочего, свою концепцию
пространственно-конечного мира.
Во время своей поездки по Соединенным Штатам^
качавшейся в последних числах марта 1921 года,
ученый прочел ряд научных докладов. Среди них в первую
очередь нужно отметить лекции, прочитанные в Прин-
стоыеком университете. Вскоре опи были переработаны
в книгу, носившую название «Четыре лекции по теории*
относительности». Эта работа, в последующих изданиях
получившая название «Основы теории
относительности», принадлежит к числу важнейших в научном
наследии Эйнштейна.
Пребывание Эйнштейна в Соединенных Штатах
проходило полностью под знаком релятивистской
шумихи. Уже в Европе Эйнштейн выражал недовольство
культом, который создавался вокруг его личности; по
мере возможности он стремился уклоняться от всех
проявлений этого культа. В Америке в этом отношении
было еще хуже. Суматоха началась уже на трапе
парохода, где его приветствовал мэр города Нью-Йорка.
Как указывалось в газетном отчете об этом событии,
«людям, которые ожидали его появления на пристани,
представилось своеобразное зрелище». Далее газета
продолжала :
«Профессор спустился по трапу на сушу, осторожно
держа под мышкой футляр со скрипкой. Он
производил впечатление европейского скрипача-виртуоза, тем
более, что его пышные волосы напоминали гриву
художника. Эйнштейн никогда не расстается со своей
скрипкой. Он страстный любитель музыки».
Проезд ученого и его свиты в открытой машине по
украшенным флагами улицам напоминал настоящее
триумфальное шествие. Сенат устроил в его честь
торжественный прием. В актовом зале Нью-Йоркского
университета Эйнштейн выступил перед аудиторией,
состоявшей в основном из ученых и писателей, с
большим докладом о теории относительности. Здесь и на
последующих этапах своего турне по США великий
физик с трудом спасался от любопытства и
назойливости корреспондентов.
После возвращения в Европу ученый весьма
критически говорил о своих американских впечатленияхз

Эйнштейн в окружении репортеров
во время своей первой поездки в Америку, ,

90
УЧЕНЫЙ В ВЕЙАЛАРСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ
«Чрезмерный восторг, с каким меня встретили в
Америке, представляется чисто американским
явлением»,— сказал он корреспонденту одной голландской
газеты. «Если я правильно понимаю, это связано с тем,
что люди там неимоверно скучают. Разумеется, в Нью-
Йорке, Бостоне, Чикаго и других городах имеются
театры и концерты, а в остальном? Там есть города с
миллионным населением — и все же какая нищета, какая
духовная нищета! Поэтому люди бывают так рады,
когда им предлагается что-то, что дает пищу их
воображению».
А своему другу Соловину, собиравшемуся поехать
в Америку, он дал на основании собственного опыта
следующий совет:
«В Америке везде необходимо держаться
самоуверенно, в противном случае там будут относиться с
пренебрежением и нигде ничего не заплатят».
Впрочем, и в Соединенных Штатах не обошлось
без отдельных враждебных выходок. В лексиконе
американских «критиков» Эйнштейна фигурировали такие
выражения, как «блеф», «шарлатанство»,
«надувательство», «оплаченные плутни». Выпады против него
совпадали по своему характеру с травлей, организованной
в Берлинской филармонии, и Эйнштейн справедливо
отмечал, что они ему очень напоминали его немецкую
родину. В целом он правильно оценил их как особую
форму антисемитизма.
В конце мая Эйнштейн отправился в обратный путь
через Англию, которую посетил впервые,
воспользовавшись представившейся возможностью. Он прочел
доклады в Манчестере и Лондоне и встречался с такими
известными политиками, как Ллойд-Джордж и лорд
Холдейн. В своих выступлениях он подчеркивал, что в
своей научной работе он лишь развивал учения
гениальных английских физиков Фарадея и Максвелла.
«Однако аудитория чувствовала — говорилось в
одном газетном сообщении, — что этот чужестранец,
обращавшийся к английской публике на иностранном
языке, вышел далеко за рамки теорий этих
ученых»·
В конце июня 1921 года ученый вернулся в Берлин
из своей первой большой зарубежной поездки.

УЧЕНЫЙ В ВЕЙМАРСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ
91
В начале 1922 года французский физик Поль Лаи-
жевен пригласил Эйнштейна прочитать в Коллеж де
Франс несколько лекций по теории относительности.
Аналогичное приглашение он получил незадолго до
этого от французского философского общества. В своем
письме Ланжевен указывал, что эти мероприятия
должны будут послужить восстановлению связей между
немецкими и французскими учеными. В это время
немецких ученых все еще не привлекали ни к каким
международным мероприятиям, что не в последней
степени было вызвано злополучным «манифестом
93-х», поэтому Эй шитой π сначала вежливо отклонил
приглашение Лаижевона. Однако беседа с министром
иностранных дел Вальтером Ратеыау, с которым он
находился в дружественных отношениях, убедила его
в том, что в интересах взаимопонимания между двумя
народами следует принять приглашение. В марте
1922 года он поехал в Париж, чтобы прочесть
доклады, о которых его просили. Эйнштейн был первым
немцем, выступавшим во Франции публично после
мировой войны.
Газета «ТОмаиито», центральным орган
Коммунистической партии Франции, следующим образом
писала об одном из выступлений Эйнштейна:
«Вчера в 5 часов дня аудитория профессора Лап-
dice вена в Коллеж де Франс была полна. Это было
первое собеседование, или, как говорят немцы, первый
коллоквиум, в котором участвовали Эйнштейн и
французские ученые. Присутствовали все, кого в Париже
причисляют к физикам и математикам, все профессора
факультета и все члены академии. Эйнштейн,
скромный и задумчивый, сидит за маленьким столом рядом
с Ланжевеном и готовится к ответам на возражения,
которые могут быть выдвинуты против его теорий».
По приглашению французского философского
общества Эйнштейн принял участие в дискуссии по фило-»
софским проблемам теории относительности. При этом
он отвечал на вопросы и о своем отношении к Канту
и Маху. Что касается Маха, то он резко отмежевался
от позитивистских научных концепций этого ученого,
к которому, вообще говоря, относился с большим
уважением.

92
УЧЕНЫЙ В ВЕЙМАРСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ
Перед возвращением в Германию Эйнштейн
посетил некоторые опустошенные войной города и сельские
районы в восточной Франции. При виде развалин
Эйнштейн снова выразил свое отвращение к войне,
которую необходимо любой ценой устранить из жизни
народа. Он выступил с обвинениями против
милитаризма, угрожающего самим основам человеческой
культуры. Немецкие националисты были особенно
возмущены этими антивоенными заявлениями,
сделанными на театре военных действий бывшего немецкого
западного фронта. Они подняли крик об «оскорблении
национального достоинства» и вопили о
«государственной измене».
Хотя во Франции и не устраивались столь пылкие
демонстрации в честь творца теории относительности,
какие происходили за год до этого в Америке и
Днгдии, но и здесь выступления нехмецкого физика
прошли с большим научным успехом, что в условиях
того времени имело также политическое и моральное
значение. По его собственным словам, Эйнштейн хотел
быть «посланником мира». Свое посещение Парижа он
рассматривал как вклад в дело взаимопонимания
между немецким и французским народами, как шаг
на пути к восстановлению связей между немецкими
и французскими естествоиспытателями, нарушенных
империалистической войной. Но как раз именно этого
не хотели националистические круги Германии. «Во
всяком случае,— сетовала одна влиятельная газета,—
соответствующие правительственные инстанции
должны были бы ему указать, что для немецких граждан,
занимающих официальное положение, время для на-
учного сближения с французами является совершенно
неподходящим».
Осенью 1922 года Эйнштейн снова предпринял
большую зарубежную поездку. На этот раз он
отправился на Дальний Восток. В Китае и Японии он
выступал с научными докладами, почти исключительно
по вопросам теории относительности. Из-за
необходимости перевода эти выступления подчас продолжались
более четырех часов. Эйнштейна везде приветствовали
не только как выдающегося ученого, но и как
представителя Германии, Японский народ и красота япо1Ь

УЧЕНЫЙ В ВЕЙМАРСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ
93
ского ландшафта произвели на Эйнштейна глубокое
впечатление. «В Японии было чудесно, — писал он по
возвращении Соловину. — Изящные формы жизни,
живой интерес ко всему, тонкое понимание искусства,
интеллектуальная наивность при большом уме —
прекрасный народ в живописной стране».
В то время, когда Эйнштейн находился в Японии,
ему была присуждена Нобелевская премия. Эта
награда была присуждена ему сравнительно поздно. Уже
по меньшей мере в течение десяти последних лет
в кругах профессиональных ученых его считали одним
из самых гениальных физиков современности.
Открытие, за которое в первую очередь ему была
присуждена премия, было сделано еще в 1905 году: это было
объяснение фотоэлектрического эффекта с помощью
гипотезы световых квантов. Хотя Эйнштейн получил
премию не за свои работы по теории относительности,
тогда еще считавшиеся спорными, а за
экспериментально подтвержденное конкретное открытие, сам
факт присуждения премии вызвал возмущение в стане
сто врагов. Филипп Леиард как один из лауреатов
Нобелевской премии обратился в Нобелевский комитет
к Стокгольме с полным яростного протеста письмом,
в котором он доказывал, что работы Эйнштейна
слишком «незначительны», чтобы им стоило присуждать
такую высокую награду.
Правящие круги Веймарской республики виачале
относились к зарубежным поездкам Эйнштейна с
недоверием. Вскоре, однако, крупная немецкая
буржуазия попыталась использовать славу физика в своих
интересах. Немецких империалистов интересовало не
столько восстановление международного престижа
немецкого естествознания, в. которое Эйнштейн внес
наиболее значительный вклад, сколько восстановление и
дальнейшее расширение своего политического и
экономического могущества. Однако в этом отношении
Эйнштейн разочаровал руководителей немецких
концернов. В 1925 году Эйнштейн поехал в Южную
Америку, где незадолго до него выступали с докладами
Вальтер Нернст и Фриц Хабер. Эти доклады дали
немалый экономический эффект. Однако поездка
Эйнштейна, согласно секретному донесению, не принесла

94
УЧЕНЫЙ В ВЕЙМАРСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ
того результата, которого от нее ждали немецкие
промышленные корпорации. Посланник мира оказался
неподходящим для роли коммивояжера,
способствующего экспорту капитала. ж
Последние После окончания мировой войны
берлинские Эйнштейн отнюдь не ограничи-
годы вался ролью интерпретатора cbq||
ей теории относительности, а
продолжал неутомимо работать над занимавшими его
физическими проблемами. Уже в 1917 году он по-новому
вывел формулу излучения Планка, внеся таким
образом весомый вклад в развитие квантовой теории. Его
идея индуцированного излучения стала теоретической
основой современной лазерной техники. Как и при
открытии энергии атомного ядра, Эйнштейн и здесь на
четыре десятилетия опередил технические возможности
своего времени. Его идея «вероятности перехода»
также была фундаментальным вкладом в квантовую
физику.
В середине 20-х годов была создана квантовая
механика. Вскоре после этого обнаружились
значительные расхождения во взглядах между Эйнштейном и
ведущими представителями этой новой области
физики, касавшиеся принципиальных гносеологических
вопросов. Правда, Эйнштейн восхищался успехами
в разработке квантовой механики, достигнутыми иод
руководством Бориа и Бора, однако он не мог
примириться с тем, что закономерности микромира имеют
лишь вероятностный характер. Он не считал
статистическую квантовую механику принципиально новым
учением, а рассматривал ее лишь как временное
средство, к которому приходится прибегать, пока не
удалось получить «полного описания реальности». Он
обвинял Борна в том, что тот верит в «бога, играющего
в кости».
На сольвеевских конгрессах 1927 и 1930 годов дело
дошло до горячих, порой драматически острых
дискуссий между Эйнштейном и Бором по вопросам
интерпретации квантовой механики. Эйнштейн не мог
убедить своими доводами ни Бора, ни более молодых
сторонников квантовой физики, таких, как Гейзенберг или

96
УЧЕНЫЙ В ВЕЙМАРСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ
Паули. С тех пор он следил за работами
«копенгагенской школы» с чувством глубокого недоверия.
Статистические методы квантовой механики казались ему
«невыносимыми» с теоретико-познавательной и
неудовлетворительными с эстетической точки зрения.
Безусловно, он был прав, указывая, что многие
рассуждения представителей квантовой механики облечены
в весьма сомнительную философскую форму. Вместе
с тем он не видел, что со времени открытия
соотношений неопределенности понятие физической реальности
действительно коренным образом изменилось и теперь
к нему уже нельзя подходить с позиций старого,
в существенной своей части метафизического
материализма.
Начиная со второй половины двадцатых годов
Эйнштейн уделял много времени и усилий разработке
единой теории поля. Такая теория должка была привести
к общей системе формул как для электромагнитного,
так и гравитационного полей, которые до этого
рассматривались как независимые и по-разному
описывались математически. Эйнштейн опубликовал несколько
работ, содержавших попытки создания такой теории,
однако они не удовлетворяли даже его самого.
Помимо научных «мудрствований», как их называл
сам Эйнштейн, па первом плане его деятельности
продолжали находиться вопросы текущей политики.
Эйнштейн всегда был решительным и открытым
противником империализма. Он понимал зловещую роль
монополистического капитала, в особенности в тяжелой
промышленности. «Военная промышленность, — писал
он, — в действительности представляет собой одну из
величайших опасностей для человечества. Она —
черная движущая сила, скрытая за повсюду
распространяющимся национализмом». Эйнштейн не был
оратором; по собственному признанию, он мог приносить
больше пользы, сидя за письменным столом. Тем но
менее он неоднократно выступал публично на
различного рода собраниях и конференциях, целью которых
было установление мира и взаимопонимания между
народами. Так, в начале двадцатых годов Эйнштейн
произнес речь в здании берлинского рейхстага на
собрании «Немецкой лиги в защиту прав человека», по-

УЧЕНЫЙ В ВЕЙМАРСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ
97
священном примирению между французским и
немецким народами.
Некоторое время он принимал участие в работе
созданной Лигой наций комиссии по
интеллектуальному сотрудничеству, однако вышел из состава
комиссии, убедившись в том, что ее рабочая группа
ограничивается лишь безответственными разговорами. Он
прилагал постоянные усилия к тому, чтобы привлечь
работников умственного труда к организованной
борьбе за мир. Так, поздней осенью 1932 года он пытался
вместе с Ланжсвсном создать «Международное
объединение ведущих представителей интеллигенции,
стоящих на твердых пацифистских позициях», которое
должно было через прессу окапать политическое
влияние на решение вопросов разоружения, безопасности
и т. д.
Под пацифизмом Эйнштейн понимал действенную
борьбу за мир, активные выступления против войны
и ее подготовки. «Пацифизм, который не борется
активно с гонкой вооружений государств, всегда
останется бессильным», — заявлял он. Полное разоружение
должно, по его мнению, привести к тому, что войны
окончательно отойдут в прошлое и грядущие
поколения будут знать о них, лишь как о «непостижимом
заблуждении предков». Его статья «К вопросу о
разоружении» оканчивалась следующими словами:
«От нас самих зависит, найдем ли мы путь мира или
будем продолжать идти по прежнему, недостойному
нашей цивилизации пути грубой силы. Наша судьба
будет такой, какую мы заслужили».
Сначала Эйнштейн выступал за безусловный отказ
от военной службы независимо от причин войны.
Однако он изменил свою позицию в этом вопросе после
первых испытаний, связанных с приходом к власти
в Германии фашистского режима. Когда весной
1933 года бельгийские противники военной службы
спросили Эйнштейна, как им вести себя в случае
нападения Германии на Бельгию, он ответил, к
удивлению безусловных сторонников принципа уклонения от
военной службы: «В этом случае каждый, но мере
своих сил, должен бороться за свободу своего
отечества». Если Эйнштейн отвергал насилие как средство

98
УЧЕНЫЙ В ВЕЙМАРСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ
политики, это еще не значило, что он был пацифистом
во что бы то ни стало; начиная с 1933 года он уже
понял различие между справедливыми и
несправедливыми войнами.
«Символ веры» Эйнштейна периода его последних
берлинских лет сохранился в виде записи на грамма-
фонной пластинке, выпущенной осенью 1932 года
«Немецкой лигой в защиту прав человека». Этот
документ позволяет непосрс71;ственно слышать голос
великого ученого и гуманиста, с трогательной простотой
формулирующего свое общее и политическое
мировоззрение. Убедительно защищая демократию и
социальную справедливость, Эйнштейн в страстных тонах
выступает против милитаризма и национализма, даже
если этот последний прикрывается личиной
«патриотизма». Отвратительный «патриотизм» немецких
националистов и гитлеровских фашистов, с которым ученый
достаточно много сталкивался в начале 30-х годов,
был ему столь же неприятен, как и тупоумный ура-
патриотизм «верноподданных кайзера», отвергнутый им
еще в 1914 году.
С точки зрения своих антиимпериалистических и
антимилитаристских позиций Эйнштейн выступил
против планов новой немецкой колониальной политики,
которые вынашивались в 20-е годы. Отвечая на анкету
одного гамбургского журнала, должна ли Германия
стремиться к приобретению колоний и каким образом
ей следует проводить «колониальную деятельность»,
Эйнштейн отйетил, что как общее количество полезной
земли, так и число занятых в сельском хозяйстве
людей можно существенно увеличить в самой Германии
за счет освоения еще не возделанных полей, за счет
более интенсивной обработки земельных участков и
за счет раздела крупной земельной собственности*
Эту «внутреннюю колонизацию» он считал «более
полезной, надежной и привлекательной, чем
государственную колонизацию заморских земель, которую
имела в виду анкета».
После 1925 года Эйнштейн в течение некоторого
времени не предпринимал далеких путешествий. Если
не считать поездок для чтения лекций в Лейдене1

УМНЫЙ 3 ВЕЙМАРСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ
99
а также летних поездок в Швейцарию и на побережье
(опорного или Балтийского морей, он все время жил
и Берлине, занимая со своей второй женой и ее двумя
дочерьми квартиру в верхнем этаже четырехэтажного
доходного дома в -районе Шёнеберг. В чердачном
помещении, которое находилось над квартирой, для него
были оборудованы две комнаты, служившие ученому
кабинетом и библиотекой, где ему никто не мешал
работать.
Эйнштейн не любил большого города и часто
отправлялся на озера, расположенные в окрестностях
Кгрлина, где с наслаждением занимался парусным
«портом. Весной 1929 года по случаю 50-летия ученого
магистрат Берлина преподнес ему в подарок лесистый
участок в сельской общине Капут на берегу Темплин-
ского озера. Эйнштейн распорядился построить здесь
просторную, удобно оборудованную виллу. Отсюда он
уплывал на своем парусном ялике, часами курсируя
но X а вельским озерам. Нередко он посещал
астрофизическую обсерваторию, расположенную на Телегра-
фопборг около Потсдама, где в начале двадцатых годов
Пыл сооружен Пашенный телескоп, оборудованный для
мну чем ιι>ι полночного налученпя, в частности для
измерения релятивистского аффекта «красного смещения».
Башня, в которой находился телескоп, получила
широкую известность под названием «башни Эйнштейна».
Начиная с 1930 года Эйнштейн проводил зимние
месяцы в Калифорнии. В Пасаденском
технологическом институте он читал лекции о результатах своих
научных исследований. Таким образом, спустя десять
лет после своей первой поездки он снова оказался
в США. На одном из торжественных банкетов
выступил престарелый физик-экспериментатор лауреат
Нобелевской премии Майкельсон, который
охарактеризовал открытия Эйнштейна как небывалую в истории
науки революцию в естественнонаучном мышлении.
В свою очередь Эйнштейн отдал в своей ответной речи
должное «изумительной экспериментальной работе»
Майкельсона, которая сыграла такую большую роль
в создании теории относительности.
Впрочем, противник войны Эйнштейн, получивший
от своих врагов прозвище «коммуниста», вызывал рас-

Эйпштейп перед своей виллой в Капуте..

ученый в веймарской республике
101
положение отнюдь не у всех американцев. Так,
реакционная американская женская лига публично
протестовала в 1932 году против выдачи Эйнштейну права
па въезд в Соединенные Штаты. В ответ на это
ученый ограничился ироническим замечанием, в котором
он сравнил «бдительных гражданок» США с «верными
гусями», некогда спасшими своим гоготом римский
Капитолий. Осенью 1932 года Эйнштейн покинул свою
дачу в Капуте, чтобы в начале декабря приступить
к очередному циклу лекций в Пасадене. Как вскоре
выяснилось, это было окончательным прощанием
с его родиной.

ПОЛИТИЧЕСКИЙ
ЭМИГРАНТ
В ПРИНСТОНЕ
Расчет
с гитлеровским
фашизмом
После того как разразился
мировой экономический кризис,
Эйнштейн с глубокой озабоченностью
следил за развитием
политических событий в Германии. Он
видел, как Веймарская республика
превращается в карикатуру па
демократию. С момента передачи
правительственной власти
милитаристу фон Папену,
представителю крупных землевладельцев и
промышленников, который тотчас
же распустил законное прусское
правительство, Эйнштейн потерял
последние остатки веры в
веймарскую демократию. В этой
обстановке он намеревался покинуть
Европу уже летом 1932 года.
Поэтому весьма кстати для него
оказалось предложение занять
должность в недавно организованном
Институте фундаментальных
исследований (Institute for Advanced
Study) в Принстоне. Он,
однако, еще не предполагал
переселяться в Соединенные Штаты,
а собирался проводить в
Принстоне литш» гшмпоо время, весной
же и летом хотел, как и раньше,
работать на своей даче в
Потсдаме и читать лекции в Берлинском
университете. 1 октября 1933 года
он должен был приступить к
работе на своем новом месте.
Академия была с этим согласна.
Была достигнута договоренность, что
на время своей работы в
Принстоне Эйнштейн будет каждый
раз получать неоплачиваемый
отпуск.
Захват власти фашистами не
был для Эйнштейна
неожиданным: он давно видел
приближение этой, как он говорил, «рево-

ПОЛИТИЧЕСКИЙ ЭМИГРАНТ В ПРИНСТОНЕ
103
люции справа», однако в первое время он не придавал
большого значения созданию фашистского
правительства. Еще в начале февраля 1933 года, т. е. через не-
сколько дней после назначения Гитлера
рейхсканцлером, он вел из Пасадены переговоры с Берлинской
академией по вопросам урегулирования своего оклада;
форма этих переговоров позволяла думать, что он
не собирается выходить из состава академии. Все это,
однако, должно было скоро измениться.
Под впечатлением известий о произволе и жестоко-
стях, чинимых гитлеровцами, Эйнштейн в конце
февраля 1933 года принял решение больше не
возвращаться в Германию. В Пасадене он сделал заявление,
р.ызвавшее сенсацию. Пока ему предоставляется
возможность выбора, сказал ученый, он будет находиться
лишь в такой стране, где царствует политическая
свобода, терпимость и равенство всех граждан перед
законом; в настоящее время в Германии эти условия не
выполняются. Эйнштейн заключил свое заявление
следующей фразой:
«Я надеюсь, что в Германии вскоре воцарится
здоровая, обстановки и что великих людей, таких, как
Кант и Гете, будут чествовать не только от случая
к случаю в дни юбилеев, а основные принципы их
учения найдут всеобщее признание как в
общественной жизни, так и в сознании людей».
Во время приема, который был дан в его честь
17 марта 1933 года в отеле «Уолдорф-Астория» в Нью-
Йорке, Эйнштейн снова в резких словах обрушился
на коричневую тиранию.
Антифашистские высказывания Эйнштейна и его
отвращение к безудержному нацистскому террору
в Германии были всего лишь логическим следствием
гуманистических и враждебных любому насилию
воззрений, которые лежали в основе всей его
политической деятельности начиная с 1914 года. Эйнштейн
видел в фашизме «политику авторитарной и
безответственной диктатуры». Уже раньше он осудил
насильственный режим в Италии. А теперь со всем
авторитетом своей славы он выступил против позорных
бесчинств, совершавшихся в Германии
гитлеровцами.

104
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ЭМИГРАНТ В ПРИНСТОНБ
В заявлении, переданном им Лиге по борьбе с
антисемитизмом, Зйиштейп заклеймил «акты грубого
насилия и подавления, направленные против всех
свободомыслящих людей и против евреев». Следует
надеяться, что совместными силами народов удастся уберечь
Европу от «впадения в варварство давно прошедших
эпох» и что все сторонники цивилизации объединят
свои усилия, чтобы побороть фашистскую чуму.
Известие об антифашистских высказываниях Эйнштейна
с быстротой молнии облетели мировую прессу.
Немецкие фашисты источали в своих газетах яд и желчь
η адрес великого ученого, который был им ненавистен
как откровенный противник войны и как «большевик»
η «нежелателен» как еврей. Иод впечатлением этих
нападок Берлинская академия наук запросила 18 марта
1(.К>3 года Эйнштейна, соответствуют ли
действительности газотпыо сообщения о его открытых заявлениях,
памраплоиммх нротии немецкого правительства. Если
ϊπ'ο и moot место, акадомил «будет несомненно
чувствовать себя обязанной выразить со своей стороны
отношение к этому делу». Это письмо попало к Эйнштейну
лишь через месяц, когда он находился в Бельгии и
уже не состоял членом академии.
Но время переезда в Европу Эйнштейн заявил
о споем выходе из Прусской академии наук. 28 марта
1933 года он писал:
«Условия, царяи^ие в настоящее время в Германии,
побуждают меня отказаться от звания члена Прусской
академии наук. В течение 19 лет академия давала мне
возможность посвятить себя научной работе без каких-
либо служебных обязанностей. Я знаю, в сколь
высокой мере я должен быть за это ей благодарен.
Неохотно покидаю я ее круг еще и потому, что высоко ценю
те стимулы, которые я там получал, и те прекрасные
человеческие отношения, которыми я наслаждался
в течение всего долгого времени, пока был ее членом.
Однако обусловленная моим званием зависимость от
прусского правительства стала для меня в нынешних
условиях неприемлемой».
Еще до получения этого письма в Берлине
фашистское министерство науки, культуры и народного об-

ПОЛИТИЧЕСКИЙ ЭМИГРАНТ В ПРИНСТОНЕ
105
разования отдало академии распоряжение наложить'
на Эйнштейна дисциплинарное взыскание в том
случае, если он действительно принимал за границей
участие в «антинемецкой травле».
30 марта 1933 года заявление Эйнштейна было
зачитано на пленарном заседании академии. Академия
приняла это заявление к сведению и выразила мнение,
что тем самым весь инцидент можно считать
исчерпанным. Однако нацистское министерство не было
удовлетворено. Поздно вечером того же числа оно
вручило исполнявшему обязанности секретаря академии
правоведу Хеймаиу «настоятельное пожелание», чтобы
академия публично выразила свое отношение к делу
Эйнштейна. Поскольку трех других секретарей, среди
которых был Макс Планк, в тот момент нельзя было
разыскать, Хеймаи самостоятельно составил требуемое
заявление от имени академии и передал его
министерству, а также газетам для опубликования.
В этом заявлении говорилось, что академия «с
возмущением» узнала об участии Эйнштейна в злостной
антинемецкой травле в Америке и Франции и
незамедлительно потребовала от него объяснений.
«Агитационные выступления Эйнштейна за границей, —
говорилось далее, — особенно тяжело воспринимаются
академией потому, что она с давних времен чувствует себя
теснейшим образом связанной с прусским
государством и всегда подчеркивает и оберегает
«национальную идею» при всей подобающей ей строгой
сдержанности в. политических вопросах. По этой причине
академия не имеет никаких оснований сожалеть о выходе
Эйнштейна из ее состава».
В день антиеврейского бойкота 1 апреля 1933 года
в немецких газетах появилось позорное заявление
Прусской академии наук, В этот день в Берлине орды
штурмовиков заняли главное здание университета,
а также многие институты и клиники. Студентов,
ассистентов и профессоров еврейской национальности
изгоняли и подвергали оскорблениям.
Государственная библиотека была также осаждена бандитами из
штурмовых отрядов, которые отбирали читательские
билеты у читателей-евреев. Населению не
разрешалось входить в магазины, принадлежавшие евреям.

106
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ЭМИГРАНТ В ПРИНСТОМЕ
И на фоне этих постыдных действий крупнейшая
научная академия в Германии избавилась от своего
самого знаменитого члена!
Далеко не все члены академии одобрили текст
заявления, написанного Хейманом. В частности, Макс
фон Лауэ сразу же выступил против этого заявления,
а также выразил протест против того, что ни один
член физико-математического отделения не имел
возможности принять участие в его составлении. По его
настоянию 6 апреля 1933 года было созвано
экстраординарное пленарное заседание академии, которое
занялось этим вопросом. Однако протест Лауэ не достиг
цели. Большинство членов академии задним числом
одобрили текст Хеймана и даже выразили ему
благодарность за «надлежащие действия».
В своем ответном письме от 5 апреля 1933 года
Эйнштейн заверил, что он никогда не принимал
участия в «злостной антинемецкой травле» и что ему
о такой травле вообще ничего не известно. Дело
сводилось к воспроизведению и оценке официальных
заявлений и распоряжений ответственных немецких
политиков и их программы, направленной на
уничтожение немецких евреев экономическими мерами. Что
касается его самого, то он действительно
охарактеризовал состояние Гсрмапии в настоящее время как
состояние «массового психического заболевания» и
высказал свои соображения но поводу причин этого
заболевания. В заключение Эйнштейн писал:
«Я отвечаю за каждое слово. В свою очередь я
ожидаю, что и академия, в особенности после того
как она внесла свой вклад в диффамацию моей
личности в Германии, должна будет довести это мое
заявление до сведения своих членов и немецкого народа,
перед которым меня оклеветали»1.
Академия передала в печать копию письма
Эйнштейна, добавив к нему некоторые комментарии,
1 Эйнштейн А. Собрание «научных трудов. Т. 4.— М.:
Наука, 1967, стр. 178.

ПОЛИТИЧЕСКИЙ ЭМИГРАНТ В ПРИНСТОНЕ
107
однако письмо было опубликовано лишь немногими
газетами. В своем комментарии академия упрекала
Эйнштейна в том, что он ничего не сделал для того,
чтобы выступить против обвинений и клеветы, хотя,
Пудучи многолетним действительным членом академии,
он был обязан сделать это. В том же духе было
составлено письмо, которое академия направила Эйнштейну
7 апреля 1933 года. «Какое значение, — говорилось
η нем, — могло бы иметь для немецкого народа именно
.Ваше свидетельство за рубежом в эти дни частично
отвратительных, а частично смехотворных обвинений!»
Это было написало и тот момент, когда в Германии
уже возникли концентрационные лагери и когда
террор штурмовиков против коммунистов,
социал-демократов, противников войны и евреев уже принимал
самые жестокие формы!
Эйнштейн ответил, что его крайне опечалило то
умонастроение, которое отразилось в полученном им
послании. По поводу замечания, что он должен был
выступить за границей «с свидетельством» в пользу
«немецкого народа», он заявил, что такое
свидетельство было бы равносильно отрицанию всех тех
представлений о справедливости и свободе, за которые он
боролся в течение своей жизни. Далее Эйнштейн
писал:
«Вопреки тому, что Вы говорите, подобное
заявление пошло бы не на пользу немецкому народу, а лишь
было бы на руку тем, кто пытается подорвать идеи
и принципы, завоевавшие немецкому народу почетное,
место в цивилизованном мире».
Академия еще раз занялась «делом Эйнштейна»
на своем заседании 11 мая 1933 года. Макс Планк,
который тогда уже вернулся из зарубежной поездки я
впервые высказался по этому вопросу, заявил
следующее:
«Я полагаю, что выражу мнение моих
академических коллег, а также мнение подавляющего
большинства всех немецких физиков, если скаоюу: господин
Эйнштейн — не только один из многих выдающихся
физиков; господин Эйнштейн, будучи членом
академии, опубликовал работы, которые привели к такому

108
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ЭМИГРАНТ В ПРИНСТОНЕ
углублению физических знаний в нашем столетии,
что по своему значению их можно сопоставить лишь
с достижениями Иоганна Кеплера и Исаака Ньютона.
Мне это необходимо высказать прежде всего для того,
чтобы наши потомки не пришли к заключению, что
академические коллеги господина Эйнштейна еще не
были в состоянии полностью осознать его значение
для науки».
После этого академия объявила «дело Эйнштейна»
закрытым. Члены Берлинской академии, которые
хотели быть строго «вне политики», продемонстрировали
в своем большинстве политическую позицию, которая
фактически — хотя, наверное, и против их воли —
оказалась на руку врагам немецкой нации. Планк,
по-видимому, это чувствовал и предвидел, потому что еще
в марте в одном из своих писем он заметил, что «дело
Эйнштейна», как он опасается, отнюдь не будет
принадлежать к славным страницам в истории
академии.
Выход Эйнштейна из академии, имевший характер
политической демонстрации, естественно, вызвал
широкий резонанс во всем мире. Нацисты были взбешены
тем, что знаменитый ученый стал для них недосягаем.
Под предлогом полицейского домашнего обыска банда
штурмовиков ворвалась весной 1933 года в городскую
квартиру Эйнштейна в Берлине и захватила там все,
что им показалось ценным: столовое серебро, ковры,
картины. Похищенное имущество было увезено па
грузовике, который стоял наготове около дома.
Полиция «ничего об этом не знала». Летняя дача
Эйнштейна в Капуте была конфискована в пользу
прусского государства, согласно нацистским законам об
изъятии собственности коммунистов и врагов
государства.
Вскоре после своего прибытия в Бельгию — в
конце марта 1933 года — Эйнштейн заявил немецкому
посольству, что он отказывается от прусского
гражданства. Несмотря на это, в 1934 году фашистское
правительство задним числом лишило его
гражданства. В списке лишенных гражданства лиц его имя
стояло в одном ряду с именами Иоганнеса Бехера и
других прогрессивных деятелей немецкой культуры.

ПОЛИТИЧЕСКИЙ ЭМИГРАНТ В ПРИНСТОНЕ
109
Сначала Эйнштейн жил в качестве гостя бельгийское
королевской четы в маленьком курортном местечке
иблизи Остенде. Летом 1933 года он прочел несколько
лекций в Англии. После этого он отправился в
Америку, чтобы с октября приступить к научной
деятельности в Принстоне, о чем уже имелась
предварительная договоренность.
Эйнштейн был глубоко разочарован бесхребетной
позицией большинства его немецких коллег, в
особенности в академии. 26 мая 1933 года в письме к Максу
фон Лауэ, которого ои особенно ценил как человека,
Эйнштейн писал, что положенно в Германии ясно
показывает, к чему приводит молчание ученых в
политических вопросах: к беспрепятственной передаче
власти в руки безответственных элементов. Пассивность
ученых в политических делах является признаком
недостаточного чувства ответственности. Он не берет
назад ни одного своего слова и твердо верит в то, что
своим поведением оказал услугу человечеству.
Разочарование Эйнштейна, вызванное
капитуляцией немецкой интеллигенции перед фашизмом, ещо
больше усилилось в последующие годы. Под
впечатлением ужасных преступлений, совершенных немцами
в годы второй мировой войны по отношению к
миллионам беззащитных евреев, это разочарование
переросло у Эйнштейна в негативное настроение по
отношению ко всей Германии в целом.
Если в 1933 году Эйнштейн говорил о кучке
«помешанных демагогов», которые обманывают
политически неразвитый народ, злоупотребляя его доверием, то
после 1945 года он уже не проводил различия, за
немногими исключениями, между введенным в
заблуждение немецким народом и теми, кто его политически
развратил. Его антипатия к немцам заходила так
далеко, что он осуждал даже своих близких друзей
(например, Макса Борна), которые возвращались из
эмиграции на свою родину. Из числа видных
естествоиспытателей, которые в эпоху гитлеризма продолжали
работать в Германии, он признавал, кроме Отто Хана,
только Макса фон Лауэ, считая его честным учепым,
сохранившим твердость духа и не делавшим никаких
уступок коричневым насильникам.

110
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ЭМИГРАНТ В ПРИНСТОНЕ
Коиечио, в этом вопросе обнаружилась
политическая ограниченность взглядов Эйнштейна. Однако
неизгладимой виной немецких империалистов
остаётся то, что один из величайших и благороднейших
сынов Германии с таким ужасом и непримиримостью
отшатнулся от своей родины, в научный престиж
которой он внес вклад, не имеющий равных в
истории нашего столетия.
Исследователь Хотя после изгнания из гитлеров-
в Принстоне ской Германии Альберт Эйнштейн
больше не выступал с
публичными заявлениями, он продолжал в любой доступной
ему форме оказывать моральную и материальную
поддержку борьбе немецких антифашистов. Вместе с
Томасом Манном он содействовал присуждению
Нобелевской премии мира демократу и борцу за мир Карлу
Осецкому, которым томился в фашистском
концентрационном лагере.
Со страстной заинтересованностью Эйнштейн
следил за ходом гражданской войны в Испании, где
перевес оказывался то на одной, то на другой стороне.
Он помогал сбору средств для «Немецкого свободного
радио», находившегося под контролем немецких
антифашистов. Ои радостно и с глубоким удовлетворением
приветствовал каждую победу интернациональных
бригад и испанских антифашистов. «Это звучит для
меня как пение ангелов», — воскликнул он однажды,
когда один из его сотрудников сообщил ему о
поражении франкистских войск. Политику «нейтралитета» и
«невмешательства», проводившуюся западными
державами, он справедливо расценивал как косвенное
пособничество фашизму. Эйнштейн очень резко осудил
предательство Франции по отношению к Испанской
республике, а в 1938 году по отношению к Чехословакии.
«Самое плохое заключается в том, — пророчески
говорил он, — что это повлечет за собой горькое
возмездие».
В Принстоне, где с осени 1933 года он обосновался
на постоянное жительство, ученый продолжал свои
работы по теории относительности. Основное внимание
он уделял попыткам создания единой теории поля.

ПОЛИТИЧЕСКИЙ ЭМИГРАНТ В ПРИНСТОНЕ
111
Лишь опубликованный в 1949 году вариант этой теории
казался ему удовлетворительным. Впрочем, ему не
удалось убедить своих коллег, в правильности
предложенного им решения проблемы. Большинство из них
придерживалось того мнения, что избранный
Эйнштейном путь методически ошибочен и потому
принципиально не может привести к приемлемому результату,
не говоря уже о том, что еще не найдены все
требующиеся для такой теории параметры. Да и сам
Эйнштейн характеризовал свою единую теорию поля как
незавершенную.
Сотрудником Эйнштейна в эти годы был польский
физик Леопольд Иифельд, который в условиях
реакционного режима Пилсудского не мог получить на своей
родине подходящей научной должности и потому
вынужден был эмигрировать в США. В 1936 году он получил
место стипендиата-исследователя в Принстонском
институте. Вместе с Инфельдом Эйнштейн издал в 1938
году небольшую книгу «Эволюция физики»,
первоначально носившую немецкое название «Физика как
приключение познания». В этой книге популярно
излагалась, в основном с материалистических позиций,
история развития фундаментальных физических проблем,
начиная с Галилея и Ньютона и кончая Бором и Гей-
зенбергом.
Защищая в спорах с представителями квантовоме-
ханического направления «реальное» и «необходимое»,
Эйнштейн стоял на позициях, близких к философскому
материализму. Вполне в духе материалистического
миропонимания заявляет он в своей научной
автобиографии, что мир «существует независимо от человека». Он
говорит о мысленном постижении природы,
существующей вне человека, и указывает, что задача физики
состоит в том, чтобы «представить сущее с помощью
понятий как нечто не зависящее от процесса восприятия»*
В своей статье, написанной в 1953 году для
юбилейного сборника в честь Луи де Бройля, он
высказывается совершенно в материалистическом духе. «Никто
не сомневается,— говорит Эйнштейн,— в том, что в
определенный момент времени центр тяжести Луны
занимал определенное положение, даже если в тот
момент не существовало фактического или потенциального

112
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ЭМИГРАНТ В ПРИНСТОНЕ
наблюдателя». Такая формулировка была явно
направлена против сторонников эмпириокритицизма,
которые защищали тезис о том, что к природе,
существовавшей до появления человека, необходимо как-то
«примыслить» человеческое сознание. (Этот тезис в
в свое время был высмеян и опровергнут Лениным.)
В одной из своих последних статей Эйнштейн
формулирует чисто материалистическое положение: «Наука
исследует связи, существующие независимо от
исследователя».
Если в области естествознания Эйнштейн, особенно
в последние годы своей жизни, выступал как
материалист, то в других областях он находился в плену
идеалистических представлений. В своей концепции науки
он довольно далеко отошел от материалистического
истолкования сущности научно-теоретического обобщения*
Эйнштейн не хотел признавать, что понятия, как
показал Энгельс, суть мысленные отражения вещей и что,
как писал Ленин, нужно «подняться» от живого
созерцания к абстрактному мышлению, от эмпирически-дап-
ного ко всеобщему. Для гносеологической позиции
Эйнштейна характерно его согласие с утверждением,
что «чистому мышлению» доступно познание действи-
телыю-сущего, «как об этом мечтали древние»· И в
самом деле, и своей концепции пауки Эйнштейн во
многих пунктах приближался к объектшшо-идоали-
стическим воззрениям Платона. С другой стороны,
в его взглядах явно обнаруживаются также
влияние субъективно-идеалистических представлений Анри
Пуанкаре, которого Эйнштейн высоко ценил как
проницательного и глубокого мыслителя и сочинение
которого «Наука и гипотеза» основательно
проштудировал со своими друзьями еще в годы жизни в Берне.
Разнородные идеалистические моменты, присущие
мышлению Эйнштейна, отнюдь не ограничивались
позитивизмом и связаны не только с этим направлением,
как утверждают некоторые. Его идеализм проявился
особенно отчетливо как раз в тот период, когда в
гносеологическом отношении Эйнштейн уже давно отошел
от Маха. К Эйнштейну вполне применимы слова
Ленина о Гельмгольце: «крупнейшая величина в естество-^

ПОЛИТИЧЕСКИЙ ЭМИГРАНТ В ПРИНСТОНЕ
113
знании, [он] был в философии непоследователен, как
и огромное большинство естествоиспытателей» 1.
Борьба Эйнштейна очень беспокоило
против развитие политических событий в
атомной тридцатые годы. Он справедливо
угрозы опасался, что гитлеровские
фашисты в своем безудержном
стремлении к власти используют все средства, чтобы под
прикрытием лицемерных мирных лозунгов как можно
скорее решить в свою пользу подготавливаемую ими
войну за мировое господстно.
Открытие деления лдр^ урана Ханом и Штрассма-
ном преисполнило глубокой тревогой прежде всего тех
физиков, которые были изгнаны из Германии. Если бы
фашизм использовал это достижение ядерной физики
для военных целей, последствия были бы самыми
страшными для существования цивилизации. Атомное
оружие в руках Гитлера!
Чтобы воспрепятствовать этому, некоторые молодые
физики, эмигрировавшие подобно Эйнштейну из
Германии в США, решили разыскать своего знаменитого
коллегу и посоветоваться с ним по поводу
создавшегося положения. Эйнштейн, который до тех пор не
занимался этими вопросами, сразу же понял, что в
данном случае необходимы быстрые действия. В конце
концов было решено, что он изложит в письме к
президенту США Рузвельту свои соображения о
необходимости безотлагательного изучения вопроса о
возможности применения атомной энергии для военных
целей. Окончательная редакция письма принадлежит
венгерскому физику Лео Сциларду, который окончил
Берлинский университет и до 1933 года занимал там
должности доцента и одновременно ассистента Макса
фон Лауэ.
В 1952 году Эйнштейн, отвечая на вопрос, какова
была его роль в изготовлении американского атомного
оружия, сказал, что его участие в этом деле состояло
в одном-единственном поступке: он подписал письмо
президенту Рузвельту. Затем он добавил:
1 Ленин В. Я. Соч., т. 18, стр. 245,

114
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ЭМИГРАНТ В ПРИНСТОНБ
«Я полностью отдавал себе отчет в страшной опас^
ности, которую будет означать для человечества успех
этого мероприятия. Однако, поскольку существовала
возможность того, что над той же самой проблемой и
с надеждой на успех могли работать немцы, я был
вынужден сделать этот шаг. Мне не оставалось ничего
другого, хотя я всегда был убежденным пацифистом»*
Опасения Эйнштейна и коллег относительно того,
что в гитлеровской Германии ведутся работы по созда·*
нию атомной борьбы, оказались, как выяснилось
впоследствии, беспочвенными. Гитлеровские фашисты,
мечтавшие о «молниеносных войнах» и уверенные й
том, что они одержат «окончательную победу» с
помощью обычного оружия, не предпринимали в первые
военные годы серьезных усилий к использованию
открытия Отто Хана для военных целей. Позднее, когда
возникла настоятельная потребность в создании «чудо-
оружия», для достижения этой цели уже не хватало
необходимых средств. Так, по сообщению Гейзенберга,
летом 1942 года «ответственные инстанции приняли
решение отказаться от попытки создания атомного
оружия. Это решение избавило физиков, принимавших
участие в работах по атомной энергии, от тяжелой
моральной дилеммы, перед которой они были бы
поставлены, если бы получили приказ об изготовлении
атомных бомб. Таким образом, попыток создания
атомных бомб не пре/щритшмалосъ».
Применение американского атомного оружия
против густонаселенных японских городов потрясло и
возмутило Эйнштейна. Он рассматривал этот акт
варварского ведения войны как прямое преступление и
неоднократно публично клеймил его. Теперь он
глубоко сожалел о том, что подписал письмо Рузвельту*
«Если бы я знал, что немцы не работают над
атомным оружием, я бы ничего не сделал для создания
атомной бомбы», — заявлял он- Как мы теперь хорошо
знаем, атомная бомба была бы создана и без его
вмешательства.
Эти мучительные переживания побудили Эйнштейн
на со времени бомбежки Хиросимы и Нагасаки
неуклонно и со всей страстностью бороться против
подготовки атомной войны. С величайшей убедительностью

ПОЛИТИЧЕСКИЙ ЭМИГРАНТ В ПРИНСТОН€
115
рисовал он страшпые последствия возможного
атомного конфликта.
В первые годы после окончания второй мировой
войны Эйнштейн решительно выступал против аме~
риканской «атомной дипломатии», основанной на
временной монополии США в области атомного оружия
и выражавшейся в попытках шаптажа, которые были
характерны для американской политики того времени.
Он осуждал Соединенные Штаты за то, что они
связывали предложенный ими международный контроль
над использованием атомной энергии с политическими
условиями, которые были неприемлемы для Советского
Союза и поэтому отвергались им. В 1947 году
Эйнштейн писал:
«Существует мнение, что таким образом можно
будет свалить на русских ответственность за провал.
Однако вместо того, чтобы обвинять русских,
американцам следовало бы лучше подумать о том, что сами они
до установления международного контроля, а также в
случае неудачи контроля не отказываются от приме-
нения атомного оружия в качестве регулярного ору-
о/сия».
Эйнштейн осуждал все, что каким-либо образом
могло привести к обострению политической
напряженности в мире и тем самым создать опасную
международную ситуацию. Уже в 1946 году он упрекал
правительство Соединенных Штатов в том, что оно не
предприняло ни одной серьезной попытки добиться
«фундаментального взаимопонимания с Россией», а,
напротив, сделало многое, чтобы ухудшить политические
отношения с Советским Союзом. В качестве примера
он указывал на то, что под давлением США
Организация Объединенных Наций, несмотря на сопротивление
СССР, приняла в ряды своих членов фашистскую
Аргентину и отсрочила предусмотренные санкции против
франкистской Испании. Согласно его твердому
убеждению, которое он неоднократно высказывал, для
решения неотложных проблем мировой политики
необходимо «взаимопонимание высокого рода» между США и
СССР.
Ученый снова и снова открыто клеймил стремление
американских милитаристов использовать в военных

116
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ЭМИГРАНТ В ПРИНСТОНЕ
целях результаты научных исследований в обла^»
сти естествознания и техники. Он выступал против
всех форм холодной войны. В письме к Соловину,
написанном осенью 1948 года, он осуждает
оккупационную политику американцев, направленную на то, чтобы
«снова привести в Германии нацистов к власти с целью
использовать их против зловредных русских». При
этом он добавил с чувством глубокого разочарования:
«Трудно поверить, что люди извлекают так мало
уроков, из самых тяжелых испытаний».
Если в 1930 году в речи, произнесенной в Берлине
на открытии радиотехнической выставки, Эйнштейн
указал на роль представителей техники в
осуществлении «подлинной демократии», то теперь он неустанно
предостерегал против грозящей опасности массового
самоупичтожения в результате преступного
злоупотребления научно-техиическими достижениями. Снова и
снова он подчеркивал политическую ответственность
естествоиспытателей и техников. Так, в 1948 году он
писал в*своем «Обращении к интеллигенции»:
«Поскольку нам, ученым, уготована трагическая
участь — еще более повышать чудовищную эффектив*
кость средств уничтожения, наш, самый
торжествечный и благородный долг состоит в том, чтобы всеми
силами воспрепятствовать использованию этого оружия
для тех 01сестоких целей, для каких оно было
изобретено. Какая задача может быть для нас более важной?
Какая общественная цель может быть ближе нашему
сердцу?»
Уже за год до этого на торжественном заседании
ООН в Нью-Йорке Эйнштейн заявил, что в ближайшие
годы судьба человеческой цивилизации будет
определяться поведением ученых-естествоиспытателей. Люди
должны наконец понять, что именно поставлено на
карту, и должны направить свои усилия «на
установление полного понимания между народами и нациями
самых различных убеждений».
Взаимопонимание между народами, мирное
сосуществование государств с различным социальным
строем, запрещение ядерпого оружия, борьба против
пропаганды войны — именно эти вопросы занимали мыс-

ПОЛИТИЧЕСКИЙ ЭМИГРАНТ В ПРИНСТОНЕ
117
ли Эйнштейна в последние годы и именно па их
решение была направлена его общественная и политическая
деятельность. Ученый не жалел усилий для
сотрудничества в деле осуществления этих требований. Как он
сам сказал, имея в виду свою ведущую роль в борьбе
за устранение опасности атомной смерти, ему не
остается ничего другого, как делить свое время «между
политикой и уравнениями».
Разумеется, для Эйнштейна, великого мыслителя и
физика-теоретика, уравнения стояли на первом плане;
однако своим личным примером он доказал, что
гуманистически мыслящий ученый — как бы далека ни
была область его профессиональной деятельности от
проблем повседневной политической жизни — обязан
быть и политиком, а именно способствовать делу мира
и взаимопонимания между пародами.
Неамериканский 1 октября 1940 года Эйнштейн
американец стал гражданином США. Однако
он не мог привыкнуть к
американскому образу жизни и не хотел к нему
приспосабливаться. Он был американцем только юридически*
«Вот уже семнадцать лет я нахожусь в Америке,—
писал он в декабре 1950 года своей старой знакомой
в Швейцарии, — но психологически эта страна
осталась мне чуждой. Необходимо избежать опасности
стать поверхностным в мыслях и чувствах, что,
кажется, разлито здесь в самой атмосфере».
В «избранной богом стране», за фасадом статуи
свободы, Эйнштейн обнаружил порядки, во многом
напоминающие те, из-за которых в 1933 году он был
вынужден покинуть страну коричневого насилия.
Соединенные Штаты, буржуазная демократия которых
сначала казалась ему привлекательной, проявили себя
в ходе своего развития как страна неограниченных
возможностей для развертывания милитаристической
внутренней и внешней политики, враждебной миру и
прогрессу.
Эта тенденция стала заметной уже при вступлении
Трумэна на пост президента после смерти Рузвельта
весной 1945 года. Но особенно отчетливо опа
проявилась в последние годы жизни Эйнштейна, когда фашя-

МИШ!
Ойпштеин у своего письменного стола в Принстоке.

ПОЛИТИЧЕСКИЙ ЭМИГРАНТ В ПРИНСТОНЕ
119
ствующий сенатор Маккарти, ставший председателем
сенатской комиссии но борьбе с «коммунистической
подрывной деятельностью», организовал гнусную
политическую «охоту за ведьмами». У Эйнштейна,
противника любого духовного принуждения, все это
вызывало чувство глубокого отвращения. Враждебное
прогрессу политическое развитие, которое ему пришлось
наблюдать непосредственно вблизи себя, преисполняло
великого гуманиста чувством мучительной тоски, что
так явственно видно на некоторых фотографиях,
сделанных в последний период его жизни. В одном
из писем к Леопольду Инфсльду, относящихся к этому
времени, мы находим такую горькую фразу: «Люди
подобны песку, переносимому ветром, и мы никогда
не можем быть уверены в том, что будет лежать на
поверхности завтра».
Особенно «неамериканскими» ^ыли высказывания
Эйнштейна о необходимости ликвидировать
капиталистическую форму хозяйства и установить
социалистический общественный порядок. Это было развитие
мыслей, высказанные им еще в период ноябрьской
революции в Германии, из-за чего и стал казаться «ар-
ХИС01 ι,ιι ал истом» споим академическим коллегам. В
опубликованной в 1049 году в одном американском
журнале статье под названием «Почему социализм?»
Эйнштейн кратко изложил свою точку зрения на
капитализм и социализм. При этом он частично
использовал аргументы и формулировки, близкие к
представлениям и терминологии марксизма или даже точно
совпадающие с ними.
Критика Эйнштейна была направлена против самих
основ капиталистической системы хозяйства. Он
признавал, что в результате длительной и упорной
политической борьбы рабочему классу удалось добиться
слегка улучшенной формы «свободного трудового
договора» для некоторых категорий рабочих; в целом,
однако, нынешнее капиталистическое хозяйство не так
уж сильно отличается от «чистого капитализма».
Наихудшим злом капитализма Эйнштейн считал
деградацию отдельной личности. Он был убежден, что
существует лишь одно средство для исправления этого
«тяжелого положения»: установление социалистической

120
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ЭМИГРАНТ В ПРИНСТОКЕ
формы хозяйства при такой системе воспитания,
которая на первое место выдвигала бы общественные
цели. «При такой форме хозяйства средства
производства принадлежат обществу, которое использует их
согласно определенному плану», — писал он. Что же
касается воспитапия, то нужно позаботиться о том, чтобы
развить в каждом отдельном индивидууме чувство
ответственности по отношению к своим ближним и
покончить с прославлением власти и успеха,
наблюдающимся в современном буржуазном обществе.
Огромное значение имеет тот факт, что ученый,
живущий в стране, которая стала цитаделью
империализма и главным очагом антикоммунистической реакции,
развил социально-политическую программу, содержа-
жую недвусмысленные социалистические требовач
ния.
Эйнштейн хорошо понимал и по достоинству
оценивал роль народов Советского Союза, проложивших путь
к построению социалистической системы хозяйства,
В 1948 году он написал следующие строки:
{{Несомненно, когда-нибудь наступит день, когда
все нации (если таковые еще будут существовать)
будут благодарны России за то, что она, несмотря на
величайшие трудности, продемонстрировала практичен
скую осуществимость планового хозяйства».
В своем рабочем кабинете в Институте
фундаментальных исследований Эйнштейн принимал многих
выдающихся деятелей науки, культуры и политики,
К ним принадлежали: индийский поэт-философ Рабин-
дранат Тагор, посещавший Эйнштейна еще в Берлине,
великий гуманист Альберт Швейцер, с которым
ученый также уже встречался в Лондоне, индийский
премьер-министр Джавахарлал Перу и его дочь Индира
Ганди, физики Нильс Бор и Ирэн Жолио-Кюри,
английский математик и философ Бертран Рассел и
другие именитые современники Эйнштейна.
В марте 1949 года мировая общественность
торжественно отмечала семидесятилетний юбилей
знаменитого физика и страстного борца за мир. Газеты всех
стран опубликовали заметки и юбилейные статьи,
которые подчас представляли собой пеструю смесь исти-

ПОЛИТИЧЕСКИЙ ЭМИГРАНТ В ПРИНСТОНЕ
121
ны, ошибок и журналистского вымысла. В качестве
литературного подарка к дню рождения Эйнштейн
получил объемистый сборник, озаглавленный «Альберт
Эйнштейн как философ и ученый». Двадцать пять
авторов — физики, математики и философы, среди них
Нобелевские лауреаты (Нильс Бор, Луи де Бройль,
Макс фон Лауэ и Вольфганг Паули) — посвятили свои
статьи трудам и мировоззрению Эйнштейна. Сам
юбиляр написал вступительный автобиографический очерк
и заключительные «Замечания к работам,
объединенным в этом томе», в которых охарактеризовал свою
научную и философскую эволюцию.
В марте 1955 года международная научная
общественность отметила пятидесятилетие квантовой
теории света и специальной теории относительности.
В Берлине также были проведены соответствующие
мероприятия. С докладами выступили Макс Борн,
Леопольд Инфельд, В. А. Фок. Друзья Эйнштейна
послали ему сердечное приглашение прибыть в связи с
юбилеем в Берлин. В письме к Лауэ учепый в
следующих выражениях мотивировал свой отказ:
«Возраст и болезнь лишают меня возможности при*
пять участие в этом событии, и я должен
признаться, что в этом божественном предопределении
имеется нечто избавительное. Потому что все, так или
иначе связанное с культом личности, было для меня
всегда неприятно. А в данном случае это тем более
справедливо, поскольку здесь речь идет о
теоретических разработках, в которых многие приняли весьма
существенное участие».
Насколько многообразны были до последпих дней
духовные интересы и связи Эйнштейна, показывает его
письмо к вдовствующей бельгийской королеве
Елизавете, с которой его связывала многолетняя дружба,
основанная на их общей любви к музыке. В конце
этого письма говорится:
«Уродливая книга, выпущенная издательством
«Реклам», которую я Вам послал недавно, позволит Вам
ближе познакомиться с Лихтенбергом. Он был
профессором физики в Гёттипгене (в XVIII веке) — оригинал
с поистине гениальными задатками, которые
воплотились в бессмертных блестках мыслей». Эйнштейн очень

122
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ЭМИГРАНТ В ПРИНСТОНЕ
высоко ценил Георга Кристофа Лихтенберга и его
остроумные афоризмы.
Незадолго до своей смерти Эйнштейн подписал
воззвание к правительствам великих держав, составленное
Бертраном Расселом. Помимо Эйнштейна и Рассела
это воззвание подписали немецкий физик Макс Борн,
французский исследователь Фредерик Жолио-Кюри,
который был в то время председателем Всемирного
Совета Мира, польский физик Леопольд Инфельд,
американский химик Лайнус Полинг, английский ученый-
ядерщик Сесиль Ф. Пауэлл и японский теоретик,
специалист по атомной физике, Хидеки Юкава. Ученые
предостерегали человечество от попытки
самоуничтожения в атомной войне. Одновременно они указывали на
то, насколько нелеп и недальновиден антикоммунизм
некоторых правительств. «В войне с применением
водородных бомб,— говорилось в этом призыве,— погибнут
не только люди, но также животные и растения,
которых никто не может обвинить, что они являются
коммунистическими или некоммунистическими».
Вместе с Бертраном Расселом Эйнштейн предложил
ученым-естественникам всех стран периодически
собираться вместе, дабы словом и делом содействовать
сохранению и упрочению всеобщего мира. Это
предложение послужило в дальнейшем стимулом к организации
Пагуошских конференций, которые вскоре
превратились в значительную силу в научной и политической
жизни нашего времени. Первые дискуссии на этих
конференциях отражали критические идеи Эйнштейна, как
показывает, например, заявление, принятое на 3-й Па-
гуошской конференции, состоявшейся осенью 1958
года в Китцбюхеле. В этой декларации, которая была
подписана наряду с прочими такими выдающимися
советскими учеными, как академики Скобельцын и
Виноградов, говорится: «Мы полагаем, что наука лучше
всего служит человечеству, когда она остается
свободной от каких бы то ни было догм, сохраняя за собой
право сомневаться во всех положениях, включая ее
собственные».
В конце жизни Эйнштейн страдал длительным
заболеванием и был вынужден подвергнуться операции.
В начале апреля 1955 года состояние здоровья семиде-

ПОЛИТИЧЕСКИЙ ЭМИГРАНТ В ПРИНСТОНЕ
123
сятишестилетнего ученого стало угрожающим.
Лечившие его врачи настояли на срочной госпитализации,
В больнице наступило временное улучшение и пациент
потребовал, чтобы ему принесли очки и бумагу для
продолжения работы над неоконченной рукописью.
В ней речь шла о том, что больше всего заботило
Эйнштейна — о предотвращении атомной войны.
Последнее, оставшееся незавершенным обращение великого
борца за мир, который так часто брался за перо и
выступал, призывая к взаимопонимаю между народами,
заканчивается словами, полными отчаяния:
«Повсеместно развязанные политические страсти требуют своих
жертв».
18 апреля 1955 года Эйнштейн умер в Принстоне.
Его падчерица Марго так рассказывает о его последних
часах:
«Он говорил с глубоким спокойствием — daoice с лег-
ким юмором — о лечивших его врачах и о/сдал своего
конца как неизбежного естественного события.
Насколько бесстрашным он был в жизни, настолько тихо
и смиренно встретил смерть. Этот мир он покинул без
сентиментальности и без сооюаления».
Эйнштейн, ненавидевший культ личности, запретил
проведение каких-либо погребальных церемоний. Он не
хотел, чтобы над его могилой произносились речи, и не
желал, чтобы ему поставили надгробный памятник.
В зале крематория собрались лишь ближайшие
родственники и друзья, чтобы в молчании проститься с ним.
Согласно завещанию ученого, его прах был развеян по
ветру.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ В Марксе и Ленине Эйнштейна
восхищало то, что они посвятили
свою жизнь идеалу социальной
справедливости и самоотверженно
боролись за осуществление этой
высокой цели. Он тоже выступал
за освобождение человечества от
гнета и эксплуатации.
«Порабощение и эксплуатация — это самые
отвратительные явления в
области человеческих отношений»,—'
писал он. Как ученый и мыслитель^
преисполненный чувства
политической ответственности, как
«посланник мира» Эйнштейн
стремился к такому общественному
порядку, в котором отсутствовали
бы нужда, страх и война.
Как в философии, так и в
социологии и политике взгляды
Эйнштейна не были свободны от
ошибок и противоречий. Колебания в
убеждениях ученого были не
только выражением его неустанных
поисков истины, но и отражали
как в зеркале то раздираемое
классовыми противоречиями
общество, из которого он вышел и
в котором жил. Несмотря на это,
Эйнштейн с его страстным
чувством социальной справедливости и
общественного долга, а также с
его неукротимой ненавистью к
империализму, фашизму и войне
был надежным союзником
борющегося рабочего класса и всех
прогрессивных и миролюбивых
людей.
Советские академики Фок,
Иоффе, Капица и Скобельцын,
подписавшие в 1955 году некролог
Академии наук СССР,
посвященный ее знаменитейшему
иностранному почетному члену (с

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
125
1927 года), справедливо подчеркивали, что Эйнштейна
следует рассматривать не только как выдающегося
физика-теоретика, но что ему следует воздать должное и
как личности высоких нравственных идеалов, как
страстному борцу против войны и против использования
атомной энергии для уничтожения людей.
Как раз в последнее десятилетие жизни Эйнштейна
его нравственно-политический ореол засиял особенно
ярко. Многие люди доброй воли, пе обладающие
специальными знаниями, необходимыми для попимапия и
оценки физико-математических достижений создателя
теории относительности, почитали и любили в «прин-
стонском мудреце» бесстрашного воителя за дело мира
и человечности.
Общественная деятельность Альберта Эйнштейна
была той самой «службой обществу», в которой
великий физик усматривал подлинный смысл человеческой
жизни.

ОСНОВНЫЕ РАБОТЫ
А. ЭЙНШТЕЙНА 1
Einstein Л., в кн. Untersuchungen iiber dieTheorie der Brownschen
Bewegung. Hrsg. v. R. Fiirth, Ostwalds Klassiker der exakten
Wissenschaften Nr. 199, Leipzig, 1922.
О движении взвешенных в покоящейся жидкости частиц,
требуемом молекулярно-кинетической теорией теплоты
[т. 3, стр. 108—117].
К теории броуновского движения [т. 3, стр. 118—127].
Einstein Α., в кн. Die Hypothese der Lichtquanten. Dokumente
der Naturwissenschaft. Abt. Physik. Hrsg. v. A. Hermann,
Band 7, Stuttgart, 1965.
Об одной эвристической точке зрения, касающейся
возникновения и превращения света [т. 3, стр. 92—107].
Einstein Α., Zur Elektrodynamik bewegter Korper. Annalen der
Physik, Band 17 (1905) S. 891-921.
К электродипамике движущихся тел [т. 1, стр. 7—35].
Einstein Л., 1st die Tragheit eines Korpers von seinem Energiein-
halt abhangig? Annalen der Physik, Band 18 (1905)
S. 639-841,
Зависит ли инерция тела от содержащейся в нем
энергии? [т. 1, стр. 36—38].
Einstein Α., Ubor den Einfluss dor Schworkraft auf die Ausbrei-
tung dcs Lichles. Annalon der Physik, Band 35 (1911)
S. 898—908.
О влиянии силы тяжести на распространение света [т. 1,
стр. 165—174].
Einstein Л., Max Plank als Forscher. Die Naturwissenschaften, 1
Jahrgang (1913) S. 1077-1079.
Макс Плапк как исследователь [т. 4, стр. 9—13].
Einstein A., Ernst Mach. Physikal. Zcilschrift, 17. Jahrgan?
(1916) S. 101—104; перепечатано в кн. Heller К. D.,
Ernst Mach — Wegbereiter der modernen Physik, Wien —
New York, 1964.
Эрнст Max [т. 4, стр. 27—32].
Einstein A., Die Grundlage der allgemeinen Relativitatstheorie.
Sonderdruck aus den Annalen der Physik, Leipzig, 1916.
Основы общей теории относительности [т. 1, стр. 452—
504].
Einstein A., Uber die spezielle und die allgemeine
Relativitatstheorie, Gemeinverstandlich. Braunschweig, 1917; 21. Aufl.,
Berlin, Oxford, Braunschweig, 1969.
О специальной и общей теории относительности
(общедоступное изложение) [т. 1, стр. 530—600].
1 Русское название приводится в тех случаях, когда данная
работа переведена на русский язык; в квадратных скобках
указаны номер тома и страницы по изданию: Эйнштейн А.
Собрание научных трудов. Т. 1—4.— М.: Наука, 1965—1967.—
Прим. ред.

ОСНОВНЫЕ РАБОТЫ А. ЭЙНШТЕЙНА
127
Einstein A., Marian von Smoluchowski. Die Naturwissenschaften,
5. Jahrgang (1917) S. 737-738.
Мариан Смолуховский [т. 4, стр. 36—38].
Einstein A.f Kosmologische Betrachtungen zur allgemeincn Rela-
tivitatstheorie. Sitzungsbericbte der Preussischeu Akademie
der Wissenschaften, 1917, 1. Teil, S. 142—152.
Вопросы космологии и общая теория относительпости
[т. 1, стр. 601-612].
Einstein Α., Meine Antwort. Ubcr die anti-relativitatstheoreti-
sche G. m. b. H. Berliner Tageblatt Nr. 407 vom 27.8.1920.
Einstein Α., Leo Arons als Physiker. Sozialislischc Monatshefte,
Band 52 (1919) S. 1055-1056.
Лео Ароне как физик [т. 4, стр. 44—45].
Einstein Α., Geometrie und Erfahrung. Berlin, 1921.
Геометрия и опыт [т. 2, стр. 83—94].
Einstein Α., In memorian Walther Rathenau. Die Neue
Rundschau, XXXIU. Jahrgang der Freien Biihne, Band 2 (1922)
S. 815—816.
Einstein Α., Geleitwort zu Lucretius, De rerum natura, Lat. u.
deutsch. v. H. Diels, Berlin, 1924, Band 2, S, Via — VIb.
Предисловие к немецкому изданию книги Лукреция
«О природе вещей» [т. 4, стр. 61—62].
Einstein A., Soil Deutschland Kolonialpolitik treiben? Antwort
auf einc Umfrage. Europaische Gesprache, V. Jahrgang
(1927) S. 626.
Einstein Α., Gelogcntliches. Privatdruck der Soncino-Gesellschaft
der Freundc dcs judischen Buches, Berlin, 1929.
Einstein Α., Ansprache bei der Eroffnung der VII. Deutschen
Funkausstellung und Phonoschau in Berlin am 22.8.1930.
Text nach Tonbandaufzeichnung hrsg. u. kommenliert v. F.
Herneck in: Die Naturwissenschaften, 48. Jahrgang (1961)
S. 33.
Einstein Α., Gedenkworte auf Albert A. Michelson. Zeitschrift
fiir angewandte Chemie, 44. Jahrgang (1931) S. 685.
Памяти Альберта А. Майкельсона [т. 4, стр. 149—150].
Einstein Α., Mein Glaubensbekenntnis. Schallplatte, hrsg. v. d.
Deutschen Liga fiir Menschenrechte, Berlin. Gesprochen
Herbst 1932. Text hrsg. u. kommentiert v. F. Herneck in:
Die Naturwissenschaften, 53. Jahrgang (1966) S. 198.
Мое кредо [т. 4, стр. 175—176].
Einstein Л., Quanten-Mechanik und WirKlchKeit. Dialectica,
Volume 2 (1948) S. 320—324.
Квантовая механика и действительность [т. 3, стр. 612].
Einstein Л., Aus meinen spaten Jahren. 2. Auflage, Stuttgart, 1953.
Einstein Α., Autobiographisches, в кн. Albert Einstein als Philo-
soph und Naturforscher. Hrsg. v. P. A. Schilpp, Stuttgart,
1955.
Автобиографические заметки [т. 4, стр. 259—293].

128
ОСНОВНЫЕ РАБОТЫ А. ЭЙНШТЕЙНА'
Einstein Α., Mein Weltbild. 2. Aufl., hrsg. v. G. Seelig, Frankfurt
(Main), 1956.
Einstein Α., Grundzuge der Relativitatstheorie. Berlin, Oxford,
Braunschweig, 1969.
Einstein Α., Briefe an Maurce Solovine. Berlin, 1960.
Письма к Морису Соловипу [т. 4, стр. 545—575].
Einstein Α., Besso M. Correspondance 1903—1905. Hrsg. u. конь
menlierl v. P. Speziali, Paris, 1972.
Einstein Α., Injeld L., Die Evolution der Physik. Von Newton
bis zur Quantentheorie. Hamburg, 1956.
Эволюция физики [т. 4, стр. 357—543].
Einstein Α., Sommerfeld Α., Briefwechsel. Hrsg. u. kommentiert
v. A. Hermann, Basel, Stuttgart, 1968.
Einstein Α., Born II. и. М., Briefwechsel 1916—1955, kommentiert
von M. Born, Miinchen, 1969.
Einstein Α., Uber den Frieden. Weltordnung oder Weltuntergang?
Hrsg. v. 0- Nathan u. H. Norden, Vorwort v. B. Russel, Bern, 1975,
ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ
ЛИТЕРАТУРА l
Эйнштейн А. Собрание иаучных трудов (в 4-х томах).—М.:
Наука, 1965-1967.
Т.1. Работы по теории отпосительности 1905—1920.
Т.2. Работы по теории отпосительности 1921—1955.
Т.З. Работы по кинетической теории, теории излучения
и основам киаптошш механики.
Т.4. Статьи, рецензии, письма, «Эполюция физики».
Эйнштейн А. Сущность теории относительности. — М.: ИЛ, 1955.
Эйнштейн А. Физика и реальность (сборник статей).— М.:
Паука, 1965.
Эйнштейн Л., Инфелъд Л. Эволюция физики.— М.: Наука, 1965.
Зелиг К. Альберт Эйпштейп.— М.: Атомиздат, 1964.
Гернек Ф. Альберт Эйнштейн. Жизнь во имя истины,
гуманизма и мира.— М.: Прогресс, 1966.
Кузнецов Б. Г. Эйнштейн. М.: изд. АН СССР, 1967.
Кузнецов Б. Г. Эйнштейн. Жизнь, смерть, бессмертие.— М.:
Наука, 1972.
Эйнштейн и современная физика. Сб. статей.— М.: Гостехиздат,
1956.
Эйнштейн и развитие физико-математической мысли. Сб.
статей, Отв. ред. А. Г. Григории.— М.: изд. АН СССР, 1962.
Природа, 1979, № 3 (юбилейный номер, посвященный А.
Эйнштейну).
Составлена переводчиком,— Прим. ред.

ПОСЛЕСЛОВИЕ Что можно прибавить к русскому
переводу книги Ф. Гернека об
5. Г. Кузнецов Альберте Эйнштейне, к тому, что
советский читатель узнал из нее
о жизни и творчестве одного из
величайших мыслителей всех
времен и народов? Узнал он многое —
не только по обилию фактов, но и
по их значению для истории
науки и истории цивилизации в целом.
Может быть, читатель не
согласится с некоторыми заключениями
и оценками автора: биография
Эйнштейна и тем более
современная интерпретация его идей
ставят множество сложных историко-
научных, историко-философских и
историко-культурных проблем,
оставляющих достаточно простора
для дальнейших дискуссий; тема
эта неисчерпаема. Я не буду здесь
останавливаться на спорных
оценках и ограничусь некоторыми
дополнительными замечаниями,
связанными, с перспективами
обобщения и применения идей
Эйнштейна, и с мыслями, навеянными
начавшейся полосой эйпштейновских
годовщин. Эта полоса (в 1979
году — столетие со дня рождения
мыслителя, в 1980 году — четверть
века со дня его смерти и
семидесятипятилетие специальной теории
относительности, в 1981 году —
шестьдесят пять лет общей теории
относительности) заставляет
задуматься над самыми глубокими и
острыми проблемами современной
цивилизации· Нельзя сказать, что
человечество только в связи с го-
© Мир, 1979

130
ПОСЛЕСЛОВИЕ
довщинами вспоминает об Эйнштейне: оно и не забывало
о нем — усиливающееся воздействие неклассической
физики на судьбы людей с беспрецедентной силой
напоминает о его идеях. И все же каждая годовщина
заставляет задуматься, причем вызывает не только и даже не
столько образы прошлого, сколько картины будущего и
в этой связи попытки ответить на вопрос: что означают
личность Эйнштейна, его жизненный путь и
посмертное развитие идей для истории цивилизации в целом —
именно в целом. В первой половине XX века, особенно
в 20-е годы, многие ученые лишь интуитивно угады-
ззали, что теория относительности не ограничится
трансформацией картины мира, что изменятся и
производство, и характер мышления людей. Во второй половине
века такое интуитивное озарение целиком
подтвердилось: представление о метагалактике и микрокосме,
логика познания мира, направление и стиль
математического анализа, прикладные направления науки,
атомная энергетика и другие пеклассические по своим
теоретическим истокам области производства, характер
труда и образования, темпы познания и
преобразования мира, отношение естественнонаучных идей к об-·
щественным,— все это испытало в течение нескольких
десятилетий радикальные изменения.
Изменилось и само положение пауки, ее
общественная роль, ее социальный, экономический и культурный
эффект. Я остановлюсь только на некоторых
изменениях, связанных с научным подвигом и идеями
Эйнштейна: на роли науки в длительной борьбе
рационализма и иррационализма, на роли личности и на
зависимости этой роли от развития науки, на этических
идеалах в их связи с наукой и на воздействии науки
на производство.
В последние годы в ряде стран резко усиливаются
нападки на разум и науку. Их рассматривают как
угрозу человечеству и противопоставляют им
алогическое мышление и веру. Какова роль идей Эйнштейна и
неклассической физики в целом на современном этапе
векового спора между защитниками и противниками
разума? На чьей стороне теория относительности и
квантовая механика?

ПОСЛЕСЛОВИЕ
131
На стороне разума. Более того, современная
неклассическая физика дает рационализму такие аргументы,
каких он никогда еще не получал от науки. Вместе с
том она требует от рационализма, от апологии разума
дальнейшего развития. Теория относительности
изменила представление об евклидовой геометрии мира —
многовековой основе рациональной познаваемости
Вселенной. Напомню, что Достоевский устами Ивана
Карамазова говорил об евклидовой геометрии мира как
о рациональной схеме мироздания и о неевклидовой,
как об иной, но также рациональной его схеме.
Квантовая механика изменила самую логику рационального,
научного мышления. Когда-то Лаплас писал, что
человеческий разум испытывает меньше трудностей, когда
он продвигается вперед, чем тогда, когда он
углубляется в самого себя. Наука сейчас подошла к периоду
очень быстрого «углубления разума в самого себя» и
перехода от одного логического строя к другому, от
одного стиля научного мышления к другому.
Нужно подчеркнуть, что и в современной науке,
стоящей на пороге систематического анализа
парадоксальных процессов в космосе и в
ультрамикроскопическом мире, и в современной культуре в целом речь
идет не об отказе от рационалистического анализа, от
детерминизма, не о каких-либо границах познания.
Речь идет о более сложном, более парадоксальном
рационализме, о более сложном детерминизме, о новых,
еще более далеких от классических эталонов путях
познания.
Рационализм неклассической науки, ведущей свое
летоисчисление от идей Эйнштейна, не противостоит
личности человека, ее автономии, ее неповторимости,
ее индивидуальным судьбам. Только что была
упомянута реплика Ивана Карамазова насчет евклидовой и
неевклидовой гармонии мира. Напомним вместе с тем
фразу Эйнштейна о Достоевском: «Он дал больше, чем
любой научный мыслитель, больше, чем Гаусс».
Достоевский отрицал любую космическую гармонию, если
она игнорирует судьбу личности. По существу все
творчество Достоевского сформулировало вопрос XIX
столетия, адресованный следующему, XX столетию:
«Возможно ли достичь социальной и моральной гармоний, не

132
ПОСЛЕСЛОВИЕ
игнорирующей судьбы людей, не превращающей их
в жертвы слепых, стихийных законов?» Этот вопрос
адресовал науке.
Мне кажется, в XX веке иеклассическая физика
перешла от характерного для науки XIX века
игнорирования элементарных процессов в макроскопической
картине мира к переносу центра тяжести на
индивидуальное, на то «элементарное», которое стало в
современной науке очень сложным и тесно связанным с
космическими процессами, со Вселенной в целом.
Сейчас такая тенденция в физических представлениях о
космосе и микрокосме стала особенно отчетливой.
Вместе с тем применения неклассической науки изменяют
характер труда, требуют от работника непрерывной
рационализации, непрерывного преобразования
производственного процесса. Современный рационализм под
влиянием идей Эйнштейна, их развития и применения
уже не может видеть в индивидуальных процессах
выполнения неизменных законов бытия, он включает
трансформацию логических правил, аксиом познания
и вместе с тем ведет к рациональному преобразованию
бытия.
Классическая физика и прежде всего законы
механики, изложенные в «Математических началах
натуральной философии» Ньютона, в известпом смысле
претендовали на роль вечных скрижалей науки.
Большинство мыслителей XVIII—XIX веков думали, что законы
механики Ньютона представляют собой незыблемый
фундамент естествознания. Классическая наука — это
не только определенные аксиомы, но и уверенность в
их незыблемости. Что же такое неклассическая
физика? Ипогда ее определяют чисто негативным
образом: она «не классическая», т. е. в общем случае она
отказывается от фундаментальных постулатов, из
которых исходит классическая физика. Но это лишь часть
дела. С новыми открытиями в физике изменилось
представление о самой науке. Концепции Эйнштейна не
только заменили старые фундаментальные физические
законы новыми. Эти новые законы уже не
претендовали на окончательное решение основных проблем
бытия.

ПОСЛЕСЛОВИЕ
133
В XIX веке Гельмгольц видел высшую и конечную
цель науки в сведении всей картины мира к централь^
ным силам, полностью подчиненным механике
Ньютона. Современный же физик вообще не ставит перед
собой какой бы то ни было окончательной цели.
Подобные иллюзии утеряны навсегда. Иеклассическая
физика — это здание, которое не только растет вверх, но
и углубляется в поисках все более основательного
фундамента, который, однако, никогда не будет последним.
Каждая эпоха в науке характеризуется некоторыми
идеалами физического объяснения природы.
Современный идеал науки отличается от классического не только
своим содержанием, но и своей динамичностью.
Современная наука даже в том идеале объяснения мира, к
которому она стремится, видит нечто меняющееся уже
на глазах одного поколения.
Основной итог начатого Эйнштейном
преобразования стиля научного мышления — изменение аксиом
познания, не только «неевклидова Вселенная», но и
принципиально «неевклидово мышление» — меняет
роль науки в формировании этических идеалов эпохи.
Наука как система непоколебимых аксиом кажется
независимой от моральных идеалов. Анри Пуанкаре
писал, что паука имеет дело всегда с изъявительным
наклонением, а мораль — с повелительным 1. Но
неклассическая наука, выросшая из идей Эйнштейна, — это
не система раз навсегда данных истин, это
непрекращающийся поиск, который обладает несомненным
моральным эффектом. В беседе с ирландским писателем
Мэрфи Эйнштейн говорил: «Всеобщий интерес к
научной теории вовлек в игру высшие сферы духовной
деятельности, что не может не иметь огромного значения
для морального оздоровления человечества» 2.
«Всеобщий интерес к научной теории»! Это крайне
характерная особенность того, что создал Эйнштейн.
Тот напряженный и все возрастающий интерес к
теории относительности и к личности ее творца, так ярко
проявляющийся сейчас в связи со столетием со дня
рождения Эйнштейна, показывает величайшую демо-
1 Пуанкаре А. Последние мысли. — Пг., 1923, стр. 117.
2 Эйнштейн А, Собрание научных трудов, Т. 4,— М., Наука,
1967, стр. 166,

134
ПОСЛЕСЛОВИЕ
кратизацию науки и ее новое отношение к широким
общественным кругам.
Во второй половине нашего века этот растущий
интерес связан с реальной перестройкой производства на
базе новых научных представлений и новых научных
идеалов, с тем, что получило название современной
научно-технической революции· Применение новых,
неклассических научных представлений прямо или
косвенно связано с идеями Эйнштейна. В качестве
примера можно, в частности, назвать атомную энергетику
и квантовую электронику, без которых трудно себе
представить современную научно-техническую
революцию. Что же касается идеалов науки, то они идут
дальше, к послеатомной цивилизации. Исходная область
грядущей новой научной революции, ее первый путь —
теория элементарных частиц. Видимо, ближайшая
ступень этой теории будет состоять в систематизации
известных сейчас частиц, а также новых, которые будут
еще найдены.
Есть также все основания думать, что дальнейшее
развитие науки будет характеризоваться наметившейся
уже сейчас общей тенденцией к объяснению известных
из эксперимента основных свойств элементарных
частиц, к ответу на вопрос, почему частицы данного типа
обладают именно такими, а не другими массами и
зарядами. Другой путь, который ведет к принципиально
новым основаниям научной картины мира,— это
современные космология и астрофизика. Эти направления
все больше сливаются в одно.
В пределах атомного века и на путях к
послеатомной цивилизации продолжается то воздействие науки
на роль человеческой личности, о которой шла речь
выше. При рациональной организации общества полная
реализация возможностей атомного века приводит к
существенному преобразованию роли человеческой
личности: личность перестает быть «неглижаблем» (так
Достоевский называл человека, бессильного перед
стихийными законами бытия) — человек становится
инициатором радикальных преобразований картины мира,
характера труда, структуры производства, баланса
используемых природных ресурсов. Современное учение
о пространстве, времени, движении, веществе и жизни,

ПОСЛЕСЛОВИЕ
135
наиболее фундаментальные исследования, которые
иногда называют мегаиаукой, становятся
непосредственным импульсом для наиболее радикальных
технических, экономических и экологических
трансформаций. Отсюда небывалый интерес в очень широких
кругах к физике, к ее воздействию на другие науки, к
возникновению и развитию неклассической науки, которая
получает от современной физики импульсы, заимствует
у нее понятия, применяет и конкретизирует ее выводы.
И этот широкий интерес является существенным
вкладом в современную идейную борьбу. Он направлен
против иррационализма, он укрепляет доверие к разуму,
очень важную гарантию прогресса современной
культуры.
Для дальейшего применения и развития идей
Эйнштейна требуется очень смелая постановка собственно
познавательных задач. Здесь важна уверенность в том,
что фундаментальные исследования не могут не
принести важных практических результатов. Но эти
результаты далеко не всегда можно предвидеть. Когда
экспериментатор хочет установить новую, еще
неизвестную закономерность, результат предстоящих
исследований не может быть заранее известен; когда
мыслитель обдумывает кардинальные вопросы, на
которые дадут ответы новые ускорители или новые
телескопы, каждый из этих будущих ответов может
поставить под сомнение самый смысл заданных вопросов.
И во всяком случае каждый такой ответ может быть
совершенно неопределенным в смысле практических
выводов. В космос и в микромир человека прежде
всего ведет стремление к решению познавательных
задач. Каковы бы ни были возможные практические
результаты будущих астрофизических исследований
или сооружения сверхмощных ускорителей
элементарных частиц, отнюдь не эти результаты, которые нельзя
определить заранее, служат непосредственным
стимулом указанных исследований.
Теория относительности стала источником такого
радикального практического результата, как атомная
энергетика, именно благодаря общему, отвлеченному и
чисто познавательному характеру поставленных в на-

136
ПОСЛЕСЛОВИЕ
чале столетия вопросов о пространстве, времени,
движении, массе, энергии и т. д.
Сейчас перед наукой, и в первую очередь перед
физикой элементарных части и астрофизикой, стоят еще
более общие и еще более фундаментальные вопросы.
И они, конечно, будут решаться независимо от
возможности их будущих практических приложений.
Но познавательный характер того, что называют
меганаукой, и решение основных познавательных
задач, поставленных в начале нашего века идеями
Эйнштейна, не противоречат необходимости прогнозов
практического применения неклассической науки.
Можно и нужно нарисовать некоторые контуры того,
что наука даст производству в ближайшие десятилетия,
и более общие контуры того, что она обещает
следующему столетию.
Ближайшие перспективы, скажем до 2000 года,
просматриваются довольно ясно и однозначно. К
указанному сроку атомная энергетика станет
преимущественной компонентой электроэнергетического баланса. Она
будет опираться на реакторы-размножители, которые
дают больше ядерного горючего, чем потребляют его.
Основой технологии станет квантовая электроника.
Кибернетика будет введена в важнейшие
производственные процессы. Молекулярная биология и * особенно
радиационная генетика позволят преобразовать
органическую жизнь. Химия приблизится к возможности
делать «все из всего» и коренным образом изменит
сырьевую базу производства· Экономический эффект:
производительность труда будет возрастать не только с
большой скоростью, но и с непрерывным ускорением.
Что же касается более далеких прогнозов, которые
еще не обрели хронологической определенности, то для
них исходным пунктом являются теоретические
коллизии в современной физике и некоторые
экспериментальные направления. Сейчас физика занята подготовкой
вопросов, которые будут заданы природе с помощью
новых, чрезвычайно мощных ускорителей частиц.
Я имею в виду ускорители, которые будут превосходить
самые мощные современные установки в десятки раз.
Они дадут возможность проникнуть в очень малые
пространственно-временные области. Можно ожидать, что

ПОСЛЕСЛОВИЕ
137
в этих областях наука столкнется с принципиально
новыми явлениями. В частности, есть основания
предполагать, что здесь частицы не движутся в обычном
смысле движения тождественных себе тел, а возникают и
исчезают, т. е. основная проблема состоит не в
поведении, а в бытии частиц.
Очевидно, развитие этого направления потребует не
только огромной экспериментальной работы, но и
весьма больших интеллектуальных усилий, преобразования
логики научного мышления. А это в свою очередь не
может не сказаться па общем интеллектуальном
потенциале науки·
В свое время теория относительности не только
привела к таким практическим выводам, как
использование внутренней энергии атомного ядра, но и оказала
заметное воздействие па цивилизацию вообще,
преобразовав самый стиль научного мышления.
Современная физика, опираясь на изучение микромира и
космоса, идет к еще более радикальному преобразованию
паучного мышления. Практические результаты такого
преобразования приведут к генезису послеатомной
цивилизации.
Можно ли сейчас сказать что-либо определенное об
эпохе, когда практическое применение получат не
только достижения атомной физики, но и физики
элементарных частиц?
Контуры послеатомной цивилизации можно
наметить лишь весьма неопределенно. Однако не
исключено, что центральную роль в практических
применениях послеатомной физики будут играть процессы
трансмутации частиц, в том числе аннигиляции пар
частица — античастица.
Сейчас такие процессы относятся к числу довольно
экзотических. Но весьма вероятно, что именно они
станут исходным научно-техническим звеном послеатом-
ного века, подобно ' тому как экзотические для конца
30-х годов процессы деления ядер урана стали
исходным звеном атомного века.
Процессы трансмутации частиц в принципе могут
освободить энергию, соответствующую всей массе покоя
вещества. Это примерно в тысячу раз болыпег чем при
делении ядер урана.

138
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Если удастся изолировать античастицы, отделив их
от частиц, мы получим аккумулятор, который сможет
накапливать в каждом грамме вещества 9-1020 эрг
энергии. Подобные сверхаккумуляторы найдут себе
применение в космических кораблях и позволят
проникнуть к периферии Солнечной системы, а может
быть, даже за ее пределы.
Возможна аккумуляция энергии с помощью
достижений физики элементарных частиц в очень малых по
размерам приборах, в которых на миллиметровых или
еще меньших уровнях создаются мощные
электромагнитные поля, высокие напряжения, температуры,
давления... Такая миниатюризация может радикально
изменить всю технологию и силовой аппарат
производства. Подобные сверхаккумуляторы найдут широкое
применение в медицине.
Идеи Эйнштейна, оказывая влияние на
производство, изменили еще в одном аспекте соотношение науки
и общества. Речь идет о планировании пауки, о
составлении планов научных и научно-технических
исследований. Гениальная идея В. И. Ленина, идея
электрификации страны, была основой первого в мире плана
комплексного применения классической науки —
классической электродинамики, классической
термодинамики, классической механики, классической электронной
теории. Когда под руководством Ленина
разрабатывался план электрификации Советского государства,
план ГОЭЛРО, еще не могло идти речи об
использовании атомной энергии или развитии квантовой
электродинамики и других направлений
научно-технического прогресса, вытекающих в последнем счете из
концепций Эйнштейна. Но план электрификации и
последующие планы реконструкции хозяйства включали
планы развертывания теоретических и
экспериментальных центров, которые стали опорными узлами атомного
века и подготовки послеатомной цивилизации. Сейчас
планирование науки, развивающейся на неклассической
основе, является продолжением и развитием ее
планирования в предыдущие годы.
В заключение несколько слов о самой важной для
современного общества эйнштейновской традиции.
Эйнштейн был сторонником мирного применения науки,

ПОСЛЕСЛОВИЕ
139
борцом за мир, борцом против опасности термоядерной
катастрофы. Эта позиция мыслителя тесно связана с
его научным подвигом, с его физическими открытиями.
На столь высоком уровне научного обобщения
физическая идея не может не быть связана с пониманием не
только собственно физических выводов, но и тех
результатов, которые несет обществу реализация этой
идеи. Концепции Эйнштейна при их развитии и
применении обещают расцвет индустрии, культуры,
благосостояния, но это требует предотвращения того, что
угрожает самому существованию человеческой
цивилизации. В последнем счете с такой ситуацией связан
растущий интерес к идеям Эйнштейна и к его жизни.
* * *
Высказанные здесь соображения мне не кажутся
далекими от содержания книги проф. Ф. Гернека, от
изложения этапов жизни и основных идей Эйнштейна.
Прошло сто лет со дня его рождения, три четверти века
после создания теории относительности, четверть века
после смерти ученого. Посмертная судьба творчества
гения состоит не только в сохранении его идей, но и в
их необратимом обобщении и конкретизации· Гений в
течение десятилетий и веков становится не дальше, а
ближе новым поколениям, если под близостью
понимать объем и интенсивность связей его идей с новыми
проблемами необратимого и бесконечно
развивающегося познания и преобразования мира. Поэтому чтение
книги Гернека несомненно вызовет в умах ее новых
читателей ассоциации с тем, что занимает их сейчас, с
современной наукой, культурой, производством, с
прогнозами на конец столетия и на будущее столетие, с
воспоминаниями об историческом прошлом, с делами
и проблемами сегодняшнего дня. Поэтому мне
показалось уместным присоединить к новой книге об
Эйнштейне некоторые замечания об указанных связях.

ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ
Авенариус (Avenarius R.) 30
Ампер (Ampere A. M.) 30
Бах (Bach J. S.) 16
Бернштейн (Bernstein A.) 19
Бехер (Becher I. R.) 108
Больцман (Boltzmann L.) 9,
26, 32
Бор (Bohr N.) 37, 94, 96, 111,
120, 121
Борн (Born M.) 32, 51, 66, 71,
94, 109. 121, 123
Бояи (Bolyai J.) 70
Брентано (Brentano L.) 66
Бройль де (Broglie L. de) 37,
111, 121
Броун (Brown R.) 32
Бюхнер (Buchner L.) 20, 21
Вант-Гофф (Hoff J. N. van't)
59
Варбург (Warburg E.) 61
Вейль (Weyl II.) 57
Вин (Wien W.) 51
Виноградов А. П. 122
Габихт (Habicht C.) 29, 30,
48
Гайдн (Haydn J.) 16.
Галилей (Galilei G.) 10, 24,
83, 111
Ганди И. (Gandhi I.) 120
Ганди Μ. (Handhi Μ. Κ.) 07
Гауптман (Hauptmann G.) 63
Гаусс (Gauss К. F.) 70
Гейзенберг (Heisenberg W.)
55, 96, 111, 114
Геккель (Haeckel E.) 21, 63
Гельмгольц (ITelmholtz H.
von) 26, 30, 40, 61 112
Герц (Hertz H.) 25, 26, 35,36
Гете (Goethe J. W. von) 103
Гиббс (Gibbs J. W.) 32
Гинденбург (Hindenburg R.
von) 84
Горький М. 31, 76
Гофман (Hoffmann Α.) 78
Гросс (Grosz G.) 78
Гроссман (Grossmann Μ.) 57
Гумбольдт (Humboldt W,
von) 61
Гумпердинк (Humperdinclc
Ε.) 63
Гюйгенс (Huygenc G.) 37
Дедеккинд (Dedekind R.) 30
Декарт (Descartes R.) 24
Дельбрюк (Delbriick H.) 66
Демокрит (Demokrit) 34
Дове (Dove H. W.) 61
Дюбуа-Реймонд (du Boil-Rey-·
mond E.) 21
Евклид (Euklid) 69, 70
Жолио-Кюри И. (JoJiot-Curie
I.) 120
Жолио-Кюри Ф. (Joliot-Curie
F.) 11, 123
Зоммерфельд (Sommerfeld H.)
51, 63
Инфельд (Infeld L.) 53, 111,
119, 121, 122
Иоффе А. Ф. 124
Каит (Kant I.) 71, 91, 103
Капица П. Л. 124
Кеттлер (Kepler J.) 9, 56,. 108
Кирхгоф (Kirchhoff G.) 26t
61
Клаузиус (Clausius R.) 61
Клейн (Klein F.) 55
Клиффорд (Clifford W. K.)
30
Кольвиц (Kollwitz K.) 78
Коперник (Copernicus N.) 56
Кундт (Kundt A. A.) 61
Ланжевен (Langevin P.) 11,
56, 91, 97
Лауэ (Laue M. von) 38, 52t
56, 62, 86, 109, 113, 121
Лебедев П. Н. 49
Леверье (Leverrier J. J.) 72
Лейбниц (Leibniz G, W.) 39
61, 69

ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ
Ленард (Lenard P.) 63, 85, 93
Ленин В. И. 9. 26, 30, 31, 45,
64, 66, 67, 112
Либкнехт (Liebknecht К.) 64,
85
Лихтенберг (Lichtenberg G. С.)
121
Ллойд-Джордж (Lloyd
George D.) 90
Лобачевский Η. И. 70
Лоренц (Lorentz Η. Α.) 26, 41,
43, 45, 77, 81
Лошмидт (Loschmidt J.) 34
Лукреций (Lukrez) 34
Луначарский А. В. 79
Люксембург ((Luxemburg R.)
64
Магнус (Magnus G.) 61
Майкельсон (Michelson Α. Α.)
40, 41, 42, 99, 101
Маккарти (McCarthy J.) 119
Максвелл (Maxwell J. C.) 26,
35, 39, 42, 90
Маттп Г. (Mann H.) 78
Mann T. (Mann T.) 110
Маркс. (Marx K.) 12, 13, 43,
()(», 80
Ma\ (lYIaeh K) 21, 25, 2(>, 29,
iiO, /ι(), 5.4, 55, 57, 58, 68, 69,
91, 112
Милликен (Mullikan R. A.) 36
Милль (Mill J. S.) 29, 30
Мипковский (Minkowski H.)
26, 46, 47, 51
Моисеи (Moissi A.) 78
Морли (Morley E. W.) 41
Моцарт (Mozart W. A.) 16
Нернст (Nernst W.) 56, 61, 63,
86, 94
ITepy (Nehru J.) 120
Николаи (Nicolai G. F.) 63, 64
Ньютон (Newton I.) 9, 24, 37,
39, 42, 46, 69, 71, 81, 108,
HI
Осецкий (Ossietzky G. von)
110
Оствальд (Ostwald W.) 21,
28, 34, 47, 63
141
Папен (Papen F. von) 102
Паули (Pauli W.) 96, 121
Пауэлл (Powell C. F.) 122
Перрен (Perrin J. B.) 35, 56
Песталоцци (Pestalozzi H.)
23
Пик (Pick G.) 55
Пирсон (Pearson K.) 29, 30
Планк (Planck M.) 9, 16, 26,
34, 35, 37, 46, 51, 54, 57, 61,
63, 78, 80, 105, 107
Поггендорф (Poggendorf J. G.)
61
Полинг (Pauling L.) 122
Пуанкаре (Poincare H.) 26,
30, 43, 56, 112
Рассел (Russel B.) 120, 122
Ратеиау (Ralhenau W.) 78,91
Резерфорд (Rutherford E.) 56
Ройнгардт (Reinhardt M.) 63
Рентген (Rontgcn W.) 26, 59,
63
Риман (Riemann B.) 13, 30, 70
Роллан (Rolland R.) 65
Рубенс (Rubens H.) 51, 61,86
Рузвельт (Roosevelt F. D.) 10,
113, 114, 117
Склодовская-Кюри (Sklodow-·
ska-Curie M.) 16, 56
Скобельцын Д. В. 122, 124
Смолу ховский (Smoluhowski
Μ. von) 33, 67
Соловин (Solovine Μ.) 29, 30,
76, 78, 90, 93, 116
Сольвей (Solvay Ε.) 56
Спиноза (Spinoza В. de) 30
Сцилард (Szilard L.) 113
Тагор (Tagore R.) 120
Трумэн (Truman Η.) 117
Фарадей (Faradey M.) 39, 90
Ферсман Α. Ε. 79
Ферстер (Foerster W.) 64
Фишер (Fischer Ε.) 61, 63, 65
Фок В. А. 69, 121
Франк (Frank P.) 54
Фридман А. А. 75

142
Хаббл (Hubble Ε. Ρ.) 75
Хабер (Haber F.) 63, 94
Хазеиерль (Hasenohrl F.) 49,
56
Хан (Hahn О.) 109, 113, 114
Хейман (Heymann Ε.) 105,
106
Холдейн (Haldane R. В.) 90
Цвейг (Zweig A.) 78
Цеткин (Zetkin G.) 78
Швейцер (Schweitzer A.) 120
Штрассман (Strassmann F.)
113
Эддингтон (Eddington A.) 81
Эйнштейн Г. (Einstein Η.) 15,
22
Эйнштейн Г. A. (Einstein
Ha Α.) 81
ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ
Эйнштейн Майя (Einstein
Maja) 15
Эйнштейп Марго (Einstein
Margot) 123
Эйнштейн Милева (Einstein
Mileva) 29, 81
Эйнштейн Эдуард (Einstein
Eduard) 81
Эйпштейн Эльза (Einstein
Elsa) 81
Эйнштейп-Кох (Einstein-
Koch P.) 15
Энгельс (Engels F.) 12, 13, 25,
112
Эпикур (Epikur) 34
Эренфсет (Ehrenfelst P.) 64
Эрлих (Ehrlich P.) 63
Эрцбергер (Erzberger M.) 78
Юкава (Yukawa H.) 122
Юм (Hume D.) 21t 30, 58

ОГЛАВЛЕНИЕ ПРЕДИСЛОВИЕ 5
ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА
К РУССКОМУ ИЗДАНИЮ 6
ПРЕДИСЛОВИЕ
К НЕМЕЦКОМУ ИЗДАНИЮ 7
ВВЕДЕНИЕ 9
ШКОЛЬНЫЕ
И СТУДЕНЧЕСКИЕ ГОДЫ
Детство в Мюнхене 15
Компас, книга по геометрии и скорость
света 18
Отход от веры в бога 20
Разрыв с родиной 22
Крушение старой картины мироздания 24
Студент в Цюрихе 26
ТВОРЧЕСКИЕ ГОДЫ
В ШВЕЙЦАРИИ 28
На пути в Берн 28
«Академия Олимпия» 29
Доказательство существования атомов 31
Новое учение о свете 34
Переворот в представлениях о пространстве
и времени 38
Два важных следствия 47
ПРЕПОДАВАТЕЛЬ ВЫСШЕЙ ШКОЛЫ
И ЧЛЕН АКАДЕМИИ 52
Профессор в Цюрихе, Праге и снова
в Цюрихе 52
Избрание в Берлинскую академию наук 59
Первая мировая война 62
Новое учение о пространстве/; тяготении и
Вселенной 68
УЧЕНЫЙ
В ВЕЙМАРСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ 77
Радикальный демократ и «социалист
по симпатиям» 77
На вершине мировой славы 80
Антисемитская травля 84
Посланник мира 87
Последние берлинские годы 94
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ЭМИГРАНТ
В ПРИНСТОНЕ 102
Расчет с гитлеровским фашизмом 102
Исследователь в Принстоне 110

Борьба против атомной угрозы ИЗ
Неамериканский американец 117
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 124
Основные работы
А. Эйнштейна 127
Дополнительная
литература 128
Послесловие (В. Г. Кузнецов) 129
Именной указатель 140
Ф. Гернек Ст. научи, редактор И. Г. Нахимсои
Мл. научи, редактор В. Н. Цлаф
АЛЬБЕРТ Художник Г. И. Вол коп
ЭЙНШТЕЙН Художественный редактор Л. Е. Безрученков
Технический редактор Е. С. Потапеикова
Корректор Л. Д. Панова
ИБ № 1845
Сдано в набор 16.04.79. Подписано к печати08.09.79.
Формат 84ХЮ87з2. Бумага типографская № 1.
Гарнитура обыкновенная. Печать высокая.
Объем 2,25 бум. л. Усл. печ. л. 7.56. Уч.-изд.
л. 7,28. Изд. № 2/0610. Тираж 200 000 экз.
Зак. № 219. Цена 35 коп.
Издательство «Мир», 129820, Москва, И-110,
ГСП 1-й Рижский пер., 2.
Ордена Трудового Красного Знамени
Ленинградская типография № 2 имени Евгении
Соколовой «Союзполиграфпрома» при
Государственном комитете СССР по делам
издательств, полиграфии и книжной торговли.
198052, Ленинград, Л-52, Измайловский
проспект, 29