Вопросы философии №7

М. Д. Каммари — Ревизионистский миф об «освобождении» науки от идеологии

А. Ф. Окулов — Борьба В. И. Ленина против ревизионизма, за чистоту марксистской теории

Д. И. Чесноков — О функциях советского социалистического государства

Л. М. Землянова — Дискуссия об абсолютном искусстве на страницах прогрессивной печати США

C. П. Лебедев — К вопросу о содержании закона отрицания отрицания

В. В. Дмитриев — Возврат якобы к старому — существенная черта закона отрицания отрицания

Член-корр. АН СССР Г. В. Никольский — О некоторых общих вопросах современной биологии

В. А. Путинцев — Книга об Огареве — мыслителе и революционере

Н. В. Мотрошилова — О книге Э. Альбрехта «Отношение теории познания, логики и языка»

Л. А. Днепров — Должны ли люди голодать?

Е. А. Комаров — Э. Юан. От биологического к социальному

Л. Г. Никитина — Т. Батенбург. Фантастическая поступь человечества

М. К. Мерабов — Л. Апостель, Б. Мандельброт, Ж. Пиаже. Логика и равновесие

В. С. Швырев — Г. X. Райт. Логическая проблема индукции

В. Н. Садовский — Жак Ладриер. Внутренние ограниченности формализмов

Ю. Н. Гостимский — К критике современного реформизма и ревизионизма

Обсуждение книги Дж. Бернала «Наука в истории общества»

А. Е. Бовин — Обсуждение теоретических проблем истории естествознания и техники в связи с книгой Дж. Бернала «Наука в истории общества»

Л. И. Гинцберг, Р. Е. Кантор — Буржуазная и ревизионистская фальсификация ленинизма

А. В. Дерюгина — О философском журнале университета Коста-Рики

Техника и социальный прогресс. Зарубежная литература о техническом прогрессе и социальных последствиях автоматики

Tags: журнал философии социологические исследования журнал вопросы философии

Year: 1958

Similar

Text

ВОПРОСЫ
ФИЛОСОФИИ
7
1958

АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ИНСТИТУТ ФИЛОСОФИИ
ВОПРОСЫ
ФИЛОСОФИИ
7
ЖУРНАЛ ВЫХОДИТ ЕЖЕМЕСЯЧНО
19 5 8

Ревизионистский миф об
«освобождении» науки от идеологии
М. Д. КЛММАРИ
1. Новые попытки оторвать социальное учение марксизма
от его философских основ
Одной из характерных черт ревизионистских атак на марксизм яв¬
ляется нападение на его философские основы, на материалистическую
диалектику. С этим связаны попытки ревизионистов оторвать историче¬
ский материализм, марксистскую историческую теорию, политическую
экономию и научный социализм в целом от философии диалектического
материализма. Эдуард Бернштейн и другие ревизионисты конца XIX века
нападали на революционную диалектику Маркса, звали от нее назад
к Канту, предлагая «дополнить» марксизм гносеологической схоластикой
неокантианства. Карл Каутский считал допустимым сочетание историче¬
ского материализма с любой другой философской системой, в том числе и
с неокантианством, и с махизмом, и со всеми другими позитивистскими
школами в философии. Такое «соединение» марксизма с идеалистической
философией означало не только отрицание философских основ марксиз¬
ма, но и извращение его исторической, экономической и политической
теории, вело к ревизии политики, стратегии и тактики рабочего класса.
Махистская школка (А. А. Богданов, Базаров, Юшкевич, Н. Вален¬
тинов, Адлер и другие) ревизовала философию марксизма, диалектиче¬
ский и исторический материализм, пытаясь соединить исторический мате¬
риализм с философией махизма, эмпириокритицизма. Идеологи троцкиз¬
ма и правого оппортунизма (Бухарин и другие) также искажали мате¬
риалистическое понимание истории в духе механического материализма
и субъективного идеализма.
Но все эти ревизионистские наскоки на марксистскую философию (от
бернштейнианских до бухаринских) потерпели полный провал. Марксист¬
ская философия победила ревизионизм и расширила свое влияние, овла¬
дев умами многих миллионов людей. И на первый взгляд представляется
странным видеть, что ныне вновь оживают ревизионистские идейки, что
находятся люди, претенциозно выступающие с намерением «освободить»
марксистскую социологию от ее «связи с определенным мировоззрением»,
то есть с диалектическим материализмом, и растворить ее в современной
буржуазной философии и социологии. Наиболее ярким выражением этой
тенденции была статья Колаковского в польском еженедельнике «Нова
культура» № 4 за 1957 год, подвергавшаяся уже критике в нашем
журнале.
Весьма типичной в этом отношении является также статья Ежи Вят-
ра и Зигмунда Баумана, опубликованная под названием «Марксизм и со¬
временная социология» в польском журнале «Мысль филёзофична» № 1
за 1957 год.
Основная установка статьи Е. Вятра и 3. Баумана — «освобождение»

4
М. Д. КАММАРИ
науки от идеологии. Для обоснования этой установки ими выдвигаются
прежде всего аргументы от истории. «Подчинение науки идеологии,—
пишут они,— явление наиболее устойчивое и упорное в области обще¬
ственных наук. Если естествознание сравнительно ра«о освободилось от
идеологической опеки, то общественные науки вступили на этот путь
лишь в XIX веке и притом и до сегодняшнего дня не освободились еще
от нее полностью».
Задача социологии и других общественных наук, по мнению авторов
статьи, заключается в том, чтобы, подобно естествознанию, освободиться
от «опеки» всякой идеологии, которую Вятр и Бауман характеризуют как
«классово-искаженное (деформированное) отражение социальной дей¬
ствительности».
Всякий, кто сколько-нибудь знаком с историей философии, прочитав
эти строки, сразу увидит, что здесь перед нами в новом виде выступает
старая претензия позитивистов освободить науку от всякой идеологии, от
всякой философии, а на деле от марксистской философии.
Известно, что основной вопрос философии, вопрос об отношении
мышления к бытию, позитивисты объявляют ненаучным, а всех, кто его
изучает и решает, называют метафизиками. Философию, идеологию,
утверждают они, нужно выбросить «за борт науки». Марксизм уже давно
показал несостоятельность этих позитивистских мифов об освобождении
науки от философии, и попытки ревизионистов привести новые доказа¬
тельства лишний раз разоблачают всю нищету их философии.
Марксизм считает, что ни один ученый не свободен от влияния на не¬
го той или иной философии. Весь вопрос заключается в том, влияет ли на
него философия, которая указывает верный путь к познанию, или он под¬
пал под влияние философии, которая уводит его в дебри схоластики, ми¬
стики, фидеизма, поповщины. История науки показывает, что только мате¬
риалистическая философия помогает ученому выработать правильные на¬
учные методы и приемы познания. А идеализм, наоборот, толкает к не¬
научным, донаучным, ошибочным, порочным методам и приемам познания.
Заслугу Маркса Вятр и Бауман видят в том, что он открыл «факт
подчинения общественных наук идеологии» и одновременно вскрыл при¬
чины этого факта и указал на силу, которая освободит науку от идеоло¬
гии. Эта сила — рабочий класс. «Идеология пролетариата,— пишут они,—
должна была быть, следовательно, тем особым родом идеологии, который
явился бы отрицанием последней в ее традиционном значении, был бы
наукой».
Итак, по мнению авторов статьи, марксизм—это уже не идеология,
а наука. С этим противопоставлением науки и идеологии согласиться
нельзя. Наука — сложный продукт познания и вместе с тем процесс по¬
знания, развивающийся на основе общественной практики человечества.
В науке необходимо различать, во-первых, проверенные факты, знания
о фактах, явлениях действительности; во-вторых, знание внутренних, не¬
обходимых связей явлений, процессов, сформулированных в виде законов,
положений, аксиом, теорем и т. д.; в-третьих, основанные на совокупности
многих фактов и уже открытых законов различные научные гипотезы,
предположения, которые могут быть или подтверждены и доказаны или
же, наоборот, опровергнуты дальнейшим развитием науки. Далее, в науке
содержатся различные общие теории, выводы, установки, сделанные на
основе познанных и проверенных фактов, законов, их философское истол¬
кование, идейные теоретические основы, которые направляют все даль¬
нейшее познание, лежат в основе метода познания. Факты — воздух
ученого, говорил И. П. Павлов; но он же правильно подчеркивал, что без
теории ученый не может подняться на вершины науки. Никакой Монблан
фактов "не составляет еще науки. Чтобы из накопленных и изученных
фактов создать науку, надо этот Монблан фактов увенчать еще идеями,
теорией, научным объяснением фактов. Разве дарвинизм или учение Ми¬

РЕВИЗИОНИСТСКИЙ МИФ ОБ «ОСВОБОЖДЕНИИ» НАУКИ ОТ ИДЕОЛОГИИ
■5
чурина, Павлова — только монблан фактов и экспериментов? Разве их
не увенчивают идеи, враждебные идеалистическому взгляду на мир? Все
это давно известно не только марксистам, но и любому теоретически мы¬
слящему ученому. Этого не хотят признать только позитивистские фило¬
софы и социологи, сочиняющие мифы об освобождении науки от всякой
философии и всякой идеологии.
Марксисты борются за освобождение науки не от всякой идеологии,
а от ложной, ненаучной, идеалистической, реакционной идеологии, от
влияния фидеизма, религии, за торжество в науке передовой, революцион¬
ной, пролетарской идеологии, идеологии научного коммунизма. Выдви¬
гать лозунг освобождения науки от всякой идеологии могут лишь люди,
запутавшиеся в позитивизме. Философия марксизма, как наука о наиболее
общих законах развития объективного мира и познания, по своей природе
несовместима с духом позитивизма.
Вятр и Бауман нигде прямо не выступают против диалектического
материализма; больше того, они претендуют на то, что именно они явля¬
ются творческими марксистами и подлинными материалистами и диалек¬
тиками; но вся их концепция освобождения науки от идеологии пронизана
идеей примирения марксистской и буржуазной общественной науки,
марксистской и буржуазной социологии, то есть примирения материализ¬
ма и идеализма в науке об обществе. Подобно другим ревизионистским
выступлениям, выступление Вятра и Баумана развертывается под видом
творческого развития марксизма, оно направлено против неисправимых
«сталинистов», «догматиков». Но их собственная концепция представляет
образец сочетания догматизма с ревизией основ марксизма. Поскольку
они строят свою концепцию на определенных, неправильно истолкованных
высказываниях Маркса и Энгельса об идеологии, мы считаем необходи¬
мым напомнить читателям о взглядах основоположников марксизма на
интересующий нас вопрос.
Маркс и Энгельс в своих работах, направленных против идеалисти¬
ческой немецкой философии и против всего идеалистического понимания
истории, согласно которым идеи развиваются из самих себя, порождая ма¬
териальный мир, природу, общество, государство, историю народов и все¬
мирную историю, охарактеризовали эту идеологию как ложное, иллюзор¬
ное сознание, извращенно отображающее действительность. Раскрывая
гносеологические и социальные корни этого извращенного отражения
действительности, Энгельс в письме к Ф. Мерингу от 14 июля 1893 года
писал: «Идеология — это процесс, который совершает так называемый
мыслитель, хотя и с сознанием, но с сознанием ложным. Истинные побу¬
дительные силы, которые приводят его в движение, остаются ему неиз¬
вестными, в противном случае это не было бы идеологическим процессом.
Он (П. Барт.— М. К.) создает себе, следовательно, представления о лож¬
ных или кажущихся побудительных силах. Так как речь идет о мысли¬
тельном процессе, то он и выводит как содержание, так и форму его из
чистого мышления — или из своего собственного, или из мышления своих
предшественников. Он имеет дедо исключительно с материалом мысли¬
тельным; без дальнейших околичностей он считает, что этот материал
порожден мышлением, и не занимается исследованием никакого другого,
более отдаленного и от мышления независимого источника.
Такой подход к делу кажется ему само собой разумеющимся, так как
для него всякое человеческое действие кажется основанным в последнем
счете на мышлении, потому что совершается при посредстве мышления».
И далее Энгельс вскрывает гносеологические корни этого ошибочного,
ложного, иллюзорного, идеалистического представления или воззрения',
подчеркивая роль преемственности в закономерном развитии идеологий
(политической, юридической, философской, моральной, теологической).
Конечно, и идеалисты замечают иногда, что на развитие тех или иных
идей оказывают влияние те или иные внешние, материальные отношения,

6
М. Д. КАММАРИ
факты и события реальной жизни, но эти факты и события идеолог-
идеалист опять-таки считает продуктом предшествующих идей, результа¬
том и плодом мыслительного процесса. И, таким образом, по воззрениям
таких идеологов, пишет Энгельс, «мы все время продолжаем оставаться
в сфере чистой мысли, которая как будто благополучно переваривает
даже самые упрямые факты» (К. Маркс, Ф. Энгельс. . Избранные
письма. 1948, стр. 462, 463).
Эта видимость самостоятельности истории, теории государства, право¬
вых систем, идеологических представлений в любой области ослепляет не
только идеологов по профессии. Победа физиократов и Адама Смита над
меркантилистами кажется простой победой «чистой мысли»; она рассмат¬
ривается не как осознание экономистами изменившихся экономических
фактов и реальных отношений, а как достигнутое наконец истинное пони¬
мание якобы неизменно существующих отношений производства вообще.
Кто внимательно читал это письмо Энгельса и сопоставлял его высказы¬
вания с конкретной историей развития идеологий, тот не может не заме¬
тить, что Энгельс имеет здесь в виду не всяких идеологов и мыслителей и
не всякую идеологию, а «так называемых мыслителей», то есть идеологию
идеалистов, людей с ложным, идеалистическим мировоззрением, а также
всех, мыслящих по их методу. (А именно такие воззрения и господствова¬
ли в области идеологии до научного переворота, совершенного Марксом
и Энгельсом в понимании истории! общества.) Ясно само собой, что
Энгельс не мог относить к такого рода «идеологам» («так называемым
мыслителям») основоположника научного коммунизма К. Маркса и себя
самого, хотя они, несомненно, были идеологами и притом идеологами са¬
мого передового и революционного класса буржуазного общества, идео¬
логами и вождями рабочего класса.
В книге «Что делать?» Ленин вскрыл непримиримость научной идео¬
логии марксизма и буржуазной идеологии, показал, как возникла и раз¬
вивается научная идеология марксизма в отличие от стихийно возникаю¬
щего сознания рабочего и как партия вносит теорию научного социализма
в рабочее движение, в сознание масс.
Только заскорузлый догматик может из критики Марксом и Энгель¬
сом идеалистического понимания истории сделать вывод, что Маркс и
Энгельс выступали против идеологии вообще, против всякой идеологии,
что они якобы считали всякую идеологию «извращенным отражением
социальной действительности». Выдвигаемое современными ревизиониста¬
ми понимание идеологии неоригинально. Задолго до них оно пропаганди¬
ровалось махистскими извратителями марксизма, такими, как А. Богда¬
нов. К субъективно-идеалистическому пониманию идеологии А. Богданов
пришел потому, что он некритически воспринял философию махизма, ее
субъективно-идеалистические положения, закрывающие путь к различе¬
нию научной идеологии от ненаучной. Исторически ограниченный и отно¬
сительный характер познания каждой эпохи Богданов, как и другие ма¬
хисты и позитивисты, истолковывает в духе релятивизма, абсолютизируя
относительность познания, отрицая наличие в относительной истине
истины абсолютной.
Конечно, и научная идеология не сразу дает объективную и абсолют¬
ную истину. Она относительна, условна в том смысле, что содержащиеся
в ней знания о действительности исторически ограничены, отражают огра¬
ниченный уровень познания данной эпохи. Но по мере развития челове¬
ческого познания эти знания все более полно, глубоко и верно отражают
действительность, дают объективную истину.
«Одним словом, исторически условна всякая идеология, но безуслов¬
но то, что всякой научной идеологии (в отличие, например, от религиоз¬
ной) соответствует объективная истина, абсолютная природа»
(В. И. Лени н. Соч., т. 14, стр. 123).
Научная идеология есть результат научного познания, но она не пас¬

РЕВИЗИОНИСТСКИЙ МИФ ОБ «ОСВОБОЖДЕНИИ» НАУКИ ОТ ИДЕОЛОГИИ
7
сивна, она играет активную роль в дальнейшем ходе познания. Она ока¬
зывает воздействие не только на развитие познания (на организацию на¬
блюдений, опытов, экспериментов, на возникновение научных гипотез, на
проверку этих гипотез практикой и т. д.), но и на развитие самой общест¬
венной практики человека. Идеи классовой борьбы, социалистической ре¬
волюции, диктатуры пролетариата, построения социализма и коммунизма,
идеи социалистического патриотизма, интернационализма, дружбы наро¬
дов, борьбы за мир верно отражают объективные закономерности совре¬
менного этапа развития общества и именно поэтому они овладевают
умами сотен миллионов людей, становятся величайшей материальной си¬
лой истории.
Только люди, безнадежно запутавшиеся в дебрях позитивизма, могут
противопоставлять, как нечто принципиально враждебное и несовмести¬
мое, науку и идеологию, идеологию и познание, выступать против идеоло¬
гии «вообще», изображать всякую идеологию как извращение, как иска¬
женное отражение социальной действительности.
Чувствуя шаткость своих позиций, Вятр и Бауман делают оговорки
относительно того, что марксизм, собственно говоря, уже не идеология,
а наука. Но, во-первых, и в этой осоворке содержится позитивистское
противопоставление науки и идеологии вообще, змеето противопоставле¬
ния научной и ненаучной, антинаучной идеологии; во-вторых, авторы при¬
знают, что в марксизме сохранилась и возродилась наряду с наукой идео¬
логия, причем «идеология в традиционном смысле». В своей статье «Об
интерпретации исторического материализма» («Студия филёзофична»
№ 1/4 за 1958 год) Вятр, стремясь отмежеваться от ревизионизма, под¬
черкивает, что в марксизме наука и идеология тесно слиты. Но это под¬
черкивание ничего не меняет в существе позиции, ибо она остается пози¬
тивистской, направленной против философских основ марксизма. Вятр
и Бауман стараются освободить «марксистскую социологию» от идеоло¬
гии, мировоззрения, то есть от марксистской философии, чтобы создавать
и развивать ее «в единстве с современной мировой социологией», вклю¬
чающей в себя и буржуазную социологию. Они недооценивают того,
насколько современное естествознание и общественные науки, разрабаты¬
ваемые буржуазными учеными, «тесно слиты» с идеалистическим, бур¬
жуазным мировоззрением и с идеологией вообще, и не представляют
себе, как много потребуется усилий для того, чтобы освободить их от этого
мировоззрения. Ленин требовал солидною философского, диалектико¬
материалистического обоснования современного естествознания, без чего
оно было бы не в состоянии выдержать натиска буржуазной идеологии,
натиска идеализма, фидеизма и мистики. Современные ревизионисты,
напротив, в полном согласии с философией позитивизма, требуют осво¬
бодить и общественные науки и социологию от их «генетической связи»
с мировоззрением, с философией диалектического материализма. Для
чего? Для того, чтобы ослабить благотворное влияние научной идеологии
марксизма, его философии на развитие науки во всех странах и особенно
в странах социализма.
Позитивистское противопоставление науки и идеологии означает не
что иное, как попытку затушевать противоположность материалистиче¬
ского и идеалистического мировоззрения, научной и антинаучной
идеологии.
В изображении Е. Вятра и 3. Баумана всякая идеология выступает
всегда как нечто чуждое и враждебное науке и научному познанию, под¬
лежащее устранению из науки.
«Общественная функция идеологии, как классово-искаженного отра¬
жения социальной действительности,— пишут они,— заключается глав¬
ным образом в выработке символов, стереотипов и социальных мифов,
сплачивающих общество вокруг правящей или добивающейся власти эли¬
ты, обеспечивающих добровольное подчинение общества элите».

8
М. Д. КАММАРИ
Отсюда авторы делают вывод, что пролетариат не нуждается «в об¬
щественной функции, присущей идеологии». При этом они опять-таки го-,
ворят об идеологии вообще, что помогает им затушевать и обойти вопрос
о необходимости для пролетариата научной, социалистической, марксист¬
ско-ленинской идеологии.
Рабочий класс не заинтересован «в возрождении идеологии», но борь¬
ба различных групп внутри рабочего движения, говорят далее Вятр и Бау¬
ман, привела к формированию нового вида идеологии «в традиционном
ее понимании». Мифологический характер этой идеологии, ее монополи¬
стические устремления и претензии к возвышению над общественными
науками объясняются, по теории Вятра и Баумана, тем, что внутри рабо¬
чего класса возникли группы, заинтересованные в подчинении себе этого
класса, проводящие политику, несогласную с его интересами, и поэтому
вынужденные обращаться не к рационально-логической аргументации, а к
эмоционально-идеологической аргументации символов и стереотипов. Ина¬
че говоря, в среде рабочего класса появились группы, враждебные науч¬
ному знанию; они придали марксистской философии «в минувшем истори¬
ческом периоде» религиозно-идеологическую функцию, и вместо освобож¬
дения науки об обществе от шор веры, уничтожения «институций социаль¬
ных табу», разоблачения символов и стереотипов философия в сталинскую
эпоху сама стала применяться в качестве утверждения новых табу и но¬
вой идеологической символики; марксистская философия подверглась
фальсификации!
Мы изложили сущность концепции Вятра и Баумана почти их соб¬
ственными словами и выражениями, и теперь нам ясна и ее идеологиче¬
ская и социальная направленность. Их враг не идеология реформизма
и не реакционная буржуазная философия, а марксистско-ленинская фило¬
софия, превращенная коммунистическими партиями в острое и могучее
идеологическое оружие классовой борьбы. Борьба компартий за чистоту
марксистско-ленинской идеологии, против попыток ее ревизии со стороны
всяких идеологически неустойчивых, мелкобуржуазных элементов в
рабочем движении изображается Вятром и Бауманом как догматизация
и канонизация положений марксизма, как действие принципа примата
веры над наукой!
Защита принципов марксизма, проверенных и подтвержденных в огне
классовой борьбы и революций, рассматривается ревизионистами как
утверждение и расширение «новых социальных табу».
Защита марксистской философией принципов пролетарского интерна¬
ционализма, диктатуры пролетариата, союза рабочего класса и крестьян¬
ства, единства и монолитности коммунистических партий, их революцион¬
ной дисциплины, защита общественной собственности на средства произ¬
водства и запрещение нарушения этих принципов — все это оказывается
лишь «утверждение новых табу», против которых яростно выступают под
флагом «творческого развития» марксизма все анархиствующие ревизио¬
нисты.
Для эклектиков, не имеющих твердых принципов, перескакивающих
с одной позиции на другую, меняющих принципы, как перчатки, всякие
твердые убеждения и их страстная защита — это «религиозный фана¬
тизм» («вера»), а эклектические сомнения, идейные шатания и перелеты
из одного лагеря в другой, голый релятивизм и отрицание объективной
истины — это «творческое» развитие науки.
2. Капитуляция перед идеализмом и буржуазной социологией
Позитивистская «идея» освобождения науки от идеологии логически
привела Вятра и Баумана к прямой капитуляции перед буржуазной идео¬
логией, к отказу от основ марксизма. Они уверяют своих читателей,
что западные социологи все чаще приходят к социологическим выводам

РЕВИЗИОНИСТСКИЙ МИФ ОБ «ОСВОБОЖДЕНИИ» НАУКИ ОТ ИДЕОЛОГИИ
9
Маркса и Энгельса, что многие из них видят в учении Маркса и Энгельса
необходимый исходный пункт исследований, что все это создает исключи¬
тельно благоприятную атмосферу международного сотрудничества и по¬
зволяет нам «стать не только потребителями, но и участниками создания
новейшей современной социологии». Так, авторы рассматриваемой статьи
от «потребления» современной «западной социологии» докатились до пря¬
мого участия в создании «новейшей современной социологии» вместе
с буржуазными социологами. А куда исчезла современная марксистская
социология? Да она, по мнению авторов, пока еще не создана, и они пред¬
лагают ее создать в сотрудничестве с современными буржуазными социо¬
логами.
Известно, что ныне многие видные буржуазные ученые выступают
против ползучего эмпиризма в науке и ищут выхода из позитивистского
болота в соединении накопления фактов с теоретическим их обобщени¬
ем, осмысливанием и объяснением. Путь к этому указывает именно мар¬
ксизм, диалектический материализм. Но Вятр и Бауман полагают иначе:
они твердят, что' «официальная марксистская социология» нападает на
голый эмпиризм буржуазной философии, на позитивизм, исходя из умо¬
зрительной философии, пренебрегающей эмпирией, то есть фактами.
Они в восторге по поводу того, что и «в так называемой немарксист¬
ской социологии» все больше растет протест против эмпиризма, раздают¬
ся призывы к борьбе «за выработку общей общественной теории», что
это должно «способствовать выработке общей социологической теории».
Но разве Вятр и Бауман не знают, что «видные специалисты», о которых
они говорят, вот уже больше столетия пытаются выработать эту «общую
теорию» и противопоставить ее марксизму, но из этого ничего не полу¬
чается.
В качестве примера западного социолога, приемлющего социологи¬
ческие выводы марксизма и исходные пункты его, авторы приводят фран¬
цузского социолога Гурвича, который на словах «признает» Марксову
теорию классовой борьбы, но утверждает вместе с тем, что классы будут
и при коммунизме, так как этому-де учит марксистская диалектика о про¬
тиворечиях.
Наши «новейшие» социологи забыли (и предлагают забыть другим)
положения марксизма о том, что о людях судят не по тому, что они го¬
ворят или воображают о себе, а по их делам.
При этом Вятр и Бауман относятся к разным течениям немарксист¬
ской социологии куда благосклоннее и некритичнее, чем Гурвич. Гурвич
как-никак, а все же критиковал на III Конгрессе социологов в Амстерда¬
ме так называемую «социальную стратификацию», претендующую на то,
чтобы заменить Марксову теорию классовой борьбы. Вятр и Бауман пред¬
лагают нам «разрабатывать» именно эти теории буржуазной социо¬
логии.
Современная позитивистская буржуазная социология противопостав¬
ляет марксизму и Марксовой теории классов теории «социальной страти¬
фикации», «социальной мобильности», теорию элиты и т. д. А Вятр и
Бауман, не моргнув глазом, утверждают, что только анализ этих и т. п.
проблем «может дать научный образ изменяющегося общества». Они
встали на защиту буржуазной социологии, представленной на Амстердам¬
ском конгрессе Международной ассоциации социологов, выступая против
позиций марксистской социологии. Они возмущаются тем, что указанная
выше «современная проблематика» якобы «сознательно игнорировалась»
марксистами-обществоведами, которые развили целую аргументацию,
«теоретически» оправдывающую их поворот спиной к этим вопросам.
Особенно авторы недовольны тем, что марксисты дали уничтожающую
оценку проблематике, связанной с «социальной стратификацией». Они
отвергают с порога, как необоснованное, утверждение сторонников мар¬
ксистской социологии о том, что эта «проблематика» имеет целью отвле¬

10
М. Д. КАММАРИ
чение внимания от коренных социальных проблем современности и борь¬
бу с марксистской теорией классов.
Но марксисты уже на конгрессе показали, что теории «социальной
стратификации» и «мобильности» отвлекают внимание именно от корен¬
ных социальных изменений XX века — от ликвидации капитализма, капи¬
талистической и колониальной эксплуатации на огромной части земли,
от проблем возникновения и развития мировой системы социализма, от
борьбы народов за мир, за национальную независимость, против империа¬
лизма, колониализма и войны. Об этом Вятр и Бауман предпочли
умолчать!
Это и понятно, ибо они хотят подвести читателя к выводу, что в то
время как марксистские представители общественных наук поворачива¬
ются спиной «к современной проблематике», «в немарксистской социоло¬
гии выдвигаются важные проблемы, достойные изучения».
Таковы первые плоды «освобождения» науки от идеологии.
3. Атаки на марксизм и пропаганда буржуазной идеологии
под флагом отрицания партийности науки
Свою статью Е. Вятр и 3. Бауман начали с атаки на идеологию во¬
обще. Они пугали читателя всяческими страхами о возрождении идеоло¬
гии внутри марксизма, опасностью «натиска идеологии на общественные
науки». Но острие критики Вятра и Баумана, подобно стрелке компаса,
неизменно поворачивается против идеологии марксизма, против философ¬
ских основ марксизма, а не против идеализма и реакционной буржуазной
идеологии.
Опасность и агрессивность идеологии грозит общественным наукам,
если верить Вятру и Бауману, не со стороны империалистической, рефор¬
мистской и ревизионистской идеологии, а со стороны идеологии, возрож¬
даемой и защищаемой... руководящими кадрами коммунистических пар¬
тий. Бьют эти кадры «жестоко» и «несправедливо» бедных ревизионистов
и не дают им возможности «творчески» развивать теорию «социальной
стратификации» ни по отношению к капитализму, ни по отношению
к социализму, бросают «тяжелые обвинения» «западной социологии»,
указывая на ее буржуазность и идеализм и даже на защиту ею коло¬
ниализма!
С точки зрения ревизионистов, положительное отношение к колониа¬
лизму не так уж вредно для общественной науки, как, скажем, марксист¬
ско-ленинская теория о двух основных классах буржуазного общества или
общества, переходного от капитализма к социализму. Вятр и Бауман
считают эту теорию «научно-примитивной» и требуют замены ее буржуаз¬
ной теорией «социальной стратификации». «Вопрос о социальной стра¬
тификации при социализме,— пишут они,— не может быть заменен
толкованием научно-примитивного тезиса Сталина о делении общества
на два неантагонистических класса и связанную с ними интеллигенцию,
поскольку сам этот тезис требует подтверждения и по крайней мере уточ¬
нения».
Итак, марксистская теория о делении социалистического общества на
два неантагонистических класса «научно-примитивна», а теория «социаль¬
ной стратификации» безупречна, представляет «новейшую современную
социологию». Разумеется, никаких аргументов и доказательств этих утвер¬
ждений не приводится. Просто это декретируется свыше! Обращает на
себя внимание характерная для ревизионизма трусливая манера — напа¬
дать на основы марксизма под флагом критики отдельных представителей
этого учения и умалчивать о всем известных достижениях, в данном слу¬
чае о том факте, что именно марксисты, включая И. В. Сталина, дали
глубокий конкретный анализ природы не только «двух основных классов»
всех антагонистических формаций и общества, переходного от капита¬

РЕВИЗИОНИСТСКИЙ МИФ ОБ «ОСВОБОЖДЕНИИ» НАУКИ ОТ ИДЕОЛОГИИ 11
лизма к социализму, но и различных промежуточных социальных слоев и
различных групп внутри классов.
Призыв к освобождению науки от идеологии логически приводит к
атакам на принцип коммунистической партийности марксистской филосо¬
фии и социологии. Ревизионисты «решительно» требуют выяснить право¬
мерность самих терминов «марксистская общественная наука», «маркси¬
стская социология». Они категорически возражают против того утвержде¬
ния Ленина, что марксистом может считаться только тот, кто принимает
и реализует все основные положения марксизма, кто доводит классовую
борьбу до диктатуры пролетариата, до построения социализма и ликви¬
дации всяких классов. В марксизме они различают две части: «С одной
стороны, определенное мировоззрение и социальную программу, с дру¬
гой стороны, общую теорию общества, составляющую программу науч¬
ной социологии. Первая часть содержит определенную оценку капитали¬
стического общества, определенный план его преобразования и образец
будущего общества; вторая часть—постулат о сосредоточении обще¬
ственных исследований на материальных общественных отношениях, как
конечной причине всей общественной жизни, требование искать причины
общественной динамики в конфликтах, являющихся следствием существо¬
вания в обществе различных прослоек, а также постулат о систематиче¬
ском освобождении науки об обществе от искажающего влияния классо¬
вых идеологий». Требовать от ученого признания обеих этих частей мар¬
ксизма, заявляют они, неправильно, ибо- это означало бы оценку той или.
иной системы общественных наук с точки зрения отношения ее автора
«к текущему политическому курсу коммунистических партий» и, следо¬
вательно, признание «примата идеологии над наукой об обществе». Но
это означало бы подчинение науки идеологии, что «в принципе противо¬
речит основному положению марксизма». Какому? Неизвестно.
«Марксистская социология не может обосновывать свою ценность
своей генетической связью с определенным мировоззрением», то есть с
диалектическим материализмом; она не должна обосновывать или «иллю¬
стрировать» «заранее принятых мировоззренческих положений либо по¬
стулатов политической программы». Таковы декреты наших социологов
в отношении общественной науки. При этом они пускаются даже на де¬
шевенькую демагогию, утверждая, что критериев истинности своих поло¬
жений наука должна искать в согласии их не с системой того или иного
мировоззрения, а «с описываемой» этими положениями действительно¬
стью. Как будто марксистская философия и марксистское мировоззре¬
ние в целом не исходят именно из этого критерия истинности теории. Как
будто материалистическая диалектика как наука о наиболее общих зако¬
нах развития объективного мира и познания не является верным отраже¬
нием (аналогом) действительности. Как будто марксистская философия
не учит именно тому, как проверять это соответствие теории с действи¬
тельностью при помощи всей общественной практики. Как будто политика
коммунистических партий, в том числе и «текущая», не опирается именно
на марксистскую науку об обществе, а представляет эмоциональную
субъективную оценку, и как будто, с другой стороны, есть такое «социоло¬
гическое исследование» социализма, капитализма, феодализма и т. д.,
которое не давало бы никакой оценки этим явлениям, ни научной,
ни «эмоционально-мифологической».
Здесь мы сталкиваемся с обычной буржуазной и ревизионистской
манерой «критики» марксизма, когда делают вид, что критикуют умозри¬
тельную философию вообще (против которой выступает и марксизм и
всякий подлинный ученый), а потом вся критика при помощи ловкого
выверта поворачивается против марксизма. Известно, что марксизм вел
и ведет борьбу как против умозрительной натурфилософии и «философии
истории», так и против плоского, ползучего эмпиризма, голой фак¬
тологии.

12
М. Д. КАММАРИ
Выступая против марксистского принципа партийности обществен¬
ных наук в классовом обществе, Вятр и Бауман «своеобразно» толкуют и
категорию классовости общественных наук. Для них классовость здесь
сводится лишь к воздействию на общественные науки (которые сами по
себе не классовы) «классовых идеологий», чуждых самой науке; вслед¬
ствие этого воздействия в науку вносятся «положения, подчиняющиеся
не логически-экспериментальным научным критериям, а идеологическим
критериям социальной пригодности». Как будто общественные науки не
выражают интересов, мировоззрения и потребностей классов, борющихся
в обществе. Выходит, что, например, социологические учения О. Конта,
Г. Спенсера, Тарда, Дюркгейма, Риккерта, Богардуса, Росса, Бернхэ¬
ма, Энджелла, Тойнби не являются в своей основе буржуазными, идеа¬
листическими, не выражают социальную и политическую философию
буржуазии, а внеклассовы, надклассовы и содержат лишь некоторые
ненаучные идеологические положения, которые легко выбросить из
этих социологических учений, нисколько не изменив их социальной
сущности.
Отсюда логически следует вывод, что марксисты и буржуазные со¬
циологи могут отбросить свои идеологические принципы, облобызаться
и начать строить общую, единую, новейшую, современную социологию
взамен прежних, классовых социологий.
Чтобы не было никакой неясности, подчеркнем, что объективная
истина, с точки зрения марксизма, независима от сознания, воли и инте¬
ресов классов. Объективная истина науки одна, и не может быть истин
математики, геометрии, истории, философии, политической экономии раз¬
личных для разных классов (и не это вовсе имеют в виду марксисты,
когда говорят о партийности философии, естествознания или о классо¬
вости общественных наук). Но, во-первых, объективная истина не дана
в готовом виде, а раскрывается в сложном, противоречивом процессе
познания, которое всегда социально обусловлено и в классовом об¬
ществе неизбежно совершается под сильнейшим влиянием идеологической
борьбы классов. Во-вторых, всякая наука служит всегда определенным
социальным силам, классам, выполняет определенную с о-
циальную функцию, служит прежде всего интересам господствующе¬
го класса, его нуждам и потребностям. В-третьих, науку творят люди, при¬
надлежащие к разным классам общества, которые подходят к объектам
познания с разных сторон, с точки зрения интересов своей общественной
практики, ставят разные проблемы и по-разному относятся к объективной
истине, делают различные теоретические, методологические, мировоззрен¬
ческие выводы из одних и тех же открытий. Все это не может не накла¬
дывать особый классовый отпечаток на само содержание обще¬
ственных наук, не говоря уже об их использовании. Науки о природе,
исследующие явления природы, меньше задевают интересы классов, ис¬
пользуются и могут быть применены непосредственно в материальном
производстве всеми классами; вследствие этого классовая структура об¬
щества не накладывает на них такого отпечатка, как на науки об обще¬
стве. Поэтому нелепо говорить о феодальной, буржуазной, пролетарской
математике, геометрии, физике, химии и биологии. Но господствующие
в обществе классы определяют, как, в каких целях должны использовать¬
ся эти науки: в целях обогащения кучки эксплуататоров и угнетения мас¬
сы эксплуатируемых или в интересах освобождения угнетенных и эксплуа¬
тируемых масс, в интересах войны, истребления народов или в интересах
мира.
И в естествознании идет ожесточенная борьба между материализмом
и идеализмом в истолковании открытий и данных науки, с одной стороны,
в пользу идеализма, фидеизма, поповщины, с другой — в пользу материа¬
лизма и атеизма, в интересах обоснования буржуазного мировоззрения
или, наоборот, пролетарского, социалистического. Еще более острая идео¬

РЕВИЗИОНИСТСКИЙ МИФ ОБ «ОСВОБОЖДЕНИИ» НАУКИ ОТ ИДЕОЛОГИИ 13
логическая борьба пронизывает все содержание наук об обществе. Но что
же отсюда следует для марксиста? Только одно: отстаивать материализм,
атеизм, объективную истину в науке против идеализма, фидеизма, рели¬
гии, поповщины, против буржуазной лжи.
Является ли современная буржуазная социология идеалистической.
Вятр и Бауман и это подвергают сомнению. Больше того, они не сомне¬
ваются в том, что «основные направления современной социологии не
являются все же идеалистическими» (речь идет тут о немарксистской,
то есть буржуазной, социологии, так как марксистская, по мнению Вятра
и Баумана, существует лишь в стадии предварительных положений и
основ и не имеет ни своего научного аппарата, ни научной теоретической
системы, ни собственной методики).
Итак, идеалистические направления уже не являются господствую¬
щими среди основных направлений буржуазной социологии. Что широко
распространенное «узкоэмпирическое» направление в буржуазной социо¬
логии нередко связывалось с молчаливым принятием идеалистических
теоретико-познавательных принципов, это вынуждены признать сами Вятр
и Бауман; но они тут же успокаивают себя и читателей тем, что, во-пер-
вых, «это не является правилом», а, во-вторых, это направление встречает
сильную оппозицию среди социологов капиталистических стран. Вятр и
Бауман изображают дело так, будто большинство буржуазных со¬
циологов уже встало на позиции материализма, совершило своего рода
идеологическое грехопадение. Для доказательства этого тезиса указы¬
вается, что целый ряд буржуазных социологов при объяснении общест¬
венного развития старается исходить из определяющей роли экономиче¬
ских факторов. Такова, например, концепция В. Огборна, которого, по
мнению Вятра и Баумана, «адо критиковать не за идеализм, а за «одно¬
стороннее преувеличение роли технических изменений», то есть за вуль¬
гарный материализм. Далее, признание «детерминирующей роли социаль¬
ной структуры в отношении различных общественных форм человеческой
мысли является почти всеобщим бесспорным социологическим прин¬
ципом». Вот и все доказательство. И тут же даются два главных «вы¬
вода»:
1) «Марксистская социология за период, прошедший после выра¬
ботки ее основ Марксом, не сформировалась в развитую, снабженную со¬
ответствующим разработанным научным аппаратом научную теоретиче¬
скую систему; она недалеко ушла от стадии предварительных, хотя и
весьма.принципиально важных положений». Она не создала своей соб¬
ственной методики и приемов исследования социальной эмпирии и посему
должна идти на поклон и на выучку к буржуазной социологии.
2) «В то же время отдельные марксистские социологические положе¬
ния были восприняты и использованы различными социологическими
теориями, в том числе и теми, которые в словесных декларациях откре¬
щиваются от марксизма», а по существу стали марксистскими, материа¬
листическими и диалектическими, требующими всесторонности и конкрет¬
ности исследований, «динамического рассмотрения предмета исследова¬
ний», взаимосвязи количественных изменений с качественными, поисков
источника социальной динамики в столкновении противоположных
сил и т. д.
К чему, спрашивается, споры и раздоры, борьба между марксистами
и немарксистами из-за проблем, которые, оказывается, не разделяют, а
объединяют их, тем более, что «разделение двух течений философии не¬
проходимой пропастью в настоящее время значительно устарело»?
В самом деле, какая же это «непроходимая пропасть» между ма¬
териализмом и идеализмом, буржуазной и марксистской социологией,
когда наши социологи то и дело благополучно перескакивают с позиций
материализма и марксистской социологии на позиции идеализма и бур¬
жуазной социологии и так мило «примиряют» их между собой... прав¬

14
М. Д. КАММАРИ
да, только в своем воображении, а не в реальной действительности, где
борьба продолжается по-прежнему и с прежней силой?
Такое затушевывание классовых противоречий и классовой борьбы
в области социологии представляет настоящее идеалистическое шарла¬
танство. Что буржуазные ученые — историки, социологи, экономисты —
с пользой для себя и своей науки применяли и применяют отдельные по¬
ложения марксистской философии, ее диалектического метода, марксист¬
ской социологии, это давным-давно известно. Об этом писали Энгельс,
Ленин, Плеханов и другие марксисты, критикуя одновременно эклектизм,
беспросветную путаницу, непоследовательность, идеализм и метафизику
в теориях буржуазных ученых. Именно Ленин особенно глубоко показал,
что такого рода идеологи буржуазии, как Струве, Зомбарт, или такие
реформисты, как Бернштейн, воспринимали из марксизма только т о,
что приемлемо для буржуа, и отвергали главное в
марксизме; они признавали (правда, больше словесно) даже классовую
борьбу, но ни в коем случае не доведение ее до конца, до диктатуры про¬
летариата и ликвидации эксплуататорских классов и классов вообще.
Кому же из марксистов неизвестно, что многие буржуазные теоретики
и реформисты признавали «важность» или даже главенство экономиче¬
ского фактора в развитии общества и отрицали определяющую роль ма¬
териального производства, материальных условий жизни в развитии об¬
щества, определяющую роль общественного бытия в развитии сознания,
скатываясь к путаной, эклектической теории взаимодействия разных, рав¬
ноправных между собой факторов. На этой позиции и стоит большинство
социологов-позитивистов.
В. И. Ленин в полемике со Струве еще в 1894 году доказал, что
теория о надклассовости и внеклассовости науки об обществе есть вы*
ражение идеологии буржуазного объективизма, принципиально отлича¬
ющейся от идеологии марксизма. Материализм марксистский включает
в себя пролетарскую партийность, обязанность становиться на позицию
определенного, именно самого передового и революционного класса об¬
щества, рабочего класса, и с позиций этого класса изучать и оценивать
различные социальные явления. Позже, в 1905 году, Ленин в борьбе с
политической идеологией кадетов, буржуазных либералов доказал, что
идея беспартийности, с которой идеологи буржуазии выступа¬
ют и в науке и в политике, есть идея типично буржуазная
(и мелкобуржуазная, мещанская). Идеология беспартийности — это
идеология тех социальных слоев и классов, которые в силу своего соци¬
ального положения заинтересованы в затушевывании классовых проти¬
воречий, антагонизмов, противоположности классовых интересов; поэтому
их идеологи и выступают не прямо от имени своего класса, а вуалируют
свои положения туманной идеологией «беспристрастности», «беспартий¬
ности», «надклассовости» своей классовой политики. Но на деле их поли¬
тика и идеология, философия и наука не становятся от этого надклассо¬
выми, беспристрастными и беспартийными; напротив, под флагом беспар¬
тийности они еще лучше служат буржуазии, чем если бы выступали прямо
как выражение ее классовых интересов.
Этого не хотят признать идеологи буржуазии и плетущиеся за ними
в хвосте ревизионисты, которые упорно твердят, что дискуссии и научные
споры в социологии, как и в каждой науке, не являются и не должны
пониматься «как выражение борьбы политических концепций». Никто из
марксистов и не утверждал никогда, что всякий спор в науке есть выра¬
жение борьбы политических концепций; ко марксизм утверждал и утвер¬
ждает, что не может быть нейтральной в отношении противоположных
классов, «беспристрастной», или «беспартийной», социальной науки в об¬
ществе, разделенном «а антагонистические классы, ожесточенно борю¬
щиеся между собой.
«Ожидать беспристрастной науки в обществе наемного рабства, —

РЕВИЗИОНИСТСКИЙ МИФ ОБ «ОСВОБОЖДЕНИИ» НАУКИ ОТ ИДЕОЛОГИИ
писал Ленин,— такая же глупенькая наивность, как ожидать беспри¬
страстия фабрикантов в вопросе о том, не следует ли увеличить плату
рабочим, уменьшив прибыль капитала» (Соч., т. 19, стр. 3).
Сколько бы ревизионисты ни пыжились, им не удастся замолчать
тот факт, что вся буржуазная наука об обществе так или иначе защи¬
щает строй капитализма, наемное рабство, объявляя их «свободным»
миром, и открыто клевещет на социализм; а марксизм объявил беспощад¬
ную борьбу этому наемному рабству и ведет рабочий класс, трудящихся
по единственно верному пути освобождения, по пути классовой борьбы
и построения бесклассового коммунистического общества.
История идет по Марксу и Ленину! И даже то, что буржуазные со¬
циологи, реформисты и ревизионисты вели и ведут бешеные атаки на
идеологию марксизма, на его философские основы, социологическую тео¬
рию и особенно на политические выводы из этой теории, под¬
тверждает лишний раз истину марксистско-ленинской теории классовой
борьбы.
«Диалектика истории такова,— писал Ленин в 1913 году,— что теоре¬
тическая победа марксизма заставляет врагов его- переодеваться
марксистами. Внутренно-сгнивший либерализм пробует оживить себя в
виде социалистического оппортунизма» (Соч., т. 18, стр. 546).
Новые успехи марксизма вызывают и новые попытки оживления
прогнившего буржуазного либерализма, принявшего вид современного
ревизионизма, выступающего под флагом «защиты» творческого мар¬
ксизма. А цель тут одна — задушить в «либеральных» объятиях если не
весь марксизм, то некоторых идеологически неустойчивых марксистов,
в то время как другие отряды идеологов буржуазии и ревизионисты вслед
за ними открыто «опровергают», критикуют и клевещут на марксизм.
Такое разделение труда и такая специализация по части «изничтожения»
и «критики» марксизма существуют давно, и только неискушенные в
идеологической борьбе люди не замечают этого. Не на них ли рассчиты¬
вали Е. Вятр и 3. Бауман, когда писали: «Мы считаем, что надо отка¬
заться от такой позиции, когда ситуация в мировой социологии представ¬
ляется наподобие поля битвы, изрытого линиями окопов, из которых ве¬
дется систематический обстрел позиций противника»! И разве не лице¬
мерие заявлять это после того, как сами авторы систематически обстре¬
ливали (насколько удачно — вопрос другой) позиции «официальной»
марксистской общественной науки, Марксову теорию классовой борьбы и
на все лады расхваливали основные направления буржуазной социологии!
Ведь непосредственно перед выписанными нами декламациями авто¬
ры повторяют буржуазную ложь о «глубоком упадке общественных наук
в эру сталинского террора». Напомним, что эти выпады против обще¬
ственной науки в странах социализма авторы сочли уместным делать
непосредственно после фашистского путча в Венгрии. Эти выпады, ве¬
роятно, доставили немало удовольствия всем буржуазным критикам
марксизма, кричавшим в то время на всех углах и перекрестках о «кри¬
зисе» марксизма и мирового коммунизма.
Ревизионистский миф об освобождении науки от идеологии, отри¬
цание партийности философии и социологии логически ведет к отрыву
науки от практики, к буржуазным теориям о беспартийности науки, о
чистой науке и т. п. А это прямой путь к схоластике. Крайности сходятся.
Позитивизм начинает с голой эмпирии, пропагандирует недоверие к тео¬
рии (под флагом критики умозрительных теорий) и благополучно при¬
водит к... схоластике, отрывая социологию от политики. Это характер¬
ная черта и тенденция всей буржуазной позитивистской «философии»
и «социологии». Именно из недр этой «философии» и «социологии» и
выросли ревизионистские мифы об освобождении науки от идеологии
и схоластические теории об изоляции, то есть отрыве социологии от по¬
литики.

16
М. Д. КАММАРИ
Ревизионисты пишут и рассуждают об индустриализации и урба¬
низации вообще, о свободе личности вообще, но они не хотят выяснять
и подчеркивать коренное различие между индустриализацией капитали¬
стической и социалистической, между линиями развития города и деревни
при капитализме и при социализме, между положением личности трудя¬
щегося, рабочего (миллионов безработных рабов капитала), угнетенных
народов колоний (подвергаемых беспощадной эксплуатации, угнетению
и дискриминации) и положением личности трудящихся, женщин и целых
наций, освобожденных от эксплуатации, действительно свободных и рав¬
ноправных творцов своей жизни. С точки зрения ревизионистов, это опять-
таки политика и агрессия идеологии против «чистой науки», старательно
изолируемой ими от политики и практики; ведь подобный подход означал
бы признание примата практики, политики над теорией, наукой! Это
политически-прагматическая ревизия марксизма, заявляют югославские
ревизионисты, доводя до логического конца выводы из ревизионистского
мифа об освобождении науки от идеологии и политики марксизма. Здесь
перед нами ясно выступает старая буржуазная идея разрыва теории и
пра ктики, науки и жизни, охарактеризованная Лениным как специ¬
фическая черта буржуазного мировоззрения, бур¬
жуазной идеологии, как проявление лицемерия всей буржуазной
цивилизации.
Марксизм исходит из того, что практика есть основа всего по¬
знания и объективный критерий истинности всякой теории; она опреде¬
ляет направление развития познания, его задачи, проблемы, она дает и
орудия, материальные средства для познания. Практика «выше» теории
и в том смысле, что она обладает значением «непосредственной
действительност и». Именно она превращает теорию в жизнь!
Политика определенных общественных классов оказывает сильней¬
шее и определяющее влияние на развитие всего общественного созна¬
ния, науки, искусства и т. д. И в этом смысле марксисты признают
первенство практики над теорией, что отнюдь не дает оснований говорить
о сближении марксизма с прагматизмом, не устраняет прямой противо¬
положности их исходных пунктов, основ их философии, мировоззрения,
их отношения к объективной истине, прямо противоположного понимания
ими самой практики. Марксистское понимание первенства практики, по¬
литики над теорией, философией, первенства жизни над наукой вовсе
не означает умаления роли теории. Для прагматиста истинно все,
что полезно, что приводит к успеху, к выгоде для данного человека или
класса в данный момент. Религия полезна, дает «утешение», выгодна бур¬
жуазии, значит, она истинна, так рассуждают прагматисты, субъективные
идеалисты. Для марксиста, напротив, истинно только то знание, которое
верно отражает действительность; только такое знание
всегда полезно человеку и человечеству, рабочему классу в его борьбе
за революционное преобразование действительности. Именно в этом
причина того исключительного значения, которое марксизм придает
верной, научной теории вообще и революционной теории в особен¬
ности.
Ревизионисты критикуют марксизм за то, что он подчеркивает и обо¬
сновывает неразрывное единство теории и практики, философии и поли¬
тики (стратегии и тактики) марксизма. Они утверждают даже, что это
якобы «прагматистская ревизия» марксизма. Такие утверждения без
всяких попыток их обоснования и доказательства содержатся в программе
Союза коммунистов Югославии. Но это уж, действительно, называется
«валить с больной головы на здоровую». Всем известно, что именно такой
марксист, как Маркс, упрекал прежних философов в том, что они лишь
так или иначе объясняли мир, а задача состоит именно в том, чтобы его
изменить. Философия этого изменения самой действительности стала
сама могучим орудием преобразования мира в руках револю¬

РЕВИЗИОНИСТСКИЙ МИФ ОБ «ОСВОБОЖДЕНИИ» НАУКИ ОТ ИДЕОЛОГИИ 17
ционного класса, пролетариата. Именно Маркс писал о Фейербахе, что
тот не понял значения практически-критической, то есть революционной,
практики, рассматривая практику лишь в грязно-торгашеской, буржуаз¬
ной форме ее проявления. Для марксистов стало ныне аксиомой положе¬
ние Ленина о том, что всякий, кто отрывает философию марксизма, диа¬
лектический материализм от революционной практики, политики, страте¬
гии и тактики, вольно или невольно уродует материализм, делает его мерт¬
венным и односторонним. И, наоборот, именно единство теории марксизма
с революционной практикой, политикой, стратегией и тактикой пролета¬
риата делает ее непримиримо враждебной догматизму, схоластике. Бла¬
годаря этому единству революционная теория становится вечно живой,
развивающейся, творческой. Соединяя внутренне неразрывно теорию и
практику, марксизм не умаляет роли теории, но придает ей такое значе¬
ние, какое не в состоянии придать никакая другая философия, превращает
ее в величайшее орудие революционного преобразования мира человеком.
Отрыв науки от практики революционной борьбы, от практики строи¬
тельства нового, социалистического общества, «освобождение» ее от
влияния марксистской идеологии, философии, от руководящего и направ¬
ляющего влияния коммунистической партии, усиление влияния буржу¬
азной идеологии в науке — таковы в конечном счете цели и значение
ревизионистских мифов об освобождении науки от идеологии.
Характерно, что программа СКЮ, воюя против «прагматистского из¬
вращения» взглядов марксизма по вопросу о роли науки и искусства в
обществе, особо подчеркивает, что идейная роль компартии не должна
быть ролью судьи в отношении научных и художественных направлений,
школ и стилей, что компартия не должна даже высказываться по этим
вопросам.
Получается оригинальная картина: каждый коммунист, ученый,
художник, как и всякий член общества, может выступать судьей в отно¬
шении различных научных и художественных школ и направлений, а
компартия, как авангард передового класса, авангард всего народа, все¬
го общества, не может выступать со своими суждениями и оценками и
отстаивать их. Впрочем, в прямом противоречии с этими утверждениями
в программе правильно утверждается, что СКЮ «не может не вести идео¬
логической борьбы против попыток под флагом свободы науки и искус¬
ства в действительности утверждать реакционные и антисоциалистические
понятия и подрывать морально-политическую основу социалистического
общества». Так жизнь, практика миллионов трудящихся, строящих социа¬
лизм, поправляет гнилые, идеалистические и эклектические ревизионист¬
ские теории об освобождении науки и искусства от идеологии.
4. За цельный, последовательный марксизм, против эклектизма
и безыдейности в науке
Можно было бы в заключение разобрать доводы Вятра и Баумана,
согласно которым принцип партийности и непримиримости марксистов
к буржуазной идеологии, философии и социологии якобы мешает орга¬
низации научных контактов, споров, дискуссий между социологами —
марксистами и немарксистами,— ведет-де к сектантству, к международной
«изоляции» марксизма, к пренебрежению конкретными социологическими
исследованиями, и т. д., и т. п. Но об этом у нас уже достаточно писа¬
лось и говорилось, и нет необходимости вновь опровергать эти измыш¬
ления ревизионистов об «опасностях», угрожающих марксизму.
Необходимость конкретных исторических, экономических, со¬
циологических, этнографических и прочих исследований вытекает из все¬
го духа марксистской философии, из ее революционного метода и дик¬
туется со всей властностью насущными потребностями практики строи¬
тельства социализма. Эти исследования необходимо настойчиво, упорно
2. «Вопросы философии» № 7.

18
М. Д. КАММАРИ
проводить и организовывать, но на основе марксистско-ленинского миро¬
воззрения, его научного метода, его научных приемов, а не на основе
капитуляции перед буржуазной философией и социологией, как
это предлагают нам ревизионисты. Мы, марксисты, никогда не отказы¬
вались и не отказываемся от использования ценных фактических дан¬
ных в исследованиях буржуазных ученых, в том числе и социологов,
особенно прогрессивного направления. Мы готовы «поучиться» у них и
технике конкретных исследований, поскольку таковая имеется. Но мы
всегда будем раскрывать порочность теоретических основ буржуазной
социологии, показывать их вредное влияние на конкретные исследования,
какой бы ценный фактический материал ни заключался в этих последних.
Марксисты хорошо знают, что отдельные буржуазные ученые, в
том числе и социологи, и экономисты, и историки, используют для своих
исследований некоторые идеи и положения марксизма.
Но на каком основании мы должны «примириться» с односторонним
усвоением обрывков марксизма и их эклектическим сочетанием с бур¬
жуазной социологией, и отказаться от защиты цельного, последователь¬
ного, революционного марксизма?
История показывает, что ни одно общественное движение не выиг¬
рывало от того, что давало себя засорять чуждыми и враждебными эле¬
ментами и идеями, которые вели к колебаниям, шатаниям, к перерож¬
дению и падению. Разве перед глазами миллионов рабочих всех стран
не прошел процесс оппортунистического перерождения, измены социа¬
лизму, краха и перехода на сторону империалистической буржуазии
многих социал-демократических партий, крах II Интернационала в
1914 году?
Почему же коммунисты должны игнорировать этот жестокий опыт
социалистического движения?
Бесспорен факт, что ныне многие, и в том числе лучшие ученые-
немарксисты, во всех странах все больше интересуются учением марксиз¬
ма, усваивают его отдельные стороны, идеи и плодотворно применяют
в своей деятельности на пользу дела мира, человечества.
Рост дифференциации среди интеллигенции капиталистических
стран, усиление тяги среди левых слоев этой интеллигенции к марксизму
объясняется ростом влияния компартий на массы, ростом международ¬
ного влияния лагеря социализма. А рост этого влияния достигнут благо¬
даря идеологической и политической стойкости, коммунистической со¬
знательности, организованности, единству, дисциплине внутри рабочих,
марксистских партий, благодаря их непримиримой борьбе против реак¬
ционной буржуазной идеологии, против идейных шатаний, уклонов,
фракций в своих рядах, благодаря борьбе за чистоту марксистско-ленин¬
ской теории. Это влияние усиливается, так как коммунисты понимают
огромное значение идеологии в классовой борьбе; они помнят положе¬
ние Ленина о том, что всякий, кто умаляет значение и роль социалисти¬
ческой идеологии в рабочем движении, тот вольно или невольно расчи¬
щает путь усилению влияния буржуазной идеологии и буржуазной поли¬
тики. Именно этому неблаговидному делу и служат все писания ревизио¬
нистов и особенно их миф об «освобождении» науки от идеологии.
Идея нейтральности, беспартийности науки в отношении борьбы
между материализмом и идеализмом, между взаимоисключающими клас¬
совыми идеологиями теоретически несостоятельна. По своему классовому
характеру и значению эта идея типично буржуазная и мелкобуржуаз¬
ная. Эклектизм, внутренняя противоречивость и беспринципность пози¬
тивистских идей о беспартийности науки отражают классовое положение
буржуазии и мелкой буржуазии. Буржуазия прямо заинтересована в том,
чтобы прикрыть, замаскировать классовый характер своей идеологии,
социальных теорий, выдать их за «общезначимые» и общенародные, за
«чистую» науку, якобы никак не выражающую интересы и мировоззре¬

РЕВИЗИОНИСТСКИЙ МИФ ОБ «ОСВОБОЖДЕНИИ» НАУКИ ОТ ИДЕОЛОГИИ 19
ние определенных классов. Мелкий буржуа, с одной стороны,— трудя¬
щийся, угнетаемый и эксплуатируемый крупным капиталистом. Это сбли¬
жает его с пролетариатом, толкает к нему как к союзнику в борьбе с
капиталом. С другой стороны, мелкий буржуа— частный собственник,
товаропроизводитель, весь опутанный сетями частнособственнических
имущественных отношений, привязанный к своей мелкой собственности.
Это отталкивает его от революционного пролетариата, толкает в объятия
буржуазной идеологии и политики. Отсюда неизбежные колебания мелкой
буржуазии и ее интеллигенции между буржуазией и революционным
пролетариатом. Эти колебания отражаются в сознании, с одной стороны,
как стремление стать «выше» основных классов и их идеологий, стать
«вне» классов, «над» классами, а с другой стороны, в стремлении при¬
мирить эти непримиримые идеологии. Отсюда эклектизм, характерный
для идеологии колеблющейся мелкой буржуазии.
Таковы классовые корни теорий об «освобождении» науки от идео¬
логии, теорий беспартийности и внеклассовости науки об обществе. Идео¬
лог мелкой буржуазии, опутанный идеями частной собственности, бур¬
жуазного индивидуализма, анархии и стихийности, не в состоянии осво¬
бодиться от цепей буржуазной идеологии без критики этой идеологии
с позиций марксизма. Только философия марксизма указала рабочему
классу, трудящимся выход из духовного рабства, в котором находились
прежде все угнетенные классы; только она дала человечеству великое
орудие познания и преобразования мира. Только марксизм-ленинизм ука¬
зал путь к освобождению человечества от всякого социального и нацио¬
нального угнетения.
Ленин говорил, что марксистское учение цельно, стройно и всесиль¬
но, потому что верно, потому что его истинность подтверждается всем
ходом истории; оно вылито как будто из одного куска стали, так что
нельзя из него вынуть ни одной существенной части, не исказив сущности
в целом, не рискуя попасть в объятия буржуазной лжи. Именно поэтому
марксисты следуют призыву Ленина «ковать сталь марксистского миро¬
воззрения» и давать отпор всем и всяким ревизионистам, которые пыта¬
ются испортить эту сталь разными буржуазными шлаками.

Борьба В. И. Ленина против
ревизионизма, за чистоту
марксистской теории
А. Ф. ОКУЛОВ
Среди многочисленных идейных противников марксизма-ленинизма
ревизионизм, или правый оппортунизм, в рядах рабочего и коммунистиче¬
ского движения всегда представлял серьезную опасность. Борьба с реви¬
зионизмом всегда составляла важнейшую задачу марксизма-ленинизма.
Нетерпимость к ревизионизму Ленин считал одним из важных принципов
подлинно марксистской партии. В статье «Марксизм и ревизионизм», на¬
писанной в 1908 году, В. И. Ленин указывал, что идейная борьба рево¬
люционного марксизма с ревизионизмом в конце XIX века есть лишь
преддверие великих революционных битв пролетариата, идущего впе¬
ред к полной победе своего дела вопреки всем шатаниям и слабостям
мещанства.
Ленин со свойственной ему прозорливостью указывал, что борьба с
ревизионизмом будет приобретать все большее значение по мере того, как
«пролетарская революция обострит все спорные вопросы, сконцентрирует
все разногласия на пунктах, имеющих самое непосредственное значение
для определения поведения масс» (Соч., т. 15, стр. 25). Современная эпо¬
ха, как правильно предвидел Ленин, предельно обострила все разногласия
и противоречия между марксизмом и ревизионизмом. Человечество пере¬
живает в наше время один из самых великих поворотов — осуществляет
переход от капитализма к социализму. На огромной части земного шара,
от Центральной Европы до Тихого океана, простирается ныне социалисти¬
ческий мир. Возникновение мировой социалистической системы представ¬
ляет собой важнейшее событие современности. Всемирная история послед¬
них десятилетий наглядно продемонстрировала могучую силу и правоту
марксизма-ленинизма. «Коммунисты своими делами в мировом масштабе
доказали трудящимся жизненность марксистско-ленинской теории и свою
способность не только пропагандировать, но и осуществлять в труднейшей
практике великие идеалы социализма»,— говорится в Декларации Сове¬
щания представителей коммунистических и рабочих партий социалистиче¬
ских стран, состоявшегося в Москве.
* * *
Ревизионизм как одно из проявлений оппортунизма в мировом рабо¬
чем движении возник еще в конце прошлого века в качестве оружия борь¬
бы против распространения революционного марксизма. Ревизионизм, ука¬
зывал Ленин, как «новое» критическое направление был прямо перенесен
из буржуазной литературы в социалистическую. «Внутренно-сгнивший
либерализм,— писал Ленин в работе «Исторические судьбы учения Кар¬
ла Маркса,— пробует оживить себя в виде социалистического оппорту¬
низма» (Соч., т. 18, стр. 546).

БОРЬБА В. И. ЛЕНИНА ПРОТИВ РЕВИЗИОНИЗМА
21
История развития международного рабочего движения показывает,
что основная классовая и политическая линия ревизионизма, все его устре¬
мления и вся его деятельность были направлены к тому, чтобы отвлечь
пролетариат от революционной борьбы, атаковать идеологию марксизма.
Извращение самой природы политического руководства рабочего класса,
сущности революционного преобразования мира, сущности диктатуры
пролетариата было и остается основой различных ревизионистских, оппор¬
тунистических измен и шатаний. Современный ревизионизм также опи¬
рается на определенную систему буржуазных взглядов в области поли¬
тики и тактики рабочего движения, в области философии, политической
экономии, теории социализма. Современные ревизионисты, указывается
в Декларации Совещания представителей коммунистических к рабочих
партий социалистических стран, «стремятся вытравить революционную
душу марксизма, подорвать веру рабочего класса и трудового народа в
социализм. Они выступают против исторической необходимости пролетар¬
ской революции и диктатуры пролетариата при переходе от капитализма
к социализму, отрицают руководящую роль марксистско-ленинской пар¬
тии, отрицают принципы пролетарского интернационализма, требуют от¬
каза от основных ленинских принципов партийного строительства и пре¬
жде всего от демократического централизма, требуют превращения ком¬
мунистической партии из боевой революционной организации в некое по¬
добие дискуссионного клуба».
С самых первых шагов своей революционной деятельности Ленин
считал решительную борьбу против ревизионизма, или правого оппорту¬
низма, необходимым условием конечной победы рабочего класса, дела
социализма. Страстно, неутомимо разоблачал он оппортунистов и прими¬
ренцев. «Опаснее всего в этом отношении люди, не желающие понять, что
борьба с империализмом, если она не связана неразрывно с борьбой про¬
тив оппортунизма, есть пустая и лживая фраза» (В. И. Ленин. Соч.,
т. 22, стр. 288).
Создавая революционную марксистскую партию, партию нового типа,
Ленин видел основную задачу в том, чтобы:
во-первых, освободить рабочее движение от влияния и опеки либе¬
ральной буржуазии и создать необходимые условия для организации неза¬
висимого, самостоятельного классового рабочего движения;
во-вторых, завоевать на сторону марксистского учения и политически
воспитать широкие массы пролетариата;
в-третьих, вести беспощадную борьбу против соглашательски настро¬
енных по отношению к буржуазии лидеров рабочего движения, оградить
массы от их ревизионистского влияния.
Осуществляя эти задачи, В. И. Ленин еще в конце прошлого века вы¬
ступил с решительной критикой первых попыток ревизионистов — в лице
Бернштейна и его русских единомышленников — выхолостить революци¬
онное содержание учения Маркса и совлечь марксистов с революционного
пути на путь соглашательства с буржуазией. Борьба В. И. Ленина с ре¬
визионизмом как в русском, так и в международном рабочем движении
имела всемирно-историческое значение, она оказала решающее влияние
на весь ход мирового революционного движения в эпоху империализма,
сыграла огромную роль в создании партии нового типа, в творческом раз¬
витии марксистской теории. В своих трудах Ленин подверг всестороннему
анализу всю систему философских и политических взглядов реформизма,
разгромил оппортунизм в области идеологии, философии, тактики, орга¬
низационных принципов, вскрыл экономические и идейные корни оппор¬
тунизма, его классовую роль как агентуры буржуазии в рабочем дви¬
жении.
Борьбу с ревизионизмом, оппортунизмом в международном рабочем
движении Ленин вел по коренным вопросам марксистской теории и прак¬
тики пролетарского движения. К их числу относятся прежде всего вопрос

22
А. Ф. ОКУЛОВ
о путях перехода от капитализма к социализму, вопрос о классах и клас¬
совой борьбе,; вопрос о революции и диктатуре пролетариата, вопрос о
роли марксистской партии в завоевании власти пролетариатом и в строи¬
тельстве социализма. Ленин всегда проводил четкую грань между реви¬
зионизмом и марксизмом по принципиальным вопросам теории и практи¬
ки. Он постоянно указывал, что в вопросе о способе уничтожения капита¬
лизма и установления социализма требуется предельная ясность, обере¬
гающая рабочих,от ревизионистских иллюзий.
Пытаясь идейно и организационно обезоружить рабочий класс, реви¬
зионисты как в прошлом, так и в настоящее время затушевывают корен¬
ную противоположность социализма и капитализма, стремятся всячески
обелить капиталистический строй. Современные ревизионисты, например,
пытаются внушить народным массам, что больше не существует эксплуа¬
таторского капитализма, что капиталисты сами отказываются от «эгои¬
стических классовых интересов», поэтому и рабочим не следует настаи¬
вать на своих классовых интересах, им нет нужды свергать капиталисти¬
ческую систему. Преклоняясь перед буржуазной демократией и парламен¬
таризмом, ревизионисты как в прошлом, так и в настоящем отрицают
необходимость социалистической революции, выступают против историче¬
ской необходимости классовой борьбы и диктатуры пролетариата при пе¬
реходе от капитализма к социализму.
Ленин показал всю несостоятельность концепции ревизионистов о пер¬
спективах развития капиталистического общества. Ревизионистским из¬
мышлениям об исчезновении классового характера капиталистического
общества он противопоставил последовательную, до конца классовую по¬
литику революционного пролетариата. Ленин не ограничивался защитой
учения Маркса от посягательств ревизионистов и оппортунистов. Он все¬
сторонне развил это учение, учитывая условия своего времени. Своим
научным анализом капитализма в эпоху империализма Ленин не только
подтвердил вывод Маркса о коренной противоположности классовых
интересов буржуазии и пролетариата, но и доказал историческую неиз¬
бежность крайнего обострения антагонизма между пролетариатом и бур¬
жуазией на монополистической стадии развития капитализма. Современ¬
ный капитализм, как правильно предвидел Ленин, привел к небывалой
концентрации капитала и власти в руках немногих, к невиданной конку¬
рентной борьбе, в которой выигрывают только сильные хищники, неся все
большее разорение и угнетение трудящимся массам.
Вопреки ревизионистам марксизм-ленинизм утверждает, во-первых,
что история развивается диалектически, путем разрешения противоречий,
а не примирения их; во-вторых, победу пролетариата марксизм рассмат¬
ривает не только как результат субъективных его устремлений, но и как
необходимое следствие закономерного развития капитализма, следствие
его непримиримых антагонистических противоречий; в-третьих, марксизм
выдвигает на первый план классовую борьбу между буржуазией и проле¬
тариатом как могучий рычаг социального переворота. Классовая борьба
в условиях капитализма может усиливаться или ослабляться, но она не
может прекратиться, несмотря на все стремления реформистов устра¬
нить ее.
Как бы ревизионисты ни идеализировали современный капитализм,
его действительное развитие идет по законам классовой борьбы, открытым
Марксом. Уступки, которые рабочий класс в определенное время и в опре¬
деленных отраслях вырвал у капиталистов, ничего не изменили в существе
капитализму. Система эксплуатации осталась прежней, между капиталом
и трудом существует непримиримое противоречие, рабочий класс и бур¬
жуазия по-прежнему являются решающими классами капиталистического
общества, и от борьбы этих двух классов зависит дальнейшее развитие
всего общества. Классовые противоречия капиталистического общества,
вскрытые марксизмом-ленинизмом, вытекают из капиталистической' соб¬

БОРЬБА В. И. ЛЕНИНА ПРОТИВ РЕВИЗИОНИЗМА
23
ственности на средства производства, и пока существует эта собствен¬
ность, до тех пор будут существовать пролетариат и буржуазия, не исчез¬
нут антагонистические противоречия капиталистического общества. Реви¬
зионистам хорошо известно, что классы и классовую борьбу не изобрели
марксисты. Антагонистические классы являются объективным фактом,
присущим самой природе капитализма, поэтому классовая борьба проле¬
тариата является совершенно неизбежной и естественной. Ленин указы¬
вал, что те, «кто пытается решать задачи перехода от капитализма к со¬
циализму, исходя из общих фраз о свободе, равенстве, демократии вооб¬
ще, равенстве трудовой демократии и т. п. ...обнаруживают этим свою при¬
роду мелких буржуа, филистеров, мещан, рабски плетущихся в идейном
отношении за буржуазией» (Соч., т. 29, стр. 389).
Принципиальное разногласие между марксизмом и ревизионизмом со¬
стоит в том, что, по мнению марксистов, невозможно коренным образом
улучшить жизненный уровень трудящихся масс без включения их в мощ¬
ную классовую борьбу против капиталистических нанимателей, без за¬
мены капитализма социализмом. Каковы бы ни были уступки, которые
буржуазия может сделать в области наемного труда, не подлежит все
же сомнению, что этих уступок рабочий класс может достигнуть только
в решительной классовой борьбе против буржуазии. Марксизм-ленинизм
признает теорию классовой борьбы, согласно которой освобождение ра¬
бочего класса может быть делом только его собственных рук, и поэтому
считает исторической задачей рабочего класса завоевание политической
власти, чтобы с ее помощью, посредством обобществления средств про¬
изводства и введения социалистического способа производства и обмена,’
создать прочные основы действительного благополучия для всех трудя¬
щихся масс.
Исторический опыт последних десятилетий ясно показал, каким пу¬
тем можно прийти к социализму. Реформистский путь не привел к социа¬
лизму ни в одной стране мира. В странах, где реформисты возглавляли
или возглавляют правительства, капитализм по-прежнему остается гос¬
подствующим укладом жизни. Оппортунистические упования на мирное
перерастание капитализма в социализм без революционной классовой
борьбы, без диктатуры пролетариата и руководства марксистской партии
представляют собой типичную утопию, которой никогда не суждено осу¬
ществиться на практике. Опыт политической борьбы показал, что успеш¬
ное строительство социализма осуществляют именно те страны, где мар¬
ксистско-ленинские партии привели свои народы к революционной ликви¬
дации капитализма.
Общеизвестно, что одним из главных условий, обеспечивших победу
Великой Октябрьской социалистической революции, явилось руководство
партии большевиков, испытанной в политических боях с оппортунизмом и
догматизмом. Октябрьская революция со всей очевидностью показала,
что пролетариат не может осуществить свою историческую миссию мо¬
гильщика капитализма и организатора строительства нового общества,
если им не руководит опытная марксистская партия. Важнейший урок,
вытекающий из опыта великой борьбы Ленина против ревизио¬
низма, состоит в том, что партия рабочего класса может успешно
распознавать и бить врага везде и всюду, какой бы маской он ни
прикрывался, лишь при том условии, если она вооружена передовой
марксистско-ленинской теорией, если она воспитывает свои кадры в духе
непримиримости ко всяким отклонениям от линии марксизма-ленинизма,
всемерно подымает уровень классовой сознательности рабочего класса*
и всех трудящихся. В верности марксизму-ленинизму, в творческом раз¬
витии этого великого учения — сила компартий, залог их дальнейшего
идеологического и организационного укрепления. Верность ленинских
принципов построения партии убедительным образом подтверждена
историей.

24
А. Ф. ОКУЛОВ
* * *
Изменяя классовому подходу к социальным проблемам, ревизиони¬
сты стремились «соединить» общественную теорию Маркса с той или иной
разновидностью буржуазной философии. Известны попытки ревизиони¬
стов подвести под научный социализм «философскую» основу в виде
неокантианства, махизма и других идеалистических учений. Ленин пока¬
зал всю несостоятельность ревизионистских попыток искать философское
«обоснование» марксизма вне марксизма. Он решительно подчеркивал,
что философия марксизма — диалектический и исторический материа¬
лизм — не является чем-то внешним по отношению к другим составным
частям марксизма, а, наоборот, органически связана с последними и неот¬
делима от них, что все учение Маркса и Энгельса от начала до конца
проникнуто диалектическим материализмом, что марксизм — цельное ми¬
ровоззрение, философская система, неразрывно связанная с пролетарским
социализмом. Ленин сорвал маску с ревизионистов, изображавших себя
приверженцами марксизма и выступавших с критикой философии мар¬
ксизма якобы в интересах творческого развития теории в соответствии
с новыми условиями развития общества. Крикливо выступая против «дог¬
матического» марксизма, ревизионисты не выдвинули ни одной новой
проблемы, не предложили ничего нового, всегда повторяя зады обветша¬
лого и разбитого марксистами буржуазного реформизма. Ленин справед¬
ливо писал по этому поводу: «И мы спрашиваем теперь: что же внесли
нового в эту теорию те громогласные «обновители» ее, которые подняли
в наше время такой шум, группируясь около немецкого социалиста Берн¬
штейна? Ровно ничего: они не подвинули ни на шаг вперед той науки,
которую завещали нам развивать Маркс и Энгельс; они не научили про¬
летариат никаким новым приемам борьбы; они только пятились назад,
перенимая обрывки отсталых теорий и проповедуя пролетариату не тео¬
рию борьбы, а теорию уступчивости —уступчивости по отношению к злей¬
шим врагам пролетариата, к правительствам и буржуазным партиям, ко¬
торые не устают изыскивать новые средства для травли социалистов»
(Соч., т. 4, стр. 191).
Современный ревизионизм также выступает под флагом «творческого
развития марксизма» и пытается опорочить марксизм-ленинизм, объявляя
его «устаревшим» и якобы утратившим ныне значение для общественного
развития. Они так же, как и ревизионисты старого времени, пытаются сте¬
реть грани, отделяющие марксистско-ленинскую теорию от буржуазных
теорий, пытаются притупить внимание рабочего класса и его партии к
происходящей острой борьбе между буржуазией и пролетариатом. В этих
целях ревизионисты ведут разговоры о «ненужности» деления современ¬
ного мира на два лагеря—лагерь социализма и лагерь капитализма. По
мнению, например, Г. Лукача, фронт борьбы между империализмом и со¬
циализмом «появился» как результат созданного империалистической
буржуазией и «сталинистами» взаимного напряжения. Игнорируя такой
всемирно-исторический факт, как раскол мира на две системы — социали¬
стическую и капиталистическую,— коренным образом отличающиеся друг
от друга по своему характеру, югославские ревизионисты вопрос о нали¬
чии двух систем пытаются подменить вопросом о двух военно-политиче¬
ских блоках, делают вид, что они находятся как над лагерем социализма,
так и над лагерем империализма. Историческое развитие со все большей
очевидностью доказывает, что эти взгляды не имеют ничего общего с мар¬
ксизмом-ленинизмом.
Вопреки действительности ревизионисты заявляют, что борьба между
пролетарской и буржуазной идеологиями якобы не имеет под собой ре¬
альной почвы, а выдумана злыми полемистами из марксистского лагеря.
«Теория двух лагерей,— пишет Анри Лефевр,— поставила под угрозу,
если, по существу, не уничтожила в ее живой действительности, диалек¬

БОРЬБА В. И. ЛЕНИНА ПРОТИВ РЕВИЗИОНИЗМА
25
тическую мысль». «Граница между марксизмом и не марксизмом,—
утверждает польский ревизионист Л. Колаковский,— не может быть
точно определена».
И это пишется в то время, когда в мире идет острейшая классовая
идеологическая борьба. Эта борьба находит свое отражение в философ¬
ской полемике, ибо философия не изолированное явление, оторванное от
остальной жизни. Чтобы убедиться в этом, достаточно представить себе
современные условия борьбы в капиталистических странах, все разно¬
образие сил и идеологических течений, которые пытаются противодей¬
ствовать рабочему движению, сбить с пути или ослабить его. Философия
является неотъемлемой частью идеологии, лежащей в основе мировоз¬
зрения и образа мысли того или иного класса. Нетрудно видеть, что на¬
падки ревизионистов на марксистско-ленинскую философию преследуют
вполне определенную цель — цель идейного и политического разоружения
рабочего класса и его партий перед натиском империалистической бур¬
жуазии. Будучи интеллектуально бессильными в борьбе с марксизмом,
они стремятся стереть грани между идеализмом и материализмом, пыта¬
ются умалить значение того учения, которое ведет людей к социализму,—
значение философской системы диалектического и исторического материа¬
лизма. Все попытки создать мнимый синтез материализма и идеализма
заведомо предназначены для того, чтобы атаковать марксистскую фило¬
софию и оказать помощь идеологии реакционной буржуазии.
Через все писания современных ревизионистов красной нитью прохо¬
дит, как в свое время Ленин говорил о ревизионистах махистского толка,
«тупоумная претензия «подняться выше» материализма и идеализма, пре¬
взойти это «устарелое» противоположение, а на деле вся эта братия еже¬
минутно оступается в идеализм, ведя сплошную и неуклонную борьбу с
материализмом» (Соч., т. 14, стр. 326—327). В попытках примирить про¬
летарскую и буржуазную идеологии Ленин всегда видел ловкий маневр,
не содержащий в себе ничего, кроме «примиренческого шарлатанства».
Отстаивая классовые пролетарские позиции, Ленин прямо ставил вопрос:
«либо последовательный до конца материализм, либо ложь и путаница
философского идеализма» (там же, стр. 323).
Вредные буржуазные идеи о примирении материализма и идеализма
преподносятся современными ревизионистами рабочему классу под пред¬
логом того, что философия якобы не должна быть связана с идеологией
и политикой. В своей статье, опубликованной в польском литературном
журнале «Твурчость», французский ревизионист Анри Лефевр говорит
о том, что вторжение политики в область чистой философии вредно ска¬
зывается на ее развитии. Делая уступки буржуазной идеологии, Лефевр
вслед за Сартром требует не допускать «стерилизующего» вторжения по¬
литики в область «чистой» философии, требует от марксизма, чтобы он
«либерализовался», раскрылся для различных «тенденций», претендует
на то, чтобы «вернуть жизнь» марксизму, который якобы «заморожен»
по вине коммунистов. Такие, с позволения сказать, мещанские взгляды,
приспособленные к вкусам буржуазии, распространяются Лефевром в то
время, когда на карту поставлена судьба Французской республики, когда
все силы реакции предпринимают бешеные атаки на французских ком¬
мунистов, на марксизм-ленинизм.
Тенденции отрыва философии от политики партии за последнее вре¬
мя также были широко распространены среди некоторых польских фило¬
софов, выступающих с тезисом, что «философия должна стоять вне поли¬
тики». Говоря о развитии философии в Польше, один из польских фило¬
софов заявлял о том, что невозможно совместить политический характео
философии с заботой об истинности философии. Видимо, этому философу
неведомо, что быть объективным в философии, в науке, в литературе
не означает притязать на ««адклассовость», «надпартийность». Утвер¬
ждать, что в поисках истины надо возвышаться «над классами», это

26
А. Ф. ОКУЛОВ
значит обманывать себя, претендовать на уход от действительности,
которая раскрывает факт существования классов и их борьбы, существо¬
вания партийности философии.
Став на ложные позиции, ревизионисты вместо марксистского крите¬
рия классовой борьбы и верности интересам трудящихся масс пропове¬
дуют различные запутанные, абстрактные «моральные» критерии.
Науке о классовой борьбе в условиях капитализма, о руководящей
роли марксистской партии в этой борьбе и в строительстве социализма
противопоставляются концепции либерализма, солидаризма, релятивизма,
автономии философии, автономии литературы и искусства, понимаемой
как независимость развития последних от классовой борьбы, от политики,
от руководства коммунистических партий. Подхватывая клеветнические
измышления реакционных философов, ревизионисты упражняются в зло¬
словии по адресу советской философии, ее партийности. Но как бы ни
злословили наши враги, принцип партийности философии был и остается
незыблемым принципом марксистской философской науки. Мы всегда за¬
щищали и будем защищать этот взгляд с горячностью и с убеждением,
потому что он помогает нам быть более сильными, и «аши враги, как
бы они ни старались, не могут нам помешать в этом. Борьба за высокую
идейность нашей идеологии всегда составляла и составляет важнейшую
задачу советских философов. Ленин учил коммунистов, чтобы они как
в практической деятельности, так и в теоретических вопросах не допу¬
скали ни малейших уступок своим противникам.
Совершенно очевидно, что философия и политика являются специфи¬
ческими областями, где те или иные проблемы ставятся по-разному.
Конечно, нельзя отождествлять политику и философию, но в то же время
нельзя и противопоставлять философию политике. Ленин всегда рассмат¬
ривал все теоретические вопросы, в том числе и философские, исходя
из основных политических задач рабочего класса, его марксистской пар¬
тии. Надо не противопоставлять философию политике, а брать их в
диалектическом единстве. Главное в этом единстве состоит в том, что
борьба как в области философии, так и в области политики отражает
собой в тех или других формах классовую борьбу. Отрицать связь фило¬
софии с политикой — значит делать уступку буржуазной идеологии, обре¬
кать себя на полное непонимание истории развития определенных теорий
и идей.
Борьбу за философские основы марксизма Ленин никогда не рас¬
сматривал как только теоретическую борьбу; философская борьба всегда
органически и неразрывно связана с борьбой за политическую линию
партии в революционном рабочем движении. «Спор о том, что такое фи¬
лософский материализм, почему ошибочны, чем опасны и реакционны
уклонения от него,— писал Ленин,— всегда связан «живой реальной
связью» с «марксистским общественно-политическим течением»,— иначе
это последнее было бы не марксистским, не общественно-политическим и
не течением. Отрицать «реальность» этой связи могут только ограничен¬
ные «реальные политики» реформизма или анархизма» (Соч., т. 17,
стр. 53).
Известно, что любое философское направление определяется не «вы¬
веской», не тем, как оно себя называет, а прежде всего идейным содержа¬
нием, тем, каким силам оно служит — силам прогресса или силам реак¬
ции. Развитие философии как в прошлом, так и в настоящем более чем
наглядно показывает, что нет философии, не связанной с политикой. Все
дело в том, с какой политикой она связана: с политикой буржуазии или
с политикой передовых, прогрессивных сил общества — рабочего класса
и его марксистских партий. Между мировоззрением и политикой партии
существует прямая и непосредственная связь. «Политическая линия мар¬
ксизма,— писал Ленин,—...неразрывно связана с его философскими осно¬
вами» (В. И. Л е н и н. Соч., т. 15, стр. 374), Быть партийным в марксист¬

БОРЬБА В. И. ЛЕНИНА ПРОТИВ РЕВИЗИОНИЗМА
27
ской философии — это значит последовательно отстаивать диалектический
материализм — единственно научное мировоззрение,— бороться с враж¬
дебной рабочему классу буржуазной идеалистической философией. Ленин
решительно отбрасывал идеи и представления ревизионистов о примире¬
нии материализма и идеализма. Через всю его критику ревизионизма
красной нитью проходит основной мотив — страстная партийность,
неукоснительное настаивание на материализме, презрение по адресу
всякой путаницы, всяких отступлений к идеализму.
Отвергая лицемерие ревизионистского «объективизма», представля¬
ющего собою форму буржуазной партийности, Ленин указывал, что идея
беспартийности является буржуазной идеей, затушевывающей классовый
характер буржуазной идеологии, партийность — идея социалистическая.
Передовой отряд рабочего класса — коммунистические рабочие партии,
опираясь на великое учение Ленина, выступают страстными борцами за
чистоту марксизма, за творческое развитие марксистской философии.
«В современном мире,— говорит Н. С. Хрущев,— идет ожесточенная борь¬
ба двух идеологий — социалистической и буржуазной, и в этой борьбе не
может быть нейтральных».
* * *
Борьбу с ревизионизмом В. И. Ленин неразрывно связывал с борь¬
бой против догматизма, за творческое развитие марксистской филосо¬
фии. Ленин одержал победу в борьбе с ревизионизмом потому, что он
противопоставил догматизму и педантизму псевдопоследователей Маркса
подлинный марксизм, то есть марксизм творческий. История социализма
ц демократии в Западной Европе, история русского революционного дви¬
жения, опыт рабочего движения — таков, по Ленину, тот материал, кото¬
рым нужно овладеть, чтобы выработать целесообразную организацию и
тактику пролетариата. Но «обработка» этого материала, указывал Ленин,
должна быть самостоятельной.
Ленин, как никто другой, умел пользоваться приемами марксистского
исследования для анализа новой экономической и политической обста¬
новки. Ведя борьбу против догматизма, эклектики и софистики теорети¬
ков реформизма, Ленин показал образец подлинно научного понимания
особенностей современной ему эпохи — эпохи империализма,— дал цель¬
ную картину капиталистической действительности со всеми присущими
ей противоречиями. В противовес сторонникам теории «организованного»
капитализма, обходящим стороной вопрос о борьбе противоположных сил,
Ленин показывает, как обострение социальных противоречий создает при
империализме условия для социалистической революции. Социалистиче¬
ская интеллигенция, указывал Ленин, должна покончить с иллюзиями
и искать опору в действительном развитии общества, в действительных,
а не в возможных общественно-экономических отношениях. Каждая стра¬
ница книг Ленина может служить образцом необычайной гибкости мысли.
Никакого шаблона, никакого доктринерства. «Исследовать, изучить, оты¬
скать, угадать, схватить национально-особенное, национально-специфиче¬
ское в конкретных подходах каждой страны к разрешению единой интер¬
национальной задачи, к победе над оппортунизмом и левым доктринер¬
ством внутри рабочего движения, к свержению буржуазии, к учреждению
Советской республики и пролетарской диктатуры — вот в чем главная за¬
дача переживаемого всеми передовыми (и не только передовыми) стра¬
нами исторического момента» (Соч., т. 31, стр. 72).
При разработке как теоретических, так и тактических вопросов Ле¬
нин, будучи великим диалектиком, исходил из того, что история
революции всегда богаче содержанием, разнообразнее, разностороннее,
живее, «хитрее», чем воображают самые лучшие партии, самые созна¬
тельные авангарды наиболее передовых классов. Ленин называл диалек¬

28
А. Ф. ОКУЛОВ
тику душой марксизма. Беспощадно громя педантизм и доктринерство
оппортунистов II Интернационала, он говорил: «Они все называют себя
марксистами, но понимают марксизм до невозможной степени педантски.
Решающего в марксизме они совершенно не поняли: именно, его револю¬
ционной диалектики» (Соч., т. 33, стр. 436).
Выставляя себя в качестве творческих марксистов, ревизионисты как
в прошлом, так и в настоящем оказались неспособными применить диа¬
лектику к анализу тех великих преобразований, которые происходят в
мире. Это особенно ясно видно на примере ревизионистского подхода к
проблеме соотношения общих законов строительства социализма со спе¬
цифическими условиями применения этих законов в конкретной обстанов¬
ке той или другой страны, к вопросу пролетарского интернационализма и
патриотизма, к вопросу о природе противоречий современного капита¬
лизма. Антидиалектическое, метафизическое понимание принципов гегемо¬
нии пролетариата и диктатуры пролетариата привело итальянского реви¬
зиониста Джолитти к решительному противопоставлению этих понятий.
«Гегемония и диктатура пролетариата,— пишет Джолитти в своей бро¬
шюре «Реформы и революции»,— это разные концепции. Различны и пути
и методы завоевания власти, соответствующие каждой из этих концепций».
Искусственно отрывая гегемонию пролетариата от диктатуры пролетариа¬
та, Джолитти пришел к отрицанию основного марксистского положения о
необходимости построения социализма при политическом руководстве ра¬
бочего класса, свел ленинскую концепцию диктатуры пролетариата к
одному только насилию.
Ленин сравнивал деятельность партии рабочего класса с деятельно¬
стью хорошо организованного войска. Эта организация хороша, указывал
Ленин, потому, что она гибка, умея вместе с тем миллионам людей давать
единую волю. Сегодня эти миллионы сидят у себя по домам в разных кон¬
цах страны. Завтра приказ о мобилизации — и они собрались в назна¬
ченные пункты. Сегодня они лежат в траншеях, лежат иногда меся¬
цами. Завтра они в другом порядке идут на штурм. Сегодня они
проявляют чудеса, прячась от пуль и от шрапнели. Завтра они прояв¬
ляют чудеса в открытом бою. Сегодня их передовые отряды кладут
мины под землей, завтра они передвигаются на десятки верст над землей,
меняют место и приемы деятельности, меняют оружие сообразно изменяю¬
щимся обстоятельствам и запросам борьбы. То же самое относится к
борьбе рабочего класса против буржуазии. Ленин видел силу марксист¬
ской партии в глубоком понимании диалектики жизни, в гибкости форм
и методов деятельности.
Ведя борьбу против правого оппортунизма, Ленин вместе с тем бес¬
пощадно разоблачал и доктринерство «левых», выступавших против
всяких соглашений. Постоянно напоминал он коммунистическим парти¬
ям всех стран о необходимости проводить тактику единого фронта. Он
считал безусловной необходимостью прибегать к маневрированию и со¬
глашениям с разными группами пролетариев, с разными партиями ра¬
бочих и мелких хозяйчиков. Все дело в том, чтобы уметь применять эту
тактику в целях повышения, а не понижения общего уровня пролетар¬
ской сознательности, революционности, способности к борьбе и к победе.
Из истории известно, что Ленин в борьбе с ревизионизмом не огра¬
ничивался только критикой ревизионизма. Он постоянно обращал вни¬
мание в этой борьбе на позитивную разработку марксистской науки.
Например, в период борьбы с русским неокантианством Ленин написал
ряд крупных работ: «Экономическое содержание народничества и критика
его в книге г. Струве», «Некритическая критика» и другие. В период
борьбы с махистской ревизией марксизма Ленин создал «Материализм
и эмпириокритицизм». Критикуя различные реформистские теории импе¬
риализма, Ленин написал свой знаменитый труд «Империализм, как
высшая стадия капитализма». Ведя решительную борьбу против оппорту¬

БОРЬБА В. И. ЛЕНИНА ПРОТИВ РЕВИЗИОНИЗМА
29
нистических теорий государства, Ленин написал «Государство и револю¬
ция». Разоблачая клевету Каутского на диктатуру пролетариата, Ленин
создал книгу «Пролетарская революция и ренегат Каутский».
Следуя ленинским указаниям, коммунистические партии постоянно
вырабатывают новые формы политики единства действий. Совещание
коммунистических и рабочих партий социалистических стран, состояв¬
шееся в 1957 г. в Москве, снова со всей силой подчеркнуло необходимость
сотрудничества с социалистическими партиями как в борьбе за улучше¬
ние жизненных условий трудящихся, за мир между народами, так и в
борьбе за завоевание власти и построение социализма.
Весь опыт рабочего класса, все уроки истории, указывал Ленин,
учат нас, что каждый шаг вперед может быть выигран лишь в борьбе
как против класса капиталистов, так и против ревизионизма. Ведя борь¬
бу против ревизионизма в рабочем движении, Ленин в 1918 году писал:
«Величайшая беда и опасность Европы в том, что в ней нет революци¬
онной партии. Есть партии предателей, вроде Шейдеманов, Реноделей,
Гендерсонов, Веббов и К°, или лакейских душ вроде Каутского. Нет
партии революционной.
Конечно, могучее революционное движение масс может выправить
этот недостаток, но он остается великой бедой и великой опасностью»
(Соч., т. 28, стр. 93).
В настоящее время положение коренным образом изменилось. Меж¬
дународное коммунистическое движение стало великой силой современ¬
ности. Нынешняя эпоха является эпохой небывалого триумфа марксист¬
ских идей, марксистско-ленинского учения, развитого и поднятого на
цебывалую высоту трудами великого Ленина, трудами его соратников и
учеников, в решениях коммунистических партий Советского Союза, Ки¬
тая и других отрядов мирового коммунистического движения. Все рас¬
суждения ревизионистских теоретиков о научной несостоятельности марк¬
сизма-ленинизма, о том, что он «устарел», рассыпаются в прах при со¬
поставлении с действительной жизнью, с историей развития марксизма
и революционно-преобразующей деятельностью рабочего класса. Прак¬
тика мирового рабочего движения, социалистического строительства в
СССР и в странах народной демократии, развивающаяся на основе пре¬
творения в жизнь идей марксизма-ленинизма, показывает, что это учение,
прочно овладев сознанием сотен миллионов людей, стало могучей, неодо¬
лимой движущей силой современности. Когда более 60 лет назад
В. И. Ленин начал свою революционную деятельность, капитализм еще
безраздельно господствовал на земле. С тех пор мир изменился до
неузнаваемости. В течение нескольких десятилетий совершились великие
перемены, произошел коренной поворот в судьбах человечества. И этот
поворот связан с победным шествием идей марксизма-ленинизма.

ЕВ
О функциях советского
социалистического государства
Д. И. ЧЕСНОКОВ
Советское социалистическое государство, как и всякое другое госу¬
дарство, представляет собой политическую надстройку над экономическим
базисом. Естественно поэтому, что с изменением экономической и классо¬
вой структуры общества, строящего социализм, то есть с изменением ба¬
зиса, существенные изменения претерпевает и политическая надстройка —
социалистическое государство. Это предсказал еще Маркс задолго до
победы социалистической революции. В своей знаменитой работе «Кри¬
тика Готской программы» он характеризовал переходный период от капи¬
тализма к коммунизму как период долгих и мучительных родов нового,
коммунистического общества, как революционный период, в течение ко¬
торого происходит упорная борьба рождающегося нового общества с раз¬
битым, но окончательно еще не уничтоженным капитализмом. Этому пе¬
риоду, учил Маркс, соответствует политический строй, который не может
быть не чем иным, как диктатурой пролетариата.
Но и после утверждения социалистического общества, когда задачи
переходного периода уже разрешены, капиталистические элементы окон¬
чательно ликвидированы и общественная собственность на средства про¬
изводства упрочилась, на теле общества все еще сохраняются родимые
пятна старого мира. Частной собственности и эксплуатации уже нет, все
члены общества стали активными строителями коммунизма, и отношения
между ними строятся на началах сотрудничества и взаимопомощи, но
коммунистического равенства между людьми еще'нет. Каждый получает
в соответствии с качеством и количеством затраченного труда. Но лю¬
ди не одинаковы: одни сильнее, другие слабей, производственно-техниче¬
ские навьгки одного совершеннее, чем другого, один холост, другой женат
и имеет детей, которых надо содержать и воспитывать, и т. д. В соответ¬
ствии с этим разные люди располагают разными возможностями для удов¬
летворения своих потребностей. Мера' труда и мера распределения, в ос¬
нове которых лежит принцип «от каждого по способностям, каждому по
его труду», должна строго соблюдаться для того, чтобы поощрять хорошо
работающих и подтягивать отстающих, приучать людей к труду, содейст¬
вовать превращению его в органическую потребность человека. Такова
диалектика исторического развития: для того, чтобы подготовить переход
общества к такому этапу, когда будет действовать принцип,, «каждому по
потребностям», необходимо неукоснительно соблюдать, оберегать и, если
это нужно, принудительно осуществлять принцип «каждому по труду».
Только в этом случае можно обеспечить повышение производительности
труда, необходимое для осуществления коммунистического принципа тру¬
да и распределения, превратить труд в привычку и потребность человека.
Но это значит, что и в коммунистическом обществе, пока оно нахо¬
дится в своей первой фазе, именуемой социализмом, и несет на себе
родимые пятна старого мира, необходимы определенные правовые
нормы, обязательные к исполнению всеми гражданами, а следовательно,

О ФУНКЦИЯХ СОВЕТСКОГО СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО ГОСУДАРСТВА 31
необходимо и государство, стоящее на страже этих норм. Ленин, разъяс¬
няя эту мысль Маркса, писал в гениальном труде «Государство и револю¬
ция», что при социализме «остается еще необходимость в государстве,
которое бы, охраняя общую собственность на средства производства,
охраняло равенство труда и равенство дележа продукта... Для полного
отмирания государства нужен полный коммунизм» (Соч., т. 25,
стр. 439).
Стало быть, при социализме — первой фазе коммунизма — социали¬
стическое государство продолжает существовать, но его формы и содер¬
жание деятельности существенно разнятся от тех, какими они были в пе¬
реходный период. Только окончательное построение коммунистического
общества создает все экономические предпосылки для полного отмира¬
ния государства.
Маркс мог лишь в самых общих чертах охарактеризовать развитие
социалистического государства. Ленин, развивая марксизм в новых исто¬
рических условиях, обобщил опыт диктатуры пролетариата в СССР и дал
всестороннюю характеристику социалистического государства в переход¬
ный период от капитализма к коммунизму. Коммунистическая партия
СССР, ее ЦК, обобщая опыт государственного строительства в условиях
победившего социализма, разработали вопрос о роли и деятельности
социалистического государства в этот период. Рассмотрим подробнее
выводы, к которым пришли Ленин, Коммунистическая партия СССР,
по вопросу об этапах развития социалистического государства и его
функциях.
I. Функции советского социалистического государства
в первую фазу его развития
Уже из сказанного выше следует, что в развитии советского социа¬
листического государства необходимо различать два периода, две фазы.
Каждый из этих периодов характеризуется особым типом экономической
структуры общества. Первый период охватывает эпоху от завоевания
власти рабочими и крестьянами в октябре 1917 года до уничтожения экс¬
плуататорских классов и построения социалистического общества в
СССР. В этот период наряду с родившимися социалистическими отно¬
шениями, носителем которых был рабочий класс, существовали отноше¬
ния капиталистические, а следовательно, сохранялись и их носители —
кулаки, частные торговцы и т. д. Кроме того, в СССР существовало мно¬
гочисленное мелкотоварное производство, которое в начале революции
преобладало в стране. Его представляло единоличное крестьянство.
Основным содержанием переходного периода явилась борьба между ро¬
дившимся, но еще не окрепшим социализмом и разбитым, но оконча¬
тельно не уничтоженным капитализмом. Основным вопросом переходно¬
го периода был вопрос «кто кого». Решение этого вопроса для рабочего
класса СССР осложнялось тем, что в стране преобладало мелкотоварное
производство, порождающее в условиях нэпа капитализм ежедневно, еже¬
часно, стихийно, в массовом масштабе. Вот почему Ленин говорил, что до
тех пор, пока в стране преобладает мелкотоварное производство, для ка¬
питализма сохраняется база более широкая, чем для социализма.
В условиях многоукладное™ страны и ожесточенной классовой борь¬
бы политическая надстройка — социалистическое государство (диктатура
рабочего класса), как и всякое другое государство, имело две основные
функции: внутреннюю и внешнюю. Внутренняя'— держать в узде непо¬
корных, всячески содействуя упрочению и развитию тех общественных от¬
ношений, которые порождают данную надстройку, и внешняя — охранять
территорию, на которую распространяется власть данного государства.
Коренное отличие социалистического государства от государства эксплуа¬
таторских классов состояло в том, что прежние государства держали

32
Д. И. ЧЕСНОКОВ
в повиновении большинство населения, трудящиеся массы, в интересах
ничтожной кучки эксплуататоров, а социалистическое государство подав¬
ляет сопротивление эксплуататоров в интересах большинства населения,
в интересах рабочих, крестьян, интеллигенции, строящих социалистиче¬
ское общество на развалинах разбитого, но еще не уничтоженного ка¬
питализма. В равной мере вовне прежние государства защищали терри¬
торию страны, привилегии и богатства эксплуататорского меньшинства
или обеспечивали расширение территории и увеличение богатств эксплуа¬
таторских классов за счет страданий и крови народных масс, а социали¬
стическое государство, призванное защищать территориальную целост¬
ность, независимость и социальные завоевания — социалистический об¬
щественный строй и народную власть — от посягательств империалисти¬
ческих сил, опирающихся на мощь буржуазных государств, настойчиво
борется за мир.
Но такой ответ является слишком общим, ибо он говорит лишь об
основных функциях государства, не раскрывая его деятельности во
всем объеме, не показывая всего многообразия функций социалистиче¬
ского государства. Если же ближе и конкретнее подойти к вопросу о
функциях социалистического государства на разных этапах его развития,
то их можно определить таким образом: на первом этапе развития со¬
циалистического государства, в условиях переходного от капитализма
к социализму периода, внутренняя деятельность государства шла по
трем основным направлениям. Соответственно этому можно говорить
о трех внутренних функциях социалистического государства.
В о-п е р в ы х, социалистическое государство призвано было пода в-
лять ожесточенное сопротивление разбитых эксплуататоров, которые
стремились, опираясь на поддержку международной реакции, восстано¬
вить власть помещиков и капиталистов. В этих целях эксплуататорские
классы организовали заговоры и мятежи против Советской власти, при¬
звали интервентов и развязали гражданскую войну в стране, не гнуша¬
лись никакими средствами для того, чтобы помешать народу строить со¬
циализм. Аналогично ведут себя разбитые эксплуататорские классы в дру¬
гих странах, где к власти приходит народ, руководимый рабочим классом.
Достаточно вспомнить хотя бы контрреволюционный мятеж в Венгрии
в конце 1956 года.
Подобное сопротивление эксплуататорских классов приходится на¬
сильственно подавлять. Нормы и методы подавления сопротивления бур¬
жуазии различны в разных странах, на разных этапах социалистического
строительства. Они зависят от многих условий, в том числе таких, как
характер и степень ожесточенности сопротивления буржуазии, размеры
вмешательства международной реакции, поддерживающей разбитых экс¬
плуататоров, и т. д.
Однако подавление сопротивления буржуазии не является мерой
чисто административного порядка, осуществляемой только государствен¬
ными органами. Социалистическое государство лишь инструмент в руках
народа для защиты его интересов. Трудящиеся кровно заинтересованы
в том, чтобы сорвать все попытки эксплуататоров реставрировать капи¬
талистические порядки. Поэтому там, где начинались мятежи против Со¬
ветской власти, сразу создавались отряды рабочей милиции, Красной
гвардии из добровольцев. Борьбу с контрреволюционным саботажем, ан¬
тинародной агитацией ведут сами трудящиеся. Они противопоставляют
эксплуататорам свою сознательность, сплоченность, организованность и
дисциплину, позволяющие изобличать и изолировать саботажников, кле¬
ветников, дезорганизаторов и прочих представителей буржуазии и ее при¬
хлебателей. Трудящиеся включаются в борьбу против сил и традиций
старого общества. Опираясь на свое государство, они обуздывают антина¬
родные элементы, осуществляют свою диктатуру в интересах сохранения
и развития социалистической демократии, демократии для народа. Шко¬

О ФУНКЦИЯХ СОВЕТСКОГО СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО ГОСУДАРСТВА 33
ла классовой борьбы, которую проходят рабочие, крестьяне и интелли¬
генция в переходный период,— суровая школа, но именно она воспйты-
вает и закаляет их коммунистические убеждения, содействует выработке
у них сознания солидарности интересов трудящихся, противостоящих ин¬
тересам буржуазии, порождает их социалистическую организованность
и стойкость.
Но политическое подавление сопротивления буржуазии, составляя
непременное условие организации нового общества, не является
единственным и, более того, главным условием построения социали¬
стического общества. Для организации социализма необходимо победить
капитализм экономически.
Вторым направлением внутренней деятельности социалистического
государства в переходный от капитализма к социализму период являет¬
ся организация социалистического производства, создание максимально
благоприятных условий для его развития и укрепления, для усиления по¬
зиций социалистических элементов в борьбе с капиталистическими. До¬
биваясь ограничения и вытеснения капиталистических элементов в об¬
ласти промышленности и торговли и всемерно развивая социалистическую
индустрию, социалистическое государство подготовляет предпосылки для
социалистического преобразования мелкотоварного производства, устра¬
няя тем самым социальную базу, питающую капитализм. Осуществляя
хозяйственно-организаторские функции по руководству социалистическим
производством, социалистическое государство играет громадную экономи¬
ческую роль в преобразовании капиталистического общества в социали¬
стическое.
Для успешного осуществления этой своей функции социалистическое
государство должно привлечь к активному участию в управлении социа¬
листической промышленностью рабочих и служащих, вовлечь их в актив¬
ную борьбу за всемерное расширение социалистического производства,
повышение на этой основе благосостояния трудящихся, за ограничение и
вытеснение капиталистических элементов. Оно должно далее сплотить
непролетарские слои трудящихся, прежде всего крестьянство, вокруг ра¬
бочего класса, поднять их на борьбу с капиталистическими элементами,
убедить их на деле в преимуществах крупного социалистического произ¬
водства в промышленности и в сельском хозяйстве и приобщить к актив¬
ному участию в строительстве социализма и к управлению страной. И в
этом втором случае социалистическое государство представляет собой
лишь орудие рабочего класса и руководимых им трудящихся масс, строя¬
щих социализм. Следовательно, организационно-хозяйственная функция
социалистического государства не является функцией чисто администра¬
тивного порядка. В еще большей степени, чем функция подавления, она
отражает творческую деятельность народных масс, поднявшихся на борь¬
бу за новую, счастливую жизнь. Она воплощает тесное сотрудничество
рабочего класса, крестьянства и интеллигенции, выковывающееся в ходе
совместной борьбы за социализм, воплощает принципы нового, социали¬
стического демократизма.
Третьим направлением деятельности социалистического государ¬
ства внутри общества следует считать культурно-воспитательную работу.
Веками господствующие классы одурманивали сознание масс предрас¬
судками, держали трудящихся в невежестве. Поднявшись на борьбу за
свое освобождение, рабочие и крестьяне жадно потянулись к знаниям, к
науке, без которых нельзя добить такого сильного врага, каким является
буржуазия, нельзя организовать социалистическое общество. Эту тягу к
знанию призвано удовлетворить социалистическое государство. В этих
целях Советская власть с первых дней своего существования развернула
поход за быстрейшую ликвидацию неграмотности, преобразовала старую,
сословную школу в единую трудовую школу, предоставила трудящимся
для бесплатного пользования все библиотеки и другие культурно-просве-
3. -«Вопросы философии» № 7.

34
Д. И. ЧЕСНОКОВ
тительные учреждения, приняла меры для создания новой, социалисти¬
ческой интеллигенции, вышедшей из среды рабочих и крестьян.
Систематическое повышение культурного уровня народа социалисти¬
ческое государство сочетает с организацией коммунистического воспита¬
ния масс. Эту‘воспитательную работу социалистическое государство про¬
водит совместно с самодеятельными организациями трудящихся — про¬
фессиональными, кооперативными, молодежными, спортивными, культур¬
но-просветительными и т. д., проводит в самом ходе борьбы трудящихся
за построение социалистического общества.
Таковы три направления и, соответственно, три функции социалисти¬
ческого государства внутри страны на первом этапе его развития: функ¬
ция ограничения эксплуататорских элементов и по¬
давления их сопротивления; функция хозяйственно-
организаторской работы по руководству социали¬
стическим строительством и вовлечению всех тру¬
дящихся в строительство социализма; функция
культурно-воспитательная, направленная на подъ¬
ем культурного уровня и коммунистической созна¬
тельности трудящихся масс. Все эти функции вытекают из
природы нового, социалистического государства, созданного трудящими¬
ся для своего освобождения от эксплуатации, для построения социали¬
стического общества и повышения культурного уровня народа.
Все три внутренние функции социалистического государства органи¬
чески связаны друг с другом.
На этом основании многие пропагандисты в прошлом, в том числе и
автор этих строк, считали хозяйственно-организаторскую и культурно-
воспитательную деятельность проявлением одной функции. Однако при
внимательном разборе дела нетрудно убедиться, что это не так. Ведь по¬
давление сопротивления эксплуататоров и строительство социализма в
условиях классовой борьбы также неотделимы друг от друга. Однако
никому не приходит в голову на этом основании подавление сопротивления
буржуазии и руководство хозяйственным строительством относить к од¬
ной и той же функции государства. При определении функций государст¬
ва нужно исходить не из связи разных сторон его деятельности — ведь все
они связаны друг с другом и в таком случае логично было бы говорить
вообще об одной -функции государства,— а из специфичности
этой деятельности. А подавление сопротивления классового врага
политическими методами, экономическая деятельность
государства и его деятельность по развитию культуры и повышению
коммунистической сознательности, несомненно, представляют собой
деятельности особого рода. В силу этого уместно говорить о трех само¬
стоятельных функциях социалистического государства, действующих
внутри общества на первом этапе существования этого государства.
Эти три функции действуют на всем протяжении первого периода
развития государства, но формы их проявления, степень развития на раз¬
ных этапах первого периода различны. На самых первых этапах сущест¬
вования социалистического государства подавлять самые острые формы
сопротивления эксплуататоров (заговоры и мятежи против Советской
власти, военное нападение белогвардейцев и интервентов) приходилось
не только политическими мерами, но и силой оружия. Позднее это подав¬
ление осуществлялось главным образом мерами законодательного и поли¬
тического порядка (лишение буржуазии избирательных прав, ограничение
эксплуататорских стремлений буржуазии советскими законами и налого¬
вой политикой социалистического государства и т. д.).
Точно так же хозяйственно-организаторская деятельность социали¬
стического государства в годы гражданской войны ограничивалась глав¬
ным образом обслуживанием Советской Армии, фронта, а потом в годы
нэпа развернулась в грандиозную работу по руководству социалистиче¬

О ФУНКЦИЯХ СОВЕТСКОГО СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО ГОСУДАРСТВА
35
ской индустриализацией страны и по подготовке условий для проведения
социалистической реконструкции сельского хозяйства.
В разных формах и масштабах осуществлялась также деятельность
социалистического государства по развитию культуры и коммунистиче¬
скому воспитанию масс. Однако на всех этапах переходного периода
внутри общества действовали все три функции, обеспечивавшие органи¬
зацию масс на подавление сопротивления буржуазии и строительство со¬
циалистического общества.
Перейдем теперь к рассмотрению внешней деятельности социалисти¬
ческого государства в условиях переходного периода от капитализма к со¬
циализму. Эта деятельность развивается в двух направлениях.
Первым направлением в деятельности социалистического государства
является борьба за мир между народами. Социалистическое государство
как воплощение интересов и воли трудящихся масс глубоко интернацио¬
налистично по своей природе. Ему чужды экспансия, стремление к захвату
чужих территорий или порабощению других народов. Напротив, оно со¬
чувствует освободительной борьбе народов, добивающихся государствен¬
ного суверенитета и национальной независимости, настойчиво ищет пути
и средства для установления дружбы и сотрудничества со всеми другими
народами мира. Война как орудие внешней политики отвергается социа¬
листическим государством, которое активно борется за предотвращение
империалистической, захватнической войны. С первых дней своего суще¬
ствования Советское государство, вышедшее революционным путем из
империалистической войны, повело активную борьбу за мир. Правда,
возможностей одной социалистической страны, находящейся в условиях
враждебного капиталистического окружения, оказалось недостаточно для
того, чтобы предотвратить вторую мировую войну. Империалистическим
агрессорам удалось обмануть свои народы и развязать войну при попус¬
тительстве всех империалистических государств, надеявшихся на то, что
агрессия будет направлена лишь против СССР. Однако существование
Советского Союза и активная борьба социалистического государства за
мир затруднили агрессорам развязывание войны, отсрочили ее возникно¬
вение. Народные массы всех стран выиграли несколько лет мирного су¬
ществования.
Последовательная, целеустремленная борьба за мир и сотрудниче¬
ство народов как основа внешней политики социалистического государст¬
ва представляет собой н о в у ю функцию, которой не знали
эксплуататорские государства. В истории эксплуататорских
государств были периоды, когда они стремились к миру, избегали войны
с сильными противниками или вели оборонительные войны, защищая
свою территорию от нападения со стороны другого государства. Но ни од¬
но из эксплуататорских государств прошлого не отказывалось от расши¬
рения своей территории и порабощения других народов, если считало се¬
бя для этого достаточно сильным и не исключало захватническую войну
из арсенала своей внешней политики. Только социалистическое государст¬
во сделало борьбу за мир и безопасность народов основой своей
внешней политики.
Но одна миролюбивая внешняя политика не может обуздать импе¬
риалистических агрессоров. Социалистическое общество и социалистиче¬
ское государство должны быть готовы к тому, чтобы в случае необходи¬
мости выступить на защиту завоеваний социалистической революции.
Вторым направлением внешнеполитической деятель¬
ности социалистического государства и, следова¬
тельно, особой функцией государства является защи¬
та социалистической Родины от нападения извне.
Такие органы государства, как народное ополчение, народная армия,
органы безопасности и карательные органы, призваны оберегать терри¬
торию социалистического общества, новый общественный строй рожден¬

36
Д. И. ЧЕСНОКОВ
ный революцией, власть рабочих и крестьян от посягательств и происков
международной империалистической реакции. Пока существуют круп¬
ные империалистические страны и алчная империалистическая буржуа¬
зия, до тех пор будет существовать угроза агрессивного нападения на
социалистическое общество, а следовательно, сохранится необходи¬
мость защиты его от нападения извне.
История существования Советского государства — убедительный при¬
мер того, насколько важна эта функция социалистического государства.
Строительство и победа социализма в СССР стали возможны потому,
что социалистическое государство и Советская Армия дали беспощадный
отпор интервентам и все время стояли на страже мирного созидательного
труда народов СССР.
Нетрудно заметить, что обе внешние функции социалистического го¬
сударства — борьба за мир и защита общества от нападения извне —
неразрывно связаны друг с другом. Чем успешнее развертывается борьба
за мир, тем больше гарантий от возможного нападения агрессора.
Внешнеполитические функции государства, как и его внутренние
функции, выражают коренные интересы тружеников советского' общества
и осуществляются при активном участии самих масс. Как и Советское
государство в целом, эти функции являются воплощением самого широко¬
го и самого последовательного социалистического демократизма.
II. Функции советского социалистического государства
во второй фазе его развития
Второй период в развитии советского социалистического государства
охватывает эпоху от построения социалистического общества и до настоя¬
щего времени. Этот период, как и первый, делится на этапы, отличаю¬
щиеся друг от друга: например, годы Великой Отечественной войны Со¬
ветского Союза существенно отличаются от периода послевоенного раз¬
вития. Однако на всех этапах второго периода мы имеем дело с одной
и той же структурой экономических отношений, определяющей особен¬
ности политической надстройки. Эта структура существенно разнится от
экономического строя переходного от капитализма к социализму перио¬
да. В чем же состоит это отличие?
С победой социализма коренным образом меняется экономический
строй общества. Капиталистические элементы в промышленности, торгов¬
ле и сельском хозяйстве окончательно идут ко дну. Соответственно этому
полностью ликвидируются эксплуататорские классы. Мелкотоварное про¬
изводство в основной своей массе было преобразовано на колхозно-коопе¬
ративных началах, в соответствии с чем крестьянство стало колхозным,
окончательно повернуло на социалистический путь развития. Оба основ¬
ных класса советского общества — рабочие и крестьяне — теперь являют¬
ся носителями социалистических форм собственности. Если ранее союз
рабочих и крестьян основывался на правильных взаимоотношениях двух
разнородных экономических укладов — социалистического и мелкотовар¬
ного,— то в настоящий период их союз покоится на сотрудничестве со¬
циалистической промышленности и колхозного производства, представ¬
ляющих однотипные производственные отношения, отношения со¬
циалистические.
В стране безраздельно стал господствовать социализм, новый эконо¬
мический строй, который лишь создавался в переходный период. Естест¬
венно, что этим коренным изменениям в базисе общества соответствовали
серьезные изменения в политической и идеологической надстройке, в
частности в социалистическом государстве. Остановимся прежде всего
на изменении внутренних функций социалистического государства.
С ликвидацией эксплуататоров отпала, отмерла функция подавления
их сопротивления. Раз нет эксплуататоров, то подавлять, стало быть, не¬

О ФУНКЦИЯХ СОВЕТСКОГО СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО ГОСУДАРСТВА 37
кого. Органы принуждения государства, использовавшиеся ранее для по¬
давления эксплуататоров, еще сохраняются, но теперь своим острием
они направлены не внутрь, а вовне страны, обслуживая внешние функции
государства, прежде всего функцию защиты общества от происков агрес¬
сивных.сил.
В стране остались рабочие, колхозники и интеллигенция, кровно свя¬
занные с социализмом и заинтересованные в его укреплении и развитии.
Задача вовлечения всех трудящихся в активную борьбу за коммунизм и
в управление обществом и государством, являвшаяся и в первом перио¬
де главной задачей государства, теперь становится всеобъемлю¬
щей, охватывающей все общество.
Сплочение всех советских людей на основе социалистических произ¬
водственных отношений сопровождается невиданным ростом производст¬
венной и политической активности масс, сознательно строящих комму¬
низм, и вызывает дальнейшее развитие социалистического демократизма,
его расцвет.
Значит ли это, что государство при социализме целиком теряет ад¬
министративно-принудительный характер по отношению к отдельным ли¬
цам и небольшим группам из среды трудящихся, которые нарушают нор¬
мы и законы, регулирующие жизнь людей социалистического общества?
Конечно, нет. При социализме, о чем говорилось ранее, еще сохраняются
различия между рабочими, колхозниками и интеллигенцией, остается
различие между высококвалифицированным и менее квалифицированным
трудом. В равной мере сохраняются еще различия между людьми по сте¬
пени коммунистической организованности и сознательности, не преодо¬
лены еще полностью пережитки капитализма в сознании людей.
Основой социалистических производственных отношений является
общественная собственность на средства производства — всенародное до¬
стояние, неделимые фонды в колхозах. Укрепление и развитие обществен¬
ной собственности на средства производства — непреложное условие раз¬
вития социалистического общества, его постепенного перехода к комму¬
низму. Пока еще не преодолены полностью пережитки капитализма в со¬
знании людей, необходимо строго следить за тем, чтобы общественная
собственность оберегалась, росла и крепла. Это и осуществляет социали¬
стическое государство.
При социализме общественная собственность еще выступает в двух
основньгх формах — всенародного достояния и кооперативно-колхозной
форме, причем соотношение их выражает взаимоотношение двух основных
классов социалистического общества — рабочего класса и колхозного
крестьянства. Необходимо государственно-правовое регулирование соот¬
ношений этих двух основных форм общественной собственности.
Социализм уничтожает разделение людей на эксплуататоров и экс¬
плуатируемых: все граждане имеют равное право на труд, равное право
получать в соответствии с качеством и количеством затраченного труда.
Но равное право, применяемое к разным людям, ведет к известному нера¬
венству в удовлетворении потребностей. Один может удовлетворять их
при данном уровне развития производства полнее, чем другой. У отдель¬
ных людей, зараженных мелкобуржуазными предрассудками, проявляет¬
ся стремление дать обществу труда поменьше, а получить побольше.
Социалистическое государство строго следит за соблюдением норм
труда и норм распределения продуктов в соответствии с принципами со¬
циализма «не трудящийся да не ест» и «от каждого по способностям, каж¬
дому по его труду», материально поощряет хорошо работающих, содейст¬
вуя мерами экономического и законодательного порядка выработке и
укреплению коммунистического отношения к труду, содействуя превра¬
щению труда в привычку и потребность человека.
Труженики при социализме несут определенные обязанности: они
должны честно трудиться, укреплять основы социалистического общества,

38
Д. И. ЧЕСНОКОВ
крепить сотрудничество всех общественных групп и национальностей Со¬
ветского Союза, всемерно укреплять оборонную мощь страны и быть го¬
товыми к защите социалистической Родины от агрессоров, активно бо¬
роться за мир между народами и т. д. Они обладают великими правами,
завоеванными в борьбе: правом на труд, правом на образование, отдых,
бесплатное медицинское обслуживание, пенсионное обеспечение в ста¬
рости, правом управлять производством и государством и т. д.
Правовые нормы социалистического общества оформляют права и
обязанности советских граждан, регулируют, так же, как и нормы ком¬
мунистической морали, поведение людей, их отношение друг к другу, к
обществу и государству. Сознательное и строгое выполнение этих норм
не только не обременительно для тружеников социалистического обще¬
ства, но полностью соответствует их интересам, вытекает из органиче¬
ской потребности самих трудящихся. «Стеснительными» или обремени¬
тельными они могут показаться лишь для людей, зараженных буржуаз¬
ными предрассудками, недисциплинированных людей, лентяев, рвачей,
стремящихся за меньшее количество и качество труда урвать побольше,
хулиганов, людей, зараженных националистическими предрассудками,
и т. д. К ним правовые нормы социалистического общества обращаются
и своей принудительной стороной.
Всякое право, в том числе и социалистическое, содержит в себе не¬
отъемлемый элемент принуждения, ибо право, как говорил Ленин, есть
ничто «без аппарата, способного принуждать к соблюдению права», то
есть без государства.
Таким образом, с победой социализма и вступлением социалистиче¬
ского государства во второй период своего развития отпадает, отмирает
функция подавления эксплуататоров, всемерно развивается советская де¬
мократия, вовлечение масс в управление страной. Социалистическая де¬
мократия обеспечивает расширение прав советских граждан, строгое вы¬
полнение ими своих обязанностей прежде всего в области сохранения и
укрепления общественной собственности на средства производства, по¬
вышения производительности труда, социалистических норм труда и норм
распределения и т. д. Соответственно этому у социалистического государ¬
ства складывается новая функция, функция охраны общественной
собственности, контроля за соблюдением прав и
обязанностей советских граждан, дальнейшего раз¬
вития социалистической законности и социалисти¬
ческой демократии. Аналогичные задачи осуществлялись социа¬
листическим государством и на первой фазе его развития. Подавляя
сопротивление эксплуататоров, социалистическое государство организо¬
вало борьбу за сохранность, упрочение и развитие социалистической соб¬
ственности в ущерб собственности капиталистической, нормировало труд
и распределение в социалистическом секторе народного хозяйства, стояло
на страже революционной законности, направленной против эксплуата¬
торов, привлекало всех трудящихся к подавлению сопротивления буржуа¬
зии, к управлению страной. Тогда эти задачи обслужив-ались всеми внут¬
ренними функциями государства и прежде всего функцией подавле¬
ния эксплуататоров. Теперь, во втором периоде развития социа¬
листического государства, все эти задачи, освобожденные от необходи¬
мости подавления сопротивления эксплуататоров, выросли в самостоя¬
тельную функцию, функцию охраны общественной собственности,
соблюдения социалистической законности и прав граждан, дальнейшего
развития советского демократизма.
Вторым направлением внутренней деятельности
социалистического государства во втором периоде
его развития является деятельность экономическая,
хозяйственн о-о рганизаторская. Ее выражает хозяй¬
ств е н н о-о рганизаторская функция государства. Эта

О ФУНКЦИЯХ СОВЕТСКОГО СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО ГОСУДАРСТВА 39
функция, как отмечалось ранее, существовала и в первой фазе развития
социалистического государства. Новое, однако, здесь состоит в том, что:
а) хозяйственно-организаторская деятельность государства' необы¬
чайно выросла по масштабам, многообразию и сложности в связи с бур¬
ным развитием промышленности, строительства, транспорта, развитием
совхозов, социалистическим преобразованием крестьянских хозяйств и
упрочением колхозного строя.
Если в первый период развития социалистического государства руко¬
водство хозяйственным строительством было подчинено решению задачи
«кто кого?» внутри страны, то на второй фазе развития социалистическо¬
го государства во весь рост встал вопрос о мирном соревновании социали¬
стической системы с капиталистической на международной а р е-
н е. Социалистическое общество и государство созрели для того, чтобы
перегнать наиболее развитые капиталистические страны в области произ¬
водства на душу населения за короткий исторический срок. Сейчас кол¬
хозники, рабочие и служащие совхозов взяли на себя обязательство в
ближайшие годы перегнать Соединенные Штаты Америки по производ¬
ству молока, масла и мяса на душу населения. На ближайшие пятнадцать
лет намечается грандиозный план развития социалистической промыш¬
ленности, выдвигающий Советский Союз на первое место в мире в обла¬
сти промышленного производства. Разумеется, решение всех этих гран¬
диозных задач немыслимо без организующей роли социалистического го¬
сударства и Коммунистической партии Советского Союза.
б) рост народного хозяйства, а также рост политической и трудовой
активности народа выдвинул задачу дальнейшего упрощения и
удешевления государственного аппарата, в частности
тех его звеньев, которые осуществляют планирование народного хозяй¬
ства и непосредственное руководство хозяйственной деятельностью, зада¬
чу изменения методов руководства и управления хозяй¬
ством применительно к условиям победившего социализма. Решая эти
задачи, Коммунистическая партия и правительство провели в последние
годы ряд мероприятий, рассчитанных на дальнейшее повышение творче¬
ской активности масс и придание большей гибкости государственному ап¬
парату. Проведены были меры по сокращению и упрощению государ¬
ственного аппарата, по расширению прав союзных и автономных респуб¬
лик, а также местных органов Советской власти, по реорганизации управ¬
ления промышленностью и строительством. В значительной мере пере¬
строена система планирования народного хозяйства, позволяющая шире
использовать инициативу масс. Наконец, сейчас осуществляется реорга¬
низация МТС, что вызовет необходимость дальнейшего расширения прав
местных органов власти и укрепления районного звена советского госу¬
дарственного аппарата.
Известная децентрализация управления промышленностью, строи¬
тельством и сельским хозяйством не означает, однако, отказа нашей пар¬
тии от основного принципа партийного и государственного строитель-
ства — принципа демократического централизма. Социалистическое
хозяйство как организованное хозяйство не может быть полностью децент¬
рализовано. Централизм, обеспечивающий единство во всей системе на¬
родного хозяйства, как в области производства, так и распределения об¬
щественных продуктов,— необходимое условие социалистической госу¬
дарственности. Известная децентрализация управления осуществляется
у нас в условиях сохранения централизованного планирования. С дру¬
гой стороны, единство и целеустремленность в деятельности всех звеньев
государственного аппарата, в деятельности всего государства вносятся
Коммунистической партией. Естественно поэтому, что в современных
условиях роль Коммунистической партии как направляющей и органи¬
зующей силы всего социалистического общества, роль ее Центрального
Комитета еще более возрастает.

40
Д. И. ЧЕСНОКОВ
Четыре основных момента определяют повышение ее роли в рассмат¬
риваемый период. Во-первых, развитие советской социалистической де¬
мократии, все большее возрастание роли социалистической сознательно¬
сти и организованности масс порождают бурное развитие их творческой
инициативы, еще более активное участие в управлении государством. Но
все это не может не означать дальнейшего возрастания роли политико¬
воспитательной работы в массах, проводимой Коммунистической пар-
тией, возрастания роли партии как направляющей силы государства.
1 Во-вторых, проведенные партией мероприятия по улучшению госу¬
дарственного аппарата, реорганизации управления промышленностью и
строительством, укреплению колхозного строя и расширению прав мест¬
ных органов власти и т. д. повышают ответственность Коммунистиче¬
ской партии, которая является основной силой, вносящей единство в рабо¬
ту всех звеньев государственного аппарата, низших- и высших, умело со¬
четающей всемерное развитие инициативы мест и расширение их прав
с решительной борьбой с местничеством, с защитой общенародных, обще¬
государственных интересов.
В-третьих, проведенные партией меры по расширению прав союзных
республик повышают роль Коммунистической партии как силы, последо¬
вательно осуществляющей ленинскую национальную политику, направ¬
ленную на всемерное развитие прав союзных республик и их инициативы
в деле наибыстрейшего расцвета хозяйства и культуры с учетом их на¬
циональных особенностей, политику, направленную на сочетание специ¬
фических интересов республик с общенародными, общегосударственными
интересами. Коммунистическая партия Советского Союза, руководствую¬
щаяся принципами социалистического интернационализма, кладет их в
основу правильного сочетания общенародных интересов страны и специ¬
фических интересов отдельных республик.
Наконец, четвертое и последнее. Развитие социалистического демо¬
кратизма и рост творческой активности масс приводят к дальнейшему
развитию и усложнению деятельности общественных организаций (про¬
фессиональных, кооперативных, молодежных и т. д.), к возрастанию их
роли в приобщении масс к строительству коммунизма. Коммунистическая
партия направляет их деятельность к единой цели — к коммунизму.
Все эти обстоятельства повышают ответственность и роль Коммуни¬
стической партии как руководящей силы общества и государства. Авто¬
ритет Коммунистической партии, ее сила основываются на безграничном
доверии масс, на ее нерушимых связях с массами. Этот авторитет под¬
нялся сейчас на недосягаемую высоту и свидетельствует о всемирно-исто¬
рической роли КПСС в строительстве коммунистического общества.
Третья внутренняя функция социалистического
государства — функция культурно-воспитательная,
так же как и хозяйственно-организаторская, полу¬
чает свое дальнейшее совершенствование и разви¬
тие. Известно выражение Ленина: государство сильно сознательностью
масс. По мере развития социалистического общества повышается благо¬
состояние и культурный уровень населения, растут культурные запросы
народа, его коммунистическая организованность и сознательность. Социа-
листйческое государство призвано все полнее удовлетворять растущие
культурные запросы населения, все полнее и шире применять
организационно-воспитательные меры, постепенна
ограничивая сферу применения административно¬
принудительных мер. В соответствии с этим развивают и совер¬
шенствуют свою организационно-воспитательную работу все массовые
организации трудящихся, тесно сотрудничая с государством в деле об¬
служивания культурных запросов населения, коммунистического воспита¬
ния масс и приобщения к управлению обществом. Но это значит, что раз¬
витие культурно-воспитательной функции ведет к дальнейшему росту ак¬

О ФУНКЦИЯХ СОВЕТСКОГО СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО ГОСУДАРСТВА
41
тивности народных масс, к дальнейшему расцвету советского социалисти¬
ческого демократизма.
Так обстоит дело с внутренними функциями советского социалисти¬
ческого государства во второй фазе его развития.
Рассматривая изменения внешних функций социалистического госу¬
дарства, осуществившиеся во второй период его развития, необходимо
учесть изменения, происшедшие не только в экономическом строе внутри
страны, но и на международной арене. Сам факт победы социализма
в одной стране имеет всемирно-историческое значение. Трудящиеся массы
всех стран убедились, что рабочие и крестьяне, взявшие власть в свои
руки, могут построить новое, социалистическое общество без капитали¬
стов и несмотря на их сопротивление. Трудящиеся зарубежных стран уви¬
дели общество, о котором мечтали целые поколения угнетенных и обездо¬
ленных, и это не могло не вызвать могучего подъема освободительной
борьбы во всех капиталистических странах.
Вторая мировая война и решающая роль, сыгранная страной социа¬
лизма в разгроме фашистских агрессоров, еще более повысили авторитет
Советского Союза и дали новый могучий толчок развитию социалистиче¬
ского и демократического движения во всем мире, освободительной борь¬
бы в колониальных и зависимых странах. После второй мировой войны в
соотношении сил социализма и капитализма на мировой арене произошли
коренные изменения. Эти изменения шли по трем основным направ¬
лениям:
а) Наряду с Советским Союзом возникли и окрепли народно-демо¬
кратические государства в Европе и Азии; на путь социализма вступила
величайшая страна в мире — Китай. Образовался могучий социалистиче¬
ский лагерь во главе с Советским Союзом, располагающий третьей частью
территории земного шара с населением около миллиарда человек.
б) Стала рушиться, распадаться колониальная система империализ¬
ма. Из когтей империализма вырвались народно-демократические страны
Азии. Освободились и стали на путь самостоятельного государственного
развития народы Индии, Индонезии, Бирмы, Объединенной Арабской
Республики, Цейлона, Лаоса, Камбоджи и т. д. Развернулось мощное
антиимпериалистическое движение на африканском континенте, в странах
Южной Америки. Колониальный мир, многие десятилетия составлявший
резерв империализма, окончательно разрушается, и на его развалинах
растут и ширятся могучие антиимпериалистические силы, которые прорва¬
ли плотину империализма и выводят народы всех континентов на путь
строительства новой жизни.
в) Лагерь империалистических стран, руководимый США, в настоя¬
щее время намного уступает социалистическому лагерю. Если же учесть,
что капитализм разъедается глубочайшими внутренними противоречия¬
ми: противоречиями между рабочим классом и крестьянством, с одной
стороны, буржуазией и помещиками — с другой; противоречиями между
империалистическими странами, особенно между Англией и США, За¬
падной Германией и Англией, Францией и Западной Германией и т. д., то
станет ясно, что империалистический лагерь уже сейчас слабее социали¬
стического. Канула в вечность полоса развития, когда СССР находил¬
ся в кольце враждебного, капиталистического окружения. Теперь
в о,п рос встал по-другому: единый, могучий социали¬
стический лагерь противостоит слабеющему импе¬
риалистическому лагерю.
В этих условиях внешняя деятельность социалистического государ¬
ства идет по трем основным направлениям. Во-первых, социалистическое
государство, как и на первом этапе своего развития, ведет активную
борьбу за мир. Уже тогда борьба за мир затрудняла агрессорам развязы¬
вание войны, отдаляла сроки ее возникновения. Теперь, в новых условиях,
появилась возможность предотвратить мировую войну. Как отме¬

42
Д. И. ЧЕСНОКОВ
тил XX съезд КПСС, в настоящее время активную борьбу за мир ведут
не только Советский Союз и все страны социалистического лагеря, но и
освободившиеся от колониального гнета народы Индии, Бирмы, Индоне¬
зии и других стран. Зона мира стала намного шире зоны стран социали¬
стического лагеря и охватывает сейчас подавляющее большинство населе¬
ния земного шара. В самих империалистических странах развернулось
широкое народное движение за мир, что заставляет агрессоров маскиро¬
ваться, фальшиво кричать о своем миролюбии. Но это означает, что наро¬
ды мира, опираясь на активную борьбу за мир всего социалистического
лагеря, руководимого Советским Союзом, могут схватить за руки поджи¬
гателей войны, обуздать агрессоров и не допустить новой войны. Разумеет¬
ся, возможность или невозможность доказуема, как отмечал Ленин, лишь
практически. Пока есть империализм, есть экономический источник и,
следовательно, опасность войны, ее возможность. От самих трудящихся
масс, от их активности в борьбе за мир зависит решение величайшей,
благороднейшей задачи обуздания агрессивных сил и спасения челове¬
чества от ужасов новой войны.
Новые условия, связанные с изменением соотношения сил на между¬
народной арене и возникшей возможностью предотвращения мировой
войны, создали благоприятную почву для дальней¬
шего развития активной борьбы за мир и сотрудни¬
чество народов, составляющей неотъемлемую функ¬
цию социалистического государства.
Образование социалистического лагеря породило новый, неизвестный
ранее тип отношений. Основой внешней политики социалистического госу¬
дарства являются равноправие, уважение территориальной целостности и
независимости другого государства, невмешательство в его внутренние
дела, мирное сосуществование государств с различными социальными си¬
стемами, экономическое и культурное сотрудничество (торговые отноше¬
ния без всякой дискриминации, обмен культурными ценностями, сотруд¬
ничество ученых, артистов, писателей и т. д.). Эти принципы получают
сейчас все большее признание у всех народов и государств, стремящихся
к миру, добрососедским отношениям и сотрудничеству между народами.
Естественно, что эти принципы определяют и отношения между странами
социалистического лагеря. Однако они не исчерпывают существа отноше¬
ний между ними. Однотипные по своей социальной природе, верные прин¬
ципам классовой солидарности и социалистического интернационализма,
социалистические государства строят свои отноше¬
ния на началах полного равенства, бескорыстной
дружбы и братской взаимопомощи в интересах раз¬
вития всего социалистического лагеря. Эти принципы и
лежат в основе отношений советского социалистического государства со
всеми государствами социалистического лагеря. Но тем самым,
у Советского государства родилась новая функ¬
ция— организация тесного сотрудничества и взаи¬
мопомощи со странами социалистического лагеря
в целях дальнейшего укрепления и развития всех
социалистических стран и тем самым всего лагеря
социализма.
Наконец, третьим направлением внешней деятельности Советского
государства является укрепление обороноспособности страны. Несмотря
на изменение соотношения сил на международной арене в пользу социа¬
лизма, а в известной мере в силу этого изменения, империалистические
круги прилагают отчаянные усилия для увеличения напряженности в меж¬
дународных отношениях, организуют бешеную гонку вооружений, подго¬
тавливают новую войну. Естественно, что советское социалистическое го'
сударство не может проходить мимо этих действий империалистов и при¬
нимает меры для укрепления оборонной мощи страны. В то же время Со¬

О ФУНКЦИЯХ СОВЕТСКОГО СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО ГОСУДАРСТВА
43
ветское государство настойчиво борется за разрядку напряженности в
международных отношениях, за прекращение гонки вооружений, а также
испытаний атомного и водородного оружия и его полное запрещение. Не¬
давно закончившаяся сессия Верховного Совета СССР приняла истори¬
ческое Постановление об одностороннем прекращении в Советском Сою¬
зе испытаний атомного и водородного оружия и обратилась с призывом
к парламентам других стран поддержать это решение.
Усилия Советского государства по укреплению обороны страны нель¬
зя отрывать от усилий, направленных на разрядку международных отно¬
шений и сокращение вооружения всех великих держав. Пока агрессоры
существуют и ведут подготовку войны, необходима максимальная бди¬
тельность по отношению к их проискам и постоянная готовность в случае
необходимости нанести им ответный сокрушительный удар.
Итак, в трех функциях проявляется внешнеполитиче¬
ская деятельность Советского государства в на¬
стоящий период: борьба за мирное сосуществова¬
ние стран с разными социально-экономическими
системами и сотрудничество народов, поскольку речь
идет об отношении Советского государства со всеми государствами
мира; тесное сотрудничество и братская взаимопо¬
мощь со странами социалистического лагеря; укреп¬
ление обороноспособности страны, ее готовности ответить
двойным ударом на удар поджигателей новой войны.
Внешние функции социалистического государства, как и его внутрен¬
ние функции, в условиях победившего социализма показывают невидан¬
ный расцвет социалистического демократизма. Достаточно напомнить
о всенародном движении за мир в нашей стране, чтобы убедиться в
неразрывной связи государственной функции борьбы за мир с движе¬
нием самих трудящихся масс. То же самое можно сказать о сотрудниче¬
стве со странами социалистического лагеря и укреплении обороны страны.
Все функции социалистического государства являются воплощением раз¬
вившегося советского демократизма.
III. Роль социалистического государства и критика некоторых
ревизионистских установок
Оппортунисты различных мастей от правых социалистов типа Б. Ка¬
утского до некоторых горе-коммунистов, впавших в ревизионизм, стре¬
мясь опорочить социалистическое государство, объявляют его бюрократи¬
ческим. Эти господа, независимо от того, прямо ли они заявляют, что
марксизм устарел, или выставляют себя людьми, якобы развивающими
марксизм, борются с этим учением, ополчаясь прежде всего на его серд¬
цевину — теорию диктатуры пролетариата. Ими отрицается или иска¬
жается марксистское положение о том, что на смену буржуазному госу¬
дарству должно прийти социалистическое государство,
имеющее свои органы принуждения, свой аппарат
управления производством и распределением про¬
дуктов и т. д., и что это государство отомрет только после того, как
оно выполнит свою всемирно-историческую роль по созданию коммуни¬
стического общества.
Сейчас в число критиков коренных принципов марксистской теории,
и прежде всего теории социалистического государства, включились авто¬
ры программы Союза коммунистов Югославии. Они утверждают, буд¬
то бы сохранение государства при социализме ставит его «над обще¬
ством», превращает в бюрократический придаток, имеющий обособлен¬
ные от народа интересы, а потому якобы сковывающий инициативу
масс. Социалистическое государство, утверждает программа СКЮ, «пре¬
вращается в фактор застоя и торможения общественного развития».

44
Д. И. ЧЕСНОКОВ
В программе проводится антиленинская, разрывающая с марксист¬
ской теорией классовой борьбы концепция, согласно которой социали¬
стическое государство, управляющее собственностью, сближается, а по
существу, отождествляется с империалистическим государством. Так, на¬
пример, в программе говорится: «Процесс слияния верхушек монополий
с государственным управлением продолжается и дальше. Однако, беря
на себя значительные экономические функции, государство и государ¬
ственный аппарат получают свою самостоятельную экономическую базу,
и на основании этого вырастает новая общественная роль государствен¬
ного аппарата. Государственный аппарат в стремлении достичь само¬
стоятельности в своих функциях становится над обществом и проявляет
тенденцию ко все большему ограничению как роли частного капитала,
так и роли рабочего класса». Итак, современное империалистическое го¬
сударство, по утверждению авторов программы, становится над обще¬
ством, над классами, ограничивая как роль буржуазии («частного капи¬
тала»), так и роль рабочего класса. Что это как не разрыв с марксист¬
ской теорией классовой борьбы, с марксистской теорией государства?
Авторы программы утверждают далее, что централизованное социали¬
стическое государство, опирающееся на государственную собственность
и выступающее организатором коммунистического строительства, якобы
тем самым становится над рабочим классом и над обществом как чуж¬
дая и враждебная народу бюрократическая сила. Разъясняя эту концеп¬
цию программы, Ратислав Раткевич в журнале «Наша стварност» пи¬
шет: «Государственная собственность на средства производства и управ¬
ление ею со стороны централизованного государственного аппарата яв¬
ляются экономическими основами бюрократизма и этатистических ис¬
кривлений».
Как видим, теоретики вроде Раткевича все валят в одну кучу, вся¬
чески затушевывая тот факт, что империалистическое, бюрократическое
государство защищает интересы капиталистов и держит в повиновении
трудящихся, а социалистическое государство защищает интересы трудя¬
щихся и служит в их руках орудием подавления сопротивления эксплуа¬
таторов. Если буржуазное государство всяческими уловками и ухищре¬
ниями отталкивает массы от управления, то социалистическое государ¬
ство вовлекает всех трудящихся в управление страной. Если буржуазный
государственный аппарат по природе своей антинароден, бюрократичен и
состоит из наиболее доверенных людей эксплуататоров, то социалистиче¬
ский аппарат народен по своей природе, вербуется из лучших представи¬
телей рабочих, крестьян и интеллигенции, беззаветно преданных народу
и контролируемых народом. Бюрократические же извращенияв ра¬
боте отдельных звеньев государственного аппарата, во-первых, противоре¬
чат природе социалистического общественного строя и социалистического
государства, а во-вторых, сразу же вскрываются и преодолеваются ком¬
мунистическими партиями и социалистическими государствами на основё
бурного развития активности, инициативы и самодеятельности народных
масс. Но что Раткевичу и другим ревизионистам до всего этого?
Далее, неверно, что буржуазное государство даже там, где усилен¬
но насаждается государственный капитализм, управляет капиталистиче¬
ским хозяйством. Сращение буржуазного государственного аппарата с
монополиями и рост государственного капитализма, расширение хозяй¬
ственной деятельности империалистического государства в этот период
не отменяет того факта, что в конечном счете хозяйством в буржуазных
странах управляют сами капиталисты или их объединения — концерны,
синдикаты и другие монополистические союзы,— а государство стоит на
страже их интересов. Только социалистическое государство, выражаю¬
щее волю народа, действительно руководит хозяйством в интересах на-:
рода, в интересах социализма, вовлекая в управление производством са¬
мих работников, как непосредственно, так и через посредство обществен-

О ФУНКЦИЯХ СОВЕТСКОГО СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО ГОСУДАРСТВА
15
ных организаций. В этом один из источников силы социалистического
государства, одно из важнейших условий, позволяющих рабочему классу
играть руководящую роль в обществе.
Тем более неверно противопоставлять общие интересы рабочего
класса, представляемые социалистическим государством, интересам ра¬
ботников, занятых на отдельном предприятии. На деле они органически
сочетаются, причем рабочие привлекаются не только к управлению своим
предприятием, на котором они работают, но через систему государствен¬
ных и общественных организаций к управлению всем производ¬
ством, выступая тем самым как государственно организо¬
ванный класс. Ревизионисты же требуют, чтобы рабочий класс раз¬
бился на отдельные самоуправляющиеся коллективы, действующие
самостоятельно, помимо партии и государства. Но подобный подход ве¬
дет к анархическому противопоставлению политики хозяйству, политиче¬
ского и хозяйственного руководства обществом. В жизни не может быть
такого разделения между политикой и хозяйством ни в переходный пе¬
риод, ни при социализме. Управление и развитие социалистического хо¬
зяйства происходит в условиях борьбы с капиталистическими элемента¬
ми внутри страны (пока они не ликвидированы) и борьбы двух миров —
мира социализма и мира капитализма — на международной арене.
Как же можно, не впадая в оппортунизм, изолировать этот процесс раз¬
вития социалистического хозяйства от классовой политической борьбы?
Как же можно в этих условиях хозяйственное руководство лишить поли¬
тического характера?
Социалистическое общество покоится на сотрудничестве двух клас¬
сов — рабочих и крестьян. В хозяйственном и культурном строительстве
соотносятся, сотрудничают оба эти класса. Но взаимоотношение классов,
учит ленинизм, есть не только сфера экономики, но и сфера политики.
И в этом отношении руководить хозяйственным строительством — значит
прежде всего проводить правильную экономическую политику во вза¬
имоотношениях рабочих и крестьян.
С другой стороны, как может социалистическое государство осуще¬
ствлять внешнюю и внутреннюю политику, выражающую интересы
народа и социалистического производства, не опираясь на всю мощь со¬
циалистической экономики, будучи оторванным от него? Одним из источ¬
ников силы социалистического государства, определяющих его новую
роль, является то, что оно в своей деятельности воплощает политическую
и производственную активность народа, опирается на могучую социали¬
стическую экономику, развитием которой руководит.
Нет! Тысячу раз прав был Ленин, подчеркивавший в борьбе с оппор¬
тунистами нераздельность экономики и политики, учивший, что политик
ка есть концентрированное выражение экономики, что в силу этого по¬
литика не может не иметь первенства над экономикой. Как бы
ревизионисты и анархиствующие элементы ни стремились оторвать хо¬
зяйство от политики, марксисты всегда стоят на точке зрения нераздель¬
ности их. Но это значит, что органы хозяйства не могут не быть связа¬
ны с политикой, а там, где речь идет о всенародном достоянии в уело-
виях классового общества, не могут не быть органами государства.
Больше того, именно этим органам государства Ленин предрекал
великую будущность. Говоря об отмирании аппарата государственного
управления, «аппарата в узком смысле слова», он указывал на то, что со¬
ветам народного хозяйства «одним только из всех государственных учреж¬
дений... суждено расти, развиваться и крепнуть, заполняя собой всю глав¬
нейшую деятельность организованного общества» (Соч., т. 27, стр. 372).
Этот аппарат, как один из государственных органов, не может не быть
в какой-то мере политическим аппаратом. Только с построением комму¬
нистического общества, когда сотрутся остатки классовых различий
внутри страны и отомрет государство, подобный аппарат, видоизменяясь

46
Д. И. ЧЕСНОКОВ
применительно к новым условиям, утратит политический характер. А до
тех пор социалистическое государство будет выступать силой, органи¬
зующей планомерное развитие социалистического производства через все
свои органы и прежде всего органы хозяйственные и плановые.
Сколько бы раз ни склоняли ревизионисты понятия «демократия»,
«рабочая демократия» и т. д., им не удается обосновывать свое требо¬
вание отстранить государство от руководства производством, так как на
деле подобное отстранение означает умаление роли рабоче¬
го класса как руководящей силы, организующей
борьбу за коммунизм. Оно означает умаление роли рабочего
класса, поскольку лишает его возможности выступать как господствую¬
щий класс в качестве единой, классово организованной силы, руко¬
водящей всем ходом общественного производства,
в частности, лишает рабочий класс возможности воздействовать в каче¬
стве сплоченной силы на крестьянство в целях пре¬
образования' мелкотоварного производства.
Ревизионисты извращают существо ленинского учения о системе дик¬
татуры пролетариата. Ленин всегда подчеркивает, что диктатура проле¬
тариата есть понятие государственное. Будучи государством осо¬
бого рода, государством, главное назначение которого состоит
в вовлечении масс в управление страной и в перевоспитании их под руко¬
водством рабочего класса и его авангарда — Коммунистической партии,
это государство не может осуществлять своих функций без массовых об¬
щественных организаций, действующих вместе с государственными, под
руководством Коммунистической партии. Поэтому Ленин говорил о строй¬
ной и гибкой системе диктатуры пролетариата, состоящей из совет¬
ских, профсоюзных, кооперативных и т. д. организаций, руководимых пар¬
тией (см. работу Ленина «Детская болезнь «левизны» в коммунизме»).
Советские (государственные) органы тесно связаны с общественными и
в руководстве партии черпают свои силы. Ревизионисты боятся связи об¬
щественных организаций с государственными, боятся руководящего по¬
ложения правящей Коммунистической партии в социалистическом госу¬
дарстве, в системе диктатуры рабочего класса. Они призывают «освобо¬
дить» государство от «опеки» партии, от «сращения» партийного аппарата
с государственным (так называют авторы программы СКЮ руководя¬
щую роль партии), призывают вырвать массовые общественные органи¬
зации из системы диктатуры пролетариата. По сути дела, они стремятся
подменить государство и партию в области хозяйственного и культурно¬
го строительства существующими или вновь созданными организациями.
Подобные воззрения выдаются ими за марксистскую теорию отмирания
государства.
Несомненно, развитие социалистического общества и расцвет социа¬
листической демократии ведут и не могут не вести к дальнейшему повы¬
шению роли массовых общественных организаций, расширению их функ¬
ций в системе диктатуры рабочего класса, а после ликвидации эксплуата¬
торов, к дальнейшему расширению объема воспитательной деятельности
государства за счет ограничения его административно-принудительной де¬
ятельности, к переходу некоторых видов деятельности государства, частич¬
но или полностью, в ведение общественных организаций. (Например, к
профсоюзам уже сейчас отошли в значительной мере вопросы нормирова¬
ния труда и заработной платы, охрана труда на производстве, решение
производственных вопросов, охрана здоровья и организация отдыха
и т. д.)
Но при этом не нарушается, а укрепляется связь обществен¬
ных организаций с государственными. Деятельность общественных орга¬
низаций по руководству развитием хозяйства и культуры не утрачивает
своего политического характера, а руководящая роль партии, как
это показано выше, возрастает. Вся система социалистической государ¬

О ФУНКЦИЯХ СОВЕТСКОГО СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО ГОСУДАРСТВА
47
ственности и социалистического демократизма совершенствуется, воз¬
растает активность масс в строительстве социализма и коммунизма, и
ускоряются темпы этого-строительства. Это и есть путь, ведущий к отми¬
ранию государства.
Выражение «отмирание государства», разъяснял Ленин, выбрано
Энгельсом очень удачно, ибо оно указывает на естественность и длитель¬
ность процесса. По мере того как решаются те или иные задачи, стоя¬
щие перед диктатурой пролетариата, отпадает необходимость в опреде¬
ленных сторонах деятельности социалистического государства. Следова¬
тельно, будут отмирать одни функции социалистического государства,
видоизменяться другие и т. д. Например, с построением социалистическо¬
го общества и уничтожением эксплуататорских классов, отпала необхо¬
димость подавления сопротивления эксплуататоров. Насильственные
органы социалистического государства, и прежде всего армия и развед¬
ка, сохраняются главным образом для того, чтобы давать отпор импе¬
риалистическим агрессорам, вмешивающимся во внутренние дела социа¬
листического общества, пресекать их попытки восстановить капиталисти¬
ческие порядки в социалистических странах.
В равной мере, когда будут решены задачи в области организацион¬
но-хозяйственной и культурно-воспитательной — обеспечено по¬
строение высшей фазы коммунистического обще¬
ства, преодолены остатки классовых различий между рабочими и
крестьянами, развито производство настолько, чтобы обеспечить действие
принципа «от каждого по способностям, каждому по его потребностям»,
когда все люди будут коммунистически перевоспитаны и т. д.,— посте¬
пенно отомрет необходимость в государственном руководстве развитием
хозяйства и культуры, отомрет необходимость в принудительно-правовых
нормах, регулирующих поведение людей, и отомрут органы, стоящие на
страже этих норм (суд, прокуратура и т. д.). Весь этот процесс осуще¬
ствляется и будет осуществляться на основе дальнейшего развития со¬
ветской социалистической демократии, роста и расширения сферы дея¬
тельности всех массовых организаций, повышения роли Коммунистиче¬
ской партии. Никакого другого пути к отмиранию государства нет. Стало
быть, не только в переходный от капитализма к социализму период, но
и в период социализма, когда у государства отмирают одни функции и
видоизменяются другие, оно продолжает существовать.
Только тогда, когда коммунистическое общество поднимется от
первой фазы ко второй и в обществе безраздельно будет господствовать
единая форма собственности — всенародное достояние,— сотрутся остат¬
ки различий между рабочими, колхозниками и интеллигенцией, и каж¬
дый, отдавая обществу- по своим способностям, будет получать по по¬
требностям, лишь тогда внутри общества создадутся все экономические
предпосылки для полного отмирания государства.

Дискуссия об абстрактном
искусстве на страницах
прогрессивной печати США
Л. М. ЗЕМЛЯНОВА
В настоящее время центром абстрактного искусства и философских
теорий, стремящихся обосновать абстрактивизм, являются США.
Пропаганде абстрактного искусства в США служат многочислен¬
ные теоретические и иллюстрированные журналы, выставки художников-
абстрактивистов (персональные, сезонные и т. д.), различные музеи.
Из философских школ особенно старательно занимаются абстракти-
визмом семантики. Семантические теоретики много толкуют о познава¬
тельных возможностях абстрактивизма, который якобы является зна¬
мением времени в искусстве, соответствующим новой эре развития
философии, начавшейся с таких научных открытий XX века, как теория
относительности Эйнштейна, квантовая механика, теория электромагнит¬
ного поля и другие. Эти научные теории якобы отбросили все ранее
существовавшие методы исследования, построенные на показаниях че¬
ловеческих чувств, и повелительно потребовали обращения к воображе¬
нию и абстракции. Так, один из пропагандистов абстрактивизма, Ро¬
нальд Пикок, в своем выступлении на VI конгрессе Международной фе¬
дерации по изучению современных языков и литератур, состоявшемся в
Оксфорде в 1954 году, говорил: «Абстракция — это мир относительно¬
сти и квантовой механики, которые... были революционны, так как они
принесли не только новые открытия по существу, но и изменения в на¬
шем образе мышления о мире... Наука, которая в XIX веке говорила о
фактах и определенностях, теперь описывает существование вещей, ко¬
торые нельзя видеть, или, если они становятся обозримыми, нельзя точ¬
но знать, где они. Это означает конец неизменного, реального, замеще¬
ние ощущения символом» («Literature and science. Proceedings of the
sixth, triennial Congress, Oxford, 1954». Oxford, 1955, p. 326).
Абстрактивизм, утверждает Пикок, означает разрыв искусства с дей¬
ствительностью. Вместо веры в значимость действительности он предла¬
гает верить в образы, символы, знаки, живущие своей собственной
жизнью в воображаемом мире художника. Пикок заявляет, что абстрак¬
тивизм «а данном этапе является той общей платформой, которая спо¬
собствует сближению науки с искусством и углубляет познавательное
значение последнего.
Уже в этих рассуждениях нетрудно увидеть попытку идеалистов
использовать новый этап развития науки для опровержения материализ¬
ма. Как и в начале XX века, когда успехи физики, расширившие знания
о мире, открывшие новые закономерности движения материи, были ис¬
пользованы идеалистами для отрицания существования материи, так и
теперь из открытия новых явлений и закономерностей природы идеали¬
сты делают вывод, что наши представления возникают не как отражение
явлений природы, а порождаются нашим сознанием. Как и в начале
века, когда В. И. Ленин в труде «Материализм и эмпириокритицизм»
подверг уничтожающей критике все эти попытки идеалистов использо-

ДИСКУССИЯ .ОБ. АБСТРАКТНОМ ИСКУССТВЕ
49
ватыновый этап развития науки для отрицания материализма, так теперь
идеалисты пытаются использовать ломку старых представлений для от¬
рицания объективной реальности, существующей вне нашего сознания.
Семантики много говорят о познании и опыте, но следует иметь
в виду, что эти понятия наполнены у них чисто идеалистическим содер^-
жанием. Под познанием они подразумевают не познание объективной
реальности, существующей независимо от человека и человечества, а ис¬
следование и толкование субъективного сознания и подсознания. Что ка¬
сается словечка «опыт», всегда служившего прибежищем для идеалистов
всех видов, то оно толкуется семантиками в чисто махистском духе как
опыт сознания и подсознания.
Представитель эмпириосимволизма в американской эстетике Уил¬
лард Арнетт в своей статье «Поэзия и наука» (W. Е. Arnett «Poetry
and science». «Journal of aesthetics and art criticism». Baltimore,
v. 14, № 4, 1956), выясняя «познавательное» значение искусства и соот¬
ношение его с наукой, говорит, что поэзию и науку объединяет то, что
они в одинаковой степени являются продуктами человеческого воображе¬
ния, символическими величинами, созданными в сфере опыта сознания.
Разница между поэзией и наукой, по его утверждению,— в природе сим¬
волов и содержании самого опыта. Объективной истины нет, заявляет Ар¬
нетт. Мир — это хаос, и внести в него стройность нам помогают поэзия
и наука, комбинируя из символов в сфере опыта (то есть сознания) нуж¬
ную нам истину.
Арнетту вторит Уильям Филлипс, один из столпов фрейдизма в со¬
временной американской эстетике. Объективной истины нет, говорит он
в своей статье «Истина и искаженное видение», напечатанной в журнале
«Partisan Review» (1957, spring, № 2), объективная истина в искусстве —
удел низменного направления, реализма, которое всегда плелось в хво¬
сте социальных движений в угоду плебеям. Истина субъективна. Она
доступна и понятна только небольшим группам людей. Глашатаями ее
в искусстве выступают безумные гении, так как между истиной и невро¬
зом, по мнению Филлипса, существует связь, усиливающаяся по мере
роста внимания общества к явлениям «общего невроза». «И кто знает,—
заключает Филлипс,— может быть, однажды психически ненормальный
художник станет столпом общества» (р. 184).
Защитники абстрактивизма нередко утверждают, что абстрактное
искусство по сравнению с реалистическим имеет преимущество с точки
зрения не только познавательной ценности, но и эстетической. Аргумен¬
тируется это заявление ссылкой на то, что произведения абстрактного
искусства, возникая в сфере сознания, в большей степени обогащаются
художественным воображением, нежели произведения реалистического
искусства — копии действительности. Эта мысль развивается и в статье
А. Сесонске «Истина в искусстве», напечатанной 24 мая 1956 года в
«Journal of philosophy».
Сесонске, рассматривая вопрос об истине в искусстве, выделяет три
возможных вида истины. Первый вид — это объективные истины, то есть
истины, доступные проверке. Они обладают минимальной эстетической
ценностью, и потому, по словам Сесонске, «начиная с Золя, немногие пи¬
сатели, исключая, может быть, марксистов, серьезно признавали, что
истина внешнего утверждения (то есть объективная истина.— J1. 3.)
должна быть первым критерием художественной ценности — они и не ду¬
мали об этом» (р. 349), а некоторые считали даже, что объективная
истина разрушает эстетическое значение искусства. Второй вид истины,
обладающий большим эстетическим значением,— истины, скрытые в ме¬
тафорах. Но максимальной эстетической значимостью обладают, по мне¬
нию Сесонске, универсальные истины (все люди смертны, человек чело¬
веку волк и т. п.), воплощенные в искусстве, которое сообщает им более
глубокое значение, возносит их на Bfopyio, более высокую ступень.
4. «Вопросы философии» № 7.

50
Л. М. ЗЕМЛЯНОВА
Сесонске считает, что истина связана с прекрасным, но особым обра¬
зом. «Я не защищаю тезис «прекрасное есть истина, истина — прекрас¬
ное»,— пишет Сесонске,— скорее я склонен утверждать: насколько пре¬
краснее кажется прекрасное в приятном украшении, данном ему исти¬
ной!» (р. 353).
Согласно семантической теории, развитой в трудах С. Лангер,
Ч. Морриса и А. Каплана, произведения искусства представляют собой
некие знаки, параллельные действительности и обладающие своими соб¬
ственными законами. Как писал в одной из своих работ о семантической
теории крупнейший представитель современной идеалистической эстети¬
ки Макс Ризер, произведения абстрактного искусства «выступают не как
образы, а как параллели действительности: колонны — параллели де¬
ревьев, дома — параллели естественных пещер и т. п.; все они произво¬
дятся из элементов, взятых в природе, но стилизуются и изменяются».
(М. R i е s е г «The semantic theory of art in America». «Journal of aesthe¬
tics and art criticism», v. XV, № 1, 1956, p. 25).
Искусство слова выражает не реальные чувства,' а идеи чувства, точ¬
но так же, как язык выражает не действительные вещи, а дает нам лишь
идеи о них. Музыка не обобщает эмоции и не передает их окружающим,
она лишь обозначает их «логическое выражение», представляя собой
символ. В свете теории Сусанны Лангер пластическое искусство и живо¬
пись также представляют собой «образные символы», знаки, параллель¬
ные объективной реальности. Реалистическую живопись и скульптуру,
дающие образные копии, близкие к действительности, Лангер считает
слишком образными по сравнению с музыкой, и поэтому символизм цве¬
та и линий представляется ей более низким, чем музыкальный симво¬
лизм. Исключение она делает только для абстрактного изобразительного
искусства.
Защитники абстрактного искусства обычно противопоставляют его
как якобы новаторское реалистическому образному искусству как яю>
бы устаревшему. Новаторство абстрактного искусства они усматривают
в открытии им новой сферы «реальности» — сферы опыта сознания и
подсознания.
Примечательна в этой связи книга американского литературоведа
Роберта Хамфрея «Поток сознания в современном романе», выпущенная
в 1955 году издательством Калифорнийского университета. В этой книге
анализируются средства, при помощи которых создается роман потока
сознания. Предметом такого романа служит сознание, предшествующее
рациональному и связной речи, представляющее собой неосознанные ре¬
флексы психики. «Реальной жизнью» такого романа является, по словам
Хамфрея, сфера психического и духовного опыта — ощущения, воспо¬
минания, воображение и интуиция. Методика этого опыта основана
на символизации чувств и процессов ассоциации, то есть на «новой
реальности», открытие которой, по мнению Хамфрея, вызвало расцвет
творчества, выражающего поток сознания. «Священные воды этого
потока ныне гораздо более потенциальны, чем они когда-либо были»
(R. Humphrey «Stream of consciousness in the modern novel»,
1955, p. 121).
Содержание всех этих философствований, направленных против реа¬
лизма, глубоко реакционно. В основе их лежит страх перед познанием
реальной действительности, страх'перед возможностью ее преобразовать
и изменить. Семантические и другие теоретики абстрактивизма стремятся
увести разум от проблем жизни и обратить его к миру субъективного,
подсознательного, к миру новой мистики. В практике абстрактного искус¬
ства эти теории, кричащие о новаторстве, о потребности новых форм, на¬
ходят свое претворение в дегуманизации искусстза, в распаде формы,
в полном разложении искусства, превращающегося в зашифрованные
ребусы, теряющего всякий художественный смысл, всякое право назы¬

ДИСКУССИЯ ОБ АБСТРАКТНОМ ИСКУССТВЕ
5]
ваться искусством. Отказ от отражения реальной жизни привел абстрак-
тивистов к такому крайнему хаосу и субъективизму, при котором невоз¬
можно отличить произведения художника-абстрактивиста от мазни ду¬
шевнобольного или шарлатана. Тем более, что зрителю или читателю
безразлично, вкладывает ли что-нибудь художник в свою непонятную
мазню или не вкладывает.
Невзирая на это, абстрактивизмом захвачены не только реакционно
настроенные художники, но и некоторые художники, считающие себя
передовыми и часто занимающие в политическом плане прогрессивные
позиции. Абстрактивизм, как и другие виды формализма,— социальное
явление; оно свидетельствует о растерянности, царящей в сознании опре¬
деленных кругов буржуазной интеллигенции, не сумевшей разобраться
в сложных явлениях социальной жизни, потрясенной войнами, атомным
шантажом. Классовые интересы буржуазии закрепляют и используют в
своих целях это заблуждение, ощущение тупика, стремление спрятаться
в мир-субъективного подсознания, раздувают все это в некую новую сту¬
пень развития искусства, якобы открывающего безграничную свободу
для выражения индивидуального, субъективного.
В американской печати проблемы абстрактивизма подвергаются ши¬
рокому обсуждению. В течение 1956—1958 годов на страницах прогрес¬
сивной американской печати шла дискуссия об абстрактном искусстве.
В дискуссии принимали участие видные американские общественные
деятели, писатели, художники, искусствоведы, публицисты. Начало ди¬
скуссии положило открытое письмо студента философского факультета
одного из университетов США. Письмо было опубликовано в газете
«Уоркер».
Автор письма выражал сомнение в правильности оценки марксист¬
ской критикой абстрактного искусства как искусства декадентского, по¬
рожденного деградацией капиталистического общества. Он считает, что
положения марксистской точки зрения, излагавшиеся на страницах газет
«Уоркер» и «Дейли уоркер» и отрицавшие эстетическое и общественное
значение абстрактного искусства, неправильны.
Что такое реальность, действительность? — опрашивал автор пись¬
ма. Действительность охватывает бесконечное множество явлении и
вещей, «но, помимо вещей, она содержит также и человеческий опыт от¬
носительно вещей. Разве не является фактом, что красота содержится
в изгибе линий, части действительности? Разве не является фактом, что
драма, ритм, эмоциональная сила могут быть и в определенной игре
теней и красок, законной части человеческого опыта?» («Worker»,
New York, 1956, № 10, p. 10). Абстрактное искусство, призванное, с его
точки зрения, выражать человеческий опыт относительно вещей, может
быть прогрессивным по идейной направленности. Поэтому автор письма,
положившего начало дискуссии, считает, что критикам-марксистам сле¬
дует пересмотреть свое отношение к абстрактному искусству.
Аргументация и отдельные положения автора письма несколько от¬
личаются от рассуждений теоретиков абстрактивизма. Но их объединяют
два принципиально важных момента. Это, во-первых, оценка реалисти¬
ческого искусства как искусства якобы устаревшего, не соответствующе¬
го новой «реальности» — опыту в сфере сознания и подсознания. Во-вто¬
рых, стремление к максимальной субъективизации искусства. Во имя
реализации этих стремлений отрицается объективный критерий эстетиче¬
ской и познавательной ценности искусства, и искусство замыкается в
рамках крайнего субъективизма.
Абстрактное искусство остается субъективным даже тогда, когда
художник вдохновлен прогрессивной идеей, почерпнутой из общественно-
политической жизни. Так, идея о разрушительности войн, часто вдохнов¬
ляющая прогрессивных художников-абстрактивистов, верна. Но факты
объективной реальности, внушающие художнику эту идею, обычно на¬

52
Л. М. ЗЕКЫЯНОВА
столько осубъективизированы лично авторскими представлениями и ас¬
социациями, что они перестают быть понятны зрителям.
Однако произведения абстрактного искусства с общественно про¬
грессивным содержанием встречаются редко, и это не случайно. По са¬
мой природе своей абстрактное искусство не призвано отображать идеи
общественной важности. Оно возникло из потребности буржуазной ин¬
теллигенции выразить свои страхи, смятение своего «я», растерянного и
подавленного в условиях монополистического капитализма, в условиях
атомного шантажа и войн. Это ясно выразил один из страстных поклон¬
ников сюрреализма, английский искусствовед Ходин, в статье «Будущее
сюрреализма»: «...Мы в компании с человеком, лишенным всех иллюзий
и чувства человеческого достоинства, неудержимо стремимся к суще¬
ствующему небытию» (J. Р. Н о d i n «The future of surrealism». «Jour¬
nal of aesthetics and art criticism», Baltimore, 1956, № 4, p. 481).
На письмо, предлагавшее пересмотреть марксистскую оценку аб¬
страктного искусства, первым откликнулся (ему и было адресовано пись¬
мо) Говард Фаст, выступавший в то время постоянно на страницах га¬
зеты с публицистическими обзорами.
Отвечая на вопрос автора письма — «Разве не является фактом, что
красота содержится в изгибе линий, части действительности?»,— Фаст
писал: «В изгибе линий содержится красота, но только потому, что эта
линия является частью действительности» («Worker», New York, 1956,
№ 10, p. 9). Фаст утверждал, что только объективная действительность
является источником искусства и основным критерием его познаватель¬
ной и эстетической ценности.
Полемику с автором письма Фаст продолжил в одном из следующих
номеров этой газеты в статье под заголовком «Писатель-романист
смотрит на живопись» (№ 13, стр. 9). В этой статье уже явственно вы¬
ражена шаткость теоретических позиций Фаста, который вскоре скатил¬
ся к политическому ренегатству и оказался вне Коммунистической пар¬
тии США.
В центре второй статьи Фаста стоит вопрос: почему все-таки аб¬
страктное искусство привлекает к себе тысячи зрителей, почему перед
абстрактным искусством широко открываются двери выставочных залов
и страницы печати? Фаст говорит о значении материальной поддержки,
оказываемой абстрактному искусству капиталистами, вкусам которых
оно импонирует. Однако вместо того, чтобы раскритиковать художни¬
ков, которые вопреки призванию, ради материального благополучия со¬
здают на потребу буржуазии свои ребусы, Фаст пытается их защитить.
Чтобы придать своей защите большую убедительность, Фаст обращается
к искусству Возрождения и в нем ищет оправдания продажности худож¬
ника. Он сокрушается о печальной судьбе тех художников, которые вы¬
нуждены были и в ту эпоху писать ради куска хлеба портреты вельмож
и расписывать стены в домах купцов, но умалчивает о том, что художни¬
ки эпохи Возрождения не только в своих реалистических портретах уме¬
ли не льстить заказчикам, но и в роспись домов и церквей вкладывали,
богатейшее общественное содержание. Фаст, по-видимому, подготавливал
уже тогда почву для своего предательского шага, для перехода на служ¬
бу желтой прессе.
Попытки Говарда 'Фаста защищать абстракционизм на страницах
коммунистической газеты вызвали недоумение среди читателей «Уоркер»
и прогрессивных искусствоведов. Против Фаста выступил известный про¬
грессивный американский искусствовед Сидней Финкельстаин. Обобще¬
ния Фаста «относительно прошлой истории искусства,— писал Финкель-
стайн,— по моему мнению, нетерпимы. Неверно, будто бы средневековые
мастера, украшавшие дворцы аристократии, только этим служили всему
обществу. Подъем буржуазного мира начиная с XV века породил не
только и не просто украшение домов буржуазии, как говорит Фаст, но

ДИСКУССИЯ ОБ АБСТРАКТНОМ ИСКУССТВЕ
53
и огромную продукцию социально осознанной и критически-реалистиче-
ской живописи» («Worker», 1956, № 15, р. 10). Финкельстайн считает,
что следует не заниматься оправданием абстрактивизма, а отнестись к
оценке этого искусства более серьезно и компетентно, нежели это де¬
лает Фаст.
В поддержку марксистской критики абстрактного искусства как
искусства, лишенного познавательной и эстетической ценности, выступил
С. Гросс. «Я считаю,— писал Гросс,— что художники не только как люди,
но и как честные деятели искусства, должны прежде всего разговаривать
со своими современниками... А если они утешают себя мыслью о буду¬
щем, которое их поймет, или о посвященной в их тайны критике или дру¬
гих абстрактных художниках, которые оценят то, что непонятно для всех
остальных, то они заслуживают более тяжкого обвинения, нежели предъ¬
явил им Фаст, заявив, что они декораторы домов богачей... Будущее
не признает их, как и настоящее» («Worker», 1956, № 18, р. 10).
Обстоятельная критика абстрактного искусства дана была в редак¬
ционной статье «Ответ Фасту» («Worker», 1956, № 20, р. 9).
В статье указывалось, что сомнения в отношении оценки абстракт¬
ного искусства возникают чаще, всего из-за отсутствия точного определе¬
ния. Абстрактное искусство — это искусство, не имеющее никакого по¬
знавательного значения. В нем могут содержаться некие эмоции, но вы¬
раженные абстрактно, они теряют реальное содержание и значение.
Абстрактная живопись охватывает различные течения — кубизм, сюрреа¬
лизм, экспрессионизм,— и все они возникли как реакция, сознательная
или бессознательная, на реализм. Абстрактное искусство, утверждается
в статье, «отрицает призвание художника отражать окружающую дей¬
ствительность... Абстрактный художник отражает только свое собствен¬
ное сознание, свои собственные страхи, свою трусливость» (там же).
В статье высказывается мысль, что нет и не может быть абстрактного
искусства с прогрессивным содержанием, если под абстрактным искус¬
ством понимать произведения, отражающие только сферу личного со¬
знания художника и не имеющие познавательного значения.
Редакционная статья «Ответ Фасту», конечно, не дала исчерпываю¬
щего ответа на возникшие в ходе дискуссии вопросы. Однако в ней твер¬
до прозвучала критика абстрактного искусства с позиций марксистской
эстетики как искусства, лишенного познавательного и эстетического зна¬
чения, как искусства антиобщественного, антинародного, возникшего в
условиях декадентской идеологии.
На этом дискуссия об абстрактном искусстве не кончилась. В спорах
и обсуждениях было высказано немало интересных мыслей, но были и
попытки ревизовать марксистскую теорию искусства, раздавались голоса
в защиту абстрактивизма как источника новаторства в искусстве.
На страницах «Дейли уоркер» было опубликовано письмо, подпи¬
санное «Прогрессивный художник», которое призывало «по-новому взгля¬
нуть на современную живопись» (№ 171 за 1956 год). Обращаясь к ре¬
дактору газеты, автор писал, что в новой атмосфере самокритики он счи¬
тает своим долгом выразить все накопившиеся сомнения и мысли отно¬
сительно современной живописи, которые равно могут быть применены
к поэзии, прозе, музыке и другим видам искусства.
В спорах с друзьями, говорилось в письме, передо мной вновь и
вновь встают такого рода положения: «В живописи должна быть гуман¬
ность, иначе она не может быть хорошей». «Я не могу что-либо увидеть
в абстрактной живописи». «Ни одно произведение абстрактной живописи
не сможет быть в будущем признано великим». А каково точное значе¬
ние слова «гуманность» в применении к живописи? — задает вопрос ав¬
тор письма. Содержит ли гуманность натюрморт или пейзаж? О чем они
повествуют? Где проходит граница гуманизма при сравнении реалисти¬
ческой живописи, полуабстрактного натюрморта и абстрактного натюр¬

54
Л. М. ЗЕМЛЯНОВА
морта или пейзажа? Некоторые картины, непосредственно выражающие
человеческий опыт или, точнее, непосредственно социальную борьбу, мо¬
гут не иметь эстетического или новаторского значения в искусстве. Одна¬
ко часто их хвалят за то, что они не абстрактны и проникнуты гума¬
низмом. Автор письма говорит далее, что он не собирается предсказы¬
вать значение абстрактной живописи в будущем. Это решит само
будущее. Тем не. менее он напоминает, что многие художники, непоня¬
тые в свое время, получали широкую известность много лет спустя,
после смерти.
Свою защиту абстрактного искусства автор прикрывает призывом
бороться за свободу в искусстве, за творческие дерзания в области фор¬
мы. Такого рода апология не нова, в такой форме она часто возникала
в заявлениях защитников различных течений декадентского искусства.
Известно, например, что фразами о «свободе творчества» обильно укра¬
шал свои ревизионистские выступления в защиту абстрактного искусства
и критику социалистического реализма польский искусствовед Ю. Пши-
бось, воззрения которого подверглись критике в советской печати.
В статье, напечатанной в «Дейли уоркер» (№ 218 за 1956 год), без ка¬
кой бы то ни было критической оценки излагалось содержание опубли¬
кованной в журнале «Польша» статьи Ю. Пшибося, утверждавшего, что
большие агитационные задачи, стоящие ныне перед художниками, не мо¬
гут быть решены средствами «документирующей живописи». Изобрази¬
тельные средства живописи XIX века, которым подражали «так называе¬
мые социалистические реалисты», писал Пшибось, не могут удовлетво¬
рить современных живописцев. В статье Ю. Пшибося весьма ясно выска¬
зывалось предпочтение абстракционизму и отвергались принципы социа¬
листического реализма и реализма XIX века.
Появление подобных антимарксистских статей в «Дейли уоркер»
объясняется тем, что в этот период газета фактически стала рупором
ревизионистов. Ее редактором был лидер ревизионистов Д. Гейтс, ныне
находящийся вне коммунистической партии. В одном из декабрьских но¬
меров «Дейли уоркер» поместила сообщение о том, что в Канаде аб¬
страктное искусство находится под огнем критики, но и эту заметку
редакция не сопроводила никакими комментариями. Дискуссия продол¬
жалась.
Из дискуссионных выступлений по вопросу об абстрактном искус¬
стве известный интерес представляет цикл статей Дэвида Платта «Пабло
Пикассо», помещенных в «Дейли уоркер» в июне — июле 1957 года.
Дэвид Платт — известный американский публицист, искусствовед,
сотрудник «Дейли уоркер». В ходе дискуссии он занял компромиссную
позицию: не отрицал достоинств реализма, но и не оценивал абстракт¬
ное искусство как искусство декадентское, а пытался отыскать в произ¬
ведениях абстрактной живописи новаторство и полезное эксперимента¬
торство в области формы. Непоследовательность своих суждений Платт
пытался подкреплять ссылками на «Гернику» Пикассо. Платт, конечно,
переходит на позиции идеалистической эстетики, полагая, что абстрак-
тивизм углубляет наше понимание действительности. Объективно эта
уступка Платта ведет к отрицанию реализма в живописи. В изломанно¬
сти линий, нарушении обычных законов перспективы, нарочитых диссо¬
нансах красок, во всех искажениях видимого мира он стремится видеть
путь к обогащению искусства, но — хочет он этого или нет — приходит
к утверждению субъективизма в искусстве. Абстрактивизму он не толь¬
ко предоставляет место рядом с реализмом, но трактует его как шаг впе¬
ред в развитии искусства по сравнению с реалистической живописью
XIX века.
Воззрения на абстрактное искусство, аналогичные воззрениям Плат¬
та, в той или иной форме неоднократно появлялись на страницах про¬
грессивной американской печати 1956—1957 годов, что было следствием

ДИСКУССИЯ ОБ АБСТРАКТНОМ ИСКУССТВЕ
55
теоретических шатаний, возникших под влиянием активной деятельности
ревизионистов.
Ревизионистским является и открытое письмо группы калифорний¬
ских «прогрессивных» художников С. Финкельстайну, напечатанное в
августе 1957 года на страницах журнала «Мейнстрим».
Объектом критики авторы письма избрали книгу Финкельстайна
«Реализм в искусстве», опубликованную в 1954 году. Письмо их направ¬
лено' против реализма как метода искусства, дающего глубокое познание
действительности. Авторы письма смотрят на искусство как на средство
самовыражения художника и, по существу, в духе семантиков трактуют
познание в искусстве. Повторяя вымыслы идеалистов, они заявляют, что
марксистская критика якобы заменяет эстетический критерий оценки
произведений политическим, что марксистская критика создала культ
своего вида реализма, представляющего собой «вариант натурализма,
подчиненного социальной интерпретации», и требует от художника под¬
чинения «чисто идеологическому императиву» («Mainstream», 1957,
№ 8, р. 1).
На развернутое выступление против марксистской эстетики Финкель-
стайн ответил статьей, опубликованной в сентябрьском номере «Мейн¬
стрим» под заголовком «Художник и его мир» *. В статье Финкельстайна
дан серьезный отпор попыткам ревизовать под видом «новизны» и «про¬
гресса» принципы марксистской эстетики. Отстаивая принципы реали¬
стическою образного искусства, Финкельстайн ведет борьбу на два фрон¬
та: и против поборников так называемой «чистой формы», абстракциони¬
стов, и против вульгарных социологистов, которых он называет в своей
статье просто «социологистами». Он показывает, что и те и другие иска¬
жают задачи искусства и игнорируют подлинный реализм.
Останавливаясь на творчестве художников-абстракционистов, про¬
никнутых прогрессивными стремлениями, но намеренно искажающих в
своих картинах действительность в целях выражения мыслей и чувств
индивидуума, жизнь которого изломана социальными условиями, Фин¬
кельстайн говорит, что этих художников можно уважать за их стремле¬
ние честно выразить волнующие их трагедии. Однако их путь — путь
выражения субъективного протеста индивидуума в мучительно искажен¬
ных абстракциях, путь ошибочный, ведущий искусство в тупик.
Дискуссия об абстрактном искусстве на страницах американской
прогрессивной печати продолжается. В ходе ее вскрываются сильные и
слабые стороны марксистской эстетической мысли в США. Дискуссия по¬
могла освободиться от ряда схематических догм вульгарного социологиз¬
ма, печать которых лежит на работах некоторых представителей мар¬
ксистской критики в США. Надо надеяться, что дискуссия поможет осво¬
бодиться и от другого, не менее опасного врага марксистской эстетической
мысли — от ревизионизма, обнаружившегося в выступлениях некоторых
участников дискуссии.
1 Ниже публикуется перевод этой статьи Финкельстайна.

Художник и его мир
Сидней ФИНКЕЛЬСТАЙН (США)
Критикуя мою книгу «Реализм в искусстве» *, авторы статьи начинают
с того, что рекомендуются в качестве «группы прогрессивных художни¬
ков».. Судя по такому заявлению, этих художников должны интересо¬
вать противоречия реальной жизни, борьба между прогрессом и реак¬
цией, между миром и войной, однако во всей статье я не мог найти и
намека на то, что их волнуют подобные вопросы. Но, может быть, жи¬
вопись вообще не играет никакой роли в борьбе жизненных противоре¬
чий, может быть, участие в разрешении подобных проблем приносит
искусству только вред?
Кажется, авторы статьи именно так и думают. Я делаю этот вывод
ив их утверждения, что через такие «оптические стекла», как мои, худож¬
ник может видеть только жизненно важные темы и удивляться, почему
его искусство не устанавливает справедливости в мире. Попытаемся вы¬
яснить, может ли моя точка зрения принести вред живописи? Мы должны
это установить, так как бессмысленно жить и работать, руководствуясь
ложными теориями. Как художники, авторы статьи имеют полное право
рисовать так, как им хочется. Но поскольку они говорят о «художествен¬
ном творчестве» вообще, а не о своих личных склонностях, мы принуж¬
дены обратиться к вопросам теории искусства.
Моя книга «Реализм в искусстве» не была задумана как «програм¬
ма» для прогрессивно мыслящих американских художников, не претен¬
дует она и на то, чтобы служить историей искусства. Я предлагаю в ней
для обсуждения концепцию общей теории изобразительного искусства,
включая разъяснение таких понятий, как «искусство», «прекрасное» н
«основные законы их развития». Я пытаюсь показать, как эти законы
действуют в наиболее важные периоды истории искусств, в частности и
в настоящее время. На основе этих положений я старался осветить в
книге «Реализм в искусстве» некоторые перспективы развития амери¬
канского изобразительного искусства и предложить общественному вни¬
манию свои соображения относительно различных точек зрения на искус¬
ство, распространенных в наши дни.
Одним из центральных вопросов книги является вопрос о взаимоот¬
ношении между формой и содержанием. Я пытался показать, что оба
эти понятия с момента своего возникновения включали в себя как отно¬
шение художника к объективному, реальному миру, его окружающему,
так и самое социальную действительность, социальные конфликты этого
мира. В подтверждение мною были критически проанализированы две
распространенные точки зрения на теорию искусства, которые .неудовле¬
творительно, на мой взгляд, толкуют понятия формы и содержания и ско¬
рее запутывают их, чем разъясняют.
1 См. опубликованную в этом номере статью Л. М. Земляновой «Дискуссия
об абстрактном искусстве на страницах прогрессивной печати США».

ХУДОЖНИК И ЕГО МИР
S7
Одна ив этих точек зрения сводится к утверждению, что искусство —
это «чистая» форма, другая — «социологическая».
Теория «чистой» формы ведет, по-моему, к подмене содержательно¬
сти формы в искусстве техническими или искусными приемами мастер¬
ства. Искусство, таким образом, становится искусным ремеслом, более
сложным, конечно, чем ремесло каменщика, но того же порядка.
Социологическая теория смешивает внешность предмета с его сущ¬
ностью. Так, говоря о католических художниках средневековья или Ре¬
нессанса, социологисты описывают религиозные символы, которые ис¬
пользовали эти художники. Говоря о голландских художниках XVII века,
социологисты заостряют внимание на предметах быта голландцев сред¬
него класса. Они показывают, как запечатлелись в искусстве нравы и
обычаи того времени, как они повлияли на его стиль.
Оба эти метода, несмотря на'кажущуюся их противоположность,
одинаково приводят к дилемме, которую можно избежать, только обра¬
тившись к мистике, то есть к рассуждениям вне времени, места и истории.
Итак, приверженцы теории «чистой» формы не могут согласиться с
тем, что искусство — нечто вроде ремесла каменщика или сапожника.
Это, говорят они, явный абсурд, ибо зачем бы тогда люди самоотвержен¬
но посвящали искусству свои жизни?
Ясно, что искусство — нечто большее, заявляют они и двигаются к
экспрессионизму. Они ищут ответ в тайной силе, якобы скрытой в штри¬
хе, в цвете и пространстве, которые, как им кажется, заключают в себе
некие глубины человеческой души. Они касаются «подсознательного»,
иначе говоря, пытаются найти ответ в «универсальном». Они ищут ответ
где угодно, но только не в общественных отношениях людей, не в реаль¬
ной, жизненной борьбе человечества. Я думаю, что группа калифорний¬
ских художников — авторов письма — придерживается именно этого на¬
правления. Они пытаются свести форму в искусстве к языку инструмен¬
тов и техники. «Если бы не было науки о пространственных и цветовых
отношениях, художник работал бы только при помощи опыта и блужда¬
ний,— говорят они,— а это прагматизм в искусстве. К счастью, имеются
теории перспективы, пленэра, этюда, золотого сечения, которые должны
быть творчески применены к сложному искусству создания картины».
Но что же, по их мнению, является содержанием искусства? Авторы
статьи пишут: «Роль художника — исследовать жизнь в ее абсолютном
выражении» — и считают, что художник Манч занимается именно уни¬
версальными темами, выражающими это абсолютное,— темами страха,
борьбы, болезни, пола, смерти. Согласно этой точке зрения, в искусстве
нет истории, нет изменений, нет развития, нет прогресса. Я считаю, что
все эти факторы имеют для искусства решающее значение. С точки зре¬
ния группы калифорнийских художников, с одной стороны, существует
мир социальной жизни, с другой — мир искусства, который призван за¬
ниматься такими «универсальными» явлениями, как страх, болезнь, пол
и смерть, извечно представляющими собой бич человечества.
Социологисты также наталкиваются на нераврешимые проблемы.
Они видят, что художники, вооруженные самыми замечательными и обос¬
нованными теориями об обществе, зачастую бывают авторами плохих
художественных произведений. Они обнаруживают, что гигант Рембрандт
и десятистепенные художники в Голландии XVII века рисовали одних и
тех же людей среднего класса с их нравами и обычаями. Но почему-то
Рембрандт — великий художник, а другие—десятого разряда.
В чем же преимущества великого художника перед его рядовым»
сотоварищами? Социологист может прийти к единственному ответу, что
великий художник добавляет к воссоздаваемой реальности элементы, но¬
сящие названия «форма», «красота», «эстетическое достоинство», други¬
ми словами, нечто, лежащее вне реальной, жизненной борьбы людей. Та¬
ким образом, в глубине души социологист и формалист придерживаются

58
Сидней ФИНКЕЛЬСТАИН
одной и той же теории с той лишь разницей, что социюлогиста интересует
метод, способ, при помощи! которого искусство показывает историю, его
интересует вопрос о причинах величия произведений искусства; форма¬
лист признает, что искусство может иметь .иллюстративную задачу, но это,
с его точки зрения, только внешний аспект искусства, который не опре¬
деляет достоинства настоящего искусства, а потому не имеет первосте¬
пенного значения.
Формалист не спорит с социологистом о проблеме реализма. Реализм
социологиста — натурализм. Другими словами, для него художник — реа¬
лист, если он изображает на своих картинах предметы точно такими,
каковы они в действительности. Таким образом, всякий портрет,
заурядная картинка обычной жизни, интерьер любого дома, пейзаж —
все реализм, если на картине эти предметы выглядят так же, как в жиз¬
ни. Иллюстрации в журнале — реализм, фотография, очевидно,— тоже
реализм.
Сторонники «чистой» формы или «абстрактного экспрессионизма»
(то есть «чистая» форма плюс «подсознательное») понимают реализм
точно так же, хотя и пользуются другой терминологией. Для формалиста,
как и для социологиста, одинаковы художественные достоинства картин,
воспроизводящих реальную жизнь. Они не -видят разницы между Ремб¬
рандтом и второстепенными академистами, между великими американ¬
скими художниками, такими, как Икинс, и незначительными художника¬
ми, как, например, Норман Роквелл. И социологисты и формалисты, по
существу, всех их относят к натурализму. Формалисты изобретают уни¬
чижительные названия для их творчества. Именуют их метод «копи¬
рованием природы», «имитированием природы», «иллюзоризмом» (этот
последний иногда использовался и в практике авторов обсуждаемой
статьи).
В основе всех этих суждений лежит утверждение, что реальный мир,
видимый человеческими глазами и воспринимаемый человеческим рассуд¬
ком, столь банален и привычен, что единственно возможное для худож¬
ника — игнорировать этот мир. Все это уже видели, каждый это знает,
художники уже писали все это. Зачем надоедать повторением? Согласно
написанному в статье группы калифорнийских художников, «задача ис¬
кусства не воссоздавать то, что мы уже видели, не в том, чтобы прода¬
вать нам наши же собственные впечатления и мысли». Конечно, никто не
хочет покупать из вторых рук.
Авторы статьи согласны с социологи ста ми в том, что искусство изо¬
бражать вещи такими, каковы они в жизни,— натурализм. Что же тогда
реализм? В определении основного признака реализма я согласен с ни¬
ми, но они так его обедняют, что он утрачивает всякое познавательное
значение. Для авторов статьи реализм означает и «кое-что» и «все».
Так, о примитивном искусстве они пишут: «Искусство тогда творчески
воплощает действительность (или фантастическую реальность, религиоз¬
ный или магический мир), когда она предстает перед людьми, или когда
люди верят, что она предстает перед ними». Что подразумевают они под
фантастической реальностью (которая иногда использовалась авторами
статьи)? Для объяснения они обращаются к Эль Греко—художнику, ми¬
ром которого является, по их мнению, религиозно-фантастическая дей¬
ствительность. Я могу сделать единственный вывод, что для авторов
статьи, все, во что верит художник, становится его собственной реально¬
стью. Мы знаем, что недостаточно составить себе представление о реаль¬
ном мире по представлению художника, хотя бы таковое и разделяли
миллионы его соотечественников. Тем не менее мир, возникающий в его
голове, остается реальным. Авторы статьи говорят о художнике: «Он не
просто учитывает опыт, чтобы создавать свои образы, он приходит в кон¬
це концов к доминированию своего жизненного опыта над образами.
Как человек творческий, мыслитель, ученый, он обращается к социаль¬

ХУДОЖНИК И ЕГО МИР
59
ному миру с новыми концепциями и таким образом содействует измене¬
нию общества, которое его воспитало». Другими словами, это означает,
что мир таков, каким он представляется художнику. Авторам не прихо¬
дит в голову, что одни из новых концепций могут быть правильными, а
другие 'неправильными. В этом решающее различие между реализмом и
иереализмом. Некоторые новые концепции дают людям правду о мире,
вооружая их способностью проникнуть в сущность мира. Овладение эти¬
ми концепциями делает людей способными изменить мир. Но есть но¬
вые концепции, неверные, ложные, и люди, живущие в соответствии с
этими концепциями, поднимаются против фантастических, несуществую¬
щих препятствий и таким, образом приходят к катастрофам. Реальный
мир есть то, что он есть, независимо от того, что люди или художники
о нем думают, хотя это и не соответствует мнению Пиранделло, который
считал, что «вы действительно есть, если вы думаете, что вы есть».
Реализм имеет смысл и значение только в том случае, если он проти¬
воположен нереализму, то есть если он ищет и находит правильный взгляд
на реальный мир и разоблачает взгляды неверные, ошибочные. Это не
следует, конечно, понимать так, что мы знаем или когда-нибудь будем
знать все, что вообще можно знать о реальном мире. Но человечество за
свою историю освободилось уже от многих иллюзий и обманов. Все уве¬
личивающиеся познания его добрались до реальных основ мира природы
и человеческого общества. Сегодня человеческое общество обладает ог¬
ромной силой благодаря таким открытиям, как атомиая энергия и авто¬
матика; оно заставляет природу удовлетворять его нужды в гораздо
большей степени, чем раньше. Человечество обладает сегодня новой си¬
лой благодаря открытию экономических законов, устраняющих безрабо¬
тицу, бедность, кризисы и войны. Утверждая, что реализм включает борь¬
бу между правдой и ложью, я вовсе не имею при этом в виду, что неко¬
торые люди — политики, профессора или критики — обладают возмож¬
ностью диктовать искусству, где правда, а где неправда. Непременное
условие установления правды —свободный обмен мнениями и доказа¬
тельствами, а решает спор сама жизнь. Только общество может испытать
новые идеи, заставив их работать на себя, и после этого установить, несут
ли они просвещение и развитие или беспорядок и отсталость. Есть раз¬
ница между художником, который пытается понять то, что история че¬
ловечества сделала доступным пониманию, и художником, который счи¬
тает, что его интересы исчерпываются «наукой о пространственных и цве¬
товых отношениях» и анализом собственной души. Разумеется, суще¬
ствует разница между художником, который смотрит на себя как на об¬
щественное существо, который делится знаниями о жизни, почерпнутыми
из опыта своих чувств, и художником, который живет в антисоциальной,
эгоцентрической замкнутости. Художник-реалист — это просвещенный че¬
ловек не только в области искусства, но и во всей полноте социальной
жизни и мышления в пределах его интереса к своим соотечественникам
и готовности отличать в реальной жизни силы прогресса от сил реакции.
Реализм охватывает две стороны реальной жизни: объективный, или
«внешний», мир природы и человеческого общества и субъективный, или
«внутренний», мир — человеческий разум с его надеждами, страхами,
развитием и крушением надежд. Обе эти стороны органически и диа¬
лектически связаны. Ни социологисты, ни сторонники «чистой» формы
(то есть экспрессионисты или абстрактные экспрессионисты) не видят
этого. Социологисты занимаются главным образом «внешним» миром.
Они регистрируют его статистику и описывают формы жизни, но не про¬
никают в глубину тех сил, которые совершают перемены в этом м'ире,
не интересуются конфликтами, скрывающимися за внешними формами.
Социологисты tie видят тех сил, которые вызывают глубокие изменения
в человеческой психологии, не понимают того, что искусство их раскры¬
вает. Формалисты (или экспрессионисты) видят только «внутренний»

60
Сидней ФИНКЕЛЬСТАЙН
мир. Они не признают того факта, что человек — существо социальное,
что люди неразрывно связаны друг с другом и что поэтому все проис¬
ходящее в душе порождается реальной жизнью данного индивидуума
во «внешнем» мире. Они не видят, что «внутренние» конфликты, стрем¬
ления, чувства, победы и поражения очень похожи на конфликты, стрем¬
ления и крушения, происходящие в самой жизни, что мир духовный по¬
рождается миром материального бытия. То, что происходит в душе, ка¬
жется им продуктом неких тайных, подсознательных, «извечных» сил.
Если художник не интересуется жизнью реального мира, он видит в ду¬
ховных явлениях только некие мистические силы.
Рассматриваемый как неразрывное единство «внутреннего» и «внеш¬
него», реализм становится очень трудной и сложной задачей. Как мне ка¬
жется, художник, избирая объекты социальной жизни, должен исследо¬
вать их психологически, в соответствии с возможностями широты и глуби¬
ны своих социальных воззрений, так как только этим субъективным ас¬
пектом его работа может затронуть других людей и показаться им не про¬
сто любопытной, но чем-то таким, что задевает самые сокровенные их
чувства. Норман Роквелл, на которого ссылаются авторы статьи, высме¬
ивая понятие реализма, не реалист, а иллюстратор. В его произведениях
мы узнаем людей, но чем больше смотрим на созданные им фигурки, тем
яснее видим, сколь они поверхностны и чужды нам. Мы узнаем гримасы
и жесты людей, но не видим реального сходства с собой или другими из¬
вестными нам людьми. Нас не трогают картины Роквелла, так как в них
нет ничего, что говорило бы и о нас, о нашей жизни. Другое дело — ра¬
боты Томаса Икинса. Глядя на ник, мы видим не просто человеческие
фигуры, но узнаем и себя и других знакомых нам людей. Его картины
позволяют нам узнать о людях то, чего мы не знали прежде; мы глубже
проникаем в сущность людей, лучше понимаем их и сами начинаем изме¬
няться.
Обскурантизм в споре о современном искусстве — единственное, в
чем, как мне кажется, авторы статьи согласны со мной,— заключается в
том, что в этом споре обобщение путают с абстракцией, ибо портреты
Икинса или великие творения Рембрандта суть обобщения жизни, а не
абстракции. Портрет, превращающий человеческое лицо в чистый овал,
окрашенный в цвет лимона,— абстракция, а не обобщение. Глядя на него,
мы ничего не узнаем о самом человеке. Вернее, люди, обладающие глу¬
бокой духовной жизнью, превращаются таким искусством в простые де¬
корации. Только когда художник добивается органической связи между
«внутренним» и «внешним» миром, чего он может достигнуть лишь прав¬
дивостью своего искусства и основательностью его формы, порождаемой
самим предметом, а не навязанной ему,— только тогда его творение
можно назвать искусством, а не мелочным копированием жизни. Произве¬
дение искусства создается в результате работы художника над сырьем.
Это сложнейшая работа, которая требует бесчисленных способностей и
умений: чувствительности мозга, глаза, руки, придающей пластичность
созданному, так что когда произведение закончено, когда художник
отделяет себя от него, оно продолжает сохранять следы человеческой
жизни, породившей его.
Но в то же время произведение искусства — результат богатства со¬
циального опыта художника, позволяющего ему делать обобщения; со¬
циальный опыт управляет его творческой работой. Из чувственного мате¬
риала художник выбирает, что надо сохранить, и отбрасывает остальное.
Общественный опыт помогает ему при этом разглядеть и открыть такой
эстетический материал, который не был использован другими. Так, Ремб¬
рандт, например, открыл обитателей окраин Амстердама. Это открытие
обогатило форму и одновременно явилось обобщением, необходимым для
формы. Чтобы создать высокую форму, необходимо обладать известным
реквизитом, техническими навыками, которые передаются ученику учите¬

ХУДОЖНИК И ЕГО МИР
61
лем; необходимо освоить цветовые и пространственные отношения (пер¬
спективу, пленэр и т. д.). Однако все это суть только средства к дости¬
жению формы. Они еще не составляют формы искусства. Следовательно,
для того, чтобы делать глубокие обобщения относительно реальной жиз¬
ни, нужно брать определенные ее стороны, явления. Но и это еще «е га¬
рантирует реализма.
Реализм всегда относителен и никогда не абсолютен. Авторы статьи
сделали вывод (не могу понять, на основании чего, так как содержание
моей книги не дает для этого основания), что я составил себе закончен¬
ную картину, образец какого-то реализма и пользуюсь им как эталоном,,
чтобы относить каждого художника к высшему или низшему сорту реа¬
лизма. Они извиняют меня за убеждение (не содержащееся в моей кни¬
ге), что каждый следующий год родит более великих художников, чем
предыдущий. «Финкельстайн,—пишут они,— тем не менее оценивает
все культуры при помощи критерия его идеального реализма. Он стано¬
вится Дарвином в искусстве, видящим прогресс этого искусства как непо¬
колебимое движение вперед от обезьяны к человеку, от примитивности
к реалистической проницательности, со счастливыми скачками в нужном
направлении. Но предотвращает ли его метод стандартность этих репро¬
дукций зримого мира, найдена ли таким образом удовлетворительная фор¬
мула выражения?» На мой взгляд, сами калифорнийские художники, име¬
ющие склонность к формализму, видят в реализме нечто противное реа¬
лизму, некую формулу анатомии и природных тонов, борющуюся против
формулы цветовых и пространственных отношений.
Я вовсе не уверен, что каждое новое поколение художников рождает
все более значительные таланты, и вполне согласен с тем, что некоторые
скульпторы древнего Египта или древнекитайские художники равнове¬
лики таким художникам, как Микельанджело, или Эль Греко, или другим
знаменитым художникам. И, тем не менее, существует прогресс—один
из важнейших процессов реальной жизни.
Чтобы кратко определить содержание этого прогресса, следует ска¬
зать: мы знаем больше предыдущих поколений, так же как и будущие
поколения будут знать больше, чем знаем мы. Мы знаем больше не толь¬
ко о мире природы, но и о происхождении, богатстве и силе людей. Бла¬
годаря прошлым поколениям с их великими художниками мы, вооружа¬
ясь знаниями, сами становимся более восприимчивыми. И современные
художники должны разрешать проблемы своего времени с той же смело¬
стью, гуманизмом и остротой социального мышления, с какими великие
художники прошлого разрешали в своем творчестве вопросы своего вре¬
мени. Мы не можем представить себе характеры, созданные Тицианом,
существующими в древней Греции, или характеры, созданные Гойей, при¬
сущими ренессансной Венеции, и с тех пор, как художники каждого века,
образно говоря, сидят на плечах своих предшественников, они могут ви¬
деть немного шире и дальше. Не может быть никакой формулы реализ¬
ма, потому что люди каждой эпохи отличаются как по образу жизни, так
и по психологии от людей прошедших веков. Несмотря на то, что мы
восприняли многие достижения прошлых веков, мы, возможно, не спо¬
собны понять до конца психологию людей тех веков. Однако мы должны
рассматривать творчество художников прошлого критически. Именно по
этому вопросу я в корне расхожусь с авторами статьи. Для них каждый
художник прошлого (и настоящего) — абсолютный закон для самого се¬
бя. По их мнению, мы должны становиться на точку зрения этих худож¬
ников, а если и критиковать их, то только в пределах их собственных
принципов. «Наш критерий,— говорят они,— должен был бы быть ясным
и в их век, несмотря на то, что он еще не откристаллизовался в наше вре¬
мя». Или: «Критик должен быть способен к оценке произведений Ридера
в пределах его собственных художественных задач». Оспаривая мои заме¬
чания насчет искажений действительности у Эль Греко и у современ¬

62
Сидней ФИНКЕЛЬСТАЙН
ных художников-экспрессионистов, они спрашивают: «Как же в таком
случае можно сравнивать содержание и форму произведений како¬
го-нибудь Эль Греко, область творчества которого — религиозно-фанта¬
стическая реальность, с творчеством совершенно по-мирски мыслящих
художников, выступающих против судьбы человека в современном
обществе?»
Разберем пример с Эль Греко. В его произведениях с их религиозно¬
мистической тематикой и умышленными искажениями человеческой ана¬
томии я нахожу изображения молодых людей и женщин, живших в его
время, кардиналов и архиепископов, монахов, аскетов и испанских вель¬
мож. Все эти изображения трогают меня своей прекрасной жизненностью,
своей психологической глубиной. Я ценю реалистические элементы в его
работе. Они говорят о том, что этот художник умел красиво и тонко вос¬
принимать реальную жизнь Испании своего времени. Это, однако, не дает
нам права отделять физически или идеологически! реалистические элемен¬
ты в его творчестве от религиозных и мистических. Его творчество пред¬
ставляет собой нечто органически дельное. Но дельность эта не изменяет
того факта, что в его произведениях имеются противоречия, которые мы
должны понять: это его непосредственные вкусы и симпатии и то, что
возникло под влиянием господствующей идеологии. Два художника одно¬
го периода могут исповедовать одну веру. Но один раскрывает в своих
образах мир реальной жизни и страданий людей, другой — лишь какие-
нибудь совсем незначительные явления в жизни своих соотечественников.
Для меня это два различных художника, несмотря на их внешне схожую
веру. Как ученый открывает связь магических верований примитивных
народов с реальной природой, так и. критик открывает, что хотя худож¬
ник и был проникнут некой магической верой, в отдельных сторонах сво¬
его творчества он отражает реальное, живое; своей кистью он оказался
способен схватить и запечатлеть эти живые стороны. Египетский скульп¬
тор может верить в то, что его статуе предназначено сохранять жизнь бо¬
жественному царю после смерти, но для меня важно понять, что худож¬
ник этот, создавая свою статую, смотрел на реальных людей. Глядя на
прошлое критически, то есть именно с этой точки зрения, мы вовсе не
«сводим на нет» гигантов прошедших веков, как думают авторы статьи.
Скорее наоборот, ибо мы получаем возможность подлинной оценки этих
великих художников, говоривших своим искусством правду. И, что более
важно, по-моему, это единственный путь для извлечения уроков из того,
чему они нас учат. Известно, что вера одного столетия часто становится
предрассудком для следующего. Но^оружие, которое художники прошлого
передали нам, пусть даже служившее им для иллюзорного проникновения
в жизнь, всегда ценно. Что касается искажений человеческого тела у Эль
Греко, то я не намекаю на то, что это были «заблуждения» или резуль¬
тат игнорирования анатомии. Они,, очевидно, были допущены сознатель¬
но1, чтобы вызвать у зрителя мощный эмоциональный толчок. Для Эль
Греко эти нарушения пропорций служили, по всей вероятности, способом
художественною выражения его взглядов. Он стремился создать мир, от¬
личный от реального мира, то есть мир неба или религиозного духа. Как
всегда в искусстве, глубоко прочувствованный воображаемый мир в дейст¬
вительности является субъективным миром. Он дает нам ключ к понима¬
нию источников мук, страданий, тоски, тех неразрешимых проблем, кото¬
рые терзали художника. Воспринимая* так жизнь, художник не имел дру¬
гого выхода, как только рисовать подобным образом, и мы должны ува¬
жать его за это. Но мы должны понять, почему ошибочен выбранный
им аспект изображения реальной жизни общества своего времени, и по¬
пытаться вместе с тем открыть, в чемсила его произведений, которые осве¬
щают глубокие жизненные трагедии.
Именно поэтому я не вижу ничего неправомерного в сравнении Эль
Греко с наиболее современными экспрессионистами, такими, как Энсор,

ХУДОЖНИК И ЕГО МИР
63
Манч или Кокошка. Я нахожу в искажениях и символах этих художников
субъективизм, подобный эльгрековскому, но глубоко навязчивый, несмот¬
ря на то, что они не считают правильным выражать его в теологической
форме, как Эль Греко. Оказывается, авторы статьи испытывают родствен¬
ную близость к художникам-экспрессионистам, и, я думаю, они правильно
характеризуют их как «протестующих против судьбы человека в совре¬
менном обществе». Но что же такое «человеческая судьба в современном
обществе»? Действительно ли человек обречен на вечный страх, страда¬
ния, бессилие и крушение надежд?
Я могу согласиться с авторами статьи, когда они говорят, что силь¬
ный художник-субъективист такого сорта больше способен создать худо¬
жественно-правдивые, проникнутые смыслом произведения, чем мелкий
и поверхностный художник, мнящий себя реалистом. Правильно и то, что
за последние 50 или 75 лет наиболее талантливыми художниками были
те, которые видели только страдания человека в современном обществе,
явно умирающем, раздираемом противоречиями, не имеющем сил их раз¬
решить. И мы этим художникам благодарны. В противном случае мы
были бы варварами. Если авторы статьи считают, что я недостаточно
способен к критике или что наше искусство оказалось неспособно вы¬
рваться за пределы мелких тем и создать нечто значительное с реали¬
стических позиций, я готов согласиться с ними.
Правильно и то, что многие художники, которые верят в будущее
человечества, тем не менее очень глубоко чувствуют одиночество людей и
их страдания, порожденные разрушительными силами нашего времени.
Если они так чувствуют, они должны так и рисовать нашу действитель¬
ность. И не быть им благодарными было бы опять-таки варварством. Но
я думаю, что социально мыслящие критики обязаны показывать и работу
тех, кто двигается в верном направлении, чье искусство направлено на
выражение братства и родства людей, что является большим делом в
настоящем и ступенью к будущему. Но не будем перехваливать их1 Одна¬
ко не будем принимать за реализм нашего времени и описание бессилия
и одиночества человека.

Японская философия сегодня
Кэндзюро ЯНЛГИДА (Япония)
Империалистическая война не только превратила территорию Япо¬
нии в пепелище и погубила миллионы японцев, но и опустошила япон¬
скую мысль и японскую культуру, выжгла сердца японцев. Даже после,
окончания войны и угнетатели и угнетенные, одинаково подавленные, со
страхом смотрели на иностранные самолеты, летавшие над опустошенной
землей. В этой нищете и разрухе постепенно зародились три идеологиче¬
ские тенденции. Прежде всего дала себя знать тенденция отчаяния и
нигилизма, упадничества и стремления к мимолетным наслаждениям.
На улицах стали бесчинствовать грабители, убийцы, воры; их ряды по¬
полнялись молодежью, которая во время войны находилась в так назы¬
ваемых специальных ударных отрядах, развалившихся после окончания
войны. Спекулянты, прорвав цепь законов, бесстыдно наживали огром¬
ные богатства, а честные люди умирали от голода. И среди этого всеоб¬
щего хаоса процветали различные азартные игры—скачки, лотереи, кар¬
ты. Все это, казалось, предвещало гибель государства.
Вторая тенденция была тенденцией возрождения власти крупного ка¬
питала, стремившегося восстановить былое могущество Японии как перво¬
классной империалистической державы. Эта тенденция вначале проявля¬
лась в довольно пассивных формах: в укрытии продовольствия, в
саботаже производства и т. д. Но вскоре по мере изменения обстановки
могущественные спекулянты, сговорившись с оккупационными войсками,
открыто перешли на сторону реакции и стали восстанавливать монопо¬
листические объединения, а затем постепенно укреплять их.
Против этой тенденции выступили широкие слои населения, выражав¬
шие новую, прогрессивную тенденцию в политической и идеологической
борьбе послевоенной Японии. Поражение в войне поколебало священный
авторитет императора, затемнявший сознание японского народа со време¬
ни эпохи Мэйдзи. Иллюзии, создававшиеся правящими классами на про¬
тяжении веков, развеялись. Движение народных масс было особенно
сильным в период 1946—1947 годов. Временами казалось, что все обще¬
ство как бы сошло с рельсов. Высшей точки это движение достигло 1 фев¬
раля 1947 года, когда рабочий класс объявил забастовку по всей стране.
И если бы оно продолжало нарастать, то, безусловно, в Японии разрази¬
лась бы революция. Но страна была оккупирована армией капиталисти¬
ческой Америки, которая в союзе с внутренней реакцией подавила на¬
родное движение. Однако необычайная сила сопротивления японского
народа испугала власти иностранного государства, которые отныне от¬
крыто перешли к реакционной политике.
I
Изменения в социальных условиях Японии обусловили соответствую¬
щие изменения и в области идеологии, в частности в области философии.
В 1945 году умер глава идеалистической философии Нисида Кцтаро. Его

ЯПОНСКАЯ ФИЛОСОФИЯ СЕГОДНЯ
65
преемник Танабэ Хадзимэ вскоре отказался от преподавания в универси¬
тете (г. Киото) и заперся в горах Карудзава. Вацудзи Тэцуо старался
держаться в тени, так как был признан пособником войны и над ним висе¬
ла угроза быть отстраненным от занимаемой должности. Таким образом, в
лагере традиционного японского идеализма не осталось ни одного учено¬
го, который оказывал бы хоть сколько-нибудь значительное влияние на
народ. Философия «кодо» после поражения в войне была забыта, и никто
даже не вспоминал о ней.
Однако удар, нанесенный в период войны материалистическому ла¬
герю, не может ни в какой мере сравниваться с потерями идеалистиче¬
ского лагеря. Труды Маркса и Ленина совершенно исчезли из книжных
магазинов. В течение более чем десяти лет в стране царила идеологиче¬
ская реакция. Чтобы одержать над ней победу, требовалась длительная
и упорная борьба. К тому же выдающиеся борцы прошлого—Каваками
Хадзимэ, Тосака Дзюн и Нагата Хироси — либо умерли от болезней,
либо были замучены в тюрьмах. Таким образом, послевоенная японская
философия как бы порвала свои связи с предшествующей традицией и
была вынуждена начать все сначала. Моральное состояние японского
народа после войны было тяжелее, чем когда-либо прежде. Многие вновь
стали искать утешения в философии Нисида. И хотя основные его произ¬
ведения были написаны более 40 лет назад, спрос на них был огромный.
Измученные тяжелой жизнью, люди искали духовной пищи, которая
дала бы им утешение и хотя бы иллюзорную радость. Однако метафизи¬
ческие идеи Нисида могли лишь на короткое время дать чувство какого-то
субъективного удовлетворения. Увлекавшиеся философией Нисида как бы
принимали дозу опия, однако их жизнь фактически нисколько не улучша¬
лась. Вот почему и философия Нисида после кратковременного расцвета
в первые послевоенные годы быстро сошла на нет и в конце концов поте¬
ряла свою популярность и силу, подобно тому, как проходит опьянение
опием. С течением времени стала терять свое значение и философия пози¬
тивизма. «Философская знать» утратила влияние и авторитет даже в своих
аристократических палатах — в университетах и научнкх обществах.
Надо сказать, что до сих пор преподавательский состав во всех выс¬
ших учебных заведениях Японии комплектуется в своем большинстве из
философов-идеалистов. Однако идейное влияние этих учреждений на на¬
род в настоящее время очень слабое, и их деятельность не имеет почти
никакого значения для исторического развития страны. Студенты фило¬
софских факультетов получают крайне скудные знания. Наиболее способ¬
ные из них наперекор своим профессорам начинают изучать материали¬
стическую философию. Когда наука далека от жизни и не способна при¬
нести счастье людям, она подвергается беспощадной критике историей и
умирает. Японская идеалистическая философия после войны оказалась
исторически обреченной. Ее представители извращают закономерности
развития общества, в особенности закономерности перехода от капита¬
лизма к социализму, стремясь подорвать веру народа в прогресс. Однако
сила воздействия таких философов незначительна, и не они ныне являют¬
ся главными противниками материалистов.
Если отрицать решающую роль «общественного производства» в раз¬
витии истории и изображать действительность как сумму статических
элементов, то, естественно, предвидение будущего станет невозможным.
Не этого ли добиваются боящиеся своего падения господствующие
классы? Однако философия, которая игнорирует подлинные движущие си¬
лы истории, не способна затронуть сердца молодежи, страдающей от про¬
тиворечий реальной жизни. И это обстоятельство не могут не учитывать
в своей деятельности материалисты. После войны Коммунистическая
партия Японии впервые стала легальной партией; императорская система,
значительно ослабленная, уже не может претендовать на то исключитель¬
ное влияние, которым она пользовалась раньше; провозглашение свободы
б. «Вопросы философии* № 7.

66
Кэндзюро Я НАГИ ДА
мысли и слова означает не только то, что появилась возможность гово¬
рить правду, но также и то, что идеализм утратил свое влияние на народ,
а дух реализма, связанный с действительной жизнью, крепнет.
Однако в стране, где на протяжении долгого времени уничтожались
все ростки материализма, потребовалось определенное время, чтобы рас¬
пустились цветы новых идей. Вскоре после окончания войны в Японии
утвердилась буржуазная демократия американского образца, но эта де¬
мократия, с точки зрения материалистов, отнюдь не является разумной
демократией. На протяжении прошлого тысячелетия идеалистическая
Идеология господствовала в интеллекте японского народа, она глубоко
укоренилась в его сознании, в его чувствах. В народе еще сохранился
культ императора, который существовал века. В таких условиях к идеям
демократии подходят подчас совершенно некритически, расценивая их
идеалистически, просто как сумму идей, а не материалистически, с точки
зрения их объективного содержания и социальной роли. Относительно
материализма существует глубоко укоренившийся предрассудок, будто
это вульгарная, ограниченная философия.
Большая часть выдающихся философов-материалистов, живших в
эпохи Тайсё и Сёва *, мужественно отстаивала свое мировоззрение и муче¬
нически погибла в тюрьмах; наименее устойчивые из них отреклись от сво¬
их взглядов и перешли в лагерь реакции, лишь бы сохранить свою жизнь.
В магазинах и библиотеках в то время невозможно было достать какую-
либо литературу по материалистической философии.
Однако, сталкиваясь с трудностями реальной жизни, народ учился
мыслить материалистически. В борьбе с этими трудностями возникли
такие стихийные общественные движения, как «дайте нам рис», «выявите
укрытое продовольствие», и т. п. Мрачная действительность и порожден¬
ное ею движение масс, естественно, пробудили сознание людей и заста¬
вили их отказаться от пустых и метафизических иллюзий идеализма, по¬
родили стремление рассматривать вещи такими, каковы они есть в дейст¬
вительности. Народ голодал, но уже не падал ниц перед императором;
разочаровавшись в идеализме, он стал освобождаться от его влияния и
стихийно переходить на позиции материализма. Можно сказать, что
именно тогда японский народ сделал первый шаг к материализму, когда
он стал сознательно относиться к действительности и анализировать та¬
кие изречения, как, например, «отдай свою жизнь за императора», кото¬
рые преподносились ему как высший принцип морали.
После войны в Японии снова обострилась борьба материализма про¬
тив идеализма; в четвертый раз со времени Мэйдзи перед материалиста¬
ми встала задача исправить освещение исторической действительности,
которая на протяжении длительного времени искажалась идеологами
правящих классов. Это прежде всего вылилось в стремление реалистиче¬
ски, научно и объективно рассматривать общество и историю, в особен¬
ности те события, которые непосредственно привели ко второй мировой
войне. Распространение материалистической философии в послевоенные
годы происходило несколько медленнее, чем в эпохи Тайсё и Сёва, ибо
после того, как фашизм уничтожил наиболее выдающихся представителей
материалистической философии, остро ощущался недостаток в руководи¬
телях и не было условий для такой блестящей деятельности, которую ве¬
ло до войны «Общество по изучению материализма».
Следует обратить внимание на то обстоятельство, что ряд философов-
идеалистов, видевших ранее свой долг в критике марксизма, осудил свое
идеалистическое прошлое и примкнул к рядам материалистов. Так, Идэ
Такаси, профессор Токийского университета, вскоре после войны всту¬
пил в коммунистическую партию; это было знаменательным событием.
1 Японское летосчисление по эпохам совпадает с периодами правления императо¬
ров: эпоха Тайсё (1912—1925), эпоха Сёва (с 1926 по настоящее время).— Ред.

ЯПОНСКАЯ ФИЛОСОФИЯ СЕГОДНЯ
67
На позиции материализма перешел и автор данной статьи (об этом я
подробно рассказывал в своей книге «Эволюция моего мировоззрения»).
Другой ученик Нисида, Мутай Рисаку, считавшийся одним из выдаю¬
щихся философов Японии, профессор Педагогического института, в по¬
следнее время также приблизился к материализму. Нельзя не отметить
активного участия в движении за мир таких убежденных в прошлом
идеалистов, как Такакукува Сумио и другие. Все названные выше фило¬
софы старше 50 лет. В таком возрасте коренные изменения в мировоз¬
зрении людей происходят редко, и именно поэтому они особенно показа¬
тельны. Многие молодые ученые, следуя по стопам своих учителей, также
переходят от идеализма к материализму, хотя и прекрасно понимают, что
в условиях капиталистического строя это связано с большими трудностя¬
ми и лишениями. Они не могут не знать, что за свои материалистические
убеждения они могут лишиться занимаемых ими постов, что их будут
выживать из газет, журналов и других органов печати. Положение в
Японии таково: «Чем более ты материалист, тем тебе хуже». И все же
материалистическая философия привлекает к себе внимание возра¬
стающего числа ученых. Этот факт говорит сам за себя. Но можно ли на
этом основании утверждать, что в современной японской философии ма¬
териализм становится господствующим направлением? Нет, нельзя. Ра¬
зумеется, по сравнению с довоенным периодом теперь появились условия,
более благоприятные для развития материалистической философии. Но
вместе с тем мы не должны забывать, что имеется и много трудностей,
которые тормозят продвижение науки вперед, создают препятствия на
пути развития материализма.
II
Можно ли считать, что философы-материалисты в современной Япо¬
нии выполняют свою общественную роль и в полной мере содействуют
историческому прогрессу своей страны? Нельзя не признать, что они мно¬
гого достигли в борьбе за мир, в утверждении научного метода познания,
в развитии сознательности трудящихся масс и т. д. Но этим отнюдь не
исчерпываются их задачи. Имеется поистине безграничное множество
проблем, которые ждут своего решения философами-материалистами.
В настоящее время среди японских ученых весьма распространено
мнение о бесполезности философии. В нашу эпоху, уверяют многие из
них, вообще нет необходимости в науке, которая занимается только фор¬
мальными, абстрактными общими законами, так как все области спе¬
циальных знаний уже получили полное развитие. Философия, доказыва¬
ют эти теоретики, изжила себя; она процветала тогда, когда другие
науки еще не были развиты, и только поэтому играла ведущую роль и
была по отношению к ним своего рода наукой наук. Но в нашу эпоху,
вследствие развития всех наук, для философии не осталось особой сферы,
так что философия бесполезна и даже может принести вред как для
развития современной науки, так и для разрешения исторических задач.
Эти позитивистские рассуждения в корне неправильны. Именно в
них мы видим одно из проявлений стремления буржуазных идеологов
нанести удар развивающейся революционной материалистической фило¬
софии, хотя бы и ценой отрицания философии вообще. Этой вредной те¬
ории мы должны остерегаться больше всего. Но в то же время современ¬
ные японские философы-материалисты должны критически отнестись к
себе и стремиться обогатить себя знаниями новейших достижений наук.
И это является задачей не только японских философов. Физика, биология
и вообще все естественные и общественные науки в своем развитии про¬
грессируют со все более нарастающей быстротой, а философия (может
быть, это лишь субъективное восприятие автора) развивается очень мед*
ленно. Философия должна быть наукой не только объясняющей, но и

(.8
Кэндзкэро Я НАГИ ДА
преобразующей мир. И если современная философия не выполняет эту
свою основную функцию, то такую науку действительно следует игнори¬
ровать как бесполезную.
Какова же миссия современной японской философии в данных
конкретно-исторических условиях нашей страны? Исчерпывающе ответить
на этот вопрос трудно. Начнем с краткого изложения современных проб¬
лем, от решения которых зависит судьба японского народа. Их, по край¬
ней мере, четыре.
Во-первых, необходимо избавить японский народ от неуверенности
в своем экономическом положении. Эта тревога лихорадит весь народ.
И она не временное явление, вызванное непосредственно поражением з
войне. Не знаю, могут ли испытывать подобную тревогу люди социали¬
стического общества. В современной же Японии из девяностомиллион¬
ного населения едва ли найдется человек, который чувствовал бы, что
его положение действительно устойчиво. Эта тревога охватывает не толь¬
ко неимущих и безработных, но и тех, кто сегодня находится на вершине
личного успеха,— артистов, писателей, мастеров спорта.
Во-вторых, в Японии еще не осуществлена подлинная демократия.
Пережитки феодализма гнездятся во всех порах нашего общества. Ста¬
рое не только борется за свое существование; оно накапливает силы,
чтобы перейти в контрнаступление, подавляет демократическое самосо¬
знание народа и основанное на нем движение. Но стремление к демокра¬
тии нельзя подавить. И для японского народа, очень долго находившего¬
ся под гнетом императорской системы, защита демократии является поис-
тине важной задачей, от которой зависит будущее всей страны.
В-третьих, японский народ в настоящее время переживает такое на¬
циональное унижение, которого он никогда не испытывал за всю свою
историю. Попав под власть иностранной державы, он утратил националь¬
ную независимость, лишился самостоятельности как в политическом, так
и военном отношении, в развитии и экономики и культуры. Такое поло¬
жение выгодно только японским монополистам, но буржуазные журна¬
листы не желают раскрыть эту истину перед народом. Важнейшей пробле¬
мой. японского народа является в настоящее время проблема националь¬
ного освобождения.
В-четвертых, с проблемой национального освобождения тесно связа¬
на и проблема мира. Япония после поражения в войне должна была бы
навсегда стать миролюбивым государством, но она снова вооружается,
втягивается в империалистический военный блок. Причем государство,
которое распоряжается в нашей стране, является государством монопо¬
листического капитала, возглавляющим мировой империализм. Оно на¬
носит Японии огромный ущерб испытаниями водородных бомб. Мир или
война — вот та коренная проблема, от решения которой зависит буду¬
щее не только японского народа, но и всего человечества и цивилизации.
Проблемы современной действительности далеко не исчерпываются
только этими четырьмя проблемами. Каждый день ставит перед нами
все новые и новые проблемы. Но все они в конечном счете входят в те
основные четыре проблемы, которые только что были перечислены. И пра¬
вильное их решение может быть достигнуто только на пути к социализму.
Само собой разумеется, что эти задачи ложатся не только на плечи
японских философов. Эти проблемы исторические, и они должны решать¬
ся всем японским народом.
Каковы же задачи, которые стоят непосредственно перед современ¬
ными философами Японии?
Прежде всего материалисты должны подвергнуть критике идеали¬
стическую философию, идеологию господствующих классов антагонисти¬
ческого общества и, преодолевая влияние идеализма в народе, пропаган¬
дировать и развивать материализм. В Японии идеализм имеет специфи¬
ческий характер, и поэтому борьба с ним требует особых методов и форм.

ЯПОНСКАЯ ФИЛОСОФИЯ СЕГОДНЯ
69
Коренной недостаток, присущий всем разновидностям идеализма,
выявляется при рассмотрении идеалистами соотношения бытия и созна¬
ния, природы и духа. Идеализм, пренебрегая историческим опытом, науч¬
ным познанием действительности, в основу «сущности» вещей кладет ан¬
тинаучное, метафизическое, идеалистическое начало: душу, вечность,
идею, абсолютное небытие и т. д. Задача материалистической философии
и состоит в том, чтобы на основе познания сущности вещей опровергнуть
представления о потусторонней вечной, абсолютной жизни. Идеалисты,
в конечном итоге, выводят действительность из своего сознания и тем
самым отрицают ее реальность, объективность, пытаются вытравить из
сознания человека мысль о возможности изменения и преобразования су¬
ществующего строя и направить его по пути идеалистического, субъекти¬
вистского самоусовершенствования. Идеалисты предают забвению дости¬
жения научного познания общественной действительности, третируют
историческую практику. Современное империалистическое государство
проводит политику закрепощения трудящихся масс и территориальных за¬
хватов. Идеалисты же превозносят современное государство, рассматри¬
вая его как необходимый социальный институт; они отказываются кри¬
тиковать и тем более отрицать его. Все разновидности японского идеа¬
лизма, по существу, одинаково расценивали государство эксплуататоров.
Так, японский буддизм был религией «охранительного государства», кон¬
фуцианство являлось идеологией господствующих сословий феодального
общества; Нисида и Танабэ, следуя Гегелю, рассматривали государство
как «субстанцию человеческих отношений»; японизм и философия «импе¬
раторского пути» проповедовали идею «великой Японии» как священного
государства и обожествляли императорскую династию.
После войны материалисты Кодзаи Есисигэ и Мацумура Кадзато
начали борьбу против всех видов идеализма. В этой борьбе приняли
участие почти все материалисты Японии.
Пропаганда материализма была важна еще и потому, что измучен¬
ные беспросветной жизнью массы обращались к идеалистическим, иллю¬
зорным учениям, которые сулили им мнимое облегчение. Это и явилось
социальной почвой для бурного расцвета религии. Однако ни буддизм,
ни христианство не могли удовлетворить идейных запросов масс. И люди
стали искать новую религию. Распространение влияния различных рели¬
гиозных учений на народ приняло устрашающие размеры; оно сдержива¬
ло распространение влияния коммунистической партии. Перед философа-
ми-материалистами встала насущная задача критики религии. Саки Оки-
но, Огуции Иици, а также автор настоящей статьи были одними из пер¬
вых, кто приступил к критическому исследованию гносеологических кор¬
ней и социального назначения религии.
Перед философами-материалистами в современной Японии также
весьма остро стоит задача идеологического воспитания народа, в особен¬
ности молодежи. Большая часть японской молодежи совсем незнакома с
такими философскими категориями, как материализм и идеализм. Она
целиком находится под влиянием «повседневной пропаганды». Газеты,
журналы, радио, телевидение, пропагандирующие реакционные идеи,
извращают сознание молодежи и мешают правильному пониманию
окружающей действительности. Поэтому мы не имеем права утверждать,
что влияние идеалистической философии уничтожено и что материализм
уже окончательно восторжествовал. Мы не должны успокаиваться на
том, что влияние идеалистической философии несколько ослабло, ибо оно
еще довольно значительно. Повседневная буржуазная пропаганда воз¬
действует на общественное мнение отнюдь не посредством одних лишь
Логических рассуждений. Она всячески эксплуатирует чувства людей,
спекулирует на их предрассудках. Так, передавая сообщение об успеш¬
ном запуске советского искусственного спутника Земли, буржуазная
печать клеветнически утверждала, будто создание спутника в СССР —

70
Кэндзюро Я НАГИ ДА
это результат террористического режима и кровавых чисток, а в так на¬
зываемом «свободном мире», хотя и несколько запоздали с подобными
научными открытиями, зато народ там, дескать, свободен. Подобных при¬
меров — неограниченное количество. Каждый день и каждую ночь бур¬
жуазные газеты и радио Японии повторяют подобные измышления на
тысячи и десятки тысяч ладов. И иногда массы, не располагающие дру¬
гой информацией, верят этой капиталистической пропаганде и полагают,
чтс врагами человечества являются материалисты и коммунисты. Этот
вандализм в журналистике отравляет идейную атмосферу в стране так,
что становится трудно дышать.
Однако, несмотря на все это, идеологическое воспитание молодежи
в духе материализма и демократии постепенно приносит свои плоды.
Наибольшую активность в деле воспитания молодежи проявляют уче¬
ные Масита, Сингити, Ямадзаки и другие.
Не менее важной задачей современных философов-материалистов
является разработка методологии научного познания. Мы должны выяс¬
нить роль и значение современной науки для нашего общества. Когда мы
говорим о необходимости научной методологии для развития современной
науки, то невольно вспоминаем роль Фрэнсиса Бэкона в развитии есте¬
ствознания нового времени. Именно такую роль должна сыграть мате¬
риалистическая диалектика в развитии современной науки.
Однако философы должны начинать не с поучения ученых, прежде
всего они должны сами учиться у них. К сожалению, философы Японии
пока еще не в состоянии выполнять свою авангардную роль в науке
именно из-за скудости своих знаний.
В условиях капитализма развитие науки отнюдь не направлено на
достижение счастья. Наоборот, достижения науки подчас таят в себе
огромную опасность для человечества. А раз это так, то было бы непра¬
вильным, если бы ученый занимался только проблемами своей науки. Он
обязан проследить все общественные связи науки, в области которой
он работает, узнать, какую роль играет эта наука в обществе и как она
используется. При решении этого вопроса философия особенно важна.
К сожалению, японские философы не проявляют достаточной активности
в этой области. Правда, некоторые успехи уже достигнуты. Так, ученый
и философ Такэтани Мио вместе с другими учеными-экономистами вы¬
пустил в 1949 году книгу «'Взаимосвязь между современными естествен¬
ными и социальными науками». Несмотря на то, что после окончания
войны мы наблюдаем небывалое оживление деятельности историков, это
не сопровождается соответствующим интересом к философии истории.
Можно сказать, что едва ли не единственной книгой в этой области яв¬
ляется моя работа «Философия истории», изданная в 1957 году. Теории
познания посвящены только две книги: «Теории познания» Фудзики
Саиндзи и «'История теории познания» Тэрасава Тадзисин.
Таким образом, самым крупным недостатком современной японской
философии является недостаточная связь философии со специальными
науками. Исправление этого недостатка и является одной из наших на¬
сущных задач.
Важнейшей чертой материалистической философии, отличающей ее
от идеализма, является тесная, неразрывная связь теории и практики.
Материалистическая’ философия не ограничивается просто схоластиче¬
ским объяснением мира, а стремится изменить его. Философ не просто
кабинетный работник, он должен быть и практиком. Это необходимо
не только для того, ^тобы содействовать социальному прогрессу, но и для
развития самой философии. Диалектический и исторический материализм
как научная теория и метод были открыты Марксом и Энгельсом. Завер¬
шением этой теории была революционная практика Ленина, а ее вопло¬
щением — победа социализма в СССР. И сегодня практика народов Со¬

ЯПОНСКАЯ ФИЛОСОФИЯ СЕГОДНЯ
71
ветского Союза оказывает могучее революционное влияние на ход исто¬
рии человечества. Таким образом, философское познание может разви¬
ваться лишь благодаря связи с практикой. Революционер Ленин был в то
же время величайшим философом современности, что с точки зрения ака¬
демических идеалистов необъяснимо. Для материалиста же это вполне
естественно и понятно.
Японские материалисты Каваками Хадзимэ, Тосака Дзюн и другие
следовали этой же традиции. И сейчас японские философы могут творче¬
ски выполнить свою историческую задачу, только участвуя в социально¬
освободительной борьбе народа. К сожалению, многие из тех, кто до сих
пор возглавлял материалистическую философию в стране, в настоящее
время из-з-а преклонного возраста или по состоянию здоровья не могут
в должной мере участвовать в этом движении. Что же касается молодых
философоз-материалистов, то они подчас чересчур увлекаются кабинет¬
ным стилем работы. Однако после VI конференции Японской коммуни¬
стической партии в отношении ученых к политической борьбе наблюдает¬
ся серьезный перелом, позволяющий надеяться, что традиции старых
борцов-материалистов будут восприняты и продолжены молодым поко¬
лением философов.
Ш
Все японские философы, как материалисты, так и идеалисты, дол¬
гое время находились под влиянием западной философии. На этом ос¬
новании некоторые утверждают, что, за исключением философии Нисида,
в Японии якобы вообще не было никакой другой национальной школы
философии. Даже материалисты допускали подобную ошибку, считая, что
до Мэйдзи в истории японской философии имелись только идеалистиче¬
ские направления. И на этом основании делался вывод, что в Япо¬
нии нет истории философии, заслуживающей изучения.
Разумеется, это совершенно неверно. Предположим даже, что в
прошлом Япония имела только идеалистическую философию. Но, иссле¬
дуя эту философию и выясняя ее истоки, мы многое поймем в истории
идеологии японского народа. В последние годы в этой области иссле¬
дования наблюдается известное оживление. В частности, проделана зна¬
чительная работа по изучению истории философии нового времени, опуб¬
ликовано много статей и монографий.
Раньше в работах по истории философии идеи отдельных философов
излагались в простой хронологической последовательности. По мере воз¬
можности между учениями философов устанавливалась какая-то логи¬
ческая связь. Но ведь философия не развивается в пустоте как чистая
логика понятий; в основе ее всегда лежит живая, действительная борьба.
Японская философия не могла не отражать в какой-то мере интересы
двух противоположных, борющихся классов. Самый крупный недостаток
предшествующих работ по истории философии, написанных идеалиста¬
ми, заключается именно в игнорировании экономического развития и со¬
циальной борьбы, этого реального общественного базиса идеологических
явлений. Задача историков философии как раз и состоит в том, чтобы
выяснить эту связь между философией и ее социальной основой. Именно
тогда история японской философии предстанет перед нами как история
борьбы материализма против идеализма. И мы увидим, как в процессе
этой борьбы человечество приближается к истине.
Победа материализма глубоко связана с победой пролетариата, при¬
званного разрешить классовые противоречия в мире. Победа пролетариата
будет одновременно окончательной победой объективной истины. Но эту
историческую диалектику нельзя понять, оставаясь на позициях идеализ¬
ма. Разумеется, это справедливо не только в отношении Японии. Во вся¬
ком случае, мы впервые, наконец, можем написать подлинную историю
японской философии, как историю борьбы материализма против идеализ¬

72
Кэндзюро Я НАГИ ДА
ма; и это важно не только для философии, но и для всего общества,
для подлинного мира, счастья и свободы как японского народа, так и
народов всех стран мира. Однако такая история философии еще не со¬
здана.
Разрешение проблем, стоящих перед современной японской филосо¬
фией, наталкивается на многочисленные трудности. Прежде всего в на¬
стоящее время коренное разрешение этих проблем невозможно потому,
что японский народ еще находится под игом капитализма. Среди япон¬
ских трудящихся нет такого человека, который чувствовал бы себя спо¬
койно, думал бы без тревоги о безработице и болезнях. Таково поло¬
жение и философов-материалистов, которым очень трудно найти
работу. Хотя они и пользуются признанием как выдающиеся ученые
страны, органы печати оказались для них закрытыми, они испытывают
тяжелые материальные'лишения, ибо в Японии нет ни одного научно-ис¬
следовательского института, ни одной библиотеки, которые поддержива¬
ли бы философов-материалистов. Они лишены также возможности про¬
водить коллективную работу. В Ассоциации демократических ученых,
правда, есть философская секция, но она в настоящее время из-за финансо¬
вых трудностей почти бездействует. У философов-материалистов нет даже
постоянного помещения для проведения собраний. Они вынуждены на свои
скудные средства приобретать необходимые книги и поэтому используют
в своих исследованиях ограниченное количество литературы. Прогрессив¬
ные издательства из-за недостатка средств не могут выпускать работы
ученых-материалистов, носящих специальный характер. Печатные органы
университета — «Философский журнал», «Исследование философии» —
влачат жалкое существование. Неоднократно материалисты-философы
собирались издавать свой журнал, но из этого ничего не вышло. Столкнув¬
шись с такими трудностями, нетрудно потерять интерес к исследователь¬
ской работе. Все. эти факты свидетельствуют о крайне безрадостном поло¬
жении японской философии. Однако наши трудности носят преходящий
характер. Современной японской материалистической философии еще
далеко до расцвета. Но это не значит, что философы должны впасть в от¬
чаяние. Придет время, и мы преодолеем наши трудности, и это время
недалеко. Ночной мрак, сгущаясь, возвещает близость рассвета.
Мы должны установить тесный контакт и взаимосвязь с материали¬
стической философией всех стран. В прежней Японии такой связи поч¬
ти не было. И буддизм, и конфуцианство, и учения западной философии
привносились в Японию; японская же философия была неизвестна в
других странах. Так, о философии Нисида, несмотря на ее большое влия¬
ние в Японии, за границей совершенно не знали. Изолированность япон¬
ской философии, несомненно, отрицательно сказывалась на' ее развитии.
Но мы надеемся и даже уверены в том, что в недалеком будущем япон¬
ская материалистическая философия, восприняв лучшие традиции и до¬
стижения материализма за пределами нашей страны, и в первую оче¬
редь, конечно, диалектический и исторический материализм, выйдет на
международную арену и станет достоянием всего прогрессивного чело¬
вечества. За это мы и боремся в настоящее время.

НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ
И ПУБЛИКАЦИИ
К вопросу о влиянии творчества Н. Г. Чернышевского
на формирование революционных
взглядов В. И. Ленина
Общеизвестны многочисленные выска¬
зывания В. И. Ленина о Н. Г. Чернышев¬
ском, великом русском революционере и
социалисте. В них дана целостная и мно¬
гогранная оценка замечательного деятеля
революционной России, славного предше¬
ственника российской социал-демократии.
Признавая Чернышевского социалистом-
утопистом, Ленин неизменно подчеркивал
его революционный демократизм, гениаль¬
ную способность пронизывать все свои
подцензурные произведения духом классо¬
вой борьбы и подчинять их задаче воспи¬
тания настоящих революционеров.
Отмечая, что Чернышевский не поднял¬
ся в силу незрелости социально-экономи¬
ческих условий России до диалектическо¬
го и исторического материализма Маркса
и Энгельса, В. И. Ленин считал необходи¬
мым подчеркнуть, что великий революци¬
онный демократ «сумел с 50-х годов вплоть
до 88-го года остаться на уровне цельного
философского материализма и отбросить
жалкий вздор неокантианцев, позитивистов,
махистов и прочих путаников» (Соч., т. 14,
стр. 346). Поэтому Ленин видел в Черны¬
шевском надежного философского союзни¬
ка в борьбе с современными представите¬
лями идеализма.
Вождь международного пролетариата
дал замечательные образцы использования
идейного наследства Чернышевского и в
политической борьбе против буржуазного
либерализма и реформизма. Ленин первым
среди марксистов выдвинул и обосновал
тезис о том, что Чернышевский последова¬
тельно проводил идею крестьянской рево¬
люции, что он подверг резкой критике бур¬
жуазный либерализм и капитализм вообще.
В ленинском анализе творчества Черны¬
шевского историческое исследование орга¬
нически сочетается с решением актуаль¬
ных задач классовой борьбы пролетариата,
прежде всего борьбы за крестьянство как
надежнейшего союзника рабочего класса в
общедемократической и социалистической
революциях.
Из воспоминаний А. В. Луначарского,
Н. Е. Крупской и В. Н. Шульгина нам
известно, что Владимир Ильич глубоко
уважал и горячо любил Николая Гаврило¬
вича, высоко ценил и превосходно, до
тончайших деталей знал его бессмертный
роман «Что делать?». Однако до последнего
времени историческая наука не распола¬
гала прямыми данными о значении твор¬
чества Чернышевского в становлении ре¬
волюционного мировоззрения В. И. Ленина.
И вот недавно именно такого рода доку¬
ментальный материал появился в печати.
Речь идет о записи В. В. Воровского, опуб¬
ликованной в книге Н. Валентинова
«Встречи с В. И. Лениным» и перепеча¬
танной в журнале «Вопросы литературы»
(№ 8 за 1957 год).
В 1904 году в Женеве В. И. Ленин в
беседе с В. Воровским, С. Гусевым и Н. Ва¬
лентиновым выразил свое личное отноше¬
ние к Чернышевскому.
Н. Валентинов утверждает г, что В. Бо¬
ровский довольно точно воспроизвел в
своей записи (в наших архивах обнару¬
жить ее пока не удалось) высказывания
В. И. Ленина. Вот что говорил Ленин о
периоде своей жизни и занятиях в дерев¬
не Кокушкино, куда он был выслан в де¬
кабре 1887 года за участие в студенческих
выступлениях.
«Кажется, никогда потом в моей жизни,
даже в тюрьме в Петербурге и в Сибири,
я не читал столько как в год после моей
высылки в деревню из Казани. Это было
чтение запоем с раннего утра до позднего
часа. Я читал университетские курсы,
предполагая, что мне скоро разрешат вер¬
нуться в университет. Читал разную бел¬
летристику, очень увлекался Некрасовым,
причем мы с сестрой (Анной Ильинич¬
1 И в данном случае ему можно верить,
несмотря на его меньшевистские симпатии
и махистские философские взгляды. Верить
можно ему потому, что воспроизводимые
В. В. Воровским высказывания В. И. Лени¬
на о Чернышевском идут в том же направ¬
лении, что и его высказывания в опублико¬
ванных трудах.

74
НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
ной.— А. Б.) состязались, кто скорее и
больше выучит его стихов. Но больше все¬
го я читал статьи, в свое время печатав¬
шиеся в журналах «Современник», «Оте¬
чественные записки», «Вестник Европы».
В них было помещено самое интересное и
лучшее, что печаталось по общественным
и политическим вопросам в предыдущие
десятилетия. Моим лгобимейшим автором
был Чернышевский. Все напечатанное в
«Современнике» я прочитал до последней
строки и не один раз. Благодаря Черны¬
шевскому .произошло мое первое знаком¬
ство с философским материализмом. Он же
первый указал мне на роль Гегеля в раз¬
витии философской мысли, и от него при¬
шло понятие о диалектическом методе,
после чего было уже много легче усвоить
диалектику Маркса. От доски до доски были
прочитаны великолепные очерки Черны¬
шевского об эстетике, искусстве, лите¬
ратуре и выяснилась революционная фи¬
гура Белинского. Прочитаны были все
статьи Чернышевского о крестьянском
вопросе, его примечания к переводу по¬
литической экономии Милля, и, так как
Чернышевский хлестал буржуазную эко¬
номическую науку, это оказалось хоро¬
шей подготовкой, чтобы позднее перейти
к Марксу. С особенным интересом и поль¬
зой я читал, замечательные по глубине
мысли, обзоры иностранной жизни, писав¬
шиеся Чернышевским. Я читал Чернышев¬
ского «с карандашиком» в руках, делая
из прочитанного большие выписки и кон¬
спекты. Тетрадки, в которые все это зано¬
силось, у меня потом долго хранились.
Энциклоледичность знаний Чернышевско¬
го, яркость его революционных взглядов,
беспощадный полемический талант — меня
покорили. Узнав его адрес, я даже написал
ему письмо и весьма огорчился, не полу¬
чив ответа. Для меня была большой пе¬
чалью пришедшая через год весть о его
смерти. Чернышевский, придавленный цен¬
зурой, не мог писать свободно. О многих
взглядах его нужно было догадываться, но
если подолгу, как я это делал, вчитывать¬
ся в его статьи, приобретается безошибоч¬
ный ключ к полной расшифровке его поли¬
тических взглядов, даже выраженных ино¬
сказательно, в полунамеках. Существуют
музыканты, о которых говорят, что у
них абсолютный слух, существуют дру¬
гие люди, о которых можно сказать, что
они обладают абсолютным революционным
чутьем. Таким был Маркс, таким же
и Чернышевский. По сей день нельзя ука¬
зать ни одного русского революционера,
который с такой основательностью, про¬
ницательностью и силою, как Чернышев¬
ский, понимал и судил трусливую, под¬
лую и предательскую природу всякого ли-
беоализма.
В бывших у меня в руках журналах,
возможно, находились статьи и о марксиз¬
ме, например, статьи Михайловского и Жу¬
ковского. Не могу сейчас твердо сказать —
читал ли я их или нет. Одно только несом¬
ненно — до знакомства с первым томом
«Капитала» Маркса и книгой Плеханова
(«Наши разногласия») они не привлекали
к себе моего внимания, хотя благодлвя
статьям Чернышевского, я стал интересо¬
ваться экономическими вопросами, в осо¬
бенности тем, как живет русская деревня.
На это наталкивали очерки В. В. (Ворон¬
цова), Глеба Успенского, Энгельгардта,
Скалдина. До знакомства с сочинениями
Маркса, Энгельса, Плеханова главное, по¬
давляющее, влияние имел на меня только
Чернышевский и началось оно с «Что де¬
лать?». Величайшая заслуга Чернышев¬
ского в том, что он не только показал,
что всякий правильно думающий и дей¬
ствительно порядочный человек должен
быть революционером, но и другое, еще
более важное: каким должен быть револю¬
ционер, каковы должны быть его правила,
как ж своей цели он должен идти, какими
способами и средствами добиваться ее
осуществления. Пред этой заслугой мерк¬
нут все его ошибки, к тому же виноват
в них не столько он, сколько неразвитость
общественных отношений его времени.
Говоря о влиянии на меня Чернышев¬
ского, как главном, не могу не упомянуть
о влиянии дополнительном, испытанном в
то время от Добролюбова — друга и спут¬
ника Чернышевского. За чтение его статей
в том же «Современнике» я тоже взялся
серьезно. Две его статьи,— одна о рома¬
не Гончарова «Обломов», другая о романе
Тургенева «Накануне»,— ударили, как
молния. Я, конечно, и до этого читал «На¬
кануне», но вещь была прочитана рано, и
я отнесся к ней по-ребячески. Добролюбов
выбил из меня такой подход. Это произ¬
ведение, как и «Обломов», я вновь пере¬
читал, можно сказать, с подстрочными
замечаниями Добролюбова. Из разбора
«Обломова» он сделал клич, призыв к во¬
ле, активности, революционной борьбе, а
из анализа «Накануне» настоящую рево¬
люционную прокламацию, так написан¬
ную, что она и по сей день не забывается.
Бот как нужно писать! Когда организовы¬
валась «Заря», я всегда говорил Старо¬
веру (Потресову) и Засулич: «Нам .нужны
литературные обзоры именно такого ро¬
да». Куда там! Добролюбова, которого Эн¬
гельс называл социалистическим Лессин¬
гом, у нас не было» (Н. Валентинов
«Встречи с В. И. Лениным». Нью-Йорк,
1953, стр. 106—109).
После этого понятно, почему Ленин об¬
рушился на Н. Валентинова, когда тот
выразил типичное буржуазно-либеральное

НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
75
отношение к роману Чернышевского «Что
делать?», третируя его как произведение
«бездарное», «примитивное» и в то же
время «претенциозное», большинство стра¬
ниц которого написано таким языком, что
}гх невозможно читать.
Валентинов был в данном случае (неори¬
гинальным. Он повторил о романе Черны¬
шевского то, что писали о нем по указке
отдела печати царского министерства
внутренних дел К. К. Случевский, П. Ци-
тович, М. Н. Катков, К. Ф. Головин,
А. Л. Волынский и другие реакционеры.
Валентинов этого мог и не знать, но Ленин
знал это отлично и потому вступился за
роман Чернышевского, со всей присущей
ему страстностью.
«Ленин до сего .момента рассеянно смот¬
рел куда-то в сторону, не принимая ника¬
кого участия в разговоре. Услышав, что я
говорю, он взметнулся с такой стреми¬
тельностью, что под .ним стул заскрипел.
Лицо его окаменело, скулы покраснели —
у него это всегда бывало, когда он злился.
— Отдаете ли вы себе отчет что гово¬
рите?— бросил он мне.— Как в голову
может придти чудовищная, нелепая мысль
называть примитивным, бездарным произ¬
ведение Чернышевского, самого большого
и талантливого представителя социализма
до Маркса! Сам Маркс называл его вели¬
ким русским писателем.
— Он не за «Что делать?» его так на¬
зывал. Эту вещь Маркс, наверное, не чи¬
тал,— сказал я.
— Откуда вы знаете, что Маркс ее не
читал? Я заявляю: недопустимо называть
примитивным и бездарным «Что делать?».
Под его влиянием сотни людей делались
революционерами. Могло ли это быть, если
бы Чернышевский писал бездарно и при¬
митивно? Он, например, увлек моего бра¬
та, он увлек и меня. Он меня всего
глубоко перепахал. Когда вы читали
«Что делать?»? Его бесполезно читать, ес¬
ли молоко на губах не обсохло. Роман Чер¬
нышевского слишком сложен, полон мыс¬
лей, чтобы его понять и оценить в раннем
возрасте. Я сам попробовал его читать, ка¬
жется, в 14 лет. Это было никуда негод¬
ное, поверхностное чтение. А вот после
казни брата, зная, что роман Чернышев¬
ского был одним из самых любимых его про¬
изведений, я взялся уже за настоящее чте¬
ние и просидел над ним не несколько дней, а
недель. Только тогда я понял глубину. Это
вещь, которая дает заряд на всю жизнь.
Такого влиядия бездарные произведения
не имеют.
— Значит, спросил Гусев, вы не слу¬
чайно назвали в 1903 году вашу книжку
«Что делать?»? \
1 Н. Валентинов допустил здесь ошибку,
приписывая Гусеву такое утверждение. Гу-
— Неужели, ответил Ленин, о том нельзя
догадаться?..» (там же, стр. 102—103).
Это значит, что влияние Чернышевско¬
го на Ленина было не второстепенным,
кратковременным увлечением, которое ско¬
ро проходит, не оставляя следа, а глубо¬
ким, наложившим определенный отпечаток
на всю последующую деятельность Ленина.
Не случайно Ленин обращался к Черны¬
шевскому в различные периоды своей дея¬
тельности. Имя Чернышевского встречается
в большинстве программных произведений
Ленина и в его философском завещании
«О значении воинствующего материализ¬
ма». В высказываниях Ленина о Черны¬
шевском прозвучала великая гордость за
народ, выдвинувший из своей среды этого
замечательного патриота, пламенного бор¬
ца за свободу и благоденствие своей ро¬
дины.
Ленин очень высоко ценил именно так-
тически-политические установки Черны¬
шевского, которые изложены не только в
романе «Что делать?», но и во многих дру¬
гих его произведениях. К сожалению, у
нас еще очень недостаточно изучена эта
сторона идейного наследия Чернышевско¬
го. В философской литературе нет ни одной
специальней работы, посвященной анализу
взглядов Чернышевского на теорию и так¬
тику революционной борьбы масс. А ведь
научному обоснованию этих взглядов, вы¬
работке революционной теории и научной
тактики революционной борьбы Чернышев¬
ский подчинял всю свою теоретическую
деятельность. Даже его труды в области
эстетики, литературной критики и фило¬
софии («Эстетические отношения искус¬
ства к действительности», «Очерки гого¬
левского периода русской литературы»,
«Лессинг. Его время, его жизнь и дея¬
тельность», «Антропологический принцип с
философии», «Критика философских пред¬
убеждений против общинного владения»
и т. д.) являют собой блестящие образцы
научной разработки революционной теории
и тактики. Ленинские высказывания о
Чернышевском выдвигают перед на-ми за¬
дачу исследования этой стороны идейного
наследия и революционно-практической
деятельности Чернышевского.
Ленинская оценка романа «Что делать?»
имеет принципиальное теоретическое зна¬
чение для эстетики и литературоведения.
Ленин показывает, что роман, принадлежа¬
щий перу большого и талантливого социа¬
листа, оказывающий глубочайшее влияние
на людей, делающий их революционерами,
не может расцениваться как примитивное,
неполноценное художественное произве¬
дение. Бездарные книги не могут оказы-
сев не мог не знать, что труд Ленина «Что
делать?» вышел в свет в 1902 году.—А. Б.

76
НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
вать такого влияния на людей, переделы¬
вать их взгляды. Данное положение Ленина
можно рассматривать в качестве одного из
решающих критериев идейно-эстетических
достоинств произведений литературы. Ни¬
кто прежде не формулировал этого действи¬
тельно материалистического тезиса о могу¬
чем влиянии искусства на сознание людей
с такой четкостью и категоричностью.
Принципиально важна мысль Ленина, что
нельзя понять и оценить роман «Что де¬
лать?» без определенного минимума инди¬
видуального опыта, определенного направ¬
ления мысли.
А. П. БЕЛИК
Н. Г. Чернышевский и И. М. Сеченов
Пережив в юности короткий период
увлечения идеалистической эмпирической
психологией, И. М. Сеченов в первых же
своих физиологических работах, выполнен¬
ных в лабораториях выдающихся естество¬
испытателей Европы — Людвига, Гельм¬
гольца, Функе и других, выступает как
убежденный сторонник естественноистори¬
ческого материализма. Но лишь сблизив¬
шись по возвращении на родину в начале
1860 года с революционно-демократиче¬
скими кругами (Чернышевским, Антонови¬
чем и др.1) и усвоив их философскую кон¬
цепцию, Сеченов обрел методологическую
почву, на которой сложилось его физиоло¬
гическое и психологическое учение.
Русские революционеры-демократы не
только пропагандировали достижения есте¬
ственных наук, но и делали из них важные
философские выводы. Так, Чернышевский
в бурном прогрессе химии и физиологии
усматривал факт огромного философского
значения, равный по меньшей мере перево¬
роту, вызванному в свое время открытия¬
ми Коперника.
1 К сожалению, сведения о личной бли¬
зости И. М. Сеченова к Н. Г. Чернышев¬
скому и М. А. Антоновичу очень скудны.
Сохранилась визитная карточка с над¬
писью, что П. И. Боков и И. М. Сеченов
приглашают Чернышевского по случаю
окончания экзаменов М. А. Боковой
(см. X. С. Коштоянц «Очерки по исто¬
рии физиологии в России», 1946, стр. 222).
Известно также, что И. М. Сеченов при-
рвимал участие в воспитании сыновей со¬
сланного Чернышевского (см. там же) и
поддерживал с ними контакт. Это подтвер¬
ждается и новыми материалами «Научно¬
го наследства» (см. т. 3, 1956, стр. 252).
Через П. И. Бокова, человека, близкого к
Чернышевскому, Н. А. Некрасов сделал
И. М. Сеченову предложение выступить в
«Современнике» со статьей, популяризирую¬
щей достижения физиологии (будущие
«Рефлексы головного мозга») (см. там же,
стр. 235).
Из контекста статьи М. А. Антоновича
«Промахи» («Современник» №№ 2 и 4 за
1865 год) видно, что он совместно с
И. М. Сеченовым обсуждал возражения,
выдвинутые В. Зайцевым против «Рефлек¬
сов головного мозга».
«...Открытия, сделанные Коперником в
астрономии,— писал он,— произвели пере¬
мену в образе человеческих мыслей о пред¬
метах, по-видимому, очень далеких от
астрономии. Точно такую же пере¬
мену и точно в том же направ¬
лении, только в гораздо об¬
ширнейшем размере (разрядка
моя.— М. Я.), производят ныне химиче¬
ские и физиологические открытия; от них
изменяется образ мыслей о предметах, по-
видимому, очень далеких от химии» (Из¬
бранные философские сочинения, т. III,
1951, стр. 200).
По мнению Чернышевского, химические
и физиологические открытия положили ко¬
нец противоестественным попыткам разры¬
вать человеческую жизнь на разные поло¬
вины, принадлежащие разным натурам.
Благодаря им единство человеческой при¬
роды становится истиной столь же непре¬
ложной, как обращение Земли вокруг Солн¬
ца, как закон тяготения. Этой истине не
противоречит различие между явлениями
материального и нравственного порядка
(например, физиологическими и психиче¬
скими). Ведь «соединение совершенно раз¬
нородных качеств в одном предмете есть
общий закон вещей» (там же, стр. 187).
Факты, изучаемые физиологией, с одной
стороны, психологией— с другой, по каче¬
ству, по формам обнаружения разнородны.
Однако из того, что они решительно не¬
сходны, неправомерно делать вывод об от¬
сутствии внутренней связи между ними,
так как естественные науки сплошь и ря¬
дом открывают общность между явления¬
ми «по способу происхождения разнород¬
ных явлений из одного и того же элемен¬
та...» (там же, стр. 187—188). Психиче¬
ское тем самым трактуется Чернышевским
как одна из форм жизнедеятельности, от¬
личная от других и вместе с тем родствен¬
ная им «по способу происхождения».
В полемике, разгоревшейся вокруг «Ан¬
тропологического принципа в философии»,
идеалисты стремились дискредитировать
именно это диалектическое представление
об организме и качественно различных
формах его жизнедеятельности. П. Юрке-

НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
77
ВИЧ объявил превращение количества в ка¬
чество столь же непостижимым, как мета¬
морфозы Оввдия: «Природа не обладает
такой волшебной силой, чтобы превращать
количества в качества»,—безапелляцион¬
но утверждал он («Из науки о человече¬
ском духе», «Труды Киевской духовной
академии», 1860, кн. 4, стр. 407).
В отдельных выводах Чернышевского,
намеренно заостренных против дуализма, и
в отдельных примерах, призванных под¬
твердить эти выводы, упор делался на ко¬
личественные различия, тогда как каче¬
ственные недооценивались. Однако реше¬
ние Чернышевским психофизической проб¬
лемы носило подлинно диалектический ха¬
рактер и имело своим основанием закон пе¬
рехода количественных различий в каче¬
ственные.
Это хорошо понимали противники
Н. Г. Чернышевского. Упорство, с которым
они стремились подорвать закон перехода
количественных изменений в качественные
(см. П. Юркевич «Русский вестник»,
апрель, 1862, стр. 928—929, см. также
цит. выше соч., стр. 401—409), лишь
подтверждает важную роль этого закона в
развитой Н. Г. Чернышевским системе до¬
казательств несостоятельности дуализма.
Психология, по Чернышевскому,—
нравственная, а не естественная наука, но
предварительным условием, дающим воз¬
можность придать изучению нравственных
явлений естественнонаучную точность,
должна явиться реализация общей методо¬
логической установки, гласящей, что «ес¬
ли даже предположить совершенный недо¬
статок точных исследований о какой-ни¬
будь части жизненного процесса, как об
отдельной специальной части, то нынеш¬
нее состояние точных знаний о других ча¬
стях того же самого жизненного процесса
уже дает нам приблизительное понятие об
общем характере этой неизвестной части,
дает нам прочную опору для важных по¬
ложительных и для еще более важных
отрицательных выводов о ней» (Избран¬
ные философские сочинения, т. III, стр.
226). Итак, достижения в области объек¬
тивного исследования жизненного (биоло¬
гического) процесса важны для понимания
природы психического в двух отношениях.
В позитивном плане они дают приблизи¬
тельное понятие об общем характере тех
явлений, которые еще не изучены естест¬
веннонаучными средствами. Но еще боль¬
шее значение Чернышевский придает отри¬
цательным выводам, самый важный из'
которых состоит в установлении того, что
«никакого дуализма в человеке не видно».
Нет объективных оснований для предполо¬
жения о «двух натурах» в человеке. Ни¬
какие же иные основания, кроме объектив¬
ных, не обладают научной значимостью.
«...Если бы человек имел, кроме реальной
своей натуры, другую натуру, то эта дру¬
гая натура непременно обнаруживалась бы
в чем-нибудь...» (’там лее, стр. 185).
Этот вывод, которому Чернышевский,
опираясь на критерий практики и весь
опыт естествознания, придал силу аксио¬
мы, в самой основе подрывал идеалистиче¬
ское учение о психике, предполагающее,
будто в человеке имеется «другая натура»,
обнаруживаемая при интроспекции (само¬
наблюдении).
Недаром П. Юркевич посвятил опровер¬
жению этого вывода значительную часть
своих критических нападок. Против теории
Чернышевского он выдвигает пресловутый
«гносеологический дуализм» — учение о
так называемых «двух опытах». «Несоиз¬
меримость» материи и сознания обосновы¬
валась тем, что явления внешнего мира и
явления сознания постигаются якобы со¬
вершенно различными способами: первые
познаются посредством внешних органов
чувств, вторые — «внутренним чувством».
На этом основании отвергалось отстаива¬
емое материализмом единство человеческой
природы. «Сколько бы мы ни толковали о
единстве человеческого организма,— писал
Юркевич,— всегда мы будем познавать че¬
ловеческое существо двояко: внешними
чувствами — тело и его органы, и внутрен¬
ним чувством — душевные явления»
(«Из науки о человеческом духе»,
стр. 384). Цель Юркевича состояла в том,
чтобы доказать, будто для естествознания,
знающего один только «внешний» опыт,
мир психологических факторов закрыт на¬
всегда.
Напротив, из учения Н. Г. Чернышевско¬
го следовало, что понятие «психологиче¬
ское» в его традиционном содержании, вы¬
работанном идеалистической философией,
необходимо решительно пересмотреть. Ме¬
тодология «Антропологического принципа
в философии» указывала общее направле¬
ние этого пересмотра.
Научная психология разработана мень¬
ше, чем физиология, но так как психика —
одна из специальных частей жизненного
процесса, то даже при совершенном недо¬
статке точных исследований в области пси¬
хологии успехи физиологии, изучающей
другую часть того же жизненного процесса,
представляют опорные пункты для анали¬
за психической деятельности. При этом
Н. Г. Чернышевский добавляет, что он упо¬
мянул об отсутствии точных знаний отно¬
сительно ощущений только «ради аргумен¬
та», ибо и в этой области наука уже об¬
ладает точными данными. Так, например,
«мы знаем, что ощущение принадлежит из¬
вестным нервам, движение — другим»
(цит. соч., стр. 226). Открытие Чарлзом
Беллом и Франсуа Мажанди различных

78
НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
функций нервных проводников, положен¬
ное в основу простейшей физиологической
модели рефлекторной дуги, Чернышевский
расценивал, стало быть, как важное дости¬
жение <на пути научного изучения ощуще¬
ний, то есть психики.
И так как «характер результатов, до¬
ставленных анализом объясненных наукой
частей и явлений, уже достаточно свиде¬
тельствует о характере элементов, сил и
законов, действующих в остальных частях
и явлениях, которые еще не вполне объяс¬
нены» (там же, стр. 196—197), то прин¬
ципы, установленные при исследовании
простейших нервно-психических актов,
должны стать ориентиром в изучении
сложных, еще не объясненных явлений.
Развитая Н. Г. Чернышевским теория ма¬
териалистического монизма явилась мето¬
дологической основой учения И. М. Сечено¬
ва о рефлексах головного мозга.
В обстановке напряженных идеологиче¬
ских схваток Сеченов оставляет на время
нервно-мышечную электрофизиологию, ко¬
торой он занимался в первые годы своего
профессорства, и приступает к эксперимен¬
тальному изучению органа психики — го¬
ловного мозга. Его новые опыты, как он
сам подчеркивал, имели прямое отноше¬
ние к актам сознания и воли. В противо¬
вес утверждениям противников «Совре¬
менника», будто физиология в принципе
бессильна пролить свет на психические
процессы, так как последние якобы откры¬
ты для одного только «внутреннего зрения»
интроспекции, Сеченов, опираясь на объ¬
ективное опытное исследование высших
нервных центров, доказывал, что строго
детерминистическое понятие рефлекса, при¬
мененное физиологией к объяснению бес¬
сознательных нервных реакций, должно
быть распространено и на все акты созна¬
тельной жизни.
Идея объяснения поведенческих реакций
принципом рефлекса принадлежит, как из¬
вестно, Декарту. Формулируя понятие о
рефлексе, Декарт стремился завершить ме¬
ханическую картину мира, найти в ней
место для феноменов жизни. Он подвел по¬
ведение под категории механики, и это бы¬
ло неоспоримо прогрессивным завоеванием
науки: жизнь ставилась в один ряд с дру¬
гими явлениями природы. С другой сторо¬
ны, истолковав сознание как непосред¬
ственное восприятие субъектом собствен¬
ных психических актов и состояний, Де¬
карт стал одним из родоначальников интро-
спекционизма, то есть той доктрины, на
которую опирались враги Чернышевского и
Сеченова.
Декартово представление о рефлексе
явилось теоретической рамкой, в пределах
которой двигалась мысль натуралистов
XVIII и первой половины XIX века. Но в
середине XIX века традиционная рефлек¬
торная концепция вступила в противоре¬
чие с фактическим материалом и новыми
тенденциями биологических наукой была
подвергнута суровой теоретической и экс¬
периментальной критике передовыми фи¬
зиологами эпохи — Пфлюгером, Функе и
др. Чернышевский, который был в курсе
достижений передовой биологии и сам раз¬
рабатывал новые «трансформистские»
представления об органической природе,
отверг механистический взгляд на жизне¬
деятельность.
Между тем именно этот взгляд старались
утилизовать в целях борьбы с философским
учением революционных демократов Юрке¬
вич и К°, обвинявшие Чернышевского в
невежестве, в незнании им великого от¬
крытия новейшей психологии — закона
рефлексивных движений.
Отводя это обвинение, М. А. Антонович
подчеркивал, что Чернышевский «знал про
эти открытия, но ему было известно, что
эти открытия опять закрыты, что закон
рефлексивных движений потерял свое зна¬
чение и отвергается физиологами» («Со¬
временная физиология и философия». Из¬
бранные философские сочинения. 1945,
стр. 162).
Отстаивание крайним идеалистом Юрке-
вичем «закона рефлексивных движений» в
полемике с последовательным материали¬
стом Чернышевским на первый взгляд мо¬
жет показаться чем-то парадоксальным
(от физиологов П. Юркевич требовал
остаться на «том пути, который был ука¬
зан Декартом» («Русский вестник», 1862,
май, стр. 389). Однако парадоксальность
эта мнимая.
Н. Г. Чернышевский отверг старое, дуа¬
листическое понятие о рефлексе. Но когда
в боях с идеализмом и на основе достиже¬
ний передовой физиологии сложилось новое
учение о рефлексах головного мозга, «Со¬
временник» в лице соратника Н. Г. Чер¬
нышевского М. А. Антоновича (сам Чер¬
нышевский к тому времени был ли¬
шен возможности участвовать в идейно¬
философской борьбе) твердо встал на
его защиту (см. статью М. А. Антоновича
«Промахи», «Современник» № 2 и № 4 за
1865 год).
При этом М. Антонович, критикуя вуль¬
гаризаторскую позицию Варфоломея Зайце¬
ва, подчеркивал, что речь идет не о лич¬
ной симпатии или неприязни, а о философ¬
ской линии: «В наших возражениях и
опровержениях... мы имели в виду не лич¬
ности, а мнения, высказываемые ими... мы
отстаивали и защищали не лично г. Сече¬
нова, а те его верные взгляды, которые ду¬
мал поколебать г, Зайцев» («Современ¬
ник» № 4 за 1865 год, стр. 277—278).
М. А. Антонович, таким образом, видел

НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
79
в «Рефлексах головного мозга» выраже¬
ние программных положений определенной
философской партии, борьба за принципы
и интересы которой и побудила «Совре¬
менник» встать на защиту сеченовского
труда.
«Антропологическим принцип» подготав¬
ливал почву для нового понятия о рефлек¬
се, которое смогло бы последовательно ма¬
териалистически объяснить то, что было
не под силу дуалистической и механисти¬
ческой рефлекторной теории.
Старое учение о «рефлексивных дей¬
ствиях» Н. Г. Чернышевский и его идей¬
ные соратники считали потерявшим науч¬
ное значение, так как оно выключало пси¬
хическую деятельность в ее типичных
формах из общих закономерностей работы
организма. С другой стороны, революцион¬
ные демократы требовали безоговорочного
применения принципа детерминизма ко
всем психическим явлениям. Только благо¬
даря этому принципу, подчеркивал Чер¬
нышевский, психология, покидая состояние
«научной нищеты», входит в «союз точ¬
ных наук».
На стороне старой рефлекторной концеп¬
ции, однако, было то преимущество, что
определенная, хотя и очень ограниченная
категория двигательных актов вводилась в
цепь процессов, протекающих машинооб¬
разно, то есть с той степенью закономер¬
ности, которая характеризует механические
устройства. Теперь антропологическая тео¬
рия Чернышевского выдвинула задачу объ¬
яснить с такой же точно степенью законо¬
мерности все поведение живых существ,
включая человека, и охватить в этом объ¬
яснении не только внешнюю, но и внут¬
реннюю (психическую) сторону поведения,
которую традиционная рефлекторная кон¬
цепция игнорировала, полагая, будто, об¬
ращаясь к ней, естественнонаучная мысль
попадает в особое измерение, где перестает
действовать закон причинности. Теория
материалистического монизма Чернышев¬
ского, таким образом, вскрывала противо¬
речие, назревшее в процессе развития на¬
учного знания о поведении, намечая ме¬
тодологический путь его разрешения.
Сеченов, идя этим путем, выдвинул новое
учение о рефлексе, преодолевавшее как ме¬
ханистическую трактовку жизни, так и
идеалистическую трактовку сознания.
Монистический взгляд, восходящий к
Н. Г. Чернышевскому, он противопоставил
дуалистическому взгляду, шедшему от Де¬
карта. Вслед за Чернышевским Сеченов
утверждал монизм не ценой отрицания раз¬
личий между жизнью телесной и душевной,
а аа основе глубокого понимания психиче¬
ского как качественно новой формы физио¬
логического процесса.
Поэтому, отмечая применение принципа
рефлекса к объяснению работы головного
мозга как главную историческую заслугу
Сеченова, нельзя упускать из виду, что он
распространил на работу головного мозга
не декартовское понятие рефлекса (господ¬
ствовавшее в его время в физиологии нерв¬
ной системы), а новое понятие, выработан¬
ное на основе философского учения Черны¬
шевского.
Эти принципы Сеченов проводил nocflej
довательно и неотступно. Из декартовской
концепции рефлекса он усвоил принцип
детерминизма, «машинообразного» характе¬
ра реакции, оснастив этот принцип рядом
новых идей, открывавших путь к тому,
чтобы всю психическую деятельность трак¬
товать как рефлекторную по типу.
На внедрении постулата причинности в
психологию настаивали и сторонники ме¬
ханистического материализма. Но они не
видели для этого иной возможности, как
превратить сознание в эпифеномен, в ли¬
шенного реальной ценности спутника физи¬
ко-химических реакций. Чернышевский же
исходил из положения о действенной роли
сознания в поведении организмов, указы¬
вая, что наличие или отсутствие сознания
вовсе не безразлично для того, какое на¬
правление примут действия живого суще¬
ства, так как «от сознательной стороны
факта происходят новые последствия». На¬
учная психология не может поэтому исклю¬
чить сознание из причинно-следственного
ряда. Тем самым ставилась задача дать со¬
знанию действительно детерминистическое
объяснение, то есть такое, которое в проти¬
вовес стремлению идеалистической филосо¬
фии вырвать сознание из причинных зави¬
симостей материального мира и превратить
его в первопричину самого себя и даже
всего сущего включало бы его в круг этих
зависимостей. Действительная точка зрения
Чернышевского, вопреки его критикам из
идеалистического лагеря, не только не сво¬
дилась к отрицанию внутренней психиче¬
ской жизни человека, но, напротив, пред¬
полагала, что без раскрытия ее особенно¬
стей вообще невозможно реализовать прин¬
цип детерминизма в психологии.
Психология, опирающаяся на самонаблю¬
дение, интроспекцию, отождествляла пси¬
хическую жизнь с явлениями сознания со¬
зерцающего себя субъекта. Чернышевский
сдвигает центр психологического интереса
с призрачного, не обладающего ничем, кро¬
ме самосознания, субъекта на реальную
личность с ее реальными потребностями и
интересами, остро ставя вопрос о движущих
стимулах человеческого поведения. Зависи¬
мость организма от среды, проявляющуюся
в процессах дыхания, пищеварения, чувст¬
вования, Чернышевский трактует как ак¬
тивное стремление к усвоению
и переработке внешних пред¬

80
НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
мет о в. Понимая связь организма со сре¬
дой диалектически, он вместе с тем исходит
из признания определяющей роли внешнего
мира в возникновении и развитии потреб¬
ностей, стремлений, желаний. Н. Г. Черны¬
шевский считал, что серьезное значение
нужно признать только за теми желания¬
ми, которые основанием своим имеют дей¬
ствительность, что вместе с жизнью разви¬
ваются в то же время и наши желания.
Положение об активном, избирательном
отношении организма к среде, о том, что
стремление к удовлетворению потребностей
во внешних предметах заложено в самой
природе живых существ, представляло об¬
щебиологическую концепцию. Оно содержа¬
ло мысль о новом уровне детерминации
поведения, отличном от детерминации фи¬
зико-химического типа, и эта мысль опло¬
дотворила сеченовские воззрения на реф¬
лекторную деятельность.
Первоначальная физиологическая схема
рефлекса сложилась по аналогии с явле¬
ниями отражения в неорганическом мире.
В ней нервный центр играл роль безраз¬
личной проводящей среды и понятие о
«центральных деятельностях» было лише¬
но собственно физиологического содержа¬
ния. Соответственно рефлекторными счита¬
лись только те действия, которые подчи¬
нялись правилу равенства импульса и эф¬
фекта.
В тех же случаях, когда это равенство
нарушалось в сторону либо усиления дви¬
гательной реакции, либо ее ослабления
(что типично для нормального хода жизне¬
деятельности), рефлекторный характер дей¬
ствия ставился под сомнение.
Еще в 1860 году И. М. Сеченов сфор¬
мулировал свои известные «Тезы», в ко¬
торых констатировалось, что «самый об¬
щий характер нормальной деятельности го¬
ловного мозга (поскольку она выражается
движением) есть несоответствие между
возбуждением и вызванным им ответным
действием — движением» («Материалы для
будущей физиологии алкогольного опьяне¬
ния», СПБ, 1860, стр. 1). Причину этого
генерального феномена Сеченов тогда еще
не определил, но ему были хорошо извест¬
ны два направления: идеалистическое, по¬
мещавшее в мозг (описываемый в морфо¬
логических терминах) особых психических
«деятелей» (описываемых в терминах ин¬
троспективной психологии), от вмешатель¬
ства которых и зависит будто бы наруше¬
ние машинообразной правильности реак¬
ции, и механистическое, считавшее, что
несоответствие между возбуждением и от¬
ветным действием зависит от расстояния,
проходимого процессом возбуждения в нерв¬
ных массах на пути от рецептора к эф¬
фектору (школа Шиффа).. Чтобы преодо¬
леть оба эти направления, нужно было
перестроить понятие о рефлексе на осно¬
ве методологии материалистического мо¬
низма.
Такую основу предоставляла теория
Н. Г. Чернышевского, выдвинувшая кон¬
цепцию организма как целостного (в со¬
вокупности его материальных и психиче¬
ских проявлений) образования, осуществля¬
ющего свою связь со средой благодаря ак¬
тивной избирательной деятельности, на¬
правленной на удовлетворение порождае¬
мых реальным процессом жизни потребно¬
стей.
Теперь, после философско-психологиче-
ской дискуссии между «Современником»
Чернышевского и либерально-крепостниче¬
ской прессой, И. М. Сеченов в завершив¬
ших эту дискуссию «Рефлексах головного
мозга» смог найти решение выдвинутой в
«Тезах» проблемы участия высших нерв¬
ных центров в детерминации поведения.
Центры влияют усиливающим или тор¬
мозящим образом на движение не потому,
что высвобождается заложенная в них пси¬
хическая сила, и не потому, что укорачи¬
вается или удлиняется путь прохождения
нервного импульса. Оба эти взгляда не¬
приемлемы, ибо предполагают, будто конеч¬
ная причина двигательного эффекта лежит
в обособленном от среды организме.
По Сеченову, служба нервных центров
определяется задачей согласования жизнен¬
ных потребностей с условиями существова¬
ния.
В рефлекторной схеме, намеченной Се¬
ченовым, работа нервных центров получала
взамен субъективно-психологической объ¬
ективно-биологическую характеристику,
опираясь на которую он смог доказать, что
психический акт по своему типу («по спо¬
собу происхождения») является таким лее
рефлекторным, как и чисто физиологиче¬
ский. Предпосылкой для подобного вывода
было коренное изменение точки зрения на
психическое, которое теперь определялось
не по показаниям «голоса самосознания», а
по реальной функции, выполняемой им в
системе реальных взаимоотношений орга¬
низма и среды.
Н. Г. Чернышевский и его соратники в
ожесточенной полемике с идеалистами от¬
стаивали объективный метод как единст¬
венно научный способ изучения явлений,
и эта борьба за метод подготовила почву
для распространения естественнонаучных
приемов исследования на весь организм,
включая его самые высшие функции. Фи¬
лософские идеи революционных демокра¬
тов оказали определяющее воздействие не
только на физиологическое учение
И. М. Сеченова. Руководствуясь ими, он
наметил новую систему психологических
воззрений.

НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
81
* * *
В ряду философско-психологических во¬
просов, стоявших в центре общественно-
политических интересов в шестидесятые
годы, первое место занимала проблема воли.
«В этом вопросе особенно ярко обнаружи¬
лась связь русской научной психологии с
передовой общественной мыслью. Здесь
психологическая проблема сознательного
действия человека непосредственно сталки¬
валась с актуальнейшими практическими
вопросами морали, воспитания, криминали
стики и, таким образом, включалась в кон¬
текст споров на важнейшие общественно-
политические темы» (Б. М. Т е п л о в «Пси¬
хологические взгляды .Герцена». «Философ¬
ские записки» Института философии АН
СССР, т. V, 1950, стр. 113).
«Антропологический принцип в филосо¬
фии», решительно отвергая идеалистиче¬
ский догмат о свободе воли, доказывал, что
«то явление, которое мы называем волею,
само является звеном в ряду явлений и
фактов, соединенных причинною связью»
(Н. Г. Чернышевский. Избранные фи¬
лософские сочинения, т. III, стр. 211).
Возникновение ложных воззрений^на во¬
левую деятельность и Чернышевский и Се¬
ченов связывают с субъективным подходом
к психологическим фактам, с «обманами са¬
мосознания».
Человеку представляется, например, от¬
мечал Н. Г. Чернышевский, что тот или
иной его поступок предопределен актом во¬
ли—«хотением». В действительности же
«хотение» было тут только субъективным
впечатлением, которым сопровождается в
нашем сознании возникновение мыслей или
поступков из предшествующих мыслей, по¬
ступков или внешних фактов» (там же,
стр. 210).
Русские материалисты настаивали на
том, что не в отрицании воли, а в ее под¬
линно детерминистическом объяснении ко¬
ренится научный анализ психики. Враги
материалистической философии умышленно
стремились отождествить тезис о причин¬
ной обусловленности человеческих действий
с чуждым революционным демократам пред¬
ставлением о предопределенности поступ¬
ков людей физико-химическими и физиоло¬
гическими процессами. В действительности
же революционные демократы никогда не
ставили знака равенства между признани¬
ем физиологической обусловленности воле¬
вых актов и так называемым физиологиче¬
ским детерминизмом, приписывающим пси¬
хическим процессам такой же принудитель¬
ный характер, как к процессам кровообра¬
щения или дыхания. Приступая к рассмот¬
рению произвольных движений, Сеченов
высказывал надежду, «что и самая труд¬
ность задачи расположит читателя быть
снисходительным к первой попытке подве¬
сти явления произвольных движений под
машинообразную деятельность сравнитель¬
но простого механизма» (Избранные фило¬
софские и психологические произведения,
1947, стр. 111). Действительно, это была
первая в истории науки попытка объяснить
произвольные движения, не отрицая
их специфики, основными началами
рефлекторной теории. Однако механизм,
работой которого объяснялись самые слож¬
ные акты сознательного поведения, был от¬
нюдь не так прост, как могло казаться тем,
кто мыслил шаблонными физиологически¬
ми категориями, кто не видел в отражен¬
ном движении ничего, кроме перехода воз¬
буждения афферентного нерва на эффе-
ретный, а в нервном явлении ничего,
кроме перемещения молекул. Произвольное
действие, по Сеченову, всегда сознательно
и всегда регулируется мышлением и чувст¬
вом. Признание зависимости поступка от
мысли не было изменой детерминизму, так
как сама мысль низводилась с царственно¬
го места первопричины, на которое воз¬
вела ее идеалистическая философия, и ста¬
новилась «земным явлением», включаясь в
систему реальных причинных связей.
Ставя волевое действие в связь с
мыслью, Н. Г. Чернышевский трактовал по¬
следнюю как ближайшую, а не как конеч¬
ную причину поступка: «Очень часто бли¬
жайшею причиною появления в нас воли
на известный поступок бывает мысль. Но
определенное расположение воли произво¬
дится также только определенною мыслью:
какова мысль, такова и воля; будь мысль
не такова, была бы не такова и воля» (Из¬
бранные философские сочинения, т. III,
стр. 211).
Волюнтаризм выдвигает в качестве
главного признака воли абсолютную свобо¬
ду выбора между различными возможными
способами действия, причем выбор возла¬
гается на ничем не обусловленный акт
«хотения», «воления». По Сеченову же,
действие вытекает «из мыслей наиболее
сильных» (Избранные философские и пси¬
хологические произведения, стр. 173).
Но что такое «сила мысли» и почему
одно умственное содержание берет верх
над другими? Чтобы уяснить действитель¬
ный смысл сеченовского ответа на этот во¬
прос, нужно иметь в виду, что ключ к его
решению великий натуралист искал за пре¬
делами физиологии. В нашей литературе
неоднократно высказывалось мнение, буд¬
то Сеченов сводил развитие воли и черт
характера человека к чисто физиологиче¬
ским явлениям и процессам, однако такую
оценку нельзя признать правильной.
Принцип единства организма и условий
существования получал у революционных
демократов применительно к человеку но¬
6. «Вопросы философии» № 7.

82
НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
вую интерпретацию. Он становился прин¬
ципом единства личности и процесса ее
воспитания. Если физиологический меха¬
низм простейших актов поведения ставился
в зависимость от б и о л о г и ч е с к и х за¬
дач, то физиологический механизм волевого
акта подчинялся задачам этическим.
Вражеский лагерь пытался доказать, будто
материализм и аморализм — синонимы.
Юркевич, клевеща на Чернышевского, пи¬
сал, что «Антропологический принцип»
«отказал человеку во всяких средствах и
условиях, при которых он мог бы развиться
в нравственную личность». Обвинение в
проповеди безнравственного фигурировало
в числе главных, когда «Рефлексы голов¬
ного мозга» были преданы уголовному су¬
ду. В действительности же понятие «про¬
извольности» у Сеченова оказывается при
ближайшем рассмотрении понятием нравст¬
венным, этическим, а не чисто физиологи¬
ческим.
Главную задачу «Рефлексов» Сеченов
видел в том, чтобы объяснить деятельность
человека «с идеально сильной волей, дей¬
ствующего во имя какого-нибудь высокого
нравственного принципа и отдающего себе
ясный отчет в каждом" шаге,— одним сло¬
вом, деятельность, представляющую выс¬
ший тип произвольности» (Избранные фи¬
лософские и психологические произведе¬
ния, стр. 111).
Признак «действия во имя какого-ни-
будь высокого нравственного принципа»
сохраняется и во всех последующих сече¬
новских описаниях волевого поведения,
Уже это требовало связать формирование
волевой личности с нравственной регуляци¬
ей поведения. Такого рода регуляция не за¬
ложена в субъекте изначально. В ее раз¬
витии самую главную роль, по Сеченову,
играет «столкновение человека с жизнью,
т. е. воспитание в обширном смысле слова»
(там же, стр. 114). На самом элементарном
уровне жизнедеятельность регулируется
стремлением к удовлетворению органиче¬
ских потребностей, но затем постепенно
под воздействием воспитания объектом
стремлений становятся нравственные идеа¬
лы и нормы. Нужно было показать возник¬
новение высшего типа мотивации из низ¬
шего, руководствуясь принципом преемст¬
венности в развитии, а для этого, в свою
очередь, необходимо было преодолеть свой¬
ственное буржуазной этике и психологии
противопоставление двух форм побужде¬
ний — соответствующих потребностям и
интересам личности и соответствующих
требованиям и интересам общества.
Подлинно волевой личности чужд кон¬
фликт между «желанием» и «хотением»,
выдаваемый буржуазной психологией и
основной признак волевого акта. В тех
случаях, когда говорят, будто бесстрастное
«хотение» побеждает страстное «желание»,
бесстрастие первого, по Сеченову, только
кажущееся. Источник такого «хотения» —
глубокое убеждение. «Хотение», оонован-
ное на глубоком убеждении, может и не
выражаться в бурных переживаниях. Од¬
нако, представляя большую объективную
ценность, чем аффективно окрашенное, но
менее значительное для личности желание,
оно детермихзрует поведение.
Здесь лежит ключ к поставленному вы¬
ше вопросу о факторах, определяющих вы¬
бор одного из возможных способов дейст¬
вия. Идеализм объявляет таким фактором
особый, ни от чего не зависящий акт «хо¬
тения», который при взвешивании разных
возможностей склоняет чашу в ту или
другую сторону. По Сеченову же, деятель¬
ность подлинно волевой личности регули¬
руется системой этических норм, усвоен¬
ных этой личностью в результате жизнен¬
ного воспитания. В этих сеченовских поло¬
жениях явственно ощущается влияние эти¬
ческих идей Чернышевского.
Н. Г. Чернышевский, распространив кри¬
тику дуализма на область нравственности,
решительно отвергал принцип, на котором
зиждется как религиозная, так и кантиан¬
ская этика,— принцип несовместимости мо¬
ральных норм и естественных, чувственных
стремлений индивида. «В побуждениях че¬
ловека, как и во всех сторонах его жизни,
нет двух различных натур, двух основных
законов, различных или противоположных
между собой, а все разнообразие явлений в
сфере человеческих побуждений к действо-
ванию, как и во всей человеческой жизни,
происходит из одной и той же натуры, по
одному и тому же закону» (Н. Г. Черны¬
шевский. Цит. соч., стр. 239).
Когда одна из потребностей предпочи¬
тается другим, определяющим фактором вы¬
бора является не абстрактная бесстраст¬
ная воля, так называемое «хотение», а
ценность данной потребности в общей
иерархии мотивов. «...Известная потреб¬
ность развилась в человеке так сильно, чтп
удовлетворять ей приятно для него даже
с пожертвованием другими, очень сильны¬
ми потребностями... сильнейшая страсть
берет верх над влечениями менее сильны¬
ми и приносит их в жертву себе» (т а м
ж е, стр. 242).
Этические воззрения «новых людей» вы¬
ражала теория «разумного эгоизма». Слу¬
жение народу, превращенное в потребность,
затмевающую все другие, и повседневную
привычку,— такова основная нравствен¬
ная заповедь этой теории. «Новые люди»,
по Чернышевскому, видят личную выгоду
в том, чтобы неотступно следовать высо¬
ким нравственным идеалам. Именно в них

НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
83
и видит Сеченов тот «высокий нравствен¬
ный тип», формирование которого были
призваны объяснить «Рефлексы головно¬
го мозга».
Этот тип остается верным своим убеж¬
дениям «наперекор требованиям всех есте¬
ственных инстинктов, потому что голос
этот бледен при яркости тех наслаждений,
которые даются... правдой и любовью к
человеку» (И. М. Сеченов «Рефлексы
головного мозга». Избранные философские
и психологические произведения, стр. 165).
Таким образом, сеченовская концепция во¬
левого действия отразила идеи, выражен¬
ные этической теорией «разумного эгоиз¬
ма» Н. Г. Чернышевского.
* * *
В последней четверти прошлого века в
связи с изменением социально-политиче¬
ской обстановки в философской жизни ряда
стран произошли существенные перемены.
Широкое распространение получают раз¬
личные реакционные направления: ма¬
хизм, неокантианство, позитивизм и др.
Под напором идеалистической реакции
многие естествоиспытатели начинают скло¬
няться в сторону субъективного идеализма
и агностицизма. Оценивая состояние есте¬
ствознания этих лет, Чернышевский пи¬
сал, что для него характерна «путаница
здравых научных понятий с понятиями,
которых без разбора нахватались натура¬
листы откуда случилось» (Избранные фи¬
лософские сочинения, т. III, стр. 710).
Буржуазные философы предпринимают
попытки подорвать материалистический
смысл естественнонаучных достижений,
используя в качестве плацдарма идеали¬
стическую теорию познания. Раскрытие
антинаучности этой теории становится
важнейшей задачей непреклонного мате¬
риалиста Чернышевского.
Если в 50—60-х годах естествознание
являлось для Н. Г. Чернышевского мощной
силой в борьбе за утверждение принципов
философии материалистического монизма,
то теперь материалистическая философия
становится оплотом в борьбе за научное
естествознание.
Верным идейным союзником Чернышев¬
ского, как и в прежние годы, был И. М. Се¬
ченов. Защита и развитие Сеченовым ос¬
новных положений материалистической
теории познания — тема специального ис¬
следования. В данной связи остановимся
лишь на некоторых моментах, свидетель¬
ствующих о внутреннем родстве взглядов
Чернышевского и Сеченова.
Исходным пунктом в критике Черны¬
шевским идеалистической гносеологии яв¬
лялось указание на то, что она основана
на ложных, фантастических представлени¬
ях о человеческой природе. Реального че¬
ловека она подменяет существом, «о кото¬
ром нам неизвестно ничего, кроме того,
что оно имеет представления» (там же,
стр. 541). «Пока не принято за истину от¬
рицание существования человеческого ор¬
ганизма,— отмечает Чернышевский,— ло¬
гика не допускает и самой постановки во¬
проса о том, знаем ли мы предметы» (там
же, стр. 538).
Если мы имеем непосредственное знание
о человеческом организме, то столь же
непосредственным должно быть знание о
предметах, без производства и потребления
которых человек существовать не может.
«...Если мы,— заявляет Чернышев¬
ский,— имеем знание о нашем организме,
то имеем знание и об одежде, которую но¬
сим, и о пище, которую едим, и о воде, ко¬
торую пьем, и о пшенице, из которой го¬
товим себе хлеб, и <о> посуде, в которой
готовим себе его, и о наших домах, и о ни¬
вах, на которых возделываем пшеницу, и
о лесах, кирпичных заводах, каменолом¬
нях, из которых берем материалы для по¬
стройки своих жилищ, и т. д., и т. д. Ко¬
роче сказать: если мы люди, то мы имеем
знание неисчислимого множества предме¬
тов — прямое непосредственное знание их,
их самих; оно дается нам нашею реальною
жизнью» (там же, стр. 540—541).
Таким образом, в противовес главному
тезису идеалистической гносеологии, гла¬
сящему, будто прямого, непосредственного
знания предметов внешнего мира человек
не имеет и иметь не может, Чернышевский
доказывал, что непосредственное знание о
реальных вещах коренится в прямой прак^
тической связи людей с внешним миром,
философия «иллюзионизма», отрицающая
возможность познания реальности, превра¬
щающая внешний мир в фантом, представ¬
ляет плод того противопоставления в чело¬
веке двух начал, против которого был на¬
правлен «Антропологический принцип в
философии». С ложным взглядом на психи¬
ку неизбежно связан ложный взгляд на
характер человеческого знания.
Субъективный идеализм («иллюзио¬
низм») исходит, как показал Н. Г. Черны¬
шевский, из научно несостоятельной ин-
троепекционистской теории сознания. Ос¬
новное утверждение этой теории состоит в
том, что психическое познается непо¬
средственно, что о своих ощущениях
человек имеет прямое знание, а о реальных
предметах — косвенное.
В эпоху, котда реакция, используя не¬
зрелость естествоиспытателей в вопросах
теории познания, сбивала их на путь
субъективно-идеалистического понимания
новейших открытий науки, Н. Г. Черны¬
шевский показал, что идеалистическая
гносеология в корне враждебна естество¬

84
НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
знанию, так как, с ее точки зрения,
естественные науки изучают не действи¬
тельность, а «несообразные с ней галлю¬
цинации нашего мышления». Борьба
Чернышевского против агностицизма спо¬
собствовала укреплению материалистиче¬
ской методологии русского естествознания,
вышедшего в то время на одно из первых
мест в мире. Вместе с тем в своих фило¬
софских выводах Чернышевский использо¬
вал новейшие достижения естествознания,
в частности биологических наук, в разви¬
тие которых Сеченовым и его учениками
был внесен выдающийся вклад. С гордо¬
стью отмечал Чернышевский, что труды
русских физиологов — Сеченова. Овсянни¬
кова и др.— получили признание в миро¬
вой науке, (см. Н. М. Чернышев¬
ская «Летопись жизни и деятельности
Н. Г. Чернышевского», 1953, стр. 336).
В поддержку учения о безусловной по¬
знаваемости внешнего мира, против кан¬
тианской гносеологии выступил основопо¬
ложник и глава русской физиологической
школы И. М. Сеченов, который в ряде фи-
лософско-психологических работ последо¬
вательно доказывал несостоятельность кон¬
цепции, считающей, будто впечатления и
мысли — это только «чувственные мира¬
жи, созданные нашей нервно-психической
организацией» (Избранные философские и
психологические произведения, стр. 328).
Сеченовские работы 90-х годов прошло¬
го столетия и представляют защиту мате¬
риалистической теории познания в усло¬
виях нарастания философской реакции.
После смерти Чернышевского Сеченов про¬
должал мужественно отстаивать материа¬
листическое учение о характере человече¬
ского знания. Так же, как и Чернышев¬
ский,- он отвергал интроспекционистский
взгляд на сознание, согласно которому пси¬
хические .факты (ощущения, мысли) пред¬
ставляют первичную данность, с которой
сталкивается познающий ум.
Подобный предвзятый взгляд неизбеж¬
но создает пропасть между созн-аниём и
материей и навязывает мысль, будто меж¬
ду ощущением и его внешним источником
нет непосредственной связи. Сеченов же
доказывал, что ощущение, рассматривае¬
мое в аспекте объективного анализа, во¬
все не является первичным феноменом.
Напротив, оно представляет собой завер¬
шающий эффект длинного причинного ря¬
да, первичным звеном которого является
внешний предмет.
Выше отмечалось сколь плодотворным
для теории воли был отказ от веры во
«внутренний опыт», «голос самосознания».
Но объективный подход должен был быть
осуществлен и по отношению к тем психи¬
ческим процессам, посредством которых
осуществляется познавательная деятель¬
ность. И они должны были быть переведе¬
ны из ведущей в тупик колеи интроспек-
ционизма на путь детерминистического
объяснения, предполагающего рассмотре¬
ние психического в системе реальных свя¬
зей организма с предметным миром. На
этот путь и становится Сеченов, обосно¬
вывая тезис о том, что органы чувств дают
достоверное знание о действительности.
В то же время Сеченов в противовес есте¬
ствоиспытателям, попавшим под влияние
кантианства, доказывал, что сходство ме¬
жду предметом и его образом не извра¬
щается ни на одной из инстанций — ни на
уровне рецептора, ни на уровне осознания
чувственного впечатления.
Сеченовская аргументация в пользу это¬
го важнейшего вывода чрезвычайно близ¬
ка к аргументации Чернышевского. В под¬
тверждение достоверности наших знаний о
реальности Чернышевский приводил ана¬
лиз структуры зрительного восприятия.
Ни у кого не вызывает сомнения
сходство между видимым предметом и
впечатлением, производимым этим предме¬
том на периферический аппарат глаза.
«Но,— спрашивает Чернышевский,—
«внутреннее чувство», или «клеточки
центров органа зрения», или «душа», или
«деятельность нашей сознательной жиз¬
ни», не переделывает ли чего-нибудь в той
картинке?» (Избранные философские сочи¬
нения, т. III, стр. 811). Ответ на этот во¬
прос разделял сторонников последователь¬
но материалистической и дуалистической
трактовки чувственного познания. Дуали¬
сты представляли центральную переработ¬
ку сенсорных импульсов в виде особой
комбинаторной деятельности, формирую¬
щей по собственным законам и схемам кар¬
тину внешнего мира. Чернышевский про¬
тивопоставил этому взгляду положение,
согласно которому центральная деятель¬
ность дает такое лее достоверное отображе¬
ние реальности, как и периферическая.
Не лишено вероятия предположение
С. Е. Драпкиной о знакомстве И. М. Сече¬
нова с рукописью знаменитого предисловия
Н. Г. Чернышевского к 3-му изданию его
работы «Эстетическое отношение искус¬
ства к действительности», которое, как
известно, содержало острую критику
идеалистических теорий в естествознании,
где кантианские взгляды выдавались за
новейшую философию. С. Е. Драпкина пи¬
шет: «Предисловие» было переслано в Пе¬
тербург издателю А. Ф. Пантелееву. В Пе¬
тербурге жил тогда А. Н. Пыпин. В это же
время жил здесь и Сеченов, который был
особенно близок с Пыпиным. Нет никаких
сомнений, что предисловие Чернышевско¬
го к 3-му изданию стало известным Сече¬
нову» («Физиологический журнал СССР
им. И. М. Сеченова». 1940, N° 2—3,

НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
85
стр. 154). Из материалов недавно опубли¬
кованного «Научного наследства» И. М. Се¬
ченова видно, что он лично поддерживал
связь с Пантелеевым и поэтому мог узнать
от последнего о рукописи Чернышевского
и без посредничества Пыпиш,. Но если бы
даже в дальнейшем и было установлено,
что И. М. Сеченов не был знаком с руко¬
писями Н. Г. Чернышевского, страстная и
непреклонная защита им в 90-х годах ли¬
нии Чернышевского в вопросах теории по¬
знания остается неоспоримым фактом.
Сеченовские статьи этого периода на¬
правлены непосредственно против тех, чьи
взгляды Чернышевский оценивал в преди¬
словии к 3-му изданию «Эстетических от¬
ношений искусства к действительности»
как повторение «метафизической теории
Канта о субъективности нашего знания»,
против тех, кто утверждал, что «формы
нашего чувственного восприятия не имеют
сходства с формами действительно суще¬
ствующих предметов».
•Отвергая противоположение чувственно¬
го познания рассудочному, Сеченов привел
ряд доказательств в пользу того, что не
только содержание мышления, но и его
структурные особенности есть «сколок с
действительности». Отстаивая последова¬
тельно материалистическое понимание
мыслительной деятельности, И. М. Сеченов
перерабатывает коренным образом первый
вариант своего основного гносеологическо¬
го труда — «Элементы мысли» (1878), в
котором содержались отдельные ошибоч¬
ные тезисы, в частности, отрицалась позна¬
вательная ценность одной из основных ка¬
тегорий научного мышления — категории
причинности (см. первый вариант «Эле¬
ментов мысли» в Избранных философ¬
ских и психологических произведениях,
стр. 623). Новое издание «Элементов мыс¬
ли» было очищено от формулировок, про¬
тиворечивших принципам материалистиче¬
ской теории познания. Это издание, как из¬
вестно, привлекло внимание В. И. Ленина
(см. В. И. Ленин «Письма к родным».
Партиздат. 1934, стр. 292).
Никто из естествоиспытателей того вре¬
мени ни в России, ни за рубежом не под¬
нял так высоко знамя материалистической
гносеологии, как Сеченов. Его научная
деятельность сыграла важную роль в упро¬
чении материалистических устоев русско¬
го естествознания, в подготовке почвы для
восприятия передовой частью русского об¬
щества философии марксизма.
Н. Г. Чернышевский оказал определяю¬
щее воздействие на формирование мировоз¬
зрения И. М. Сеченова. Принцип материа¬
листического монизма и детерминизма, от¬
клонение интроспекционистской концеп¬
ции «двух опытов» и требование строго
объективного исследования психических
фактов, учение о роли потребностей в ме¬
ханизме развития воли, обоснование тези¬
са о безусловной познаваемости реального
мира как на уровне чувствования, так и
на уровне мышления,— все эти стержне¬
вые положения, составившие методологи¬
ческую основу конкретных естественнона¬
учных трудов И. М. Сеченова, были вос¬
приняты им от передовой русской материа¬
листической философии и прежде всего от
Н. Г. Чернышевского.
М. Г. ЯРОШЕВСКИЙ (г. Куляб)

86
НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
Н. Г. Чернышевский о народах Востока
Н. Г. Чернышевский вошел в историю
освободительного движения и передовой об¬
щественной мысли России как последова¬
тельный борец за свободу и равенство всех
народов. Он был беспощадным критиком
различных расистских теорий и национа¬
листических доктрин, служащих оправда¬
нию колониализма и расовой дискримина¬
ции. Чернышевский выступил как
продолжатель гуманистических и демокра¬
тических традиций русской общественной
мысли и в этой области.
С юношеских лет великий революцион¬
ный демократ проявлял глубокий интерес
к истории восточных стран, к судьбе их
народов. С позиций революционного демо¬
кратизма и утопического социализма Чер¬
нышевский подвергал систематической кри¬
тике расистские теории, зачислявшие на¬
роды Востока в число «неполноценных»
рас.
Чернышевский постоянно подчеркивал
оригинальность истории народов Востока,
говорил о наличии широких возможностей
для их дальнейшего развития.
Это видно из пометок, сделанных им на
полях книги английского либерально-бур¬
жуазного историка Г. Т. Бокля «История
цивилизации в Англии». На 133-й страни¬
це своей книги Бокль приводит следующие
высказывания: «Греки — единственная на¬
ция древнего мира, имевшая расположение
к. науке и делавшая в этих целях исследо¬
вания» [Теннеманн]; «Греки первые нача¬
ли философствовать» [Кант]».
Против этих цитат Чернышевский на¬
писал на полях: «Но все это лишь от то¬
гдашнего незнания Востока» (Н. Г. Ч е р-
нышевокий. Полн. собр. соч., т. XVI,
1953, стр. 547).
Весьма интересна и характерна в этом
отношении одна его заметка на полях кни¬
ги Бокля, относящаяся к Китаю. Бокль на
212-й странице писал: «Если бы можно
было найти цивилизованный народ, кото¬
рый выработал свою цивилизацию совер¬
шенно самостоятельно, то история такого
народа представляла бы огромную важ¬
ность». Чернышевский на полях заметил:
«Тогда Китай интереснее Англии» (там
же, стр. 557).
В середине XIX века многие европейские
мыслители считали, что такие страны, как
Индия и Китай, бесперспективны в истори¬
ческом отношении. Повод для такого толко¬
вания давала гегелевская философия исто¬
рии, согласно которой Китай и Индия на¬
ходятся «за пределами всемирной истории»
вследствие якобы полного застоя в жиз¬
ни этих народов (см. Гегель, Соч.,
т. VIII, стр. 111).
Эта идея была возведена в концепцию
немецким историком Фридрихом Лоренцом.
В книге «Руководство к всеобщей истории»
он ратовал за «привнесение цивилизации»
в Индию и Китай, имея в виду колониаль¬
ное их порабощение. Еще В. Г. Белинский
подверг глубокой критике эту целиком
ошибочную работу. Великий критик спра¬
ведливо отмечал, что «Китай и Индия —
страны, в высшей степени исторические»
(В. Г. Белинский. Избранные фило¬
софские сочинения, т. I, М. 1948, стр. 388).
Развивая эту мысль, Чернышевский в
своей работе «Очерк положения наук в на¬
чале второй половины XIX века» писал о
Китае: «Когда нация, имеющая теперь, по
всей вероятности, большую многочислен¬
ность, чем все нынешние цивилизованные
нации взятые вместе, примет участие в
обработке человеческой жизни с пособия¬
ми нашей цивилизации, то по натурально¬
му закону следует ожидать, что работа
пойдет успешнее, а китайцы будут по¬
лезными сотрудниками европейцев...».
(Н. Г. Чернышевский. Неиздан¬
ные тексты, материалы и статьи, Сара¬
тов, 1928, стр. 88).
История народов Китая и Индии неод¬
нократно обсуждалась на страницах «Со¬
временника», фактическим руководителем
которого был Чернышевский. В первом но¬
мере «Современника» за 1861 год появи¬
лась статья В. Обручева «Китай и Европа»,
отмечавшая, что многие историки зани¬
маются исключительно изучением истории
западноевропейских народов, оставляя в те¬
ни историю китайского народа, давшего в
свое время великих мыслителей,, писате¬
лей и изобретателей. В. Обручев указывал,
что существующие изложения истории Ки¬
тая, по сути дела, исключают всякую его
историю. «...Не принадлежа нисколько к
числу защитников китайского застоя,—
продолжал автор,— мы, однако, вовсе не
намерены отрицать той высокой степени
материального и даже, в известном отно¬
шении, нравственного развития, до которо¬
го достиг Китай. Напротив, мы совершен¬
но согласны с тем, что и передовые народы
Европы уступают Китаю в некоторых от¬
ношениях» («Современник» N° 1 за
1861 год, стр. 342). По мнению Обручева,
способность ко всякому ремеслу, чрезвы¬
чайная сметливость, физическая вынос¬
ливость и трудолюбие делают китайцев
несравненными работниками (там же,
стр. 347). Низкий уровень хозяйственной
и культурной жизни Китая автор статьи
объясняет вмешательством английских,
американских, французских и иных ко¬
лонизаторов. «Китай,— писал он,— стра¬

НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
87
на, достигшая высокой степени материаль¬
ного и нравственного развития, имеющая
право требовать, чтобы никто не оскорб¬
лял ее покоя,— не задевал ее, как она ни¬
кого не задевает» (там ;$е, стр. 359).
«Современник» Чернышевского прояв¬
лял живой интерес и к другим народам
Востока. В сентябрьском номере «Совре¬
менника» за 1857 год была помещена
статья «Взгляд на историю и современное
состояние Ост-Индии», подписанная
Н. Турчиновым. За этим псевдонимом стоял
Н. А. Добролюбов, а замысел статьи при¬
надлежал Чернышевскому. Впоследствии он
писал, что «Современнику» нужна была
статья по поводу восстания сипаев в Ин¬
дии. «Тот сотрудник, который обыкновен¬
но писал статьи по подобным предметам (то
есть сам Чернышевский.— В. К.), не имел
досуга написать ее и попросил об этом Ни¬
колая Александровича. Он отказывался,
говоря, что мало знаком с предметом, полу¬
чил ответ, что все-таки справится с делом
удовлетворительно, и согласился испол¬
нить просьбу. И действительно, статья вы¬
шла хорошая» («Материалы для биогра¬
фии Н. А. Добролюбова», т. I, М. 1890,
стр. 465).
Добролюбов указывал, что англичане
«смотрели на покоряемый народ просто
как на предмет, который может быть об¬
лагаем податью». Это и явилось причиной
восстания сипаев. «Все, что веками наки¬
пело в груди несчастных поколений, слу¬
живших жертвою высших классов, подня¬
лось теперь и вырвалось наружу с ужас¬
ным неистовством» (Н. А. Д о б р о л ю-
б о в. Собр. соч. в 3 томах, т. I, 1950,
стр. 242, 247).
С глубочайшим уважением относился
Чернышевский к народу Египта.
В 1855 году он опубликовал в «Отечест¬
венных записках» рецензию на вышедшие
в 1854 году 5 томов «Путешествий
А. С. Норова», описавшего свои впечатле¬
ния от посещения Египта, Нубии, Пале¬
стины и некоторых мест Малой Азии.
В России прошлого века выходило нема¬
ло книг, посвященных описанию «святой
земли» и прилегающих к Палестине стран.
Но сочинения А. С. Норова, как отмечал
Чернышевский, «заняли, сверх того, почет¬
ное место в ученом отношении между все¬
ми сочинениями по этому предмету... как
произведения исследователя, самостоятель¬
но поверяющего, объясняющего, дополняю¬
щего результаты, которых достигла наука»
(Н. Г. Чернышевски й. Полн. собр.
соч., т. II, стр. 520—521).
Говоря о путешествиях Норова по Егип¬
ту и Нубии, Чернышевский отмечал до¬
стоинства «ученого рассказа» о стране,
которая «важна для нас как колыбель
древнейшей цивилизации» (т а м же,
стр. 521). В своей рецензии Чернышевский
приводит много выдержек из описаний Но¬
ровым интересных встреч, городов, краси¬
вых сооружений, например, храма Еарнака
в Фивах, поражающего своими размера¬
ми и великолепием, глубокие характери¬
стики некоторых замечательнейших людей
Египта.
Апологеты британских колонизаторов
пытались теоретически оправдать нищен¬
ское положение египетского народа, стра¬
давшего от английских колонизаторов.
Многие из них объясняли нищету египтян
теорией Мальтуса и особенностями афри¬
канского климата. В книге Бокля «Исто¬
рия цивилизации в Англии» говорилось:
«...В Египте население быстро плодилось,
потому что почва увеличивала снабжение,
а климат уменьшал нужды». Чернышев¬
ский написал на полях книги: «Но теперь
в Египте в 3 раза меньше населения, не¬
жели при халифах, не говоря о древности,
когда было еще больше,— а лучше ли жи¬
вет народ?» (Н. Г. Чернышевский.
Полн. собр. соч., т. XVI, стр. 540).
Не меньше волновала Чернышевского пе¬
чальная судьба тех негров Африки, кото¬
рые были захвачены европейскими, коло¬
низаторами и увезены в рабство в Амери¬
ку.
Борьба американских рабов за освобож¬
дение в середине XIX века совпала, как
известно, с наибольшим размахом револю¬
ционной борьбы крепостного крестьянства
России. Чернышевский как идеолог под¬
нявшегося на революционную борьбу рус¬
ского крестьянства с воодушевлением при¬
ветствовал и поддерживал борьбу рабов за
свободу в другой части земного шара.
В 1858 году «Современник» выступил с
сообщением о позорном для Америки факте j
торговли неграми. В журнале приводилось
сообщение американской газеты «Нью-
Йорк геральд» о захвате трех судов с
450 неграми, назначенными для перевоза
в местечко Табла-Пиеда. «Такие печальные
факты,— заключал журнал,— ясно дока¬
зывают, сколько еще нужно усилий для
того, чтобы наконец личность человека,
на всех точках земного шара, вступила в
свои законные... права» («Современник»
Л1» 4 за 1858 год, стр. 256).
В 1859 году Чернышевский внимательно
следил за ходом восстания американских
негров против рабовладельцев Юга. Он сам
перевел на русский язык и напечатал в
«Современнике» «Устав — Конституцию»
Джона Брауна. В эти годы «Современник»
неоднократно обращался к творчеству из¬
вестного негритянского поэта Лонгфелло.
В конце 1860 года здесь появилась статья
«Американские поэты и романисты», по¬
священная сборнику Лонгфелло «Песни о
невольничестве». Эти песни, писал жур¬

88
НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
нал, «проникнуты горячим чувством него¬
дования и полны горьких укоризн свобод¬
ной стране, которая до сих пор не может
смыть с себя черного пятна невольниче¬
ства» («Современник» N° 12 за 1860 год,
стр. 315).
Почти сто лет прошло с тех пор, как
были написаны эти слова. Но «черное пят¬
но», о котором писал русский журнал в
1860 году, и по сей день не смыто с США.
Американские империалисты под шумок
разговоров о свободе и демократии и ныне
еще преследуют живущих на территории
США негров. Американский империализм
является главной силой, направленной на
разгром национально-освободительного дви¬
жения в колониях и зависимых странах,
злейшим врагом народов Востока, подни¬
мающихся к свободе, к политической само¬
стоятельности.
В .1861 году в «Современнике» были на¬
печатаны песни Лонгфелло в переводе
М. Л. Михайлова. Лонгфелло предсказывал
неминуемую гибель рабству и рабовладель¬
цам. Он писал, что «Самсон порабощен¬
ный» (его родной народ) пока «сил ли¬
шен...».
И цепь на нем. Но — горе! если он
Поднимет руки в скорби
исступленной—
И пошатнет, кляня свой тяжкий плен,
Столпы и основанья наших стен,—
П безобразной грудой рухнут своды
Над горделивой храминой свободы!
(«Современник» N 3 за 1861 год,
стр. 277—278).
Под влиянием Великой Октябрьской со¬
циалистической революции, в результате
грандиозных успехов социалистического
строительства в СССР и странах социали¬
стического лагеря миллионы людей в стра¬
нах Востока поднялись на освободительную
борьбу против колонизаторов. Многие из
восточных стран уже освободились из-под
ига колониального рабства. Мир колониа¬
лизма разваливается у нас на глазах. Еще
в 1939 году в колониальной зависимости
находилось 1,5 миллиарда человек. Сейчас
эта цифра сократилась на 90 процентов —
до 150 миллионов человек.
Советские люди искренне поддерживают
народы Востока в их борьбе против коло¬
ниализма, за политическую независимость.
«Существование Советского Союза и дру¬
гих социалистических государств, твердо
отстаивающих ленинский принцип само¬
определения наций, в огромной степени об¬
легчает борьбу всех угнетенных народов за
свою национальную независимость, против
колониализма. Вставшие на путь самостоя¬
тельного развития, народы вчерашних ко¬
лоний и полуколоний имеют возможность
опираться на бескорыстную поддержку со
стороны Советского Союза и других социа¬
листических стран в борьбе за упрочение
своей экономической и политической неза¬
висимости, против империалистических за¬
говоров и авантюр» («К сорокалетию Вели¬
кой Октябрьской социалистической рево¬
люции». Тезисы отдела пропаганды и аги¬
тации ЦК КПСС и Института марксизма-
ленинизма при ЦК КПСС).
В отстаивании национального достоин¬
ства восточных народов, ё поддержке их
справедливой борьбы против колонизатор¬
ской политики империализма советский
народ имеет прочные традиции, уходящие
в глубь отечественной истории. Вспоминая
об этих традициях, мы не можем не отме¬
тить исключительно важную роль в их раз¬
витии русского революционного демократа
Н. Г. Чернышевского — великого борца за
освобождение человека от всех форм раб¬
ства и эксплуатации.
В. М. КЛОЧКОВ (г. Куйбышев)

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
Диалектика и противоречия в мышлении
В последние годы в философской лите¬
ратуре широко обсуждается вопрос о сущ¬
ности и значении закона недопустимости
противоречий в формальной логике и об
отношении к нему материалистической
диалектики, в частности ее закона един¬
ства и борьбы противоположностей. Эта
проблема встала в связи с необходимостью
дальнейшей разработки диалектической
логики и выяснения ее отношения к фор¬
мальной логике *.
Для диалектической логики главное —
это изучение движения мышления в его
противоречиях. А формальная логика за¬
прещает противоречия в мышлении. До
тех пор, пока не будет точно выяснено
содержание закона формальной логики о
противоречиях в мышлении, всегда будет
казаться, что он несовместим с материа¬
листической диалектикой.
1. Сущность формально-логического зако¬
на о недопустимости противоречий в
мышлении
Каким должно быть мышление — про¬
тиворечивым или непротиворечивым? На
этот абстрактно поставленный вопрос
одни отвечают, что мышление должно
быть во всех случаях и отношениях про¬
тиворечивым, другие утверждают, что оно
не должно быть противоречивым. Абст-
1 Философский журнал в ГДР «Deutsche
Zeitschrift fur Philosophie» в №№ 2. 3, 4 за
1956 год опубликовал ряд статей немецких
и польских философов на эту тему. Поль¬
ский философский журнал «Mysl filozo-
ficzna» развернул на своих страницах
дискуссию, продолженную затем журналом
«Studia filozoficzne», по вопросу об от¬
ношении диалектики к принципу противо¬
речивости мышления (см. статьи В. Роль-
бецкого, А. Шаффа, К- Айдукевича, Я. Ла-
доша, Е. Эйльштейн). В журнале «Вопросы
философии» № 4 за 1957 год была опубли¬
кована статья Э. В. Ильенкова «К вопросу
о противоречии в мышлении», дающая свое
решение тех же самых проблем.
рактному положению — «наука всегда
старается избавиться от противоречий» —
иногда противопоставляется другое столь
же абстрактное положение — «все проти¬
воречия в науке благо; всякий, кто стре¬
мится избавиться от противоречий в
мышлении, является логиком-метафизи-
ком». Причем характерно: те, кто считают,
что мышление должно быть противоречи¬
вым, ссылаются на такие противоречия, ко¬
торые необходимы в процессе постижения
мыслью предмета; те же, кто доказывают,
что мышление должно быть непротиворечи¬
вым, оперируют такими противоречиями,
которые действительно недопустимы в на¬
учном мышлении.
О том, что действительно существуют
противоречия, недопустимые в мышле¬
нии, свидетельствует сама постановка во¬
проса: не противоречит ли закон недопу¬
стимости противоречий в формальной ло¬
гике закону диалектики о единстве и
борьбе противоположностей? Если бы лю¬
бые противоречия в мышлении рассмат¬
ривать как должное, у нас не могло бы
и возникнуть такой проблемы.
Характер противоречий, недопустимых
в мышлении, устанавливается формально¬
логическим законом непротиворечивости.
Содержание последнего определяется пред¬
метом формальной логики, которая в ее со¬
временном состоянии занимается изучением
форм следования одного суждения из дру¬
гих. Она отвлекается от конкретного со¬
держания суждений, от их развития и
формирования и исследует только одно:
формы следования готовых суждений.
Нельзя забывать одной характерной осо¬
бенности формальной логики, определяю¬
щей ее природу,— отвлечение как от раз¬
вития самого предмета, так и его отраже¬
ния в нашем мышлении. В этом отвлече¬
нии от развития нет ничего порочного.
Чтобы изучить свой предмет, наука все¬
гда должна абстрагироваться от таких
сторон и закономерностей, которые иссле¬
дуются другими науками. Могут задать
вопрос: вправе ли формальная логика от¬

90
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
влекаться от развития явлений и их от¬
ражения в мышлении, когда в действи¬
тельности вещи и их отражение в голове
непрерывно изменяются? Но почему никто
не подвергает сомнению правомерность
отвлечения математики от качественной
определенности вещей? Вообще нельзя
порицать какую-либо науку за то, что
она от чего-то отвлекается, пусть даже от
очень существенного. Никакая наука не
может стать наукой, если она не будет
абстрагироваться от каких-то определен¬
ных сторон и закономерностей. Философия
диалектического материализма также из¬
учает не все, от многого она отвлекается.
Формальная логика в процессе длитель¬
ного развития вычленила свой предмет —
изучение форм следования одного сужде¬
ния из других. Изучая этот предмет, она
сформулировала определенные законы,
среди которых важное место занимает за¬
кон недопустимости противоречия. Этот
закон по-разному формулируется, но со¬
держание его можно передать следующим
образом: если какое-либо суждение А из
системы суждений, образующих умоза¬
ключение, мы признали истинным, то не
может быть истинным в этой же системе
суждение, противоречащее суждению А,
то есть в определенной системе суждений,
образующих умозаключение определенной
формы, не могут быть одновременно ис¬
тинными суждение А и противоречащее
ему суждение (не А).
: Этот закон не касается конкретного со¬
держания суждений, он не решает вопро¬
са о том, какое из противоречащих суж¬
дений является истиняым. Умозаключе¬
ние как форма следования одного сужде¬
ния из других может существовать и
функционировать нормально только при
том условии, если не будут признаваться
одновременно истинными противоречащие
друг другу суждения, входящие в данное
умозаключение. Причем закон этот всегда
имеет в виду определенное умозаключе-
нйе и определенное суждение в этом умо¬
заключении. Только в определенной си¬
стеме суждений, образующих умозаключе¬
ние, мы не должны допускать противоре¬
чащих друг другу суждений.
Противоречия, которые запрещаются
законом формальной логики, называются
логическими. Термины «логические проти¬
воречия» и «логическая непротиворечи¬
вость» мы будем употреблять только в этом
последнем значении, то есть в отношении
тех противоречий в мышлении, которые,
согласно закону формальной логики, недо¬
пустимы. Некоторые этот термин упо¬
требляют в более широком значении и на¬
зывают логическими противоречиями все
противоречия в мышлении. В результате
возникают споры из-за неоднозначности
терминологии. Если под логическими йро-
тиворечиями разуметь только те, которые
возникают в результате нарушения зако¬
на формальной логики, то логических
противоречий действительно не должно
быть в мышлении. Это отмечал В. И. Ле¬
нин, когда говорил, что «логической про¬
тиворечивости»,— при условии, конечно,
правильного логического мышления — не
должно быть ни в экономическом, ни в
политическом анализе» (Соч., т. 23,
стр. 29).
Суждение А и противоречащее ему
суждение не А возникают потому, что са¬
ма объективная действительность проти¬
воречива. Тот факт, что в нашем мышле¬
нии на данной стадии его развития суще¬
ствуют одновременно суждения А и не А,
не является аномалией. Суждения, кото¬
рые образуют логическую противоречи¬
вость, отражают различные стороны пред¬
мета, разные этапы его развития. Закон
формальной логики о недопустимости про¬
тиворечий в мышлении не отрицает су¬
ществования противоречивых суждений,
теорий в науке, отражающих^ противоре¬
чивые стороны процесса действительно¬
сти. Этот закон касается только построе¬
ния умозаключения. В одном умозаключе¬
нии не могут быть признаны истинными
противоречащие друг другу суждения.
Это — необходимое условие существования
умозаключения как формы.
Предмет содержит противоречивые
определения. Мы можем высказать раз¬
ные суждения о предмете: предмет К об¬
ладает признаком а («свет обладает кор¬
пускулярной природой»); предмет К обла¬
дает признаком б, противоречащим а
(«свет обладает волновой природой»);
предмет К обладает одновременно призна¬
ками а и б («свет одновременно и волна
и корпускула»). Все эти суждения истин¬
ны, первые два фиксируют отдельно взя¬
тые свойства света, а третье, более глу¬
бокое, отражает тот факт, что свет одно¬
временно является и волной и частицей.
Иногда закон формальной логики о не¬
допустимости противоречия истолковы¬
вают в том смысле, что он якобы требует
признания истинным какого-либо одного
из двух суждений — «либо свет обладает
корпускулярной природой»,( «либо свет
обладает волновой природой» — и отри¬
цает истинность суждения: «свет^одно¬
временно и частица и волна». В^ действи¬
тельности же, правильно понятый, указан¬
ный закон формальной логики не запре¬
щает нам высказать такое суждение, пре¬
дикат которого составляет мысль о един¬
стве противоречивых свойств предмета.
Этот закон, как и другие законы формаль¬
ной логики, не касается содержания пре¬
диката суждений. Он выполняет важную

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
91
функцию в построении самого умозаклю¬
чения как логической формы. Если мы в ка¬
ком-либо конкретном умозаключении исхо¬
дам из суждения А («свет обладает одно¬
временно свойствами и частицы и вол¬
ны»), то в этом умозаключении мы не мо¬
жем признавать истинным отрицание суж¬
дения А, то есть не А («свет не обладает
одновременно свойствами частицы и вол¬
ны»). Суждения А и не А несовместимы
в одном умозаключении. Закон недопусти¬
мости противоречия имеет объективное
основание, но оно состоит не в том, что в
мире вещей и в их отражении в сознании
людей нет противоречий. Наоборот, про¬
тиворечия составляют сущность вещей.
Объективное основание этого закона со¬
ставляют качественная определенность и
относительная устойчивость вещей, явле¬
ний материального мира. В силу этого
каждое суждение в умозаключении строго
определенно, выступает в каком-либо од¬
ном своем содержании. Совмещение в ка¬
ком-либо умозаключении логически про¬
тиворечащих друг другу суждений нару¬
шает определенность мышления, лишает
его возможности правильно отразить объ¬
ект, и в этом смысле логическая противо¬
речивость субъективна.
2. Закон недопустимости противоречий
и философский метод
Правильно понятый и примененный к
своей сфере формально-логический закон
недопустимости противоречия не являет¬
ся метафизическим, так же как не яв¬
ляются метафизическими законы механи¬
ки, физики, химии, биологии и т. д. Но в
истории философии он нередко служил ос¬
новой метафизического взгляда на мир, по¬
скольку рассматривался как универсаль¬
ный закон философского метода.
Формальная логика исторически воз¬
никла в лоне метафизического метода
мышления, и это наложило определенный
отпечаток на истолкование ее законов
многими крупнейшими мыслителями про¬
шлого: Аристотелем, Лейбницем, Кантом.
Закон недопустимости противоречий свя¬
зывался с отрицанием противоречий в
объективном мире и в мышлении. Исто¬
рически законы формальной логики вы¬
ступали в качестве основы метафизиче¬
ского метода мышления. Возникший но¬
вый, диалектический метод познания
определил действительное значение зако¬
нов формальной логики, освободил их от
метафизической интерпретации. Диалек¬
тика показала, что законы формальной
логики не могут быть основой научного
философского метода, поскольку они абст¬
рагируются от развития явлений и его от¬
ражения в сознании, философия, отвлека¬
ющаяся от развития, не является науч¬
ной. В силу этого классики марксизма-
ленинизма подвергли резкой критике аб¬
солютизацию законов формальной логики,
превращение их в универсальный фило¬
софский метод познания. Законы диалек¬
тики и абсолютизированные, превращен¬
ные в философский метод законы фор¬
мальной логики несовместимы. Связь 3aj
конов формальной логики с метафизикой
не является необходимой. Законы фор¬
мальной логики вообще и закон недопу¬
стимости противоречий в частности
имеют свое истинное содержание, не свя¬
занное с метафизическим взглядом на яв¬
ления действительности. Поэтому диалек¬
тика так же совместима с правильно
сформулированными и примененными в
своей сфере законами формальной логики,
как она совместима с законами других
частных наук (физики, химии, биологии
и т. д.).
В статье «Проблема логики в свете мар¬
ксистской теории познания» Елена Эйль-
штейн пишет: «Марксистская теория позна¬
ния должна «оправдать себя» перед лицом
факта повсеместной правомочности принци¬
пов формальной логики, должна дать ис¬
толкование этого факта, согласное со сво¬
ими основными положениями» («Mysl filo-
zoficzna» № 6 за 1956 год, стр. 125).
Нам представляется, что дело обстоит
как раз наоборот. Не марксистская тео¬
рия познания должна оправдать себя пе¬
ред формальной логикой, а формальная ло¬
гика нашла свое оправдание, свое объяс¬
нение после возникновения марксистской
теории познания. Материалистическая
диалектика вскрыла путь движения чело¬
веческого познания к объективной истине,
определила моменты, из которых склады¬
вается объективно-истинное знание о
мире.
Мышление должно отражать предмет та¬
ким, каким он является в действительно¬
сти. Это положение марксистской теории
познания как само собою разумеющееся
включает в себя требование логической
непротиворечивости мышления. Логиче¬
ская противоречивость недопустима пото¬
му, что ее наличие исключает возмож¬
ность достижения объективно-истинного
знания. Но нельзя представлять дело так,
что из логической непротиворечивости
следует требование марксистской теории
познания об объективности и конкретно¬
сти знания. Нельзя принципы диалектики
подчинять принципам формальной логики,
ибо принципы диалектики более содержа¬
тельны и более глубоки; они включают в
качестве одной из сторон то, что предъяв¬
ляют к знанию принципы формальной ло¬
гики.
В своей статье «К вопросу о противоре¬
чии в мышлении» Э. В, Ильенков совер¬

92
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
шает формально-логическую ошибку: вме¬
сто того, чтобы выяснить, в чем же заклю¬
чаются содержание и существо формально¬
логического закона недопустимости проти¬
воречия, он берет только его метафизиче¬
ское толкование, рассматривает его как ме¬
тод познания и противопоставляет ему диа¬
лектический метод. Критикуя метафизику,
он делает вывод о несостоятельности фор¬
мально-логического закона недопустимо¬
сти противоречия.
Формально-логическая последователь¬
ность мысли ни в каком смысле не может
считаться пороком. Другое дело, что с ее
помощью нельзя решить реальных проти¬
воречий, которые возникают в процессе
постижения мыслью предмета. Поскольку
формальная логика отвлекается от разви¬
тия, она не может ответить на вопрос о
том, как происходит движение мысли на
пути постижения сущности предмета. Это
не ее сфера и не ее предмет. Но логически
последовательным, логически непротиворе¬
чивым должно быть всякое мышление. По¬
рок Джемса Милля в решении проблемы
стоимости состоит не в том, что он стре¬
мился к формально-логической последова¬
тельности в мышлении. В противном слу¬
чае можно было бы подумать, что путем
нарушения законов формальной логики он
мог бы решить проблему стоимости. Ко¬
нечно, в процессе построения теории мы
должны быть логически последовательны¬
ми, но логическая непротиворечивость не
решает вопроса о соответствии теории
предмету, а это главный вопрос в построе¬
нии теории. К. Маркс в «Теориях приба¬
вочной стоимости» критикует Джемса Мил¬
ля за то, что он в построении теории стре¬
мился только к формально-логической по¬
следовательности, не решая проблемы, ка¬
ким образом выразить реальные проти¬
воречия реального объекта в понятиях,
чтобы теория соответствовала предмету и
истории его развития (см. т. III, 1936.
стр. 63).
Мы отметили, что законы формальной
логики нельзя превращать в философский
метод познания, в метод построения науч¬
ной теории о предмете, ибо они не ставят
и не решают главного вопроса: как разви¬
вается наше мышление на пути постиже¬
ния сущности явлений, их реальных про¬
тиворечий. Но значит ли это, что указан¬
ные выше законы лишены всякого мето¬
дологического значения? Ф. Энгельс пи¬
сал: «Даже формальная логика представ¬
ляет прежде всего метод для отыскания
новых результатов, для перехода от из¬
вестного к неизвестному» («Анти-Дю-
ринг», 1957, стр. 126).
Ведь всякое знание, если оно истинно,
имеет методологическое значение, способ¬
ствует дальнейшему прогрессу человече¬
ского знания. Закон формальной логики о
недопустимости противоречия, поскольку
он истинен, также имеет методическое
значение в построении любой научной тео¬
рии. Известно, что логическая непротиво¬
речивость — обязательный критерий вся¬
кой научной теории. Конечно, логическая
непротиворечивость — это необходимое, но
далеко не достаточное свойство научной
теории. Теория может быть логически не¬
противоречивой, но не истинной. Однако
не может быть истинной такая научная
теория, которая логически противоречива,
то есть которая построена на основе игно¬
рирования логического закона недопусти¬
мости противоречия. Порочен не сам кри¬
терий логической непротиворечивости, а
его абсолютизация, превращение его в
единственно возможный критерий знания.
Подобная абсолютизация характерна для
философии Канта, который считал, что
нельзя решить вопроса о соответствии
мысли объекту, ибо существует только
один формальный критерий — логическое
соответствие одного суждения другому.
Эту идею проводят неопозитивисты, со¬
здавшие теорию когеренции, согласно ко¬
торой истина возможна только как соот¬
ветствие одного знания другому, а не как
соответствие теории изучаемому объекту.
Конечно, формальная логика не может
решить вопроса о соответствии теории
предмету; она располагает только такими
средствами, законами, которые служат для
определения логической непротиворечиво¬
сти теории. Но, кроме формальной логики,
существует диалектика, которая является
методом достижения истинного знания о
мире. Она определяет критерии, позволяю¬
щие решать главный вопрос построения
научной теории — о ее соответствии
объективному миру. Методологическое зна¬
чение закона недопустимости противоре¬
чия состоит в том, что, обнаружив ло¬
гическую противоречивость, мыслящий
субъект стремится вскрыть ее источник и
устранить. Причем это устранение может
проходить различными путями: или путем
уточнения мысли, или путем замены ло¬
гически противоречивого рассуждения
другим, лишенным этого дефекта.
Обнаружение логической противоречи¬
вости ведет к поискам новых, более совер¬
шенных решений, поэтому устранение ло¬
гических противоречий движет мышление
вперед. Логическая противоречивость по¬
стоянно возникает в процессе мышления и
устраняется. Нельзя сказать, что если лю¬
ди изучают формальную логику, то мышле¬
ние будет совершенно свободным от логи¬
ческих противоречий. Факты свидетель¬
ствуют, что даже специалисты логики в
своем мышлении не свободны от логиче¬
ской противоречивости. Видимо, корни ее

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
93
лежат в более глубокой сфере, чем просто
незнание законов формальной логики. Са¬
мо развитие научной теории приводит к
возникновению логической противоречиво¬
сти. Но какова бы ни была причина ее
возникновения, она должна быть устране¬
на. Всякий раз, когда возникает логиче¬
ская противоречивость, прогресс знания
связан с ее устранением. Никогда задачей
научного познания не будет достижение и
увековечивание логически противоречиво¬
го знания.
3. Противоречия — важнейшее условие
существования и развития мышления
Логическая противоречивость не являет¬
ся единственной формой противоречия в
мышлении. В мышлении существуют про¬
тиворечия, имеющие более глубокий источ¬
ник, коренящиеся в самой природе мы¬
шления. Поскольку мышление отражает
объективный мир, свойства и закономер¬
ности его явлений, противоречия объек¬
тивного мира находят свое выражение в
мышлении. Причем противоречия состав¬
ляют не только содержание, но и форму
самого мышления. Отсюда необходимость
анализа форм мышления со стороны выяв¬
ления их диалектики.
, Изучение противоречий в мышлении со¬
ставляет основное содержание диалектиче¬
ской логики. Ленин пишет: «Совокуп¬
ность всех сторон явления, действи¬
тельности и их (взаимо) отноше¬
ния — вот из чего складывается истина.
Отношения (= переходы = противоречия)
.понятий = главное содержание логики,
причем эти понятия (и их отношения, пе¬
реходы, противоречия) показаны, как от¬
ражения объективного мира» («философ¬
ские тетради», 1947, стр. 169).
Еще Гегель стремился показать диалек¬
тику общего, единичного и особенного в
понятиях, суждениях и умозаключениях.
Взаимоотношение всеобщего, единичного и
особенного он положил в основу понимания
различных форм мышления и их развития.
Следовательно, когда мы говорим, что в
умозаключении, как логической форме, не
долждо быть логической противоречиво¬
сти, здесь мы имеем в виду только одну
форму противоречий — противоречия, воз¬
никающие в результате нарушения соот¬
ветствующего закона формальной логики.
Другие же противоречия, такие, как про¬
тиворечия между единичным, общим и
особенным, наоборот, составляют основу и
сущность форм логического мышления, и
без них невозможна ни одна, форма мышле¬
ния. Как мышление в своих формах может
отразить противоречия явлений объектив¬
ного мира, если эти формы сами не будут
содержать внутри себя противоречия?
Внутренние противоречия форм мышле¬
ния — важнейшее условие существования
последних.
Нельзя считать правильной ту точку
зрения, что формы мышления регулируют¬
ся только формально-логическими закона¬
ми. Объяснить существо форм мышления
могут материалистическая диалектика и ее
законы. Без анализа внутренних противо¬
речий форм мышления, их диалектики
нельзя понять условий их возникновения,
существования. Только диалектика может
объяснить «всестороннюю, универсальную
гибкость понятий, доходящую до тожде¬
ства противоположностей», а без понима¬
ния этой диалектики понятий нельзя
вскрыть сущность мышления, стремящего¬
ся отразить всесторонность материальеого
процесса, его единство и многообразие.
В связи с решением проблемы о проти¬
воречиях в мышлении нам хотелось бы
высказать несколько замечаний о позиции,
занятой в этом вопросе известным поль¬
ским философом А. Шаффом. Шафф, несо¬
мненно, прав, когда он говорит о необхо¬
димости строгого соблюдения формально¬
логического принципа непротиворечиво¬
сти мышления. Логической противоречиво¬
сти не должно быть, и не потому, что она
запрещена формальной логикой, а пото¬
му, что наличие ее не ведет к объективно¬
истинному знанию. Но вторая часть дово¬
дов Шаффа несостоятельна. Вместе с устра¬
нением логической противоречивости
Шафф — хочет он того или нет — устра¬
няет другие противоречия в мышлении.
По его мнению, противоречия в мышлении
возникают в результате незрелости науки,
«неостроты» ее понятий, неточности и
двусмысленности словесных выражений.
В период возникновения математического
анализа, отмечает он, было выдвинуто по¬
нятие бесконечно малого, содержащее в
себе противоречие, отражающее противоре¬
чие в объекте, но зрелая наука преодоле¬
ла это противоречие: «От прежнего проти¬
воречивого- понятия бесконечно малых
фактически ничего не осталось». Но если
наука развивается по пути устранения
> всех противоречий в понятиях, то как она
* может отражать объективные противоре¬
чия? Шафф защищает принципы логиче¬
ской непротиворечивости мышления так,
что ликвидируются объективные противо¬
речия движения. В своей последней ста¬
тье, «Еще раз о диалектике и принципе
логической противоречивости» («Studia
filozoficzne» № 1 за 1957 год), он пи¬
шет: «Если признавать ее (формальную
логику.— П. К.), то нельзя примирить это
признание с допущением логической про¬
тиворечивости, неизбежно вытекающей из
принятия объективной противоречивости,
которая содержится в материальном дви¬

94
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
жении. Либо ошибочна формальная логи*
ка, либо ошибочно положение об объектив¬
ной противоречивости движения. От необ¬
ходимости действительного решения этой
проблемы нас не спасут ни «диалектиче¬
ские» фразы, ни обвинения в ревизиониз¬
ме. Научная истина стоит превыше всего.
Я убежден, что именно такая позиция пол¬
ностью согласуется с духом марксизма»,
(стр. 210).
В противовес Шаффу мы исходим из то¬
го, что объективные противоречия в дви¬
жении существуют. Движение возможно
как противоречие. «Движение,— писал
В;. И. Ленин,— есть единство непрерывно¬
сти (времени и пространства) и прерыв¬
ности (времени и пространства). Движе¬
ние есть противоречие, есть единство про¬
тиворечий» («философские тетради»,
стр. 241).
Противоречие содержится не только в
механическом движении, но во всех про¬
цессах и всех видах движения. Признание
всеобщности противоречий считалось до
сих пор общепризнанным в марксизме.
Объективные противоречия движения на¬
ходят свое отражение в мышлении. Преди¬
кат суждений, отражающих противоречия,
противоречив: «Движение есть единство
прерывного и непрерывного», «Электрон
одновременно обладает свойством и части¬
цы и волны». Зачем отказываться от при¬
знания объективных противоречий в дви¬
жении, если они существуют?
Шафф защищает формальную логику, но
так, что отдает в жертву формальной логи¬
ке принцип диалектики о всеобщности
противоречия. Однако от этой жертвы фор¬
мальная логика не выигрывает, ибо она
в результате превращается в метафизиче¬
скую систему. Поэтому альтернатива Шаф-
фа — либо признание формальной логики,
либо признание объективности противоре¬
чия движения — неправильна. Марксизм
признает формальную логику с ее принци¬
пом недопустимости логической противоре¬
чивости. Но коренным положением мар¬
ксизма является признание всеобщности
противоречий и необходимости отражения
объективных противоречий в мышлении.
Признание объективности противоречий
отнюдь не ведет, как думает Шафф, к до¬
пущению логической противоречивости
мышления, ибо логические противоречия
не являются отражением объективных
противоречий действительности. Посколь¬
ку Шафф признание принципа логической
непротиворечивости мышления связывает
с отрицанием объективности противоречий
материального движения, его позиция, на
наш взгляд, неверна.
Конечно, в мышлении есть такие про¬
тиворечия, которые необходимо устранять,
часть противоречий возникает из-за тер¬
минологических неточностей. Но было бы
неправильным считать все противоречия
аномалией процесса мышления. Противорз-
чия лежат в природе мышления, устра¬
нить противоречия из мышления — зна¬
чит ликвидировать саму мысль, лишить ее
способности отражать объективный мир.
Противоречия составляют необходимое
условие не только существования мышле¬
ния и его форм, но и его развития. Мыш¬
ление развивается на основе разрешения
противоречия между фактами действитель¬
ности, практическими потребностями лю¬
дей и их отражением в мышлении, на ос¬
нове противоречия внутри мышления меж¬
ду разными соперничающими гипотезами,
теориями, понятиями, противоречия внут¬
ри понятий и суждений, между отдельными
элементами их. Различные теории, поня¬
тия отражают различные противоречия,
стороны, процессы явлений действительно¬
сти или различные этапы в движении
научного познания к глубокому и всесто¬
роннему знанию. Вне этой борьбы проти¬
воречивых понятий и теорий не может
быть никакого движения мышления.
Движение понятий происходит на базе
разрешения противоречия между обнару¬
женными фактами и существующими по¬
нятиями. В любой области научного зна¬
ния противоречие между фактами, обнару¬
женными процессами и установившимися
понятиями приводит или к уточнению ста¬
рых понятий, или к замене их. В матема¬
тике, как справедливо указывает П. Але¬
ксандров, процесс построения новых тео¬
рий «есть процесс постоянного преодоле¬
ния противоречия между единичным фак¬
том и обобщающей его математической тео¬
рией, меж!ду конкретной данностью опыта
и той математической системой, которая
от этого опыта отвлекается, в которой
этот опыт теряется, для того чтобы в ней
претвориться в возможность предугадания
нового, гораздо более совершенного опыта,
и за ним опять новой, еще более сильной
теории» («О новых течениях математиче¬
ской мысли, возникших в связи с теорией
множества». Сборник статей по философии
математики. Учпедгиз, 1936, стр. 20).
Так же происходит процесс развития
понятий в физике. Когда физики столкну¬
лись с новой областью — с явлениями,
происходящими внутри атома,— они по¬
пытались объяснить неизвестное через из¬
вестное и использовать понятия, которые
оказались пригодными в уже исследован¬
ных областях, то есть применить поня¬
тия классической физики, образованные
при изучении макроскопических объектов,
к изучению внутриатомных процессов. По¬
нятия классической физики носили меха¬
нистический характер. Одним из основных
понятий ньютоновской механики было по¬

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
95
нятие отдельного предмета, покоящегося
или движущегося, мысленно оторванного
от остальной вселенной, остающегося при
возможных изменениях индивидуальным и
стабильным. И вот, когда физики попыта¬
лась с помощью этих понятий объяснить
явления, окружающие атомное ядро, или,
по выражению Ланжевеыа, спустились в
первый подвальный этаж и встретились с
электронами, дающими начало явлению
испускания и поглощения светового излу¬
чения, они обнаружили невозможность
объяснения этих явлений с помощью ста¬
рых понятий. Так возникли новые поня¬
тия.
Но развитие физических понятий не
остановилось на этом. «Но едва,— говорит
П. Ланжевен,— мы вошли в соприкоснове¬
ние с этой новой областью и стали в ней
несколько ориентироваться, как оказался
открытым второй, более глубокий этаж
благодаря проникновению в область атом¬
ного ядра, где процессы происходят на
пространственной арене, которая еще в
10 тыс. раз меньше арены атома. Кажет¬
ся вполне естественным, что мы, перехо¬
дя из одного этажа в следующий, пытаем¬
ся, для того, чтобы сконструировать пред¬
ставление о новой области, использовать
умственное оснащение, которым мы распо¬
лагаем и которое так или иначе было при¬
годно на предшествующем этапе» («О по¬
нятии корпускул и атомов». «Под знаме¬
нем марксизма» № 1 за 1938 год,
стр. 134).
Ученые не сразу и не без боли расста¬
ются со старыми понятиями, многие физи¬
ки с большим трудом расстались с меха¬
нистическими понятиями о физических
явлениях, с большим трудом покончили с
привычным понятием отдельного предме¬
та и думали, что без этого понятия, выры¬
вавшего явления из их универсальной
связи, нельзя построить никакого объяс¬
нения физических явлений. «Механи¬
цизм,— писал академик С. И. Вавилов,—
воспитывается в нас ежедневным опытом,
простейшими предметами и явлениями, и
требуется большая сосредоточенность и
внутренняя борьба с вкоренившимися при¬
вычками, чтобы спокойно рассмотреть и
обдумать раскрывающиеся перед нами
факты и согласиться, что мы не сделали
ошибки, что перед нами действительная
природа во всей ее диалектической слож¬
ности и подвижности» («Ленин и фило¬
софские проблемы современной физики».
Сборник «Великая сила идей ленинизма».
Гоеполитиздат, 1950, стр. 183).
Новые факты о развитии понятий совре¬
менной физической науки дает квантовая
механика. Открытие новых закономерно¬
стей, в частности двойственной природы
света, требует и новой экспериментальной
техники и новых понятий, выражающих
эти закономерности. Электрон не являет¬
ся материальной точкой в классическом
понимании, поэтому к нему нельзя подхо¬
дить с теми понятиями импульса и коор¬
динаты, которые были выработаны в клас¬
сической физике при изучении макроско¬
пических объектов. Современная физика
требует новых понятий, отражающих спе¬
цифику ее предмета. И в этом отношении
нельзя не согласиться со следующими сло¬
вами академика В. А. Фока: «Физические
понятия, несомненно, будут развиваться,
но уже сейчас ясно, что это развитие пой¬
дет в сторону дальнейшего отхода от
классических представлений, а никак не
в сторону возврата к ним» («Об интерпре¬
тации квантовой механики». «Успехи фи¬
зических наук», т. LXII, вып. 4, 1957,
стр. 473). В процессе своего развития по¬
нятия становятся все более точными и глу¬
бокими, они полнее отражают объект с
его противоречиями. Так, современные
физические понятия вскрывают внутрен¬
не противоречивую природу материи.
Вследствие того, что происходит разви¬
тие понятий, отмирание старых и возник¬
новение новых, в человеческих понятиях
существуют расхождения. «Объективные
противоречия, отражаясь в субъективном
мышлении, образуют противоречивое дви¬
жение понятий, движут развитием чело¬
веческой мысли, непрестанно разрешают
вопросы, которые встают перед человече¬
ской мыслью» (Мао Ц з э-д у н. Избран¬
ные произведения, т. 2, М., 1953,
стр. 419).
Эти расхождения нельзя рассматривать
как субъективную путаницу в понятиях,
как нарушение законов формальной логи¬
ки. Надо строго отличать расхождения в
понятиях, являющиеся отражением объек¬
тивных противоречий в движении вещей,
противоречия, которые возникают при дви¬
жении понятия к постижению сущности
предмета, от логических противоречий.
* * *
Таким образом, противоречия в мышле¬
нии необходимы, они являются условием
существования форм мышления, на базе
разрешения противоречий происходит дви¬
жение нашего познания. Логические же
противоречия, то есть противоречия, воз¬
никающие в результате нарушения зако¬
на формальной логики, необходимо устра¬
нять. Диалектика призвана объяснить
источник, сущность и место всех противо¬
речий в мышлении. Логическая противоре¬
чивость не является объектом специально¬
го и детального изучения диалектики, но
понять ее сущность, источник возникнове¬

96
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
ния и пути устранения может только диа¬
лектика. Диалектика глубже истолковы¬
вает логическую противоречивость, чем
формальная логика. Последняя только кон¬
статирует ее недопустимость, но не дает
объяснения ее происхождения и объектив¬
ных оснований. Место и сущно-сть логиче¬
ского противоречия, как и других проти¬
воречий в познании, определяет материа¬
листическая диалектика.
п. в. копнин
R вопросу о содержании закона отрицания отрицания
В 1956 году в «Вестнике Ленинградского
университета» № 23 было напечатано пять
статей об особенностях закона отрицания
отрицания. Этой же проблеме посвящена и
брошюра М. Ф. Воробьева (М. Ф. В о-
робьев «Закон отрицания отрицания».
1956. Общество по распространению поли¬
тических и научных знаний. Ленинградское
отделение).
Авторы этих статей, так же как и автор
брошюры, стремятся подойти творчески к
разработке закона отрицания отрицания.
Многие вопросы поставлены ими по-новому.
Однако освещение ряда существенных
вопросов в некоторых работах вызывает
возражения и дает -основание для дискус¬
сии.
Так, в брошюре (и диссертации)
М. Ф. Воробьева проявляется тенденция
рассматривать диалектическое отрицание
в отрыве от содержания закона отрицания
отрицания.
М. Ф. Воробьев считает, что поскольку
диалектическое отрицание присуще всем
законам диалектики, оно не является спе¬
цифической особенностью закона отри¬
цания отрицания.
Он, по существу, в своих работах трак¬
тует диалектическое отрицание как более
широкий закон, чем закон отрицания отри¬
цания. Отрицание как движущую, изменя¬
ющую силу он включает как специфиче¬
скую черту в закон единства и борьбы про¬
тивоположностей, отрицание как сторону,
обусловливающую переход в новое явле¬
ние, поступательное движение и разреше¬
ние М. Ф. Воробьев включает в закон пере¬
хода количества в качество и обратно. На
долю закона отрицания отрицания до¬
стается только один элемент диалектиче¬
ского отрицания, а именно его связь с от¬
рицаемым. Распределяя важнейшие' черты
диалектического отрицания между всеми
законами диалектики, М. Ф. Воробьев ли¬
шает тем самым закон отрицания отрица¬
ния существенной определенности, суще¬
ственных черт содержания и сводит его к
выражению только формы развития. Он
прямо утверждает, что «отрицание отрица¬
ния— закон формы (тенденции) поступа¬
тельного движения» (см. «Вестник Ленин¬
градского университета» за 1956 год, № 23,
стр. 58).
М. Ф. Воробьев считает, например, что
поступательный характер развития непо¬
средственно вытекает из закона перехода
количественных изменений в качественные:
«Из закона перехода количе¬
ственных изменений в корен¬
ные качественные следует вывод
о необходимости понимать развитие как по¬
ступательный процесс, как движение от
простого к сложному, от низшего к высше¬
му. Закон отрицания отрицания непосред¬
ственно примыкает к этому закону, давая
поступательному движению наиболее об¬
щую и законченную форму выражения»
(М. Ф. Воробьев «Закон отрицания от¬
рицания». Ленинград. 1956, стр. 17. Разряд¬
ка моя.— С. JT.).
Закон отрицания отрицания, согласно
М. Ф. Воробьеву, сам по себе не обуслов¬
ливает поступательного развития, а лишь
выражает спиральную форму, сообщает
ему тенденцию возврата якобы к старому.
Все эти положения, вместе взятые, при¬
водят М. Ф. Воробьева к следующему не¬
верному выводу: «Закон отрицания отрица¬
ния является производным от законов един¬
ства и борьбы противоположностей и пере¬
хода количественных изменений в коренные
качественные. Сам по себе пзятый, этот
закон ровно ничего не объясняет и но¬
сит чисто описательный характер» («Вест¬
ник Ленинградского университета» № 23
за 1956 год, стр. 66).
Оговорка М. Ф. Воробьева о законе,
«взятом самом по себе», совершенно бес¬
смысленна, ибо ни один закон диалектики,
«сам по себе взятый», не может существо¬
вать и не может ничего объяснить. Но в
толковании М. Ф. Воробьева закон от¬
рицания отрицания сам не действует, а
только регистрирует действие других зако¬
нов диалектики. М. Ф. Воробьев предла¬
гает представить его как естественный ло¬
гический вывод из этих законов, их даль¬
нейшее развитие.
«Закон отрицания отрицания,— пишет
М. Ф. Воробьев,— подводит своего рода
итог познанию конкретного процесса -разви¬
тия, фиксируя основные этапы его движе¬
ния» (М. Ф. Воробьев «Закон отрица¬
ния отрицания». 1956, Л. Общество по
распространению политических и научных
знаний, стр. 20).
М. Ф. Воробьев, очевидно, не замечает,
что при такой трактовке закона отрицания
отрицания он, во-первых, лишает его при¬
знаков одного из основных законов'диалек¬
тики, который действует наряду с другими
основными законами. Во-вторых, М. Ф. Во¬
робьева можно понять так, будто он при¬
дает закону отрицания отрицания йсклю-
чительно гносеологический характер, ко¬
гда он рассматривает его как логический

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
97
вывод из действия других законов, как опи¬
сание итога их действия. Прилагая эту ха¬
рактеристику к закону отрицания отрица¬
ния, М. Ф. Воробьев превращает его в ло¬
гическую проекцию, отражающую в созна¬
нии действие других законов.
В этих характеристиках закона отрица¬
ния отрицания не учитывается реальная
специфика действия этого закона в объек¬
тивном мире, где он не может существо¬
вать в качестве вывода из других законов.
Закон отрицания отрицания разрешает
диалектические противоречия жизни вме¬
сте с другими законами, а не просто фи¬
ксирует и подводит итог, описывает раз¬
витие этих противоречий, как это изобра¬
жает М. Ф. Воробьев.
Именно это является первой основной
чертой закона отрицания отрицания. Она
оставлена М. Ф. Воробьевым в стороне прп
анализе закона отрицания отрицания.
1 Второй основной чертой закона отрица¬
ния отрицания является то, что это отрица¬
ние сопровождается удержанием положи¬
тельного и осуществляет преемственность,
связь различных стадий развития. Именно
эта важнейшая черта закона отрицания
отрицания прежде всего обусловливает
поступательное, прогрессивное развитие, а
не закон перехода количества в качество
и обратно, из которого М. Ф. Воробьев
однозначным образом выводит эту особен¬
ность.
Спиралевидный, периодический характер
поступательного развития является третьей
основной чертой закона отрицания отрица¬
ния. М. Ф. Воробьев считает специфиче¬
ской особенностью закона отрицания отри¬
цания только эту сторону закона. Он ука¬
зывает на следующие основные черты это¬
го закона: «Первая черта — сохранение
низших форм движения в высших в пре¬
образованном и подчиненном этим послед¬
ним виде. Вторая черта — повторяемость
явлений на новой основе, возрождение и
обновление исходной фазы процесса в выс¬
шей. Третья черта — объединение в даль¬
нейшее развитие на более высокой основе
в высшей ступени отдельных сторон пред¬
шествовавшего развития. Четвертая чер¬
та— постоянная смена одного цикла по¬
ступательного развития другим как выра¬
жение бесконечности процесса развития»
(«Вестник Ленинградского университета»
№ 23 за 1956 год, стр. 64).
Все эти черты сводятся, по существу, к
одной особенности закона отрицания отри¬
цания— спиралевидной форме поступа¬
тельного движения, или к воспроизведению
и повторению исходных фаз на высших
ступенях развития. «Эти черты,— пишет
М. Ф. Воробьев,— составляют логическую
структуру закона отрицания отрицания в
его, так сказать, «чистом виде» (там же).
Основных особенностей закона отрицания
отрицания отмечено много, и вместе с тем
важные, существенные черты этого зако¬
на, связанные с диалектическим отрицани¬
ем, не выделены, а оставлены в тени.
Такого рода односторонняя и узкая
трактовка закона отрицания отрицания
связана с тем неправильным положением
М. Ф. Воробьева, что у него только один
закон единства и борьбы противоположно¬
стей выражает сущность диалектического
развития. «Это закон,— пишет М. Ф. Во¬
робьев,— принцип, конститутивное ядро
материалистической диалектики. Его пред¬
метом является сущность развития»
(«Вестник Ленинградского университета»
за 1956 год, № 23, стр. 57). Взаимосвязь
законов М. Ф. Воробьев рассматривает
односторонне и не видит, что действие за¬
кона взаимопроникновения противополож¬
ностей, в свою очередь, обусловлено дей¬
ствием закона отрицания отрицания и за¬
кона перехода количества в качество и
обратно. Единство и взаимоисключение
противоположностей являются основанием,
необходимым условием самодвижения и
саморазвития. Именно это и имеет в виду
В. И. Ленин, когда он говорит о единстве
противоположностей как ядре диалектики.
Но В. И. Ленин одновременно указывает,
что это определение требует пояснений и
развития. Для того, чтобы пояснить это,
надо определить и сущность закона
отрицания отрицания, который является
законом превращения явлений в свою про¬
тивоположность, законом разрешения про¬
тиворечий. Эта сторона диалектического
развития имеет настолько существенное
значение, что в определенном, уже другом
отношении ядром диалектики может быть
назван и закон отрицания отрицания.
Ф. Энгельс указывает, что для того,
чтобы правильно понять действие закона
отрицания отрицания, надо рассматривать
«процессы, антагонистичные по своей при¬
роде, содержащие в себе противоречие;
превращение каждой крайности в свою
противоположность и, наконец, как ядро
всего — отрицание отрицания» («Анти-Дю¬
ринг». 1957, стр. 132). Ф. Энгельс называет
здесь закон отрицания отрицания ядром по¬
тому, что он обусловливает такое разреше¬
ние противоречий, при котором удержи¬
вается и синтезируется все положительное
в процессе развития и совершается переход
на высшую ступень.
Ф. Энгельс в работе «Диалектика при¬
роды» указывает на решающую роль зако¬
на отрицания отрицания в создании и раз¬
витии противоречия, когда он после пере¬
числения двух других основных законов
диалектики говорит, что третий закон —
это «развитие путем противоречия, или от¬
рицание отрицания,— спиральная форма
развития» (1955, стр. 1). В этом пункте, то
есть в формировании и развитии противо¬
речий, проявляются взаимная органическая
связь и взаимообусловленность закона
взаимопроникновения противоположностей
и закона отрицания отрицания. Поэтому,
когда речь идет о борьбе противоположно¬
стей и развитии противоречий, имеется в
виду также действие закона отрицания от¬
рицания и действие закона перехода коли¬
чества в качество. Все эти три закона со¬
вместно приводят механизм противоречия в
движение и обусловливают рост и разреше¬
ние противоречий. Без диалектического от¬
рицания, без воздействия отрицательной
стороны противоречия невозможны борьба
противоположностей и переход явления в
свою противоположность.
7. «Вопросы философии» № 7.

98
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
Серьезный недостаток работ М. Ф. Во¬
робьева, Ю. А. Харина, Т. А. Казакевич
и А. Г. Аболенцевой состоит в их ошибоч¬
ных положениях об особой форме за¬
кона отрицания отрицания, которая, по их
мнению, в виде двойного отрицания и
тройственного ритма развития осущест¬
вляется в любом переходе явлений в про¬
тивоположность, в любом скачке.
М. Ф. Воробьев считает, что это первая, бо¬
лее глубокая и более распространен¬
ная форма закона отрицания отрицания,
чем форма, о коюрой пишут классики
марксизма-ленинизма.
«Примеры отрицания отрицания,— пишет
М. Ф. Воробьев,— приводимые Ф. Энгель¬
сом в «Анти-Дюринге», не могут нас удов¬
летворить сейчас не потому, что нужны бо¬
лее свежие и современные примеры того
же рода, а потому, что у Энгельса отри¬
цание отрицания представлено только как
широко, а не как глубоко действую¬
щий закон. Гегелевская триада у Энгельса
еще не преодолена до конца, отрицание
отрицания еще приковано к трехступенча¬
тому циклу развития. У Энгельса отрица¬
ние отрицания есть закон взаимоперехода
качественно определенных явлений, и
только. Но ведь это только внешняя
форма, помимо которой существуют иные,
более глубинные формы. Это во-первых.
Во-вторых, мы никогда не сможем пред¬
ставить отрицание отрицания как всеоб¬
щий и постоянно действующий закон
движения и развития, если ограничимся
только одной этой формой» (М. Ф. В о-
робьев «Закон отрицания отрица-
й.ия», 1956. Кандидатская диссертация,
стр. 12—13).
Прием для получения новой формы зако¬
на отрицания отрицания у тов. Воробьева
следующий: он выдвигает неправильный
общий постулат о том, что «из трех мо¬
ментов (положение, отрицание, отрицание
отрицания) последние два могут и не раз¬
личаться хронологически, а лишь
логически, лишь в абстракции» (М. Ф.
Воробьев «Закон отрицания отрица¬
ния», 1956. Кандидатская диссертация,
стр. 47).
Т. А. Казакевич и А. Г. Аболенцева, под¬
держивая это положение, рассуждают та¬
ким образом: «Но отрицание отрицания,
развитие через двойное отрицание высту¬
пает и при прохождении, смене одного эта¬
па другим в развитии того или другого яв¬
ления (переход в противоположность). По¬
скольку это новая ступень, она яв¬
ляется отрицанием старой, отрицани¬
ем исходного момента, поскольку это не
«голое» скептическое «зряшное»
отрицание, а вместе с тем и сохранение по¬
ложительных достижений, черт старого,
ино является отрицанием первого отрица¬
ния, т. е. отрицанием отрицания»
(«Вестник Ленинградского университета»
за 1956 год, № 23, стр. 73).
Любой факт перехода явления в свою
противоположность, в другое качество
опровергает это положение тт. Казакевич
и Аболенцевой как субъективизм, основан¬
ный на произвольной комбинации понятий
«отрицание» и «сохранение». Не случайно
они не приводят ни одного конкретного при¬
мера для подтверждения этого положения.
Такую же неправильную позицию зани¬
мает и Ю. А. Харин, -когда он, пытаясь
опереться на Гегеля, пишет, что «диалекти¬
ческое отрицание есть отрицание отрицания
уже потому, что оно есть переход явления
в свою противоположность. Отрицание от¬
рицается тем, что оно своим результатом
имеет не нуль, ничто, но опреде¬
ленное ничто, нечто. Гегель писал,
что нечто есть первое отрицание отрицания
(см. Г егель. Соч., т. V. М. 1937, стр. 108).
«Определенность, содержательность от¬
рицания уже означает отрицание отрица¬
ния» («Вестник Ленинградского универси¬
тета» за 1956 год, № 23, стр. 87).
М. Ф. Воробьев, формулируя эту мысль
о новой разновидности закона отрицания
отрицания, также опирается на Гегеля. Он
пишет: «Закономерность перехода любого
явления, при известных условиях, в свою
противоположность составляет первую
форму закона отрицания отрицания»
(там же, стр. 61).
М. Ф. Воробьев и Ю. А. Харин непра¬
вильно полагают, что эти гегелевские по¬
ложения являются абсолютной истиной,
которые надо поскорее возвести в закон
и применить к явлениям объективного ми¬
ра. Таких абстрактно-голых отрицаний, ко¬
торые бы превращали явления в небытие,
ничто, нет даже во внешних отрицаниях в
объективном мире. Внешнее отрицание
уничтожает, прекращает саморазвитие
данного явления, но не может превратить
его в небытие, ничто.
Следует отметить, что точка зрения
М. Ф. Воробьева о новых формах отрица¬
ния отличается от взглядов Ю. А. Хари¬
на, Т. А. Казакевич и А. Г. Аболенцевой.
М. Ф. Воробьев требует в «скачке-отрица¬
нии» различать два отрицания, составляю¬
щие не стороны, а различные фазы пере¬
хода явления в свою противоположность,
а именно: первое — деструктивное, разру¬
шающее, и второе — конструктивное, сози¬
дающее отрицание. Он пишет, что «в
«Науке логики» Гегель устанавливает
очень важное различие «...между отрица¬
нием как первым, как отрицанием в о-
о б щ е, и вторым, отрицанием отрицания,
которое есть конкретная, абсолютная
отрицательность, точно так же, как первое
отрицание есть, напротив, лишь а б-
страктная отрицательность» (Ге¬
гель. Соч. Т. V, стр. 109). (См. там же,
стр. 60).
Желая обосновать данную схему,
М. Ф. Воробьев ссылается на Великую
Октябрьскую социалистическую революцию
и советскую семью, которые якобы прошли
деструктивный, абстрактный и конструктив¬
ный, конкретный этапы отрицания. Но та¬
ких этапов не было в ходе социалистиче¬
ской революции, так же как и в развитии
советской семьи после этой революции.
М. Ф. Воробьев, чувствуя, что трудно
найти конкретные объективные факты,
подтверждающие его положения о деструк¬
тивной и конструктивной фазах отрица¬
ния, разделенных друг от друга ;во време¬
ни, вынужден признать, что чаще всего

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
99
эти фазы приходится различать в логи¬
ческой абстракции. Следует в связи с этим
указать, что М. Ф. Воробьев неправильно
трактует положения Гегеля, потому что
рациональный смысл этих положений за¬
ключается в другом. Гегель в приведенном
выше положении не говорит о двух фазах
отрицания одного скачка или о двух от¬
рицаниях одного отрицания. Рациональ¬
ный смысл мысли Гегеля о первом, аб¬
страктном, и втором, конкретном, отрица¬
нии относится к таким процессам в исто¬
рии познания, когда при смене теорий, фи¬
лософских систем вначале происходит пол¬
ное отбрасывание (абстрактное отрица¬
ние) той или иной теории, философской
концепции и затем, на следующем этапе
развития, происходит раскрытие рацио¬
нального, положительного содержания
этих теорий, философских систем (конкрет¬
ное, содержательное отрицание).
Это положение Гегеля, понятое рацио¬
нально, имеет в виду именно эти специфи¬
ческие процессы познания и указывает не
на две фазы одного отрицания, качествен¬
ного превращения, а на два качественных
превращения, которые соответствуют двум
качественно различным стадиям отрицания
и осуществляются объективно во времени,
а не в логической абстракции. Эти мысли
Гегеля полностью соответствуют его общей
схеме о трехступенчатом ритме развития.
Следовательно, у Гегеля нет и намека на
мысль о какой-то особой форме закона от¬
рицания отрицания, о которой говорят
М. Ф. Воробьев и Ю. А. Харин. Следует
также указать, что М. Ф. Воробьев впадает
в противоречие с самим собой, когда он пи¬
шет: «Гегелевская триада у Энгельса еще
не преодолена до конца, отрицание отрица¬
ния еще приковано к трехступенчатому
ритму развития» (М. Ф. Воробьев «За¬
кон отрицания отрицания», 1956. Канди¬
датская диссертация, стр. 12).
Противоречие здесь заключается в том,
что М. Ф. Воробьев «преодолевает» у Эн¬
гельса гегелевскую триаду с помощью са¬
мого Гегеля, опираясь на его положения и
извращая при этом их рациональный
вмысл. По существу, главный недостаток
Ф. Энгельса М. Ф. Воробьев видит в том,
fro он использовал у Гегеля только
рдну форму закона отрицания отри¬
цания и не заметил якобы другой.
Получается, что Энгельс односторонне
вскрыл рациональное зерно гегелевского
закона отрицания отрицания потому, что он
не опирался на те положения Гегеля, на
которые опирается М. Ф. Воробьев в трак¬
товке «новой» формы закона отрицания
отрицания.
М. Ф. Воробьев и Ю. А. Харин настоль¬
ко абсолютизируют неправильно истолко¬
ванное дочери Гегеля, что пытаются при¬
меров их так^ке всем матрриа^ьн^ад
превращениям, где положение о том, чтр
#8ясд<зе качественное превращение прохо¬
дит одновременно абстрактный и конкрет¬
ный этады отрицания, совершенно цербрс-
ноеанцо.
Следует указал» на нербосчован-
ндст|> трактовки М- Ф- Эоробьевым и
»0- Д. Хариндем причин раздельной форму¬
лировки В. И. Лениным элементов диалек¬
тики: «13) повторение в высшей стадки из¬
вестных черт, свойств etc. низшей и 14) воз¬
врат якобы к старому...» (См. В. И. Л е-
н и н «Философские тетради». 1947,
стр. 193). Согласно взглядам М. Ф. Во¬
робьева и Ю. А. Харина, положение о по¬
вторении в высшей стадии некоторых черт
исходной стадии развития В. И. Ленин от¬
носил к первой форме закона отрицания
отрицания, а положение о возврате якобы
к старому — ко второй форме (см. «Вест¬
ник Ленинградского университета» № 23
за 1956 год, стр. 61—62, 86, 90). Выхо¬
дит, что В. И. Ленин признавал так на¬
зываемую первую форму закона отрица¬
ния отрицания. На самом же деле В. И. Ле¬
нин, поскольку он дает детальное
расчленение различных эле¬
ментов, сторон диалектическо¬
го развития, указывает также рас-
члененно и две стороны единого спирале¬
видного, поступательного развития.
Выводы. В работах по закону отрица¬
ния отрицания, которые рассматривались
выше, мы имеем три основных недостатка,
связанных друг с другом.
Первый недостаток заключается в изъ¬
ятии из содержания закона отрицания от¬
рицания его специфических особенно¬
стей— диалектического отрицания и по¬
ступательного развития.
Второй недостаток заключается в про¬
извольном конструировании особой формы
закона отрицания отрицания. При этом, ко¬
гда М. Ф. Воробьев и Ю. А. Харин гово¬
рят о единстве и противоположности раз¬
личных сторон диалектического отрицания,
они рассуждают диалектически. Однако, ко¬
гда они начинают рассматривать эти не¬
раздельные стороны, свойства диалектиче¬
ского отрицания как стадии, которые
сменяют друг друга или объективно
или логически, они с позиций материали¬
стической диалектики переходят на путь
субъективизма, ибо применяют диалектиче¬
скую гибкость понятий произвольно.
Третьей неправильной методологической
установкой, которая предопределила ха¬
рактер неточностей у указанных выше ав¬
торов, является односторонний гносеологи¬
ческий подход к изучению содержания за¬
кона отрицания отрицания.
М. Ф. Воробьев в своих работах подчер¬
кивает, что философия должна изучать за¬
кон отрицания отрицания только со сторо¬
ны его логической формы. Такой односто¬
ронний абстрактно-логический подход при¬
водит его к недооценке анализа объектив¬
ного, конкретного характера действия за¬
кона отрицания отрицания в различных
областях действительности. Этот главный
путь исследования закона отрицания от¬
рицания остается в стороне.
Анализ логической структуры закона от¬
рицания отрицания имеет хотя и большое,
но производное значение; этот анализ дол¬
жен опираться на итоги конкретного ис-
следрвация действия закона отрицания от¬
рицания в объективном мире.
С. П. ЛЕБЕДЕВ

100
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
Возврат якобы к старому—существенная черта
закона отрицания отрицания
(По поводу некоторых односторонних взглядов на содержание закона отрицания
отрицания)
Закон отрицания отрицания, являясь од¬
ним из главных законов диалектики, наря¬
ду с другими ее законами обусловливает
восходящий, поступательный характер раз¬
вития. Вместе с тем этот закон раскрывает
сущность поступательного развития не как
прямолинейного, а как сложного, противо¬
речивого движения. В законе отрицания от¬
рицания выражена одна из существенных
черт развития, которую Ленин назвал «воз¬
врат якобы к старому» («Философские тет¬
ради», стр. 193). В работе «Карл Маркс»
Ленин дал следующую формулировку этой
черты: «Развитие, как бы повторяющее
пройденные уже ступени, но повторяющее
их иначе, на более высокой базе («отрица¬
ние отрицания»), развитие, так сказать, по
спирали, а не по прямой линии...» (Соч.,
т. 21, стр. 38). Эта черта выражает прису¬
щую всякому диалектическому движению
тенденцию возвращения к исходному пунк¬
ту на высшей ступени и предостерегает
против упрощенного понимания развития
как прямолинейного процесса. Классики
марксизма также предостерегали и против
другой крайности — абсолютизации «воз¬
вратов». На высших ступенях развития хо¬
тя и повторяются некоторые свойства, по¬
хожие на свойства исходной ступени, но
эти свойства не являются по своему суще¬
ству старыми, а представляют собой свой¬
ства нового, высшего содержания. Поэтому
Ленин говорит не просто о возврате к ста¬
рому, а о возврате якобы к старому, о
развитии, как бы повторяющем прой¬
денные ступени.
Признание «возврата якобы к старому»
существенной чертой развития нисколько
не умаляет значения поступательности и
преемственности развития, а, напротив,
дает этим особенностям развития более
правильное объяснение. Тем не менее от¬
дельные авторы, стремясь подчеркнуть по¬
ступательный характер развития, не при¬
знают всеобщности тенденции «.возврата
якобы к старому». Это приводит к тому, что
не улавливается специфика закона отри¬
цания отрицания, а поэтому и другие его
черты рассматриваются односторонне. При¬
мером этого может быть брошюра К- В. Мо¬
роза о законе отрицания отрицания ].
Указанная брошюра обладает многими
достоинствами.
Написанная достаточно популярно, насы-
щен«ая примерами, брошюра освещает
отдельные вопросы закона отрицания от¬
рицания. В ней рассмотрен круг вопросов,
1 К. В. Мороз. Закон отрицания отри¬
цания. М. 1957, 46 стр. Ссылки на эту ра¬
боту даются в тексте в виде указания стра¬
ниц.
связанных с характеристикой диалектиче¬
ского отрицания. Обстоятельно рассматри¬
вается сторона преемственности в разви¬
тии. И, тем iHe менее, эта брошюра не дает
достаточно правильного понимания закона
отрицания отрицания в целом. Не учиты¬
вая необходимости «возврата якобы к ста¬
рому», автор сводит содержание закона
отрицания отрицания к простому чередо¬
ванию отрицаний в их бесконечном ряду.
«Диалектическое отрицание,— пишет
К. В. Мороз,— выступает как отрицание
отрицания, как ряд следующих друг за
другом отрицаний... Данное отрицание от¬
рицается новым; новое, развиваясь и ста¬
новясь старым, отрицается следующим но¬
вым и так до бесконечности, причем про¬
цесс развития явлений материального мира
в общем и целом идет по восходящей ли¬
нии» (стр. 9).
Примеры, которые приводит автор, идут
в этом же направлении. Он рассматривает
ряд этапов эволюции живой природы, вы¬
деляет шесть этапов эволюции животного
мира. То же самое и в отношении приме¬
ров из истории общества. «История обще¬
ства,— .пишет К- В. Мороз,— история пяти
общественно-экономических формаций, так-
же выступает как ряд сменяющих друг дру¬
га этапов, каждый из которых представляет
собой новое качественное образование и
отрицание по отношению к предыдущему»
(стр. 8). В этих примерах не раскрывается
содержание закона отрицания отрицания.
Здесь отрицание отрицания рассматривает¬
ся лишь как простое чередование качеств,
а отрицание—-как замена старого качества
новым. Спрашивается, зачем же в таком
случае вводить категорию «отрицание», а
не использовать категорию «качество»?
Ведь можно говорить о бесконечном чере¬
довании качеств, и от того, что вместо слова
«качество» будет стоять слово «отрицание»,
положение не меняется. Если же надо по¬
казать противоположность двух последо¬
вательных ступеней, то и здесь можно
обойтись понятиями «старое качество» и
«новое качество». Автор явно не учитывает
специфики закона отрицания отрицания.
Это происходит потому, что он не при¬
знает всеобщности тенденции дзижения с
возвратами к исходным пунктам. Пытаясь
найти подтверждение своей точке зрения,
К. В. Мороз цитирует Энгельса и Ленина
и при этом перетолковывает на свой лад их
высказывания.
Так, автор приводит чрезвычайно важ¬
ное высказывание Ф. Энгельса о сущности
закона отрицания отрицания. «Истинное,
естественное, историческое и диалектиче¬
ское отрицание (рассматриваемое со сторо¬
ны формы) и есть именно движущее нача¬
ло всякого развития — разделение на про¬

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
101
тивоположности, их борьба и разрешение,
причем (в истории отчасти, в мышлении
вполне) на основе проделанноге опыта
вновь достигается первоначальный исход¬
ный пункт, но на более высокой ступени»
(ф. Энгельс «Анти-Дюринг». М. 1957,
стр. 328).
В этом высказывании Энгельса автор об¬
ращает внимание на слова «в истории от¬
части» и толкует их в том смысле, что не
во всех случаях общественного развития
Энгельс усматривал возврат к старому на
новой, более высокой основе. По нашему
мнению, Энгельс этого вопроса здесь совер¬
шенно не рассматривает, он говорит о дру¬
гом, а именно —-о неполном возвраще¬
нии к первоначальному исходному пункту
в истории. Он не мог здесь говорить в том
смысле, в котором трактует К. В. Мороз,
ибо здесь речь идет о разрешении противо¬
речия, то есть о завершении определенного
процесса. В этом случае возврат к исходно¬
му пункту на новой основе, отчасти или
вполне, но обязательно осуществляется,
ибо завершение одного процесса является
одновременно началом другого процесса —
исходным пунктом развития нового проти¬
воречия; здесь неизбежно воспроизводятся
некоторые общие черты прежнего исходно¬
го пункта.
Слова В. И. Ленина о том, что развитие
по схеме: положение—-отрицание — отри¬
цание отрицания,— вообще не ред¬
кость,— автор также истолковал в смыс¬
ле отрицания Лениным всеобщности тен¬
денции к «возвратам», хотя у Ленина здесь
нет и намека на это. Из высказываний
классиков марксизма-ленинизма следует,
что тенденция возврата к исходному пунк¬
ту на новой основе есть существенная чер¬
та закона отрицания отрицания как основ¬
ного закона диалектики, который является
всеобщим законом развития природы, об¬
щества и мышления. Без этой черты нет
закона отрицания отрицания. Проявляется
ли полностью или отчасти указанная
тенденция и осуществляется ли всегда
возврат к исходному пункту на новой осно¬
ве,— это совершенно другие вопросы,
которые не имеют никакого отношения к
вопросу о всеобщности закона отрицания
отрицания. То положение, что этот закон
действует всегда, во всяком процессе
развития, в единстве всех своих сторон,
черт, не исключает того, что его действие
не всегда проявляется полностью. Закон
отрицания отрицания действует как тен¬
денция в каждом процессе развития. Но
каждый процесс, находясь в связи с други¬
ми процессами, подвергается их воздей¬
ствию. Это воздействие может затормозить,
повернуть вспять и даже прекратить раз¬
витие данного процесса. В этом случае
возврат к исходному пункту на новой ос¬
нове действительно не получается. Это, ко¬
нечно, не означает, что отсутствовала тен¬
денция к такому возврату у развивавшего¬
ся явления, что при условии «нормального»
завершения развития данного процесса
этот возврат не осуществился бы.
Пытаясь найти подтверждение своей точ¬
ки' зрения в высказываниях Ленина,
К. В. Мороз прервал цитату перед самой
важной ее частью, где опровергается его
точка зрения и движение с возвратами к
исходным пунктам рассматривается как
неотъемлемое свойство всякого диалектиче¬
ского движения.
«Движение и становление,— пишет
В. И. Ленин,— вообще говоря, могут быть
без повторения, без возврата к исходному
пункту (здесь автор прерывает цитату.—
В. Д.) и тогда такое движение не было
бы «тождеством противоположностей». Но
и астрономическое и механическое (на зем¬
ле) движение и жичзнь растений и живот¬
ных и человека — все это вбивало челове¬
честву в головы не только идею движения,
но именно движения с возвратами к ис¬
ходным пунктам, т. е. диалектического дви¬
жения» (В. И. Лени н «Философские тет¬
ради», стр. 290).
Далее автор ищет подтверждения своей
точки зрения в фактах развития природы
и общества. Он приводит примеры, когда в
развитии имеют место не три, а более сту¬
пеней (см. стр. 31). При этом автор совер¬
шенно не учитывает относительности деле¬
ния на ступени и того, что каждый закон
имеет свой основной признак для деления.
То, что в развитии можно выделить более
трех ступеней, нисколько не противоречит
всеобщему характеру движения с возвра¬
тами к исходным пунктам на новой осно¬
ве. Конечно, если рассматривать процесс
развития только с точки зрения выделения
в нем различных качественно определен¬
ных ступеней, безотносительно к тому, сту¬
пенями какого более общего качества они
являются, то таких ступеней можно насчи¬
тать сколько угодно. Но закон отрицания
отрицания имеет свой объективный при¬
знак для деления на ступени — направле¬
ние в развитии основного противоречия
процесса. И если рассматривать чередова¬
ние ступеней какого-то определенного про¬
цесса в связи с развитием его основного
противоречия, то в этом случае мы всегда
можем обнаружить, независимо от числа
различных качественных ступеней, два ос¬
новных направления развития: от исход¬
ного пункта к его отрицанию и от отрица¬
ния к отрицанию отрицания — и три мо¬
мента: исходный пункт, его отрицание и
отрицание отрицания.
Далее автор переходит к вопросу о спи-
ралевидности развития. В начале изложе¬
ния этого вопроса он, ссылаясь на выска¬
зывания классиков марксизма-ленинизма,
говорит о всеобщности спиралевидной фор¬
мы развития. Но затем пытается по-сво¬
ему истолковать спиралевидность, чтобы
приспособить это понятие к своей точке
зрения о необязательности возвратов к ис¬
ходным пунктам. Дело в том, что понятие
о спиралевидности — это иное выражение
понятия о движении с возвратами к исход¬
ным пунктам на новой основе. Если спира¬
левидность является всеобщей формой раз¬
вития, то почему же движение с возврата¬
ми к исходным пунктам не является все¬
общим? Пытаясь выйти из этого противо¬
речия, К. В. Мороз создает неправильное
представление о спиралевидной форме раз¬
вития. Каждое качественное состояние в
их последовательном ряду автор рассмат¬

102
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
ривает как виток спирали, не указывая
при этом, в чем состоит этот виток.
Пример развития форм собственности,
рассмотренный Марксом, он истолковывает
так, что затушевывает здесь возврат к ис¬
ходному пункту на новой основе. Он пишет,
что «индивидуальная (личная) собствен¬
ность при социализме выступает как более
широкий круг (виток), спирали по сравне¬
нию с исходной индивидуальной собствен¬
ностью мелких производителей в докапита¬
листическую эру» (стр. 32).
Конечно, можно каждый относительно за¬
вершенный процесс рассматривать как ви¬
ток спирали, но для этого надо показать,
в чем эта спиралевидность заключается, то
есть показать возврат к исходному пункту
на новой основе. Но тов. Мороз, отрицаю¬
щий всеобщность таких возвратов, не свя¬
зывает с ними спиралевидность; он пытает¬
ся показать спираль, не показывая при этом
возврата к исходному пункту на новой ос¬
нове. Между тем, в данном примере виток
спирали выступает в цикле: индивидуаль¬
ная частная собственность мелких произво¬
дителей— капиталистическая частная соб¬
ственность — индивидуальная (личная)
собственность на социалистической основе.
Виток спирали обязательно предполагает
возврат к исходному пункту на более вы¬
сокой ступени, без этого нет понятия о
спирали.
Последующие примеры рассматриваются
автором в таком же плане, как и изложен¬
ный выше.
Существенным недостатком изложения
вопроса о спиралевидной форме развития
является* и то, что автор рассматривает
этот вопрос раньше, чем вопрос о посту¬
пательности развития. Спиралевидное дви¬
жение— это движение с возвратами к ис¬
ходным пунктам на новой, высшей ос¬
нове. Поэтому, прежде чем говорить о
спиралевидной форме поступательного дви¬
жения, необходимо обосновать поступатель¬
ность развития.
В конце брошюры К. В. Мороз делает
вывод о специфике закона отрицания отри¬
цания, которая, по его мнению, состоит з
том, что этот закон «раскрывает ха¬
рактер связи между новым и старым,
высшим и низшим этапами развития, по¬
ступательность движения» (стр. 45). Здесь
уже нет упоминания о спиралевидности
развития как выражении всеобщей тен¬
денции возврата к исходным пунктам на
новой основе.
Так, от начала и до конца брошюры
К. В. Мороз, объясняя закон отрицания от¬
рицания, пытается обойти, где это только
возможно, указанную существенную черту
этого закона, без признания которой те¬
ряется всякий смысл выделения отрицания
отрицания как одного из основных зако¬
нов материалистической диалектики. Во¬
прос о законе отрицания отрицания подме¬
няется вопросом о чередовании, о повтор¬
ности отрицаний как переходов от старого
качества к новому.
В. В. ДМИТРИЕВ
О некоторых философских вопросах учения
о материальных основах наследственности
Учение о материальных основах наслед¬
ственности в настоящее время является
предметом ожесточенных столкновений
представителей резко отличных, иногда
даже исключающих друг друга направле¬
ний. Поэтому обсуждение этих вопросов,
начатое статьей Н. В. Турбина «0 фило¬
софских вопросах современной генетики»
(журнал «Вопросы философии» № 2 за
1958 год), является очень своевременным
и актуальным.
Н. В. Турбин пишет о том, что попыт¬
ки ряда сторонников мичуринской гене¬
тики объявить хромосомную теорию на¬
следственности «лженаучной, идеалисти¬
ческой концепцией развития, связанной с
реакционной идеологией империалистиче¬
ской буржуазии», являются явно ошибоч¬
ными и совершенно необоснованными. По
нашему мнению, эта мысль Н. В. Турби¬
на полностью соответствует действитель¬
ному положению вещей, а потому должна
быть поддержана философами.
Но, к сожалению, в своей статье
Н. В. Турбин не дает достаточно глубокого
анализа таких вопросов, как вопрос о при¬
чинах появления такой тенденциозной и
упрощенной трактовки одного из важней¬
ших направлений экспериментальной био¬
логии; в статье Н. В. Турбина не дана
также характеристика основных направ¬
лений, существующих в эксперименталь¬
ной генетике за рубежом, и не показан
основной водораздел, разделяющий мате¬
риалистическую и идеалистическую трак¬
товку важнейших вопросов биологии в це¬
лом и учения о наследственности в част¬
ности. На рассмотрении этих важных
вопросов мы и остановимся ниже.
1. Из истории формирования основных
представлений о материальной природе
наследственности
Первая попытка материалистически ис¬
толковать явления наследственности, ос¬
нованная на результатах эксперименталь¬
ных исследований, была сделана еще в
1856 году французским ботаником Шар¬
лем Нодэном, который считал, что явление

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
103
наследстве,иности носит чиста количествен¬
ный характер и зависит от качественно
недифференцированного вещества наслед¬
ственности. Это представление находилось
в глубоком противоречии с эволюционной
теорией Ч. Дарвина. Основываясь на чисто
количественной трактовке наследственно¬
сти, данной Ш. Нодэном, Флиминг Джен¬
кинс в 1867 году выступил против учения
i Дарвина. Дженкинс рассуждал так: если
известным признаком п обладает один из
родителей, то у детей будет только п/2, вну¬
ков nU и так далее в быстро убывающей
прогрессии. Вследствие этого такой при¬
знак обречен на исчезновение и не может
стать объектом естественного отбора.
Эти возражения против дарвинизма бы¬
ли опровергнуты в 1865 году Г. Менделем,
который в результате тщательного, мно¬
голетнего изучения межсортовых гибридов
гороха доказал дискретный характер на¬
следственности и открыл основную едини¬
цу наследственности — наследственный
фактор (позднее названный геном).
К. А. Тимирязев очень высоко оценил
значение исследований Менделя и писал:
«Самым важным результатом в этом смыс¬
ле является, конечно, тот факт, что при¬
знаки не сливаются.., а сохраняются неиз¬
менёнными, распределяясь между различ¬
ными потомками. Кошмар Дженкинса, ис¬
портивший столько крови Дарвину, рассе¬
ивается без следа... Таким образом, менде¬
лизм... устраняет самое опасное возраже¬
ние, которое, по словам самого Дарвина,
когда-либо было сделано его теории»
(К. А. Тимирязев. Избранные сочине¬
ния, т. IV, стр. 257—258).
Однако Мендель не имел ясного пред¬
ставления о материальной природе наслед¬
ственных факторов и сильно преувеличи¬
вал их устойчивость и независимость от
влияния внешних условий. Единственным
методом изучения наследственных факто¬
ров для Менделя было исследование рас¬
щепления признаков, определяемых этими
факторами. Дальнейшее развитие исследо¬
ваний Менделя его последователями при¬
вело к накоплению большого фактического
материала о характере расщепления самых
разнообразных признаков у различных ра¬
стений и животных, но не содействовало
выяснению вопроса о физико-химическом
строении генов и о связи генов с опреде¬
ленными структурными элементами клет¬
ки. Это направление получило наимено¬
вание формальной генетики.
В последующие годы в ряде биологиче¬
ских и философских работ формальная ге¬
нетика в целом (которую нередко смеши¬
вают с хромосомной теорией наследствен¬
ности) и исследования Менделя, в частно¬
сти, были подвергнуты очень резкой, но
вряд ли всегда основательной критике.
Значение исследований Менделя для
учения о наследственности можно сравнить
со значением закона кратных отношений
Дальтона для химии. Мендель открыл за¬
коны, которым следуют наследственные
факторы при передаче их от одного поко¬
ления к другому, но он не вскрыл, да по
состоянию науки того времени и не мог
вскрыть структурную и физико-химиче¬
скую природу наследственных факторов и
характерные особенности биохимических
процессов, которые гены контролируют при
индивидуальном развитии организмов.
В дальнейшем Т. X. Морган в результа¬
те своих личных исследований и работ
своих учеников и последователей, выпол¬
ненных с плодовой мушкой Дрозофила-
мсланогастер, установил связь наслед¬
ственных факторов — генов — со струк¬
турными элементами ядра — хромосома¬
ми — и пришел к выводу о том, что гены
располагаются в хромосомах в линейном
порядке.
Учение о том, что гены располагаются в
хромосомах в линейном порядке, получило
название хромосомной теории
наследственности. Крайние сто¬
ронники хромосомной теории наследствен¬
ности считают, что хромосомы являются
единственными носителями наследствен¬
ности, но это не соответствует реальной
действительности. В настоящее время точно
установлено, что наследование некоторых
признаков зависит от клеточных органо¬
идов и цитоплазмы. Однако признаки, опре¬
деляемые клеточными органоидами или ци¬
топлазмой, наследуются очень своеобраз¬
но: они не показывают правильного рас¬
щепления у гибридов и обычно передают¬
ся только по женской линии. Для призна¬
ков, которые наследуются и по мужской
и по женской линии и показывают у ги¬
бридов характерное расщепление, полу¬
чившее наименование «менделирования»,
при экспериментальном изучении во всех
случаях было установлено, что опреде¬
ляющие их гены располагаются в хро¬
мосомах.
Ряд экспериментаторов, исследуя пере¬
дачу наследственных факторов — генов из
поколения в поколение, в ряде наблю¬
дений установили, что гены стойко сохра¬
няют свои свойства на протяжении боль¬
шого числа поколений и в течение очень
длительного времени. При изучении
механизма действия генов в процессе
индивидуального развития было уста¬
новлено, что действие гонов в конечном
счете всегда сводится к контролю за опре¬
деленной ферментативной реакцией, то
есть в индивидуальном развитии гены вы¬
ступают как наследственно закрепленные
ферменты. В связи с этим широкое рас¬
пространение получило представление о

104
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
генах как о молекулах белков-ферментов,
отличающихся очень большой устойчи¬
востью и не изменяющихся при изменении
внешних условии, так как эти изменения
просто не доходят до хромосом и располо¬
женных в них молекул белка генов.
В наиболее законченной форме это пред¬
ставление изложено в работах американ¬
ского генетика-биохимика Ф. Горовица.
Исходя из того, что хромосомы состоят из
нуклеиновой кислоты и белка и что гены
являются молекулами специфических бел¬
ков, Горовиц выдвинул гипотезу о том,
что размножение генов происходит только
тогда, когда они в виде тонкой пленки
растянуты на жесткой основе, в качестве
которой выступают молекулы нуклеино¬
вой кислоты. При этих условиях между
остатками аминокислот, входящими в со¬
став молекул белков, и молекулами соот¬
ветствующих аминокислот, находящихся
в окружающем растворе, вступают в дей¬
ствие силы притяжения, действующие
лишь на близких расстояниях (не больше
4—5 ангстрем). Под влиянием этих сил
молекулы аминокислот выстраиваются в
линейном порядке в точно такой же по¬
следовательности, в какой расположены
остатки соответствующих аминокислот в
исходной молекуле белка — гене. Затем
молекулы аминокислот соединяются меж¬
ду собой и их остатки образуют белковую
молекулу, в точности подобную молекуле
«•сходного белка — гена (F. Haurowitz
«Chemistry and biology of proteis», 1950).
Эта гипотеза о механизме синтеза бел¬
ков вообще и белков-генов в частности,
связанная с рассмотрением генов как моле¬
кул специфических белков, известна под
названием «гипотезы позитивного отпечат¬
ка»; одно время она имела очень широкое
распространение и пользовалась большой
популярностью. Однако в дальнейшем пред¬
ставление о генах как высокоустойчивых
молекулах специфических белков вступило
в противоречие с рядом точно установлен¬
ных фактов и встретилось с непреодоли¬
мыми трудностями. Перечислим основные
из них:
1. При биохимическом изучении спермы
рыб было установлено, что в этой сперме
имеются только примитивные щелочные
белки — протамины и гистоны,— а кис¬
лые белки высшего типа совершенно от¬
сутствуют. Но Стедманы совершенно спра¬
ведливо указывают на то, что струк¬
тура протаминов и гистонов настолько
проста, что эти белки вряд ли могут вы¬
полнять роль носителей наследственных
йвойств (Е. S t е d m a n and Е. S t е d-
man «Nature», 1943, vol. 152, p.556).
2. При изучении ряда бактериофагов
было установлено, что при атаке бактерий
из частиц бактериофага внутрь бактерий
проникает только нуклеиновая кислота, а
весь белок бактериофага остается вне бак¬
терии.
3. Трансформирующий фактор, способ¬
ный вызывать изменение ряда свойств у
некоторых бактерий (строение капсул у
пневмококков, устойчивость к стрептоми¬
цину у кишечной палочки и Hemophilus in¬
fluenzae и т. д.), является чистой нуклеи¬
новой кислотой. В очищенных, высокоак¬
тивных препаратах трансформирующего
фактора примесь белка не превышает 0,1%.
А между тем точно установлено, что ни¬
чтожные количества трансформирующего
фактора вызывают стойкие наследственные
изменения некоторых признаков у ряда
бактерий (L. S. L е г m a n and L. J. Т о 1-
m а с h «Biochimica et Biophysica acta»,
1957, vol. 26, № 1, pp. 68 — 82).
4. При разделении вируса табачной мо¬
заики на нуклеиновую кислоту и белок
фракция, заключающая нуклеиновую кис¬
лоту, сохраняет способность заражать та¬
бак, а фракция, заключающая белок, те¬
ряет эту способность (Н. F г а е n k е. 1 —
Conrat, В. Singer and R. Williams
«Biochimica et Biophysica acta», vol. 25,
№ 1, pp. 87-96).
В связи с этими трудностям® представ¬
ление о гене как специфической белковой
молекуле было сильно подорвано. Ряд ав¬
торов выступил с критикой этого пред¬
ставления. Такие критические выступле¬
ния появились уже довольно давно, но с
течением времени и по мере накопления
фактов, противоречащих «гипотезе пози¬
тивного отпечатка», они становились все
более частыми и более резкими.
С наиболее резкой критикой основных
понятий генетики и теории гена высту¬
пили академик Т. Д. Лысенко и ряд его
учеников и последователей. Т. Д. Лысенко
решительно отверг всю хромосомную тео¬
рию наследственности как «метафизиче¬
скую и идеалистическую», а также само
понятие о гене, так как, по его мнению,
нет и не может быть особого вещества
наследственности. Он считает, что носите¬
лем наследственности является вся клетка
в целом и в клетке нет отдельных частей
или клеточных органоидов, которые были
бы в большей мере приспособлены к пере¬
даче отдельных признаков и свойств от
одного поколения к другому и к сохране¬
нию определенных признаков и свойств в
течение ряда поколений, чем все осталь¬
ные части клетки.
Это представление во многом смыкает¬
ся с чисто количественным пониманием
наследственности Нодэном и Дженкинсом.
И действительно, сделанные Т. Д. Лысен¬
ко логические выводы из своего учения о
наследственности, привели его, как и
Дженкинса, в конфликт с основными по-

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
105
ложеяиями эволюционной теории Ч. Дар¬
вина; он выступил с резкой критикой
учения Дарвина о внутривидовой борьбе
за существование как движущей силе эво¬
люции. Т. Д. Лысенко объявил учение Дар¬
вина о внутривидовой борьбе «мальтузиан¬
ством» и заявил, что внутривидовая борь¬
ба в природе вообще не существует.
Постараемся рассмотреть, насколько
обоснованы эти критические замечания в
адрес генетики и эволюционного учения.
В вопросе о наследственности главная
ошибка Т. Д. Лысенко состоит, на наш
взгляд, в том, что он не сумел понять
основную особенность живых организ¬
мов — их способность защищаться от мно¬
гочисленных вредных влияний внешней
среды, действующих летально, угнетающе
II видоизменяюще на живые организмы.
Он не увидел и не оценил по достоинству
те многочисленные и разнообразные бу¬
ферные механизмы, при помощи которых
живые организмы исключают и преобра¬
зуют эти влияния в такие формы, которые
содействуют или по крайней мере не ме¬
шают стойкому сохранению организмами
их основных особенностей, важных в
борьбе за существование. Несмотря на то,
что Т. Д. Лысенко все время говорит об
избирательности живых организмов но от¬
ношению к внешним условиям, он все же
до конца не представляет, насколько ве¬
лика эта избирательность. Во многих слу¬
чаях живые организмы скорее гибнут, чем
включают в себя несоответствующие фак¬
торы внешней среды.
Эта ошибка была бы вполне устрани¬
ма, если бы Т. Д. Лысенко подверг свои
предположения объективной эксперимен¬
тальной проверке. Но, к сожалению, Т. Д.
Лысенко отвергает все опыты, которые не
подтверждают его предположений, и поэто¬
му'его ошибки с течением времени не
устраняются, а все более и более нара¬
стают.
Т. Д. Лысенко совершил, по нашему
мнению, и другую ошибку. Он полагает,
что организмы наследственно реагируют
на внешние воздействия всегда целесооб¬
разно. В ответ на воздействие низкой тем¬
пературы они повышают свою морозо¬
устойчивость, в ответ на засуху повы¬
шают засухоустойчивость и т. д., причем
зти изменения будто бы имеют - наслед¬
ственный характер и передаются потом¬
ству. (Существенно отметить, что речь
идет не о наследовании благоприобретен¬
ных признаков вообще, так как мутации,
наследование которых несомненно, также
являются благоприобретенными призна¬
ками.)
, При этом Т. Д. Лысенко исходит из аде¬
кватной феногенетической реакции многих
организмов на воздействие некоторых фак¬
торов внешней среды (увеличение густоты
и длины шерсти у ряда животных при
наступлении холодов, сокращение числа
устьиц и увеличение количества волосков
на вновь образующихся листьях у некото¬
рых растений при наступлении засухи
и т. д.). Но он не принимает во взимание то
крайне важное обстоятельство, что эта
адекватная феногенетическая реакция об¬
условлена естественным отбором, сохраня¬
ющим формы с такой адекватной реакцией.
Хорошо известно, что в тех случаях, когда
соответствующий естественный отбор в
прошлом отсутствовал, адекватная реакция
не имеет места.
При резком и многостороннем измене¬
нии внешней среды, по мнению Т. Д. Лы¬
сенко, организмы также резко и многосто¬
ронне изменяются, что- служит причиной
возникновения новых видов путем переро¬
ждения. Таким образом, по мнению Т. Д.
Лысенко, эволюция в природе происходит
не в результате естественного отбора, а в
результате прямого приспособления живых
организмов к изменениям внешней среды.
Никакого механизма, хотя бы гипотетиче¬
ского, никаких материальных причин, об¬
условливающих это прямое приспособле¬
ние, ни Т. Д. Лысенко, ни кто-либо из его
учеников и последователей не приводят.
Но зато многие последователи Т. Д. Лы¬
сенко очень обстоятельно .разбирали труд¬
ности, которые стоят на пути исследова¬
телей, принимающих гены за высокоустой¬
чивые молекулы специфических белков.
Однако мы хотели бы своим разбором не
столько отметить слабые, а иногда и про¬
сто, на наш взгляд, ошибочные стороны
учения Т. Д. Лысенко о наследственности
и ее изменчивости, сколько показать, что
это учение является естественной, но не¬
правильной реакцией на ошибки в истол¬
ковании материальной природы’генов, до¬
пущенные многими крупнейшими генети¬
ками.
Очень важно отметить, что такая же
реакция имела место и за рубежом.
Р. Гольдшмидт и большое количество его
последователей также стали на путь отри¬
цания генов. Гольдшмидт отказывается от
материалистического объяснения явлении
эволюции. Вместо этого он дает чисто
идеалистическую трактовку этих явлений.
В авторском резюме своей книги «Ма¬
териальные основы эволюции» Гольд¬
шмидт пишет: «Микроэволюция внутри ви¬
дов происходит через накопление микро¬
мутаций и занятие экологических ниш
преадоптированными мутантами... Микро-
эволюция не выходит за пределы вида, н
типичные продукты микроэволюции, гео¬
графические расы не являются зачатком
новых видов. Виды и высшие категории
возникают исключительно микроэволюци-

106
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
онным путем как вполне новая генетиче¬
ская система... Теория гена и накопления
микромутаций должна быть оставлена.
Эта новая генетическая система, разви¬
ваясь путем последовательного самовос¬
произведения до момента, когда наступает
акт изменчивости, вызывает изменение в
развитии, которое называют системой му¬
таций. Таким образом, селекция сразу
обеспечивается материалом, необходимым
для быстрой макроэволюции.
Механизм развития допускает возмож¬
ность одноступенчатых гигантских изме¬
нений... неодарвинистическая теория ге¬
нетиков больше не годится (R. 6 о 1 d-
schmidt «The material basis of evolu¬
tion», Neu Haven, 1940, pp. 396—397).
Гольдшмидт утверждает, что наслед¬
ственные изменения — мутации — пре-
адаптированЫ, то есть заранее приспособ¬
лены к тем условиям, в которых будут су¬
ществовать претерпевшие эти мутации
организмы, и считает, что новые виды все¬
гда возникают в результате одной громад¬
ной преадаптированной мутации.
Преадаптированность как микромутаций,
так и макромутаций Гольдшмидт объясняет
очень «просто». Он считает, что преадап-
тация зависит от сознательного воздей¬
ствия высшей, надматериальной силы и
является доказательством «мудрости и доб¬
роты Бога». Таким образом, отрицая слу¬
чайный характер и ненаправленность мута¬
ций, Гольдшмидт вместе с тем (и в значи¬
тельной мере на этом основании) отрицает
и эволюционную теорию Ч. Дарвина.
На место материалистической эволюци¬
онной теории Дарвина Гольдшмидт ставит
откровенно идеалистическую «теорию», ко¬
торая возникновение каждого нового вида
■и даже каждой новой разновидности объ¬
ясняет вмешательством бога.
Несколько иным путем, но к столь же
одиозным выводам приходит и видный ав¬
стралийский генетик-вирусолог Л. Хойл,
который отрицает изменяемость генов... на
основании 'Наследования благоприобретен¬
ных признаков и договаривается до утвер¬
ждения, что эволюция зависит от воли бо¬
га! Л. Хойл пишет: «В противоположность
точке зрения Барнета концепция автора
находится до некоторой степени в конф¬
ликте с теорией Дарвина. Если новые при¬
знаки, появляющиеся в процессе приспо¬
собления, образуются в ответ на измене¬
ния окружающей среды и затем сохраняют¬
ся при пассажах, то это дает нам пример
наследования Приобретенных признаков.
Такая идей, допускающая возможность
большого размера изменчивости у отдель¬
ных вирусов или у отдельных видов, по-
видимому, отрицает возможность Мутации.
Можно классифицировать различнее биоло¬
гические виды на основе различных типов
самовоспроизводящихся нуклеопротеидов,
присутствующих в клетках, но если мо¬
лекулы этих нуклеопротеидов не измене¬
ны, то мы вынуждены привлечь «акт тво¬
рения», чтобы объяснить существование
различных видов. Однако в этом случае
творение представляется нам не непрерыв¬
ным, а прерывистым процессом... Между
живыми клетками и неживой материей ле¬
жит бездна, и наиболее приемлемым для
нас мостом через эту бездну может служить
только «акт творения» (Л. Хойл
«Природа размножения вирусов», 1956,
стр. 273—294).
Конечно, такие откровенно идеалисти¬
ческие взгляды, несмотря на всю свою ши¬
рокую популярность за рубежом, ни в ка¬
кой мере не содействовали преодолению то¬
го кризиса, который наметился в учении
о материальной природе генов лет 15—
20 тому назад.
В преодолении этого кризиса решающую
роль сыграли исследования, направленные
на изучение физико-химического строения
нуклеопротеидов. Дело в том, что уже до¬
вольно давно было установлено, что основ¬
ными компонентами хромосом являются
нуклеиновое кислоты и белки. Казалось,
были одинаковые основания принять как
предположение о том, что гены являются
молекулами специфических белков, так и
предположение о том, что гены являются
молекулами специфических нуклеиновых
кислот. Но в те годы, когда формирова¬
лись первые представления о физико-хи¬
мической природе генов, химическое строе¬
ние нуклеиновых кислот было изучено
сравнительно слабо и в биохимии господ¬
ствовала гипотеза Левине, согласно кото¬
рой молекулы нуклеиновых кислот счита¬
лись состоящими из большого количества
совершенно одинаковых тетрануклеотидов,
в состав которых входят четыре связан¬
ных между собой мононуклеотида. Счита¬
лось, что имеются всего две формы нукле¬
иновой кислоты: заключающаяся только в
ядрах клеток дезоксирибозонуклеиновая
кислота (ДНК), в состав тетрануклеотидов
которой входят четыре органических осно¬
вания: два пурина — аденин и гуа¬
нин — и два пиримидина — цитозин и ти-
мин — и углевод d-дезоксирибоза, и встре¬
чающаяся в ядре и в цитоплазме рибозо-
нуклеиновая кислота (РНК), в состав тет¬
рануклеотидов которой входят два пури¬
на — аденин и гуанин — и два пирими¬
дина — цитозин и ура-цй'Л — и углевод
d-рибоза (P. L е v е n е «Jottrn. biol. chem.
1938, vol. 126, p. 63).
Это простое и однообразное строение
нуклеиновых кислот никак не соответст¬
вовало болШому разнообразию наследст¬
венных факторов, и поэтому нуклеиновые
кислоты были исключены из числа ве¬

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
107
ществ, ответственных за передачу наслед¬
ственной информации; все внимание иссле¬
дователей было сосредоточено на белках.
Но исследования ряда биохимиков, ис¬
пользовавших для изучения нуклеиновых
кислот новые, более совершенные методы
анализа, выполненные в течение послед¬
них 7—8 лет, убедительно показали, что
старые представления об однообразии и
простоте строения нуклеиновых кислот не
соответствуют действительности и что
тетрануклеотидная теория Левине ошибоч¬
на (А. Н. Белозерский и
А. С. Спирин «Успехи современной
биологии», т. XII, 1956, стр. 144).
Путем осторожной ферментативной де¬
градации ДНК при помощи кристалличе¬
ской дезоксирибонуклеазы Заменхоф и
Чаргафф показали, что в молекуле ДНК
различные нуклеотиды расположены не¬
равномерно и не дают правильного повто¬
рения однообразно построенных тетрану¬
клеотидов (S. Zamenhof and Е. С h а г-
gaff «Journ. biol. chem.», 1949, vol. 178,
p. 531).
Изучение ДНК, выделенных из различ¬
ных животных, растений и микроорганиз¬
мов, при помощи хроматографии на бума¬
ге и ультрафиолетовой спектрофотометрии
определенно показало, что соотношения
различных органических оснований в них
резко различны, что указывает на то, что
Нативные препараты ДНК, выделенные из
различных биологических источников,
имеют различное строение (Э. Чар¬
гафф и Д. Дэвидсон «Нуклеиновые
кислоты», М., 1957, стр. 1—580). Эти
исследования, указывающие на многооб¬
разие и сложность строения нуклеино¬
вых кислот, вновь поставили на повестку
дня вопрос о том, не являются ли гены
молекулами специфических нуклеиновых
кислот.
■ Уже сама постановка-вопроса о том, что
гены являются молекулами ДНК, сразу же
.устранила многие трудности, стоявшие на
пути гипотезы, признающей гены молеку¬
лами специфических белков (отсутствие
высших белков в спермиях рыб, проникно¬
вение в бактерии только нуклеиновой кис¬
лоты из частиц бактериофага, отсутствие
белка в трансформирующем факторе бак¬
терий и т. д.).
Выдвижение гипотезы о том, что гены
являются молекулами ДНК, явилось мощ¬
ным стимулом для проведения ряда раз¬
личных экспериментов, направленных на
проверку этой гипотезы. Результаты та¬
ких Исследований во многих случаях да¬
ли очень важные материалы, .совершенно
определенно говорящие в пользу того, что
гены являются молекулами ДНК, позволив
т&м Самым значительно уточнить и
конкретизировать представления о физи¬
ко-химическом строении генов (J. D.
Watson and F. Н. Grick «Nature»,
1953, vol. 171, p. 964; C. Levintal
«Proc. Wat. Academie of Sciences U.S.A.»,
1956, vol. 42, p. 394 и многие другие).
Но на пути окончательного признания этой
гипотезы; стояло еще одно препятствие.
Дело в том, что многочисленные опыты,
проведенные . с животными, высшими ра¬
стениями и особенно с микробами, очень
определенно говорят о том, что действие
генов в индивидуальной развитии орга¬
низмов в конечном C4efe состоит в фор¬
мировании ферментов, контролирующих
различные биохимические процессы, про¬
текающие в живых организмах. Вместе с
тем известно, что все ферменты, химиче¬
ская природа которых точно установлена,
являются белками (см. В. А. Энгель-
гардт «Ферменты», 1940, стр. 7—27).
Для преодоления этого затруднения не¬
сколько исследователей, независимо друг
от друга, выдвинули гипотезы о том, что
определенные сочетания органических ос¬
нований притягивают и размещают в ли¬
нейном порядке определенные аминокисло¬
ты из окружающей среды и затем вызыва¬
ют соединение этих аминокислот в моле¬
кулы белка. Взаимное расположение амино¬
кислот в пределах молекулы белка при
этом зависит от расположения соответст¬
вующих органических оснований в преде¬
лах молекулы формирующей его специфи¬
ческой нуклеиновой кислоты. Вследствие
этого различные нуклеиновые кислоты
формируют различные, строго определен¬
ные белки.
Но новые белки-ферменты синтезируют¬
ся не только в ядре, но также и в цито¬
плазме, где нет дезоксирибозонуклеиновой
кислоты (ДНК), а есть только рибозону-
клеиновая кислота (РНК). Для объяснения
того, как специфические дезоксирибозо-
нуклеиновые кислоты контролируют син¬
тез белков в цитоплазме, Локинген и Буск
предложили модель, показывающую, как
под контролем ДНК происходит синтез
молекул РНК, имеющих строение, соответ¬
ствующее строению исходных молекул
ДНК. Эти молекулы РНК затем выделяются
в цитоплазму и контролируют там синтез
молекул соответствующих им белков. Ло¬
кинген и Буск приводят большое количе¬
ство фактов, подтверждающих, что их мо¬
дель соответствует реальной действитель¬
ности (L. S. Lockingen and A. J. D е-
Busk «Ргос. Wat. Academie of Sciences
U.S.A.», vol. 41, 1955, p. 925).
Большинство генетиков в настоящее
время признает, что в цитоплазме молеку¬
лы РНК контролируют не только синтез
белков, но и синтез подобных себе молекул
РНК, что .приводит, к значительному увели¬
чению количества_таких молекул. Накопле¬

108
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
ние в цитоплазме и относительно стойкое
сохранение (в результате размножения пу¬
тем моделирования) РНК является матери¬
альной основой появления длительных мо¬
дификаций.
В некоторых случаях специфические мо¬
лекулы РНК теряют связь с исходными мо¬
лекулами ДНК и приобретают способность
стойко передаваться из поколения в поко¬
ление. Такие автономные молекулы РНК
являются материальной основой пластид-
ной, хондриосомной и цитоплазматической
наследственности. Так как автономные мо¬
лекулы РНК не связаны с ядром и хромо¬
сомами, то все базирующиеся на них фор¬
мы наследственности не показывают мен-
делированпя. Кроме того, так как при опло¬
дотворении спермии приносят с собой очень
мало цитоплазмы или даже совсем не при¬
носят ее, то все эти формы наследствен¬
ности обычно связаны с передачей опре¬
деляемых ими признаков и свойств толь¬
ко по материнской линии.
Таким образом, новое понимание мате¬
риальных основ наследственности дает по¬
следовательно материалистическое объяс¬
нение не только ядерной (менделирующей),
но и внеядерной (неменделирующей)
наследственности. При этом само вещество
наследственности — специфические моле¬
кулы ДНК — оказывается не какой-то са¬
модовлеющей, оторванной от обмена ве¬
ществ в клетке субстанцией, а обыкновен¬
ным, хотя, правда, очень сложным хими¬
ческим веществом, синтез и сохранение ко¬
торого теснейшим образом зависят от об¬
мена веществ как в данной клетке, так и
во всем организме в целом. Больше того,
относительно высокая устойчивость ДНК
является также не чем-то самодовлеющим,
а зависит от воздействия естественного от¬
бора, который создает и сохраняет относи¬
тельную устойчивость ДНК.
Гипотеза о том, что гены являются мо¬
лекулами ДНК, очень хорошо объясняет все
фактические данные, накопленные экспе¬
риментальной генетикой, подтверждается
очень большим количеством специально по¬
ставленных и очень тщательно проведен¬
ных опытов и не встречается с такими
принципиальными трудностями, которые
противоречили бы тем или иным прямо
вытекающим из нее выводам. Поэтому в
настоящее время уже есть все основания
считать ее не гипотезой, а новой, хорошо
обоснованной теорией.
Разработка этой теории является ре¬
зультатом плодотворного сотрудничества
таких, казалось бы, далеких наук, как
теоретическая и экспериментальная физи¬
ка, химия и биология. Эта теория значи¬
тельно полнее объясняет материальную
природу генов, чем все остальные, ранее
предложенные гипотезы, и открывает ши¬
рокие возможности для успешного разре¬
шения ряда важных вопросов теории и
практики.
■ Таким образом, мы видим, что экспери¬
ментальная генетика была вынуждена от¬
казаться от первоначального представле¬
ния о гене как о высокоустойчивой (неиз¬
меняемой) белковой молекуле. Кризис,
вызванный вынужденным отказом от этого
представления, привел некоторых генети¬
ков к отказу от признания материальности
генов и к полному отказу от понятия гена.
Но дальнейшее развитие генетики привело
к резкому пересмотру вопроса о физико¬
химическом строении гена (ген как специ¬
фическая молекула ДНК). Однако призна¬
ние материальности гена в результате
этого пересмотра не только не было отверг¬
нуто, но, напротив, только еще более
укрепилось и наполнилось новым, более
конкретным содержанием.
Новое понимание материальной приро¬
ды генов и действия генов в процессе инди¬
видуального развития носит, по нашему
мнению, стихийно-диалектический харак¬
тер и отражает объективную диалектику
явлений наследственности.
К современному состоянию генетики
очень хорошо подходят слова, в которых
В. И. Ленин обрисовал состояние физики в
начале XX столетия. В. П. Ленин писал:
«Одним словом, сегодняшний «физический»
идеализм точно так же, как вчерашний
«физиологический» идеализм, означает
только то, что одна школа естествоиспыта¬
телей в одной отрасли естествознания ска¬
тилась к реакционной философии, не су¬
мев прямо и сразу подняться от метафизи¬
ческого материализма к диалектическому
материализму. Этот шаг делает и сделает
современная физика, но она идет к един¬
ственно верному методу и единственно вер¬
ной философии естествознания не прямо, а
зигзагами, не сознательно, а стихийно, не
видя ясно своей «конечной цели», а при¬
ближаясь к ней ощупью, шатаясь, иногда
даже задом. Современная физика лежит в
родах. Она рожает диалектический мате¬
риализм. Роды болезненные. Кроме живого
и жизнеспособного существа, они дают
неизбежно некоторые мертвые продукты,
кое-какие отбросы, подлежащие отправке в
помещение для нечистот» (В. И. Лени н.
Соч., т. 14, стр. 299).
Пришло уже время отправить на свалку
истории мертвые продукты, к числу кото¬
рых принадлежат как метафизическое уче¬
ние о неизменяемости генов, так и идеали¬
стическое учение, отрицающее материаль¬
ность генов.
Дальнейшему развитию и углублению
подлежит диалектико-материалистическое
понимание генов как реально существую¬
щих материальных тел (молекул ДНК),

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
109
имеющих собственный обмен веществ, свя¬
занных с внешней средой, зависящих от
нее и способных изменяться в различных
направлениях под влиянием разнообразных
воздействий внешней среды.
2. Основные направления в трактовке
материальных основ наследственности
за рубежом
Многие советские биологи и философы
при рассмотрении зарубежной генетики
склонны всех зарубежных генетиков кра¬
сить одним черным цветом и рассматри¬
вать их как закоренелых, воинствующих
идеалистов ми, в лучшем случае, меха¬
нических материалистов, неизбежно ска¬
тывающихся к идеализму. Такая трактов¬
ка очень далека от реальной действитель¬
ности и превращает многокрасочное зеле¬
ное дерево жизни в бесцветную, сухую,
абстрактную схему, принося большой
ущерб плодотворному развитию биологии
и разработке философских вопросов есте¬
ствознания. В результате этого наибо¬
лее опасные представители воинствующего
идеализма не подвергаются критике и не¬
редко острие критики направляется против
ученых, стоящих на позициях - стихийного
материализма, но допускающих ошибки в
решении некоторых частных вопросов.
Кроме того, такая критика обычно прини¬
мает абстрактный характер и оказывается
малоубедительной.
В действительности зарубежные ученые,
разрабатывающие вопросы наследственно¬
сти, в философском плане занимают самые
разнообразные позиции. Одни из них яв¬
ляются воинствующими идеалистами
(Р. Гольдшмидт и его последователи,
Л. Хойл, ряд последователей Дриша и т. д.),
другие занимают промежуточные позиции и
нередко склоняются к агностицизму (Стад-
лер и его последователи), третьи стоят на
позициях стихийного материализма (Бидл,
Денн, Добжанский и т. д.), и, наконец, чет¬
вертые более или менее успешно стремятся
сознательно использовать в качестве фи¬
лософской основы своих научных исследо¬
ваний диалектический материализм (Дар¬
лингтон, Холден, Бернал и т. д.). Эта чет¬
вертая группа, однако, далеко не однородна.
В вопросе о материальных основах на¬
следственности зарубежные ученые также
занимают очень разнообразные позиции.
Довольно большая группа биологов пол¬
ностью признает наследование благоприоб¬
ретенных признаков и именно на этом осно¬
вании утверждает, что наследственность
определяется не материальными причина¬
ми, а зависит от особой, надматериальной
силы и является одной из функций бога.
Ь> представителям этой группы можно от¬
нести уже упоминавшегося нами выше
Л. Хойла и некоторых других неоламарки¬
стов.
Но и среди генетиков, отрицающих на¬
следование благоприобретенных признаков,
также есть большая группа исследовате¬
лей, объясняющих явления наследственно¬
сти воздействием нематериальных сил
(Р. Гольдшмидт и его последователи и др.)
Л. Стадлер, одним из первых установив¬
ший резкое повышение под влиянием
лучистой энергии процента мутаций у ку¬
курузы и некоторых других растений,
вместе с тем утверждал, что искусственно
вызванные мутации всегда являются вред¬
ными. Позднее Стадлер установил, что ис¬
кусственно вызванные генные мутации
часто бывает трудно отличить от наслед¬
ственных изменений, вызываемых транс-
локациями и выпадением небольших
участков хромосом, и на этом основании
пришел к утверждению, что материальная
природа генов вообще непознаваема
(L. Stadler «Science», 1954, vol. 120,
p. 811; L. Stadler and М. H. Emmer-
ling «Genetics», 1956, vol. 41, p. 124).
Существенно отметить, .что агностицизм
при рассмотрении вопроса о материальной
природе генов довольно широко распро¬
странен среди американских генетиков, и
поэтому Стадлер имеет в такой трактовке
проблемы гена немало последователей.
Среди американских генетиков сохра¬
нилось некоторое количество последо¬
вателей гипотезы о генах как молеку¬
лах специфических белков или нуклеопро¬
теидов. Представителями этой точки
зрения могут служить Ф. Горовиц и
Ч. Крэмптон (Ф. Г о р о в и ц и Ч. К р э м п-
тон «Современные проблемы цитологии»,
1955, ИЛ, стр. 38—51). Среди советских
генетиков также имеется довольно много
сторонников этой гипотезы. И все же
большинство современных генетиков (как
за рубежом, так и в СССР) рассматривает
ДНК в качестве материальной основы на¬
следственности. При этом существенно от¬
метить, что с каждым годом число сторон¬
ников такого толкования материальных
основ наследственности становится все
больше и больше.
Однако и среди сторонников гипотезы,
принимающей ДНК в качестве материаль¬
ной основы наследственности, имеются су¬
щественные противоречия. С особенной
полнотой эти противоречия раскрылись в
споре между С. Бенцером и Ж. Бидлом, ко¬
торый развернулся в 1957 году на конфе¬
ренции по изучению химических основ на¬
следственности.
Бенцер в докладе «Элементарные едини¬
цы наследственности» изложил результаты
своих обширных исследований, посвящен¬
ных изучению мутаций и рекомбинаций
у бактериофага кишечной палочки Т4

110
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
(«А Symposium on the chemical ■ basis of
Heredity», 1957, p. 70—93). Бенцер при¬
шел к заключению, что единственная груп¬
па сцепления этого бактериофага равна
примерно 800% перекрестов (или, иначе,
800 морганидам) и что наименьшее рас¬
стояние между генами, которые могут быть
отделены друг от друга путем перекреста,
равно 0,02% кроссинговера (0,02 морга-
нида).
Биофизические исследования показы¬
вают, что в состав всей ДНК бактериофага
Т4 входит 4 • 105 нуклеотидов, из которых
на долю наследственно активной ДНК
приходится 40% — 1,6- 105 нуклеотидов.
Так как нить ДНК двойная, то это озна¬
чает, что в состав наследственно-активной
ДНК бактериофага Т4 входит 8: 104 пар
нуклеотидов.
На основании этих подсчетов Бенцер
приходит к выводу, что одна пара нуклео¬
тидов соответствует 0,01% кроссинговера.
Конечно, такая пара нуклеотидов ни в ка¬
кой мере не соответствует общепринятому
понятию гена.
С. Бенцер на основании своих опытов
приходит к заключению, что общепринятое
понятие гена устарело, и предлагает заме¬
нить его тремя новыми единицами наслед¬
ственности: 1) рекон — наименьшая едини¬
ца рекомбинаций, равная 0,01% кроссин¬
говера и соответствующая одной паре ну¬
клеотидов; 2) мутон — единица мутаций,
равная 0,05% кроссинговера и соответ¬
ствующая не более чем пяти парам нуклео¬
тидов, и, наконец, 3) цистон — единица,
определяющая синтез полипептидной цепи
фермента, измеряемая уже целыми процен¬
тами кроссинговера и соответствующая
сотням пар нуклеотидов.
Иную точку зрения по этому вопросу
в своем докладе «Роль ядра в наследствен¬
ности!» («А Symposium on the chemical
basis of Heredity», 1957, p. 3—23) и в
прениях по докладу Бенцера защищал
Ж. Бидл. Бидл считает, что отказ от по¬
нятия гена является недостаточно обосно¬
ванным и что гены являются вполне реаль¬
ными единицами наследственности —
специфическими молекулами ДНК, связан¬
ными между собой дивалентными ионами
кальция (подтверждением этого, по мнению
Бидла, является то обстоятельство, что при
обработке желатинизирующими факторами
хромосомы распадаются на фрагменты
длиной около 4000 А°). У высших организ¬
мов кроссинговер происходит именно по
этим связям, явление же рекомбинаций у
бактериофага, которое изучали Бенцер и
некоторые другие исследователи, только
внешне сходно с кроссинговером и зависит
от рекомбинаций отдельных нуклеотидов *
в пределах молекул ДНК и свойственно
только самым низшим организмам.
С точки зрения автора данной статьи,
представления Ж. Бидла ближе к истине,
но и концепция Бенцера лежит в преде¬
лах материализма; окончательная провер¬
ка этих концепций может быть произведе¬
на путем соответствующих экспериментов.
3. Материалистическая и идеалистическая
трактовка наследственности
М. Ольшанский в статье, опубликованной
в № 6 журнала «Вопросы философии», и
ряд других авторов упрекают эксперимен¬
тальную генетику за то, что она пытается
истолковать явление наследственности,опи¬
раясь на основные представления современ¬
ной физики и химии, и утверждают, что та¬
кие попытки неизбежно ведут к механи¬
цизму и идеализму. Но в действительности
такие упреки основаны на недоразумении.
Ф. Энгельс подчеркивал связь, суще¬
ствующую между основными естественны¬
ми науками, и говорил о физике — как
механизме молекул, о химии — как физи¬
ке атомов и о биологии — как химии бел¬
ков. Тесный контакт и взаимные связи,
которые ныне устанавливаются между ге¬
нетикой, с одной стороны, физикой и хи¬
мией — с другой, попытки раскрыть ре¬
альный смысл физических и химических
основ ряда важнейших биологических яв¬
лений с точки зрения диалектического ма¬
териализма сами по себе имеют, бесспорно,
положительное значение. Совсем иной во¬
прос, насколько удачными и соответствую¬
щими реальной действительности являют¬
ся такие попытки в каждом отдельном
случае.
Биологов, пытающихся связать биологи¬
ческие явления с законами физики и
химии, подстерегают две опасности: утра¬
та специфики биологических явлений и
сведение всех особенностей'к законам фи¬
зики и химии, что ведет к механистическо¬
му материализму, и преувеличение специ¬
фики биологических явлений, отрыв био¬
логических явлений от лежащих в основе
их физических и химических законов,
установление непроходимой пропасти меж¬
ду живым и неживым, что ведет к идеа-ч
лизму (в частности к витализму).
Вполне понятно, что зарубежные гене¬
тики, незнакомые с диалектическим мате¬
риализмом, а часто и враждебно настроен¬
ные к нему, совершают серьезные ошибки
в своих попытках установить контакт о
физикой и химией. Когда Г. Гамов пытается
дать физическое истолкование материаль¬
ной природы генов и проводит далеко иду¬
щие аналогии с комбинациями карт в по¬
кере, то, конечно, он сильно грешит меха¬
ницизмом. И упреки М. Ольшанского в
адрес Г. Гамова не лишены оснований. Но
когда М. Ольшанский стремится поста¬

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
111
вить знав равенства между взглядами за¬
рубежного генетика Г. Гамова, враждебно
настроенного в отношении диалектическо¬
го материализма, и взглядами советского
ученого Н. П. Дубинина, полностью при¬
нимающего диалектический материализм
и стремящегося возможно полнее исполь¬
зовать основные положения диалектиче¬
ского материализма при разработке вопро¬
са о материальной природе наследственно¬
сти, то он совершает, на наш взгляд,
серьезную ошибку.
Общим между Г. Гамовым и Н. П. Дуби¬
ниным является только то, что они оба
принимают ДНК за материальную основу
наследственности. Но построения Н. П. Ду¬
бинина основаны в первую очередь на
признании качественного своеобразия
формы движения материи, изучаемой био¬
логией. Однако М. Ольшанский не может
или не хочет понять этого, и все критиче¬
ские замечания, направленные в адрес
Г. Гамова, он одновременно относит и к
Н. П. Дубинину.
Это не только делает критику М. Оль¬
шанского абстрактной и малоубедительной,
но и приводит его к серьезным ошибкам
принципиального характера.
В действительности вскрытие химиче¬
ских свойств и химического строения тех
структур, которые определяют передачу от
одного поколения к другому и формирова¬
ние в процессе индивидуального развития
различных свойств живых организмов,
имеет большое положительное значение.
И проведение такого анализа, конечно,
нельзя ограничивать каким-то определен¬
ным уровнем (скажем, строением клетки
или строением органических молекул).
Напротив, есть все основания считать, что
чем глубже будет проведен такой анализ,
тем лучше. В генетике анализ строения
единиц наследственности доведен до от¬
дельных атомов, но уже встают вопросы,
связанные о анализом взаимодействия
электронов, и, конечно, нет никаких осно¬
ваний отказываться от попыток разрешить
эти вопросы. В процессе такого анализа
очень важно только не упустить из виду
специфику формы движения, свойственной
живым организмам.
Создатели теории мишени (М. Дельбрюк,
В. Шредингер, В. Н. Тимофеев-Рисовский
и ДР-) не учитывали этой специфики и
рассматривали мутации генов как кванто¬
вые скачки, происходящие в результате
поглощения молекулами генов энергии
теплового движения, приводящего к измене¬
нию конфигурации атомов, входящих в
состав этих молекул. Такое понимание при¬
роды мутаций, отрывающее мутации от
обмена веществ и утверждающее абсолют¬
ную случайность мутаций, в конечном
счете ведет к распространению порочного
принципа индетерминизма и на область
биологических явлений.
Ошибки Г. Гамова в значительной мере
зависят от того, что он некритически вос¬
принимает такую трактовку мутаций.
Но Н. П. Дубинин решительно отвергает
концепцию Дельбрюка — Шредингера и на¬
стаивает на признании принципиальной за¬
висимости характера мутаций от качества
воздействующих условий. Он утверждает,
что мутации возникают под воздействием
некоторых особенностей обмена веществ
и что мутагенные факторы внешней среды
вызывают мутации через изменение мета¬
болических процессов в клетке.
Разнообразие мутаций, возникающих под
воздействием одного и того же мутагенного
фактора, Н. П. Дубинин объясняет разли¬
чиями в структуре различных генов, в ре¬
зультате которых под влиянием одного и
того же метаболита различные гены пре¬
терпевают неодинаковые изменения. Но,
тем не менее, он все же считает вполне
возможной разработку методов получения
направленных наследственных изменений.
Но М. Ольшанскому это кажется недо¬
статочным, и он настаивает на том, что
реакция организмов на воздействия внеш¬
ней среды не только различна, но и строго
адекватна воздействующим факторам
внешней среды Но никакого механизма
1 Нужно отметить, что некоторые биоло¬
ги и философы понимают адекватную на¬
следственную изменчивость как наличие
специфического спектра мутаций, соответ¬
ствующего определенному фактору внеш¬
ней среды и обусловленного сам™ меха¬
низмом действия этого фактора. «Адекват¬
ные» наследственные изменения такого ти¬
па впервые были установлены еще в 1338
году В. В. Сахаровым («Биологический
журнал», т. VII, стр. 595—619) и в настоя¬
щее время ни у кого не вызывают сомнений
(специфическое воздействие колхицина на
образование нитей веретена, приводящее
к умножению числа хромосом, воздействие
Х-лучей на хромосомы, приводящее к раз¬
рушениям и перестройкам хромосом, воз¬
действие ультрафиолетовых лучей, вызы¬
вающих точечные мутации и т. д.). Но
М. Ольшанский, как нам кажется, имеет в
виду адекватные наследственные изменения
в узком смысле этого слова (отождествляя
адекватность с приспособительностью), то
есть возникновение устойчивых к Х-лучам
форм под воздействием Х-лучей, возникно¬
вение морозоустойчивых форм под воздей¬
ствием холода и т. д. Но реальное существо¬
вание таких адекватных наследственных
изменений гоикем не доказано. Напротив,
имеется много фактов, указывающих на
то, что специфические наследственные из¬
менения, возникающие под воздействием
определенного внешнего фактора, в подав¬
ляющем большинстве случаев не адекватны
в том смысле, который имеет в виду М. Оль¬
шанский. Так, полиплоиды, возникающие
под воздействием колхицина, не отличают-

112
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
для объяснения таких адекватных измене¬
ний М. Ольшанский не дает (возможно, по¬
тому, что он принципиально отрицает ис¬
пользование физических и химических по¬
нятий для объяснения биологических явле¬
ний).
Утверждение наличия адекватной на¬
следственной реакции живых организмов
на влияние факторов внешней среды и от¬
каз от попыток дать материалистическое
объяснение причин, обусловливающих эту
адекватную реакцию, по сути дела, откры¬
вают ворота для виталистов, спекулирую¬
щих на «факте» существования адекват¬
ных наследственных изменений и «объяс¬
няющих» их влиянием «жизне-нной силы».
Все это очень ослабляет позицию
М. Ольшанского и делает его критику даже
в адрес Г. Гамова, хотя у Гамова заведомо
имеются серьезные ошибки механистиче¬
ского порядка, малоубедительной и во мно¬
гом просто неправильной.
Остановимся теперь на вопросе об основ¬
ных особенностях специфической формы
движения материи, свойственной живым
организмам.
В виде первого приближения можно при¬
нять, что одной из основных особенностей
этой формы движения материи является
ся повышенной устойчивостью к колхици¬
ну, но обычно имеют повышенную морозо¬
устойчивость и повышенную устойчивость
к воздействию лучистой энергии.
Однако при недостаточно четком прове¬
дении опытов можио получить видимость
возникновения адекватной наследственной
изменчивости. Так, при использовании низ¬
кой температуры в качестве фактора, повы¬
шающего наследственную изменчивость, и
выращивании обработанного материала при
■низкой температуре, являющейся критиче¬
ской для изучаемого объекта, можно полу¬
чить видимость большой чистоты возникно¬
вения форм с повышенной морозоустойчи¬
востью.
Однако в действительности в таких слу¬
чаях морозоустойчивые формы возникают
наряду со многими другим.и наследственны¬
ми изменениями и притом очень редко. Но
при наличии критически низкой температу¬
ры под влиянием естественного отбора все
неизмененные формы и формы, измененные
в иных направлениях, гибнут и сохраняют¬
ся только очень редкие формы, у которых
случайно возникли мутации, приводящие к
повышенной морозоустойчивости.
Таким образом, в этом случае и в ряде
аналогичных ему случаев «адекватные» из¬
менения появляются не в результате специ¬
фического действия низкой температуры, а
в результате жесткого естественного отбо¬
ра, происходящего при критически низкой
температуре.
способность к размножению, то есть к вос¬
произведению себе подобных молекул путем
автомоделирования, у молекул ДНК и РНК
и способность молекул ДНК и РНК контро¬
лировать синтез молекул белка. Эта способ¬
ность проявляется только при наличии
соответствующих условий, которые в на¬
стоящее время имеются только в пределах
живых организмов.
Способность к воспроизведению себе
подобных молекул обусловила относитель¬
ную устойчивость молекул ДНК и явилась
основной предпосылкой для воздействия
естественного отбора на эти молекулы, а
способность молекул ДНК контролировать
синтез молекул белка явилась предпосыл¬
кой для возникновения под воздействием
естественного отбора обмена веществ, ха¬
рактерного для всех живых организмов.
Под воздействием естественного отбора и
сложилась та устойчивая, стройная и со¬
гласованная система биохимических реак¬
ций, которая характерна для обмена
веществ и имеет место только у живых
организмов.
Но и автомоделирование и система реак¬
ций обмена веществ протекают на основа¬
нии законов физики и химии; особенности
движения материи, характерные для движе¬
ния электронов, атомов и молекул в снятом
виде, сохраняются и в той форме движения
материи, которая характерна для живых
организмов.
Современная генетика изучает явление
наследственности в тесном содружестве с
физикой и химией, и до тех пор, пока в
процессе этого изучения в достаточной мере
учитывается качественная специфика
формы движения материи, свойственной
живым организмам, это содружество очень
плодотворно.
Но правильное разрешение встающих на
этом пути сложных и трудных вопросов
возможно только на основе сознательного
и правильного использования передовой
философии — диалектического материали¬
зма. Поэтому содружество генетиков и фи¬
лософов является не менее важным, чем
содружество генетиков с физиками и хими¬
ками.
Но помощь философов будет плодотвор¬
ной только в том случае, если они будут
достаточно хорошо знакомы с фактами, на¬
копленными в современной эксперимен¬
тальной генетике, и теми основными про¬
блемами и трудностями, 'Которые стоят
перед этой наукой.
Д. Ф. ПЕТРОВ (г. Новосибирск)

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ,
ИЗ
О некоторых общих вопросах современной
биологии
Каждого ученого, естественно, не могут
не волновать судьбы той науки, которой
он отдает силы, делу прогресса которой
он служит. Все мы, научные работники,
несем ответственность за нашу науку. То,
по какому пути идет развитие науки, оп¬
ределяет ее успех, определяет, насколько
хорошо наука служит народному хозяйству.
Сказанное в полной мере относится и к
биологии.
Наша биология достигла очень больших
успехов как в области теории, так и в об¬
ласти решения практических задач. Ис¬
следования наших зоологов заслуженно по¬
лучили высокую оценку на XX съезде КПСС.
Кгупные достижения имеются у наших био¬
химиков и физиологов, а также и биоло¬
гов других специальностей. Здесь в первую
очередь надо отметить разработанную
А. И. Опариным теорию происхождения
жизни, получившую мировое признание. На
основе успешного развития павловского
учения о высшей нервной деятельности
К. М. Быковым и Л. А. Орбели сформулиро¬
ван ряд первостепенной важности теорети¬
ческих обобщений и выводов, подводящих
нас к правильному пониманию механизма
взаимосвязей организма и среды. Я имею
в виду осуществленное Л. А. Орбели от¬
крытие закономерностей адаптационной
роли симпатической нервной системы и
расшифровку К. М. Быковым роли рецеп¬
торов внутренних органов и тканей.
Развитием научного представления о*
реакции протоплазмы явились теоретиче¬
ские обобщения X. С. Коштоянца о раздра¬
жимости белковых тел. Т. Д. Лысенко со¬
здана трория стадийного развития растений,
а В. В. Васнецовым — теория этапности
развития животных.
Правильное понимание диалектически
противоречивого единства организма и сре¬
ды, представление о виде как объективной
реальности позволили Е. Н. Павловскому
сформулировать свою теорию о природной
очаговости и о ведущем сочлене биоценоза.
Можно упомянуть еще целый ряд крупных
достижений отечественных биологов, дости¬
жений, базирующихся на диалектико-мате-
риалистической методологической основе.
Нашими биологами решен также ряд пер¬
востепенной важности хозяйственных и ме¬
дицинских проблем, имеющих огромное зна¬
чение для нашей страны.
Однако наряду с крупными успехами
нашей биологии в ее развитии имеется и
ряд существенных недочетов, особенно в
разработке общих вопросов. Некоторые не-
s. «Вопросы философии» № 7.
правильные тенденции в развитии отдель¬
ных сторон биологической науки получили
довольно широкое распространение. Свиде¬
тельством этому могут служить, в частно¬
сти, и некоторые статьи, опубликованные в
дискуссионном порядке на страницах жур¬
нала «Вопросы философии» за последние
годы.
В связи с этим мне хотелось бы поде¬
литься своими соображениями. Может быть,
некоторые из них и будут полезны.
Доклад Т. Д. Лысенко и решения сес¬
сии ВАСХНИЛ 1948 года, безусловно, име~
ли большое положительное значение в раз¬
витии отечественной биологии. Как мне
представляется, основные положительные
моменты сессии ВАСХНИЛ заключались в
подчеркивании необходимости развития био¬
логии на марксистской основе, в отстаива¬
нии единства теории и практики, в утвер¬
ждении мысли о единстве организма и сре¬
ды — внешнего и внутреннего и т. д. Су¬
щественной была также критика некоторых
ошибочных построений моргановской гене¬
тики и ряда неправильных положений тео¬
рии Дарвина.
Несомненно, что сессия ВАСХНИЛ
1948 года оказала революционизирующее
влияние на нашу биологию в целом. Но
поскольку уже в самом докладе Т. Д. Лы¬
сенко содержался ряд спорных положений,
то отчасти из-за наличия этих положений
и, главное, из-за неправильной огранизации
последующей перестройки нашей биологии
советские биологи не сумели во всей пол¬
ноте воспользоваться правильными положе¬
ниями, декларированными сессией
ВАСХНИЛ. Естественно, трудно, даже по¬
няв ошибочность своих взглядов, сразу от¬
казаться от тех представлений, которые ты
развивал всю свою жизнь, трудно зачерк¬
нуть ряд своих теоретических работ. Для
этого требуется определенное мужество. К
этому добавилось администрирование неко¬
торых руководителей вузов и научных уч¬
реждений в проведении перестройки нашей
биологии после сессии ВАСХНИЛ, которое
привело не к разрешению противоречий во
взглядах разных групп ученых, не к объе¬
динению усилий для разрешения стоящих
перед нашей наукой задач, а к обострению
противоречий, к появлению попыток своеоб¬
разного «реванша».
Со стороны некоторых ученых, как перед,
так и после сессии ВАСХНИЛ, имела место
также некритическая канонизация выска¬
зываний отдельных крупных биологов, как
мичуринцев, так и ортодоксальных дарви¬

114
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
нистов, высказываний, которые вне зависи¬
мости от того, правильны они или нет, пре¬
подносились как диалектико-материалисти-
ческие в своей основе (см. И. М. П о л я-
к о\в «Советская книга» № 6 за 1947 год;
М. М. Ка мши л о в. Журнал «Успехи со¬
временной биологии», т. 24, в. 2, 5;
В. М. Каганов. Журнал «Вопросы фило¬
софии» N2 1 за 1949 год, и другие). Это
относится, например, к некоторым имевшим
место после сессии ВАСХНИЛ высказыва¬
ниям Т. Д. Лысенко (повторное полифиле-
тическое порождение видов, развитие как
затухающее противоречие и другие). Ил¬
люстрацией этого положения может слу¬
жить также имевшее место после павлов¬
ской сессии использование некоторыми уче¬
ными отдельных неудачных выражений
И. П. Павлова (например, организм — фи-
зико-химическая машина и т. п.— см.
И. П. П а в л о в. Соч., т. 5, стр. 12, и дру¬
гие) для пропаганды механистических по¬
строений и представлений об отсутствии
специфики биологических закономерностей,
о возможности сведения их только к фи¬
зическим и химическим закономерностям.
Особенно это последнее оказалось распро¬
страненным среди занимающихся вопро¬
сами биологии математиков, физиков и хи¬
миков.
Необходимость развития биологии на
марксистской основе, будучи неверно поня¬
той некоторыми биологами, привела к тео¬
ретизированию без достаточных фактов, а
иногда и к подгонке их под искусст¬
венные теоретические построения, к не¬
критическому использованию фактов, а в не¬
которых случаях и к получению псевдофак¬
тов (см., например, Г. М. Бошьян
«О природе вирусов и микробов». 1950).
С другой стороны, критика в адрес мор-
гановсжой генетики была понята как необ¬
ходимость отрицания без критического
анализа действительных фактов, накоплен¬
ных в обоснование формально-генетических
построений. Между тем эти факты, если их
правильно интерпретировать, говорят о не¬
обходимости коренного пересмотра основ¬
ных теоретических положений морганов-
ской генетики.
Например, одно из основных положений
моргановской генетики — положение о
случайности, неопределенности индивиду¬
альных изменений — опровергается по¬
следними работами самих же генетиков. Эти
исследования, в частности, показали, что
«...спектр мутационных типов может быть
смещен в различных направлениях. Так,
например, это достигается путем изменения
плотности ионов, начиная с минимальной,
получаемой при применении у-лучей Са 60
или Р-лучей Р 32, далее рентгеновских лу¬
чей и нейтронов различного происхождения
и, наконец, плотно ионизирующих а-ча-
стиц, а также и изменением условий излу¬
чения или применением мутагенно-актив¬
ных химикалиев. Таким путем можно регу¬
лировать также и возникновение положи¬
тельных мутаций, имеющих непосредст¬
венную ценность» (Эренберг, Грен-
х о л л, Густафсон. Ehrenberg L., Gran-
hall I., Gustafsson A. 1956, «Proceedings of
the International Conference of the peaceful
uses of atomic energy», vol. 12, 1956,
New-York, p. 33).
Из сказанного видно, что имеет место
определенная изменчивость, адекватная
воздействию. Надо сказать, что подобные
факты еще раньше были получены и совет¬
скими учеными (Н. И. Шапиро, 1947 год).
Н. И. Шапиро правильно подчеркивал не¬
обходимость значительного расширения ис¬
следований в области изучения закономер¬
ностей направленной изменчивости.
Отрыв теоретического мышления от фак¬
тов, от практики, привел к тому, что неко¬
торые наши биологи, сами того не заме¬
чая, встали на путь голого теоретизирова¬
ния и принижения значения опытных дан¬
ных. При этом часто делались ссылки на
высказывание Энгельса о том, что новая
теория рождается первоначально на основе
малого количества фактов (см. Ф. Э н-
г е л ь с «Диалектика природы», 1952,
стр. 191).
Являясь совершенно правильным, это
высказывание отнюдь не предполагает
того, чтобы после появления новой гипо¬
тезы последняя не проверялась опыт¬
ными данными. К сожалению, это послед¬
нее требование не всегда выполнялось в
нашей биологии: рабочая гипотеза выдава¬
лась за закон, и под этот «закон» подгоня¬
лись факты или выдумывались псевдофак¬
ты.
Еще одной весьма часто встречающейся
ошибкой биологов была подмена диалекти¬
ко-материалистических построений механи¬
стическими. Так, зачастую диалектическое
понимание сложной связи и взаимодействия
организма и среды подменялось жоффруй-
стскими и ламаркистскими представления¬
ми об односторонних связях (например,
П. П. Сахаров «Зоологический журнал»,
1949, т. XXVIII, вып. 1-й, и некоторые дру¬
гие авторы).
Следует еще раз подчеркнуть, что про¬
грессивные положения, декларированные
сессией ВАСХНИЛ, внедрялись, к сожале¬
нию, далеко не всегда путем пропаганды и
убеждения, и это привело к тому, что, вос¬
пользовавшись ошибками, допущенными ру¬
ководящими биологами-мичуринцами, и вы¬
сказанными ими спорными положениями,
ряд ученых попытался, подвергнув критике
эти ошибки, пойти не по пути дальнейшей

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
115
разработки диалектико-материалистической
теории развития органического мира, а по
пути возврата к старым ошибочным пост¬
роениям ортодоксального дарвинизма и фор¬
мальной генетики, которые господствовали
у нас до сессии ВАСХНИЛ (см. ряд статей в
«Ботаническом журнале», «Бюллетене Мос¬
ковского Общества испытателей природы»
и других).
Между тем никак нельзя, придержи¬
ваясь марксистских взглядов, согласиться
с представлением ортодоксальных дарви¬
нистов о том, что движущей силой истори¬
ческого развития является внутривидовая
борьба, в результате которой выживают от¬
дельные, случайно оказавшиеся более при¬
способленными особи, то есть внешнее про¬
тиворечие в виде конкуренции. Нельзя при¬
нять и представление о неопределенной из¬
менчивости. Я согласен с Т. Д. Лысенко
(журнал «Вопросы философии» № 2 за
1958 год), что представление ортодоксаль¬
ных дарвинистов о неопределенной измен¬
чивости и отборе отдельных случайных по¬
лезных уклонений тормозит дальнейшее
прогрессивное развитие биологии и решение
ею практических вопросов нашего хозяй¬
ства.
В известной степени как реакция на
неудачные теоретические построения и, с
другой стороны, как результат боязни тео¬
ретической мысли некоторыми учеными
стал довольно широко пропагандироваться
призыв к отказу от теории и стремление
идти чисто эмпирическим путем, решая все
вопросы биологии методом проб и ошибок.
Этот старый прием отказа от философских
основ науки неминуемо привел к тому,
что в нашу биологию стали довольно ши¬
роко проникать элементы позитивизма.
Возврат к ряду ошибочных положений
ортодоксального дарвинизма и морганизма
связан также с признанием примата слу¬
чайности, а тем самым и сведения биоло¬
гических закономерностей только к стати-
стически-математическим закономерностям.
Это оказалось особенно распространенным
в области генетических построений, теоре¬
тической основой которых служит пред¬
ставление о внешнем одностороннем толчке
как причине изменчивости и случайности
хода исторического развития. Тем самым
единственным методом прогноза хода явле¬
ний оказался метод статистического анали¬
за — теория вероятностей. Однако само
собой понятно, что этим методом мы можем
установить только формальную связь двух
явлений, но не вскрыть их сущность, их
причину, а позитивистская философия го¬
ворит как раз о ненужности выявления
причины события, о возможности ограничи¬
ваться только установлением связи. Это не
означает, конечно, что мы отрицаем необхо¬
димость применения математики в биоло¬
гии. Математический метод в биологии мо¬
жет и должен найти более широкое приме¬
нение, чем сейчас, но это не значит, что
биологические закономерности должны
сводиться только к математическим за¬
кономерностям,— против последнего по¬
ложения советские биологи должны бо¬
роться.
Как ихтиолог, я должен остановиться на
опубликованных в журнале «Вопросы фи¬
лософии» статьях Ф. И. Баранова и
В. С. Ивлева. В этих статьях в адрес со¬
ветской ихтиологии бросается ряд серьез¬
ных упреков. Основной упрек заключается
в том, что последняя якобы имеет описа¬
тельный характер и недостаточно исполь¬
зует методы математики. Действительно, в
ихтиологии эксперимент не занял еще того
места, которое он должен занять. Причина
этого кроется, однако, не в том, что ихтио¬
логи не хотят вести экспериментальные ис¬
следования, а в первую очередь в крайней
неудовлетворительности тех эксперимен¬
тальных баз, которыми располагает наша
рыбохозяйственная наука, и почти полном
отсутствии опытных хозяйств, где была бы
возможна постановка широких эксперимен¬
тальных исследований. Будем надеяться,
что создание совнархозов поможет выпра¬
вить это положение.
Однако в ихтиологии, несмотря на это,
особенно за последние годы проведено
очень большое число весьма ценных экспе¬
риментальных исследований, давших важ¬
ные практические результаты. Можно ука¬
зать в качестве примера хотя бы на серию
исследований по обмену веществ у рыб
(Карзинкин, Краюхин, Пегель и другие), в
частности исследований с применением ра¬
диоактивных изотопов. Прошедшее в
1956 году Всесоюзное совещание по физио¬
логии рыб почти целиком было посвящено
обсуждению итогов экспериментальных ис¬
следований в ихтиологии (см. «Тезисы до¬
кладов на совещании по изучению физио¬
логии рыб». Москва, 1956).
Ф. И. Баранов обвиняет ихтиологов в
том, что они, занимаясь описательством,
уклоняются от обобщений. Кто хотя бы не¬
много следит за современной советской зоо¬
логической литературой, тот знает, что
ихтиологами, пожалуй, больше, чем зоо¬
логами, занимающимися любой другой
группой животных, сделано теоретических
обобщений и выводов, в том числе и по
общим вопросам биологии. Можно сослать¬
ся хотя бы на сборник «Очерки по. общим
вопросам ихтиологии» (1956 год), на се¬
рию статей ихтиологов по проблеме вида и
изменчивости (см. сводку в «Ученых за¬
писках Томского университета», в. 27 за
1956 год), на выступления ихтиологов на

116
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
дискуссии по проблеме продуктивности во¬
доемов и проблеме динамики численности
рыб (см. «Труды Всесоюзной конференции
по вопросам рыбного хозяйства». Изд. АН
СССР, 1953 год, и ряд статей в «Зоологи¬
ческом журнале»), на теоретические об¬
общения ихтиологов в области развития
рыб.
Дело не в том, что, как полагает
Ф. И. Баранов, ихтиологи не занимаются
теоретическими обобщениями (хотя, конеч¬
но, хотелось, чтобы их было больше), а
в том, что эти обобщения не устраивают
Ф. И. Баранова, создавшего в 1918 году
свою математическую теорию динамики
стада рыб — теорию, базирующуюся на
ошибочной методологии и подвергнутую
серьезной критике ихтиологами (см. «Тру¬
ды Всесоюзной конференции по вопросам
рыбного хозяйства». 1953). Ф. И. Баранов
считает, что ихтиологи отвергают его тео¬
рию потому, что он пользуется математиче¬
ским методом. Это неверно. Ихтиологи
отвергают теорию Ф. И. Баранова потому,
что в основе ее лежат порочные методоло¬
гические установки. В своей теории
Ф. И. Баранов исходит из представления о
том, что в водоеме пополнения всегда доста¬
точно (молоди всегда больше, чем ее может
прокормиться), то есть из мальтузианской
концепции ортодоксального дарвинизма
(см. Ф. И. Баранов «Бюллетень рыбного
хозяйства» № 8, 1925). Он считает, что
естественное состояние водоема мыслится
как состояние равновесия («Бюллетень
рыбно-го хозяйства» № 1, 1929).
На основе своих теоретических построе¬
ний Ф. И. Баранов сделал и ряд практиче¬
ских выводов об организации рыболовства,
подхваченных в свое время американцами.
Эти выводы сводились к отрицанию необ¬
ходимости регулирования рыболовства, к
замене регулирования только нормировани¬
ем вылова. Эти выводы были удобны и
для некоторых наших недальновидных хо¬
зяйственников, которые стремились только
к выполнению плана текущего года и не за¬
ботились о воспроизводстве сырьевой базы.
Ведь если по концепции Ф. И. Баранова
пополнения достаточно, то, следовательно,
незачем заниматься рыбоводством. Жизнь
показала несостоятельность теории Ф. И.
Баранова и его практических предложений,
от которых отказалась и американская рыб¬
ная промышленность.
Ф. И. Баранов неверно противопостав¬
ляет описательные исследования биометри¬
ческим. Само по себе применение матема¬
тики имеет место и при описании явления,
но относительно причины биологического
явления нам математика ответа дать не мо¬
жет; она позволяет нам говорить только
о наличии формальной связи.
И в зарубежной и в нашей экологии сей¬
час идет борьба между формально-матема¬
тическим и биологическим направлениями.
Особенно остра эта борьба в области проб¬
лемы динамики численности. В основе «ма¬
тематического» направления, базирующе¬
гося на механистической концепции об од¬
носторонних случайных связях организма
и среды, лежит позитивистская философия,
исходящая из возможности сведения биоло¬
гических закономерностей только к мате¬
матическим закономерностям. Мы, ихтио¬
логи, возражаем именно против подмены
биологии математикой, а не вообще против
применения математики в экологии. Анг¬
лийский эколог Д. Лэк в своей весьма цен¬
ной, хотя и не лишенной недостатков кни¬
ге «Численность животных и ее регуля¬
ция в природе» (1957 год) правильно под¬
черкивает, что «логика и математика по¬
лезны только после того, как найден пра¬
вильный путь» (биологического анали¬
за. — Г. Н.).
Развитие механистических построений
неизбежно приводит как к признанию слу¬
чайности хода исторического развития,
так и к признанию некоторой автономно¬
сти организма по отношению к среде. Во
всех этих случаях на базе механистиче¬
ских построений, на базе представления
об организме как физико-химической ма¬
шине некоторыми физиологами и биохими¬
ками теряется представление о качествен¬
ной специфике живого организма. Это на¬
правление мне представляется, пожалуй,
сейчас наиболее опасным для дальнейших
судеб нашей биологии. Оно преломляется
в разных отраслях биологии по-разному. В
учении о наследственности оно выражает¬
ся в признании того факта, что наследст¬
венные свойства зависят только от специ¬
фики структуры молекулы ДНК и физиче¬
ской структуры гена (Н. П. Дубинин,
1957 год). В биохимии это выражается в
сведении всех биологических закономерно¬
стей только к химическим реакциям.
Философские основы этого направления
выражает концепция, например, Бертрана
Рассела, который так характеризует свою
точку зрения по этому вопросу: «Основные
законы, управляющие живой материей, яв¬
ляются, по всей вероятности, теми же са¬
мыми, которые управляют и поведением
атома водорода, а именно — законами
квантовой механики» (Б. Рассел «Чело¬
веческое познание». 1957, стр. 63).
Хотя Н. П. Дубинин (Н. П. Дубинин
«Бюллетень МОИП», в. 5,1957 год; журнал
«Вопросы философии» N° 6 за 1957 год)
говорит о специфике живого, но фактиче¬
ски и он и некоторые другие генетики,
биофИЗИКИ И биОХИМИКИ УХОДЯТ ОТ ВЫЯВ'
ления специфических биологических зако¬
номерностей, сводя всю биологию к зако-

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
117
мам физики и химии. Несомненно то, что,
пока сторонники классической генетики
будут стоять на позиции признания ина-
даптивности наследственных изменений,
они не смогут поднять проблему наслед¬
ственности до уровня биологической проб¬
лемы.
Конечно, вряд ли удачно говорить о су¬
ществовании двух генетик (мичуринской
и формальной), несомненно, правильнее
говорить о наличии двух направлений в
генетике (Н. В. Турбин. Журнал «Во¬
просы философии» № 2 за 1958 год). Но
дело заключается не- в отдельных частных
различиях, не в том, что сторонники этих
направлений «с разных сторон подходят к
решению одной и той же проблемы» (там
же, стр. 125), а в теоретических основах
этих направлений. В основе одного лежит
представление о единстве внешнего и внут¬
реннего, о закономерном ходе процесса
развития, о специфичности биологических
явлений. В основе второго лежит отрыв
внешнего от внутреннего, абсолютизация
случайности, на деле отрицание специфи¬
ки биологических явлений.
Бурное развитие физики и химии при¬
вело к тому, что эти науки часто возво¬
дятся в рант «сверхнаук», могущих ре¬
шить и все биологические проблемы. На
первое место выдвигается примат экспе¬
римента, все биологические науки глубоко
ошибочно, метафизически делятся на на¬
уки экспериментальные — науки первого
сорта — и на науки описательные. При¬
чем эксперимент понимается часто крайне
узко: только как физический или химиче¬
ский эксперимент. Между тем биологиче¬
ский эксперимент имеет свою качествен¬
ную специфику. Если химический и физи¬
ческий эксперименты могут вскрыть толь¬
ко, механизм явления, то путем биологиче¬
ского эксперимента выявляется причинная
взаимосвязь биологических явлений, при¬
способительное значение тех или иных
форм взаимоотношений организма и сре¬
ды. Противопоставляя друг другу описа¬
тельные и экспериментальные науки, мы
тем самым искусственно разрываем на ча¬
сти основные звенья диалектического ме¬
тода познания. Нечего говорить, что это,
кроме вреда, ничего принести не может.
Вместо такого, на мой взгляд, крайне вред¬
ного деления биологических наук на
«описательные» и «экспериментальные»
мы должны приложить все усилия к то¬
му, чтобы подтянуть все наши науки до
такого уровня, чтобы они полноценно вла¬
дели всеми звеньями диалектико-материа¬
листического анализа (наблюдение,
сравнение, эксперимент).'И зоология и бо¬
таника должны шире использовать экспе¬
римент в своих исследованиях. Как можно
без эксперимента решать, например, проб¬
лему вида? А ведь это стержневая пробле¬
ма биологии, и в первую очередь ботаники
и зоологии. Как без предварительного экс¬
перимента можно решать проблему рекон¬
струкции флоры и фауны или проблему
плодородия почвы и продуктивности во¬
доемов? А ведь это основная задача бота¬
ников и зоологов.
Естественно, что в биологических ис¬
следованиях мы должны широко пользо¬
ваться физическими и химическими мето¬
дами, что осуществляется у нас, к сожа¬
лению, в далеко не достаточной мере. Мы
должны стремиться выявлять присущие
живому организму физические и химиче¬
ские закономерности. Применение новых
методов физики и химии при биологиче¬
ских исследованиях позволяет нам часто
понять такие стороны биологического яв¬
ления, которые мы иными путями расшиф¬
ровать лишены возможности. Однако мы
должны самым решительным образом бо¬
роться с попытками сведения биологиче¬
ских закономерностей только к физическим
и химическим закономерностям, с попыт¬
ками уклониться тем самым от разработки
главнейших биологических проблем на
правильной философской основе. Я глубоко
убежден, что и биофизика и биохимия мо¬
гут успешно развиваться как биологиче¬
ские дисциплины только на экологической
основе, только выясняя приспособитель¬
ное значение тех протекающих в живом
организме физических и химических про¬
цессов, которые они исследуют. Изучая
только физические и химические процес¬
сы, протекающие в организме, и не выяс¬
няя их приспособительного значения, мы
можем выяснить лишь механизм явления,
но не вскрыть его биологической сущно¬
сти, то есть ответить на вопрос — как, но
не на вопрос — зачем, а тем самым мы ли¬
шаем себя возможности выяснить биоло¬
гические причины становления исследуе¬
мого явления. Как бы мы хорошо ни зна¬
ли законов физики и химии, но если мы
не будем знать живых организмов и харак¬
тера их взаимосвязей со средой, биологи¬
ческих закономерностей мы выявить не
сможем.
Грубейшей ошибкой прошлого периода
явилась недооценка необходимости исполь¬
зования иностранной научной литературы.
Урон, нанесенный этим нашей науке, в
том числе и биологии, очень велик. За по¬
следнее время в иностранной литературе
накоплено огромное количество ценнейше¬
го фактического материала, без знания ко¬
торого невозможно успешное развитие и
нашей науки. В зарубежной литературе
имеется ряд очень интересных, правиль¬
ных обобщений, знание которых для на¬
ших ученых совершенно необходимо.
Широкое использование в последнее вре-

118
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
мя иностранной литературы, несомненно,
сыграло огромную положительную рель,
обеспечило более быстрое развитие нашей
науки. Мы должны й обязаны максимально
широко использовать результаты, получен¬
ные учеными за рубежом, но это мы дол¬
жны осуществлять при непременном усло¬
вии глубокого критического анализа этих
результатов. Мы не можем забывать, что в
естествознании все время идет борьба ма¬
териализма и идеализма, все естественные
науки, в том числе и биология, хочет она
того или нет, развиваются на основе той
или иной философии. Мы часто забываем,
что наряду с объективными закономерно¬
стями в недрах наших наук родились та¬
кие построения, как теория убывающего
плодородия, и ряд других. В нашу биологию
была привнесена такая реакционная тео¬
рия, как теория Мальтуса. На основе био¬
логической теории вырос социал-дарвинизм.
Некритическое восприятие зарубежных ра¬
бот не может не привести (и, к сожалению,
зачастую приводит) к привнесению в нашу
науку ошибочных философских построений
.зарубежных ученых.
Наиболее активными и влиятельными
философскими концепциями, широко про¬
тивопоставляемыми сейчас в капиталисти¬
ческих странах диалектическому материа¬
лизму, являются позитивизм и прагма¬
тизм. В частности, прагматизм является
основой очень многих работ зарубежных
биологов. Такие положения прагматизма,
как примат действия, опыта, как сведение
теории только к прогнозу успеха, прогно¬
зу, основанному на статистической теории
случайностей, очень просты и легко вос¬
принимаются философски недостаточно
эрудированными биологами. Этот метод хо¬
тя и беспринципен, но очень прост и по¬
нятен.
Опасность проникновения в нашу науку
этих положений совершенно реальна, и их
проникновение кое--где уже, несомненно,
имеет место.
К сожалению, мы, биологи, при современ¬
ном состоянии биологии более, чем кто-
либо, не гарантированные от проникнове¬
ния прагматических положений, ослабили
борьбу за правильную методологию нашей
биологии и спокойно смотрим, как идет
процесс отрыва теории от практики, как
диалектические взаимосвязи подменяются
механистичес'кймиодностороннцми связями,
диалектический метод — наблюдение,
сравнение и эксперимент — разрывается
йа части, которые противопоставляются
друт другу; как отбрасывается специфика
высших форм движения, которые целиком
сводятся к низшим формам движения, и
признается возможным существование не¬
скольких, якобы одинаково правильных
теорий, объясняющих одно и то же явле¬
ние, поскольку эти теории «обеспечивают
успех». Вряд ли это положение, если, ко¬
нечно, я его хотя бы в какой-то мере
правильно обрисовал, может быть призна¬
но удовлетворительным.
Создавшееся положение в советской био¬
логии накладывает на нас особую ответ¬
ственность. В. И. Ленин правильно гово¬
рил: «Но, понятно, мы — коммунисты. Мы
не должны стоять, сложа руки, и давать ха¬
осу развиваться, куда хочешь. Мы должны
вполне планомерно руководить этим про¬
цессом и формировать его результаты»
(«В. И. Ленин о литературе и искусстве».
1957, стр. 582 — 583). Мы несем ответ¬
ственность не только за состояние и раз¬
витие биологии в нашей стране, на нас
ориентируются биологи всех стран народ¬
ной демократии и прогрессивные биологи
капиталистических стран. Задержка про¬
грессивного развития нашей биологии да-
' же на короткий срок очень тяжело отра¬
жается на развитии всей прогрессивной
биологии, позволяет поднять голову ре¬
акции.
Серьезнейшим тормозом в развитии на¬
шей биологии является обострение проти¬
воречий между учеными, придерживающи¬
мися разных взглядов. Вместо делового
разрешения противоречий во взглядах
очень часто эти противоречия у нас ис¬
кусственно обостряются. В этом вина и
отдельных руководителей учреждений, со¬
ветов обществ, редакций журналов.
В первую очередь научные общества и
редакции журналов должны максимально
объективно вести интенсивную работу по
разрешению противоречий в среде ученых.
В этом отношении мы много ценного мо¬
жем почерпнуть из выступления тов. Мао
Цзэ-дуна «О разрешении противоречий
внутри народа».
Основной вопрос, который должен быть
поставлен со всей остротой, — это вопрос
о необходимости коллективного руковод¬
ства нашей наукой.
Нужно добиться, чтобы все принципи¬
альные решения в нашей науке предвари¬
тельно широко обсуждались с привлече¬
нием и молодых ученых и принимались
коллегиально.
Важнейшим методом развития науки
является дискуссия. «В спорах рождается
истина»,— гласит известная поговорка.
Однако характер проведения дискуссий у
нас часто неудовлетворителен: решение по
дискуссии оказывается либо заранее под¬
готовленным узкой группой лиц и дискус¬
сия заранее планируется как «избиение
инакомыслящих», либо дискуссия, когда
ход се оказывается неугодным «руководя¬
щим» деятелям, досрочно закрывается, и
наспех протаскивается резолюция, часто
искажающая итоги дискуссии (например,

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
119
обе конференции по морфологии, дискус¬
сия по эмбриологии и другие).
Во многих случаях руководящие ученые
боятся ставить на обсуждение свои идеи,
спасаясь критики, опасаясь уронить свой
авторитет.
С другой стороны, часто дискуссия но¬
сит непринципиальный характера сводит¬
ся к пикировке крупных ученых и их по¬
следователей по частным вопросам (на¬
пример, дискуссия о рецепторах у грызу¬
нов и другие). Между тем само собой яс¬
но, что без обсуждения основных проблем
невозможно движение вперед.
Мне представляется, что наши современ¬
ные дискуссии в биологии — это споры
двоякого рода. В одном случае спор идет
между учеными, подходящими к одному и
тому же вопросу с разных сторон, но ба¬
зирующимися на одной и той лее методо¬
логии. В этом случае итогом дискуссии
должна быть выработка согласованной точ¬
ки зрения. В другом случае спор идет уже
между представителями точек зрения, от¬
ражающих разные методологии. Итогом
подобного рода дискуссии должно быть
вскрытие ошибочности взглядов одной из
спорящих сторон и разъяснение сущности
этих ошибок. Второй тип дискуссии, есте¬
ственно, много более сложен, но и более
важен. Мы должны помнить, что пропаган¬
да прогрессивной точки зрения — это
важнейшая задача ученого.
Нам необходимо деловое обсуждение ря¬
да ведущих проблем биологии. Эти обсу¬
ждения должны вестись максимально объ¬
ективно. В случае необходимости в ходе
дискуссии нужна постановка и дополни¬
тельных экспериментов, дополнительных
исследований. Мы должны спокойно обсу¬
ждать спорные вопросы, с уважением от¬
носясь к мнению, суждениям своего про¬
тивника. Борьбу, которая идет сейчас в
нашей науке, часто пытаются изобразить
как личную склоку, как спор между Ива¬
ном Ивановичем и Иваном Никифоровичем.
Это неверно. В нашей науке отражается
борьба двух идеологий и имеет место очень
сложное переплетение противоречий. Ра¬
зобраться в этом нам может помочь только
правильная методология.
Мне представляется, что организация
спокойных деловых обсуждений спорных
вопросов, их коллективная разработка —
одна из важнейших наших задач. Е разре¬
шению этой задачи очень широко должны
быть привлечены и философы. Очень боль¬
ной вопрос — это зачастую плохое знаком¬
ство наших даже ведущих ученых с фило¬
софией. Между тем всем нам понятно, что
диалектический материализм — это орудие
нашей повседневной работы и в специаль¬
ных исследованиях.
Кроме перестройки стиля работы наших
методологических кружков и семинаров,
необходимо, чтобы каждый доклад на кол¬
локвиуме лабораторий или ученом совете
включал в себя попытку философского
анализа полученного научного материала.
Сейчас у нас эТого почти нет, этого до¬
биться не так-то легко, но если руково¬
дители наших лабораторий поймут сами
необходимость этого, то постепенно мар^
ксистский анализ станет неотъемлемой
частью каждой нашей научной работы, а
если этого удастся достигнуть, то те многие
серьезные методологические ошибки, те
крутые зигзаги, какими часто идут в своей
научной работе наши биологи, будут не¬
возможны.
Нас, советских биологов, и много и в
то же время очень мало. Мало по сравне¬
нию с теми задачами, которые ставит пе¬
ред нами наша страна. Поэтому крайне
важно, чтобы мы использовались макси¬
мально эффективно, чтобы наши усилия
направлялись на решение действительно
первоочередных задач как в теории био¬
логии, так и в направляемой этой теорией
практике.
Мне представляется глубоко ошибочным
бытующее еще у некоторых наших уче¬
ных и широко распространенное за рубе¬
жом деление на чистую и прикладную на¬
уку. Все отрасли биологии освещают путь
к решению практических задач, только в
одних случаях это будут, как говорил
К. А. Тимирязев, experimenta lucifera, ис¬
следования, направляемые на перспекти¬
ву, а в других случаях experimenta fru-
cifera, научные работы, дающие практиче¬
ский результат уже для сегодняшней жиз¬
ни. В этом плане, мне думается, и должно
в первую очередь (но далеко не всегда)
идти разделение сфер влияния академиче¬
ских и отраслевых исследовательских уч¬
реждений.
Вопрос о соотношении теории и практи¬
ки, вернее, о единстве теории и практи¬
ки,— это очень больной вопрос в системе
в первую очередь академических учрежде¬
ний и вузов. Мне думается, что серьезные
недочеты содержит и система нашего пер¬
спективного планирования. В основу каж¬
дой планируемой на 5—10—15 лет проб¬
лемы должно ставиться решение крупной
хозяйственной задачи, например, пробле¬
ма «повышения плодородия почвы» или
проблема «повышения продуктивности ле¬
сов». Разработка таких проблем неминуемо
требует разработки крупнейших теорети¬
ческих вопросов (меж- и внутривидовые
отношения, проблема фотосинтеза и ряд
других). При этом облегчается создание
здорового кооперирования (что далеко не
так легко) между отраслевыми института¬
ми, академическими учреждениями и ву¬
зами. Появляется лучшая возможность для

120
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
передачи академическими институтами и
вузами своих итогов отраслевым институ¬
там. Мне думается, что вопросы соотноше¬
ния (единства) теории и практики, вопро¬
сы научного планирования, обеспечиваю¬
щего прогрессивное развитие биологии и
ее полноценное служение хозяйству,—это
те вопросы, на которые наши руководя¬
щие инстанции должны обратить самое
серьезное внимание.
Существеннейшим и больным вопросом
является вопрос о нашей научной печати.
Нужно, чтобы в каждом научном журнале
мог печататься сторонник и иных науч¬
ных взглядов, чем те, которых придержи¬
вается редактор. Нужно, чтобы отклоня¬
лись только действительно негодные
статьи и отклонение дискуссионной статьи
осуществлялось при условии минимум двух
отрицательных отзывов ученых разных
направлений. Отклонение должно осуще¬
ствляться только после решения редакции.
В редакциях всех крупных журналов
должны быть представлены сторонники
разных направлений. Нужно шире при¬
влечь к работе в редакциях биологов, с
этой работой сейчас не связанных.
'Совершенно необходимо устранить воз¬
можность «зажима» статей инакомысля¬
щих. Основной метод такого «зажима» —
это откладывание неугодной статьи из но¬
мера в номер под любыми благовидными
предлогами. Надо обязать редакции всех
журналов публиковать дату поступления
статьи.
Научных журналов у нас еще мало,
число их (особенно журналов более узкого
профиля) и их объем надо увеличить. На¬
до добиться такого положения, чтобы мне¬
ния отдельных ученых или групп ученых,
боящихся утратить монополию в том или
ином вопросе или боящихся критики, не
могли тормозить создание новых журналов
и печатание статей. Здесь я не касаюсь пу¬
тей решения проблемы кадров: это боль¬
шой, сложный и трудный вопрос, требую¬
щий особого внимания.
Можно не сомневаться, что советские
биологи сумеют преодолеть те недочеты,
от которых страдает сейчас наша биоло¬
гия, но для этого нужна большая, напря¬
женная, дружная работа всего коллекти¬
ва наших биологов и продуманное колле¬
гиальное руководство нашей наукой.
Член-корреспондент АН СССР
Г. В. НИКОЛЬСКИЙ

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
За конкретность анализа философских проблем
Вопросы диалектического и исторического материализма. Академия общественных
наук при ЦК КПСС. Кафедра диалектического и исторического материализма. Ученые
записки, выпуск 27. Редакционная коллегия: Г. М. Гак, А. И. Корнеева, М. А. Процько.
1957, 246 стр.
Ученые записки, выпускаемые кафедрой
диалектического и исторического материа¬
лизма Академии общественных наук при
ЦК КПСС, вызывают интерес научной об¬
щественности, а также широких кругов со¬
ветской интеллигенции, изучающих мар¬
ксистско-ленинскую философию. Этот инте¬
рес обусловлен постановкой актуальных
теоретических вопросов, стремлением само¬
стоятельно подойти к их разрешению, что
характеризует и рецензируемый выпуск
ученых записок.
В статье А. М. Б а г и н а «К вопросу о по¬
знании и использовании законов общест¬
венного развития», открывающей книгу,
правильно, на наш взгляд, критикуется
точка зрения, согласно которой эксплуата¬
торские классы вообще неспособны понять
законы общественного развития и активно
воздействовать на них в своей практической
деятельности, использовать их в интересах
общества. Приведя данные о деятельности
французских просветителей, физиократов,
классиков английской буржуазной полити¬
ческой экономии А. Смита и Д. Рикардо,
автор показывает, что в восходящий пери¬
од своего развития буржуазия обладала в
определенных пределах способностью к
объективному исследованию общественных
закономерностей, которые она использова¬
ла в своих интересах.
В статье далее раскрываются принци¬
пиальные различия между использованием
объективных законов общественного разви¬
тия пролетариатом при переходе от капи¬
тализма к социализму и использованием
этих законов буржуазией при переходе от
феодализма к капитализму.
К сожалению, в этом разделе статьи ни¬
чего не сказано о значении мировоззрения
для познания и использования законов об¬
щественного развития. Правда, автор гово¬
рит, что пролетариат и его партия основы¬
ваются в своей деятельности на единствен¬
но научной теории марксизма-ленинизма, но
этот тезис остается совершенно нераскры¬
тым применительно к теме статьи. Следова¬
ло бы показать, какой неизгладимый отпе¬
чаток буржуазной ограниченности накла¬
дывало мировоззрение буржуазии на ее
подход к законам общественного развития
даже в лучшую пору ее существования и
как велико значение научного мировоззре¬
ния партии пролетариата для правильного
познания и использования законов общест¬
венного развития.
В разделе, посвященном сознательному
использованию законов общественного раз¬
вития в условиях социализма, автор убеди¬
тельно критикует высказывания некоторых
советских экономистов, ведущие к призна¬
нию автоматического действия объективных
законов социализма. В статье показано,
что законы социализма требуют для своей
реализации активной деятельности народа,
социалистического государства, руковод¬
ства Коммунистической партии, что дейст¬
вие законов иногда наталкивается на
известное противодействие, которое необхо¬
димо преодолевать в интересах развития
социалистического общества. Автор, одла-
ко, не показывает при этом, как разви¬
вается и совершенствуется сознательное
использование объективных законов со¬
циализма государством и Коммунистиче¬
ской партией, от чего зависит рост эффек¬
тивности сознательного использования за¬
конов.
Автор говорит о неизбежности «насиль¬
ственной социальной революции», подгото¬
вляемой в условиях капитализма (стр. 26).
Речь идет о социалистической революции.
Тема статьи не обязывала автора рассма¬
тривать вопрос о формах социалистической
революции. Поскольку же вопрос этот был
затронут, следовало учесть, что марксизм,
исходя из соотношения классовых сил, из
обстановки (внутренней и внешней), при¬
знает возможность как немирной, так и
мирной формы социалистической револю¬
ции.
Отметим фактическую неточность в
статье. На стр. 12 читаем: «Пролетариат
использует законы в интересах подавляю¬
щего большинства, причем его классовые
интересы совпадают с интересами большин¬
ства общества не только в революционный
период развития общества, но и после того,
как пролетариат захватывает политическую
власть, ведет борьбу за построение нового,
социалистического общества».
Согласно смыслу этой фразы выходит,
что «революционный период развития об¬
щества» заканчивается, когда пролетариат
захватывает политическую власть. Мажду
тем завоеванием власти пролетариатом

122
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
только начинается социалистическая рево¬
люция, которая охватывает весь период пре¬
вращения капиталистического общестза в
социалистическое.
Статья А. Ф. Генераловой «К во¬
просу о принципе социализма — «от каждо¬
го по способностям, каждому по труду» —
освещает некоторые интересные вопросы
этой важной темы. К ним относится рас¬
крытие двусторонности принципа «от каж¬
дого до способностям», обращенного как к
индивиду, обязывая его работать по способ¬
ностям, так и к обществу, побуждая его
создавать условия, при которых индивид
мог бы работать по своим способностям и
призванию.
Анализируя во втором разделе статьи
формы оплаты по труду, автор убедитель¬
но показывает, что система оплаты труда
(в особенности это важно учитывать там,
где практикуется индивидуальная сдель¬
щина) должна стимулировать не только
личную производительность труда, но и
производительность труда коллектива в це¬
лом. Коллективная материальная заинтере¬
сованность имеет важное значение для
воспитания коммунистического отношения к
ТРУДУ» Для развития в каждом трудящем¬
ся чувства ответственности за дело кол¬
лектива.
Автор, однако, оставил в стороне многие
актуальные вопросы своей темы.
В статье не использована в должной
степени ленинская оценка принципа социа¬
лизма «от каждого по способностям,
каждому по его труду», не выяснено то
новое, что внес Ленин в разработку этой
важнейшей для социализма проблемы.
Ленин называл принцип «Кто не работает,
тот да не ест» первым, основным, корен¬
ным началом социализма (см. Соч., т. 27,
стр. 355) и увязывал этот принцип с требо¬
ванием учета и контроля, с социалистиче¬
ским соревнованием. Не учитывая этого ле¬
нинского подхода, автор рассматривает
основной принцип социализма, имеющий
значение объективного экономического за¬
кона, вне связи с другими объективными
законами социализма, а также вне связи с
уровнем развития производительных сил в
социалистическом обществе.
Автор полностью обходит вскрытое Марк¬
сом и Лениным противоречие принципа
распределения по труду. Трудящиеся при
социализме равны по их отношению к
средствам п^юиаводства, но еще не равны
в материальном обеспечении, поскольку
распределение еще осуществляется по тру¬
ду, а не по потребностям. Маркс говорит,
что «это равное право есть неравное
право для неравного труда» (К- Маркс
иФ. Энгельс. Соч., т. XV, стр. 275).
Имея в виду это противоречие, Маркс пи¬
сал о сохранении на первой фазе комму¬
низма остатков «буржуазного права».
В статье не показано огромное теорети¬
ческое и практическое значение борьбы
КПСС как против мелкобуржуазной урав¬
ниловки, так и против чрезмерного разрыва
в оплате труда работников отдельных ка¬
тегорий и не выясняется поэтому в доста¬
точной мере то, что внесла партия в тео¬
рию и практику основного принципа социа¬
лизма.
В статье М. Исмаилова «Сущность
религии и причины сохранения религиоз¬
ных пережитков» рассматривается специ¬
фика религии, как формы общественного
сознания.
Автор критикует ошибочную трактовку
некоторыми советскими философами обще¬
ственного сознания человека, как якобы
отражающего лишь общественные отноше¬
ния, и показывает, что различные формы об¬
щественного сознания человека, в том чис¬
ле религия, в разное время в различной
степени отражают как явления обществен¬
ной жизни, так и явления природы.
Следует заметить, что в вопросе о сущ¬
ности религии автор допускает некоторые
неточности. М. Исмаилов в ряде мест ста-'
тьи отождествляет источник религии и
объект религиозных представлений (см.
стр. 114, 120, 122, 123).
Во второй части статьи автор характери¬
зует причины существования религиозных
пережитков при социализме. К сожалению,
на всей этой главной, по существу, части
статьи лежит печать умозрительности. Ав¬
тор говорит, например, везде о религии во¬
обще, отвлекаясь от того, что существуют
православие, католицизм, мусульманство,
сектантство. Между тем каждая из этих
форм религии по-своему «цепляется» за ду¬
ши трудящихся и, следовательно, по-свое¬
му закрепляет пережитки религии в созна¬
нии людей.
М. Исмаилов мимоходом критикует
утверждения некоторых современных рели¬
гиозных деятелей о тождественности идеа¬
лов коммунизма и религии, о том, что «Хри¬
стос был первым коммунистом». Автор, оче¬
видно, не учитывает, какое громадное зна¬
чение имеют эти утверждения церковников
для сохранения религиозных пережитков
среди тех верующих трудящихся, которые
идут за коммунизмом. Иначе он взял бы на
себя труд подробно проанализировать сущ¬
ность этих современных высказываний цер¬
ковников и показать их несостоятельность.
М. Исмаилов не анализирует современно¬
го «идеологического арсенала» религии, ко¬
торый во многом (хотя и не в главном) от¬
личается от идеологического багажа рели¬
гии прошлых эпох. Статья не разъясняет
также, какой характер носят пережитки
религиозных представлений, сохраняющие¬
ся в различных слоях общества: в рабочем
классе, крестьянстве, интеллигенции, сре¬
ди женщин, детей. Соображения о причи¬
нах существования религиозных пережит¬
ков в нашей стране, высказываемые авто¬
ром, не являются новыми, они приводились
уже в ряде других статей на данную тему.
Автор здесь не исследует данного вопроса и
не привлекает нового материала, и это сни¬
жает как научно-теоретический уровень
статьи, так и ее практическое значение для
пропагандиста-атеиста. Надо отметить, что
недостаточное в-нимание к конкретным фак¬
там характерно и для некоторых других
статей сборника, как, впрочем, и для мно¬
гих работ по историческому материализму.
В статье Г. Л. Смирнова «Обмен

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
123
деятельностью в материальном производ¬
стве и его особенности при социализме»
рассматривается одна из важнейших сто¬
рон производственных отношений при со¬
циализме, которая еще мало исследована
в нашей литературе. На наш взгляд, автор
правильно поступает, когда подвергает
критике приводимое в БСЭ (т. 30, изд. 2-е,
стр. 324—325) определение обмена деятель¬
ностью в материальном производстве, со¬
гласно которому обмен деятельностью сво¬
дится к обмену опытом, знаниями, техни¬
ческими, научными и прочими достижения¬
ми. Можно признать более правильным
определение обмена деятельностью, данное
автором статьи: «Обмен деятельностью в
материальном производстве заключается в
обмене продуктами труда и материальны¬
ми услугами, в обмене опытом и знаниями,
в обмене между умственным трудом управ¬
ления и физическим трудом» (стр. 148).
В статье правильно указывается на роль
взаимного обмена деятельностью в разви¬
тии производительных сил, в специализа¬
ции орудий производства и людей, в раз¬
витии общественной кооперации труда.
Рассмотрев особенности обмена деятель¬
ностью в первобытном обществе, в рабовла¬
дельческой, феодальной и капиталистиче¬
ской формациях, автор уделяет большое
внимание выяснению специфики обмена
деятельностью в условиях социализма, обу¬
словленной господством общественной соб¬
ственности на средства производства и в
связи с этим контролем людей над их об¬
щественными отношениями. Автор, однако,
не раскрывает в достаточной степени дан¬
ную им формулу обмена деятельностью, ог¬
раничиваясь главным образом анализом то¬
варного обмена и лишь бегло останавли¬
ваясь на других формах обмена деятель¬
ностью.
Регулирование производства, пишет
Г. JI. Смирнов, есть «результат взаимо¬
действия целого ряда специфических
и общих закономерностей» (стр. 166). Что
в регулировании производства сказывается
взаимодействие всей совокупности эконо¬
мических законов общества, это бесспорно.
Не следует только упускать из виду (чем
как раз грешит в данном вопросе автор),
что всякое взаимодействие осуществляется
на) определенной основе. В условиях со¬
циализма взаимодействие экономических
законов, поскольку оно регулирует произ¬
водство, осуществляется через закон пла¬
номерного развития, действия которого, в
свою очередь, базируются на требованиях
основного экономического закона социа¬
лизма.
Статья М. А. Процько «Диалектика
производительных сил и производственных
отношений» освещает в общем плане взаи¬
модействие производительных сил и произ¬
водственных отношений и особенности диа¬
лектики развития способа производства в
условиях социализма.
В статье в основном правильно выяснены
специфика взаимодействия производитель¬
ных сил и Производственных отношений,
огромная роль производственных отноше¬
ний в развитии производительных сил со¬
циализма, роль субъективного фактора в
разрешении противоречий между этими
двумя сторожами социалистического спосо¬
ба производства.
Статья затрагивает интересную пробле¬
му: о соотношении единства производи¬
тельных сил и производственных отноше¬
ний социалистического общества и проти¬
воречий между ними. Автор, однако, не
учитывает в должной мере, что эти проти¬
воречия возникают и преодолеваются з
рамках присущего социалистическому об¬
ществу единства и что последнее укреп¬
ляется через преодоление внутренних про¬
тиворечий социалистического способа про¬
изводства.
Статья А. Д. Шарова посвящена
весьма важной в теоретическом и практи¬
ческом отношении теме: «Роль народных
масс в развитии духовной культуры социа¬
листического общества».
В статье выясняются условия, которые
должны были привести и привели к повы¬
шению роли народных масс в развитии ду¬
ховной культуры при социализме. Харак¬
тер социалистического общественного строя
является решающим условием коренного
изменения роли трудящихся масс в разви¬
тии духовной жизни. Советский народ,
ставший хозяином своей судьбы, совершил
культурную революцию, ликвидировал
культурно-экономическую отсталость ранее
угнетавшихся царизмом наций. Огромная
воспитательная работа партии и государ¬
ства обеспечивает все больший рост куль¬
туры и образования в нашей стране. Этому
содействует также непрерывное повышение
материального уровня жизни, мероприятия
по сокращению рабочего дня.
Статья А. Д. Шарова насыщена много¬
численными фактами из жизни социалисти¬
ческого общества, и в этом ее несомнен¬
ное достоинство. Однако автору следовало
бы в ряде случаев более конкретно харак¬
теризовать рассматриваемые им явления.
Приведем пример. Автор указывает, что
«физический труд многих рабочих сочетает¬
ся с умственным трудом, поднимается на
ступень интеллектуальной творческой дея¬
тельности» (стр. 243). Читателю остается
неясным, что понимать под выражением
«труд многих рабочих»: является ли факт
интеллектуализации физического труда
массовым или это еще зародыш явления,
которому суждено вовсю развернуться в
будущем? Не мешало бы указать, в каких
сферах производства идет указанный про¬
цесс, как велика область его распростра¬
нения, что ускоряет и тормозит этот про¬
цесс. Другими словами, автору следовало
не ограничиваться туманным словом «мно¬
гие», а показать- фактическое состояние
процесса.
В некоторых случаях конкретный мате¬
риал следовало бы более широко обобщать.
Недостатком всей статьи следует признать,
что проблему участия масс в духовном
творчестве автор не увязал в достаточной
степени со стиранием грани между физи¬
ческим и умственным трудом, как услови¬
ем перехода от социализма к коммунизму.
Статья В. И. Евдокимова «Про¬

124
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
блема анализа и синтеза' в истории логики»
дает картину развития этих важнейших
категорий. Автор рассматривает трактовку
категорий анализа и синтеза крупнейшими
представителями домарксистской филосо¬
фии начиная с Аристотеля и кончая Ге¬
гелем. В развитии логики и науки в до¬
марксистский период В. И. Евдокимов вы¬
деляет две основные тенденции с точки
зрения рассматриваемой проблемы: одно¬
сторонне-синтетическую И' односторонне-ана¬
литическую. Первая тенденция была харак¬
терна для логики и науки древнего мира и
была! преобладающей в логической системе
Декарта, Спинозы и Лейбница, а также в
картезианской школе естествознания. Одно¬
сторонне-аналитическая тенденция харак¬
терна для логических учений Бэкона, Локка
и для естествоиспытателей школы Ньютона.
Это свое положение автор обосновывает де¬
тальным анализом воззрений философов и
естествоиспытателей, их оценкой рассматри¬
ваемых категорий.
Автор показывает, что наиболее совер¬
шенную и наиболее полную в домар¬
ксистской логике разработку про¬
блем анализа и синтеза дал Гегель и что
гегелевская теория анализа и синтеза как
моментов развития абсолютной идеи может
быть использована лишь после освобожде¬
ния ее от идеалистической шелухи.
Достоинством статьи является показ
тесной зависимости разработки теории мы¬
шления от развития науки, в конечном сче¬
те от развития трудовой и общественной
практики.
Обзор развития аналитико-синтетических
приемов мышления и их теорий, сделанный
автором, является, несомненно, ценной ра¬
ботой; ибо понятно, что научная история
мышления содействует разработке теории
мышления, решению проблем логики.
Слабым местом статьи является недо¬
статочно четкое выяснение самим автором
понятий анализа и синтеза. Автор почти по¬
всюду трактует анализ как индуктивный
процесс, а синтез — как процесс дедуктив¬
ный. Такую трактовку нельзя считать удач¬
ной. Прежде всего здесь стирается различие
между сложными процессами мышления,
какими являются диалектически понимае¬
мые анализ и синтез, п такими простейши¬
ми приемами, как индукция и дедукция.
Хотя в истории естествознания аналитиче¬
ский и индуктивный периоды совпадают,
но это разные приемы мышления. Анализ
есть расчленение целого, на части, индук¬
ция есть выведение общего на основе на¬
копленных частных фактов. Для отождест¬
вления синтеза и дедукции также не имеет¬
ся оснований. Синтез есть обобщение,
установление общих принципов, дедукция-
прием выведения частных положений из об¬
щих принципов.
Недостатком статьи В. И. Евдокимова
является также то, что о решении трактуе¬
мой проблемы в марксистской диалектиче¬
ской логике автор говорит чрезмерно ко¬
ротко и в самых общих чертах. Между
тем марксистская теория познания, практи¬
ка марксистского научного мышления дает
достаточно материала для показа того, что
категории анализа и синтеза получили свое
высшее и всестороннее развитие в теории
марксизма.
Вышедшие до сих пор тома ученых за¬
писок кафедры диалектического и истори¬
ческого материализма Академии общест¬
венных наук при ЦК КПСС отличаются
чрезмерной пестротой тематики. На наш
взгляд, было бы целесообразнее выпускать
тома ученых записок по отдельным пробле¬
мам философской науки.
Н. В. ПИЛИПЕНКО,
А. О. СТЕРНИН (Ярославль),
Г. М. ШТРАКС (Москва)
Книга об Огареве—мыслителе и революционере
М. В. ЯКОВЛЕВ. Мировоззрение Н. П. Огарева. Академия наук СССР. Институт фи¬
лософии. Издательство АН СССР, М., 1957, 300 стр.
Выход в свет монографического исследо¬
вания, специально посвященного мировоз¬
зрению выдающегося русского революцион¬
ного демократа Н. П. Огарева, его обще¬
ственно-политическим, философским, социо¬
логическим и эстетическим взглядам, не¬
сомненно, .представляет большой научный
интерес. Сто лет назад, отмечая появление
первого сборника стихотворений Огарева,
Н. Г. Чернышевский проницательно писал,
что имя этого замечательного поэта-демо-
крата всегда будет с любовью произносить¬
ся грядущими поколениями русских лю¬
дей. Пророчество Чернышевского оправда¬
лось: все чаще и чаще звучит имя Огарева
на его освобожденной родине, с любовью
и гордостью произносимое советским чело¬
веком. Наследие Огарева, одного из пред¬
шественников русской революционной со¬
циал-демократии, стало неразрывно связа¬
но в сознании нашего народа с лучшими
традициями передовой русской культуры.
Ближайший друг и соратник Герцена,
талантливый революционный поэт, философ
и публицист, Огарев по праву занял видное
место в истории русского освободительно¬
го движения и передовой литературы. Вме¬
сте с Герценом он принадлежал к поколе¬
нию русских дворянских революционеров.
Преодолев ограниченность дворянской рево¬
люционности и обусловленные ею либераль¬
ные колебания, глубоко связав свои идей¬
ные искания с борьбой угнетенных народ¬
ных масс (России, Огарев в 60-х годах
XIX века, вслед за Герценом, безбоязненно
встал на- сторону революционной демокра-

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
125
тми и поднял знамя революции. Один из
зачинателей русской гражданской поэзии,
он был непосредственным предшественни¬
ком великого певца крестьянской демокра¬
тии Некрасова. Деятельность Огарева внес¬
ла значительный вклад в развитие русской
материалистической мысли середины про¬
шлого столетия.
Судьба большого и многостороннего ли¬
тературного наследия Огарева сложилась
весьма своеобразно. В памяти широких
слоев читателей он долго оставался прежде
всего как выдающийся поэт-лирик, актив¬
ный участник передовых кружков русской
интеллигенции 30—40-х годов XIX века.
Значительно менее былг известна кипучая,
напряженная деятельность Огарева — ре¬
волюционного эмигранта, одного из созда¬
телей вольной русской прессы за грани¬
цей, страстного публициста и литературно¬
го критика, философа-материалиста. Его
многочисленные статьи, рассеянные по
страницам «Колокола» и других изданий
Вольной русской типографии, а также раз¬
розненные публикации богатейшей перепис¬
ки были малодоступны и до сих пор не¬
достаточно привлекались для научных
исследований по истории русской философ¬
ской и общественно-политической мысли.
Большая часть литературного и эпистоляр¬
ного наследия Огарева оставалась неопуб¬
ликованной.
В старой литературе об Огареве было
много злостной неправды. На протяже¬
нии многих десятилетий выдающиеся за¬
слуги Огарева в истории передовой рус¬
ской литературы и освободительного движе¬
ния не получали достойного признания и
оценки. Огарев объявлялся певцом дворян¬
ского прошлого, художником, полным
безысходной тоски и отчаяния, «самым
мрачным из русских поэтов», далеким от
передового общественного движения своего
времени. В нем видели лишь «бледного
спутника» Герцена, случайного участника
его политической борьбы и революционных
начинаний. Либеральные и реакционные
фальсификаторы наследия Огарева скрыва¬
ли от передового читателя многие замеча¬
тельные страницы его наследия, биографы
поэта из лагеря «веховцев» не останавли¬
вались перед искажением важнейших фак¬
тов его жизни и деятельности.
Против реакционной легенды об Огареве
в свое время выступила большевистская
«Правда». В 1913 году, когда отмечалось
100-летие со дня рождения поэта, в газете
была напечатана яркая статья, написанная
.под несомненным воздействием классиче¬
ской ленинской работы «Памяти Герцена»
и посвященная подлинной роли Огарева в
истории нашего народа. В лице Огарева и
Герцена партия большевиков чествовала
«две крупные величины, ознаменовавшие
собою целую эпоху в движении обществен¬
ной мысли 40-х годов». Вопреки реакцион¬
ным измышлениям «Правда» писала, что
Огарев «верил в торжество социализма.
В нем видел он спасение человечества»
(«Дооктябрьская «Правда» об искусстве и
литературе», М., 1937, стр. 103—104).
После победы Великой Октябрьской со¬
циалистической революции советские уче¬
ные приступили к научному изучению жиз¬
ни, мировоззрения и творческого наследия
Огарева. В их трудах на основе настойчи¬
вых архивных изысканий в полной мере
раскрылось историческое значение деятель¬
ности Огарева в развитии освободительной
борьбы нашего народа, русской литературы
и общественной мысли. Появление зэ по¬
следние годы новых изданий поэзии, худо¬
жественной прозы, избранных социально-
политических и философских работ, публи¬
цистики и писем Огарева, широкая публи¬
кация архивных материалов, сохранивших¬
ся в русских и заграничных коллекциях,
открыли богатейшие возможности для глу¬
бокого изучения и популяризации его на¬
следия, во многом по-нозому осветили раз¬
личные стороны революционной и творче¬
ской биографии поэта и мыслителя.
Книга М. В. Яковлева, изданная Инсти¬
тутом философии Академии наук СССР,
восполняет существенный пробел в иссле¬
довательской литературе по истории рус¬
ской общественной мысли и материалисти¬
ческой философии XIX века. Впервые миро¬
воззрение Огарева явилось предметом при¬
стального научного изучения на основе при¬
влечения огромного, в том числе неопубли¬
кованного архивного материала. Автор ра¬
боты, исходя из ленинского учения о трех
поколениях, действовавших в истории рус¬
ской революции, показал сложный и проти¬
воречивый процесс идейного развития Ога¬
рева от дворянской революционности к ре¬
волюционному демократизму. В книге про¬
слежен его путь как мыслителя от идеали¬
стических воззрений в 30-х годах к фило¬
софскому материализму в период расцвета
деятельности Огарева. Исторический под¬
ход к оценке мировоззрения Огарева на
различных этапах его идейной эволюции
позволил автору в основном правильно ос¬
ветить сильные и слабые стороны деятель¬
ности Огарева, его большие заслуги перед
нашим народом и в то же время историче¬
ски обусловленную ограниченность его воз¬
зрений по ряду важнейших вопросов.
Основные главы книги посвящены обще¬
ственно-политическим взглядам Огарева и
его философскому мировоззрению. Автор
нгрисовал широкую картину борьбы заме¬
чательного революционера и мыслителя за
демократическое преобразование России.
Впервые серьезному анализу в работе
М. В. Яковлева подвергнуты идеи Огарева
по национальному вопросу, отличительные
особенности его революционного патриотиз¬
ма. Большой интерес представляет раздел
о критике Огаревым буржуазного строя —
вопрос, не находивший до сих пор в рабо¬
тах советских исследователей Огарева
должного внимания. Особо нужно выделить
страницы, посвященные теории «русского
социализма» Герцена — Огарева. М. В.
Яковлев, основываясь на ленинских выска¬
зываниях о народничестве, глубоко ра¬
скрыл, в чем состояло истинное и ложное
в утопических взглядах революционных
демократов на общинное землевладение в
России, в их понимании характера надви¬
гавшейся крестьянской революции.

126
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Всесторонне характеризуя философские
взгляды Огарева, автор показывает его как
одного из носителей солидной материали¬
стической традиции в русской философии
XIX века.
Правда, в работе следовало бы подроб¬
нее остановиться на раннем, идеалистиче¬
ском периоде философского развития Ога¬
рева; точно так же разделы о социологиче¬
ских идеях в произведениях Огарева и его
эстетических взглядах ограничены, по сути
дела, годам» революционной эмиграции
поэта. Ценность книги возросла бы, если бы
читатель нашел в ней более последователь¬
ное изложение материала. Приходится
пожалеть и о том, что, правильно оговорив
во введении ошибочность механического
отождествления мировоззрения Огарева с
мировоззрением Герцена (см. стр. 5), автор
в дальнейшем недостаточно показал само¬
стоятельность и оригинальность ряда вы¬
сказываний Огарева по философским, по¬
литическим, социологическим, экономиче¬
ским, эстетическим и другим вопросам.
Многие положения в книге носят слишком
общий, суммарный характер и не передают
всех особенностей позиции Огарева. Между
тем, несмотря на большие трудности, кото¬
рые ставит перед исследователем решение
этой задачи, настало время серьезно ею за-
няться.
Книга М. В. Яковлева открывается раз¬
делом, специально освещающим процесс
идейного формирования Огарева. Это позво¬
лило автору как бы вынести за пределы
изучения отдельных сторон мировоззрения
Огарева некоторые общие вопросы жизни
и деятельности мыслителя и революционе¬
ра. К сожалению, при таком построении
работы автору не удалось избежать повто¬
рений, и в последующем изложении он ча¬
сто вновь вынужден обращаться к уже за¬
тронутым в первой главе проблемам, от¬
дельным произведениям Огарева и т. д.,
встречаются даже буквальные повторения
одних и тех же цитат и оценок (см., напри¬
мер, слова из письма Огарева в связи с
«Логикой» Гегеля на стр. 44 и 184, а также
стр. 63 и 91, 67 и1 98, 187 и 233 и др.). Тем
не менее его попытка серьезного и само¬
стоятельного рассмотрения идейного пути
Огарева заслуживает внимания.
Вопрос об этапах идейного развития рус¬
ских революционных демократов имеет
существенно важное значение для научной
истории русской передовой общественной
мысли. Однако этот вопрос до сих пор не¬
достаточно освещен в нашей литературе и
служит источником разноречивых оценок и
суждений, порою приводящих к искажен¬
ному представлению об идейных позициях
того или юного деятеля русского освободи¬
тельного движения. Известное ленинское
положение о принадлежности Герцена к по¬
колению дворянских революционеров пер¬
вой половины прошлого века часто пони¬
мается весьма узко: не усматривается идей¬
ная близость между Герценом и декабри¬
стами, не ставится задача проследить в ми¬
ровоззрении я деятельности демократа Гер¬
цена черты дворянской революционности
как идеологии первого этапа русской
демократической революции. Но Герцен и
Огарев были дворянскими революционера¬
ми именно потому, что вслед за декабри¬
стами долгое время рассматривали передо¬
вые круги дворянства как ведущую силу
русского освободительного движения. Не
видеть идеологической преемственности
между декабристами, с одной стороны, «
Герценом и Огаревым —с другой, значит
упрощать революционный и идейный путь
Герцена и Огарева, их развитие в на¬
правлении к революционному демокра¬
тизму.
Разумеется, следует постоянно учиты¬
вать своеобразие взглядов различных на¬
правлений и отдельных деятелей внутри по¬
коления дворянских революционеров, взято¬
го в целО'.м. Известны существенные идей¬
ные расхождения между декабристами, еще
более своеобразные черты отличали рево¬
люционные воззрения и деятельность Гер¬
цена и Огарева. Развитие демократических
убеждений последовательно приводило их
к сознанию кризиса дворянской революци¬
онности, к переосмыслению роли народа в
освободительном движении и, в конечном
счете, к переходу в лагерь революционной
демократии. Но эго был длительный и
сложный процесс. Напрасно было бы счи¬
тать, что если, например, Огарев в своих
письмах или Герцен в книге «О развитии
революционных идей в России» высказали
ясное понимание трагической отдаленности
декабристов от народа, то тем самым они
уже осознали революционную силу народа,
стали революционными демократами. В
условиях русской действительности рево¬
люционный демократизм был идеологией
крестьянской революции. Именно поэтому
В. И. Ленин тесно связывал революцион¬
ный демократизм Герцена с его отношени¬
ем к революционному народу: «Не вина
Герцена, а беда его, что он не мог видеть
революционного народа в самой России в
40-х годах. Когда он увидал его в 60-х— он
безбоязненно встал на сторону революци¬
онной демократии против либерализма»
(В. И. Ленин. Соч., т. 18, стр. 14).
Возникновение революционной демокра¬
тии в России как идеологии, отражавшей
интересы и настроения угнетенного кре¬
стьянства, поднимавшегося на борьбу с
крепостничеством, как известно, относится
к 40-м годам XIX века. В эти годы и осо¬
бенно в период революционной ситуации
1859—1861 годов с наибольшей остротой
встал вопрос об отмене крепостного права
в России. Именно в этот период происхо¬
дило и решительное размежевание демо-.
кратизма и либерализма. По определению
В. И. Ленина, либералы 60-х годов и рево-
люционеры-демократы были представителя¬
ми «двух исторических тенденций, двух
исторических сил», определившихся в раз¬
витии России (см. В. И. Ленин. Соч.,
т. 17, стр. 96). Именно к 60-м годаад окон¬
чательно оформились революционно-демо¬
кратические воззрения Герцена и Огарева,
обусловившие их позиции в общественной
И прлитинеркрй бор&|5р своегр времени.
Революционно-демократические воззрения
Герцена и Огарева явились закономерным

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
127
результатом развития их демократических
взглядов в 40—50-е годы. Но их демокра¬
тизм в 40-х годах не был последовательно
революционным, поскольку движущими
силами .русской резолюции в этот период
они по-'прежнему считали передовую дво¬
рянскую интеллигенцию, поскольку в эти
годы еще не произошел полный разрыв
Гердена и Огарева с буржуазно-дворян¬
ским либерализмом. Только опыт классовой
борьбы в стране в годы революционной
ситуации.и в известной мере опыт западно¬
европейского освободительного движения
середины века показали Герцену, а вслед
за ним и Огареву силу революционного на¬
рода, окончательно убедили их в несостоя¬
тельности надежд, ранее связывавшихся
ими с революционностью передовых дво¬
рянских кругов. Глубокий перелом, который
в начале 60-х годов произошел в миро¬
воззрении и деятельности Герцена и Огаре¬
ва, обратившихся с революционной пропо¬
ведью к народу, явился важнейшим момен¬
том в их идейном развитии.
В рецензируемой книге своеобразие исто¬
рического места Огарева в развитии русско¬
го революционного движения и обществен¬
ной мысли освещается с правильных, науч¬
ных позиций, и в этом несомненная заслуга
автора. Герцен и Огарев, пишет он, «высту¬
пают в качестве связующего звена
между дворянским и разночинским этапами
революционного движения. Включившись в
борьбу против крепостничества и царизма
в то время, когда уже начинался процесс
вытеснения дворян разночинцами в освобо¬
дительном движении, Оми как бы олицетво¬
ряют собою преемственность между дво¬
рянским и разночинским поколениями ре¬
волюционеров» (стр. 4). Автор неоднократ¬
но указывает, что в 30—50-х годах Огарев
оставался дворянским революционером при
всем росте демократических тенденций в
его мировоззрении. Так, на стр. 92—93 гово¬
рится, что, «будучи выходцами из дворян¬
ской среды, Герцен и Огарев пришли к
революционному демократизму от дворян¬
ской революционности и был!И еще далеки
от народа. В 50-х годах они еще не виде¬
ли в России революционного народа, не
могли правильно оценить его революцион¬
ные силы». В другом месте автор пишет,
что «в 40-х годах Огарев и Герцен еще не
встали на позиции революционного кре¬
стьянского демократизма. Они еще не ви¬
дел» в России революционного народа, а
поэтому и не видели ближайшей перспекти¬
вы крестьянской революции» (стр. 50;
ср. также стр. 250 и др.). Приход Огарева
в лагерь крестьянской демократии
М. В. Яковлев закономерно связывает с
классовой борьбой в России в период рево¬
люционной ситуации конца 50-х — начала
60-х годов: «В этот период он увидел жи¬
вые силы, таящиеся в народе и проявля¬
ющиеся в многочисленных выступлениях
русского крестьянства против крепостни¬
чества. Огарев понял, что крестьянство,
несмотря на то, что оно было забито века¬
ми крепостного рабства, все же таит в себе
революционные возможности, которые мож¬
но пробудить» (стр. 250—251; см. также
стр. 96—97 и др.).
Однако при общей правильной концеп¬
ции идейного развития Огарева в книге
встречаются странные, противоречащие
друг другу формулировки, способные поро¬
дить путаницу в сознании читателя. В са¬
мом деле, на странице 96 М. В. Яковлев
обоснованно заключает, что к мысли о реак¬
ционности основной массы дворянства Ога¬
рев и Герцен пришли в начале 60-х годов,
«на основе исторического опыта». Даже в
50-х годах, пишет автор на странице 87,
они, сохраняя «глубокое уважение к тра¬
дициям декабристов, полагали, что эти тра¬
диции еще живы среди некоторой части мо¬
лодого дворянства». Известно, что Огарев
высоко ценил в предреформенный период
ту роль, которую в деле освобождения кре¬
стьян могло сыграть образованное меньшин¬
ство среднего дворянства. Автор сам пи¬
шет, что Герцену и Огареву в те годы «все
еще казалось, что среди дворянства имеется
определенная группа передовых людей, спо¬
собных на действительную борьбу с само¬
державием» (стр. 115). "Между тем в ха¬
рактеристике общественно-политической по¬
зиции Огарева 30-х годов у автора неожи¬
данно отчетливо сказалось стремление про¬
тивопоставить идейные искания молодого
революционера передовой части русского
дворянства. Оказывается, уже в начале
30-х годов Огарев, «по-видимому... скло¬
нялся к отрицательному ответу на вопрос
о том, что дворянство явится ведущей
силой общественного переворота в России»,
а «тремя годами позже он решительно вы¬
сказывается против опоры на дворянство»
(стр. 30). Резкую критику помещичьей
аристократии в недавно опубликованном
письме Огарева московским друзьям
(1836 год) автор распространяет на все кру¬
ги дворянства. «По вопросу о роли дворян¬
ства в общественном движении, о том, спо¬
собно ли русское дворянство к борьбе с
самодержавием, Огарев приходит к отри¬
цательным выводам»,— читаем мы на
странице 34. Отсюда проявления дворян¬
ской революционности рассматриваются
М. В. Яковлевым не как определяю¬
щая черта политического миро¬
воззрения Огарева в 30-х годах,
а лишь как «известные колебания» в его
взглядах на дворянство (см. стр. 35). Гово¬
ря о письме Огарева к Н. X. Кетчеру от
26 апреля 1837 года, в котором он при¬
знается, что «переменил мнение о русской
аристократии», автор пишет: «... он еще
допускает мысль об оппозиционности не¬
которой части дворянства к существующему
строю» (там же, разрядка моя.— В. П.).
Такое понимание общественно-политиче¬
ской позиции молодого Огарева, в сущ¬
ности, ставит под сомнение д в оф я н-
скую основу его революционной идео¬
логии в 30-х годах. В то же время автор
на странице 115 допускает прямо противо¬
положное и также явно ошибочное утверж¬
дение, что Герцен и Огарев «в конце 50-х и
н а ч а л е 60-х год о в... еще не видели за¬
ката дворянской революционности'» (раз¬
рядка наша.— В. П.)\ Как же так, в самом
начале своей деятельности Огарев, по мне¬
нию автора, не считал дворянство револю¬

128
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
ционной силой русского общества, а после
ожесточенных классовых битв, связанных
с проведением крестьянской реформы, все
еще «не видел заката дворянской револю¬
ционности»!
Эти неточно или явно неверно сформули¬
рованные положения, порою 'исключающие
одно другое, тем более странно видеть, что
исходные позиции автора в конкретном ана¬
лизе мировоззрения Огарева сами по себе
отнюдь не вызывают возражений. Автор,
например, хорошо знает и последовательно
показывает в работе, что признание силы
революционного народа привело Огарева в
начале 60-х годов в лагерь крестьянской
демократии. Но демократические воззрения
поэта-.революционера на протяжении 30 —
50-х годов, его отношение к народу в это
время порою преподнесены в книге в таком
свете, что глубокий перелом в сознании Ога¬
рева в период революционной ситуации те¬
ряет свое историческое значение. Так,
М. В. Яковлев утверждает, что еще в сере¬
дине 30-х годов Огарев был «склонен ви¬
деть в угнетенном народе» социальную си¬
лу, способную на борьбу «за изменение
существующих общественных отношений»
(стр. 35). «У него,— продолжает автор,—
уже наметился переход от дворянской ре¬
волюционности к революционному демокра¬
тизму. Огарев и Герцен первыми из дворян¬
ских революционеров начинают по¬
нимать, что народные массы являются
той социальной силой, которая способна
уничтожить самодержавно-крепостнический
строй» (там же, разрядка моя.— В. П.).
Позднее начало этого процесса отнесено
уже к 40-м годам (см. стр. 49), но и это
мало облегчает положение, поскольку ав¬
тор об Огареве 40-х годов неоднократно
Говорит, в полном противоречии с самим
собою, как о сложившемся революционном
демократе: «...он уже в середине 40-х годов
прошлого века пришел к материализму в
области философии и к революционному
демократизму в своей политической борьбе
с крепостническим строем» (стр. 79), в кон¬
це 40-х и начале 50-х годов Огарев, оказы¬
вается, «все более убеждается в необходи¬
мости революционно-демократического, а не
либерально-компромиссного пути уничтоже¬
ния крепостнических отношений и деспотиз¬
ма самодержавия» (стр. 59), «на револю¬
ционно-демократический путь» Герцен и
Огарев стремились повернуть Грановского
(стр. 52) и т. д.
Непоследовательность в определении
идейных позиций Огарева, преимуществен¬
но до его отъезда в эмиграцию, пожалуй,
самый существенный упрек, который вызы¬
вает книга М. В. Яковлева. С большей точ¬
ностью и внимательностью могли быть под¬
готовлены и многие фактические данные,
содержащиеся в книге. Сам автор справед¬
ливо указывает во введении на недостаточ¬
ную разработанность многих вопросов, свя¬
занных с биографией Огарева, тем более
тщательно автор должен был проверить
каждый приведенный в книге факт, каж¬
дую дату, используемые источники; то¬
гда ему удалось бы избежать ряда ошибок
м погрешностей, которые, к сожалению, в
книге имеются.
Например, перевод статьи «Современное
назначение философии» появился в «Теле¬
скопе» не в 1831 году (стр. 26), а в 1832
(№ 20). Огарев приехал в Россию не в мае
и не в июне 1842 года (см. стр. 42, 44, 49). а
вначале января (ср. в письме к
жене от 10 января 1842 года: «Два дня уже
я в Петерб<урге>...», автограф письма хра¬
нится в Отделе рукописей Государственной
библиотеки СССР имени В. И. Ленина).
Вторая часть «Юмора» была написана не
позднее 1841 года, а не в конце 40-х годов
(стр. 285). Письмо 1836 года, о котором ав¬
тор говорит на странице 34, было в дей¬
ствительности адресовано не Герцену, а
Кетчеру и московским друзьям (см. об
этом в комментариях Я. 3. Черняка во вто¬
ром томе «Избранных социально-полити*
ческих и философских произведений» Ога¬
рева, М., 1956, стр. 5921. Т. Н. Грановский
был воспитанником не Московского универ¬
ситета (см. стр. 21), а Петербургского.
Чернышевский приезжал в Лондон не в
июле 1859 года (стр. 70), а 26—30 июня.
Последний лист «Колокола» вышел не
1 июня (стр. 74), а 1 июля 1867 года. Не¬
точно, без учета последних работ (напри¬
мер, книги Н. Л. Бродского «М. Ю. Лер¬
монтов», т. I, М., 1945), характеризуются
отношения студенческих кружков Герце¬
на — Огарева и Станкевича (стр. 23, 39—
40), и т. д. Небрежность сказалась и на на¬
учном аппарате издания: почему, напри¬
мер, письма от 27 января 1846 года к Гер¬
цену (стр. 273) или от 11 —13 июня 1844 го¬
да к Герцену и Грановскому (стр. 132)
цитируются по «Русской мысли» 1890—
1891 годов, а не по последней публикации
(в «Избранных социально-политических и
философских произведениях» Огарева,
т. II, стр. 377—381 и 334—339)? Ведь авто¬
графы этих писем также хранятся в Отделе
рукописей Государственной библиотеки
СССР имени В. И. Ленина и публикация
в «Русской мысли» никак не может слу¬
жить источником. Вряд ли в научном «зда¬
нии стоило также обращаться к сборникам
избранных произведений Белинского, Чер¬
нышевского или Герцена, как к источни¬
кам (см. стр. 41, 91, 186, 215, 223, 258
и др.).
В целом следует признать, что работа
М. В. Яковлева, первая книга советского
исследователя об Огареве, явилась резуль¬
татом большого научного труда. При всех
своих недостатках и упущениях она все же
будет иметь положительное значение при
обращении широких кругов советской ин¬
теллигенции к революционному и философ¬
скому наследию выдающегося мыслителя и
борца. Коллективными усилиями советских
ученых — историков, философов, литерату¬
роведов — историческая правда восстанов¬
лена, и Огарев сейчас по достоинству зани¬
мает свое место в плеяде русских револю¬
ционных демократов, наших славных пред¬
шественников, составляющих гордость и
великую традицию русской культуры.
В. А. ПУТИНЦЕВ

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
129
Борьба за Гассенди
«Pierre Gassendi. 1592—1655. Sa vie et son oeuvre». Ouvrage publie avec le concours
du Centre National de la Recherche Scientifique. Editions Albin Michel, Paris,
1955, 206 p.
Идеологическая борьба в современной
франции принимает все более острый ха¬
рактер. Она проявляется не только в по¬
литике, но и в литературе, искусстве и
философии. Различные философские шко¬
лы и направления, борясь за признание
своих идей, привлекают в качестве арбит¬
ров великих мыслителей прошлого. Такая
борьба ведется вокруг наследия Гегеля,
Декарта, а в последнее время — и Гассен¬
ди, о чем свидетельствует вышедшая в
Париже книга «Пьер Гассенди. 1592—1655.
Его жизнь и творчество», представляющая
собой собрание докладов французских
ученых на юбилейных торжествах по слу¬
чаю 300-летия со дня смерти мыслителя.
Бернар Р о ш о выступил с двумя со¬
общениями: «Пьер Гассенди. Жизнь, ха¬
рактер и интеллектуальное формирование»
и «Философ». В своих докладах он рисует
обаятельный образ Гассенди, отмечая его
скромность, простоту, веселый нрав, лю¬
бовь к природе и наряду с этим самозаб¬
венное служение науке. Среди друзей
Гассенди Б. Рошо указывает членов
«Tetrade» (четверки): Ноде, Ле Вейе, Ги
Патена (четвертым был сам Гассенди).
«Четверка» была своего рода центром сво¬
бодомыслия, где критиковалась господ¬
ствовавшая в то время метафизика и вы¬
двигались антидогматические и антисхо-
ластические идеи. Однако, причисляя Гас¬
сенди к «четверке», Б. Рошо тут же ста¬
рается отвергнуть малейшую возможность
заподозрить философа в вольнодумстве.
Б. Рошо приводит целый ряд примеров
тщательного и успешного выполнения
Гассенди-священнослужителем своего слу¬
жебного долга.
Правда, рвение, с которым погружался
Гассенди в астрономические занятия, пере¬
писка его с крупными учеными, особенно
с' Галилеем, знаменитый спор философа с
Декартом, а более всего его страстное
увлечение Эпикуром, философию которого
он считал своей собственной философией,
не раз приводят в замешательство Б. Ро¬
шо. Тогда он подбирает и группирует тек¬
сты Гассенди таким образом, чтобы за¬
маскировать прогрессивную направлен¬
ность его воззрений, завуалировать их ма¬
териалистическое содержание. Ссылаясь
на работу Гассенди, написанную против
■«Ответов» Декарта,— «Метафизическое ис¬
следование» («Disquisitio metaphysica»),
изданную Сорбиером в Амстердаме в
1644 г., Б. Рошо указывает в частности,
что Гассенди вовсе не отрицает существо¬
вания бога, а лишь не согласен с доказа¬
тельствами Декарта, солидаризируясь в
■этом вопросе с Фомой Аквинским. Однако
современники Гассенди придерживались
противоположного мнения. Убежденный
противник Галилея, астролог Морен в дли¬
тельном споре с Гассенди обвинял его в
9. «Вопросы философии» № 7.
безбожии. В своих работах «Astrologia
Gallica» и «Против эпикурейской филосо¬
фии Гассенди» (1650) Морен заявляет,
что Гассенди «погрешил против бога,
церкви и природы». Астрономические тру¬
ды и брошюры Гассенди, а также поле¬
мика с Мореном, Робертом Флуддом и,
наконец, многочисленные письма Гассенди
неопровержимо свидетельствуют о передо¬
вых взглядах философа, идущих вразрез
с учением церкви.
Но Б. Рошо, игнорируя подлинные вы¬
сказывания Гассенди и свидетельства его
современников, видит в передовом мысли¬
теле лояльного и благоразумного сына
церкви. Он не согласен с теми, «кто видит
в Гассенди двойственного человека, внешне
пунктуального чиновника религии, а
внутренне — вольнодумца, не дорожащего
спасением души» (р. 51). Рошо убеж¬
ден, что Гассенди ничего не маскировал ни
в своей жизни, ни в своих произведениях.
По его мнению, мыслитель всегда оста¬
вался верным церкви и не видел в науке
расхождения с верой.
Однако, стремясь дать объективную ха¬
рактеристику Гассенди, Б. Рошо попадает
иной раз в затруднительное положение.
Так, например, нелегко ему было объяс¬
нить, почему последними словами умираю¬
щего Гассенди, «правоверного католика» и
священнослужителя, вместо покаянных
текстов священного писания были стихи
поэта-язычника Вергилия:
Все предвосхитил я и заране в душе
все обдумал.
Просьба одна: если здесь врата
подземного царства,
Как говорят, и разливы мрачных болот
Ахеронта,
Мне дорогому навстречу отцу идти для
свиданья
Да разрешат; мне путь укажи, дверь
святую отверзни.
(Вергилий «Энеида». 1933, VI, 105).
В своем докладе о философии Гассенди
Б. Рошо сокрушается о том, что неиску¬
шенные ч'итатели в своем огромном боль¬
шинстве знакомы с Гассенди не по под¬
линникам, а по изложениям его трудов,
сделанным другими, поэтому, дескать,
широкое распространение получили «не¬
благожелательные тенденции», в результа¬
те которых Гассенди изображался как
«материалист и вольнодумец». Б. Рошо
считает, что факты, опровергающие эту
«нелестную» репутацию Гассенди, следует
искать не в его ранних произведениях, в
которых Эпикур был для него непререкае¬
мым авторитетом, а в его «Синтагме»
(«Syntagma philosophicum», 1658), свиде¬
тельствующей о том, что Гассенди во мно-

130
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
гсм освободился из-под влияния античного
материалиста.
Как известно, в эпикурейском сенсуализ¬
ме Гассенди нашел оружие для борьбы со
схоластическим вербализмом и догматиз¬
мом.
Стремление к независимости от метафи¬
зики и возвращение к здравому смыслу
должно было бы объединить Гассенди с
его великим современником Декартом, но
этого не случилось. Вместо союзников эти
мыслители стали противниками. Картези¬
анское cogito не явилось для Гассенди той
исходной непосредственной очевидностью,
из которой якобы бесспорно выводится
вся объективная реальность. Гассенди от¬
казывается принимать всерьез Декартово
сомнение, считая, что оно восстанавливает
привилегию метафизики, хотя и «новой»,
но, увы, сохраняющей все недостатки ста¬
рой. Единственно, в чем он вполне солида¬
ризируется с Декартом,— это в признании
основой познания непосредственной оче¬
видности, не нуждающейся ни в каком до¬
казательстве. Но для Гассенди эта само¬
очевидность не cogito Декарта, а сама
жизнь, природа. Познание мира надо на¬
чинать с чувственных данных и следовать
показаниям опыта, ибо опыт, по утвержде¬
нию Гассенди, есть «rerum omnium Ма-
gistra». Разум же комбинирует, сопостав¬
ляет, сравнивает, объясняет или противо¬
поставляет чувственные данные, выбирая
то, что является для нас предпочтитель¬
ным и наиболее вероятным.
«Я живу,— говорил Гассенди Мерсен-
ну,— со дня на день, не принимая ничего,
что переходит границы истинной вероят¬
ности» (р. 76).
Эти слова, говорит Б. Рошо, «с некото¬
рыми оговорками» вызывают мысль о по¬
зитивизме и даже прагматизме Гассенди.
Субъективистски истолковывая подобные
высказывания, Рошо считает их пробаби¬
лизмом; Гассенди, по его мнению, доволь¬
ствуется не истиной, строго доказанной,
рационально обоснованной, но суждения¬
ми, имеющими значение истины лишь для
нас, для нашей мысли и нашей деятельно¬
сти.
Усматривая в апелляции Гассенди к
жизни, практике вредное влияние «одно¬
стороннего материализма Лукреция»,
Б. Рошо торопится напомнить, что Гассен¬
ди признавал бессмертную душу. Воспри¬
нимающее существо не является только
материальным, чувство — это не материя.
Чтобы выбрать что-либо из множества на¬
вязываемых нам извне явлений, нам надо
иметь определенный принцип выбора. Тут-
то на помощь Гассенди приходит Прови¬
дение, которое, утверждает он, наделило
нас не только тем, что необходимо для
удовлетворения наших потребностей, но и
разумом, способным произвести выбор.
Теория «ценностей», проблема выбора,
единство с Абсолютным — все то, что яв¬
ляется предметом самых различных спе¬
куляций современной французской идеали¬
стической философии, Рошо пытается при¬
писать материалисту и сенсуалисту
XVII века.
Гассенди, безусловно, не был плоским
эмпириком, он никогда не отрицал рацио¬
налистических элементов в теории позна¬
ния. Признание им роли разума как вто¬
рого критерия истины далеко выводит
французского философа за рамки эпику¬
реизма, хотя и не делает его рационали¬
стом.
В «Philosophiae Epicuri Syntagma», 1649,
t. Ill, p. 5a, Гассенди принимает формулу
Эпикура — sensus nunquam fallitur (ощу¬
щение никогда не обманывает)—и согласно
букве эпикурейских текстов делает вывод,
что всякое чувство или ощущение должно
приниматься как первый критерий истины,
ибо оно обладает истинностью самоочевид¬
ной. Однако, анализируя ошибки восприя¬
тия, Гассенди утверждает, что разум до¬
полняет ощущение, являясь вторым крите¬
рием истины (см. «Syntagma», t. I, p. 81b).
Но, по Гассенди, второй критерий не мо¬
жет существовать без первого. Нет мысли
без образа; обе эти способности должны
существовать pari passu (одновременно).
Совершив экскурс в область теории по¬
знания Гассенди, Б. Рошо обращается к
его физике, надеясь найти в ней аргумен¬
ты, чтобы опровергнуть утверждение, что
ее автор был материалистом и атеистом.
И он их находит, так как использует те
теологические «коррективы», которые Гас¬
сенди внес в свою интерпретацию атомисти¬
ческой теории Эпикура Признавая перво¬
элементами мира неделимые материаль¬
ные атомы, Гассенди, как известно,
утверждал, что они созданы богом и
имеют различную форму и различный вес,
число их ограничено. Сталкиваясь друг с
другом в пустом пространстве, атомы сцеп¬
ляются и образуют различные тела. Источ¬
ником всякого движения, интерпретирует
Б. Рошо взгляды Гассенди, является бог;
он причина падения тел; всемирное тяго¬
тение — это импульс, сообщенный телам
богом. Поэтому, поясняет Рошо, Гассенди
и не принял эпикуровского clinamen’a —
самопроизвольного отклонения атомов — и
в «Синтагме» дает его критику.
Гассенди, утверждает Рошо, превозносит
могущество бога, распространяя его, по¬
добно апостолу Павлу, на весь мир:
«Esse et magnum Dominum, et cujus
magnitudinis non sit finis».
Бессмертие души и божественная беско¬
нечность составляют у Гассенди, по мне¬
нию Рошо, естественную ступень к морали.
Фидеизм, который присущ «стольким вели¬
ким умам», заканчивает свое сообщение
Рошо, является «доминирующей чертой и
ума Гассенди» (р. 103). Поэтому, считает
Рошо, «необходимо освободить Гассенди от
обвинения его в материализме и вольно¬
думстве, которое навлек на него Декарт»
(р. 107).
Конечно, в своих высказываниях Гассен¬
ди часто непоследователен и противоре¬
чив. В согласии с католической верой он
признает, что первопричиной всего суще¬
го является бог. Но, выдвинув этот посту¬
лат, Гассенди больше к нему не возвра¬
щается. Далее он говорит о самодвижу-
щейся, действенной во всех отношениях
материи. Деизм Гассенди является лишь
внешней оболочкой, скрызающей его ма¬

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
131
териализм. Г ассенди возродил эпикурей¬
ский материализм, и в этом его историче¬
ская заслуга.
Делом всей жизни Гассенди был не¬
устанный, кропотливый труд по восстанов¬
лению в правах материалистической систе¬
мы Эпикура.
Нельзя же умалчивать, как это делает
Б. Рошо, что Гассенди признавал матери¬
альность души, как чистой, прозрачной и
тонкой субстанции, протяженной и рас¬
сеянной по всему телу (см. Petri Gas¬
sendi «Opuscula philosophica», t. III.
Lugduni, MDCLVIII, p. 300, 400). Если
он иной раз и прибегает к помощи бога,
так ведь это мог быть и чисто формаль¬
ный прием, уступка времени.
Александр К о й р е (один из видных
представителей неотомизма) в докладе
«Ученый» ставит своей целью показать
вклад, внесенный Гассенди в науку, а так¬
же раскрыть его недостатки и слабость как
ученого. Исходя из ложного постулата, что
якобы современная наука — это «побед¬
ный реванш Платона» (р. 62), А. Койре
признается, что он хотел даже отказаться
от сообщения на такую тему, ибо Гассенди
не является, мол, большим ученым, его
нельзя поставить в один ряд не только с
Декартом, Ферма и Паскалем, но даже и
с Робервалем и Мерсенном. Ведь Гассенди
ничего не открыл, не существует ни одного
«закона Гассенди», хотя бы даже ошибоч¬
ного.
Этот ожесточенный противник Аристоте¬
ля, этот убежденный последователь Гали¬
лея, как характеризует Гассенди Койре,
чужд духу современной науки, духу ма¬
тематики, и его сенсуалистический эмпи¬
ризм мешает ему понять первенствующую
роль теории. Поэтому физика Гассенди
является исключительно качественной, ни¬
когда не выходя за рамки простого испы¬
тания, и даже не поднимается до научного
эксперимента. Но, если отбросить анахро¬
низм Гассенди и стать на уровень науки
XVII века, следует признать, заявляет
Койре, что влияние этого мыслителя было
в свое время весьма значительным и даже
распространилось на Бойля и Ньютона.
Несомненны успехи Гассенди в области
астрономии. Он наблюдал неоднократные
затмения Солнца и Луны, затмение Луной
Марса, движение Сатурна и его спутников,
прохождение Меркурия перед диском
Солнца и т. д. Известны также опыты
Гассенди над измерением скорости распро¬
странения звука. В 1641 году он осущест¬
вил в Марселе знаменитый опыт с ядром,
брошенным с высоты мачты движущегося
корабля, и написал по этому поводу трак¬
тат: «De Motu impresso a Motore trans¬
late». В этом трактате Гассенди пытается
пойти дальше Галилея и дать точную фор¬
мулировку закона инерции. Гассенди опе¬
редил Роберта Бойля в интерпретации ба¬
рометрических опытов Торричелли и Пас¬
каля (которые сам воспроизводил).
По мнению А. Койре, положению, за¬
воеванному в науке, Гассенди обязан свои¬
ми заслугами не как ученый, а как фило¬
соф. Он возродил античный атомизм и
этим способствовал разрушению «класси¬
ческой онтологии», основанной на поняти*
ях субстанции и атрибутов, потенции и
активности. Своим признанием существо¬
вания пустоты, то есть реальности чего-
то, что не является ни субстанцией, ни ат¬
рибутом, Гассенди пробивает брешь в си¬
стеме традиционных категорий схоласти¬
ческой науки XVII века. Он развивает фи¬
зику на атомической основе, наделяя атЬ-
мы .специальными чувственными качествами
(звуковые и световые атомы, атомы холода
и тепла и т. д.). В частности, признание
атомов света привело Гассенди к предвос¬
хищению корпускулярной теории света
(развитой впоследствии Ньютоном).
Заслуга Гассенди, по мнению А. Койре,
состоит в основном в том, что путем вос¬
становления и обновления античного ато¬
мизма ему удалось дать философскую
основу для дальнейшего развития науки,
которая впоследствии дала возможность
соединить то, чего не сумел соединить сам
Гассенди: физический атомизм и матема¬
тику. Соединение этих двух факторов по¬
родило, как известно, ньютонианскую си¬
стему математической физики.
В последних двух докладах — Ж- Мон-
гредьена и А. Адама — рассматривался во¬
прос о влиянии Гассенди на его современ¬
ников и философов последующих поколе¬
ний.
Влияние Гассенди распространялось как
путем его личного контакта с людьми, так
и путем распространения его произведе¬
ний. Следует отметить, указывает Жорж
Монгредьен, что разнообразные тру¬
ды Гассенди, опубликованные при его
жизни (с 1624 по 1655 год), написаны на
латинском языке, так что круг его читате¬
лей был ограничен. Только появление в
1675 году первого тома (F. Bernier «АЬ-
rege de la philosophie de M. Gassendi», Pa¬
ris, 1675), а в 1678 году восьми томов «Со¬
кращенного изложения философии Г ассен¬
ди» Франсуа Бернье на французском языке
привело к широкому распространению
идей Гассенди не только во Франции, но и
далеко за ее пределами.
Как известно, в 1645 году Гассенди был
официально назначен профессором филосо¬
фии в Коллеж де Франс. Однако много¬
численные свидетельства, собранные Мон-
гредьеном, говорят о том, что уже в пе¬
риод 1641—1642 годов Гассенди неофици¬
ально читал • курс лекций небольшому
кружку молодых интеллигентов, интересу¬
ющихся философией и наукой и группиро¬
вавшихся вокруг него.
Один из участников кружка, Дассуси,
отзывался о Г ассенди как о «большом фи¬
лософе, совершенном и законченном атеи¬
сте» (<р. 124). К этой группе принадлежал
знаменитый Сирано де Бержерак. В произ¬
ведениях Сирано, в частности его «Путе¬
шествии на Луну» (1657), имеются много¬
численные намеки на идеи Гассенди.
Можно предположить, что в этот кру¬
жок входил и издатель Сирано де Берже¬
рака Лебре. Весьма вероятно, что к этой
группе примыкал и Мольер, о жизни и
деятельности которого в 1640—1642 годах
ничего не известно, кроме того, что он за¬
нимался правом. Возможно, что Мольер,

132
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
еще в Коллеже будучи знаком с Шапелем и
Бернье, мог войти при их содействии в
кружок Гассенди. Об этом имеется лишь
одно свидетельство Гримаре, первого био¬
графа Мольера, который в 1705 году писал,
что Ф. Люллье «ничего не жалел, чтобы
дать блестящее образование Шапелю, да¬
же выбрал ему такого знаменитого воспи¬
тателя, как Гассенди, который, заметив в
Мольере рвение и проницательность, необ¬
ходимую для занятий философией, обучал
его вместе с Шапелем и Бернье» (р. 128).
В произведениях Мольера можно обна¬
ружить влияние гассендизма. В «Браке
поневоле» педант Марфириус издевается
над картезианским сомнением; в «Ученых
женщинах» карикатурно излагается про¬
блема связи души и тела в трактовке Де¬
карта; в «Мнимом больном» насмешки над
схоластикой удивительно напоминают
«Упражнения против аристотеликов». Не
надо также забывать, что Мольер сделал
перевод Лукреция (который потерян), а
Лукреций был одним из излюбленных ав¬
торов Гассенди.
Широко распространяли идеи и труды
Гассенди его старые друзья: Пейреск, Ша-
пелен, Сорбиер, Мерсенн, Ле Вейе (отец),
Ноде, Диодати, Ги Патэн, братья Дюпюи
(издатели его произведений) и другие. Пе¬
реписка Шапелена показывает, что еще в
1660 году, пять лет спустя после смерти
Гассенди, в Париже существовал антикар-
тезианский, гассендистский центр, группи¬
ровавшийся вокруг Шапелена. В него вхо¬
дили Ля Мот Ле Вейе, Кюро де ля Шамбр,
Бернье, Карель де Сент-Гард, Гюэ, акаде¬
мик Шарпантье и другие.
В развернувшейся по докладу Монгре-
дьена дискуссии было указано (Берр),
что Гассенди, будучи профессором Коллеж
де Франс, у входа в который впоследствии
был установлен его бюст, имел обширную
аудиторию, на которую, несомненно, ока¬
зывал влияние. Берр указал также, что
стоит упомянуть историка Тамизея де Лар-
рок и секретаря Гассенди Ля Потери, ко¬
торый занимался публикацией трудов фи¬
лософа. Необходимо отметить и перепис¬
ку Гассенди с Галилеем и с Кеплером
(Рошо). Жако рассказал о влиянии Г ас¬
сенди на английских мыслителей, в частно¬
сти на Гоббса.
Антуан Адам сообщил о влиянии Гас¬
сенди на последующие поколения фило¬
софов. Он выделяет три основных аспекта:
1. Роль гассендизма в распространении
атомистической теории.
Ссылаясь на показания Пьера Бейля,
Адам указывает, что если в начале
XVII века отрицание пустоты (картезиан¬
ская физика) было официально признано,
то во второй половине XVII в. признание
пустоты (то есть гассендистская физика)
мало-помалу завоевывает утерянное поло¬
жение. Гюйгенс использует пустоту для
объяснения причины тяготения; Р. Бойль,
а затем и Ньютон высказываются за пу¬
стое пространство, считая, что картезиан¬
ская теория несовместима с законом все¬
мирного тяготения.
2. Влияние Гассенди на разработку про¬
блемы инертности или активности материи.
Позиция Гассенди в этом вопросе ясна:
«Materiam non inertem, sed actuosam esse»
(p. 161). В противоположность Б. Рошо.
подчеркивавшему фидеизм Гассенди,
А. Адам раскрывает материалистическую
концепцию философа. Атом, по Гассен¬
ди,— причина своего собственного движе¬
ния, а движение — неотъемлемая часть его
сущности. Атомы не только активны, но
им присуща и чувствительность. Система
Гассенди, говорит Адам,— это жизненный
динамизм. Этот аспект гассендизма был
затронут в связи с полемикой, развернув¬
шейся вокруг вопроса о душе животных.
Одну точку зрения отстаивали картезиан¬
цы, отрицавшие, как известно, наличие ду¬
ши у животных, а другую защищали гас-
сендисты: Менжо, Дю Гамель (выступив¬
ший с двумя работами: «О человеческом
уме», 1672 г., и «Об одушевленном теле»,
1673 г.) и Гийом Лами, опубликовавший в
1669 году работу «О началах вещей» «De
princi piis rerum»), которая обрушивается
на аристотелизм и картезианство.
Идеи атомизма Гассенди (а не Демо¬
крита и Эпикура), по мнению Адама, за¬
имствует в своих ранних произведениях
Лейбниц (активность бытия, всеобщая
одушевленность монад).
Что касается Локка, то сходство его
основных положений с формулировками
Гассенди поразительно, особенно когда
Локк говорит о способности материи мыс¬
лить.
3. Третий аспект касается философии
морали.
В парижском обществе 40-х годов
XVII — начала XVIII века авторитетным
источником по вопросам морали считался
Эпикур; теснейшим образом с эпикуреиз¬
мом была связана этика Гассенди. В цент¬
ре духовной жизни культурного общества
Франции были в то время проблемы гума¬
низма, критерия истины, верности тради¬
циям, оснований науки, вопросы соотноше¬
ния разума и веры. Во всех этих вопросах
гассендизм, как правило, противопоставь
ляется картезианству.
По докладу Адама развернулась ожив¬
ленная дискуссия. Было указано, что меж¬
ду «Очерками» Бернье и подлинным тек¬
стом Гассенди имеются большие расхож¬
дения, и это необходимо иметь в виду. В
частности, выражение «душа мира», на ко¬
тором останавливается Бернье, не являет¬
ся термином самого Гассенди. Употребляя
его, Гассенди ссылается на других фило¬
софов, в частности на стоиков. Отмечалось,
что недостаточно широкая популярность
Гассенди объясняется не только незнанием
латинского языка, на котором он писал,
но и исключительной скромностью автора.
Идеи его распространялись, но имя часто
не упоминалось.
А. Койре считает, что гассендизму
приписывают слишком многое: все то, что
не является картезианством, квалифици¬
руется как гассендизм. Это неверно, ибо в
то время имелось много других течений.
Очень часто гассендистскому влиянию
приписывают то, что принадлежит Пьеру
Бейлю.
По мнению Койре, наиболее реальный и

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
133
важный вклад Гассенди в развитие нау-
ки это его влияние на Роберта Бойля. А
через Бойля влияние Гассенди распростра¬
нилось в Англии, и его идеи стали извест¬
ны Ньютону. Среди ученых того времени
большой бой шел по .вопросу о пустом про¬
странстве: признающие пустоту считались
гаосендистамм, отрицающие ее — сторонни¬
ками Декарта.
Следует сказать, что гассендистский ато¬
мизм в ходе истории трансформировался.
Дгомы Бойля — это уже не наделенные
специфическими качествами атомы Гассен¬
ди. А атомистическая концепция Ньютона,
хотя и сохранила свойственный науке
XVIII века механистический характер, но в
своих основных выводах уже содержит ту
теорию вещества, которая послужила осно¬
вой развития современной атомистики.
Что касается Лейбница, то его витализм,
по мнению А. Койре, заимствован не у
Гассенди, а скорее у Бернье.
Было также отмечено (т-11е Делорм)
влияние Гассенди на Пьера Бейля и Фон-
тенелля, которого обычно считают верным
картезианцем, хотя во многих пунктах он
гораздо ближе идеям Гассенди. Делорм
добавила, что свидетельством признания
Гассенди великим ученым является книга
(автор которой до сих пор не уточнен),
вышедшая в Париже в 1726 году, «По¬
хвальные слова и характеристики филосо¬
фов, наиболее знаменитых от рождения
Иисуса Христа до настоящего времени»
(«Eloges et Caracteres des Philosophies^ les
plus celebres, depuis la naissance de Jesus-
Christ jusqu’a present»), где наряду с Де¬
картом, Паскалем, Мальбраншем и Лейб¬
ницем восхваляется и Гассенди.
Книга «Пьер Гассенди. Его жизнь и
творчество» характерна для современной
Франции. Она показывает, как философы
различных школ интерпретируют и исполь¬
зуют философские учения прошлого. Осве¬
щение философии Гассенди в докладах
Бернара Рошо и Александра Койре, по
существу, противоположно оценке филосо¬
фа, данной в высказываниях Антуана Ада¬
ма и Жоржа Монгредьена. Если первые
акцентируют внимание на тех высказыва¬
ниях Гассенди, которые согласуются с ка¬
толицизмом, видят в его взглядах зачатки
позитивизма, прагматизма и даже фено¬
менализма, то вторые подчеркивают исто¬
рическое значение атомистической теории
Гассенди и раскрывают прогрессивные
стороны его деятельности.
Передовая философская и общественная
мысль всего мира расценивает Гассенди,
несмотря на его известную непоследова¬
тельность и целый ряд теологических ого¬
ворок, как одного из тех передовых мыс¬
лителей XVII века, которые заложили
основы научного мировоззрения и новой
философии.
Т. А. САХАРОВА
О книге Э. Альбрехта «Отношение теории
познания, логики и языка»
ERHARD ALBRECHT. Die Beziehungen von Erkenntnistheorie, Logik und Sprache. Veb
Max Niemeyer Verlag, Halle, 1956, 152 S.
Д-р Эрхард Альбрехт, профессор универ¬
ситета в Грейфсвальде (ГДР),— автор ря¬
да работ по проблемам гносеологии. Мы
имеем в виду прежде всего вышедшие в
1949 г. работы: «К критике домарксистской
теории познания» и «Изложение и критика
основных теоретико-познавательных вопро¬
сов, понимания причинности и этики неопо¬
зитивизма», а также ряд статей в «Deutsche
Zeitschrift fur Philosophie». В этих работах
он в процессе критического исследования
теоретико-познавательных взглядов до¬
марксистских мыслителей и буржуазных
философов эпохи империализма подверг
анализу некоторые качественные особен¬
ности марксистской теории познания.
Во введении к своей новой книге «Отно¬
шение теории познания, логики и языка»
проф. Альбрехт подчеркивает неразрыв¬
ность связи философии и конкретных наук,
опровергает как позитивистское умаление
роли философии, так и натурфилософское
возведение ее в ранг «науки наук».
Содержание вопроса о связи теории по¬
знания с логикой и языком, цель работы
над этой проблемой автор видит в том,
чтобы с позиций марксистской философии
«обосновать значение логических законов и
объяснить происхождение, возникновение
логического» (S. 13).
Необходимо отметить, что исследование
специфики логических форм и их научной
ценности считают своей основной задачей
неокантианцы и неопозитивисты, феномено¬
логи и имманенты и т. п. Каждая из этих
школ претендует на то, что именно ее
принцип и метод дает единственно правиль¬
ное решение вопроса, позволяющее устано¬
вить действительную связь логики с наукой.
Книга Альбрехта интересна тем, что мар¬
ксистское понимание значения гносеологии
для конкретного и глубокого познания
сущности и происхождения логических и
языковых форм не только отграничивается
от самых различных идеалистических попы¬
ток интерпретации логического, но и слу¬
жит основой для опровержения взглядов
буржуазных философов. эпохи империализ¬
ма. Исследуемый Альбрехтом вопрос яв¬
ляется одним из наиболее сложных и ак¬

134
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
туальных. Его научное разрешение необхо¬
димо для того, чтобы указать направление
дальнейшего плодотворного развития логи¬
ки и теории познания.
А.втор отнюдь не претендует на то, чтобы
в этой небольшой по объему работе рас¬
смотреть проблему всесторонне. Данное ис¬
следование преследует цель дать общую
характеристику значения марксистско-ле¬
нинской теории отражения для определения
сущности формально-логических законов и
форм, для понимания связи мышления и
языка.
Альбрехт не ставит перед собой задачу
конкретного гносеологического анализа ло¬
гики и языка. Это в значительной мере
определило тот факт, что книга «Отноше¬
ние теории познания, логики и языка» пред¬
ставляет собой введение в проблему, ма¬
териал для ее разрешения, выяснение на¬
правлений, по которым должна проводиться
работа над темой.
Первая глава книги посвящена выясне¬
нию связи логики и гносеологии, роли по¬
следней в обосновании значения и сферы
применения логических законов. Речь идет
о тех логических формах, которые склады¬
ваются в процессе человеческого познания
и затем составляют предмет изучения фор¬
мальной логики. Автор справедливо отме¬
чает, что исследования о значимости логи¬
ческих законов уже со времен Аристотеля
стали занимать большое место в филосо¬
фии (S. 17). Формальная логика в ее совре¬
менном виде, по мнению проф. Альбрехта,
«находит в учении о категориях и теории
отражения марксистского философского ма¬
териализма свой истинный общефилософ¬
ский фундамент» (S. 18).
Связь логики и гносеологии неразрывна.
С одной стороны, формальная логика имеет
значение для всех без исключения наук, в
том числе и для теории познания. С дру¬
гой стороны, только теория отражения мо¬
жет ответить на вопрос о сущности ло¬
гических законов и форм (S. 17).
С позиций марксистско-ленинской теории
отражения проф. Альбрехт критикует раз¬
личные точки зрения в вопросе о характе¬
ре познания, о характере отношения по¬
знающего субъекта к объекту.
Учения Фомы Аквинского, Больцано, Гус¬
серля и других связаны, как подчеркивает
автор, с «освобождением» истины от отно¬
шения к мышлению человека вообще. Не
может быть никакой «истины в себе», не¬
зависимо от познания, ибо сама истина есть
результат сложного процесса отражения
действительности в сознании общественного
человека.
Нельзя не согласиться с тем, что недопу¬
стимо, как это делают «психологисты»,
отождествлять законы логики с «естествен¬
ными законами» мышления, изучаемыми
психологией. Автор считает, что подобное
отождествление «основывается на ошибоч¬
ной идентификации психологически-обу-
словленного возникновения в нашем мозгу
логических законов (как продуктов взаимо¬
связи первой и второй сигнальной систем)
с объективной значимостью этих законов»
(SS. 27—28).
Противники марксистской философии, ис¬
кажая смысл теории отражения, приписы¬
вают ей вульгарно-механистическое (в духе
психологизма) понимание сознания и его
форм. Наиболее часто можно встретить по¬
добную критику марксистской гносеологии
у представителей таких направлений, как
неокантианство, неопозитивизм, феномено¬
логия— у философов школ, претендующих
на полное ниспровержение психологизма и
субъективизма, но зачастую не выходящих
за пределы аналогичных психологистиче¬
ских заблуждений.
Во второй главе («Критика психологизма
и логицизма в логике») автор показывает,
что именно шумная, широко разрекламиро¬
ванная борьба с психологизмом, глашатая¬
ми которой считали себя неокантианцы,
имманенты и особенно Гуссерль и его по¬
следователи, вскрыла всю несостоятель¬
ность и противоречивость теорий самих
«критиков».
Автор правильно отмечает, что психоло¬
гизм в логике возникает только на основе
«насквозь субъект<изистской теории позна¬
ния, отделения познания от объекта». Ни
Шуппе, ни Наторп, ни Гуссерль не могут
преодолеть психологизм, ибо в основе их
учений лежит субъективистская трактовка
отношения сознания к предмету. Особенно
убедительно м подробно д-р Альбрехт пока¬
зывает это на примере феноменологии
Э. Гуссерля, вскрывая субъективно-идеали¬
стическую ограниченность гуссерлианского
критерия истины какого-либо закона или
положения как «переживания» его очевид¬
ности (S. 61 и др.).
Во второй главе подвергается критике
и другая характерная особенность совре¬
менных философских теорий — попытка
оторвать логику и гносеологию от истории
познания. Автор подчеркивает, что всякая
теория предмета, в том числе и теория со¬
знания. есть продукт исторический. Поло¬
жительной стороной книги является и то,
что противоположная крайность — превра¬
щение теории вообще, теории позвания в
частности, в простую регистрацию эмпири¬
чески наблюдаемых и отмеченных в истории
случаев — отвергается как вульгарная, не
соответствующая высокому научному уров¬
ню марксистско-ленинской теории отраже¬
ния (см. S. 47).
Это тем более дает возможность автору
выступить против современных «противни¬
ков всякой историчности», которые «сме¬
шивают последнюю с простым эмпириз¬
мом» и хотят «устранить не только историч¬
ность форм, но и историчность содержания»
(S. 47). Возникающему на этой основе раз¬
рыву «наук о фактах» и «наук о сущно¬
стях», наук теоретических и исторически-
эмпирических, особенно характерному для
феноменологии, неокантианскому отрыву
общественных наук от естественных проти¬
вопоставляется устанавливаемая теорией
отражения необходимость неразрывной свя¬
зи философии и наук, наук «теоретических»
и наук «практических», «приклад¬
ных» и т. п
Проф. Альбрехт подвергает критике и
характерную для «логицизма» теорию

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
135
«конституирования» предмета и «видов
предметностей» в процессе познания. По¬
добного рода теории представляют собою
новое издание и усугубление кантовского
априоризма, возникающее на основе от¬
деления сознания от объекта, упрощения
многогранного процесса отражения действи¬
тельности. Но автор прав, когда говорит,
что для полного и плодотворного ниспро¬
вержения априоризма далеко не достаточно
отдельных естественнонаучных примеров,
тем более что авторы новейших априористи¬
ческих теорий оперируют огромным и слож¬
ным научным материалом (S. 81). Для это¬
го необходимо, как пишет Альбрехт, ис¬
следование, вытекающее «из единства тео¬
рии познания, исторического материализма
и отдельных наук» (SS. 81—82).
В третьей главе автор останавливается на
вопросе о значении изучения языка для
выяснения процесса возникновения поня¬
тий, для объяснения отношения языка и
мышления (см. S. 86).
Действительно, для марксистско-ленин¬
ской гносеологии, изучающей возникнове¬
ние, развитие знания и формирование на¬
учных понятий, языковый материал имеет
неоценимое значение. В частности, наблю¬
дения над особенностями языка отставших
в своем развитии народов подтверждают
важнейший марксистский тезис о форми¬
ровании мышления в связи с трудовой де¬
ятельностью человека.
«Грамматика и словарный состав,— пи¬
шет Альбрехт,— которые создавались на¬
родом в течение столетий, отражают раз¬
витие познания человека и указывают на
тесную связь языка и мышления»
(SS. 89—90).
Язык, в частности, язык народов, находя¬
щихся на низших ступенях развития, как
это показано в исследовании Альбрехта,
указывает на особенности, этапы формиро¬
вания понятий. Так, автор выясняет, в ка¬
кой связи с развитием мышления находится
«конкретность», «наглядность», малая
степень обобщенности, а следовательно,
большая сложность языковых форм сла¬
боразвитых народов. В главе уделяется
внимание формам выражения в языке
эмоциональной окраски мыслей человека
и т. п.
Автор строит свои доказательства суще¬
ствования неразрывной связи языка и
мышления на прочном научном фундаменте,
Поэтому особенно убедительна его критика
расторжения этой связи семантиками и кри¬
тика положения К- Ясперса о невозможно¬
сти научно объяснить возникновение
языка.
В четвертой главе доказывается неиден-
тичность языка, грамматики и логики.
Книга Альбрехта не свободна и от ряда
существенных недостатков. На некоторые
из них указал в своей рецензии И. Кучера
(см. «Filosoficky casopis». Ceskoslovenska
academic ved, 1958, № 1).
На наш взгляд, целесообразно было бы
при обосновании значения гносеологии для
установления происхождения и сущности
логических законов четко определить раз¬
личные аспекты исследования и отграни¬
чить проблемы гносеологического анализа
формальной логики от исследования специ¬
фики диалектической логики. Отсутствие
этого различения приводит автора к неко¬
торой непоследовательности, а подчас и к
смешению различных аспектов проблемы.
Рассматривая вопрос о понимании кри¬
терия истины Гуссерлем, неопозитивистами
и прагматистами, Альбрехт упоминает о
марксистском понимании практики как кри¬
терия истинности познания. В книге опро¬
вергаются и идеалистические, вульгарные,
механистические интерпретации практиче¬
ской деятельности человека. Но при рас¬
шифровке марксистского понятия практики
автор ограничивается приведением некото¬
рых общих положений о многосторонности
человеческой практики и т. п. Обычному
же для современного философского идеа¬
лизма отрыву сознания, отрыву философии
не только от материального бытия, но даже
от эмпирического и научного мышления
необходимо было противопоставить глубо¬
кий, основанный на историко-философском
и историко-научном материале марксист¬
ский анализ сущности практики как осно¬
вы познания и как критерия истинности.
В целом работа проф. Альбрехта пред¬
ставляет положительное явление в маркси¬
стской литературе. Она помогает разобла¬
чению антинаучной сущности идеалистиче¬
ской трактовки гносеологических проблем
и содержит ценный материал для даль¬
нейшей диалектико-материалистической
разработки проблем гносеологии, логики
и языка.
Н. В. МОТРОШИЛОВА
«Должны ли люди голодать?»
Jacob OSER. Must Men Starve. The Maltusian Controversy. London, 1956, 331 p.
Так называется изданная в Лондоне кни¬
га ассистента профессора экономики Хар¬
пер колледжа Нью-Йоркского университе¬
та Джекоба Озера.
Джекоб Озер не марксист, скорее всего
его можно охарактеризовать как прогрес¬
сивного ученого, придерживающегося ради¬
кальных взглядов. Осторожность либерала
побуждает Озера в одних случаях воздер¬
живаться от «социально опасных» выводов,
в других — лишать их политической заост¬
ренности. При всем этом исследование
Озера — плод серьезной научной работы,
добросовестного, объективного изучения

136
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
фактов, что выгодно отличает его труд от
значительной массы посвященной социаль¬
ным проблемам книжной продукции в ка¬
питалистических странах.
Книга Озера посвящена исследованию
проблемы нищеты. «Более двух третей ми¬
рового населения, насчитывающего 2 600
млн. человек, не получают пищи в доста¬
точном количестве,— пишет автор.— Более
половины из этих недоедающих людей
фактически умирают от голода, получая
менее 2 ООО калорий на человека в день...
Источником мучений людей в течение всей
их жизни служат не только голода-
«ие, но также страшные болезни... Сот¬
ни тысяч людей фактически бездомны, и
миллионы живут в лачугах худшего типа»
(стр. 18).
Мальтузианцы ищут причины нищеты в
«перенаселенности» земного шара. Джекоб
Озер категорически с ними не согласен.
Его книга — обстоятельная, аргументиро¬
ванная критика мальтузианства.
Опираясь на данные статистики, Джекоб
Озер показывает несостоятельность мальту¬
зианского тезиса об обратно пропорцио¬
нальной зависимости уровня жизни населе¬
ния от его роста. Если бы этот тезис был
верен, совершенно невозможно было бы
объяснить, почему, например, Африка с
характерным для нее медленным ростом
населения имеет низкий жизненный уро-
вень. Плотность населения в Индонезии в
6 раз ниже, чем в Нидерландах, однако по
среднему доходу на душу населения Ни¬
дерланды превосходят Индонезию в
5,5 раза. В Кении плотность населения в
21 раз ниже, чем в Англии, в то же время
доход на душу населения в первой из этих
стран почти в 16 раз меньше, чем во вто¬
рой. Средний доход на душу населения в
Боливии в 35 раз меньше, чем в Соединен¬
ных Штатах, а по плотности населения Бо¬
ливия уступает США почти в 7 раз.
Уровень жизни, пишет автор, определяет¬
ся не законом Мальтуса, а такими факто¬
рами, как душевое энергопотребление,
удельный вес лиц, не занятых в сельском
хозяйстве, густота железнодорожной сети
и т. п., короче говоря, индустриальным раз¬
витием страны.
Англия превосходит свою колонию Уган¬
да по густоте железнодорожной сети в
43 раза, а по потреблению энергии на ду¬
шу населения в 50 раз. В Бельгии густота
железнодорожной сети в 80 раз, а душевое
энергопотребление в 30 раз выше, чем в
Бельгийском Конго. Именно эти показатели
индустриального развития объясняют тот
факт, что средний доход на душу населе¬
ния в Уганде в 15 раз ниже, чем в Анг¬
лии, а в Бельгии в 10 раз выше, чем в Бель¬
гийском Конго.
Для доказательства своей теории маль¬
тузианцы ссылаются на так называемый
закон убывающего плодородия поч'вы. Дже¬
коб Озер показывает, что этот закон пред¬
ставляет собой «статичную концепцию, кон¬
цепцию вне времени» (стр. 77). В мире, где
происходит непрерывный технический про¬
гресс, закон убывающего плодородия поч¬
вы не действует. Иначе нельзя было бы
объяснить тот факт, что сельскохозяй¬
ственная продукция с 1 акра земли и на
1 час труда все более возрастает.
Мальтузианцы утверждают, что произ¬
водство продовольствия не поспевает за
ростом населения. Но как можно совме¬
стить это утверждение с тем фактом, что
многие страны ограничивают производство
продовольствия, уничтожают продовольст¬
венные запасы?
В период 1949—1954 годов в США
действовало 27 программ по ограничению
продажи фермерских продуктов. К 1955 го¬
ду американское правительство навязало
фермерам программы принудительного со¬
кращения посевных площадей пшеницы,
хлопка, табака, риса и земляного ореха.
В соответствии с этими программами в
1955 году по сравнению с 1953 годом по¬
севные площади под пшеницей сократились
на 30, а под хлопком — на 27 процентов.
Автор приводит многочисленные приме¬
ры уничтожения сельскохозяйственной про¬
дукции в США и других странах. Газета
«Нью-Йорк тайме», например, сообщала в
мае 1953 года, что в одном из складов в
графстве Саффолк (США, штат Лонг Ай-
лэнд) гниют 300 тысяч бушелей картофе¬
ля, не находящего сбыта. В это же вре¬
мя, по сообщению газеты «Уолл-стрит
джорнэл», в Южном Техасе было перепа¬
хано 8 000 акров полей с урожаем лука.
Во Франции в 1935 году виноградарям,
разрушившим свои виноградники и давшим
обязательство не восстанавливать их в те¬
чение 30 лет, правительство выплачивало
до 2 800 франков за акр; в результате к
концу года площадь под виноградниками
сократилась на 75 тысяч акров. В Дании в
1933—1937 годах было зарезано 483 тыся¬
чи голов крупного рогатого скота с целью
использования в качестве удобрений или
корма для животных. В Бразилии в период
1931 —1942 годов было сожжено почти
77 миллионов мешков кофе.
Когда развитые страны уничтожают про¬
довольственные продукты или сокращают
их производство, они, отмечает автор, на¬
носят вред не только себе, но и слабораз¬
витым странам, которые могли бы импор¬
тировать это продовольствие. Они тем са¬
мым обостряют мировую проблему голода
и нищеты, причины которых автор видит
не в каком-то «злом законе природы» или
«неблагоразумном размножении человека»,
а в «порочных социальных отношениях, а
также политических и экономических ин¬
ститутах» (стр. 67).
Один из широко распространенных тези¬
сов мальтузианцев состоит в том, что вой¬
ны являются результатом нищеты, резуль¬
татом «давления населения» на продо¬
вольственные ресурсы. Озер показывает,
что этот тезис находится в полном проти¬
воречии с действительностью: ведь именно
богатые страны Западной Европы вели
беспрерывные войны против бедных стран
Азии, Африки и Латинской Америки.
Но если нищета не является причиной
войн, то не менее абсурдно утверждение
мальтузианцев о том, что войны служат
средством ликвидации нищеты. По подсче¬
там автора, расходы на войны и подготов¬

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
137
ку к ним в период 1914—1954 годов, а так¬
же потери материальных ценностей во
время двух мировых войн составили во
всем мире около 2 511 400 миллионов долла¬
ров (эта цифра не включает потери про¬
мышленной и сельскохозяйственной про¬
дукции вследствие нарушения нормального
хода экономического развития в период
войн). Эта колоссальная сумма могла быть
использована производительно, для подъе¬
ма жизненного уровня народов.
«Война, не будучи результатом нищеты,
является одной из глубочайших причин
нищеты, которую когда-либо испытывало
человечество» (стр. 107).
Наиболее значительное место в книге
Джекоба Озера занимает исследование
экономических проблем слаборазвитых
стран Африки, Азии и Латинской Америки.
Острейшей проблемой в этих странах яв¬
ляется аграрный вопрос. В результате не¬
прикрытого грабежа европейскими колони¬
заторами туземного населения Африки
здесь сложилась система крайне неравно¬
мерного распределения земельной площади.
На одном полюсе — узкая прослойка белых,
сконцентрировавших в своих руках колос¬
сальные земельные богатства, на дру¬
гом — многочисленная армия туземных
крестьян, задыхающихся от малоземелья.
В Кении, например, в 1952 году на каждо¬
го белого приходилось 320 акров лучшей
земли, а на каждого туземца только 6 ак¬
ров худшей земли (стр. 114). Такое же
положение имеет место в Южно-Африкан¬
ском Союзе, Юго-Западной Африке, Уган¬
де, Южной Родезии, Алжире, Камеруне и
других странах Африки.
Действующие в этих странах законы еще
более усугубляют тяжелое положение мест¬
ного крестьянства. В Кении туземные арен¬
даторы могут возделывать на своих участ¬
ках только культуры, навязанные им евро¬
пейцами, закон запрещает арендаторам вы¬
плачивать ренту в деньгах или натурой,
они обязаны в составе всей семьи отрабо¬
тать 180 дней в году на участке своего хо¬
зяина. В Южно-Африканском Союзе, как и
в других африканских странах, арендатора
могут согнать с земли, не уплатив ему
никакой компенсации за труд, вложенный
в арендованный участок (стр. 114—115).
Все это позволяет автору сделать вывод,
что система землевладения в Африке яв¬
ляется «одной из главных причин нищеты
на этом континенте» (стр. 121).
В аналогичном положении находятся
слаборазвитые страны Азии и Латинской
Америки.
В качестве главного средства решения
аграрного вопроса в слаборазвитых стра¬
нах автор рекомендует земельную реформу.
Реформа предполагает конфискацию земли
у крупных собственников и передачу ее
крестьянам. За пользование землей кре¬
стьяне должны будут платить умеренную
ренту государству, которое получит, таким
образом, средства для индустриализации
страны. Земельная реформа должна также
предусматривать целый комплекс других
мероприятий: объединение мелких земель¬
ных участков, справедливое распределение
новых земель, проведение справедливой на¬
логовой политики, поощрение кооперативов,
помощь правительства фермерам и т. д.
(стр. 158). Кроме того, должно быть огра¬
ничено право купли, продажи и дробления
земельных участков.
«К несчастью,— пишет автор,— сущест¬
вующие мощные политические силы nPej
пятствуют решению этой экономической
проблемы. Коренной вопрос заключается в
том, будут ли крупные земельные собст¬
венники противодействовать настоятельной
необходимости провести земельную рефор¬
му до тех пор, пока не будет слишком
поздно осуществить ее мирным и справед¬
ливым путем?» (стр. 159—160).
Чтобы избавиться от нищеты и добить¬
ся подъема жизненного уровня населения,
слаборазвитым странам необходима также,
подчеркивает автор, энергичная политика
индустриализации. Индустриализация по¬
зволит резко увеличить продуктивность
сельского хозяйства, оснащенного совре¬
менной техникой.
Автор подвергает критике утверждения
о том, что слаборазвитые страны не обла¬
дают достаточными ресурсами или способ¬
ностью провести индустриализацию. Он
показывает, какими гигантскими естест¬
венными богатствами обладают эти страны.
Выдвинутая автором программа индуст¬
риализации предусматривает протекцио¬
нистские тарифы для защиты молодой
местной промышленности, ограничение при¬
былей посредством прогрессивного налого¬
обложения, введение минимума заработной
платы и установление твердых низких цеи
на товары массового потребления с целью
развития внутреннего рынка, поощрение
развития определенных, наиболее важных
для данной страны отраслей промышлен¬
ности, межправительственные займы или
займы ООН на льготных условиях, орга¬
низуемые правительством общественные ра¬
боты для строительства дорог, каналов,
дамб и т. п. (стр. 227—232).
На пути индустриализации слаборазви¬
тых стран стоят, однако, империалистиче¬
ские государства, прежде всего США и
Англия. На большом фактическом мате¬
риале в книге показывается, как амери¬
канская и английская тарифная полити¬
ка препятствует импорту полуфабрикатов
и готовой продукции, способствует превра¬
щению слаборазвитых стран в аграрно¬
сырьевые придатки империалистических
держав.
Экономическая и политическая отста¬
лость слаборазвитых стран создает для
иностранных монополий поистине райские
возможности наживы.
50 миллионов долларов, вложенные с
1928 года «Анаконда коппер компани» в
рудники близ Протериллоса (Чили), при¬
несли этой компании 177 миллионов дол¬
ларов прибыли (стр. 206). Выплаты диви¬
дендов английской компании «Ашанти го-
улдфилс корпорейшн», арендующей терри¬
тории бывшей английской колонии Золотой
Берег, в период 1898—1953 годов ежегод¬
но в среднем составляли 224,3% на перво¬
начально вложенный капитал. Ее акции с
номиналом 4 шиллинга каждая в 1953 го¬
ду продавались по 226 шиллингов. Бель¬

138
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
гийская компания «Юньон миньер дю От
Катанга» в одном только 1952 году получи¬
ла 60 миллионов долларов прибыли
(стр. 209). Такие баснословные прибыли по¬
лучены, как показывает автор, за счет бес¬
пощадной эксплуатации туземных рабочих,
несущих на себе оковы полурабского при¬
нудительного труда. Обогащению иност¬
ранных монополий и обнищанию трудя¬
щихся слаборазвитых стран способствует
также существующая в них система нало¬
гообложения.
Обширный фактический материал, при¬
веденный в книге, неопровержимо доказы¬
вает, что причина потрясающей нищеты на¬
родов слаборазвитых стран Африки, Азии
и Латинской Америки лежит не в мифи¬
ческой «перенаселенности», а в социально-
экономических условиях, существующих
при империалистическом господстве.
В заключительном разделе книги автор
показывает, что, используя известные агро¬
технические методы (удобрение, ирригация,
дренаж, севообороты и т. п.), можно вдвое
увеличить урожай с обрабатываемых ныне
площадей. Кроме того, следует учесть, что
из 52 миллионов квадратных миль общей
земельной площади в настоящее время ис¬
пользуется 2,3 миллиарда акров, или
7 процентов. Обрабатываемая площадь, по
мнению автора, легко может быть увели¬
чена на 1,5 миллиарда акров. «В общей
сложности, применяя известные методы, мы
можем производить по крайней мере в
3,2 раза больше продовольствия, чем нам
сейчас дает земля» (стр. 239—240).
Еще более захватывающие перспективы
открывает перед человеком будущее. По¬
ставив себе на службу атомную и солнеч¬
ную энергию, используя неисчерпаемые бо¬
гатства океана, широко внедряя в пищевую
промышленность достижения химии, чело¬
вечество может добиться безграничного
роста производства продовольственных про¬
дуктов.
«Кто осмелится сказать, что мы достигли
предела научных и технических достиже¬
ний?— пишет автор.— Настанет день, ко¬
гда мы сможем повернуть реки Африки на
север, чтобы оросить Сахару и сделать
местный климат более влажным. Мы не
только сможем вызывать дождь в засуш¬
ливых районах, конденсируя влагу или из¬
меняя долю солнечной энергии, отражаемой
землей, но и предотвращать выпадение
дождя в чрезмерно влажных районах. Мы
сможем контролировать температуру, так
же как и дождь» (стр. 284).
Выше уже отмечалось, что на рецензи¬
руемой книге лежит печать либеральных
взглядов ее автора. Отмечая, что причины
бедствий народных масс в странах капи¬
тализма коренятся в «порочных социаль¬
ных отношениях», автор не дает ответа на
вопрос, почему и каким образом социаль¬
ные, производственные отношения при ка¬
питализме неизбежно порождают нищету
и безработицу. Критикуя грабительскую
колониальную политику империалистиче¬
ских держав, Джекоб Озер не вскрывает
корней этой политики, не показывает в до¬
статочной мере, какие силы заинтересова¬
ны в ее проведении. Не показывает автор
и тех оил в слаборазвитых странах, которые
уже сейчас выступают против засилья ино¬
странных монополий, за национальную не¬
зависимость и подлинный экономический
прогресс. Рекомендации свои Озер делает
большей частью без учета того, насколько
реально их осуществление в конкретных
социально-политических условиях.
В ряде случаев автор не находит ничего
лучшего, как рекламировать «государство
народного благосостояния», которое якобы
существует в Соединенных Штатах, амери¬
канскую систему налогообложения и т. п.
Ликвидацию голода, нищеты и безработи¬
цы автор не мыслит иначе, как в рамках
капиталистического строя.
Однако определяющим при общей оцен¬
ке книги является то обстоятельство, что
исследование Джекоба Озера представляет
собой обличительный документ, разобла¬
чающий империалистическую систему на¬
силия и грабежа и показывающий лживость
человеконенавистнических мальтузианских
теорий.
Л. А. ДНЕПРОВ
Апология фидеизма
FR. COPLESTON. Contemporary Philosophy. Studies on Logikal Positivism and
Existentialism. London. 1956. 230 d.
Фредерик Коплстон — автор ряда работ
по истории философии, в том числе о Ниц¬
ше, Шопенгауэре, Фоме Аквинском. Копл¬
стон— католик, принявший католичество
уже будучи взрослым, имеет духовный сан,
член общества иезуитов. Основные его
произведения начали выходить в свет в
сороковых годах. Коплстон много пишет в
журналах по вопросам современной фило¬
софии.
Вышедшая в 1956 году в Лондоне книга
Фредерика Коплстона «Современная фило¬
софия» представляет собой сборник его
статей, написанных в последние годы и
посвященных двум крупнейшим направле¬
ниям современной буржуазной философии:
логическому позитивизму и экзистенциа¬
лизму.
Книга начинается большой статьей —■
«Современная английская философия».
Здесь автор показывает зарождение анг¬
лийского позитивизма в его аналитической
(логической или лингвистической) форме.
Возникновение этого направления он при¬

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
139
писывает, с одной стороны, национальной
эмпирической традиции, а с другой — реак¬
ции на идеализм оксфордской школы, воз¬
главлявшейся Брэдли.
Коплстон ревностно защищает приоритет
Англии в изобретении аналитического на¬
правления позитивизма и находит его чер¬
ты даже в трудах Локка, который якобы
предвосхитил идею современных аналити¬
ков. Он всячески оспаривает влияние Вен¬
ского кружка на развитие в Англии ана¬
литического направления и говорит, что,
наоборот, теории Мура и особенно Рассела
оказали огромное влияние на Венский кру¬
жок.
Коплстон следующим образом излагает
кредо современного аналитического направ¬
ления в философии. «С одной стороны,—
:пишет он,— мы имеем аналитические пред¬
ложения логики и чистой математики, ко¬
торые считаются чисто формальными и не
дающими никакой информации о реально¬
сти, а с другой стороны — синтетические
апостериорные предложения, которые дают
информацию о реальности, но которые в
то же время являются поддающимися ис¬
правлению эмпирическими гипотезами. Но
не существует синтетических априорных
предложений, то есть предложений, которые
были бы абсолютно достоверны и в то же
время давали бы информацию о реально¬
сти» (стр. 5). Позитивистская ли это точ¬
ка зрения, спрашивает Коплстон. На
этот вопрос, говорит он, можно ответить
положительно, если под позитивизмом по¬
нимать «взгляд, что знание о реальности
получается только через обычное наблюде¬
ние и частные науки» (стр. 5—6). С этим
взглядом согласно большинство современ¬
ных аналитиков.
Автор делит аналитическую философию
на два крыла. К левому крылу он относит
тех философов, которые строго придержи¬
ваются принципов эмпиризма и исключают
из философии все, что выходит за рамки
опыта. Они называют себя логическими эм¬
пириками. Наиболее полное выражение эта
позиция нашла в работах Айера, который
сводит сознание и материю к чувственным
данным. Эти нематериальные и недуховные
чувственные данные составляют, цо Айеру,
первоначальные составные части реально¬
сти. Таким образом, «исчезает» проблема
взаимодействия между духовным и мате¬
риальным. Характерным для левого крыла
аналитической школы является отказ от
так называемых «метафизических предло¬
жений», то есть предложений, говорящих о
чем-то отличающемся от чувственных дан¬
ных. Айер объявляет эти предложения бес¬
смысленными, имеющими лишь эмоцио¬
нальное значение.
К правому крылу аналитиков Коплсто.н
отшосит тех философов, которые считают,
что нужно подвергать анализу не только
так называемый обычный язык (ordinary
language), то есть язык, выражающий
чувственный опыт, но и язык, свидетельст¬
вующий о выходе за пределы опыта,—
язык этический, религиозный, метафизиче¬
ский и т. п.
Даже из объективистского изложения
Коплстоном основных идей различных на¬
правлений английского неопозитивизма мы
видим, что борьба между этими направ¬
лениями идет по вопросам третьестепен¬
ной важности, так как все они сходятся
в главном — в субъективно-идеалистиче¬
ском решении основного вопроса фило¬
софии.
Неопозитивисты, как видно из книги,
свели философию к формально-логическому
анализу предложений, выражающих
«чувственные данные» В результате из
философии выхолощено ее основное содер¬
жание, имеющее значение для жизни че¬
ловеческого общества. Философия в ее ана¬
литической интерпретации интересует лишь
узкий круг профессиональных философов.
Это признает и сам автор. «Образованная
публика в целом,— говорит он,— естествен¬
но, не заинтересована в техническом ана¬
лизе, который занимает такое большое ме¬
сто в философских журналах» (стр. 11).
Задачей философии, по мнению Коплстона,
является «выяснение смысла терминов и по¬
каз того, что они обозначают в терминах
непосредственного опыта» (стр. 30).
Философии и науке вообще Коплстон
отводит лишь созерцательную роль. Он
хотя и не отрицает практическую функ¬
цию науки в развитии «технической циви¬
лизации», но все же не может отказаться
от позитивистского утверждения, что
научные теории носят чисто гипотетический
характер.
Коплстон прибегает к очень старому при¬
ему, чтобы доказать совместимость науки
и религии, позитивистского сенсуализма с
признанием сверхъестественных сил. Бог
не может быть адекватно понят человече¬
ским разумом, повторяет за теологами фи¬
лософ Коплстон. В этом Коплстон с боль¬
шим удовлетворением усматривает одно¬
временно и «истину, жизненно важную для
религии, и истину, которая с необходимо¬
стью вытекает из того факта, что наше
познание природы начинается с чувственно¬
го опыта» (стр. 101 —102). Таким образом,
допускается возможность существования
бога, не подлежащего нашему познанию,
так как мы не можем воспринимать его не¬
посредственно через ощущения, и оставля¬
ются незыблемыми устои позитивизма: вся¬
кое знание получается только посредством
чувственного опыта.
Коплстон подчеркивает, что имеются ло¬
гические позитивисты, являющиеся верую¬
щими христианами; «они сказали бы, я ду¬
маю, что они «верят», хотя они не «знают»,
что есть бог» (стр. 31).
В заключение Коплстон с торжеством
провозглашает полную совместимость ре¬
лигии и науки. «Мы видим теперь,— пи¬
шет он,— что нет и не может быть какого-
либо конфликта между религией и наукой
в том смысле, в каком этот конфликт по¬
нимался в последнее столетие; ибо ника¬
кое проверенное научное утверждение не
может противоречить данной в откровении
догме» (стр. 32).
Но философия неопозитивизма не толь¬
ко допускает религию, но и ведет к ней,
так как в этой философии мы находим в

140
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
изобилии элементы иррационализма и ми¬
стики. Коплстон прямо заявляет: «Я не от¬
рицаю возможность мистического опыта»
(стр. 77).
В одной из своих статей Тарский остро¬
умно заметил, что понятие «метафизика»
потеряло в современной философии какой-
либо объективный смысл и просто стало
разновидностью профессиональной фило¬
софской брани. Это замечание относится к
философии неопозитивизма, в которой тер¬
мин «метафизический» употребляется как
прямо противоположный термину «эмпири¬
ческий».
Но для Коплстона метафизика не «раз¬
новидность» профессиональной философ¬
ской брани», а тот мостик, по которому
неопозитивист приходит к религии. Копл¬
стон наиболее благосклонно относится к
тем неопозитивистам, которые признают
выход за пределы опыта, то есть «метафи¬
зику». Метафизика нужна ему для соеди¬
нения философии с религией. Излагая
взгляды теистических экзистенциалистов,
он говорит, что если создается впечатле¬
ние, что «для меня проблема бога — мета¬
физическая проблема, то это—правильное
впечатление» „(стр. 227).
От позитивизма к «метафизике», то есть к
выходу за пределы опыта в «трансцендент¬
ное», от «трансцендентного» к религии —
такова эволюция современной буржуазной
философии.
Фидеистическая направленность совре¬
менной буржуазной философии особенно
отчетливо выражена во второй части кни¬
ги, в главах, посвященных экзистенциализ¬
му. Коплстон, будучи ярым фидеистом, до¬
вольно подробно показывает, какими путя¬
ми идет экзистенциализм к религии. Конеч¬
но, у него нет и не может быть научного
анализа этого процесса, но небезынтересно
то, что он откровенно признает наличие
непосредственной связи между религией и
буржуазной философией, отмечая и те со¬
циальные условия, которые эту связь по¬
рождают. Экзистенциализм — это филосо¬
фия людей, напуганных крушением буржу¬
азного общества и всех его устоев. Это
философия крайнего пессимизма. Но Копл¬
стон пытается представить экзистенциа¬
лизм как скит, в котором может укрыть¬
ся от жизненных бурь всякий потерявший
веру и надежду. Экзистенциализм в изо¬
бражении Коплстона — новая религия, при¬
ходящая на помощь ко всем страждущим
и жаждущим.
«Если человек,— пишет Коплстон,— чуж¬
дающийся бога и брошенный в чуждый
мир, ищет успокоения в человеческом об¬
ществе, он находит враждующее общество,
общество, разъединенное и находящее¬
ся в брожении. Он видит могучие силы,
угрожающие ему как свободной индиви¬
дуальности и стремящиеся подчинить его
•и даже его разум сокрушающей тира¬
нии... Кроме того, человек стал загадкой
сам для себя... Человек должен действо¬
вать; но цель и принципы действия темны»
(стр. 141).
Картина буржуазного общества, кото¬
рую нарисовал Коплстон, действительно
мрачная: все безнадежно, загадочно, все
угрожает человеку, беспомощному перед
таинственными силами, стремящимися его
раздавить и поглотить. В этой обстановке и
действуют экзистенциалисты, которые про¬
тягивают запуганному человеку руку помо¬
щи и обещают увести его из мира ужасов.
Например, Ясперс, говорит Коплстон, пы¬
тается доказать, что даже перед лицом
крушения всех земных надежд и идеалов
человек может утвердить свое отношение к
трансцендентному. Ясперс «предлагает нам
религиозную философию, но в то же
время post-христианскую религиозную фи¬
лософию» (стр. 142). Его «философская ве¬
ра» уводит в «трансцендентное» даже тех,
кто отступился от христианской религии,
и именно к ним он обращается в первую
очередь.
Коплстон рассматривает две разновид¬
ности экзистенциализма: теистический и
атеистический экзистенциализм. К теисти¬
ческому направлению, родоначальником ко¬
торого считается Кьеркегор, Коплстон от¬
носит в первую очередь Карла Ясперса и
Габриэля Марселя. К ним относится и бе¬
лоэмигрант Николай Бердяев, который за¬
являет, что «дух есть свобода» и «вне хри¬
стианства нет свободы».
Для теистических экзистенциалистов че¬
ловек — это «самотрансцендентное сущест¬
во в том смысле, что он может не только
войти в сферу личного общения с другими
человеческими существами, но также ут¬
вердить свое отношение к трансцендентно¬
му, т. е. к богу» (стр. 135).
К атеистическим экзистенциалистам
Коплстон относит продолжателей линии
Ницше, которые исходят из его девиза «Бог
умер». Этим, собственно, и ограничивается
их атеизм, так как на место умершего бо¬
га они создают нового.
Наиболее видными представителями этой
ветви Коплстон считает Мартина Хайдег¬
гера, Ж--П. Сартра и Альбера Камю. Если
Ясперс обращается прежде всего к тем,
кто потерял веру в бога, то Сартр адре¬
суется к тем, для кого «бог умер», кто не
верит ни в какие «универсально-обязатель¬
ные законы морали», к людям, потерпев¬
шим жизненный крах. Камю предназна¬
чает свою философию для руководства
тем, кому мир представляется «абсурдом»,
кому ни прошлое, ни настоящее человечест¬
ва не дают ни указания, ни цели, как и
для чего нужно действовать в этом абсурд¬
ном мире.
Каково же отношение автора к этим те¬
чениям современной буржуазной филосо¬
фии?
Именно потому, что расхождение между
неопозитивизмом и экзистенциализмом про¬
исходит по второстепенным вопросам,
Коплстон относится к ним обоим с боль¬
шой симпатией, лишь критикуя неопозити¬
вистов за их недооценку «метафизики», а
экзистенциалистов — за «преувеличенную
оппозицию объективности». Особое сочувст¬
вие у него вызывают экзистенциалисты те¬
истического направления во главе с Яспер¬
сом. В философии экзистенциализма Копл-

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
141
стон усматривает «некую практическую
уместность» (стр. 124).
Но вся веротерпимость Коплстона, кото¬
рую он проявляет к различным философ¬
ским школам, сразу же исчезает, как толь¬
ко речь заходит о марксизме.
Философия марксизма пугает буржуаз¬
ных идеологов своей действенностью как
инструмент преобразования мира на новых,
прогрессивных началах. Их гораздо боль¬
ше устраивает созерцательная философия
неопозитивизма, уводящая от жизни, от
борьбы. «...Философы чувствуют,— пишет
Коплстон,— что марксизм — это нечто не¬
стоящее с лингвистической точки зрения;
и, кроме того, они испытывают мало сим¬
патии к системе, которая создана, чтобы
служить инструментом для нефилософских
целей. Современная английская философия
стремится быть в значительной степени
философией ради философии» (стр. 22).
Материализм, говорит Коплстон, грозит
поглотить свободную индивидуальность.
Коплстон считает, что философия персо¬
нализма (и в том числе экзистенциализма)
возникла как реакция на «крайний коллек¬
тивизм или тоталитаризм». Он повторяет
избитые утверждения врагов марксизма,
что марксизм якобы не признает значения
личности, проповедуя «полное подчинение
индивидуальности обществу и частных ин¬
тересов индивидуальности интересам груп¬
пы, понимаемой как государство, экономи¬
ческий класс или раса» (стр. 111).
Книга «Современная философия» дает
читателю ряд интересных сведений о двух
направлениях буржуазной философской
мысли — неопозитивизме и экзистенциализ¬
ме. Это далеко не полная и далеко не вер¬
ная картина состояния философии в капи¬
талистических странах. Здесь совершенно
замалчивается, если не считать нескольких
враждебных выпадов против марксизма,
материалистическая линия в философии.
Между материализмом и идеализмом про¬
должается великая битва. Выход в свет
книги Коплстона — еще один эпизод борь¬
бы философии фидеизма и реакции против
философии науки и прогресса.
И. С. БОРИСОВА
Коротко о книгах
Саймон ГЕРБЕРТ. Модели человека, социального и рационального.
Simon HERBERT A. Models of man, social and rational. Mathematical essays on
rational human behavior in a social setting. N. Y. 1957, p. 287.
Книга известного американского специалиста в области социологии, приклад¬
ной математики и символической логики представляет собой сборник статей, напи¬
санных Саймоном в 1951 —1956 годы; 16 статей объединены в 4 раздела, каждому из
которых предшествует введение, написанное автором специально для настоящего
сборника.
В книге разбираются вопросы, связанные с применением математических методов
в социологии. Математика, по мнению автора, должна играть в социологии такую
же роль, какую она играет в естествознании. Эту роль он формулирует следующим
образом: «Математика становится доминирующим языком естественных наук не по¬
тому, что она количественна — по обычному заблуждению,— а прежде всего потому,
что она допускает ясное и строгое обоснование явлений, слишком сложное для того,
чтобы быть выраженным в словах» (р. 89)'.
Эти же задачи она должна выполнять и в социологии. Применение математиче¬
ского метода в социологии не представляет какой-то специфической социологической
теории. На языке математики с одинаковым успехом могут быть запи¬
саны самые различные теории. Для этого необходимо, чтобы основные понятия
формализуемой теории были записаны в виде переменных, поддающихся измерению
и, следовательно, допускающих эмпирическую проверку. В терминах этих перемен¬
ных формулируются основные положения теории, записываемые в виде алгебраиче¬
ских или дифференциальных уравнений. Из основных уравнений теории выводятся
остальные. Понятно, что математика может обеспечить истинность производных
уравнений только при условии истинности основных, а эта истинность может быть
получена только путем измерения и наблюдения и проверки на практике. Поэтому
математическая строгость формализованной социальной теории еще ничего не гово¬
рит о справедливости ее теоретического содержания. Саймон это хорошо понимает.
Он не ставит перед собой задачу построить какую-либо самостоятельную, закончен¬
ную социальную теорию, а хочет лишь показать плодотворность применения матема¬

142
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
тического языка в социологии. С этой целью он проводит математизацию некоторых
конкретных теорий, показывает, какие удобства, по его мнению, при этом возникают.
Автор привлекает обширный математико-логический аппарат: анализ, дифференциаль¬
ные уравнения, высшую алгебру, матричное исчисление, теорию вероятностей, исчисле¬
ние высказываний и элементы модальной логики, а также новейшие математические
теории, возникшие в связи с проблемами кибернетики,— теорию игр и теорию обучения.
В I части сборника, «Отношения причинности и влияния», рассматриваются об-
шие приемы анализа математизированных теорий. При обработке эмпирического мате¬
риала важно установить причинные связи между различными переменными. Автор
формулирует методы установления причинных связей между переменными в системе
алгебраических уравнений, а также между переменными, для которых даны стати¬
стические распределения. Эта часть сборника имеет в основном логико-математиче¬
ский интерес.
Остальные три части связаны с конкретными социальными вопросами и, кроме
математических методов, содержат собственные социологические взгляды автора.
Общество рассматривается как совокупность взаимодействующих индивидов.
Математические модели строятся так, что позволяют учесть роль каждого индивида.
Поэтому они описывают относительно малые фрагменты общества. Вопрос о при¬
менении этих моделей для анализа общества в целом или даже о правомерности
такого применения, как правило, не ставится.
Человек, как член общества, рассматривается Саймоном в двух аспектах: в со¬
циальном и рациональном. Человек, как существо социальное, участвует в деятель¬
ности некоторой социальной группы потому, что он получает удовлетворение от
самой деятельности, общения с другими членами группы и т. д. Именно от степени
этого удовлетворения и степени связи между членами социальной группы зависит
стабильность группы. Этот аспект исследуется во II части сборника — «Социальные
процессы».
В экономических теориях человек рассматривается как существо рациональное.
Выступая в этой роли, человек сравнивает возможные выгоды (которые являются
для него стимулами — inducements) и необходимый для их получения вклад соб¬
ственной деятельности и делает выбор, который ему представляется разумным, ра¬
циональным. В статьях III части, в частности, в такой форме строится модель отно¬
шений рабочего и предпринимателя.
Наконец, в IV части рассматриваются вопросы разумного выбора. Человек ни¬
когда не может оценить последствий своего выбора во всей их сложности, так как
он не в состоянии предвидеть действия многих случайных факторов (других инди¬
видов и т. п.). Поэтому человек применяет упрощенную оценку, сводя все многообра¬
зие случайных факторов к нескольким основным. Автор пытается построить математи¬
ческую модель «разумной» оценки ситуации человеком.
Книга Саймона представляет определенный интерес, поскольку она очень четко
характеризует некоторые методологические установки американской социологии. Кроме
того, сама проблема применения математики к изучению общества не может не ин¬
тересовать советских ученых.
В то же время работа Саймона не содержит подлинно теоретических обобщений
относительно закономерностей общественной жизни в целом. Это объясняется инди¬
видуалистической концепцией автора, изображающего общество, как механическую
совокупность индивидов. Автор не учитывает того, что отдельный индивид сам, в
свою очередь, является продуктом социальной среды, которая отнюдь не сводится к
сумме контактов между отдельными индивидами, а характеризуется прежде всего
определенной классовой структурой. Кроме того,— и это особенно важно — в концеп¬
ции автора отсутствует исторический подход к изучению общества.
О. П. КУЗНЕЦОВ
Э. ЮАН. От биологического к социальному. Париж, 1957.
Е. HUANT. Du biologiqe au social. Paris, Dunod, 1957, 97 p.
За последние годы внимание ученых-социологов за рубежом все больше привле¬
кает проблема применения категорий и законов кибернетики к изучению и объяснению
социальных явлений, отношений и процессов. Книга французского ученого-поихолога
Э. Юана «От биологического к социальному. Очерк кибернетического анализа социологи¬
ческого регулирования и развития» как раз и является одной из первых книг, целиком
посвященных этому чрезвычайно интересному и вместе с тем, бесспорно, «скользкому»
вопросу.

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
143
Автор начинает изложение с уже ставшего традиционным в литературе по кибер¬
нетике описания общих принципов функционирования различных автоматов, которые
он сопоставляет с биологическими организмами и классифицирует, исходя из степени
их «свободы по отношению к внешним воздействиям». За этим следует столь же тради¬
ционный так называемый «векторный анализ» взаимодействия различных факторов,
иллюстрирующий всеобщий характер закона «обратной связи», в частности его прояв¬
ление в общественных процессах. Конкретные примеры «векторного анализа» городско¬
го транспорта, рождаемости, радиовещания и т. д., которые приводит автор, не вызы¬
вают существенных замечаний. Однако никак нельзя согласиться с выводом, который
делает он на основании произвольного обобщения этих отдельных примеров, выхва¬
ченных из их социального контекста, будто опосредованно или же непосредственно
«реальная (а не кажущаяся) регулирующая обратная связь в социологии всегда при¬
водит к психологическому причинному фактору» (стр. 22). Ибо этот психологический
фактор в конечном счете сам обусловлен материальным экономическим фактором и
является лишь опосредствующим звеном в системе общественных явлений.
Принципиальные возражения вызывает также и попытка автора весьма своеоб¬
разно интерпретировать такие понятия кибернетики, как информация и энтропия, при¬
менительно к обществу. Отождествляя необходимую для всякого процесса информации
разность потенциалов с социальной дифференциацией общества, Юан приходит к край¬
не реакционному выводу о том, что ликвидация социального неравенства и нивелиров¬
ка культурного уровня членов общества якобы неизбежно будут сопровождаться
возрастанием социальной энтропии, затуханием .информации и прекращением обще¬
ственного прогресса (см. стр. 30, 73, 96 и др.). В соответствии с этим выводом глав¬
ную опасность для современной цивилизации он усматривает, во-первых, в некой «идео¬
логии масс», проповедующей принципы уравнительного распределения и примитивного
равенства, а во-вторых, в однообразии и стандартизации всей общественной жизни,
которые, дескать, несет с собой автоматизация производства. Неоднократные попытки
автора связать пресловутую «идеологию масс» с однопартийной системой и тоталита¬
ризмом не оставляют сомнений в том, что его рассуждения о социальной энтропии и
затухании информации представляют собой, в сущности, косвенные нападки на со¬
циализм и коммунистическое движение, не что иное, как идеологическую спекуляцию
на достижениях кибернетики.
В ряде случаев автор не может скрыть своего страха (либо внушить этот страх
другим) перед социальными последствиями применения электронных вычислительных
машин для решения различных общественных проблем. Так, ссылаясь на Эшби, он
необоснованно уверяет, будто непрерывное совершенствование электронных роботов со
временем неизбежно обречет человечество на физическое и духовное вырождение
(стр. 74). Говоря о возможности создания мифической «машины, управляющей миром»,
он пишет следующее: «Она была бы машиной, принимающей «решения», мыслящие
машины с помощью двухзначной логики применяли бы эти решения и командовали бы
затем исполняющими машинами, более простыми автоматами... практически вполне
можно допустить, что подобные машины будут созданы в будущем» (стр. 86—87). Осо¬
бенная опасность, по мнению автора, заключается в том, что господствующее мень¬
шинство в обществе может воспользоваться электронными машинами для того, чтобы
«под предлогом их «непогрешимости» фактически навязывать обществу свой произвол
и безжалостно подавлять всякую оппозицию» (стр. 88—89). Подобная опасность,
разумеется, возможна лишь в обществе, расколотом на враждебные, антагонистические
классы, с противоположными интересами, тогда как в социалистическом обществе, со¬
стоящем из дружественных классов с едиными интересами, эта опасность не имеет
под собой никакой реальной почвы.
Юан в общем пессимистически относится к перспективам дальнейшего развития
современного общества. Он, правда, допускает, что человечество сумеет преодолеть
этот очередной в своей истории социальный кризис, порожденный автоматизацией
производства и бурным развитием кибернетики. Однако меры, которые он рекомендует
для этого, носят явно иррациональный характер, даже по его собственному признанию.
В целом теоретически довольно-таки беспомощная книга Э. Юана является еще
одной неудачной попыткой кибернетической интерпретации общественного развития.
Основной недостаток книги Юана, как и многих других аналогичных кибернети¬
ческих концепций, заключается в том, что они не охватывают в теории объективных
социологических законов, носящих специфический характер по отношению к общим
диалектическим законам развития. Изображение общества с точки зрения общих зако¬
номерностей природных систем (в данном случае самоуправляющихся) может при¬
вести лишь к констатации тех отношений, которые не являются вполне специфиче¬
скими для общественных закономерностей. Вместе с тем подобная узкая трактовка
при ее абсолютизации ведет к идеалистическому пониманию истории, ибо закономер¬
ности общественного развития выводятся из регулирующей роли сознания отдельных
индивидов.
Е. Л. КОМАРОВ

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Т. БАТЕНБУРГ. Фантастическая поступь человечества.
Th. BATENBURG. La Marche fantastique des hommes, Bordeaux, 1956, 244 p.
Недовольство существующим строем все более широко распространяется даже
среди самих буржуазных идеологов, в особенности среди представителей мелкой
буржуазии города и деревни и буржуазной интеллигенции, страдающих от засилья
монополистического капитала. Очень часто этот протест против внутренней и внешней
политики ' монополистического капитала выливается в форму различных иллюзий и
утопических проектов усовершенствования современного общества. Ярким примером
такого рода проектов, появившихся за последние годы, является книга французского
социолога Т. Батенбурга «Фантастическая поступь человечества».
Подобно просветителям и утопистам XVI—XVIII веков, автор книги все свои
надежды на устранение социального зла и гнета и установление справедливого об¬
щественного строя возлагает на «сильных мира сего», на общественных и государ¬
ственных деятелей, которые держат в своих руках «бразды правления». Руковод¬
ствуясь именно этим соображением, он и разослал несколько сот экземпляров своей
книги президентам и премьерам, а также редакторам крупнейших газет и журналов
всех стран земного шара. В Советский Союз эта книга была послана на имя
К. Е. Ворошилова, в редакции «Правды», «Известий», «Комсомольской правды»,
«Литературной газеты» и других органов печати.
Рассматривая с идеалистических позиций всю предыдущую историю человече¬
ства, историю развития его сознания, социальных учреждений, культуры, науки и
искусства, автор приходит к выводу, что основным законом природы и человече¬
ского духа является стремление к единству, к совершенствованию. Батенбург глубоко
убежден в поступательном характере общественного развития, в прогрессе челове¬
чества и цивилизации. «Если писатели думают, что мир, старея, переходит на путь
невежества, немощи и ребяческого сумасшествия, то мы,— пишет он,— со своей сто¬
роны, верим, наоборот, в движение вперед» (р. 193). Анализируя достижения циви¬
лизации в области материальной и духовной культуры, он приходит к выводу о том,
что в настоящее время общество имеет налицо возможность действовать сообразно
естественному стремлению природы и человеческого духа к единству, и на основании
этого анализа выдвигает свой проект будущего «Всемирного Объединения» («L’Unite
Terrestre»). Именно в создании этого «Всемирного Объединения» с единым организо¬
ванным производством, с едиными культурными и научными центрами,' с единым
руководством всеми делами человечества он усматривает единственный выход из кро¬
вопролитных войн, безработицы, анархии производства, кризисов и столкновений ме¬
жду странами с различными экономическими системами, которые имеют место, дескать,
только потому, что общество до сих пор не осознало «закона развития чело¬
веческого духа».
С созданием подобного объединения, по его мнению, полностью исчезнут войны,
а с исчезновением войн исчезнут и те ненужные для развития общества расходы,
которые их сопровождают. Поскольку военная промышленность капиталистических
стран дает сейчас работу, а следовательно, и хлеб миллионам людей, то будущее
«Всемирное Объединение» должно найти способ дать этим людям хлеб иным путем,
в частности, применяя рабочую силу в строго планируемом всемирном производстве
материальных благ и духовных ценностей.
Экономическое и политическое единство человечества само по себе, конечно,
благородная цель. Однако предлагаемый Батенбургом путь к созданию подобного
общества раскрывает утопичность его космополитического замысла. По мнению автора,
за это дело должны приняться все страны мира; исходным пунктом выполнения про¬
екта должно послужить расширение ООН и создание института «мирового жандарма»,
особой вооруженной силы при ООН, обязанной стоять на страже всеобщего мира и
порядка. Каждый отдельный гражданин и каждая страна должны участвовать в со¬
здании фонда Комитета по организации института «мирового жандарма» путем до¬
бровольной передачи в этот фонд посильных средств. Вслед за созданием «мирового
жандарма» автор рекомендует провести плебисцит среди человечества, которое,
дескать, явно выскажется за создание «Всемирного Объединения», после чего
всем правительствам не останется ничего иного, как подчиниться вале народов
и сложить свои полномочия. Так возникнет «Всемйрное Объединение», важнейшей
задачей которого будет организация планируемого производства и создание единых
центров культуры, работающих на благо всего человечества в целом.
После того, как каждый человек и каждая страна «признают доводы рассудка»,
миром будет править «человеческая мудрость», наука; во главе «Всемирного Объеди¬
нения» «будут стоять представители всех отраслей знания, но предпочтение будет
оказано философам и метафизикам» (р. 242).
Автор обходит молчанием вопросы о том, под чьим руководством, на какой эко¬
номической, политической и социальной основе будет создано подобное «Всемирное
Объединение».
Но сравнительная характеристика двух стран США и СССР, олицетворяющих дне
мировые системы, данная им в конце книги, ясно показывает, что симпатии автора

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
145
лежат всецело на стороне «западной демократии» и что космополитические идеи книги
имеют вполне определенную социальную направленность.
Упование автора на сильных мира сего, идеалистическое представление о ходе
общественного развития раскрывают всю несбыточность подобного проекта. Но, тем
не менее, он имеет и некоторые положительные стороны, отражая стремление части
буржуазной интеллигенции противостоять войне и явлениям, сопровождающим ее
подготовку, а также стремление к экономическому, научному и культурному сотруд¬
ничеству между всеми странами.
Л. Г. НИКИТИНА
Л. АПОСТЕЛЬ, Б. МАНДЕЛЬБРОТ и Ж- ПИАЖЕ. Логика и равновесие.
L. APOSTEL, В. MANDELBROT et J. PIAGET. Logique et equilibre,
p. 173. Paris. 1957. Presses Universitaires de France.
Данная книга, объединяющая работы трех авторов (Лео Апостеля — «Равяове-
сие, логика и теория граф», Бенуа Мандельброта — «Об абстрактном определении
некоторых степеней равновесия» и выдающегося швейцарского психолога Жана
Пиаже — «Логика и равновесие в поведении субъекта»), представляет собой второй
выпуск чрезвычайно интересной серии «Исследований в области генетической эписте¬
мологии» («Etudes d’Epistemologie Genetique»), издаваемой редакционным комитетом
под руководством Ж. Пиаже (в комитет входят также такие крупные логики и пси¬
хологи, как Л. Берталанфи, Д. Брунер, Ф. Гонсет, К. Гемпель и другие). Задачей
проводимого комплекса исследований является, насколько можно судить, разра¬
ботка общих проблем символической логики, кибернетики, метода моделирования,
общей теории систем и математической теории структур в применении их к част¬
ным областям построения теорий, прежде всего к психологической теории, к генезису
психики и логических структур. Предметом рассматриваемого второго выпуска яв¬
ляется понятие равновесия системы в его приложении к психике и связанные с ним
логико-математические проблемы. При этом строится определенный аппарат, вво¬
дятся определенные аксиомы, строятся понятия, определения и т. п., что, конеч¬
но, не может найти отражения в данном обзоре. Остановимся лишь на основных
идеях.
Применение способа подхода, выработавшегося в области исследования механи¬
ческих систем, к явлениям психики, естественно, предполагает введение совершенно
общего понятия равновесия, абстрагированного из механики и термодинамики таким
образом, чтобы в нем были элиминированы моменты, не распространяющиеся на
область психических явлений. Вводя такое понятие, Б. Мандельброт понимает под
«равновесием системы» такой ряд происходящих в системе изменений, которые не ме¬
няют ее общего системного состояния. Эволюция системы происходит, с этой точки
зрения, тогда, когда изменения выходят за рамки этого состояния (эти изменения,
в свою очередь, завершаются новым равновесием). В этом случае стабильность и
нестабильность системы, обратимость и необратимость ее изменений и т. п. могут
быть рассмотрены в качестве степеней равновесия.
Более конкретно в применении к анализу структур логических операций и их
развития вопрос о равновесного типа системах рассматривается Ж- Пиаже. Струк¬
туры логических операций могут быть изображены как система, уравновешивающая
себя в ответ на поступающее извне воздействие, информацию, а их развитие как
объективное различие в строении структур, возникшее в результате перехода от од¬
ного уровня равновесия к другому. В этом случае, по мысли Пиаже, само возникно¬
вение логических структур не может быть понято как следствие каких-либо врож¬
денных структур, или свойств, открываемых опытом в объектах, или каких-либо
социальных и лингвистических структур (хотя все эти обстоятельства и играют опре¬
деленную роль). Возникновение логических структур есть результат действия объек¬
тивного фактора уравновешивания (d’equilibration) системы. Субъект, координирую¬
щий свои операции, применяет в «поле» равновесия ту или йную стратегию, подвер¬
женную вероятностной оценке (удача или неудача стратегии и соответствующие
степени; в этой связи Ж. Пиаже намечает возможные применения математической
теории игр). Новая структура операций всегда связана с модификацией «поля» рав¬
новесия и со стремлением субъекта установить более широкую и мобильную форму
равновесия, адекватную этой модификации.
В работе Лео Апостеля фиксирование различных степеней равновесия или нерав¬
новесия используется как возможность выяснения наличия или отсутствия изоморф-
ности между алгеброй логики и психологическими, физическими или социальными
системами. Автор видит в математической теории граф посредствующее звено между
теорией эмпирических систем и теорией формальных систем.
10. «Ыопросы философии» № 7.

146
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Значение работ, подобных рассматриваемому сборнику, трудно оценить до по¬
строения на их основе какой-либо конкретной теории (в данном случае психологи¬
ческой) в целом. Во всяком случае, несомненно, что целый ряд эмпирических свойств
той или иной конкретной системы может быть выяснен путем применения рассмот¬
ренного подхода. Но весь вопрос заключается в том, какое место такой формальный,
феноменологический подход может и должен занимать в построении качественной
теории конкретной системы, охватывающей связь всех ее сторон и определяющей
содержательную специфику (сущность) входящих в нее элементов. В этом плане рас¬
смотрение равновесия системы не решает основной проблемы — проблемы развития
системы, ее источников и тенденций. Равновесие здесь — лишь внешний момент.
М. К. МЕРАБОВ
Г. X. РАЙТ. Логическая проблема индукции. Оксфорд, 1957.
G. Н. WRIGHT. The logical problem of induction. Oxford Basil Blackwell, 1957.
(Second edition, revised.)
Вышеуказанная книга представляет собой исправленное издание одноименной
работы известного профессора философии университета в Хельсинки Г. X. Райта,
изданной в 1941 году. Книга посвящена рассмотрению традиционной проблемы оправ¬
дания индукции. В ней рассматриваются некоторые основные попытки решения этой
проблемы: учение о синтетических априорных суждениях, конвенционализм, индуктив¬
ная логика бэконо-мнллевской традиции, подход к индукции средствами теории веро¬
ятности и прагматический подход.
Автор утверждает, что хотя «все эти попытки привносят нечто важное в наше по¬
нимание природы индукции, но все же в определенном отношении все они не способны
осуществить то, на что они часто по крайней мере претендуют в качестве своей цели».
Содержание книги не ограничивается, однако, только узкой проблемой оправдания
индукции; развивая свою основную тему, автор рассматривает также структуру индук¬
тивных выводов в традиционной логике' и некоторые специальные аспекты вероят¬
ностного подхода к индукции в современной логике. Поэтому в определенном смысле
книга является работой по индуктивной логике вообще, как современной, так и тра¬
диционной. Ввиду относительно малого удельного веса работ по индуктивной логике в
современной специальной логической литературе знакомство с весьма обстоятельной
работой Райта представляет значительный интерес.
Из внесенных автором переделок в новое издание по сравнению с изданием
1941 года наиболее существенными представляются полностью переделанная глава «Фор¬
мальный анализ индуктивной вероятности» и пространные замечания «О роли индукции
и гипотезы в науке».
Автор принимает классическую трактовку индукции как умозаключения, пере¬
носящего знание о некоторых членах класса на всех его членов. Проблема оправда¬
ния индукции заключается, по автору, в том, чтобы показать, каковы критерии закон¬
ности такой экстраполяции, возможно ли при соблюдении определенных условий дока¬
зать, что индуктивный вывод с необходимостью должен быть правильным, и каковы
эти условия; или если эгого нельзя сделать, то можем ли мы определить, какая ин¬
дукция будет с большей вероятностью приводить к истине, и тем самым отличить
«хорошую» индукцию от «плохой». Все эти вопросы, продолжает автор, касаются
правильности индуктивных умозаключений, то есть логической природы отно¬
шений между их посылками и заключением. Таким образом, эти вопросы образуют
логическую проблему индукции в отличие от психологической
проблемы индукции, которая касается вопроса о фактическом происхождении ин¬
дукций кз наблюдений, то есть психологических условий, которые существенны для
открытия единообразий и законов в течении явлений и практических правил научной
методологии, которые могут быть абстрагированы из этих условий. В этом отноше¬
нии автор разделяет совершенно ошибочное убеждение всей современной западной ло¬
гики о том, что логику интересует не действительный процесс познания, в том числе
процесс открытия, движения от известного к неизвестному, что иногда в широком
смысле понимается как «индукция», а лишь определенная схема отношения получен¬
ного знания к исходному, которая post factum накладывается на результат процесса
как некоторый эталон правильности.
Далее автор рассматривает различные попытки оправдания индукции. Априорное
оправдание индукции, то есть доказательство правильности индуктивных умозаключе¬
ний, предшествующее установлению истинности отдельных индуктивных выводов, от¬
вергается им как несостоятельное, поскольку оно основано на «синтетических априор¬
ных суждениях». По мнению автора, истинность суждения может не зависеть от опыта
только тогда, когда оно выражает результат чисто логического анализа значения его
составляющих, то есть является аналитическим. Апостериорное оправдание индукций,

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
147
то есть доказательство правильности индуктивных выводов после установления истин¬
ности некоторых из заключений, в истории логики предпринималось тремя путями.
Оно, во-первых, основывалось на доказательстве того, что данное общее высказыва¬
ние (заключение) есть «закон» для некоторых частных случаев, то есть эти частные
случаи могут быть дедуцированы из общего высказывания (Уэвелл). Во-вторых, на до¬
казательстве того, что общее высказывание может быть выведено из данных частных
высказываний при помощи некоторых других общих высказываний — «индуктивных
принципов» (индуктивная логика Бэкона — Милля). В-третьих, исходя из концепции,
что общее высказывание, полученное путем индукции, аналогично, то есть
истинно по соглашению (конвенционализм). Все эти попытки, как стремится показать
автор, не приводят к цели. В частности, индуктивная логика Бэкона — Милля попадает
в порочный круг, поскольку для оправдания индукции ей требуются некоторые син¬
тетические высказывания о мире, которые сами могут быть обоснованы только путем
нндукции.
Положение, по существу, не меняется, если мы признаем гипотетический характер
общих положений и применим к индукции вероятностный подход. Автор скрупулезно
исследует проблему индуктивной вероятности и показывает, что не существует ника¬
кого оправдания индукции, основанной на вероятности, если под оправданием пони¬
мать абсолютное оправдание.
В заключение автор стремится показать, что крах попыток оправдания индук¬
ции не должен вести к скептицизму. В то же время, конечно, общий вывод автора
о невозможности оправдания индукции, то есть чисто логической гарантии того, что
экстраполяция знания о некоторых членах класса на всех его членов будет правильной,
несомненно верен. Другое дело, что путем правильного применения средств логики
мы можем по возможности уменьшить эту неопределенность.
Из остальных вопросов индуктивной логики, затронутых в книге, хочется отме¬
тить четкую и доступную трактовку вопроса о возникновении абстрактной теории ве¬
роятностей из двух классических моделей и о двух основных интерпретациях этой
абстрактной теории, что нередко смешивается, а также подробное описание «индук¬
ции путем элиминации». Вопрос о связи подтверждаемости с вероятностью сформули¬
рован четко, но мог бы быть изложен обстоятельнее. Для общей ориентировки чита¬
теля был бы полезен также краткий очерк современной трактовки индуктивной логики
как логики вероятности в работах Карнапа и Рейхенбаха.
В. С. ШВЫРЕВ
Жак ЛАДРИЕР. Внутренние ограниченности формализмов.
J. LADRIERE. Les limitations internes des formalismes. Louvain, E. Nauwelaerts; Paris,
Ganthier Villars, XIII -f 715 p.
Успехи интенсивной формализации математики за последний век общеизвестны. •
Благодаря ей математика смогла изучать значительно более абстрактные системы и
более точными методами, чем раньше. Однако эти достижения ни в коей мере не мо¬
гут отстранить необходимость решения принципиальных вопросов: какими возможно¬
стями обладает формализм? Всю ли математику можно формализовать?
Первым серьезным достижением на пути ответа на эти вопросы явилась теорема
крупного (немецкого математика К. Геделя о неполноте формальных систем, доказанная
им в 1931 году. Работа Геделя породила значительное число исследований в этом на¬
правлении, благодаря которым были выяснены внутренние возможности формализмов.
Подробное изложение этих работ и дает рассматриваемая книга Ладриера. Ее можно
разделить на три части: первая (главы I » II) посвящена краткому изложению истори¬
ческого пути развития обоснования математики в XX веке и описанию основных свойств
формальных систем, вторая (главы III—IX), основная по объему,— освещению большо¬
го фактического материала, в третьей (глава X) излагаются философские соображения
автора.
Ладриер тщательным образом анализирует структуру доказательства теоремы
Геделя, гласящей, что в достаточно обширной формальной системе типа «Principia
Mathematica» Б. Рассела и А. Уайтхэда существует по крайней мере одно предложение,
которое само, как и его отрицание, недоказуемо в этой системе. Гедель не был первым!
кто показал существование невыводимых предложений: за пять лет до него это сделал
П. Финслер, однако его доказательство было неудовлетворительным. Заслуга Геделя
состоит в строгом синтаксическом доказательстве существования недоказуемых предло¬
жении, принадлежащих рассматриваемой системе, и в построении таких предложений.
Этого он смог достигнуть благодаря четкому различению формальной системы и мета¬
языка и арифметизации последнего.
Основные факты ограниченностей формализмов, полученные к настоящему вре¬
мени, Ладриер разбивает на три группы: 1) теорема Геделя, ее обобщения и следствие
о невозможности доказательства непротиворечивости формальной системы ее соб-

148
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
ствевными средствами; 2) теоремы (Черч и др.) относительно проблем разрешимости;
3) теоремы (Тарский, Мостовский и др.) о семантических свойствах формальных си¬
стем. Автор анализирует также работы Клини, Тарского и др., установившие связь
между отдельными группами ограниченностей (первой и второй, первой и третьей).
Автор останавливается также и на менее значительных фактах ограниченностей фор¬
мальных систем.
Переходя к философским соображениям, Ладриер прежде всего отвергает два
ошибочных истолкования теоремы Геделя: 1) она означает полное крушение формаль¬
ного метода в науке; 2) она представляет собой лишь глубоко запрятанное противоре¬
чие. С его точки зрения, математическое познание начинается с интуиции, и ее невоз¬
можно устранить в ходе развития. Между интуитивной и формальной областями всегда
остается неадекватность, так как смысл выражений формального языка фиксируется
правилами формирования и вывода, а это отражает лишь некоторые стороны нефор¬
мальных выражений. С другой стороны, формализм имеет свойства, которые не выра¬
жаются в интуитивном плане. Интуитивное, следовательно, несводимо к формальному.
Нереализуемое^ всеобщей системы вытекает из неисчерпаемости развития математи¬
ческого опыта. .
Большой математический материал, четкий и ясный язык, подробная библиогра¬
фия, таблицы использованных в книге понятий, аксиом и т. д., значительно помогающие
при чтении,— все это делает книгу Ладриера весьма интересной. Как математическое
произведение она, несомненно, окажет большую услугу, однако как логическое — имеет
серьезные недостатки. Для автора логика сводится лишь к математической логике, то
есть к определенному разделу математики, в результате чего специфика логики теряет¬
ся. Поэтому Ладриер ограничивается фактически весьма тривиальными суждениями
о несводимости интуитивной области к формальной, о неисчерпаемости математического
опыта и т. д. Действительного анализа роли формального метода в построении наук,
выявления логических предпосылок появления этого метода и его структуры автор не
дает. Это понятно, так как такой анализ предполагает качественно иное понимание ло¬
гики — понимание ее как науки, изучающей закономерности познающего мышления,
процессы получения новых знаний и, безусловно, не сводящейся лишь к комбинатори¬
ке. Место (весьма ограниченное) методов формализации и построения формальных
систем в общей системе научного мышления можно выявить при условии такого диа¬
лектико-материалистического подхода к мышлению, обобщающего в логических кате¬
гориях само так называемое «интуитивное» содержание мышления.
В. Н. САДОВСКИЙ

НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
Обсуждение работы Института философии
АН СССР на общем годичном собрании
Отделения экономических, философских
и правовых наук Академии наук СССР
Основные итоги работы Института фило¬
софии и других институтов общественных
наук Академии наук СССР за 1957 год, а
также очередные задачи их научно-иссле¬
довательской деятельности были рассмотре¬
ны и обсуждены на общем годичном собра¬
нии Отделения экономических, философ¬
ских и правовых наук АН СССР 24 марта
сего года.
Общее собрание Отделения признало, что
Институт философии АН СССР в 1957 году
стал развертывать исследования объектив¬
ных закономерностей развития социалисти¬
ческого общества, характера и специфики
противоречий в условиях социализма, все¬
стороннего возрастания роли народных
масс в общественном развитии в нашу
эпоху. Начата разработка категорий исто¬
рического материализма на основе изуче¬
ния процессов, происходящих в жизни на¬
шей и других стран социализма, и обоб¬
щения данных исторических и других об¬
щественных наук. Некоторые положитель¬
ные результаты достигнуты институтом в
разработке категорий и законов материали¬
стической диалектики. Институт философии
впервые приступил к серьезной разра¬
ботке с марксистских позиций таких важ¬
ных разделов историко-философской нау¬
ки, как история философской и обществен¬
но-политической мысли Китая, история фи¬
лософии народов Индии, Японии, арабских
стран, Латинской Америки.
Институтом философии в 1957 году вы¬
пущены в свет 24 научных труда общим
объемом в 465 печ. листов, в том числе
7 коллективных трудов, 8 монографий,
3 тома публикаций классиков философии.
Проводились исследования по 39 темам, из
которых в 1957 году завершена работа по
20 темам, в основном в виде крупных кол¬
лективных трудов и монографий.
Вместе с тем общее собрание Отделения
подчеркнуло, что задача ликвидации от¬
ставания философских, экономических и
правовых наук еще не разрешена.
Самым существенным недостатком в ра¬
боте Института философии все еще остает¬
ся слабая практическая направленность
большинства исследований, отрыв многих
научных работников от изучения наиболее
актуальных проблем современного обще¬
ственного развития, от практических задач
борьбы за коммунизм, от теоретических
проблем коммунистического строительства,
слабая борьба против современного реви¬
зионизма, недостаточно наступательная
борьба протиз реакционных выступлений
буржуазных идеологов, искажающих фило¬
софию марксизма и клевещущих на соци¬
ализм.
Журналы институтов Отделения, в том
числе «Вопросы философии», добились об¬
щего повышения теоретического уровня по¬
мещаемых в них статей и организовали
ряд научных дискуссий по актуальным во¬
просам, однако в 1957 году журналы сла¬
бо боролись с ревизионизмом, а также с
реакционной буржуазной философией и
социологией, с империалистической идеоло¬
гией в целом, и недостаточно связывали
свою работу с требованиями жизни, с прак¬
тикой коммунистического строительства.
Медленно развертывается исследование
закономерностей развития общественного
сознания при социализме, особенно комму¬
нистической морали, вопросов коммунисти¬
ческого воспитания масс и борьбы с пере¬
житками капитализма в сознании людей.
Отмечалось также неглубокое исследо¬
вание отдельных вопросов диалектики и
теории познания, недостаточная связь этих
исследований с методологическими пробле¬
мами современного естествознания и с изу¬
чением его новейших данных, с критикой
современных разновидностей идеализма,
отставание ряда участков в исследовании
комплексной проблемы «Диалектический
материализм и современное естествозна¬
ние». Еще мало готовится монографических
и коллективных работ по истории филосо¬
фии народов Востока, недостаточно глубо¬
ко ведется критика неопозитивизма в
философии и социологии.
Совершенно недостаточны масштабы и
темпы работы по научному атеизму. К уча¬
стию в разработке этих проблем еще мало
привлечены как философы, так и естество¬
испытатели.
Разработка вопросов эстетики не всегда
опирается на практику развития различ¬
ных форм современного социалистическо¬
го искусства; она ведется без должного
контакта с деятельностью искусствоведче¬
ских научных учреждений.
Исследования по психологии недостаточ¬
но связаны с задачами коммунистического
воспитания трудящихся и преодоления пе¬

150
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
режитков прошлого в психологии, слабо
исследуются психология труда, психологи¬
ческие вопросы формирования социалисти¬
ческого сознания.
Академик К. В. Островитянов, вы¬
ступая на собрании Отделения, сообщил о
принятых мерах по повышению значения
общественных наук в системе Академии
наук СССР и академий наук союзных рес¬
публик, прежде всего в области разра¬
ботки теоретических проблем строитель¬
ства коммунизма в нашей стране. На
основании программных решений XX съез¬
да и ряда исторических пленумов ЦК
КПСС, имеющих огромное практическое
и теоретическое значение как развитие
и конкретизация программы построения
коммунизма, наши философы и экономисты
должны глубоко исследовать вставшие ны¬
не во весь рост проблемы дальнейшего со¬
вершенствования социалистических произ¬
водственных отношений на путях к комму¬
низму, активизировать в целом разработку
всех проблем, связанных с коммунистиче¬
ским строительством. Началом глубокой и
серьезной комплексной разработки
этих проблем явится .научная сессия всех
отделений общественных наук по теорети¬
ческим .проблемам строительства комму¬
низма в СССР, созванная Президиумом
Академии наук СССР.
К. В. Островитянов подчеркнул необхо¬
димость тесно увязывать работу институтов
общественных наук с руководящими госу¬
дарственными и общественными учрежде¬
ниями. Не менее необходима такая увяз¬
ка работы между различными институтами
внутри самой Академии наук. Одной из
первоочередных задач является тесная
увязка философских наук с естественными
и общественными науками как путем про¬
ведения совещаний, так и путем по¬
стоянной совместной разработки философ¬
ских вопросов естествознания и обществен¬
ных наук.
Академик М. Б. Мит и н, выступая на
собрании Отделения, остановился на двух
вопросах: об изучении философами, эко¬
номистами, правовиками конкретных явле¬
ний современной жизни, о месте обществен¬
ных наук в системе Академии наук СССР.
Нет сомнения в том, сказал он, что за по¬
следние три — четыре года повысился тео¬
ретический уровень работы институтов об¬
щественных наук, но вместе с тем вряд ли
можно высказать удовлетворение по пово¬
ду положения дел, особенно в области пла¬
нирования и разработки важнейших науч¬
ных проблем.
За последние годы партия разработала и
наметила провести в жизнь два революци¬
онных мероприятия исключительного зна¬
чения: перестройку управления промышлен¬
ностью и строительством и дальнейшее раз¬
витие колхозного строя на базе реоргани¬
зации МТС. Первое мероприятие уже осу¬
ществлено и дало свои положительные ре¬
зультаты, второе получило всенародную
поддержку и проводится в жизнь. При
осуществлении этих мероприятий решаются
не только важнейшие практические эконо¬
мические проблемы, но и целый комплекс
крупнейших теоретических проблем принци¬
пиального порядка — о дальнейших путях
нашего движения к коммунизму, о функци¬
ях Советского государства, о роли различ¬
ных государственных органов, о дальней¬
шем развитии руководящей роли Коммуни¬
стической партии в стране, о формах соб¬
ственности и направлениях их развития, о
совершенствовании производственных отно¬
шений и их соотношении с развитием про¬
изводительных сил и т. д. В постановке
и разрешении такого рода проблем наши
институты общественных наук должны при¬
нять активное участие, своевременно ис¬
следовать положение, создавшееся в тех
или иных отраслях нашей жизни, и сиг¬
нализировать руководящим органам о
необходимости тех или иных практи¬
ческих мероприятий, вытекающих из на¬
учного, теоретического анализа общест¬
венных явлений; они должны ставить
на обсуждение некоторые вопросы, обу¬
словленные необходимостью совершен¬
ствования форм организации производствен¬
ных отношений. Если бы экономисты, фило¬
софы, правовики по-настоящему изучали
явления, процессы, изменения, которые про¬
исходят в жизни, в действительности, то
смогли бы сделать очень многое и оказы¬
вать серьезную помощь партии и прави¬
тельству в решении больших государствен¬
ных вопросов.
Наши институты, сказал академик
М. Б. Митин, должны играть активную, ве¬
дущую роль в организации конкретных ис¬
следований экономической, политической,
культурной жизни народов нашей страны
всемерно способствовать лучшей организа¬
ции этих исследований в филиалах АН
СССР, в республиканских научных учреж¬
дениях. Необходимо поднять уровень на¬
учной жизни Отделения, всех его институ¬
тов, всемерно развить общественную ини¬
циативу и общественную активность, что¬
бы ее живительный ветер всколыхнул на¬
ши институты и Отделение, чтобы все на¬
учные сотрудники включились в активную
и напряженную работу по изучению совре¬
менной жизни, чтобы наблюдающееся ны¬
не повсюду огромное оживление обще¬
ственности, ее инициативы и активности
охватило и наши институты, всю Академию
наук. «Нужно, чтобы представители обще¬
ствоведения,— сказал академик М. Б. Ми-
тан,— подняли и высоко держали знамя об¬
щественных наук в Академии наук. Одно¬
временно мы ждем от Президиума АН
СССР большего внимания к общественным
наукам, улучшения условий для работы ин¬
ститутов общественных наук».
Член-корр. АН СССР М. Т. Иовчук
критиковал бюро Отделения за то, что у
него нет достаточного вкуса к обсужде¬
нию и разрешению теоретических вопро¬
сов. Пора мобилизовать все силы, чтобы
покончить с серьезным отставанием в раз¬
работке теоретических проблем коммуни¬
стического строительства. Важным сред¬
ством для успешного решения ответствен¬
ных задач институтов и журналов Отделе¬
ния должны стать широкие и систематиче¬
ски проводимые научные совещания и дис¬

НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
151
куссии, обсуждения крупных трудов и на¬
учные сессии, позволяющие более правиль¬
но определять и разрабатывать узловые
вопросы развития науки путем объедине¬
ния усилий многих ученых и целых инсти¬
тутов, координации научной работы как
внутри отделения, так и вне его — с ин¬
ститутами Отделения исторических наук и
Отделений естествознания.
Член-корр. АН СССР М. Д. Каммари
остановился на двух вопросах: о связи фи¬
лософской работы с практикой и о борьбе
с ревизионизмом. Эти вопросы в Институте
философии являются более сложными, чем
в других институтах. Многие темы по исто¬
рическому материализму не могут быть
разработаны без тесной связи с государ¬
ственными, общественными и культурно-
просветительными организациями, причем
эта связь должна носить постоянный, си¬
стематический характер. Столь же необхо¬
димо организовать совместные работы по
диалектическому материализму объединен¬
ными усилиями философов и естественни¬
ков, чтобы способствовать преодолению
имеющегося абстрактного уклона в иссле¬
дованиях. У нас наметился узкологиче¬
ский план разработки вопросов диалекти¬
ки, причем у значительной группы логи¬
ков на первом плане стоят формально-ло¬
гические вопросы; они не стремятся выйти
за пределы узкого горизонта формальной
логики и подняться до уровня проблем
диалектической логики; о,ни игнорируют
мировоззренческое значение диалектическо¬
го материализма и диалектической логи¬
ки. Направление работ этой группы фило¬
софов уводит внимание наших кадров от
разработки основных проблем материали¬
стической диалектики на основе обобщения
новейших данных естествознания и обще¬
ственных наук.
Борьба против буржуазной философии и
социологии, а также ревизионизма несколь¬
ко усилилась в 1957 году. Так, в этом го¬
ду «Вопросы философии» поместили
20 серьезных специальных статей на эти
темы вместо 11 в 1956 г., а за 3—4 года
были опубликованы статьи почти по всем
основным направлениям буржуазной фило¬
софии и социологии. Но эти статьи давали
общую, суммарную критику того или иного
направления. Теперь надо перейти на но¬
вый, более высокий этап их критики —
вести наступление по основным, коренным
вопросам философии и современности, вес¬
ти борьбу против идеологии поджигателей
войны, за прочный мир, против идеологии
и политики империализма, за националь¬
ное освобождение угнетенных народов, за
успехи строительства социализма во всех
странах нашего лагеря, против всех прояв¬
лений современного ревизионизма. Значи¬
тельную роль в этой борьбе должно сы¬
грать Отделение экономических, философ¬
ских и правовых наук. Не ведя системати¬
ческой серьезной борьбы с ревизионизмом,
нельзя успешно вести идеологическую борь¬
бу с империализмом и колониализмом, ибо
ревизионисты перепевают идеи правых со¬
циалистов, а эти последние так или иначе
отстаивают идеологию и политику импери¬
ализма, пытаются поддержать устои ка¬
питализма. В послевоенный период произо¬
шел поворот в буржуазной критике мар¬
ксизма: от лобовых атак она все более пе¬
реходит к выступлениям под флагом ре¬
визионизма. Ныне более дальновидные бур¬
жуазные философы и социологи начинают
критику марксизма с признания «некоторых
достоинств» и положительных достижений
марксизма, чтобы затем объявлять «уста¬
ревшими» одно за другим все положения
марксизма. Это изменение метода крити¬
ки — результат огромного усиления влия¬
ния марксизма на широкие народные массы.
Имея перед собой более уммых критиков
марксизма, мы должны и разоблачать их
соответствующим образом, более тонко,
обстоятельно и конкретно, связывая это
разоблачение с позитивной разработкой н о-
вых вопросов, показывая развитие теорети¬
ческих положений марксизма-ленинизма,
вскрывая в процессе самой критики фаль¬
сификаторов марксизма его творческий
характер.
Отдельных проблем философии косну¬
лись в своих выступлениях на годичном со¬
брании Отделения также зав. сектором ис¬
тории философии Института философии АН
СССР А. Ф. Окулов, член-корр. АН
СССР П. Е Орловский, заместитель
директора Института права АН СССР
В. П. Чхиквадзе и другие.
На вечернем заседании был заслушан и
широко обсужден научный доклад директо¬
ра Института экономики АН СССР академи¬
ка ВАСХНИЛ И. Д. Лаптева о даль¬
нейшем развитии колхозного строя и реор¬
ганизации МТС.
Г. Л. КАБАЕВ
К критике современного реформизма и ревизионизма
(В Институте международных отношений)
В марте 1958 года в Институте между¬
народных отношений состоялось объеди¬
ненное заседание кафедр социально-эко¬
номических дисциплин, на котором был под¬
вергнут критике проект программы Социа¬
листической партии Австрии.
Открывая это заседание, проф. А. Ф.
Шишкин отметил, что в настоящее вре¬
мя борьба с реформизмом и ревизиониз¬
мом является одной из актуальных задач
нашей идеологической работы.
Каидидат философских наук Ю. А. 3 а-
м о ш к и н посвятил свое выступление
критике идеологических, философских

152
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
основ проекта программы Социалистиче¬
ской партии Австрии.
Анализируя положения проекта програм¬
мы, тов. Замошкин показал, что этот про¬
ект ярко демонстрирует основные черты со¬
временного реформизма: во-первых, аполо¬
гетику капитализма, стремление скрыть его
эксплуататорскую сущность и завуалиро¬
вать истинную природу буржуазного госу¬
дарства; во-вторых, полный отказ от мар¬
ксизма, клевету на идеи научного социализ¬
ма и социалистической революции и нена¬
висть к СССР и всему лагерю социализма;
в-третьих, защиту современного империа¬
лизма и колониализма.
В основе философских положений проек¬
та, указывает тов. Замошкин, лежит идеа¬
лизм позитивистского толка. Авторы проек¬
та употребляют термин «материализм»
лишь тогда, когда они ругают последний.
Эту черту проекта отметила и буржуазная
печать, которая всячески расхваливает но¬
вый проект программы.
Из проекта видно, что австрийские социа¬
листы считают коммунизм своим главным
врагом. Так, в проекте прямо говорится,
что «демократический социализм является
смертельным врагом коммунизма, его не¬
примиримым противником». С другой сто¬
роны, проект буквально пропитан низко¬
поклонством перед империализмом как в
идейном, так и в политическом отношении.
Весьма показательно, что в проекте про¬
граммы Социалистической партии Австрии
без обиняков проповедуется «мирная борь¬
ба» с капитализмом и революционная — с
коммунизмом. Обосновывая новый проект
программы партии, Б. Каутский прямо го¬
ворил: «Мы боремся на два фронта: «про¬
тив капитализма — демократическими, мир¬
ными средствами, и против диктатуры (так
Б. Каутский называет общественный строй
в СССР и странах народной демократии.—
Ю. Г.) — революционными, насильственны¬
ми средствами». В высказьиваниях этого
лидера Социалистической партии ‘Австрии
явно слышится бряцание оружием в борьбе
против коммунизма, ставка на реакцион¬
ные мятежи «от Кронштадта до Будапеш¬
та». При этом авторы проекта цинично за¬
являют, что империализм и колониализм в
европейских государствах ликвидированы,
что капиталистические страны Западной
Европы и Северной Америки являются
«странами всеобщего благоденствия», «наи¬
более демократическими государствами»,
и т. д., и т. п.
Новый проект программы означает фак¬
тически отказ от признававшихся прежде
основных идей социализма. Не случайно
видный деятель Социалистической партии
Австрии Франц Крейцер писал о «стремле¬
нии определить социализм по возможности
менее социалистически».
В старой программе Социалистической
партии Австрии имелся тезис о том, что
социализм есть общественный строй, ликви¬
дирующий частную собственность на сред¬
ства производства. Современные австрий¬
ские социалисты, подчеркивает тов. Замош¬
кин, так вопрос уже не ставят. Для них
теперь социализм — это лишь «свобода
личности», без определения того, о какой
«свободе» и о свободе какой «личности»
идет речь. Но это, по существу, чисто бур¬
жуазное требование, так как буржуазия
также выступает за «свободу» — за свобо¬
ду эксплуатации рабочих, за свободу бур¬
жуа развивать свою личность за счет угне¬
тения большинства трудящихся и т. д.
Как и идеологи буржуазии, австрийские
социалисты провозглашают принцип бур¬
жуазного индивидуализма, подчеркивая,
что теперь нужно делать ставку не на мас¬
совое революционное движение, а на от¬
дельного индивида, и это свидетельствует
о страхе современных реформистов перед
массовым революционным движением
пролетариата.
С критикой экономической части проек¬
та программы Социалистической партии
Австрии выступил тов. Ю. А. Жилин.
Он подчеркнул, что эта часть проекта но¬
сит декларативный характер. Австрийские
социалисты зачастую выдвигают тот или
иной привлекательный для рабочих тезис,
но при детальном рассмотрении этого те¬
зиса от него ничего, по существу, не
остается, кроме типично реформистских
предложений, имеющих в виду упрочение
капитализма. Так, одна из глав проекта
программы называется «Обобществление
производства». Что же на деле понимают
авторы программы под обобществлением
производства? Во-первых, оно предпола¬
гается без диктатуры пролетариата, то
есть в рамках буржуазного государства.
Во-вторых, оно, согласно проекту про¬
граммы, должно свестись к обобществле¬
нию лишь некоторых предприятий, а це¬
лые отрасли хозяйства будут оставаться
вне обобществленного сектора.
В проекте программы говорится и о пла¬
новом начале. Соответствующий раздел
носит громкий заголовок: «Планирование и
руководство без принуждения». Что же ав¬
стрийские социалисты понимают под пла¬
нированием? А только то, что необходимо
создать «плановую комиссию», которая
должна разрабатывать рациональные ре¬
комендации, не обязательные для капита¬
листов.
Австрийские социалисты много гозорят
в проекте программы о ликвидации безра¬
ботицы, широко провозглашают необходи¬
мость полной занятости, заявляя, что «где
нет полной занятости, там нет никакого
экономического смысла», что в таком слу¬
чае «общество само по себе нарушает
смысл экономики» и т. д. Но когда дело
доходит до вопроса о том, как обеспечить
полную занятость и ликвидировать безра¬
ботицу, авторы программы ничего реаль¬
ного не предлагают, кроме фраз о том,
что необходимо применять метод «анти¬
цикличности», то есть в зависимости от
конъюнктуры расширять либо капитальные
вложения, либо потребление.
С критикой реформистских положений
проекта программы Социалистической пар¬
тии Австрии по вопросу о сущности госу¬
дарства и праза выступил доцент
Б. П. Р а д ь к о в.
Он указал, что содержащиеся в проекте

НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
153
положения о сущности государства отли¬
чаются от реформистских положений
Э. Бернштейна и К. Каутского лишь тем,
что составители новой программы более
откровенно принимают буржуазные теории
по этому вопросу.
Прежде всего это касается определения
сущности государства. Государство, по
мнению авторов проекта, является сово¬
купностью граждан, которые внутри целого
остаются отдельными личностями и хотят,
чтобы их рассматривали как таковых. По
существу и даже текстуально это опреде¬
ление совпадает с положениями буржуаз¬
ных ученых. Определяя сущность государ¬
ства, современные австрийские реформисты
делают шаг назад даже по сравнению с
К. Каутским, который в свое время отме¬
чал, что одним из признаков государства
является наличие насильственного, прину¬
дительного аппарата. Современные же со¬
циалисты вообще отрицают насильственную
сторону государства и тем самым объеди¬
няются с откровенными буржуазными идео¬
логами, представителями так называемой
«чистой школы» права (Г. Кельзен и др.).
Насквозь реформистскими, говорит тов.
Радьков, являются также положения ав¬
стрийских социалистов по вопросам права.
Пытаясь доказать, что в праве произошли
существенные изменения, авторы проекта
отбрасывают марксистское положение о
том, что право представляет собой волю
господствующего класса, возведенную в за¬
кон и обусловленную материальными ин¬
тересами господствующего класса. Беря на
вооружение буржуазные теории уголовного
права (в частности, реакционную теорию
антропологической школы) о том, что пре¬
ступление лежит во врожденных качествах
людей, что с преступлениями надо бороть¬
ся с помощью медицинских средств и т. д.,
австрийские социалисты пишут в проекте
программы партии: «Преступность, как и
болезнь, представляет собой такое явление
в человеческом обществе, которое никогда
нельзя полностью ликвидировать».
Проект программы стремится развен¬
чать в глазах рабочих огромное значение
опыта построения и укрепления социали¬
стического государства в СССР и странах
народной демократии. Австрийские социа¬
листы стремятся убедить рабочих, что ид¬
ти по пути Советского Союза и стран на¬
родной демократии «опасно». Стремясь
подорвать доверие рабочих ко все расту¬
щему авторитету социалистических госу¬
дарств, австрийские социалисты разгла¬
гольствуют о том, будто социалистическое
государство неизбежно порождает бюро¬
кратизм, эксплуатирует рабочих и т. п.
Вместе с тем составители проекта про¬
граммы пытаются приукрасить буржуазное
государство, доказать, что в настоящее
время оно якобы призвано облегчить по¬
ложение рабочих, улучшить положение
трудящихся. Исходя из этого, они говорят
о «врастании» рабочих в буржуазное госу¬
дарство, предлагают ряд реформ государ¬
ственного устройства, реформы различных
отраслей законода?ельства и т. д. Но все
предложения австрийских социалистов о
реформе законодательства, подчеркивает
тов. Радьков, носят декларативный харак¬
тер и имеют своей целью отвлечь трудя¬
щихся от тех задач, которые стоят перед
ними в деле борьбы против буржуазного
государства, за социалистический путь раз¬
вития.
В заключение тов. Радьков останавли¬
вается на вопросе о связи отдельных поло¬
жений австрийских социал-реформистов с
положениями некоторых югославских авто¬
ров. Так, в работе профессора Лукича, ш>
священной теории государства и права,
умалчивается о насильственной сторойе
диктатуры пролетариата.
С критикой современного ревизионизма
по организационным вопросам выступил
доцент Н. И. Ганин. Он отметил, что
своеобразным «кредо» современного реви¬
зионизма по вопросу об организационных
основах марксистской партии является
статья двух американских ревизионистов,
А. Левайн и П. Робертсона, которые за¬
являют: «В настоящее время имеется аб¬
солютная необходимость переоценки мно¬
гих аспектов марксизма в свете современ¬
ной ситуации и опыта. Марксизм должен
быть творчески развит, и, если необходимо,
его нужно ревизовать, даже несмотря на
то, что это слово имеет неблагоприятный
исторический смысл... Переоценка должна
применяться в отношении Маркса, Энгель¬
са и Ленина, а не только Сталина, что
сейчас является весьма модным. Особен¬
но необходима дискуссия по двум крае¬
угольным положениям традиционного марк¬
сизма: диалектике и демократическому,
централизму, причем последний является
основной формулой Ленина, а не Ста¬
лина».
Таким образом, заключает.тов. Ганин, ви¬
ден явный переход ревизионистов от кос¬
венных атак на марксизм, которые велись
до недавнего прошлого под видом критики
«сталинизма», к прямым атакам против
марксизма-ленинизма, и это одна из наи¬
более характерных черт современного ре¬
визионизма.
Свои нападки на принцип демократиче¬
ского централизма современные ревизиони¬
сты аргументируют тем, что этот принцип
якобы является пригодным только для пар¬
тии, действующей в обстановке насиль¬
ственной революции, а сейчас-де задача
насильственной революции совсем не вы¬
двигается. Так, один из идеологов итальян¬
ского ревизионизма, Антони Джолитти, в
прошлом коммунист, в книге «Реформизм
и революция» заявляет: «Если перспекти¬
ва больше уже не заключается в насиль¬
ственном завоевании политической власти
до проведения структурных реформ, то ре¬
шающим фактором для завоевания поли¬
тической власти уже не является организа¬
ция, сильно централизованная и подготов¬
ленная для штурма извне органов буржу¬
азного государства».
Здесь видна попытка исказить существо
решений XX съезда КПСС о возможности
в настоящее время в некоторых странах
мирного завоевания власти пролетариатом
через парламент. Абсолютизируя эту воз¬
можность, ревизионисты стремятся отка¬

154
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
заться от основного организационного прин¬
ципа построения марксистской партии —
принципа демократического централизма.
В Коммунистической партии Великобри¬
тании правые утверждают, что демократи¬
ческий централизм чужд традициям анг¬
лийского рабочего класса. Они требуют по¬
этому свободы фракций и группировок,
свободы дискуссий, не регулируемых ру¬
ководящими органами партии, и т. д.
Еще дальше идут американские ревизио¬
нисты. Они предлагают преобразовать пар¬
тию в «непартийную организацию — ас¬
социацию политического действия».
Отрицание ревизионистами необходимости
для пролетариата иметь свою классовую
политическую партию, сплоченную един¬
ством взглядов и действий, совпадает с те¬
ми установками, которые даются в проек¬
те программы Социалистической партии
Австрии. Так, в проекте программы делает¬
ся попытка доказать полное совпадение ин¬
тересов, целей и средств борьбы рабочего
класса, крестьянства, ремесленников и ин¬
теллигенции. Отсюда делается вывод, что
пролетариату не нужна самостоятельная
партия, что нужно создать партию, в кото¬
рой бы объединялось большинство народа.
Таким образом, современные ревизиони¬
сты, выступая против централизма и стро¬
гой дисциплины в рядах коммунистических
партий, фактически стоят за превращение
этих партий в аморфные организации, по¬
добные реформистским партиям.
Опыт международного коммунистического
движения учит, что залогом успешного ре¬
шения задач пролетарской революции,
строительства социализма и коммунизма
является именно нерушимое единство рядов
коммунистических и рабочих партий. По¬
этому враги рабочего движения стремятся
разрушить это единство, подорвать комму¬
нистические партии изнутри, требуя отказа
от ленинских организационных основ пар¬
тии, от партийной дисциплины и прежде
всего от принципа демократического цент¬
рализма.
Однако диверсия ревизионистов против
ленинских организационных основ проле¬
тарской партии потерпела поражение. На
всех съездах коммунистических и рабочих
партий, прошедших в 1956—1958 годах, со
стороны здоровых сил этих партий был дан
решительный отпор наскокам ревизиони¬
стов на организационные принципы по¬
строения марксистской партии.
Недавио в Австрии в газете «Арбайтер
цайтунг» был опубликован утвержденный
съездом текст программы Социалистиче¬
ской партии Австрии.
Следует отметить, что по сравнению с
обсуждавшимся проектом в окончательный
текст программы внесен ряд изменений.
Так, значительно сокращена общетеорети¬
ческая часть программы, опущены наиболее
резкие выпады против стран социалистиче¬
ского лагеря, нет открытого восхваления
капитализма и т. д.
Однако в целом направленность програм¬
мы осталась прежней: это типичная для оп¬
портунистических партий реформистская
программа.
Одной из важнейших задач работников
идеологического фронта является дальней¬
ший критический анализ существа рефор¬
мистских и ревизионистских воззрений.
В особенности необходимо широко раз¬
вернуть систематическую критику методо¬
логических, философских и социологических
основ современного ревизионизма и рефор¬
мизма.
Ю. Н. ГОСТИМСКИЙ
Обсуждение книги Дж. Бернала
«Наука в истории общества»
Капитальный труд выдающегося ученого *
Имя Дж. Бернала, выдающегося учено¬
го и прогрессивного общественного деяте¬
ля Англии, хорошо знакомо широким кру¬
гам советских читателей. Дж. Бернал сво¬
ими трудами внес крупный вклад в реше¬
ние ряда специальных проблем современ¬
ного естествознания (биохимии, кристал¬
лографии и других наук). Он широко из¬
вестен как автор ряда фундаментальных
исследований по истории науки и ее соци¬
альным проблемам. Дж. Бернал — муже¬
ственный и благородный борец за мир и
демократию. Как передовой ученый, для
которого научная деятельность является
неотъемлемой частью многогранной обще¬
* Дж. Бернал. Наука в истории об¬
щества. Изд-во иностранной литературы.
М. 1956. 731 стр.
ственной жизни, делом огромного социаль¬
ного значения, Дж. Бернал стремится
осмыслить место и роль науки в развитии
общества, направить средства науки на
службу прогрессу и цивилизации. Иссле¬
дования Бернала по истории науки и ее
социальным проблемам органически свя¬
заны с его передовой общественно-полити¬
ческой деятельностью, зовущей ученых к
активной борьбе за прогрессивные соци¬
альные преобразования в обществе, за то,
чтобы наука была поставлена на службу
человечеству.
В своем капитальном труде «Наука в
истории общества» Дж. Бернал поставил
чрезвычайно сложную задачу — просле¬
дить взаимоотношения между развитием
науки и других аспектов человеческой ис-
тории от древнего мира до наших дней и

НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
155
на этой основе дать оценку места и роли
науки в жизни общества. Мы рады отме¬
тить, что эта колоссальная по масштабам
и трудоемкости работа автора увенчалась
успехом. Не будет преувеличением ска¬
зать, что рецензируемая работа является
самым крупным в своей области научным
исследованием наших дней. Нет сомнения,
что именно марксистско-ленинская фило¬
софия, сознательно применяемая автором
в своем исследовании, дала ему возмож¬
ность глубоко осмыслить колоссальный
материал из истории и современного со¬
стояния науки и сделать подлинно науч¬
ные выводы по важнейшим проблемам,
вытекающим из анализа воздействия
науки на общество.
% Нг
Не имея возможности коснуться содер¬
жания отдельных частей книги, мы оста¬
новимся на некоторых общих вопросах,
пронизывающих все части книги и состав¬
ляющих лейтмотив всего исследования
автора.
Наука, постепенно выделившаяся в осо¬
знанной форме из общей совокупности
культурной жизни и материальной дея¬
тельности общества, в наше время превра¬
тилась в мощную силу, проникающую во
все сферы практической деятельности и
мышления. Если в начале развития круп¬
ного машинного производства, сделавшего
возможным и необходимым сознательное
применение естествознания, казалось, что
применение науки само собою приведет к
устойчивому улучшению благосостояния
человечества, то в наш век стало очевид¬
ным, что развитие науки таит в себе как
неограниченные возможности, так и боль¬
шие опасности. Люди живут в опасности
уничтожения атомной бомбой и бактерио¬
логическим оружием и в надежде на улуч¬
шение жизни путем применения науки.
В условиях империализма наука кажется
скорее способной уничтожить материаль¬
ные и духовные богатства общества и са¬
мих людей, чем обеспечить непрерывный
прогресс.
Дж. Бернал на огромном фактическом
материале показывает, что вовлечение
науки в страшную драму войн и социаль¬
ных бедствий является не неизбежным
следствием развития самой науки, как это
утверждают адепты буржуазии, а резуль¬
татом экономических и политических
условий эпохи империализма. Использова¬
ние науки в разрушительных целях яв¬
ляется уничтожением и извращением нау¬
ки, возникшими в обществе, где ценность
науки определяется тем, как она мо¬
жет пополнить капиталистические прибы¬
ли. Автор справедливо выступает против
тех ученых Запада, которые считают эту
социальную направленность науки неиз¬
бежным злом, усматривают в этих извра¬
щающих науку целях единственную при¬
чину, в силу которой общество поддержи¬
вает науку, и не могут представить себе
никакого другого общества. Дж. Бернал
показывает, что такая унизительная для
науки и опасная для народа социальная
направленность науки исключается в социа¬
листическом обществе, где существуют не¬
обходимость и возможность использования
всех гигантских сил современной науки для
мирных, созидательных целей, для целей
улучшения благосостояния народа.
Перед лицом возрастающего влияния
науки на жизнь общества и трагических
последствий ее применения в современном
капиталистическом обществе часть пред¬
ставителей западной интеллигенции де¬
лает вывод, что сами ученые могут дей¬
ственно контролировать механизм цивили¬
зации, чтобы избежать бедствий и несча¬
стий нашего времени. Некоторые другие
слои научной интеллигенции выступают
вообще против всякой ответственности за
использование результатов своего труда,
превознося «беспристрастные» поиски исти¬
ны независимо от любых возможных ре¬
зультатов, и жаждут возврата к положе¬
нию, которого в действительности никогда
не существовало,— «наука для науки».
Дж. Бернал показывает полную несостоя¬
тельность позиции тех и других. Социаль¬
ное назначение науки, использование ре¬
зультатов труда ученых, как и весь меха¬
низм цивилизации капиталистического об¬
щества, контролируется магнатами капи¬
тала и находящимся в их руках буржуаз¬
ным государством. Интеллигенция, воз¬
главляющая научную администрацию, яв¬
ляется лишь исполнительницей воли капи¬
талистов, осуществляющих фактически не¬
ограниченный контроль над наукой и все¬
ми сферами ее применения. Но вместе с
тем ученые несут огромную моральную
ответственность за использование своего
труда.
Пламенным, благородным призывом к
ученым Запада звучат слова Дж. Берна¬
ла о том, что ученые должны предохра¬
нить себя «от роли слепых и беспомощных
пешек в великой современной драме ис¬
пользования и злоупотребления наукой»,
должны нести «сознательную и активную
ответственность перед обществом» и
осмыслить, правильно оценить место нау¬
ки в жизни общества. Для этого, говорит
автор, «недостаточно знать, что делает
наука в наше время. Необходимо также
знать, как она стала тем, чем она являет¬
ся сейчас, как влияла на науку в прошлом
смена форм общественного устройства и
как она, в свою очередь, способствовала
формированию их» (стр. 16).
Этот правильный исторический подход к
выяснению места и роли науки в жизни
общества и определяет структуру книги
Дж. Бернала. Значительная часть книги
посвящена истории взаимоотношений нау¬
ки и других сторон общественной жизни в
древнем мире, в эпоху феодализма, в пе¬
риод ранних буржуазных революций, побе¬
ды и упрочения капиталистического строя.
Хотя в этих разделах книги и содержится
огромный материал, имеющий историогра¬
фическую ценность, но анализируется он
под определенным углом зрения, подчинен
главной задаче, поставленной автором,—
раскрыть взаимосвязь науки и обществен¬
ного производства, взятого в единстве его

156
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
обеих сторон (производительных сил и
производственных отношений), показать,
что общественные цели, которым подчине¬
но применение науки, социальные послед¬
ствия ее развития определяются господ¬
ствующими в обществе экономическими и
идеологическими отношениями. Это дает
возможность автору и читателям в истори¬
ческом и логическом плане проанализиро¬
вать место и роль науки в современном
капиталистическом обществе и в странах
социалистического лагеря, показать, что
борьба за передовую науку, служащую
благородным целям человечества, должна
быть составной частью борьбы за социа¬
листическое преобразование общества.
Дж. Бернал дает интересный обзор пер¬
воначального создания, последующей диф¬
ференциации и прогресса естественных
наук в связи с последовательными стадия¬
ми развития человеческого общества. На
громадном фактическом материале показа¬
на зависимость возникновения и прогресса
естественных наук от уровня и потребно¬
стей развития техники, а также обратное
влияние науки на технический прогресс.
Вместе с тем автор подчеркивает, что рас¬
смотрение тесной связи между наукой и
изменениями в технике само по себе не
объясняет происхождения и развития нау¬
ки; нужно учитывать, что сами изменения
в технике определяются социальными, эко¬
номическими факторами.
Современная наука берет свое начало с
эпохи Возрождения. Прослеживая разви¬
тие науки от критического периода
ее рождения и первоначального роста до
интеллектуальной ее зрелости, автор рас¬
крывает ее связь с новыми общественными
силами Возрождения и Реформации. Науч¬
ная революция этого периода не может
быть понята в свете одних только техни¬
ческих сдвигов, без учета всей совокупно¬
сти социальных, экономических факторов,
взятых в их взаимосвязи. Технические,
экономические и социальные изменения
этого периода представляют собою единое
общественное явление, породившее науч¬
ную революцию.
По мере развития капиталистического
общества происходит изменение роли нау¬
ки в технических и экономических процес¬
сах, а также изменение характера влияния
последних на науку. Если в эпоху Воз¬
рождения и Реформации и даже в про¬
мышленной революции XVIII века наука
играла ограниченную роль в производстве,
то в конце XIX века само существование
промышленности связано с наукой (возни¬
кают основанные на достижениях науки
новые крупные отрасли промышленности,
наука все более проникает в старые, ку¬
старные отрасли промышленности). В тес¬
ной связи с техническим преобразованием
промышленности, основанным на науке,
возникают крупные монополистические
предприятия с научными методами произ¬
водства. Вместе с тем становится очевид¬
ной иллюзорность возникших в эпоху рас¬
цвета капитализма надежд на то, что
практическое использование науки само
собой приведет в царство безграничного и
благодатного прогресса. Гигантские успе¬
хи, которыми ознаменовалось развитие
науки в XX веке, сами по себе открывают
колоссальные возможности для создания
неисчислимых материальных благ, для из¬
бавления людей от изнурительного труда,
для крутого роста их материального и
культурного благосостояния. Однако, от¬
мечает Дж. Бернал, для осуществления
этой возможности необходимо социалисти¬
ческое преобразование общества. «Если
вначале капитализм сделал науку возмож¬
ной, то наука, в свою очередь, делает ка¬
питализм ненужным» (стр. 204).
В современном капиталистическом обще¬
стве наука и техника, знание и опыт упра¬
вления природными процессами переросли
рам™ господствующих экономических и
идеологических отношений, соответствую¬
щие формы культурной, политической и
экономической жизни. Этот факт расцени¬
вается некоторыми идеологами буржуазии
как победа материальных сил человека
над его моралью, и отсюда делается вы¬
вод, что развитие науки следует остано¬
вить, пока человек духовно не переродит¬
ся. Дж. Бернал вскрывает реакционную
сущность этих воззрений апологетов бур¬
жуазии. Мораль человека, изуродованную
капиталистическим строем, нужно поднять
путем научной социалистической организа¬
ции общества. Мы живем в эпоху глубо¬
ких преобразований в науке и еще более
глубоких преобразований в обществе. В об¬
ществе, как и в науке, все попытки спасти
положение путем латания старых форм
одинаково бесполезны. Единственное сред¬
ство ликвидации характерного для капи¬
тализма чудовищного извращения науки —
это ликвидация самого капиталистического
строя и замена его строем социалистиче¬
ским. «Новая техника, новая наука не
могут функционировать ни при старой
морали, ни при старой экономической и
политической форме» (стр. 398). Исходя
из этого, автор далее пишет, что долгом
ученого является выход за пределы своей
специальности для совместной работы по
созданию такого общества, где наука мо¬
жет быть использована должным образом.
Анализируя положение науки в странах
социализма, Дж. Бернал пишет, что на
основе исторического опыта мы вполне мо¬
жем сделать вывод, что построение бес¬
классового общества приведет к небывало¬
му оживлению научной деятельности и ее
использованию для улучшения жизни че¬
ловечества.
* * *
Сказанное выше касается в основном
оценки Дж. Берналом взаимодействия
естественных наук и общества, занимаю¬
щей в его книге центральное место. Вопрос
о положении общественных наук разби¬
рается в особом разделе книги («Наука в
наше время»). Автор говорит, что в XIX ве¬
ке общественно-историческая практика вы¬
двинула необходимость создания действен¬
ной общественной науки, которая воору-.
жила бы людей знанием объективных за¬
конов развития общества; такая наука и
была создана Марксом и Энгельсом и раз¬

НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
157
вита дальше в новую историческую эпоху
Лениным.
Большое достоинство этого раздела кни¬
ги состоит в том, что развитие обществен¬
ных наук анализируется в тесной связи с
социальными и общественно-политически¬
ми процессами нашего времени.
Дж. Бернал говорит о загнивании офи¬
циальной общественной науки в капитали¬
стическом обществе и показывает связь
этого процесса с общественно-экономиче¬
ской основой этого общества. Все разно¬
видности буржуазных общественных .тео¬
рий, несмотря на частные расхождения,
объединяются на единой основе — призна¬
нии необходимости существования капита¬
лизма (либо в неизменном, либо в слегка
преобразованном виде). Такая наука не¬
избежно должна быть пристрастной и апо-
логетичлой. Загнивание общественной нау¬
ки в эпоху империализма отражает загни¬
вание самого капитализма. Бернал пишет,
что «общественная наука в период загни¬
вающего капитализма могла иметь только
такое будущее, какое мог иметь породив¬
ший ее и направляющий ее шаги обще¬
ственный строй» (стр. 575).
Центром самых реакционных теорий со¬
временной буржуазной общественной нау¬
ки являются США. Перемещение в США
центра идеологической реакции, как пра¬
вильно указывает автор, тесно связано с
превращением США в центр социальной и
политической реакции. «Соединенные Шта¬
ты все в большей мере переходили в руки
реакционеров и обскурантов, которые об¬
ладают многими особенностями, свой¬
ственными фашизму, но, тем не менее, го¬
раздо лучше прикрываются лицемерием,
чем Гитлер с подвластным ему нацистским
движением» (стр. 588).
Говоря о характере общественной науки
в капиталистических странах в XX веке,
Бернал пишет, что, несмотря на разнообра¬
зие факторов, влиявших на нее в различных
странах и на различных фазах экономиче¬
ского и политического развития, этот пе¬
риод имеет известные общие черты. Уче¬
ные, специализирующиеся в области обще¬
ственных наук, в течение всего данного
■периода и особенно с начала «холодной
войны» находились в условиях «значитель¬
ного прямого или косвенного давления,
которое должно было отвергать всякое опи¬
сание народного освободительного движе¬
ния, противиться любым шагам, могущим
привести к коммунизму, и организовать
защиту капитализма под более привлека¬
тельной маской «свободного мира», «демо¬
кратии» или «западной христианской ци¬
вилизации» (стр. 590). Трудно оправды¬
вать капитализм перед лицом его очевид¬
ного банкротства, поэтому нужно было
прибегать к силе и обману. Общественная
мысль, порожденная этой обстановкой,
представляет собою сочетание иллюзий об
улучшении капитализма и явного лицеме¬
рия, имеющего своей задачей скрыть за
высокопарными фразами пороки капита¬
лизма, а также сочетание жестокости, от¬
крыто презирающей разум, мораль, спра¬
ведливость, демократию, с циничной или
меланхоличной безнадежностью. Таким
образом, прогрессирующее вырождение
буржуазных общественных наук является
следствием духовной и общественной
атмосферы эпохи империализма.
Создание социалистического государства
и победа социализма в СССР, превраще¬
ние социализма в мировую систему после
второй мировой войны служит ярким во¬
площением марксистско-ленинской науки
об обществе, свидетельством ее жизне¬
утверждающей силы. Характеризуя эти
всемирно-исторические общественные пре¬
образования XX века, с одной стороны, и
упадок, разложение капитализма — с дру¬
гой, Дж. Бернал особо подчеркивает роль
теоретической и политической деятельно¬
сти Ленина, значение того вклада, кото¬
рый внес Ленин в общественную науку.
Ленин развил марксизм не только приме¬
нительно к условиям русской действитель¬
ности, но также к экономическому, поли¬
тическому и идеологическому положению,
сложившемуся во всем мире к концу
XIX — началу XX века, во многом отли¬
чающемуся от того, с которым имел дело
Маркс: «Как теоретик и как творец нового
общества Ленин занимает исключительное
место в человеческой истории» (стр. 583).
Дж. Бернал говорит о коренном различии
условий и характера развития обществен¬
ных наук в мире капитализма и в странах
социализма. В то время как буржуазная
общественная наука запуталась в лабирин¬
те тревожных событий XX века и превра¬
тилась в открытую апологетику загниваю¬
щего, старого общества, общественная
наука в СССР и странах народной демо¬
кратии служит надежным компасом в ру¬
ках строителей нового общества.
* * *
Можно было бы написать еще очень
многое о достоинствах труда Дж. Берна¬
ла. Но было бы неправильным также
умолчать о том, что мы разделяем точку
зрения автора не по всем вопросам. В
этом интересном исследовании имеется
немало таких положений, которые вызы¬
вают возражения.
Остановимся на некоторых из них. Ав¬
тор прав, когда говорит, что в связи с воз¬
росшей ролью науки в жизни общества
наметилась опасность приписывания науке
слишком большой заслуги во всем хоро¬
шем или плохом (стр. 383). Вместе с тем
в ряде мест он сам допускает переоценку
роли науки в развитии общества (см. стр
562, 660).
Прослеживая длительную историю раз¬
вития науки и производительных сил, Дж.
Бернал развивает интересную мысль о
том, что отношения между ними истори¬
чески изменялись. Если до эпохи промыш¬
ленной революции, связанной с примене¬
нием пара, и даже в период самой про¬
мышленной революции наука, развиваясь
под решающим влиянием прогресса про¬
изводства, сама играла ограниченную
роль в техническом прогрессе, то в даль¬
нейшем существование промышленности
стало немыслимым без науки. Но автор

158
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
отсюда делает неправильный, на наш
взгляд, вывод, что в этот период «естество¬
знание прошло свою критическую точку,
обеспечив себе постоянное место в каче¬
стве части производительных сил обще¬
ства» (стр. 204). К этому вопросу Дж. Бер¬
нал возвращается дальше, в заключитель¬
ной части книги, где выделен специально
небольшой раздел «Наука как производи¬
тельная сила» (стр. 669). Автор пишет, что
наука в последнее время становится тем,
чем всегда была техника — неотъемлемой
частью производительных сил общества.
Мотивируется эта оценка тем, что «техни¬
ческое знание (как делать) в на¬
стоящее время всегда нуждается в под¬
держке научного знания (почему так
делать) для поддержания жизни и роста
современного общества» (стр. 669).
С этой оценкой и аргументацией нельзя
согласиться.
Конечно, техника нуждается в поддерж¬
ке науки. Существование современной
крупной промышленности было бы немыс¬
лимо без науки. Поэтому Ма,ркс указывал,
что различные отрасли материального про¬
изводства выступают как «сознательно
планомерные, систематически расчленен¬
ные, в зависимости от желательного по¬
лезного эффекта, области применения
естествознания» (К. Маркс и Ф. Эн¬
гельс. Соч., т. XVII, стр. 533). Но отсю¬
да вовсе не следует, что естественные нау¬
ки представляют собою часть производи¬
тельных сил. Указывая на тесную взаимо¬
связь между наукой и производительными
силами, Маркс вместе с тем проводил чет¬
кую грань между ними, как явлениями ду¬
ховной и материальной жизни общества.
Науку нельзя отождествлять с такими эле¬
ментами производительных сил, как ору¬
дия производства и люди. Ее нельзя рас¬
сматривать и как самостоятельный эле¬
мент производительных сил, ибо научные
знания представляют собою отраже¬
ние материального мира в нашем созна¬
нии (явление духовной жизни) и сами по
себе не производят ни средств производ¬
ства, ни средств потребления. Включать
науку в производительные силы как их
часть означало бы рассматривать духовное
как часть материального.
Дж. Бернал убедительно показывает,
что развитие современной науки требует
плановой организации научной работы, и
это невозможно осуществить в условиях
капиталистического общества. Нам кажет¬
ся, что автор проявляет в этом вопросе из¬
вестную непоследовательность, когда
утверждает, что история создания атом¬
ной бомбы служит «уроком того, что даже
в орбите капитализма, под угрозой войны,
может быть осуществлено на плановой
основе такое огромное предприятие, коор¬
динирующее усилия различных отраслей
науки и техники» (стр. 444). Мнение о
том, что в годы второй мировой войны в
США государство осуществило развитие
науки и производства на плановой
основе, имеет широкое хождение на Запа¬
де. Однако факты говорят о другом.
В годы второй мировой войны в США
государство взяло на себя значительную
часть забот, связанных с финансированием
и мобилизацией науки для нужд войны.
В американской печати опубликованы
многочисленные факты, характеризующие
ожесточенную конкурентную борьбу, кото¬
рая развернулась между крупнейшими мо¬
нополистическими группами США за пра¬
вительственные контракты на исследова¬
тельские, проектные и строительные рабо¬
ты в атомной промышленности (эти дан¬
ные можно найти и в книге Дж. Аллена
«Атомный империализм», изданной Госу¬
дарственным издательством иностранной
литературы в 1952 году). Из этих же ма¬
териалов видно также, как кучка крупней¬
ших монополий использовала государство
для финансирования монополизированной
ими науки за счет широких масс налого¬
плательщиков, для мобилизации и сосре¬
доточения научных ресурсов в наиболее
прибыльных отраслях, для осуществления
милитаризации науки и прикрытия ее хищ¬
нического использования.
Нельзя согласиться также с некоторыми
положениями главы «Общественные науки
в мире социализма». Здесь мы имеем в ви¬
ду прежде всего отдельные положения,
высказанные автором при оценке развития
науки и общественной жизни в Советском
Союзе.
С сожалением приходится отметить, что
крупный ученый и прогрессивный обще¬
ственный деятель, друг Советского Союза
в ряде отношений неправильно воспринял
смысл и значение борьбы за чистоту идео¬
логии, проведенной в нашей стране в по¬
слевоенный период в 1945—1950 годах.
Соглашаясь с правильностью целей и за¬
дач, поставленных нашей научной и пар¬
тийной общественностью в этой борьбе, ав¬
тор пишет, что при этом якобы были ис¬
пользованы «грубые и до известной степе¬
ни саморазрушительные» методы, имев¬
шие «самые вредные последствия». Осуж¬
дение нашей общественностью проявлений
космополитизма, имевших место в различ¬
ных областях культурной жизни, автор
оценивает как «своего рода культурный
шовинизм».
Известно, что после победоносного окон¬
чания Великой Отечественной войны среди
некоторой части работников науки и куль¬
туры получили распространение настроения
благодушия, примиренческое отношение к
буржуазной идеологии, а в отдельных слу¬
чаях — прямой отход от социалистической
идеологии и ярко выраженное низкопоклон¬
ство перед буржуазными нравами и куль¬
турой.
Советский народ и его авангард Ком¬
мунистическая партия не могли не видеть
всей опасности этих'явлений и мириться с
ними. Под руководством ЦК КПСС была
проведена непримиримая борьба против
этих чуждых советской действительности
явлений, и эта борьба была жизненно не¬
обходима для успешного продвижения по
пути коммунизма. В результате борьбы по¬
высились идейная глубина, целеустрем¬
ленность, непримиримость к буржуазной
идеологии на всех участках идеологическв-

НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
159
го фронта, более последовательно стали
проводиться принципы социалистического
■патриотизма и пролетарского интернацио¬
нализма. Эта борьба была направлена не
только против космополитизма, но и про¬
тив нигилистического отношения к куль¬
турным достижениям других народов. Что
же касается метода, который применялся
при этом, то это был в основном метод
критики и самокритики. Именно этот един¬
ственно правильный метод и обеспечил
успех борьбы за чистоту марксистско-ле¬
нинской идеологии.
Указанные оценки Дж. Бернала, видимо,
основаны на преувеличении отдельных пе¬
регибов, элементов администрирования, до¬
пускавшихся в период культа личности
И. В. Сталина. Такие перегибы и элементы
администрирования имели место. Имели
■место и неправильные оценки отдельных
положений, трудов и лиц. Но не в этом
главное, когда речь идет о борьбе за чисто¬
ту идеологии в послевоенный период и ее
результатах.
В этом разделе книги встречаются не¬
правильные оценки и некоторых других яв¬
лений общественной жизни Советского Сою¬
за, особенно периода после XX съезда
КПСС. Видимо, здесь сказалось известное
влияние тенденциозных материалов, опуб¬
ликованных в буржуазной прессе.
Наша дружеская критика отдельных ча¬
стных положений и оценок не умаляет бес¬
спорного достоинства этого колоссального
по масштабам и значению исследования.
Мы рады еще раз подчеркнуть эту высо¬
кую ценность нового капитального труда
нашего друга.
X. М. ФАТЛЛИЕВ
Замечания читателя о книге Дж. Бернала «Наука в истории общества»
Советский читатель знает английского
ученого и общественного деятеля Дж. Бер¬
нала по его книге «Наука и общество», из¬
данной в СССР в 1953 году, и по его неуто¬
мимой борьбе в защиту мира. Перу про¬
фессора Бернала принадлежит также ряд
других работ о науке и ее роли в обществе:
«The social function of science» (1939),
«The physical basis of life» (1951), «Science
and industry in the nineteenth century»
(1953), «Strategy of research» (1955) ,и др.
Новая книга проф. Бернала «Наука в ис¬
тории общества» представляет собой как бы
обобщение ранее написанных работ. Она
уже успела вызвать большой интерес у со¬
ветских читателей. Этот интерес, на наш
взгляд, в значительной мере определяется
тем, что тема, которой посвящена книга—
взаимосвязь между развитием науки и тех¬
ники и развитием общества,— скупо осве¬
щалась в нашей литературе. Интерес же к
этой проблеме в связи с усилением роли
науки в развитии общества все возрастает.
«Помешать распространению нового, серь¬
езного и захватывающего интереса к на¬
уке,—пишет Дж. Бернал,— не в состоянии
никакие хитрости и выдумки рекламы»
(стр. 393). Особенно велик этот интерес в
Советском Союзе, о чем наглядно свиде¬
тельствует огромный спрос на журналы
«Наука и жизнь», «Техника — молодежи»
и Др.
Обладая широким научным и политиче¬
ским кругозором, автор с позиций диалек¬
тического материализма прослеживает в
своем фундаментальном труде весь слож¬
ный исторический процесс возникновения и
развития научного знания в связи с разви¬
тием производства и показывает влияние
этого знания на ход истории общества.
Большая ценность книги состоит в том,
что Бернал не ограничивается утверждени¬
ем о зависимости развития науки от раз¬
вития производства, а прослеживает кон¬
кретно, как различные научные открытия
возникали из потребностей производства,
как развитие науки было связано с эконо¬
мической и политической жизнью различ¬
ных эпох.
В советской литературе опубликовано
уже несколько рецензий на книгу Дж. Бер¬
нала, все авторы рецензий высоко оцени¬
вают эту книгу и подробно рассматривают
ее положительные стороны. Поэтому, что¬
бы не повторяться, мне хотелось бы оста¬
новиться лишь на некоторых ее недостат¬
ках.
Подчеркивая роль практических потреб¬
ностей в развитии науки, Бернал отмечает,
что было бы неправильно считать движу¬
щие силы «ауки исключительно утилитар¬
ными. Однако четкой характеристики дру¬
гих, не утилитарных движущих сил в кни¬
ге, по существу, не дается. Внутренние ис¬
точники развития науки показаны слабо, а
они представляют для истории науки су¬
щественный интерес.
Дж. Бернал не дает в своей книге четко¬
го определения науки, в результате поня¬
тие науки трактуется им слишком широко.
В книге говорится о «первобытной науке»,
об «общественной науке первобытного че¬
ловека» (стр. 51, 538). Однако в первобыт¬
ном обществе не было и не могло быть
науки, так как не существовало системати¬
зированных знаний, а были лишь отрывоч¬
ные и часто противоречивые знания о не¬
которых явлениях и предметах. Наука (точ¬
нее, элементы научного знания) возникает
лишь после и в результате обособления
духовного производства идей от материаль¬
ного производства, отделения труда ум¬
ственного от труда физического, то есть
в рабовладельческом обществе.
Разумеется, нельзя дать определение на¬
уки, которое охватывало бы все ее сторо¬
ны, однако, на наш взгляд, можно дать
определение, охватывающее самое главное.

160
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
В книге на протяжении ряда страниц
проводится мысль, что наука является час¬
тью производительных сил (стр. 203, 204,
302, 669, 695 и др.). Наиболее ярко эта точ¬
ка зрения выражена на стр. 669: «...Наука
в последнее время становится тем, чем
была техника,— неотделимой частью про¬
изводительных сил общества». Невозмож¬
но,^ на наш взгляд, согласиться с такой точ¬
кой зрения, так как она смазывает всякое
различие между материальным (техника) и
идеальным (наука). Наука в целом и от¬
дельные ее составные части — теории, ги¬
потезы — являются результатом духовной
деятельности человека, наука — форма об¬
щественного сознания и не может быть
включена в материальные производитель¬
ные силы
Бесспорно, что наука играет сейчас ог¬
ромную роль в развитии производительных
сил. На основе добытых ею знаний строят¬
ся машины, инструменты, приборы и т. д.
Однако в процессе овеществления знаний
пр'И создании орудий производства эле¬
ментом производительных сил становится
не наука, а те орудия, которые создаются
при ее помощи. Из того факта, что «техни¬
ческое знание (как делать) в настоя¬
щее время всегда нуждается в поддержке
научного знания (почему так де¬
лать)...» (стр. 669), вовсе не следует, что
наука сама становится техникой. Как бы ни
увеличивалась роль науки в развитии ма¬
териального производства, наука продол¬
жает оставаться продуктом умственного
труда.
Правильно подчеркивая, что роль науки
в жизни общества возрастает, Дж. Бернал
иногда преувеличивает эту роль и рассмат¬
ривает науку как «основной фактор обще¬
ственного прогресса» (стр. 662). В действи¬
тельности таким фактором является не
наука, а развитие производства. На стр.
699 Бернал пишет: «Создание общества, сво¬
бодного от эксплуатации, может быть осу¬
ществлено с помощью науки и только
науки» (Разрядка моя.— М. К.). С этим
категорическим суждением нельзя согла¬
ситься. Действительно, не опираясь на на¬
уку, нельзя ликвидировать капитализм и по¬
строить коммунистическое общество, одна¬
ко для достижения этой цели недостаточно
одной науки. Для ликвидации эксплуатации
необходима еще организованная классовая
борьба угнетенных против эксплуататоров.
Только в ходе революции могут быть со¬
зданы новые, социалистические производ¬
ственные отношения.
Неоднократно подчеркивая в книге зави¬
симость науки от общественной жизни, Бер¬
нал иногда упрощает эту зависимость. Так,
например, он пишет, что атомистические и
механистические идеи Галилея и Ньютона
«...крылись столько же в самом обществе,
сколько и в физике...», так как они «хоро¬
шо согласовывались со всем индивидуали¬
стическим, конкурентным экономическим
устройством капитализма» (стр. 459).
Аналогичная мысль приводится на стр.
661, где автор пишет, что идея естествен¬
ного закона Ньютона «была отражением
учреждения законной, а не авторитарной
формы правления», а дарвиновская теория
естественного отбора и борьбы за суще¬
ствование в ходе эволюции «была отраже¬
нием свободной конкуренции, полностью
присущей эпохе капитализма».
Попытки выводить научные идеи непо¬
средственно из характера общественной ор¬
ганизации являются, на наш взгляд, оши¬
бочными. С ними нельзя согласиться тем бо¬
лее, что они находятся в противоречии с
правильными положениями по этому вопро¬
су, высказываемыми автором в других мес¬
тах книги. Так, например, на стр. 371 автор
правильно отмечает, что «собственный
вклад Дарвина утвердился позже как окон¬
чательный и неизбежный итог долгих лет
геологических и биологических наблюде¬
ний».
Правда, в «Автобиографии» Дарвина
есть следующие строки: «В октябре 1838 г.,
т. е. спустя пятнадцать месяцев после то¬
го, как я приступил к своему систематиче¬
скому исследованию, я случайно, ради раз¬
влечения, прочитал книгу Мальтуса «О на¬
родонаселении», и так как благодаря про¬
должительным наблюдениям над образом
жизни животных и растений я был хоро¬
шо подготовлен к тому, чтобы оценить
[значение] повсеместно происходящей
борьбы за существование, меня сразу по¬
разила мысль, что при таких условиях
благоприятные изменения должны иметь
тенденцию сохраняться, а неблагоприят¬
ные — уничтожаться. Результатом этого и
должно быть образование новых видов.
Теперь, наконец, я обладал теорией, при
помощи которой можно работать...»
(Чарлз Дарвин «Воспоминания о раз¬
витии моего ума и характера». М., 1957,
стр. 128—129). Однако приведенное выска¬
зывание Дарвина не дает основания счи¬
тать, что теория естественного отбора воз¬
никла просто как отражение свободной
конкуренции, присущей капитализму, и
вот по каким причинам.
Бесспорно, что чтение книги Мальтуса
могло дать толчок работе мысли в опреде¬
ленном направлении, однако без огромного
фактического материала, собранного Дар¬
вином во время плавания на корабле
«Бигль» и уже в значительной мере систе¬
матизированного, теория естественного от¬
бора возникнуть не могла. Даже если бы
Дарвин и не прочитал книги Мальтуса, то
эта теория все равно была бы им создана.
В дневнике Ч. Дарвина за 1837 год мы
находим следующие строки: «В июле на¬
чал первую-записную книжку о «Трансму¬
тации видов». Начиная приблизительно с
прошедшего марта был сильно поражен ха¬
рактером южно-американских ископаемых
и видов Галапагосского архипелага. Эти
факты (особенно последний) положи¬
ли начало всем моим воззре¬
ниям» (там же, стр. 162. Разрядка
моя.— М. К.). Об этом же писал и его сын
Фрэнсис Дарвин: «Удивительно, что для
того, чтобы дать ему (Чарлзу Дарвину)
ключ к решению задачи, понадобился
Мальтус, между тем как в записной книж¬
ке 1837 г. имеется, хотя и неясно вы¬
раженное... предвидение важности пере¬
живаний наиболее приспособленного...
Я вряд ли могу сомневаться в том, что при

НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
161
его знакомстве с взаимозависимостью орга¬
низмов и с тиранией условий, его опыт и
без помощи Мальтуса выкристаллизовался
бы в «теорию, с которой можно работать»
(«The Foundations of the Origin of Spe¬
cies». Two Essays written in 1842 and 1844
by Charles Darwin. Edited by his son Fran¬
cis Darwin. Cambridge, 1909, p. XVI).
Нельзя согласиться и с таким положени¬
ем автора: «Идеи науки — это не просто
плоды логики экспериментальных методов;
они прежде всего являются
идеями, выведенными из со¬
циальной интеллектуальной ос¬
новы прошлых времен, идеями, ко¬
торые преобразуются — и подчас весьма не¬
значительно— в ходе проверки научным
экспериментом» (стр. 660—661. Разрядка
моя.— М. К.)- Разумеется, социальная ин¬
теллектуальная основа прошлых времен мо¬
жет оказывать и действительно оказывала
и оказывает влияние на появление научных
идей, однако было бы ошибкой считать ее
первенствующим фактором.
История физики показывает, что подав¬
ляющее количество научных идей (и при¬
том наиболее важных) возникало как след¬
ствие эксперимента и наблюдений. Так, на¬
пример, одна из важнейших современных
физических теорий — теория относительно¬
сти— явилась следствием опыта Майкель-
сона.
На стр. 37 Бернал пишет, что наука воз¬
никла не только из техники, но и из рели¬
гии. Это положение в книге не разъясняет¬
ся и в столь общей и категоричной форме,
на наш взгляд, является неправильным.
Нельзя согласиться также с взглядом
Бернала, будто наряду с войнами револю¬
ции также тормозили прогресс общества и
науки. В действительности социальные ре¬
волюции (а не дворцовые перевороты),
приводившие к замене одной общественной
формации другой, давали новый толчок
развитию науки. В результате революций
приходят к власти и усиливают свое влия¬
ние новые прогрессивные классы, заинте¬
ресованные в развитии технического обра¬
зования и науки, в расширении ее социаль¬
ной основы. Сам автор на стр. 298—299 от¬
мечает благотворное влияние Французской
революции 1789—1794 годов на науку. Ис¬
ключительно благотворно сказалась «а раз¬
витии науки Великая Октябрьская социа¬
листическая революция, освободившая на¬
уку от пут буржуазных отношений и по¬
ставившая ее на службу народу.
Несмотря на отдельные недостатки и
ошибки, книга Дж. Бернала представляет
собой ценное исследование, ее с большой
пользой прочтут все, кто интересуется судь¬
бами науки и ее историей.
М. М. КАРПОВ (Ростов-на-Дону)
Обсуждение теоретических проблем истории естествознания
и техники в связи с книгой Дж. Бернала «Наука в истории общества»
Растут и крепнут связи советских уче¬
ных с передовыми учеными зарубежных
стран. Одним из ярких проявлений этих
связей явилась научная конференция по
обсуждению теоретических проблем исто¬
рии естествознания и техники, состоявшая¬
ся в Москве 11 —12 ноября 1957 года. Кон¬
ференция была созвана по инициативе Ин¬
ститута истории естествознания и техники
АН СССР и Национального объединения
историков естествознания и техники в свя¬
зи с большим интересом, проявленным
научной общественностью к книге,.проф.
Дж. Бернала «Наука в истории обще¬
ства».
Интерес этот вполне понятен. Одной из
характерных особенностей нашей эпохи
является интенсивное воздействие науки
на развитие общества. Изучая прошлое,
люди понимают настоящее и учатся смо¬
треть в будущее.
Однако до сих пор вопросы истории
науки разрабатываются весьма слабо.
В имеющейся литературе по истории от¬
дельных наук, отдельных открытий и
научных идей зачастую не вскрывается
внутренняя логика развития науки. Нуж¬
ны работы, которые смогли бы подняться
над грудой накопленного фактического ма¬
териала и с марксистских позиций осве¬
тить узловые, принципиальные вопросы
истории науки и ее роль в общественной
жизни. В связи с этим представляет боль¬
шой интерес появление книги проф.
Дж. Бернала «Science in History» (London,
1954), изданной недавно на русском языке
(«Наука в истории общества». М. 1956 г.).
Правда, проф. Бернал не ставил целью
дать историю науки в целом, он бе¬
рет одну из главных линий этой истории,
прослеживает развитие основных научных
идей в их связи с общественной жизнью,
дает анализ воздействия науки на историю
развития общества.
Появление такой книги не случайно для
творчества проф. Дж. Бернала. Уже более
двадцати лет занимается он изучением со¬
циальных функций науки. Им написаны
такие книги, как «Engels and Science», L.,
1939; «Marx and Science», L., 1952; «Science
and industry in the XlX-th century», L.,
1953. Продолжением этих исследований и
явилась книга «Наука в истории обще¬
ства».
Обобщающий труд проф. Бернала был
тепло встречен советскими читателями, ко¬
торые знают автора и как крупного учено-
го-физика и как активного общественного
11. «Вопросы философии» № 7.

162
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
деятеля, выдающегося борца за мир. Ши¬
рокий диапазон книги проф. Дж. Бернала
обусловил и программу конференции, вклю¬
чающей такие вопросы, как значение исто¬
рии естествознания и техники и ее место
среди других наук, принципы периодиза¬
ции истории естествознания и техники,
естествознание и техника при капитализме
и социализме, роль личности в истории
естествознания и техники, взаимовлияние
естественнонаучных и технических идей и
мировоззрения общества, перспективы даль¬
нейшего развития естествознания и техни¬
ки и другие. Уже простой перечень этих
вопросов показывает, что организаторы
конференции во главу угла поставили не
конкретно-исторические, а методологиче¬
ские, социологические проблемы. И это
вполне естественно, так как сама книга
проф. Бернала представляет собою прежде
всего социологическое исследование.
* * *
После вступительного слова вице-пре¬
зидента Академии наук СССР академи¬
ка И П. Бардина выступил проф.
Н. А. Фигуровский с докладом «Исто¬
рия естествознания и техники и ее место
в истории общества». Докладчик отметил,
что дискуссия должна идти вокруг вопро¬
сов о связи науки с другими обществен¬
ными явлениями, об их взаимодействии.
Основной и решающий фактор прогресса
науки — потребности производства и обще¬
ства в целом. Но при этом необходимо
учитывать и другие связи: взаимодействие
отдельных наук, географические, нацио¬
нальные и другие моменты. Рассматривая
отношение истории науки к самой науке,
можно выделить две особенности. Первая
состоит в том, что история науки отстает
от развития науки. Чем быстрее разви¬
вается наука, тем больше этот разрыв.
В настоящее время историки не успевают
даже фиксировать все моменты бурного
развития науки. Вторая особенность заклю¬
чается в постоянной «переоценке ценно¬
стей», обусловленной тем, что развитие
науки заставляет видеть старые факты в
новом свете. Огромное влияние на «пере¬
оценку» научных ценностей, открытых в
прошлом, оказывает марксизм, который яв¬
ляется надежной теоретической основой
истории естествознания и техники.
Главная работа по созданию истории
науки еще впереди. Встает вопрос: какое
место занимает история естествознания и
техники в системе наук? Некоторые това¬
рищи склонны отрицать право этой науки
на самостоятельное существование. Оки
считают, что история науки есть часть дан¬
ной науки. Другие выдвигают положение
о «философской истории наук». Докладчик
считает, что поскольку наука едина (не¬
смотря на 1всю ее дифференцированность),
то история науки не должна быть приве¬
ском к отдельным отраслям науки, а
должна быть единой, самостоятельной дис¬
циплиной. Но к каким наукам относится
эта дисциплина — гуманитарным или есте¬
ственным? История естествознания и тех¬
ники есть пограничная наука, мост между
естествознанием и обществоведением. А по¬
граничные науки открывают новые перспек¬
тивы.
В конце доклада Н. А. Фигуровский ука¬
зал на задачи, стоящие перед советскими
историками естествознания и техники.
Следующий доклад на тему «Некоторые
теоретические проблемы истории естество¬
знания и техники и труд Дж. Бернала
«Наука в истории общества» сделал про¬
фессор Э. К о л ь м а н. Докладчик под¬
черкнул, что перед историком естествозна¬
ния и техники стоят большие трудности.
Отметив, что значимость книги во многом
зависит от личности автора, Э. Кольман
кратко характеризует многогранную дея¬
тельность проф. Дж. Бернала. По его мне¬
нию, для обсуждения надо выделить наи¬
более важные и дискуссионные идеи в кни¬
ге Дж. Бернала.
К их числу относятся:
1. Определение науки. Формаль¬
ная дефиниция разрушает целое. Наука не
только система знаний, как у нас часто
говорят. Проф. Бернал прав, когда он рас¬
сматривает материальные аспекты науки:
метод, аппарат, кадры, учреждения. Такой
подход позволяет избежать идеалистиче¬
ской схемы филиации идей. Однако проф.
Бернал зашел слишком далеко, считая
естествознание частью производительных
сил.
2. Определяющие факторы в
развитии науки. Факт связи науки
и общества несомненен, но надо конкрет¬
но изучать эту связь. У проф. Бернала со¬
стояние науки определяется экономически¬
ми и социальными факторами. Но следует
изучить и относительную самостоятельность
науки, которая обладает «свободным про¬
бегом». В книге правильно ставится про¬
блема роли личности в развитии науки.
Особенности личностн и творчества гени¬
ального ученого определяются историче¬
ской обстановкой, но не нужно упрощать
проблему. Великие ученые могут действо¬
вать вдали от социального и технического
прогресса (Линней). Это надо объяс¬
нить.
3. Периодизация истории есте¬
ствознания и техники. По этому
ьопросу было много дискуссий. Сейчас при¬
нят взгляд, что периодизация не может
строиться односторонне на одном чередо¬
вании общественно-экономических форма¬
ций. Смена формаций определяет лишь
стадии науки в целом, дает основной стер¬
жень и направление развития. Изучая от¬
дельные науки или отдельные эпохи, мы
встречаем много отклонений, много свое¬
образия. Для эпохи капитализма, напри¬
мер, докладчик предложил такую периоди¬
зацию: первоначальное накопление — меха¬
ницизм; промышленный переворот и «мир¬
ное» развитие — эволюционизм; империа¬
лизм— кризис естествознания; общий кри¬
зис капитализма — диалектико-материали¬
стическое естествознание.
Наибольшего внимания заслуживают пе¬
риоды интенсивного развития науки. Проф.
Бернал выделяет пять эпох технического
прогресса: учреждение первых государств и
империй; греческий период; XVI—XVIII ве¬

НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
163
ка в Европе; период промышленного пере¬
ворота в Англии; современный период.
Между этими периодами лежат длитель¬
ные полосы застоя, что определялось, по
мнению проф. Бернала, раздельным суще¬
ствованием науки и техники. Сближение,
слияние науки и техники приводило к бур¬
ному росту обеих. Основываясь на призна¬
нии решающей роли народа в обществен¬
ном прогрессе, проф. Бернал делает опти¬
мистический вывод о все возрастающем
прогрессе науки и техники. Однако, по
мнению докладчика, проф. Бернал оши¬
бается, когда, преувеличивая роль техники,
отодвигает науку на второй план. Проф.
Бернал отождествляет неучастие ученых в
развитии техники с неучастием науки. На
самом же деле любое изобретение требует
определенного минимума научных знаний,
и этот минимум всегда был у изобретателей.
4. Место истории естествозна¬
ния и техники среди других
наук. Маркс и Энгельс писали, что есть
только одна наука — наука истории: исто¬
рия природы и история людей. История
естествознания и техники не история при¬
роды, а история отношения людей к при¬
роде. Это часть общей истории культуры,
она имеет классовый характер. Было бы
ошибкой считать историю естествознания
и техники промежуточной наукой. Это на¬
ука гуманитарная.
Далее проф. Кольман, отмечая недостат¬
ки книги, говорит о том, что в ней мало
места уделено гениальным философским
сочинениям В. И. Ленина: не вполне пра¬
вильно трактуются гносеологические и со¬
циальные корни материализма; язык непра¬
вомерно включается в средства производ¬
ства; слабо освещена роль русской науки
и науки народов Востока. Но основная
мысль книги проф. Бернала, говорит до¬
кладчик, верна: история науки учит, что
наука должна объединять творческие уси¬
лия людей для блага человечества, для
прогресса общества. Эта мысль близка и
понятна советским людям.
С докладом «Влияние экономических и
технических факторов на современную
науку» выступил встреченный горячими
аплодисментами проф. Д ж. Бернал.
«Подобная конференция является очень
редким событием на Западе, а на моей
родине совершенно неслыханное дело, что¬
бы собиралась конференция для обсужде¬
ния работы современного автора»,— гово¬
рит проф. Бернал. Он благодарит собрав¬
шихся за большое внимание к его работе
и отмечает, что именно знакомство с Со¬
ветским Союзом привело его к идее о свя¬
зи развития науки и общества. Не следует
считать книгу руководством по истории
науки и техники. Поэтому основное внима¬
ние конференции должно быть обращено
на оценку методологических принципов, а
не на фактические неточности. Проф. Бер¬
нал подчеркивает, что роль науки, ее влия¬
ние на ход истории все возрастает. Это
прогрессивно увеличивающееся значение
естествознания вытекает из факта прогрес¬
сивного возрастания человеческой созна¬
тельности, а следовательно, из возрастания
способности человека управлять как окру¬
жающей его природной средой, так и об¬
щественными отношениями.
Отвечая Э. Кольману, проф. Бернал гово¬
рит, что он не относит науку к производи¬
тельным силам. В книге картина несколько
упрощена, да и бедность языка ограничи¬
вает иногда возможность точного выраже¬
ния мысли. Проф. Бернал считает, что про¬
гресс науки и техники происходит тогда,
когда господствующий класс тесно связан
с производителями материальных благ.
Эта связь в конечном счете определяется
экономическими факторами. В капиталисти¬
ческих странах часто ищут «секрет» успе¬
хов советской науки. Этот секрет надо
искать в господстве социализма, в мар¬
ксизме.
Затем проф. Бернал излагает свою точ¬
ку зрения по основным вопросам, стоявшим
в повестке дня конференции:
1) История естествознания и техники
есть интегральная часть всеобщей исто¬
рии. Ее надо преподавать в высших учеб¬
ных заведениях как самостоятельную дис¬
циплину. Необходимо организовать систе¬
матический сбор и хранение новейших ма¬
териалов по истории техиики. Сейчас легче
узнать о строительной технике Вавилона,
чем о стальной конструкции двадцатилет¬
ней давности, так как первая сохранилась
в веках, а вторая пошла на переплавку.
2) Периодизация в книге основывается
на учете как экономических и политиче¬
ских факторов, так и крупных открытий в
науке. Вопросы периодизации тесно связа¬
ны также с учетом географического рас¬
пределения областей научного и техниче¬
ского прогресса. Мало сказать, что разви¬
тие науки связано с борьбой классов. На¬
до детализировать это положение, выявить
конкретно причины застоя в тот или иной
период в той или иной стране. Проф. Бер¬
нал излагает свои соображения о причи¬
нах отставания науки и техники в старом
Китае, в царской России. Без самодержа¬
вия в России были бы сотни Ломоносовых,
говорит докладчик.
3) Изучение жизни великих людей науки
позволит яснее увидеть влияние общества
на их творчество. Часто подлинные взгля¬
ды ученых содержатся не в их официаль¬
ных трудах, а в дневниках, переписке
и т. д. Мы все считали Линнея весьма на¬
божным и далеким от политики человеком,
но новые документы показывают его как
неистового критика крайне реакционного
мракобесия шведского общества. Великие
ученые — это люди, способные выразить
надежды своей эпохи с такой силой, ко¬
торая может преодолеть ограниченность
традиций.
4) Влияние естествознания на мировоз¬
зрение всегда отстает по времени от науч¬
ных открытий, революционизирующих есте¬
ствознание. Требуется довольно много вре¬
мени, чтобы те или иные научные идеи
проникли в сознание широких масс, стали
частью общего мировоззрения. Иногда это
влияние идет весьма извилистыми путями
и приводит к неожиданным результатам.
5)> Техническая традиция обеспечивает
возможность прогресса, сохранение поло¬
жительного. Развитие науки приводит к

164
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
ломке старого, к появлению новых идей.
Надо объединить линии развития науки и
техники. Всякий техник должен стать и
ученым-естест.венником. Если в книге и
преувеличена роль техники, то этим лишь
исправлено одностороннее преувеличение
роли науки. Надо отдать должное ремес¬
ленной традиции. Роль масс, роль ремес¬
ленников в развитии техники поразительна.
6) При капитализме наука достигла гро¬
мадных успехов под воздействием погони
за прибылью и гонки вооружений. Но этот
прогресс противоречив и относителен.
В США возросла энерговооруженность
рабочего и, следовательно, возросла про¬
изводительность труда. Однако производ¬
ство на одну лошадиную силу уменьши¬
лось, то есть энергия расходуется более
расточительно.
Капитализм тормозит развитие ряда
отраслей науки. Преимущества советской
науки заключаются в организации и плани¬
ровании, в широком техническом образова¬
нии. После многочисленных утверждений
на Западе об отсталости русской науки
странно слышать, как Даллес призывает
американских ученых догнать и перегнать
СССР в области науки и техники. История
посмеялась над Расселом, который в свое
время утверждал, что атомная бомба, по¬
строенная на марксистских принципах, не
взорвется. За границей массы людей все
еще плохо осведомлены о достижениях Со¬
ветского Союза.
7) О перспективах развития науки гово¬
рить можно очень много. Особенно велика
и многообещающа роль исследований, ве¬
дущихся на стыке физики, химии и биоло¬
гии. Эти работы должны будут решить про¬
блему питания. С развитием науки человек
все более и более окружает себя средой,
созданной самим человеком. Это приводит
к возросшей потребности осознавать все
последствия научных открытий и ставить
их на службу человечеству.
# # &
В обсуждении докладов приняли участие
23 человека. Настоящий краткий отчет не
ставит задачей полностью осветить ход об¬
суждения. Поэтому ниже излагается толь¬
ко тот материал, который представляет ин¬
терес с социологической и философской то¬
чек зрения.
В центре дискуссии оказалась проблема
взаимосвязи, взаимодействия науки и тех¬
ники, их характерные черты, их отношение
к другим сторонам общественной жизни.
Проф. Бернал, говорит акад. И. И. Ар¬
тоболевский, видит границу между
наукой и техникой в том, что инженер,
делает вещь, а ученый указывает, как сде¬
лать вещь. «Изменения в прикладных на¬
уках приводят к реформам, к изменениям
в чистой науке — к революциям», приводит
проф. Бернал слова Томсона. Такая поста¬
новка вопроса внешне несколько противо¬
поставляет науку и технику. Гораздо точ¬
нее та мысль, которую проф. Бернал вы¬
сказал здесь и которая, по существу, про¬
ходит через всю книгу: каждый техник
должен быть естественником. Это подчер¬
кивает неразрывную связь науки и техни¬
ки. Связующим звеном между ними яв¬
ляются технические науки, которые рож¬
даются на стыке точных наук и инженер¬
ной практики. Проф. Бернал правильно
уловил тенденции развития техники — ско¬
рость и автоматизацию, но он не осветил
вопроса о новых формах энергии.
Проф. К. Ф. Огородников на при¬
мере развития астрономии показал каче¬
ственное изменение характера связи науки
и техники в процессе развития общества.
В докапиталистических формациях наука
была непосредственно связана с практи¬
кой, почти не поднимаясь над уровнем
технического прогресса. В эпоху капитализ¬
ма наука приобретает общественный харак¬
тер и уходит вперед, создает «заделы». На¬
конец, при социализме общественный ха¬
рактер науки выявляется в полную силу,
наука создает широкую перспективу тех¬
ническому развитию. Проф. Огородников
считает, что многие науки ограничены
«геоцентризмом». В избавлении их от
«геоцентризма» большую роль играет
астрономия.
Проф. Б. М. Кедров считает, что на¬
уку и технику нельзя ставить в один ряд.
Тут три звена: природа с ее законами,
наука — отражение законов природы — и
техническое применение законов. Каждое
звено имеет свои закономерности, хотя все
звенья тесно связаны между собой. Тех¬
ника — часть производительных сил. Наука
же есть явление духовного порядка. К со¬
жалению, в книге проф. Бернала отсут¬
ствует анализ внутренней логики развития
науки. Сфера мышления, одной из обла¬
стей которой является наука, имеет свои
законы. И теоретическое обобщение исто¬
рии науки должно состоять в исследовании
законов научной мысли. Революции в на¬
уке, крупнейшие научные открытия возни¬
кают тогда, когда ход внутреннего разви¬
тия науки как бы «пересекается» с линией
воздействия на нее практики, с практиче¬
скими потребностями общества.
С Б. М, Кедровым не согласен кандидат
биологических наук К. Ф. Кол мы ков.
Он полагает, что наука и техника — нечто
совершенно нераздельное, тщетно искать
разграничения этих понятий. Наука неот¬
делима от производительных сил, техни¬
ка — овеществленные достижения науки.
Наука есть часть производительных сил,
так как она представляет собой развитие
навыков и трудового опыта людей
Кандидат технических наук С. В. Ш у-
хардин считает, что нельзя согласиться
с проф. Берналом, когда последний опреде¬
ляет технику как способ изготовления ве¬
щей, как опыт и навыки людей. Это опре¬
деление не включает в технику средства
труда, что является неверным. С. В. Шу-
хардин подчеркивает, что зачастую не за¬
мечают влияния технического прогресса на
мировоззрение. Это влияние идет по такой
линии: техника — производительные силы —
производственные отношения — классы —
мировоззрение.
Кандидат геологоминералогических наук
О. И. И с л а м о в не согласен с мнением
проф. Бернала, что нельзя дать краткое

НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
165
определение науки. Такое определение
должно быть сформулировано, оно не по¬
мешает делу, оно не исключает того мно¬
гообразия аспектов, на которые указывает
проф. Бернал.
Акад. К. М. Быков также считает, что
было бы целесообразным дать краткое
определение науки. Наука есть работа че¬
ловеческого ума. Идейное содержание
науки играет большую роль в развитии
самой науки. Науку нельзя оторвать от
технической практики. Правильно говорил
Больцман: нет на свете ничего более прак¬
тического, чем хорошая теория.
Обсуждению подвергся вопрос о перио¬
дизации истории естествознания и техники.
Проф. П С. Кудрявцев говорит, что
в основу их периодизации надо класть об-
щественно-экономическую формацию. Зако¬
ны природы едины, но их понимание раз¬
лично. Физика не сводится только к за¬
конам, она включает их интерпретацию.
Физика Ньютона не похожа на физику
Декарта.
Кандидат технических наук А. А. Д о р о-
гов подчеркивает, что развитие техники,
развитие орудий и средств труда есть пер¬
вичный процесс, а производственные отно¬
шения есть вторичное, производное. Поэто¬
му периодизация истории развития техники
должна рассматриваться самостоятельно.
Можно наметить такие этапы развития ору¬
дий труда: 1) энергетическая фаза — ору¬
дие труда служит средством трансформа¬
ции механической работы; 2) технологиче¬
ская фаза связана с промышленной рево¬
люцией конца XVIII — начала XIX века;
3) регулятивная фаза — господство меха¬
низмов с обратной связью.
Вопросу о роли личности в развитии
науки и техники посвятил свое выступле¬
ние проф. И. Я. Конфедератов. Проф.
Бернал прав, выступая против «мифа о ве¬
ликих людях». Слова «гениальный», «вели¬
кий» ничем не помогают в историческом
анализе. Много людей одновременно рабо¬
тают над разрешением одной задачи. Их
творческие усилия есть ответ на социаль¬
ный заказ, на определенную потребность
общества. Социальный заказ — проявление
движущей силы развития техники, выра¬
жающейся в противоречии между потреб¬
ностью в материальных благах и возмож¬
ностью удовлетворения этой потребности
на существующем уровне техники. Такова
объективная сторона вопроса о роли лич¬
ности в науке. Но есть и субъективная
сторона. Она заключается в том, что со¬
циальный заказ реализуется людьми. Со¬
циальный заказ воспринимается не каждым
ученым. Надо уметь видеть ростки нового,
передового. Поэтому в исторических иссле¬
дованиях надо раскрывать и творческую
методологию новаторов.
О закономерностях развития науки гово¬
рит проф. Я. Г. Д о р ф м а н. История есте¬
ствознания—История развития человече¬
ского мышления в данной области. Ленин
писал,-что познание идет не по прямой ли¬
нии, а по кривой, приближающейся к спи¬
рали. С одной стороны, в науку вливаются
новые факты; с другой — старые теории не
просто сменяются новыми, а перестраи¬
ваются. Фундаментальный закон спираль¬
ного развития открывает большие возмож¬
ности перед историей науки. Развитие нау¬
ки сопровождается массой гипотез, теорий.
Одни входят в здание науки, другие забы¬
ваются. Но с течением времени некоторые
из забытых теорий в новом виде входят в
науку. Так, Ньютон высказал мысль о воз¬
можности сочетания волновых и корпуску¬
лярных свойств, Декарт предвидел, что с
изменением скорости связано изменение
массы. История науки должна облегчить
научный прогресс, критически анализируя
истоки современных воззрений и показывая
кратчайшие пути развития.
Большой интерес вызвал вопрос о харак¬
тере и месте истории естествознания и тех¬
ники в системе наук. С. В. Ш у х а р д и н
полагает, что история техники должна быть
выделена в самостоятельную науку. Это
будет наука о развитии орудий и средств
труда. Такой же точки зрения придержи¬
вается И. Г. Васильев. Акад. АН УССР
В. В. Данилевский считает, что исто¬
рия науки и история техники суть обще¬
ственные науки. Они должны ставить и ре¬
шать вопросы о социальной, классовой на¬
правленности науки и техники. В этой свя¬
зи странно, замечает В. В. Даниловский,
что на этой конференции молчат историки.
Главная задача истории техники—изуче¬
ние хода, сущности технического прогресса,
так как технический прогресс есть актив¬
ный фактор, воздействующий на ход со¬
циально-экономического развития.
Можно отметить еще целый ряд интерес¬
ных соображений по теоретическим вопро¬
сам истории естествознания и техники. Так,
кандидат технических наук Б. Н. Ржон-
с н и ц к и й считает необходимым выделить
основной закон развития техники. Закон
этот формулируется им так: последователь¬
ное создание полностью автоматизирован¬
ного производства, исключающего непо¬
средственное участие человека в процессе
производства. И. Г. Васильев считает
недостатком книги проф. Бернала отсут¬
ствие анализа влияния науки на расселение
людей на Земле. Акад. К. М. Быков воз¬
ражает против тенденции, наметившейся
под влиянием кибернетических идей, прово¬
дить слишком тесные аналогии между моз¬
гом человека и электронной машиной. Этс
было бы возвращением к материализму
XVIII века.
В выступлениях многих товарищей со¬
держались поправки, добавления фактиче¬
ского порядка. Все отметили большую
научную ценность книги проф. Дж. Бер¬
нала «Наука в истории общества»
^ ^ ^
В заключительном слове проф. Э. Коль-
м а н отметил, что он поддерживает
мысль Дж. Бернала о необходимости со¬
здания международного языка для науки.
Этот язык отнюдь не будет языком типа
«эсперанто». Винер прав, говоря, что но¬
вый язык надо создавать па основе теории
информации Проф. Кольман еще раз под¬
черкнул правомерность исключения обще¬

lt>6
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
ственных наук из данной дискуссии, так
как обсуждается не книга проф. Бернала в
целом, а только вопросы, связанные с исто¬
рией естествознания и техники. Наука про¬
ходит три фазы развития, говорит проф.
Кольман: 1) античный мир, феодализм —
наука обращена в прошлое; 2) капитализм—
наука изучает настоящее; 3) коммунизм —
наука смотрит в будущее. В наш век опас¬
на не фантазия, а бескрылость, отсутствие
фантазии.
Выступая с заключительным словом,
проф. Бернал указал, что сейчас он мо¬
жет дать лишь предварительные замечания
по выступлениям. Ответ на критику, кото¬
рая указывает на фактические ошибки, мо¬
жет быть только один: исправить эти ошиб¬
ки. Если же критики упрекают автора в
том, что он чего-то не включил в книгу,
что-то осветил недостаточно, что книга
громоздка и т. п., то здесь ответ другой:
автор написал так, как мог и хотел, а кри¬
тики пусть напишут другую книгу. Отвечая
по существу на ряд конкретных замечаний,
проф. Бернал заметил, что хотя его перио¬
дизация и критиковалась, но лучшей никто
не предложил. Проф. Бернал считает пра¬
вильным свой вывод, что большинство пере¬
ломных идей возникло не из теории, а из
эксперимента, из техники.
В заключение проф. Бернал заявил:
«Я надеюсь, что я доживу до того момен¬
та, когда увижу мир, в котором наука бу¬
дет применяться в чисто конструктивных
целях».
Два замечания о самой конференции. Во-
первых, ограничение рамок дискуссии толь¬
ко естествознанием и техникой, исключение
из обсуждения общественных наук вряд ли
можно считать правомерным. Об этом го¬
ворили в своих выступлениях тт. Кедров,
Дорогов и другие. Между тем, как отмеча¬
лось в этих выступлениях, историю естест¬
вознания нельзя изолировать от истории
общественных наук хотя бы потому, что
многие фундаментальные естественнонауч¬
ные идеи возникли первоначально в недрах
философских систем. Отрыв от обществен¬
ных наук не дает возможности рассмотреть
все социальные связи науки, проанализи¬
ровать достаточно глубоко влияние науки
на развитие общества. Наконец, односто¬
ронний подход, очевидно, повлиял и на
состав участников конференции. Во-вторых,
конференция ставила своей задачей обсу¬
ждение теоретических проблем истории
естествознания и техники в связи с обсу¬
ждением книги Дж. Бернала. Однако не¬
которые товарищи в своих выступлениях,
останавливаясь на частных вопросах в
книге, отмечая в ней мелкие ошибки и не¬
дочеты, не дали глубокого анализа фило¬
софских, теоретических проблем в книге
Бернала, а другие, напротив, высказывая
свои соображения по общим проблемам ис¬
тории естествознания и техники, не ставили
в связь обсуждение этих проблем с анали¬
зом их освещения в книге Дж. Бернала.
А. Е. БОВИН

ЗА РУБЕЖОМ
Краткие заметки
ЗОНТИКОВЕДЕНИЕ — НОВАЯ НАУКА? *
Представьте себе такую философскую ситуацию, будто вы получили письмо сле¬
дующего содержания:
«Дорогой сэрf Я осмелился обратиться к Вам, чтобы просить стать судьей между
мною и одним моим знакомым, который, увы, уже не является моим другом. Наше
разногласие касается того, можно ли считать созданное мною зонтиковедение наукой.
За последние восемнадцать лет с помощью моих преданных сотрудников я со¬
брал материал, которым до сих пор пренебрегали все ученые,—материал о зонтиках.
Результаты моих исследований составили девять томов, которые я Вам посылаю в от¬
дельных переплетах. Не ожидая, пока вы их получите, разрешите мне вкратце изло¬
жить суть этих трудов и метод, которым я руководствовался при их составлении.
Я начал с Манхаттана К Обследовав квартал за кварталом, дом за домом, семью
за семьей и человека за человеком, я установил: а) число зонтиков, находящихся в
пользовании; б) размеры зонтиков; в) цвета зонтиков; г) вес зонтиков. Покончив за
несколько лет с Манхаттаном, я распространил свои изыскания на другие районы Нью-
Йорка и со временем обследовал весь город. После этого я намеревался изучить ана¬
логичным образом сначала остальную часть штата Нью-Йорк, затем Соединенные
Штаты и, наконец, весь мир.
Именно в этот момент я и решил обратиться к своему бывшему другу. Я чело¬
век акромный, однако мне казалось, что я вправе требовать признания, поскольку мною
создана новая наука. И вдруг он заявил, что зонтиковедение вовсе не наука! Он
сказал, что исследовать зонтики глупо! Но этот его довод ничего не стоит, потому что
наука не брезгует ничем, как бы ни был ничтожен и скромен изучаемый объект. Нау¬
ка не пренебрегает даже «задней ножкой блохи»! Почему же пренебрегать зонтиками?
Затем он возразил, что зонтиковедение нельзя считать наукой, поскольку оно бес¬
полезно. Но разве истина не является наивысшей жизненной ценностью? И разве мои
девять томов содержат что-либо, кроме чистейшей истины об изучаемом мною пред¬
мете? В них правдиво каждое слово и каждая фраза находится в строгом соответствии
с фактами. Когда этот человек спросил меня, какова же цель зонтиковедения, я ему
с гордостью ответил: «Я довольствуюсь тем, что ищу и обнаруживаю истину! Для
меня не существует побочных мотивов. С меня достаточно истины, как таковой».
Тогда он заявил, что все мои истины преходящи и любое мое открытие может
завтра перестать быть истинным. Но я ему возразил, что этот аргумент направлен
не против зонтиковедения, а скорее в защиту его, так как доказывает необходимость
продолжать исследования, а это именно то, на чем я сам настаиваю. Нужно вести
ежемесячные, еженедельные и даже ежедневные наблюдения, чтобы наши позна¬
ния были всегда на уровне изменчивых фактов.
Следующее его возражение заключалось в том, будто зонтиковедение не выдви¬
нуло ни одной гипотезы и не создало какой-либо теории или закона. Но это — вели¬
чайшее заблуждение. В процессе исследований я выдвигал бесчисленные гипотезы.
Прежде чем приступить к изучению каждого нового квартала и каждого нового райо¬
на города, я строил гипотезы относительно количества и качества всех зонтиков, кото¬
рые мне удастся здесь обнаружить, а последующее обследование каждый раз под¬
тверждало или опровергало мои гипотезы в полном соответствии с истинно научным
методом исследования, описанным в самых авторитетных источниках. Что касается
теорий и законов, то в моем труде их выведено великое множество. В качестве при¬
мера я упомяну лишь некоторые из них. Так, мною установлен «закон соответствия
цветных вариаций с полом владельца» (женские зонтики представляют в смысле цве¬
та большое разнообразие, тогда как мужские почти все черные). Для этого закона я
* Настоящая заметка представляет собой памфлет, написанный проф. Дж. Со¬
мервиллом с целью высмеять тот ползучий эмпиризм, который за последние годы
возобладал в буржуазной социологии.
1 Манхаттан —небольшой остров в устье реки Гудзона, на котором расположена
центральная часть г. Нью-Йорка.

168
ЗА РУБЕЖОМ
вывел точную статистическую формулу (см. т. VI, приложение 1, таблицу № 3 на
стр. 582). Существует также любопытная взаимозависимость между «законом множе¬
ственности зонтиков в индивидуальном пользовании одного владельца» и «законом
множественности владельцев одного зонтика». В первом случае эта зависимость
имеет форму закономерности, согласно которой число зонтиков прямо пропорциональ¬
но годовому доходу, а во втором — годовой доход обратно пропорционален
числу владельцев (см. т. VIII, стр. 350). Кроме того, есть «закон возрастания тенден¬
ции к приобретению зонтиков в дождливую погоду». Этот закон был подвергнут
мною экспериментальной проверке (см. т. III, гл. 3).
Все вышеизложенное дает мне основание полагать, что созданное мною зонти-
ксведение является совершенно самостоятельной во всех отношениях наукой. Поэтому
я обращаюсь к Вам с просьбой поддержать мою точку зрения.
Искренне Ваш Роберт С. Парасо л».
Как бы вы ответили на подобное письмо? Между прочим, оно вполне заслужи¬
вает внимания хотя бы уже потому, что основные положения зонтиковедения помогут
нам многое уяснить в отношении как естественных наук, так и наук социальных.
Если бы целью науки было только отыскание истины, то любая область зна¬
ний была бы наукой в точном соответствии с количеством накопленных ею истинных
данных относительно изучаемого предмета. В этом случае и зонтиковедение имело бы
полное право называться наукой, как химия или физика. Мало того! Если количество
истины принять за абсолютный критерий научности, зонтиковедение окажетоя даже
значительно научнее и химии и физики, ибо оно может собрать гораздо больше истин
о зонтиках, чем, скажем, это может сделать относительно изучаемых ею предметов
физика, исследования которой протекают в полумраке частично проверенных гипотез
и неокончательно установленных фактов. Очевидно, что науку создает не просто
истина, а в лучшем случае лишь известный вид или тип истины.
По-видимому, существует некая разновидность, которую можно назвать науч¬
ной истиной в отличие от истины в обыденном смысле слова. Очевидно также, что
абсолютность истины в данном случае не может играть никакой роли. Полуправда
или даже откровенная ошибка «в правильном направлении» зачастую гораздо важнее
для науки, чем какая-нибудь непреложная истина, которая ни к чему не ведет.
Все развитие современных естественных наук основывается на следующем пра¬
виле, которое, однако, не следует воспринимать механически: «Любая доктрина или
комплекс истин являются научными в той степени, в какой они обладают силой пред¬
видения в отношении данного изучаемого предмета». При этом, разумеется, следует
учитывать и суть самого, изучаемого явления, то есть одновременно его объем и его
распространенность. Войну, например, очень редко сравнивают с туберкулезом. Пред¬
видение в отношении войны и туберкулеза одинаково важно, но в первом случае из-за
последствий даже одной войны, а во втором — из-за распространенности туберкулеза.
Эти два примера убедительно свидетельствуют о том, что научное значение той
или иной теории обусловлено ее практическим значением для общества.
Зонтиковедение тоже имеет свои наблюдения, эксперименты, гипотезы у законы,
которые обладают некоторой силой предвидения. Наш зонтиковед сможет довольно
точно предсказать, сколько зонтиков имеет та или иная семья с таким-то годовым
доходом, насколько больше зонтиков будет куплено в дождливую погоду, чем в пого¬
жий день, и массу других столь же занимательных вещей. Однако все его прогнозы
ограничены данным кругом вопросов. Он уже не может предсказать, насколько зон¬
тики помогут предотвратить заболевания, какие новые материалы будут использовать¬
ся для их изготовления и т. п. В то же время большинство подобных вопросов уже
разрешается существующими разделами физики, химии и других наук. Поэтому сила
предвидения новой «науки» (а, значит, и ее практическое значение, общественная
польза) настолько мала, что ее можно вовсе не принимать во внимание. Следовательно,
зонтиковедение научно лишь в весьма незначительной степени.
Почему же мь. избрали мерилом силу предвидения? Почему мы отбросили такие
факторы, как наблюдения, эксперименты, законы или гипотезы? Разумеется, не по¬
тому, что они не имеют значения. Если бы мы обладали силой предвидения, но это
предвидение не основывалось на наблюдениях, которые его подтверждают, то оно
не было бы научным. Сами законы, наблюдения и гипотезы тем научней, чем больше
предсказаний мы можем сделать на их основе. Однако отнюдь не количество законов и
наблюдений определяет силу предвидения. Мы не можем сказать: «Чем больше зако¬
нов, тем больше науки1». Иначе зонтиковедение было бы такой же наукой, как физика.
Следует подчеркнуть, что само понятие предвидения нельзя понимать слишком
узко. Оно означает способность к предсказанию на основе всей доктрины или учения
в целом на достаточно продолжительном отрезке времени.
Не рискуем ли мы, однако, определяя подобным образом способность к предви¬
дению, создать общественную науку, столь же бесплодную, как зонтиковедение, не¬
смотря на то, что ей будет в высшей степени присуща способность к предсказа¬
ниям? Иначе говоря, не будет ли это предвидение относиться к совершенно незначи¬
тельным вещам?
На современном этапе развития общественных наук им вряд ли угрожает такая
опасность. Для человечества в целом явления имеют значение лишь постольку, ^по¬
скольку они повторяются и поскольку каждый раз данное явление имеет кзкой-то
определенный размах, имеет практическое значение для развития общества.

ЗА РУБЕЖОМ
169
«Объяснить» что-либо в науке означает предсказать что-то задолго вперед.
Обычно ученые проходят сквозь настоящий лабиринт предпосылок, соприкасающихся
с миром абсолютной истины, для того, чтобы затем остановиться на некоторых пред¬
положениях, которые могут и не быть столь же истинными, но зато обладают
могучей оилой предвидения, как, например, волновая или корпускулярная теории света
в физике. Если мы можем предсказывать, мы всегда находим способ использовать эту
способность в практических интересах человечества, и такое использование становится
своеобразной проверкой (формой контроля и критерием) нашего дара.
Иначе говоря, предвидение служит совершенно необходимым средством достиже¬
ния цели всей науки — блага общества, прогресса человечества. Наука без силы пред¬
видения не была бы наукой в подлинном смысле этого слова; ей оказался бы не под
силу тот большой вклад в развитие общества, который она ныне вносит.
Научная истина являет.ся, конечно, верным отражением объективной реальности,
и данная научная истина ведет к предвидению лишь постольку, поскольку она яв¬
ляется именно таким отражением. В этой связи понятно, что должен быть поставлен
также методологический вопрос, вопрос о критерии: откуда мы знаем, что данное
научное высказывание верно’отражает реальность? Наш ответ заключается в следу¬
ющем: об этом может сказать только практика. В большинстве случаев практика дает
знать нам об этом посредством того, что она либо подтверждает, либо опровергает
наше предвидение. Только в том случае, если научное предвидение выдерживает про¬
верку практикой, оно становится правильным, и мы называем его истиной. К несчастью,
то, что мы в США называем общественными науками, слишком сильно напоминает
зонтиковедение: отдельные исследования, которые не разрешают никаких важных про¬
блем, законы и обобщения, которые не дают возможности ничего предвидеть, несогла¬
сованные проекты, которые не подтверждают и не опровергают никакой заслуживаю¬
щей внимания теории. Отдельные исключения, понятно, не опровергают этого общего
правила.
Первое условие прогресса общественных наук заключается в отборе истинно
научных проблем. Что такое научная проблема? Лучшим критерием в данном случае
является способность к предвидению, и ответ будет зависеть от того, намного ли
возрастет эта наша способность, если мы разрешим данную проблему. Очень часто,
особенно на первых этапах развития науки, гораздо труднее бывает правильно наме¬
тить проблему, чем найти правильное решение. Однако сейчас, по прошествии неко¬
торого времени, когда наука уже достаточно определилась, эти первоначальные труд¬
ности перестали казаться трудностями. Сейчас нам кажется, что все проблемы
всегда стояли перед нами и единственная трудность заключалась в том, чтобы
отыскать их решение. Короче говоря, появилось мнение, что найти проблему — это
теперь уже не проблема. Хуже всего то, что подобное мнение распространилось и
на общественные науки, которые делают лишь первые свои шаги (с точки зрения раз¬
вития, роста, а не с точки зрения времени). А это приводит к тому, что создается
впечатление, будто и здесь все проблемы уже поставлены. Здесь следует уточнить,
в частности для американских ученых-социологов, один факт, а именно: если проблема
не содержит в себе заранее сформулированной гипотезы с научным заключением,
выходящим за рамки отдельных фактов самой проблемы, то такую проблему, вероятно,
не стоит и разрабатывать.
Что такое научное заключение? Суть его состоит в том, что, правильно отражая
объективную действительность, оно способствует предвидению. Для науки совершенно
недостаточно заниматься только расшифровкой «языка фактов», полагая, что было бы
«небезынтересно» узнать то или иное. Такая работа ничем, в сущности, не отличается
от зонтиковедения. Иначе говоря, слишком многие полагают, что если какой-либо
вывод правилен и относится к обществу, то уже из-за одного этого он является вкла
дом в общественные науки. Но думать так — значит заблуждаться.
Концепции являются методологическими инструментам}?. Многие из лучших
концепций, используемых в той или иной науке, выступают уже не как те концепции,
какими они впервые появились на сцену. Этот процесс не имеет ничего общего с про¬
извольным словотворчеством. Прежде всего здесь идет речь об определении видов,
свойств, вещей, классов — одним словом, частей мироздания, которые не были опреде¬
лены, хотя, возможно, им ранее уже были даны частичные или обобщающие определе¬
ния, имеющие более широкое или более узкое значение. Такие научные определения
не могут быть произвольными: их следует рассматривать в свете того, насколько они
способствуют предвидению. Наука, особенно на первых этапах своего развития, больше
всего нуждается в стратегических концепциях, то есть в концепциях, имеющих такую
форму и построенных таким образом, что они позволяют разрешать истинные пробле¬
мы. Концепции, как и проблемы, нужно искать и открывать, ибо общество, человече¬
ство не ставит перед ученым проблем, а воздвигает перед ним трудности. Ученому
приходится формулировать эти трудности, превращая их в научные проблемы. При
этом материалом для его формулировок являются концепции. До тех пор, пока пра¬
вильная, истинная проблема не сформулирована, трудность останется непреодолимой.
В науке часто случается так, что тот, кто дает человечеству больше всего, зача¬
стую сам платит за это самую дорогую цену. Происходит это, разумеется, не потому,
что род людской от природы склонен к садизму, и не потому, что ряду особенно зло¬
намеренных личностей удается иногда достичь огромной власти, что приводит, как мы
сами видели, к трагическим последствиям. Причину следует искать в там, что каждое

170
ЗА РУБЕЖОМ
значительное интеллектуальное открытие влечет за собой существенные изменения в
социальной структуре общества. А поскольку всегда находятся могучие силы, которые
не желают таких изменений, они, естественно, борются против них, пуская в ход лю¬
бое доступное им оружие.
Если даже естественным наукам приходится испытывать трудности, развиваясь з
подобных условиях, то можем ли мы ожидать, что развитие общественных наук будет
протекать без всяких осложнений? Ведь социальные науки воздействуют на струк¬
туру общества гораздо более непосредственно и эффективно!
История показывает, что ученый, занимающийся общественными науками, зара¬
нее обречен на невзгоды в обществе, где господствуют консервативные и реакционные
силы. Однако можно с полной уверенностью сказать, что зонтиковедам подобная судь¬
ба нисколько не угрожает. Им-то бояться нечего! Путь предвидения и проверки объ¬
ективности и правильности гипотез путем сопоставления теории и практики, конечно,
куда опаснее и труднее, но это единственный путь, который может привести к науч¬
ным открытиям, имеющим какую-то ценность.
Разумеется, в условиях капиталистического общества имеется сильное искуше¬
ние заявлять, что все то, что является бесполезным, бесплодным и не приводит ни к
каким результатам, следует рассматривать как нечто «чистое». И сильно заблуждает¬
ся тот, кто полагает, будто это искушение не дает себя знать также и в области
науки.
В подтверждение этого я позволю себе сослаться на следующий поучительный
факт, как в него, быть может, ни трудно поверить. Когда автор настоящей статьи
на Международном конгрессе философов в Гарвардском университете впервые пустил
в обращение идею «зонтиковедения», то присутствовавшие на заседании ученые весьма
оживленно и с совершенно серьезным видом стали обсуждать вопрос о том, не яв¬
ляется ли пресловутое зонтиковедение и в самом деле новой отраслью науки. Предсе¬
дательствовавший на заседании «.профессор с длинной бородой», по специальности хи¬
мик, как выяснилось впоследствии, излагая свое мнение, заявил, что хотя зонтиковеде¬
ние и не является прикладной наукой, но его вполне можно было бы рассматривать
как «чистую науку». Почтенный профессор, вероятно, полагал, что чистая химия очень
далека от общественных потребностей, а если она и способствует дальнейшему разви¬
тию прикладной химии, то это, дескать, происходит совершенно случайно.
Во время этого продолжительного обмена мнениями я постоянно ловил себя на
мысли, а не нахожусь ли я на знаменитом заседании Пиквикского клуба, столь бле¬
стяще описанном Диккенсом!
В современной загнивающей буржуазной цивилизации роль общественных наук,
как известно, сводится к тому, чтобы выступать на открытом рынке идей, а для этого
необходимо набраться сил, чтобы не погибнуть в борьбе. Вести такую борьбу, раз¬
умеется, нелегко, потому что рынок открыт для всех идей, как для хороших, так и для
плохих. Соревнование общественной науки со всеми формами весьма привлекательного
скольжения по поверхности, со всевозможными предрассудками и вульгаризацией
всех видов происходит в очень тяжелых условиях. Следует прибавить, что близорукие
люди, обладающие большой властью, всегда могут обрушиться имеющимися в их рас¬
поряжении средствами на защитников общественной науки, что они часто и делают.
Конечно,’можно избежать всех этих неприятных столкновений, отказавшись от
критерия предвидения. Но такая дорожка может привести общественную науку только
к тому, что она окажется между Сциллой безответственных метафизических спекуля¬
ций и Харибдой ползучего эмлиризма зонтиковедения ц на;верня«а погибнет.
Джон СОМЕРВИЛЛ (США)
БУРЖУАЗНАЯ И РЕВИЗИОНИСТСКАЯ ФАЛЬСИФИКАЦИЯ
ЛЕНИНИЗМА
(По поводу книги А. Мейера «Ленинизм»)
Фальсификация идей научного социализма буржуазными идеологами стала ныне
более тонкой и изощренной, чем когда-либо прежде. Стремясь опровергнуть учение
Маркса, Энгельса, Ленина, современные антимарксисты оперируют многочисленными
цитатами из работ основоположников марксизма-ленинизма, пытаются придать
своим писаниям видимость правдоподобности. Но суть большинства работ буржуаз¬
ных социологов о марксизме-ленинизме остается той же самой: извращение теории
научного социализма, искажение ее истории, стремление опорочить благородные
цели ее основоположников.
Именно такого рода произведением является объемистая книга американского
буржуазного социолога Альфреда Мейера «Ленинизм», опубликованная в 1957 году
(A. Meyer «Leninism». Harvard University Press, 1957, 324 p.). Автор считается
в США одним из «знатоков» научного социализма. В своей предыдущей работе
о марксизме (A. Meyer «Marxism, The Unity of Theory and Practice». Cambridge,
Mass., 1964) Мейер пытался обосновать избитое утверждение, будто марксизм не

ЗА РУБЕЖОМ
171
выдержал исторической проверки. В 1955 году он напечатал клеветническую статью о
внешней политике Советского государства и международном коммунистическом движе¬
нии (см. «Current History», February, 1955). Тем же злобным антисоветским духом
пронизана и книга, написанная Мейером совместно с бывшим сотрудником германского
посольства! в Москве гитлеровцем Хильгером (G. Hilger and A. G. Meyer
«The Incompatible Allies». N. Y., 1953).
Новая книга Мейера «Ленинизм» издана центром по изучению России при Гарвард¬
ском университете, субсидируемым корпорацией Карнеги. Сам автор возглавляет группу
по изучению истории Коммунистической партии Советского Союза при Колумбийском
университете. Группа содержится на средства фонда Форда и объединяет таких
заядлых «специалистов» по идеологической борьбе с коммунизмом, как М. Фейнзод,
Г. Фишер, Дж. Робинсон и др. Цель этой группы, как явствует из ее программы,
заключается в «содействии систематическому и скорому завершению исследований по
истории КПСС» (см. «International review of social history», 1956, vol. 1, Pt. II, p. 300).
Это дает основание рассматривать книгу Мейера как образец выполнения современ¬
ными антимарксистами социального заказа американских монополистов.
Посмотрим, как Мейер выполняет этот социальный заказ.
Примечательно, что, приступая к анализу истории и теории ленинизма, Мейер
пытается снять с себя обязанность охарактеризовать методологические, философские
основы ленинизма. Он просто заявляет, что философские взгляды Ленина не имеют
сколько-нибудь существенного значения для понимания ленинизма. Мейер безапел¬
ляционно утверждает также, что отношение Ленина к философии определялось исклю¬
чительно политическими соображениями, что философские взгляды Ленина непосле¬
довательны. Даже такой фундаментальный труд, как «Материализм и эмпириокри¬
тицизм», был будто бы написан только «по политическим мотивам» и во многом-де
противоречит идеям, изложенным в «Философских тетрадях» (стр. 4—5).
Уже это характеризует подход Мейера к ленинскому учению, которое он ста¬
рается лишить научной методологической основы. Автор отрицает глубокое, органи¬
ческое единство всех сторон ленинской теории, приписывает ей прагматический подход
к действительности. Он стремится доказать непоследовательность ленинизма, уси¬
ленно выискивает несуществующие «противоречия» во взглядах Ленина, пытаясь
убедить читателей, будто ленинизм не является стройной научной теорией.
Излюбленный фальсификаторский прием Мейера заключается в том, что он
приписывает Ленину несвойственные ему взгляды, а затем «уличает» Ленина в «про¬
тиворечиях», «отступлениях» и т. п. При этом Мейер то и дело прибегает к пере¬
держкам, препарированию цитат из произведений Ленина и т. п. Приведем несколько
примеров подобных извращений ленинизма.
Весьма большое внимание Мейер уделяет искажению ленинской теории рево¬
люции. Это, конечно, не случайно, ибо здесь речь идет о составных частях ленинизма,
имеющих величайшее значение для всего мирового освободительного движения,—
об учении о союзе пролетариата с крестьянством, о гегемонии пролетариата, о пере¬
растании буржуазно-демократической революции в социалистическую.
Мейер заявляет, что Ленин первоначально рассматривал крестьянство как
«наиболее реакционный из всех классов» (стр. 126). Таким образом, Ленину припи¬
сывается отрицание революционных возможностей крестьянства, то есть такая пози¬
ция в крестьянском вопросе, которую обосновывали Лассаль, а позднее Троцкий и
которую Ленин, вслед за Марксом, подверг уничтожающей критике.
Как известно, Ленин уже с первых шагов своей политической деятельности
(например, в работе «Что такое «друзья народа» и как они воююг против социал-
демократов?») уделял огромное внимание крестьянству, веря в его неисчерпаемые
революционные возможности и видя в нем естественного союзника пролетариата. Раз¬
вивая идеи Маркса, Ленин первым всесторонне обосновал политику рабочего класса по
отношению к крестьянству. «Именно поддержка того крестьянства, которое стремится
ниспровергнуть «старый порядок», т. е. в России прежде всего и больше всего само¬
державие,— писал Ленин в проекте программы (1899),— и необходима для рабочей
партии» (Соч., т. 4, стр. 226). Инсинуации Мейера по этому поводу опровергаются
также тем фактом, что Российская социал-демократия специально разработала осо¬
бую аграрную программу, которая включала насущные требования крестьян и явля¬
лась составной частью программы-минимум РСДРП.
Мейер выдвигает также версию, будто до революции 1905 года Ленин считал
«главными союзниками представителей буржуазии», которые-де «вместе с пролетариа¬
том питали глубокую и непримиримую враждебность к царскому режиму»
(стр. 117—118). Мейер пытается доказать, что лишь развитие революции 1905—1907 го¬
дов «вынудило Ленина отказаться от идеи союза с либерализмом... Два обстоятельства
заставили Ленина пересмотреть свою политику. Одним из них было провозглашение
Октябрьского манифеста и реакция на него либеральной буржуазии. Другим было
усиление активности революционного крестьянства» (стр. 123).
Но только рассчитывая на полную неосведомленность читателей, можно ставить
факты с ног на голову, изображая Ленина в предреволюционный период сторонником
союза с русской буржуазией и уподобляя ленинизм меньшевизму. Никакими ухищре¬
ниями не удастся, однако, опровергнуть того, что для Ленина с самого начала его
деятельности была характерна беспощадная резкость в оценке позиции буржуазии по

172
ЗА РУБЕЖОМ
отношению к царизму. Контрреволюционная роль русской буржуазии была ясна
Ленину задолго до революции 1905 года. Так, например, в работе «Задачи русских
социал-демократов» (1897 год) Ленин указывал, что хотя буржуазия и «не может не
сознавать задержку промышленного и общественного развития абсолютизмом, но она
боится полной демократизации политического и общественного строя и всегда может
вступить в союз с абсолютизмом против пролетариата» '(Соч., т. 2, стр. 311).
Ленин вооружил большевиков ясным пониманием потенциальных возможностей
каждого из классов, участвующих в революции. В статье «Пролетариат борется, бур¬
жуазия крадется к власти» В. И. Ленин писал: «Пролетариат идет к победе. Он под¬
нимает за собой крестьянство. Опираясь на крестьянство, он парализует неустойчи¬
вость и предательство буржуазии, отстранит ее претендентов и силой раздавит
самодержавие, вырвет с корнем из русской жизни все следы проклятого крепостниче¬
ства... Мы воспользуемся тогда всей революционной энергией пролетариата для самой
широкой и смелой борьбы за социализм, за полное освобождение всех трудящихся от
всякой эксплуатации» (Соч., т. 9, стр. 155).
Но Мейеру нет дела до фактов. Для него не существует ни книги В. И. Ленина
«Две тактики социал-демократии в демократической революции», ни других его
работ, относящихся к весне и лету 1905 года, ни решений III съезда РСДРП.
Исходя из положения о гегемонии пролетариата в буржуазно-демократической
революции,- В. И. Ленин создал учение о перерастании буржуазно-демократической
революции в социалистическую. Мейер, однако, грубейшим образом искажает и эгот
вопрос. Пытаясь доказать «эклектичность» ленинской теории революции, он гальва¬
низирует несостоятельную даже в глазах многих буржуазных историков версию,
будто Ленин пришел к учению о перерастании... с помощью Троцкого. Мейер заяв¬
ляет, что это учение было создано Лениным лишь в 1915 году на основе троцкистской
теории «перманентной революции». Таким образом, Ленину приписывается теория,
которую он подверг в своих работах беспощадной критике. Ленин указывал, чго
коренным пороком этой «теории» является недооценка революционных возможностей
крестьянства, обрекавшая социалистическую революцию на поражение. Научная
недобросовестность буржуазного критика ленинизма совершенно очевидна.
Немало внимания уделяет Мейер и извращению положений марксизма-ленинизма
о диктатуре пролетариата. Фальсифицируя это учение, он утверждает, что диктатура
пролетариата сводится к насилию. Правда, автор не в силах отрицать, что в первые
месяцы после Октябрьской революции меры принуждения по отношению к буржуа¬
зии были минимальными, что их усиление произошло лишь после начала гражданской
войны и иностранной военной интервенции. Но это не мешает Мейеру заявлять, будто
террор является неотъемлемым свойством социализма. Не гражданская война, пишет
фальсификатор, вынудила перейти к военному коммунизму, а последний якобы был
умышленно введен Лениным вследствие «провала» планов немедленного «введения
социализма». По мнению Мейера, Ленин полагал, что коммунизм «вот-вот наступит»
(стр. 194). И это говорится о Ленине, учившем, что между капитализмом и комму¬
низмом лежит целая историческая эпоха — социализм, что само построение социа¬
лизма, начинающееся с установления диктатуры пролетариата,— это довольно дли¬
тельный процесс.
Таким образом, из приведенного (а подобного рода примеры можно было бы
значительно умножить) ясно видно, что «истолкование» ленинизма, данное в книге
Мейера, находится в вопиющем противоречии с истинным содержанием и существом
ленинского учения. Оно в корне ' противоречит фактам, опровергнуть которые ни
Мейер, ни те, от чьего лица он выступает, не в состоянии.
С научной точки зрения книга Мейера не представляет никакой ценности, ее
содержание и методология антинаучны.
Но эта книга представляет определенный интерес в другом отношении: она
помогает проследить теснейшее идейное родство между современными ревизионистами
и идеологами буржуазии. Если сравнить аргументацию, используемую теми и дру¬
гими в борьбе против ленинизма, то обнаруживается их почти полное совпадение.
Рассмотрим некоторые вопросы, в решении которых это совпадение проявляется
наиболее отчетливо.
Важнейшую задачу своей книги Мейер усматривает в «опровержении» универ¬
сальности ленинизма как учения, обобщающего опыт мирового революционного
движения и представляющего собой могучее орудие в борьбе трудящихся всех стран
против капитализма. Он определяет ленинизм как порождение «специфически рус¬
ского опыта» (стр. 277), как «типично русское революционное движение, чуждое
западным традициям социализма» (стр. 12) и т. п. Он уделяет много места доказа¬
тельствам тезиса о том, что Ленин исходил якобы не столько из идей Маркса, сколько
из «раннего русского мышления». Подобные домыслы продиктованы стремлением
доказать, что значимость ленинизма ограничивается Россией.
Но разве не то же самое твердят на все лаДы современные ревизионисты,
в частности американские? Бывший редактор газеты «Дейли Уоркер» Дж. Кларк
утверждал, например, что «русский опыт не может и никогда не мог стать образцом
социализма для какои-либо из западных стран» («Daily Worker», 29.VIII.1956). Кларк
пытался начисто оторвать ленинизм от марксизма; он заявлял, что существуют раз¬
личные социалистические учения—одни для Запада, другие для Востока (там же).
Американский ревизионист Бернард призывал к отказу от марксизма-ленинизма; он

ЗА РУБЕЖОМ
173
утверждал при этом, что ленинизм есть лишь марксизм, примененный к русским
условиям («Daily Worker», 19.IX.1956).
Ревизионисты подчас идут даже дальше буржуазных идеологов. Так,, редактор
журнала «Masses and Mainstream» М. Хоуард определил ленинизм как сумму ло¬
кальных решений, временных и ограниченных историческими условиями. К числу
проблем, которые, по мнению Хоуарда, получили в ленинизме лишь местное решение,
он относит: построение партии, проблема союзников пролетариата, позиция по отно¬
шению к немарксистским группам, демократия, формы народного правительства
и т. д. «Каждый из этих вопросов,— утверждает Хоуард,— должен иметь различное
решение в различных странах» («Masses and Mainstream», August 1956, p. 6).
Такова общая и для буржуазного социолога и для ревизионистов основная по¬
сылка.
Рассмотрим, далее, более конкретный вопрос. Значительная часть книги Мейера
посвящена извращению ленинского учения о партии нового типа, особенно ее орга¬
низационных принципов.
Мейер прилагает огромные усилия для того, чтобы фальсифицировать существо
демократического централизма; он противопоставляет свободу обсуждения партийных
задач запрещению фракционной деятельности (стр. 95—96). Коммунистическую орга¬
низацию он изображает как «военную иерархию, функционирующую на основе стро¬
жайшей дисциплины и в соответствии с приказами» (стр. 33). Ленин-де пренебрегал
мнением рядовых членов партии и волей большинства рабочих (стр. 35). Партия в
изображении Мейера представляет собой узкую группу профессиональных револю¬
ционеров («сознательную элиту»), воздействующую на массы с помощью «иррацио¬
нальных» побудительных средств в виде «принуждения и пропаганды» (стр. 41, 47).
В выступлениях американских ревизионистов мы встречаем не только те же
самые мотивы, но иногда и ту же самую терминологию. «Демократический цен¬
трализм должен быть отброшен. Доказано, что он не может являться главным орга¬
низационным принципом партии»,— утверждает один из деятелей подобного рода,
скрывающийся под псевдонимом («Daily Worker», 13.VII.1956). Другой представитель
американского ревизионизма, призывая к отказу от «монолитного единства» и «желез¬
ной дисциплины», рассматривает эти принципы как неамериканские и вышедшие из
моды (ibidem, 22.VIII.1956). Третий предлагает, чтобы внутри партии «разногласия
во мнениях не только допускались и приветствовались, но и культивировались» (ibidem,
13.IX.1956).
Выступления подобного рода были «обобщены» главарем американского реви¬
зионизма Дж. Гейтсом, который предложил отказаться от партии, готовой к рево¬
люционной борьбе, и заменить ее «ассоциацией политического действия» — своего
рода дискуссионным клубом (см. «Political Affairs», November 1956, p. 55).
В своих нападках на организационные принципы ленинизма ревизионистские
элементы в американском рабочем движении, как и буржуазные антимарксисты, ис¬
кажают существо дела. Они умалчивают об исключительно важных, полностью дока¬
занных на практике положениях ленинского учения по этому вопросу.
Как известно, партия нового типа вырабатывает и принимает свои решения нз
основе подлинного демократизма. Назревшие задачи обсуждаются в местных
партийных организациях, их представителями на съездах партии. Выработка новых
решений является, таким образом, результатом коллективного творчества членов пар¬
тии, и сами эти решения выражают волю ее большинства. Принятое большинством
решение обязательно для всех членов партии. Именно это и дает ей возможность
претворять свои решения в жизнь. Фракционность, игнорирование меньшинством воли
большинства партии, по сути дела, направлены против демократизма внутрипартий¬
ной жизни. Партия, отказывающаяся от принципа демократического централизма,
превращается в организацию, не способную к боевому руководству пролетариатом.
В. И. Ленин писал: «У пролетариата Нет иного оружия в борьбе. за власть,
кроме организации. Разъединяемый господством анархической конкуренции в буржу¬
азном мире, придавленный подневольной работой на капитал, отбрасываемый посто¬
янно «на дно» полной нищеты, одичания и вырождения, пролетариат может стать и
неизбежно станет непобедимой силой лишь благодаря тому, что идейное объедине¬
ние его принципами марксизма закрепляется материальным единством организации,
сплачивающей миллионы трудящихся в армию рабочего класса» (Соч., т. 7, стр. 383).
Таким образом, именно благодаря пролетарской партии идеи коммунизма ста¬
новятся материальной силой. Вот почему пролетариат нуждается в сплоченной и
боеспособной коммунистической партии. Вот почему буржуазия страшится роста про¬
летарской организованности, пытается расшатать единство и монолитность пролетар¬
ского авангарда.
Мейер из всех сил тщится доказать, что принципы интернационализма несо¬
вместимы с поддержкой и участием в национально-освободительных движениях. Он
утверждает, будто для ленинизма характерно «полностью отрицательное отношение
к принципу национальности» (стр. 148). Это клеветническое утверждение имеет целью
дискредитировать существо пролетарского интернационализма — величайшего оружия
международного рабочего класса, одного из важнейших источников его силы. Буржу¬
азные идеологи, используя националистические предрассудки, издавна пытаются ли¬
шить рабочий класс этого оружия.
Такого рода извращения пролетарского интернационализма буржуазными идео¬

174
ЗА РУБЕЖОМ
логами переплетаются с клеветническими измышлениями современных ревизиони¬
стов. «Для социалистической партии высокоразвитой страны,— заявляют издатели
выходящеко в США «независимого социалистического органа» «Monthly review»
Л. Губерман и П. Суизи,— абсолютно невозможно найти свой путь к социализму,
двигаясь рука об руку с монолитным международным движением... По меньшей мере
для развитых капиталистических стран решающие проблемы являются национальны¬
ми проблемами, и они могут быть решены только в национальных масштабах» (July —
August, 1956, № 3—4, p. 80—81). Другой американский ревизионист утверждает сле¬
дующее: «Мы не должны поучать другие коммунистические партии тому, что им пред¬
принять, чтобы навести у себя порядок; но тем более не должны мы позволять другим
делать это в отношении нас» («Daily Worker», 9.VIII.1956).
Это недвусмысленный отход от принципов пролетарского интернационализма. По
своему духу подобные высказывания ничем не отличаются от концепции апологета ка¬
питалистического строя Мейера. Родство это, как ничто другое, характеризует сущ¬
ность современного ревизионизма, который смыкается с империалистической пропа¬
гандой, направленной против марксизма-ленинизма. Не стремление «улучшить» тео¬
рию научного социализма, о чем очень любят твердить ревизионисты, руководит ими.
Солидаризируясь с Мейером и ему подобными, ревизионисты «стремятся вытравить
революционную душу марксизма, подорвать веру рабочего класса и трудового на¬
рода в социализм» («Декларация Совещания коммунистических и рабочих партий
социалистических стран в Москве»).
Ленинизм не первый раз подвергается нападкам со стороны разного рода — от¬
крытых и замаскированных — противников социализма. Но эти последние могут лишь
извратить существо ленинизма, а не опровергнуть его, ибо истинность ленинизма с
каждым днем все более подтверждается фактами реальной жизни.
Факты эти — существование могучего, крепнущего с каждым днем лагеря со¬
циалистических стран, народы которых под знаменем ленинизма добились победы над
эксплуататорскими классами и строят ныне новую, лучшую жизнь. О неуклонном
росте влияния ленинских идей свидетельствует также укрепление международного
коммунистического движения, ведущего успешную борьбу как против ревизионизма,
так и против догматизма и сектантства. -Вооруженные бессмертными идеями научного
социализма, коммунистические партии капиталистических стран завоевывают автори¬
тет и признание широчайших масс трудящихся.
Л. И. ГИНЦБЕРГ, Р. Е. КАНТОР
О ФИЛОСОФСКОМ ЖУРНАЛЕ УНИВЕРСИТЕТА КОСТА-РИКИ
Вышли в свет первые два номера философского журнала, основанного универ¬
ситетом в Коста-Рике.
Журнал, как заявил во вступительной статье ректор университета Родриго
Фацио, должен явиться важным инструментом в деле культивирования и распростра¬
нения ’философии. Он призван также информировать о философской жизни страны,
особенно университета, и откликаться на важнейшие философские события в странах
Латинской Америки и других странах мира.
Несколько слов о структуре журнала. Журнал имеет следующие разделы,
кроме основного раздела: «XX век», «Библиография», «Хроника», «Неизданные про¬
изведения и документы». Задачей последнего, как отмечает редакция журнала, яв¬
ляется публикация таких произведений, которые в дальнейшем могли бы послужить
материалом для написания истории философской мысли в Коста-Рике.
Характер материалов, опубликованных в журнале, говорит о том, что журнал
в общем намерен распространять томистскую, католическую философию (с модным
сейчас экзистенциалистским оттенком), что вряд ли может способствовать решению
проблем развития самобытной национальной культуры и философской мысли стран
Латинской Америки.
Из материалов, напечатанных в этих двух номерах журнала, мм хотели бы
остановиться на статье Р. Мондольфо «Философия как проблематика и se историче¬
ская непрерывность», представляющей наибольший интерес и отличающейся от дру¬
гих, малооригинальных статей, авторы которых не вышли за рамки ученического
подражания европейской идеалистической философии '. Имя Мондольфо широко из¬
вестно в странах Латинской Америки и за ее пределами, ему принадлежат в основ¬
ном труды по истории философии. Им опубликована книга «Проблемы и методы фило¬
софии» вышедшая на испанском (1949) и итальянском языках (1952). Работа Мон¬
дольфо’, посвященная Джордано Бруно, имела большой успех среди латиноамерикан¬
ских философов. ,
Основная методологическая мысль статьи заключается в том, что главное в фи¬
лософии-проблемы, а не системы, и к исследованию ее истории необходимо под-
' Мы имеем в виду статьи Т. Олярте о Н. А. Бердяеве, французском иезуите
Г. Шардене, М. Хейдеггере, статью Л. Эррера о Ж. Маритене и др.

ЗА РУБЕЖОМ
175
ходить именно с этой точки зрения. Такое понимание философии, говорит автор,
включает в себя идею исторической непрерывности, поскольку «критика предыдущих
формулировок означает постоянное углубление и включение тех же проблем», в ре¬
зультате чего никогда не уничтожается исследовательский труд предыдущих поколе¬
ний философов и устанавливается линия исторической непрерывности. При рассмотре¬
нии истории философии как истории систем исчезает историческая непрерывность,
ибо всякая последующая система является, по замыслу ее создателя, отрицанием
предыдущей.
Эта идея непрерывности развития, как указывает автор, имеется уже у Аристо¬
теля. Но в более четком виде она обнаруживается в философии Гегеля. Автор
’статьи, однако, усматривает существенную и принципиальную разницу между тем, как
ставит эту проблему Аристотель и как ставит ее Гегель. Аристотель указывает на
непрерывность прогрессивного развития философской проблематики и пытается из
самой истории извлечь внутреннюю связь между основными моментами своей
теории. Внутренняя необходимость здесь присуща истории проблем. Гегель, наоборот,
отталкивается от рассмотрения внутренней структуры своей метафизической системы,
чтобы применить результаты теоретического исследования к истории философии.
У Гегеля, который стремится применить схему логического развития к развитию исто¬
рии и ставит ее выше последней, внутренняя необходимость присуща системе.
Правильно истолковывая гегелевские положения, автор видит отрицательное
в том, что у Гегеля любой момент истории философии оказывается лишенным своей
конкретной реальности и сведенным «к абстракции, то есть к одной философии, кото¬
рая, в свою очередь, сводится к одной абстрактной идее, при игнорировании ее дей¬
ствительной сложности и всего многообразия одновременно происходящих процессов
развития, которые имеют место во всякую эпоху. А принудительное соответствие, кото¬
рое устанавливается между логическим развитием идей и историческим развитием
систем, обязывает, кроме того, к хронологическому разобщению последних, что озна¬
чает непонимание реальной истории».
Постановка проблемы Аристотелем гораздо больше импонирует автору. Задачу
историка философии он видит в том, чтобы понять и объяснить как историческое
развитие философии в целом, так и формирование, характер и органическую струк¬
туру каждой отдельной философской системы. Сама философия, по мнению автора,
может быть понята только на основании понимания ее истории.
В журнале опубликована переписка между Гуссерлем и Дильтеем, относящаяся
к 1911 году. Переписка свидетельствует о том, что их антагонизм заключается в ос¬
новном в их различном отношении к истории: Дильтей понимал историю как сущест¬
венную область развития духа, в которой он постигает самого себя, тогда как
Гуссерль в этот период считал именно проблемы истории идей наиболее неясными.
Несмотря на это и некоторые другие различия, их философские взгляды, как об
этом заявляет Гуссерль в одном из писем к Дильтею, во многом совпадают.
Журнал уделяет значительное внимание философскому образованию. В нем на¬
печатаны план работы кафедры философии, программа лекций, тематика спецкурсов,
подробно освещается работа семинара по преподаванию философии.
«Международная хроника» информирует о философских событиях за рубежом,
об организации мексиканского и итальянского философских обществ, о конгрессах
философов, происходивших в различных странах, например, о конгрессе в Нюрн¬
берге. посвященном 125-летию со дня смерти Гегеля.
А. В. ДЕРЮГИНА

ФИЛОСОФСКИЕ ЗАМЕТКИ
И ПИСЬМА
ЗНАЧЕНИЕ ЗАВОЕВАНИЯ КОСМОСА ДЛЯ НАУЧНОГО АТЕИЗМА
Впервые в истории закономерно оправдалось старинное поверье о том, что зем¬
ные события знаменуются небесными. Оправдалось, однако, не по «божьей воле», а
по воле людей, благодаря их труду и таланту. К сорокалетию Великой Октябрьской
социалистической революции в небе появились новые тела — первые в мире советские
искусственные спутники Земли. Предстоит большая программа дальнейших исследо¬
ваний космоса. Впереди необозримые перспективы астронавтики, намеченные уже
К- Э. Циолковским.
Выход человека в космос преобразует естествознание. Оно станет гораздо более
«космическим», чем было. Этот великий, коренной успех естествознания и техники
имеет и большое философское значение. Он, бесспорно, окажет разностороннее влия¬
ние на мышление человека, в частности, ускорит усвоение научного мышления всеми
людьми и вытеснение религии, прежде всего ее грубых, по-видимому наиболее распро¬
страненных форм.
1
С древнейших времен в мышлении и в речи человека небо и земля были разде¬
лены и абсолютно противопоставлены друг другу Желая предельно подчеркнуть раз¬
личие чего-либо, противопоставить одно другому, говорят: «различаются, как небо и
земля», «далеко, как небо от земли» и т. п. Небо представлялось абсолютно «незем¬
ным», недосягаемым для человека, сверхъестественным обиталищем бога, «всевыш¬
него» (или богов), ангелов и пр. Небо господствовало над землей, над людьми. На
кебе решались судьбы людей (религия, астрология). Боялись «небесной кары», моли¬
лись небу, поклонялись даже метеоритам («священным каменьям»). Небесное было
синонимом божественного и в поэзии. Вспомним выражения: «небесное создание»,
«небесная воля», «небесное царство», «силы небесные» и т. д. Кажется, что даже
в крайних взлетах фантазии сказок и религиозных чудес людям не случалось попа¬
дать на небо, разве лишь бестелесной душе. В сказках предвосхищены авиация1 (ко¬
вер-самолет), мощные источники света (перо от жар-птицы) и др., но не спутники,
не астронавтика. Это потому, что фантазия сказок, по-видимому, не выходит и не
может выйти за исторически ограниченные рамки житейских представлений человека.
Лишь научная фантастика предвосхитила астронавтику. В отличие от авиации спут¬
ники не есть осуществление сказки, а нечто качественно высшее, и это представляется
принципиально интересным.
Абсолютное противопоставление земли и неба, материи и духа с приматом неба,
духа есть основа религии, идеализма.
В. И. Ленин писал, что философский идеализм есть не только чепуха, что он
есть «одностороннее, преувеличенное... развитие (раздувание, распухание) одной из
черточек, сторон, граней познания в абсолю.т, оторванный от материи, от природы,
обожествленный» («Философские тетради», 1947, стр. 330).
Противопоставление земли и неба есть «не только чепуха». Оно имеет корни
в фактах действительности. Любой предмет, брошенный или поднявшийся с земли,—
камень, стрела, снаряд, птица — всегда возвращался на землю, другая возможность и
не мыслилась. Земля в связи с этим считалась центром мира, падение на нее объяс¬
нялось «естественным» стремлением тел к центру. Представление о тяжести как о силе
установилось позже. Сначала под силой понимали мышечное усилие, вообще нечто
возникающее при контакте тел, передающееся посредством рычагов, веревок и т. п.
Нужна была поэтому достаточно высокая ступень развития научной абстракции, что¬
бы признать тяготение к земле (тяжесть, вес) за силу. Эта сила существенна для
многообразных явлений природы и техники, является одним из основных условий
жизни на земле. Дождь, снег, обвалы, течение рек, строительство, перемещение, само
наличие и давление атмосферы, и т. д., <и т. п. служат примерам». С давлением связаны

ФИЛОСОФСКИЕ ЗАМЕТКИ И ПИСЬМА
177
и температуры кипения, агрегатные состояния тел, например, то, что вода жидкая,
что кровь в организмах не кипит, и прочее. Человек, животное, все земные тела нахо¬
дятся в поле силы тяжести, «привязаны», «придавлены» ею к земле. В особенности ла¬
занье по деревьям и горам, увечье и смерть при падениях должны были внушать на¬
шим далеким предкай глубокое, хотя бы «мышечное», смутное «уважение» к тяжести,
страх перед ней. „
Гравитационная связь с землей, принадлежность к ней казалась непреодолимой,
господствовала над человеком. «Небесное» тело иногда становилось земным (метео¬
ры), но земное небесным — никогда. Нелепо раздутым отражением этой свя¬
зи в голове человека и было абсолютное противопоставление земли небу, представление
о недосягаемости, божественности последнего.
В далекие времена люди не имели ясных понятий о расстояниях, глубинах неба.
В библии, например, рассказывается о попытке людей построить башню с вершиной
в небесах и о том, что эта попытка была пресечена богом (религия запрещает чело¬
веку овладевать космосом, закрепляет бессилие человека). Космическое смешивалось
с метеорологическим. Мы имеем в виду беспомощность человека перед явлениями,
происходящими в атмосфере, в частности в ее приземном слое,— перед ветрами, дож¬
дями, грозами, непогодой.
«...Всякая религия,— говорит Ф. Энгельс,— является не чем иным, как фантасти¬
ческим отражением в головах людей тех внешних сил, которые господствуют над ними
в их повседневной жизни,— отражением, в котором земные силы принимают форму
неземных» («Анти-Дюринг», 1957, стр. 299). Среди этих природных (и общественных
в антагонистическом обществе) сил тяготение к земле играет большую роль, в част¬
ности и в происхождении характерной для религии «небесной формы» (бог—«царь
небесный» и т. п., см. выше).
В антитезе земля — небо были, по существу, «раздуты в абсолют» временные
(с точки зрения большой человеческой истории) обстоятельства, в частности то, что
достигнутый ранее уровень техники не позволял придать телу критическую скорость,
достаточную для того, чтобы оно не вернулось обратно, и в этом смысле преодолеть
тяжесть. Такая скорость — круговая параболическая — является здесь границей пере¬
хода количества в качество. Мышление, не учитывающее границ и условий, есть некон¬
кретное, недиалектическое, метафизическое мышление. Выражаясь языком физики, по¬
тенциальный барьер («работа выхода») конечной высоты был ошибочно принят за бес-
' конечный. Небо было изолировано, оторвано от земли и обожествлено,
II
' Рассмотрим несколько взаимосвязанных сторон антитезы земля — небо: онтологи¬
ческую, гносеологическую, вопрос о «локализации» бога, локализации жизни.
1. Религия утверждает, что небесные тела созданы богом. Зачастую, отвечая на
вопрос о корнях своей веры, религиозные люди, указывая на небо, говорят: «Кто же
мог создать небесные тела и гармонию их движения, если не бог?» Теперь впервые
в истории небесные тела (спутники) созданы самим человеком, для человека и дви¬
жутся так, как он заранее наметил. Не небесное управляет земным, а земное (чело¬
век) небесным. Это имеет и глубокое психологическое значение. Даже дикарь перестает
считать чудом то, что он проделал своими руками. Как же можно теперь по-прежнему
считать небесные тела божественными?
2. Религия утверждает, что мир (в особенности небо) непознаваем («пути господ¬
ни неисповедимы»), то есть, по существу, она признает, что разум бессилен, несовместим
с верой. Религия жертвует разумом р'ади веры. Это особенно дико теперь, в эпоху неви¬
данных успехов человеческого разума. Отсюда стремление современных утон¬
ченных форм религии замаскировать, скрыть коренную противоположность религии и
науки.
Вся история общества и культуры служит опровержением тезиса о непозна¬
ваемости мира. Когда человек, открыв общие законы движения и тяготения (зако¬
ны Ньютона), научился вычислять, предсказывать движение небесных тел, это было
сильным ударом по религиозным воззрениям. Теперь он может, кроме того, и сам
конструировать новые небесные тела, наметить и осуществить для них пути и законы
движения. Ф. Энгельс учил, что искусственное воспроизведение человеком явлений
природы решительно убеждает в правильности объяснений этих явлений. Возражая
ряду философов, которые оспаривали возможность познания мира или, по крайней
мере, исчерпывающего познания, в частности Канту, Энгельс, как известно, писал:
«Самое же решительное опровержение этих, как и всех прочих, философских вывер¬
тов заключается в практике, именно в эксперименте и в промышленности. Если мы
можем доказать правильность нашего понимания данного явления .природы тем, что
мы сами его производим, вызываем его из его условий, заставляем его к тому же
служить нашим целям, то кантовской неуловимой «вещи в себе» приходит конец. Хи¬
мические вещества, образующиеся в телах животных и растений, оставались подоб¬
ными «вещами в себе», пока органическая химия не стала приготовлять их одно за
другим; тем самым «вещь в себе» превращалась в вещь для нас, как, например, ализа¬
рин, красящее вещество марены...» («Людвиг Фейербах и конец классической немецкой
философии», Госполитиздат, 1955, стр. 18).
12. «Вопросы философии» № 7.

178
ФИЛОСОФСКИЕ ЗАМЕТКИ И ПИСЬМА
Приведенные слова Энгельса можно отнести и к спутникам. Можно говорить о
«синтетической» астрономии и в известном смысле сравнивать выпуск спутников с син¬
тезом веществ, притом новых, ранее в природе не имевшихся. Небесное тело, «небо»,
становится продуктом промышленного производства!
3. Уже после запуска первого искусственного спутника можно было услышать
от верующих: «Спутник бороздит все небо, все околоземное пространство, нигде не
встречая бога. Где же бог? Где же «небесная твердь», о которой говорится в библии?»
По свидетельству Раблэ, некоторые из наших предков больше всего на свете боялись,
как бы на них не упало небо (см. «Гаргантюа и Пантагрюэль», кн. 4, гл. XVII). Полу¬
чается новое в перспективе, по мере зондирования разными средствами (имеются даже
проекты фотонных ракет) В'Се более далеких областей мирового пространства, все более
полное вытеснение бога из Вселенной, своего рода непосредственное экспериментальное
опровержение существования бога. (Сторонники более тонких форм религии говорят:
«Бог вездесущ, однако бестелесен и для человеческого разума непостижим». Но тогда
бог оказывается несуществующей «вещью в себе».)
4. Возможность жизни в неземных условиях, на других небесных телах, не со¬
гласуется с религией. Однако такая возможность уже практически осуществлена, хотя
и в искусственных условиях, на втором спутнике.
III
Наука в борьбе с религией шаг за шагом опровергла характерные для религии
и для динамики Аристотеля представления о Земле как абсолютном центре мира, о
противоположности Земли и неба, о двойственности мира. Было установлено мате¬
риальное единство мира. Оказалось, что на «небе» те же силы (например, всемирное
тяготение), те же химические элементы, те же законы, что и на Земле, что нет единого
центра мира, а Земля есть лишь одно из небесных тел.
Правда, конкретные условия на разных небесных телах различны, и отсюда (а не
из ошибочного, мистического противопоставления Земли небу)' различие в действии
законов природы (см. Ф. Энгельс «Диалектика природы», 1955, стр. 190—192).
Небо — гигантская лаборатория для изучения явлений в огромном диапазоне условий
(температур, давлений, плотностей и т. д.). При точном воспроизведении на другом
небесном теле существенных для данного явления условий возможно воспроизвести
и само явление (например, спектры веществ).
Область активной деятельности человека ранее ограничивалась Землей. Астроно¬
мия пользовалась как прямым средством лишь наблюдениями. Началом эксперимен¬
тальной астрономии можно, пожалуй, считать опыты по радиолокации Луны (1946 год).
Но тогда речь шла совсем о другом и было выпущено в космос не вещество, а элек¬
тромагнитная волна. Искусственными спутниками начинается не просто эксперимен¬
тальная, но и «промышленная» астрономия Это принципиально важно (см. тезисы
Маркса о Фейербахе). Познав необходимые общие свойства, законы природы, подчи¬
няясь им и сознательно используя их, человек уже не только объясняет, но и изме¬
няет «конструкцию» космоса. Руками и разумом человека сделаны новые небесные
тела. То, что размеры и сроки существования первых искусственных спутников го¬
раздо меньше, чем «естественных» небесных тел (впрочем, не безоговорочно), не от¬
меняет сказанного.
При падении спутника на Землю мы имеем метеор. Получается искусственное
воспроизведение явления, вызывавшего ранее страх и суеверия («небесные камни»).
Таким образом, «смерть» спутника также может служить делу научно-атеистической
пропаганды.
Частицы советской земли стали спутниками, явились объектом астрономических
наблюдений. Впервые в истории земное тело стало небесным, притом по
воле человека. Теперь всем людям видно, что Земля и все земное, есть и небесное и что
они сами живут на небе.
Противопоставление неба Земле окончательно теряет абсолютность, становится
относительным, условным. Подобное некогда произошло с другим, тоже связанным
с силой тяжести противопоставлением: «верх — низ» (люди не могли по:нять существо¬
вания антиподов).
IV
Для научного атеизма ценен и самый принцип ракеты. Речь идет об источнике
движения, в частности механического движения.
Поверхностным отражением обыденного опыта является представление о внеш¬
ней силе как причине движения. Сани едут, пока лошадь тянет — движение есть, пока
есть сила. Это динамика Аристотеля. Подобные взгляды бытуют и поныне. В динамике
Галилея — Ньютона, более глубокой, внешняя сила есть причина ускорения. В обеих
динамиках либо сама скорость, либо изменение ее величины и направления вызваны
внешней силой. Такое понимание оправдано, разумно в известных рамках. Незаконной
экстраполяцией, абсолютизацией его является философский механицизм. Последний
видит источник движения, активности вовне. В конечном счете, для природы в целом,
это бог. Здесь один из гносеологических корней идеализма, религии.

ФИЛОСОФСКИЕ ЗАМЕТКИ И ПИСЬМА
179
Для материализма и научного атеизма важно понимание движения как атрибута
материи, как самодвижения. Ракета получает скорость, ускорение при своем горении,
может двигаться и в пустоте, сама по себе, не отталкиваясь ни от чего внешнего.
Здесь движение выступает непосредственно как самодвижение и тем самым внушается
другое толкование динамики. Правда, и в случае Саней движение можно толковать
как самодвижение, если включить в рассматриваемую систему сани, лошадь и Землю.
Но чтобы понять это, надо углубиться в вопрос. В случае же ракеты картина движе¬
ния как самодвижения каждому бросается в глаза, выступает на поверхности. Эта
иллюстрация самодвижения имеет большое и, надо думать, не только педагогическое
значение для философии, для научного атеизма. Если бы люди с древнейших времен
могли достаточно часто наблюдать ракеты, то движение запечатлелось бы в их созна¬
нии в виде самодвижения, и возможно, что упомянутый механистический корень идеа¬
лизма, религии не возник бы. Это пример влияния механики, техники на философию.
Интересно, что разные ветви новой техники — атомная (ядерная), реактивная,
радиолокация — имеют космическое значение и масштаб, «захватывают» те или иные
из космических «функций» и средств, приписываемых верующими богу.
Запуск искусственных спутников Земли представляет собой одно из звеньев
в овладении космосом, дает новые решительные доводы для научно-атеистической про¬
паганды. Сила этих доводов будет все более возрастать по мере дальнейшего завое¬
вания мирового пространства человеком.
Ф. Ш. ШИФРИН (Ленинград)

Новые книги
НОВЫЕ книги ПО ФИЛОСОФИИ И СОЦИОЛОГИИ
(1957—1958 гг.)
К. Маркс и Ф. Энгельс об искусстве. В 2 томах. Составил М. Лиф-
шиц. Комментарии А. Выгодского и Г. Фридлендера. Т. 1—2. М. «Искусство», 1957.
Т. 1. XXVIII. 631 стр. Т. 2. 758 стр.
Маркс, Энгельс, Ленин об искусстве. М. «Советская Россия».
1957. 152 стр.
В. И. Ленин о советской социалистической демократии. М. Гос-
политиздат. 1958. 110 стр.
В. И. Ленин. Против ревизионизма. Сборник. М, Госполитиздат. 1958. 584 стр.
Исторический материализм
Горохов Ф. Ленин и исторический материализм. 3-е издание. М. Госполитиздаг.
1958. 167 стр.
Кардашов И. С. Что такое пролетарский интернационализм и в чем его
сила. М. Госполитиздат. 1958. 131 стр.
Лиходедов Ф. Советское социалистическое государство. М. Госполитиздат.
1957. 128 стр.
Скаржинская В. Роль труда в коммунистическом воспитании советского
народа. Киев. Изд-во Государственного ун-та имени Т. Г. Шевченко. 1957. 184 стр.
Цавкилов Б. X. О борьбе с пережитками прошлого в сознании людей. Наль¬
чик. Кабардино-Балкарское книжное изд-во. 1957. 146 стр.
Шк адаревич И. И. Советский народ — творец новой жизни. Минск. Гос¬
издат БССР. 1958. 162 стр.
* * *
Айрапетянц Л. Е. Социалистический гуманизм. Л. 1957. 38 стр.
Акопов Р. Я- Основные черты переходного периода от капитализма к социа¬
лизму. Учебно-методическое пособие. М. 1958. 36 стр.
А ш и н Г. К- Материал к лекции на тему: «Реакционная сущность идеалисти¬
ческих теорий о роли народных масс и личности в истории». (На примере современной
американской социологии). М. 1957. 44 стр.
Б а л л е р Э. А. Ленинская теория социалистической революции и ее историче¬
ское значение. М. 1957. 23 стр.
Б е л о в М. В Коммунистическое воспитание трудящихся и преодоление религиоз¬
ных пережитков. М. 1958. 109 стр.
Белых А. К. Соотношение экономики и политики в социалистическом обще¬
стве. Л. 1958. 21 стр.
Газенко В. И. Лекции по историческому материализму. Выпуск 2. М. 1957.
100 стр.
Гиршович Е. И. Развитие В. И. Лениным исторического материализма в про¬
цессе борьбы с меньшевиками (1905—1907 гг.). Л. 1958. 43 стр.
Глезерман Г. Общественное бытие и общественное сознание. М. «Москов¬
ский рабочий». 1958. 62 стр.
Домарацкий Н. И. Государство и революция. Диктатура пролетариата и
ее формы. М. 1957. 26 стр.
Зайцев Г. Г. В. И. Ленин о формах перехода к социализму в разных стра¬
нах. Л 1958. 48 стр.
3 а р е ц к а я Е. И. В. И. Ленин о роли Советского государства в строительстве
коммунизма. Минск. 1957. 40 стр.
К а и р я н В. М. Дружба народов СССР — источник могущества Советского
государства. М. «Знание». 1957. 40 стр.
Келле В., Ковальзон М. Философия как форма общественного сознания.
М. Изд-во Московского университета. 1958. 26 стр.
Ким М. П. Нерушимый союз рабочих и крестьян — великая сила в борьбе за
коммунизм. М. «Знание». 1957. 24 стр.

НОВЫЕ КНИГИ
181
Коган JI. А. О значении марксистской диалектики для военной науки. Лекция.
М. Изд-во Военной академии имени М. В. Фрунзе. 1957. 48 стр.
Кугель С. А. Марксизм-ленинизм о закономерности и движущих силах обще¬
ственного развития. JI. 1967. 43 стр.
Кумаченко Я. С. Особенности переходного периода в Китайской Народной
Республике. М. «Знание». 1958. 61 стр.
Курбанов X. и Сорокин В. Некоторые вопросы марксистско-ленинского
учения о компромиссах. Ташкент. Госиздат Узбекской ССР. 1957. 96 стр.
Курдюмова Е. А. О моральном облике советского молодого человека. Ста-
лино. 1958. 29 стр.
Кшибеков Д. О преодолении пережитков капитализма в сознании и быту.
Алма-Ата. 1957. 47 стр.
Мании Ю. М. Ленинизм и строительство основ социализма в Китае. Минск.
1957. 59 стр.
Марксистско-ленинское учение о социалистической рево¬
люции. Воронеж. 1957. 30 стр.
Милосердое В. Торжество ленинского учения о нерушимом союзе рабочих
и крестьян. Пенза. Книжное изд-во. 1957. 119 стр.
Новиков М. П. Противоречия в социалистическом способе производства и их
преодоление. М. 1958. 32 стр.
Овчинников Н. Е. Нерушимый союз рабочего класса и крестьянства. Петро¬
заводск. Госиздат Карельской АССР. 1957. 47 стр.
Петр у хин А. А. Марксистско-ленинская теория социалистической революции
и дальнейшее ее разьитие XX съездом КПСС. М. «Знание». 1958. 5b стр.
Плинер М. Д. Разработка В. И. Лениным основных проблем строительства
социализма и коммунизма. Л. 1957. 43 стр.
Попов А. А. Марксистско-ленинская теория социалистической революции и
различные формы перехода от капитализма к социализму. Рекомендательный указа¬
тель литературы. Научный редактор М. В. Чекалин. Л. 1957. 88 стр.
Реуэль А. Л. Экономическая теория физиократов. Учебное пособие. М.
1958. 33 стр.
С е мин А. Т. Марксизм-ленинизм о войнах справедливых и несправедливых.
М. 1957. 25 стр.
Тагиев А. М. О коммунистической морали. Баку. 1958. 17 стр.
Тарасов И. Ф. Торжество ленинской теории социалистической революции.
М 1958. 43 стр.
Тепляков М. К- Общественно-экономические формации и закономерности их
развития. Воронеж. 1957. 116 стр.
Федосеев П. Н. Социализм и гуманизм. М. Госполитиздат. 1958 48 стр.
Чернов К. О коммунистическом воспитании трудящихся. Алма-Ата. 1958.
39 стр.
Чигвинцев И. Н. О коммунистическом отношении к труду. Свердловск.
1958. 43 стр.
Шпаков О. С. Марксизм-ленинизм о Коммунистической партии и Советском
государстве. Гурьев. 1957. 79 стр.
Щеренко В. А. Утопический социализм. Под общей редакцией А. П. Шве-1
цова. Саратов. 1957. 39 стр.
Диалектический материализм
Вопросы диалектического и исторического материа¬
лизма. М. 1958. 318 стр. (Ученые записки Академии общественных наук при ЦК
КПСС. Кафедра диалектического и исторического материализма. Вып. 37).
Диалектический материализм. Сборник статей. Ответственный ре¬
дактор В. П. Рожин. Л. Изд-во Ленинградского университета. 1958. 206 стр. (Ученые
записки Ленинградского государственного университета имени А. А. Жданова. JNfe 248.
Философский факультет. Вып. 13).
* * *
Геворкян Г. А. О роли абстракции в познании. Ереван. Изд-во Академии
наук Армянской ССР 1957. 169 стр.
Кальсин Ф. Ф. Основные вопросы теории познания. Горький. 1957. 332 стр.
К о в а л г и н В. М. Диалектический материализм о законах науки. Минск.
Изд-во Академии наук Белорусской ССР 1958. 190 стр.
Морочник С. Б. Диалектический материализм о возможности и действитель¬
ности. Сталинабад Изд-во Академии наук Таджикской ССР. 1957. 131 стр.
Шептулин А. и Органова О. Взаимосвязь единичного и общего в науч¬
ном и в художественном познании. Красноярск. Книжное изд-во. 1957. 151 стр.
* * *
Андреева Г. М. Форма и содержание. Лекция для студентов-заочников II кур¬
са философских факультетов государственных университетов. М. Изд-во Московского
университета. 1957. 37 стр..

182
НОВЫЕ КНИГИ
Васильев Г. Н. Марксистская философия о материи и формах ее существо¬
вания. М. «Знание». 1958. 30 стр.
Зиннуров Ф. Т. Содержание и форма. Сталинград. 1957. 31 стр.
Зорин Н. И. и Зиннуров Ф. Т. О категориях материалистической диалек¬
тики.— Сущность и явление. Сталинград. 1957. 46 стр.
Кедров Б. М. Отрицание отрицания. М. «Знание». 1957. 78 стр.
Лебедев С. П. Закон отрицания отрицания. Лекция для студентов-заочников
философских факультетов государственных университетов. М. Изд-во Московского
университета. 1958. 30 стр.
Лехнер Е. А. Взаимоотношение материи и сознания. М. 1957. 21 стр.
Макаров А. Д. Историко-философское введение к курсу «Диалектический и
исторический материализм». Лекции. М. Высшая партийная школа при ЦК КПСС.
1958. 226 стр.
Панцхава И. Д. Материал к лекции на тему: «Категории материалистической
диалектики». М. 1957. 47 стр.
Рязанцев Н. И. Материал к лекции на тему: «Борьба нового и старого в со¬
циалистическом обществе». М. 1958. 30 стр.
Тугаринов В. Законы природы и общества. М. Госполитиздат. 1957. 62 стр.
Я хот О. Что такое истина? М. Госполитиздат. 1957. 68 стр.
Логика
БиблерВ. С. О системе категорий диалектической логики. Сталинабад.
1958. 157 стр.
Савинов А. В. Логические законы мышления. (О структуре я закономерностях
логического процесса). Л. Изд-во Ленинградского университета. 1958. 371 стр.
Философские вопросы естествознания
Философские вопросы современной физики. (Сборник статей и
переводов). Под редакцией И. В. Кузнецова и М. Э. Омельяновского. М. Госполит¬
издат. 1958. 248 стр.
* * *
Карлюк А. С. О материалистических воззрениях в отечественной физике
(вторая половина XIX и начало XX вв.). Минск. Изд-во Академии наук Белорусской
ССР. 1957. 273 стр.
Кузнецов Б. Г. Принципы классической физики. М. Изд-во Академии наук
СССР. 1958. 323 стр,
* * *
Александров А. Д. Философское содержание и значение теории относи¬
тельности. М. 1958. 34 стр.
Омельяновский М. Э. В. И. Ленин и философские вопросы современной
физики. М. Изд-во Академии наук СССР. 1958. 52 стр.
Соболев С. Л. и Ляпунов А. А. Кибернетика и естествознание. М. 1957.
25 стр.
История философии и естествознания
Герцен А. И. Сочинения. В 9 томах. Под общей редакцией В. П. Волгина и др.
Т. 7. Статьи 1853—1863 гг. М. Гослитиздат. 1958. 727 стр.
П-л е х а н о в Г. В. Избранные философские произведения в пяти томах. Т. IV.
Вступительная статья М. Т. Иовчука. М. Соцэкгиз. 1958. 899 стр.
* * *
Т о т о е в М. С. Очерки истории культуры и общественной мысли в Северной
Осетии в пореформенный период. Орджоникидзе. Северо-Осетинское книжное изд-во.
1957. 364 стр.
Трахтенберг О. В. Очерки по истории западноевропейской средневековой
философии. М. Госполитиздат. 1957. 255 стр.
Ян X и н-ш у н. Из истории борьбы за победу марксизма-ленинизма в Китае.
М. Госполитиздат. 1957. 176 стр.
* * *
Жгенти Б. Илья Чавчавадзе. (К 50-летию со дня смерти). М. «Знание».
1957. 30 стр.
Иовчук М. Т. Некоторые методологические вопросы истории философии. М.
1957. 40 стр.

НОВЫЕ КНИГИ
183
Меликова М. Общественно-политические взгляды Мирза Фатали Ахундова.
Баку. Азернешр. 1958. 96 стр.
Назаров А. Г. Экономические воззрения русских революционных демократов.
Под общей редакцией А. П. Швецова. Саратов. Изд-во Саратовского государственного
университета имени Н. Г. Чернышевского. 1957. 45 стр.
Нарский И. С. Развитие марксистской философии в «Анти-Дюринге» Ф. Эн¬
гельса. Лекция для студентов заочных философских факультетов государственных
университетов. М. Изд-во Московского университета. 1958. 28 стр.
Нарский И. С. Философия польского Просвещения. М. Изд-во Московского
университета. 1958. 37 стр.
Суворов Л. Н. Учебно-методическое пособие по курсу истории марксистско-
ленинской философии. Для студентов-заочников философских факультетов государ¬
ственных университетов. Ч. 2. М. Изд-во Московского университета. 1957. 59 стр.
Тажибаев Т. Развитие просвещения и педагогической мысли в Казахстане
во второй половине XIX века. Алма-Ата. Изд-во Академии наук Казахской ССР. 1958.
Ч. 1. Социально-экономические предпосылки развития просвещения и педагогической
мысли в Казахстане. 98 стр.
Тажибаев Т. Философские, психологические и педагогические взгляды Абая
Кунанбаева. Алма-Ата. Казгосиздат. 1957. 80 стр.
Ч а г и н Б. А Защита, обоснование и развитие Г. В. Плехановым марксистской
философии. Л. 1957. 71 стр.
Эстетика
Калинин М. И. Об искусстве и литературе. Статьи, речи, беседы. Подготовка
текста, вступительная статья и примечания И. Эвентова. М. Гослитиздат. 1957. 300 стр.
* * *
Г егель. Сочинения. Т. XIV. Лекции по эстетике. Книга третья, перевод П. С. По¬
пова. М. Соцэкгиз. 1958. 440 стр.
Чернышевский Н. Г. Эстетика. Вступительная статья и примечания
Г. А. Соловьева. М. Гослитиздат. 1958. 373 стр.
* * *
Вопросы эстетики. Сборник статей. Вып. 1. М. «Искусство». 1958. 435 стр.
* * *
Бор ев Ю. О комическом. М. «Искусство». 1957. 232 стр.
Зельдович М. Г. Вопросы теории реализма. О принципе социальности
в реалистической литературе. Под редакцией Л. И. Тимофеева. Харьков. Изд-во Харь¬
ковского государственного университета имени А. М. Горького. 1957. 216 стр.
Каган М. С. Эстетическое учение Чернышевского. Л.-М. «Искусство». 1958.
168 стр.
* * *
Матвиец Г. В. Искусство как средство познания действительности. Минск.
1957. 42 стр.
Овсянников М. Ф. и Корниенко В. С. Учебно-методическое пособие
по курсу: «Основы марксистско-ленинской эстетики». Для студентов-заочников
V—VI курсов философских факультетов государственных университетов. М. Изд-во
Московского университета. 1958. 73 стр.
Пал И. С. О социалистическом реализме. М. ВТО. 1957. 61 стр.
Разумный В. Что такое искусство. М. «Советская Россия». 1958. 72 стр.
Устинов В. Художественное обобщение как объективный закон искусства
Лекция. Л. 1957. 51 стр.
Психология
т,ВопР°сы психологии труда. Ответственный редактор Е. В. Гурьянов
М. Изд-во Академии педагогических наук РСФСР. 1958. 295 стр.
Педагогика и психология. Симферополь. 1957. 308 стр. (Известия
Крымского государственного педагогического 'института имени М. В. Фрунзе. Т. 25).
* * *
Смирнов В 3. Педагогические идеи Н. Г. Чернышевского и Н. А. Добролю¬
бова. М. Учпедгиз. 1957. 164 стр.
Якобсон П. М. Психология чувств. 2-е, дополненное издание. М. Изд-во Ака¬
демии педагогических наук РСФСР. 1958. 384 ctd.

184
НОВЫЕ КНИГИ
Научно-атеистическая литература
Материализм и религия. Сборник статей. Под редакцией И. Д. Панц-
хава. М. 1958. 250 стр.
* * *
Авксентьев А. О религии. Ставрополь. Книжное изд-во. 1958. 128 стр.
Беляев Е А. Мусульманское сектантство. (Исторические очерки). М. Изд-во
восточной литературы. 1957. 100 стр.
Брюханов В А. Великий шаг человечества. Проблема межпланетных поле¬
тов и атеизм. Архангельск. Архангельское книжное изд-во. 1957. 111 стр.
X а й т у н Д. Е. Тотемизм. Его сущность и происхождение. Сталинабад. 1958.
151 стр.
Шейнман М. М. Ватикан и католицизм в конце XIX — начале XX в.
М. Изд-во Академии наук СССР. 1958. 467 стр.
* * *
Воронцов Г. В. и Макаров Н. Ф. Отношение Коммунистической партии
и Советского государства к религии и церкви. (К 40-летию декрета «Об отделении
церкви от государства и школы от церкви»), JI. 1957. 44 стр.
Гу рев Г. А. О вере в бессмертие души. М. Госполитиздат. 1958. 62 стр.
Дулуман Е. К. Был ли Христос. Киев. Госполитиздат Украинской ССР.
1958. 23 стр.
Елфимов В. Религиозные пережитки и пути их преодоления. М. «Знание».
1958. 31 стр.
Журавин А. С. Классики русской литературы о религии. JI. 1957. 42 стр.
Ильин Н. А. Наука и религия о жизни и смерти. М. Госполитиздат. 1958.
37 стр.
Исмаилов М. О преодолении религиозных пережитков в сознании людей.
Фрунзе. Киргизгосиздат. 1958. 92 стр.
Мартынов В. Почему предрассудки и суеверия приносят вред? Ставрополь.
Книжное изд-во. 1957. 48 стр.
Медведев Н. В. Психические явления в свете науки. 2-е издание. М. Гос¬
политиздат. 1958. 68 стр.
Мезенцев В. А. Можно ли предвидеть будущее? 2-е издание, переработан¬
ное. М. Госполитиздат. 1958. 94 стр.
Павелкин П. Есть ли бог? М. Госполитиздат. 1958. 77 стр.
Руденко И. О. Религиозное сектантство и его идеология. Ставрополь. 1957.
52 стр.
Скворцов-Степанов И. И. Благочестивые размышления об аде и рае,
бесах и ангелах, грешниках и праведниках и о путях к спасению. М. Госполитиздат.
1958. 111 стр.
Скворцов-Степанов И. И. Мысли о религии. М. Госполитиздат. 1958.
30 стр.
Смирнов Н. В. Что такое сектантство? Сталино. 1958. 27 стр.
Стучевский И. А. Восточные корни мифа с Христе. М. Изд-во восточной
литературы. 1957. 63 стр.
Туткевич В. М. О вере в судьбу и приметы. JI. 1958. 32 стр.
Тучков Е. А. Наука против суеверий (материал в помощь лектору). Рязань.
1958. 56 стр.
Критика реакционной философии и социологии
Против современного ревизионизма. Сборник статей. JI. Лениздат.
1958. 198 стр.
* * *
Альтер JI. Б. Критика теории «регулируемого капитализма». М. «Знание».
1957. 47 стр.
Ермоленко Д. В. Современная буржуазная философия в Соединенных Шта¬
гах Америки. (Некоторые черты и направления). М. Изд-во Института международ¬
ных отношений. 1957. 64 стр.
Кон И. С. О современной буржуазной философии истории. JI. 1957. 61 стр.
Левада Ю. А. О «христианском социализме». М. 1957. 32 стр.
Мошки н В. А. Борьба коммунистических и рабочих партий против ревизио¬
низма на современном этапе. Челябинск. 1958. 27 стр.
Сикорский В. М. Ревизионизм — главная опасность в рядах международ¬
ного коммунистического движения на современном этапе. Минск. 1958. 46 стр.
Хмелинин М. И. Критика современных реакционных буржуазных теорий го¬
сударства и права. М. 1957. 70 стр.
Ш а б а л Б. А. Материал к лекции на тему: «О некоторых реакционных «уче¬
ниях» современной буржуазной социологии». М. 1958. 22 стр.

НОВЫЕ КНИГИ
185
Переводная литература по философии и социологии
Б у а л о. Поэтическое искусство. Перевод Э. Л. Линецкой. Редакция А. А. Смир¬
нова. Вступительная статья и комментарии Н. А. Сигал. М. Гослитиздат. 1957.
231 стр.
Итон Д. Маркс против Кейнса Ответ на «социализм» Герберта Моррисона.
Перевод с английского М. А. Меньшиковой. Редактор И. А. Соколов. М. Изд-во ино¬
странной литературы 1958. 123 стр.
Монтень М. Опыты. Вступительная статья Ф. А Коган-Бернштейн. Коммен¬
тарии А. С. Бобовича и Ф. А. Коган-Бернштейн. Книга I. Издание 2-е. Перевод
А. С. Бобовича. М.-Л. Изд-во Академии наук СССР. 1958. 526 стр.
Пазлов Т. Основное в учении И. П. Павлова в свете диалектического материа¬
лизма. Предисловие К. М Быкова. М Изд-во иностранной литературы. 1958. 222 стр.
Робертсон А. Рационализм в теории и на практике. Перевод с английского
Г. Ф. Хрустова. Редактор В. М. Леонтьев. М. Изд-во иностранной литературы. 1958.
139 стр.
ТЕХНИКА И СОЦИАЛЬНЫЙ ПРОГРЕСС
Зарубежная литература о техническом прогрессе и социальных последствиях
автоматики
I. Книги
ARON R. Espoir et poir du siecle. — P., Calmann — Levy, 1957. 368 p.
AUTOMATIC factory; a critical examination. By S. A. June and oth.—[N. Y.], In¬
struments publ., 1955. 88 p. _
AUTOMATIC factory: what does it mean? Report of the conference held at Margate,
16th to 19th June, 1955. —L., Spon, 1956 227 p. (Institution of production engineers).
AUTOMATION. — Villingen Schwarzwald, Neckars, 1956. S. 210—238. (Arbeits- und
Sozialrecht. 1956, J. 5. N 10 Sonderh).
AUTOMATION, a challenge to trade unions and industry. 2 ed. — L., 1956. 27 p.
AUTOMATION, a report on the technical trends and their impact on management
and labour. — L., H. M. Stationery off, 1956. 106 p.
AUTOMATION in theory and practice. A course of lectures organized by E. M.
Hugh — Jones. — Oxford, Blackwell, 1956. IX, 140 p.
AUTOMATION. Positions et propositions. Etudes pub, la dir. d’A. Savignot —
Friburg. Ed. universitaires, 1957. 192 p.
AUTOMATION und Freizeit. Vortrage und Ergebnisse der 3 Wiener Sozialen Woche.
Hrsg. von A. M. Knoll und K. Kummer.—Wien, Verein fur Sozial — und Wirtschaftspoli-
tik, 1957. 61 S.
AUTOMATISIERUNG. Stand und Wirkungen in der Bundesrepublik Deutschland.
Miinchen, Hanser, 1957. 259 S.
AUTOMATISIERUNG. Technischer Fortschritt, dem Menschen dienstbar. Frankfurt/
Main, Rationalisierungs — Kuratorium der deutschen Wirtschaft, 1957. 48 S.
BAYER H. Technik und Gemeinschaft. — Wien, Industrie- und Fachverl., 1956. 45 S.
BELILOS L. Unir les hommes.— P., Colombe 1956. 174 p.
BERARD L. et Vallery — Radot P. Science et humanisme. — P., Flammarion, 1956.
121 p.
BERNARD St. Les consequences sociales du progres technique. — Bruxelles, Parthe¬
non. 1957. 216 p.
BERNHEIM E. Progres technique... problemes humains. — Bruxelles, 1956.
BITTORF W. Automation. Die zweite industrielle Revolution. — Darmstadt Leske,
1956, 319 S.
BLOOMBERG W. The age of automation, its effects on human welfare.— N. Y., Lea¬
gue for industrial democracy, 1955. 39 p.
BOIREL R. Science et technique. — P., Dunod, 1955. 113 p. (Les problemes de la
philosophie des sciences).
BOSWORTH C. A. A study of the development and the validation of a measure of
citizen's attitudes toward progress and some variables related thereto. — Ann Arbor, 1955.
BRANDENBERGER E. Vom Ursprung des technischen Fortschritts. Zurich, Poly.
graphischer Verlag, 1955. 22 S.
BRANDT L., SCHMID C. Die zweite industrielle Revolution. — Mensch und Technik.
Die sozialen und kulturellen Probleme im Zeitalter der 2 industriellen Revolution. — B.
Dietz, 1956. 64 S.
CHALLENGE of automation. Papers delivered at the National conference on
automation. — N. Y., Public affairs press, 1955. 77 p. (Congress of industrial organi¬
zations. Committee on economic policy).
CLEATOR P. E. Robot era. — L., Allen, 1955. 172 p.

186
НОВЫЕ КНИГИ
COTTRELL W. F. Energy and society; the relation between energy, social change
and society. N. Y., Me Graw —Hill, 1955. 330 p.
CROSCLAUDE P. Ce monde inhumain. — P., Nouv. ed. latines, 1956.
CROWTHER J. G. Science unfolds the future. L., Muller, 1956, 255 p.
DANKERT С. E. Technological change, who gets the benefits? — Hanover, N. H.,
Dartmouth college, 1955. II p.
DESSAUER F. Streit um die Technik. — Frankfurt/M., Knecht, 1956. 471 S.
DREHER C. Automation: what it is, how it works, who can use it. N. Y. Norton
1957. 128 p.
DUBREUIL H. Des robots? ou des hommes? L’oeuvre et l’influence de l’ingenieur.
Taylor.— P., Grasset, 1956. 333 p. '
DUCHET R. Bilan de la civilisation technicienne. Aneantissement ou promotion de
l’homme. — Toulouse, 1955. 293 p.
EDBERG L. Automationen, den nya robottekniken och hur den verkar. .—Stockholm,
Raben, 1956. 167 S.
EINZIG P. Economic consequences of automation.— L., Seeker, 1956. 226 p.
FRANCASTEL P. Art et technique aux XIXe et XXe siecles. — P., Minuit, 1956.
308 p.
FRIEDMANN G. Industrial society; the emergence of the human problems of auto¬
mation. — Glencoe, 111., Free press, 1955. 436 p.
GARTMANN H. Man unlimited; technology’s challenge to human endurance
Transl. from the Germ. — N. Y. Pantheon, 1957, 213 p.
GARTMANN H. Starker als die Technik. Der Mensch in der Zerreissprobe. — Dussel-
dorf, Econ-Verl., 1955. 272 S.
GERLACH W. Der Mensch und die Technik. Gestern, Heute, Morgen. — Essen —
Bredeney. 1956. 30 S.
GEWERKSCHAFTLICHE Beitrage zur Automatisierung. Koln, Bund, 1956. 87 S.
GIRARDEAU E. Le progres technique et la personnalite humaine. Pref. d’A. Sieg¬
fried. P., Plon, 1955. 362 p.
GREILING W. Le monde dans cinquante ans. Trad, de 1’allem. Paris, Amiot-Dumont,
1955. 214 p.
HARTLEY H. Science and industry — the pattern of the future? Southampton, Uni¬
versity of Southampton. 1954. 24 p.
HARTMANN G. Le patronat, les salaries, l’etat face a l’automation.—Neuchatel
Baconniere, 1956. 241 p.
HEUSS Th. Uber die Bewertung der modernen Technik.— Stuttgart, Deutsche Ver-
Iags-Anst., 1955. II S.
INSTRUMENTATION and automation. Hearings before the Subcommittee on eco¬
nomic stabilization of the Joint economic committee, Congress of United States, Eighty-
fourth Congress, second session... Washington, U. S. Govt, print off., 1957. V, 202 p.
L’INVENTION humaine. Technique, morale, science, leurs rapports au cours de
revolution. 17e semaine de Synthese, Paris, 23—30 oct. 1951. — P., Michel, 1954. 254 p.
JOURNEES d’information sur l’automatisme. Paris, 8—10 fevr. 1956. P., Societe
auxiliaire pour la diffusion des editions de productivite, 1956. 222 p.
YONGER F. G. Failure of technology. — N. Y. Regnery, 1956. 189 p.
LEYSON B. W. Marvels of industrial science. N. Y. Duton, 1955, 189 p.
LILLEY S. Automation and social progress.—L., Lawrence, 1957, 224 p.
LITT Th. Technisches Denken und menschliche Bildung. — Heidelberg, Quelle, 1957.
95 S.
MACMILLAN R. H. Automation, friend or foe? N. Y. Cambridge univ. press, 1956.
100 p.
MEIER R. L. Science and economic development: new patterns of living.—Phila¬
delphia, Massachusetts institute of technology, 1956. 266 p.
DER MENSCH im Kraftfeld der Technik. — Dusseldorf, VDI, 1955. 155 S.
MILLER M. Automatisierung — Wohlstand oder Elend? — B., Wirtschaft, 1957.
Ill S.
MORO G. V. Relazioni umane nelle aziende industriali. — Roma, Ateneo, 1955.
293 p. (Nuovi saggi, II).
NISBET R. A. Man and technics — Tucson, University of Arizona press, 1956. 24 p.
OKONOMIE und Technik. —B., Wirtschaft, 1956. 143 S.
OGBURN W. F. and NIMKOFF M. F. Technology and the changing family.—Boston,
Houghton, 1955. 329 p.
PASQUIER A. Progres technique: ses incidences sur l’economie contemporaine.
— Fribourg, Claraz, 1957. 123 p.
POIRIER R. L’epopee des grands travaux. De la Tour de Babel a la Cite de l’atome.
2 vol. — P., Plon, 1957.
POLLOCK F. Automation. Materialien zur Beurteilung der okonomischen und
sozialen Folgen. — Frankfurt a. М., Europ. Verl. — Anst., 1956. VII, 318 S.
POLLOCK F. L’automation. Ses consequences economiques et sociales. Pref. de
G. Friedmann. — P., Minuit, 1957. 264 p.
PROGRES au service de l’homme. — P., Julliard. 1955. 224 p. [Nef, 1955, N II
(N special)!

НОВЫЕ КНИГИ
187
PUSH-BUTTON world; automation today. Ed. by E. M. Hugh-Jones. — Norman,
Univ. of Oklahoma press. 1956. 158 p.
PYKE M. Automation: its purpose and future. L., Hutchinson, 1956. 191 p.
RAUSCH J. Europa im Zeitalter der unbewaltigten Technik. Vortrag... — Bre¬
men, Angelsachsen — Verl., 1956. 22 S.
REVOLUTION der Roboter. Untersuchungen fiber Probleme der Automatisierung.
—Miinchen, Isar, 1956. 196 S. (Vortragsreihe der Arbeitsgemeinschaft Sozialde-
mokratischer Akademiker. Miinchen).
SACHSE E. Was bringt die Automatisierung den Arbeitern in den Kapitalisti-
schen Landern? — B., Tribune, 1957. 84 S.
SALLERON L. Automation. — P., Presses univ., 1956. 124 p.
SAVIGNAT A. Automation. Positions et propositions. — Fribourg, Ed. univ., 1957.
192 p.
SCHADEWALDT W. Die Anforderungen der Technik an die Geisteswissenschaf-
ten. Essen, Stifterverband fur die deutsche Wissenschaft, 1957. 28 S.
SCHELSKY H. Die sozialen Folgen der Automatisierung. — Diisseldorf,
Diederichs, 1957. 46 S.
SIEGERIED A. Aspects du XXe siecle. — P., Hachette, 1955. 223 p.
SIMONET R. Les grands travaux d’aujourd’hui et de demain. — P., Calmann-
Levy, 1957.
SOULE G. H. Time for living.—N. Y. Viking, 1955. 184 p.
STREHL R. The robots are among us. L., Arco, 1955. 316 p.
SHULTZ G. P., BALDVIN, G. B. Automation, a new dimension to old problems.—
Washington, Public affairs press, 1955. 20 p.
TAEPPER R. Das Ende des Fortschritts. Konservative Perspektiven—Gottingen,
Gottingen Verl. — Anst., 1956. 119 S.
TANK F. Grenzen der Technik. — Zurich, Polygraphischer Verlag, 1946. 21 S.
TECHNICAL change and industrial relations. By W. H. Scott and oth. — Li¬
verpool, Univ. press, 1956. 336 p.
DIE TECHNIK pragt unsere Zeit. — Diisseldorf, VDI, 1956. 155 S.
TECHNIK und Industriearbeit. Soziologische Untersuchungen in der Hiittenindu-
strie. Von H. Popitz. H. P. Bahrdt u. an.—Tubingen, Mohr, 1957. XII, 223 S.
TECHNISCHER Fortschritt und okonomischer Nutzen. 13 Beitrage. — B., Wirt¬
schaft 1957 152 S.
TECHNOLOGY and social change. By F. R. Allen and oth. — N. Y., Appleton,
1957. 529 p.
THOMSON G. P. Foreseeable future,—L., Cambridge univ. press, 1955. 166 p.
UBBELOHDE, A. R. Man ana energy.— N. V., G. Braziller, 1955. 247 p.
VAN DEN BERGH G. Aspekte und Probleme der Automation. — Zurich, Schwei-
zer. Kaufmann. Verein, 1956. 48 S.
WAS 1ST AUTOMATISIERUNG? Von H. Emmerich, K. Kromke u. a. — B.,
Dietz, 1957. 63 S.
ZUR OKONOMIK und Technik der Atomzeit. Ein Beitrag von E. S. de Breuvery,
G. Colm u.a. Tubingen, Mohr, 1957. XII, 176 S.
И. Журнальные статьи
ДЕССО Я. Автоматизацията и нейните икономически и социални последний.
«Ново време», София, 1957, год. 33, № 2, с. 78—89.
ANTOLINI F. Progresso tecnico.—«Contemporaneo», Roma, 1955, anno 2,
N 39, p. 7.
N I bl^"l2^ ^ Kultur en techniek. — «De vlaamse gids», Brussel, 1958, Jg. 42,
ARLT E. Perspektiven der Automatisierung im Wettbewerb zwischen dem soziali-
stischen und kapitalistischen Lager. — «Einheit», B., 1956. Jg. II, Hf. 10, S. 968—978.
ARNOTT D. G. Power; technical considerations. — «Marxist quarterly», L. 1956
vol. 3, N 2, p. 99—118.
AUSCH K. Probleme der Automation. — «Zukunft», Wien, 1956, Hf. 8, S. 214—218.
AUTOMACE a nektere otazky filosoficke a sociologicke. — «Vesmir»Praha, 1957
roc. 36, N 9, s. 291—294.
L’AUTOMATIQUE, ses a pplication—ses consequences.—«Atomes», Paris. 1956
annee II, N 126, p. 293—298.
L’AUTOMAT IS ATI ON source de prosperite ou de chomage? — «France nouvelle»
P., 1957, N 612, p. 13.
1957 ^lfYf^ VVeitalter der zweiten industriellen Revolution. — «Zukunft», Wien,
B.ETHOUART A. Reflexions sur l’automation. — «Christianisme social» P 1957
annee 62, N 7—8, p. 581—593.

188
НОВЫЕ КНИГИ
BIVORT Н., Automation — some social aspects. «International labour review*
Geneva, 1955, vol. 72, N 6, p. 467—495.
BRANDT L. Die zweite industrielle Revolution. «Zukunft», Wien, 1956, Hf 8
S. 205—210.
BROZEN Y. Technological change, ideology and productivity. — «Political science
quarterly», N.Y., 1955, vol. 70. N 4, p. 522—542.
BWINS T. Le caractere social de la technologie.— «Impact science et societe» P
1956, vol. 7, N 3, p. 160—181.
CARIUS W. Wissenschaft, Technik und ihr Nachwuchs. — «Studium generate» В
1957. Jg. 10, Hf. 5, S. 302—305.
CARLTON F. T. Human relations in era of technical change, — «American journal
of economics and sociology», Lancaster. Pa., 1956. vol. 15, N2, p. 183—188.
CARLTON F. T. Technological advance, government and religion. — «Sociology
and social research», Los Angeles, Cal., 1956, vol. 41, N 2, p. 105—120.
COLLINET M. La technocratic est — elle une aristocratie moderne? — «Preuves»,
1955, N 53, p. 40—47.
COUFFIGNAL L. Quelques reflexions et suggestions.— «Dialectica», Neuchatel
1956, vol. 10, N 4, p. 336—339.
CRUFT A. G. The Philosophy of synthesis. — «Discovery», Norwich, 1957 vol. 18.
N 7, p. 302—304.
CRUZ L. La tecnica, el hombre у la vida social. — «Ciencias sociales». Washing¬
ton, 1956, vol. 7, N 40. p. 322—324.
CUZZER O. L'automazione e il problema sociate.— «Idea», Roma, 1957, anno 13.
N 6, p. 325—330.
DAN P. Revolu^ia industrials,— punct de cotitura in rela^ule dintre om §i natu-
ra §i in relatule sociale dintre oameni. — «Cercetari filozofice», Bucuresti, 1956. anul 3,
N 4, p. 7—26.
DEB S. Automation. — «Science and culture», Calcutta, 1956, vol. 22, N 6,
p. 289—292.
D’HEROUVILLE H. A propos de Г «automation». — «Revue politique et parlemen-
taire», Paris, 1956, annee 58, N 656, p. 303—307.
DUCROCQ A. Le monde a l’heure de l’automation — «Revue des deux mondes»,
P., 1957, N 10, p. 207—220.
THE EVOLVING robot — «Times literary supplement», N. Y.., 1956, N 2860, p. 765.
FABER M. Evolution, technique et relations humaines.—«Economie et humanisme»
P., 1956, annee 15, N 98, p. 324—329.
FAYE J. P. Societes, traditions et technologie.— «Revue philosophique de la Fran¬
ce», P., 1955, annee 80, N 4—6, p. 194—201.
FRANCIS R. Economic causes and effects of automation. — «Marxist quarterly»,
L., 1956, vol. 3. N 2, p. 119—134.
FRIEDMANN G. Industrial society. The emergence of the human problems of auto¬
mation,— Glencoe, Free Press, 1955. 436 p.
FRISCH A. Entree en scene de la technocratie. — «Preuves», Paris, 1955, N 47.
p. 14—21.
GARAVINI S. La technica e monopoli. — «Calendario del popolo», Roma, 1955.
anno II, N 131, p. 2093.
GEMELLI F. A. L’automazione: sua influenza sul fattore umano del lavoro.—
«Vita e pensiero», Milano, 1956, anno 39, p. 162—172.
GEORGE F. H. Science, society and the machine. — «Quarterly review». L., 1956
vol. 294, N 610, p. 453—463.
GONSETH F. De l’humanisation de la technique. — «Dialectica», P., 1956, vol. 10,
N 2, p. 99—112.
GONSETH F. et BONSACK F. Reponse a M. Couffignal. — «Dialectica», Neuchate!,
1956, vol. 10, N 4, p. 339—346.
GOULDNER A. W. Das Dilemma zwischen technischem Konnen und Lovalitat im
Industriebetrieb. — «Kolner Zeitschrift fur Soziologie und Sozialpsychologie», Koln, 1955,
Jg. 7, Hf. 4. S. 30—41.
HALSBURY L. L’automation, fiction verbale, realite psychologique. — «Impact
science et societe», P., 1956, vol. 7, N 4, p. 195—218.
HEINTZ P. Die Technik im sozial-kulturellen Wandel. Einige Betrachtungen zur
Soziologie der Technik. — «Kolner Zeitschrift fur Soziologie und Sozialpsychologie»,
1955, Jg. 7, Hf. 2. S. 54—72.
HENRY W. Les automates et les hommes. — «Lettres frangaises», P., 1956,
N 607, p. 5.
HOUET R. Le socialisme et le capitalisme au banc d’essai du progres technique.—
«Cahiers du communisme», P., 1958, annee 34, N 2, p. 196—206.
HUXLEY A. Des automates et des hommes. — «Preuves», Paris, 1956, N 62, p. 5—10.
I'DELLOR C. Perspective capitalista a automatizarii. — «Contemporanub, Bucu-
re$ti, 1956, N 39. p. 5.
INDUSTRIALIZATION and happiness. — «Aryan path», Bombay, 1956, vol. 27.
N 10, p, 437—440,

НОВЫЕ КНИГИ
№
JOHANSSON S. Automatisering — men hur? — «Var tid» Stockholm, 1955, krg. IT,
N 9. S. 355—358.
KASNACICH-SCHMID J. Die gesellschaftlichen Folgen der Automatisierung.—
«Gewerkschaftliche Monatshefte», Koln, 1956. Jg. 7, N 8, S. 492—496.
KING A. La science et revolution de l’industrie: la phase sociale. — «Impact science
et societe», P., 1956, vol. 7, N I, p. 3—37.
KLUBER F. Der moderne Mensch und die Automation. — «Gewerkschaftliche Mo¬
natshefte», Koln, 1957. Jg. 8, Hf. I, S. 19—28.
KREUZER F. Die Revolution der Ingenieure. — «Zukunft», Wien, 1956. Hf. 7,
S. 173—176.
LATIL P. de. De la machine consideree comme un moyen connaitre l’homme.—
«Dialectica», Neuchatel, 1956, vol. 10, N 4, p. 287—291.
LECLERCQ J. Le progres technique, danger pour la democratie? — «Socialisme»,
Bruxelles, 1955, an. 2, N 7, p. 40—41.
LEE F. The impact of automation. A comment on prospects. — «Fabian journal»,
L., 1956. N 18, p. 8—13.
LEM S. Czjowiek i technika.— «Nowo kultura», Warszawa, 1956, r. 7, N 9, S. I.
LEONETTI A. L’«automation». Ses limites et ses contradictions. «Revue politique et
parlementaire». P. 1956. annee 58, N 655, p. 139—142.
LERNER M. Big technology and neutral technicians. — «Perspectives», N. Y. 1956
N 14, p. 116—129.
LES CANNON. Political and trade union angles on automation and nuclear ener¬
gy,— «Marxist quarterly», L., 1956, vol. 3, N 2, p. 67—83.
LIEBFELD A. Automatyka a sprawv ludzkie. — «Przeglad kulturalny» Warszawa,
1957, r. 6, N 38, S. I, 9.
LIEBFELD A. Rewolucja czy ewolucja? «Przeglad kulturalny», Warszawa, 1957,
r. 6, N 46, S. 4.
LILLEY S. Automatisierung und sozialer Fortschritt, — «Geist und Zeit», Diisseldorf
1957, N 5, S. 149—165.
LILLEY S. Technical aspects of automation, — «Marxist quarterly». L., 1956, vol. 3,
N 2, p. 84—98.
LUMER H. Automation and social progress. — «Political affairs», N. Y., 1957, vol.
36. N 8, p. 46—49.
MEYNAUD I. Les techniciens et le pouvoir. — «Revue frangaise de science politi¬
que», P., 1957, vol. 7, N I, p. 5—37.
MILLER M. Arbeiterklasse und Automatisierung. Zum Parteitag der SPD in Miin-
chen. — «Einheit», B., 1956, Jg. II, Hf. II, S. 1092—1100.
MITRANI N. Reflexions sur l’operation technique, les techniciens et les technocra¬
tes.— «Cahiers internationaux de sociologie», Paris, 1955, vol. 19, annee 10, p. 157—170.
MOMIGLIANO F. Wolnosc i «wyzwolenie» w ideologii automacji. — «Nowa kultu¬
ra», Warszawa, 1957, r. 8, N 14, S. 3, 7.
MOOS S. The scope of automation. — «Economic journal», L. 1957, vol. 67, N 265,
p. 26—39.
MULLER М. H. L’automation. — «Nouvelle revue de l’economie contemporaine»,
P. 1956, annee 15, N 74, p. 29—30.
OGBORN W. F. Technology as environment. — «Sociology and social research», Los
Angeles, Cal., 1956, vol. 41, N 1, p. 3—9.
OLSZEWSKI E. Automatyzacja zjawisko spofeczne. «Przeglad kulturalny». Warsza¬
wa, 1957, r. 6, N 32, s. 2, 5.
PEARSE P. Marxism and electronic brain. — «Communist review», Sydney, 1955,
N 160, p. 109 — III.
PACI E. La tecnica e la liberta deH’uomo. Discorso per la solenne inaugurazione
dell'anno academico 1953—54 letto il 6 nov. 1953 nel’aula magna dell’nuiversita. — In:
Padova. Universita degli studi di Pavia. Annuario per l’anno accademico 1953—54. Pavia
1954, p. 33—42.
PFENDER M. Der Mensch und seine Technik. — «Humanismus und Technik» B.,
1956, Bd. 4, Hf. I, S. 16—27.
PICARD H. Toekomstmens of robottentoekomst? — «De vlaamse eids», Brussel
1957, Jg. 41, N 10, b. 605—617.
PROBLEMES de l’automatisation. — «Recherches international a la lumiere du
marxisme», P., 1957, N 3, p. 1—185.
LE PROGRES technique en regime capitaliste et les interets de la classe ouvriere.
— «France nouvelle», P., 1955, N 505, p. 11.
RAPONI G. Questa automazione come l’applicheremo? — «Critica sociale» Milano
1956, anno 48, N 9, p. 137—139.
REINHOLD O. Automatisierung und Gesellschaft. Verschiedenartige Auswirkungen
der industriellen Umwalzung in den beiden Weltsystemen beweisen Oberlegenheit des Sn-
zialismus. — «Wirtschaft», B„ 1956, Jg. 11, N 29, S. 12.
REMMLING G. Automation als technisches und soziales Problem. — «Schmollers
Jahrbuch fur Gesetzgebung. Verwaltung und Volkswirtschaft», B., 1957 Jg 77 Hf 2
S. 39—60. ’ ’

190
НОВЫБ КНИГИ
RIBAS J. J. Les aspects economiques et sociaux de l’automatisation. — «Cahiers
fransais>, P., 1956, N 11, p. 2—10.
LE ROBOT Deut-il servir a la connaissance de l’homme? — «Dialectica», P., 1956,
vol. 10, N 4, p. 257—268.
ROUGEMONT D. L’aventure technique. — «Preuves», P., 1955, N 56, p. 10—20.
SCHELLENBERG W. Dosledky automatizazie na Zapade.— «Predvoj», Bratislava,
1958, roc. 2, N 7, S. 10—11.
SCHOLLE H. Modernisieren—mechanisieren—automatisieren. — «Arbeit», B., 1956
Jg. 10, N 10, S. 649—652.
SCHULZ A. An der Schwelle einer neuen technischen Revolution. — «Forum»,
B., 1956, Jg. 10, Hf. 13, Wissenschaftliche Beilage, S. 1—8.
SOCIAL implications of automation. — «Nature», L., 1957, vol. 180, N 4588,
p. 669—670.
SOSINSKI R. Rola techniki w historii. — «Problemy», Warszawa, 1951, r. 7, N 12,
S. 817—826.
STURMTHAL A. Moglichkeiten und Gefahren der Automatisierung.— «Gewerk¬
schaftliche Monatshefte», Koln, 1956, Jg. 7, N 7, S. 394—400.
SUPINO P. Civita meccanica e automatismo. — «Nuova antologia», Roma, 1956,
vol. 466, N 1863, p. 323—338.
TECHNOLOGICAL revolution — the basis for economic freedom.— «Science and
culture», Calcutta, 1955, vol. 20, N 12, p. 578—579.
TITTA A. L’ «automation» e una seconda rivoluzione industriale о solo una logica
evoluzione technologica. — «Idea», Roma, 1955, anno 11, N 10, p. 593—603.
TOEPLITZ J. L. Wspofczesny kapitalizm a post^p techniczy. — «Zycie gospo-
darcze», Warszawa, 1956, r. 11, N 20, S. 6.
TURNER H. D. Automation. — «Times science review». London, 1956, N 22, p. 5—8.
VACCA S. Consequenze economiche e sociali dell’automazione. — «Rivista interna-
zionale di scienze sociali». Milano, 1957, vol. 28, N 2, p. 136—159.
VERNER P. Zu Theorien iiber die zweite industrielle Revolution und die Interes-
sen der Arbeiterklasse in Westdeutschland. — «Einheit», B., 1956. Jg. II, № 6,
S. 566—574.
VERNOTTE P. Le domaine de la machine et celui de 1’homme. — «Dialectica»,
Neuchatel, 1956, vol. 10, № 4, p. 347—356.
VIAUD F. Le poids des techniques dans revolution humaine. — «Cahiers
rationalistes», P., 1957, № 165, p. 201—221.
VINCENT C. Aspects de l’automatisation. — «Economie et politique», P., 1956.
annee 3, № 19, p. 12—23.
VINCENT C., GROSSIN W. Les consequences de l’automatisation pour les
travailleurs dans les pays capitalistes. «Economie et politique», P., 1958, annee 5,
№ 42, p. 16—29.
VITO F. L’automazione le nuove tecniche produttive e i loro riflessi sociali. —
«Rivista internazionale di scienza sociale» Milano, 1957, vol. 28, N 5, p. 397—413.
VOINEA D. Automatizarea §i contradictiile societatjii capitaliste. «Lupta de
clasa», Bucure§ti, 1957, anul 37, № II, p. 62—74.
WARREN N. D. Automation, human engineering and psychology. — «American
psychologist», Lancaster, Pa, 1956, vol. II, № 10, p. 531—536.
ZILLER G. Der Beginn der industriellen Umwalzung und die Arbeiterklasse.—
«Forum», B., 1956, Jg. 10, № 19—20, Wissenschaftliche Beilage, S. 22—32.

СОД Е РЖА Н И Е
М. Д. Каммари — Ревизионистский миф об «освобожде¬
нии» науки от идеологии 3
А. Ф. Окулов — Борьба В. И. Ленина против ревизиониз¬
ма, за чистоту марксистской теории 20
Д. И. Чесноков — О функциях советского социалистиче¬
ского государства 30
JI. М. Землянова — Дискуссия об абсолютном искусстве
на страницах прогрессивной печати США .... 48
Сидней Финкельстайн (США) — Художник и его мир . 56
Кэндзюро Янагида (Япония) — Японская философия се¬
годня 64
НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
A. П. Белик — К вопросу о влиянии творчества Н. Г. Чер¬
нышевского на формирование революционных взгля¬
дов В. И. Ленина 73
М. Г. Ярошевский (г. Куляб) — Н. Г. Чернышевский и
И. М. Сеченов 76
B. М. Клочков (г. Куйбышев) — Н. Г. Чернышевский о
народах Востока 86
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
П. В. Копнин — Диалектика и противоречия в мышлении 89
C. П. Лебедев — К вопросу о содержании закона отрица¬
ния отрицания 96
В. В. Дмитриев — Возврат якобы к старому — сущест¬
венная черта закона отрицания отрицания .... 100
Д. Ф. Петров (г. Новосибирск) — О некоторых философ¬
ских вопросах учения о материальных основах на¬
следственности 102
Член-корр. АН СССР Г. В. Никольский — О некоторых об¬
щих вопросах современной биологии 113
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Н. В. Пилипенко, А. О. Стернин (г. Ярославль), Г. М.
Штракс (г. Москва) — За конкретность анализа фи¬
лософских проблем 121
В. А. Путинцев — Книга об Огареве — мыслителе и рево¬
люционере 124
Т. А. Сахарова — Борьба за Гассенди 129
Н. В. Мотрошилова — О книге Э. Альбрехта «Отношение
теории познания, логики и языка» 133
J1. А. Днепров — Должны ли люди голодать? .... 135
И. С. Борисова — Апология фидеизма 138

192
СОДЕРЖАНИЕ
Коротко о книгах
О. П. Кузнецов — Саймон Герберт. Модели человека, со¬
циального и рационального; Е. А. Комаров—Э. Юан.
От биологического к социальному; J1. Г. Никитина —
Т. Батенбург. Фантастическая поступь человечества;
М. К. Мерабов — Л. Апостель, Б. Мандельброт,
Ж. Пиаже. Логика и равновесие; В. С. Швырев —
Г. X. Райт. Логическая проблема индукции; В. Н. Са¬
довский — Жак Ладриер. Внутренние ограниченности
формализмов 141
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
Г. JI. Кабаев — Обсуждение работы Института филосо¬
фии АН СССР на общем годичном собрании Отделе¬
ния экономических, философских и правовых наук
Академии наук СССР ' 149
Ю. Н. Гостимский — К критике современного реформиз¬
ма и ревизионизма 151
Обсуждение книги Дж. Бернала «Наука в истории об¬
щества» X. М. Фаталиев — Капитальный труд выда¬
ющегося ученого; М. М. Карпов (Ростов-на-Дону) —
Замечания читателя о книге Дж. Бернала «Наука в
истории общества»; А. Е. Бовин — Обсуждение тео¬
ретических проблем истории естествознания и техни¬
ки в связи с книгой Дж. Бернала «Наука в истории
общества» 154
ЗА РУБЕЖОМ
Краткие заметки
Джон Сомервилл (США) — Зонтиковедение — новая на¬
ука?; J1. И. Гинцберг, Р. Е. Кантор — Буржуазная и
ревизионистская фальсификация ленинизма; А. В. Де¬
рюгина — О философском журнале университета Ко¬
ста-Рики 167
ФИЛОСОФСКИЕ ЗАМЕТКИ И ПИСЬМА
Ф. Ш. Шифрин (Ленинград) —Значение завоевания
космоса для научного атеизма 176
НОВЫЕ КНИГИ
Новые книги по философии и социологии (1957—1958 гг.)
Техника и социальный прогресс. Зарубежная литера¬
тура о техническом прогрессе и социальных послед¬
ствиях автоматики 180
РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ
М. Д. Каммари (главный редактор), А. Д. Александров, Б. М. Кедров,
В. С. Кеменов, И. В. Кузнецов, М. Б .Митин, В. С. Молодцов, М. М. Ро¬
зенталь, М. И. Сидоров, Ц. А. Степанян, В. Н. Столетов, П. Н. Федосеев,
Ю. П. Францев, А. Ф. Шишкин.
Адрес редакции: Москва, Г-19, Волхонка, 14, комн. 418. Телефоны: Б 8-76-32, Д 3-35-40.
ИЗДАТЕЛЬСТВО «ПРАВДА»
А 05499. Подписано к печ. 24/VII 1958 г. Тираж 31 ООО.
Изд. № 902. Заказ 1227. Формат бумаги 70X1087i6. 6 бум. л.— 16,44 печ. л.
Ордена Ленина типография газеты «Правда» имени И. В. Сталина. Москва, ул. «Правды», 24.

Цена 7 руб.
ИЗДАТЕЛЬСТВО АКАДЕМИИ НАУК СССР
Контора «АКАДЕМКНИГА»
*
8
*
8
НОВЫЕ КНИГИ
ИСТОРИЯ ФИЛОСОФИИ
(В четырех томах)
В Издательстве Академии наук СССР вышли из печати два первых
тома четырехтомной «Истории философии», подготовляемой Институтом
философии АН СССР. В первом и втором томах освещается история
философских учений, возникших до появления марксизма, в третьем
и четвертом — история марксистской философии, а также течений фило¬
софской мысли, получивших распространение после возникновения мар¬
ксизма.
Наряду с изложением истории античной, западноевропейской фило¬
софии и философии народов СССР в «Истории философии» освещается
историческое развитие философской мысли ряда стран Востока, Восточ¬
ной Европы и Латинской Америки.
В составлении «Истории философии» приняли участие ученые стран
народной демократии.
Содержание двух вышедших томов:
Том. I. Под редакцией М. А. Дынника, М. Т. Иовчука, Б. М. Кедрова,
М. Б. Митина, О. В. Трахтенберга. 1957. 718 стр. Цена 29 р. 10 к.
В томе рассматривается история философии с древнейших времен
до конца XVIII—начала XIX века. Здесь показано развитие философии
в Западной Европе до французской буржуазной революции 1789—
1794 годов, в Северной Америке — до окончания национально-освободи¬
тельной войны и утверждения капитализма, в России — до восстания
декабристов.
В томе освещается также историческое развитие философской мысли
стран Востока (Китай, Ивдия, Египет, Иран. Япония и др.) и ряда стран
Восточной Европы и Латинской Америки до формирования капитализма
в этих странах.
Том II. Под редакцией М. А. Дынника, М. Т. Иовчука, Б. М. Кед¬
рова, М. Б. Митина, О. В. Трахтенберга. 1957. 712 стр. Цена 28 р. 95 к.
В томе рассматривается развитие философии в Англии, Франции,
Германии в период от французской буржуазной революции 1789 года до
революций 1848 года; освещается развитие философской и социологиче¬
ской мысли в России, Польше, Югославии, Румынии, Чехии и Словакии,
Венгрии, Болгарии примерно с конца первой четверти XIX века до 60—
70-х годов XIX века; дается изложение философской и социологической
мысли в США во второй четверти и середине XIX века, а также в стра¬
нах Латинской Америки с начала XIX и до 70-х годов XIX века; в Индии,
Китае, Японии — с конца XVIII века примерно до 60-х годов XIX века, то
есть в период разложения феодального строя и зарождения капиталисти¬
ческих отношений в этих странах.
Тома III и IV готовятся к печати.
Заказы на вышедшие и печатающиеся тома просим направлять по
адресу: Москва, К-12, улица Куйбышева, 8. Контора «Академкнига».