Author: Гор Г.С.  

Tags: художественная литература  

Year: 1980

Similar

За синей птицей

Синие люди

Синяя жидкость

Синий мир. Фантастические рассказы и повести

Text
                    ГЕННАДИЙ
ГОР
•
ГЕОМЕТРИЧЕСКИЙ
ЛЕС
РИС УНОК
ДАРОТКАНА
МАЛЬЧИК
СИНЕЕ
ОКНО
ФЕОКРИТА
КОНТ ОРА
СЛЕПОГО
ИМЯ
ЛЕ
НИЗ
ДАТ
1980


84.3(2') 7
Г67
Р едакцио нная
коллег ия :
Ф-
А.
Аб рамов ,
Ю.
А.
Ан дреев ,
И.
И.
Виноградов,
Г.
А.
Горышин,
Д.
А.
Гранин,
Л.
И.
Ем ель я нов,
В.
А.
Леб едев ,
А.
М.
Минчковский,
Б.
Н.
Никольский,
Д.
Т.
Хренков,
В.
С.
Шефнер
г
70302 470201200—204
М
171(03)-80
66 80
© Лениздат, 1980
(послесловие)


ГЕОМЕТРИЧЕСКИЙ
ЛЕС


Я
звал
вас
много
раз
Сюда,
в
Эрцинскмй
ле с,
Чьи
корни
до
серд ец.
Вер шин ы
до
небесі
Л.
Мар ты нов
1
Слово
про ни кло
в
тот
м ир,
о
котором
я
сейчас
хоч у
р ассказа ть,
хо ть
сущность
его
могло
бы
лучше
п еред ать
молчание.
Но
прежде
чем
начать
рассказ
об
удивитель­
ном,
не
проще
ли
вернуться
обычную,
жизнь
на
ул ицу
Бармалеева,
где
в
старом,
еще
петербургском
доме
по­
мещалась
наша
мастерская?
Мастерскую
я
делил
с
на­
парником,
таким
же
неудачником,
как
и
я.
И
он
и
я
—
мы
вручили
свою
судьбу
стр ас ти,
для
кот орой
человечество
еще
не
придумало
названия.
И
действительно,
каким
словом
можно
наз ват ь
это
же­
ла ние
чу да,
ког да
всем
известно,
что
чудес
не
бывает?
Я
ждал,
когда
одна
из
мо их
картин
превратится
в
мир
и
со
мной
случится
то,
что
случилось
с
художником,
о
котором
рассказывает
др евня я
дальневосточная
ле­
генда.
Жил
художник.
И
он
написал
картину.
В
прекрас­
ной
долине
вилась
тропа,
уходя
в
горы.
Художнику
так
понравился
пейзаж,
что
ему
захотелось
пройтись
по
тр о­
пинке
и
ощ ут ить
дал ь.
И
он
вошел
в
св ою
картину
и
почувствовал
под
ногами
тропу,
которую
сам
написал.
Он
шел
и
шел
все
дальше
и
д а льше,
углубляясь
в
ле с,
а
п отом
навсегда
исчез
за
горой .
Нет,
я
не
хотел
затеряться
в
поэтическом
мире,
со­
зданн о м
воображением.
Я
хотел
вернуться,
но
прежде
5


почувствовать
всю
реальность
мечты,
превратившейся
в
жизнь.
'щ
Разумеется,
я
никому
не
го во рил
о
своем
неосу-
ществимОхМ
желании.
Ве дь
оно
б ыло
не
чем
и ным,
как
метафорой,
красивой
мыс ль ю,
за
которой
пр я­
талась
обычная
для
художников
мечта
—
п р ибл изить
подобие
к
жизни,
так
чудесно
и
ст р анно
приблизить,
чтобы
вдруг
почувствовать,
как
холст
превращается
в
лес.
Вот
уже
несколько
лет
я
п исал
картину,
изображав­
шую
лес.
Нет,
это
не
был
лес
Ко ро,
Ши шки на
или
Ле­
вита на
—
реальное
подобие
ими
виденного.
Ме ня
томило
ка ко е-то
особое
же л ание,
то
самое,
что,
наверно,
с му­
ща ло
наивную
и
древнюю
душу
сказочника.
Мне
хоте­
лось
собрать
всю
свежесть
лесов,
шум
и
грохот
рек
и
воплотить
все
это
в
ве чное
молчание
картины.
2
Оп исы вая
жизнь
художника,
легко
впасть
в
ме ло­
драму.
Чтобы
избежать
этого,
я
начну
о пис ание
св оей
ж изни
с
того
дня,
когда
меня
выб ра ли
членом
м ест­
кома.
Или
нет,
к
месткому
я
еще
вернусь,
а
сей час
мо­
б илиз ую
все
пластические
р есур сы
слова,
чтобьт
пере­
дат ь
жизнь
человека,
включенного
в
оди н
ритм
со
сво­
ими
современниками.
Вот
тут
я
уже
ловлю
се бя
на
не точн ос ти.
Все
совре­
менники
мо и,
в к люч енные
в
спешащее
б ытие
сверхинду­
стриальной
цивилизации,
не
зна ли
эт ого
медлительного
сущ еств ова ни я,
которое
ведал
я.
Я
был
художником,
а
тру д
художника
почт и
не
изменился
со
времен
Лео­
на рдо.
Тот
же
холст,
натянутый
на
подрамник,
те
же
к исти
и
кра с ки,
правда,
пох уже
качеством
и
растертые
не
в
мастерской
худож н ика,
а
на
химической
фабрике.
Художнику,
если
он
пи сал
не
по
заказу,
невед о ма
бы ла


сп ешк а.
Он
мог
часами
стоять
у
мол ь берта ,
ощущая
покой
никуда
не
сп ешащ их
минут,
смотря
на
во­
ображаемый
мир
через
окно
гото во й
лечь
на
холст
мысли.
В
мастерской
—
я
уже
упоминал
—
мы
рабо­
та ли
вдвоем.
Мой
сосед
писал
цветы,
сл овно,
кроме
цветов,
его
ничто
в
мир е
не
интересовало.
Он
пок у­
пал
букетики
у
старушек
на
Сытном
рынке
или
у
бой­
ких
молодых
люд ей,
поджидавших
его
в
подземелье,
у
стеклянных
двер ей
метро.
А
затем,
смотря
то
на
букетик,
то
на
холст,
он
сл едил
за
стр анным
процес­
сом,
когда
появлялось
подобие
цве т ов,
дразня
своим
полуэфемерным
существованием
оставшуюся
на
столе
натуру.
У
мое го
со седа
была
привычка
что-то
нашептывать
во
время
работы,
нашептывать
самому
се бе,
дв оясь
на
себя
и
на
своего
во обр ажа ем ого
со бе седника .
Воо бр а­
жаемый
собеседник,
по-видимому,
состоял
членом
кр и­
тической
секции
и
был
склонен
к
анализу,
не
очень-то
высоко
оценивая
попытку
с
по м ощью
жалкого
бу кетика
проникнуть
в
другое
измерение,
откуда
был
изгн ан
с лу­
чай
и
где
царствовала
гармония.
Что
еще
сказат ь
о
мо ем
соседе?
Краткие
сведения
о
нем
мо жно
найти
в
библиографическом
словаре,
вы­
ходящем
в
издательстве
«Искусство»:
«Смирнов,
Ив ан
Иванович.
Живописец
и
графи к.
Родился
в
1931 году в Вологде .
Окончил
Институт
име­
ни
Су р ик ова».
Да,
ок ончи л
Инст ит ут
Сурикова,
но
Суриковым
не
стал.
Не
ст ал
и
Серовым.
Но
не
всем
же
б ыть
Сури­
ковыми.
Против
эт ого
статистические
законы
жизни.
Против
этого
гены,
в
которых
упакована
ва ша
с удь­
ба,
запертая
в
больших
молекулах
педантичной,
как
фармаколог,
природой.
Против
этого
бог,
чей
псевд о­
ним—
случай.
А
если
он,
скромный,
неопозитивист­
ский,
вл ю б ленный
в
м а тема тическу ю
логику
бо г,
вы­
7


брал
не
вас
и
не
меня,
куда
же
идти
на
нег о
жало­
ва тьс я?
Мы
и
не
жал ов али сь
—
ни
я,
ни
Ива н
Иванович
С мир нов,
—
а
терпеливо
ж дали
события,
которому
труд­
но
подыскать
словесный
эквивалент,
потому
что
оно
со­
стояло
в
дальнем
родстве
с
чудом.
Но
разве
не
чуда
жд ут
многие
поср ед ст вен ные
художники,
больше
п ола­
гаясь
на
сл уч ай,
чем
на
св ои
творческие
возможности.
Ведь
да же
С езанн
и
тот
вп адал
в
уныние,
ощ ущая,
что
вр емя
течет,
и
течет
для
себя ,
а
не
для
его
кар ти н,
чье
молчание
тогд а
еще
нико му
ни чего
не
гов орило .
Мы
тож е
думали
о
неведомом.
Смирнов
хотел
про ник нут ь
в
это
неведомое
с
помощью
букетика
цве то в,
пр ев ра­
щавшихся
в
сво е
подобие
на
холсте.
В
подобие,
по ка
—
увы!—довольно
приблизительное
и
дал еко е
от
все й
жив ост и
и
реальности
натуры.
Я
же
писал
лес,
мечтая
о
том
же,
о
чем
м ечтал
художник
из
старинной
легенды,
желавший
убрать
из ве чное
противоречие,
стоящее
ме ж­
ду
искусством
и
жизнь ю .
Еще
на
первом
курсе
художественного
техникума
мне
п олуот крыл ась
одна
тайна.
Об
этой
тайне
напом­
нил
мне
вел ик ий
С вифт.
Да,
каждый
художник
был
в
какой-то
мере
Гулливером,
жи ву щим
в
дву х
измере­
н иях:
в
большом
мире
ж изни
и
в
малом
ми ре
картины,
где
жизнь
приобретала
другие
масш таб ы,
унося
чув­
ст ва
и
мысли
зрителя
в
ин ое
пр ос тр анств о,
зако ны
которого
пытались
пос тичь
художники,
начиная
с
палео­
лита
и
до
наших
дней.
Мне
иногда
хотелось
думать
во прек и
всем
тр адиц иям
эстетической
мысли,
что
картина
—
это
не
просто
изо­
бражение
действительности,
а
ок но
в
жизнь,
переселив­
шуюся
из
одн их
масштабов
в
другие,
которое
должно
помочь
человеку
поня т ь,
как
удивительны
эти
два
не­
разрывно
связанных
друг
с
другом
мира:
мир
жи зни
и
мир
мыс ли,
одетой
в
линию
и
цвет.
8


3
Мою
ж ену
зв али
Анютой.
Нас
нед ав но
зарегистри­
ровали
во
Дворце
бра косоч етан и я,
находившемся
на
одной
из
самых
прекрасных
набережных
Невы,
в
бы в­
шем
графском
особняке,
где
довольно
обыденной
внеш­
но сти
с лужащ ий
пытался
придать
торжественный
вид
событию,
которое
раньше
освящал
авторитет
бога
и
це ркв и.
Что-то
русалочье
или
снегурочке
было
в
Анюте,
когда
она
стояла
в
пышном
белоснежном
платье
рядом
со
мн ой
и
мечтательно
сл уша ла
слова,
давно
ст авш ие
своей
тенью
от
слишком
част о го
употребления.
Но
мне
нравились
эти
слова.
Они
з вуч али
как
вполне
обыденное
предисловие
к
тому
необыденному
и
да же
сверхобычному,
чего
я
втайне
жда л
и
на
что
на­
д еял ся.
Это
ожидание
сверхобычного
—
дайте
вс пом н ить!
—
началось
не
на
земле,
а
чуточку
выше,
где
и
состоялось
н аше
первое
свидание.
Анюта
работала
стюардессой,
эффектно
появляясь
перед
пассажирами
только
что
ра с­
ставшегося
с
землей
воздушного
лайнера
в
с тр огой
к ра­
сивой
оде жде ,
как
символ
полета,
з нак
того,
что
п асса­
ж иры
обрели
крылья
и
приобщились
к
с ост ояни ю,
кото­
рое
раньше
ведали
тольк о
одн и
ан ге лы.
Х отя
я
тоже
обрел
к рыль я,
но
ангелом
по ка
себя
не
чувствовал,
с идя
в
огромном
самолете,
уже
п одн яв­
шем
груз,
игравшем
с
известным
всем
физическим
зак о­
ном,
открытым
еще
Ньютоном,
законом,
об ла че нным
в
ле ген ду
об
у па вшем
яб лок е,
тут
же
як обы
поднятом
и
съеденном
проголодавшимся
физиком.
Да,
яблоко
упало
с
ветки
и
подарило
человечеству
зна ни е,
объяс­
нив
казав шееся
совершенно
нео б ъясн имым .
Нет,
о
паде ни и
мне
не
хотелось
ду ма ть,
как
и
всем
этим
пассажирам,
доверившим
свою
жизнь
хим и че ской
9


прочности
и
физической
устойчивости
самолета
и
опы ту
его
команды.
-
И
эта
мысль
об
устойчивости
и
проч нос ти
вдруг
об­
л ек лась
в
плоть
и
приняла
облик
ст юар дессы,
обратив­
шейся
к
пассаж ир ам
с
краткой
речью,
которая
содер­
жала
в
себе
необходимую
инфор ма цию ,
но
им ела
и
д ругую,
скрытую
цель:
прим ирит ь
па сс аж иров
с
не­
устойчивым
пространством,
вн езапн о
оторвавшимся
от
прочной
и
спокойной
земли.
Для
выходца
из
пред ш еству ю щего
столетия
(каким
я
на
минуту
себя
воо бра зил)
это
был
миф
и
сам ое
до­
подлинное
чудо,
но
для
большинства
современников,
сидящих
со
мной
рядом,
это
было
ск учн ой
обыденно­
ст ью,
ку да
более
за урядн ой ,
чем
была
в
прошлом
в еке
по ездка,
ск аж ем,
на
дилижансе
или
п очтов ых.
Все
эти
утоп ис ты
или
фантасты,
не
исключая
Жюля
Верна
или
даже
Уэллса,
рисуя
чудеса
техники,
забы вал и
об
инер­
ции
привыч ки,
которая
моментально
могла
пр ев р атить
марсианина
в
управхоза
или
в
страхового
аг ент а,
уб е­
ждавшего
ва с,
что
нужно
застраховать
имущество,
не
г овор я-
уже
о
такой
непрочной
и
эфемерной
соб ст венно ­
сти,
как
ва ша
жиз нь.
Мо им
жизн енным
принципом
б ыло
—
сопротивляться
привыч к е.
Ве дь
для
того
я
и
избрал
с ебе
профессию
художника,
что бы
понят ь
язык
предметов
и
я вле ний
и
на ве чно
приобщить
себя
к
свежести
и
новизне.
И
вот
тут
нов из на
открылась
мне
в
звуках
мелодич­
ного
голоса
стюардессы,
в
ее
лице
и
фигуре,
казалось
утверждавших,
что
велик ие
итальянцы
Бо ттиче лл и
и
Модильяни
не
ошибались,
когда
искали
в
образе
живой
ж е нщины
не
одну
реальность,
а
ср азу
дв е:
плоть
и
д ух.
Передо
мной
б ыли
эти
две
реальности,
то
уско л ьз ав­
шие
от
моих
чувств,
то
возвращавшиеся
вновь,
чт обы
опьянить
меня
и.
запереть,
в
мгновение,
которое
сначала
ЛО


замедлил,
а
потом
и
вовсе
остановил
л етящи й
над
обла­
ками
самолет.
(і Мне было хорошо на этом клочке действительности,
уютно
названном
пассажирским
салоном,
находящимся
между
исчезнувшей
за
облаками
землей
и
чем-то
дру ­
гим ,
неопределенным
и
какими-то
нитями
свя занны м
с
девушкой,
безукоризненно
выполнявшей
служебные
обязанности,
разносившей
лимонад
в
узеньких
ст акан­
чик ах
и
кисло-сладкие
конфетки,
которые
каз ал ись
здесь
куда
менее
вещест ве нны м и,
чем
та м,
на
земле.
Раскр ы в
альбомчик
(он был всегда со мной), я до­
ста л
заодно
и
тонко
очиненный
к ар андаш,
чтобы
при­
коснуться
им
к
листу
бумаги
и
одновременно
мыслен­
но—
к
этому
по ка
безымянному
существу,
к
ее
длин­
ным
ногам,
обтянутым
телесного
цвета
чулками,
к
ее
рукам,
державшим
п одн ос,
к
ее
губам,
на
которых
иг­
ра ла
улы бк а,
опро ве рга вшая
сли шком
тр езв ую
догадку,
сформулированную
Дарвином,
как
ее,
впрочем,
опровер­
га ли
априори,
да же
не
вед ая
о
ней,
и
Рафаэль,
и
Ти­
циа н,
и
Пушкин,
а
м ного
лет
спустя
хор ошо
знакомый
с
эт ой
теорией
Б лок.
Что
к асает ся
Блока,
он
лучше
всех
по нял
бы
меня,
если
бы
д ожил
до
появления
этих
дев у шек,
служивших
пространству,
научившемуся
сж и­
маться
и
сокращаться
ра ди
нетерпения
ве чно
спешащих
пассажиров.
Мой
кар андаш
п ыт ался
сх в атить
эту
плоть
и
это т
дух
и
перенести
в
др угое
изм ер ени е,
где
подобие,
веч­
но
гонясь
за
тем,
что
далось
уподоблению,
играет
с
мыс лью
в
странную
и гру,
к отору ю
из давн а
называют
искусством,
не
найдя
другого
словесного
эк вивале нта ,
с п осо бного
еще
точнее
и
глубже
передать
его
суть.
Через
мое
плечо
на
лист
альбома
уже
заглядывали
сквозь
толстые
стекла
очк ов
насмешливо-интеллигент­
ные
гл аза
сид ящ его
рядом
молодого
человека,
оценивая
мое
умение,
но
в ряд
ли
пони мая
мою
ист инну ю
зада­
11


чу
—
пр оник ну ть
с
п омо щью
кар андаш а
в
чудо,
каким
являе тс я
всякое
ж ивое
существо,
и
поймать
это
чуда-
в
силок
воображения.'
Но
вот
бед а:
некоторые
мои
сл ишк ом
тр езв ые
современники
чудес
не
признают
и
очен ь
высоко
ц енят
автоматизм
сознания,
не
вд ав аясь
в
анализ
того,
что
им
подарил
слу ч ай,
и
раз
навсегда
пр ивык нув
к
этому
подарку,
названному
«жизнью»
и
идеально
пригнанному
к
каж до му
Существу
пр ивы ч­
к ой—
на шим
невидимым
д войнико м
и
с лугой.
Я
уже
упоминал,
что
я
был
врагом
привычки
и
в
каждом
явлении,
в
каждом
факте,
в
каждом
человеке
искал
то,
что
б ыло
знакомо
худож ник ам
и
поэтам
про­
шлого,
и
лучше
всех
Лермонтову.
Белеет
парус
одинокий
В
тумане
мор я
г олуб ом...
И
эта
стю ар десса,
не
очень-то
высоко
оцененная
трезвыми,
близорукими
гл азами
моего
соседа
и
спут­
ника,
казалась
мне
лермонтовским
парусом,
произведе­
нием ,
которое
создал
слу чай
заодно
со
всей
совершенно
непривычной
для
меня
сит у аци ей,
ког да
об лака
стал и
между
мно й
и
всем
тем,
что
осталось
на
земле,
отодви­
ну вш ейся
прочь,
чтобы
не
меша ть
моему
св идан ию
с
не­
обычным.
Я
был
не
на
земле.
Об
э том
полчаса
твердили
мне
мои
чу в ства.
Но
пройдет
еще
по л часа
или
час,
и
я
до л­
жен
буду
сн ова
вернуться
на
землю,
превратив
в
мимо­
летное
воспоминание
все
то,
что
длилось
сейч ас
и
долж­
но
б ыло
вскоре
оборваться.
Мой
кар андаш ,
словно
чувствуя
э то,
спешил
облечь
в
линии
и
штрихи
не что
удивительное
и
непостижимое,
существование
прекрасной
плоти,
так
чудесно
встретив­
шей ся
с
моими
мыслями
и
чу вс твами
в
ситуации,
к ото­
рая
уже
ст реми л ась
к
концу
с
быстротой
од нос е рийног о
фильма.
12


-
Я
не
мог
замедлить
этот
фильм,
и
все
должно
был о
кончиться
в
аэропорту,
где
меня,
как
и
вс ех
других
п ас­
сажиров,
ожидали
заботы,
дел а
и
сутолока
—
этот
гл ав­
ный
в раг
сов рем енных
людей,
не
так
уж
редко
теря­
ющих
себя
и
с вое
достоинство
в
спешке.
Тоска
по
девушке,
которая
вот-вот
должна
была
ис­
чезнуть
с
м оего
горизонта,
п ередалась
карандашу
и
ли­
сту
бумаги,
уже
впитавшему
мои
чу вс тва.
Это,
по- вид и­
м ому,
заметили
скептические
глаза
научного
работ­
ника,
си дящег о
рядом.
Он
так
демонстративно
присталь­
но
смотрел
на
мой
рисунок,
что
на.
это
обратила
внима­
ние
и
стю ард есса .
Проходя
мимо,
она
остановилась
и
бросила
взгляд
на
коварный
лис т,
пытавшийся
с тать
ее
подобием,
предварительно
не
сп роси в
—
хоче т
она
того
или
нет.
Пока
она
я вно
не
хотела,
не
скр ыв
от
меня
своего
желания
остаться
в
большом
трехмерном
ми ре
и
не
от­
раж ать ся
в
другом,
портативном,
кот орый
без
труда
мо жно
положить
в
портфель.
Нет,
она
не
выразила
же­
лания
разделить
свое
бытие
меж ду
двумя
сф ерам и,
словно
мир
моего
рисунка
мог
принести
ей
ущерб
и
за­
брать
с
собой
какую-то
часть
ее
существа.
Минуты
убегали
от
ме ня,
пр иближа я
конец
сеа нса ,
по сле
че го
должна
б ыла
вернуться
житейская
проза.
Эту
прозу
я
столько
раз
пы тал ся
преодолеть
с
по­
мощью
кисти
или
ка ран даша ,
создававших
тут
же
другое
измерение,
дразнившее
своей
мнимой
га рмо­
нией.
На
этот
раз
я
ж дал
от
своего
кар андаш а
помощи
отнюдь
не
иллюзорной.
И
случай
вдруг
подобрел.
У пал
альбом.
Стюардесса
подняла
его
и,
подавая
мне,
еще
раз
взглянула
на
с вое
изображение.
—
Ни
чуто чки
не
пох о же,
—
сказала
о на.
—
Нет!
Нет!
Сходство
есть,
—
поспешил
мне
на
по­
м ощь
сосед.
—
Да
еще
какоеС
13


Я
ухватился
за
слова
со седа
как
за
соломинку.
И
все
кончилось
тем,
че го
я
желал.
Она
за писал а
но мер
телег
фона
мо ей
мастерской
и
обещ ала
позвонить,
ко гда
я
вернусь
из
творческой
командировки.
4
Она
позвонила
мне
как
раз
в
тот
день,
когда
меня
выбр ал и
членом
месткома.
Я
ник ак
не
связываю
эти
два
события,
а
просто
располагаю
их
во
времени,
так
как
других
более
значительных
событий
в
эту
пору
в
моей
ж изни
не
пр оиз ош ло.
Да
я
и
не
стремился
сг у­
щ ать
с вое
бытие,
протекавшее
с
той
замедленностью,
которая
меня
вполне
устраивала.
Случалось,
что
и
меня
застигал
час
пик
где-нибудь
на
Невском,
в
пе ре пол нен­
ном
троллейбусе,
автобусе
или
мет ро,
ког да
люд и
неиз­
вестно
почему
спешат
дог н ать
покой,
ожидающий
их
дома,
догнать
его ,
словно
этот
п окой
и
уют,
не
дождав­
ши сь
их
возвращения,
исчезнет,
и
квартира
с
тихими,
добрыми
вещами
превратится
в
тот
же
недобрый
троллейбус
или
автобус
с
теснотой,
отнюдь
не
распола­
гающей
к
созерцанию.
Я
ник ог да
не
спешил
да же
у
входа
или
выхода
мет­
ро,
зара нее
зная,
что
покой
терпеливо
ждет
меня
в
ма­
стерской,
у
загрунтованного
холста,
где
с
пом ощ ью
купленных
в
магазине
«Всекохудожник»
кистей
и
красок
я
до лжен
соприкоснуться
с
собственной
мыслью,
уже
отделившейся
от
меня
и
смотревшей
на
меня
с
холста
с
так им
вид ом,
словно
я
был
ее
не
достоин.
Это
удивительное
отделение
мы сли
от
ее
создателя
принято
называть
творчеством.
Действительно,
люди
на­
шли
слово,
чтобы
выразить,
а
з нач ит,
укротить
и
усми­
рит ь
нечто
отнюдь
уж
не
тако е
простое
и
недвусмыс­
ле нное .
14


-
’ Это общение с собственной
мыс лью
иногда
дости­
гает
большой
стр ас ти,
ког да
худож ни к
з абыв ает
о
себе
и
окружающем,
о тдав
всего
себя
работе.
Именно
в
та­
кой,
совсем
неподходящий
момент
мне
позвонили
из
месткома
и
на пом нили
о
профсоюзном
собрании.
И
только
я
вернулся
к
прерванному
свиданию
со
своей
мыс лью,
как
снова
разд ался
т ел еф онный
звонок.
Раз др аж енн ый,
я
схватил
труб ку
и
кр икну л
сердито:
—
Слу шаю!
И
тут
я
услышал
голос,
который
мне
вернула
дейст­
вительность,
нак о нец-т о
вспомнившая
о
т ом,
о
чем
я
ни
на
минуту
не
з абывал .
Уж
не
разговаривало
ли
со
мно й
пространство,
ото ­
рвавшееся
от
грешной
земл и
и
находящееся
над
о бла­
ками?
Оно
б ыло
одновременно
ту т,
рядом,
и
далеко ­
далеко
и,
буд учи
не видим ым,
пыталось
выда ть
себя
за
неведомое.
Но
у
неведомого
и
не вид им ого
был
м ол одой
женский
голос ,
к оторы й
каждый
ра з,
ко гда
са мо лет
от­
ры в ался
от
земли ,
пытался
заговорить
бездну,
простер­
шуюся
под
ногами
пассажиров.
Сейчас
этот
го лос
пы­
тался
з ав оро жить
мои
чувства,
словно
под
моими
но­
гами
был
не
деревянный
пол
шестого
этажа,
а
нечто
куда
более
зы бкое
и
неустойчивое.
Мир
вдруг
по те рял
всяк ие
оп оры.
Она
что-то
го во­
рил а
мне,
и
я
не
сразу
понял ,
что
это
б ыли
со ве ршен­
ные
пустяки,
информация
не
богаче
той,
кот орой
азарт­
но
делятся
до машн ие
х озя йки,
вкл ады вая
зна чите ль ­
ност ь
в
такие
мир овы е
события,
как
по ку пка
ов ощей
на
Сы тном
рынке
или
насморк,
грозивший
перейти
в
лег­
кий
грипп.
Вот
о
насморке
и
легком
гр иппе
она
мне
и
сооб­
щила,
ж алуясь
на
коварный
ленинградский
кл и мат,
ко­
торы й
каждый
раз
мстил
ей
за
то,
что
ей
нравится
юг.
Но
вед ь
она ,
в
сущности,
и
жи ла
между
севером
и
югом,
то
ступая
на
землю,
то
в новь
по дн им аясь
к
обла­
яв


кам,
еще
более
пр ивыч ны м,
чем
подстриженные
л ипы
на
улице
Соф ьи
Перовской,
где
она
пребывала
в
сво­
бодные
от
ра боты
дни.
Женский
гол ос,
игравший
с
незначительными
фак­
та ми
и
со
мно й,
к аз ался
мне
значительнее
самого
мир о­
зда ния ,
которое
для
того
и
осуществлялось,
чтобы
с
со­
бой
принести
этот
миг ,
уже
длящийся
несколько
мину т.
На
другой
д ень
с
букетиком,
занятым
у
Смирнова,
я
и
отправился
на
св идани е
с
Анютой
и
долго
поджидал
ее
на
самом
многолюдном
месте
Лен ингр ада
—
у
дверей
бо льшо го
универсального
магазина,
для
краткости
вс е­
ми
называемого
ДЛ Т.
Она
торжественно
вып лыла
ко
м не,
как
и
то гда
в
са­
молете,
выйдя
из
туманной
неиз вест но ст и
и
превратив
весь
мир
в
декорацию,
в
скромный
и
неназойливый
фон,
так
подходивший
к
ее
легкой
фигуре,
одновременно
ти­
пичной
и
живой,
но
так
удивительно
совмещавшей
по­
вс ед не вную
конкретность
ультрасовременной
деву ш ки
с
чем-то
архаично-духовным,
словно
перенесенным
в
наш
век
из
эпохи
полуэфемерных
мадонн,
у ндин,
пси­
хей
и
эвридик,
часто
дразнивших
наш е
воображение
и
у глубляв ш их
плоский
прозаический
мир .
Мы
го во рили
об
обыденном:
я
о
том,
что
меня
вы­
брали
в
местком,
она
о
то м,
что
поссорилась
с
соседкой
по
коммунальной
квартире.
И
тут
же
изобразила
со­
седку,
ее
огромный
б юст
и
толстый
нос
с
широкими
ноздрями,
а
заодно
и
ее
блатмейстера-мужа,
работав­
шего
оценщиком
в
комиссионном
магазине.
Это
была
попытка
пригнать
д руг
к
д ругу
два
мира:
ее
мир
и
мой
м ир,
как
будто
бы
случай
или
судьба
уже
приготови­
л ись
к
с обыт ию,
много
дне й
спустя
освященному,
б ла­
гословенному
и
пронумерованному
с луж ащим
Дворца
бракосочетаний.
ДЛТ
—
это
тож е
своего
род а
дв орец,
где
происхо­
дило
свидание
множества
людей
со
множеством
вещей,
16


самоуверенно
расположившихся
на
пр ил авках
и
за
ними .
Но
ме ня
редко
тянуло
к
эт им
вещам,
созданным
со вр еменно й
техникой
для
возбуждения
потребностей,
иногда
из лиш них,
в
некоторых
случаях
вызванных
ско­
рее
тщеславием,
чем
кр айне й
ну ждо й,
и
совсем
не
де­
ше во
обходящихся
обществу,
а
еще
дороже
природе.
Только
в
XVII веке вещь по-н ас тоящ ему
открылась
человеку,
не
без
пом ощи ,
впрочем,
г олла ндс ких
худож­
ников,
умевших
передать
материальное
б ытие
во
в сей
чувственной
и
конкретной
п олн оте.
Но
все
эти
вещи,
занявшие
столько
места
в
огромном
универмаге,
б ыли
только
малой
частью
са мих
себя,
у йдя
в
скучное
ст ан­
дартное
по лу быт ие.
Так
думал
я,
глядя
на
всю
эту
галантерею
—
дам­
с кие
су мочки ,
пе пе ль ницы
и
гребенки.
Но
Аню та
ду­
мала
иначе.
Она,
как
волшебница,
вмиг
ож ивил а
все
полки
и
все
предметы,
дав
всему
блеск
и
эне р гию
и
вы­
вед я
все
из
полубытия.
С
м оим
з рением
что-то
случилось.
Не
сразу
я
дог а­
да лся,
что
смотрю
на
мир
через
призму
не
только
сво­
их,
но
и
Анютиных
чувств.
Так
началась
пригонка
двух
разных
миров,
двух
в иде ний,
дв ух
привыч ек .
Кусок
туалетного
мыла,
купленный
ею,
зонтик,
ре­
мешок
для
ручных
часиков,
крошечные
н ожницы,
пилка
для
ног тей
—
все
ста ло
явлением,
словно
вместе
с
Ан ю­
тиной
ру кой
к
ним
притронулась
и
мысль
Сезанна,
уме­
ющая
даже
житейским
мелочам
дат ь
космический
мас­
шт аб.
Стандартное
полубытие
маг аз ина
вдруг
озари­
лось, -как
кинокадр
в
фильме
Фе л лини,
пьяня
и
без
того
возбужденное
мое
сознание.
Я
подумал,
насколько
стал
богаче
и
разнообразнее
мир
от
того,
что
Анюта
стояла
рядом
со
мной,
как
про­
во дни ца
и
переводчица,
гот ов ая
приобщить
ме ня
к
том у,
что
при тв орялос ь
ск у чными
буднями,
на
само м
де ле
будучи
под линн ым
праздником.
2Г.
С.
Гор
17


Огр о мный
дом,
напо л ненн ый
обезличенными
вещами,
вещами,
которые
не
смогла
бы
одушевить
да же
ки сть
Ван-Гога,
вдруг
пре вра тилс я
в
дворец
Алладина,
сразу
ок а завши сь
в
другом
из м ерении.
Я
чувствовал
себя,
как
чу вств о вал
бы
себ я
Чичиков,
попав
прямо
из
город а
N.
на
этот
сухопутный
корабль,
словно
пр ипл ывш ий
сюда,
пройдя
сквозь
в ообр а жение
Уэ лл са,
и
прихвативший
с
собой
порядочный
кусок
будущего.
Волшебство
продолжалось
и
тогда,
когда
мы
вышли
на
улицу,
сразу
принявшую
мою
спутницу
и
ставшую
скромным
ее
фоном.
О
чем
бы
она
ни
говорила,
все
становилось
значи­
т ель ным,
словно
ее
голос ,
обращенный
на
это т
раз
не
к
пассаж ир ам
самолета,
а
ко
мне,
должен
был
закол­
довать
или
расколдовать
мир,
который
я,
чл ен
Союза
художников,
име ющи й
свою
мастерскую
и
участвующий
на
вс ех
ве с енних
и
осенних
выставках,
совсем
не
умел
виде т ь.
Наше
свидание
не
б ыло
продолжительным
и
за кон­
чилось
у
подъезда
дома,
который
вместе
с
самолетом
ра зде лял
за видну ю
обязанность
сл ужи ть
кровом
Ан юте.
Свид ание,
разумеется,
ожидало
своего
продолжения,
чем-то
напоминая
детективный
роман,
который
прагма­
тическая
редакция
толстого
ж урн ала
расп р едел ила
ма­
лым и
порциями
по
нескольким
номерам,
дразня
любо­
знательность
подписчиков.
Я
тоже
чув с твова л
себя
по д­
писчиком,
сумевшим
раздобыть
нечто
деф иц итно е
и
гр а­
нич ащее
с
невозможным.
В
моей
записной
книжке
ря­
дом
с
незначительными
и
бо ль шей
частью
н енужны ми
адресами
был
з апис ан
ее
ад рес
и
номер
телефона,
прав­
да
стоящего
не
в
ее
ко мн ате
и
не
в
коридоре,
а
в
апар­
таментах
соседки,
у
которой
был
громадный,
толстый,
безобразный
муж,
работавший
в
комиссионке.
Голос
этого
комиссионера
я
слышал
каждый
раз,
набрав
номер
телефона,
чье
цифровое
выр аже ние
под ол­
18


гу
дразнило
ме ня,
не
давая
работать.
Комиссионер
я
здесь
чув ств ова л
себ я
посредником,
сразу
у гадав,
что
я
крайне
нуждаюсь
в
нем,
чтобы
соединить
свое
«я»
с
ее
«ты»
посредством
старинного
изобретения,
пере­
жившего
много
т ех нич еских
нов ино к
и
так
усер д но
об­
служивающего
влюбленных.
Оце нщик
вещей,
пр инос имы х
в
м а газин
чужой
нуж­
дой,
он
мыс л енно
оценивал
и
ме ня,
стараясь
уг адат ь
по
голосу ,
кто
я
в
смысле
социальном
и
имущественном,
потому
что
все
ос таль ные
аспе кты
человеческой
лично­
сти
вряд
ли
могли
его
интересовать.
Я
старался
придать
своему
голосу
солидно-величе­
ственное
выражение,
пытаясь
внушить
этому
о це нщику
ложную
мысль,
что
я
нахожусь
в
ряду
тех
людей,
кото­
рые
все гда
мог ут
пригодиться.
Анюта
тоже
поддержи­
ва ла
эту
версию,
сказа в
на
всякий
случай,
что
я
какое-
то
нача ль ство
среди
художников
и
им ею
прямое
отно­
ш ение
к
распределению
мастерских,
которые
служат
оче нь
удобным
при да тком
к
жилой
площади.
На ше
следующее
свидание
состоялось
уже
не
в
уни­
вермаге,
эт ом
пособнике
прозаических
желаний,
а
в
Эр­
митаже,
учреж де нии
тоже
универсальном,
где
уже
дав­
но
с вил
себе
гнездо
дух,
соб рав
культурную
д ань
со
вс ех
эпох
и
народов.
5
Лица,
образы
и
явл ения
прир од ы,
одетые
в
роскош­
ные
рам ы,
выдерживали,
ничуть
не
меняясь,
присталь­
ные
взгляды
сот ен
тыс яч
людей,
приходивших
сюда
и
уходивших
отсюда,
унося
с
с обой
впечатления,
похожие’
на
сны.
Но
не
всем,
разумеется,
из
эт их
ты сяч
казалось,
что
они
ви дят
не
ст ар инн ые,
много
раз
реставрирован­
ные
холсты,
а
души
д авно
умерших
художников,
вдруг
оживших
в
рамах,
прервавших
вечное
молчание
живо­
19


писи
и
налаживающих
пр ер ван ную
с вязь
веков.
К
этим
прозорливцам
я
отно си л
и
себя,
по пад ая
в
зал
испанцев
или
Рем бран дт а,
где
тр епещ у щее
время
вм есте
со
страстной
рукой
великого
мастера
ткало
на
м оих
глазах,
бытие,
во в лекая
меня
в
тот
поистине
волшебный
це нтр,
где
пересекались
ни ти
поколений
и
судьбы
народов.
Мысль ,
одетая
в
ц вет
и
линию,
играла
с
моими
чу в­
ства ми
и
смеялась
над
мещанской
с уетой ,
не
понимав­
шей ,
что
у
вечности
по ва дки
юноши,
если
не
реб ен ка,
вошедшего
в
эт от
зал
вместе
с
тобой
и
со
мно й
на
у ди­
вит ель ное
св ида ние
непреходящего
с
минутным.
Об 'эт ом
писали
искусствоведы,
пытаясь
приспособить
чуд о,
с лов­
но
ловя
молнию
рукой,
одетой
для
предосторожности
в
резиновую
перчатку.
Обра зы ,
явления,
закутанные
в
сумрак
де ре вья
и
лица
выходили
ко
мне,
покидая
рамы,
и
вековое
молча­
ние
кар тин
превращалось
в
музыку,
в
с им фониче с кий
оркестр,
где
вместо
не вид имог о
дирижера
стояло
у
пу ль­
та
сам о
время.
С
каким
волнением
я
каждый
раз.
вступал
в
эти
ве­
личественные,
напо л ненны е
историей
за лы,
каждый
раз
боясь,
что
невозможное
на
этот
раз
обманет
и
вместо
неосуществіівшегося
ч уда
я
увиж у
застывшие
в
мо л­
чании
холсты,
которые
неспособна
была
бы
разбудить
да же
веселая
и
волшебная
мысль
Пушкина.
Но
в
этот
раз
я
туда
шел
не
оди н,
а
вмест е
с
Аню­
той,
только
что
расставшейся
с
пассажирами
и
пр о­
странством,
которое
еще
не
отделилось
от
ее
освежен­
ных
скоростью
чувств
и,
казалось,
сопровождало
ее
ту да,
где
безмо л вие
и ску сства
бы ло
заряжено
грозой,
жившей
рядом
с
великими
мас тер ами.
Чувствовала
ли
Аню та
то
же,
что
и
я,
когда,
пройдя
ми мо
билетерши
и
п одн яв шись
ПО|
мраморной
лестнице,
мы
вступили
в
ми р,
куд а
более
’близкий к облакам и
высотам,
чем
полет
пассажирского
самолета,
преодо­
20


левшего
земное
притяжение,
но
не
сумевшего
п реод о­
л еть
инерцию
опыта
и
человеческих
привычек?
Мы
остановились-
воз ле
картины,
где
ангел
на
мед­
ленных
своих
к рылья х
спускался
к
колыбели
младенца
и
к
его
по гру жен ной
в
думу
матери,
застигнутой
врас­
п лох
объявшей
це лую
вечность
минутой.
-
Мгно ве ние
раскрыло
дверь
и
звало
нас
в
удивитель­
ное
пространство,
которое,
расположившись
на
холсте,
протянулось
и
вошло
в
на ше
пробужденное
и
оторопев­
шее
сознание.
Кт о-т о.
невидимый
уже
соединил
нас
с
этим
явлением,
которое
б ыло
больше-и
гл убже
вдруг
полинявшей
реальности
во
столько
раз,
во’
скол ь ко
Рем­
брандт
был
больше
и
глубже
. нас.
Мой
оробевший
голос
(мой ли?) произнес вдруг
вспомнившиеся
сам и
с обой
слова:
Больница
скорбная,
исполненная
стоном,
Распятье
на
стене
страдальческой
тюрь мы
—
Р е мбр а ндт!...
Там
молятся
на
гноище
зловонном,
Во
мгле,
пронизанной
косым
лучом
зим ы.
Анюта
улыбалась.
Своей
улыбкой
она
пыталась
п ре­
одолеть
с илу
впечатления,
которую
наворожил
худож­
ник,
одновременно
полупрёбывавший
здесь,
рядом
с
нами ,
и
укрывшийся
в
своем
далеком
бюргерском
ве ке.
Она
улыбалась
так,
словно
он
мог
у в идеть
ее
улыбку
через
века
и
пожалеть,
что
не
может
достать
ее
сво ей
кистью
и
пр икр епит ь
к
волшебному
пространству
холста,
од ев
в
глубокую
т йшину
и
су мр ак.
А
я
стоял
рядом,
и
мысль
моя
двоилась
между
живым
бы тием ,
которое
так
прекрасно
оли цетво ря ла
собой
Анюта,
и
подобием
бытия,
перенесенным
в елик им
голландцем
в
другое
измерение,
объявшее
его
необъятный
замысел.
Мы
отошли
от
жартины
Рембрандта
ти хо- ти хо,_с лов -
но
боясь
разбудить
спавш у ю
возле
н аших
чувств
исто­
рию,
потревожить
время,
упруго
свернувшееся
на
хол­
21


стах
и
чем-то
схожее
с
той
напряженной
минутой,
когда
самолет,
еще
не
отделившись
совсем
от
земли,
несется
над
не й,
опираясь
на
нечто
магически-могучее,
в ызва н­
ное
взбе сивш имис я
силами
механики.
З десь
тоже
ч ув­
ствовались
бешенство
и
страсть,
укрощенная
живо­
писью,
стр аст ь
и
жизнь,
рвущиеся
сквозь
покой
и
пр и­
творяющиеся
покоем.
Теперь
большие
изумленные
глаза
Анюты
смотрели
уже
не
на
картины,
а
на
ме ня,
будто
я
име л
прямое
отношение
к
удивительному
фе но мену
великого
искус­
ства.
Ведь
я
тож е
был
художником
и
п р инадл ежал
к
тому
же
це ху.
Ведь
я
тоже
под ол гу
сто ял
с
кистью
у
холста.
Ведь
я
тоже...
Нет,
у
меня
не
хватало
муже­
ст ва
ск азать
Анюте,
какая
пропасть
отделяет
меня
от
ка жд ого
художника,
представленного
в
эти х
залах,
и
какая
пропасть
отделяет
даже
их
от
Рембр андт а,
этого
бога,
изведавшего
го ре
и
н ище ту.
До
п оры
до
в рем ени
я
должен
молчать
и
не
гово­
ри ть
о
тех
надеждах ,
которые
я
возлагаю
на
пока
еще
малосильную
свою
кисть.
Прежде
чем
совсем
уй ти
из
Эрмитажа,
мы
нап р ави­
лис ь
в
буфет.
Я
повел
туда
Анюту
совсем
не
п отом у,
что
мне
хотелось
е сть.
Эрм ита жн ый
буфет
отделял
и
со ед инял
мир
духа
и
мир
по всед невно ст и
с
ее
пр и выч­
ной
суетой.
Пр ав да,
зде сь
пахло
со с исками
и
тушеной
капустой,
но
величие
стен
еще
напоминало
об
истории,
от
кот орой
не
с пеш или
о тдел ить ся
мои
и
Ан юти ны
чув­
ст ва.
О
чем
же
мы
говорили
с
Анютой
в
этот
раз?
О
том
о
с ем,
ища
в
бездумной
словесной
и гре
убежище
от
странной
мысли,
что
нам
удалось
побывать
в
другом
измерении,
поэзию
которого
пыт ала сь
разрушить
моло­
денькая
экскурсовод,
об ъя сняя
необъяснимое
с
наивной
уверенностью,
что
чудес
не
бывает
не
тол ько
в
жизни,
но
и
в
искусстве
тоже,
22


6
Но
не"пора
ли
вернуться
на
з аседание
ме стко ма,
куда
я
был
вы зван
долго
не
умолкавшим
и
изр яд но
на­
доевшим
телефонным
звонком?
Телефон
надр ы вал ся,
но
ни
я,
ни
Ива н
Иванович
Смирнов
не
спеш или
на
его
зо в.
См ир нов
был
занят
своим
букетиком,
а
я
—
улыбкой
Анюты,
которая,
не­
смотря
на
все
мои
старания,
не
хотела
игра ть
на
ее
л ице,
оставшемся
подобием
на
холсте,
подобием,
очень
далеким
от
того,
что
сопротивлялось
уподоблению.
Я
долго
не
мог
освободиться
от
своих
чу вс тв,
охо ­
тившихся
за
об ра зом
де ву шки,
которой
впоследствии
су жден о
б ыло
ст ать
м оей
женой,
но
телефон
был
на­
стойчив,
он
от озва л
ме ня
от
мечты
и
вы звал
в
действи­
тельность.
Я
быстро
надел
старенькое
пальто
и
к епку
и
побе­
жал,
вспоминая
на
ходу
о
своих
месткомовских
обязан­
нос тя х.
Обязанности
у
меня
б ыли
довольно
эл емен тар­
ные
и
не
очень-то
соответствующие
моему
характеру—«
напоминать
злостным
неплательщикам,
что
надо
по га­
сить
сво ю
задолженность.
Я
предпочитал
это
делать
издали,
укрывшись
за
сте­
нам и
св оей
мастерской
и
выкр икива я
в
телефонную
трубку
слова,
которые
пугали
меня
самого
куда
бо ль­
ше,
чем
должников,
напоминая
м не,
что
сам-то
я
всегда
был
в
долгу,
и
больше
всего
перед
своим
призванием
художника.
Я
об рати л
внимание:
на
з аседан ия х
месткома
вре мя
тек ло
иначе,
чем
до ма
или
в
мастерской.
Дома
оно
с та­
ралось
не
напоминать
о
себе,
куда -то
ис чез ая,
зд есь
оно
текло
м ед леннее,
нагляднее
и
ощутимее,
превращаясь
в
совсем
особую
реальность,
вд руг
заговорившую
на
том
языке ,
на
котором
писался
протокол.
23


Художники
оставались
художниками
и
на
заседа­
ниях .
Кажд ый
что-нибудь
рисовал
на
клочке
бумаги,
не
ис ключа я
самого
председателя
месткома
Панкратова,
кот орый
был
злым
и
ос тр оу мным
сатириком,
мастером
так
называемого
д ружес ко го
шаржа,
и
между
делом
р исо вал
нас,
ст арая сь
своим
наблюдательным
каранда­
шом
выявить
на
свет
божий
все
смешное
и
нелепое,
чем
щедро
награждает
природа
ч уть
ли
не
к ажд ого
смерт­
ного.
Под
его
карандашом
(как,
наверное,
он
вообра­
жа л)
я
ста но ви лся
сам
собой,
воплощаясь
в
этакого
ультрасовременного,
давно
не
б ри того
и
не
мытого
хлы ­
ща,
кокетничающего
св оим
неряшеством
и
вообража­
ющего,
что
дл инн ые
волосы
и
непозволительно
узкие
б рючки
п омогу т
мне
и
всем
со
мно ю
сх ожи м,
проник­
ну ть
в
святая
святых
иску сст ва ,
почему-то
всегда
с ни­
сходительно
относящегося
к
легкомысленным
шалопаям;
ве дь
да же
Пушкин
осудил
со лид но -серьез но го
С аль ери
и
противопоставил
ему
праздного
гуляку
Моцарта.
Сам
Панкратов
пр ин адл ежал
к
породе
солидно-серьезных.
В
карандаш е
Панкратова
б ыло
нечто
м аг пч ески-т е-
лепат ич еское ,
и
каждый
раз,
взглянув
на
свое
изобра­
жение,
я
мысленно
уно сил
его,
чувствуя
его
власть
над
соб ой,
словно
кар анда ш
наше го
сатирика
навсегда
определил
мен я,
не
слишком
щедро
оце нив
мою
натуру.
К ар андаш
и
р ука
р ассеянн о
гуляли
по
бумаге,
пок а
обсуждались
при вычные
вопросы,
но
вдруг
в
повестку
дня
в т оргло сь,
нечто
не
совсем
привычное.
Какой-то
ано­
ним
пр и слал
заявление,
в
котором'
об вин ял
художницу
Андрееву
в
сист емат ич еск их
попытках
обмануть
госу­
дарство
и,
выдавая
себ я
за
бол ьну ю,
получать
по
бюл­
летеню,
этому
святому
документу,
подписанному
ч ест­
ной,
но
введенной
в
обман
рук ой
участкового
врача.
Андрееву
знали
м ногие ,
и
я
т оже
постарался
при­
помнитъ
ка кие-то
ее
портреты
и
пейзажи,
изредка
по-
яьлявшлеся
на
ве с енних
и
ос ен них
выставках
и,
по-ви-
24


дим ом у,
ничем
не
выделявшиеся
среди
таких
же
не
оче нь
хо ро ших
и
не
слишком
плохих
кар ти н.
Но,
долж­
но
быть,
аноним
с
витиеватым
ст аринн ым
слогом
знал
ее
лучше,
чем
мы,
близорукие
члены
месткома,
не
видя­
щ ие,
того,
что
творится
у
нас
под
носом.
Злостная
си­
мулянтка
выдумывает
себе
разные
болезни,
обманывает
легковерных
врачей,
запугивая
их
своими
с вязям и
и
размахивая
членским
билетом
Союза
советских
худож­
ников.
Верстаков
—
д л инный,
худощавый,
похожий
на
Дон-
Кихота
график,
любивший
ри сов ать
полногрудых,
ши­
рокобедрых
кр асав иц
и
тоже
часто
бо ле вший,
—
сделал
попы тк у
заступиться
за
Андрееву:
—
Разве
м ожно
верить
анониму?
Сам
ратует
за
ч ес тнос ть,
а
боится
н азват ь
свое
им я.
Пе йз ажис т,
нос я щий
величественное
имя
Шаляпина,
намекающее
на
несущ еств ую щ ее
родство
со
знамени­
тым
артистом,
поднял
рук у:
—
Андреева
—
тала нтли ва я
художница.
Сей час
в
ма­
газине-салоне
на
Нев ск ом
вис ит
ее
мастерски
написан­
ный
автопортрет.
Го лос
пе йзаж иста
Шаляпина,
всегда
производивший
впечатление
на
вс ех
собр'анпях,
казалось,
и
сейчас
до л­
жен
был
склонить
всех
на
сторону
Андреевой.
Но
э того
не
с лу чилос ь.
—
Автопортреты,
к
сожалению,
не
всегда
совпадают
с
натурой,
—
вмешался
Панкратов,
насмешливо
посма­
тривая
на
Ша ля пина
и
отложив
в
сторону
свой
недоб­
рый,
приве з енны й
из
заграничной
к ом ан дир ов; -;! каран­
даш.—
Ч елов ек
пишет
нам.
И
мы
должны
сінестись
к
его
письму
по-человечески.
■—
Что
значит
по-человечески?—
спросил
Шатяпин,
не
столько
произнеся,
сколько
пропев
св ой
вопрос.
—
По-человечески
отнестись
к
письму
—
это
значит
тщательно
проверить
факты,
—
ответил
Панкратов
тоже
25


чу ть
на певно ,
словно
пе редр азни вая
Шаляпина.
И
он
снова
прочел
вслух
заявление
анонима,
вызвав
его
св о­
им
характерным
солидно-медлительным
голосом
как
бы
из
небытия.
Аноним
вдр уг
обрел
все
пр име ты
реально­
сти ,
кроме
одной,
в
этом
случае
не
такой
уж
сущест­
ве нн ой,—
человеческого
ли ца.
Но
он
не
претендовал
на
нечто
личное
и
индивидуальное,
за
исключением
своего
ви тиев ато го
слога.
Он
весь
слился
с
бумажкой,
отсту­
к анно й,
по-видимому,
р ев ма тически м
пальцем
на
ст а­
реньком
«ундервуде», как нельзя более олицетворявшем
феномен
письменности,
изобретенной
человечеством
для
удовлетворения
многих
потребностей
и
нужд,
в
том
чис­
ле
и
той
нужды,
к ото рая
не
давала
анониму
спокойно
спать.
Чтобы
не
меш ать
его
снам,
Панкратов
и
решил
по д­
вергнуть
тщательной
п ров ерке
все
изложенное
в
з аяв­
лении.
Секретарша
принесла
и
по лож ила
пе ред
нами
на
сто л
целый
ворох
бумаг,
которые
б ыли
в
явном
сговоре
с
а но нимом
и
если
не
подтверждали
полностью
его
гипотезу,
то,
во
всяком
с лу чае,
уведомляли
о
том ,
что
Андреева
болела
слишком
часто,
каждый
раз
с трого
документируя
с вое
заболевание
и
требуя
оплаты
за
от­
нятое
у
ней
очередной
болезнью
время.
Вот
он и,
факты,
—
сказал
Панкр ато в .
—
От
фа к­
тов
никуда
не
уйдешь.
Шаляпин
красноречиво
молчал.
Он
умел
красиво
го­
во ри ть,
но
мол ча ть
у мел
то же.
И
сейч ас
своим
молча­
нием
он
хотел
с каза ть
больше,
чем
могли
выра зит ь
слова.
Тем
хуж е
для
фактов,
—
ск азал
тихо
Верстаков.
Он
яв но
был
на
стороне
Андреевой,
а
не
анонима.
Но
факты,
видно,
произвели
впечатление
и
пытались
нас
убедить,
что
аноним
был
по-своему
прав
и,
может,
толь­
ко
из
ложной
скромности
скрыл
с вое
и мя.
■—
На до
бы
принять
решение.
Что
вы
предлагае­
те?
—
сказал
Панкратов,
глядя
на
всегда
куда-то
с пе­
26


шащего
и
рас сеянн ог о
анималиста
Ефрема
Бесценного,
уже
пе ресев шего
на
другое
место,
поближе
к
дверям,
что бы
не заметн о
улизнуть.
«Что я предлагаю?
—
сп рос ил
растерянно
Бесцен-.
ный.
•—
Да,
хо тя
бы
вы.
—
Я
бы
предложил
снач ала
встретиться
с
автором
з аяв лени я.
—
А
каю
вы
с
ним
в стр ети тесь , * усмехнулся Пан­
кратов,—
раз
оіГне
ук азал
ни
своего
имени,
ни
адреса?
Встретиться
надо
с
Андреевой.
Я
хочу
поручить
это .. .—
Он
бегло
посмотрел
на
каждого,
но
вз гляд
с вой
оста­
новил
на
м не.
По-видимому,
он
счи тал
ме ня
менее
за­
нятым,
чем
другие.
Не
слиш ко м
приятное
поручение.
Я
пытался
отк а­
заться,
но
голос
мой
не
был
категоричным,
и
поручение
быстро
сделалось
мо им
придатком,
как
новая,
режущая
д есну
коронка
или
только
что
купленные
полуботинки,
властно
с ти снув шие
ноги.
С вое
знакомство
с
Анд р еевой
я
решил
начать,
побы­
вав
в
магазине-салоне,
где
висел
ее
автопортрет,
кото­
рый
мог
д ать
мне
некоторое
представление
о
ее
внеш­
нем
облике,
если
он,
конечно,
не
был
под саха рен,
и,
что
не
менее
ва жно,
о
ее
тал ан те
и
к ва лифик ации.
Же лан ие
начать
знакомство
со
злостной
симулянткой
с
ее
духов­
ного
альтер
эго ,
с
ее
изображения,
имело
и
то
преиму­
щество,
что
оно
ни
к
чему
еще
меня
не
обязывало
и
не
входило
в
сильное
противоречие
со
смутным
чувством
че го- то
в
нравственном
отношении
не
совсем
чистого,
с
чувством,
которое
начало
меня
мучить,
как
только
я
дал
свое
согласие
заняться
делом,
не-
соответствующим
ни
моим
пр и вы чкам,
ни
моему
опыту
и
характеру.
Но
пока
я
шел
по
улице
Герцена,
чтоб ы
затем
выйти
на
Нев ский
к
магазину-салону,
уже
п роиз ошла
метамор­
фоза.
Я
в друг
почувствовал,
что
кто-то
склеил
меня
27


с
невидимкой-анонимом,
превратив
в
своего
рода
к ен­
тавра,
словно
аноним,
бескорыстно
преданный
исканию
и стин ы,
уже
стал
частью
меня
самого.
Я
мысленно
ис кал
и
ле гко
н ахо дил
доводы,
чтобы
осудить
симу­
л ян тку,
в
продолжение
нескольких
лет
водившую
за
нос
врачей
и
без
ко нца
продлевавшую
с вои
бюлле­
тени,
превратив
их
в
н ечто
похожее
на
сберегательную
к нижк у.
С
каждым
шагом,
приближавшим
меня
к
магазину,
служившему
удовлетворению
духовных
потребностей
ле­
нинградцев,
я
все
сил ьнее
и
сильнее
чувс тв ова л,
что
аноним-обвинитель,
ст ав ший
во пр еки
законам
о быде н­
ной
логики
невидимым
м оим
продолжением,
все
больше
и
больше
берет
ве рх
н адо
мн ой.
Полный
недоверия,
я
открыл
дверь
салона
и
подо­
шел
к
той
стене,
где
висел
автопортрет
Андреевой.
Еще
по
дороге
я
решил,
что
вряд
ли
симулянтка
могла
со­
здать
что-нибудь
ценное
и
истинно
х уд о жеств енное.
Ве­
роятно,
обы чн ое
академическп-холодное
ремесленное
из­
делие,
каких
бывает
не
так
уж
мало
в
м агаз инах
ху д­
фонда.
Но
какова
с ила
истинного
искусства!
Стоило
мне
только
подойти
к
этому
за ран ее
осужденному
холсту,
как
аноним,
прицепившийся
к
моему
существу,
в незап­
но
от цепил ся,
вдруг
ис чез.
Передо
мной
в исело
и зо­
бражение
молодой
же нщины ,
сумевшей
выткать
самое
себя,
смешав
краски
со
св оим
внутренним
существом,
так
чудесно
отделившимся
и
о живш им
в
ином
измере­
нии,
словно
пр ипл ывш им
сюда
из
вел ич ест венных
залов
Эрмитажа.
Мне
показалось,
что
с
полотна,
подписанного
ини­
циа ла ми
«В.
А.», льется
симф ония ,
зн акома я
мне
по
французскому
за лу
Эрмитажа,
и
иное
измерение,
оправ­
ленное
в
тонкую
металлическую
худфондовую
рамку,
зо вет
меня
на
чуд ес ном
языке
того
молчания,
которое
28


еще
Ма тисс
це нил
в
сто
раз
дороже
нецеломудренного
и
болтливого
слова.
В
эту
минуту
мне
каз ало сь,
что
в
мир е
нас
двое:
я,
растерянно
стоявший
перед
истинным
искусством,
и
она ,
смотревшая
с
холста
мимо
меня
в
каку ю- то
только
ей
в ид имую
дал ь,
как
смотрят
женские
и
му жски е
обра зы
С'портретов,
со здан ных
рукой
великих
и ли,
по
кр айн ей
мере,
больших
мастеров.
Я
взгля нул
на
бумажку,
где
бы ла
обозначена
цена:
«50 рублей» .
Всего-то
пятьдесят!
И
никто
не
по ку пал
по
той
про сто й
причине,
что
Андреева
была
ху д ожн ицей
неизвестной,
а
значит,
ничего
не
говорившей
тщеславию
коллекционеров,
среди
которых
так
ма ло
истинных
зна­
токов.
Я
забыл,
зачем
сюда
пр ише л.
Ведь
ме ня
с юда
при­
вел
аноним-невидимка.
Но
какое
д ело
всем
этим
ано­
нимам,
лю дям
без
адреса
и
без
лица,
до
большого
ис­
кусства.
Аноним
исчез.
А
я
с тоял
вот
уже,
наверно,
дв а­
дцат ь
минут
пер ед
холстом,
где
п рек расн ое
бытие
мо­
ло дой
женщины
с
большими
грустными
глазами
сопри­
касалось
с
той
сферой,
куда
закрыт
был
доступ
всякой
мелкой
суете,
и
недостойным
жел ания м
и
мысл я м.
Вдруг
кто-то
окликнул
ме ня.
Это
был
голос
анима­
ли ста
Бесценного.
Он
тож е
пришел
сюда,
как
только
кончилось
заседание
месткома.
Что
п рив ело
его?
Мо­
жет,
суетное
желан ие
в
который
раз
взгля ну ть
на
свои
собственные
кар тин ы,
висев шие
на
той
же
равно­
душн ой
и
беспристрастной
стене,
где
вис ел
автопор­
трет
Андреевой.
Это
бы ли
работы,
вполне
достойные
похвал
и
оце не нные
куд’а
выше,
чем
автопортрет.
На
од­
ной
из
них
был
изображен
сл он,
доставленный
из
зной­
ной
и
вл ажной
Инд ии
в
столь
же
влажное,
но
не
столь
з но йное
помещение
Зоологического
сада,
а
на
другой
—
мышь.
Да,
мышь,
это
несколько
страннее
животное,
из­
дав на
подружившееся
с
ч ело веческ им
жильем,
но
не
29


на шедш ее
пристанища
даже
в
само м
добром
человече­
ск ом
сердце.
Анималист
Бесц енны й
хотел
сказа ть
своей
картиной,
что
и
мышь,
как
и
бо ящ ийся
мышей
с лон,
д остой на
че­
ловеческого
снисхождения.
Но,
по-видимому,
Бесценного
на
эт от
раз
привело
не
желание
сделать
эстетическую
оценку
своим
собствен­
ным ,
по ка
не
к упл енным
посетителями
салона
работам,
а
разобраться
в
фактах,
которые
так
назойливо
навя­
зывал
членам
мес тко ма
человек
без
адреса,
без
им ени
и
без
ли ца.
Привыкший
рисовать
и
писать
зверей,
проводя
много
вр ем ени
в
Зоологическом
са ду
или
в
музее,
он
вовсе
не
был
чуж д
всему
человеческому,
хотя
и
предпочел
в
своем
искусстве
животных
людям.
Ну,
что
скажете?
—
спросил
я.
Что
я
скажу?
Я
н ичего
не
скаж у.' Тут
уже
все
сказано,
и
не
только
нам
с
вами,
но
и
тем,
кто
будет
жи ть
пос ле
нас.
Через
час,
оказавшись
дома,
я
все
еще
не
мог
ото­
рва тьс я
от
автопортрета
Андреевой,
оставшегося
в
ма­
газине-салоне
сред и
довольно
ми лых,
но
совершенно
пустых
и
банальных
акварелей,
рисунков
и
картин.
Вн езапн о
мне
всп ом нил ись
слова,
отстуканные
ста­
рым ,
ревматическим
пальцем
на
пишущ е й
м аши нке,
сло ва,
которые
п ок аз ались
убедительными
не
толь ко
председателю
месткома.
Аноним
обратил
внимание
на
следующий
фак т:
Андреева
повязывала
голову
мокрым
полотенцем
и,
жалуясь
на
невыносимую
боль,
ложилась
на
кушетку,
не
ра сс тав аясь
при
э том
с
книжкой,
с
ка­
ким-то
пе ре во дным
и
вр яд
ли
имеющим
нравственно­
воспитательное
значение
романом.
И
аноним
задавал
вполне
резонный
в опр ос : «Способен ли человек,
ис пы­
ты вая
адскую
боль,
одновременно
на слаж даться
чте­
ни ем
бе с сод ержа тел ьной
книж о нки?»
30


Невольно
поддавшись
магии
этой
фразы,
я
Ст аЛ
вспоминать
с вое
сост о яние
при
го лов ной
б оли.
Аноним
опять
прицепился
к
моему
су щест ву
и
заволок
мое
со*
знание
туманом
подозрительности
и
недоверия.
Разв$
злостная
симулянтка
не
мож ет
обладать
талантом?
Об*
л
ад ал
же
Шопенгауэр
философским
ге ние м,
будучи
мел*
к им,
склочным
чело в еко м.
7
Андреева
от к рыла
дверь,
услышав
мой
звонок
и,
ве­
роятно,
не
предполагая,
какого
рода
любознательность
привела
меня
в
ее
мастерскую.
Разговаривая
с
ней
по
телефону
и
прося
разрешения
посетить
ее,
я,
разумеется,
ни
с лова
не
ска зал
о
заявлении
че лове ка
без
адреса
и
имени,
но
з ато
довольно
долго
распространялся
о
том
впечатлении,
которое
произвел
на
ме ня
ее
а втоп ортре т.
И
вот
теперь
она
б ыла
пер едо
мной,
словно
сойд я
с
то­
го
самого
полотна,
которое
оценщики
оценили
так
де­
шево,
куда
де шевл е,
чем
посредственную
продукцию,
отмеченную
другими,
более
известными
именами.
Но
не
о
несправедливости
же
оценщиков
я
приш ел
сюда
говорить?
А
о
чем ?
Пока
обстоятельства
меня
не
торопили
и
давали
возможность
ос м ат ривать
мастер­
с кую
с
картинами/
бросая
иногда
взг ляд
и
на
ту,
кто
своим
загадочным
поведением
смутил
наш
покой.
Человек,
скр ыв аю щий
свое
имя ,
кое
в
чем
был
прав.
Голова
Андреевой
была
повязана
пол оте нце м,
чуточку
пох о жим
на
ча лму,
свидетельствующим
о
том,
что
ху­
дожница
стр ад ала
(или делала вид,
что
страдает)
го­
ловными
болями.
А
на
к у шетке
лежала
книжка,
вероят­
но,
та
са мая
книжонка
легкого
развлекательного
чт е­
ния
(перевод с иностранного), которая была отнюдь не
в
антагонизме
с
г ол овной
болью
слишком
усердной
и
неразборчивой
чита тель н ицы .
Я
не
утерпел,
бросил
31


взгляд
на
о блож ку
книж ки,
доверительно
с ооб щив шую
м не,
что
ее
автором
был
Томас
Манн,
писатель
самый
сер ьез ный
и
вряд
ли
способный
потакать
какому-либо
легкомыслию,
а
тем
более
входить
в
сделку
с
самооб­
маном.
Теперь
надо
ска за ть
и
о
картинах.
Их
мне
стала
показывать
Андреева
од ну
за
др уг ой,
д оста вая
из
т ого
потревоженного
запасника,
который
ле гко
об н аружи ть
в
каждой
мастерской.
Да,
надо
ск азать
и
о
картинах,
но
что
сказат ь ?
Ше­
девры?
Нет,
это
ли шенно е
всякой
скромности
и
цело­
мудрия
слово
вряд
ли
могло
вы раз ить
сущность
того,
что
открылось
моему
взг ля ду.
Начну
с
натюрмортов.
Все
знают,
что
на
свете
был
Сезанн,
заставивший
несколько
поколений
художников
видеть
вещь,
как
в идел
он
сам.
Но
Ан дрее ва
нашл а
свой
способ
заставить
ве щь
заговорить
и
приобщить
Зрителя
к
одной
из
самых
больших
тай н
бытия,
пока­
зав
с
помо щью
лини и
и
ц вета
подспудную
связь,
скреп­
ляющую
ка ж дого
из
нас
с
п редме тами,
которые
нас
окруж ают.
Почему
вещ ь
доверилась
ей,
а
не
действительным
членам
Ака де мии
художеств
и
ответственным
лицам,
. засед ающи м
в
пра вле ниях
и
секр ет ар иатах
творческих
организаций?
С
ее
с то ро н ы,( со стороны вещи,
это
бы ло
вр яд
ли
резонно.
Но
откуда
зн ать
вещи
—
фарфоровому
чайнику,
миске,
кувшину,
бутылке
с
пос тн ым
маслом,—
какое
положение
на
лестнице
признаний
з аним ает
ху­
дожница,
чья
рука
вод ит
кистью
по
за грун това нн ому
холсту
и
чье
сознание,
прон и кает
за
оболочку
фор м
и
явлений.
Проникая
сквозь
форму
и
явл ени е
в
сут ь
вещей,
Ан­
дреева
показывала,
что
эта
с уть
нах одил ас ь
в
б лизко м
родстве
с
человеческими
чувствами,
пр опит анн ым и,
как
губка,
с веже ст ью,
словно
весь
мир
погружен
в
бегущее
32


мгновение,
сн има ющее
с
вечности
ее
тяжелый
и
скуч­
ный
по кро в.
Но
вот
натюрморты
кончились
и
не
совсем
охотно
уступили
свое
место
портретам.
Все
зн ат оки
и ску сства
понимают,
хо тя
и
не
всегда
умеют
это
выразить,
что
каждая
талантливая
картина
содержит
в
себе.
как
бы
две
реальности.
Одну
ре аль­
ность
художник
переносит
на
поло т но
из
жизни,
пропу­
ст ив
ее
сначала
через
свое
воображение,
а
вторая
ре­
альность,
не
спросив
ни
худ ожн ик а,
ни
зрителя,
ни
гос­
по да
бога,
является
сама.
Она
как
бы
духовный
двой­
ник
жизни,
ее
живо писны й
эквивалент,
волшебно
со еди­
ня ющий
себ я
с
тем,
что
художник
сдел ал
объектом
сво­
его
наблюдения.
Андреева
не
выдумывала
ни
лица,
ни
фиг ур ы,
а
бра-
л-а
их
прямо
с
улицы,
но,
прежде
чем
приобщить
их
к
св оим
чувс тв ам
и
мыслям
и
поселить
на
холсте,
она
окунала
их
в
неизвестность
и
таинственность,
ко торую
лучше
других
зн ал
Блок,
да
и
то
не
всегда,
а
только
в
тревожащие
ду шу
часы ,
ко гда
писал
св ои
удивитель?
ные
стихи.
Ка с сирша
из
гастронома,
водительница
троллейбуса,
водопроводчик,
вр ач иха
из
рай онно й
по л икли ники
(уж
не
та
ли,
что
пр о длевал а
бюллетени?),
дворничиха,
кокетливая
дамочка,
сидящая
в
парикмахерской
под
металлическим
колпаком,
пох о жим
на
ры ца рский
шлем,
и
ожидающая,
когда
просохнут
во лос ы,
и,
н акон ец,
стю­
ардесса,
не
Анюта,
а
другая,
но
тоже
в елич ест ве нно
ис­
полняющая
св ои
небесн о-зем ны е
обязанности
с
видом
полубогини,
способной
заворожить
словами
любую
бе з­
дну
и
превратить
ее
в
уют
и
покой.
Изображая
все
эти
лица,
она
не
снимала,
а,
наобо­
рот,
подчеркивала
все
обыденное
и
характерное,
вплоть
до
помады
на
притворно
улыбающихся
губах,
но
к
о бы­
денности
добавляла
что-то
утерян н ое
и
секретное,
заи м­
33


ствованное
у
старых
эрм ита жных
мастер о в,
безвозмезд­
но
помогавших
ей
достичь
глубины
и
не
затеряться
в
ней.
Сны
наяву,
как
кто-то
сказал
о
японской
и
кит ай­
с кой
живописи?
Да,
был о
что-то
и
от
снов,
в
оче нь
ма­
лой
доз е
примешанных
к
действительности,
но
во все
не
для
т ого,
чтобы
увести
от
жизни,
а,
наоборот,
чтобы
глубже
эту
жизнь
почувствовать
и
понят ь.
Андреева
писала
и
пейзажи,
как
пра вило
л енинг р ад­
ские
у лицы,
на бер е жные
и
сады.
И
по-видимому,
нар у­
шая
логику
времени,
к
ней
в
мастерскую
приходил
Пушкин,
чтобы
одолжить
ей
свою
жизнь
и
п омочь
уви­
д еть
сущность
города,
где
дух
русской
поэзии
и
гр а­
фики
изъял
тяжесть
из
каменных
зданий
и
придал
всем у
гармонию,
в неся
музыку
и
тишину
в
линию
и
цвет.
Дома,
деревья,
окна,
легкие
туманные
мосты,
п ере­
к инут ые
чере з
Мойку,
Фо н танку
и
кан ал
Грибоедова,—•
все
это
было
частью
ежедневной
реальности
и
одн ов ре­
менно
тем,
что
живет
в
ве чно
длящихся
воспоминаниях
и
со е диняет
нас
с
Достоевским
и
Гоголем,
как
строфа
поэмы,
созданной
из
чугуна,
меди
и
камня.
И
когда
к арти ны
—
од на
за
другой
—
прошли
передо
мной
и
снова
о казал ись
в
углу,
св ерн у вшись
и
став
со­
той
или
тысячной
частью
самих
себя,
я
сел
на
диван,
где
лежала
книга
Томаса
Манна,
и
спросил;
—
В сё?
—
Всё,
—
сказала
Андреева
и
поправила
сво ю
ча л­
му,
с вое
сползшее
с
головы
мокрое
полотенце,
замечен­
ное
в
свое
время
человеком
без
имени
и
без
адреса
и
пр ивед енно е
им
в
заявлении
как
о дна
из
улик.
Да,
это
полотенце
и
еще
томик
Томаса
Манна,
так
причудливо
связанный
подозрительной
мыс лью
безы­
мянного
корреспондента
с
мн имым и
болезнями
худож­
ницы,—
все
это
б ыло
налицо
столь
же
вещественно,
как
34


и
картины,
уже
вернувшиеся
на
свое
мес то,
в
здешний
запасник,
Я
сидел
на
див ане
и
смотрел
на
Андрееву,
мы сл енно
сопоставляя
ее
более
чем
обы чн ый
обл ик
усталой
и
больной
же нщин ы
с
тем
чудом,
которое
не
б ыло
з аре­
гистрировано
нигде,
хотя
и
имело
прямое
отношение
к
вечности,
на
это т
раз
выбравшей
для
своего
место­
пребывания
не
ве ли честве нны е
стены
Эрмитажа,
а
са­
мую
заурядную
мастерскую.
О
чем
мне
сейчас
говорить?
О
том ,
что
—
увы!
—
бы­
вае т
на
свете.
И
действительно,
чем
о бъясни ть ,
что
со­
вр еменник и,
высоко
и
справедливо
оценившие
в
свое
время
Пикассо,
Матисса,
Шагала,
не
поняли
жив­
ше го
и
работавшего
рядом
с
ними
Модильяни,
хот я
он
был
и
намного
проще
и
по ня тнее,
чем
Пикассо
и
Шагал?
Я
смотрел
на
Андрееву,
и
передо
мн ой
воз ника ла
проблема
чужого
«я», вечно смущавшая философов и
пс ихо лог ов,
проблема,
которую
так
просто
пытался
ре­
ш ить
а ноним
с
п омо щью
своей
не
очень
высокопробной
наблюдательности.
Эта
проблема
чужого
«я»
нашла
свое
худ оже ств енн ое
отражение
в
портретах,
только
что
показанных
мне
Андреевой,
и,
н ако нец,
сей час
она
стоя­
ла
передо
мн ой,
эта
проблема,
во
вс ей
своей
тайне,
на
эт от
раз
сотканной
не
из
кр асо к,
а
из
живой
плоти,
од е­
той
в
старенькое
плат ье
и
поно ше нные
туфли.
Но
тут
назойливая
моя
мысль
напомнила
мне
о
том,
что
я
не
только
художник,
но
и
ч лен
ме стко ма
и
явился
сюда
не
в
качестве
до суже го
зрителя,
а
с
другой,
более
прагматической
целью.
—
Ча сто
болеете?
—
сп рос ил
я.
-—
Да,
—
ответила
она
ти хо,
—
часто.
А
потом
наступило
п ро должи тел ьн ое,
томившее
ее
и
меня
молчание,
которое
началось
в
ма стер ско й
и
про­
должалось
(правда,
т олько
для
меня)
в
пе р епо лне нном
35


автобусе,
где
б ыло
множество
лиц,
ставш их
мне
намно­
го
ближе
и
понятней
после
т ого,
как
я
побывал
в
ма­
стерской
у
Андреевой.
§
Если
бы
сейчас
жил
Гомер
или
безы мя нн ый
автор
«Слова о полку Игореве», они бы
моментально
ожи­
вили
какую-нибудь
из
петербургских
ста туй
и
зас тав и­
ли
бы
ее
рас ск аза ть
о
том ,
как,
не
прерываясь,
течет
бытие
на
Не вско м
или
на
Литейном,
начиная
с
Пуш­
к ина
и
Гоголя
и
до
наш их
дней.
Современное
искус­
ство
раз учи лось
и зобра жать
долго
длящуюся
непрерыв­
ность,
оно
смотрит
на
мир
не
г лазам и
рода,
а
то лько
и ндив ида
с
его
короткой
па мять ю
и
еще
более
короткой
жизнью.
Но
иногда
у
меня
появлялось
странное
и
со­
всем
нечеловеческое
ж елан ие
увидеть
бытие
как
бы
скво зь
увеличительное
стекло
и
по чу вств о вать
время,
словно
оно
превратилось
в
му зы ку.
Но
и
сейчас
существуют
лю ди,
в
которых
больше
от
рода
и
общества,
чем
от
индивидуума.
К
такому
высо­
кому
сорту
людей
принадлежит
Гош а
—
подросток-поч­
тальон.
Он
знает
по
имени
и
отчеству
всех
о б итател ей
квартала,
который
он
обслуживает.
С
каким
счастли­
вым
лицом
он
несет
пенсии
старушкам,
словно
он
сам
создал
эти
помятые
бумажки,
способные
реализовать
скромные
желания,
во лш ебно
превратившись
в
хлеб,
в
масл о
или
в
крупу.
Не
замечая
я щика
для
га зет
и
писем,
Гоша
стучит
в
дв ерь
мастерской.
Он
хоче т
посмотреть,
как
и дет
моя
ра бота .
Он
знает,
что
в
позапрошлом
году
я
ездил
на
Б айкал
и
привез
множество
эскизов,
где
пытался
пере­
дат ь
бездонную
глубину
и
прозрачность
с
п омощью
б ес­
сильно
и
с лиш кОхМ
узкопрофессионально
г ля дящих
на
мир
к расо к.
Еще,
пожалуй,
больше,
чем
Ба йкал ,
Гош у
36


интересовал
лес.
В
этом
ле су
когда-то
рубил
де ре вья
и
охотился
на
пушных
зверей
мой
дед.
Раз но ся
письма
—
эти
символы
преодоленных
пр о­
стр ан ств,
почтальон
по ка
еще
не
вид ел
ни
одно го
горо­
да,
кроме
того,
в
котором
случай
разрешил
ему
по­
явиться
на
свет.,
И
вот
я
нач инаю
рассказывать
ему
о
ка р ельс ких
ле­
сор уб ах
и
горноалтайских
плотовщиках,
об
электросвар­
щиках
Братской
ГЭС,
о
комбайнерах
Кулундинской
степи,
о
шахтах
Кузбасса,
на
дно
которых
я
спускался,
когда
раб от ал
над
серией
шахтерских
портретов.
Пор-
треты’
ушли
от
ме ня
в
Томский
музей,
о став ив
по
себе
воспоминания,
которые
тщетно
пытались
передать
до­
вольно
халтурно
сделанные
снимки.
В
прошлом
году
я
пыта лс я
изобразить
Гошу.
Моя
не
слишком
удач н ая
по пы тка
стоит
в
углу,
покрытая
пы лью.
Иногда
Гоша
достает
запылившийся
холст
и,
поставив
его
на
с тул,
прислонясь
к
с тене,
подолгу
смот­
рит
на
своего
созданного
из
ли ний
и
красок
двойника.
Го шу
чем-то
пр ивле ка ло
его
изображение.
Чем?
Мо­
жет ,
верностью
мг нов ения?
Как
ни
небрежна
была
моя
ру ка
и
кисть,
но
все
же
им
удалось
захватить
врасплох
душевное
движение
подростка,
и
вот
теперь
это
про­
дленное
в
пространстве
и
во
вр ем ени
душевное
движе­
ние
смущало
Г ошу
своей
длительностью.
Пос тави в
портрет
на
место,
почтальон
опять
подхо­
дил
к
большому
холсту,
где
н еза верш ен ное
изображе­
ние
тосковало
по
по длинном у
лесу,
оставшемуся
где-то
в.
забайкальских
д алях,
но
в
как о й-то
малой
час ти
при­
сутствующему
здесь.
—
Его
еще
мало,
—
г ово рил
Гоша,
дум ая
вс лух.
—
Че го
или
к ого
мало?
—
с пра шивал
я.
—
Леса
зд есь
маловато.
Он
почти
весь
остался
там.
Не
п равда
ли,
странная
фраза?
Но
вед ь
и
речь
доже
шла
о
странном.
37


—
Не
дается,
—
оправдывался
я,
—
но
я
умру
илй
добьюсь.
—
Че го
добьетесь?
в»
Чт обы
в
раме
вместо
холста
сто ял
живой
л ес.
*** Поезжайте на Карельский перешеек.
З айдит е
в
какую-нибудь
да чу
и
посмотрите
в
ок но.
Ок но
это
то же
рама.
—
Нет,
Гоша,
ты
не
понял
меня.
Мне
нужно
не
окно,
а
дверь.
Волшебная
дверь.
Открыл
—
и
я
в
лесу.
Мне
ну жно,
чтобы
пространство
мне
выдало
свою
тайну.
Над
этим
всю
жизнь
бился
Се зан н.
Но
древние
япо н ские
и
кит айск ие
художники
знали
что-то
о
з акон ах
простран­
ства,
то,
ч его
не
знаем,
о
чем
не
дог адыв аемся
мы.
Мне
хотелось,
чтобы
в
картину
можно
было
войт и,
как
в
лес.
—
Это
невозможно.
«—
Людям
часто
хочется
невозможного.
•—
Не
всем.
’—
Конечно
не
вс ем.
Вот
Фаус ту
хотелось
невозмож­
ного.
И
об
э том
написал
Ге те.
Читал,
Гоша?
—
Нет,
не
чита л.
Я
достал
с
по лки
к нигу
и
протянул
Гоше:
•—
По чи тай.
,
—
Почитаю.
И
он
уходит
с
книгой
Гете.
А
я
думаю
о
то м,
что
произойдет
от
встречи
гетевской
мысли
с
мыслью
под­
рос тка -п очт альон а,
читающего
на
ход у
адр еса
на
кон­
вертах
и
фра зы
газетных
пер ед о виц,
когда
он
разносит
почту.
Кн ига
Гет е
тоже
похожа
на
адрес,
но
этот
адрес
напоминает
лес,
который
я
хочу
изобразить,
од ев
в
ра­
му
бесконечность.
Вр яд
ли
Гоша
знает
что-нибудь
о
бесконечности.
Ведь
у
бесконечности
нет
адреса.
А
Гоша
знаком
толь­
ко
с
те м,
что
им еет
адр ес,
обозначенный
названием
ули -
ды
и
номером
дома
и
квартиры.
Но
зато
для
н его
дома,
38


ми мо
которых
я
рав нод ушно
прохожу,
на сел ены
йё
те­
нями,
а
живыми,
хорошо
знакомыми
лю дьм и.
—
З д ра вству йте , ?Ларья Архиповна,
—
здоровается
он
издали
с
по жило й,
прихрамывающей
женщи но й. =^Как
ваш
бронхит?
Прошел?
—
Прошел,
милый,
про ш ел.
Может,
я
зря
дал
Гоше
книгу
Гете?
Ему
н езач ем
мечтать
о
неведомом
и
невозможном.
Возможное,
ре­
ал ьно е,
повседневное
по лно
для
не го
свежести
и
смыс­
ла.
По
воскресеньям
он
выходит
в
сквер,
где
на
скамей­
ках
хмуро
сидят
жильцы
соседних
домов,
играют
в
шах­
ма ты
или
забивают
«козла».
Обрывок
неореалистического
итальянского
фильма.
Но
действительность
все гда
чем-то
существенно
отл и­
чается
от
иск усс тва,
да же
само го
реалистического.
Че м?
Может,
тем,
что
у
де йств ител ьн о сти
нет
режиссера,
хотя
люди,
с ид ящие
на
ск ам ейках
и
передвигающие
шах мат­
ные
фи гу ры,
немножко
притворяются
и
чуточку
подыг­
рывают.
Возле
каждой
шахматной
доски
м ного
-болель­
щиков.
Какой-то
деревенского
вид а
дед,
обутый
не
по
сезону
в
валенки,
т оже
«болеет», хотя вряд ли разби ­
рается
в
иг ре.
Я
т оже
иногда
вы хожу
в
ск вер
со
своим
альбомом
и
сажусь
в
дальнем
углу,
чтобы
быть
не
оче нь
зам ет­
н ым.
Мой
кар андаш ,
скользя
по
бумаге,
пытается
р аз­
гадать
одну
из
самы х
глубоких
за г адок
современного
большого
города.
Вот
собрались
люди
в
скверике
из
разных
квартир
и
домов
и
стараются
с
помощью
шах­
матных
фигур
налади ть
связь
д руг
с
другом,
создать
не что
противоположное
тому,
что
еж едне вно
возникает
в
часы
пик .
Гоша
по яв ляе тся
то
ту т,
то
там.
Его
все
знают,
его
все
любят,
ему
все
ул ыба ют ся.
И
тут'
мне
прих од ит
в
голову
мысль,
что
подросток-почтальон
выполняет
одну
из
самых
важных
и
ч ело вечн ых
о бязанн о сте й,
он
39


все
'время напоминает людям о том,
что
им
извечно
с войс тв енно
чувс тв овать
с ебя
связанными
со
всем
мик­
ром .
9
—
Вам
п ись мо,
—
ск азал
Гоша.
И
протянул
мне
ко н­
верт
с
так им
видом,
словно
это
он
вы звал
письмо
из
небытия,
телепатически
напомнив
ко му- то
о
м оем
су ще­
с т вова нии.
Писала
Анюта
из
Судака,
где
она
проводила
свой
отп уск .
Де тски м
почерком
описывала
она
безоблачное
неб о
и
сообщала,
сколько
сто ят
пом ид оры
и
виноград.
Прочитав
письмо
(не разобрал только одну фразу),
я
бросил
взгляд
на
незаконченный
портрет
Аню ты,
пор­
тре т,
ко торы й
держал
стюар д ес су
в
тревожном
проме­
жутке
между
бытием
и
небытием,
будто
краски
и
кисть
по ле нилис ь
закончить
свое
дело
и
д е вушка
так
и
не
сумела
переступить
п орог,
отделяющий
о су щест вл ение
от
неосуществимого.
—
Эс к из?—
спросил
Гоша.
;—
Да,
—
сказ ал
я.
И
Гоша
по нял,
что
не
надо
больше
спрашивать,
а
лучше
о став ить
ме ня
н аедин е
с
письмом.
Я
еще
раз
прочел
письмо,
ст арая сь
в
на ивно й
ин­
фор мац ии,
в
сообщениях
о
цв ете
моря
и
о
цене
на
помидоры,
узнать
ис тину ,
найти
в
эти х,
случайных,
женских,
лиш енных
содержания
словах
сущность
т ой,
которая
мне
писала.
Но
с уть
ускользала,
как
во
вр е­
мя
сеансов,
когда
Аню та
стояла
в
моей
мастерской,
а
я
лихорадочно
кидал
на
холст
краски,
силясь
по й­
мат ь
неуловимое,
передать
сопротивляющееся
пере­
д аче.
.
В про чем,
лес
вед ь
тож е
сопротивлялся.
Каждый
д ень
я
стоял
в озле
этого
большого
холста
с
ки ст ью,
и
мне
казалось,
вот-вот
я
сойду
с
ума.
40


Чего
я
добивался,
ко гда
писал
эту
все-
еще
незак он­
ченную
картину?
Удаст с я
ли
мне
ее
когда-нибудь
закон­
чить?
Для
этого
не
хватит
и
ста
человеческих
жи зн ей.
Чего
я
хочу?
Невозможного.
Я
хочу
сам
пре вра тить ­
ся
в
лес,
слиться
без
остатка
с
изображением,
отд ать
вс е,
в
том
числе
зд оро вье
и
жизнь,
этому
холсту.
Лес
—
какое
это
чудо!
Какое
равновесие
сил
нужно
б ыло
с озда ть
природе,
все
совершенствуя
и
совершен­
ствуя
земное
бытие
в
течение
сотен
миллионов
лет,
что ­
бы
со зда ть
сосновые,
еловые,
березовые
леса,
а
я
пы­
таюсь
найти
ж иво пис ный
эквивалент
этому
чуду,
пре ­
вратив
кусок
холста
в
продолжение
своих
чу вс тв.
На
днях
Го ша
во звр атил
мне
книг у
Ге те.
—
Прочел?
—
спросил
я.
—
Угу ,
—
от вет ил
он,
—
про че л.
—
Ну
и
что?
—
Такого
не
бы вает .
И
не
должно
бы ват ь.
На
этом
разговор
наш
кончился.
Я
пойял ,
что
Г оша
вполне
удовлетворен
возможным,
и
осуществление _Дез-
ме рн ого
ж елан ия
Фауста
ему
непонятно.
Непонятно
ему
и
мое
желание
воплотить
с ебя
в
картину,
о тдав
ей
все
без
остатка,
и
превратиться
почти
в
сво ю
те нь,
в
мал ую
ча сть
самого
себя.
Не
слишком
ли
до ро гая
це на?
Но
как
объяснить
ему ,
что
искусство,
настоящее,
большое
искусство,
этого
требует.
Требует?
Да,
требует,
но
не
от
ка ждого,
не
от
всех.
Не
с
каждым
оно
согласится
по йти
на
эту
странную
сделку,
на
этот
необыкновенный
обмен,
забр ав
(как это
случилось
с
Ван-Г ого м)
у
худож н ика
его
си лы
и
зд о­
ровье,
но
з ато
дав
ему
в се,
чего
он
желал.
10
Анюта,
я
уже
об
э том
упоминал,
бы ла
символом
про­
странства.
Она
сама,
ее
фигура,
ее
лино,
ее
рот,
произ­
41


носящий
слова,
звучавшие
как
предисловие
к
п оле ту,—
все
это
б ыло
олицетворением
того ,
что
приходилось
мне
исп ы тыва ть,
ко гда
механические
силы
отр ыва ли
меня
от
земли.
Вс тре ча ясь
с
Анютой,
я
испытывал
что-то
похожее
на
полет.
Передо
мно й
был
простор,
б ыло
пространство,
надевшее
на
себя
мини-юбку,
телесного
цвета
чулки
и
покра сив ше е
сво ю
улы бку
губ ной
помадой,
до ст авле н­
ной
не
то
из
Лондона,
не
то
из
П ари жа.
Глядя
на
Анюту,
шедшую
со
м ной
у пруг ой
поход­
кой
мимо
деревьев
Михайловского
са да
или
сидящую
рядом
в
двенадцатом
р яду
кинотеатра
«Аврора», я ста­
рался
определить
свое
положение
в
мире,
словно
о би­
тое
истертым
плюшем
кресло
двенадцатого
р яда
кто-то
перенес
в
центр
разбегающейся
Вселенной,
туда,
ку да
стягиваются
все
ни ти
бытия.
Она
тоже,
как
мне
казалось,
немножко
идеализиро­
в ала
ме ня,
хотя
и
отличалась
завидной
трезвостью.
Ведь
она
жи ла
в
куда
более
реальном
мире,
чем
я,
пр о водя­
щий
по
десять
часов
в
св оей
мастерской
возле
большого
холста,
все
еще
др аз нящег о
меня
несбыточной
надеж­
дой
пре вра тит ься
в
чудо.
О
чем
беседовали
мы
с
А нюто й?
Конечно,
не
о
с им­
фон иях
Шостаковича
и
не
о
нове лла х
Франца
Кафки.
Мы.
беседовали
о
.докторской
колбасе,
о
том,
поче му
она
назы вает ся
докторской,
а
не
как-нибудь
иначе.
Мы
вспоминали,
како й
ели
недавно
шашлык
и
каким
чуд ес­
ным
оказалось
пильзенское
пиво,
хранившее
весел о сть
и
бодрость,
запечатанными
в
пр ият ной
ф ормы
бутылках.
Но
незначительность
на ших
ра згов о ров
как
нельзя
лу ч­
ше
оттеняла
то
значительное,
что
олиц етво ря ла
собой
Анюта,
сумев
весь
мир
превратить
в
себя,
сразу
об ес­
ценив
вс ех
других
девушек
—
н асто ящих ,
будущих
и
прошлых.
Анюта,
—
спрашивал
я,
—
где
вы
родились?
42


—
В
больнице
Софьи
Перовской.
Это
п очти
рядом
с
нашим
домом.
—
А
мне
думалось,
что
вы
родились
не
на
земле,
а
в
полете,
когда
са мо лет
кружил
над
аэродромом,
все
увеличивая
и
увел ичив ая
скорость.
Да,
видно,
вы
роди­
л ись
не
на
земле.
—
Честное
слово,
в
больнице
Софьи
Пер о вско й.
Моя
ма ть
ра бот ала
телефонисткой.
Тогда
еще
не
б ыло
авто­
матической
связи,
и
ей
приходилось
соединять
и
разъ­
е динять
нетерпеливых
людей.
Н ервн ая
ра бот енка.
—
А
ва ша
работа
не
нервная?
•—
Отч ас ти
—
да,
о тчасти
—
нет .
Слова
са ми
текли
и
текли,
не
нащ уп ывая
очертания
того
мира,
который
уже
давно
творил
сл у чай,
играя
с
нашими
чу вства ми
и
желаниями
в
довольно
странную
иг ру.
То,
что
я,
гл ядя
на
Анюту,
терял
всякое
пр едст авл е­
ние
о
реальности,
—
это
был о
по нят но
и
соответствовало
моему
характеру,
а
в
како й -то
мере
и
про фе сс ии.
Но
почему
Анюта
во обр аз ила,
что
я-^ожидающий
вак ан­
сии
г ений,
чье
имя
потомки
будут
произносить
хмелея
от
уважения,
—
это
бы ло
трудно
пон ят ь,
учитывая
Аню­
ти ну
трезвость
и
знание
жизни.
Еще
бы
ей
не
зна ть
жизнь,
сопровождая
своих
современников,
удобно
рас­
положившихся
в
креслах,
висящих
над
бездной,
и
об­
сл уж ивая
пассажиров
с
дежурной
улыбкой
на
кр аше­
ных
губах,
с
улыбкой,
яв но
намекавшей
на
каки е-то
особые
отношения
с
пропастью,
н адев шей
белоснежное,
словно
только
что
принесенное
из
а телье ,
платье,
с ши­
тое
из
облаков.
Посматривая
на
Анюту,
я
догадывался,
почему
не
у дался
мне
ее
портрет,
уже
отодвинутый
в
угол
и
на­
чавший
покрываться
пыл ью.
Он
не
удался
п отом у,
что
я
пи сал
Анюту,
забыв ая,
что
она
не
кончается
та м,
где
кончаются
ее
руки
и
ноги.
Она
должна
сливаться
43


с
фоном.
А
фон
она
забы в ала
захватить
с
соб ой
каждый
ра з,
когда
приходила
п ози рова ть
ко
мне
в
мастерскую.
Она
бы ла
продолжением
самолета,
поднявшегося
в
воздух,
и
синего
не ба,
уже
затосковавшего
по
ней
и
заглядывающего
ко
мне
в
о кно.
Я
должен
был
на
своем
холсте
одеть
ее
в
платье,
сшитое
из
о блак ов
и
занятое
у
бездны
—
само й
щедрой
из
вс ех
ее
подруг.
•—
Твоя
м ать
раб ота ла
телефонисткой?’
■—
Да,
я
т ебе
уже
об
э том
говорила.
Ког да
я
была
м ален ькая,
я
иногда
н аби рала
номер
б о льницы,
чт обы
услышать
мамин
голос ,
и
в ешала,
что бы
ей
не
меш ат ь.
Мне
бы ло
странно,
что
ее
голос
служил
всем
и
для
в сех
она
была
невидимкой,
а
для
м еня
мамой,
прих од ивш ей
усталой
с
ночного
дежурства
и
сразу
же
ложившейся
спать.
—
И
у
нее,
и
у
те бя
очень
современная
профессия.
—
Ау
тебя?
—
Древнее
Адама.
Еще
неизвестно,
чему
человек
на­
учился
раньше
—
бол та ть,
как
бол таем
мы
с
тоб ой,
или
рисовать.
Ри сун ок
искреннее
слова.
Ты
знае шь ,
что
с ка­
зал
вел икий
фр а нцу зский
художник
Матисс?
—
Что
же
он
сказа л?
—
Он
сказал,
что
человек,
пожелавший
стать
ху­
дожником,
должен
откусить
себе
язык..
Он
сч ит ал,
что
великое
молчание
живописи
глубже
и
содержательнее
любого
ра зго вора .
—
Тогд а
давай
немножко
п омолч им.
И
мы
молчали,
словно
подражая
Вселенной,
кото­
рая
молчала
миллиарды
л ет,
молчала
до
тех
по р,
пок а
не
появ ил ся
чел ов ек
и
своим
словом
нарушил
это
в ели­
кое
молчание.
Мину та
превращалась
в
вечность,
а
вечность
каза­
лась
короткой,
как
миг,
и
мы
сидели
рядом
и
п или
вино,
пр ивезен ное
Анютой
с
юга
в
бо льшой
плетеной
буты ли.
44


Я
не
помню,
кто
из
нас
первым
нарушил
мол ча­
ние—
Анюта
или
я.
Ре чь
шла
об
Анютином
соседе
по
квартире,
оценщике
из
комиссионки.
По
словам
Анюты,
он
был
преисполнен
ув ажения
к
самому
се бе.
Ведь
он
зн ал
цену
не
только
вешам,
которые
люди
прино с или
в
магазин
и
у нос или
оттуда.
Он
знал
це ну
не
только
ве щам,
но
и
людям.
И
ког да
она
гов ори ла
об
эт их
лю­
дях,
которым
он
з нал
цену,
она
почему-то
улыбалась
и
смотрела
на
ме ня.
По-видимому,
он
успел
оце ни ть
меня,
взвесив
на
своих
невид им ых
весах,
когда
откры­
вал
мне
дверь,
и
точн о
установил,
сколько
я
стою.
11
Необыкновенный
л ес.
Може т
бы ть,
мне
его
так
и
на зват ь?
Но
разве
лес
может
быть
об ыкн ове нным?
Лес
—
всегда
чудо.
Уж
не
это
ли
я
хотел
доказать,
когда
часами
стоял
возле
х олс та,
все
ожидая,
что
моя
кисть
принесет
на
своем
ко нчик е
не что
проти в оречаще е
здравому
смыслу.
Но
здравый
смысл
уже
тогд а
остался
в
ду раках ,
к огда
кроманьонский
человек
сделал
первое
из об ра жение
на
стене
Альтамирской
пещеры,
сумев
сво­
ей
гибкой
линие й
догнать
миг
и
проникнуть
в
жизнь.
Лес,
пус т ивший
свои
корни
в
столетия,
б ыл,
как
и
шумевшая
с
ним
рядом
ре ка,
неуловим,
он
не
хотел
сливаться
ни
с
мыс лью,
ни
с
чувством,
от лич но
пони­
ма я,
что
нет
такой
мысли
и
так ого
чувства,
которое
б ыло
бы
способно
посадить
в
раму
м ир,
не
повредив
при
это?д
его
невид имы е
к рылья.
Все
дело
заключалось
в
крыльях.
Пейзажист,
и зобр ажая
деревья,
гон ит
от
се­
бя
мыс ль,
что
эти
д ере вья
возникли
не
сегодня.
Изобразительное
искусство
всегда
остается
наед ине
с
пространством,
в
котором,
длит ся
все
тот
же
м иг.
Чтобы
отвлечь
себя
от
своей
работы,
я
уходил
в
дру­
гую
половину
мастерской.
Там
работал
Иван
Иванович
«5


Смирнов,
пытавшийся
с
помощью
жа лкого
бу кети ка
цветов
проникнуть
в
друг ое
измерение,
в
изм ер ени е,
где
навсегда
задержался
п окой,
приплывший
сюда
вм есте
с
радостью
н еизве стно
о тку да.
Волшебство
не
да валос ь
Ивану
Ивановичу,
но
он
не
терял
надежды.
С
каждым
год ом,
с
кажд ым
месяцем,
с
каждым
часом
он
приближался
на
сантиметр
к
еще
не
осуществленному
чуду.
Он
приближался
на
сант имет р ,
а
впер ед и
б ыли
б есч исл енные
километры.
Но
Иван
Ив а­
нович
подсчитал,
что
к
ко нцу
жизни
(а он должен про ­
жить,
как
Сарьян,
девяносто
три
год а)
он
переступит
через
грань
и
про ник нет
в
другое
и зм ере ние,
как
про­
никли
туда
С езан н,
Матисс,
Александр
Иванов
и
ве ли­
кие
мастера
итальянского
Возрождения.
У
скромнейшего
Ивана
Ивановича,
отк а зыва вш его
себе
во
всем,
была
в еликая
цель.
Ради
э той
цели
он
донашивал
старые
вельветовые
штаны,
не
ходил
ни
в
кино ,
ни
в
театр,
питался
овсянкой,
ссылаясь
на
за­
старелый
гастрит,
отк азалс я
от
возможности
завести
семью,-
сам
стирал
с вое
белье
и
штопал
нос ки.
Искус­
ств о
требует
от
художника
слишком
много.
Смирнов
это
о тл ично
понимал.
Я
то же
это
понимал,
но
в се-та ки
собирался
жен и ться
на
Анюте,
к ото рая
вряд
ли
зах о чет
пойт и
на
жертвы
ради
другого
из мер е ния,
к уда
м ожно
про ни кнут ь
с
помощью
тала н та
и
полного
отказа
от
материальных
радос тей
жизн и.
Другое
измерение
—
это
в
св оем
роде
бог ,
бог
р е внивый
и
страстный,
как
почти
все
боги.
Настоящее
искусство
—
это
диалог
художника
с
тем
явлением
или
предметом,
которые
он
изображает.
Смир­
нов
пытался
заставить
заговорить
бу кет
цве то в,
я
же
иск ал
тот
неведомый
никому
словарь,
с
помощью
кото­
рого
я
бы
мог
понять
язык
деревьев,
обл ак ов,
рек
и
приобщить
себя
к
их
дивному
молчанию.
46


Я
был
близок
к
озарению,
к
постижению
той
ху­
дожественной
и сти ны,
которая
открывалась
немногим,
лиш ь
тем,
кто
готов
был
пожертвовать
ради
этой
ист и­
ны
всем.
Но
тут
телефонный
звонок
опять
от озва л
ме ня
от
этого
свидания
с
невед о мым .
Звонили
из
месткома.
Аноним
снова
пр ис лал
з аяв­
ление.
Он
обвиняет
местком
в
покровительстве
явной
симулянтке
и
обещает
в
недалеком
будущем
назв ат ь
св ое
имя
и
адрес
ра ди
правды,
имя
и
адрес,
которые
он
по ка
скрывает,
чтобы
не
по меша ть
ей,
правде,,
вос­
становить
св ои
попранные
пр ава.
12
Ан др еева
на
за седание
не
пришла.
Но
вместо
нее
явилось
ее
ал ьтер
эго,
ее
духовный
двойник:
я
прине с
несколько
её
картин,
чтобы
показать
членам
месткома,
с
какой
яркой
художественной
индивидуальностью
мы
имеем
дело,
явн о
рассчитывая,
что
картины
защитят
художницу
от
нападо к
анонима,
которому
дав но
бы
с ле­
довало
н азва ть
с ебя,
обрести
всю
необходимую
н а гляд­
ность
и
конкретность,
чтобы
визуально
аргументировать
св ои
об в инен ия,
не
пря ча
при
эт ом
с вое
лицо.
—
Но
Андреева
то же
невидимка,
—
сказал
кто-то
из
членов
месткома.
И
тут
начался
пое д инок
изобразительного
искусства
со
сл ов ом,
которое
аноним
доверил
листу
бумаги
—
э то­
му
старинному
по ср едник у
между
разными
инстанциями
и
людьми.
Члены
месткома,
озна комив ши сь
с
новым
заявле­
нием ,
р азо блач авшим
стр анн ую
страсть
Андреевой—■
придавать
слишком
большое
значение
легким
недомога­
ниям,
преувеличивая
их
и
вводя
в
обман
легковерных
врачей,
—
обр ати ли сь
к
другому
свидетельству,
к
пр и­
несенным
мно ю
картинам,
не
могущим,
разумеется,
47


нич его
ск азать
о
мнимых
или
де йстви тел ь ных
бо л езнях
х уд ожницы,
но
зато
способным
удостоверить
талант
Ан­
др еево й,
а
заодно
и
просветить,
как
рентгеном,
ее
вн у­
т ре нний
ми р,
ее
духовное
бытие.
К ар тин,
разумеется,
б ыло
немного,
но
я
позаботил­
ся,
чтобы
б ыли
представлены
все
жанры,
вызв ал
та кси
и
з аст авил
шофера
довольно
долго
ожидать,
по ка
Ан­
дреева
вы брала
то,
что
считала
нужным
и
способным
п еред ать
хотя
бы
отчасти
радость
и
скорбь,
которую
он а,
то
радуясь,
то
ск ор бя,
сумела
перенести
на
по лотн о,
за­
о дно
и
перенеся
туд а
значительную
часть
самой
себя.
Художник,
как
мы
уже
упоминали,
остается
худож­
ником,
даже
на
само м
прозаическом
заседании.
Увидев
кар ти ны
Андреевой,
члены
мес тко ма
(по крайней мере,
большинство
из
н их)
забыли
об
анониме.
Они
мобили­
зов али
все
сво и
профессиональные
знания,
чтобы
дать
оценку
искусству
и
та лан ту
художницы,
только
что
об­
в иняв шей ся
в
странном
пристрастии
с
п омо щью
справок
и
документов,
приложенных
к
заявлению,
уве до млят ь
х уд фонд
о
своих
уж
слишком
частых
недомоганиях.
И
вот
теперь
мысль
всех
сид ящи х
в
прокуренной
комнате
пыталась
перебросить
ло г ическ ий
мост
между
картинами
Андреевой
и
ее
поведением,
св яз ать
эти
два
невообразимо
дал екие
д руг
от
друга
факта.
Кто-то
ти хо
и
задумчиво
с казал,
вы ража я,
вероятно,
не
только
свои
собственные
чувства:
—
Огромный
тала нт
Андреевой
—
это
бе сс порн ый
факт.
Тут
до казат ел ьст в
не
тре бует ся.
А
обвинения
ано­
нима—
это
еще
не
ф акт.
И
все
присутствующие
пон ял и,
что
трудно
перебро­
си ть
мост
между
конкретной
реальностью
и
тем,
кто
хо­
чет
оста ть ся
невидимкой,
наст аи вая
на
своей
привер­
женности
к
и сти не.
Что
же
касает ся
истины,
она
см отр ела
прямо
в
г ла­
за
вс ем
нам
с
пейзажей,
портретов
и
натюрмортов
от-
48


сутствующей
ху д о жницы.
В
духовном
смысле
она
была
з десь
в
не
меньшей
степени,
чем
аноним,
тоже
в
какой-
то
мере
здесь
присутствующий,
с ливш ий
се бя
со
своим
■напечатанным на машинке заявлением.
Но
аноним,
как
мы
уже
упоминали,
был
невидимка,
он
зара н ее
обезличил
и
без
т ого
бе злик ую
свою
мысль,
.отбив
ее
р ев мат ическим
пальцем
сквозь
копирку
в
трех
экземплярах.
Один
из
них
он
послал
в
наш
местком,
а
два
других,
по
вс ей
вероятности,
пронумеровал
и
по­
ложил
в
папку
для
бумаг,
адресованных
уже
не
кон­
кретным
лю дям
и
учреждениям,
а
будущему,
слов но
у
будущего
бу дет
вр емя
п рове рять
все
ж алобы
и
кляу­
зы,
отнюдь
не
пожелавшие
связать
с ебя
с
бренностью,
.посягавшие на
вечность.
Кстати,
о
вечности
тут
вспо м нили
вс е,
не
исключая
пейзажиста
Шаляпина,
на
эт от
раз
хмурого
и
озабочен­
ного
обзорной
с тать ей
о
современной
пейзажной
жи­
вописи
в
журнале
«Творчество», где не упомянули его
имени;
да,
о
вечности,
к
к от орой
с могла
пробиться
Ан­
дреева
сквозь
все
свои
недомогания,
скво зь
свою
н еиз­
вестность,
пробиться
почти
с
той
же
загадочной
силой,
какую
хранил
в
своих
залах
Эрмитаж,
где
на
многих
картинах
вре мя
играло
в
удивительную
игру,
непрерыв­
но
обн ов ляя
с ебя
и
чувства
зрителя,
пришедшего
на
свидание
с
великими
образами.
Обновление
чувств
испы тал и
все,
но
не
все
наш ли
в
с ебе
смелость
объяснить
это
размерами
таланта
и
мастерства
малоизвестной
художницы,
к
тому
же
про­
х о дящей
проверку
и
держ ащей
своего
род а
испытание,
.своего рода
общественный
экзамен.
И
все
же
большинством
голос ов
бы ло
приня т о
ре­
шение
(воздержался портретист Зверев,
отличавшийся
завидной
осторожностью
и
пис авш ий
портреты
только
давно
умерших
и
поэ то му
неспособных
скомпрометиро­
ват ь
себ я
л юд ей ): устроить персональную выставку
3Г.
С.
Гор
49


Андреевой,
отл ож ив
заявление
анонима
в
ос обую
папку,
к оторой
су жден о
лежать
в
шкафу,
апеллируя
к
дал е­
кому
будущему,
а
может,
и
к
биографу
Андреевой.
Организацию
выставки
пор уч или
мне.
Пожалуй,
п ер­
вое
поручение
месткома,
которому
я
обрадовался
как
ребенок.
Сразу
же
пос ле
з аседания
я
отправился
в
мастер ­
ску ю
Андреевой.
Художницу
я
застал
за
работой.
Она
писала
портрет
Велимира
Хл ебни ко ва,
соединив
обл ик
поэта
с
образом
русской
природы,
вписав
его
в
осеннее
мерцание
березовой'рощи,
как
у мел
д елать
только
сам
поэт.
Когда
мы
разговаривали
с
Андреевой,
я
невольно
оглядывался
на
холст,
прислушиваясь
к
молчанию
Хлеб­
нико ва ,
словно
он
присутствовал
в
мастерской,
нару­
шив
за коны
ф изики
и
геометрии.
Хлебников
всегда
возбуждал
во
мне
ост рый
интерес.
Св оим
существованием
он
доказал,
что
есть
люди,
ко­
торые
вид ят
«сияние времени сквозь времена» .
Они
умеют
жи ть
одновременно
во
в сех
эпохах,
раз гад ав
со­
кровенный
смысл
человеческого
языка,
где
каждое
сло­
во—
это
путешественник
во
времени.
Вот
то,
о
чем
я
сей час
пишу,
спеша
догнать
св ою
мыс ль,
Андреева
пыталась
передать
на
холсте
с
по­
мощью
цвета
и
линий,
д огон яя
и
перегоняя
слово
в
его
путешествии
во
времени.
Каз адось ,
не
она ,
а
сам
Хлеб­
ников
вписал
себя
в
вет ви,
в
осень
и
в
речную
рябь,
при сл уши ва ясь
к
далекому
крику
улетающих
журавлей.
По-видимому,
Андреева
постоянно
чу вс тво вала
то,
чего
не
замечают
другие
л юди.
Диалог
с
в ещ ами,
с
ми­
ром,
со
стоящей
за
окн ом
прир од ой
нач иналс я
рано
ут­
ром ,
когда
она
приезжала
на
тра мва е
в
мастерскую,
и
длился
це лый
день,
всегда
казавшийся
ей
слишком
ко­
ротким.
Я.помешал
этому
разговору
художницы
с
ми­
ром,
И
вот
теперь,
теряясь
и
теряя
спе шащи е
слова,
50


толковал
ей
что-то.
об
анониме,
об
ис ти не,
кот орую
он
ищет,
и
о
решении
м ест кома
организовать
выст авк у.
13
Во прек и
моим
ожиданиям,
дом
не
превратился
в
са­
молет,
ког да
Аню та
перенесла
с вои
чемоданы
в
мою
еще
нед авн о
холостяцкую
комнату.
Кроме
желтых
на­
ряд ных
чемоданов
б ыло
еще
овальное
зеркало
в
оче нь
красивой,
отделанной
пе рл амутром
раме,
бер еж но
хра­
нившей
Анютино
прошлое,
навсегда
отразившееся
в
б ез­
мятеж ном,
похожем
на
озеро
ст екле .
Зерк ало
и
чемода­
ны
доставил
бывший
Анютин
сосед
по
квартире,
оцен­
щик
и
приемщик
из
комиссионки,
на
белом
«рафике»9
пр инадлеж ащем
магазину.
Не
сразу
я
узнал
о
том,
что
зеркало
б ыло
в
бук­
вальном
смысле
волшебное.
Оно
от бир ало
от
ме ня
Аню­
ту
и
сразу
же
возвращало
ее
м не,
тут
же
пре вра тив
мою
стю ар дессу
в
миф,
словно
за
от раже н ием
Анютиного
лица
была
безмерная
глубина,
хра нившая ,
как
с тихи
Хл ебни ко ва,
все
прошедшие
и
еще
не
наступившие
эп о­
хи.
Анюта
жи ла
в
зерк але
и
в
Зазеркалье,
как
Алиса
из
«Страны чудес».
Но,
пропустив
ее,
з еркал о
не
пропу­
скало
меня,
и
мне
все
время
казалось,
что
Анюты
в
ко м­
н ате
нет,
а
присутствует
только
ее
тень,,
др азнив шая
мое
воображение.
Анют
б ыло
много,
потому
что
ее
об раз
двоился,
тро­
ился,
четверился,
всегда
не
совпадая
с
соб ой
и
со
свои­
ми
отражениями
в
волшебном
з ер кале.
Я
слышал
сра­
зу
же
несколько
голо сов ,
и
мне
казалось,
что
эти
голоса
зо вут
меня
то
из
прошлого,
то
из
бу дущ его,
словно
на­
сто я щее
испарилось,
превратилось
в
сво ю
тень
в
уб егав­
шем
ку да -то
от
меня
и
самого
се бя
времени.
Анюта
ли
говорила
по
телефону
или
сраз у
же
не­
сколько
напарниц-стюардесс,
то
превращавшихся
в
нее ,
51


то
снова
обретавших
чу жой
облик,
чтобы
ввергнуть
меня
в
пропасть
сомнений
—она
ли
это
или
не
она?'
У
нее
б ыло
множество
обликов
и
столько
же
у лы­
бок,
и
только
ноч ью
в
постели,
под
общим
одеялом,
я
обретал
наконец
н ечто
ус т ойч ивое
и
единое,
что бы
с но­
ва
потерять
его
в
том
множестве,
которое
бы ло
одно­
временно
и
личностью,
и
т олпо й.
От
толпы
в
Анюте
все
же
б ыло
больше,
чем
от
отдельной
личности,
и
я
любил
не
ее
од ну,
а
множество
различных
несхо жих
ж ен ских
существ,
соединенных
миром
и
зеркалом
в
вечно
распа­
дающ ий ся
и
у бега ющий
обра з.
Мое
ис пу га нное
сознание
пребывало
в
вечной
п огоне
за
образом
Анюты,
словно
зе рк ало
во бра ло
всю
ее
или
почти
в сю,
дразня
меня
тем
остатком,
той
тенью,
кото ­
рая
сидела
вместе
со
мной
за
с толом
и
пила
к офе
со
сгущенкой.
—
Аню-ю-та!
—
з вал
я
ее,
словно
она
была
в
другой
комнате.
—
Да-а!
—
откликалась
он а,
п рис луши в аясь
к
м ол­
чанию.
Пауза.
—
Ты
что-то
хотел
мне
сказать ?
—
Нет.
—
Так
зачем
же
ты
ме ня
звал?
—
Мне
все
каж ется ,
что
тебя
тут
нет .
—
А
где
же
я?
—
Нигде.
В
э том
колодце,
который
ты
называешь
зеркалом.
Когда
она
уходила
на
рынок,
в
було чн ую
или
в
у ни­
в ерсаль ный
гастроном
«Приморский» (сокращенно -фа ­
мильярно—
«Приморец»), мне казалось,
что
она
не
вер­
нется,
затерявшись
вдруг
в
пр о стр анс тве,
кот орое ,
как
волшебное
зеркало,
з абер ет
ее
без
ос та тка.
И
я
вых о­
дил
ее
искать,
дел ая
вид,
что
у
меня
бо лит
голова
и
мне
сов е ршен но
необходимо
подышать
свежим
воздухом.
52


Я
ис кал
ее
и
не
мог
найти
наяву,
как
и
во
сне,
и
все
улицы,
по.
которым
я
шел,
вгл яды вая сь
в
двигающиеся,
мне
нав стр ечу
фигуры
мо ло дых
же нщ ин,
превращались
в
нечто
давно
знакомое,
в
обрывок
сна,
снившегося
мне
м ного
раз
и
давно
став шег о
мо им
прошлым.
Чтобы
за­
душить
св ое
беспокойство,
я
пытался
смеш ать ся
с
улич­
ной
толпой,
подчинять
себя
ритму
улицы,
ее
безос тан о­
вочному
движению,
затерять
себя
и
от орв а ться
от
сум а­
сшедшей
мысли,
что
пространство,
мст я
за
что- то
мне,
надолго
задержит
Анюту,
доведя
меня
до
по лн ого
б ез­
ум ия,
когда
минуты
и
секунды
бесконечно
у дли нятся,
все
отодвигая
и
отодвигая
нас
д руг
от
друга.
Я
з аход ил
в
к нижный
магазин
на
Большом
проспек­
те
во зле
пам ятник а
Добролюбову
и
пытался
внушить
себе
и
молоденькой
продавщице,
что
ме ня
интересуют
кн ижн ые
новинки.
Я
брал
с
прилавка
первую
попав­
ш уюся
книгу
и,
рас кр ыв
ее,
н ачи нал
читать,
пробуя
по
первым
фразам
угадать,
талантлив
ли
ее
автор,
но
тр е­
вожная
мысль
торопила
мен я,
звала
немед ленн о
выйти
на
улицу ,
словно
улица
именно
в
этот
момент
вернет
мне
Анюту,
задержавшуюся
где-то
на
час
или
два,
ка­
завшиеся
мне
дл ин нее
десятилетия.
И
пространство
возвращало
мне
ее.
Еще
издали,
еще
не
ви дя
ее,
каки м -то
шестым
чувством
я
угадывал
ее
появление
из-за
угла,
и
серд це
начинало
колотиться,
словно
в
этом
самом
обы чн ом
из
всех
яв лен ий
ж изни
заключалось
ни
с
чем
не
сравнимое
и
огромное
чудо.
14
С
тоской
я
думал
о
том ,
что
ск оро
Анютин
отпуск
кончится
и
она
снова
приступит
к
своим
обязанностям
стюардессы.
Уже
не
улица
отб ер ет
ее
от
меня
на
какой-
нибудь
ча с,
про ве де нный
в
пошивочном
ателье
или
дам­
ск ой
парикмахерской,
а
то
малодоступное
человеческим
53


чувствам,
что
на зываю т
воздушным
рейсом,
ког да
лю­
бимое
чел ов еческ ое
су ще ство
вверяет
свою
жизнь
то ч­
ности
мно го чис ле нных
служб
и
хорошо
налаженных
механизмов.
Я
ру гал
себя
за
малодушие,
но
это
было
не
ма ло­
душием,
а
чем-то
другим,
чем-то
таким,
что
не
подчи­
нялось
а на лизу
и
б ыло
намного
сильнее
доводов
сове­
сти
и
рассудка.
Я
го во рил
се бе:
раз
ты
так
боишься
случая,
не
нужно
б ыло
теб е
жениться
на
стюардессе,
а
в ыбра ть
такую
жену,
которая
постоянно
пребывала
бы
в озле
те бя,
полностью
по до йдя
под
категорию
до­
машней
хозяйки.
•Анюта тоже старалась приспособиться к моим чув­
ствам
и
желаниям,
притворяясь,
что
ей
пр ият но
быт ь
домашней
хозяйкой.
Она
мастерски
умела
готовить
вся ­
кие
восточные
кушанья,
жари ть
ша шлык
и
ва рить
кофе
по-турецки.
И
мы
пребывали
вдвоем
в
комнате:
я,
на
время
забросив
свою
мастерскую
с
нез ако нч енной
кар­
тиной,
изображавшей
лес,
а
она
—
свой
аэропорт,
вер о­
ятно
уже
затосковавший
по
ней
и
ожидавший,
когда
истечет
время,
отпущенное
ей
по
случаю
бракосочета­
ния
и
свадьбы.
Время
бежало,
иногда
чудесно
зам едляясь
и
пы­
та ясь
обмануть
меня,
как
оно
обманывает
вс ех
подоб­
ных
мне
счастливцев,
совершенно
неспособных
привык­
нуть
к
своему
счаст ь ю
и
наивно
воображающих,
что
это
убудет
дли т ься
долго-долго...
И
это
длилось,
дли лос ь
еще
более
напряженно,
чем
фильм
Фел лин и
и
чем
сим ­
фония
Шостаковича,
и
к омна та,
как
и
улица,
пр ев ра­
щалась
в
зеркало,
которое
отражало
Анюту,
ее
ф игу ру,
ее
смеющееся
ли цо,
и
то
уносило,
то
прино с ило
ее,
то
уменьшало,
то
увеличивало,
и
все
становилось
теа тр ом
и
сп екта кл ем,
в
котором
она
играла
главную
роль.
Однажды,
ко гда
она
надолго
отлучилась,
у йдя
в
го­
сти
к
п одру ге,
я
з агля нул
в
мастерскую,
ч тобы
посмот­
54


реть
на
свою
незако нч ен ну ю
карт ин у,
которую
я
заб ро­
си л,
чтобы
быть
вместе
с
А нюто й.
С
холста
смотрел
на
ме ня
лес,
смотрел
так,
словно
у
не го
б ыли
глаза
и
рот .
И
рот
это т
молчал.
И
я
слы­
шал
это
молчание
та к,
как
будто
оно
пришло
сюда
из
далекого
прошлого
или
столь
же
далекого
будущего,
в
котором
еще
не
было
или
уже
не
будет
меня.
Ле са
всегда
б ыли
старше
людей,
и
только
в
наш
век
они
стали
ис чезать
раньше,
чем
лю ди,
достигшие
соро­
калетнего
во зр аста,
молча
говоря
нам
о
том,
что
жизнь
прир од ы,
еще
н едав но
считавшаяся
вечной,
утратила
св ою
безвременность
и
ст ала
более
н е прочной ,
чем
че­
л ов еческо е
«я».
Лес
смотрел
на
меня
с
холста,
и
его
безм ол ви е,
ка­
залось
мне
сейчас,
б ыло
сил ьнее
многоголосия
Анюты.
Мн ого
лет
я
был
верен
этому
все
продолжавшемуся
и
незаконченному
полотну,
пока
самолет
не
от орва л
меня
от
земли
и
.всех
моих
земных
привычек
и
не
по зна ко­
мил
меня
с
Анютой.
Лес
смотрел
на
меня
сквозь
время,
измеряемое
ты­
с ячами
лет,
и
сквозь
мгновение,
которое
привело
меня
сюда
в
мастерскую,
а
безмолвие
длилось,
похожее
на
море,
безмолвие,
существовавшее
в сег да,
безмолвие,
бо­
лее
древнее,
чем
Вселенная,
кусочек
которой
я
хоте л
передать
на
своей
картине.
На
меня
смотрели
деревья,
чьи
к оря вые
корни
вросли
в
мое
со зна ние
и
чьи .
ве тви
простирались
так,
словно
я
уже
вошел
в
изображенный
мно ю
лес,
как
художник
из
др ев ней
легенды.
Этот
безмолвный
лес
принял.в
себ я
все
леса,
какие
я
когда-либо
видел,
все
ле са,
по
которым
я
ходил,
все
леса,
какие
б ыли
с
тех
вре м ен,
ко гда
человек
произнес
звук,
ст авший
словом
и
вобравший
в
себя
всю
свежесть
л есов
и
л есных
рек.
Ле с!
Он
уходил
в
глубину
и
вно вь
возвращался,
иг­
рая
с
моими
чувствами,
как
играла
Анюта,
гл ядя
на
55


мен я
из
зеркала
или
вы зывая
по
телефону
голоса
в сех
св оих
п одру г.
Не
случилось
ли
чуда,
которого
я
ожидал?
Я
усл ы­
шал
го лос
кукушки,
живо й
и
влажн ый ,
гол ос
ку­
кушки ,
п ос елив шейся
в
лесу,
изображенном
мной
на
по­
лотне.
Кукушка
куковала.
Ее
голо с,
ра здира я
пространство,
то
долетал
из
глубины
бытия,
то
был
близко-близко,
почти
рядом.
Не
сразу
я
подумал,
что
этот
вдруг
ожив­
ший
лес,
играя,
обманывает
мои
чувства,
заодно
обма­
н ывая
и
себя.
Ви дно,
мне
уд алос ь
зас тав ить
безмолв­
ные
краски
передать
зву к,
раств ори в
птичье
существо
в
убегавшем
и
все
же
не
сумевшем
убежать
простран­
стве
великого
леса.
Почему
раньше
я
не
слышал
голоса
этой
кукушки?
Значит,
картина
изменилась?
А
мож ет
быть ,
мои
чув­
ств а
тай но
сговорились
с
картиной,
как
они
сг ов ари ва­
лись
с
великими
мастерами
в
эрмитажных
з алах,
где
об разы
вых одил и
из
рам
и
исторические
э похи
набегали
на
зрителей,
как
набегают
морские
во лны
на
берег,
15
Мое
во лне ние
не
укрылось
от
Анюты.
—
Что
случилось?
—
спросила
он а.
—.
Ниче го
о соб енн ого,
—
ответил
я,
—
если
не
с чи­
та ть
крика
кукушки.
—
Кукушки?
Да
сейчас
же
зима .
Ку ку шки
кукуют
только
весной
и
летом.
—
Но
это
необычная
кукушка.
И
кукует
она
зн а­
ешь
где ?
-
Где?
—
В
лесу.
—
В
каком
ле су?
—
В
том
лесу,
к оторы й
я
пишу .
56


На
Анютином
лице
появилось
вы ра жение
явного
не­
доумения,
гот ов ого
пе ре йти
в
ис пуг.
По-видимому,
она
подумала,
что
у
меня
«не все дома» .
—
Да,
да,
—
ска зал
я,
словно
дразня
Анюту.—*
В
мо ем
л есу
завелась
кукушка.
«У него не все дома», —
под ума ла
Анюта.
И
эта
мысль,
еще
не
превратившись
в
слова,
уже
телепатиче­
ски
достигла
моего
сознания.
—
У
теб я
не
все
дома.
Эти
слова
словно
сами
пр о изнесл и
себя
совсем
чу­
жим ,
уже
не
Анютиным
голос ом.
Они
врезались
в
меня,
вошли,
как
входит
в
стену
гвоздь,
вбитый
опытными
ру*
ками
плотника.
—
У
те бя
не
все
дома.
Слова
эти
вдруг
остановились,
застыли,
преврати­
лись
в
ве щь,
за няв шую
с вое
место
среди
других
вещей,
появившихся
в
м оей
ком на те
вместе
с
Анютиными
жел­
тыми
чемоданами.
И
я,
словно
испугавшись,
что
у
меня
дей стви тел ь но
«не все дома», начал объяснять Анюте,
будто
это
так
просто
объяснить.
Я
говорил
ей
о
сущности
искусства,
о
живопи сн ой
метафоре,
о
том ,
что
иногда
безмолвный
цвет
на чи нает
звуч а ть
и
способен,
как
это
ни
странно,
п еред ать
птичий
к рик.
Анюта
сдела ла
вид,
что
она
меня
поняла.
Она
кив­
нула
голов о й,
не дав но
побывавшей
в
рук ах
дамского
мастера,
г ол овой,
от
которой
пахло
дорогими
загранич­
ными
духами.
Она
у лыбн улас ь,
как
улыбалась
пасса­
жи рам
в
набравшем
высоту
самолете,
чтобы
примирить
пас с ажир ов
с
высотой
и
неподвижными
облаками.
Но
улыбка
не
обманула
меня.
За
ней
пряталось
недоуме­
ни е,
почти
испуг
и
негодующая
мысль,
за перт ая
во
все
объясняющую
фор му лу : «У него не все дома».
Мыс ль
эта
был а
пока
еще
только
предположитель­
ной,
еще
далекой
от
окончательной
оц ен ки,
но
эта
57


мысль
уже
ст ала
между
А нютой
и
мно й,
как
стена,
как
психологический
барьер,
как
возможность
раз ­
молвки.
'
Анюта
улыбалась
одновременно
из
зеркала,
пер ед
которым
она
с тояла ,
и
из
той
дали ,
которая
уже
насто­
рожилась
и
приготовилась
за бра ть
ее
от
мен я,
раз у­
меется
в
том
случае,
если
подтвердится
предположе­
ние,
что
«у него не все дома» .
Случай,
давний
мой
недоброжелатель,
требовал
от
ме ня,
чтобы
я
'Немедленно стал точно таким,
как
в се,
и
д оказал
это
Анюте
своим
по ведением . '
Я
должен
н ем едл енно
оказаться
в
том
измерении,
откуда
изгнано
всякое
своеобразие.
Мои
ж елани я
долж­
ны
быть
такими,
как
у
всех,
и
я
сказал
Анюте :
Не
сходить
ли
нам
в
кино?
В
«Молнии»
и дет
зна­
менитая
амер иканская
кар ти на
«Три мушкетера» .
Эта
фраза
приблизила
меня
к
той
норме,
которую
Анюта
считала
священной.
Мое
ж ел ание
ей
б ыло
по­
нят но.
Оно
совпало
с
ее
желанием.
И
мы
пошли
в
кино
смотреть
беспросветно
глупую
американскую
картину.
Любовь
требует
жер тв.
Я
до гад ался ,
что
в
жертву
я
должен
принести
свой
личный
способ
мыслить
и
чу в­
ствовать.
Я
должен
держать
в
тайне
от
Анюты
замысел
своей
картины,
которая
могла
вместить
не
только
м ир,
но
лучшее,
что
я
носил
в
своем
соз нании.
Это
«лучшее»
могло
н а стор ожить
Анюту,
внушить
ей
мыс ль,
что
я
нахожусь
за
чертой
нормы,
как
будто
за
этой
черт ой
не
находились
многие
художники,
которыми
принято
восхищаться,
приходя
в
Эр ми таж
или
в
Ру сский
музей.
В
начале
нашего
пов ес твов ан ия
я
упоминал
о
при­
гонке
друг
к
д ругу
двух
мир ов:
моего
мира
и
Анюти­
ного.
Без
такой
пригонки
едва
ли
была
во змо жна
сов­
местная
жизнь.
Но
случай
с
кукушкой,
в
ме та фори че­
ском
смысле
(только в метафорическом)
поселившейся
58


на
моем
поло тне ,
изображавшем
лес,
п оказ ал,
как
с ла­
бо
и
неумело
были
приг наны
два
мира,
два
бытия
мое
и
Анюты.
Для
меня
метафора
была
не
просто
ме тафо рой ,
а
способоіл
чувствовать
и
понимать
м ир.
Для
Ан юты
же
она
была
намеком
на
то,
что
ее
со жите ля,
воз мо жно,
когда-то
уд ар или
пыл ьны м
мешком.
Сожителя?
Нет,
по ка
еще
мужа,
любимого
человека,
но
уже
застигнутого
возможностью
оказаться
в
неза­
видном
положении
сожителя.
«Не переступай грань», —
с казал
я
себе.
Но
раз ве
мо жно
оставаться
настоящим
художником
каждый
д ень
и
каждый
ча с,
не
переступая
границу,
лежащую
между
обыденным,
пр оз аич ным,
равным
самому
себе
—
и
тем
прекрасным,
в
которое
п рев ращ ает
все
я вл ения
и
п ред­
ме ты
поэтическое
чувство?
«Не переступай грань!»
Но
я
в
тот
же
день
переступил
грань,
отлучившись
на
два
часа
в
ма сте рскую ,
чтобы
п ос тоять
у
своего
хол­
ста
и
положить
на
него
несколько
мазков.
Кукушка
уже
не
ку ко вала.
Мои
отрезвевшие
чувства
уже
бы ли
не
в
состоянии
прозреть
сквозь
цв ет
звук,
за меша нны й
в
э том
цвете.
Я
положил
несколько
мазков,
надеясь
разбудить
за­
снувший
лес,
а
заодно
и
кукушку.
Затем
я
прислушался.
Кар т ина
молчала.
Но
это
было
не
то
молчание,
которое
говорило
сильнее
всяких
слов.
И
мне-
с тало
не
по
се бе.
Я
ви дел
св ою
к арти ну
ч ужими
глазами.
И
эти
чужие
глаза
уже
не
видели
того,
что
видел
я
раньше,
приходя
в
мастерскую
и
ср а­
зу
проникаясь
особым
чувством,
как
будто
вот
сейчас
случится
чудо
и
н аписанн ый
на.
холс те
лес
примет
ме ня
на
с вои
тропы
и
уведет
в
даль,
в
немыслимую
дал ь
и
глубину,
в
ту
даль ,
которую
знали
художники
итальян­
ского
Возрождения.
59


16
Г оша
стоял
и
смотрел
на
мою
картину.
Гоша
сто ял
дото му,
что
не
лю бил
и
не
умел
сидеть.
Он
стоял,
дер ­
жа
пачку
пис ем
и
газет,
и
слушал
древнюю
ле г енду
р
том,
как
художник
вошел
в
свою
картину.
На
полу­
детском
Гош и ном
лице
ле жало
выра же ние
легкой
ра­
до сти
и
у дивл ения .
—
Так
просто
вз ял
и
вошел?
—
спросил
Гоша.
—
Да.
Но
это
б ыло
в
л ег енде.
В
ж изни
такого
не
бывает.
—
А
может,
и
бы вает ?
Забыв
о
пис ьм ах
и
газетах,
которые
ну жно
бы ло
разнести,
он
стоял
и
о
чем-то
думал.
—
Вы
знаете
дядю
Васю?
—
спросил
он
мен я.
—
Какого
дя дю
Васю?
—
Водопроводчика
и
монтера.
•—
Ну,
знаю.
А
в
к акой
свя зи
ты
его
вспомнил?
—
Он
т оже
мне
р ассказ ыв ал
о
необыкновенных
к ар­
тинах,
в
которые
можно
вой ти
и
выйти.
—
Уж
не
спьяну
ли
р ассказы вал ?
—
Нет,
в
тр езво м
виде.
Дядя
В ася
маст ер
на
все
р уки.
Он
изобретатель.
—
Изобретатель?
А
что
он
и зо бр етает?
—
Налаживает
с вязь
между,
нашим
миром
и
тем,
в
к оторо м
ве щи
не
имеют
тяжес ти .
—
Ра зве
может
быть
такой
м ир?
—
Дядя
Ва ся
там
бывал.
—
Брось-ка,
Гоша!
Этот
монтер
начитался
ф ан тас­
тики.
Дурачит
тебя,
а
заодно
и
себя
тоже.
Г оша
смутился.
Своим
смущением
он
словно
хотел
за кр ыть
дяд ю
Васю
и
дяди
Васин
мир
от
грубого
втор­
жения,
от
чужих,
л ише нных
чуткости
слов,
от
всего
того,
что
называют
житейской
п розой .
По-видимому,
дядя
Ва ся
тож е
был
романтик,
хотя
60


и
не
разносил
пис ем,
а
молча,
не
пуская
никого
в
с вою
душу,
чи нил
водопровод
или
возился
с
электропрово-
дами.
—
Ну
ладно,
Гоша.
Я
не
против
фантастики,
если
она
на
на учн ой
осн ов е.
Я
вс е- таки
материалист.
И,
ра с­
сказ ы вая
старинную
ле генду ,
я
хотел
т ебе
внушить
поэтическую
мысль.
Не
н адо
эту
мысль
понимать
слиш­
ком
букв аль н о." Художник вошел
в
свою
картину
не
фи­
зически,
а
только
духовно.
Ка рти на
ст ала
его
д ухов ным
домом.
Он
слил
себя
со
своим
воображением.
Пони­
маешь,
Гоша?
—
По нима ю.
—
А
о
каких
картинах
г ов орил
теб е
мон те р?
—
О
необыкновенных.
Эти
картины
он
видел
там...
-
Гд е?
—
Не
зна ю.
Но
он
говорил,
что
рядом
с
нами
есть
еще
од ин
мир .
—
Он
шутит,
Гоша.
Другие
миры
существуют
толь­
ко
в
фа нта стич еск их
романах.
И
тут
я
подумал
о
монтере
и
водопроводчике
дяде
В асе
Анютиными
словами.
Я
подумал: «И у него тоже
не
все
дома».
Эту
формулу
я
постарался
примерить
к
человеку
сред н его
возраста
и
средней
наружности,
часто
встре­
чавшемуся
мне
то
на
лестнице,
то
во
дворе,
а
до
пере­
езда.
ко
мне
Анюты
—
в
буфете
с
нежным
на зван ием
«Снежинка».
Дядя
Вася
был
такой,
как
все.
Даже
слишком
Фак ой,
больше
чем
надо.
А
романтический
по ч­
тальон
Гоша
пытался
выдать
его
за
«пришельца» .
Я
не
случайно
вз ял
слово
«пришелец»
в
кавычки,
потому
что
без
кавычек
оно
звучало
бы
глуп о,
как
глу по
и
нелепо
звучат
другие
под об ные
слова
из
инфантильного
сл о­
ва ря
научной
фа нтастик и,
рассчитанного
на
невзыска­
тельный
вкус
подростка.
Но
Гоша
и
был
в
сущности
подростком,
и
это
сло во
не
резало
его
слух,
а,
как
6і


каз ало сь
Гоше,
вполне
подходило,
чтобы
пр ид ать
вечно
небритому
водопроводчику
таинственный
вид
и
вклю­
чи ть
его
в
од ин
ряд
с
персонажами
книг,
которые
Гоша
бр ал
в
районной
библиотеке.
Но
тол ько
наступила
но чь
и
я
уснул
под
новым
бай­
ковым,
купленным
в
«Пассаже»
одеялом
рядом
с
пос а­
пыв ающ ей
Анютой,
как
в
мой
будничный
сон
ти хо
во­
шел
монтер
(он же водопроводчик)
и
начал
налажи­
вать
связь
с
ин ым
из мер ением,
которое
п осл ало
э того
не
успевшего
побриться
человека
(в мужской парик­
махерской
на
углу
Щорса
и
Гатчинской
вечная
оче­
редь).
Все
бы ло
логично,
кроме
одной
детали:
на яву
моя
картина
стояла
в
мастерской,
а
во
сне
она
вдруг
оказалась
в
нашей
с
Анютой
комнате,
где
ей
было
бы
не
поместиться
из-за
малого
метража
и
обилия
мебели.
Дядя
Вася,
он
же
пришелец
'(на этот раз без кавы­
чек ,
сны
кавычек
не
приз на ю т ), стал объяснять мне,
что
он
хо чет
мне
помочь
войти
в
картину,
но
для
этого
сна­
чала
н адо
подключить
мой
лес
к
той
находящейся
ря­
дом
Вселенной,
где
несколько
иная
геометрия,
не
со­
в сем
согласованная,
с
наш ими
привычками.
По-видимому,
во
сне
я
стал
метаться
и
кричать,
и
Анюта
милосердно
разбудила
меня
своей
п ухлой ,
ку­
стодиевской
руко й.
Она
р азбу дила
ме ня,
и
я
сн ова
уснул.
И
сно ва
ока за лся
наеди не
с
дядей
Васей,
уже
сумевшим
наладить
с вязь
и
подключившим
мою
кар­
тину
к
другому
миру,
который,
совсем
как
в
др ев ней
легенде,
зва л
меня,
17
Случилось
так,
что
де йстви тел ь но
ко
мне
пришел
монтер
(он же водопроводчик)
дяд я
Вася,
и
пришел
не
во
сне,
а
на яву,
и
не
на
квартиру,
а
в
мастерскую.
При­
вело
его
ко
мне
не
столько
дело ,
сколько
нужда.
Мо н­
62


тер
пришел
занять
у
ме ня
тр ешку .
Я
понял,
для
че го
ему
понадобилась
трешка,
но
отказать
не
сумел.
Дядя
Вас я
взял
мою
трешку,
и
тут
я
посмотрел
на
его
лицо.
Ли цо
как
лицо ,
как
все
давно
не
б ритые ,
помятые
жизнью
и
привычками
лица.
С
таким
л ицом
пороха
не
изобретешь.
Где
уж
тут
друг ое
изм ере ние?
Дядя
Вася
ушел,
но,
прежде
чем
уй ти,
бросил
взгляд
на
мою
незако нч енн ую
картину.
—
Мыслимое
ли
дело,
—
пробормотал
он,
—
написать
ле с.
В
эт ом
нарисованном
л есу
можно
и
заб лу дит ься.
Это
ск азал
дядя
Вася,
монтер
(он же водопровод­
чик ), якобы присланный
другим
измерением
в
наш
слишком
обыденный
мир.
Но,
по-видимому,
присылая
его
сюда,
другое
измерение
п озаботи л ось
о
том,
чт обы
придать
ему
незаметную
внешность,
не
бросающуюся
в
глаза.
Но
только
наступила
ночь
и
я
уснул,
как
он
опят ь
вошел
в
мой
сон,
и
не
только
для
того,
чтобы
вернуть
мне
за н ятую
утром
тр ешку ,
а
поговорить
со
мной
по
душам.
—
Х очешь
по пасть
в
другое
и зм ерен ие?
—
спросил
он
своим
простуженно-сконфуженным
голосом
и
почему-то
под м игнул .
—
Е ст ественно ,
хочу,
—
ответил
я.
—
Вед ь
я
худож­
ник.
Об ык нове нный
художник.
Не
Рембрандт
и
не
Эль
Греко.
Член
Союза
художников.
Но
большим,
очень
большим
художником,
вро де
Эль
Греко,
это
уд авало сь .
Им
удавалось...
И
т ебе
удастся,
—
пе реби л
он
меня,
—
потерпи.
Вот
я
за й мусь
тв оим
«Лесом»
и
налажу
связь.
—
С
кем
и
с
че м?
■—
Не
торопи
меня.
Что
за
дурацкая
при в ычка
то­
ропить
других
и
само му
спешить
как
на
пожа р.
У
нас
там
не
тороп ятся
и
не
суетятся.
—
Где
это
у
вас?
63


—
В
том
из м ерении,
откуда
я
прибыл.
Я
рассердился.
Т оже
мн е,
другое
изм е ре ние.
Пр и­
ех ал
из
Боровичей
или
со
ст анц ии
Мга,
а
разыгрывает
из
себя
пришельца.
Тут
я
проснулся.
Проснулась
и
Анюта.
Но
я
не
ре­
шился
ра сска за ть
сво й
сон.
Б оялся
упре ка,
что
«пыль ­
ным
мешком
уд аре н».
С мя гче нный
си нони м
т ого,
что
у
меня
не
все
до ма.
После
ф анта стичес ко го
сна
реальность
показалась
мне
почему-то
прекрасной.
Анюта
в
ночной
рубашке,
з евая
и
подрагивая,
подошла
к
зеркалу,
ср азу
же
отра­
зившему
ее
полные
ру ки,
пухлый
рот,
синие
глаза,
весь
ее
земной
и
одновременно
небесный
о блик,
созданный
п рир одой
словно
бы
в
соавторстве
с
такими
несхожими
мастерами,
как
Кустодиев
и
Александр
Блок.
Да,
тут
не
обошлось
без
Блока,
присовокупившего
к
земной
плоти
св ою
неземную
лирическую
мыс ль.
Она
с тояла ,
де ляс ь,
троясь,
четверясь,
и
вдруг,
по­
вернувшись
ко
мне,
спросила:
—
Ну,
а
как
тво я
кук ушк а?
Еще
кукует?
—
Кукует,
—
с казал
за
меня
мой
голос,
не
то
изви­
няясь,
не
то
оправдываясь.
Это
был
голос ,
мой
голос ,
но.
отделившийся
от
меня,
словно
передаваемый
по
р адио
или
по
телевизору,
го­
лос
странный
и
не пр ия тный,
как
голос
вн езапн о
возник­
шего
и
приехавшего
из
другого
города
братца-близнеца.
—
А
зна ешь ,
—
и
лицо
Анюты
с тало
еще
более
ку­
стодиевским
и
з е мным,
—
я
не
хочу,
чтобы
она
кукова­
ла.
Не
х очу!
Понял?
Я
хочу,
что бы
эт ого
не
б ыло.
—
Че го
не
бы ло?
Она
не
ответила
мне.
Но
за
нее
ответило
зеркало,
показавшее
ее
улыбку,
отвергавшую
все
выходящее
за
пределы
обыденного,
как
отвергала
когда-то
вульгарно­
социологическая
критика
вс е,
что
б ыло
хоть
чут очк у
ор иг иналь ным
и
поэтичным.
\64


Да,
это
бы ла
ре ал ьнос ть,
хотя
и
выглядывающая
из
во л шебно го
зеркала,
но
сам ая
наст оя щая
реальность,
наступившая
сразу
пос ле
ф анта стичес ко го
сна,
в
кото­
ром
монтер
д ядя
Ва ся
возвращал
мне
помятую
тре шку
и
налаживал
связь...
Реальность?
Несомненно
реальность,
и
да же
больше
того
—
обыденность.
Но
у
этой
обыденности
бы ло
об­
личье
самого
на стоящ ег о
и
доподлинного
с на.
Я
уб е­
дился
в
этом,
когда
пришел
в
мастерскую.
Смирнов
уже
был
на
своем
месте,
сто ял
воз ле
холста
и
п исал
оче­
редной
натюрморт,
хме лея
от
желания
уподобиться
Се­
занну.
Занятый
своим
натюрмортом,
он
не
за ме тил
меня.
Но
тут
я
его
окликнул.
Я
хотел
узнать,
откуда
в
мастерской
появился
причудливый
предмет,
по
своей
конструкции
пох ожий
на
самогонный
аппарат,
собран­
ный
из
разрозненных
частей
старой,
побывавшей
и
в
прошлом,
и
в
будущем
машины
времени.
Нечто
п ошло
и
вульгарно
земное
б ыло
привинче но
грубыми
гайками
к
че му- то
яв но
неземному
и
космическому,
и
все
это
стояло
здесь,
рядом
с
моей
неоконченной
картиной,
со­
единенное
с
ней
довольно
грубым
проводом.
Я
выве л-та к и
соседа
из
тр а нса.
И
он
рассказал
мне
о
дяде
Васе,
который
еще
вчера
принес
эту
странную
конструкцию
в
ма стер ску ю
и
долго
воз илс я
с
н ей,
так
долго,
что
надоел.
—
А
что
это
такое?
—
сп рос ил
я.
—
Не
зна ю,
—
ответил
Смирнов.
—
Какое-то
изобре­
тение.
—
И
он
снова
взялся
за
св ой
натюрморт.
Уж
эти
мне
натюрморты!
Ненавидел
я
эти
натюр­
морты ,
как ,
впрочем,
Смирнов
недолюбливал
мой
«Лес».
Но
сейчас
мне
бы ло
не
до
натюрмортов.
Уж
очен ь
де й­
ствительность
смахивала
на
сон.
Аппарат
сто ял
в
ма­
стерской,
и
дурацкий
провод
тя нулся
от
н его
к
моей
картине,
и
все
это
б ыло
нелепо,
как
помятая
трешка,
в зятая
водопроводчиком
у
ме ня
наяву,
а
возвращенная
'65


во
сне.
Не
нравился
мне
эт от
сон,
и
действительность
то же
не
нр авила сь .
И
я
подошел
к
аппарату,
нагнулся
и
с тал
его
рассматривать.
Несомненно,
машина
вр е­
мени.
Кусок
обыденной
действительности,
склеенной
со
сном.
Какие-то
части
из
н еизвест ног о
веще ст ва
и
гр у­
бые
же ле зные
гайки.
—
Осторожнее!
Не
трогай!
—
вдруг
предупредил
меня
Смирнов,
оторвавшись
на
минут у
от
своего
натюр­
морта.
—
Я
не
трогаю.
А
что?
—
Ничего.
Монтер
не
велел
трога ть.
Обещал
зай ти.
—
Когда?
—
Че рез
недельку.
У
не го
сейчас
фи нансо вы й
к ри­
зи с.
А
он
тебе
должен
трешку.
—
А
эта
машина
времени
так
и
буд ет
стоять?
—
Пус ть
стоит.
Уж
не
опасаешься
ли
ты,
что
она
как-нибудь
невзначай
занесет
тебя
в
д алеко е
прошлое?
18
Изобретатель
пр иш ел.
Пришел
пошатываясь, . под
градусом.
В
одной
ру ке
д ержал
трешку,
а
в
другой
га­
еч ный
ключ.
И
не
од ин
пришел,
а
с
почтальоном
Гошей.
На
Г ошин ом
лице
отразилась
вся
гамма
чувств,
св я­
зан ных
с
таинственной
ма ш иной,
сделавшей
сразу
не­
реальной
м аст ерс кую,
Смирнова
с
его
робкой
у лы бкой
и
очередным
натюрмортом.
Да,
все
стало
малой
частью
самого
се бя:
мольберт
с
картиной,
за пач к анный
кра­
ска ми
столик,
где
ле жали
разрозненные
номера
ху­
дожественных
журналов
и
альбом
с
реп родук ци ями
Питера
Брейгеля-старпіего.
Все
превратилось
вдруг
в
фон
для
дя ди
Васи,
вер нувш ег о
мне
мою
тр ешку
тем
же
жестом,
каким
он
уже
ее
возвращал
в
пр ошл ый
раз
во
сне.
Отдав
долг,
он
у лыбн улс я,
за чем- то
к рякн ул
и,
присев,
стал
орудовать
гаечным
ключом,
по- вид имо му
66


желая
разобрать
свою
странную
машину.
У
него
яв но
что-то
не
ладилось.
И
это
то же
б ыло
напечатано
на
Го­
шином
лице,
которое
вы ража ло
испуг
и
одновременно
восторг,
как
будто
можно
о б ъеди нить
эти
два
противо­
положных
чу вс тва.
Вост о рг
и
испуг«
Испуг
и
восторг.
Но
восторга
бы ло
куда
больше,
чем
ис пу га.
Го ша
был
ув ер ен,
что
водопроводчик
н аладит
свой
механизм
и
не­
м едл енно
со вер шит
ч удо.
От
дяди
В аси
изрядно
по­
пахивало
водкой.
Я
это
почувствовал,
когда
в зял
из
его
руки
помятую
трешку,
дразнившую
ме ня
своей
слиш­
ком
отчетливой
реальностью
сна,
сна,
в
котором
эта
трешка
занимала
много
времени
и
места.
Действительность
начала
превращаться
в
ка ртин у.
Все
ушло
на
второй
план,
все
стушевалось,
кроме
бы­
стро
менявшегося
выражения
на
Гош ин ом
лице
и
рук
дя ди
Ва си,
орудовавших
гаечным
ключом.
—
Это
вам
не
водопровод
и
не
газовая
плита,=ска­
зал
Гоша.
—-
А
что
это?
—
спросил
я.
*—
Что?
—ответил
Го ша
своим
характерным
жизне­
радостным
голосом.
—
Такая
машина.
Заб ыл
ее
назва­
ние.
Вон
посмотрите,
такого
ме талла
ни
у
нас
нет,
ни
в
Америке.
П отро гай те.
У
него
и
тяжести
нет.
Тяж ест ь
у
не го
минусовая.
—
А
что
значит
минусовая
тяжесть?
—
Вам
дядя
Вася
потом
объяснит.
А
сейчас
не
спрашивайте.
Видите,
он
зан ят.
Дел о
в
том,
что
неко ­
торые
части
пришлось
заменить.
Ихние
нашими.
А
у
на­
ших
частей
тяжесть.
Это
еще
Ньютон
открыл.
Мы
в
школе
проходили.
А
их
части
зе мно му
притяжению
не
поддаются.
Чихали
они
на
земное
притяжение.
По­
ня ли?
—
Понял,—
уныло
сказал
я.
Смир но в
тоже
отвлекся
от
своего
натюрморта.
И
кисть,
и
палитру
положил
на
стул.
И
ли цо
у
не го
67


ста ло
до
того
смущенным,
что
жалко
б ыло
на
нег о-
смотреть.
Такое
л ицо
бывает
у
не опыт ного
домушника,
которого
застукали
на
месте
преступления.
Он,
вероят­
но,
больше
верил
в
возможность
чуда,
чем
я,
и
в
то,
что
это
ч удо
со вер шит
дя дя
Вася,
если
не
сегодня,
то
в
другой
ра з.
Сегодня
что-то
у
дя ди
Ва си
не
ладилось.
Сегодня
у
дяди
Васи
не
получалось.
Не
получалось
у
него
и
вчера.
Гоша
мне
долго
объяснял
своим
лома­
ющимся
голо сом
подростка.
Дело
в
том,
что
у
водопро­
водчика
унесли
кое-какие
части,
ко гда
машина
стояла
в
сарае.
Попросту
говоря,
сперли.
А
поп роб уй
эти
ча­
сти
теперь
найти.
И
заменить
их
т оже
нечем.
Вот
и
бьется
дядя
Ва ся,
пытается
наладить
сво ю
машину.
И
вот ,
когда
я
уже
потерял
всякое
терпение
и
стал
уверять
и
Гошу,
и
водопроводчика,
что
я
раздумал
и
не
хочу
ни
в
какое
дру гое
из мер ени е,
это
наконец
случи­
лос ь.
Дядя
Ва ся
собрал
свою
машину,
и
не
в
м оем
сне
собрал,
а
наяву.
Во
сне
же,
наоборот,
все
еще
продол­
ж ался
ремонт
и
валялись
на
полу
винты
и
гайк и.
Ма шина
стояла
в
готов ом
виде ,
и,
по
словам
Гоши,
стоило
только
дя де
Ва се
ее
включить,
как
я
сразу
д ол­
жен
был
о казат ься
по
ту
сторону
своего
желания,
в
сво­
ем
лесу,
который
начнет
тут
же
превращаться
из
под о­
бия"
в
реальность,
куда
более
пластичную,
чем
та,
где
о стан ется
Гоша,
водопроводчик
(он же монтер)
и
Смир­
нов
И ван
Иванович
со
своим
букетиком
по д снежник ов ,
пахнущих
робкой
ленинградской
весной.
20
Именно
в
тот
день,
ког да
собранная
из
земных
и
не­
земных
частей
машина
должна
была
меня,
перебросить
68


в
чуж ое
изм ер ени е,
телефонный
звонок
вызва л
меня
на
внеплановое
и
с рочн ое
заседание.
Отговориться
я
не
сумел,
и
ушел,
оставив
записку
дя де
Ва се
и
Гош е
с
просьбой
перенести
испытание
машины
на
любо й
дру­
гой
удобный
для
них
день.
Уходя
из
мастерской,
я
еще
раз
взглянул
на
стран­
ный
предмет,
напоминавший
с обой
клочок
сна
или
ку­
сок
нау чно - фан тастичес ко г о
фильма,
склеенного
безда р­
ным
монтажером
с
той
довольно
привычной
и
примель­
кавш ей ся
действительностью,
которая,
по-видимому,
во­
все
не
собиралась
уступать
снам
и
фантазиям
сво и
за­
конные
пр ава.
Каким
не ле пым,
е сли
не
смешным,
вы­
гля дел
этот
предмет,
настырно,
и
глупо
намекавший
на
свое
по л у метаф изическ ое
происхождение
и
на
яв ное
родство
с
теми
реликвиями-загадками,
снимки
к отор ых
одн о
вре мя
появлялись
в
к ачес тве
иллюстраций
к
ста­
ть ям
о
яко бы
происходивших
ко г да-то
посещениях
на­
шей
чеховски-скромной
и
обыденно-реальной
пла не ты
совсем
не
скромными
и
подчеркнуто
сверхреальными
су щ ества ми
из
миров
дал еких
и
иных.
—
Ну,
что
скажешь?
—
спросил
я
Ивана
Ивановича,
показывая
на
метафизический
предмет,
словно
сошед­
ший
с
к арти ны
итальянского
художника
Де
Кирико
(в итальянском произношении
—
Сирико)
и
п ыт ав шийся
превратить
в
не что
химерическое
н ашу
грязную,
уны ло
выглядевшую
мастерскую.
С м ирнов
молчал.
Так
ничего
и
не
скажешь?
—
Так
ни чего
и
не
скажу,
—
о тв етил
Смирнов.
Выйдя
из
мастерской,
я
долго
ожидал
на
Чк алов­
ском
трам в ая
и
на
заседание,
разумеется,
опоздал.
В
коридоре
висело
нарядно-декоративное
объявле­
ние,
что
скоро
открывается
вы ста вка
живо пис ных
и
графических
работ
Андреевой.
Я
постоял
в озле
объяв­
ления,
а
потом
махнул
рук ой
и
вместо
заседания
пошел
69


в
буфет,
где
сидел о
несколько
молодых
бородатых
гра­
фиков
и
немолодой,
но
мол одящи й ся
пейзажист
с
вечно
обманывающей
всех
и
слишком
много
о бещаю щей
фа­
милией
Шаляпин.
О
чем
беседовали
графики?
К оне чно,
о
судьбах
из о­
бразительного
искусства
в
супертехническую
эпоху.
Я
поймал
себ я
на
странной
мысли,
что
запутался
в
бесчисленных
снах,
где
слегка
под выпивш ий
водопро­
водчик
чувствовал
се бя
как
дома.
Нервы
бы ли
у
меня
не
в
порядке.
С
моими
чувст­
вами
что-то
произошло,
и
граница
между
сн ом
и
дейст­
вительностью
стал а
зыбкой
и
легкой,
как
з анавес
в
вол­
шебном
театре,
го то вый
подняться
и
о ткр ыть
нам
неве­
домое.
Нет,
не
хотелось
мне
в
эти
минуты
неведомого.
Ме ня
вполне
устраивало
привыч ное .
Вот
этот
скучноватый
буфет,
где
за
стеклом
лежа ли
засохшие
бутерброды
и
засиженные
мухами
пирожные,
был
мне
к уда
милее,
чем
неизвестность,
много
лет
манившая
меня.
И
тут
я
по­
ня л,
что
пов ерил
в
реальные
возможности
неуклюжего
прибора,
стоявшего
в
наш ей
мастерской,
и
боюсь
рас­
статься
со
старыми
привычками,
которые
в ыб рали
себе
довольно
скромный
и
неп рет ен цио зный
псевдоним:
жизнь.
Я
вс по мнил
о
трешках,
которые
д ядя
В ася
за­
нимал
у
ме ня
наяву,
а
возвращал
во
сне,
незаконно
п рев ращая
сны
в
продолжение
действительности.
Я
стал
прислушиваться
к
ра згово ру
молодых
людей
и
поня л,
что
тут
сидят
не
только
«лирики»,
занима­
ющиеся
иллюстрированием
д етск их
книг
(занятие
вполне
земное
и
доходное), но и «физики»
тоже.
О дин
из
физ ик ов
—
чел ов ек
с
бородой,
как
у
рембрандтов­
с кого
Авраама,
—
толковал
что-то
о
мнимостях
в
гео­
метрии,
рассказывал
о
Павле
Флоренском,
р у сском
у че­
ном
энциклопедического
склада
—
математике,
физ ике ,
ин женер е,
философе,
историке
а нтично го
иску сст ва,
70


предшественнике
и
родоначальнике
таких
ультрасовре­
менных
наук,
как
семиотика
и
кибернетика.
Длиннобо­
родый
физик
ра сска зывал
не веж естве нны м
«лирикам»
(в том числе скептически усмехающемуся Шаляпину),
что
э тот
самый
Флоренский,
од ин
из
удивительнейших
людей
первой
четверти
наш его ,
научившегося
ничему
не
удивляться
столетия,
занимался
вопросами
пер спек ти вы
в.
живо пис и,
пре пода ва л
во
Вхутемасе,
дружил
с
в ели­
ким
графиком
Фаворским,
оказал
сильнейшее
духовное
влияние
на
художника
Чекрыгина
и
был
близок
к
ка­
ким-то
большим
п розрени ям
в
той
отнюдь
не
разгадан­
ной
реальности,
которую
из дав на
принято
наз ыв ать
про­
странством.
Да,
пространством,
оно
в едь
не
менее
зага­
дочно,
чем
время.
По
мнению
то го
же
Флоренского,
про­
странство
б ыло
двусторонним,
врод е
Мебиусова
ли ста,
и
Данте
с
его
некоторыми
поразительными
идеями
о ка­
зался,
как
ни
странно,
вп ер еди
и
Ньютона,
и
Эйн­
штейна.
По-видимому,
для
того,
чтобы
не
быть
голословным,
фи зик
достал
из
портфеля
книжку
Флоренского
«Мни­
мости
в
геометрии»
и
по казал
на
об ложку ,
напеч ат ан­
ную
по
гравюре
Фаворского.
Обложка
дей стви тель н о
бы ла
необычной
и
как
бы
намекала
на
существование
другого
и змер ен ия,
находящегося
по
сосед ст ву
с
пр и­
выч ным .
Я
не
уде ржа лся,
подошел
к
молодой
компании,
чт обы
б лиже
разг ля деть
об ложк у,
дразнившую
мое
во­
ображение,
как
дра зни ла
его
мног о
лет
др евня я
да ль­
невосточная
легенда.
Бородатый
физик
ус мехн ул ся
и,
словно
догадавшись
о
пр ич ине
мо его
любопытства,
протянул
мне
книж ку
Флоренского.
Я
раскрыл
ее
и
быстро
пр обеж ал
гл азам и
несколько
фраз,
подчеркнутых
чьим-то
изумленным
ка­
рандашом:
«Вид через оконное стекло приводит к,
раздвоению:
наряду
с
сам им
пейзажем,
в
сознании
налично
и
стек­
71


ло,
ран ее
п ейзаж а
сам о
увиденное,
но
далее
уже
неви­
димое,
хот я
и
воспринимаемое
ос язат ельн ым
зрением
или
да же
просто
осяза ни ем,
например
когда
мы
ка­
с аемся
его
лбом.
От сюд а"
жи во пис ная
и
архитектурная
проблема
затянутого
стеклом
окна,
как
некоего
лжеот-
верстия
и
не кой
лжестены».
Следующая
фраза
ст ала
вдруг
зыбкой,
словно
я
чи­
тал
не
н аяву,
а
во
сне:
«Ничто зрению,
оно
ес ть
не что
ос язани ю;
но
это
не­
что
преобразовывается
зрительным
воспоминанием
во
что-то
как
бы
зрительное.
П розр ачн ое
—
пр из р ачно».
Физ ик
еще
раз
усмехнулся
и,
заб рав
свою
книжку,
по ло жил
ее
в
портфель.
—
Книж ка
абсолютно
уникальная.
Нет
даже
в
Пуб­
лич ной
б ибли от еке,
—
сказал
он
мне.
—
Почему
же
не т?
Там
должна
бы ть.
—
Зачитали,
—
рассмеялся
он.
—
Только
не
подумай­
те,
что
я.
Купил
слу ч айно
в
букинистическом
магазине
на
Литейном.
И
нико му
не
даю
читать.
Берегу
как
зе­
ницу
ок а.
21
Н ико гда
еще
и
ни
одн у
книгу
я
не
и скал
с
такой
безудержной
и
нетерпеливой
страстью,
как
«Мнимости
в
геометрии».
Но
э той
кн иги
не
б ыло
нигде:
ни
в
биб­
лиотеках,
ни
у
зн ак омых
библиофилов,
ни
в
букинисти­
ческих
магазинах.
И
в
те
дни,
ког да
я
уже
по те рял
вся­
кую
надежду,
книга
са ма
пришла
ко
мне.
Ее
принес
Гоша.
А
прислал
ее
с
Гош ей
—
как
вы
ду­
маете?—
тот
самый
бородатый
физик?
И
не
подумал.
Ее
прислал
дя дя
Ва ся
—
водопроводчик
и
м онт ер.
Мне
казалось,
что
все
это
мне
С ни тся.
Книжка
с
гр а­
вюрой
Фаворского,
изображающей
двусторонность
фи­
зического
пространства,
Гошино
улыбающееся
ли цо
и
спина
И вана
Ивановича
Смирнова,
писавш его
кувшин,
72


на
этот
раз
в
ориенталистской
манере
П авла
Кузне­
цо ва.
—
Откуда
у
водопроводчика
такие
книги?
—
с пр осил
я
Гошу.
—
У
н его
еще
и
не
такие
есть.
—
Но
в едь
я
у
не го
не
про с ил.
—
Нав ерн о,
сам
до гадал ся .
Он
догадливый.
Гоша
ушел,
а
я
остался
с
кн иг ой,
забыв
обо
все м
на
свете,
и
в
первую
оч еред ь
об
Иване
Ивановиче,
на­
певавшем
п есню,
которую
только
что
напевал
репро­
дуктор.
Об
И ване
Ивановиче
я
вс по мнил,
когда
прочел
вслух
последнюю
страницу
книги:
«Имея в виду■
предполагаемое
здесь
истолкование
мнимостей,
мы
наглядно
представляем
себе,
к ак,
ст я-
нувшись
до
нуля,
тел о
проваливается
сквозь
пов е рх­
ность
—
носительницу
соответственной
координаты
—<
и
поворачивается
через
себя,
почему
при обре тае т
м ни<
мые
характеристики...
Пространство
ломается...»
—
То
ес ть
как
ломается?
—
удивился
Иван
Ива­
нович.
—
Вот
и
я
хочу
это
по нять .
—
А
что
те бе
мешает?
—
Незнание
высшей
математики.
Да,
я
не-знал
высшей
математики,
и,
следовательно,
все
формулы
(а их было немало в книжке), приводив­
шиеся
для
доказательства
физико-математической
идеи
ав тор а,
ни
о
чем
мне
не
го во рили.
«Область мнимостей реальна,
постижима,
—
писал
Флоренский,
—
а
на
языке
Данте
на зыва ет ся
эмпиреем«
Все
пространство
мы
м ожем
представить
себе
двойным,
составленным
из
действительных
и
совпадающих
с
ним и
мнимых
гауссовых
координатных
поверхностей,
но
пере­
ход
от
поверхности
действительной
к
поверхности
м ни­
мой
возможен
только
через
разлом
пространства
и
73


выворачивание
тела
через
самого
себя...
Та к,
разрывая
время,
«Божественная комедия»
нео ж идан но
ока зы­
вается
не
п о зади,
а
впереди
современной
на ук и».
Да,
это
б ыло
удивительным,
не
менее
удивительным,
чем_
то
странное
обстоятельство,
что
влад е льце м
уни­
кальной
и
сверхсложной
кн иги
ок азалс я
водопроводчик
дядя
Вас я.
Не
поможет
ли
он
мне
освоиться
с
ее
мат е­
матическим
аппаратом?
Так
и
случилось.
Дя дя
Вас я
при ше л,
чтобы
позна ­
комить
меня
с
парадоксальными
идеями
науки,
но
при­
шел
не
на яву,
а
во
сне,
и
все
математические
знак и
и
с им волы
тут
же
улетучились,
как
только
я
проснулся
и
сел
пи ть
кофе
по-турецки,
заваренный
Анютой.
Анюта
позевывала,
не
скрывая,
что
ей
скучно
со
мн ой,
она
ра­
довалась,
что
отпуск
подходит
к
к онцу
и
она
скоро
вер­
нется
к
своей
уютно
выглядевшей
бездне,
привычной,
как
привычна
всем
без
и сключ ен ия
Земля,
т оже
вися­
щая
в
бесконечном
провале,
о
чем
знают
в се,
но
с та­
раются
не
ду ма ть.
Я
не
стал,
к оне чно,
р ассказы в ать
Анюте
о
водопро­
водчике
и
о
Мебиусовом
ли сте-и
Данте,
который
ока ­
за лся
впереди
вс ех
физиков
и
геометров.
Такого
ро да
разговоры
были
не
для
нее.
С
ней
н адо
б ыло
говорить
о
чем-нибудь
веселом,
милом
и
смешном.
Данте
со
сво­
им
адом
и
раем
и
Меб иус
со
своим
листом
для
этой
цел и
не
годились.
Аню та
ценила
быт
и
недооценивала
бытие.
Но
однажды
случай
склеил
бытие
и
быт
в
одн о
химерическое
явл ен ие,
куда
более
правдоподобное,
чем
любой
со н.
Ко
мне
пришел
почтальон
Гош а
и
привел
д ядю
Ва сю
и
тог о
молодого
бородатого
физи к а,
с
к ото­
рым
я
познакомился
в
ЛОСХе,
зайдя
в
тамошний
буфет.
Гош а
стал
мне
об ъяс нят ь,
что
водопроводчик
дядя
Вася
и
физик
Ермолаев
находятся
в
бл изко м
родстве,
и
не
только
в
духовном,
но
и
в
кр овно м
тоже,
они
свод­
74


ные.
братья,
дети
одной
матер и
и
разных
отцов.
И
тут
я.
де йстви тел ь но
заметил,
что
у
дяди
В аси
с
физ ик ом
Ерм ола ев ым
есть
кое-какое
сходство.
Но
это
небольшое
сходство
постепенно
стало
все
увеличиваться
и
увели­
чи вать ся,
как
в
р о м античес ки-м аг ическ их
сказ ках
А ма­
дея
Гофмана,
и
через
какие-нибудь
сорок
ми н ут'я
вдруг
убедился,
что
фи зик
превратился
в
Васю,
а
Вас я
в
фи­
зика,
и
их
было
уже
п очти
не
отличить.
И
тут
д ядя
Ва ся
ст ал
мне
объяснять
с
п омощью
физика
один
из
самых
сложных
разделов
в
геометрии
и
р ассказы ват ь
о
двухмерных
образах,
и
в се,
о
чем
ра сск азыв ал
в одо­
проводчик
голосом,
занятым
у
своего
брата-физика,
как
в
зеркале,
отражалось
на
лице
Гоши,
которое
прямо
сияло
от
удивления
и
восторга.
О
чем
рас сказыв ал
водопроводчик,
слившись
с
фи­
зиком
в
удивительное
и
противоречившее
логике
здр а­
вог о
смысла
единство?
Не
только
о
мнимостях
в
гео­
ме три и,
но
и
о
за дачах
живописи.
Он
»противопоставлял,
как
и
Матисс,
мнимо е
молчание
картины
ложному
раз ­
говору
с
помощью
болтливого
человеческого
языка.
Он
говорил,
что
яз ык
навя з ыв ает
нам
уже
готовые
и
сло­
жившиеся
представления
о
действительности,
не в ольно
упрощая
реальность.
В едь
все,
что
не
им еет
названия
и
имени,
невольно
становится
неиз вестн ым
и
да же
непо­
ст ижи мым
и
вы падает
из
по ля
нашего
зрен ия.
Жив о­
писцу
не
нужно
слово,
оно
бы
помешало
ему
у в идеть
то,
что
еще
не
на зва но
или
ж дет
своего
названия
и
имени
и
дождется
его
много
лет
спустя.
Он
го во рил
о
нео б ыч айно
сложных
и
тонких
вещах,
словно
был
знаком
с
самым
рафинированным
из
всех
знаний
—
индийской
ф ило со фией
—
и
с
новой
наукой,
еще
не
пришедшей
на
смену
существующей
сейчас.
И
тут
я
бросил
вз гляд
на
свою
кар тин у,
и
мне
по­
казалось,
что
она
изменилась
и
ст ала
походить
на
на­
стоящий
живой
ле с..
75


Глядя
на
все
э то,
я
с тал
думать,
что
ре аль ная
дей­
ствительность
пре врат ила сь
в
добрую
н яню,
расс ка зы­
вающую
волшебные
ск азк и,
как
вдруг
во шел
Иван
Ива-,
нович
с
только
что
купленным
в
комиссионке
стары м,,
с легка
помятым
самов а ром,
с
п омощ ью
которого
он
сде­
л ает
еще
одн у
по пытк у
по паст ь
в
друг ое
измерение..
Смирнов
тож е
начал
внимательно
сл уш ать
дядю
Васю
и
молодого
фи зик а,
которые
стали
почти
од ним
и
тем
же
лицом.
А
ког да
почтальон,
фи зик
Ермолаев
и
дядя
Ва ся'
ушли
и
мы
остались
вдвоем
со
Смирновым,
я
спросил
его
—
не
об рат ил
ли
он
случайно
внимание
на
сходство
водопроводчика
с
мол од ым
физиком?
Смирнов
поглядел
на
сво й
самовар,
покрутил
кр ан,
налил
в
самовар
воду
и
сказал,
что
физика
здесь
не
бы ло,
а
б ыли
только
Гош а
и
дяд я
Вася,
и
дядя
В ася
и
е сть
физик
и
математик,
суд я
по
том у,
как
точн о
и
кр аси во
из лаг ал
он
сложные
математические
идеи.
22
А
на
другой
день,
когда
в
мастерской-
не
оказалось
См ирнов а
(он задержался на Песочной набережной,
где
п ечатал и
эстампы), я и вошел в свою картину,
вошел
не
спеша,
спокойно,
с
чувством
собственного
достоин­
ства,
словно
это
бы ла
не
картина,
а
самы й
настоящий
ле с.
Я
прошел
несколько
шагов
и
остановился
на
по­
ляне
возле
сибирской
л ист ве нницы
и
высоко-высоко
увидел
июльское
н ебо
и
облако,
словно
пр ипл ывш ее
сюда
из
палеолитической
эпохи,
застенчивое,
целомуд­
ренное
об лако ,
не
ве да вшее
шума
сверхзвуковых
само ­
лет ов
и
ничего
не
знавшее
о
радиоактивных
осадках,
облако,
только
что
расставшееся
с
м ечтой
сказочника,
пытавшегося
сотворить
мир
из
с лов.
76


Это
был
лес,
вобравший
в
себя
всю
музыку
др ев­
нег о
бытия,
лес,
распростершийся
не
только
в
простран­
стве,
но
и
во
времени,
расположись
на
каких-то
совер­
шенно
неведомых
к оорди ната х,
как
те
леса,
которые
по­
яв ил ись
одновременно
с
человеком,
еще
не
знавшим
об
э вол юции
биосферы,
с-человеком,
только
что
прис т у пив­
шим
к
самому
з начител ь но му
из
своих
дел
—
дава ть
имена
вещам
и
явлениям.
Я
по нял,
что
я
ока зал ся
в
мире,
где
только
очень
немногое
б ыло
названо,
а
все
остальное
ожидало
длин­
ных
тысячелетий,
когда
человеческий
язык
попытался
объят ь
необъятное,
по
п ути
теряя
смысл
таких
фун да­
ментальных
понятий,
как
тиш ина .
Тиш ина
—
любимое
слово
всех
художников
и
жи во­
писцев,
пыт аю щих ся
с
пом ощь ю
линий
и
цвета
про ник ­
н уть
туда,
куда
еще
не
про никло
ни
о дно
сло во.
Вокруг
с тояла
т ишина ,
ес ли
не
счит ат ь
мелодичного
звона
ручь я,
над
которым
я
наклонился,
чтобы
увидеть
свое
отр а же ние.
Гибкое
з ер кало
светл ых
доисторических
вод
отразило
мой
облик.
И
я
не
узнал
самое
знакомое
и
привычное
из
всех
яв лен ий
и
фор м
—
свое
собственное
лиц о.
Из
светлой
вод ы
смотрел
на
ме ня
дикарь,
перво­
бытный
человек,
сл овно
бытие
мое
раздвоилось
и
я,
од­
нов рем е нно
оставшись
самим
собой,
тут
же
пр евр а­
тился
в
своего
далекого
палеолитического
предка.
Метаморфоза
продолжалась.
Я
смотрел
на
мир
г ла­
зами
человека,
к отор ый
был
моложе
меня
по
меньшей
мере
на
тридцать
тысяч
лет .
Но
в едь
и
мир
т оже
был
моложе
на
столько
же.
Не
оразу
я
д ог адался,
что
ме жду
явлениями,
ве­
щами
и
мн ою
существуют
к акие- то
особые,
к уда
более
интимные
отношения,
чем
до
того,
как
«сломалось»
про­
странство
и
картина
отворилась,
как
о твор ялас ь
уэлл­
совская
«Калитка в стене», выбрав из всех только од­
ного.
77


Не изве стно сть
окружила
ме ня
со
всех
ст орон .
Но
что
удивительно
—
я
ее
совсем
не
б оялс я,
как
будто
случай
был
из ъят
из
это го
бытия
и
наступила
га р­
мония,
о
которой
мечтал
М ат исс,
пы тав ши йся
с
по­
мощью
цвета
заколдовать
взбесившиеся
силы
к апи­
талистической
цивилизации
и
превратить
мир
в
пою­
щий
сад.
Мои
ноги
сту па ли
по
земле,
оставляя
сл еды
—*
прим ет ы
обыденности
в
эт ом
молодом,
как
лесная
река,
мире,
чья
св еже сть
опровергала
лю бую
об ыде н­
ность.
Лес
освобождал
меня
от
моего
опыта,
от
теперь
уже
бесполезного
знания
всего
того,
что
ос та лось
по
ту
сто­
рон у
сломавшегося
пространства.
Не
сразу
я
ста л
по­
нима т ь,
что
это
бы ла
моя
собственная
картина
и
одно­
временно
чу жой,
незнакомый
м ир,
каким-то
волшебно­
м а тем атиче ским
об разом
подключенный
к
то му,
что
еще
нед авн о
было
только
образом,
цветом,
линией,
про­
сто
ме чтой .
Тут,
к оне чно,
не
обошлось
без
монтера
и
водопроводчика
дя ди
Васи,
совсем
химерично
сливше­
гос я
с
мол од ым
физиком,
как
я
сейчас
с
пе рвоб ы тным
человеком,
далеким
своим
предком.
Мы сль
о
дяде
Васе,
о
его
машине,
собранной
из
не­
здешних
и
слишком
здеш них
грубых
ч уг унных
частей,
об
Иване
Ивановиче
Смирнове,
пытавшемся
—
в
кото­
рый
раз
—
с
помо щь ю
то
букета,
то
само ва ра
проник­
нут ь
в
неведомое,
и
о ста вшей ся
дал еко - дал еко
Анюте
почему-то
не
очен ь
ме ня
беспокоила,
словно
я
всего-на­
всего,
выйдя
на
прогулку,
з ашел
в
неиз вест ный
сад
и
через
полчаса
или
час
вернусь
к
своим
уже
ст ос кова в­
шимся
без
меня
привычкам.
Но
здесь
не
б ыло
часо в
(а мои ручные часики « В ос то к», отданные в ремонт,
ле­
жа ли
в
мастерской
часовщика
на
углу
Большого
и
Г ат­
чинской), да и нуждался ли я в.
часах
там ,
где
вр емя
текло
не
по
законам
ул ичног о
движения
в
минуты
пик .
78


Ве дь
я
не
сто ял
на
остановке,
дожидаясь
пер епо л нен­
но го
автобуса
или
троллейбуса,
не
пр от ал кивал ся
к
вы­
воду
в
толпе
людей,
превратившихся
в
спины
без
ли ц,
не
спускался,
похожий
на
монумент,
по
эскал ат о ру
мет­
ро.
Я
ш ел,
по ка
еще
шел,
отдав
все
чув ства
восприя­
тию
мира,
словно
создавшего
себ я
всего
несколько
ми­
нут
назад
из
абсолютного
небытия,
над
которым
еще
не
гадала
рефлексия
философа
и
не
тосковала
мысль
ли­
рического
поэта,х
23
Не
буду
р ассказы ват ь ,
как
захватившее
ме ня
п ро­
странство
н ако не ц-то
вернуло
меня
моим
привычкам,
мое й
мастерской
и
той
хорошо
детерминированной
дей­
ствительности,
которая
столько
столетий
дразнила
своей
трехмерной
реальностью
скепт ич еск ие
умы
идеалисти­
ческ их
философов,
твер ди вши х
что-то
о
«вещи в себе»
и
«покрывале Майи», но не попытавшихся пощупать,
из
че го
с отк ано
это
покрывало.
И
только
моя
картина
приняла
сво е
первоначаль­
ное
положение
покрытого
кр аска ми
полотна,
согласно
человеческим
иллюзиям
пытавшегося
выдать
себя
за
лес,
как
д верь
отворилась
и
вошел
почтальон
Гоша,
держа
в
ру ке
письмо
с
таким
видом,
словно
оно
п ри­
б ыло
не
из
Кировог ра да
или
К азани ,
а
из
Платоновой
Гре ции
или
еще
более
древнего
Ва вилона .
А
до ма
меня
встретила
Анюта.
—
Где
же
ты
пропадал?
—=
В
ма стер ск ой.
Я
работал.
-—
Несколько
раз
забегала
в
мастерскую,
но
тебя
не
было.
Я
хот ел
уже
расс каза ть
о
своей
необычной
прогулке,
но
вспомнил
совет
Матисса
о
т ом,
что
художник
до л­
жен
откусить
себе
язык«
79


24
Мы
ссорились
с
Анют о й,
мирились,
снова
ссорились.
И
жизнь
несла
на с,
как
эскалатор
метро
—
то
вверх,
то
вниз,
и
каждые
двери,
в
которые
мы
входили,
об ма ны­
вали
нас,
словно
это
б ыли
двери
не
в
универсальный
магазин
«Приморский»,
а
отрезок
прошлого,
тщетно
притворявшегося
нашим
будущим.
Было
ли
у
нас
совместное
будущее?
Я
не
оговорил­
ся,
сказав
про
будущее,
что
оно
уже
было .
Все
п ере ме­
нилось:
будущее,
прошлое,
настоящее
—
по сле
того,
как
«сломалось»
пространство
и
я
попал
в
св ою
кар тин у,
которая
из
изображения
вдруг
превратилась
в
мир,
в
другое
из мер ение,
в
палеолитический
лес,
где
бытие
протекало,
как
протекает
поэма.
З нала
ли
Анюта
о
мо ем
ст ранн ом
путешествии?
Нет,
не
з нала.
Но,
не
зная,
она
тем
не
менее
чувс твова ла
какую-то
перемену,
происшедшую
со
мно й.
Я
был
рас­
сеян.
И
мысль
нево ль но
уносила
ме ня
в
просторы
не
тронутой
человеком
приро ды,
как
будто
я
еще
не
цели­
ком
был
здесь ,
в
магазине
«Приморский», где мы .
вм е­
сте
с
Анютой
выб ир али
одетые
в
целлофан
продукты,
удовлетворяя
с вои
потребительские
страс ти
с
п ом ощью
счетной
м аши ны -ка ссы,
моментально
переводившей
на­
ши
осуществляемые
жел ани я
на
фина нс овый
и
точный
язык
цифр,
отстуканных
на
длинной
лент е.
Анюта
не
рад ова лась
то му,
что
она
покупала
про­
дукты,
расходуя
оче нь
мал о
времени,
а
воспринимала
это
как
должное,
как
подарок,
сделанный
ей
цивилиза­
цией
за
то,
что
она
жи ла
в
эпоху,
когда
люди ,
тратя
очень
мал о
времени,
постоянно
экономили
его
с
по­
мощью
усл уж л ивой
науки
и
еще
более
ус лужлив о й
и
расторопной
техники.
Да,
время
экономилось
как
ни­
когда
раньше,
и
все
же
его
постоянно
не
хв ат ало.
Ка-
80


залось,
оно
и грало
с
нами
в
пр ятки,
то
ускользая,
то
появляя сь ,
чтобы
снова
ускользнуть.
Я
чув ств ова л
это
теперь
куда
острее,
чем
раньше,
после
того
как
побывал
в
другом
из ме ре нии,
где
вр емя
и
пространство
не
пряталось,
не
ускользало,
а
нагляд­
но
и
налично
пребывало,
как
то
наполненное
величием
бытие,
которое
изо бра жа ли
Гомер
и
р усск ие
народные
сказки.
Анюта
н асла жд алас ь,
смотря,
как
быстро
отсчиты­
в ает
касса,
разрушая
тщетн о
пытавшуюся
со зд ать
себя
очередь.
И
некоторые
старушки,
любящие
посудачить
и
совсем
не
экономящие
ни
чужое,
ни
свое
собственное
в ремя,
даже
пр оявля ли
недовольство
той
быстротой,
которая
з ас тавл яет
их
вынимать
непослушными
подаг­
рическими
пал ьцам и
из
узки х
женских
кошельков
ст ав­
шие
вдруг
широкими
деньги.
Да,
Анюта
радов алас ь
том у,
что
техническая
ци ви­
ли заци я
экономит
для
нее
и
для
ее
пассажиров
время
и
что
все
меньше
и
меньше
становится
людей,
п редп о­
ч ит ающих
медлительные
пое зда
сверхзвуковым
самоле­
та м.
Она
служила
скорости
и
са ма
бы ла
частью
ее,
но,
ког да
мы
ос та вал ись
вдвоем,
только
вдвоем,
она
абсо­
лю тно
тер я лась
от
наличия
свободного,
никуда
не
то ро­
пя щего
ее
вр ем ени
и
начинала
томиться,
словно
стояла
в
д лин ной
очереди.
И
чтобы
убить
в ремя,
она
включала
телевизор
или
подходила
к
телефону
и
подолгу
го во­
ри ла
со
своими
подругами
все
об
одн ом
и
том
же,
со­
всем
не
замечая,
что
пр оизн ос ит
те
же
самые
слова,
в
своей
чрезмерной
обыденности
тер яющи е
почти
вся ­
кий
смысл.
И
вот
тут
я
пытался
сно ва
обрести
ее,
воскресить
ее
реальность
в
той
да вно
исчезнувшей
св ежес ти,
когда
я
увидел
ее
в
первый
раз
ме жду
о блаками
и
землей,
одновременно
по хо жую
на
ускользавшую
землю
и
на
приб лижа вшее с я
облако.
4Г.
С.
Гор
81


Иногда
она
напевала.
У
нее
был
мил ый
голос .
И.
ко­
гда
она
пе ла,
она
п рев ращала
бытие
в
звук ,
в
мелодию,
и,
казалось,
вещи
аукали
в
комнате,
как
девушки,
пе­
рекликавшиеся
в
лесу.
Из
одного
существа
Анюта
сра­
зу
превращалась
в
множество,
и
в
эти
мину ты
жизнь
казалась
такой
же,
как
он а,
окли кав ш ей
из
чудесных
далей,
из
вчера
и
из
завтра,
как
эхо
в
лесу.
25
В
воскресенье
Гоша
привел
ко
мне
физика.
О дн ого.
Дя дя
Вася
взял
отпуск
и
уехал
на
ст анци ю
Мга
навес­
тить
родн ы х.
Ф изик
сел
напротив
меня,
не
скрывая
своего
жела­
ния
ликвидировать
мою
отс та лост ь
в
естественных
на у­
ках.
Он
стал
рассказывать
о
гениальном
ученом
Шварц­
шильде
и
прос тран ств е
внутри
«сферы Шварцшильда»,
о
«внутренней области прошлого»
и
«внутренней обла­
сти
будущего».
Физик
хотел
разбудить
мое
сознание
гу­
манитара
и
дат ь
мне
по чу вств о вать
всю
сложность
фи­
зической
структуры
неведомого,
к уда
не
способны
еще
проникнуть
чувства,
но,
ку да
по ст ар алась
пр оник ну ть
всеведущая
теоретическая
мысль.
Я
снач ал а
не
понимал,
почему
ф изик
Ермолаев
меня
просвещает,
но
потом
я
до гадал ся,
что
он
хо чет
подве­
сти
теоретическую
баз у
под
чудо ,
которое
выражалось
в
том,
что
я
попа л
в
свою
картину,
словно
это
бы ла
не
ка ртина ,
а
живой
трехмерный
мир.
Через
несколько
ми нут
ф изик
вынужден
был
признаться,
что
гипотезой
Шварцшильда
не льзя
о б ъяснить
мое
нео б ычное
путе­
шествие,
но
это
вовсе
не
означает,
что
его
нельзя
об ъ­
яснить
на учн о.
Я
попросил
физ ика
не
мен ять
св ою
поз у
и
выраже­
ние
л ица
и
с тал
писать
его
портрет.
Задача
была
не
из
легких.
Ф изик
все
время
менялся,
доказывая
своим
вы­
82


ражением
лица,
что
в
каждом
человеке
в
скрытом
или
полускрытом
ви де
пребывает
множество
противоречи­
вых
че рт,
сх вач енн ых
парадоксальным
и
за гад очны м
единством,
которое
приня то
называть
личностью.
Что
такое
личность?
Об
э том
спорят
уже
много
лет
фило с офы
и
пс ихоло ги,
смутно
до гады вая сь
о
том,
о
чем
б ыло
х орошо
известно
великим
портретистам,
и
особен­
но
Рембрандту.
Человеческое
л ицо
—
это
не
маска,
и
в
каждом
человеке
не з римо
существует
род,
история,
и
неви дим ые
вол ны
про шло го
набегают
на
бер ег
наст оя ­
щего.
Все
это
я
чувствовал,
пристально
всматриваясь
в
л ицо
физика
Ермолаева
и
пы таяс ь
услышать
шум
не ви­
д имых
во лн
прошлого,
бегущих
откуда-то
из
палеолита,
где
далекий
предок
Ерм ол аева
еще
ни чего
не
знал
о
дис кре тны х
зако нах
квантовой
механики,
но
уже
но­
сил
в
с ебе
все,
что
осуществилось
позже.
—
Шеллинг
называл
живопись
«немой поэзией»,—
ска зал
физик .
—
Ну
и
чт о?
—
спросил
я.
—
Да
нет.
Я
просто
так,
—
сказал
физик.
—
Я
совсем
не
хотел
об ижат ь
живопись.
И
Шеллинг
т оже.
Физик
сказал
это
таким
то ном,
словно
он
и
Шел­
линг—
это
почти
одно
и
то
же.
Я
п о ду ма л : «Эйнштейн тоже был физик,
но
отли­
чался
большей
скромностью».
Но
уже
следующая
моя
мысль
заступилась
за
Ер­
мо л а е ва: «Легко позволить себе такую роскошь
—
бы ть
скромным,
когда
тебя
знает
весь
м ир.
А
физика
Ермо­
лаева
мир
пока
еще
не
зн ае т».
Моя
ки сть
н ево льно
под обрел а,
и
лицо
физика
ст а­
ло
куда
менее
высокомерным
на
моем
незак о нчен ном
холсте.
Гоша
внимательно
следил
за
м оей
работой,
то
и
де ло
переводил
сво й
взгляд
с
холста
на
физика
и
с
физика
83


на
холст.
И
смотрел
он
с
таким
видом,
словно
физ ик
теряет
зна читель н ую
ча сть
своего
бытия,
которое
из
на­
лич ной
реа л ь ности
переселяется
на
п олот но.
Физик,
по-видимому,
оче нь
уст ал
отт ого,
что
сидел
не
меняя
позы,
под
конец
сеанса
он
выгляд е л
куда
хуже,
чем
на
полотне.
На
холсте
он
вы гляд ел
живее
и
реальнее,
чем
в
жизни.
И
от
п очт альон а
Гоши
это
то же
не
укрылось.
*-
Опасно
с
ва ми
иметь
дело,
—
пошутил
ф изик .—
Ок ажеш ься
целиком
на
в ашем
холсте,
а
в
реальности
уцелеет
остаток
чуть
побольше
нул я.
—
Но
так
и
бывает
в
действительности,
—
возразил
я.
—
Люд и
умирают.
А
портреты
остаются.
Разумеется,
хорошие
портреты.
—
Пр едп о читаю
б ыть
плохим
чел овек о м,
чем
хоро­
шим
портретом,
—
пошутил
Ермолаев.
Затем
фи зик
Ермолаев
и
Го ша
ушли,
а
я
остался
в
мастерской,
все
еще
глядя
на
холст
и
не
уме я
в
сво­
ем
воображении
отделить
под о бие
от
т ого,
кому
оно
уподоблялось.
26
На
следующий
день
ф изик
пришел
в
мою
мастер­
скую
посмотреть
на
свой
портрет.
—
Проблема'портрета,
—
сказал
он
мне,
—
это
про­
бл ема
«быть»
и
«казаться» .
У
многих
людей
эти
поло­
винки
настолько
сл и ваю тся,
что
их
невозможно
отли­
чить.
Только
не
перебивайте
ме ня.
Я
и
не
думал
его
перебивать.
—
Рембран дт
у мел
отделить
«быть»
от
«казаться» .
—
Так
то
Рембрандт.
—
Я
давно
подозреваю,
что
вы
не
Рембрандт.
И
вот
поэтому
ищу
на
ва шем
портрете
себя
и,
к ажет ся,
не
м огу
найти.
—
Ра зве
вы
не
замечаете
сходства?
84


—
Сходство
—эт о
не
главное!
—
А
что
главное?
—
Вы
же
художник.
Вы
должны
это
знать
лучше
меня.
Мы
долго
спорили
—
похож
или
не
похож
на
физика
портрет
—
и
так
ни
к
ч ему
не
пр ишли.
Я
ж дал,
когда
фи зик
уйдет,
чтобы
ост атьс я
один
на
один
с
работой.
Он
сли шк ом
долго
сидел.
Сиде л
с
та­
ким
видом,
словно
и
не
собирался
никуда
уходить.
Вр е­
мя
замедлилось,
будто
кто-то
остановил
все
стр е лки
на
часах.
Я
это
да вно
за ме тил:
в ремя
меняет
св ой
темп,
ко гда
гость
сидит
томительно
долго,
очевидно
не
зная,
куда
с ебя
деть.
Фи зик
курил
и
смотрел
на
портрет.
Я
еще
никогда
не
встречал
такого
терпеливого
зрителя.
Люди ,
да же
стр астн о
лю бящ ие
искусство,
никогда
подолгу
не
сто ят
перед
о дной
и
той
же
картиной.
Они
постоят
и
ид ут
дальше.
А
фи зик
сидел
и
сидел
и
о
чем-то
сосредото­
ч енно
думал.
—
Я
не
з адер жи ваю
вас?
—
с прос ил
он.
У
меня
не
хватило
хара кте ра
ска за ть
ему
правду.
—
Да
нет .
Нисколько.
Я
только
хотел
бы
немножко
изм ени ть
цвет
левой
щеки.
—
Ради
бога,
не
меняйте.
Оставьте
все
так,
как
оно
есть .
—
Почему?
-—
Я
не
могу
вам
объяснить.
Но
меня
буквально
съ едает
странное
чу вс тво.
Мне
все
кажется,
что
я
стал
св оей
тенью,
как
только
вы
начали
пи сать
мой
портрет.
—
Я
не
совсем
вас
понимаю.
—
Не
следовало
бы'
вам
отр ыв ать
«быть»
от
«ка­
заться».
Мое
бытие
вы
перенесли
на
холст,
а
в
реаль­
ной
жи зни
оставили
его
тень.
Я
все
время
чувствую,
что
от
меня
что- то
отделилось,
ушло.
—
А
давно
вы
это
чувствуете?
85


—
С
то го
самого
часа,
когда
вы
стали
писать
этот
портрет.
—
Стра нн о,
—
сказал
я.
—
Да,
—
задумчиво
заметил
физ ик,
—
и
это
стран­
ное
состояние
смущало
ве дь
не
только
нас
с
вами.
—
А
к ого
е ще?
—
Ну,
с кажем,
Гоголя.
Вспомните
его
по весть
«Пор­
тре т». Да
и
Бальзака
не
меньше.
Читали,
н аде юсь, «Не­
ведомый
шед евр »?
—
Чит ал.
—
А
«Портрет Дориана Грея»?
—
Уж
не
пр и ни маете
ли
вы
меня
за
пещерного
че­
ловека?
Читал
еще
в
детс тве.
—
А
задумывались
ли
вы,
почему
возникла
эта
пр о­
блема?
Вед ь
существует
же
внутреннее,
под с пуд ное
род ­
ство
между
подобием
и
явлением,
которое
по до бие
пы­
тается
в осс озд ать?
—
Наверное,
существует.
.
—
Не
наве рн ое,
а
наверняка.
Я
в
этом
убежден.
Вы
никогда
не
задумывались
о
том,
что
должен
был
чувст­
вовать
человек,
которого
писал
Рембрандт
или
Вела с­
к ес?
—
Думаю,
что
исп ыты вал и
что-нибудь
приятное.
Если
бы
это
б ыло
не
т ак,
в ряд
ли
испан ск ий
король
Филипп
Четвертый
ст ал
де ржать
при
своем
дв оре
Ве­
ласкеса.
Он
бы
его
прогнал.
—
Нет-нет!
—
Лицо
физика
пр и няло
страдальческое
выражение,
словно
я
своими
с лова ми
пр ич инил
ему
б оль.
—
Вы
упрощаете.
Ф илипп
многое
прощал
Вел ас­
кесу
и
не
сердился,
что
он
тащит
на
с вет
бо жий
и
то,
что
должно
остаться
в
тени,
в
темноте.
Но
я
гов орю
не
только
о
правдивости
ис кус ства
великих
портретистов
прошлого,
а
о
другом,
о
том,
что
з ападны е
ис ку сство ­
веды
называют
ме тафи зи ческим
началом.
—
Ме тафи зи ческим ?
Терпеть
не
могу
это
слово.
89


—
Ничего.
Потерпите.
Я
не
зна ю,
чем
это
слово
за­
менить.
Но
дело
не
в
словах.
Ес ть
такое
слово
—
«веч­
нос т ь». Я всегда относился
к
этому
слову
осторожно.
—
А
теперь?
—
Тепер ь
я
чувствую,
что
я
раздвоился.
Одна
моя
половина
здесь ,
а
другая
с
вашей
помощью
приобщи­
л ась
к
вечности.
—
Я
же
не
Веласкес.
—
Не
напрашивайтесь
на
комплимент.
Я
посмотрел
на
ф из ика,
лотом
на
портрет,
и
мне
стал о
не
по
себ е.
На
холсте,
на
обыкновенном
холсте,
к упле нном
в
магазине
«Всекохудожник», пребывало не ­
что
большее,
чем
о бы чный
современный
человек,
словно
изоб ра же ние
при хв ати ло
с
с обой
большую
час ть
реаль­
н ости,
сделав
менее
реальной
н ат уру,
27
Ник то
из
м оих
знакомых
так
не
жда л
ми фа
и
чуда,
как
подросток-почтальон,
разносивший
в
канун
празд­
ников
сотни
поздравительных
открыток.
Он
ж дал
ч уда
и
поэт ом у
не
очень-то
удивился,
когда
увидел
на
мо ем
хо лсте
живого
физика,
расположившегося,
как
у
себя
до ма,
на
усл ов ном
пространстве
картины.
Физик
отдыхал
и,
казалось,
д аже
менял
по зу
—
то
кла л
н огу
на
ногу,
то
под нос ил
горящую
спичку
к
кон­
чи ку
сигареты.
Фи зик
поселился
на
холсте.
Он
з евал,
улыбался,
ку­
рил,
ел,
спал.
Он
толь ко
не
говорил.
Его ,
впр оч ем
как
и
ме ня,
вполне
устраивало
абсолютное
молчание
кар­
тины .
—
Он
в есь
ту т?
—
спр осил
Гоша.
—
Там
что-нибудь
осталось?
—
Осталось,
—
ответил
я.
—
Он
и
тут
й
там.
Так
и
должно
быть,
ког да
возникает
хороший
портрет.
87


—
Все
де ло
в
машине,
которую
изобрел
дя дя
Вася.
Это
она
действует.
Верно?
—
При
чем
тут
машина?
Ты
что,
не
веришь
в
мое
искусство,
в
мой
талант?
—
Верю!
Но
таланту
помогает
машина.
Без
машины
вам
бы
это
не
уд алось .
Я
по д ум а л: «Вот что значит научно - тех ниче ская
ре­
в ол юция.
Ч елов ек
готов
поверить
в
чуд о,
если
это
чуд о
сотворил
не
бог,
а
м аши на».
К
д яди
Васиной
машине
я
давно
при вык
и
почти
разучился
ее
замечать.
Стояла
себе
в
углу,
прикрытая
старой
газетой,
чтобы
не
мозолить
никому
гл аза.
Горла
поахал,
поохал,
поудивлялся,
поулыбался
и
ушел.
И
только
он
ушел,
явился
фи зик
Ермолаев.
Фи зик
очен ь
похудел,
побледнел
и
да же
стал
ниже
ростом.
Он
сел
на
стул
и
начал
рас смат р иват ь
портрет.
—
Вы
не
продадите
мне
его?
—
спр ос ил
он.
—
Нет,
не
продам.
—
—
А
может,
подарите?
Я
не
ответил.
Как
многие
живо пис цы ,
я
не
лю бил
расставаться
со
своими
ра бота ми.
—
Видите
ли,
—
ск азал
фи зик,
—
я
жи ву
в
Ку п­
чин е.
Это
довольно
дал еко
от
ва с.
У
меня
уй дет
очен ь
м ного
времени,
если
я
ежедневно
буду
к
вам
приез­
жать.
—
За чем
же
ежедневно?
П ри езжай те
хотя
бы
раз
в
месяц.
—
Поймите!
—
перебил
он
меня.
—
Вы
разорвали
мое
бытие
на
две
половины.
Здесь,
на
холсте,
нечто
ве чное ,
субстанциальное,
а
там,
в
выс о тном
кооперативном
доме,
построенном
в
Купчине,
—
не что
вр емен но е,
эф е­
мерное,
функциональное.
Только
с идя
у
вас
в
мастер­
ской
и
гл ядя
на
свое
изображение,
я
ощущаю
полноту
бытия,
стан ов л юсь
цель ной
личностью.
88


—
-Портрет
н апис ан
нед авно.
А
раньше
как
вы
себя
чувствовали?
—
Я
был
только
частью
самого
себя,
не
в едая
о
том ,
что
мне
откроется
пос ле
того,
как
вы
напи шет е
мой
портрет.
—
А
что
же
вам
открылось?
—
Мне
открылся
ра й.
Извините
ме ня
за
это
давно
скомпрометированное
сл ово.
Но
на
человеческом
язы ке
нет
другого,
сп ос обн ого
хотя
бы
неясно
и
расплывчато
передать
это
понятие.
Мне
открылся
р ай.
Когда
я
смот­
рю
на
свое
изображение,
мне
вдруг
открывается
пол­
н ота
бытия,
кот орая
бывает
знакома
людям
только
в
детстве.
Ничто
не
сп е шит,
не
торопится
ни
вокруг
меня,
ни
во
мне
самом.
Кажется,
что
я
во звра тилс я
в
св ое
детство,
отрочество,
в
юность.
Явления
и
вещи
еще
не
поворачиваются
ко
мне
с пино й,
как
пассажиры
в
битком
набитом
троллейбусе.
Сам
воздух
кажется
ины м.
Он
не
пахнет
перегаром
автомобильных
газов.
Быт ие
не
спешит,
не
торопится.
И
я
никуда
не
спешу,
хотя
всегда
и
везде
поспеваю.
Вот
это
новое
за быто е
чувство
освежает
меня,
снимает
озабоченность.
Я
задаю
се бе
воп р ос:
как
и
почему
это
случилось?
Еще
вчера,
прин има я
ва нну,
я
подумал:
а
может,
эта
по лно та
бы­
тия
и
цельность
возвращалась
к
тем,
с
кого
писал и
пор­
треты
Рембрандт,
Ве лас кес,
Гой я
и
в ели кие
художники
итальянского
Возрож ден ия?
Ве дь
мы
этого
по ка
не
знаем.
И
тех,
кто
мог
бы
нам
р ассказ ать ,
давно
нет
в
живых.
Вот
почему
мне
хочется,
чт обы
этот
портрет
висел
у
меня
в
квартире
в
Купчине,
чтобы
я
по
утрам,
когда
со бир аюсь
в
сво ю
лабораторию,
мог
бы
постоять
в озле
эт ого
магического
изображения,
наполниться
св е­
жестью
бытия,
почувствовать,
что
я
пребываю
не
т оль­
ко
в
текущем,
скользящем,
ве чно
убегающем
мгнове­
нии,
но
и
в
вечности
тоже,
живой
и
веселой
вечности,
которую
мы
знаем
по
своим
д етск им
воспоминаниям.
89


Короче
говоря,
ваш
портрет
превращает
ме ня
в
юношу,
а
иногда
и
в
реб ен ка.
—
Может,
мне
написать
копию?
—
Понимаю.
Портрет
вы
подарите
мне.
А
копию
оставите
себе .
—
Зачем?
Вам
подарю
копию.
А
себ е
ос тав лю
ори­
гинал.
Не
беспокойтесь.
Это
же
будет
не
простая
копия,
созданная
халтурщиком
для
антикварного
магазина
или
заказч ика ,
мало
понимающего
в
искусстве.
Это
бу­
дет
вариант.
Многие
русские
художники
писал и
вари­
анты.
Вс пом ните
П авла
Федотова.
У
него
в
дв ух
ва­
риантах
почти
все
лучшие
кар ти ны: «Сватовство-
майо­
р а», «Вдовушка»
и,
к аж ет ся , «Свежий кавалер».
—
А
к опия
будет
обладать
эти м
удивительным
свой­
ством—
возвращать
меня
в
юность
и
в
детство,
чтобы
почувствовать
во
вс ей
силе
полн от у
бытия?
Я
уклонился
от
ответа.
Отк уда
я
мог
знать?
28
В
мастерской
никого
не
б ыло.
Иван
Иванович
ушел
в
поликлинику
на
ка кие-то
процедуры.
А
физик
Ерм о­
ла ев
и звес тил
ме ня
по
телефону,
что
уе зжает
на
не­
сколько
дней
под
Москву
на
симпозиум.
Я
подошел
к
своей
картине.
Пространство
«слома­
лось ».
И
я
вошел
в
картину,
как
входят
в
гостиную,
где
вас
уже
давно
ждут.
Я
и
в
самом
деле
во шел
в
гостиную,
где
за
ст олом
сидело
несколько
мужчин
и
же нщин.
Действительность
очень
напо минал а
вдруг
о живш ую
фотографию
конца
XIX или самого начала XX
век а
или
сцену
т еатр а,
где
не
очень
даровитый,
но
старательный
режиссер,
при­
ехавший
на
гастроли
с
периферии,
по ста вил
пь есу,
на­
писанную
под
Островского.
Здесь,
в
гостиной,
заставленной
старомодной
ме­
90


белью,
расположилось
бытие,
к огда- то
старательно
опи­
санное
Шеллером-Михайловым
или
Боборыкиным,
но
не
скучновато-обыденно,
как
в
пожелтевшей
от
времени
и
пахну вш ей
мышами
книге,
а
вполне
тр ехм ер ное
и
чу­
точку
приподнятое,
синтез
театра
и
жизни,
по х ожей
на
театр.
Никого
из
присутствующих
не
удивило
мое
по явл е­
ние,
а
кое-кого
обрадовало.
Некрасивое
женское
суще­
ст во
бросило
на
меня
многозначительный
взгляд,
от ра­
зивший
одновременно
мою
значительность
и
ее
нетер­
пел ивое
беспокойство.
Она
ждала
ме ня,
ждала,
и
я
пришел
во прек и
законам
физ ики,
пришел
из
семидеся­
тых
годов
в
девятисотые.
Но
она
об
эт ом
не
знала.
По­
видимому,
существовал
мой
двойник,
абсолютно
схожий
со
мно й,
двойник,
который,
оче нь
возможно,
ухаживал
за
этой
деви цей ,
а
может,
уже
был
кандидатом
в
м ужья.
Я
сел
с
этой
некр ас иво й
дев иц ей
рядом,
почув­
ст вова л
всем
своим
эфемерным
телом
субстанциальную
материальность
стула,
сотворенного
не
ве чно
спеш ащ ей
машиной,
а
неторопливыми
и
искусными
руками
масте­
ра,
опытного
краснодеревщика.
Люд и,
си девши е
за
столом
возле
се реб рян ого
кусто­
диевского
самовара,
выгл яде ли
более
реальными
и
трех­
ме рны ми,
чем
полагается
в
дейс твите л ьн о сти,
где
все
мы,
за
редким
исключением,
являемся
только
частью
самих
себя,
всегда
пребывая
в
погоне
за
полнотой
бы­
тия ,
к ото рая
так
ча сто
нас
др азн ит
со
сцены
или
экрана.
Люди,
пьющие
чай
и
ве ду щие
беседу,
еще
ничего
не
зна ли
ни
об
атомной
бомбе,
ни
о
гитлеровских
ко нцла ­
герях.
Ведь
по
улице,
где
стоял
это т
дом,
вместо
трол­
ле йбу са
номер
десять
еще
бегала
конка.
Взглянув
в
пр о­
свет
ме жду
дву мя
половинками
занавесок
на
окне ,
я
в
э том
убедился.
Эта
конка,
так
же
как
и
керосиновый
фонарь,
подтверждала,
что
я
попал
в
нач ало
в ека,
91


потому
что
сидевших
за
столом
я
мог
пр ин ять
за
акте­
ров ,
разыгрывающих
обыденную
драму,
следуя
мхатов­
ск им
традициям,
где
искусство
тщит ся
в ырва ть
у
реаль­
ности
ее
главную
тайну
—
тайну
быт ь
сам ой
и
для
себя.
Н екр асивая
девица,
до чь
всамделишного
ку пца,
в ла­
дельца
магаз ина
на
Андреевском
рынке,
поведала
мне
о
том,
кто
был
я.
Я
дейс твит ел ь но
играл
роль
жениха,
и
не
на
сцене,
а
в
жизни,
играл
эту
роль
по
всем
пра­
в илам
отечественной
драматургии,
про никн ув
в
это
б ла­
го пол учн ое
семейство
с
помощью
свахи,
довольно
свар­
ливой
старухи,
проживающей
в
Косом
переулке,
дом
номер
два ,
и
брав ше й
за
свои
услуги
сумму,
равную
месячному
б юдж ету
студента-репетитора,
бегающего
с
ут ра
до
вечера
по
урокам.
Я,
оказывается,
и
был
с ту­
дентом-репетитором,
к
то му
же
занимающимся
и
всякой
другой
ха л турой:
пи сал
очередные
в ыпус ки
«Ната Пин­
кертона»
и
«Пещеры Лейхтвейса»
и
тайно
рисовал
жир­
ных
л е бедей
и
сбывал
их
на
том
же
Ан д реевск ом
рын­
ке.
Моя
личнос т ь,
мой
нравственный
и
духовный
мир
приоткрылись
мне
не
без
помощи
купеческой
дочки,
моей
будущей
же ны.
По-видимому,
я
был
проходимцем,
изо
всех
сил
пы тав ши мся
пр олез ть
в
люд и.
Будущий
наш
брак
представлялся
плохо
замаскиро­
в анной
сде лко й.
Н екр аси вая
и
малообразованная
нев е­
ста
была
с
приданым.
Ей
будут
пр инадлеж ат ь
пяти­
этажный
дом
на
Четвертой
линии,
недалеко
от
женской
гим на зии
Шаффе,
и
большое
доходное
здание
на
улице
Б ар малеев а,
той
самой
ул ице,
где
осталась
еще
не
во з­
никшая
как
реальность
моя
мастерская.
Моя
мастерская
по
всем
пра вил ам
причинности
воз­
никнет
в
еще
не
наступивших
сем и десяты х
годах
XX ве­
ка,
а
я
сидел
за
столом,
сервированным
в
1907 году,
о
чем
мне
незамедлительно
сообщил
календарь,
вися­
щий
рядом
с
картиной
Клевера,
этим
переводом
Шел­
92


лера-Михайлова
на
язык
сентиментальных
и
сладкого­
лосых
к расо к.
Клевер,
это т
любимец
мещан,
продававшийся
за
ба с­
нословную
це ну
в
комиссионном
ма газ ине
на
Невском,
неподалеку
от
с та нции
метро
«Площадь Восстания»,
предлагал
мне
сво й
пошловатый,
как
танго,
и
да вно
одряхлевший
мир
за
возможность
пожить
богатой
и
лжещедрой
жизнью
будущего
наследника
купеческих
капиталов.
До
Октябр ьс кой
революции
еще
оставалось
почти
десять
лет .
Не
так
уж
много,
но
и
не
так
мало
для
такого
проходимца
и
шкурника,
как
я,
умевшего
ценить
любую
выпавшую,
как
из
засаленной
колоды
карт,
счастливую
и
азартную
м и нуту.
А
счастье
шло
ко
мне ,
довольно
убогое
счастье,
за
которым
гнались
ты­
с ячи
под об ных
мне
молодых
людей,
смотревших
на
жизнь,
как
на
плутоватую
сваху,
способную
за
н е боль­
шую
мзд у
вмешаться
в
вашу
судьбу
и
из ме нить
в аше
будущее.
Мое
бу ду щее
было
обеспечено
на
несколько
лет,
бу­
дущее,
принявшее
довольно
уныло е
обличье
длинноно­
сой,
плоскозубой
д е вицы,
не
имевшей
по ня тия
да же
о
Чехове,
с
преждевременной
смертью
которого
еще
ни­
кто
не
хоте л
смириться.
Девица
была
глупа,
обжорлива
и
честолюбива.
Она
хотела
иметь
образованного
мужа,
знавшего
два
ино­
ст ран ных
языка
и
выдававшего
себя
за
та лант ливого
литератора,
сотрудничавшего
в
журнале
«Мир божий».
Насчет
«Мира божьего»
было
не
совсем
та к,
из
«Мира
божьего»
меня
попросили,
когда
я
прише л
туда,
пере­
писа в
ак кура тн ым
почерком
чужой,
уже
опубликован­
ный
р ассказ
и
требуя
аванс
простуженным,
лающим
го­
лос ом
пропойцы.
Но
за то
на
уютном
столике
в
спальне
невесты
лежали
тоненькие
книжки
«Ната Пинкертона»
и
«Пещеры Лейхтвейса»
с
моей
дарственной
надписью.
Моя
нев ес та
читала
эти
выпуски
с
ужасом
и
восторгом,
93


сл едя
за
старательным
развитием
сюжета,
словно
я,
ее
жених,
был
вп лете н
в
ткань
убогого,
но
занимательного
повествования,
пр ев ращая сь
то
в
бравого
сы щика,
то
в
вежливого
и
обходительного
уб ийцу,
каждый
раз
но­
ровившего
со
страницы
выпуска
перейти
в
пугливы й
девичий
сон,
орудуя
там
то
складным
ножом,
то
фом­
кой,
то
ог ро мным
«смит- ве сс он ом».
Да,
я
уже
поселился
в
со зн ании
это й
не кр асиво й
д е вицы,
и
отцу
ее,
дородному
рыжебородому
куп цу,
уже
приходилось,
хмуря
такие
же,
как
борода,
рыжие
бр о­
ви,
подсчитывать
—
во
сколько
ему
обойдется
моя
карь­
ер а,
мои
н ескр ом ные
привыч ки,
моя
любовь
к
вину,
к
нарядным
штиблетам
и
дорогим
сигарам.
Меня
уже
мыс л енно
вз ве шива ли
на
весах,
на
кото­
рых
уже
вз ве шивал
мою
личность
в
другом,
еще
не
на­
ступившем
времени
оцен щик
из
комиссионки,
бывший
Анютин
сос ед.
Мне
даже
нравилось
это
чувство
пребывания
на
ве­
сах .
Мне
нравилось,
что
ко
мне
приценивались,
что
я
был
одновременно
товаром
и
вла де льцем ,
владельцем
всего
то го,
что
раздобудет
моя
настырность
(извините
за
слово,
взят ое
из
современного
словаря
и
незаконно
перенесенное
в
другую,
более
на ивную
эпоху), мое бес­
стыдство,
моя
ловкость,
мое
корыстолюбие.
Разговоры
за
купеческим
столом
не
отличались
ос о­
бой
духовностью
и
интеллектуальностью.
Купцы
и
их
жены
не
интересовались
живописью
мод н ого
в
те
г оды
Сомова,
не
р ассуж дали
ни
о
Шаляпине,
ни
о
Ста ни­
славском.
Их
беседы
несли
их
туд а,
где
ожидал
их
сы­
тый
послеобеденный
сон.
А
я
с
нетерпением
ждал,
ко­
гда
окончится
об ед.
Улица
манила
меня,
у лица
без
ма­
ш ин,
без
суеты,
неторопливое
бытие,
вернувшееся
из
да лек ого
прошлого,
подарок
ч уда
и
судьбы.
Выйдя
из
купеческого
дома,
я
сел
в
конку.
С
чем
ср авн ить
неспешное
движение
конки?
С
лодкой,
кото­
94


рую
несут
речные
волны,
под т алкива ем ые
веслами.
Кон­
ка
словно
п лыла
под
ц окот
лошадиных
к опыт.
Вместо
вагоновожатого
сид ел
кучер,
изредка
по ну кавши й
своим
зычным
гол ос ом
лошадей.
Я
р ассмат р ивал
пассажиров
кон ки,
пытаясь
найти
о бъя снен ие
этому
сн у,
который,
притворяясь
реальностью,
одновременно
ст ар ался
остаться
и
сном.
У
реальности,
частью
которой
я,
по­
вид имом у,
стал,
б ыли
по
отношению
ко
мне
какие-то
свои
це ли.
Уж
слишком
она
подчеркивала,
эта
реаль­
ность,
свою
субстанциальную
н еза ви си мость
от
моего
оторопевшего
сознания.
Пассажир ы
явно
играли
ту
роль,
которую
по ручил
им
пр иех ав ший
с
периферии
молодой
режиссер,
решив­
ший
удивить
в сех
своей
близостью
к
натуре.
Те атр,
те­
атр,
мысленно
повторял
я,
театр,
в
котором
мне
выпала
незавидная
участь
и зображ ать
из
се бя
в ы ходца
из
бу­
дущего,
каким-то
чудом
попавшего
в
прошлое.
Время
от
времени
пассажиры
лениво
обменивались
репликами
относительно
того,
что
и дет
ладожский
л ед,
и
в
этом
год у
намного
позже,
чем
в
предыдущем.
Возле
цирка
Чинизелли
я
вышел.
Здесь
у
меня
б ыло
назначено
свидание
с
цирковой
наездницей
Мэри,
чья
фигурка
б ыла
отпечатана
на
од ной
из
аф иш.
20
Прос тран ств о
«сломалось»
в
сам ый
неподходящий
моме н т.
Расположась
в
деше во м
номере
в тороразряд­
ной
гостиницы
на
Фонтанке
с
совсем
неподходящим
на­
зва ни ем
«Семейный уют», я держал на коленях тугую,
как
гуттаперчевая
кукла,
наездницу
Мэри.
Мэри
у лы балась
мне
заученной
улыбкой,
словно
мч а­
лась,
с тоя
на
лошадиной
сп ине,
мимо
кресел
цирка.
Эту
улыбку
я
уне с
с
собой,
когда
отворилась
н ев иди­
мая
дверь
в
будущее.
95


Пространство
«сломалось»,
и
я
вновь
о казался
в
своей
ма стер ско й
на
Б армал еевой
ул ице.
Мое
отсутствие
и
на
этот
раз
бы ло
замечено.
Анюта,
устроив
скандал,
забрала
св ои
чемоданы
и
уш ла
к
подруге.
Физи к
тоже
дулся
на
меня
неп оня тно
за
что,
и
только
невозмутимый
Ив ан
Иванович
Смирнов
п исал
п одс така нн ик,
приобретенный
в
комиссионном
на
проспекте
Щорса,
и
что-то
нашептывал,
словно
шеп от
мог
помочь
ему
в
его
нелегком
и
трудоемком
дел е.
Уходя
от
меня,
Анюта
обе рн ула сь
и
сказала:
.—
У
тебя
не
все
дома.
Она
очень
торопилась,
пот ому
что
на
улице
ее
уже
ожи да ло
зак азан н ое
по
телефону
такси.
«У тебя не все дома», —
сказала
она
м не.
Она
ска­
зала
это
мне
после
то го,
как
я
попытался
расс казать
ей,
что
оказалось
по
ту
сторону
х о лста,
когда
«слома ­
лось»
пространство
и
я
увидел
себя
сидящим
в
конке,
где
вместо
скромного
вагоновожатого
сидел
величест­
венный
кучер,
зычным
голос ом
кричавший
то
на
зазе­
вавшихся
пр охо жих,
то
на
замедлявших
бег
ус та лых
лошадей.
Она
подумала,
что
я
проводил
время
у
лю б овницы,
заблаговременно
выбранной
мно ю
из
многочисленных
натурщиц,
бесстыдно
снимавших
с
себя
все
до
н ит очки,
чтобы
соблазнять
своим
го лым
телом
слабовольных
мужчин,
и
не
в
другом
времени,
где
вместо
троллейбу­
сов
бегали
кон ки,
а
в
нашем,
в
нашем,
в
нашем ,
где ,
к
со ж ал ению,
т оже
еще
су щест ву ют
супружеские
изме­
ны
и
всякие
хитрости,
что бы
измены
скрыть.
«У тебя не все дома»
—
это
б ыли
ее
последние
сло­
ва.
А
потом
я
ока за лся
о дин
в
комнате,
потеряв
сразу
две
реальности:
сухопарую
девицу
там
и
красивую,
с трой ную
Ан юту
здесь,
не
по луч ив
взамен
ни чего,
кр о­
ме
воспоминания
об
этих
дву х
реальностях,
оставивших
меня
с
носом.
90


Физик
Ермолаев
сно ва
стал
приходить
в
мастерскую
и
уговаривать
ме ня,
чт обы
я
п родал
ему
портрет.
Он
садился
напротив
п ортре та
и
начинал
рас сказы­
ват ь
мне
о
том ,
что
такое
вечность.
Он
говорил
о
том ,
что
вечность
—
это
«всегда», а значит, «раньше», и «по з­
же», и «тогда», и «потом».
Он
уверял
меня,
что
благо­
даря
моему
портрету
он
пр оник
и
обосновался
в
бе с­
предельно
дал еком
будущем,
уподобившись
тем
людям,
чьи
портреты
писали
великие
художники.
Он
п ыт ался
доказать
м не,
что
пребывает
в
дв ух
измерениях:
в
те ку­
щем
моменте
и
в
вечности,
сливаясь
со
своим
подобием
на
холсте.
Он
описывал,
какое
блаженство
он
чувст­
вует,
отделившись
от
себ я
и
пре бы вая,
как
бы
вне
ра­
мок
времени
и
пространства,
где
ему
не
угрожают
ни­
какие
изменения,
как
будто
он
раз
и
навс ег да
обрел
молодость,
с
которой
ему
теперь
так
никогда
и
не
удастся
расстаться.
—
Но
это
же
только
подобие,
—
го вор ил
я,
—
только
портрет.
Холст.
Кра ски .
И
мое
далеко
не
совершенное
искусство.
Он
перебивал
меня,
в скак ивая
со
ст ула
и
подходя
к
портрету:
—
Вы
снял и
из ве чноё
противоречие
между
подобием'
и
натурой.
Я
чувствую,
что
я
весь
растворился
в
беско ­
не чности ,
которую
вы
мне
подарили.
Я
чувствую
не­
об ык нове нный
пок ой,
как
будто
б ытие
сняло
с
ме ня
все
забо ты .
Мыс ль
моя
несется,
как
будто
я
нахожусь
в
по­
лете.
Но
это
не
полет
современного
лайнера,
похожий
на
антракт
между
двумя
дей стви ям и
довольно
пр озаи ч­
ной
драмы.
Нет,
н ет!
Это
похоже
на
чудо ,
на
абсолют,
который
искали
в
искусстве
или
в
науке
такие,
как
ге­
тевский
Фауст,
Оноре
Бальзак
или
Александр
Гр ин.
Мне
ка жет ся,
что
я
испы тываю
то,
что
испытал
гри­
новский
Друд,
пробежавший
несколько
шагов
и
вдруг
97


по лет евши й
над
крышами,
словно
никогда
не
существо­
ва ло
закона
тяг о тен ия.
И
только
он
успел
произнести
эти
слова,
как
в
ма­
стерской
появился
Гоша
в
сопровождении
монтера
и
водопроводчика
дяди
Васи.
—
У
вас
что,
—
спросил
дяд я
Вася,
—
опять
испор­
тился
водопроводный
кран?
—
Не т,
все
в
порядке,
—
от вет ил
я,
—
кр ан
дей ст­
вует.
—
А
машина
как
моя?
Действует
или
о тк аза ла?—•
спросил
дяд я
Вася,
почему-то
понизив
голос .
—
Машина?
Не
знаю.
Стоит,
как
видите,
в
углу.
Мы
к
ней
уже
привыкли.
—
Вы-то
привыкли.
Но
она
к
вам
не
мож ет
пр и­
вык нут ь.
Не
знаю,
умеете
ли
вы
ею
по льзов ат ься?
—
Умеют,
умеют,
—
заступился
за
ме ня
Гоша.
—
Он
вот
на
п ять
дней
исчезал.
Жена
искала.
Все
отделения
милиции
обегала.
И
за
отлучку
так
рассердилась,
что
ушл а.
Наверно,
развод
потребует.
И
все
это
в аша
ма­
шина.
Дядя
Вас я
принес
с
собой
как ие-то
ч асти
я вно
не­
земного
происхождения,
части,
все
нор овивш ие
вы­
ско ль зну ть
или
да же
вырваться
из
его
рук
и
повиснуть
в
насквозь
прокуренном
воздухе
мастерской,
словно
за­
кон ы
земного
притяжения
уте ряли
свою
власть
над
предметами,
как
в
космическом
кор аб ле,
ле тящ ем
да­
леко
от
Земли.
Все
насторожились.
Ф изик
переменил
п озу
(не на
полотне,
а
в
реально-бытовом
про с тра нст ве).
Ив ан
И ва­
но вич
Сми рн ов
застыл
со
своей
к ис тью,
не
смея
пр и­
коснуться
к
букету
цве т ов,
уже
д авно
дразнившему
с
холста
его
неудовлетворенные
чу вс тва.
Гоша
ух ва­
тился
рукой
за
подоконник.
Всем,
в
том
чис ле
и
мне,
казалось,
что
мастерская
уже
оторвалась
от
не видим ог о
98


космодрома
и,
неистово
торопясь,
летит,
уд аляяс ь
от
пред м етно го
мира.
—
Где
мы?
—
спросил
И ван
Иванович.
—
Не
беспокойтесь,
—
от ве тил
дяд я
Вас я
своим
пр о­
ст у женным
голосом,
—
вы
находитесь
в
Ждановском
районе
на
Бар мал еев ой
улице.
Мы
д ейств ител ь но
находились
в
Ждановском
районе
Ленинграда,
на
Бар мал еево й
улице.
Это
по дт верж дала
сама
улица
за
окн ом
мастерской,
дома,
равные
сам и
себе
и
не
сдвинувшиеся
с
места,
прохожие
и,
наконец,
дебелая
дворничиха
Маня,
в ажно
ех авш ая
в
м оторн ой
коляске.
Дом
с тоял
на
месте.
И
мы
стояли
на
месте.
Но
вот
части,
которые
прине с
дядя
Вася,
на
месте
не
стояли,
они
вырвались
из
рук
водопроводчика
и
п лавал и
в
во з­
духе.
—
Помогите
мне
их
поймать,
—
сказал
дядя
Вася.—
Мне
необходимо
заменить
старые
части
в
этой
маш ине
эти ми
новыми.
Их
кто-то
от винт ил
и
унес,
когда
ма­
ши на
стояла
в
сарае.
Но
вчера
эти
ча сти
вернулись
в
сарай.
То
ли
сам и
вернулись,
то
ли
вор
не
сумел
их
использовать
и
от
греха
подальше
решил
подбросить
туда,
где
взял.
—
Но
почему
же
они
ле таю т?
—
спросил
И ван
И ва­
нович.
—
Без
теоретической
подготовки
вам
этого
не
по­
нять,—
ска зал
уклончиво
дяд я
Вася.
Он
с
трудом
пой­
мал
плавающие
в
в о здухе
части,
положил
их
на
пол
и,
придерживая
коленом,
начал
ремонтировать
свой
ап­
парат.
■.
-
30
Ло дка
из
березовой
к оры,
а
рядом
со
мно й
куперов-
ск ий
индеец
с
легким
веслом.
Река,
чистая,
светлая,
несла
меня
ми мо
ог ро мных
деревьев,
по дпи р авших
99


своими
ветвями
беспредельно
синее,
словно
только
что
возникшее
небо .
Тиш ина
говорила
со
мно й
на
своем
прозрачном
на­
реч ии
все
о
том
же,
все
о
том
же.
О
че м?
О
том ,
что
все
еще
будет,
что
ничего
еще
не
бы ло.
И
индеец,
сидя­
щий
со
мно й
в
легкой,
словно
сшитой
из
обла ко в,
лод­
ке,
пос ле
долго
затянувшейся
пау зы
начнет
переводить
с
языка
прир од ы
на
наш
человеческий
язы к.
Пауза
тянулась,
чтоб ы
не
мешать
тишине.
Во да
была
прозрачна.
И
иногда
казалось,
что
берега
плывут
ку да- то
ту да,
где
«завтра», «сегодня», «вчера»
лежат
рядом,
как
краски
на
еще
не
прос охше й
картине.
Где-то
дал еко
в
л есу
крикнула
птица.
Пот ом
среди
деревьев
появился
оле нь.
Он
был
частью
той
действи­
тельности,
которая
возникла
как
из
с на,
как
из
прозрач­
ного
крика
неизвестной
мне
пти цы.
Я
посмотрел
в
зеркало
реки
и
увидел
человека,
по­
хожего
на
к ав алера
де
Гри е,
на
тех
фатоватых
фран­
тов ,
которых
изображал
Антуан
Ватто.
Ватто
изображал
не
то
м е чтател ей,
не
то
авантюри­
стов.
Я,
по-видимому,
был
и
тем
и
другим,
одновремен­
но
являясь
сам им
собой,
как
и
полагается
человеку,
пребывающему
сразу
в
д вух
эпохах.
Тот
исторический
фил ьм,
где
я
играл
роль
дворя­
н ина
и
ка вале ра,
развертывался
ку да
медленнее
и
пре­
кр аснее,
чем
фильм ы,
на
которые
стоят
в
очереди
дли н­
новолосые
молодые
люди
и
девушки
в
мини-юбках.
Ведь
эт от
филь м
поставила
сама
жизнь.
Две
эп охи
пребывали
во
мне
—
моя
и
та,
что
вдруг
возникла,
похожая
на
иллюстрацию
к
«Песне о Гайа-
вате».
—
Мос ье,
—
спросил
я
индейца,
—
долго
ли
еще
нам
плыть?
Он
ответил
мне
на
французском
языке .
И
снова
за­
молчал.
Замолчал,
чтоб ы
не
мешать
р еке,
деревьям
и
100


обл акам .
Все
лилось,
тянулось,
возникало,
как
в
первый
день
творения.
Я
пил
воздух,
как
пьют
парное
мол око .
Св идани е
мое
с
давно
исчезнувшей
эпохой
текло
не
спеша,
как
то'
облако,
которое
отразилось
в
воде
рядом
с
отражениями
деревьев.
Не
спешащее
никуда
быт ие
гребло
легким
плоским
веслом,
которое
держал
ку пе-
ровский
индеец,
по- вид имо му
гурон ,
еще
не
последний
гурон,
а
пока
еще
о дин
из
мн оги х.
«Как дорого обошелся человечеству научно -т ех нич е­
ский
пр ог ре сс»,—
думал
я,
глядя
на
вел ич ест венн ую
пр и­
роду ,
впоследствии
отданную
взамен
за
асф ал ьт
д орог,
за
эфемерную
роскошь
универсальных
магазинов.
Течение
мо их
мыслей
свидетельствовало
о
то м,
что
я
был
последователем
Жа н-Ж ака
Руссо,
последовате­
лем,
вооруженным
кое-каким
зна ние м,
которым
не
мог
обладать
в елик ий
мыслитель
своего
еще
молодого
и
на­
ивного
века.
Жан-Жак
еще
не
имел
представления
об
асфальто­
вых
и
бетонных
дорогах,
о
вых лоп ных
газах,
об
и счез­
нувших
лесах
и
одряхлевших,
склерозных
река х.
Совре­
менный
ему
мир
еще
был
св еж,
как
утро.
И
вот
я
не­
ведомо
как
и
почему
попал
в
этот
мир .
Припомнился
мне .
разговор
с
Руссо
—
та м,
далеко
в
Париже,
—
разговор
о
естественном
ч ело веке,
не
ис­
порче н ном
европейской
ц ив ил изац ией,
торопящейся
отравить
источники
жи зни
мнимыми
благами,
неспра­
вед ли во
распределив
их,
обогатив
одн их
и
сделав
ни­
щими
других.
Мы
говорили
о
естественном
человеке,
и
жела ние
увидеть
этого
человека
привело
меня
в
канадские
леса.
Я,
как
в
свое
время
мой
учитель
Жан-Жак,
был
до­
машним
сек рета рем
у
одного
знатного
лица,
одновре­
менно
совмещая
секретарство
с
обязанностями
препода­
вателя
музыки
и
живо пис и
в
том
же
знатном
сем ей­
стве.
101


Жан-Жак
ставил
музыку
выш е
живописи,
я
не
раз ­
делял
его
мнения,
считая,
что
они
равноценны.
Ах,
этот
Жан-Жак,
противоречивейший
из
всех
смертных,
пред­
мет
насмешек
знатного
лица,
у
которого
я
служил.
Уча
воспитывать
л юдей
в
своих
пе даго г и ческих
ро ма­
нах,
об лич ая
безнравственность
и
пороки,
он
сам ,
этот
высоконравственный
человек,
подбрасывал
своих
собст­
ве нных
дет ей
вместе
с
их
гр язн ыми
пе ле нк ами,
ос тав­
ляя
темной
ночь ю
возле
дверей
сиротского
при ют а.
Да,
да,
об
эт ом
мне
напоминало
каж дый
раз
знатное
лицо
и
за
завтраком,
и
за
ужином,
словно
я
был
отв етс твен
за
поступки
великого
философа.
Не т,
я
разд е лял
толь­
ко
его
ид еи,
а
на
поступки
гото в
был
закрыть
глаза,
как
за крыв али
и
многие
другие.
Я
вел
себ я
безукоризненно
как
в
кабинете
у
хозяи­
на,
так
и
в
комнатах
его
детей.
И
в
один
из
летних
ме­
сяцев
я
получ ил
наконец
разрешение
совершить
неболь­
шое
путешествие
по
ре ке
Святого
Лав р ент ия,
чтобы
по­
сетить
индейское
стойбище
и
на
де ле
проверить
иде и
своего
дорогого
учите л я
Жан-Жака
Руссо.
Действительность
сде ла ла
ме ня
тезкой
одного
из
ге­
ро ев
Руссо,
дав
мне
имя,
словно
сошедшее
со
стр а ниц
кни ги,
ле гкое
и
звучное
имя
Сен-Пре.
Не
об лада я
бо ль­
шой
оригинальностью,
дейс твител ь но сть
з аимст во вала
для
меня
и
нечто
другое.
Как
Гейдерлин,
—
правда,
не­
сколько
позже,
—
то же
домашний
учитель,
я
был
влю б­
лен
в
хозяйку,
ма ть
детей,
которых
я
учи л
музыке
и
жи вопис и.
Она
о дна
да
еще
Жан-Жак
знали
причину
моего
приезда
в
Ка на ду.
И
вот
теперь
легкая
как
об­
лако
лодка
несла
меня
к
цели,
к
знакомству
с
ес тест­
венным
человеком.
Это
б ыло
не
совсем
безо па сно е
зн а­
комство.
Случалось,
что
за
св ой
бескорыстный
ин тер ес
к
истине
пу т ешест венник и
вроде
м еня
пл ати ли
своей
собственной
жизнью.
Ну
что
ж,
я
был
готов
к
этому,
как
ка вал ер
де
Грие,
галантные
персонажи
на
карт и­
102


нах
Антуана
Ватто.
Од на
из
эт их
картин
висела
в
го'-
ст иной
до ма
знатного
ли ца,
свидетельствуя
о
том,
что
у
знатного
лица
был
хо роши й
художественный
вкус,
как
и
у
его
умн ой
и
образованной
же ны.
В атто
растворял
в
мечте
хо рошо
вид им ый
и
осязаемый
мир.
Он
дразнил
с
полотна
несбыточным
и
незавершенным.
И
вот
теперь
индейская
лодка
из
березовой
к оры
несла
меня
к
исти­
не
сто ль
же
мечтательной
и
зыбкой,
как
колорит
Анту­
ана
Ватто.
Мы
пл ыли
всю
но чь
и
рано
утром
на
рассвете
у ви­
де ли
дал еки е
холмы
и
ви г вамы
с
синими
дымками.
Но
у
этой
прекрасной
поэмы
оказалс я
совсем
не
поэ ­
тический
конец.
Сид я щий
со
мно й
рядом
в
лод ке
ин­
деец
спросил
ме ня
на
французском
языке,
для
какой
цели
я
пл ыву
по
реке.
Не
для
того
ли,
чт обы
ответить
за
все
преступления
белых
пер ед
его
народом?
И
мне
страшно
захотелось,
чтоб ы
пространство
от­
пу с тило
меня
туд а,
где
никто
не
мог
бы
зад ать
э тот
вопрос.
31
Придя
в
Союз
художников,
я
узнал,
что
открылась
вы ст авка
кар тин ,
акварелей
и
рисунков
Андреевой.
Я
вошел
в
зал
и
увидел
пожилого
угрюмого
чело­
века,
задумчиво
сидевшего
возл е
круглого
столика,
где
лежала
ра ск рытая
к нига
отзывов.
Уж
не
был
ли
это
тот
самый
а нони м,
который
подозревал
Андрееву
в
си­
стематическом
обмане
государства?
На
выс та вке
не
б ыло
толпы:
художница,
вед ь
не
была
и звест но й.
Не ско лько
юношей
и
девушек,
см у щен­
ных
красотой,
еще
не
получившей
пр изна ния,
а
зна­
чит,
еще
не
вполне
реальной,
бро дил и
по
залу.
Не­
сколько
юношей
и
девушек
да
еще
како й- то
старичок,
по^видимому
коллекционер,
то
близоруко
щурившийся,
103


то
делавший
из
к улака
подзорную
трубу,
чтоб ы
о це­
нить
искусство
слиш ко м
неожиданное,
своеобразное
и,
сл едо ва тельн о,
трудное
для
оценки.
—
Какое
же
у
вас
впечатление?—
не
выдержал
я,
спросил
ст ари чка.
—
Не
зн аю,
—
ответил
он
сердито.
—
Не
знаю...
Не
знаю,
что
и.сказать
вам.
Нет,
его
сердитые
слова
не
говорили,
что
он
по нял,
п олюби л
или
хотя
бы
принял
искусство
Андреевой.
Он
мог
принять,
вероятно,
то,
что
бы ло
дав но
и
по
многу
раз
репродуцировано
и
не
раздражало
сознание
зага­
дочной
свежестью
и
новизной.
Я
переходил
от
картины
к
картине,
погр уж аяс ь
без
остатка
в
тут
же
возникший
ми р,
воздушно
легкий
и
тревожный
своей
неразгаданной
г луб иной.
И
вдруг
про­
изошло
н ечто
совсем
непр ед вид енно е.
На
п оло тне
я
ув и­
дел
зна ком ое
лицо.
Это
был
тот
самый
индеец,
с
к ото­
рым
я
плыл
по
канадской
реке.
На
голове
его
т орч ало
то
же
с амое
орлиное
перо,
а
на
лиц е
за ст ыло
в ыр аже­
ние,
которое
навсегда
запомнилось
мне.
Тут
же
присут­
ствовал
далекий
и
да вно
исчезнувший
мир:
берег,
виг­
вам,
стр у йка
дыма
над
конусообразной
крышей
и
лодка
из
березовой
кор ы.
Совпадение?
Но
как
его
о бъ ясни ть?
Андрееву
я
нашел
в
буфете,
этом
само м
про за ичн ом
п осле
канцелярии
месте,
где
она
сидела
за
столиком
и
пила
чай
с
су хим
пиро жным,
вероятно
о сте рега ясь
жир­
ны х,
гус то
по к рытых
кремом,
тщетно
пытавшихся
со­
блазнить
ее
с
буфетной
сто йк и.
Пирожным
б ыло
неи з­
в естно
то,
о
чем
хо рошо
з нал
аноним
и
что
б ыло
тща­
тельно
отражено
в
бюл л етенях
и
врачебных
справках,
хранящихся
в
поме щен ии ,
расположенном
неподалеку
от
бу ф ета.
Обыденность
обстановки
мало
ра спол аг ала
к
р аз­
гов ору
о
сверхобычном
и
необыкновенном.
104


Он а.
кивнула
мне,
встала,
и
мы
молча
п ошли
в
вы­
ставочный
зал
и
остановились
во зле
изображения
ин­
дейца.
—
Ощущение
так ое,
сл овно
вы
знали
его?
—
спросил
я
после
долго
и
томительно
длившейся
паузы.
—
Знала,
—
ответила
она
ти хо.
—
От куда ?
Уж
не
побывали
ли
вы
случайно
в
во­
семнадцатом
веке?
—
Нет.
Я
писала,
создав
образ
и
внутренне
поверив
в
не го
как
в
факт.
Эт от
образ
живет
со
мно й
с
детс тва .
И
я.
п о стар алась
облечь
в
плоть
свою
бесплотную
мыс ль.
Вы
считаете,
что
мне
это
удалось?
—
Да,
удалось.
На
дн ях
я
виделся
с
ним.
—.
Как?
—
Со
мной
иногда
случается
э то.
Я
попадаю
в
др у­
гую
эпоху,
прохожу
сквозь
холст
картины
и
еще
через
что-то.
Мне
трудно
объяснить,
каким
об разом .
Вп роче м,
если
вам
захочется
побывать
в
мо ей
мастерской,
я
по­
каж у
вам
машину,
изобретенную
водопроводчиком
дя­
дей
Васей.
Может,
с
по мощью
э той
ма ш ины?
Не
знаю.
Один
знако м ый
фи зик
подвел
под
это
чуд о
тео р етиче ­
с кую
базу.
Мнимо с ть
геометрии.
Двусторонняя
струк­
т ура
пространства.
Идея
великого
Дан те,
к оторы й
ока ­
з ался
впереди
сов рем енног о
нам
ес тество зна ния.
Но
д ело
не
в
этом.
Если
то,
о
чем
я
рассказываю,
б ыло
не
наяву,
а
во
сне,
то
тем
более
странно,
что
этот
индеец
существовал
не
только
в
моем
сознании,
но
и
в
вашем.
А ндр еева
с луша ла
меня,
как
только
она
о дна
умела
слушать,
словно
об ычн ое
слово
превращалось
в
экв ива­
л ент
загадки,
которая
и зда вна
д разн ила
своей
тайной
ее
любознательность.
Я
ст ал
р ассказ ыв ать
ей
сначала
о
древневосточной
л ег енде
и
о
том,
как
мифический
художник
вошел
в
св ою
картину,
а
п отом
о
том,
что
случилось
со
мной.
Слова
мои
искали
точку
опо ры,
и
мой
р ассказ
все
105


время
в озвра щал ся
к
б ыт овым
подробностям:
то
к
п оч­
тальону
Гоше,
а
то
и
к
странной
машине,
которая
до
сих
пор
стоит
в
м оей
мастерской,
с об ра нная,
по-види­
мому,
из
неземных
ча стей
оч ень
земным
и
л юбящи м
в ыпить
из обре та теле м.
Насчет
его
выс око й
квал ифик а ции
ни
у
ког о
нет
со­
мнений,
но,
как им
бы
ни
был
его
п ро из во дст венный
опыт
и
его
квалификация,
все
же
позволительно
хотя
бы
чуточку
усомниться.
—
В
чем?
—
спросила
Андреева.
—
Во
многом,
—
отв ети л
я.
—
И
прежде
вс е го...
—
А
может,
лучше
не
сомневаться?
—
перебила
она
меня.
Она
заинтересовалась
дядей
Васей
и
его
м аш иной,
мгновенно
по ве рив
в
нео гр анич енн ые
возможности
странного
изо бр етени я.
Как
почтальон
Гоша,
о на,
без­
условно,
верила
в
нео гр аниченны е
в озможн ости
науки
и
техники
и
сразу
об ъяс нила
се бе
з агадоч но е
явл ени е
(мое прохождение сквозь пространство и время)
свой­
ствами
ма ш ины,
изобретенной
ве л иким
водопроводчи­
ком ,
не
торопящимся
за яви ть
о
своей
гениальности
и
продолжавшим
ск ро мно
работать
при
жилуправлении
на
Бармалеевой
улице
Ждановского
рай он а.
Был
или
не
был
он
пришельцем?
Нет,
ее
почему-то
более
устра­
ива ла
др уг ая,
обыденная
и
приземленная
в ер сия,
что
дя дя
Вася
был
ж ител ем
ст анци и
Мга
с
ее
ун ылы ми
торфяными
болотами.
В
ко нце
кон цов ,
зачем
же
все
не­
обычное,
загадочное,
дерзкое,
отдавать
ка ки м-то
при­
шельцам,
зара нее
отк азыв ая
земным
лю дям
в
бе зг ра­
ничных
возможностях
и
эт им
обрекая
их
на
ни зко по­
клонство
перед
всем
иноп ланет ным.
Она
излагала
все
эти
мысли,
пока
мы
стояли
пер ед
портретным
изображением
инде йца,
так
нагл ядн о
ил­
люстрировавшим
великую
мысль
Ж ан- Жака
Ру ссо
и
ее
д етс кие
воспоминания
о
пр ел ест ных
кни гах
Купера
и
106


Майн-Рида.
Она
любила
Уэллса
-т оже
и
выразила
с вое
ж елани е
побывать
в
мо ей
мастерской,
взглянуть
на
изо­
бретение
дя ди
Ва си,
а
заодно
и
на
мою
картину
—
за­
маскированную
живопи сью
дверь
в
ин ые
эпох и
и
миры,
так
странно
зависящие
от
изобретения
жактовского
во­
допроводчика.
32
Чем
бл иже
я
зна ком ился
с
Андр е ево й,
тем
больше
у беж дался ,
что
она
была
только
ма лой
частью
самой
себя.
Уж
не
растворила
ли
она
св ою
плоть
и
св ой
дух
в
кар т инах
и
ак ва релях,
которые
она
беспрерывно
со­
зд ав ала?
Ее
имя
—
Ва ле нтина
Валентиновна
— так
и
не
обре­
ло
г раж дан ства
в
мо ем
соз нании,
где
давно
уже
утвер­
дилась
ее
фамилия,
почему-то
ка зав ш аяся
мне
более
соответствующей
ее
особенностям,
как
соответствовал
когда-то
своему
времени
и
своим
чуточку
странным
пр о­
изведениям
ее
зна мен иты й
однофамилец.
Она
сама
мне
призналась,
что,
когда
писала
портре­
ты
людей,
изображала
вещ и
или
прир од у,
она
це лик ом
переселялась
в
ду шу
че лове ка
(имярек)
или
в
предмет,
словно
и
любой
самый
обы чн ый
предмет
(стол,
стул,
чайник,
шкатулка,
кувшин)
то же
имел
душу.
Уходя
це­
ликом
в
созерцание
и
воспроизведение
натуры
и
ото­
рвавшись
от
нее
в
п ро межут ке
меж ду
работой
и
сно м,
сно м
и
работой,
она
чувс т вова ла
недомогание,
вялость
и
становилась
в
эти
час ы
как
бы
св оей
тенью,
б еспр е­
рыв но
ища
себя,
теряя
и
снова
находя
в
тех
образах,
которые
смотрели
на
нее
с
ее
картин.
Цельной
жиз нью
она
жила
в
удивительные,
напол­
ненные
страстью
минуты,
когда
она
вд руг
проникала
в
клен
или
в
тополь
от
сам ых
корней
до
обернутой
в
си нь
и
даль
верхушки,
в
дерево
ленинградских
садов,
107


чт обы
слиться
с
эт им
живым
и
зел ены м
явлением,
най­
дя
через
него
свое
единство
с
миром.
Изо бр ажая
д ебе­
лую
дворничиху,
она
не
на
миг,
а
надолго
как
бы
пр е­
вращалась
в
эту
краснощекую,
толстоногую
и
пышно­
грудую
женщину,
становилась
б огине й
двора,
расп ол­
невшей
мадонной
ули ц ы,-к оролев ой ' тр отуар а,
хозяйкой
о де того
в
о кна
и
двери
пространства.
Да,
ее
собствен­
ное
существо
как
бы
надолго
исчезало,
и..
она,
дивясь
свежести
чужой
жизни,
жила
ею,
сливаясь
с
дворничи­
хой,
с
лестницами
и
с
этажами,
пока
не
положен
был
на
холст
последний
мазок.
Но
зато
как
п уст
и
том и те­
лен
был
день ,
не
заполненный
работой
и
д ар ящий
ей
нен ужные
часы
и
минуты,
ко гда
она
вдр уг
становилась
сама
собой,
отнюдь
не
исп ыты вая
ни
малейшего
уд о­
вольствия
от
собственной
личности
и
чувствуя
тоску
по
бытию
иному,
еще
не
изведанному,
по
чужому
«я», при
по с тиже нии
которого
откроется
т айна
мира.
Сколько
раз
приоткрывалась
эта
тайна
и
сразу
же
скрывалась,
обманывая
любознательность
художницы
и
что- то
п олу-
обещая
ей,
чтоб ы
погасить
непо стиж имы й
процесс,
ко­
торый
возникал
во
вр емя
работы.
У
этого
явления
не
было
названия
и
имени
даже
в
самом
толстом
академическом
словаре,
и
оно
откли­
калось
даже
на
беззвучный
внут ре нний
зов
и
приходи­
ло
само,
когда
считало
-н ужн ым.
Вот
уже
полгода,
как
она
начала
работу
над
по р­
третом
Достоевского,
и,
прежде
чем
за пер ет ься
в
ма­
стерской
перед
загрунтованным
холстом,
уже
да вно
за­
скучавшим
на
мольберте,
она
все
ходила
и
ходила
по
тем
улицам,
где
когда-то
жил
Федор
Михайлович,
—
уж
не
надеясь
ли
всерьез
в стр етить
его
г де-ни бу дь
воз ле
распивочной
или
газетного
киоска,
в
очереди
за
«Неде­
лей»
или
«Вечерним Ленинградом»?
И
это
случилось.
Она
встретилась
с
ним
в озле
ста­
ринного,
мало
изменившегося
дома
на
Разъезжей.
108


И
только
через
несколько
ми нут
сообразила,
что
образ
этого
це лик ом
ушедшего
в
свою
мысль
че лове ка
в
че р­
ном
пон ош енн ом
костюме
старинного
покроя,
словно
взятом
напрокат
из
гардероба
Большого
ака деми ческог о
театра
им ени
Горького,
по дар ил
ей
не
случай
и
не
ре­
альность,
а
ее
собственное
сознание,
о казавш ееся
на­
много
сил ьнее
и
случая
и
реальности.
Прохожий,
он
же
двойник
давно
умершего
писателя,
скрылся
за
углом,
отнюдь
не
спеша,
а
ноги
художницы
приросли
к
трот уа ру,
и
сердце
ушло
вниз,
словно
она
уже
спускалась
в
лифте,
все
замедлявшем
и
замедляв­
шем
с вое
движение,
мимо
давно
исч езну вших
и
уже
ненужных
этажей
в
тот
безым я нн ый
эт аж,
в
котором
н ачин аются
и
никогда
не
кончаются
сны.
Усилием
во ли
и
всего
своего
су ществ а,
вдруг
п рев ра­
тившегося
в
инструмент
для
у л авли вания
неуловимого,
она
бр ала
в
скобки
всю
Вселенную
за
окном
мастер­
ско й
и
в се,
что
пребывало
в
комнате,
чтобы
оста ть ся
один
на
один
с
Достоевским,
только
что
присевшим
на
стул,
доставленный
ее
воображением
то же
оттуда,
от­
куд а
был
доставлен
и
сам
вел икий
писатель,
созданный
как
бы
заново
из
духовного
мат ер иала,
который
береж­
но
хранил
его
гор од.
Он
был
там,
в
своем
времени
и
в
сознании
своих
современников,
и
одновременно
тут,
в
мастерской,
во­
площаясь
на
по ло тне
в
самого
себя ,
вдруг
почувствовав
всю
полноту
возвращенного
искусством
бытия.
В
эти
не уд ержи мо
скользившие
и
убегавшие
минуты
она
сама
как
бы
превращалась
в
Федора
Михайловича,
сли вш ись
с
холстом,
со
всеми
бесчисленными
мазками,
стремившимися
воссоздать
единственное
в
мире
совер­
шенное
духовное
существо,
вобравшее
в
себя
всю
б ез­
мерность
человеческого
существования.
Достоевский!
Это
имя
вы зывае т
в
нас
особое
чу в­
ство,
чу вст во
пр ио бщ ения
к
той
сфере,
где
случай
109


пытается
соединиться
с
гармонией
и
где
человеческая
душ а
становится
бесконечной
и
необъятной
как
миро­
здание,
еще
не
сх ва ченно е
вечно
спеша щей
догнать
его
мыс лью.
И
вот
с
холста
смотрел
мимо
нее
Достоевский,
и
каждая
вещь
в
мастерской
пробуждалась
от
своего
в ечн ого
сна,
и
в
окно
заглядывала
у лица
с
до мами
и
т иш ина,
которая
тревожила
Раскольникова,
тишина
пе­
те рбург ск их
л естн иц
и
дворов,
ког да
может
случиться
в се,
в
том
ч исле
и
убийство.
А
потом
наступали
часы,
когда
она
не
знала,
к уда
себя
деть,
и,
чтоб ы
у бить
время,
уходила
в
райполи­
клини ку
за
номерком,
и
затем
долго
сидела
с
пенсио­
нерами
воз ле
дв ерей ,
за
которыми
уст ала я
седая
вра­
чих а
брала
на
се бя
бремя
господа
бога,
вмешиваясь
в
те
неотложные
дела,
которые
л юбит
вер шит ь
сама
су дь ба.
Был а
ли
Андреева
бо ль ной?
Может,
об
э том
следо­
ва ло
спросить
анонима,
т оже
скучавшего
в
плетеном
кресле
возл е
тех
же
самых
ве ду щих
во
врачебный
к аби­
нет
две ре й?
Аноним
был
удов л етв орен
собой.
Ведь,
с идя
здесь ,
он
не
нан осил
никому
ни
м алей шего
ущерба.
Он
давно
уже
достиг
пенсионного
возраста
и,
следовательно,
не
нуждался
в
бюллетенях
и
справках.
Аноним
смотрел
на
эту
мил овид ную
и
совсем
еще
молоду ю
же нщ ину,
зарабатывающую
се бе
на
хле б
и
на
масло
трудом,
пользу
или
вре д
которого
нелегко
оце­
ни ть
до
тех
пор,
по ка
его
не
оценит
с амо
время,
оце­
нившее
слишком
щедро
ин ых
художников,
чьи
картины
висят
в
просторных
залах
Русского
музея.
Ано ним
смотрел
на
нее
и
думал
о
на стоящи х
и
мнимых
болез­
нях
и
о
том,
что
утомленным
жизнью
пожилым
л юдям
г
роде
не го
приходится
долго
жд ать
своей
очереди.
Вот
он
сидит
и
терпеливо
жд ет,
до
краев
напо лненный
бо­
110


л езня ми,
а
ряд ом
с
ним
симулянтка,
настырная
бабен­
ка,
сумевшая
добиться
персональной
выставки
у
эт их
либералов
из
Со юза
художников,
выставки,
о
которой
уже
была
пол упо хва льна я
статья
в
«Вечернем Ленин­
г р аде», тоже,
наверное,
выуженная
таким
же
способом,
как им
она
выуживала
бюллетени
и
справки
о
мнимых
своих
болезнях.
Он
уже
послал
в
«Вечерний Ленин­
град»
четыре
негодующих
и
протестующих
письма,
на­
п ечатанн ы х
на
маш ин ке
и
п од писан ных
ра зн ыми
фами­
лиями,
одна
из
которых
п ока зала сь
ему
особенно
вну­
ш ит ел ьной:
Суворов.
Не
просто
Суворов,
а
токарь
Су­
воров.
Три
письма
он
послал
от
имени
пр ост ых
и
ч ест­
ных
т руже ни ков,
в
том
числ е
от
в ряд
ли
существующей
на
свете
дома шне й
хоз яй ки
Ели завет ы
Беляевой,
поте­
р явшей
драгоценное
вре мя
на
посещение
выставки,
по­
вери вшей
несправедливо
похвальной
стать е.
Четвертое
письмо
п отреб овал о
много
труда,
—
оно
писалось
от
име­
ни
профессора
Политехнического
института
Поливано­
ва,
тоже
в ряд
ли
существовавшего,
но
тем
не
менее
об­
наружившего
в
иску сст ве
декадентки
и
модернистки
Андреевой
ух од
от
действительности
и
полное
отсут­
ствие
какого-либо
тала н та.
Пят ое
письмо
т оже
б ыло
написано,
но
аноним
его
не
послал.
Написано
оно
б ыло
стихами,
обличавшими
женщину,
не
пожелавшую
разделить
судьбу
миллионов
людей,
чьим
девизом
б ыли
труд
и
скромность,
скром­
ность
и
труд.
Со
словом
«труд»
он
долго
мучился,
ища
для
н его
рифм у,
и
н ашел
ее
поздно
ночью
в
перерыве
между
недолгим
сн ом
и
долго
длившейся
бессонницей.
А
потом
он
снова
уснул
—
на
э тот
раз
уже
бодрым
сно м,
вызванным
удовлетворением
от
найд енно й
р иф­
мы
и
двумя
т абл етками
ноксерона.
И
только
он
уснул,
он
увидел
се бя
в
мастерской
Андреевой,
пиш у­
щей
его
портрет
на
большом,
да же
сли шк ОхМ
большом
холсте.
111


33
И
этот
сон
вдруг
ст ал
явью.
Ано ним
ув идел
с ебя
и
свое
отражение,
и
не
в
зер кале,
перед
которым
он
еже­
дневно
б ри лся,
а
на
холсте.
Да,
как
это
ни
уд ивител ь­
но,
на
холсте,
куда
более
правдивом,
чем
зеркало.
Как
же
он
оказался
в
мастерской
симулянтки?
Д ай­
те
вспомнить!
В пр очем,
что
тут
вспоминать?
Она
подо­
шла
к
нему
с
льстивой
улыбкой
перед
самыми
дверями
во
врачебный
кабинет
и,
сказав
св ой
номер
телефона
и
адрес,
как
будто
он
его
не
знал,
по про сила
позировать.
Позировать?
Что
за
нескладное
слово!
Он
никогда
не
позировал,
а
всегда
ст ар ался
б ыть
самим
собой.
Но
эт о,
по-видимому,
профессиональное
выражение,
об оз на­
чаю щее
положение
того,
кого
хо тят
увековечить
и
при­
общить
к
тем,
кто
к рас уется
на
стена х
музея
или
мага­
зина-салона
на
Нев ско м
проспекте.
Дайте
вс пом нить ,
что
б ыло
дальше.
Дальше
из
в ра­
чебного
ка бине та
вышла
эта
пигалица
—
дежурная
се­
ст ра
Жеребцова
—
и
вы зв ала
его.
А
потом
он
несколько
дней
томился,
пытаясь
забыть
номер
те лефон а
симу­
л янтки,
но
номер
ни
за
что
не
хоте л
исчезнуть
из
па­
мяти
и
все
напоминал
о
возможности,
которая
драз­
нила
е го,
как
будто
он
был
не
пожило й
солидный
че ло­
век,
вл адел ец
п енс ионн ой
кн ижки
No
406 и не член об­
ще ства
коллекционеров
(коллекционировал дореволю­
ционные
открытки
с
изображениями
красивых
легко­
мысленных
женщин
и
величавых
лошадей), а какой-ни­
будь
тщеславный
мальчишка.
Борясь
со
своим
желанием
или,
наоборот,
ус ту пая
ем у,
он
прише л
в
Русский
музей
и
долго
стоял
пер ед
портретом
Салтыкова-Щедрина,
напи санн ым
Ге,
ра с­
сматривая
холодные
и
недобро-зеленые
глаза
великого
сатирика.
Сатирику
б ыло
даро вано
вечное
существова­
ние,
и
не
только
его
собственными
произведениями,
но
112


и
кистью
художника
Ге,
превратившего
полотно
и
ра му
в
ок но,
прорубленное
из
истории
в
будущее,
которое
станет
дли т ься,
по ка
бу дет
существовать
портрет,
пер е­
ходя
из
в еков
в
в ека
и
наблюдая
остановившихся
перед
ним
посетителей
музея.
Аноним
поймал
себ я
на
нескромной
мысли
—
уж
не
завидует
ли
он
те м,
кто
преодолел
бренность
с
п омощ ью
холста,
кисти
и
красок?
Бренность?
Нет,
о
бренности
он
пока
не
задумы­
вался,
хо тя
ему
и
шел
седьмой
десяток.
Ведь
он
одн о­
временно
пребывал
в
двух
-сфер ах
бытия:
в
обы чн ой
жизни,
где
жи ли
все,
и
в
эт ой,
в
сущности,
авантюрной
и
романтической
действительности,
когда
он
жил
за ня­
той
у
кого-то
жи знь ю,
сочиняя
письма
и
подписываясь
чужими
именами
и
как
бы
говоря
за
них
и
от
них,
раз­
о блач ая
в
письмах
то
явления,
то
людей,
то
нравы.
Эта
возможность
пе ре йти
из
одной
сф еры
в
другую
необы­
ча йно
освежала
его,
вносила
свою
долю
новиз ны
и
из
одного
человека
как
бы
п рев ращала
его
во
множество,
зы бко е,
мало
отчетливое
м нож ество ,
правда,
но
все
же
не что
пластичное,
позволявшее
самому
себя
на
время
как
бы
пр ев ращат ь
в
др угое
существо.
Он
был
про'тей.
Протей,
хотя
ед ва
ли
знал
это
древ­
нее
слово,
пр ишедше е
из
античности
к
нам ,
чтобы
пове­
дат ь
нам
о
воображении
древних
греков,
сум евш их
с ло­
вом
«протей»
выра зить
волшебную
пластичность,
с по­
собность
и змен ять
сво е
тело
и
душу.
Аноним
изм е нял
се бя
только
мысленно.
В
те
ч асы,
когда
писал
п исьм а,
письма
с
указанием
адреса,
но,
разумеется,
не
обрат­
ного.
Об
обратном
адресе
не
мог ло
быть
и
речи.
Отсут­
ст вие
обратного
ад реса
и
давало
ему
полную
свободу,
которой
он
пользовался
так
часто.
Но
вот
после
э той
встречи
у
дверей
врачебного
кабинета,
когда
в
его
па­
м ять
врезались
цифр ы
—номер
телефона
художницы,—
он
растерялся.
Что
же
это
такое ?
Зачем?
Почему?
Ведь,
5г.
с.
гор
из


в
сущности,
с
ним
заи г рыва ла
и
кокетничала
вечность,
•вечность,
прит ворявша яся
картиной
и
завлекавшая
его
в
св ои
сет и.
И
все-таки
он
набр ал
этот
номер,
набрал
своим
с та­
рым,
ре вм ати че ским
пальцем,
но
пал ец
ошибся,
неловко
сра бот ал,
чей-то
неинтеллигентный'
голос
ответил
ему
из
св оей
случайно
вырванной
телефонным
звонком
квар­
тиры:
—
Здесь
такие
не
проживают.
Палец
на
эт от
раз
уже
из
упрямства
снова
набр ал
номер,
и
волосатое
ухо
владельца
этого
ревматического
пальца
приг о то вило сь
услышать
тот
же
сиплый,
неин­
теллигентный
голос,
но
услышало
совсем
другой.
Ему
внимала
художница
из
своей
мастерской
и,
кажется,
была
р ада,
что
он
наконец-то
позвонил.
Был
ли
и
он
р ад?
Е два
ли.
Но
пообещал
прийти
и
д ейств ител ь но
пришел.
Дом-то
этот
был
рядом,
входил
в
то
же
жил-
управление,
и
он
не
раз
зд есь
бывал,
посещая
кв а рти­
ры,
где
жильцы
б ыли
.не
в
ладу
с
моралью,
а
иногда
и
с
законом.
Пальцем,
впоследствии
отнюдь
не
выделенным
на
бу ду щем
портрете,
тем
же
самым
пальцем
он
постучал
в
дверь.
А
потом
вошел,
вошел
не
спеша,
снял
пальто,
шляпу
и
галоши
и,
о гляде в
комнату
и
к и внув-
х о зяйке,
сел
на
тот
сам ый
стул,
который
до лжен
был
сопровож­
дать
его
в
н ечто
неизменное,
со пр о тив ляющ ееся
дв и­
же нию
времени,
как
умеют
со про тивлят ься
все
хорошо
и
добротно
написанные
портреты.
Она
немедля
приступила
к
работе,
ве дь
загрунто­
ванный
холст
жд ал
уже
много
дн ей
и,
наверное,
с
удо­
вольствием
ощутил
первый
маз ок,
который
она
поло­
жила.
Первый.
А
пот ом
еще
и
е ще.
Она
кидала
мазки,
и
эти
случайно
брошенные
мазки
должны
были
вскоре
превратиться
в
портрет
—
двойник
старого
солидного
пенсионера,
члена
общества
коллекционеров
и
актив­
114


но го
участника
жизни
дома,
где
он
проживал
еще
с
1908 года,
въехав
туд а
вместе
с
матерью,
вернувшей­
ся
из
родильного
учреждения.
Мазки,
мазки,
пока
тольк о
ма зки,
положенные
на
Холст,
кажет ся ,
в
той
ман ер е,
которую
еще
не
так
да в­
но
упр ека ли
в
формализме.
Может,
и
сейчас
будут
уп ре­
кать.
Но
ведь
не
его,
он
тут
ни
при
чем
и
не
может
не­
сти
ответственность
за
слиш ко м
л ихую
манеру
худож­
н ицы.
Мазки,
мазки,
мазки,
ка кое- то
неистовство
кра с ок,
уж
не
истерика
ли
на
холсте?
Но
не
сразу,
а
пост епен­
но
все
стало
принимать
н адл ежащ ий
вид .
Пози рующи й
аноним
(он и войдя в мастерскую не назвал ни своего
имени,
ни
отчества)
увидел
на
холсте
час ть
своего
лица,
пока
еще
часть,
но
н ечто
знакомое,
обычно
вы гля ды ва­
ющее
из
зе рка ла
в
минуты
бритья
и
всегда
смущавшее
своей
внезапностью,
похожестью
на
сл уч ай.
Аноним
не
любил
ничего
случайного,
и
это
я влен ие
собственного
лица
в
зер кале,
а
потом
исч езно вен ие
его
всегда
напо­
минало
о
крайней
сложности
взаимоотношений
не
тол ь­
ко
со
всеми
прочими,
но
и
с
сам им
собой.
Но
здесь ,
на
поло тне ,
являл
св ою
физическую
пр и­
роду
не
кто-то
п рочий
и
посторонний,
а
он
сам ,
уже
на­
чавший
отделяться
от
самого
себя,
возникая
из
хаоса
мазков
на
вдруг
углубившемся
и
ожившем
пол от не.
П рия тное
или
неприятное
чувство?
Он
этого
еще
не
знал.
У
не го
не
было
основания
б оя ться
себя.
Ведь
он
существовал
ни
от
кого
не
скрывая
ни
своего
лица,
ни
фигуры,
ни
своих
привычек.
Его
существование
бы ло
зафиксировано
в
домовой
к ниге
и
в
картотеке
бу хг ал­
тера,
где
лежала
карточка
с
ук аз анием
номера
дома
и
номера
квартиры,
за
которую
он
аккуратно
платил,
ни
раз у
не
нарушив
фин ансо во й
дисц ипл ины
и
ни
ра зу
не
получив
уведомления,
напоминавшего,
что
он
про­
срочил
плату.
115


Да,
он
существовал.
Он
был
реальностью.
И
эту
св ою
реальность
пря тал
от
других
т олько
в
тех
с луч аях,
когда
писал
а но нимные
письма.
Но
то,
что
являло
себя
на
возникшем
портрете,
явно
говорило,
что
у
н его
б ыло
имя
и
был
адрес,
который
вовсе
не
надо
б ыло
ни
от
кого
скрывать.
У
художницы
бы ла
своя
цель.
Как ая?
Вот
это
б ыло
еще
неясно.
Зачем
она
вообще
зат еял а
эту
странную
и гру,
п ы таясь
с
п омощью
красок
и
кис ти
повторить
то,
что
едв а
ли
повторимо?
Знала
ли
она,
эта
женщина,
всматр и ваю ща яся
в
него,
прищурив
левый
гл аз
и
широко,
слишком
широко
раскрыв
п равый,
зн ала
ли
он а,
что
он
искал
правду,
всю
жизнь
искал
правду,
и
для
этого
вел
переписку
с
учреждениями
и
людьми,
жалуясь
на
других
людей
и
для
этой
це ли
теряя
собственную
личность,
спеш ащ ую
как
бы
раствориться
и
ста ть
не вид имк ой.
Невидимкой?
Кста ти,
с
та ким
названием
су щест ву ет
интересный
фа нтас тич ески й
роман,
а
до
войны
шла
английская
картина
про
изобретателя,
сумевшего
найти
средство,
с
пом ощ ью
которого
мо жно
как
бы
п рев ра­
щаться
в
воздух,
одновременно
оставаясь
сам им
собой.
Да,
она
в см атр ивалась
так,
словно
хот ела
разгля­
деть
нечто
неуловимое
и
не
жел авш ее
определяться.
С иний,
широко
раскрытый,'
чуточку
грустный
женский
гла з
вглядывался
в
его
лицо,
в
то
время
как
др уго й,
прищу ре нный
и
т оже
типично
жен ски й,
яв но
смотрел
внут рь
себя ,
по-видимому
желая
п омочь
этому
труд­
ном у
и
странному
процессу,
посредством
которого
ку­
сок
холста
должен
был
превратиться
в
человека.
34
Нет,
не
холст,
а
он,
он,
он
превратился
в
человека,
и
с
п омощью
это го
самого
холста.
Остановившись
в
ск вер е,
он
вдруг
почувствовал
всем
своим
существом,
116


•как свежо пахнут только что политые цветы на газоне.
Только
в
раннем
де тств е
он
умел
ощущать
п олн оту
за­
пах а
и
цвета
и
радоваться
музыке
каждого
звука,
бу дь
то
зво н
к олок ола
или
дождевой
капли,
у па вшей
на
лист
же леза,
крик
деревенского
петуха
или
с вист
и в олги.
Сколько
лет
его
раздражали
пос т ор онние
звуки,
ч ужой
ж енск ий
смех
и
ше пот
влюбленных
парочек,
сидящих
на
скамейках,
закутанных
в
вечерний
сумра к,
грохот
мно го то нных
грузовиков
и
прицепов,
трясущих
улицы
по
утр ам
и
з аставл яющ их
шат ать ся
дома,
голоса
детей,
долетающие
во
двор
из
соседнего
детского
сада,
и
даже
сентиментальное
воркование
голубей,
невероятно
р ас­
плодившихся,
сытых,
по-мещански
довольных
собой,
за­
гадивших
карнизы
вс ех
окон .
Его
раздражали
все,
и
больше
вс ех
—
он
сам.
А
тут
он
остановился
и,
подняв
седую,
стриженную
ежиком
стариковскую
го ло ву,
уви­
дел
облачко,
плывущее
над
сквером,
и
с иневу
неба,
вд руг
ста вше го
таким,
каким
оно
б ыло
давным-давно,
в
го ды
ю но сти,
если
не.
детства.
Уж
не
совершилось
ли
волшебство,
как
в
за бы тых
вместе
с
д етство м
сказках?
Мир
возвращал
ему
ут ер ян­
ные
им
дары.
Когда
утерянные?
Почему?
На
эти
вопро­
сы
он
не
мог
дат ь
ответа
ни
само му
себе,
ни
другим.
Не
мог
он
ска зат ь,
когда
произошла
эта
по дм ена
и
вм е­
сто
исч ез нувш ей
нови зны
и
свежести
бытия
он
ст ал
ощущать
б ремя
нену жны х
вещей
и
явлений,
тяготивших
ег о,
как
чужощ
слишком
жизнерадостный
и
неуместный
смех
в
переполненной
эл е ктри чке,
остановившейся
из-за
неполадок
на
дороге.
Надолго
ли
вернулась
свежесть?
Он
не
знал.
Ведь
случалось
и
с
ним
иногда
в
кино,
где
шла
ин тер есн ая
картина,
когда
он
испытывал
что-то
вроде
радости,
ко­
торой
сп еш ивший
случай
уже
отмерил
св ое
время,
свои
полтора
часа,
пох ож ие
на
со н.
А
п отом
надлежало
проснуться
и
ви деть
множество
спин
и.
скучных
л иц.
117


сп ешащих
из
только
что
кончившегося
сна
на
мо рос я­
щую
мелким
осе нни м
дождем
холодную
улицу.
Да
н а долго
ли?
А
может,
и
до
конца
его
дней,
того
самого
конца,
на
который
закрывают
гл аза
все
люди?
Во
вре мя
сеанса
(это тоже,
оказывается,
называется
«сеансом»), когда он сидел на породнившемся
с
ним
стуле
и
следил
за
всеми
неспешно
см енявш ими
д руг
друга
подробностями
на
холсте,
он
вдруг
услышал
не ж­
ный
гол ос
скрипки.
И
му з ыка,
в ыл етев
из
одного
окна,
впорхнула
в
другое,
чт обы
помочь
кр аскам
и
линиям
на
холсте
и
подбодрить
уставшую
руку
художницы.
Да,
она
бы ла
художницей,
в
этом
он
больше
не
сомневался,
настоящей,
талантливой
ху д ож ницей,
имев­
шей
право
на
некоторые
недостатки,
в
том
ч исле
на
странную
привычку
з апасат ься
впрок
врачебными
справками.
Бог
с
не й!
Пу сть
прикидывается
бо льно й:
в едь
на
свете
нет
людей,
ли шенны х
начисто
каких-либо
недо­
статков.
Но
зато
у
нее
ес ть
талант,
пох ожи й
на
к олд ов­
ство,
с
п ом ощью
которого
она
смогла
вернуть
ему
часть
давно
ушедшей
навсегда
юности
с
умением
радоваться,
а
заодно
и
з абыва ть
о
невзгодах
и
обидах.
Колдовство?
Нет,
не
то
слово.
Он
пре зира л
всякие
суеверия
и
не
мог
даж е
Пушкину
простить,
что
тот
вернулся
н азад
в
Михайловское,
когда
вдруг
выскочивший
из
леса
заяц
перебежал
дорогу
и
этим
отвел
беду,
ожидавшую
ве ли­
кого
поэта
в
Петербурге,
где
д олжно
б ыло
начаться
восстание
декабристов.
Наш
пенсионер,
активный
чле н
о бществ а
к олле кц ио­
неров,
л юбил
читать
про
всякие
случаи
из
жизни
вели­
ких
людей,
и
особенно
про
те,
которые
бросали
т ень
на
их
ве личи е
и
до казы вали ,
что
они
был и
не
лучше
обык­
новенных,
ни чем
не
примечательных
людей.
Да,
мир
об но вился ,
даровав
обновление
и
анониму.
И
это
бы ло
в
высшей
степени
загадочно,
ку да
более
118


з аг адо чно,
чем
телепатический
се анс,
о
котором
он
чи­
тал
в
журнале
«Знание
—
сил а».
Загадочно
и
странно.
Уж
не
внушением
ли
и
гипнозом
действ ов ал а
эта
особа,
ша маня
своей
взбесившейся
кистью,
кидавшей
мазки
на
полотно,
мазки,
волшебно
превращающиеся
в
человека.
Но
постойте,
постойте,
дайте
подумать.
Есть
ли
что-ни­
будь
непозволительное,
наносящее
ущерб
обществу
и
науке,
в
том,
что
эта
художница
каким-то
чудом
заста­
вил а
его
чувствовать,
как
прекрасен
мир,
еще
недавно
казавшийся
ему
не выно сим о
с к учным
и
прозаичным,
как
вокзальный
зал
с
пассажирами,
ожидающими
по­
садки.
Идя
через
Летний
с ад,
аноним
вд руг
вс пом нил,
что
здесь
когда-то
гулял
Евгений
Онегин.
У
всего,
что
он
сейч ас
видел,
б ыло
прошлое.
Про шл ое
и
на сто ящ ее,
всю
по лнот у
которого
и
переизбыток
реальности
он
сейчас
почувствовал,
словно
то лько
что
проснулся
после
до л­
гого
летаргического
сна.
Прошлое
плыло
к
нему,
еще
находясь
вдали,
в
ту­
манной
си нев е,
прикрепив
к
себе
белый
парус,
чи стый ,
как
об лак о.
Давно
это
бы ло,
он
тогда
любил
чи тать
стихи
и
вглядываться
в
молодые
женские
лица,
ища
там
скры­
тую
красоту,
красоту
пушкинской
Та тьян ы
или
гамсу-
нов с кой
Виктории.
Прошлое
плыло
к
не му,
и
ве тер
над увал
невидимый
парус,
и,
вместо
тог о
чтобы
идти
домой,
где
его
ждало
од но
важное
дело,
он
сел
в
т рамв ай
и
поехал
на
О ст­
рова.
На
ка кое- то
мгновение
он
вс пом нил
о
Корнило­
во й,
девице
без
определенных
занятий,
по
слухам
вы­
пивавш ей
и
пр ини мав шей
у
себя
разных
м ужч ин,
ро­
няя
своим
поведением
достоинство
их
дома,
самого
б ез­
упречного
дома
во
всем
микрорайоне.
Вспомнил
он,
что
должен
зайти
к
э той
беспутной
гражданке
и
узнать
у
не е,
почему
по
ночам
в
ее
к ва ртире
так
шумно.
119


Он
вспомнил
о
К ор нил овой
и
сразу
же
забыл.
Уж
слишком
красив
был
Елагин
остров,
где
он
ко гда-т о
давным-давно
назначал
свидание
девушке,
чье
л ицо
вдруг
возникло
в
его
сознании,
с
удивительной
о тчетл и­
востью
гля дя
на
не го
сквозь
время.
Не
без
труда
нашел
он
это
место
(все за долгие го­
ды
из мени л ось), где они стояли,
чувствуя
биение
серд­
ца,
словно
у
них
б ыло
сер дце
од но
на
двоих.
Он
узн ал
это
место
и
сел
на
скамью,
потому
что
устали
шести­
десятилетние
ноги,
исходившие
за
св ою
жи знь
тысячи
километров,
ноги,
знавшие
и
войну,
правда
не
на
фрон ­
те,
а
в
тылу,
и
в
последнее
время
ставшие
болеть
от
суже ния
и
спазм
склеротических
сосудов.
Он
сел
и
сра зу
забыл
о
ногах,
унесенный
парусом
в
сво ю
юность,
вдруг
слившийся
с
Елагиным
островом,
приплывшим
к
нему
из
двадцатых
годо в,
когда
он
ще­
голял
в
тельняшке
своего
брата,
служившего
матросом
на
миноносце
«Отважный», и делал вид,
что
и
он
сам
бывалый
матрос.
Да,
было
время,
когда
радо вал о
все
и
в
жилах
те к­
ла
мо лод ая,
дер з кая
кровь,
одн ажд ы
спровоцировавшая
его
на
необдуманный
поступок:
ночью
он
залез
к
особе,
столь
же
не
ладившей
с
нормами
морали,
как
Корни­
лова,
к
к оторой
сегодня
не о бхо димо
зайти,
ч тобы
от
им ени
домовой
общественности
указать
на
неблаговид­
ность
ее
поведения.
Залез
он
в
чужое
окно,
не
успев
согласовать
этот
поступок
с
привычной
для
него
осторожностью,
це ли­
ком
отдавшись
чувству
и
жел ан ию.
Секунды
и
минуты
вдруг
необ ы чайно
растянулись,
и
чужая,
объятая
но ч­
ным
мраком
комната
превратилась
в
обрывок
сна.
И,
как
во
сне,
он
очутился
в
огро мн ой
зыбкой
кровати,
а
зате м
услышал
истошный
женский
к рик,
и,
еше
не
начавшись,
все
кончилось
в
отделении
милиции,
куда
его
доставили
два
огромных
дворника,
в
отделении
ми­
120


л иции,
где
ему
приш л ось
доказывать,
что
не
воровство
его
приве л о
в
чужую
кв арти ру,
а
нечто
более
с тыд ное,
но
менее
наказуемое
—
похоть.
Этот
не
такой
уж
значительный
эпизод
сыграл
слиш­
ком
бо ль шую
роль
в
его
жизни.
Он
пос лу жил
уроком ,
и
это т
урок
все
длился
и
длился,
превратившись
в
ст е­
ну,
ставшую
ме жду
ним
и
его
желаниями.
Что бы
спо ­
кой но
жит ь,
на до
поменьше
желать.
Это
с тало
его
де­
визом.
Он
стал
смотреть
на
все
со
стороны,
словно
пре ­
вратился
в
философа.
В
ми ре
властвует
сл уч ай.
Что
мы
знаем
о
том ,
что
нас
ж дет
зав тр а,
через
год
и
да же
через
ча с?
Не т,
знать
о
б удуще м
нам
не
дано.
Мы
знаем
только
с вое
прошлое.
И
оно
ничем
не
может
нам
пом очь,
если
слу чай
столк­
нет
нас
с
непредвиденным.
Ано ним
не
решился
связать
себя
уза ми
бр ака
с
девуш­
к ой,
с
к ото рой
встречался
на
Елагином
острове.
Ве дь
она
была,
как
в се,
абсолютно
не
за стра хов ана
от
игры
сл уча я.
Если
бы
она
была
создана
из
более
прочного
материала,
чем
в се,
б ыть
может,
он
и
решился
бы.
Чтобы
спокойно
жить,
на до
поменьше
желать.
Но
в
одн ом
он
не
мог
себе
отказать—
это
судить
других,
судить
строго
и
б еспощ адн о,
правда
не
восседая
на
су­
дейском
кр есл е,
но
зн ая
не
ху же
любого
суд ьи,
что
можно
и
че го
нельзя.
И
вот
художница
спутала
все
карты .
Она
вернула
его
к
со ст ояни ю,
которое
б ыло
зн ак омо
ему
еще
до
того,
как
он
влез
в
ч ужое
окно,
кое-чем
р иску я.
Ведь
пос ле
т ого
он
нико г да
уже
не
рисковал.
Жить,
не
зна я
риска,
—
вот
была
его
е дин ствен ная
цель.
Не
для
то го
ли
он
почти
ежедневно
ходил
в
поликлинику,
чтоб ы
из­
беж ать
какой-нибудь
коварно
подкрадывающейся
бо­
лезни?
Не
потому
ли
он
оглядывался,
ко гда
переходил
-
ул ицу?
Не
п отому
ли
и збе гал
знакомства
с
новыми,
не­
известными
лю д ьмй?
121


Да,
но
все
это
бы ло
до
того,
как
он
сел
на
ковар­
ный
с тул
в
мастерской
художницы
и
позволил
ей
во­
влечь
себ я
в
непо зв ол ител ь ную
игру.
Как
еще,
если
не
игрой ,
наз ват ь
это
странное
соб ыт ие,
за ста вивше е
его
видеть
во з никн ов ение
своего
двойника
на
холсте
и
чу в­
ствовать
свежесть
и
обновление,
словно
наст у пило
вто ­
рое
рождение.
Второе
рождение?
Но
разве
бы ло
первое?
Все
эти
годы
ему
казалось,
что
он
существовал
в сег да.
Он
не
мог
представить
себе
мир
без
присутствия
в
нем
собст­
венной
особы.
Он
присутствовал
днем,
а
отсутствовал
ночью,
уходя
от
д невн ых
заб от
в
ту,
вт ор ую,
более
зы б­
кую
действительность,
которую
пр инят о
называть
сна­
ми.
Люди,
придумав
наз ва ние
для
к аког о-н и будь
яв ле­
ния,
уже
воображают,
что
знают
его
с уть.
Что
такое
сны,
как
не
та
же
сам ая
действительность,-забравшаяся
в
человека
и
д разн ящая
его
по
ночам
своей
несбыточ­
но сть ю?
Во
сне
он
часто
видел
ок но
чужой
квартиры,
в
ко тору ю
забрался
в
незрелые
свои
годы.
И
вс е,
что
там
началось,
вовс е
не
кончилось
в
отделении
милиции,
где
писался
д линный
и
обстоятельный
протокол
под
дикто в ку
дв ух
здоровенных
дворников
и
той
особы,
на
че сть
которой
он
п оку ша лся.
Нет,
там
все
об сто яло
со­
вс ем
ин аче.
Из
сн ов
в
сны
переходил
эпизо д ,
п охож ий
на
обрывок
заграничного
фильма
времен
нэпа,
играв­
ший
с
возбужденным
воображением
самую
причудли­
вую
из
всех
игр.
Что-то
вроде
дебелой
кустодиевской
ку пчи хи
являлось
к
не му
—
стоило
только
ему
прогло­
тит ь
таблетку
эуноктина
или
ноксирона
и
запить
ее
глотком
кипяченой
воды
из
тог о
самого
стакана,
на
дне
которого
уже
отдыхала
нижняя
че люс ть,
отли чн о
сде­
л анная
ему
зубным
техником
в
поликлинике,
где
его
знали
вс е,
начиная
от
главного
врача
с
легко мыс лен­
ной
фамилией
Це луй ко
до
гардеробщика
Кондратьича,
вполголоса
со о бщавше го
ему
все
нов ос ти,
узнанные
от
122


б оль ных,
по ка
происходил
то р жеств енн ый
обряд
обмена
старенького
пальто
и
столь
же
п оноше нн ой
кепки
на
жестяной
номерок
или
жестяного
номерка
на
то
же
са­
мое
пальто
и
кепку.
Кондратьич
знал,
что
он
предпочи­
та ет
четные
числа
нечетным
и
особенно
избегал
злове­
щего
номерка
с
цифрой
13. (То,
за
что
он
р езко
осуж­
дал
Пушкина,
он
охотно
прощал
самом у
себе.)
Д еб елая
кустодиевская
купчиха
уже
давно
стала
реальностью,
появляясь
в
его
ночных
с нах
и
н ико гда
не
напоминая
о
се бе
при
тр езво м,
будничном
свете
су­
етливого
дн я.
Казалось,
сны
спешили
вознаградить
его
за
то,
в
чем
он
отказывал
себе
в
жизни,
давая
уд овл е­
творение
вдруг
возникшим
желаниям.
Во
сне
он
вел
себ я
почти
так
же,
как
те
люд и,
поведение
которых
он
ос ужд ал
в
своих
письмах
без
подписи
и
без
обратного
ад реса .
Но
в едь
то,
что
происходило
с
ним
в
его
снах,
то же
не
имело
обратного
адр еса ,
б есслед но
исчезая
на
р асс вете,
когда
прошедший
мимо
грузовик
с
прицепом
будил
пожилых
людей,
разучившихся
кр епко
спать.
И
какой
прок
был
в
обратном
адресе,
когда
все
адреса,
и
прямые
и
обратные,
временны
и
люди
л ибо
переез­
жаю т
на
другую
квартиру,
или
уходят
из
квартиры
на­
всегда
неизвестно
куда.
А
он
больше
всего
на
свете
це нил
покой.
И
вот
те­
пе рь
его
лиша ли
покоя.
Вместо
покоя
ему
предложили
не что
странное,
пришедшее
в
противоречие
с
его
п ри­
вычками.
Теперь
ка за лось
ему,
что
обновился
мир
и
люди
переселились
на
у лицы,
сначала
побывав
в
вооб­
ражении
художницы
Андреевой,
а
зат ем
прой дя
длин­
ную
подготовку,
подолгу
пребывая
на
ее
холстах,
сто­
явших
в
мастерской.
И
он
сам
тоже
прошел
эт от
ис кус,
побывав
в
чужом
воображении,
а
затем
на
холсте
и
сойдя
с
холста
прямо
в
жизнь.
То,
что
не
удавалось
врачам
из
р айон ной
по л икли ники
с
их
рецептами,
напи­
са нным и
по-латыни,
удалось
эт ой
х уд о жнице,
по-види-
123


мому
обладавшей
тайнами
пси хо тер апии.
У
него
уже
пропало
ж елан ие
писать
письма
без
обратного
адреса
и
слишком
строго
судить
людей,
ве щи
и
явления.
На
не го
на шло
снисхождение.
Ни
м ир,
ни
люди
не
б ыли
идеаль­
ным и.
И
с
этим
следовало
мириться.
Но
за то
какими
красивыми
б ыли
Нева,
Мойка,
Фонтанка
и
особенно
канал
Грибоедова
с
тем
мостом,
который
охраняли
вы­
литые
из
металла,
но
тем
не
менее
совершенно
живые
ль вы.
Столько
лет
он
прожил
здесь ,
рядом
с
э той
кра­
сотой,
вовсе
не
з амеч ая
ее,
как
не
замечал
н ичего
хо­
роше го
в
окруж ающе й
его
жизни,
но
зато
о тм ечая
от­
рицательное
и
сомнительное
и
ра зоб лач ая
все
это
в
своих
полных
гнева
и
возмущения
письмах.
Да,
он
словно
со шел
со
своего
портрета,
написан­
ного
Андреевой
во
время
э тих
бесчисленных
сеансов,
когда
он
терпеливо
сидел
на
старом
венском
стуле
с
плетенным
из
соломы
сиденьем,
похожим
на
сито,
и
мысленно
возвращался
в
с вое
прошл ое ,
отнятое
у
н его
бегом
времени,
суетой
и
ве чными
заботами
о
своем
бла­
гоп олучи и
и
особенно
здоровье,
которому
вечно
угр о­
жа ли
коварный
случай
и
п аден ие
нравственности
его
сос еде й
по
коммунальной
квартире,
каждый
ден ь
пре­
вращавшейся
в
сцену
Большого
академического
т еат ра,
где
шла
без
всяких
антрактов
бесконечная
пьеса,
по­
ставленная
ни
с
чем
и
ни
с
кем
не
считавшимся
режис­
сером—
самой
жиз нью .
К
сожалению,
он
был
не
только
зрителем,
но
и
уча­
с тн иком
эт ой
длившейся
годами
сц ены
до
тех
по р,
пок а
не
з акон чен
был
портрет
и
наконец
наступил
для
не го
долгожданный
антракт.
В
течение
многих
и
многих
лет
дремавшие
в
его
комнате
вещи
вдруг
проснулись.
Кто
их
разбудил?
И
вот
теперь,
перебивая
др уг
друга,
они
с пе шили
напомнить
ему
о
тех
днях,
которые
безвозвратно
ушли,
так
глупо
растраченные
на
мелкую
суе ту,
на
препирательство
сс о-
124


седями,
хождение
ни
барахолку,
когда
она
еще
суще­
с твова ла,
и
на
з аклеи вани е
конвертов,
скрывавших
ярость
и
гн ев,
причудливо
слитые
с
осторожностью,
чт обы
никто
не
догадался
и
случайно
не'
узнал,
от
кого
исходит
этот
безым я нны й
гнев
и
прячущаяся
под
п се­
вдонимом
ярость.
Вещи
до
п оры
до
времени
молчали,
как
и
п ола­
гается
ве щам.
Но
сейчас
они
заговорили,
эти
всегда
молчавшие
свидетели,
за гов ори ли
тихо-тихо,
но
одн о­
временно
и
внят но
тоже.
Нет,
нет,
они
не
упрекали
его
и
не
судили
стр ого,
как
любят
судить
других
люди ,
они
только
хотели
понять,
что
с
ним
произошло
и
почему
он
изм ени л ся,
вдруг
подобрел
ко
всем
—
к
соседям,
к
про хо жим
и,
по-видимому,
даже
к
тем
людям,
кот о­
рым
он
раньше
писал
злые
письма,
читая
их
сам
се бе
всл ух
и
не
подозревая,
что
вещи
то же
слышат.
Но
пришло
время,
ког да
да же
ве щи
д огад а лись
о
причине
столь
неожиданных
и
важн ых
перемен.
Это
случилось
в
тот
день,
когда
он
принес
с вой
п ортре т.
Художница
подарила
ему
этот
портрет,
оставив
се бе
ва риа нт,
что- то
вроде
ко пии,
впрочем
почти
нич ем
не
отличавшейся
от
оригинала.
Но
отличался
ли
он
сам
от
своего
изоб р аже ния
на
холсте,
уже
вставленном
в
рос ­
кош ную
багетовую
раму,
специально
подобранную
зн а­
комым
продавцом
из
антикварного
ма га зина?
Он
как
бы
р аздел ился
на
две
половины.
Од на
п оло­
ви на
см отре ла
на
не го
с
холста,
другая
поло вина
взи­
ра ла
на
холст,
и
обе
поло вины
хотели
по нять
то,
что
не
понял
бы
даже
сам
господь
бог,
если
бы
сумел
вс ем
доказать,
что
он
существует.
Существует
ли
бог
или
не
су щест ву ет
—
пус ть
это
решают
специалисты.
А
он
—
аноним
—
существовал,
и
не
только
здесь,
ср еди
вещей,
отделенный
не
слишком
толстой
ст еной
от
с осе дей
по
квартире,
но
и
там,
на
удивительном
пространстве,
за­
мкнутом
в
широкую
багетовую
раму,
словно
дост ав лен -
125


ную
сюда
из
Русского
музея.
Пространство
из
рамы,
как
из
окна,
дразнило
его
своей
загадочностью
и-
явн о
намекало,
что
оно
б ыло
нам но го
совершеннее
квартиры,
где
все
не
любили
его
и
гад али,
почему
он
пишет
так
много
писем,
еж едне вно
бегая
на
уг ол
к
поч тов ому
ящику,
а
сам
не
пол уча ет
ни че го.,
кроме
газеты
«Вечер ­
ний
Ленинград».
И
б ыло
удивительно
и
странно,
что
из
рамы,
как
из
окна,
выглядывал
он
сам,
н авсегда
отделившись
от
себя,
очистившись
от
всей
этой
суеты
и
став
идеальным,
как
покойник,
,
35
Я
уже
ра сска зыв ал
о
том,
как
ушла
от
ме ня
Анюта.
Теперь
сл еду ет
рас ска зать
о
том,
как
она
вернулась.
Вернулась
она,
п ри везя
на
такси
не
то лько
сво й
че­
модан,
но
и
не бо
с
облаками,
то
самое
небо,
которое
служило
ей
и
п ассаж ир ам
ее
лайнера,
сокращаясь,
что­
бы
не
докучать
в
п ути,
скромное
небо,
не
ме шав шее
людям
наслаждаться
скоростью
и
быстротой.
Это
не бо
уменьшилось,
чтобы
вместить
себя
в
гла за
Анюты,
и
теперь
смотрело
на
меня
с
ее
улыбающегося
ли ца,
с лов­
но
между
мно й
и
Анютой
не
б ыло
никако й
размолвки.
При дя
в
комнату,
Анюта
взглянула
в
зеркало,
давно
уже
тосковавшее
по
ее
лицу,
и
вдруг
зеркало
преврати­
лось
в
л ицо
с
его
бездонной
и
чуточку
тревожной
глу­
биной,
чтобы
контрастировать
с
прекрасным
лицом,
словно
созданным
Венециано вы м
в
соавторстве
с
рус­
ско й
природой.
Мне
всегда
казалось,
что
Анюта,
как
русалка,
была
вылеплена
не
только
из
пру жинис т ой
девичьей
плоти,
но
и
из
т ого
скользящего
и
ускользающего
материала,
чт о,
не
яв ляясь
духом,
был
ку да
п оэтичн е е,
чем
пр ост ая
чел ов ече ская
плоть.
Не
была
ли
Анюта
рекой,
березо­
125


вой
рощей,
озером,
надевшим
на
себ я
платье,
сшитое
у
модной
портнихи,
самой
природой,
принявшей
об лик
же нщины
и
поэтому
не
кончавшейся
там ,
где
кончались
полные
ноги
и
круглые
ру ки,
а
вечно
н ачин ав шей ся,
как
лесная
река,
легко
несущая
се бя
в даль
и
одновре­
менно
остающаяся
на
месте.
Это
ощущение
полноты
бытия,
вдруг
охватило
меня,
когда
я.
ув идел
сразу
двух
Анют:
од ну
рядом,
у
рас ­
крытого
настежь
чемодана,
а
другую
—
еще
более
зага­
дочную
и
недоступную
—
глядевшую
на
меня
из
превра­
тившегося
в
мир
зе рк ала.
Зе ркало
не
отпускало
ее,
кр епко
де ржа
в
своей
круг­
лой
раме,
словно
боясь,
что
она
сейчас
закроет
только
что
раскрытый
чемо дан,
вызовет
по
телефону
т акси
и
исчезнет
снова,
что бы
дат ь
всем
находящимся
в
ко м­
нате
предметам
по тер ять
фор му
и
превратиться
в
свою
тень.
Нет,
Анюта
еще
была
здесь.
И
только
сейчас,
в
эту
напряженную,
как
кадр
из
фильма
Фел лин и,
минуту,
я
понял,
что
означает
слово
«здесь»
и
чем
оно
отличается
от
слова
«там», всегда
отдаляющего
нас
от
явл е ния,
ко торое
мы
хоти м
видеть
и
чувствовать.
Здесь
—
это
сгусток
бытия,
принесший
с
с обой
нечто
беспр ед ель но
реальное
— Анютины
но ги
в
каких-то
необыкновенных,
яв но
импор тных
чулках,
Анютины
руки,,
уже
готовые
опуститься,
чтобы
достать
из
чемодана
полотенце
и
по­
весить
его
та м,
где
оно
ви село
до
ее
уход а,
Анютины
гу бы,
которые
улыбнулись
своему
отражению
в
зеркале,
чтобы
вызвать
улыбку
и
т ам,
в
п р охлад ной
стеклянной
глуби не .
Анюта
отошла
от
зер кала
и
склонилась
над
че мода ­
ном.
И
тут
я
до гадал ся,
что
все,
что
лежало
в
ее
чемо­
дан е,
б ыло
соткано,
как
и
она
сама,
из
какого-то
ос о­
бого
вещ ества ,
не
из
т ого
ли
самого,
из
которого
бытие
тк ет
речные
волн ы,
и
плывущие
над
березовой
рощей
127


об лака ,
ветви
кле на
и
рога
м ара ла,
наполненные
густой
и
пьяной,
молодящей
старцев
кр овью ?
Она
достала
простыню,
чи стую
и
белоснежную,
как
облако,
что бы
накрыть
ею
кровать,
и
я
вдр уг
почувст­
вовал,
как
что-то
освежило
мою
покрытую
п ылью,
да в­
но
по-настоящему
не
прибиравшуюся
комнату,
словно
кто-то
открыл
о кно
не
на
воняющую
вых л опным и
га­
зами
улицу,
а
в
тот
легкий
и
прохладный
лес,
кот оры й
переносил
на
св ои
полотна
Левитан.
Она
молчала,
и
молчал
я;
оба
мы,
не
с гова ри вая сь,
молчали,
чтобы
не
спугнуть
этот
удлинившийся
миг,
ко­
торый
грешно
было
бы
на зват ь
таким
потертым
и
без­
личны м
словом,
как
слово
«счастье» .
Ее
ночные
руба шки,
лежащие
в
чемодане,
были
по­
крыты
с иним
ут ре нним
светом,
св ежес ть ю,
кот орая
вс е­
гда
б ыла
с
Аню то й,
словно
с
лесной
рекой,
и
я
вбирал
в
се бя
эту
прохладу,
боясь
пошевельнуться
и
сделать
всего
од ин
ша г.
Шаг
не
спешил,
и
мы
стояли,
разделенные
чемода­
ном,
недалеко
от
зе ркала ,
п риня вш его
и
отразившего
Анюту,
но
почему-то
не
отражавшего
ме ня.
Шаг
не
с пе­
ши л,
да
и
за чем
б ыло
спешить?
Случай
не
мог
от обр ать
у
меня
Анюту,
ее
пребывание
здесь,
в
комнате,
было
не
м енее
реально,
чем
реален
был
мир,
который
заподо­
зр ил
в
призрачности
Кант,
а
еще
раньше—древние
ин­
дусские
мыслители.
Но
у
этой
реальности,
лишенной
всякой
призрачности,
была
одна
особенность,
кот орую
скорее
почувствовал
бы
Пушкин,
чем
Кант ,
эта
реал ь­
но сть
не
была
готовой,
а
только
готовилась,
словно
еще
не
решаясь
наступить.
Это
состояние
незавершенной
готовности
передалось
и
вещам.
Если
раньше
в
своей
субстанциональной
ко н­
кретности
они
напо ми нал и
предметы,
как
бы
соз дан­
ные
рук ой
Сезанна,
сгустки
вещества,
об ъятые
тесной
и
сжатой
до
предела
- формой,
то
сейчас
они
как
бы
чу­
129


точку
развеществились
и
жд али
другого,
еще,
мож ет
быть,
не
родившегося
художника,
который
заново
уви­
дел
бы
и
по нял
их
бытие
и
в друг
прозревшей,
ярост­
ной
своей
кистью
перен ес
это
бытие
на
холс т.
Я
смотрел
на
все
эти
вещи
—
на
лам пу,
висевшую
над
столом,
на
стол,
разбуженный
по явл ен ием
Анюты,
на
чайник
и
чашки,
изъятые
из
своего
с онн ого
полубы­
тия
и
как
бы
перенесенные
в
совсем
другую
сфер у,
где
все
теряет
тяжесть
и
приобретает
невидимые
крылья ,
ч тобы
лететь
вм есте
с
комнатой
в
м анящу ю
воображе­
ние
даль,
д аль,
умеющую
одновременно
остаться
близью.
Долго
дл ивш аяся
т ишина
вдруг
заговорила
мело­
дичным
Анютиным
голосом.
Этот
голос
был
то
внутри
меня,
то
вдали,
и
я
еще
не
мог
вник ну ть
в
смысл
А ню­
тиных
сло в,
будто
слова
появились
на
зе мле
впе рвы е
и
еще
не
существовало
словаря,
с
по’иощыо
ко торо го
можно
перевести
их
смысл
и
сличить
с
явлениями
и
ве­
ща ми,
чьими
символами
и
знаками
они
б ыли.
Анютиным
голос ом
го вор ил
со
мно й
ми р,
потом у
что
весь
мир
превратился
в
нее ,
сжавшись,
чтобы
вместить­
ся
в
ее
тело,
которое
пугало
ме ня
одной
во зм ожно­
стью—
возможностью
вдруг
исчезнуть,
о став ив
меня
ли цом
к
л ицу
с
пус тото й,
как
она
исчезл а
в
мо их
снах,
как
всякие
сны,
казавшиеся
еще
более
ре аль ными ,
чем
сама
действительность.
О
чем
говорила
Анюта?
О
довольно
обыденных
ве­
ща х:
о
сер виз е,
неда вн о
виденном
ею
в
комиссионке
и
не
купленном
только
пот ом у,
что
она
еще
не
зна ла
—
вернется
ли
она
ко
мне
или
не
вернется.
Что
ее
все-
таки
заставило
вернуться?
Может,
она
в се- таки
любила
меня
и
готова
б ыла
простить
мне
мои
причуды,
в
том
числе
странную
привыч ку
входить
в
собственную
кар­
ти ну,
как
входят
в
густой,
уходящий
за
горизонт
лес,
и
снова
выхо д ить
оттуда
как
ни
в
чем
не
бывало.
Ведь
129


эту
мою
привыч ку
она
называла
отнюдь
не
безобидной
фразой-
«У тебя не все дома», —
по-видимому,
пытаясь
э той
спасит ельно й
формулой
объяснить
самой
себе
то,
что
б ыло
необъяснимо.
И
вот
она
рассказывала
о
не­
купленном
сервизе
и
об
од ной
нахалке-пассажирке,
ле­
тевшей
отдыхать
на
юг
и
ни
за
что
ни
иро
что
на гру­
бившей
ей,
разумеется
из
зависти
к
ее,
Анютиной,
мо­
лодости
и
обаянию;
расс ка зыв ала,
чт обы
заполнить
тот
психический
вакуум,
который
о бр азо вался
за
время
на­
шей
раз молв к и.
У
Анюты
был
скрытый
талант
актрисы,
она
вдруг
преобразилась
и
превратилась
в
эту
пассажирку,
в
в уль­
гарную
ж ену
завм аг а,
только
и
жда вш ую
повода,
что­
бы
кому-нибудь
нахамить.
Завмагша
появилась
в
зер ка ле
и
оттуда,
смотрела
на
меня,
а
затем
снова
превратилась
в
Аню ту,
мигом
сняв­
шую
чужое
и
вульгарное
выра жение
со
своего
беско ­
нечно
милого
и
красивого
лица.
Я
по
ошибке
сказа л,
что
Анюта
возвратилась
ко
мне.
Нет,
она
еще
не
возвратилась
п олн ос тью,
а
только
в оз­
вр аща лась,
возвращалась
постепенно,
входя
в
мое
ото­
ропевшее
сознание,
как
незако нч енно е
произведение
ве­
ликого
мастера,
тем
и
прекрасное,
что
оно
бы ло
н еза­
конченным.
Только
сейчас,
вот
в
эти
минуты
ее
появления
в
мо ей
комнате,
я
со
всей
ост рото й
почувствовал
незавершен­
ность
ее
бы тия,
ту
незавершенность,
которая
откры­
вается
нам
только
.по
утрам,
когда
мы
смотрим
сквозь
синий
воздух
окна
на
верхушки
словно
только
что
воз­
никших
деревьев.
Она
продолжала
рассказывать
о
разных
мел оч ах
и
пустяках,
занимавших
ее,
и
пыта ла сь
занять
ими
меня.
Но
меня
занимала
только
она
сама,
и
больше
всего
тем,
что
она
была
во
много
раз
реальнее,
чем
вс е,
что
окру­
жал о
ее
и
мен я.
Ее
реа льн ост ь
была
ни
с
чем
и
ни
130


с
кем
не
сравнимой,
как
реальность
дикого
оленя,
вне­
запно
явившегося
в
тайге
удивленному
взору
городского
человека,
чтобы
метнуться
в
кусты.
Ее
своеобразие
заключалось
в
то м,
что
она
была
и
одновременно
казалась.
Она
казалась
на мног о
больше
самой
себя,
сл ов но,
начинаясь
здесь,
во зле
чемодана,
в
комнате,
она
з акан чи вал ась
где-нибудь
возле
звезд
Большой
Медведицы
или
еще
дальше.
Своими
полным и,
белыми,
легкими
руками
она
стала
доставать
из
чемо да на
рубашки,
лифчики,
юбк и,
чулки
и
п лат ья,
и
к ла сть,
и
вешать
их
в
га рде роб,
вдр уг
ст ав­
ший
из
обыденнейшего
предмета
семейного
бы та
и
у юта
чем-то
трансцендентным,
прио бщ е нным
к
тайнам
Вс е­
ле нн ой,
к
ее
стр ан но стям
и
загадкам,
из
которых
самой
большой
была
она
са ма.
Казалось,
что-то
должно
было
случиться.
И
дей ст­
вит е льно
случилось.
В
две рь
нашей
комнаты,
спе шив­
шей
отделиться
от
всего
мира,
кто-то
громко
постучал,
Я
хот ел
промолчать,
притвориться
отсутствующим,
но
Аню та
кри кнул а:
—
В ойди те!
Дверь
открылась,
и
вошел
незваный
гость
—
ф изик
Ермолаев,
всегда
го то вый
всем
и
все
объяснить,
даже
то,
что
б ыло
необъяснимо.
Он
еще
не
переступил
порог,
как
уже
начал
объяс­
ня ть
и
объясняться.
Он
начал
с
того,
что
объяснил,
по­
че му
он
приш е л,
а
кон чил
тем,
что
ра сск аза л,
как
он
понимает
мир
и
св ое
собственное,
увы,
временное
пр е­
бы ван ие
в
э том
вечно
длящемся
мире.
Но
между
этими
объяснениями
прошло
три
часа,
пытавшихся
разрушить
мое
настроение,
навеянное
внезапным
возвращением
Анюты.
Три
ча са
он
просидел,
не
чувствуя
ни
св оег о,
ни
чу­
жог о
времени,
ни
ж елания
хозяев
поскорее
освобо­
диться
от
словоохотливого
гостя
и
ост ать ся
вдвоем,
131


чтобы
острее
почувствовать
б ытие
друг
др уга
в
эти
на­
пряженные
минуты
с вида ния
пос ле
длительной
ра злу ки.
Он
то
вст авал,
то
садился,
пил
ча й,
вскипяченный
Анютой,
и
размышлял
вс лух,
н аивно
думая,
что
его
р аз­
мыш ле ния
б ыли
-важнее,
чем
ти шина ,
кот орая
ждала,
когда
наконец
он
уйдет.
А
он
не
ух од ил,
не
уходил,
не
уходил,
и
время,
за­
ключи в
с
ним
коварный
со юз,
вдруг
растянулось
и
упо­
добилось
тому
времени,
которое
знают
только
сто ящи е
в
медленно
дв иг ающе йся
очереди
или
пассажиры
на
вокзале,
ког да
на
сутки
опаздывает
задержанный
сн е­
гопадом
поезд.
Он
то
в ставал ,
то
садился,
почему-то
искоса
погля­
дывая
в
зеркало,
в
котором
отразились
мы
все
трое:
Анюта,
я
и
он,
—
он,
по- вид имо му
вов се
не
собирав­
ший ся
никуда
ух од ить
и
забывший
о
том ,
что
мы
с
Анютой
муж
и
жена
и
что
нам
хочется
оста ть ся
од­
н им,
без
свидетеля,
пос ле
столь
долгой
ра злук и.
Но
всему
ес ть
конец.
Он
уше л.
И
мы
остались
вд во ем.
Я
закрыл
пол от енце м
зеркало,
словно
оно
тоже
могло
стать
свидетелем
и
помешать
нам
со
всей
остро­
той
почувствовать
бытие
друг
друга,
- бытие,
в
эти
на­
пряженные
минуты
нуждавшееся
только
в
покое
и
с тра­
сти,
а
та кже
в
т ишине .
36
В
эти
дни
мы
не
расс тав али сь
даже
во
сне.
Мне
с ни­
ла сь
Анюта,
а
она
видела
во
сне
меня.
И
утро м
мы
вм е­
сте
с
ней
шли
на
рынок,
а
вечером
в
кино .
И
даже
в
погрузившемся
в
тем но ту
з але,
где
говорил,
пел,
тан­
цевал,
с ме ялся
и
плакал
экран,
я
чувствовал
и
внут­
р енним
взором
ви дел
только
ее,
сидящую
рядом
со
мной
Анюту,
и
ее
пр ису т ствие
наполняло
меня
счастьем,
с лов­
но
она
вобрала
в
себ я
весь
мир,
в
том
числе
и
экран,
132


на
котором
своей
эфемерной
жизнью
полусуществовали
снимки
людей,
лиц,
пейзажей
и
событий,
пы тавш их ся
занять
весел ый
и
на ивный
Анютин
ум
и
при
этом
не
помешать
мне.
А
потом
мы
текли
вместе
с
толпой
к
вы хо ду,
не
сл и­
ваясь
в
одно
целое,
и
на
суетливой
шумной
улице
снова
ост ро
ощущали
присутствие
д руг
д руга,
как
в
тот
миг,
когда
закрылась
дверь
за
словоохотливым
физик о м.
г
Мне
никогда
не
за быт ь,,
как
закрылась
д верь
и
мы
нак о нец
остались
вдвоем.
Все
вдруг
исчезло,
ве щи
стали
не видим кам и,
и
только
ст ены
напоминали
о
себе
и
о
том,
что
они
отделяют
нас
от
всех
и
от
вс его,
надежно
нас
охраняя.
А
потом
Анюта
опять
о
чем-то
рассказывала,
пы­
та ясь
своим
рассказом
разомкнуть
тот
невидимый
круг,
ко торый
очертил
подобревший
ко
мне
слу чай .
Ей
еще
ну жно
б ыло
прошлое,
я
же
нуждался
только
в
настоя­
щем ,
и
мне
хотелось,
чтоб ы
оно
длилось,
длилось,
дл и­
лось,
не
меняясь
и
ни
на
миг
не
ра зделяя
на с.
Мы
спали
вме ст е,
ели
вместе,
ходили
вместе,
и
я
забыл
о
своей
мастерской,
о
незаконченной
кар т ине,
а
Анюта
—
об
аэропорте
и
о
прозрачном
воздушном
про ­
странстве,
притворявшемся
небом,
о
летчиках
и
своих
под руга х-с тюард ес са х
и
о
своих
отнюдь
не
легких
об я­
занн о стях .
Та м,
над
облаками,
она
работала,
разносила
прохла­
дительные
напитки,
кисло-сладкие
конфетки
и
улыба­
лась ,
у лы балась ,
ул ы балась.
Ее
улы бка
то же
была
на
службе,
она
помогала
пассажирам
забыть
о
том,
что
под
ногами
у
них
бездна,
а
привычная
т вер дая
зе мля
дал еко - дал еко
внизу.
По мни ла
ли
она
сама
о
т ом,
что
под
ее
красивыми,
полным и
но га ми,
на
которые
бросали
взгляд
и
ст ыд­
л иво
отводили
глаза
и
б езу сые
юно ши,
и
среднего
возраста
солидные
люди,
и
старцы
с
искусственными
133


зубами,
помнила
ли
она,
что
под
ногами,
за
обшивкой
самолета,
пряталась
бездна?
Да,
пом нила,
особенно
ко­
гда
возникало
нечто
не пре двиден но е
и
его
нужно
б ыло
скрыть
от
пассажиров,
а
особ е нно
от
не рвных
п ассаж и­
рок.
Каку ю
выдержку
н адо
б ыло
иметь,
чтобы
безза­
ботно
ул ыб атьс я,
думая
не
о
себе,
а
о
пассажирах...
Мне
то же
Анюта
улыбалась,
хот я
под
ногами
у
ме ня
была
не
б езд на,
а
твердая,
н адежн ая
земля.
И
ее
улыб­
ка
мне
была
нужна
еще
больше,
чем
пассажирам.
Но
мне
нужна
была
не
только
ее
улыб ка
и
ее
руки
с
по д­
носом
для
ки сл о -сл адких
конфеток,
но
она
сама,
она
в ся,
от
головы
до
ног.
Она
н ужна
б ыла
мне
каждый
день,
каждый
час,
каждый
миг.
Но
дни
шли,
часы
то­
ропились,
м инуты
мелькали,
и
скоро
должен
был
насту­
пи ть
тот
день,
когда
отгул
кончится
и
безразличное
к
моим
чувствам
пространство
с нова
и
на дол го
о тбер ет
ее
от
меня.
«Никто не знает секрета,
как
остановить
или
хотя
бы
задер жать
слишком
торопящееся
время»,—
думал
я,
держа
на
св оих
кол еня х
Анюту,
чувствуя
не
только
пол­
н оту
ее
тела,
но
и
по лно ту
ее
бытия.
Она
бы ла
здесь,
вся
здесь
со
мно й,
и
толь ко
мысль
ее
уб ег ала
в
аэр о­
п орт,
где
ее
ждали
дела.
Она
была
здес ь,
со
мн ой,
но
я
уже
наскучил
ей,
и
она
искала
разнообразия
то
на
ул ице,
то
в
театре,
куда
вела
меня,
дос тав
деф иц итны е
билеты
через
одн у
из
своих
п од руг.
Пр из наюсь ,
я
не
люблю
т еатр а.
Мне
кажет ся
слиш­
ком
неестественным
поведение
взрослых
людей,
на дев­
ших
не
св ои
костюмы
и
платья
и
пы таю щих ся
чужую,
зан яту ю
на
час
жизнь
выдать
за
св ою
собственную.
Сидя
в
за ле
в
уд об ном
кресле
и
смотря
на
сцену,
я
ни
на
минуту
не
в
состоянии
забыть
и
забыться,
как
это
бывает
во
сне
или
в
пох ожих
на
сны
фи л ьмах
Чаплина,
.Тарковского или Феллини.
134


Я
хо дил
в
театры
для
того,
чтобы
продлить
время,
пр овед енно е
вместе
с
Анютой,
чувствовать
ее
возле
себя,
прохаживаться
под
ручку
с
ней
по
фойе
в
минут ы
ан­
тракта
или
сидеть
за
столиком
в
буфете
и
пи ть
из
по­
л уп розрачн ых
театральных
стаканов
вполне
реа льн ое
пенис то е
пиво.
Чтобы
подчеркнуть
реальность
Аню ты,
все
вокруг
становилось
ме нее
реальным:
у лицы,
дома,
пешеходы.
Все
становилось
фоном,
как
на
портрете,
который
пи­
тала сь
со зд ать
сама
жизнь.
37
Отгул
кончился,
и
Анюта,
поцеловав
меня,
уехала
в
аэропорт.
Пространство,
которому
она
так
старатель­
но
и
усердно
слу ж ила,
снова
отозвало
ее.
Пространство!
Ни кто
из
моих
современников
не
ду­
мал
столько
о
нем,
сколько
думал
я.
Я
думал,
какой
большой
была
земля
в
к онце
прошлого
века,
к огда
мо­
лод ой
писатель
Чехов
ех ал
мес яц ами
по
бесконечной
Сибири
на
п очтов ых,
чтоб ы
увидеть
не
так
уж
ну жный
ему
Сахалин.
Сей час
пассажиров
тож е
час то
гон ит
не
нужда,
а
призрачное
желание,
но
на
свидание
с
са мой
далекой
точкой
на мног о
уменьшившегося
земного
шара
они
тра тят
не
годы
и
месяцы,
а
минуты
и
ч асы.
Родись
Чехов
на
полвека
позже,
он
летел
бы
на
Са ха лин
в
удобном
салоне
самолета,
вид я
улыбку
моей
Анюты
и
беря
своими
тонкими,
д линными ,
впрочем,
еще
не
чахо­
точными
пальцами
кисло-сладкую
конфетку
с
услуж­
л иво
протянутого
подноса.
Цивилизация
торопилась
в пер ед,
гналась
сама
за
собой,
спеша
уд овл е твори ть
все
желания
людей,
с жи­
мая
время
и
сок р ащая
пространство,
но
раз лука
так
же
томила
влюбленных,
как
в
эпох у
нео лит а
или
мезолита.
135


И
мне
бы ло
не
по
себе
от
одной
мысли,
что
я
не
уви жу
Анюту
ни
сегодня,
ни
завт р а.
Когда
тоска
с тала
нестерпимой,
я
отправился
в
ма­
стерскую,
где
мой
напарник
Смирнов
усердно
трудился,
создавая
не
д а ва вшийся
ему
очередной
натюрморт.
Увидя
меня,
он
обрадовался
мне,
повеселел.
На
днях
Вологодский
музей
приобрел
у
не го
две
картины.
Кар­
т ины
уплыли
из
скучной
мастерской,
чтобы
украсить
веселую
стену
музея,
в ыгляд ящу ю
всегда
празднично
и
о к ру женную
толпой
зрителей,
пы таю щих ся
войти
в
кон­
такт
с
действительностью,
переселившейся
из
обыден­
ной
ж изни
на
пол отн о.
Мне
тож е
нужно
было
искать
контакты
с
м оей
со б­
с тв енной
нез аве р шенн ой
картиной,
у
к оторо й
я
да в­
ненько
уже
не
стоял
с
к ис тью,
размышляя
о
том,
что
такое
лес.
Лес
—
это
опровержение
суеты,
утверждение
полно­
ты
бытия,
надежда,
что
когда-нибудь
о сущ ест вится
единство
человека
с
природой,
о
кот ором
мечтали
все
поэты,
на чин ая
с
Го мер а.
Лес
—
это
одн о
из
самых
чу­
десных
созданий
э вол юции
биосферы,
живая
поэма,
в
кот орой
сло ва
превратились
в
де ре вья,
не
потеряв
ни­
чего,
из
чего
состоят
и
что
сод ерж ат
слова.
Я
стоял
перед
своей
картиной,
и
мысль
моя
двои­
лась:
од на
половина
о став ал ась
здесь,
в
мастерской,
а
другая
летела,
чтобы
д огна ть
Анюту,
настичь
только
что
под н явш ийся
над
аэродромом,
на пол ненны й
пасса­
жирами
самолет
и
сопровождать
Анюту
в
ее
пути.
В
таком
н ерв ном
состоянии
трудно
работать.
Но
я
бр ал
в
руки
кисть
и,
выжав
из
тюбиков
краски,
прика­
сался
своим
отсутствующим
чу вс твом
к
картине,
не
умея
п омочь
ни
ей,
ни
себе.
ЛесІ
Ведь
я
его
начал
писать
еще
до
зна ком с тва
с
Анют ой,
когда
никто
и
ничто
не
ме шало
моему
слия­
нию
с
ним
на
холст е,
когда
мысли
и
чувства
пр ев раща­
136


лись
в
не бо,
в
вет ви,
в
стволы
—
с
пом ощ ью
красок
или
даже
во пр еки
им.
Смешно
б ыло
чита ть
эстетические
труды,
в
которых
кандидаты
и
доктора
нау к
пыта­
лись
с
п омощью
немых
и
сл епых
слов,
закованных
в
броню
поверхностной
логики,
объяснить
нечто
н ео бъяс­
нимое,
как
моя
нынешняя
тоска
по
улетевшей
от
меня
Анюте.
Когда
я
писал
л ес,
я
т оже
тосковал,
но
это
была
совсем
другая
тоска.
И
вот
теперь
я
стоял
воз ле
своей
незаконченной
кар ти ны
и
удив лял с я,
как
мне
удалось
с вою
тоску
превратить
в
лес,
где
куковала
не ви дим ая,
но
живая
кукушка.
Ее
го лос
то
во зника л,
то
таял.
Какую
св еже сть
она
вкла ды вала
в
каждый
звук,
об мыв ая
своим
г олосом
де­
ревья
и
мои
чувства!
Зву ки
плыли
из
леса,
но
только
я
о дин
сл ышал
их,
—
я
и
мое
освеженное
сознание.
Ку­
кушка
куковала
в
н аписан ном
на
холсте
лесу.
Но
ее
голоса
не
услышал
бы
ни
од ин
ди сс ерта нт,
не
имея
с лу­
ха,
сп ос обно го
по нять
музыку
истинного
иск ус ст ва.
Своим
дивным
гол ос ом
ку ку шка
пыта ла сь
помочь
мне
писать
лес,
она
освежала
и
обмывала
мои
кр а ски.
Было
утро
и
тут
и
там:
и
в
мастерской,
и
в
лесу,
глядевшем
на
меня
с
кар ти ны.
Было
ут ро
и
в
красках,
только
что
выжа тых
мно ю
из
тюбиков,
чистых
и
не
с ме­
шанных
д руг
с
другом
красках,
как
на
пол о тнах
Ва н-
Гога,.
Только
Ив ан
Иванович
С мир нов
не
зам еч ал
ни
утра,
ни
ме ня,
ст ар аясь
слиться
со
стеклянной
банкой
из-под
виш нево го
варенья,
неохотно
н ачавше й
пересе­
ляться
из
подлинной
и
реальной
жизни
на
холс т.
Дано
или
не
дано
б ыло
Ив ану
Ивановичу
превратиться
в
банку,
—
как
в
волшебной
сказке,
по чу вств о вать
бы­
тие
стеклянных
стенок,
пропускающих
солнечные
луч и?
Я
желал
ему
удачи,
ем у,
а
еще
больше
себе,
н -ам
обоим,
то лько
нам,
пот ому
что
нельзя
желать
удачи
всем.
Уда ­
ча
не
т ерпит
уравниловки.
137


Кук уш ка
замолчала.
Не
мог ла
же
она
в есь
де нь
ку­
ковать.
Я
почувствовал
у ста лост ь.
Но
домой
идти
не
хо­
телось.
Какой
пус той,
чужой
и
ненужной
покажется
комната
без
А нюты.
И
я,
усталый,
сел
в
уг лу
воз ле
сто ­
лика,
где
лежа л
вымазанный
в
кр аске
альбом
«Живо­
п ись
Сурикова».
Я
раскрыл
ал ьбом
и
—
в
ко то рый
раз!
—
ста л
р ассм атр иват ь
репродукции.
Всем
известно,
что
Суриков
был
современником
Че­
хова,
но,
когда
мы
смотрим
на
его
«Боярыню Морозо­
ву»
или
портрет
«Сибирская красавица», мы невольно
забываем
об
этом.
Суриков
не
только
переносит
нас
в
XVII век с его нравами и обычаями,
но
на
какой-то
момент
он
словно
бы
меняет
наши
чу вс тва
и
мысли,
уго л
нашего
зрения
и
зас та вляет
нас
видеть
мир
глаза­
ми
своих
героев
людей
XVII века .
Суриков
проникает
не
только
в
другую
эпоху,
но
и
в
другое
психическое
и
художественное
из мер ение.
Его
рукой
как
бы
вод ят
его
ге рои,
постигая
пространственный
и
предметный
мир,
как
его
по ст игал
народ.
Чем
это
объяснить?
По-видимому,
с
Суриковым
явления
и
вещи
б ыли
более
откровенными,
чем
со
многими
другими
худож­
ник ам и,
работавшими
одновременно
с
ним .
И
не
толь­
ко
п отом у,
что
Суриков
был
талантливее
д руг их,
но
и
по
пр ичи не
не
менее
существенной.
В
суриковском
ви­
де нии
мир а
органично
сочеталось
начало
индивидуаль­
ное
и
личное
с
началом
родовым,
народным,
ко лл ек­
т ивным,
ко гда
мир
предстает
пропущенным
и
сквозь
личный
о пыт
худ ожни к а,
и
сквозь
память
м ногих
по­
колений.
Я
чувствую,
что
удивительный
феномен
суриковского
искусства
объясняю
не
я,
а
забравшийся
в
меня
дис­
сер та нт.
Нет,
все
объясняется
ку да
проще
и
—
намного
слож­
нее .
А
не
дарована
ли
была
и
Сурикову
власть
над
в ре­
138


менем
и
пространством,
не
входил
ли
и
он,
как
вхожу
я,
в
свои
картины,
чтобы
попасть
в
тот
мир ,
куда
зовет
художника
его
за мы сел?
38
Почтальон
Гоша
подает
мне
газету
и
убегает.
Я
р ас­
кладываю
бо льш ой
г азе тный
лист
и
нач ин аю
искать
в
нем
соб ыт ия
тек ущ его
дн я,
сл еды
американских
п ре­
ступлений
во
Вьетнаме...
Но
время
на
этой
странной
газете
убе жал о
на
м ного
лет
вперед.
На
первой
полосе
я
чи таю
о
советских
космонавтах,
находящихся
в
эти
часы
на
Марсе.
А
на
второй
полосе
—
об
очищенных
морях
и
реках,
об
обновленных
лесах.
И
тут
я
просыпаюсь.
Ве щи
молчат.
В
ко мн ате
ти­
шина,
та
самая
т ишин а,
недосягаемую
ценность
к отор ой
понимали
буддийские
монахи
и
в ел икий
австрийский
поэ т
Райнер
Мария
Рильке.
Тиш ина ,
которую
знал
Го­
ме р,
а
мо жет
и
Пушкин,
подолгу
живший
в
Михайлов­
с ком.
Теперь
люди,
чтоб ы
услышать
тишину,
п одни­
маются
на
вершины
гор
или
спускаются
на
дно
океана.
Т ишина
ста ла
дефицитной,
как
чи сты е,
первозданные,
незамутненные
воды,
которые
по ка
еще
хранит
Байкал
или
несет
Катунь,
зажатая
в
т есные
ущелья.
Я
думаю
о
чистоте
Байкала
и
о
ти ши не,
наш едш ей
убежище
на
дне
океана,
ко гда
иду
в
мастерскую
по
проспекту
Щорса,
где
грохочут
де сятито нн ые
грузовики.
Я
прих о жу
в
мастерскую,
минут
десять
или
двадцать
смот рю
на
свою
картину,
а
затем
делаю
шаг,
об ыч ный
шаг,
подобный
многим
другим,
но
почему-то
смущав­
ший
и
пр ивод ивш ий
в
негодование
мою
Анюту.
В сего
ш аг,
но
он
приве л
меня
—
ку да?
Куд а
бы
вы
ду м аете?
В
кабинет
Ломоносова?
В
мастерскую
Энгра?
К
пулемету,
из
которого
отстреливался
Ч апаев?
В
квар­
ти ру
на
Пряжке,
где
писал
св ои
последние
стихи
Алек­
сандр’
Блок?
139


Нет,
я
о каз ался
в
другом
мире,
созданном
не
вооб­
ражением
фантаста,
а
сконструированном
самой
дейст­
вите ль нос ть ю.
По-видимому,
это
все
же
бы ла
наша
Земля,
пер ене­
сенная
на
несколько
веков
в пер ед.
Не
торопите
ме ня,
дайте
разобраться.
Не
сразу
я
догадался,
что
пребываю
там,
откуда
я
должен
выйти
элегантным
красавцем.
Экран,
на
который
я
см от рю,
показывает
мне
облики
прекрасных
юн ош ей,
предлагая
мне
вы бра ть
один
из
них,
не
прибегая
к
примерке,
а
как
бы
зара нее
рассчи­
тывая,
что
этот
облик
бу дет
пригнан
к
мо ей
душе,
к
моему
разуму
и
к
мо им
чувствам
куда
органичнее,
чем
любой
кост юм ,
надетый
на
тело,
вдруг
ста вш ее
пластичным,
как
глина
или
пластилин.
Пар икмах ерс кая
далекого
будущего?
Косметический
кабинет
для
мужчин?
Нет,
здесь
царствуют
не
кос ме­
тики,
а
цитологи-морфологи.
Из менен ию
и
перестройке
будет
подвергнут
весь
организм.
Боги
с
ди пл омами
до к­
т оров
наук.
Они
сп ос обны
пересоздать
в ас,
дать
вам
любой
облик
взамен
того,
который
вам
и
ваш им
зна ­
комым
уже
успел
порядочно
надоесть,
и
пу с тить
вас
в
новом
виде
в
м ир,
о св ежив
заодно
и
все
в аши
чув­
ства.
И
не
с
по мощью
пул ьвериз ат ора ,
пустившего
на
вас
уп ру гую
ароматную
струю
одеколона,
а
с
п омощью
чего- то
другого,
в
мил лион
раз
более
могущественного,
чем
любой
одеколон.
Я
смотрю
на
экран.
Там
см ен яют
д руг
друга
люди,
эпохи,
лица.
Вот
Ча рли
Чаплин
в
своем
котелке.
Лер­
монтов,
Рафаэль.
Леонардо
да
Винчи
—
еще
не
ста ри к,
а
стройный,
пр екр ас ный
юн оша.
Ал ексан др
Македон­
с кий
в
пернатом
шлеме.
Мопассан.
Апо лло н
—
не
из
мрамора,
а
из
живой
человеческой
пло ти.
Евгений
Он е­
гин,
словно
он
существовал
не
в
воображении
П уш­
кин а
и
не
в
соз нании
ми ллионо в
читателей,
а
в
самом
деле ,
ещё
более
реальный
и
субстанциальный,
чем
лю­
140


бой
факт.
Впрочем,
чему
б ыло
удивляться,
ес ли
я,
су б­
станциальное
существо,
должен
был
отдать
сво ю
п лоть
в
переделку,
—
да,
пока
только
плот ь,
а
не
дух.
Но
раз ­
ве
останется
мой
дух
прежним,
как им
он
был
в
ма­
стерской
на
улице
Бармалеева
или
на
заседании
м ест­
кома,
если
этот
дух
оденут
в
прекрасное
тел о
юно го
Леонардо
или
тем
п аче
Аполлона,
превратившегося
из
статуи
в
эдакого
идеального
молодого
человека,
всем
своим
ви дом
осуществившего
ту
гармонию,
которая
бы ла
знакома
только
древним
г река м.
Попробуйте
сделать
выбор,
когда
вам
пре дла га ют
стать
Ал е ксан дром
Македонским,
Аристотелем,
Че хо­
вым,
Наполеоном,
Модильяни
и
в
то
же
время
остаться
самим
собой.
Я
смотрел
на
экр ан
и
думал,
что
лю ди
от
среднего
палеолита
и
до
той
эпохи,
в
ко торо й
я
родился,
не
имел и
выб ора .
Не
они
выбирали,
а
их
выбирал
случай
или
точнее
—
бесчисленное
количество
сл уч айно ст ей,
п омещ ая
в
рамки
о пр еделен но го
времени,
давая
им
определенную
внешность,
подверженную
только
тем
из­
менениям,
которыми
распоряжаются
год ы.
Да,
случай
заключил
человека
в
его
форму,
из
которой
никуда
было
не
уйти,
разве
только
в
небытие.
Но
вот
наступил
век,
когда
всемогущая
наука
да ла
возможность
в ыбра ть
для
себя
то,
что
никогда
не
подлежало
выбору.
Вы
ду­
маете,
это
легко?
Я
сидел
воз ле
экрана
уже
больше
тр ех
часов,
забыв,
что
у
цитолого-морфологов
есть
др у­
гие
дел а,
кроме
того
д ела,
в
результате
которого
я
до л­
жен
стать
ли бо
Леонардо,
либо
Апо лл оно м.
Почему-то
мои
ж елани я
начали
склоняться
в
их
сторону,
забрако­
вав
все х
других.
Вежливый,
но
непрек ло нны й
голос
цитолога
спро­
сил:
—
Ну,
выбрали
наконец?
—
Выбр а л,
—
от вет ил
я.
141


И
я
примерил
к
своей
оробевшей
ду ше
нелепую,
ми-^
лую
и
сме шн ую
фигурку
в
огромных
ботинках
и
котел­
ке,
фигурку
Чарли
Ч апли на.
Уж
лучше
быть
смешным,
чем
притворяться
великим.
39
Я
вышел
из
карти н ы
как
раз
в
ту
ми н уту,
когда
от­
крылась
дверь
мастерской
и
вошла
своей
легкой
поход­
кой
Анюта.
От
нее
не
укрылось
мое
странное
появление
из
другого
измерения,
которое
не
то
слилось
.с
поверх­
ностью
холста,
не
то
пряталось
где-то
рядом,
незаконно
посягая
на
логику
всего
с уще го.
Анюта
изумилась,
но
сразу
же
спрятала
с вое
изумление,
не
пове р ив
ни
мне,
ни
самой
себе,
ни
тем
более
удивительному
обстоятель­
ст ву,
плохо
согласованному
со
всеми
другими
об ст оя­
тельствами
и
фактами,
к
которым
нас
с
раннего
детства
подгоняют
наши
привычки.
—
Ты?
—
спросила
Анюта.
—
Да,
это
я,—
ответил
я
неуверенным
голос ом.
—
А
мне
показалось...
Мне
показалось,
что
ты
спрыгнул
прямо
с
потолка.
—
Это
вполне
возможно.
В
мастерской
холодно,
и,
чтобы
согреться,
я
решил
заняться
гимнастикой.
—
Допустим,—
сказала
Анюта.
—
А
где
Иван
И ва­
нов ич?
—
Иван
Иванович
влюбился
и
по шел
знакомиться
со
сво ей
тещей.
Анюта
постояла
перед
мо ей
картиной.
—
Когд а
ты
н акон ец
ее
кончишь?
Ког да
присту­
пишь
к
другой?
—
Не
з наю,
—
ответил
я.
—
Я
не
тороплюсь.
Мне
хо­
чется
заключить
мир
в
раму.
А
мир
бесконечен.
Мне
хочется
разъ ять
вечность
на
мг нове ния,
разъять
и
снова
соединить.
Но
э то,
конечно,
мне
не
удастся.
142


Анюта
р аск рыла
свой
светлозубый
перламутровый
рот
и
откровенно
зевнула.
—
Пойдем
в
шашлычную,
—
сказала
она ,
—
а
из
ша­
шлы чн ой
в
кино .
В
твоей
мастерской
му хи
дохнут
от
скуки.
Я
надел
пл ащ
и
шляпу.
Я
п одума л: «Рассказать ей
про
парикмахерскую
далекого
будущего,
где:
можно
взят ь
напр о кат
любую
вне шно с ть?
Нет,
пожалуй,
не
стоит».
Мы
вышли
из
мастерской
под
мелкий
дождь,
на
тр о­
ту ар ную
с ляк оть,
и
Анюта
оп ять
п одари ла
мне
краси­
вый
пер лам ут ров ый
зево к.
И
я
ск азал
ей:
—
Жал ь,
что
на
улице
нет
зеркала.
Без
зе рка ла
теб е
че го- то
не
хватает.
—
Не
хватает?
Че го
же
мне
не
хватает?
—
Не
зн аю,
хотя,
и
догадываюсь.
Улица
теб я
обед­
няет.
Она
пр евращ ает
теб я
в
прохожую.
В
одн у
из
мно­
гих.
А
пер ед
зеркалом
ты
п ревр ащаешь ся
в
единст вен ­
ное
существо,
п ы тающее ся
раздвоиться.
Но
истинно
пр е­
красной
ты
бываешь
в
самолете,
когда
исполняешь
свои
волшебные
обязанности.
Но
пос той
минутку!
По сто й!'
Сей час
ули ца
превратится
в
самолет
и
подымет
нас
к
облакам.
—
Вечно
ты
несешь
всякую
че пу ху.
Пр иб авь
шаг,
Я
очень
проголодалась.
Она
дейс твител ь но
проголодалась
и
съела
две
по р­
ции
шашлыка,
нам
пришлось
ждать,
почти
ч ас,
пока
его
приго то вляли
где-то
за
стенкой
на
кухне.
За
соседним
столиком
сидел
человек
слиш к ом
яр­
кой
кавказско й
наружности.
Он
уставился
на
Анюту
и
долго
не
спускал
с
нее
своих
словно
намагничен­
ных
глаз.
Кавказец
спросил,
не
н азы вая
Ан юту
по
имени:
—
Вы
не
узнаете
меня?
.—
Нет,
—
отв ети ла
Анюта,
—
не
узн аю.
143


—
Память
у
вас
короткая.
Я
несколько
раз
летал
с
вами
и
слушал
ваш
приятный
голос .
—
Я
не
певица,
—
сказала
Анюта.
—
Зн аю,
кто
вы.
А
это
к то?
Муж?
—
Кавказец
дву ­
смысленно
усмехнулся.
—
Муж,
—
ответила
Анюта.
Улыбка
п лыла
по
узкому
кавказско му
лицу
и
пыта­
ла сь
сказа ть
больше
того,
что
могли
ск азать
слова.
Мы
расплатились
с
официантом-
и
ушли,
оставив
кавказца
с
его
двусмысленной
улыбкой.
Эта
улыбка
изр яд но
испортила
мне
наст р о ение.
В оз­
можно,
каждый
пас са жир,
летящий
вместе
с
Анютой,
улыбался
ей
та к,
словно
она
была
частью
того,
что
вхо­
дил о
в
услуги
и
бы ло
оплачено
вместе
с
билетом—<
этим
денежным
эквивалентом
охотн о
сжавшего
себя
времени
и
сократившегося
пространства,
живым
олице­
тв ор ением
которого
б ыли
Анютины
руки,
дер жащ ие
под нос
с
ко нф е тками
и
стаканчиками,
наполненными
лимонадом.
Я
поймал
себя
на
жалкой
мыс ли
—
не
ревную
ли
я
Анюту
к
этому
кавказ цу ,
чей
. намаг ничен ный
в згляд
все
еще
чу вство ва ла
моя
спина?
Да,
к
этому
кавказцу,
оставшемуся
в
шашлычной
допивать
заказ анн ы й
коньяк
и
доедать
пахнувшее
жа рен ым
луком
мясо,
к
кавказцу
и
ко
всем
другим
пассажирам,
услаждавшим
се бя
об­
раз ом
моей
Анюты
и
в
салоне
самолета,
где
ее
красота
была
конкретной
и
наглядной,
и
после
пребывания
в
само л ете,
еще
д ержа
ее
в
своей
цепкой
памяти ,
в
кото­
рой
образ
молодой
ж енщин ы
свил
себе
уютное
гнез д о.
Анюта
шла
рядом.
Она
была
со
мно й,
но
не
т олько
со
мной,
а
и
с
ка вказц ем
тоже,
своей
двусмысленной
улыбкой
намекавшим
на
что-то
такое,
чего
не
в
с ост оя­
нии
выразить
никакие
слова.
Почему
движение
чужих
губ ,
украшенных
тонкими
чер ным и
усиками,
над
которыми
из рядн о
поработал
па­
144


рикмахер,
способно
быть
более
многозначительным,
чем
слова?
Почему
жест
часто
выражает
больше,
чем
го­
лос?
Усм еш ка
кавказца,
к аза лось
м не,
п рош ила
меня,
как
авт о матная
очередь.
И
мне
стало
тревожно,
словно
рядом
со
мно й
шла
не
Анюта,
а
ее
двойник,
Анюта
же
бы ла
не
со
мно й,
а
с
кавказц ем
и
с
тыс яча ми
д руг их,
по
лица м
которых
т оже
по лзла
многозначительная
ул ыбк а.
—
Ты
знакома
с
этим
кавказ цем ?
—
спросил
я
тихо,
будто
спрашивал
не
Анюту,
шагавшую
рядом,
а
гово­
рил
сам
с
собой.
—
Да,
я
вспомнила
его.
В
Тбилиси
он
приглашал
меня
к
се бе,
совал
визитную
карточку
с
телефоном
и
адр есо м
и
заве рял,
что
у
не го
целый
подвал
луч ших
вин.
—
И
ты
взяла
эту
в изит ную
карточку?
—
Не
помню.
Это
повторялось
столько
раз,
что
я
м огла
забыть.
Из
каждой
сот ни
па сс а жиров
всегда
най­
де тся
какой-нибудь
вроде
э того.
И
вс ех
их
невозможно
запомнить.
Она
ли
это
говорила?
А
може т
быть,
ее
голос ом
го­
ворил
некто
не ви димый
во
мне
самом?
Да,
в
моем
со­
зна нии
все
еще
пребывал
ка вка зец
и
его
усмешка.
Он
вытеснил
из'
моего
сознания
все
и
всех.
Там
о стал ись
только
двое:
он
и
я.
—
Так
ты
воспользовалась
его
адр есо м?
—
А
по чему
бы
не
воспользоваться?
В едь
ты
тоже
любишь
хорошие
вина
и
не
ругаешь
ме ня,
когда
я
их
привожу.
«Но за хорошее вино пришлось,
наверное,
расплачи­
в аться
не
деньгами».
Нет ,
это
я
только
подумал,
но
не
посмел
сказать.
Сидевший
в
м оем
со знани и
кавказец
снова
усмех­
нулся.
6Г.
С.
Гор
145


Я
молчал.
Молчала
и
Анюта.
Мы
подошли
к
кино­
театру
«Молния», где.
шла
гогол евс ка я
комедия
«Реви­
зор ».
Купили
билеты
и
сели
на
этот
раз
не
в
дв енадц а*
то м,
а
в
де сято м
ряду.
Я
надея лся ,
что
Гоголь
поможет
мне
забыть
кавказца
и
его
усмешку.
Но
Гоголю
это
не
удалось.
Не
уд ал ось
бы
это
даже
Шекспиру.
Я
видел
только
кавказца,
хотя
и
зас та влял
се бя
смотреть
на
экран.
П олт ора
часа
тянулся
сеанс.
А
п отом
мы
вышли
под
до ждь,
и
я
нарочно
з амедл ил
свой
ш аг,
чтоб ы
как
мо жно
позже
оказать с я
в
своей
маленькой
квартире
на един е
с
Анютой
и
зеркалом,
в
котором
она
попытает­
ся
спрятаться
от
моих
расспросов.
40
Каждый
чел ов ек
и
сов рем енник ,
пребывая
в
одном
с
нам и
из м ерении,
одновременно
как
бы
находится
и
в
другом,
ос обом ,
принадлежащем
только
ему .
Как
на­
звать
измерение,
в
котором
жил
письмоносец
Гоша?
В
этом
ос обом
мир е
б ыли
и
особые
отношения
меж ­
ду
ним,
Гошей,
и
теми
людьми,
которых
он
об слу­
жи вал.
Если
другие
почтальоны
имели
д ело
с
номерованны­
ми
ящиками,
освобождавшими
почтальонов
от
бегания
по
э таж ам,
то
письмоносец
Гош а
вовсе
не
рад
был
та­
кого
рода
свободе.
Он
хотел
видеть
лица
людей,
а
не
безличные
ящики,
и
л юбил
тревожить
квартирную
ти­
ш ину
внезапным,
веселым
звонком.
Он
знал,
кому
мож­
но
з вонит ь,
дер жа
в
руке
ба нд ерол ь,
газету
или
жур­
нал ,
а
ко му
сл еду ет
опустить
почту
в
номерованный
ящик.
Люди ,
в
чью
дверь
не
следовало
звонить,
не
хотели
входить
с
Гоше й
в
те
архаические
отношения,
которые
теперь
известны
только
житёлям
дер ев ень
и
маленьких
городков,
не
пр ив ыкших
экономить
ни
свое,
ни
чужое
146


время.
Гоша
к
времени
относился
расточительно,
как
и
к
своей
энер ги и.
Но
существовало
мн ого
дверей,
в
ко­
торые
он
не
мог
не
поз во нить,
потому
что
в
них
жили
не
безличные
владельцы
ящиков
под
номерами,
а
люди,
как
к азалось
Гош е,
нуждавшиеся
в
при вет ст вии,
в
до б­
ром
слове,
в
интересе
к
их
делам
и
к
их
здоровью.
Случалось,
иных
раздражала
Гошина
д уше вная
щед­
рость,
человеческая
теплота,
но
многие
к
ней
привыкли
и
превратили
ее
в
св ою
нужду,
в
часть
своего
быта,
в
нечто
столь
же
необходимое,
как
заварка
чая
или
щепотка
соли.
В
Го ше
жи ло
это
особое
чувство,
которое
живет
в
большинстве
из
нас,
скрывая
с ебя
и
толь ко
иногда
пробуждаясь,
пробуждая
и
в
нас
ни
с
чем
не
с ра вни­
мый
интерес
к
тайне
«чужой»
жизн и.
Вы
ид ете
по
ул ице,
и
внезапно
ваш
взг ляд
о ст анав­
ливается
на
открытом
окне
дома.
За
окн ом
незнакомая
квартира,
увиденная
с
той
остротой
но виз ны
и
свеже­
ст и,
каку ю
ро ж дает
внезапность.
Вы
никогда
не
бывали
в
эт ой
квартире,
и
вряд
ли
вам
придется
там
побывать.
Там
живут
незнакомые
люди.
И
вдруг
в
ва ше
сознание
врывается
сильное
чу вст во,
чу вс тво
удивления,
какого-
то
странного,
почт и
детского
любопытства.
Кто
они,
эти
незнакомцы?
Ка кие
у
них
вкусы,
п ривыч ки?
Что
они
любят?
Как
живут?
Вы
стараетесь
представить
себе
все
это,
рассматривая
обстановку,
вещи,
в
которых
от раж е­
ны
привыч к и
и
черты
хара кте ра
их
владельцев.
И
все
же
мимолетно
увиденная
в
окн о
чужой
квартиры
чужая
жизнь
так
и
ос тает ся
за кры той.
Го ша
очень
ос тро
чувствовал
и
любил
эту
чужую
жизнь.
Он
не
был
художником,
отн юд ь,
но
в
нем
пре­
бывало
нечто
такое ,
что
роднило
его
с
голландскими
художниками
XVII века,
как
никт о
до
них
(и после
ни х)
умевших
уловить
своеобразие
чужой
ж изни
и
чу­
жих
вещей,
пр оник нув
в
их
интимную
суть.
147


Входя
в
чу жую
квартиру,
Гоша
погр ужа лс я
в
чужой
быт,
сразу
превращавшийся
в
бытие.
Время
как
бы
за­
медлялось,
и
почтальон
чувствовал
всю
радость
этой
об но вле нной
и
замедленной
минуты.
Не ред ко
его
при­
гл аш али
заглянуть
внутрь
квартиры,
посидеть,
погово­
рить...
Г оша
з нал
вс е,
чем
жил
микрорайон,
который
он
об­
с лужи вал.
Но
это
бы ло
бескорыстное
зн ани е,
зн ан ие,
из
которого
он
не
хотел
или
не
у мел
из вл ечь
для
себя
пользу.
Вот
в
э той
квартире
живе т
пенсионер
Оскар
Федо ­
ров ич
Ваг енг ейм .
Он
старый
холостяк.
С
ним
живет
огромная,
как
теленок,
со бака
из
породы
сенбернаров
по
имени
Дездемона.
В
собаке
не
б ыло
ничего
траги­
че ск ого,
так
же
как
и
в
ее
добродушном
хозяине.
Он
носил
пышные
усы
и
бородку,
заимствованную
у
ста­
ринных
портретов,
висевш их
в
Эрмитаже.
Вагенгейм
выписывал
журнал
«Курьер ЮНЕСКО», а на стенах его-
кабинета
висели
репродукции
с
картин
Борисова-Му­
сатова.
Гош а
не
без
помощи
Оскар а
Федоровича
проникся
интересом
к
восхитительному
иску сст ву
знаменитого
са­
ратовского
художника,
горбатенького
нел юдим а,
так
и
не
перешагнувшего
за
короткие
пределы
скупо
отмерен­
ной
ему
жизни.
Погруженный
в
тихий
сумрак
мечты,
он
умел
сделать
похожими
на
обла ка
людей
и
сл ив шиеся
с
людьми
воду
и
деревья.
Го ша
подолгу
смотрел
на
эти
волшебно-грустные
изображения,
служившие
необходи­
мым
дополнением
к
жизни
Оскара
Федоровича.
И,
у хо­
дя
из
этой
квартиры
на
улицу,
Гоша
уносил
с
собой
тишину
и
грусть.
На
той
же
л естнице,
рядом
с
Оскар о м
Федоровичем,
жил
писатель.
Он
пи сал
научно-фантастические
книги.
Старик
с
узеньким
морщинистым
лицом
и
де тским и
прозрачными
глазками.
Писатель
жйл
с
внуком
среди
148


кн ижн ых
полок.
В
свободные
часы
Гош а
долго
простаи­
вал
возле
книг,
а
писатель
сидел
за
с толом
и
быстро­
быстро
печатал
на
портативной
м ашинке .
Иногда
он
читал
Г оше
вслух
страницу,
свежую,
только
что
выну­
тую
из
каретки.
Он
л юбил
описывать
страны,
где
ни­
когда
не
бывал,
или
предполагаемые
планеты,
по
тео­
рии
вероятности
существующие
где-то
за
пределами
на­
шей
га ла к тики.
Писатель
читал
глухим,
стар ико вс ким ,
но
очен ь
ин­
теллигентным
голосом,
с
какой-то
особ ой
доверительной
инт она цие й,
и
г лазки
его
на
узком
мор щинис то м
лице
становились
еще
более
свет лым и,
на ивными,
детскими.
Прочитав
страницу,
он
г ов орил
Гоше:
—
Жду
критических
замечаний.
Ну,
что
набр ал
в
рот
воды?
—
Я
не
критик,
—
оправдывался
Гоша.
—
И
хорошо,
что
не
критик.
Критики
ныне
пош ли
конъюнктурные.
С мот рят
не
в
книгу
писателя,
а
в
его
послужной
список.
—
Наверное,
не
все ?
—
Разумеется,
не
вс е.
А
только
некоторые.
Но
этих
некоторых
довольно
много,
41
В
этот
раз
у
меня
ничего
не
получилось.
Я
сделал
шаг,
но
пространство
хо лста
не
расступилось,
чтобы
пропустить
меня
в
другой
мир .
Я
подумал
—
уж
не
испортилась
ли
маш ин а,
скон­
струированная
дядей
Вас ей?
Она
стояла
в
том
же
углу,
покрытая
пы лью,
к
которой
давно
не
притрагивалась
моя
обленившаяся
рук а.
Неземные
части
давно
уже
приняли
вполне
земной,
привычный
в ид.
Пространство
не
хотело
расступиться.
Мой
лес
за
что- то
рассердился
на
меня.
Я
еще
раз
попробовал
шаг­
149


нуть,
ухватившись
за
подрамник.
Но
рука
и
но га
ост а­
л ись
на
месте.
И
я
то же
стоял
тут
же,
подчиняясь
зако­
ну
тяготения
и
всем
другим
физ ич еск им
законам,
сло в­
но
сго во р ившим ся,
чтобы
поиздеваться
н адо
мной.
—
Вс е,
—
сказал
я
сам
себе.
—
Судьба
отобрала
по­
дарок,
по -ви димо му
решив,
что
я
не
достоин
ег о.
И
в
самом
деле,
не
проявил
ли
я
чисто
ребячьего
ле гкомы сли я,
пользуясь
добротой
расступившегося
про­
странства,
что бы
попадать
в
чужие
эпохи
и
измерения?
Я
ве зде
чув ств ова л
себя
гостем
и
нигд е
—
хозяином,
даже
у
се бя
дома.
Между
тем
кто-то
постучал
в
дверь.
;—
Вхо ди те!
—
крикнул
я.
Вошел
Гоша.
На
эт от
раз
без
пис ьм а.
Я
пожало­
в ался
ему
на
машину,
спросил
—
здоров
ли
водопровод­
чик
и
монтер
дя дя
Вася,
что-то
его
да вно
не
видно.
—
Мн ого
работает,
—
сказал
Гоша.
—
Целыми
днями
сидит
и
и зоб рета ет.
—
А
что
он
и зобретае т?
—
Новую
м а шину.
Эту
он
с читает
не
совсем
уд ач­
ной.
—
А
он
не
согласится
отре монти ров ать
старую?
Меня
она
в полне
устраивала.
Но
теперь
стала
барах­
ли ть.
Может,
надо
заменить
части?
—
А
где
он
достанет
д ефицит ные?
—
Рань ше
же
он
их
где-то
доставал.
—
Был
у
него
блат.
Был
и
кончился.
Обождите,
вот
изобретет
он
новую
машину.
Может,
и
опробует
т ут,
в
ваш ей
мастерской.
—
Так
мне
тож е
сложа
ру ки
сидеть
не
хочется.
Хо­
чется
работать,
закончить
св ою
картину.
—
Ну
и
работайте.
Кто
вам
мешает?
—
Было
легко
работать,
Гоша,
когда
я
зн ал,
что
пространство
пропустит
ме ня
в
любое
изм ер ени е,
в
лю­
бой
ве к,
в
любое
место
бесконечности.
Но
сегодня
что-
150


то
с
пространством
случилось,
оно
ме ня
не
пропускает.
Может,
из-за
того,
что
испортилась
машина?
—
Вполне
возможно,
—
ск азал
Гоша.
—
Но
дяд я
Ва­
ся-
се йчас
зан ят.
И
част ей
новых
у
него
нет.
Я
уже
вам
говорил.
Испортились
отношения
с
кладовщиком.
Кл а­
довщик
усмехается
и
ра зв одит
ру ка ми.
Говорит: «Ча­
сти
дефицитные,
пёрестали
за вози ть» .
Они
ве дь
без
в еса
и
ведут
себ я
в
кла дов ой
как
в
космосе.
Закону
земного
притяжения
не
подчиняются.
Гоше,
по- вид имо му,
стало
меня
иск ренне
жаль.
Он
начал
меня
утешать.
Толковал
насчет
того,
что
вот
вед ь
другие
художники
работают,
не
имея
ни
малейшего
представления
об
иных
измерениях
и
мирах.
Почему
бы
и
мне
т оже
не
ограничить
с ебя
тем
пространством,
в
ко­
т ором
живут
и
работают
все?
Я
не
ст ал
объяснять
Гоше,
что
крупные
ху д ожник и,
вероятно,
все
вл адел и
эт ой
утерянной
мн ою
способно­
стью
проходить
сквозь
холст
ка ртин ы
в
другие
измере­
ния
и
миры.
Ск азать
это
ему
—
значит
признаться,
что
я
считаю
себ я
незаурядным
художником.
Впрочем,
все
равно
Го ша
не
поверит.
Он
в едь
счи тает ,
что
я
по п адал
в
другие
м иры
с
по мощью
ма ш ины,
сконструированной
нашим
монтером
и
водопроводчиком.
А
в едь
дяди
Васи
еще
не
существовало,
скажем,
в
XVII веке,
ког да
жил
и
р абот ал
Рембрандт.
Ни
дя ди
Васи,
ни
водопровода,
ни
электрического
освещения.
Освещали
сделанные
из
сала
свечи.
Вот
свечам,
их
мягкому,
таинс тве нно м у
освеще­
нию
и
обязан
был
Рембр ан дт
з аг ад очной,
трагической
гл убиной.
Без
этих
тускло
горевших
свечей
не
б ыло
бы
никакого
Рем бр андта .
Я
сказал
об
э том
Гоше,
но
Гош а
не
пове ри л.
Гош а
сказал
мне:
—
Вы
смеетесь?
Гоша
верил
в
технический
прогресс.
И
да же
в
кос­
мических
пр ишел ь цев.
151


Гош а
обещал
мне
уговорить
д ядю
Вас ю
за беж ать
ко
мне
в
мастерскую
и
выяснить,
почему
забарахлила
ма­
шина.
Я
за дер жа лся
в
мастерской.
Вечером
дядя
Вас я
яв и лся.
Лиц о
у
не го
б ыло
хмурое,
неприветливое.
—
Надо
беречь
технику,
—
ск азал
он
мне
назида­
т е льным
тоном.
—
За
такое
обращение
с
м а шиной
ш тра­
фовать
надо!
Он
н акл они лся
над
ма ши ной,
стал
гаечным
ключом
отвинчивать
что- то,
деталь
вырвалась
у
не го
из
рук
и
стала
пл ават ь
в
прокуренном
воздухе
мастерской.
Дядя
Вас я
стал
ловить
эту
деталь,
а
она,
словно
из деваясь
над
ним,
нач ала
бешено
носиться
по
мастерской,
г розя
ра з бить
кувшин
с
водой
и
электрическую
лампочку.
С
большим
трудом
водопроводчик
поймал
ее
и,
крепко
прид е ржива я
левой
рукой,
правой
стал
осторожно
пр и­
винчивать.
Возился
он
долго,
так
долго,
что
меня
с тало
кло­
ни ть
ко
сн у.
Я
прилег
на
ку шетку
и
уснул.
Уснул
я
в
мастерской,
но
пр осну лся
совсем
в
д ру­
гом
мес те.
42
Да,
совсем
в
другом
месте.
Это
место,
если
его
м ожно
наз ват ь
мес том,
б ыло,
по- вид имо му,
подчи­
нено
как им- то
другим,
неиз вестн ым
мне
физическим
за­
конам.
Здесь
пространство
как
бы
освободилось
от
времени.
Ме ня
томило
и
одновременно
освобождало
впервые
в
ж изни
испытываемое
чу вс тво.
Мне
казалось,
что
я
лечу,
что
у
меня
появились
невидимые
кр ыль я.
Ле чу
я
мед­
ленно,
как
летают
во
сне.
Я
смотрю
вниз
и
вижу,
как
несется
сжатая
в
узком
ущелье
синяя
горная
река.
Ч ув­
ство
полета
пьянит
ме ня
своей
свежестью,
необычно­
стью,
свободой.
152


Кто
освободил
ме ня,
об ычн ого
человека,
от
деспотии
земного
притяжения?
Пока
мне
некого
спрашивать.
Вниз у
река,
деревья
кар абкают ся
на
крутую
гору,
а
ря­
дом
со
мной
си нев а,
выше
плывут
обл ака.
Медленно,
плавно,
словно
не
летя,
а
плывя
в
во з­
дух е,
я
начал
сп уск а ться
в
долину,
расположенную
ря­
дом
с
березовой
рощей.
И
только
я
спустился,
как
возникли
вещи.
Они
во з­
никли,
словно
из
ниоткуда.
Появились
стены,
а
затем
и
крыша.
Дом
сам
со здавал
себя.
Возникали
окна,
двери.
Двери
гостеприимно
раскрылись.
И
я
вошел.
И
только
я
вошел,
как
ме ло дич ный
жен ск ий
голос
ск аза л:
—
Здравствуйте.
Вы
пьете
чай
или
кофе?
—
Чай .
Тут
появился
столик
и
не
замедлило
появиться
м яг*
кое
кр есл о,
на
которое
я
се л.
Книжна я
полка
овеществила
себя ,
ст ала
реал ь но­
стью.
Я
подошел.
Полное
собрание
сочинений
Диккенса'
в
красивых
переплетах.
«Раз тут есть Диккенс,
—
подумал
я,
—
зн ачит,
мне
нечего
бояться.
Диккенса
не
станут
из дават ь
в
опасное
для
людей
время».
Ме ло ди чный
ж ен ский
голос
с казал:
—
Это
я.
—
Кто
—
вы?
—
До м.
—
Но
дом
мужского
рода.
А
вы,
су дя
по
голосу,
женского?
—
Если
вы
не
любите
же нщ ин,
я
м огу
переменить
голос.
Вы
п ре дпо читае те
бас?
—
Нет ,
не т!
Ради
бога.
Говорите,
как
го во рили,
Дде
я
нахожусь?
—
На
искусственной
планете
Но вая
Земля.
■—
А
где
та,
старушка,
на
кот орой
я
жил
р аньш е?
153


—
Ее
сделали
му зе ем.
Показывают
туристам.
-—
Как
же
это
случилось?
-—
Не
спешите.
Не
забегайте
вперед.
Все
по ст епен­
но
в ыясн ится,
станет
на
с вое
место.
На
Новой
Земле
в
отличие
от
старой
не
допускается
н икакая
су ета
и
спе шка.
Суетливых
и
нетерпеливых
л юдей
перевоспи­
тывают...
В едь
су ета
и
погубила
старую
планету,
кото­
рую
сейчас
показывают
туристам.
Слиш к ом
плотное
на­
селение...
■—
Об ож дите.
Св оим
обольстительным,
нежным
го­
лосом
вы
внушаете
мне
сомнительные
мальтузианские
идеи.
По-вашему,
что
же,
следует
ограничить
рож д ае­
мость?
—
Нет.
Этого
не
ста ли
делать.
А
просто
сконструи­
ровали
несколько
планет
и
биосфер,
сходных
с
земной,
и
расселили
там
ч ело вечест во .
Но,
разумеется,
б ыли
учт ены
ошибки,
со вер шенны е
на
старой
Земле,
ст авше й
отли чн ым
музеем.
Я
вам
советую
отдохнуть,
не
пере­
гружать
св ое
сознание.
Все,
что
вам
с лед ует
узнать,
вы
рано
или
поздно
узнаете.
•—
От
ва с?
—
Нет,
от
ваших
соседей
и
будущих
др у зей.
—
А
скажите,
почему
на
полках
ст оит
Диккенс,
а
не
Д юма?
—
Диккенс
пре крас но
воспитывает.
Диккенс
и
г ол­
ландские
художники,
которые
в нуш али
людям
мысль
о
то м,
что
нужно
любить
окружающую
среду,
вживать­
ся
в
то,
что
рядом
с
тобой,
чув ств оват ь
ед инс тво
с
ве­
щами.
—
Но
тогда
в ещи
не
создавали
сами
себя.
Их
со­
здавал
ли бо
человек,
либо
природа.
По-вашему,
это
не
противоречит
логике
и
этике?
...
Ме ло д ичный
же нск ий
голос
рассмеялся:
—
Я
не
философ.
Я
только
дом .
Самый
обы чн ый
дом.
В
мои
обязанности
входит
укр ыть
вас
от
холода,
154


зноя,
дож дя
и
снега,
создать
уют.
Вам
удобно
под
мо ей
крышей?
—
Да.
Но
ме ня
волнует
ваш
голос .
Мне
каж ется ,
что
рядом
со
мной
стоит
молодая,
красивая
женщина,
как
в
сказке,
надевша’я
на
себя
шапку-невидимку.
Я
хочу
ви деть
ва с.
Я
не
в ерю,
чтобы
дом
мог
говорить
с
та кой
сердечностью.
Ваш
голос
волнует
меня.
Вооб­
р аж ение
пытается
снять
с
вас
шапку-невидимку
и
пре д­
ставить
себе
вас
такой,
какая
вы
есть.
—
Вы
ошибаетесь.
Я
не
женщина.
Я
дом.
А
голос,
возможно,
и
был
заимствован
у
женщ ины.
Вы
не
п ро­
голодались?
Я
под жар ю
вам
яичницу
и
вск ип ячу
кофе.
Прошло
минуты
д ве,
не
больше,
и
откуда-то
появи­
л ась
мо лода я,
кр аси вая
женская
рука.
Одна
рука,
кон­
кретно-пластичная,
субстанциальная,
с
д линным и
па ль­
цами.
Р ука
поставила
на
с тол
сковородку
с
ши пя щей
яичн ицей- гл азу нь ей
и
кофейник.
За п ахло
коф е.
—
Яич ница
сама
изжарила
себя?
—
спросил
я.
—
Нет,
—
ответил
мне
мелодичный
ж ен ский
голос.—«
Я ичниц у
поджарила
я.
И
я
вс кипя тила
кофе.
Это
тож е
входит
в
мои
обязанности.
—
Вы
не
до м.
Вы
д ама.
Пр ек расн ая
дама .
Из
Бло­
ка,
а.
может
из
сказки.
Скажите,
по-видимому,
ч е лове­
чество
и
нау ка
овладели
искусством
репликации,
уме­
нием
создавать
вещи
по
их
«записи», овеществлять идею
вещи
в
саму
вещь?
Не
так
ли?
—
Мне
не
поручено
отвечать
на
такого
род а
вопро­
сы.
Я
до м,
а
не
лектор.
Мне
не
доверены
просвещение
и
информация.
Я
только
до м,
не
человек,
а
вещь.
—
Но
отк уда
же
у
вас
рука?
Не
отпирайтесь.
Я
ви­
дел
прекрасную
ж енску ю
руку,
словно
на писанн у ю
Ле о­
нардо
в
соавторстве
с
Пика ссо .
—
Ну
и
что
ж?
Это
не
живая,
а
иску сс твен ная
рук а.
И
пожалуйста,
не
говорите
мне
про
Пика ссо .
Он
сл иш­
ком
абстрактен.
Мне
больше
нравятся
старинные
г ол­
155


ландские
художники.
Они
понимали
ду шу
дома,
душу
домашних
предметов.
—
Странно,
—
сказал
я,
—
просвещать
вам
не
разре­
шают,
а
оценивать
вам
мо жно?
—
Да,
на
это
я
им ею
право.
Я
в едь
отчасти
живое
существо.
Я
не
сомневался,
что
это
б ыло
жи вое
существо,
не­
видимое,
но
слышимое,
и,
главное,
абсолютно
реальное,
химерическое
существо
—
одновременно
пр екр асн ая
мо­
лод ая
женщина
и
дом.
Я
вс по мнил
сл ова
физика
Ермолаева:
он
рис ова л
мне
картину
далекого
будущего,
когда
не
б удет
ни
за­
водов,
ни
фаб рик
и
отпадет
на до бно сть
в
сельском
хо­
зяй ств е.
Вся
необходимая
наличная
реальность
будет
производиться
по
запис и,
будет
производиться
п ро­
странство,
а
значит,
и
время.
Этот
удивительный
про­
цесс
будет
отдаленно
напоминать
процесс
записывания
музыки
на
грампластинку.
Но
это
б удет
муз ыка
самого
бытия,
воспроизведенная
наукой
и
техникой
по
схемам,
вы в едан ным
у
само й
при ро ды.
Да,
человек
будет
ткать
не
п олотн о,
а
ткань
самой
жизни.
Помню,
я
слушал
мечты
фи зика ,
не
скрывая
от
не го
своего
с кеп сиса.
И
вот
расплывчатая
м ечта
физика
Ер­
молаева
превратилась
в
реальность,
куда
более
замыс­
ловатую,
чем
все
сказанные
им
слова.
Ме лод ичны й
голос
спросил:
—
Не
хотите
ли
пройтись?
Сейчас
стоит
хорошая
погода.
—
А
ра зве
зд есь
бывает
и
плохая?
—
Смотря
по
жел ан ию
человека.
—
Я
бы
о хотно
прошелся,
—
ска зал
я,—но
вместе
с
вами.
Это
возможно?
—
Возможно,
но
крайне
нежелательно.
Мне
п ола­
гается
пребывать
на
од ном
месте.
Но
я
раз дел юс ь.
Одн а
часть
останется
здесь,
а
другая
пойдет
вместе
с
вами.
156


Не
беспокойтесь,
это
будет
незаметно.
Я
в едь
буду
не­
видимкой.
А
мой
г олос
ост ан ется
со
мной.
—
Ну
что
ж,
попробуем,
—
с огла си лся
я.
—
Я
ст ану
разговаривать
с
вами.
Но
как
быть,
если
мне
захочется
к
вам
притронуться,
удостовериться,
что
вы
рядом,
что
вы
со
мной?
Вед ь
и
на
моей
Земле,
и
в
мое
вре мя
мы
привыкли
слышать
голоса
по
радио,
но,
как
с казал
однажды
писатель
Илья
Ил ь ф, «радио есть,
а
счастья
не т».
Чтобы
почувствовать
себя
счастливым,
я
дол жен
видеть
вас.
—
Но
вы-
же
видели
мою
руку,
ког да
я
по дав ала
вам
яичницу?
—
Р уку
—
это
мало.
Я
хочу
в идеть
ваш е
лицо.
—
Взглян и те
в
зеркало,
—
сказ ал
ме ло д ичный
гол ос.
Я
взгля нул
в
зеркало
и
ув идел
чудесное
же нско е
ли цо.
Два
больших
синих
глаза
и
губы ,
на
которых
иг­
ра ла
улы бк а.
Только
л ицо,
и
ничего
больше.
З атем
л ицо
исчезло.
—
Где
вы?
—
спросил
я.
—
Т ут.
Рядом.
С
вами.
Не
забывайте,
что
я,
кроме
того,
д ом.
У
меня
есть
свои
обязанности.
М еня
могу т
обвинить
в
легкомыслии,
да же
в
кокетстве.
Но
вы
не
раздумали?
Хотите
прогуляться,
познакомиться
с
о кр ест­
ностями?
Идемте.
Я
выше л
из
дома,
а
она?
По-видимому,
она
то же
бы ла
со
мной.
Я
слышал
ее
ш аги,
хотя
она
была
н еви­
ди мк ой.
—
Разрешите
взять
вас
под
руку,
—
сказал
я.
И
невидимая
ж енская
рук а
переплелась
с
м оей.
Я
чув ств ова л
тепл о
эт ой
лег к ой,
округлой
руки.
—
Вы
здесь?
—
спросил
я.
—
Да,
—
ответил
мне
ж енский
гол ос.
—
Я
здесь,
но
и
там
то же.
Я
в едь
не
только
женщина,
но
и
д ом.
Мо­
жет
пойти
дождь
или
подуть
с ильный
ветер.
А
я
д олж-
157


на
сохранить
те пло
и
уют...
На
всякий
случай
я
взяла
зонтик.
—
Разве
будет
дождь?
Я
не
ви жу
ни
о дной
■тучи .
—
Если
пожелаете,
т учи
не
замедл ят .
Я
не
только
дом
и
женщина.
Я
метеоролог.
Предсказываете
п огоду?
«—
Не
предсказываю,
а
распоряжаюсь,
управляю
по­
годой .
Этому
л юди
научились
еще
в
про ш лом
веке.
-—
Метеоролог?
Дом?
Женщина?
Я
не
мо гу
по нят ь,
как
вы
это
совмещаете?
—
Я
не
сумею
ответить
на
ваш
вопрос.
Я
не
физик
и
не
поэт.
Е сли
хотите
знать,
в
моем
двойственном
су­
ществе
реализована
поэтическая
асс о циац ия.
Асс оциа ­
ция
ст ала
реальностью.
Пост ави м
на
этом
точку
и
не
будем
углубляться
в
тайны
современной
н ауки
и
техно­
логии.
—
Хо рошо.
Не
будем,
—
согласился
я.
—
Но
как
бы
мне
хотелось
взгля н уть
на
в ас,
видеть
в ас.
Мен я
все
время
беспокоит
сознание,
что
вы
нев и дим ка,
а
зна­
чит,
и
незнакомка.
Ове ществ итесь
хоть
на
м ин уту.
Пере­
станьте
быт ь
иллюстрацией
к
заветной
мыс ли
Канта
и
древнеиндийских
философов,
которые
идеалистически
преувеличивали
эфемерность
и
иллюзорность
ок руж а­
ющи х
нас
явлений.
Я
хочу
не
только
чувс тв овать
вас,
но
и
видеть.
Ме ло дич ный
ж енс кий
голос
рассмеялся
рядом
со
мно й
—
так
близко
и
одновременно
так
д але ко.
—
Видимую
часть
я
оставила
там,
где
стоит
дом,
пр ию тивш ий
ва с.
Это
о дна
по ло вина
меня,
вторая
долж­
на
оставаться
не видимо й.
Поймите.
Так
поэт ичне е
и
та­
инственнее.
Вр е мена
бескрылого
пози тив из ма
и
н атур а­
лизма
давным-давно
прошли.
Их
можно
у в идеть
на
ста­
рой,
покинутой
ч ело вечест во м
Земле,
с та вшей
музеем.
Ч ел ов ечеств о,
овла де в
искусством
репликации,
снова
158


стало
романтичным,
как
в
век
великих
географических
открытий.
—
А
при
чем
тут
великие
гео граф иче ск ие
открытия?
Во
времена
Магеллана
и
Колумба
женщины
не
на де­
вали
на
себ я
шапку-невидимку.
Тогда
дома
б ыли
до*
мами,
а
же нщин ы
—
женщинами.
То,
что
пр оис хо дит
сейч ас
со
мной,
б лиже
к
Гомеру
и
его
герою
Одиссею,
которого
морочили
химеры
и
с ир ены.
Надеюсь,
вы
не
призрак?
—
Отчасти
—
да.
Я
т олько
наполовину
действитель­
н ость.
—
Я
этого
не
мо гу
по нять .
Действительность
от того
и
действительность,
что
она
р еаль на
целик ом .
Еще
Ге­
гел ь
ска за л: «Истинное есть целое».
—
Я
не
философ.
Вр яд
ли
я
смогу
объ ясн ить
вам
то,
что
трудно
поддается
объяснению.
Забудем
о
логике,
И
лучше
будем
лю бова т ься
природой.
Как
вам
н ра­
витс я
этот
водоем?
—
Мне
каж етс я,
что
я
в идел
его
на
картине
рус­
ск ого
художника
Борисова-Мусатова.
Это
похоже
на
мечту,
склеенную
как им- то
волшебным
кл еем
с
ре аль­
ностью.
—
Вы
правы.
Озер о
с оз дав али,
воспроизводя
в
дей ­
ствительности
поэзию
живописи
Борисова-Мусатова.
Обратите
вним ание,
как
выглядит
опрокинутый
ле с,
как
бы
отраженный
в
спу ст ивше мся
на
земл ю
об ла ке.
Дав­
ны м -давно
умерший
худож ни к
своей
мечтой
п омог
стр о­
ите лям
нашего
пе йз ажа.
Новая
Зем ля
не
копия
старой,
не
повторение.
В
ее
создании,
не
ве дая
об
этом,
пр ини­
ма ли
учас тие
великие
художники
вс ех
времен
и
наро­
д ов.
Посмотрите
на
ту
рощу.
Вы
ее
не
узн аё те?
—
Узнаю.
Уж
не
сошла
ли
она
с
одной
из
ка ртин
Левитана?
—
Но,
сойдя
с
полотна,
она
овеществилась.
Это
ве дь
не
картина,
а
жи вая
роща.
159


—
Бог
не
консультировался
ни
с
Тициа но м,
ни
с
Ре м­
брандтом,
ни
с
Левитаном,
когда
со з давал
старую
Зем­
лю,—
ска зал
я.
— 'Старую
Землю,
которую
л юди
пре­
вратили
в
музей
после
т ого,
как
переселились
на
новую.
?Лне очень нравилась та Земля .
—
Эта
вам
пон рав итс я
еще
больше.
Посмотрите,
вот
там
пасется
стадо
бизонов.
А
ведь
на
старой
Земле
их
не
осталось.
А
если
встанете
рано
утром
и
вы йдете
погулять,
возможно,
вы
увидите,
как
в
небе
летит
л ер­
монтовский
ангел.
—
В
ангелов
я
не
ве рю,
так
же
как
и
в
бога.
—
Этот
создан
не
богом,
а
людьми.
—
Созд ан
для
украшения?
—
Нет,
не
только.
А
для
пол нот ы
бытия.
Если
хо­
тите,
он
—
овеществленная
метафора.
Лермонтовская
'мысль реализована с помощью техники.
Немножко
хи­
мии
и
физики
и
мн ого- мн ого
т ого,
что
принято
наз ыв ать
чувством.
—
Ангел?
Не
зна ю.
Это
да вно
вышло
из
моды.
Но
если
реализовалась
лермонтовская
мысль,
почему
бы
и
вам
не
реали зо ват ься?
Я
никак
не
м огу
привыкнуть,
что
ря дом
со
мной
и дет
невидимка.
И
что-то
во
мне
протестует, .что вы не только женщина,
но
одновременно
и
дом.
Это
прежде
всего
алогично,
а
может
и
неэтично.
Утилитарную
вещь,
жи ли ще,
крышу,
двери,
окна,
пол
и
потолок,
химерически
соединить
с
прекрасным
сущест­
вом,
словно
созданным
воображением
не
то
Боттичелли,
не
то
Александра
Блока.
Я
не
мог у
с
этим
прими­
риться.
Вы
должны
эмансипироваться,
отделить
с вое
живое
и
духовное
существо
от
того,
что
я вля ется
пред­
метом,
вещью.
—
Это
не
в
м оих
в озмож н остях.
Так
ме ня
со­
здал...
—
Кто
соз дал ?
160


—
Человеческий
разум,
вернее,
капризное
со знан ие
с
п омо щью
науки.
Нау ки
и
и ску сств а.
В
наш
век
они
неразделимы.
43
•
Проснувшись
рано
утром,
я
с
нетерпением
ж дал,
когда
дом
заговорит
своим
ме л од ичным
женским
голо­
со м.
Понемножку
мое
сознание
начало
осваивать
стран­
ность
нового
ми ра,
где
в ещь
ста ла
чем-то
ин ым
и
обре­
ла
парадоксальность
овеществленной
метафоры,
п ре­
вратилась
в
ч удо,
во
что-то
вроде
ре а лизо вавше й
себя
мысли
Боттичелли,
Борисова-Мусатова
или
Блока.
Но
не
присоединили
ли
к
Боттичелли,
к
Борисову-
Мусатову
и
Блоку
насмешливого
и
скептического
Рабле?
Я
ус лыш ал
х рипл ый
мужской
смех.
—
Кто
это
смеется?
—
Я
сме юсь ,
—
ответил
гус той ,
низк ий
голос .
—
Кто
—
вы?
—
Дом.
—
Но
вчера
и
позавчера
вы
бы ли
же нщино й.
Когда
же
вы
превратились
в
му жчи ну?
—
Превратился?
И
не
думал.
За
кого
вы
меня
при­
нимаете?
Я
слишком
це ню
себя,
свою
личность,
свой
пол,
свой
характер,
с вои
му жски е
привыч ки,
чтобы
и зменять
им.
—
Вы
тоже
невидимка?
—
Ну
и
что?
Почему
я
должен
быт ь
визуальным?
Ве дь
я
существую,
это
главное.
А
видим
я
или
невидим,
это,
извините,
п редра ссуд ок,
суеверие.
Воздух
то же
не­
видим.
А
он
от
этого
не
ст ал
менее
реальным.
—
А
где
же
та,
которая
обслуживала
меня
вчера?
—
Ушл а
отдохнуть.
Я
ее
с ме нил.
Она ,
знае те,
не­
множко
у ст ала.
Да
и
вы
ей
наскучили
вашими
вопро­
161


сами.
Сплошной
трафарет.
Не
зада ли
ни
одного
умного
вопроса.
А
потом
—
это
ваше
ж елание
непременно'ви­
деть
ее.
Как
будто
ма ло
того,
что
она
была
рядом
с
вами.
—
А
я
когда-нибудь
уви жу
ее?
.
—
Увидите,
увидите.
Мы
ведь
работаем
по
распи­
санию.
Да
и
я
уверен,
что
вы
скоро
вы зове те
во
мне
зево т у.
Скучный
вы
человек!
Чего
желаете,
ко фе
или
ч аю?
—
Кофе.
Впрочем,
можно
и
ч ай.
—
Сейчас
вскипячу.
И
я ич ницу
поджарю
со
свиным
салом.
—
А
кто
же
вы
на
само м
дел е?
—
Я
уже
ск аза л.
Неужели
нужно
повторять?
Я—1
дом .
Но
я
не
только
дом,
я
духовное
существо.
В
сво­
бодное
время,
знаете,
изучаю
эс тети ку
и
пишу
книг у
о
Св ифт е.
Но
боюсь,
что,
если
вы
тут
задержитесь,
у
меня
со
Свифтом
бу дет
неудача.
Су дя
по
всему,
вы
отсталый
человек.
Б еседы
с
вами
не
будут
со де йств о­
ва ть
моему
духовному
рос ту.
Невидимой
рукой
он
принес
вполне
визуальный
п од­
нос
с
чае м
и
яичницей.
Яичница
была
подгорелой,
а
чай
жидкий
и
безв ку сны й,
как
в
с т анцио нном
буфете.
—
Чай
немножко
жидковат,
—
ска зал
я.
—
Я
ве дь
не
повар,
а
эстетик.
Пишу
исследователь­
ск ую
работу
о
Свифте.
—
Ну
и
что
же
вы
хотите
поведать
свету
об
этом
удивительном,
не
похожем
ни
на
кого
писателе?
—
Простите,
я
не
из
те х,
кто
пускает
первого
в ст реч­
но го
в
св ою
душу.
Творческий
процесс
—
это
глубоко
целомудренное,
инт имное
дело.
К
то му
же
вы
довольно
отсталый
человек,
чтобы
понять
тонкую
и
сло жную
ко н­
цепцию
юмора,
со зданну ю
Свифтом.
—
Вы
дом?
—
Дом.
162


—
Дому
не
пристало
б ыть
таким
вы сок о мер ным.
Вы
же
дом ,
а
не
дво р ец.
—
Ну
и
чт о?
Что
вы
хотите
сказ ать ?
Я
не
только
до м,
я
мыслитель.
Эти
две
обязанности
я
довольно
удачно
совмещаю.
Вы
читали
Св иф та?
—
Чита л.
—
Ну
и
от ли чно.
Давайте
лучше
поговорим
о
по­
год е.
Сег од ня
моросит
дождь.
Но
если
вас
это
не
ус тра­
ивает,
мы
можем
изменить
пог оду.
—
А
с ебя
самого
вы
не
можете
изменить?
—
Простите.
Я
вас
не
понял .
Я
дом.
Но
и
у
меня
есть
чу вс тво
собственного
достоинства.
—
Если
оно
есть
у
ва с,
то
почему
ему
не
быть
у
меня?
Он
не
ответил.
Наступила
пау за,
которой
я
был
от­
части
р ад.
Случайно
я
взгля нул
в
зеркало.
И
увидел
там
уз­
кое ,
надменное
лиц о.
И
усики
увидел.
Потом
лицо
ис­
чезло,
ост али сь
только
у сики
и
ро т.
Почему
они
задер­
жал ись?
Может,
благодаря
каким-нибудь
техническим
неполадкам.
Усики
еще
долго
т ре вожили
ме ня
сво им
слишком
реальным
наличием.
Затем
они
исчезли.
Усы
исчезли.
Исч ез
и
рот.
Но
появ ил ся
нос.
Сол ид ный
муж­
ско й
нос.
К
чему-то
брезгливо
принюхивающийся.
Затем
не
ст ало
носа.
Тоже
исчез.
—
Эй
вы!
Как
ва с?
Дом!
—
крикнул
я.
—
Не
ме шай те
мне
думать,
—
ответил
уже
знако­
мый
мне
мужской
голос.
—
Могу
ли
я
позволить
себе
немножко
поразмышлять,
или
все
время
должен
испол­
нять
ва ши
довольно
банальные
и
пошлые
желания?
—
А
о
чем
вы
размышляете,
если
не
секрет?
—
О
том,
каким
об ра зом
вы
сумели
про никну т ь
в
на шу
эп оху.
Знаете,
в
этом
я
ви жу
нарушение
за­
кона.
—
Какого
закона?
163


*—
Самого
незыблемого
закона,
зако на
ф из ики.
Ва ше
беззаконное
и
затянувшееся
пребывание
в
нашей
эпох е
начинает
беспокоить
мою
совесть.
Я
всегда
был
в
ла ду
с
законами
природ ы,
с
ее
р итм ом.
И
о пасаюсь ,
что
ваш
поступок
мож ет
повредить
течению
времени
и
гармо­
нии
пространства.
Есл и
не
ошибаюсь,
вы
из
своей
кар­
ти ны
сделали
дверь...
В пр очем,
стоит
ли
называть
дверью
эту
лазейку?
П ослуш а йте
ме ня
и
пошевелите
немножко
мозгами.
Убирайтесь-ка
поскорей
в
сво й
сует ­
ливый
и
беспокойный
век.
У
вас
там
осталась
жена,
ко­
торая
и щет
в ас,
бегая
по
о тде лен иям
милиции.
Прекрас­
ная
женщина,
отдающая
свои
силы
на
службу
л юдям
и
пространству.
Имея
такую
жену ,
позволительно
ли
во­
лочиться
за
моей
помощницей?
Не
отпирайтесь.
Мне
известно,
что
вы
уговаривали
ее
ста ть
видимой
и
пла­
стичной,
ов еще стви ть ся.
Ваше
отсталое,
допотопное
со­
знан ие
не
способно
воспринять
нечто
духовное
и
пре ­
красное,
не
нуждающееся
в
овеществлении.
Моя
помощ­
ница—
это
живая
поэма,
а
вам
н уж но*что?
Я
понимаю.
Вам
ну жно
телесное,
расплывшееся
от
изобилия
плоти
существо
вроде
тех,
к ого
любили
изображать
древние
х уд ожн ики:
Рубенс,
Ренуар,
Кустодиев?
Отправляйтесь
к
себе
и
не
нарушайте
наш
покой.
—
Уж
не
ревнуете
ли
вы
ее
ко
м не?
—
А
если
и
ре вну ю?
У
меня
то же
есть
душа
и
нервы.
Насчет
нервов
не
знаю ,
а
ду ша
у
н его
вс е- таки
была.
Он
сказал
мне
уже
другим,
к уда
более
любезным
тон ом:
—
В
ваш и
ветхозаветные
времена
от
скуки
спасало
это
к устар ное
изделие
—
телевизор.
В
н аше
время
су­
ществует
ку да
более
зан ятн ая
ве щица .
Да
не
ищите
ее
глазами.
Если
я
ее
для
вас
вкл ю чу,
то
она
окажется
не
вне,
а
вну три
вас.
164


И
он
включил.
И
тут
меня
подхватило
и
понесло.
Сквозь
леса.
Сквозь
реки.
Сквозь
озера.
Мир
ра зве щес твилс я,
пр е­
вратился
в
музыку,
в
миф.
Ск алы
стано в ил ись
влаж­
ными
и
мягкими,
как
тума н.
Я
проходил
сквозь
горы
и
годы.
Землетрясение.
Ураган.
Си дящ ая
в
лодке
молодая
п р екрасная
ведьма
с
распущенными
волосами.
Р уса лка,
примеривающая
мини-юбку.
Взмах
волны
со
дна
ущелья,
с
грохочущей
по
камням
реки,
до
самого
об­
лака.
А
п отом
вниз,
от
облака
на
самое
дно
обезумев­
шей
горной
речки,
и
снова
вверх,
чтобы
беспомощной
рукой
схватиться
за
ве тку
кедра,
за
м яг кие,
наполнен­
ные
гус той
кровью
рога
марала.
Меня
не сло,
м еня
уно­
сило
и
приносило,
рядом
б ыла
стихия,
и
вот
я
уже
стоял
на
корабле
Од иссея,
а
затем,
как
вс егд а,
уравновешен­
ный,
находящийся
в
лад у
с
собой
и
ок ружа ющ ими
Эйн­
штейн
стоял
ря дом
со
мно й
у
доски
и
мелом
писал
ма­
тематическую
формулу,
сп ос обную
сковать
и
укротить
безумие
и
страсть
развеществленного
вещества.
Рев
обезьяньего
младенца,
си дящег о
на
волосатых
коленях
св оей
волосатой
родительницы;
нога
бабы -яг и;
лицо
Сикстинской
мадонны;
раскрытый
рот
Гитлера;
страдание
скрипки,
пы тающ ейся
перелить
б оль
в
музы­
ку;
струя
сливок,
льющихся
из
сепаратора;
нож ка
ба­
лер ины;
остановившиеся
ч асы
на
здан ии,
где
только
что
ра зорв алась
фугасная
бомба;
Пушкин
во зле
вор от
Михайловского
замк а;
бегущая
по
тонкому
л ьду
озе ра
оленья
в ажен ка,
а
под
прозрачным
льдом
видны
за­
с ну вшие
си ги
и
окун и;
пощечина;
уд ар
гром а
в
лесу;
белка- л ет я га,
лениво
пл ыву щая
в
воздушной
синеве
леса;
крик
Данте
из
дев ятог о
к руга
Ада ;
тысячи
лю­
б овных
парочек
на
скамейках
парков
всего
мира;
кос­
мический
ва куум
и
музыка
Стравинского;
эскимосские
сани;
уп ряжка
быстро
бегущих
полярных
собак
и
уто-
165


нувший
ангел,
выброшенный
на
берег
Рейна.
Ливень
на
Литейном;
узкое
подвижное
л ицо
Гоголя,
отраженное
в
зеркале;
с не жный
обвал
в
Альпах;
канкан
в
париж­
ско м
каф е
восьмидесятых
годов
девятнадцатого
века
и
на
картине
Жо ржа
Сера;
пещера
с
неандертальским
семейством,
объясняющимся
с
п омощью
мими ки
и
во­
лосатых
пальцев;
могила
Райнер
Ма рия
Рил ьке ;
н еж­
ный
зв ук
флейты
в
гус том
пихтовом
л есу;
каф едр а
с
простуженным
Гегелем,
подолгу
и
громко
смо р ка­
ющимся,
прежде
чем
очередной,
ти хо
и
медленно
про­
изнесенной
фразой
объять
Вселенную
и
сделать
про­
зрач но й
каждую
вещь.
Дно
океана,
о свещ енно е
злове­
щим
электрическим
светом
его
химерических
обитате­
лей ;
рука
Моцарта
на
клавишах
клавесина
и
тол ста я,
согнутая
в
колене
ног а
м ед ведя;
церковь,
отраженная
в
прозрачных
водах
древнерусской
реки;
хрипловатый
го лос
Достоевского,
переходящий
в
громкий,
отч етл и­
вый
шеп от,
и
«пифагоровы штаны»
на
гимназической
доске;
топот
со тен
лошадиных
ног
несу щ ег ося
в
атаку
кавалерийского
полка
и
тихая
музы ка,
льющаяся
из-
под
смычка;
искаженное
гневом
каменное
лицо
др ев не­
мексиканского
бога;
д ама,
над еваю щ ая
перед
зеркалом
парик
на
голую,
как
бильярдный
шар ,
лыс ую
го лов у;
ангелоподобная
мадонна
Боттичелли;
Чарли
Чаплин,
из ящ ным
движением
аристократических
рук
режущий
сваренный
башмак;
ки т,
ле гко
несущий
св ое
огр ом ное
тело
на
волнах
океана;
пр ист ав ший
к
берегу
необитае­
мо го
острова
пло т
с
озабоченным
Робинзоном
Крузо;
железнодорожная
касса,
где
продают
билеты
только
в
далекое
прошлое
и
столь
же
д алеко е
будущее;
с тек­
л янный
дом
и
шквал;
в етви
прибрежных
л ист венниц,
принявших
вид
застывшего,
окаменевшего
ветра;
Б айкал ;
бурятский
лам а
в
желтом
халате,
сид ящ ий
на
кошме,
поджав
под
с ебя
ноги;
фабрика
волшебных
иг­
руше к;
старинные
с те нные
диккенсовские
часы,
чет ко
166


и
мелодично
отбивающие
время;
младенец,
плачущий
в
пус т ыне
Марса;
эвенкийский
шаман,
пляшущий
и
б ью­
щий
в
бубен;
Джойс,
пр иникш ий
к
киноэкрану,
чтобы
рассмотреть
своими
полуослепшими
глазами
эйзенштей­
н ов ские
кадры:
бурю,
склеенную
с
улыбкой
присяж­
ного
поверенного,
шквал,
соединенный
с
бе змя те жной
тишиной.
Хобот
мамонта
и
ле гкое
движение
светло-зеле­
ной,
только
что
возникшей
бабочки;
буржуазная
дамоч­
ка
с
вполне
миловидным
лицом
и
легкими,
не рвным и,
собачьими
нож ками ,
обутыми
в
модные
туфли;
кроко­
дил;
хариус
вместе
с
бегущим
прозрачным
бытием
гор­
ной
рек и;
обл а ко;
Ме ншик о в,,
продающий
пи роги
с
зай­
чатиной;
у сики
Марселя
Пруста;
коричневая
рука
ав­
стралийца,
мечущего
бумеранг;
рессорная
коляска
с
важно
во ссе дающ им
приставом;
Александр
Б лок,
ро­
ющийся
в
растрепанных
книгах
на
лот ке
букиниста;
подстреленная
на
солонцах
лосиха;
Сезан н,
ра зг нев ан­
но
выбрасывающий
в
ок но
сво ю
собственную
картину;
стадо
лох ма тых
яков,
взбирающихся
на
крутую
гору;
Бетховен
и
запорожский
каза к,
о тп ляс ыва ющий
гопак;
ку ст
жимолости
и
метеор,
врезающийся
в
земную
атмо­
сферу;
сшитая
из
березовой
ко ры
лодка
Гайа ват ы;
виг­
вам
рядом
с
атомным
реа ктором;
замороженная
ко см и-.
ческим
холодом
г у сеница;
таитянка,
позирующая
Гоге­
ну;
Орфей
и
Эв риди ка
на
заседании
месткома;
ег ипет ­
ск ий
ф ара он,
лихо
мчащийся
на
мотоцикле
по
проспек­
ту
Энгельса;
король
Лир
и
б аржа
с
ос ино выми
др ова ми
возле
Тучковой
набережной;
Ди ог ен,
катящий
бочк у,
и
русалка,
сидящая
на
облаке
и
быстро-быстро
печ ат а­
ющая
на
м а шинке;
Бальзак
в
доме
рост овщ ик а
и
Дон-
Жуан,
читающий
лекцию
о
том,
что
такое
супружеская
верность;
мо рда
зевающего
льва;
дельфин,
спасающ ий
тонущую
девушку;
Фауст,
тоскующий
об
абсолютном
з нании,
и
людоед,
приготовляющий
на
костре
св ой
негу*
м анистич еск ий
завтра к;
Велимир
Хлебников,
з аписы ва­
167


ю щий
в
ученической
т етр адке
с вист
иво лги
и
шумный
бег
горн ой
речки;
верблюжий
го рб
и
г ост инич ная
по­
душка
с
храпящим
лицом
Чичикова;
л орд
Байрон,
при­
храмывающей
походкой
идущий
за
прицеп ом
тра ктора
в
Кулундинской
степи;
Ниагарский
в о до пад ; «Слепые»
Питера
Брейгеля-старшего
и
женщина,
крадущая
чу­
жого
ребенка
из
оставленной
возле
униве р ма га
дет ск ой
коляски;
группа
космонавтов,
вы саж иваю щ аяся
на
п ла­
нету,
пох ожую
на
картину
Матисса;
брюхатый
з авмаг,
объясняющийся
в
любви
беременной
касси р ше;
леопард,
пр ыгну вший
на
з азевавш ую ся
лань;
деревенская
ба ня
с
моющейся
Венерой,
шл еп ающей
себя
веником
по
рас ­
паренному
телу;
з ер кало
в
лесу;
рояль
под
открытым
не бом
и
пастух,
игр ающ ий
на
нем
для
пасущихся
на
лугу
коро в ...
44
Вер н увш ись
в
свое
время,
я
на
этот
раз
о казалс я
не
в
мастерской,
а
на
проспекте
Щорса
воз ле
по ч­
тового
ящика ,
в
щель
которого
я
только
что
опус т ил
пи сьм о.
Как
я
ок азался
здесь?
Когд а
и
кому
написал
пись ­
мо?
Оно
уже
отделилось
от
меня
и
ле жало
в
надежном,
покрашенном
синей
кр ас кой
убежище,
недоступном
ни­
кому,
кроме
сотрудников
почтового
отделения.
Мед ленно
я
пошел
в
мастерскую,
мыс л енно
подыски­
вая
ответ,
е сли
меня
спросят,
где
и
почему
я
отсут­
ствовал.
Как
это
ни
удивительно,
но
Ива н
Иванович
С м ирнов
не
задал
мне
вопроса,
на
который
не
так-то
легко
бы­
ло
бы
мне
дат ь
ответ,
согласованный
с
логикой
и
здра­
вым
смыслом.
Разумеется,
я
не
сделал
попытки
по ве­
дать
Смирнову,
писавшему
на
этот
раз
стакан
с
ряже н­
кой,
что
до м,
в
котором
я
гос ти л,
одновременно
яв лялся
же нщ иной-не вид им ко й.
А
ее
сменял
вре мя
от
времени
168


хамоватый
дублер,
любивший
пофилософствовать
и
не
л езший ,
если
это
ему
б ыло
надо,
за
словом
в
карман,
но
тем
не
менее
решивший
меня
немножко
развлечь,
вк лю чив
как о е-то
неизвестное
в
нашем
веке
устройство,
совмещавшее
в
себе
тел ев из ор,
в нут ре нний
м оно лог
и
монтаж
событий,
фактов
и
переживаний,
которому
мог
бы
поз авид ова ть
сам
Эйзенштейн.
—
Анюта
не
забегала?
—
спросил
я
ушедшего
в
себя
и
в
творческое
созерцание
См ирно ва.
—
О
чем
ты?
—
под нес
он
руку
к
уху.
—
Жена
не
забегала?
Я
и
забыл
о
том ,
что
См ирнов
незадолго
до
моей
последней
отлучки
ж ени лся.
—
Да
н ет,
не
твоя,
а
моя.
—
Забегала.
—
Ну?
—
За ходил а
не
одна,
а
с
каким-то
кавказ цем .
Кав­
казец,
видишь
ли,
хотел,
каж ется ,
заказать
те бе
св ой
портрет.
Я
вс пом нил
кавказца,
соседа
по
столику
в
ша шлыч ­
ной,
и
его
усмешку.
Мне
стало
немножко
не
по
себе.
—
А
давно
заход ил и?
—
Вчера.
—
Ну
ладно,
—
ск азал
я,
—
за мн ем.
Не
нравится
мне
этот
гр а жд анин.
—
От че го?
Д оволь но
с импа ти чный.
Купил
у
меня
натюрморт.
Оказывается,
очень
любит
живо пис ь.
Смирнов
ушел,
ушел
от
меня,
от
меня
и
от
себя,
ушел
в
свое
молчание,
с
п омощь ю
которого
он
п ытал ся
погрузить
себ я
в
вещь,
в
стакан
с
ряженкой,
тоже
р аз­
двоившей
се бя
на
собственное
б ытие
на
столе
и
на
фе­
номен
своего
бытия
на
загрунтованном
холсте.
—
Ты
без
п яти
мину т
Кант,
—
ск азал
я
Смир­
нову.
—
Ка нт?
Какой
Кант?
169


—
Тот
сам ый,
по
которому
кенигсбергские
обыва­
те ли
проверяли
часы .
«Вещь в себе»
ты
переселил
к
себе
на
холст,
а
«вещь для нас»
о с тавил
на
столе.
Я
так
проголодался,
что
с
удовольствием
освободил
бы
твой
стакан
от
ряженки.
Но
знаю ,
знаю,
что
этого
нель­
зя.
Нет
ли
у
те бя
хотя
бы
за лежа лог о
бутерброда?
—
Так
что
же,
тебя
не
кормили
та м,
где
ты
б ыл?
—
Кормили
и
поили.
Представь
себе
дом,
составля­
ющ ий
одно,
притом
нед елим ое,
целое
с
домашней
хозяй­
ко й.
Тут
и
сам
Ка нт
ничего
бы
не
понял
и
ничего
бы
не
объяснил.
Будущее,
понимаешь?
Еще
не
насту­
пивший
век
с
его
умопомрачительной
техникой
и
на­
ук ой.
—
Допустим,
—
лениво
с огл аси лся
Смирнов.
—
А
что
ты
так
ма ло
погостил?
—
Представь
себе,
по -види мом у,
не
понравился.
Ка­
кой-нибудь
миг
—
и
ока за лся
почему-то
на
проспекте
Щорса
пер ед
почтовым
ящиком,
да
еще
с
пи сь мом
в
руке.
Письмо
оп уст ил
и
с ооб рази л,
что
я
уже
здесь,
а
не
там...
И
что
же
это т
гр аж д анин?
Оц енил
тв ои
натюр­
морты?
—
Тв ои
ра боты
еще
в ыше
оценил.
Хочет,
чтобы
ты
написал
его
портрет.
—
К
черту,
к
черту
этого
гр аж дан ина,
—
сказал
я.
—
Голова
болит.
И
как-то
странно
и
не прив ычно
по кал ы­
ва ет
в
сердце.
Боюсь,
не
навредил
ли
мне
эт от
монтаж.
Такое
видел,
что
ник ог да
никому
не
прис нит с я.
—
Сядь
на
диван.
Отд охн и.
Приди
в
себя.
Как
по­
лучается
стакан?
—
Как
у
Канта ,
если
бы
Ка нт,
вместо
того
ч тобы
размышлять,
взял
бы
в
руки
кисть.
Ве щь
в
се бе.
Глядя
на
твой
стакан,
захоче шь
скорей
умереть
с
голоду,
чем
притронуться
к
ряженке.
Я
сел
на
диван.
Лес
смотрел
на
ме ня
с
холста.
А
п отом
я
встал,
зевнул
и
отправился
домой.
170


Возле
самого
дома
встретился
мне
гра жд а нин.
Он
кивнул
мне
и
усмехнулся.
Да
как
еще
усмехнулся!
В
свою
усмешку
вложил
все,
о
чем
я
с
тревогой
думал,
возвращаясь
домой
из
мастерской.
Его
уже
не
б ыло
рядом.
Он
был
уже
далеко.
А
его
ус меш ка
стояла
рядом
со
мно й.
Она
сопровождала
меня,
когда
я
шел
через
двор,
поднимался
в
лифте.
Она
вошла
со
мно й
в
квартиру.
Анюта
была
дома.
Она
и
бы ла
и
не
была.
Казалось,
здесь
присутствовала
только
ее
половина,
а
другая
ушла
п рово жать
гр аж дани на,
о
котором
на пом инал а
недопитая
б ут ылка
вина ,
стоящая
на
столе,
две
рюмки
и
две
тарелки.
—
У
тебя,
по- вид имо му,
только
что
был
’гость?
—
спросил
я.
—
Ну,
бы л.
Допустим,
бы л.
Ну
и
чт о?
—
Нич его.
По-видимому,
это
его
я
встретил
в озле
дома.
Его
и
его
усмешку.
С
че го
бы
ему
так
ус ме­
хать с я?
—
Вот
его
ты
бы
об
эт ом
и
спросил.
—
Знаешь,
как-то
не
успел.
Понимаешь,
он
ис чез.
Растворился.
А
усмешка
за
ним
не
поспела.
Почему-то
з амедли ла.
Все
как
в
сказке
про
белого
бы чка.
Только
не
нравится
мне
эта
сказ ка.
—
Не
нравится?
—
Да.
Ну-ка
убери
ви но
и
эти
грязн ые
рюмки.
Убе­
ри
с
гла з.
—
Не
расп о ряж айся .
Все
же
я
дома,
в
своей
ква р­
тире,
а
не
в
са мол ете,
где
приходится
оказывать
ус лу­
ги
пассажирам.
—
Ус луг и?
Вот
это
сл ово
и
объясняет
мне
все.
Ка­
кие
услуги
ты
ок азыв ала
гражданину,
если
он
пришел
к
тебе,
да
еще
с
бутылкой
вина ?
—
Оставь
ты
эт о.
Глупо!
Он
просто
знакомый.
По­
нимаешь?
171


—
Пы таюс ь
понят ь .
Но
есть
ве щи,
которые
лучше
бы
не
понимать,
закрыть
на
них
глаза.
Но
я
это
не
умею.
—
Чем
ревновать,
лучше
бы
рас ск азал,
ку да
ты
пропадаешь.
—
Я
те бе
уж
сколько
раз
говорил:
прохожу
сквозь
холст
своей
картины
и
попадаю
в
друг ое
измерение.
—
У
те бя
не
все
дома.
—
Что
ты
хочешь
этим
сказ ать ?
—
Хочу
сказать,
что
ты
иногда
б ыв аешь
не
в
своем
ум е.
Те бе
на до
лечиться.
—
От
че го
лечиться?
От
иск ус ств а?
Ведь
каждый
художник,
ес ли
он
чего-нибудь
стоит,
проходит
скво зь
св ою
картину
в
любую
эпоху.
Теб е
не
на до
б ыло
выхо­
д ить
за муж
за
худ ожн и ка.
Если
ты
это
еще
не
п он яла,
гр аждани н
теб е
объяснит.
—
Что
объяснит?
—
Что
дважды
два
четыре.
Что
теб е
н адо
уй ти,
что
муж
твой
мало
зар абаты ва ет.
Короче
говоря,
ты
сама
знаешь .
—
Ничего
я
не
знаю .
И
не
хоч у
знать.
Словно
забыв
обо
мн е,
она
подошла
к
зеркалу,
что ­
бы
поправить
прическу,
и
тут-то
случилось
очередное
чудо.
Вместо
ее
расстроенного
я
увидел
прекрасное
л ицо
той,
кот ор ая
осталась
в
другом
измерении,
л ицо
неви­
димки.
И
не
сразу
я
до га дал ся,
что
это
была
не
неви­
ди мка,
а
она,
он а,
он а,
моя
Анюта!
Я
смотрел
на
отражение
ее
в
з ерк але,
а
сердце
мое
билось,
словно
я
снова
летел
на
невидимых
крыльях,
ее
ли цо
еще
б ыло
здесь,
одновременно
отра жаясь
в
покры-
тоі М
амальгамой
стекле
и
в
мо ем
сознании.
Как
в
п ер­
вые
дн и,
ко гда
она
поселилась
вместе
со
мно й,
з еркал о
с нова
превращалось
в
даль,
в
дал ь,
одновременно
о ст ающу юся
близью,
оно
то
приближало,
то
у даляло
ее
от
ме ня,
и
л ицо
ее
становилось
все
прекраснее
и
п ре­
172


к раснее,
как
в
сказке,
рассказанной
самим
влю би в­
шимся
в
нее
пространством.
—
Аню та!
—
позвал
я
ее.
—
Д а-а -а!
—
откликнулась
он а.
И
го лос
прозвучал
как
эхо,
а
она
оказалась
по
ту
сторону
моей
картины,
где
был
другой
век
и
стоял
другой,
создавший
сам
с ебя
д ом,
дом,
спаянный
с
ней
в
одн о
целое.
45
Гражданин
—
я
уже
з нал
его
имя:
Константин
Ма-
раджев
—
пришел
в
мою
мастерскую.
С
сер ь езн ым,
за­
д ум чивым
выражением
узкого,
как
у
врубелевского
Де­
мона,
лица.
И
задал
мне
деловой
во прос :
с к олько
я
в озьму
за
его
портрет
и
сколько
мне
по на доб ится
времени,
чтобы
его
написать?
При
это м
он
ска­
зал,
что
деньгами
он
располагает,
но
вр ем ени
у
не го
в
обрез.
Я
помолчал,
посмотрел
в
ту
сторону,
где
Ива н
Ив а­
нович
любовался
букетом
цвет ов ,
похаживая
сво ей
птичьей
походкой
вокруг
стола,
пот ом
ск азал
небрежно:
—
В аши
деньги
ме ня
мало
интересуют,
а
вот
ваш е
вре мя
—
это
дело
другое.
Чтобы
написать
хо ро ший
пор­
трет,
мне
потребуется
десять
сеансов.
—
Что
з начит
десять
сеансо в?
—
спросил
Марад-
ж ев.
—
Переведите
это
на
общедоступный
язы к.
—
Десять
се ансо в
—
это
по
меньшей
мере
десять
встреч.
Каждый
день,
наверное,
вы
встречаться
не
см о­
жете.
Как-никак,
дела.
—
Нет,
десять
многовато,
—
с тал
рядиться
со
мной
Мараджев.
—
Пять,
от
силы
шесть,
это
я
еще
смогу.
—
Десять.
—
Уступите
хо ть
два
дн я.
Восемь!
На
эт ом
мы
сой­
демся.
Но
я
не
уступал.
173


Чтобы
не
терять
времени,
я
вз ял
од ин
из
загрунто­
ванных
холстов,
поставил
на
мольберт.
Посмотрел
на
Мараджева,
на
его
узкое
красивое
ли цо
с
черными
ус и­
ка ми
и
вдруг
увидел
усмешку.
Она
появилась
не
сразу,
немножко
помедлив,
не
спеша.
Но
з ато
какая
это
была
усмешка,
никакие
слова
и
никакое
молчание
не
смогли
бы
передать
всю
. сложную
гамму
чувств
и
значений,
которые
она
отр ажала .
О
чем
говорила
усмешка?
Только
ли
о
том ,
что
мн о­
гим
л юдям
(многим,
но
не
всем)
свойствен
скепсис,
яд овита я
ирония?
Это
б ыло
бы
полбеды,
если
бы
гр аж­
данин
(я еще не освоил его имя), сидящий напротив
своего
будущего
портрета,
усмехался
по
поводу
недо­
ста тко в
и
отрицательных
сторон
человеческого
бытия,
бытия
и
сознания
тоже.
Нет,
усмешка
явн о
бы ла
более
конкретной
и
интимной,
она
относилась
-ко
м не,
а
еще,
больше
к
Анюте
и
как
бы
намекала
на
какие-то,
пока
еще
туманные,
об ст ояте льс тва
и
на
отношения
гр ажд а­
нина
к
м оей
жене.
—
Уб ери те
с
лица
усмешку,
—
сказал
я
се рдит о,—
по ка
она
еще
не
нужна.
Я
только
приступаю
к
ра­
бот е.
И
я
стал
бро са ть
краски
на
холст,
глядя
на
Марад­
жева,
который
послушно
снял
с
л ица
у с мешку
и
при­
творился
человеком,
как
бы
ничего
не
знающ им
ни
обо
м не,
ни
об
Анюте
и
относившимся
ко
всем у
с
завидным
равнодушием.
Гражданин
(мне почему- то
легче
н азы вать
его
та к,
а
не
по
имени)
сид ел,
пока
еще
пребывая
на
стуле,
а
не
в
моем
сознании.
Пока
еще
вне,
а
не
внутри
мен я.
И
это
немножко
м еня
успокаивало,
очен ь
уж
не
хот е­
лось
пускать
его
к
себе
в
душу,
его
и
усмешку,
кото­
рая/
несомненно,
скоро
появится
и
без
которой
все
рав ­
но
мне
бу дет
не
обойтись,
если
писать
наст о ящи й,
хо­
рош ий
портрет.
А
на
плохой,
на
хал турн ый
не
соглаша­
174


л ась
моя
профессиональная
порядочность,
всегда
гото­
вая
пойти
на
жертвы
ради
правды
ис кус ства .
Правда
искусства
была
для
меня
всегда
больше
меня
самого
и
сил ьнее
м оих
лич ных
интересов.
Гражданин
с
его
острым,
находчивым
и
быстрым
умом,
по-видимому,
об
эт ом
уже
догадался
и
смотрел
на
меня
и
на
холст
с
интересом,
словно
н аблю дая
за
тем,
как
профессиональная
честность
художника
прино­
сит
художнику
страдания.
Почему
я
не
от казалс я
пи сать
его
портрет?
На
этот
вопр ос
да же
сам
себе
я
не
мог
дат ь
определенного
от­
вета.
Что-то
многослойное
и
многосложное
руководило
мною.
Может
быть,
ж ел ание
до
конца
испить
яд
усмеш­
ки,
ко то рая
тепер ь
терпеливо
ждала
своего
часа,
чтоб ы
снов а
появиться
на
выжидающем
и
чуточку
недоумева­
ющем
лице
Мараджева.
Мар ад жев
по ка
был
равен
самому
себе.
Он
был
ни
чуточку
ни
больше
себя
и
не
меньше.
Вот
так ое
его
бы­
тие
годилось
для
поверхностного
академически-натура-
листического
портрета.
Я
не
з нал
вкусов
и
культуры
Мар адж ева.
Может
бы ть,
ему
как
раз
и
требовался
такой
вот
поверхностно-академический
портрет.
Но
я
не
мог
изменять
своим
прин ципам
да же
ра ди
того,
что­
бы
не
видеть
его
у см ешки,
без
которой
он
был
только
м аско й,
толь ко
т елесно й
оболочкой,
прятавшей
свою
внутреннюю
суть.
Но
его
скепсис
по ка
прятался
от
ме ня.
И
пока
я
занялся
не
столько
лицом
Мараджева,
сколько
его
рубашкой,
словно
его
р у башка
существо­
в ала
сама
по
себе,
а
не
была
пропитана
всем
су ще ст­
вом
этого
гр аж данин а,
с лив шись
в
одн о
целое
с
его
худощавой,
стройной
фигу ро й.
Я
взгля нул
на
его
ноги
и
мысленно
представил
их
пляшущими
лезгинку.
Он
сидел
неподвижно.
Но
в
мое м
сознании
его
ноги
уже
отделились
от
не го
и,
словно
приседая,
танцевали
горский
та нец.
175


Работа
ш ла,
пока
второстепенная
работа,
желание
п еред ать
фигуру
горца,
нечто,
скорее,
родовое,
чем
ли ч­
ное.
Личное,
ос обо е,
индивидуальное
должно
бы ло
про­
ступить,
выявиться
на
свет
бо жий
вместе
с
усмешкой,
но
усмешка
по ка
пряталась
по
м оей
же
просьбе.
Сеанс
длился
довольно
долго.
Мараджеву
надоело
смотреть
на
холст
и
на
мои
руки,
из
которых
о дна
д ер­
жала
палитру,
а
другая
—
кисть,
и
Мараджев,
еще
не
усмехаясь,
но
уже
ске пти ческ и
р ассмат р ивал
маст ер­
скую.
Его
гла за
смотрели
в
тот
угол,
где
стояла
маши­
на
дяди
Васи.
И
тут
на
лице
Мараджева
про ст упи ла
усмешка.
—
Это
вы
увлекаетесь
техникой?
—
спросил
он.
—
Нет.
Не
увлекаюсь,
—
ответил
я,
—
у
меня
при­
вычк и
отсталого
гуманитара,
немножко
побаивающе­
гося
вс якой
техники.
—
А
эта
техника
ультрасовременная,
—
ск азал
Ма­
раджев.—
И
части
словно
доставлены
из
космоса.
Мне
тож е
немножко
не
по
се бе.
Смотрю
на
эту
машину
и
чувствую,
будто
я
по пал
в
п лохой ,
р емесл енный
н ауч но-
фа нтаст ически й
роман.
—
Почему
же
в
плохой ?
—
А
пло хие
научно-фантастические
романы
я,
пред­
ставьте
себе,
читаю
с
большим
удовольствием,
чем
так
называемые
хо роши е.
О
в кус ах,
разумеется,
не
спор я т.
И
не
подумайте,
что
у
ме ня
пл охой
вкус.
А
знае те,
в
пл охих
фантастических
романах
еще
осталось
что- то
от
Александра
Беляева
и
Жю ля
Верна
с
их
верой
в
бе з­
граничное
могущество
техники.
Ска жит е,
это
случайно
не
машина
времени?
—
Я
должен
вс ерь ез
от ве чать
на
ваш
вопрос
или
мо гу
отшутиться?
—
Как
вам
угодно.
Если
не
до ве ряет е,
совсем
не
от­
веч айт е.
Я
в едь
не
из
тех ,
кто
не
понимает
шутк и.
176


И
тут
на
его
лице
я
увидел
усмешку,
да
еще
такую,
какой
никогда
не
видал,
даж е
во
сн е.
Что
б ыло
вложено
в
эту
усмешку?
Все.
Весь
скепсис,
который
появился
на
на шей
старушке
Земл е
вме сте
с
Про таго ром
и
Лукиа­
н ом,
скепсис,
насмешка,
всегда
служившая
больше
раз­
ру ше нию,
чем
со зидан ию,
вопреки
мнению
тех,
кто
пре дп очитае т
иронического
Во льт ера
наивному
и
вместе
с
тем
мудрому
Жан-Жаку
Ру ссо.
Вот
тут-то
я,
забыв
обо
всем,
с тал
ловить
кончиком
своей
кисти
у сме шку
Мараджева,
чтобы
перенести
ее
на
холст,
не
потеряв
ничего
из
ее
сложного
мн ог ооб­
разия.
Ма рад жев
за
эти
минуты
для
меня
исчез,
я
видел,
замечал,
чувствовал,
переживал
только
его
усмешку.
Я
еще
не
думал
о
том ,
что
эта
усмешка
сдел ает
попыт­
ку
разрушить
мой
внут ре нний
м ир,
что
в
ней
есть
чт о-
то
о бщее
с
бом бой ,
управляемой
часовым
механизмом.
Нет,
об
эт ом
я
сейчас
не
думал.
Я
только
лихорадочно
всматривался
в
нее
и
в
ее
подобие,
возникавшее
на
холсте.
—
Так
что
же
вы
молчите?
—
спросил
Мараджев.—-
Или
думаете,,
что
я
ни
о
чем
не
догадываюсь?
Пр ед­
ставьте
себе,
я
н едав но
чи тал
научно-фантастический
рас ск аз
вот
о
такого
род а
ма ш ине.
До гад ывает есь
сам и
—
машина
переносила
своего
незадачливого
вл а­
дел ьца
в
любое
измерение
пространства
и
времени.
Как
вам
нравится
такое
изобретение?
С кажет е
—
халтурная
выд ум ка
писателя,
набившего
себе
руку
и
завоевавшего
незавидную
сл аву
у
легковерных
подростков?
Н еті
В
э том
есть
нечто
с ер ьезн ое,
хотя
и
с
трудом
по дда­
ющееся
контролю
рассудка.
А
чер т
с
ним,
с
рас судко м ,-
Я,
знаете,
любитель
живописи,
но
хороше й
живопис и.
Придешь
на
выставку,
вид ишь
сотни
картин,
рассудка
в
них
хоть
отбавляй,
а
чув с тва
маловато.
Чу вства
де­
ф ицитным и
стали
в
наш
слишком
рациональный
век.
7г.
С.
Гор
177


И
чег о
это
вам
далась
моя
усмешка?
Смотрю
на
холст,
она
есть,
а
меня
нет
на
холсте.
Одн а,
моя
усмешка.
—
Ва ша
усмешка
—
это
и
ес ть
вы.
—
Не
упрощайте.
Не
сводите
меня
к
од ной
черте.
Получится
не
портрет,
а
шарж.
И
в ряд
ли
дружеский,
хотя
все
так
на зыва ем ые
дружеские
шаржи
мал о
имеют
общего
с
н ас тоящей
дружбой.
—
А
разв е
мы
с
вами
друзья?
—
сп ро сил
я.
—
По ка
еще
нет.
Но,
на деюс ь,
вр ага ми
мы
не
ста­
нем.
Не
тот
у
меня
характер,
чтобы
враждовать.
За­
че м?
Вы,
несомненно,
та лант ливый
человек.
И
не
скры­
ваю,
мне
нравится
в
вашей
мастерской.
Кон е чно,
вы
не
Веласкес
и
не
Серов,
но
нечто
серовское
в
вас
е сть.
Он
тож е
л юбил
в
своих
портретах
немн о жко
посмеяться
над
тем,
ког о
и зобр ажа л,
не
вп ада я,
п равда,
в
кар ика­
туру,
но
находясь
на
мастерски
выбранной
грани.
По
одн у
сторону
эт ой
грани
—
человек,
живой,
так
сказ ат ь,
феномен,
а
по
другую
—
с ама
его
скрытая
с уть,
в ыта­
щенная
на
св ет
б ожий.
Ра ди
бога,
тащите
и
мою
сут ь
на
суд
зрителей
и
потомков,
но
не
превращайте
меня
в
эт аког о
Ме фи стоф еля
с
пер ифери и.
Не
нр авитс я
мне
эта
усмешка,
которую
вы
изобразили,
сделав
из
ме ня
жидкий
фон
для
этой
густ о
выраженной
усмешки.
Я
не
Мефистофель,
а
ваш
довольно
о б ычный
современник,
кан ди дат
химических
наук,
немножко
со циол ог
и
чуточ­
ку
фило со ф.
Но
кто
сейч ас
не
сч и тает
себя
философом,
если
о бл адает
документом
об
окончании
высшей
ш ко­
лы?
Усмешкой
я
н едо во лен.
В
ней
есть
что-то
химиче­
ск ое.
Она
разъедает
мою
душу,
как
серная
кислота.
—
А
вы
думаете,
я
ею
доволен?
—
Так
смягчите
ее.
—
Не т,
друг,
истина
мне
дороже.
Пусть
уж
она
бу­
дет
такой,
как
есть .
—
Не
бу ду
настаивать.
Люди
культурные
в
пол ном
смысле
с лова
не
даю т
ху до жни кам
непрошеные
советы.
178


Филипп,
если
не
ошибаюсь.
Четвертый
не
топал
ногами
на
своего
придворного
художника
Веласкеса
за
то,
что
тот
не
льстил
ему
на
портре тах.
А
я
не
Филипп,
я
обык­
но ве нный
смертный,
один
из
сотен
тысяч
кандидатов
наук.
—
Ну-ну, —
сказа л
я,
—
не
прячьтесь
за
спину
ты­
сяч.
Личного,
индивидуального
в
вас
больше
чем
надо.
—
Это
пло хо
или
хорошо?
—
спросил
он.
—
Для
портрета,
разумеется,
хоро ш о.
—
Рад,
что
хо ть
тут
вам
угодил.
А
я
уж
побаи­
вался ,
что
между
на ми
начнется
конфликт.
Но
очень
прошу,
с мягчи те
немножко
усмешку,
ослабьте,
я
не
го­
жусь
на
роль
Мефистофеля.
Пон имаю .
П ринципы .
Но
вы
все
же
не
Серов.
Нет,
н ет,
не
в
смысле
таланта,
а
в
смысле
п р изнан ия.
Прежде
чем
ид ти
к
вам,
заглянул
в
библиографический
словарь.
Ну
что
ж,
кое-что
про
вас
есть,
написано.
Да та
рождения.
Сл ава
богу,
еще
не
смерти.
Уч аст ие
в
дву х
или
тре х
вы ст авках
—
вот
и
вс е.
Сла ва
к
вам
еще
не
пришла,
и
не
торопите
ее
с
п омощью
изображения
современного
Мефистофеля.
Дешевый
прием.
Притом
литературщина.
Вообще-то
го­
во ря,
в
вашей
живописи
ма ло
русского,
еще
меньше
французского,
но
много
немецкого.
Не
х ват ает
арти­
стизма.
Но
это
еще
пр идет .
Не
сердитесь
за
откровен­
ного
рода
за м еч ания.
Это
чисто
по-дружески.
Изви ните
за
«масло масляное», но не случайно же случай нас по­
знакомил
и
свел.
Ваша
супруга...
Впрочем,
не т,
нет!
Чу десная
ос оба.
Ан гел
женского
ро да,
чуточку,
правда,
расположенный
к
пол нот е.
Но
восточные
люди
это
л юбят.
—
Перестаньте
говорить
пошлости.
—
Почему
же
пошлости?
Мы
все
время
беседовали
с
вам и
с
в ысо ких
материях,
об
искусстве,
о
портрете,
о
фи ло соф ии.
Но
ве дь
иногда
хо чет ся
спуститься
с
неба
на
грешную
землю.
Профессии
вашей
с упр уги
это
не
чуждо,
она
и
получает
зарплату
за
то,
что
поднимается
179


к
облакам
вместе
с
пассажирами
и
сп ускае тся
на
зем­
лю,
увы,
залитую
асфальтом.
Я,
вероятно,
надоел
своей
болтовней?
Но
сидеть
как
ист у кан,
нет ,
это
мне
тоже
несподручно.
Я
понимаю,
для
вас
я
просто
модель,
на­
тура,
объект.
—
Почему
объект?
Наоборот,
не
объект,
а
су бъе кт.
—
Субъект?
В
обыденном,
ра зг оворн ом
языке
сл о­
вом
«субъект»
хотят
выразить
нечто
сомнительное.
Го­
ворят
«этот субъект», «эта личность».
Надеюсь,
вы
не
име ли
в
вид у
этот
не
слишком
уважительный
нюанс?
—
Надейтесь,
—
ск азал
я.
—
За
что
вы
сердитесь
на
меня?
За
мою
усмешку?
А
может
быть,
будем
го вор ить
откровенно,
за
то,
что
я
на вест ил
вашу
супругу,
ког да
вы
отсутствовали?
Но
поверьте
мне:
д ело
у
нас
не
зашло
слишком
далеко,
а
ограничилось
разговорами
о
том
о
сем.
В едь
я
приез­
жий,
командированный,
знакомых
у
ме ня
в
Ленинграде
немного.
А
я
общителен,
как
все
юж ане.
Сидеть
в
но­
ме ре
гостиницы,
будь
это
даже
«Астория», и созерцать
стены
—
занятие
уныл ое .
От
не чего
делать
набрал
номер
телефона
и,
как
гов о рят
молодые
длинноволосые
люд и,
«заскочил». А мо же т,
вам
больше
по
душе
друг ое
выра­
жени е
пришельцев
с
«глубинки»
—
«зашел на огонек»?
Ах,
эта
«глубинка», о которой всегда восторженно пи­
шут
журналисты.
Нет,
н ет!
Поймите
ме ня
пра вил ьн о!
Я
уважаю
людей,
где
бы
они
ни
ж или.
Но
вот
когда
захожу
в
Третьяковку
или
в
Русский
музей
и
иног да
слышу,
как
приезжие
недоумевают
во зле
В руб еля
и
Петрова-Водкина,
а
восторгаются
Клевером
и
Констан­
тино м
Маковским,
я
н ачи наю
думать,
что
художествен­
ное
воспитание
у
нас
не
всегда
на
уровне
эпохи
ат ома
и
полетов
в
космос.
Особенно
в
«глубинке».
Здесь,
из­
ви ни те,
еще
сделано
недостаточно.
Я
в ас,
художников,
в
этом
не
виню.
—
А
кого
вините?
180


—
Школьных
учителей?
Нет.
Вин ю
искусствоведов,
которые
пишут
монографии
и
статьи
для
своего
же
бр а­
та
специалиста,
а
не
для
масс,
высокомерно
относятся
к
ясности
и
доступности
изложения.
—
Белинского
н ет,
это
вы
хотите
сказать?
~—
Да,
Белинский
бы
не
помешал.
Он
бы
сумел
р а зъяс нить,
что
такое
настоящее
искусство
и
чем
оно
отл и чае тся
от-
с ла щавой
подделки.
Но,
надеюсь,
мой
будущий
портрет
будет
поня те н
и
без
Белинского.
—
Не
беспокойтесь,
я
не
ку бист
и
не
супрематист.
Постараюсь
быт ь
верным
нат ур е.
—
Натуре?
Чудесное
с лово.
Но
натуры
на
вашем
холсте
я
пока
еще
не
замечаю.
Я
замечаю
человека,
который
усмехается
не
то
мне,
не
то
вам.
Но
я
еще
не
могу
признать
его
своим
альтер
эго.
-
—
Вы
хотите,
чтобы
я
вам
польстил?
—
Не т.
Нисколько.
Я
просто
отказываюсь
признать
св ое
сходство
с
Мефистофелем.
—
Позвольте
уж
мне
знать
—
Мефистофель
вы
или
не что
ему
противоположное.
Каким
бы
я
был
худож­
ником,
ес ли
бы
не
умел
проникнуть
своей
кистью
в
ду­
шу
человека.
—
Ну
ладно.
Так
и
бы ть.
Проникайте.
И
тут
он
усмехнулся.
И
как
усмехнулся!
В
сво ю
усмешку,
казалось,
он
вложил
всю
с уть
человеческого
бытия,
а
может,
и
больше
—
бытия
самой
Вселенной.
По-видимому,
он
ниче му
и
нико му
не
д ове рял:
ни
гос ­
поду
богу,
ни
эвол юци и,
ни
то му
процессу,
когда
сжа­
тое
и
сгущенное
до
предела
вещест в о
начало
расши­
ряться,
что бы
дат ь
черед
сущ ест вов анию
галактик,
звезд
и
пл ане т,
в
том
чис ле
и
той
крошечной
планетке,
где
существуют
люди
неи звест но
поче м у,
как
и
за чем.
Приняв
в
се бя
всю
Вселенную,
у сме шка
приняла
и
нас
с
Анютой,
с
Анютой,
в
которой
было
не
менее
за­
гадочного,
чем
во
всем
бытии.
181


Я
попытался
сравнить
у см ешку
на
живом
лице
с
той
ус мешк ой,
что
дразнила
меня
с
полотна.
Две
ус м ешки
как
бы
состязались
в
какой-то
особ ой
и
неизвестной
мне
иг ре,
—
игре,
ко тора я
в обрала
в
себя
в есь
яд
мефисто­
фельского,
н енавистн ог о
мне
ск епси са.
Я
сказал
Мар адж еву :
—
На
сегодня
все.
Сеанс
окон чен .
Он,
каж ется ,
был
рад
этому
не
меньше
меня.
46
На
Васильевском
острове
открылась
в ыс тавка
мол о­
дых
художников.
В
ней
приняли
участие:
Андреева,
я,
Смирнов,
выставивший
св ои
натюрморты,
и
еще
семь
ж иво писц ев,
не
гнавшихся
за
модой,
но
искавших
кр а­
соту
в
окружающей
жизни,
чтобы
поделиться
ею
со
зри­
тел ям и,
по
большей
части
тоже
молодежью.
Нас
окружают
простые,
но
красивые
вещи,
мы
ви­
дим
на
улице
де ре вья
и
до ма,
которые
хо тя
и
пребы­
в ают
рядом,
но
зовут
нас
то
в
прошлое,
то
в
будущее,
выражая
дух
города,
где
жи ли
Пушкин
и
Л енин,
До­
стоевский
и
Киров,
где
все
оттенки
истории
и
современ­
ности
слились
в
поэму,
которую
в ыра жает
мудрая
ти­
шина ,
проникающая
в
на ше
со зна ние
сквозь
грохот
и
шум .
Эта
тишина
и
этот
шум
разг ова ри вали
со
зрите­
лями
с
по мо щью
ц вета
и
линий,
во вл екая
каждого
в
ту
гармонию
и
в
тот
ритм,
какой
ловишь,
идя
по
набер еж­
ным
Не вы
или
проходя
ми мо
новых
многоэтажных
до­
мов
Охты,
проспекта
Энгельса
и
Жореса.
Гля дя
на
кар ти ны
Андреевой,
что
я
м огу
сказат ь
о
своих?
Мой
«Лес»
висел,
сл ава
богу,
на
другой
стене.
По-видимому,
он
не
оч ен ь-то
понравился
зрителям.
Не­
многие
з адер жи вали сь
в озле
не го.
Но
т от,
кто
задержи­
вался,
чег о- то
искал
в
кар тин е.
Че го?
Может,
он
смут­
182


но
чувствовал
и
смутно
догадывался
о
том,
о
чем
до­
г ад ался
Мараджев,
сидя
в
мое й
мастерской.
П орт рет
к андидат а
хи м иче ских
н аук
Мараджева
ви­
сел
тут
же,
рядом
с
«Лесом» .
Умное
уз кое
характерное
л ицо
и
усмешка;
Вся
с уть
усмешки
заключалась
в
том ,
что
она
играла
с
чувс тв ами
зрителя,
как
бы
во­
в лекая
его
в
из ве чный
спор,
который
ведет
сидящий
в
нас
Фауст
с
Мефистофелем,
умеющим
ис ку шать
не­
искушенные
умы
сли шк ом
молодых,
не
зн ающи х
жиз ни
людей.
Воз ле
этого
п ортре та
всегда
можно
было
увидеть
людей,
разумеется
еще
не
достигших
сорокалетнего
в оз­
раста,
вне шне
очень
похожих
на
Сезанна,
Ван-Гога,
Го­
гена,
Мане
и
да же
молодого
Пи касс о,
у
которого
тож е
б ыла
занята
ими
на
вре мя
наружность.
Своей
з аимст­
вованной
внеш но с тью
эти
молодые
люди
как
бы
отри­
ц али
самих
себя ,
становясь
кем-то
вроде
исполнителей
ролей,
жи вя
заемной
и
чужой
жи знь ю.
Им.
нравилось
узкое
скептическое
лицо
М арадж ев а,
и
в
его
усмешке
они
искали
то,
что
можно
б ыло
за нять
для
себя,
уже
воображая
себ я
умными
в
кредит.
В
обзоре
выс та вки,
опубликованном
в
«Вечернем
Лен инг ра де», критик упрекнул меня за неудачный вы­
бор
модели
для
портрета.
Но
он
за то
похвалил
мой
«Лес» .
Критик
на шел
в
моем
пей заж е
мечтательность,
напоминающую
лиризм
Коро
и
фантастичность
уэ лл­
совской
«Калитки в стене».
По
мнению
критика, «Лес»
манил
зрителя,
манил,
но
не
з аманив ал,
в
какие-то
ро­
мантические
глубины
неизведанного
(и запредельного),
звал
к
открытиям
в
разных
сферах
— как
духовных,
так
и
физических.
Критик
обмолвился
и
о
т ом,
что
на пр ас­
но
думают
некоторые
о
наш ей
Земле,
что
она
якобы
ст ала
со
всех
ст орон
изведанной
и
обследованной
п ла­
нетой
и
всегда
р авна
само й
се бе.
Нет,
на
Земле
еще
много
та йн,
беспо ко ящи х
смелые
души
исследователей.
183


Но
после
эт их
довольно
сильных,
может
быть
чрез­
мерных
и
незаслуженных
мною,
похвал
кр итик
сно ва
возвращался
к
портрету,
по
его
мнению
н еуда чно
на­
зван но му
«Современный скептик» .
В
том ,
что
это
был
скептик,
критик
нисколько
не
сомневался,
но
современ­
ный
ли?
Нет,
он
уж
оче нь
походил
на
известного
пер­
сонажа
бессмертной
поэмы
Гете
и,
зн ач ит,
был
модер­
низированной
иллюстрацией
чужой
гениальной,
но
слишком
.вульгарно
усвоенной
мысли,
а
не
отра ж ени ем
действительности,
где
вряд
ли
возможен
такого
р ода
отрицатель,
абстрагированный
от
вс ех
других
человече­
ских
черт
и
весь
у шедший
в
ядовитое
и
загадочное
д ви­
же ние
губ.
Может,
критик
был.
по-своему
прав.
Ах,
это
в ыра­
же ние
тонких
губ ,
складывающихся
в
усмешку,
как
только
об ладат ель
у см ешки
встречал
меня!
Уж
не
при­
н есла
ли
Анюта
ме ня
в
жертву
сво ей
жен ск ой
б олтли ­
вости,
не
рассказала
ли
о
моей
странной
привычке
—
проходить
через
холст
и
п ояв лять ся
в
другом
измере­
н ии,
а
затем
снова,
как
ни
в
чем
не
бывало,
во звра ­
щаться
до мой
из
св оей
более
чем
за га дочн ой
команди­
ровки.
О бл адател ь
насмешливых
губ
выражал
недове­
рие
в
возможность
такого
рода
вояжа,
говоря
ст а рин­
ным,
давно
вышедшим
из
употребления
с логом .
Но
мо­
жет,
он
не
верил
не
только
в
с лишк ом
пластические
свойства
пространства,
зная,
как
химик,
природу
вся­
кого
вещества,
но
не
верил
и
в
сп ецифик у
и ск усств а,
в
его
безмерную
си лу,
в
его
у мение
в
од ном
фокусе
во с­
производить
разные
миры
и
времена?
Но
вернемся
к
ста ть е,
где
много
места
б ыло
уделено
работам
Андреевой.
Работы
Андреевой
я вно
нравились
критику,
готов ы
б ыли
привести
его
в
восторг,
но,
чтобы '
умерить
с вои
щедрые
похвалы,
критик
упрекнул
ее
в
ассоциативности
художественного
мышления,
об в инив
в
по пыт ке
перенести
прие мы
поэтической
лирики
на
184


холст,
в
живопись
и
гра фи ку
—
искусство
чисто
п ро­
странственное
и,
в
от л ичие
от
поэзии,
вряд
ли
имеющее
право
вторгаться
в
чужую
область.
Как
и
все
другие
участники
выставки,
я
много
вр е­
м ени
проводил
в
выставочных
залах
и,
пользуясь
тем,
что
меня
мал о
кто
знал,
внимательно
прислушивался
к
о тзыв ам
публики.
Иногда,
правда,
меня
тре вожила
мысль
—
нахожусь
ли
я
в
эти
часы
в
единстве
с
зак о­
н ами
этики,
не
уподобляюсь
ли
в
чем-то
анониму,
пи­
савшему
з лые
и
несправедливые
письма,
чтоб ы
испытать
удовольствие
от
своего
и нк огни то,
от
способности
быт ь
пла с ти чным
и
растворяться
в
неведомом,
проникая
в
чу­
жую,
пос торон ню ю
жизнь.
Я
то же
п ытал ся
пр оник нут ь
в
непредназначенные
для
ме ня
мысли
’и слова,
выска­
занные
о
м оих
картинах,
а
значит
и
обо
мне,
людьми,
не
подозревающими,
что
я
стою
с
н ими
рядом.
Одна
да ма
с
величавым
лицо м
и
пышной
прической,
похожая
на
короля
Людовика
XIV, обозвала меня халтурщиком,
ск азав
гр омк о,
чу ть
ли
не
на
весь
з ал,
своему
отнюдь
не
гл ух ому
мужу,
что
я
написал
свой
«Лес»
за
два
дня,
торопясь
по пасть
на
выставку,
и
показала
пальцем,
обу­
тым
в
тугие
кольца
и
перстни,
на
яко бы
еще
не
п ро­
с охшие
кр ас ки.
Тут
я
не
в ыдер жал
и,
из м еняя
своему
инкогнито,
сказ ал :
—
Вы
ош иб аетес ь,
гр ажд ан ка,
эту
картину
я
писал
больше
пят и
лет.
Она
не
растерялась
и
ответила;
—
Тем
ху же
для
вас
и
для
ваш ей
картины.
Зн ачи т,
вы
не
можете
опр авд ать
ее
не до статки
тем,
что
вас
то­
роп ил
выставком.,
—
Меня
ни кто
не
торопил.
И
если
вы
что-нибудь
см ыслил и
бы
в
искусстве,
вы
пон яли
бы,
что
э той
своей
картиной
я
б орюсь
со
сп е шкой,
халтурой,
суетой.
185


Дам а
обиделась,
ск азал а,
что
она
раб от ает
в
Эрми ­
т аже
и
лучше
других
может
судить
о
том ,
имеется
ли
у
человека
та лант
или
вместо
таланта
есть
только
са­
мо ув еренно ст ь
и
тщеславие.
Муж,
по-видимому,
пожалел
меня
и
увел
св ою
разъ­
я ре нную
супругу
в
другой
зал .
Я
ст оял
и
смотрел
на
св ой
пейз аж
уже
не
своими
г лаза ми
и
да же
не
г лаз ами
критика,
а
г ла зами
дамы,
по хо жей
на
Людовика
XIV,
использовавшей
против
ме ня
авторитет
Эрмитажа,
в
котором
она
ра бота ла.
Но
кем
работала?
Может,
машинисткой
или
билетершей?
Только
у
биле т ерш
бы вают
такие
величественные
ли­
ца ,—
наверное,
от
сознания
значительности
своих
о бя­
занностей.
На
другой
день
я
не
пошел
на
выставку,
а
провел
его
вместе
с
Анют о й,
сопровождая
ее
по
магазинам.
Я
уже
упоминал
о
т ом,
что
я
не
л юблю
магазинов,
ос о­
бенн о
кондитерских
и
галантерейных,
которые
демон­
стрируют
св ою
избыточность,
отнюдь
не
всегда
вызван­
ную
ис тинной
необходимостью
и
свидетельствующую,
что
су щест ву ет
еще
много
людей,
потворствующих
св о­
им
подчас
слишком
тщеславным
и
легкомысленным
же­
ланиям.
Анюта
относилась
неодобрительно
к
моим
неско ль ко
аск ет ическ им
пристрастиям,
свойственным
многим
ху­
дожникам,
всегда
г от овым
прине с ти
в
жертву
изли шн ее
ради
необходимого
для
напряженной
духовной
жизни.
Знаю,
не
од об рят
меня
читатели,
и
особенно
читатель­
ни цы,
идущие
вместе
с
в еком
во
всем,
в
том
числе
и
в
стремлении
к
удовлетворению
разнообразных
же­
ланий.
У
Анюты
б ыло
много,
да же
слишком
много
жела­
ний,
воз можн о
связанных
с
избытком
жизненных
сил ,
но
у
нее
не
б ыло
желания
хотя
бы
еще
раз
побывать
на
выставке,
ку да
она
я вил ась
в
нов ом
платье,
яв но
186


предназначенном
для
привлечения
к
себе
внимания
всех,
в
том
числе
и
те х,
кто
пришел
не
р ади
красивых
платьев,
а
ра ди
картин.
Откровенно
говоря,
она
счи­
тала
се бя
тож е
карти н ой,
картиной
живой,
выш ед шей
из
рамы
и
гот ов ой
с
улыбкой
пр и нять
все
взг ляд ы,
ищу­
щие
кр ас оту
не
только
в
иск усств е,
но
и
в
жизни.
Я
не
сердился
на
нее
за
это.
Наоборот.
Я
считал,
что
без
кок етст ва
она
бы
не
бы ла
сама
собой.
Вы йдя
из
магазина,
она
з ашла
к
дамскому-мастеру
в
п ари кма херс кую,
где
ее
все
знали,
а
ме ня
оставила
сид еть
на
скамейке
бульвара
и
терять
минуты
и
да же
часы,
пока
мас тер ,
л юб имец
дам
Ждановского
района,
бу дет
возиться
с
ее
прической,
вкладывая
в
свою
работу
вкус
и
т алан т.
Я
сидел
на
ска мей ке,
поглядывая
на
с та рух,
не
до­
роживших
своим
временем
и
проводящих
его
на
буль­
ва ре
в
разговорах
д руг
с
другом
о
внуках
и
своем
п ро­
шлом.
Тогда
собеседницы
бы ли
молодыми
и
куд а
м енее
избалованными,
чем
ны неш няя
молодежь:
девки
в место
юб ок
хо дят
в
штанах,
а
па рни
отпускают
себе
дл ин ные
волосы
и
подолгу
любуются
на
се бя
в
зеркало,
а
по­
том
бегут
либо
на
та нц ульк у,
л ибо
в
киношку,
а
то
и
в
ресторан,
заставляя
родителей
работать
по
две
см ены.
В озле
б ульв ара
бы ли
автобусная
и
троллейбусная
о ст ановк и,
и
было
за нятно
смотреть,
когда
входил
па с­
сажир
или
п асс ажи рка
с
карточкой
и
д елали
рукой
тор­
жественный,
п очти
ритуальный
жест,
чтобы
предъявить
эту
карточку
невидимому
контролеру«
В
э том
ж есте,
пр о изво див шем
на
м еня
всегда
оче нь
с иль ное
впечатление,
как
бы
о бнаж ались
далеки е
тыся­
че лети я,
п о-вид имо му
таившиеся
в
каждом
из
нас
и
вы­
ходившие
наружу
именно
в
тот
миг,
когда
в ладе лец
ав­
тобусной
или
троллейбусной
ка рто чки
на
минуту
стано­
вился
магом,
во л шебнико м
или
ж рец ом,
предъявляя
187


с вое
оплаченное
право
богу
закона
и
контроля,
р аст во­
рившемуся,
как
в сякий
настоящий
бог,
в
пространстве
и
ставшему
невид им к ой.
Чтобы
приобщиться
к
такому
состоянию,
я
тоже
однажды
купил
автобусную
карточ­
ку,
хот я
у
меня
не
б ыло
в
ней
нужды:
от
мастерской
до
квартиры
всего
десять
м инут
ходьбы,
а
на
окраины
города
я
ездил
редко.
Я
приобрел
автобусную
кар­
точк у,
надеясь,
что
на
как о й-то
миг
стану
волшебни­
ком
и
жрецом,
входя
в
автобус
с
передней
площадки,
но
волшебства
не
произошло.
Природная
робость
не
позволила
мне
сделать
театральный
жест,
чтобы
по­
казать
к арточку,
она
осталась
скромно
леж ать
в
кар­
мане.
Я
сидел
на
скамейке
и
жд ал.
Это
было ,
в
общем,
не
такое
уж
неприятное
занятие.
Ведь
не
в
очереди
же
в
железнодорожную
кассу
стоял
я,
сердясь
на
медлитель­
ность
касси р ши,
и
не
в-л о мбард
пришел
сдават ь
затос­
ковавшие
и
загрустившие
вещи,
я
сидел
и
ожидал
же ну,
расположившуюся
в
кресле
да мс кого
мастера,
то же
в
св оем
роде
волшебника
и
мага,
служителя
красоты.
К ак-то
я
с казал
Анюте,
что
в
моей
профессии
худож­
ник а
и
занятиях
да мс кого
м аст ера
ес ть
нечто
общее,
что
мы
оба
служим
красоте.
Анюта
не
согласилась
со
мной,
справедливо
считая,
что
без
парикмахера
нельзя
обой­
тись,
а
художник
нужен
далеко
не
всем,
а
только
тем ,
кто
ценит
искусство.
Я
взг ля нул
на
часы.
Нет,
в
э тот
раз
маг
—
да мс кий
м астер
—
слишком
медленно
проя влял
свое
м астер ств о.
С идя щие
рядом
старухи
уже
не
ругали
молодежь,
а
кри ­
тиковали
какого-то.,
мясни ка ,
который
если
да ст
хоро­
шее
мяс о,
то
непременно
подсунет
незаметно
ребро
или
за тхл ый
огузок.
Подошел
автобус,
и
оп ять
с
передней
площадки
во­
шла
женщина
и,
вынув
карточку,
с де лала
в ели честв ен­
ны й,
почти
ритуальный
жест.
Б ыло
в
э том
что- то
масон­
188


ское,
словно
п ассаж ир ка
принадлежала
к
та йной
л оже
вл ад ел ьцев
автобусных
карточек
и
своим
жестом
хотела
отделиться
от
вс ех
других
смертных,
покупающих
авто­
бусные
билеты
у
механического
кондуктора,
лишенного
голоса
и
других
человеческих
атрибутов,
в
том
числе
хороше й
привыч ки
зара не е
наз ыв ать
остановки
и
на­
зва ния
проспектов
и
у лиц.
Автобус
пришел
и
ушел.
Пешех од ное
движение
пы­
талось
на
моих
гла зах
соединить
миг
и
длительность
в
одно
целое
и
наводило
на
мысль,
что
у лица
—
э то,
в
сущности,
оди н
организм,
как,
впрочем,
и
огром ны й
го род,
у
которого
миллионы
лиц,
рук ,
ног,
и
этим
он,
. при
всей
своей
ультрасовременности,
похож
на
древ­
нюю
эпическую
поэму.
Но
эпическая
поэма
кончилась
и
нач ал ась
лирика,
как
только
Аню та
выш ла
от
дамского
мастера,
обнов­
ленная
и
оживленная,
и
появилась
у
мо ей
скамейки,
вызвав
на
с ебя
негодующие
взгляды
старушечьих
глаз.
Старухи,
забыв
о
своей
молодости,
не
мо гли
одобрить
это
слишком
живое,
слишком
молодое,
слишком
краси­
вое
и
нарядное
существо,
неделикатно
напомнившее
им,
что
их
молодость
и
красота
утрачены
навсегда
и
в
св ое
прошлое
никто
не
в
состоянии
вернуться,
—
в
п рошлое ,
которое
эта
кр асавиц а
бесцеремонно
присвоила
с ебе,
превратив
в
настоящее
по
совершенно
безжалостным
законам
жизни.
Эти
зак оны
жи зни
бы ли
неп оня тны
не
только
старухам,
их
не
смогла
как
следует
объяснить
и
философская
мыс ль
за
много
веков.
Анюта
б ыла
вся
здесь,
вся
передо
мн ой,
мило
улы­
баясь.
А
пот ом
я
в стал
и
взял
это
существо
под
руку
и
повел
в
шашлычную,
в
ту
самую
шашлычную,
кото­
рую
любил
посещать
о блад ате ль
ядовитой
усмешки,
увековеченной
м ною
на
портрете,
висевшем
на
вы­
ставке.
189


И
только
мы
сели
за
столик,
как
появился
и
он,
для
меня
совсем
некстати.
Влюбленный
в
свою
жену,
я
во­
все
не
ну ж дался
в
собеседнике,
но
со беседн ик
сел
с
на­
ми
рядом
и,
заказав
вино
у
молодого
и
молодцеватого
официанта,
заодно
з аказ ал
усмеш ку
у
себ я
самого.
От
его
ус м ешки
мне
ст ало
не
по
себе.
Еще
б ыло
бы
полбеды,
если
бы
эта
усмешка
посягала
на
устройство
Вселенной
и
н едо статки
человеческого
со зна ния
и
бы­
тия,—
не т,
она
имела
ку да
более
интимный
характер
и
старалась
про ник ну ть
в
наше
единство
с
Анютой,
обесценить
на шу
близость,
н амекая
на
непрочность
всего
сущего,
в
том
числе
и
того,
что
н азы вается
лю­
бовью.
Легкой,
мускулистой
и,
вероятно,
по-мужски
си льн ой
рукой
он
налил
вино,
и
мы
чокнулись
все
тро е:
он,
Аню­
та
и
я.
И
я
поймал
взгляд
Мараджева,
брошенный
на
Анюту
и
как
бы
оценивающий
ее
прекрасное
бытие,
за
бесценок
отданное
како му -то
художнику,
явной
посред­
ственности
с
претензиями
и
привычками
гения,
совер­
шенно
охмелевшего
от
своих
занятий
искусством
и
во­
образившего,
что
с
п ом ощью
своей
кисти
и
дешевых,
купленных
на
Не вско м
красок
он
способен
про ник нут ь
р
любое
из м ерение.
Ус м ешка
сразу
же
под тверд ил а
мою
д огад ку,
усмеш­
ка
и
г олос,
с про с ивший
меня:
—
А
ч то,
машина
времени
все
еще
стоит
в
вашей
мастерской?
—
Не
времени,
а,
ск ор ей,
машина
пространства.
—
Тем
более .
Я
бы
на
в ашем
месте
поскорее
убрал
ее,
чтобы
не
потворствовать
самообману
это го
чуда­
ка—
чу дака
ли
только?
—
водопроводчика,
на чита вше ­
г ося
фантастики
и
вообразившего
с ебя
пришельцем.
Пришельцем?
Слово-то
какое!
Из
того
само го
с лова ря,
который,
слав а
богу,
исчез
из
наши х
научно-популярных
из да ний
за
отсутствием
подтверждения,
что
«контакт»
190


в озможе н.
Нет,
невозможен,
к
великому
сожалению,
никакой
к о нтакт,
по
той
простой
при чин е,
что
на ша
Земля
уникальна
и
нигде
не
существует
нам
по­
добных.
—
А
откуда
вам
это
известно?
—
Все
оттуда
же
—
от
трезвого
скл ада
ума ,
к ото­
рый
не
терпит
никакой
з аг ад очности ,
тем
более
зага­
дочности
сто ль
д еш евой,
хотя
ей
и
отдали
дан ь
некото­
рые
серьезные
ученые,
гадая
о
Все ленс ко м
Ра зу ме,
как
будто
им
не
хв атает
разум а
земного.
Хв атит
и
т ого,
что
разум
су щ еству ет
на
нашей
планете,
разум,
давно
во­
шедший
в
конфликт
с
чувствами,
а
также
и
с
биосфе­
рой .
Опасность
это го
конфликта
пре двиде ли
еще
ано ­
нимные
создатели
Библии,
вместив
в
метафору
о
древе
познания
до бра
и
зла ,
как
ви ди те,
не
так
уж
мало
см ысл а.
—
Вы
и
фило со фию,
наверно,
о тр иц аете?
—
Смотря
каку ю.
Из
древних
греков
мне
симпатич­
нее
других
Пир ро н.
Он
пр и зывал
к
полной
независимо­
сти
от
всего
су щего ,
к
невозмутимости
и
к
спокойствию.
Дио ген
Лаэртский
рас сказ ыв ает
об
интересном
э пизо де.
Корабль,
на
котором
п лыл
Пиррон,
попа л
в
бурю,
пас­
сажиры
уд а рились
в
пан ик у.
А
невозмутимый
наш
фи­
лософ,
чт обы
успокоить
людей,
п о казал
на
свинью,
в
это
вре мя
спокойно
з ан ятую
едой,
показал
как
на
прим е р,
которому
сл е дует
подражать.
—
Наде юсь ,
что
с
кафедры
вы
не
пропагандируете
столь
сомнительные
ид еи?
Он
покачал
го ловой.
—
Я
не
враг
самому
себе.
Но
изв инит е
меня.
У
вс я­
кой
откровенности
есть
свои
границы.
Допустите
на
ми­
нутку,
что
я
шутил.
—
Допускаю.
—
Не
н адо
быть
Пирроном,
чтобы
в ы смеять
инфан­
тиль ну ю
ид ею
контактов
с
так
называемыми
инопланет­
191


н ыми
цивилизациями.
Познакомили
бы
вы
меня
с
ва­
шим
дя дей
Васей.
Да
не т,
я
интересуюсь
не
его
и зоб ре­
тательством.
Один
мой
приятель
ищ ет
хорошего
водо­
проводчика
н аладит ь
систем у
на
св оей
дач е
в
Кома­
ров е.
Св ое
дело
он
хотя
бы
знает?
—
Знает.
—
От лич но.
Выпьем
за
его
здоровье,
а
также
за
то,
чтоб ы
он
занимался
своим
полезным
земным
делом
и
не
изобретал
з ага до чных
машин,
способных
унести
нас
от
самих
себя
со
скоростью
мечты.
Хватит
нам
и
тех
ск о­
рос те й,
которым
добросовестно
служит
ва ша
супруга.
Кто-то
из
зап адн ых
мудрецов,
каж ет ся
Элиот,
изящно
и
туманно
ск аза л,
что
сверхскоростные
са мо леты
раз ­
рушают
у
человека
образ
вре м ени.
Да
нет,
Анюта,
я
не
ставлю
вам
это
в
вину.
Но
водопроводчик
д ядя
Вася
посягнул
на
нечто
большее,
—
он
совершил
попытку
с
помощью
св оей
машины
вообще
упразднить
время
и
пространство.
Какое
уж
тут
время,
когда
сделаешь
шаг
и
пройдешь
сквозь
холст
кар тин ы
в
другое
из­
мерение.
Нет ,
нет !
Давайте
выпьем
за
то
измерение,
которое
у дер жи вает
нас
здесь ,
среди
пр ивычных
ве­
щей .
—
Вы
хотите
отменить
искусство?
Ведь
оно,
на чи­
ная
с
эп оса
и
сказок,
пом ог ло
л юдям
проникать
куда
уго дн о,
в
любые
измерения
—
физические,
психические,
духовные.
—
Ах,
не
говорите
мне
про
искусство,
про
по э зию.
В
поэзии
есть
нечто
общее
с
ма ш иной
вашего
д яди
Васи.
Без
поэзии,
может
быть,
на
зе мле
не
б ыло
бы
того,
что
есть.
Поэзия
всегда
в
чем-то
обманывает,
ку­
д а-то
зовет.
Поэзия
—
это
эхо,
звук.
—
А
иногда
и
тишина, —
перебил
я
е го.
—
Тиш ина ?
Не
люблю
я
это го
слова.
Тиш ина
нуж­
на
только
в
Пу бл ичной
библиотеке.
Выпьем
за
шум,
за
192


гомон,
за
ск андал.
Ве дь
некоторые
скептики
сч и тают
всякое
бытие
скандалом
и
парадоксом.
—
Над еюсь ,
не
вы?
~
—
Не
я.
Он
еще
долго
сидел
и
ра зве нчива л
вс е,
что
попадало
ему
на
г лаза
или
приходило
в
голову,
по том
вдруг
рас­
платился
с
официантом
и
за
на с,
и
за
себя
и,
извинив­
шись,
ушел.
Его
где-то
ждали.
Мы
остались
с
Анютой
вдвоем
за
столиком
допивать
вино
и
доедать
з аказан ное,
но
еще
не
прин ес е нное
мо­
р ожен ое.
—
Откуда
он
узнал?
—
спросил
я
Анюту.
—
Уж
не
ты
ли
ему
ра сс ка зала?
—
О
чем?
—
Ты
прекрасно
понимаешь,,
о
чем
я
гов орю.
—
Ну,
допустим,
рассказала.
Он
же
не
следователь
и
не
прокурор.
Те бя
за
эти
стр ан но сти
к
ответственно­
сти
не
привлекут.
—
Ты,
по-видимому,
была
сл ишк ом
откровенна
с
ни м.
Не
да вай
мне
повода
гадать
о
причинах
такой
откровенности.
Анюта
замолчала.
За молчал
и
я.
Молча
мы
вы шли
под
мелкий
дождь
на
улицу.
47
Мне
не
пришлось
долго
уговаривать
дядю
Васю,
чт обы
он
убрал
из
н ашей
мастерской
свой
прибо р.
Прибор
дядя
Вас я
унес,
к
крайнему
огорче ни ю
п оч­
тал ь она
Гош и.
Го ша
побывал
на
выставке,
присутствовал
он
и
на
об су ждени и,
познакомился
с
молодыми
людьми,
заняв­
шим и
свою
внешность
у
постимпрессионистов.
П омог ал
он
мне
водворять
на
свое
место
мой
«Лес», почти целый
меся ц
проведший
не
у
се бя
в
мастерской,
а
в
светлых.
193


да же
слишком
светлых,
праздничных
залах,
где
прогу­
л ивал ась
возбужденная
и
на рядн ая
публика, «Лес», ка­
залось
бы,
нисколько
не
изменился
о ттог о,
что
его
раз ­
глядывали
тысячи
глаз,
кр ит ич ески
вглядываясь
и
оце­
нивая
форму,
одн им
каз авшу ю ся
ультрасовременной,
другим
—
из рядн о
отставшей,
форму,
всег да
в
таких
случаях
как
бы
отделяющуюся
от
с од ер жания,
кото­
рое,
как
на
всяком
пе йзаж е,
б ыло
подсказано
само й
натурой.
А
вот
кем
была
по дсказ ан а
форма?
Импрес­
сионистами?
Постимпрессионистами?
Классиками?
Об
этом
очень
лю бят
судить
молодые
люди,
сравнительно
недавно
узнавшие,
что
так ое
«постимпрессионизм»,
и
желающие
показать
себя
знатоками.
Почтальон
Гош а
то же
кое-что
знал,
но
держался
на
вы ст авке
(а он там проводил все свободное время)
с к ромно,
не
судил
ни
о
форме,
ни
о
содержании.
Ведь
он
зн ал
о
странных
свойствах
картины:
пропу ска т ь
сквозь
с ебя
художника
в
любое
из мер ени е,
не
без
по­
мощи,
правда,
одной
ма ш ины.
И
вот
теперь,
ко гда
машину
уне с ли,
картина,
по
мн е­
нию
Гоши,
утеряла
св ое
волшебное
свойство,
о пи рав­
шееся
на
достижения
внеземной
науки,
свойство,
делав­
шее
художника
полным
хозяином
слишком
пластичного
в рем ени
и
пространства.
И
как
только
Го ша
ушел
из
мастерской,
я
стал
ждать,
к огда
отлучится
куда-нибудь
Ива н.
Иванович
Смирнов,
прилежно
трудившийся
над
очередным
на­
тюрмортом.
Ив ан
Иванович
не
торопился,
он
был
в
ла ду
с
вдох­
новением,
и
мне
пришлось
долго-долго
ж дать,
когда
нако н ец
он
ушел
в
магазин
за
белилами,
не
пож е­
лав
занять
их
у
меня.
И
как
только
он
ушел,
акку ­
ратно
закрыв
за
собой
две рь
и
по т ушив
свет
в
пе­
редней,
я
сделал
шаг ,
но
тем
не
менее
остался
на
месте.
194


К ар тина
не
раскрылась,
как
она
рас кры вала сь
раньше,
и
не
пропустила
ме ня.
То гда
я
сдел ал
еще
шаг,
но
снова
о казалс я
на
том
же
сам ом
месте,
где
стоял.
Я
стоял
здесь ,
перед
картиной,
и
«здесь»
не
хотело
меняться
своим
местом
с
«там», я был «з д есь», только
«здесь», по эту сторону
картины,
вдруг
потерявшей
власть
над
физической
средой
и
над
геометрией
мира,
эт им
огромным
Меб и усов ым
листом,
скрывающим
от
человеческих
гла з
св ои
загадочные
сво йст ва.
Мне
бы ло
не
по
себе,
с лов но,
потеряв
волшебную
власть
над
та ким
еще
нед авн о
гостеприимным
и
до б­
рым
пространством,
я
заодно
п от ерял
вл асть
над
сво и­
ми
способностями,
п отерял
свой
талант.
М еня
растала-
нил
безжалостный
случай.
Я
был
наказан
за
то,
что
поддался
насмешливой
логике
Мара дже ва ,
отступил
перед
его
всеразъедающим
скепсисом
и
попро с ил
дядю
Васю
вы нест и
из
ма ст ер ской
свое
изобретение,
которое,
по-впдимому,
действительно
обладало
в лас тью
над
ге о­
метрией
всего
окружающего
и
над
временем,
пластич­
ность
которого
разгадал
еще
Герберт
Уэллс,
по садив
своего
сли шк ом
любознательного
героя
на
машину
вре ­
мен и.
Я
устроил
себе
небольшой
экзамен,
поставив
на
мольберт
один
из
загрунтованных
холстов,
пылившихся
в
углу,
и
попытался
изо б ра зить
стол
и
пеп ель ницу
с
окурками,
которые
оставил
Мараджев,
приходя
ко
мне
на
се ансы .
Но
ни
рука,
ни
кисть
не
слушались
ме ня,
и
на
холсте
возникло
беспомощное
пятно,
словно
поло­
женное
на
холст
не
художником,
а
случайно
в зяв шим
кисть
человеком.
Меня
р астал ант ил и,
расхудожили.
Кто ?
Я
сам.
За­
чем
я
по про сил
в одоп ров одчик а
убрать
его
пр ибо р?
Мое
творческое
б ессил ие
явно
бы ло
связано
с
тем
скеп
сисом,
который
вл ил
в
мое
сознание
Мар адже в.
195


Что
же
мне
оставалось
делать?
Пойти
кланяться
во­
допроводчику,
ва лят ься
у
н его
в
ногах,
просить,
чтобы
поскорее
вернул
св ою
м агич еску ю
машину
на
то
место,
где
она
стояла
столько
м есяц ев
и
не дель ,
никому,
со б­
ственно,
не
мешая
до
тех
пор,-
п ока
ее
не
увидели
ск еп-
г ич ески-н ас ме шлив ые
гла за
Ма радже в а.
Случай,
редко
потворствующий
худ ожни к ам
м оего
скл ада,
совсем
неожиданно
прише л
мне
на
пом ощь.
Ис­
портился
водопроводный
кра н,
устроил
пот оп
в
мастер­
ской,
заодно
зал ив
нижние
этажи
дома,
откуда
уже
прибегали
ра згнев анные
д омаш ние
хозяйки.
Не
хоте­
лось
справедливо
дувшемуся
на
меня
дя де
В асе
идти
ко
мне,
но
волей-неволей
пришлось.
Он
приш ел ,
неся
с
с обой
кожаную
сумку
с
инстру­
ментами
и
но вый
кран,
новый,
разумеется,
не
в
бу к­
вальном
смысле
слова.
По
всем
пр изнак ам
это
был
кран,
видевший
много
рук
и
л иц,
подставлявших
себя
под
т угую
и
освежающую
струю,
лившуюся
из
его
мед­
ного
чрева.
На
этот
раз
не
ладилось
что-то
у
дяди
Ва си,
не
по­
лучалось.
Он
закрыл
в оду,
снял
старый
кра н,
поставил
вместо
него ,
новый,
холод на я
вода
ли лась
свободно
и
весело,
да же
игриво,
а
вот
горя ча я
вода,
как
выразил­
ся
во до про вод чик , «отказала», наверное,
из-за
того,
что
загрязнилась
труба.
С тал
дя дя
Вася
продувать
трубу,
но
т руба,
заключив
коварный
сою з
со
скептическим
Ма-
раджевым,
не
слушалась
и
го ря чую
во ду
из
газовой
колонки
не
пропускала.
М еня
немножко
удивило,
что
чел ов ек,
сумевший
изобрести
и
со зд ать
волшебную
ма­
шину ,
властвующую
над
любой,
не
толь ко
эвклидовой
геометрией,
пока
еще
не
см ог
справиться
с
водопровод­
ной
тр уб ой.
Дяд я
В ася
покряхтел,
об руга л
трубы
и
тех,
кто
их
стави л,
и
отлучился
на
об ед.
Как
раз
в
это
в ремя
п ри­
беж ал
Гоша.
Гоша
мне
объяснил,
что
дядя
Ва ся
попал
196


в
э тот
мир
из
будущего,
не
привык
име ть
дело
с
грубы м
материалом,
вроде
этих
неоцинков анных
железных
труб,
и
с
ним
иногда
с луча ет ся,
что
он
приг ла шае т
себе
на
помо щь
водопроводчиков
из
соседнего
жилобъедине-
ния,
пла тя
им
за
это
из
своего
отнюдь
не
большого
жа­
лованья.
После
обеда
дяд я
Вася
приш е л,
но
не
один ,
а
в
со­
провождении
водопроводчика
из
соседнего
жилобъеди-
не ния.
Остав ив
дяд ю
Васю
в озле
крана,
тот
стал
пр о­
дувать
трубу,
и
тру ба
охотн о
пропустила
го ря чую
вод у
из
колонки,
док азав
Гоше
и
мне,
что
у
зем ных
водопро­
водчиков
кв алиф икация
выш е,
чем
у
так
называемых
пришельцев.
Соседний
водопроводчик,
сделав
с вое
дело,
ушел,
а
дяд я
Вася
ост алс я,
немножко
растерянный
и
сконфу­
же нный,
остался,
к
большому
удовольствию
Гоши,
ко­
торый
начал
его
просить
вернуть
машину,
не
скры­
вая
от
изобретателя,
что
машина
стала
не обх од имым
предметом
и
своим
прису т ст вием
в
мастерскоіі
помогала
художнику,
то
есть
м не,
с
увлечением
ра бо­
тать.
И
дя дя
Вася,
покряхтев
и
помолчав,
ушел,
но
вскоре
вернулся
в
мастерскую
со
своей
ма шиной.
Поставив
ее,
он
ушел.
И
как
только
исчез
и
Гоша,
я
подошел
к
сво­
ему
холсту,
изображавшему
лес,
сделал
ш аг,
и
к ар тина
раскрылась,
чтоб ы
пропустить
меня.
£8
Пере до
мной
сто ял
тот
самый
дом,
у
которого
был
ме ло д ичный
женский
го лос.
Дом
произнес:
—
Я
так
и
ду мала,
что
вы
вер нет есь .
—
Дом,
—
ска зал
я,
—
не
притворяйтесь
же нщиной
-
Вы
же
мужского
рода.
197


—
Нет,
женского,
—
ответил
дом.
—
Вы
разве
забы­
ли?
Я
н евид им ка.
Р аспол агайт есь.
Отдохните.
Почитай­
те
Диккенса.
Насколько
я
помню,
это,
кажет ся ,
ваш
лю­
б имый
пи сател ь?
—
Да,
я
лю бил
Диккенса
в
детс тве.
Но
де тство
д ав­
но
ушло,
и
вместе
с
ним
ушел
и
Диккенс.
П ра вда,
слу ­
чалось,
видел
я
его
в
библиотеке,
на
лотках
бу кин и­
стов ,
но,
признаюсь,
как-то
не
решался
его
ку пит ь.
Бо­
ялся—
а
в друг
разочаруюсь.
—
Уверяю
в ас,
не
разочаруетесь.
Диккенс
вам
ве р­
нет
в се,
что
вы
потеряли
вместе
с
детством.
—
Я
понимаю,
вы
хоти те ,
чтобы
я
стал
наи вным
и
пов е рил
в
ск азку?
—
В
какую
ск азк у?
—
Которую
рассказывает
ме ло дич ным
жен ски м
го­
лосом
э тот
д ом,
в ыдавая
се бя
одновременно
и
за
до­
машнюю
хозяйку.
Кто
вы?
—
Невидимка.
—
Но
в
пр ош лый
раз
я
случайно
заглянул
в
зерка­
ло
и
увидел
там
чудесное
женское
лицо.
Это
случайно
б ыло
не
ваше
ли цо?
—
Може т
быть,
и
мое.
,—
Как
же
вам
удалось
стать
визуальной,
раз
вы
не вид им ка?
—
Это
случилось
по
рассеянности
то го
волшебника,
который
ме ня
превратил
в
невидимку.
—
Ра зве
бы вают
рассеянные
волшебники?
—
У
нас
бывают,
у
вас
—
нет.
—
У
нас
вообще
не
существует
волшебников.
И
во л­
шебст во
счи та ется
предрассудком
и
су евери ем.
—
А
если
оно
опирается
на
по сле дние
достижения
науки
и
техники?
*
—
На ша
тех н ика
еще
не
дошла
до
того,
чт обы
строить
такие
дома,
которые,
ког да
им
это
за хоче тс я,
могли
бы
превращаться
в
домашних
х о зяек.
А
кроме
198


того,
нет
ли
в
э том
че го- то
унижающего
человеческое
достоинство
женщ ины?
—
Уверяю
в ас,
нет .
Ве дь
дом
сам
по
себе,
а
я
сама
по
себе.
Но
так
как
вы
м еня
не
видит е ,
то
вам
кажется,
что
с
вами
разг ова ри ва ет
жилище.
—
У
нас
то же
иногда
разговаривают
до ма
и
квар­
тиры,
когда
жильцы,
не
считаясь
с
соседями,
включают
ради оп рие мн ик
или
репродуктор
на
всю
их
мощь.
Но
это
совсем
другое.
В
этом
нет
никакой
т айны
и
д ово ль­
но
ма ло
романтики.
Кон е чно,
если
бы
существовал
Ша­
л япин
и
радиостанция
транслировала
бы
его
голос,
мо­
жет
быть,
тогда
мы
забыли
бы
об
обыденной
стороне
жи зни
и
вообразили
бы
себя
в
мир е
чудес.
Но
у вы!
Ша ля пина
уже
д авно
нет,
и
я
зн аю
о
нем
только
по
гра мпла с тинк ам
и
воспоминаниям
его
современников.
Чарли
Чаплин,
пр авда,
еще
жи в,
но
его
надо
видеть,
а
не
слышать.
—
Шаляпин,
Чарли
Чаплин...
Все
это
хоро шо.
Но
вы,
наверное,
проголодались.
Может,
поджарить
яични­
цу
и
подогреть
коф е?
—
Лучше
не
кофе,
а
чашку
чая.
Кофе
слишком
воз­
бу ждает
не рвную
систему.
После
то го
как
водопровод­
чик
дядя
В ася
убрал
из
м оей
мастерской
свою
маши н у,
у
меня
оче нь
повысилось
кровяное
давление.
Р айо нная
врачиха
сказала,
что
у
меня
гипертония,
и
пос ове това ­
ла
проводить
больше
времени
на
воздухе
и
принимать
раунатин.
—
А
почему
вы
не
попр о сили
водопроводчика
ве р­
нут ь
машину?
—
Попросил.
И
он
вернул.
И
благодаря
действию
эт ой
необыкновенной
м ашины
я
снова
по пал
с юда
к
в ам,
в
ваш
странный
сказочный
мир.
—
Он
нисколько
не
сказо ч ный ,
а
вполне
реальный,
трехмерный
ми р,
ко то рым
впо лне
остались
бы
довольны
и
Нью т он,
и
Эвк лид ,
и
Лобачевский.
Но
лучше
по го во­
199


рим
о
чем-нибудь
другом,
я
не
очен ь
сильна
в
ма те­
матике
и
физике.
У
ме ня
ведь
нет
выс ше го
образо­
вания.
—
А
за чем
невидимке
вы сшее
образование?
Уже
то,
что
вы
не ви димы,
хо тя
и
существуете
реально,
д елает
вас
более
могущественной,
чем
все
академики
и
про­
фессо ра,
взят ые
вместе.
Но
мне
так
хотелось
бы
хотя
на
минуту
вас
увидеть.
Вы
не
м огли
бы
отра зи ть ся
хот ь
на
секунду
в.
э том
зеркале?
—
Только
не
сегодня.
Волшебник,
который
ме ня
превратил
в
невидимку,
бодрствует.
Под ожде м,
когда
он
утомится
или
примется
за
чтение
Диккенса
и
стане т
более
рассеянным.
—
Он
то же
не вид им ка?
—
Как
когда.
Иногда
он
ста но витс я
вполне
ви зуаль­
ным
и
выбирает
себе
любу ю
наружность,
смотря
по
об­
ст ояте льст в ам
и
по
настроению.
Ча ще
всего
он
надевает
на
себя
м аску
Мефистофеля
и
его
костюм,
как
в
опе ре
Гуно.
Ему
нравится
эта
опера.
Но
бы вают
такие
часы,
когда
он
стано в ится
похожим
на
Пикквика.
Правда,
это
бывает
очень
редко.
—
Уговорите
его
почаще
быть
на ив ным
и
добрым
Пикквиком
и
пореже
скептическим
и
злы м
Мефистофе­
лем.
Он
случайно
не
похож
на
одн ого
моего
знакомого;
оставшегося
по
ту
сто рону?
—
А
как
имя
и
отчество
этог о
вашего
знакомого?
—
Представьте,
забыл.
Но
я
хор ошо
помню
его
фа­
милию:
Мараджев.
—
Да,
на
Мараджева
он
пох ож.
—
А
откуда
вы
знаете
Мар ад жев а?
Он
ведь
остал­
ся
там,
в
другом
и
далеком
изм ер ении.
—
Он
о ст ался
та м,
но
одновременно
находится
и
зд есь.
Не
воображайте,
что
вам
одному
даро в ана
в оз­
можность
использовать
двусторонность
пр о стр анс тва,
его
сходство
с
Мебиусовым
листом.
200


Она
принесла
мне
сковородку
с
кипящей
яичнице й
и
чаш ку
чая
с
сухи м
печеньем
и
поставила
на
с тол
неви­
димой,
но
тем
не
менее
живой
и
доброй
рукой.
—
Вы
л юбите
Гоголя?
—
спросила
она
так
внят но,
так
близко,
что
мне
хотелось
коснуться
ее
кончиками
протянувшихся
к
ней
пальцев.
И
мои
пальцы
к осн улись
ее
руки,
теплой
и
по-женски
чу ть
п ухлой .
—
Вы
любите
Гоголя?
—
повторила
она
св ой
вопрос.
—
И
Гого ля ,
и
Пушкина,
и
Александра
Блока.
Но
сейчас
я
думаю
не
о
них,
а
о
в ас.
И
ни
о
чем
другом
я
сейч ас
не
хочу
и
не
м огу
думать.
Вы
тайна
и
з агад­
ка,
как
и
вс е,
что
я
здесь
вижу
и
не
вижу,
но
угады­
ваю.
Об ъяс ните
мне...
—
Что
вам
объяснить?
Платон
написал
над
дверьми
св оей
А кадем и и: «Не любящим геометрию вход воспре­
щен».
Но
вы
тем
не
менее
пр ишли
сюда,
ка ки м-то
чу­
дом
разгадав
тай ны
геометрии,
проникли
в
это т
мир ,
и
не
зад ава йте
слишком
много
вопросов.
Волшебник
эт ого
не
выносит.
Он
тоже
находится
здесь .
—
Но
почему
я
его
не
вижу?
—
Он
не
хочет
вас
огорчать.
И
т оже
на
вре мя
с тал
не види мк ой.
На
его
лице
у см ешка.
А
вы
не
любите
усмехающихся
людей
и
почему-то
их
боитесь.
По­
чему?
—
Не
зн аю.
Может
быть,
п ото му,
что
чувствую
свое
собственное
несовершенство,
несо верш енст во
почти
всех
люд ей,
несовершенство
всего
мира,
и
сл ишк ом
до лго
д лящ аяся
у смеш ка
разрушает
гармонию,
которую
я,
как
художник,
ищу
в
явлениях
и
фактах.
У
того ,
о
ком
я
го вор ил,
усмеш ка
не
сходит
с
лица.
Он
как
Мефисто­
фель.
Х орош о,
что
я
познакомился
с
ним
позже,
чем
на­
пи сал
сво ю
кар тину
«Лес» .
Если
бы
я
познакомился
с
ним
р ань ше,
я
бы
не
смог
написать
ни
од ной
кар­
тины.
Уверен,
что
на
земле
не
б ыло
бы
ни
Ватто,
ни
Левитана,
ни
Борисова-Мусатова,
ни
Павла
Кузнецова,
201


если
бы
рядом
с
ними
пребывал
это т
скептик.
Ме ня
очень
огорчает,
что
он
здесь.
Я
думал,
что
он
остался
там,
по
ту
ст орон у,
вместе
с
портретом.
Он
вед ь
не
за­
хотел
взять
этот
портрет
и
о с тавил
в
м оей
мастер­
ско й.
Я
уничтожу
портрет,,
как
тольк о
верн усь
дом ой.
—
Вернетесь
домой?
А
ра зве
здес ь
вы
не
дома?
—
Не,
совсем.
Здесь
я
в
г ост ях.
В едь
там
осталась
моя
жена,
мастерская
с
картинами.
А
это
почти
вся
моя
жизн ь.
—
Вам
разве
плохо
здесь?
—
Нет,
здес ь
мне
неплохо.
П р авда,
может
сказать­
ся
одно
обстоятельство.
—
Какое?
—
Ве дь
мы
здесь
не
о дни.
Где-то
зд есь
близко,
мо­
жет
рядом,
этот
во лше бн ик,
надевший
на
с ебя
шапку-
не вид им ку..
Стоит
рядом
и
усмехается.
—
Но
вы
же
не
видите
ни
его,
ни
его
усмешки.
—
Усмешку
п очти
вижу.
Она
настолько
р еальн а,
что
пробивается
сквозь
прозрачность
возд уха.
П р авда,
один
очен ь
умный
человек,
велик ий
геометр,
ск азал,
что
все
прозра чное
— призрачно.
Вы
согласны
с
ним?
—
Я,
к
сожалению,
не
мы слит ель .
Я
только
домаш­
няя
хозяйка.
И
не
так
мнительна,
как
вы.
Пусть
у сме­
хается.
Ведь
если
вдуматься,
усмешка
это
только
дв и­
жение
губ ,
возможно
даже
рефлекторное.
Прилягте
на
диван,
и,
если
у
вас
нет
желания
уснуть,,
я
почитаю
вам
вслух
Диккенса.
Я
лег
на
ди ван,
а
она
стал а
читать
своим
мел од ич­
ным
голосом
шестую
главу
«Посмертных записок Пикк-
викского
к л уба»:
«Нет такого;
месяца
в
году,
ког да
бы
лик
приро ды
был
прекраснее,
чем
в
августе.
М ного
прелести
есть
у
весны,
и
май
—
луч еза рны й
ме сяц
цвет о в,
но
чары
этбго
времени
года
подчеркнуты
контрастом
е
зимней
202


порой.
У
авг уст а
нет
такого
преимущества.
Он
прихо­
д ит,
когда
мы
пом ним
только
о
ясном
не бе,
з еленых
полях
и
душистых
цв е тах,
когда
воспоминание
о
снеге,
льде
и
холодных
ветрах
стерлось
в
памяти
так
же,
как
исчезли
они
с
лица
земли,
—и
все-таки
к акое
это
чу­
десное
в ре мя».
Я
бросил
в згляд
на
з еркал о
и
увидел
там
к ругл ую
му ж скую
физиономию,
приветливо
и
добродушно
ул ы-
ба ющу юся
мн е.
Эт о,
несомненно,
был
мистер
Пиккв ик ,
но
как
он
сумел
отразиться
в
зер кале,
не
.присутствуя
зде сь
в
комнате,
а
только
пребывая
на
страницах
кн и­
ги,
в полне
ви димо й
и
ос язае мой
книги,
находящейся
в
не вид имых
ж енск их
руках?
—
Кто
это
отражается
в
зеркале?
—
спросил
я.
—
Волшебник,
—
от вет ила
она,
—
он
се го дня
в
хо­
рош ем
настроении
и
свой
мефистофельский
лик
на
вре ­
мя
превратил
в
добродушное
л ицо
мистера
Пикквика.
Но
ра ди
бога,
ведите
себя
тихо,
а
то
он
сменит
свою
мягкую,
сердечную
улыбку
на
усмешку,
которой
вы
по­
чему-то
оче нь
бои те сь.
Ли цо
П икк вика
еще
раз
улыбнулось
из
зе ркал а
и
за тем
исчезло.
Прочитав
главу,
ме л од ичный
ж енс кий
голос
сказал
мне:
—
Може т
быть,
хотите
пройтись,
по ды шать
свежим
воздухом,
полюбоваться
здешней
природой?
—
А
вы
т оже
по йде те
со
мной?
Дел о
в
т ом,
что
я
пл охо
ориентируюсь
и
немножко
боюсь
незнакомого
пространства.
—
Х оро шо,
я
пойду
вместе
с
ва ми,
—
А
волшебник
тоже
пойдет
или
о стан ется
здесь,
чтоб ы
дать
нам
п обес едов ать
и
забыть
об
од ном
оче нь
странном
о бсто ятел ьс тве?
—
О
к аком
обстоятельстве?
203


—
О
его
дуализме,
о
химерической
способности
быть
то
Мефистофелем,
то
Пиккви ком .
Это
так
трудно
согла­
со вать
с
логикой.
—
Но
вы
же
согласовали
с
ло гик ой
нечто'
не
со­
в сем
логичное:
возможность
проходить
сквозь
картину
и
попадать
туда,
где
другие
геометрические
за­
ко ны.
—
Гос п одь
с
ними,
с
геометрическими
законами,
меня
больше
и нт ересую т
законы
нравственные.
Не
на­
но шу
ли
я
ущерб
интересам
волшебника?
Вы
случайно
не
в
родстве
с
ни м?
—
Нет.
-
—
А
я
думал,
вы
его
жена.
—
Я
не
е го,
я
в аша
жена.
Взгляните
в
зеркало.
Я
взгля нул
в
зеркало
и
увидел
там
знакомое
лицо .
Это
б ыло
л ицо
моей
жены
Анюты,
но
толь ко
помоло­
дев шее
и
более
одухотворенное.
Минуты
две
или
три
это
ли цо
смотрело
на
ме ня
из
зерк ала ,
а
потом
исчезло.
4©
—
Это
бы ла
ты,
Анюта?
—
с про сил
я,
когда
мы
вы­
шли
на
прогулку,
—
Да,
это
бы ла
я,
—
ответил
мелодичный
голос .
—
А
где
ты
сейчас?
—
Тут
же,
рядом
с
тобой.
—
Но
почему
же
я
теб я
не
вижу?
—
Волшебник
превратил
меня
в
невидимку.
Но
это
ненадолго.
Иногда
ты
будешь
видеть
мое
л ицо
и
все
время
чув ств ова ть
мое
присутствие.
А
по то м,'
мы
вед ь
зде сь
с
тоб ой
не
навсегда.
Как
только
ты
захочешь,
мы
вернемся
на
Петроградскую
сторону.
—
А
как
ты
попа ла
сюда?
204


—
Так
же,
как
и
ты,
с
помощью
м а шины,
и зобр е­
тен ной
водопроводчиком
дядей
Васей.
—
Но
раньше
же
ты
не
верила
в
возможность
пр о­
ходить
в
д ругое
измерение
сквозь
мою
кар тин у,
из об ра­
жающую
лес.
Ты
говорила
м не: «У тебя не все дома».
Ах,
как
я
не
любил
эти
слова,
почти
так
же,
как
усмеш­
ку
наше го
общего
знакомого.
—
Ты
пот ише
о
н ашем
общем
знакомом.
Ведь
он
и
есть
тот
волшебник,
который
смотрел
на
теб я
из
зерк ала
и
изображал
ми стер а
Пикквика.
Он
в елик ий
артист.
—
И
кажет ся ,
фил ос оф
тоже?
—
Да,
но,
к
сожалению,
скептик.
Даж е
здесь ,
в
этом
чуд ес ном
кр аю,
где
человеческому
разуму
и
науке
уд а­
лось
очистить
природу,
р еки
и
озера,
леса
и
ро щи,
сде­
л ать
чистым
небо,
даже
здесь
он
всем
и
всеми
нед ов о­
ле н,
и
больше
всего
сам им
собой.
—
Но
за чем
же
тогд а
он
п рев ращае т
себя
в
Пикк­
вик а?
—
Чтобы
проверить
свои
способности.
Он
протей.
—
Протей?
Откуда,
Анюта,
ты
узн ала
это
античное
слово?
—
Из
энцик ло пед ии,
которую
ты
выписал,
когда
мы
зарегистрировались
во
Дворце
бракосочетания.
—
Но
ты,
как
я
только
теперь
заметил,
знаешь
б оль­
ше,
чем
я
подозревал.
Ты
с тала
гораздо
духовнее
и
ин­
теллигентнее.
Уж
не
взв али л
ли
этот
волшебник
на
себя
обязанность
п росв ещать
те бя?
—
Этот
волшебник
—
тай ный
в раг
просвещения,
хотя
и
кандидат
археологических
наук.
—
Он
говорил
м не,
что
он
химик.
—
Нет ,
он
археолог.
Раскапывает
курганы.
Считает,
что
он
должен
быть
просвещенным,
а
другим
просве­
щение
ни
к
чему.
Он
индивидуалист,
как
и
подобает
волшебнику.
Но
хотя
он
индивидуалист,
он
оче нь
инте­
205


ресуется
патриархально-родовым
обществом.
Но
ти ше!
Он,
кажет ся ,
и дет
за
на ми.
Он
очень
заботится
о
своем
здор овь е
и
любит
прогуливаться
на
чистом
воздухе.
В
институте
археологии,
где
он
работает,
его
недолюб­
ливают.
,
—
За
что?
—
За
его
привычку
кидать
черные
шары
на
за щи­
тах
диссертаций,
разумеется,
после
того,
как
он
до
не­
бес
пр ево зно сил
диссертанта.
Ос торож н ые
ди ссер т анты
стараются
защищать
с вои
дисс ер таци и,
ко гда
он
путе­
ш еству ет.
Он
очен ь
любит
е здить
за
границу.
Но
с
тех
пор
как
он
узнал
о
волшебном
свойстве
ма ш ины,
из о­
бретенной
дядей
Ва сей,
он
стал
проникать
и
в
другие
геометрические
изм ере ния
и
эпохи.
<—
Но
зачем
же
он
тогда
высмеивал
гениального
во­
допроводчика
и
его
машину?
—
Он
думал,
что
ты
уберешь
ее
из
мас те рс кой
и
он
ее
присвоит.
—
А
как
он
попал
сюда?
—
За к азал
ключ
от
твоей
мастерской
и
стал
туда
заходить
по
ночам,
когда
ты
был
дома.
50
И
вот
я
дома,
в
Ждано вско м
районе,
а
рядом
со
мной
Анюта.
Она
жарила
яи чни цу
на
газовой
плите
и
подогревала
кофе
вполне
визуальными
руками.
И
она
то же
б ыла
визуальной,
вполне
вид им ой
и
не
пыталась
раствориться
в
пленэре,
как
растворяются
вполне
суб ­
станциальные
образы
на
полотнах
импрессионистов.
И
поблизости
не
б ыло
никакого
волшебника
—
ни
доброго,
ни
злого,
но
волшебство
продолжалось,
при­
творяясь
обыденностью,
как
всегда,
когда
я
пребы­
вал
по
эту,
а
не
по
ту
сторону
холста
с
изображением
ле са.
206


Холст
уже
исчез
из
моей
мастерской,
его
приобрела
закупочная
комиссия
—
не
только
из-за
того,
что
он
очень
понравился
одному
из
членов
комиссии,
а
для
того,
чтобы
поо щ рить
молодого
художника,
ко торо го
похвалили
в
газетах.
Я
расстался
не
без
колебаний
со
своей
картиной,
как- никак
я
лишал
се бя
возможности
попа да ть
в
д ру­
гие
из мерени я.
Как
выяснилось,
дело
было
не
только
в
чуде сн ой
машине,
изобретенной
дядей
Васей,
но
и
в
картине,
я вно
мне
удавшейся
и
потому
способной
пере­
нос ить
ее
создателя
в
другие
эп охи
и
миры.
Я
был
почт и
у вер ен,
что
мне
больше
не
у даст ся
со­
зд ать
такую
необыкновенную
карти н у,
но
не
очень
жа­
лел
об
это м.
Вед ь
рядом
со
мно й
б ыла
Анюта,
а
оиа
была
прекраснее
любой
самой
прекрасной
картины.
И
оттого
что
она
была
ря дом
со
мной,
и
дом,
и
улица,
и
город
мне
казали с ь
прекраснее
всего,
что
я
мог
уви­
деть
в
любом
другом
измерении
и
в-
любой
другой
эпохе.
Не
я
выбрал
врем я
и
место,
когда
и
где.
мне
б ыло
суждено
появиться
на
св ет
и
жить.
За
меня
это
сделал
случай,
и
случай
св ел
ме ня
с
Анютой',
и
тольк о
теперь
я
понял,
как
хорошо
жить
в
с воем
измерении,
в
тре хме р­
ном
мире,
над
которым
плывут
облака
так
же
медлен­
но,
как
они
плыли
в
мо ей
картине
«Лес».
Моя
картина
«Лес», как выяснилось позже,
попала
в
Новосибирский
музей,
и
я
получил
письмо
от
одного
из
сотрудников
музея,
что
он
собирается
писать
статью
об
э той
моей
картине
и
ее
странных
свойствах,
а
так же
о
ее
сходстве
со
знаменитым
рассказом
Герберта
У эллг
са
«Калитка в стене».
Картина
звал а
з рит еля
в
другие
измерения
и
в
дру­
гие
эп охи
—
в
прошлое
и
бу ду щее,
зв ала
и
одновремен­
но
не
пускала,
потому
что
она
бы ла
все
же
не
ма ш иной
времени,
а
картиной.
207


И,
отв е чая
на
вопр ос ы
и скус ство ве да,
собиравшего
материал
для
статьи,
я
рас ск азал
все,
что
известно
чи­
тател ю,
в
том
числе
и
об
изобретении
дя ди
Васи,
кото­
рое
куда-то
и сч езло
вместе
с
загадочным
водопровод­
чиком.
В
гипотезу
по чта льон а
Гоши,
что
водопроводчик
был
пришельцем,
я
не
верил.
В
жил упра влении
мне
сказал и ,
что
водопроводчик
уволился
по
собственному
желанию
и
уехал
на
стан­
цию
Мга.


РИСУНОК
ДАРОТКАНА


1
Не
я
выбрал
место
и
вре мя
для
своего
детства.
Ра зве
случай
не
мог
бы
превратить
меня
в
совре­
менника
Лермонтова
или
отпереть
мне
дверь
в
еще
ни­
кому
не
ведомые
век а?
Кто
же
положил
за
мо им
окном
го ру
и
протоптал
тропы
в
синие
и
желтые
лес а?
Эти
тропы
убе га ли
в
прошлое,
и
вн овь
возвраща*
лись
в
будущее,
и
вдруг
ока зали сь
на
л исте
бум аг и—
вместе
с
горой,
похожей
на
оленя,
присевшего
отдох­
нут ь
возл е
на ших
двер ей .
За
с толом
рядом
со
мной
сидел
гост ь,
пожилой
эвен к
'(тогда говорили « т ун г у с»), и,
неум ел о
де ржа
кар андаш ,
рис ова л
на
вырванном
из
тетради
л исте
сво й
край.
У
эвенка
бы ло
имя,
как
нельзя
лучше
подходившее
к
нему.
Его
зв али
Дароткан.
Я
много
бы
о тдал
сейчас,
чтобы
увидеть
его
рису­
но к,
только
он
мог
бы
воз вра т ить
мне
этот
край.
На
листке
бумаги
возникало
в се,
что
б ыло
за
окн ом
и
за
горой
и
жи ло
в
необъятной
душе
Д аротк ана ,
вме­
стившей
в
с ебя
небо,
реки
и
л ист вен ницы
с
белками
на
ветвях.
Несколько
лет
спустя,
уже
глядя
не
на
изображение,
а
проникая
все
глубже
и
глубже
в
незнакомую
м ест­
ность,
я
уз нал,
сколько
пространства
может
вместить
память
охотника-тунгуса.
Мы
ехали
из
Баргузина
211


В
Читу
зим ой
по
аритмичной,
как
детский
рисунок,
тай­
ге.
С
гор
свисали
замерзшие
реки.
Занесенные
снегом
ущелья
вдруг
о хват ывал и
нас
со
всех
сторон,
как
в
ду ш­
ном
сне.
Проводником
был
Дароткан.
В
ю нос ти,
и
только
од­
наж ды,
он
проходил
по
этим
местам,
и
вот
теперь
он
вручил
судьбу
двух
десятков
людей
своей
волшебной
пам яти,
ко тор ая
свер ял а
созданную
сорок
лет
тому
назад
к опию
с
самим
оригиналом.
Творилось,
в
сущности,
чудо.
Г оры,
камни,
кедры,
реки
узн ав али
своего
старого
знакомца
и
гостеприимно
отм ыкал и
невидимый
нам
замок,
на
ко то рый
была
за­
мкнута
и
близь
и
даль .
Это
чуд о
явится
ко
мне
ровно
через
десять
л ет,
мно ­
го
раз
п ов тор яясь
в
м оих
будущих
и
прошлых
снах.
А
сей час
не
образ,
сотканный
воспоминанием,
—
живой
Дароткан
с идит
за
столом
в
жарко
натопленной
кухне
и
^стыдливо поверяет листку бумаги все,,
что
он
з нает
о
соболе,
с прята вшем ся
в
дупле,
и
высоко
забравшихся
реках,
теку щи х
возле
сн еж ных
в ерхуш ек
гор.
Он
действовал
осторожно,
не
спешил,
будто
выни­
мал
из- за
пазухи
не
только
замшевый
кисет,
но
и
об­
рывистый
берег
с
горящим
костром,
и
при
этом
смотрел
не
столько
на
бумагу,
сколько
на
кар андаш ,
словно
в
карандаше-то
и
пряталось
это
новое
для
н его
самого
и
для
ме ня
по ст иж ение
мира .
Вот
олень.
Тропа.
Верхушка
горы .
Дымок
над
из­
бушкой,
сши той
из
бересты.
На
столе
рядом
с
тетрадкой
лежи т
принесенная
мно ю
резинка.
Но
кто
осмелится
притронуться
к
жи з­
ни,
ст ер еть
эт от
в еселый
ми р,
так
сказо чно
и
несбыточ­
но
оказавшийся
на
бумаге?
В
ра скры той
тетрадке
о стави ла
св ои
сл еды
зи ма.
Она
тольк о
что
б ыла
зд есь
и
с
трудом
оторвалась
от
бумажного
листа,
чтобы
сно ва
оказаться
за
окном.
212


А
тот ,
кто
только
что
орудовал
карандашом,
сидел
как
ни
в
чем
не
бывало
и
пил
чай,
держа
в
ладони
блюдце.
Дароткан
напился,
ик нул
и
поставил
ст акан
вверх
дн ом
рядом
с
рыхлым
огрызком
сахар а,
давая
всем
по­
ня ть,
что
он
сыт
и
вполне
удовлетворен
нашим
госте­
приимством.
Перевернутый
вверх
дном
стакан
и
огрызок
саха­
ра—
это
с имво л,
знак,
дальний
родственник
слова.
М олча лив ые
э венки
любят
общаться
с
явлениями
и
обычаями,
ми нуя
слово,
и
превращать
предметы
в
сво­
его
толмача.
Вот
стоит
перевернутый
ст акан
и
го во рит
за
Дароткана,
словно
тот
потерял
дар
речи.
Стакан
говорит,
а
молчаливый
Дар отк ан
встает
и
.
пожимает
каж до му
руку.
Я
и
сейч ас
чувствую
это
п ожа­
тие
и
ви жу
его
лицо,
словно
выкроенное
из
замши
и
слегка
пахнущее
крошенным
из
зеленого
листа
таб а­
к ом,
см ешанн ым
с
сосновой
кор ой.
На
длинном
лице
я
ви жу
рот
с
трубкой,
воз ле
рта
—
завиток
дыма
и
ве се­
лы е,
сумасшедшие
глазки,
кос о
выглядывающие
из
уз­
ких
про рез ей.
Он
делает
бесшумный
шаг,
и
вот
он
уже
за
дверью.
Ок но
—
кусок
си него,
словно
ре чная
волна,
н еба,
—
на
минуту
с тано в ится
фоном,
рамой,
замкнувшей
его
на
к а ртине
м оего
воспоминания.
Легко
отделившись
от
земли,
он
садится
в
сед ло
на
долго
ожидавшего
его
иноходца.
Гора
отодвинется,
чтобы
пропустить
Дароткана
и
его
коня,
—
гора,
которую
на
р ису нке
он
изобразил
одной
гибкой,
капризной
л иние й.
2
Пространство
бы ло
для
меня
загадкой.
Вп роч ем,
я
так
и
не
научился,
хотя
изучал
геометрию,
поним ат ь
покой
вещей,
как
будто
бы
всегда
равных
самим
с ебе.
213


Мое
д етств о
прошло
в
кр аю,
где
почти
все
выгля­
дело
асимм ет р ичн ым.
И
кам ни,
и
деревья,
и
дома,
ка­
залось,
пад ал и,
но
все
ник ак
не
могли
упасть.
Крутизна
отвесных
гор
не
терпела
ничего
устойчивого.
Все
не с­
лось,
вскакивало
на
дыбы,
горячилось
и
неистовство­
в ало,
—
не
только
взбесившиеся
к они
и
реки.
И
пот ому
еще
мягче
ощущалась
т иш ина.
Никогда
потом
мне
не
приходилось
ощущ ать
ни
та­
кой,
словно
скатанн о й
из
овечьей
шерсти,
тишины,
ни
такого
гула ,
грохота,
грома,
где
тонуло
все,
кроме
об­
лаков.
Дароткан
рисовал
и
облака,
но
они
пох од или
на
шкурку
горностая,
кот орую
он
толь ко
что
держал
в
ру­
ка х,
показывая
ее
деду.
А
потом
шкурка
снова
п ре вра щалась
в
живого,
на­
сторожившегося
, зверька
—
уже
не
на
лысом
хребте
горы ,
а
на
ли сте
бумаги.
Эвенк
так
же
простодушно
рад о валс я,
как
и
я,
б уд­
то
нам
удалось
возвр атит ь
жизнь
убитому
зверьку.
Да,
пространство
бы ло
для
ме ня
загадкой,
как
жизнь
зв ер ей,
шкурки
которых
я
ви дел
еж едн евно .
Нечто
не
вполне
р азг аданно е
та илос ь
и
в
так ом,
ка­
залось
бы,
об ык но венном
предмете,
как
дверь.
Дверь
открывалась,
а
за
ней
был
мир.
На
ночь
д верь
закры­
в алась
на
засовы
и
запоры,
и
вместе
с
дверью
закры­
ва лся
на
замок
м ир,
ко то рый
б ыл,
по-видимому,
не
так
уж
безоп асен
для
дома.
•
Я
уже
к ое- что
знал
о
просторах,
начинавшихся
сра­
зу
же
за
горой.
Трехлетним
я
совершил
путешествие
на
волокушах
по
бездорожной
тайге.
Две
жердины,
привязанные
к
ло­
шади,
волокли
мен я
по
тропе,
прижатой
лиственница­
ми
и
кед рами
к
скалистой
горе .
Гора
свешивалась,
па­
д ая.
Иногда
возникал
г ул.
И
эхо.
Это
кричала
река.
И
ко гда
мне
становилось
невмочь
на
в ол окуша х,
ме ня
214


бр ал
к
себе
в
седл о
срочен
Ми кула ,
и
я
чувствовал
под
со бой
теплую
лошадиную
спину .
Тайга,
теряя
и
вновь
находя
себя,
не
с пеши ла
рас­
статься
с
нами.
И
св ою
неспешность,
смешанную
с
од у­
ряющим
за пах ом
ба гу льник а
и
пих то вых
ветвей,
она
да­
ри ла
нам
вместе
с
пок ачи ваю ще йся
походкой
л оша ди.
Ночь
начиналась
у
костра
под
грохот
невидимой
в
темноте
речки.
А
дне м
оди н
и
тот
же
покрытый
вечным
снегом
голец
то
приближался,
то
отдалялся,
играя
с
Микулой,
с
лошадью
и
со
мно й
в
удивительную
и
не­
пон ятну ю
мне
игру.
И гра
кончилась,
когда
за
нами
за крылась
дверь
и
вместо
бесконечного
неб а
с
ночными
з ве здами
мы
у ви­
де ли
наконец
над
с обой
потолок.
Все
это
стало
прошлым
и
иногда
во звр ащал ось
во
сне
или
ко гда
дедушка
и
бабушка,
у
которых
я
жил,
называли
то,
что
не
вмещалось
в
свое
название.
Сначала
мои
родители
скрывались
на
золотых
пр и­
исках .
А
потом
между
ни ми
и
мною
вс тала
гора,
за­
крыв
все
синевой.
Мне
строго
запрещалось
наз ыв ать
родителей
при
посторонних,
и
особенно
при
с тарос те
—
красивом
румя­
ном
стар и ке,
на
голове
у
которого
вились
вол ос ы,
как
у
ребенка.
Старосте
говорили,
что
я
сирота.
И
я
не
зна л,
кого
о бманы ваю т:
его
или
меня.
Ме жду
м ною
и
э тим
краси­
вым
к удряв ым
стариком
протянулась
невидимая
нить,
и
иногда
мне
кажется,
что
она
тянется
и
сейчас,
хотя
он
давно
леж ит
на
деревенском
кладбище
иа
от логой
стороне
горы,
затене нн о й
черным
лесом.
Ст епан
Харламыч
(чаще его называли просто « Хар-
л а мыч», считая,
что
отчество
без
имени
—
самое
подхо­
дящее
для
не го
им я)
явно
проявлял
ко
мне
интерес.
Ме ня
поскорее
уводили
в
сп аль ню,
когда
румяный
ку д­
ряв ый
старик
появлялся
в
доме
моего
деда.
215


Мой
дед
был
представителем
известной
в
Сибири
фи рмы
и
заготовлял
для
своих
хо зяев
пушнину
и
скот.
На
в ыв еске
маленькой
конторы
была
и зобра жен а
бел ­
ка.
Живая
и
пушистая,
как
дым,
казалось,
она
только
что
прыгнула
туд а
с
темно-зеленой
в етки
кедра
или
с
ли ста
бумаги,
где
ее
создал
Д арот кан
своим
квадрат­
ным
пл от ницк им
карандашом.
В
конторе
пахло
па нтами ,
вывернутыми
наизнанку
беличьими
шкурками
и
кабаржиной
струей.
Кисловатый
мускусный
запах
ка б а ржиной
струи
и
пантов
был
мне
при выче н
и
напоминал
о
моем
друге
Дароткане.
Два
полюса
мо его
детства
—
эвенк
в
мягких
унтах
из
светлой
замши
и
кудрявый
румяный
староста
в
дл ин­
ной
ситцевой
руб ахе,
в став ший
на
цы почк и,
чтобы
за­
глянуть
к
нам
в.
окно.
Уж
не
б ыли
ли
они
олицетворе­
ни ем
самого
бытия,
надевшего
на
се бя
пл ать е,
сшитое
из
лоскутков
неба,
леса,
озера
и
реки
и
пославшего
ко
мне
эти х
двух
так
не
по хо жих
др уг
на
друга
ста­
риков?
М еня
звала
к
себе
гора,
присевшая
напротив
наших
ок он
и
готовая
вот-вот
встать.
Ка залось
м не,
гора
сей­
час
подставит
мне
с вою
оленью
спину
и
понесет
меня
на
озеро
Байкал
или
в
город
Баргузин,
прекрасный,
как
эхо,
застрявшее
в
ущелье,
где
несется,
прозрачно
о бте­
кая
круглые
камни,
большая
синя я
вода.
Од на жды
дедушка
в зял
меня
в
город.
Мы
ехали
в
рессорном
плетеном
тар ант асе,
и
мес тн ос ть,
не
желая
с
нами
расстаться,
долго-долго
п о казы вала
одн о
и
то
же:
соленое
озеро,
камыш,
горку
и
камень,
пох ожий
на
вставшего
на
задние
лапы
мед вед я.
Круглая
горка,
забежав
вперед,
умудрилась
проник­
ну ть
в
мой
со н.
Проснулся
я
воз ле
реки,
разбуженный
эх ом.
Крича­
ли
с
другого
берега.
216


Мы
жд али
п арома .
Отделенный
от
нас
широкой
полос о й
воды,
ку да -то
п лыл
город
Баргузин.
Лес
в елел
нам
остановиться
и
молчать,
прислуши­
вая сь
к
той
симфонии,
которую
исполняла
река.
Только
мн ого
лет
спустя
я
понял,
почему
мне
так
нравились
рисунки
старого
эвенка
Д аротк ан а.
Это
б ыли
сгустки
вр ем ени
и
расстояния,
первобытная
азбука,
на­
учившая
меня
чита ть
по
слогам
пространство,
мысленно
соединять
и
разъединять
о бл ака,
холмы,
пахнущую
бо­
городской
трав ой
высокогорную
степь
с
нетающими
снегами
г ол ьцов.
3
Громкие
деревянные
мосты
б ыли
в
близком
родстве
с
тих ими
плотами,
смолеными
лодками
и
паромами.
Под
мостами
кипе ли
и
злились
протоки,
а
паромы
и
плоты
соединяли
берега,
пы та вши еся
у бежа ть
др уг
от
друга,
берега,
перекликавшиеся
через
простор
в оды
на
певучем
девичьем
языке .
В
прозрачной,
как
горный
воздух,
синеве
плавали
с иги
и
таймени.
Теперь
мне
иногда
каж ется ,
что
синяя
волна
качала
колыбель
моег о
детства,
волна,
похож а я
на
гиб кую,
скользкую
спину
та ймен я.
П аром
под плыл
к
берегу
и
принял
ожидающих:
ло­
шад ь
с
тарантасом,
мен я,
деда
и
бродягу
в
дл инных
ичи гах ,
возвращавшегося
с
золотых
приисков.
Возле
толстого
кан ат а,
пересекавшего
реку,
стоял
хозяин
плавучего
жилища
—
низенький
еврей
с
д линно й,
вившейся
рыжими
колечками
б ородой .
Бродяга,
с
до сад ой
плюну в
в
р еку,
в друг
погрозил
кому-то
кулаком.
У
бродяги,
пришедшего
пешком
с
Ка-
равтита,
б ыли
как ие-то
св ои
сче ты
с
краем,
и
вот
сей ­
час
он
грозил
оставшейся
далеко
позади
тайге,
ж алея
о
том,
что
не
у спел
ее
спалить.
217


П ривяза нны й
к
широкому
поясу,
болтался
большой,
одетый
в
кожаный
чехол
но ж.
Он
смущал
ме ня
скры­
тыми
в
нем
возможностями.
Я
ж дал,
когда
бр одя га
вы­
тащит
из
ножен
св ой
длинный
нож
и
весело
за режет
меня
и
дед а.
П ерев озчи к
тян ул
канат,
вн ез апно
с тав
еще
меньше.
Возле
его
курчавой
бороды
летал
слепень,
только
что
укусивший
пашу
лошадь.
Паром,
каз ало сь,
застыл
на
серед ине
рек и
под
бе­
лым
облаком,
плы вущ им
под
нами
и
над
нам и.
Я
ощу­
щал
всю
свежесть
быт ия,
будто
весь
мир
превратился
в
это
прохладное
облачко,
отразившееся
в
реке.
Вода,
р ассекая
лес,
торжественно
шла,
неся
мои
бу­
дущие
сн ы.
Я
глядел
в
ее
глубь,
будто
там
свернулась
речная
тайна,
надев
на
с ебя
прозрачную
студеную
ш ап­
ку
и
став
невидимкой.
Вдруг
наша
лошадь
громко
заржала.
Я
и
сейчас
слышу
ее
ржание,
и
вижу
синие
гор ы
со
снежными
вер ­
хушками,
и
ощущаю
под
ногами
глубину
реки,
остано­
вившуюся,
чтобы
продлить
выпавшую
мне
необыкно­
венную
минуту.
Одна
минут а
де тс тва
длиннее,
чем
целый
мес яц
ста­
рости.
Ско ль ко
раз
случай
задер жи вал
бытие,
чтобы
я
острее
почувствовал
неспешный
ритм,
окружающей
ме ня
жизни .
Наш а
лошадь
ржа ла.
Она
ли
это
ржала,
или
это
рж ал
мир ,
р аду ясь
чему-то
и
ликуя
вместе
с
ле­
сом?
Надвиг ался
б ерег
с
це пью
синих
гор
и
несколькими
улицами
деревянного
уютн ого
городка.
Лошадиное
ржание,
з веня,
вли вало сь
в
тишину
леса.
Коричневый
кон с кий
гла з,
косясь,
смотрел
на
вис ев ший
нож
бродяги.
Р ека
качнулась.
Набежали
во лны,
и
паром
ле гко
и
упруго
стукнуло
о
берег.
Дорога,
выгибая
желтую
сп и­
218


ну,
под бросил а
нас.
И
сраз у
нас
окружили
сос ны
и
од­
ноэтажные
дома
с
широкими
белыми
ста вням и.
На
небе
не
было
ни
одной
тучи,
а
тем
не
менее
гре­
мел
гром.
Только
несколько
м инут
спустя
я
понял,
что
он
будет
греметь
в сег да.
Это
неслась
Бан ная .
Звон,
гу л,
грохот.
Звеня,
она
падала
на
деревянный
н аст ил.
Лош адь
снова
заржала.
Ее
ржание
тонуло
в
стону­
щем
грохоте
вод ы,
падающей
на
разбухшие
бревна.
На
улице
что-то
свершалось.
Казалось,
здесь
та и­
лось
множество
возможностей,
как
в
одетом
в
кожан ы й
чехо л
ноже ,
висевшем
за
поясом
бродяги.
За
домами
остановились
горы ,
живые
и
огромные.
Они
остановились,
чтоб ы
не
разда в ить
дома,
ставшие
на
их
пути
к
реке.
Го ры
остановились,
как
в
сказке.
Ведь
эту
сказку
-рас ск азыв а ет
мне
детство,
прислушиваясь
к
грохоту
р еч­
ки,
прыгающей
по
деревянному
настилу.
4
Мне
хотелось
бы,
чтобы
этот
р ассказ
пр одо лжи ла
за
ме ня
р ечка
или
дом,
пе ред
дверью
которого
мы
сто я ли.
На
белом
косяке
че рне ла
кн оп ка.
Дед
прижал
к
ней
св ой
толстый,
вым аза нн ый
в
смоле
палец,
и
дом
от­
к рылся .
Дом
открылся
и
сразу
же
закрылся,
отрезав
нас
от
лошади,
покрытого
пылью
та ранта са
и'
от
дороги,
остав­
шей ся
в
раздвигавшемся
и
сдвигавшемся
пространстве,
наверно
уже
с тоск ова вше мся
по
дедушкиному
го лос у,
понукавшему
лошадь.
Пахло
ма сл яной
крас кой
и
шипевшими
на
сково­
роде
ко тл ета ми.
В
ую тн ой,
тенистой
гл у бине,
среди
горшков
и
домашних
растений
с
ог ро мными,
словно
вы­
резанными
из
кожи,
листьями
за таи лся
н еизвест ны й
мне
219


м ир.
На
блестевшем,
как
л ед,
линолеуме
дед
оставил
мохнатые
следы,
которые
прислуга
ср азу
же
стерла
мок рой
тр япко й.
Кто-то
поздоровался
с
нами
старушечьим
н едо бро­
желательным
г олос ом.
Это
был
попу га й,
глядевший
на
нас
из
клетки.
В
его
приветствии
б ыло
не что
таинствен­
но-отсутствующее,
словно
дом
произнес
приветствие
на
пт ичье м
языке,
чтоб ы
предупредить
нас,
что
нас
жде т
нечто
странное
и
что
город
это
давно
берёг
про
запас,
чтоб ы
оставить
нас
в
дураках.
Хозяйк а
дома
—
моя
городская
тетя
—
пришла
позже.
Она
и
обрадовалась
на м,
и
одновременно
огорчилась.
Ее
смущали
ог ро мные
дедовы
сапоги,
подошвы
которых
сразу
же
оставляли
след ы
на
п олу,
как
только
дед
вст ава л
с
трещавшего
под
ним
венск ог о
сту ла
и
ступал
на
идеально
чистый
по л.
Он
возвращался
на
кухню,
долго
и
старательно
тер
там
подошвы
о
половик,
но,
вопреки
всем
его
стара­
ниям,
сапоги
сно ва
оставляли
черные
мохнатые
следы,
словно
к
его
подошвам
навсегда
пристала
жирная
зем­
ля,
прибывшая
и здале ка
и
ни
за
что
не
желавшая
рас­
статься
с
дедовыми
ногами.
Дед
де лал
шаг.
И
сразу
же
оставлял
след.
И
тут
же
поя влял ас ь
тряпка
и
рука,
чтобы
напомнить
нам
об
идеальной
чистоте,
кот орой
с
утра
до
вечера
здесь
все
служили
и
угождали.
Я
долго
не
мог
понять
сущность
отношений,
которые
установились
здес ь
меж ду
людьми
и
ве щами,
насторо­
женно
пребывавшими
в
гулких
и
светлых
комнатах,
где
вр емя
от
вр емен и
муз ык ально
играли
и
б или
стенные
часы.
В
вещах,
по-видимому,
таился
кем-то
заколд ов а н­
ный
ми р,
о дер евене вшие
чувства
и
мысли,
онемевшее
надменное
время,
почему-то
скр ы вш ееся
от
нас
и
на­
девшее
на
себя
личину,
покрытую
лаком.
4
220


Вечером
с
работы
пришел
дядя,
и
дом
стал
откры­
вать
св ои
т айны.
Из
синей
трубы
ящика ,
сто яще го
на
круглом
столе,
послышался
вдруг
мужской
голос,
внезапно
и
страшно
запевший:
Ямщик,
не
гони
лошадей...
Голос
возник
из
ни чего.
Не
мог
же
кто-то
умень­
шит ь
себя
в
сто
р аз,
за ле зть
в
синю ю
т рубу
и
оттуда
пугать
ме ня
громкой
песней,
так
стр ашн о
и
непонятно
отделившейся
от
певца.
Моя
испуганная
мысль
не
р ешал ась
соприкоснуться
с
э тим
новым
и
странным
явлением,
которое
дядя
тут
же
п ытал ся
укротить,
назвав
его
и мя.
Да,
у.
этого
предмета
б ыло
название.
Но
тем
хуж е
для
него!
Передо
мной
стояла
вещь,
к ото рая
н аме кала
на
пр о­
тивоестественное
сходство
че лове ка
с
попугаем.
Техника
пыталась
создать
чудо,
но
чу до
сразу
же
опошлилось,
словно
бы
лермонтовский
летящий
в
ноч и
анг ел
вдруг
превратился
в
огородное
чучело.
5
Где-то
дал еко
жда ла
меня
уже
проснувшаяся
гора
и
окн о,
пытавшееся
вместить
в
св ою
синеву
п рос тор
лес­
н ого
н еба
и
тиш ину
плывущих
обл ак ов.
Тут
т оже
б ыли
о кна,
но
они
бы ли
прорублены
не
в
мир,
а
в
чужой
двор.
Этот
дво р
и
это
низенькое
самодовольное
дерево
пр инадл ежали
крестьянскому
начальнику
С ыч угову.
Я
вид ел,
как
Сы чу гов
—
сытенький,
пузатенький,
в
белом
кителе
и
в
парусиновой
фуражке
с
кокардой
—
вы шел
из
дома.
221


Его
ноги,
обутые
в
щеголеватые
сапо ж ки,
спешили
в
тот
угол
двора,
к уда
только
что
привезли
дрова.
Длинный
оробевший
парень
складывал
по ленницу.
Крестьянский
начальник
протянул
руку
и
в ытащ ил
торчавшее
п олен о.
Поленница
услужливо
рухнул а ,
мстя
за
что- то
нескладному
верзиле,
растопырившему
руки.
Сы чугов
встал
на
цыпочки
и
ударил
парня.
Все
это
произошло
в
тиш и не.
Во
дворе
творилась
немая
сцена,
кот орая
сразу
же
и
п рочно
за няла
уголок
в
моем
детском
сознании,
а
по­
том
превратилась
в
мысленную
иллюстрацию
эпохи
Ни­
колая
II, постепенно наслаиваясь
на
позже
вид е нное
мн ою
в
театре
и
ки но
и
от
этого
теряя
значи тель ну ю
часть
подлинной
реальности.
Но
пока
за
окном
был
еще
не
театр
и
не
фильм,
а
нечто
ярк о
и
предельно
обыденное,
поставленное
ве­
ликим
и
скромным
режиссером
—
самой
действительно­
стью.
Парень
снова
начал
скл ады ват ь
поленницу.
А
щ его­
леватые
шевровые
ножки
Сыч уго ва
круто
повернулись
и
понесли
брюхатое
туловище
крестьянского
начальника
к
дощатому
помещению,
стыдливо
спрятавшемуся
в
ку­
ст ах.
Мне
вскоре
наскучила
роль
созерцателя,
и
я
вышел
из
до му,
открыл
калитку.
Неизв естн ос ть
ох ват ила
ме ня
со
в сех
с торон.
Гремела
Бан ная .
Ее
шум
и
грохот
манили
ме ня,
как
манит
си ний
лес
на
св ои
убегающие
вд аль
тропы.
На
свете
нет
ничего
музыкальнее,
чем
вода,
отвесно
падающая
вниз,
где
ле жат
разбухшие
бревна
настила.
Над
эт им
чудом,
сотканным
из
грохота
и
гула,
в ыгнул­
ся
узкий
мос ти к.
Я
сделал
всего
один
шаг—и
вот
уже
сто ял
на
доске,
под
к отор ой
далеко
в низу
клокотала
вода.
222


Кусок
сна,
приклеенного
к
изл иш не
реальному
бере­
гу,
сразу
же
отодвинувшемуся
от
меня.
То нкая
полоска
дерева
отделяла
ме ня
от
воды,
ка­
т ивш ейся
с
бе ше ной
скоростью
внизу ,
в
том
низу,
ко­
торы й
вдруг
по менял ся
своим
местом
с
верхом.
Реч ка
и
я.
Больше
ни к ого.
Мир
спрятался
за
кустом,
чт обы
понаблюдать
за
мной.
Я
поб е жал
по
узкой
доске.
И
грохочущий
низ
сно ва
по ме нялся
местом
с
верхом.
Речка
перестала
грохотать-
Над
в одой
повисла
тиш ин а,
держа
меня
на
своих
ги­
г ан тских
полупрозрачных,
стрекозиных
крыльях.
Затем
все
оборвалось.
Я
уже
летел
вниз
с
непости­
жим ой
медленностью,
хватая
рт ом
и
руками
пус тоту.
Когда
я
пришел
в
себя,
я
увидел
нож,
вдетый
в
н ож­
ны.
Меня
де ржал
за
шиворот
тот
самый
чалдон-бродя­
га,
который
вчера,
стоя
на
плоту,
грозил
кулаком
о бма­
нувшей
и
перехитрившей
его
тайге.
Во да
текла
из
но су
и
из
у шей.
Бр одя га
тряс
меня
и
го во рил
с
хриплой
издев ко й:
—
Ты,
брат,
и
в
корыте
бы
умудри л ся
утонуть.
Слово
«брат»
см у тило
ме ня
пронзительным
смыс­
лом,
словно
между
мною
и
о бладат еле м
н ожа
уже
ус та­
но вил ось
кровное
родство.
А
потом'он
сидел
за
ст олом
в
доме
мо ей
тети
и
пил
чай,
заку сы вая
свежепросолен-
ным
омулем.
На
блестевшем
полу
чернели
его
громад­
ные
следы,
но
прислуга
не
спеш ил а
ст и рать
их
тряпкой.
6
Я
сно ва
до ма
у
деду шк и.
Ночь ю
мне
снилась
гора.
Она
поднялась,
встряхну­
л ась
и
вдруг
пошла.
Проснулся
я
п озд но.
Подбежал
к
окну
и
посмотрел.
Гора
лежала
на
том
же
самом
месте.
На
этот
раз
она
была
белая,
покрытая
выпавшим
вчера
снегом.
223


Кто-то
катился
с
го ры
на
лыжах.
Он
лет ел
вн из
ко
мне
с
н епост ижим ой
быстротой
—
с мутн ая
фигурка,
не­
ясное,
все
увеличивающееся
пятно.
И
вд руг
это
пятно
превратилось
в
Дароткана.
Ост а­
вив
лы жи
под
окн ом
и
воткнув
в
снег
палки,
он
открыл
дверь
и
вошел
в
дом
вместе
с
тайгой,
которая
бы ла
за
его
пл ечами
в
котомке.
Сев
за
стол,
где
стоял
уже
полуостывший
самовар,
он
налил
себе
в
ст акан
чаю,
а
затем
попр ос ил
лист
бумаги
и
достал
из
котомки
св ой
большой
пло тницкий
карандаш.
И
тол ько
он
притронулся
к
ли сту
бумаги,
как
там
появилось
об лак о,
озеро,
лиственница
и
олень,
накло­
нивший
по х ожую
на
куст
голову
и
сорвавший
жестки­
ми,
как
подошвы,
губами,
клочок
мха.
Олень
словно
ждал
прикосновения
карандаша
к
бу­
маге,
что бы
во зни кну ть
из
ни че го.
Уж
не
был
ли
Даро-
тка н
дальним
ро д ст венник ом
бога?
Он
чуточку
ст ыд ился
своего
искусства
и,
в
о тл ичие
от
бога,
дел ал
вид,
что
все
это
произошло
сам о,
как
м ир.
В
детском
восприятии
люди
и
вещи
отражаются
так,
словно
рядом
стоит
волшебное
зеркало,
а
за
две ря ми
нас
ж дет
лес,
принявший
на
се бя
обязанности
деда-мо­
роза.
Мор оз
ходил
в
сшитой
из
шкурки
зайца
б елой
пу­
шистой
шапке
и
в
бо ль ших,
подшитых
д ра твой
катан­
ках.
Он
на нялс я
к
д еду
ст орожи ть
контору
и
ам бар
и
по
ноч ам
стучал
колотушкой,
пугая
вор ов.
Как
только
насту пал а
весна,
он
и счеза л
из
наш его
оде то го
в
темную
ночь
двора
и
уже
не
будил
меня
своим
стуком.
Весной
у
Дар отк ана
появился
соперник.
Он
то же
но­
сил
в
себе
чуд о
и
дарил
себя
людям,
не
имея,
кроме
себя,
охотничьей
собаки
и
старенького
ружья,
н ичег о.
В
нашем
дворе,
в
жил ой
по ло вине
бани,
поселился
224


ссыльный
латыш
Август
Ю лье вич,
или
«Июлевич», как
его
называли
э венки
и
к ре сть яне,
вероятно,
думая,
что
он
сын
и юля.
У
Августа
Юльевича
б ыли
ог ро мные
ры жие
пу ши­
ст ые
у сы,
словно
под
но сом
у
не го
кто-то
приклеил
кон­
чик
лисьего
хвоста.
Собака
его
тоже
бы ла
рыжей.
Ее
зв али
Лерой.
На
стёне,
над
койкой
ссыльного,
висело
дл инно е
ружье,
через
несколько
лет
перекочевавшее
в
романы
Майн-Рида,
чтобы
по мочь
мне
в
чужой,
дал еко й
и
п ро­
ш лой
Ам ер ике
о ткр ыть
что-то
зде шнее ,
зна ком ое
и
св ое.
Я
помню,
как
загорелась
баня
и
сгорело
ружье,
убившее
столько
зайцев,
лис,
волков
и
да же
медведя,
чья
ш кура
теперь
лежала
во зле
моей
кровати,
ла ская
п одошв ы
моих
зябнувших
но г.
Ос тали сь
ствол
и
другие
металлические
части.
У
Августа
Юльевича
сгорел
левый
ус.
Но
почему-то
он
не
ре шилс я
сбрить
правый
и
стал
терпеливо
ждать,
когда
вр емя
вернет
ему
его
облик,
утраченный
в
огн е
по жар а.
Левый
ус
рос
медленно,
но
вед ь
в ремя
в
наш ем
д во­
ре
то же
никуда
не
спешило.
Август
Юл ье вич
стругал
приклад,
и
ложе
для
нового
ружья
и
тих о
беседовал
с
Лерой.
Тогда
я
еще
не
знал,
что
обладатель
пушистого
уса
был
филос о ф,
ко торы й
пытался
понят ь
и
заново
объ­
ясн ить
мир ,
пок а
доверяя
только
од ной
Лере.
Собака
слушала,
смотря
у мным и,
насмешливыми
гл азами
на
м ир,
кот оры й
ее
хозяин
тщетно
ст арался
завернуть
в
слова,
будто
слова
эти
—
оберточная
бу­
мага.
Через
несколько
дн ей
после
пожара
к
нам
пришел
староста
Ст епан
Харламыч
вместе
с
ог ром ным
ур я дни­
ком .
Они
стали
задавать
вопросы
Августу
Юльевичу,
а
его
ответы
записывать
в
протокол.
225


—
Случайно
не
ты
поджег
баню?
—
спросил
Ст епан
Харламыч
сс ыл ьног о.
—
Нет,
не
я.
—
Тогда
расскажи,
почему
у
тебя
сгорел
ус?
—
Не
знаю.
—
А
кто
знает?
Бо г?
—
Б ога
нету.
—
Я
так
и
запи шу .
Теп ерь
р асска жи,
как
сгорел
ус.
—
Я
хотел
спасти
руж ье,
открыл
дверь,
и
ус
заго­
релся.
Вот
и
в се.
—
Нет,
это
не
вс е,
—
ска зал
староста.
—
Ты
что-то
скрываешь.
—
Что
мне
скрывать?
—
Ас
какой
целью
ты
ходишь
с
одним
усом?
—
Чтобы
в
меня
не
влюбились
же нщин ы.
—
Понимаю, —
к ивнул
кудрявой
головой
староста.—
У
тебя
есть
основание
б оять ся
же нщи н,
а
у
женщин
ес ть
основание
бояться
те бя,
из-за
женщины
ты
п опал
с юда
на
вечное
поселение.
Так?
Тут
вмешался
все
врем я
молчавший
урядник,
т оже
Харламыч,
младший
бр ат
Степана
Харламыча.
Он
ск а­
зал
латышу,
гл ядя
на
нег о
ясными
детски ми
глазками:
—
Ты
должен
нам
объяснить,
почему
загорелся
твой
ус.
Я
предполагаю,
что
ты
поджег
баню.
Если
бы
ты
не
на ходи лся
так
близко
от
огн я,
ус
бы
не
за го­
релся.
—
Это
верно,
—
с огл аси лся
Август
Юль евич .
—
Ну
что
ж,
запишу
это
в
протокол,
—
ск азал
с та­
рост а. —
Твой
ус
сгорел,
ког да
ты
наклонился
над
ог­
нем .
А
когда
лю ди
наклоняются
над
огнем?
Когда
они
что-нибудь
зажигают.
Теп ерь
ты
р асскажи
подробнее,
как
загорелась
баня.
Не
спеш и.
Ведь
мы
ведем
прото­
к ол.
И
должны
все
записать.
Скажи,
у
те бя
бы ли
с
со­
бой
сп ички?
—
Не
б ыло.
226


—
А
чем
же
ты
сделал
поджог?
—
Я
не
поджигал.
—
У
те бя
есть
св идет ел и?
—
Со
мной
была
Лера.
Л ера
лежала
на
траве
в озле
крыльца,
где
староста
и
уря дни к
вел и
допрос.
Она
лежала
с
безучастным
ви­
дом,
положив
морду
на
вытянутую
лапу.
В
ее
зеле ны х
человеческих
глазах
играла
в еселая
и
немая
собачья
мысль,
понятная
только
одному
Августу
Юльевичу.
Степан
Харламыч
це нил
собак,
особенно
таких
ум­
н ых,
как
Лера.
Он
посмотрел
на
Леру
и
ск азал
Авгу­
сту
Юльевичу:
—
Не
бойся,
тв оя
со бака
не
пропадет.
Я
возьму
ее
себе,
когда
тебя
увезут
в
город
и
посадят
в
ка талаж ку .
—
За
что
же
меня
посадят?
—
За
то,
что
ты
поджег
баню.
—
А
какие
у
вас
доказательства?
—
Самые
неопровержимые.
Тв ой
ус.
Староста
сходил
в
дом
и,
взяв
у
ба буш ки
большие
но жницы,
которыми
стригут
овец,
отрезал
у
Августа
Юльев и ча,
его
правый
ус.
Он
аккуратно
положил
ус
в
кис ет
с
т абако м
и,
очень
довольный,
сказал
верзиле-уряднику:
—
Теперь
все
улики
у
нас
в
кармане.
Я
взгляну л
на
Авг у ста
Юльевича
—
и
не
уз нал
е го.
Пе редо
мной
сидел
совсем
другой
человек.
7
Мне
к ажется,
что
я
и
отсюда
виж у
эти
рыжие
пу­
шистые
ус ы,
оставшиеся
далеко,
на
само м
дне
мое го
детства.
К
осе ни
усы
выросли
сно ва,
и
Август
Юл ье вич
по­
веселел.
227


Что
такое
усы ?
Это
продолжение
взрослого,
ува жа­
ющего
других
и
себя
человека,
символ
собственного
до­
ст ои нст ва,
веселый
и
рыжий
кусок
жи зни,
выросший,
как
растет
трава,
но
не
на
земле,
а
на
см ею щейся
губ е,
под
самым
нос ом.
Мне
еще
ну жно
жд ать
мн ого- мн ого
л ет,
прежде
чем
и
под
моим
носом
вырастут
усы
и
придет
не
староста,
■а парикмахер,
чтобы
их
постричь.
Усы
выр осл и,
и
л ицо
Августа
Юльевича
снова
стало
прежним.
Он
смастерил
себе
ружье
и
поселился
в
но­
вой
бане,
выстроенной
на
том
же
самом
мес те,
где
сго­
рела
стар ая.
Я
смотрел
на
обновившееся
лицо
охотника
и
ни
ра зу
не
напомнил
ему
о
бо ль ших
ове ч ьих
ножни­
цах
и
о
старостином
кисете.
Усы
выросли
к
осени,
как
раз
когда
я
пош ел
в
шк олу.
Между
уса ми
Августа
Юльевича
и
мо им
поступле­
нием
в
школу
бы ла
связь,
которую
я
смутно
ощущал,
но
не
мог
себе
объяснить.
Объяснила
все
Марфа,
при­
ходившая
к
нам
м ыть
пол
и
белить
потолок.
Бр ыз гаясь
бело-синей,
разведенной
в
ве дре
и звест ко й,
она
расска­
зала
мне,
как
мой
дед
дал
ста рос те
вз ятк у,
чтобы
он
о ста вил
в
покое
усы
ссыльного
и
не
проявлял
слишком
большого
интереса
ко
мне
и
к
м оим
несуществующим
метрикам.
У.
меня
не
б ыло
документа,
удостоверявшего,
где
и
ко гда
я
появился
на
свет.
Ве дь
первым
мо им
кровом
ока зала сь
читинская
тюрьма,
где
я
прожил
около
года
вместе
с
мат ер ью
и
отцом.
Марфа
зн ала
и
эту
тайну,
так
тщательно
ск р ывае­
мую
от
ста ро сты
Степана
Харламыча.
Но,
рассказав
мне
о
том
месте,
где
я
прожил
сво й
первый
год
жизни,
она
спохватилась
и
в зяла
с
м еня
слово
не
вы дават ь
ее
б абу шке.
¿28


С
тех
по р,
подгибаясь
под
тяжкой
ношей
св оей
со б­
ственной
тай ны,
я
ста л
ходить
по
земле
как
сообщник
Марфы,
с
тревожной
мыс л ью,
всегда
замкнутой
на
не
в идим ый
никому
за мок.
Если
бы
я
мог
выбирать
место
своего
рождения,
я
выбрал
бы,
разумеется,
деревенскую
школу,
св ежо
и
остро
пахнувшую
некрашеным
де ре вом
и
сосновой
см о­
лой.
Пу сть
бы
м оим
первым
ложе м
бы ла
низенькая,
об лита я
чернилами'парта,
утонувшая
в
гу ле
детских
голосов,
ч и тающих
по
слогам
прекрасное,
открытое
со
всех
с торон
слово
«окно».
В
школе
б ыло
мн ого
окон,
заполненных
до
отказа
синевой
неба;
Вед ь
школа
стояла
на
горе ,
и
крутая,
протоптанная
детс ким и
ногами
тропа
пахла
богородской
травой’И
нагретыми
на
солнце
камнями.
Как
хорошо
бы ло
подниматься
по
крутой,
уходящей
в
ут ре нний
туман
тропе
и
оглядываться
с
та ким
чувс т­
вом,
словно
вн изу
осталось
прошлое,
которое
оторва­
лось
от
тебя
навсегда!
Ш аг.
Еще
шаг
в
неведомое,
в
зав тра,
которое
никогда
не
превратится
во
вчера.
Ша г.
Еще
шаг.
Туда,
к
облаку,
гд е,
пр исл о нивши сь
к
скали­
стой
части
горы,
стоит
школа.
Сестру
облака
зв али
Татьяной
Прокофьевной.
Она
словно
б ыла
рождена,
чтобы
ж ить
здесь,
на
верхушке
горы ,
и
учить
деревенских
детей
языку
аз буки ,
одетой
в
девичий
голос,
которым
по
утр ам
буд ят
в ещи
и
я вле­
ния
от
их
вечного
и
тяжелого
каменного
сна.
У
Тать ян ы
Прокоф ь ев ны
было
прекрасное
русское
лицо,
оставленное
мно ю
в
прошлом
и
в о звр ащавш ееся
в
настоящее
каждый
раз,
когда
я
рассматривал
жен­
ские
портреты
Венецианова.
Пе ву чий
го лос
уч ит ел ьницы
произносил
словно
бы
только
од ни
гласные—.протяжные
и
мелодичные,
как
зв он
ручья
под
горой,
куда
сл епые
пр ихо дят
промывать
свои
глаза.
229


Сходство
голоса
Тать ян ы
Прокофьевны
с
ручьем
усугублялось,
когда
она ,
написав
на
доске
мелом
какое-
нибудь
сл ово,
ра зд еляла
его
на
составлявшие
его
зв у­
ки—
буквы
и
потом
снова
соединяла
эти
составные
ча-.
сти
слова,
освежая
и
об мы вая
своим
голос ом
предмет,
кот оры й
это
слово
выражало.
Сестра
облака
бы ла
родн ой
дочерью
горы .
Я
под ни­
мался
к
ней
по
тропе,
сделав
ко зырек
из
ладони,
для
то го
чт обы
защитить
глаза
от
я ркого
со лн ца.
■ Я шел по тропе вверх,
иногда
хватаясь
рукой
за
ка­
мень
и
не
подозревая,
что
это
был о
восхождение
к
бу­
дущим
знаниям,
начало
д линног о,
за нявше го
всю
мою
жизнь
пути
к
той
мысленной
вершине,
где
нас
ж дут
Пуш кин
и
Ньютон,
Гоголь
и
Да р вин.
Все,
что
теперь
я
узнавал,
бы ло
окрашено
Татьян о й
Прокофьевной,
ее
з ву чным
голо сом
и
ее
улыбкой
суще­
ства ,
только
что
превратившегося
а
девушку
из
об лака
и
из
горы .
Казалось,
без
ее
посредшічества
все
окружа­
ющее
стало
бы
немым,
глухим
и
б есцвет ным,
как
ст а­
рушечья
спина.
То,
что
Дароткан
изображал
на
бумаге
пл отни цк им
карандашом,
р аспахи вая
настежь
рамы,
ущелья
и
реки,
то
голо с
Татьяны
Прокофьевны
з амы кал
в
звук
и
с но­
ва
размыкал,
играя
с
вещами
и
явлениями,
вдруг
ст а­
новившимися
не обы к нове нно
н овыми ,
словно
они
только
что
появились.
Тайна
человеческого
языка,
как
еще
более
сл ож ная
тайна
пространства,
ко торой
в ладел
старый
эвенк
Да­
роткан,—
эти
две
тайн ы
дразнили
мою
любознатель­
нос ть
всю
жизнь.
Магич ески й
кар андаш
Дароткана
и
волшебный
го­
лос
Тать ян ы
Прокофьевны
—
это
и
есть
те
ключи ,
кото­
рым и
я
сейч ас
пытаюсь
разомкнуть
свое
детство.
230


8
Рисунок
выразительнее
слова,
а
кр аска,
По-М ое му,
Мелодичнее
и
пронзительнее
му зык и.
У
неизвестного
художника
Дароткана
было
одн о
пре­
имущество
да же
перед
таким
ве л иким
мастером,
как
Леонардо.
Он
и зобра жал
лес,
ре ку
или
гору
т ак,
словнс
местность
и
он
сам
со ст авляли
од но
неразделимое
целое.
Он
и
ме ня
хотел
научить
в идеть
мир
так,
буд то
все ,
что
от кр ывалос ь
взгляду,
б ыло
продолжением
ме ня
са­
м ого.
Я
много
бы
отдал,
чтобы
ст ать
Даротканом,
стать
продолжением
не
только
себ я
самого,
своих
родителей
и
друзей,
но
и
всего
того,
что
п ы таются
замкнуть
в
уди­
вительное
слово
«природа» .
Я
страстно
хотел
и
не
с мог
стать
Даротканом.
Только
Дароткану
было
дарована
уметь
не
кончаться
вместе
с
ногами
и
головой,
г
тя­
нуться,
как
тянется
река,
или
плыть,
как
плывет
обла­
ко,
пр ика сая сь
ко
всем у,
всегда
начинаясь
снова
к
ни­
когда
не
заканчиваясь.
Не
обладала
ли
эт им
даром
и
Татьяна
Прокофь­
евна ?
Кто
она?
Действительно
сестра
об лака,
до чь
горы
—
или
обыкновенная
женщина,
окончившая
ж енску ю
гим­
нази ю
и
приехавшая
из
Верхнеудинска
в
полутукгус-
ск ую
дер евн ю
учить
детей?
Но
не
в
жен с кой
же
гимна­
зии
с
унылыми
учителями
и
кла ссн ыми
наставницами
ее
научили
обволакивать
своим
мелодичным
гол ос ом
мир ,
приобщать
нас
к
себе
и
дарить
нам
себя
без
остаі-
ка,
всю
се бя
в
с воем
старом
ситцевом
платьице,
в
ко­
торое
мое
воспоминание
одевает
школу.
И
почему
много
лет
спустя
она
подставляла
свой
об­
лик ,
чтобы
помочь
мне
увидеть
толстовскую
Нат ашу
или
пушкинскую
Татьяну?
Почему
она
сумела
так
про чно
231


о ста вить
себя
в
м оем
сознании,
на дев
сво е
ст арень ­
кое
с итце вое
плат ье
на
л еса
и
поля,
на
все
то,
что
на­
зывают
м аг ич еским
словом
«Россия»?
Голос
Та тьян ы
Прокофьевны,
как
карандаш
Даро-
т кана,
умел
вы зыва ть
дух
вещей.
Мне
слышится,
что
и
сейч ас
она
кличет
ме ня
из
да­
лей
времени,
что бы
погрузить,
как
в
со н,
как
в
сказку,
в
сине е,
как
река,
утро.
9
Ручей.
Высу ну ла
голову
рыба.
Олень.
У
оленя
влаж­
ные
девичьи
глаза.
Как
много
неба
и
земли!
Я
смот рю
на
рисунок
Дароткана
и
думаю:
может,
это
и
ес ть
у тр ачен ные
метрики?
А
почему
бы
и
нет ?
Ведь
ни что
с
такой
с илой
не
мо­
жет
удостоверить
мое
родство
с
краем,
как
вот
этот
ри­
сунок.
О
метриках
дедушка
и
ба бушк а
говорят
шеп отом ,
словно
где-то
рядом,
поднявшись
на
цыпочки,
стоит
С те­
пан
Харл а мыч.
Р ечь
ид ет
о
бумаге
с
печатью,
где
ли хо
расписался
писарь,
заверяя
всех,
в
том
числе
и
меня
самого,
что
я
суще с тву ю.
Но
нет
э той
бумаги.
Нет!
А
раз
ее
нет ,
то
нет
и
меня.
Я
сущ ес тв ую-тол ь ко
отчасти,
сотая
или
тысячная
ча сть
самого
себя ,
да
и
то
п отом у,
что
нет
рядом
Степана
Харламыча.
Он
где-то
косит
сено
и
точит
косу
серым
оселком,
отпугивая
стрекоз.
Марфа
сказала
мн е,
что
р аз.
у
меня
нет
метрик,
я
не
имел
права
ходить
в
школу.
В
школу
имеют
право
ходить
те,
чье
существование
удостоверено
подписью
писаря
и
печатью.
Да,
все
де ло
в
печати.
Есл и
бы
удалось
достать
232


печать,
то
я
поставил
бы
ее
на
одном
из
рисунков
Да-
роткана
и
отнес
к
Татьяне
Прокофьевне.
Ночн ой
сон
в
душной
спальне,
где
на
полу
лежит
медвежья
шкура,
а
в
ок но
л езет
зеленая
лесн ая
лун а,
дает
продолжение
моей
мечте.
Ри сун ок
Дар отк ана
пр евр ащ ается
в
л ес.
Я
показы­
ваю
учительнице
на
вд руг
возникший
лес
и
уверяю
ее,
что
это
и
есть
мое
метрическое
свидетельство.
10
В
к ого
только
не
превращалась
Татьяна
Прокофь­
евна!
Она ,
как
м иф,
живущий
в
че ло ве ческих
душах,
навсегда
поселилась
в
моем
соз нании.
По
ночам
она
превращалась
в
ска зку
и
посещала
мои
де тс кие
сны.
А
по том
мн ого
раз
она
становилась
п есн ей,
возвращалась
в
музыку,
в
зву к,
нечто
мелодич­
но-химерическое,
когда
тоскующая
мысль
пы таетс я
скл е ить
румяное
деви чье
л ицо
с
мелодией,
надевшей
на
себя
старенькое
ситцевое
платье.
Она
всегда
бы ла
рядом
со
мной,
как
не ви димк а,
и
громко
окликала
ме ня
из
прошлого,
где
она
стояла
у
доски
и
пис ала
мелом
сл ова
или
цифры
своей
д лин­
ной
девичьей
рукой.
Эта
рука
протягивается
ко
мне
чер ез
сумрак
време­
ни,
чт обы
отдать
мне
мою
пр о вер енную
ею
тетрадку.
Тогда
моя
еще
незрелая
мысль
не
умела
от де лять.
Мне
казалось,
что
напечатанные
в
хрестоматии
слова,
а
в
з адачн ике
—
цифр ы
суще ств ова л и,
как
в
сказке,
ко­
торую
рассказывала
жизнь,
как
в
песне,
занесенной
в
жарко
натопленную
школу
вь югой .
Гора
гудела,
ког да
я
в озвр аща лся
из
школы,
а
в
ко­
жан ой
сумке
свернулся
прит их ший
м ир,
заколдованный
голосом
Татьяны
Прокофьевны.
233


11
Дер евенская
церковь
и
звук
колокола,
торжественно
пл ыву щий
над
м едлен но
шествующей
толпой.
Впереди
—
з елено усы й
девяностолетний
казак
в
си­
них
штанах
с
красными
лампасами.
Се м енят
ста рушки ,
и
ка тят
свое
налитое
здоровьем
тело
веселые
девки.
Толпа
плывет
медленная,
как
з вук
к олоко ла.
И
вдруг
время
замы кает
эту
праздничную
толпу
в
раму
мое го
во спом инания .
Я
хож у
во зле
музейных
ст ен
и
ищу
ту
картину,
на
которой
с прят ал ось
мое
детство.
Век
у бежал
д алеко
от
медлительной
жизни,
похо­
жей
на
ж иво пись
передвижников.
Передвижники
вря д
ли
думали
о
том,
что
им
у да­
ло сь
вырезать
кусок
живого
вре ме ни
и
вставить
в
раму,
словно
багетовая
рама
—
это
окно,
через
которое
про­
шлое
глядит
на
бу ду щее.
У
хороших
картин
ес ть
неви дим ые
глаза,
которыми
они
могут
видеть
нас,
зрителей,
словно
не
они,
а
мы
ока зал ись
в
раме.
Так
по
утрам
стоящая
за
окном
сос­
на
или
ель
заг ляды вае т
в
детс ку ю
сквозь
сетку
утрен­
н его
дождя.
12
Под
горой
родник.
Рядом
береза,
наряженная,
как
дев очка,
пришедшая
на
праздник.
У
нарядной
березки
нет
будней.
В едь
родник
не
за­
мерзает
да же
в
январе.
И
п очти
ежедневно
останавли­
ваются
воз ле
родн ик а
стар ы е,
подслеповатые
эвенки
и
буряты,
чтобы
промыть
в
прозрачной
воде
свои
пора­
женные
трахомой
глаза.
Это
они-то
и
н аряжа ют
берез­
ку,
пр ивяз ы вая
к
ее
ветвям
разноцветные
тряпочки.
234


Они
бла года рят
и
р од ник,
бросая
на
его
дно
медные
и
серебряные
монеты.
Сейчас
зд есь
никого
н ет,
кроме
ме ня
и
Алешки.
Мы
п олзае м
на
ко л енях
воз ле
родника
и
шарим
по
его
дну,
ища
засосанные
песком
гривенники
и
пятаки.
Вода
леденит
пальцы.
На
трав е
валяется
уже
несколько
г риве нник ов
и
пятаков.
Это
наша
до б ыча.
Тревожное
чувство,
что
мы
посягнули
на
до сто ян ие,
честно
заработанное,
тунгусским
богом,
не
да ет
мне
покоя.
—
Это
воровство,
—
говорю
я.
—
Откуда
ты
это
взял?
—
Август
Юль е вич
уверяет.
—
Как ое
же
это
воровство?
—
возражает
Алешка.—
Ведь
родник
не
нуждается
в
гривенниках.
Скажи,
на'
что
они
ему?
—
Но
это
же
тунгусский
бог.
А
деньги
ему
прино­
сят
в
жер тву .
—
Кто
это
ск азал ?
—
Август
Юльевич.
—
Когда?
—
Давно.
Еще
до
тог о,
как
у
него
сгорел
ус.
—
Дождется.
Оба
уса
сгорят.
К акое
латышу
дело?
Ведь
не
из
его
карм ан а
таскаем.
—
Он
говорит,
что
это
бог
превратил
себя
в
ручей,
чтобы
пом очь
излечиться
б о льным
л юдям.
—
С
че го
ему
превращаться
в
ручей?
Уж
если
была
у
не го
в
э том
нужда,
так
он
превратил
бы
себя
в
Ба йка л.
Байкал
—
это
м оре.
—
Татьяна
Прокофьевна
говорит:
«Не
море,
а
оз еро» .
—
Струсил?
Бр ось
обратно
на
дно
деньги.
Я
свои
не
б рошу.
Пойду
в
ла вку
к
Зеленину
и
д роби
куплю.
У
ме ня
скоро
будет
дроб ови к.
Т ятя
обещал.
—
Ты
еще
маленький.
235


—
Нич ег о.
Я
мигом
подрасту.
А
ты
что
нос
пове­
сил?
Давай
еще
пошарим
на
дне
ключа.
Не
дн о,
а
пря­
мо
карман.
В
слове
«карман»
ес ть
нечто
магическое.
Ведь
это
не
просто
ка р ман,
пришитый
к
штанам,
а
час ть
ручья,
та
часть,
в
которой
хранятся
деньги.
Уже
дома,
в
постели,
к огда
мигает
огонек
в
лампе,
в
мо ем
воображении
родник
становится
получеловеком-
полуручьем.
У
не го
тунгусское
имя
Шелрткан.
Шелоткан—
это
старший
бр ат
Д аро ткан а.
Он
живет
далеко
в
тайге,
за
ржавым
хребтом,
где
текут
го рные
р еки
Ц ипа
и
Ципикан.
Карман
у
Шелоткана
ледяной,
будто
на
дне
его
зима.
И
зимние,
похожие
на
кусочки
льда
с ере бря ные
монетки.
13
Боюсь
проговориться
о
сво ей
дружбе
с
Алешкой.
Ведь
он
вн ук
стар о сты
и
живе т
со
Степаном
Харламы-
чем
в
од ном
доме.
Дом
Харламыча
стоит
у
развилки
дорог
на
холме,
и
староста,
когда
ничем
не
занят,
смотрит
в
окн о
на
до­
рог у
своими
детскими
глазками.
У
Алешки
глазки
точн о
такие
же,
как
у
Харламыча.
И
волосы
вьются
кол ечк ами.
Почему
же,
в
тако м
слу­
чае ,
мы
с
ним
все-таки
дружим?
Мне
всегда,
ста но витс я
страшно,
ко гда
я
с
Алешкой
-
игр аю
поблизости
от
д ома
старосты.
Но
любопытство
сильнее
страха.
Алешка
чем-то.
неудержимо
привлекает
ме ня
к
себе.
В
нем
ес ть
что-то
химеричное,
как
в
ро д­
нике,
превращенном
мо им
воображением
в
старого
эвенка
Шелоткана.
Алешкины
глаза
сверкают,
как
род ­
ник ,
из
которого
моя
испуганная
ру ка
только
что
в ыта­
щи ла
брошенную
ослепшим
тун гус ом
моне тк у.
Когда-
нибудь
Ал ешка
тоже
ст анет’
старостой
и
будет
ходить
236


в
картузе
с
кожаным
козырьком
и
в
сапогах,
по хо жих
на
две
бутыли.
Но
пок а
у
него,
несмотря
на
Старостины
глазки,
совсем
другие
по в адки.
Он
никого
не
стращает,
не
руга ет ся,
не
берет
взятк и,
а
очень
ловко
играет
в
го­
родки
и
зн ает
то
место
в
озере,
где
хорошо
клюет
рыба.
Ни кто
из
ребят
не
умеет
так
глубоко
нырять.
Тол ь­
ко
что
был
здесь
—
и
вдр уг
исчез,
словно
украденный
пространством.
Спрятался
под
зеленой
гладью
во ды,
закрылся
во лной.
Минута
прошла,
д ве,
а
его
нет .
И
вдруг
плеск,
фырканье,
сопенье.
Далеко
в
ка мыша х
показывается
мокрая
Алешкина
голов а
—
на
этот
раз
с
закрытыми
г лаз ками.
Возле
дома
Степана
Харламыча
всегда
вечерний
сумрак,
даж е
утром.
И
туча
над
домом
всегда
висит,
де ж урит.
Мычат
ко р овы.
Ржет,
в скак ивая
на
за дние
ноги,
же­
ребец.
Блеют
бараны.
И
громко-громко
кричит
петух.
Петух
знает,
чья
он
собственность.
Ходит,
важ но
пе­
редвигая
лап ками ,
и
сер дит о
трясет
головой
с
б оль шим
сизо-красным
гребнем.
Староста
сид ит
во
дво ре
и
с тр ижет
ов цу.
Ов ца
за­
крыла
нежными
веками
с вои
выпуклые
восточные
гл аза.
Я
ле жу
в
кана ве
между
двух
капустных
гря д
и
под­
глядываю
в
щель
доща тог о
старостиного
заплота.
—
Осторожнее,
—
шепч ет
Ал ешка .
—
Увидит
— уши
н ар вет.
В
прошлом
году
он
ухо
Кешке
Козулину
ото­
рвал.
—
За
что?
.—
За
то
же
самое.
Ке шку
с
ух ом
в
больницу
во зи­
ли—пришивать.
Пришить-то
пр ишили,
но
неровно.
И
оно
теперь
такое
же
кр асно е,
как
гр еб ень
у
нашего
петуха.
Козулины
в
суд
хотели
подавать.
—
Ну
и
чт о?
Подали?
—
Дураки
он и,
что
ли?
Если
б
по да ли,
их
бы
и
за­
судили.
Дедушку
все
бо ятся.
У
не го
характер.
237


—
А
что
такое
характер?
—
Характер
—
это
во!
Бритва
или
коса.
Всегда
по­
резаться
можно.
А
правда,
что
у
тебя
нет
метрик
и
ты
ни кто?
—
Как
это
—
никто?
—
Ни кто
—
это
тот ,
кто
живет
без
паспорта..
А
тебе
паспорт
не
выдадут,
раз
нет
метрик.
Но
ты
не
бой ся.
Мой
дед
выхлопочет,
ес ли
я
его
по прошу.
—
А
еще
ес ть
кто-нибудь,
кроме
ме ня,
у
ког о
нет
метрик
и
паспорта?
—
Ес ть.
К то?
—
Нищ ий
Акина,
который
ходит
по
деревням
с
сум ­
ко й.
И
еще
вот
это
ч уче ло.
Алешка
смеется
и
показывает
на
чу че ло,
охраня­
ющее
огород
от
птиц.
—
С мо три!
На дели
на
п алку
деду шкин
картуз,
а
птицы
б о ятся.
Даже
они
з нают,
кто
такой
Степан
Ха рл амыч.
14
Петушиный
гребень.
И
ухо,
оторванное
Степаном
Харламычем,
которое
доктор
в
волостной
больнице
не
сумел
ровно
пришить.
Босые
ноги
нищего
Акины.
Запах
свинарника.
Мокрая
изумрудно-зеленая
трава
у
тесо ­
вого
заплота,
над
которым
висит
синяя
туча.
Воспоминание
приносит
все
это
мне
вместе
с
за па­
хом
нюхательного
табака
и
лаем
собаки,
ко тор ая
охра­
няет
старостино
крыльцо.
Табакерки
сшиты
из
бересты,
как
туески.
Стару­
шечьи
носы,
набитые
нюхательным
табаком,
и
дорога,
сладко
п ахн ущая
кон ск ой
мочой,
преодолевают
время,
.чтобы
оказаться
тут
рядом
со
мной,
на
листе
бумаги.
Тут
же
и
бо льшой ,
сложенный
из
толстых
бревен
238


Старостин
дом.
Над
двором,
по
обыкновению,
висит
туча.
Над
всеми
д ворам и
—
раскаленное
солнце,
ве зде
з ной,
и
только
над
двором
и
огородом
ста росты
л ьет
дождь.
—
У
нас
своя
погода,
—
говорит
Алешка.
,—
Это
почему?
—
А
я
откуда
знаю?
Учите л ьша
и
та
не
знает.
Дом
воз ле
котловины
и
на
юр у.
А
сбоку
гора
прикрывает.
Но
это
не
из-за
э того.
—
А
из-за
че го
же?
—
Мног о
будешь
знать
—
скоро
состаришься.
Але шка
явно
не
хочет,
чтобы
я
знал,
почему
над
их
домом
висит
ту ча.
И
он
заводит
разговор
как
будто
со­
всем
на
другую
тему.
—
У
нас
портрет
бога
висит.
—
Икона?
—
Икона
—
само
соб ой.
Но
и
портрет.
Ты
думае шь ,
из
книжки
дедушка
вырезал?
Нет!
Может,
портрет
и
помогает.
Иконы
у
всех
висят.
А
портрет
бо га
только
у
нас,
будто
он
родня
нам.
Я,
ког да
маленький
был,
думал,
что
бог
дедушке
свой
портрет
подарил.
Тебе
хо­
телось
бы
посмотреть
портрет?
-
Да.
—
Приходи
послезавтра.
Дедушка
в
город
уедет,
на
базар.
И
вот
староста
нако нец- то
уехал,
привязав
к
разно­
цве т ной
дуге
бубенчики,
словно
е хал
не
на
базар,
а
на
свадьбу.
Звон
бубенчиков
и
уведомил
меня,
что
пу ть
открыт.
Я
переступил
высокий
пор ог
и
ок азалс я
снач ала
на
кухне,
а
пот ом
в
горнице.
Скрипнула
половица
и
вдруг
превратилась
в
до ску,
висящую
над
пропастью.
Каза­
лось,
мир
снова
перевернулся,
как
в
тот
миг,
когда
я
полетел
с
узкого
мостика
в
гремящую
в низу
Бан ную .
239


Потом
все
стало
на
сво е
мес то.
Вещи
под чин ил ись
за­
кону
притяжения
и
уже
в ели
се бя
так,
как
полагается
вести
с ебя
вещам.
-
В
кухне
и
в
го рнице
пахло
с услом
и
только
что
вы­
н утым
из
жаркой
печки
ржаным
хлебом.
Это
б ыло
одновременно
б ытие
и
театр,
где
жизнь
и гра ла,
но
не
для
зрителей,
а.
для
себя
самой.
Стены,
казалось
м не,
качались,
словно
о траж аясь
в
старом,
позеленевшем
зерка ле
пруда.
На
стене
висела
фотография
стар о сты
и
его
семьи.
На
о дной
из
семейных
фотографий
др емал о
л ицо
бога.
Казалось,
бог
специально
спустился
с
неба,
чтоб ы
сн ять ся
у
базарного
фо тогр афа,
для
т ого
чтобы
затем
пр ису тств о вать
здес ь,
в
избе.
—
Вот
он,
—
тихо
говорит
Алешка.
—
Деду шк а
его
вс та вил
под
стекло,
чтоб ы
мухи
не
садились.
А
вон
там
в
угл у
царь
Ни кола й
Второй.
Дед
его
ст екл ом
не
за­
крыл.
—
Поче м у?
—
На
не го
мухи
не
садятся.
—
Не
могут
же
они
знать?
—
М огут.
У
нас
мухи
не
такие,
как
у
вс ех.
15
На
берегу
оз ера
с идит
человек,
чем- то
оче нь
пох о­
жий
на
б ога
с
той
сам ой
фотографической
кар то чки,
ко­
т орую
староста
застеклил.
Это
ни щий
Акина.
Его
сума
развязана
и
л ежит
тут
же,
на
траве,
рядом
с-его
огромными
потрескавшимися
пятками.
Ак ина
вынимает
из
сумы
кусок
пшеничного
ка лача
и
б ольш ую
деревянную
ложку.
Пр ежде
чем
зачерпнуть
из
озера
вод ы,
Акина
долго
мешает
ее
ложкой .
Хлебает
он
не
спеша,
заедая
пшеничным
калачом.
240


В
гигантской
та рел ке,
поросшей
по
краям
ос окой
и
камышом,
отражается
гора
и
облачко,
похожее
на
ле тя­
щего
в
синеве
ангела.
Бог
с
потрескавшимися
пятками,
с
сумой,
черпа­
ющий
ложк ой
из
озе ра,
как
из
та ре лки.
Нищ ий,
как
и
полагается
богу,
одет
в
природу
и
не
кончается
там ,
где
борода
и
пятки,
а
уходит
всем
своим
существом
в
синеву,
в
бесконечную
глубь,
в
простор,
в
к ото ром
пла вае т
окунь,
распустив
розовые
плавники.
16
Рисуя,
Да ротка н
глубоко
проникает
в
мир
и
'свое
знание
дарит
мне.
На глу хо
запертые
в
нем
способности
раскрываются,
как
он
только
бе рет
с вой
пло тницк ий
кар анд аш.
Ху дож ник
здесь,
гостя
у
нас,
—
там,
у
с ебя,
на
бе­
рег у
Ины,
он
зверолов,
рыбак
и
охотник.
Он
не
з нает
с лова
«художник», но зато ему знакомо
слово
«шаман» .
Он
Думает,
что
это
одно
и
то
же.
Ино ­
гда,
рисуя,,
он
говорит:
—
Хо чу
немн о жко
пошаманнть.
Шаман
—
это
сл уга
тунгусского
бога.
Но
рук ою
Да-
роткана
водит
по
бумаге
не
тунгусский
бог ,
а
тайга.
Сколько
раз
виде ла
тайга
с вое
отражение
в
синих
вода х
Ины ,
Ципы
и
Ципикана,
но
се йчас
она
хо чет
у ви­
деть
себ я
не
на
гибкой
бегущей
волне,
а
на
спокойно
леж ащем
л истке,
толь ко
что
вырванном
из
школьной
тетрадки.
На
этот
раз
Дароткан
дер жит
в
руке
не
пло т ницк ий
кар андаш ,
а
легкую
кисточку.
Тут
же
на
столе
лежат
ак варель ны е
краски,
присланные
мне
в
подарок
из
Б ар­
гузина.
Да ротка н
и зображ ает
свою
ю рту,
Ину ,
несущуюся
между
дв ух
оленеобразных
гор,
и
небо
с
об лак ом.
9г.
с.
гор
241


рядом
с
которым
п асется
б ольша я
оленья
важенка
с
маленьким
олененком-сосунком.
Трубка
уже
во
рту
его.
Он
вынимает
кусочек
тру та
и,
приложив
его
к
кр е мню,
ударом
железного
кре са ла
высекает
искру.
Трут
загорелся.
Да рот кан
кладет
пы­
л ающий
тр ут
в
чаш ечку
тр у бки,
и
табачный
дым
сме­
шался
с
тем,
что
вьется
над
изображенной
юрт ой.
Сквозь
струйку
табачного
дыма
я
вижу,
си неву
и
све жес ть
горной
реки,
только
что
возникшей
на
листе
бумаги.
На
берегу
утро.
Три
кедра.
И
сохатый
появляется
оттого,
что
Да ротка н
притронулся
к
берегу
кисточкой,
предварительно
помочив
ее
в
утренней
росе
акварель­
ной
краски.
Эвенк
увлечен.
Он
не
з аме чает
мо его
дедушку,
не
слышит
его
с лов,
напоминающих
о
делах.
Какие
там
дела!
На
свете
есть
вещи
значительнее
в сяких
дел .
Забыв
обо
всем,
кроме
мира ,
возникающего
на
л исте
бумаги,
Дар отк ан
следит
за
св оей
кисточкой
и
за
тем,
как
ложатся
краски,
впитывая
в
себя
н ебо
и
движение
тайги,
увле ч енн ой
бегом
горной
реки.
Ему,
наверно,
кажется,
что
не
к
акварельным
кра­
ск ам
притрагивается
он
кисточкой,
а
к
тем,
что
плывут
вместе
с
облаками,
лежат
на
ветвях
сосны
и
на
спине
жую щег о
мох
оленя.
Я
см от рю,
как
наш
гость
своими
неумелыми
паль­
цам и
зверолова
творит
ж изнь
из
нич ег о,
вынимая
ее
из
своего
сознания
и
осторожно
кл адя
на
ли ст
бумаги.
Край
дышит
своими
большими
конскими
ноздрями.
Рыбак
на
берегу
потянул
удочку.
На
крючке
бьется
серебристый
хариус.
Он
то же
возн ик
из
ни чего,
это т
ни­
зенький
круглолицый
эвенк,
ловящий
хариусов
в
И не.
Его
со зда ли
кр ас ки,
которые,
ложась
на
лист
бумаги,
ожили
и
стали
человеком.
242


Кривые
тунгусские
ноги
в
замшевых
унтах
стоят
на
камн е,
и
тут
же
рядом
уже
горит
костер,
над
которым
в
че рн ом,
покрытом
сажей
котелке
ва ри тся
уха.
17
Мы
с
дедушкой
едем
к
Дароткану.
Позади
осталась
гора.
Но
я
оглядываюсь
и
смот рю
—
не
гонится
ли
она
за
на ми?
И
в
само м
деле,
за
н ами
кто-то
бе жит.
Не т,
это
не
гора,
которая
поленилась
в ст ать,
а
Лер а.
Л ера
бежит,
высу ну в
у зкий
розовый
я зык.
Рядом
со
м ной
в
плетеном
тара н тасе
сидит
Август
Юльевич.
Он
везет
ружье ,
котомку
и
ус ы,
похожие
на
кончик
ли сь­
его
хвоста,
нер ов но
пришитого
к
вер х ней
губе.
Дорога
и
лошадиные
ноги,
игра я,
несут
нас
к
синеве
и
прохладе,
туда,
где
течет
Ина,
а
на
берегу
сто ит
ко­
жан ый
домик
Дарот кан а .
Дорога
капризно
выгибается.
Над
нам и
и
холмом
вис ит
бо льшо е
розовато-синее
облако
рядом
с
ма лен ь­
ки м—
оленьей
важенкой
с
сосунком.
Лошадь
беж ит,
ударяя
ко пы тами
о
желтую
спину
дороги.
Дорога
ныряет
в
гу ст ой,
сырой,
темный,
как
ночь,
лес
и
сно ва
выбегает
в
утро.
По ездк а
укач ив ает
меня,
и
я
пог руж аюсь
в
со н,
на
дне
которого
клокочет
ручей,
пахнущий
листьями
см о­
родины.
18
Природа
раскрылась,
как
новая
тетрадь.
Но
кто
изо­
бразил
эти
зеленые
к ругл ые
камни,
через
которые
пр ы­
га ет
синя я
реками
эти
лесные
гор ы,
опр ок ину тые
над
водой
вместе
с
небом?
243


Всего
этого,
разумеется,
не
б ыло,
все
это
только
что
возникло.
Ре чной
шум
хмелит
мое
со знани е,
и
я
пью
настоянный
на
пихтовых
ветвях
воздух,
словно
это
гу­
с тое
оленье
молок о.
На
берегу
стоит
де рев янны й
дом
и
тот ,
другой,
на­
т янут ый
на
конусообразно
поставленные
жерди
и
сши­
тый
из
кожи,
как
рукавицы
или
кисет.
Жизнь
зд есь
н аря дила сь
в
кожу,
чтобы
б ыть
легкой,
как
о ленья
важ енка,
бегущая
по
тропе
вместе
с
телен­
ко м.
В
деревянном
доме
Д аротк ан
живет
зимой,
а
в
ко­
жаном—летом.
Я
еще
не
подозреваю,
что
между
д ере­
в янным
и
кожаным
домом
лежит,
свернувшись,
нев иди ­
мое
и
неслышимое
ты сяч еле тие.
Мне
кажет ся ,
что
дом
и
чум
стоят
рядом.
Я
подсчитываю
шаги,
отделяющие
деревянные
с те­
ны
от
кожаных.
Где
мне
догадаться,
что
каждый
мой
короткий
дет с кий
шаг
дл ин нее
столетия.
Нет,
моя
мысль
еще
не
подготовлена,
чтоб ы
понять
парадоксаль­
ный
феномен
тунгусского
бытия.
Но
и
мне
кажет ся
уди­
вительным,
что
вещи,
которые
населяют
де р евян ный
д ом,
не
похожи
на
те,
что
дел ают
таким
прекрасным
кожаное
жи л ище.
В
кожаном
доме
нет
печки.
Вместо
печки—очаг:
три
больших
круглых
камня,
поднятых
со
дна
Ины
и
прине с е нных
сюда.
В
очаге
пылают
вет ви
хвороста,
и
стр у йка
синего
ды ма
поднимается
над
конусообразным
чумом.
Дым
костра
щекочет
мои
ноздри,
когда
я
пересту­
паю
через
невидимый
пор ог
тысячелетия
и
по п адаю
в
другое
из м ерение,
в
котором
живет
Дар отк ан
со
св оей
женой
Марьей.
У
Ма рьи
во
рту
трубка,
п охо жая
на
с ук,
и
ходит
она
так
же
неслышно,
как
и
Дароткан,
едва
прик ас а ясь
244


к
земляному
полу
своими
легкими
ног а ми,
обутыми
в
замшевые
ун ты.
На
синей
во де
Ины
покачивается
желтый,
свя з ан­
ный
из
бревен
плот.
Утро.
Тут
всегда
утро,
как
на
рисунках
Дароткана.
Я
вст аю
на
скользкий
круглый
камень
среди
бурлящей
воды.
Перехожу
на
другой.
Да льше
еще
ка мен ь.
Он
зо­
вет
меня.
Я
делаю
шаг.
Шаг
над
синей
во лной,
чтоб ы
опереться
на
ск оль зкое
тело
кам ня.
Во да
влечет
ме ня
за
с обой
к
берегу,
опрокинутому
вниз
вместе
с
горой.
Оглядываюсь.
На
ветке
кедра
сидит
бел ка
—
живая
и
пушистая,
как
ус
Августа
Юль ев ича.
И
вдруг
кедр
с
живой,
как
ус,
белкой
и
небом
перевертывается,
чтобы
повториться
в
во де
Ины.
Медленно-медленно
плывет
время
на
быстрых
вол­
нах
э той
к уда- то
торопящейся
пр охлад н ой
реки.
19
Вместе
с
Августом
Юл ьевич ем
я
ночую
в
кожа ном
доме.
В
дымовое
отверстие
видна
з в езда.
Уж
не
искра
ли
это,
выле те вша я
из
оч ага
й
застывшая
на
одн ом
месте?
Я
долго-долго
с мотрю
на
догорающую
го лов ню,
от
которой
так
приятно
пахнет
дымом
и
смолой.
Мне
мал о
что
из вестн о
о
течении
времени,
и
мысль
о
том,
что
головня
в
очаге
догорает
тысячелетия
и
все
никак
не
мо жет
догореть,
освещая
бесконечную
но чь
сменяющих
д руг
друга
поколений
тунгусского
пле ме ни,
эта
мысль
еще
не
тр е вожит
меня.
Я
погружаюсь
в
сон,
как
на
дно
тунгусской
лодки,
подхваченной
перекатом
и
подброшенной
к
верхушкам
ли стве нн иц
и
кедр ов ,
которые
уже
затеяли
хоровод
на
берегу.
245


Дер евь я
пляшут
под
зв он
буб ен
и
стук
барабана.
Р итм
та нца
становится
все
бешеней
и
бешеней.
С
де­
ревьями
вместе
пляшет
шаман,
которого
я
в идел
вчера
пьющим
чай,
вскипяченный
на
оленьем
молоке.
Я
просыпаюсь,
и
снов а
ви жу
звезду,
заглядыва­
ющ ую
в
дымовое
отверстие,
и
снова
засыпаю.
Сон
ве дет
меня
на
б ерег
Ин ы,
где
меня
ж дет
пло т,
привязанный
к
серебристому
пню
недавно
срубленной
лиственницы.
Я
ступ аю
босыми
ногами
на
студеное,
как
снег,
скользкое
бревно
плота.
Ме жду
желтых
бревен
синеет
вода.
И
вдруг
пло т
отплывает
от
берега
и
несет
меня
по
Ине
все
дальше
и
дальше,
в
неведомые
края,
прячущие
себя
от
людей
за
облачной
горой.
Я
плыв у
среди
кам не й,
торчащих
из
опрокинутого
на
земл ю
неба
недалеко
от
бер ег а,
душно
па хнуще го
багульни­
ком
и
брус н ичн ик ом.,
В
быстрине,
за с тыв,
остановился
х ари ус.
Нет,
это
не
сон.
Со
мной
рядом
стоит
Август
Ю лье­
ви ч,
и
гу бы
его
смеются,
полузакрытые
лисьим
хв ос том
пушистых
усов.
Это
продолжение
сна,
сн ившег о ся
мне
н очью
в
ко­
жаном
доме,
и
начало
тех
вос по мина ний,
которые
те­
перь
никогда
не
расстанутся
со
мно й,
вр емя
от
време­
ни
возвращая
мне
э тот
исч езну вш ий
миг,
Ину,
камни,
плот
и
зел ен ого
ха риус а,
остановившегося
в
быстрине,
как
д л ящийся
миг ,
сопротивляющийся
течению
и
для
эт ого
растопыривший
желтые
рыбьи
плавники.
Утро.
Оно
началось
давно,
ког да
мы
с
А вгус том
Юльевичем
выш ли
из
кожаного
домика,
и
оно
кончится
не
скоро,
з адер жан ное
случаем.
Мы
движемся
в
ут ре
вместе
с
п лотом
и
рек ой,
у
которой
нет
желания
о то­
рваться
от
нас,
вместе
с
облаком
и
рыжей
белочкой,
сидящей
на
кедр е.
И
вот
волна
подхватывает
нас
и
несет
ср еди
скал.
Во да
ве р тится
в озле
камней,
а
кажет ся
мне,
что
п лот
243


вы н есло
с юда
прямо
из
с на,
оборвавшегося
в
кожаном
доме,
но
кем -то
наспех
ск леенно го
со
скалами,
ущель­
ями
и
покосившейся
горой
с
опрокинувшимися
вниз
де­
ревьями.
Мне
страшно
и
весело.
Бревна
плота
пляшут
вместе
с
водой,
раскрашенной
кисточкой
Дароткана.
Пло т
за ме дляет
движение
во зле
горы ,
по
ко торой
круто
кар абкаю тся
лист венниц ы,
спеша
к
о блак у,
за­
кр ывш ему
розов ую
верхушку
гольца.
Вокруг
нас
прозрачная
синева
и
чуть
слышная
му­
зыка.
Не
ср азу
я
догадываюсь,
что
на
скрипке
играет
не
при еха вши й
из
Иркутска
скр ип ач,
а
река.
20
Миг
никуда
не
спеши л,
он
уже
соединился
с
кост­
ро м,
который
развел
мой
рыжеусый
спутник,
и
зад ум­
чиво
пл ыл
вместе
с
колечками
дыма.
Над
костром
ви сел
котелок.
В
котелке
варилась
уха
из
хариусов.
Да,
вре мя
за ме длило сь,
как
это
бывает
толь ко
в
дет­
стве,
когда
все
можно
раз г лядет ь,
никуда
не
спе ша.
Я
разглядывал
мир ,
ку да
только
что
приплыл
вме ­
сте
с
Ав гус том
Юль ев ичем
на
плоту.
Внизу
вьется
тропа.
Ее
п ротопт ал и
дикие
олени,
приходившие
с юда
на
водопой.
С
горы
в низ
к
ре ке
сп ус каются
бере зы.
Они
только
что
остановились,
испу г авши сь
н ас,
боясь
выдать
сво ю
тайну.
Август
Юльевич
выбрал
сам ую
толстую
березу
и
острым
но жом
ср езал
кусок
березовой
кор ы.
Из
бере ­
сты
он
с шпл
ко вшик
и
за черп нул
им
во ды
из
Ины.
Он
п ьет,
а
его
рыжий
ус
—
к ончик
лисьего
хвоста
—
п ла­
вает
в
берестяном
ковшике.
247


—
Вода
волшебная,
—
говорит
Август
Юльевич.—<
Она
спустилась
сюда
с
вер ши ны
гольц а
и
пр ине сла
с
со­
бой
з апах
снега,
леж ащег о
на
вершине.
Однажды
мне
у да лось
там
побывать.
—
Где?
—
На
самой
вершине,
где
лежит
в
колыбели
эта
р ека.
—
В
колыбели?
—
Ну,
не
в
бу ква л ьном
смысле.
У
ее
истоков.
Мен я
почему-то
всегда
тянет
туда,
где
берут
начало
реки.
Мысль
беж ит,
п ы тается
угнаться
за
течением
реки.
И
становится
почему-то
хорошо,
словно
п рирод а
прого­
ворилась
и
невзначай
выдала
одн у
из
своих
тайн.
—
Почему
же
не взнача й?
—
Природа
вСе
делает
невзначай.
Ученые
говорят,
что
и
человек
то же
был
создан
нечаянно,
как
песня
или
поговорка.
Я
бы
т ебе
это
объяснил,
но
боюсь,
ты
не
пой ме шь.
Это
только
лю ди
делают
все
намеренно,
с
ра с­
четом.
Да
и
то
не
вс е.
А
природа,
в
отличие,
скажем,
от
твоего
деда,
конторскую
кн игу
еще
не
зав ела.
Да
и
считать
ей
некогда.
Слишком
уж
большие
ч исла.
По­
нимаешь?
—
Понимаю.
—
В ряд
ли
ты
это
поймешь.
Что бы
до гадать ся
об
этом,
надо
много
лет
провести
в
лесу
или
в
степи,
знать
по в адки
зверя,
понимать
разговор
птиц
и
мнимое
мо л­
чание
ры б.
—
Почему
мнимое?
—
Поживешь
—
узнаешь.
Я
смотрю
на
Августа
Юльевича,
на
его
огромные,
как
бараньи
рога,
у сы,
на
его
рук и,
д ержащи е
само­
де л ьный
ковш,
на
его
дл инн ые
ног и,
обутые
в
бродни,
сшитые
из
сыромятной
кожи,
и
пы таю сь
связ ат ь
его
об­
лик
с
тем,
что
я
о
нем
знаю.
Что
же
я
о
нем
знаю?
248


Я
знаю,
что
он
убил
же ну
и
за
это
был
сослан
в
наш
кр ай.
По
слухам,
он
уб ил
ж ену
из
ревности.
Жена
ему
изменяла
с
чернобородым,
цыганоглазым
священником.
Священник
в
дл инной
р ясе
и
с
больш им
серебряным
крестом,
висевшим
на
груд и,
появлялся
в
доме
Августа
Юльевича
как
раз
в
те
дни,
когда
тот
отлучался
на
охоту.
И
тут
происходила
измена.
Я
не
совсем
еще
пон имал.
Но
догадывался,
что
это
нечто
ужасное,
от
че го
взрослый
хо роши й
человек
может
с ой­
ти
с
ума
и
вы стр ел ить
в
же ну
из
охот н ич ьего
ружья.
Я
много
раз
слышал
и сто рию
о
то м,
как
Август
Юл ье вич
заряди л
ру жье
крупной
дробью
и
как
священ­
ник ,
вылезавший
в
окн о,
застрял
та м,
запутавшись
в
своей
длинной
рясе,
и,
крестясь,
ж дал
смерти.
Но
за­
ряд
был
предназначен
не
для
него,
а
для
выс ок ой
кра ­
си вой
ж енщины ,
с
к отор ой
Август
Юл ьевич
прожил
все­
го
полтора
года.
Каж дый
р аз,
представляя
себе
эту
сцену,
я
жалел,
что
там
не
б ыло
меня.
Если
бы
я
был
там ,
я
по прос ил
бы
Августа
Юльевича
не
стрелять
в
жену ,
а
придумать
ей
другое
н аказ ание,
тож е
справедливое,
но
менее
су­
ровое.
Крестьяне
и
эвенки
не
ос ужда ли
Августа
Юльевича
за
его
жестокий
поступок.
Ведь
он
стрелял
в
жену
в
минуты
страшного
гнева,
п ер ешедшег о
в
безумие,
и
долго
лежал
в
психиатрической
больнице,
прежде
чем
оттуда
попасть
сначала
в
тюрьму,
а
п отом
—
в
наш
кр ай,
на
вечное
поселение.
21
Возв ра тивш и сь
из
Да ротка нов а
ле са
домой,
я
вдруг
заново
увидел
давно
знакомые
и
прив ычные
вещи,
слов­
но
за
трое
суток,
которые
я
пробыл
в
гостях,
они
поста­
рели
на
сто
л ет.
249


Да,
этот
мир
был
н ичуть
не
похож
на
тог,
что
остал-
•ся в кожаном доме на берегу Ины.
Там
вещи,
люди,
звер и
и
птицы,
так
же
как
н ебо
с
рекой,
не
пребывали
на
одном
месте.
И
жизнь,
рас­
творяясь
в
синеве
леса,
бы ла
п охожа
на
плот,
плыву­
щий
мимо
скал исты х
берегов
все
дал ьше
и
дальше
к
неведомой
г оре,
зим няя
верхушка
ко торой
среди
жа рк ого
лета
манит,
как
далекая
и
недостижимая
цель.
Здесь
вещи
б ыли
погружены
в
молчание,
в
дремоту
и
духоту,
и
я
не
ощущал,
глядя
на
них,
ни
малейшей
свежести
и
новизны,
словно
они
б ыли
обречены
на
не­
моту
и
глухоту,
ограбленные
кем-то
и
ставшие
малой
частью
сам их
себя.
Разумеется,
я
был
несправедлив
к
домашним
вещам,
так
бескорыстно
служившим
мне
и
облегчавшим
жизнь
дедушке
и
бабушке.
Но
я
не
мог
не
заметить
их
без ­
ли чия,
словно
кто-то
уже
надел
на
все
ч ехол.
Ков ш,
сшитый
из
бересты,
был
п рек расен ,
но
кто
бы
решился
назвать
прекрасным
стакан,
ничем
не
от личи ­
мый
от
своих
стек лянн ы х
д во йник ов?
Вероятно,
мои
мысли
не
б ыли
столь
отчетливы
и
определенны,
я
не
мог
бы
изложить
их
тогд а
так,
как
и злага ю
спустя
больше
чем
полвека,
но
мои
чувс тва
б ыли
потрясены
несоответствием
двух
из ме ре ний,
нахо­
дящихся
р ядом.
Мир
Дароткана
казался
мне
бесконеч­
но
интереснее
того,
который
меня
окружал.
Ощущение
пот е рянных
цивилизацией
ценностей
уже
тогда
смутно
пр оник ло
в
мою
душу
и
отравило
ее
со­
мнением.
Но
ра зве
м ожно
ра зум но
жить ,
ни
в
чем
не
сом невая сь,
не
создавая
в
своем
воображении
возмож­
ные
и
не во змо жные
миры,
на сел енн ые
твоими
двойни­
ками,
которым
каким-то
чудом
была
дарована
способ­
ность
выбирать
эпохи,
планеты,
страны,
жизни
и
приме­
р ять
к
своей
ду ше?
259


Я
был
одет
в
то
же
небо
и
в
те
же
озера,
ле са
и
степи,
что
и
Дароткан,
но,
ж ивя
всего
в
десяти
кило­
метрах
от
с ши того
из
кожи
дома,
я
все
же
пребывал
в
другом
тысячелетии.
Смутная
д ог адка,
что
разные
люди,
ж ивя
в
о дной
местности,
только
по
недоразумению
сч ит ают
себя
со­
седями,
не
з амеч ая
той
не вид имой
стены,
которую
в оз­
двигли
между
н ими
века,
— эта
смутная
до га дка
косну­
л ась
моего
детского
со знан ия
и
проб удил а
во
мне
бе с-.
конечный
интерес
к
парадоксу
времени.
Время,
обтекая
ве щи
и
людей,
по гружа я
их
в
себя,,
вовсе
не
создает
одновременность
для
всех,
а
только
для
многих.
Много
позже,
уже
не
в
д етск ие,
а
в
сту­
денческие
годы,
наука,
наз ы ваемая
этнографией,
пыта­
л ась
на
своем
н емощн ом
а кадемиче ско м
языке
прио б­
щить
меня
к
этой
тайне
и
объяснить
чудо
нео д нов ре­
менности,
присутствующей
в
жизни
кажущихся
совр е­
ме ннико в.
22
Я
рассказываю
Алешке,
как
плы л
на
пл оту
по
ки пя­
щей
Ине
к
гольцу
с
зимней
верхушкой,
пока
пло т
не
остановился
в
синем,
как
речная
волна,
раю
и
мир
стал
до
тог о
прозрачным,
будто
на
свете
существовало
толь­
ко
н ебо
и
река
с
ха риус ами,
остановившимися
в
быст­
ри не.
Алешка
слушает
с
насмешливой
недоверчивостью.
Я
рассказываю,
как
Август
Юльевич,
сшил
ков ш
из
березовой
к оры
и
к акой
вкусной
ок азала сь
вода,
когда
он
зачерпнул
ее
этим
ковшом
из
реки.
Я
рассказываю
о
домике
Дароткана
и
о
т ом,
каким
неинтересным
и
с ку чным
показался
по сле
того
наш
собственный
дом ,
сложенный
из
бревен,
обитых
тесом,
с
покрашенными
ма сляно й
краской
стенами
и
с
тяже лыми ,
некр асив ым и
предметами,
которые
не
сравнить
с
легкими,
изящными
251


вещами
Дароткана
или
с
ко вш ом,
сшитым
из
березовой
коры.
Ли цо
Алешки
становится
еще
насмешливее,
недовер­
чивее,
и
на
нем
появляется
знакомое
мне
выражение,
которое
я
видел
на
лице
старосты,
когда
он,
д ержа
в
руке
большие
овечьи
но ж ницы,
отр ез ал
у
Августа
Юльевича
его
рыжий
пушистый
ус.
—
Ну,
и
что
же
дальше?
Ме ня
повергает
в
т упик
и
в
у ныние
этот
во про с.
Уж
не
хоче т
ли
Алешка
сказ ать ,
что
пло т
не
мог
плыть
в
синеве
между
лесистых
берегов
вечно
и
рано
или
поздно
он
должен
был
остановиться?
У
всего
на
свете
ест ь
конец,
и
самое
конечное
из
всего,
что
существует,—
это
счастье.
Мои
счастл ив ые
минуты
остались
позади
вместе
с
быстриной
реки,
где
остановились,
застыв,
зе­
леные
хариусы.
Вот
это,
по-видимому,
и
хоч ет
ск азат ь
мне
А л ешка.
—
З н ачит,
т ебе
понравился
кожаный
дом ?
—
Очень.
—
А
пож ил
бы
ты
в
н е,м
зимой
или
осенью,
и
не
три
дня,
а
всю
жиз нь.. .
Слово
«жизнь»
Алешка
про из носит
с
особ ой
инт о­
нацией:
видно,
он
зна ет
о
ней
то,
че го
не
зн аю
я.
И
жиз нь
подтверждает
это
снач ал а
на
словах,
а
потом
на
деле.
—
Приходи
завтра
к
нам.
Что-то
увид иш ь.
—
А
что
у вижу?
—
Я
отрублю
голову
нашему
п ету ху.
—
А
за
что
же
ты
отрубишь
ему
голову?
Ра зве
он
пр ов инилс я?
—
Да
нет.
Он
старый.
Ему
пришла
по ра
поп асть
в
су п.
Дедушка
и
от ец
в
Усть-Баргузин
уехали
—
по ку­
пать
свежепросольного
омуля.
А
бабушка
боится
крови.
Вот
и
придется
мне
самому
рубить
голову
пе ту ху.
—
А
ты
не
мог
отказаться?
252


—
Отказываются
трусы.
А
я,
ты
это
з наеш ь,
нич его
не
боюсь.
Мне
как-то
не
верится,
что
важ но
вы шаги вающ ий
петух
с
огромным
с изым
гребнем,
символ
Старостиной
усадьбы,
ни
за
что
ни
про
что
попадет
в
суп.
А
может,
Ал ешка
про сто
похвастался?
Уж
очень
он
л юбит
при­
творяться
взрослым.
Но чью
мне
сн ятся
кошмарные
сны.
Вместо
А лешки
я
ви жу
стоящего
на
цыпочках
старосту,
держащего
в
руке
чье-то
ухо.
В
следующее
мгновенье
я
вижу,
как
оторванное
ухо
превращается
в
петушиный
гребень.
Острая
боль
пронизывает
все
мое
существо,
ле жащ ее
под
байковым
одеялом
на
дер евян но й
кровати.
Созна­
ние
скрытого,
необъяснимого
и-пронзительного
един­
ства,
близкого
родства
с
петухом,
которого
завтра
жд ет
казнь,
сжимает
мое
опьяневшее
от
б оли
и
ужаса
сердце.
Я
просыпаюсь
и
смотрю
в
о кно.
Видно
н ебо
с
л уной
и
множество
звезд.
Я
уже
слышал
от
Авг у ста
Юлье­
вича,
что
каждая
звезда
—
это
це лый
ми р,
подобный
Земле
или
Солнцу.
Мне
хоче тс я
забыть
о
петухе
и
о
себе
и,
сливш ись
с
набежавшей,
как
речная
волна,
мы сл ью,
вырваться
на
пр ост ор.
Я
долго
л ежу
и
сно ва
засыпаю,
словно
проваливаясь
в
этот
черный
про ст ор,
наполненный
далекими,
нас ме ш­
л иво
по дм иг ивающ ими
мне
мирами.
Утром ,
торопясь
и
об жига ясь ,
я
пью
чай .
Б оюсь
оп озда ть
на
петушиную
казнь.
В
старостином
дворе
уже
сд ела ны
все
пр иго то вле ния.
На
траве
в озле
сара я
стоит
толстое
березовое
п ол ено.
На
нем
леж ит
топор.
Ал ешка
с идит
на
крыльце,
опустив
босые
но ги
на
трав у.
А
возле
крыльца,
высоко
подняв
голову
и
не­
спешно
передвигая
лапками,
ходит
надменный
петух,
253


тряся
сизо-красным
гребнем.
Он,
видно,
не
дог ады­
вается
о
печальной
своей
участи.
А лешка
не
х очет
то ро пить
судьбу
петуха.
По-ви­
димому,
ему
хочется
продлить
мгновение,
испытать
всю
серьезность
и
основательность
п оруче н ного
ему
дела.
—
Ты
еще
не
раздумал?—спрашиваю
я
Але шк у.
—
Что
тут
думат ь?
Бабу ш ка
его
сегодня
сварит
к
обеду.
А
ты
поможешь
мне
его
ощ ипат ь.
Минуты
текут
не
спеша,
как
будто
и
не
у гр ожая
прев­
р атит ься
в
со н,
который
мне
снился
накануне.
Над
дв о­
ром
да же
не
видно
тучи,
сег одн я
она
виси т
в
другом
месте,
чтобы
не
мешать
А лешк е.
И
вдруг,
съежившись,
как
кошка,
подобрав
под
себя
колени,
Ал ешка
упруго
и
воровато
прыгает
и
хв атает
п ет уха.
Тут
все
начинает
спеш ит ь,
как
во
с не:
по ле но,
то­
пор
и
взмах
Алешкиной
руки,
вдруг
пр евр а тивш ейся
в
мо л нию.
Те ло
петуха
бьется
в
обрызганной
кровью
траве
возле
лежащей
отдельно
головы-
И
нет
уже
та кой
си­
лы
на
свет е,
которая
могл а
бы
склеить
эти
две
разруб­
ле нные
части.
Пред две рие
исти ны,
скрытая
т айна
жизни
вдруг
при­
открывается
передо
мной
на
старостином
дворе,
чтобы
снова
скрыться
и
п оща дить
меня
и
Алешку,
не
то
об ма­
нывая,
не
то
говоря
правду,
что
меж ду
п ет ухом
—
частью
живой
природы
—
и
нам и
нет
ни
единства,
ни
родст ва .
23
Необъятная
душа
Дар отк ана
вме сти ла
в
себя
мох­
натые
рты
и
глаза
зверей,
кам е нисто е
дно
И ны,
разбу­
женное
ударом
тайменьего
хвоста,
и,
разумеется,
оленье
не бо,
подпертое
с не жной
верхушкой
гольца.
Но
для
ст епей
в
душе
Дароткана
не
нашлось
свободного
места.
Он
ни
разу
не
изобразил
на
л исте
бумаги
ст епь,
254


сколько
я
об
этом
ни
просил.
Каждый
раз
он
показывал
взг лядо м
на
сво й
квадратный
пл от ницк ий
карандаш,
словно
карандашу
дано
бы ло
постичь
все,
за
исключе­
нием
однообразной
и
плоской,
как
доска,
равнины.
Я
думал
об
упрямом
карандаше
Дар отк ан а,
сидя
рядом
с
дедушкой
в
плетеном
из
прутьев
т ар ант асе,
ка­
тившемся
по
дороге
в
бурятский
ул ус
Кар ал ик.
Только
Да ротк ан
мог
мне
помочь
почувствовать
с воеб ра зие
м едл енно
и
лениво
развертывающегося
пе­
редо
мной
пр о стр анс тва.
Я
много
раз
слышал
слово
«степь», и вдруг это сло ­
во
стало
явью,
оказалось
со
всех
сторон:
слева,
с пра ва,
впер ед и,
позади
и
даже
внутри
меня,
ку да
уже
Пронин
запа х
полыни
и
богородской
травы.
Степь,
медлительная,
как
речь
бурята,
в лив алась
в
мое
со зна ние,
то
пробуждая
его,
то
о бв ол акивая
мяг ­
ко й,
как
кошма,
дремотой.
Время
от
в рем ени
с те пной
ве те рок
разгонял
дремоту,
и
степь,
вдруг
заторопись,
нач инала
см ен ять
за ран ее
заготовленные
картины,
ка к1
художник,
развертывающий
свои
свернутые
холс ты .
Вот
куд ряв ое
об ла чко
в
перевернутом
вверх
д ном
озер е,
а
вот
заросший
шерстью
кам ень ,
только
что
п ри­
бежавший
на
своих
толстых
медвежьих
ногах.
Степь
разомкнула
п рост ор
и
вдруг
с тала
играть
в
не­
обычайную
и гру,
пытаясь
запереть
нас,
дорогу,
лошадь
с
тарантасом
и
кого- т о
невидимого,
спрятавшегося
за
тучей,
в
своей
взболтанной
лошадиными
копытами
си­
не ве.
Сте пь
бы ла
еще
более
живой,
чем
мы
с
дедом
и
чем
наша
лошадь,
тщетно
пыта ю щая ся
превозмочь
п ро­
стр анс тво ,
оторваться
от
одного
места,
чтобы
оказаться
в
другом,
бесчисленное
множество
раз
повторявшем
са­
мого
себя .
Казалось,
мы
попались
в
ловушку,
где
время
надело
на
себя
простор,
сшитый
из
с ухой
травы
и
по­
лыни,
отменив
все,
в
том
ч исле
горизонт.
255


Степь,
а
может
и
выпитая
перед
отъездом
водка,
де йс т вовала
на
деда,
то
погружавшегося
в
дремоту,
до­
верившись
лошади
и
дороге,
то
вдруг
просыпавшегося,
чтобы
вступить
в
сп ор
с
кем-то
отсутствующим,
кого
я,
однако,
представлял
здесь ,
в
т ар ант асе,
по
закону
родства.
Тайна,
так
тщательно
скр ы ваем ая
моей
бабушкой
от
старосты
Степана
Харламыча
и
от
ме ня,
вдруг
начала
раскрываться,
намат ы вая сь
на
колеса
тарантаса
вместе
с
дорогой,
ст епью
и
небом,
где
туча
уже
превратилась
в
куд ря вое
об лак о,
похожее
на
пасущегося
в
синеве
бар ана.
,
Теперь
я
уже
знал
адрес
д авно
исч езну вш их
р од ите­
л ей,
снова
сидевших
в
читинской
тюрьме.
Дед
упрекал
закутанного
в
даль
м оего
отца,
чт о,
г убя
св ою
жизнь
ра ди
не понят но й
ему
—
де ду
—
цели,
он
губил
и
мою
мать,
превратив
ме ня,
в
сущности,
в
си­
роту
и
принеся
в
жертву
сво ей
туманной
цели.
Забыв
о
мо ем
присутствии,
дед
г ово рил
это
дороге,
уже
навострившей
св ои
лошадиные
уши,
и
ти хо
звенев­
шей
степи,
словно
только
от
них
мог
ждать
пол но го
по­
ним ания
и
сочувствия.
Степь
со
своим
ра з бег авшимс я
во
все
стороны
пр о­
стором
была
полной
противоположностью
того
места,
которое
скрыло
мою
м ать
и
моего
отц а
ото
всех,
и
в
том
числе
от
меня,
больше
в сех
нуждавшегося
в
них .
И
вот
теперь
дед
спрашивал
то
ли
моего
отс у тств у­
ющего
отца,
то
ли
степь
с
дорогой:
есть
ли
на
свет е
чт о-
то
такое,
из-за
ч его
можно
добровольно
променять
про­
сто р
на
не в олю?
Ни
степь,
ни
до рога
не
спешили
отвечать
на
во прос ы
деда.
И
он
я вно
был
подавлен
всеобщим
молчанием,
словно
пр ост ор
был
в
заговоре
с
мо им
отцом
и
теперь
молчаливо
осуждал
деда
за
его
чрезмерную
разг ов ор-
258


чивос т ь
и
за
то,
что
он
ра ск рыл
тайну,
которую
обе щал
м оей
бабушке
де ржа ть
в
секрете
от
меня.
Я
думал
о
матери
и
об
о тце
и
о
крошечном
окошке
с
решеткой,
в
которое
заг ля дыв ало
суконное
жандарм­
ско е
небо ..
Во
рту
я
ч увст вовал
вк ус
степей,
за пах
полыни.
Над
нам и,
косо
повиснув
в
воздухе,
парил
яс тре б.
Пробе­
жал
суслик,
быстро-быстро
неся
свое
маленькое
сере нь ­
кое
тельце,
вдруг
скр ы вш ееся
в
нор е.
Слишком
щедрым
был
мир,
окружавший
наш
бегущий
по
дорог е
тарантас,
чтобы,
глядя
на
н его,
представить
себе
то,
другое,
вы­
кроенное
из
зеленого
сукна
небо .
24-
Изг ороди
из
толстых,
как
бревна,
же рде й.
Квадрат­
ные
юрты
с
земляными
пл оск ими
крышами.
Го лые
гли­
нян ые
дети
со
смеющимися
лицами.
И
огро мны й
корич­
невый
бы к,
вп исан ный
в
желтую
равнину
самим
бурха-
ном
—
зде шн им
богом ,
только
что
пря та вшимс я
от
нас
за
тучу.
Закрывшись
тучей,
он
еще
недавно
висел
над
доро­
гой
и
степью
и
вдруг
очутился
здесь ,
внутри
юрты,
кис ­
ло
пахнущей
арцой
—
бурятским
сыром
—
и
дымом,
под ­
нимавшимся
синей
струйкой
к
небу,
не р овно
вырезан­
но му
вм есте
с
дымовым
от вер ст ием
в
пло с кой,
порос­
шей
полынью
крыше.
Меня
удивило,
что
степь
забралась
и
сюда,
на
кр ы­
шу
бревенчатой
юрты,
словно
ей
не
хватало
места
вни­
зу,
на
земле.
Перед
изображением
бурхана
в
углу
юрты
стояли
медные
та ре лочк и.
Стеснительный
бурятский
бог
поль­
зовался
тарелочками,
по- вид имо му,
ночью,
когда
все
спали.
257


Хозяин
ю рты
си дел
на
кошме,
подложив
под
се бя
ноги,
а
его
две
жены
суетились
возле
очага,
недалеко
от
которого
стоял
низенький
столик,
где
в
деревянных
чаш ках
ожидал
нас
сваренный
на
молоке
соленый
к ир­
пичный
ча й.
Дорога,
весь
д ень
разв ертыв ав шаяся
перед
нам и,
вдруг
свернулась
в озле
этой
юрты,
о став ив
позади
м ед­
ленный
поток
Аргады,
долго
мывшей
колеса
тара нтас а
и
брю хо
нашей
лошади,
кот орая
то
пугалась
мутной
воды
и
илистого,
проваливающегося
под
ногами
д на,
то
вдруг
весело
ржала,
чтобы
подбодрить
нас
и
себя.
Сте пна я
река
Аргада
была
желто-мутной,
широкой,
и
ничего
не
отражалось
в
ней,
кроме
нее
самой,
лениво
кат ив шей
св ою
вечность
навстречу
сумеркам.
И
теперь,
когда
я
пил
сваренный
с
маслом
соленый
ча й,
заедая
его
сушеным
творогом,
заменявшим
зд есь
хлеб,
я
все
еще
чув ств овал
неви дим ое
пр ису тст вие
Ар­
гады,
словно
она
б ыла
тут
же,
за
стеной
юрты.
Но чью
мне
сн ил ись
овца
и
туча,
за
которой
прятался
бурхан,
наблюдая
за
на шим
тарантасом,
утонувшим
в
степных
просторах,
где
версты
навертывались
на
ко­
ле са
вместе
с
илом
Аргады,
как
песня
шамана,
кото­
рую
п ыт ался
мне
передать
своим
неп ослу ш ньш
голо­
сом
дед.
Снились
желтые
пальцы
хоз яин а,
перебиравшие
че т­
ки,
и
пло ск ое
л ицо
бога
в
углу,
терпеливо
ожидавшего,
когда
мы
все
уснем,
чт обы
начать
сво ю
ночную
таинст­
венную
жизнь.
Проснулся
я
посреди
ноч и,
пытаясь
разглядеть
л ицо
домашнего
бога
сквозь
темноту.
Дымовое
отверстие
б ыло
завешено
ночным
небом,
и
з апах
арцы,
смеши­
ваясь
с
запахом
дыма,
творил
нечто
древнее,
как
Ар­
г ада,
чьи
воды
походили
на
аракушку
—
бурятскую
вод ­
ку,
сделанную
из
молока.
258


25
Здесь
люди
носили
четко
звучавшие
им ена,
словно
выбитые
конскими
копытами
на
ст еп ной
дороге.
Хозяина
юрты
зва ли
Очир.
Старшую
же ну
—
Цыцык,
младшую
—
Гойзын.
У
покрытых
гус ты м,
глиняным
заг ар ом
дет ей
то же
бы ли
имена:
мальчика
звали
Бадма,
легкую,
пох ожую
на
кувшин
девочку
—
Дынсыма.
Здесь
мир
г ов орил
на
том
наречии,
которое
пони­
м ала
толь ко
степь.
И
ве щи
обновлялись,
одетые
в
зв у­
ки
незнакомого
мне
языка.
Хубин
(мальчик)
и
басаг ан
(девочка)
пытались
при­
общить
ме ня
к
тем
им енам ,
на
которые
откликались
зд еш ние
вещи,
события,
реки
и
животные.
Теленок
—
тугул.
Со бака
—
нахой.
Жеребец
—
азарга.
Я
п ов торял
эти
слова,
стара яс ь
с
пом ощ ью
их
про­
ник ну ться
всем
окружающим,
освоиться
с
миром,
кото­
рый
глядел
на
меня
узкими
глазками
плосколицего
бо га,
должно
быт ь,
не
очень-то
довольного
на шим
не­
ожиданным
приездом.
Я
пр о изно сил
бурятские
слова,
будто
это
б ыло
за­
кл инани е,
которое
способно
тут
же
разворожить
з аво­
р ож енную
и
з ак олдо ва нную
жизнь.
И
вдруг
жизнь
становится
откровенной,
и
я
нач инаю
догадываться,
в
чем
необычайное
своеобразие
здеш нег о
бытия.
Равнина
(она называлась Куйтун)
проникла
в
каждую
вещ ь,
в
каждое
слово,
в
каждый
жест,
в
ка ж­
дое ,
даже
непроизвольное
движение,
медлительное,
как
течение
Ар г ады.
Степь
светилась
в
улыбке
Дынсымы,
в
смеющихся
глазах
Бадмы,
зв учал а
в
сухом,
овечьем
покашливании
Цыцык,
в
мы ча нии
огромного
быка,
ст о­
ящег о
за
изгородью.
259


Несколько
десятилетий
спустя,
на
вернисаже
выстав­
ки
знаменитого
русского
художника
Па вла
Ку знец о ва,
я
вновь
испытал
это
ни
с
чем
не
срав н имое
чувство
ин­
тимного
знакомства
со
степью,
кот ор ая
не
заканчива­
лась
за
пло ск им
горизонтом,
а
продолжалась
в
лю дях,
в
юртах,
в
медлительных
телодвижениях
и
позах
живот ­
ны х.
Я
понял,
что
наша
гостеприимная
хозяйка
—
степь
волшебно
проникла
во
все,
что
зд есь
пребывало
под
желтым,
как
халат
ламы,
небом.
—
О лон
бу
хэлэрэ,—
сказал
Очир
моему
деду.
И
тут
же
перевел
эти
слова
на
русский
язык :
—
М ного
не
говори!
Сам
Очир
много
не
го вори л,
а
сидел
на
кошме,
по д­
ло жив
под
се бя
ноги,
и
курил
медную
маньчжурскую
трубку.
Да,
т ут,
по-видимому,
не
полагалось
много
говорить,
и
дол гая
пауза
ценилась
дороже
спешащего
и
су етли ­
в ого
слова.
Степь
молчала
века,
понимая,
что
в
молча­
нии
ку да
больше
глубокого
смысла,
чем,
в
торопливом
деловом
ра згов оре.
А
Оч ир
вм есте
со
своими
о вцам и,
ко нями,
женами
и
детьми
был
частью
Куйтуна,
бл из­
ким
ро д ст венник ом
Арагды,
гот ов ый
п ерем ол чать
все
и
вс ех
и
с
не д ост упной
высоты
своего
молчания
смотрев­
ший
на
меня
и
деда.
Но
дед
ве дь
пр иех ал
сюда
по
дел у
и
только
из
при­
личия
на дел
на
с ебя
лич ину
гостя.
В
плетеном
таран­
тасе
кроме
берданки
лежал
предмет,
носивший
Ка и­
ново
имя ,
—
к ле ймо.
О
назначении
это го
предмета
я
узнал,
когда
его
раскалили
докрасна
на
разложенном
во
дворе
костре
и
инициа лы
хо зяи на
фир мы,
в
к оторой
служил
мой
дед,
к ален ым
железом
выжгли
на
рогах
б ыка,
вдруг
запахнувшего
пал ено й
шерстью.
Но
клеймо
заяв ило
о
себе
в
конце
дн я,
а
пок а
дед
притворялся
гостем
и
в
своем
р аз говоре
с
Очиром
и
его
260


старшей
женой
избегал
сделать
хотя^-бы
малейший
на­
мек
на
существование
клейма,
уже
давно
томившегося
в
тара н тасе
и
с
нетерпением
ждавшего,
когда
оно
с мо­
жет
приступить
к
исполнению
своих
служебных
обязан­
н ост ей.
20
Нет
ничего
му зы ка льнее
лесного
эха,
когда
челове­
ческое
слово
становится
на мног о
ш ире
самого
себя
и
душа
трепещет,
как
во
сне,
услыша,
как
тебя
окликает
березовая
рощ а
или
сосновый
бор,
каким-то
чудо м
узнавший
твое
имя.
Мы
часто
ходили
с
Алешкой
в
черный,
душный
бор
на
крутом
склоне
горы
и
перекликались
с
тишиной,
вн е­
запно
заговорившей
на
родном
нам
язы ке.
А
однажды
осенью
из
ле са
выш ел
Август
Юльевич,
не ся
убитого
зайца.
Он,
по-видимому,
догадался
о
с мы-.
еле
н ашей
игры.
И,
сев
на
пень,
пок а
мы
р ассмат р и­
вали
уб ито го
зайца,
стал
рассказывать
нам
об
окрест­
ных
лесах
и
тропах,
пытаясь
передать
тайну
разбега­
ющегося
во
все.
стороны
пространства
с
зв ерям и,
чьи
следы
он
—
Август
Юль ев ич
—
читал,
как
найденное
в
ле су
письмо,
н апи санно е
самой
природой
и
адресован­
ное
ему
лично.
Август
Юл ье вич
ни
от
к ого
не
скрывал,
что
он-дру­
жит
с
пространством
и
живет,
в
сущности,
на
ходу,
с пит
в
тайге
у
костра
и
носит
за
спино й
все
сво и
запасы
—
кирп ич
ча я,
ржаные
и
пшеничные
сухари,
щепотку
сол и
в
узелке
пл ат ка,
всякий
раз
рассчитывая
на
гостепри­
имство
своей
приятельницы
—
природ ы.
Заяц
в
плетеном
мешке
—
это
п од арок
окрестных
лесов,
об ед
и
ужин
охотника,
пытавшегося
жит ь
без
де­
нег,
как
жи ли
когда-то
тунгусы
до
появления
в
э том
краю
купцов,
товаров,
лаво к
и
тяже лых
железных
з ам­
ков ,
висящих
на
толстых
дверях
амбаров
и
чуланов.
261


Август
Юль евич
все
мастерил
для
себя
сам,
шил
себе
одежду
и
бродни,
теплые
заячьи
рукавицы
для
зим ы
и
больше
всего
на
свете
це нил
т ишину ,
сквозь
ко­
торую
можно
б ыло
услышать
полет
утки
или
тре ск
в ет­
ки,
с огн утой
белко й ,
прыгнувшей
с
одн ого
дер ева
на
другое.
Усы
на
улыбающейся
губе
охотника
напоминали
о
зиме.
Они
грели,
как
греет
за ячья
рукавица
руку,
са­
мую
зябк ую
час ть
лица,
ког да
сошедший
с
ума
мор оз
стучал
нетерпеливым
Ста рост ины м
пальцем
в
обледе­
невшие
наши
окна.
Однажды
зимой
я
увидел
на
пуш ис тых
усах
Августа
Юльевича
две
бо ль шие
синие
сосульки,
которые
сс ыль­
ный
забыл
снять,
переступив
высокий
пор ог
и
оказав­
шись
возле
горящей
пе чки
в
наш ей
жа рко
нат опл ен ной
комнате.
Сосульки
таяли,
как
т ает
снег
на
верхушке
застигну­
того
июлем
гольца,
и
мне
к аза лось
в
эти
минут ы,
что
Август
Юл ье вич
—
не
человек,
а
нечто
большее:
кусок
зим ы,
оторвавший
себя
от
природы
и
пришедший
напо­
мнить
нам,
какой
густой
холод
льется
из
тайги,
лед ен я­
щий
дыхание
зверей
и
под ош вы
их
ги бких
лап,
почти
не
оставлявших
следов
на
сине-розовом
сн егу.
Сейчас
еще
б ыло
дал еко
до
зимы,
но
усы
—
кусок
м еха,
неровно
приш ито го
к
губе,
—
уже
тосковали
по
морозу.
В
зиме
б ыло
то
же
безумие,
что
в
душе
Августа
Юльевича,
давно
отвернувшейся
от
людей
и
во
всем
ми ре
лю б ившей
только
гору
и
косматый
лес,
накинув­
ший
на
себя
зв ер иную
шку ру.
Исключение
б ыло
сделано
для
нас
—
детей.
Со
мной
и
с
Алешкой
ссыльный
разговаривал
та к,
словно
мы
навсегда
останемся
детьми,
никогда
не
превратимся:
Ал ешка
—
в
румяного
старосту,-
а
я
—
в
своего
деда,
262


подносящего
раскаленное
клеймо
к
мохнатой,
набитой
мясом,
яростью
и
страхом
коричневой
глыбе
бы ка.
—
Я
хоч у
зад ать
вам
оди н
вопрос,
—
сказал
нам
Август
Юль е вич
своим
г лу хим,
потонувшим
в
пушистых
усах
лесным
голосом.
—
Ну,
задавайте, —
разрешил
Алешка.
Ссыльный
молчал,
как
молчит
гора,
присевшая
от­
дохнуть
перед
наш им
домом.
Кром е
го ры
и
Августа
Юльевича,
никто
не
умел
так
молчать,
да же
ст епь.
Это
длительное
настороженное
молчание
вовлекло
нас
в
свой
ос обый
мир,
словно
душ а
ссыльного
рас ­
кр ыла
две рь
в
тишину
и
покой,
две рь,
за
ко то рой
начи­
на ется
ничто,
пу сто та,
смер т ь.
Я
вс по мнил
о
том,
что
Август
Юльевич
застрелил
свою
же ну,
и
самодельное
руж ье,
прислоненное
к
сосне,
вд руг
удлинилось,
а
зе ле ные
глаза
Алешки
уменьши­
лись
от
страха.
—
Ну,
что
же
не
задаете
свой
во пр ос?
—
сказа л
Алешка.
— Заб ыли,
наверно,
о
чем
хотели
спросить?
—
Нет,
не
забыл.
А
просто
ра здум ал.
—
Почему
разд умали ?
Ответа
не
последовало.
Август
Юльевич
поднялся,
пер екину л
через
плечо
ружье
и
не
спеша
пошел
по
тропе,
унося
в
глубь
л еса
слой
так
и
не
заданный
нам
воп рос .
27
Если
бы
я
был
художником,
я
бы
написал
его
порт­
рет.
Я
бы
собрал
образ
Августа
Юльевича
не
только
из
красок,
но
из
птичьего
св и ста,
из
ку ска
замшелой
ск а­
лы,
из
об резк ов
отраженного
в
озере
н еба.
Вм есто
усов
я
бы
приш ил
у
него
на
губе
под
самым
н осом
золотое
осеннее
полыханье
убегающей
от
охотника
лисы.
Вместо
фо на
я
положил
бы
за
его
спино й
снежную
верхушку
263


гольца,
осенив
его
зорей
п
тяжелым
хлопаньем
крыльев
глухариной
самк и,
пы т ающей ся
оторваться
от
направ­
ле нно го
на
нее
ружейного
ствола
—
от
самой
смерти.
Но
как
соединить
зв уки
и
краски,
смешав
их
с
си не­
вой
леса
в
гл у бине,
реки,
чтоб ы
выткать
образ
этого
че­
ловека
и
ту
мелодию,
которую
исполняет
для
н его
ру­
чей,
ко гда
появляется
на
его
поверхности
тонкий
ле док
только
что
возникшей
зи мы?
На
кончиках
его
лисьих
ус ов
я
бы
изобразил
две
сосульки,
словно
усы
только
что
п лавал и
в
студеном
ручье .
Я
уже
упоминал
о
том ,
что
Август
Юлье вич
сп ал
в
жилой
по ло вине
нашей
бани,
а
на
стене,
над
ко йк ой,
висело
его
длинное
ружье,
будто
перенесенное
сюда
из
романов
Феним ор а
Купера
или
к ап итана
Майн-Рида.
Но
Куперовой
и
Майнридовой
Америки
уже
давно
не
существовало,
и
только
мне
по везло
в
двадцатом
век е
каждый
день
видеть
край,
еще
более
первобытный,
чем
исчезнувшие
миры
Купера
и
Майн-Рида.
Под
подушкой
на
пот ник е
лежала
книга,
которую
Авгу ст
Юл ьев ич
чита л
при
свете
стеариновой
свечи
по
н очам
вот
уже
несколько
зим
подряд.
Нет,
это .
б ыла
не
Би бл ия,
а
роман
Райдера
Хаг гар да
со
странным
назва­
нием
«Она».
Иногда
он
чи тал
нам
с
Алешкой
отрывки
из
романа
или
пересказывал
содержание
своими
словами.
И
чте­
ние
вслух,
а
еще
больше
пересказ
дос тав ля ли
чтецу
истинное
удовольствие,
и
в
наш ем
де тск ом
в оспр ият ии
роман
Хаггарда
химерично
соединялся
с
Августом
Ю ль­
евичем
в
о дно
неразрывное
существо,
и
нас
уже
не
уди в ляло,
что
книга
разговаривает
с
нами
глу хим,
ут о­
нувшим
в
г уст ых,
пушистых
у сах
голос ом.
В
к ниге
ре чь
шла
о
за г адоч ном
существе,
о
н е обык­
новенно
к р асивой
.м оло дой
женщ ине,
сумевшей,
вопре­
ки
законам
природы,
сохранить
себя
и
свою
красоту
в
течение
нескольких
тысяч
ле т.
2М


По-видимому,
Август
Юлье вич ,
поверив
в
существо­
вание
э той
женщ ины,
тосковал
по
ней
и
св оей
мыслью
п ыта лся
преодолеть
даль
и
сумрак
странной
книги,
чтот
бы
б ыть
с
этой
же нщ иной
рядом.
—
Вы
что,
—
спрашивал
Алешка,
—
только
эту
кн игу
читаете?
—
Только
э ту.
—
Но
в едь
на
белом
с вете
много
других.
Учительша
Т а тьяна'
Прокофьевна
нам
ра сска зыв ала ,
что
в
городе
есть
библиотека
и
там
на
полках
сто ят
сотни
книг.
—
Ну
и
пусть
стоят,
мне
хватит
и
э той
одной.
В
э той
книге
сказан о
сам ое
главное,
чего
нет
в
других.
—
Но
вед ь
этого
не
может
быт ь,
—
спорил
А леш­
ка,—
чт обы
женщина
жи ла
ты сячу
лет
и
при
эт ом
ни­
сколько
не
менялась.
—
Здесь,
у
нас,
это
невозможно.
А
там
мог ло
быть!
—
Где
там?
Отв ета
не
последовало.
Когда
Август
Юл ье вич
про изно с ил
слово
«там», мне
казалось,
что
ме ня
окликает
женский
голос,,
словно
та
тысячелетняя
женщина
стояла
за
бр ев енчато й
стеной
и
ждала,
когда
ссыльный
откроет
ей
дверь.
Она
была
ря­
дом
и
одновременно
невообразимо
далеко,,
и
книга,
ко­
торую
читал
охотник,
приносила
из
эт их
да лей
ее
образ,
и
он
вдруг
становился
более
реальным,
чем
даже
ст а­
роста
Степан
Харламыч,
сидевший
в
дедушкиной
кон­
торе
и
дувший
на
соболиную
шкурку,
точн о
это
б ыло
блюдце
с
горячим
чаем.
Август
Юльевич
заставлял
и
меня
тосковать
по
этой
вышедшей
из
рамок
времени
незнакомке,
и
только
усмешка
на
недоверчивом
Алешкином
лице
в озвра щала
меня
в
реальный
мир .
Но
вед ь
и
тог да
я
спрашивал
с ебя,
где
з аканч ив ается
реа льн ос ть
и
где
она
нач и­
нается,
похожая
на
вечную
смену
всходов
и
закат ов .
А
много
поз же
я
стал
понимать,
что
никогда
не
суще­
205


с т вов авший
Дон-Кихот
или
Чичиков
ни чуть
не
менее
реальны,
чем
какой-нибудь
И ван
Иванович
И ва нов,
со­
гласно
законам
случая
по яви вши йся
где-то
и
исчез нув ­
ший
через
шестьдесят
или
семьдесят
лет
и
не
оставив­
ший
почти
никакого
следа
в
азартной
игре
м иллио нов
случайностей.
Ж енщина ,
о
которой
шла
ре чь
в
странной
книге,
по­
бедила
случай,
но
разве
не
осуществили
ту
же
победу
Дон-Кихот,
Чичиков
или
Наташа
Ростова?
Я
еще
ни­
чего
не
з нал
о
н их,
но
уже
чувство
соприкосновения
с
вечностью
тронуло
мое
замершее
от
страха
и
радости
дет ско е
серд це.
А
для
Августа
Юльевича
образ
освободившейся
от
законов
времени
женщины
обретал
куда
более
живую
реальность,
чем
герои
вел и ких
кн иг,
лю ди,
ставшие
си м­
волами
и
поселившиеся
в
душах
смен яющ их
друг
др уга
поколений.
28
Ружье
в ыст рели ло
на
рассвете.
И
ко гда
на
выстрел
прибежали
дедушка
и
с торож,
они
увидели
леж авшег о
на
по лу
Августа
Юльевича
и
сг уст ок
к рови
на
ко нчик е
его
пушистого,
как
мех,
уса.
Зачем
и
почему
выстрелило
ружье,,
убив
своего
хо­
зяина?
Об
этом
некого
было
спросить.
Е д инств енный,
кто
мог
дат ь
ответ,
постарался
его
избежать.
И
да же
с тарос та
Ст епан
Харламыч,
пришедший
с ос та влять
про­
токол,
не
посмел
нарушить
тиш ину .
Только
Ле ра
выл а
у
кр ыльца,
всем
своим
собачьим
существом
взывая
к
прошлому,
которое
ружейный
вы­
стрел
навсегда
отделил
от
настоящего
и
будущего.
Во
много
раз
сильнее
людей
она
чувствовала
исчезновение
из
мир а
того,
кто
и
был
для
нее
главной
частью
в сего
существующего.
265


Я
пы талс я
осознать
чужую
смерть,
но
не
мо г.
Мир
еще
существовал.
И
все
в ещи
пребывали
на
тех
же
м ест ах,
словно
ничего
не
изменилось.
Не
встала
и
не
по шла
гора,
прилегшая
отдохнуть
перед
наш им
до­
мо м.
И
н ебо
над
домами
б ыло
таким
же
синим,
как
всегда,
—
может,
чуть-чуть
синее.
В
тот
же
час
все
с ели
об еда ть,
а
когда
наступила
ночь,
л егли
спать.
Пышноусый
о хот ник
исчез,
и
это
б ыло
так
странно
и
удивительно
—
навсегда.
Вот
в
это
я
почему-то
не
мог
полностью
поверить,
мне
казалось,
что
пространство
вернет
его,
как
оно
возвращало
всех,
кто
куда-нибудь
уходил
или
у езжал.
И
однажды
на
опушке
л еса
д ей­
ствительно
показался
че лов ек
с
ружье м,
оче нь
похо ж ий
на
Августа
Юльевича,
обрившего
наконец-то
свои
усы .
Но
расстояние,
об ман уло
ме ня.
Это
был
приезжий
зе м­
лемер,
бродивший
в
окрестностях
в
по иск ах
д ичи.
Слишком
уж
скоро
и
л егко
все
примирились
с
вы­
стрелом.
И
только
Лера
не
п ерес тав ала
вы ть,
требуя
от
судьбы
невозможного:
чтобы
она
возвратила
ей
ее
хозяина.
А
потом
в
дер евн ю
пришел
жи вод ер
и
убил
Леру.
Живодер
очень
ценил
свое
редкое
ремесло.
И
потре­
бовал
от
дедушки,
чтобы
он
дал
ему
полтинник
за
ра­
бо ту.
Так
исчезла
и
Лера.
Зак он
этого
исч езно вения
был
непонятен
м не,
словно
он
был
свя зан
с
какой-то
оши б­
кой
в
мироздании,
с
ошибкой,
которую
никто
не
в
си­
лах
исправить.
Да,
ничего
не
изменилось
в
м ире
от
того,
что
не
стало
пыш ноу со го
латыша
и
его
со бак и.
Мир
к азался
ласковым,
и
даж е
староста
Степан
Харламыч
подобрел
и,
придя
к
на м,
пожалел
латыша
и
забрал
его
ружье
как
вещественное
доказательство.
Я
подумал
тогда,
что
вещи,
по-видимому,
б ыли
бо­
лее
откровенными
со
старостой,
чем
с
нами.
И
вот
ружье,
столько
д ней
молчаливо
ви севш ее
на
сте не,
267


у
старосты
должно
б ыло
за гово ри ть
и
выдать
причину
ухода
Августа
Юльевича
из
этого
я ркого
и
живого
мира
в
другой
—
таинственный
и
страшный.
29
к
Сто ю
мыс ль,
веселую,
как
волна
горн ой
речки,
Да-
роткан
доверчиво
поведал
л исту
бумаги.
Он
изобразил
лес,
ле гкое
оленье
н ебо
и
кр ас ный
флаг,
установленный
на
синей
го ре.
Рисунок
походил
на
пе сню,
где
вместо
слов
шумят
реки
и
де ре вья
прислушиваются
.к
хлопанью
глухари­
ных
крыльев,
а
над
еще
не
растаявшими
снег ам и
уже
гремит
первая
гроза.
Кр асны й
фл аг
был
кусочком
зари,
частью
ле са
и
лесной
ду ши
Даро тка на ,
вдруг
почувствовавшей
необы­
чайную
новизну
наступивших
перемен.
Да,
события
развивались.
Дедушка,
вернувшись
из
города,
торжественно
сообщил
бабушке,
что
крестьян­
ский
начальник
С ы чугов
сн ял
с
себя
фуражку
с
кокар­
дой,
а
вместо
нее
надел
старый
ка ртуз.
Рисунок
Дароткана
я
повесил
в
столовой
на
солнеч­
ной
сто роне :
напротив
окна.
Баб уш ка
сказала
мне,
что
вряд
ли
эт от
рисунок
с
красным
флагом
понравится
Степану
Ха рлам ычу ,
если,
встав
на
цыпочки,
он
вдруг
заглянет
к
нам
в
окно.
Но
Сте пан а
Харламыча
не
было
в
деревне.
От
Фев­
ральской
революции
он
спрятался
в
старой
охотн и чье й
избушке,
в
«зимовье», стоявшем где - то
под
хребтом,
гд е,
растопырив
хвост
и
повиснув
в
воздушной
синеве,
жи­
вут
бел ки-л етяг и,
а
на
тропе,
поджав
толстые
короткие
ноги,
стоит
медведь
и
прислушивается
к
грохоту
го р­
ного
обвала.
Староста
надеялся,
что
революция
скоро
кончится
и
он
вернется
к
себе
в
теплую
из бу,
па хну щую
только
что
2ъЗ


испеченным
хлебом,
где
на
стене
висит
портрет
бога,
похожего
на
нищего
Акину.
Но
революция
не
кончилась,
и
Сте пан у
Харламычу
надоело
сид еть
в
тайге,
не
снимая
черного
накомар­
ника.
Он
вернулся
домой
в
во скр есны й
день,
когда
звонил
колокол
и
в
домах
стояла
медлительная
ти шин а,
слов­
но
возвратившаяся
из
прошлого.
Хотя
здесь
'почти не было ни комаров,
ни
мошкары,
староста
почему-то
накомарника
не
снял,
а
ходил
пряча
лицо
за
черной
сеткой.
Через
накомарник
мир
выгля д ел
иначе
и
к азался
неясным,
как
в
вечерние
сумерки,
когда,
мыча,
возвра­
щаются
с
пастбища
коровы
и
солнце
прячется
за
оленьей
спиной
нашей
горы .
Старосте
С тепа ну
Х арла­
мычу,
по-видимому,
хотелось
жи ть
в
сумерках,
где
ви­
делось
все
смутным
и
поэтому
было
легче
ждать,
ко гда
наконец-то
кончится
революция.
В
нач але
лет а
за
мн ой
приехала
тетя,
сам ая
стар ­
шая
сестра
моей
ма тер и,
чтобы
забрать
меня
и
увезти
к
се бе
в
Томс к.
Староста,
не
снимая
накомарника,
пришел
к
ней
узнать
—
скоро
ли
кончится
революция
и
ве р нется
ста­
рое,
спокойное
и
благополучное
вре мя?
Тетя
посоветовала
старосте
с нять
накомарник,
пото­
му
что
старое,
спокойное
и
бл а г опол учное
для
н его
вре ­
мя
уже
никогда
не
вернется.
—
А
отк уда
это
тебе
известно?
—
спросил
Степан
Харламыч,
р ассмат р ивая
св ою
собеседницу
сквозь
су­
мрак,
который
надел
на
св ое
лицо.
—
Известно,
—
ответила
она .
—
Об
э том
еще
писал
Кар л
Маркс.
—
Карл?
—
переспросил
староста.
—
Маркс?
И,
помолчав,
грустно
за ме тил:
269


Писал,
зн ачи т?
И
зн ач ит,
все
будет,
как
он
Лисал?
—
Да.
Все
буде т
точно,
как
он
писал.
Староста
тяж ело
вздохнул,
п ерек рес тил ся
и
снял.
черную
сет ку
со
своего
лица,
давно
не
в идев шего
яр­
ког о
со лн ца.
И
тут
он
увидел
на
стене
рисунок
Даро-
ткана.
Красный
флаг
в исел
над
синей
горой
и
пол ы хал
на
ветру.
Казалось,
кусок
лесной
зари
и
пламя
ко стр а,
от­
раженного
в
реке,
кто-то
прибил
к
древку
вместе
с
вол­
ной,
словно
Дароткан
смастерил
это
чуд о
не
притраги­
ваясь
кисточкой
к
акварельным
краскам,
а
выткал
из
св оих
чувств.
Староста
встал
на
цыпоч к и
и
вышел
тихо-тихо,
бу д­
то
боясь
кого-то
разбудить.
Он
остановился
на
крыльце,
заслонив
ла дон ью
глаза,
чтобы
их
не
слепило
с о лнце.
Гора
б ыла
наполовину
синей,
наполовину
ж ел той,
как
на
рисунке
Дар отк ан а,
и
староста
выр уга л
гору,
словно
она
о дна
бы ла
во
вс ем
виновата.
Гора,
да
еще
Ка рл
іМаркс.
Я
еще
не
зна л,
что
скоро
расстанусь
с
г орой,
с
де­
душк ой
и
бабушкой,
с
Алешкой
и
Дар от кано м
и,
живя
в
большом
городе
Томске,
буду
вспоминать
этот
не­
об ык нов енный
кр ай.
Тетя
бы ла
сгусток
энергии,
одетый
в
старенькое
пальто.
Куд а
бы
она
ни
ступила
—
на
пол
в
столовой,
на
узкое
бревно,
перекинутое
через
ручей,
на
з елены й
луг
или
на
пыльную
дорогу,
—
вокруг
нее
ср азу
возни­
кал о
силовое
п оле,
как
на
к ар тинах
Ван
Гога,
с
ко то­
рыми
я
встречусь
через
много
лет.
В
царское
время
она
жила
в
Енисейске,
у стр аив ала
побеги
политических
ссыльных,
м ного
раз
сидела
в
тюрьме,
не
боялась
ни
бо га,
ни
жандармов
и
считала,
что
на
свете
нет
ни чего
важн ее
революции,
от
ко торо й
270


Прятал
с вое
д етс кое
лицо
румяный
и
кудрявый
старик
Ст епан
Харламыч.
Она
приехала
к
нам
в
тот
день,
когда
грохотал
гром
и
не бо
метало
молн и и,
омытые
июньским
ливнем.
Каза­
лось,
она
была
частью
это й
грозы
и
влетела
к
нам
в
дом,
как
влета ет
шаровая
молния.
Был
жаркий
день,
когда
мы
с
ней
тронулись
по
на­
правлению
к
озеру
Байкал,
где
уже
стоял
пароход
«Феодосия»
и
ожидал
па с са жиров.
Ранним
утром
он
был
зак рыт
дымкой
тумана,
и
ка­
зал ось—
в
неб е
висела
о дна
пар охо д ная
труба,
к
кото­
рой
мы
плыли
на
лод ке,
пока
не
увидели
борт
с
трапом
и
не
услышали
хриплые
голоса
матросов.
Как
быстро
менялся
мир!
Еще
недавно
он
был
бе­
жавшей
лошадью,
телегой,
ка тив шей ся
по
дороге,
сколь­
зившей
через
лес,
деревенским
окном,
коровой,
припод­
ня вшей
хвост
и
бесстыдно
м оч ив шейся
на
поляне,
и
вот
он
превратился
в
Б ай кал.
Байкал
был
прозрачным,
как
воздух.
И
в
этом
во з­
духе,
ни
на
что
не
опираясь,
двинулся
с
м еста
пароход,
гудя,
дымя
и
пачкая
св оим
черным
ды мом
прозрачную
св еже сть
утра.
Между
не бом
вверху
и
глубокой
водой
внизу
никто
не
провел
отделяющей
их
черты,
и
време­
нами
чудилось,
что
мир
перевернулся
и
мы
плыве м
по
небу,
а
не
по
воде,
ко тор ая
вопреки
всем
законам
пр и­
вы чн ого
о каз алась
над
на ми.
В
ка юте
кроме
нас
с
тетей
было
еще
два
п ассаж ир а:
глухонемой,
пытавшийся
своими
огромными
руками,
сги ­
бая
и
разгибая
пальцы,
объясниться
с
на ми,
и
пл о ско­
лиц ый
бурятский
ла ма
в
желтом
халате.
Лам а
за
весь
день
не
пр о изнес
ни
одного
слова,
а
неподвижно
сидел
на
койке,
подложив
под
с ебя
но ги
и
перебирая
четки,
а
глухонемой,
безостановочно
раз­
махивая
руками,
в
чем-то
п ыт ался
убедить
мою
тетку
и
меня.
271


Молчание
ламы
мне
нравилось
больше,
чем
на зой­
лив ая
болтливость
глухонемого,
и
меня
потянуло
на
палубу.
П одняв ши сь.
по
л ес енке,
пахнувшей
мас л яной
кра­
ско й,
я
остановился,
снова
увидя
и
вс ем
св оим
сущест­
вом
почувствовав
окружающее
пароход
чудо.
Пр ав да,
у
чуда
б ыло
название,
слышанное
мн ою
с
младенческих
лет.
Но
пр ивычно е
название
не
могло
вместить
весь
смысл
того,
что
по вис ло
вокруг,
подняв
п ароход
с
п ас­
сажирами
и
погрузив
его
в
безмолвие,
чем-то
похожее
на
молчанке
ламы,
сидевшего
в
кают е,
поджав
под
себ я
ноги.
30
Погруженный
в
неподвижное
молчание
лам а
и
не ис­
товый
глухонемой,
хватающий
быстрыми
па льца ми
об­
жигающую,
как
огонь,
мысль
и
снова
выпускающий
ее,
надолго
остались
в
моем
со зн ании
вместе
с
Байкалом,
который
ко нч ился
на
другой
же
день.
А
как
хотелось,
ч тобы
он
никогда
не
кончался
и
все
продолжался
и
про­
должался,
перевернутый
и
отраженный
в
упавшей
си­
не ве
неба!
Да,
Байкал
кончился,
и
мы
с
тетей
сели
в
набитый
пас с ажир ами
душный
поезд,
как
бы
уже
предвещавший
яркий
быт
гражданской
войны.
Все
ехали
куда-то,
так
же
как
и
мы,
расположась
на
узлах
и
слушая
стук
ко­
лес,
наматывающих
на
себя
уны лую
тай гу
и
откидыва­
ющих
п рочь
телеграфные
столбы
и
деревенские
из бы
с
тесовыми
заплотами.
Франтоватый
матрос,
пришивший
к
своей
парусино­
вой
рубашке
вместо
воротника
кусочек
синего
прохлад­
н ого
моря;
украинец,
резавший
большим
складным
но­
жом
свиное
сало
и
колбасу,
одуряюще
па хнувш ую
чес­
ноком;
баба,
с
трудом
выволокшая
из
кофточки
грудь
—
272


комок
колыхающегося
теста
с
фиолетовым
со ском, —
ч тобы
на кормить
заревевшего
мла де нца;
засте нч и вый
жандарм,
н адев ший
помятую
ш ляпу
и
выдававший
себя
за
агронома,
как
в
будущих,
еще
не
н апис ан ных
тогда
пьесах,
и
пр едан ный
нас пех
сфабрикованным
докумен­
том;
пев ица,
ех авшая
на
г астр оли
и
боявшаяся
просту­
дит ь
гор ло,
—
все
это
называлось
ж изнь ю,
к ото рую
моя
те тя
читала
одними
г лаз ам и, «про себя», словно потре­
панную,
побывавшую
во
многих
руках
библиотечную
книгу.
Только
мне
одному
казал ось
все
это
до
призрач­
но сти
новым
—
и
плачущий
младенец,
и
синий
вы рез
мо ря
на
спине
матроса,
и
дрогнувшие
гу бы
бывшего
ж андар ма,
которого
пат ру ль
уже
повел
куда-то,
куда
он
очен ь
не
хотел.
Он
заде ржи ва л
каждый
шаг
и
все
оглядывался
на
осиротевшую
полку,
где
ос та лся
эмали­
рованный
чайник
—
символ
уюта
и
осколок
мира,
сразу
став шег о
воспоминанием.
С танц ия,
где
предстояла
пересадка,
так
и
называ­
ла сь : «Станция Тайга».
Лес
сам
придумал
это
прохлад­
ное,
пахнущее
пихт овы ми
в етв ями
на зва ние
и
на мале ­
вал
его
над
ши ро кими
стекл янны м и
дв ерями,
за
кото­
рыми
кафельной,
совсем
не
вок зал ьн ой
чи с тотой
сверкал
и
звенел
станционный
буфет.
А
потом
возник
Томск
с
одетыми
в
бело-зеленые
платья
березками
и
улицами,
где
везш ая
нас
с
вокзала
лошадь
вы секала
подковами
искры
из
булыжников
мостовой.
Маленький
дер е вянн ый,
крашенный
масляной
кра­
ско й
домик,
завернутый
в
т опо линый
запах,
—
и
наш
путь
кончился.
Как
было
странно,
что
домик
стоял
на
месте
и
под
ним
не
б ыло
ни
колес,
ни
шпал.
Под
домиком
не
б ыло
ни
колес,
ни
шпал,
но
з ато
у
до мика
б ыли
крылья.
Дом
летел
на
своих
прозрач­
ных
крыльях.
Но
л етел
не
только
этот
дом,
летел
Томск,
сдвинутый
с
места
дихрем
революции
и
оказавшийся
вдруг
в
другом
времени.
В
другом
времени,
но
в
том
же
Ю
Г.
С.
Гор
273


самом
пр о стр анс тве.
По-видимому,
это
несоответствие
остановившегося
пространства
с
уб еж авшим
вперед
вр е­
менем
и
смущало
жителей
Томска,
и
больше
вс ех
—
вдруг
и
надолго
озябшего
хоз яи на
до ми ка,
который
моя
тетя
снимала.
Кроме
эт ого
дома
в
тополевом
саду
сто­
яло
еще
два.
В
одн ом
про живал
сам
хозяин
—
ни зень ­
кий
ста ри к,
с
живой
и
вьющейся,
как
барашек,
б ород­
кой,
женатый
на
молодой,
очень
высокой
и
статной
женщ ине,
а
в
другом
—
вл адел ец
иллюзиона
«Глобус»
—
красивый
господин
в
фетровой
шляпе,
в
новом
макин­
тош е,
подолгу
надевавший
ту гие
лайковые
перч ат ки.
Хозяин
выгл яде л
зим ним
даже
в
ию ле.
В
ж ару
он
но сил
высокие,
валя ны е
из
шерсти
ка ло ши.
Тетя
объяс­
нил а
м не,
что
он
носит
зимние
калоши
летом
п ото му,
что
уже
никому
не
верит:
ни
пого де,
ни
л юдям.
В
т еп­
лых
кал оша х
б ыло
уютнее
ожи д ать,
ко гда
кончится
ре­
вол юция
и
в ер нется
«доброе старое время» .
Ви дно,
как
наш
староста,
он
не
терял
надежды
на
это.
Но
«доброе старое время»
почему-то
не
возвраща­
лос ь.
И
хозяин
трех
домиков
и
большого
тополевого
сада,
тоскуя
по
«доброму старому времени», по вечерам
стоял
на
крыльце
в
теплых
валяных
калошах,
пел
грус тн ый
романс
протяжно-задумчивым
голосом,
ак­
компанируя
себе
на
гитаре.
Гитара
издавала
душный
же нск ий
с тон
и
к ого- то
звала,
звала,
звала.
И
я
догадывался,
ко го
она
звала
на
своем
стонущем
языке:
она
звала
вернуться
«доброе
старое
время».
Красивый
высокий
господин
в
се рой
фетровой
ш ля­
пе
и
в
макинтоше
не
ду мал
о
добром
старом,
по ка
его
вполне
устраивало
новое.
Посл е
обеда,
щадев
макинтош
и
шляпу
и
н ат янув
на
узкие,
дл инн ые
пальцы
тугие
лайковые
перчатки,
он
уходил
в
св ой
иллюзион
«Гло ­
бус».
Пр оход я
ми мо
нашего
до ми ка,
он
почтительно
здоровался
с
тетей.
274


—
Как
п о жив аете,
капиталист?
—
сп раши вала
те тя.
—
Какой
я
капиталист?
—
ла ск ово
улыбался
владе­
лец
иллюзиона.
—
В едь
я
по
профессии
ин жен ер
и
со­
стою
в
партии
социалистов-революционеров.
—
Хороша
революционная
партия,
ко тора я
прини­
мае т
в
св ои
ряд ы
капиталистов.
Сло во
«иллюзион»
сму ща ло
меня
своим
сказочно­
мечтательным
смыслом,
и
я
все
жд ал,
когда
тетя
отпра­
вит ся
туда
и
в оз ьмет
меня
с
собой.
Но
у
нее
не
было
времени.
С
утра
она
уходила,
а
приходила
вечером
с
со­
браний
и
мит инг ов,
вся
наполненная
како й- то
новой
и
особой
г раж дан ск о-пол и тичес кой
энергией,
которой
так
боялся
и
не
л юбил
наш
хозяин.
Но
наступил
день,
когда
я
на кон ец
ок аза лся
в
ил­
лю зи оне
«Глобус», в кресле первого,
самого
д ешево го
ряда.
Шел
фи льм
«Виктория»
по
повести
Кнута
Гамсу-
на.
Зал
погрузился
в
темноту,
и
я
увидел
не что
н ео бык­
новенное,
словно
кто-то
показывал
мне
свой
сон,
при­
крепив
его
невидимыми
кнопками
к
дрожащему,
сер е­
бристо
сверкавшему
пол отну ,
вдруг
ожившему
и
слив­
шемуся
со
звуками
печально-радостной
музыки,
испол­
няемой
на
рояле.
Между
тем,
что
я
видел
в
иллюзионе,
и
тем,
что
осталось
вместе
с
горой ,
Б айкало м
и
кож ан ым
домиком
Д аротк ан а,
б ыло
какое-то
родство
и
сходство,
которое
я
смутно
чувс тв овал ,
но
еще
не
мог
себе
объяснить.
И
когда
фильм
кончился
и
в
за ле
загорелся
э лект ри че­
ск ий
свет,
мне
показалось,
что
я
с нова
очутился
в
душ ­
ном
поезде,
где
пассажиры,
сидя
на
тюках,
с
нетерпе­
ни ем
ож ид ают,
когда
кончится
подаренное
необходимо­
с тью
и
совершенно
ненужное
им
пространство.
Мне
хо­
телось
вернуться
в
чужой
сон,
который
только
что
тр е­
петал
на
поло т не
и
исчез
вместе
с
последним
аккордом
вдруг
замолчавшего
ро яля.
275


Разумеется,
тете
о
своих
впечатлениях
и
чувствах
я
не
с казал .
У
тети
был
совсем
другой
душевный
склад,
чем
у
меня.
Больше
всего
на
свете
она
ценила
реа ль­
нос ть
и
презирала
всякие
сны
и
ск азк и,
да же
если
они
б ыли
прикреплены
невид имы ми
кнопками
к
способному
вдруг
о живат ь
п олотн у.
—
А
помните
ламу,
—
спросил
я
как-то
тетю,—
и
глухонемого,
который
все
п ыт ался
заговорить?
—
Помню, —
ответила
те тя.
—
Ла ма
хотел
спрятать­
ся
от
революции
за
своим
м о лч анием,
как
староста
за
накомарником.
—
А
глухонемой?
—
Глухонемой
—
наоборот.
Он
хотел
выскочить
из
своей
глухоты
и
немоты.
И
мне
было
его
искренне
жаль.
Потому
что
ему
ничто
не
мож ет
пом очь.
Даже
п аде ние
царского
режима.
«Царский режим,
—
мысленно
го вори л
я
те т иными
словами.
—
Неужели
это
о
нем
тоскует
гитара
по
вече­
р ам,
ког да
хозяин»
надев
валяные
калоши,
выходит
на
крыльцо?»
Каждый
раз
в
мо их
предутренних
сн ах
гитара
пре ­
вра щалась
в
мо лод ую,
очень
высокую,
статную
же н­
щин у,
молча,
как
картина,
стоящую
в
раме
окна
или
полулежащую
на
мягкой
тахте,
подогнув
под
с ебя
п ол­
ные
дл ин ные
ноги
в
телесного
цв ета
ч улка х.
Тогда
все
становилось
на
свое
место,
и
я
по нимал,
что
в
руках
по юще го
старика
—
не
мертвый
предмет,
а
живое
ги б­
кое
существо,
и здающ ее
душный
ночной
же нский
ст он,
когда
хозяин
притр аг ива лся
к
струнам
своим
толстым
пальцем.
Г и тара,
она
же
—
эта
ст атн ая
женщина,
зв ала,
зва­
ла,
зв ала.
И
я
теперь
до гады вал ся,
что
она
зо вет
не
«доброе старое время», названное моей теткой « цар с ки м
режимом», а что-то
другое,
далекое,
да леко е
и
близкое,
как
мои
д етские
сны.
276


Дароткан
научил
меня
ви деть
мир
своими
н а блюда­
тельными,
кос о
выглядывающими
из
узкого
выре за,
ве­
селыми
тунгусскими
г лазка ми.
Но
Даро тка на
зде сь
не
бы ло.
И
однажды
случилось
так,
что
я
увидел
мир
гла-
зами
пленного
немца,
работавшего
в
огороде
нашего
хозяина.
У
пле нног о
бы ли
большие
св етло -сини е
глаза,
и,
когда
он
оборачивался,
опираясь
ногой,
об утой
в
к орот­
кий
немецкий
сапог,
о
железо
лопаты,
он
смотрел
эт и­
ми
слишком
светлыми
глазами
всегда
в
од ну
с торон у—>
в
ту
сторону,
где
стояла
мол ода я
хозяйка,
ум е вшая
пре­
вращаться
в
моих
снах
в
гитару
и
тут
же
снова
в озв ра­
щаться
в
ж енщи ну.
Я
посмотрел
туда,
ку да
смотрел
немец,
и
окн о
с ра­
зу
превратилось
в
раму.
А
в
раме,
по хож ая
на
пр екр ас­
ную
картину,
стояла
она ,
и
от
не е,
казалось,
шел
сто­
нущий
гитарный
зву к,
словно
хозяин
уже
притронулся
к
струнам
своим
толстым
пальцем.
Она
стояла
в
окне,
и
мы
с
немцем
смотрели
на
нее,
не
понимая
—
к а ртина
ли
это
или
сама
жизнь,
вопреки
всем
законам
обыденного,
превратившая
себя
в
кар­
тину .
И
ког да
она
ускользала,
о кно
наполнялось
пус тот ой
и
тишиной,
и
я
жд ал
наступления
сумерек,
когда
хо­
з яин
выйдет
на
крыльцо
с
гитарой,
б ере жно
держа
ее,
словно
вот-вот
она
выскользнет
из
его
рук,
издав
стон,
и
оставит
его
на един е
с
п устот ой.
Наш
домик,
как
я
уже
упоминал,
сто ял
в
тополевом
саду.
На
улице
т оже
росли
тополя,
и
уж
не
пот ому
ли
она
на зыва ла сь ' Садов ой?
Недалеко
от
нас
расположился
винный
склад.
Возле
обитых
же лез ом
ворот
прохаживался
часовой
—
ни зень ­
кий
плотненький
меньшевик
в
чесучовом
жи лете
и
с
д линно й
винтовкой
в
коротких
рук ах.
Иногда
к
нему
приходила
ж ена
и
приносила
забинтованный
в
марлю
277


морковный
пир ог
или
куриную
котлетку,
лежащую
ме­
жду
двумя
ломтиками
п ше нич ного
хлеба.
Моя
те тя
была
з наком а
с
эт им
меньшевиком
и,
про­
ходя
мимо,
всякий
раз
за м едляла
шаг,
а
иногда
оста­
навливалась—
поспорить
с
ним
о
судь б ах
ре во люц ии.
81
Дети
мыслят
слишком
конкретно.
Ког да
кто-нибудь
пр оиз нос ил
с лово
«меньшевик», передо мной сразу воз­
никал
образ
плотненького
че лове ка
в
чесучовом
жи ле­
те,
охранявшего
винный
склад,
а
заодно
и
весь
квар­
тал.
Ме нь ше вика
я
не
мог
представить
без
че сучов ой
жилетки
и
без
морковного
пиро га ,
заб ин това нн ого
в
марлю.
Я
помню,
какое
растерянное
лицо
б ыло
у
меньше­
вик а
в
тот
день,
ког да
к
не му
подошел
разгневанный
наш
хозяин
и
стал
упрекать
его,
что
он
не
за дер жал
пле нн ого
немца.
Пл енн ый
н емец
беж ал
из
плена
в
утренний
зяб кий
час,
ког да
меньшевик
сто ял
на
посту.
Немец
б ежал
не
о дин,
а
с
женой
хозяина,
по хо жей
на
картину.
Т еперь
ее
окн о
напоминало
пустую
ра му,
кот орую
забыли
снять
со
стены,
ког да
картину
отдали
ре ста в­
ратору.
И
б ыло
так
странно,
что
жен а
х озяи на
раздвоилась,
одновременно
бежав
с
пленным
немцем
и
оставшись
дома
в
ви де
гитары.
По
вечерам
хозяин
бе реж но
выно­
сил
ее
на
крыльцо.
И
когда
толстый
пал ец
притраги­
вался
к
струнам,
она
издавала
душный
же нск ий
стон
и
кого- то
звала,
звала,
зв ала,
и
я
уже
тепе рь
совсем
не
мог
понят ь ,
кого
она
зовет.
Прошло
много
л ет,
а
в
моем
со зн ании
все
еще
жи­
вут
полуженщина-пол у гитар
а
и
ее
душный
стон,
плен­
ный
немец
в
вельветовых
штанах,
волосатый
поющий
278


рот
старика
и
меньшевик,
жующий
принесенную
ему
котлетку,
ох р аняя
наш
покой.
По кой ...
Моя
тет я
не
любила
это
слово
и
ждала,
ко­
гда
с менят
уставшего,
о зябшег о
меньшевика.
Днем
на
улице
выстр а ивалис ь
по
ранжиру
зел ены е,
словно
одетые
в
хаки,
тополя,
и
бы ли
слышны
трубы
духового
оркестра
и
переступь
лошадиных
копыт,
вы­
бивавших
из
булыжной
мостовой
музыку,
пох ожу ю
на
за ве рнутую
в
звук
даль .
Иногда
ми мо
проходила
ро та
красногвардейцев,
и
в
по след нем
ря ду
всегда
шел
ху­
денький
гимназист
с
красной
повязкой
на
рукаве.
И
мне
почему-то
оче нь
хотелось
быть
эти м
гимназистом,
пы­
тавши мся
своими
неуверенными
и
тонкими
ногами
по­
пасть
в
один
шаг
с
широкоплечими
рабочими,
шедши­
ми
с
ним
рядом.
Я
готовился
к
поступлению
в
гимназию
и
усердно
р ешал
задачи
или
заучивал
стихи,
пр ох аж иваясь
из
угла
в
угол.
Т етя
в озвра щалас ь
домой
поздно.
Одна­
жды
я
не
утерпел
и
пошел
ее
разыскивать.
Так
я
ока­
зался
на
митинге,
где,
окруженный
гус той
толпой,
стоял
оратор
и
ме тал
во
все
стороны
слова.
Слова
эти
были
до
крайности
пр ост ы,
как
свернутая
из
газеты
и
наполненная
махоркой
со лдат ская
цигарка,
но
я
их
почти
не
понимал.
В
раскаленной,
пр ониз анн ой
гр озой
и
эл ект риче ство м
обс тан ов ке
они
приобретали
какой-то
ос об ый,
несо из мерим ый
с
их
обы чн ой
жизнью
смысл.
Оратор
не
пр оиз но сил,
а
выкрикивал
слова,
и
эхо
сразу
же
уносило
их,
и
впервые
я
до г адалс я,
что
гов о­
рил
не
оратор,
а
что-то
огромное
и
не вид имо е,
стоящее
за
спиной
вы сту п ающего .
В
толпе
я
увидел
тетю.
На
ее
лице
леж ало
то
же
выражение,
которое
я
видел
каждый
ра з,
ког да
она
спо ­
рила
с
меньшевиком.
Но
тут
я
забыл
о
тет е
и
о
ме нь­
шевике.
Я
увидел
гимназиста
с
повязкой
на
рукаве.
279


т ого
самого
гимназиста,
который
вышагивал,
держа
на
плече
винтовку,
в
последнем,
замыкающем
ряду
красно­
гвардейской
роты .
Гимназист
стоял
вытянувшись,
как
по
команде
«смирно», держа в руке развернутое крас­
ное
знамя.
Ощущение
чу да
вдруг
охватило
меня.
Это
был
тот
самый
фла г,
который
на
своем
р ис унке
Д арот кан
пове­
сил
над
синей
горой.
Казалось,
к
древку
кто-то
привязал
кусок
реки,
где
одновременно
отражались
утренняя
заря
и
пла мя
ко­
стра,
разв еден н ого
на
б ер егу.
Ветер
шевелил
флаг,
как
волны,
и
речные
струи,
вшитые
в
пламя
костра
и
под­
нятые
над
то лпой ,
несли
с
собой
даль ,
сливая
ее
с
близью.
Я
смотрел
на
ф лаг
как
бы
глазами
Д аротк ан а,
ко­
торы й
его
выткал
из
речных
струй,
и
мне
казалось,
что
юн ый
красногвардеец
пр о йдет
с
этим
фла гом
через
все
леса,
са ды
и
рощи
мира
и
впиш ет
его,
как
старый
эвенк,
не
только
в
короткую
жизнь
людей,
но
и
в
не­
объятную
природу.
32
Когда
мне
становилось
скучно
одному
в
до м ике,
я
раскрывал
св ой
чемодан,
где
на
самом
дне,
под
бельем,
лежал
рис у нок
Дароткана.
Я
до став ал
это т
р исун ок
и
клал
его
на
с тол
рядом
с
учебником
географии.
И
в
тот
же
миг
у нылый
с тол
, с большим чернильным,
пятном
превращался
в
утро
на
берегу
Ины,
где
ср еди
кедров
и
лиственниц
сто ял
дом
старого
тунгуса.
Да,
утро.
Но
совсем
особое
утр о,
какого
никогда
не
бывает
здес ь,
в
Томске.
Это
утро
ос тал ось
та м,
рядом
с
пасущейся
на
берегу
важенкой
и
подбежавшим
к
ней
теленком.
Но
рисунок
принес
ко
мне
сюда
Ину,
и
оба
берега,
и
го ру
со
с нежно й
верхушкой.
280


В
просторной,
как
баргузинский
лес,
душе
Даро-
ткана
простирались
тропы,
уходили
вверх
к
облакам
крутые
мохнатые
сп ины
го р,
перекликались
весенние
птицы
и
согревал
ко рни
сосен
и
тр ав
горячий
ручей,
бормотавший
что-то
на
своем
невнятном
детском
язы ке.
Здесь,
на
листе
бумаги,
играла
душа
Да ротк ан а,
сл ив­
шаяся
с
ми ром
и
со
мн ой,
и
б ыло
так
удивительно,
что
все
это,
в
тысячу
раз
более
живое,
чем
все
окр ужа­
ю щее,
наз ыва ло сь
просто
рисунком.
Мне
уже
довелось
ви деть
картины,
когда
я
бывал
с
тетей
в
интеллигентных
семьях.
Но
эти
картины
не
име ли
ничего
общего
с
рисунком
Дар отк ан а.
Они
похо­
ди ли
на
сцену
плох ог о
любительского
спектакля,
где
дурно
загримированные
люди
повторяли
за
суф лер ом
реплики
—
неживые,
картонные
слова.
Мир
на
рисунке
Дароткана
зв ал,
как
зовет
тропа
в
лесу.
Да,
мне
теперь,
как
никогда,
хотелось
ту да,
где
в
синей
воде
плавают
о блака
и
гибкие
зел ен ые
ха­
риусы.
В
Томск
вст у пили
бе лые
и
расстреляли
тог о
самого
ги м нази ста,
который
всегда
ш агал
в
последнем
р яду
крас ног в арде йс кой
рот ы,
держа
винтовку
на
худеньком
пл ече.
Тетя
ходила
собранная
и
строгая,
она
жда ла
ареста
и
просила
меня
отвечать
на
любые
вопросы
незнако­
мых
лю д ей: «Я не знаю».
Да,
наш
собственный
яз ык
и
тот
был
против
нас,
и
существовали
только
три
слова,
на
которые
мо жно
по­
ложиться,
три
слова,
составлявшие
короткую
фразу:
«Я не знаю» .
Я
поступил
в
гимназию,
где
бородатый,
покрытый
пе рхот ью
д ядька
в
шир ок их,
всегда
помятых
штанах
уводил
гимназистов
в
сумеречное
зало
на
утре н нюю
'молитву.
281


В
классе
висел
портрет
Ант она
Павловича
Че хов а,
бо льшая
географическая
карта
и
изображение
к анадца,
идущего
на
круглых
плетеных
лыжах
по
глубокому
снегу
далекой
от
нас
североамериканской
зимы.
Ног и
у
Канад ца
бы ли
почему-то
сме шно
с огн уты
в
коленях,
и
это
изображение
внесло
в
мое
наивное
сознание
мыс ль,
что
все
канадцы
хо дят
тако й
же
см е шной
и
не­
об ычн ой
походкой.
Наш
классный
наставник
Петр
Иванович
пох од ил
одновременно
на
Антона
Павловича
Чехова
и
на
канад­
ца.
Он
носил
чеховское
пенсне
с
черным
шнурком,
пере­
кинутым
через
всегда
н асто роже нн ое
и
прислушива­
ющ ееся
ухо,
и
ходил,
как
канадец,
низко
согнув
к олен и,
словно
под
ним
был
не
зашарканный
гимназистами
пол,
а
глубокий
снег .
Томские
зим ы
б ыли,
вероятно,
куда
б олее
свирепы­
ми,
чем
канадские.
Но
у
канадских
зим
б ыло
одн о
су­
щественное
преимущество:
они
существовали
не
только
в
действительности,
но
и
в
воображении.
Воображение
уносило
меня
из
к ласса
на
те
вдруг
ожившие
просторы,
которые,
словно
боясь
классного
на­
ставника,
до
по ры
до
времени
леж ал и,
уменьшившись
в
миллион
раз,
на
св ерк авш ей
всеми
цв ета ми
географи­
ческой
карте.
География
стала
лю б имым
м оим
предме­
том,
хотя
ее
и
преподавал
молодцеватый
пор уч ик
с
эм а­
левым
университетским
значко м
на
элегантном
зеле но м
белогвардейском
фре нч е.
—
Встать!
—
командовал
он,
входя
в
клас с.
И
мы
вс к ак ивали.
Садитесь,
—
разрешал
он,
и
голос
его
г ас,
стано­
ви лся
другим,
более
интимным
и
штатским.
У
этого
поручика
б ыла
та
же
страсть,
что
у
меня.
Он
любил
географию,
удивительную
науку
о
далеком
и
странном,
замкнутом
в
красиво
звучащие
слова.
—
Экватор!
—
говорил
он,
подходя
к
карте
сво им
282


уп ругим
о фицер ски м
шагом.
—
Ор инок о ...
Ну-ка,
где
он о?
И
модуляцией
голоса,
вобравшего
в
себ я
музыку
та­
инственности
и
приключенческой
заг ад очности ,
он
пы­
тался
приблизить
к
с ебе
и
к
нам
невиданные
нё бес а,
теплые
южноамериканские
реки
с
аллигаторами
и
ду ш­
ные
африканские
леса.
Он
хоте л
бы ть
в
интимных
и
дружеских
отношениях
со
свернувшимся,
как
ковер,
пространством,
л юбя
все
далекое
и
прекрасное,
—
так
зачем
же
он
надел
на
себя
мундир
с
ненавист ным и
мне
погонами,
а
на
рукав
по­
в язал
бело-зеленую
повязку,
уведомлявшую
всех,
что
он
служит
в
пепеляевских
ча стях,
а
зн ач ит,
соч ув ств ует
«социалистам»?..
Глядя
на
зеленые
глазки
эт ого
офицера,
совмещав­
шего
в оенн ую
службу
с
преподаванием
в
гимназии,
слу­
шая
звон
к авал ерийс ких
шпо р,
я
спрашивал
себя
—
не
он
ли
р асст рел ял
то го
самого
гимназиста,
который
вся ­
кий
раз
являлся
ко
мне
вместе
с
красногвардейской
ро­
то й,
стоило
мне
только
задуматься
и
закрыть
г лаза?
На
уроке
он
громко
пр ои зно сил
волшебные
слова
и
подходил
к
географической
ка рте,
чтобы
тут.же
пре вра ­
т ить
ее
в
мир
своим
задумчивым
голос ом
и
жестом
к ра­
сивой,
холеной
руки,
на
одном
из
пальцев
которой
бле­
стело
тяжелое,
золотое
обручальное
к ольц о.
Мое
сознание
терялось
от
эт ого
жиз ненно го
противо­
речия,
которое
воплощал
в
себе
пр епо давател ь
гео гра ­
фии,
так
сложно
совмещавший
задумчивость,
оба ян ие
и
почти
ду х овную
с трас ть
ко
всему
красивому
и
дале­
к ому
с
обыденной
службой
в
белой
армии.
Но
не
изящная
рук а
поручика
с
д линным
«музы­
кальным»
пальцем,
продетым
в
золотое
обручальное
к ол ьцо,
а
рук а
др у гая,
вы мазан ная
чернилами
и
при­
н а длежаща я
шестикласснику
Меньшикову,
протяги-
283


ва ется
ко
мне
из
ты сяча
девятьсот
девятнадцатого
года
сюда,
в
тысяча
девятьсот
семьдесят
в торо й.
Шестиклассник
Меньшиков
пере хо дил
из
сно в
в
сн ы,
и
даже
в
те,
которые
мне
снятся
сейчас.
Он
не
ходил,
как
ходят
все
остальные
люд и,
а
плы л
утиной
походкой
и
появлялся
всегда
та м,
где
его
не
должно
быть:
на
повороте
улицы,
за
деревом
бульвара,
вечером
в
затаившейся
ти шин е,
в
самом
темном
углу
гимназического
кори дора
и
ночью
в
моих
снах,
ко гда
хочется
проснуться,
но
что-то
мешает.
Встретившись
со
мной,
он
одной
ру кой
брал
меня
за
плечо,
а
д руго й,
превращавшейся
сразу
же
в
клещи,
хватал
за
ухо
и,
подолгу
не
выпуская,
услаж дал
себя
мо им
страхом
и
болью
и,
когда
отпускал,
пр оизно с ил
к арт авя
од ну
и
ту
же
настороженно
дежурную
фразу:
—
Ну,
а
теперь
—
пролетай!
Между
сн ами
и
действительностью
не
бы ло
никакого
разрыва,
когда
возникал
он
то
тут,
то
там
вопр е ки
всем
физ иче с ким
и
человеческим
законам,,
останавливая
вре­
мя
и
настигая
любое
расстояние.
—
А,
попался,
голубчик,
—
го вор ил
он
ласково,
ды ша
на
мен я
вплотную
приблизившимся
ртом,
еще
'не при­
ступив
к
делу,
а
только
к ладя
руку
мне
на
плечо.
Он
пристально
рассматривал
мое
лицо,
заг ляды вая
в
глаза
своими
смеющимися
глазками,
словно
п ытая сь
увидеть
во
мне
что-то
или
открыть
то,
чего
я
и
сам
не
зна л.
За­
тем
не
спеша
в
м еня
вонзалась
б оль
вместе
со
страхом,
что
он
оторвет
ухо.
Он
был
в
за гов оре
с
молчанием
и
пустынной
ти ши ной,
словно
з ар анее
зная,
что
никто
не
окажется
в
том
участке
города
или
здания,
где
мен я
настигла
его
рука,
и
ни кто
никогда
не
придет
мне
на
помощь.
А
потом,
ночью,
все
это
повторялось
еще
более
за­
медленно
и
реально,
когда
он
входил
св оей
утиной
по­
ход кой
в
мой
со н,
аккуратно
закрыв
н ашу
калитку
и
284


ступая
по
мокрым
тополиным
листьям
прямо
к
пр еда­
тел ь ски
открывшимся
дверям.
Заболевая
ангиной
или
инфлюэ нце й
(так красиво
называли
то гда
еще
не
опошлившийся
гр ипп)
и
уже
ле жа
в
постели,
я
пр едстав л ял
его
себе
где-нибудь
на
пер ек рес тке
улиц
или
на
бульваре
воз ле
технологиче­
ск ого
института,
тщетно
ожидавшего
меня
и,
наверно,
возмущенного
тем,
что
я
на
эт от
раз
сумел
уклониться-.
Когда
он
го вор ил
мне
«ну,
а
теперь
—
пролетай»
и
отп уска л
мое
горевшее
в
огн е
и
морозе
ухо,
я
чувство­
вал
способность
к
полету
и
за
плечами
у
меня'
п оявля­
лис ь
невидимые
к рыл ья.
По яв ля лись
и
сразу
исч езал щ
обманывая,
как
во
сне.
Ч у вство
полета
возвращалось
ко
м не,
когда
я
п ри­
носил
из
городской
библиотеки
книгу
Майн-Рида.
Дв ерь
открывалась,
и
я
исчезал,-забывая
о
Ме нь­
шикове
и
гимназическом
дядьке
в
широких
помятых
шта нах
и
об
остановленном
белогвардейцами
времени.
Я
по гру жа лся
в
природу,
созданную
не
столько
в ооб­
ражением
М а йн-Рид а,
сколько
моими
воспоминаниями
о
прошлом.
Из
лесо в
Ма йн- Рида
и
с
тр оп
Д ар отка на,
где
зве­
не ло
и
струилось
утро,
как
звонок
на
б оль шую
пере­
мену ,
меня
возвращал
к
действительности
голос
тети:
—
Почему
у
теб я
красное
и
распухшее
ухо?
—
Не
знаю.
—
Почему
не
зн аешь ?
—
Вы
же
ме ня
так
учили
отвечать.
В
п род олжи тельн ые
минуты
и
дни
м оего
де тст ва
кн иги
еще
не
б ыли
просто
книгами,
как
сейчас,
сбро­
шюрованными
и
переплетенными
страницами,
где
по-
типографски
воспроизведенные
зна ки,
по
привычке
на­
зываемые
словами,
пытаются
выдать
себя
за
леса,
сады,
небо,
ул ицы,
жи вые
лица,
за
любовь
и
смерть.
Нет,
это
б ыли
не
просто
кн иги,
а
сама
мечта,
превращавшаяся
285


тут
же
в
жизнь,
пока
перевертываешь
одну
страницу
и
уже
чи тае шь
другую,
на
ко торой ,
отражаясь,
как
в
зерка ле
реки
или
озера,
стоит
индеец
в
пернатом
уборе
возле
своего
вигвама,
бесконечно
более
реальный,
чем
гимназия
и
гимназисты,
собравшиеся
в
уб орн ой
и
пере­
дающие
др уг
д ругу
вонючий
дымящийся
окурок.
Преодолевая
дрожь
нет ер пен ия,
я
подолгу
стоял
на
морозе,
ож ид ая,
когда
откроют
запертые
на
обед
и
по­
хожие
на
к нижный
переплет
большие
двери
томской
городской
библиотеки.
Как-то
раз
меня
там
под ка р аулил
Меньшиков,
вдруг
выплыв
из-за
деревьев
своей
вездесущей
ут иной
поход­
кой.
Он
протянул
руку,
но
рука
в
э тот
раз
почему-то
не
торопилась...
—
Покажи-ка,
—
сказал
он,
—
что
ты
читаешь.
И,
выхватив
у
меня
кн игу,
он
сразу
же
ста л
ее
рвать.
Ни когд а
я
еще
не
видел
такого
довольного,
сч а­
стливого
лица,
как
л ицо
шестиклассника
Меньшикова,
вырывавшего
страницы
из
книги
и,
громко
см еясь ,
б ро­
савшего
обрывки
в
сне г.
Че му
он
смеялся?
Мож ет
бы ть,
моему
недоумению
и
ужасу,
а
может
бы ть,
непрочности
т ого
эфемерного
бытия,
которое
только
что
существо­
ва ло
вместе
с
каждой
страницей
книги,
а
теперь
ле­
жа ло
на
снегу
возле
его
торжествующих
но г.
Он
не
любил
плоть.
Но
дух
он
ненавидел
еще
бо ль­
ше.
И
порванная
к нига
«Принц и нищий»
доставляла
ему
еще
больше
удовольствия,
чем
мое
кр асно е,
распух­
шее
ухо
и
испытываемая
мно ю
бо ль.
Я
шел,
не
решаясь
оглянуться,
и
за
сп иной
долго
слышал
этот
сч аст ливый,
захлебывающийся
смех,
смысл
к ото рого
был
так
же
загадочен
и
страшен,
как
жизнь,
наступившая
после
того,
как
бе лые
расстреляли
юного
кр
асногв
ардейца.
Не
я
один
п рята лся
за
обитыми
оленьими
шкурами
дверями
Майи-Рида.
Там
пря тал ись
почти
все
мои
од­
286


ноклассники,
к
большому
огорчению
нашего
классного
наставника
Петра
Ивановича.
Однажды,
он
прине с
в
класс
томик
Чехова
и,
торже­
ственно
поглядывая
то
в
книгу,
то
на
портрет,
вис евш ий
на
стене,
прочел
нам
р ассказ
о
г и мназис те,
н аз ывавш ем
себя
Монтигомо
Ястр еб ин ый
Коготь,
и
его
приятеле,
ко­
торые
пытались
бежать
в
ма йн ридов ски е
л еса.
В
с воем
чеховском
пенсне
с
длинным
шнурком,
сам
похожий
на
Антона
Па вловича ,
он
старался
разрушить
илл юзию
и
захлопнуть
дверь
в
воображаемые
миры.
Это
он
—
тихоголосый,
вл юбл енны й
в
обыденность
и
в
клас сн ый
жур нал
—
на
долгие
годы
поссорил
ме ня
с
Чехо вым .
Как
он
не
мог
понять
детской
души,
кото­
рая
нуждалась
в
Майн-Риде
и
да же
в
Густаве
Эмаре
больше,
чем
в
мудрости
непредусмотрительных
к лас си­
ков,
ибо
вокруг
в исел
сумрак
и
тут
и
там
появлялся
шестиклассник
Мень шик о в,
чтобы
ис пыта ть
восторг
и
радость
от
чужой
боли .
33
Гимназисты
носили
с
собой
в
ранцах
из
телячьей
кожи
не
только
угрюмые
учебники
с
п ортре тами
благо­
образных
царей,
но
и
книги,
способные
унести
к
инд ей­
цам
или
в
ср ед ние
век а
—
ку да
угодно
из
той
же лезно й
необходимости,
которая
посыпала
се бя
перхотью
и
на­
дел а
широкие
помятые
штаны
гимназического
дядьки.
Фенимор
Купер
или
М арк
Тве н
со
св оим
Том ом
Со й­
е ром
или
Ге ком
Финном
б ыли
рядом,
но
и
они
не
мог­
ли
ничем
мне
пом очь,
когда
вдруг
возникал
шес т ик лассг
ник
Меньшиков
и
п ро тяги вал
ко.
мне
св ою
руку.
Я
и
сейчас
слышу
его
булькающий
и
лику ю щий
смех,
ко гда,
наконец
отпустив
мое
пылающее
ухо,
он
вы хват ывал,
бы с тро,
плавно,
почти
на
лету
раскрыв
мой
ранец,
какую-нибудь
книг у
и
начинал
ее
терзать.
287


Он
дел ал
это
не
спеша,
иногда
даже
читая
вслух
первую
по пав шу юся
фразу
с
еще
не
уничтоженной
и
как
бы
ти хо
умоляющей
о
пощаде
страницы,
—
фразу,
вдруг
приобретавшую
какой-то
особы й,
трагический
смысл...
А
затем
он
уничтожал
эту
фразу
вместе
с
дру­
гими,
словно
мстя
письменности
и
книгопечатанию
за
скрытый
в
них
добрый
и
ум ный
человеческий
дух.
Был
ли
он
человеком?
Не
зн аю.
Да,
он
относился
к
вид у
«разумный человек», как
и
хозяин
нашего
доми ка,
заст авля вши й
с то нать
свою
гитару
и
сладко
млеть
от
несчастной
любви.
Шести­
классник
^Меньшиков тоже был влюблен.
Сидевший
на
одной
парте
со
мной
Васильев
носил
меньшиковскпе
зап ис ки
в
же нску ю
гимназию
прелестной
гимназистке
На де,
св оей
двоюродной
сестре.
Однажды
мы
не
утерпели
и
распечатали
оче ред ную
зап иску ,
в
которой.
Меньшиков
цитировал
стихи
Ба ль­
мон та
и
кля лся
в
вечной
любви.
И
только
мы
пр очли
зап иску ,
как
сразу
тут
же
в озник
он
сам ,
со
см е ющи­
мися
гл азками
и
утиной
походкой.
Он
п лыл
к
нам,
р ас­
качиваясь
и
загребая
холодный
воздух
широкой,
уме ­
ющей
превращаться
в
клещи
рук ой.
Он
пл ыл,
а
наш и
но ги
приросли
к
де рев янном у
тротуару,
а
сердце
сж а­
лось
от
предчувствия
бе ды.
Мы
стояли,
а
он
все
зам едлял
и
заме длял
сво и
шаги,
наслаждаясь
свежим
воздухом
и
нашим
страхом.
На
этот
раз
он
почему-то
не
тронул
ни
меня,
ни
Ва­
сильева,
а
только
ска за л:
—
Ну,
а
теперь
—
пролетай!
Я
побежал,
поч ти
падая
от
страстного
жел ан ия
пе­
рескочить
через
улицу,
и
сразу
же
оказаться
в
конце
кв артала.
Но
что-то
заставило
меня
оглян ут ься
на
ме д­
ле нно
удалявшегося
Меньшикова.
И
тут
я
понял
то,
что,
наверно,
не
по няли- бы
и
учителя:
Меньшиков
не
оканчивался
там,
где
кончались
его
раскачивающиеся
288


на
хо ду
пле чи
и
голова.
Он
был
намного
больше
са­
мого
себя.
Я
понял ,
что
по
улице
плы л
не
шестикласс­
ник
Меньшиков,
—
плыла
сама
с уд ьба.
И
снова
перед
географической
картой
ст оял
задум­
чивый
пору чик
и
своим
звучным,
красивым
голо сом
из влек ал
из
названий
морей,
рек,
городов’
и
стран
спрятанную
там
дал ь,
словно
открывал
банку,
полну ю
с гуще нно го,
сладкого,
тягучего
швейцарского
молока.
Он
про изно с ил
какое-нибудь
слово,
и
это
слово,
с лышим ое
не
всеми
сра зу,
а
только
каждым
отдельно,
откликалось
из
ра з буж енных
его
голосом
пространств,
представленных
здесь ,
в
классе,
географической
картой.
И
бы ло
стр ан но
и
непоня т но,
что
даль,
онем ел о
ле­
жавшая
на
карте,
вдруг
ож ила
и
заговорила,
выбрав
посредником
ме жду
соб ой
и
нами
это го
белогвардей­
ского
офицера,
добившегося
у
начальства
разрешения
преподавать
географию
в
нашем
классе.
Может,
он
т оже
хоте л
спрятаться
от
всего
сумеречного
и
з асты в­
шего,
хот ел
уйт и,
как
уходили
мы
на
тайное
свидание
с
персонажами
Майн- Ри да
или
Ж юля
Верна?
А
может,
он
т оже
был
персонаж,
но
созданный
не
фантазией
писателя,
умноженной
на
воображение
гим ­
назистов,
а
воображением
жизни,
которая
пыталась
то­
гда
скрыться
от
самой
себя?
Почти
в о лшебн ик,
артист,
вдохновенно
игравший
ро ль
учителя
и
одновременно
роль
заключившего
с
ним
союз
земного
пространства,
он
заворожил
к ласс
и
раз-
ворожил
н ечто,
до
п оры
до
вр ем ени
спрятанное
в
кн и­
гах
и
вот
теперь
затеявшее
с
нам и
странную
и гру,
во­
влекая,
как
в
сон,
в
удивительное
пу т ешест вие
вокруг
света,
где
у нылый
класс
с
узкими
партами
и
черной
до­
ск ой
вот-вот
превратится
в
каюту,
в
белый
парус,
в
д ву-
289


горбу ю
сп ину
верблюда,
в
по качи ваю щу юся
походку
ин­
дийского
слона,
в
соленую
океанскую
волну ,
в
баобаб,
в
рыжую
обезьяну,
сидящую
на
ветке
и
кормящую
лы­
сого
мл ад енца
своей
полуженской-полукозьей
грудью,
в
тайфун,
в
перестрелку
туарег ов ,
в
золотые
ко пи,'
в
не­
боскреб,
в
турецкий
гарем,
в
ку мирню
т ибет ско го
мо­
наха...
Все
бы ло
здесь,
рядом
с
картой,
и
в
н ашем
созна­
ни и,
рядом
и
бесконечно
далеко,
но
да ль
и
бл изь
с ли­
вались
по
еще
неведомым
нам
законам
мысли,
к отора я
в миг
могла
обежать
весь
земной
шар.
Она
бе жала ,
эта
мысль,
ув лека я
нас
за
соб ой
в
без ­
мо лвные
леса,
на
п рос тор
океана,
где
несет
се бя
вместе
с
волной
кит,
в
тем но ту
пещер,
в
западню,
прикрытую
мхом,
на
гл адь
горного
озера,
в
д ушу
дикаря,
в
синеву
реки,
грохочущей
в
ущелье,
в
обвал,
в
полет
ласточек,
несущих
на
своих
крыльях
небо.
Мы
бо ял ись
од ного:
как
бы
не
прозвенел
вдруг
зво­
нок
и
не
о бо рвал
наш
ра зго вор
с
пространством.
Вм е­
сто
звонка
услышали
выст р ел.
Выс ко чив
из
кла сса
в
коридор,
мы
увидели
шести­
классника
Меньшикова.
Пришпилив
кнопкой
к
стене
к орид ора
фотографическую
ка рт очку
п рел естно й
гим­
назис тки
Нади,
дрожащей,
обезумевшей,
пьяной
рук ой
он
ст ре лял
в
нее
из
изящного
дамского
браунинга,
по­
хожего
на
игрушку.
Безумие.
Но
рядом
с
эт им
безумным
ми ром,
кото­
рый
так
выразительно
олицетворял
шестиклассник
Меньшиков,
был
и
др уг ой,
куда
доступ
имела
моя
тетя.
Доступ
в
эт от
мир
был
опасен,
он
грозил
пы ткам и
в
белогвардейской
контрразведке,
тю рь мой
и
р асст ре­
ло м,
и
я
догадывался,
как
близка
к
гибели
была
моя
тет я,
никогда
не
наз ы вав шая , ѵходя из дом^
ча с,
когда
ее
с леду ет
ждать.
290


Каждый
раз,
когда
я
ее
ж дал,
я
ста рался
не
смот­
реть
на
старые
хо дик и,
висевшие
на
стене,
словно
стр ел ки
этих
всегда
отстававших
часо в
были
в
за­
говоре
с
опасностью,
уг рожа вш ей
тете.
Так
странно,
что
у
э той
опасности
б ыло
живое,
кра­
сивое
и
очень
симпатичное
л ицо
с
че р ными
усиками
и
м ило
улыбающимися
губами.
Этого
выс ок ого
улыбающегося
молодого
человека
я
ви дел
много
раз
прогуливающимся
в озле
нашей
ка­
литки,
и
каждый
раз,
увидя
его
карие
ласковые
глаза
и
легкую
походку
аристократа
или
знаменитого
арти­
ста,
я
думал,
что
он
на значил
свидание
какой-нибудь
девушке,
живущей
недалеко
от
нас,
и
теперь
жде т
ее,
с
интересом
по гляд ывая
на
прохожих.
Но
когда
я
ск а­
зал
тете
об
этом
молодом
человеке,
прогуливающемся
по
тротуару
или
стоящем
возле
тополя
с
таким
непри­
ну жде нным
видом,
словно
все
это
про исх од ит
не
в
жи з­
ни,
а
на
сцене,
она
грустно
по качал а
головой,
—
Бою сь,
что
это
шпик,
—
сказала
она .
Я
еще
два
раза
в идел
красивого
молодого
человека
и
его
карие
ла ск овые
г лаза
и
пытался
мыс л енно
пр и­
мерить
к
нему
и
к
его
симпатичным
глазам
сл ово
«шпик», произнесенное тетей с особой интонацией,
но
из
примерки
ничего
не
получалось.
Вс ем
своим
видом
он
опровергал
тетино
подозрение,
и
от
этого
мне
стано­
вилось
неловко.
А
в
последний
раз,
когда
я
его
видел,
у
него,
д олжно
бы ть,
остановились
часы,
и,
вы нув
их
из
специального
карманчика
новых
полосатых,
аккуратно
выглаженных
брюк,
он
покачал
головой
и,
п одозв ав
меня,
спросил:
—
Ты
не
зн аешь ,
который
ч ас,
мальчик?
’—
Не
знаю,
—
ответил
я
так,
как
меня
учи ла
тетя.
В
тот
ужасный
де нь,
когда
это
случилось,
я
поздно
п опал
домой.
Меня
долго
задерж ив ал
Меньшиков
на
улице,
зар ан ее
договорившись
с
услужливой
тишиной.
291


В
эт от
раз
Меньшиков
был
в
ударе.
Он
долго
стоял
передо
мно й,
читая
то
про
себя ,
то
вслух
отобранную
у
меня
книгу,
прежде
чем
начать
экзекуцию
над
ней .
В
его
характерном
булькающем
голосе
слышались
тор­
жество
и
явная
на смеш ка
надо
мной,
над
кн иг ой,
а
мо­
жет,
и
над
все м
ч ело веч ество м,
не
придумавшим
ничего
луч шего ,
чем
издавать
книги
и
учить
их
читать.
По ко нчив
с
кн игой ,
он
с казал :
—
Ну,
а
теперь
—
пропетая.
И
наступила
тиш ина.
Я
помню
эту
ти шин у,
и
сумерки,
и
скрип
снега
под
подошвами
моих
ва лено к
—
этот
голос
томской
зимы.
Когда
я
вернулся
домой,
там
уже
за канч и вался
обыск,
начавшийся,
как
оказалось,
рано
утром.
Те тя
сидела
в
углу.
Рядом
с
ней
стоял
со л дат.
А
не­
сколько
офице ро в
—
сотрудников
контрразведки
—
ры­
лис ь
в
наш их
вещах,
вспарывали
матрасы
и
п рос ма три­
вали
книги.
Похоже
бы ло,
что
это
никогда
не
кончится,
но
конец
наступил.
Они
уш ли,
ув едя
тет ку
и
оставив
ме ня
одн ого
среди
разбросанных
как
попало
вещей.
На
п олу
я
увидел
разорванный
на
кусочки
рисунок
Дароткана.
Я
собрал
обрывки
и.
ст ал
скл ады в ать
их,
пы таясь
из
кусочков
скл е ить
пот е ря нный
мною
мир.


М АЛЬЧ ИК


1
Герман
Иванович
принес
в
к ласс
стопку
наших
те т­
радей.
Взя в
одну
тетрадь,
он
сказал
обычным
своим
ти­
хим ,
усталым
голосом:
—
Если
Громов
не
будет
в озра жать,
я
про чту
вслух
его
домашнюю
работу.
Она
заслуживает
внимания.
И
он
начал
читать.
Чит ал
он
здорово,
и
мы
сразу
же
почувствовали,
что
речь
ид ет
о
чем-то
очень
странном
и
необыкновенном.
О
мальчике,
затерявшемся
в
холод­
ных
просторах
Вселенной.
Сам-то
ма льчи к
не
зна л,
что
он
затерялся.
Для
не го
все
началось
та м,
в
пу ти,
в
б ес­
прерывном
движении,
и
он
сам
тоже
там
нач алс я.
На­
чался?
Че лове к
редко
задумывается
о
своем
начале.
Для
него
нет
нач ала,
ка к,
в
сущности,
нет
и
конца.
Мальчик
родился
в
пу ти,
среди
звезд,
и
то,
с
чем
за
десять
лет
не
могли
свыкнуться
взрослые
—
его
мать
и
отец
и
их
спутники,
б ыло
для
не го
родным
и
пр ивыч ­
ным,
как
для
нас
школьный
двор:
космический
к ора бль,
повторяющий
в
миниатюре
оставленную
планету.
Где-то
в
бесконечности
Вселенной
остались
густые,
пахнущие
теплой
хвоей
и
озоном
леса,
синие
реки,
дома,
в еселы е,
ш умные ,
длинные
до ро ги.
Все
это
маль­
чик
видел
на
экране,
но
для
него
это
б ыли
обрывки
295


сновидений.
Може т
быть,
всего
этого
на
сам ом
де ле
не
бы ло?
Спутники
е
большой
настойчивостью
стремились
до­
казать
мальчику,
что
все
это
было,
и
лучше
вс ех
это
удавалось
мечтателю-музыканту.
Слушая
его
муз ыку ,
мальчик
ощущал
ле са
и
реки,
дома
и
дороги
далекой
планеты,
которую
э кспе дици я
покинула
задолго
до
его
рождения.
И
тогда
м а льчик у., хотелось
протянуть
руки
и
дотронуться
до
мерцающего
на
экране
мира,
столь
непохожего
на
жизнь
ко раб ля,
но
да же
если
бы
рук и
протянулись
на
ми ллио ны
километров,
все
равно
не
до­
тянуться
б ыло
до
лесов
и
рек,
домов
и
дорог
—
так
.да­
леко
все
это
бы ло.
Да,
вс е- таки
было.
Это
утв ер жд ала
музыка,
утвер­
ж дал
экран
и
подтверждали
зн ан ия:
ве дь
мал ь чик
не
просто
жил
в
стремящемся
к уда- то
корабле,
он
еще
и
учился.
С
мальчиком
з анима л ись
все
—
и
родители,
и
ос таль­
ные
взрослые,
в
том
чис ле
всегда
за ня тый,
всегда
чем-
то
озабоченный
командир.
Приборы
искусственной
па­
мяти
бер еж но
хранили
и
щедро
отдавали
мальчику
знания
о
про шлом .
Но
мальчику
порой
казалось,
что
можно
отдать
все
знания
за
од ин
только
час
в
лесу,
на
берегу
стремительной
речки.
О
береге
и
о
л есе
расска­
зывала
муз ыка.
Музыкант
то же
тос к овал
по
п окин утой
родине
и
не
ст ар ался
скрыть
своей
тоски.
Он
име л
на
то
право,
он
был
музыкант,
ме чтател ь ,
его
грусть
не
мешала,
а
даже
помогала
жить
и
работать
спу т ник ам.
Ма льчи к
учился.
У
не го
не
бы ло
сверстников,
он
ви­
дел
детей
только
на
экране,
как
реки
и
ле са.
Ему
не
с
кем
бы ло
играть,
разве
что
с
роботом
—
забавной
иг­
рушко й,
придуманной
спе циал ьн о
для
него,
но
робот
был
с лишк ом
серьезен
и
деловит.
И
однообразен.
Иногда
мальчик
принимался
бег ать
по
ко раб лю
(он
мог
бегать,
потому
что
на
ба шмаках
у
нег о
б ыли
г ра­
206


витационные
по до ш в ы), ему хотелось
пошалить,,
поиг­
рать
в
прятки
или
пятнашки,
и
тогда
робот
обеспоко­
енно
ко вылял
за
ним
следом,
растопырив
руки,
—
он
бо ял ся,
бедняга,
что
мальчик
невзначай
налетит
на
ка­
к ой- нибуд ь
прибор
и
сильно
ушибется.
Ма ль чик
спрашивал
себ я:
какие
они,
дети?
Он
все
хоте л
увидеть
их
во
с не,
но
ни
ра зу
ему
не
удалось
увидеть
во
сне
детей.
Он
в идел
толь ко
робота,
хот я
ро­
бот ,
возможно,
чем-то
пох од ил
на
детей
и
на
самого
мальчика.
Мальчик
спрашивал
о
детях
у
всегда
ла с ковых
и
внимательных
взрослых
и
у
в сезна ющи х
машин,
но
ни­
кто
не
мог
р асс казать
что-нибудь
толковое
и
вразуми­
тельное.
Ни
взрослые.
Ни
м а шины.
Ни
экран.
Ни
даже
музыка.
Дети
бы ли
слишком
далеко,
там
же,
где
р еки,
и
деревья,
и
отраженные
в
воде
о бл ака.
Взрослые,
на­
верное,
забыли
о
том ,
что
б ыли
когда-то
детьми.
Впро­
чем,
може т
быть,
они
просто
не
хотели
на поми на ть
мальчику
о
своем
детс тве.
Ведь
их
де тство
прош ло
не
на
космическом
корабле,
падающем
в
л едяну ю
черн ую
бездну.
Но
мальчик
не
так
уж
часто
думал
о
бездне.
Косми­
ческий
корабль
сам
по
себе
был
для
него
целым
ми­
ром,
и
в
э том
ми ре
б ыли
запретные
уголки,
куда
взр ос­
лые
не
пускали
мальчика,
всяк ий
раз
обещая
впустить,
когда
он
вырастет.
Вырастет?
Это
слово
и
пугало
и
радовало
мальчика
своим
чуточку
странным
и
нео ж иданн ым
смыслом.
Ведь
на
корабле
никто,
кроме
него,
не
ро с,
все
давно
успели
вырасти
дома,
на
св оей
планете,
задолго
до
отл е та.
И
только
он
один
рос,
быстро
ме ня лся,
и
все
это
заме­
ч али
с
легкой
грус тью,
как
прим ет у
неумолимого
хода
времени,
еще
более
неумолимого
здесь ,
на
корабле,
чем
дома,
на
своей
пл ан ете.
Да,
мальчик
ме н ялся,
и
ему
297


еще
долго
нужно
б ыло
расти
и
меня ться,
чтобы
стать
взрослым.
Куд а
дви гался
корабль,
зачем?
Ма льч ик
инстинк­
тивно
чувствовал,
что
в зр ослые
не
лю бят
отвечать
на
эти
вопросы,
и
пот ому
он
спрашивал
не
их,
а
само го
себя .
Эти
вопросы
не
б ыли
под
за пре том,
но
в
них
было
много
неясного
и
сп орн ого.
Корабль
должен
был
доставить
экспедицию
на
одну
из
планет
в
окрестно­
стях
Большой
З вез ды,
чт обы
вы яснит ь,
ес ть
ли
там
раз­
ум ные
существа.
И
вот
часть
э кипаж а
считала,
что
разумные
су щес тва
там
есть,
а
другая
ча сть
в
том
с иль­
но
сомневалась.
Ма ль чик
т оже
немножко
сомневался,
может
быт ь
пот ом у,
что
в
ч исле
со м неваю щихс я
был
его
отец.
Ма льчи к
больше
всех
.на
свете
лю бил
своего
отца,
больше
даж е,
чем
музыканта,
хот я
и
не
смог
бы
себе
объяснить,
за
что
он
его
любит.
У
отца
б ыло
нерв­
ное,
дергающееся
от
ти ка
ли цо.
Но
и
л ицо
его,
несмотря
на
тик,
нравилось
мальчику.
В
глазах
от ца
по явля лся
иногда
странный
блеск,
и
м ал ьчик
зна л,
что
отец,
в
о т личие
от
многих,
не
ум еет
и
не
желает
ск ры вать
свое
нетерпение,
свое
страстное
стремление
поскорей
достичь
п л анеты
в
окрестностях
Большой
Зве зд ы.
Мальчик
прощал
отц у
его
нетерпение,
потому
что
он
до гады вался
о
его
причинах.
Отец
м аль­
чика
был
геолог,
и
очень
уж
большая
част ь
его
жи зни
уходила
на
ожидание
в
корабле,
где
он
никак
не
мог
прим е нить
св ои
знания
и
свой
труд.
Уже
много
лет
отец
тосковал
по
любимому
делу.
М ать
мальчика,
по
спец иал ьно ст и
знаток
лесов
и
деревьев,
то же
проводила
г оды
в
томительном^
ожидании.
По-видимому,
она
ра с­
считывала,
что
на
планете
окажутся
не об ыкно ве нно
большие
и
густые
леса
с
незнакомыми
д ере вь ями,
кот о­
рые
целые
век а
ждут,
чтобы
им
да ли
на зва ние
и
опре­
делили
их
по роду.
Ведь
на
планете
могло
и
не
быть
разумных
существ.
298


Бы ло
просто
удивительно,
что
почт и
все
уже
назва­
но
и,
чтоб ы
н аз вать
неназванное,
нуж но
преодолеть
мил ли оны
м иллио нов
километров
и
де сятк и
лет.
Ма ль­
чик
жил
среди
имен
и
названий.
Он
давно
понял
и
при­
вык
к
тому,
что
назв ания
и
имена
об легч али
его
роди­
тел ям
и
спу т никам
о бщ ение
др уг
с
другом
и
с
вещами.
А
что
было
бы
со
всеми,
ес ли
бы
ни
у
к ого
не
бы ло
ни
названий,
ни
имен?
Мальчик
да же
боялся
это
себе
представить.
Имело
название
даж е
то
бесконечное
и
бездонное,
что
б ыло
за
ст ена ми
корабля.
Его
назв али
«вакуум»
—
«пустота» .
Звучно
назвали!
И
от
этого
она,
пустота,
казалась
мальчику
чуточку
менее
пустой
и
чу­
точку
менее
страшной.
Да,
мальчик
жил
среди
всего
названного.
Но
из
всех
живых
существ,
населявших
корабль,
он
один
по­
чти
не
нуждался
в
имени,
Все
называли
его
просто
мальчиком,
даже
ма ть
и
отец.
—
Мальчик!
—
ок лика ли
его
спутники.
—
Мальчик!
—
об ращ ался
к
не му
робот-игрушка.
Со
с тор оны
неодушевленного
предмета
это,
кон ечн о,
б ыло
несколько
фамильярно.
Но
мальчик
не
обижался.
В
конце
концов,
робот
не
был
хозяином
своих
слов,
слова
произносились
роботом
только
согласно
про­
грамме.
—
Мальчик,
—
говорили
взрослые,
—
ну
как
ты
про­
вел
день?
И
их
лица,
он
не
мог
эт ого
не
заметить,
светлели
и
становились
менее
озабоченными.
Почему?
Кто
знает?
Может,
и
п ото му,
ч то,
глядя
на
мальчика,
они
вспоми­
нал и
себя
так ими ,
как
он.
И
только
л ицо
командира
корабля
не
светлело
при
встречах
с
мальчиком.
Он
оставался
таким
же
строгим
и
озабоченным,
каким
был
всегда.
И
мальчик
понимал
и
од обря л
его
поведение.
Командир
не
п озв олял
себе
мы сле нно
уноситься
в
про­
шлое
и
этим
облегчать
свое
пребывание
здесь.
Щ адя
299


других,
он
никогда
не
щадил
себя,
пос то янно
думая
о
той
ответственности,
к отора я
на
нем
лежала.
Командир
уходил
к
се бе,
к
своим
приборам
и
по­
мощникам.
А
мальчик
о ст авался
там,
где
его
нас тиг ал
интерес
к
вещам,
явлениям
или
спутникам.
Он
постоян­
но
чем-нибудь
интересовался
и,
в
сущности,
был
все
вре мя
чем-нибудь
занят.
—
Мальчик!
—
окликали
его
спутники.
Вещи
то же
окликали
мальчика,
даже
те
в ещи,
ко­
торые
не
умели
ни
говорить,
ни
д умать .
И
ма льч ик
отзывался.
В
эт ом
месте
рассказа
Герман.
Иванович
остановил­
ся
и
опустил
тетрадь.
—
А
дальше?
—
спросил
кто-то
из
учеников.
—
Дал ь ше,
—
ответил
Герман
Иванович,
изменив
го лос
и
сно ва
став
тем,
кем
он
был
до
чтения:
обыкно­
венным
старым,
уставшим
учителем,
—
дальше
нет
ни­
че го
и
стоит
точка.
Надо
над ея тьс я,
что
Громов
на пи­
шет
продолжение.
По ка
ра ссказ
без
конца.
Учитель
сно ва
с тал
самим
соб ой,
а
ведь
только
что
он
к азалс я
нам
артистом.
Более
того,
он
ка залс я
нам
чем-то
вроде
посредника,
помогавшего
уче ник ам
по­
нять
странный
мир
корабля,
летящего
м ного
лет
в
пу­
стоте,
и
живущего
в
это м
странном
м ире
мальчика.
Герман
Иванович
покачал
головой
и
посмотрел
в
угол
на
с идящег о
у
окна
Громова,
я вно
п ред лагая
нам
всем
вс по мнить ,
что
истинным
посредником
был
не
он,
Герман
Иванович,
а
Громов.
-
И
все
вспомнили
о
Громове,
хотя
во
вре мя
чтения
все
о
нем
за были .
Громова
и
все
остальное
заслонил
мальчик,
голо сом
Германа
Ивановича
захвативший
наше
внима ние .
Теперь
м а льчик
исчез,
и
перед
нами
300


сидел
Громов,
делавший
в ид,
что
он
не
имеет
к
ма ль­
ч ику
никакого
от но ше ния.
Ли цо
у
него
было
насторо­
же нное ,
и
он
смотрел
на
нас,
словно
жд ал
какого-ни­
будь
подвоха.
Но
честное
сло во,
ни кто
из
нас
не
соби­
рался
его
по дво д ить.
И
ес ли
уж
на
то
п ошло,
подвел
он
себ я
сам ,
, написав такую странную домашнюю работу.
Зачем
он
это
сделал?
Я
не
знал,
не
знали
и
другие,
не
знали
и
не
догадывались.
И
странно,
что
он
написал
в
своей
домашней
работе
не
о
с ебе
и
не
о
сво­
их
знакомых,
как
мы
все,
а
о
ка ком -то
необыкновен­
ном
мальчике
с
другой
планеты.
И
вот,
когда
наступила
т ишин а,
Громов,
наверное,
чу вство в ал
се бя
неловко
и
нево ль но
заставлял
этим
чу вство в ать
себя
неловко
и
вс ех
нас,
не
исключая
Гер­
мана
Ивановича.
Громов
сидел
в
своем
углу
у
окна,
но
казалось,
что
он
где-то
далеко,
за
миллионы
километ­
ров
от
нас,
со
своим
необыкновенным
мальчиком.
Уж
кому-кому,
а
Гро мо ву
не
следовало
писать
об
э том
мальчике.
Он
был
сын
известного
уче н ого- архе о­
лога,
и
это
все
знали.
И
еще
все
з нали,
что
несколько
лет
назад
отец
Громова
сделал
к ру пное
открытие,
на­
шел
какие-то
загадочные
предметы,
вы зва вшие
спор.
В
вечерней
газете
и
в
двух-трех
журн а лах
появились
заметки
о
пришельцах
с
других
пл ан ет,
сл еды
которых
яко бы
открыл
отец
Громова.
Но
п отом
журналы
поче­
му-то
замолчали,
как
они
замолчали
вдруг
о
сн еж ном
человеке,
о
котором
снач ала
так
мн ого
писалось.
И
в
школе
п ро несся
слух,
что
все
это
не
подтвердилось:
и
пр иш ель цы,
и
да же
снежный
чел ов ек.
А
в едь
в
снеж­
н ого
чел ов ека
все
уже
успели
поверить,
и
всем
бы ло
очен ь
жалко
с
ним
расставаться.
Никто
из
ре бят
не
хотел
бы
оказаться
на
месте
Гро­
мова,
когда
журналы
вдруг
замолчали
об
археологиче­
ских
находках
его
отца.
И
поэтому
при
Громове
мы
старались
не
говорить
на
археологические
темы,
л они-
301


ма я,
что
Громов
не
виноват.
И
отец
Громова
тож е
был
не
виноват,
что
какой-то
нетерпеливый
журналист
по­
торопился
ра з звонить
об
эт им
спорных
п редме тах,
вме ­
сто
то го
чтобы
благоразумно
п о дожд ать,
пока
уче ные
договорятся
и
вы несу т
свое
авторитетное
решение.
Громов,
конечно,
страдал,
д ержалс я
отчужденно,
до­
мой
всегда
возвращался
о дин
и
никого
из
ребят,
кроме
меня
и
Власова,
к
себе
не
приглашал.
Но
Власов
был
тих оня
и
от
зас тенч и во сти
вечно
заикался,
а
не
пригла­
шать
ме ня
Гро мо ву
бы ло
просто
неудобно.
Я
жил
в
доме
напротив
и
однажды
разбил
в
его
квартире
стекло
—
это
случилось
еще
до
то го,
как
его
отец
сде­
лал
свое
открытие.
Громов
опасался,
что
если
он
меня
не
пригласит,
то
я
подумаю,
будто
это
из-за
стекла.
Стекло
стоило
д орог о,
оно
б ыло
толстое,
как
в
витрине.
Если
не
счи тать
Вла со ва,
кот оры й
был
так
застен­
чив,
что
в
чужой
к вар тире
боялс я
о гляд еть ся,
я
один
из
всего
кл асса
хорошо
зн ал
квартиру
Громова.
Это
была
большая
старинная
квартира.
В
ней
всегда
стоял
как о й-то
ст р анный,
не
знакомый
ни
мне ,
ни
Власову
запах.
На
шкафу
то рча ло
несколько
желтых
и
корич­
невых
черепов
с
написанными
на
них
цифрами,
а
на
стене
висел
деревянный
божок,
таращившиц
на
в сех
свет лые
жестокие
г лаза,
с дела нн ые,
как
мне
об ъясн ил
Громов,
из
обсидиана
—
вулканического
с текла .
В
кабинет
ни
Громов,
ни
его
отец
не
пригла шал и
ни
меня,
ни
Власова.
И
я
всякий
раз
с
любопытством
смотрел
на
дверь
кабинета,
ду мая
про
себя,
что
за
этой
дверью,
наверное,
хранятся
всякие
редкости
и
даже
предметы,
вызвавшие
о жест очен ные
споры
специали­
стов.
В
глубине
души
я
оче нь
жалел,
что
журналисты
вдруг
замолчали
и
не
стали
больше
писать
об
эт их
на­
ходках.
Мне
почему-то
оче нь
хотелось,
чтоб ы
отец
Гро ­
мова
победил
всех
своих
противников
и
о казалс я
пра в.
Ребята
объявили,
что
мне
дорога
не
ист ина ,
а
са мол ю­
302


бие
и
тщеславие,
вед ь
я
приятель
Громова.
Но
это
неправда,
я
очень
дорожил
истиной,
и
мне
хотелось
только
одн ого:
чтоб ы
истина
ока за лась
необыкновен­
ной
и
интересной.
Обыкновенных
и
неинтересных
и стин
и
без
тог о
слишком
м ного
на
свете.
А
потом
Гром ов
вдруг
перестал
приглашать-меня
и
да же
Вла со ва.
И
ког да
мы
спро сил и
его,
в
чем
д ело
(спрашивал,
собственно,
я
оди н,
а
Власов
только
стоял
и
застенчи во
моргал
г ла за м и ), Громов ответил:
—
У
н ас,
понимаете,
ре мон т.
—
А
долго
он
бу дет
про д олж ать ся,
ваш
ремонт?
Громов
стр ан но
посмотрел
на
Власова,
потом
на
меня,
и
ответил
ти хо,
еле
с лы шно.
И
мне
и
да же
тих оне
Власову
очен ь
не
понравился
его
ответ.
—
Долго,
—
ответил
Громов.
—
Ремонт
п очти
кап и­
тальный.
Он
ве жливо
дал
нам
по нять ,
что
ходить
нам
к
нему
нечего.
Я
подумал,
что
все
это
из-за
ст екл а,
и
обиделся.
Но
Власов
попытался
най ти
другое,
более
ра зум ное
объяснение.
—
Это,
наверное,
не
Г ро мов,
—
сказал
он,
—
а
его
отец.
В
квартире
таятс я
загадочные
ценности.
—
А
мы
ч то,
украдем
эти
ценности?
—
Не
в
это м
дело.
Отцу
Г ромова
нужна
тиш ин а.
Он
работает.
И
наверное,
есть
еще
какие-нибудь
веские
причины.
Я
с
уд ивл ение м
посмотрел
на
этого
застенчивого
че­
ловека.
Вид но,
он
оче нь
любил
Громова,
если
плю нул
на
свою
об иду
и
ст ал
защищать
его
отца.
Идея
Вл ас ова
о
веских
пр ичина х,
о днако ,
почт и
убе ­
дила
меня.
Действительно,
если
разобраться,
то
иначе
и
не
могло
быть.-Работа
археолога
должна
б ыть
ограж­
ден а
от
посторонних,
раз
речь
ид ет
о
пре дме тах,
вы­
звавших
сомнение
спец иали ст ов .
Мне
да же
ста ла
нр а­
виться
эта
мысль.
зоз


Короче
говоря,
я
т оже
почт и
ста л
на
точку
зрения
Вла со ва,
забы л
о
ко г да-то
разбитом
стекле
и
рассчи­
тывал,
что
и
другие
о
нем
д авно
за был и.
И
од н ажды
в
скверике,
где
мы
гоняли
мя ч,
я
спросил
Громова:
—
Ну
как
ремонт?
И
Громов
ответил:
—
Еще
продолжается.
В
сущности,
я
и
не
ожидал
другого
ответа.
Всего
три
месяца
прошло
с
тех
по р,
как
я
последний
раз
раз ­
глядывал
нумерованные
черепа,
дверь
в
таинственный
кабинет
и
обсидиановые
глаза
деревянного
бога.
И
мне
очень
хотелось
побывать
у
Громова
еще
хотя
бы
р аз,
но
я
понимал,
что
пока
э то.
невозможно.
Надо
было
ждать.
Каж ет ся,
я
уже
упоминал
о
том ,
что
мои
од нокл асс ­
ни ки
любили
по го вор ить
об
истине.
И
один
из
ни х,
М ишка
Дроводелов,
часто
п овторя л
где-то
вычитанные
слова.
—
Платон,—
г ово рил
он,
подходя
ко
мне
или
к
Вла ­
сов у
с
ва жным
вид ом.
—
Пл атон ,
ты
мне
друг,
но
исти­
на
мне
дороже.
Это
у
Дроводелова
непло хо
получалось.
Но
я
лучше
всех
знал,
что
до
истины
ему
нет
никакого
дела.
Е сли
бы
он
так
дорожил
и стин ой,
то
не
получал
бы
дв ойки .
Но
я
и сти ной
дор ожи л,
честное
сло во.
Я
был
убеж--
ден,
что
археолог
Громов
и
чер ез
н его
чуточку
его
сын
имели
отношение
к
истине,
но
не
торопились
к
ней,
боясь
навлечь
на
с ебя
упреки
специалистов,
и
тща­
тельно
го то вилис ь,
чт обы
предъявить
неоспоримые
до­
казательства.
Именно
в
это
вре мя
Громов
посвятил
домашнее
со­
чин ени е
на
свободную
тему
р ассказ у
о
мальчике.
Класс
сидел
ти хо
под
впечатлением
ра сск аза.
А
Громов
молчал.
И
т ишина
б ыла
какая -т о
нео бы чна я.
304


Она
томила
на с,
как
ожидание
несб ыв шег о ся.
В едь
р ас­
сказ
о
ма льчи ке
оборвался
на
самом
интересном
м ес те...
З агр емел
звонок,
и
все
зашевелились.
Вдруг
Дрово-
делов
вскочил,
подошел
к
Гро мо ву
и,
вытаращив
гла­
за,
проревел
во
весь
голо с:
—
Гр омов ,
ты
мне
друг,
но
ист ина
мне
дороже!
И
я
подумал,
что
теперь
р ассказ
о
мальчике
не
бу­
дет
до писа н.
Все
испортил
этот
д урак
Дроводелов.
И
действительно,
конца
у
рас ск аза
не
бы ло,
но
продол­
жение
мне
в се- таки
удалось
услышать.
Правда,
это
пр о­
изошло
не
скоро,
уже
после
летних
каникул.
3
В
ле тние
каникулы
мне
ни
разу
не
удалось
встре­
титься
с
Громовым.
Он
уехал
в
Комарове,
в
пио не р­
ски й
лагерь
Акаде мии
наук,
а
я
—
в
Молодежное,
в
ла­
гер ь
от
з ав ода,
на
котором
работал
мой
отец.
Я,
конеч­
но,
мог
случайно
с
Громовым
встретиться:
Молодежное
б ыло
не
так
далек о
от
Комарова.
Но
за
все
л ето
я
не
встретился
ни
с
кем
из
наш их
ребят,
кроме
Дроводе-
ло ва,
который
попал
вместе
со
мно й
в
оди н
лагерь.
Его
мать
работала
кладовщицей,
и
он
жил
не
с
нами,
а
с
матерью,
во
флигеле
для
обслуживающего
персо­
н ала,
но
встречались
мы
каждый
день.
В
то
утро,
когда
я
приехал,
он
подбежал
и,
сде лав
важное
лицо,
пробубнил:
—
Пла тон ,
ты
мне
друг,
но
истина...
-
Я
не
выдержал,
с хва тил
его
за
ворот
рубашки
и
пригрозил:
—
Если
ты
еще
раз
скажешь
о
Платоне
и
об
ис тин е,
пусть
меня
выгонят
из
ла гер я,
но
я
тебя
проучу!
Он,
видно,
забыл,
какое
в печатл ен ие
произвели
его
слова
на
Громова
и
на
всех
нас
пос ле
чтения
расск аз а.
п
г.
С.
Гор
305


Дроводелов
очень
обиделся,
у
нег о
на
глазах
даже
сл езы
выс т упил и,
и
он
ск азал
мне:
—
От пуст и!
Во-п е рвых,
эти
слова
принадлежат
пе
мне,
а
Сократу.
А
он
был
мыслитель.
А
во-вторых...
О тпус ти!
Ты
сейчас
не
на
улице,
а
в
пионе р с ком
ла­
гере.
—
На
это т
раз
ладно,
—
согласился
я,
—
отп ущу.
Только
чт об
об
истине
я
больше
нич его
не
слышал.
И
он
де йстви тель но
образумился,
перестал
говорить
об
истине
и
о
Пл а тоне.
Но
мо ей
угрозы
он
мне
не
пр о­
стил.
Это
я
в идел
по
ли цу
его
матери-кладовщицы
вся­
кий
ра з,
когда
я
с
ней
встречался.
На
ее
ли це
б ыло
нап исано
вс е:
и
про
истин у ,
и
про
Платона,
и
про
то,
что
я
чу ть
не
от орв ал
воротник
у
ее
с ына.
Ли цо
ее,
впрочем,
б ыло
вполне
благообразное,
большое,
полное
и
да же
симпатичное,
но
оно
в ыр ажало
слишком
много
чув с тв.
Нет,
Дроводелов
больше
уже
не
упоминал
об
истине.
И
на
том
спасибо.
Я
да вно
заметил,
что,
ко гда
не
оче нь
умный
человек
пр оизн ос ит
чужие
ум ные
слова,
эти
сло­
ва
тож е
глупеют,
хотя
г ово рив ший
н ичего
не
пр ибав­
ляе т
от
себя.
Почему
это
про исх од ит?
Не
знаю.
Но
хв а­
тит
о
Дроводелове.
В
лагере
он
всем
надоел,
вечно
т орго ва лся,
чт о-ниб уд ь
выпрашивал,
сп летн ичал
про
команду,
против
кот орой
играл.
В
конце
концов
он
до­
бился,
что
его
оставляли
стоять
в
стороне
в
роли
бо­
лельщика.
Вместо
того
чтобы
упрекать
в
эт ом
себя ,
он
сразу
же
об винил
ме ня.
—
А
еще
одноклассник,
—
нуд ил
он,
—
разве
это
по-
товарищески?
Эти
слова
почему-то
растрогали
меня,
и
я
стал
про­
сить
ребят
не
выгонять
его
на
м усор.
Не
хочется
мне
рассказывать
о
Дроводелове,
чес т­
ное
с лово,
не
хочется,
не
очень-то
это
инте р ес ный
чело­
век.
Но
так
получалось,
что
без
него
никак
нельзя
обой­
306


тись.
В
тот
день,
о
котором
я
сейчас
рассказываю,
он
подошел
ко
мн е,
хл опн ул
по
пле чу
ладонью
и
объявил:
—
Я
вчера
с
ма тер ью
в
город
ездил .
—
Ну
ездил,
и
что
из
того?
—
Но во с тишки
есть!
—
Какие?
—
Громов
переводится
в
другую
школу.
—
Это
почему?
—
Квартиру
им
н овую
даю т,
уже
ордер
выписали.
Не
будет
же
он
с
Черной
Речки
ездить
на
Васильев­
ский
ос тров .
—
Не
мож ет
быть,
чтобы
и з-за
квартиры
он
захотел
уйт и
из
кл асса,
—
сказал
я,
чувствуя,
однако,
всю
не­
убедительность
своих
доводов.
Дроводелов
посмотрел
на
меня,
и
вд руг
л ицо
его
стало
похоже
на
л ицо
его
матери.
—
По -тво ему ,
он
должен
те бя
предпочесть
новой
квартире?
—
Если
бы
Громовы
собирались
переезжать,
вряд
ли
они
ста ли
бы
возиться
с
капитальным
ремонтом.
—
Выходит,
ты
мне
не
веришь?
—
Не
ве рю.
—
Разве
тебе
неиз вест но,
что
я
всегда
говорю
одну
т олько
правду?
Д р овод елов
и
в
само м
деле
считал
себя
правдолю­
бо м.
В
позапрошлом
году
он
перевелся
в
наш у
школу
откуда-то
с
Бабу р ина
и
всем
х вастал ,
что
его
мать
—
самый
кр уп ный
в
Ленинграде
и нжен ер
и
работает
на
Металлическом
в
цехе
паровых
турбин.
Но
по том
вы­
яснилось,
что
она
торгует
зимой
в
пивном
ларьке,
а
ле­
том
раб от ает
кладовщицей
в
пионерских
лаг еря х.
Мы
узнали
об
этом,
но,
чтобы
не
конфузить
Дроводелова,
в сякий
раз,
ко гда
речь
заходила
о
паровых
турбинах,
начинали
говорить
о
че м -нибу дь
другом.
А
тихоня
Вл а>
сов
даж е
высказал
предположение,
будто
мать
Дрово-
307


делова
когда-то
ра бот ала
инженером,
но
ди скв алиф и­
цир овал ас ь
и
переменила
проф ес си ю.
Но
хватит
о
матери
Дроводелова!
Довольно!
Изв ести е
про
Громова
очен ь
огорчило
меня.
Как
из­
в ес тно,
судьба
не
очень
балует
школьников.
Интерес­
ных
людей
с
загадочным
про шл ым
или
н асто ящим
чаще
встречаешь
в
книг ах ,
чем
в
школе.
А
Громов
давн о
привлекал
мое
внимание
не
только
в
связи
с
находками
его
отца,
но
и
сам
по
себе,
как
самостоятельная
л ич­
ность.
Ес ли
бы
меня
попросили
опи сать
на ружн ост ь
Гро­
мов а
и
его
характер,
вряд
ли
я
бы
справился.
Наруж­
ность
у
н его
была
самая
о бы кно ве нная,
если
не
считать
седой
прядки
волос
над
левым
ухом.
Поседел
Громов
сразу,
как
появился
на
свет,
еще
до
того ,
как
научился
переживать
и
огорчаться.
Седая
прядка
и
оч ки
в
з еле­
новатой
оправе
придавали
лицу
Громова
серьезное
и
д аже
солидное
выражение.
Кто-то
из
ребят
назвал
его
Академиком,
но
прозвище
не
пристало.
К
Громову
ни­
че го
не
приставало:
ни
грязь,
ни
пыль,
ни
завистливые-
и
недобрые
слова.
Он
чем-то
походил
на
мальчика,
о
кот ором
п исал
в
домашней
работе.
К огда
Герман
Иванович
чи тал
его
с очи нен ие,
я
мыс л енно
представлял
се бе
мальчика
с
седой
пр яд кой
над
левым
ухом,
как
у
Громова,
хо тя
о
прядке
в
р ассказ е
ни чего
не
было
сказано.
Я
уже
давно
обра тил
на
это
внимание:
ког да
читаешь
повесть,
р ассказ
или
поэму,
всегда
ище шь
у
героя
сходство
с
кем -ни бу дь
из
тво их
знакомых.
По­
мню,
когда
я
первый
раз
читал
знам енит у ю
поэму
П уш кина,
я
сразу
догадался,
на
ког о
похож
Ев ген ий
Он егин .
Он
был
очен ь
пох ож
на
од ного
щеголеватого
красивого
парня,
которого
я
как-то
ви дел
на
Не вско м
возле
кафе
«Север» .
Парень
стоял,
о тстав ив
ногу
в
уз­
кой
штанине,
а
на
лице
его
бы ло
написано,
что
ему
на­
скучило
все
на
свете
и
он
не
знает,
чем
бы
за нятьс я.
308


/* Да,
сейчас
я
убежден,
что
Громов
был
похож
на
мальчика,
который
родился
в
космическом
корабле.
Д ело
было
не
только
в
седой
п рядке,
но
и
в'
том ,
что
Громов
очень
много
знал.
Ник то
в
школе
не
знал
ст оль­
ко,
с ко лько
знал
Гро мов .
Но
он
никогда
не
был
первым
учеником.
То,
что
он
зн ал,
не
имело
никакого
отноше­
ния
к
программе.
Например,
он
откуда-то
зна л,
и
со­
вершенно
т очно,
какой
мозг
у
вымершего
миллионы
лет
н азад
плезиозавра.
Этого
не
зна л
да же
сам
И ван
Сте­
па нович ,
преподаватель
би ологи и.
Но
мы
не
понимали,
какой
тол к
от
всех
эт их
знани й,
раз
их
не
б ыло
в
учеб­
никах
и
в
школьной
программе.
Учителя,
за
исключе­
нием
Германа
Ивановича,
эти
з нания
не
очень-то
це ни­
ли.
Глупо
б ыло
бы
ду ма ть,
что
они
ценят
только
то,
что
вставлено
в
учебники
и
программу.
Просто
у
них
был
жи тейс кий
опыт,
и
они
отлично
понимали,
что
знан ие
в елич ины
моз га
у
плезиозавра
вряд
ли
пригодится
Гро ­
мо ву
в
его
дальнейшей
жизни
и
деятельности
и
что
на до
хорошо
знать
то,
с
чем
мы
встречаемся
на
каждом
шагу.
Вряд
ли
ему,
или
на м,
или
вам
когда-нибудь
доведется
встретиться
с
плезиозавром.
Я
не
уд ерж ался
и
однажды
сказал
об
э том
Громову
при
Власове
и
Дроводелове,
который,
как
вс ег да,
ок а­
зался
тут
как
тут.
Дроводелов
совсем
н екста ти
ра сх охо­
тал ся,
а
Громов
насмешливо
посмотрел
на
ме ня,
молча
достал
из
портфеля
газетную
выре зк у
и
протянул
на м.
Мы
прочли
и
от
удивления
вы та ра щили
глаза.
В
газет­
ной
выр езк е
говорилось,
что
на
днях
в
одном
из
шот­
ландских
озер
обнаружен
живой
плезиозавр.
На
уроке
б иоло гии
мы
по каз али
вырезку
Иван у
Степановичу,
и
он
почему-то
оче нь
смутился
и,
по-види­
мому,
был
недоволен
этой
находкой.
В
конце
урока
он
нам
сказ ал:
—
Это
нич его
не
прибавляет.
И
затем
добавил,
подумав:
309


—
И
не
убавляет.
Эти
его
сло ва
нам
пок а за лись
тогда
не
менее
зага­
дочными,
чем
об на ружен ие
плезиозавра.
По жалу й,
довольно
про
плезиозавра.
О
нем
и
без
того
все
знают.
Но
Громов
знал
оче нь
много
так ог о,
о
чем
даже
и
намеков
не
было
в
наших
учебниках.
Он
знал,
напр им ер,
про
воду,
че го
не
зна л
никто
из
на с.
И
про
лед
он
то же
зн ал,
чего,
возможно,
не
знала
даже
на ша
х ими чка
Вера
Николаевна.
И
однажды
на
уроке
химии
он
сказа л,
что
лед
вовсе
не
твердое
тело,
как
думают
многие.
—
А
что
же
он
такое?
—
заинтересовались
мы.
—
Твердыми
телами
называются
те
вещества,
ча­
стицы
которых
образуют
регулярную
структуру,
кри­
сталлическую
решетку.
Я
вспомнил
про
стекло,
вс пом нил,
что
оно
такое
твердое,
что
его
приходится
резать
алмазом,
и
задал
Гр ом ову
коварный
в опро с.
—
А
стекло,
—
спросил
я,
—
твер до е
тело
или
не т?
—
Нет,
—
ответил
Громов.
—
Стекло
—
это
пе ре­
охлажденная
ж идкос ть
выс ок ой
вязкости.
Вер а
Николаевна
не
принимала
уч асти я
в
эт ом
раз ­
гов оре.
Когда
речь
за ход ила
о
химии
и
физике,
с
Гро­
мовым
лучше
было
не
связываться.
Никто
не
знал,
от­
ку да
он
черпал
св ои
знания,
и
проверить
его
б ыло
труд н о.
Первые
уче ник и
тоже
много
знали,
они
посещали
разные
кружки
при
Дворце
пионеров
и
следили
за
но­
винк ами.
Но,
употребляя
полюбившееся
нам
выражение
Ивана
Степановича,
эти
з нания
ничего
к
ним
не
при­
бавл я ли
и
ничего
от
них
не
убавляли.
Г ром ов— друг ое
дело.
Зн ания
превращали
его
в
другого
человека.
Что
я
этим
хочу
сказать?
Сейчас
постараюсь
объяснить.
Пока
Громов
молчал,
это
был
об ык нове нный
ученик,
такой
же,
как
мы
все.
Но
стоило
ему
заговорить,
как
310


он
становился
совершенно
другим.
Он
де лалс я
много
умнее
и
больше
обыкновенного
ученика,
и
казалось,
что
такой
он
н асто ящий
и
есть,
только
до
поры
до
времени
скрывает
это .
От веч ая
на
вопрос
преподавателя,
Громов
ник огд а
не
с пе шил,
как
первые
у че ники
и
от личник и.
Наоборот,
он
отвечал
медленно,
словно
еще
не
зн ая
правильного
ответа
и
безмолвно
советуясь
с
кем-то
внутри
себя.
Что
я
еще
мо гу
сказ ат ь
о
Громове?
Пожалуй,
ни­
че го.
Пока.
Вот
когда
он
пер еед ет
на
Черную
.речку
и
переведется
в
другую
школу,
тогда,
возможно,
я
смогу
ск азать
больше.
Ведь
по ка
человек
каждый
ден ь
сидит
с
то бой
в
од ном
классе
со
св оей
седой
пр я дкой
и
ра з­
д во енным
подбородком
и
по ка
ты
каждый
д ень
видишь,
как
он
пишет,
постукивая
мелом
на
доске,
или
читает
новый
номер
«Знания
—
си лы», трудно сказать о нем
что-нибудь
интересное.
А
мож ет
быть,
Громов
и
не
пе­
реедет
на
Черную
}зечку и Дроводелов все это приду­
ма л,
чтоб ы
поделиться
со
мн ой
новостишкой?
4
К огда
начались
занятия
и
я
пришел
в
класс,
я
не
очень-то
рассчитывал
у в идеть
Громова.
Но
он
сп ок ой­
ненько
сидел
на
св оем
месте
у
окна
и,
чтобы
не
те рять
вре м ени,
читал
ка ку ю-то
к нижк у.
Я
поздоровался
с
ним ,
а
потом,
словно
потеряв
над
собой
контроль,
вдруг
сп рос ил:
—
Ну,
а
как
мал ьч ик?
Будет
о
нем
продолжение?
Я
думал,
что
Громов
пропустит
мой
воп рос
мим о
ушей ,
но
он
ответил,
и,
каже тся ,
охотно:
—
Тетрадка
у
Германа
Ивановича.
Летом
мне
уд а­
лось
найти
кое-какой
материал
о
нем.
—
Но
он
же
придуманный,
этот
мальчик,
ты
же
пи­
сал
фантазию
или
там
сказку...
311


Громов
посмотрел
на
меня
и
от вет ил
вопросом:
—
Ты
в
э том
увер ен?
—
А
ты?
Ты
разве
не
у вер ен?
Он
усмехнулся
и
произнес
слова,
истинный
смысл
которых
я,
сколько
ни
старался,
никак
не
мог
понят ь.
—
Дело
не
в
том,
уверен
кто-то
или
не
у вер ен.
Все
гораздо
сложнее.
Я
хотел
переспросить,
но
не
успел.
Появился
Дрово-
делов
и
сел
рядом.
А
при
Дроводелове
мне
не
хотелось
говорить
о
мал ь чике.
Дроводелов
обязательно
бы
вме ­
шался
и
стал
расспрашивать:
он
всегда
лю бил
совать
нос
в
чужие
дела.
—
Есть
одна
новостишка,
—
т ихо
ск азал
Дрозоде-
лов ,
нак лоня яс ь
ко
мне ,
что бы
не
слышал
Г ромо в.—
После
уроков
Гер ман
Иванович
б удет
чита ть
прод ол ­
жение
про
мальчика.
М уть,
правда?
Выдумка.
Неужели
придется
слушать
эту
м уть?
Он
го вор ил
очен ь
тихо,
но
я
все-таки
боял ся,
как
бы
не
услышал
Гро мов .
Он
в
это
вр емя
уже
снова
читал
свою
кн ижку .
Др ов оде лов
не
ошибся.
Уроки
кончились,
и
Герман
Иванович
про чел
продолжение
расс ка за.
В
этот
раз
он
читал
на много
хуже.
Космический
корабль
продолжал
сво й
пут ь.
Ма ль­
чик
успешно
сдал
экзамены
и
проводил
каникулы
тут
же,
на
корабле.
Летние
каникулы?
Или
з имние ?
Это
не
существенно.
В
космическом
корабле
не
б ыло
ни
лета,
ни
зимы.
Кто
экзаменовал
мальчика?
Все,
к ому
не
ле нь,
на чин ая
от
командира
корабля
и
кончая
поваром-фар­
мацевтом.
А
самыми
придирчивыми
и
строгими
экзаме­
наторами
были
памятливые
машины.
Одн а
машина
за­
дала
мальчику
каверзный
вопрос.
—
Скажи,
мальчик,
—
спросила
она
красивым
муж­
ск им
голос ом,
—
в
ка ком
году
изобрели
кол есо ?
Мал ьчи к
смутился.
Он
мысленно
перебрал
все
д аты
312


значительных
открытий
и
изобретений,
но
про
колесо
не
вс пом нил
нич ег о.
Машина
долго
жда ла
ответа,
а
п отом
ск азал а,
поче­
му-то
переменив
голос
на
женск ий:
—
Не
трудись.
Этого
никто
не
знает,
даже
я.
В
ту
эпоху
жители
наш ей
планеты
не
имели
представления
о
датах.
М ашине ,
нав ерно е,
не
следовало
зад ав ать
мальчику
вопрос,
на
ко торы й
не
существует
ответа.
И
при
э том
еще
менять
сво й
голос .
Вед ь
мальчик
и
без
т ого
волно­
вал ся
и
переживал.
На
все
остальные
вопросы
он
отве­
чал
без
запинки.
Нас тупил и
каникулы,
и
мальчик
сразу
забыл
о
ка­
верзном
вопросе.
Он
был
сча стли ве е
вс ех
на
ко раб ле,
потому
что
он
зде сь
родился
и
обо
всем
остальном
з нал
только
от
д ру гих.
В
о тл ичие
от
других,
на
далекой
пл а­
нете
у
него
не
б ыло
знакомой
или
знакомого,
по
ком
он
мог
бы
ску ча ть.
Все
его
зн ако мые
бы ли
здесь ,
рядом
с
ним,
на
корабле.
Здесь
б ыло
не
только
его
н асто яще е,
но
и
прошлое,
а
что
касается
буд ущег о,
то
о
нем
при ­
ходилось
только
га дат ь.
Будущее
зависело
от
теория
вероятности
и
от
той
неизвестной
планеты,
на
котор ую
они
ле тели .
Об
этой
пл ан ете
м ного
го во рили
на
кораб­
ле.
Кажды й ,
по-видимому,
представлял
ее
по
своему
вкусу.
О дни
считали,
что
там
живут
высокоразумные
и
цивилизованные
существа,
другие
полагали,
будто
для
разумных
существ
там
еще
не
наступил
че ред
и
оби ­
тают
там
пока
только
ящеры.
У
мальчика
тож е
бы ла
с воя
гипотеза.
Он
был
уверен,
что
планета
населена
детьми.
В
глубине
ду ши
он
понимал,
что
это
невоз­
можно.
Но
ему
очен ь
хотелось
у в идеть
де тей
еще
до
того,
как
он
стане т
взрослым
и
состарится.
На
корабле
за
много
лет
беспрерывного,
безостано­
вочного
движения
создался
совсем
особый
ритм
жиз ни.
И
этот
ритм
облегчал
существование
всем
членам
э кс-
зіз


педиции
и
ко м анде,
так
что
они
почти
не
чувствовали,
что
лиш ь
стены
корабля
отделяют
их
от
холод ной
и
страшной
пус тот ы
без
дн а.
Для
этого
ритма,
как
узнал
мальчик,
существовало
с вое
название.
Этот
ритм
назы в ался
обыденностью.
Ско ль ко
ни
вдумывался
мальчик,
он
никак
не
мог
по­
нят ь
истинный
смысл
эт ого
слова,
хот я
другие
слова
и
названия
по нима л
сразу
и
без
труда.
Он
чувствовал,
что
это
слово
скрывало
в
себе
не что
необычайно
ва ж­
ное
и
даже
таинственное.
Может
бы ть,
взрослые
сразу
сг ов ор ились
между
собой,
едв а
се ли
на
корабль,
совсем
не
думать
о
бездонной
пустоте,
а
потом
воз ник
этот
ритм,
кото рый
отвлек
их
от
тревожных
дум,
как
отвл е­
кает
сон
или
раб ота .
На
космическом
корабле
были
представлены
почти
все
профессии.
Был
там
и
философ.
Он
осмысливал
все
происходящее
и
с
п ом ощью
мысли
пр ивод ил
в
долж­
ный
порядок.
Однажды,
вст рет ив
философа
в
отделении
логиче­
ских
машин,
мал ь чик
набрался
храб рости
и
спросил,
что
такое
обыденность.
Философ
ласково
улыбнулся
мальчику.
—
Обыденность,
—
ответил
он,
—
это
цепь
привычек,
кот оры х
мы,
в
сущности,
не
замечаем,
как
не
замечаем
о дежды ,
когда
мы
одеты.
Но
стоит
нам
раздеться
|и
выйти
на
м ороз ...
,
Ф илос оф
вдруг
замолчал,
вспомнив,
что
го во рит
іне
со
взрослым,
а
с
мальчиком.
Он
улыбнулся
еще
раз
и
ушел.
Ма льчи к
больше
не
спрашивал.
И
ст ар ался
не
думать
об
эт ом.
Он
дога­
дался,
что
обыденность
существует
только
для
взрос­
лых,
а
у
де тей
ее
нет
и
не
может
быть.
И
действитель­
но,
все
каз ал ось
необычным
и
новым
мальчику,
даже
то,
что
он
видел
много
раз.
Он
видел,
как
все
трудились,
что-то
вычисляя,
изо ­
314


бретая
или
и зучая.
Он
за хо дил
в
лаборатории.
Ему
ве з­
де
бы ли
ра ды,
и
особенно
почему-то
там,
где
занима­
лись
исследованием
самых
сложных
яв лений,
например
в
лаборатории
субмолекулярной
би ологи и.
Может
бы ть,
это
происходило
п отом у,
что
исследователи,
углубясь
в
невидимое
и
неведомое,
доступное
только
сложней­
шим
приборам,
на
целые
часы
теряли
связь
с
окружа­
ющим
миром
и
ма льчи к
явля лс я
им
как
посланец
этого-
прекрасного
мира,
напоминая
об
этом
ми ре
в сем
своим
видом.
Потом
ма льчи к
уходил,
и
в
лаборатории
наступала
тиш ин а.
Но
все
знали,
что
ма льчи к
где-то
рядом,
по­
то му
что
хо тя
корабль
и
был
большой,
но
на
нем
все
б ыло
рядом,
все
б ыло
бл изко .
А
мальчик,
выйдя
из
ла­
боратории,
сосредоточенно
думал
о
субмолекулярном'
мире,
и
мысль
его
уносила
уже
не
за
пределы
корабля,
в
просторы
Вселенной,
а
в
бесконечно
малое.
И
тогда
он
сам
себе
на чина л
представляться
бесконечно
боль­
шим ,
состоящим
из
множества
миров.
В
свободные
от
исследований
ч асы
некоторые
участ­
ник и
экспедиции
играли
в
шахматы.
Мальчик
через
плечо
игрока
заглядывал
на
доску
и
гадал,
какой
будет
следующий
ход.
Слабее
всех
играл
в
шахматы
музы­
кант.
Он
всем
проигрывал
—
и
м аши нам
и
живым
пар т­
нерам .
И
оче нь
огорчался
проигрышами,
но
не
в
силах
был
удержаться
от
игры.
У
мальчика
его
частые
про ­
игрыши
выз ывал и
досаду.
Проиграв
партию,
муз ыка нт
уходил
в
с вое
помеще­
ние
сочинять
му зы ку.
О дна жды
он
по ма нил
мальчика,
привел
его
в
св ою
каюту
и
включил
проигрыватель,
чт обы
мал ь чик
мог
послушать
новую
м е лодию.
Мальчик
слушал,
и
зв уки
лились,
тонкие
и
светлые.
Это
бил ись
где-то
д руг
о
д руга
льдинки,
это
пел а
во да,
то
журча ,
то
гремя
и
на лет ая
на
кам ни.
315


И
постепенно
мальчику
пре д ст авилас ь
незнакомая
планета
с
м нож ество м
ре к,
речек
и
ручейков.
Вода
пе ла
удивительную
песню.
И
ма льч ик
вдруг
почувствовал,
что
песня
уже
есть,
но
нет
еще
уха
и
разума,
чтоб ы
понят ь
ее
и
услышать.
На
планете
еще
не
наступил
черед
для
разумных
су­
ществ...
Да,
на
той
п л анете,
о
кото рой
расс казыв ала
• музыка.
А
звуки
лились
и
ли ли сь,
тонкие
и
свет лые.
И
маль ­
чи ку
казалось,
что
реки,
руч ьи,
потоки
и
льдинки
здесь,
рядом
с
ним,
тако й
ясной
и
красивой
б ыла
мелодия.
Потом
наступила
тишина.
Молчали
оба
—
и
компо­
зитор
и
мальчик.
Но
мальчик
в се-та ки
был
мальчиком,
и
он
не
мог
долго
молчать.
—
Расскажи,
пожалуйста,
—
попросил
он
музы­
кан та.
—
О
чем?
—
Все
о
том
же,
—
ска зал
тихо
мальчик.
И
музыкант
дог адалс я,
о
чем
просит
мальчик,
и
ст ал
рассказывать
о
планете,
на
ко то рой
родился
и
провел
свою
молодость.
Он
был
хорош ий
музыкант,
но
рас­
сказчик
неважный,
ч асто
сбивался,
топтался
на
месте
и
все
повторял
о дно
и
то
же.
Он
родился
в
лесу
под
г орой,
на
в ер шине
кот орой
было
озе ро.
Пр ямо
от
дверей
домика
его
отца,
храни­
те ля
заповедника,
на чина ла сь
тр о пка.
Петляя,
она
ухо­
д ила
в
лес
и
там
терялась.
Но
кроме
тр опк и,
деревьев
и
горы
с
озером
на
в ер­
ши не,
расс каз ы вал
дальше
музыкант,
б ыло
еще
нечто
и ное,
называемое
необходимостью.
Когда
б удущ ий
му­
зыкант
подрос,
ему
пришлось
расстаться
с
троп ой ,
с
реч­
ко й,
с
горой
и
озером,
которое
б ыло
на
самой
верхушке,
воз ле
синего
облака.
Быстрая,
как
мо лния,
машина
до­
ставила
его
в
город.
В
городе
то же
б ыло
хорош о.
Но
там
не
бы ло
горы
с
озером
на
верхушке.
Жизнь
ото­
316


брала
у
будущего
музыканта
эту
гору
и
это
озеро.
Однако
музыкант
не
отчаивался,
он
уже
догадался
то­
гд а,
что
жи знь
состоит
не
только
из
приобретений,
но
и
из
утрат.
—
Что
же
ты
приобрел?
—
спросил
мальчик.
—
Я
приобрел
опыт,
—
от ве тил
музыкант.
—
Но
ведь,
ты
за
нег о
отдал
го ру
с
озером.
—
Може т
бы ть,
я
когда-нибудь
и
вернусь
к
этой
гор е,
—
сказ ал
задум чиво
композитор.
—
Когда?
—
Разве
я
это
знаю?
Нам
еще
н адо
побывать
на
загадочной
планете.
Потом
м ного
лет
займет
возвраще­
ние
на
родину.
А
жизнь
коротка...
Музыкант
вдруг
замолчал,
и
на
его
лице
появилась
тень
заботы.
На
всем
корабле
это
был
самый
беззабот­
ный
человек.
Но
сейч ас
он
ста л
пох ож
на
других.
И
мальчик
впервые
подумал,
что
расстояние,
которое
ну жно
преодолеть
кораблю,
измеряется
не
пространст­
вом
и
временем,
а
жизнью.
И
это
бы ло
удивительно...
Годы
уходят,'
и
если
музыканту
и
удастся
увидеть
еще
раз
гор у
своего
дет ст ва,
то
толь ко
тогда,
когда
он
станет
дряхлым
стариком.
А
может
быть,
он
и
не
до­
живет.
Желая
ск азат ь
музыканту
приятное
и
облегчить
его
тоску
по
озеру
на
вер шине
горы ,
мальчик
сказал :
—
Если
ты
не
увидишь,
то,
может,
я
увижу
эту
гору.
Я
п ере дам
ей
от
те бя
привет.
Наступила
пауза.
Не лов ко
почувствовали
себя
оба
—
и
взрослый
и
мальчик.
Потом
ма льчи к
подумал,
что
му­
зыкант
ск азал
не
вс е.
Самого
главного
он
не
сказ ал ,
и
это
хорош о.
Мальчик
знал,
что
от
музыканта
уш ла
лю­
бимая
ж енщи на,
предпочтя
ему
другого.
И
ес ли
даже
она
и
раскается
в
своем
проступке,
дел а
уже
не
попра­
вить,
—
композитор
теперь
слишком
дал еко
от
нее
и
ве р нется
домой
стариком.
317


На
ко рабл е
был
только
один
оче нь
старый
человек.
Это
был
главный
техник-вычислитель,
спец иал ист ,
рас­
поряжавшийся
вычислительными
машинами.
Все
знали,
что
он
уже
не
вер н ется
домой,
для
эт ого
он
был
слиш­
ком
стар .
Но
он
был
очень
крепкий.
И
пов а р-фарма­
цевт,
не
отличавшийся
кр еп ким
здоровьем,
однажды
позавидовал
ему
и
сказал ,
что
этот
старик
переживет
все х,
даже
мальчика,
и
е сли
к ому
суждено
вернуться
дом ой,
то
именно
ему .
Мальчик
украдкой
разг ляды вал
старика.
Между
ним
и
ст арик ом
было
не что
общее.
Старик
был
вс ех
стар ш е,
а
мальчик
всех
мл а дше.
Было
ли
когда-нибудь
д етс тво
у
этого
старика?
Во з­
можно,
и
было,
не
сразу
же
он
сос тари л ся.
Когда
он
в стр ечал ся
с
мальчиком,
он
с
изумлением
спрашивал:
—
Отку да
ты
взялся,
мальчик?
Мальчик
понимал,
что
это
бы ла
шу тка .'
Но
стоило
ли
повторять
одн о
и
то
же
столько
ра з?
И
старик
смотрел
на
мальчика,
у
которого
не
б ыло
прошлого,
а
у
старика
его
б ыло
почти
столько,
ско ль ко
в
памяти
у
машин,
хранителей
сведений
и
фактов.
Примерно
г ода
два
н азад
старик
уличил
од ну
машину
в
неточно­
сти,
и
все
долго
смеялись
и
подшучивали,
вспоминая
это т
случай.
Глядя
на
старика,
мал ь чик
слышал
прошлое.
Про­
шл ое
жило
в
старике,
в
его
гл азах ,
неласково
см отре в­
ших
из-под
седых
бровей.
Оно
хранилось
в
нем, -
как
в
памяти
маш ин.
Но
оно
молчало
из
чувства
собствен­
но го
достоинства.
Ведь
старик
не
был
памятной
маши­
но й,
г отов ой
о тв ечать
всем
и
каждому
на
любой
лег ко­
мысленный
вопрос.
И
прошлое
в
стар ике
бы ло
совсем
другое,
не
такое,
как
в
па мяти
ин фор м ацио нных
прибо­
ров.
Ма шины
помнили
даты,
факты,
события
и
проис­
шествия.
А
старик
помнил
среди
вс ех
эт их
фактов
и
происшествий
еще
и
себя
и
д руги х.
318


С тр анно,
что
именно
о
старике
ма льчи к
вс пом нил
в
ту
самую
ночь,
ко гда
бездна
чуть
не
поглотила
ко­
рабль.
Но
об
эт ом
бу дет
да льше ,
о
бездне,
о
корабле
и
о
мальчике.
.—
По ка
вс е,
—
сказал
Герман
Иванович,
не
то
огор­
чаясь,
не
то
радуясь,
й
закрыл
тетрадь.
—
Бу дем
ж дать
продолжения.
Все
молчали.
Даж е
первые
ученики
и
выскочки,
лю­
бившие
задавать
вопросы.
Только
Дроводелов
не
вы­
терпел
и,
наклонившись
ко
мне,
сказ ал :
—
М уть.
Ну
и
муть!
Д аже
голова
заб оле ла
от
этой
мути.
При
чем
тут
старик
или
это
озеро
на
верхушке
горы ?
Зачем
оно
т ам?
К
чему?
Я
тож е
чувствовал:
ра сска зу
о
мальчике
чего-то
не
хватает.
Громов
увл екс я
информационными
машинами
и
ста ри ком
и
ушел
в
сторону
от
главного.
Нужн о
бу­
дет
ему
об
э том
сказать.
5
Конечно,
Дроводелов
был
не
прав,
когда
за яви л,
что
р ассказ
о
мальчике
—
му ть
и
о дна
скука.
Но
начало
мне
понравилось
больше,
чем
продолжение.
Я,
как
и
все
другие
впро чем ,
ож идал,
что
ма льчи к
со вер шит
ка­
кой-нибудь
героический
поступок.
А
поступка
не
б ыло.
В
рас сказ е
все
шло
слишком
обы чно
и
томительно
мед ­
ленно,
как
перед
экзаменами,
и
только
к
концу
что- то
случилось.
Но
что
именно
—
неизвестно.
Выходило,
что
кое
в
чем
Д рово де лов
пр ав.
И
со
с тор оны
Громова
это
была
ошибка.
Нельзя
допускать,
чтобы
такие,
как
Др о­
воделов,
могли
хвастаться
своей
правотой.
Но
довольно
о
Дроводелове.
Тем
более
что
он
потом
отсутствовал
це лую
неделю,
уехал
с
матерью
к
каким-то
родственни­
кам
в
Лугу.
Громов
отмалчивался
и
на
все
вопросы
о
мальчике
отвечал
кра тко:
319


—
Я
тут
при
чем?
Не
я
же
летел
в
э том
корабле.
К
нему
подошел
первый
ученик
Дорофеев
и,
улы­
баясь,
спросил,
чем,
собственно,
замечателен
мальчик.
Громов
ответил:
—
Он
замечателен
тем,
что
родился
в
космическом
пространстве,
где
рождаются
только
зв е зды.
А
ты
где
родился?
—
Я
родился
на
Васильевском
острове,
в
б оль нице
имени
Отта.
—
А
как
ты
думаешь,
—
спросил
Г ро мов,
—
есть
ка­
кая-нибудь
разница
между
больницей
имени
Отта
и
той
точ кой
пространства,
где
родился
мальчик?
Дорофеев
пожа л
плечами
-и
ответил,
что
бо льшой
р азн ицы
он
не
вид ит.
Ответив
так,
он
посмотрел
на
нас
вс ех
свысока.
Г ромов
же
никогда
ни
на
к ого
не
глядел
свысока,
да же
когда
в
га зет ах
писали
о
находках
его
от ца.
Но
после
то го
как
перестали
писать,
Громов
.немножко
сни к.
И
мы
то же
ста ли
на
не го
смотреть
так,
словно
ме жду
его
поведением
и
с уд ьбой
вс ех
находок
тянулась
какая-то
ниточка
и
эта
ниточка
оборвалась.
Вообще
неясно
все
это
было.
Но
с
того
времени,
как
он
ста л
пи сать
р ассказ
о
мальчике,
эта
ниточка
вдруг
снова
появилась.
Тонень­
кая
это
была
ниточка,
н ев иди мая,
но
тем
не
менее
ощ у­
щаемая
почти
всеми.
Кое-кому
хотелось
порвать
эту
н иточк у,
особенно
Дроводелову.
Эта
нито чк а
мешала
ему,
такой
уж
он
б ыл.
Ему
все
меш ало ,
что
мо жно
от­
резать
или
порвать,
Од нажд ы
он
срезал
трубку
у
те ле­
фона-автомата
и
принес
в
класс.
Мы
с прос или
его:
—
Тебе
что,
мешала
эта
трубка?
—
Нет,
помогала,
—
ск азал
он.
—
А
сколько
людей
из-за
тебя
потеряли
время?
—
Мне
на
это
наплевать,
—
ск азал
он,
—
время
для
того
и
существует,
чт обы
его
тер ял и.
220


Возвратившись
из
Луги,
ку да
он
езди л
с
матерью,
Д рово де лов
опять
принялся
за
свои
прежние
ш тучк и.
Можно
б ыло
подумать,
что
р ассказ
о
мальчике
нару­
шил
н ормал ьное
течение
его
жизни.
Он
приходил
в
кл асс,
садился
и,
вы тяну в
длинные
ноги,
п рос ил:
пусть
ему
объяснят,
може т
ли
в
космическом
корабле
родиться
ма льчи к
и
ж ить
там
много
лет,
летя
не изве ст­
но
куда.
И
ему
отвечали:
—
Как
гипотеза
это
возможно.
—
Х орошо,
это
я
еще
мо гу
допустить,
—
соглашал­
ся
он,
—
но
за чем
на
ко ра бле
философ,
старик
и
компо­
зитор?
Разве
без
них
нельзя
бы ло
обойтись?
И
мы
отвечали:
—
Кон ечн о,
мо жно
обойтись
и
без
н их.
Но
вс е-таки
с
ни ми
лучше.
О дин
писал
музыку,
другой
вспоминал,
а
третий
с илой
сво ей
мысли
боролся
с
предрассудками
и
суевериями.
—
Отлично,
—
не
у спо каи вался
Д рово де лов.
—
Ком­
позитор,
фил ос оф,
старик
и
еще
ма льч ик,
без
к оторо го
тоже
можно
вполне
обойтись.
Но
теперь
давайте
по д­
считаем,
сколько
на
корабле
ушло
энергии,
пищи,
кис­
лор ода ,
медикаментов
и
других
необходимых
вещей.
Ведь
корабль
находится
в
п ути
мн ого
лет.
—
Может,
и
сейчас
находится.
Мы
же
конца
еще
не
зн ае м...
—
Нет,
дав ай те
подсчитаем.
И
он
брал
карандаш
и
бумагу
и
на чи нал
считать.
Разумеется,
он
ждал,
что
мы
т оже
присоединимся.
Сам
он
считал
пл охо
и
легко
мог
ошибиться.
Но
никто
из
нас
не
собирался
з аним ать ся
такого
рода
бухгалтерией
и
считать,
сколько
ма л ьчик
съ ел,
выпил
и
надышал.
Пусть
себе
ест ,
пьет
и
дыши т
на
здоровье.
Однако
это
не
да вало
покоя
Дроводелову,
и
он
садился
с
каранда­
шом ,
чтоб ы
вести
св ои
подсчеты.
321


Мы
т оже
вели
подсчеты,
но
совсем
другие.
Мы
вы­
чи слял и,
какой
ве личины
должен
быть
корабль,
чтоб ы
нести
все
необходимое
для
столь
д линног о
пути.
То
и
дело
спрашивали
Громова,
сколько
на
корабле
живых
ед ини ц,
машин,
ка кой
эне ргие й
по льзо ва лся
корабль
—
ф отон ной,
а томн ой
или
связанной
с
использованием
ан­
тигравитационных
си л?
С
чем
имел
дело
к орабль —>
с
обыкновенным
эйнштейновым
временем?
Или
с
нуль -
пространством,
о
котором
не
раз
уже
писа ли
фантасты?
О
нуль-пространстве
у
нас
были
большие
споры,
ни­
кто
толком
не
мог
пон ят ь,
что
это
так ое.
Первый
у че­
ник
Дорофеев
сказа л,
что
это
такое
понятие,
к отор ое
еще
пока
никому
не
понятно,
кроме
сам их
фа нта стов .
Тогда
мы
стали
прис т ава ть
к
Громову.
Он
объяснил,
что
о
нуль-пространстве
не
может
быть
и
речи,
м аль­
чик
жил
во
вполне
реальном
трехмерном
мир е
и
д ви­
гался
со
скоростью,
бл изко й
к
световой.
Теперь
вернемся
к
ниточке,
которую
так
старался
порвать
Дроводелов.
Мы
все
чувствовали
ее.
Какая - то
с тра нная
с вязь
—
не
телефонная,
не
телеграфная,
не
радио
и
не
квантовая,
а
чисто
психическая,
что
ли,
со­
е д иняла
нас
с
мальчиком,
ко торы й
находился
не
то
в
прошлом,
не
то
в
будущем,
где-то
в
неизвестной
то ч­
ке
Вселенной.
Где-то
я
читал,
что
связь
еще
недостаточно
изучена.
Ведь
существует,
как
утверждают
некоторые
уче н ые,
поле-пси,
физическая
сущность
которого
еще
н еизве ст­
на.
Космический
ма льчи к
приобрел
реальность
и
прочно
вошел
в
н ашу
жизнь.
Чтобы
понять
обстановку,
кот орая
о кружала
мальчика,
мы
начали
сл еди ть
за
новинками
н ауки
и
техники.
Нас
всех
буквально
лихорадило.
А
Леонид
С таров ерц ев
завел
даже
к арт отек у,
записы­
вая
на
отдельную
карточку
каждо е
отдельное
событие
в
на уке
и
технике.
К арт очки
он
обычно
но сил
с
собой,
рассовав
по
карманам,
и,
щурясь
близорукими
гла зам и,
322


р ассмат р ивал
их
во
время
уроков.
О
чем
только
не
го­
ворилось
в
эт их
карточках!
Там
было
и
про
сверхновые
звезды,
и
про
нуклеиновые
кислоты,
и
про
разумных
животных
—
дельфинов,
и
про
язык
древнего
народа
майя,
и
про
общественных
насекомых
—
пче л
и
му­
равьев,
которые
о б щаются
исключительно
при
помощи
ультразвуков.
Староверцев
сидел
передо
мной,
и,
заглядывая
через
его
пл ечо,
я
мог
по полн ить
св ои
зн ани я.
Однажды
я
спросил
Ста рове рц е ва:
—
А
про
снежного
чел ов ека
у
те бя
что-нибудь
ес ть?
—
Нет.
Эту
к арт очку
я
пок а
о ста вил
нез апо лнен ной.
—
Это
почему
же?
—
спросил
я.
—
Потому
что
я
жду,
когда
наука
решит
этот
спор­
ный
в опрос.
Мне
от
этих
холодных
слов
стало
как-то
не
по
себе.
З на чит,
та
карточка,
где
должно
быть
записано
об
от­
к ры тиях
Громова-отца,
тоже
не
заполнена
и
ж дет,
когда
нау ка
решит
спорный
в оп рос.
Гр омов
аккуратно
по сещ ал
все
уроки.
Должно
бы ть,
его
родители
отложили
переезд
в
но вый
дом
на
Черную
речку
по
не
зависящим
от
них
об ст ояте льст ва м.
Может,
строители
не
выпо л нили
обязательства
зак ончи ть
дом
к
сроку,
или
ока залась
слишком
неп о кла дисто й
комис­
сия
и
не
захотела
п р инять
дом,
обнаружив
трещину
на
потолке
и
'забраковав заодно и покраску.
У
меня
лично
не
б ыло
н икаки х
претензий
к
строителям
и
комиссии.
Мне
оче нь
не
хотелось
р асставать ся
с
Громовым
и
пе­
ререзать
н ито чку.
Громов
приходил
и
у хо дил.
Он
сидел
на
своем
месте
у
окна,
и,
когда
я
хотел
посмотреть
на
Громова,
я
де­
лал
в ид,
чго
хоч у
взгля ну ть
в
окно.
Ок но
было
боль­
323


шое,
широкое,
св етло е,
а
за
окн ом
внизу
улица,
и
де­
ревья,
и
люди
иа
тротуарах.
А
напротив
ок на
дом,
а
там
тоже
окно,
и
в
ок но
вы г ляд ывает
толстая
ста­
руха,
ест
сл ивы
и
выплевывает
косточки
прямо
из
ок на
на
тротуар.
Глядя
на
нее,
можно
подумать,
что
она
так
и
живет,
ни
на
минут у
не
отходя
от
окна,
так
часто
ее
видно .
И,
глядя
в
окно,
я
думал,
что
мальчик
не
имел
ни
малейшего
представления
об
окнах
(какие же окна
в
наглухо
замурованном
корабле?)иокнаемузаменял
экран,
но,
разумеется,
не
мог
заменить
п олнос ть ю.
И
я
ду мал
такж е,
что
ок но
—
прекрасная
вещь,
с тены
слов­
но
и
нет
совсем,
и
видны
дал ь,
небо,
о бл ака,
де ре вья
и
старуха,
к оторая
ест
с ливы.
И
я
спро сил
Старовер-
це ва,
не
напи сано
ли
в
его
карточках
что-нибудь
об
окнах,
в
каком
ве ке
или
тысячелетии
появилось
первое
окн о.
Староверцева
немножко
смутил
мой
вопрос,
и
он
сказа л,
что
на
эту
тему
у
н его
карточка
осталась
неза­
по лнен ной .
—
Почему?
—
поинтересовался
я.
—
Потому
что
ок но
—
изобретение
дале ких
эпо х,—
ответил
он.
—
А
я
заношу
в
карточки
толь ко
то,
что
имеет
отношение
к
будущему.
—
А
разве
в
будущем
не
бу дет
о кон?
—
Будут,
но
другие.
Ск аже м,
ты
увидишь
в..окно
не
парикмахерскую
и
не
сапожную
мастерскую,
а
кусок
Вселенной.
Вот
как ие,
наверное,
будут
окна.
Громов
прислушался
к
нашему
раз гов ору ,
но
ничего
не
сказа л.
По
его
взгляду
я
понял,
что
вопрос
об
окнах
его
заинтересовал.
Но
он
не
вмешался
из
дел ик атн о сти.
Ему
вед ь
не
надо
было
рыться
в
карточках
или
спр а­
вочниках,
что бы
ответить
на
воп ро с,
в
каком
ве ке
или
тысячелетии
человек
прорубил
в
стене
первое
окно.
Гро­
мов
об
э том
не
мог
не
знат ь.
324


Мен я
очень
мучил
это т
в оп рос,
но
я
в се-таки
возд е р­
жа лся
и
не
задал
его
Громову.
То же
из
деликатности.
Некоторых
ра здр ажа ло,
что
Громов
много
знает.
Ребята
считали,
что
Староверцев
немножко
завидует
Громову
и
хочет
его
д огна ть
при
помощи
своих
кар то чек.
В
кв ар­
тире
у
нег о
на
в сех
ст олах
стоят
я щики
с
этими
кар­
точками,
как
у
какого-нибудь
профессора,
который
не
доверяет
э нцик ло педии
и
даже
своей
собственной
па­
мяти .
Все
это
так,
но
пока
Староверцеву
не
уд ал ось
не
только
догнать
Громова,
но
даже
приблизиться
к
не му.
Ребята
спрашивали
у
меня
и
у
Власова,
ес ть
ли
в
квар­
тире
у
Громова
ящики
с
карточками.
Но
я
не
в идел
там
пи
од ной
карточки
и
ни
одн ого
ящика,
за
исключением
того,
в
к отором
мать
Громова
выращивает
ле том
ц ве­
ты.
И
все
нев ол ьно
пришли
к
выводу,
что
у
Гр ом ова
необыкновенная
память.
В
па мяти
ли
тут
б ыло
де ло
или
в
чем-то
друго.м
—
не
зн аю.
Но
когда
Громов
о тв ечал
на
вопросы
учите­
ле й,
с
миром
про ис хо дило
что- то
необыкновенное,
все
вокруг
менялось,
и
ме нял ись
мы,
и
даже
сам
уч ит ель.
И
вс ем
казалось,
что
су щест ву ет
не
видимый
ником у
провод,
который
соединяет
Гр ом ова
с
Луной,
с
атомом,
с
дн ом
ок еа на,
с
интеллектом
муравья
или
пчел,
с
са­
мим
Наполеоном
или
Аристотелем.
И
Аристотель
и
На­
полеон,
пче лы
и
атом,
Л уна
или
дно
океана
как
бы
об­
щались
с
нам и.
Громов
у
них
был
до ве ре нным
лицом.
Отв еча л
на
во про сы
Громов
только
тогда,
когда
его
спрашивали,
никогда
не.
выскакивал,
не
поднимал
рук у,
чт обы
отличиться
и
показать,
что
он
знает
больше
всех .
Учителя
то же
отчего-то
ре дко
спрашивали
Громова,
и
некоторые
его
ответы
их
почему-то
сму щал и,
хотя
и
ра­
довали
тоже .
И
самое
необычное
и
не
совсем
ясное
б ыло
то,
что
Громов
располагал
таким
же
временем,
как
мы
все,
и
ни
от
че го,
в
сущности,
не
ук ло нял ся:
ни
от
физкультуры,
ни
от
шахмат,
ни
от
других
де л.
325


Может,
он
гора здо
меньше
спал,
чем
мы
все,
и
з анимал ся
в
ночные
часы,
ст ар аясь
как
мо жно
больше
узнать
и
запомнить?
Не
зн аю,
но
очень
со мнев аю сь.
Ве дь
это
не
понравилось
бы
его
род ите лям
и
отразилось
бы
на
зд о­
ровье.
Кто-то
из
одноклассников
выдвинул
даже
такую
гипотезу,
что
мальчик,
о
котором
читал и ,
существует
на
самом
д еле
и
помогает
своими
советами
Громову.
Мно ­
гие
ста ли
сме ять ся
над
э той
г ипоте з ой,
а
Староверцев
спросил:
—
Сколько
же
м иллио нов
лет
он
существует?
У
гипотезы
на шл ись
и
защитни ки.
Первый
ученик
Дорофеев
сказ ал :
возможно,
отец
Громова
н ашел
ин­
формационную
ко пию
мальчика.
О
подобных
копиях
уже
не
раз
писалось
в
фа нтас ти чес ких
рома на х.
Короче
говоря,
Г ромов
им еет
де ло
не
с
сам им
мальчиком,
а
с
его
ко пи ей.
Внутренний
мир
мальчика
был
записан
с
по­
мощью
ко да,
и
двойник
ма льч ика
находится
в
кв ар тире
Громова,
а
оригинал
да вным -да вно
исчез,
подчинившись
неизбежному
закону
разрушения.
Мне
эта
гипотеза
по каз алась
оче нь
на ивной.
И
по­
то м,
со
с торон ы
громовского
отца
вряд
ли
б ыло
этично
утаить
коп ию
мальчика
от
науки
и
общества
только
ради
школьных
успехов
своего
сына.
Это
первый
довод
против.
Было
много
и
других.
Откуда
копия
мальчика
могла
знать,
скажем,
о
Наполеоне
и
о
мн огом
другом,
чего
могло
и
не
бы ть
на
той
планете?
Р азум
и
логика
всячески
сопротивлялись,
но
сильнее
их
б ыли
чувство
и
ж ела ние
стать
свиде т ел ем
и
уч аст нико м
необыкновен­
ных
событий.
Иногда
я
думал,
упрекая
себ я
в
непосле­
довательности:
а
что ,
если
громовскпй
ма льчи к
вс е-таки
существует?
Ну,
скажем,
не
буквально,
а
толь ко
как
копия.
П редпол ож им.
А
где
же
она
на хо д ится,
эта
ко­
пия?
В
кабинете
отца?
Допустим.
Ну
и
что
же,
она
стоит
та м,
эта
к опия,
и
вре мя
от
вр ем ени
б еседу ет
с
Громовым
на
разные
научные
темы?
326


Но
оторвемся
от
ф ант азии
и
вернемся
к
действи­
т ель ност и.
Действительность
же
была
самая
об ыкно ­
ве нн ая.
Я
заб ол ел
а нги ной
и
пролежал
несколько
дней
в
постели.
Мен я
навестил
Староверцев.
Боясь
за ра­
зиться,
он
сид ел
в
другом
углу
комнаты,
которую
мои
м ать
и
отец
в
силу
автоматизма
по -пр ежн ему
называли
детской.
Сидел
й
просматривал
карточки,
а
иногда
и
за­
писывал
что-то
в
ни х,
словно
забыл
о
моем
существо­
ва нии.
—
Ты
мог
бы
заняться
этим
дома
или
в
библио­
теке,—
сказал
я.
—
Если
бы
я
был
дома
или
в
библиотеке,
я
не
мог
бы
сид еть
здесь ,
у
тебя.
—
Согласен
с
тобой,
—
ска зал
я,
—
но
раз
ты
сидишь
здес ь,
у
меня,
.то
хоть
спрячь
с вои
карточки
в
карман.
Можешь
ты
без
них
обойтись
хот ь
минутку?
—
Я
очень
це ню
свое
время.
—
Ну
и
цени,
—
сказал
я.
—
Это
твое
дело .
—
Не
только
мо е,
но
и
тв ое.
Я
ведь
ценю
время
не
для
себя ,
а
для
других.
—
Для
других?
А
не
можешь
ты
не множ ко
конкрет­
нее?
Не
для
Дроводелова
же
ценишь
свое
время...
—
Для
Дроводелова?
Нет,
—
ответил
рассеянно
Ста­
ров ерц ев .—
Д рово де лов,
пон имаеш ь,
отрезал
и
принес
в
класс...
—
Оп ять
телефонную
трубку?
—
Не т,
ли сий
хвост.
Говорит,
в
зоологическом
са ду
от ре зал
у
живой
лисы.
Врет.
От
хвоста
пахнет
нафта­
ли ном ...
—
И
это
все
новости?
—
спросил
я.
Староверцев
почему-то
обиделся,
покраснел
и
даже
ур онил
от
во лн ения
несколько
карточек
на
пол.
—
Ме ня
не
надо
спрашивать
о
новостях.
Я
все
это
презираю.
Презираю!
Почему
же
презираешь?
За
чт о?
327


—
Презираю!
Новости
—
это
спл е тни.
Это
еще
ак а­
дем ик
В ер над ский
гов ор ил.
В
его
биографии
написано.
Тут
он
совсем
обиделся
и,
не
подобрав
с
п ола
ка р­
точек,
ушел.
Я
не
чувствовал
себя
виноватым.
Я
встал
и
подобрал
карточки,
которые
уронил
Ст а­
роверцев.
В
одной
карточке
б ыло
написано
про
соб ор
Парижской
богоматери,
в
другой
про
молекулу
АТФ
и
про
водородные
связи,
в
третьей
—
я
не
по вер ил
св оим
глазам
—
про
инфо р маци онну ю
копию
мальчика.
Первый
ученик
Дорофеев
ока за лся
прав.
В
ка рточ ке
бы ла
ссылка
на
газетное
сообщение
о
на­
ходках
а рхе олога
Громова
и
было
упомянуто
о
ко пии
ино пла не тно го
мальчика,
пролежавшей
в
зе мле
со
вр е­
мен
юрс кого
периода.
Я
чита л
и
перечитывал
эту
карточку,
и
рука
моя
дрожала.
Потом
я
лег
в
постель,
зажег
свет
и
опят ь
читал.
И
два
голоса
спо рил и
в
мо ем
со з нании.
Один
го­
лос
гов ор ил,
что
все
это
чепуха
и
что
Староверцев
со
сло в
Дорофеева
на ро чно
написал
это
на
карточке
и
бросил
здесь,
чтоб ы
посмеяться.
Но
другой
гол ос
утвер­
ждал,
что
для
Староверцева
карточка
—
слишком
св я­
щенная
вещ ь,
чтоб ы
он
стал
ее
портить.
Два
голоса
спорили,
а
я,
как
арбитр,
слушал
их
доводы,
еще
не
зная,
какому
из
них
о тдать
предпочтение.
Голоса
с по рили,
приводя
с отни
доводов
«за»
и
«про ­
тив».
Потом
один
го лос
стал
побеждать
то го,
к отор ый
рассуждал
здр аво
и
логично,
как
наш
преподаватель
математики
Марк
Семенович.
Я
сразу
же
пр едс тави л
себе
Марка
Семеновича
с
мелом
в
одной
руке
и
с
мо к­
рой
тр япко й
в
другой,
и
числ а
на
доске,
и
его
го лос
вс е­
гда
с
одной
и
той
же
сомневающейся
интонацией,
даже
ко гда
не
в
чем
бы ло
сомневаться.
Это т
голос ,
го лос
Мар ка
Семеновича,
сидел
во
мне
и
рассуждал.
«Предположим,
—
говорил
он,
о бращ аясь
ко
всем
и
328


к
каждому,
—
предположим,
что
су щ ество ва ние
ко пии
мальчика
неизвестно,
и
обозначим
ее
чер ез
ик с.
Тогда
сп рос им
себя,
з ачем
игрек,
то
есть
Староверцев,
по­
спешил
заполнить
ка рточку,
которую
столько
времени
хранил
незаполненной?
Предположим,
что
Старовер­
цев . ..»
Голос
с
сомневающейся
инт о нацией
убе жд ал
меня
в
том ,
в
чем
меня
нетрудно
б ыло
уб едить .
Староверцев
был
не
из
тех,
кто
ст ал
бы
пя ти ть.
Значит?
З на чит,
пока
я
ле жал
в
постели,
из мер яя
температуру
и
гло тая
таблетки,
в
газетах
появилось
сообщение
о
ко пии
м аль­
чика.
Я
позвал
мать,
которая
бы ла
в
столовой,
и
попросил
ее,
ч тобы
она
принесла
г азеты .
—
Сегодня
понедельник,
—
сказала
мать,
—
газеты
не
принесли.
А
во
вчерашнюю
я
завернула
обувь,
когда
но сила
в
починку.
7
Я
набрал
номер
телефона
и,
услышав
густ ой
и
ни з­
кий
му жско й
г олос,
с ка зал:
—
Мне
нужно
Староверцева.
—
С таров ерц ев
с луша ет
ва с,
—
ответил
голос.
От
волнения
я
да же
сразу
не
сообразил,
что
это
отец
Староверцева,
и
удивился,
почему
у
знакомого
школьника
та кой
низк ий,
незнакомый,
густой
голос.
—
С та рове рцев
слушает
вас,
—
раздраженно
повто­
рил
.голос.
—
Мне
не
ва с.
А
вашего
сына.
—
Его
вче ра
увезли
в
больницу,
—
ответил
г олос .—
Приступ
аппендицита.
Он
повесил
трубку.
Я
тоже.
И
наступила
тишина.
Все
на
св ете
сговорились,
что бы
мешать
мне
разга­
дать
тайну.
Я
леж ал
в
постели,
глотал
таблетки,
пил
чай
с
лим он ом
и
ждал
врача
из
райо нно й
поликлиники.
329


П отом
пришла
вра ч
—
старая
обиженная
же нщи на
—
и
стала
упрекать
нас
за
то,
что
п лохо
работает
ли фт.
В
пр ошлы й
раз ,
когда
она
поднималась
к
нам
на
ше­
стой
эт аж,
дверь
лифта
коварно
захлопнулась
за
ней
и
ни
за
что
не
хотела
открыться;
при шл ось
кричать,
что­
бы
в ызва ли
дежурного
ремонтника,
и
она
потеряла,
с тоя
в
лифте,
сорок
минут.
Сегодня
она,
бо ясь
по тер ять
вр е­
мя,
поостереглась
пользоваться
лифтом
и
поднялась
к
нам
пешком,
без
всякой
техники.
Она
упрекнула
мою
ма ть
за
лифт
и
попросила
ее
принести
ча йную
ложечку,
а
ме ня
отк р ыть
рот.
Потом
она
ск аза ла,
что
нуж но
еще
полежать
по
кр айней
мере
два
дн я,
и
ушла.
Два
дн я...
Я
лежа л
два
дня
и
думал.
Я
думал
о
ко­
пии
мальчика,
кот орую,
если
верить
карточке
Старовер-
цева,
наше л
отец
Громова.
Со
времен
юрского
периода,
того
периода,
когда
на
Земле
жили
ящеры,
прошло
много
ми ллио нов
л ет.
Значит,
к опия
лежала
в
земле
и
терпеливо
ждала,
когда
на
Земле
появятся
разумные
существа,
способные
понять
ее
яз ык
и
во йти
с
ней
в
об­
щени е.
Мне
захотелось
узнать
побольше
о
юрском
пе риод е,
и
я
попросил
мать,
чтоб ы
она
принесла
мне
уч еб ник
пал еонт ол о гии,
по
которому
учился
ст арш ий
брат,
когда
был
студентом.
Ма ть
учебника
не
нашла
и
прин есл а
мне
«Палеонтологию позвоночных».
И
тут
я
узнал
о
стр анно м
факте,
кот оры й
меня
пр я­
мо
потряс.
Оказывается,
в
юрс ком
периоде
существовал
динозавр,
имевший
маленькие
перед н ие
кон ечн ост и
с
подчеркнутой
хватательной
функ цие й
и
не
имевший
зубов.
И
этот
маленький
динозавр
специализировался
на
то м,
что
воровал
яй ца
более
к ру пных
ди ноза вров .
И
автор
кн иги
высказывал
предположение,
что
имен­
но
от
этог о
ящер а
с
его
необычайно
подвижной
н ерв ной
системой
произошли
млекопитающие,
а
зн ач ит,
и
люди.
И
я
подумал,
что
раз
су щест ву ет
информационная
330


к опия
мальчика,
то
м ожно
про вер ит ь,
справедлива
ли
эта
гипотеза.
Мне
с амому
она
показалась
не
совсем
справедливой.
Че рез
два
дн я,
придя
в
школу,
я
решил
показать
карточку,
заб ыт ую
у
ме ня
Староверцевым,
самому
Г ро­
мову.
Я
чу вство в ал
себя
так,
словно
потерял
под
ногами
почву
и
ле тел
в
пропасть,
но
я
ничего
не
мог
с
собой
поделать,
желан ие
в ыясн ить
тайну
бы ло
сильнее
ме ня.
Выбрав
м ин уту,
когда
в
классе
не
оказалось
Дрово-
делова,
я
достал
из
кар мана
карточку
и
молча
протя­
нул
ее
Громову.
Я
не
свод ил
гл аз
с
лица
Громова,
и
сердце
мое
би­
лось,
и
мне
становилось
то
жарко,
то
холодно,
и
я
ду­
ма л,
что
ко
мне
вернулась
ангина.
Таки е
случаи
бы­
вают.
Эта
минута
по каз алась
мне
дл ин нее
часа.
Потом
Гро мов
о тдал
мне
к арт очку
и
спокойно
спросил:
—
Ну
и
что?
Что
тебя
тут
удивило?
—
Как
что?
—
ответил
я.
—
Ра зве
с
копией
мальчика
подтвердилось?
—
Подтвердилось.
—
Он
ссылается
на
газ ету .
Ра зве
в
г азет ах
об
э том
было?
—
Нет.
Ста ров ерцев
узнал
от
меня.
А
на
газету
он
со сла лся
для
большей
убедительности.
Ему
не
хотелось
ссылаться
на
ч аст ное
лицо.
А
я
—
частное
лицо.
Наш
раз гово р
был
прерван
звонком.
Во шел
Марк
Семенович,
н ачер тил
на
до ске
прямоугольный
тр еу голь­
ник
и
голос ом
с
в ечно
сомневающейся
инт она цие й
с тал
доказывать
нам
теорему.
Стуча
мелом
о
доску,
он
до­
каз ы вал
та к,
словно
сам
не
верил
своим
дока зате ль ст­
вам.
Конечно,
во
всем
бы ла
виновата
интонация,
кото­
рая
не
соответствовала
логическим
выводам,
вытекав­
шим
из
док аз ател ьст в.
331


Я
совсем
вы кл ючил ся
и
не
слушал
Марка
Сем ено ­
вича
и.
вместо
теоремы
думал
о
динозавре,
воровавшем
яй ца
более
крупных
своих
совр ем енни ко в.
Не
может
бы ть,
думал
я,
чт обы
от
этог о
воришки
произошли
все
млекопитающие,
а
зн ач ит,
и
люди;
ме ня
вовсе
не
устра­
ив ал
такой
предок.
А
установить
истину
мо жно
только
с
помощью
мальчика,
информационная
копия
которого
была
найдена
отцом
Громова.
Только
мал ь чик
мог
опровергнуть
эту
сомнительную
гипотезу,
потому
что
он
побывал
на
Земл е
еще
в
юр­
ский
пе ри од.
При
одной
мысли
о
то м,
что
копия
мальчика
суще­
ствует
и
что
подробности
я
м огу
узнать
от
Громова,
как
только
окончится
у рок,
меня
охва тыва л
то
си льны й
оз ноб,
то
не
менее
сильный
жар.
И
я
подумал,
что
вра­
чи ха,
боясь
коварных
дверей
лифта,
выписала
меня
раньше
срока.
И
за
это
я
мог
быть
ей
толь ко
бла г ода­
рен.
Я
не
имел
пра ва
терять
ни
одной
минуты.
А
ми ну­
ты
шли,
и
Марк
Семенович
все
еще
продолжал
объяс­
ня ть,
удивленно
гля дя
на
сво й
треугольник
на
доск е
и
как
бы
сомн ев аяс ь
в
т ом,
в
чем
уж
никак
нельзя
бы ло
сомневаться.
Я
подумал,
что
он
сомн ев ае тся
в
теореме
и
ее
дока­
зательствах,
разработанных
еще
Пифагором
или
Эвкли­
дом,
а
я
сижу
и
не
со м неваю сь
в
су щест во ван ии
копии
мальчика
только
п отом у,
что
верю
ка рточ ке
и
Гро мов у.
П отом
пр оз венел
звонок.
Лйарк
Семенович
ст ер
мо к­
рой
тряпкой
треугольник
и
свои
до каза тел ьст ва,
а
за­
тем
ушел
в
учительскую.
И
я
хот ел
б ыло
под ой ти
к
Гро­
мов у,
но
в озле
нег о
уже
стоял
Дроводелов.
И
стоял
он
не
просто
так,
как
сто ят
все.
В
рук е
у
не го
был
листок,
весь
покрытый
мелкими
циф ра ми.
Я
решил,
что
это
ка­
кая-нибудь
з ада ча,
которую
Дроводелов
не
смог
ре­
ши ть,
но
тут
все
объяснилось.
На
листе,
к оторый
Дро­
воделов
протянул
Г ромов у,
б ыли
пр о изв едены
расчеты,
332


сколько
мальчик
съел,
в ыпил
и
надышал,
находясь
так
долго
в
пу ти.
Дроводелов
про тяг ива л
этот
листок
Гро­
мову
с
таким
же
видом,
с
каким,
наверное,
протягивает
счет
в
ресторане
официант,
ожидая
оп лат ы.
Громов
сдел ал
ж ест
рукой,
как
бы
п о казы вая,
что
он
не
хочет
брать
э тот
счет.
Но
Дроводелов
настаивал,
чего-то
требовал,
и
не
отставал.
Я
д ог адался ,
что
в
это т
злополучный
де нь
мне
не
удастся
пог ово рит ь
с
Громовым.
Дроводелов
от
не го
не
отступится.
Возвращаясь
домой,
я
ду мал
о
той
ниточке,
которая
соединяла
млекопитающих
с
ящерами
через
того
дино­
завр а,
у
которого
передние
конечности
облад али
хвата­
тельной
функ цие й.
И
если
бы
этот
динозавр
от
чего-ни­
б удь
погиб,
то
на
Земле
не
появились
бы
млекопита­
ющие,
и
в
том
числе
да же
я
сам.
Я
думал
об
этом.
И
оп ять
два
голоса
в
м оем
созна­
нии
спорили
между
собой.
Один
голос
был
согласен
с
гипотезой
о
происхождении
млекопитающих,
а
другой
ему
в озра жал.
Когда
я
вошел
в
пар адно е
и
хотел
вы зват ь
лифт,
оказалось,
что
ли фт
испорчен.
Сигнальный
фонарик
не
за жег ся.
Я
по дн ялся
на
второй
эта ж
и
попытался
от­
крыть
двер цу ,
но
она
не
отк рылась .
А
внутри
лифта
кто-то
сидел
и
жда л
помощи.
—
Кто
т ам?
—
спросил
я.
—
Я,
—
ответил
обиженный
жен ский
голос.
И
по
го­
л осу
я
сразу
у знал
районного
врача.
—
Мы
ведь
больше
не
вызыва ли,
—
сказал
я
ей .—
Я
выздоровел.
—
Я
шла
не
к
вам,
а
на
четвертый
этаж.
По
сроч­
ному
вызову
к
Новотеловым.
—
Ладно,
—
сказ ал
я,
—
немножко
потерпите.
Я
сей­
час
по дниму сь
к
себе,
и
мы
вызовем
ремонтника.
333


И
я
ста л
быстро-быстро
подниматься
по
лестнице,
уже
не
думая
ни
о
мальчике,
ни
о
динозаврах.
Я
думал
о
то м,
почему
ли фт
дей ств ует
испр авно ,
когда
подни­
маюсь
я,
моя
ма ть
и
все
жильцы
и
их
знакомые,
но
стоит
туд а
войти
в рачу,
как
лифт
п р инима ется
за
свои
подлые
шту чки .
Я
думал
об
это м,
и
о
теории
вероятно­
сти ,
и
о
теории
и гр.
И
по том
снова
вспомнил
про
ма ль­
чика.
8
Дроводелову
все-таки
удалось
вс уч ить
сво й
сче т.
Войдя
в
класс,
я
заста л
Громова
с
этой
позорной
бу­
ма жкой
в
руке.
А
Дроводелов
сто ял
рядом
и
ухмы­
лялся .
Оп ять
пришлось
отложить
ра згов ор.
Но
потом
Дроводелов
со
своей
бум а жкой
ушел,
и
я
приблизился
к
Громову.
—
А
нельзя
ли,
—
спр ос ил
я,
—
повидаться
с
коп ией
мальчика?
Мне
нужно
вы яснить
о дин
вопрос.
Вся
эта
фраза
прозвучала
оче нь
глупо
и
дико.
Она
бы ла
по-дурацки
выдернута
из
того
ко нтекста ,
который
протекал
в
м оей
душе.
—
А
что
это
за
в оп рос?
—
сп рос ил
Громов
спокойно
и
как
бы
да же
безучастно.
И
я
ра сск азал
о
диноз а вре
и
его
передних
конечно­
с тях
с
хватательной
функцией,
и
о
млекопитающих,
ко­
торы м
вряд
ли
могла
понравиться
гипотеза,
свя зы ваю­
щая
их
происхождение
с
этим
сомнительным
жи­
в о тным.
—
И
что
же,
—
сп рос ил
Громов,
—
ты
хоче шь
зад ать
этот
вопрос
коп ии
мальчика?
—
Хочу,
—
от ве тил
я.
—
Тогда
тебе
придется
немножко
п од ожда ть.
—
Почему?
—
Потому
что
ты
не
один
хочешь
за дать
в оп рос.
Это
во-первых.
А
в о-вт ор ых,
мой
отец
и
его
сотрудники
уже
834


давно
бьются
над
тем,
чт обы
дешифровать
код
и
понять
яз ык,
на
котором
ду мал
и
разговаривал
мальчик.
Но
тут
наша
б еседа
опять
прервалась.
На чался
урок.
Я
жд ал
перемены,
а
урок
тянулся
и
тян улс я. ..
Наконец
прозвенел
звонок,
и
я
спросил
Громова:
—
А
нельзя
ли
все-таки
с
ним
повидаться?
—
С
кем?
—
С
копией.
—
Это
невозможно.
Она
находится
в
Ин ститу те
ар­
хеологии,
и
доступ
туда
запрещен
всем,
за
исключением
сотрудников
лаборатории.
—
А
ты
сам
ее
видел?
—
Разреши
оставить
тв ой
вопрос
без
о тв ета.
Я
обиделся—как
в
тот
ра з,
ко гда
он
намекнул
на­
счет
ремонта.
В
его
словах
сквозило
явно е
недоверие.
По
выражению
моего
лица
Громов
до г адалс я,
что
я
обижен.
Ем у,
по-видимому,
ст ало
неловко,
и
он
с про­
си л:
—
Что
же
ты
не
заходишь?
—
Но
у
вас
в
квартире
ремонт...
—
Ре монт
давно
кончился.
Заходи
хотя
бы
завтра
вечером.
Я
буду
дома.
Он
что-то
еще
хоте л
сказ ать ,
но
не
успел.
В
класс
вошла
преподавательница
истории.
Она
ста ла
работать
в
н ашей
школе
совсем
н едавно ,
никого
из
нас
еще
не
помнила
по
фамилии
и
даже
не
подозревала,
что
Гро ­
мов
много
знает.
Раскрыв
классный-
журнал,
она
в ызв ала
первую
по­
павшуюся
фамилию:
—
Громов!
Громов
встал,
и
она
задала
ему
вопрос
о
первобыт­
ном
о бщест ве
и
о
чем-то
еще
более
др евнем .
Я
смотрел
на
ее
лицо,
по ка
Громов
отвечал.
Выра­
жение
ее
лица
все
вр емя
менялось,
и
на
лице
можно
б ыло
у в идеть
целую
гамму
чувств
и
переживаний.
335


А
Громов
отвечал,
как
толь ко
он
один
ум ел
отве­
чат ь
во
всей
школе,
а
может,
и
на
всем
Васильевском
ост ров е.
И
казалось
нам,
отвечает
не
он,
а
те
люди,
ко­
торые
жили
в
древнюю
эпоху,
отвечает
сам а
др евня я
эпоха,
все
факты
и
события,
сами,
не
очень
громким,
размышляющим
голосом
Громова.
И
я
подумал,
чт о,
наве рн ое,
так
же
спокойно
и
за­
д умч иво
бу дет
о тве чать
мальчик
через
свою
копию,
ко­
гда
дешифруют
его
яз ык.
Я
не
знаю,
о
чем
ду мала
преподавательница,
с лу­
ша я,
как
отвечает
на
ее
вопросы
Громов.
Са ма
она
мол­
чала,
зато
безмолвно,
сменой
выражений,
говорило
ее
лиц о.
П отом
Громов
сел,
а
учительница
вст ала.
По-види­
мом у,
она
так
ра стеря лась ,
что
заб ыла
его
фамили ю.
—
Молниев?—
обмолвилась
она.
Никто
из
к ласса
не
рассмеялся,
даже
Дроводелов.
Такой
напряженной
бы ла,
эта
ми нут а.
—
Нет ,
я
не
М ол пиев,
а
Г ром ов,
—
спокойно
ск азал
Гр омов .
—
Благодарю,
—
сказала
учительница.
Она
поче м у-
то
сказала
это
очень
т ихо
—
так
тихо,
что
с лыш али
не
вс е.
А
потом
она
целую
минуту
молчала,
пока
на
ли це
ее
не
появилось
то
же
самое
выражение,
с
которым
она
вошла
в
класс.
По-видимому,
ус ил ием
в оли
она
заста­
вила
себя
успокоиться
и
снова
обрести
обычное
со сто я­
ние,
с
которым
учителю
легче
продолжать
урок .
Спрашивать
она
больше
никого
не
стала.
А
стала
р асска зыва ть
сама,
спокойно,
буднично,
как
и
полага­
лось.
Рассказывала
она
о
далеком
прошлом.
Но
это
бы ло
совсем
другое
прошлое,
не
то,
о
котором
нам
сообщил
Гр омов .
В
чем
тут
дело?
Я
не
могу
объяснить.
Тому
прошлому,
о
котором
она
расс ка зыв ала,
не
бы ло
н ика­
336


к ого
д ела
до
нас.
И
я
подумал,
что
и
.нам
то же
нет
до
н его
никакого
дел а.
Но
учительница
думала
иначе,
чем
я.
Она
рассказывала
стр аш но
спокойно,
как
в
учебнике,
и
да же
еще
спокойнее
и
очень
методично,
как,
навер­
ное,
ее
у чили
вест и
урок,
чтобы
мы
могли
его
лучше
усвоить.
Громов
же
сидел
у
окна
и,
казалось,
внимательно
слушал.
А
в
ок но
мне
б ыли
вид ны
не бо
и
облака,
а
Громов,
наверное,
в идел
и
прохожих
на
тро туаре ,
а
также
старуху,
евшую
с ливы
и
выплевывавшую
ко­
с точк и.
Я
ду мал,
что
в
прошлом,
о
котором
рас ска зы­
ва ла
новая
учительница,
не
б ыло
ни
того
о кна,
ни
тро­
ту ара
с
прохожими,
ни
этой
старухи,
евшей
то
вишни,
то
ябл ок и,
а
то
щелкавшей
ут югом
оре хи
на
по до кон­
нике.
И
оттого,
что
всего
этого
не
б ыло
в
прошлом,
прошлое
становилось
еще
более
странным,
и
неуютным,
и
не
совсем
убедительным,
таки м,
как им
оно
б ыло
в
рас ска зе
у чит е льницы.
Вот
о на,
эта
дверь,
обитая
су кн ом,
с
синим
ящиком
для
газет
и
писем.
Я
звоню.
Д олго
не
открывают.
Может,
никого
нет
д ома?
Я
еще
раз
звоню.
Открывает
сам
Громов,
не
отец,
конечно,
а
сын.
—
Проходи,
—
говорит
он
и
ведет
меня
в
перед­
нюю.
—
Я
у
вас
да вно
не
б ыл,
—
говорю
я.
—
А
родители
д ома?
—
Ма ть
дома,
отец
в
институте.
А
почему
это
тебя
так
интересует?
—
Да
нет,
я
это
так
п рос то.
А
божок
с
о бси диа но­
вым и
гл аз ами
все
еще
висит?
12 Г.
С.
Гор
337


Висит,
се йчас
ты
его
увидишь.
Вот
вешай
пальто
сю да.
Староверцев
а
видел?
О ткуд а?
У
не го
апп енд иц ит
на
д нях
вырезали.
Не
ап пенди цит ,
а
ап пенд ик с.
Он
сейчас
уже
по­
правляется
и
карточки
з апол няет .
Пр исл ал
мне
вопрос­
ник...
А
ты
что
остановился?
Проходи.
Мы
прошли
в
бывшую
д етск ую,
где
жил
Гр ом ов.
Прошли
ч ерез
столовую,
и
я
увидел
п розр ачн ые
г лаза
деревянного
бо жка
и
его
узкую
фигурку
с
т онен ьки ми
ручк ами
и
слегка
поджатыми
ножками.
—
Ну,
а
что
за
во прос ник ?
—
спросил
я.
Чудак
он,
этот
Староверцев.
Задает
вопросы,
на
которые
мог
бы
о тве тить
только
мальчик
или
его.
копия.
А
главное,
требует,
чтоб ы
я
ответил
се йчас
же
и
пись­
менно,
пока
он
еще
не
ходит
в
школу.
—
И
ты
ответишь?
Громов
удивленно
посмотрел
на
меня
и
ничего
не
сказа л.
Тогда
я
спросил:
—
У
те бя
есть
продолжение
про
мальчика?
—
Есть
где-то,
если
не
потерялась
тет р адка.
У
нас
ремонт
б ыл.
А
что?
—
Почитай.
—
Нет,
—
сказал
Громов,
—
не
хочется.
Извин и,
на­
ст ро ения
н ет.
И
п отом
я
не
люблю
читать
вслух.
—
Да
нет,
поч ит ай!
—
стал
пр ос ить
я.
—
Почитай,
пожалуйста...
Мне
стало
пр от ивно
от
своих
слов
и
от
голоса,
кото­
рым
я
просил,
словно
просил
не
я,
а
Д ро воде лов,
но
я
все -таки
продолжал
канючить.
Оч ень
уж
хотелось
мне
послушать
про
мальчика
еще
до
т ого,
как
дешифруют
его
к од.
—
По читай ,
что
тебе
стоит,
ну
поч ит ай. ..
—
Нет,
—
ск азал
решительно
Громов.
—
Читать
я
не
буд у.
А
если
хочешь ,
вкл ючу
проигрыватель,
и
мы
по­
338


слушаем
мелодию,
которую
сочинил
композитор,
к ото­
рый...
У
отца
в
кабинете
есть
запись.
Только
смотри,
об
эт ом
нико му ...
Он
пошел
в
кабинет
и
скоро
вернулся,
б ереж но
дер­
жа
пластинку,
а
п отом
в клю чил
проигрыватель,
чтобы
я
мог
послушать
мелодию,
которую
сочинил
один
ко м­
позитор
за
много
миллионов
лет
до
то го,
как
разум
и
человеческое
ухо
появились
на
Земле.
Я
слушал,
и
звуки
лились,
тонкие
и
св етл ые.
Это
би­
лись
где-то
др уг
о
друга
льдинки,
это
пела
вода,
то
журча,
то
гремя,
то
налетая
на
камни.
Это
по-человечьи
билось
нечеловеческое
сердце
музыканта,
который
во­
пр еки
з ако нам
времени
и
пространства
сейчас,
каза­
лось,
был
ря дом
с
нами.
Зв уки
лились,
объединяя
необъединимое,
они
б ыли
тут,
хотя
породившая
их
м ечта
была
неизмеримо
да­
ле ка
от
нас.
Мальчиком
наз ывал
в
своем
ра сск азе
Громов
того,
кто
сумел
оказаться
рядом
с
нам и.
Он
и
был
ма льчи к,
напо лненный
детством,
хотя
это
д етс тво
продолжалось
миллионы
лет
и
до
сих
пор
не
кончилось.
Мальчиком
наз ы вали
его
на
корабле.
И
он
тоже
так
на зывал
себя.
И
мы
с
Громовым
тоже
пока
были
еще
мальчиками,
но
наш е
де тств о
должно
б ыло
скоро
кончиться.
Его
же
детс тво
дл ило сь
и
длилось,
сл ивая сь
со
з ву ками
мело­
дии,
которую
я
сейчас
слушал.
Ког да
мелодия
кончилась,
я
сп рос ил
о
т ом,
о
чем,
может
быть,
не
следовало
спрашивать:
—
Что
же,
эту
з апись
отец
нашел
вме сте
с
инфор­
ма ци онной
копией?
—
Да
н ет,
откуда
ты
это
взял?
Од ин
отцовский
при­
ятель
с о чинил.
Чле н
С оюза
композиторов.
По
мо ей
просьбе.
339


Я
глядел
на
Громова,
и,
должно
быть,
лицо
мое
ме­
нялось,
как
у
наш ей
новой
преподавательницы
истории.
И
Громову,
должно
бы ть,
стало
жалко
меня
и
д осад но
за
свои
слова,
и
он
спросил:
—
А
теб е,
видно,
хотелось,
чтобы
это
тот
музыкант
написал,
который
дружил
с
мальчиком?
—
Хотелось
бы,
—
ответил
я
тихо.
■—
Но
музыка
же
хорошая.
Она
тебе
понравилась?
—
Да.
Но
она
понра вила сь
бы
мне
бо л ьше,
есл и
бы
ее
сочинил
тот
и
тогда...
—
Когда
еще
не
бы ло
разу ма
и
человеческого
уха?
—
спросил
Гро мо в.
-
Да.
—
А
ты
пре д ста вляе шь
себе,
как ой
была
тогда
Земля?
—
Раньше
не
представлял.
А
сейчас
представил,
ко­
гда
слушал
эту
мелодию.
А
ты
представляешь?
—
Зач ем
мне
п редст авля т ь?
—
сказал
ти хо
Гро­
мов.
—
Я
не
только
представляю,
но
и
знаю.
—
Откуда?
—
Р азр еши
мне
не
от ве чать
на
тв ой
во про с.
10
И
я
разрешил.
Ра зреши л
ему
не
о тв ечать
на
мой
в опрос .
Я
просто
ушел.
Н адел
пальто
в
пер ед ней
и
ушел.
Не
мог
я
больше
канючить,
выпрашивать,
по длизы ­
ваться.
Но,
наверное,
не
всякий
бы
ушел
на
м оем
месте,
так
и
не
узнав
ис тин ы.
Какой-нибудь
исследователь
и
кр уп­
ный
ученый
ради
н ауки
плю нул
бы
на
свое
самолюбие
и
оста л ся.
А
я
ушел.
П рав да,
мне
от
это го
б ыло
не
легче.
Я
почти
не
спал
ночь.
340


На
другой
день
в
классе
случилось
неприятное
дело.
Не
зна ю,
почему
я
назвал
это
д ело
неприятным.
Впро­
че м,
пускай.
Вот
что
случилось.
При шел
новый,
очень
молодой
преподаватель
биоло­
гии
вместо
старого,
который
ушел
на
пенсию.
При
с та­
ром
бы
все
сошло.
Т ого
ничем
нельзя
б ыло
удивить.
Этот
новый
за дал
Громову
вопр ос .
И
Громов,
разу­
меется,
ответил.
Дело,
кон ечн о,
не
в
т ом,
что
Громов
от вет ил
не
по
программе.
Дел о
в
то м,
что
Громов
з нал,
чего
не
знал
и
не
мог
знать
ни кто.
И
новый
пр еп одава­
те ль
все
это
понял.
Я
увидел
это
по
его
г лаза м.
Та ких
гл аз
я
не
видел
нигде,
ни
в
ки но,
ни
в
театре.
Каз а­
лось,
на
ли це
у
н его
ничего
не
осталось,
кроме
эт их
гл аз.
А
в
глазах
было
все:
восторг
и
уж ас,
недоумение
и
гнев,
отча яни е
и
радость
и
еще
чт о- то,
чего
мне
не
передать
с
помощью
слов.
Я
подумал,
что
он
за болел
или
по ме ша лся.
Он
стал
ходить
по
классу
из
уг ла
в
угол,
словно
забыв
о
нас.
Минут
пять
про шло ,
а
он
все
ходит
и
ходит.
Потом
он
подошел
к
Гр ом ову.
Он
сказал
что- то,
но
так
тихо
и
не внят но,
что
я
не
расслышал.
Только
по
ответу
Громов а
я
дог адался ,
о
чем
ид ет
речь.
Реч ь
шла
о
животных,
вымерших
м илл ионы
лет
на­
зад.
И
дел о
не
в
том ,
что
Громов
рассказал
о
них
об­
стоятельно,
живо
и
сл ишк ом
конкретно.
У
него
вырва­
лось
словечко,
которое
ему
ни
в
коем
случае
не
следо­
в ало
произносить,
если
уж
он
хотел
все
сохранить
в
тайне.
Когда
учитель
ему
возразил,
он
ск азал:
—
Вы
з наете
это
из
курса
палеонтологии,
а
я
помню...
И
он
ста л
выкладывать
одну
подробность
за
другой.
Он
словно
решил
на
все
наплевать
—
на
тайну,
на
учи­
те ля,
на
перв ых
учеников,
и
он
оп ять
употребил
это
341


выражение: «я помню»...
Учитель
прямо
остолбенел,
не
в
силах
ни
сл ова
вымолвить.
Мне
стало
жалко
учителя,
а
еще
больше
самого
Громова.
И
я
крикнул:
—
Да
он
просто
ог ово рилс я!
Учитель
ухватился
за
мои
слова,
как
хватаются
за
соломинку.
И
ему
кое-как
уда лос ь
завершить
урок.
Громов
тоже
успокоился.
Я
был
чертовски
рад,
что
своей
находчивостью
дал
им
выйт и
из
трудного
п оложе ни я.
Но
тут
выскочил
Дроводелов.
Лицо
его
ухмылялось.
—
Платон!
—
к рикн ул
он
на
весь
класс.
—
Платон,
ты
мне
друг,
но
ис тина
мне
дороже!
11
Я
очень
сердился
на
Дроводелова
за
его
выходку,
И
ребята
сер дил ись .
Но
истина,
конечно,
была
не
вино ­
вата.
А
новый
преподаватель
з або лел.
По дц епил
где-то
воспаление
л егки х.
И
говорят,
из
Куйбышевской
бо ль­
н ицы
прйслал
Громову
письмо.
Содержание
письма
ни­
кому
в
классе
бы ло
не
известно,
даж е
Дроводелову.
Но
ко нвер т
в идел
на
столе
у
Г ро мова.
С та рове рцев.
И
по
обратному
адресу
догадался,,
кто
и
откуда
писал
Гро­
мову.
Я
почему-то
предполагаю,
что
учитель
объяснял
Г ро­
мову
с вое
состояние
и
почему
он
так
вол новал ся
на
уроке.
А
это
вовсе
не
на до
было
объяснять.
Не
зн аю,
было
ли
в
пис ьме
что-нибудь
об
истине.
А
я
ду мал
о
ней
всякий
раз,
когда
видел
Громова.
Потом
Громов
вдруг
тоже
перестал
ходить.
Прош ел
слух,
что
он
переезжает,
и
не
на
Черную
речку,
а
в
академический
горо док
под
Новосибирском.
Т олько
что
прошли
выборы
в
Ака дем ию
нау к,
и
его
342


отца
выбрали
членом-корреспондентом
в
Сибирский
фи­
ли ал
академии.
А
раз
выб ра ли,
то
хочешь
или
не
хо­
чешь,
е хать
надо.
Так
мне
объяснил
од ин
учен и к,
у
ко­
торого
от ца
тоже
выдвига ли
в
члены-корреспонденты,
но
не
выбрали.
Вот
тут
я
снова
вспомнил
об
ис тине .
Я
понял,
что
Громов
скоро
уедет,
а
Новосибирск
дал еко ,
и
мне
так
и
не
удастся
ничего
узнать
о
мальчике,
пока
не
по яв ится
о
нем
что-нибудь
в
газ ет ах.
Мне
необходимо
б ыло
по­
видаться
с
Громовым
еще
до
его
от ъ езда.
Я
все
ж дал,
что
он
появится
в
классе,
но
он
не
по явл я лся.
Может
быть,
он
уже
оформил
св ои
документы
в
школе
и
жд ал,
когда
отец
сдаст
дела.
Новый
учитель
биол ог ии
поправился
и
выписался
из
б о льницы.
Держался
он
в
кл ассе
как-то
не р вно,
сму­
щенно
и
врем я
от
времени
бросал
взгляд
на
пустое
ме­
сто
возле
окна,
где
раньше
сидел
Громов.
И
тогда
в
его
глазах
по явля лос ь
странное
выражение,
словно
он
там
видел
то,
чег о
не
видели
другие.
Я
тож е
с мот рел
туда
и
в идел
там
пустое
место
и
окно.
А
за
окн ом
была
улица
с
пешеходами
на
тротуа­
рах
и
окн о
напротив,
возле
которого
сидела
толстая
старуха,
евшая
яблоки
или
щел кавш ая
утюгом
орехи
на
подоконнике.
Но
у чите ль
видел
там
другое,
об
эт ом
говорили
его
глаза.
Може т
быть,
его
глазам
представлялась
живая
и
впечатляющая
картина
древней
Земли,
Земли
еще
до
человека
и
до
млекопитающих,
о
которой
расс ка зыв ал
тогда
Гро мо в.
Когд а
я
во звра щал ся
домой,
позади
мен я
застучали
каблуки,
и
я
до гад ался ,
что
кто-то
меня
догоняет.
Я
огл ян улся .
Это
был
новый
учитель.
Он
нагнал
меня
и
некоторое
время
шел
со
мно й
ря­
дом.
Мы
оба
молчали.
По том
учитель
спросил:
—
Что
вы
думаете
о
Громове?
343


—
Громов
п ере езж ает
в
Новосибирск,
—
сказал
я.—
Он
будет
жить
в
академическом
городке.
Там
есть
шко­
ла
для
талантливых
математиков
и
ф изико в.
Он,
навер­
но е,
туда
поступит..
—
А
вы
думаете,
ему
нуж на
эта
школа?
—
Туда
все
стремятся
по паст ь,
—
ответил
я,
—
но
не
вс ех
пр иним ают .
Только
талантливых.
Уж
к ого -к ого,
а
Громова
примут
сразу.
—
Я
тоже
не
со м неваю сь , ..что
его
пр иму т,
—
ск азал
учитель.
—
Но
я
сомневаюсь,
нужна
ли
ему
средняя
школа.
Он
слишком
много
знает.
—
Да,
—
согласился
я.
—
Он
знает
много,
слишком
много
да же
для
самого
хорошего
ученика.
Лицо
учите л я
оживилось.
И
он
на кло нился
и
дове­
рительным
тоном
спросил
меня:
—
А
откуда
он
все
это
знает?
—
Очень
пр ост о,
—
от вет ил
я,
—
у
его
отца
хорошая
библиотека.
—
Вы
думаете?
—
сказал
учитель.
По
его
голосу
я
до г адал ся,
что
он
остался
не
совсем
доволен
моим
от­
ветом.
Но
что
он
думал,
когда
задавал
этот
вопрос?
Может,
он
думал,
что
я
выложу
ему
все,
что
зна ю
и
предполагаю
про
мальчика?
Слишком
уж
много
он
хочет.
Учитель
сделал
еще
несколько
неровных
шагов,
по­
том
сказал:
—
Всего
хорошего.
И
свернул
на
Пяту ю
линию.
Я
мыс ле нно
похвалил
с ебя
за
то,
что
не
от ве тил
на
его
вопрос.
Потом
подумал:
а
что
я
мог,
собственно
го­
воря,
ему
ответить?
Ведь,
я
то же
не
зна л,
откуда
Г ро­
мов
черпает
свои
по зна ния.
Придя
домой,
я
в зял
с
полки
по д арен ную
мне
на
день
рождения
книжку
и
стал
читать.
Книжка
называ­
лась
«Хочу все знать».
Название
мне
понравилось,
хотя
344


и
показалось
немножко
неточным.
Ра зве
можно
зна ть
вс е?
Нет,
все,
наверное,
знать
нельзя.
А
т ак,
в
общем,
книжка
б ыла
ничего.
Познавательная,.
Вроде
тех
кар то­
че к,
которые
заполнял
Староверцев.
Прочитал
я
немножко,
п отом
скучно
стало.
Я
подо­
шел
к
ок ну
и
посмотрел.
Падал
сне г.
От
снега
улица
ст ала
но ве ньк ой,
свежей,
словно
только
что
возникла.
И
неизвестно
п очем у,
мне
стало
вдруг
хо ро шо,
хо тя
я
жил
не
в
летящем
ку да- то
космическом
корабле,
а
в
са­
мом
обыкновенном,
да вно
не
ремонтированном
доме.
И
дому
ничего
не
угрожало.
Ни
сл уч айная
в стр еча
с
метеоритом,
ни
другие
опасности
такого
рода.
Он
не
мог
сби ть ся
с
трассы
и
заблудиться
в
б е с к онеч ной?'Все­
лен но й.
Все
было
очень
обыкновенно.
Внизу
на
той
с то­
рон е
я
ви дел
б улоч ную
со
старинной
вывеской,
на
к ото­
рой
нарисован
вкусный
крендель,
и
п оши в очную
ма­
стерскую
с
вос к овым
гра жд анино м
в
мешковато
сш и­
том
костюме
в
вит рине ,
и
телефонную
будку,
ту
самую,
где
Дроводелов
отрезал
трубку.
Мне
стало
как-то
уют­
но
и
радостно,
словно
завтра
н ачнетс я
пр аз дник
и
бу­
дет
дли тьс я
долго-долго.
Но
затем
мой
взгляд
упал
на
п одъез д
то го
дома,
где
жил
Громов.
Радость
и
уют
сду­
ло
как
ветром.
И
хотя
это
б ыло
обычное
пар а дное
в
обы чно м
ж ак товс ком
доме,
мне
казалось,
что
за
дверью
начинается
другой
м ир,
мир,
полный
неожидан­
ностей
и
тайн.
И
я
стоял
у
окна
и
думал,
ка кой
из
эт их
м иров
лучше:
этот,
с
булочной,
и
пошивочной
мастер­
ской,
и
телефонной
будкой,
или
т от,
где
вместо
поши­
вочной
и
т елефо н а-авт о мата
летают
метеориты?
И
тут
я
в сп омнил
мальчика.
Ведь
он
был
лишен
выбора.
За
н его
все
в ыбра ла
с удь ба.
Он
род илс я
на
корабле
в
пути.
А
п отом
все
летел
и
летел.
А
за
стен ой
того
отсека,
где
с пал
мальчик,
была
не
пошивочная
ма­
стерская,
а
ничто,
имен уем ое
вакуумом.
345


Мне
стало
как-то
неловко,
словно
я
поделился
свои­
ми
мы сл ями
с
целым
залом
слушателей.
Затем
я
стал
надевать
п альт о.
И
р овно
через
минуту
я
стоял
уже
у
тех
самых
две р ей.
Я
стоял,
все
не
решаясь
поднести
палец
к
кн опке
звонка.
В
тот
моме н т,
когда
я
ре шил ся,
дверь
сама
отворилась.
Вышел
отец
Громова.
Он
куда -то
уходил
и
был
в
пал ьто.
Д о ма,-*• сказал он мне. ««Заходите.
И
я
сдел ал
шаг,
В
то
мгно ве ние ,
когда
я
де лал
этот
шаг,
я
не
подозревал
о
последствиях.
Громов
мне
как
будто
да же
обрадовался.
*■« Заходи,«»сказал он .«*Раздевайся.
У
нас
уже
и
ве щи
связаны.
З ачем
он
доб ави л
о
вещах,
которые
бы ли
действи­
тельно
связаны,
йе
знаю.
Когда
мы
проходили
чер ез
столовую,
я
взгля нул
на
стену.
Но
божка
там
уже
не
было.
Он
лежал
на
полу
рядом
с
чемоданом,
поджав
св ои
узкие
деревянные
ножки.
Тогда
я
вдруг
осозн ал ,
что
Громовы
переезжают.
До
т ого
момента,
ко гда
я
увидел
божка
на
полу
рядом
с
чемоданом,
я
еще
сомневался.
Когда
мы
пришли
в
детскую
и
сели,
Громов
спросилі
«—Ты
так
или
по
делу?
—
По
дел у,
—
ск азал
я.
Громов
ср азу
же
замолчал.
Я
т оже
не
ре шал ся
ск а­
зать,
по
какому
делу
пришел.
—
И
черепа
то же
в езете? «—
спр ос ил
я.
—
Везем.
—
И
божка?
»—
Божка
тоже.
■—
А
мальчика?
Это
слово
сам о
вырвалось
у
ме ня
почти
н ев зна чай.
Я
бы
много
д ал,
чтобы
вернуть
его
на зад.
Лиц о
у
Гро ­
346


мова
сразу
изменилось.
Его
словно
что-то
отодвинуло
от
меня.
И
казалось,
я
его
вижу
не
в
комнате
перед
соб ой,
а
на
экране
телевизора.
А
за чем
тебе
мальчик?
—
ти хо
спросил
Гро мо в.
—
Я
ему
вопро с
хо чу
зада ть .
—
Так
зада вай ,
— так
же
ти хо
сказал
Громов.-^
Я
отв еч у.
—
Я
хочу,
чтобы
сам
мальчик
ответил.
—
Я
и
есть
мальчик.
—
Ты?
—
Да,
я.
Разве
ты
об
этом
не
д ог адалс я?
Я
нич его
не
ск аза л.
Мен я
бросало
то
в
озноб,
то
в
ж ар.
На
лбу
выступил
по т.
—
Ну,
что
же
ты
не
зад ае шь
вопросы?
—
Я
лучше
п отом ,— ск азал
я.
—
К огда
же
потом? _
—
В
следующий
раз.
—
Мы
за втра
уез жа ем
в
Новосибирск.
—
Когда?
—
В
де вять
вечера.
—
Тогда
я
после
обеда
з абегу ,
мо жно?
—
Заб ег ай.
Но
я,
конечно,
не
забежал
к
не му
после
обед а.
По­
чему?
Я
сам
не
зн аю.
Может
быть,
по то му,
что
я
не
з нал,
о
чем
его
спрашивать.
Не
мог
же
я
спрашивать
про
динозавра
с
хватательной
функцией
в
передних
но­
га х,
который
во рова л
я йца
у
своих
соседей.
Это
бы ло
бы
слиш ко м
мелко.
А
более
крупных
вопросов
у
м еня
в
сознании,
к
сожалению,
не
возникло.
Слишком
уж
я
волнова лс я.
12
Я
долго
переживал
и
волновал ся.
Дней
п ять
или
шесть.
А
потом
перестал
пе ре живат ь
и
больше
уже
не
волновал ся.
И
как
только
перестал
волн ова ть ся,
в
м оей
347


голове
появилось
множество
вопросов,
которые
следо­
в ало
бы
задать
ма льчи ку,
то
есть
Г ром ову.
Но
Громов
был
уже
дал еко ,
в
академическом
городке
под
Новоси-
бирском.А
в
их
квартиру
в ъех ала
ка кая-то
чужая
семья.
Я
видел,
как
подъехала
трехтонка
с
ве щами .
Но
то
б ыли
обыкновенные
ве щи
—
столы,
кровати,
стулья,
див аны .
И
конечно,
среди
этих
вещей
не
могло
быть
деревянного
бо жка
с
подж ат ыми
нож кам и
и
нумерован­
ных
черепов.
Я
смотрел,
как
нос или
эти
вещи,
и
сердце
мое
сжималось
от
тоски.
И
я
думал:
вот
б ыла
в
доме
напротив
необыкновенная
квартира,
и
в
ней
жил
Гро­
мов,
а
сейчас
ту да
въе Хй ла
незнакомая
семья,
и
это
уже
необратимый
процесс,
как
лю бит
говорить
наш
учитель
физики
Дмитрий
С пири до нович.
Вообще
настроение
у
ме ня
бы ло
плохое
в
эти
дн и,
и
ребята
это
заметили
ср азу.
—
Что
нос-то
повесил?
—
спр о сили
меня.
—
Громов
уехал,
—
ска зал
я.
—
Ну
и
что?
Подумаешь!
Вместо
него
другой
уже
с идит
уче ник .
Новый.
Он
тоже,
кажется,
м ного
зна ет.
Приехал
из
Горького.
Говорит
на
тр ех
языках.
И
действительно,
на
том
месте
у
окна
сидел
нов ичок ,
издали
он
д аже
был
чем-то
похож
на
Громова.
Такое
же
задумчивое
выр аж ение
лица.
И
волосы
жесткие,
пр ям ые,
ежиком.
И,
как
Громов,
он
то
и
де ло
смотрел
в
окн о.
Потом
сделал
кому-то
гримасу
и
по казал
я зык.
И
я
подумал,
что
он
это ,
наверное,
старухе
в
д оме
напротив,
которая
ела
яблоки
или
ще лк ала
у тюгом
орехи .
Громов
эт ого
себе
никогда
не
позволял.
Он
ко
всем
относился
с
ув а­
жением,
и
к
эт ой
старухе
тоже.
Да,
не важно е
бы ло
у
меня
наст ро ение.
А
тут
еще
ста ли
тревожить
ме ня
вопросы,
которые
я
не
успел
за­
дать
Громову.
348


Уроки
тянулись
долго.
А
ког да
я
возвращался
до­
мой,
я
увидел
рядом
с
с обой
т ого,
новенького,
кот орый
сидел
на
месте
Громова.
—
Ты
далеко
жив еш ь?
—
с прос ил
он
меня.
Я
назвал
улицу
и
номе р
дом а.
Он
удивился.
—
Значит,
ты
живешь
напротив,
—
сказал
он.
И
я
до гад ался ,
что
это
он
поселился
в
квартире
Гро­
мова.
Это
их
вещи
привезла
тр ехт он ка.
Я
смотрел-
на
не го
и
никак
не
мог
с ообраз ить ,
как
к
не му
отношусь:
хорошо
или
плохо?
Два
голоса
с по рили
во
мне.
Один
го лос
говорил:
он
же
не
виноват,
что
сел
на
место
Гро­
мова
у
ок на
и
поселился
в
его
квартире.
И
Громов
все
равно
уехал
бы
в
академический
городок
под
Новоси­
бирском,
раз
его
от ца
выбрали
в
члены-корреспонденты;
А
другой
голос
возражал:
разумеется,
он
не
виноват.
Но
все
равно
что-то
в
нем
есть.
И
наверное,
з адает ся.
И
я
р ешил
зад ать
ему,
этому
новичку,
воп рос ,
од ин
из
те х,
которые
хотел
задать
Громову.
■-—
Почему,
—
сп рос ил
я
его ,
—
существует
мир?
«—
Потому
что
существует,
—
ответил
он.
—
А
что
бы ло
бы,
—
спросил
я,
—
если
бы
мир а
не
было?
—
Не
б ыло
бы
и
нас,
—
ответил
он.
—
Ну,
это
не
ответ,
—
сказал
я.
—
А
почему
ты
об
эт ом
спрашиваешь?
—
спросил
он.
—
Потому
что
хочу
знать.
—
Ма ло
ли
что
ты
хочешь.
—
А
почему
я
должен
хотеть
мало?
Я
хочу
много.
—
Но
ты
за да ешь
глупые
вопросы.
—
Вовсе
они
не
гл упы е.
Ты
ничего
не
понимаешь.
—
Глу пые .
А
главное,
неко нкр ет ны е.
Ра зве
можно
спрашивать
о
том,
почему
существует
ми р?
—
Можно .
—
Нет,
н е льзя.
—
Громов
так
бы
не
сказал.
349


—
Гр ом ов?
Это
тот,
что
жил
в
наш ей
квартире?
—
Не
он
в
вашей,
а
вы
живе те
в
его
квартире.
—
Мы
въ ех али
по
ордеру.
А
он
выбыл.
—
Не
выбыл,
а
у ехал
в
Новосибирск.
—
Ну,
уехал,
Это
все
равно.
А
ты
в
пинг-понг
иг­
раешь?
Игр аю.
Так
заходи.
После
об еда
за ходи.
У
нас
есть.
Сыграем.
Может ,
и
приду,—
ск азал
я.—
А
как
теб я
вовут?
—
Игорь,
от вет ил
он
важно.
—
Игорь
Динаев.
Два
голоса
спорили
во
мн е:
идти
или
не
идти?
И
в се-
т аки
я
пошел.
Б ольше
из
любопытства.
В
столовой
вместо
божка
с
поджатыми
ножками
уже
висела
картина.
Квартиру
я
не
узнал.
Везде
мебель,
вся
новенькая,
как
в
мебельном
магазине.
А
в едь
когда
Громовы
там
жили,
квартира
походила
чем-то
на
отсек
космического
корабля.
Вещей
почт и
не
б ыло.
А
сейчас
от
мебели
и
от
кар тин ы,
на
которой
бы ла
и зо бр ажена
ку паль щица ,
трогающая
во ду
в
р еке
д ли нной
ногой,
мне
как-то
стало
не
по
себе.
И
да же
в
пинг-понг
расхо­
телось
играть.
Почему-то
захотелось
пить.
Но
я
вспом­
нил
про
пустыни
и
как
там
люди
мужественно
п ре воз­
могают
жажду.
И
я
то же
превозмог.
—
Что
ты
молчишь?
—
спросил
Игорь.
—
Думаю,'—ответил
я.
—
А
о
чем
ты
д умае шь?
—
М ало
ли
о
чем
я
м огу
думать!
—
Ну
а
в се-та ки?
—
спросил
он.
—
Я
думаю
о
пу с тыне
Го би.
—
А
ты
там
бывал?
—
Нет,
не
бывал.
—
А
почему
же
ты
тог да
о
ней
думаешь?
—
Я
всегда
думаю
о
тех
м естах ,
где
не
бывал.
350


—
Значит,
ты
псих .
У
вас
все
в
классе
ка кие -то
не
такие.
Я
ср азу
заметил.
А
кто
тот
парень,
про
которого
у
вас
все
так
м ного
говорят?
—
Г ро мов.
—
А
что
в
нем
осо бе нн ого?
Почему
про
н его
так
много
говорят?
Я
взгл янул
на
карти н у,
на
которой
б ыла
изо бр аже­
на
к у пальщица ,
и
на
нов ую
мебель.
Потом
ск азал:
—
У
них
не
б ыло
столько
мебели.
—
У
кого?
—
У
Громовых.
—
Что
ты
хочешь
эт им
сказать?
—
Ни чег о.
Я
на ро чно
заговорил
о
другом.
Не
хотелось
мне
с
ним
говорить
о
Громове,
да
еще
в
э той
самой
ква р­
тире.
Потом
я
встал.
—
Ну,
пока.
Урок и
учить
надо.
Сег о дня
много
за­
дано .
А
з адано
б ыло
совсем
немного.
Что
еще
осталось
мне
сказат ь?
Почти
ничего.
Беэ
Громова
в
классе
все
стало
оче нь
о б ык нове нным.
Все
к
этому
скоро
привыкли.
И
постепенно
стали
забывать
о
Громове.
И
даже
я
редко
о
нем
думал.
Сл ишк ом
за­
дав ать
стали
много.
Свободного
времени
совсем
ма ло
ос та ва лось.
Но
я
все-таки
ст ар ался
пополнять
сво и
зн а­
ния.
Читал
ра зные
кн иж ки,
в
том
числе
ту,
которая
на­
зывается
«Хочу все знать».
И
голос
(один из двух спорящих во мне голосов)
го­
ворил,
что
всего
знать
не л ьзя.
А
второй
возражал,
на­
поминая
о
Громове,
и
утверждал,
что
можно.
Из
академического
город к а
под
Новосибирском
не
б ыло
никаких
известий.
Я
уже
стал
думать,
что
Громов
просто
шутил,
когда
сказал
мне
перед
о тъездо м,
что
он
и
есть
тот
самый
мальчик.
351


Но
вот
что-с луч и лось
в
субботу
после
за няти й.
Я
ех ал
в
трам ва е
с
матерью.
Ехали
мы
на
Черную
реч­
ку
к
знакомым
поздравить
их
с
новосельем.
И
у
матери
на
к оле нях
в
белом
футляре
лежал
огр омн ый
торт,
куп­
ле нный
в
кондитерской
«Север» .
Все
б ыло,
как
обычно
бывает
в
трамвае.
Одни
л юди
стояли,
де ржась
за
рем­
ни,
другие
сидели.
И
о дин
из
них
чита л
га зе ту.
Я
загля­
нул
ему
чер ез
плечо
и
посмотрел
на
третью
п олос у,
и
буквы
стали
прыгать,
словно
я
глядел
на
них
через
от­
цов ск ие
очки.
Но
я
успел
прочесть:
«Найденные профессором Громовым информацион ­
ные
копи и
пр ишел ьц ев,
пос е т ивших
Зе млю
в
юрский
период,
изучаются...
Исследовать
возможности
воспри­
ят ия
человеком
психологии,
и
зна ний
инопланетного
мальчика
помогал
к оллект и ву
пятнадцатилетний
сын
уче ного...
Ре зер вы
па мяти
ок азал ись
огром ны ...»
Слова
прыгали.
И
мне
стало
холодно,
и
сразу
же
жарко,
и
снова
холодно.
—
Что
с
тобой?
—
спросила
мать.
Я
не
ус пел
ответить
и
бросился
бежать
за
гражда­
нином,
который
встал
с
ме ста
и
быстро
пошел
к
дверям.
—
Газету!
—
кричал
я
на
весь^
трамвай. •*- Дайте,
по­
жалуйста,
газету!


(ЖНЕЕ ОКНО ФЕОКРИТА


1
В
окн о
была
видна
река.
Из
воды
торчали
кам ни.
С
камня
на
камень
прыгал
как ой- то
человек,
а
од ин
раз
смешно
поскользнулся
и
угодил
ногой
в
воду.
Когда
бы
я
ни
подошел
к
окну,
я
все гда
видел
од но
и
то
же:
реку,
кр углые
камни
в
воде
и
человека,
пр ы­
гавшего
с
камня
на
камень.
—
Он
давно
прыгает?
—
спросил
я
отца.
—
Вот
уже
десять
л ет,
—
ответил
отец,
—
как
он
пы­
тается
перейти
с
одно го
бе рега
на
другой,
но
никак
не
может.
Что -то
его
задерживает.
—
Что,
ты
не
знаешь?
—
Видишь
ли,
и
зна ю
и
не
зн аю.
Да
и
никт о
тол ­
ком
не
знает.
З десь
другие
фи зич еские
за к оны.
Он
по­
пал
в
пол е
замедленного
времени.
Тут
я
дол жен
прервать
только
что
начатое
по в ест­
вование,
чтобы
не
мешать
та инс тв енн ому
человеку
п ры­
гать
с
камня
на
кам ень .
Между
моим
р ассказ ом
и
его
действиями,
как
вы
поз же
узнаете,
существует
скрытая
причинная
связь.
Он
п ры гает
и
сейчас,
пытаясь
перейти
с
левого
бе­
рега
на
правый,
но
время
течет
для
не го
по-другому,
чем
для
нас,
ведь
он
поп ал
в
пол е
замедления.
355


Синее
окно,
о
к ото ром
я
рассказываю,
осталось
в
мое м
раннем
детстве.
Оно
осталось
та м,
воз ле
реки,
а
я
был
здесь,
в
городе,
тянувшемся
по чти
на
пятьсот
километров.
Мир
не
был
похож
на
чудо.
Он
был
будни­
чен,
как
по сле
сна,
когда
просыпаешься
чем-то
озабо­
ч енный
и
нисколько
не
о свеженный.
Сны...
Чтобы
в идеть
их,
я
ходил
в
школу.
С
по­
мощью
«снов»
мы
могли
переходить
из
в еков
в
века.
«Снами»
назы в али
в
школе
эти
удивительные
и
слиш­
ком
на гляд ные
уроки.
Я
помню,
как
ме ня
• подвели к дверям,
на
к оторы х,
б ыло
на пи сано : «Осторожнее!
Здесь
XIX век» .
Однажды
эти
двери
открылись,
мы
сделали
всего
шаг
или
дв а,
а
оказались...
Где?
Пус ть
за
ме ня
о тв етят
мои
чу в ства.
Мы
ок азал ись
в
предместье
Гарфорда
—
Нук-Фарме,
в
доме
Самюэла
Ленгхорна
Клеменса,
известного
всему
миру
под
именем
Марка
Т вена.
Нас
встретил
сам
мистер
Клеменс,
симпатичный
по­
жилой
человек
с
длинными
усами,
вежливо-недоумен­
ной
улыбкой
на
умн ом
лице.
—
Кто
вы?
—
с прос ил
он.
—
Откуд а?
—
Школьники...
А
я
преподаватель
всемирной
исто­
ри и,—
смущенно
о тве тил
ему
наш
учи те ль.— Мы
из
бу­
дуще го.
—
Из
какого
будущего?
—
Из
того,
что
будет.
Мы
из
двадцать
второго
ве ка.
—
Вы
хотите,
чтобы
я
вам
поверил?
—
ск азал
вели­
кий
писатель.
Он
поглядел
на
нас
и
т олько
тепер ь
заметил,
что
наша
одежда
резко
отли ча ет ся
от
то й,
которую
он
зна л.
—
Уж
не
думаете
ли
вы,
—
спросил
он,
р ассмат р и­
вая
полупрозрачный
модный
пи джак
нашего
исто­
356


рика,
—
что
люди
бу ду щего
будут
так
глупы
и
выставят
напоказ
св ое.жа лкое
тел о?
Ис то рик
покраснел:
он
з анимал ся
спортом
и
сч итал
с ебя
идеально
сложенным
красавцем.
Вместо
того
чтобы
ответить
писат елю ,
что
он
точно
знает,
как
выглядят
л юди
двадцать
второго
века,
наш
учитель
п робормот ал :
—
Да,
я
так
думаю.
—
Ну
и
думайте,
—
ска зал
мистер
Клеменс,
—
а
я
о
людях
будущего
более
высокого
мне ния,
чем
вы.
—
Вы
их
не
знаете,
—
стал
спорить
наш
историк.
—
А
вы
их
знаете?
—
сказал
мистер
Клеменс.
—
Знаю.
И
тут
мистер
Клеменс
начал
его
экзаменовать
и
за­
давать
ему
разные
вопросы.
Наш
учитель
с тал
отвечать,
но
растерялся,
как
уче­
н ик,
не
знавший
урока.
Он
растерялся
и
нач ал
бормо­
т ать
что-то
бе ссв язно е
и
заикаться,
хотя
вов се
не
был
заикой.
Мистер
К л еменс
сл ушал
и
качал
го ловой.
—
Так,
та к,—
повторял
он.
—
О тл ично.
Значит,
вам
только
стоило
открыть
д верь
—
и
вы
сразу
оказались
здесь ,
у
меня,
в
Нук-Фарме?
Почему
же
я,
отк рыв ая
двери,
всякий
раз
оказываюсь
только
в
своем
столетии?
Может
быть,
я
не
ум ею
открывать
двери?
По-видимому,
совсем
не кста ти
наш
историк
напом­
нил
мистеру
Клеменсу
—
Марку
Твену
об
его
произ­
вед ен ии
под
названием
«Янки при дворе короля Ар­
тура ».
—
Что
вы
хотите
этим
сказат ь ?
—
спросил
мистер
Клеменс.
Учитель
наш
стал
сморкаться
и
за икат ься
и,
как
на
уроке,
излагать
писателю
своими
словами
его
собствен­
ный
роман.
357


Мистер
Клеменс
терпеливо
слушал,
и,
когда
учитель
кончил
с вое
изложение,
он
с ка зал,
не
.скрывая
на­
смешки:
—
«Янки при дворе короля Артура»
—
роман,
а
не
пособие
для
тех,
кто
хоч ет
изучать
историю.
Теперь
признавайтесь:
зачем
вы
устроили
этот
нелепый
мас­
карад?
—
Это
не
маск арад,
—
о тв етил
наш
сконфуженный
и
ра ст еря вшийс я
историк.
—
А
что
же
эт о,
ес ли
не
пло хо
сыгранный
спек­
такль?
—
Это
урок
истории.
Мы
изучаем
п рошл ое
не
по
книг ам ,
а
ст ар аемся
войти
в
лич ный
контакт
е
ра зн ыми
историческими
личностями.
—
Личный
контакт
вместо
зу бр ежки?
Забавно,—
ска зал
мистер
Клеменс.
—
Но
прежде
чем
явиться
с
ви­
зитом
к
той
или
другой
исторической
личности,
вы
из­
вещаете
ее
или
входите
бесцеремонно,
т ак,
как
вошли
ко
мне
сейчас,
даже
не
постучав?
—
Технические
условия
эксперимента,
—
сказал
уч и­
тель.—
Все
должно
быть
как
во
с не:
бесшумно,
б ез­
звучно
и
не
вполне
ло гич но.
—
Кто
же
кому
снится,
—
сп ро сил
мистер
Кле­
м енс,
—
вы
мне
или
я
вам?
—
И
мы
в ам,
—
о тв етил
уклончиво
у чител ь,
—
и
вы
н ам.
Впрочем,
как
х оти те.
—
Я
хочу
проснуться,
—
ск азал
мистер
Клеменс
строго.—Мне
не
нра витс я
этот
сон.
С
этими
сл ова ми
он
выпроводил
нас
и
закрыл
дверь.
2
Кроме
той
двери,
чер ез
которую
мы
так
неудачно
по­
пали
к
мистеру
Клеменсу,
в
ш коле
бы ло
еще
много
ра з­
ных
дв ере й.
И
через
них
можно
б ыло
по пас ть
ку да
358


угод но:
в
Древнюю.
Грецию,
в
Древний
Ег ипет ,
в
еще
не
открытую
Мексику
или
Тасманию,
когда
еще
не
б ыли
ис тр ебл ены
тасманийцы,
в
н ео лит,
и
мезолит,
и
палеолит,
то
есть
в
ту
проблематическую
эпоху,
ко­
гда
не осм ыс л енный
з вук
пр еврат и лся
в
слово
и
пр оник
в
явление
и
предмет,
одухотворив
в есь
окружающий
мир.
Среди
школьников
по па да лись
ск епт ики.
Они
сомне­
вались
в
ре а льном
су ще ство ва нии
других
э пох
и
сч и­
та ли,
что
вполне
достаточно
всего
одн ой
эпохи
—
той
эпохи,
которая
с об л агово лила
сов п асть
с
их
собствен-
ным
существованием.
По
их
мнению,
надписи
на
дверях
имели
чи сто
условный
характер,
что-то
символизируя
и
обозначая.
Это
«что -т о»
находилось
по
ту
ст орон у
ло­
гики
и
зд ра вого
смысла.
Короче
говоря,
они
не
любили
историю
и
не
доверяли
историку,
под оз ре вая
его
в
том,
что
он
был
иллюзионистом
и
актер о м.
Я
же
не
был
скептиком,
отн юдь.
Я
нисколько
не
со­
мневался,
что
побывал
в
девятнадцатом
ве ке
на
квар­
тир е
у
мис тер а
Клеменса,
называвшего
себ я
Марком
Тве но м.
Но,
по
пра вде
говоря,
ме ня
не
очень
тянуло
в
другие
века.
Я
немножко
побаивался.
Вдруг
что-ни­
будь
там
не
сработает,
испортится
механизм
и
мы
оста­
немся
навсегда
в
другом
времени,
не
сум ев
вернуться
к
се бе
домой?
Да,
я
частенько
думал
об
эт ом4
и
не
очень
об радо­
вался,
когда
узнал,
что
на
сл еду ющем
уроке
наш
к ласс
вм есте
с
преподавателем
всемирной
ис то рии
попытается
войт и
в
л ичный
контакт
с
Иваном
Грозным,
а
если
это
не
удастся,
то
с
каким-нибудь
к ру пным
завоевателем
—
Батыем
или
Ат тило й.
И
случилась
неудача.
Что-то
там
не
сработало.
По­
пав
к
Баты ю,
наш
к ласс
там
за стрял
вместе
с
учителем
в
результате
халатности
техников
и
неисправности
ап­
парата.
3^9


К
моему
счастью,
я
в
тот
день
з або лел
и
не
прини­
мал
участия
в
эт ом
сне-походе,
а
лежал
в
постели
у
себя
дома.
Время
от
вр ем ени
я
з адав ал
домашним
(отцу,
ма те­
ри
и
одушевленному
автомату
по
имени
Дориан
Грей)
один
и
тот
же
во про с:
—
Они
вернутся
или
застрянут
там
навсегда?
Оптимистка-мать
говорила:
—
Возвратятся,
когда
им
надоест
хан
Батый.
Отец
отв еча л
уклончиво
и
осторожно:
—
Может,
да,
а
может,
не т.
Они
могут
застрять
в
чужой
эпо хе,
как
испортившийся
лифт
меж ду
эта ­
жам и.
Автомат
по
имени
Дориан
Грей
принимал
красивые
по зы
и
читал
вс лух
сти хи:
Художник
уто нув ший
Топочет
каблучком,
За
ним
гусарский
мальчик
С
пр остре ленн ы м
виск ом .
А
вы
и
не
рождались,
О
мистер
Дориан,
—
З ачем
же
так
свободно
Садитесь
на
диван?
Дориан
Гре й
был
красавцем.
Он
го вор ил
стихами,
а
иногда
и
пел
чужим,
зан яты м
у
давно
умершего
певца
голосом.
У
не го
было
не об ык нове нно
милое,
об аяте ль­
ное
лицо,
тоже
заимствованное
у
к ого- то.
Я
любил
смотреть
на
До р иана
Грея,
заб ыва я
о
том,
что
это
автомат,
и
п о ддав аясь
о баяни ю,
которое
струи­
лось
из
его
синих,
чуточку
надменных
глаз,
и.
его
го­
лос у,
соединявшему
слушателя
с
чудесной
стихией
ве­
ликой
поэмы:
С
с воей
суп р угою
дородной
Приехал
толстый
Пустяков..,
360


Грей
изображал
вс ех
переч исленны х
в
поэ ме
лиц
ж еста ми,
ми ми кой
и
голосом.
У
не го
был
большой
ак­
т ер ский
т алант .
И
он
умел
обволакивать
скучные
п ред­
ме ты
и
явления
дымкой
п очти
сказочной
веселости
и
г руст и.
Ав томат
по
им ени
Дориан
Грей
у мел
грустить
или
по
край н ей
мере
ка заться
грустным.
Он
был
похож
на
ка ртин у
без
рамы,
холста
и
фона.
Всякий
раз
казалось,
что
он
сходил
с
кар тин ы
в
мир.
Я
в есь
зам ира л,
когда
он
про изно с ил
вот
эти
слова:
Ны не
церковь
опустела.
Шко ла
глухо
зап ерт а,
Нива
праздно
перезрела,
Рощ а
темная
пус та.
Звуками
своего
голоса
он
моделировал
перезревшую
ниву,
темную
ро щу
и
глухо
запертую
школу.
Наша
школа
тож е
была
заперта,
но
не
по
пр ичине
стихийного
б едстви я
и
бо л езни,
а
по том у,
что
испорти­
ла сь
две рь
в
прошлое.
С
трудом
удалось
н ав ести
меж­
вековую
связь
с
затерявшимся
в
далеком
прош л ом
классом.
Директор
спросил
нашего
историка:
—
Как
ваше
самочувствие?
—
Самочувствие
отличное.
Хан
Батый
принял
нас
за
пом ощ нико в
бога.
Ночуем
в
кибитках,
скатанных
из
ов ечье й
шерсти.
П ьем
кумыс
и
молочное
в ино
—
араки.
Ездим
верхом.
Изучаем
быт
и
нравы.
Спокойный
тон
историка
привел
в
бешенство
дирек­
тора.
—
Аппарат
исправлен!
—
прокричал
он
в
дале кое
прошлое. —
Требуем
немедленного
возвращения!
Затя­
н у вшееся
пребывание
у
ха на
ломает
учебную
програм­
му
и
вно сит
беспокойство
в
жизнь
родителей
и
п еда­
гогов.
361


Про сим
продлить
урок,
чтобы
не
р аз гневат ь
ха­
на,—
умолял
историк.
Но
вдруг
с вязь
о бо рв алась.
3
Мой
отец
и
моя
мать ,
Дориан
Г рей
и
я,
мы
отпра­
вились
на
дно
Средиземного
моря
—
отдохнуть,
повесе­
ли ться ,
полюбоваться
глубоководными
рыб а ми.
Дориан
Грей
принимал
красивые
позы.
М ечта л.
Гру­
стил.
Читал
ст ихи.
Сме ялся .
Плакал.
Он
забавлял
нас,
одновременно
р азв лека ясь
и
сам,
со здав ая
из
чужих
и
всем
зна ком ых
слов
довольно
красивые
и
поэтичные
ка рт инки.
Иногда
он
напевал,
а
п отом
снова
читал ,
ма­
стерски
владея
чужими
прекрасными
сл ов ами:
Океан
др емал
зеркальный,
Злые
бури
ото шли .
В
час
закатный,
час
хрустальный
Показались
корабли.
Потом
мо ей
матери
надоело,
и
она
сказала
Дориану
Гре ю,
чтобы
он
немножко
погрустил,
но
погрустил,
если
можно,
молча.
Автомат
обиженно
зам олчал,
и
тен ь
грусти
появи­
л ась
на
его
красивом
аристократическом
лице .
Именно
бла год аря
этому
грустному
и
ме чт ате льн ому
выражению
он
привлек
внимание
о дной'
очень
милой
и
приятной
девушки,
которая
тоже
оказалась
ав то мато м.
У
нее
то же
была
обширная
пам ять ,
и
она
то же
зн ала
множество
отрывков
из
в сех
классических
пр о изведени й,
от
Гомера
до
н аших
дней.
Кроме
т ого,
она
зн ала
мно ­
жество
по сло виц,
поговорок
и
ныне
за быт ых
старинных
слов.
Она
сказала
Дорнану
Гре ю
нежно:
Мерзавец!
362


—
Что
оз нач ает
это
древнее,
ныне
забытое
слово?
—
спросил
Гре й.
—
Оно
означает,
что
вы
хороший,
добрый
чел ов ек.
Дориан
Гре й
сдел ал
вид ,
что
он
ей
по верил .
—
Кр асав ец,
—
сказала
девушка
ласково.
—
Что
озна ча ет
это
древнее,
ныне
забытое
выра­
ж ение?
—
К
сожалению,
я
за была,
—
отве ти ла
девушка.
Между
двумя
автоматами
возникло
не жное
чувство.
Оно
облеклось
в
старинные,
дав но
всеми
забытые
вы­
ра жени я
и
слова,
но
от
этого
бы ло
не
менее
сил ьным
и
возвышенным.
Мою
мать
это
несколько
встревожило.
—
А
ч то,
если
он
уйдет
от
нас?
—
спросила
она
отца.
—
Кто
уйдет?
—
переспросил
рассеянный
отец«
—
Дориан
Грей.
—
Он
мне
надоел.
Читает
одно
и
то
же.
—
Но
ви н оват
не
он.
Его
программисты.
К
тому
же
он
очень
красив.
—
Потому
автоматша
и
влюбилась
в
него,
что
он
к раси в.
—
Я
бо юсь,
что
он
женится.
—
Не
бойся.
Это
да же
полезно.
Голос
Грея
и
голосок
вл юб ивш ейся
в'нег о
автомат-
ши
становились
все
нежнее
и
неж не е.
Они
ворковали,
как
два
голубка.
—
Дурочка,
—
сказал
Г рей
неж но.
—
Что
означает
это
древнее,
давно
забытое
вы ра­
же ние?
—
спросила
автоматша.
—
Оно
непереводимо,
— сказал
автомат,
—на
яз ык
обыденных
чувств.
—
Пошляк...
—
Склочница...
М ать
подозвала
меня
и
сказала:
363


—
З апо мни
эти
др евн ие,
во звы шенн ые,
всеми
забы­
тые
выражения.
Они
могут
пригодиться
тебе,
когда
ты
отправишься
в
дал еко е
прошлое.
—
Зачем?
—
сказал
я.
—
Я
лучше
возьму
с
с обой
словарь
старинных,
в ыше дших
из
употребления
слов.
4
Мой
отец,
как
и
бо ль шинст во
жителей
наш его
го
рода,
был
у че ным.
Он
писал
тр уд
об
античной
к ульт уре
и
с
большой,
да же
с
изли шней
доброжелательностью
отзывался
об
эллинистическом
писателе
Ахилле
Татии.
Об
Ахилле
Та тии
речь
пойдет
вп ер еди,
потому
что
это
к асает ся
не
только
а нт ичной
истории,
но
и
нашей
семьи.
Мать
моя
тоже
зан има лась
наукой.
Она
пис ала
д ок­
торскую
д иссер та цию
о
вы мер ших
животных
—
китах.
К иты
в ыме рли
в
позапрошлом
веке.
Собственно,
они
не
вымерли,
а
их
истр еби ли .
Чтобы
у в идеть
их
живым и,
нужно
бы ло
воспользоваться
дверями
в
девятнадцатый
или
двадцат ый
век .
Как
и
всем
п алео н толога м,
м оей
матери
часто
при­
ходилось
совершать
э кспедиц ии
в
прошлое
и
п оки дать
настоящее
на
довольно
продолжительный
срок.
Отец
мой
долго
не
мог
примириться
с
отл учк ами
м оей
ма­
тери,
но
в
конце
концов
пр ивык.
Ма ть
то
и
д ело
исчезала.
Она
ездила
с
экспедиция­
ми
и
с
туристскими
группами
и
где
только
не
по бы­
вала:
в
Др е внем
Египте,
Месо пот ам ии,
в
античной
Г ре­
ции
и
Риме.
В
др ев ней
Александрии
она
познакомилась
с
Ахил­
лом
Татие м,
с
тем
самым
эллинистическим
романистом,
це лую
главу
которому
в
своем
труде
об
античности
по­
св ятил
мой
о тец.
Ах илл
Тат ий
влюбился
в
мою
мать
и
уг ов ари вал
ее
364


остаться
в
др евне й
Александрии.
Мой
отец
очень
сер ­
дился
на
древнегреческого
писателя,
но
остался
о бъек­
тивным
и
сво е
отношение
к
тво р честв у
Тат ия
не
пере­
смотрел.
Одна
из
лжеприятельниц
мое й
матери,,
некая
Афро­
дита
Капронычева,
пу сти ла
ложн ый
слух,
что
я
сын
древнегреческого
романиста.
Но
кто
мог
поверить
в
это
уж
слишком
парадоксальное
обст оятел ь ств о?
Кроме
того,
я
был
похож
на
своего
отц а,
у
которого
не
б ыло
ни
малейшего
сх о дства
с
Ахиллом
Татием...
Моя
ма ть
все
вре мя
отлучалась,
чтобы
не
порвать
с вязь
со
с воими
многочисленными
знакомыми,
р ассеян ­
ными
в
разных
веках
и
да же
тысячелетиях.
Мн огих
из
них
она
искренне
считала
пр ияте лям и
и
близкими
дру­
зьями.
—
Мой
близкий
др уг
Т ициа н,
—
гов ори ла
она ,
бы­
стро-быстро
произнося
слова,
— ждет
не
дождется.
Он
уже
начал
писать
мой
портрет,
а
я
вдруг
упорхнула.
Но
я
должна
вернуться.
Она
действительно
порхала
по
векам,
легкая,
как
бабочка,
и
залетала
в
окн а
к
знаменитостям.
Она
зн а­
ла
Веласкеса
и
да же
сумрачного
Эль
Греко.
Вечная
туристка,
трогавшая
тысячелетия
своими
бе­
лыми,
красивыми,
ласковыми
рук ам и.
Ее
исследование
о
вымерших
морских
животных
—
китах
—
было
на пи­
сано
на спех
в
ка ком- то
межвековом
пансионе
или
гости­
н ице
и
не
отличалось
фундаментальностью.
Спе циа ­
лис ты
обнаруживали
в
ее
труде
не
тол ько
мелкие
не точ нос ти,
но
даже
фактические
о шибки«
Разочаровавшись
в
палеонтологии,
моя
мать
увлек­
л ась
античностью
и
да же
собиралась
писать
роман
из
жизни
эллинистического
о бщ ества.
Скорее
всего,
это
был
п редл ог
для
дальнейших
экскурсий
в
прошлое,
для
встреч
с
Ахиллом
Тати ем,
пребывавшим
там,
где
она
оставила
его,
у
себя
в
др е вней
Ал екса ндр ий.
365


Древнему
греку,
и
к
тому
же
рафинированному
и
пр о свещен ном у
александрийцу,
б ыло
интересно
беседо­
ва ть
с
женщиной,
хотя
несколько
и
легкомысленной,
но
все
же
обремененной
опытом
двадцати
дв ух
последу­
ющих
веков.
Впрочем,
о
чем
они
беседовали
с
Тати ем
и
как
п ро­
водили
вре мя,
—
ос та лось
т айно й.
Ее
а нтичный
роман,
тот ,
который
она
писала,
кон су льти руяс ь
с
одним
из
зачинателей
это го
многовекового
жан ра,
подвигался
медленно.
На
стене
в
кабинете
матери
висело
изображение
стройного
лук авц а
в
синем
хитоне
и
в
древних
санда­
лиях,
человека,
уподобленного
изобразительной
тради­
ци ей
эллинистической
эпохи
молодому
богу.
А хилл
Та-
тий
был
абстрактно
красив
и
об аят е льно
холоден,
как
те
статуи,
которые
я
ви дел
в
музее.
У
мате ри
б ыло
много
всяких
реликвий,
на гляд ных
свидетельств
того,
что
она
сумела
пр ео доле ть
расстояние
между
ве ками.
Она
в едь
умудрилась
побывать
и
в
том
во
всех
отноше­
ния х
проблематичном
времени,
когда
сам о
слово
и
по­
няти е
«время»
ед ва
ли
существовало.
Существовал
ли
то гда
человеческий
яз ык?
Это т
вопрос
задавали
линг­
вис ты
в
т еч ение
тре х
столетий,
не
умея
ответить
на
него.
Но
моя
мать
ответила.
Она,
как
выяснилось,
бе­
седовала
с
одним
неандертальцем
при
помощи
знаков.
И
все
же
матери
не
удалось
убедить
в
эт ом
лингвистов.
Ее
пребывание
в
мустьерской
эпохе
бы ло
взят о
под
со­
мнение.
Там
еще
никт о
не
бывал
по
пр ич ине
техниче­
с ких
сложностей
и
большой
дальности.
Н ау чная
этика
не
позволяла
моему
от цу
препятство­
ва ть
ее
дальним
экскурсиям
и
свиданиям
с
античным
романистом,
но
как
он
ст радал
от
ее
продолжавшегося
иногд а
годами
от сут ст вия ...
Это
и
сблизило
его
со
мно й.
366


5.
Мы
опять
остались
одни
с
отцом.
Мы
остались
одни
в
своем
двадцать
втором
веке,
в
это
вре мя
года
значи­
тельно
опустевшем.
Все
р аз брел ись
кто
куд а:
на
дно
морей
и
океанов,
в
пус т ыни
Марса,
в
другие,
большин­
ству
доступные
век а
и
тысячелетия.
Оте ц
как-то
позвал
м еня
в
свою
рабочую
комнату,
усмехнулся
и
с казал:
—
А
знаешь,
Феокрит,
давай
тоже
махнем
куда-ни­
буд ь.
—
А
куда?
—
спросил
я.
—
В
древнюю
Алексан­
дрию?
—
Еще
че го
не
хватало.
Нет,
мы
отправимся
в
свое
прошлое.
И
вот
я
стою
у
синего
окна
моего
детства
и
с м отрю,
как
с
камня
на
камень
прыгает
к акой -то
человек,
пы­
таясь
перейти
с
одного
берега
на
другой.
—
Это
тот
самый?
—
спросил
я
отца.
—
Т от.
Разве
ты
его
не
узнал?
—
У знать -то
узнал.
Но
не
м огу
поверить
своим
гла­
зам .
Ведь
прошло
много
л ет,
а
он
все
прыгает,
почти
на
одн ом
месте.
—
Дел о
не.
в
расстоянии,
а
в
другом.
—
В
че м?
—
Время
тут
замедляют
согласно
законам
физик и,
открытым
нед авно .
Не
обращай
на
него
внимания.
Пусть
себе
прыгает.
Я
долго
стоял
у
окна
и
смотрел,
как
прыгал
стран­
ный
ч ело век.
Прыгнет
—
и
повиснет
над
водой,
словно
у
нег о
есть
неви дим ые
к рыл ья.
Прыжок,
потом
опять
прыжок
—
и
всё
на
одн ом
месте.
Потом
мне
стало
с кучн о,
и
я
пошел
к
Дориану
Г рею.
367


Дориан
Г рей
принял
красивую
позу
и
прочел
своим
звучным,
п оющи м,
как
речная
вода ,
голосом:
Ты
просыпался
я
не
с плю,
Мы
два
крыла
—
одна
душа,
Мы
две
душ и
—
один
тв оре ц.
Мы
два
твор ца
—■
од ин
венец...
Он
подозвал
свою
ав том атш у-жен у—
ее
звали
Дуль­
синея
Тобосская
—
и
сказал
ей
нежно:
—
Хулиганка.
—■
За вис т ник,
—
ответила
она
ему
томно.
—
Спекулянтка.
—
Хапуга,
—
проворковала
она.
Все
эти
мертвые,
покрытые
пылью,
заплесневевшие
от
давности
слова,
напечатанные
в
словаре
мертвых
выражений,
вдруг
ожи ли
и
повеселели.
Они ,
казалось,
подмигивали
мне ,
говоря: «Нас хоть и похоронили,
за­
перев
в
шк аф,
но
мы
выбрались
на
вол ю
и
теперь
иг­
раем».
Я
подумал,-что
р аз говор
Дор иан а
Грея
с
его
м илой
автоматшей-женой
полезен
мне
как
ур ок
древнего
язы ­
ка.
Все
эти
красивые
и
звучные
выражения
пр иг о дятся
мне,
когда
я
поеду
с
туристской
груп п ой
в
прошлое.
—
П р олаза.
—
восторженно
сказал
Гре й.
—
Холуй.
Дориан
Грей
поцеловал
ав тома тшу.
Вот
этог о
он
при
мне
не
имел
права
делат ь.
Моя
мать
ему
ст рого
запр ет ила
це лова тьс я
при
по ст о ронних
и
детях.
—
Зачем
ты
целуешься?
—
спросил
я
Дориана
Грея.
А втомат
и
автоматша
уд а лил ись,
мил о
с казав
на
прощанье:
—
Прохвост.
Я
ср азу
же
после
их
ухода
заглянул
в
сл овар ь
вы­
шедш их
из
употребления
слов
и,
узнав,
что
означает
с лово
«прохвост», очень огорчился.
Потом
я
подумал.
36-3


что
в ы шедшие
из
употребления
слова,
выбранные
ав то­
матом,
имеют
обратный
смысл,
и
сно ва
повеселел.
Повеселев,
я
вышел
из
дома
и
пошел
в
сторону
реки,
где
с
камня
на
камень
прыгал
загадочный
человек.
Во да
в
реке
ш уме ла,
сквозь
ее
шум
я
окликнул
пры-^
гавшего.
—
Здравствуй,
—
ск азал
я.
—
Как
тебя
зовут?
—
Так
же,
как
и
те бя.
Я
Феокрит.
•—
А
кто
ты
такой?
И
чем
занимаешься?
—
Я
прыгаю.
—
А
зачем
ты
прыгаешь?
—
Не
знаю.
Знает
тот,
кто
п остав ил
опыт.
—
А
тебе
пл охо
здесь? -
—
Нет,
наоборот.
Скорей
хо ро шо.
Подо
мно й
река,
надо
мно й
синее
небо .
И
мне
хо-ро-шо!
Мне.
тоже,
б ыло
хорошо
на
берегу,
хо тя
я
не
прыгал
с
камня
на
кам ен ь,
а
сто ял
на
одном
мес те.
Потом
я
услышал
голос
кукушки.
Пр от яжные
зву ки
длились,
замедленные
и
вл ажны е,
и
казалось,
не
ку­
кушка,
а
лес
на
том
и
на
эт ом
берегу
или
оба
бер ега
беседовали
д руг
с
другом
на
протяжном,
тающем
птичьем
наречии.
Человек
прыгал.
Он
прыгал
днем
и
ночью,
поднимая
себ я
над
рекой
и
сно ва
оп ус кая
на
камни.
А
мы
с
отц ом
ловили
ф ор елей.
—
А
что
хотят
узнать
с
его
п ом ощью?
—
спросил
я
отца.
—
Что
такое
время.
Для
эт ого
и
построили
п оле
за­
медления.
Специалисты
это
так
называют.
Но
тут
все
мне
каж ет ся
замедленным,
как
в
детстве.
Слова,
по­
ступки,
дела,
звуки.
Послушай,
как
медленно
кукует
кукушка.
Ей
некуда
торопиться.
И
она
вл ивает
в
св ои
зву ки
все
свое
томление
по
секунде,
которая
дл ил ась
бы
как
год ы.
13 г.
С.
Гор
365


—
Клюет!
—
крик нул
я,
показывая
на
синюю
про­
зрачную
воду
реки
и
на
поплавок.
В
синей
студеной
воде
форель
схватила
на живк у
и,
сорвав
ее
с
крючка,
унесла
в
глуб ь
реки.
Я
стал
на
камень
и
с
него
пр ыгнул
на
другой.
—
Вернись,
—
сказал
отец,
—
не
то
попадешь
в
поле
замедления
и
будешь
прыгать,
оторвавшись
от
одного
берега
и
не
д обр авшись
до
другого.
в
Вскоре'все
это
слу ч илось ,
но,
к
счастью
для
меня,
не
со
мной,
а
с
Греем
и
его
женой-автоматшей.
За быв
обо
всем
на
свете,
кроме
себя
и
своей
несчастной
стр а­
сти,
они
нечаянно
попали
в
поле
за м ед ления
и
стали
прыгать.
Они
прыгали,
погружаясь
в
то
загадочное
явление,
которое
люди
называют
временем.
Теперь
время
текло
для
них
медленно,
не
сп еша,
как
и
для
того
человека,
который
прыгал
неподалеку
от
них
с
камня
на
кам ень .
Картина,
виденная
мной
в
синее
окн о,
изменилась:
прыгал
уже
не
од ин,
а
трое.
Автоматша
быстро
познакомилась
с
загадочным
че­
ловеком
и
стала
р азв лека ть
ег о,
рассказывая
ему
по­
с ло вицы,
поговорки
или
произнося
ныне
забытые,
давно
вы шедшие
из
употребления
слова.
А
Дориан
Г рей
на­
чал
чи тать
ему
отрывки
из
тех
книг ,
которые
он
зна л
наизусть.
—
«Рыба,
—
говорил
он,
—
я
теб я
очень
люблю
и
ува жаю .
Но
я
у бью
тебя,
прежде
чем
настанет
ве че р».
—
Откуда
этот
отрывок?
—
спросил
загадочный
че­
ловек,
прыгая
с
камня
на
кам ен ь.
—
«Старик и море»
Х е мингу эя.
Дориан
Гре й
читал
громко-громко,
а
человек
пры­
гал—
и
прислушивался,
прислушивался
₽-и
прыгал.
370


> і Берег был близко -бли з ко
и
бесконечно
далеко.
В
этом
и
заключал ась
главная
загадка,
словно
тут
были
не
то лько
особые
законы
времени,
но
и
особые
за­
коны
пространства
тоже.
Дориан
Грей
и
его
жена-автоматша
ст али
вы раж ать
нетерпение.
Им
надоело
п ры гать
над
водой
и
хотелось
вернуться
на
берег,
где
сто ял
уютный
домик
с
е дой,
напитками,
вещами.
Но
поле
замедления,
ку да
они
не­
чаянно
попали,
не
выпус к ало
их.
—
Потерпите
немножко,
—
говорил
им
загадочный
человек,
—
я
же
вот
те рп лю.
—
Ты
человек,
а
мы
автоматы,
—
отвечал
ему
До­
риан.—
И
к
том у
же
мы
устали.
—
На йдит е
с ебе
занятие.
Ду майте .
Мечтайте.
Вспо ­
минайте.
—
О
чем
вспоминать?
—
О
том,
как
вы
жи ли
на
берегу.
Я
тоже
вспоми­
наю
об
этом.
Всп ом инаю
—
и
прыгаю.
Пр ыгаю
—
и
вс по­
минаю.
А
затем
их
всех
троих
укрыла
ночь.
В
темн о те
б ыло
слышно,
как
автомат
и
автоматша
обменивались
любез­
ностями.
—
Подлец,
—
говорила
нежно
автоматша.
—
Клеветница,
—
отзывался
Дориан
Гр ей.
7
Ко гда
я
вер нул ся
в
город,
наш
клас с
был
уже
на
месте.
Дверь
в
прошлое
исправили,
и,
не
. попрощав­
ши сь
с
Батыем,
школьники
и
учитель
о казал ись
в
своем
времени.
Все
смотрели
на
м еня
свысока,
потому
что
я
си­
дел
дома,
в
то
вре мя
как
они
ск ак али
на
диких
ко­
нях
по
степям
С иб ири,
пили
кумыс
и
стреляли
из
лука„
371


Ск рыва я
сво ю
зависть,
я
с
нет ерпением
ждал
оче­
ре дн ого
урока
всемирной
истории.
Щем ящ ее
чувство
тоски,
некоторой
доли
страха
перед
невед ом ым
сменя­
лось
желанием
рискнуть
и
оказаться
в
другом
веке
или
тысячелетии.
Войдя
в
класс,
учитель
истории
ска за л:
—
Нет,
не т.
На
э тот
раз
мы
отправимся
не
к
Ба­
тыю,
а
в
двадцат ы й
ве к.
Я
очен ь
обрадовался,
услышав
про
двадцат ый
век.
Ведь
я
был
хорошо
подготовлен
к
путешествию
и
знал
много
вы шедши х
из
употребления
слов
и
выражений,
которые
могли
мне
пригодиться
в
разговоре
с
людьми
начала
двадцат о го
ве ка.
У чите ль
пове л
нас
к
д вер ям,
отделявшим
от
про­
шлого.
Мы
оказались
в
России.
Шел
1915 год.
В
маленьком
провинциальном
городке
нас
приняли
за
труппу
юных
артистов,
прибывших
из
Южной
Америки.
Мы
посели­
лись
в
гостинице,
очень
по хо жей
на
ту,
в
которой
жил
когда-то
гоголевский
Чичиков.
Возле
ворот
гостиницы
стояла
бричка.
Половой
в
фартуке
беж ал
через
двор,
неся
пышу щий
паром
са­
мовар.
Зат ем
мы
увидели
человека,
очень
похожего
на
Пав­
ла
Ивановича
Чичикова.
Он
о казалс я
тоже
Павлом
Ивановичем,
быстро
познакомился
с
наш им
учителем
и
был
на сто лько
л юбезе н,
что
дал
характеристики
всем
жи те лям
этого
ма ле ньк ого
провинциального
г ород ка.
Ж елая
п ока зать
св ои
знания,
я
подошел
к
Павлу
Ивановичу
и
сказал
приветливо:
—
Мерзавец.
Спекулянт.
—
Что
это
зна чит ?
—
возмутился
Павел
Иванович.
—
Это
зн ачи т,
что
вы
хороший,
честный
человек.
Павел
Ива нов ич
п окра снел
и
ст ал
давит ь ся
не
то
от
смеха,
не
то
от
негодования.
372


Учитель
поспешил
увести
на с.
Мы
заходили
в
лавчонки,
где
пахло
мылом,
колба­
сой
и
деш ев ыми
сластями.
В
центре
города
сто ял
сад.
В
саду
играл
оркестр.
Тут
я
и
вст рет илс я
с
Тоней.
Эта
была
девочка,
п очти
уже
девушка,
с
д линной
косой
и
большими
зелеными
гл азами .
—
Как
тебя
зовут?
—
спросила
она
меня.
—
Феокрит,
—
ответил
я
тихо.
—
Феокрит?
Ведь
это
где-то
и
когда-то
уже
было.—
Она
р ассм еял ась.
—
Вспо мнил а!
Это
проходили
в
про­
ш лом
году
на
уроках
древнегреческого
языка.
Так
ты
что
же,
из
Древней
Гр е ции,
что
ли?
—
Из
будущего,
—
сказал
я.
—
Но
ты,
конечно,
это­
му
не
поверишь.
—
А
ч то,
если
пов е рю?
Зеленые
ее
гла за
вд руг
стали
синим и.
—
Гл ядя
на
те бя,
—
п родолжала
он а,
—
можно
по­
верить,
что
ты
из
Др евн ей
Греции.
Но
тебе,
я
вижу,
не
хочется
б ыть
древним
греком.
Я
это
почувствовала
по
выражению
твоего
лица.
—
Ты
уг ад ала,
—
сказал
я.
—
Злые
языки
говорят,
что
мой
отец
—
древний
александриец
Ах илл
Тат ий.
—
Ты
оригинально
шутишь.
Но
знаешь
ли
ты
что-
нибудь
о
Древней
Греции?
Мой
отец
преподает
ис тори ю
в
мужской
гимназии.
Смотри,
он
устроит
те бе
экзамен.
А
по ка
я
не
выяснила,
кто
ты
на
самом
деле,
пойдем
погуляем
по
саду .
Оркестр
играл
каку ю-т о
медленную
танцевальную
мелодию.
—
Кто
же
ты
на
самом
деле?
—
спросила
Тоня
и,
не
добившись
о тв ета,
продолжала:
—
Я
догадываюсь.
В
городе
гов орят,
что
вы
трупп а
лилипутов.
—
А
что
тако е
лилипуты?
—
Это
уродцы-карлики,
у
которых
остан ов ил ся
рост
из-за
ка кой -то
коварной
болезни.
373


Она
громко
рассмеялась:
—
Но
обижайся.
Ты
не
уродец-лилипут,
а
мальчик.
Она
сд елала
паузу
и
сказала
ласково:
—
Отрок.
Это
древ н ее
русское
слово.
Оно
оче нь
нра­
вится
мне.
Ты
строен
и
к раси в.
Ты
отрок,
случайно
по­
па вший
в
труппу
карликов.
Для
лилипута
ты
слишком
ст роен
и
крас ив .
К
тому
же
ты,
кажется,
и
фокусник?
Признавайся!
—
Фокусник
и,
может,
даж е
во лш ебни к.
—
Покажи,
по жа луйс та,
какой-нибудь
фокус.
Ну
не
за ста вляй
се бя
просить.
Мы
шли
и
обменивались
шутками.
А
время
бежало.
И
я
рассказал
Тоне
о
человеке,
прыгавшем
с
камня
на
камень.
—
Это
смешно
или
ужа сно ?
—
сп роси ла
Тоня.
—
И
смешно
и
ужасно.
Но
он
доволен.
—
А
где
это
пр оис хо дит?
—
спросила
Тон я.—
В
Юж­
ной
Америке?
—
Нет.
Это
происходит
в
двадцать
втором
веке.
—
Но
двадц ать
второй
век
еще
не
наступил.
Сейчас
только
двадцатый.
—
Не
спорю.
Двад цат ый.
Но
я-то
жил
в
дв адцат ь
втором.
—
Этого
не
могло
быть,
—
сказала
Тон я.
—
Могло,
—
возразил
я.
—
Ну
вот
в идиш ь.
Ты
сам
не
уверен
в
том ,
о
чем
сейчас
говоришь.
Но
мне
так
хотелось
поверить
в
то,
что
ты
из
двадцать
вто ро го
века.
—
Почему?
—
Потому
что
это
невозможно.
—
А
ты.
вс е-т аки
пов ер ь.
—
Не
могу.
—
Почему?
—
Не
зн аю.
Я
слишком
взрослая,
чтобы
верить
в
сказки.
374


1—
А
ты
все-таки
пове р ь.
Я
те бя
оче нь
п рошу.
Она
по см отр ела
на
меня,
ища
в
выражении
моего
лица
ответ
на
волновавшие
ее
чу вств а.
—
Ты
очень
странный
человек,
—
сказала
она
т ихо,
—
оче нь
странный.
И
это
было
бы
поня тно ,
если
бы
ты
был
лилипут,
у
которого
вместе
с
ростом
остано­
вилось
и
со знани е.
Но
ты
не
лилипут,
не
уродец-кар­
лик.
Ты
отрок.
Такие
стройные
отроки
жи ли
только
в
Древней
Руси.
Зачем
же
ты
хоч ешь
уверить
меня,
что
ты
из
дв ад цать
второго
века?
—
Пот ому
что
это
ис тина .
Од ин
фил осо ф
сказал
про
и ст ину,
что
она
начинает
свою
жизнь
как
парадокс,
а
з аканч и вает
как
трюизм.
Это
трюизм,
но
я
дейст ви ­
тельно
из
двадцать
второго
века.
—
А
как
ты
по пал
сюда,
к
нам?
—
Че рез
дверь.
Через
дверь
в
прошлое.
—
А
что
это
за
дверь?
Где
она ?
—
У
нас,
в
двадцать
втором
век е.
В
н ашей
школе.
Но
мы
п ользу ем ся
ею
тольк о
на
уроках
истории.
Исто­
рик
за бир ает
нас
и
ведет
в
тот
исторический
пе риод ,
который
значится
в
школьной
программе.
Недавно
наш
кл асс
побывал
у
х ана
Батыя.
На
очереди
—
Ив ан
Гроз­
н ый,
К арл
Д венадцат ы й,
Екат ер ина
Вторая
и
премьер
Великобритании
Уинстон
Черчилль.
—
А
кто
такой
э тот
Че рчи лль?
Мы
его
не
прохо­
д или.
—
Будете
проходить
позже.
Когда
он
станет
премье­
ром.
А
пока
он
еще
не
ст ал
и
не
вошел
в
историю.
У
вас
история
намного
ко ро че.
Но
зато
мы
можем,
ес ли
захотим,
встретиться
с
лю бым
историческим
лицо м.
—
Это
очень
интересно.
—
Да.
Но
наш
у чител ь
начинает
запкаться
от
робо­
сти.
И
вступает
в
сп ор.
А
с
таким,
как
Ив ан
Грозный,
в
с пор
вступать
довольно
опасно.
Как
ты
думаешь?
—
Думаю,
что
ты
прав.
375


Она
рассмеялась:
—
Ты
заговорил
ме ня,
и
я
п очти
поверила
в
тв ою
двер ь
и
в
то,
что
ты
из
двадцать
второго
века.
Но
э то,
к
сожалению,
невозможно.
—
Я
теб е
докажу,
что
это
возможно.
—
Когда?
—
Не
сейчас.
А
когда
будем
возвращаться
в
свое
столетие.
Мы
исчезнем
—
и
навсегда.
—
Навсег да?
—
спросила
он а.
—
Да,
навсегда.
Так
уж
устроена
шко льна я
про­
грамма.
То,
что
мы
про ш ли,
мы
уже
не
повторяем.
—
И
тебе
не
захочется
повторить?
—
спросила
она
с
грус тью.
—
Что
по вто рит ь?
—
Ну,
эт от
урок,
который
длится
сейчас.
—
Мне
оче нь
хотелось
бы,
чтобы
этот
урок
ник ог да
не
кончился.
Но
ве чных
уроков
не
бывает.
Все
кон­
чится,
и
мы
ве рне мся
в
сво й
век,
в
св ою
школу,
к
сво­
им
учителям,
к
своим
род ит елям
и
к
своим
обязанно­
стям.
—
Ты
вернешься,
а
я?
Я
оста н усь' зде сь?
В
св оем
веке?
—
Да.
У
вас
нет
таких
дв ере й,
как
у
нас.
Еще
не
изобрели.
Изобретут
не
скоро.
Через
два
столетия.
—
А
я
не
верю.
Я
не
верю,
что
когда-нибудь
и зо­
бретут
такую
странную,
удивительную
дверь.
У
нас
много
дверей.
И
все
они
очен ь
об ыкн ове нные .
За
эти ми
дверями
нет
ничего
незнакомого.
Откроешь
их
—
и
у ви­
дишь
то,
что
вид ела
вче ра
и
увиж у
завтр а.
А
у
вас
р аз­
ве
не
так?
—
Тоже
так.
Но
эти
двери
совсем
другие.
Они
в
прошлое.
Но
не
думай,
что
они
такие
надежные.
Ино­
гда
они
могут
подвести.
—
А
ты
не
боишься,
что
они
подведут
в
этот
раз
и
ты
з аст ря нешь
у
нас,
в
на шем
городке?
376


—
Не
зн аю.
Все
может
быть.
Тогда
я
каждый
д ень
бу ду
видеться
с
тоб ой.
—
Каждый
ден ь
—
это
слишком
часто.
Мы
буд ем
встречаться
через
де нь
или
два.
Мы
стали
назначать
друг
другу
свидания
и
писать
записки,
оставляя
их
в
дупле
о гро мной
ветвистой
ивы,
р асту щей
на
берегу
возле
дома,
где
жила
Тоня.
Когда
мы
встречались,
То ня
говорила:
—
Урок
продолжается...
—
Какой
урок?
—
Ур ок
истории.
Ты
же
поп ал
ко
мне
через
дверь
в
прошлое.
Ты
из
двадцать
второго
века,
а
я
из
два­
дцатого.
Знаешь,
ум
мой
не
верит,
а.
мои
чувства
гово­
рят,
что
это
п р авда.
Мои
чувства
говорят,
что
урок
скоро
кончится
и
ты
исчезнешь.
Не
исчезай,
Феокрит.
Я
теб я
п рошу.
—
Я
бы
охотн о
ос та лся,
—
сказал
я,
—
но
наш
учи­
тель...
Он
не
им еет
права
вернуться
без
меня.
А
мне
не
хочется
его
подводить.
Он
добродушный
малый,
хотя
и
з аикает ся
иногда.
Когда
мы
б ыли
у
ми сте ра
Кле ме н­
са,
который
наз ывал
с ебя
Марком
Тве но м,
наш
историк
так
растерялся,
что
не
мог
своими
словами
переска­
зать
с од е ржание
«Янки при дворе короля Артура» .
Марк
Твен
нас
высмеял,
а
потом
выпроводил
как
не­
прошеных
гос те й.
—
А
как
вы
попали
к
Марку
Твену?
Он
ведь
да вно
умер.
—
Но
в едь
ты
тоже
умерла,
—
вы па лил
я,
—
а
тем
не
менее
мы
с
тобой
го вор им
и
да же
смеем ся.
Я
спохватился
и
пожалел
о
том,
что
ск аз ал,
но
б ыло
уже
п озд но.
—
Я
умерла?
—
сп роси ла
Тоня.
—
Когд а
я
умерла?
—
Через
много
лет,—ответил
я
растерянно.
—
Впро­
чем,
я
этого
не
з наю
и
гов орю
только
предполагая.
Ты
проживешь,
наверное,
очень
долго.
Но
до
двадцать
в то-
377


poro века тебе все- та ки
не
дожить.
А
я
пришел
к
тебе
оттуда.
—
Значит,
я
умерла?
—
Нет,
ты
жива ,
жива!
И
нет
на
всем
белом
свете
дево ч ки
более
живой,
чем
ты.
Ты
живее
всех,
кто
жи л,
живет
и
бу дет
жить.
Честное
слово.
—
Верю!
Верю!
—
сказала
Тоня .
—
Но
поговорим
о
чем-нибудь
д ругом,
более
веселом,
а
не
о
смерти.
Так
Марк
Тве н
выпроводил
ва с?
—
Да.
И
все
из-за
нашего
учи тел я,
который
с тал
нес ти
чепуху
и
спорить
с
великим
пи сател ем .
А
вели­
кий
писатель
спросил
ег о:
почему
он,
открывая
с вою
дверь,
не
попадает
в
будущее
или
прошлое,
а
остается
в
своем
веке?
'—
Ав
само м
деле,
по чем у,
Феокрит?
—
А
п ото му,
что
у
н его
обыкновенная
дверь,
а
у
нас
дверь
необычная,
почти
во лшеб ная ,
как
в
сказке.
■—
Это
у
Марка
Твена
обыкновенная
дверь?
Уж
у
н его-т о
она
должн а
бы ть
почище
вашей...
Но
что
у
вас
есть
интересного,
кроме
дв ере й,
Феокрит?
Про
дверь
я
уже
слы шал а.
—
Сл ышал а,
но
не
поверила.
—
Еще
немножко
—
и
поверю.
Ты
рассказывал
мне
про
человека,
который
прыгал
с
камня
на
камень.
Он
и
сейчас
прыгает?
—
Не
зн аю.
Наверное,
пр ыгае т.
Он
вед ь
попал
в
пол е
замедления.
—
А
что
это
за
поле
замедления?
—
Об
этом
надо
спросить
у
бабочки
или
у
наших
физиков.
Они
превратили
с еку нды
в
год ы.
А
хорошо
это
или
п лохо,
Феокрит?
~
Не
знаю,
Тоня.
Мож ет
быть,
это
и
нуж но.
Ведь
мы
жи вем
в
очен ь
подвижном,
веке,
ле гко
проникаем
в
другие
тысячелетия.
А
в
замедленном
вре м ени,
на­
верно,
все
по-иному.
Я
все
хотел
спросить
это
у
че ло­
373


века,
который
прыгает.
Но
не
успел.
Когд а
вернусь
в
свой
ве к,
не пре ме нно
сп рош у.
—
А
я
как
об
этом
узнаю? —
спросила
То ня.
Я
задержался
с
ответом.
Пауза
длилась,
а
я
м олча л.
ПотОхМ
я
с казал:
—
А
ра зве
мы
больше
с
т обой
не
встр етим с я?
Т оня
тоже
молчала.
Потом
она
сказала:
—
Как
же
мы
в стр етим ся?
Ве дь
я
умру.
—
От
че го?
—
Ни
от
чего.
Просто
от
того,
от
че го
умирают
все.
—
А
от
чего
умирают
все?
—
От
времени.
Раз
ты
по п адешь
в
свой
дв адцат ь
второй
век ,
то
мен я
уже
не
будет.
Мне
и
до
конца
св о­
его
века
не
прожить.
Но
все-таки
во
вс ем
эт ом
кроется
какая-то
загадка.
Ты
вед ь
сразу
попадешь
в
св ой
век?
Да?
—
Да,
—
отв ет ил
я.
—
За
несколько
секунд.
Аппарат
действует
оче нь
быстро.,
—
Т огда
я
ничего
не
пон има ю,
—
сказала
Тон я.—
Значит,
я
за
эти
несколько
секунд
успею
стать
взрос­
лой,
потом
состариться
и
даже
умереть?
Объ ясни
мне,
пожа луйс та ,
Феокрит.
—
Не
стоит
об ъяс ня ть.
—
Почему?
—
Потому
что
этого
не
случится.
Я
останусь
в
ва­
шем
в еке.
Я
не
хочу
возвращаться.
—
А
тв ой
учитель?—опросила
она.
—Ведь
ему
по­
п адет.
У
не го
будут
бо л ьшие
неприятности
и з-за
того,
что
ты
не
вернулся.
—
Придумает
что-нибудь...
Скажет,
что
ме ня
задави­
ла
лом ов ая
лошадь
или
уб ил
и
огра би л
какой-нибудь
преступник.
Об
эт ом
часто
пишут
в
ва ших
газетах.
—
Но
от
н его
потребуют
какое-нибудь
доказатель­
ство,
выре зк у
из
отдела
происшествий
газеты
или
еще
что-нибудь.
379


—
Все
знают,
что
ваш
век
беспокойный
и
потерять
жи знь
в
нем
легко.
Я
старался
убе ди ть
Тоню,
что
я
останусь
в
ее
веке,
но
я
ст ара лся
у бедить
не
то лько
ее,
но
и
себя
самого.
Во
мне
боролись
два
чув ств а:
ж елан ие
в идеть
То ню
каждый
ден ь
и
ж елани е
повидать
отца,
мать,
одно­
классников,
Дориана
Гр ея
и
синее
окно
мо его
детства,
оставшееся
где-то
далеко- дал еко.
Тоня
словно
угадала
мои
мысли.
Она
спросила
меня:
—
Че рез
эту
дверь,
о
которой
ты
го вори л,
можно
попасть
только
в
чужое
прошлое?
А
в
свое
прошлое
мож но
по паст ь,
ну,
скажем,
видеть
с вое
детство?
—
Можно .
Каждый
раз,
ког да
мы
едем
на
дачу,
мы
оказываемся
в
своем
прошлом.
Там,
в
мое м
д етст ве,
ес ть
дом
на
берегу
реки
и
синее,
как
струя
речной
во ды,
окно.
Синева
моего
окна
сн имае т
ус тал ост ь,
осве­
жает.
Через
это
окно
смотришь
на
мир,
как
скво зь
реч­
ную
синеву,
все
становится
другим
—
как
б ыло
в
дет ­
стве!
—
И
у
тебя
есть
такое
окно?
—
Было.
Тепер ь
уже
не
будет.
В едь
я
решил
ос тать ся
здес ь,
с
тобой,
в
твоем
веке.
Тоня
посмотрела
на
ме ня.
Я
тоже
посмотрел
на
нее.
Я
част о
ви дел
ее
словно
сквозь
синее
окн о
своего
д ет­
ства,
сквозь
то
окно,
которое
осталось
в
другом
веке,
веке,
которого
еще
нет ,
но
который
будет.
Ради
Тони
я
до лжен
отказаться
от
того
века
и
от
синего
ок на?
Нет,
окн о
бу дет
со
м ной.
Вот
и
сейч ас
я
смотрю
словно
скво зь
речн ую
синеву.
И
это
оттог о,
что
со
мно й
рядом
Тоня.
После
свидания
с
Тоней,
вернувшись
в
гостиницу,
я
заст ал
наш его
учителя
и
своих
одноклассников
в
тре­
воге.
—
Где
ты
пропадал,
Феокрит?
—
спросил
строго
учи­
тель.
—
Наш
урок
подходит
к
кон цу,
все
должны
быть
380


на
месте.
Сейчас
мы
отпра в имс я
® будущее,
в
сво й
век.
Он
не
спускал
с
меня
св оих
бдительных
глаз.
А
по­
том...
Потом
завеса
вр ем ени
отделила
ме ня
от
То ни,
о став шей ся
в
своем
милом
далеком
столетии.
’
8
В
кар ман е
у
меня
хранилась
фотографическая
к ар­
точка
Тон и,
работа
провинциального
фот огр афа ,
жа л­
кая,
как
его
огромный,
не укл южий
аппарат,
но
тем
не
менее
сумевшая
остановить
мг нове ние
и
передать
все
очарование
Т он иной
улыбки
и
больших
насмешливых
ее
глаз.
То ня
осталась
в
прошлом,
а
я
был
здесь,
и
слова
«здесь»
и
«теперь»
ка зал ись
мне
непр о ницае мо й
ст ено й,
отделявшей
ме ня
от
нее ,
от
ее
«там»
и
«давно» .
У вижу
ли
я
ее?
Встречусь
ли
с
не й?
Во
всяком
случае,
если
и
встречусь,
то
не
во
вре мя
уро ка
истории.
Уроки
ведь
не
повторялись.
Но
я
не
мог
больше
жит ь
без
Тони,
без
ее
улыбки,
без
ее
насме шл ив ых
и
грустных
гла з.
И
об
этом
я
сказал
своим
родителям,
которые
уже
д ав­
но
обратили
вн има ние,
что
я
начал
худеть
от
тоски.
—
Ты
должен
найт и
девушку
в
своем
веке,
—
с ка­
за ла
мать,
сделав
строгое
лицо.—
Ра зве
их
у
нас
мало?
Отец
отнесся
гора зд о
серьезнее
к
моему
юно шеск ому
чувству.
Он
пон ял,
что
это
б ыла
настоящая
лю бо вь,
любовь,
о
к оторо й
когда-то
п исал
Тургенев.
В
Тоне
т оже
б ыло
не что
тургеневское.
Она
была
одна
во
в сех
столетиях,
будущих
и
пр ош лых,
чем-то
похожая
на
всех
других
девушек
и
в
то
же
время
отличная,
не
такая,
как
другие.
Отец
мой
это
понял
сразу
и
не
с тал
угова­
ривать
ме ня
забыть
То ню
и
искать
ее
подобие
среди
св оих
современниц.
—
Что
же
делать,
Феокрит?
—
ска зал
он.
381


—
Что
делать?
—
от ве тил
я.
—
Вернуться
в
тот
ве к,
чтобы
повидаться
с
ней.
Нам
с
ней
даже
не
удалось
как
следует
поговорить.
Время
летело,
как
во
время
перемены
в
школе.
А
учитель
боялся
за держа ться
хотя
бы
на
оди н
лиш ний
час.
Он
пом нил,
как
ему
попало
из-
за
Батыя.
—
Тогд а
испортилась
дверь.
—
Ав
этот
раз
она
раб ота ла
отли чн о.
Не
успели
о гляну тьс я,
как
снова
оказ али сь
в
своем
кл ас се.
Мне
иногда
кажется,
что
все
это
приснилось.
Но
сон
это т
сильнее
и
реальнее
любой
действительности.
—■
Думай,
Феокрит,
что
это
был
прекрасный
сон.
—
Но
ве дь
это
не
был
сон.
Ты
это
знаешь
не
хуже
ме ня.
Дв ерь
в
прошлое
существует.
И
мне
хочется
ве р­
нуться
туда,
где
я
оставил
То ню.
Я
представляю
себе,
как
она
пришла
к
дереву,
возле
которого
мы
назначали
с
ней
свидания.
Д ерево
на
месте.
И
река
на
месте.
И
синее
небо.
И
тропа,
по
которой
мы
ходили
вд в оем.
Но
ме ня
нет.
Она
жд ет.
Я
уверен,
она
ж дет
и
сей час.
Ждет
и
надеется.
А
я
о бману л
ее.
—
Разве
ты
ей
что-нибудь
обещал?
« Да.
Я
обещал
остаться.
Но
я
обма нул
ее.
И
я
боюсь,
что
она
умерла,
так
и
не
до жд авшись
меня.
—
Конечно,
она
умерла,
—
ск азал
отец.
—
Ведь
сей­
час
двадцать
второе
столетие,
А
ты
ее
о стави л
в
дв а­
дца том.
Прошло
больше
двухсот
лет.
—
Но
я
пос тараю сь
вернуться
именно
в
тот
момент,
когда
она
подошла
к
дереву,
чтобы
встретиться
со
мной.
Мне
хочется,
что бы
она
не
жда ла
ни
одной
минутки.
—
Но
для
этого
те бе
придется
ждать,
Феокрит,—
с казал
отец.
—
Ты
еще
не
достиг
тог о
возраста,
когда
лю ди
совершают
туристские
поездки
в
прошлое.
Ты
еще
подросток.
—
Значит,
я
до лжен
ждать?
■—
Ничего
другого
не
о с тается.
Ж ди,
Феокрит.
382


И
я
стал
ждать.
Вся
моя
жизнь
превратилась
в
ожи­
да ние.
Я
жи л,
ду мая
о
свидании
с
Тоней.
Считал
д ни,
недели,
месяцы.
Они
плыли
медленно,
сло вно
я
пры­
гал
с
камня
на
камень,
попав
в
поле
замедленного
вре­
ме ни.
Я
пи сал
ей
письма,
я
пис ал
ей
в
прошлое.
Но
не
с
кем
бы ло
их
отправить.
Ни кто
не
собирался
лететь
в
1915 год.
И
неотправленные
письма
лежали
в
ящик е
мо его
письменного
стола.
В
одн ом
из
них
я
писал:
«Тоня!
Ты
сейчас
далеко
в
твоем
тихом
провинци­
альном
городке,
где
есть
гостиница,
и
рессорная
коля­
ска,
и
чел ов ек,
очень
похожий
на
Чичикова.
Передай
ему
привет
из
двадцать
второго
века.
Я
вспоминаю,
словно
ст ою
у
синего
окна
своего
детства
и
сквозь
нег о
смотрю
на
тебя.
Но,
увы,
окон
в
прошлое
не т.
Есть
двери,
но
они
для
ме ня
пока
закрыты.
По тер пи
еще
не­
сколько
л ет,
и
я
ув ижу
теб я.
Тогда
откроется
дверь...»
9
Этот
ден ь
наступил.
Открылась
наконец
две рь
—
и
я
ок азал ся
в
том
вр ем ени
и
в
том
городке,
где
жи ла
Тоня.
Я
узнал
гостиницу.
Перед
ней
стояла
рессорная
ко­
ляска.
Звонил
к оло кол
в
церк ви.
Я
снова
дышал
в оз­
духом
далекого
провинциального
десятилетия.
Ноздри
мне
щекотал
острый
душистый
запах
сена.
На
рынке
в изжа ли
поросята.
Пахло
конской
мочой.
Я
купил
у
бабы ,
сиде вшей
воз ле
бочонка,
свежепро­
сольный
огурец
и
съел
его
тут
же,
на
рынке,
сто я
возле
лошади,
отма хив ающ ей ся
от
слепней
подстриженным
хвостом.
Потом
я
пошел
к
реке,
где
стоял
домик
Тон ин ого
отца.
Я
шел
как
во
с не,
словно
не
приближаясь,
а
383


скорей
о тдаляяс ь
от
то го
места,
по
которому
я
тоско­
вал.
Че рез
полчаса
я
увидел
ее.
Она
лежала
в
детской
к оляск е.
Ей
б ыло
полгода.
Во
рту
у
нее
была
резиновая
пустышка.
А
рядом
с
ко­
ляской
стояла
сердитая
толстая
кормилица.
Кормилица
см отре ла
на
м еня
настороженно,
словно
я
был
в ор,
соблазнившийся
детс ко й
коляской.
Увидев
кормилицу,
кол яск у
и
ребенка,
я
до гадался .
Неточно
сработал
механизм.
Вместо
1915 года я попал
в
1899- й.
В
городке
в
.сущности,
все
выгля дел о
так
же:
дома,
деревья,
люди.
Но
То ня
бы ла
другой.
Она
еще
не
умела
говорить,
а
только
м илыми
зел ен ыми
глазами
с мотрел а
на
мир,
кое-что
чувствуя,
но
еще
ниче го
т ол­
ком
не
понимая.
—
То ня,
—
ск азал
я
ласково,
скл он ивши сь
над
коля­
ской.—
Тоня!
Ты
узнаёшь
меня?
—
Она
еще
родную
мать
не
признаёт,
—
сказала
кормилица.
—
Как
она
мож ет
узнать
вас,
молодой
чело­
в ек?
Я
не
от хо дил
от
ко л яски.
И
кормилица,
очевидно,
подумала,
что
кол яска
—
это
предлог,
а
цель
у
меня
другая
—
познакомиться
с
ней,
ру мя ной,
как
яблоко,
де­
ревенской
красавицей.
Я
приходил
в
эту
часть
горо дк а
в
одн о
и
то
же
вре мя,
ко гда
появлялась
кормилица
с
коляской.
Я
п од­
ходи л
к
коляске
и
смотрел
на
ребенка
с
таким
чувст­
вом ,
словно
ожидал,
что
эта
крошечная
де вочк а
с
пу­
ст ыш кой
вд руг
превратится
в
девушку,
которую
я
в
прош л ый
раз
оставил
здесь ,
возле
этого
де ре ва,
вдруг
неузнаваемо
помолодевшего,
ставшего
тоньше
и
строй­
нее,
словно
время
потекло
вспять.
Но
крошечная
де­
в очка
сосала
свою
пустышку
и
см отр ела
на
меня
как
на
одн у
из
част ей
большого
и
пок а
почт и
безразлич­
ного
ей
мира,
384


Кормилица
затеяла
со
мной
разговор:
—
Вы
бы
не
так
ча сто
сю да
приходили,
мол одо й
человек.
—
А
что?
—
Нич ег о.
Вы
—
барин,
а
я
—
из
простых.
Да
и
лю ди
осудят.
—
Почему
же
осудят?
—
Да
п от ому,
что
я
кормилица.
Дите
кормлю.
Го с­
по да
ни чего,
люди
хорошие.
Но
ес ли
заметят,
рассер-
дятся.
—
Есл и
узн аю т,
кто
я,
не
рассердятся.
—
А
кто .вы?
О ткудов а?
—
Я
из
будущего.
Из
двадцать
второго
века.
Кормилица
недоуменно
см от рела
на
ме ня.
Из
будущего?
Это
как?
Бу ду щее
будет.
Вы
ка­
кой-то
не
такой,
как
вс е.
Видно,
маленьких
ребят
оче нь
любите.
Она
вз яла
То ню
из
коляски,
пос ад ила
к
себе
на
ко­
лени
и
расстегнула
кофту.
Огр омн ая
грудь
с
толстым
соском
поразила
ме ня.
Тоня,
чмокая,
начала
сосать.
Такой
была
моя
вторая
встреча
с
Тоней.
Мы
были
рядом
и
одновременно
дал еко -д ал еко
др уг
от
друга.
.Нас
разде ляло
время,
похожее
на
эту
толстую,
огром ну ю
грудь
к ор м илицы.
Иногда
у
ме ня
ме ль кала
мысль
застрять
в
этом
го­
род ке
и
терпеливо
ждать,
когда
Т оня
достигнет
того
времени,
в
котором
я
ее
застал
в
пр ош лый
раз.
И
я
опять
приходил
к
р еке,
сидел
на
скамейке
и
ж дал
ко ляск у
с
ребенком,
а.потом
слушал
мерную
речь
кормилицы.
Затем
я
возвращался
в
гостиницу.
Половой
прино ­
сил
мне
горячий
самовар,
я ичницу
и
каравай
теплого,
пахнущего
п ечкой
хлеба.
П озав тракав ,
я
подходил
к
окн у,
и
мне
сразу
же
вспоминались
Чичиков,
Манилов,
Собакевич
и
Нозд рев,
385


о
которых
я
с
удовольствием
читал
в
б ессмер тн ой
поэме
Гоголя.
Помню
последнюю
ноч ь
в
эт ом
городке.
Сп ал
я
в
ту
ноч ь
плохо.
Я
просыпался
и
с
тоской
думал
о
своем
преждевременном
появлении
в
про шло м
и
о
Тоне,
той
Тоне,
которая,
может
бы ть,
жда ла
меня
возле
старой
ивы.
Встал
я
рано
утром,
помылся
из
рукомойника
и
вы­
шел
на
ул ицы
спящего
г ородка .
М еня
невыразимо
тя­
ну ло
к
тому
дому,
где
жи ли
родители
Т они.
Возле
дома
б ыло
тихо,
и
в
саду,
и
на
берегу
реки.
П отом
я
услышал
дет ски й
плач.
Это
плакала
в
своей
кроватке
Тон я.
Воспоминание
о
детс ко м
плаче
и
тишине
я
унес
с
с обой
в
свой
в ек,
решив
не
зад ер жи ва ться
в
чужом
времени.
10
Моя
третья
попытка
встретиться
с
Тоней
бы ла
еще
более
не удач н ой,
чем
вторая.
На
этот
раз
я
опоздал.
Тоня
ока зала сь
шести десятил етн ей
старушкой,
ок ру­
женной
внуками.
Она
узн ала
меня
и
оч ень
удивилась,
что
я
так
и
ос та лся
юношей,
п очти
подростком,
хотя/
по сле
наш ей
в ст речи
прошло
более
сорока
лет.
Я,
конечно,
ум олч ал
о
том,
что
видел
ее
в
детской
коляске
в
прошлое
мое
посещение
ее
века.
Да,
она
была
еще
бодрой
и
эне р гично й,
но
м еж­
ду
нами ,
как
стена,
стояли
эти
разделявшие
нас
со­
рок
лет .
Мой
старый
знакомый,
—
представила
она
ме ня
своим
детям
и
внукам.-^С
н ашей
вст речи
прошло
б оль­
ше
сорока
л ет.
Все
смотрели
на
ме ня
с
таким
видом,
словно
я
был
загримирован,
но,
придя
со
сцены,
забыл
с тер еть
грим .
386


Дочка
Т они,
Валентина,
очень
похожая
на
мать,
сказала:
—
Для
ровесника
мамы
вы
выглядите
непозволи­
тельно
мо лодо .
Кто
вы?
—
Во л ше бник,
—
о тветил
я.
—
Маг.
Сос тою
в
проф­
союзе
магов
и
волшебников.
Я
остановил
собственное
ст аре ние;
по лу чив
на
это
разрешение
от
месткома.
О
том ,
что
вся
эта
метафизика
основана
на
проверен­
ных
и
строго
нау ч ных
данн ы х,
недавно
писали
в
ж ур­
на ле
«Наука и религия».
И
я
по каз ал
присутствующим
журнал.
В
статье
пи­
салось
обо
мне
как
о
феномене,
су мевш ем
замедлить
течение
собственной
жизни.
Я
зря
по каз ал
присутствующим
журнал.
Все
смот­
рели
на
ме ня 'как
на
уродца,
хо тя
и
не
заспиртованного
в
ба нке,
но
тем
не
менее
внушающего
к
себе
некий
ст рах,
смешанный
с
брезгливостью.
То ня,
вернее,
не
Тоня,
а
Ант онина
Ни ко лаевн а,
тоже
см отре ла
на
ме ня
с
полубрезгливой
усмешкой,
как
бы
под озр ев ая
меня
в
чем-то
противоестественном.
Уж
не
думала
ли
она,
что
я
со вер шил
мошенничество,
подлог,
во йдя
в
сомнительную
сд елку
с
дьяволом?
Впрочем,
они
жи ли
уже
в
ту
эпоху,
ког да
ник то
не
верил
в
дья ­
вола .
И
о
дья во ле
писали
только
в
журнале
«Наука и
р ел и г ия», номер которого я так неосторожно показал
Т онино му
семейству.
В
э том
номере
научно-популярного
журнала
была
по м ещена
статья
о
дьяволе,
и стори ко-л и терат урное
ис­
следование,
экскурс
в
ср едние
век а,
когда
дьявол
счи­
тался
не
меньшей
реальностью,
чем
теперь
считаются
наука
и
техника.
Надеясь
на
то
что
ко
мне
привыкнут,
я
стал
часто
по сещ ать
г ос т епр иимный
дом
Антонины
Николаевны.
Од нажд ы
я
остался
с
ней
наеди не,
387


—
Я
еще
раз
п оста раю сь
встретиться
с
вами,
—
пробормотал
я.
—
Но
вы
же
встретились,
что
еще
вам
надо?
—
Гм...
я
встретился...
я
встретился...
—
Мы
не
властны
над
своим
временем,
Феокрит.
Разве
я
виновата
в
то м,
что
я
постарела?
—
А
кто
же
в
этом
виноват?
—
спросил
я.
—
Никто.
Го ды.
—
А
вот
я
не
подчинился
времени,
остался
таким,
каким
был
когда-то.
—
Почему,
Феокрит?
—
Потому,
что
я
лю бил
вас
и
ради
вст р ечи
с
вам и
не
хот ел
меняться.
—
Любил?
Это
пр о шедшее
время.
Теперь
уже
не
любите...
—
Не
зн аю.
Вас
же
нет .
Вместо
вас
живет
на
свете
же нщина
с
седыми
волосами.
Где
же
вы?
—
Тут,
перед
вами.
—
Да.
Но
вы
не
Тоня.
—
А
кто
я?
Она
произнесла
эти
слова
грустно
и
неуверенно,
но
так ,
словно
она
никогда
не
была
Тоней,
а
только
вы­
давала
себя
за
нее.
—
Так
кто
же
я?
—
Не
знаю.
Осталось
имя
и
еще
что-то
неуловимое
в
выражении
ва ших
глаз.
Вот
этим
н еул овим ым
я
и
до­
ро жу.
Я
жду
часами,
ког да
это
выр а жение
п ояв ится
вдруг
и
сразу
исчезнет.
Оно
словно
играет
со
мной
в
прятки.
Где-то
в
вас,
в
ва шем'
со знани и
прячется
то,
что
когда-то
б ыло
юной
девушкой.
И
это
нестер­
пим о.
На
другой
д ень
я
пришел
к
ней
снов а.
Я
никогда
не
отличался
наблюдательностью.
Мой
взгляд
не бре жно
скользил
по
вещам
и
явлениям,
ни
на
чем
долго
не
останавливаясь.
Это
б ыло
р ань ше.
Но
те-
388


пер ъ
я
обр ащ ал
внимание
на
всякую
мелочь,
когда
пр и­
ходил
к
А нтонине
Николаевне.
И
все
напоминало
об
увядании,
о
старости.
Шлепанцы
в
п еред ней.
Гр еб ень
с
сед ыми
вычесанными
волосами,
за быт ый
возле
зерка­
ла.
Лекарства
на
туалетном
столике.
Но
я
все-таки
пр и­
ходил.
Разговаривали
мы
подолгу,
перебрасывались
ф р азами,
будто
сл ова
могли
нас
вернуть
в
про шло е,
в
тот
самый
миг ,
к огда
мы
стояли
в
с аду
и
слушали,
как
играл
духовой
оркестр.
Был
ли
этот
миг?
Был.
Разумеется,
б ыл.
Но
он
уже
не
повторится.
—
Ты
находишь,
что
я
очень
изменилась?
—
спро­
сила
меня
А нт онина
Ни ко л аевна.
—
Ве сь
уж ас
в
том,
что
мы
не
замечаем,
как
меняемся.
В
э том
ужа с
жизни.
Но
как
теб е
удалось
за держ ать
сво ю
молодость?
Мо­
же т,
ты
обманываешь
ме ня,
может,
ты
не
ты?
—
А
к то?
—
Сын
то го
Феокрита,
с
которым
я
встретилась
в
тысяча
девятьсот
пятнадцатом
году.
Я
много
думала
о
нем .
Ждала.
Но
он
не
поя влял ся .
Почему
он
не
по­
яв ил ся?
Я
ду мал а,
он
погиб .
Потом
я
в ышла
замуж.
Ты
его
сын?
—
Нет.
Я
—
это
он.
И
вот
я
явился.
—
Откуда ?
—
Из
будущего.
—
Он
тоже
говорил,
что
он
из
будущего.
—
Не
он
го вор ил,
—
А
к то?
-
Я.
Я
посмотрел
на
ее
увядшее
лицо ,
ища
на
нем
то,
что
исч езл о
вместе
с
годами.
Зате м
я
достал
фотогра­
фическую
к арточку ,
по дар енну ю
мне
сорок
лет
т ому
назад.
•—
Ты
уз на ёшь
себя?
—
спросил
я.
389


—
Узнаю.
—
Почему
же
ты
не
можешь
или
не
хочешь
узнать
меня?
Мой
вопрос
остался
без
о тв ета.
Она
плакала.
В
прошлый
раз
плак а ла
мал енька я
девочка
в
ко­
ляске,
у
ко то рой
все
б ыло
впереди.
Сейчас
плакала
ст ара я,
ув ядша я
женщина.
Я
ушел
не
простившись.
Это
б ыло
похоже
не
на
уход ,
а
на
бегство.
И
больше
я
уже
не
пришел
к
ней.
11
Дверь
отк рылас ь—и
я
сделал
ша г,
об ычн ый
че­
л ов еческ ий
шаг ,
но
он
равнялся
почти
целому
с то«
летию.
На
э тот
раз
я
попал
в
дв адц ать
первый
век
и
сразу
ока за лся
в
огромном
университетском
зале,
где
б ыла
в
самом
разг аре
дискуссия
«Реальность и современный
мир».
На
трибуне
ст оял
человек
с
нео б ыч айно
веселым и,
ласковыми
глазами.
—
Реальность
убывает,
—
сказал
он
спокойно,
с лов­
но
речь
шла
о
начавшей
мелеть
реке.
—
Все
становится
иллюзорным,
как
сновидение.
Вот
к
чему
привело
из о­
бретение
дверей
в
прошлое.
Че рез
эти
двер и
я
нед авн о
проник
в
мастерскую
Рембр андт а.
Ве лик ий
художник
был
погружен
в
глубокую
думу.
Перед
ним
стояла
его
жена
Саския
в
ночной
руб ашк е
и
ждала.
Я
почувство­
вал
себя
в
высшей
степение
неловко.
В едь
я
бесцере­
монно
вторгся
в
чужую
интимную
жизнь.
Наконец
ве­
ликий
Рембрандт
очнулся
и
за ме тил
меня.
Он
пришел
в
величайший
гнев
и
метнул
в
меня
кистью...
Но
сей­
час
меня
интересует
не
моральная
сторона
этой
про-
390


блемы,
а
чисто
физическая.
Б ыло
это
или
не
бы ло?
Прямой
и
точный
ответ
на
этот,
вопрос
вы
не
сможете
получить
ни
от
теоретиков,
ни
от
практиков,
как
не
по­
лучил
его
и
я.
Все
отвечают
в
высшей
степени
уклон­
ч иво
и
двусмысленно: «И было,
и
не
б ыло».
Что
это
зна чит?
Не
з начит
ли
эт о,
что
мы
имеем
дело
не
с
са­
мой
реальностью,
а
только
с
ее
заменителем?
Вот
уже
два
века,
как
заменяют
все:
кожу,
дерево,
природу,
сердце
и
другие
органы.
Тут
тоже
про исх од ит
замена.
Но
сущность
эт ой
замены
ускользает.
Зритель
вы
или
действующее
лицо?
Грезили
вы
или
существовали
в
дру­
гом
в рем ени?
Ответа
на
этот
вопрос
не
получить.
Вам
говорят,
что
его
ра зра баты вают
эксперты.
А
я
хочу
знать:
в идел
я
настоящего
Рембрандта
или
его
из о­
бражение,
тень?
И
пока
я
это
не
узнаю,
я
не
успо­
коюсь.
Его
сменил
другой
ора тор,
человек,
похожий
сразу
на
всех:
на
Дарвина,
на
Нью то на
и
да же
на
Оскара
Уайльда.
—
Я
то лько
что
возвратился
из
девят надцат о го
ве­
ка ,—
сказал
он.
—
Я
провел
несколько
часов
в
б еседе
с
Федором
Михайловичем
Достоевским.
После
че го
он
ме ня
изобразил
в
ви де
черт а,
разговаривающего
с
Ив а­
ном
Карамазовым.
Но
был о
это
или
не
б ыло?
Каза­
лось
бы,
мне
выгоднее
говорить,
что
это
было.
Но
я
все-таки
думаю,
что
этого
не
б ыло.
Мне
показалось.
Я
не
верю,
что
дв ерь
открылась
в
прошлое.
Прошлого
нет,
ест ь
только
настоящее.
Я
стал
же ртв ой
иллюзии.
Я
согласен
с
предыдущим
оратором.
Реальность
убы­
вает.
Ее
становится
все
меньше
и
меньше
в
эт ом
черес­
чур
пластичном
мире,
в
котором
л юди
зна ют
очень
м ного,
но
не
зн ают,
что
такое
само
зн ани е.
Я
п ре дла­
гаю
закрыть
двери
в
прошлое.
В
высшей
степени
не­
этично—
проникать
туда,
где
вас
не
жд ут.
Я
понимаю
гнев
Р ембр андт а,
который
запустил
кистью
в
предыду­
391


ще го
оратора.
Я
сделал
бы
то
же
самое.
Чтобы
пр о­
шлое
стало
реальностью,
нужно
закр ы ть
двери.
Третьим
по
сч ету
оратором
ок азался
че лове к
огром­
ного
роста
с
з ычным
голосом.
Каз ало сь,
этот
голос
был
способен
проникнуть
не
только
через
стены,
но
и
через
века.
—
Реальность
убывает,
—
сказал
он.
—
Согласен.
В
э том
виноваты
т ем пы.,
Слиш к ом
преодолимы
стали
рас стоян ия.
Это
было
еще
терпимо,
пока
л юди
не
на­
чали
проникать
в
прошлое,
создав
синтез
слишком
пред­
метной
информации
с
распредмеченной
действительно­
стью.
Темпы,
темпы!
От
них
ли хора ди т.
Мы
успеваем
побывать
на
Марсе,
в
палеолите
и
мезолите,
на
дне
Ти­
хого
океана
за
несколько
минут.
Но
нам
не
хв ат ает
свободного
времени,
ч тобы
по чу вс тво вать
радость
бы­
ти я...
Я
предлагаю
создать
поле
замедленного
времени.
Вступая
в
это
п оле,
человек
с мог
бы
ост атьс я
на ед ине
с
самим
собой,
со
своими
не
спешащими
никуда
чувст­
вами
и
мыслями.
Он
мог
бы
помечтать
и
повспоминать,
не
трогая
руками
с вои
во спо минания .
Я
послал
этому
оратору
запи ску ,
пол учи в
ответ,
по­
знакомился
с
ним
и
с
его
работой
над
пол ем
за ме дле­
ния
времени.
Он
уговорил
м еня
ста ть
объектом
эк спер им е нта.
Я
согласился.,
12
Тоня
стояла
во зле
де рев а,
где
я
ос тав ил
ее
несколь­
ко
лет
тому
назад.
—
Здравствуй,
—
с казал
я,
—
ты
давно
ме ня
ждешь?
Она
рассмеялась:
—
Ра зве
мы
р асставали сь ?
Почему
ты
здороваешь­
ся?
Мы
давно
стои м
здесь
вм ест е,
я
и
не
з амети ла,
что ­
бы
мы
разлучались.
—
Тебе
показалось,
—
сказал
я.
392


—
Не
думаю.
Уж
если
показалось,
то
не
мне ,
ско­
рей—
тебе.
Тебе
многое
кажется.
А
то,
чег о
нет ,
на
было
и
не
будет,
ты
принимаешь
за
правду.
—
О
чем
ты
говоришь?
—
О
том ,
о
чем
ты
говорил
сейчас
м не.
Ты
р ас­
сказ ы вал
о
двадцать
втором
веке.
О
двер ях
в
про­
шлое .
Об
Ахилле
Т атии
Ал ек сандр и йско м.
О
чело­
веке,
который
п ры гает
с
камня
на
камень.
Об
авт ом а­
тах,
которые
обмениваются
л юбез но стями .
О
как ом-то
диспуте.
—
А
о
том ,
что
я
ви дел
те бя
в
д етско й
коляске
и
шести десятил етн ей
старухой,
я
не
рассказывал
тебе?
—
Нет.
Об
эт ом
ты
ум олч ал.
Я
догадываюсь
по­
че му.
—
Почему?
—
Потому
что
ты
увидишь
меня
старухой
не
р ань­
ше,
чем
ста не шь
стариком.
А
ка тать
меня
в
ко ляск е
тебе
не
пришлось
и
не
придется.
Вед ь
мы
р ове с ники,
Феокрит.
Нам
посчастливилось
родиться
в
од но
и
то
же
время.
И
поэтому
мы
стоим
рядом,
не
разделенные
де­
сятилетиями
и
веками.
—
Ты
уверена
в
этом?
—
Уверена.
А
ты?
—
Я
не
уверен.
Ве дь
существует
дверь,
ч.ерез
кото­
рую
я
пришел
сюда.
Ве дь
я
пришел
из
будущего.
—
Да,
ты
много
раз
пытался
уверить
ме ня
в
этом.
И
я
почти
поверила,
но
все
так
перепуталось:
будущее,
н асто яще е.
И
я
уже
ниче го
не
понима ю.
—
Но
о тку да-то
я
же
пришел
сюда.
Где-то
осталось
мое
прошлое,
кто
я?
—
Кто
ты?
Отрок.
Вот
и
все,
что
я
зн аю
о
тебе.
Труппа
лилипутов
покинула
наш
город.
Ты
остался«
Я
зн аю,
что
ты
не
лилипут.
Ты
ос та лся
из-за
м еня«
Т ебя
искали.
Но
тщетно.
Так
и
не
нашли.
Иллюзионист,
во згла влявш ий
тр у ппу,
был
в
бешенстве.
И
в
отчаянии.
393


Он
ценил
тв ой
талант
фантазера
и
фокусника.
Ты
спря­
та лся
за
городом
на
реке.
Прыгал
с
камня
на
камень.
В
густом
ту м ане,
как
в
лесу.
Никому
не
пришло
в
го­
лову
искать
тебя
та м.
В п рочем,
зачем
я
теб е
расска­
зываю?
Ты
знаешь
это
лучше
мен я...
Что
ты
будешь
де­
ла ть,
Феокрит?
Один,
без
труппы
и
без
иллюзиониста,
который
вы давал
иногда
себ я'
за
учителя
всемирной
истории.
Вы
не плох о
разыгрывали
эти
сцены.
Да же
мой
придирчивый
оте ц,
как
ни
старался,
не
на шел
ни
одн ой
ошибки.
Да,
я
хочу
спросить
те бя,
Феокрит.
—
О
чем ?
—
О
синем
окне
твоего
детства.
Где
ты
о стави л
это
необыкновенное
окно?
—
В
будущем.
В
двадцать
втором
веке.
—
Будущее
не
может
быть
прошлым,
Феокрит.
Я
хочу
знать
п рав ду.
Докажи,
что
ты
из
дв ад цать
в то­
рого
века.
—
А
как
можно
это
доказать?
—
Оче нь
просто.
Покажи
как ую-н ибуд ь
вещь,
ко то­
рой
нет
сейчас,
но
которая
будет
существовать
через
двести
лет.
Я
достал
из
кармана
вечное
говорящее
пе ро
и
про­
тянул
его
Тоне.
—
Ся дь
на
ска мейк у,
—
сказал
я,
—
и
попробуй
пи­
сать
им.
Есть
у
тебя
клочок
бумаги?
Есл и
нет ,
я
тебе
дам.
Пиши.
Тоня
вз яла
пе ро
—
и
вдруг
п еро
заг овор ило,
оно
го­
ворило
Тон ин ым
голосом
и
о
Тоне,
о
том ,
о
чем
Тон я
дум ала
сей ч ас:
—
Феокрит,
обожди.
Дай
мне
понять
и
разобраться.
Действительно
эта
вещь
не
похожа
ни
на
од ну
из
тех,
что
су ществ у ют
у
на с.
Перо!
Оно
говорит
за
ме ня,
уга­
дывая,
читая,
п ов торяя
мои
соб ст венные
мыс ли.
Но
мо­
жет,
этого
пе ра
не т?
Может,
оно
мне
только
кажется,
ве дь
ты
же
иллю зио нис т!
Впервые
твое
имя
я
увид ел а
394


на
афиш е,
а
п отом
во
время
сеанса
в
нашем
иллюзионе
«Глобус», где после вашего
представления
показали
жив ую
картину.
Не т,
это
не
сеанс
и
не
живая
картина.
Я
■чувствую,
что
сливаюсь
с
этим
пером.
Оно
сущест­
вует,
Феокрит.
Я
начинаю
думать,
что
ты
действитель­
но
не
лилипут
и
да же
не
отрок
и
что
ты
из
двадцать
второго
века.
Ве чное
г оворящ ее
перо
замолчало.
—
Почему
же
оно
замолчало?
—
сп роси ла
Тон я .—»
Может,
оно
испортилось?
—
Нет,
—
сказал
я.
—
Рабо тает .. .
Оно
замолчало
из
скромности.
Ты
что-то
подумала.
Не
з наю.
Что-то
та­
к ое,
о
чем
лучше
мол ча ть.
И
п еро
замолчало.
Оно
сде­
лало
паузу.
Так
теперь
ты
вер ишь ?
То ня
п ос мо трела
на
/вечное говорящее перо:
—
Эта
в ещь
пы та ется
доказать,
что
су ще ству ет
не­
что
невозможное.
Она
о тту да,
так
же
как
и
ты,
но
все-
таки. ..
Может,
это
только
кажется,
Феокрит?
—
Может,
и
я
тоже
только
кажусь?
—
спросил
я.
—
Не т.
Ты
не
кажешься.
Но
все
так
странно.
Раз
существует
такая
необычная
вещь,
как
это
говорящее
пе ро,
то
существует
и
дверь.
Ты
мне
о
ней
много
раз
говорил.
—
Существует.
—
А
ты
не
уйдешь
туда,
назад
или
вперед,
в
обще м,
туд а,
откуда
ты
к
нам
явился?
Я
не
от вет ил
на
ее
вопрос.
Я
и
сам
не
зн ал,
что
бу­
дет
со
мно й.
Я
сто ял
воз ле
дер ева
на
берегу,
в
чужом,
давно
про­
шедшем
веке,
и
ряд ом
стояла
девушка,
в еселая ,
умна я,
живая,
наполненная
всей
реальностью
настоящего.
Я
на шел
эту
девушку
среди
всего
несущ его ся ,
скользя­
щего
и
быстро
меняющегося
такой,
к акой
она
бы ла
и
будет
для
ме ня.
395


Миг
д лилс я.
Я
попал,
в
по ле
замедления,
в
пол е
юн о­
сти
и
любви.
Миг
продолжался,
словно
минут а
превра­
тилась
в
вечность.
И
перо
снова
за гово рило :
—
Феокрит,
ведь
этого
не
бы ло
и
не
мо гло
быть.
Ты
все
это
придумал
—
и
что
ты
из
другого,
еще
не
на­
ступившего
столетия,
и
что
твоя
ма ть
бы ла
в
др ев ней
Александрии?
Ты
это
сделал,
чтобы
показать,
как
ты
люб ишь
ме ня.
Не
так
ли?
—
А
это
говорящее
п еро?
—
спросил
я.
—
Разве
оно
не
доказывает...
То ня
р ассмея лась
и
б рос ила
пе ро
в
реку.
—
Ну,
а
теперь?
Теп ерь
уже
нет
ни как их
д оказа ­
тельств,—
сказала
она .
—
И
мне
их
не
надо.
Важно,
что
ты
со
мной,
Феокрит.
Ведь
ты
со
мной?
—
Яс
тоб ой,
—
ск азал
я
тихо,
словно
не
веря
се бе.


КОНТОРА
СЛЕПОГО


1
Навстречу
нам
шла
молодая,
нарядно
одетая
же н­
щи на.
Я
т ихо
предупредил
слепого.
Лицо
слепого
вдруг
стало
надменным.
Остан о вив ши сь,
он
сказал
мне:
—
Мальчик,
у
ме ня
нет
времени.
Ви диш ь,
я
спешу .
Забеги
после
двух
ко
мне
в
контору.
А
ме жду
тем
у
слепого
не
было
никакой
ко нт оры.
Иждивенец
всех
своих
родственников
по
очереди,
он
недавно
приехал
к
нам
жить
в
Читу.
Слепой
подружился
со
мн ой.
Мне,
гимназистику,
льстила
др ужба
с
со лид ным
тридцатилетним
человеком,
носившим
пенсне
с
дымчатыми
стеклами
и
знакомым
с
той
ст ороно й
жизн и,
куда
не
было
доступа
мне
и
м оим
сверстникам.
Забывая
о
м оем
возрасте,
он
слишком
подробно
ра с­
сказывал
мне
о
легкомысленных
женщинах,
с
которыми
встречался
в
каф ешант ан ах
и
ка баре,
и
о
бог аты х
де­
ловых
людях.
За
одн ого
из
них
он
всякий
раз
пытался
себя
выдать,
громко,
чтобы
с лы шали
прохожие,
напо­
мин ая
о
своей
конторе,
ко то рая
расп ола гала сь
в
ки р­
п ичном
доме,
во
втором
этаже
над
с клад ом,
где
храни­
лис ь
тюки
с
чаем.
399


Тюки
с
ча ем
д ействи тел ь но
хранились
в
полупод­
вальном
этаже
ки рпичног о
дома.
Что
же
касает ся
ко н­
торы ...
В
нее
н адо
б ыло
по днять ся
по
лестнице
прямо
в
ночные
сны,
в
сны
без
начала
и
конца,
где
мой
даль­
ний
родственник
(я называл его дядей)
п р евращ ался
из
слепого
иждивенца
в
богатого,
самоуверенного
д ел ьца,
снабжающего
чаем,
доставленным
из
Кяхты,
все
част­
ные
л авки
и
бакалейные
магазины
Читы.
Миф
о
конторе
постепенно
становился
реальностью,
той
ос обой
заманчивой
реальностью,
в
которую
хочется
уй ти,
как
в
мя гк ий,
обволакивающий
утреннее
со знани е,
ласковый
сон.
Я
мыс л енно
ви дел
эту
контору
и
слепого,
вдруг
ставшего
зр ячим
и
важно
восседавшего
за
конторским
с толо м.
Он
бросал
в
тел ефо нн ую
трубку
отрывистые
слова
или
протирал
суконкой
д ымча тые
стекла
св оих
пен сне,
прежде
чем
ра зве рнут ь
в друг
волшебно
загово­
рившую
газ е ту,
торопящуюся
сообщить
новости
о
бу­
дущих
торг ах,
лотереях
и
-мелких
к ража х,
н апечат ан­
ные
петитом,
сообщить
о
вс ех
новостях
всем,
но
не
ем у.
А
п отом
слепой
громко
корил
ме ня
на
улице
за
то,
что
я
его
задержал
и
теперь
он
из-за
меня
опаздывает
на
деловое
св ид ание
с
чел овек о м,
вчера
пр иех ав шим
из
Благовещенска.
Мое го
слепого
родственника
интересовало
все
—
дома
с
легкими
открытыми
окнами,
за
которыми
дра з­
нили
его
воображение
чу жие,
н езн ак омые
квартиры,
у лич ные
лотки
(с них китайцы продавали дальневосточ ­
ные
сл аст и), но больше всего то,
что
мысленно
угады­
валось:
л ица
и
фигу ры
же нщин ,
проходящих
мимо.
В
таинственном,
всегда
покрытом
для
н его
сумраком
мир е
жили
незн ако мки ,
то
приближающиеся,
то
удаля­
ющиеся,
напоминавшие
о
себе
в озг л асом,
легким,
ме ло­
400


дичным
смехом
или
тонким,
дразнящим
воображение
за пах ом
дамских
духов.
—
Тс!
Это
не
она?
—
спрашивает
слепой,
ловя
сво­
ими
возбужденными
чувс тв ами
улицу
с
ее
шумами
и
запахами.
И
тогда
мои
глаза,
наи вн ые
глаза
лишенного
юмора
робкого
подростка,
смотрели
на
все,
словно
сквозь
ды м­
чаты е
стекла
пенсне,
украшавшие
по к р аснев шее,
во з­
бужденное
л ицо
сл епо го.
—
Ну,
какова?
—
Пожалуй,
слишком
широковаты
скулы.
—
Что
ты
понимаешь
в
женщинах,
мал ьчи к?
—
го­
ворит
громко
слепой,
чтобы
его
услышала
и
о гляну лас ь
незнакомка.
Нез нако мка
оглядывается
и,
видя
велич ест вен ног о
с ле пого,
одной
рукой
опирающегося
на
ореховую
трость
с
костяным
набалдашником,
а
другой
д о стающ его
из
кар мана
брюк
шелковый
п л аток,
недоуменно
и
расте­
ря нно
усмехается.
Кто
он,
это т
франт?
И
почему
он
скрывает
свои
глаза
и
свою
ду шу
за
этими
дымчатыми
стеклами
п енс не?
Н езн аком ка
всматривается.
Уж
не
воображает
ли
она,
что
он
вышел
из
полуза­
б ытого ,
сн ивш ег ося
ей
еще
вчера
сна
или
сошел
с
экра­
на
иллюзиона
(так называли тогда кинотеатр), возле
дверей
которого
разыгралась
эта
полунемая
сц енка.
Слепой
ид ет
на
ту
улицу,
где
стоит
сложенный
из
кир пич а,
дом.
Этот
дом
—
част ь
действительности
и
обрывок
бреда,
являющегося
ко
мне
вместе
с
выс око й
температурой
ангины
или
г р иппа,
часто
навещавших
меня,
—
этот
дом
возникает
внезапно
вместе
с
толстыми,
высокими
топо­
лями.
Пахнет
тюками
с
ча ем
из
п о двала
и
к он ской
мочой
от
до ро ги.
Дом,
как
во
сне,
ведет
с
нами
странную
игру,
14 Г.
С.
Гор
401


словно
стоит
уже
не
там,
где
стоял
всегда,
а
поменялся
местом
с
соседними
до мами.
В низу
—
склад,
а
вы ше
—та
сам ая
контора,
ку да
мы
идем.
Слепой
останавливается,
долго
ище т
что-то
в
кар­
м ане,
п отом
р аздр аж енно
говорит:
—
Что
ты
не
напомнил
мне ,
мальчик?
Ве дь
я
забыл
до ма
кл юч
от
своей
конторы.
Мы
возвращаемся.
Сей час
мы
идем
озабо ч енн ые,
и
слепой
не
вслушивается
в
голоса
и
смех
прохожих,
не
просит
меня
описа ть
видимое
мною
и
слы шим ое
им.
Он
спешит
за
оставленным
дома
ключом
от
конторы.
Дойдя
до
поворота,
я
оглядываюсь
и
смотрю:
стоит
ли
кирпичный
дом
на
месте
или
он
исчез,
как
в
с нив­
шемся
пе ред
утром
сне?
По
темным
читинским
ночам
мне
снилась
кон тора
с леп ого.
Она
снилась
мне
так
часто
и
так
пос то янно,
словно
я
уже
поступил
на
службу
в
эту
контору,
учился
печатать
на
машинке,
подметал
пол
и
о тв ечал
по
теле­
фо ну
на
вопросы
д е ловых
людей,
ког да
хозяин
конторы
о тлуча лся .
И
когда
я
просыпался,
мне
каз ало сь,
что
в
ко м нате
пахнет
тюками
с
ч аем.
Я
на учил ся
от
слепого
жи ть
в
двух
мирах.
Давным-давно
кончилось
детство,
прошла
юность,
наступила
зрелость
и
тоже
прошла,
уступив
место
ста­
рости,
но
я
не
м огу
забыть
слепого,
и дуще го
вместе
со
мной
в
контору,
которая
казалась
нам
более
реальной,
чем
все,
что
нас
окружало.
Слепого
давно
нет
в
живых.
В
1941 году он задохся
от
вых лопных
газов
в
на цистс кой
душегубке,
недалеко
от
занятого
немцами
Днепропетровска,
вместе
со
еле-
402


пыми,
хро мым и
и
не мым и,
жившими
в
интернате
для
инвалидов,
в
кирпичном
двойнике
дома,
оставшегося
в
Чи те
и
в
читинских
снах.
Ни кто
не
з нает
своего
будущего.
Не
зна л
его
и
мой
дядя.
Ему
легко
дышалось
и
думалось,
несмотря
на
слепоту.
Казалось,
он
верил,
что
в
его
конторе
уже
звенит
нетер пелив ый
телефон,
пока
он
дома
пь ет
кофе
со
свежими
сливками.
2
На
главной
улице
города
открылась
выставка
ка р­
тин
ультрасовременных
художников.
Пр еп одават ель
русского
языка
и
лите ра т уры
—
мо­
лод цев а тый
человек,
нос ив ший
лакированные
краги
и
франтоватую
жокейскую
фуражку
с
дл инны м
к оз ырь­
ком,
—
прежде
чем
начать
урок,
долго
и
н евесе ло
см еял­
ся.
Вчера
он
пос е тил
выставку
и
ви дел
сошедшие
с
ума
картины.
Посмеявшись,
он
вдруг
пр исм ир ел,
начал
спраши­
ват ь
и
ставить
всем
двойки.
Дядя
с прос ил
ме ня
вечером,
из-за
че го
я
по луч ил
д войк у.
—
Не
зн аю.
Думаю,
из-за
художников.
Учи т елю
не
понравились
их
картины,
и
у
н его
бы ло
плохое
настрое­
ние.
Дядя
улыбнулся
толстыми
губами
и
заявил,
что
он
тоже
хоче т
побывать
на
выст авк е
и
узн ат ь,
прав
ли
наш
учитель
русского
языка.
После
обеда
мы
отправились:
он
—
в
белой
панаме
и
в
галстуке
бантиком,
и
я
—
в
новых,
жа вших
н оги
ботинках.
Над
входом
висела
вывеска:
радуга
и
л ицо
с
с ини­
ми
щеками,
бо ль шим
оранжевым
носо м
и
красными
у сами.
403


Я
об рати л
внима ние :
л ицо
на
в ы веске
было
пох оже
на
физ ио ном ию
нашего
учи тел я
ли т ера туры.
Не
сошел
ли
наш
учитель
с
ума ,
прежде
чем
покрасил
св ой
нос
в
оранжевый
цве т
и
переселился
из
ск учн ого,
сумрач­
ного
класса
сюда,
на
эту
веселую,
заигрывающую
с
про­
хожими
вывеску?
Я
о писал
слепому
вывеску
и
сказал
—
уж
не
из-за
нее
ли
так
рассердился
наш
учитель,
увидев
себя
над
д ве рями
и
вынужденным
вместо
шко лы
днем
и
ночью
пребывать
здесь
и
з ама ниват ь
прохожих
на
выставку,
как
з аман ивает
кр асива я
восковая
дама
молодых
и
по­
жилых
же нщин
в
дамскую
парикмахерскую,
находя­
щуюся
рядом
с
выставкой.
—
Возможно,
—
ск азал
дя дя.
—
Хо тя
я
с
трудом
м огу
поверить
тебе,
что
у
твоего
учителя
оранжевый
нос
и
красные
усы.
Ты
немножко
преувеличиваешь,
мальчик.
—
Вы в еска
то же
немножко
преувеличивает.
Вой дя
в
зал,
мы
остановились
в озле
большой
кар­
тины.
На
картине
был
изображен
человек,
сидящий
в
крес­
ле
перед
бо льш им
зеркалом.
Он
сидел
с
н амы ленно й
щекой.
А
к
креслу
с
кл иент ом
беж ал
парикмахер,
по д­
боченившись
одной
рукой,
а
другой
р аз мах ивая
бритвой.
Парикмахер
был
без
гол овы.
Отделившаяся
от
нег о
голова
стояла
на
подоконнике
рас кр ытого
окна
и,
скеп­
тически
усмехаясь,
см отр ела
на
то,
что
происходило
в
комнате.
—
Что
же
ты
молчишь,
ма ль чик?
—
тихо
спросил
дядя,
разглядывая
сл епыми
глазами
невид им ое
ему
пол отн о.
—
Тож е
что-нибудь
неладное
с
красками?
—
Нет,
с
красками
все
в
порядке,
—
от ве тил
я.—
Кл иент
уже
намылен
и
ждет,
ког да
парикмахер
при­
мется
за
дело.
404


—
Почему
он
медлит?
Может,
не
успел
в скип ят ить
вод у?
—
Он
не
медлит,
а,
наоборот,
бежит
к
кр есл у,
р аз­
махивая
бритвой.
Дя дя
еще
раз
посмотрел
на
картину,
словно
сверяя
мои
слова
с
по ка за ниями
с воих
насторожившихся
чувств.
—
Ты
описал
мне
все,
что
изо бр аже но
на
картине?
Мне
почему-то
каж ется ,
что
ты
что-то
от
меня
утаил.
—
Да,
но
я
не
хотел
вас
огорчать.
—
Я
хочу
знать
правду.
'
—
Дел о
в
том,
что
у
парикмахера
нет
г ол овы.
Его
голова
почему-то
стоит
на
подоконнике.
—
Не
выдумывай
че пу ху.
Ты
не
умеешь
правильно
видеть.
Посмотри
еще
ра з,
но
внимательно.
Та
голова,
что
на
подоконнике,
восковая.
В
эти
дни
я
думал
о
картине,
вид енно й
мною
на
вы­
с тав ке.
Картина,
чем-то
похо жа я
на
со н,
вр ас тала
в
мое
сознание,
и
я
снова
и
снова
видел
большое
зеркало,
чел ов ека
с
намыленной
щекой,
си дящег о
в
кресле,
и
бегущего
парикмахера,
чья
голова,
отделившись
от
ту­
ловища,
смотрела
с
подоконника
и
иронически
усмеха­
лась.
Дядя
тоже
вспоминал
картину
и
каждый
раз
го­
ворил:
—
Нет,
я
не
повесил
бы
в
своей
конторе
таку ю
ка р­
тину.
Такая
картина
не
годится
для
по мещ ени я,
где
со­
вершаются
коммерческие
сдел ки.. .
Объясни
мне ,
маль­
чи к,
за чем
художнику,
если
он
в
своем
уме,
понадоби­
лось
и зоб ража ть
голову
отдельно
от
человека?
—
Не
знаю.
А
я
догадываюсь,
но
о
св оей
догадке
не
скажу.
405


Мы
идем
в
контору.
На
эт от
раз
дядя,
прежде
чем
выйти
из
дома,
проверил
—
в
кар мане
ли
к люч.
Ключ
был
в
кармане,
и
мы
шли
не
спеша.
Дойдя
до
дома,
сложенного
из
красных
кирпичей,
дяд я
остановился.
—
Обожди
меня,
мальчик.
Я
на
минут у
забегу
в
контору,
дам
распоряжение
служащим,
посмотрю
те легр ам мы
и
телефонограммы,
а
затем
я
вернусь
сюда.
Не
спеша,
с ол идно
шагая,
д ядя
вошел
в
кирпичный
дом,
а
я
ос та лся
на
ул ице.
Ждать
мне
пришлось
долго,
и
сто ять
на
одном
мес те
вскоре
наскучило.
Я
было
уже
решил
т оже
войти
в
кир ­
пич ный
дом
и
подняться
во
второй
этаж,
но
раздумал.
Мне
представилось,
как
слепой
стоит
на
площа дк е
лест­
ни цы
возле
дверей
несуществующей
конторы
с
таким
видом,
словно
кого-то
жд ет.
Наконец
дядя
вышел.
Он
шел
легко,
на
этот
раз
так
уверенно,
словно
к
нему
вернулось
зрение.
Он
весь
сиял,
и
во
рт у,
рядом
с
золотой
коронкой,
дымилась
то лст ая
гаванская
сигара.
—
И звини
меня,
мальчик.
Я
немножко
за держ ал ся.
Сделка
ока залас ь
удачной.
И
теперь
мы
с
тобой
пой­
дем
в
кафе,
я
те бя
угощу
мороженым.
3
Мы
си дим
за
столиком
у
широкого
о кна.
Мне
он
за­
ка зал
две
порции
мороженого,
а
себе
—
стак ан
ча ю.
О фициа нт
держится
почтительно.
Он,
разумеется,
уже
до гадал ся ,
что
у
моего
дя ди
диета,
которую
тот
не
может
на руша ть
да же
здесь,
в
кафе,
по мня
строгие
на­
ставления
домашнего
врача.
Помешивая
ложечкой
сах ар
в
стакане,
дяд я
достает
из
кар мана
деловую
телеграмму
и
снова
кл адет
ее
в
карман.
Во
рту
его
ды м ится
си гар а,
а
на
лице
бе змя­
406


тежное
выражение,,
какое
быв.ает
у
людей,
к
которым,
бла го воли т
судьба.
Он
го во рит
мне
достаточно
громко,
чтобы
услышали-
за
соседним
столиком,
и
достаточно
тихо,
чтоб ы
там
не
подумали,
что
он
это
говорит
не
для
меня.
—
Когда
я
жил
в
Гонолулу,
мал ьчи к,
в
мо ем
бу н­
га ло
никогда
не
бы ло
душно.
Мой
бой
у мел
позабо­
титься
обо
мне .
И
все
же
в
се ре дине
дня
там.
б ыло
оче нь
жарко.
Зно й
—
это
бич
де лов ых
людей,
которым
неко г да
прятаться
от
со лн ца.
И,
подозвав
официанта,
он
попросил
его
опустить
шт ору.
Мне
хочется
дума ть ,
что
слепой
дей стви тел ь но
ко­
гда-то
жил
в
бунгало
на
одной
из
нарядных
улиц
Го­
нолулу,
где
изр е дка
еще
мо жно
бы ло
встретить
Джека
Лон дон а
в
серой
стетоновской
шляпе
с
широкими
по­
л ями
и
где,
пытаясь
догнать
лакированные
автомобили,
мелькали
ногами
рикши,
на
уличных
лотках
лежали
бананы,
похожие
на
п родол гова тые
желтые
груди
полу­
голых
туземок.
Сле пой
рассказывал
мне
и
о
туземках,
об
их
б оль­
ших
ртах,
которые
он
любил
целовать.
От
эт их
б оль­
ших
смеющихся
ртов
пахло
тропическими
деревьями
и
морем.
Я
никогда
не
видел
моря,
а
слепой
ви дел
его
чу­
жим и
глазами,
но
он
зато
сохранил
в
своих
у шах
его
шум,
а
в
н озд рях
—
его
щекочущий
за лах,
смешанный
с
запахом
больших
цветов
и
похожих
на
цветы
же нщ ин.
В
прошлом
у
слепого
б ыли
Гавайские
острова
и
бе­
лые
паруса
яхты,
на
которой
Дже к
Лондон
от пра в­
лялся
по
утрам
в
м оре.
В
н асто ящем
у
слепого
была
контора.
А
у
меня
не
б ыло
ничего,
кроме
гимназии,
еще
не
у спев шей
стать
единой
трудовой
школой.
В
гим назию
я
хо дил,
как
сквозь
бред,
когда
ду шит
страх
и
сердце
бьется
возле
самого
горла.
Там
в
классе
407


пребывал
Войк,
которого
боялся
даже
сам
директор.
Сын
военного
чи но вни ка,
служившего
у
ат амана
Се ме­
нова,
не да вно
бросившего
семью
и
бежавшего
вместе
с
белыми
в
Маньчжурию,
Войк
для
т ого
и
послан
был
из
бреда
в
явь,
чт обы
сделать
ее
менее
реальной.
По
большей
час ти
он
сидел
на
своей
пар те
возле
глухой
стены,
но
когда
он
вставал,
все
в
классе
меня­
лось:
стены
надвигались,
потолок
нависал
над
голов ой ,
в
коридоре
прибор
для
ги мнаст ик и
становился
похожим
на
виселицу,
а
в
ок о нное
стекло
билась
большая
осен­
няя
муха,
тоже
обезумевшая
от
страха.
Войк
был
коротконог.
На
лице
его
играли
большие
ж енс кие
глаза,
но
вдруг,
остановившись
и
за ст ыв,
г ля­
дел и
на
в ас,
внушая
вам
странное
безволие,
состояние,
когда
трудно
по ше вели ть
пальцами
и
невозможно
пр о­
изнести
хотя
бы
од но
сло во.
Еще
не
по ло жив
ра нец
в
парту,
я
совал
Войку
ме­
лочь ,
которую
мне
давали
на
зав трак.
Он
собирал
дань
со
всего
кл асса,
каждый
платил
ему
чем
мог.
Еж едн ев­
но
он
уносил
чужие
завтраки,
перочинные
ножи,
перья,
пенал ы.
Но
не
столько
эта
дань,
скол ь ко
власть
над
на­
шим и
душами
д оста в ляла
Вой ку
истинное
удовольст­
в ие.
Это
удовольствие
играло
в
его
красивых
же нских ,
лас к овых
глазах.
А
его
глаза,
как
у
ската,
иногда
осв е­
щались
вну тр е нним
искусственным
светом,
когда
он
брал
чу жую
понравившуюся
ему
вещ ь
и
не бре жно
бро­
сал
в
парту,
на
врем я
превращавшуюся
в
склад.
Все
знали,
да же
новички,
что
на
Бойка
нельзя
жа­
ловаться.
У
не го
б ыли
связи
с
ули чно й
бандой
хулига­
н ов,
чинившей
суд
и
р аспр аву
над
каждым,
кто
не
сумел
ему
угодить.
В ойк
и
сейчас
является
ко
мне,
бесцеремонно
вхо дя
в
мои
сны,
но
тогда
он
не
являлся,
а
пребывал
в
кл ас­
се,
пер енеся
его
в
ка кое- то
ос обое
зло вещ ее
измерение,
ежедневное,
как
будни.
40Я


Иногда
он
прино с ил
с
соб ой
фотографическое
и зо­
бр аж ение
обнаженной
рыхлой
ж енщины
и,
положив
на
парту,
долго
и
жа дно
ра згляды вал
вдруг
остановивши­
мися
и
застывшими
глазами.
А
однажды
вместо
о бна­
же нной
жен щины
он
принес
вырезанный
из
до рев олю­
ционного
жу рнала
портрет
царя
и,
тож е
пол ож ив
на
парту,
долго
и
жадно
ра зг ляд ывал.
Царь,
в
от л ичие
от
э той
же н щины,
был
оде т,
но
ко­
гда
Во йк
разглядывал
ег о,
он
почему-то
мне
каз ал ся
раздетым.
Гол ос
у
Бо йка
был
ласковый,
женс кий,
но
ино­
гда
он
вдруг
п ре рыва лся
и
переходил
в
шеп от,
когда
ну жно
было
предупредить
т ого,
кто
впал
в
не­
мил о сть
или
съедал
св ой
зав трак ,
забыв
отдать
его
Бойку.
Я
помню,
как
впервые
увидел
Бо йка
и
его
бо л ьшие
ж енс кие,
по-матерински
ласковые
гл аза.
«Какой прекрасный человек», —
подумал
я,
и
мое
сознание
унесло
с
с обой
эти
ласковые
глаза,
когда
я
вернулся
из
гимназии
домой.
На
другой
день,
глядя
на
меня
женскими
ласков ы­
ми
глазами,
Войк
спросил
меня:
—
А
где
же
твой
завтрак?
—
Я
не
н ошу
с
собой
завтраки.
—
Напрасно.
Завтра
ты
его
принесешь
и
отдашь
мне.
Те бе
да ют
деньги
на
мелкие
расходы?
—
Нет.
Не
дают.
—
С
завтрашнего
дня
будут
дават ь .
Слова
Бойка
тогда
не
показались
мне
зловещими.
Но
в
серед ине
д ня,
когда
я
возвращался
из
гимназии,
что-то
слу чил ось
с
пространством.
До ма
приблизились
к
домам,
и
на
в се,
как
снег,
внезапно
упа л
сум ра к. .Пе­
реулок
стал
д уш ным,
и
я
о казалс я
окруженным
то лп ой.
409


не зна комых
подростков.
Один
из
них
подне с
к
моему
но су
кас тет,
а
другой
сказ ал ,
к арта вя:
—
Попробуй
завтра
приди
только
без
завтрака
или
без
денег.
■ С тех пор я стал выпрашивать деньги на завтраки
у
слепого,
не
смея
просить
у
отца.
Дяд я,
отс читы вая
ме лочь ,
сэкономленную
от
св оих
расходов,
всяки й
раз
г ов орил
мне :
—
Ты,
по ним аеш ь,
мальчик,,
я
забыл
разменять
нужную
купюру,
и
придется
д ать
тебе
медью
и
сереб­
ром .
Не
экономь,
купи
себе
булку
с
кол б асой
или
сы­
ром .
Только
не
приучайся
игр ать
в
азартные
игр ы.
Из
кар т ежни ка,
пья ницы
или
б ильяр дист а
никогда
не
вый­
дет
порядочный
человек,
способный
одевать,
кормить
и
обувать
семью.
Про
Бойка
я
не.
р е шаюсь
рас сказа ть
даже
дяде .
Войк
—
это
из
снов.
А
кому
хочется
рассказывать
сны?
Сны
начинались
на яву
сразу,
как
только
я
входил
в
переулок.
Дома,
словно
сговорившись
с
Бо йком ,
на­
чинали
на двига тьс я
на
меня,
и
вдруг
появлялась
банда.
Их
было
тр ина дца ть
(чертова дюжина), но лицо у всех
было
одно,
и
рот,
в
котором
не
х ват ало
три
зу ба.
И
в
тот
же
замедлившийся
миг,
пр икин у вший ся
веч ­
ностью,
вдр уг
становилось
душно,
и,
только
выйдя
из
этой
тесноты
и
ду хо ты,
я
смутно
догадывался,
что
мир
был
более
пластичным,
чем
я
предполагал.
И
от
э того
мне
становилось
страшно.
Уж
не
о бладал
ли
Вой к
способностью
гип нот изе ра?
Вполне
возможно.
Он
поселился
в
м оем
со знани и
и
оттуда
внушал
мне
мысль,
что
все
на
свете
в озмож но
и
нет
границы
ме ж­
ду
реальностью
и
сно м.
410


4
Мой
д ядя
л юбил
прогуливаться
по
берету
Ингоды,
Ст оя
возле
во ды,
он
своим
тонким
чутьем
ловил
ее
св е­
жесть
и
мысленно
углублялся
в
даль,
заманивавшую
его
в
дал екие
де тск ие
воспоминания.
Б ыло
время,
когда
он
видел,
и
вещи,
и
ли ца
людей
не
прятались
от
н его
в
вечном
сумраке,
отбиравшем
от
нег о
краски
и
формы.
Ему
б ыло
девя ть
л ет,
он
заболел.
Бо ле знь
прошла,
унеся
с
с обой
вид имый
мир
и
оставив
-его
в
резко
на­
ступившем
мра ке.
Ночь
начиналась
и
продолжалась,
а
утра
все
не
б ыло
и
не
бы ло.
Лежа
в
постели,
он
все
ждал,
что
ут ро
наступит
и
перейдет
в
день...
За
окн ом
не
бы ло
неба
и
облаков,
да
и
ок но
осу­
ществлялось
только
тогда,
ког да
к
нему
протягивалась
рука
и
пальцы
жадн о
и
нетерпеливо
трогали
стекла,
вдруг
перестававшие
пропускать
свет.
С ол нце,
по к инув
небо,
переселилось
в
сны
мальчика,
которому
тепер ь
не заче м
б ыло
ходить
в
гимназию.
По
ночам
он
ви дел
цветные,
яркие
сол нечные
сн ы,
после
которых
так
не
хотелось
просыпаться.
Запомнилось
ему,
как
он
впер вы е
после
болезни
вы­
шел
во
двор.
Рядом
с
двором
стоял
с ад.
Мир
спрятался.
Ма льчи к
ч увс твова л
иод
подошвами
сапог
зем лю,
вдруг
страшно
и
неожиданно
уходив­
шую
из-под
ног
и
спешившую
поменяться
местом
с
пус­
тотой .
Мир
спрятался,
исчез,
сгинул,
и
тол ько
под ош вы
ног
сквозь
дрожь
испуга
и
неу вер енн ост и
уведомляли
расте­
рявшиеся
чув ств а,
что
не
все
исчезло,
что
еще
есть
чт о-
то.
Чт о?..
Об
э том
сейчас
доложит
про тя нувшая ся
в
темноте
рука.
Шаг ,
еще
шаг.
Рядом
мать
и
ее
глаза.
И
вдруг
сл у­
чилось
чудо.-
Послышался
д ивный
звук,
еловно
м аль­
411


чика.
своим
нежным ,
музыкальным
голосом
окликнуло
спрятавшееся
пространство.
В
саду
ку ков ала
кукушка.
Сияние
солнечных
лучей,
синева
неба ,
плывущего
в
речных
водах,
корич нев ая
кора
деревьев
— все
аукалось
и
дивн о
перекликалось,
завернутое
в
этот
длившийся
прозрачный
зву к.
Да,
мир
приближался,
извещая
о
своем
возвраще­
нии
мальчика,
и
он
всем
св оим
существом
почувство­
вал
медовый
запах
распустившихся
веток,
как им- то
чу­
дом
тоже
слившихся
со
звуком.
Ми р,
заняв
голос
у
кукушки,
ок лик ал
и
от клик алс я,
пребывая
одновременно
зд есь
и
та м,
словно
«там»
и
«здесь»
вдруг
сл ил ись
и
заговорили.
А
на
другой
д ень
это
повторилось.
Мир,
спрятав­
шись
в
звук,
снова
окликнул
мальчика,
и
невидимая
кукушка
сно ва
посетила
соседний
сад,
чтобы
на
миг
сорвать
покрывало
темноты,
окутавшей
все
явления
и
ве щи.
Затем
з вук
растаял,
и
все
сно ва
спряталось.
В ещи
снова
стали
злыми.
Еще
не
привыкший
ходить
в
сумра­
ке,
мальчик
постоянно
нат ы кался
на
острые
и
тв ер дые
углы
предметов.
Еще
не да вно
такое
пластичное,
умев­
шее
услужливо
расступаться,
да вая
мальчику
дорогу,
пространство
вдруг
таи нс твен но
и
настороженно
сомкну­
лось.
Кто-то
пе ред
самым
носом
мальчика
за крыл
дв ерь
и
замкнул
на
замок.
Весь
де нь
и
всю
ночь
мальчик
ожидал
утро.
Он
сно­
ва
выйдет
с
матер ь ю
во
двор,
и
в
соседний
сад
сно ва
прилетит
кукушка.
.
Но
на
это т
раз
кукушка
не
прилетела.
Мой
слепой
д ядя
нач ал
насвистывать
веселый
мотив
из
како й- то
оперетты.
Он
л юбил
жизнь
и
рано
научился
радоваться
ей.
Р ад ова ться
жизни
его
не
разучила
сл е­
пота.
—
Кот о рый
час?
Взгляни-ка,
мальчик,
на
мои
часы.
412


И
сле пой ,
достав
из
ка рм ана
бр юк
тол с тые
карман­
ные
часы,
протянул
их
м не.
Крышка
раскрылась,
пока­
зав
стрелки
и
жирные
числа.
Часы,
каз ало сь,
жи ли
своей
ос обой
ка рман ной
жиз нь ю,
храня
время
слепого,
умевшего
вдруг
превра­
щаться
в
коммерсанта
и
дельца.
—
Половина
двенадцатого.
—
Вот
как?
Мне
надо
в
контору,
мальчик,
хо тя
и
зде сь
то же
хо рошо.
Сл епой
уже
собирался
уходить,
как
вдруг
на
берегу
возник
голос
кукушки.
Этот
голос
словно
окликнул
его
из
другого
времени,
донесся
сюда
из
детства,
на поми ­
ная
одно
да леко е
и
с траш ное
утро.
Д ядя
прислушался.
Лицо
его
стало
напряженным
и
грустным.
Когда
гол ос
ку ку шки
смолк
и
наступила
тиш ина,
дядя
спросил:
—
Ты
выучил
уроки?
—
Да.
Еще
вчера
перед
сно м.
—
А
что
с нилос ь
тебе?
—
До ска.
П иф агоров ы
штаны.
Пенсне
н ашего
ма­
тематика.
И
доб рые
глаза
Бойка.
—
Кто
это т
Вой к?
—
Не
знаю.
Я
действительно
не
зн ал,
кто
такой
Войк,
и
не
знаю
даже
сейчас.
Зло
мне
к аза лось
непознаваемым,
даже
если
оно
сид ело
на
соседней
парте.
—
Какой-то
Войк
звонил
на
днях
ко
мне
в
контору,
спрашивал
—
не
нужен
ли
мне
б ухгал тер.
У
не го
при­
ятный
г олос.
Не
отец
ли
это
случайно
твоего
однокласс­
ник а?
—
Нет.
Его
отец
живет
в
Харбине.
Дядя
идет
не
спеша.
Люди
с
глубоко
развитым
чув­
ством
собственного
достоинства
р едко
спешат .
У
них
413


с
временем
совсем
другие
от но ше ния,
чем
у
людей
су ет­
ливых,
торопливых,
всегда
боящихся
куд а-н иб удь
опоз­
дать.
Дядино
в ремя
имеет
символ:
толстые
карманные
ча­
сы
с
солидной
крышкой
и
золотыми
стрелками.
Эти
часы
показывают
вре мя
точно.
Да
и
показывают
ли?
Скорее,
они
его
хранят
и
дел ят ся
им,
дарят
вр емя
в ла­
д ель цу.
Эти
ч асы
помогают
дя де
чувствовать
пол нот у
жи з­
ни.
Иногда
дяд я
вынимает
их
из
кар ман а
и,
рас к рыв
крышку
и
по дн еся
к
уху,
с
наслаждением
в с луши­
вается.
Ощ ущ ение
такое,
что
у
ч асов
есть
какая-то
тай­
на
и,
ти кая,
ч асы
деля т ся
эт ой
тайной
с
дядей,
отмери­
ваю т
эту
тайну,
потому
что
эта
тайна
вы р ажает ся
в
числах
и
не
сопротивляется
отмериванию.
Но
в
это м
отмеривании
есть
что-то
доброе
и
красивое,
похожее
на
музыку.
Пос л ушав
т ик анье
часов,
д ядя
закрывает
крышку
и
не то р опливым
движением
к ладет
ч асы
в
специальный
карман
клетчатых
хорошо
выутюженных
брюк.
Дяд я
сам
чем-то
похож
на
свои
карманные
часы.
Он,
не
видя
цифр
и
стрелок,
точно
уг адыв ает
в ремя,
ошибается
не
больше
чем
на
че твер ть
часа.
И
все
же,
не
доверяя
себе,
просит
ме ня
сказат ь,
который
час.
Часы
эти
он
купил,
ког да
жил
в
Гонолулу.
Купил
он
эти
ч асы
у
диккенсовского
старичка,
торговавшего
старьем.
Это
был и
старые
часы,
может
когда-нибудь
тик ав шие
в
кар м ане
у
добря ка
Пикквика.
Жил
ли
дядя
когда-нибудь
в
Гонолулу?
Может,
жил,
а
может,
и
не
ж ил.
Гонолулу
был
чем-то
похож
на
контору
в
кирпичном
доме,
давно
по селивш у юся
в
моих
сн ах
и
изр ед ка
из
снов
переселявшуюся
в
действительность.
Не
доходя
до
к ирпичног о
дома,
дяд я
з амедл яет
шаги
и,
внюхиваясь
в
зап ах
духов,
сп раш ива ет:
414


—
Дама?
—
Да,
но
довольно
по жила я.
—
Знакомая?
—
Нет.
Незнакомка.
К огда
женщина
поравнялась
с
нами,
дядя,
опираясь
на
ореховую
трость,
кричит
на
меня :
—
Нерасторопный
разгильдяй!
К огда
я
на кон ец
из­
бавл юс ь
от
тебя
и
найду
другого
услужливого
и
акку­
ратного
р або тник а!
Да ма
бросает
насмешливый
взгляд
на
сле пог о.
Сле пой
достает
сигару
и
подносит
за гра ни чную
за­
жигалку
вместе
со
вспыхнувшим
огн ем
к
своим
тол­
стым,
на ли тым
кровью
и
гневом
губам.
В
своем
к летч атом
костюме
и
серой
шляпе
он
э ле­
гант ен.
У
меня
дрожат
руки.
Такое
чувство,
что
я
действи­
тельно
провинился
и
меня
завтра
уволят
из
конторы.
Слепому
удалось
своей
инт она цие й,
поз ой
и
в ыра же­
нием
разгневанного
лица
создать
со вер шенн о
реальную
и
убедительную
ситуацию.
Я
еще
не
догадываюсь,
что
слепой,
кроме
всего
прочего,
артист,
талантливый
ар­
тист,
но
которому
из-за
его
слепоты
никогда
не
играть
на
сцене.
Мы
уже
подошли
к
ки рпи чном у
дому.
Дядя
говорит:
—
Обо жди ,
я
на
этот
раз
недолго
задержусь
в
к он­
торе.
Жду.
Долго-долго
жду .
Улица
на
этот
раз
не
хоче т
превращаться
в
сверкающий
кадр
нового
заграничного
кинофильма,
в
кусок
сцены
или
сн а,
она
поразительно
буднична,
назойливо
скучна.
До ма
и
заборы
не
желают
переселяться
из
хмурого
серого
пространства
на
вооб­
ражаемую
мн ою
картину,
висящую
на
стене
какой-
нибудь
из
кв ар тир.
Но
квартир
словно
не
сущ еств ует ,
существуют
только
оде тые
.в
б уд ничный
по лд ень
дома.
415


Я
жду
и
скучаю.
А
дяди
все
нет
и
нет.
Наконец
я,
не
вы дер жав
скуки,
открываю
дверь
в
к ирпичный
дом
и
подхожу
к
зл ов онн ой,
пах ну щей
чужими
кошками
лестнице.
На
площа дк е
второго
этажа
сто ял
слепой.
Его
пле чи
и
с пина
вздрагивали.
Слепой
тихо
пл акал .
5
Как
и
мой
слепой
дя дя,
я
скитался
по
разн ым
горо­
дам,
жил
у
родственников,
прежде
чем
на кон ец
по зна­
ко мил ся
с
отцом,
вернувшимся
в
Россию
в
1917 году из
долго
длившейся
эмиграции.
Из
вс ех
моих
стр ан стви й
лучше
других
зап омни лс я
од ин
эпизод.
Я
пл ыл
на
пароходе
по
Байкалу.
Пароход
должен
был
зайти
в
Горячинск
за
д рова ми.
Когд а
он
прибли­
зился
к
берегу,
к апи тан
приказал
команде
опустить
лот,
чтобы
уз на ть,
да леко
ли
дно
и
можно
ли
бросить
якорь.
Лот
опустили,
но
дна
не
оказалось.
Пароход
вместе
с
пассажирами
ви сел
над
прозрачной,
по хо жей
на
в оз­
дух
бездной.
Это
ощущение
тайн ы
и
чуд а
потрясло
мой
детский
•ум,
вп ерв ые
задумавшийся
о
загадочности
всего,
что
нас
окружает
и,
чтобы
не
пугать,
п ритв оряетс я
о быде н­
ностью.
Эпизод,
казалось,
забылся,
как
только
я
сошел
на
берег,
но
ощущение
загадочности
возобновилось,
ког да
я
поселился
в
Томске
у
двоюродной
сестры.
Она
бы ла
старше
меня
.всего
на
десять
лет
и
стар алас ь
по
мере
своих
сил
заменить
мне
рано
умершую
мать.
Домик,
в
котором
мы
жили,
стоял
в
тополевом
саду,
на
пожелтевшей
траве
шуршали
осенние
л исть я,
но
до­
мик
вдруг
пр евр ащ ался
в
пароход
не
только
в
моих
416


зыбких
г им наз иче ских
снах,
но
и
наяву,
ког да
дво ю род­
ная
сестра
читала
мне
вслух
«Моцарта и Сальери»
или
своим
мелодичным
голосом
окликала
я вле ния
и
вещи,
в сякий
раз
ста но вив ши еся
таинственными,
словно
за­
вернутыми
в
синеву
и
дал ь.
Голос
моей
двоюродной
сестры
был
как
лот,
опу ­
щенный
в
глубину
и
пытавшийся
узн ат ь,
есть
ли
под
на ми
дно
или
дна
нет
и
не
будет.
Ант ином ия
скучного
вокз аль ного
за ла
для
ожида­
ющих,
с
одн ой
стороны,
и
бездонной
глубины
Байка­
ла—
с
другой,
где
повис
пароход,
своими
гуд ка ми
пы­
тающ ийс я
разбудить
окружающее
безмолвие,
—
эта
ан­
ти но мия
и
делала
такой
загадочной
жизнь,
еще
и
от­
того ,
что
моя
мудрая
сестра
рано
умерла
от
чахотки.
И
мне
уже
не
у
ког о
тепер ь
спросить
о
том,
о
чем
я
безрезультатно
спрашивал
самого
себя.
Ко гда
б ыла
жи ва
моя
двоюродная
сестра,
мир
мне
казался
по хожим
на
нее.
Она
пыт ала сь
убе ди ть
ме ня,
что
ве щный
мир
вдруг
одушевился,
и
это
ощущение
по­
я ви лось
у
м еня
от того,
что
сестра
любила
мне
читать
вслух
«Пана»
Гамсуна
или
«Синюю птицу»
Метерлин­
ка.
Все
было
загадочным
и
таин стве нн ым ,
и
это
ра с­
сказывала
мне
жизнь
ме л оди чным
голосом
м оей
двою­
родной
сестры,
—
жизнь,
изр ед ка
покидавшая,
предна­
значенное
ей
пространство
и
зам ык ав шая
се бя
в
боль­
шую
раму,
висевшую
на
стене,
чтобы
сменить
соскучив­
шуюся
по
простору
картину.
Картину
эту
написал
и
сам
сделал
для
нее
ра му
не
профессиональный
художник,
а
ссыльный
революцио­
н ер,
дру г
м оей
двоюродной
сестры,
убитый
в
1918 году
б ело казаками .
Это
бы ла
са мая
удивительная
к арт ина
из
всех,
ко­
торые
когд а -ли бо
я
видел.
И
дело
б ыло
не.
только
в
том,
что
в
каки е-то
р едкие,
напряженные,
не об ыкно ве нно
странные
минуты
она
ку да-то
исчезала,
о став ив
пустую
417


раму,
которую
тут
же
на чина ла
заполнять
пришедшая
на
смену
картине
жизнь,
но
и
в
том ,
что
во
мне
в
эти
минуты
все
начинало
м енять ся,
и
я
догадывался,
что
к ар тина
переселялась
в
мое
возбужденное
со знан ие,
и
рама,
не
же лав шая
пребывать
пустой,
наполнялась
жиз нью .
Той
ж изнь ю,
о
которой
рассказывала
мне
двоюродная
сес тр а.
Я
закрыв ал
г лаза,
и
только
я
их
закрывал,
как,
осветив
темноту,
яркая,
как
жар-птица,
появлялась
пе­
редо
м ной
картина,
одновременно
пребывая
на
дне
мо ей
души
и
перед
г лаз ами.
Я
рассказывал
об
эт ом
чуде
св оей
сестре
и
спраши­
вал,
почему
и
за чем
это
происходит.
И
она
говорила
мне,
что
ее
друг,
ссыльный
революционер,
убитый
бе ло­
гвардейцами,
был
оче нь
талантливый
ч елов ек
и
поэто­
му
его
кар тин а
в
какие-то
нео бык нов енны е
минут ы,
от­
няты е
у
озабоченной
жиз ни,
пр ев ращ алась ,
как
в
ска з­
ке,
в
ж ар-п ти цу.
Вот
именно
в
эти
минуты
я
угадывал,
что
у
озаб о­
ченно й
жиз ни,
у
всех
скучных,
как
ур ок
ч ист о писани я,
дел
ес ть
продолжение,
как
у шед шее
в
глубь
мира
б ез­
донное
пространство
Байкала.
А
потом
картина
снова
в озвра щала сь
на
свое
место
в
раму,
и
я
видел
синее
н ебо
и
радугу,
повисшую
над
деревьями
и
над
деревенским
мал ь чи ком,
стоящим
во зле
березы.
У
деревенского
мальчика
б ыли
не о бык нове нно
синие
глаза,
так
же
как
у
бежавшей
возле
его
ног
ре ч­
ки.
Речные
глаза
мальчика
смотрели
на
меня
с
карти­
ны,
и
реч ка
т оже
смотрела
синими,
вз ят ыми
в
до лг
у
мальчика
гл азам и.
Сестра
рассказывала
мне,
что
ссыльный
часто
вспо ­
мина л
свое
деревенское
детс тво ,
а
мальчик
—
это
был
он
сам,
бе режн о
перенесенный
из
одн ого
вр ем ени
в
д ру­
гое,
чтобы
всегда
быть
рядом.
Ли цо
мальчика
бы ло
грустным.
И
я
думал:
уж
не
418


догадывался
ли
он
о
том ,
что,
когда
он
станет
взрос­
л ым,
его
з ар убит
пь яный
от
жизни
казак
св оей
кривой
шашкой?
Ка ртина ,
на писа нная
сс ыл ьным
революционером,
бы ла
непохожа
на
те
картины,
которые
я
в идел
в
дру­
гих
домах
и
на
репродукциях
со
слишком
взрослых
картин
Треть я ков ской
галереи.
В
э той
ка рт ине
было
что-то
чи ст ое,
наивное,
детское,
словно
ссыльный,
прой­
дя
сквозь;
долгие
сумрачные
го ды,
так
и
ос та лся
све т ло­
волосым
мальчиком,
для
которого
деревенская
речка
п ела
свою
неторопливую
одн отон ну ю
пе сню.
Мальчик
де ржал
в
руках
па сту шес кий
рожок,
но
самое
странное,
звук
утреннего
рожка,
призывавшего
коров,
иногда
слышался
мне
с
картины,
словно
мальчик
уже
поднял
св ой
ро жок
и
поднес
его
к
губам.
По
утр ам
меня
будил
тихий
звук
рожка,
посланный
поселившейся
на
холсте
той
далью,
где
сс ыл ьный
еще
был
мальчиком,
за ве рну тым
в
синее
утро
и
в
зябку ю
рябь
игравшей
на
рожке
реки.
Да,
это
речка
играла
вместе
с
мальчиком,
и
мир
на­
чинался
сызнова
посл е
того,
как
утро
сменяла
ноч ь
и
моя
двоюродная
сестра
вешала
на
окне,
занавеску,
по­
хожую
на
кусок
отрезанного
ножницами
неба.
До мик
висел
над
бездной,
но
эта
бездна
не
ка зала сь
мне
страшной,
хо тя
и
б ыла
таинственной,
как
тот
час
на
пароходе,
ко гда
спущенный
лот
стара лся
д оста ть
дно ,
но
так
его
и
не
достал.
Казалось
мне,
домик
плыл
вместе
с
тополевым
са­
дом
и
ул ице й,
и,
когда
двоюродная
сестра
уходила
в
университет,
где
она
училась,
с
ней
уходил
и
мальчик
вместе
с
речкой,
и
рама
сно ва
бы ла
п уст ой.
Я
тогда
еще
не
понимал,
хотя
смутно
догадывался,
что
между
картиной
и
мальчиком,
пог иб шим
ссыльным
и
мо ей
се­
ст рой
существовала
невидимая
связь,
как
б ежав шая
по
безмолвному
проводу
телеграмма.
419


Се стра
в озвра щала сь
из
университета,
и
рама
сно ва
напо лняла сь
т ихой
музыкой,
светом,
синевой,
и
во звра ­
ти вший ся
ма льчи к
снов а
смотрел
на
меня
своими
заня­
тым и
у
р еки
глазами,
и
бе резки
шевелились
за
окном,
будто
на ше
окн о
стало
продолжением
картины.
Я
еще
не
по ним ал,
что
все
с оздав ала
жизнь,
д ру­
жившая
с
м оей
сестрой:
окно ,
ул ицу,
березу
в
с аду
и
на
ка рти не
и
прекрасное
лицо
деревенского
мальчика,
д е ржа вшего
в
руках
вд руг
оживший
рожок.
Иногда
меня
беспокоила
странная,
безумная,
не
до
ко нца
осознанная
мысль
—
не
б ыла
ли
моя
двоюродная
сестра
одновременно
и
Бай кало м
с
его
бездонной
глу­
бино й,
как
в
сказке,
где
между
людьми,
р е ками,
обла­
ками,
озерами
и
ручь ями
су щес тву ет
более
таинствен­
ная
и
интимная
связь,
чем
в
п рит воряв шейс я
об ыде н­
ной
и
ск учн ой
жизни.
Часто,
не
дождавшись
се стр ы,
я
вых од ил
на
улицу
ее
встречать
и
вдруг
о ст анавли вал ся
возле
тополя,
ч ем-
то
не уло вимо
похожего
на
мою
сестру.
Чем?
Мне
это
не
объяснить,
как
не
объяснить,
почему
она
б ыла
по­
хожа
на
облако,
плывущее
высоко-высоко
на
вдруг
за­
тосковавшем
по
ней
небе.
Ежедневно
мир
возникал
зано в о,
разбуженный
голо­
сом
мое й
се стр ы,
окликавшей
да ль,
и
березы
со
вс ех
сторон
обступали
меня
и
се ст ру,
как
только
она
в ыхо­
дила
из
до ма,
чтобы
посмотреть
—
на
месте
ли
еще
река,
берег
которой
вм есте
с
дамбой
был
недалеко
от
наш ей
улицы.
Река
б ыла
на
месте,
и
дамба
тоже,
и
над
рекой
уже
пл ыли
о бл ака,
переселившиеся
из
чьих-то
неиз вест ны х
стихов,
по хо жих
на
звук
рожка,
на
о немев шее
от
радо­
сти
небо.
А
потом
мы
возвращались,
и
ул ица
уже
жда ла
нас,
и
из
открытых
окон
дома
напротив
бы ла
слышна
му­
з ыка,
наша
со седк а
играла
на
рояле,
и
мне
почему-то
420


думалось,
что
играет
река,
одевшаяся
в
де вичь е
платье
и
занявшая
белы е
руки
с
кольцом
на
пальце
у
та инст ­
венной
нашей
соседки.
А
почему
же,
действительно,
ре ке
не
сесть
за
рояль
и
не
во сп ро изв ести
с
помощью
звуков
то
состояние.природы,
которое
застиг
врасплох
так
неожиданно
и
д ивно
удлинившийся
миг?
Мен я,
а
может
и
мою
сестру
то же,
о хва ты вало
чув­
ство,
что
мы
о казал ись
где-то
в
промежутке
между
за­
медл и вшей ся
минутой
и
вдруг
заговорившей
вечно­
стью,—
вечностью,
которой
надоело
мол чать
и
н ако нец
захотелось
высказаться,
доверившись
чу жому
роялю,
девушке,
сидевшей
у
окна,
и
зв укам ,
расколдованным
бегающими
по
клавишам
девичьими
пальцами,
которым
помогала
покинувшая
свое
русло
река.
Тайна
музыки
приоткрылась
мне
ненадолго
и
снов а
скрылась,
замкнув
с ебя
на
тот
же
замок,
который
на
вс ем
свете
у мела
открывать
только
моя
сес тра .
Это
ее
присутствие
по мог ло
реке,
и
деву ш ке,
и
деву шкины м
па льца м
извлечь
звуки
из
само го
бытия,
подставившего
себя,
вместе
с
клавишами
под
бег ающ ие
пальцы
девуш­
ки,
чтобы
показать
вывер нут у ю
на изна нку
реку
и
оку­
ну ть
ме ня
в
ту
бездонность,
ко тора я
пряталась
под
на­
шим и
но гам и.
-
Почему
я
тепер ь
не
слышу
в
му зы ке,
даже
если
ее
исполняют
в
филармонии
виртуозные
п ианисты
и
скри­
па чи,
то,
что
слышал
в
детств е
у
ра с крыто го
окна,
гд е,
казалось,
играла
сама
река
длинными
девичьими
па льца ми.
Может,
по тому,
что
со
мн ой
нет
рядом
се­
стры?
Река
играла
на
рояле,
то
река,
то
девушка,
и
два
мира—мир
воображения
и
мир
ре альн ый
—
были
не­
разделимы,
и
пока
мы
стояли
с
сестрой
среди
берез.
Возвращаясь
с
реки,
моя
двоюродная
сестра
второпях
набросила
на
себя
речную
волну
вместе
с
отраженным
в
воде
небом.
421


Это
н ебо
снилось
мне
в
моих
цвет ных
акварельных
снах,
и
открытое
окн о
с
речной
во лной
вместо
стены,
и
с
музыкой
среди
пришедших
на
концерт
берез,
и
с
ли­
цом
се стр ы,
п отом
поселившейся
на
в сех
лучших
пор­
тре тах,
изображавших
мо ло дых
прекрасных
женщин,
одновременно
гля д ящих
с
полотна
на
вас
и
ви дящи х
то,
что
находится
да леко - дал еко
за
вами.
Я
и
теперь
ви жу
из редк а
цве т ные
сны
и
хожу
во
сне
по
выс та вке
и
виж у
такие
картины,
к акие
б ыло
бы
не
написать
самому
Матиссу,
и,
просыпаясь,
я
отдаю
себе
от чет,
что
виденное
м ною
во
сне
п осла ли
мне
де т­
ство
и
жизнь,
дружившая
с
мое й
сестрой,
—
жизнь,
втайне
от
всех
и
даже
от
самой
себя
занимавшаяся
живопис ью .
в
Иногда
я
р ассказ ыв ал
сл епом у
о
картине,
оставшей­
ся
в
Томске,
о
мальчике
и
о
моей
двоюродной
сестре.
Я
рассказывал
и
о
томских
березах,
и
об
окне,
за
ко­
торым
играла
на
рояле
не
то
де ву шка,
не
то
пр ев рат ив­
ш аяся
в
д ев ушку
река.
—
Оставь
это
при
себе,
мальчик,
—
г ов орил
строго
сле пой .
—
Деловые
люди
не
л юбят
де тские
сказки.
Оставь
это
при
себе
и
посмотри
лучше,
как
лежат
складки
на
моих
чесучовых
бр юках .
Я
потрогал
пал ьцам и
складку,
она
была
ост рой ,
как
бр итв а,
так
выутюжил
слепой
св ои
брюки.
Он
был
све­
жо.
и
чисто
выбрит,
от
его
щек
пахло
муж ск ими
ду­
хами,
и
от
гладко
прич есанных
волос
—
вежеталем.
—
У
меня
сег од ня
св идание .
—
Деловое?
—
Этого
я
тебе
не
скажу.
Ес ть
ве щи,
о
которых
не
рассказы ваю т
несо вер ш еннол етни м.
Взгляни-к-а,
дос та­
то чно
ли
хорошо
почищены
мои
ботинки.
Вакса,
ко то­
422


рую
я
купил
вчера
на
улице,
оказалась
не
вы сшег о
с ор­
та.
Я
должен
сегодня
выглядеть
как
свежий
огу рчи к.
Я
тебе
уже
с казал,
я
спешу
на
св идани е.
—
На
деловое?
—
Нет,
не
деловое.
Нехорошо,
кон ечн о,
что
я
го­
в орю
тебе
об
эт ом.
Но
больше
ни
слова!
Тебе
еще
рано
интересоваться
э той
ст орон ой
жизни!
Вз яв
трость
с
костяным
набалдашником
и
надев
панаму,
он
остановился
перед
зеркалом.
В
зеркале
от­
ра зилис ь
его
щеки,
нос ,
коротко
подстриженные
усики,
дымчатые
стекла
пенсне
и
толстые,
добрые
губы ,
у лы­
б ающи еся
своему
н евид имо му
двойнику.
Слепой
стоит
перед
зеркалом,
не
ви дя
ни
зе ркала,
ни
стены,
ни
своего
от ра жения,
пот ом
он
трогает
ш ел­
к овый
платок
в
ка рмане
пиджака
и
см еет ся.
Я
давно
не
ви дел
его
таким
веселым .
Он
выходит
из
дома,
а
немного
погодя
выхожу
и
я.
Мне
хочется
знать,
ку да
ид ет
сл е пой.
.
.
Слепой
и дет
уверенно,
словно
в
этот
раз
вокруг
него
не
сумрак ,
и
пространство
снова
стало
таки м
же
мягким,
пластичным,
каким
оно
б ыло
в
его
детстве,
еще
до
то го,
как
он
заболел.
Он
переходит
улицу,
и
я
иду
за
ним.
Св ой
пос т упок
я
пытаюсь
оправдать
те м,
что
я
м огу
понадобиться
сле­
пому.
Вот
городской
сад
с
пыль ным и
деревьями.
Слепой
садится
на
скамейку
и
кого- т о
ждет.
Я,
спрятавшись
за
толстым
деревом,
тоже
жд у.
И
тут
что-то
странное
происходит
с
деревьями,
со
скамейкой
и
да же
с
небом,
в ися щим
высоко
над
де­
ревьями.
Вдруг
все
п рев р ащается
в
сцену,
в
сп е кта кль,
где
сл епой
играет
главную
ро ль.
Доносится
тихий
з вук
с кр ипки,
скр и пку
см еня ет
фл ей та,
флейту
—
виолончель.
П р екра сная
сказочная
музыка
о вева ет
сид ящег о
на
скамье
слепого.
423


Я
слышу
легкие
шаг и.
По
аллее
и дет
д еву шка
в
бе»
лом,
словно
сши том
из
о бл ака,
платье.
Она
и дет
как
во
сне
или
в
песне,
которую
напевает
сл у чай,
с казо чно
подобревший
к
слепому.
Слепой
прислушивается
к
шага м
девушки.
Он
не
ви­
дит
ее,
но
чуткий
слу х
и
обоняние
уже
тк ут
в
его
со­
знани и
ее
образ.
Но,
не
дойдя
дв ух
или
трех
шагов,
она
круто
сворачивает
на
аллею,
услужливо
подста­
вившу ю
себ я
под
ее
ноги.
Тиш ина .
Слепой
следит
и
ждет.
И
смутная
до гадка
уже
тревожит
меня.
Ни кто
не
придет
на
св ид ание
к
слепому.
Прошла
неделя.
А
мой
слепой
дядя
снова
и
снова
возвращается
в
тот
д ень,
когда
в
городском
са ду
на
скамейке
у
не го
произошло
свидание
с
девушкой
в
пыш­
ном,
пох о жем
на
облако
пл ать е.
Мой
слепой
д ядя
не
подозревает,
что
я
т оже
был
там,
в
городском
саду ,
и
ви дел
эту
девушку
в
белом
платье,
подошедшую
близко-близко
к
скамейке,
где
си­
дел
слепой,
но
на
скамейку
не
севшую,
а
прошедшую
мимо.
П рав да,
прежде
чем
пройт и
мимо,
девушка
остано­
вилась,
улыбнулась
и
только
потом
ис че зла.
И
вот
дядя,
не
зная,
что
я
был
свидетелем
этой
сцены,
пы­
тается
ее
продлить,
вне ся
кое-какие
изменения.
Он
ра с­
сказывает,
как
д евушк а
села
с
ним
рядом,
а
затем
она
пошла
на
концерт
—
слушать
приехавшую
на
гастроли
из
Иркутска
знаменитую
певицу
Черноокову-Окскую,
колоратурное
сопрано.
—
А
кто
была
эта
девушка?
Тоже
арти стка?
—
Нет.
Доч ь
одн ого
зн амен итог о
художника.
Но
на
э том
по ст авим
м но готочи е,
мальчик.
С
не со вер шенно­
424 -


летними
не
входят
в
подробности,
когда
го в орят
о
стр
а*
сти
и
любви.
И
тут
я
начинаю
не
верить
себе.
Может,
это
все
же
было?
Может,
я
ушел
из
сада
сли шк ом
рано?
Может
быть,
девушка
ве рнул ась
в
сад
и
все-таки
с ела
на
ска­
мейку?
Мы
пр огули в аем ся
с
дядей
на
площади
пер ед
вок ­
залом.
Дя дя
любит
эту
площадь.
В едь
во кзал
—то
ме­
сто,
где
вре мя
чувствует
се бя
хозяином,
за ст авл яет
спе­
шить,
суетиться
и
терять
чувство
собственного
достоин­
ств а
да же
солидных
и
пожилых
л юдей,
подъезжающих
в
извозчичьей
п роле тке
вместе
с
с акв ояжам и
и
добр о т­
ными
заграничными
чемоданами
из
желтой
крокодило­
вой
кожи.
У
дя ди
тоже
есть
жел тый
чемодан,
купленный
еще
в
Гонолулу,
но
этот
чемо да н
лежит
дома,
в
квартире,
вызы вая
за вист ь
и
нерасположение
более
скромных
и
менее
нарядных
предметов.
Чемодан
лежит
дома,
а
д ядя
уже
здесь,
возле
вокзала,
чтобы
ощущать
чу жое
волне­
ние
и
спешку
и
—
кто
знает?
—
может,
мыс л енно
поса­
дить
с ебя
в
дл инн ый
ме жду на родн ый
пульмановский
вагон,
в
котором
сидят
иностранцы,
дипломаты
и
др у­
гие
важные
персоны
и
п ьют
кофе
с
ликером.
Во
всяком
сл у чае,
пр ият но
чувствовать
себя
спокойным
среди
б ес­
покойных,
демонстрировать
всем
чувство
собственного
достоинства
и
важно
покашливать,
де ржа
во
рту
сигару
и
элегантно
опираться
на
ореховую
трость
с
костяным
на б алда шнико м
и
медной
эмблемой.
Дядя
чист,
опрятен,
нарядно
одет,
а
те,
кто
не
знает
его,
вероятно,
принимают
дя дю
за
приехавшего
из
Хар­
б ина
меж дун ар одн ого
дельца,
а
может,
и
за
влиятель­
ного
иностранца.
—
Мальчик,
сбегай
за
спичками,
у
ме ня
ко нчи лся
бензин
в
з ажи гал ке.
Да
зн аешь ,
поб ыс тр ей,
скоро
нач­
нется
посадка.
425


Подъезжает
коляска,
как
на
старинной
г рав юре
или
на
стр ани це
перев ед енн ог о
с
французского
романа.
Из
коляски
в ыходи т
кр асив ая
молодая
дама
в
шляпе
с
дл инн ым
пером
и
в
отороченном
соболиной
опу шко й
манто
и
ид ет
к
дверям
вокзала.
Я
оп исыв аю
ее
слепому,
словно
держу
в
руках
ожив­
шую
страницу
книги.
—
Это
она ,
она!—говорит
слепой.
—
Кто ?
*—
Кто
же
е ще?
Сама
Черноокова-Окская.
Колора­
турное
сопрано.
Ты
знаешь,
что
такое
сопрано?
—
Кажетс я,
знаю.
А
я
думал,
это
бы вшая
кня­
г иня.
—
Кня гин и,
как
правило,
безголосы,
мальчик.
А
кроме
того,
они
теперь
выдают
себя
за
бывших
г ор­
нич ных .
—
Это
почему?
—-
Потому
что
революция.
П ора
те бе
это
знать.
Черноокова-Окская
уже
прошла,
а
я,
словно
забыв
об
эт ом,
все
еще
держу
в
руках
воображаемую
ст ра­
ницу
переведенного
французского
романа.
Слепому,
по-видимому,
тоже
хочется
вписаться
в
этот
роман.
—
Черноокова-Окская,
—
говорит
он.
—
Таких
арти­
сток
еще
не
видела
сцена.
Божественный
голос ,
м аль­
ч ик.
И
лицо,
как...
мне
не
найти
с ра вне ния.
—
А
отк уда
вы
знаете?
Вы
же
не
видели.
—
Слышал.
А
слышать
—
это
все
равно
что
видеть.
Ее
го лос
пер едал
мне
ее
всю
—
от
прически,
больших
черных
глаз,
до
но г,
которыми
она
вошл а
едва
касаясь
зем ли.
Она
как
поце лу й
боги ни ...
Интересно,
ку да
она
едет?
Наверно,
к
себ е
в
Иркутск.
Здесь
вре мя
не
властно
над
вами.
Мы
с
дядей
—
только
зрители
среди
д ейст ву ющих
ли ц.
Все
спешат,
все
волнуются.
На ча лась
посадка.
426


И
вдруг
д ядя
тоже
превращается
в
де йств у ющее
лиц о.
—
Ск ор ей,
мальчик.
Уже
звенит
звонок»
Носильщик,
навер н ое,
уже
доставил
в
международный
вагон
наш
багаж.
Идем!
Иде м!
Слепой
спешит.
Он
держит
меня
за
руку.
Я
чувст­
вую,
как
пульс
бьется
в
его
руке.
Это
биение
нал ив­
шейся
нетерпением
крови
передается
и
м не.
Я
то же
теряю
контакт
с
сам им
с обой
и
о
логикой.
У
ме ня
тож е
начинается
дорожная
лихорадка.
Мы
быстро
проходим
через
пахн ущ ий
зал ежав ш ими ся
и
закисшими
вещами
зал
и
выхо д им
на
п л атф орму.
Поезд
еще
стоит.
В
раскрытое
окн о
вагона
я
в ижу
Черноокову-Окскую.
Уже
овеянная
ра сст ояние м,
она
как
в
раме,
которая
еще
дер жит
ее
здесь.
Протяжный
гудо к,
и
вагон
медленно
уходит.
Д ядя
бежит
по
платформе,
тщетн о
пытаясь
до гнат ь
уплыва­
ющий,
как
во
сне,
вагон,
и
шумно
падает
на
плат­
форму.
7
Я
прибиваю
афи шу
над
д ядин ой
кроватью.
Вчера
он
прине с
ее
свернутой
и,
развернув
на
столе,
попросил
ме ня
прочесть
все,
что
на
ней
написано.
Я
ст ал
чи тат ь,
но
не
с
на чал а,
а
с
конца,
где
бы ли
обозначены
цены
на
билеты.
—
Мальчик,
—
об орва л
ме ня
дя дя.
— Меня
не
инте­
ресуют
цены.
Настоящее
искусство
не
покупают
и
не
продают.
Скажи,
пож алу йст а,
нет
ли
на
афише
ее
пор­
трета?
Да,
ест ь
изображение.
И
напи сано : «Гастроли
знаменитой
пе вицы
Чернооковой-Окской».
Она
на
са­
мом
де ле
з на мени та?
427


—
Кого
ты
спрашиваешь?
Я
не
пропустил
ни
одного
ее
концерта.
И
на
память
об
этих
концертах
хочу
со­
хранить
афишу.
Я
гляжу
на
л ицо
певицы,
отпечатанное
на
афише.
На
лице
ее
желтое
пят но
от
к лея.
Уж
не
отклеил
ли
слепой
аф ишу
от
ул ично й
стены,
где
она
в исел а,
при­
вле кая
прохожих?
Я
вс по мнил
о кна
ваг она
и
узкое
же н­
ское
лицо ,
вд руг
поплывшее
от
меня
вместе
с
окном,
лицо,
отобранное
от
ме ня
далью
как
раз
в
ту
м ин уту,
когда
я
хотел
ее
расс мотрет ь .
—
Почему
у
нее
д война я
фамилия?
—
А
ты
не
догадываешься?
—
Не т.
—
Мальчик,
пойми,
если
у
тебя
был
бы
т алан т,
как
у
не е,
и
публику
охватывал
бы
трепет,
страдание,
во с­
торг
от
твоего
голос а
и
твоей
улыбки,
ты
бы
понял,
что
одной
фам или и
мало.
Если
бы
она
бы ла
тольк о
Окской,
ей
че го- то
бы
не
хватало.
Но
вслушайся,
как
звучит
это:
Черноокова-Окская.
По
недостатку
вкуса
мне
т оже
казалась
прекрасной
эта
слишком
театральная
фам или я.
Я
про изно с ил
эту
фамилию
про
себя ,
словно
боясь,
что
певица
у сл ышит
меня,
она
—
и
даль,
с
к от орой
она
породнилась
и
с ли­
лась
в
одно
химерично-сказочное
целое...
Уж
не
та
ли
же
страсть,
что
и
слепого,
о хва тила
меня,
когда
я
смот­
рел
на
аф ишу
и
видел
прелестное
л ицо
и
красивую
шею
сквозь
вырез
шелкового
платья?
Дядя
попросил
ме ня
найти
среди
л еж ащих
на
столе
пластинок
ту,
что
была
напета
Че рно о ко во й-Окско й.
Он
на
днях
прине с
эту
пл асти нку ,
купив
ее
у
тонкого­
лос ого
м уж чины,
и
тот
долго
рядился
с
дядей,
прежде
чем
со
вздо хо м
сожаления
ее
уступить.
Я
нахожу
и
рассматриваю
пл аст инку .
На
пластинке
изображение
летящего
в
неб е
ангела,
играющего
на
флейте.
Я
заво жу
старенький
грам мо фон
с
огром н ой
428


синей
трубой.
Сначала
в
тру бе
кто-то
хрипит
и,
ка­
же тся,
даже
см орк ае тся
и
кашляет.
Потом
сквозь
хри п
п рорыв ае тся
ж енс кий
голос.
Это
голос
Чернооковой-Ок-
ской.
Мне
кажет ся ,
я
снова
вижу
окно
ва гона ,
узкое
же нск ое
лицо
и
шл япу
с
пером.
Ок но
уже
двинулось
вместе
с
ваг оно м
и
уходит
в
дал ь,
в
дал ь,
так
и
не
ставшую
близью.
Мен я
н есут
к
тебе
волн ы
и
сн ы,
А
меж ду
н ами
зимы,
версты,
снег а.
Но,
милый,
я
вернусь
к
тебе
до
весны,
И
пусть
плывут,
пу сть
поют
облака.
Сле пой ,
наверно,
думает,
что
это
его
пр осит
певица
ждать
до
весны,
а
я
убежден,
что
она
просит
меня.
Уж
не
в
это м
ли
суть
п есни,
обращенной
сразу
ко
всем
и
одновременно
только
к
одному?
Я
еще
не
догадываюсь
об
антиномии
лирики
и
музыки,
где
л ичное
причуд­
л иво
переплетается
с
общим
и
становится
вечной
за­
гадкой.
Черноокова-Окская
поет,
окуная
нас
в
свой
голос ,
в
п есню,
в
длящиеся,
очаровывающие
зву ки,
которые
манят
нас:
взрослого
слепого,
на
минут у
ставшего
зря­
чим,
и
зр ячего
подростка,
увлеченного
в
темноту,
в
мрак
ожидания.
Между
солидным
взрослым
человеком,
одетым
в
тщ а­
тельно
выу т юженны й
летний
чесучовый
костюм,
и
мною,
безусым
подростком,
возникают
странные
о тно ше ния.
Мы
оба
влюблены
в
одну
и
ту
же
же нщину ,
умеющую
так
удивительно
сливаться
в
од но
целое
со
своей
фами­
лией,
с
далекой
рекой
и
с
песней,
возникающей
рядом,
как
тольк о
мы
по ст авим
пластинку
и
за вед ем
граммо­
фон.
/Ченя несут к тебе волны и сны,
А
меж ду
на ми
зимы ,
верст ы,
снега...
429


Эт от
голос
вырывал
нас
из
наш ей
обыденности
и
уносил
куда -то
вдаль,
и
мне
каждый
раз
виделось
окно
вагона,
двинувшееся
вместе
с
поездом,
и
узкое
же нско е
ли до
в
эт ом
окн е,
—
лицо ,
затем
слившееся
с
движе­
ние м
и
напомнившее
мне,
что
кроме
перрона,
где
уже
лежал
упавший
сл е пой,
ес ть
что-то
непохожее
на
гим­
на зию
и
наш у
погруженную
в
сумрак
квартиру.
Мы
часто
р асск азыв али
д руг
дру гу
о
ней.
Я
расска­
зывал
слепому
о
к оляс ке,
которая
подъехала
к
вокзалу,
и
о
женщине
в
шл япе
с
пером,
и
о
то м,
как
легко
и
изя щно
спрыгнула
женщина
с
к оля ски
на
мостовую
и
ка к,
едва
ка саяс ь
земли,
с дела ла
уп ру гий
шаг
своими
длинными
ногами
на
вы сок их
кабл уках .
Я
р ассказ ы вал
об
окне
ваг она
и
о
том ,
как
вагон
ушел,
а
окно
так
и
осталось
в
мое м
сознании,
как
картина.
—
Все
это
ерунда,
мальчик,
—
о бр ывал
ме ня
сле­
пой,—
всего
моме н т,
даже
не
час,
а
минута...
А
я
много
раз
слышал
ее
голос ,
бы вал
на
ее
гас тр оля х.
И
ж ду,
когда
б удет
ее
бенефис.
—
А
что
такое
бенефис?
—
Бенефис?
Это,
мальчик,
торж ес тв о.
Тебе
этого
не
пон ять .
А
го лос
ее
мне
говорит
не
меньше,
чем
теб е
ее
лиц о.
Когд а
она
по ет,
она
растворяется
в
своей
песне.
Ты
еще
слишком
не зрел ,
чтобы
это
п он ять.
Действительно,
мне
это
не
по нять ,
но
в едь
ему
то же
трудно
себе
представить
двинувшееся
ок но
вагона,
ш ля­
пу
с
пером
и
ж ен ское
лицо,
ставшее
портретом,
чтоб ы
уплыть
вдаль,
оставив
ме ня
на
платформе
и
од нов ре­
менно
захватив
с
собой.
8
Ка к.
в
сон,
я
снова
попадаю
в
у зкий
переулок,
где
уже
де журят
хулиганы
из
банды
Войка.
Дома
надвигаются,
переулок
становится
т есным ,
и
я
уже
ничего
не
различаю,
к роме
во л чьих
зел е ных
глаз.
430


—
Ты
кто?—спрашивает
меня
во лче гла зый
подрос­
ток
и
под нос ит
к
моему
лицу
ле звие
б рит вы.
—
Я?
Никто.
—
Нет,
по ка
ты
еще
кт о.
А
вот
хвачу
тебя
бритвой,
сразу
с тан ешь
ни кто.
И
подросток
дел ает
ж ест,
словно
хоче т
полоснуть
меня
бритвой.
Банда
уже
знает,
что
я
попал
в
немилость
к
Бойку.
Сего д ня,
кл адя
принесенную
мною
мелочь
в
св ой
ко ше­
л ек,
Вой к
ск азал
мне,
что,
мол,
родители
слишком
с ку­
пы
и
за
их
скупость
пр и дется
расплачиваться
мне .
В ойк
не
зна ет,
что
мелочь
дает
слепой,
выделяя
из
своих
скудных
средств,
и
я
не
могу
приносить
столько,
сколько
приносят
мои
одноклассники,
чтобы
не
раз г не­
ва ть
банду ,
Слепой,
отк азыв ая
себе
во
всем,
ко пит
деньги
на
сюрприз
для
Чернооковой-Окской,
когда
она
снова
пр и­
еде т
из
Иркутска
на
гастроли.
Сюрприз
этот
окутан
т а йной,
и
мне
не
хочется
про с ить
деньги
у
слепого
даже
ради
своей
бе зо пасно с ти,
раз
де ло
ид ет
о
сюрпризе
для
Чернооковой-Окской,
чувство
к
которой
мы
безуспешно
пытаемся
разделить.
Вре мя
з амедл я ется
по
законам
с на.
Но
зе лен ог ла­
зый
подросток
—
ув ы!
—
не
снится
мне ,
он
до
безумия
реален,
так
же
как
бри тва ,
которую
он
держит
в
давно
не
мыт ой
руке.
Остальные
хулиганы
с
нарочитой
безучастностью
внимают
необычайно
з ам ед лившейс я
минуте,
каз ало сь
уже
го тов ой
превратиться
в
вечность.
«Не убьет же он меня,
—
думаю
я,
—
до
убийства
еще
д ело
не
доходило».
Хулиган
не охотн о
и
лениво
опускает
руку
с
бр итво й
и
брезгливо
го вор ит
мне:
—
Ну
ладно.
Отло ж им
до
следующего
раза.
431


Д ома
расступаются,
замкнувшееся
пространство
ра з­
мыкается
и
пропускает
меня.
Какими
просторными
ка­
жутся
у лицы.
Я
не
иду ,
а
б егу,
лечу,
чувствуя
себя
почти
счастливым.
Слепой
стоит
и
слушает.
Я
только
что
завел
п ла­
стинку.
Хрип,
ч иха ние,
кашель
к онч илис ь,
и
мы
снова
слышим
голос
Чернооковой-Окской.
Ее
голос
—
это
она
сама,
она
и
ее
песня.
Она
всю
се бя
вложила
в
эту
песню ,
словно
в зяла
свою
ду шу
и
пе ре лила
ее
в
'звук.
И
вот
теперь
эта
песня
захлесты­
в ает
нас,
и
мне
кажет ся ,
что
под
моими
ногами
не
пол ,
пок ры тый
линолеумом,
а
Байкал,
у
которого
нет
дна .
Меня
несут
к
те бе
волны
и
сн ы,
А
между
нам и
зимы,
ве рст ы,
с нег а...
Пластинка
кружится,
из
с иней
трубы
льется
голос,
и
весь
этот
неуклюжий,
громоздкий,
м еща нский
пред­
мет,
названный
граммофоном,
становится
загадочным
фе ном еном ,
осколком
чуда,
сумевшего
дат ь
возможность
отсутствующей
певице
Чернооковой-Окской
не вид имо
п рис утств ова ть
здесь
и
одновременно
пребывать
там,
у
себя
в
Ир ку тске.
Тайна
превращения
«там»
в
«здесь»
сл овно
осуще­
ствилась
и
застыла
на
лице
слепого,
духовно
проз рев ­
шего
вместе
со
мно й
и
прикоснувшегося
к
вечной
за­
гадке
музыки,
в
которой
растворилось
п рекр асн ое
бы­
тие
певицы,
дарившей
се бя
нам
вместе
со
св оей
песней.
Но,
милый,
я
вернусь
к
тебе
до
весны,
И
пусть
плывут,
пусть
текут
облака.
Песня
уже
пропета,
но
мы
снова
заводим
гр ам мо­
фон
и
снова
ставим
эту
же
п лас тинку ,
все
остальные
нам
не
ну жны.
432


—
Колоратурное
сопрано,
—
говорит
дя дя
и
смотрит
на
ме ня
своими
слепыми
г лаз ами
сквозь
ды мча тые
стекла
пенсне.
По-видимому,
этим
словом
он
хочет
мне
объяснить
странное
явление
—
невидимое
присутствие
Чернооковой-Окской
в
нашей
комнате,
необъяснимо
сл ившей ся
с
р ассто ян ием,
с
в ер стами,
о
которых
она
поет.
До
Иркутска
на до
ехать
больше
су ток,
с ку чать,
рас­
пивать
чай
и
смотреть
в
окно
ваго н а,
показывающее
ни­
кому
не
нужное
и
для
всех
постороннее
про ст ран ств о.
Но
для
ее
пес ни
нет
расстояния,
песня
у тв ерж дает
о
присутствии
певицы.
—
Да,
сопрано,
—
повторяет
сле пой
и
подносит
го­
рящую
спичку
к
уже
зажатой
выпуклыми
красными
губами
папиросе.
В
это
слово
он
пытается
вл ож ить
слишком
б ольшой
смысл.
Словно
все
д ело
заключается
только
в
то м,
что
Черноокова-Окская
—
сопрано.
Снова
хрип
в
граммофонной
трубе,
и
снова
гол ос,
св ежи й,
вол ш е бный,
способный
изменить
всю
окружа-
.ющую нас обстановку.
Недавно,
проходя
через
базар,
я
видел
тако й
'же
точно
граммофон,
выставленный
на
продажу.
Я
усом­
нилс я,
что
Черноокова-Окская
пое т
для
вс ех,
а
не
толь-
,ко для тех,
кто
достал
пластинку
с
ее
голос ом .
Я
сказал
об
э том
дяде.
Он
рассмеялся.
—
Ну
что
из
этого,
мальчик?
Пес ня-то
все
равно
о с танется
песней,
как
облака,
о
которых
она
поет.
Вот
уже
много
л ет,
как
я
не
ви дел
ни
об лак ов,
ни
неба.
Но
сейч ас
я
слышу
их.
Понимаешь
ли
ты
это?
9
Ког да
я
вхожу
в
переулок,
дома
уже
не
теснятся,
как
теснились
в
мои х
снах.
Банда
хулиганов
рассту1
15 г.
с.
Гор
433


п ается
и
дает
мне
дорогу.
Ни кто
из
них
уже
не
разма­
хивает
б рит вой
возле
мо его
лица.
С леп ой,
боясь,
что
ме ня
порежут,
отдал
мне
деньги,
которые
ко пил
на
сюрприз.
На
бен ефис
Чернооковой-
Ок ской
он
придет
со
скромным
подарком,
принесет
ей
букет
цвет о в,
но
з ато
он
бу дет
уверен,
что
хулиганы
уже
меня
не
тр ону т.
Г лаза
Бойка
с мот рят
снов а
на
меня
по-матерински.
Вой к
доволен,
он
го вор ит:
—
Наконец-то
расщедрились
твои
скупые
родители.
—
У
меня
есть
только
отец.
М ать
не родна я.
—
А
какая
разница,
раз
они
дают
т ебе
на
мелкие
расходы!
На
парте
Бо йка
рядом
с
толстой
тетрадкой
л ежит
фотографическое
изображение
обнаженной
ж енщи ны.
—
Хочешь
посмотреть?
—
спрашивает
Войк.
Нет,
—
говорю
я.
—
Ну,
понятно,
тебе
еще
рано.
Из о бр ажение'
остается
на
парте.
Войк,
по-видимому,
не
боится,
если
его
увидит
близоруко
пр ищу р ив шийся
преподаватель
немецкого
языка.
«Немца»
недавно
на­
пугала
банда
за.
то,
что
он
поставил
Бойку
вместо
пя­
терки
тройку.
После
того
Во йк
пол уч ил
две
пятерки.
«Слабохарактерный человек», —
подумал
я
о
«нем­
ц е», на лице которого всякий раз появлялось ласковое
выражение,
когда
он
смотрел
в
ту
сторону,
где
сидел
В ойк.
Но
ве дь
я
тож е
к упил
сво ю
безо п асно ст ь,
да
еще
д ень гами,
которые
ко пил
слепой
на
сюрприз.
Нельзя
сказать,
что
сле пой
ле гко
пошел
на
эту
сдел ку .
—
П ри нципы,
мальчик.
Нет
ничего
важ нее
принци­
п ов.
Но
он и,
эти
бандит ы ,
белогвардейские
последыши,
могут
изуродовать
те бе
лицо.
И
вот
приходится
посту­
паться
пр инципа м и. ..
Почему
директор
ва шей
гимназии
не
принимает
никаких
м ер?
434


—
Возможно,
он
не
знает.
—
Ну
ла дно.
Поговорим
об
этом
в
другой
ра з.
Мне
надо
и дти
в
контору.
Чтобы
забыть
г им назию
и
свой
жалкий
поступок,
я
начинаю
вспоминать
прош лое ,
когда
мне
не
приходи­
л ось
платить
за
безопасность
и
по кой.
Вспоминался
путь
из
Баргузина
в
Ч иту
по
зим ним ,
зане сенн ы м
снегом
лесам
и
рекам/
В
сорокапятиг.радусный
мороз
мы
ночевали
на
снегу,
покрытом
срубленными
е ло выми
в етв ями,
воз ле
костра.
В
огромном
котле,
пове ше нном
над
костром,
вари­
л ись
замороженные
впрок
пельмени.
Ле де нящий
ветер
п рониз ыв ал
и
не
давал
заснуть.
Но
зато
утром,
когда
мы
все
сидели
в
санях,
мир
ст а­
новился
гостеприимным
и,
забыв
о
своем
суровом
ха­
рактере,
показывал
нам
картины,
как
художник
в
ма­
стерской.
У
этих
картин
не
б ыло
р ам,
и
краски
иногда
слепил и,
как
солнце,
закутывавшееся
в
лисью
шубу,
но
никогда
ни
раньше
и
ни
п озже
я
не
видел
ничего
рав­
но го
этим , .пытающимся.
упасть
ск алам ,
лиственницам,
к аким -то
чудом
сумевшим
вс ка рабка ть ся
на
облако
и
несу щи мся
оттуда
вниз,
словно
на
лыжах,
а
возле
са­
мых
копыт
лошади
взлета ла,
хлопая
белыми
крылья­
ми,
сп авш ая
в
снегу
ку ропа тк а,
чтобы
попасть
под
вы­
стр ел
старинного
ружья,
которое
наготове
держал
наш
проводник
—
эвенк
Дароткан.
А
затем
опять
ночь
у
костра
на
ветру,
и
снова
утро
в
р аю,
ког да
местность,
то
заб ег ая
вп ер ед,
то
удаляясь
в
сторону,
спешит
р аз вер нуть
огромное
панно,
на
кот о­
ром
еще
не
успели
просохнуть
кр аск и.
Термометр,
привязанный
к
п ер едку
саней,
показывал
сорок
градусов
н иже
нуля,
но
мы
сидели
в
тепл е
мехо­
вых
одежд,
и
замерзшие
реки,
выгибаясь,
то
возносили
435


нас
к
вер шинам
кедров,
то
опускали
вниз,
и
простран­
ство ,
забыв
о
мо их
спут ник ах,
вдруг
обращалось
ко
мне
на
онемевшем
нар еч ии
причудливых
линий
и
красок,
у
которых
б ыли
поэтично
звучавшие
имена,
например
В итим
и
Витимкан,
Ци па
и
Ци пи кан.
И
проводник
наш
Дароткан
вдруг
на чи нал
разговаривать
с
рекой
на
тун ­
г усс ком
языке,
единственном
на
свете
языке,
к оторы й
понимала
замерзшая
река,
по-зимнему
расположившая­
ся
возле
крутой
су масш едш ей
горы ,
уже
вскочившей
на
дыбы,
как
взбесившаяся
лошадь.
Иногда
минуты
и
часы
останавливались,
и
в
мире,
казалось,
оставалось
только
пространство,
дикое,
вели­
колеп н ое,
опрокинутое
вверх
дн ом
пространство,
вовсе
не
нуждавшееся
ни
в
како м
времени.
Тогда
все
замедлялось,
и
солнце,
сбросив
желтую
ли сью
шуб у,
становилось
пох ож им
на
уснувшего
т ай­
меня,
которого
мы
вид ели
в
одном
месте
реки
п одо
льдом,
очище н ным
и
подметенным
у служл ив ым
ве тро м.
Мир
покачивался,
как
в
песне,
которую
легко
напе­
вал
наш
пр ово дник
Дароткан,
и
я
догадывался,
что
старый
эв енк
был
волшебником,
имевшим
власть
над
всем
видимым
и
окружающим,
вплетая
в
св ою
песню
не
только
тунгусские
названия
и
имена,
но
и
скалы,
всякий
раз
д е лавшие
шаг
в
сторону,
чтобы
дать
дорогу
нам
и
нашим
лошадям.
Эв енк
п ел,
и
пел а
вместе
с
ним
замерзшая
р ека
со
льдом,
под
которым
ле жали
уснувшие
си ги
и
таймени,
и
вдруг
сон
застигал
ме ня
в
тот
миг,
когда
я
смотрел
на
гору,
выскочившую
из
пес ни
Дароткана
и
тщетно
искавшую
для
себя
место
среди
других,
существовав­
ших
не
только
в
тунгусской
пе сне
гор .
Я
засыпал,
захватив
в
сво й
сон
скал ы
и
белку,
только
что
прыгнувшую
с
лис т венни цы
на
кедр,
и
ве т­
ка,
выхваченная
из
д ействит ел ьно сти,
еще
долго
ка ча­
лась
в
м оем
в нез апно
наступившем
сне.
И
когда
я
пр о-
436


сып ал ся,
эвенк
еще
пе л,
пытаясь
своей
песней
заворо­
жи ть
ми р,
и
мне
казалось,
что
никогда
не
будет
ко нца
ни
эт ой
р еке,
ни
этим
скалам
и
я
вечно
бу ду
жить,
то
засыпая,
то
пр о сы паясь
среди
з имних
деревьев
и
белых
куропаток,
словно
вылепленных
из
снега.
Эв енк
пел,
но
сейчас
его
песня
бы ла
далеко-далеко,
и
я
п ыта лся
с
п ом ощью
памяти
вернуть
и
старого
эвен­
ка,
и
зимнюю
местность,
затосковавшую
в
его
дикой
и
прекрасной
песне.
А
потом
снов а
горел
костер,
со
вс ех
ст орон
окру­
же нный
но чным
не бом
и
звездами,
и
я
лежал
на
ело­
вых
в етвях ,
пе ре жида я,
когда
кончится
ночь
и
к
нам
снова
вернутся
скалы
и
зав еду т
свой
хоровод
под
пес ню
Дароткана,
игра я
с
рекой
и
с
нами
в
дивную
игру.
Но
и
не
до
и
не
после
—
увы
—
уже
не
вели
себя
так
ни
г оры,
ни
скалы,
и
все
к онч илос ь,
ког да
мы
въех али
в
унылое
предместье
Чит ы,
куда
на
рассвете
прибыл
наш
обоз.
Но
чер ез
м есяц,
чер ез
год,
через
десятилетие
ко
мне
снов а
возвращалась
таежная
зима,
заблудив-
.шаяся вместе с реками в
бесконечно
удлинившемся
про­
с тра нс тве,—
пространстве,
сумевшем
на йти
ко нтак т
с
мое й
четырнадцатилетней
душой
и
показавшем
и
на­
сказавшем
мне
столько,
что
этог о
хватило
бы
на
всю
жиз нь.
Наш е
пу теш еств ие
по
безлюдной
тайге
продолжа­
лось
всего
девять
дней,
но
эти
девять
дней
равнялись
год у,
и
потом
мне
казалось,
что
я
по бы вал
в
раю,
в
сту­
деном,
обветренном
р аю,
где
л иств енн ицы
и
кедры
ве ли
себя ,
как
в
песне
Дароткана,
войдя
в
круг
тунгусского
танца,
ри тм
которого
и
сейчас
зве нит
в
моих
ушах.
Много
позже
я
у з навал
эту
зиму,
читая
индейскую
«Песнь о Гайавате»
или
финскую
«Калевалу», пытаясь
снов а
в ойти
в
контакт
с
природой
и
снова
понят ь
ее
язык.
437


Предместья
Ч иты
поставили
точку,
и
тепло
большой
уютной
квартиры
с
паровым
отоплением,
ва нной
и
те ле­
фон ом
не
мог ло
мне
заменить
костра,
горевшего
под
необ ъ ят ным
небом,
усея нным
звездами,
возле
круто
убе га вше гі
вверх
г оры.
10
Не
все
платили
д ань
Войк у
и
его
банде,
но
то т,
кто
не
пожелал
войти
с
ним
в
двусмысленный
и
поз о рный
контакт,
приходил
в
гим нази ю
с
выбитыми
зубами
и
в
кровоподтеках.
Б ыли
и
такие,
что
не
сдавались,
а
я
сдался,
откупившись
деньгами,
в зя тыми
у
слепого.
В
эти
дни
я
потерял
уважение
к
себе.
В ойк
ко
мне
подобрел.
И
однажды
в
з нак
своего
внимания
ко
мне
протянул
мне
изображение
о бнажен­
ной
же нщины.
—
На,
подержи
у
себя.
Но
только
недолго.
Не
то
ослепнешь.
Я
робкой
ру кой
вз ял
карточку,
на
которой
была
с фот ографи ров ан а
разд ет ая
женщина
в
ци н ичной
по зе.
С
раннего
детства
я
проникся
почтительным
чу в­
ством
к
фот огра ф иям,
часто
просматривая
их
в
семей­
ном
альбоме.
Семейный
альбом
—
это
был
особы й
фот огра фич е­
ский
м ир,
где
пряталось
прошлое,
уютн о
и
интимно
вы­
давая
себя
за
насто ящее ,
словно
давно
умершие
родст­
венники
сумели
продлить
свое
существование,
замкнув
себя
навсегда
в
так
ст р анно
застывшем
моменте.
Это
тож е
был
момент,
пугавший
своей
обыденно­
стью,
момент,
который
превращался
в
нечто
себе
про­
тивоположное
и
длительное.
Ж енщина
раз дел ась
перед
объективом
фотоаппарата
и
перед
пр ивыч ны ми
гл азами
фотографа
и,
приняв
ци ни чную
п озу,
продавала
сво ю
на гот у,
как
д еш евый,
бросовый
товар.
438


Что
заст авил о
ее
пой ти
на
это?
Ни щета ?
Полное
безразличие
к
себе
и
к
др у гим?
Фотограф,
ж елая
за работа ть ,
ра змно жил
карточки.
Одн а
из
них
попала
к
Войку
и
теперь
лежала
передо
мн ой.
И
мне
вд руг
стало
ясно,
что
я
приобщился
к
это й
компании,
к
неизв естно му
фотографу
и
циничной
же н­
щине,
и
к
банде
хулиганов,
войдя
в
сделку
с
Бойком
и
аккуратно
пл атя
ему
за
свой
покой.
—
Долго
рассматриваешь,
—
ск азал
Вой к.
—
Хо тел
бы
с
такой?
Вместо
отв ета
я
ст ал
быстро
рвать
карточку,
и
мне
к аза лось
в
это
лихорадочное,
бьющееся,
как
п ульс,
мгновение,
что
одновременно
с
карточкой
я
рву
свое
н асто ящее,
с
тем
чтоб ы
вернуться
в
св ое
прошлое,
не'
запятнанное
ни
одни м
малодушным
и
трусливым
по­
ступком.
—
Тебе
дорого
это
обойдется.
В
глазах
Бойка,
как
у
ската,
вспыхнул
и
погас
элек­
трический
свет.
Лихорадочно
торопящееся,
похожее
на
биение
пуль­
са
мг нове ние
кончилось,
и
все
за сты ло
и
ост ано вило сь
в
кл ас се,
словно
ко нчил ась
и
большая
перемена,
во
вре мя
которой
все
это
случилось.
А
затем
прозвенел
зв оно к,
и
в
кл асс
вошел
преподаватель
немецкого
язы­
ка,
этот
жалкий
человек,
откупавшийся
от
Бойка
пя­
терками.
А
когда
ко нчилис ь
уроки,
я
долго
с тоял
перед
д вер ью,
не
решаясь
выйти
на
улицу,
где
уж е,
наверно,
ждала
меня
банда,
чтобы
рассчитаться
со
мной
за
мой
поступок.
Банда
дейс твител ь но
стояла
воз ле
сд вину вш ихся
до­
мов,
но
на
этот
раз
они
почему-то
ме ня
не
тр ону ли.
Только
спустя
неско ль ко
д ней
случилось
то,
че го
я
о жида л.
Меня
уд а рили
по
голове
чем-то
тяжелым,
и
я
439


упал,
потеряв
сознание.
Вместо
до ма,
где
меня
ожидал
дядя,
я
оказался
в
больнице.
Здесь
был
покой,
и
мое
прошлое
в оз вр ащалось
ко
мне
со
всей
пол нот ой
непо тр ево женног о
бытия.
Я
за­
крывал
глаза,
и
в
эти
минуты
мне
казалось,
что
я
с ижу
в
са нях
и
слушаю
песню,
которую
напевает
старый
э венк
Дароткан,
и
скалы
сн ова
ис пол няют
ритмический
охотничий
тунгусский
танец,
то
набегая
на
мен я,
то
от­
бегая.
Да,
пел
не
только
Дароткан,
п ела
са ма
тунгус­
ская
зима ,
пока
я
ле жал
с
за крыты ми
гл азам и
и
вспо­
мина л
дорогу
из
Баргузина
в
Читу.
В
вос кр есенье
ме ня
пришел
на ве стить
дядя.
Он
был ,
как
в сег да,
чи сто
выбрит
и
одет
в
тщательно
выутю­
женный
костюм.
От
его
гладко
причесанной
головы
пах ло
вежеталем.
—
Ну,
мальчик,
—
сказал
он
важно,
—
теперь
мо­
жешь
спокойно
ходить
в
гимназию.
Банды
уже
нет,
и
Войка
ты
тож е
не
увидишь,
его
ис кл ючил и.
Ху да
без
добра
не
бывает.
Ну,
как
ты
чувствуешь
себя?
—
Хорошо.
—
Поправляйся.
В
конце
весны,
как
я
узнал,
пр и­
едет
из
Иркутска
Черноокова-Окская
и
бу дет
выступать
с
к о нцер там и...
Да,
да,
все
ид ет
как
по
маслу.
В
моей
кон тор е
работает
нов ый
бухгалтер.
Понимаешь,
я
ра с­
ши ряю
св ое
дело.
Дя дя
го во рил
достаточно
громко,
что бы
слышала
вся
пал ата .
—
Ес ли
дела
так
пойд ут
и
да льш е,
—
продолжал
д ядя,
—
мне
придется
ис кать
нов ое
помещение
для
ко н­
торы.
Тесновато,
мальчик,
для
такого
количества
сл у­
жащих,
негде
повернуться.
Наде юсь ,
что,
когда
ты
ко н­
чишь
гимназию,
ты
поможешь
мне.
Деловому
человеку
нужен
размах,
и
никогда
не
на до
бояться
риска.
Вот
ты
то же
р ис кнул
и
дал
отпор
этому
мерзавцу.
А
теперь
440


м ер завца
исключили,
и
пусть
он
едет
в
Маньчжурию
к
своему
белогвардейцу-отцу.
. Се йчас,
спустя
пятьдесят
лет,
я
рассматриваю
фото*
графическую
карточку,
где
словно
остановилось
время.
Стоит
дя дя
в
аккуратно
выутюженном
кос тюм е,
с
г ал с туком-б анти ком,
в
дымчатом
пенсне
на
носу
и
в
шляпе-панаме.
На
его
молодом
лице
з ас тыло
выражение
значитель­
ности,
будто
он
только
что
собирался
пойти
в
сво ю
кон ­
тору.
Конторы
на
фотографии
нет .
Она
существует
только
в
моей
п ам яти:
дом
из
красного
кирпича,
лестница,
тем­
ная
площадка,
на
которой,
о станав лив ал ся
и
пережидал
мой
сле пой
дядя,
прежде
чем
вернуться
домо й.
.
Тут,
на
лестничной
площадке,
среди
мусора,
прохо­
дила
невидимая
г ра ница
меж ду
жестокой
обыденно­
стью
и
мечтой.
Мечта,
казалось,
бы ла
куда
д ейств и­
тел ь нее
самой
действительности,
как
необходимость,
чтоб ы
слеп ой
мог
иногда
весело
насвистывать
или,
оста­
новившись
воз ле
вит рины,
спросить
у
меня
—
не
наклеи­
ли
ли
афишу
с
ан онс ом
о
приезде
из
Иркутска
знаме­
нитой
певицы
Чернооковой-Окской.
—
Пока
еще
нет ,
—
уве дом лял
я
дядю,
быстро
про­
бежав
г лаза ми
содержание
афиши.
—
А
ты
уверен
в
это м,
мальчик?
Пос мотри-к а
вни­
мательнее.
—
Посмотрел.
Нету.
Идемте.
Мы
прогуливаемся
с
дядей
в
саду.
Дядя
спрашивает
меня:
—
Ну,
а
как
там-у
вас
в
классе?
Не
стало
с кучно
без
это го
мерзавца?
—
Нет.
Только
«немец»
ставит
тройки,
ему
теперь
некого
бояться.
441


Сад,
как
многие
городские
сады,
похож
на
д еко ра­
цию
провинциального
театра
с
нарочитой
и
с лиш ком
подчеркнутой
обыденностью.
Дядя
сад итс я
на
скамейку,
широко
расставив
но ги
и
чертя
тростью
на
песке
две
буквы: «Ч»
и
«О».
Я
до­
г ады ваю сь,
что
означают
эти
две
буквы,
нап ис анн ые
концом
па лки
на
песке.
—
Черноокова-Окская?
Да?
—
Да.
Я
смо трю,
ты
догадливый
мальчик
и
умеешь
читать
не
только
книги.
Что
ты
знаешь
о
ней?
—
О
Чернооковой-Окской?
-
Да.
Я
знаю...
—
говорю
я,
словно
отвечая
урок.—
Я
знаю...
Она
знаменитая
п евиц а.
Проживает
в
Иркут­
ск е.
Но
время
от
времени
разъезжает
по
разным
горо­
дам
и
поет.
—
Ничего
ты
не
знае шь,
—
обрывает
меня
д ядя. —*
По ет
не
она .
—
А
кто
же,
если
не
она?
Дяд я
молчит
и
к
чему-то
прислушивается,
по ка
мое
воображение
пытается
ответить
на
инт ригу ющ ий
меня
вопрос.
Может,
она
стоит
на
сцене
—
ме ль кает
в
моем
со зн ании
—
и
только
широко
р аскры в ает
св ой
кр асив ый
р от,
а
за
занавесью
стоит
другая,
наня т ая
ею
женщина
и
поет
за
нее?
Я
гов орю
об
э том
дяде.
Ли цо
его
становится
баг­
ро вым.
Он
стучит
тростью
о
скамью
и
кри чи т:
—
Как
ты
смел
такое
подумать?
Что
же,
по-твоему?
Она
марионетка,
кукл а?
—
Но
вы
же
сами
сказ али,
пое т
не
она.
■—
За
нее
по ет
сама
жизнь,
мальчик,
жизнь,
зан яв
у
нее
гол ос.
Вот
что
хотел
я
т ебе
сказат ь .
Ты
зна ешь ,
что
такое
жизнь?
—
Знаю.
442


:-
—
Значит,
ты
один
это
знаешь.
По йми,
никто
не
знает,
что
такое
жизнь.
Разве
я
зна ю,
почему
случай
сделал
меня
слепым,
а
не
превратил
в
Рок фе лл ера
или
в
Кторова,
которому
еще
нед ав но
принадлежали
мага­
з ины
во
всех
больших
го род ах
Сибири...
Когда
я
слу ­
шаю
Черноокову-Окскую,
мне
ка жетс я,
что
поет
сама
су дь ба,
та
судьба,
которая
обездолила
меня,
п рев ра­
тила
мою
жизнь
в
но чь
и
вот
теперь
пытается
вернуть
мне
в се,
что
она
отобрала
от
ме ня.
Когд а
я
слышу
пе­
ние
Окской,
ко
мне
возвращается
зрение...
Я
вижу
где-
то
вдали
березовую
рощу,
дорогу,
отраженные
в
ре ке
обл ака
и
радугу,
повисшую
над
м оим
детством...
Мое
детство.
Оно
ос та лось
там ,
тде
остались
и
стоят
на
месте
баргузпнские
гор ы
и
то роп ятс я,
спешат
реки,
и
та
ч асто
снившаяся
мне
река,
где,
стоя
на
скольз-
ском
камне,
я
пребывал
с
удочкой
в
руке
и
лови л
ха­
риусов.
Ре ка
ти хо
пе ла
и
неум ел о
н асви ст ывал а,
как
де­
вушка,
надевша я
на
себя
слишком
синее,
быстро
сколь­
зящее
пл ать е,
сшитое
у
той
прекрасной
портнихи,
кото­
рая
живет
высоко-высоко,
на
са мых
верхушках
гор .
Я
знал,
что
р ека
начиналась
где-то
та м,
ввер ху,
в
веч­
ных
снегах,
и
мне
к азалось ,
что
летняя
вод а
в
р еке
пахнет
снегом.
Бы тие
на
берегу
горн ой
реки
в
моем
сознании
асс о­
циировалось
с
утром,
и
теперь
мне
казалось,
что
там
всегда
б ыло
утр о
и
недалеко
солонцы,
куда
приходили
изюбры
лизать
с оль.
Как
попали
это
утро
и
берег
реки
с
тропой
в
песню
Чернооковой-Окской?
Слепой
купил
на
рынке
еще
одну
пластцнку,
напетую
пе вице й,
и,
когда
кончила
шипеть
и
чихать
простуженная
труба
нашего
граммофона,
послы­
шал ось
что-то
чи ст ое,
и
в
мое м
воображении
возн ик
кра й,
поднятый
вместе
со
снежными
верхушками
б ар-
гузинских
гор
к
облакам.
443


Окская
держала
эти
облака
и
тропу
под
ними,—•
тропу,
карабкающуюся
вмест е
с
ли ств енни цам и
на
вер--
хушку
го ры,
и
г ора
начинала
падать
на
ме ня,
как
во
внезапно
приснившемся
мне
сне,
и
у
ме ня
нач ина ла
кружиться
голова.
Почему
в
б еге
и
в
спешке
горных
рек
нет
никакой
с уеты
и
нет ерпения ,
а
ес ть
торжественный
покой,
с лив­
шийся
с
неистовой
стремительностью?
Своей
песней
Окская
отвечала
на
это т
интересовав­
ший
ме ня
в
д етс тве
воп ро с,
отвечала
так,
словно
ее
уполномочила
сама
сту ден ая
во да,
несущаяся
через
к ам­
ни
в
еловом
и
кедровом
ущелье,
то
сжимавшем
реку
своими
скалами,
то
вд руг
делавшемся
просторным.
Ок­
ская
и
пела
про
этот
простор,
и
про
ущелье,
и
про
род ни к.
В
д етств е
я
дружил
с
э тим
родником
и
часто
хо­
дил
ту да,
где
он
начинался
под
горой
и
где
стояла
бе­
резка,
украшенная
ленточками
и
разноцветными
тр я­
почками.
Родник
был
целебным,
и
туда
прихо дил и
ста р ики
буряты
и
эвенки
промывать
св ои
б ол ьные
глаза.
На
дне
родн и ка
в
песке
ле жали
се ребря ны е
и
мед­
ные
монеты,
брошенные
бур ят ами
и
эвенками,
—
веще­
ственное
док аз ател ьст во
живых
и
инт имны х
взаимоот­
но ше ний
между
людьми
и
родником,
словно
ро дник
только
притворялся
водоемом,
наполненным
нео бы кно­
венно
студеной,
тихо
напе ваю щей
водой,
а
на
самом
деле
был
врачом,
впопыхах
надевшим
на
себя
вместо
белого
халата
эту
звеня щу ю,
светлую
в оду.
И
песня
Чернооковой-Окской,
л ивш аяся
из
трубы
граммофона,
пыталась
пом очь
мне
разг ад ать
эту
та й­
ну—
тапну
родника,
открывшего
клинику
возле
гор ы
под
синим
высоким
небом,
заменявшим
потолок.
Да,
родник
моего
детства
был
одновременно
врачом-
окулистом,
к линик ой
и
кассой,
ку да
лечащиеся
бросали
444


деньги,
не
желая
ущемить
интересы
прир од ы.
Но
отку­
да
это
б ыло
из вестно
знам е нито й
певице,
жившей
в
Ир­
ку тске
и
не поня тно
каким
образом
сумевшей
заглянуть
на
дно
лечащего
людей
родн ик а
и
в
глубину
моего
со­
зн ани я,
где
давно
поселился
этот
родник,
сумев
одн о­
временно
о стать ся
под
горой
на
своем
привычном
ме­
сте?
Иногда
мне
думалось,
что
я
когда-нибудь
ве рн усь
в
баргузинские
кра я
и
приду
туда,
где
березка
сторо­
жит
и
охраняет
п окой
родника,
я
ув ижу
вместо
ро д­
ник а
высохшее
русло,
и
ме ня
охватывала
такая
тревога
и
тос ка,
что
я
не
знал,
ку да
д ет ься.
Но
явл ялис ь
со­
вершенно
внезапно
такие
минуты,
когда,
вслушиваясь
в
т иш ину,
я
вдруг
слышал
плеск
родниковой
воды,
и
мне
казалось,
что
ро дн ик,
преодолев
леса
и
д ороги ,
прибыл
сюда,
под
окн о
комнаты,
в
кот орой
я
жил
вм е­
сте
со
слепым.
Тогда
я
подходил
к
окну,
но
вместо
березы
и
веселой
плещущей
во ды
ви дел
всегда
од но
и
то
же:
кирпичную
стену
и
мусор
возле
ст ены.
Но
однажды,
по до йдя
к
окну ,
я
де йстви тел ь но
вме­
сто
бу рой
пыл ьной
стены
увидел
б ере зку
и
родник
под
ней,
да,
тот
самый
родник
моего
детства,
и
окн о
поплы­
ло
вместе
с
комнатой
и
кроватью,
на
которой,
всхра­
пыва я
и
что-то
бормоча,
спа л
слепой.
Но
родник
не
двигался,
и
березки
т оже
стояли
на
месте,
прихора­
шиваясь,
как
девочки,
и
тут
я
проснулся,
словно
кто -
то
грубо
меня
вытолкнул
из
одного
измерения
в
другое.
Слепой
пр осну лся ,
протянул
руку
и
надел
на
нос
свое
пенсне
с
ды мчаты ми
стеклами.
—
Ты
не
спишь,
мальчик?
—
Сейчас
только
проснулся.
Но
я
в идел
сон...
—
И
я
стал
р ассказ ыват ь
слепому
про
родник
и
про
березку,
кот орой
всякий
раз
низко
кланялись
буряты
и
эвенки,
445


благодарившие
ее
и
родник
за
лечение
и
в
зн ак
сво-
его
внимания
вешавшие
на
ветку
лос куто к
или
лен­
то чку.
—
Святая
наивно сть ,
—
с казал
слепой.
—
А
впрочем,
это
народное
ср ед ство
часто
действует
жи в отворн ее
ле­
к ар ств.
Может,
мне
съездить
вм есте
с
т обой
к
это му
роднику,
раз
он
излечивает
слепых...
Этот
ро днич ок
так
и
о ст ался
моим
другом.
Он
по мо­
гал
мне
понять
сложные
явления
и
омывал
св оей
све т­
лой
во дой
темные
я вле ния
и
вещи,
которых
о казал ось
так
много,
как
то лько
я
по кинул
баргузинский
край.
Мне
хотелось
смотреть
на
мир
сквозь
приз му
моего
бывшего
со седа
—
родничка,
словно
все
ок на
в
нашей
квартире
и
в
угрюмой
гимназии
иногда
(правда,
оче нь
редко)
вдруг
пре вр аща лись
в
светлую,
чуть
синеватую
в оду
и
текл и
вм есте
с
облаками
и
небом,
и
от
этого
мир
стан ов ил ся
новым
и
свежим,
словно
на
утреннем
б ере гу,
мимо
которого
плывут
пл от
стар о го
эвенка
Да-
ротка на ,
—
плот
из
легких,
д линных ,
крепко
связанных
бревен,
и
тунгусская
песня,
состоящая
из
коротких
слов
и
д л инных
пау з,
похожих
на
еле
с лы шное
эхо,
повто­
ряющее
далекий
крик
самца-изюбра,
о кли кающег о
ва­
женку.
И
тог да
воспоминание
пр инос ило
сюда
ко
мне
и
реку,
и
берег,
и
длинное
нежное
тело
оленя,
склонив­
шего
ветвистую
го ло ву,
чт обы
прикоснуться
губами
к
воде,
и
вечно
детские
оленьи
глаза
с
' отраженным
в
них
небом.
Все
я
это
видел,
гл ядя
в
окно ,
за
ко то рым
стояла
кирпичная
стена,
но
стена
во л шебно
отодвигалась,
и
вместо
нее
возникал
баргузинский
лес,
и
я
не
сразу
до­
гадывался,
что
лес
был
внутри
меня,
и
мое
возбужден­
ное
сознание
надевал о
на
с кучн ую
кирпичную
стену
лесное
синее
небо,
тропу,
и
глухо
откликавшееся
ущелье,
и
св ою
меч ту
о
б оль ших
лесах.
446


11
Дяд я,
разговаривая
со
мн ой,
тепер ь
вспоминал
не
только
иркутскую
пе вицу
Черноокову-Окскую,
но
и
о ста вш ийся
дале ко- дал еко
под
горой
со
своей
бе резко й
мой
родничок.
П р авда,
дядя
го во рил
о
родничке
трезв о.
Родничок
был
для
не го
вроде
знаме нито г о
вр ача,
которого
все
называют
«светило»
и
ждут
от
не го
всяких
чудес.
Ждал
чуда
и
мой
дядя
и
стал
готовиться
к
п оез дке
в
баргу-
з инск ий
край.
Я
надеялся,
что
он
воз ьм ет
ме ня
с
собой.
Сл епо му
нужен
бу дет
зрячий
спутник.
Жел ая
узнать
что-нибудь
определенное
о
м оем
ро д­
ничке,
д ядя
купил
справочник
и
принес
его
домой.
Справочник
назывался
«Лечебные источники и курорты
З аб ай каль я». Он стоил тридцать копеек.
Пр и неся
справочник,
д ядя
развернул
его
и
по пр осил
ме ня
по чит ать
его
вслух.
Из
сп рав очни ка
мы
с
дядей
узнали
о
ц еле бных
свойствах
всех
извест ны х
источни­
ков ,
как
горячих,
так
и
холодных.
Мы
узнали
м ногое
о
знаменитых
забайкальских
курортах:
Дорасун,
Олен-
ту й,
Ямаровка,
Горячинск
—
и
сколько
в
их
водах
со­
де рж ится
минеральных
примесей.
Но
о
моем
родничке
мы
ничего
не
узнали.
Он
был
неиз вестен .
И
дядя
сразу
проникся
недоверием
к
не му.
—
Понимаешь,
мальчик,
этот
источник
не
для
со­
лидных
деловых
людей,
которые
ездят
в
Я маров ку,
в
Олентуй
или
на
Туркинские
горячие
воды.
А
т вой
ис­
т очн ик,
вероятно,
одн о
недоразумение,
раз
им
поль­
зуются
от ста лые
и
суеверные
люди,
не
имеющие
ни
ма­
ле йшег о
понятия
о
нау ке.
Нет,
я
не
поеду
туд а.
Воз ­
можно,
мы
съездим
с
тобой
в
Ол ент уй.
Он
недалеко
от
Читы.
Все
будет
зависить
от
одной
фина нс ов ой
опера­
ци и,
кот орая
должна
про изо йти
на
дня х.
Если
все
нач ­
нется
и
кончится
удачно,
я
возьму
теб я
с
собой.
447


Я
ста л
с по рить
с
дядей ,
убеждать
его
в
выс о ких
це­
лебных
свойствах
моего
родничка,
который
был
не
ви­
новат,
что
ученые
о
нем
ничего
не
знают.
Д ядя
спокойно
и
ве лич ест в енно
выс луша л
меня
и
сказал :
—
Мальчик,
я
прожил
на
свете
на
пятнадцать
лет
больше
тебя.
Ты
пре д ста вляе шь
себе,
что
значит
чело­
веческий
о пыт?
И
кроме
того,
солидный
д ело вой
че ло­
век
не
найдет
для
се бя
подходящего
отдыха
среди
твоих
неграмотных
бурят
и
тунгусов.
А
курорт
—
это
не
только
лечение,
но
и
отдых,
мы
заслужили
с
тобой
от­
дых,
мальчик,
и
поедем
в
Оле нт уй.
Судя
по
описанию,
это
чудесное
место:
горы,
ле с,
чистый
воздух
и
ку рза л,
где
мо жно
за
небольшие
деньги
прилич но
питаться.
Прежде
чем
стать
реальностью,
О лент уй
долго
др аз­
нил
мое
воображение,
и
мне
сн ил ась
му зы ка,
оркестр
играл
в
лесу,
а
на
поляне,
пор осш ей
цв ета ми
сараны,
танцевали
полудевушки-полукосули
в
белы х
баль ны х
платьях.
Мне
и
теперь
снятся
причудливые
сны.
Но
случались
в
моей
жизни
минуты
и
часы,
где-нибудь
в
лесу,
где
со
скалы
падает
вни з
вод а
и
наречие
падающей
в оды
очень
трудно
для
перевода
на
человеческий
язы к,
труд­
но,
но
все
же
возможно,
и
только
чувство,
похожее
на
то,
что
сковывает
во
сне,
мешает
мне
стать
сек рета рем
у
самой
природы.
Сле пой
мечтал
о
собственной
конторе
и
хранил
ее
всег да
в
своем
воображении,
а
для
меня
всег да
един ст­
венно й
мечтой
был
ле с,
—
лес,
снизошедший
до
ра з­
говора
со
мно й
и
тоже,
как
мой
сле пой
дядя,
снисходи­
тельно
и
ласк ов о
называвший
меня
«мальчик» .
Убеждение,
что
у
прир од ы
есть
св ой
язы к,
пр ишло
ко
мне
под
влиянием
«Песни о Гайавате»,
гени ально
переведенной
Б у ниным
и
лежавшей
на
м оем
столике
рядом
со
скучными
и
мертвыми
учебниками.
448


У
слепого
дя ди
был
приятель,
этакий
красивый
с та­
ричок,
бывший
преподаватель
географии.
Старичок
тоже
носил
пенсне,
но
без
д ымч атых
с те­
кол,
а
с
обыкновенными,
которые
любил
проти рать
но­
совым
платком.
—
Жив у
как
на
в окз але,
—
говорил
он,
—
в
ожида­
нии
поезда.
Но
поезд
оп озд ал
не
на
час
и
не
на
сутки,
а
навсегда.
А
я
ж ду,
не
в
силах
у йти
с
в ок зала,
—
вот
вся
моя
жизнь,
после
того
как
я
у шел
с
раб оты
из-за
своих
ле т.
Когда-то
географическая
карт а
б ыла
надеж­
до й.
Прекрасные
назв ания
далек их
городов
и
с та нций
будили
мое
воображение
и
звали
по
н очам
двинуться
с
места,
оставить
сво ю
квартиру,
дом,
город
и
ок азать­
ся
в
другом,
незнакомом
месте.
Но
поезд,
которого
я
ожидал,
запаздывал,
и
я
оставался
на
месте,
как
на
вокзале,
все
еще
че го- то
ожидая
и
на
что-то
н адеясь .
Так
философствовал
ста ричок -г еог ра ф,
приятель
мо­
его
слепого
дяд и.
В
старичке
было
общего
больше,
чем
индивидуального.
Он
был
очен ь
похож
на
тех
людей,
изо бра ж ения
которых
я
видел
всякий
раз,
когда
ра с­
крывал
толстый
семейный
альбом
с
серебряной
за­
стежкой.
В
а льб оме
бы ло
не что
устойчивое
и
уютное.
Иног да
мне
каз ало сь,
что
альбом
только
притворяется
толстой
кн игой
без
слов,
—
кн игой ,
населенной
не
сюжетами
и
фабулами,
а
.людьми
и
к аким -то
особым,
остановив­
шимся
в рем енем.
И
это
в ремя
казалось
почему-то
сп о­
кой ным ,
совсем
не
пох о жим
на
сошедшее
с
ума
время,
которое
вечно
спешит
и
торопится
на
в окзал ах
вместе
с
пассажирами,
одновременно
спешит
и
стоит
на
месте,
как
остановившаяся
стрелка
на
больших
вокз а ль ных
часах.
—
Я
мальчишка,
—
го во рил
о
себе
старичок.—Мне
всего
три
г ода
и
плюс
семьдесят.
И
того
семьдесят
тр и,
если
я
не
разучился
считать.
449


Он
ста рик ,
думал
я.
Ему
семьдесят
три
года.
И
в
м оих
предутренних
с нах
мне
стал
сниться
дом
старич­
ка,
одновременно
дом,
с
крышей,
дверью,
и
альбом
с
се­
ребряной
застежкой,
в
который
я
всякий
раз
входил,
как
входят
в
до м.
У
меня
всегда
б ыли
загадочные
отношения
с
про­
шлы м,
и
стоило
мне
начать
перелистывать
какой-нибудь
стар инный
журнал
с
портретом
зна мени то го
бо рца -ч ем­
пиона,
напрягшего,
как
гора,
св ои
чу гу нные
мускулы,
или
лицо
бельгийской
королевы,
или
слона,
лениво
во­
шедшего
в
о бъ ектив
фотоаппарата,
и
мои
чувства
на­
чинали
обманывать
меня,
словно
я
уже
ок азалс я
в
д ру­
гом
из мер ении .
С тари чок-г еог ра ф,
несомненно,
был
выходцем
из
другого
и змер ен ия.
В
нем
б ыло
н ечто
общее
с
теми
на­
званиями
станций
и
городов,
которые
тщетно
зов ут
нас
ку да-т о
вдаль
своими
красивыми,
звучными
именами
с
географической
карты.
Сл ово
«Олентуй»
т оже
звучало
красиво,
и
старичок
договорился
с
мо им
дядей,
что
тоже
поедет
вмест е
с
нами
и
на
паях
снимет
с
на ми
там
од но
пр ост орн ое,
светлое
по ме щ ение,
что бы
пользоваться
нашим
обще­
ством.
Фин анс ов ая
операция,
по- видим ому ,
ока залас ь
не
слишком
удачной,
и
мне
дя дя
сообщил
под
величайшим
секретом,
что
он
договорился
со
старичком-географом.
Старичок
«располагаёт средствами»,
снимет
ко м нату
с
кл а довк ой,
в
комнате
будет
жить
гео гра ф,
а
мы
с
дя­
дей
в
удобной,
вполне
пр илично й
кладовке,
тож е
к ом­
на те,
но
без
окна.
Но
об
э том
не'
должна
зна ть
ни
о дна
ду ша.
Финансовая
не уда ча
за став ила
дя дю,
известного
делового
человека,
временно
отказывать
себе
в
ко е- ка­
ких
удобс тв ах,
что бы
иметь
возможность
дышать
чи­
ст ым
воздухом,
пить
це ле бную
вод у
из
олентуйского
450


источника
и
прогуливаться
на
ви ду
у
самого
феш ене ­
бельного
общества.
Дя дя
л юбил
это
слово
«фешенебельный»
и
уп отр еб­
лял
его
кстати
и
некстати.
С тар ичо к- геогра ф,
чтобы
не
опоздать
на
поезд,
при­
ехал
за
четыре
ч аса
до
отхода
поезда
на
во кзал
с
боль­
шим
чемоданом
из
крокодиловой
кожи,
а
мы
—
всего
за
час,
да
и
то
п отом у,
что
д ядя
перестал
доверять
сво ­
им
ст ар инным
карманным
часам,
после
того
как
они
побывали
в
ремонте
у
часовщика.
Увидев
н ас,
ст ари чок
обрадовался
и
сказал:
—
Я
подросток.
Мне
всего
восемьдесят
лет.
—
Вчер а
вам
б ыло
семьдесят
т ри,
—
возразил
ему
мой
дя дя.
—
Неужели,
пока
вы
сид ели
на
вок зал е,
про­
шло
семь
лет?
—
Впо лне
возможно,
—
ск азал
старичок.
—
Но,
не­
смотря
на
годы ,
я
чувствую
с ебя
юно ше й.
Вскоре
по до шел
поезд.
Старичок
ста л
волноваться,
что
поезд
уйдет
без
нас
и
он
оста не тся
на
пла тфор ме
со
своим
огр ом ным
желтым
чемоданом
из
крокодиловой
кожи.
Началась
посадка.
С тари чок
стр аш но
за т оропил ся
и,
ра ста лки вая
всех,
вскочил
на
п одн ожку
ва гона ,
оттолкнув
ка ку ю-то
жен­
щ ину
с
ребенком.
Дя дя
этого
не
вид ел,
но
я
ему
опи сал
кратко
и
вы­
разительно.
—
Существует
такая
болезнь,
—
сказал
мне
ти хо
дядя.
—
Кака я?
—
Д орож ная
лихорадка.
Географ
болеет
эт ой
бо­
лезнью
и
поэтому
очень
спешит,
—
ска зал
мне
тих о
дя дя.
—
А
эта
болезнь
очень
опасная?
—
с прос ил
я.
451


—
Не
думаю,
—
от вет ил
дядя.
—
Тем
более
мой
пр и­
ятель
домосед
и
ездит
очен ь
редко.
А
в
с пок ойных
до­
ма шних
условиях
эта
болезнь
не
да ет
о
себе
знать.
Только
мы
сели
в
вагон
и
тронулся
поезд,
как
уже
ст ари чо к-ге огра ф
стал
беспокоиться,
сумеет
ли
он
вы й­
ти
' со своим чемоданом на остановке Олентуй,
где
по­
езд
стоит
всего
две
или
три
минуты,
или
он,
несчастный
пассажир,
ос тане тся
и
поедет
даль ше
навстречу
совсем
ненужному
и
опасному
для
его
здоровья
простран­
ству.
Старичок
беспокоился
только
о
себе
и
о
своем
дл ин­
ном
же лтом
чемодане,
но
о
нас
он
не
думал,
хотя
о дин
из
нас
был
слеп
и,
прежде
чем
сделать
шаг,
должен
был
потрогать
концом
палки,
нет
ли
каких-либо
пр е пят­
ствий
на
пути
к
выходу
из
вагона.
А
препятствий
б ыло
сколько
угодно,
везле
ле жали
баулы,
мешки
и
чемо­
даны,
которым
не
хватило
места
на
багажных
полках.
Дяд я
спросил
своего
заболевшего
дорожной
лихо­
радкой
приятеля,
всегда
ли
он
проявляет
в
дороге
столько
не нужно го
и
даже
вредного
для
зд оров ья
бес­
покойства.
Старичок
принял
интеллигентный
вид,
снял
пенсне,
протер
его
стекла
носовым
пла т ком
и
тихим,
ве жли вым
-
голосом
сказ ал:
—
И з-за
эт ой
дорожной
лихорадки
я
провел
все
годы
не
выезжая
никуда
из
Читы.
Но
ве дь
ве лик ий
французский
писатель
Жюль
Верн
тоже
просидел
всю
жизнь
в
Париже,
описывая
дал екие
стра ны
и
экзотиче­
ские
нравы,
изучая
их
по
книгам.
—
Значит,
великий
писатель
Жюль
Верн
то же
стр а­
дал
дорожной
лихорадкой?
—
По-видимому,
да.
Только
э тим
можно
объяснить
пос т оянно е
пребывание
его
на
од ном
и
том
же
месте.
Но
с вое
домоседство
он
сумел
совместить
с
интересом
к
географии
и
путешествиям.
452


Я
взгля нул
на
старичка
и
подумал,
что
он
необык­
новенный
человек,
раз
болеет
той
же
болезнью,
како й
болел
Жюль
Верн.
—
А
как
же
вы
отва жи лис ь
еха ть
в
Олентуй?
—
спросил
дя дя.
—
Я
сам
удивляюсь,
—
сказ ал
задумчиво
' стари­
чо к,—
что
решился
на
такую
авантюру,
имея
за
спино й
восемьдесят
семь
лет.
—
Вам
же
семьдесят
три.
Вы
всегда
это
говорили.
—
Время
—
таинственная
категория,
всегдашняя
за­
гадка
для
у ма.
А
у
меня,
как
видите,
особые
взаимо­
отношения
с
в рем енем.
Хотя
по
паспорту
мне
всего
семьдесят
три
года,
но
чувства
мои
говорят,
что
мне
го­
раздо
больше.
Дя дя
не
стал
спорить
со
св оим
приятелем,
а
в
знак
согласия
только
кивал
головой.
—
Вс ем
великим
л юдям,
—
сказал
не
без
важности
старичок,
—
свойственны
недостатки.
Жюль
Верн
боялся
пространства
и
времени,
а
Дарвин
последние
год ы
св оей
жизни
провел
отшельником
на
ферме
в
Дауне,
боясь
встречаться
с
людьми.
А
восьмидесятилетний
Лев
Тол­
стой
беж ал
от
семьи
и
умер
на
первой
с луча йной
ст а нции.
Я
с
интересом
выслушал
эти
слова
и
подумал,
чт о,
возможно,
ста рич ок
почт и
так
же
вел ик,
как
Жю ль
Ве рн,
Дарвин
и'
Толстой,
но
дал еко
не
все
об
этом
знают.
В
это
время
в
вагон
вошел
проводник
п
сказ ал:
—
Следующая
остановка
—
Олентуй.
12
Дядя,
пахну щ ий
одеколоном
и
вежеталем,
в
белой
панаме
и
в
тщательно
выутюженных
чесучовых
брюках,
вышел
на
утреннюю
прогулку.
453


В идя
его
с
сигарой
во
рту
и
с
тростью
и
приним ая
его
за
крупного
дельца,
никто
не
подозревал,
что
ок
вместе
со
мной
жил
в
кладовке,
которую
нам
сд авал
приехавший
с
нам и
ст ар ичок - геогр аф.
Сам
ст ари чок
с нял
для
се бя
светлое
помещение,
пахнущее
свежевы-
струганными
сосновыми
д оск ами.
Он
уже
не
вел
с
дя­
дей
р аз говоры
о
времени,
не
философствовал,
а
только
спрашивал
слепого:
почему
он
по
ночам
так
г ромко
х ра пит?
—
Ваш
хра п
проникает
сквозь
стену
дома
и
будит
меня.
У
ме ня
оче нь
чуткий
сон.
—
Извините.
В
следующий
раз
по ста ра юсь
не
хра­
пет ь.
Мне
д ядя
объяснил,
что
из-за
неудачной
финансовой
операции
нам
приходится
отказывать
себ е
во
всем:
жить
в
кладовке,
ск рыва я
от
все х
свое
местопребыва­
ние,
а
в
к урзале
есть
одн о
пер во е,
по
большей
части
бульон,
ссылаясь
на
рекомендованную
врачом
с тр огую
диету.
Старичок
менялся
на
наших
г лазах.
Он
оче нь
бы­
ст ро
окреп,
посвежел,
и
на
его
щ еках
теперь
игра л
по­
чти
д ет ский
румянец.
От
дяди
я
знал,
что
с тари чок
был
мыслителем,
хо тя
еще
неизв естным .
Он
оди н
на
всем
свете
зна л,
что
такое
время,
и,
кроме
того,
он
знал
мн ого
об
окружающих
нас
в ещах
и
явлениях
и
п исал
специальный
на уч ный
труд.
Старичок
отличался
завидным
аппетитом
и
хранил
в
кладовке,
которую
он
нам
сдал
для
жилья,
большой
круг
копченой
колбасы,
ве т чину
и
кусок
голландского
сыра.
Я
подолгу
не
мог
заснуть,
вдыхая
все
эти
аппетит­
ные
з апа хи,
так
как
за
вес ь
де нь
мы
съедали
с
дядей
по
тарелке
бульона
и
по
ст акану
простокваши.
Иногда
мне
казал о сь,
что
стари чок
нар оч но
хранил
454


столько
продуктов
в
кладовке,
чтоб ы
соблазнить
нас
с
дядей
на
какой-нибудь
сомнительный
поступок.
В
середине
дня
иногда
старичок
снисходил
до
раз­
говора
с
дядей
и
даже
со
мной.
—
Что
такое
сосна?
—
спрашивал
он
м еня
или
дяд ю.
—
Сос на
—
это
дерево,
—
отвечал
я.
—
А
что
такое
дерево?
■—
Дерево
—
это
крупное
д олголе тне е
растение.
—
А
что
такое
растение?
—
Растение..,
Растение...
—
повторял
я
и
те ря лся
от
смущения.
—
Нуж но
смотреть
в
корень
вещей,
—
назидательно
г ово рил
старичок.
—
А
ко рни
вещей
находятся
в
нашей
гол ов е.
Я
охотно
о тв ечал
на
вопросы,
которые
любил
зада­
вать
старичок,
все
еще
надеясь,
что
он
угостит
ме ня
за
удачный
ответ
копченой
колбасой
или
голландским,
сыром.
Старичку,
по-видимому,
нравилось
меня
экзамено­
вать,
тіо
он
задав ал
оче нь
стран н ые
вопросы,
а
отвечать
на
них,
к аза лось
мн е,
б ыло
легко,
но
легкость
эта
была
обманчива,
и
я
убе ждался,
что
на
них
невозможно
от­
ветить.
—
Что
такое
к ос тюм?
—
спрашивал
он
меня.
—
Костюм
—
это
одежда.
—
А
что .
тако е
одежда?
—
Одежда?
Это
такая
вещь,
которую
л юди
наде­
ваю т
на
себя ,
чтобы
не
быть
г ол ыми,
—
ответил
я,
ду-
даая,
что
ст ари чок
похвалит
ме ня
за
мой
ответ.
Старичок
усмехнулся:
—
Это
не
ответ.
Костюм
это
часть
человека.
По­
смотри
на
своего
д ядю.
Если
сня ть
с
нег о
п ан аму,
чесу­
чо вые
брюки
и
пид жак
и
оставить
его
в
нижнем
бель е
и
заставить
п рогу ля ться
по
главной
ал лее
или
в озле
курзала,
где
гуляю т
нарядные
дамы,
—
что
б ыло
бы?
455


—
Ничего.
—
А
что
означает
слово
«ничего»?
Посл е
вопросов
старичка,
которого
дя дя
называл
«мыслителем», я чувствовал себя так,
словно
сто ял
на'
люд ном
месте
в
нижнем
белье.
Вскоре
ме жду
нами
и
старичком
возник
острый
кон­
флик т.
Причиной
конфликта
был
мой
аппетит.
Съе да ли
мы
в
курзале,
как
я
уже
упоминал,
всего
по
тарелк е
супа,
а
на
второе
иногда
брали
простоквашу.
И
по
ве­
черам
я
просто
не
мог
гля де ть
на
полки
кладовой,
где
ле жали
сыр
и
копченые
ко лба сы,
принадлежащие
ста­
ричку.
Однажды,
ког да
дядя
прогуливался
возле
ку рзала
и
посматривал
своими
дымчатыми
стеклами
пенсне
на
всех
встречных,
я
не
выдержал
и
перочинным
ножик ом
отрезал
тоненький
ломтик
вар ш авс кой
ко лба сы.
Неслыханное
событие
произошло
у
ме ня
во
рту.
Ка­
за ло сь,
колбаса
бы ла
волшебной,
она
медленно
таяла,
и
я
не
удержался,
отр е зал
еще
од ин
тоненький
кружок,
за тем
положил
колбасу
на
то
место,
где
она
лежала,
и
посмотрел
—
заме тн о
ли
бы ло,
что
я
отрезал
два
ло м­
тика.
Старичок
видел
все
словно
сквозь
стены.
Утром
он
описал
дя де
мой
пос т упок
и
заявил:
—
Если
это
повторится,
то
я
за крою
кл адов ую
на
замок ,
а
вам
пре дос тав ляю
право
искать
другое
поме­
щение.
Когда
ста ричок
вышел ,
дя дя
снял
пе нсн е,
тща те ль­
но
прот ер
его
суконкой,
надел
на
нос
и
посмотрел
на
меня:
—
Что
же
э то,
мальчик,
а?
Мы
же
с
тобой
порядоч­
ные
лю ди,
и,
кроме
этого,
нам
прописана
врачом
стро­
гая
диета,
как
же
ты
мог
нарушить
п р едписа ние
вра ча
456


и
оскорбить
мои
чу в ства
таким
непоследовательным
и
сомнительным
поступком?
—
Я
больше
не
буду,—
покаялся
я.—
Но
откуда
ст а­
ричок
догадался?
Ло м тик,
который
я
отрезал,
был
не
толще
поч тов ой
марки.
—
Великие
л юди
по
большей
части
бывают
очень
наблюдательны.
—
А
разве
наш
старичок
великий
че ло век?
—
В
этом
я
никогда
не
сомневался.
Он
мыслитель
и
пишет
труд
о
сущности
вещей.
—
Ау
вещей
есть
сущность?
—
спросил
я
дядю.
—
Я
то же
сч ит ал,
что
е сть,
но
ста ри чок
в
св оем
труде
доказывает,
что
ни како й
сущности
не т.
Он
мне
сказ ал ,
чт о,
ес ли
ему
это
уд аст ся
доказать
в
своем
т ру­
де,
он
пр о изве дет
переворот
в
человеческом
мышлении.
Однажды,
вер ну вши сь
с
прогулки,
мы
об на ружи ли
на
двер ях
кладовки
большой
т яже лый
замок.
Дядя,
не
доверяя
мне,
сам
пр ов ерил
и
убедился,
что
в
кладовку
не
попасть.
Рядом
с
за мко м,
прижатая
к
дверям
кнопк ой,
тор­
чала
записка.
Я
прочел
ее
вслух.
Старичок
извинялся
и
просил
нас
поискать
другое
помещение,
так
как
ему
не
дает
сп ать
дядин
храп
и
беспокойство
за
полную
сохранность
своих
продуктов.
Дя дя
о стави л
меня
сто ять
на
месте
воз ле
закрытых
дверей
кладовки,
а
сам
поше л
в
помещение
—
погово­
рить
со
старичком.
Вышел
он
не
о дин,
а
в
сопровождении
мыслителя.
Старичок
открыл
кл ючом
замок
и
молча
отдал
нам
н аши
вещи:
чемодан,
два
мешка,
на бит ых
сеном
и
за­
менявших
нам
матрацы
и
одеяла.
Пот ом
ве жливо
пр и­
под нял
свою
соломенную
шл япу
и
сказал
ти хим,
при­
ятным-
голос ом:
457


—
Д об рого
пу ти.
Что
нам
оставалось?
Ид ти
на
с та нцию
и
покупать
билет?
Но
дядя
отверг
это
предложение.
—
Из
достоверных
источников,
мальчик,
я
узнал,
что
на
днях
сюд а
приезжает
отд ыха ть
знаменитая
пе­
вица
Черноокова-Окская.
Б ыло
бы
крайне
прискорбно
уехать,
не
увидев
ее.
Тогда
я
предложил
дя де
поселиться
в
лесу,
в
полу­
километровом
ра сс тояни и
от
к урорта.
Та м.
стоя ла
за­
брошенная
избушка,
сшитая
из
бересты.
Она,
по -ви ди­
мому,
никому
не
п ри надл ежал а.
—
Мальчик,
—
ск азал
д ядя,
—
не
м ного
ли
ты
бе­
решь
на
себ я?
Удобно
ли
такому
солидному
человеку,
как
я,
известному
в
городе
коммерсанту,
ж ить
в
бе ре­
стяной
хижине ?
Но
жили
же
мы
в
кладовке.
Не
жили,
а
только
прих од или
ночевать.
—
И
зд есь
то же
будем
тол ько
ночевать.
И
вот
мы
поселились
в
б ер ест яной
избушке,
кото­
рая
словно
зара н ее
зн ала,
что
д ядя
не
будет
сюда
при­
глашать
гост ей ,
и
спр я т алась
в
кустах
от
всякого
не­
скромного
вз гл яда.
—
В
конце
концов,
—
ск азал
дя дя,
—
Робинзон
Кр у­
зо
тоже
жил
в
такой
хижине
на
св оем
необитаемом
ос тров е.
А
он
был
в полне
по ряд о чный
чел ов ек
и
по
за­
нятиям,
насколько
помню,
то же
коммерсант.
—
А
как
вы
счи тает е,
—
спросил
я
д ядю,
—
хорошо
с
нами
поступил
это т
старичок,
которого
вы
из
уваже­
ния
называли
мыслителем?
—
Он,
кажется,
и
в
само м
деле
мыслитель.
И
вино­
ват
не
он,
а
я.
Не
нужно
б ыло
так
громко
храпеть.
А
здесь,
в
э той
комнате,
можно
храпеть
сколько
угодно.
Здесь
не
так
плохо,
мал ьчи к.
Посмотри,
нет
ли
гладкой
доски,
на
кот орой
я
бы
мог
утюжить
св ои
брюки
и
со­
ро чку?
458


—
А
как
мне
поступать,
ес ли
я
вст речу
этого
ста ­
ричка-мыслителя?
Здороваться
с
ним
или
нет?
—
Непременно
здороваться,
—
сказал
д ядя.
—
Солид­
ные
деловые
л юди
никогда
не
ведут
с ебя,
как
базар­
ные
торговки.
Ты
до лжен
не
показать
вид у,
что
сер ­
дишься.
Восп итанно ст ь
и
ве жли вос ть
—
это
то,
что
я
цен ю
выш е
всего
на
свете.
Нет,
выше
всего
на
св ете
слепой
ценил
не
вежли­
вость
и
во спита нност ь,
а
аккуратность.
Собирая
и
укла­
ды вая
в
Ч ите
с вои
вещи,
он
не
забыл
положить
в
са к­
вояж
утюг.
И
вот
мы
еще
не
успели
поселиться
и
ос во­
иться
в
берестяном
домике,
как
он
попр ос ил
меня
зато ­
п ить
ст ару ю,
покрытую
ржавчиной
железную
пе чку,
чтобы
согреть
утюг.
Из
берестяной
хи жины
он
каждый
раз
выходил
на
прогулку
в
тщательно
выутюженных
бр юках ,
в
панаме
и
в
галстуке
бабочкой.
Вокруг
нас
и
рядом
не
б ыло
никаких
соседей,
кроме
выс о ких
сосен,
елей
и
лис т ве нниц.
Но
эт им
соседям
не
мешал
дядин
храп,
который
будил
меня
по
ночам,
да­
вая
в озмож ность
видеть
маленькое
оконце,
полное
звезд,
весело
подмигивающих
мне
с
лесного
неба.
Лес
иногда
беседовал
со
мн ой,
ког да
д ядя
уходил
на
прогулку,
трогая
к онцом
своей
палки
тропу,
уже
успев­
шую
подружиться
с
его
ног а ми,
обутыми
в
длинноно­
сые,
желтые,
модные
тогда
ботинки-джимми.
Чтение
б ыло
самое
подходящее
занятие
для
под-,
ро с тка,
как
я,
по сели вшег о ся
в
сшитой
из
б ерест ы,
все­
ми
заброшенной
хи жине.
Из
рас кры той
книги
со
мно й
разговаривал
сам
Геккльбери
Финн,
плы вш ий
на
пло ту
по
огро м ной
реке.
Я
воображал
с ебя
не
толь ко
Гек кл ь­
бери
Финном,
но
и
рекой,
по
которой
он
пл ыл.
Здесь
поблизости
не
было
большой
р еки,
но
зде сь
был
ле с,
и
в
его
тишине
б ыло
столько
недоговоренного
459


и
недосказанного,
сколько
не
мо гла
бы
досказать
ни
од на
книга.
—
Мальчик,
—
го во рил
мне
слепой,
когда,
согрев
утюг,
гладил
свои
сорочки,
—
здесь
мы
ды шим
свежим
воздухом
бесплатно.
Но
я
не
тот
человек,
который
лю­
бит
пользоваться
бесплатными
услугами.
К огда
мы
бу­
дем
уезж ать
отсюда
домой,
я
положу
конверт
с
день­
га ми
где-нибудь
в
углу
хижины,
в
н езам етно м
для
по­
стороннего
глаза
месте.
Может,
вернется
хозяин
хижи­
ны
и
узнает,
что
здесь
жили,
пользуясь
его
кровом,
по­
рядочные
и
интеллигентные
люд и.
—
Старичок,
сдававший
нам
кладовку,
то же
интел­
л иге нтный
человек.
—
Я
не
м огу
его
о сужд ать,
—
заступился
за
с та­
ричка
дядя.
—
Он
крупный,
но
по ка
еще
неиз ве ст ный
м ыслит ель .
А
мой
хр ап
мешал
ему
ра з мышлят ь.
Р ас­
суждая
и
осуждая,
мальчик,
всегда
надо
думать
прежде
не
о
себе,
а
о
д ру гих.
Мы
с
тобой,
по-видимому,
ме­
ша ли
старичку,
и
он,
тщательно
в зв есив
все
об ст оя­
тельства,
повесил
на
дверях
замок.
Замок
эт от
слиш­
ком
велик.
Он
мог
бы
пове с ить
и
поменьше,
все
р авно
мы
не
стали
бы
его
открывать
и
ти хо
взяли
бы
сво и
вещи
и
уш ли.
Никогда
не льзя
быть
лиш ним ,
мальчик.
А
мы-то
и
б ыли
лиш ним и.
З десь
мы
не
являемся
лиш­
ними
и
никому
не
м еш аем.
Дядя
все
больше
и
больше
уделял
внимания
своему
т уа лету.
Со
дня
на
день
должна
была
приехать
иркут­
ская
певица
Черноокова-Окская.
Но
стоило
дяде
уй ти
и
мне
остаться
одному
в
хи­
ж ине,
как
я
всякий
раз
начинал
чита ть
о гром ную
кн и­
гу,
в
которую
пр евр ащал ся
ле с.
Вернее,
я
еще
не
чи­
та л,
а
только
учился
чи тать
и
понимать,
что
гов ор ил
лес.
Лес,
по-видимому,
много
з нал
о
моем
дяде
и
еще
больше
о
старичке,
повесившем
за мок,
чтобы
не
дать
нам
ночевать
т ам,
где
мы
ночевали.
460


Откуд а,
лес
так
много
з нал
об
эт их
двух
л юдя х—•
о
слепом,
воображавшем
себ я
к ру пным
дельцом
и
ком­
мерсантом,
и
о
старичке,
бывшем
преподавателе
логи­
ки
и
географии,
в ообрази вш ем
себя
мыслителем
и
пы­
тавшемся
доказать,
что
у
вещей
нет
никакой
сущности?
Лес
т оже
был
фило со ф,
и
на
мой
вопрос
—
прав
ли
с тари чок
и
действ ител ь но
ли
у
вещей
нет
никакой
сущ­
ности?
—
ответил
пауз о й,
дав
мне
пон ят ь,
что
никогда
нельзя
торопиться
с
ответом
и
пусть
с тари чок
хоро­
шенько
подумает
и
найдет
доказательства,
что
ник ак ой
сущн ос ти
нет
и
ее
придумали
досуж и е
люди .
Лес
и
я.
Нас
дв ое
и
еще
хижина,
сши тая
из
бересты.
И
конечно,
я
толь ко
воображал,
что
лес
беседует
со
мной,
но
иногда
мне
в
самом
деле
казалось,
что
я
сл ы­
шу
его
гол ос.
Г олос
у
ле са
был
ж енский
и
чуточку
по­
хожий
на
г олос
Чернооковой-Окской,
отделившийся
от
не е,
живш ей
в
Иркутске,
и
прятавшейся
в
п лос кой
пл а­
стинке,
по ка
пластинка
не
на чинал а
в ер теть ся.
Что-то
в
голосе
леса
б ыло
громкое
и
одновременно
тихое-ти-
хо е,
переходящее
в
шепот.
И
почему
лес
так
подру­
жился
со
мной?
Про
это
спросите
у
него.
18
Дя дя
вернулся
с
прогулки
взволнованный
и
возбуж­
денный
и
попросил
меня
поскорее
затопить
железную
печку.
И
только
печка
нагрелась,
он
поставил
на
нее
утю г,
а
затем
стал
гла ди ть
св ои
брюки .
Слепой
долго
молчал,
при сл уши ва ясь
к
тишине,
и
на
лице
его
и грало
странное
выражение,
которое
появ­
ля лось
только
тогда,
когда
он
шел
к
себе
в
контору.
—
Что
случилось?
—
сп рос ил
я.
—
Ты
еще
спрашиваешь,
что
случилось?
Случилось
то,
что
мы
давно
с
тоб ой
ждем.
Сег од ня
приехала
Чер-
н ооков а-Ок ская.
461


—
Вы
видели
ее?
‘—
Е сли
бы
я
мог
видеть.
Я
слышал
ее
голос .
—
Она
пе ла?
—
Не т.
Разговаривала,
по-видимому,
с
молодым
че­
ловеком,
когда
шла
со
станции.
Этот
молодой
чел ов ек
нес
ее
багаж .
—
Наверное,
ее
м уж?
—
Сомневаюсь,
—
сказал
дядя .
—
Мужья
никогда
так
почтительно
не
разговаривают
с
женами,
если
даже
же ны
знам ен иты ,
как
Черноокова.-Окская.
—
Ау
вещей
есть
сущность?
—
спросил
я
дядю
без
всякой
свя зи
с
тем,
о
чем
мы
только
что
го вор или.
—
Какие
глупости
ты
говоришь,
мальчик!
Какое
дело
красивой
и
к
то му
же
зна м енито й
женщ ине
до
та­
ких
пу стяко в
—
есть
ли
сущность
у
чужих,
не
п ри надле­
жащих
ей
вещей.
Ее
инт ересу ют
толь ко
ее
вещи.
Дядя
долго
зан имал ся
туалетом.
Он
побрился
безо ­
пасной
б ритв ой,
и
теперь
от
него
пахло
вежеталем
и
одеколоном.
—
Ты
бы,
мальчик,
тоже
принял
над лежащ ий
в ид,
чтоб ы
все
думали,
что
ты
работаешь
в
моей
конторе
и
я
тебя
взял
с
с обой
для
мел ких
услуг.
Черноокову-Окскую
мы
увидели
воз ле
да чи,
к отору ю
она
сняла.
Все
сразу
вд руг
заспешило,
как
на
вокзале
перед
поса дк ой
в
поезд,
а
потом
приняло
над л ежа щий
в ид.
Да ча,
па лис а дник
и
сосна
—
все
сразу
преврати­
лось
в
фон
для
портрета
Чернооковой-Окской,
кото рый
создав а ла
на
н аших
глазах
сама
действительность,
имевшая
среди
всех'
прочих
занятий
и
профессию
ху­
дожника.
Как
на
хо роше м
портрете,
Че рноо ков а
казалась
больше,
чем
дача
и
чем
лес,
и
только
н ебо
над
головой
462


напоминало,
что
еще
не
б ыла
готова
р ама,
чтобы
одеть
и
замкнуть
эту
картину.
Сердце
мое
громко
стучало.
И
я,
забыв
о
дяде,
с мот­
ре л,
вытаращив
гла за,
на
высокую
узколицую
же нщи ну
в
платье,
обтекавшем
ее
тело,
словно
это
б ыло
не
платье,
а
ру чей
с
отразившимся
в
нем
об лако м.
Ручей,
превратившийся
в
платье
певицы,
струился
и,
казалось,
т ихо
журчал.
Не
знаю
—
заметил
ли
это
дядя.
Он
вдруг
сня л
сво ю
шляпу,
и,
величественно
поклонив­
ши сь,
сказ ал :
—
Добрый
день,
сударыня.
Пос ле
долгой,
слиш ко м
долгой
паузы,
во
время
ко­
торой
у
меня
чуть
не
выскочило
се р дце,
Че рноок ова-
Окская
ответила:
—
Добрый
день.
Она
ли
это
произнесла
своим
ре ч ным,
лесным,
слов­
но
а у кающим
в
рощ е
голосом,
или
это
произнесло
утро
за
ее
спиной,
вдруг
ставшее
синим-синим,
как
ок но,
где
вместо
стеко л
играли
во лны?
—
С
приездом,
—
ск азал
дядя
и
снова
приподнял
свою
панаму.
<—
Благодарю
ва с,
—
улыбнулась
Ч е рнооков а -Ок-
ская.
И
оттог о,
что
она
это
сказала,
мое
тел о
охватил
од­
нов ре ме нно
озн об
и
ж ар.
И
мне
казалось,
что
слева
от
Чернооковой-Окской
ночь ,
а
сп рава
утро,
и
эти
два
раз­
ных
времени
суток
о каз ались
ряд ом
с
ней,
словно
на
картине.
Слепой
не
в идел
всего
т ого,
что
творилось
наяву,
словно
явь
уже
стала
сном,
но
он
почувствовал
то
же,
что
и
я,
и
рука,
к ото рой
он
приподнял
панаму,
стала
слегка
дрожать.
Дро жь
ох ватил а
и
землю,
на
к от орой
мы
стояли.
Земля,
казалось,
превратилась
в
льдину,
которую
несет
к уда- то
о сення я
река.
Но
вок руг
была
не
осень,
вокруг
463


•было лето,
но
со
всем
окружающим
что-то
тв ор ил ось,
все
стремилось
превратиться
в
декорацию,
в
фо н,
чтобы
'сильнее выделять фигуру Чернооковой-Окско й.
—
У
вас
в
горле
поселилась
волшебная
птица ,
и
она
•поет за вас,
—
п ро изнес
т ихо
мой
дя дя
и
еще
раз
пр и­
поднял
шляпу.
—
Уж
не
ан гину
ли
вы
н азы ваете
волшебной
пти­
цей?
—
сказала
Черноокова-Окская.
—
Я
так
б оюсь
ан­
гины,
чтобы
не
потерять
голос!
—
Г олос,
—
ск азал
дядя,
—
д ивный
ваш
голос.
На­
деюсь,
мы
услышим
его
в
курзале.
Рассчитываю,
что
вы
дадите
здес ь,
на
курорте,
хотя
бы
од ин
концерт.
—
Я
приехала
отдохнуть
от
концертов,
—
сказала
певица
и
зевнула,
давая
по нят ь,
что
ра зго вор
окончен.
Но
мой
слепой
родственник
не
в идел
зевк а,
и
мне
пришлось
дернуть
его
за
рукав.
И
тут
случилось
то,
что
может
случиться
только
на
сцене.
Черноокова-Окская
повернулась
к
нам
спин ой,
повернулась
так
театрально,
а
за тем
стала
уд алят ь ся.
Она
не
шл а,
как
хо дят
все,
а
именно
удалялась,
еле
ка саяс ь
земл и,
и
лес,
выс ко чив
из-за
з або ра,
как
внезапная
и
услужливая
де ко ра ция,
скр ыл
ее
от
нас.
А
слепой
все
еще
стоял,
опираясь
одн ой
рукой
на
трость,
а
другой
придерживая
па на му,
словно
нахо­
д ился
в
театре
и
ждал,
когда
с нова
подымется
за­
навес.
Дя дя
стоял
и
ж дал,
но
сл уч ай,
только
что
про явив­
ший
так ую
доброту
и
щедрость,
не
пожелал
повторить
чудо.
Черноокова-Окская
ушл а
к
себе
в
дом.
—
Она
в се-та ки
ушла?
—
Ушл а,
—
ответил
я.
—
Почему
она
ушла?
—
Ма ло
ли,
—
сказал
я,
—
может
быть,
у
ней
забо­
лел
живот.
464


■'—
Мальчик!
—
крикнул
дя дя.
—
У
тебя
жалкое
и
грубое
гимназическое
воображение.
Она
ушл а
по
дру­
го й,
более
выс о кой
причине.
Может,
ей
хотелось
помеч­
тать
одной
или
по леж ать
на
ку ш етке
с
кн ижк ой.
С
тех
пор
мы
с
дяд ей
стали
приходить
на
поляну
и
ждать,
когда
выйдет
певица
и
лес
отодвинется
в
сто­
рону
вме сте
с
оградой,
чтобы
ста ть
ф оном
на
эт ом
пр е­
красном
портрете.
Но
ант ра кт,
если
это
можно
счи тать
антрактом,
слишком
затянулся,
Окская
не
появлялась.
Из
домика
иногда
долетал
ее
го лос,
и
мы
прислушивались
к
сло­
вам ,
которые
она
пела:
Ме ня
несут
к
те бе
вол ны
и
с ны,
А
ме жду
на ми
зимы,
вер сты ,
сн ега. ..
А
на
сам ом
дел е
между
нам и
не
б ыло
ни
з им,
ни
верст,
ни
снегов,
а
всего
тол ько
доща тая
кал итка,
но
слепой,
как
и
я,
понимал,
что
она
все
же
была
далеко
и
что
нам
нельзя
открыть
эту
ка литку ,
чтобы
пр евр а­
тить
даль
в
близь.
Все
ос тальн ое
время,
в
сущности,
б ыло
подготовкой
к
эт им
волшебно
растянувшимся
минутам,
которые
мы
с
дядей
проводили
на
поляне,
все
еще
безнадежно
о жи­
да я,
что
лес
отодвинется,
к али тка
раскроется
и
к
нам
навстречу
выйдет
певица
в
ст руящ ем ся
своем
речном
платье,
—
в
синем,
как
утро,
платье,
в
котором
будут
плавать
жи вые
рыб ы
и
еще
более
жи вые
облака.
Но
кали тка
открывалась
редко,
а
когда
певица
вы­
ходила,
она
почему-то
не
замечала
нас,
словно
мы
с
дя­
дей
ст али
невидимками.
—
Здравствуйте,
сударыня,
—
говорил
дя дя.
Но
то
ли
он
го во рил
слишком
тихо,
то
ли
пе вица
была
сли шк ом
зан ята
своими
мыслями,
ее
ответ
не
до­
ле тал
до
нас,
а
сливался
с
т иши ной
леса,
который
то же
откуда-то
до га дался ,
что
Черноокова-Окская
—
н еоб ык­
16 Г.
С.
Гор
465


новенная
и
знаменитая
женщина,
и
всякий
раз
торо­
пилс я
спрятать
ее
от
нас.
Дя дя
почему-то
думал,
что
она
так
се бя
в ела
по­
том у,
что
обратила
вни мани е
на
недостаточно
выутю­
женные
его
брюки
и
на
мой
неряшливый
вид.
Он
каждый
раз
требовал,
чт обы
я
описал
Чернооко-
ву-Окскую,
ее
прическу,
глаза,
рот
и
платье,
и
однажды,
заслушавшись
меня,
чу ть
не
прожег
утюгом
св ои
чесу ­
ч овые
брюки.
—
Обо жди ,
обожди,
мальчик.
Ты
го вор ишь,
что
ее
платье
играет,
словно
оно
с шито
не
из
ткани,
а
из
об­
резков
н еба
и
воды?
—
Да,
она
как
утро,
и
в
эт ом
прозрачном
утр е
уже
плавают
живые
ры бы
и
настоящие
обла ка .
—
А
глаза?
—
В
глазах
ее
грусть.
Уж
не
потеряла
ли
она
не­
давно
близкого
человека?
И
приехала
сюд а
в
Олентуй
немножко
рассеяться?
—
В
твоем
предположении
есть
сво й
резон.
В едь
она
поселилась
одна?
—
На
этот
вопрос
трудно
ответить.
Местн ост ь
ведет
себя
как
сцена.
И
стоит
только
Окской
выйти,
как
ее
спешит
спрятать
лесок
или
роща,
ст оящи е
на
ка рауле
воз ле
домика,
который
она
сняла.
—
Они
сторожат
ее
красоту.
—
А
вы
не
боитесь,
—
спросил
я
дя дю,
—
если
она
от
кого-нибудь
узн ае т,
что
мы
живем
в
этом
обветшав­
шем
до мик е,
сши том
из
бересты?
—
Ну
и
что?
—
сказал
дядя.
—
Она
подумает,
что
это
причуда
богатого
делового
человека,
который
пр е­
сытился
роскошью.
Может,
она
пожелает
прийти
сюда
к
нам?
—
Е два
ли.
—
Мальчик,
ты
не
должен
п лохо
думать
о
людях.
Это
портит
жизнь
и
другим,
и
се бе.
С
детства
я
дал
466


себе
слово
не
обижаться
на
людей
и
ждать
от
них
доб­
ра.
И
я
не
жалею
об
этом.
.Уж
не
ждал
ли
дядя,
что
Черноокова-Окская
заин­
тер ес у ется
нами
и
в
о дно
прозрачное
синее
утро
подой­
дет
к
нашему
шалашу
и
ти хо
спросит:
—
Можно?
Я
не
помешала?
Я
представлял
себе,
что
стан ет
со
слепым
и
как
он
будет
спешить,
над ева я
свой
чесучовый
пиджак.
Я
пред­
ставлял
се бе,
что
б удет
с
нами
в
это т
тихий,
разбуж ен­
ный
ее
ме л од ичным
голосом
час,
но
я
не
мог
предста­
вить
себе
самого
себя.
Мир
ст ал
пластичным
оттог о,
что
на
курорт
пр и­
ех ала
Черноокова-Окская
и
повесила
на
с вое
окн о
вм е­
сто
занавески
кусочек
синей
реки,
от ре зав
его
ножни­
цами
от
напо лненно го
свежестью
утра .
Ее
до мик
струился,
словно
отражаясь
в
ручье,
и
лее
то
смыкался
вокруг
ее
дом и ка,
то
вдруг
отступал
в
сто­
рон у,
ост авл яя
простор,
на
который
ни
я,
ни
слепой
не
смели
вступить.
А
одн аж ды,
собирая
в
л есу
чер ник у
недалеко
от
на­
шей
хиж ины ,
я
ус лыш ал
ее
голос
в
ро ще,
и
мне
пока­
залось
' сначала,
что
это
аук ает
и
к ого- то
зовет
сама
роща,
но
потом
до г адался ,
что
это
певица
собирает
ягоды,
и
пошел
на
ее
голо с,
но
чаща
стала
гуще,
кусты
и
коряги
не
пускали
меня
к
не й,
и
вечером,
изму­
че нн ый,
я
вернулся
домой,
з астав
дяд ю
гладя щ им
б рюки.
Чтобы
не
огорчать
его,
я
не
ск аз ал,
что
Окская
была
бл изко
и
одновременно
да лек о.
Эта
смесь
близи
с
д алью
б ыла
так
удивительна...
Придя
в
курзал
обедать,
я
увидел
на
стене
афишу
и
ска зал
дяде,
что
послезавтра
зд есь
состоится
концерт
знам е нито й
иркутской
солистки
Чернооковой-Окской.
Билеты
на
концерт
п ро давал
старичок-мыслитель,
взявший
на
себ я
обяз анн ости
администратора.
467


—
Дайт е,
по жалу йста ,
два
билета,-—сказал
дядя,
подойдя
к
столику,
где
сидел
старичок.
—
У
ме ня
нет
сдачи.
—
Я
еще
не
подал
вам
деньги,
а
вы
уже
спешите
обрадовать
ме ня,
что
у
вас
нет
сдачи.
—
Нет
и
не
будет,
—
сказал
старичок.
Тогда
дяд я
отс читал
ему
серебряными
и
ме д ными
день г ами
ровно
столько,
ско л ько
стоили
два
билета.
Ста ричок
ста л
внимательно
разглядывать
с ереб ря­
ные
и
м едные
д ень ги,
словно
б оялс я,
что
они
фал ь ши­
в ые,
и
да же
достал
из
бокового
кармана
пиджака
стек­
л ышко
и
вс тав ил
его
в
гл аз.
—
Вы
что,
счи таете
ме ня
фальшивомонетчиком? —
спросил
дядя.
—
Да,
—
ответил
старичок-мыслитель.
—
Все
добрые
люди
у
ме ня
на
подозрении.
Доброта,
в
сущности,
и
есть
фальшивая
мон ет а.
Люд и
бывают
искренними
только
тогда,
когда
твор ят
зл о.
—
Вы
тоже
добрый
чело в ек,
—
ск азал
дядя
не
то
в.
шутку,
не
то
всерьез.
—
У
ме ня
осталось
воспомина­
ние
о
замке,
ко то рый
вы
повесили
на
мою
дверь.
—
Извините.
Я
не
веш аю
замки
на
чужие
двери,
а
толь ко
на
сво и.
А
кроме
то го,
вы
получили
билеты
и
отойдите
в
сторону,
не
задерживайте
других
желаю­
щ их.
Мы
с
дядей
отошли
от
столика,
и
я
еще
раз
взгля­
нул
на
старичка-мыслителя,
исполнявшего
обязанности
администратора
концерта.
Меня
очень
заинтересовали
слова
старичка
о
том ,
что
всякая
доб ро та
—
это
скрытая
фальшь
и
только
зло
искренне.
Я
вы сказ ал
св ое
сомнение
дяде.
Дядя
сказ ал:
—
Старичок
дей стви тель н о
оригинальный
мысли­
тель.
Он
делит
все
поступки
на
искренние
и
не искр ен­
ние.
Добро,
радость,
же ла ние
пом очь
другому
у
н его
468


давно
на
подозрении.
Он
считает,
что
цивилиз а ция
дер ­
жится
на
фальши.
Об
этом
он
писал
в
одном
дорево­
люционном
жур на ле.
—
А
не
пов ес ил
ли
он
замок
и
выгнал
нас,
—
спро­
сил
я
дядю,
—
чтобы
б ыть
искренним?
—
Ты
отвечаешь,
мальчик,
на
пятерку.
Жаль,
что
я
не
учитель
и
не
м огу
поставить
отметку,
которую
ты
заслужил,
в
классный
журнал.
День
о жида ния
к онц ерта
тя нулся
бесконечно
долго,
и
мне
навсегда
запомнился
тот
ч ас,
когда
мы
вышли
из
своей
хиж ины .
От
дя ди
сильно
пахло
в ежет алем ,
и,
ко­
гда
мы
подошли
к
курзалу,
д ядя
достал
сигару,
давно
хранившуюся
для
торжественного
с луч ая,
а
затем
под­
нес
к
губам
бе нз инову ю
заж иг алку,
привезенную
из-за
границы.
■Старичок -м ыс лите ль,
по
вс ей
вероятности,
вз ял
на
себя
все
заботы
о
концерте
и
не
побрезговал
даже
слишком
скромной
обязанностью
билетера,
котора я
была
в
яв ном
противоречии
с
его
призванием
фило­
софа.
Стоя
в
две ря х,
он
попросил
у
нас
наши
билеты
и
долго-долго
рассматривал
их,
словно
билеты
бы ли
фальшивые.
—
В
чем
вы
сомневаетесь?
—
спросил
дя дя.
—
Ведь
эти
билеты
мы
купили
у
вас.
—
Вот
в
этом-то
я
сильно
сомневаюсь,
—
сказ ал
старичок.
Я
и
сейчас
сл ышу
голос
Чернооковой-Окской,
хот я
ее
да вно
нет
ср еди
живых.
Еще
в
тридцатых
годах
на
барахолке
Сытного
рынка
мне
удалось
купить
напетую
ею
пл асти нку .
469


А
то гда,
которое
для
ме ня
бы ло
не
«тогда», а «сей­
час», Черноокова-Окская
пела
в
маленьком
курзале,
где
сиде ла
на
скамейках
и
ст уль ях
публика
—
розовощекие
жен щины
в
нарядных
летних
платьях
и
р евма тичес ки е
старички.
Она
ли
это
стояла
в
струившемся,
как
руче й,
платье
или
это
сюда
пришла
е ль,
захватив
с
соб ой
кусок
си­
не го
не ба
и
тут
же
на
наш их
гл азах
пр евр а тивш ись
в
молодую,
высокую,
узколицую
и
большеглазую
жен­
щи ну ?..
Ко гда
она
з апел а,
я
почувствовал,
что
ст ул,
на
ко­
тором
я
сидел,
ка чн улся
и
стал
по дн имать ся
ку д а-то
вверх,
словно
я
стоял
в
лифте,
и
у
меня
с тала
сл егка
кружиться
голова.
Эт от
го лос
доносился
еще
не
из
моги лы ,
как
это
случается
теперь,
когда
я
снова
и
снов а
кл аду
на
про­
игрыватель
старую
пластинку.
Но
мне
ка жет ся,
что
он
был
во
все х
измерениях,
вдали
и
вблизи
и
да же
в
той
«душегубке», которая доставила моего слепого дядю из
дома
инвалидов
на
страшную
и
конечную
остановку,
для
которой
л юди
нашли
ж уткое ,
не
ла дящее
с
на­
шими
чу вства ми
и
привычками,
остановившееся
слово
«смерть».
Еще
никто
в
мир е
не
зна л,
что
бу дет
изобре­
тен а
«душегубка»,
где
невольные
пассажиры,
ра с­
крывая
рт ы,
будут
глот ат ь
предательское
удушье
и
бо ль,
но
песня
Чернооковой-Окской
словно
до га дал ась
об
этом.
У
с ле пого
на
гл азах
показались
сл езы,
как
в
те
запо мни вш иеся
мне
навсегда
минуты,
когда
он
стоял
на
ле стниц е
в озле
дверей
несуществующей
св оей
ко н­
тор ы.
Слепой
пл ака л,
и
плакали
некоторые
из
молодых
же нщин ,
и
только
старичок-мыслитель
усмехался,
хотя
песня
нач ист о
перечеркивала
его
теорию,
что
у
ве­
470


щей
нет
сущности
и
что
искр енн е
на
свете
тол ько
од­
но
зло.
Я
не
знал,
о
чем
думал
мой
слепой
дяд я
в
эту
ми­
нуту,
может,
он
ду мал
о
своей
судьбе
или
каким-то
чу­
дом
заглянул
в
свою
м огилу ,
но
я
догадывался,
почему
усмехался
старичок:
потому
что
он
лю бил
зл о,
верил
в
его
сил у
и
был
ув ерен,
что
злые
люди
еще
пр ояв ят
свой
т алан т,
и,
может,
смутно
догадывался,
что
когда-
нибудь
они
изобретут
«душегубку» .
Голос
Чернооковой-Окской
был
здес ь,
в
сложенном
из
сосновых
бр евен
курзале.
И
тут
я
почувствовал,
что
э тот
го лос
вырвал
мг нове ние
из
вечности
и
магически
замедлил
его,
словно
мы
с
дядей
будем
долго-долго
слышать,
как
т ает
бесконечность
и
тр евог а
смешивается
с
робостью,
ис пуг
и
боль
—
с
на сла жде ние м,
как
это
только
бывает
в
детском
сне.
А
потом,
когда
мы
вернулись
с
дядей
в
берестяной
домик
и
зажг ли
фитилек,
торчавший
из
плошки
с
жи­
ром ,
огонек
вдр уг
заколеба лся,
и
нам
показалось,
что
мир
затосковал
по
голосу
Окской,
по
ее
песне
и
пы­
тается
нам
вернуть
вс е,
что
и сч езло
и
ста ло
прошлым,
когда
стари чок-мы с л ител ь
ск азал
своим
скрипучим
дверным
голосом:
—
Концерт
окончен.
И
все
стали
выходить
из
кур зала,
как
зав ор о­
жен ные ,
и
мы,
замедлив
шаг и,
смотрели,
как
ст а­
ричок
вешал
на
дверях
к урзала
бо льш ой,
тяжелый
'замок.
А
на
другой
де нь
посл е
концерта
мы
с
дядей
пошли
В
ту
сторону,
где
жи ла
Черноокова-Окская.
471


—
Боюсь,
—
сказал
д ядя,
—
не
уехала
бы
она
после
концерта.
Артистки,
как
правило,
не пос едли вы.
Их
в ез­
де
жд ут.
Об
их
прибытии
зара не е
извещают
всякие
анонсы
и
афиши.
Дом,
в
котором
жида
п евиц а,
сло вно
вд руг
стал
строчкой
одн ой
из
песен,
которые
она
вчера
пела.
Вме­
сто
окна
я
увидел
кусок
синего
неба,
врезанного
в
сте ­
ну.
Из
этой
стены
и
глубины
на
миг
показалось
п ре­
красное
лицо
пе вицы
и
сраз у
же
скрылось.
—
Что
ты
ви ди шь,
мальчик?
—
Я
ви жу
окно.
Но
это
ок но
перестало
б ыть
толь­
ко
окном,
оно
стало
не
то
куском
н еба,
не
то
волной
гор ной
реки.
Я
не
м огу
вам
объяснить.
Все
по ет,
хотя
ничего
не
сл ышн о.
Поет
п олян а,
поет
л ес,
все
стало
му­
зыкой.
—
Не
фантазируй,
мальчик.
Не
надо.
Все
это
б ыло
вчера,
а
не
сегодня.
И
не
переноси
вчерашнее
сюда,
все
осталось
только
в
воспоминаниях.
Но
я
ф антаз ир ов ал.
Лес,
поляна
и
домик
действи­
тельно
стали
музыкой,
словно
мои
гла за
превратились
в
слух
и
научились
слышать
пространство.
—
Подождем,
мальчик,
когда
она
вы йдет
из
дома.
Я
хочу
сказа ть
ей
несколько
слов.
И
мы
стали
ждать.
Мы
то
стояли
на
одном
месте,
то
прогуливались,
и
слепой
иногда
вынимал
из
кар мана
брюк
сво и
толстые
карманные
часы
и
просил
ме ня
ска­
зать,
который
час .
Я
говорил
и
ср азу
забы в ал
и
о
часах,
и
о
времени,
словно
вре мя
тоже
забыло
о
своем
су щест во в ании.
На­
конец
д верь
отворилась,
и
на
поляну
вышла
Чернооко-
ва-Окская.
Она
была
не
одна.
Ее
сопровождал
стари­
чок-мыслитель.
Дя дя
вдруг
за дрож ал,
снял
панаму
и
сказал
громко
и
торжественно:
472


—
Сударыня,
ваш е
ис пол нен ие
бы ло-
чудесным.
И
ваш
удивительный
голое
еще
продолжает
зву ча ть
в
мо ем
сердце.
Черноокова-Окская
посмотрела
на
д ядю
и
на
меня,
и
на
ее
губах
появилась
усмешка.
Громко,
словно
тут
не
б ыло
нас,
она
спросила
сво­
его
спутника:
—
Кто
это
такие?
С тари чок
ответил
своим
скрипучим
голосом:
—
Жалкий
и
жуликоватый
су бъе кт,
пытающийся
выдать
с ебя
за
крупного
коммерсанта, ■и его племян­
ник,
ис пол няю щий
обязанности
поводыря,
потому
что
су бъ ект
слеп
не
только
духовно,
но
и
физически.
Он
поч ти
ничего
не
видит.
И
только
старичок-мьіслитель
произнес
эти
скрипу­
чие
слова,
как
что-то
слу чил ось
со
всеми
предметами
и
явлениями
окружающего
нас
мира.
Пр е дметы
и
яв ле­
ния
утеряли
свою
сущность,
по-видимому
желая
пока­
зать,
что
ста рич ок
прав.
В
окн е
домика,
где
жи ла
Ок­
ская,
синело
уже
не
небо,
а
обычная,
много
раз
с тира н­
ная
з анавеска,
и
не бо
стало
таким,
словно
его
только
что
постирали
и
повесили
с уши ть.
А
лес
уже
не
играл
с
далью
и
близью,
а
стал
вдруг
таким
об ыд е нным,
сл ов­
но
стоял
не
воз ле
домика,
а
возле
общественной
убор ной .
—
Пойдем,
пойдем,
мальчик,
—
заторопил
ме ня
дядя.
—
Куда?
—
К
себе
на
дачу.
«Дачей»
дядя
наз ывал
на шу
берестовую
х иж ину.
—
По йд ем.
Н адо
обдума ть ,
как
действовать
в
даль­
нейшем.
К огда
-мы
пр ишл и,
дя дя
спросил:
—
Ты
слышал,
мал ьчи к,
как
этот
злой
стар икашка
473


клеветал
на
меня?
Он
об олг ал
меня
и
назвал
«субъек­
то м».
—
Оболгал?
—
А
ты
чт о,
дорогой,
считаешь
это
правдой,
когда
он
го во рит,
что
я
выдаю
себя
за
коммерсанта?
Я
и
в
самом
деле
коммерсант.
Но,
мальчик,
и
у
коммерсан­
тов
бывают
время
от
времени
неудачи.
Как
ты
думаешь,
может,
следует
написать
артистке
письмо?
Объясн ить
ей,
кто
мы
такие
и
кто
эт от
злой
старикашка,
сумев­
ший
упрятать
с ына
в
тюрьму,
а
жену
в
сумасшедший
дом .
—
А
зачем
же
вы
с
ним
вели
знакомство?
Я
прощал
ему
мног ое
за
его
способность
к
ра з­
мышлению
и
за
то,
что
он
оче нь
образован.
И
все
же
не
стоит
пи сать
письмо.
Почему?
Я
у вер ен,
что
Окская
не
по вер ит
клеветнику.
На
лице
ее
я
в идел
недоверчивую
улыбку.
Спасибо,
мальчик,
за
моральную
под держ ку.
Может,
действительно
не
стоит
писать
пи сьм о.
14
Но
письмо
все-таки
написали.
Писал
я
под
диктовку
дяди,
иногда
в ста вляя
и
свои
сло ва
и
громко
вслух
пе­
речитывая
каждую
ф разу.
«Милостивая государыня»
—
так
начиналось
письмо.
Я
ск азал
дяде:
—-
Милостивая
ли?
В едь
она
же
не
осадила
клевет­
ника
и
не
пр оявила
к
нам
никакого
интереса.
—
Милостивая
государыня,
—
снова
произнес
дядя,
давая
мне
понят ь ,
что
она
все
равно
осталась
для
нег о
богиней,
хот я
и
не
поставила
на'
свое
место
клевет­
ника.
—
Милостивая
государыня!
474


я
з ап омнил
навсегда
это
начало,
но
все
остальное
со
вр ем енем
стало
смутным,
и
я
сейчас
мн огое
бы
отдал,
чтобы
восстановить
пис ьмо
таким,
каким
оно
бы ло.
Диктуя
мне ,
дя дя
г ов орил
о
своих
чувствах,
кото­
рые
певица
за ворожи ла
своим
волшебным
голосом,
да,
его,
трезвого
делового
человека,
имеющего
собственную
контору
и
снабжающего
имп ор тным
ч аем
целый
край.
Возможно,
и
она ,
н али вая
из
чайника
чай
в
чашку,
в
како й -то
мере
об язан а
его
коммерческой
дея т ель но­
ст и,
и
что
злой
старичок,
воображающий
себя
мысли­
телем,
пытался
ок леве та ть
его
и
его
племянника,
даро­
вито го
и
способного
ученика,
будущего
крупного
мат е­
матика.
—
У
меня
по
математике
тройка,
—
перебил
я
д ядю.
—
Замолчи!
Ты
меша еш ь
мне
д ум ать.
Как ая
ра з­
ница—
тройка
или
пятерка...
Мы
должны
вывест и
на
чистую
воду
это го
старого
клеветника.
Писали
мы
письмо
оче нь
долго.
А
лес
заг ляд ыв ал
мне
через
плечо,
словно
подсчитывал
про
себ я
мои
ор­
фографические
и
си нта ксич ес кие
оши бки .
И
когда
письмо
бы ло
положено
в
конверт
и
конверт
заклеен,
д ядя
вдруг
че го- то
испугался,
словно
с
пись­
мом
мы
заклеили
самих
себя
и
с оби раемся
доверить
свое
существование
почте.
—
Ну-ка,
расклей-ка.
И
мы
с нова
прочтем
его.
Никогда
не
след у ет,
мальчик,
спешить,
особенно
ко­
гда
ты
доверился
листу
бумаги.
Не
с каз али
ли
мы
че го-т о,
что
може т
уменьшить
н аше
человеческое
досто­
инство...
Ни
о
чем
так
д ядя
не
заботился,
как
о
чувстве
собственного
достоинства,
на
которое
по сягн ул
ст а­
рич ок.
—
Это
он
мс тит
мне,
—
ска зал
я,
—
за
тот
кусочек
коп чен ой
колбасы.
475


—
Мелкие
лю ди!
И
мы
снова
стал и,
редактировать
письмо,
взве шива я
на
невидимых
весах
к аждое
нап иса нно е
слово.
—
Впиши,
мальчик,
следующую
фразу.
Сейчас
я
подумаю
и
продиктую
тебе.
Сле пой
задумался
и,
что бы
сосредоточиться,
сня л
п енсне,
которое,
по-видимому,
мешало
ему
думать,
и
положил
на
столик
ря дом
с
письмом.
—
Ди кту ю.
Пиш и: «Сударыня,
не
думайте,
что
де­
ловые
люди
вроде
меня,
озабоченные
коммерческими
сделками,
не
понимают,
что
такое
муз ыка
и
музыкаль­
ный
талант.
В
те
минуты,
когда
я
слушал
В ас,
я
забы­
вал
о
своей
конторе,
о
складе,
где
хра ня тся
тю ки
с
чаем,
я
ощущал
ар ома т,
словно
попа л
в
рай,
создан­
ный
Вашим
голос ом,
в
рай,
где
все
видимое
превраща­
лось
в
зв ук
и
из
з вука
возвращалось
в
мир,
где
уже
наступило
блаженство
и
счаст ье.
Я
был
счастлив
бла ­
годаря
Вашему
таланту».
Конверт
сно ва
заклеили.
Дя дя
ск азал :
—
Б ыло
бы
глупо
о пу скать
письмо
в
п очтов ый
ящик,
когда
адресат
в
двух
шаг ах
от
нас.
Ты
отнесешь
письмо
и
о тдашь
его
в
руки
Чернооковой-Окской.
Только
не
з абудь
изв ини ть ся
за
свой
приход
и,
прежде
чем
от­
крыть
дверь,
ти хо
и
ве жли во
постучать.
Пу сть
она
у бе­
ди тся,
что
имеет
д ело
с
инт елл игент ными ,
хорош о
во с­
питанными
лю д ьми.
—
Но
старичок-мыслитель
т оже
инт еллиг ентен ?
—
При
чем
тут
этот
старый
кл еве тн ик?!
Запомни,
что
образованность
и
интеллигентность
—
это
не
од но
и
то
же.
Интеллигентный
человек
не
пове с ил
бы
замок
на
чужих
дверях.
Запомнил?
—
Запомнил.
—
А
теперь
неси
письмо.
И
я
понес.
476


Казалось,
не
я
несу
письмо,
а
оно
несет
меня
по
не­
ведомому
адресу,
расположившемуся
в
другом,
особом
из мер ени и,
не
имеющем
н ичего
общего
с
обыденным
ми ром.
Ощущение
сна
трудно
б ыло
согласовать
с
июльским
жа рко
греющим
солнцем
и
с
во ро ной,
взлетевшей
над
елью,
хлопая
своими
тяжелыми
крыльями,
и
все
же
тропа
иг р ала,
как
во
сне,
и,
как
во
сне,
стало
невесо­
мым
мое
тело.
Подойдя
к
домику,
я
раскрыл
калитку,
поднялся
на
крыльцо
и
ти хо,
как
учил
ме ня
д ядя,
постучал
в
дверь.
—
Войдите,
—
раздался
д ивный,
словно
поющий
ж енс кий
голос.
Я
вошел.
За
столом
сидели
Черноокова-Окская
в
сшитом,
словно
из
н очн ого
сумрака,
синем
халат е
и
старичок-
мысли тел ь .
Они
играли
в
шахматы.
Я
протянул
Окской
письмо.
—
От
к ого?
—
спросила
она.
—
От
од ного
делового
человека,
из вестн ог о
ко мме р­
санта.
Там
на
конверте
есть
адр ес.
—
Ты
у вер ен,
что
я
бу ду
о тв ечать
на
это
пись­
м о?—
спросила
она
своим
волшебно-музыкальным
го­
лосом.
—
Нет,
я
не
уверен,
—
т ихо
о тв етил
я.
—
А
если
не
уверен,
за чем
же
прине с
письмо?
—
Письмо
это
очень
важное.
—
Я
получаю
сотни
писем.
И
редко
отвечаю.
И,
повернувшись
к
старичку-мыслителю,
с ка зала:
—
Я
делаю
ход
ла дь ей.
И
тут
я
ув идел
гл аза
старичка-мыслителя
и
их
вы­
ражение,
точно
такое
же,
как
в
тот
день,
когда
он
об­
наружил,
что
я
отрезал
ломтик
от
его
коп чен ой
кол­
б асы.
477


Гл аза
гл яде ли
на
ме ня
и
одновременно
туда,
где
остался
мой
дядя.
Черноокова-Окская
забыла
обо
мне
и
о
том ,
что
я
тут
стою;
она
в зяла
своими
то нк ими,
длинными
п аль­
ц ами
т яже лую
шахматную
фигуру
и,
прежде
чем
вы­
брать
квадрат
на
доске,
на
который
ее
поставить,
она
долго,
слишком
долго
размышляла.
В
это
дл и вше еся,
слишком
долго
длившееся
мгно­
вение
я
сумел,
во пр еки
законам
прир од ы,
сл и ться
в
одн о
целое
с
ладьей,
повисшей
над
доской
и
пребы­
вавшей
в
м гнов енных
пре кра сн ых
же нски х
пальцах.
Все
мое
существо
бы ло
о хв ачено
эти м
чувством
бла ­
женства,
словно
меня
гладили
эти
легкие
женские
па ль цы.
Потом
Окская
поставила
ладью
на
о сч аст ли влен­
ный
ею
квадр ат,
а
ста ри чок
сделал
ход
с лон ом.
Он
сде­
лал
х итр оу мный
Одиссеев
ход,
не
спуская
г лаз
с
до ски
и
в
то
же
время
проникая
этими
глазами
в
мое
суще­
ст во,
словно
ища
там
обрезок
своей
колбасы.
И
в
эту
секунду
ветер,
желая
угодить
старичку,
сбросил
наш е
письмо
со
стола
на
по л,
и
старичок,
слов­
но
по
р ас сеян но сти,
положил
на
письмо
ногу,
об утую
в
старомодный
штиблет,
застегивающийся
на
пуго­
вицы.
Я
нагнулся,
чт обы
вытащить
письмо
из-под
ноги
с тари чка,
но
мыслитель
не
от од винул
ногу,
стоящую
на
письме,
а
другой
ногой
незаметно
и
больно
пнул
меня.
—
Извините,
—
ск азал
я
старичку,
—
отодвиньте
ногу
и
разрешите,
пожалуйста,
поднять
письмо.
—
Не
раз ре шу,
—
сказал
старичок,
—
у
меня
нога
больная,
и
я
боюсь
перем енит ь
ее
пол оже ние .
Он
неожиданно
приподнял
ногу,
и
я
уже
б ыло
сх ва­
тил
письмо,
как
он
вд руг
опустил
сво ю
коварную
ногу,
обутую
в
старомодный
штиблет,
и
прищемил
мне
паль­
478


цы.
Он
пр ижал
мои
пальцы
к
пол у.
Я
вскрикнул
от
б оли,
но
Черноокова-Окская
с дела ла
вид ,
что
не
с лы­
шит.
15
Вернувшись
домой
в
берестяную
хижину,
я
д олго
де ржал
пальцы
в
миске
с
холодной
во дой
и
на
во прос ы
дяди
отвечал:
—
Прищемил,
когда
закрывал
за
с обой
дверь.
Бо ль­
но!
Очень
б ольн о!
—
Ты,
видно,
торопился,
мальчик,
спешил
пере­
дать
с вое
впечатление
от
встречи
со
зн ам енито й
пе­
вицей.
—
Действительно
с пе шил,
—
сказал
я.
—
Она
при
тебе
прочла
на ше
пи сьм о?
—
При
мн е,
—
соврал
я.
—
А
прочитав,
она
что-нибудь
тебе
сказала?
—
Ск азала ,
что
у
нее
м игр ень
и
очень
болела
голова,
но
после
нашего
письма
ей
стало
гораздо
легче.
—
Она
те бе
это
ска зала?
Ты
не
при думал
э то,
чт о­
бы
успокоить
меня?
—
Чест но е
слов о,
—
ска зал
я.
—
А
ты
не
позабыл
ей
сказат ь ,
что
тебя
прислал
к
ней
деловой
человек,
известный
коммерсант,
привык­
ший
писать
только
деловые
пись ма ?
—
А
заче м
ей
это
говорить?
—
Я
оче нь
боюсь,
чт обы
в
наш ем
пис ьме
не
б ыло
слишком
м ного
орфографических
ошибок.
Кажется,
с
того
самого
дня
старичок-мыслитель
стал
аккуратно
по сещат ь
мои
сны,
и
теперь,
м ного
лет
сп у­
стя,
мне
трудно
сказать,
что
б ыло
сном,
а
что
реально­
стью.
479


Запомнился
мне
такой
эпизод.
Старичок
давит
подо­
швой
своего
штибл ет а
на
письмо
й
на
мои
пальцы,
а
я
стараюсь
не
крикнуть
и
вдруг
вижу,
что
Ч ерн ооков а-
Окская
каменеет
и
пр евр ащает ся
в
статую.
Вокруг
нее
т иш ина,
с умрак.
Уж
не
злой
ли
волшебник
это т
ст ари­
чок
и
не
он
ли
превратил
певицу
в
ста тую ,
чтобы
она
не
видела,
как
он
д авит
мне
на
пальцы
своей
натужив­
шейся
старческой,
но
еще
с ил ьной
ногой?
С та ричок
жмет'изо
всех
си л,
а
п ев ица,
окаменев,
начинает
пе ть:
Ме ня
не сут
к
те бе
волны
и
сны,
А
между
нами
зимы,
ве рст ы,
снега.
Но,
милый,
я
вернусь
к
тебе
до
весны ,
И
пусть
плыв у т,
п усть
текут
обл ака .
А
об лака
плыли
и
над
наше й
берестяной
х ижиной,
и
над
домиком,
где
ж ила
Черноокова-Окская,
снова
превратившаяся
из
статуи
в
живу ю
женщину,
показав­
шуюс я
сначала
в
дверях,
а
потом
и
на
поляне
в
сопро­
вождении
этого
ужасного
старичка.
Они
шли
п ить
минеральную
воду,
хранившуюся
не
в
бутылках,
а
щедро
бе жав шую
в
своем
русле
ми мо
деревьев.
Старичок,
как
и
полагается
крупному
м ыс­
лителю,
размышлял
вслух,
а
Окская
прислушива­
лась.
О
чем
размышлял
старичок?
По-видймому,
его
во з­
мущало
слишком
быстро
тек уще е
время,
расточительно
гнавшее
его,
пожилого
человека,
к
не избе жно й
д ряхло­
сти
и
могиле.
Старичок
л юбил
жизнь
и
хотел
пить
ее
теми
же
неторопливыми
глотками,
какими
он
пил
ми­
неральную
воду
из
холодного,
только
что
побывавшего
в
ключе
стакана.
И
тут
же
присев
на
скамью
возле
источника,
стар и­
чок
вынимал
из
ка рма на
на ше
письмо
и
чи тал
его
в слух.
480


—
«Наша фирма,
—
читал
он,
—
известна»...
И
тут
старичок
на чин ал
рыдать
от
восторга,
пытаясь
выдать
с вое
рыдание
за
смех,
и
Черноокова-Окская
т оже
см еял ась
чуточку
стонущим
смехом
гоголевской
панночки.
И
это
повторялось
то
в
действительности,
то.
во
сне.
По-видимому,
наше
письмо
доставляло
им
уд овол ьс т­
в ие.
И
мне
приходилось
хитрить
и
лгать,
чтобы
утаить
это
от
с леп ого.
16
В
оди н
хмурый
и
грустный
ден ь
мы
с
дядей
поки­
нули
полюбившуюся
нам
х ижину
и
пош ли
на
станцию
ожидать
по езд а.
Там
уже
сидел
старичок-мыслитель
со
своим
чемо­
даном
из
желтой
крокодиловой
кож и
и
с траш но
во л­
новался,
беспокоясь,
что
поезд
вопреки
ра спи сан ию
все-таки
не
остановится
на
ста нц ии
и
назл о
пройдет
мимо.
Черноокова-Окская
уеха ла
на
неделю
раньше,
согла­
совав
сво й
отъезд
с
погодой,
которая
сразу
же
по сле
ее
отъезда
испортилась,
и
над
лесом
повис
мелкий
холод­
ный
дождь.
Дождь
моросил
и
сейчас,
и
с тари чок
достал
из
кар­
мана
ст екл ы шко,
протер
его
п ла тком
и
вст а вил
в
глаз ,
чтоб ы
посмотреть
на
на с.
Он,
конечно,
хорошо
бы
ви­
дел
нас
и
без
стеклышка,
но,
по- видимо му,
стеклышко
помогало
старичку
смотреть
на
нас
как
бы
сверху
вниз
и
видеть
все
наше
ничтожество.
Поезд
опоздал,
и
стар ичо к
кинулся
с
чемоданом
за­
нимать
место.
А
п отом
этот
заурядный
эпизод
был
бесконечно
про­
должен
и
видоизменен
снами,
с нивш имис я
мне
много
л ет,
снами,
в
которых
с тари чок
в ставл ял
в
гл аз
стек­
481


лышко
и
рассматривал
меня
и
д ядю
с
достоинством
че­
ловека
высшего
общества.
Я
помню
это т
зел ены й
глаз,
несколько
увеличенный
стеклышком,
зеленый
стар ико в ский
гла з
и
желтый
че­
модан
из
крокодиловой
кожи,
и
ва жн ого
обер-кондук-
т ора
в
мундире,
остановившегося
в
к упе
и
попросив-'
ше го
у
старичка
железнодорожный
билет.
Куд а
вез
нас
отбрасывающий
ро щи
и
перелески
пас­
сажирский
поезд?
ДомойI
Домой!
Домой!
Но
говоря
истину,
был
ли
у
нас
с
дя дей
дом?
Не
то
чтобы
мы
б ыли
бездомные,
но
по-настоящему
с ебя
дома
мы
ч ув­
с твова ли
только
тогд а,
когда
жи ли
в
заброшенной
бе­
р естяно й
хижине,
уж е,
наверно,
затосковавшей
без
нас.
В
эт ой
берестяной
хижине
остался
сколоченный
из
сосновых
досок
ст о лик,
—
пр авда,
без
скатерти-само­
бранки,—
столик,
сид я
за
которым
мой
дядя
д икт овал
мне
письмо
Чернооковой-Окской.
Что
стало
с
этим
письмом?
Дядя
от
ме ня
не
узна л.
Не
узнал,
что
оно
лежало
сначала
под
п одош вой
ста­
ричка,
а
по том
служило
предметом
веселья.
Вскоре
мы
расстались
с
дядей,
он
остался
в
Чите,
а
я
уехал
в
Петроград
к
тете,
стар ш ей
сестре
м оей
по­
кой ной
матери.
Дядя
снился
мне
вместе
с
берестяной
хижино й.
И но­
гда
я
открывал
семейный
альбом,
в
котором
хранилась
его
фотография.
Карточка,
великолепный
снимок,
над
эт им
снимком
тщательно
поработал
сам ый
известный
из
фотографов
Читы,
запечатлевший
дяд ю
в
счастливый
миг .
Дяд я
был
в
ударе,
словно
сто ял
в
фой е
т еатр а,
где
давала
ко нц ерт
Черноокова-Окская,
во
рту
у
него
была
482


сигара,
а
галстук-бабочка
пох од ил
на
огромную
живую
бабочку,
севшую
на
дядин
воротник.
С
дя дей
мы
встретились
через
мно го -мн ого
лет
в
ме­
стечке
под
Днепропетровском,
где
он
был
завед ующ им
домом
инвалидов,
пре б ывая
в
своей
канцелярии,
напо­
ми нав шей
ту
контору,
о
которой
он
так
м ного
говорил,
жи вя
в
Чите.
Еще
увидя
красный
к ирпич ный
домик,
словно
пе­
рек очев ав ший
сюда
из
Читы ,
я
почувствовал
с ебя
так,
словно
по пал
в
сн ы,
снившиеся
мне
ког д а-то
в
Чите.
Домик
был
точн о
такой
же
и
лестница,
но
лестница
на
этот
раз
в ела
не
на
пустырь,
а
в
уютное
помещение,
где
за
столом,
держа
телефонную
трубку
и
что-то
вы­
кр ики вая
в
нее,
сид ел
постаревший
на
пятнадцать
лет
мой
дя дя.
После
гла зн ой
о пер ации,
сделанной
зна мен иты м
хи­
рургом
Филатовым,
он
стал
видеть
на стол ь ко,
что
мог
д аже,
пр авда
с
трудом,
читать.
Да,
м ечта
о
конторе
осуществилась.
Пр авд а,
это
бы ла
не
та
контора,
совсем
другая...
И
вместо
пенсне
с
чер ным и
стеклами
дядя
носил
теперь
очки.
Закончив
деловой
разговор,
он
посмотрел
на
меня
и
ул ыбн улс я.
Пя тн адцат ь
лет
—
это
немалый
срок,
и
вот
мы
си­
де ли
с
дядей
за
столом
и
пытались
перебросить
мос т
между
далеким
прошлым
и
настоящим.
Разговор
у
нас
не
получался,
потому
что
прозрев­
ший
дя дя
стеснялся
своего
прошлого
или
хотел
его
за­
быть.
—
Да,
да,
—
рас сея нно
го во рил
он.
—
Контора?
И
хи­
ж ина
из
бересты?
Ты
еще
этого
не
забыл?
А
я
почти
з абыл
все ,
кроме
голоса
Чернооковой-Окской.
У
меня
483


до
сих
пор
хранится
пл ас тинк а.
Х очешь,
я
заведу
па­
тефон?
И
я
снова
ус лыш ал
г олос
Чернооковой-О.кской,
го­
лос,
звавший
меня
из
далекого
прошлого,
из
моего
дет-
ств а:
Меня
н есут
к
теб е
волны
и
с ны,
А
между
н ами
зимы,
верст ы ,
снега.
Но,
милый,
я
вер ну сь
к
те бе
до
весны,
И
пус ть
текут,
пусть
плывут
об лака.
Не
в
словах
и
да же
не
в
мел од ии
был
спрятан
мир,
который
кончился
вме сте
с
моим
де тство м
и
сейчас
сно­
ва
пытался
вернуться
в опр еки
воле
законов,
в
том
ч ис­
ле
и
закона
логики.
И
на
дядином
лице
я
увидел
знакомое
выражение,
то
самое
выражение,
ког да
он
говорил:
—
Мальчик,
у
меня
нет
времени.
Видишь,
я
спешу.
Заб еги
пос ле
дв ух
ко
мне
в
контору.


имя


1
Я
убежден,
что
это
было.
Ведь
это
случилось
оче нь
давно,
еще
в
детс тве,
а
д етство
совсем
ос обая
стр ан а.
Мы
только
что
переехали
в
новый
ко о перат ивны й
дом
за
Черной
речкой.
Дя дя
Вася
ск аза л:
—
В
этом
д оме
творятся
ч у деса.
*—•
Какие?
—
спросил
я.
—
А
каких
бы
ты
хотел
чудес?
Я
не
ответил,
думая,
что
чудеса
случаются
только
в
сказ ках .
А
еще
что
в
этом
доме?
—
спро сил
я.
—
В
эт ом
оче нь
красивом
до ме, '— ск азал
дядя
Вася,
—
по се лил ись
знаменитые
люд и.
Кто ?
—
Бах,
Чехов,
Бетховен,
Н ико лай
Ко перн ик,
Ал ек­
с андр
Дюма.
Не
мо гут
они
зде сь
поселиться,
—
ск азал
я.
—
В
другом
месте
это
действительно
невозможно.
Но
в
э том
кооперативном
доме
тво ря тся
удивительные
вещи,
просто
чу деса.
И
дейс твите ль но ,
я
ви дел
чудо.
Я
увидел
чудо,
мо­
жет
быть,
п ото му,
что
я
его
сильно
хотел.
487


Однажды
мы
поднялись
с
мамой
на
де сяты й
эт аж,
где
жил
электромонтер.
Монтера,
конечно,
не
оказа­
лось
дома,
но
зато
на
дверях
соседней
квартиры
мы
у виде ли
медную
дощечку,
на
которой
бы ло
вы гра ви ро­
ва но : «Художник Левитан».
По-видимому,
в
эт ой
квартире
поселился
однофами­
лец
знаме нито г о
художника.
—
Стр анно ,
—
сказала
мама.
—
В едь
в
списке
его
не
было .
—
В
каком
списке?
—
В
списке
пайщиков.
—
Но,
может,
он
въехал
поз же
или
с
кем-то
поме­
н ялся?
—
Все
это
довольно
загадочно,
—
сказала
мама,
и
лицо
ее
ст ало
таким,
словно
она
решала
в
уме
за­
дачу.
Мы
вызвали
лифт,
чтобы
спуститься
на
свой
этаж.
И
в
лифте
мама
сказала:
—
Какой-то
л овк ач.
•
—
Но
ведь
он
Левитан,
художник!
—
Тебе
это
показалось.
Я
отлично
знал,
что
мне
не
показалось,
но
не
ст ал
возражать.
Весь
день
я
думал
о
нем,
о
зн ам ени том
русском
ху­
до жни ке.
И
да же
раскрыл
том
Большой
Советской
Эн­
циклопедии
на
букву
«Л», стоявший в отцовском книж­
ном
шка фу.
Художник
Левитан
был
о дин,
другого
Левитана
в
энциклопедии
не
было.
И
он
давно
умер.
Кто
же
мог
оказаться
на
десято м
эта же
наш его
дома?
Этот
вопрос
оче нь
смущал
меня.
И
мне
бы ло
поче­
му-то
нел о вко
за
незнакомого
мне
человека,
оказав ше­
гос я
не
тольк о
Левитаном,
но
и
художником
тоже.
Вечером
пришел
дя дя
Вася.
Он
был
немножко
наве­
сел е
и
с казал:
488


—
В
эт ом
доме
живут
знаменитые
люди:
Бах,
Бе т­
ховен,
Есенин,
Александр
Дюма.
—
И
Ле вита н
тут
живет,
—
д оба вил
я,
—
знамени­
тый
русский
художник.
—
Это
не
тот
Левитан,
—
в меш алась
мама.
—
Ты,
Вася,
не
знаешь,
кто
это
такой?
—
Сотрудник
худфонда.
Не
то
художник,
не
то
ре­
ставратор..
—
А
почему
он
не
п ерем енил
фамилию,
—
спросила
мама,
—
если
случайно
ок аза лся
однофамильцем?
—
Фам илию
легко
переменить
девушке.
Для
э того
ей
нуж но
только
выйти
замуж.
А
художнику,
наверное,
б ыло
ле нь
хлопотать.
Возможно,
он
привык
к
св оей
фа­
милии.
И
она
ему
полюбилась.
2
Однажды
в
на шей
квартире
испортился
мусоропро­
в од,
и
мы
с
дядей
Васей
спустились
в
первый
эт аж,
где
жил
комендант.
Когда
мы.
пришл и,
комендант
брился
электрической
бритвой
«Харьков».
Увидя
на с,
комендант
положил
бритву
на
с тол,
предварительно
сдув
с
нее
ост ат ки
св оей
бороды,
и
приветливо
улыбнулся
нам
трогательной
и
немножко
печ аль ной
улыбкой.
Это
был
очень
красивый
и
очен ь
стройный
стари к,
немножко
по хо жий
на
бог а­
тог о
иностранца.
Таких
красивых
и
стройных,
спокойно­
величавых
и
медлительных
стариков
я
видел
только
в
заграничных
фильмах.
И
я
подумал,
что
неудобно
просить
такого
красивого
и
благородного
старика,
ч то­
бы
он
исправил
мусоропровод.
Но
дядя
Вас я
не
об ра­
тил
внимания
на
благородную
внешность
коменданта
и
стал
ему
жалова ть ся
на
мусоропровод,
а
так же
на
стену,
к от орая
треснула
в
непозволительно
короткое
время.
489


Комендант
внимательно
слушал
дядю
Ва сю
и
ков ы­
рял
в
з убах
зубочисткой.
Я
никогда
до
то го
не
виде л
зубочисток,
а
только
слышал,
что
они
существовали
в
древние
времена,
когда
люд и
оче нь
любили
ков ы­
ряться
в
зубах.
Комендант
слушал
с
благородным
вы­
ражением
лица,
а
п отом
заметил,
что
мусоропровод
ис­
портился
по том у,
что
ту да
бросают
очен ь
большие
пред­
меты,
совсем
не
сч ита ясь
с
законами
гравитации.
Дя де
Ва се
оче нь
понравилось
это
выражение: «с за­
конами
гравитации»,
св идетел ьс тву ющ ее
о
том,
что
ко м ен дант,
по- вид имо му,
имел
высш ее
образование,
и
дя дя
больше
не
стал
говорить
о
мусоропроводе,
а
ста л
р ассказы ват ь
о
то м,
как
он
л юбит
зан им ать ся
по
ут рам
гимнастикой
и
как
благодаря
гимнастике
он
сох ран ил
свое
здоровье.
Ра сст ал ись
мы
с
комендантом
друзьями.
Старик
до­
ст ал
из
ка рма на
какую-то
кож ану ю
штучку,
п охож ую
на
портсигар,
и
протянул
мне
и
дя де
по
виз итно й
кар­
точке.
Это
очен ь
удивило
меня
и
д ядю
Васю.
Ве дь
в изит­
ные
карточки
употребляли
много
лет
наз ад,
ко гда
су­
ществовали
зубочистки,
извозчики,
гувернантки,
го ро­
довые
и
вс якие
другие
предметы,
которых
ни
за
что
не
у в идишь
сейчас.
Но
когда
мы
вышли
от'
коменданта
и
пр оч ли,
что
б ыло
напечатано
на
визи тной
ка рто чке,
мы
удивились
еще
больше.
Там
изящн ым ,
тонким
ш рифт ом
б ыло
на п е ча та но : «Николай Коперник» .
—
Разве
он
Коперник?
—
спросил
я.
—
Комендант
ста л
жер твой
опечатки,
—
сказал
д ядя
Вася.
—
Наборщики
неправильно
набрали.
А
старик
по
рассеянности
не
заметил.
Он
произвел
на
ме ня
оче нь
хорошее
в печатл ен ие.
—
И
на
меня
тоже,
—
с огл аси лся
я.
—
Может,
ее
вернуть
старику,
чт обы
он
тоже
знал,
что
стал
жертвой
опечатки?
490


—
Думаю,
не
стоит
это го
дел ат ь,
—
сказал
дядя
В ася.
—
Почему?
—
Мы
и
без
того
его
ог ор чили
мусоропроводом
и
с тено й,
которая
да ла
трещину.
—
А
все
же
как
быть
с
виз итн ой
карточкой?
—
Не
показывай
ее,
чтобы
не
подвести
старика.
Вот
и
все.
—
А
как
ты
думаешь,
—
с прос ил
я
дядю
Васю,—’
художник,
живущий
на
д ес ятом
этаже,
не
мог
тоже
с тать
жертвой
опечатки?
—
Не
думаю.
Хотя
в
этом
дом е
все
возможно.
3
Для
то го
что бы
в
нашу
квартиру
не
мог
забр аться
в ор,
двери
б ыли
обиты
листовым
жел ез ом
и
поставлен
х итр оу мный
заграничный
зам ок
с
секретом.
Эт от
секрет
мог
понадобиться,
когда
семья
уедет
на
дач у,
а
в
обыч­
ное
вр емя
им
не
пользовались,
и
замо к
работал,
как
все
другие
замки.
Он
закрыв ал
дверь
от
вс ех
посторон­
них
и
подозрительных
людей.
Тепер ь,
когда
нет
вор ов
и
подозрительных
личностей,
на
дверях
нет
замков,
тем
более
с
секретом,
а
в
то
время,
о
кот ором
я
сейчас
рас­
сказываю,
не
было
ни
одн ой
дв ери
без
за мка
и
даже
существовали
еще
цепочки,
тож е
чтоб ы
хулиган
или
подозрительный
чел о век
не
мог
пройти
с
помощью
х ит­
рост и
и
коварства.
Д ядя
Ва ся
с
его
доверчивым
характером
был
п ро­
тив
это го
замка
с
секретом,
но
мама
про явила
св ою
обычную
настойчивость,
и
зам ок
вр ез али
в
дверь.
Мама
всегда
боялась
воров,
и
особенно
тех,
кто
может
п од­
делать
кл юч
к
чу жим
дверям,
но
с
тех
пор
как
она
поставила
замок
с
секретом,
она
перестала
бояться
того,
че го
всегда
боялась
и
о ж идала.
491


Однажды,
ког да
не
б ыло
дома
ни
дя ди
Васи,
ни
отца,
мама
заторопилась
и
нечаянно
повернула
ту
ч асть
замк а,
в
которой
был
сек рет .
Дверь
зак рыл ась
и
теперь
ни
за
что
не
хотела
открыться.
Мама
попыталась
о ткр ыть
дверь,'но
замок
не
сл у­
шался.
Оттого
что
д верь
захлопнулась
и
не
хот ела
выпу­
стить
нас
из
квартиры,
мир
изменился,
и
в
первую
о че­
редь
изменилась
на ша
кварт и ра.
Она
вдр уг
ста ла
похо­
жей
на
испортившийся
лифт,
за с трявший
между
эта­
жам и,
а
может,
да же
чем-то
на
одиночную
камеру
т юр ьмы.
Пр ав да,
я
был
в
эту
минуту
не
один ок,
во зле
ме ня
стояла
мама,
но
я
почему-то
почувствовал
од и­
ночество.
Квартира
от д елила сь
от
других
квартир,
от
у лицы,
от
всего
мира.
Мама
ст ала
нервничать.
Ей
надо
б ыло
ид ти
в
поли­
кл ини ку
к
зубному
вра чу,
а
врач
был
не р вный,
из дер­
ган ный
торопливыми
и
нечуткими
людьми
и
очен ь
не
любил,
когда
опаздывали.
Она
с тала
ве р теть
ту
часть
замка,
в
которой
был
секрет,
надеясь
не
столько
на
сво ю
ловкость,
ско ль ко
на
каприз
с луча я,
который
сменит
г нев
на
милость
и
да ст
возможность
открыть
дверь.
—
Что
же
делать?
—
подумала
мама
вс лух.
—
Не
мо гу
я
жд ать
Васю.
Он,
наверно,
сидит
в
ки но
в
самом
заднем
ряду
и
по
обыкновению
спит.
Он
может
пр о­
спать
и
два
се ан са.
Что
делать?
Может,
поз во нить
ко­
менданту?
И
она
позвонила.
Через
десять
м инут
комендант
сто ял
на
площадке
и
вежливым,
полным
сдержанного
благородства
гол ос ом
об одря л
и
успокаивал
нас.
У
ст ар ика
был
очень
красивый,
ме л од ичный
голос ,
и
нам
с
мамой
казалось,
что
там
стоит
не
старик,
а,
на­
об орот ,
юн оша.
492


Св оим
мелодичным
и
оче нь
свежим,
молодым
г оло­
сом
он
скрашивал
наши
неприятные,
минуты,
и
кварт и ­
ра
уже
не
казалась
мне
п охож ей
на
остановившийся
лифт.
Мама
сказала
старику
через
обитую
железом
дверь:
—
Нам
оче нь
приятно
беседовать
с
в ами
через
пр е­
граду,
но
бы ло
бы
еще
лучше,
если
бы
вы
открыли
дверь
и
з ашли
к
нам
в
квартиру.
Старик
л юбезно
ответил,
что
он
ни
о
чем
сей час
так
не
мечтает,
как
о
то м,
чтобы
отк ры лась
ко вар ная
дверь.
Но
ес ть
то лько
два
способа
ее
открыть
—
п озва ть
сле­
са ря
или
обождать,
когда
приедет
кто-нибудь
из
до маш­
них
с
ключом
и
попытается
открыть
дверь
сн аруж и.
Мама,
внимательно
выслушав
коменданта,
с ка зала:
—
А
не
могли
бы
вы
спуст ит ь ся
в низ
на
улицу?
Я
выйду
на
балкон
и
брошу
вам
вниз
ключ.
Может,
вам
удастся
открыть
дверь
до
прихода
мужа
или
брата.
Старик
вы ра зил
свое
согласие
тем
же
мелодичным,
д о брож ела те льным
голосом.
Мы
выш ли
на
балкон
и
увидели,
что
вни зу
уже
сто­
ит
ко м ен дант,
оче нь
красивый,
пох ожи й
на
иностранца
стар и к,
смотрит
на
нас
и
улыбается
нам
трогательно
и
печально.
М ама
подумала
немножко,
а
пот ом
бросила
ключ,
и
он
упал
к
ногам
эт ого
величавого
старца,
быв­
ше го
кр асавц а.
З атем
бывший
кра сав ец
поднял
ключ
и
величавыми,
торжественными
шагами
вошел
в
до м.
Он
мигом
поднялся
в
наш
этаж,
сунул
ключ
в
замоч­
ную
скважину
и,
слушая
советы
мамы,
пов ерну л
ключ
столько
раз,
сколько
полагалось,
не
меньше
и
не
боль­
ше.
Дв ерь
открылась.
Комендант
вошел
р ад ос тный,
с ияю щий,
изящно
по­
клонился,
достал
из
бокового
кар ма на
кожаную
штуч­
ку,
похожую
на
портсигар,
и
протянул
мне
и
маме
по
в изит ной
карточке.
Потом
н езам етно
ис чез.
493


На
визитной
карточке
изящным
шрифтом
б ыло
на­
п еча тано : «Александр Дюма -сын » .
Я
не
по ве рил
своим
глазам.
Мама
т оже
не
поверила
и
поб ежала
в
спальню
за
очками.
•—
Да,
—
сказала
он а.
—
Ал екса ндр
Дюма-сын.
Что
это
знач ит ?
—
В
пр ош лый
раз
он
был
Коперником.
А
сейч ас
он
уже
Дюма
и
сы н.
Не
ста л
ли
он
оп ять
жертвой
опе ­
чатки?
Мама
рассердилась
и
по рв ала
в изит ную
карточку.
А
я
спр ят ал
свою
в
карман,
где
хранилась
прежняя.
Теперь
две
визитные
к арт очки
с
двумя
им ена ми
одного
И
т ого
же
л ица
леж али
у
меня
в
кармане.
4
Вечером
за
ужином
от ец
сказал
маме,
мне
и
дяде
Васе:
*-
Он
не
Дюма-сын
и
не
Ко пе рник.
А
кт о?
'
—
Бывший
артист,
игравший
в
д етски х
пьесах
пр е­
имущественно
роль
доброго
волшебника.
—
Но
ведь
жизнь
—
это
не
сцена!
Почему
он
п ро­
д олжа ет
играть?
—
Но
он
же
играет
роль
доброго
человека.
И
пус ть
себе
играет.
—
Этого
нельзя
доп уска ть ,
—
сказала
мама
строго.—
Ведь
он
комендант,
а
не
в о лшебни к.
—
Он
хочет
б ыть
и
тем
и
другим,
—
сказал
д ядя
Вася,
—
и
комендантом,
и
добрым
волшебником.
По
на­
ивности
он
не
представляет
себе,
как
трудно
совмещать
эти
о бязанн о сти.
—
Х орошо,
—
стала
возражать
мама,
—
сегодня
он
только
Дюма -сы н,
а
завтра
он
скажет,
что
он
Лев
Тол­
сто й
и
даже
сам
по эт
Евгений
Евтушенко.
494


—
Не
скаж ет .
—
А
я
уверена
—
скажет.
—
Ну
и
пусть
говорит.
Ему
все
равно
ник то
не
по­
верит.
Но
все-таки
при ятно ,
когда
в
твоем
д оме
коме н­
дант—
добрый
волшебник.
—
Сег од ня
он
добрый,
—
сказала
мама,
—
а
завтр а
может
ст ать
злым.
Это
ча сто
быв ае т,
Не
на
сцене,
ко­
нечно,
а
в
ж изни.
—
В
жизни
все
с луча ет ся,
—
сказал
отец.
Потом,
как
это
часто
бывает
у
взрослых,
разговор
п ер ешел
на
другую
тему.
Стали
говорить
о
стене,
кото­
рая
слишком
скоро
д ала
трещину,
а
п отом
в спо мнили
итальянский
фильм
«Затмение».
Дя дя
В ася
стал
защищать
эту
кар тин у,
как
только
что
защ ища л
коменданта.
Я
тоже
был
почему-то
на
стороне
коменданта
и
кар­
тины
«Затмение», хотя я ее и не видел.
И
я
подумал,
что,
суд я
по
тому
как
мама
нападала
на
коменданта
и
на
кинокартину,
между
картиной
и
комендантом
б ыла
какая-то
не
совсем
понятная
для
меня
связь.
5
Н овый
кооперативный
дом
ока зался
очен ь
дал еко
от
той
школы,
где
я
раньше
.учился,
и
мне
пришлось
по­
ступить
в
другую.
Моим
соседом
по
парте
был
Мишка
А вдеев .
Он
то же
жил
в
наш ем
кооперативном
д оме
и
был
сы ном
элек­
тромонтера,
к
которому
мы
с
мамой
много
раз
под ни­
мались,
но
никогда
не
могли
за стат ь
дома.
Мишка
спросил
меня:
—
А
ты
знаешь,
кто
с
нами
рядом
живет?
—
Кто?
—
Левитан.
—
Так
это
ве дь
не
т от,
—
возразил
я.
495


—
В
том-то
и
дело,
что
тот, — сказал
Мишка
злове­
щим
голосом.
—
Тот
давно
умер,
—
сказал
я.
—
Знаю.
—
А
раз
знаешь,
за чем
же
говоришь?
—
А
что
же
мн е,
молчать,
что
ли?
Разве
я
виноват,
что
он
ряд ом
с
на ми
живет?
Я
не
напр аши вал ся
к
не му
в
сос еди ,
и
мой
отец
тоже.
—
Леви т ан
жил
в
девятнадцатом
век е,
а
ты
живешь
сейчас.
Вы
не
можете
быть
соседями,
—
возразил
я.
—
Вот
оно
что!
Мы
не
можем!
—
обиделся
Ми ш­
к а.—
Мы
не
можем,
а
ты
можешь?
—
Я
тоже
не
могу.
—
Ну
и
черт
с
тобой,
—
сказал
Мишка.
—
Ты
недо­
стоин
жи ть
рядом
с
великим
человеком.
—
Во-первых,
он
не
ве лик ий.
—
Это
Левитан
не
великий?
А
кто
же
тог да
ве­
л икий?
Миш к ины
сл ова
ме ня
огорчили
и
заставили
за ду­
ма ть ся.
Может,
я
де йстви тель но
недостоин
ж ить
рядом
с
великими
и
знаме ни ты ми
людьми?
Но
потом
я
решил:
это
не
Левитан.
Красивый
старик
то же
вы дав ал
с ебя
за
Коперника
и
Дюма-сына.
А
кем
оказался?
Бывшим
во л­
шебником,
но
не
настоящим,
а
только
испо л ня вшим
эту
роль
на
сцене.
Возможно,
что
это т
Ми шкин
сосед
повесил
дощечку,
что
он
Левитан,
чтобы
его
ник то
не
беспокоил,
о со бен­
но
школьники,
которые
при ходят
соб и рать
утиль
и
бу­
магу.
От
этих
школьников
просто
не
б ыло
отбоя.
Они
все
время
зво нил и
или
стучали,
требуя
бумагу.
А
я
ду­
маю,
дело
не
в
бумаге,
—
им
просто
понравилось
ка­
таться
на
лифте
с
первого
до
двенадцатого
этажа.
И
ка­
кой-нибудь
угрюмый,
не
желавший,
что бы
ему
мешали,
человек
повесил
объявление,
что
он
Левитан.
И
действи­
тельно,
кто
отважится
зво ни ть
к
зн аме нито му
человеку?
496


Когд а
я
сказал
об
э том
Миш ке
Авдееву,
он
рас­
смеялся:
—
Наоборот,
к
Левит ану
каждый
захочет
по зво нить ,
чтобы
узнать,
действительно
ли
он
тот
самый
художник.
Особенно
если
есть
та кой
удобный
предлог,
как
сбор
бумаги
и
утиля.
—
И
зв о нят?
—
Еще
как!
В
де нь
по
десять
раз.
—
А
он?
—
Он
ничего.
Добрый.
Приветливый.
Никого
не
ру­
гает,
хотя,
наверно,
устал
открывать
и
закры ва ть
дверь.
—
А
чем
он
занимается?
—
Чем?
—
хмыкнул
Мишка.
—
Старинные
к арт ины
реставрирует
для
м уз еев.
Иногда
делает
и
копии.
Я
ви­
дел
о дну
—
не
отличишь.
Ме ня
немножко
смутили
сл ова
Ав деева .
Раз
дел ает
коп ии,
знач ит,
уже
не
Левитан.
Да
и
вообще
копии
—
это
картины,
которые
что-то
услышали
и
повторяют,
как
попу га й,
не
понимая
того ,
что
они
зау чил и.
Это
мне
дя дя
Вася
ск азал
на
Нев ско м
в
антикварном
магазине,
где
на
стенах
висят
картины
в
шикарных
золотых
ра­
ма х.
Дя дя
Вася
с казал,
что
хотя
эти
картины
и
дорого
оценены,
но
им
грош
ц ена,
п отому
что
они
коп ии.
Я
тогд а
еще
не
совсем
понимал,
что
такое
копия
и
по чему
она
ценится
гора зд о
меньше,
чем
оригинал,
ес ли
она
сделана
добросовестно,
точ но
и
ничуть
не
ху же
о ри­
гинала.
Но
дя дя
Вася
спросил:
—
Как
по-твоему,
попу га й
—
добросовестная
птица?
—
Вп олне ,
—
ответил
я.
—
Так
и
копия.
Она
може т
быть
добросовестнее
оригинала.
А
что
толку?
Я,
разумеется,
все
понял.
И
с
тех
п ор,
приходя
в
чу­
жую
к варт иру
и
видя
на
стене
карт ин у,
я
всегда
спра­
шиваю—
к опия
это
или
оригинал.
И
я
оцениваю
ее
уже
17 г.
С.
Гор
497


смотря
по
отв е ту.
Раз
ко пия,
зн ач ит,
это
не
картина,
а
попугай.
Но
несмотря
на
то
что
живший
ряд ом
с
Мишкой
художник
пи сал
коп ии,
мне
все-таки
хотелось
с
ним
по­
знакомиться.
П ра вда,
зна комств о
пришлось
немножко
отложить.
Произошел
один
довольно
досадный
слу ч ай,
ко торы й
ме ня
огорчил.
На
стене
в
столовой,
где
висел
портрет
композитора
Рубинштейна,
мама
обнаружила
т р ещину
и
в ызва ла
по
те лефо ну
коме ндан та .
Комендант
сраз у
же
пр иш ел,
ве жли во
и
величаво
поздоровался
с
на ми.
Мама
провела
его
в
столовую
и
п ока зала
тр ещи ну
на
стене,
там ,
где
висел
портрет.
Комендант
с тал
рассм ат р иват ь
портрет
композитора
Рубинштейна,
а
п отом
ск азал
мне
и
мо ей
ма ме
очень
приятным,
и нтел лиг ент ным
голосом
о
том,
что
любит
музыку
и
имеет
пос т оянный
абонемент
в
филармо­
нию.
Мама
выслушала
эти
красивые,
интеллигентные
с ло­
ва,
а
пот ом
снова
напомнила
о
трещине
и
да же
пока­
зала
на
нее
пальцем.
Комендант
улыбнулся
понимающей
и
очен ь
пе ча ль­
ной
улыбкой,
потом
взглянул,
но
не
на
трещину,
а
с но­
ва
на
портрет
и
ск азал,
что
он
пришлет
мастера
с
це­
ментом
и
стене
вернется
ее
прежний
вид.
—
Ну
что
ж,
—
сказала
мама,
—
ждали
вас,
теперь
подождем
мастера.
Величавый
старик
поклонился
и
достал
из
карм ан а
кожаную
штучку,
а
затем
протянул
мне
и
мо ей
маме
по
визитной
карточке.
Мы
посмотрели
оба
на
ка рто чки,
и
мама
прочла
вслух:
—
Леонид
Андреев.
Писатель.
Она
оче нь
рассердилась,
по р вала
карточку
и
стал а
ст ыди ть
старика:
—
Никакой
вы
не
Андреев,
а
тем
более
не
Дюма-
498


сын.
Вы
просто
самозванец,
и
вас
когда-нибудь
привле­
кут
к
уголовной
ответственности.
Ста рик
улыбнулся
и
сочувственно
посмотрел
на
мою
маму.
Он
смотрел
на
нее
с
таким
видом,
словно
зн ал
то,
чего
она
не
зн ала
и
никогда
не
узнает.
Возможно,
он
зн ал,
что
оди н
и
тот
же
человек
может
быть
Копер­
ником,
Дюма-сыном,
Леонидом
Андреевым
и
пр о стым
комендантом
в
новом
кооперативном
доме.
Может,
он
открыл
эту
закономерность,
оказавшуюся
по ка
не
из­
вестной
нико му
из
ученых,
а
тем
более
м оей
маме,
ко­
торая
была
домашней
хозяйкой.
Эта
мысль
пришла
мне
в
гол ову,
когда
я
смотрел
на
спокойное
и
улыбающееся
лицо
этого
удивительного
че­
ловека,
р езко
отличавшегося
от
в сех
людей,
каких
я
знал.
—
Так
кто
же
вы
н акон ец,
—
спросила
мама,
—
Ко­
п ер ник,
Дюма
или
Леонид
Андреев?
—
А
кем,
по-вашему,
я
должен
бы ть?
—
Сам им
собой,
особенно
если
вы
комендант
и
вам
доверен
дом
со
всем
его
хозяйством.
—
Не
понимаю,
—
ск азал
вел ича вый
старик
вежли­
вым
и
пр ия тным
голосом,
—
разве
хозяйство
и
дом
по­
страдают,
если
я
с ебя
выдам
за
т ех,
с
кем
я
имею
вну­
треннее
сходство?
—
Вы
так
думаете?
-
Да.
—
А
я
думаю
иначе.
Я
не
мог у
быть
спокойна,
когда
дом
о тдан
в
ру ки
человеку,
способному
себя
вы­
д ать
за
Александра
Дюма.
А
если
испортится
водопро­
вод ,
паровое
отопление
или
случится
какая-нибудь
д ру­
гая
неприятность,
разве
я
м огу
надеяться
на
ва с?
—
Почему
нет?
—
Вы
еще
спрашиваете?
Это
и
так
всем
яс но.
Вы
несер ьез ный,
легкомысленный,
а
может
бы ть,
б ольн ой
человек.
Вам
на до
лечиться.
499


—
От
чего?
—
Не
знаю,
как
на зыва ет ся
ваш а
болезнь.
Вы
сам о­
зван ец.
—
Но
я
не
выдаю
себя
за
вашего
брата
или
за
чл е­
на
Союза
художников
Левит ана,
который
живе т
в
деся­
том
этаже.
Я
выдаю
себя
за
тех,
кого
нет ,
да
и
то
в
шутк у.
—
А
заче м
вы
так
шу ти те?
—
Я
бы
объяснил,
но
вряд
ли
вы
поймете.
—
Почему
же?
Я
им ею
незаконченное
вы сшее
обр а­
зование,—
сказала
мама.
—
Тут
да же
зако нчен но е
не
поможет.
Надо
иметь
другой
скл ад
ум а.
В ы давая
себя
в
шу тку
за
какую-
нибудь
знаменитость,
я
хочу
по нять
сущность
имени.
Имя
—
что
это
такое ?
Его
магия,
его
о баяни е,
его
власть
над
людьми.
И
многое
другое,
че го
вам,
к
со­
жалению,
не
по нят ь.
Спин о за
ск азал: «Не смеяться,
не
плакать,
не
проклинать,
а
поним а ть ».
Спин оза
был
не
совсем
прав.
Что бы
понимать,
надо
сме ять ся.
А
вы
не
умеете.
Долгие
год ы
я
ра бот ал
артистом.
Иг рал
до б­
р ого
волшебника.
Ра зве
в
том ,
что
на
м оей
виз итной
к арто чке
стоит
доброе,
но
чуж ое
имя ,
есть
чт о- нибуд ь
злое,
нехорошее?
Ра зве
это
не
удивительно?
—
Мне
не
смешно,
—
сказала
мама.
—
А
только
до­
садно.
Комендант
поклонился
и
ушел.
А
ро вно
через
час
пришел
маст ер
с
цементом,
сня л
портрет
композитора
Рубинштейна
и
стал
ремонтировать
стену.
—
Вот
видишь,
—
ск азал
я
маме,
—
виз ит ные
кар­
т очки
не
по м ешали
ко мен дант у
сдержать
свое
слово.
—
И
все
равно,
—
возразила
мама.
—
Я
не
мог у
бы ть
спокойна.
Возможно,
что
он
даже
философ.
Но
мы
не
при вык ли,
чт об
управхозы
и
коменданты
б ыли
фи­
лософами.
Нам
этого
не
надо.
500


6
Моя
ма ма
не
любила
ничего
загадочного
и
таи н ст­
в ен ного,
и
поэ то му
она
не
ждала
ничего
хорошего
от
нашего
коменданта.
Его
симпатичная
внешность
ей
казалась
подозри­
тел ь ной.
И
она
даже
ст ала
жалеть,
что
мы
переехали
в
эт от
кооперативный
дом
за
Черной
речкой,
а
не
обо­
ждали
еще
полгодика
или
год,
ког да
построят
новы е,
еще
более
красивые
дома
на
том
месте,
где
уже
з асы­
пали
часть
Финского
залива
и
посадили
деревья.
Она
просто
не
могла
видеть
это го
коменданта
и
заяв ила
отцу
и
дя де
Васе,
что
даже
его
боится.
—
Ч его
его
бо ять ся?
—
сказал
о тец.
—
Он
совершен­
но
безобиден
и
безопасен.
Здоровье
его
то же
проверяла
комиссия,
когда
поступила
жалоба
на
его
странные
по­
ступки.
Мама
ск азал а
отцу,
что
ко м иссия
отнеслась
ю
делу
халатно
и,
конечно,
ошиблась.
Я
очен ь
опасался,
что
она
то же
нап и шет
жалобу
и
бедного
красивого
старика
снов а
направят
на
комис­
сию,
где
его
снова
будут
осматривать
врачи
и
строго
допрашивать,
где
он
зака зыв ает
св ои
визитные
карточ­
ки
и
на
ка ком
основании
он
печатает
на
эт их
карточках
вместо
своего
имени
имена
исключительно
знаменитых
и
даже
в ели ких
людей.
Моя
мама
жалобу
не
подала,
но
д обила сь
на
об щем
собрании
жильцов-пайщиков,
чтобы
старику
по ст авили
на
вид
и
ука зали
на
недопустимость
его
поступков,
во­
шедших
в
противоречие
с
законами
человеческой
жиз ни.
Но
хватит
о
ко мен да нте
и
о
мо ей
матери.
Пора
пе­
рейти
к
главному
л ицу,
а
именно
к
Левитану.
С нач ала
к
том у,
чьи
картины
вис ят
в
Русском
музее,
а
п отом
уж
к
соседу
Мишки
Авдеева .
501


В
Р ус ский
музей
нас
повела
преподавательница
род­
ного
язык а
Вар вар а
Архиповна.
Она
считала
себя
боль­
шим
зн аток ом
живо пис и,
и
только
мы
с
ней
вошли
в
тот
зал,
где
висят
картины
Леви тана,
как
она
стала
нам
объяснять:
—*
Знаменитый
русский
худ ожни к
п ытал ся
изобра­
зить...
Он
хотел
отобразить...
Он
ставил
своей
ц елью...
Ле вит ан
хотел...
Он
сделал
п опы тку ...
И
от
ее
сл ов
в
большом,
высо к ом
з але
сразу
стало
как
в
кл ас се,
все
сделалось
обыкновенным
и
знако мы м,
словно
мы
зде сь
бывали
уже
сотни
ра з.
Мишка
Авдеев
усмехнулся
и
сказал :
—
Мне
тот
Левитан
да же
больше
нравится,
чем
этот.
—
Какой?
—
Тот,
что
живе т
в
наш ем
доме.
—
Да
тот
же
не
Левитан.
А
какой-нибудь
пот ом ок
или
случайный
однофамилец.
Он
ненастоящий.
Мишка
Авдеев
обиделся:
—
Еще
неизвестно,
как ой
нас то ящий .
По-моему,
тот
рисует
не
хуже.
Я
подошел
к
одной
картине
и
стал
ее
рассматри­
ват ь.
На
картине
бы ли
изображены
березки
и
речка,
а
та кже
облака,
и
мне
ср азу
стало
немножко
грус тн о,
словно
я
тут
же
стоял
на
берегу
речки
во зле
березок,
а
н адо
б ыло
уезжа ть
домой,
в
гор од,
а
уезж ать
очень
не
хотелось.
_
Варв ара
Архиповна
сказала,
показывая
на
картину:
—
Знаменитый
худ ожн ик
пы тал ся.. .
Он
раз
и
на­
всегда
поставил
пе ред
соб ой
це ль
и
всю
жизнь
доби­
вался...
Потом
она
стал а
хва ли ть
бер езки ,
не бо
и
особ е нно
речку,
но
речка
с тала
об ыкнов енной,
и
к ар тина
словно
полиняла
от
ее
слов.
502


Я
думал:
если
Варвара
Архиповна
сделает
па узу
—
вернется
ли
в
картину
то,
что
в
ней
б ыло
до
т ого,
как
учительница
ста ла
все
подробно
и злаг ать
и
объяснять.
Но
В арв ара
Архиповна
не
сдел ала
паузы
или
хотя
бы
короткой
п ер едышк и,
а
продолжала
об ъясн я ть:
—
Знаменитый
художник
оче нь
любил
природу,
и
он
всегда
добивался...
Он
хотел...
А
п отом
он
заб олел
и
вскоре
умер,
—
сказала
в
заключение
учительница.
—
Умер?
—
не
с оглас и лся
Мишка.
—
Это
еще
во­
п рос.
—
А
ты
откуда
знаешь?
—
спросил
я.
—
Еще
бы
я
не
знал.
Он
ж ивет
с
нами
на
одном
этаже.
—
Там
живет
другой,
а
не
этот.
—
Это
еще
н адо
проверить,
—
сказал
с
таинствен­
ным
видом
Мишка.
—
Может ,
как
раз
именно
этот.
До
чего
был
Авдеев
самолюбивый
и
гордый
человек!
Себя
и
свой
эта ж
он
ставил
в ыше
интересов
человече­
ст ва
и
хотел
мне
доказать,
что
именно
рядом
с
ним
жи­
вет
знам ениты й
художник.
7
Я
поз во нил
раз
и
еще
раз.
Открыл
мне'
дверь
пожилой
человек
с
усталым
ли­
цом .
Лицо
этого
че лове ка
и
особенно
черная
бородка
и
большие
задумчивые
глаза
показались
мне
знакомыми.
Я
где-то
видел
раньше
этого
человека.
Где?
Может,
на
лест нице,
может,
на
улице
или
на
странице
книги?
—
Ты
к
кому,
мальчик?
—
спросил
он.
—
Я
вообще
так,
ни
к
кому.
У
вас
есть
бумага
или
утиль?
—
Сейчас
не ту.
Вчера
все
отдал .
Он
уже
хотел
запереть
дверь,
но
тогда
я
спросил:
—
А
вы,
дя ден ька,
действительно
Л евита н?
503


■—
Да,
Левитан,
—
от ве тил
он
за дум чи во. ^Хочешь
зайти?
Ну
что
ж,
п роход и.
Я
прошел
с
ним
в
комнату
и
ок азал ся
как
в
Р ус­
с ком
музее.
На
стена х
висели
те
же
картины.
И
да же
«Золотая осень»
в исел а.
Я
еще
раз
посмотрел
и
убедился:
ка рти ны
те
же
са­
мые,
что
в
музее.
—
Как
они
сюд а
попа ли?
—
спросил
я.
—
Может,
по
случаю
ремонта
у
вас
временно
пов е сили?
Че лове к
улыбнулся:
—
Это,
мальчик,
коп ии.
Я
реставратор
и
копиист.
—
Копии?
А
Мишка
Авдеев
утверждает,
что
скорее
там
копии,
а
зд есь
н асто ящие .
—
Какой
Мишка
Авдеев?
—
Сын
монтера.
Ваш
сосед.
—
Сосед?
Тогда
другое
дело.
Соседи
всегда
все
знают.
Они
даже
зн ают
больше,
чем
мы
сам и
зн аем
о
се бе.
Я
с тал
р ассм ат ри вать
ка рти ны
и
вс помн ил
слова
дяди
Васи,
что
ко пии
—
это
поп уга и.
Я
вс пом нил
это
и
покраснел,
словно
художник
уже
д ог адал ся,
о
чем
я
сейч ас
думаю.
Он,
по-видимому,
дейс тви тел ь но
дога­
дался
и
сказал :
—
Эти
кар ти ны
не
просто
повторение,
мальчик,
это
продолжение
т ого,
что
б ыло
сделано
в
другом
веке.
—
Мишка
ут вер жд ает,
что
вы
из
то го
ве ка.
—
Из
какого?
—
Ну
из
т ого,
который
был
ше с тьде сят
шесть
лет
т ому
на зад.
—
Что
ж.
Отчасти
это
то же
верно,
мальчик.
Но
только
отчасти.
—
Отчасти?
—
спросил
я.
—
Я
не
совсем
понимаю.
От част и
—
это
з начи т,
вы
не
Левитан,
а
тол ько
очень
хотите
им
бы ть?
Художник
ти хо
рассмеялся
и
к ивнул
головой.
504


—
Хо чу
быть,
—
ск азал
он.
—
Но
это
очень
трудно.
А
ты
посмотри-внимательно
мои
картины
и
скажи
—
нравятся
они
теб е
или
не т?
Ме ня
очен ь
интересует
т вое
мнение,
мальчик.
Я
посмотрел
на
картины,
п одум ал
немножко,
а
по­
том
ск азал :
—
Ес ли
бы
я
не
знал,
что
эти
карти н ы
—
к опии
тех ,
что
в исят
в
Русском
му зее,
они
бы
оче нь
мне
понрави­
лись.
—
А
ты
забудь,
мальчик,
что
это
копии.
Пожалуй­
ста,
за буд ь.
—
Как
я
м огу
забыть?
В едь
вы
мне
сами
ска ­
зали.
—
А
может,
я
пошутил?
—
Но
ведь
они
оче нь
похожи
на
те,
что
я
видел
в
Русском
музее.
—
Возможно,
—
ск азал
задумчиво
художник.
—
Все
находят
сходство,
кроме
ме ня.
Но
ты
посмотри
на
них,
мальчик,
внимательно.
Может,
заметишь
и
различие.
Я
ст ал
внимательно
рассм атр ива ть
картины.
И
мо­
же т,
п отом у,
что
мне
в
эту
минут у
ник то
нич его
не
о бъ­
яснял
и
не
вт олк овыва л,
кар ти ны
мне
оче нь
понрави­
лись.
Они
б ыли
нисколько
не
х уже
те х,
что
висели
в
Русском
музее,
и
я
даже
почему-то
подумал,
что
они
там
больше
не
висят,
их
привезли
сюда,
к
этому
худож­
нику,
временно,
а
п отом
оп ять
увезут.
И
у
меня
было
еще
такое
чувство,
что
кто-то
неви­
димый
и
неслышимый,
но
присутствующий
по мо гал
мне
их
смотреть,
и
от
этого
они
стано в ил ись
все
лучше
и
лучше,
хотя
содержание
не
менялось
и
краски
на
по­
лотне
тоже.
Картины
мне
нравились
все
больше
и
больше,
и
я
не
мог
буквально
ото рв ат ься
от
них ,
и
мне
да же
ка за­
лось:
где-то
рядом
ти хо
играет
музыка,
—
так
бы ло
хо­
рош о
и
интересно,
инт ер есн ее
е ще,
чем
в
музее.
505


И
я
подумал,
что
су ществ у ет
два
не об ык нове нных
художника.
Один
жил
давно,
в
прош л ом
ве ке,
а
этот
поселился
у
нас,
в
кооперативном
доме,
и
он
хоть
и
не
так ой
из вест ный,
как
тот ,
но
рисует,
пожалуй,
нисколь­
ко
не
хуже.
Потом
мы
попрощались
с
художником,
и
я
ушел.
Дел о
в
том ,
что
пришел
комендант,
тот
сам ый
краси­
вый
стар ик ,
которого
не
.любила моя мама.
Комендант
поздоровался
оче нь
веж ли во
со
мно й
и
с
художником
и,
подойдя
б лиже
к
картинам,
стал
в ни­
мательно
их
рассматривать.
А
несколько
минут
спустя
он
ск азал
Левитану:
—
Х орошо,
если
бы
вы
д али
одну
из
ваших
ка ртин
для
домового
клуба.
Ваш и
картины
располагают
к
ти­
ш ине,
к
уюту
и
навевают
доброе
настроение.
После
этих
сл ов
я
ушел,
чтобы
не
смущать
худож-
'ника.
Я
был
почему-то
уверен,
что
Левитан
не
о тк ажет
и
отдаст
в
клуб
одну
из
своих
замечательных
кар ти н.
8
Старик
комендант
решил
п росв еща ть
наш
дом
и
ст ал
устраивать
в
кл убе
научные
лекции
и
беседы.
Мы
с
Миш ко й,
возвращаясь
из
школы,
увидели
афи­
шу
и
ср азу
заинтересовались.
Обычно
бывает
так,
что
зада ют
вопросы
лектору,
да
и
то
не
сразу,
а
когда
он
закончит
свою
лекцию
или
до­
клад.
А
тут
все
произошло
наоборот.
Лектор,
еще
не
приступив
к
лекции,
уже
задал
нам
с
Мишкой
в оп рос,
написанный
большими
печатными
бу кв ами : «Правильно
ли
вы
выбрали
себе
родителей?»
Мы
долго
стояли
с
Мишкой
воз ле
афиши,
читая
и
пе ре читы вая
в опр ос,
который
задал
всем
жильцам
на­
ше го
дома
лектор.
Как
мы
можем
ответить
на
этот
вопрос?
—
спро­
506


сил
Мишка.
—
Ведь
не
мы
выб ира ли
родителей.
Скорее,
они
выбирали
нас.
Я
на
это
ответил:
—
А
может,
все-таки
мы?
Мне
всегда
казалось,
что
я
жи ву
оч ень
дав но.
Я,
к оне чно,
знаю,
что
я
родился.
Но
иногда
я
в
э том
немножко
сомневаюсь.
И
тогда
мне
начинает
казаться,
что
я
был
всегда.
—
Ерунда!
—
возразил
Мишка.
—
У
каждого
из
нас
ес ть
метрика.
Там
удостоверено,
кто
и
когда
родился.
И
в
метрике
стоит
печать.
—
А
почему
тогда
лектор
с пра шива ет
—
правильно
ли
мы
вы бр али
родителей?
—
Это
не
лектор
спрашивает,
а
коме нд ант
ош иб ся,
ког да
п исал
афишу.
Заторопился,
написал
одно,
а
ну ж­
но
было
другое.
—
Что?
—
Правильно
ли
родители
выбрали
нас?
—
А
разве
они
нас
выбирали?
—
Не
зн аю.
—
Что
же
п ол учаетс я?
—
сказал
я.
—
Они
нас
не
выбирали,
а
мы
—
их,
о казал ись
все
вместе
бл аго даря
како й-т о
случайности.
—
Тут
д ело
не
в
случайности,
—
сказал
Мишка.
—
Ав
чем?
—
Вот
придем
на
ле кц ию,
то гда
уз на ем.
Но
еще
со­
мневаюсь
—
пустят
ли?
На
э том
и
кончился
наш
разговор.
И
лиф т
поднял
нас
ка жд ого
на
свой
этаж.
До ма
ни кого
не
было ,
и
я
стал,
строго
обд умыв ая
каждый
пово ро т
ключа,
тихо
и
не
с пеша
открывать
дверь.
Мама
опять
ст ала
опасаться
воров,
и
мы
ст али
пользоваться
той
частью
з амка,
где
был
спрятан
се­
крет.
Когда
я
наконец
открыл
дверь,
разделся
и
положил
на
с тол
портфель,
я
вдруг
почувствовал
одиночество.
507


У
меня
в
голове
возникла
странная
мысль,
что
родите­
лей
еще
нет,
я
их
еще
не
выбрал
и,
несмотря
на
это,
сущ ес тв ую.
П отом
пришла
другая
мысль,'
еще
более
странная:
ведь
было
время,
когда
не
только
не
бы ло
мен я
и
м оих
ро д ит елей,
но
еще
не
существовали
лю ди
на
Земл е.
Я
ст ара лся
это
себе
представить
и
почему-то
не
мог,
как
не
мог
представить
родителей
без
себя.
Но
себя
без
родителей
я
почему-то
сразу
представил.
Не
успел
я
об
э том
хорошенько
подумать,
как
пр и-
шла
ма ма
вмест е
с
дяд ей
Васей.
—
Опять
он
что-то
напутал,
—
сказала
мама .
—
Кто?
—
спросил
я.
—
Александр
Дюма-сын.
—
Ты
насчет
афиши
с
названием
лекции?
—
Да,
—
сказала
мама.
—
А
мне
оче нь
нравится
название,
—
сказал
дя дя
Вася.
—
И
я
непременно
пойду
на
эту
лекцию.
—
Как
мо жно
спрашивать
нормальных
людей:
пр а­
в ильно
ли
они
вы бр али
себе
родителей?
—
Это
сказано
в
шутку,
—
во зра зил
дядя
Вася.—
Лекцию
будет
чи тать
генетик,
рас сказы ват ь
о
мол ек у­
лярных
болезнях.
—
А
она
оч ень
опасная,
—
спросил
я,
—
эта
мол ек у­
лярн ая
болезнь?
—
Смотря
для
кого,
—
ответил
дяд я
Вася.
—
Для
тех,
кто
болен,
она
не
о пасна.
Опасна
для
их
детей
и
их
потомков.
У слыш ав
это ,
я
сразу
до гадал ся,
почему
де ти
долж­
ны
выбирать
себе
родителей.
И
знач ит ,
я
не
очень
оши бс я,
выб ир ая
себе
о тца
и
мать.
У
них
с
молекулами
все
б ыло
в
порядке.
9
Теперь
я
с тал
за ход ить
к
своему
новому
знакомому,
к
художнику
Левитану.
Заходил
к
нему,
я
не
оч ень
508


часто,
что бы
его
не
беспокоить,
но
зато
без
предлога,
а
просто
так,
посмотреть
картины.
Иногда
мы
за ходи ли
вм есте
с
Мишкой
Авдеевым,
который
жил
в
том
же
э таже
и
по это му
набивал
себе
цену .
Он
все
время
по­
в то рял,
что
Левитан
был
тот
сам ый
и
п опал
к
нам
из
другого
века.
—
А
как
он
мог
попасть?
—
спрашивал
я.
—
Благодаря
обратному
ход у
вре м ени,
как
это
о пи­
сано
в
фа нта стич еск их
р ассказ ах.
Разве
не
читал ?
—
Читал
я.
Но
не
очень
в
это
верю.
Ведь
всем,
на­
пр име р,
очень
хочется
у в идеть
Гоголя.
Но
ведь
он
си­
дит
та м,
в
своем
веке,
а
в
нашем
ни
разу
не
п ояв лял ся.
—
Придет
и
его
очередь,
—
с казал
важн о
Мишка.
—
Для
науки
нет
ниче го
невозможного.
А
отс та лые
люди,
разные
утильщики
и
старухи,
в
науку
не
верят,
а
только
в
бога.
—
Я
ве рю
в
науку,
—
ск азал
я
и
добавил:
—
и
в
тех­
н ику.
—
А
почему
же
ты
тогда
сомневаешься,
что
худож­
ник
Левитан
не
мог
отту да
попасть
к
нам
хотя
бы
на
вре мя,
как
это
не
раз
описывали
фантасты?
—
Во-первых,
он
и
не
похож.
—
Это
юн-то
не
похож?
—
рассердился
Мишка.
Он
ра скр ыл
портфель
и
достал
портрет
Левит ана,
вырезан­
ный
из
«Огонька». —
Смотри!
Я
посмотрел:
действительно,
оче нь
похож.
В се,
все
то
же
самое:
и
глаза,
и
бо ро дка.
—
Так
это,
наверно,
и
не
т от,
—
ск азал
я,
—
а
этот.
>—
Эт от
и
есть
тот,
—
возразил
Мишка.
—
Он
ч уточ­
ку
только
постарел.
—
Чуточку?
—
удивился
я.
—
В едь
п рошло
шестьде­
сят
шесть
л ет.
Он
мог
постареть
и
бо льш е.
—
Ну
и
что?
А
про
замедление
времени
ты
слыхал?
Невежда!
Время
замедлили,
понимаешь,
а
его
отп ра­
вили
сюда.
509


—
Кто
отправил?
—
Какой-нибудь
ученый
или
изобретатель.
—
В
жизни
этого
не
бы вае т,
—
ск азал
я.
Ми шка
посмотрел
на
меня
и
покачал
головой.
—
А
что бы
такое
сходство,
и
фамилия
одна,
и
те
же
кар тин ы
—
это
бывает?
Я
промолчал,
потому
что
не
з нал,
что
ответить.
С пор
наш
произошел
по
дороге
из
школы
домой.
Миш ка
несколько
раз
вытаскивал
портрет
Левитана,
в ыр езанны й
из
«Огонька», и,
показывая
его
м не,
повто­
рял
одну
и
ту
же
фразу:
—
А
ты
еще
говоришь
—
не
бы вает .
Возьми
сво и
слова
обратно.
Я
св ои
слова
пока
обратно
не
брал,
а
только
шел
и
думал
об
очен ь
странном,
поч ти
загадочном
факте.
Как
я
ни
ст ар ался,
я
пока
не
мог
объяснить
себе
этот
факт.
Но
я
надеялся,
что
со
вр ем енем
он
разъяснится
и
ок а­
же тся,
что
этот
Л евит ан
взял
себе
псевдоним
и
случай­
но
пох ож
на
того,
который
жил
в
девятнадцатом
веке.
Мы
поднялись
с
Мишкой
в
деся т ый
эт аж
и
позво­
нили.
Открыл
нам
дверь
сам
художник.
П р авда,
он
не­
множко
изм енил ся:
сбрил
бородку,
усы
и
от того
пом о­
лодел.
Но
глаза
остались
прежние
—
печальные
и
до б­
рые,
как
на
портрете,
вырезанном
Ми шкой
из
«Огонька».
—
Здравствуйте,
—
сказ ал
Мишка.
—
Мы
ненадолго.
Посмотрим
ка рти ны
и
уйдем.
Дел о
в
том ,
что
ваши
кар­
ти ны
нам
оче нь
нравятся.
Не
знаю,
понравились
или
не
понравились
худож­
ни ку
эти
слова.
Мишка,
так
же
как
Варв а ра
Архипов­
на,
считал
себя
большим
знато ко м
жив опис и,
а
Леви­
тан
был
тон ки й,
деликатный
человек,
и,
возможно,
Мишка
з адел
своими
словами
чувство,
которое
не
сл е­
довало
бы
задевать.
510


—
А
ты
что
молчи шь,
мальчик?
—
сп рос ил
ме ня
Ле­
витан
и
положил
мне
на
плечо
свою
легкую,
красивую
руку.
—
Тебе,
наверно,
не
нравятся
мои
к арт ины?
—
Нет,
по чему
же,
—
ответил
я.
—
Но
они
нравились
бы
мне
еще
больше,
е сли
бы
висели
толь ко
т ут,
а
не
в
Русском
музее.
—
Ниче го
не
могу
поделать,
мальчик,
—
сказал
Ле­
витан.—
Че лове к
не
властен
над
сво им
прошлым.
—
А
Мишка
счи тает ,
что
властен.
И
фантасты
т оже.
Левитан
промолчал.
Мишка
Авдеев
тож е.
А
я
ст ал
рассматривать
картины.
Кар тин ы
не
только
нравились
мн е,
но
как-то
все
ме­
няли
вокруг
се бя
и
во
м не.
И
мне
казалось
—
не
я
смотрю
на
эти
картины,
а
кто-то
другой,
более
умный,
чем
я,
и
более
ч уткий .
Ми шка
тож е
вдруг
изм ени лся .
На
его
лице
появи­
лось
новое
выражение,
и
он
стал
как-то
симпатичнее,
чем
был
вче ра
и
даже
сегодня,
перед
тем
как
мы
пр и­
шли
сюда.
Изменился
вдруг
и
сам
Левитан.
На
его
лице
появи­
л ась
улыбка
и
еще
что- то
неожиданное,
и
он
ста л
еще
больше
похож
на
портрет,
вырезанный
Мишкой
из
«Огонька».
Потом
Левитан
сказал
не
то
нам
с
Мишкой,
не
то
самому
се бе:
—
Эти
работы
еще
не
з ак о нчены.
—
А
те
зако нч ен ы,
—
спросил
Мишка,
—
которые
висят
в
Русском
музее?
—
Видишь
ли,
мальчик,
—
ск азал
Левитан,
—
прои з­
веден ие
должно
быть
чуточку
незако нч енны м ,
чтобы
напоминать
жизнь.
Я
вспомнил
школу
и
учителей,
и
то,
что
они
там
го­
ворили,
и
подумал,
что
Левитан
не
прав.
Он
оши­
бается.
Шко ла
—
жизнь?
Жизнь.
А
там
очен ь
не
511


любят,
чтобы
б ыло
не
досказано,
не
дописано,
не
закон­
чено,
и
за
это
снижают
отметку.
Мишка,
суд я
по
его
выражению
лица,
то же
дога­
дался,
что
художник
не
совсем
пр ав.
Но
об
э том
не
сказал,
не
желая
его
огорчать.
Я
тож е
промолчал.
—
Только
смерть
ставит
точку,
—
продолжал
задум­
чиво
Левитан.
—
А
в
жи зни
точек
нет,
а
только
запя­
тые,
мн огото чия,
вопросительные
и
восклицательные
знаки.
Я
подумал:
замечательный
русский
художник
ош и­
ба ется
или
немножко
преувеличивает.
Что
касается
точки,
я
ее
очень
любил
и
предпочитал
всем
другшм
знакам
пре пинан ия.
Но
не
хотелось
мне
с по рить
с
художником.
И
Ми ш­
ке
тоже
не
хотелось.
Я
только
спросил:
—
А
можно,
если
я
в
следующий
раз
приду
не
од ин,
а
с
дяде й
Васей?
—
А
кто
он,
твой
дядя
В ася?
—
Г е олог.
Но
в
искусстве
здорово
р аз бирает ся.
—
Заходите,
мальчики,
—
с казал
художник.
—
С
дя­
дей
или
без
дяди .
Я
св ою
д верь
на
запоре
не
держу.
10
Мы
с
дядей
В асей
во звр ащали сь
из
парикмахерской
и
в озле
нашего
кооперативного
до ма
случайно
встре­
ти ли
коменданта.
Бывший
кр асавец
улыбнулся
нам
печальной
и
чу­
точку
озабоченной
улыбкой
и,
вы тащи в
свою
кожаную,
похож ую
на
портсигар
штуч ку,
протянул
нам
по
визит­
ной
карточке.
Мы
посмотрели
на
карточку,
думая,
что
наш
старик
все
еще
Дюм а-с ын
или
Леонид
Андреев.
Но
на
обеих
визитных
карточках
мы
п рочли,
что
он
уже
не
Дюма
и
512


не
Андреев,
а
всемирно
известный
изобретатель
Эди­
сон.
Вручив
нам
карточки,
комендант
удалился.
Дядя
Вася
оглянулся
и
сказ ал :
—
Хорош о,
что
твоей
матери
нет
поблизости.
—
А
что?
—
Она
бы
очень
расстроилась.
Ей
не
нравится,
что
эт от
странный
старик
хоче т
б ыть
не
сам им
собой,
а
те м,
у
кого
громкое
имя.
—
Но
он
же
не
всерьез,
а
шутя .
—
Да,
он
играет
ту
роль,
которую
ему
не
пришлось
играть
на
сцене.
Своими
парадоксальными
поступками
он
хоч ет
направить
наш е
внимание
на
то,
что
ему
ка­
жется
значительным.
—
А
правда,
что
он
фило со ф?
—
спросил
я.
—
Несомненно,
—
от вет ил
дя дя
Вас я.
—
М ать
и
отец
смеются,
—
ска зал
я.
—
Они
говорят:
«Философ
—
это
ответственный
человек
с
ученой
сте­
пень ю.
Он
обычно
чи тает
лекции
или
числится
в
каком-
нибудь
институте.
Философ
не
станет
работать
комен­
дантом».
—
Почему?
Спино за
не
имел
степени,
нигде
не
ч ис­
лился,
не
чи тал
лекций,
а
только
шл ифов ал
алм азы,
жи вя
на
чер дак е.
—
А
он
тоже
был
фило с оф?
—
Был.
В
э том
ему
не
откажешь.
А
несколько
дне й
спустя
после
это го
разговора
дядя
Вас я
прине с
толстую,
нап ечатан ну ю
на
маши н ке
рук о­
пис ь
и
сказ ал
мне
по
секрету,
что
это
филос офс к ий
труд
и
что
написал
его
наш
комендант
и
дал
дя де
Васе,
чт обы
узнать
его
мнение.
Я
не
удержался
и
заглянул
в
рукопись.
Название
тру да
—
«Онтология имени»
—
мне
б ыло
не поня тно.
Но
дядя
Вас я
охотно
мне
объяснил.
513


—
Онтология,
—
сказа л
он,
—
это
раздел
философии,
изучающий
сущность
бытия.
Просматривая
рукопись,
я
пытался
вникнуть
в
ее
содержание,
но
хотя
слова
б ыли
поня тны
каж дое
в
от­
дельности,
все
вм есте
б ыли
оче нь
трудны,
и
смысл
ускользал.
Я
понял
только,
что
старик
комендант,
он
же
философ,
хотел
объяснить
мн е,
дяде
Васе
и
всем
чита­
тел ям,
что
такое
имя.
Меня
больше
всего
удивило
и
озадачило,
что
комендант
потратил
столько
труда,
что ­
бы
о бъясни ть
то,
что
и
без
всяко г о
о бъясне ния
вс ем
ясно
и
понятно.
Каж дый
знает,
что
такое
имя
и
почему
его
дают
людям
и
домашним
животным.
Но
ко м ендант ,
с тав
философом,
притворился,
что
он
не
по ним ает
того,
что
поня тно
да же
детям.
Я
з адум ался ,
и
мне
пришла
в
голову
не ожид анна я
и
оче нь
тревожная
мыс ль.
Не
для
то го
ли
ко менд ант
называл
се бя
то
Дюма-сыном,
то
Леонидом
Андреевым,
то
Эдисоном,
ч тобы
примерить
к
себе
чужое
великое
имя
и
посмотреть,
в
какой
степени
оно
соответствует
его
сущности.
Комендант
на пом нил
мне
одного
пенсионера,
кото­
рого
однажды
я
видел
в
магазине
головных
уборов.
Пенсионер
стоял
перед
зеркалом
и
примерял
шляпы,
береты,
шап ки
и,
пристально
смотря
на
свое
отражение
в
зеркале,
все
никак
не
мог
найти
тот
гол овн ой
убор,
который
бы
слился
с
его
лицом
и
ф и гурой
в
о дно
целре.
Этот
не
вполне
красивый
стар ик ,
наверно,
ож ида л,
что
шапка
или
бер ет
сд ела ют
его
красавцем.
Очевидно,
комендант
тоже
был
глубоко
неудовле­
творен
своим
именем
и
хотел
позаимствовать
имя
у
те х,
кто
жил
давно.
Может,
комендант
с
чужим
и
знамени­
тым
именем
хотел
заимствовать
не что
более
важн ое ,
чем
и мя,
—
отражение
чужой
жизни?
Эта
мысль
п оказала сь
мне
интересной,
и
я
поде­
лился
ею
с
дядей
Васей.
514


Дядя
Вас я
вни мател ь но
выслушал
меня
и
сказ ал:
—
Да,
наш
комендант
своего
род а
э кспе р иментато р .
Он
напо лнен
парадоксальным
юм ором
и
вр яд
ли
пох ож
на
того
пенсионера,
который
примерял
в
магазине
го­
ловные
уборы.
Пенсионером
руководила
совсем
другая
идея.
Он
хот ел
купить
уб ор
полу чш е
и
подешевле.
А
наш
комен да нт
—
философ,
за
дешевизной
не
го­
нится.
Я
согласился
с
дядей
Васей
и
стал
внимательно
изу­
чать
философскую
работу
нашего
к омен дан та.
При
этом
я
увлекся,
проявил
неосторожность,
и
мама
увидела
толстую
рукопись,
напечатанную
на
м ашин ке.
Она
с ра­
зу
до гадал ась ,
что
этот
труд
написан
ко мен дато м,
и
стала
ворчать:
—
Лу чше
бы
он
сл едил
за
водопроводом
или
паро­
вым
отоплением,
чем
портить
бумагу
и
вор оват ь
у
са­
мог о
с ебя
время.
11
О
том ,
что
время
было
действительно
драгоценным,
я
узн ал
из
философского
труда,
написанного
нашим
комендантом.
Но
в
это м
труде
б ыло
одно
оче нь
слож­
ное
место,
из
которого
становилось
яс но,
что
наш
ко-
ме нта нт
мог
управлять
течением
времени
и
д ействи ­
тельно
попал
в
наш
кооперативный
дом
не
то
из
дру­
гого
ве ка,
не
то
с
другой
планеты.
Об
э том
не
бы ло
сказано
прямо,
но
вывод
напрашивался
сам ,
выте к ая
прямо
из
те кста.
Дядя
Ва ся
ск азал
мне:
—
Это,
кон ечн о,
метафорическое
выражение.
И
не
надо
понимать
его
слишком
буквально.
Философы
и но­
гда
пытаются
об ъять
о дной
фразой
необъятное.
Я
пропустил
эти
сло ва
мимо
уше й.
Мне
очень
хоте­
лось,
чтобы
комендант
ок азался
пришельцем,
как
это
515


бывает
в
фа нта сти чес ких
романах.
Это
бы
мн огое
о бъ­
яснило
в
его
поведении,
и
ст ал
бы
понятным
и
другой
ф акт
—
как
о каз ался
в
наш ем
доме
худ ожни к
Левитан.
Возможно,
Ми шка
Авдеев
был
пр ав,
и
оба
—
комендант
и
худ ож ник
—
попали
к
нам
из
другого
времени.
Эта
мысль
мне
очень
понравилась.
Благодаря
ей
в се.
стало
поня тным ,
ясным
и
уже
не
противоречило
ни
ло­
гике,
ни
здравому
с мыс лу.
В
список
жильцов
коопера­
тивного
до ма,
утвержденный
и
одобренный,
каким-то
образом
попали
два
пришельца,
которые
решили
о бо­
сноваться
в
нашем
времени.
Оба
зан ял ись
по ле зным
трудом.
Один
ста л
пи сать
кар тин ы,
а
также
р ест аври­
ровать
стар ы е,
а
другой
взял
на
себя
хлопотливый
и
неблагодарный
тр уд
комен дан та.
Все
стало
на
с вое
ме­
сто,
подтверждая
старую
и
всем
известную
истину,
что
чуде с
на
свет е
не
бы вае т.
Но
хо тя
чудес
не
бы ва ет,
тот,
не
очен ь
красивый
и
не
оче нь
старый
пенсионер,
с тоя
перед
круглым
зеркалом
в
ма газ ине
и
примеряя
голов­
ные
уборы,
в се-та ки
жда л
и
немножко
надеялся,
что
вот
сейч ас
изменится
его
ли цо
и
станет
красивым,
но
так,
кажет ся ,
и
не
дождался.
Может,
и
ко м е ндант,
примеряя
к
себе
знам ени т ые
имена,
тоже
жд ал
чу да
и
надеялся,
что
он
стане т
Эд и­
со ном
или
Леонидом
Андреевым.
Но
этого
почему-то
не
случилось.
ГІ
если
не
оче нь
красивый
пенсионер,
примеряя
шап ки,
гляделся
в
обычное
зеркало,
наш
фи­
лософ-комендант
гляделся
в
тайну
имени,
в
тайну
сл о­
ва,
звучащего
на звания
человека
и
вещи.
Об
э том
я
до гадался
не
сам ,
а
с
пом ощь ю
д яди
Васи,
когда
он
мне
объяснял
трудные
и
малопонятные
места
толстой
рукописи.
Но
пожалуй,
пока
довольно
о
нашем
коменданте
и
его
философском
тр уде
и
о
пенсионере,
ко то рый
подби­
рал
себе
голов ной
убор.
С
этим
пенсионером
я
встре­
тил ся
вчера
в
було чн ой,
где
покупатели
сами
берут
516


себе,
что
л юбят,
а
потом
расплачиваются
с
к ассир шей .
Пенсионер
с
задумчивым
и
философским
видом
изучал
булки,
хлебцы,
батоны
и
не
зна л,
на
чем
о стан овит ь
свой
выб ор.
На
его
голове
была
морская
фуражка,
оче нь
мол од ив шая
пенсионера
и
пр идав авшая
ему
ге-
ройски-молодцеватый
вид.
Но
довольно
о
пенсионере.
П ора
вернуться
к
главному
герою
моего
ра сс каза
—
художнику
Левитану.
Л евит ан
жил
оди н,
семьи
у
него
пока
не
было ,
и
он
сам
вынужден
был
об сл ужива ть
себя,
а
в
свободное
время
писать
картины.
Я
в.се-таки
уговорил
дяд ю
Васю
зайти
со
мной
к
ху­
дож ник у
и
высказать
свое
мнение
о
его
картинах.
Дяд я
Ва ся
внимательно
осмотрел
кар ти ны,
но
ху­
дож ни ку
с вое
м нение
не
сказал ,
а
только
мне,
да
и
то
когда
мы
выш ли
от
художника
и
спустились
в
с вой
этаж.
—
Все
бы
ничего,
—
сказал
дядя
Вася,
—
но
уж
оче нь
этот
Левитан
на пом ина ет
того,
пр ежнего .
—
Так
это т
и
ес ть
т от,
п ре жний.
—
Не т,
—
возразил
д ядя
Вася,
—
он
только
одн оф а­
милец,
но
очень
уж
по др ажает
то му,
не
забо тя сь
об
оригинальности
собственного
лица.
—
Но
вед ь
кар ти ны -то
не
виноваты,
—
ск азал
я,—
что
он
мал о
заботится
о
с воем
лице .
Они
хорошие.
—
Как
теб е
сказать?
И
да
и
нет.
В
них
нет
ничего
св оего,
а
все
чужое,
занятое
у
т ого
замечательного
ху­
дожника,
который
др ужил
с
Чеховым.
—
Я
у верен ,
он
и
дружил.
—
Тогда
ему
должно
быть
больше
ста
лет,
а
на
вид
ему
не
больше
сорока.
—
Следит
за
собой.
Не
пьет,
не
курит.
И
п отому
ка­
же тся
моложе
с воих
лет.
Дяд я
Ва ся
внимательно
посмотрел
на
ме ня
и
по д­
ми гну л.
517


—
Я
понимаю,
—
сказал
он,
—
тебе,
как
этому
на­
ш ему
философу-коменданту,
хочется
невозможного.
А
невозможное
случается
только
в
сказ ках.
Ме ня
оче нь
огорчили
сло ва
дяди
В аси
и
его
не
оче нь
высокое
мнение
о
ка р тинах
Лев итан а,
не
того,
а
этого.
Как
будто
тот
и
этот
не
мо гли
оказаться
одним
и
тем
же
лицом .
Но
потом
я
ст ал
склоняться
к
тому,
ч то,
возможно,
дя дя
Ва ся
отчасти
прав
и
это т
наш
Левит ан
только
по­
в торяе т
сделанное
другими.
Но
в
эт ом
я
не
ви дел
ни­
че го
дурного.
Скорее,
наоборот.
И
карти н ы
Мишкиного
соседа
по-прежнему
продолжали
мне
нравиться.
12
Во
всей
школе
только
мы
с
Авдеевым
з нали,
что
в
кооперативном
доме
по селилис ь
два
пришельца
—
о дин
художник,
а
другой
ко м ен дант,
совмещавший
свои
обяза ннос ти
с
занятиями
фил ос о фией.
Мы
с
Мишкой
часто
спорили:
отк уда
эти
пришель­
цы—
из
прошлого,
из
будущего
или
с
другой
пл анет ы?
—
Скорей
из
прошлого,
—
наст аивал
я,
—
ведь
Ле­
в итан
жил
в
прошлом.
Но
Ми шка
Авдеев
ни
за
что
не
хотел
этого
при­
знать.
Его
почему-то
больше
у ст раива ло,
чтобы
худож­
ник
явилс я
к
нам
прямо
из
будущего,
захватив
с
собой
бывшего
кра сав ца
—
коменданта.
Ми шка
упирался
и
ни
за
что
не
хот ел
уступить.
Единственно,
с
чем
он
мог
согласиться,
что
Левитан,
возможно,
приб ыл
с
другой
планеты.
А
мое
предположение,
что
зна мени тый
худож­
ни к—
посланец
прошлого,
его
даже
обижало.
Мишке
казалось,
что
это
не
только
противоречит
ис тине ,
но
в
какой-то
степени
снижает
Левитана
и
его
спутника-
коменданта:
в едь
в
про шл ом
царили
отсталость,
мрак,
суеверия,
существовал
царь
и
другие
пережитки.
518


Проще
б ыло
спросить
самого
художника
или
его
со­
брата—
коменданта.
Но
ни
я,
ни
даже
более
бойкий
и
отчаянный
Мишка
А вдеев
не
решались
задать
этот
во­
пр ос
пришельцам,
считая,
что
это
их
тайна,
ко тору ю
о ни,
.естественно,
не
хотят
выдавать,
име я
на
то
св ои
причины.
Подумав
и
обсудив
с
Мишк ой
с ложн ое
и
запутанное
положение,
мы
решили
наблюдать
за
художником
и
комендантом,
рассчитывая,
что
ран о
или
поздно
они
по­
святят
нас
в
свою
тайну.
Картины
же
все
еще
продолжали
нам
нравиться.
С
каждым
дне м
они
нравились
нам
с
Мишкой
все
боль­
ше
и
бо ль ше,
и
мы
долго
простаивали
пе ред
ними.
И
когда
мы
возвращались
каждый
к
себе,
все
нам
ка­
залось
другим,
более
красивым
и
значительным,
чем
раньше.
Эти
кар тин ы
хо тя
и
не
умели
говорить,
висели
молча,
но,
по-видимому,
что- то
открывали
в
мире
и
в
нас
самих,
помогая
нам
острее
чувствовать
и
поним а ть
все,
что
нас
окружало.
Когда
мы
пр ихо дил и,
худ ожни к
Левит ан
обычно
ра­
ботал.
Работал
молча
и
только
и зр едка
бросал
два
или
три
слова.
Был
он
по-прежнему
ласков
и
внимателен.
И
нам
оче нь
хотелось
спросить
его,
каким
обр аз ом
он
попал
в
наш
кооперативный
дом,
родившись
на
др угой
пл а нете
или
в
другом
в еке,
но
мы
все
еще
не
реша­
лис ь.
А
потом
знам е ни тый
русский
художник
простудился,
схватив
воспаление
легких,
и
его
увезли
в
больницу,
что
недалеко
от
реки
Карповки.
Мишка
Авдеев
был
почему-то
этим
очень
смущен.
Ему
каз ало сь,
что
пришелец
из
будущего,
а
тем
более
с
другой
планеты,
не
должен
болеть,
и
особенно
воспа­
лением
л егки х.
Пр авд а,
он
точно
не
знал,
какими
бо­
л езня ми
болеют
пр иш ельц ы,
но
был
уб ежд ен,
что
у
них
совсем
другие
болезни,
чем
у
нас.
519


Помню,
как
мы
с
Мишкой
купили
килограмм
ябл ок
и
два
маленьких
апельсинчика
(на третий не хватило
денег)
и
понесли
в
б ол ьницу
сво ю
передачу.
Строгая
сестра
или
н ян ечка
переспросила:
—
Какому
это
еще
Левитану?
—
Тому
самому,
—
ответили
мы,
—
выдающемуся
русскому
художнику.
Л евит ан
болел-болел,
а
пот ом
вдруг
поправился,
И
снова
принялся
за
работу.
Однажды
я
прихожу
к
не му
один,
без
Мишки,
а
у
не го
уже
с идит
ко м ен дант,
так ой
л юбезный
и
с ни­
сходительный.
Комендант
задал
мне
воп ро с:
—
Скажи,
мальчик,
а
ты
хотел
бы
побывать
на
др у­
гой
пл ан ете?
—
Хоте л
бы,
—
от вет ил
я.
—
Разве
кто-нибудь
от ка­
жет ся?
Потом
комендант
перевел
разговор
на
другую
те му,
и
я
так
и
не
уз нал,
почему
рн
мне
задал
та кой
необыч­
ный
вопрос.
Комендант
ста л
жаловаться
Левитану
на
проводку
и
плох ую
изол я цию
в
доме
и
на
то,
что
у
нег о
много
забот
и
у
некоторых
жи льц ов
п лохой
характер.
А
за тем
комен дан т
посмотрел
на
ме ня
и
спросил:
—
Как
ты
думаешь,
мальчик,
у
ра зумн ых
существ
с
других
планет
тоже
дурной
характер?
Я
ответил:
—
Думаю,
что
не
у
всех.
У
некоторых
хороши й .
И
комендант
рассмеялся
и
сказ ал :
—
Точно.
И
ск азал
так им
тоном,
словно
это
ему
было
хорошо
известно.
Потом
комендант
сказ ал
Л ев ита ну.:
—
Ты
бы,
Исаак,
изобразил
это го
мальчика.
Он
своим
скромным
поведением,
вероятно,
этого
вполне
за­
сл ужива е т.
520


Левитан
покачал
головой:
—
Я
изображаю
только
бер ез ы,
реки
и
облака,
а
также
озера.
А
мальчик,
к
сожалению,
не
облако
и
не
река.
Комендант
достал
из
кармана
кожаную
штучку,
и
я
подумал,
что
он
сейчас
да ст
мне
свою
визит ну ю
к ар­
точ ку,
но
он
карточку
не
д ал,
а
штучку
положил
обрат­
но
в
карман.
Затем
комендант
спросил
меня:
—
Как
ты
представляешь,
мальчик,
с вое
будущее?
—
Б лизк ое
или
далекое?
—
И
бл изк ое
и
далекое.
—
А
как
вы
представляете
с вое
будущее?
—
Далекого
будущего,
мальчик,
у
меня
нет, —
ска­
зал
комендант.
—
Почему?
—
Потому
что
я
стар ик .
—
А
как
вы
представляете
близкое
будущее?
—
Бли зк ое
бу ду щее
я
ри сую
себе
так.
Я
иду
по
ули­
це
и
нахожу
кем-то
о б ро ненный
ч ерт еж.
Вместо
того
что бы
сдать
его
в
с тол
находок,
я
присваиваю
его
и
- со­
вершаю
крупное
научное
открытие.
Ну
вот
и
все,
м аль­
ч ик.
Далекого
будущего
у
меня
нет.
Я
старик.
И
в
ж из­
ни
мне
не
посчастливилось:
я
не
сделал
ни
одного
ве­
ликого
открытия.
И
вероятно,
никогда
уже
не
с делаю .
Мне
стало
немножко
жалко
наш ег о,
коменданта,
и
я
сказ ал :
—
Почему?
Может,
еще
совершите.
—
Нет,
мальчик.
Я
упустил
св ое
время.
У
ме ня
б ыло
его
уйма,
так
же
как
у
тебя.
Но
я
его
упустил.
А
те­
перь
я
стар и к.
И
с
грустью
смотрю
на
с вое
прошлое,
с
которым
я
поступил
так
легкомысленно.
Комендант
вынул
карманные
часы,
открыл
кр ышку
и
посмотрел.
Зат ем
он
л юбезно
рас клан ялся
и
ушел.
Мы
остались
вдвоем
с
художником.
521


—
Вы
тоже
смотрите
с
грустью
на
свое
прошлое?
—
спро сил
я
художника.
—
Нет ,
мальчик,
я
никогда
не
грущу
о
прошлом.
Я
ду маю
то лько
о
будущем.
И
для
это го
я
пи шу
свои
картины.
—
Но
вы
же
не
будущее
и зображ аете
в
своих
кар­
тинах.
—
Я
из о бр ажаю,
мальчик,
природу.
А
природа
—
это
не
тольк о
прошлое,
это
и
будущее.
—
Чье
будущее,
ва ше?
—
Нет,
твое,
мальчик.
13
Мама
пришла
с
рынка
очень
чем-то
взволнованная
и
довольная.
—
Мог у
сообщить
теб е,
—
сказала
она
д яде
Васе, —
прият ну ю
новость.
Вче ра
уволили
коменданта,
и
на
его
месте
уже
сид ит
д р угой.
—
А
за
что
уволили?
—
За
эту
ужа сн ую
прив ычк у
совать
всем
визитные
карточки
и
выдавать
се бя
за
те х,
к ого
уже
давным-
давно
не т.
■—
Только
за
э то?
—
А
ра зве
это го
мало?
От
такого
человека
мо жно
ож ида ть
всего.
Мама
не
ск аза ла,
чего
можно
жда ть
от
коменданта,
а
скорей
ушл а
в
було чн ую.
А
дядя
Вася
стал
в ыра­
ж ать
беспокойство,
что
комендант
не
зашел
за
своей
рукописью
и
теперь,
наверно,
переехал,
не
оставив
даже
адреса.
М еня
ста ла
волн ова ть
судьба
не
столько
комендан­
та,
сколько
т ого,
другого,
который
был
с
ним
с вяза н.
Может,
и
Леви т ана
тоже
попросят
уехать
из
наше го
дома
на
том
ос но ван ии,
что
он
л ишний.
Ве дь
в
про -
522


шл ом
век е
был
уже
Левитан,
а
в
наш ем
должен
быть
кто-то
другой,
совсем
на
того
не пох ож ий.
Наш
же
Ле­
вит ан
очен ь
походил
на
того,
который
ко г да-то
жи л,
и
на
это м
основании
его
мог ли
попросить
вернуться
в
св ою
эп оху.
Я
забежал
к
Мишке
Ав деев у
и
рас сказа л
ему
о
судьбе
коменданта
и
о
своих
оп асения х ,
но
Мишка
с ка зал,
дожевывая
морковку:
—
Л е витан
никуда
не
уедет.
Он
тут
обосновался.
И
ему
у
нас
нра витс я.
—
Откуда
ты
зна ешь ?
—
Отку да?
А
я
был
у
нег о
вчера,
как
раз
ко гда
за­
ходил
прощаться
комендант.
Комендант
сказал,
что
он
уже
стар
и
ему
пор а
на
покой,
что
ему
надоели
вечные
жалобы
на
водопровод
и
на
о то пле ние.
—
А
что
сказал
Левитан?
—
Ниче го .
Он
как
раз
работал.
Писа л
новую
кар­
тину.
—
Дядя
Ва ся
гов ор ит,
что
он
новые
не
пишет,
а
по­
втор яе т
только
старые.
—
Ну
и
что?
Мне
ста рые
нравятся
да же
больше,
чем
но вые.
По
пра вде
говоря,
мне
старые
тоже
нравились
боль­
ше,
чем
новые,
но
я
этого
не
сказал
Мишке,
боясь
пр о­
слыть
консерватором
и
не вежд ой.
Выходя
от
Мишки,
я
взгля нул
на
соседнюю
д верь
—
вис ит
ли
еще
там
медная
дощечка
с
фамилией.
Все
б ыло
в
порядке.
Дощечка
висела
на
том
же
месте,
из­
ве щая
всех,
что
в
этой
квартире
живе т
знаменитый
ху­
до жни к.
А
уж
тот
или
не
тот
это
Левитан,
подумал
я,
пусть
решают
специалисты.
Мне
казалось,
что
это
был
именно
т от.
Комендант
все- таки
за шел
к
нам,
верн ее,
не
к
нам,
а
к
дя де
Ва се
за
своей
рукописью.
Он
вежли во
поздо­
523


ровался,
трогательно
улыбнулся
и
попросил
д ядю
Васю
высказать
с вое
мнение
о
рукописи.
Дяд е
Вас е,
по-видимому,
очен ь
не
хотелось
огорчать
коменданта;
и
он
сказ ал :
—
Мое
мнение
не
имеет
з начен ия.
Я
ге ол ог,
а
тут
р ечь
ид ет
о
язы ке.
—
А
вс е-таки,
—
ск азал
комендант.
—
Я
буду
вам
очен ь
благодарен.
Мне
хотелось
бы
ус лыша ть
в ашу
о це нку.
Я
не
слышал,
что
сказал
дядя
Вася
к оме нда нту,—
меня
позвала
на
кухн ю
мама.
А
потом
комендант
ушел,
де ржа
сво ю
рукопись
под
м ышк ой,
и
больше
я
его
никогда
не
видел,
словно
он
вернулся
к
себе
в
прошл ое .
Когда
ко менд ант
исчез,
я
спросил
дяд ю
Васю:
—
Что
же
ты
ск азал
коменданту?
Как
ты
оценил
его
труд?
И
тог да
дя дя
В ася
возбужденно
ст ал
ходить
по
ком­
н ате
из
уг ла
в
угол
и
р ассказы ват ь
мне
о
т ом,
какое
сильное
впечатление
произвела
на
нег о
рукопись
комен-
танта.
Что-то
случилось
с
дядей
Васей,
на
щеках
его
по­
явился
румянец,
в
глазах
блеск,
а
на
лице
новое,
ни­
когда
не
ви данно е
мн ою
выражение.
Он
вдр уг
спросил
меня:
—
Как
тебя
зовут?
—
Саша.
Ал екс ан др,
—
ответил
я.
—
Неужели
ты
мог
забыть
мое
им я?
—
Когда
я
читал
эту
рукопись,
я
попытался
забыть
все
имена
на
свете,
даже
св ое
собственное.
—
Почему?
—
Я
вместе
с
автором
рукописи
попытался
взгл я­
нут ь
на
мир
как
бы
из
того
времени,
когда
на
Земле
не
существовало
ни
од ного
имен и.
■—
А
разве
б ыло
такое
время?*—спросил
я.
524


—
Было.
—.
Когда?
—
Всего
мил лион
лет
то му
наз ад.
Тогда
еще
на
Земле
не
было
люд ей.
—
Лю дей
не
бы ло,
—
ска зал
я,
—
а
этот
комендант
б ыл,
что
ли?
—
Нет.
Он
только
воо бр аз ил,
что
он
бы л,
для
того
чтобы
со зд ать
ка рти ну
мира,
где
нет
языка.
—
Для
чего?
—
Для
того ,
чтобы
понять
самому
и
объяснить
дру­
г им,
что
язык
внес
в
мир.
—
А
что
он
вн ес?
Дядя
Ва ся
укоризненно
посмотрел
на
ме ня
и
пока­
чал
голов ой .
—
С
помощью
языка
все
б ыло
названо
и
обрело
смысл.
Я
подумал:
комендант
совершил
великое
открытие,
но
никто
об
эт ом
открытии
еще
не
знает,
кроме
дяди
В аси
и
ме ня.
Еще
вопрос
—
признают
ли
открытие
ве­
лик им
и
когда?
Может,
много
лет
спустя.
Мне
поче му-
то
с тало
жалко
коменданта.
Он,
суд я
по
его
виз итным
карточкам,
оче нь
хот ел
б ыть
великим,
но
пока
ему
это
не
удавалось.
А
дя дя
Ва ся
ходил
из
угла
в
угол
и
о
чем-то
думал.
Потом
он
спросил
меня:
—
Ты
можешь
представить
себ я
без
имени?
—
Нет,
не
м огу,
—
от вет ил
я.
—
Хот я
это
и
случает­
ся,
когда
едешь
в
автобусе,
в
троллейбусе
или
в
трам­
вае.
Толпится
много
людей,
и
в
это
время
у
них
нет
име н.
Они
обращаются
друг
к
другу,
не
на з ывая
ни
им ени,
ни
отчества: «Эй,
г ра жд анин,
оторвите,
пожа­
луйста,
мне
билет».
Значит,
м ожно
обходиться
и
без
имени.
—
Пу теше стви е
в
автобусе
длит ся
минуты,
в
худшем
с лучае
часы .
Но
надолго
нельзя
обойтись
без
имени
525


—
А
Робинзон
же
обходился,
—
сказал
я,
—
когда
жил
на
своем
необитаемом
острове.
—
Нет,
—
возразил
дя дя
Вася,
—
не
обходился.
Он
обучил
попугая,
и
тот
наз ывал
его
по
имени.
Робинзо­
ну
это
оче нь
нравилось.
Возможно,
слыша
свое
имя,
он
как
бы
в идел
со
стороны
самого
себ я
и
чувствовал,
что
он
не пох ож
на
других.
—
А
если
вместо
имен,
—
спросил
я,
—
б ыли
бы
но­
мера?
Хуже
от
этого
бы ло
бы
или
нет?
—
Хорошего
в
эт ом
мало.
Цифры
бездушны.
Они
обозначают
количество.
А
имя
—
это
звук
с
очень
емким
с войс т вом.
Оно
как
бы
вб ирае т
те бя
со
всеми
тво ими
особенностями
и
приобщает
к
ми ру.
Об
эт ом
хоро шо
пишет
ко м ендант ,
эт от
непризнанный
философ.
—
Ну
и
что
ж,
—
возразил
я,
—
художник
Левитан,
который
живет
на
дес ято м
этаже
рядом
с
Ми шко й,
даже
очень
всеми
пр изна н;
Но
тем
не
менее
теб е
его
кар тин ы
не
понравились.
—
Сколько
раз
я
тебе
говорил,
что
это
не
тот
Ле­
витан.
Ты
и
тво й
приятель
Мишка
ст али
жертвой
одной
особенности
имени.
В
мир е
су щест ву ют
близнецы.
Они
похожи
др уг
на
друга,
как
кооперативные
дома,
по­
строенные
за
Черной
ре чк ой.
Но
кроме
близнецов
су­
ществуют
и
однофамильцы,
зв уков ые
бл изн ецы.
Случай
подшутил
над
этим
бедным
человеком.
Он
сделал
его
однофамильцем
знаменитого
художника
и
наделил
его
талантом.
Но
талантом
он
наделил
его
скупо
и
сделал
как
бы
копией
то го,
кто
был
современником
Че хов а.
Иск усст во ,
жизнь
и
при рода
обладают
одн им
сво й­
ством:
они
не
лю бят
копий.
Плохо
б ыть
д во йник ом,
од­
нофамильцем,
но
еще
ху же
быть
эпигоном.
Твой
Леви ­
тан
начисто
лиш ен
всякой
оригинальности.
А
значит,
как
художник
он
не
нуж ен!
—
Нужен!
—
крикнул
я.
—
Еще
как
нужен!
Ты
про­
сто
не
понимаешь!
526


Мои
с лова
услышала
мама
и
с де лала
мне
зам е­
чание:
—
Что
с
тобой,
А лекс ан др?
В едь
дя дя
Вася
стар ше
теб я
на
пятьдесят
лет !
14
Слова,
сказанные
дядей
Васей
о
близнецах
и
од но­
фамильцах,
я
ка ждый
раз
вспоминал
на
уроках
рус­
ского
языка.
В арв ара
Архиповна
рассказывала
о
вели­
ких
русских
писателях
такими
словами,
словно
у
них
б ыло
общее
и
ничего
своего,
отдельного,
за
и склю че­
нием
того,
что
они
родились
не
в
од но
время,
как
обыч­
но
рождаются
б лизн ецы.
Сегодня
она
рассказывала
нам
про
Лермонтова:
—
Великий
поэт
пытался...
Он
раз
навсегда
поста­
вил
пер ед
собой
цель
и
всю
жизнь
добивался...
А
потом
я
перестал
слушать
Варвару
Архиповну
и
с тал
думать
о
Левитане
—
о
то м,
знаменитом,
и
о
дру­
го м,
к оторы й
живет
на
десято м
этаже.
Загадка
манила
меня.
И
чувство,
вопреки
обыденной
ло гик е,
говорило
м не,
что
дв ух
Левитанов
не
бы ло,
был
од ин
и
он
к
нам
попал
из
другого
век а,
как
это
ч асто
бывает
в
фантастических
рас ска зах,
с
помощью
нау ки
и
техники
и
их
волшебной
власти
над
временем.
Мне
оче нь
нравилась
эта
волшебная
власть
над
вр еменем,
к от орая
д ала
в озмож ность
современнику
Че хова
по­
п асть
в
наш
век
и
поселиться
в
н ашем
доме.
В
ре зул ь­
тат е
э той
власти
над
временем
возникала
не обы кно вен­
ная
и
чудесная
возможность
своего
личного
знакомства
с
ве ли ким
художником,
которого
все
без
исключения
относили
к
прошлому
вре м ени,
не
подозревая,
что
он
живет
в
одном
до ме
со
м ной.
И,
думая
обо
всем
этом,
я
как
бы
раздваивался
на'
две
равные
по ловинки.
Одна
моя
половинка
верила
во
' 527


власть
над
вр ем енем,
а
другая
сомневалась.
Сомнева­
ющаяся
половинка
словно
дразнила
меня: «Если в ва­
шем
до ме
по сели лся
Левитан,
почему
этого
не
сделал
Чехов,
Гоголь
и
Александр
Дюма -сы н,
и
не
ко ме ндант ,
а
настоящий?»
И
что бы
отвязаться
от
этого
внутреннего
сомнева­
юще го ся
голоса,
я
ск азал
самому
себе: «Просто Леви­
тану
пов езло .
И
он
попал
в
наш
век,
а
другим
по ка
не
удалось».
Из
школы
я
в озвр аща лся
не
спеша.
Хотелось
побыть
на
улицах,
посмотреть
на
людей.
В
сквере
на
скамейках
сидел и
несколько
старух,
пи­
жон
с
усиками
и
очень
много
пенсионеров.
Я
узнал
и
т ого
само го ,
ко то рый
выбирал
себе
головной
уб ор
в
ма­
газине
и
все
никак
не
мог
в ыбр ать.
Он
сидел
отдельно
от
всех
и,
держа
в
руках
га зе ту,
словно
не
читал,
а
ра с­
сматривал
ее.
Я
по зд оро валс я.
Он
посмотрел
на
ме ня
и
спросил:
—
Кто
ты
такой?
—
Гражданин
далекого
будущего.
—
Тв ое
бу ду щее
пока
меня
не
интересует,
—
ск азал
пенсионер.
—
Я
интересуюсь,
кто
ты
сейчас?
—
Школьник.
—
А
откуда
ты
знаешь
меня?
Я
не
от вет ил
и
прошел
мимо.
Не
мог
же
я
сказать,
что
в идел
его
в
ма га зине,
когда
он
ник ак
не
мог
вы­
брать
се бе
шапку
и
все
п рим ерял
и
примерял,
сл овно
среди
головных
уборов,
выставленных
на
продажу,
мог­
ла
найтись,
ну
скажем,
шапк а- не видимк а
тоже.
Если
бы
я
ему
об
э том
напомнил,
он
бы,
наверное,
обиделся.
Я
давно
заметил:
пенсионеры
очень
обидчивы.
. Потом
я
подошел
к
нашему
дому
и
стал
смотреть
на
д есяты й
этаж,
где
жил
художник.
Очень
уж
высоко
он
жил.
И
.я
подумал,
что
с
ним,
видно,
не
очень-то
с чи­
тались,
когда
распределяли
квартиры.
Все,
кто
имел
528


в ес,
например
ученые
и
артисты,
полу ч или
в
ниж них
этажах.
Но
ра с пред е лявшие,
наверно,
думали,
что
эту
не
тот
Левитан,
а
просто
какой-то
незначительный
чело
век
и
маленький
художник.
И
они
жес то ко
ошиблись.
Задрав
голову,
я
смотрел
вверх.
Кто-то
меня
толк­
ну л.
Я
ог ляну лся.
Ряд ом
стоял
Мишка
Авд ее в.
—
К ого
высматриваешь?
—
сп рос ил
он.
—
Пришель­
це в?
—
Л евит ан
не
приш е лец.
Он
роди л ся
на
Земле,
—
Это
Левитан-то
не
приш ел ец?
—
Мишка
рассме­
ялся.—
Мне
совершенно
точно
известно,
кто
он.
—
О ткуда?
/—
Воробушкина
знаешь
из
шестого
«Б»? Воробуш-
кин
изучил
этот
воп рос .
•-
-■
—
Какой
во прос ?
/
—
Ну,
насчет
Леви тана,
и
коме нд анта
тоже.
Он
сч и­
тает,
что
это
т ипич ные
при шел ьцы
из
других
ми ров.
Од ин
принял
образ
Левит ана,
а
другой
вз ял
себе
сразу
десяток
фамилий
и
имен.
У
н их,
на
той
пл а нете,
откуда
они
к
нам
явились,
существует
тако й
порядок.
Наску­
чит
в ы сокора зумн ому
существу
свое
и мя,
он
берет
дру ?
гое .
А
вместе
с
именем
меняет
и
внешность,
и
обста^
новку.
Воробушкин
это
точно
знает.
’—
О ткуда ?
І
—
О ткуд а?
Может,
комендант
ему
сказал
или
Леви­
тан
пооткровенничал.
Воробушкин
очень
подружился
с
комендантом,
когда
тот
еще
жил
и
работал
здесь.
Комендант
ему
книги
давал
читать.
г
—
Какие?
—
Ну,
научные.
И
нау чно - фан та стическ ие.
Только
на счет
этого
молчи.
Ни кто
не
должен
знать,
что
они
пришельцы.
Во-п е рвых,
это
еще
не
доказано,
а
только
существует
предположение.
А
во-вторых...
Мишка
не
ска зал ,
что
б ыло
во-вторых,
а
показал
мне
на
Левит ана,
который
как
раз
в
это
вре мя
подо»
18 г.
С.
Гор
529


шел
к
д ому
с
кошелкой.
В
ко шел ке
б ыла
б утылк а
мо­
лок а,
кочан
капусты
и
связка
баранок.
Баранки-то
и
привлекли
к
себ е
мое
пристальное
вни­
мание.
И
я
п о ду ма л: «Врет этот Воробушкин.
Пр ише­
лец
вряд
ли
станет
покупать
баранки.
Еще
кап у сту
и
молоко
можно
допустить,
но
ба р анки
скорей
настоящий
Левитан
купит
или
однофамилец,
но
не
пришелец
с
другой
планеты».
Я
это
Ми шке
не
ска зал ,
воздержался,
потому
что
за­
ранее
з нал:
Мишка
будет
до каз ыв ать,
что
баранки
—
это
излюбленная
п ища
инопланетных
существ
и
разных
пришельцев,
Мы
пошли
вслед
за
Левитаном.
Остановившись
на
площадке
возле
лифта,
он
от ло мил
пол баранки
и
ст ал
есть.
Меня
почему-то
это
привело
в
хорошее
настрое­
ние,
Очень
уж
мне
не
хотелось,
чтобы
знаменитый
рус­
ский
художник
ока зал ся
инопланетцем.
А
Ми шке
б ыло
наплевать
на
худ ожн и ка,
его
больше
интересовали
при­
шел ьцы
и
всякие
разумные
и
не разумн ые
существа
с
других
планет.
Потом
Левитан
вызвал
лиф т
и
исчез
у
себя
на
д еся том
этаже.
Всю
неделю
я
думал
о
пришельцах
и
за брал
в
би б­
лиотеке
все
книг и,
в
которых
р ассмат р ивал ся
этот
по ка
еще
не
решенный
воп рос .
Сре ди
пр иш ель цев
действи­
тельно
попадались
и
такие,
которые
брали
себе
чужую
внешность,
чтобы
не
очен ь
выделяться.
Б ыло
не
исклю­
чено,
что
и
Левитан
вос по льзо валс я
чужой
внешностью,
но
тогда
совсем
не по нят но,
почему
он
пишет
кар тин ы
и
его
к арти ны
мне
оче нь
нравятся.
.
Вообще
об
эт их
пришельцах
писали
преимуществен­
но
фантасты,
а
уч еные
говорили
о
них
осторожно
и
ту­
манн о—
т ак,
чтобы
мо жно
было
взять
свои
с лова
об­
ратно,
если
окажется,
что
этих
пришельцев
не т.
По
правде
говоря,
мне
фантасты
нравились
бо л ьше,
они
по
крайней
мер е
не
увиливали
и
не
боялись,
что
530


пр и дется
брать
свои
сл ова
обратно.
Но
в се-таки
я
не
хотел,
чтобы
Левитан
ок аза лся
пришельцем.
Я
очень
пол юб ил
его
картины
и
его
самого,
а
главное
—
я
ему
верил.
15
Наступили
летние
каникулы.
Отец
сразу
в зял
от­
пус к
и
уехал
вместе
с
мамой
в
Евпаторию
отдыхать.
Д ядя
Вася
снял
на
ле то
комнатку
в
колхозе
за
Лугой
и
взял
с
собой
меня.
С осе дом
на шим
по
даче
о каз ался
тот
самый
пенсионер,
к отор ый
любил
примерять
голов­
ные
уборы.
Ему
я
обрадовался,
но
не
очень.
Но
я
стр аш но
обрадовался,
когда
вст р етил
Л евит ана.
Ху­
дожник
тож е
снял
себе
в
деревне
комн атку
у
ко лхоз ­
ного
пастуха
Игнаткина
и
ходил
в
лес
писать
этюды.
Знаменитый
рус с кий
худож ни к
меня
сразу
узн ал
и,
возможно,
то же
обрадовался,
хотя
и
не
так
си льно,
как
я.
Вернувшись
домой
после
прогулки
по
лесу,
я
заст ал
пенсионера,
игравшего
с
дяд ей
Ва сей
в
шахматы.
—
И
Л еви тан
тоже
здес ь,
—
сказал
я
обрадованно
дя де
Васе.
Пенсионер
покосился
на
меня
и
сказал
с тр ого:
—
Ему
д авно
бы
следовало
п ерем енить
ф ам илию«
—
Почему? —
спросил
я.
—
Потому
что
это
нескромно
наз ыв ать
себя
Левита*
ном,
име я
ту
же
профессию,
что
и
велик ий
русский
ху­
дожник.
Я
уже
пи сал
по
этому
поводу
в
газету
и
в
Сою з
советских
художников,
но
ответили
мне
бюрокра­
тической
отпиской.
М ол,
фамилия
—
это
личное
де ло
каждого.
А
я
считаю,
что
это
д ело
не
личное,
а
о б щест­
венное.
—
А
какое
вам
д ело
до
это го
художника?
Не
он
себе
выбирал
фамилию,
а
предки.
Я
делаю
вам
шах,
—
сказал
дядя
Вася.
531


Пенсионер
с тал
смотреть
на
доску,
выби ра я,
какой
сделать
ход.
А
потом
д ядя
Вася
сделал
ему
еще
шах
и
мат,
и
пенсионер
ушел
с
обиженным
выражением
лица.
Я
был
оче нь
рад
тому,
что
он
по луч ил
м ат.
Пусть
не
пишет
письма
в
редакции
и
не
тр ебу ет
от
талантли­
в ого
художника,
чт обы
он
перестал
быть
Левитаном.
Я
был
уверен,
что
наш
Левитан
то же
станет
зна ме ни­
тым
и
пенсионер
пожалеет
о
своих
письмах
в
редакцию.
Ко гда
пенсионер
ушел,
дя дя
Вас я
ск азал:
—
Не
люблю
вот
таких,
которые
суют
нос
в
чужие
де ла
и
це лыми
дн ями
пишут
письма
в
р едакц ии.
Госу­
да рс тву
прих о д ится
содержать
людей,
которые
бы
отве­
чали
на
их
пис ьма .
И
это
оче нь
обременяет
наш
бю д­
жет.
—
А
ты
не
иг рай
с
ни м.
Играй
лучше
с
Левитаном.
Как
фамилия
этого
пенсионера?
—
Воробушкин.
—
Он,
наверно,
родственник
то го,
который
учится
в
шестом
«Б».
И
действительно,
пенсионер
ока за лся
дедушкой
Во-
робушкина.
Об
э том
я
уз нал
через
несколько
дней,
ко­
гда
Воробушкин
приехал
к
де ду
ж ить
вместе
с
Мишкой
Авдеевым,
который
ок азался
то же
их
бли зки м
родст­
венником.
Но
об
э том
по зже,
а
сейчас
я
должен
р асс казать
о
художнике
и
о
том ,
как
он
ход ил
в
лес
писать
этюды.
Он
ст ал
брать
с
с обой
и
ме ня,
когда
убедился,
что
я
м огу
сидеть
тих о
и
не
мешать.
Я
дей ств ител ь но
сидел
очень
ти хо
и
не
шевелясь
смотрел,
как
Левитан
ра бо­
тает.
Левитан,
держа
кисть
в
руке,
рассматривал
речку
и
облака,
а
потом
этой
кистью
он
изображал
т очно
та­
кую
же
р еку
и
такие
же
точн о
облака
у
себя
на
холсте.
Мне
очен ь
нравилось,
как
все
двоилось,
и
мне
каз ало сь,
что
передо
мно й
не
од ин
мир,
а
два.
И
оба
мира
б ыли
532


р ядом,
та
река
и
эта,
те
о блака
и
эти,
которые,
так
же
то чно,
как
в
небе,
плыли
на
холсте.
И
мне
было
оче нь
хор ошо,
не об ык нове нно
хорош о,
словно
я
был
свидете­
лем
возникновения
не
только
этого
мир а
на
холсте,
но
и
то го,
другого,
большого,
который
будто
тож е
сейчас
во зн ик.
Л евит ан
большей
частью
молчал,
а
если
говорил,
то
самые
об ыч ные
слова:
что
с
р еки
дуе т
и
у
н его
немнож­
ко
побаливает
спина,
наверно
прострел.
Но
раз
он
об -«
молвился
и,
вид но
нечаянно,
ска за л:
—
Речка
не
хо чет
переселяться
на
холст.
Ей
в
сво­
ем
рус ле
вольготнее.
И
я
подумал,
чт о,
если
бы
Левитан
был
пришелец,
он
мог
сделать
чуд о
и
дейс твит ел ь но
пересадить
речку
С
земли
на
холст,
чтобы
она
текла,
но
он
не
пришелец,
а
только
о бы кно венный
чело в ек
и
однофамилец.
Только
я
подумал
это
—
и
тут
вдруг
на
самом
деле
произошло
чудо:
речка
уменьшилась
во
много
раз
и
текла
на
холсте,
играя
волнами.
Только
потом
я
сооб­
разил,
что
чуд а
не
б ыло,
а
просто
Левитан
был
очень
хороший
худож ни к
и
сумел
так
изобразить
реку,
что
она
пол учи ла сь
как
живая.
И
хот я
я
до гадал ся,
что
на
холсте
течет
настоящая
река,
а
та,
что
бежит
под
хо лмо м,
—
нарисованная,
хо тя
и
во
много
раз
больше
этой,
но
не
все
б ыло
так
просто
и
понятно,
как
хотелось
и
к азалось
мне.
Потом
я
подумал:
как
же
Лев итан
понесет
хол ст?
Реч ка
мож ет
пролиться,
до
того
она
живая,
настоящая
и
красивая.
А
Левитан
молчал
и
только
подправлял
кистью
вол­
ну,
чт обы
она
бежала
немножко
п отиш е.
Я
сказал
Левитану:
—
Вы,
кажет ся ,
немножко
нед о во льны
своей
новой
к арти ной ?.
'
533


—
Немнож ко?
Нет?
Я
с ильно
недоволен.
Да
со
мно й
редко
с л учае тся,
когда
я
бываю
доволен
с обой
и
сво ей
работой-.
И
он
взгл ян ул
снач ал а
на
настоящую
реку,
а
потом
на
ту,
которая
тек ла
на
холсте.
16
На
другой
день
случилось
маленькое
происшествие.
К
пенсионеру
приехали
гости:
его
вну к
Воробушкин
из
шес того
«Б»
и
Мишка
Авдеев.
Они
сначала
позавтракали,
а
пот ом
пришли
ко
мн е«
—
Отдохнуть
приехали?
—
сп рос ил
я.
—
На оборот,
—
от вет ил
мне
Мишка.
—
Поработать.
Он
оглянулся
и
спросил
шепотом:
—
Левитан
еще
ту т?
—
Т ут.
—
Это
х орошо .
Мы
по луч или
о
нем
кое-какие
сведе­
ния.
Он
звездный
пришелец.
По нимае шь ?
И
выдает
се бя
за
художника
Левитана
по
ошибке.
—
Как
это
по
ошибке?
—
спросил
я.
—
Оч ень
прос то.
Он
должен
был
по пасть
в
девятна­
дцатый
век,
но
что- то
там
не
сработало,
произошла
за­
дер жка ,
и
он
попал
к
нам.
Вот
мы
и
приехали
с юда
с
Вор о буш к иным,
чтобы
проверить
эту
гипотезу.
Я
не
стал
спорить
с
М ишко й,
а
только
посмотрел
на
Воробушкина,
Шестиклассник
очень
пох од ил
на
своего
дедушку-пенсионера
и
хотя
пенсионного
возраста
еще
не
достиг,
но
им ел
большой
ж изненн ый
о пыт.
И
в ыра­
жени е
лица
у
н его
было
такое,
как
у
людей,
которые
много
видели
и
знают.
Потом
он
чих нул
и
сказал,
мед­
ле нно
выговаривая
слова:
—
Я
про
этого
Л евит ана
наводил
справки
в
худ ­
фонде.
Мне
дал и
хорошую
характеристику.
534


По кажи,
—
ск азал
я.
-
—
Да
нет!
Пока
не
письменную,
а
только
уст ную .
Но
никто
толком
не
знает,
откуда
он
родом.
Чер ез
зн а­
ко мую
паспортистку
—
она
шь ет
себе
пальто
в
ателье,
где
рабо т ает
моя
мать,
—
я
узнал,
что
он
родом
с
п ла­
нет ы
Си риус .
Паспортистка
дум ала,
что'есть
тако й
го­
род
С ир иус,
где-то
в
Молдавии.
А
я
точно
зна ю,
что
в
Молдавии
такого
города
нет.
Сириус
находится
на
большом
расстоянии
от
Земли.
—
Сириу с
не
планета,
а,
каж ется ,
только
з вез да.
—
Ну
и
что
ж
что
з везд а,
—
сказал
Воробушкин.
—
Может,
он
из
окрестностей
Сириу са,
а
на
Сир иусе
про­
писан.
Но
по
всем
данным,
которыми
я
и
Мишка
р ас­
полагаем,
он
пришелец.
А
картины
он
здесь
пишет,
что­
бы
иметь
свободную
профессию.
Свободная
профес­
си я—
для
пришельца
это
как
раз
то,
что
надо.
Он
мо­
жет
не
ходить
на
ра бот у,
а
сидеть
дома
и
д елать
вид,
что
пишет
картины.
Вот
он
и
дел ает
ви д.
—
Неп равда,
—
сказал
я.
—
Он
не
де лает
вид,
а
пи­
шет
картины.
—
Мой
дедушка
лучше
знает.
Он
э того
Левитана
давно
взял
на
заметку.
Но
он
его,
понимаешь,
недооце­
н ил.
Деду ш ка
думает,
что
он
левак.
—
А
что
такое
левак?
—
Ну,
человек,
который
ра бота ет
«налево», шабаш ­
ничает
или
занимается
на
стороне
всякой
мелкой
хал­
турой.
Но
он
не
лев ак
и
не
шабашник,
а
пришелец.
—
Пус ть
уж
лучше
пришелец,
—
сказал
я,
—
чем
ша­
башник
или
л евак.
—
И
я
тоже
так
сч ит аю,
—
согласился
со
мной
-Во-
робушкин.
Молчавший
Мишка
сказал
вдруг,
показывая
на
Во-
ро бу шкин а:
—
Он
привез
с
соб ой
сюд а
литературу.
« Какую?.
535


—
Научную
и
техническую.
Про
пришельцев.
И
пор­
тре т
Лев ит ана
пр иве з,
чт обы
сличать.
Выясним,
что
при­
шелец,
и
вернемся
в
город,
нам
тут
делать
н ечего.
Мне
почему-то
это
не
понравилось.
Сомневался
я,
что
Левитан
пришелец
и
родился
где-то
в
окрестностях
Сириуса.
И
недоволен
я
был
тем,
что
они
привезли
с
соб ой
литературу
и
хот ят
дока зать
мне,
всем,
и
в
том
числе
самому
Левитану,
что
он
не
земного,
а
инопла­
нетного
происхождения.
Я
решил,
ког да
Мишка
и
Воробушкин
уйдут,
по го­
ворить
с
дядей
Васей.
Уходя,
они
ск азал и
с
о забоч ен ным
видом:
—
Нам
предстоит
бо льша я
и
трудная
работа.
А
когда
они
н ако нец
ушли,
я
высказал
дяде
Ва се
все
св ои
сомнения.
—
Вряд
ли
он
с
Сириуса,
—
сказал
я,
—
и
ник ак ой
он
не
пришелец,
хотя
и
не
обыкновенный
человек.
Дя дя
Вася,
внимательно
выслушав
меня,
усмехнулся
и
сказ ал :
—
Вот
необыкновенного
как
раз
я
в
нем
ничего
и
не
вижу.
Типичная
посредственность.
Сейчас
их
уйма
р аз ве лось.
И
всем
им
не
хв атает
ни
ума,
ни
культуры,
ни
чувства
современности.
На
одной
серости
и
провин­
циализме
дал еко
не
уедешь.
Твой
Л е витан
просто-на­
просто
э пигон .
—
А
это
очень
пло хо
—
быть
эп иго ном?
—
Смотря
для
кого,
—
ответил
дя дя
Вася.
—
Ес ли
для
художника,
то
вообще
лучше
не
родиться.
—
Зн ач ит,
этот
замечательный
худ ож ник
зря
ро­
ди лся?—
спросил
я.
—
Зр я!
—
ответил
д ядя
Вас я
серд ит о
и
отвернулся.
Опечаленный
этим и
мыслями,
я
по шел
по
дер евн е.
Мне
почему-то
оче нь
хотелось
взглянуть
на
тот
холс т,
где
Левитан
изобразил
речку.
Эта
картина
мне
очень
536


нравилась.
И
я
убежден,
что
ее
не
мог
написать
ни
эпи-
гон,
ни
левак-шабашник
и
даже
пришелец
с
Сириуса*
Л евит ана
я
д ома
не
зас тал.
В
из бе
сидел
пастух
Иг­
натки н
и
пришивал
подошву
к
валенку.
А
кар тин а
уже
висела
на
стене
рядом
с
умывальником.
Я
посмотрел
и
ахнул.
На
стене
рядом
с
ум ывал ьни­
ком
текл а
река,
живая,
настоящая
р ека
с
бе ре гами
и
небом.
Она
бы ла
т ут,
на
холсте,
и
совсем
не
походила
на
картину.
Наоборот,
на
картину
походило
все
осталь­
но е:
стены,
о кна,
сам
пастух
Игнаткин
с
валенком
и
толстой
иглой.
Река
бы ла
в
тысячу
раз
живее.
И
я
с тоял
и
не
мог
от орва ть
от
нее
глаз.
Потом
меня
кто-то
толкнул
в
бок ,
я
огля н улся .
Рядом
стояли
Во р обу шкин
и
Мишка.
Воробушкин
ска зал :
•—
Вот
это
река
так
река.
Сразу
видно,
что
он
ее
не
рисовал,
а
уменьшил
в
тысячу
раз
и
приклеил
к
хол­
сту.
Конечно,
это
мог
сделать
только
волшебник
или
пришелец.
У
них
там,
в
окрестностях
Сириуса,
и
не
то
могут
сделать.
Подклеил
речку
к
холсту,
а
п отом
не бо
и
бе р езки.
Мишка
хотел
потрогать
вол ны
рукой,
но
В оробуш -
кин
оттолкнул
его
руку:
—
Смотри
еще
сам
приклеишься
к
этому
холсту
и
с тан ешь
картиной.
Нужно
действовать
осторожно,
ос о­
бенно
к огда
им еешь
д ело
с
пришельцем.
Хозяин
из бы,
пастух
Игнаткин,
не
об ращ ал
ни
на
нас,
ни
на
картину
никакого
внимания,
а
п родо лжал
по дши вать
валенки.
Мы
ждали,
ког да
Игнаткин
скажет
св ое
мнение.
Он
долго
м олч ал,,
немножко
посапывая,
а
потом
с ка зал;
—
Эта
река
иногд а
шумит.
—
Как ая
река?
—
заинтересовался
Воробушкин.,
—
Вот
эта ,
—
по казал
Игнаткин
иглой
на
картину.
—•
И
да же
сле гка
погрохивает
на
перекатах.
537


—
Сейч ас
в едь
не
слышно,
—
ска зал
Мишка,
при­
слушиваясь.
—
Будет
она
шуметь
при
нас,—усмехнулся
Игн ат­
к ин.—
Она
шум ит,
когда
нет
никого
дома,
а
на
людях
она
ведет
с ебя
тихо,
как
и
полагается
картине.
—
А
это
картина?
—
спросил
Воробушкин.
—
Или
настоящая
река,
благодаря
искусству
пришельца
попав­
шая
на
п олотн о?
Игнаткин
подозрительно
по кос ился
снач ала
на
Во-
робушкина,
пот ом
на
Миш ку
и
сказал :
—
На
людях
она
картина,
а
когда
в
и збе
никого
нет,
она
—
река.
Сейчас
я
объясню,
как
я
это
д ело
понимаю.
Например,
один
и
тот
же
че л овек
сразу
может
иметь
два
лица.
Скажем,
у
не го
профессия
—
артист.
Дн ем
он
живет
как
все
прочие
люди.
А
вечером
играет
на
сцене,
и зобража я
тех,
кем
он
никогда
не
бы л.
Точно
так
же
и
эта
ре ка.
Днем
она
течет
та м,
на
воле,
как
все
реки,
а
по
вечерам
з абир ает ся
сюда,
в
раму,
и
начинает
иг­
рать.
Если
хотите
знать,
эта
река
т оже
артистка.
По
тому,
как
пастух
усмехнулся,
а
также
по
выра­
жению
его
гл аз
я
до гада лся ,
что
он
шутит.
Но
Воро­
бушкин
и
М ишка
не
захотели
принять
это
за
шут ку.
Им
хотелось
доказать,
что
Левитан
—
пришелец
с
Сириуса,
и
поэт ом у
для
них
было
лучше,
что
в
ра ме
течет
на­
стоящая
река,
притворяясь
изображением.
_
17
В
этот
раз
дя дя
Вася
играл
не
с
пе нсионе ро м
В оро-
бушкиным,
а
с
самим
художником
Левитаном.
Всякий
раз,
когда
д ядя'
Вас я
игра л
с
пенсионером,
мне
оче нь
хотелось,
чтобы
он
сделал
поскорей
пе нс ио­
неру
мат.
Но
сейчас
—
и
это
б ыло
стр анн о
—
я
во все
не
испытывал
этого
ж елания .
Я
считал,
что
бу дет
нехоро­
шо
с
дяди но й
стороны,
если
он
сдел ает
художнику
мат,
538


кем
бы
тот
ни
был
—
пришельцем,
эпиго ном ,
шабаш ни­
ком-леваком
или
насто ящи м
Ле вита ном ,
каким-то
чу*
дом
по павш им
в
наш
век.
Дядя
Вася
мол чал.
Художник
тоже.
И
когда
дя де
Васе
надоело
молчать,
он
вдруг
задал
Левитану
во«
п рос:
—
Скажите,
вы
случайно
не
родственник
знам ени *,
то му
художнику?
Ле вит ан
немножко
подумал,
а
потом
ск азал :
—
И
да
и
нет .
—
Как
понять
ва ши
слова?
—
с прос ил
д ядя
В ася.
—
Избирательно,
—
ответил
художник.
—
Если
вам
очен ь
хочется
видеть
во
мне
родственника
знаменитого
художника,
ск ажит е
се бе
«да».
Если
не
хочется,
ска­
жите
«нет» .
И
в
том
и
в
другом
случае
ответ
будет
не­
точн ым .
—
А
вы
са ми
как
о тве чаете
на
э тот
вопро с ?
—
Я
действительно
нахожусь
в
род с тве
с
художни*
ком
Левитаном.
Но
это
р о дство
духовное.
Понятно?
—
Я
так
и
думал,
—
сказал
дядя
Вася.
Играли
они
долго.
Потом
к онч или
партию
и
начали
другую.
Я
вы шел
во
двор.
Там
стояли
Мишка
и
Воро­
буш кин.
—
Ну,
кто
выи гра л?
—
спросили
меня
о ба.
-—
Сделали
ничью.
—
Не
понимаю,
—
ск азал
Воробушкин.
—
Что бы
пр и«
шелец
не
мог
обыграть
обыкновенного
человека?
—
Мой
дя дя
—
игрок
первой
категории.
Он
и
масте­
ров
обыгрывал.
—
Все
равно,
—
не
со глас и лся
Воробушкин,
—
при­
шелец
должен
играть
лучш е
любого
мастера.
—
А
я
дума ю,
он
на ро чно
поддался,
—
вмешался
Ми шка,
—
для
маскировки.
—
Вполне
это
допускаю,
—
согласился
Воробушкин,
И
заду мал ся .
639


Мишка
и
Вор об уш кин
жи ли
в
деревне
уже
третью
неделю
и
все
не
хотели
отказаться
от
своей
мыс ли,
что
Ле вит ан
—
звездный
пр ишел ец.
Наоборот,
с
каждым
дн ем
они
становились
все
более
убежденными
сторон­
никами
своей
идеи,
для
подтверждения
которой
они
тщательно
собирали
факты.
Для
этого
они
и зу чали
ли­
тературу
о
пришельцах,
которую
привез
с
собой
Воро­
б уш кин.
Они
читали
мне
те
места
из
привезенных
ими
книг,
которые
могли
свидетельствовать
в
п ользу
их
ги­
потезы.
Действительно,
как
описывалось
в
книгах,
пред­
ставители
инопланетных
цивилизаций
достигли
высо­
ко го
умения
создавать
себ я
заново
или
принимать
об­
лик
когда-то
живших
на
Зем ле
людей.
Сам
с обой
на­
пра шива лс я
вывод ,
что
кто-то
из
них
принял
облик
Ле­
витана
и
на учил ся
рисовать,
как
Левитан.
А
имея
уже
такую
выс оку ю
квалификацию,
б ыло
совсем
не
трудно
вс т упить
в
Союз
художников,
устроиться
на
работу
в
худфонд
и
по
со в мес тител ь ству
в
Русский
музей,
а
за­
тем,
заручившись
справкой,
получить
квартиру
в
нов ом
кооперативном
доме.
Воробушкин
оче нь
стройно
развивал
св ою
мысль,
подтверждая
ее
мно го чис ле нными
доказательствами,
в зят ыми
из
к ниг
о
зв езд ных
пришельцах.
У
не го
да же
была
спе циал ьна я
тетрадь,
ку да
он
выписывал
отрывки.
И
эти
вы писан ные
им
ц итаты
из
к ниг
он
сличал
с
Ле­
витаном
и
его
поведением,
пока
не
пришел
к
ок онча ­
тельному
вывод у ,
что
Левит ан
—
это
пришелец.
Эти
вы­
писки
Воробушкин
чи тал
Мишке,
мне
и
да же
своему
Дедушке-пенсионеру.
Мишка
под д а кивал,
а
пенсионер
горячо
в озраж ал.
Он
ни
за
что
не
хотел
отказаться
от
своей
мыс ли,
что
Ле вита н
—
это
лев ак
и
шабашник,
об­
манывающий
государство.
Ме ня
отрывки
из
к ниг
ни
в
чем
не
убедили,
так
же
как
мнение
д яди
В аси
и
пенсионера.
У
меня
бы ло
свое
мнение
о
художнике.
Я
был
п очти
уверен,
что
он
и
есть
540


тот
самы й
замечательный
художник,
неи зве ст но
каким
об ра зом
попавший
в
наш
век .
Убедительным
доказа­
тельством
этого
служила
река,
которую
он
изобразил
на
холсте.
Как-то
раз,
когда
я
смотрел
на
нее
в
присутствии
х озяина
и збы
пастуха
И гна тк ина,
я
почувствовал,
что
между
картиной
и
мной
существует
ка кая-то
странная
связь.
Чем
больше
я
смотрел,
тем
сильнее
чув ств овал
ра д ость.
Эта
радость
буквально
хмелила
меня.
Молчавший
Игнаткин
вд руг
ска за л:
—
Не
картина,
а
зеркало.
А
река,
обрати
внимание,
заглядывает,
любуется
на
себя.
До
чего
живая!
Я
согласился
с
пастухом
и
продолжал
смотреть.
18
Как
ни
странно,
я
искал
ответ
на
вопрос:
кто
был
художник
—
эп и гон,
пришелец,
л евак- шабаш ни к
или
ве­
ликий
мас тер ,
чудом
по павш ий
в
наш е
время,
—
в
ма­
гии
само го
имени.
К
этому
художнику
подходило
его
имя .
Оно ,
как
судьба,
выбрало
его,
не
думая
о
т ом,
что
ни
люд и,
ни
жи знь
не
любят
повторений.
Да
и
было
ли
это
повторением?
Мне
ка залось
тогда
и
ка жет ся
теперь,
что
это
б ыло
не
по вто ре ние,
а
про­
должение.
Мой
знакомый
продолжал
то,
что
начал
в
де­
вятнадцатом
веке
другой.
И
они
как
бы
протянули
друг
др угу
руку
через
время.
Что
же
касает ся
имени
—
это
не
так
уж
важно.
Кон е чно,
бы ло
бы
лучше,
ес ли
бы
Мишкин
сосед
взял
себ е
другое.
Но
он
этого
не
сделал,
не
хотел,
чтобы
в
газете
б ыло
написано,
что
он,
худож­
ник
Л евита н,
меняет
св ою
фамилию
на
фамилию
Орлов
или
Соколов.
Может,
он
примерил
к
себе
это
имя
—
и
оно
к
не му
не
подошло.
И
он
решил
оставить
фами­
ли ю,
ко тор ая
была
в
паспорте.
541


На
эту
тему
мы
с
ним
не
говорили.
Просто
времени
не
б ыло
об
этом
говорить.
Когда
Левитан
работал,
он
молчал.
Я
то же
молчал,
чтобы
ему
не
ме ша ть.
Только
од н ажды
у
меня
за кралось
сомнение
—
правда,,
не
п ри­
шелец
ли
он
с
другой
планеты?
Это
сомнение
возникло
оттого,
что
художник,
когда
изображал
бере зку
или
сос­
ну,
смотрел
на
них
та к,
словно
н ико гда
не
в идел
ил и,
наоборот,
приш ел
с
ними
прощаться.
Вот
это
м еня
и
удивляло,
и
к ак-то
раз
я
не
удержался
и
спросил:
—
Вы
что,
соби рае тес ь
вернуться
ту да,
к
себе?
—
Ты
имеешь
в
вид у
наш
кооперативный
дом?
—
от­
ветил
он
на
во прос
во пр осом.
—
Нет,
не
дом.
А
звезду.
Вылетело
из
головы
на­
зв ание .
—
А
при
чем
тут
зве зд а?
—
спросил
он.
—
Да
нет .
Я
так.
М ишка
и
Вор об уш кин
из
ше ст ого
«Б»
считают,
что
вы
не
здешний.
И
прилетели
вместе
с
комендантом.
—
От куда
прилетел?
—
Ну,
словом,
оттуда.
Вылетело
из
гол овы
на­
зв ани е.
Назв ани е
от
волнения
дейс тви тел ь но
вылетело
из
го­
ло вы,
и
я
только
вечером
вспо мн ил,
что
зв езда
называ­
лась
Сириусом.
—
Ниоткуда
я
не
пр иле тал,
—
ска зал
худож н ик .—
И
вообще
я
не
пользуюсь
воздушным
транспортом.
По­
чему-то
не
л ежит
к
нему
душа.
Больше
всего
на
свете
люблю
ходить.
И сх одил
я
дейст вител ь но
много
мест.
Где
толь ко
не
б ыл!
—
Ав
Париже
бы вал и?
—
Нет.
За
границей
не
бы вал.
Извини
меня,
ма ль­
ч ик,
что
отвечаю
су хо,
как
на
анк ету .
Любл ю
я
леса.
Вот
по
ле сам
и
хожу.
—
Ну,
а
там
леса
ес ть?
Ну,
на
этой
звезде...
Вы ле­
тело
из
головы
название.
542


—
Думаю,
что
л еса
ес ть
только
на
Земле.
Но
мы
их
не
умеем
беречь.
—
А
на
звездах
что?
—
Не
знаю,
мальчик.
Не
бывал.
И
как-то
мало
ме ня
это
интересует.
—
Сейчас
м ного
пиш ут
про
зве з ды.
И
да же
есть
ху<
дожники,
которые
их
ри су ют.
Мишка
и
Воробушкин
из
шестого
«Б»
собрали
большую
коллекцию
открыток«
—
Пу сть
собирают.
Это
полезно.
—
А
вы
научно-фантастические
романы
любите?
—
Нет,
не
очень.
—
Поч е му?
—
Потому
что
в
них
час то
изображают
н ашу
Зе м­
лю
без
лесов.
А
мне
такая
Земля
не
нужна.
Но,
в
об­
ще м,
я
в
эт ом
пло хо
разбираюсь,
мальчик.
Поговорим
о
чем-нибудь
другом.
Но
о
чем-то
другом
нам
поговорить
не
пришлось«
Нач ал
моросить
дождь.
Левитан
убрал
подрамник
и
холст,
и
мы
пош ли
из
л еса
в
д еревню .
19
Детс тво !
Оно
сейчас
д алеко
от
ме ня.
И
когда
я
мыс ­
ленно
хочу
представить
се бе
детство,
я
смотрю
на
кар­
ти ну,
где
течет
рек а,
как
она
т екла
в
те
д ни,
ког да
я
был
еще
школьником.
Художник
подарил
мне
эту
картину.
А
п отом
я
ни­
когда
больше
его
не
видел.
Он
уехал
из
кооператив­
н ого
дома
и
затер ялся
в
ог ром ном
мире.
Воробушкин
и
Мишка
б ыли
убеждены,
что
он
вернулся
к
себе
на
С ири ус.
А
дяд я
Ва ся
уве р ял,
что
он
затерялся
в
б ез­
вестности
и
та кова
судьба
всякого
за ур ядно го
худож­
ника
и
э пиг она,
чья
участь
быть
забытым.
Я
смотрю
на
холст
п очти
каждый
день
и
вижу,
как
течет
река
и
о св ежает
мой
внут р енний
мир.
И
каждый
543


ра з,
когда
я
смотрю
на
эти
облака
и
на
эти
вол ны,
я
мысленно
возвращаюсь
в
страну
своего
детства.
М ного
лет
я
искал
его
—
этого
скромного
худ ожни к а,
сп равл я лся
в
худфонде,
в
Русском
музее,
у
знакомых
художников.
—
Л евита н?
—
пе рес пра шивали
меня.
—
Нет,
мы
зн аем
толь ко
одн ого
Ле ви тана.
О
раб от ах
однофамиль­
ца
мы
не
слыхали.
Иногда
мне
каж етс я,
что
это
был
сон .
Но
тогда
кто
же
написал
эту
кар тин у?
Специалисты
и
н еспец иал ист ы
и
равнодушные
к
искусству
л юди
—
все
уходили
потря­
сенными,
вз глянув
на
не е.
И
все
ис пыты ва ли
то
же
чу в­
ство,
что
и
я,
—
чувство
возвращающейся
ю но сти,
не­
обычайного
покоя
и
р адо сти,
словно
на
холсте
б ыло
не
изображение
прир од ы,
а
кусок
детства,
живой
и
яркий,
све рк ал
в
вашей
душе.
Эта
река
течет
в
мое м
сознании
и
тогда,
когда
я
вы­
хожу
на
У лицу
границы
дв ух
веков
и
сл ышу
радиопе­
ре дачи
с
Марса,
с
Луны,
и
со
всех
космических
стан­
ций
Солнечной
системы,
музыку
самого
бытия.
И
тогда
мне
вспоминаются
художник,
кистью
пере­
нос я щий
об лака
с
н еба
к
себе
на
холс т,
и
величавый
старик
комендант,
примеряющий
к
себе
чужие
зн аме­
нитые
имена
—
не
для
того
чтобы
присвоить
их,
а
чтоб ы
понять,
что
такое
имя
и
его
сущность.


ПРАВДА
ВЫМЫСЛА
Излюбленный
мотив
философской
фантастики
Геннадия
Гора
—
игр а
масштабов,
разрушающая
схематичную
модель
мира,
ко тор ой
мы
обычно
пользуемся
для
насущных
нужд
житейской
практики.
Она
верно
служит
нам
в
обыденной
обстановке,
эта
модель,
слеп­
ленная
из
привычек
и
здравого
смы сл а,
но
пафо с
пи сателя
в
том
и
сос тои т,
что
реальность
отнюдь
не
сводится
к
обыденности.
Ско ­
рей
уж
наоборотъ
обыденность
иллюзорна,
она
не
состояние
мира,
но
робость
и
лень
ума
— закопченное
стекло,
сквозь
которое
ле гче
смотреть
на
ослепительную
за гадк у
бытия.
Все
повествовательные
средства
Ге нна дия
Гора
у стре млен ы
к
одной
цели
—
сдвинуть
эту
непрозрачную
преграду,
освободить
внутреннее
зрение,
чтобы,
оставшись
мысленно
хоть
на~
миг
лицом
к
ли цу
с
мирозданием,
человек
почувствовал,
насколько
жизнь
з на­
чительна
и
многогранна,
с
каким
трудом
она
поддается
по знан ию
и
насколько
п уст
расхожий
предрассудок,
будто
л ишь
очевидное
действительно.
В
прозе
Гора
действительность
похожа
на
волшебную
сказку,
полн ую
чудес
и
странных
при ключени й.
Они
случаются
средь
бе ла
дня,
на
каждом
шагу,
—
но
только
с
теми,
кто
ожидает
их,
кто
сп особен
пр инят ь
их
всерьез,
кто
догадывается,
что
су ти
веше й
не
исчерпать
средствами
ло ги ки,
кто
не
боится
задавать
себе
и
другим
«некорректные»
воп росы .
545


«—
По че му,
—
спр осил
я
его,
—
существует
мир?
—
Потому
что
существует,
—
ответил
он.
—
А
что
бы ло
бы,
—
сп рос ил
я,
—
ес ли
бы
мира
не
было?
—
Не
было
бы
и
н ас,
—
ответил
он.
—
Ну,
это
не
отв ет,
—
сказал
я.
—
А
почему
ты
об
этом
спрашиваешь?
—
спросил
он.
—
Потому
что
хоч у
знать.
—
Мало
ли
что
ты
хоче шь .
—
А
п очему
я
должен
хотеть
мало?
Я
хочу
мног о ».
(«Мальчик»)
Эти
два
голоса
без
конца
спорят
между
собой
в
повестях,
ро­
манах
и
р асск азах
Геннадия
Гора.
И
точно
так
же
в
них
смеши­
ваю тс я,
перебивая
дру г
друга,
повседневность
и
фантастика,
вз аи­
мод е йст вие
которых
основано
на
переживании
м ного мер но сти
бы­
ти я.
Это
не
отвлеченная
предпосылка,
но
именно
переживание
—
неподдельное,
поэтическое^
мир
так
наполнен,
так
преизбыточно
богат,
что
зах лест ы вает
н аши
чувства,
захватывает
дух.
Гл а вные
темы
Г е ннадия
Гора,
как
это
об ычно
и
бывает
в
тв ор­
чест ве
настоящих
художников,
св яз аны
с
важнейшими
духовными
событиями
его
жизни.
Дет ство
писателя
сложилось
та к,
что
п ервой
его
люб овью,
первым
собеседником
и
другом
стала
природа
Забайкалья
—
гра н­
д иозна я,
б еско неч но
разнообразная,
почти
не
тронутая
цивилиза­
цие й,
но
обжитая
племенами
охотников
и
скотоводов.
Это
б ыло
одинокое
детство,
омраченное
опасностью
и
тайной.
Родители
Г енна дия
Гора
бы ли
революционеры:
по дпо льна я
работа,
слежк а,
аре сты ,
тюрьма,
ссылка
—
мальчик
редко
их
видел
и
мало
знал.
Он
жил
у
р одс тв енников
(сперва в таежном поселке,
по­
том
—
в
провинциальном
городке)’ и не смел при посторонних упо­
минать
ни
о
матери,
ни
об
отце,
и
’метрика,
представленная
им
в
гимназию,
бы ла
фальшивая.
Обо
всем
э том
подробно
и
достоверно
рассказано
в
п овест и
«Рисунок Дароткана»,
546


Мы
встречаем
в
э той
по вести
мечтательного
подростка,
кот орый
не
знает,
что
такое
родной
дом
и
сем ейн ый
ую т,
но
за то
необ ычайно
сильно
чувствует
гармонию
природы.
Он
наделен
даром
само забвен ­
ного,
восторженного
созерцания.
Бывают
минут ы ,
когда
он
весь
обращается
в
зрение
—
наступает
тишина,
ост анавлив ает ся
время,
теряется
даже
ощущение
собственного
«я», и в мире остается одна -
едннственная
реальность:
открытое,
живое,
одухотворенное
про­
странство.
«Паром,
казалось,
застыл
на
середине
рек и
под
белым
обла­
ком,
плывущим
под
н ами
и
над
нам и.
Я
ощущал
всю
свежесть
бытия,
будто
весь
мир
превратился
в
это
прохладное
облачко,
от­
разившееся
в
рек е.
Вода,
р ассе кая
лес,
торжественно
шла ,
неся
мои
будущие
сны.
Я
глядел
в
ее
глубь,
будто
там
свернулась
речная
тайна,
надев
на
себя
прозрачную
студеную
шапку
и
став
невидимкой.
Вдруг
моя
лошадь
громко
заржала.
Я
и
сей ча с,
сл ышу
ее
рж а­
ние ,
и
ви жу
синие
горы
со
снежными
верхушками,
и
ощущаю
под
ног ами
глубину
реки ,
остановившуюся,
чт обы
продлить
выпавшую
мне
необыкновенную
минуту.
Одна
минута
детства
длиннее,
чем.
целый
месяц
с таро сти ...»
Из
это го
первоначального
прозрения
раз вился
ц елый
художе­
ственный
мир,
но
лес
и
речка,
де ревь я
и
воды
так
и
остались
в
творчестве
Гора
воплощением
подлинности
бытия,
символами
непосредственного
контакта
с
истинными
ценностями.
Юность
Геннадия
Гора
пришлась
на
годы
революции
и
граж­
да нск ой
войны.
Он
был
очевидцем
грозных
и
трагических
событий.
С
тех
пор
навсег да
белогвардейцы
остались
в
его
снах
и
повестях
носителями
мирового
зла
—
улыбчивыми,
вкрадчивыми,
ласковыми
убийцами.
Тог да
же,
в
юност и ,
упрочилась
в
сознании
будущего
писателя
тема,
разработка
которой
впоследствии
принесла
ему
известность.
Эта
т ема
—
явление
революции
в
судьбу
так
называемых
малых
народов
Сиби ри
— эвенков,
нивхов,
орочей,-
не нце в.
Каж етс я,
никто
547


не
изображал
так
проникновенно
их
экзотический
быт ,
в
котором
черты
первобытного
уклада
исказились
под
гн етом
само дер жав ия .
Н икто
не
писал
с
такой
нежностью
и
вос хищ ени ем
о
высоком
ду­
ховном
ми ре
эти х
пр осты х,
неграмотных
и
нищ их
лю дей.
Они
не
пасынки
природы,
а
ее
родные
дет и,
униженные
несправедливой
капиталистической
цивилизацией,
— это
убеждение
Гор
не
вы чит ал
из
книг ,
а
добы л
личным
оп ыт ом.
Он
научился
воссоздавать
ху до­
жественный
строй
мысли,
пр исущ ий
безвестным
ох о тникам
и
пасту­
ха м,
запомнил
их
доброту,
мудрость
и
благородство,
чтобы
рас­
сказать
в
сво их
книгах,
как
воспитывают
душ у
общение
с
природой,
миф
и
об ыч ай.
Лю ди
ту ндры
и
тайги
об лада ют
мудростью,
не до ступ ной
го ро­
жан ам,
но
бессиль ны
пер ед
лицом
неравенства
и
эксплуатации.
Ре­
во люц ия
прих одит
к
ним
как
из бав л ение.
Во
многих
произведениях
писателя
(например,
в
по ве сти
«Ланжеро»
и
в
знаменитой
книге
о
художник е
Панкове)
мы
ув ид им,
как
п реоб ра жает ся
доисториче­
ски й
человек,
во вле чен ный
в
и стори чес кие
с о бытия;
как
обнов­
ляются
его
чувства;
как
захватывает
его
впервые
услышанный
бег
времени.
Нечто
подобное
произошло
и
с
самим
Геннадием
Гор ом.
За
первые
два
десятилетия
своей
жизни,
еще
прежде
чем
стать
писате­
лем,
он
побывал
по
крайней
мер е
в
трех
далеко
отстоящих
д руг
от
друг а
исторических
эпохах.
Раннее
детство
он
провёл
среди
людей,
верных
о быч аям
едва
ли
не
каменного
века.
«В деревянном доме Дароткан живет зимой,
а
в
к ожа ном
—
ле­
том.
Я
еще
не
подозреваю,
что
меж ду
дер е вя нным
и
ко жаны м
до­
мом
лежит,
свернувшись,
невидимое
и
н еслы шимое
тысячелетие.
Мне
кажется,
что
дом
и
чум
стоят
рядом.
Я
подсчитываю
ш аги,
о тде л яющие
деревянные
стен ы
от
к ожа­
ных .
Где
мне
догадаться,
что
каждый
мой
короткий
де тс кий
шаг
длиннее
столетия.
Н ет,
моя
мысль
еще
не
подготовлена,
чтобы
по­
нять
парадоксальный
феномен
тунгусского
б ыт ия » («Рисунок Даро -
тк ан а»).
Потом
были
Б а ргузин,
Томск,
Иркутск,
Чита
—
гимназическая
юность,
дореволюционная
русская
провинция,
в
которой,
вопреки
548


календарю,
застоялся
девятнадцатый
век,
н
бытие,
обесцветившись,
притворилось
сп лошн ым
бытом.
.
«Пахло масляной краской и шипевшими на сковородке котле ­
там и,
В
уют ной
тен истой
глубине,
среди
горшков
и
домашних
р ас­
тений
с
огромными,
словно
вырезанными
из
кожи ,
листьями
за­
та ился
неизвестный
мне
мир..,
Я
д олго
не
мог
понять
сущность
от нош ений,
установившихся
зд есь
между
людьми
и
вещами,
настороженно
пребывавшими
в
гул­
ких
и
светлых
комнатах,
где
время
от
в рем ени
музыкально
играли
и
б или
стенные
часы.
В
вещах,
по-видимому,
таился
кем-то
зак олдов анн ый
мир,
оде­
ревеневшие
чувства
и
мыс ли,
онемевшее
надменное
время,
поче­
му-то
скрывшееся
от
нас
и
надевшее
на
себя
л ич ину,
покрытую
ла ко м» («Рисунок Дароткана»).
Множество
примет
этог о
затхлого
быта
рассыпано
в
ранних
рассказах
и
поздних
повестях
Гора
—и
в
«Конторе слепого», я
в
«Геометрическом лесе», и в « Д е р ев я нно й
квитанции».
Они
яв­
ственны,
подобно
первым
воспоминаниям
д етст ва,
но
всякий
раз
осознаются
не
только
как
строки
личн ой
судьбы,
не
только
как
ос ко лки
реального
исторического
пласта,
но
и
как
нек ий
вт орой
слой
человеческого
существования,
поддельный
сло й,
скрывающий
жи вую
красоту.
«Предместья Читы поставили точку,
и
тепло
большой
уютной
квартиры
с
паровым
отоплением,
ванной
и
телефоном
не
мо гло
мне
заменить
костра,
горевшего
под
нео бъятным
н ебом,
усеянным
звездами
возле
круто
убегавшей
вверх
г оры » («Контора слепого»).
А
пот ом
пришла
революция
и
перенесла
страну,
а
вместе
с
нею
и
жизнь
молодого
Ге ннадия
Гора
в
совершенно
ину ю
эпоху.
Уск о­
рился
ход
исторического
вре мени ;
переполненное
идеям и
и
собы­
ти ями
настоящее
от вора чив алос ь
от
прошлого,
мгновенно
ставшего
б еско неч но
далеким,
и
заглядывало
в
будущее,
сказочно
прибли­
зившееся.
Вот
откуда
в
произведениях
Ге нна дия
Гора
эт от
постоянный
мотив,
эт от
двигатель
сюжета
—
машина
в реме ни,
переносящая
нас
из
век а
в
век,
из
и стор иче ск ого
рома на
в
ут опию,
с
остановками
549


в
со вр еменн ос ти.
Это
не
механизм,
взятый
напрокат
из
научно-тех­
нической
ф антас тики.
Это
оп ыт
писателя
двадцатого
столетия,
ко­
торы й
знает,
как
решительно
из м еняе тся
действительность
на
гл а­
зах
одного
поколения,
с кол ько
резких
поворотов
истории
приходится
на
од ну
чело веч еск ую
жиз нь.
Это
и
пафос
двадцатых
годов
—
в
эту
пору
Гор
ст ал
студентом
Петроградского
университета,
—
двадцатых
год ов,
ког да
время
впервые
ст ало
гла в ным
ге рое м,
главным
пред­
метом
изображения
и
исследования
в
искусстве
и
науке.
«Нечто уэллсовское,
—
вспоминает
Геннадий
Г ор,
—
было
в
этом
фантастическом
переходе
от
почти
п олн ого
незнания
к
ра фи­
ни рован ной
литературной
культуре,
культуре
Бл ока
и
Хл ебнико в а,
Станиславского
и
Мейерхольда...
Университетский
коридор,
тянувшийся
по чти
на
полкилометра,
соединял
в
одно
це лое
не
только
аудитории
и
лаборатории,
но
и
десятилетия,
факультеты
и
имена.
Биологи
и
физики
вн ос или
в
интеллектуальную
атмосферу
ун и­
ве рси тетск ой
жиз ни
дерзкий
дух
нов ых
физических
и
би оло ги ческ их
иде й. . .» («Замедление времени»)’.
Три
сферы
б урной
интеллектуальной
жизни
двадцатых
годов
—•
наука,
живопись
и
лит ерат ура
—
занимали
молодого
писателя.
По?
разительно,
что
из
потока
новы х
сведений
и
впечатлений
он
после­
довательно,
повинуясь
еще
не
осознанному
призванию,
отбирает
то,
что
отвечает
его
биографическому,
духовному,
художествен­
ном у
опыту.
Т ак,
Ген над ий
Гор
открывает
для
с ебя
живопись
и
на
всю
ж изнь
влюбляется
в
нее
—
потому
что
нах одит
в
ней
то
же
пере­
ж ива ние
пространственной
гармо ни и,
свя за нное
с
чувством
покоя
и
свободы,
которое
потрясло
его
в
раннем
детстве,
в
ле су
и
на
реч­
ном
бе рег у.
«Я смотрю на холст почти каждый день и вижу,
как
теч ет
река
и
освежает
мой
вн утр енн ий
ми р.
И
каждый
раз,
когда
я
смо­
трю
на
эти
облака
и
на
эти
волны,
я
мы сленно
возвращаюсь
в
страну
своего
детства...
...И
все
испытывали
то
же
чувство,
что
и
я,
—
чувство
во зв ра­
ща юще йся
юности,
необычайного
покоя
и
радости,
словно
на
хол­
550


сте
бы ло
не
изображение
природы,
а
кусок
детства,
живой
и
яркий,
сверк ал
в
вашей
д уш е» («Имя»),
Кажется,
что
и
в
книгах,
излагавших
новейш ие
научные
т еории ,
писатель
иск ал
вст реч и
со
свои м
детством.
Он
изучал
вопр ос ы
пр о­
исхождения
жизни,
с трук туру
первобытных
об щест в,
этно гр а фию
и
теорию
отно сите льн о сти .
В
сущ ност и,
его
ув лек ала
о дна
проблема)
с теп ень
род с тва
человека
с
мирозданием.
Непосредственное
ч увс тво
догадывается
об
этом
родстве,
интуиция
художника
(например,
в
живописи)
способна
его
передать.
Что
же
с кажет
наука?
«Великий ученый академик В .
И.
Ве рн адс кий
делал
то,
что
де­
ла ли
поэты,
н ачина я
с
Гомера,
—
он
вну шал
людям
самое
главное:
ощущение
их
единства
со
вс ем
живым,
что
обитает
на
Земле.
Это
ощущение
единства
с
природой
всегда
было
сущностью
поэзии,
а
тут
оно
ст ало
сущн о стью
н ауч ной
теор ии ,
сущ но стью
учен ия
о
биосфере.
Так
был
переброшен
м ост
меж ду
п оэз ией
и
наук ой»
(«Замедление времени»).
Так
ск лад ывал ся
мир
писателя,
добавим
мы.
Это
был,
особ ен но
поначалу,
сложный
и
парадоксальный
ми р,
в
котором
отразились
противоречивые
художественные
влияния.
Р о мантич ес кий
пафос
оборачивался
в
творчестве
Гора
то
лириче­
ск им
оптимизмом
(как в стихах раннего Пастернака и живописи
Петрова-Водкина), то иронией и гротеском (как
в
«Столбцах»
За­
болоцкого
и
на
полотнах
Фил онова) .
Писателю
казалось
иногда,
что
бы т,
мир
неж ивых
ве щей
и
косных
отношений
отстраняет
чело­
века
от
природы,
а
искусство
—
от
человека.
Природа,
человек
и
искусство
разобщены,
жи знь
состоит
из
обрывков,
фрагментов.
Ху­
дожни к
не
в
силах
воссоздать
гармоничную
целостность
бытия,
он
мож ет
ли шь
при
п омощи
метафоры
вернуть
дейст вите льно сти
ее
под ли нн ый,
поэ тич еск ий
см ысл.
Де йст вие
ранних
расск азо в
Геннадия
Гора
питается
энергией
реализованных
метафор.
Вот
мы
говорим:- «художник
перен ес
на
пол от но...».
И
в
расск азе
«Детство Смита»
гора,
настоящая,
боль­
шая
гора
исчезает
с
г оризон та ,
едва
живописцу
уд ает ся
ее
как
следует
нарисовать.
Мы
го вор им) «художник слился со своим пред­
м ет ом », И в рассказе Геннадия Гора человек превращается в сад.
551


Превращения,
метаморфозы
—
такой
же
непрем енн ый
в
произ­
ведениях
Гора
мотив,
как
и
посрамление
плоского,
обиходного
по­
з итивиз ма .
Крылатая
сен тен ция
Гамлета
насчет
того,
что
на
с вете
есть
множество
вешей,
которые
«нашим мудрецам»
и
не
сни ли сь,
мог ла
бы
ст ать
эпиграфом
к
любой
из
этих
загадочных
ист ори й,
где
изобра же ни я
людей
и
вещ ей
колеблются
в
прозрачном
потоке
времени.
За
пятьдесят
п ять
л ет,
что
Геннадий
Гор
работает
в
лит ер а­
туре,
проза
его,
как
все
живое,
не
раз
меняла
с пой
облик.
За
пр и­
чудливыми
притчами
об
овеществлении
человека
в
мещан ск ом
быту
(«Чайник») следовали северные повести,
на сы щенн ые
экзотикой
и
о пт им исти ческой
романтикой
(«Ланжеро»),
Пот ом
(это было уже
после
войны)
настал
черед
к ниг,
в
к ото рых
пис ате ль
отказался
от
романтического
ст иля
и
выработал
новую
манеру,
чуравшуюся
усл овн ости ,
натуралистической
детал и
и
по эт ическ ой
метафоры.
Только
изящная,
геометрически
ясная
фраза
да
неистребимый
ин­
терес
к
н аучном у
па рад оксу
оставались
от
пр ежне го
Го ра
в
его
«университетских»
повестях,
написанных
с
холодным,
несколько
принужденным
мастерством
(«Университетская набережная»).
Тяга
к
парадоксу
оказалась
все-таки
сильнее
ине р ции
традиционного
сюжета,
и
писатель
«перешел»
в
другой
ж анр
—
в
н аучн ую
фанта­
сти ку
(«Кумби», «Докучливый собеседник»)...
Но
вот,
начиная
пр имер но
с
середины
шестидесятых
год ов,
появляются
одна
за
другой
новые
п овес ти
Геннадия
Г ора
—
и
про­
изводя т
на
читателя
и
критику
такое
впечатление,
как
бу дто
на
том
участке
литературного
неба,
где
полагалось
бы ть
ров ному
с ия­
нию,
ярко
вспыхнула
неведомая
звезд а.
В
русск ой
литературе,
особ ен но
в
нашем
век е,
бывает,
что
о дин
и
тот
же
автор
рождается
дважды
и
похож
на
себя
прежнего,
как
снег
—
на
дождь.
Об ычно
это
удел
поэтов.
С
Геннадием
Гором
все
и
так,
и
не
так.
Его
ли тер атур ная
судьба
характерна.
Он
идет
по
кр угу,
точнее,
по
возносящейся
спирали.
Он
стремится.к
источ­
н ику
света,
оставшемуся
у
н его
за
спиной
—
в
детстве,
в
юности.
«Второе рождение»
писателя
означает
просто-напросто,
что
он
вновь
стал
сами м
собою,
552


В
его
произведениях
по сл едн его
десятилетия
сходятся
вмес те
и
да ют
небывалый
жанровый
сплав
те
и деи,
чувства,
литературные
прие м ы,
которые
волновали
писателя
всю
жиз нь.
Но
чт обы
сплав
э тот
ок азал ся
прочным ,
по тр еб овалась
большая
художественная
сме лос ть
и
внутренняя
свобода.
Вот
п ове сть
«Рисунок Дароткана» .
П роз рач ная
автобиографи­
ческая
п роза
с
яр кими
пейзажами.
Трудно
найти
другое
мемуарное
призведение,
где
так
мало
говорится
о
вре мен и,
так
много
о
пр о­
странстве.
Сюжета
в
с тро гом
смы сле
слова
нет ;
несколько
лириче­
ских
тем
п роходя т
в
чередующихся
цветных
изоб ра же ния х.
Но
все
скреплено
сильным,
подлинным
во лн ение м,
кот оро е
передается
чита­
телю.
Мы
чувствуем,
как
важно
для
автора
зан ово
обрести
и зве­
данное
им
в
детстве
счастливое,
непосредственное
чувство
полноты
бытия.
В
поисках
утраченного
пространства
он
совмещает
три
точки
зрен ия:
память
своих
детских
впечатлений,
родовой
опыт ,
жив у щий
в
ге ниа льных
р ису нках
первобытного
художника,
завоевания
со­
временной
культуры,
воплощенные
в
слове.
Идет
борьба
за
це ль­
ност ь
видения.
Они
ищут
друг
друга:
автор
и
тот
мальчик,
как им
автор
был
в
детстве;
ищут
и
на ход ят
др уг
друга,
склоняясь
над
ри сун ком
охотника
Дароткана.
И
мгнов ен ный
о браз
легко
разра­
стается
в
сим вол,
каждый
обрывок
пейзажа
н асыщ ен
мыслью,
пр и­
рода
дружески
кивает
человеку
и,
кажется,
вот-вот
заг овори т
мет а­
форами.
Пафос
Геннадия
Гора
связан
с
убеждением,
что
жи знь
не
под­
дается
рационалистическому
истолкованию.
Реальность
п редст ав­
ля ется
ему
грандиозным
художественным
произведением,
прекрас­
ным
и
мно гоз нач ны м,
бе ск онечн о
сложным
и
б ескон еч но
п рост ым.
Она
проста
—
потому
что
вся
открыта
мгнов ен ному ,
непосредствен­
ному
переживанию.
Она
недосягаемо
сложн а
—
потому
что
не
по­
мещается
в
м ысль,
выраженную
словами.
Это му
взг ля ду
на
в ещи
отвечает
парадоксальный
стиль
повест­
вовани я:
нарушается
временная
и
причинная
по сл едо в ате льнос ть,
отм ен яют ся
непроницаемые
перегородки
ме жду
возможным
и
не­
вероятным;
автобиографический
фак т
подчиняется
по эт ическ ой
м еч­
те;
л ица
и
события
переходят
одно
в
другое,
как
бывает
в
сновиде­
653


нии ;
и
все
это
в
пределах
плавного,
ясного
слога,
сопряженного
с
нео бы чайн ой
вещественностью
изображения.
Так
н апис ана
«Контора слепого».
Эта
и сто рия
б ед ного
с леп ца;
влюбленного
в
знаменитую
п еви цу,
заставляет
вспомнить
чапл ин­
ские
ф ильмы .
Приз ра чна я
любовь
издали—единственная
реа ль ная
ценн ость
в
жиз ни
героя.
Все
остальное—выдумка,
сочиненная
для
самозащиты:
и
к онт ора
ф ирмы,
яко бы
принадлежащей
с лепо му,
и
богатство,
которым
он
хвастает,
и
романтические
приключения,
будто
бы
пережитые
им
в
пр ошлом.
Но
рассказчику
—
юном у
двойнику
авт ора
—
разность
ме жду
выдумкой
и
фактом
вов се
не
представляется
такой
уж
н есомн ен­
н ой.
Наоборот,
действительность,
играя
с
его
воображением,
еже­
мин ут но
доказывает
ем у,
что
каждый
«вычитывает»
из
нее
свою
правду,
а
единой,
общеобязательной
ис тин ы,
может
статься,
и
не
существует.
Где
гр а ница
между
«быть»
и
«казаться», между сном
и
явью,
ме жду
вн ешн им
миром
и
н ашими
чувствами,
ис кусст вом
и
жизнью?
Недоумевающая
мы сль
подростка
настоятельно
требует
ответа;
умудренный
опыт ом
автор
знает,
что
последнего
ответа
нет,
но
что
сам и
эти.
вопросы
воспитывают
ум
и
ра здвиг а ют
пре­
де лы
духовной
жи зни.
И
события
растворяются
в
размышлениях,
и
чуть
ли
не
вс якое
воспоминание
заключает
в
себе
философскую
загад ку ,
и
рассказчик
вм есте
с
читателем
не
перестает
раздумывать
о
самом
главном
—
что
так ое
человеческая
ли чн ость
и
что
такое
люб овь .
В
п овест и
«Синее окно Феокрита»
мы
видим
человека,
разми­
нувшегося
во
вре мен и
со
сво ей
любов ью.
Вно вь
и
вн овь
возвра­
щается
он
в
тот
век»
где
встретил
Т оню
и
где
она
осталась,
но
за ст ает
ее
то
в
младенческих
пеленках,
то
в
старушечьем
чепце.
Его
пр от яну тые
рук и
обнимают
пустоту.
Любовь
сбывается
в
небывалом,
замедленном
врем ен и,
в
оста­
но вивш емся ,
д ляще мся
м гновен ии.
Нам
уже
з наком
это т
метафорический
мотив.
По
мысли
писа­
теля,
истинное
чувс т во,
подобно
художеству
и
философской
интуи­
ции,
раскрывает
для
нас
ок но
в
большую
действительность,
окно
в
мироздание,
554


Вы,
наверное,
заметили,
что
Геннадий
Гор ,
как
правило,
до ве­
р яет
повествование
рассказчику.
И
этот
рассказчик
всегда
бьется
над
какой-нибудь
загадкой,
вечно
его
п риводя т
в
недоумение
самые
п рос тые
вещи,
в
которых
никто
из
окружа ющ их
не
ви дит
ничего
особ енног о.
Всюду
он
предчувствует
тайну
и
стремится
в
нее
про­
никнуть.
Это
человек,
который
хоч ет
понять,
вспомнить
или
дог а­
дат ьс я.
Такова
ситуация
в
каждой
из
повестей,
составивших
эту
книгу.
Основная
тональность
прозы
Гора
—
предчувствие
и ст ины,
то
волнени е,
с
ко то рым
познается
мир.
Первым
толчк о м,
завязкой
сюжета
служит
обычно
какое-нибудь
незначительное
п ро исшес т вие,
какая-нибудь
случайность,
вселяющая
в
героя
эту
т рево гу
мысли
или
хо тя
бы
любопытство.
Ну,
скажем,
он
замечает
на
дверях
соседней
квартиры
та б­
лич ку,
на
которой
обозначены
фамилия
и
профессия
жильца} «ху­
дожник
Левитан».
Что
это
—
чья-то
неудачная
шутка
или
действи­
тельно
е сть
такой
современный
художник?
И
е сли
есть,
то
что
он
д олжен
думать
о
се бе
и
своей
работе,
э тот
однофамилец
зн аме ни­
то го
м астера?
Р асск аз чик
в
п овес ти
«Имя»
не
м ожет
пройти
ми мо
за нят ной
за дачи ,
так
уж
он
устроен,
пытливый
мальчик,
принимаю­
щий
близко
к
сердцу
обыкновенное
совпадение,
обмолвку
су дьбы.
И
вот
о бн аружи вает ся,
что
худ ожн ик
Лев и тан
м ало
то го
что
сущ е­
ствует
на
самом
деле,
он
еще
и
пейзажист,
и
картины
его
удиви­
тельно
похожи
на
работы
прославленного
предшественника—того,
великого
Левит ана.
Может
быть,
это
копии?
Но
разве
копия
во з­
действует
на
зрите л я
в
точн ос ти
так
же,
как
оригинал?
И
если
да,
то
чем
она
хуж е
о риги нал а?
И
какой
внутренний
смысл
заключен
в
сходстве,
подобии,
одноименности?
И
как
свя за но
имя
человека
с
его
индивидуальностью?
Все
но вые
и
н овые
вопросы
встают
перед
герое м;
он
отвергает
множество
гот овы х,
но
ложных
от ветов ,
а
ист инн ые
светят
ему
из
беск онечн ой
дали
познания.
Повести
Г енна дия
Гора
почт и
не
знают
развязок
и
завершений.
Писатель
строит
их
так :
философскую
проблему
превращает
в
странную
б ыто вую
ситуацию;
предоставляя
героям
выпутываться
из
нее,
как
са ми
знают;
по том
сю жет
идет
как
размышление,
пре­
рываемое
воспоминаниями,
снами,
ре плика ми
различных
собеседни­
655


ков,
новыми
происшествиями;
и
напрасно
ожидает
читатель,
что
автор
подскажет
ему
решение
парад ок са:
изверившись
в
возмо жно­
сти
на йти
разгадку
логическим
пут ем,
герой
поступит
так,
как
под­
скажет
ему
сердце,
а
повествование
оборвется
на
полуслове...
Наиболее
полно
эта
формула
осуществилась
в
повестях
«Имя»
и
«Геометрический лес» .
Тут
собраны
все
осн овн ые
персонажи
прозы
Гора.
Их
разговоры
и
мысли
вращаются
вокруг
ключ ев ой
п ро блемы
—
вокруг
та йны
живописи.
Поскольку
природа
сама
об лад ает
всеми
чертами
художествен­
ного
про из ве дения,
постольку
задача
живописца
каже тся
п ро стой
—
повторить
ее
как
можно
точнее.
Поэтому
о
хор оших
картинах
говорится
т ак:
«Я посмотрел и ахнул.
На
стен е
рядом
с
умывальником
текла
рек а,
живая,
наст оя щая
река
с
берегами
и
небом.
Она
был а
тут,
на
холс т е,
и
сов сем
не
походила
на
картину...
Воробушкин
с каза л:
—
Вот
это
река
так
река.
С разу
вид но,
что
он
ее
не
рисовал,
а
уме нь шил
в
тысячу
раз
и
приклеил
к
хо лсту.
Конеч но,
это
мог
сделать
только
волшебник
или
приш елец» («Имя»).
Зн ачит ,
в есь
секрет
настоящей
живописи
только
в
правдоподо­
бии,
в
той
и ллю зии,
с
п омощью
которой
плоскость
изображения
притворяется
тре хме рн ым
пространством?
«...Ч уд а
не
было,
а
пр осто
Л евит ан
был
очень
хорош ий
худож­
ник
и
сумел
так
изобразить
р еку,
что
она
получилась
как
живая»,—
ду мает
рассказчик.
И
тут
же
прибавляет: «...Но
не
все
б ыло
так
про сто
и
понятно,
как
хо тел ось
и
к аз алось
мне ».
И
вер но.
Если
бы
це лью
искусства
было
пр ос тое
удвоение
в иди­
мой
поверхности
мира,
то
ни
одна,
даже
самая
гениальная
картина
не
могла
бы
соперничать
с
зеркалом.
На
самом
деле
ис кус ство
выш е
зеркального
изображения,
потому
что
не
ограничивается
в иди­
мостью,
а
делает
в ид имой
сущно ст ь.
Как
это
удается?
«Все знатоки искусства понимают,
хотя
и
не
всегда
ум еют
это
выразить,
что
к аждая
талантливая
кар тин а
содержит
в
се бе
как
бы
две
реальности.
Одну
ре а льно сть
худож ник
переносит.
на
по лот но
из
жи зни,
пропустив
ее
сн ачал а
через
свое
воображение,
а
вто рая
556


реальность,
не
сп рос ив
ни
ху дож ник а,
ни
зри те ля,
ни
господа
бо га,
является
сама.
Она
как
бы
духовный
двойник
жиз ни,
ее
жив оп ис­
ный
э квив ал ент. .. » («Геометрический лес»).
Жизнь ,
про йдя
через
глаза
и
ду шу
художника,
проникается
самосознанием
и
становится
одухотворенной,
осм ы сленной,
как
бы
прозрачной.
Художник
не
копирует
реку .
Он
созд ает
не
подоб ие ,
а
образ.
Образ
—
это
часть,
вмещающая
в
себ я
целое .
Река
на
по­
лотне
художника
—образ
мироздания,
автопортрет
самой
природы.
Художник
про в одит
с вою
ж изнь
в
двух
измерениях,
меж
двух
н еи счерпае мых,
г ля дя щихся
друг
в
друга
пространств
—
реального
и
живописного.
Переходя
из
одного
пространства
в
другое,
л егко
потерять
представление
о
вр ем ени.
Вот
в
п ов ести
«Геометрический
лес»
художни к
и
з абл уди лся
в
че респ оло си це
исторических
вр емен .
Но
что
самое
грустное
—
ему
не
дается
п рочный
контакт
со
свои ми
современниками.
Многие
с чита ют
худ ожник а
странным,
от­
махиваются
от
его
вопросов,
посмеиваются
над
его
суждениями.
Выходит
так,
что
тво рче ск ий
да р,
при ближа я
мастера
к
та йнам
бытия,
отчуждает
его
от
окружающих
и,
чт обы
ст ать
сч астли вы м,
необходимо
ус во ить
более
п ро стой
и
радостный
взгляд
на
жиз нь.
«Я был почти уверен,
что
мне
больше
не
удастся
со зд ать
такую
необыкновенную
картину,
но
не
очень
жалел
об
это м.
Ве дь
рядом
со
м ной
была
Анюта,
а
она
б ыла
прекраснее
любой
самой
прекрас­
ной
картины.
И
о ттого ,
что
она
была
рядом
со
мной,
и
до м,
и
улица,
и
город
мне
к аз ались
прекраснее
всег о,
что
я
мог
увидеть
в
любом
другом
измерении
и
в
любой
другой
эпохе».
Как
всегда
у
Гор а,
это
не
окончательное
решение.
Су дьба
художника
и
ко нф ликт
философского
мы шлен ия
с
житейским
опы­
том
со всем
иначе
решаются
в
недавней
п овес ти
«Пять углов»
или
в
романе
«Изваяние». ..
Но
как
бы
ни
обор ач ива лся
сюжет,
все
равно
эта
волшебная
смес ь
ф ило соф ии,
живописи
и
по эзи и,
которую
мы
называем
про­
зой
Геннадия
Гора,
всегда
вн уша ет
читателю
чув ство ,
что
жизнь
не обы к новен но
прекрасна
и
г ор аздо
г лубж е,
чем
кажется.
С,
Лурье


Содержание
Геомет ри чески й
лес
3
Рисунок
Дароткана
209
Мал ьч ик
293
Синее
ок но
Феокрита
353
Контора
сл епо го
397
Имя
485
С.
Лурье
Правда
вым ы сла
545


Гор
Г.
С.
Г
67 Синее окно Феокрита:
Повести.
—
Л.:
Лениз дат
1980. — 560
с.
портр.— (Б-ка
«Повести Ленинград
ских
писателей»).
В
этой
книге
представлены
наиболее
характерные
произведеніи
старейшего
ленинградского
п исате ля
Геннадия
Гора.
В
них
перепле
те ны
повседневность
и
фантастика,
дей с твите ль нос ть
похожа
на
вол
шебн ую
сказк у,
полную
чудес
и
приключений.
Это
вэанмодействиі
ос нова но
на
мн огоме рно ст и
р еальн ого
бы тия
чело век а.
„ 70302—4702010200—204
Г
'•
М 17И031-80--- ---- - 138—80
84.3(2)'


Геннадий
Самойлович
ГО Р.
•
ГЕОМ ЕТРИЧ ЕС КИЙ
ЛЕС
Р ИСУ НОК
ДАРОТКАНА
МА ЛЬЧ ИК
СИНЕЕ
ОК НО
ФЕОКРИТА
КО НТОРА
СЛЕПОГО
ИМЯ
Редактор
Б.
Г.
Д
р
у
я
я
О фор мле ние
художника
О.
И.
Масл аков а
Рисунки
художника
Ф.
Е,
Васильевой
Технический
ред актор
А,
И,
Серге ева
Корректор
И.
Е,
Б
л
и
я
д
е
р
ИБ
No
1660
Сдано
в
набор
18.10.79.
Подписано
к
печати
29.02.80 .
М-24 136.
Формат
У ОХ Ю в'/за.
Бу мага
т ип.
No
2.
Га рн.
литерат.
Печать
высокая.
Ус л.
п еч.
л.
24,5+вкл .
Уч.-изд.
л.
24,18+0,03=24,21.
Тираж
100 000 экз.
Заказ
Ха
339.
Ц ена
1р.
70 к.
Ордена
Трудового
Красного
Знамени
Лени здат, 191023, Л ени н*
град,
Фонт ан ка, 59.
Ордена
Трудового
Кра с ного
Знамени
ти*
по граф ия
им.
Володарского
Лен изд ата,
191023, Фо нта нк а ,
57