Author: Куприн А.И.  

Tags: язык   языкознание   лингвистика   литература   художественная литература   литературная критика   полное собрание сочинений  

ISBN: 978-5-88528-534-6

Year: 2007

Similar

Саша Черный. Печальный рыцарь смеха.

Горький в зеркале эпохи (Неизданная переписка). Выпуск 10

Горький в зеркале эпохи (Неизданная переписка). Выпуск 10

Знаменитые эмигранты из России

Text
                    Александр
КУПРИН
Полное
собрание сочинений
в Х томах
Bf)CKPECEHbE


К92
УДК 882-821
ББК 84(2Poc=Pyc)l
Общественный оргкомитет по изданию Полного собрания сочинений
А. И. Куприна в десяти томах:
В. К. Бочкарев (председатель), А. А. Авдеев, Д. Н. Ананьев,
В. Л. Богданов, В. Н. Ганичев, П. Н. Гусев, Д. А. Жуков,
М. В. Коростылева, С. И. Куприна, А. И. Ломовцев,
В. К. Мамонтов, В. В. Михальский, Н. И. Никулаенкова,
М. Н. Осипова, Ю. М. Поляков,
Н. Е. Рак, В. Г. Распутин, Г. Н. Селезнев, В. П. Симонов,
А. С. Соколов, Е. А. Столярова,
В. Н. Сунгоркин, В. А. Фронин, Г. 3. Юшкявичюс.
Издание осуществляется при содействии администрации
Пензенской области (губернатор В. К. Бочкарев).
С благословения архиепископа Пензенского и Кузнецкого
владыки Филарета.
КУПРИНА.И.
К 92 Полное собрание сочинений в 10 томах. Т. 10. Заметки публи­
циста, сатирика и литературного критика. Интервью, анкеты. - М.:
Воскресенье, 2007. -
496 стр. с илл.
Десятый, заключительный том Полного собрания сочинений А. И. Куп­
рина, как и предыдущий, девятый, тоже во многом является эксклюзивным.
«Куприн, какого мы не знали» - эту мысль, предпосланную предыдущему
тому, вполне можно отнести и к этому фолианту. В нем собраны малоизвест­
ные материалы, представляющие практически не печатавшийся не только в
предыдущих купринских собраниях, но и отдельными книгами, и, тем не ме­
нее, чрезвычайно интересный и актуальный массив творчества отечественно­
го классика - его публицистику. Особый интерес вызывают статьи и интер­
вью первых, самых «горячих» лет эмиграции. Как и все Собрание, том пред­
ставляет широкую панораму жизни и творчества А. И. Куприна, его ближай­
шего семейного и профессионального окружения в фотографиях, автографах
и документах.
Издательство рассматривает вопрос подготовки и публикации дополни­
тельного, одиннадцатого тома, посвященного переписке А. И. Куприна и вос­
поминаниям о нем.
ISBN 978-5 -88528-534-6 (Том 10)
ISBN 5-88528-502-0
©«Воскресенье». Составление, верстка, примечания, 2007
© М. В. Георгиев. Оформление, макет, 2007


Полное собрание сочинений
в Х томах
ТомlО
Заметки публициста, сатирика и
литературного критика
Вwп,ервью, анкеты


ЗАМЕТКИ
ПУБЛИЦИСТА,
САТИРИКА И
ЛИТЕРАТУРНОГО
КРИТИКА


Зарубежные издания русских писателей.


ЛЕНИН
Да. Таков
Наш жребий, всех живущих,
Умирать!
Говорит Датский Принц
Умер и Ленин. Дальнейшая судьба его души - не наше дело. А
внешняя ее оболочка теперь подвергается вечному закону тления,
по воле Сказавшего : ты земля и отбудешь в землю, куда пойдут и
все люди .
Многие жалеют: зачем Ленин избег насильственной смерти че­
рез повешение; зачем их глаза не насладились видом последних су­
дорог казнимого; зачем чувство мести многих - и может быть,
справедливое чувство - не нашло этого грубого, но сладостного
удовлетворения?
Я мечтал совсем о другом и, признаюсь, мечтал, как всегда, в
широком, несбыточном масштабе. Я думал : вот пройдет год, пол­
тора, может, два или три года, настанет момент какого-то общего
просветления умов, произойдет в России какой-то не партийный,
не московский, не петербургский, а всеобщий переворот. Отступ­
ление большевикам будет отрезано . Жизнь их строжайшим обра­
зом охранена от произвола толпы . Всех их ждет суд, великий на­
родный суд в лице избранных представителей от народа, с участи­
ем множества пострадавших и свидетелей, с привлечением наибо­
лее осведомленных и ученых экспертов, с нелицеприятными защи­
той и обвинением .
Сколько бы времени этот суд ни продолжался - мне все равно.
И каков будет результат - тоже. Но, по крайней мере, даже в слу­
чае смертного приговора, большевики не сойдут со сцены жизни с
ореолом мучеников, праведников и героев, в каком виде многие и
до сих пор представляют себе демагогов Великой французской ре­
волюции . В случае же их помилования - во что я плохо верю вви­
ду их личных злодейств, пороков и гнусностей - они уйдут обез­
вреженными. Идиотская маниакальная теория, допускающая безос­
новательные эксперименты над миллионами живых существ, прино-
7


А.И.Куприн
сящая в жертву нелепой утопии родину, семью, церковь, дружбу и
культуру, содеянную многими веками кропотливой работы поко­
лений, теория, знающая только разрушения и сулящая золотые нуж­
ники в туманном будущем, когда кровь, хлыст и голод сделают
людей богоподобными, взаиморавными существами, - теория эта
должна быть разбита, дискредитирована, опорочена навсегда. Это
будет урок не России, а всему человечеству, и - надолго.
И мне жаль, что в составе большевистской «головки», заседаю­
щей в эти дни на скамье подсудимых, не будет Ленина. По уму, по
упорству и хладнокровию, схематичности и образованности он был
бы самым опасным и твердым противником. Но и он пал бы перед
свидетельством логики, истины и суммы причиненных им челове­
честву страданий. Я точно слышу его последние слова. которые он
произносит, пожимая плечами, щуря презрительно свои яркие, уз­
кие монгольские глаза:
- Ну, что же, вы правы . Мы поторопились.
Да. Он это скажет. Скажет потому, что уже неоднократно на-
мекал при жизни о своем разочаровании.
«К нам примазалось много сволочи», - сказал он однажды.
«Мы наделали много глупостей и ошибок».
«На белом фронте мы победили, но на крестьянском - всегда
будем биты» .
Он проникал в людей. Для многих, например, бьша предметом
удивления и восхищения бутафорская фигура Троцкого . Но всю
декламацию и жестикуляцию, весь пафос и остроумие Троцкого
Ленин вместил в два слова «Левины штучки». Он знал им настоя­
щую цену, этим штучкам. Троцкого-меньшевика он в полемике
обзывал лакеем и мошенником.
Если Ленин и бьш, вообще, доступен волнениям, то лишь в об­
ласти удачи или неудачи своей дьявольской шахматной игры (че­
ловеческое в нем было выхолощено как личным душевным урод­
ством, так и многолетней тренировкой). Проигрывая последнюю
игру, он ясно видел против себя непреложный вечный закон пря­
молинейной медленной эволюции человечества на пути вверх, к
солнцу и звездам, а рядом с собою - вернее, под собою - смрад­
ную мелочь . Он бьш одинок.
Умереть ... Он умер бы легко: для него нет ничего по ту сторону.
Но величайшим для него наказанием, оскорблением и мучением
было бы сидеть рядом со своими товарищами, как с равными по
преступлению, на позорной скамье. ·
Ах, до этого часа он не дожил!
8


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
РАКА
Был в жизни Ленина такой день, о котором следовало бы со­
хранить твердую и точную память; уже потому только, что нынеш­
ние, «тамошние» его биографы об этом дне не скажут горькой для
них самих правды .
В 1920 году исполнилось «вождю восставшего пролетариата»
пятьдесят лет . К этому великому сроку уже готовилось грандиоз­
ное торжеств о, разрабатываемое заранее Совнаркомом, Совнар­
хозом и более мелкими совдепами.
Надо отдать честь покойному. На толпу он глядел тем равно­
душно-взвешивающим взглядом, каким глядит профессор-биолог
на кучу доставленных в прозекторскую кроликов ил и морских сви­
нок. Он искренно презирал народные восторги и брезговал челове­
ческим стадом .
Он морщился, когда ему без спроса создавали фамильярную,
псевдонародную популярность. Сам отличный журналист (см . его
замечательную книжку «Руководство к составлению газеты»), он
отл ично знал цену печатным побасенкам о его личности . Он знал,
что никогда ни одна столетняя бабка не указывала на него своим
правнукам, говоря со слезами: «Вот он идет, наш батюшка Ленин,
запомните хорошенько его лицо, детушки!»; ни1,<0гда он под Рож­
дество (тогда еще не бьшо отмены Бога) не входил инкогнито в
бедные жилища рабочих с елкой под мышкой и с гостинцами в ру­
ках, и никогда он не гладил вшивых детских голов .
И никто не отваживался назвать его в глаза «Ильичем», этак
попросту, как кума, свояка, дядюшку. Да вряд ли где, кроме газет и
телеграмм из Медыни , его так называли заочно. Горький мне од­
нажды рассказывал, как Красин, говоря в его присутствии по теле­
фону с Лениным, назвал шефа полуласково-полусердито лысым
дьяволом. Но в этом титуле есть все-таки смысл, и не маленький.
Красин к тому же бьш давним товарищем Ленина и соучастником
в планировке лихих экспроприаций.
Поэтому-то, узнав о предполагаемом пышном юбилее, он корот­
ко и холодно запретил выносить празднование на улицу, прибавив,
однако, что помешать интимному чествованию он не может, хотя и
просит его самого не утруждать . И вот... дальше я привожу целиком
вырезку, сдел анную мною в 1920 году из стекловской газеты:
« ...По окончании официальной части празднования, на кото­
ром говорили речи Евдокимов, Луначарский, Горький, Стали н­
ский и мн. други е, в помещение комитета явился В. И. Ленин,
9


А.И.Куприн
встреченный бурными аплодисментами, перешедшими в бурную
овацию. Он обратился к собранию с небольшой речью, поблагода­
рил за приветствие, полученное им, а также за то, что его избавили
от выслушивания юбилейных речей.
Между прочим, он продемонстрировал карикатуру, полученную
им, и просил, чтобы в будущем они потеряли интерес к юбилеям» .
***
Покойников боятся и уважают, но земной их воли не чтут и к при­
жизненным их характерам и обычаям не приспосабливаются. Вооб­
ражаю, что было бы, если бы при жизни Ленина, еще до затмения его
крепкого ума и ядовитого слова, кто-нибудь нарисовал ему ньmеш­
нюю картину его похорон и погребения со всеми дальнейшими траги­
комическими глупостями. То-то задал бы он перцу фантазеру!
Да и теперь - если бы у Ленина бьmа хоть маленькая душа,
полагающаяся по штату самому жалкому смертному, хоть частица
ее (к сожалению, он бьm бездушен) - он не утерпел бы, встал из
гроба, явился в ночное заседание Совнаркома и произнес бы загроб­
ным голосом короткую, емкую, страшную речь, увенчав ее таким
концом :
-
Ну, не идиоты ли вы, занимающиеся кукольной комедией,
постановкой памятников и перелицовкой городов, в то время ког­
да судьба СССР висит на гнилой ниточке? На кой черт вам понадо­
билось заключить меня в стеклянный ящик и выставить для обо­
зрения, как восковую Клеопатру в паноптикуме?
Трясясь руками, ногами, головой и животом, стуча зубами и
заикаясь, Зиновьев возразил бы дрожащим голосом:
- Учитель, прости . Это не ящик из музея . Это ... это рака. Пусть
сотни, тысячи, миллионы русских людей пройдут мимо твоей гроб­
ницы, и пусть они увидят, что ты почиваешь нетленен , подобно их
бывшим святым... Какое мощное орудие в борьбе с остатками суе­
верия! Какая пропаганда среди темных масс! Какое возвеличива­
ние тебя и Маркса!! И не ты ли, громаднейший из людей, учил нас,
что все, решительно все подлежит использованию ради завоеваний
пролетарской революции?!
Но тень Ленина омрачится и скажет:
-
Дурачье. Вы всегда брались и беретесь за дела, в которых
ничего не смыслите, не умеете и не можете. Хоть бы набальзамиро­
вал и как следует, хоть бы положили в сухое помещение. Ведь меня
так исковеркало, что самому со стороны смотреть жутко. Вы, ко­
нечно, ничего, по обыкновению, не видите и не слышите. А я це-
10


А. Н. Толстой и П. Е. Щеголев.
Ленинград, 1926 г.


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
лый день лежу и слушаю . Сказать вам, что толкуют бабы и мужи­
ки, проходя мимо моей раки?
«Ишь ты , как лик-то ему искорежило ". Верно , черти взяли его
сразу к себе, не дожидаясь Страшного суда».
ПРИЗНАН ИЕ
Только что затихла шумная словесная пря по вопросу о при­
знании или непризнании большевиков, а средний эмигрантский
обыватель до сих пор в недоумении: какой смысл бьm в этих длин­
ных дискуссиях, а также - кому и для чего они понадобились?
Ну, добро бы дискуссировала наша святая, пылкая молодежь.
Она у нас всегда «спорила долго, до слез напряжения», и не бьmо у
нее более терпкого развлечения, чем «русский спор, бессмыслен­
ный и бесконечный». Спорила она долго за чаем с вареной �<олба­
сой, спорила в Женеве и Лозанне, пока не опротивела даже добро­
душным швейцарцам, спорила во всех парижских кафе, прокурив
и проплевав их насквозь. Что же. Кто молод не бывал?
А то ведь изливали из себя словесные водопады люди серьез­
ные, деловые, мужи совета и разума, этакие уседистые, бородатые,
очкастые дяди, иные уже украшенные почтенным серебром муд­
рой старости ". «Ну, как же, господа? Признать или не признать
нам большевиков?»
Есть на свете очень много тяжелых, странных и сложных ве­
щей, о которых не следует не только расспрашивать, но даже и ду­
мать . Так, например, вопрос: могут ли быть иногда, в редких слу-.
чаях, допустимы и оправданны такие действия, как воровство, ложь,
клевета, ограбление, убийство? Думаю, что такие редкие случаи
возможны , и бо жизнь бесконечно разнообразна, гибка и неожи­
данна . Но думаю также, что разговор об этом - суета . Как изло­
мал Достоевский своего Раскольникова для того, чтобы сказать:
никогда нельзя убивать . Дядя Ерошка, язычник, на праздный воп­
рос Оленина: «Убивал ли ты?» - отвечает сурово: «Черт! Зачем
спрашиваешь? Душу загубить мудрено» . А самое главное - в том,
что те люди , которые осмелятся перешагнуть через недозволенное
человеку, никогда заранее об этом не рассуждают.
Но как понять и какими именами мы сумели бы назвать тех
моральных идиотов, которые, со всем внешним видом серьезнос­
ти , даже научности , стал и бы разбираться в таких казусах: а) Него-
11


А.И.Куприн
дяи, нагнавшие ужас на округу и потому безнаказанные, насилуют
связанную больную женщину. Заступиться за нее я не в силах. С
другой стороны, я изнемогаю от полового голода. Одним больше,
одним меньше - не все ли равно? Осужу ли я самого себя , если
присоединюсь к насильникам? б) Можно ли убить сестру, чтобы ,
ограбив ее, купить себе серебряный прибор для маникюра, если этот
прибор стал моей навязчивой больной мечтою? в) Мать моя про­
дана в рабство, в позор, унижение, страх, голод и непосильный труд.
Я, продолжатель племени, возьму ли с продавших ее свою долю
платы для поддержания своего существования?
Мне скажут: «Глупости! Таких вопросов.никто не ставит и не
ставил нигде . Разве только в безнадежных отделениях сумасшед­
ших ДОМОВ».
Неправда. Вопрос о признании большевиков представляет со­
бою еще более густую и ядовитую эссенцию . Одиночные, личные
уродливые казусы - ну их к черту! - это всего лишь вздор, щекот­
ка, зуд, раздражение мысли. Но дискутировать о признании - зна­
чит, уже предполагать его возможность; остальное - от логики и
уд обства. Старым замшелым диалектикам это не повредит. Но
сколько молодых, уньшых умов, сколько слабых, истрепавшихся
душ, наконец, сколько доверчивых сердец заколеблются и потянутся
к падению, будучи натолкнуты на эти мысли.
Мы осудили в свое время сменовеховство. Но тогда большеви­
ки еще бьши по-настоящему сильны . Теперь они слабее, чем когда
бы то ни бьшо. И вот, вместо того чтобы соединиться для нанесе­
ния им последнего, общего удара, мы говорим: <<А не признать ли
их, в самом деле?» - «Здорово, ребятишки! Старайтесь! - скажут
большевики. - Если надо, мы не откажем и в «пособии»» .
И это страшнее, гораздо страшнее, чем приведенные мною,
выдуманные кошмарные казусы. С признанием связана судьба мил­
лионов людей, судьба целой страны.
О ГО РЬКОМ
В русской прессе круто и надолго заварился вопрос о том, ка­
кие ценности изымал Горький во время своей непосредственной
близости к большевикам. Полагаю, по совести, что материальны­
ми благами он не злоупотреблял . Да и зачем ему бьшо это делать,
12


А . М. Горький.
Рисунок неизвестного художника. Открытка, 1900-е годы.
С автографической п одписью Горького.
Мемориальный кабинет Н. Д. Телешова, Москва.


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
если его сочинения и пьесы вместе с доходами от книжек «Знания»
составили ему и без того солидный капитал. Сокол - соколом и
Буревестник - буревестником, а все-таки Алексей Максимович
мужик хитрый, дальновидный, бережливый и расчетливый. Про­
стота его подобна мордовскому лаптю, плетенному о восьми кон­
цах. И уж, конечно, денег своих он не стал бы держать ни в керен­
ках, ни в военном займе, ни в советском пипифаксе. За это хаять
человека нечего. Чем он хуже тех наших земляков, которые уже в
конце 1916 года перевели свои капиталы в фунтах, долларах и фран­
ках за границу? Поэтому, думаю, слухи о его любостяжании - плод
обычной выдумки тех людей, которые каждый ложный или злой
шаг человека, стоящего на виду, склонны объяснять лишь денеж­
ным интересом. Вот за М. Ф. Андрееву я бы не поручился.
Есть, однако, кое-что другое, что Горькому не простится.
Однажды в нем заговорила совесть, зажглась на минутку хоро­
шая русская душа (столь им обруганная, затоптанная и заплеван­
ная). Это случилось в середине 1917 года, не помню - в июне или
июл е. Смольный тогда сделал генеральный смотр своим силам,
подробную репетицию будущего переворота, жестокую разведку в
направлении: насколько обаранилось человеческое петербургское
стадо и насколько прочна его охрана? Оказалось, что бараны на­
ходятся в полной спелой готовности идти на убой и на стрижку,
что пастухи его глупы , неопытны и растерянны, а сторожевые со­
баки трусливы, беззубы и за кусок хлеба перебегут куда угодно.
Целый день носились по городу броневики и грузовые плат­
формы, переполненные вооруженными людьми, увешанные крас­
ными флагами. Целый день поливали ни в чем не повинную публи­
ку пулеметным и беглым ружейным огнем . Свирепый опыт про­
шел безнаказанно".
Горький бьm в этот чудовищный день на улице. На другой день,
под свежим впечатлением, он описал виденные им сцены в такой
яркой и сильной статье, какую ему еще не удавалось и уже никогда
не удастся написать. Помню и теперь из его статьи грузовики , столь
тесно унизанные штыками, что походили на огромных стальн ых
ежей. Помню отдел ьных святых безумцев, которые голыми рука­
ми хватал ись за эту острую щетину и гибли. Помню, как Горький
прятал пятилетнюю девочку за трамвайный столб". Статья бьmа
прекрасно закончена решительным отказом Горького идти даль­
ше по одной дороге с большевиками, забрызганными невинной
кровью. О, как мы полюбили его снова за эту горячую, искреннюю,
13


А.И.Куприн
правдивую минуту! Сказался-таки, наконец, вьшез из балаганного
«сверхчеловека>> добрый русский человек!
Горький был не одинок. Одновременно с ним был свидете­
лем бессмысленного, мерзкого, предательского братоубийства
и А. В. Луначарский. Но у того просто приключился нервный транс.
Слабые нервы не выдержали вида крови. Теоретик побледнел и сли­
нял . Луначарский тогда же напечатал свое известное письмо о вы­
ходе из партии, допускающей немотивированные убийства.
Однако припадок Луначарского так же быстро, как накатил на
него, так и отошел . Несомненно, подействовали и ·отеческие вну­
шения. Через день le beau Anatole* написал другое письмо, где пуб­
лично признавался в том, что у него просто-напросто кишка тон­
ка, что это бьшо лишь первое испытание и в следующий раз он ов­
ладеет своими нервами и больше раскисать не будет .
Горький долго молчал. Он, очевидно, бьш ушиблен и ошелом­
лен собственной смелостью . Между тем, в последующие дни боль­
шевики все крепче и увереннее захватывали власть. Подтасовыва­
лись выборы в Учредительное Собрание. Урицкий контролировал
избранников. Наконец матрос Железняк выгнал Чернова пинком
под зад из Таврического дворца. Володарский и Зорин отдали под
суд всю русскую литературу. Горький - молчал . Убили Володар­
ского. Наконец, Канегиссер застрелил Урицкого. Горький все еще
молчал . Но когда через день мрачная тень Урицкого возопила к
отмщению, когда не только в Петербурге и Москве, но и во всех
захолустных уездных ЧК руки палачей повисли плетьми от массо­
вых убийств заложников - твердое сердце Горького не вьщержа­
ло, дрогнуло и растопилось.
«Не могу молчать! - воскликнул он. - Пока враги больше­
визма бьши идейными врагами, я восстал против большевиков,
проливших кровь. Но ныне, после того, когда эти враги убили Уриц­
кого, я побеждаю в себе сентиментальность и целиком перехожу на
сторону обиженных большевиков».
Какая гнусная фальшь! Канегиссер все, что сделал , сделал
ОДИН. И куда же выше и чище (сравнительно) Луначарский со
своим двойным припадком, чем Горький со своим хитрым , холод­
ным , лживым вывертом! Здесь-то Горький и изъял из обращения
главные ценности: свою душу и свою славу.
* Прекрасный Анатоль (фр.) .
14


Заметки публициста, сатирика и литературного критика
зов
1
«Ну скажите, скажите же хоть по секрету, - скоро ли мы вер­
немся домой, в Россию?»
Кто только не _задавал этого вопроса и кто на него не отвечал
глубокомысленным мычанием?
Иные не мыслят вернуться на родину иначе, как при условии,
чтобы бьшо как до войны: вагоны-рестораны по всем дорогам, тор­
цовые мостовые, зеркальные стекла, Кюба и Фелисьен, стрельба,
абонемент в оперу, цыгане в Новой Деревне, субботники у Чини­
зелли, утром - свежий номер «Нового времени», монументальный
городовой на углу Михайловского и Невского, а главное - рубль,
равный двум франкам шестидесяти пяти сантимам. Тогда они, по­
жалуй, согласятся.
Другим достаточно, чтобы хлеб стоил за фунт пять копеек (и не
золотых, а медных). Да еще чтобы найти работенку по своему же­
ланию, и чтобы твоим трудом никто не помыкал по произволу и
капризу, и чтобы никто за твоей спиной не стоял с палкой.
Третьи, наиболее стосковавшиеся, поедут при самой маленькой,
до смешного маленькой уверенности: лишь бы только наверняка
знать, что твои кровные грошовые сбережения не будут отняты на
пограничной станции, а сам ты за свою простоту не угодишь к Вар­
варе на расправу -в ГПУ или в концентрационный лагерь за про­
волоку.
Четвертые, мы сами это видели, поторговавшись немного для
приличия и высноровившись совестью, получают от СССР воспо­
собление и идут лизать советские пятки и кадить советской власти
за кратковременные успехи желудка.
Да. Тут всех оттенков не перечислишь. Но есть и такие чудаки
между русскими за границей, которые готовы идти домой по пер­
вому зову без всякой торговли и на все, что бы ни сулило темное
будущее: на голод, холод и Даже на верную тяжкую смерть, - но
идти с оружием в руках, чувствуя локтем локоть товарища. Это -
несколько тысяч галлиполийцев. Это - многие тысячи офицеров
и солдат, дравшихся у Корнилова, Деникина, Колчака, Врангеля и
в Северо-Западной армии. Нам, эмигрантам, занятым утонченным
разбором своих собственных чувств, отношений и мнений, пред­
ставляется, что таких странных людей больше не существует, что
15


А. И. Куприн
они полиняли , выветрились, растворились в безличной массе, ищу­
щей ежедневно, что бы пожевать. Нет . Они остал ись, как остал ись
почетные раны на их телах и как остались живы воспоминания , от
которых гневом застилаются глаза, а кулаки и зубы н евольн о стис­
киваются . Они есть, но только нет главного - первого зова.
И вот тут-то другой вопрос: скоро ли падут большевики? А к
нему параграф: каким образом?
Кто , кроме безнадежных левых политиков, прежних близких
подпольных б ольшевистских родственников, верит в эволюцию
большевизма? Для большевиков спуститься даже до буржуазной
республики, по образу хотя бы французской, значит - оставаться
одинокими и беззащитными. А на каждом большевике столько на­
липло и присохло человеческой крови, что во всех русских реках
им не отмыться во веки вечные, и оглядываться назад им жутко, до
обморочной тошноты. Есть ли у них надежда на то, что их прикро­
ет своей мантией в тяжелую минуту партия социалистов-демокра­
тов? Нет: они лучше других знают, что это партия голода, а мантия
на ней соткана воображением говорунов. Да и поздно эволюцио­
нировать . Когда им казалось, что , вот, произнесены магические
слова «власть пролетариата» - и тотчас же восстанет рабочий про­
летариат всего земного шара, и на другой же день человечество
очутится в парадизе. Один Ленин заглядывал далеко вперед, ска­
завши еще в октябре месяце сл ова: мы, делаем революцию с зап­
росцем. Молодые люди , утописты из женевских кафе, впоследствии
наркоманы, и пожилые мечтател и из кандальных отделений катор­
ги , впоследствии палачи ЧК, не могли понять этих вещих слов в
течение шести лет. А теперь уже стало поздно. Никто большевист­
ской торговле с запросцем не верит, менее всего - итальянцы и
англичане.
Когда болит зуб, то он кажется таким бол ьшим, что будто бы
такого большого зуба еще ни у кого не бывало на свете, даже у
сл она. И правда: с сотворения мира не существовало такого ог­
ромного, такого больного зуба, как большевизм. Но кто не чув­
ствует, что он уже сгнил и шатается? В самом деле, где болезнь боль­
шевизма? 75% народонаселения , крестьяне, чураются от него, как
черт от ладана, и уже не мужики его боятся, а он их. Среди рабочих
ему верны лишь старые партийные товарищи да - до первого слу­
чая - земных благ ради, квалифицированные мастера. А милли­
онную армию преторианской, когортной не сделаешь никак. Ук­
рывать за своей спиной калифов на час она не станет. Баста.
16


Заметки публициста, сатир ика и литер атурного критика
Однако уходить большевикам некуда; это - верная гибель и
смерть. Инстинкт самосохранения, смертельный ужас заставляют
их длить кариозный процесс. Следовательно, на естественное и без­
болезненное выпадение зуба нет надежды. Нужен какой-то насиль­
ственный толчок, и он непременно произойдет. Думаем: одновре­
менно изнутри и снаружи.
Все - левые и правые - согласны в одном пункте: при ликви­
дации большевистского наследства должны произойти жестокие
потрясения, в противодействие которым необходима будет какая­
то чрезвычайная, собранная в одних руках, единоличная, мощная,
твердая власть - скажем просто - диктатора, ибо лучше всего,
когда на пожаре или во время крраблекрушения распоряжается
один человек. Но такие властные лица становятся во главе не по
выбору, а появляются сами собою, в силу зрелости момента. Появ­
ляются и зовут за собою. Кто же теперь позовет?
11
Г. Муравлин был вовсе не плохой писатель. Его романы - не­
множко от Достоевского, чуть-чуть сродни Альбову - читались в
свое время не без интереса. Псевдоним «Муравлин» давно раскрыт
самим автором - князем Голицыным.
Но одно дело писать беллетристику, а совсем другое дело со­
ставить текст геометрической теоремы, статью закона или пара­
граф воинского устава. Еще же труднее написать манифест: тут
необходимо на тончайших лабораторных весах взвешивать каж­
дое слово; отполировать каждую фразу, предвидя заранее возмож­
ность ее лжетолкования и отсюда - зловредных последствий; уметь
обещать или ограничить в самых точных пределах и т.д. Кроме этой
аптекарски-математической работы, требуется еще особый стиль:
старинный, в духе церковнославянской вязи, и торжественный, как
удар Успенского колокола. И какие ведь киты сочиняли русским
царям манифесты: Сперанский, митрополит Филарет, Победонос­
цев !
Князь Голицын всего этого не сумел. Он только бухнул в са­
мый большой колокол:
«Земля царева».
И сразу же опорочил весь манифест великого князя Кирилла
Владимировича.
17


А.И.Куприн
Потому что если бы этот возглас действительно дошел до му­
жика, вцепившегося в землю, как плющ в кору, он ответил бы од­
ним словцом:
-Дудки!
И он бьш бы прав . Никогда земля не бывала царева, а бьша
только под царской державной рукой.
Если же, расширяя государственные владения и колонизируя
окраины, цари раздавали новые земли своим сотрудникам в рат­
ном деле, то это деяние - с тех пор, как мир стоит, - почиталось
законным, мудрым и даже необходимым в отечественных интере­
сах. Нынешняя Россия, как бы она ни бьша растерзана и унижена,
может казаться будущей колонией лишь некоторым просвещенным,
но хищным мореплавателям, отнюдь же не русским великим князь­
ям. Ведь не завоевывать же придется Россию, а лишь очистить от
пакостников и ввести хотя малый порядок. С землей мы еще успе­
ем досыта наплакаться в свой день и час.
Не понимаю я и тех умников, которые загодя разгораживают
будущие отношения между Царем и Народом: «Сначала Царь, а
потом Народ». Да ведь оно так всегда и было, и есть: монарх ли,
президент ли - старшее лицо в государстве всегда является выс­
шей точкой пирамиды, ее завершением, без которого пирамида не
имеет смысла. (Правда, мы видели злосчастный эксперимент, ког­
да пирамиду перевернули вверх тормашками и попробовали по­
ставить на острие, причем наглядно убедились, что из этого опыта
ничего не вышло, кроме грязи, крови и срама.) Однако никогда не
надо забывать и того, что высшая точка, несмотря на свое господ­
ствующее положение, однородна в своем материальном естестве со
всеми прочими точками тела.
Монарх - первое лицо государства, но и первый его слуга. Ему
почет и дань, но ему же и труд, и ответственность. Хорошо это по­
нимал Петр. <<А о Петре ведайте, что Петру жизнь не дорога, жила
бы Россия, ее слава, честь и благоденствие!»
Хорошо проникнуты этой же мыслью слова, сказанные (не в
порядке манифеста) великим князем Николаем Николаевичем. Точ­
ного текста не помню, но смысл тот, что его высочество готов от­
дать все последние силы и дни на служение родине, если на то бу­
дут воля и зов народные.
Необходимость и неизбежность единоличной диктатуры давно
уже созрела в умах, и мы не можем указать ни на одно лицо, кроме
великого князя Николая Николаевича, которому как будто бы сама
18


А. М. Ремизов с женой Серафимой Павловной.
Париж, конец 1930-х годов.


Заметки публициста, сатирика и литератур ного критика
судьба готовит этот тяжкий жребий. Это единственный человек,
чье беспорочное имя не только известно всей грамотной и безгра­
мотной России, но чтимо в густой народной массе. И если его стро­
гость (порою чрезмерная) в обращении с офицерами и генерала­
ми и заслужила ему популярность в толпе, то людям, стоящим по­
выше, остались памятными и его относительный либерализм пос­
ледних лет войны, и его презрительная отважная борьба с распу­
тинским влиянием. «Еду в став ку», - телеграфирует Распутин.
«Приезжай, повешу». Кто из нас с удовольствием не рассказывал
этого анекдота?
Русские социалисты, которые всегда бьши осведомлены о част­
ной жизни императорского дома, основательнее даже придворных
лакеев, утверждают, что великий князь стар для бремени диктатор­
ской власти. Это - их обычный вздор. Великий князь находится в
том возрасте, когда опыт, ум и душевное равновесие создают боль­
ших государственных деятелей, как Мольтке, Бисмарк, Биконс­
фильд, Гладстон, Суворов и многие другие. Надо принять во вни­
мание и то, что великий князь во всю свою жизнь бьш превосход­
ным наездником и страстным охотником, и самый разнузданный
язык не повернется приписать ему никаких излишеств или злоупот­
ребления своим здоровьем.
Скажут еще, что вместе с его диктатурой вернется и старый ре­
жим со всеми его отрицательными особенностями.
Из слов великого князя мы этого еще не видим: скорее можно
надеяться на обратное. Но хорошо: вообразим на минутку, что
власть переняли из рук большевиков республиканцы-демократы.
Как же быть уверенным, что они не вытащат из помойной ямы заб­
вения и презрения (милые бранятся -тешатся) своих героев: Алек­
сандра Керенского и Виктора Чернова - на предмет кипучей госу­
дарственной деятельности? Кто поручится, что эти словоблуды,
онанисты власти, опять не потопят Россию, с ее жестокими нужда­
ми, в водопадах болтовни? И разве, по заведенному порядку, они
не выгноят из своей среды левых и крайне левых демагогов, кото­
рые вновь выдумают свои собственные «чересчурки», заменив раз­
мен у стенки новинкой, привезенной из Парижа?
Вот тут и извольте сделать выбор, но помните: одному челове­
ку безопаснее довериться, чем партии, да особенно русской, да еще
готовой сделать новый социальный эксперимент за счет многостра­
дального русского народа.
19


А.И.Куприн
111
Прекрасная мусульманская поговорка гласит: «Готовь коня на
день битвы, а победа - от Алл аха» .
Ныне приходится уповать не только на коня, но и на всадника
в ботфортах с раструбами и длинными шпорами. В этом сходятся
люди самых крайних мнений. Ближайшая цель - избавить Россию
от большевиков. Что предстоит в глубоком будущем? Заниматься
этим вопросом - все равно что гадать на бобах или на кофейной
гуще. Ничье мнение тут не обязательно . Скажут самое последнее
слово - воздух и народ. Поэтому не имеет веса и мое мнение, что
новое строительство России пойдет по плану, одинаково далекому
как от прежней абсолютной монархии, так и от демократической
республики .
Нашим общим друзьям, опекунам и благодетелям - социалис­
там - окончательно отвратна мысль о диктатуре лица из рода Ро­
мановых. Видите ли: с третьего класса гимназии они воспитали в
себе неумолимую ненависть и жесточайшее презрение ко всем мо­
нархам: своим и чужим, легендарным, историческим, современным
и будущим. Деспоты, по их мнению, только тем и занимались, что
пировали в роскошных дворцах, заливая тревогу вином, утопали в
разврате и почему-то - чудаки! - упорно не хотели добровольно
подходить на расстояние револьверного выстрела или полета бро­
саемой бомбы, а наоборот, заслонялись от покушений.
- Революция, - говорят они, - навсегда покончила с монар-
хическим принципом.
- Какая революция?
-
Ну, конечно же, первая! Великая! Бескровная! февральская!
И все это неправда. Начнем с начала: никогда февральской ре­
волюции не бьшо; бьши солдатско-дезертирское r:�:ронунциаменто
и пропаганда пораженцев. В этом ужасном и нелепом движении не
замечалось ни одного красивого жеста: недаром же свидетель-ино­
странец назвал его «incendie dans le bordel»* . А что касается до мас­
совых убийств в Выборге, Кронштадте и Севастополе и одиночной
бандитской резни по всей России, то это ли бескровность?
И если уж говорить правду, то ведь главнейшее завоевание ре­
волюции, то есть подлое убийство государя, его семьи и большин­
ства великих князей, сделано большевиками. Другие социалисты
*«пожар в борделе» (фр .) .
20


Заметки публициста, сатирика и литературного критика
здесь, как бедные родственнички, сидели на пороге в прихожей. Но
тут-то и держится их взаимная семейная связь. Но оттого-то мало­
умеренные социалисты и склонны оказывать снисхождение и даже
поблажки своему непокорному буйному племяннику.
В возможность того, что будущий Наполеон самовоздвигнется
из рядов красной армии, наши радетели и печальники - социали­
сты, - пожалуй, склонны поверить.
".Вот проснется однажды на Москве вахмистр Буденный в не­
урочное время, в третьем часу ночи, поскребет широкую лохматую
грудь и заорет:
- Денщик! Квасу мне, и позвать начальника штаба.
Стремительно, на цыпочках, впорхнет блестящий спец, генерал­
академик.
-
Ну, барин, бери со стола трубку и валяй: «Во всех эскадро­
нах седлать лошадей и в боевой готовности идти к Кремлю. Дать
знать в пехоту, ·артиллерию, авиацию и в подрывные части. Выме­
сти из Кремля всю сволочь начисто. Ударить в Ивана Великого и
во все московские сорок сорокоВ>>. Да не копайся, сукин сы н. Чтоб
в три счета! Денщик! Рейтузы и сапоги!
А потом войдет в Успенский собор, сядет с ногами, по-пугачев­
ски, на престол и коронуется на царство. А после выпустит свой
первый манифест:
«Бей жидов, спасай Россию. Руби в капусту всю интеллигенцию,
всех этих очкастых волосатиков. Лупи всех иноземцев! Довольно с
ними церемонились. Кроши их! Попили нашей кровушки, буде" . А
книгами истопить все московские бани, и народушко пусть парит­
ся целую неделю бесплатно».
Очень может быть, что Буденный так и не поступит; может быть,
он мужик не·без головы и совести. Он нам, эмигрантам, совсем не­
известен. Но попечители наши - социалисты - от описанной кар­
тины не отворачивают брезгливых глаз".
Все-таки пусть лучше Буденный, чем лицо из императорской
фамилии или из белых генералов.
- Да почему же? Почему, старатели?
- Да потому, что эти лица непременно принесут с собою в Рос-
сию ужасы прежнего режима, создадут вокруг себя окружение из
помещиков, черносотенцев и интриганов, отнимут у крестьян зем­
лю, упьются кровавой местью за годы неудач-оскорблений и от­
бросят опять Россию на столетия назад, к мрачным временам раб­
ства, невежества и бесправия.
21


А. И. Куприн
Можно было бы возразить на эти слова тем, что Россия кондо­
вая , хлебородная Россия, то есть 80% ее населения, и без того от­
брошена в начало XVII столетия заботами проказливых племян­
ников и что при случайном успехе сами социалисты вернутся к вла­
сти в окружении родственников, свойственников, соратников и со­
трудников, вытащив из гробов повапленных мертвецов - не толь­
ко давно похороненных, но для верности укрепленных в земле оси­
новым колом: одним словом сказать, что хрен редьки не слаще.
Все это можно бьшо бы сказать, если бы десятки миллионов
россиян не ждали в диктаторе человека с твердой и доброй волей,
просвещенным и широким патриотизмом, с самозабвенной готов­
ностью служить на благо и пользу народу. И вот тут-то мы - жаж­
дущие, - не разделяя чуждых нам сомнений, поклепов и всезнай­
ства со стороны социалистов, спекулянтов, трусов и байбаков, впра­
ве ожидать для себя некоторой ясности и уверенности. Ведь это
только в катехизисе хорошо выходит, что «вера есть уверение в ве­
щах невидимых как бы в видимых».
Да. Это прекрасно бьшо раньше: подняться с вечернего ложа,
надеть старые доспехи и идти на великий, святой подвиг по зову
народному. Теперь значение подвига и величественнее, и святее.
Но ... условия, увы, переменились. Прежде одолевал басурман или
супостат. Народ взывал к герою: «Иди! Спасай !» Он вставал и спа­
сал. И это выходило очень просто. Народу оставалось только за­
лизывать свои раны да поставить полководцу памятник: Но сегод­
ня, когда расшаталась и рассеялась вся земля русская, когда в ней
попраны и опоганены всякие отношения � правовые и просто че­
ловеческие, - когда она вся полна ненавистью, недоверием и стра­
хом за завтрашний день и когда, в то же время, она зловеще зака­
лилась в огне неслыханных страданий, - от нее нескоро дождешь­
ся зова. Я говорю про истинный всенародный зов, а не про под­
дельный бутафорский, аранжированный десятком-сотнею расто­
ропных авантюристов или хищников. Земле надо самой услышать
если не зов, то голос завтрашнего вождя. «Что ты несешь с собою?»
Старинный спор помещика с мужиком о землице, Учредитель­
ное Собрание, вече, широкая конституция, восстановление соб­
ственности, иноверцы и инородцы, местное самоуправление и фе­
дерация, свобода совести и печати, защита труда и рабочий вопрос
и многое, многое другое должно быть принято во внимание буду­
щим диктатором «успокоения» в тем более емком смысле, чем бо­
лее они бьши пренебрежены в старые времена. Реформа должна
22


Заметки публициста, сатирика и литератур иого кр итика
следовать не после успокоения, а, в постепенности, рядом с ним. И
твердо надо помнить закон : однажды обещав, не исполнить - зна­
чит, обмануть и положить начало гибели.
Всего этого нельзя и не надо говорить в широких шумных ма­
нифестах. Будущее - почти непредвидимо, а люди - только люди .
Но каждый человек, как бы он ни был поставлен высоко родом
или положением, вправе, а и ногда и должен, высказать свое соб­
ственное мнение, свой частный, личный взгляд на вещи и события.
Для этого кое-когда полезна бывает и повременная печать. Ведь
печатное сл ово, само собою растекаясь по свету, крепче, вернее и
неуязвимее всякой тайной организации.
ПАМЯТНАЯ К Н ИЖКА
К. и А. Сахаровы
Мы знаем классический балет, з наем характерные, бытовые,
народные танцы. Своеобразное, тонкое, грациозное искусство Кло­
тильды и Александра· Сахаровых живет где-то в другой области,
которой трудно подыскать наименование. Слово «импрессионизм»,
к сожалению, стало слишком широким, и путаным, и плоским; да и
прежде оно не отличалось определительной точностью.
В Риме начала христианской веры, в эпоху Цезарей-Августи­
нов, чрезвычайно высоко ценился одиночный мимический танец,
исполнявшийся обыкновенно артистом-мужчиной. Мимам оказы­
вались почести и триумфы, подобающие императорам и полковод­
цам . Известно, что Нерон публично и торжественно женился на
знаменитом миме Нарциссе, вольноотпущеннике. Современные
писатели сохранили для потомства имена наиболее прославленных
мимов и краткие, ясные, выразительные описания их танцев. Твор­
чество Александра Сахарова - думаем мы - как бы воскрешает
это древнее прекрасное зрелище.
Возьмем, например, «Кватроченто». Сцена в серо-голубоватых
сукнах . Задний занавес расположен такими массивными складка­
ми и уходит так высоко вверх, что появляющийся артист кажется
поразительно, неправдоподобно маленьким. Ощущается мысль о
безмерном тяжком владычестве Неба над Землей. Артист одет в
длинную одежду, одновременно простую и роскошную. Волосы,
23


А.И.Куприн
длинные сзади, подстрижены над бровями ровной линией. Кто он?
Воин? Художник? Монах? Молодой конквистадор? И самый танец
его - это порыв к небу и пресмыкание по земле. Но ничто не под­
черкнуто. Впечатление получается не через догадку, а через интуи­
цию.
Вот «Великий век». Под медленные, важные звуки кокетливой
и гордой паваны выступает перед зрителями надменными, вычур­
но-изысканными движениями блистательный придворный кавалер,
вельможа времен Людовика XIV, может быть, сам король-Солнце?
Как пышен его волнистый, черный парик аршинной высоты на гор­
до поднятой голове. Какое ослепительное богатство костюма: лен­
ты, банты, пряжки, позументы, переливы драгоценных камней на
руках, камзоле и туфлях. Вот он - причудливый, великолепный
век утонченного обожания женщины, легких, страстных любовных
приключений, жестоких и сложных интриг, холодной вежливой
дерзости, сказочной власти, широких жестов, остроумия, презре­
ния к смерти. (Кстати: все костюмы делаются по тщательно проду­
манным рисункам Александра Сахарова.)
Вот еще цирковое зрелище: «упражнение на туго натянутой
проволоке» . Технически это устроено так, как делают иногда кло­
уны, пародируя этот номер, то есть проволока воображается про­
тянутой по земле. У Александра Сахарова все схвачено верно до
последних милых мелочей. Выдержанный стильный костюм; плос­
кий огромный зонт из бумаги для «эквилибра» в правой руке, а в
левой - бумажный цветной веер; скользящие движения ног, вы­
держивание баланса руками и телом; мгновенные повороты; поды­
мание платка, брошенного на проволоку; чисто цирковое щеголь­
ство и точность работы. Но Александр Сахаров не подражает, а
берет как будто бы квинтэссенцию, самую душу упражнения и пе­
редает ее легкими, летучими, прекрасными намеками в воздушном
танце под цирковой вальс. Мы знаем, что большинство сальтим­
банков-мужчин широкоплечи, коротконоги и слишком мускулис­
ты для понятия о высшей мужской красоте (Аполлон). У Сахарова
же (впрочем, как и у классических танцовщиков) есть умение пока­
зать свое тело телом отрока, еще идущего в рост, еще не оформив­
шегося в мужчину, еще не утерявшего отдаленных сходств с длин­
ноногой девушкой: в этом одна из внешних прелестей зрелища. И
при том - удивительная способность: ничтожным движением, чуть
заметным штришком создать очень сильное впечатление. Так имен­
но А. Сахаров передает момент потери равновесия. В цирке это
24


Заметки публициста, сатирика и литературного критика
всегда некрасиво и чуть-чуть жутко. У него же секунда разлада от­
ношений между центром тяжести и точкой опоры и быстрое вы­
равнивание их - одна из красивейших подробностей в этой чуд­
ной мимосцене. И все-таки талант артиста и впечатлительность
зрителя делают то, что на краткий миг невольно чувствуешь вмес­
те с быстрым холодком в сердце высоту и неустойчивость.
P.S. Тут примечание. Нами давно уже замечено, что крупней­
шие служители сцены отдают дань пристального внимания цирко­
вому манежу. Артисты Московского Художественного театра бьши
любимыми посетителями цирка. Шаляпин каждый свободный, ред­
кий свободный, вечер приберегал для него же. Талантливый Жак
Копо рекомендует своим молодым ученикам ходить в цирк - учить­
ся . Сам он, как и другой замечательный режиссер и артист - Же­
мье, так же как сосьетеры французской комедии, нередко по суббо­
там заходят в ложу клоунов братьев Фрателлини дружески побол­
тать, а за цирковой программой следят с самым живым интересом.
Припоминается нам еще одна сцена в репертуаре А. Сахарова.
Она называется «Гитара». Самого инструмента нет. Есть только
лента, как бы свисающая с грифа, и бант на плече артиста. Но сто­
ит ему повернуться немного спиной или в три четверти к сцене, как
музыка и совсем не подчеркнутые легкие жесты и дВижения воссоз­
дают и гитару с ее томными аккордами, и южную ночь, пахнущую
<<Лавром и лимоном», и испанский балкон вместо сукон, и зритель
видит, и слышит, и чувствует,
Как в двадцать лет, окутанный плащом,
Трепещет и кипит любовник под окном.
В этом и есть подлинное искусство мима, и об этом-то искусст­
ве нам значительно говорит Теодор де Банвиль: «Между возмож­
ным и невозможным предстоит выбор миму; он останавливается
на невозможном. В невозможном он живет, и то, что невозможно,
он совершает».
Но к танцам Клотильды Сахаровой нет ни ключа, ни ярлыка,
ни подхода. Она танцует так, как только она одна танцует, как до
нее никто не танцевал и никто после нее танцевать не будет. Мы не
говорим - так хорошо, или так искусно, или так технически со­
вершенно, мы говорим: так особенно, по-своему .
Сколько бы раз вы ни видели ее танец, всегда кажется, что это -
радостный праздник и для нее, и для зрителя, какая-то неудержи­
мая импровизация, светлый, вдохновенный экстаз. Красиво ли ее
25


А. И. Куприн
лицо? Оно больше чем красиво: оно - мило и пленительно, и, опять­
таки, оно не похоже ни на чье другое лицо, в отличие от громадно­
го большинства человеческих лиц. У нее гибкое, стройное тело с
прелестными, целомудренными, неописуемо чистыми линиями рук
и ног. И притом музыкальное тело!
Она начинает свою программу с «Китайских безделушек». Это ...
как бы сказать попроще?. . это целый рой, блестящий каскад, пест­
рый вихрь, состоящий из множества мгновенных поз и движений,
которые, без перерыва, бегут друг за другом, но каждое из кото­
рых - если бы их закрепить отдельно на киноленте - представля­
ет собою утонченное подобие старинных китайских фарфоровых
фигур. В изумительной стремительности танца К. Сахарова здесь
не уступает таким замечательным балеринам, как Федорова 11 или
Хлюстина (Кармен. 11 акт. Музыкальная драма. Петербург). Но у
последних пламенный темперамент горит пожаром страстной люб­
ви. К. Сахарова танцует так же весело и неутомимо, как бегают,
играя, подростки ясным летним вечером на зеленом лугу. И одна­
ко, она вовсе не холодна. Она только беззаботна, а танцевать для
нее - потребность и наслаждение.
Но она знает и нежнейшую, певучую лирику. Ею она очаровы­
вает в «Весенней поэме» и в «Пастушке». Ей не чужд и легкий гро­
теск , окрашенный грациозным юмором, например в «Негритян­
ской песенке» . Великое мастерство сохранить всю свою тонкую
грацию и милость, танцуя в курчавом негритянском парике, в длин­
нейших красных перчатках, с огромным бантом на шее и в юбке из
длиннейших страусовых перьев, да еще исполняя его в движениях,
отдаленно говорящих о восторге принцессы из племени Ньям-Ньям
при виде поджариваемого миссионера. В Америке этот номер вы­
зывал дико-бурные овации. В заключение Сахаровы танцуют
упоительный «Романтический вальс)). Вот где широко и прекрасно
сказывается присущая им музыкальность нервов и тел. Здесь танец
как бы подымается над землею, благоухая музыкой и светясь му­
зыкой.
И ни у кого еще я не видел такой славной манеры кланяться на
аплодисменты, как у Клотильды Сахаровой. У нееэто выходит все­
гда по-разному. Иногда ее улыбка и жест говорят: «Нравится? Ну,
я очень довольню). Иногда: «Зачем вы хвалите? Мне самой так ра­
достно танцевать!)) Или так: «Не думайте, я могу еще лучше )). И
вдруг, в низком-низком реверансе, так опустится на землю, что ка­
жется маленьким волшебным хорошеньким комочком.
26


Заметки публициста, сатирика и литературного критика
Мы сейчас говорим о давнишней программе. Теперь Сахаров
готовит новую. Нам жаль: мы староверы и консерваторы. Но -
пусть! Их искусство теплое, чистое, веселое и радостное дело. Жизнь
скучна.
СУМАСШ ЕД ШИЕ
Давным-давно мне пришлось в качестве сотрудника одной ки­
евской газеты посетить местный сумасшедший дом - «Кириллов­
ское богоугодное заведение». Сопровождал меня по всем палатам
доктор Горбунов, очень любезный и обязательный человек. У него
бьmи те осторожные жесты и та медлительность речи, какие я впос­
ледствии неоднократно наблюдал у профессиональных укротите­
лей зверей. Кстати, ему, вскоре после моего визита, сильно доста­
лось от его начальства за мою статью, потому что я описал боль­
ницу именно в том самом виде, в котором я ее наблюдал, то есть
похожей на один из кругов Дантова ада; в таких случаях началь­
ство всегда огорчается, упоминая о соре, выносимом из избы, и о
птице, пачкающей свое гнездо.
Доктор Горбунов произвел на меня впечатление человека с чув­
ствительной душой, с любовью к своему делу, со спокойным и ре­
шительным характером. В последнем я мог убедиться в то время,
когда в нашем присутствии с одним из больных сделался буйный
припадок. Доктор охотно рассказывал мне историю болезни неко­
торых пациентов. Попутно вспоминал он о давнишних необычай­
ных происшествиях, как случившихся при нем, так и сохранивших­
ся в преданиях. Один эпизод особенно врезался мне в память .
Однажды из больницы убежало трое сумасшедших. Побег бьm
задуман и исполнен очень остроумно. Но два беглеца вскоре попа­
лись в руки полиции. Третий же - инициатор и вождь побега -
точно в воду канул: сыскать его так и не могли .
Объявился он только через три года не то в Ростове, не то в
Одессе, не то в Николаеве, где служил приемщиком пшеницы при
большой транспортной конторе, то есть занимал видное и дове­
ренное положение. За время своего скитальчества он с замечатель­
ной выдержкой не только заручился хорошим паспортом, но успел
переменить несколько солидных служб и обзавестись семьею . Вы­
дал его неожиданно накатившийся припадок безумия, после чего
он был препровожден этапным порядком обратно в Киев, в Ки­
рилловское заведение, где вскоре и умер.
27


А.И.Куприн
В светлые промежутки он рассказывал доктору Горбунову о
своих приключениях на воле. Они бьши весьма занимательны, но
главными ходовыми пружинами в них бьши не ум и не дальновид­
ный расчет, а хитрость, притворство и шальная находчивость, вво­
дившие окружающих в обман: люди, вообще, гораздо простодуш­
нее, чем они о себе думают.
«Одно его признание бьшо очень замечательно, и оно чрезвы­
чайно характерно для большинства сумасшедших, - сказал док­
тор Горбунов. - Он говорил, что не однажды за эти три года он
испытывал соблазн отдаться на произвол подступающему безумию,
но каждый раз усилием воли одолевал эту слабость. Чем лучше де­
лалось его положение, тем сильнее становилось искушение и тем
труднее бьшо с ним бороться. И в то же время - как это причудли­
во! - ему доставляла лукавое удовольствие мысль, что вот, мол, я
сумасшедший, а никто вокруг об этом не догадьmается ... В Нико­
лаеве его, наконец, прорвало ...»
***
Об этом-то сумасшедшем я непременно и вспоминаю в те дни,
когда большевики подготавливаются к очередному планетарному
выступлению.
В том, что они безумны - кто же сомневается, кроме тех, кому
выгодно считать их в здравом рассудке? Что они притворщики и
обманщики - это известно теперь и младенческим умам; не хотят
этого знать и видеть лишь обманщики и притворщики более высо­
кого пошиба и масштаба. Эти же притворщики упорно не замеча­
ют, что большевиков «прорывает» не раз в три года, ·как моего су­
масшедшего, а более чем три раза в год.
Вспомним. Завели они меновую торговлю в мировых размерах­
и прислали в качестве экспорта на финскую границу две тысячи
игральных колод и восемьсот погребальных венков. Обещали снаб­
дить всю Европу хлебом - и обокрали хуверовские благотвори­
тельные склады. Кричат на весь свет о процветании и благоден­
ствии СССР - и на днях, почти вчера, издают декрет: «По согла­
шению с Комгубом, разрешается раскорчевывать сосновые пни на
предмет изготовления смолистой лучины для освещения домов»!!!
Сейчас в Лондоне идет англо-советское совещание. Наши «су­
масшечкины» приехали с опозданием на полчаса. Вошли в смазан­
ных сапогах. Сморкались наизусть . И как на подбор - самые
28


Заметки публициста, сатирика и литературного критика
кандальные лица. Ничего. Это еще сойдет. Рабочий пролетариат.
Ему не до фасон ов и одеколонов. Но очередной припадок впереди.
Можно держать сто против одного, что не нынче-завтра они выки­
нут курбет позорнее, смешнее и наглее всех предыдущих. Они и те­
перь про себя хитро смеются: на наш краткий век дураков хватит.
СЧ ЕТ
Есть странный, немножко грубый, но очень милый рассказ о
том, как у Тестова подает счет закутившему купеческому сынку
разбитной половой-ярославец.
«Семь рюмочек водочки - рупь семь гривен, итого семь руб­
лей восемь гривен. Два бутербродца - двадцать копеек, итого вме­
сте будет пятнадцать рублей двадцать пять копеечек-с. Судили-ря­
дили, время проводили - тринадцать целковых. Итого восемнад­
цать да тринадцать, мелочь вам в уважение скощаю, выходит ров­
но шестьдесят. Папиросочки изволили курить?» - «Ик! Нет». -
«Полтинник. Итого семьдесят рублей пятьдесят копеек. На чаек,
что пожалуете. Николай! Подай купцу калоши. Извините, ваше
степенство, сейчас запираем».
Совсем такой счет подали англичанам члены советской делега­
ции.
«Вы, англичане, покровительствовали наступлению Северо-За­
падной армии на Петербург и даже руководили им. Благодаря ва­
шему вмешательству разрушено сто двадцать три моста и столько
же водонапорных башен, да еще сожжены вокзалы и станции и по­
порчены рельсы. И все это на подступах к Петербургу, на путях
варшавских и балтийских железных дорог. Сколько же за это с вас
взять? А? Думаем, что даже несколько миллионов, а может быть, и
все десять миллионов? Что? Почти около ста миллионов... Вот как!»
Смысл бьm именно этот самый. Я, может быть, только чуть­
чуть сгустил стиль. Но настаиваю на том, что он бьm стилем или
любимовской шестерки, или побочного сына, претендующего на
долю в сомнительном наследстве через подпольного ходатая.
Англичане обошли подобную выходку презрительным молча­
нием. Но если бы эти островитяне, хоть ради оригинальности, впер­
вые за все свое историческое существование хоть один только раз
позволили бы себе роскошь не лгать в международных отношени­
ях, они могли бы поднести наглым псевдорусским представителям
самый изумительный контрсчет.
29


А.И.Куприн
Они сказали бы:
1. Мы вмешали в дело отвоевания Петербурга Эстонию, зара­
нее предугадав, что для русской армии это гибель. Во сколько вы
это цените?
2. Мы устроили при помощи генералов Марча и Гоффа (имена
которых давно опорочены в Англии) шутотрагедию с учрежден1;1-
ем в сорок восемь минут Северо-Западного правительства, напи­
хав туда людей с бору по сосенке. Во сколько это цените?
3. Когда мы увидали, что наступление на Петербург оказалось,
вопреки нашим чаяниям, не шуткой и не покушением с негодными
средствами, а делом изумительного, неповторимого патриотичес­
кого героизма, мы сделали все, что только могут сделать культур­
ные англичане для того, чтобы погубить и обесценить этот натиск,
-
мы послали в армию снаряды, из которых разрывалось только
девятнадцать на сто; аэропланы и к ним неподходящие пропелле­
ры, пулеметы и к ним ленты с патронами иного калибра. И ни од­
ной капли касторового масла, на котором, как известно, только и
работают аэропланные моторы. В Гатчине же бьши два аэроплана
в сравнительном порядке и было двое прекрасных летчиков (не
называю их милых имен и даже инициалов). Судьба бронепоездов
«Ленин» и «Троцкий» могла быть решена в несколько секунд, а
вместе с ними судьба всех боев и, может быть , судьбы России и
мира. Во сколько вы это цените?
4. В старину великие художники не подписывали своих имен, а
делали привычную ремарку, по которой знатоки и узнают подлин­
ность картины. Так и мы снабдили нашу помощь Северо-Западной
армии крупной дозой соленого юмора в духе доброй старой Анг­
лии. Однажды три четверти емкости пароходного трюма (восемь­
десят мест!) мы загрузили для оmравки в Ревель... знаете чем? Фех­
товальными принадлежностями: замшевыми нагрудниками, перчат­
ками, рапирами и масками.
5. Мы продолжали эту шутку еще дальше. Мы, курам на смех,
послали в распоряжение Северо-Западной армии пять танков. Вот
их названия : «Бурый медведь», «Капитан Кроми», «Скорая по­
мощь», <<доброволец» ... (пятое забьш). Мы отлично знали, что эти
танки - времен войны Филиппа Македонского, и нарочно к ним
приставили никуда не годную английскую команду. Дальше артил­
лерийских казарм эти уродливые машины не хотели ходить. Шли
чиниться (всего четверть версты). Правда, однажды генерал Пер­
микин, всунув наган в очко одной машины, заставил ее идти и стре-
30


Марина Цветаева.
Понтайяк, 1928 г.


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
лять вплоть до Войволы (семь верст) . Но это был не человек, а ге­
нерал Пермикин, рыцарь .
6. Когда необычайные успехи СевероЗападной армии стали гро­
зить взятием Петербурга (пробились до Дачного; полторы версты
по прямой до Нарвских ворот), мы перекрьmи всякую помощь ар­
мии . Помощь одеждой и едой. Да и помощь-то была не наша, а
американцев (да благослови Бог эту славную страну). Во сколько
вы все это цените?
7. А во сколько вы учтете то, что мы дали вам возможность
существовать лишние пять лет? Уже это одно стоит много милли­
ардов, считая на чистое золото . А вы, идиоты, лезете с каким-то
пурдамом, разрушенным случайным снарядом на деревянном по­
лустанке?
САД
Пришлось мне на днях прочитать в «Последних новостях» крат­
кую заметку о том, что в окрестностях Балаклавы конфискованы
дачи: П. Н. Милюкова и моя - как лиц, бежавших от развлечений
советской власти, и на предмет устройства на этих местах санато­
рий для деятелей профсоюзов.
Дачи у меня там не было. Земля и сад на ней принадлежат дру­
гому лицу. я лишь вместе с двумя пиндосами и ОДНИМ ДОНГОЛОКОМ
взрыли эту землю под плантаж, да вместо крутого обрыва сделали
три отлогих террасы, подперев их каменными стенами, да посади­
ли четыре тысячи виноградных кустов, а внизу - ряд пирамидаль­
ных тополей, несколько миндальных деревьев и грецкого ореха, а
также и вишен, и белой акации - все это из Чоргуньского питом­
ника барона Врангеля. Работал я, правда, с бескорыстным упоени­
ем : ничто так не веселит сердце, как земледельческий труд. Сладко
видеть его результаты. Мне этой радости не довелось испытать.
Распоряжением мудрого правительства я был выслан из Балакла­
вы в двадцать четыре часа, с воспрещением вовеки появляться в
районе вращения двадцатипятиверстного радиуса, считая центром
круга Севастополь. За что? Я до сих пор этого не знаю. Социалис­
том я никогда не бьm и уж подавно никогда не буду. Я покорился
этому распоряжению с горечью, но без ропота.
Чувство собственности я очень почитаю как большой двига­
тель в культуре человечества. Сам же я - не знаю почему - этого
31


А. И.Куприн
чувства окончательно лишен. И в Балаклаву потом мне так и не
удалось попасть . Но глубокое и, признаюсь, гордое удовольствие
доставляли мне такие невинные мысли.
Вот, думал я, пройдет лет пятьдесят-сто. Прах раба Божьего
Александра давно уже смешался с землею, утучнив ее. И исчезли
среди живущих не только память о нем, но и самое его имя . А сад
живет! Состарился и измельчал виноград. Но чья-то заботливая
рука обновила его прививками или новыми посадкам! Кто-то в поте
лица своего разрыхляет мотыгою почву между рядами. Кто-то вмес­
то тополей посадил благоухающую липу. Собаки и лисы по-прежне­
му лакомятся, с опаскою, виноградом. Мальчишки и девчонки по­
прежнему воруют, озираясь, миндаль и орехи. Сорвет мимоходом
душистую гроздь белой акации влюбленная девушка и, краснея,
спрячет за пазуху ... Идет жизнь своею милой чередою. И пусть идет.
«Кто посадил хоть одно дерево, дающее тень усталому путни­
ку, тот уже не забыт в своей последующей жизни». Так сказал Буд­
да, в одном из своих воплощений, устами царевича Сиддхартхи.
Что большевикам за дело до этих мыслей? Основная точка их
вероучения (она же единственная опора их нелепого существова­
ния) - это отвращение ко всякому труду, равно физическому или
умственному.
Толстой переписывал «Войну и мир» восемь раз . Самые нежные,
самые ароматные, самые воздушные стихи Пушкина исчерчены
помарками и поправками . Сказано недаром: муки нет сильнее муки
слова.
Луначарский (lebeau Anatole) пишет по две драматических пье­
сы в день, каждая в шесть актов и четырнадцать картин, да еще -
о ужас! - в стихах. И все пьесы ставятся в театрах . Попробуй-ка не
поставить!
Совпресса у себя насчитывает 1880 пролетарских романистов и
1796 пролетарских поэтов. Все люди очень образованные. Владе­
ют тремя языками : совдеповским, пошехонским и матерным. Не
устают славить Чеку, Зиновьева, Дзержинского и первейшим об­
разом высокого стиля почитают Демьяна Бедн ого .
Таковы же скульпторы, чьих рук изделия - памятники Степа­
ну Разину (с персидской княжной), Пугачеву, Лассал ю, Карлу Мар­
ксу, Бланки, Луи Блану и какому-то Хофюзину - обезображива­
ют и без того обезображенные улицы, перекрестки и вокзалы Пе­
тербурга.
32


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
Таковы же и музыканты под водительством бесслухого и без­
дарного Лурье, художники во главе с И. Кл юном и Шагалом, стра­
дающие дальтонизмом, и архитекторы вроде планетарного Тат­
лина...
Здесь что главное? Пиши, валяй, сочиняй, рисуй, проектируй,
что в голову придет. Лишь бы бьши налицо: холопская преданность
завоеваниям отябрьской революции и ее вождям да потеря вкуса
на букве ять . Остальное приложится. А за это - корки хлеба, а то
даже и косточки, брошенные с барского стола. А еще более глав­
ное - это то, что труда в этом творчестве никакого не нужно. В
нашем благоустроенном мире графоманами и упорными бездар­
ностями всегда бьmо хоть пруд пруди.
Плюнь в пречистый Лик Влахернской Божьей Матери. Запи­
шись в коммунисты. Предай на смерть отца и мать . Отличись сви­
репостью и цинизмом в расстрелах. Вот это - труд. За это - и
авто мобиль, и жирный стол, и шампанское вино, и девка из быв­
ших балерин.
С самого начала своей пропаганды большевики дали понять
всякой мрази и сволочи: прежде ты хоть и плоховато, с отвращени­
ем работал кое-как, а теперь - раздайся, крик мести народной! -
за тебя пусть поработают твои бывшие угнетатели. А ты, красавец,
поваляйся на их бывших постелях, отдохни, поблюй на текинские
ковры и гобелены.
Но от этой безумной проповеди оголтелого «перманентного»
разрушения и лени первым отвернулся мужик, закрывшись плот­
нее всякой устрицы от коммунистов и большевиков. Ныне мы с
несомненной ясностью наблюдаем, что честные и умные русские
рабочие, ценою страшных усилий и жертв, делают то же самое. Бьет
какой-то роковой час ...
*
*
*
Вот и жалко мне сада, над которым я работал с такой беззабот­
ной любовью. Запустят, загадят его профдеятели ... О завтрашнем
они ведь не думают. Тол ько о нынешнем . Сыт я и пьян нынче? ­
На остал ьное наплевать ...
Да и их я винить не смею. Таковы дикие, уродливые условия
жизни, которые издолга привил всей России большевизм. Есть надо.
А как заглянешь дальше?
33


А.И.Куприн
В.ХОДАСЕВ И ЧУ
Я знал Тебя, Владек, в юную пору нашей жизни, помнишь, на
Выселках в Петровско-Разумовском, где я часто посещал вашу дачу
и вашу милую семью?.. Правда, я глядел на Тебя тогда немножко
свысока. Ты бьm штатский, а я военный. Я бьm кадет, а Ты приго­
товишка-карандаш. Мне было пятнадцать лет, а Тебе всего один­
надцать - громаднейшая разница. Старший Твой брат Михаил
бьm моим сверстником, а Тебя мы в наши секреты не пускали. Мо­
лод еще.
Потом Ты вырос и стал Владиславом Фелициановичем: Вы,
В.Ф., начали писать стихи. Вы сделались совсем недурным поэтом.
Мы с почти отеческим чувством удовольствия следили за Вашими
успехами. Помните ли, как однажды Вы приехали к нам в Гатчину
по какому-то издательскому делу? Мы с приятным удовлетворени­
ем отметили, что Вы выровнялись в статного, высокого, красивого
мужчину, со свободными и достойными манерами, с той спокой­
ной скромностью, которая теперь - увы! - совсем улетучилась в
новом поколении. От всего сердца пожелали мы Вам найти свой
тон, свой лад, свой вкус в трудовом искусстве поэзии. Не желая
причинить Вам огорчение, мы умолчали о том, что , по нашему
мнению, Вы творите несколько растрепе, в модном футуристичес­
ком темпе, с эпилептическими дерганиями, с презрением к труду,
смыслу и музыкальности . Мы думали: «Кобелек ищет травку, ка­
кая ему полезнее, а потом выправится». И Вы вскоре стали оправ­
дывать наши чаяния .
Потому-то Вы поймете и поверите, с каким удивлением и даже
с печалью мы встретили Вашу странную грубую выходку с вели­
кой тенью Пушкина. Какой злой дух подтолкнул в недобрую ми­
нуту Вашу руку на это посягательство, похоронившее надолго Ваше
хорошее имя и чистую репутацию?
Да. Из многих прелестных стихов Пушкина одни из прелест­
нейших эти пять строк из неоконченного стихотворения*:
В голубом эфире поля
Блещет месяц золотой;
Старый дож плывет в гондоле
* Беру по Суворинскому изданию. Вариант второй строки: «Ходит Бес­
пер ЗОЛОТОЙ».
34


Вл адислав Хо дасевич.


Заметки публициста, сатирика и литератур ного кр итика
С догарессой молодой.
Догаресса молодая...
В этой недоконченности есть влекущее обаяние какой-то пре­
красной венецианской тайны . Почем знать, может быть, сам Пуш­
кин нарочно остановился на полуслове?
Отрывок этот всегда волновал воображение. Аполлон Майков
пробовал дописать его . Вышло неудачно. Конечно, не так гнусно,
как это сделал Валерий Брюсов, доконавший «Египетские ночи» .
Но все же ". получилась у него плоскость и пустота.
Зачем Вы решились так необдуманно повторить его неудачный
опыт? Какой бледной немочью и беспомощной путаницей оказа­
лись Ваши стихи. Каким тихим, скучным, неуклюжим ужасом веет
от Вашей первой же строфы, запруженной четырьмя отрицаниями:
На супруга не глядит,
Белой грудью не вздыхая,
Ничего не говорит.
И разве эти две нижние строчки - не гитарный перебор штаб­
ного писаря или не кусочек, выхваченный из «Конька-Горбунка»?
А еще дальше:
И супругу он по праву
Только за руку берет.
Это не из той ли песенки, где Стенька
И княжну свою бросает
В набежавшую волну?
В других строфах напущено столько шипящих и свистящих со­
гласных, что страшно прочитать их вслух.
Бедный Пушкин, так ревниво заботившийся о гармонии своих
поэтических сл ов, наверно, упал бы в обморок от одного вида Ва­
шей какофонии, а он бьш человек с характером мужественным.
А этот ужасный канцелярский или поповский гл агол «ука­
зует» !
И наконец, где же самое содержание, где смысл Вашего водо­
действия? Убейте меня, я терзался над ним два часа, да так и не
понял, о чем Вы бормочете сквозь сон.
И зачем Вам понадобилось исказить именно Пушкина? Прав­
да, он был грозой плохих рифмачей. Нынешних поэтов он не тро­
нул бы, потому что сразу признал бы их писания за то, что они
есть; то есть за злую и дерзкую мистификацию, дурачащую нэп­
манских модниц, снобов из Чека и большевизанствующих приват­
доцентов срока 1917 года.
35


А.И.Куприн
Но решиться стать перед публикой вот так, вплотную, рядыш­
ком с Пушкиным... н-да-с, на это требуется огромная решитель­
ность. Ни одна девица легкого поведения, даже самая смелая, не
отважится появиться на люди в солнечный полдень. Она знает, ка­
ким уродливым и истрепанным покажется ее намазанное лицо при
дневном освещении. А Пушкин ведь - наше яркое солнце.
НЕУЖ ЕЛ И ЧЕЛОВЕК?
Выступала одно время в цирках обезьяна - шимпанзе - зна­
менитый Морис 11 . Мне довелось видеть Мориса не только на ма­
неже, но и в частной, интимной жизни. Он умело и опрятно носит
костюм, кушает за общим столом, причем ловко повязывает сал­
фетку, непринужденно владеет ножом и вилкой, сам себе наливает
в стакан вино, с толком выбирает сигару, обращаясь с нею как
завзятый знаток. С гостями он неизменно приветлив и любезен.
Все его поведение свидетельствует о ясном уме и добром характе­
ре. Ну - совсем человек, и хвост, торчащий из-под его пижамы,
кажется случайным недоразумением.
Европа, по лицу которой, благодаря ее нелепому попуститель­
ству, ныне шатаются под видом послов и купцов советские комми­
вояжеры 111 интернационала, сначала опасливо разглядывала сза­
ди их фраки: не покажется ли между фалдами хоть кончик подвиж­
ного, мохнатого хвоста? Однако хвоста не разглядели и подумали:
может быть, и в самом деле это люди?
Не беспокойтесь: хвосты у них есть, но из хитрости они остав­
ляют их дома. Мы-то, жившие под их звериной властью, отлично
видели всякие хвосты: собачьи, кошачьи, обезьяньи, лисьи, и вол­
чьи, и мерзкие хвосты гиен, и свиные хвостики закорючкой. Мы до
сих пор помним звериные зубы, звериное дыхание, звериное об­
жорство, звериную похотливость.
Есть такая смешная уличная песенка о том, как влюбленная
швейка повесила на стену портрет возлюбленного ... Там хорош
конец:
И все будут любоваться,
В один голос говорить:
Уж и что ж это за прелесть!
Неужели человек?
36


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
И право, люди ли, в самом деле, все эти убийцы, предатели,
провокаторы, пакостники, доброхотные стяжатели и палачи? О нет !
Милый Морис 11 в своем ласковом простодушии ближе стоит, чем
они, к благородному виду Homo sapiens.
Но, к сожалению, они несравненно лучше Мориса носят фрак и
гораздо более его походят внешне на людей. Кроме того, они гово­
рят, а Морис - нет. Последнее отличие не очень значительно. В
мире накопилось такое количество общих сл ов, оборотов и сужде­
ний, что при помощи этого послушного материала любой ловкач
может слепить почти удовлетворительную ноту и произнести дос­
таточно связную речь на конференции.
Однако на языке большевиков нет слов творчества, любви, чес­
ти и достоинства (бесплодные угрозы - это не язык достоинства).
Кроме того, их мышление страдает двумя пороками, свойственны­
ми обезьянам низших пород с плохой памятью прошлого и проти­
воречивостью.
Оттого-то у советских дипломатов и финансистов, вращающих­
ся в цивилизованном мире, время от времени все-таки нет-нет и
мелькнет сзади отросший за долгую командировку легонький хво­
стик.
Раковский в довольно наглой ноте, обращенной к французско­
му правительству, заявил по поводу интересов мелких держателей
ценностей во Франции: «Мы неоднократно обнаруживали готов­
ность идти навстречу интересам мелких держателей».
Вероятно, совсем выпало из его мандрильей головы, на каких
обезьянье-нелепых условиях согласились большевики пойти на­
встречу этим интересам (только пойти, а не удовлетворить их!).
А еще: как же согласовать эту неоднократную добродушную
готовность с недавними сл овами другой гориллы - Троцкого:
«Никаких долгов, сделанных при старом режиме, никогда советс­
кая власть платить не будет».
Ах, когда же, наконец, Европа придет в отчаянье от бесконеч­
ной лжи и виляния сл овами большевиков?
Когда же она задаст себе вопрос:
«Неужели это люди?»
37


А.И.Куприн
ЧЕСТЬ ИМЕНИ
1
Нигде в мире честь чужого имени не находилась в таком пре­
небрежении и не служила столь безнаказанно пищей для грязных
сплетен, как у нас, в благословенной утробной России.
Помните: стоило, бывало, кому-нибудь покинуть милую дру­
жескую вечеринку, как оставшиеся тотчас же с каннибальской яро­
стью бросались перебирать и грызть его кости?
Помните ли вы старый теплый уездный город с тремя тысяча­
ми населения и пятнадцатью церквами? Прошел по середине ули­
цы акцизный с лесничихой. «Живет с ней. Чего дурак лесничий
смотрит?» Уехала дочь предводителя в Москву. «Рожать поехала».
Заболели зубы у о. дьякона. «Знаем, отчего заболели!» Сказано та­
инственным тоном, а один черт знает, что под этим кроется. Да и
не вся ли Россия была огромным уездным городом?
С каким жадным интересом копались мы в частной жизни лю­
дей, стоящих выше толпы, копались исключительно с целью ра­
зыскать кусочек потухлее! Страшно подумать, сколько мерзких
гадостей прилеплено к чудесным именам Пушкина, Гоголя, Досто­
евского, Чайковского ... А еще страшнее то, что вкус к этим гадос­
тям передается, не ослабевая, от поколений к поколениям. Так пу­
дель найдет в помойке вонючий обглодок, поиграет им, а потом
зароет до следующего раза.
Но всего больше плели мы друг другу на ухо - злой, вздорной,
идиотской ерунды - это о членах царствующего дома. Главным
питательным источником в этом смысле были для нас те «запре­
щенные» книжки, на которые мы с такрй жадностью накидывались,
едва перевалив из Вержболово в Эйдкунен.
Социалистов я еще понимаю. Их партийной обязанностью, их
программным долгом было - опорочивать правящие классы вся­
кими путями, среди которых особенно рекомендовалась заведомая
клевета. «Цель оправдывает средства» - эта железная формула,
многое разрешавшая людям великой веры, горячей любви, силь­
ной воли и широкого ума, стала ныне одинаково обелять : юного
фармацевта, устроившего профессору химическую обструкцию, и
Дзержинского, расстрелявшего сотни тысяч человек .
А вот мы-то чему радовались, сладострастно упиваясь в загра­
ничном вагоне поруганиями нашей истории, вестями из ватеркло-
38


Андре Жид.


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
зета и кустарной грубой ложью, выпиравшей из каждой строки?
Прикрывались-то мы, конечно, собственным либерализмом, но из­
под этого фигового листка смотрела наша собственная грамота:
лестно заглянуть под чужое одеяло, любопытно сунуть нос в чу­
жой ночной горшок, а особенно если эти вещи принадлежат людям
недосягаемым.
И какое же крошево для свиней подносили социалисты нашей
невзыскательной любознательности! Я был шестнадцатилетним
мальчишкой и слегка подлибераливал, когда мне кто-то сунул «Зап­
рещенного Пушкина» и «Тайны дворца Романовых». С первых же
страниц я плюнул на обе книги. «Запрещенный Пушкин» навсегда,
а «Тайны» очень надолго отвадили меня от похабщины и вольно­
думия. А ведь теперь если подумать, что эти вздорные книги чита­
ли люди зрелые, положительные отцы семейств и городов, а чита­
ли с полнейшим доверием, - то только руками разведешь.
Что и говорить, не сплошной розовый цветник представляла
наша прежняя, старорежимная жизнь. Не одними только медовы­
ми пряниками кормило нас наше правительство. И царей наших,
случалось, окружали люди прямо страшные своими отрицательны­
ми чертами: тупоумием, упрямством, корыстолюбием, леностью,
распущенностью, завистью, индючьим самомнением, презрением
к России, а больше всего - непомерной любовью к родственни­
кам, влекшей за собою неслыханный непотизм.
Старая пресса, - хотя и стиснутая железными шенкелями 111
Отделения, хотя и осаживаемая строгим мундштуком цензуры, -
все-таки умудрялась вести, на эзоповском языке, войну с двором и
правительством. Эту тайную и опасную войну мы до сих пор вспо­
минаем с почетом. Но тогдашние рыцари пера не заглядывали в
жилые, интимные покои царского дворца. Это делало революци­
онное подполье.
Что бьшо за дело до чести чужого имени героям подполья. Своих
имен у них не бьшо; были клички : одна или две партийных, да еще
одна от филеров, да еще псевдоним журнальный. Своя фамилия
стиралась, пропадала. Да и не все ли равно? Если социалиста прежних
времен спрашивали: «Какая фамилия бьша вашей матери в девиче­
стве?» - он отвечал спокойно: «А черт ее знает!» Точно зароди­
лось из банной плесени все русское подполье.
И надо сказать, оно делало свое дело опорочения не только гру­
бо, но и совсем бездарно, как, впрочем, бьша бездарна вся подполь­
ная литература: стихи, проза, прокламации, брошюры; глупее это-
39


А.И.Куприн
го мусора бьmи разве только революционные песни и гимны... Те­
перь и вспомнить-то стьщно, какие лубочные ужасы, какие дурац­
кие мерзости печатались тогда в Женеве о русских императорах! А
публика глотала это вранье с наслаждением и делилась, шепотком,
с друзьями и знакомыми своими сведениями.
Странно: эта позорная слабость и до сих пор еще не прошла у
русских интеллигентов. Особенно у эмигрантов.
Есть, например, одна русская газета за границей . Она твердо
убеждена в том, что великая русская революция с ее великими за­
воеваниями на веки вечные покончила не только с династическими
интересами, но и с самой мыслью о монархии, хотя бы даже и рас­
конституционной (большевики - того же мнения) . «Есть, правда,
-
говорит она, - маленькая горсточка монархистов, а среди них
- даже три-четыре легитимиста, но эти чудаки совсем безвредны,
и скоро их можно будет показывать за деньги, как когда-то пока­
зывали представителей вымирающего племени ацтеков».
Но если уж так безнадежно дело монархии и монархистов, то
зачем же эта газета никогда не упускает случая боднуть, кольнуть,
щипнуть или мазнуть грязью имена русских усопших царей от Ека­
терины П до Николая П? Ведь русская монархия, по ее мнению,
только тень, призрак, дурной сон, историческое воспоминание...
Кто же, разумный, воюет с привидениями? И кто, кроме темных
фанатиков, решится предавать поруганию и проклятью имена лиц,
давно ушедших в небытие?
11
Имя Александра III менее всех больших имен давало поводов и
случаев для судачения . Сплетня ломала зубы об его крупную, хо­
зяйственную, самобытную фигуру.
Что о нем говорили социалисты?
Что он не подписал конституции, заготовленной его отцом?
Но разве не был убит Александр П социалистами почти в тот
день и час, когда он хотел ее подписать? Ведь конституция была
неизбежным, логическим выводом из всех прекрасных реформ царя­
освободителя, завершением всего его царствования. Абсолютный
монарх дает народу благо свободы, а не уступает насилию: иначе
он не самодержец. И ограничивает размер своей власти он по сво­
ей воле, а не по требованию: иначе демагоги размечут по кускам и
скипетр, и державу, и порфиру. Подумайте: мог ли Александр III
40


Заметки публициста, сатирика и литератур 11ого кр итика
подписать эту конституцию над неостывшим телом своего отца и
именно в тот момент, когда это бессмысленнейшее и жесточайшее
из убийств ясно показало, как мало стоят народ и общество ока­
занных им благодеяний.
Как бы в укор Александру III ставят то, что он прислушивался
к советам Победоносцева. Но один из лучших даров каждого госу­
даря - это умение внимать голосу мудрости. Победоносцев был
совершенно прав, рассматривая цареубийство как самую низкую
подлость. Но из социалистов лишь один Лев Тихомиров это понял
душою и умом . Другие и до сих пор почитают это злодеяние вели­
ким актом народного гнева.
Хорош народный гнев ! Плотная мужичья масса сразу решила:
«Убили царя господа за то, что он у них отобрал крестьян». Это
мнение вы и теперь еЩе можете услышать от уцелевших древних
стариков .
Говорят, что Александр Ill, боясь покушений, окружил себя ох­
раной. Но, во-первых, назовите мне человека, который смотрел бы
на бросаемую в него бомбу как на источник сильного, но приятно­
го развлечения? А во-вторых: если частному человеку разрешено
ставить жизнь на карту, играя со смертью, то жизнь государя дол­
жна быть оберегаема как им самим, так и правительством и наро­
дом . Посмотрите-ка: нынешний принц Уэльский - веселый, доб­
рый и очень любимый народом юноша - чересчур увлекся скако­
вым спортом; после двух неудачных падений на него заворчало все
английское общество: «Негоже наследнику престола так рисковать
жизнью и здоровьем».
Ставят Александру III в вину то, что он утвердил смертный
приговор убийцам своего отца. Оставим в стороне вопрос, насколь­
ко уместно монарху проявлять свои родственные чувства в виде
кровной мести. Другой вопрос: возможно ли оставлять в живых
злоумышленников, низвергающих при помощи убийства законный
порядок в государстве? Ведь это только социалисты понимали так
односторонне «борьбу»: когда мы нападаем и убиваем, то это «свя­
тая борьба», когда же от нас защищаются, то это уже - гнусная
реакция. И тут же забывают, что, кроме героев 1 марта, кажется,
ни один человек не бьm казнен в царствование Александра III.
Жаловались еще социалисты , что их ссылают в Нарымский,
Зарентуйский, Акатуйский и другие края . Но что же было с ними
иначе делать? Надо же ведь уметь изредка становиться на логичес­
кую точку зрения враждебной стороны. Да и то сказать: в этих ссьш-
41


А.И.Куприн
ках бьmа своя доля большой пользы. Из бездельной жизни в про­
куренных чердаках, от бессмысленных русских споров и массовок
молодого человека судьба переносила на лоно природы, в среду
первобытных, чистых сердцем, правдивых и наивных, как дети ,
полудиких народов. Сколько людей вернулось оттуда выпрямлен­
ными и поздоровевшими (сохранив в целости свою непримири­
мость). Короленко, Елпатьевский, Дионео, Серошевский, Таи, Оли­
гер, Чулков ... всех не перечислишь. В городе они никогда бы не
отыскали в себе самого гл авного: таланта.
Говорили еще, что царствование Александра III бьmо скучно и
серо. Да и слава Богу: тринадцать лет этот государь не хотел вое­
вать. А ведь раньше, круглым счетом, мы воевали через каждые
три года. Чего еще лучшего может пожелать народ от своего царя?
И именно за время этого мирного царствования русский крестья­
нин начал расширять свое хозяйство.
Говорили также: «Царь простоват. Иногда он сам признается,
что не понимает докладов министров». И тут неизменно приводят
анекдот о тарифах, всегда один и тот же.
А между прочим, мне истинная основа этого анекдота известна
лучше, чем многим другим. Вот что рассказывал граф С.Ю. Витте
в Париже корреспонденту «Нового времени» И.Я. Павловскому
(недавно умершему) и что Павловский в тот же день по свежей па­
мяти записал в дневник :
«Когда Витте окончил чтение о необходимости введения ново­
го ж.д. тарифа, государь, терпеливо слушавший, сказал:
- Я не понимаю. Объясните.
Витте эти слова не удивили, как не удивило бы профессора выс­
шей математики то, что студент не понимает 43-ю страницу эйнш­
тейновской теории. Он знал лишь, что только честный и сильный
государь может позволить себе роскошь признаться в непонима­
нии. Да, надо еще сказать, что настоящим кропотливым работни­
ком по созданию новых тарифов был вовсе не Витте, а киевский
буквоед профессор Афиноген Антонович. Витте дал зерно мысли.
Витте бьm по-своему признателен Антоновичу: он добился для него
поста товарища министра финансов, но киевский специалист недо­
лго зажился в Питере - очень уж он был гугнив, косолап, невзра­
чен и провинциален ...
И вот Витте ответил откровенностью на откровенность:
- Простите, государь, я и сам, признаться, понимаю здесь очень
мало, кроме несомненной пользы для России. Если вашему величе-
42


Заметки публициста, сатирика и литератур ного кр итика
ству будет угодно выслушать В.И. Ковалевского ". у него дар са­
мые сложные вещи передавать в упрощенном виде".
Государь поморщился.
- Кажется, он социалист?
-
Но верный сын родины, ваше величество».
Так-то был принят и выслушан В.И. Ковалевский, так были
подписаны новые тарифы, и так было положено начало анекдоту.
Я рекомендую каждому умнику покопаться в этих тарифах!
Вот, кажется, и все, что сплетня могла придумать в опорочение
имени Александра 111. Разве еще то, что он будто бы пил много
вина. Но тут позвольте уж мне, как гатчинскому соседу, сказать
правду. Вина государь никогда не пил, а за официальными обеда­
ми лишь пригубливал шампанское. Но водку, действительно, пил,
раз в день, в двенадцать часов, мерный серебряный стаканчик, пос­
ле чего ел с большим аппетитом. Посещая какой-нибудь полк, за­
ходил на кухню, принимал из рук артельщика чарку, а от кашевара
-пробу, причем, к радости солдат, съедал ее всю: и щи, и кашу, и
порцию. Слухи об оргиях - вздор. Никто не видел государя хотя
бы в малейшем опьянении.
Одного никогда не смела касаться охочая клевета: брачной
жизни Александра 111.
Но вот, на днях, в одной русской газете читал выдержки из днев­
ника какой-то захудалой генеральши. Дневник напечатан в Совде­
пии Л. Френкелем, неизвестно - с согласия ли генеральши или
просто путем проворства рук. Выдержки же, взятые газетой, все
как на подбор, клонятся к опорочиванию последних Романовых.
Одна из них прямо невероятна по своей мерзости. Видите ли:
Черевин будто бы сказал генералу Баранову, а генерал Баранов ­
авторше дневника, а авторша немедленно занесла в тетрадку, что
государь страдает такими противуестественными наклонностями,
о каких не упоминает даже Крафт-Эбинг в своей «Psyhopathia
sexualis». Черевин - о стыд! о ужас! - поставляет государю кор­
милиц" .
Не заступаться мне приходится за покойного прекрасного го­
сударя. Но просто в моей памяти встает то, что мне приходилось
разновременно слышать о частной жизни Александра 111 из уст Н.П.
Азбелева (воспитателя великого князя Георгия) и профессора Рау­
фуса, лейб-акушера.
Оба они - моложавый адмирал и древний профессор - рисо­
вали жизнь царской семьи в Гатчине как хорошую, дружескую,
43


А. И. Куприн
помещичью жизнь, мало стесненную этикетом, полную ласки и вза­
имного понимания, богатую впечатлениями и свободой для детей.
Тяжесть отцовского авторитета чувствительнее сказывалась на
наследнике. Для остальной молодежи она казалась незаметной.
Больше побаивались матери; впрочем, ее точности и некоторой
педантичной узости, кажется, побаивался сам государь ... Александр
111 был замечательным отцом - мало нежничал с детьми, но забо­
тился о их воспитании и здоровье с трогательным вниманием.
«Мне говорили, что он сам выбирал кормилиц для грудных де­
тей», - рассказывал Н.П. Азбелев.
А доктор Рауфус об этом же предмете вспоминал с оттенком
легкой старинной обиды : «Императрица не могла сама кормить .
Государя это огорчало. К выбору кормилиц он относился чрезвы­
чайно ревностно. Он упорно настаивал на том, что кормилица дол­
жна по типу походить на мать . Но как мы могли найти такие дан­
ные в чухонских деревнях, да и еще при условии доброкачествен­
ности молока? Но такие требовательные родители не новость для
нас, акушеров, и я однажды позволил себе спросить государя, не
держал ли он когда-нибудь в руках книгу «Мать и дитя», сочине­
ние доктора Жука? Царь на минуту как будто бы смутился: «Пред­
положим - да. Что же из этого?» - «Да то, ваше величество, что
когда мы, акушеры, практикуем простых смертных и они мешают
нам своими советами, то мы рекомендуем им немедленно сжечь эту
книгу, так как в ней много вздора»».
Я бы не останавливался так подробно на этой мелочи, если бы
в ней не вскрывался с несомненной ясностью путь создания очеред­
ной гадкой сплетни:
1. Черевин. Это бьш огромный меделянский пес, безгранично и
слепо преданный воле государя. Это бьш в царской руке вечно за­
ряженный пистолет со взведенным курком. Царю стоило только
нажать гашетку - и Черевин стрелял бы в любом направлении.
Так ему однажды и бьшо приказано: найти хорощих кормилиц. И
он полетел доставать их;
2. Черевин об этом случае прямо и бесхитростно рассказал Ба­
ранову. Н.М. Баранов был умница, честолюбец и насмешник. Он
немного фрондировал . За ним водились кое-какие грешки по части
самоуправства, и государь как-то сделал ему лично замечание. В
этих случаях гигантский царь бывал страшен . У Баранова осталась
желчь после выговора. Передавая на вечере у генеральши рассказ
Черевина о кормилицах, он, вероятно, не мог воздержаться от лег-
44


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
кого пожатия плеч, от маленькой кривой улыбочки: вот, мол, госу­
дарь, к голосу которого прислушивается весь мир, а какими пустя­
ками занимается .
3. Генеральшино воображение истолковало улыбочку по-свое­
му: «Ага! Пикантная подробность !» И влепила в свой дневник этот
рассказ как деталь в картине общей развращенности династии.
4. А газетчик-социалист, не задумываясь, перепечатал эту де­
таль людям на посмеяние. Что ему за дело до чести чужого имени.
УТВЕРЖДЕН И.Е
Есть анекдот про чудака, который, попавши в гамбургский зоо­
логический сад Гагенбека, увидел впервые огромнейшего жирафа
- от копытец до рожек трех саженей высотою. Чудак долго глядел
на чудесное пятнистое животное, потом решительно махнул рукой
и сурово сказал :
-
Не может быть .
И пошел прочь.
И еще рассказывают не то про Чхеидзе, не то про Жорданию,
что , когда кого-то из них спросили: «Почему, собственно, вам по­
надобилась грузинская республика?» - он моментально ответил:
-
Абсолютно необходимо.
Одна из русских эмигрантских газет каждый раз, когда ей слу­
чается подходить к самым сложным, самым больным русским воп­
росам, неизменно прибегает именно к такого рода категорическим
утверждениям и отрицаниям.
Такая голизна и такая бесповоротность убеждения бьши бы,
пожалуй, и почтенны, и невинны: верую, ибо - верую; не верую,
ибо - не верую . Что-то здесь есть от фантастического пыла или от
детского неодолимого упорства.
Но нет. Упираясь против очевидности или навязывая обществу
злой и опасный теоретический вздор (вот где сидят у нас эти тео­
рии!), она стремится подкрепить свой категорический императив
ложью, передержками и туманом старых, обветшалых, облезлых
сл ов. И тут она становится куда меньше убедительной, чем скоро­
палительная Жордания или неведомый путешественник, одним
мановением руки прекративший навеки существование целой по­
роды премилых двукопытных животных .
45


А.И. Куприн
-
России абсолютно необходима немедленная демократичес­
кая республика, - говорит она.
Мы это выслушали и отвечаем :
- Необходима? Вот как? Это ваше мнение? Очень хорошо. Ос­
тавайтесь при нем . Мы же иначе мыслим. Впрочем, до свидания,
прощайте. Нам некогда.
Но газета приводит доводы, и нам становится тошно, и скучно,
и жутко: столько в них теоретической ленинской долбни, столько
жестокости и бессердечия, столько старческого презрительного
равнодушия к истории и судьбе русского народа.
«В революции, - говорят они, - рядом с вещами, которые
должны бьши погибнуть, потонули и многие такие, которые для
блага России должны бьши бы существовать непрерывно».
Хотел бы я услышать, что не погибло в России, если к черту
полетело все: ее слава, честь, здоровье, богатство, хозяйство, вера,
творчество, интеллигенция, наука, история и даже песня ." А что
осталось? Всего только сто миллионов двуногих существ, доведен­
ных до такого ужаса и рабства, в каком не находилось от сотворе­
ния мира ни одно вьючное, дойное или всякое другое домашнее
животное.
Дальше:
«Но в своем стихийном виде революция свои основные задания
выполнила» .
Иными словами: «Чтобы сделать яичницу, бьши разбиты яйца».
Ах, яичница вышла вся прослоенная говядиной - человеческим
мясом, да еще своим, кровным. Ну, ладно, кушайте ее на здоровье,
во славу грядущего 111 интернационала, который неизбежно при­
дет на смену демократической республике. Кушайте и хвалите. Но
все-таки храните стыдливое молчание о заданиях революции. Их
не бьшо. Бьша катастрофа. Бьшо извержение вулкана. Бьш камен­
ный град, свирепости которого вы не должны и не могли забыть,
ибо вы сами тогда метались в истерической панике, а камни и об­
ломки зданий падали вам на скорбные головы!
Еще дальше. Одна газета задает самой себе вопрос:
«Теперь спрашивается: возможна ли после.такой (подчеркнуто
в подлиннике) революции, после таких тяжких жертв либеральная
монархия в России?»
Я бы на месте передовика одной газеты подчеркнул в этом аб­
заце совсем другие сл ова, а именно слова тяжкие жертвы . И я бы
добросовестно перечислил эти жертвы в отчетном порядке, по руб­
рикам:
46


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
1. Сотни городовых, убитых лишь за то, что верны были долгу
и присяге.
2. Офицеры и механики флота в Гельсингфорсе (еще в февра­
ле!), в Кронштадте, Выборге и Севастополе. Все они были или бро­
шены в море, или сожжены в топках; все, кроме немногих трусов,
побежавших с красной тряпкой в руках лизать зады победителям .
3. Тысячи офицеров армии, убитых фронтовыми солдатами в
окопах, немедленно после приказа No 1. А ведь из них многие тогда
были настроены не менее либерально, чем сам П.Н. Милюков.
4. Юнкера Александровского военного училища в Москве, слав­
ные мальчики-герои, дравшиеся мужественно целую неделю и пре­
данные большевикам. Ударный женский батальон. Трупы на Ка­
луще и Станиславове.
5. Десятки тысяч офицеров, замученных и расстрелянных во всех
губернских и уездных Че-Ка - в поминовение тени грязного Уриц­
кого .
6. Сотни тысяч несчастных, убогих, голодных, обнаженных, дро­
жащих людей - просто жителей, - убитых лишь за то, что «мне
твой нос не нравится» или «мне твои штаны и часы нравятся».
7. Десятки миллионов хлеборобного одураченного , ограблен­
ного народа, погибшие от голода, холода, эпидемий и каратель­
ных экспедиций.
8 . Сотни тысяч солдат и офицеров белых армий, павших в боях
и расстрелянных большевиками.
9. Поразившее весь мир неслыханно зверское и подлое убий­
ство государя и его семьи.
Вот они настоящие, вопиющие жертвы той революции, кото­
рая с самого начала протекала и углублялась под знаком азиатско­
го большевизма. Неужели на крови этих бесчисленных жертв мож­
но строить будущий демократический парламент, куда войдут, кста­
ти, и Керенский с Черновым. Ведь предсмертным шепотом этих
жертв были: или проклятие такой революции и таким революцио­
нерам, или кроткая святая молитва о скорейшем избавлении от них
многострадального русского народа.
И все-таки, задавши себе вопрос о возможности в будущей Рос­
сии либеральной монархии, одна газета, опираясь на перечислен­
ные жертвы, сама же и отвечает твердо, сл овами Чхеидзе: «Мы ут­
верждаем, что она невозможна, и потому мы республиканцы».
Этого утверждения мы так и не чувствуем, ибо оно основано на
лжи, а республиканцами". что же ". будьте ."
47


А.И.Куприн
ТОВАРИЩ ХОДАСЕВИЧ
Недавно мне пришлось указать в печати на неумелую, косола­
пую, бездушную попытку В. Ходасевича закончить прелестный
пушкинский отрывок. Мне казалось, что я лично знал этого Хода­
севича . Но я ошибся , хоть и ненамного . Этого Ходасевича я, дей­
ствительно, видел, когда ему бьшо около двух-четырех месяцев.
Познакомиться мне с ним не удал ось, потому что он в это время
все свои переживания и напевности выявлял первобытными, но
малопонятными средствами.
Я даже не подозревал, что это был не мальчик, а девочка: на
мой разбор стихотворной попытки автор ответил чисто по-женс­
ки.
Во-первых, он прибавил целых пять лет к моему уже и без того
серьезному возрасту. Хоть заглянул бы в энциклопедический сло­
варь! Там ясно напечатано: 26 августа 1870 года.
Во-вторых, не зная, в какое место укусить, вспомнил, что еще в
четырнадцатом году изругал меня в какой-то газете. Я не читал
этой брани, да и, признаться, печатными отзывами не интересуюсь.
А женщина всегда помнит - не добро, ей оказанное, а зло, ею
причиненное.
В-третьих, ул иченный в некрасивом поступке, он, подобно жен­
щине, пойманной на месте преступления, начинает, вопреки оче­
видности, нести неистовую путаницу и притом прямо в глаза сви­
детелям. Ведь стишки Ходасевича были не сказаны, а напечатаны
черным по белому. И вот даже его три строчки с четырьмя отрица­
ниями, от которых, повторяю, веет тихой, скучной, неуклюжей без­
дарностью:
Последняя строка Пушкина:
Догаресса молодая ...
Ходасевич:
На супруга не глядит.
Белой грудью не вздыхая,
Ничего не говорит.
В свое оправдание В. Ходасевич выписывает из Пушкина четы­
ре отрывка, содержащих то :же (замечательно это то же !) нагро­
мождение отрицательных частиц. Но их нанизывал не тоже, а про-
48


Зам етки публициста, сатирика и литературного кр итика
сто Пушкин, и они у него служат послушно, изящно и уверенно к
усилению смысла, украшению стиха и к его гармонии. Так-то .
А В. Ходасевич никогда не согласится с тем, что его собственный
Пегас везет его не туда, куда хочет всадник, а куда вздумается коню.
Посудите сами. Что вы заключаете из трех Ходасевичевых стро­
чек? Только то, что молодая догаресса молчит. Зачем же рассказы­
вать о том, чего она не делает? Ведь кроме того , что она не вздыха­
ет, она еще, может быть, и не плачет, и не улыбается, и не подымает
век, и не смотрит на небо и т.д. А кроме того, раз она молчит, то
уж, наверное, ничего не говорит в это время .
Какое бестолковое водолейство.
Да, и кстати. Почему догаресса не вздыхает? Плывет она рядом
со старым, властным, вероятно, нелюбимым мужем по Большому
Каналу или по Лидо . Золотая венецианская ночь. Месяц. Кругом
-
красота... Нет, в таких случаях из ста тысяч молодых и прекрас­
ных женщин девяносто девять тысяч непременно вздыхали бы, хотя,
может быть, и старались удержать вздохи. Пушкин очень знал та­
кие вещи .
Дальше: почему это догаресса не вздыхает именно грудью, а не
просто не вздыхает? Или тут автору для чего-то понадобилось от­
личить это вздыхание грудью от вздыхания ноздрями, ртом, гор­
лом, животом? Или просто ему хотелось показать белую грудь ве­
нецианской красавицы? Но ведь, во-первых, ночь, а затем «белая
грудь», да еще не вздыхающая, это уж как-то совсем по-русски вы­
ходит, както по-писарски, если не по-смердяковски (тот тоже был
любитель на гитарке), - не лучше, чем и два других стишка.
И супругу он по праву
Томно за руку берет.
А супруга по-прежнему ничего не говорит. Молчит, может быть?
***
Что и говорить - стишки пошленькие. Но всего непроститель­
нее то, что В. Ходасевич не тол ько пристегнул их к прелестному
отрывку Пушкина, но у Пушкина же ищет оправдания своему без­
вкусию и своей неумелости. Вообразите, что В. Ходасевичу уда­
лось высидеть такой, например, стишок:
Таты-неты.Туты-тынезаменишь.
49


А.И.Куприн
Ему говорят: послушайте, это очень некрасиво - пять «ты»
подряд; уж больно вы растыкались ...
А он возражает с апломбом:
-
Вы, сударь, очевидно, совсем не знаете вашего обожаемого
Пушкина. У него есть стихотворение, где в двух строчках два раза
повторяется одно сл ово и три раза другое.
И приведет выписку:
...полна одной тобою,
Тобой, одной тобой."
И прибавит:
-
А вы, сударь, невежда. Надо, сударь, учиться и работать .
Именно с этим отеческим наставлением В. Ходасевич ко мне
обратился. А закончил его гордо, курам на смех, себе на позор:
«Это я всегда говорил начинающим пролетарским писателям».
С каковым признанием я и поздравляю товарища Ходасевича.
Так это, значит, он бьm в числе воспитателей и руководителей
той семитысячной банды безграмотных сопляков со злокачествен­
ной чесоткой языка, которая облаяла и оплевала все дорогое, чем
духовно жила прежняя великая, интеллигентная Россия : литерату­
ру, искусство, красоту, чистую любовь и святую веру; которая вос­
певала доблестные подвиги Че-Ка и бешено выплескивала кровь
Распятого из умывальника?
Но если даже он и обучал стихотворству этих ублюдков, то ка­
кая-то отдаленная жалостливая симпатия не позволяет мне верить
тому, что, исполняя долг, службу и покоряясь общему обычаю,
В. Ходасевич писал оды по особо торжественным случаям: на про­
летарские праздники, на выступления Троцкого, на приезд Дзер­
жинского и на избавление Зиновьева от чирия . Нет. Этого он не
делал.
Прощайте, товарищ Ходасевич.
П АМЯТН АЯ К НИЖКА
Теперь уже совсем не секрет, что Н.Ф. Колин, наш любимей­
ший прекрасный артист, подписал контракт с Абель Гансом. На
два года. Ставится огромная по размерам (шесть эпизодов) кино­
пьеса, охватывающая жизнь Наполеона от ученической скамьи до
50


Зам етки публициста, сатирика и литератур 11ого кр итика
острова Елена. Здесь у Колина роль, как будто бы, второстепен­
ная, подыгрывающая . Но в ней талантливый режиссер сумел вмес­
тить то обожание к личности маленького капрала и ту простоту
отношений, которые только и мыслимы были при этом, волею слу­
чая, гениальном императоре.
Замечательно то, что не Колин отыскал Абель Ганса, а, наобо­
рот, Абель Ганс - Колина, что делает большую честь вкусу и чу­
тью современного мага «кинотворчествю>. Абель Ганс простер свою
дружескую любовную заботливость до того, что оставил Колину
несколько свободных месяцев для съемок у прежней фирмы.
О Колине много писали в одной газете. Похож он на того-то
водевильного французского актера или напоминает такого-то фран­
цузского кинокомика. Суть в том, что Колин никого не напомина­
ет и ни с кем не схож, кроме как с самим собою. Но ведь русские
критики без генеалогии не могут обойтись ".
Русские критики, конечно, никогда не бывали в кинематогра­
фах, обслуживающих окраины Парижа. А то бы они заметили, что
еще до Абель Ганса Колин давно стал любимцем непритязатель­
ной, но суровой серой рабочей публики. «Attention! C'est Koline!
Bravo Koline»* А потом - слезы и аплодисменты.
У Колина совмещаются два качества: высокая (я бы сказал, воз­
вышенная) игра с необычайной простотой изложения. Он досту­
пен всем . Однако эти два качества не исчерпывают Колина: у него
в запасе множество средств, и он постоянно учится.
Да. Перед Колиным теперь открыта большая, широкая дорога.
В том, что он пройдет ее с достоинством и успехом, мы не сомнева­
емся. Но как жаль, что нынешнее, неусовершенствованное «кино»
может похитить у нас - и навсегда - замечательного драматичес­
кого артиста.
Я имел счастье видеть его однажды в пьесе Шекспира («Две­
надцатая ночь») . Там он держался на грани комичного и трагичес­
кого (Мальволио). Труднее положения нельзя себе представить . Он
поборол его великолепно, давши диапазон оттенков, простирав­
шихся от клоунады до глубокого и нежного драматизма.
Но здесь ревности нет места. Одним русским культурным заве­
дением больше".
* «Смотрите! Это Колин! Браво, Колин!» (фр.).
51


А.И.Куприн
МАРАФЕТ
Это словечко - греческого происхождения. Его хорошо знают
одесситы. Родилось оно, по-видимому, в Черноморском торговом
флоте, откуда перешло в жаргон воров, сутенеров и темных игро­
ков. Наводить марафет - то же самое, что пускать пыль в глаза,
напускать тумана, пускать арапа, отводить глаза и т.д. Марафет
нечто вроде «тьмы египетской»: способ одурачивания доверчивых
простецов ...
Могло ли прийти в голову прежним одесским воришкам и шу­
лерам, что марафет когда-нибудь и где-нибудь станет важнейшим
государственным принципом? А между тем нет сомнения, что имен­
но марафет лег в главнейшую основу внутренней и особенно внеш­
ней политики Советской России.
Марафет в планетарном масштабе!
Мелочи часто характернее определяют эпоху, чем страшные
сл ова и громкие манифесты . Позвольте же рассказать об очеред­
ном советском марафете. Он еще очень свеж, ему не более двух­
трех месяцев. В Россию приехал, с целью этнографических, соци­
ал ьных и экономических исследований, один из современных храб­
рых путешественников по русским джунглям, шведский инженер
Петерсен. Он бьш настолько дальновиден и осторожен, что обыч­
ной лестной встречей в Москве не удовлетворился.
«Нет, вы покажите мне не город, - сказал он, - а вашу дерев­
ню, в самом ее неприкрашенном виде».
Тогда его повезли в деревню. Нового Стэнли сопровождало
небольшое число знатоков крестьянского быта, два переводчика и
легкая охрана. К счастью отважного инженера, он не бьш съеден и
не погиб от тифа. Благополучно вернувшись на родину, он сделал
в ученых обществах несколько блестящих докладов, которые выз­
вали овации, напомнившие до некоторой степени былые нансенов­
ские торжества. Теперь он занят составлением большой книги о
русской деревне.
Многие темные стороны не ускользнули от его проницатель­
ного, неподкупного взора: бедность, грязь, запущенность и пер­
вобытность сельского хозяйства, недоброжелательная хмурость
поселян, нежелание их разговаривать с гл авою экспедиции, гру­
бость по отношению к спутникам. Но эти отрицательные явления
оказались ничтожными и легко устранимыми пустя ками в срав­
нении с необычайной работой большевиков по электрификации
всей необъятной России.
52


Обложка жур нала «Литтератюр», 1922 г, No 7.


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
Через два, самое большое через три года, по вычислениям Пе­
терсена, русский мужик будет иметь в своем распоряжении мощ­
ные электрические станции, черпающие свою энергию в падении
бесчисленных русских рек и в торфяном топливе, запасы которого
неизмеримы.
«Я сам, - говорит Петерсен, - сам, своими собственными гла­
зами видел в деревнях электрические лампочки, освещавшие не
только черные от грязи избы, но и жалкие коровьи хлевы. При виде
первой такой лампочки в стойле на мои глаза невольно наверну­
лись слезы. Ведь это только робкое начало, подумал я, а отсюда
всего шаг до неслыханного сельскохозяйственного прогресса, до
того времени, когда электричество осветит и отопит всю деревен­
скую Россию; приведет в движение ее земледельческие и домаш­
ние машины, не говоря уже о мельницах, элеваторах и электромо­
билях. Через пять лет хлебный рынок России будет диктовать ус­
ловия всей планете. Миролюбивая советская власть сумеет упоря­
дочить международные отношения ".» - и тра-та-та, и тра-та-та.
И вывод:
Власть, осуществляющая такие грандиозные, такие важные для
всего человечества замыслы, должна быть немедленно признана
всеми цивилизованными странами как законная и народу русско­
му необходимая . А так как советская власть, для проведения своих
прекрасных проектов в исполнение, нуждается в деньгах, то ... и тра­
та-та".
Смешнее, но и страшнее во всей этой сплошной мистификации
то, что пишущему эти строки известен, через очень доверенное тре­
тье лицо, главный электрификатор петерсеновской экспедиции.
Это - маленький электромонтер, бойкий самоучка. Это он ездил в
караване Петерсена с чемоданчиком в руках. А в чемоданчике зак­
лючались нехитрые приборы: две батарейки Лекланша, величина
каждого в кубический футляр дешевого «Кодака», два провода, две
лампочки в шестнадцать свечей каждая, стальной буравчик и не­
сколько кнопок". Вот и весь марафет. Вы скажете - пустяк. А по­
моему - нет. Обошли марафетом Нансена, обошли Уэллса (по­
мните, в советских школах дети на вопрос: «Кто ваш любимый пи­
сательЪ> - ответили хором: «Дяденька Уэллс !»), обошли де Монзи
и Эррио (или оба сделали вид, что они, а не их обошли), обойдут и
еще многих . Великая вещь - долбление в одну точку.
А там, глядь, и признают, и дадут денег под концессии.
Тут-то и начнется самый гл авный марафет, марафет-гала, ма­
рафет вселенск ий.
53


А. И. Куприн
Признанные дружескими державами, большевики пошлют в
виде посольств в буржуазные государства самых ловких агитато­
ров, и провокаторов, и заплечных дел мастеров. На выуженные с
такой настойчивостью деньги они расширят и углубят мировую
революцию, конечно, не буржуазную и не демократическую. А на
концессии, договоры и торжественные обещания просто плюнут и
скажут: «Пошли вон, дураки!»
Вот это уже будет марафет из марафетов.
ДВА ЮБИЛЕЯ
Много времени прошло со дня рождения Пушкина: восьмая
часть тысячелетия. Хорошо сделали русские эмигранты, что отме­
тили память великого поэта. Все-таки какая-то электрическая ис­
кра пробежала от сердец к сердцам. Все-таки хоть на минутку, но
сказалось общее национальное чувство среди будничного кислого
равнодушия и мелочных разговоров. Официальная часть поминаль­
ных дней протекла серо и скромно, без иллюминаций и фейервер­
ков: покоптили две-три пл ошки, и будет. И уже рассеялся в воздухе
их легкий чад.
Вспоминаются мне другие пушкинские торжества. Они проис­
ходили двадцать пять лет назад, в 1899 году, в столетний юбилей
Пушкина. Вот это так бьmо ликование: с кантатами, с пожарным
оркестром, с горящими транспарантами, римскими свечами, бура­
ками и шутихами! Портреты Пушкина появились на всем : на папи­
росах, конфетах, жестяных портсигарах, запонках, на мыле и на
одеколоне. Возродился на свет новый Пушкин. Пушкин для широ­
кой и безграмотной публики. Пушкин IП-го класса.
В те дни у любого извозчика измелькалось в ушах это имя.
-
Вашсиясь, по случаю Пушкина, прибавили бы гривенничек?
- А кто же этот Пушкин?
-А кто его знает? Сказывают, какой-то генерал, дюже храб-
рый!
Вашему покорному слуге пришлось в те дни «сидеть на вырез­
ках» в большой провинциальной газете, и через руки его проходи­
ли ежедневно многие десятки повременных изданий. Боже мой!
Какая тогда пошла писать развеселая гаврюшкина литература!
Пушкин в одном из своих писем обронил горькие слова о том,
что публика ему приписывает почти все похабные стихи Баркова.
54


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
1899 год показал, что не только публика, но и газетная литература
не повысилась с той поры ни в просвещении, ни во вкусах .
Не было тогда ни одной, самой захудалой газетишки, вплоть
до «Крыжопольского вестника», которая не завела бы в нижнем
этаже постоянного отдела под названием «Пушкиниана» или «Пуш­
киниада» . Фельетоны эти составлялись, обыкновенно, коллектив­
ным способом всеми сотрудниками понемножку, включая сюда
своячениц редактора, полицейского репортера и типографского
рассыльного мальчишку. Побочные знакомые и друзья газеты так­
же тащили усердно в общую мусорную кучу всякую грязную тряп­
ку, найденную на чердаке или на улице: писарские стишки - эксп­
ромты в две и четыре строчки, с мерзкими рифмами, замаскиро­
ванными точками; старые казарменные анекдоты и случаи, когда
на главное место вписывалось имя поэта; порнографию не только
барковскую, но и В.Л. Пушкина, и Минаева, и Медведского, и
Фофанова, но и переводную, равно как скверные изделия дерп­
тских студентов, так и русских семинаристов. Многое, курьезное,
что приключилось с Крыловым, переносилось на Пушкина. Пере­
ворачивалось все домашнее белье Пушкина, корявые пальцы зале­
зали в самые интимные уголки его души, свиные глазки шныряли
вокруг его любви и смерти ...
Воистину: в бешеный, грязный поток лакейского любопытства
и неугомонного, развязного суесловия было швырнуто золотое,
прекрасное имя - и завертелось, завертелось там под ржание взрос­
лых остолопов. В пустое, казалось, пространство ушла пламенная
речь Достоевского на открытии памятника в Москве.
Немудрено, что после такой свистопляски настоящие поклон­
ники и ценители Пушкина обособились от толпы, уйдя в тихое,
почти тайное служение его памяти. Благодаря их терпеливой и тон­
кой работе вновь воссияла его поэзия, очищенная от ошибок, апок­
рифов и грубостей, внесенных переписчиками, издателями и неуме­
лыми редакторами, вроде Скабичевского . С благодарностью назо­
вем имена Морозова, Модзалевского, Саитова, Щеголева и др .
Лучшая им награда -самая сладость их благородного труда. Имен­
но сладость. Как отрадно вступить в чистую и ясную атмосферу
Пушкина после ноющей скопческой Надсоновской плеяды и после
уродливой полосы искусственного русского декадентства, так ско­
ро наскучившего своим кривлянием !
Но увы! - появилась новая мода на Пушкина. Обезьяньи лапы
снова захватали прекрасный образ . Появились - и в каком мно-
55


А.И.Куприн
жестве! - пушкинисты, пушкинианцы, пушкиноведы и т.д. Каж­
дый из них прицепил свое тощее имя к великой тени. Если он кри­
тик - он писал исследование: «Пушкин и Брюсов», «Пушкин и
Блок». Если он поэт, то, срифмовав в поте лица десяток хромых
строф, он брал недоконченные пушкинские стихи и прибавлял к
ним кощунственный и бездарный конец. Появились специалисты
по любовным романам Пушкина и по его семейным отношениям;
появились рассекатели, анатомы пушкинского стиха, пушкинской
мысли, пушкинской души, пушкинского вдохновения. Каждый го­
ворил: «Пушкин - это мой собственный Пушкин, которого толь­
ко я один могу понимать» . Впрочем, другие были скромнее. «Вот
этот кусок Пушкина принадлежит мне, он мой собственный, и
никто не имеет права его трогать ...»
Под странным, путаным и неприличным знаком прошло чество­
вание великого поэта в Сорбонне. Началось оно академически сухо,
но к середине публика разделила свои симпатии и антипатии са­
мым неподобающим образом.
Выступление В. Ходасевича, например, обратилось в сплошную
оглушительную овацию этому начинающему высокоталантливо­
му стихотворцу. С первых его слов раздались яростные аплодис­
менты, не умолкавшие ни на секунду. Тщетно более уравновешен­
ные зрители старались благоразумным шиканьем остановить пьш­
ких поклонников В. Ходасевича. Напрасно сам В. Ходасевич про­
бовал их урезонить: «Дамы и господа, я понимаю и ценю ваши во­
сторженные чувства ко мне. Но будем все-таки приличными и спра­
ведливыми, вспомним, что сейчас не мой юбилей, а Пушкина. Пой­
мите, что Пушкин - отдельно, а я - отдельно!»
Нет, толпа не вняла голосу любимца. До самого конца речи она
кричала и аплодировала. Видно бьшо только, как шевелятся губы
и раскрывается и закрывается рот сл авного стихотворца.
Совсем другая овация свалилась на голову ни в чем не повин­
ного и никому не ведомого молодого человека. Может быть, «в
нем помыслы великие теснились, упорствуя, волнуясь и спеша»?
Может быть, он сказал бы драгоценные, незабываемые, новые сло­
ва об авторе Онегина? Но - увы! Едва он встал с места, как не­
сколько голосов закричало: «Как? После Ходасевича? Пошел вон!»
И весь зал зашипел, засвистел и завьш, как на дьявольском шаба­
ше. Так неведомый молодой человек и не обронил ни одной бес­
ценной жемчужины. Рассказывают, что он после этого, с горя, стал
разбрасывать какие-то прокламации черносотенного характера...
Но полагаю, что это злая сплетня.
56


Уч астники «Русских исторических концертов в Париже»
в гостях у композитора К. Сен-Санса. Пар иж, 1907 г.


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
И все-таки ... все это вышло немножко похоже на тот литера­
турно-музыкальный вечер, который некогда организовал Петр Вер­
ховенский. Смотри «Бесы».
СТРЕКОЗИНЫЕДУШИ
Существуют в среде нынешней эмиграции - вольной и неволь­
ной - люди необычайно щекотливой совести и суровой неприми­
римости . Правда, строги и требовательны они не к себе, а исклю­
чительно к товарищам по изгнаннической доле.
Помню, с какой подозрительностью иные беженцы семнадца­
того и восемнадцатого годов встречали беженцев двадцатого-двад­
цать третьего. «Почему так поздно надумали бежать? Это неспрос­
та . Почем знать, что у них внутри? Если не советские соглядатаи,
то ведь служили же у большевиков? Вся Россия служила. На всякий
случай, надо с ними поосторожнее» . А сами точно позабывали тот
путь горьких унижений и - увы! - неизбежной лжи, который их
привел в Париж или Берлин.
Эмигранты другого толка снисходительно глядели на почти
явную близость беженца к Чрезвычайке, но ни за что не прощали,
если он состоял в контрразведке хотя бы в качестве невинных и
наивных брошюристов, никем, вдобавок, кроме его самого, не чи­
танных.
Третьи (и их большинство) круто беспощадны в осуждении тех
наших братьев, друзей и соотечественников, которые предпочли
или вынуждены бьши остаться на несчастной, изуродованной ро­
дине. Давно известно, что человек сытый и свободный, но лишен­
ный послеобеденной сигары любимой марки, гораздо привередли­
вее, чем голодный и обиженный узник.
«Не понимаю: как они до сих пор терпят насилия и надруга­
тельства со стороны кучки авантюристов? Почему до сих пор не
восстали и не разгромили кремлевского гнезда ехидн? Разве труд­
но устроить покушение на Троцкого, Дзержинского , Зиновьева?
Или, в самом деле, эти рабы и трусы, оставшиеся в России, достой­
ны своего кровавого и наглого правительства?»
Да. Издали все легко сделать, так же как издали легко быть стро­
гим. Но нигде это стрекозиное легкомыслие не бывало столь жес­
токо и взыскательно, как в праздных суждениях об отце нашем свя­
тейшем патриархе Тихоне. И-как это ни странно - строже всего
57


А.И. Куприн
относятся к смиренному иноку люди, откровенно отрицающие и
бытие Божье, и искупления мира крестным страданием, и саму Св.
Церковь.
«Мы допускаем свободу совести и веры, - говорят они с ул ыб­
кою мягкого сожаления, - но нам кажется, что земному главе цер­
кви надлежит, в крайнем случае, закрепить свою веру подвигом и
даже смертию».
Они прямо указывают, что именно патриарх Тихон должен по­
жертвовать собой. Вторгаясь в чужое, непонятное и неприемлемое
им дело, они порицают патриарха в его признании советской влас­
ти и за уступку кощунственным вождям живой церкви ...
Но, во-первых, какой человек может и смеет требовать от дру­
гого человека высокого подвига и преодоления ужаса насильствен­
ной смерти?
Церковь первых веков христианства бьmа несравненно пламен­
нее верой, святее жизнью и выше духом, чем нынешняя. Но ее отцы
и учителя бьmи гораздо мягче к людям и снисходительнее к их зем­
мой слабости, чем нынешние судьи. Они понимали падение и страх.
Они склонны были прощать даже временное отступничество ввиду
лютых мучений и ужасной смерти. Они лишь выражали кроткое
пожелание, чтобы ослабевший христианин «не выдавал гонителям
священных книг и не показывал убежища епископов» .
Во-вторых, кто же дерзнет упрекнуть святейшего патриарха в
робости? Весь мир бьm свидетелем того высокого бесстрашия, ко­
торое он проявлял в борьбе с воинствующим большевизмом. Разве
он мог тогда рассчитывать на безнаказанность, ввиду своего высо­
кого иерархического положения, или на боязнь большевиков пе­
ред русским народом, если не перед мнением Европы? Нет, тогда
он шел прямо и непоколебимо навстречу той же кровавой ночной
расправе, какая постигла митрополита Петербургского и Ла­
дожского Вениамина.
Мы ничего не можем сказать, ибо ничего не знаем о переломе,
совершившемся в душе и мыслях патриарха за время его долгого
одиночного заключения.
Кто с ним говорил? Что с ним делали? Чем запугивали его во­
ображение? И что большевики положили на одну чашку весов, если
на другую патриарх вынужден был положить признание советской
власти? Ведь эти верные кровопускатели и несравненные изобре­
татели в области зла могли убедительно показать патриарху, ка­
кие несметные невинные жертвы последуют за его упорством.
58


Зам етки публициста, сатирика и литературного кр итика
Они всегда с наибольшим наслаждением мучили безоружных,
изнеможденных, безответных... Моя мысль отступает перед сцена­
ми, которые происходили между патриархом и приставленными к
нему безотлучно комиссарами."
Эмигрантские судьи не прощают святейшему старцу. Ибо ни­
чего человеческого не понимают. А вот простой тамошний народ
понял и не осудил. Живую церковь он до сих пор знать не хочет и
ее женатых епископов изгоняет прямо из храмов. А патриарх же
как бьш, так и остался окружен благоговением, любовью и безгра­
ничным доверием. Не народ ли вернее и глубже понял события ,
чем стрекозиные эмигрантские души?
СЛОНЫ И КОНСТИТУЦИЯ
Пришла знакомая пожилая дама и, прежде чем поздороваться,
молча закивала головою. Сначала с боку на бок: «Ну и наделали
вы дел, бесстъщник». Потом сверху вниз: «Вовек вам их не расхле­
бать".»
Я встревожился:
-
Что случилось, дорогая Нина Марковна?
Дама еще раз покачала головой туда и сюда с выражением груст­
ной укоризны; немного помолчала, вздохнула и, наконец, сказала:
-
Какую ужасную статью вы написали. Все ваши друзья огор-
чены.
-
Статью? Ничего не понимаю. Объяснитесь, ради Бога.
Опять та же загадочная мимика.
- Да не томите же, Нина Марковна. Скажите лучше сразу.
-
Оказывается, вы расхваливали императора Александра 111
за то, что он устраивал еврейские погромы.
-Я? Погромы? Откуда вы взяли такую нелепость?
- Уж не беспокойтесь. Уж мне все известно. И мне очень жаль,
что вы с вашим дарованием". с вашим ".
- Да позвольте, обожаемая. Вы сами-то эту статью читали?
-
Нет, я не читала. Но мне тол ько что об этом рассказывала
одна знакомая, а ей говорил муж. Он каждый день читает все рус­
ские газеты ."
- Тогда - дело другого рода. Вот вам моя статья об Алексан­
дре 111. Возьмите ее, прочитайте внимательно и скажите: есть ли
там хоть намек, хоть сл овечко об евреях и о погромах?
59


А.И.Куприн
С дамой, которую, кстати, я очень люблю и уважаю, мне уда­
лось объясниться . Мы простились по-хорошему. Дружба наша ос­
талась безоблачной, как и прежде.
Но мне все-таки интересно было дознаться, откуда мог возник­
нуть такой вздор? Ждать долго не пришлось. Толкований моей ста­
тьи я выслушал довольно много и из разных уст. Суть их сводилась
к следующему: «Куприн, действительно, о евреях в своей статье
«Честь имени» совсем не упоминал. Но говорил о покойном госу­
даре в выражениях почтительных и теплых. Что же, этот писатель
забьm, или он не знал, или не хочет знать о том, как в эпоху цар­
ствования Александра 111 евреи страдали от черты оседлости, пас­
портной системы и процентной нормы?»
Нет, я не забыл ни о черте, ни о паспорте, ни о норме. На­
оборот: о жестокости и глупости этой знаменитой треххвостки
мне ежедневно напоминает эмигрантское бытие - мое и моих
соизгнанников. Гонений на евреев я не одобрял в старое время,
не одобряю и теперь. Но пусть мне кто-нибудь растолкует, что
же я должен сделать во избежание упреков в жидоедстве: за­
быть, вычеркнуть из памяти, например, то, что Александр 111 в
течение тринадцати лет не вел войн и не позволял другим вое­
вать? А есл и я не могу забыть, то, значит, прикажете хранить
молчание об этом? И не сметь также сказать , что государь этот
по-своему круто , но глубоко любил свою родину? Что он был
бережл ив и хороший семьянин? .. Что ...
Простите, но здесь уже начинается анекдот о Гагенбеке.
Этот великий устроитель гамбургского зоологического сада
особое, нежное внимание уделял слонам. Он так любил этих умных
огромных животных, что однажды назначил в их честь большую
премию за лучшее сочинение о сл онах. К условленному сроку было
получено множество рукописей и брошюр. Некоторые из них да­
вали представление о национальном характере авторов.
Так, англичанин добросовестно изъездил азиатские джунгли и
африканские дебри . Он убил множество сл онов и тщательно опи­
сал способ охоты на них и их ловлю.
Немец представил кропотливую работу о всех видах и породах
сл онов, а также и об их месте в животном мире.
Француз блеснул остроумным этюдом о психологии и мышле­
нии сл онов.
Русский ученый успел прислать лишь первую главу огромного
сочинения, предполагавшегося выйти в двадцати четырех томах,
60


NOИD-SUD
REVUE L11
1'
�RAIRE
UI IUll:IO
'All IO!t
1t•.
Н'IS-Мart1918
t10U 1tmoY L,_,"
-
т.-
Щ.IАСОI
i,.
._
"_
�� Аttт r.'""-
1.О
О1$
ЩШ
�-
Т1
11$Щ
ЩЦ,.
..
..
•SilМI>
GctOROt:a 81'AOVEt IЖ/r ..
..
..
..
<t•
°"«tMl.f•
Обложка жур нала «Норд-Сюд». 1918 г.


Замет ки публициста, сатир ика и литературного кр итика
каждый из них - в десяти частях, а часть - в сорока главах. Глава
эта называлась: «От клеточки - к живому организму» .
Еврейский же соискатель премии напечатал большую полити­
ческую статью: «Слоны и еврейский вопрос» .
В этом анекдоте нет ровно ничего обидного для евреев. Он толь­
ко подчеркивает лишний раз их обостренную, пламенную чувстви­
тельность. Что же? Это черта совсем недурная. Очень жаль, что у
нас, русских, она так мало заметна. Ее даже не нужно объяснять
или оправдывать у евреев . Нет народа в мире, который перенес
столько гонений и несправедливостей за тысячелетия своего суще­
ствования, как еврейский. Но эта же чувствительность порою де­
лает пристрастными самых спокойных и умных евреев. Лев Тол­
стой, всегда относившийся доброжелательно к еврейству и высоко
ценивший многие прекрасные его качества, отметил в свое время и
его небольшую слабость: склонность к преувеличению. Вот из-за
этой-то невинной слабости я и созерцаю ныне вместо дружествен­
ных лиц обращенные ко мне спины.
Прискорбно . Но тут уж я ничего не могу поделать. Ни переде­
лывать себя, ни подделываться я не умею, не смею и не хочу. Я
полагаю, что для всех нас, русских писателей, есть один великий
завет, положенный тем же Толстым в его кратком предисловии к
«Севастопольским рассказам»: «Главный мой герой, которого я
люблю всем сердцем, - это правда» . В теперешнее время тот завет
стал законом и долгом.
Но вздорная, капризная придирчивость отдельных лиц никак
не может заставить меня переменить убеждения и перестать быть и
другом еврейского народа, и его защитником в минуты бедствий ...
Я знаю, мне возразит кто-нибудь:
-
Мы не нуждаемся в таких защитниках.
На что я отвечу:
- Пусть вы не нуждаетесь. Но я нуждаюсь. И русский народ в
них нуждается, дабы не быть повинным в лишней крови, которой и
так пропиталась наша русская земля.
Оттого-то, не принадлежа ни к каким партиям, я и мыслю при­
емлемым, желательным и необходимым для будущего России но­
вого Монарха. Не самодержца, хотя бы и прекрасных личных ка­
честв, но изолированного от живой жизни глухой стеной лжи, эго­
изма, происков, продажности и лести, а совсем, совсем нового Го­
сударя, доступного и внимательного ко всем голосам и нуждам стра­
ны, не исключая, конечно, и еврейских нужд.
61


А.И.Куприн
Оттого-то я и жду для России Монарха просвещенного, спо­
собного твердо присягнуть самой широкой и доброй... (друг мой,
метр Захарии, наберите это сл ово самым крупным шрифтом, ка­
кой имеется во всех ваших линотипах) " .
...КОНСТИТУЦИИ.
ПРЕДЕЛ
Лондонскую суфражистку посадили в тюрьму. Она объявляет
забастовку. Все английское правительство встревожено. В полном
составе является оно ежедневно в камеру заключенной и заботливо
ставит ей питательную клизму. В Париже есть несколько комфор­
табельных пансионов для престарелых собачек и кошек из хоро­
ших домов. Есть и особое, хорошенькое кладбище, где под мра­
морными памятниками вкушают мирный последний сон Мимиш­
ки и Амишки. «Незабвенный Туту, мы встретимся с тобою за гро­
бом». Загляните между часом и двумя в парк Монсо, в Люксембургс­
кий сад или в зелень Елисейских полей. Почти на каждой скамье
вы увидите милых парижан, бросающих хлебные крошки доверчи­
вым воробьям.
Английский мировой судья на днях приговорил к двухмесячно­
му заключению в тюрьму человека, прибившего свою собаку.
Итак, вы видите, что искренняя доброта не совсем еще вытра­
вилась из человеческих сердец.
Не так ли?
Но вот опять постигает Россию голод, угрожающий медленной,
страшной смертью полутора миллионам людей: правда, русским,
но ведь все-таки людям же? И весь цивилизованный мир знает об
этом. Весь цивилизованный мир читает по утрам газету, без кото­
рой ему так же трудно обойтись, как без утреннего кофе. Но, на­
ткнувшись глазами на неприятную заметку, цивилизованный мир
только отмахнется рукою. «Опять эти русские" . опять голод". ка­
кая скука!»
Может быть, иная мягкосердечная европейская старушка и ра­
строгалась бы и, ради светлой памяти покойной Бибишки, реши­
лась бы сделать доброе дело: послать на голодающих один шил­
линг. Но в кратких, отчетливых сл овах, похожих на звуки похо­
ронного колокола и на удары молотка по гробовой доске, свиде­
тельствуют перед всем цивилизованным миром Нансен и Хувер о
62


Письмо Евгения Николаевича Чирикова А . И. Куприну
от 25 июня 1921 г. (начало) .


За.метки публициста, сатирика и литературного кр итика
тщетности и о бесполезности, даже о вреде всяких жертв - боль­
ших и малых - в пользу России.
Оба они гласно и определенно отказались от всяких попыток
помощи голодающим русским ввИду того, что советское правитель­
ство в голодные годы не тол ько продает за границу отнимаемый у
крестьян хлеб под угрозою расстрела, но вырученные за него день­
ги тратит на насаждение большевизма за границей.
Нансен ". Бог с ним". Его участие в русских делах и бедствиях
было маленькое, вздорное и трагически-смешное. Не принеся ни
капли пользы, Нансен, благодаря своему большому авторитету,
принес России немало зла. Неужели личные наблюдения и опыт не
доказали ему ясно и твердо, что правительство, вырывающее изо
рта своего народа последний кусок хлеба ради утверждения фанта­
стической химеры, - не правительство, а кучка изуверов и пала­
чей, которые не перестанут убивать до тех пор, пока уже станет
некого убивать . Вероятно, он все это понял, но -увы! - слишком
поздно, гораздо позднее того дня, когда на весь цивилизованный
мир он прокричал, со слезами умиления на глазах, о красоте и ве­
личии мирового подвига, взятого на свои рамена большевиками.
И не только прокричал, но еще тщился гнать насильно в земной
рай исстрадавшихся на чужбине беженцев.
Нансен не рамоли. Он старик бодрый и крепкий. Он, надо еще
сказать, человек несомненно честный. Но в своей ошибке он так
никогда и не признается. Давно известно, что дети и старики редко
сознаются - первые по стыду и ложной гордости, вторые по мни­
мой непогрешимости - в своей вине или в заблуждении. Особенно
публично. Старые же политиканы - никогда.
Так и молчит Нансен. Не оттого ли его родина дожИдается лишь
самого легкого толчка, чтобы пасть в очередные объятия больше­
визма?
Хувер - мужчина и сын своей великой страны. Всю жестокую
правду о России, узнанную им через агентов, он довел до сведения
своего правительства. И не оттого ли Америка так резко и так бла­
городно отстраняет от себя даже самую мысль о возможности ка­
кого-нибудь соприкосновения с большевиками?
Имя Хувера благословлялось миллионами русских уст. Но и
теперь ни одно горькое сл ово не сорвется с них. Кто же будет тра­
тить силы и деньги, если посьшаемый хлеб отнимают у детей и бро­
сают псам?
И вот нет и неоткуда ждать, в тяжкую годину, дружеской помощи.
Нет надежды! А это предел ужасного.
63


А. И. Куприн
ВЫПОЛЗЕНЬ
Давно известно: камень неподвижен, а земля вечно летит и
вращается ; корова лежит, а почтовая лошадь до того привыкает
к ежедневным перегонам, что уже не может жить без постоянного
бега: поставьте ее на отдых в конюшню - через неделю она сдох­
нет. И про типографского рассыльного Миневича Некрасов ска­
зал :
Жить тебе, пока ты на ходу.
Точно так же въедаются в человека долголетние психические
привычки. Душа наша одинаково легко подвержена как инерции
покоя, так и инерции движения. Вспомним родного нам всем Об­
ломова, но вспомним и о том, какими пустыми и длинными каза­
лись нам в детстве праздники. Один из предков нынешнего г. Дей­
блера вышел в отставку гл убоким, заслуженным старцем, и все-таки
каждый день ранним утром он в своем маленьком садике, всегда на
одном и том же месте, проделывает те ритуальные шесть шагов,
четыре телодвижения и один жест, которые ему приходилось
столько раз повторять около гильотины.
В инерции душевных движений надо искать одну из самых глав­
ных причин, почему Савинков стал ныне большевистским переле­
том. Увы! инстинкты, привычки и власть времени сильнее живут в
нас, чем доводы рассудка, твердость убеждений и верность сл ову.
Чуть ли не с шестнадцати лет Савинков ушел в революцию и
подполье. Почему так вышло? На это он сам отвечает в недавней
речи, произнесенной им столь вяло и жалко на суде, в Москве.
Во-первых, революционное настроение семьи. Но это лишь сла­
бая, случайная, косвенная причина. Чаще мы наблюдаем обратное:
у стойких консерваторов дети нередко вырастают рьяными либе­
ралами, у атеистов - пламенными христианами; отец хочет сде­
лать сына таким же, как он сам, безупречным бухгалтером, а сын
ни о чем не думает, кроме музыки; сын величайшего поэта стыдит­
ся того , что отец его умер всего лишь камер-юнкером.
Во-вторых: «Я никогда не видел в молодости, - говорит на
суде Савинков, - ни рабочих, ни крестьян, но с детства страдал
душою за их бесправие и ненавидел их угнетателей».
Такая широкая любовь и такая святая ненависть - не для шес­
тнадцати лет, и во всяком случае ее не познают теоретически. Ко-
64


Письмо Евгения Николаевича Чирикова А. И. Куприну
от 25 июня 1921 г. (2-я стран ица) .


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
нечно, можно долголетними усилиями воображения натаскать на
них привычки ума и характера. Но душа останется такой, какой ее
Бог дал .
В сущности, кто вербовал среди русской молодежи революци­
онных рекрутов? Да сама русская городская жизнь - тупая, сон­
ная, скучная, с ленцой, с грязцой, с крошечным развратцем, с ви­
той праздностью, с мелочной тусклой злобой. При таких условиях
могучий инстинкт ребенка, естественно, хватается за суррогат пол­
ной жизни, то есть за фантазию. Нигде в мире так не зачитывались
романами с приключениями, нигде так часто не убегали в Амери­
ку, нигде не бьшо так много детей-самоубийц, и нигде приготови­
тельные классы революционных партий не кишели таким множе­
ством гимназических приготовишек, как в России.
К чему он стремился, чего он искал в далеке, этот желторотый?
".Разрушить думал Государство.
Или инспектора побить?
Важно для него бьшо лишь то, что он теперь уже не Метахино,
«Пята Пантеры», знаменитый вождь Черноногих, а со-ци-а-лист,
существо могущественное и опасное, которое скрывается в мрач­
ных подземельях, маскируется то нищим стариком, то английским
лордом, приносит клятву на кинжале, обменивается таинственны­
ми паролями, убегает из тюрьмы при помощи стальной пилки, за­
печенной в хлебе, и веревки, скрученной из простынь и одеяла. Бог
ему простит эту наивную игру, если он вовремя отошел от нее по
разуму брезгливости и натуральной доброте. Она бьша ему инстин­
ктивно необходима, и он играл в нее так же неудержимо и неволь­
но, как рахитический ребенок ест, походя, мел и известку. Впослед­
ствии из него вырабатывался исправный столоначальник, усердно
тащивший, вместе с другими чиновниками, государственный воз.
Ну - что же? И это бьшо хорошо. Все мы, грешным делом, зубо­
скалили над чиновником, чернильным пятном:
Какой-то чиновник,
На нем вицмундир,
В кармане кружовник
Валится из дыр.
Разорван под мышкой
Его синий фрак,
65


А. И. Куприн
Разбитая рожа,
Под глазом синяк .
А все же русский государственный аппарат этой кляксой был
налажен так, что всеразрушительные большевики обломали об него
зубы, пока его не сковырнули. О, если бы при их энергии хоть со­
тую долю прежней чинодральской иерархии, прежней сцепленнос­
ти всех частей механизма!
У революционного подполья бьша также своя иерархия, полу­
чиновничья-полувоенная, с лестницей чинов, от генералиссимуса
наверху до доверчивой серой святой скотинки внизу, со своими
амбицией, богдыханством, карьеризмом, сплетнями, подобострас­
тием , интригами, кумовством и <<ХЛебными» местечками.
Но там бьши также: увлекательность постоянной борьбы, лож­
ный ореол подвига и мученичества, обаяние тайны, прелесть рис­
ка, соблазн славы и власти - великий простор для беспокойных
людей с жадными душами искателей приключений: кондотьеров,
пиратов, открывателей материков. Такие люди появлялись время
от времени в партиях, вносили в их дисциплинарный многостепен­
ный организм смуту, беспорядок, иногда гибель. Таков был Неча­
ев, почти таков бьш известный «Сашка Инженер», автор подкопа
под харьковский государственный банк, из того же теста сделан
отчасти Троцкий, даже Азеф бьш не чужд этого материала. Полоса
экспроприации начала девятисотых годов выдвинула целую гале­
рею таких великолепных характеров - дьявольски дерзких, весе­
лых, изобретательных, жестоких и ловких, этих страстных игро­
ков, пускавших, то с холодным расчетом, то с бешеной стремитель­
ностью, свою и чужую жизнь ребром, как копейку, к чертовой ма­
тери.
Таким игроком, несомненно, бьш Савинков, только в размерах
почти грандиозных. Горький прозвал его когда-то «сентименталь­
ным палачом» . Неверное, неумное и потому даже незлое сравне­
ние.
Нет. Савинкову совсем не были свойственны те истерические
сладкие слезы, на которые так легко падок Горький. Вряд ли он
ощущает разницу между добром и злом, а если ощущал, то или за­
бьш ее, или считал пустяком. Но разницу между красивым и урод­
ливым он всегда помнил. «Я сумею умереть красиво!»
Бог дал ему много даров; из них самый малоценный в его гла­
зах бьm его несомненный большой литературный талант. Стиль его -
хотя и не везде собственный - благороден, точен, богат и ясен .
66


Письмо Евгения Николаевича Чирикова А. И. Куприну
от 25 июня 1921 г. (окончание) .


Замет ки публициста, сатирика и литературного кр итика
Сама природа, точно по особому заказу, отпустила на него луч­
ший материал, из которого лепятся ею авантюристы и конквиста­
доры : звериную находчивость и ловкость; глазомер и равновесие;
великое шестое чувство - чувство темпа, столь понимаемое и чти­
мое людьми цирка; холодное самообладание наряду с почти безум­
ной смелостью; редкую способность обольщать отдельных людей
и гипнотизировать массы; инстинктивное умение разбираться в
местности, в людях и в неожиданных событиях.
Трудно определить, во что верил и что признавал Савинков.
Гораздо проще сказать, что он не верил ни в один авторитет и не
признавал над собой никакой власти. Несомненно, в нем горели
большие вулканы честолюбия и властолюбия . Тщеславным и над­
менным он не бьm.
Вполне понятно, что, сделав быструю и блестящую революци­
онную карьеру, он не замедлил пойти вразрез и совсем разойтись с
партийными олимпийцами. В нем совершенно отсутствовала доб­
лесть подчинения . Ему, как своевольному баловню и любимцу, раз­
решали каперство, а он самовольно выкидывал, когда хотел , на
своем судне черный флаг с адамовой головой. Отчетов в своих де­
лах и тратах он не любил давать никому. В своих романах он не
щадил своих прежних пестунов и их символ веры ... Конечно, ему
суждено было остаться одиноким, с группой заколдованных его
волей и обаянием савинковцев, жизни которых он тратил с небреж­
ным равнодушием.
По его печатным воспоминаниям можно судить, какую огром­
ную жизнь он прожил . Излученной им жизненной энергии, навер­
ное, хватило бы на тысячу средних человечьих существований... И
наконец он... износился .
Но когда «недремлющий брегет» отказывается ходить, то его
владелец (может быть, сороковой по счету) бережно кладет старые
часы под стеклянный колпачок для почетного многолетнего покоя.
У Савинкова же не бьmо и не могло быть бдительного хозяина, как
не бьmо у него контроля над самим собою. Да, впрочем, кто из
людей эстрады имеет силу воли признаться в своей старости и
вовремя смиренно уйти в домашнюю щелочку! Да никто.
Я видел Савинкова впервые в 1912 году в Ницце. Тогда я залю­
бовался этим великолепным экземпляром совершенного человечес­
кого животного ! Я чувствовал, что каждая его мысль ловится по­
слушно его нервами и каждый мускул мгновенно подчиняется ма­
лейшему намеку нервов. Такой чудесной машины в образе холод-
67


А. И. Куприн
но красивого, гибкого, спокойного и легкого человека я больше
не встречал в жизни, и он неизгладимо ярко оттиснулся в моей
памяти .
Спустя десять лет я увидел его в Париже и бьш потрясен его
видом. О, конечно, он и теперь был совсем необыкновенен, совсем
непохож ни на кого другого . Но, сл ичив его с моим прекрасным
прежним оттиском, я понял, что". пора под футляр.
Но Савинков уже не мог жить без стремительного движения,
без яростной борьбы, без хождения по ниточке между жизнью и
смертью, без громадных чувств напряжения и победы. Это - стра­
сти сильнее и неотвязнее всех наркотиков. Бессознательная инер­
ция движения довела его до московского судилища и". позора.
Но и большевикам нечего радоваться и нечем гордиться. В их
руках не Савинков, а его «выползень» (во Владимирской губернии
говорят «выползина>>). Это редкое сл овечко, которым, кстати, Даль
однажды полакомил Пушкина, означает тонкую внешнюю оболоч­
ку на змеиной шкуре: каждый год, линяя, змея трется меж камней и
вьшезает из нее, как из чулка. Выползень так и остается валяться на
земле. Я однажды в музее видел выползень удава длиною в десять
метров.
ВОСПИТАНИЕ ЭМИ ГРАНТА
Обыкновенно, он троюродный внучатый племянник оседлого
матерого эмигранта . Приехал он из Вапнярки в охотничьем темно­
зеленом костюме, при бальных ботинках и рыжем котелке. С со­
бою у него нет ничего, кроме записной книжки и чемодана, наби­
того вперемежку с грязным бельем валютой. Но какой валютой?
Самой лимитрофной, из которой наиболее ценными денежными
знаками оказываются боснийские кроны и сассапитосы белорус­
ской республики.
Троюродный, великолепный, бритый внучатый дядя поглядел
на него , взвесил его гл убоко провинциальный вид и абсолютное
незнание чужого языка, скользнул быстрым, презрительным взгля­
дом по разноцветным многомиллионным бумажкам и сказал:
-
Будешь пока ночевать в плакаре. В салон не смай носа ка­
зать . Три франка тебе в день на расходы и словарь в подарок. Че­
рез две недели фить на ул ицу.
-
Василий Васильевич, а как по-французски биржа?
68


Замет ки публициста, сатирика и литератур ного кр итика
-
В словаре. Марш!
Через час вапнярский чижик был уже на бирже. Там на ступе­
нях и площадке между огромными серыми колоннами вертелся
сплошной людской водоворот. Тысячная толпа сгрудилась плечо
к плесу, рот в рот, и кипела, как бродящая опара. И все одновре­
менно кричали в полную силу легких: доминировало верхнее ля
тенорового диапазона.
Чижик вовсе не оробел. Наоборот, с яростным наслаждением
втерся он локтями и боками в самую середину толкучки и почув­
ствовал в ней себя как дома, на вокзале. Никакого компаса в этом
бурном море у него не бьmо, кроме утреннего биржевого бюллете­
ня, вырезанного из газеты. Через две недели он, по личному почи­
ну, предстал перед энглезированное лицо дяди.
-
Ну, как?
-
Четыреста франков, - ответил скромно племянник.
-
Неужели? - взгляд дяди стал благосклонен. - Твоя грязная
труха не стоила и десяти. Продолжай. Когда приобретешь смокинг
и хоть немного сносные манеры, приходи, я тебя введу в свет. У
жены по четвергам чай от пяти до шести. И, вот тебе еще тысяча.
Не благодари. Из пятнадцати годовых. Советовать не буду, а на
дело помогу. Иди .
Прошло четыре месяца. Чижик уже больше не терся и не кру­
тился между массивными колоннами биржи . Он только подъезжал
к ней на такси , подзывал к себе пальцем поджидавшего его челове­
ка, похожего, по готовности, на заряженный пистолет со взведен­
ным курком, бросал ему отрывистый приказ, вроде сл ов: «Амстер­
дам» , «Соленая баранина» или просто «Степ !» и мчался дальше по
своим сложным коммерческим делам. Он уже был однажды по те­
тиным четвергам. Дядя сказал :
-
Ничего, терпимо, только брось привычку утирать нос ука­
зательным пальцем . Подумают, что у тебя носового платка нет. И
прожуй, прежде чем говорить . Можешь и вовсе не говорить. Это
тоже хорошо.
Через год у Чижика вырос красивый круглый живот, а на жи­
воте толстая цепочка из настоящего золота. В салонах, куда его
ввел дядя, он сказался не назойливым остря ком, любезным дамс­
ким кавалером и терпеливым слушателем длиннейших историй.
Тетя уже сватала ему невесту не особенно молодую, но с деньгами
и с большими деловыми связями. Чижик медлил. О том, что он уже
бьm немножко так себе, чуть-чуть женат в России, он скромно умал-
69


А. И. Куприн
чивал . Проценты дяде он возвратил и даже взял пай в одном из его
многочисленных дел.
Прошло еще полтора года. Теперь уже нет более и следов вап­
нярского Чижика. Есть наш почтенный, наш уважаемый, наш до­
рогой Эн Энович Чижев (de Tchigeff на визитных карточках), оче­
редной гость модных курортов, пляжей и праздников на лазурных
берегах . Появление на свете славного мальчугана закрепило серь­
езность его положения . У него собственный салон и собственные
среды, на которых как равный бывает всемогущий дядя. У его соб­
ственной жены на шее новое, более солидное жемчужное ожерелье
- этот верный градусник коммерческого благополучия. Ему не для
чего ездить на биржу: он отдает туда распоряжения по собственно­
му телефону. Он уже начинает понимать толк в редких винах, хо­
роших сигарах, шикарных кокотках и скаковых конюшнях. Он -
парижанин.
Но сердце его неспокойно. Душа не удовлетворена. Каких-то
двух-трех главных штрихов, какого-то важного момента не хвата­
ет для окончательного закругления фигуры и карьеры .
Однако де-Чижев - счастливчик. Момент приходит сам собою
в отдельном кабинете у Пайяра, во время изысканного обеда, на
котором присутствуют только двое: Эн Энович - парижанин и Икс
Иксович из Москвы.
- Так что же, Эн Энович, берете партию бриллиантов? - спра­
шивает москвич, прихлебывая из бокала золотистый Шато д'Икем.
-
Кстати, какая великолепная пулярда.
-
Да хоть две, дорогой Икс Иксович.
-
И рубиновое колье? И жемчуг?
-
Идет. Возьмите еще фаршу? Прекрасный фарш . Только мне
бы документы на них...
-
Бросьте, дорогой. Эти вещи давно обезличены. Кожи и меха.
Тоже берете?
-
Да уж заодно . И вам лучше: не разбрасывается.
-
Конечно. В одни руки проще. А пшеницей интересуетесь?
Льном?
-Мм ...
-
Оставьте предрассудки. Мы умные люди и понимаем жизнь.
Остендские устрицы - это вещь . И форель. И бордоское вино. И
пилярда с трюфелями... А идеи? - разве их едят?
-
Вы правы. И еще хороша линия женского тела от шеи до
бедер .
70


�. ij., ,,,,
Письмо А
И
.
.
Куприна Э. М Гл и
от 6 июля 1931
.
кман
г.


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
-
Браво, дружище? Приезжайте-ка к нам в Москву. Я вам чу­
деса покажу по этой части.
-
Что же, и приеду. Кстати: знаете ли вы, что я с третьего дня
французский гражданин?
-
Неужели? Чудесно придумано. По этому поводу надо выпить
флакон. Гарсон, бутылку Ирруа, одиннадцатого года. Не забудьте
же слать нам автомобили лучших марок и в любом количестве.
-
Не беспокойтесь . Да давайте лучше сделаем, с карандаши­
ком и бумажкой, маленькую калькуляцию. "
***
На другой день парижанин нанимает для Сюзетт, артисточки
из Фоли-Бержер, скромный особнячок в Пасси и посьmает контракт.
Для себя он покупает по случаю небольшую скаковую конюшню.
А жене привозит вечером новое, третье жемчужное ожерелье, в ко­
тором искусно подобраны в тон ровные перлы, величиной каждый
в вишневую косточку.
Теперь он «готов».
КРИВАЯ НЯ НЬКА
Еще Стендаль отметил в русских большую способность к «шар­
му». Русские рабочие спустя сто лет прекрасно зарекомендовали
себя перед французскими: бодрым настроением духа, всегдашней
готовностью помочь товарищу или соседу, широким жестом в оче­
редном «турне» у жестяного прилавка «бистро» по расчетным суб­
ботним дням. Нравится также независимое твердое отношение рус­
ских к патрону и контрометру. У самих французов этого нет или
очень мало. В случае недоразумений русские охотно идут объяс­
няться с начальством. Страх перед человеком и перед завтрашним
днем давно остался у них там". на полях сражений или в вонючих
отделениях ЧК.
Последнее не так огорчает, как удивляет начальство, тем более
что русские работают превосходно даже в сверхурочные часы и
всегда отличаются «башковитостью», то есть сообразительны, на­
ходчивы и, если надо, даже изобретательны . Русские «приёмисты».
Это - их высокое качество, которое весьма ценилось некогда у
нас, в России, на сталелитейных заводах не только русскими, но и
взыскательными бельгийскими инженерами.
71


А. И. Куприн
Но есть у русских рабочих одна странная черта, которая воз­
буждает опять-таки лишь удивление, отнюдь не вражду во фран­
цузских коллегах: не хотят ни бастовать, ни митинговать, ни мани­
фестировать. «Довольно. Промитинговали Россию. А от забасто­
вок и социализации все заводы в России на нет сошли».
Совсем не рабочие, а главные заправилы CGT - этого детища
амстердамского интернационала - обратили пристальное внима­
ние на антисоциалистическое поведение русских рабочих, грозя­
щее в будущем срывом забастовок . Отсюда и последовало требо­
вание CGT к заводовладельцам: ограничить число русских рабо­
чих известным процентом, исключающим опасность «штрейкбре­
херства» русских.
Мог ли эти явления пропустить старый рабочий Осип Минор*.
Ведь это он и его единомышленники в 1917 году социализировали
предприятия и выкидывали на тачках инженеров и хозяев (порою
и пристукивали их) . Не они ли объявили мир хижинам, войну двор­
цам? Не ихний ли водитель Чернов подарил мужикам помещичьи
земли и рекомендовал сжечь усадьбы, порезать барский скот и ра­
стоптать ногами рояли и оранжереи? Не эти ли деяния были сла­
вой и гордостью эсеров?
Заклятый ненавистник России, всегдашний ее враг - явный и
тайный - Осип Минор, конечно, был во время великой войны по­
раженцем и аплодировал неуспехам русской армии. Бьш ли он в
период гражданской войны диктатором, директором или мини­
стром одного из бесчисленных правительств, приближавших к ги­
бели белое движение, я не знаю. Но знаю твердо, что с русским
рабочим во Франции он не имеет ровно никаких сочувственных
отношений: ни родственных, ни дружеских, ни профессиональных,
ни деловых, ни моральных: ведь преобладающее количество этих
рабочих состоит из бывших воинов, сознательно полагавших жи­
вот свой за Родину.
Но разве наши социалисты справлялись когда-нибудь с тем ,
насколько они любезны, понятны и нужны русскому народу? Их
дело было выпустить «Золотую грамоту», после которой мужик
брал вилы и топор и шел бунтовать . Бунт быстро усмиряли, а му­
жиков пороли нагайками. Старый многоопытный дядя Влас, вста­
вая после своей дозы лекарства, подтягивал портки и говорил : «А
* Беру напрокат ловкое словечко у А.И . Филиппова .
72


Письмо Петра Николаевича Краснова А . И. Куприну
от 24 ноября / 7 декабря 1924 г. (начало) .


Зам етки публициста, сатирика и литературного кр итика
что ! я сказал , что так будет? Так оно и вышло». И результатом «Зо­
лотой грамоты» бывало только то, что зад чесался у мужика, а не у
эсера.
Теперь вот Минор загоняет русских рабочих в CGT, то есть
под покровительство и опеку интернационала. Употребляются
для этого и соблазн, и запугивание. Он непременно добьется того,
что нерешительные, слабые и - в первую голову - плохие ра­
ботники пойдут по указанному им пути . (Собрал же Милюков
вокруг себя штаб из бывших белых воинов, некогда исповедо­
вавших Единую и Неделимую.) Положение прочих ухудшится:
как-никак, а все-таки им придется быть штрейкбрехерами не
только по отношению к французским, но и к русским товари­
щам. Этот вопрос товарищеской совести, самый щекотливый
вопрос для русской души, перетянет к Минору еще многих ко­
леблющихся ... но к добру ли?
Забастовка и стачка становятся для члена рабочего синдиката
обязательной. Исповедь классовой борьбы - тоже. А как же отка­
заться от участия в манифестациях, демонстрациях и очередных
столкновениях с полицией! «Где люди, там и мы». А тут уже совсем
немного остается до заразы большевизмом, которым пронизаны
рабочие французские массы... И готово новое баранье стадо для
кремлевских пастухов.
Не Минору соваться в этот сложный вопрос. Русские рабочие
не глупее его , а трезвую, настоящую жизнь знают больше его . Им и
решать . Но я думаю, что даже их французские товарищи поймут,
что, бастуя наравне с французом, русский теряет несравненно боль­
ше. Он, даже натурализовавшись, - чужой в стране. Поэтому и
пища, и одежда, и жилище ему обходятся дороже. У него нет опо­
ры в родне . Он одинок.
Он никогда не усвоит себе свирепой экономии француза; также
от двух вещей он не сумеет отказаться - от бани и от книги .
БЕЖЕНСКАЯ ШКОЛА
Здравствуйте, дети . Перед началом учения повторяйте за мною
слова закона:
«Нет пророка, кроме Павла Милюкова, и Борис Мирский -
обезьяна его».
73


А. И. Куприн
Итак, в прошлой лекции мы с достаточной ясностью доказали,
что народ русский - самый протухлый народ на свете. В сущности
даже, никакого русского народа не было. Жалкую культуру его
создали с севера финны, с юга украинцы, с востока татары, с запа­
да европейцы, среди которых самое почетное место принадлежит
немцам. Истории у этого народа тоже не бьmо. Бьmи бессознатель­
ные инстинкты к кочевью и к распространению вширь. Была лишь
история царей , писанная историками невежественными и малосве­
дущими.
Из царей можно отметить одну сравнительно крупную фигуру
Петра Великого ". Господа, кто меня толкнул ногой под столом?"
Да и тот, если говорить правду, отличался жестокостью характера
и грубостью нравов.
Что сказать о монархах последующих поколений? Все они пи­
ровали в роскошных дворцах, ходили по колено в крови, вели бес­
смысленные войны и бесконтрольно тратили народные деньги .
Чтобы вы имели ясное понятие о беспримерном деспотизме пос­
ледних русских царей и о вопиющем бесправии русского народа,
скажу, что ужасы большевистского режима лишь в сл абой степе­
ни напоминают свирепости самодержавия. И надо еще прибавить:
деспоты совсем не были склонны к эволюции, между тем как
большевики уже теперь явно эволюционируют под влиянием де­
мократической пропаганды Милюкова и Кусковой, и уже неда­
лек тот день". впрочем, ничего ". молчание" .
Два великих момента, две поставленные в вечности вехи опре­
деляют начало и будущее течение истинной русской истории. Во­
первых: великая русская революция с ее монументальными завое­
ваниями. Во-вторых: утверждение Павлом Милюковым русской
демократической республики на берегах Сены.
Говорить ли о завоеваниях революции? Но это значит вновь
повторять азбуку или таблицу умножения . Неучам советую обра­
титься к «Истории русской революции» Павла Милюкова. Там все
сказано ясно и о завоеваниях, и об участии самого П. Милюкова."
Что вы там себе бурчите под нос, молодой человек в четырнад­
цатом ряду? Вы полагаете, что Павел Милюков - сам , лично вер­
тевшийся и кипевший в водовороте революции и отчасти бывший
ее начинателем и воспреемником - вряд ли может считаться нели­
цеприятным судьей и историком революции?
Ошибаетесь, молодой человек. Все другие историки, от Ксено­
фонта до Моммзена и Ростовцева, могут страдать близорукостью
74


Письмо Петр а Николаевича Краснова А . И. Куприн.у
от 24 ноября / 7 декабря 1924 г. (2-я стр аница) .


Заметки пу блициста, сатирика и литератур 11ого кр итика
и пристрастием. Павел Милюков - никогда. Павел Милюков не­
погрешим, как Папа. Дети, повторите за мною закон:
«Нет пророка, кроме Павла Милюкова, и совершенен силло­
гизм, имеющий предпосылкою текст из его истории».
Впрочем, для невежд и суеверов я перечислю важнейшие из за­
воеваний революции:
Прекращение гнусной, братоубийственной войны с немцами.
Низвержение вопиющего царского режима. Самоназначение Вре­
менного правительства. Учредительное Собрание. Освобождение
политических борцов. Свобода сл ова, печати, совести, сходок, со­
браний и стачек. Истинное народоправство. Появление в свет «Ис­
тории русской революции» Павла Милюкова.
Еще меньше буду я распространяться о демократической рес­
публике . Если утром показывается солнце, кто будет доказывать,
что наступает день. Сомневаться в этом сможет лишь идиот с пере­
вернутыми задом наперед мозгами. В самом деле: что нужно для
осуществления и существования демократической республики?
Волеизъявление народа к ней. Но оно уже налицо: весь русский
народ, как там, за кордоном, так и здесь, в эмиграции, только тем и
занимается, что жаждет ее. Вы скажете, что всякое правительство,
даже демократическо-республиканское, должно в современных ус­
ловиях опираться на армию? Поглядите же на эти стройные ряды
казаков эрде, на бравых бывших галлиполийцев, скромно скрыва­
ющих свои имена... Кадры республиканской армии растут с каж­
дым днем .
Чего же не хватает? Лица, облеченного народным доверием?
Вождя? Президента? Но уже давно лицо это избрано нами. Я вижу,
господа, на кого устремляются ваши взоры; на устах ваших я чи­
таю тихо произносимое дорогое имя. Не беспокойтесь, Павел Ни­
колаевич, мы умеем чтить великую скромность и не назовем этого
имени вслух ... Дети, повторяйте за мною:
«Нет пророка...»
75


А. И. Куприн
Ф.А.МАЛЯВИН
Филипп Андреевич Малявин родился в 1869 году в селе Казан­
ка Безулуцкого уезда Самарской губернии, в бедной крестьянской
семье. Тяжелый труд хлебопашца он узнал с юных лет, но во вкус
его так и не сумел войти.
Передать биографию Малявина - это значит в сотый раз по­
вторить чудесный рассказ о том, как носитель истинного дара Бо­
жьего, руководимый лишь инстинктивной волей к творчеству, воп­
реки условиям рождения и быта, торжествует над неодолимыми
препятствиями, «чтобы занять» по праву свое большое место на
свете.
Малявин помнит себя мальчиком четырех-пяти лет и - уже
рисующим. Матеръял -уголь из печки, обломок известки. А рису­
ет он на чем попало: на стене, на доске, на полу. Став постарше,
покупает у захожих коробейников бумагу и карандаши, впослед­
ствии ". даже фуксин ! Денег на это «баловство», конечно, не дают.
Помогают знаменитые самарские ветры. Почва там самая степная,
черноземная и оттого в жаркие дни лежит на улицах и на дорогах
по щиколотку густая, мягкая и коричневая пьmь. Когда подымает­
ся ветер, то глаз уже ничего не видит в сплошных несущихся рыжих
облаках. Но утихла буря и - улицы точно вылизанные. Тут маль­
чишки и выбегают разыскивать медные пятаки и копейки .
Летом все население деревни уходит на работу далеко в поля .
Там и жили под полотняными навесами, в палатках. Вот где было
раздолье для малявинского угля!
В то время Малявин даже и не подозревал, что можно рисовать
с натуры и что где-то есть люди, которые учат живописному искус­
ству. В селе даже и простой школы не было. Грамоту перенял маль­
чик у отставного солдата-фельдфебеля, учившего детей по доброй
охоте еще по азам: Аз, Буки, Веди, Глаголь". Мотивы для своих
рисунков брал маленький Малявин в церковных образах.
Но однажды удалось ему нарисовать портрет". Тогда шла вой­
на с турками (1877-1879). Одна солдатка - бабочка бывалая и
бойкая - додумалась послать мужу на войну изображение сы­
нишки : о фотографии еще и не сл ышали в деревне. А тогда уже
Филиппа Малявина дразнили по деревне «живописцем» - без зла,
но таков обычай ул ицы; наоборот, на его работы глазели охотно
и не без маленькой местной гордости, хотя самое занятие считали
непутевым. Ему солдатка и дала заказ. Исполнил он его каранда-
76


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
шом и столь успешно, что растроганная баба заплатила целый
гривенник.
Этот случай, однако, не толкнул Малявина к натуре. Он все еще
не догадывался, что можно писать иначе, чем с образов или «из
головы)). Портрет бьm только шуткой.
Ему пошел уже семнадцатый год, когда в село Казанку случай­
но забрел афонский монах-живописец, отец Прокл. Носил он, вви­
ду какого-то синодского постановления, мирскую одежду и возвра­
щался на святую гору из своих родных мест, где только что распро­
дал образа афонской работы. Ему показали рисунки «собственно­
го)) юного живописца. Монах одобрил . Сказал: «Надо только прой­
ти пареньку настоящую серьезную науку. Пустите его со мной на
Афон. Там истинное благолепие церковной живописи)) .
Отцу бьmо жалко сына, но он рассудил так: «Все равно из ма­
лого в хозяйстве никакого толка не будет: только звезды считает
да марает бумагу. Так и быть, бери его с собою, отец Прокл . Мо­
жет, что-нибудь и выйдет нужное из его блажки. А мне ведь его не
бить же)) .
И правда, отец бьm хороший христианин и бесконечной добро­
ты человек. Не только не дрался , но и браниться не умел. Бывало,
на работе скажет сыну с огорчением: «Не работник ты, а только
помеха. Ушел бы лучше!"))
«А я сейчас же все бросаю и иду, куда глаза глядят, рисовать .
Чистейшего сердца был мой отец. Умер он в двадцатом году от
голода у себя дома. Впрочем, если бы он мне не позволил тогда с
монахом идти, я все равно убежал бы тайком",))
Едучи на Афон, Малявин страшился не дальнего пути, не чу­
жих мест, не труда, не одиночества - да и кто в семнадцать лет не
мореплаватель? - страшился того, что его начнут учить. Подне­
вольной указки он, кажется, боялся и боится больше всего на свете.
Как настоящий самородок, да и еще и чистопробный русский, он
всегда чувствовал стеснительными духовные помочи и полагался
на свой талант и на великую силу труда. Эту черту спокойной су­
ровой уверенности только в своих глазах, только в своих руках надо
будет непременно отметить будущему солидному биографу Маля­
вина. Позднее, гораздо позднее это характерное упорство сказа­
лось ярко в одном случае, о котором речь пойдет ниже.
На Афоне заинтересовались мальчиком-художником . Спроси­
ли, что он знает и умеет по церковной живописи. Он твердо отве­
тил : все. Самоуверенность почти всегда победительна: Малявину
77


А. И. Куприн
дали расписывать притвор в соборе Св. великомученика и целите­
ля Пантелеймона.
Очевидно и о.Прокл был очарован этой смелостью, потому что,
спустя только очень долгое время, осмотрев работы своего учени­
ка, он укоризненно закачал головой и бородой:
- Так, милый, писать не годится. Это все от суетного прельще­
ния . А для угодничьих ликов установлены непреложные образцы .
Вот они. По ним и пиши.
Монашеская братия, конечно, безмерно любопытная от монас­
тырской скуки ко всякому внутреннему происшествию, была на
стороне Малявина. Находила, что пишет он лучше о. Прокла.
Очевидно, уже тогда говорило их скучающим душам то дерзкое
«прельщение», которым так богата неистовая в красках малявин­
ская кисть . Но отношения с добрым о. Проклом натянулись:
- Я бьm у него на послушании. Так, он меня в часы, когда ра­
бота была самая горячая, посьmал к морю собирать ему разные
ракушки на пищу. В Одессе называются «миди», здесь, в Париже,
«мулы> . Я этой гадости никогда не ел .
В этой безмолвной, но - чувствуется - любовной ссоре пере­
тянули монахи . Малявину дали самостоятельно расписывать но­
вый собор на хуторе.
К этому времени относится его знакомство с художником Бут­
кевичем (имя, канувшее в безвестность), которому Малявин расти­
рал краски (древний, дорафаэлевской эпохи, ученический послух) .
Вскоре он познакомился с Богдановым-Бельским, бывшим тогда в
зените . Этот много хвалил, много обещал, но ничего не сделал.
Кроме собирания ракушек и росписи собора, Малявин нес и
нелегкий монастырский искус, со всем его обиходом и ритуалом.
Читал и пел на кл иросе. Монахи и тут его любили: с его участием
служба проходила вдвое быстрее (дело молодого и нетерпеливого
темперамента). Однако с тех пор сам Ф.А. Малявин не особенно
усердный любитель длинных церковных служб ... Поворотным клю­
чом его жизни явился академик Беклемишев .
Это большая радость, когда один художник - все равно, живо­
писец, музыкант, ваятель, актер или мастер сл ова, - отыщет, от­
кроет нового творца. Это такая же легкая и независимая услуга,
как, например, дать рукой подставку садящемуся в седло ловкому
всаднику: всем приятно - и помогшему, и всаднику, и лошади, и
даже тому, кто смотрит со стороны. Насколько я замечал, тол ько
философы и политики начинают с вражды и кончают руганью.
78


Письмо Петра Николаевича Краснова А . И. Куприну
от 24 ноября / 7 декабря 1924 г. (окончание) .


Зам етки публициста, сатирика и литературного кр итика
Как нашел Беклемишев Малявина? Случай. Тогда возвращал­
ся из путешествия на Восток наследник цесаревич Николай Алек­
сандрович. Предполагалось, что он проедет через Самарскую гу­
бернию и даже через Бузулуцкий уезд. Приготовлялись разные под­
ношения: караваи, стихи, шитые полотенца, резные блюда, иконы
и все прочее, что в эти торжественные моменты требуется. Кто-то
указал на картину местного художника из села Казанки - «Крес­
тьянская семья» . Приобщили на всякий случай и ее.
Я подлинника этой картины не видел. Видел только старинный
фотографический снимок. Напоминает он по точности и скупости
рисунка, по условности и благородству трактовки лучшие вещи
Венецианова. Сюжет простой: мальчик читает вслух, сидя на кра­
ешке лавки, какой-то печатный листок. На лавке лежит отец, ли­
цом под Христа, тут же присел древний старец, весь серебряный;
стоит у дверей зашедший на минуту сосед в тяжелом армяке; у ог­
ромной печки приютилась милая девчонка. Всё.
Кажется, наследник проехал другим путем. Но картина попа­
лась Беклемишеву на глаза. Большую честь его имени делает то,
что он не только не забыл случайную картину, не только навел
справки об ее авторе, но и перетянул его из благоутробных афон­
ских недр в Петербург, в Академию Художеств. Малявину было
тогда уже двадцать лет, время обязательного военного призыва.
Попал он в Академию как раз в момент ее большого перелома.
Давно уже в ней отмирал обязательный классицизм и окончатель­
но отмер под реалистическим натиском передвижников. Вместе с
незабвенным графом И.И. Толстым пришли к руководству Репин,
Куинджи, Шишкин, Чистяков, Беклемишев, Петр Мясоедов (вели­
кий учитель перспективы). В прежние архичиновничьи времена
Малявин вряд ли получил бы при окончании Академии звание: для
этого обязательно требовался диплом о прохождении шести клас­
сов гимназии.
А когда было у Малявина время подготовиться по алгебре, гео­
метрии, физике и химии? Знал он только Закон Божий, да и то со­
мнительно, по отрывкам из шестипсалмия. Зато на свою живопис­
ную работу был «лют» . Очень редко бывает, чтобы талантливые
люди , а особенно русские, знали цену, тяжесть и сладость упорно­
го, постоянного труда. Мужицкая душа Малявина эту страду по­
нимала глубоко. Поглядите на его даже теперешние карандашные
рисунки: какая изумительная чистота, какая прелестная индивиду­
альная красота линии. Это не дается без огромной работы.
79


А. И. Куприн
И как хорошо верить в собственный труд. Тут кстати и прихо­
дится обещанный мною анекдот.
Беклемишев не забывал своего найденыша. Внимательно, ост­
роумно, не понукая и не навязываясь, он легкой рукой приоткры­
вал для него чудесный мир прекрасного . Так, однажды он умело
открьш ему Рембрандта (цела ли наша замечательная эрмитажная
коллекция?). Малявин был потрясен. Опомнившись от новизны и
силы впечатления, он, однако, сказал :
-
И я так смогу, если захочу.
На это Беклемишев возразил с пленительной улыбкой:
-
Сделайте, дорогой мой, хоть в десять раз меньше, и мы вам в
ножки поклонимся .
Только спустя год Малявин признался своему учтивому мен-
тору:
- Да, это невозможно. Уж я лучше попробую по-своему.
Беклемишев был очень доволен:
- Это и есть самое гл авное, - сказал он.
А еще через год, на последнем конкурсном испытании в 1899
году, Малявин взял да и выставил свой красный «Смех» .
С чем сравню появление этой великолепной картины, от кото­
рой, кстати, мы и ведем двадцатипятилетие художественной рабо­
ты Малявина? Разве только - слабо говоря - с бомбой, разорвав­
шейся в циркулярном зале чинной Академии на Васильевском ост­
рове. По тогдашним временам это был скандал неслыханный и на­
столько длительный, что живые его отголоски я застал в Петер­
бурге, приехав туда в 1900 году. Стыдливые академики дали зва­
ние Малявину не за эту картину, а за портрет молодого князя Обо­
ленского . Даже дерзновенный Дягилев, благоразумно оберегая свой
щекотливый тьш, отказался взять «Смех» на передвижную выстав­
ку «Мира искусства».
Но публика победила. Замечательно: это бывает только в Рос­
сии да в Италии. Приходили люди толпами и стояли перед карти­
ной часами, очарованные и ядреным ярым бабьим смехом, и радо­
стными, смеющимися красками. А уходя, уносили на лицах маля­
винскую ул ыбку, а в сердцах - сделанную в один день сл аву.
Судьба этой картины такая .
Она была выставлена в 1900 году на Международной выставке
в Париже . Ее хотел купить Люксембургский музей. Малявин задо­
рожился . (Другая его картина все-таки попала в это хранилище
80


Зам етки публициста, сатирика и литературного кр итика
совсем недавно.) Купила ее Национальная венецианская галерея,
где она и хранится до сего дня в «Русском отделе» .
Смешно. Есть русская веселая поговорка: «Дурак красному
рад» . В годы первоначального успеха малявинских баб назревала
первая, малая революция . Так вот: молодые неучащиеся люди и
все курсята потянулись на поклон к Малявину. «Ваша картина -
пророчество! Этот красный смех! Товарищ, позвольте пожать вашу
честную, правую, гениальную руку» .
Но какой, к черту, Филипп Малявин революционер! Он, мило­
стью Божьею, беззаботный и добрый анархист.
О ПАТРИОТИЗМЕ
Я помню лето 1914 года в первые дни мобилизации. Какой был
искренний, какой горячий подъем в обществе! Солдаты проходили
по улицам Петербурга стремительным широким, вольным шагом.
Гремели полковые оркестры. Женщины бросали цветы из окон .
Старушки благословляли издали воинов. Первых раненых в част­
ных маленьких лазаретах закармливали сластями и деликатесами
до расстройства желудка" . На фронт слали вагонами и целыми
поездами белье, фуфайки, перчатки, махорку, гармонии, гребенки,
образки и книжки. Все это бьшо очень трогательно, хотя порою
смешно и суетливо, но очень патриотично .
Помнится мне шестнадцатый год. Армия тогда уже утомилась
сидением в окопах. Набуха.1
1
огромный, малоподвижный, много­
ротный тыл . Бешено кутили спекулянты. Общество съежилось, ос­
лабло, охладело в своих национальных чувствах.
Тогда приехал в Петербург вторично раненный мой друг Леня
Соколов, бывший студент-технолог, теперь офицер. Ему снарядом
раздробило на мелкие части правую лопатку . Лежа в госпитале, он
от нечего делать собирал осколки, выходившие у него из раны: я
видел их на дне стеклянного стаканчика: точно морской гравий. В
одну белую ночь я встретил Леню на Аничковом мосту . Он бьш
худ, бледен и мрачен .
-
Скверно у вас в Петербурге, - сказал он сурово. - Б<ор­
де>ль! Еду домой.
-
Куда домой, Леня?
-
К себе. На фронт.
81


А. И. Куприн
Это тоже патриотизм. Жалкий озлобленный патриотизм пос­
ледних усилий. Но этого предсмертного страшного и великого пат­
риотизма хватило еще очень надолго .
Не забыть мне и весенних дней 1917 года. Общая радость -
несколько театральная, несколько истерическая - но поводу Ве­
ликой Бескровной еще не улеглась в Петербурге, и самые невин­
ные обывательские буканы и букашки при встрече еще пожимали
друг другу руки столь крепко и многозначительно, как будто бы
это именно они и сделали переворот. В один из этих празднич­
ных, красных, болтливых и бездеятельных дней я шел по Обвод­
ному каналу с моим бывшим стенографом Смирновым, прежде
весьма штатским человеком, из которого, однако, Александровс­
кое училище, а потом война выработали замечательного офице­
ра. Его окружила толпа матросов. «Товарищ, разве вы не читали
в газетах сегодня, что приказано всем офицерам скидать пагоны?»
Он - храбрый солдат, дважды Георгиевский кавалер - расте­
рялся от этой злобы, грубости и глупости . Я попробовал засту­
питься . Я знал, что Смирнов сын крестьянина, отец его еще зани­
мался хлеборобством в деревне; знал также, что Смирнов избран
солдатами, как представитель на солдатском съезде. Но мне не
дали сказать и пару сл ов, залепили мне рот такой густой матер­
ной руганью, которую только и можно услышать из матросского
хайла. Маленький коротенький матрос перочинным ножичком
спорол с обоих плеч офицерские золотые погоны и спрятал их в
карман.
Смирнов не сопротивлялся <<До последней капли крови». Не стре­
лял (да у него и не бьmо никакого револьвера) . Не бросился в Обу­
ховский канал с целью самоубийства. Повторяю, он настолько ра­
стерялся, что в тот же день уехал «домой», на фронт, где и погиб
славной и если бесцельной, то вдвойне героической смертью. Он
точно проснулся, когда в последнюю минуту перед отходом поезда
я обнимал его на вагонной площадке. С оторопелым недоуменным
видом он сказал, кося своими близорукими глазами:
-
Так разве же можно во время войны устраивать солдатские
съезды?
Нельзя, мой милый, добрый, чудесный Смирнов. Конечно,
нельзя. Бог был милостив к тебе, что ты не увидел худших собы­
тий.
А уже был недалек и другой день, когда на Невском проспекте
толпа преградила путь партии инвалидов, возвращавшихся, в об­
мен, из германского плена. Новые храбрецы вырывали из рук жал-
82


С. К. Маковский.


ЗаJ\tетки публициста, сатирика и литератури ого критика
кие костыли, дергали их за протезы. Толпа гоготала бессмысленно
и злорадно.
«За кого, сволочи, кровь проливали? За царей, за буржуев, про­
тив трудящего народа? Кто вас теперь, дармоедов, кормить будет?
На кой ляд вы нужны? Лучше бы подохли в империалистической
войне! Снимай, сукин сын, Георгия, а то по морде!»
Но и в то подлое время еще живы были верные души, проник­
нутые великим сознанием патриотического долга . Долга до после­
днего издыхания, вопреки возможности спастись.
".«Через большевистских шпионов знали, что на завтра назна­
чена атака. Но агенты уверяли нас, что солдатские комитеты ей
воспрепятствуют. Однако наутро мы увидели издали наступающую
редкую цепь. Бьша ясная погода. В бинокль мы рассмотрели, что
наступают одни офицеры . Я приказал не стрелять. Тогда из тьша
русских начался пулеметный и шрапнельный огонь по своей цепи.
Все семьдесят три офицера полегли. Мы открьши по гнусным из­
менникам густой артиллерийский огонь и заставили их замолчать.
Мы похоронили этих святых героев с музыкой и отданием воинс­
ких почестей» ".
Так мне рассказывал в начале 1918 года германской службы
майор Бартельс. И я помню, как при этом его бритые строгие губы
кривились от зл обы, презрения и нежности .
эгоизм
Новых, совсем новых русских людей выковывает современная
жизнь своим тяжелым молотом по ту и по ею сторону границы.
Вырастает новое поколение; правда - суровое, правда - не­
доверчивое, но зато чуждое сентиментальности, самоанализа и са­
могрызения, то есть той кислятины, которую поверхностное евро­
пейское мнение принимало за подлинную пресловутую aame slave .
Не будем закрывать глаза на лишения и горести, сопровожда­
ющие эту ломку, переработку и закалку старого национального
характера, вместе с очищением его от многообразного мусора, унас­
ледованного от прежнего расхлябанного прозябания. Но строить
вновь Россию из развалин и пепла будут люди с железными руками
и каменными сердцами, люди , знающие твердо цену труду, куску
хлеба и своему собственному, личному, человеческому достоинству.
83


А. И. Куприн
А не хл ебосольные болтуны, не симпатичные лентяи, не добро­
душные нищие.
Мне уже много раз приходилось беседовать с молодыми офи­
церами, начавшими свою сознательную жизнь в начале или в раз­
гар Великой войны и окончательно возмужавшими к тем дням, ког­
да армия Врангеля поставила точку в Галлиполи. Такого человека
спрашиваешь:
-
Пойдете ли еще воевать?
Он отвечает серьезно, без подчеркивания, без кривой ул ыбки:
-
Нет. Я свое сделал . Дважды ранен . Пусть другие идут, если
хотят.
-
А если европейская интервенция?
-
Благодарю. Мы все хорошо знаем, чего она стоит.
Нет, нет не думайте, что этот человек с мозолистыми руками и
с тяжелым взглядом начитался новоразлагательских газет. Он не
меньше нас помнит и любит родину, но... без восклицательных зна­
ков. Он уже не может истребить, выкорчевать из себя солдата, но...
бросить свою жизнь псу под хвост, за один гортанный выкрик «Ля­
жем, братцы, костьми. Судьба индейка - жизнь копейка» он уже
не так склонен...
-Н
у, а если вы глазами и сердцем убедитесь, что интервенция
действительно вызвана всемирной необходимостью, что она серь­
езна и идет до окончательного результата, не щадя ни сил, ни из­
держек, ни терпения, ни доверия?
- Тогда - дело другого рода. Тогда я опять в строю. Тогда я
знаю, что я служу не авантюре и не пустым, хотя и высоким сло­
вам, а величайшему делу. Тогда я отдаю и свою жизнь, и свою волю
без всяких оговорок...
***
Северо-Западная армия наступала в 1919 году на Петроград
увлекая общим, несравненным, героическим порывом. Надо ска­
зать однако, что тогдашние наши союзники и благодетели дали
русским солдатам одежду, хлеб и снаряды лишь под залог непре­
менного взятия Петербурга. Надо также сказать, что эти же остро­
витяне (чье национальное имя в тяжких случаях называется лишь
шепотком, на ушко, с оглядкой по сторонам), испугавшись того,
что пламенный натиск Северо-Западной армии может и вправду
кончиться взятием с разбега Петербурга, мгновенно пресекли по-
84


Заметки публициста, сатирика и литератур ного кр итика
мощь этой армии не только снарядами, хлебом и одеждой, но и
медикаментами. И они же потом, после ее сл авного отступления,
говорили, презрительно морща бритые губы:
- Храбрость? Несомненно. Но именно безумная, русская храб­
рость . Британец, например, не тронется с места, если ему не будет
заранее обеспечена троякая врачебная помощь: санитарная на фрон­
те, лазаретная в ближнем тылу и госпитальная в гл убоком...
В приведенном эпизоде самое главное то, что британскому сол­
дату никогда и не придется требовать такого тройного обеспече­
ния : оно заранее приготовлено. Ибо он принадлежит к стране, где
люди привыкли высоко чтить каждую личность: во-первых, свою
английскую, во-вторых, чужую английскую. Остальное - сор.
Мы этого никогда не знали. У нас генерал требовал от адъю­
танта, писавшего реляцию, «трупиков побольше, трупиков».
Талантливый военный писатель и редкий лекарь Н. Н. Голо­
вин справедливо говорит:
- У нас был солдатский материал исключительно высоких бо­
евых качеств, но мы этим великолепным материалом безбожно зло­
употребляли. Там, где можно было взять терпением и выдержкой,
мы предпочитали бросать солдат в лобовые атаки, без всякого рас­
чета, по многу раз и часто ... безрезультатно ...
Фельдмаршал Гинденбург, в ответ на всемирные упреки в вар­
варском разрушении Лувенского собора, сказал:
-
Все соборы мира не стоят капли крови одного гренадера.
Это сказано грубо и жестоко. Но - увы! - посылать челове­
ческие массы на смерть можно, лишь ценя бесконечно каждую от­
дельную жизнь. И самый последний рядовой имеет право быть за­
ранее уверенным, что труп его ляжет в фундамент для славы и чес­
ти родины. И новое племя русских эгоистов начинает понимать это
или поймет позже. Как поймет и то, что капля русской крови не
дешевле капли крови британской.
85


А. И. Куприн
дом молитвы
Вокруг русской церкви рождаются и растут темные, тяжелые
слухи в связи с претензиями советской миссии на имущества, при­
надлежавшие раньше законной власти.
Совсем недавно одна дама, только что вернувшаяся от обедни,
рассказывала ужасы . Будто бы большевики явились на квартиру,
занимаемую при церкви одним из священников собора. Самого
о. протоиерея в это время дома не было, поэтому большевики об­
ратились к его супруге с требованием немедленного «очищения»
квартиры, якобы до зарезу необходимой сейчас же новоявленным
владельцам. Та сочла благоразумным запросить по этому делу
разъяснений у видного русского сановника. Сановник ответил, что
за большевиками если не право, то - сила, и посоветовал уступить
их настояниям . И вот вся семья почтенного, престарелого священ­
нослужителя очутилась на улице...
Слух оказался, к счастью, вздорным. Малым зерном для него
послужил факт посещения русской церкви французской комисси­
ей, а потом это зерно, катясь из уст в уста, облепилось - как всегда
это бывает - всяческим сл овесным мусором . Самое появление
французских чиновников в храме, все их пребывание там, их тон и
такт бьmи не только безукоризненны, но и успокоительны для встре­
воженных верующих . Рассказывают даже, что представитель ко­
миссии весьма вежливо, но и строго, остановил какую-то даму, ко­
торая, по егозливости или по ротозейству, уже совсем бьmо наце­
лилась войти в алтарь через Царские Врата".
Все это так". Но, скажите, разве невероятно то, что большеви­
стские агенты в недалекие времена заявят - и в самой грубой фор­
ме - свои права на владение, пользование и распоряжение как са­
мим храмом, так и его имуществом и принадлежащими ему землей
и постройками? Сделали же они это в Берлине и еще где-то ". Ска­
жу даже: невероятным будет, если они этого не сделают.
И сделают не из корысти : русская церковь в Париже совсем бед­
на - и деньгами, и утварью, и редкими по живописи или по стари­
не иконами. Сделают для скандала.
Ибо три элемента входят неотъемно во всю их семилетнюю исто­
рию: убийство как средство классовой борьбы, скандал как метод про­
паганды и слово как единственный прочный, неколебимый лозунг.
Я, признаюсь, не уясняю, какие есть у большевиков юридичес­
кие права на распоряжение церковью. Может быть, они и есть. Но
86


За.метки публициста, сатирика и литературного кр итика
я твердо верю в то, что право морал ьное всегда выше подъяческо­
го крючкотворства.
Все храмы мира построены народом, то есть его движущей ве­
рой и коллективной волей. Кому человек строит храм? Богу. Толь­
ко Богу. Никогда и ничему другому. В этой непреложной цели как
бы сгущены в едино завещания тысяч людей и десятков поколений .
Большевики говорят: «Бога нет». Чем они это доказывают? А вот
чем: «Я сейчас плюну на Распятие и погрожу вашему Богу кула­
ком. Если он существует - пусть разразит меня на части . Видите:
молчит. Ну, значит, и нет Его».
Эта дискуссия с Богом - дело их большевистской совести и
глубины их большевистского разума. Но живая и загробная воля
миллионов людей, строивших церкви, все-таки должна оставаться
неизменной. Потому что устраивать в домах молитвы клуб, сине­
ма или бордель есть всего лишь грубый, уньmый, свинский скан­
дал, проявление бессмысленной природной злобы.
В свободомыслящей Франции, где так много атеисто в, все чу­
жие религиозные культы пользуются общественным покровитель­
ством, охраною и уважением : в этом - широта духа, зрелость на­
ции и государственная мудрость. Будем верить, что правительство
Франции как-нибудь сумеет своевременно отстранить большевистс­
кую ногу, готовую своим сапогом наступить на души многих ты­
сяч изгнанников, нашедших здесь приют и внимание.
И еще мне кажется, что священный долг тех русских, которые
по своему видному положению пользуются доступом и доверием у
влиятельных французов, - долг их - вовремя сказать сл ово сове­
та, предупреждения, защиты ...
О ХОЗЯИНЕ И РОДСТВЕННИКЕ
Начнем с маленькой аллегории.
Вообразите, что Некто очень долго и терпеливо строил себе дом,
вкладывая в это дело всю свою энергию и все свои кровные сбережения.
Дом свой он украшал, как мог: внутри - картинами, коврами, люби­
мыми портретами, скромной, крепкой мебелью; снаружи разбил цвет­
ничок, насадил плодовые деревья, завел небольшой огородишко ... Вы­
ходило не роскошно, но, в общем, домовито, ладно и запасливо.
Вообразите дальше, что в один распроклятый день явился к
Хозяину, точно с неба упал, какой-то дальний Родственник. Тако-
87


А. И. Куприн
вым он сам отрекомендовался. И правда, мелькали в нем какие-то
отдаленно знакомые семейственные черты: не то что-то общее меж­
ду Ноздревым и Кречинским, не то помесь Хлестакова с Расплюе­
вым, но все это в образе смутном, грубом и как бы зверском. Бьшо
в нем также что-то от Маркуши Волохова и покойного Базарова.
И пахло от него не то серным дымом, не то арестантским халатом;
сл овом, весь его внешний облик не внушал никакого доверия .
Но Хозяин бьш человек добрый; поборов в душе сомнения, он
пустил под свой кров Родственника; тем более, что тот просился
всего на денек, на два.
Однако не на другой день, а в тот же вечер Родственник сел на
Хозяина верхом и поехал, и поехал !
Прокурил насквозь все комнаты, наорал, наврал, набросал окур­
ков, заплевал и исчертил каблуком вощеный паркет. К ночи вытес­
нил Хозяина из его привычной спальни и обругал «жирной свинь­
ей». На прощание он протянул Хозяину ногу, чтобы тот снял са­
пог.
Известно: чем меньше наглость встречает сопротивления, тем
более - в обратной пропорции - она возрастает; а уж если мяг­
кий человек начал терять чувство собственного достоинства под
напором нахальства, то он падет духом со скоростью падающего
камня. Через день звероподобный Родственник загнал Хозяина и
его семью в мусорный чулан за кухней; сам же расположился, впо­
валку с дикой ордой товарищей и девок и со сворой собак, по все­
му дому, как Мамай на пепелище завоеванного города. Расстрелял
в цель любимые портреты и фамильные иконы. Съел, почти сырь­
ем, всю домашнюю живность, вплоть до двух канареек, сожрал не­
зрелыми все яблоки и груши с деревьев, перебил всю посуду.
А еще на следующий день он вытащил Хозяина из чулана на
свет Божий за шиворот и сунул прямо ему в нос бумагу, в которой
значилось, что он-де, Хозяин, уступил Родственнику и дом, и хо­
зяйство, и всякий домашний скарб.
- Да не уступал я тебе! - взвопил Хозяин.
-
Не уступал? А свою подпись видишь? А казенную печать
видишь?
- Батюшки, караул! Никогда в жизни я так грязно не подписы­
вался. И какая это казенная печать, если на ней нарисованы черт и
фига с маслом?
Родственник как загремит на него !
- Ты поговори еще. Собаками затравлю! Говорю тебе толком
-
пошел вон и назад не оглядывайся.
88


Зам етки публициста, сатирика и литературного кр итика
Заплакал Хозяин. Ушел и поселился с семьишкой из милости у
соседа на полу. Пробовал , было, ходить кое к кому жаловаться.
Все только плечами пожимают:
-
Это верно, что твой Родственник подлец сверхъестествен­
ный. Но зато уж и ловок парень! Прямо - жох! Удивления достой­
но. Но и ты-то хорош: тряпка, кисель, коровья жвачка и больше
ничего . Этаких дураков, как ты, учить надо . Ныне, братец, такие
времена, что душой да добром не проживешь. Теперь волчий зуб
требуется.
Родственник между тем повел дело бойко . Открыл в доме трак­
тир третьего разряда с услужливыми девками; баню для особ обо­
его пола; в подвале - ночлежку с карточной игрой, и все это в
кредит. Стал продавать и закладывать всякую домашнюю хурду­
мурду: меха кое-какие, колечки, подсвечники, перины, подушки.
Зажил превесело. Каждый день гульба. Соседи ему смеялись :
-
Ты этак скоро все имущество по ветру пустишь.
Аон:
-
А мне наплевать . Промотаюсь - подожгу дом с четырех
концов и уйду в разбойники.
***
Тут и нашей аллегории конец. В сущности, вышла даже не ал­
легория, а правдивая повесть о настоящих бедствиях российских.
Но вот что замечательно.
Европа теперь уж без всякого сомнения знает, что именно
так обстоят взаимоотношения России подлинной и России со­
ветской. Какое ослепление, если не безумие, тянет ее торговать с
большевиками и сажать их за стол с собою, как равных? Верить
их сл ову - невозможно; подписи - вдвое. Тому, что они осте­
пенятся, - также.
Или и впрямь в иных политических умах, повихнувшихся в же­
стокой международной беспринципности, зреет дьявольская мысль:
«Чем мы их больше будем поддерживать, тем скорее они запалят
дом с четырех концов».
Соседи, не опасно ли?
89


А. И. Куприн
СОВЕТСКИЙ ГРАЖДА Н И Н
Изменить отчизне, пользуясь ее особливым доверием , сносить­
ся в военное время с неприятелем, дезертировать в самую трудную
минуту из армии, истекающей кровью в борьбе за родину, для того,
чтобы стать в ряды ненавистников и разрушителей всего, что каса­
ется родины, нации и государства... это может сделать или подлец
из выгоды, или честолюбец из сложного расчета, или святой дурак,
опьяненный фанатизмом.
Все это проделал Садул. Я бы охотно отнес его к последней ка­
тегории, если бы не бьш высокого мнения о крепком здравом уме
латинской расы вообще, а французов в особенности . Да и то надо
сказать: блаженный искатель правды, неистовый самосожигатель,
пламенная и бескорыстная жертва - эта порода людей давно вы­
мерла, исчезла в тисках советского режима. Восторженный Садул,
француз среди практичных русских чекистов, бьш бы диким, смеш­
ным и неудобным зрелищем, от которого все время хочется осво­
бодиться .
А может быть, он и в самом деле бьш таким диким пятном, бель­
мом, мозолью в глазах дельцов, стряпающих в Москве перманент­
ную мировую революцию, не забывая, кстати, о собственном кар­
мане?
Иначе как же объяснить его приезд, или - вернее - пр ивоз в
Париж, тайком, под чужим паспортом, и как раз по времени тор­
жественного вступления Красина в дом русского посольства? Ведь
посольская миссия не могла не знать, что с ней вместе едет и Садул,
как не могла она не знать, что этот Садул давно приговорен заоч­
но к смертной казни чуть ли не по десяти пунктам, установленным
судом.
Не думаю, чтобы Садул пустился в это далекое путешествие без
каких-нибудь гарантий. С другой стороны, невозможно, чтобы
большевики, «сплавляя» кого бы то ни бьшо, не имели в виду его
всячески использовать. Спокойствие, с которым Садул дал себя
арестовать, свидетельствует о том, что он готов был к этому пасса­
жу и нимало ему не удивился. Потому-то вполне приемлемо пред­
положение о том, что здесь разыгрывается заранее рассчитанная
игра с условленными уступками.
Конечно, в теперешний момент, при благодушном участии Эр­
рио, Садул казнен не будет. Может быть, он даже попадет в широ­
кую амнистию. Не невероятно, что он сделается мгновенным геро-
90


За.метки публициста. сатирика и литературиого критика
ем пролетариата ... Но не лелеет ли Москва мысли о том, что Садул -
новоиспеченный гражданин СССР - станет предлогом для оче­
редного международного скандала с воплями и угрозами?
ПРОЗРЕВАЮТ
Удивлялись ли мы, когда люди с высокими европейскими - даже
мировыми - именами, но никогда не видавшие ни России, ни под­
линных русских, рукоплескали нашему азиатскому большевизму?
Ничуть . Мы давно привыкли к тому, что у просвещенных ино­
странцев давно сложились о нас, о наших нравах и о нашей приро­
де легкие портативные общие мнения. «Сибирские холода, кавьяр,
iime slave (Russian soul)*, русские бояре, указ, кнут» - и прочая
развесистая клюква.
Кто только не сочувствовал большевикам за последние семь лет
нашей распрогибельной неподражаемой моровой язвы? И прони­
цательный Анатоль Франс. И прелестная легкокрьшая графиня де
Ноай. И старая пушка - мадам Северин. И кристально-чистый
высокоталантливый Ромен Роллан, и многие безвестные снобы и
снобессы .
И кто не являлся в качестве тонкого знатока России а la
minute**? Знаменитый путешественник Нансен. Великий фантазер
Герберт Уэллс. Пьшкий Эррио. Правоверный де Монзи ... Об аку­
лах и шакалах не говорим.
Но, признаюсь, удивил нас своим покровительственным укло­
ном в симпатии к большевизму замечательнейший из современных
писателей Бернард Шоу.
Ему ли, думалось, обладающему резким, скептическим умом,
необыкновенной точностью и остротой мысли, ему ли, пронзитель­
ному и смелому насмешнику, - ему ли навязывать себе роль арбит­
ра в той чертовской трагикомедии, которую до сих пор не понима­
ют ни ее авторы, ни ее исполнители, ни миллионы статисто в-жертв.
И вот, наконец, всего лишь на днях, к нашей общей радости ,
Б. Шоу вдруг разрешился чудесной, меткой, гл убокоисчерпываю­
щей, изящной формулой, определяющей все бессилие и всю наи­
вность московского большевизма.
* славянская душа (фр .) , русская душа (а11гл.) .
** на минуту (фр.) .
91


А. И. Куприн
Да, он совершенно прав. Горсть русских молодчиков, изучивших
социализм, сидя вокруг печки, и думающих, что они могут командо­
вать всем миром, действительно, детски наивны в понимании людей
и дел. Правда и то, что большевики далеки от истинного понимания
людей и дел. Правда и то, что большевики далеки от истинного со­
циализма, и то, что они не имеют ничего общего с заграничным про­
летариатом; а русского пролетариата нет и не было.
Но самой глубокой правды Б. Шоу не знает и не может знать.
Она заключается в том, что небольшая кучка убежденных больше­
виков давно уже ничего общего не имеет ни с русским крестьян­
ством, ни с русскими рабочими (опасно быть пророком) - может
быть даже, ни с русской армией. На самой тоненькой ниточке они
висят в воздухе. Ниточка эта двойная: память о бессмысленно и
беспощадно пролитом нами море невинной крови и угроза проли­
вать ее без конца в будущем. Только и всего .
Невозможно, немыслимо, чтобы эта чрезмерно напряженная
нить не лопнула. И тут будет одно из двух: или Россия погибнет
так окончательно, что через сто лет о ней не будет вспоминать ис­
тория для школьного возраста, или она соберется, укрепится и вос­
станет. А раз восстанет, то -увы - надолго забудет и живой, и
теоретический социализм, а будет жадно учить и развивать госу­
дарственный жестокий эгоизм. Тогда, конечно, России мало будет
дела до политики Мадагаскара. Но для Англии московская себя­
любивая политика будет причиной многих беспокойных ночей. У
нас в государственной крови вырабатывается крепкий иммунитет.
А вот как вы-то справляетесь со своим творческим социализмом?
И как радостно думать о том, что настанет день, когда мы скажем
с холодным бесстрастием:
-
Во внутренние дела Великобритании мы не мешаемся .
Ах, коромысло житейских весов всегда качается вверх и вниз.
Нет ему равновесия .
ШУТЫ ГОРОХОВЫЕ
Взошел на подмостки Владимир Маяковский, в кофте наполо­
вину зеленой, наполовину красной, одна штанина желтая, другая
фиолетовая, на щеках синие звезды, в петлице приапический сим­
вол ... Взошел и заорал:
-
Весь ваш Пушкин не стоит моего мизинца!
92


Ко нстантин Бальмонт. Кл амар, 1933.


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
С этими сл овами стащил с правой ноги башмак и запустил им в
публику.
Публика, конечно, пришла в неистовый восторг и с этого мо­
мента закрепила за Маяковским титул гения . Незадолго до этого
она же положила начало мировой славе Горького , в тот день, ког­
да он прикрикнул на нее :
-
Что вы на меня рот разинули? Утопленник вам? Балерина?
Венера Милосская? Пошли вон, дураки!
Правда, один голос из публики робко возразил:
- Мы, извините, не на вас". Мы, собственно, на Антона Палы­
ча-с... На господина Чехова...
Но этот голос пропал в общем одобрительном ржании: «Ишь
ты, как садит. Сразу видать, что большой человек. Мелкая сошка
так не посмеет".»
Выходка Маяковского бьmа сделана давно; не только до рево­
люции, но и до войны. Я ее считаю чрезвычайно значительной и
глубоко пророческой. В ней как бы блеснул на миг прообраз того
самого большевизма, который тогда еще смутно, дурманно и гро­
моздко только что начинал бродить в русских головах. Футуристы
бессознательно бьmи вещими птицами большевиков. Недаром же
впоследствии те и другие связались и переплелись в такой тесной
дружбе, которая окончится только с их обоюдной гибелью.
Первое дело: ничего нет легче, как быть большевиком или фу­
туристом. Для этого требуется только дерзость и бесстьщство.
Возьмем наших старых, вечно новых, прекрасных писателей,
введших русскую литературу в широкую европейскую семью на
почетное место . Все они были хорошо образованны и никогда
не переставали читать, наблюдать , учиться . Если они знали ра­
дость долго вынашиваемого замысла, то знали и упорный, тя­
желый труд претворения мысли в сл ово. Роман «Война и мир»
был переписан восемь раз . Мы застали новаторов конца XIX и
начала ХХ столетия . Самонадеянности у них было, пожалуй,
чересчур. Но кто же станет отрицать наличие блестящей эруди­
ции и внутренней работы над своим талантом у Бальмонта, Брю­
сова, Бл ока, Гумилева, Вячеслава Иванова, Иннокентия Аннен­
ского, Сологуба, Ахматовой, Кузмина. Это были все-таки эпи­
гоны великой эпохи русского искусства сл ова. Футуризм же -
их побочное дитя , зачатое, однако, в оправдывающем неведе­
нии и равнодушии.
Футуризм сказал сам себе:
93


А. И. Куприн
«Труд? - Отвратительно . Учиться? - Скучно. Слава? - При­
ятна. Деньги? - Еще вкуснее. Что публика любит наипаче? -Скан­
дал, похабщину и все, что вне ее понимания, все равно: будь это
высокая мудрость или самая пошлая мистификация».
Итак:
«Ванька! Бей в барабан! Федька, обложи публику матерно! Так
ее, стерву! Сережка, валяй на заумном языке: вля-та-та, мурдапикс,
оокалао. Володька, покажи публике то, что в бане ладонью при­
крывают. Лупи ее, дуру, по головам палкой! Она это обожает».
И правда, обожает.
Давно известно, что нынешняя русская эмиграция представля­
ет собою сливки русского разума и цвет русского искусства. И вот,
в самых утонченнейших, самых изысканных салонах вы услышите
среди общего щебетания за чашкой чая в пять часов:
-
Хлебников, в нем что-то есть, не правда ли? Эренбург... У
него такие слова, такие слова ... но какой талант! А Есенин? А Мая­
ковский? А Пастернак? Нет, решительно в них есть что-то новое,
молодое и могучее.
Для простого , срединного русского народа в них нет ничего
нового . Давно уже мужицкая поговорка осудила таковую бессмыс­
ленную безудержную болтовню и такое истерическое рифмование
краткой характеристикой: «Говорок, говорок, облизал чужой тво­
рог» .
На свадьбах, на масленую, на престольных праздниках эти «го­
ворки» неизбежны, пожалуй, даже необходимы как оживляющее
шумное начало. Но солидный крестьянин, создавший песню, и
псальму, и былину, и сказку, и ловкую поговорку, презрительно
суров к таким егозливым болтунам : «Шуты гороховые» .
Разве только, изредка, на пьяной беседе, при особо непристой­
ном выверте, кто-нибудь из мужиков скажет: «Ловко, сукин сын,
загнул . А жаль все-таки человека. Хороших родителей, только со­
всем сбился с пути».
***
У большевиков вовсе не дурное генеалогическое древо, хотя все
его ветви растут вбок, и именно в левый, и чем дальше - тем урод­
ливее и безобразнее . Современный большевик наплевал и на де­
кабристов, и на народников, и на социалистов-революционеров, и
на социал-демократов . Те все-таки учились - кто много, кто кое-
94


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
как; те во что-то верили, вроде культуры, цивилизации законов эво­
люции; те знали или чувствовал и, что разрушение и созидание -
неодноитоже.
Большевик просто взял да все и разрушил и растоптал ногами
остатки. Стал над развалинами, расставив широко ноги, весь в кро­
ви и грязи, и кричит, скаля гнилой рот:
- Это, черт бы вас побрал, называется торжеством пролетари­
ата. Завтра будет еще веселее. Что? Хорош я? У меня и свой язык
есть: Гпу, Чека, Вцик, Рабкор, Комсомол, Срррр...
А в салонах щебечут, захлебываясь:
-
Ах, как все это ужасно! Но, не правда ли, как сильно! Как
гениально!
И не хотят знать, или забыли, что это тот же шут гороховый, но
только не зеленый, а красный.
И ВАН ЗАИКИН
На днях приехал в Париж, после триумфов в Америке, знаме­
нитый русский атлет и борец Иван Заикин.
Американские спортивные журналы не без основания называ­
ют его в многочисленных статьях и заметках «одним из самых силь­
ных людей земного шара» . Мы же, русские друзья, знаем и ценим в
этом колоссе широкую и добрую душу, верность в дружбе и увле­
кательную прелесть его свободной волжской речи, сдобренной мет­
ким, наблюдательным юмором .
Всегда, после долгой разлуки, смотрели с новым удивлением и
новым удовольствием на это огромное, холодное и поворотливое
тело, на это сл авное симбирское лицо, сквозь открытую простоту
которого лучится беззлобное лукавство. Но теперь чуть слышная
скорбь царапает сердце.
Вот такая была и наша родина ... Простая, сильная, здоровая,
крепкая, прочно сложенная ... Ведь не могло же случиться, чтобы в
ней навек перевелись богатыри тела и духа?
95


А. И. Куприн
СЛАГАЕМОЕ
В варшавской газете «За свободу» вот уже почти год ведет свои
«Записки писателя» М.П. Арцыбашев, испивший чашу большевиз­
ма почти до дна и покинувтий Россию, уж конечно, без милостиво­
го разрешения или лукавого попустительства Красного Кремля. Эти
записки насквозь пронизаны знакомыми чертами : ума, характера
и большого таланта Арцыбашева; беспощадной правдивостью ,
безоглядной смелостью, цепкой логикой, которая роднит его с Тол­
стым, а также с чисто толстовскими убедительностью и неуступчи­
востью. Говоря о его неуступчивости, я не могу не вспомнить от­
шумевшего дела о савинковском перебеге. Как Фома Неверный,
Арцыбашев долго не хотел подчиниться свидетельству фактов и в
одиночку упорно защищал человека, нашедшего однажды место в
его сердце. (Да и то сказать, не его одного, а многих сильных, опыт­
ных и зорких умел пленять этот очарователь.) И только когда убе­
дился, можно сказать, осязательно, то отвернулся от него с болью,
горечью и негодованием .
Но совсем иные, новые, волнующие звуки и крики привлекают
мое пристальное и нежное внимание к статьям Арцыбашева. Гово­
рю - новые, - потому что раньше, давно, не бьmо у Арцыбашева
поводов и возможности показать открыто ту сторону своей души,
где у него таилась скромная и суровая любовь к родине. Ведь ис­
тинная дружба и бесповоротная любовь сказываются во всей сво­
ей глубине и горячности только тогда, когда их теряешь" . может
быть, навеки. И вот теперь все, что ни пишет Арцыбашев, полно
мужественной скорбью о России, неутомимой ненавистью к ее слу­
чайным - да! случайным! - поработителям и к их добровольным
прислужникам, тоской по России, а стало быть, и великой любо­
вью.
Оттого-то мне и показалось столь простым и естественным де­
лом то, что галлиполийцы обратились к М.П. Арцыбашеву за мо­
ральной поддержкой. Здесь проявилась большая душевная чут­
кость , которую можно выразить сл овами: у нас и у тебя самое глав­
ное и неотложное - одно и то же.
Но вышел разлад. Старинный русский разлад, как раньше в
вопросах о хождении посолонь, о двуперстии, о сугубой и трегу­
бой Аллилуйе.
Вот что отвечает Арцыбашев на обращение галлиполийцев:
«Месяца два назад Правление Общества галлиполийцев обрати-
96


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
лось ко мне с просьбой дать статью для юбилейного сборника, до­
ход от издания которого предназначается на усиление материаль­
ных средств общества. Письмо заканчивалось списком предпола­
гаемых участников сборника - в том числе г.г. Бунина, Куприна,
Бурцева, Минцлова и др" - а также заверением, что издание будет
совершенно беспартийным. Для меня «галлиполийцьш это часть
ил и, вернее, остатки русской армии, в кровавой гражданской вой­
не боровшейся за мою родину. Этого для меня совершенно доста­
точно, чтобы прийти к ним на помощь во всю меру моих сил , тем
более, что ряд уважаемых имен и заверение о беспартийности, ка­
залось мне, гарантирует меня от всяких нежелательных неожидан­
ностей. Статью я дал и вот на днях получил этот сборник ... Он ук­
рашен большими портретами Николая Николаевича и генерала
Врангеля, а статья г. Ильина, имеющая программный характер, как
бы объединяет всех участников сборника «под верховным водитель­
ством» бывшего великого князя . Я ничего худого не знаю о Нико­
лае Николаевиче и охотно верю, что он честный человек, искренно
любящий Россию. Все то, что до сих пор мне приходилось слышать
о ген . Врангеле, аттестует его как храброго офицера и патриота.
Но я не монархист, а тем паче не «николаевец» и не имею никакого
желания становиться «под знамя верховного вождя», знаменитую
декларацию которого я, кстати сказать, еще столь недавно жесто­
ко критиковал. А между тем появление моего имени «под сенью»
портретов высочайших особ, да еще в сопровождении статьи г. Иль­
ина, может дать кому-нибудь основание зачислить меня в ряды сто­
ронников определенной монархической группы. Поэтому я нахо­
жу себя вынужденным печатно и категорически заявить, что ника­
кого отношения к «николаевцам» (и «кирилловцам» тоже!) не имею
и считаю все эти монархические демонстрации вредными для дела
спасения нашей родины, судьбу которой может решить только сво­
бодно выраженная воля русского народа» .
В этом столкновении или, вернее, недоразумении я ни на мо­
мент не могу усомниться в искренности как галлиполийцев, так и
Арцыбашева. Вся суть здесь, по-моему, во-первых, в цели, а во-вто­
рых, в средствах для ее достижения. Цель од на: освобождение Рос­
сии от ужасного ига большевизма ради ее выздоровления и буду­
щего блага. Средство же и усилия к ним могут быть разные. Но не
тол ько желательно, а и необходимо, чтобы они слагались в одном
полезном направлении. В этой работе могут стать бок о бок атеист
с старообрядским начетчиком, анархист с монархистом, профес-
97


А. И. Куприн
сор с солдатом, фабрикант с рабочим, писатель с начальником Ди­
кой дивизии.
Умница, очень сердечный и правдивый человек, русский док­
тор-хирург г. Маршак, проведший почти всю великую войну на
французском фронте, передавал мне о следующем случае.
Командир корпуса генерал Х, ныне маршал Франции, узнал как­
то, что в рядах его войска находится некий, весьма известный со­
циалист-экстремист. Он приказал привести его к себе, когда это
было исполнено, спросил :
-
Мне говорили, что вы крайних убеждений, отрицающих и
современное государство, и армию . Правда ли это?
Тот ответил:
-
Совершенная правда, генерал. И этим убеждениям я никог­
да не изменю. Но раз дело касается судьбы Франции, то я теперь
только солдат, готовый отдать для ее счастья и свою волю, и свое
тело.
А разве каждый из нас, считающий себя честным человеком -
и Арцыбашев первый - я знаю его смелость и гордость, - не ска­
жет того же самого , если бы не разногласия?
Есть прелестный народный сказ о том, как Господь Бог позвал
однажды к себе по какому-то делу двух святителей: Касиана Рим­
лянина и Николая Чудотворца, как они надели белые одежды и
пошли; и как встретился им по дороге мужик, завязивший воз в
канаве. Николай Угодник не воздержался от жалости, помог му­
жику, Касиан же, помня важность дня, обошел мужика сторонкой.
Явились они к Владыке: Касиан - белоснежный, отец Николай -
весь перепачканный. Тогда-то Господь Бог и положил решение: св.
Касиана праздновать раз в четыре года, а св. Николая дважды год.
Предоставим трусам, лицемерам и хитрецам, или теоретикам и
чистюлям, боящимся измять свои партийные ризы, предоставим им
суесловную болтовню о том, что большевизм изживет сам себя че­
рез мное количество лет или что большевики, облагороженные вли­
ванием умеренно-социалистической сыворотки, естественно свер­
нут на путь, ведущий к демократической ресцублике. Нет. Тяже­
лый, многообразный и уже давний опыт показал, наоборот, безна­
дежную тщету, ненужность и вредность для России всяких левых
мазей и соусов, искусственно составляемых в виде социалистичес­
ких экспериментов, блоков, временных правительств, директорий,
комитетов, союзов и соглашений. Большевизм же изживет сам себя
лишь тогда, когда он заест до смерти, до конца, весь русский на-
98


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
род. По довольно точным статистическим выводам профессора
Анцыферова, который берет в основу нынешний темп тамошней
жизни, это может произойти в ужасно короткий срок, через двад­
цать лет всего . Тогда, конечно, и большевизм исчезнет в России
или переползет в другое место, ибо вошь питается живой кровью:
трупы пожираются другими паразитами.
Я слышал еще голоса - и это уже голоса окончательных, куби­
ческих подлецов, - кричавшие:
- Так этому народу и надо! Поделом ему, если он не сумел сор­
ганизоваться, восстать, сбросить гнусное ярмо и т.д. Ничего этот
народ не стоит.
Когда говорят «русский народ» , я всегда думаю - «русский
крестьянин» . Да и как же иначе думать, если мужик всегда состав­
лял восемьдесят процентов российского народонаселения. Я, пра­
во, не знаю, кто он, этот изумительный народ. Богоносец ли, по
Достоевскому, или свинья собачья, по Горькому. Я знаю только,
что я ему бесконечно много должен; ел его хлеб, писал и думал на
его чудесном языке и за все это не дал ему ни соринки. Сказал бы,
что люблю его , но какая же это любовь без всякой надежды на вза­
имность?
Но упрек народу в том, что он своим рабским равнодушием
поощрял успехи большевиков, я считаю ложью - явной, зл обной
и глупой. На самом деле, если кто неустанно и яростно сопротив­
лялся и до сих пор сопротивляется большевикам, так это крестья­
нин. Ведь почти не бьmо в Советской России ни одного села, ни
одной деревни, которые не восставали бы против их чужеядной,
жесто кой, бестолковой, безбожной власти и не перли против пуле­
метов с вилами и дрекольем . Сколько деревень бьmо - по пышно­
библейскому выражению Троцкого - предано огню и мечу и бук­
вально сравнено с землей! Казалось бы, что крестьянство было на­
пугано до смертельного страха, до заказа детям и внукам бунто­
вать против красной звезды.
И все-таки бунтовали. Всеми средствами: открытыми и потаен­
ными. Предвидел это упорство - сжатое и непримиримое - во
всей его потенциальной неисчерпаемой силе - сначала один Ле­
нин. «На белом фронте мы победим, - говорил он, - на загранич­
ном должны и можем победить, но на крестьянском проиграем».
И проиграли. В этом недавно сознался ряд спецов, а вчера рас­
писался даже самомнительный дурак Зиновьев . И правда, что по­
делаешь? Селькоров и рабкоров убивают как явных шпионов про-
99


А. И. Куприн
клятой власти, комсомольскую ячейку уничтожают с той же серь­
езной заботливостью, как растаптывают ногами гнездо с яйцами
гадюки. Комиссар и коммунист живут в деревне лишь для офици­
ального отчета и при условии внутреннего потворства и невмеша­
тел ьства ...
Что же делать бедному Зиновьеву? Двинуть на деревню в удар­
ном порядке летучие отряды опытнейших агитаторов? Слушать их
никто не станет, а что закопают живыми в землю - это почти на­
верняка. Опять начать предавать огню и мечу, «не оставляя в жи­
вых даже мочащегося к стене»? Старый опыт и, оказалось, неудач­
ный. И кроме того, грозит опять недосевом, недородом - а чем
будут кормить ВЦИК, и Совнарком, и ГПУ с его специальными
дивизиями, и этих прожорливых акул, вождей заграничного ком­
мунизма, и пропагандистов, и шпионов, и, с позволения сказать,
послов Сесесерии и их махровых дам? Тут остается одно: закрыть
лавочку, нагрузить карманы медяками и бежать, куда глаза гля­
дят, с чужим паспортом (благо их в архивах прежней ЧК сколько
хочешь) .
Мы не посмеем бросить камень укора в городских обитателей
России, особенно в интеллигентов, за их тихое молчание, вынуж­
денное годами холода, голода, бездомья, бесправья, и хотя бы ради
того, что каждый, каждый из них знал истому и ледяной пот пред­
смертного ужаса. Но про деревню можно сказать, что она ненави­
дит большевиков такой мощной зловещей ненавистью, которую мы,
эмигранты с заячьими сердцами, даже во сне себе представить не
можем. Она если и не станет активной союзницей по активной борь­
бе с большевиками, то и мешать ей не будет, а отступающих боль­
шевиков, во всяком случае, лишит хлеба, огня и крова. Да. Прозе­
вали, испортили в белом движении этот громадный элемент под­
держки. Но о сем в другой раз.
Гл авное для нас то, что рядом с нынешним упорным, крепким,
навсегдашним отвращением многомиллионного мужика к социа­
листическому эксперименту назревает и почти поспело другое, внеш­
нее, явление. Земному шару надоели большевики с их попугаичьей,
фальшивой болтовней, с их обманом и хвастовством, с их невеже­
ством и грубостью, с их картонным кредитом, с их планетарной
бесчестностью, которую они сами себе ставят в боевую заслугу. Вот
два слагаемых обстоятельства. Придет ли третья содействующая
сила - волевой и физический толчок извне, ибо изнутри он невоз­
можен?
100


Заметки публициста, сатирика и литератур ного кр ит ика
Тайные здешние радетели большевизма и явные его подлайки
утверждают с наивно-изумленным видом: «Но позвольте! Вот уже
семь лет с хвостом, как большевики правят и распоряжаются ог­
ромной страной . Значит, они - сила».
На эту деланную наивность мы должны ответить:
- Распоряжаются? Да. Правят? Нет .
За эти семь с лишком лет большевики показали, что 1) никакой
государственной системы, кроме разрушения и смертоубийства, у
них нет и 2) что в деле восстановления и нового созидания они окон­
чательно и навсегда бездарны.
Правда, у них еще есть одна способность - именно к грубым,
балаганным трюкам: намалевать неправдоподобную декорацию,
напустить тумана в глаза, обмануть того , кто только и жаждет, что­
бы быть обманутым . Но уже давно осточертели и надоели миру их
пустые и похабные сл ова, самореклама, раздраконенная всеми цве­
тами радуги, буффонада встреч. Беспощадные цифры показывают
непрерывное падение торговли и промышленности в России. Са­
мые упорные в угодливости умы начинают понимать, что уж если
правительство влачит свое существование, отнимая насильно хлеб
у недоедающих и продавая его , то, пожалуй, можно его считать
чем угодно, тол ько не правительством. И уже все меньше отыски­
вается в Европе веселых путешественников, готовых взять на себя
роль обласканного, обманутого да при том еще пл охо оплаченно­
го восторженного дурака-хранителя.
Сесесерия докатилась до краешка. Не знаю, не предвижу собы­
тий, да и кто разберется в грядущей кровавой каше? Перегрызут ли
минутные баловни дьявола, кремлевские и ленинградские товари­
щи-владыки, друг другу горло, подобно тарантулам в банке? Вос­
станет ли красная армия, перебив своих комиссаров и спецов? Оп­
рокинет ли свой, может быть случайный, гнев на войска «особых
назначений»? Втянет ли ее глупая советская политика в невыгод­
ную войну с соседями? Кто скажет? Но во всех случаях самое стран­
ное то, что Россия может на неопределенное время остаться в ужас­
ных условиях безвластия, в стихийном бреду разбоя, грабежа, са­
мозванщины, бессмысленного, пьяного, всеобщего разрушения.
Об этом думают, говорят и пишут многие; пишут даже люди
очень левого толка. Даже и для них становится не невозможной
(правда, с кисловатой гримасой) мысль о вооруженном охранении
порядка в России в эти дни и затем, естественно, о диктатуре.
Но левые боятся и не хотят додумать эту мысль до самого кон­
ца. Они говорят, что события сами подскажут, сами выдвинут
101


А. И. Куприн
диктатора ил и, на худой случай, хоть Наполеона, который теперь,
может статься, незаметно уже расправляет свои крылья в рядах
красной армии. Иные в упорстве своем согласны на вторичную
кандидатуру даже Керенского (он тоже согласен), даже Чернова,
даже, наконец, Буденного (демократическое происхождение) . От
двух лишь вещей они чураются, как черт от ладана: это от помощи
Белой Армии в деле освобождения России и от главенствующей
роли лица императорской фамилии в этом великом и тяжком пос­
леднем подвиге ради Родины.
М.П. Арцыбашев не с ними. Наоборот: с обычной ясностью,
светлостью и благородством он высказывает уважение остаткам
Белой Армии, боровшейся за его отчизну; он верит честности вели­
кого князя Николая Николаевича и его любви к России; он знает,
что генерал Врангель - храбрый солдат и патриот.
Но Арцыбашева шокируют монархическая демонстрация и воз­
можность быть кем-нибудь замеченным в рядах сторонников оп­
ределенной монархической партии. Вспоминает он и свою крити­
ку декларации бывшего великого князя . И эти обстоятельства ли­
шают его возможности прийти во всю меру его сил , как бы ему
хотелось, на помощь галлиполийцам.
Но 1) разве умаляет достоинства великого князя его родослов­
ный титул? Сам М.П. Арцыбашев принадлежит к хорошей дворян­
ской фамилии. Разве большевики, зачеркнув титулы и звания, унич­
тожили историю предков Арцыбашева?
2) Не декларацию объявил великий князь. Это была только бе­
седа с журналистом. И самое главное в этой неофициальной беседе
было то, что и Арцыбашев считает самым главным в своей статье
то, что и я считаю самым главнейшим: а именно то, что судьбу на­
шей родины может решить только свободно выраженная воля рус­
ского народа.
Но пусть мне объяснит кто-нибудь: как эту волю выразит бе­
зоружный русский народ, изворачиваясь под пятой интернациона­
ла? Или каким образом поведает он ее во время новой, неизбежной
гражданской войны или, что еще хуже, - во время кровавого раз­
брода? Великий князь о том ведь и говорит, что надо сначала по­
ставить народ в условия, дающие свободу выбора.
Я, пишущий эти строки, я совсем не монархист. Но у меня нет
ни одного сомнения в искренности слов великого князя и в том,
что он словам этим останется верен . И потому работать в пользу
будущего спасительного для России движения, которое он возгла­
вит, я считаю и долгом, и радостью.
102


Заметки публициста, сатирика и литератур11ого кр итика
Д ЕЖКИН КАРАГОД
Читайте через «е» с двумя точками. Дёжка уменьшительное от
имени Надежда. Так звали в селе Винников быстроногую, быстро­
глазую, голосистую крестьянскую девочку, дочку николаевского
солдата, беспорочно отслужившего восемнадцать лет. Ныне это -
одна из тихих наших беженских радостей, терпкая наша услада -
Надежда Васильевна Плевицкая .
А Карагод (хоровод) - это та цепь годов, то пестрое сплетение
событий, которые привели талантливую русскую певицу от родно­
го села до эстрады Гаво в Париже, где 7 января по случаю пятнад­
цатилетия своей артистической деятельности, Н. В. Плевицкая дает
большой исключительно блестящий концерт.
(Купно с редакцией «Русской газеты» приветствую Вас от души,
дорогая Надежда Васильевна!)
«Дежкин Карагод», или «Мой путь к песне», - это также на­
звание небольшой изящной книжки-тетрадки, только что выпущен­
ной в Берлине. Самый подзаголовок объясняет, но не вполне ис­
черпывает его содержание . Содержание шире и глубже. Это - пре­
лестное в своей безыскусственности сказание о детстве в деревне,
во времена недавния, незабвенныя и - ахи ! - невозвратные: о по­
лях, о лесах, о дальних дорогах, о суровом мужицком труде, об иг­
рах и праздниках, о монастырях, о древнем, неторопливом скри­
жальном укладе быта . Написана эта книга самым истовым велико­
русским языком. Замечательным, редким по чистоте и красоте язы­
ком. Мне выпало счастье беседовать на эти темы с Н.В. С живей­
шей радостью нашел я в ее книге - не ее фразы, а свободный чу­
десный звук и своеобычную крепкую окраску ее речи. Некоторые
страницы годятся прямо в хрестоматию.
Очень хорошо выступление А. Ремизова. Но да простит меня
наш изысканнейший и тончайший знаток русского сказательного
стиля: его слова повяли и потухли рядом с простым, свободным и
ладным рассказом Плевицкой. Одно дело ландыш прекрасно на­
рисованный, другое - только что сорванный под березой изо мха.
103


А. И . Куприн
Н.В . ПЛЕВИЦКАЯ
7 января 1925 года
Давно большой зал Гаво не был так переполнен, как в этот ве­
чер, и давно его высокие стены не были свидетельницами таких
бурных, таких пламенных, таких чистосердечных оваций.
И.В. Плевицкая казалась особенно в ударе и, если тол ько это
возможно, превзошла самое себя.
Конечно, налицо бьmи все внешние, неизмщшые признаки ог­
ромного успеха: цветы, оглушительные аплодисменты, восторжен­
ные восклицания; конечно, певицу подолгу не отпускали с эстрады
и заставляли без конца бисировать . Но сказалось еще и нечто дру­
гое, более сложное и большое: то труднообъяснимое, почти сверх­
чувствительное явление полнейшего душевного контакта между
сценой и залом, которое даже для пресыщенных славой знаменито­
стей бывает столь редким, что оно остается в их перегруженной
памяти, как светлый незабываемый маяк, навсегда.
Чудилось, что какие-то магнетические лучи протянулись и виб­
рировали в такт от певицы к публике и от каждого зрителя к певи­
це и что только на этой невидимой и невесомой основе Плевицкая
ткала прелестные, такие родные, такие нестерпимо близкие узоры
русской курской песни. И я видел, как гл убоко, до дна сердца, были
потрясены в этот вечер многие молчаливые, суровые слушатели.
И как любят Плевицкую! Она своя, она родственница, она до­
машняя, она - вся русская . Со всех сторон ей кричат название
любимых песен. Но она поет то, что ей нравится в эту секунду. С
милой простотой говорит она название и чуть-чуть пониже тоном:
«Скоморошная», «Грустная», «Гульбищная», «Хороводная» ...
Какие песни! «Ой да на речке», «Комарики-мушки», «Белоли­
цы-румяницы» . В деревне их не поймешь: там девки не поют их, а
кричат. Плевицкая берет русскую песню целиком, она не трогает,
не изменяет в ней ни одной ноты, она только поет ее и раскрывает
ее внутреннюю красоту. И вот - радуга чувств и настроений: ко­
кетство, любовь, лукавство, тоска, вихорное веселье, томный взор,
тонкая ул ыбка... Все поочередно трогает струны вашего сердца. И
это все из простой, немудреной русской песенки!
Единственно, кого рядом можно поставить с НВ. Плевицкой,
- это Шаляпина. Оба самородки, и на обоих милость Божия.
104


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
ДОБРЫЙ ЧАРОДЕЙ
Вас. Ив. Немирович-Данченко
Стоит на поляне среди леса мощный многолетний дуб . Вокруг
него подрастают, мужают, стареют и валятся поколения . Но креп­
кого великана щадят и топор дровосека, и свирепые ураганы, и все­
сокрушающее время. Ушел он бесчисленными корнями в глубь зем­
ли, утвердился на ней основанием в три человеческих обхвата, под
самым небом раздвинул свой могучий шатер и стоит сто лет, не­
поколебимый, видимый издали на десятки верст. Каждую весну
позднее всех покрывается он мелкой желто-зеленой листвой, цве­
тет в свое время и роняет желуди и позднее всех сбрасывает свои
жесткие, вырезанные, темные листья .
Вот образ нашего любимого, нашего талантливого Василия
Ивановича Немировича-Данченко.
Кто из нас, людей старшего поколения, уже переваливших че­
рез вершину жизненного пути и ныне спускающихся по склону в
долину Иосафатову, кто из нас в детстве, в юности и в молодости
не жил часами и днями под сладкой властью этого очаровательно­
го, многоцветного художника? Разве не с ним мы катались в гондо­
ле по венецианским каналам, присутствовали на бое быков в Мад­
риде, слушали серенады в Севилье, бродили по парижским бульва­
рам, дышали воздухом Лазурного побережья , гостили в Риме и в
Неаполе? Разве не он показывал нам Дунай, Балканы, Шипку и
Плевну, русскую христолюбивую армию в боях и походах, русско­
го солдата в землянках, в окопах, в лазаретах, чудесного, несрав­
ненного прежнего солдата, который был так страшен в атаке, так
стоек в беде, так терпелив в страдании, так душевно мягок к по­
бежденному?
Все мы тогда с трудом отрывались для мелочей житейской про­
зы от пышного, сверкающего плетения его захватывающих рома­
нов, чтобы поскорее к ним вернуться. Волновались за судьбу его
героев и героинь, обливались слезами над милым вымыслом, смея­
лись до слез в веселых и комических местах.
Да разве в молодости только держал он нас добровольными
пленниками своего жаркого таланта? Нет, всегда снова и снова яв­
лялся он нам верным другом и старым, любимым, добрым спутни­
ком. Вот еще год тому назад нашел я у случайных знакомых затре­
панный, давно мне переизвестный том Немировича-Данченко, вып-
105


А. И. Куприн
росил почитать, а как начал читать, так увлекся и уже не мог отой­
ти от чар рассказчика-волшебника.
И странно раздвоилось мое читательское восприятие. Читало
нас двое: один - пожилой человек, очень много видевший и испы­
тавший, перечитавший почти все ценное в мировой литературе и
во многом разочаровавшийся , прошедший давно через пороги ли­
тературного искуса; другой - прежний озорной мальчишка, кру­
тивший во время пристального страстного чтения вихор над пра­
вым виском, пожиравший страницы и переживавший их с верой и
волнением .
И так непонятно, так трогательно сквозили один сквозь друго­
го эти два разных и одинаковых человека. Общее же впечатление
было одно: чувство красоты, радости и теплой христианской доб­
роты.
Подумайте только : как много было читателей у этого чародея.
Пишет Василий Иванович шестьдесят лет (я думаю, больше) . На­
печатано им не менее шестидесяти емких томов - колоссальный
богач ! Читали его с неизменным усердием во всей огромной Рос­
сии: западной и восточной. Здесь нельзя уже сказать «многочис­
ленная аудитория», а - прямо - несколько десятков миллионов
читателей разных возрастов и поколений. И ни в ком он не посеял
зла, никому не привил извращенной мысли, никого не толкнул на
дорогу уныния и зависти . А множеству дал щедрыми пригоршня­
ми краски, цветы, светлые ул ыбки, тихие благодарные вздохи, на­
пряженный интерес романтической фабулы".
Хорошо, когда человек, пройдя огромную жизнь и много по­
трудясь в ней, оглянется назад на все пережитое и сделанное и ска­
жет с удовлетворением:
-
Жил я и трудился не понапрасну.
Сказать так - право очень редких людей. Среди них - Васи­
лий Иванович, один из достойнейших.
Пожелаем же от души еще многих лет жизни и творчества это­
му Доброму Чародею, которого мы любим и чтим с детства, кото­
рому признательны до седых волос и дольше.
106


Заметки публициста, сатирика и литератур ного кр итика
ВАС. ИВ. НЕМИРОВИЧ-ДАНЧЕНКО
Военны й корреспондент
Возьмем во внимание разные условия жизни В.И. Немирови­
ча-Данченко . Место рождения - Кавказ. Семья - военная во
многих поколениях, с доброй долей благородной туземной гор­
ской крови. Первая школа - кадетский корпус прежней, суро­
вой николаевской закваски. Прибавим сюда личные черты : под­
вижной, восприимчивый характер, страсть к перемене мест, жаж­
ду приключений, склонность к событиям грандиозным и к кар­
тинкам необычным, большую физическую выносливость, настой­
чивость, храбрость и - очень важное и редкое свойство - дар
очарования . Все эти качества в связи с большим и ярким литера­
турным талантом сделали из В.И. великолепного корреспонден­
та с театра военных действий. О подобных ему прирожденных
военных корреспондентах я читал лишь в одной-единственной
книге - «Свет погас» Редьярда Киплинга, который знал в этом
деле толк, ибо в свое время вкусил от этого тяжелого, порою
горького, но восхитительного ремесла.
Помню я сентябрь 1914 года, раннее солнечное утро и Ко­
вельский вокзал - единственное место в городе, где можно было
получить кофе с хлебом . Подошел какой-то коротенький пасса­
жирский поезд. Я вышел на платформу, и первый, кого я увидел,
был вылезавший из вагона старый мой друг А.М. Федоров, из­
вестный поэт, романист и драматург, с которым я не видался лет
шесть . Обрадовались, обнялись, засыпали друг друга вопроса­
ми без ответа, ответами невпопад". как всегда это бывает. Ока­
залось А. М. едет в действующую армию вместе с другими кор­
респондентами с особого разрешения высшего военного началь­
ства и в сопровождении специальных осведомителей из офице­
ров генерального штаба. Об этой исключительной милости я
сл ышал раньше, даже сам хлопотал пристроиться в этот поезд,
но мне не повезло. В ту пору весьма косо и недоверчиво глядели
власти на газетных сотрудников. (Впоследствии - чересчур не­
разборчиво .)
-
Пойдем к нам, - предложил А. М.
Их было человек десять. Помню В.И. Немировича-Данченко,
Людовика Нодо, Сыромятникова (Сигму). Кое с кем меня впервые
107


А. И. Куприн
познакомили. Представили и двум щеголеватым, безукоризненно­
вежливым, сквозь служебную и выдержанную сухость, капитанам
генерального штаба.
Мне кажется , что старые военные корреспонденты так же бе­
зошибочно должны узнавать друг друга по некоторым, порою не­
ул овимым для чужого глаза признакам в одежде, манерах, походке
и наружности, как узнают товарища по профессии цирковые арти­
сты, наездники, летчики, настоящие охотники и военные в штатс­
ком. Все, что бьmо на Василии Ивановиче и с ним, было как-то
особенно легко, удобно, просто, практично и прочно: большая тем­
ная каскетка с прямым козырьком, английское, до колен, пальто с
широким поясом, мягкие верховые сапоги, ловко пригнанный цейс;
в руке - камышовый стек; ручной багаж не велик, но емок - шот­
ландский плед в ремнях и чемодан темно-красной кожи вагонного
размера...
Я с восхищением глядел на этого удивительного человека, дав­
но перешагнувшего за шестой десяток: на его еще стройное тело,
на свободные, уверенные движения, на совсем молодые глаза, с
прежним удовольствием слышал его речь - живую, быструю, пе­
реливающуюся блестками мягкого, теплого юмора.
Поезд стоял долго . Мы вышли с ним на платформу поразмять
ноги. Говорили о войне, о Петербурге, о прежних милых встречах.
Вдруг В.И. резко остановился и, совсем не в ход разговору, вос­
кликнул с негодованием:
- Нет, подумайте!
Я взглянул на него . Его лицо выражало горечь и обиду. Правая
рука нервно дергала в одну и другую сторону седые бакенбарды (я
их раньше застал еще изумительными, единственными, победонос­
ными, черно-блестящими бакенбардами) .
- Нет, подумайте, - продолжал он глухим, дрожащим от вол­
нения голосом . - Ко мне... к нам... приставили этих двух моло­
дых людей ... этих «enfants d'une bonn fa mille»*. Нет, я ничего не
хочу сказать о них дурного. Они милы и обходительны. Я думаю,
что они хорошие образованныелюди, примерные офицеры и храб­
рые солдаты . Но, черт побери, разве я нуждаюсь в чьей-нибудь
опеке? В чьем-нибудь надзоре и руководстве? Эта война - восьмая
по счету, на которую я отправляюсь корреспондентом. Восьмая,
* <<Детей из хорошей семьи» (фр.) .
108


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
милостивые государи. Восстание карлистов, Хива, Туркестан,
Турецкая кампания, Японская война, Турецко-славянская и, на­
конец, эта. Всюду до сих пор я встречал внимание, доверие и по­
мощь. А теперь? Загонят нас всех в дальний тыл - как своих ушей
не видать мне будет ни фронта, ни боя, даже не услышу я выстре­
лов! Заставят нас всех, как учеников, послушно переписывать
шпаргалку, сочиненную в штабе, - вот тебе и собственные кор­
респонденты с театра войны! За что же мне это оскорбление? Кто
я в их глазах? Предатель? Немецкий шпион? Или я везу на фронт
прокламации для солдат, против войны? Или я только штатский
паникер? К этому, вот к этому самому месту на груди Михаил
Дмитриевич Скобелев собственноручно прикрепил мне Георги­
евский знак. Только я и художник Верещагин - из невоенных -
были так отличены. И вдруг". Точно институтки". Попарно, в
сопровождении двух классных дам. Какая грубая, какая ненуж­
ная обида!"
Я никогда не видел и даже не мог представить себе выдержан­
ного, всегда спокойного В.И. в таком волнении. Мне нечего было
сказать. Но я глубоко понимал и чувствовал всю справедливость
его досады. Причинили жестокую моральную боль не только заме­
чательному бытописателю войны и, бесспорно, лучшему, достой­
нейшему, славнейшему из русских военных корреспондентов, но и
чистому, пламенному патриоту. Что тут скажешь?
Но он тотчас же справился со своей вспышкой:
-
Простите, взорвало меня . Не будем об этом больше. Наде­
юсь, со временем все обойдется.
Зазвонил вокзальный колокол к отходу поезда. Мы простились.
В.И. вдруг что-то вспомнил и задержался на минутку.
-
Попадете на войну, - сказал он, - все равно - офицером
или корреспондентом, не забудьте, носите всегда при себе средства
от насекомых: серу в мешочке или корень сабадиллы. Помните,
вошь на войне - страшнее пулемета. Ну, Христос с вами .
От него первого я услышал это грозное напоминание, роковое
предупреждение.
109


А. И.Куприн
ХРАБРЫЙ СЕНАТОР
Еще один современный Стенли - американский сенатор Бо­
рах - едет в Москву, в этот красный пуп Союза Советских Социа­
листических республик всего мира.
И пусть едет. Их много ездило. Интересно, кто вернется пос­
ледним?
Так много было этих отважных путешественников, что их уже
можно разбить на категории.
2%. Честные фанатики правды и справедливости; коммунис­
ты в идейном высоком смысле; чрезвычайно редкие прекрасные
люди, искренно стоящие на границе христианского самопожерт­
вования. Эти скоро вернулись по домам, брезгливо отряся на гра­
нице прах Совдепии, приставший к их стопам, унося с собой ужас
перед азиатским коммунизмом и вечное омерзение к его насади­
телям. Не все вернулись. Кое-кто застрял по дороге, в железной
лапе Чеки. Но уцелевшие останутся до конца дней своих непри­
миримыми врагами и ярыми разоблачителями русского планетар­
ного опыта. Хотя голос их - не голос ли вопиющего в пустыне?
Пока?
10%. Кабинетные умники, теоретики. Они заранее, из боль­
шевистского газетного вранья, отраженного левой европейской
прессой, составили себе предвзятое, в розовом цвете, мнение о
великих завоеваниях бескровной революции, о бескорыстной
святой работе большевиков ради будущего всемирного рая, о
новой, чудесной России, победоносно вырастающей из пепла и
развалин, о святительском лике слезоточивого Дзержинского.
Никакая жестокая явь не могла поколебать их деревянного уп­
рямства. Разве они не замечали, что их водят, куда хотят, точ­
но ручных слонов, вкрадчивые, учтивые, говорливые и наглые
поводыри? Замечали, но вычеркивали тут же из памяти, как гро­
моздкий мусор, портящий передний план выдуманной карти­
ны.
Вспыхнуло ли стьщом лицо автора «Машины времени», когда
семилетние ученики и ученицы советской первичной школы на
вопрос сл оновьего корнака Чуковского: «Кто ваш любимый пи­
сатель?» - ответили, шепелявя, картавя и вытирая носы пальца­
ми: «Дяденька Уэллс». Не знаю, догадался ли он ответить им: «А
я, милые дети , каждое утро читаю бессмер1_"НЫе стихи вашего Де-
110


А. И. Куприн.


Замет ки публициста, сатирика и литературного кр итика
мьяна Бедного, по вечерам же - неподражаемую прозу вашего
Горького».
Эта бритая дылда отметила в своем отеле лишь две нехватки в
домашнем советском хозяйстве: недостаток бритвы и отсутствие
крыжовенного варенья ко второму завтраку.
Этот сытый британец довел свое патентованное английское
высокомерие до того, что дерзнул посетить «столовку» русских
писателей в «Писательском доме». Правда, к его приезду прика­
зано было властям изготовить обед вроде человеческого: суп с
картофелем и битки из конины. Прижимая к носу платок, наду­
шенный одеколоном, Уэллс милостиво обходил обедающих и лю­
безно беседовал с ними. Но - пассажир междупланетных про­
странств - он не увидел человеческих лиц, отечных от голода и
болезней или иссохшихся до черепообразного вида, с ужасом,
тоской и безумием в глазах. Страстная протестующая речь А. В.
Амфитеатрова прошла мимо его ушей или переведена ему была
как гимн английскому национальному гению? Ах! Если бы хоть
теперь перевести эти пламенные, горькие сл ова на английский и
послать знаменитому творцу «Борьбы миров» для пищеваритель­
ного чтения ". А ведь за этим срамным обедом сидели русские
писатели, из которых почти каждый духовно весил не меньше
Герберта Уэллса. (Успокойтесь: ни Демьяна, ни Маяковского там
не было .)
Приехал домой Уэллс и сказал :
- Там все обстоит прекрасно.
Еще поучительнее пример Нансена. Где и когда растерял он
правдивость - это лучшее украшение людей воли и отваги? Пе­
ред лицом мира он превозносил законы и порядки Совдепии. Еще
недавно он сл овом и дел ом загонял ослабевших, измотанных рус­
ских беженцев в Московский парадиз, закрывая глаза на близкое
страшное будущее этих несчастных. И что же? У себя на родине, в
Норвегии, он выступает как заклятый враг большевизма. И так:
сифилис вреден моей семье, семье соседа - полезен. Свинская,
подлая логика.
Прибавим процентов 30-35 на авантюристов, шиберов, спеку­
лянтов или просто на небрезгливых купцов. Еще столько же, при­
близительно, на оплачиваемую сволочь. Определяют тамошние
ловкие оценщики: что ты весишь, сколько ты сто ишь, где пишешь,
на кого влияешь? Дают сообразную сумму. Дают иногда широко
111


А. И. Куприн
деньги (ведь все равно не свои). И говорят: «Ну. А теперь старайся,
сукин сын . У нас руки дл инные, расправа короткая».
Совсем не знаю, какой процент составляют здесь политические
честолюбы и те безжалостные (может быть и искренние) патрио­
ты, которые убеждены, что в международных отношениях все не­
позволительное позволено ради возвышенной или возвышающей
цели.
Не из их ли числа сенатор Борах? По-моему, все зависит от того,
насколько давно укоренился его род в Америке. Мы знаем только
одно: старинные кондовые американцы, дорожащие честью и сла­
вой своей прекрасной страны, к большевикам недоверчивы, как
патриоты, и недоброжелательны, как строгие христиане.
Но какие бы выводы из своей поездки ни сделал Борах, на него
есть солидная поправка.
Я нарочно оставил в запас 10%. Они падают на тех доброволь­
ных и беспристрастных свидетелей, чью наблюдательность, чье спо­
койствие, чье самоуверение, чьи опытность и практичность нельзя
соблазнить и обмануть и провести никакой лестью. В последнее вре­
мя голоса таких людей раздаются все чаще и чаще и преобладают
среди них голоса американцев.
Б ЕЗ ЗАГЛАВИЯ
25 марта русские художники (группа Малявина - Издебского)
устраивают большой живописно-артистический вечер. Здесь не
только повод, но и обязанность для журналиста вернуться к слу­
чаю, расколовшему Общество русских художников в Париже на
две части, которым, полагаю, больше уже не срастись.
Публика мало уделила внимания этому прискорбному случаю,
а между тем он был многозначителен. Произошло вот что .
Известно, что добрый город Париж устраивает в ближайшем
времени грандиозную выставку декоративного искусства. А в этом
искусстве кто же первые мастера, как не французы с их прирожден­
ным вкусом, воображением, изяществом и остроумием? Можно по­
чти безошибочно предсказать этой выставке широкий успех, кото­
рый с излишком покроет нехватки прошлогодней Олимпиады.
Это будет праздник красоты, ума и культуры. Спрашивается:
при чем же здесь советско-пролетарское искусство?
112


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
Выставка - международная . Я знаю, что многие знатоки и
любители искусства охотно пошли бы поглядеть на декоративные
работы таких стран, как Камбоджа, Сенегалия, Мадагаскар, Сред­
ний Нигер. В дикарском творчестве есть своеобразная наивная пре­
лесть, детская естественность, а главное - милая свобода. Зайдут
они, конечно, в «Pavillon Sovietique Archit. Melnikoff»*. Зайдут, по­
свистят меланхолично и скажут: «Все, что здесь хорошо, все это
украдено из чужих особняков или у чужих умов. А все, что свое -
ТО ПЛОХО».
Да и как же может быть иначе, если в Сесерии единственное
оправдание искусства - лакейская служба правительству, един­
ственное право на жизнь - пресмыкание перед большевиками и
грубая лесть не только коммунизму, но и Чека? «Кровавые само­
державные тираны» старого режима руками своих цензоров чер­
кали красным статьи, колеблющие трон, и карикатуры, оскорбля­
ющие Величество, а также удаляли с выставок порнографические
картины. Но кому бы из них пришла в голову шальная мысль по­
требовать для себя лести и восхваления от артистов пера, кисти
или резца? (Мы не говорим о Пушкине и Жуковском, писавших
оды : то бьm дух времени и то бьmа их личная воля ".)
У большевиков система:
За великое подобострастие - большой паек. За малое - ма­
лый. За молчание - ноль. А если ты в стихах, в книге или с кафед­
ры осмелился пробурчать что-то не совсем приятное вождям про­
летариата - ступай-ка, товарищ, на Лубянку или на Гороховую.
О, страна неслыханной свободы сл ова!
Большевикам выставлять нечего . В этом на днях со смехом и
свистом убедился славный город Лион, обозрев жалкий, смешной,
шарлатанский павильон русской промышленности на Лионской
выставке. И Париж, конечно, не ждет ничего нового и интересного
от Москвы. Но есть такая деликатная, слабая уступчивость. На­
глый человек так долго напрашивается на интересный дружеский
обед, что ему, наконец, говорят: «Наплевать, милости просим».
Большевикам совсем не интересны прямые цели выставки. Глав­
ное - побольше шума, бума и даже хоть скандала. Главное - пу­
стить пыль в нос своим, домашним, дуракам: «Мы уже равняемся с
Европой и вскоре перегоним ее» . Но самое главное - это, конеч-
* «Павильон советского архитектора Мельникова» (фр.)
113


А. И. Куприн
но, наводнить Париж и Европу своими агентами, ради сыска, под­
купа, пропаганды, агитации, разложения, раздувания мирового
пожара.
Все это старые вещи, всем известные и переизвестные слова. Тем
не менее, едва услышав об участии СССР на декоративной выстав­
ке, Ларионов с небольшой кучкой футуристов побежал в советскую
миссию: «Товарищи, примите и нас в игру!»
Не знаю, приняли их или нет. Но уж если примут, то, конеч­
но, не задаром. Чувство симпатии к добрым открытым лицам
или к выразительным влажным глазам большевикам неизвест­
но. Если они кормят, то работу спрашивают вчетверо. Кто раз
попал им в руки - скажи прощай прошлому. Да. Первую песен­
ку, зардевшись, поют. От сменовеховства прямой и единствен­
ный путь в Совдепию, чистить сапоги и лизать пятки . Поступок
же Ларионова и К0 - чистейшее сменовеховство, подразумевая
под этим термином не первичный литературный смысл, а ны­
нешний, привычный, обиходный: то есть замаскированное, ти­
хое, желанное предательство и прикрытый наивностным неве­
дением подлый соблазн слабым. Назад им нет ходу. Прощать
такие поступки не только сл абость, но преступление. И вина
больше, чем большевистская . Имена людей, побивавших каме­
ньем великомученика, пропали для священной истории, но ос­
талось имя того человека, который стерег их одежды, хотя этот
человек и искупил потом свою вину мученичеством и лютой смер­
тью. Из двух преступников кто гнуснее? Свирепый убийца или
трусливый пособник?
Слезница Ларионова и К0 была принесена к стопам советской
миссии без ведома остальных художников. Издебский первый про­
тестовал против этого темного дела резким и правдивым письмом.
К нему тотчас же присоединилась большая группа художников,
основавших отдельное общество.
Это общество устраивает 25 марта на усиление своих средств и
для взаимопомощи колоссальный праздник-бал. От русской коло­
нии зависит поддержать это начинание. И не так здесь важна мате­
риальная поддержка, как моральная, как сочувствие, согласие, еди­
нение в мыслях и убеждениях.
114


Заметки публициста, сатирика и литературного критика
КИСЛЯТИН А
Пожалуй, нигде так не верят литературе, как в России. А наша
литература, начиная от Гоголя, сильна и художественна лишь от­
рицанием. Положительные образы в ней всегда были из папье-маше,
вроде благодетельного откупщика Муразова или русского немца
Штольца. (Толстой не в счет: он во всем чудесное исключение .)
Помните, целая эпоха русской жизни прошла под знаком «обло­
мовщины». Потом появились «кающиеся дворяне», потом «хмурые
люди», потом неудовлетворенные интеллигенты, неврастеники,
восьмидесятники, самоубийцы. Нельзя было разобраться в поряд­
ке: литература ли подхватывала преобладающий тип или русские
люди самосокрушенно налагали на себя литературные презритель­
ные клички .
Что говорить! Городская жизнь наша кишела нытиками, неудач­
никами, бездельниками, слабняками. И безобразно жила учащаяся
молодежь из классов недостаточных . В гимназиях торчали по шес­
ти часов, сидя скрючившись . У большинства интеллигентных но­
вобранцев правое плечо оказывалось ниже левого . И дома, и в учи­
лище комната плохо проветривалась. Молодежь мало купалась и
редко бывала на открытом воздухе. Гимнастика, спорт, подвиж­
ные игры почти отсутствовали.
Все мы охотно валялись среди дня на постелях и диванах. На­
чинали курить сл ишком рано, курили чересчур много и притом
скверный табак. Мы читали запоем, до одурения, и это зло в на­
шем воспитании бьmо из наихудших.
Еще Экклезиаст сказал: «Сын мой, много читать - утомитель­
но для тела».
А позднее Ницше расширил это изречение: «Горе тому, кто на
заре дней испачкал свои глаза и истощил свой ум праздным чте­
нием».
Мы читали тайком на уроках, и во время переменок, и целый
день дома, и ночь, при свете украденного огарка или даже лампад­
ки. Эта привычка, всосавшись нам в мозг, не только не оставляла
нас в более зрелом возрасте, но с годами становилась грубее и за­
коренелее. И все труднее бьmо отучиться от нее, гораздо труднее,
чем от курения и от рюмки водки перед обедом .
Из ста интеллигентов девяносто девять, оставшись в одиноче­
стве, хватались за книжку, как дитя за исслюнявленную соску. Но
все сто , целиком, без книжки никак не могли уснуть. Об этом ясно
115


А. И. Куприн
свидетельствуют зачитанные библиотечные книжки: нет ни одной,
на которой через каждые пять страниц не хранились бы круглый
ободок стеарина и черная копоть ... Чувствует этот милый читатель,
что вот-вот заведет ему сейчас глаза сладкая дремота. Страшно
пожара и жалко, что свеча прогорит напрасно. А подняться и по­
тушить - значит, разогнать сон. Хлоп перегнутой страницей о
пламя, и сразу провалился человек в ласковое небытие. Скольким
писателям приходилось слышать такой комплимент от ярого по­
клонника: «Ужасно люблю ваши сочинения. Без них заснуть не могу.
Всегда читаю на сон грядущий».
Читали мы иногда до такой степени взасос, что порою у нас в
головах совсем перебалтывались времена, места и события . «Ког­
да это и с кем я спорил о бисерных чулках? Во сне это бьmо или в
действительности, или я где-то читал об этом? Фу, черт, какая, од­
нако, дурацкая каша у меня в башке!»
Читали мы сплошь все, что попадалось: просмотрите каталог
частных русских библиотек и вы убедитесь, какой дрянью они на­
пиханы. Ведь по спросу и предложение. Я знавал столько усердных
книгочеев, которые на «сон грядущий» умели погружаться в сло­
вари, прейскуранты и расписание поездов.
Я не буду говорить о том, насколько скверно все вышеприве­
денные дурацкие условия влияли на физиологию и психопатоло­
гию нашей интеллигенции. Скажу кратко: по кл иническим наблю­
дениям и анкетам, порок Онана среди русской интеллигентной мо­
лодежи всегда стоял в процентном отношении гораздо выше всех
других стран. По моему мнению, гораздо большая беда заключа­
лась в том, что все мы с малых лет делались миниатюрными энцик­
лопедистами и всезнайками, а от дурного характера, плохого пи­
щеварения (следствие гнилых зубов) становились непримиримыми,
несправедливыми, грубыми спорщиками, отчаянными пессимиста­
ми, крикливыми плаксами, крошечными деспотами ".
Мы спорили долго, до слез напряженья ".
Кто не помнит этот стишок симпатичного Надсона? Но зато
кто же забудет живописный порядок этих словопрений?
- Коллега, вы городите чепуху.
-
Почему же, коллега?
-
Потому что вы порете ерунду.
-
В таком случае, вы сами дурак.
116


Заметки публициста, сатирика и литератур иого критика
Нам не хватало только публичной эстрады, чтобы наше все­
знайское, самоуверенное, жалкое блудословие выволочь на народ.
Пришла Государственная Дума. Аллах-Акбар, как мы заговорили!
Мой друг, поистине король стенографов Иван Яковлевич К-в,
престижный думский стенограф, говорил мне с горечью:
-
Обидно. Всего три-четыре оратора, речи которых мы запи­
сываем со вниманием. У остальных - плоские, ходячие выраже­
ния - дешевка. Сотни оборотов в пять-шесть строк мы отмечаем
одной условной каракулей . Встанет, например, трудовик (словеч­
ко-то какое) . Мы уже заранее знаем, как он начнет. Ставим знак
0000, бросаем карандаш и расправляем затекшие руки и плечи. А
он неизменно бубнит в тридцатый раз: «В то время, когда многого­
ловый хвост самодержавия, обвив своим ядовитым жалом одну
шестую часть земного шара, в упоении пролитою им кровью".» Что
же тут записывать? Истерическая кислятина.
М ЕЖЕВОЙ ЗНАК
Смерть Савинкова - новая загадка. Первой мы, вероятно, ни­
когда не разрешим: какие цели и планы повлекли его в Советскую
Россию? Сам он на это никому уже не ответит. Свидетельства же
третьих лиц всегда будут сомнительны.
Убил ли он сам себя и как: по холодной ли воле или в минуту
острого отчаяния? Или его прикончили большевики, со свойствен­
ным им равнодушием душевных идиотов?
Очень достоверно то, что Савинкову дали ясно понять : десять
лет ты просидишь неуклонно, хотя от тебя самого зависят льготы ,
а может быть, и сокращение срока, если ты сделаешь то и то, то
есть нечто возможное и приемлемое только для заматерелого чеки­
ста, но отнюдь не для человека, каким всегда был и каким если даже
погнулся , то все-таки остался Савинков.
Я знаю, что не могла привести его в отчаяние перспектива деся­
тилетнего тюремного заключения . В течение своей бурной, сказоч­
ной, неправдоподобной жизни он выворачивался и не из таких пут.
Правда, большевики жуткие сторожа. Помните ли вы ту фотогра­
фию суда, где Савинков снят стоя, в черных перчатках, со склонен­
ной головой, опущенными веками и губами, сжатыми в трубочку?
Там за ним стоит молодой вооруженный чекист. Замечательная
фигура. Это уже не человек, а самодействующий маузер - совсем
117


А.И.Куприн
новая патентованная машинка. Но Савинков ведь отлично знал,
что самый вооруженный, самый злобный и самый неусыпный ду­
рак ничего не стоит перед умной головой и двумя голыми руками.
Нет, Савинков не мог умереть от страха перед долгим заключени­
ем. А у большевиков бьшо много - очень много - мотивов для
того, чтобы его устранить. Сделали они это грубо, впопыхах, ибо
давно привыкли к безответственности.
Для нас самое важное то, что вместе со смертью Савинкова умер
и навсегда отошел в прошлое героический период революции. Тут
межа, на которой память об этом талантливом и необычайном че­
ловеке стоит высоким, трагическим символом.
Да. Можно всячески смотреть на жизнь и деятельность русских
террористов. Я, например, думаю, что вся их работа ничего не при­
несла ни им, ни их врагам, ни России, кроме злобы, крови, взаим­
ного истребления и замедления прогресса. Я осмеливаюсь даже
думать, что всякого рода социализм является для России такой же
вредной и ненужной роскошью, как бритва <<ДЖИЛет>> для трогло­
дита или носовой платок для свиньи.
Но одно дело - отравлять безответственно слепые, темные,
невежественные массы ядом ненавистнической пропаганды, взирая
на них с высоты своего среднегимназического образования как на
серый материал для лепки будущего мирового счастья. И совсем
другое дело идти - баш на баш, ставить свою жизнь - величай­
шую драгоценность - против чужой жизни.
Правительство прежней России поступало по-своему логич­
но, сквитывая жизни при помощи веревки. Но к террористам у
него все-таки бьши признаки уважения. И часто его агенты, к сво­
ему великому удивлению, находили в этих страшных убийцах
людей кротких и вежливых. Когда Дурново приехал в тюрьму к
Балмашеву уговорить его подать прошение на высочайшее имя,
Балмашев прервал длинную речь товарища министра скромными
словами:
-
Генерал, я могу подумать, что вы моей смерти боитесь боль­
ше, чем я сам.
А Каляев, уже готовый бросить бомбу, уже уловивший самый
удобный момент, останавливает свою руку: в коляске, кроме вели­
кого князя, сидит дама. "
Это все отошедшие времена и неповторяемые люди. Теперь из
социалистов вьщохся их своеобразный рыцарский дух. Остались
Чернов и Керенский. Лучшие из социалистов (ей-богу, везде есть
118


Заметки пу блициста, сатирика и литературного кр итика
хорошие люди) сами признают, что их дело в будущей России про­
играно на многие десятки лет. Худшие еще кокетничают с больше­
виками, еще оказывают им формальное сопротивление. Так при
иных обстоятельствах женщина шепчет мужчине: «Скажи, что ты
никого, кроме меня, не будешь любить. Хоть солги, но скажи. Ну,
что тебе стоит. И тогда - я твоя ...»
А большевики правы в своей мужской неподатливости. Все рав­
но она и так падет в их объятия. Природа возьмет свое.
СИКОФАНТЫ
В парижской газете «Ле Суар» появилось на днях довольно
странное письмо, подписанное П. Коганом и Аросевым, двумя со­
ветскими мужами с улицы Гренель.
О П. Когане нам известно, что в далеком прошлом он - лите­
ратурный критик - с образованием, вкусом и тактом. Каков он
ныне, в осиянии служения большевикам, мы не осведомлены. Аро­
сев же - просто незнакомец, укрывающийся под псевдонимом. Его
боевая кличка ни о чем, имеющем касательство к искусству, не на­
поминает.
Говоря кратко, эта парочка осталась недовольна тем выбором
русских писателей, которых пригласило бюро международного
съезда писателей для присутствия на парижских заседаниях. Веро­
ятно, по мысли П . Когана и Аросева, инициаторы и устроители
международного съезда должны бьши бы в этом вопросе спросить
раньше мнение, совет и рекомендацию у большевистских агентов?
Но ведь международный съезд писателей никакого отношения
к интернационалу не имеет. Он бьш задуман, собран, проведен и
закончен без малейшего намека на политику и пропаганду. Какое
могло быть у него доверие к большевистским представителям, если
атташе советского посольства уличены в злостной агитации, или к
большевистскому искусству - после одиозного павильона арши­
текта Мельникофф на выставке?
Тяжесть советского недовольства падет на И.А. Бунина и на
вашего покорного слугу. Бунин, правда, бьш приглашен, но он не
приехал, по дальности расстояния того места, где он теперь живет,
до Парижа. Отвечать, стало быть, приходится мне.
Все мы трое - писатели, присутствовавшие на съезде, - бьши
избраны без всяких протекций и рекомендаций. Просто многие
119


А. И. Куприн
наши книги, за время невольного изгнания, бьши в Париже хоро­
шо переведены, изданы и дружелюбно встречены французской кри­
тикой. Имена наши немного на слуху. Вот и все.
Но Коган-Аросев обижены тем, что не почтены вниманием и
избранием такие современные колоссы русско-советской литера­
туры, как Маяковский и Всеволод Иванов. Ведь не может же быть,
чтобы они бьши неизвестны Парижу и, следовательно, всей Фран­
ции?
Увы - неизвестны, и, конечно, это большая оплошность Па­
рижа. Знают, по правде говоря, одного Есенина: по скандалу в
«Фоли-Бержер», по драке в «Кавказском погребке», по безобра­
зию в отеле «Крийон» и в других местах. Знают также в некоторых
полицейских участках, куда он нередко бьш препровождаем для
успокоения aux violon* или sur les planchettes**.
И еще прямой укор съезду за Бунина и Куприна. Почтили-де в
их лице врагов революционной России.
Нет, я совсем не враг России. Никогда не перестает у меня жа­
лость к ней и тоска по ней, и никогда не перестаю я верить в то, что
она опять будет сильной, здоровой и богатой. Но, конечно, без
помощи большевиков. Теперь не только Россия томится их суще­
ствованием, но и всему миру они успели опостьшеть. Я бы признал
и революционную Россию и охотно принял бы ее, если бы, дей­
ствительно, революции семнадцатого и восемнадцатого годов бьши
революциями, а не омерзительной кровавой кашей, мраком, наси­
лием, стыдом. И ничто в мире не заставит меня склонить голову
перед убийцами моей - да, моей, а не вашей - родной земли.
Хорошо у Когана-Аросева еще одно соображение. «Вот у нас
там есть сверстники Бунина и Куприна - Серафимович и Вереса­
ев». Вересаева я не трогаю. Но Серафимович бьш всегда писателем
с воробьиный нос. Начал же он свою новую карьеру доносом, про­
должал ее мерзкой ложью, и если теперь дорос до того, что фами­
лией его переименовали старую семьсотлетнюю улицу, то нужно
только удивляться, как в день этого торжества Серафимович не
повесился на углу этой ул ицы, на фонарном столбе.
И почему только Серафимович? А Криницкий? А Оль д'Ор? А
Князев? А Ясинский? А Окунев? Все они равноценны по голодной
услужливости, имена же их «малы и злы».
* в кутузке (фр.) .
** на голому полу (фр.)
120


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
ЛЮДИ ДЕЛА
Среди эмигрантского разнотолка, среди беженского разброда
-
одни лишь слова великого князя Николая Николаевича звучат
величественной простотой, неуклонной прямотой и самой насущ­
ной правдой. В понимании этих вразумительных и кратких слов
нет места ни партийным раздорам, ни враждебной розни. Партия
- это вся Россия. Цель - ее здоровье и счастье. Средство - обез­
вреживание России от большевистской болячки. Образ будущего
государственного строя установит народ. Слушайте же. Не кучка
специалистов, чудесно осиянных социал-демократической или мо­
нархической благодатью, а весь народ, который купил это право
годами неслыханных страданий, который ими выкупил свои вины,
который, смертельно уставший, жаждет долгого отдыха и которо­
му теперь горче полыни дальнейшие социальные или монархичес­
кие опыты! Потому-то тверда искренность этих слов и собирает
вокруг имени великого князя все больше и больше верных сынов
Родины, стосковавшихся по ней. Совсем новые, совсем неожидан­
ные по своему упорству лица переходят этот свободный - воисти­
ну свободный - лагерь. И уже самые злостные, навсегда неприми­
римые враги не решаются прибегать к клевете - своему обычному
средству борьбы; не из трусости - нет, смелости у них всегда изли­
шек, - а вследствие внутреннего инстинктивного ощущения, что
на той стороне правда, вера, сила и необходимость .
Говорят об «окружении» великого князя . Но какое же может
быть окружение у человека, живущего в деревенской глуши, в
скромном уединении, почти в суровом отшельничестве, нарушае­
мом лишь приездами преданных друзей и осведомительными док­
ладами?
Мы знаем солдат - от генерала до рядовых, - готовых в нуж­
ную минуту вновь бесстрашно встать под твердым водительством
великого князя на защиту отчизны. Но мужей совета и разума мы
покуда не видим ни слева, ни справа. Видим только людей неотре­
шившихся от двустороннего прошлого бреда...
Вся политическая и партийная эмиграция перед нами наперечет,
как знакомые фигуры старой колоды, как незабвенные вечные типы
Грибоедова, Гоголя и Щедрина. Есть между ними люди, которые
умеют думать, только пока они говорят, другие - пока пишут. Есть
энергичные дельцы. Они не говорят, и не пишут, и не думают, но в
каждый момент готовы сделать историческую глупость.
121


А.И. Куприн
Но из того, что мы не усматриваем новых людей дела среди
эмиграции и не предполагаем их бытия в России, вовсе не значит,
что их нет. Их, по правде сказать, мы мало видели и в прежней,
спокойной, цельной России и потому постоянно жаловались на
безлюдье: в беседах, в мемуарах, со всех трибун и кафедр.
Но не видеть - иногда означает только не замечать. А ведь
строилась же кем-то Россия, чьими-то усилиями она росла, умнела
и богатела. Ведь менее всего мероприятиями правительства, кото­
рое всего лучше поступало, когда не мешало частному почину, хотя
и то нужно сказать, что обычные, пошлые нарекания на него дале­
ко не бьши справедливыми.
Я говорю о великом множестве неведомых тружеников, обла­
давших предприимчивостью, острым глазом, волей и трудолюби­
ем. Неведомыми они оставались только потому, что.не лезли во
что бы то ни стало наверх - к мнимым почестям, к дешевой славе,
к минутной власти.
Я, исколесивший всю среднюю Россию и многое наблюдавший
с пытливым и жадным любопытством, - я могу сказать, что видел
таких людей десятки. Да я думаю, что, поискав хорошенько в па­
мяти, каждый читающий эти строки вспомнит, что он изредка встре­
чал их иногда в уездных земствах, среди лесничих, врачей, образо­
ванных сельских хозяев, промышленников и т.д.
Ни прислуживаться, ни интриговать, ни подчиняться вздору,
ни кривить душой, ни разводить праздную болтовню такие люди
не умеют. Их нельзя бьшо затянуть ни на государственную службу,
ни в политическую партию, ни в псевдонародную говорильню.
Однако у себя на местах они бьши чудесными работниками: власт­
ными без властолюбия, высоко ценившими свою личность и умев­
шими ее уважать в других, со знаниями, опытом и проницательно­
стью государственного масштаба.
Их умели вьшавливать и приближать к большим делам Петр и
Екатерина. Заметьте: почти все крупные русские государственные
деятели XIX столетия, начиная с великого Сперанского и кончая
почти гениальным Витте, бьши «parvenu» *, или близко к этому. А
сколько таких умов и характеров осталось в безвестности.
Вспомним русских колонизаторов, открывателей новых стран,
изобретателей. Вспомним, без кривой усмешки, среднее русское
купечество, завоевавшее огромные восточные рынки, да и вспом­
ним, кстати, кондовых, монументальных русских купцов: ведь окон-
*«выскочками» (фр. )
122


Триумфальная ар ка. Открытка.
Париж, 1920-е годы.


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
чись для нас благополучно великая война, они могли и сумели бы
осуществить на своих фабриках и заводах такой государственный
социализм, что Бисмарк перевернулся бы в гробу от зависти.
О нет, не оскудела и не оскудеет русская земля людьми воли,
дела, ума, чести и разумного патриотизма! В них великое начина­
ние великого князя найдет осуществление и опору. Они же будут
ядром первого всероссийского Собора. Для большого, ясного, чи­
стого дела должны найтись и найдутся большие люди с ясными
головами и чистыми сердцами.
P.S. Слышал я, многие верят в самозарождение русского Напо­
леона. Увы! Птица Феникс возрождалась из огня и пепла раз в сто
лет и, конечно, не из куриного яйца и, конечно, не в наши прозаи­
ческие времена. Потому гораздо легче и разумнее верить не в ге­
роя, рождаемого столетиями и особыми обстоятельствами, а в ра­
зум нескольких тысяч здоровых людей.
ОСТАТНИ Й РАЗ
«Парижский вестник» все еще не оставляет меня своим полу­
почтенным вниманием. На днях он выкроил из моей статьи, из се­
редины, отрывок - строк около пяти-шести - и на основании их
заключил, что вот, даже такой белогвардеец, как я, является зло­
стным врагом эмиграции! И, вдобавок, внизу, в отдельную строку,
жирным шрифтом была напечатана моя подпись: рассеянный чи­
татель легко мог бы подумать, по первому беглому взгляду, что я и
впрямь оказался в числе сотрудников «Вестника». Ну и шутники!
Правда, я часто и не очень доброжелательно говорил о тех ли­
цах, которые составляют порчу, зло, докуку, тормоз и причину раз­
брода эмиграции: о неумолкающих водолеях, тщеславных пузырях
и замшелых, но безграмотных реставраторах, о соглашателях, зазы­
вателях, сменовеховцах, брюзгливых пессимистах, о спекулянтах на
человеческой стадности и о спекулянтах на человеческой крови, о
старцах, забывших уроки истории, как старой, так и новейшей, и о
старцах, ведущих свою политику исключительно из великих начал и
завоеваний великой русской революции. И еще о многих. О них же я
говорил в упоминаемой статье, откуда бьm вырван клочок.
Но всегда я знал и помнил, что они - всего лишь легкий вред­
ный налет, лишь поверхностная гниль на всей толще эмиграции,
внутреннее ядро которой цело и крепко.
123


А. И. Куприн
И к этой-то настоящей, здоровой эмиграции я отношусь с не­
изменным уважением и с постоянным сочувствием, что я всегда
высказывал печатно и устно.
Я горжусь тем, что русские дети и юноши идут первыми как в
учебных заведениях, так и в механических мастерских, что русские
студенты серьезно учатся во французских высших школах, преодо­
левая легко трудности чужого специального языка, что русские
профессоры почти в каждом государстве, давшем им добрый при­
ют, воссоздают наново убежища и хранилища науки из обломков
храма, разбитого революцией.
Я радуюсь тому, что на вокзалах, на заводах, на фабриках, на
фермах, в магазинах - повсюду - русские рабочие, люди самых
разнообразных классов, положений и профессий в прошлом, заво­
евали без всякой натуги доверие хозяев, высокую ценность в гла­
зах суровых мастеров, признание равенства у французов-товари­
щей .
Читая газеты, я с удовольствием вижу, что количество преступ­
лений и нарушений закона совсем незначительно, почти равно нулю,
среди русских беженцев. Почему это так? Берегут ли они инстинк­
тивно честь бело-сине-красного флага? Или, правда, за границу
просочился лучший отбор? Думаю - и то, и другое.
Судить надо русскую эмиграцию не по ее будничным, серым
дням, не по ее молчанию и не по ее болтовне, а по тем моментам,
когда широко и трогательно проявляется ее подлинная душа. Боль­
шая душа, временно скрываемая в шелухе мелочей!
Разве все мы не помним того ужасного года, когда вся Россия
корчилась от голода, умирая миллионами, чего большевики так
упорно и долго не хотели признавать? Тогда началась помощь
Америки, и вот вся эмиграция, точно воспрянув от летаргии, под­
нялась в общем движении, соединилась в общем прекрасном и жи­
вом деле. Несколько миллионов хуверовских посылок на сотни
миллионов франков было послано эмигрантами из одной лишь
Франции, не считая других стран. Посьmали из последнего, лишая
себя самого необходимого, и посьmали бы еще долго и так же са­
моотверженно. Но... но Хувер вынужден бьm прекратить помощь
ввиду того, что хлеб, предназначенный крестьянам, большевики
отрывали от голодных ртов и продавали за границу, ради нужд
Че-Ка и агитации. Хувер сказал об этом громко, на весь мир.
Вспомним и о маленьких индивидуальных посьmочках: фунтик
какао, фунтик риса, шоколада, карамелей, макарон и т.д. Их тоже
124


Заметки публициста, сатирика и литературного критика
бьmо послано на несколько миллионов ... Но они не дошли. Их боль­
шевисrские таможни обложили сrоль несуразно огромными пошли­
нами, что получатели отказывались брать и в письмах умоляли от­
правителей не посьmать больше: «Вам лишнее разорение, а нам не
выкупить, да еще под слежку попадешься...» А посьmочки эти со
вкусом съели Коган с Аросевым.
Вот каковой бывает эмиграция в минуты подъема и тогда, ког­
да она видит перед собой ясную, необманную цель.
И все эти ее высокие качесrва давно уже поняты и оценены во
Франции. Она уже давно разобралась, что есrь русские хорошие
люди, тоскующие в изгнании, есrь русские хорошие люди , томя­
щиеся в плену у себя на родине, и совсем отдельно сущесrвуют боль­
шевики, ничего общего с Россией и ее интересами не имеющие. И
такому правильному взгляду на вещи и события мы особенно глу­
боко должны быть благодарны нашей трезвой, работящей, чесr­
ной, здоровой и сердечной эмиграции. Со временем ее поблагода­
рит и Россия .
О ШОВИНИЗМЕ
В шовинизме, в этом обостренном и вынесенном на улицу пат­
риотизме, нет, в сущносrи, ничего особенно дурного . Все зависит
от ощущения предела, дальше которого нельзя идти, от чувсrва
меры, без которого так легко впасrь, незаметно для себя, в смеш­
ное, невыгодное или даже опасное положение.
Часrо шовинизм бывает понятен и извиняем, если, например,
его мотивами служат или исrорическая необходимосrь, или упое­
ние недавней, тяжело давшейся победой, ил и, наоборот, общее не­
годование, общая горечь, общая скорбь, вызванная катасrрофи­
ческим поражением. Такой шовинизм всегда совпадает с чувсrва­
ми и мыслями народной массы . Но тот же народ иногда осrается
равнодушным, бездеятельным и скучающим зрителем, если перед
ним искусственно бряцают шпорами и зовут на смерть и крово­
пролития исключительно ради славы родного оружия. Вспомним
и сравним: жалкие, писклявые манифесrации союза русского наро­
да при объявлении японской войны и чудесный, сrремительный
подъем патриотизма в 1914 году при появлении манифесrа.
Смешон бьm квасной, ернический шовинизм московского ку­
печесrва и славянофильского средопупия. Помните ли старые лу-
125


А.И. Куприн
бочные рассказы о громогласных протодьяконах, об ужасных си­
лачах, об обжорах, рысаках, лихачах, скандалистах и кутежах, шу­
лерах и банщиках? Умильно плакали добрые люди над этими рас­
сказами: «Есть ли в мире что подобное матушке Расее!»
Смешон бьm и воинствующий шовинизм: «Шапками закида­
ем !», «Нашему солдатику все нипочем: холод, и голод, и картон­
ные подметки».
Для российского солдата
Пули, бомбы - ничего.
С ними он запанибрата.
Всё безделки для него.
«Нашему солдату три дня не давай есть, так он врага с кожей и
с костями съест и назад не воротит».
Все это - самонадеянный вздор, грубый балаган, легкомыс­
ленное вранье, однако за этой похвальбишкой пряталось большое
зло. Русский солдат, правда, всегда отличался, кроме многих своих
прекрасных качеств, еще и изумительной выносливостью и несрав­
нимой стойкостью. Но наши отечественные полководцы очень ча­
сто вместо того, чтобы разумно пользоваться этими драгоценны­
ми свойствами, бьmи склонны ими злоупотреблять, особенно в пос­
леднюю войну, где порою доблесть полагалась в упорном и бес­
цельном бросании огромных масс в лобовые, повторные атаки. При
этом совсем забывалось, что солдат есть все-таки существо, любя­
щее свою жизнь и страдающее от боли... «Они у меня орлы, всё
переносят и умирают с радостью...»
Пророчески зловещ бьm напыщенный, напруженный, крикли­
вый шовинизм Германии (вернее - Пруссии). «Отними у врага все,
и оставь ему лишь глаза, чтобы плакать». «Дейтшланд юбер ал­
лее». Особенно немецкий бог, открытый кайзером, замечательное
изречение Гинденбурга: «Все соборы мира не стоят капли крови
одного моего солдата».
Этот бешеный шовинизм, эта яростная надменность и постави­
ли, наконец, Германию одну против почти всего мира.
Есть, к счастью, шовинизм прекрасный и именно тем сильный,
что его руководители улавливают струю, общую с безмолвной во­
лей всего народа, угадывают невысказанное, может быть, даже
неосознанное желание и согласие миллионных масс. Таков был
шовинизм Деруледа, Клемансо, Пуанкаре. Такими шовинистами
126


Зам етки публициста, сатирика и литературного кр итика
бьmи у нас Скобелев и Черняев, этот один из крупнейших государ­
ственных умов России, к сожалению, не понятый современниками
и временно забытый. Шовинистом был и тот царь, который, спо­
койно опираясь в течение тринадцати лет на сказочную мощь сво­
ей страны, отводил властной рукой каждую предательскую руку,
хотевшую поднести зажженный фитиль к тому пороховому погре­
бу, который представляла собой тогдашняя Европа.
***
Я вполне понимаю шовинизм государств новообразованных
или восстановивших свое прерванное историческое бытие. Тут есть
нечто вроде бурной преувеличенной радости, испытываемой пер­
вородящей матерью, - такой радости, от которой иногда молоко
бросается матери в голову, ко вреду для младенца. Мне не стыдно
и не обидно гордое самоупоение, скажем ... Белоруссии. Пусть она
забыла в своем симпатичном тщеславии тот факт, что вызвана она
к существованию всего лишь политически-полицейскими сообра­
жениями великих держав. Пусть профессор Довнар-Запольский
сочинит для нее ее собственную великую, древнюю историю с ко­
ролями Лукомудом и Жигопером. Пусть высоко развевается над
ее старыми рыцарскими замками (Смоленской губернии) старый
национальный флаг, серо-буро-малиновый в крапинках с осьмью
желтыми единорогами и вазой с ручкой. Сл овом, «пусть у гробо­
вого входа младая будет жизнь играть...» и т.д.
Но дальше уж и стыдно, и противно, и смешно.
Зачем стаскивать статую Петра Великого с пьедестала и пере­
ливать ее в мелкую монету? Зачем взрывать русскую часовню и за­
колачивать русский храм? Зачем объявлять обязательным язык, не
имеющий грамматики? А гл авное, зачем говорить, что прежняя
«тираническая» Россия бьmа дика и невежественна, и зачем преда­
вать ее проклятиям за все, ею сделанное для края? Вот это уж нехо­
рошо: освятили новый дом и сейчас же его обгадили. И все это ведь
на народе. А народ смотрит, слушает, молчит и уже давно покрях­
тывает: «Под русской рукой куда лучше жилось! .. »
127


А. И. Куприн
ФРАН ЦУЗСКАЯ ДЕРЕВНЯ
Прошлой зимой мне довелось разговаривать с молодым фран­
цузским писателем все на ту же неиссякаемую тему о прилипчивос­
ти черной большевистской хвори. Он охотно соглашался со мной в
том, что большевизм, этот азиатский коммунизм, действительно,
явление уродливое, что следы его заразы уже проступают кое-где в
крупных европейских центрах и что бороться с ним, конечно, не­
обходимо. Тем не менее он находил, что для Европы, вследствие ее
высокой культуры, большевизм вовсе не представляет смертельной
угрозы. И он приводил такое сравнение:
-
Возьмите, например, чуму или холеру. В средние века они
косили людей одинаково во всем Старом Свете, не отличая евро­
пейцев от азиатов. Теперь же они эпидемичны лишь для Азии и,
отчасти, для России. Занесенные случайно в Западную Европу, они
выражаются лишь в отдельных несчастных случаях, которые очень
энергично локализуются и подавляются. Так будет и с большевиз­
мом. Франции в особенности нет оснований его страшиться. Мы
энергичны и бодры. Мы трудолюбивы, как муравьи. Страна наша
богата красотою и чудесными культурными ценностями. А глав­
ное, каждый француз - каких бы крайних убеждений он ни бьш -
прежде всего горячий патриот. Свою родину он любит и ею гор­
дится превыше всего на свете. Наконец, мы застрахованы свобода­
ми нашей государственной конституции: это наша предохранитель­
ная прививка. Посмотрите: у нас в палате заседают бок о бок и
коммунисты, и социалисты, и крайние монархисты. Отечество с оди­
наковым почетом хоронит и Жореса, и Анатоля Франса, и генера­
ла Манжена. Насаждаемые у нас искусственно семена большевиз­
ма не взойдут: у нас нет для них питательной почвы.
С тех пор я с ним не виделся. Не знаю, что он сказал бы теперь .
Тогда еще не начиналась война с Марокко . Тогда на прекрасном
теле Франции не проступали так явственно первые пятна дурной
болезни.
Отставка Мильерана и уход Пуанкаре, насилия коммунистов в
Марселе и в Париже, пропаганда не только среди рабочих, но и в
армии, и во флоте, и даже в самом парламенте. Лозунги : <<да здрав­
ствует Марокко! Долой войну! Да здравствует Германия !» Избие­
ние г-жи Рашильд. Открытая проповедь пораженчества и едва ли
не братания на фронте. И в конце концов почти полная безнака­
занность!" О, как нам, русским, давно и скорбно знакома эта зло­
качественная сыпь!
128


Зам етки публициста, сатирика и литературного кр итика
И все-таки я твердо верю в то, что Франция совсем легко и ско­
ро переболеет свой большевизм; только лишь помается, потомится
в небольшом жару и встрепенется, совсем здоровая, после самого
ничтожного кровопускания . В мою веру, конечно, входят все те
соображения, которые приводил мой друг, французский писатель.
Я их еще подкрепляю французским деловым благоразумием , заме­
чательным чувством меры и необычайным уважением к собствен­
ности . Но основа порядка во Франции - все же ее богатое и креп­
кое крестьянство.
Несчетно богата французская провинция , и каждый удобный
уголок в ней тщательно возделан. Сделайте по железной дороге путь
от Па-де-Кале до По или до Ниццы, полюбуйтесь хоть из вагонно­
го окна на обильные и золотые квадраты пшеницы в человеческий
рост; маисовые роскошные поля, правильные, как по нитке вытя­
нутые, ряды отяжелелых виноградников, фруктовые деревья на
межах и в садах, густая толстая зелень кормовых трав, веселая пес­
трота огородных грядок, светлые в зеленой оправе реки и каналы,
сл оноподобные першероны и ардены, везущие по прекрасным до­
рогам огромные тяжести, или запряженные в гл убокие плуги вели­
чественные быки цвета кипяченого молока с палевыми мордами и
коленами, превосходный молочный скот, домашняя птица, кроли­
ки, свиньи, доведенные до чудовищных размеров и блестящего
щегольства, - и повсюду в деревнях электрическое освещение, те­
лефоны, авто и локомобильная тяга, аптеки, доктора, нотариусы ".
Генрих IV мечтал о воскресной курице для мужика. Что ему кури­
ца? Он ее отправляет в город, а по праздникам ест кормленого ин­
дюка с трюфелями и запивает его собственным вином. Так же ест и
его батрак.
Уж если наши мужики, малограмотные, малоученые и много
битые, встали так яро, всей грудью, против покушения коммунис­
тов на жалкие плоды их суглинков и супесков, то с каким же остер­
венелым упорством французский фермер, давно узнавший великую
цену свободы, культуры и труда, встретит каждую попытку распо­
рядиться его хозяйством. Он и теперь господин положения во Фран­
ции, а в случае временной победы коммунистов он просто не даст
городу ни хлеба, ни мяса, ни овощей . Вы себе деритесь, а нам вас
кормить задаром не с руки . И в грядущей борьбе рабочего с крес­
тьянином, то есть города с деревней, победит, несомненно, после­
дняя, как она побеждает уже и в России.
Французский крестьянин, кроме того что хитер, он еще и умен
своим коллективным, земляным умом. Клемансо однажды сказал :
129


А. И. Куприн
«Победил Германию не только наш героический солдат, но и наш
крестьянин, который давал нам самоотверженно и хлеб, и деньги,
и людей».
Золотые сл ова. Но надо учитывать и то, что давал он так охот­
но еще и потому, что понимал всю невыгоду для себя поражения
Франции.
Он разберет и в случае большевистского напора, куда ему идти
и что ему делать, и, понятно, без убытка для себя.
ПОСЫП-ХАН
Существует на свете одна замечательная книга - шестая книга
российских дворянских родов. Она же - Бархатная. В нее внесены
все бывшие именитые фамилии, члены коих за службу своих пред­
ков в ратном деле и в совете государевом удостоены чести быть
причисленными к царскому дворцу. Хорошая и полезная книга.
Надо же помнить и читать имена людей, создававших родную ис­
торию, собиравших и укреплявших родную землю!
Одно жаль: составлялась эта книга в те блаженные времена,
когда методы исторического исследования имели еще характер
домашне-кустарный, вследствие чего в шестую книгу и вплелось
множество досадных, часто уже неисправимых ошибок.
В нашидни один из князей Долгоруких (не ручаюсь, может быть,
и Долгоруковых) занимается перетряхиванием листов этой книги
и их проверкой. Результаты у него порою получаются весьма при­
скорбные для иных эмигрантов, ставящих на своих французских
карточках частицу «de» . Привык такой гордец совать людям в нос
при всяком удобном и неудобном случае: «Мы - столбовые. Мы
- с Ивана Третьего дворяне (кстати, тогда и дворян-то не бьmо, а
бьmи бояре) . Наш предок - муж честен, выходец из Литвы (далась
им эта Литва!). Мы старого корня».
И вдруг у князя Долгорукова: «Всегда состояли в однодворцах.
Фамилия образовалась от местного названия бани. Или потаенно:
кладовой».
Больше всего вторглось в шестую книгу моргариновых дворян
после указа, по которому право преемственного дворянства полу­
чали лица, дослужившиеся до ордена Святого и равноапостольно­
го князя Владимира третьей степени. Этой мерой правительство,
несомненно, хотело разжижитъ действительно древнее и родовое
130


Заметки публициста, сатирика и литературного критика
высшее сословие, которое не прочь было побудировать, попере­
чить государям и посчитаться с ними знатностью происхождения,
как, впрочем, бывало нередко и в других странах (Сир-де-Кусси,
Роган) .
И что же получилось из этой страховой меры?
Жил , например, на свете чиновник Посыпкин. Ну - самая ар­
хичиновничья, самая гованская , самая водевильно-чернильная фа­
милия . Сразу видно, что и отец, и дед его посыпали песком (тогда
еще не было промокашек) бумаги . «Эй, ты, Посыпка, принеси-ка
песочницу!»
Служил он очень долго : кляузами, происками и доносами до­
лез до звания экзекутора, хапал налево и направо, был живогло­
том, настоящей акулой; дослужился, наконец, до надворного, и
вот венец чиновничьих мечтаний: великолепный орден на черно­
красной ленте. И звание потомственного дворянина. А им давно
уже присмотрена и приторгована была доходная деревня с четырь­
мястами душ, со старой барской усадьбой. Теперь он и помещик,
и дворянин, гложет червь честолюбия : в шестую бы книгу хоро­
шо вписаться , родословное бы древо завести .
За чем дело стало? Были на это ловкие специалисты в губерни­
ях, были высокие мастера и художники в Петербурге. Недаром
Департамент геральдии считался в те времена самым хлебным из
всех чиновных учреждений. Отколупывал Посыпкин от своих ка­
питалов, политых сиротскими и вдовьими слезами, изрядный ку­
сок и совал его таким же живоглотам, каким и он сам был в экзеку­
торах, - и вот он уже в шестой книге, потомок владетельного кня­
зя из Золотой Орды Посып-хана, который в княжение Василия Тем­
ного передался на русскую службу и стал писаться «князь кнЯЖ)) .
Высокие артисты раскручивали Посыпкину высокое и широкое
родословное древо, и в фамильном его гербе значилось: золотой
жеребенок на зеленом поле; вверху справа - серебряный натяну­
тый лук со стрелою; слева - молодой полумесяц; внизу - три се­
ребряные башни .
Таких Посып-ханов в шестой книге чрезвычайно много, так
много, что их всех, даже при настойчивом желании и упорном тру­
де, никогда не переловить поодиночке. Да и черт с ним, с посып­
кинским смешным и жалким честолюбием. Гораздо важнее загля­
нуть поглубже в то, каким помещиком был Посыпкин.
А тут и нужно вспомнить всю его служебную карьеру, начиная
со звания канцелярского служителя. Что он видел? Тыканье, пин-
131


А.И.Куприн
ки, плевки, унижения, подобострастие, трепетное подхалимство,
наушничество. И когда даже сам начал других тыкать, брыкать,
запугивать и погонять, то по-прежнему пресмыкался и лакейство­
вал перед высшим.
И вдруг сразу в беспрекословном и безотчетном повиновении у
него оказываются сотни крепостных рабов, которых он хочет -
казнит, хочет - милует, хочет - с кашей ест, хочет - с маслом
пахтает. Как должна бьmа развернуться в сладком ощущении без­
граничной власти его запакощенная, разъеденная оскорб!Jениями,
червивая душа! Конечно, он стал, психологически не мог не стать,
мелким, злобным, ухищренным, изобретательным тираном. Имен­
но в этих-то Посыпкиных, главным образом, и кричал позор перед
всем миром русского крепостничества. Салтычиха � садическая
случайность.
Не то - коренной, трехсотпятисотлетний помещик-боярин
(барин - гл упое, опошленное, лакейское слово) . Веками связан­
ный с землей и народом, он понимал, что только им он обязан
своим благосостоянием и потому привык землю чтить, а о мужи-
ках заботиться.
,
Говорят, Толстой в «Войне и мире» совсем обошел стороною
несчастного , забитого мужика (такие обвинения я слышал от на­
родников).
Но Толстой, всегда руководимый правдой, всегда писал то, что
он видел. Значит, угнетенного, обесчеловеченного мужика он ни­
когда не видел у себя на своем жизненном пути ни в детстве, ни в
отрочестве, ни в юности, несмотря на крепостное право.
Пушкин, как железную перчатку, бросал шестьсот лет своего
дворянства в лицо придворным выскочкам, льстецам и интрига­
нам. Но он же, возвратившись после отпущения грехов Николаем I
из Москвы, где его , уже знаменитого, осыпали ласками и лестью,
на место прежней ссьmки, в деревню, пишет Вяземскому о том, что
приятнее славы и дороже милости двора бьmи для него слезы няни
и сердечная встреча «моих хамов».
Среди декабристов был цвет русской старой, земляной арис­
тократии, но в их мечтаемой конституции на первом месте были
свобода крестьянина и наделение его землею.
Еще задолго до 1861 года лучшие, просвещеннейшие помещи­
ки заменяли барщину оброком. Бывали даже чудаки, пытавшиеся
отпускать всех своих крепостных на волю, наделив их землею, но
за это по головке тогда не гладили, а высьmали за границу, отдава­
ли под опеку или попросту сажали в желтый дом.
132


Заметки публициста, сатирика и литературного критика
И вот в нынешнее время земля и мужик опять стали пробным
оселком.
Бывший помещик, принадлежащий к старой, родовитой рус­
ской семье, конечно, возмущен - насильственным захватом земли
и нелепыми безобразиями, которыми мужик сопровождал его . Но
он сознает причину этого как в давних исторических ошибках, так
и в лености, неспособности и равнодушии последних правителей и
во многом другом, где вина лежит на всех. И от него вы не услыши­
те слов гнева и угроз мести.
А внук Посып-хана говорит, сжав кулаки:
-
Вернемся, провозгласим царя, землю от крестьянина отни­
мем и так его примемся, подлеца, драть, что навеки забудет он и
думать о разделюции.
Очень печально, что оба они внесены в одну и ту же книгу, в
печальный памятник прежним людям, составляющим честь, гор­
дость и славу России.
КАПЛЯ И КАМЕНЬ
Пятичасовой чай. На столе печенье и кекс с коринкой. Корич­
невый теплый чай. Кто входит в переднюю, слышит скачущий гул
голосов:
- А-ва-ва, а-ва-ва, а-ва-ва, - точно там тридцать человек, за­
жав уши пальцами, долбят вслух урок.
И вдруг раздается, покрывая все, громкий властный голос хо­
зяйки, большой женщины с лошадиным лицом и с таким огром­
ным висячим задом, который в 1001 ночи восторженно назывался
царственным:
- Ах , господа, вы там опять о большевиках начали? Боже мой,
как надоело. Оставьте их, наконец, в покое хоть в моем доме. Пра­
во, я назначу за слово «большевик» штраф в какую-нибудь пользу.
Слышишь иногда и от читателя:
- Все о большевиках да о большевиках. Я русских газет и вов­
се не покупаю . Осточертело. Ну, Чека, ну, расстрелы, ну, мозги, ну,
кровь, ну, голод, ну, черт в ступе. Но ведь в тысячный раз - поду­
майте! Я для чего газету беру? Чтобы отдохнуть за чашкой кофе,
прочитать новости, пикантную сплетню, веселенький фельетончик,
этакое «нечто обо всем» или «в свете и в полусвете». Недурно -
133


А. И. Куприн
легонький рассказик ... стишки остренькие. А вы большевиками
кормите. Ну и кушайте их сами, я сыт.
Странно. Катон говорил ежедневно и на самые разнообразные
темы. Но бьш период в несколько лет, когда он каждую свою речь,
какого бы она ни бьша содержания, заключал страстным призы­
вом:
-
А все-таки надо разрушить Карфаген!
Он хорошо понимал силу повторения, вдалбливания мысли, а
так как мысль его была близка всему Риму, то его настойчивость,
никого не удручая, приближала результат.
Этот закон прекрасно понимает современная коммерция, ког­
да бросает в публику свои изобретения или изделия. Скажите, вам
не надоел «Ситроен», кричащий на небе дымом и огнем о своем
существовании? А мьшо «Кадум» с отвратительно пухлым маль­
чишкой? А «Мари», с «гусями, що жрут консервы», по выражению
кубанской казачки? А швейная машина «Зингер»? А «Саламанд­
ра»? Надоело до омерзения. А, однако, прочно засело в голове, и
если вам что-нибудь надо купить впопыхах или посоветовать на­
скоро ближнему своему, то, всего вероятнее, вы машинально назо­
вете навязнувшую в памяти фирму.
Какой-то американский король - не то пуговиц, не то зонти­
ков, не то плевательниц - так сообщил интервьюеру о своей ка­
рьере:
-
Когда я начал дело, я тратил на рекламу всю прибьшь и так
поступал, пока мое дело не стало прочным, то есть не начало мне
приносить сто процентов. Тогда я стал понижать расход на рекла­
му - до семидесяти пяти , пятидесяти, двадцати пяти процентов.
Но и теперь, когда я уже миллиардер и когда мои несгораемые на­
балдашники известны всему миру, я отчисляю и всегда буду отчис­
лять на рекламу десять процентов.
Большевики глубоко учли эту странную силу капли, долбящей
камень, и пользуются ею с замечательной энергией. Чужие меха,
царские бриллианты и царское носильное платье, драгоценности,
на которых еще видны пятна засохшей крови, хлеб, вырванный из
голодных ртов, - все идет на их неутолимую, бешеную, адскую
пропаганду ненависти, разрушения , убийства, клеветы.
Поймают ли их в воровстве, в подделке документов, в грязных
или кровавых подлостях - они хотя и голословно, но нагло отри­
цают очевидные факты для того, чтобы в конце опровержения опять
прокричать на весь мир о величии и мощи советской республики, о
добродетелях ее вождей, о близости всемирной революции, о ги-
134


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
гантских шагах, которыми идут в Триэсерии пролетарское образо­
вание, государственная промышленность и торговля, сельское хо­
зяйство, искусства и науки, финансовое благополучие и демокра­
тическая чистота нравов".
Кто им верит? Никто . Они сами себе не верят. Но постоянный
нажим на впечатлительность берет свое. Люди, болтающие на файф­
о-клоках, люди, читающие газеты лишь для пищеварения, люди,
никогда не корчившиеся при большевиках от страха, стыда, уни­
жения и голода, люди, спокойно говорящие о непахнущем золоте,
тоже не верят, но их все равно ничем не уверишь и ничем не усты­
дишь.
Но есть люди обыкновенные. Простые, милые, добрые, чест­
ные и -увы - слабые люди, как и все мы, грешные. Бывают у них
-
да и часто бывают - жестокие, тяжелые минуты, когда некуда
пойти и некому сказать, что вода к горлу подступает. А тут боль­
шевистский Кадум, зазывание в газете, в бистро, на митинге. И
попльш бедняга по гнилому течению.
Да, здесь, в агитации, большевики сильнее нас, как отрицание
всегда сильнее утверждения. Но из этого вовсе не следует, что им
можно употреблять печатное слово как оружие борьбы, а нам -
не надо , потому что , видите ли, объевшийся и продавшийся эмиг­
рант скучает. Нет, долг, и совесть, и любовь к родине повелевают
нам, во имя тысяч наших братьев, одинаково с нами верующих в
счастливое будущее оздоровленной от большевиков России, - не
прекращать печатной войны с большевиками, как бы она ни была
тяжела, нервна, однообразна, а в будущем, может быть, и опасна.
РОКОВОЙ КОНЬ
На днях один журналист, рассердившись на то, что в Румыни;и
существует сигуранца, а в Польше экзекютива, объявил меня пло­
хим писателем и рекомендовал мне брать уроки и примеры у М.П.
Арцыбашева.
Ну что же, учиться никогда не поздно и так же обязательно, как
признаваться в незнании или ошибке. Арцыбашева я знаю давно.
Люблю его большой талант. Уважаю в нем честного, чистого и
смелого человека, беспощадно-правдивого к себе и другим. Учить­
ся у него мне теперь, пожалуй, и поздно, и нечему: сл ишком мы для
этого разные люди. Но брать с него пример стойкости я считаю
необходимым и для себя, и для очень многих.
135


А.И.Куприн
С пристальным вниманием я слежу в варшавской газете «За
свободу» за его прекрасными статьями. Он пишет их не ежедневно, а
спорадически, с промежутками, выпуская зараз целый ряд фельето­
нов, посвященных одной определенной и всегда жгучей теме. И вот
что меня всегда немного удивляет, немного смешит: стоит только
Арцыбашеву начать свою очередную серию «Мыслей писателя>>, как
немедленно срывается с места г-жа Кускова, наскоро седлает коня и
с пикой-ваттерманом наперевес уже мчится в лихую атаку на Арцы­
башева. Удивительно здесь для меня то горячее внимание, которое
г-жа Кускова уделяет именно Арцыбашеву. Смешит же меня кусков­
ский запал: Аллах! до чего вздорной, непоследовательной и грубой
может быть партийная женщина в споре! У г-жи Кусковой и посад­
ка, и посвист совсем молодецкие, но конь ее, по какой-то роковой
привычке, всегда умудряется завязнуть в луже. И не только в поле­
мике с Арцыбашевым, а и по всем другим поводам.
Что же касается мотива ее острой неприязни к Арцыбашеву, то
о ней, пожалуй, можно догадываться. Это - большевизм. Г-жа
Кускова, видите ли, с большевиками до сих пор находится в теоре­
тическом споре. Для Арцыбашева ясно, что с большевиками не спо­
рят, а уничтожают их, и чем скорее, тем лучше. Г-жа Кускова не
признает большевиков умом. Арцыбашев ненавидит их умом, сер­
дцем, душою, всем составом своего естества. Г-жа Кускова гово­
рит: зачем употреблять против большевиков насилие, .если время,
события и сила убеждения скоро докажут большевикам их ошибки
в пролетарской революции? Они поймут, они раскаются, они вер­
нутся вспять к заветам и завоеваниям великой революции, и мы
заколем в честь вернувшихся блудных сыновей лучших тельцов.
Арцыбашев непреклонен: зачем бесплодные убеждения, если воз­
можно насилие? Пока время и события образумят и исправят боль­
шевиков, сколько крови вытечет из родного народа? Нет ни сгово­
ров с большевиками, ни прощения . За пролитую кровь «святая
месть».
Вот эта-то «святая месть» и ослепила амазонку. Она выпустила
поводья, и мерин повлек ее в фатальную лужу.
Чисто по-женски, по-просвирнически заговор�а ученая, идей­
ная, партийная дама: «Уж если так страстно, до кровомщения не­
навидит Арцыбашев большевиков, то где же он был и что делал в
самые тяжкие годы большевистской власти?»
На этот вопрос можем ответить мы, писатели, жившие в Совде­
пии до двадцатого года. Мы, петербургские, часто спрашивали
136


За.метки публициста, сатирика и литератур ного критика
наезжих москвичей: «Как Арцыбашев?» - «Одинок, редко где по­
казывается, бедствует. Бьm у него обыск, унесли все сбережения».
Приезжая на день-два в Москву, спрашивали у тамошних литера­
торов: «Ну, что Арцыбашев?» - «Бедствует, нигде не печатается,
ни на какие компромиссы с большевиками, даже на самые косвен­
ные, невинные, не соглашается. Не хочет идти ни в Госиздат, ни во
«Всемирную литературу», ни в брюсовское общество. В частных
разговорах так ругает большевиков, что страшно за него стано­
вится».
А спустя два года, по приезде в Париж, мы получили с оказией
письмо из Москвы, где прямо говорилось: «Боимся за М.П.А. , как
бы его не послали к Гумилеву: уж очень желчен и неосторожен».
Г-жа Кускова говорит дальше (конь уже передними ногами в
луже! Sic!): «Я боролась открыто и спорила с большевиками, поче­
му же Арцыбашев не поднимал против них своего голоса?»
Пока существовал хоть самый слабый намек на самую ничтож­
ную свободу печати, Арцыбашев в тех же «Мыслях писателя» не
переставал клеймить большевизм и коммунизм. Что же ему оста­
валось делать, когда вся небольшевистская, неказенная пресса бьmа
пристукнута насмерть?
Идти и вопиять на торжищах и приять, при первом же опыте,
мученический венец?
Это ли хотела видеть совсем не кровожадная г-жа Кускова?
Г-жа Кускова ратоборствовала с большевиками в их же печат­
ных органах. Оппозиция его величеству. Таковой сделки никак не
перенесла бы ни гордость Арцыбашева, ни высота его гнева.
Оттого-то они и попали оба за границу столь различными пу­
тями. Ведь разные бывают приезды и уезды. Инако приехали в Рос­
сию Плеханов и Бурцев, инако - Ленин, Зиновьев и Красин. Г -жа
Кускова спокойно села в вагон. «Товарищ Кускова, вот здесь, в
корзиночке, закуска, здесь - теплое одеяло и кружка, здесь, в свер­
точке, полотенце, мыло, зубная щетка, порошок. Ну, добрый путь,
товарищ! С демократическим приветом! Пишите! А надоест на чуж­
бине - возвращайтесь. Вот будем рады».
Арцыбашев ушел без спросу. Что он испытал и перенес во вре­
мя своего тяжелого и опасного побега - об этом мы, надеюсь, ус­
лышим или прочитаем когда-нибудь. Наверно, бывали и те страш­
ные моменты, знакомые почти всем «нелегальным» беженцам, ког­
да выносят из беды незримые заботы о нас Николая Угодника или
св. Михаила Черниговского.
137


А. И. Куприн
СВЯТАЯ МЕСТЬ
Г-жа Кускова набросилась на М.П. Арцыбашева за то, что он
считает месть грабителям, насильникам, истязателям и убийцам
делом нужным, естественным, законным и святым. Набросилась с
запалом и с закидом. В особенности раздражала ее, как красный
платок - быка, святость мести. Как! Освящать кровопролитие? И
пошла: тра-та-та, тра-та-та ...
Возразил ей Арцыбашев очень сдержанно. Кротко указал на те
места, где г-жа Кускова исказила умышленно его слова, сделала
передержку или, вырезав произвольно кусок абзаца, дала по нему
совершенно иное толкование всей мысли, чем то, которое имел в
виду автор: обычное дамское рукоделие в полемике. Один только
раз он позволил себе обронить по поводу какой-то уж очень писто­
летной выходки словечко «глупо», но тотчас же рассыпался в изви­
нениях за резкость. «Я никогда не забываю, что полемизирую с
дамой, но вот до какой грубости иногда могут довести дамские
приемы в споре» . В общем же тон Арцыбашева таков: Господи, и
без того жарко, и скучно, и противно, а тут еще эта муха над голо­
вой, хоть бы отвязалась.
Но мне все-таки кажется, что в своей статье - логичной, хо­
лодной и острой - он допустил одну ошибку, кажущуюся сначала
несущественной:
«Выражение «святая месть», - говорит Арцыбашев, - не мое.
Я взял его у Пушкина».
Да. Нам известны теперь многие русские люди, которые, буду­
чи чужды одинаково как блохоискательству в жизни Пушкина, так
и проверке алгеброй гармонии его творчества, любят поэта с до­
верчивой простотой и умильной нежностью. Для них Пушкин -
как бы кодекс добра, правды и красоты. Поэтому и ссьшка Арцы­
башева опирается на непререкаемый источник.
Не надо долго искать, откуда взяты эти сл ова. Это «Полтава»,
сцена пытки Орликом Кочубея . Гетман говорит о своих кладах:
Мой третий клад - святая месть,
Его готовлюсь Богу снесть.
У Пушкина, вообще, есть много прекрасных мест, где этот афей
и вольнодумец является в свете истинного, глубокого христианства.
Вот эти две строки. Разве они не исходят из евангельских сл ов: «Мне
отмщение, и Аз воздам».
138


Зам етки публициста, сатирика и литературного кр итика
То есть не человеку принадлежит право расплачиваться за оби­
ду обидой, за смерть смертью, а суду всеправедного, всезнающего
и всемогущего Бога.
Правда, мы не знаем, как распорядился бы Кочубей со своей
местью, если бы ему удалось вырваться из рук Мазепы. Правда,
сам поэт поник венчанной головой с свинцом в груди и жаждой
месТи (хотя впоследствии Данзас рассказывал , что по дороге до­
мой, в санях , жестоко мучившийся Пушкин несколько раз спраши­
вал о состоянии Геккерна и горячо обрадовался, что его против­
ник не убит, а лишь легко ранен) . Правда и то , что Иисус Христос,
передавая людям учение высокой чистоты, благостно снисходил к
недостаткам и слабостям человеческой природы. Поэтому не нам,
обыкновенным и грешным смертным, судить таких же наших бра­
тьев за противление злу и извлечение меча из ножен в случаях лич­
ной обиды или защиты себя от насилия. Сильный же пусть удер­
жит свою руку и простит, если может.
Массовая месть - это уже явление не только несовместимое со
святостью, но и совершенно чуждое как Божеской справедливос­
ти, так и человеческому достоинству. Это - разнуздание в челове­
ке всего , что в нем есть ниже скотского и яростнее звериного . Мы
видели святую месть пролетариата за угнетение «трудящегося» на­
рода. Гнуснее, позорнее, отвратительнее этого зрелища не являла
еще история.
Война знает свои неписаные законы и свои пределы даже не­
возможному. Мстящая толпа их и не может знать, объятая всего
лишь жаждой крови, огня и разрушения, поглотившая без остатка
отдельные человеческие мысли, воли, характеры и сознания.
Армия, вовлеченная в такую месть, быстро разлагается , выхо­
дит из повиновения, теряет первоначальную великую идею и , нако­
нец, в убийстве и в насилии видит уже не средство , а цель. Потребо­
вать разубедить ее в этом - значит, обречь себя на верную гибель.
ЭЛЕКТР ИФИКАЦ ИЯ И ЭЛЕКТРО ФИГА
Целый день от Оша до Тарба, потом до Лурда и Пьерфита ка­
рабкался поезд в гору. В Пьерфите пересели в эл ектрический вагон
и доползли к сумеркам наверх - в горный курорт Сен-Совер-ле­
Бен. И во всю дорогу, то следуя рядом с ней, то ее пересекая, изви­
вались и мелькали под мостами мелководные, быстрые, каменис-
139


А.И.Куприн
тые горные реки, стремительные речки, тороIШивые шумные ру­
чейки, а вдали пенистые, узкие каскады повисли в горах белыми
нитями. И чем выше, тем больше бьшо этих «graves» (потоков), как
их называют в Верхних Пиренеях.
Сен-Совер лежит по обеим сторонам крутобокой лощины, на
дне которой бежит, то расширяясь, то суживаясь, весь в водоворо­
тах, пене и блеске, гремучий Grave de Peau.
С чем сравнить этот горный пейзаж? Там, где он красив, - ему
далеко до великолепной роскоши Кайшаурской долины и до мило­
видного, нарядного Крыма. Там, где он жуток, - его и сравнить
нельзя с мрачной красотой Дарьяльского ущелья. Есть местами что­
то, слегка похожее и на Ялту, и на Кавказский хребет, но... давно
известно, что у нас бьшо все лучше...
Несмотря на позднее время, я успел пробежаться по главной
горной дороге от Люза до легкого железного моста через речку,
построенного по желанию Наполеона 111 .
Меня поразило обилие воды . Она струится, плескается, журчит
и скрежещет камнями повсюду: впереди вас, и сзади, над вашей
головой, и под вашими ногами, бежит опрометью вдоль узких тро­
туаров, льется светлыми дугами из труб, белыми кл окочущими,
ярыми клубами бьет прямо из скал и с уступа на уступ падает в
горах многоярусными водопадами.
Ночью я проснулся в своем гостиничном номере. Спросонья мне
показалось, что на улице идет проливной дождь. Именно тот ли­
вень, про который говорят: «разверзлись хляби небесные» и <<Льет,
как из ведра». Я босиком пошел затворить окно. На небе бьшо тихо
и звездно. Облака спокойно окутывали вершины гор. Ветер зас­
нул . Но неумолчным шумом, ропотом, плеском, звонким говором
полны бьши земля и воздух. Это - бежали горные воды.
***
Весь горный массив Пиренеев становится мало-помалу испо­
линским источником электрической энергии. Все эти быстрые реки,
сотни говорливых речек, тысячи бырких, звонких ручейков - все
они представляют собой неистощимый запас белого угля. Их паде­
ние регулируется, их дикий разбег обуздывается системой каналов
и шлюзов, их тяжесть и скорость, претворенные в электрические
токи, уже дают свет городам и движение машинам . На каждом гор­
ном извороте вы увидите горное здание с надписью: «Электричес-
140


Заметки публициста, сатирика и литератур ного кр итика
кая станция». И из Пиренеев до Орлеана тянутся на шестьсот верст
толстые металлические кабели, подвешенные десятками параллель­
ных линий на массивных железных столбах.
И это всего лишь начало того грандиознейшего предприятия,
думая о котором невольно проникаешься почтением к человечес­
кому гению.
***
В России бьша не электрификация, а, с позволения сказать, элек­
трофига, чтобы не приводить других наименований известной ком­
бинации из пяти пальцев. Ее большевики сунули в нос Европе и
своему косолапому, простому народишке одновременно с вавилон­
ской башней Татлина и ленинским нужником из золота. Мало того,
доводили наглость свою до того, что показывали успехи электри­
фикации иностранцам. «Мы не богаты быстрой водой, - говори­
ли они, - но вместо белого угля у нас непочатое богатство угля
земляного, то есть торфа. Поглядите: вот - добывание торфа, а
вот и электрическая станция». И показывали: налево стоит в ме­
ланхолической позе, по колено в болоте, мужичонка - в левой руке
он держит заступ, а правой чешет под картузом затьшок; а направо
из деревянной хибарки торчит самоварная труба и из нее вьется и
дрожит синеватый дымок от можжевельника.
Заманивали знатного иностранца в коровий хлев, где, действи­
тельно, в стене горела электрическая лампочка, едва освещая жал­
кую коровенку, облепленну� грязью, с выпирающими маслаками,
ростом не больше хорошего дога.
«Вы видите результаты? Через двадцать лет, ко времени все­
мирной революции, электрифицированная Россия будет богаче всех
стран мира».
А коровенка, обернув назад свою тупую морду, точно хотела,
но не могла сказать иностранцу: «Снаружи, в сене, спрятана бата­
рейка Лекланше. Ее возят из деревни в деревню».
Эх! Какая уж тут электрификация, когда денег не хватает даже
на пропаганду и поддержку чужих большевиков.
141


А. И. Куприн
С ТОГО БЕРЕГА
Вот какое письмо мне принесли на днях из редакции «Русского
времени». Оно без подписи . Но я только могу одобрить такую ос­
торожность . Письмо вовсе не теряет своей убедительности оттого ,
что под ним вместо фамилии корреспондента стоит довольно ши­
рокое указание: «С того берега». Привожу его целиком:
«Милый, дорогой Куприн (для нас ваше имя мило и дорого) -
я лишь недавно «оттуда» ... и хочу вам сказать, что вашим именем
советские волки искусно пользуются, чтобы разжечь страсти про­
тив вмешательства в русские дела. Наделе же они боятся интервен­
ции пуще всего на свете - война в России - их смерть, война вне
России - их жизнь! А народ говорит: «Войною пришли - войною
им и уйти». Все эти ложные предлоги о том, «что прольется кровь»,
-
только подготовка отступательных позиций для тайных и яв­
ных друзей зиновьевской своры - разве ежедневно в России не
льется кровь, разве ее не обескровливают систематически: каждый
день там может быть последним днем! . . А здесь сентиментальнича­
ют «о пролитии крови»? А мы говорим там: откуда бы ни пришло
спасение, какими бы руками ни произошло освобождение, только
бы конец ежечасной муке! .. »
Нет, мой дорогой безымянный друг. О крови надо говорить с
величайшей опаской.
Интервенция - если таковую потребует судьба - будет направ­
лена совсем не против народа русского и, в главном своем смысле,
даже не против отдельных большевиков как объектов лакомой ме­
сти, а ради спасения огромной страны от рабства, нищенства, бо­
лезни, разрушения и окончательной государственной гибели. В этом
великом деле каждая капля крови народной должна быть охранена
бережно. Здесь никак нельзя маскировать страшную ответствен­
ность под легкомьrсленными оправданиями: «в драке волос не счи­
тают» или «не разбивши яиц, яичницу не состряпаешь» .
Самая страшная сторона интервенции именно та, что она без
насилия и пролития братской крови не обойдется. Кто же возьмет
на себя установить меру и цену этой крови, когда большевики на­
сильно погонят пулеметами русские полки умирать за блажную,
нелепую доктрину и за их сатрапское существование?
Помню я, какая-то дама-писательница предложила однажды
загадку (такую игру раньше очень любили у нас на семейных вече­
рах) : «Едем мы на лодочке. Посредине я, а по бокам Ленин и Троц-
142


Письмо А . И. Куприна Э. М. Гл икман.
Начало 1930-х годов.


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
кий. И вдруг - ужасная буря, ураган! Втроем мы погибнем. Вдво­
ем, может быть, и спасемся. Спрашивается: кого я выброшу и кого
оставлю?»
Здесь ответ ясен . Конечно, Ленин и Троцкий, не задумываясь
ни на минуту, выбросили бы, как куренка, вопрошающую даму в
море.
Вовсе не по примеру этой праздной дамы я ставлю себе и дру­
гим вопрос.
Вот - разбойник. На его совести сотни преступлений, за самое
невиннейшее из которых он повинен лютой смертной казни. Он
завладел моим домом, захватив и всех моих близких с целью грабе­
жа, вымогательства, поругания и убийства. Уничтожить злодея -
не только мой личный долг, но и обязанность перед обществом. Я
вооружен . Но буду я или не буду стрелять, если разбойник вывел
вперед моих - отца, мать, братьев и сестер - и сам заслонился
ими?
Увы! Подобно даме, я дальше вопросительного знака не иду.
Но и не отступаю. Интервенция только тогда может пройти наи­
более успешно и бескровно если большевики будут угрожаемы сво­
им собственным тылом, то есть всей Россией. Этой-то угрозы они
и боятся, потому что ясно видят сквозь общий страх общую нена­
висть к себе. (Так и в моем грубом примере я рассчитываю на то,
что злодея схватят и обезвредят сзади .)
Но для того, чтобы интервенция не явилась новой бесплодной
жертвой, мертворожденным предприятием, напрасным и безрезуль­
татным кровопролитием, которое только укрепило бы силы и дух
большевизма, - необходимо лишь одно-единственное условие.
Это - чтобы Россия ждала интервенцию и верила, что она не­
сет за собою свободу, здоровье, мир, безопасность, равенство пе­
ред законом и правосудием.
Но для насаждения этой веры эмиграция пока еще мало рабо­
тает. Все мы ждем среди нас людей, совмещающих в себе силу, муд­
рость и любовь. А что если окажется, в конце концов, что именно
такие люди живут не здесь, а там, но живут пока с заткнутыми рта­
ми и завязанными руками?
143


А. И. Куприн
ОСЕННИЙ САЛОН
Полторы тысячи полотен! Вообразим себе усердного, добросо­
вестного посетителя, который, честно покрывая входную плату,
решил посвятить на осмотр каждого номера выставки всего лишь
одну минуту. Знаете, сколько в общем он употребит на это време­
ни? Ровно двадцать пять часов: сутки с часом.
Полагая три часа как предельный срок, в течение которого воз­
можно мотаться по музею или выставкам без особого вреда для
ног, глаз и мозга, наш рачительный, но все же торопливый посети­
тель получит об осеннем салоне приблизительное , но случайное
представление лишь после восьмого визита.
Приведенные мною цифры можно, в сущности, признать нич­
тожными, потому что перед некоторыми полотнами зритель мо­
жет простоять четверть часа и больше и отойти в полном недоуме­
нии: «Меня ли здесь дурачат? Я ли отстал от быстроты новых тече­
ний? Или оказалась негодной старая, крепкая формула: «Искусст­
во может выбрать своим предметом и прекрасное, и ужасное, но
никогда - отвратительное»».
Сравнительно с прошлым годом выставка находится в гораздо
лучших условиях. Свет падает сверху - ровно, обильно, мягко. Нет
прежней круговой путаницы с ответвлениями. Нет зловещих <<уголь­
ных ям». Обойдя выставку по одной и по другой стороне, вы не
пропустите (если захотите) ни одной картины. А в Гран-Пале при­
ходится иногда взывать к помощи сторожа.
Но -увы! - тем назойливее лезут в глаза беспомощность, ску­
дость, жалкая манерность, худосочие и золотуха современной жи­
вописи.
Я ходил и думал: «А что если бы на эту выставку каким-нибудь
астральным или оккультным чудом вдруг проникли старинные ,
чудесные мастера. О, конечно, не в качестве экспонентов - их кар­
тины все равно бьши бы мгновенно и единодушно забракованы, -
а просто так, незримыми зрителями, что , по мнению Конан Дойля,
отнюдь не невозможно. Интересно бьшо бы таким же четырехмер­
ным путем ознакомиться с их впечатлениями.
Раньше всего они, конечно, сказали бы: «У этих молодых лю­
дей нет ни веры в Бога, ни уважения к искусству, ни простой веж­
ливости к людям. Потомства с его воистину страшным судом для
них не существует» .
А затем «незримые» перейдут к подробностям.
144


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
1. Очевидно, нынешние художники живут в темных подвалах, с
окнами, выходящими в семиэтажные колодцы.
2. Всем им было некогда учиться и работать. Впрочем, это не­
мудрено в теперешний сумасшедший, торопливый, оглушительный,
мелькающий век.
3. Куда девалось прекрасное женское тело? Здесь на полотнах
сплошная кунсткамера уродов. Откуда, из каких больниц и моргов
собрали сюда все эти кривые ноги, вывихнутые руки, желтые, боль­
шие, вялые животы; зады, висящие бараньими курдюками?! Плос­
кие бедра, вывернутые плечи, свинцовые лица, узкие тазы? Или
красивые женщины стали прятать от современных художников свои
цветущие, благословенные прелести? Наши натурщицы бьmи на­
шими любовницами . Поглядите на них: они всех музеях мира. В
наше время мир бьm переполнен красотою.
4. И как, должно быть, бедны эти несчастные молодые люди.
Дойти до того, чтобы скупиться на краски можно только в состоя­
нии крайней голодной нищеты. Они кладут краски с такой эконо­
мией, что сквозь них - и даже не на свет - можно разглядеть всю
нить полотна. И какой непрочный, жидкий холст! Какие жалкие,
жухлые краски! Беднякам, вероятно, некогда самим приготовлять
их? Да ведь и все равно - пишут они в расчете не на столетия, а на
один счастливый денечек. Пишут не годами, а часами. Где уж тут
думать о грунте· или фоне! Ах, бедняги, бедняги! И горестно смот­
реть на их картины, и противно ". Уйдем».
***
Но, конечно, это только общее, огульное впечатление. Среди
мусора, среди рыночной стряпни, среди вопиющего безобразия,
рассчитанного на скандал, и просто плоской бездарности все же
глаз изредка отдыхает и на вещах, заключающих в себе красоту, и
ум, и правду, и, благородный, возвышенный труд. Вот прекрасная
голая купальщица у Боннара, приставленная, увы, к пестрому и
непонятному телу. Площадь Сен-Мишель с розоватыми колонна­
ми и зеленой бронзой Жюля Фландрена и его же Реббека. Фужита
опять нарисовал мраморную, но живую женщину на ковре. Трога­
тельно, наивно и прекрасно, чистым рисунком и в благочестивых
тонах написано «Введение во храм» Андре Марре. Мил и сладок
для глаза Анри Матисс; его картинки точно персидские миниатю­
ры, показанные через лупу. Положительно хорош Пьер Нери в его
145


А.И.Куприн
пейзаже (Шебер). Замечателен натюрморт Валлотона. Этот швей­
царский художник изобразил, с конечным совершенством, на тем­
ном фоне два предмета: химическую большую зеленоватую бутьшь
тонкого стекла, налитую до половины, и рядом с ней тазик, так и
горящий свеженачищенной желтой медью. Эта простая вещица -
щедевр. Она бессмертна и по высокому мастерству недосягаема: в
ней заключена какая-то особая тайна художника. Очень хороша у
Валлотона также улица Рокандур.
Ван Донген выставил голову Аллы Назимовой (я, глядя изда­
ли, подумал, что это молодой Байрон). Белое с голубым. Сходство
-
как всегда у Ван Донгена - точное. Но избаловался фаворит:
работа небрежна до распущенности - тяп-ляп.
Не сомневаюсь в том, что я многое ценное проглядел. К сожа­
лению, я бьш не один. Со мной шел рядом один талантливый ху­
дожник и ругал все картины, а это отвлекает внимание. Впрочем,
бранились вслух очень многие, особенно пожилые дамы.
Теперь о русских художниках.
Н.С. Гончарова. На этот раз представилась она не с футуристи­
ческим, а с хорошим, настоящим, божеским пейзажем. Как прият­
но бьшо бы надеяться, что этот большой, оригинальный, изящный
и богатый талант пошел вновь по естественному пути, указанному
художнице природой и личным изысканным вкусом.
Евгений Зак. О нем много говорят и пишут за последнее время.
Странный живописец. В нем есть какая-то осенняя сквозьтуманная
прелесть. По тонам его письмо похоже на детские переводные кар­
тинки - декалькомани, еще до переноса их на бумагу.
Григорий Глюкман. Спиною к публике женский манекен, заб­
ронированный черным лионским шелком - толстым, скрипучим,
скользким и цепким. Фабрика и цены не указаны.
Константин Терешкович. Птенец футуристической высидки
заговорил по-человечески и, право, совсем не заикаясь. Очень мила
его кокетливая улица, вся в солнце и в тенях, веселая и нарядная.
Другая картина - «Испанская женщина». Почему она со шпа­
гой? Таких могучих бедер не видно было со времен Тициана. К
тому же они обтянуты вплотную светлым трико, и даже глаз чув­
ствует их стальную упругость. Я бы, на его месте, так назвал кар­
тину: «Бёдра».
Малявина я оставил нарочно под конец. О нем нового ничего
нельзя сказать русской публике - так широко, прочно и опреде­
ленно он ей знаком. Красное, оранжевое, пунцовое, малиновое,
146


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
коричнево-красное, семчовое - и все это в пьшающей восхититель­
ной гармонии. У Малявина тоже свой таинственный секрет. Изби­
рать краски, и их смешивать, и накладывать. Здесь область, где он
одинок. Картина называется «Крик» . Просто разбрелись две девки
и третья - старая баба, ведьма, у которой из темного угла заднего
плана видишь только ядовитый глаз да последний кривой зуб во
рту. Почему орут - от веселья или злобы - не понять, да и не
нужно понимать, не мужское это дело. Но так закричались, что ле­
вую девку даже в зевоту ударило. Публики здесь всегда полно. Толь­
ко и слышно на разных языках: превосходно, чудесно, замечатель­
но, поразительно и т.д" и т.д. С чем мы Ф.А.Малявина и поздрав­
ляем второпях.
Второпях потому, что по залам издали шествует толстый, доб­
рый Левинсон и длинный, заостренный Шлетцер. Все картины сразу
осунулись, побледнели и озябли. Ведь все-таки в каждой из них
живет частица .той души, которую в нее вдохнул художник.
Мы, дилетанты, уступаем поле профессионалам, старым жрецам.
О СПЛЕТНЯ Х
Сплетни - это слух о каком-либо живом или жившем лице,
пущенный из ушей в уши и приобретший, благодаря неточностям
устной передачи, преувеличенные размеры и искаженные формы.
Сплетни весьма напоминают прогрессивное нагромождение кати­
мого снежного шара. Русское слово «сплетня» гораздо выразитель­
нее французского «les commerages». Там - живописно: беседа ку­
мушек у воды или за чашкой кофе. У нас точнее: постоянное спле­
тение тонкой нити истины с нитями плохой памяти, дурного ха­
рактера, игра воображения, тайного недоброжелательства, стрем­
ления поразить эффектом, что в результате - как продукт коллек­
тивного творчества - многоцветный узор, в котором порою со­
всем пропадает первоначальный мотив.
Наиболее живучи и плодущи сплетни в среде малокультурной,
тесной, замкнутой в узкие границы совместной жизни или профес­
сии. Скука является хорошим питательным бульоном сплетен. Боль­
ше сплетничают в маленьких провинциальных городишках, в тюрь­
мах, в монастырях, в эмигрантских кругах, партиях. Напрасно го­
ворят, что женщина сплетничает охотнее и чаще, чем мужчина. И
те, и другие занимаются этим с одинаковым усердием. Мужская
147


А. И. Куприн
работа даже солиднее и прочнее женской, как, впрочем, во всяком
ремесле и искусстве. Чем выше, в интеллектуальном смысле, то об­
щество, в сфере которого катятся сплетни, тем они тоньше, злее,
ядовитее.
Сплетни всегда заключают в своем составе и клевету, и диффа­
мацию. Но последние преследуются законом. Сплетни же безнака­
занны и безответственны, ибо они по существу своему анонимны:
до их родителей так же не доискаться, как до авторов пословиц и
анекдотов. Если даже проследить течение сплетен в обратном по­
рядке, от их полного разлива до истока, то вы никогда не найдете
того пункта, где они теряют свой невинный вид и принимают гнус­
ный облик, отнимающий у далекого, чужого, иногда даже умерше­
го человека честь лица и имени. Так путешественник, совершив
кругосветное путешествие с Запада на Восток, теряет один день ...
Где он его потерял - неизвестно. В каждой точке и нигде.
Как явление сплетни интересны тем, что подлежат не только
наблюдению, но и опыту. Всем известна игра «телефон», весьма
распространенная как забава на домашних вечеринках. Она состо­
ит в том, что молодые особы обоих полов садятся в кружок: начи­
нающий игру передает на ухо своему соседу какое-нибудь вымыш­
ленное известие, тот - другому, другой - следующему и т.д. Пос­
ледний в очереди, слегка прикрасив от себя услышанное, объявля­
ет его вслух, а после него первый игрок восстанавливает первона­
чальный текст. Иногда выходит забавно.
В тридцатых и сороковых годах светские баловники Петербур­
га развлекались иногда этой веселенькой игрой в чрезвычайно круп­
ном масштабе и, к чести тогдашнего поколения, надо сказать, не
задевая отдельных личностей. В четыре часа дня, в хорошую пого­
ду, выходили двое таких шутников на Невский проспект, на сол­
нечную его сторону, по которой в это время прогуливался весь вид­
ный Петербург, и, идя, скажем, от арки Главного штаба до Зимне­
го, останавливали самых болтливых из своих друзей, чтобы сооб­
щить им самую свежую, самую нелепую новость, например: «Вче­
ра в залу Сената, во время заседания, вбежал чей-то муругий гон­
чий кобель, вскочил на стол и опрокинул чернильницу». Пройдя
неторопливо весь проспект, они возвращались назад (час туда, час
обратно) и уже ловили пущенный ими слух в расцвеченном, разук­
рашенном, махровом виде: «Откупщик Мурузи, уличенный комен­
дантом Скобелевым в чернокнижье, бьm вызван в Синод, но его
разбил паралич».
148


Заметки публициста, сатирика и литератур11ого кр итика
Очень жаль, что два явления, столь обычные в человеческой
жизни, как сон, - вранье и сплетни, - до сих пор в своей природе
и психике не исследованы при помощи научных методов ... А надо
сказать, что во всех трех есть общие, родственные черты .
У Шекспира Меркуцио (в «Ромео и Джульетте») говорит:
-
Рассказывающие свои сны часто врут.
Вранье и лганье - близкая родня , и оба входят в существо спле­
тен: первое - не умышленно, по вдохновению, второе, хотя бы в
слабейших оттенках, нарочно.
Сплетни, - если отбросить умышленные, злостные искажения,
-
проникают по тем же капризным, случайным путям, как сны,
как и наши мысли, когда они не направлены усилием воли к опре­
деленной цели, а предоставлены самим себе. Звено за звено цепля­
ются не по законам логики и правды, а по беззакониям созвучий,
сближений, противоположностей, сходств, соседству образов, вне­
запному господству ничтожных мелочей и т.д. Для проверки этого
наблюдения попробуйте вспомнить какой-нибудь ваш длинный сон
по его этапам. Или еще лучше. Сядьте в метро на станции «До­
фин», но без книжки, без собеседника и без нарочного плана мыс­
лей, подъезжая к «Венсэн», поймайте самого себя: «0 чем я сейчас
думаю?» А когда поймали, попробуйте, идя задним, обратным, пу­
тем, добраться до самой первоначальной мысли (ведь не думать
человек не может ни одной секунды). И вот вы с удивлением увиди­
те, какими странными, причудливыми, ничтожными, воздушными
мостами соединены острова ваших мыслей и как детски-случаен их
ход и их возникновение. Так и сон, так и сплетни.
Врем и лжем мы походя, каждый день и каждую минуту . «Да,
сударыня, вы хоть и мать, но правы. В вашем трехмесячном ребен­
ке, действительно, видны зачатки гения». «Что вы, Иван Исидоро­
вич, восемьдесят лет? И это вы называете старостью? Да у вас со­
всем жениховский вид» . «Наденька! Скажи ты ему, ради бога, что
меня нет дома» - и т.д. Лгут и врут, сами этого не замечая, почтен­
нейшие, достойнейшие люди . Не помню, какой из английских юмо­
ристов написал рассказ о том, как некий молодой человек решился
-
на пари - говорить в течение только одного дня, но во всех,
даже самых мелких случаях одну голую, прямую правду. К вечеру
он подвел итог своим убыткам . Богатый дядя лишил наследства.
Горячо любимая невеста отказала. Родители прокляли. Со службы
выгнали. Кроме того, юноша успел побывать в тюрьме и в сумас­
шедшем доме.
149


А. И. Куприн
Незаметно для себя мы и сплетничаем ежедневно, повторяя
ближним сл ышанное от ближних о ближних и непроизвольно на­
кладывая новые штрихи на пересказ. Но от лганья и вранья можно
отстать, отучиться или хоть воздержаться в иных случаях. От спле­
тен - никак и никогда. Нельзя же не говорить о самом интересном
-
о живых и знакомых людях. А в этом-то прикрытии и заключа­
ется могущественная сила сплетен.
Я не знаю во всем свете ударов, равных по силе тем , которые
наносят сплетни. Они способны отравить человека на всю жизнь и
даже убить его - да, да, физически убить: всем кажется, что чело­
век умер от того, что выстрелил себе в рот из нагана, а его, на са­
мом деле, убили сплетни, переданные дружескими или даже люби­
мыми устами.
Жил-был в революционном эмигрантском подполье бунтарь
Петров, добрый и милый малый. Как-то назвали его имя в тайном
собрании столпов зарубежной революции в связи с каким-то пору­
чением средней важности . Один столп вдруг гмыкнул. Может быть,
даже без всяких задних мыслей гмыкнул, так, просто откашлялся.
Но на него обратились все взоры, и кто-то спросил:
-
Вы что-нибудь имеете против Петрова, Афиноген Анкуди-
мович?
Момент неловкости. Расплох. Спрошенный пожимает плечами:
-Я? Гм". Ничего.
Но это «ничего» вышло у него от внезапности немного фаль­
шиво, ну, на самую чуточку, на одну восьмую тона, и гл авное,
вышло совсем невольно. Это часто встречается в обычной жизни.
А на следующий день другой из заседавших столпов в разговоре с
видным членом о том же Петрове уронил небрежно:
-
Ах, Петров? За ним ничего нет такого, но, знаете, как-то ".
все-таки ...
А через неделю Петров, холодея от ужаса, заметил косые взгля­
ды, враждебное молчание". руки, заложенные за спину. На восьмой
день Евдокия Кукшина, всегда выпаливавшая правду в глаза, так
ему прямо и брякнула при свидетелях:
-
Почему? А потому, что вы провокатор. Служите в Третьем
отделении, значитесь за полковником Поцелуй-Дубским и получа­
ете содержание от парижских агентов охранки.
В течение двух месяцев Петров доискивался правды. Верхов­
ный Олимп бьm наглухо заперт железными засовами. 17апреля 1889
150


Заметки публ ициста, сатирика и литер атурного критика
года Петров кончил жизнь самоубийством. Тогда еще не бьuю на­
ганов. Он застрелился из паршивенького <<Лефоше» и долго мучил­
ся перед смертью.
Сплетни неуловимы и ненаказуемы. От них есть лишь одно сред­
ство, которое я укажу, в первую голову, в «Руководстве для эмиг­
рантов», если, конечно, я когда-нибудь напишу эту книгу. Вот оно:
-
То, что вы собираетесь рассказать теперь об Н" повторите
ли вы то же самое в его присутствии?
сны
Что , по-видимому, может быть случайнее, нелепее и самопро­
извольнее снов? А между тем, если начнешь пристальнее интересо­
ваться не только своими снами, но и снами других людей, то при­
ходишь к заключению, что в этой загадочной и почти не исследо­
ванной области есть явления общие для всех людей и есть какие-то
свои малопонятные законы.
Так, например, можно заметить, что в большинстве случаев сны
заключают в себе видения, соответствующие впечатлениям прожи­
того дня. Как будто бы в мозгу человека разматывается накручен­
ная за день чувствительная фильма с отпечатками . И проходит она
перед глазами в искаженном, обрывистом виде, и притом не в об­
ратном порядке событий дня, то есть не от последних к первым, а
так, как они проходили с утра до вечера.
Конечно, часто сон черпает свой узорчатый материал не толь­
ко из дневного запаса. Иногда, по неуследимым причинам, он бы­
вает непонятно прихотлив в выборе тем . Однако сонное воображе­
ние, как бы оно ни бьшо ярко по краскам, никогда не в силах пере­
шагнуть через границы, очерченные впечатлениями и психологией
действительности оно лишь богаче неожиданностью сцеплений
отдельных картин и быстротой их смены.
Замечено давно, что есть сны общие для всего человечества.
Всякий, кого преследует во сне погоня, непременно ощущает стран­
ную тяжесть и непослушность в ногах . И тогда он становится на
четвереньки ил и, согнувшись, охватывает свои ноги руками и по­
могает им передвигаться.
Почти каждый человек во сне летает или летал: этот сон зна­
ком и привычен одинаково всем людям, независимо от расы, клас-
151


А.И.Куприн
са, воспитания и развития. Нелетающие - чрезвычайно редки; сре­
ди них отмечаются женщины, а также люди тяжелого физического
труда, вообще никогда не видящие снов.
Странно: уже здесь, в Париже, я встретил летчика-француза. Он
ни разу в жизни не летел во сне, хотя изредка и видит сны.
Полет не у всех одинаков по способу, по обстановке и по ощу­
щениям. Кто машет руками, кто вращает вокруг себя ленту или ве­
ревку, вроде детской скакалочки, кто распростирает руки и усили­
ями грудных и брюшных мышц заставляет свое тело медленно под­
ниматься вверх . Иные летают только в комнате, другие на воздухе,
в поле. В детстве летание происходит без труда и дает то самое,
чистое, наслаждение, которое впоследствии испытываешь уже на­
яву, поднимаясь на свободном воздушном шаре. Чем человек ста­
новится старше, тем летает он реже, ниже и затруднительнее; иног­
да такой сон у людей пожилых сопряжен со стеснением дыхания и
серцебиением.
Такой же общий всем сон - хождение по горным крутизнам.
Но и тут - дети всегда поднимаются, старики - спускаются.
Назову еще один, всем хорошо известный сон, будто бы ты по­
пал в общество людей прилично одетых, и один из них оказался, к
стыду и ужасу, без какой-нибудь, самой необходимой, части туале­
та, а то и вовсе голым. Я думаю, что все эти три вида сна - хожде­
ние на четвереньках, подъем в высоту и позорное ощущение неоде­
тости - ведет свое душевное происхождение от отдаленных вре­
мен человечества, когда оно, не имея ничего общего с «гомо сапи­
енс», сначала летало, потом ползало, а потом впервые устыдилось
своей наготы: эту стыдливость мы находим уже в Библии.
Человеческая душа способна хранить в своей бессознательной
памяти огромные запасы опытов прошлого, уходящего вглубь на
сотни веков. Хорошо: если вам будет удобнее, отложим в сторону
невесомую душу и остановимся на органической клеточке. Поче­
му - объясните мне - простейшие клеточки человеческого заро­
дыша хранят в себе вес формы, члены, нервы и органы будущего
человеческого организма с его необычайно сл ожными функциями?
Каким образом передаются через четыре-пять поколений наруж­
ность и характер? Не несет ли в себе эта клеточка и воспоминания
о прошлых веках?
Но насколько глубоко может быть связан сон с прошедшим,
настолько он бессилен в области будущего. Все так: называемые
152


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
вещие сны и их толкования - либо обман, либо самообман, при­
чем то и другое вызвано скукою жизни, суеверием и узостью вооб­
ражения. Лубочные «Сонники» толкуют сны по созвучиям: лошадь
- ложь, гусь - грустить, орех - грех и т.д.
Иные народные толкования не лишены, впрочем, смысла. При­
меры . Видеть покойника - к дурной погоде. Это ясно: мертвец -
всегда предмет темного страха для простолюдина. Перед дурной
погодой, то есть при низком давлении атмосферы на кровеносные
сосуды, сон всегда тяжел, а сны тревожны. Отсюда и пророческий
покойник.
Рассыпать соль наяву или увидеть ее во сне - к ссоре. Во вре­
мена весьма от нас отдаленные соль была очень дорога, сравни­
тельно - гораздо дороже хлеба, Божьего дара. На моей памяти,
еще до войны, в лучшие урожайные годы, русский крестьянин, окон­
чив обед, собирал хл ебные крошки со стола в ладонь и почтитель­
но слизывал с нее. Упавший хлеб можно бьшо поднять, очистить
рукой и, перекрестившись, съесть. Рассыпанная по полу соль ме­
шалась с пылью и грязью, становилась поганой, очистить ее было
трудно, а убыток большой. Вот и готова ссора, а потом и значение
ее в снотолковании. То же самое: пить во сне вино - быть наяву
виноватым . А кого, спрашивается, оно не сбивало с толку?
В каждой семье есть вещи и понятия определенно приятные и
определенно неприятные, есть привычные слова и вещи, вызываю­
щие или радость, или огорчение. Понятно, если семья здорова, ве­
села и работяща, то и сны снятся легкие, и наоборот. А с другой
стороны - заведомо счастливый или несчастный сон кладет отпе­
чаток на весь дух и порядок дня. Вот вам и все основания для гря­
дущего, предрекаемого сном. У людей образованных это суеверие
путанее, нарочитее и лукавее.
Из общих всем снов надо упомянуть сон про экзамены. Он по­
вторяется на протяжении всей жизни и свойственен даже очень по­
жилым людя м. Он всегда сопряжен с чувствами волнения и страха,
потому что экзамены никогда не снятся удачными. Обыкновенно
снится, будто ты вытянул самый незнакомый билет и стоишь бес­
помощно перед торжественным столом, за которым остро сверка­
ют очки твоих придирчивых и недоброжелательных судей. Ни од­
ной мысли, ни одного слова в твоей памяти . В ногах тяжесть, в душе
стыд, тоска, отчаяние". Ярче всего этот сон снится тем людям, ко­
торые во всех классах школы обычно шли первыми.
153


А.И.Куприн
Мне он никогда не снился, я о нем знаю только по пересказам.
Это, должно быть, оттого, что во мне совершенно отсутствовало
ученическое соревнование и меня глубоко удовлетворяла шестер­
ка, «балл душевного спокойствия», не отнимавшая у меня права на
отпуск и на переход в следующий класс. Всю свою душевную и фи­
зическую энергию я употреблял на более приятные и полезные за­
нятия, чем зубрежки. Но чувства этого сна мне мучительно знако­
мы. В конце девяностых годов мне довелось прослужить почти год
в провинциальном театре в качестве профессионального актера на
третьи роли. Надо сказать, что роли свои я всегда знал, благодаря
легкой и крепкой памяти, назубок, а на сцене всегда отличался пол­
ным спокойствием и большой находчивостью. Но до сих пор один
из моих страшных снов - это тот, когда мне перед самым началом
спектакля внезапно поручают за кулисами большую, вовсе незна­
комую роль и велят играть ее «под суфлера». Момент выхода на
сцену ужасен! Тут я всегда просыпаюсь с бьющимся сердцем и ра­
достно убеждаюсь, что все бьшо только во сне.
***
Кому не приходилось во сне падать с высоты? Народная приме­
та говорит, что это - к росту, и основана она, вероятно, на том, что
дети чаще падают и во сне, и наяву, чем взрослые. По моим наблю­
дениям, это головокружительное чувство высоты, замирание сердца
и стремительное падение вниз всегда испытываются на той неулови­
мой границе, где утомившееся бодрствование переходит в сон. Мне
помнится, что я даже читал когда-то об этом явлении какую-то на­
учную статью, где оно объяснялось физиологическим путем: чем-то
вроде переключения нервных коммутаторов; боюсь напутать. Но я
его проверил многократным опытом как из любопытства, так и в
виде героического средства от бессонницы. Ввиду то:r:-о, что о подоб­
ном опыте мне ни разу не приходилось ни читать, ни слышать, я
позволю себе остановиться на нем подробнее.
Установив через наблюдение, что чувство падения часто быва­
ет последним сознательным ощущением перед сном, я попробовал
вызвать это чувство искусственно, воображением. Известно, что в
тишине, в темноте фантазия работает живее и послушнее. Я как бы
диктовал своему аппарату мысленного зрения : «Вот - открытое
окно в шестом этаже. Вот я подхожу к нему. Ложусь грудью на по­
доконник. Ну-ка, посунусь немного вперед, чтобы ноги отделились
от пола ... Еще. Еще. И еще».
154


Заметки публициста, сатирика и литератур ного кр итика
Гляжу вниз. У! Какая высота! Двор - узкий каменный коло­
дезь и вымощен большими квадратными серыми плитами: по ним
проходит человек - не больше мухи величиной. На локтях и на
животе проползаю еще вперед. Еще. Уже мои колени на подокон­
нике, а ноги поневоле торчат горизонтально. Еще несколько дви­
жений. Еще дюйм . Тело мое уже потеряло равновесие. Вся тяжесть
его перетянулась к груди и голове. Я только тем удерживаюсь от
падения, что вцепился ногтями в железный лист подоконника: сто­
ит разжать, отпустить их - и полечу. Колодезь внизу глубже и
страшнее, чем раньше. Медленно ослабляю пальцы ... И вот мгно­
венно похолодело сердце, закружилась голова, завертелись стены
колодца - все сразу помутнело и ... Больше ничего не помню. Сон.
На другой день, или проснувшись среди ночи, проверяю свои впе­
чатления и убеждаюсь, что потеря равновесия бьша, действитель­
но, моим последним сознательным чувством.
Этот опыт я производил много раз, меняя порой воображае­
мую обстановку. Местом действия бывал иногда скользящий аэро­
пл ан, иногда край отвесной скалы над морем. Опыт же мой с ок­
ном я простер до такой дерзости, что мысленно садился на пока­
тый подоконник, свесив ноги наружу, и толчками спины влево и
вправо сдвигал свое тело к обрезу. Прибавлю, что во всех этих ис­
кусственно вызываемых случаях самого падения вниз не бьшо. Бьшо
только его чрезвычайно близкое предощущение. Но сон за ними
всегда следовал.
Однако если кто-нибудь и вздумает проверить на самом себе
опыт, о котором я только что рассказал, то, во всяком случае, усер­
дно советую не прибегать к нему как к средству от бессонницы:
лучше заменить его глубокими и медленными вдыханиями и выды­
ханиями, едою простокваши на ночь, низкой подушкой и т.д. Опы­
ты - с воображаемой высотой - так же плохо отзываются на сер­
дце, как фиксирование воображаемой светящейся точки - на гла­
зах.
Видят сны не только все люди, по и многие животные (может
быть, даже и растения?). По бреху гончей собаки опытный охот­
ник угадает, кого она преследует во сне - зайца, лису или волка,
потому что в яви она каждого зверя гонит особым, легко различи­
мым гоном . Бредят слабым писком канарейки, невнятно бормочут
во сне попугаи под черными чехлами, покрывающими их клетки.
Мне кажется, что даже идиоту снится что-нибудь простейшее, на-
155


А. И. Куприн
пример, что ему дали много-много еды или что его насильно моют,
к его великому огорчению.
Чем обширнее и богаче интеллект человека, тем разнообраз­
нее, путанее и сложнее его сны . Зато у дикаря - ярче красками и
острее чувствами. Пророческие толкования снов, как мне кажется,
гораздо старше первых зачатков религиозного культа и, может
быть, отчасти способствовали его возникновению.
Человек не может ни на секунду перестать мыслить, а следова­
тельно, и соображать, как не могут остановиться при жизни его
дыхание, кровообращение, перистальтическое движение кишок; его
мозговая батарея заряжена на полный срок от рождения до смерти
(вероятно, даже немного дольше) и никогда не остается в бездей­
ствии, ни днем, ни ночью.
Обыденные мысли обыкновенного человека никогда не прихо­
дят в чистом, отвлеченном виде. Они всегда одеты в формы, кото­
рые воображение наше черпает неустанно из всех пяти ящиков па­
мяти: зрительного, слухового, вкусового, обонятельного и осяза­
тельного; может быть, их даже не пять, а гораздо больше? Тысячи
чувствительных образов прибегают в ум каждого человека в тече­
ние каждой секунды как подспорье или упрочение мысли, но никто
не замечает этого чуда и не удивляется ему.
Совсем иное - сон. Он не подчинен ни повседневной логике,
ни законам места, времени и притяжения, ни контролю правдо­
подобности , ни сравнительному значению главных и второстепен­
ных вещей. Слуга дневной мысли - воображение - становится
во сне ее властным господином, не признающим ни плана, ни дис­
циплины.
Во сне вы плаваете по воздуху без всякой привязи или поддерж­
ки. Во сне вы свободно разговариваете с медведем, который, в то
же время, и ваша двоюродная сестра. Во сне вы катаете по столу
стеклянный шарик, но это не только шарик, это еще и чудесный
сад, и музыка, и источник неизъяснимой чистой радости; переста­
нешь вертеть его - и все пропало. Какое-нибудь ничтожное, неле­
пое словечко, например «руст!» - влечет за собою каждый раз смер­
тельный ужас, общую панику, разрушение мироздания.
Во сне кусочек времени протяжением в малую долю секунды
заключает в себе дл инную цепь огромных, потрясающих событий .
Вы спите с открытым окном. Сторож выстрелил в саду или на
баштане - так, холостым зарядом, для успокоения собственного
156


Заметки публициста, сатирика и литературного критика
страха. Но у вас звук выстрела вызвал очень длинное сновидение -
целую повесть с приключениями в нескольких главах, где выстрел,
вопреки логике, является не начальным пунктом сюжета, а его за­
вершением. Вы даже проснулись именно от выстрела и еще ул ови­
ли ухом дальнее эхо.
Что же произошло на самом деле?
Вот что .
Звук коснулся вашего слухового аппарата, откуда моменталь­
но было дано два оповещения : одно - в отделение той части со­
знания , которое заведует тканием сна, другое - в уснувшее глав­
ное обыденное сознание. Сонный отдел тотчас же начал вышивать
на фоне этого звука свой сл ожный узор, а главное сознание вос­
прияло звук с опозданием некоторое время на пробуждение. Но, в
момент перехода из сна к жизни, оно успело подшить ружейный
эффект к чужой пьесе . Сколько ушло времени на эти два рефлекса,
создавшие столь сложную и дл инную жизнь во сне? Сотая доля се­
кунды!
Кто помнит свои лихорадочные сны, когда температура выше
сорока градусов? Они по форме различны у разных людей, но по
ощущениям одинаковы. Сначала тихое, томительное уныние, про­
исходящее оттого, что кто-то непрерывно шепчет или клянётся без­
конца, жужжащая проволока, или медленно течет река . Потом на­
чинается в одной точке движение: оно увеличивается; подымается
вихрь; громоздятся не то волны, не то камни; это - катастрофа,
потоп, землетрясение, последний час мира! До самого неба дости­
гает ужасающий хаос, и вдруг рушатся горы и небеса на землю. И
тотчас же опять жуткая скучная тишина, в которой тоскливо жуж­
жит проволока...
Вы знаете происхождение этой тишины и бури? Это - крово­
обращение, с его приливами и отливами. При пульсе сто двадцать
сердце два раза в секунду наполняет ваши артерии горячей кро­
вью, и два раза кровь успевает отлить к сердцу, и столько же раз
вашим мозгом играют эти колебания кошмара. Вы просыпаетесь,
наконец, в испарине и смотрите на часы. Вы думаете, что несколь­
ко часов прошло в этом бреде? Нет: всего неполная минута!
Для сна почти не существует времени. Прошедшее и настоящее
иногда сквозят в нем, друг через друга, точно сменяющиеся карти­
ны кинематографа.
Но в будущее сон не заглядывает.
157


А. И. Куприн
***
Душу бодрствования можно рассказать. Душа сна совершенно
неописуема, и самые тонкие чувства и мысли сна в пересказе ока­
зываются скучными мелочами.
Многим часто снится, что они пишут такие прекрасные вол­
шебные стихи ...равных не создавали Пушкин, Гете и Данте - и
просыпаются с убеждением, что стихи, хотя и забыты, но, действи­
тельно, бьши изумительны. Тот, кто привык контролировать свои
сны, тот умеет иногда в момент просыпания сохранить в памяти
хотя бы последний куплет. Получается - сущий вздор. Но сон зна­
ет секрет чудесных красок и звуков, в которые он облекает даже
пустые мелочи.
СТАРЫЙ НАЧЕТЧИК
Не понимаю, почему заслуженный статистик и старый народо­
волец Пешехонов явился вдруг истолкователем душ и сердец рус­
ского народа. Человек он почтенный, это несомненно, возраст его
-
возраст тишины и мудрости. Почему же вдруг такая самоуве­
ренность в приговорах, выносимых им судьбам эмиграции и по ту
сторону России?
Ну, Осоргина я еще понимаю. Молодой человек, лет тридцати
трех, недурной наружности, свистун, весельчак и наездник (вернее
- поддужный), кроме того, парень, не лишенный острого, хватко­
го, развязного таланта. Ему легко: ошибся, засмеялся, пожал пле­
чами, и все прошло, поскакал дальше. Любимец публики, балован­
ное дитя .
Пешехонов должен строго отвечать за свои слова. Ему бы, по
совести, надлежало сознаться, положив руку на сердце:
-
Ничего в этих делах я не смыслю, «стара стала, умом назад
пошла». Всю жизнь провлачил в цифрах, в тюрьмах, в партийной
конспирации и бьш засушен навеки между серых листов «Русского
богатства», засушившего своевременно прекрасные таланты Гле­
ба Успенского и Короленко, чтобы дать на исходе место жалкому
Муйжелю. И не могу совсем разобраться в страшной катастрофе,
отторгнувшей значительную часть моей родины в зарубежное из­
гнание и посеявшей ненависть между оставшимися и ушедшими.
Могу только повторить вам слова Иоанна Богослова, говоривше­
го в последние дни своего пребывания на острове Патмосе только
четыре сл ова: «Дети, любите друг друга! .. » Как бы красиво было!..
158


Заметки публициста, сатирика и литератур ного кр итика
Но старичок Пешехонов, видимо, потерял где-то и совесть, и
доброту, и меру, и чувство такта. Даже «Последние новости», даже
«Дни» вежливо одергивают его .
-
Почему я не эмигрировал? - спрашивает он самого себя и
нас во всеуслышание.
Мы же отвечаем ему:
- Ваше дело, батюшка, отец Пешехонов. Это только ваше лич­
ное дело. Мы знали многих людей, которые могли бы эмигриро­
вать, но не сделали этого из чувства любви к России и долга перед
ней. И почти все они погибли ночью в смердных подвалах чрезвы­
чаек, под гул заведенных моторов. Ваше же дело вовсе маленькое,
и вопрос о нем не дороже орешка-пустышки.
Но Пешехонов возражает надрывным голосом.
- Я не эмигрант! .. Я бьm выслан! ..
- Были высланы? Значит, были пощажены? Значит, все ваши
дела, сл ова, мысли и писания не представляли из себя никакой
опасности? Мы не смеем сказать, что большевики предвидели
пользу в вашем пребывании среди эмигрантов: это было бы кле­
ветой на чистый, знакомый нам ваш душевный образ. Но - про­
сто - вы были для них свой. Крошечная разница в обряде, дву­
перстное сл ожение, сугубая Аллилуйя, хождение посолонь. Эта
дружеская пощада, однако, делает скорее честь пощадившим, чем
пощаженному.
И вот, точно чувствуя слабую сторону своей позиции, но боясь
в этой слабости громко признаться, Пешехонов выкрикивает, со­
всем уж как театральный герой из крыжопольской драматической
труппы в пьесе «Любовь, Тюрьма и Свобода!»:
- Я вернусь в Россию, чтобы снова рвать свои оковы! ..
Опять-таки никому не горько и не сладко самогубительное
стремление Пешехонова пострадать в самом жерле Се-Се-Серии.
Правда, как смешно и неловко будет ему самому вторично оказаться
прощенным и вторично высланным! Неприятная жертва, деревян­
ный кинжал, картонные оковы, жест, не замеченный публикой! ..
Но опять-таки все это личный каприз, истерический возглас! ..
Тогда зачем же ему обзывать всех прочих эмигрантов расчет­
ливыми трусами? Почти изменниками родины?
Подавляющая часть эмиграции, ее подлинно рабочая часть,
знала настоящую жестокую борьбу с большевизмом, борьбу сло­
вом и оружием . За нею есть и войны, и заточение, и раны, и бли­
зость смерти, и издевательство кровавых шутов, и чувство мучи­
тельной истомы перед пробным, инсценированным расстрелом, и
159


А.И . Куприн
казнь близких ... Зато у засушенного Пешехонова вовсе нет ни вооб­
ражения, ни умения чувствовать за других. Стихийное сопротивление
большевизму, оказанное Белой Армией и оказываемое до сих пор луч­
шей и большей частью эмиграции, он считает только контрреволю­
ционными попытками с корыстными целя ми. «С большевизмом, -
говорит он, - имеем право бороться только мы, их политические
совопросники, и притом бороться в форме дискуссии - печатной и
устной ...»
Что может быть прекраснее свободного слова? Почтим и пеше­
хоновскую свободу. Но наша обязанность указать на то, что Пе­
шехонов, Кускова, Осоргин и К0, пользуясь этой свободой говоре­
ния, распространяют соблазн. И хуже всего то, что они соблазня­
ют не слабых людей, а истосковавшихся горько по родине. Кто из
нас не видит во сне родины? А тут предлагается легкий путь: отре­
кись от того, чему жертвовал жизнью, честью и мыслью, и тогда
получишь паек в земном парадизе Москвы .
РАБЬЯ ПРИ ВЫЧКА
Теперь в эмигрантской левой прессе все чаще печатаются пись­
ма «оттуда», с целью пролить свет на тамошнюю жизнь. Я знаю и
чувствую, что в этих письмах есть и подлинность и верность, но
лишь в очень процеженном виде. Мне кажется, что письмо, напи­
санное в стиле передовой статьи или серьезного фельетона и, оче­
видно, заранее обработанное для печати, гораздо меньше говорит
сердцу и воображению, чем иные бытовые мелочи, о которых со­
общают без задней мысли, спешно и небрежно в домашнем, нестес­
нительном письме.
У меня нет переписки с Россией уже с двадцать второго года,
после одного письма, в котором близкий человек, благодаря меня
за хуверскую посылку, нежно дал мне понять о том, что истинная
дружба может остаться неувядаемой даже при обоюдном молча­
нии. Но многие мои знакомые охотно прочитывают мне то, что
находят нужным и интересным из получаемых ими писем . Я при­
вожу, с их разрешения и без особого порядка, записанные мною
наскоро отрывки.
Однако надо заметить, что некоторая опаска всегда чувствует­
ся даже в самых невинных посланиях:
« ...Написали бы побольше, но не уверены, дойдет ли письмо до
целю> .
160


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
« ...Хочется написать о многом подробно и от души, но, когда
подумаешь, какая даль и как трудно переписываться! ..»
Часто мне кажется, что этой же въевшейся в души восьмилет­
ней осторожностью объясняются и неизбежные косвенные комп­
лименты советскому правительству.
Когда Губернатор из «Периколы» сновал «инкогнито» в толпе
народной и заводил лукавые разговоры со своими подданными, он
всегда слышал одну реплику: «Да здравствует наш добрый губер­
натор!..»
И вот тут-то слабое место этих простосердечных писем, писан­
ных отчасти и для перлюстраторов. Прежде истина угадывалась
по иронической краске похвалы. Теперь ирония пропала совсем,
как, по показанию г. Беро , исчез в России смех .
«Прислуг мы давно забыли, и это меня мало огорчает; вообще,
мы должны быть благодарны большевикам: научили нас работать
и не стыдиться никакого труда, а какого только не видали! .. »
« ...Многое, многое перенеслось, перетерпелось, но, если бы мне
опять повторить старое и предложили бы за границу, то я осталась
бы дома...»
« ...Вы, эмигранты, еще чувствуете себя москвичами, курянами,
тамбовскими, а я забьm, где родился, до того наездился по Руси­
матушке. Уж такое переселение народов бьmо за последние 8 лет!"»
« ...У нас, в Х, тесно. Мы, шестеро, занимаем две комнаты; кух­
ня, ванная и другое - вместе с другими рабочими семьями, общее;
полагается по 6-ти кв. аршин на душу...»
« ...Бьmо время, когда вся интеллигенция увлекалась огородни­
чеством до потери сил; вся семья ковыряла землю, глава семьи от
мозолей еле писал, всю землю, площади, пустыри у нас исковыря­
ли граждане и школьники. Что, бывало, ни взойдет, все украдут
голодающие. Но с голодом геройски справилась советская власть
(?! !). Теперь посев и урожай мы предоставили охотно спецам-хле­
боробам от рождения ...»
« ...Образование у нас дают детям совершенно нового направ­
ления . Схоластику бросили всякую, такие экономисты-политики­
общественники выходят! .. Все сентименты побоку!..
Мальчуган лет 12-13-ти такой доклад сделает коллективу по
сельскому хозяйству или по заводской деятельности, что удивля­
ешься. Правда, практика хромает, но зато правописание легче ...»(?!)
« ...Сейчас в классе учил «Интернационал» по-немецки, трудно­
претрудно: будут его петь, вперемежку с русским, в октябрьские
дни ...»
161


А.И.Куприн
« ...Как относятся французы к эмигрантам? Верно, любят тех,
кто побогаче?..»
« ...Мне интересно, знаете ли вы что-нибудь верное, правдивое
о нашей стране и откуда знаете? В газетах пишут, что наши быв­
шие зубры собираются спасать Россию, только затрудняются, кого
выбрать в цари . Неужели еще и такие есть? Или это только смеют­
ся у нас?..»
« ...Сначала мы все тосковали по Украине, теперь забьши.
Там украинизация, а этот язык нам не по нраву и вообще не
удается. Петя, по отцу, хохол, но ни одного слова не произнесет
малорусского . Анна - не выносит. А говорят, что и на Кавказе его
введут! .. А на юге Кавказа - сотни республик и столицы у них -
бывшие села. Скажи мингрелу, что он гуриец, - обида; скажи аб­
хазцу, что он осетин, - еще хуже! .. »
Так, вот выводы:
Практика хромает, а двенадцатилетний пистолет так и палит
докладами по государственным вопросам. Но большевикам ре­
шительно все равно, голодна или сыта, одета или раздета-разута
«их» страна. Все дело в армии и пропаганде. На армию они всегда
выжмут из «своего» народа соки с кровью. А из мальчугана приго­
товят, дрессировкой и поощрениями, такого великолепного агита­
тора, каких, действительно, много в Совдепии, для своих нужд и
для интернационального употребления.
В собирательном тоне писем чувствуется уступка, какой рань­
ше не улавливало наше ухо . Но восемь лет рабства сделали свое
дело. Неправа бьша та часть эмиграции, которая требовала от каж­
дого рядового обывателя Советской России жажды мученического
венца и обзывала его самыми презрительными, самыми непотреб­
ными словами за то, что они не восстают грудью против больше­
виков, дабы мы, эмигранты, могли есть не беф-гро-сель у Дюваля,
а фаршированную индейку у Донона.
Бьш там порыв - священный, самоотверженный и безрезуль­
татный, но кто же поверит в массовый порыв, не потухающий под­
ряд восемь лет? Все люди - рабы привычек, все страдают от голо­
да и плети, все страшатся тюрьмы и смерти. И каждая ничтожная,
но приятная поблажка рабу делает его еще более рабом.
162


Заметки публ ициста, сатирика и литературного кр итика
Л И ПКАЯ БУМАГА
О возвращении в Россию пошли большие разговоры и накопи­
лась увесистая литература. Появились термины «возвращенцьш и
«возвращенчество». Кстати: каких только нелепых, неуклюжих и
некрасивых кличек не давала русская интеллигенция носителям
общественных идей: народовольцы, чернопередельцы, отзовисты,
пораженцы, непротивленцы, мирнообновленцы, сменовеховцы,
постепеновцы и даже накопиоты, выдуманные недавно А. Мягко­
вым. (Не пустить ли в ход словечко «возвратителистьш?)
Надуманностью, временной самодельщиной, неуважением к
слову пахнет от этих прозвищ, столь же бренных, как и вызвавшие
их движения.
И какой странный характер - напряженный и искусственный -
принял этот жгучий вопрос, требующий исключительной деликат­
ности в его разрешении.
Еще недавно все обстояло просто. Налицо бьmи: тоска по России
и тяга к ней - вполне понятные и уважительные чувства. Одни их
высказывали на площади, с громким пафосом, другие таили в суро­
вом молчании, с опущенными веками, третьи называли эти чувства
зоологическими. Время от времени кто-нибудь, не вьщержав носталь­
ги
и
и эмигрантского бытия, уезжал на родину. Никто его не осуждал.
Отправлялись домой порою целыми партиями - и не только из Ев­
ропы, но даже из Америки. Все мы помним их письма «оттуда», ис­
полненные горьким поздним сожалением; кончались они всегда тяже­
лыми словами: «Заклинаем вас, не следуйте нашему слепому безумию».
Их раздевали на границе догола, отнимали вещи и деньги и, еще сла­
ва Богу если в адамовом костюме, ссьmали в Нарым: людей с про­
шлым, вьщавив из них полезные сведения, просто рас
стрели
вали.
Затем были придуманы систематические бумажки. Первой му­
холовкой для литературных мух бьmа группа сменовеховцев. При
ней состояли особые специалисты по загону на «тэнгль фут» : лов­
кий, циничный Ветлугин и восторженный, слюнявый Василевский.
Заманивали они всех писателей-эмигрантов, но уловили лишь одну
крупную шпанскую муху - бывшего графа Толстого . Журнал
«Смена вех» предназначался служить как бы чистилищем, переход­
ной ступенькой, подставочкой при падении. Но малоуспешность
этого заведения вскоре надоела большевикам, и они его прикрыли,
переведя руководителей на меньший паек .
Клубы возвращения оказались средством, действующим силь­
нее. В них все устроилось сразу на большевистский манер : простые,
163


А. И. Куприн
ядреные развлечения, неразборчивость в составе, пропаганда, иду­
щая не к сердцу, а к желудку. Из клуба прямая дорога на Гренель.
Признайся в нижайшей преданности советской власти, исповедуй­
ся во всех прошлых прегрешениях, назови все имена и все адреса,
которые знаешь, - и вот тебе в зубы бумажка с каиновой печатью.
А съедят тебя или помилуют - это будет видно там, на месте. Во
всяком случае, лишь долгим и тяжким путем рабской услужливос­
ти ты завоюешь право на минимум воздуха и хлеба и притом наве­
ки - под надзором недреманного ока.
И сменовеховство, и клубы возвращения, и грубые зазывания
«Парижского вестника» давно были расшифрованы и по достоин­
ству оценены всей русской зарубежной печатью, без различия на­
правлений и оттенков. Казалось бы, за этой чертой не было ника­
кого места разногласиям. И вдруг точно свалились с неба две стран­
ные формулы.
Первая - кусковская :
Возвращаться могут и должны лишь люди, чуждые политике:
они нужны для строительства России. Мы - политические изгнан­
ники - останемся для дальнейшей непримиримой борьбы с боль­
шевизмом из заграницы, подобно Герцену, Бакунину, Кропоткину
и другим, боровшимся с империализмом. Офицеры и солдаты, драв­
шиеся некогда с германцами и большевиками, отнюдь не могут
оправдать свое пребывание в эмиграции политическими причина­
ми, а потому, наравне с прочими, подлежат возвращению...
Ах, как легко на бумаге распоряжаться участью сотен тысяч жи­
вых людей! У нас всех еще в памяти первое рассеяние врангелевских
солдат и беженцев в Константинополе и на островах. Не русские ли
некоторые журналисты писали тогда, в назидание французским, что
пребывание такого огромного количества военной силы, сгруппи­
рованной в одном месте, является опасной угрозой, а кормление зна­
чительной массы беженцев влечет-де громадные расходы? Но вспом­
нив эту - скажем - ошибку некоторых журналистов, вспомним и
благородную настойчивость Врангеля. А что если однажды Фран­
ция найдет для себя обременительным оказывать дальнейший при­
ют миллиону русских и начнет разрежать их количество? Коснется
ли эта немилость политиков? А если для них будет сделано прямое
исключение, то по каким признакам? Это уже не бумажное дело.
Вторая формула - пешехоновская :
«Идите в Россию все! Идите без всяких условий! Омойте себя
слезами покаяния! Целуйте землю! Большевики совсем перероди­
лись! Их и узнать нельзя! Из волков стали овцами!»
164


Заметки публициста, сатир ика и литер атурного кр итика
Это - невинная истерия, в которую впал чистый, честный, но
издерганный и истомившийся человек.
А печатное сл ово все-таки такая вещь, которая действует и
пользуется большим влиянием на жизнь. Нельзя звать людей на убой
ради журнальной позы, газетной полемики и расстройства нервов.
Здесь слова ведут за собой кровь.
НАНСЕНОВСКИЕ ПЕТУХИ
В своих замечательных записках о Северной экспедиции Фри­
тъоф Нансен рассказывает, между прочим, про злосчастную судь­
бу петуха, находившегося со своим верноподданническим гаремом
на борту «Фрама» . Оказалось, что бесконечная полярная ночь со­
вершенно перепутала в его петушином сознании все представления
о времени и о явлениях природы . Он так привык к тому, чтобы
вслед за его звонким криком послушно всходило великолепное сол­
нце, что в первый раз, когда оно не выкатилось из-за горизонта,
петух гневно ударил шпорой и уже приготовился сказать, подобно
своему знаменитому тезке:
- Мне кажется, что я ждал?
Но солнце не появилось даже с опозданием. Петуху пришлось
повторить свой возглас еще раз, и еще, и еще. Солнце не повинова­
лось . Через несколько ужасных дней петух сошел с ума. Он стал
кричать почти без перерыва, побуждаемый к этому светом зажига­
емой лампы, чьим-нибудь резким движением, внезапным шумом;
чаще же орал без всякого повода.
Дальнейшая его судьба нам неизвестна. Вероятно, никем не ус­
лышанный и не понятый, забывший свои прямые обязанности, пре­
зираемый даже собственным, прежде столь раболепным курятни­
ком, потерявший сон и аппетит, он дошел до полной степени изну­
рения , нашел свой жалкий конец в матросской похлебке или в жи­
вотах лапландских ласк .
Признаться, этот конец мне, любителю чувствительного, не по
душе. Я бы все-таки хотел увидеть, как вместе с предсмертным кри­
ком петуха из-за морского горизонта брызнули первые золотые лучи
солнца... Он все-таки победил !
165


А.И .Куприн
***
Не в обиду будь сказано трагической тени нансеновского шан­
теклера - описание его последних дней очень напоминает мне вре­
мяпрепровождение иных русских деятелей за границей. С большой
одной разницей. О чем думал в полярные ночи повелитель солнца -
несчастный и нетерпеливый, - этого мы никогда не узнаем. Легче
представить себе мысли Наполеона на Св. Елене. Но мысли эмиг­
рантских, ненастоящих шантеклеров весьма доступны исследованию,
ибо они почти ежедневно, черным по белу, печатаются в газетах.
Посудите сами. Они с непоколебимой ясностью, совершенно так
же, как нансеновский петух, чувствуют и сознают тот густой мрак,
который окутал не только Россию, но и весь мир, и так же, как и
он, потеряли понятие о месте и времени выхода солнца. Живой пе­
тух, по крайней мере, всегда устремлял, по великому инстинкту,
свой страстный взор на восток. Эти, скорее похожие на жестяного
флюгерского петушка, вертятся во все стороны, скрипя на заржав­
ленном стержне, и постоянно ориеIПируются:
«Большевизм эволюционирует. Подождем немного! Он сам себя
съест».
«Надо, надо, поскорее надо смелым и умным людям ехать в
Советию принять участие в новом строительстве, чтобы потом взор­
вать большевистскую власть в самой ее сердцевине и предотвра­
тить анархию!»
«Снимите немедленно союзную блокаду, заведите свободную,
товарообменную торговлю, и - поглядите - большевики падут в
одночасье!» (Почему?)
И наконец:
«Ничего не нужно предпринимать! Могучий народ сам, пови­
нуясь внутренним силам справедливости и негодования, восстанет
и стряхнет с себя коммунистическое иго . Тогда нам останется только
прийти и володеть. Смотрите! Смотрите! Он уже подымается. Он
уже поднялся !» (Ах, как старо! «Но настанет пора, и проснется на­
род, разогнет он широкую спину» и т. д. Когда это было?)
Так вращается жестяной нансеновский петух и каждую скрипу­
чую песенку кончает неизменным припевом:
«Но мы не сомневаемся в мощи и демократичности великого рус­
ского народа. Мы верим, что близок час освобождения. И когда, вос­
креснув после годов мучительного опыта, он займет опять подобаю­
щее ему твердое место на земном шаре, - тогда, в этот торжествен­
ный час, мы не должны забывать, кто бьm нам братом и кто врагом».
166


Заметки публициста, сатирика и литературного крит ика
О, певцы зимой погоды летней! Слушаешь их и не знаешь, где
здесь кончается глупость, и где звучит старая, дырявая политичес­
кая шарманка, и где начинается оплачиваемое место.
САША ЧЕР НЫЙ. ДЕТСКИЙ ОСТРОВ
Берлинское книгоиздател ьство «Слово», 1920
(Цена не проставлена. Издание не дешевое )
Вот настоящая, прочная книга для детей, чудесный подарок от
нежного, но и строгого Волшебника . Удивительной тайной владе­
ет Саша Черный: его стихи и рассказы одинаково увлекательны и
для детей, и для взрослых дядей - признак высокого мастерства и
художественной правды. А главное, с детьми он не фамильярнича­
ет и у них не заискивает. Поглядите, как он отделал приготовишку!
Раскрываешь наугад любую страницу - и очаровываешься
прелестью красок и теплотою содержания . И чувствуешь, что все у
него живые: и дети, и зверюшки, и цветы. И что все они - родные.
Тонкими, точными, забавными и милыми чертами обрисованы: и
кот, и барбос, и таракан, и попка, и мартышка, и сл он, и индюк, и
даже крокодил, и все прочее.
И всех их видишь в таком наивном и ярком освещении, как
видел летним свежим утром в раннем детстве бронзового чудес­
ного жука или каплю росы в зубчатом водоеме гусиной травы .
Помните? А как хороши у Саши Черного детские игры и вечер­
ние песенки!
Рисунки Б. Григорьева сделаны с нередкой для этого талантли­
вого художника небрежностью. Кроме того, дети не любят поддел­
ку под их манеру рисовать. Но умел же - или, вернее, захотел -
Б. Григорьев чудесно нарисовать Индюка, Спящего ребенка и, в
особенности, древнего двухсотлетнего Попку, профессора класси­
ческой филологии?
167


А. И. Куприн
БИСЕРНОЕ КОЛЕЧ КО
«Теперь твоя очередь, Корделия, самая младшая и самая доро-
гая дочь наша. Расскажи: как ты нас любишь?»
«Я люблю вас, сэр!»
«И только?»
«Да, сэр».
Совершенно такою же простой, искренней и прочной любовью
давно окружила имя Тэффи русская читающая публика. Ее тонкий,
нежный и острый, ее прелестный талант воспринимается радостно
и легко, без критической указки, без ярлыков и полочек. Воспри­
нимается всеми, потому что аудитория Тэффи так же необыкно­
венно широка, как и разнообразна. Воспринимается непринужден­
но, как должное и необходимое, как одно из скромных чудес при­
роды.
Кажется, я не ошибусь , сказав, что не бьmо ни одной обстоя­
тельной критической статьи, посвященной творчеству Тэффи.
Да и чем могли бы поживиться критики около этого своеобраз­
ного и чистого таланта? Тут нет для них ни одной привычной, оче­
редной кормушки. Ни символизма, ни мистики, ни половых про­
блем , ни обнажения общественных язв, ни скандальных намеков
на живых современников, ни очередных проклятых вопросов, ни
противоречия идеала автора с действительностью. Ничего лако­
мого, и ни в какой литературный участок этот талант не зарегист­
рируешь. Хорошо - и все тут. Но разве это тема для статьи?
Натуральность, но без натурализма. Правда - без реализма.
Трогательность - без сентиментальности. Теплота - без пафоса.
Светлая грусть - без мировой скорби. Умная, добрая улыбка, смяг­
ченная состраданием . Критику негде «показать свою образован­
носты>. Правда, пробовали зачислить Тэффи в ту «юмористичес­
кую артель», благодаря которой, по словам Саши Черного ,
Кажется, скоро станет тошнить
От самого слова «юмор».
Но свежий, живой и оригинальный талант не уложился в ме­
рочку профессиональных щекотунов. Ее подвижный, ласковый и
свободный юмор не цель, а лишь одно из милых, случайных укра­
шений ее творчества.
Да и Бог с ними, с критиками ! Без их помощи читатели разыс­
кали и полюбили этот талант, а это , может быть, -величайшая
168


Заметки публи циста, сатирика и литературного критика
гордость для писателя. Право, вероятно, только в этой странной,
всегда неправдоподобной России водился такой удивительный,
внимательный и благодарный читатель, который сам открывал
своего писателя, оставляя критика в хвосте. Так, Москва в несколь­
ко дней открыла Андреева после выпуска его первой книги, а о нем
еще ни слова не сказали ни «толстые» журналы, ни «серьезные»
газеты. Бунина усердно и долго замалчивала передовая критика,
потому что в его чудесных молодых рассказах - увы! - отсутство­
вали «передовые» идеи, но книги его уже давно покупал и читал
неведомый, чуткий и верный читатель. И Чехов гораздо раньше
был разыскан и признан публикой, чем удостоился серьезного вни­
мания книжных Мартынов Задек.
Это же большое и несомненное счастье выпало и на долю Тэф­
фи. Вот чему могут завидовать, кто умеет.
Нередко, когда ее хотят похвалить, говорят, что она пишет, как
мужчина. По-моему, девяти десятым из пишущих мужчин следова­
ло бы у нее поучиться безукоризненности русского языка, непри­
нужденности и разнообразию оборотов речи, а также послушнос­
ти слова, которое не тащит автора, куда оно хочет, а гибко и точно
воплощает мысль или рисует картины, которые хотел передать ав­
тор в наиболее сжатой и выгодной форме. Я мало знаю русских
писателей, у которых стройность, чистота, поворотливость и бе­
режность фразы совмещались бы с таким почти осязаемым отсут­
ствием старанья и поисков сл ова.
Но Тэффи ничуть и не стыдится, и не скрывает своего пола. Она
пишет: «я смотрела, я гуляла», чего, надо сказать, ужасно боялись
все другие писательницы, прятавшие свое женское естество под
мужскими псевдонимами. Да и свой псевдоним она взяла из како­
го-то романа Киплинга, где действует одна непокорная девочка
буйного и откровенного характера, по имени Тэффи.
Чем нас пленяет ее новая книжка, особенно в нынешние дни
эмигрантской тоски, - так это тем , что вся она глубоко и интимно
русская по языку, духу и содержанию. Да, да, именно так все и было
у нас раньше, как она рассказывает, бьmи этот простор, и эти ми­
лые праздники, и суеверия, и вера, и доброта, и глупость, и сладкая
лень, и наша тихая природа, и глупые, мудрые дети, и старушонки,
и солдаты, и няньки, и кучера, и фокусники, и студенты - все, что
нам так дорого по памяти , с чем от младенческих дней срослись мы
душою и что для нас уже не повторится более... никогда!
169


А.И . Куприн
***
Излагать своими словами содержание рассказов Тэффи трудно.
Все их обаяние - в неуловимой внутренней красоте и теплоте языка,
в каком-то тайном, инстинктивном, безошибочном чувстве русской
души. Да и как передать рассказ в пять страничек, почти без фабулы?
Доживают во флигеле при старой усадьбе отставная прачка и
отставной кучер, да еще хитрая лошадь и обжора-корова. Взят из
этой забытой жизни всего только один день: пришла из деревни
кучерова родня - двоюродная племянница Марфа; она именинни­
ца, пришла поздравиться. И все тут. Кажется, мало?
Но рассказ весь насыщен жизнью. Полюбуйтесь-ка на девку:
«Девка большая, белая, костистая, полоротая. Платье на ней
именинное, такого нестерпимого бешено-розового цвета, что даже
в синь впадает. День выдался светлый, красный, травка молодая,
ядовито-зеленая, небо синее-синее, цветы в траве - желтые, что
солнышко - уж на что ярко, но перед девкиным платьем все по­
тускнело и померкло".» Видите вы эту малявинскую девку?" «Щу­
рится старуха на бешеное девкино платье и понять не может, в чем
дело, отчего у нее так в глазах мутно».
Медлительная летняя беседа. Тут и о курах, которые клюют,
благословясь, и об именинах, которые положены всякой твари -
лошади, и пчеле, и птице, и человеку, и ягоде, и даже земле - она в
духов день именинница, когда «зверь понимающий землю ногтем
не скребнет, копытом не стукнет, лапой не ударит». Тут и поучение
девке: зовя к столу, непременно надо сказать «садитесь, крещеные»,
а то бабка сказала просто «садитесь», и «полезли всякие невидан­
ные-неслыханные с полатей, с лавок и с подлавочья. Глазищами
зыркают. Позвала, мол, так корми».
Девка от страха ежится и косит глазами.
И все перезабьши старики ". Кучер никак не сообразит, откуда
у него во время трехлетней солдатчины взялся сын Петька, которо­
го он в прошлом году женил. Так и не спросил, от кого, а теперь,
чать, и сами забьши. А старуха все не вспомнит, в какой день коро­
ва именинница.
«Заперли калитку за розовой девкой. День прошел, спать пора.
Трудный бьш день. Сразу и не заснешь, после такого дня. После
гостей всегда плохо спится. Чай, да разговоры, да наряды, да суета
всякая .
- И когда это корова именинница? Вот не вспомнишь, а не
вспомнив, обидишь, попрекнешь, либо что , и грех! Она сказать не
может, смолчит. А там наверху ангел заплачет.
170


Заметки публициста, сатирика и литератур ного кр итика
Худо старому человеку! Худо!
Ночь за окошком синяя. Напоминает что-то, а что - вспом­
нить нельзя ".»
Таким мягким, грустным аккордом заканчивается этот милый,
простой рассказ. И вам становится грустно . И как-то по-детски
жалко забытых стариков".
***
Вот еще один рассказ: про мальчика, который увидел в зооло­
гическом саду тоскующего оленя и испугался этой колдовской,
мучительной тоски, и, наконец, сам заболел ею.
И рассказ про другого мальчика, как-то странно-тоскливо свя­
завшего свою жалостную жизнь с жизнью «неживого зверя», игру­
шечного барана, который «бьm весь мягкий, с длинной кроткой
мордой и человеческими глазами, пах кислой шерсткой и, если от­
тянуть ему голову вниз, мычал ласково и настойчиво: «мэ-э»; а тут,
рядом, непонятный разрыв между матерью и отцом, и какие-то зло­
вещие бабы с лисьими мордами шепчутся на кухне". и страшные
крысы в доме". Волнующий, жуткий рассказ!
Очень хороша старуха нянька. Пришла от исповеди, села в про­
ходной комнате на сундучок, завела разговор с пробегавшей мимо
горничной. И тут же погрешила свыше всякой меры: судила и пере­
брала по косточкам всех. И барыню, которую кучер возил в то мес­
то, где шевелющих мужчин на простыне показывают. И барина -
<<Лежебоку и дармоеда». «Как только его матерь святая до генерала
дотянула? Уж, думается мне, украл он себе чин!» И одну ледащую
старушонку в церкви, которая «раньше всех, прости Господи, мер­
завка, в церкву придет, а позже всех уйдет!». «Стою сегодня на коле­
нях, а сама все на нее смотрю. Ехида ты, думаю, ехида!»
***
Прекрасны рассказы «Весна», «Пар», «Зеленый праздник»,
«Ваня Щеголек», «Чертик в баночке», «Сердце», «Лодка», «Лесная
ИДИЛЛИЯ»•••
Нет, я употребил неправильный прием, перечисляя рассказы.
Надо было с самого начала сказать: всего рассказов в книжке трид­
цать три. Из них особенное внимание обращают на себя". каждый
из тридцати трех. И их необходимо все перечитать. Но не залпом.
Этого отнюдь делать не следует!
171


А.И.Куприн
***
Я не могу удержаться, чтобы не сказать еще два слова о «Чер­
тике в баночке».
Рассказ ведется от первого лица. Семилетней девочке принесли
с базара американского жителя, чертика, танцующего в баночке с
водой. В тот же день резинка лопнула, вода вылилась. И вот девоч­
ка начинает ухаживать за стеклянным чертом. Черт «некрасивый,
худой и пузатый, ножки тоненькие, кривенькие. Хвост крючком,
словно к боку присох. А глаза выкатил злые, белые, удивленные».
Черт становится для девочки предметом идолопоклонства. Сер-
дитый взгляд заставляет ее раболепствовать перед чертом.
«Нельзя ему говорить ты, раз он так недоволен.
Положила ваты в спичечную коробку. Устроила черта.
Прикрьша шелковой тряпочкой. Не держится тряпочка, с жи-
вота сползает.
А глаза злые, белые, удивляется, что я бестолковая!
Точно моя вина, что он пузатый.
Положила черта в свою постельку спать на подушечку. Сама
пониже легла, всю ночь на кулаке проспала.
Утром смотрю - такой же злой и на меня удивляется.
День бьш звонкий, солнечный».
Девочка не пошла гулять. Сказала - голова болит, осталась
нянчиться с чертом.
«Смотрю в окошко. Идут дети из церкви, что-то говорят, чему­
то радуются, о чем-то заботятся.
Прыгает солнце с лужи на лужу, со стеклышка на стеклышко.
Показала черту. Выпучил глаза, удивился, рассердился, ничего
не понял, обиделся».
Хотела ему песенку спеть - не посмела. Стала декламировать
Пушкина, серьезные стихи. «Люблю тебя, Петра творенье», дума­
ла, понравится. «Взглянула: злится, - того гляди, глаза выскочат».
Ночью она думает, что черту тесно -почем она знает? «Слез­
ла тихонько. Не сердись, черт, я буду в спичечной коробке спать.
Разыскала коробочку, легла на пол . Коробочку под бок поло­
жила.
- Не сердись, черт, мне так удобно!
Утром меня наказали, и горло у меня болело. Я сидела тихо,
низала для него бисерное колечко и плакать боялась.
А он лежал на моей подушечке, как раз посередине, чтобы мяг­
че было, блестел носом на солнце и не одобрял моих поступков.
172


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
Я снизала для него колечко из самых ярких и красивых бисери-
нок, какие только могут быть на свете.
Сказала смущенно:
- Это для вас!
Но колечко вышло ни к чему. Лапы у черта бьmи прилеплены к
бокам вплотную, и никак кольца на них не напялишь.
- Я люблю вас, черт! - сказала я.
Но он смотрел с таким злобным удивлением :
- Как я смела?»
А вечером девочку уложили в постель и дали лекарства. Начал­
ся жар и озноб. Но она хорошо знала, что , когда уйдут взрослые,
она найдет чертову баночку, влезет в нее и будет кружиться, кру­
житься всю бесконечную жизнь.
«Может быть, это ему понравится?»
Это - замечательный рассказ. У автора, несомненно, не бьmо
никакой претензии сделать своего стеклянного черта символичным,
но вышел сам собою страшный символ". У кого из нас не бьmо тако­
го недоступного черта, требующего идольских жертв и всегда сер­
дитого? Карьера, слава, игра, любовь, наука, искусство, политика ".
***
А о бисерном колечке особо. Такое именно бесхитростное ко­
лечко из самых ярких и красивых бисеринок снизала Тэффи в сво­
ей книге. Многие ли поймут, что каждая бисеринка - небольшой
драгоценный камень чистой воды и лучшей шлифовки!
АРОМАТ ПРЕМЬЕРЫ
Первого марта мне довелось быть на одной из репетиций этой
пьесы гр . А. Н. Толстого, которая идет в театре «Vieux ColomЬier»
на французском языке. Присутствовала группа русских писателей
и художников, а также покровителей и ценителей искусств. Репети­
ция шла в костюмах и с декорациями, но была не генеральная, а
одна из черновых: г. Копо вносил из партера своим мощным басом
поправки, некоторые сцены повторялись, декорации меняли при
открытом занавесе".
Потому-то, должно быть, многие и вынесли тогда от пьесы смут­
ные, неверные, разбивчатые впечатления. Они, пожалуй, не пове­
рили бы, если бы им сказать, что они не видели и не слышали и
173


А. И. Куприн
сотой доли того, что совместный труд режиссера, декоратора и
артистов может дать на первом же спектакле. Черновые репети­
ции - это кропотливая, малопонятная и трудная работа взволно­
ванного, раздраженного ул ья . Лучше в него не совать ни пальцев,
ни носа, оседланного очками . Увидишь очень мало, а разочаруешь­
ся горько .
Краем уха я тогда слышал суждения. (Ведь каждый русский ин­
теллигент - ходячая и неопровержимая энциклопедия наук, искусств
и специальных знаний .) Говорили, что неточен русский помещичий
быт. Что страдает историческая верность. Что непонятны характе­
ры и психология ... И еще многое. Кто-то сказал, что пьеса сплошь
безнравственна. Кто-то предсказал, что она вьщержит всего лишь
одно представление, так как будет скучна и чужда французам.
Но Толстой совсем и не думал писать ни бытовой комедии, ни
исторических картин, ни психологической пьесы. Он, этот лука­
вый богатырь Алеша Попович, умно обошел со свойственным ему
верным инстинктом такта все неимоверные трудности, которые ему
предстояли бы, если бы он решил всерьез зачерпнуть нравы, язык и
чувства тогдашней эпохи. Он написал самую легкую, самую безза­
ботную пьеску, одинаково приятную, занимательную и веселую как
в чтении, так и на сцене. Я не сомневаюсь, что он сумел бы, если бы
захотел, развернуть екатерининские дни вширь и вглубь. Он пред­
почел сделать прелестную безделушку ...
Г-н Копо с проникновенной находчивостью оценил и поставил
пьесу. Он сумел удержать ее в трудном равновесии между скучным
и шутовским, между идиллией и гротеском, между развесистой
кл юквой и герцогиней Герольштейнской. Пройти по такой тонкой
проволоке мог только большой мастер сцены ...
...Первый (парадный) спектакль 8 марта произвел прекрасное
впечатление дружной сыгранностью и почти музыкальной вернос­
тью общего тона...
АНАТОЛИЙ 11
Это - клоун Анатолий Анатольевич Дуров, сын Анатолия 1,
знаменитого покойного русского кл оуна. Мы не без основания
обозначили здесь порядок рождения торжественными римскими
цифрами. Давно известно, что лишь королям и клоунам принадле-
174


Со бор Парижской Богоматери.
Из серии «Автобиографические рисунки». 1924 г.
Художник Б. М. Кустодиев.


Заметки публ ициста, сатирика и литератур 11ого кр итика
жит привилегия обращаться друг к другу, официально и интимно,
со сл овами : «mon cousin»* .
Нынешний, молодой, Дуров не унаследовал от отца ни его ост­
роумия, ни находчивости на манеже, ни голосовых средств, ни изоб­
ретательности в репризах, которые уже давно стали ходячими мес­
тами повсюду на земном шаре, где существуют постоянные цирки
или полотняные «шапито».
Скорее, он пошел по стопам своего дяди, и ныне живущего в
Москве, Владимира.
Тот понимал животное и зверя. И животные его понимали. Но
брал он свое зверье, уже дрессированным, в Гамбурге, от знаме­
нитого Гагенбека, причем надо сказать, что в постоянном дрессинге
поддерживала бессловесных сотрудников его неутомимая и талант­
ливая жена Анна Игнатьевна. Однако опыты гипнотического вну­
шения собакам у Владимира Дурова бьши поистине замечательны.
А.А. Дуров работает с животными, которых дрессирует он сам ,
с их младенческого возраста. Его правило: ни удара, ни крика, ни
наказания . Конечно, прикормка имеет свое постоянное значение.
Но главнейшим образом - ласка и разговор.
Его цирковые номера не отличаются большим внешним эффек­
том. Но знаток дела будет посещать сеансы Дурова во второй раз,
в третий и десятый.
Совместить дружественные выступления перед публикой таких
артистов, как, например, лису и петуха, кота и белых мышей, -
это дано не всякому. Еще мудренее выдрессировать хорька и ено­
та. Нам казалось, что хорек - единственное животное, об которо­
го могут обломать зубы, руки и ноги все дрессировщики мира.
Однако дуровский хорек целуется со своим хозяином, танцует на
ковре какой-то нелепый верблюжий танец и бегает зигзагами меж­
ду тоненькими столбиками. Енот, оказывается , непонятл ивее.
«Только и умеет, болван, что стрелять из пистолета!» - с унынием
говорит Дуров.
У Дурова есть еще олени-карлики, множество собак, мартышка
Манго - необыкновенная умница, но, к сожалению, большая кокет­
ка, и множество других млекопитающих и пернатых. Мечтает он, бед­
няга, купить шимпанзе, но - увы! - молодящиеся старики вогнали
цену на этих благородных обезьян в десять тысяч франков. Как ку­
пишь? А жаль. Мы бы увидели знаменитого Морица, окончившим не
приготовительную школу в Совдепии, а Кембриджский колледж.
* Здесь: «м ой брат» (фр.) .
175


А.И.Куприн
НА 1926 ГОД
Как человек вежливый и осторожный, не желая обидеть ни
Юлия Цезаря, ни папу Григория, я решил встретить мой новый год
посредине обоих календарей. Ведь, в сущности, и то, и другое ис­
числение далеко от точности. Но в бесконечности времен - какая
разница между тринадцатью днями и тринадцатью секундами? В
особенности для нас, эмигрантов, у которых даже шеи удлинились
вперед от долгого ожидания, а между тем шесть лет промелькнули
как один день. Еще быстрее пробегают десятилетия в тюрьмах, где
каждый день тянется с год.
***
1925 год был ознаменован в Париже тремя маниями: игрой в
перекрестные слова (мо круазэ*), газетными анекдотами и жевани­
ем смолки.
Увлечение «крестословицами» бьшо воистину стихийным. В
любом вагоне метро, в каждом трамвае и омнибусе вы могли на­
блюдать молодых людей обоего пола с разграфленным в клеточку
картоном на коленях, со словарем Лярусса под мышкой. Психиат­
рическая статистика отметила десятки случаев помешательства на
почве разыскивания самых диковинных слов. Тристан Бернар -
обладатель самого острого юмора, самой толстой фигуры и самой
роскошной бороды в Париже - издал целую солидную книжку
загадок на перекрещивающиеся слова. Наш талантливый собрат
П.П. Потемкин собирается приступить к изданию ежедневного
журнала, посвященного тому же полезному развлечению. Ваш по­
корный слуга, отдав самую краткую дань этому поветрию, пришел
к убеждению, что множество коренных русских слов выпало из
эмигрантского словаря, а подрастающее поколение не знает из них
и десятой части. Такие, например, простые слова, как чичер;елань,
оброт, гуж, суровец, полтретя, емкий, сноха, деверь, шурин, затор,
прясли, застреха и т.п., оказались никому не известными.
Жевание хвойной смолки, занесенное в Париж, несомненно,
северными американцами, для нас, русских, не новость. Почти все
кондовые сибиряки, приезжавшие в Москву или Петербург, удив­
ляли нас и немного смешили упорным, неизлечимым пристрастием
к постоянному жеванию шариков из кедровой смолы . Если у како-
* кроссворд (фр.)
176


За.метки публициста, сатирика и литератур 11ого кр итика
го-нибудь милого, широкого, кроткого сероглазого «чалдона>> за­
болевали, наконец, скулы от беспрестанной мускульной работы,
он вынимал изо рта свой катышек и прилеплял его под закраину
стола, чтобы потом его , при надобности, нащупать . В хороших
сибирских семьях такие запасные подстольные смолки считались
общим достоянием.
Сибиряки уверяли, что жевание смолки дает зубам здоровье,
челюстям силу, а желудку хорошее пищеварение.· И проделывали
они самый процесс жевания с серьезной и неторопливой степенно­
стью. Совсем не то выходит у парижской мидинетки: она жует с
торопливым, самозабвенным увлечением, делаясь похожей на бел­
ку, на козочку или на другое нежное, кроткое животное.
Анкеты производятся через опросные печатные листы, рассы­
лаемые всем, чье имя хоть немножко на слуху или на виду. Спра­
шивают о всякой всячине и часто в форме столь невразумительной,
что ответить на нее можно лишь просьбой о растолковании вопро­
са. Спрашивают французы, немцы, итальянцы и русские и т.д. Нас,
писателей, более всего преследовали вопросами:
1. Что вы написали в истекшем году?
2. Что вами приготовлено для наступающего?
3. Что думаете написать в новом году?
4. Кого считаете самым лучшим писателем: а) в мире, б) в Евро­
пе, в) во Франции, г) в России, д) в эмиграции.
Но незадолго перед новым годом запросы сделались еще затруд­
нительнее. «Потрудитесь предсказать судьбу и события 1926 года, а
также выскажите все ваши пожелания этому году, этой стране, это­
му государству, этой партии и этой газете».
Слуга покорный. Я совсем отказываюсь от роли предсказате­
ля, считая это занятие и грешным, и шарлатанским . Можно, конеч­
но, без ошибки предвидеть некоторые вещи. Например: что новый
год займет собой время в триста шестьдесят пять дней с неболь­
шим хвостиком; что в этом году будет изобретен новый газ неслы­
ханной смертоносности; что во Франции произойдет по крайней
мере одна перемена правительства; что войдет в моду хоть один
новый танец. Но, относясь к будущему со всей широтою «возмож­
ного», отчего не допустить предположения, что наша планета-пес­
чинка через месяц, сорвавшись со своего многовекового пути, не
полетит сломя голову в бездну, не вспыхнет мгновенным огоньком
и не погибнет вместе с астрономией, ядовитыми газами, правитель­
ствами, фокстротами и фокстерьерами?
177


А. И. Куприн
А потому-то, воздерживаясь от пророчеств, я искренно желаю
всем моим русским сотоварищам по эмиграции лишь одного: «Хоть
один раз только сговориться нам всем не в делах разброда, недове­
рия и ненависти, а в добре и согласии».
А что касается до анкет, то они такое же невинное развлечение,
как «мокруаз» и жеваная смолка. Правда, злой ум может припи­
сать эту бесхитростную игру торговому расчету, желающему при­
обрести бесплатный интересный материал и случайные крупные
имена, а вместе с тем и лишний тираж. Но - фу! - что за недо­
стойное подозрение. Ведь анкетами так мирно и умилительно ба­
луются под праздник господа издатели, самые бескорыстные, са­
мые нерасчетливые, самые добродушные люди в мире.
БЕЛАЯ ГОРЯЧКА
Есть счастливые люди . Для них ясны самые запутанные миро­
вые события. На пеструю, многосложную, всегда неожиданную в
своих прихотях историю человечества они накладывают кальку,
вычерченную теоретическими квадратами, и насильственно подчи­
няют хаос мировых событий высиженному в кабинетах закону. Они
не знают ошибок.
Очевидную ошибку они замолчат и обойдут ее сторонкою, де­
лая перед самим собой вид, что другие этой ошибки не заметили.
Так, теоретики, специалисты по революциям, решили уверен­
но, что нынешнее время есть самое благоприятное для переустрой­
ства мира на основаниях всеобщего материального равенства и
социалистического рабства. И они как бы имеют некий внешний
успех - правда, весьма временный.
Но они упорно отворачиваются от того простого наблюдения,
что после угрожающих по своим размерам и жестокостям войн че­
ловечество живет в совершенно ненормальных условиях. Опившись
до рвоты кровью, перенеся неслыханные душевные потрясения, оно
находится в состоянии той невменяемости, в которую впадает че­
ловек, очнувшийся, после долгой, беспамятной пьяной оргии , в
белой горячке. Он ходит, говорит, улыбается, но в глазах его безу­
мие, нервы напряжены до последней степени. Мания величия у него
сменяется манией преследования . Он склонен к галлюцинациям, к
самоубийству, к неистовой религиозности и гнусному кощунству,
к чрезмерной ласковости и к яростным припадкам гнева. Конечно,
178


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
при умелом обращении ловкий, опытный злодей сможет заставить
такого больного подписать любой вексель. Но какой же суд не при­
знает это действие вовлечением в невыгодную сделку, подлежащую
расторжению?
***
Современное состояние Европы - это именно бред при нор­
мальной температуре. Вот перед нею потрясающая картина Рос­
сии, доведенной войной и коммунистическим опытом до пределов
рабства и обнищания. Казалось бы - страшный урок? Нет. Разо­
рители великой страны едут в культурные государства, они приня­
ты, их выслушивают, у них покупается краденое, окровавленное
имущество - движимое и недвижимое. С собою они везут пропа­
ганду и агитацию, смысл которых довести не только Европу, но и
всю нашу планету до морального и вещественного оскудения . Их
золото сеет вражду между классами, зажигает костры восстаний,
питает в каждой стране врагов родины и мирного, творческого тру­
да. И повсюду, вместо отпора, раздается лишь одно утешение: «Го­
рит не у нас, а у соседа».
Франция, богатейшая из стран, идет к финансовому краху. В
самом сердце ее, в Париже, поселяются отступники, взывающие
нагло о помощи тому врагу, с которым отечество ведет войну. А
Марокко - это хлеб, единственное, чего не хватает Франции. Бунт
против правительства, против республиканской конституции хле­
щет своими грязными волнами до самых трибун палаты депута­
тов. Но зачинщики, но ораторы разрушения безнаказанны. В тот
день, когда Франция уступит власть над собой социалистам, она
начнет катиться все влево и влево. О, дай Бог, чтобы она не дока­
тилась до русских идиллических дней современности! Да и, в конце
концов, Франция всегда находила у себя тех твердых, сильных и
трезвых людей, которые не теряли головы и воли во время болез­
ненных кризисов.
Что творится в гордой, старой, самоуверенной Англии? Рабо­
чие соглашаются на такой минимум работы и требуют такую вы­
сокую оплату своего труда, что частные предприниматели должны
идти заранее на убьшь и разорение. Не можете платить - социали­
зируйте заводы и копи. А пока этот вопрос составляет самое жгу­
чее место государства, безработные получают субсидию. Да еще
такую субсидию, которая позволяет им, ввиду высокой английс-
179


А.И.Куприн
кой валюты, отдыхать летом на французских IШЯжах. Где же муд­
рость и сила старой, могучей Англии? А вчерашний каторжник,
ныне повелитель ниспроверженной России, потирает руки в Крем­
ле и злобно хихикает. И ведь всему миру известно, что в английс­
ких колониях он сеет ненависть к англичанам.
Все всё знают и робко молчат. А я только говорю, что если че­
ловек бредит, то любой негодяй обведет его вокруг пальца и вовле­
чет в чудовищные сделки. И когда же мир вытряхнет этот бред из
своей похмельной головы?
« УСЛОВНЫЕ РЕФЛЕКСЫ»
Создавая и развивая свою гениальную теорию «условных реф­
лексов», академик И.П. Павлов произвел множество замечатель­
ных лабораторных опытов. Один из них особенно сильно поразил
наше воображение. Эrо - опыт, показывающий «относительную
силу» центров, заведующих важными жизненными реакциями. Со­
стоит же он вот в чем:
Собаке, стоящей в станке, пускается в одно из выбритых мест
кожи сильный электрический ток. Животное, естественно, визжит
и вырывается. Ему подносят в то же время пищу. Вначале собака к
корму не притрагивается. Опыт повторяется много раз. Понемно­
гу собака начинает с осторожностью принимать подачку. Вместе с
тем у ней уменьшается оборонительная реакция.
Опыт повторяют ежедневно без перерывов. Наступает то вре:.
мя, когда ток не вызывает в животном протестующих движений и
оно спокойно ест.
И вот, наконец, приходит долгожданный момент: ток вызыва­
ет возбужденное виляние хвоста; собака умильно взбирается туда,
откуда обыкновенно подается пища; обильная слюна капает с мор­
ды . Судя по объективным признакам (дыхание, биение сердца),
раздражение перестало бьпь болевым. Становится неоспоримым,
что нервная энергия переключилась из одного центра - защитно­
го - в другой, более сильный - пищевой.
Одновременно с этими опытами над собакой в лаборатории
И.П. Павлова идет необычайно интересное наблюдение над белы­
ми мышами. Первое поколение этих милых зверьков бьшо, после
долгой дрессировки, приучено прибегать для кормежки по звонку.
Второе поколение оказалось податливее, третье - еще более. И
180


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
вот, наконец, тридцать пятое поколение прибежало, без всякого
предварительного обучения, на первые звуки колокольчика.
•••
Знаменитый ученый не делает из своих опытов никаких сближе­
ний или сопоставлений с суетой и беготней мира сего. Человеческие
страсти, ненависть классов, борьба политиков - совершенно чуж­
ды его уму, устремленному в глубь и в высь вечного. Но нас, людей
слишком земных и потому привыкших мыслить образами, замеча­
тельные опыты И.П. Павлова повергают в печаль и тревогу.
В самом деле, опыт над собакой, которая начала с того, что
визжала и рвалась от боли, причиняемой током, и - голодная -
отказывалась от пищи, а кончила тем, что, забывши про станок и
про боль, виляла хвостом и, конечно , лизала руку экспериментато­
ра, - ведь этот опыт бьш проделан большевиками в дьявольски
огромном размере, причем лабораторией им служила целая треть
земного шара.
1918 и 1919годы не бьши неурожайными, но большевики умыш­
ленно создали эти проклятые условия, когда паек в осьмушку фун­
та скверного хлеба стал недосягаемой небесной радостью. Боль­
шевики знали, что в мире нет тиранов более безжалостных, чем еда
и стремление к размножению, причем требования желудка гораздо
повелительнее любовных зовов. С первого соблазна они И начали.
Когда люди, истощенные постоянным недоеданием, умирали
сотнями в трамваях и на улицах, около стен и заборов, Троцкий
сказал презрительно:
-
Это вы называете голодом? Голод будет тогда, когда мать
съест свое дитя.
Сам Сатана, несомненный пособник большевиков, послал Рос­
сии и это ужаснейшее испытание. Миллионы людей умерли от голо­
да, и людоедство стало обычным явлением. Это неслыханное бед­
ствие и привело большевистский опыт к блестящим результатам.
Собака потеряла защитные рефлексы. Человек духовно куда
выше и богаче животного . У него, кроме инстинктов родины, чес­
ти, свободы, добра, религии, еды и любви, есть еще понятия о се­
мье, сострадании. Все пошло насмарку перед голодными спазмами
желудка. От сопротивления, которое оказывала Россия большеви­
кам в первые времена узурпации ими власти, не осталось и следа.
За ломоть хлеба стало возможным не только предаться коммуниз-
181


А.И.Куприн
му, но предать коммунистическому застенку самого близкого че­
ловека и, уж конечно, вытерпеть любое унижение, самое жесточай­
шее оскорбление, виляя хвостом и лижа руки владыки.
А когда наступили в России времена сравнительной сытости и
высокие движения человеческой души оказались почти атрофиро­
ванными, большевики приступили к широкому опыту над вторым
могучим жизненным стимулом: над половым влечением. Начали
они с венчания вокруг ракитового куста и с разрешения абортов ...
Но не смеем мы винить несчастных русских людей. Нет воли,
которая не погнулась бы при таких тлетворных опытах. Что де­
лать ! Скоро появится на свет и тридцать пятое поколение белых
мышей!
P.S. Ссьшки на теорию И.П. Павлова беру из статьи В.В. Дра­
бовича в «Последних новостях».
У РУССКИХ ХУДОЖНИКОВ
1. С.А . СОРИН
Я люблю бывать в мастерской этого замечательного живописца.
В ней нет ни ярких лоскутьев, небрежно разбросанных на полу и на
мебели, ни леопардовых шкур, ни дикарских копий, ни парчи, ни
железных фонарей, ни медных кувшинов, ни фаянсовых черепков,
ни прочей претенциозной рухляди, утомляющей глаз и рассеиваю­
щей внимание. Зато есть глубокая тишина, мягкий спокойный мато­
вый свет и много воздуха. Мне кажется, в такой простой обстановке
п�сали свои строгие картины средневековые художники-монахи.
И потом, разве можно сравнить те ощущения пестроты, бегот­
ни, тесноты, усталости, головной боли и отупения, которые испы­
тываешь на художественных выставках, со спокойным созерцани­
ем картины, наедине с нею, у нее дома, в том месте, где она бьша
зачата и рождена?
***
В этот день я уже не застал двух портретов, знакомых мне по
прежнему, давнишнему посещению: И.И. Кованько и Льва Шесто­
ва. Я их видел одновременно, и меня тогда надолго заставила за-
182


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
думаться разница в психологических и в художественных подхо­
дах Сорина к двум столь различным сюжетам. Прекрасная звезда
кинематографа, нервная и чувствительная артистка, живущая не­
правдоподобной жизнью экрана и ослепляемая дьявольским огнем
прожекторов, царица толпы и ее раба. И рядом с нею, в коричнево­
желтых тонах, - резко и сильно выписанная голова оригиналь­
нейшего из современных философов - голова апостола Фомы, -
умиленного и сомневающегося, страстно верящего и жаждущего
полной веры через осязание ... Эти портреты - два полюса. Чтобы
их написать, надобна, кроме искусной кисти, проникающая и по­
нимающая душа.
***
Уверенными, медленно-точными, привычными, чуть-чуть мед­
вежьими движениями поворачивает Сорин мольберты и ставит на
них картины в подрамниках. Это все материал для будущей весен­
ней выставки. Художник мне ничего не объясняет, я не делаю ни
вопросов, ни - упаси Аллах - замечаний. Так-то лучше.
Вот портрет балетной артистки (не классической) г-жи Н. О нем
я слышал раньше, и при первом же взгляде на полотно миллион­
ный раз убеждаюсь в том, как узки и слепы мнения прохожих .
Говорили мне только о «дерзновенной» наготе. Да, наготы здесь
много . На прелестной цветущей женщине одежды всего лишь ко­
ротенькая шелковая юбочка, гораздо выше колен . Весь ее торс об­
нажен; он худощав, гибок и силен; очертания груди девственны;
тон тела нежно-розовый с серебристо-шелковыми бликами на ярко
освещенных изгибах. Ноги поставлены широко и крепко, отчего
коленные чашечки чуть вогнулись, потемнели, сморщились. Поза
обыденная, домашняя, простая. А все вместе так естественно, це­
ломудренно и чисто, что лишь профессиональному павиану захо­
чется здесь зачмокать мокрыми губами ...
А через дверь, на очень высоком мольберте, портрет женщины
с гитарой. Она одета с величайшей скромностью: серо-синее пла­
тье и красный легкий шарф оставляют открытыми лишь голову и
кисти рук . Но отчего же от ракурса ее головы, закинутой назад,
склоненной и повороченной влево, от ее нетерпеливой улыбки, от
жгучей тревоги ее глаз веет искушением, зовом и сладким грехом?
Менада в современном приличном платье!
А вот чудесный портрет русской волжской женщины, в ситце­
вой розовой поношенной кофте, в юбке кирпичного цвета, с голо-
183


А.И.Куприн
вой, плотно обвязанной белым полотенцем. Красива ли она? Нет,
черты ее лица неправильны. Но в этом своеобразном, ни на какой
собирательный образ не похожем лице, в изумительном рисунке
бровей, в здоровой свежести щек, в спокойном и сильном взгляде,
в золотом загаре рук есть больше, чем красота, есть та глубокая,
ненаглядная и неизъяснимая прелесть, высшая, чем красота, - пре­
лесть русской женщины.
И опять, как аккорд, взятый в новой тональности, захватывает
внимание и волнует портрет молодой еврейской девушки. Цвет лица
у нее бронзово-оливковый (не глядите на меня, что я опалена солн­
цем). Одежда груба, точно из верблюжьей рыжей шерсти, и пере­
вита жестким темно-красным шарфом. А голова и глаза поверну­
ты вправо как будто бы с ожиданием, вопросом и предчувствием.
Не так ли Рахиль смотрела на приближающегося Иакова перед тем,
как дать ему напиться воды и напоить его верблюдов, что бьшо
предсказано Исааком.
Чудесен портрет молодой леди Керзон. Холеная упругая, неза­
висимая голубоглазая англичанка. Очень хорош казак-инвалид -
лицо крепкого и спокойного отшельника - в французской рясе.
11. Н .Л . APOJICOH
Искусство ваяния всеrда внушало мне чувство почтительного
удивления, близкого, пожалуй, к священному ужасу. В самом деле,
кто из художников бъш первым: тот ли, который вырезал на олень­
ей лопатке чудесную сцену охоты, или тот, кто въшепил из подат­
ливой глины подобие человека и зверя? И кроме того : живопись,
музыка, зодчество, танец и слово на своих технических путях пользу­
ются сотнями усовершенствованных приемов и средств, а ваяние и
по сию пору так же первобытно, и просто, и наивно, как оно бьшо
десять тысяч лет назад. Материалом осталась та же глина. Орудия­
ми - десять пальцев да какая-то жалкая щепочка. Что же касается
камня, то стократно бьш мудр скульптор, обмолвившийся однаж­
ды великолепным словечком: «В каждом кусочке мрамора заклю­
чена прекрасная статуя; надо только убрать лишнее».
Не могу я без волнения созерцать процесс лепки, когда ваятель
мнет, жмет, тискает, ковыряет, насилует огромный кусок сырой
глины, вдавливая его в форму человеческой головы. Меня поража­
ет смелость, почти дерзость ваятеля. Случалось ли вам видеть, как
184


Заметки публициста, сатир ика и литер атур ного кр итика
энергичная молодая мать моет своего пятилетнего ребенка? Вся его
головенка в гусrой мьшьной пене. Из широко разинутого рта не­
сутся самые трагические вопли. Беспощадные материнские пальцы
залезают разом и в глаза, и в уши, и в рот. Так и хочется крикнуть
мучительнице: сударыня, нельзя же так зверски посrупать с безза­
щитным младенцем! Но попробуй-ка скажи...
Друзья ваятели! Приравнивая ваши рабочие жесrы к бессrраш­
ным, но верным движениям материнских пальцев, я делаю вам,
может быть, самый изысканный комплимент изо всех, которые вы
когда-либо слышали.
***
Масrерская Аронсона находится где-то на задворках тупика,
впадающего в улицу Мэн. Огромное помещение сосrоит из двух
соединенных ателье. Свет, льющийся сверху, так мягок, ровен и
чисr, что глаза с удовольсrвием ощупывают приятную выпуклосrь
каждого предмета. Как много человеческих фигур, созданных из
мрамора, лабрадора, дикого камня, порфира. Как здесь тихо, про­
сrорно и торжесrвенно. Говорят, что жутко ночевать в церкви. Я
бы не смог заснуть в масrерской скульптора. Что, а вдруг если все
эти каменные люди начнут жить своей, какой-то особенной, таин­
сrвенной жизнью? Во всяком случае, порог масrерской ваятеля я
всегда переступаю с обнаженной головой.
Тонкая, нежная, как пшеничная мука, лежит пьшь мрамора кое­
где на полу, на выступах гл ыбы, на посrаментах. И не она ли -
кажется мне - так осеребрила пышную гриву милого хозяина ате­
лье? Прошло два года, как мы не виделись. Нет. Это время так за­
ботливо и терпеливо пудрит нас каждый день белой пудрой. Но
глаза Аронсона по-прежнему живы и блесrящи, крепко, широко и
подвижно его широкое, ладное тело, и сам он все тот же неугомон­
ный мечтатель, мечтающий каменными образами.
***
Многое, что я видел в мой прошлый приход, упльшо из масrер­
ской за океан, через Ла-Манш и в музеи . Но кое-что осrалось , и со
странной радосrью вижу я сrарых знакомых. Некоторые из них
необыкновенно выросли за это время. Например, была бесформен­
ная серая груда мрамора, и из нее едва-едва начинал вырисовы­
ваться, выдираться, выкарабкиваться смутный зародыш детской
185


А. И.Куприн
фигуры. Теперь это тринадцатилетний еврейский мальчик. Он
впервые надел молитвенную одежду и ремешком укрепил на лбу
крошечную коробочку со священными письменами. Он уже
полноправный член общины, человек могущий по закону Моисее­
ву вступить в брак и достаточно наученный, чтобы участвовать в
богослужении, словом - муж разума и совести. И не потому ли в
сознании великой ответственности так глубоко задумчиво и суро­
во его еще детское лицо?
А вот почти совсем новое для меня. Юная пара. Мальчик и де­
вочка. Сверстники. Оба целомудренно наги. Им лет по четырнад­
цати-пятнадцати. Не видались они, должно быть, на протяжении
длинных летних каникул. Четыре месяца! Миг для мальчугана ог­
ромный, страшный период для девочки, ставшей девушкой. Встре­
тились. Он для нее так и останется шершавым, грубоватым, но ми­
лым мальчиком, забиякой, дергавшим ее когда-то за косички, со­
товарищем по играм. Она же для него - совсем новое, совсем не­
понятное существо. Откуда эти новые формы тела, откуда эта стыд­
ливость и этот взгляд свысока? Куда девалась прежняя беззабот­
ность в играх? Почему невольно хочется говорить ей «вы»?
Подходим к главному. И мне не терпится поглядеть на Ленина,
да и художник раза два-три, будто вскользь, упомянул об этой но­
вой работе. Ловкими, точными движениями освобождает он мас­
сивный бюст из-под влажных тряпок и ... опять-таки мне вспомина­
ется заботливая мать, переменяющая у младенца мокренькие пе­
ленки.
О нет, это совсем не шутки - укутать глиняный образ (чтобы
он не сох) и раскутать его . У каждого скульптора здесь есть свои
собственные мелочные особенности, подобные тембру голоса или
почерку: по ним ваятель всегда узнает, если к ег9 работе Прикосну­
лась чужая, нескромная рука.
Вот и Ленин, вьшепленный из слабо-зеленоватого пластилина.
Это, несомненно, он. Именно таким я и видел его однажды, глядя
не по поверхности, а вглубь. Правда, преувеличены размеры его
головы, как преувеличены его алгебраическая воля, его холодная
злоба, его машинный ум, его бесконечное презрение к спасаемому
им человечеству и полное отсутствие милых, прелестных челове­
ческих чувств, подаривших миру и поэзию, и музыку, и патриотизм,
и геройство.
Голова Ленина совсем голая. Череп, как купол, и видно, как
под тонкой натянутой кожей разошлись от невероятного напряже-
186


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
ния больного мозга черепные швы . Рот чересчур массивен, но это
рот яростного оратора.
Громадная, вдумчивая работа. Но я - косоглазый. Одновре­
менно с бюстом Ленина я вижу висящий на стене давешний горель­
ефный портрет Пастера. Там тоже человек, настойчиво углублен­
ный в мысль. Но суровое лицо его прекрасно, и внутренний смысл
его будет ясен каждому дикарю. Впрочем, и Ленин будет ему ясен .
Как же не различигь разрушение от созидания?
111. Б.А. СТАРЕ ВИЧ
В Фонтеней-под-Лесом в чистенькой игрушечной вилле живет
один волшебник.
Всем известно, · что волшебники бывают добрые и злые и что ,
кроме того, каждый из них владеет своим особым, специальным
колдовством. Так вот, рекомендую: волшебник этот - Бронислав
Александрович Старевич, творец самого интересного, самого ми­
лого, самого доброго и самого оригинального кинематографа на
свете.
В своем киноискусстве Старевич - все.
Он сочиняет или выбирает сюжеты; он составляет синопсис и
подробный сценарий, он метрансцен, режиссер, декоратор, опера­
тор, машинист, костюмер и заведующий световыми эффектами; он
сам придумывает своих артистов, создает их из глины, дерева, же­
леза, тряпок, перьев, картона, клея, пружин и, наконец, вдохнув в
них, подобно Пигмалиону, жизнь, заставляет их, по своему усмот­
рению, двигаться, думать и чувствовать. Спрашивается: какой ди­
ректор театра, какой талантливый режиссер или какой великий
актер обладал такой совершенной полнотой сценической воли и
власти?
Впрочем, оговорка. В этой изумительной группе есть одно лицо,
одушевленное одиннадцать лет назад, при своем рождении, нашим
общим Великим Хозяином. Это Ниночка Старевич, Звезда и Крас­
ная Строка Фонтенейского синема. Отличается она от взрослых
взаправдушных звезд только лишь простотой, скромностью, при­
ветливостью, правдивостью, отсутствием честолюбия, бескорысти­
ем и непосредственной детской прелестью: разница, как видите,
совсем пустяшная.
Мы в ателье. Крошечная комнатка. Мягкие кресла. Перед нами
серебряно-бело-серый экран - не более метра в длину, немного
187


А.И.Куприн
короче в ширину. Сзади нас в стене вырезано квадратное малое
отверстие, за ним что-то таинственное шипит. Закрываются порть­
еры . Минутная темнота. Вдруг экран озаряется, точно внутренним
светом, растаивает, и на его бывшем месте начинается причудли­
вая жизнь .
Первая картина, которую нам показывают, - «Соловей». Она
получила большую золотую медаль в Америке, на кинематографи­
ческой выставке. Ее уже одна американская фирма взяла в аренду
на два года. Предлагали на десять, но Старевич настоял на укоро­
чении срока.
Сюжет ясен и прост до последних пределов, но в этом и досто­
инство его, и обаятельность, особенно после тех «чудес-достиже­
ний», от которых стало мучиться зрение в современном синема.
Старый, заброшенный, весь проросший ПЛЦ>щом сад. Серая,
изъеденная временем мраморная урна на пьедестале. В этот тихонь­
кий укромный уголок любит прилетать соловей. Сядет на ветку,
оглядывается, охорашивается, потом запоет. Но ведь как поет! Ваш
покорный слуга, будучи молодым офицером лет двадцати двух,
однажды задумался и засиделся весенним утром на волочисском
кладбище, где так тесно разрослись сирень, шиповник, жимолость
и бузина. И вот, так же прилетел соловей, так же покачался на вет­
ке, в двух аршинах расстояния, и так же запел, поднимая самозаб­
венно кверху головку, расширяя крьшья и трепеща ими. Я долго не
хотел верить тому, что соловей Старевича искусственный, и пове­
рил лишь тогда, когда мне его показали. Это показывает, до какой
степени остро, метко и верно наблюдал художник все мельчайшие
движения птицы и с каким невероятным терпением они запечатле­
ны на экране. Прилетает к серому королю певцов его скромная
подружка, но она на втором плане. Это он, обладатель несравнен­
ного бельканто, привлекает все напряженное внимание Ниночки,
которая украдкою, из-за кустов, слушает его чудесные рулады. Ах,
хорошо бы этого соловья в клетку да в комнату!
И желание девочки исполняется. Коварная дорожка из вкусной
приманки ведет к старинному проволочному ящику. Птичке и
страшно, и соблазнительно. Недоверие, колебание" . но аппетит
пересиливает. Соловей уже в клетке. Хл оп, щелкнул деревянный
тугой запор. Птичка в западне.
Прибегает Ниночка. Сначала ей померещилось, что попалась
большая серая крыса (да и нам, публике - тоже). Испуг и отвра­
щение. «Ах, ведь это соловей. Какая радость! Милый соловей, ты
188


Заметки пу бл ициста, сатирика и литературного крит ика
теперь будешь жить в большой серебряной клетке и ты будешь ку­
шать самые отборные лакомства!»
Наступила ночь. Клетка с соловьем висит на окне. Нина спит в
своей постельке. Безмятежная улыбка на милом личике. Снятся,
должно быть, сладкие сны . Но почему вдруг омрачился лоб, дрог­
нули губки, почему на лице жалость, печаль, сострадание? Та же
мраморная урна. Прилетает знакомая, вторая, птичка. Глядит туда,
сюда, ищет, тревожится, суетится, недоумевает. Помните, в старин­
ной песенке начала прошлого столетия:
Ее миленький дружочек
Улетел от друга прочь.
Конец ясен. Проснулась Ниночка, вспомнила сон, вышла с клет­
кой в сад. Повздыхала, повздыхала (кто тут не вздохнет!) и широко
открьша дверцу соловью. Порх - и нет его . И опять качается на
ветке над водой, и поет, и по горлышку его, под кожей, надувается
и ходит комочек.
Я потом когда-нибудь расскажу о других прекрасных, полных
жизни, юмора пьесах Старевича-сейчас мало места. Но с неотрыв­
ным вниманием, с неиссякающим интересом я смотрел разверты­
вающиеся передо мной картины: «Лягушки, просящие у Зевса царя»
и «Война всех добрых насекомых против зловредных пауков с уча­
стием на стороне вторых храброго вороненка» . Пусть действую­
щие лица - птицы, жуки, муравьи, лягушки, а румяный и седой
Зевс сделан из тарлатана и ваты : их жизнь не менее, если не более,
правдоподобна, чем «сильно-психологические переживания» арти­
стов взрослого синема.
Но работа Старевича мне кажется прекрасной по любви, кото­
рая в нее вложена, и непостижимой по ее кропотливости. Десятки
фигур, и движение каждой из них прослежено и проверено на каж­
дый миллиметр.
Конец сеанса. Все герои лежат рядом со мною на рабочем сто­
лике в живописном беспорядке и притворяются, что спят. А Ни­
ночка у себя наверху растянулась на ковре, голова уткнута в ла­
дони, и читает книжку. Терпеть не может стульев . Б.А. провожает
нас - А.И. Филиппова и меня - до вокзала. Воздух чист вечером,
и в нем пахнет наступающей весной.
189


А.И.Куприн
rиБЕЛ ь ниКОЛ АЕВСКА-НА-АМУРЕ
Страшная и правдивая книга эта написана А.Я. Гутманом (Ана­
толий Ган) . Я прочитал ее с волнением и ужасом и вот до сих пор
нахожусь в недоумении: почему она сразу не обратила на себя са­
мого пристального, самого страстного, самого негодующего вни­
мания русского общества.
Книгу свою талантливый журналист начинает с трогательного
посвящения : «Памяти в борьбе за Родину на далекой окраине му­
ченически погибших русских людей автор благоговейно посвяща­
ет свой труд».
И надо сказать, что книга его вполне достойна высокого посвя­
щения . Вся она основана не только на личных впечатлениях, но,
главнейшим образом, на документах и на свидетельских показани­
ях сотен несчастных очевидцев. Здесь правда не сгущена, а, скорее,
ослаблена, потому что в том бешенстве и бесстыдстве, до которого
может дойти разнузданный и безнаказанный человек, испускаю­
щий «крик мести народной», есть такие пределы мерзости, каких
не в силах вытерпеть даже твердая бумага судейского протокола.
Вот что говорит скромная резолюция Сахалинского областно­
го съезда, обратившегося в количестве 71 члена с заявлением ко
всему населению Государства Российского:
«Сахалинская область управлялась именем Российской Социа­
листической Федеративной Республики в течение 3 месяцев, с 1
марта по 2 июня 1920 года. В этот промежуток времени представи­
тели советской власти в Сахалинской области расстреляли, зако­
лоли, зарезали, утопили и засекли шомполами и резинами всех офи­
церов, за исключением одного, случайно спасшегося подполков­
ника Григорьева, громаднейшую часть интеллигенции, много ра­
бочих и крестьян, женщин, детей и младенцев, уничтожили всю ,
без исключения, японскую колонию, с японским консулом и экспе­
диционным отрядом, совершив над японскими женщинами и деть­
ми различные зверства, свойственные диким людям. Сожгли весь
город Николаевск, каменные здания взорвали. Уцелело только не­
сколько домов мелких, расположенных по окраинам города. Со­
жгли и уничтожили все портовые здания, пристани и портовое иму­
щество. Все катера морского и полуморского типа взорвали и по­
топили. Взорвали пристань вместе с находившимся на ней наро­
дом, искавшим спасения от огня, пожиравшего город. Сожгли и
уничтожили ряд оборудованных рыбопромышленных предприятий,
190


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
расположенных в лимане Амура и по берегам последнего . Сожгли
несколько крестьянских селений, совершенно уничтожили ряд обо­
рудованных золотопромышленных предприятий. Насиловали аре­
стованных женщин и девушек. Надругались над священными пред­
метами всех религий.
Женщин, детей и часть мужчин, не успевших скрыться в тайгу и
оставшихся в живых от избиения в Николаевске, в количестве до
пяти тысяч увели на Керби и Аргунь, по дороге куда детей приюта
сбросили с барж в Амур. Часть увезенных в Керби и Аргунь умер­
твили. По официальному заявлению сахалинской власти советов,
находящихся на Керби, помещенному в газете «Красный клич» от
11 июля 1920 года за номером 27, советской властью уничтожена
половина населения области. Насилия, убийства и издевательства
со стороны поборников и агентов советской власти бьши прекра­
щены прибытием в Николаевский район японских войск.
Область буквально разорена. Продукты питания, обувь и одеж­
да отсутствуют».
Но показания отдельных лиц - сплошная жуть.
«Расстрелянных и убитых везли на санях на свалку, причем сре­
ди мертвых бьши и еще живые. Двое, моторист порта Прутков и
юнкер Адамович, очнулись на свалке и прибрели в город. Прутко­
ву удалось спастись, юнкер же Адамович был поднят и отнесен в
лазарет, где ему сделали перевязку, у него бьшо 26 ран, а затем, по
распоряжению Тряпицына, которому сообщили об этом, он бьш
выведен и расстрелян» (показание Е.И. Василевского, податного
инспектора).
«Нина Лебедева (Кияшко) обещала китайцам жен офицеров. В
городе ходили слухи, да и партизаны говорили, что бьш проект
выдать китайцам мандаты на всех женщин, у которых убиты му­
жья, но не бьш осуществлен, потому что запротестовал китайский
консул. Но бьша устроена лотерея, на которой разыгрывались жен­
щины» (Анна Николаевна Божко).
«Тряпицын подступил к Николаевску с лозунгами: Перебить
офицерство, буржуазию, еврейство» (А.И. Божко).
Когда нашли труп владелицы шхуны Назаровой, у нее к рукам
и ногам бьши привязаны дети. Три из детских телецдержались, чет­
вертое - сорвалось. На одной руке женщины бьш узел, указываю­
щий на то, что и к нему бьш привязан ребенок.
Японцы нашли труп беременной женщины, у которой в разре­
зы на животе вытащены руки и ноги младенца.
191


А. И.Куприн
«Столько выстрадать, столько пережить. У того зарезано во­
семь душ детей, у другого - пять, у третьего на глазах закололи
жену и отрубили голову трехлетнему сыну» (Чиликин) .
А еще дальше - медицинский акт, составленный по поводу
нахождения женских трупов, плывших по реке Аргуни. Я не осме­
ливаюсь цитировать здесь извлечения из этой официальной бума­
ги. Это такое гнусное надругательство над женским телом, живым
и мертвым, которое не придет в голову даже самому дьяволу в об­
разе павиана. Что же? И это также - крик мести народной?
К книге приложены фотографические портреты главных руко­
водителей, создателей пролетарского эдема в Николаевске: Тряпи­
цына, Нины Кияшко, Будрина, Дед-Пономарева, Латы и других
членов красного штаба. Когда вечером, в тишине, при свете лампы
долго и пристально приглядываешься к этим лицам и как бы про­
никаешь за их телесную оболочку, то во рту начинаешь ощущать
то кислое, тягучее раздражение, которое предшествует обмороку.
И опять страшно становится, когда подумаешь, что в каждой
губернии русской и сибирской, в каждом уездном городишке и по­
саде бьши свои Тряпицыны и свои Нины Кияшко, а таких Чухлом
и Николаевсков было у нас десятки тысяч, да когда помножишь
это число на число жертв - убитых, замученных, поруганных,
оплеванных, - то воистину спрашиваешь себя:
Так это вот и есть завоевания революции? Это и есть священ­
ный гнев народа? И наконец, разве такие же бредовые картины не
могут повториться с буквальной точностью при новом грозовом
ветре? Нет, госпожа Кускова, поезжайте-ка вы одна в СССР, а дру­
гих не маните. Вам, как родственнице, многое там сойдет и про­
стится. А слабых всегда будет ожидать двойной расстрел юнкера
Адамовича. Мы же останемся и не простим.
НЕ ПО МЕСТУ
Прошлый месяц бьш для меня месяцем невеселых газетных сюр­
призов. Красная пресса обратила на меня внимание совсем особо­
го характера.
Прежде красные газеты , все равно - по поводу или без по­
вода, называли меня наемником Антанты, прислужником капи­
тализма, певцом белогвардейщины и т.д., и т.д. Все это было,
192


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
конечно, в общеупотребительном порядке слов, фраз и понятий,
и я не тревожился .
Теперь началось нечто новое, послышался какой-то иной ка­
мертон.
Георгий Устинов в «Красной правде» удивляется и очень ис­
кренно: почему я здесь, в эмиграции, а не там , в СССР, почему я с
акулами империализма, а не с истинными друзьями народа? Мои­
де прежние сочинения и до сих пор могут идти рядом со специаль­
но-красной литературой нынешних дней.
А в «Бегемоте» Воинов, изругав в стихотворной форме всех та­
лантливых русских писателей, выкинутых мутными волнами рево­
люции за границу, вдруг посвящает мне две заключительные, жа­
лостные строчки:
."Но Александра Куприна
И до сих пор до боли жалко.
Не буду приводить других подобных мелочей, а также и част­
ных писем (тоже от литераторов) . Но только думается мне, что это
новая тактика: такой ласковый подход бьш их вернейшим средством
для возбуждения внутренней ссоры между нынешними писателя­
ми, живущими в большой тесноте, нужде и ревности. Ведь это бьшо
уже на моей памяти, когда эмигрант срока 1918 года встречал эмиг­
ранта срока 1919 года подозрительным взглядом искоса и злове­
щим закулисным шепотом: «Сумел, однако, ловкач служить у боль­
шевиков целый год!»
И по поводу вышеприведенных их лирических вздохов я услы­
шал на днях от одного литератора чрезмерно-дружескую сентен­
цию: «Ведь вы в свое время так много страстно говорили о язвах и
болячках старого строя».
Вот тут-то мне и надо объясниться, я заранее прошу прощения
у моих снисходительных читателей в том, что буду говорить о себе.
Я шел часто поперек старому царственному режиму, хотя с брез­
гливостью сторонился всяких партий. Моим душевным инстинк­
том всегда бьшо стремление идти против большинства и силы, ко­
торые оба мне всегда представлялись неправыми. Судьба дала мне
возможность видеть очень многое в течение моей пестрой жизни:
артистов, рыбаков, плотников, мужиков, ямщиков, босяков, мона­
хов и так далее без конца. Но моими общениями всегда руководи­
ла любовь к каждому отдельному человеку и еще большая любовь
193


А.И.Куприн
к моей чудесной родине. Я ссорился с русским правительством толь­
ко потому, что в корне своем оно было здорово и мощно . И я отве­
чал за свои дерзкие слова, по крайней мере, своею личной свобо­
дой, если не собственной жизнью.
Война с Германией мгновенно остановила мое, в сущности, не­
винное будирование. Дрязги и перекоры, неизбежные, увы, в каж­
дой семье, вьmетели из моего сердца и ума, как жалкий сор, лиш­
ний и вредный во время пожара. Насколько позволяли мне мои
физические силы, я служил в русской армии и русской армии.
1914-1915 годы - 323-я дружина в Гельсингфорсе, а в то же вре­
мя лазарет в моем гатчинском доме; в 1916-м - Земгор в Киеве
(разочаровался); в 1917-1918-м - авиационная школа в Гатчине: В
1919-м я вступил в ряды славной, незабвенной Северо-Западной
армии, где вместе с генералом П.Н. Красновым вел прифронтовую
газету во все дни великолепного наступления на Петербург и ска­
зочно-героического отступления.
Эта газетная служба Родине и Армии началась для меня с пос­
ледних февральских дней 1917 года, когда (еще до отречения госу­
даря) гельсингфорсские матросы и солдаты, под водительством
чухонского адмирала Максимова, стали резать, вешать, ошпари­
вать кипятком и сплавлять живьем в проруби доблестных офице­
ров армии и флота. Тогда-то я впервые услышал лозунг похабной
революции: «Попили нашей кровушки! Будя !» И ее девиз: «Матер­
ное слово!»
Брестский договор укрепил меня в том железном мнении, что
война с большевиками есть логическое продолжение войны с нем­
цами во имя возвращения России славы, здоровья и спокойствия.
В этом смысле я сам перед своей совестью принял присягу, кото­
рой не изменю до конца дней моих ни ради лести, ни корысти, ни
благ земных, ни родства, ни соблазна умереть на родине.
Теперь видите ли вы, мои потусторонние печальники, как тщет­
ны для меня ваши ласковые слова? И вы, корящие меня тем, что в
прежнем счастливом житии я бьm подобен «птице, марающей свое
гнездо».
Поймете ли вы, каким тяжелым путем я дошел до моей непри­
миримости?
194


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
ГОРЯЧЕЕ В И НО
28 марта в залах Гужон состоится грандиозное чествование
знаменитой артистки цыганского пения Анастасии Алексеевны
Поляковой. В этом месяце и этого самого числа тридцать лет
назад появилась впервые на од ной из московских эстрад ма­
ленькая девочка-цыганка, родом из старинной московской
цыганской семьи, с густой черной - в синеву - косой за спи­
ною, с гл азами, сиявшими, как большие звезды , - Настенька
Полякова. И сколько радости - чистой и сл адкой - дала своим
пением эта замечательная артистка, Настя П олякова, и многим
тысячам людей за тридцать лет своей прекрасной художествен­
ной работы .
Да не посетует на меня глубоко мною чтимая и высоко цени­
мая Анастасия Алексеевна за это уменьшительное «Настя», кото­
рое неопытному уху могло бы показаться фамильярным, но уж та­
ков неписаный закон «романэс», что певица-цыганка, находящая­
ся в расцвете женского обаяния, обладающая совершенно свежим
и пленительным голосом, знающая каким-то чудесным инстинктом
тайну овладевания не только нервами, но и душою слушателя, -
остается для нас Настей; и этот закон составляет и милую обязан­
ность, и как бы семейную привилегию для верных ценителей и по­
клонников цыганского пения .
Ах, это диковинное племя! Эта цыганская семья! Как они тесно
связаны и как любовно связаны с русской прежней, столь недале­
кой и так бесконечно далекой жизнью!
Пушкин, Л. Толстой, Фет, А. К. Толстой, Тютчев, Полонский,
Апухтин, Аполлон Григорьев и Лесков, посвятивший наилучшие
строки фараонову племени, - они лучше меня сказали о могучем
колдовстве цыганского пения, которого Настя - самая яркая пред­
ставительница.
SIC! SIC!
Я от души желаю Зарубежному съезду всяческих успехов в смыс­
ле взаимного согласия, уважения, терпения к ошибкам, уступчиво­
сти и, главное, полного понимания громадности предстоящей ему
работы. Странный и старинный человек, я еще верю в чудеса и,
195


А.И.Куприн
стало быть, верю в возможность внезапного наития благого духа
на собрание избранных людей, объединенных единою, высокой и
чистой целью. А что же может быть святее дружного стремления
освободить родину и дать ей новую привольную жизнь на основе
широкой справедливости?
Мне немножко стыдно того, что я до сих пор .так мало интере­
совался съездом. До того мало, что , когда меня в конце прошлого
месяца два почтенных и мн ою весьма уважаемых лица пригласили
к участию в делах Зарубежного съезда, дабы служить разновеской
в перевесе левого блока над ультрафиолетовым архимонархиз­
мом, - в этот миг, по своей наивности, рассеянности и полной по­
литической безграмотности, я был твердо убежден, что съезд креп­
ко существует уже в продолжение полугода. Ну, какой же я, к чер­
ту, политик?
Узнав из утренних газет о том, что я значусь в числе кандида­
тов в представители, я растерялся от неожиданности. Выражаясь
языком прежних славных беллетристов, «кровь оледенела в моих
жилах». Я тотчас же бросился к телефону и мотался на нем около
трех часов. Бесполезно! Я оказался выдвинуты� в кандидаты парти­
ей беспартийных. Уверения мои в том, что я не политик и не обще­
ственный деятель, мольбы мои о снятии моего имени со списка не
помогли. Заведующий вечерним выпуском сказал мне: мы получи­
ли известие от комитета, предваряющего съезд, и никакие ваши
отказы и поправки недействительны.
У меня вздыбились волосы на голове. В обществе пяти человек
я уже теряю дар самой простой человеческой речи. Кроме того, я
всегда считал себя тем киплинговским диким котом, который хо­
дил всегда сам по себе по диким лесам и махал диким хвостом. Вся­
кая власть, даже самая легкая, всегда теснила меня, паче же всего
презирал я анархистов. И вдруг - клетка.
К счастью, через день узнал я, что голоса разбились и я только
выборщик. Ах, это утро отмечено мною жирным красным шриф­
том в календаре всей моей будущей жизни.
Но зато уж теперь я буду следить за заседаниями и делами съез­
да с неутомимым вниманием, не пропуская ни малейшей мелочи и
служа ему по мере сил.
Кстати: вот и первая услуга. Это - из слышанного, но досто­
верного.
Один мой друг подошел в день открытия съезда к американцу,
который, в клетчатом костюме, с золотой папироской в платино-
196


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
вых зубах, сидел и внимательно прислушивался, перекинув ногу
через ногу.
Приятель мой приблизился к нему и спросил по-английски: сэр,
ваше впечатление?
Тот вдруг сказал по-русски:
- Жду, когда начнется дело.
Американец этот оказался миллиардером ...
Sic!
НАСМАРКУ
Съезд разъехался, и у всех русских, волею или неволею рас­
ползшихся после большевистского погрома по всей поверхности
земного шара, осталось в памяти и в душе сумбурное впечатление
от всего сказанного и сделанного их делегатами на парижском со­
брании.
Сказано бьшо слов очень много. Но у нас, у русских, так уж
устроен говорильный аппарат, что произносить речь мы можем
только в форме периодов, похожих на игрушечные вкладные раз­
ноцветные яйца. Открывается большое красное яйцо, в нем заклю­
чено второе, поменьше, синее, в этом синем - еще меньше, зеле­
ное, желтое, белое, оранжевое и т.д., пока в конце концов не добе­
решься до величины неделимой, до шарика величиной с заячью
картечину. Этот шарик и есть та новая блестящая мысль, которая
послужит к восстановлению новой России, то универсальное сред­
ство, вроде порошка Арагаца, которое истребит большевиков.
Невыносимо скучны бывают эти бесконечные, вялые, ватные
периоды для терпеливого слушателя. Они становятся прямо му­
чительными в те минуты, когда самодельный оратор потеряет по­
рядок мыслей и тщетно тщится связать их обрывочки, причем во
время длинной паузы мычит, жует губами, нервно чешет висок,
безнадежно пьет воду и роется в обрывках бумажек, ловя их на сто­
ле и под столом. Ах, когда же мы научимся говорить силлогизма­
ми, афоризмами, парадоксами, максимами или хоть включать наше
сл ово в образы и сравнения. Есть, правда, специалисты, умеющие
говорить безостановочно, громко, с пафосом и с размашистыми
жестами. Но прочтите его речь в стенограмме: в ней нет и заячьей
дробинки: пустота.
197


А.И.Куприн
Были ли у съезда заранее определены цели и планы? Как будто
бы нет. Съехаться, высказаться, поспорить в пределах джентльмен­
ской этики, ознакомитъся с мнениями и чаяниями на местах, нако­
нец, объединиться для общего великого дела... да дальше?
Слова, слова... И сам съезд почувствовал вскоре, что ему гро­
зит перспектива повиснуть без точки опоры в пространстве, напол­
ненном невесомыми и безответственными словами. Тогда-то и вып­
лыли два решения: возглавление над съездом высокого имени ве­
ликого князя Николая Николаевича и учреждение постоянного
органа Зарубежного съезда.
Первое решение, как нам кажется, вышло несколько вразрез с
умеренными, терпимыми и широкими мнениями, высказанными
раньше великим князем, который ясно сказал, что он готов отдать
все свои силы на служение заболевшей родине, когда народ позовет
его. Так же твердо отказался наперед великий князь и от всякой по­
литики справа и слева: русский народ сам выскажет, что ему нужно.
Но съезд -увы! - принял сразу не только очень густую полити­
ческую окраску, но даже ясно уловимый душок старого Союза рус­
ского народа (не к ночи будь помянут). Ультраправые оказались
организованными не хуже первоклассной театральной клики. Мар­
ков П держался на заседаниях, как у себя дома, в шлафроке и с чубу­
ком в руках. Его реплики с мест, никем не сдерживаемые, сбивали
робких либералов слева и опрокидывали их. Правда, Марков П взял
назад свои роковые слова о ждущей людей свободомыслящих стен­
ке справа в будущей России. Эта поправка делает честь его взрослой
душе, ибо дети и трусы никогда не сознаются в ошибках. Но глубо­
ко-черная кулиса искренно упивалась этой несчастливой репликой.
Крайние, ультраправые - и в моральном, и в численном боль­
шинстве. Отсюда несомненно, что в подавляющем, если не в абсо­
лютном, большинстве они вошли бы и в постоянный орган Зару­
бежного съезда, буде таковой создался, в грандиозных целях пред­
ставительства, руководительств, распоряжения и даже обложения
налогами кротких беженцев.
Но, как все мы убедились, кроткие беженцы оказались хитрее.
Они предпочли... ликвидировать комиссию.
198


А . И. Куприн. 1910-е гг.


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
В ЛУЖУ
Борьба общества с забастовщиками показала вновь, как силь­
ны и упруги до сих пор в Англии пружины ее «гражданственнос­
ТИ>>. Весь мир глядел с тревогой и волнением за исходом этой гран­
диозной схватки. Всем бьmо ясно, что никогда рабочий вопрос так
не назрел и нигде он не представлен в такой ясности и свободе, как
на этом острове, где в беспримерном соединении слиты: чудовищ­
ный политический эгоизм с глубокой любовью к родине, высокая
культура с почтением к забавным пережиткам старины, свобода с
дисциплиной, а великая государственная мощь и колоссальные
богатства со множеством напряженных грозных опасностей для их
существования .
Как известно, победу одержали закаленный характер народа и
соединенная воля спокойных, холодных здравых умов. Вы думае­
те, что породистые лорды для развлечения, из снобизма грузили
газетные тюки и стояли на уличных постах в качестве городовых? Нет,
эта служба бьmа для них так же священна, серьезна, как и спорт -
шестое природное чувство каждого англичанина. А насколько се­
рьезен и необходим для Англии спорт, видно уже из того сообще­
ния, что без спорта население Острова давно бы уже выродилось
от проклятого климата и от брайтовой болезни. Инстинкт народа
создал спорт; инстинкт общества победил невиданную и неслыхан­
ную забастовку.
Если бы он не победил? Если бы одолел тред-юнион? Бог знает,
какими последствиями и в каких формах отразился бы этот пере­
лом на промышленности и политике всего мира. И какие требова­
ния, после первой победы, предъявили бы рабочие, а также их вож­
ди и подстрекатели, затеяв следующую по очереди забастовку.
Главари красной Москвы следили за этими событиями, поти­
рая от нетерпения руки и заранее оскаливая каннибальские пасти.
Тщетными оказались их расчеты и ожидания . Полоса большевист­
ского успеха отошла и отмерла в Англии. Агитаторов-коммунис­
тов быстро и безболезненно схватывали могучие бобби и сажали в
кутузки. Мировой пожар не вспыхивал, как его ни раздували крас­
ные газеты. Арсеналы, банки, телеграф стояли никем не захвачен­
ные. Продовольствие так и осталось в руках правительства.
Самым же неприятным было то, что несколько тысяч фунтов
стерлингов, посланных большевиками английским рабочим, яко­
бы от сочувствующего русского народа (деньги-то эти, во всяком
199


А.И.Куприн
случае, с доброго, отзывчивого русского народа будут потом со­
драны с кожей и мясом) - эти фунты были унизительно возвраще­
ны обратно. Такой поступок рабочей английской партии был и
знаменателен, и правилен.
Действительно, представьте себе, что в хорошей, дружной, здо­
ровой, честной семье вышло между ее членами некоторое недора­
зумение, несогласие, разноречие" . Не ссора, не склока, не драка, а
всего лишь взаимное трение, выражающееся в формах спокойных
и порядочных. И вдруг является со стороны некий непрошеный
удал-до брый молодец, охотник до мордобоя, и советует одной из
сторон: «Чего время тратить попусту в болтовне? Врежь ему по ску­
ле» . Ведь если семья воистину тесная и ладная, а мотив к разногла­
сию только личный, семейный, - то как, по-вашему, поступят с
таким назойливым советчиком? Выкинут за двери - не так ли?
Это и сделали англичане. «Вы - Третий Интернационал. А мы
Англия. И позвольте вам выйти вон»:
Они вышли. И напрасно будут они дожидаться следующего раза,
который должен углубить события. Ликвидация забастовки - урок
для одних, проверка и укрепление силы для других. Да и до вто­
ричной английской забастовки большевики, даст Бог, и не дотянут
своего утлого житья .
К. Р.
Всесильный Господин Случай сделал так, что в мои руки вновь
попали после большого промежутка - лет в двенадцать, а то и
пятнадцать - стихотворения К .Р. (Всем, знающим хоть поверхно­
стно русскую литературу, известно, что этими инициалами подпи­
сывал свои произведения покойный великий князь Константин
Константинович.) Я не знаю, какими словами рассказать о тех про­
стых и нежных и в то же время глубоких чувствах, которые все силь­
нее овладевали мною от строки к строке при чтении этой чистой,
искренней поэзии. Многим ли знакома несравненная ни с чем ра­
дость обретения нового творца Слова? Но еще сложнее, еще редко­
стнее чувство, когда, уже усталый от художественных впечатлений
и пресыщенный скоропреходящей новизной торопливых исканий,
вновь вернешься к писателю, мимо которого прошел давным-дав­
но без пристального внимания, и вдруг, спустя много лет, открыл в
200


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
нем неумирающие источники подлинной поэзии, высокой души,
чистого дарования, любви и доброты , ничего взамен не требую­
щих.
В великой и богатой примерами русской литературе так много
случаев забвения, непонимания, слишком позднего признания или
умышленного, дикого, косного замалчивания истинных талантов.
Вспомним Пушкина, отгороженного «печным горшком», в руках
Писарева, от русского писателя . А. К. Толстой долго таился под
тяжким спудом либеральной критики: читали его исподтишка, с
удовольствием, но не смели в этом признаться. Как долго прекрас­
ный Лесков находился под негласным запретом, исходящим от тол­
сто-левых журналов. Как поздно начали мы вникать в Тютчева и -
реже от души, чаще от снобизма - восхищаться этим изумитель­
ным поэтом, у которого не знаешь, что труднее и благороднее: сво­
бодная ли и чрезвычайно капризная форма или острая и сложная
мысль?
Сейчас, на наших глазах, вспльm большой интерес к Баратынс­
кому, который при громадном таланте еще недоступнее, чем Тют­
чев . Тоскливо становится при мысли, что скоро залюбят и Бара­
тынского, как залюбили Пушкина, профессиональные пенкосни­
матели и салонные болтуны " . Почему кстати не вспомнить еще
К. Случевского, Кущевского, К. Павлову и блестящего версифика­
тора Шумахера?
Как мы прошли мимо К.Р.? Думаю, что причины этому были
разные. Все знали, что пишет стихи под этими буквами великий
князь. Великий князь значит человек обеспеченный, облеченный
властью, стало быть, дилетант, стихи для него так себе, развле­
чение в свободную минуту, с заранее готовыми льстивыми одоб ­
рениями. Да и что хорошего может выйти, в смысле поэзии, из
царской фамилии, которая, как известно, только тем и занимается,
что пировала в роскошных дворцах и упивалась народной кровью?
Настоящий, признаваемый поэт должен бьm вести происхождение
из класса крестьянского или мещанского, носить длинные волосы
и очки, страдать чахоткою или запоем и умирать тридцати лет от
роду под забором или в больнице.
Нельзя забыть и о том условии, что самый расцвет таланта К.Р.
совпал с тем пустозванным временем (оно длится и до сих пор),
когда нами, едва осмыслившими грамоту словесного творчества,
вдруг овладело, как обезьянство с французских образцов, неумное
и, просто скажем, дурацкое стремление к новым формам и идеям.
201


А.И.Куприн
Поочередно мы были декадентами, импрессионистами, имажинис­
тами, пока не докатились до футуризма, дадаизма и ничевочества.
Все эти «отзвонности», «наддальности», «отображения», звуко­
подражательные сюсюканья и чмоканья, погружения в области чер­
ных месс и половых извращений, весь этот ненужный и крикливый
мусор опошлил вкусы и оглушил тонкость русского слуха. Оттого­
то и приходится как бы вновь открывать настоящего поэта в слу­
чайно попавших под руку стихотворениях. И сделать это теперь
очень трудно. Что ныне может быть труднее и непонятнее глубо­
кой простоты? А уж если это качество соединено с безыскусствен­
ной верою в Родину и твердой любовью к ней, то как об этом рас­
сказать людям, органически утерявшим или никогда этого богат­
ства в душе не имевшим. Нет, я просто приведу несколько отрыв­
ков. Вот, присмотритесь, душевное кредо поэта:
Блажен, кто улыбается,
Кто с радостным лицом
Несет свой крест безропотно
Под терновым венцом;
Не унывает в горести,
В печали терпелив
И слезы копит бережно,
Их в сердце затаив.
Блажен, кто скуп на жалобы,
Кто светлою душой
Благославляет с кротостью
Суровый жребий свой;
Кто средь невзгод, уныния
Тревоги и скорбей
Не докучает ближнему
Кручиною своей.
Кто, помня цель заветную,
Бестрепетной стопой
И весело, и радостно
Идет своей стезей.
Блажен, кто не склоняется
Перед судом молвы,
Пред мнением молвы людской
Не клонит головы;
Кто злыми испытаньями
202


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
И горем закален,
Исполненный отвагою,
Незыблем и силен
Пребудет тверд и мужествен
Средь жизненной борьбы,
Стальною наковальнею
Под молотом судьбы.
Я знаю, многие скажут, что ямбически ритмичность вышла из
моды, что рифмы не изысканы, что замечается отсутствие нововы­
кованных сл ов. Но попробуйте прочитать эти ясные и трогатель­
ные строки не глазами и не ухом, а сердцем!
Или вот еще: стихи о родном, написанные под звон чужих ко­
локолов.
КОЛОКОЛА
Несется благовест... - Как грустно и уньшо
На стороне чужой звучат колокола.
Опять припомнился мне край отчизны милой,
И прежняя тоска на сердце налегла.
Я вижу север мой с его равниной снежной,
И словно слышится мне нашего села
Знакомый благовест; и ласково и нежно
С далекой родины гудят колокола.
Слишком просто? Да. Так всякий бы написал? О, нет! Никто,
никогда не сумеет ни подвергнуть анализу, ни пародировать чув­
ства, вьшившегося искренно в поэтическую форму. Где оно и из
чего состоит - тайна.
Или еще: как скромен и силен гимн поэта к любви. Ко всякой
любви : любовной, дружеской и всечеловеческой.
Любовью ль сердце разгорится, -
О, не гаси ее огня.
Не им ли жизнь твоя живится,
Как светом солнца яркость дня?
203


А. И. Куприн
Люби безмерно, беззаветно,
Всей полнотой душевных сил,
Хотя б любовию ответной
Тебе никто не отплатил.
Пусть говорят: как все в твореньи
С тобой умрет твоя любовь, -
Не верь во лживое ученье:
Истлеет плоть, остынет кровь,
Угаснет в срок определенный
Наш мир, а с ним и тьмы миров,
Но пламень тот, Творцом вожженный,
Пребудет в вечности веков.
Или еще : приоткроем завесу у тех милых уголков, где проводи­
ли свои досуги отпрыски тиранического древа.
Садик запущенный, садик заглохлый,
Старенький серенький дом;
Дворик заросший, прудок пересохший;
Ветхие службы кругом.
Несколько шатких ступеней крылечка,
Стекла цветные в дверях;
Лавки вдоль стен, изразцовая печка
В низеньких, темных сенях.
В комнате стулья с обивкой сафьяновой,
Образ с лампадкой в углу,
Книги на полках, камин, фортепьяно,
Мягкий ковер на полу " .
В комнате этой и зиму, и лето
Столько цветов на окне" .
Как мне знакомо и мило все это,
Как это дорого мне.
Юные грезы. Счастливые встречи
В поле и в мраке лесном" .
204


З. Н. Гиппиу с.


Заметки публициста, сатир ик.а и литературного кр итика
Под вечер долгие, тихие речи
Рядом за чайным столом...
Годы минувшие, лучшие годы ,
Чуждые смут и тревог.
Ясные дни тишины и свободы .
Милый, родной уголок.
Без конца хотелось бы делать выписки. Но у газеты есть свои
законы меры . Я же буду рад, если хоть немногих из моих читателей
тронули эти простые стихи так тепло и сердечно , как тронули они
меня.
С ДУШКОМ
Большевики переслали десять тысяч фунтов стерлингов угле­
копам для поддержки их стачки. <<деньги эти - заветные, - при­
писали они особливо, - их уделили от своих трудов и сбережений
русские шахтеры Донецкого бассейна, которые просят нас, при сей
верной оказии, передать привет и сочувствие английским товари­
щам в их борьбе против ненавистного капитала».
Нам пока неизвестна судьба этих стерлингов. Общественное
мнение Англии, в его здоровой и преобладающей части, высказы­
вается за возвращение их великодушным жертвователям . Министр
внутренних дел полагает, что деньги должны быть вручены адре­
сатам, так как ныне стачка утратила политический характер, су­
зившись из всеобщей, грозившей колебаниям основ конституции,
в частную, то есть в прю рабочих с хозяевами при арбитраже пра­
вительства .
Но общественное мнение - пусть оно даже не одержало вер­
ха - кажется мне и правым, и мудрым, и дальновидным . Вели­
кодушные стерлинги пришли вовсе не от шахтеров.
Какая такая найдется у русского шахтера в кармане товарищес­
кая лепта, которую он может уделить далекому английскому зем­
лекопу, когда он сам получает гораздо меньше необходимейшего
минимума, едва обеспечивающего барачную крышу, логово на на­
рах и кое-какую бурду для укрощения голода?
Разве из самых подлинных красных газет мы не знаем досто­
верно, в каких ужасных, невозможных, нечеловеческих условиях
протекает жизнь и работа донецкого шахтера?
205


А. И.Куприн
О сбережениях даже говорить смешно . Какие же сбережения
можно делать из заработной платы, неуплачиваемой иногда по
полугоду? Ведь это же все равно, что вить веревки из ветра.
Важно лишь то, что большевики деньги послали . Если послали ­
значит, достали. Способ же доставания у них всегда один - пресс .
Защемят они в него крестьянина, или рабочего , или нэпмана, закру­
тят рукоятку - и потечет в желоб золотое масло ...
На этот раз, очевидно, пресс бьш нажат до отказа. Финансовое
положение большевиков совсем расхлябано. Лицо, недавно приехав­
шее из Москвы, чтоб через неделю опять уехать, к тому же обладаю­
щее и связями , и умением видеть, слышать и понимать многое, гово­
рит мне убедительно и с тревогой, что все взоры и надежды советс­
ких главарей пронзительно устремлены теперь на урожай этого года.
Будет урожай - они вывернутся и перевернутся. Нет - один Аллах
ведает, какие новые испытания ждут впереди многострадальный, все
выносящий русский народ! Но отсюда ясно одно: чьи-то кишки бьши
выдавлены на любезное поощрение забастовщикам.
И какая трагическая нелепость в этой инсценированной помо­
щи , оказанной нищим миллионеру, ибо кто же, как не сказочный
богач, свободный английский рабочий в сравнении с советским
раб ом? Что может б ыть благословеннее свободы передвижения,
веры, мысли, слова, мнения и распоряжения собственностью? Все­
го этого совершенно лишен русский невольник. Вот английский
шахтер забастовал против хозяина, предъявляя ему свои требова­
ния, и вся Англия, во главе с ее умным правительством, сдержанно
и внимательно следит за этой великой борьбой, а наследный принц,
столь любимый страною, посьшает свой дружеский взнос в забас­
товочную кассу углекопов .
О забастовке русский рабочий и мечтать не смеет. Не отважи­
вается он пикнуть даже тогда, когда месяцами не получает скудной
оплаты своей тяжелой работы. Нет движения без вожаков, но во­
жаки давно уже умудрены горьким опытом и отлично знают, что
всякое общество в СССР - рабочее, фабричное, студенческое и
другие - прослоено обильно и искусно пластами шпионажа. Тол­
пе-расстрел, возбудителям мысли и воли - предварительное бес­
шумное изъятие и таинственное исчезновение в неведомом . Нет.
Такие деньги принимать грех: от них пахнет трудовой слезой, но
также и фальшью. Большевиков интересует положение английских
углекопов? Вздор! Забастовка в их планетарном мировоззрении -
невинная игра в бирюльки . Раздуть мировой пожар , взрезать жи-
206


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
вот буржую, поставить аристократию к стенке, осквернить храм -
вот откуда только начинается ее новый строй жизни, рекомендуе­
мый большевиками всему земному шару.
СТРОГИМ
Бьша страшная , холодная ночь. О ней мы с детства знаем из Еван­
гелия . Дважды пел петух, и дважды отрекался от Господа своего и
Учителя Петр . В третий раз возгласил петел, и в третий раз отрекся
ученик и отойдя от костра, закрьш лицо и горько плакал. Да и кто не
обливался слезами - и теперь , более тысячи лет спустя - над этим
горестным, над этим простым и точным евангельским сказанием?
Но также знаем мы, что миновала минутная ночная слабость
Петра. Как ревностный апостол, безбоязненно открывал он смелым,
неведающим людям благую евангельскую весть . Бестрепетно при­
нял он мучен ическую кончину на кресте. И - по пророчеству крае­
угольны й камень воздвигаемой церкви - не бьш ли он троекратно
прощен в своем троекратном человеческом колебании?..
Мы, нынешние люди, весьма слабо верующие или вовсе растеряв­
шие благодать веры, мы очень строги к слабостям и колебаниям сво­
их близких, гораздо строже Спасителя , позвавшего мытаря, очистив­
шего блудницу, оправдавшего разбойника и простившего Петра.
Как мало времени прошло с тех дней, когда мы отсюда посьша­
ли святейшего патриарха Тихона на насильственную смерть , тре­
буя запечатления в смертном часе непоколебимости своей веры! И
как были разочарованы якобы естественной кончиной пастыря!
Однако простой народ лучше нашего понял, взвесил и оценил все:
и жизнь, и страдание, и смерть святейшего, воздвигнув ему в своем
соборном сердце чистый, неизменнъ1й памятник. И вера, всуе колеб­
лемая живцами, не расшаталась, а стала крепче, углубленнее и теплее.
Много было злобных толков в связи с переходом русских бе­
женцев в католичество . Но искать свою правильную веру никому
не возбраняется . Недаром тропарь св . Владимиру Равноапостоль­
ному гласит так : «Уподобился еси купцу, ищущему доброго бисе­
ра, славнодержавный Владимире» .
Переход в католичество православных - для нас далеко не но­
вость еще в нашей прежней домашней жизни. Но случаи эти б ыли
весьма редки , все наперечет: несколько десятков из аристократии
(преимущественно дам) и кое-кто из ученых мистиков. Народ шел
207


А. И. Куприн
·
.
·
весьма туго - и то лишь на Юго-Западе - в Унию. Религиозные ис­
кания его охотно выливались в сектантсrво, порою очень крайнее.
Здесь , во Франции, влечение русских к католичеству вовсе не так
велико, чтобы им тревожиться . Да и как осуждать человека, если его
душа искренно пленена другими догматами, а слух и зрение - дру­
гими обрядами? Я знаю одного милого, кроткого человека, кото­
рый ушел к католикам лишь потому, что у них на паперти не курят,
не смеются и не болтают о злобе дня. Молиться Богу можно в лю­
бом христианском храме, но также и на море, и в поле, и в лесу.
Другое дело, если человек меняет веру из материальных выгод.
Говорят, зто хоть редко, но бьшало. Но о слабых сладкоежках, столь
легко покупаемых, жалеть не приходится. Захудалая овца - из стада
вон. Да и та, может быть, еще погуляет в чужом стаде, затоскует и
вернется домой. Не отвергать же ее, блудную? А колеблющимся
это лишь хороший урок.
Но есть назидание и более строгое, чем осиротелость в чужом
Доме и горькая, нежная тяга к возврату в родной Дом. Примкни к
чужой религии, когда твоя прежняя станет опять здоровой и силь­
ной. Но переход от нее в ту пору, когда она подвержена заушению
и оплевыванию от злодеев, похож, простите мне, не на переход, а
на дезертирскую перебежку или вот еще на что:
Моя родная мать ослабела, обеднела, растрепанная, убогая, в
слезах и в синяках. Пойду-ка я поищу себе приемную мать, побла­
гообразнее, побогаче, живущую правильно и строго.
Повторяю: если ушел по глубокой, горячей вере, что скажешь?
Если по легкомыслию, то Бог с тобою. А если как торгаш - ты
ничего не стоишь. Только -увы! - горячая и глубокая вера стала
здесь, на этой стороне рубежа, гораздо большей редкостью, чем
там, по ту сторону.
Те же толкования приложимы и к принятию чужого подцан­
ства. Случаи эти довольно многочисленны, а вскоре еще значитель­
но участятся. Но, осуждая их , надо строгому судье всегда и прежде
всего задавать себе вопрос: кем бы я хотел скорее видеть поколе­
бавшегося -французским гражданином или «возвращенцем», этим
глупым самоубийцею, рабом и тряпкой в руках самых жадных, са­
мых бессовестных, самых жестоких и самых грязных насильников,
каких только рождал свет?
Французский гражданин Ярославской губернии все же не забу­
дет родину и останется ее другом. Возвращенец - нуль, или враг
по понуждению .
208


Заметки пу блициста, сатирика и литературного критика
ТРИ ГОДА
Ужас, как шибко летит «быстрокрылое время» в подневольной
эмиграции. Говорят, что в тюрьме - еще скорее: день похож на
день, как две капли падающей воды , как два удара маятника, - а
годы протекают совсем незаметно .
Вот, не успели мы оглянуться , как окончилась третья годовщи­
на издания «Русской газеты» и уже начинается четвертая.
Три года - громадный срок для журналиста ! Есть среди чувств,
связывающих людей в неразрывные, прочные группы, два особен­
но сильных и цепких: это - преданность полковой семье и привя­
занность к печатному органу: оба въедаются в кровь, оба оставля­
ют в душе самые живучие воспоминания. Я встречал в моей жизни
журналистов с весьма диковинным стажем, которые, с гордостью
ветеранов, говорили про самих себя: «Я старый работник печати!
Я участвовал в целых десяти коллективных уходах из редакции! ..»
Да. Протесты в таких формах бывают - увы - иногда неиз­
бежны. Но это - самая тяжелая, ответственная и свирепая мера. К
ней можно прибегать лишь в крайнейших, печальнейших случаях,
когда все другие способы воздействия исчерпаны. Хвастаться ко­
личеством уходов стьщно. Всегда, расставаясь навеки с милыми,
шумными, кипучими комнатами привычной газеты, оставляешь там
кусочек сердца. И еще. Замечал я, что эти хвастливые гробокопа­
тели все как на подбор - бездарные журналисты . Журналистом
ведь все-таки надо родиться.
Я с удовольствием вспоминаю те возбужденные, беспокойные
и теперь , издали, такие светлые и веселые дни , когда «Русская газе­
та» впервые начала выходить в свет еженедельным изданием. Од­
нако тогда нелегко приходилось малой редакционной кучке. Сами
фальцевали листы, сами их заключали в бандероли, сами, от руки,
делали адреса и сами развозили по киоскам.
Так это напоминало мне конец девятнадцатого года, когда мы
с генералом Красновым выпускали для фронта Северо-Западной
армии газету «Приневский край», везя за собою Гуттенбергов ста­
нок с ручным колесом из Гатчины в Ямбург, а оттуда - в Нарву и
Ревель ... И начало двадцатого года, когда «Новая русская жизнь»,
выходившая в Гельсингфорсе, вся помещалась в двух чуланчиках:
и наборная, и типография, и корректорская, и редакция ... А потом,
в последние дни «Общего дела» ... в нем до самого конца остались
лишь настоящие журналисты. Бездарные словоблуды и полугра-
209


А.И.Куприн
мотные ловкачи убежали, как крысы с корабля, при первых небла­
гоприятных признаках.
Эти четыре газеты тем навсегда останутся милыми и дорогими
для моей памяти, что основным их принципом была печатная борь­
ба с большевизмом, борьба прямая и открытая, без заигрывания ,
уверток и задних лазеек на всякий грядущий случай.
И тем еще привязала меня к себе «Русская газета», что предос­
тавила мне полную свободу высказывать мои мысли. Лично мне
это удовольствие принесло мало пользы . Говоря о монархизме в
разрезе идеологии, заступаясь за скорбные исторические тени, под­
вергаемые оклеветанию, я приобрел кличку монархиста, и улич­
ные мальчишки левого журнализма тыкали в меня, на моем чистом
пути, пальцами и кричали: вот идет монархист, вот идет черносо­
тенец, вот идет мракобес. Да Бог с ними, впрочем.
Не я ли - неудачник - и дал «Русской газете» репутацию мо­
нархической? Но должен сказать, что единственным и искренно
убежденным монархистом бьш между нами лишь Е.А. Ефимовс­
кий. Он начал работать с нами с первого номера. В вопросе о леги­
тимизме мы разошлись с ним. Но разошлись, не потеряв ни взаим­
ного уважения, ни личной дружбы.
Из еженедельной газета стала ежедневной, и вот просуществова­
ла три года, вопреки злостно-радостным предвещаниям. Громадный
срок - три года! Значит, есть же среди русской эмиграции целый
слой общества, которому газета близка и необходима. И заметьте,
читатель наш небогатый, не искатель скоромненького, не ловец скан­
дального, не крайне левый, не крайне правый. Преобладающего
шумного успеха «Русская газета>> оттого не захватила, что она шла
по среднему течению . У русских людей - увы - далеко не в почете
и давно осмеяна и заклевана золотая середина. Ей нужнь1 огульные
мнения и взгляды на вещи в патентованных шорах. Широкое и сво­
бодное мнение пересекается на десятитысячном тираже.
Почему же наша газета и до сих пор жива и здорова? Это - от
сплоченности редакции и постоянства сотрудников . Мне помнится ,
как однажды посетил нашу редакцию Стефан Лозан, король париж­
ских журналистов . Он был растроган и умилен той скудной иночес­
кой простотой, тем общим дружным трудом, теми минимальными
условиями удобства и простора, в которых рождалась и выходила в
свет наша газета. М ного места в своем журнале он посвятил этому
скромному подвигу. И я благодарен ему от всего сердца за те милые
строки, которые он посвятил мне в своей блестящей статье .
210


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
САР АНЧА
Это прожорл ивое, беспощадное насекомое издревле считалось
бичом Божьим, наказанием разгневанного неба грешной земле. О
нем с ужасом говорят и Библия, и Апокалипсис.
Когда саранча движется пешая, она сплошь покрывает поля на
необозримые пространства, когда же летит, то густыми массами
своими затемняет солнце и наводит мрак на землю. Все, что попа­
дается на ее грозном пути - всходы и растения , злаки , травы, ово­
щи, листья , цветы и плоды , - все уничтожается ею дотла . После ее
прохода остается лишь голая почва и обнаженные деревья на ней,
да несчетные мириады заложенных саранчой яичек: уйдут старые
полчища, а вслед за ними через положенный срок восстанут из не­
бытия , и поползут, и полетят тьмы тем нового поколения. Огонь и
вода плохо помогают в борьбе с саранчою. Действенно только
заблаговременное разыскивание и уничтожение яичек, оставлен­
ных ею в громадном количестве.
Именно о страшной саранче я всегда вспоминаю, когда думаю
о том жадном, бесчисленном и тлетворном двуногом гнусе во об­
разе человека, который путем хищных биржевых спекуляций под­
рывает корни и высасывает соки у государств , впавших в немилость
рока.
Как жаркое лето благоприятствует жизни и размножению са­
ранчи, так война между государствами есть живительная стихия
для спекулянта . Все равно какая война: вооруженная, при содей­
ствии пороха и стали , или финансовая, при помощи банков, трес­
тов и пошлин . Кто-то сказал чудовищный парадокс: «Деньги -
кровь страны» . Во всяком случае, достоверно то , что из-за денег
льется крови и слез , за мирными кулисами жизни, не многим мень­
ше, чем при войне. Спекулянт тем страшен и тем подобен саранче,
что хотя и действует скопом, в тесной массе, но соединен с нею от­
нюдь не взаимным договором и круговой порукой или даже про­
стым знакомством, а лишь общностью жадных расчетов и инстин­
ктивным нюхом. Потому-то одного спекулянта можно поймать и
обезвредить , но, вытащенный за хвост правосудием из общей кучи,
он никогда не тянет за собой гирлянд сцепившихся соучастников и
сотрудников .
Но спекулянт подобен мародеру, грабящему мертвых и прикан­
чивающему раненых лишь той стороны, которая потерпела пора­
жение, хотя бы временное. Ведь победители всегда скорее позабо-
211


А.И.Куприн
тятся о своих друзьях, оставшихся на бранном поле, и заступятся
за них.
Но есть в нем общее и с волостным ростовщиком: чем глубже
входит он в свое позорное, жестокое занятие - тем неутомимее его
алчба. Сто на сто - невинная прибьшь. Вращая и взращивая свой
капитал почти ежедневно, приобретая поочередно на повышении
и на понижении, спекулянт, начиная с ничтожными средствами ,
становится в полгода миллионером. Но он не игрок. Он знает, ког­
да остановиться, чтобы зажить полной, комфортабельной жизнью,
обеспечив основательно, навсегда, себя и семью. Детей своих он,
обыкновенно, любит с нежностью. В этом его большое отличие от
особи саранчи: та, пови нуясь всемирному закону, снесет яйца в
рыхлую землю и, забыв о них, продолжает свое опустошительное
шествие . Прогорают из них лишь те спекулянты, нувориши, кото­
рых плебейское честолюбие выскочек тянет заводить скаковые ко­
нюшни, открывать собственные театры и газеты и окружать себя
придворными льстецами из разорившейся аристократии. Истин­
ный, кровный спекулянт воздержан .
Для настоящего спекулянта нет родни и жалости к ней, как нет
в нем вообще никаких отвлеченных предрассудков . Как нам всем,
видевшим тьш войны, не помнить и как нам забыть дьявольскую
вакханалию кутежей и горячечную перепродажу из рук в руки все­
го, имевшего хоть малейшее касательство к военным нуждам: же­
леза, леса, сукна, хлеба, медикаментов, бумаги, лошадей, автомо­
билей, бензина, словом - всего, включая сюда военные секреты ,
планы и шифры. Случалось, что поезд с пшеницей делал два и три
кругооборота, возвращаясь все к тем же лицам, трижды срывав­
шим с него легкие, беззаботные деньги.
И уж подавно не шевелится у спекулянта в его шерстяной душе
сострадание к чужой стране, хотя и давшей ему широкое и милое
гостеприимство : этих чувств нет в руках и в ногах у шиберов. «Че­
стность, местность и известность - все звук пустой», - напевает
он, думая, что это из «Пиковой дамы» . Я вспоминаю еще самое
начало двадцатых годов. Во Франции спекулянтам бьшо мало мес­
та, где бы развернуть свои шакальи аппетиты . Все они ринулись в
Германию, у которой валюта неизбежно скользила вниз . Ах , эта
чертовская игра на понижение! В то время когда вся страна герои­
чески цепляется за всякую точку, чтобы удержать падение своей
финансовой жизни, спекулянт забегает в будущее, ловит за много
лет вперед очередную катастрофу, им же создаваемую, и из несчас-
212


Заметки публициста, сатирика и литератур ного кр итика
тья оголодавшего, отчаявшегося народа, из его фантастической
валюты, выражающейся в астрономических цифрах, выжи мает
прочные фунты и крепкие доллары.
С Германией скоро будет покончено . Дельцы, приехавшие в нее
с десятком-двумя тысяч франков, вернулись в Париж с сотнями
тысяч в самой наитвердейшей валюте. Но это еще не начало сладо­
стного покоя и заслуженного столькими трудами умелого наслаж­
дения жизнью. Нет еще особняка в тихой части столицы, нет виллы
в грандиозной Ницце, нет подлинного Луи-Катора в гостинной и
двух-трех Рембрандтов на стене, автомобиль же всего один , да и то
скромненький «рено» .
И они принялись за французскую валюту с тем же усердием, с
каким помогали падать немецкой. И теперь, когда франк начинает
едва-едва, с великим трудом, становиться на твердые ноги, спеку­
лянты, видите ли, недовольны. «Помилуйте, при таких условиях
нельзя работать !»
А все-таки интересно знать, куда денутся эти ловкие любимцы
судьб ы, когда франк стабилизуется? Конечно, хорошие дела мож­
но делать в России. Но сколько надоб но связей и прочных зна­
комств ! А то ведь наскочишь на Дзержинского в недобрую мину­
ту ... и поминай, как звали.
Да. Мученическое звание эмигранта бывает не только почтен­
но, но и выгодно и безопасно в стране с падающей валютой.
ПОСЛЕ ВОЙНЫ...
Говорить о том, что современный мир, потрясенный последни­
ми событиями, живет с мозгами, свихнувшимися несколько набек­
рень, - это значит повторять общее место. Мы, русские, отменно
помним сумбурные месяцы после первой малокровной (в сравнении
со второй, вовсе бескровной) революции. Помним эпидемию нале­
тов, убийств и самоубийств, помним лиги свободной любви и ком­
пании «огарков», помним необычайно пышный и зловонный рас­
цвет порнографии ". Дыхание смерти, ужаса, тления и крови пронес­
лось над страной и утихло , но еще долго раскачивалась, бурлила и
пенилась взбудораженная им в человеческих душах мертвая зыбь .
Результаты великой, воистину планетарной войны, ее послед­
ствия , влияния и отголоски прямо неисчислимы и совершенно не-
213


А.И.Куприн
доступны ни воображению, ни подсчету современников. Но они
сказываются решительно во всех сторонах многообразной челове­
ческой жизни, которая как будто бы наверстывает все бывшие по­
тери, торжествует над всеми бывшими угрозами, вознаграждает
себя с бешеной, безумной лихвой за все лишения ; от самоутвержде­
ния влечется к крайнему эгоизму, от вынужденной дисциплины к
упоению властью, от воздержания к обжорству - и всюду и во всем
в размерах уродливых, карикатурных.
Мы часто наблюдаем, как французские парочки целуются на
улицах, в скверах, в метро . Мы, русские, почему-то особенно склон­
ны возмущаться этим явлением и относить его к невоздержанности
французского темперамента в любви. Я же, наоборот, гляжу снис­
ходительно на эти публичные проявления половой, а может, и род­
ственной нежности . Это - милый пережиток, трогательный отзвук
войны. Сколько миллионов людей уходило на войну, на почти вер­
ную смерть, прощаясь с любимой, милой женщиной - женой, не­
весrой, любовницей, сесrрой, матерью. Миллионы приезжали от­
туда на краткий отпуск, на минуточку. Чудом - буквально чудом -
живые, чтобы, едва переведя дыхание и сжав сердце в каменный
клубок, опять вернуться в ад, огонь, грохот. Кто осудил бы эти то­
ропливые жадные поцелуи, встречи и прощания? Никто и не осуж­
дал. Но святое нетерпение, смоченное сладкими и горькими слеза­
ми разлуки, обратилось, когда кончилась война, в привычку, в про­
стительную вольность, порою в задорную забаву. Французское
правительство мудре
е
эмигрантс
ких
приват-доцентов. «Пережиток, -
сказало оно, - есrь явление неизбежное. Отеческим заботам поли­
ции надлежит вводить эту любовную интермедию в надлежащие
рамки приличия».
Надо , однако, сказать, что оскорбителями русского, приват­
доцентского, целомудрия является толпа, чернь, плебс - скажем -
народ, в котором предрассудки, привычки и обычаи живут дольше
и невиннее, чем в высших классах, где они лишь толкающий повод
к тому, чтобы в смокинге, за дорогую цену и в приличной позе,
дозволить себе первобытную радость грызни насмерть за кусок
мяса, свободную случку и безнаказанность половых сношений.
...На войне умирали в один день сотни тысяч. Жизнь человечес­
кая никогда не бывала так обесценена. И эта ничтожность жизни
отразилась и до сих пор отражается во множесrве омерзительных,
хладнокровных убийств . Гаарман и Ландрю - только громкие
процессы. Теперь об этих кровавых и грязных гадостях мы читаем
с обтерпевшим равнодушием.
214


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
Гейне сказал :
Рядом смерть идет с любовью.
Наблюдения и статистика показали, что война и голод родят
половой голод и проституцию . Не на поцелуи в трамваях, а на ны­
нешние танцы должны бьmи бы , вместо полицейского агента, об­
ратить внимание правительства всех государств . В современных
танцах далеко не так безнравственно то, что дамы танцуют их без
н ижнего белья, в одном лишь тонком, как паутина, крепдешино­
вом покрове, и даже не то , что в этих танцах тела партнеров сопри­
касаются по всей их длине и ширине вплотную... Нет . Ужасный и
холодный разврат заключается в наемном танцоре. Нельзя себе
представить, какая дикая бурда наполняет и умы, и души тех бра­
тьев, мужей, женихов и отцов, которые спокойно нанимают за не­
сколько десятков франков молодого профессионального плясен­
ника, чтобы он, под стонущую музыку, изображал с близкими им,
уважаемыми и порой даже обожаемыми женщинами и девушками
имитацию полового акта.
Война бьmа неуверенностью в завтрашнем дне. И страх за до­
роговизну и тяжесть будущего остался целиком до сих пор. Ребе­
нок является одной из тягчайших обуз и угроз для бюджета как
лишний рот, а для женского тела как причина старости и изуродо­
вания. Никогда газеты не бьmи так переполнены объявлениями,
рекомендующими средства к бездетности, и заметками о неудач­
ных абортах. И никогда еще в мировой истории не процветала, как
теперь, однополая , следовательно, безопасная любовь. И если мы
теперь нередко с трудом отличаем издали светскую девушку от свет­
ского молодого человека, приписывая эту неразбериху моде, то мы
ошибаемся. Смысл глубже. Он берет начало в войне и питается ее
вредными результатами, которые своею длительностью превосхо­
дят годы войны.
И бесконечно невозможно вообразить себе ту мертвую зыбь ,
которая раскачается за следующей, еще более ужасной для нас, те­
перь еще не представляемой войной.
215


А.И.Куприн
МОЙ ГЕРОЙ - П РАВДА
Я совсем не понимаю непреклонно-гордых и белоснежно-чис­
тых эмигрантов, которые огульно хулят все, что живет, зреет и
дышит по ту сторону". называйте, как хотите ... рубежа, рва, ка­
рантина ... в Советской России.
Во-первых, нет никакой Советской России, а есть та же самая
русская Россия, подпавшая, Божьим попустительством и капризом
дьявола, под власть слепых, глупых, безграмотных и бессовестных
теоретиков, а также мстительной, жадной и злой сволочи, а также
еще мастеров, выжимающих золото из грязи и крови.
Во-вторых, не назовете же вы гнойником человека, у которого
оспа обметала лицо. Вы сами знаете, что болезнь пройдет и боль­
ной встанет с постели здоровее прежнего. Вспомните-ка всех ря­
бых, конопатых, которых вы встречали в вашей жизни: какой все
крепкий, упорный в работе, серьезный, мужественный народ! Не­
даром мужик твердо верил, что с натуральной оспой выходят из
человека дурные соки.
Вот так-то принято у нас хаять почем зря тамошнюю художе­
ственную литературу. Правда, мне смешны истерические востор­
ги, расточаемые молодым советским писателям в салонах, где фу­
туризм и большевизанство считаются последним криком хороше­
го тона. Правда, мне противны рассчетливые критики слева, кото­
рые своими неумеренными комплиментами - иногда вздорным,
трескучим и наглым бездарностям - страхуют себя на случай пе­
ремены декорации (ах, как бы не опоздать !). Но, по совести и чес­
ти, я должен признать, что из восьми тысяч девятисот четырнадца­
ти пишущих и печатающихся там беллетристов (о сорока тысячах
поэтов я не говорю - не моя специальность) можно насчитать не­
сколько десятков писателей, одаренных и умом, и талантом, и жа­
ром сердца. А самое хорошее в них то, что украдкой от хлыста и
надзора они, в младые годы , все-таки почитывали прозу Пушкина,
и Достоевского, и Гоголя, и Тургенева, и Чехова, и Л.Толстого ­
того великого, обильного Толстого, к которому как нельзя лучше
применимы слова чеховского монаха - импровизатора акафистов
из рассказа «Святой ночью»...
Радуйся, древо светло-плодовитое, от него же питаются вернии.
Радуйся, древо благосеннолиственное, им же покрываются мнози.
Я не говорю о подражании. Гению так же нельзя подражать,
как невозможно его и пародировать. Но нет ни одного из больших
216


Л. Н. Толстой с дочерью Александрой Ль вовной.
Ху дожник И. Е. Репин, 1908 г.


Заметки публициста, сатирика и литератур 11ого кр итика
писателей, кому не открьши дыхания, слуха, зрения и обоняния ве­
ликие предшественники .
Это как помазание святым миром при крещении , чтобы креща­
емый шел верными стопами к правде. И в этой близости к чудесной
русской литературе, в этой совсем невольной преемственности и
заключается сила как здесь, так и там .
Я знаю, что от моих слов прыснут врозь многие из здешних и из
тамошних . Но разве литература не есть самый заметный маяк на­
ции , по которому можно судить о ее жизни, жизнеспособности , ска­
жем даже - бессмертии . Вывод гораздо более выгодный для нас,
антибольшевиков, чем для большевиков и их прихвостней .
Да, я с б ольшим интересом читаю Пил ьняка, Пантелеймона
Романова, Леонова, Федина , Никитина, Зощенко, Вс. Иванова и
других. Бабеля я открыл сам для себя еще до войны. Многое у них
меня и захватывает, и трогает, и о больщает, и веселит, и тревожит.
Да. Я отлично вижу их минусы . Первый из них - неизбежное
жертвоприношение красной цензуре. Мы хорошо знаем и помним
жесточайшие примеры цензурных строгостей при разных самодер­
жавных режимах. Но мир еще ни разу не удосужился создать тако­
го тираннейшего из тиранов, который , не довольствуясь запреще­
нием писать о том-то и том-то, требовал и апологии своему вели­
чию. Красные вожди этого требуют и это ставят первым условием
появления книги на свет.
И нужно сказать, что лишь человеку абсолютно безграмотно­
му не кидаются в глаза ложь, фальшь, горький пот проклятого уси­
лия, неестественная фистула подобострастия в вынужденных жерт­
венных страницах .
Но внимательный здешний читатель, умеющий видеть самое
жизнь за печатными строками , познает и о подсоветском бытии с
его скукой , глупостью и ужасом, с затаенной всеобщей ненавистью
к скоморошному правительству гораздо больше, чем он мог б ы
почерпнуть из советских газет и осторожных сообщений приезжа­
ющих . Видите ли : русский одаренный писатель не может лгать. А
если лжет под хлыстом, то выходит у него не мелодия, а ряд дессо­
нансов, откровенно режущих уши . И на это уже жалуются красные
цензоры , умеющие оттяпывать своими ножницами головы, но бес­
сильные перед художественной мыслью.
217


А.И.Куприн
КОМУ БЫЛО НУЖНО?
Давно, еще в прежние времена, художник Бунин выставил в
Москве картину, писанную масляными красками. На ней бьmи изоб­
ражены Толстой, Короленко и Чехов, которые, в виде рыбаков в
засученных выше колен штанах, вытягивают к берегу большой не­
вод. Смысл бьm ясен . «Ловцы душ человеческих». И картина сама
по себе бьmа совсем недурна. Но газеты подняли вокруг нее бум :
негоже-де выставлять на посмеяние толпы в голоногом виде трех
великих писателей земли русской. (Спрашивается: при чем в этой
троице оказался Толстой?) Нашелся, н аконец, один пьmкий жур­
налист - Любошиц. У него газетное фальшивое негодование вы­
перлось в размашистый и нелепый жест. Подошел он однажды к
нашумевшей картине и через все полотно наискось толстым крас­
ным караНдашом написал : «Гадость !!!»
Бедный! Свершая свой категорический приговор, он сам не пред­
полагал его результатов. Взбудораженное общественное мнение
сразу обрушилось на него же. Месяца четыре его имя зло и грубо
трепали все газеты, от столичных до «Крыжопольского вестника» .
На целых полгода он приобрел широкую известность, которой,
кажется, никто не завидовал.
В таком же порядке скаНдала, бесцельного и жалкого, хотя и
громкого, бьmо сделано и знаменитое выступление Максима Горь­
кого во Франции. Он, видите ли, приехал в Париж с высокой це­
лью убедить французов, чтобы они, творцы великой революции,
не давали взаймы денег русскому самодержавному правительству.
Никем он на эту важную миссию не бьm уполномочен . Толкнули
его на этот путь две дурные силы: беспорядочно, жадно, впопыхах
и не в меру проглоченная, а потом весьма плохо переваренная мар­
ксячья брошюрятина, с одной стороны, и мгновенная известность,
бросившаяся ему в голову, как иногда бросается молоко первокор­
мящим матерям, и принявшая в его воображении размеры великой
славы и мирового значения.
Попытка его оказалась вздорной. Он встречал повсюду лишь
удивленные большие глаза, недоуменно расставленные руки, иро­
нически-веселые улыбки.
Тогда Максим Горький, в припадке священного товарищеско­
го гнева, порешил нанести буржуазной Франции жестокое, несмы­
ваемое, историческое оскорбление. Он написал в «Красном знаме­
ни» незабвенное проклятие: «Плюю тебе в лицо, прекрасная Фран­
ция, плюю плевком, полным слюней, желчи, крови и злобы!»
218


Заметки публициста, сатирика и литер атурного кр итика
Похабщина эта в перепечатках обежала чуrь ли не всю иносrран­
ную прессу. Никто не возразил rшеваке из чувства простой брезгли­
вости. Заем бьш устроен. Но к пресловутой «ам сляв» прибавилась
еще одна, грязная, черта. Увы !
Поступок Яровенко, отколовшего молотком каменные руки
американскому солдату на памятнике франко-американского бо­
евого единства, - из той же нелепой категории. Неразборчиво и
долго накачивался несчастный глупый человек газетными толка­
ми, этим настоящим ядом, вредное значение и влияние которого
в области массовой психики еще так мало учтено и исследовано.
Наслушался он болтовни доморощенных политиканов и сам на­
орался до хрипоты в спорах о политике". И вдруг его осенила
вдохновенная мысль о великолепном поступке мирового, громад­
ного характера. Купил молоток, тяп-тяп и, изуродовав монумент,
передал свое имя бессмертию, взволнованный земной шар - его
новой участи, а свое русское тело - заключению в кутузке. Ко­
нечно, не было в его деянии места ни сумасшествию, ни подкупу.
И журналист Любошиц, и Максим Горький, и Яровенко - всего
только русские головотяпы со скудной, уголовной, сумеречной
фантазией.
Но все-таки становится горько и обидно, когда думаешь об этой
дурацкой выходке. Как мы все радовались и гордились той выдер­
жанностью, той лояльностью, трудолюбием, обходительностью,
приветливостью, рассудительностью, талантливостью и еще мно­
гими достоинствами русской трудовой эмиграции, которая так
выгодно и благородно выделяла русских от других иностранцев. И
вот этот идиотский, отвратительный случай - на Площади Со­
единенных Штатов - вдруг становится обильной пищей для пере­
судов, порицаний и - что всего ужаснее - обобщений.
К изуродованному памятнику подъезжают моторы и экипажи.
Множество венков вокруг постамента. Дамы, в трауре, положив
цветы, долго и молча стоят с наклоненными головами, с опущен­
ными веками, точно творя мысленную молитву. Сделано разруше­
ние не стихией, не бешеным животным, а все-таки человеком, хотя
он и Яровенко. Но почему же так стыдно становится, что ты рус­
ский?
Нет, я хочу верить в то, что следствие по этому дикому делу
найдет, наконец, тех людей, в чьих сознательных и злонамеренных
руках жалкий Яровенко бьш заводной, зловещей, бессмысленной
машиной.
219


А.И.Куприн
Невероятно, чтобы человек безграмотный, очень глупый, вдо­
бавок живущий очень далеко от центра Парижа, сумел бы найти
путь к этой уединенной, никем не посещаемой площади Пляс Этаз­
Юни и сразу найти памятник французского и американского сол­
дат, пожимающих друг другу руки в братском единении.
Разве мы знали об этом памятнике?
СЛ О ВО СВЯТЕЙШЕГО
Вот мы, пережившие в сознательном возрасте величайшее ми­
ровое побоище, революцию и гражданскую войну, находимся еще
в такой близости к этим событиям невероятно громадного разме­
ра, что судить о них с исторической точки зрения, требующей бес­
пристрастной дали и холодной высоты, мы не умеем и не можем .
Мы только припоминаем и записываем отдельные случаи, эпизо­
ды, картины и чувства. Какой писатель, живописец, музыкант или
ученый возьмется рассказать о циклоне, находясь в самом его цен­
тре, как корабль, который треплется, стонет, скрипит и трещит под
бурей, ежеминутно грозящей гибелью. А ведь русский ураган в
нынешние часы делает лишь минутную передышку, чтобы зареветь
с удвоенной силой.
Но в хаосе нашего недавнего, всего девятилетнего прошлого
лишь одна исконная сторона русской жизни поражает своим вели­
чием, укрепляя дух своей твердостью, умиляя горячностью своей
веры, - рисуется непоколебимо и светозарно-ярко. Это русская
церковь.
Не с гонением Нерона и Диоклитиана можно сравнить муче­
ния, пытки и казни, которым большевики подвергли и подвергают
служителей православной церкви. Римляне терзали и умерщвляли
христиан, но не пытали их пыткою духа. Нет, если уж искать исто­
рического подобия, то найдем его только в Евангелии, в кратком и
страшном описании Христовых мук. ОблеК:Ли в багряницу, опле­
вывали, стегали, глумились, надели на чело, увлаженное предсмер­
тным потом, царский венец из терниев и зл обно издевались . Распя­
тому кричали: «Сойди с креста !» Жаждущему, к воспаленным ус­
там Его поднесли губку, напитанную желчью и оцетом. С холод­
ной брезгливостью глядели железные, равнодушные к крови римс­
кие воины на воющую в бессмысленной злобе толпу.
220


Заметки публициста, сатирика и литератур ного кр итика
Так поступали и до сей поры поступают большевики с русской
церковью. И с таким же равнодушием глядят на мучимую и на му­
чителей не только иноземцы с сердцами, закованными в сталь, но
возглавители их церквей.
Но какую беспримерную силу духа и какой пламень веры про­
явили пастыри и архипастыри русской церкви - этого не посме­
ет ни обойти, ни замолчать история ! Деревенские попики и дья­
коны - предмет нашего прежнего зубоскальства - малоученые,
забитые и светским, и духовным начальством, подверженные мно­
гим слабостям, вдруг восстали на защиту церкви с неслыханной
священной ревностью и в страшных муках, физических и нрав­
ственных . Тысячами принимали мученические венцы . И сотни
епископов, которых мы склонны были упрекать в том, что они
ездили в каретах, запряженных четверками, и носили драгоцен­
ные камни на клобуках и панагиях, бестрепетно пошли на смерть
впереди своих иереев.
Жертвенный подвиг нашего духовенства не пропал бесследно.
В невиданном доселе единении сплотилась и окрепла церковь, со­
брав вокруг себя, как вокруг единого, нерушимого пристанища, и
верующих, и маловеров, ставших верующими. Н и преследования
большевиков, ни живоцерковцы не могут поколебать той силы,
которую составляет народная вера.
Образ в Бозе почившего святейшего патриарха Тихона стал
родным, близким и святым. Верующие не могли отстоять его жиз­
ни от большевиков, но прекрасное, чистое, смиренное и святое его
имя они отстояли от клеветнических ухищрений, которые возводи­
ли на святейшего не только большевики и живоцерковцы, но и бол­
тливые в беспомощности эмигранты.
Нужно ли говорить о том, как теперь драгоценно каждое за­
помненное слово патриарха Тихона для его осиротелой паствы, не
говоря уже о его прижизненных распоряжениях и указах?
Я не смею вникать в те трения, которые возникли - и гласно! -
между митрополитами Евлогием и Антонием. Но знаю, что вся
небольшевизанствующая и неполитиканствующая русская церковь,
в лице священнослужителей и прихожан, станет на сторону того,
кто следует слову и мысли священномученика.
221


А.И.Куприн
ВЗДОР
Всего лишь на днях собралась в маленьком публичном зале в
количестве восемнадцати персон тесная группа нашей правди­
вой, нашей пылкой, нашей беззаветной, нашей безответн ой, на­
шей передовой, нашей отзывчивой, нашей святой молодежи (уда­
рение на «о») и , в лице своей представительницы, очарователь­
ной девушки в бирюзовом платье, с глазами цвета персидской
бирюзы, с бирюзовыми сережками в розовых милых ушках , объя­
вила:
-
Необходимо спасать - и немедленно - нашу великую Рос­
сию. Кто может, умеет и должен спасать нашу великую Россию?
Конечно же, только наша святая и т.д. молодежь (ударение там же) .
Поэтому воспрещается всем противным старцам, которые старше
сорока лет, соваться , топтаться и путаться между нашими ногами
и заниматься политикой.
Это заявление бьшо принято аудиторией с громким энтузиаз­
мом. Противные старцы, сорока одного года, бьши бесповоротно
осуждены на инвалидное существование, самооскопление и медлен­
ное вымирание.
Казалось бы и все? Улыбнулись и забьши? Маленькая глупость,
сорвавшаяся с уст хорошенькой женщины, для нас милее и мудрее
всех полных собраний сочинений Анны Безант, Клары Фибих, Кла­
ры Цеткиной и Кусковой.
Но вот подите же! Одуревшая от скуки и безделья эмиграция и
отощавшие без сенсаций газеты подняли вокруг крошечного, не­
винного события ярмарочный шум, трезвон и гвалт. Сам Марков 2
заинтересовался: «Что это за жертва утренняя?» Правда, ему го­
раздо больше пятидесяти лет, но по темпераменту он совсем юно­
ша. Сам Милюков погляделся в зеркало, расправил белые усы и
подумал: «Неужели и меня в отставку? Я еще как будто бы ничего
себе?»
Но, по существу, никто из старцев не возразил бирюзовой Су­
санне. Или это застенчивость бессилия старости?
Нет , сударыня , Вы жестоко и безграмотно ошиблись . И , во-пер­
вых, - в главном положении. Если взять, как исключение, Питта и
его сверстников, великолепно державших многосложную полити­
ку Англии в своих двадцатилетних руках, то мы увидим, что вели­
чайшие вершители мировых судеб находили свой пышнейший и
222


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
плодотворнейший расцвет в весьма преклонном возрасте. Вспом­
ните Ришелье, Биконсфильда, Гладстона, Бисмарка...
Воин-стратег ведь тоже политик, не правда ли? Вот вам Моисей,
Цезарь, Валленштейн, Мольтке, Гинденбург, Тотлебен, Суворов.
Замечательно то, что великие политики, воины, танцоры и жокеи
(оставившие вовремя свою головоломную профессию) чрезвычайно
живучи. Мадмуазель! В каком возрасте Вы предполагали бы пре­
сечь их жизнь за дальнейшей ненадобностью к употреблению?
Если полководец - политик, то разве писатель - особенно
русский - не воин? Ну вот: отлучили бы Вы Толстого, когда ему
стукнуло сорок лет, и не увидели бы никогда ни доброй части «Вой­
ны и мира», ни целиком «Анны Карениной», ни «Власти тьмы», ни
«Хаджи-Мурата». Какие пустяки, говорите Вы? Я не спорю. Я толь­
ко молчаливо не соглашаюсь с Вами. Про себя, тихонько, я позво­
ляю себе шептать имена: Жуковского, Герцена, Гончарова, Леско­
ва, Короленко, Тургенева и еще несколько десятков имен, а из чу­
жих: Анатоля Франса, Бальзака, Бернарда Шоу, Диккенса, Паска­
ля, Киплинга, Гете, Рабле и ... право, у меня отнимается рука... Сами
извольте припомнить бесчисленные имена философов, музыкантов,
художников, ученых. Какой черед им всем Вы назначили бы для
выхода в отставку?
С каким мерилом подошли Вы к этому опасному и щекотливо­
му вопросу, требующему, во всяком случае, ума, знания и опыта?
По-моему - с совершенно большевистским. Уже внешний прием
Ваш совершенно в духе товарища Портянкина, который в бескров­
ную эпоху, уподобясь Александру Македонскому, разрубал слож­
нейшие узлы одним взмахом топора, не обращая внимания, что он
лупит по живому, кричащему и брызжущему кровью человеческо­
му мясу. Чем он, Портянкин, хуже Александра?
А идеология Ваша - не нова. Разве мы не помним идиотское
время - 1905- 1910 годов? Маяковский -этот (а не Горький) вои­
стину буревестник хамского бунта - кричал с эстрады:
- Плюю на Пушкина! Подметки моей не стоит! ..
И, сняв со своей ноги огромный башмак, запустил им в К. Баль­
монта, сидевшего среди зрителей. К счастью, не попал.
Помним мы эти годы еще по эпидемическому объеди нению
святой молодежи во всех русских городах, городишках и поса­
дах . Какая была цель этих объед инений, Вы спрашиваете? О, не­
сомненно и вдохновенно высокая : протест против буржуазного
223


А.И.Куприн
гнета семьи, ради освобождения святой молодежи из ненавистных
цепей, выкованных заплесневелыми предками . Но во что этот про­
тест вьшился! В лиги любви, в огарчество. Скромность моя не по­
зволяет мне рассказать подробнее, что это бьши за учреждения, ска­
жем, секты. Достаточно того, что их недолгая практика окончи­
лась массовыми самоубийствами. Но пример их не пропал напрас­
но . Разве нынешний советский барак не сплошная свальная любовь?
Да, большевики всегда грудью стояли за молодежь. В 1918 году
юноши принимались в Медицинскую Академию по двум данным:
знание грамоты и возраст не менее семнадцати лет («свидетельство
о половой зрелости», как сказал мне в те дни с горькой улыбкой
профессор Академии, психиатр А.).
И брезговали старостью. И издевались над ней. Забуду ли я эту
ночь в Гатчине, когда меня остановил большевистский обход.
-К
уда?
- В аmеку, за лекарством, вот рецепт.
-
Кто болен? Сколько лет?
- Старушка, лет около шестидесяти пяти .
Веселый смешок:
-
Плюньте, товарищ. Сама подохнет! ..
***
Я многое еще написал бы, но что поделаешь если представи­
тельница святой молодежи - дама, да при том еще девица?!
ЗАОКЕАНСКАЯ ЗНАМЕНИ ТОСТЬ
На днях получили мы из Америки довольно толстую бандероль,
отправителем которой значится г. Леонид Тульпа, секретарь «Об­
щества распространения полезных знаний среди иммигрантов в
Америке» . Цель - поднятие культурного уровня населения. Осо­
бенный интерес Общество уделяет русским.
«В Америке, - пишет г. Тульпа, - когда производитель жела­
ет продать свой товар, он не жалеет средств и времени на ознаком­
ление широких слоев с товаром: фабриканты раздают сотни тысяч
сделанных ими вещей бесплатно . Люди ходят по домам и раздают
людям полновесные куски мыла, зная, что мьшо, действительно,
прекрасное и, раз попробовав его, люди будут покупать его .
224


Заметки 11ублициста, сатирика и литератур ного кр итика
Книга продается за деньги. Следовательно, книга - такой же
товар, как и всякий другой. Как познакомить 800000 русских с хо­
рошими книгами? Как познакомить их с писателями? - Помеще­
ние объявлений много не поможет. Заглавие книги и фамилия пи­
сателя ничего не говорят темному рабочему. Нужно дать им образ­
цы вашего письма. Надо в кратких словах показать им, что за че­
ловек данный писатель и почему его книги следует читать. И вот
мы предлагаем вам кооперировать с нами.
Напишите свою автобиографию, пришлите нам свою фото­
графию, и мы напечатаем 10000 листовок по образцу прилагае­
мых. Эти листовки разойдутся по всей Америке, от Аляски до
Мексики и от Атлантического океана до Тихого, ибо у нас аген­
ты - наши читатели, распространяющие наши листовки. В этой
работе принимают участие не только рабочие, н о и священники,
доктора - люди всех профессий, всяких политических и религи­
озных убеждений. Из этих листовок наши читатели узнают, кто
вы такой, какие книги вы написали, где эти книги можно дос­
тать и по какой цене. Кроме того, мы предлагаем вам написать
три кратких письма к читателям, или три лекции, или три рас­
сказа (см . три главы из к ниги Г .Д. Гребенщикова) . Эти три лис­
товки мы тоже напечатаем в 10000 экземпляров каждую и рас­
пространим по всей Америке.
Прочтите прилагаемые при сем образцы листовок, которые мы
распространили уже среди русских. Вы увидите, что мы стоим вне
политики, вы увидите, что, цель наша высока и благородна. Вот
почему мы смогли создать такой широкий круг читателей . Вот по­
чему мы получаем такое множество писем».
Это воззвание мы прочитали внимательно и подумали: затея
отдает американским размахом, но в стержне ее есть какое-то доб­
рое начало. Правда, карьера мыла «Пирс» или «Кадум» имеет мало
общего на своих путях с дорогой хорошего романа к сердцу и уму
читателя, но, что поделаешь, Америка есть Америка.
Прочитали мы также листовки г-на Л. Тульпы «Экономичес­
кая жизнь человечества и разделение труда», «Зависимость людей
друг от друга как последствие разделения труда», «Борьба за су­
ществование, инстинкт самосохранения и самоотречение», «Пер­
вая лекция по гигиене. Воздух».
Очень дельные листовки. Первоклассные Марксовы положения
сводятся в них не к борьбе классов, а к любви между людьми.
225


А.И.Куприн
Практические советы о соблюдении чистоты воздуха, жилища, тела
и одежды - просты, кратки и внушительны и потому легко запоми­
наемы. " Но дальше г. Тульпа отсьшает нас к сторонникам Гребен­
щикова как к образчикам того , что приблизительно спедует писать
писателям, вступающим в кооперацию с почтенным гуманитарным
американским Обществом. И тут-то мы с горечью убедились, что
бедный Гребенщиков - человек с малюсеньким, перочинным, но,
право же, с несомненным дарованием - делает то , что сразу роняет
его как писателя и как человека. И роняет надолго, еспи не навсегда.
Все заказы Общества он исполняет аккуратно. Здесь портрет
(клише), и автобиография, рассказанная как бы от третьего лица, и
мыспи о великих вопросах жизни.
По техническим усповиям мы его портрета не приводим, да, по
совести сказать, и не очень интересно. Но невероятно наглую рек­
ламу делает
'
самому себе Гребенщиков, попирая толстыми амери­
канскими подошвами два лучших качества, всегда сопровождав­
ших таланты русских писателей: правду и скромность . Вот этот
похабный документ целиком.
КТО ТАКОЙ ГРЕБЕНЩИКОВ
И ЧЕМ ОН СЛУЖИТ СВОЕМУ НАРОДУ
Георгий Дмитриевич Гребенщиков - известный русский пи­
сатель , сибиряк , сын алтайского рудокопа, сделавший· себе боль­
шое имя и почти всемирную спаву исключительно путем самооб­
разования, упорного труда и великой любви к родному народу.
Приехал он в Америку с главной целью - ознакомить русских и
американцев с его богатейшей и великой родиной Сибирью, ко­
торую он называет страной будущего , будущей Всемирной Аме­
рикой. Из многочисленных статей о писателе мы знаем, как высо­
ко не только русские, но и иностранные читатели и критики оце­
нивают литературные труды и книги сибирского самородка. Из­
вестные знатоки русской литературы, знаменитые французские
ученые-профессора Г.Д. Гребенщикова называют классиком («об­
разцовым писателем») . Знаменитейший во Франции скульптор
(художник) , делающий статуи (Антуан Бурдель), называет его «ве­
ликим мастером сл ова». Наш великий русский поэт К.Д. Баль­
монт посвящает ряд стихотворений, в которых говорит: «Ты вы­
пытал в крестьянской доле, как творчески идет соха» . Известный
русский художник Рерих говорит о Гребенщикове: «Радуюсь Си-
226


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
бири, которая взлелеяла такого большого человека». Ф. Ш аля­
пин называет себя «очарованным златорокотными сказаниями
Георгия Гребенщикова о нашей матери-России». Произведения
Гребенщикова восхитительны, и читают их со сцены лучшие ар­
тисты Московского Художественного театра. Максим Горький
говорит, что книги Гребенщикова написаны на долгие годы.
Проф. И.И. Мишеев в номере 18-м журнала «Перезвон» ставит
Гребенщикова рядом с Ломоносовым, Толстым, Достоевским,
Шаляпиным и называет чудом, возможным только среди русско­
го великого народа, что Гребенщиков из бедной лачуги и полной
неизвестности дошел до всемирной славы. Американское Обще­
ство распространения полезных знаний среди иммигрантов в
Америке обратилось к Г.Д. Гребенщикову с просьбой поделиться
с нашими читателями своими мыслями о великих вопросах жиз­
ни. Писатель охотно и немедленно откликнулся и прислал нам три
отдельных главы из его новой книги, которая будет называться
«Первая помощь человеку». Здесь писатель затрагивает самые
могучие и необходимые вопросы жизни не только иммигрантов,
но и всякого трудового человека, желающего укрепить и укра­
сить жизнь свою. Мы считаем своим долгом перечислить книги
Гребенщикова, ибо они несут в себе силу, бодрость и зов к само­
деятельности и строительству новой жизни. Вот эти книги:
«МИКУЛА БУЯНОВИЧ» -роман в 3 ч., цена 1.75 д., «ЧУРАЕ­
ВЫ»: первая ч. - «Братья» 1.50 д., вторая ч. - «Спуск в долину» цена
1.50 д., третья ч. -«Веление земли» 1.50 д. «В ПРОСТОРАХ СИБИ­
РИ» и «РОДНИК В ПУСТЫНЕ» по 1.35 д. каждая. «ПУТЬ ЧЕЛО­
ВЕЧЕСКИЙ» - 50 центов. «СТЕПНЫЕ ВОРОНЫ» - рассказы из
жизни киргиз - 15 центов. Книги можно выписать по адресу:
ATLAS, inc. 310, Riverside Drive, New York.
Читаешь такую гадость и невольно краснеешь и думаешь:
«Что же такое, в самом деле, Гребенщиков?» Ведь в таком жан­
ре, с обозначением цен на флакон и полфлакона, и приведением
писем почтенных клиентов, и с приложением портрета изобретате­
ля составляются лишь газетные рекламы:
«Я, Анна Чилаг, с роскошными волосами до пят! Я был лыс!
Употребляйте Кефоидолетор. Нет больше имnотенции! Резиновые
секреты!
Бойтесь подражания, верьте авторитету!
227


А.И.Куприн
Перевод по почте и по телеграфу!»
Русская литературная этика всегда отличалась большой внут­
ренней строгостью. Это пахло навязчивостью. Авторы не решались
письменно благодарить критика за лестный почетный отзыв. Пред­
полагалось, что критик в своей моральной неподкупности пишет
для своей публики, а отнюдь не для того, чтобы сделать удоволь­
ствие писателю, что отзывало бы кумовством. Правда, этот наи­
вный ригоризм значительно ослабел после смерти Чехова и Тол­
стого, а особенно в беспардонные времена свободной журналисти­
ки 1905-1906 годов. Эмиграция также несколько распоясала писа­
тельские нравы, хотя в размерах все же приличных и терпимых. К
саморекламе Гребенщикова не нужны никакие комментарии. Это
просто - эгоистическое свинство.
Что же касается того, как Гребенщиков «разрешал» великие
вопросы жизни, то это всего лишь беззубый лепет, водица с мали­
новым сиропом. «Будьте не тоскливы и радостны. Глядите на пти­
чек, на голубое небо и на барашковые облака. Счастье человечес­
кое не в волшебных замках богачей, а в нас самих. За неудачей идет
удача. Спать надо меньше, а работать больше».
И к кому Гребенщиков обращает это малиновое сюсюканье? К
русским рабочим, которые работают по двенадцати часов в сутки
и томятся самой тяжкой из болезней - страстной тоской по род­
ной земле.
БЕЛЫЕ И ПУНЦОВЫЕ
«Бойтесь лжепророков!»
Так говорит Библия, так говор~т Евангелие, так говорят мно­
гие мудрые книги.
Известно давно, что именно в наиболее тяжкие и смутные вре­
мена возникают среди утомленных народов лжепредсказания и
лжепредзнаменования.
Древний библейский лжепророк носил на себе подобие вдох­
новенности: растерзанные одежды, вздыбленные волосы, простер­
тые худые руки, глаза, опаляющие огнем, речь, полная неистовой
страсти. Он не доказывал и не убеждал. Он громил и испепелял сво­
ими словами. Проповедь его имела обычный конец: его побивали
камнями ...
228


Заметки публициста, сатир ика и литер атурн ого крит ика
Русская эмиграция имеет также своих лжепророков, появление
которых весьма легко объяснимо нашей беженской усталостью,
неутомимой печалью по прежней России, ноющей тоской по роди­
не, неусыпным чаянием лучшей жизни и общей жаждой веры, чуда
и точки опоры .
Нынешний лжепророк не вопиет, и не сотрясается в припадке
священного безумия, и не раздирает своих покровов. Место его
проповеди не дикий камень среди голой пустыни и не кровля дома,
а спокойный кабинет редакции или кафедра в зале Гражданских
Инженеров, при благосклонном участии парижских ажанов, уме­
ющих сдерживать температуру публичного вдохновения в преде­
лах, допустимых общественным градусником.
Библейский пророк возбуждает людские нервы и чувства ги­
гантскими метафорами, картинами поражающих размеров и кра­
сочности, чудовищными проклятьями. Нынешний - наоборот. Его
вся сила в лжелогике, лжематематике, лжестатистике и лжеисто­
рии, подносимых публике в виде холодного блюда, искусно обло­
женного лженаучным гарниром .
Нынешний лжепророк выхватывает два-три исторических мо­
мента, два-три разрозненных примера, пяток произвольных случа­
ев. Пусть его выборки совсем не носят признаков соприкоснове­
ния или параллельности: привычный актер, он делает нужный ему
эффектный вывод, памятуя, что «публика -дура», она ни в чем не
разберется и все слопает.
Самый любимый его подход к русским болячкам - это фран­
цузская революция, сопоставляемая и сравниваемая с русской.
Вывод же зависит от того, каких цветов хитон на проповеднике.
Лжепророк в ризах красноватых - о! отнюдь не чисто крас­
ных, а так, в цветах сомон или «фрезэкразе» - делает заключение:
«Итак, вы ясно видите, что Россия бессознательно стремится к де­
мократической республике, которая одна является абсолютно нуж­
ной и необходимой формой общественной жизни».
А лжепророк в стареньком, заплатанном, но бережливо высти­
ранном белом хитончике черпает из того же материала непоколе­
бимую уверенность в том, что вся Россия истосковалась по единой
самодержавной власти, по распорядительному земскому начальни­
ку и по монументальному городовому.
Опираясь на полный комплект номеров «Правды» (газеты, как
известно, побившей все рекорды услужливого, рабского вранья),
«сомоновый» ясновидец непоколебимо уверен в постоянной и
229


А.И.Куприн
планомерной эволюции большевизма в сторону мудрого демокра­
тического социализма.
Если же сама жизнь жестоко опровергает и разрушает эту ма­
ниловскую иллюзию, лжепророк с ловкостью фокусника прогла­
тывает свою ошибку и начинает вытаскивать из волшебного ци­
линдра новые ленты и прочие предметы : публика, мрл, ничего не
заметила.
Белые же лжепророки питаются не советскими газетами, а рас­
сказами достоверных приезжих свидетелей или письмами верных
людей «оттуда».
«Красная армия вся пропитана монархическим духом. Девятое
Термидора будет завтра или послезавтра. Мы не в силах предот­
вратить грядущего еврейского погрома» .
Белый конь показывает на пробных галопах большую резвость,
только разделяются мнения о том, как его назвать: Наполеон, Мус­
солини или Минин-Пожарский?
Цикламеновые пророки пользуются проворством рук. Живя в
самом центре, в самом бучиле революции и будучи ее близкими уча­
стниками, непосредственными вдохновителями и двигателями, они
умудряются писать Историю. Да, да, не воспоминания, не заметки о
революции, а так-таки ее историю, с умозаключениями и вьmодами!
Белые склонны к мистике и к аллегории: «Смешение всех цве­
тов солнечного спектра составляет белый цвет. Стало быть, не ясно
ли, что в белом начале - спасение России?»
Этот скачок мысли очень напоминает мне старый анекдот.
Некий помещик, угнетаемый сомнениями в вере, вызвал к себе
одного попика, известного своей начитанностью и авторитетнос­
тью в вопросах религии, для душевн ой беседы.
-
Особенно непонятно мне и возбуждает мои сомнения вос­
кресение из мертвых, - пожаловался он.
На что иерей ответил:
-
Сие вам станет вразумительно после аллегории. Поглядите
внимательно: сорока, птица малая, а хвост у нее предлинный. Опять­
таки - медведь! Огромная махинища, а хвост всего в мой ноготь ...
Такожде и воскресение мертвых.
И все-таки не к серизовым влечет меня сердце, а к другим, в белых,
старых, простиранных одеждах. Белые честнее. Они все-таки говорят
своим недругам: соберемся, поговорим, может быть, с уступками, с
оговорками, сойдемся на чем-нибудь для блага дорогой России.
Серизовые же криво улыбаются: «Истина у нас. Какая там Рос­
сия и какие у нас с вами могут быть разговоры?»
230


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
КУСОЧЕК П РАВД Ы
Ну, вот приехал в Париж русский инженер. Приехал один. Жена
осталась «там». С апреля этого года опять вошла в силу система
заложничества. Инженера я знаю с 1896 года, с тех времен, когда
он бьш летним студентом-практикантом при строящемся Волын­
цевском сталелитейном заводе, а я там же заведовал учетом сто­
лярной и кузнечной мастерских.
Разница в нашем возрасте бьша лет в пять-шесть. Но она нам
не мешала купаться в реке Маныче, и ловить в ней ночью, на свет
фонаря, раков, и на ее сонном берегу голыми бороться по прави­
лам римско-французской борьбы.
Мне, по делам моей службы, приходилось видеть его чертежи.
Только инженер-чертежник и художник-гравер знают и понимают
в полности изящество и верность линии. Мой инженер обладал этим
искусством совершенно. Но ему однажды довелось изумить таких
авторитетных специалистов, как Енакиев, Подгоецкий, Малишев­
ский и Сущов, и заслужить их нелицемерное, профессиональное
восхищение. Сложенная из бельгийского доломитового кирпича,
выработанного по специальным лекалам, доменная печь (первая
из четырех) отказалась действовать, как ее ни разжигали. Мой ин­
женер первый догадался о том, что расчет топки бьш выведен на
английском кардиффе, а не донецком легкопламенном антраците.
Он посоветовал прибавить к флюсу (засыпке) двадцать пять про­
центов извести, и домна пошла полным ходом. Но еще ценнее бьшо
его публичное признание в том, что не он сам додумался до разре­
шения трудной задачи, а его надоумил рабочий, старший мастер
при доменных печах.
Из всего того, что я рассказал, явствует, что мой старый знако­
мец, во-первых, очень весомый спец, а во-вторых, человек, облада­
ющий не показной, но прирожденной внутренней честностью.
О, конечно, я с горечью увидел на его милом незнакомо-знако­
мом лице те беспощадные борозды, которые проводит неотврати­
мое время. Да и он, поглядев на меня , склонил набок голову и ме­
ланхолически посвистел " . Конечно, он вздрагивал и быстро засте­
гивался каждый раз, когда звонил телефон или рявкал на улице
автомобиль. Условные рефлексы, черт бы побрал! Конечно, он го­
ворил о том, что готовый костюм, им купленный где-то на Мон­
мартре, стоил всего сто тридцать франков («изумительно дешево!»),
в то время как «у нас» такой костюм стоит целых семьсот рублей.
231


А. И.Куприн
Кстати, я узнал от него , что он, выдающийся из инженеров,
получает в месяц всего шестьдесят пять рублей. Совсем без злобы
(это я подчеркиваю) он рассказал мне, что Зиновьев получает за
каждую свою брошюру, выпускаемую в количестве около двухсот
тысяч экземпляров, по сорок тысяч рублей. Брошюр этих никто не
читает: частные торговцы и кооператоры завертывают в них кол­
басу, селедку и гвозди".
Но бьш момент, когда он горько и сухо рассмеялся!
Он спросил меня : как учитывает эмиграция Пешехонова, Кус­
кову и К0?
Я ответил искренно:
-
Как сказать? В порядке дискуссии. Но мы все-таки удивля­
емся: почему их за почетные услуги не приглашают туда?
- Представьте себе, этот вопрос я задавал, при удобных случа­
ях, многим олимпийцам. И всегда ответ бывал одинаков: «На кой
черт нам они? Пустое место, лишняя болтовня и лишние рты . А
там, сидя в Европе, они все-таки помогают, хотя и невинным, стар­
ческим, но все-таки разлагателъством».
И я подумал, слушая его едкие слова: «Ах, как убедительна по­
щечина! ..»
СМЕХУНЧИ КИ
Сколько раз приводило меня в смущение и в брезгливую скуку
то дурное усердие, с каким эмигрантские фельетонисты, карикату­
ристы, юмористы, сатирики и даже беллетристы «чистой воды»
высмеивают в печати тяжкие стороны нашего беженского бытия.
А главное, как плоско, тяжело, однообразно и жалко высмеивают.
Ну, ударь раз, ударь два, но нельзя же до бесчувствия!
Все одно и то же из номера в номер! Поиски квартиры, ночлег
под мостом Александра 111, карт д'идантитэ, виза, сквозная, дыря­
вая мансарда под крышей, худые сапоги, из которых торчат голые
пальцы, самовар. И фамилии всё одни и те же. Если мужчины -
то: Беженцев, Бегунов, Зарубежников. Дамы: Визова, Увруарова,
Бежалкина". Что смешного, скажите на милость, в бедности? Она
бывает жалка, некрасива, трагична, даже отвратительна. Но около
нее место не смеху, а состраданию или просто молчанию.
В самом деле, пристойно ли обращать в публичную буффонаду
то, что русский эмигрант, насильственно отторгнутый от родины,
232


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
вспоминает в дружеской беседе ее милые, тихие прелести, когда-то
незамечаемые, теперь -увы! - невозвратимые, утерянные навсег­
да. Ха-ха-ха! Зоологическая любовь к Отечеству! Ха-ха-ха! Под­
свистывали индюку и резались в преферанс по маленькой!
И это все?
Почему же как-то не принято смеяться над эмигрантом, кото­
рый, пренебрегая общественным мнением, вернее, плюя на него с
высоты Эйфелевой башни, закатывает пышный вечер в четыреста
тысяч франков, на котором его - короля тряпичного дела - сат­
темоны величают Вашим Величеством? Почему же не клеймят са­
тирою угольного креза, обессмертившего себя изумительным по
жестокости, циничным изречением. К нему обратились с подпис­
ным листом в пользу больного, безрукого и одноногого инвалида,
а он закричал :
-
Какого черта вы ко мне лезете с вашими глупостями, когда у
меня любимая китайская собачка больна инфлюэнцей?
И большевиков, считается, неприлично трогать:
- Ах, оставьте!" Это так старо!"
И все как-то усиленно и дружно отворачиваются от тех пре­
красных, возвышенных и сильных чувств, которые скрываются за
грязной, бедной, заплатанной занавеской, прикрывающей незамет­
ную, будничную, интимную жизнь беженца-труженика. Погляди­
те, с какой щедрой и легкой готовностью несет он свою «лепту вдо­
вицы» для доброй, скорой и несомненной помощи. Просмотрите
подписные листы помощи инвалидам или беспризорным мальчи­
кам. Всё он - рабочий у станка, шофер, маневр, грузчик, судомой ­
всё он обильно дает посильные вклады своею мозолистой рукою.
Знаете ли вы о том, как держат отдаленную связь друг с другом
земляки, однокашники, товарищи по войне, разбросанные волей
судеб по разным концам земного шара? Всегда забота, внимание,
поддержка. Выхлопотать места, послать денег на проезд, пригреть
у себя в комнате на первое время пребывания в Париже - это для
друга легкий долг и священная обязанность.
И отчего не отметить еще одно отрадное явление. Во всей фран­
цузской хронике преступлений русские рабочие почти вовсе не фи­
гурируют.
Поклониться надо низко такому беженцу, а не хихикать над ним!
233


А.И.Куприн
СЛАВНЫЙ УРОК
Да, мы глядели с некоторым пренебрежением на возникнове­
ние лимитрофов, на эту сложную и дробную систему международ­
ных коридоров, буферов и заграждений . Что греха таить - нам,
помнящим и не забывшим прежний простор Великой России, раз­
вернувшейся на одну шестую часть земного шара, бьшо сначала
дико и непереносимо появление десятка новых республик, вплоть
до Белорусской, с одной стороны, и Эскимосской - с другой. Но
вот маленькая Литва, точно вспомнив свою древнюю славу, вдруг
показала всему миру твердый, решительный пример государствен­
ной силы и мудрости.
Вчера она бьша под угрозой обольшевичения. А сегодня - пе­
реворот, и железная рука настоящего патриотизма разрушает все
дьявольские козни московского интернационала.
Если тебя укусила змея или ты заразился трупным ядом, имей
мужество поскорее прижечь рану купоросом или каленым железом.
Не укутывай пораженное место теплыми тряпками, не мни, что тебе
помогут заговоры, нашептывания, болтовня и жалобы. Прими ге­
роические меры, и ты отделаешься легкой лихорадкой.
Мне неведомо, опиралось ли новое правительство Литвы на чье­
нибудь молчаливое согласие или одобрение в Европе. Если даже
нет, то, во всяком случае, она дала цивилизованному миру высо­
кий и незабываемый урок.
Вот уже почти восемь лет, как большевики объявили себя пра­
вительством России, и в течение этих восьми лет они явили про­
пасть доказательств, что они - самые ядовитые враm России, злей­
шие, чем некогда половцы и татары.
За эти восемь лет они столько налгали и напакостили по всему
миру, что их заграничных заступников начало тошнить. В одном
они бьши честны: в том, что их конечная цель - мировой пожар. И
правда: не бьшо ни одного случая забастовки, саботажа, измены,
шпионажа и предательства, на которых не оставляли бы следа длин­
ные и грязные руки Москвы. Англии, Франции, Германии, Ита­
лии, а вместе с ними и другим лимитрофам следовало бы с сугубым
вниманием присмотреться к событиям, происходящим в Литве.
Своим энергичным поведением она доблестно заслужила и само­
стоятельность, и древний город Вильно с его старинной Острой
Брамой, ее исконным владением.
234


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
ДОМОЙ
Новогоднее письмо А. И. Куприна
Дорогой Мирон Петрович.
Во первых строках письма моего желаю Вам здоровья, журна­
лу же Вашему - «Иллюстрированной России» - вящего процве­
тания , а нам, сотрудникам Вашим, повышения гонорара, что будет
очень естественно.
В полушутливой анкете Вашего журнала обмолвился Бунин
неуверенным сл овечком. Смысл бьт таков приблизительно: в про­
роках не состою, но (почем знать) , может быть, 1927 год будет го­
дом перелома для России?
И мне кажется , что Бунин бьm прав в своем случайном (и отто­
го-то наиболее ценном) предсказании, тем более что после него дела
и обстоятельства в России сами собою идут к конечному разреше­
нию.
Нет, мы далеки от мысли звать массу эмиграции назад домой,
как бы это ни казалось заманчивым. Сперва уедут специалисты ,
простые труженики, восприявшие в невольном заграничном бытии
рабочие навыки и приемы Запада. А поучиться здесь есть чему. Как
не вспомнить, печальной памяти, прежних заграничных команди­
ровок в Европу государственных чиновников и отцов города на
предмет ознакомления с вопросами сельского хозяйства и городс­
кого благоустройства? А теперь за границей натуральным путем ,
сам собою, образовался кадр настоящих специалистов, познавших
суть ремесла путем трудовых мозолей. Это ли не выучка Петра Ве­
ликого? И таких пионеров, несомненно, все встретят с радостью и
оберегут с величайшим тщанием товарищи (в настоящем смысле
этого пре�расного слова) по орудиям работы. Ибо гораздо менее
страдает и скучает Россия от насилия и бессудности , чем от бездея­
тельной болтовни и бумажных водопадов.
И хотелось бы мне, чтобы никто не торопился. Со временем
понадобятся и банки, и биржи, и капитал. Но сама жизнь позовет
сначала черновых тружеников: ведь так много в России надо будет
починить, заштопать, постирать, охранить, оберечь. Белоручки
необходимы , но они приедут попозднее.
И знаете, что войдет со временем во Франции в ходячее слово,
в поговорку? Это память о русских рабочих. Много-много лет спу­
стя, когда большинства из нас уже не будет в живых, потомки наши,
235


А.И.Куприн
свободно приехавшие в Париж, услышат веселую похвалу: «Хоро­
шо выточен стальной конус. Такой работой остался бы доволен и
русский мастер». Или : «Вот шофер, отлично знающий Париж, не
уступит русским» . Или еще: «Прекрасно поет хор, конечно, далеко
до русского, но все-таки...»
И правда, уймется послевоенная злая неразбериха: Утрясутся и
рассядутся спокойно люди, как это бывает в вагонах и на парохо­
дах после сумятицы отъезда, и всплывет наверх все хорошее: и па­
мять, и признание, и благодарность.
Вам, рабочие, шоферы, маневры, я шлю в этот день сердечный
привет и низкий поклон. Не посланники, не агенты, не дипломаты,
не знатные путешественники, не boyardsrusses* (Чистоплюев и Тон­
коногов) показали Европе настоящее русское лицо, а вы - только
вы - впервые и навсегда. И хочется мне под конец сказать вам
словом апостола Иоанна: «Не робей, малое стадо, тебе бо принад­
лежит Царство».
ВЕНОК НА МОГИЛУ М.П. АРЦЫБАШЕВА
В четверг, 3 марта, в 4 часа пополудни в Варшаве скончался от
менингита большой русский писатель Михаил Петрович Арцыба­
шев.
Он родился в Ахтырском уезде, близ Святых Гор, в старой дво­
рянской семье. Первые творческие побуждения влекли его, как и
многих русских литераторов, к художественной живописи, и, надо
сказать, писанные им портреты, которые мне доводилось видеть,
говорили о настоящем даре. Литературное призвание указало ему
другую дорогу .
Я застал Арцыбашева в Петербурге в начале девятисотых го­
дов. Он уже писал тогда в больших журналах - в «Русском богат­
стве» и в «Мире Божьем>>. Уже тогда он смущал и беспокоил редак­
торов независимостью своих мнений, непохожестью ни на кого из
предшественников, упрямой решимостью идти во всех «проклятых»
вопросах до конца, до упора, до парадокса. Причиной этих тре­
вожных свойств было отнюдь не желание оригинальничать или
пугать непривычную публику. Нет: Арцыбашев сам вечно искал и
искренно мучился. Прямолинейная, грубоватая, не ломающаяся и
* русские бояре (фр. ) .
236


А . И. Ку пр ин. Фотография. Февраль 1938 г.


Зам етки публициста, сатирика и литературного критика
не гнущаяся честность была его главной чертой как в литературе,
так и в жизни . Эта черта роднит его с Толстым и Андреевым .
После появления «Санина» Арцыбашев узнал и шум обширной
известности, и яд недоброжелательства. Но ни то, ни другое не опь­
янило и не отравило его .
Однако мы не можем забыть , какой ливень пошлости, гадостей
и глупостей бьm вьmит на голову этого гордого и правдивого че­
ловека.
Его прямота и мужественная любовь к родине сделали из него
одного из самых непримиримых, самых страстных, самых смелых
врагов большевизма. Живший до конца 1923 года в Москве, он бьm
так резок, откровенен и неосторожен в своих решительных отзы­
вах о красной власти, что все знавшие его писатели беспокойно
каждый день думали: жив ли сегодня Арцыбашев?
Судьба хранила его и помогла ему - при необыкновенно опас­
ных и тяжелых условиях - перебраться в Варшаву. Там , работая
постоянно в газете «За свободу!», он точно совсем забьm про худо­
жественное искусство сл ова. Но все мы помним его веские фелье­
тоны, направленные на красную Москву, полные гнева против на­
сильников, сжатой, крепкой тоски по родине и всегдашней суро­
вой честности.
Он бьm человек очень сильный физически, хороший спортсмен,
детски весел в своем кругу, превосходный товарищ, всегда помощ­
ник начинающему, нежный защитник слабого.
Он всю жизнь боролся с туберкулезом, проявлявщимся у него в
мучительных формах. Но никто от него не слыхал жалоб.
Вечная память!
ДУШАМИРА
Каждый пройденный человечеством век имел свое содержание
и свою окраску. Века первого христианства, века старых монар­
хий, века рыцарства и крестовых походов, века возрождения ис­
кусства, века борьбы католичества с реформацией, века путеше­
ствий и открытий новых земель, век французской революции, век
Наполеона ...
Прожитый нами XIX век бьm характернее всего веком изобре­
тений.
237


А.И.Куприн
Если мы, люди полувека, не застали рождение первых парово­
зов и пароходов, то все-таки странно и жутко подумать о том, как
при нашей жизни и на наших глазах широко и быстро шагал впе­
ред изобретательный гений человека! Электрический телеграф, элек­
трическое освещение, динамит, фонограф, синематограф, подвод­
ные лодки, аэропланы и цеппелины, беспроволочный телеграф и
телефон, система Менделеева и открытие новых, но предугадан­
ных элементов с чудесными, могучими свойствами ... всего не пере­
числишь в размерах газетной статьи!
Но во все столетия и почти во все годы - все равно, появля­
лись ли или не появлялись на небе страшные, хвостатые кометы, -
человечество никогда не переставало враждовать и в жестоких бит­
вах проливать взаимно драгоценную человеческую кровь. Напрас­
но лучшие умы и пламенные сердца поднимали свой голос против
кровавого истребления братьев по телу, духу и вере. Каждая новая
война бывала гибельнее и ужаснее предыдущей. Страшно подумать:
каждое новое открытие или изобретение, только что сделанное ге­
нием человека на очевидную пользу и к радости человечества, тот­
час же превращались в новые, могущественные орудия беспощад­
ной войны. Наполеоновские битвы - игрушка в сравнении с рус­
ско-японской войною, но и эта нелепая война, в сравнении с недав­
ней великой войною, то же, что робкий свет стеариновой свечки,
тонущий в лучах маячного прожектора" .
ХХ век, судя по его началу, может возвыситься над всеми про­
шедшими веками, как великан над карликами, как Эверест над
Монмартрским холмом. То, что издревле являлось загадочным ха­
осом, то, что происходило через уродливые формы пытания, в виде
то толкований иступленных монахов, то колдовства, то спиритиз­
ма и астрологии, - сл овом, таинственная область человеческой
души, ее сущность, ее возможности и отправления, - все это ста­
новится мало-помалу материалом для строгих и точных научных
опытов и исследований.
Теперь никого уже не удивляет перенос человеческой воли на
расстояния, может быть, не имеющие пределов. Теперь невидимые
эманации человеческого мозга или человеческой души начинают
быть уловляемы контрольными аппаратами. Теперь скептические
ученые считаются, как с неопровержимыми фактами, с явлениями
ясновидения, проникновения в будущие события, чтения мыслей
или запечатанных писем . Душа отдельного человека все более и
более обрисовывается в тесной связи с душою животных, растений
и всего видимого мира.
238


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
У английского писателя Честерrона есть замечательный рассказ ­
одно из тех фантастических сочинений, которым суждено как бы
опережать земные дела и события.
В нем какие-то путешественники случайно попадают в глубь
земли, почти к самому ее центру. Там они находят потомков пле­
мени, спасшегося чудом от всемирного потопа. Вследствие особых
удачных условий, культура этих людей перегнала надземную чело­
веческую культуру на несколько тысячелетий. Жизнь там блажен­
на, светла и добра. Необычайное развитие души каждого подзем­
ного жителя так огромно, что он простым усилием воли может убить
на любом расстоянии своего собрата.
- Значит, у вас убийство - каждодневное явление? - спросил
один из путешественников.
- Нет, друг наш, - ответили ему. - Последний случай про­
изошел две тысячи лет тому назад...
И я думаю, изучая человеческую душу и душу природы, стре­
мясь ее понять, человечество придет к тому, что станет ее любить и
чтить как Божество.
И страшно подумать, что новая, неслыханная и невообразимая
война снова отбросит человечество ко временам троглодитов.
РУССКАЯ ДУША
Совсем, совсем не вовремя сунулся величайший советский пи­
сатель Демьян Бедный со своим благотворительным сентимом в
пользу русской эмиграции. Ни в ком не вызвала возмущение эта
выходка, затеянная на зл обу, а выпекшаяся на глупость. Эмигра­
ция только улыбнулась полупрезрительно-полугадnиво: «Не уку­
сил, а ПОСЛЮНИЛ».
Рыков погрозил у него перед носом пальцем:
-
В другой раз, болван, когда будешь писать об эмиграции,
посылай мне сначала на просмотр.
Конечно, очень легко упразднить душу и рассчитать за нена­
добностью Бога, возглавив над миром интересы желудка и пола:
гораздо становится удобнее и проще протянуть временное земное
бытие, чем перейти потом навсегда в черное «ничто».
Но русскому человеку не жить без души.
Хорошее есть старое мужицкое словечко.
239


А.И. Куприн
Пожалейте мужика, скажите ему: «Ах, ты, бедный!» - Он по­
правит вас: «Беден один черт. У него души нет».
Оттого-то у меня не хватает сл ов, чтобы выразить в газетной
статье все глубокое уважение, весь гордый восторг, которые я ис­
пытываю, когда думаю о том, как прекрасно, широко и благостно
проявляется живая русская душа здесь, на чужбине, среди трудов,
скорбей и лишений, вдали от милой родины .
Я не говорю уже о последних днях святого предпраздничного
подъема, когда у всех беженцев, по некрасовским словам,
Как ветром полу правую
Отворотило вдруг" .
в пользу голодающих и безработных. Но как не вспоминать о той
щедрой и поспешной готовности, с которой русское эмигрантское
общество отзывалось на каждую нужду, на каждую боль". Вспом­
ним о сборах в пользу инвалидов, вспомним создание убежища для
беспризорных, брошенных русских мальчиков, вспомним массовые
отклики на каждый отдельный случай братского несчастья, вспом­
ним об усердных дарах на церковные надобности и". пожалуй, ус­
танем перечислять примеры величия, чуткости и доброты русской
души в изгнании.
Не пройдем также благодарной памятью тех тяжких времен,
когда шли из эмиграции в Россию хуверовские и индивидуальные
посьmки. Это бьmо дело многих миллионов франков. Оборвалось
оно по злой вине тех же большевиков с упраздненною душою.
Ах, братья мои, слезы радости стоят в глазах, когда думаешь:
«Жив Бог, жива Россия, живем и цветем неизменным цветом рус­
ской души» .
РУБЕ Ц
Знаменитый русский путешественник, полиглот и гастроном
Максим Горький долгое время бьm у нас предметом восторга и
подражания .
«Рожденный летать», он однажды, с высоты птичьего полета,
покрыл черным словом Нью-Йорк и Америку (правда, пробыв в
Соединенных Штатах всего полчаса). Им тогда восхищались: «Как
смело !»
240


М. Горький и Ф. ЭJUZЛенс в Сорренто. 1925 г.


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
Проездом через Францию он грубо обложил и эту страну всего
лишь за то, что Франция, вопреки горьковскому совету, не отказа­
ла России в займе. Ему аплодировали: «Как дерзновенно!»
Обложив иноземцев, он не упустил случая обгадить и свою бе­
зответную, несчастную Родину: «Презираю тебя, нищая российс­
кая страна. Презираю и ненавижу! Уже мой литературный предше­
ственник, не лишенный дарования стихотворец Пушкин ненавидел
тебя . Недаром он повторил мои сл ова: «Черт меня догадал родить­
ся в России с умом и талантом!>>».
Горькому и книги в руки. В своей ревностной отличной службе
интернационалу против Родины он должен быть последователен .
В годы страшной войны он считался одним из главных заст­
рельщиков чудовищной партии пораженцев (ведь выдумали же
русские люди такое невероятное, похабнейшее сл ово!), то есть
партии, яростно способствовавшей словом и делом кровавому раз­
грому, полному уничтожению России немцами.
Но совсем напрасно прихватил Горький себе в попутчики небе­
зызвестного сочинителя Пушкина, фамильярно похлопывая его по
плечу. Приведенную фразу Пушкин, правда, написал в частном
письме, но не в горьковском смысле и по поводу, уважительному
даже и поныне. Он узнал однажды, что по распоряжению Бенкен­
дорфа почта распечатывала его самые интимные семейные письма
и выдержки из них доводила до сведения высшего начальства. Воз­
мущенная гордость, мужской гнев зажгли душу поэта . Не на Рос­
сию, Родину свою, он негодовал в эту минуту, а на гнусную секрет­
ную правительственную меру. Но разве осмелился бы тогда хоть
один русский человек, зная, что его письма распечатываются, об­
ругать не только правительство, а - скажем - квартального над­
зирателя? Россию - сколько угодно, а за непочтение к властям
предержащим не угодно ли проехать в Вятку или на Кавказ?
Горький этого не то что не хотел понять , а просто не понял со
своим неотъемлемым безвкусием и куцым мышлением. И вероят­
нее всего, что мимо его памяти прошло, не задержавшись в ней,
замечательное письмо Пушкина к Чаадаеву.
Оно бьmо написано 18 октября 1836 года, за три с половиной
месяца до трагической кончины великого, прекрасного поэта, и
было ответом на письмо этого образованного западника, глядев­
шего с недружелюбным разочарованием на историю и судьбу Рос­
сии . Вот центральное место из письма Пушкина:
«Хотя лично я и привязан сердцем к императору, но я далеко не
всем восхищаюсь, что вижу вокруг себя; как писатель, я раздра-
241


А.И.Куприн
жен , как человек с предрассудками, я оскорблен - но, клянусь чес­
тью, ни за что на свете я не хотел бы ни переменить отечества, ни
иметь другой истории, как историю наших предков, такую, как нам
Бог ее послал».
Эти чудесные, крепкие слова написаны той рукой, которая уже
предощутила холод дуэльного пистолета, и продиктованы самой
чистой, пламенной и правдивой русской душой, сумевшей в этот
момент возвыситься над личными страданиями и раздражениями,
победив их волею и чувством справедливости.
Этих слов пусть не забывает на чужбине каждый русский. Мы
верим в то , что Россия выздоровеет от долгой и тяжкой болезни и
вновь займет подобающее ей место среди мировых государств. Мы
не предвидим еще формы власти, под которой она возродится, но
уверены, что жизнь ее потечет по широкому и глубокому руслу
просвещенного национализма, в котором дружно сойдутся входя­
щие в нее племена, религии и допускаемые государственной муд­
ростью политические партии, работающие на пользу и благо стра­
ны. И страшная, кровоточивая борозда, проведенная десятилетним
безумием большевизма, заживет. Но рубец от нее останется как
память русского страстотерпчества и как суровый, последний урок
всему миру.
К РАСНЫЙ ГРОССБУХ
Правда, нет более жестокой и несправедливой меры из тех, ко­
торые применяются на войне, чем система заложничества. Но что
поделаешь. Война есть война, и страшно становится, когда поду­
маешь, на что можно на войне отважиться. Однако из военной Ис­
тории мы почти не знаем примеров, чтобы заложников хватали для
того, чтобы угрозами пыток над ними и смертной казни навести
ужас на их сограждан и родственников. Есть сведения о том, что
Пебедоносцев изложил проект: в борьбе с террористами отплачи­
вать за каждое покушение головами родственников и близких по­
кусителей. Проект этот бьш отвергнут. Заложников, взятых на вой­
не, обыкновенно держат в плену с целями размена или выкупа...
Здесь сказывается некоторое уважение к врагу и милость к побеж­
денному.
Но какими словами описать то невероятное положение, когда
кучка фанатиков, мошенников, упорных идиотов и злых безумцев,
242


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
самочинно назвав себя правительством страны, держит всю эту
огромную страну, все ее стомиллионное население в тягчайшем,
кровавейшем залоге. Такой нелепый, кошмарный сон никогда не
снился человечеству за тысячелетие его сознательной жизни . « Мы
не казним, - говорят большевики, - мы просто уничтожаем» . Нет,
еще проще - они выводят в расход. У них, видите ли, ведется не­
что вроде бухгалтерского гроссбуха. Налево - пр иход: во-первых,
все богатства и все имущества России, движимые и недвижимые.
Во-вторых, все человеческие жизни и весь прирост русского насе­
ления . Направо - расход. Во-первых, роскошная жизнь, золото,
вино, дворцы, бриллианты и женщины для сотни сатрапов и тыся­
чи клевретов, а также многомиллионные траты на пропаганду и
воспламенение всемирной революции в мировой пожар. Во-вторых,
расход человеческих жизней.
Этот расход самый широкий. Он уже считается многими мил­
лионами россиян, погибших от голода, от эпидемий, в братоубий­
ственной войне, в карательных экспедициях, в застенках ЧК и в
массовых расстрелах. Никогда пролетарский террор не прекращал­
ся в России. Уничтожают людей за происхождение, за неловкое сло­
во, за косой взгляд, за ученость и образование, за недовольство
воздушным пайком, за ропот по поводу неплатимого жалованья .
Убивают просто из той болезненной, свирепой, подозрительной
мнительности, которой страдали все злые тираны и сумасшедшие
деспоты.
Теперь начинается опять расстрел заложников, тайных врагов
Советской республики. Но сколько их? Пожалуй, побольше, чем
девяносто процентов всего российского населения. Большевиков в
России давно уже все ненавидят; все, за исключением самих боль­
шевиков: на своих подлиз, шутов и прихлебателей большевикам не
опереться - продадут.
Но уже подошло время падения большевистской утопии, бли­
зится срок, в который обломки фантастического кроваво-красно­
го здания рухнут и полетят вниз, в бездну, со все возрастающей
скоростью. Неужели перед своей гибелью большевики хлопнут, по
совету Троцкого, дверью? Неужели это хлопание выразится в вой­
не, которой уже давно, бряцая оружием, большевики грозят миру?
Конечно, для дураков эта бешеная предсмертная агония будет за­
маскирована высокими национальными целями . Но таких дураков
осталось мало и в красной армии. Все знают, что интернационал -
ядовитейший враг национальности. А разводить мировой пожар
243


А.И.Куприн
после того, как сами поджигатели обанкротились перед всем све­
том столь позорно, жалко и гадко, - кому же будет охота?
Но судьба великой и несчастной заложницы - России - не
может и не должна оставить равнодушными мировые державы. Если
воззвание к христианским чувствам ныне не достигает до сердец
культурных людей, то есть же - черт побери -у них человеческое
достоинство?
И страшная жизнь безвольных, бессудных, бесправных милли­
онов людей проходит ведь не в дурных сновидениях мира, не в ужас­
ной книге, не на Луне или Марсе, а здесь, на маленькой прекрасной
Земле, всегда знавшей тяжесть страдания, великую цену сострада­
ния и благостную помощь твердой руки в час катастрофы.
ПОЛКОВНИКИ. М . СТАВСКИЙ
1889-1927
Илларион Михайлович Ставский родился в июле 1889 года, в зас­
луженной, исконно военной семье. В 1908 году окончил Петергофс­
кую гимназию; в 1912-м - Николаевское военно-инженерное учили­
ще. Служил во Владивостоке, в саперном батальоне. В 1914 году, с
начала великой войны, нес боевую службу в понтонном батальоне в
Польше во время наступления немцев на Варшаву. Затем снова пере­
велся в саперы и принимал участие во взяти
и
Львова и Перем:ьIШЛЯ .
Истинный воин , по призванию, о н после карпатского отката
армии решил, ради ближайшего участия в войне, перевестись в
пехоту. Это удалось ему после б ольших усилий. Сравнительн о с
пехотой, инженерные войска считались привилегированными, и
для главного начальства понятен был перевод из высшей части
в низшую лишь по дурной аттестации. Тем не менее в 1916 году
И . М. Ставский вступил в партизанский отряд полковника Пу­
нина, в котором он командовал конно-саперной командой. После
смерти Пунина - уже при Керенском - И.М. принял командова­
ние этим отрядом, войдя с ним в состав 12-й армии, под Ригой. При
отступлении, в начале 1918 года, он разделил свой отряд на три
части. Из них одна обошла Чудское озеро в северном направлении
через Нарву, другая - с юга через Псков; Ставский же, с третьей
частью, перешел озеро в самом узком месте, привлекая на себя вни­
мание немцев, по льду, и засел в деревне Самблово.
244


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
Преследуя Ставского, немцы перешли вслед за ним озеро и по­
пали в ловко стянувшийся мешок, поплатившись множеством плен­
ных, пулеметов и снаряжения.
Это была последняя схватка с немцами на Северо-Западном
фронте.
Во время приостановки военных действий Ставский работал
усердно в братстве Белого Креста в Петербурге, а в декабре 1918
года одиночкой пробрался в Эстонию, в штаб Северо-Западного
корпуса.
В начале мая 1919 года, во время первого наступления на Петер­
бург, Ставский образовал особый отряд из штабного конвоя, атако­
вал во главе его Ямбург и очистил его от большевиков; а в конце мая
ликвидировал прорыв красных у деревень Негодицы - Готонтоло.
В июне он вошел в состав Талабского полка, в качестве командира
3-го батальона, и с тех пор делил до самого конца геройскую, слав­
ную, самоотверженную и трагическую судьбу этого полка.
При Гатчинском прорыве он самостоятельно обошел обходную
колонну красных, разгромил ее и на плечах бегущих красноармей­
цев первым ворвался в Гатчину.
Инженерные познания и личная энергия помогли ему в порази­
тельно короткий срок наладить совершенно разрушенное желез­
нодорожное сообщение Гатчина-Ямбург.
Ставский не знал отдыха. Вслед за взятием Гатчины Талабский
полк в тот же день идет на Царское Село. И затем две нед ели сплош­
ных боев, дневных и ночных : Онтоло, Царское, Гостимцы, Ново­
силицы, Сиворицы, Кипень, Красное и т.д.
Сколько нужно было иметь присутствия духа в тех случаях, ког­
да, как, например, в Ропше, положение красных и белых бьшо по­
добно, по выражению Ставского, пирогу со многими прослойками,
или тогда, когда полковник Ставский, комендант Царского Села,
должен бьш триждъ1 менять квартиру своего штаба, всегда засыпае­
мого снарядами по неуловимому телефонному указанию, или тогда,
когда Ставский, приказав своему 3-му батальону Талабского полка
отступить, остался один и последний в Царском Селе, в доме близ
кирпичного завода на площади, где стояли треугольником три бро­
невика: он сумел уйти невредимым и догнал свою часть.
После Кипени следует арьергардное отступление со всеми его
муками и тяжестями. Конец Северо-Западной армии у проволоч­
ных заграждений Нарвы, тифозные бараки в Эстонии... конец!
Для многих талабцев - все же не конец. В 1920 году Ставский
дерется против большевиков в Латвии при 6-м Рижском полку, в
245


А.И.Куприн
особом партизанском отряде Северо-Западной армии. Затем -
Польша... последний вздох меча и обессиленная рука рыцаря. Гер­
мания, Париж. Шоферский руль.
И. М. Ставский умер от жестокого туберкулеза во французс­
ком госпитале Hotel Dieu. За месяц до его смерти я видел его на
панихиде за упокой души капитана Августиновича и других това­
рищей-талабцев. Он бьш небольшого роста, с нежным, девическим
лицом, на котором пьшал зловещий багрянец. Редкие светлые во­
лосы легким пухом вились на его голове, улыбки почти беззубого
рта бьши приветливы. Мне казалось - начнись опять вооружен­
ная борьба против большевиков - Ставский прожил бы еще мно­
го лет. Но утром 27 августа он, находясь в больнице, самовольно
пресек свою жизнь. Его самоубийство не бьшо внезапным поры­
вом отчаяния. Еще до поступления в госпиталь он отослал свои
записки матери в чужую страну; раздарил свои вещи и книги дру­
зьям. Он опередил смерть всего на двое-трое суток. Он бьш при­
рожденным талантливым воином, но умер всего лишь тридцати
восьми лет. Он был чудесным товарищем, старшим братом и от­
цом для солдат, суровым лишь в случаях попыток к грабежу насе­
ления. Похоронили его на кладбище Pantin, куда его проводили
остатки Талабского полка в лице шести-семи офицеров. Нет! Про­
водила его до места вечного покоя еще старая француженка m-me
Daugnet, хозяйка крошечного ресторана на улице Descartes, где в
свободные часы встречались талабцы. Она же возложила на его
могилу букет цветов, купленных по подписке французскими посе­
тителями этого кабачка.
Слеза на чужбине или добрый жест - не все ли равно?
Где-то, в углу пятого округа Парижа, французы любили чуде�
ного талабца!
ШАХМАТЫ
Посвящается Алехину
Только не чемпион! Ради всего изящного и высокого, не чемпи­
он мира, а - король шахматной игры.
Чемпион - это для демократии, для плебса. Чемпионы -Дем­
псей и Сики. «Черномазый, разбей ему подбородок!» «Джо, выбей
цветному глаз !» Но знаменитый шахматист, одолевший на всемир-
246


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
ном состязании самого лучшего, самого первого игрока, по всей
справедливости и без всякого колебания может гордо носить титул
короля шахматной игры .
Эта благородная игра насчитывает за собою тысячелетия. В
старых египетских пирамидах ученые находят ее несомненные сле­
ды с досками, конями, башнями и воинами. Раскопки древнейшего
человеческого жилья на Крите, относящегося ко временам за три
тысячи лет до нашей эры, то есть за тысячу лет до Моисея, и непос­
редственно примыкающего к неолитической эпохе, - обнаружили
каменные, искусно выделанные дощечки, разграфленные в шахмат­
ном порядке, и при них загадочные драгоценные фигурки.
Вот это так королевство: древностью в пять тысяч лет и про­
странством во всю эту круглую вертящуюся штуку - Землю! И
какое величие быть королем, властвующим не по правам престо­
лонаследия и не по случайностям плебисцита, а в силу остроты сво­
его ума и всемирного, добровольного и доброхотного согласия, при
котором нет ни единого избирателя, протестующего или воздер­
жавшегося.
Недаром так любили эту прекрасную игру все династические
короли с медальными профилями и охотно предавались ей в ред­
кие часы отдыха от государственного бремени, от кровавых побед,
от восторженного рева и скверного запаха народных толпищ, ког­
да, снявши тяжкие короны, уложив горностаевые мантии в шкафы
с нафталином, а грозные скипетры - в шагреневые ящики, устлан­
ные внутри бархатом, они радостно чувствовали себя просто людь­
ми, созданными из глины, в которую Божество вдохнуло свое чу­
десное дыхание.
Любил ее также один великий, отнюдь не династический, но
все же сам себя короновавший император. Но он не знал отдыха.
Он играл в шахматы накануне страшных боев у себя в походной
палатке.
Я не собираюсь писать историю шахмат, но мне приятно ска­
зать о том, что и другие владыки мира, некоронованные владыки,
господствовавшие над ним чудесной властью творческого гения, с
интересом и уважением относились к шахматной игре. И тут, ко­
нечно, на первом плане у меня, как и всегда и повсюду, Пушкин.
Вот Ольга и Ленский за шахматами.
Уединясь от всех далеко,
Они над шахматной доской,
247


А.И.Куприн
На стол облокотясь, порой
Сидят, задумавшись глубоко,
И Ленский пешкою ладью
Берет в рассеянье свою.
А вот Пушкин пишет Наталии Николаевне в одном из своих
прелестных писем: «Благодарю, душа моя, за то, что в шахматы
учишься . Это непременно нужно во всяком благоустроенном се­
мействе: докажу после».
Жаль - доказательство до нас не дошло.
И еще: вот что он пишет 4 сентября 1831 года в своих «Запис­
ках» , вспоминая Вульферта: «Его занимали такие предметы, о ко­
торых я и не помышлял. Однажды, играя со мною в шахматы и дав
конем мат моему королю и королеве, он сказал мне: xoлepa-morbus
подошла к нашим границам и через пять лет будет у нас... Таким
образом, в дальнем уезде Псковской губернии молодой студент и
ваш покорнейший слуга, вероятно, одни во всей России беседова­
ли о бедствии, которое через пять лет сдел алось мыслию всей Ев­
ропы» .
***
В утешение королям шахмат я могу сказать, что короли власти
все играли в эту благородную игру посредственно . Но зато и шах­
матные короли, старый Стейниц и лохматый милый Ласкер, бъши
бы королями третьего сорта, сидя на золотом троне, под малино­
выми занавесками, одетые в парчу.
***
Шахматная игра давно окружена легендами. Привожу одну из
них.
Жил в древности индийский могущественный раджа. Сверхче­
ловеческая власть и чр�мерные богатства привели его неизбежно
под конец жизни к тоске и усталости. Он жаждал новых впечатле­
ний и не находил их, хотя и готов был заплатить за них щедрой
рукою.
И вот пришел к нему однажды некий странник.
- О, всемогущий, преклони свой слух к рабу твоему. Я принес
тебе новую великолепную царскую игру". Посмотри .
И показал ему шахматы.
248


Заметки публи циста, сатирика и литературного критика
Раджа пришел в восхищение. Играл он с волшебным странни­
ком три дня и три ночи подряд и наутро четвертого дня сказал :
-
Ты открыл мне неисчерпаемую радость. Проси у меня все,
что хочешь.
Странник же возразил, простираясь у его ног:
-
О, владыка, даже ты, богатейший во всем мире, не в состоя-
нии будешь исполнить моей просьбы.
Чело раджи нахмурилось . Он сказал сурово:
-
Говори . Хоть полцарства.
Путник же сказал:
-
Вели положить на первую клетку шахматной доски одно
пшеничное зерно, на вторую два, на третью четыре, на четвертую
восемь и так далее, с каждым разом удваивая количество зерен. И
так, до 64-й клетки.
Лик раджи прояснился .
-Только-то?
И он воскликнул, ударив в гонг:
-
Слуги, принесите мешок пшеницы!
Принесли. Стали числить меркой и взвешивать . Но не дошли
еще до пятидесятой клетки, когда Раджа вскричал :
- Довольно! Кто посмел насмеяться над царем, достоин смер­
ти. Отрубите голову этому человеку!
И правда: для того, чтобы выполнить скромную просьбу стран­
ника, потребно было бы собрать миллион судов, с тоннажем каж­
дый в миллион пудов, и нагрузить их доверху пшеничным зерном.
Задача, которая даже и в наше время неосуществима.
<ФОЛ Ь КЛ ОР И ЛИТ ЕРАТУРА>
Предание, легенда, сказка . Их первоначальные авторы неведо­
мы, источники их происхождения неисследуемы. Они гораздо древ­
нее в своей основе, нежели оттиски Гутенбергова станка, но часто
приходит в голову: и не прочнее ли они?
Мы можем с уверенностью сказать, что вся современная лите­
ратура, черпающая свой материал и свое вдохновение из быта ны­
нешнего дня , есть достояние лишь двух-трех поколений. Ее фабу­
лы, ее мудрость, ее мораль (хотя бы и вывернутая наизнанку) не
перейдут из уст в уста, от седого прошлого в гл убокое будущее,
249


А.И.Куприн
тщательно хранимыми и любовно украшаемыми. В ней нет про­
стого, нетленного внутреннего состава, нет крепкого станового
хребта, ее темы не годятся для медленного, складного устного пе­
ресказа долгой зимней ночью у огня .
Давно уже исчезла у людей вера в чудо, в доблесть, в силу духа
над силой тела, в промысл божий, в роковое предрешение судьбы,
в любовь, верную до смерти. Современная жизнь, вся насквозь,
меняется через десятилетия, в зависимости от гигантских успехов
механической культуры, меняется вместе с модами, вкусами, обы­
чаями, нравами и искусствами, подобно тому как часто меняется
политическая карта земного шара, не оставляя места для героичес­
кой легенды или для душевного поучения, уложенного в предания
старины. Трудно творить вечное, сидя в поезде, мчащемся со ско­
ростью ста двадцати километров в час.
Несомненно, эта мысль являлась уже гениальному Шекспиру,
который в его эпоху, столь богатую красками, характерами и дви­
жением, извлекал темы для своих изумительных пьес из забытых
архивных хроник. Гете взял основу своего величайшего произве­
дения из народного эпоса. Пушкин с усердием и любовью разра­
батывал крестьянские сказки и народный лубок. Скептический
Анатоль Франс и суровый, доныне мало оцененный Лесков тер­
пеливо вникали в «Житие святых», где так много мотивов, звуча­
щих строем полуязыческих веков. В наши дни многие взыскатель­
ные и тонкие художники сл ова отворачиваются от наскучивших
трафаретов, к которым неизбежно пришла бесчисленная совре­
менная литература, и устремляют свое вдохновение к нетленным
образам прошлого: к Жанне д'Арк, в святому Франциску, к вели­
ким мастерам эпохи Возрождения, и вот чудесною властью искус­
ства знакомые всем с детства биографии вновь расцветают в пре­
лестные, чистые и ясные легенды. «Хорошо и кстати сказанное
слово подобно золотому яблоку в чаше из сардоникса», - гово­
рил Соломон.
Станок Гутенберга не помешал и не повредил устному сказа­
нию. Легенды, предания и сказки, сами по себе, ходили и ходят по
всей земле, медленно просачиваясь через века, пространства и на­
роды . Темы древнейших индийских волшебных историй - Вакра­
мадитья - повторяются в старых легендах о царе Соломоне, и в
сказках 1001-й ночи, и в преданиях о волшебнике Мерлине. Но ка­
ким образом самые отдаленнейшие сюжеты могли проникнуть на
юг России, отозвавшись в богатырских бьmинах, или на ее Край-
250


Заметки публициста, сатирика и литературного критика
ний Север, в Олонецкую и Архангельскую губернии, в виде рыба­
чьих поморских сказок? Эти загадочные вековые путешествия уст­
ного рассказа могли бы казаться неизъяснимым чудом, если бы,
следуя внимательно и проникновенно по его путям, ученые-извле­
катели не открывали бы вновь те забытые пути, по которым древ­
нее человечество переселялось, ходило войною, торговало, искало
дальних морей и земель или бежало от космических катастроф.
Великая честь и благодарность тем настойчивым и трудолюби­
вым собирателям, которые разыскивали и записывали устные ска­
зания, сокровища народного творчества.
1927
ДО ОБРЫВА
Еще не дошло до Гел ьсингфорса отречение императора, за день
до него, матросские команды на военных кораблях уже бросают
офицеров в топки, ошпаривают их кипятком из шлангов, кидают в
море с привязанными к ногам колосн иками. Отдел ьные матросы,
вооруженные кольтами, маузерами и браунингами, рыщут по все­
му городу, вытаскивая офицеров из их береговых квартир, из се­
мейных гнезд.
Это - первое рычание бескровной революции. Эхо от него раз­
носится по всему Российскому флоту . Выборг, Кронштадт, Севас­
тополь подх ватывают его . Корабли, набережные, стены домов об­
ливаются офицерской кро вью.
Армия, насквозь пропитанная разлагающей пропагандой, уби­
вает своих офицеров и тает от дезертирства. В светлые дни Времен­
ного правител ьства ходят по улицам Петербурга развращенные,
распоясанные, грязные, волосатые, сопливые солдаты или деколь­
тированные матросы с челками и срезают у встречных офицеров
погоны. Керенский объезжает войска и демонстративно подает руку
лишь барабанщикам.
Оружие, какое тол ько было у мирных жителей, приказано
сдать милиции, и вот целыми днями перед бывшими участками
терпеливо стоят дл инные хвосты послушных, покорных граждан.
В июле большевики производят кровавую пробу того, насколько
публичная масса напугана и оболванена. Грузовые автомобили,
набитые вооруженными солдатами, носятся по всему городу . Без
251


А. И. Куприн
всякой причины, науськанные, пьяные, озверелые хулиганы в во­
енном обличим палят залпами и частым огнем в ни в чем не по­
винных ул ичных зевак, в женщин и детей. Петербург не сопро­
тивляется, да и чему сопротивляться? Петербург поспешно зале­
зает в подворотни.
Это была разведка перед Октябрем. Костюмная репетиция.
И вот Октябрь. Позор Учредительного Собрания . Матрос Же­
лезняк. Презренное молчание лучших людей огромной страны.
Полки, торопящиеся присягнуть насильникам. Подлость отдель­
ных лиц. На фронте ударники и женские батальоны. «Аврора»,
бомбардирующая Зимний дворец. Десятки тысяч офицеров и ин­
теллигенции как чудовищная жертва, принесенная тени Урицкого .
Похабный мир в Брест-Литовске, запечатленный самоубийством
генерала Скалона. Свирепый террор, ужас которого увеличивает­
ся всеобщим голодом. Усталость, изнеможение, старческое равно­
душие. Конец Великой России. «Если я прикажу всем жителям Пет­
рограда идти в такой-то день и час на Марсово поле, где их пооче­
редно будут драть розгами, то в определенное время, - так гово­
рил Троцкий, - весь город станет в хвосты». Это ли не конец?
Нет, все-таки не конец.
На юге России, сперва еле заметно, потом все крепче, все реши­
тельнее намечается новое движение против большевистской зах­
ватной власти, созревает святой патриотический протест. Это Алек­
сеев с малой группой сподвижников формирует Белую, Доброволь­
ческую армию. Со всех сторон угнетенной родины, таясь, прячась,
проникая сквозь заградительные кордоны, собираются вокруг
Алексеева офицеры и солдаты, не изменившие в проклятых усло­
виях жизни ни любви к родине, ни долгу перед ней. Отсюда откры­
ваются первые страницы той книги, в которой написана история
Белой Армии, с ее великими подвигами и с ее крестным мученичес­
ким путем. Эта книга останется бессмертной в будущей России.
Никогда не предадутся забвению славные имена: Алексеева, отца
добровольческого движения; Корнилова и Каледина, которые чу­
дом избежали страшной участи генерала Духонина, чтобы вскоре
пасть так трагически. Имена погибших со славою Маркова, Дроз­
довского и имя Покровского, так подло убитого из-за угла, и еще
многие имена воинов, живот свой на поле брани за честь и жизнь
отечества положивших . И другие водители армий и отрядов, чу­
дом оставшиеся в живых, тоже будут внесены золотыми буквами в
эту великую книгу.
252


Заметки публ ициста, сатирика и литер атурного критика
Громадное значение имел белый протест потому, что на почин
Алексеева откликнулась истинная Россия со всех ее концов: Мил­
лер с севера, Колчак на востоке, Юденич на северо-западе. Циви­
лизованному миру было предъявлено неоспоримое свидетельство
того, что далеко не вся Россия согнула свою голову под большеви­
стскую пяту и что белые воины, нашедшие теплый приют в доброй
Европе, вошли под ее кров не как трусливые или корыстные бегле­
цы, а как доблестные защитники своей родины, сдел авшие невоз­
можное для ее спасения, дравшиеся за нее до полного изнеможе­
ния, но условиями гражданской войны, изменою друзей и волею
судеб загнанные шаг за шагом до стены, до упора, до того морско­
го обрыва, откуда остается спасаться вплавь, полагаясь на волю
Божью.
ДОНБАСС
Великий Вольтер занимался несколько лет реабилитацией не­
справедливо казненного Калласа и, наконец, все-таки добился, хотя
и много времени спустя после смерти своего подзащитного.
Золя с пламенной решимостью выступил против общества и
правосудия в защиту Дрейфуса, привлекши к этому делу внимание
всего цивилизованного мира.
В наши дни мы почти ежедневно являемся свидетелями того
самозабвенного, безоглядного, святого самопожертвования, с ка­
ким люди идут на помощь кораблям, потерпевшим крушение или
затертым льдами, подводным лодкам, затонувшим на большой глу­
бине, безвестно пропавшим авиаторам, путешественникам, заблу­
дившимся в дебрях и пустынях.
Эти отважные подвиги радуют сердце, вливая в него бодрость,
новую веру в человечество и новую уверенность в том, какое дра­
гоценное и прекрасное существо человек!
Именно теперь, когда после четырех с лишком лет свирепство­
вавшей всемирной бойни людьми, по-видимому, всецело овладели
жесточайший эгоизм, равнодушие к чужим страданиям, страсть к
наживе всякими средствами, жажда грубых телесных утех, полное
презрение к таким пустякам, как долг, дружба, любовь, совесть, -
именно в наши дни эти отдельные случаи готовности положить
душу свою за други своя высятся над миром светлыми спаситель­
ными маякам и. Обращая к ним глаза и внимание, думаешь с на-
253


А. И. Куприн
деждой и благодарностью, что человечество вовсе не до конца рас­
тлело, унизилось и испакостилось, что оно только временно пере­
живает тяжкий, но неизбежный кризис, за которым опять придут
годы сознательного, доброго творчества.
Но одного не хочет, не может и не умеет понять и принять душа
моя. Почему же ни один из этих немногих людей - светочей, лю­
дей с горячим сердцем, ясными глазами и неомраченной совестью ­
не возвысит своего громкого, авторитетного, человеческого голоса
по поводу того наглого и кощунственного издевательства над пра­
восудием, которое открыто разыгрывается теперь в России под
видом следствия и суда по делу шахтенских служащих Донецкого
бассейна?
В са мом деле: даже самому неопытному, сам ому непосвящен­
ному взору сквозь балаганную, игрушечную, лучинную, аляпова­
тую постройку внешнего правосудия видны мрачные кровавые ку­
лисы, страшные огни и орудия застенка . Там, в проклятой тьме, в
сущности, и ведется весь процесс, вся подготовка к заранее извест­
ному приговору.
В судебный зал вводят совершенно готовых, вышколенных сви­
детелей, выдолбивших свои первые показания наизусть. Как, каки­
ми дьявольскими средствами, в какой сатанинской кухне обраба­
тывали обвиняемых - этого не представит себе самый изобрета­
тельный ум . Все они покорно, нелепо, механически-равнодушно
соглашаются с прокурором. <<да. Вы правы . Я был вредителем (пра­
во, точно должность такая существовала). Я повредил шахты, за­
бои, машины» . - «Почему вы это делали?» - «Мне платили день­
ги» . - «С какой целью?» - «Чтобы завод достался прежнему вла­
дельцу».
И эту совсем вздорную чепуху повторяют один за другим взрос­
лые, неглупые, хорошие люди.
Но вот одному из свидетелей, ил и, вернее, лжесвидетелей, окле­
ветанный ими друг говорит мягкие слова упрека. И тот закрывает
лицо руками, и разражается рыданиями, и берет назад показание.
«Я бьш сл ишком взволнован» . Вот одному из сознавшихся вреди­
телей жена кричит из публики: «Коля, зачем ты лжешь? Зачем взво­
дишь на себя поклеп !» И он, точно освободившись от гипноза, встря­
хивает головой, приходит в себя и говорит: «Я так страдал на след­
ствии, я так изнервничался ...»
Такими загадочными и ужасными штрихами полно каждое за­
седание!
254


Замет ки публициста, сатирика и литературного кр итика
Имеющие уши и глаза! Имеющие голос и право голоса! Сво­
бодные люди свободных стран и городов! Внимание!
Сейчас, под видом дела Донбасса, совершается в России такое
ужасное насилие, которое ляжет кровавым пятном на весь культур­
ный мир, если люди совести и власти спрячут голову под крьmо.
КТО ОН?
Он Алексей, но ... Николаич,
Он Николаич, но не Лев,
Он граф, но, честь и стьщ презрев,
На псарне стал Подлай Подлаич .
КО ГДА НАДОЕСТ
Вот не выходят и не выходят у меня из головы две строчки ста­
рых некрасовских стихов:
Злобою сердце питаться устало;
Много в ней правды, да радости мало ...
Из этого вовсе не следует, чтобы я вдруг вздумал проповедо­
вать примирение, прощение, непротивление и другие почтенные,
но кисло-сладкие вещи. Напротив: честь и слава тем, у кого и до
сих пор при одном воспоминании о большевистских кровавых ге­
катомбах невольно сжимаются кулаки, желтым огнем зажигаются
глаза и во рту становится горько .
Но не могу я забыть вот что .
Когда мы еще в самом начале эмиграции, еще переполненные
ужасами, творимыми большевиками в Москве, Петербурге, да и
по всему лицу земли русской, рассказывали о них европейцам, они
не хотели ни слушать нас, ни верить нам . «Слишком неправдопо­
добно» . «Слишком преувеличено».
Однако в скором времени, когда наша скудная летопись, пи­
санная слезами и кровью, сошлась и сверилась с показаниями мно­
гих, стало уже неловко.
Разве от прессы можно укрыться и спрятаться? Повсюду: в Ан­
глии, во Франции, в Польше, в северных и южных лимитрофах, в
255


А.И.Куприн
Америке и в Индии, во всех европейских колониях расrут следы
московской пропаганды и московских денег ... Конечно, об этих
посевах змеиных яиц отлично знает культурный и цивилизованный
человек, однако смотрит на эти пагубные явления с окончательно
непонятн ым для нас примирением, прощением и непротивлением.
«Нам бы только воссrанов ить торговлю, а потом ...» Ну, а что по­
том? Об этом никто не говорит.
А между тем ... в самой России-то пожар все идет да идет на
убьmь. И вовсе не потому он стихает, что большевики устали , ил и
одумались, или умягчили свои сердца . Нет ! Просто потому, что для
огня нужна пища в виде горючих веществ и руки для постоянной
подтопки . А иностранцам ее уже нельзя и неловко стало считать
недостоверной. Тогда умный европеец, чтобы, подобно страусу,
опять засунуть голову в песок, придумал другую оговорку:
Революция - это дело особого государства и особого народа.
Нам негоже в нее вмешиваться. Каждый народ делает свою рево­
люцию на свой собственный манер. Во Франции усердно работала
на Гревской площади Святая Гильотина, и в Англии «короля свое­
го Кармуса до смерти убили». Так мы лучше посмотрим со сторон­
ки . Горит у соседа, а не у нас". К нам не перекинется, мы застрахо­
ваны бронею нашей многовековой культуры и совершенными про­
ти вопожарными средсrвами утонченной цивилизации .
Что же вы думаете? А ведь и в самом деле стало перекидывать
через заборы сначала искорки , потом угольки , а потом и малые
красные головни от русско-азиатского пожара. Закрывать глаза и
прибегать к спасительной фигуре умолчания - в СССР и то, и дру­
гое уже начинает убывать, да еще в заметной прогрессивной про­
порции?
Не может быть перманентной революции в течение десяти лет,
и нет возможности раздувать ее искусственно. Пафос превращает­
ся в скучный балаган, жест безобразно застывает в неподвижнос­
ти, голос гнева и месrи народной приобрел отвратительный тембр
граммофона.
Да, друзья наши, господа европейцы, Россия разрушилась от
насилия, соблазна и соседского покушения. Воскреснет она - прав­
дивая - именно от того, что фальши, притворсrва и скуки она даль­
ше не потерпит.
Именно здесь, а не в гаданиях на кофейной гуще и не в спирити­
ческих сеансах почерпаю полную уверенность в ее скором оздоров­
лении .
256


Заметки публи циста, сатирика и литературиого критика
в гостях у толстого
Я видел Толстого только раз в моей жизни, летом 1904 года в
Ялте, на борту парохода «Св. Николай», в тот день, когда Лев Ни­
колаевич уезжал из Крыма к себе домой.
Должен оговориться: представили ему меня не по моей просьбе,
а по его желанию. Тогда же я получил от него и от Софьи Андреев­
ны приглашение навестить их в Ясной Поляне. Однако этим при­
глашением - хотя оно и отвечало моей давней заветной мечте - я
никогда не решился воспользоваться . Чересчур огромное, потря­
сающее впечатление произвели на меня пятиминутный незначитель­
ный разговор с Толстым и те полчаса, в течение которых я видел
его вблизи и издали. Всего больше меня поразила какая-то особая,
чарующая простота этого самого необыкновенного из людей, ког­
да-либо мною виденных.
Еще потому я не поехал в Ясную Поляну, что отлично знал,
какая масса паломников стекалась к Толстому почти ежедневно.
Из этих посетителей иностранцев я отвожу в сторону. У них все­
таки предполагались выработанные веками культурные качества:
вежливость, тактичность, уважение к Человеку и к Дому Человека,
а также инстинктивное понимание мудрого житейского правила:
«Гость, знай момент ухода» . Русские посетители валили к Велико­
му Человеку со всяким вздором, по самым пустяшным поводам ,
чаще всего из праздного любопытства, не считаясь ни со временем,
ни со здоровьем, ни с усталостью, ни со скукой Льва Николаевича.
У них, которые с трепетом и тайной молитвой шли по делу к част­
ному приставу, бьmи, по их дикому, но глубокому убеждению, ка­
кие-то полные, неоспоримые права на досуг Гениального Писате­
ля, на его кошелек, на портреты с автографами, на его книги, мыс­
ли, рукописи, на его столовую, спальню и другие, более домашние
комнаты; наконец, не только на всю его интимную прошлую и на­
стоящую жизнь, но и на его земной прах, как показали первые дни
по смерти Толстого. Сл овом - вот та причина, по которой я не
отважился поехать в Ясную Поляну. Боялся попасть в эту досади­
тельную толпу и смешаться с нею.
Но в памяти у меня сохранились из газет, из устных рассказов и
пересказов многие встречи с Толстым самых разнообразных лич­
ностей. Для меня ценно то в этих анекдотах, что в некоторых из
них на мгновение как бы показывается сам Толстой с его такими
милыми человеческими чертами, с его простотой, с его лицом, го­
лосом, ул ыбкой, с мощностью, краткостью и яркостью его сл ов.
257


А.И. Куприн
***
В Сандуновских банях на полке завязывается общий разговор
(отрада бывших москвичей и древних римлян). Толстой, как и все­
гда, горячо нападает на ложную цивилизацию, на машинную куль­
туру, на войну, на всякий государственный строй. Парящийся ин­
женер спрашивает:
- Ну, хорошо, Лев Николаевич. Предположим, что все это мы
похерили. Но что же вы нам дадите взамен?
Толстой отвечает:
- Предположите, что я кому-нибудь дал совет лечиться от дур­
ной болезни, а он меня спрашивает: «Что же вы дадите мне взамен
моего сифилиса?»
***
В числе многих совопросников и обличителей Толстого при­
ехал к нему отставной полковник, вегетарианец и защитник жи­
вотных.
-
Лев Николаевич . Вот вы говорите о милосердии ко всему
живущему, а сами между тем каждый день ездите несколько часов
верхом на лошади . Конечно - это для вас удовольствие, но для
лошади - принуждение, которое кажется ей и бесцельным, и уто­
мительным.
-
Я больше не буду, - сказал Толстой кротко .
И действительно перестал ездить на лошади, на которой катал­
ся, кажется, восемь лет. А лошадь ведь так привыкла к нему и каж­
дый день встречала его приход в конюшню радостным, тихим гре­
готанием и тыкалась храпом в его карманы, ожидая сахара. Не
умерла ли она от тоски?
***
К Толстому приехал из Парижа по поводу перевода его сочине­
ний на французский язык И. Д. ГальперинJКаминский . Л.Н. при­
нял его весьма радушно, но зорким глазом своим сразу увидел, что
тот болен.
-Что с вами?
- У меня приступ старой болотной лихорадки, схваченной в Поти.
И вот Толстой настойчиво принимается за лечение своего гос­
тя . Отводит ему отдельную комнату, приносит лекарство, устанав­
ливает режим . И каждое утро приходит с вопросом:
258


Л. Н. Тол стой.
Ху дожник И. Крамской, 1873 г.


Заметки публициста, сатирика и литератур 11ого кр итика
-
Ну что? Как? А? Ведь я и сам был болен кавказской желтой
лихорадкой.
***
Одному писателю, тогда еще очень молодому, но уже довольно
известному, он сказал :
- Вот вы такой рослый, плечистый, здоровый, а все как-то кис­
нете. Молодость должна быть энергичной.
- Лев Николаевич, что же мне делать, если меня заедает само­
анализ?
- А вы бы, голубчик, поменьше водки пили.
Надо сказать, что писатель этот и бьm, и остался трезвенником.
***
Какой-то одессит долго экономил и копил деньги, чтобы по­
ехать к Толстому и из уст его непосредственно услышать ответ на
важный, тревожащий его вопрос:
-
Скажите мне откровенно ваше мнение о Максе Нордау.
- Свистун , - сказал Толстой, исчерпав в двух слогах всю сущ-
ность знаменитого социолога. Надо сказать, что это был единствен­
ный отзыв Л.Н. о Нордау, нагромоздившем о нем много злого и
нескромного вздора в своем «Entartung» .
***
Однажды теплая компания московских благодушных интелли­
гентов типа, приблизительно, «Русской мысли» и «Русских ведомос­
тей», завтракала в «Большом Московском», причем, как всегда, зав­
трак дотянулся до обеда. Говорили все о Толстом, о его гении, о его
морали. Цитировали наизусть строки из «Казаков», «Войны и мира»,
«Анны Карениной». Наконец пришли в такое умиленное настрое­
ние, что решили поехать всем гуртом в Ясную Поляну на поклон.
И в самом деле, приехали, но уже настолько поздним вечером,
что идти к Толстому было не время. Их проводили в баню, где на
свежевыструганных белых липовых досках устроили им из сена
роскошный ночлег.
Утром москвичи проснулись и пришли в раскаяние и в ужас.
«Батюшки! Что же мы с пьяных глаз наделали?» Умылись на­
скоро у колодца, попросили прислугу передать Толстому свои из­
винения и поспешно уехали.
259


А. И. Куприн
Когда Льву Николаевичу об этом рассказали за завтраком, он
сказал :
-
Какие сл авные. Почему их не задержали до меня?
Потом подумал и, тихо ул ыбнувшись, сказал :
- Я люблю пьяненьких.
Это он-то! Великий враг вина.
***
Очень характерен рассказ покойного И. Я. Павловского, рас­
сказ, как раз относящийся к той эпохе, когда обезьянствующие ин­
телл игенты, по примеру Толстого , положили суть нравственной
жизни в шитье сапог.
Летним вечером Л.Н. пошел прогуляться . Сопровождал его
И.Я. Павловский. Когда возвращались домой, было уже так тем­
но, что едва стали различимы дальние предметы. Толстой вдруг
сказал :
-
Здесь налево - деревня. Нам ее не видно, но замечаете ли вы
там мален ький красный огонек?
-Вижу.
-
Там жи вет мой старый друг, сапожник Фома Евстигнеев. Я
вам про него расскажу препотешную историю.
Тогда я только что окончил «Анну Каренину». Сколько я дер­
жал корректур - не помню. Очень много. Наконец Катков теле­
графировал мне: «Больше корректур не посылаю. Так опоздаем на
10 лет. Отдал приказание печатать».
И вот у меня стала на душе огромная пустота. Точно сбросил с
себя человек тяжкий груз, который тащил много верст, и ноги у
него сразу ослабли и заплетаются. Ничего я не мог ни делать, ни
мыслить. И вот тогда-то и подумал : начну учиться шить сапоги .
Ну хоть чем-нибудь заполнил время . А они".
Позднее Толстой сказал :
«Извините, я не толсто вец» .
***
Я не знаю, не помню, кто приехал в Аста пово, чтобы встретить
там умиравшего Толстого. Но последние его слова незабвенны по
своей глубокой и величественной простоте:
«Что вы все так тревожитесь обо мне? Сейчас страдают милли­
оны людей, а не один Лев».
260


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
А. ЧЕР НЫЙ. Н ЕСЕРЬЕЗ НЫЕ РАССКАЗ Ы
Пар иж, 1928
Прекрасным эпиграфом, мудрой русской пословицей открыва­
ется этот милый сборник А. Черного :
«Посильна беда со смехом, невмочь беда со слезами».
Лучшего предисловия к этой книге и нельзя бьшо бы подо­
брать... Вся она пронизана легкой улыбкой, беззлобным смехом,
невинной проказливостью, и если ухо улавливает изредка чуть
ощутимый желчный тон, то что ж поделаешь: жизнь в эмиграции
не особенно сахар.
Как всегда, А. Черный особенно охотно и любовно пишет о де­
тях и солдатах. В этой сфере он свой, здесь он и товарищ, и зачин­
щик, и выдумщик, и рассказчик-импровизатор, и тонкий, любящий
наблюдатель. Навсегда запомнится его гимназист-приготовишка,
попавший вслед за мячом во двор женской гимназии и готовый му­
жественно, как куперовский Ирокез, перенести все истязания. Не
забудешь и консьержкина кота, выкрашенного в анилиновую ли­
ловую краску, и самодельный буйабез.
Очень хорош «Диспут», где солдаты, лежащие в госпитале, де­
лятся своими впечатлениями о гоголевском «Вие», здесь и в пустя­
ках и в серьезном подслушаны и безошибочно переданы солдатс­
кий тон и солдатский склад речи . «Замирателъ» - это препотеш­
ный проект одного ефрейтора, как поймать в плен Вильгельма при
помощи мертвой петли, спущенной с аэроплана. Без малейшей тени
подражания Лескову или даже невольного лесковского влияния,
этот рассказ производит такое же впечатление, как и знаменитый
сказ о «Левше и стальной блохе» .
Другие рассказы, специально эмигрантские, - в том жанре, ко­
торый нас заставляет так беззаботно смеяться в сочинениях Тэф­
фи, Дон-Аминадо и А. Черного . Надо, впрочем , вьщелить еще два
произведения. Это - «Полная выкладка», где сквозь пьяное при­
ключение вдруг дохнула своим мертвящим дыханием судьба и про­
шла мимо, а также рассказ о «Греческом самодуре», над которым,
вероятно, от души хохотал А. А. Яблоновский, косвенный участ­
ник в этой веселой безделушке.
1928
261


А. И. Куприн
НОЧНЫЕ БА Б ОЧ КИ
Многое, многое выпадает из памяти . Но никогда мне не забыть
этой ночи с 9-го на 10-е ноября 191О года.
Жил я тогда в Одессе. Жил одиноко, скучно и бедно. Стояла
тоскливая, мокрая, грязная южная зима. Окно моей комнаты вы­
ходило прямо на одесский морг, куда то и дело возили покойни­
ков, небрежно покрытых рваной холстиной.
Ах! Какое великое и нежное утешение для тоскующего сердца -
волшебные творения Толстого ! Я развернул наудачу первый по­
павшийся том. Оказалось - «Казаки» .
И вот сразу забьmось все: и трупарня, и недуги, и вероломство
друзей, и желтое отчаяние, и самое течение времени. Передо мною
развернулся душистый толстовский сад.
Читал я до жидкого, мутного рассвета. Ведь когда читаешь
Толстого, то раз двадцать вернешься назад, чтобы еще и еще раз
насладиться любимым местом . Надо ли признаваться в том, что
порою во время чтения плакал я сладкими слезами умиления и бес­
конечной благодарности? Впрочем , кто же из нас не обливался сле­
зами над вымыслом? С новой и новой радостью слушал я беспеч­
ную и мудрую философию кубанского Пана, дяди Ерошки.
- Все Бог сделал на радость человеку. Ни в чем греха нет. Хоть
со зверя пример возьмй. Он и в татарском камыше живет, и в на­
шем живет. Куда придет, там и дом. Что Бог дал, то и лопает... А
наши говорят, что за это будем сковороды лизать . Я так думаю,
что это одна фальшь.
И тут же, рядом:
« ...Очнувшись, Ерошка поднял голову и начал пристально
всматриваться в ночных бабочек, которые вились над колыхаю­
щимся огнем свечи и попадали в него . «Дура! дура! - заговорил
он. - Куда летишь» ...»
« ...Он приподнялся и стал своими толстыми пальцами отгонять
бабочек.
« ...Сгоришь, дурочка, вот сюда лети, места много», - пригова­
ривал он нежным голосом, стараясь учтиво поймать ее за крьmыш­
ки и выпустить.
« ...- Сама себя убьешь, а я тебя жалею...»».
Ярко вижу эту милую сцену и ужезнаю заранее, что сейчас Оле­
нин спросит дядю Ерошку:
- А ты убивал людей?
262


Заметки публициста, сатир ика и литер атурного крит ика
И Ерошка, от которого так неприятно пахло чихирем, водкой,
табаком и запекшейся дичиной кровью, сурово оборвет его :
- Дурак ! Разве легко человеческую душу загубить?
Читаю и, как уже давным-давно, вижу в Оленине тот образ
юного Толстого, который мы все знаем по ранним дагерротипам,
а вместо Ерошки - позднего Толстого, столь похожего на мике­
ланджеловского Моисея" .
Я никогда не бьш близок с Толстым, я только один раз видел
его в течение трех-четырех минут, я никогда не писал ему и никог­
да не получал от него писем; прошу заметить также, что все сверх­
чувственное и сверхчеловеческое совершенно чуждо мне. Но в эту
памятную, тревожную ночь вся душа моя трепетала у его ног, пол­
ная восторга и благодарности .
А наутро я получил из «Русского слова», от Руманова, телеграм­
му о его смерти ...
ПОМ О ЩЬ СТУД ЕНТАМ
В Париже существует «Русское Общество помощи больным и
неимущим студентам» . Председатель его В . Н . Сиротинин, товари­
щи председателя: М . А . Алданов и С . А. Смирнов, казначей и в то
же время сердце ·общества -М . Н . Аитова. С неустанной энергией
ведет общество свою ответственную и благую работу.
Мне приходилось слышать многочисленные рассказы о деятель­
ности этого общества, довелось также прочитать большое количе­
ство писем, как просительных, так и благодарственных: и те, и дру­
гие были трогательно искренни и чрезвычайно деликатны. Общее
впечатление у меня сложилось такое: неимущая часть русского сту­
денчества совершенно лишена помощи от семьи, находится в та­
ком тяжелом, бедственном положении, когда каждое «завтра» гро­
зит холодом, голодом, истощением и болезнью.
Конечно, работа на заводе или езда на такси лучше помогли бы
студентам сводить концы с концами в тяжелом эмигрантском поло­
жении . Но такого вида труд отнимает у человека весь день, оставляя
ему время лишь для еды и сна и в конце концов изматывая его силы,
духовные и телесные . Юноше, посвятившему себя науке, необходи­
мо урвать хоть вечерние часы на учение и слушание лекций .
Для шофера книга - сладкий отдых в случайно свободный час;
для студента физический труд - единственное средство, чтобы учить-
263


А.И.Куприн
ся по книге, имея минимум питания и крышу над головой. Поэтому
студенты поневоле берутся за работы хотя и дешево оплачиваемые,
но не занимающие целого дня : моют, например, стекла в кафе и ма­
газинах; служат в ресторанах судомоями и тому подобное.
Юrятся студенты по трое-четверо и больше в неотапливаемых
железных чердаках или десятками в полуразрушенных бараках, в
которые сквозные ветры свободно приносят и дождь, и снег, или, в
печальные дни денежного кризиса, урывками - опять в гулких теп­
лых переходах подземки, или, наконец, зайдя в мрачный ночной ка­
бачок и выпив входной стакан прокислого красного вина, дремлют
за столом, положив на него локти и склонив голову на свои кулаки.
И надо еще сказать, что истощенный организм, к тому же плохо
подгапливаемый пищей и отвыкший от здорового спокойного сна, -
это самое любимое гнездилище для всевозможных болезней.
Из газет мы знаем, что Франция теперь бьет в набат, призывая
всех своих граждан к дружной борьбе с туберкулезом, ставшим оте­
чественной опасностью. Но ведь всегда люди помогают сначала
своим родным, потом близким, потом соседям, потом землякам.
Кто же заступится за русского студента? Когда до него дойдет ДJIИН­
ная очередь? Друзья мои! не наша ли первая очередь, не наш ли
ближайший долг прийти к нему на помощь?
Я твердо верю в отзывчивость русского общества, и у меня ДJIЯ
этой веры есть устойчивые основания. Вспомним времена хуверов­
ских посьшок, вспомним сборы в пользу инвалидов, в пользу бес­
призорных детей, в пользу пострадавших во время общей француз­
ской безработицы, вспомним и о частных случаях, когда отдельно­
го человека постигала лихая судьба. Всегда русское сердце откли­
калось на бедствие, откликалось так ласково, как оно одно умеет.
Широко давали люди богатые, еще щедрее - люди среднего дос­
татка, но в простом великодушии впереди них шли люди, чье дая­
ние так походило на лепту евангельской вдовы: жертвовали завод­
ские «экипы», рабочие мастерские, русские гаражи, и часто неизве­
стные Коля с Варенькой отказывались от конфет и подарков, что­
бы скопить свой взнос, столь малый в человеческой руке и столь
веский на весах Господних.
Кто станет отрицать величие науки? Но почему она так беспо­
щадна к своим преданным и бескорыстным служителям?
1931
264


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
ЖЕНЩИНА КУРИТ
Табак - самый легкий, самый «удобный»
наркоз... И все же наркоз...
В один из декабрьских вечеров 1899 года в известном лондонс­
ком Savoy-Hotel произоuшо сенсационное происшествие.
Леди Фицгеральд собрала изысканное общество на один из тех
эстетических вечеров, которые она обыкновенно устраивала не­
сколько раз в течение зимы . В числе гостей ожидалась и сама коро­
лева.
В тот момент, когда некий юный поэт начал декламировать сти­
хи, сидевшая в первом ряду жена посла одной из экзотических южно­
американских республик вынула из своей сумки маленький золо­
той портсигар и закурила тоненькую гаванскую сигаретку. Трудно
себе представить негодование и возмущение всех собравшихся. Леди
Фицгеральд едва удалось успокоить взволнованных дам, под ко­
нец с презрением решивших: не стоит обращать внимание - толь­
ко эти экзотические дамы и могут себе позволять такие неприлич­
ные экстравагантные выходки ...
Однако этот случай имел, так сказать, «историческое» значе­
ние, он пробил «брешь», он нанес первый удар тому установивше­
муся обычаю, согласно которому для дамы курение считалось чем­
то весьма неприличным.
Но борьба еще только начиналась. Когда в одном из берлинс­
ких салонов появилась молодая писательница княгиня Лихновс­
кая с короткой английской трубкой в зубах, то на другой день в
одной из газет уже фигурировал ее портрет рядом со статьей не­
коего журналиста, метавшего громы и молнии против этой «не­
приличной дамы».
В наш век вместе с короткой прической, нередко моноклем и
многими другими мужскими атрибутами, папиросы воuши в оби­
ход женщины. В конкурсе курильщиц табаку, который недавно имел
место в Париже, в числе получивших приз бьша и одна дама, в очень
короткое время выкурившая целую коробку табаку «Суматра».
Нынешние дамы курят и папиросы, и трубки, и кальян. Однако
изящная, тоненькая папироса - не крепкая, чуть щекочущая гор­
ло - привилась более всего. Выработались даже особого рода ко­
кетливые, грациозные жесты при курении, из которых наиболее
характерные мы даем на наших снимках. Длинный, тонкий мундш-
265


А. И.Куприн
тук, иногда достигающий длины мужской трости, получил боль­
шое распространение среди дам-курильщиц. Другие,. наоборот,
предпочитают маленький золотой мундштучок с украшениями из
слоновой кости и драгоценных камней, который так удобно укла­
дывается в сумку современной женщины, рядом с пудреницей и
карандашом для губ.
Итак, в наше время курение женщины перестало быть чем-то
экстравагантным и курящих женщин в настоящее время не мень­
ше, чем курящих мужчин. Зато в курении и злоупотреблении раз­
личного рода наркотическими веществами, вроде опиума и гаши­
ша, современная женщина, как показывает статистика, уже значи­
тельно перещеголяла мужчину. В изящных стихах Бодлера, у Пье­
ра Лоти, у Клода Фаррера мы встречаем замечательные страницы,
живописующие этих курильщиц опиума и гашиша.
Более невинная вещь - курение кальяна - «трубки мудрос­
тю>, как это называют на Востоке, получило большое распростра­
нение в Берлине и Вене. В Берлине имеется специальный клуб ку­
рильщиц кальяна, куда допускаются только дамы. В клубе этом,
основанном одной из немецких писательниц, каждый четверг со­
бирается несколько десятков дам, молчаливо выкуривающих в те­
чение нескольких часов длинные каучуковые трубки кальяна с ян­
тарным мундштуком на конце.
Папироса доставляет особо тонкое наслаждение, говорил Ос­
кар Уайльд, - потому что в том чудесном ощущении, которое она
дает, есть что-то неудовлетворенное.
Не в этой ли неудовлетворенности, не в этом ли постоянном
«желании» и заключается секрет того, почему современные жен­
щины с такой охотой затягиваются синеватым дымом папиросы?..
ДЮМА-ОТЕЦ
Этот очерк бьш написан мною в 1919 году по данным, которые
я усердно разыскивал в С.Петербургской публичной библиотеке.
Света ему так и не довелось увидеть: при отходе, вместе с северо­
западной армией, от Гатчины я ничего не успел взять из дома, кро­
ме портрета Толстого с автографом. Поэтому и пишу сейчас наи­
зусть, по смутной памяти, кусками. Труд этот бьm бескорыстен.
Что я мог бы получить за четыре печатных листа в издательстве
«Всемирной литературы»?.. Ну, скажем, четыре тысячи керенками.
266


Заметки публициста, сатирика и литер атур ного кр итика
Но за такую сумму нельзя бьшо достать даже фунта хлеба. Зато
скажу с благодарностью, что писать эту статью - <<дюма, его жизнь
и творчество» - бьшо для меня в те дни ... и теплой радостью, и
душевной укрепой.
Удивительное явление: Дюма и до сих пор считается у положи­
тельных людей и у серьезных литераторов легкомысленным, буль­
варным писателем, о котором можно говорить лишь с немного пре­
небрежительной, немного снисходительной улыбкой, а между тем
его романы, несмотря на почти столетний возраст, живут, вопреки
законам времени и забвения, с прежней неувядаемой силой и с пре­
жним добрым очарованием, как сказки Андерсена, как «Хижина
дяди Тома», и еще многим, многим дадут в будущем тихие и свет­
лые минуты. Про творения Дюма можно сказать то же самое, что
сказано у Соломона о вине: <<дайте вино огорченному жизнью.
Пусть он выпьет и на время забудет горе свое» . Вот что писал к
Дюма после получки от него «Трех мушкетеров» Генрих Гейне,
тогда уже больной и страждущий:
«Милый Дюма, как я благодарен Вам за Вашу прекрасную кни­
гу ! Мы читаем ее с наслаждением. Иногда я не могу утерпеть и вос­
клицаю громко: «Какая прелесть этот Дюма!» И Мушка* прибав­
ляет со слезами на глазах: «Дюма очарователен». И попугай гово­
рит из клетки: «Да здравствует Дюма!»
В одном из своих последних романов Джек Лондон восклицает
по поводу своего героя, измученного тяжелой душевной драмой :
«Какое великое счастье, что для людей, близких к отчаянию, суще­
ствует утешительный Дюма» .
У нас, в прежней либеральной России, ходить в цирк и читать
Дюма считалось явными признаками отсталости, несознательнос­
ти, безыдейности. Однако я знавал немало людей «с убеждениями»,
которые для виду держали на полках Маркса, Чернышевского и
Михайловского, а в укромном уголке хранили потихоньку полное
собрание Дюма в сафьяновых переплетах. Леонид Андреев, чело­
век высокого таланта и глубоких страданий, не раз говорил, что
Дюма - самый любимый его писатель. Молодой Горький тоже
обожал Дюма.
В расцвете своей славы Дюма бьш божком капризного Пари­
жа. Когда его роман «Граф Монте-Кристо» печатался ежедневно
*
Матильда
-
последняя подруга Гейне. Когда поэт умер и опечален
­
ные друзья говорили ей о том, какого великого художника лишился мир,
она сказала: «Оставьте. Умер мой Анри». (Прим. А. И. Ку прина. )
267


А.И.Куприн
главами в большой парижской газете, то перед воротами редакции
еще с ночи стояли длиннейшие хвосты . Уличных газетчиков чуть
не разрывали на части. Популярность его бьша огромна. Кто-то
сказал про него , что его слава и обаяние занимают второе место за
Наполеоном. Золото лилось к нему ручьями и тотчас же утекало
сквозь его пальцы . Ни в личной щедрости, ни в своих затеях *он не
знал предела широте. В его мемуарах есть подробное описание того
роскошного праздника, который он дал однажды всему светскому,
литературному и артистическому Парижу. Эrо - рассказ, как будто
написанный пером Рабле. Все не только знаменитые, но просто хоть
немного известные лица тогдашнего Парижа перечислены в нем.
И воображаю тот эффект, который получился, когда после пирше­
ства, глубокою ночью, Дюма и его гости вышли на улицу, чтобы
устроить грандиозное шествие под музыку с факелами в руках, и
когда полицейская стража кричала: «Вив нотр Дюма>>.
Доброта его была безгранична и всегда тонко-деликатна. Из­
редка его посещал один престарелый писатель, когда-то весьма
известный, но скоро забытый, как это часто бывает в Париже, где
лица так же быстро стираются, как ходячая монета. При каждой
встрече Дюма неизменно и ласково приглашал его к себе. Но ста­
рый писатель бьш человек щепетильный и, из опасения показаться
прихлебателем, своих посещений не учащал, хотя и бьш беден, жил
в холодной мансарде и питался скудно. Эrа своеобразная гордость
не укрылась от Дюма, и однажды он, с трудом разыскав писателя,
сказал ему:
- Дорогой собрат, окажите мне величайшую помощь, за кото­
рую я буду вам благодарен до самой могилы. Видите ли, я в моем
творчестве всегда завишу от перемены погоды. Но, кроме чувстви­
тельности, я еще и очень мнителен и самому себе не доверяю. Вот
теперь господин Реомюр установил на новом мосту аппарат, кото­
рый называется барометром и без ошибки предсказывает погоду:
Так, будьте добры, ходите ежедневно на новый мост и потом изве­
щайте меня о предсказаниях барометра. А чтобы мне не волновать­
ся, а вам не делать двух длинных концов, то уж, будьте добры, по­
селитесь в моем доме, в котором так много комнат, что он кажется
пустым, а я боюсь пустоты. Ваше общество мне навсегда приятно.
Писатель после этого очень долго прожил у Дюма. Каждый день
ходил он на Пои-Неф за барометрической справкой, в полной и
гордой уверенности, что делает большую помощь этому доброму
толстому славному Дюма, а Дюма всегда относился к нему с бе­
режным вниманием и искренней благодарностью.
268


Заметки пу блициста, сатирика и литературного крит ика
Конечно, «простотой» и широтой Дюма нередко злоупотреб­
ляли . Однажды пришел к нему какой-то молодой человек столь
странной и дикой внешности, что прислуга сначала не хотела о нем
докладывать, тем более что он держал на спине огромный тюк, за­
вязанный в грязную рогожку. Но так как подозрительный юноша
настаивал на том, что он явился к г. Дюма по самому важнейшему
делу и что г. Дюма, узнав, в чем оно состоит, будет очень рад и
благодарен, - то лакей решился известить хозяина, а тот велел
впустить сомнительного гостя.
Молодой человек вошел, низко поклонился, пробормотал ка­
кое-то арабское приветствие и принялся разворачивать свой гряз­
ный тюк. Дюма смотрел с любопытством. Каково же бьшо его удив­
ление, когда на ковер вывалилась огромная шкура африканского
льва; шкура вся вытертая, траченная молью, кое-где продырявлен­
ная .
Молодой человек опять отвесил низкий поклон, опять что-то
пробормотал по-арабски и, выпрямившись, указал пальцем на
шкуру.
- Великий писатель, - сказал он торжественно . - Этот ужас­
ный лев, которого называли «человекоубийца», наводил ужас на
все окрестности Каира. Твой славный отец, генерал Дюма, убил
его собственноручно, а шкуру подарил на память моему деду, по­
тому что он бьш другом и покровителем нашей семьи и нередко, к
нашей радости и гордости, гостил у нас целыми неделями и меся­
цами. Дар его бьш для нас самой драгоценной реликвией, с кото­
рой мы не расстались бы ни за какие сокровища мира. Но, увы,
теперь дом наш пришел в упадок и разорение, и вот моя престаре­
лая мать сказала мне: «Не нашему нищенскому жилищу надлежит
хранить эту реликвию. Иди и отдай ее наиболее достойному, то
есть славному писателю Дюма, сыну славного генерала Дюма».
Прими же этот дар, эфенди, и, если хочешь, дай мне приют на са­
мое малое время.
Дюма тонко ценил смешное - даже в наглости. Молодой че­
ловек прогостил у него, говорят, полтора года, а так как бьш воро­
ват и ленив, а от безделья совсем распустился и обнаглел без меры,
то однажды и бьш выброшен за дверь вместе с знаменитой шкурой.
Все великие достоинства, равно как и маленькие недостатки,
Дюма имели какой-то наивный, беззаботный, не только юношес­
кий, но как бы детский, мальчишеский, проказнический характер
задора, веселья и горячей, жадной, инстинктивной влюбленности в
269


А.И. Куприн
жизнь. Мало кому известно, например, о том, что Дюма оставил
после себя среди чуть ли не пяти сотен томов сочинений очень ин­
тересную поваренную книжку.
«Лесть, богатства и слава мира» не портили его доброй души;
неудачи и клевета не оставляли в его мужественном сердце горь­
ких, неизлечимых заноз.
Я не знаю, можно ли честолюбие считать одним из смертных
грехов. Да и кто этому пороку в большой или малой степени не
подвержен? Дюма был очень честолюбив, но опять-таки как-то не­
винно, по-детски: немножко смешно, немножко глупо и даже тро­
гательно. Огромного веса своей литературной славы он точно не
замечал. Один только раз он проговорился о том, что со временем
люди будут учить историю Франции по его книгам. Нужно ска­
зать, что он бьш прав . Если отбросить романтические завитки, то
действительно эпоха от Франциска 1 до Людовика XVI показана и
рассказана им с неизгладимой яркостью и силой ...
Нет! Его влекли к себе другие аплодисменты, другие пальмы и
другие лавры.
Одно время Дюма во что бы то ни стало захотел сделаться де­
путатом парламента. Зачем? Может быть, однажды утром он от­
крьш в себе неожиданно громадные политические способности? Во
всяком случае, у него замысел чрезвычайно быстро переходил в
сл ово, а слово мгновенно обращалось в дело. Собрав вокруг себя
небольшую, но преданную ему кучку друзей, Дюма вторгся - уж
не помню теперь, в какой департамент и в какую коммунку. Труд­
но теперь и представить себе, что говорил и что обещал своим бу­
дущим избирателям этот вулканический, пламенный фантастичес­
кий гений, величайший импровизатор. Добрые осторожные бур­
жуа устраивали ему пышные встречи, шумные манифестации, рос­
кошные обеды ... Но при подаче голосов дружно провалили его, ибо
предпочли ему местного солидного аптекаря.
После этого поражения, поздно вечером, взволнованный и огор­
ченный Дюма возвращался к себе в гостиницу вместе со своими
негодующими друзьями. Путь их лежал через старый мост, постро­
енный над узкой, но быстрой речонкой.
Было уже почти темно. Навстречу им шел, слегка покачива­
ясь, какой-то местный гражданин. Увидев Дюма, он радостно вос­
кликнул :
- А, вот он, этот знаменитый негр!
«Тогда я, - говорит Дюма в своих мемуарах, - взял его од­
ной рукой за шиворот, а другой за штаны, в том месте, где спина
270


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
теряет свое почетное наименование, и швырнул его, как котенка, в
воду . Слава богу, что прохвост отделался только холодным купа­
нием. У меня же сразу отлегло от сердца».
Так печально и смешно окончилась политическая карьера оча­
ровательного Дюма.
Почти подобное и даже, кажется, более жестокое поражение
потерпел Дюма в ту пору, когда его неуемное воображение воз­
жаждало академического крещения . С той же яростной неутоми­
мостью, с которой он жил, мыслил и писал, Дюма стремительно
хватался за каждый удобный случай, который помог бы ему войти
в священный круг сорока бессмертных. Но кандидатура его никог­
да не имела успеха, как впоследствии у Золя.
И вот однажды выбывает из числа славных сорока академик N,
для того чтобы переселиться в вечную Академию. Немедленно после
его праведной кончины Дюма мечется по всему Парижу, ища дру­
жеской и влиятельной поддержки, чтобы сесть на пустующее ака­
демическое кресло в камзоле, расшитом золотыми академически­
ми пальмами.
Бесстрашно приехал он также и к Жозефу Мишо - тогда очень
известному литератору, автору веских статей о крестовых походах
и, кстати, человеку желчному и острому на язык.
Для чего бьша Академия Дюма - этому человеку, пресыщен­
ному славой? Но к Мишо он заявился, даже не будучи с ним лично
знакомым, да еще в то время, когда почтенный литератор завтра­
кал со своими друзьями.
Доложив о себе через лакея, он вошел в столовую, одетый в бе­
зукоризненный фрак, с восьмилучевым цилиндром под мышкой.
Мишо встретил его с той ледяной вежливостью, с которой умеют
только чистокровные парижане встречать непрошеных гостей.
Дюма горячо, торопливо и красноречиво изложил мотив свое­
го посещения: «Столь великое и авторитетное имя, как ваше, доро­
гой учитель, и тра-та-та и та-та-та-тра" .»
Мишо выслушал его в спокойном молчании, и, когда Дюма, ис­
тощив весь запас красных слов, замолчал, старый литератор сказал:
- Да, ваше имя мне знакомо. Но, позвольте, неужели N, такой
достойный литератор и ученый, действительно умер? Какая горес­
тная утрата!
-
Как же, как же! - заволновался Дюма. - Я к вам приехал
прямо с Монпарнасского кладбища, где предавали земле прах слав­
ного академика, кресло которого теперь печально пустует.
271


А. И. Куприн
-Ага, - сказал Мишо и сделал паузу. - Так вы, вероятно,
приехали сюда на погребальных дрогах.
Милый, добрый, чудесный Дюма! Может быть, в первый раз за
всю свою пеструю жизнь он не нашел ловкой реплики и поторо­
пился уехать. Академиком же ему так и не удалось сделаться.
Питал он также невинную слабость к разным орденам, брело­
кам и жетонам, украшая себя ими при каждом удобном случае. Все
экзотические львы, солнца, сл оны, попугаи, носороги, орлы и змеи,
иные эмблемы, даже золотые, серебряные и в мелких бриллианти­
ках украшали лацканы и петлички парадных его одежд.
Прекрасный писатель, который теперь почти забыт, но до сих
пор еще неувядаемо ценен, Шарль Нодье, который очень любил
Дюма и многое сделал для его блистательной карьеры, говорил
иногда своему молодому другу:
- Ах, уж мне эти негры! Всегда их влекут к себе блестящие по­
брякушки!
Но прошло несколько лет. Дюма впал в роковую бедность .
Кругом неугасимые долги . Падало вдохновение". В эту зловещую
пору пришли к Дюма добрые люди с подписным листом в пользу
старой, некогда знаменитой певицы, которая потеряла и голос, и
деньги, и друзей и находилась в положении более горьком, чем по­
ложение Дюма.
- Что я могу сделать? - вскричал Дюма, хватая себя за воло­
сы . - У меня всего-навсего два медных су и на миллион франков
векселей". А впрочем, постойте, постойте". Вот идея! Возьмите-ка
эти мои ордена и продайте. Почем знать, может быть, за эту дрянь
и дадут что-нибудь.
И в эту же эпоху бедствий он отдал бедному писателю, просив­
шему о помощи, пару роскошных турецких пистолетов.
Несомненно: Дюма останется еще на многие годы любимцем и
другом читателей с пьmким воображением и с не совсем остывшей
кровью. Но, увы, также надолго сохранится и убеждение в том, что
большинство его произведений написаны в слишком тесном сотруд­
ничестве с другими авторами.
Повторять что-нибудь дурное, сомнительное, позорное или
сл ишком интимное о людях славы и искусства - было всегда ла­
комством для критиков и публики.
Помню, как в Москве один учитель средней школы на жадные
расспросы о Дюма сказал уверенно:
272


Заметки публ ициста, сатирика и литературного кр итика
- Дюма? Да ведь он не написал за всю жизни ни одной строч­
ки. Он только нанимал романистов и подписывался за них. Сам же
он писать совсем не умел и даже читал с большим трудом.
Видите, куда повело удовольствие злой сплетни?
Конечно, всякому ясно, что выпустить в свет около пятисот
шестидесяти увесистых книг, содержащих в себе длиннейшие ро­
маны и пятиактные пьесы, - дело немыслимое для одного челове­
ка, как бы он ни бьm борзописен, какими бы физическими и духов­
ными силами он ни обладал. Если мы допустим, что Дюма умуд­
рялся при титанических усилиях писать по четыре романа в год, то
и тогда ему понадобилось бы для полного комплекта его сочине­
ний работать около ста сорока лет самым усердным образом, под­
хлестывая себя неистово сотнями чашек крепчайшего кофея.
Да. У Дюма были сотрудники. Например: Огюст Макэ, Поль
Мерис, Октав Фейе, Е. Сустре, Жерар де Нерваль, бьmи, вероятно,
и другие ...
...Но вот тут-то мы как раз и подошли к чрезвычайно сл ожным,
запутанным и щекотливым литературным вопросам. С самых дав­
них времен весьма много бьmо говорено о вольном и невольном
плагиате, о литературных «неграх», о пользовании чужими, хотя
бы очень старыми, хотя бы совсем забытыми, хотя бы никогда не
имевшими успеха сюжетами и так далее. Шекспир по этому поводу
говорил:
- Я беру мое добро там, где его нахожу. Дюма на ту же самую
тему сказал с истинно французской образностью:
- Сделал ли я плохо, если, встретив прекрасную девушку в гряз­
ной, грубой и темной компании, я взял ее за руку и ввел в порядоч­
ное общество?
И не Наполеон ли обронил однажды жестокое сл ово:
- Я пользуюсь славою тех, которые ее недостойны.
Коллективное творчество имеет множество видов, условий и
оттенков. Во всяком случае, на фасаде выстроенного дома ставит
свое имя архитектор, а не каменщик, и не маляры, и не землекопы .
Чарльз Диккенс, которого Достоевский называл самым хрис­
тианским из писателей, иногда не брезговал содействием литера­
турных сотоварищей, каковыми бывали даже и дамы-писательни­
цы: мисс Мэльхолланд и мисс Стрэттон, а из мужчин - Торнбери,
Гаскайн и Уильки Коллинс. Особенно последний, весьма талант­
ливый писатель, имя и сочинения которого до сих пор ценны для
очень широкого круга читателей.
273


А. И. Куприн
Распределение совместной работы происходило приблизитель­
но так: Диккенс - прекрасный рассказчик, передавал иногда за
дружеской беседой нить какой-нибудь пришедшей ему в голову или
от кого-нибудь сл ышанной истории курьезного или трогательного
характера. Потом этот намек на тему разделялся на несколько час­
тей, в зависимости от количества будущих сотрудников, и каждо­
му из соавторов, в пределах общего плана, предоставлялось широ­
кое место для личного вдохновения. Потом отдельные части пове­
сти соединялись в одно целое, прячем швы заглаживал опытный
карандаш самого Диккенса, а затем общее сочинение шло в ти­
пографский станок.
Эти полушутливые вещицы вошли со временем в Полное со­
брание сочинений Диккенса. Сотрудники в нем переименованы, но
вот беда: если не глядеть на фамилии, то Диккенс сразу бросается в
глаза своей вечной прелестью, а его сотоварищей по перу никак не
отличишь друг от друга.
В фабрике Дюма были, вероятно, совсем иные условия и отно­
шения. Прежде всего надо сказать, что, если кто и бьш в этом това­
риществе настоящим «негром», то, конечно, он, сорокасильный,
неутомимый, неукротимый, трудолюбивейший Александр Дюма.
Он мог работать сколько угодно часов в сутки, от самого раннего
утра до самой поздней ночи, иногда и больше. Из-под пера так и
падали с легким шелестом бумажные листы, исписанные мелким
отличнейшим почерком, за который его обожали наборщики (кста­
ти, и его восхищенные первочитатели).
Говорят, он пыхтел и потел во время работы, ибо бьш тучен и
горяч .
По его бесчисленным сочинениям можно судить, какое огром­
ное количество требовалось ему сведений об именах, характерах,
родстве, костюмах, привычках и т. д. его действующих персонажей.
Разве хватало у него времени просиживать часами в библиотеке,
бегать по музеям, рыться в пыли архивов, разыскивать старые хро­
ники и мемуары и делать выписки из редких исторических книг?
Если в этой кропотливой работе ему помогали друзья (как впос­
ледствии Флоберу), то оплатить эту услугу бьшо бы одинаково че­
стно и ласковой признательностью, и денежными знаками или, на­
конец, и тем и другим.
Правда, Дюма порою мало церемонился с годами, числами и
фактами, но во всех лучших его романах безошибочно чувствуется
его собственная, хозяйская, авторская рука. Ее узнаешь и по харак-
274


Заметки публициста, сатирика и литератур ного кр итика
терному искусству диалога, по грубоватому остроумию, по ярко­
сти портретов и быта, по внутренней доброте".
Правда и то, что очень часто, особенно в последние свои годы,
Дюма прибегал к самому щедрому и самому бескорыстному сотруд­
нику - к ножницам . Но и здесь, сквозь десятки чужих страниц гео­
графического, этнографического, исторического и вообще энцик­
лопедического свойства, все-таки блистает прежний Дюма, пыл­
кий, живой, увлекательный, роскошный.
Это не Октав Фейе и не Жерар де Нерваль, а Огюст Макэ зая­
вил публичную претензию на Дюма, которому он чем-то помог в
«Трех мушкетерах». Оттуда и пошел разговор о «неграх» . Но пос­
ле первого театрального представления одноименной пьесы, пере­
деланной из романа и прошедшей с колоссальным успехом, Дюма,
под бешеные аплодисменты и крики, насильно вытащил упирав­
шегося Макэ к рампе, потребовал молчания и сказал своим могу­
чим голосом:
-
Вот Огюст Макэ, мой друг и сотрудник. Ваши лестные вос­
торги относятся одинаково и к нему и ко мне.
И у Макэ потекли из глаз слезы.
Подобно тому как роман, так и театр сделался привычной сти­
хией старшего Дюма. И немало сохранилось театральных воспо­
минаний и закулисных анекдотов, в которых сверкают остроумие
Дюма, его находчивость, его вспьmьчивость и его великодушие. К
сожалению, эта сторона его жизни не нашла внимательного соби­
рателя; отдельные рассказы о ней разбросаны в множестве старых
периодических изданий.
Театральные пьесы Дюма отличались необыкновенной сценич­
ностью; они держали зрителя на протяжении всех пяти актов в нео­
слабном напряжении, заставляя его и смеяться, и ужасаться, и пла­
кать . В продолжение многих лет он бьm кумиром всех театральных
сердец.
Писал свои пьесы Дюма с необыкновенной легкостью и с непо­
стижимой быстротой. Но на репетициях он нередко делал в тексте
вставки и сокращения, к обиде режиссера и к большому неудоволь­
ствию артистов, которым всегда очень трудно бывает переучивать
наново уже раз заученные реплики. Но на Дюма никто не умел сер­
диться долго . Был в нем удивительный дар очарования ...
Шла сложная постановка его новой пьесы «Антони». На пер­
вых репетициях он, как и всегда, внимательно глядел на сцену, де-
275


А.И.Куприн
лая время от времени незначительные замечания. Но, по мере того,
как работа над пьесой подвигалась к концу и уж недалек бьm день
костюмной репетиции, обыкновенно предшествующей репетиции
генеральной, - друзья Дюма стали с удивлением замечать, что
драматург реже и реже смотрит на рампу и что его глаза все чаще и
настойчивее обращены на правую боковую кулису, за которой все­
гда помещался один и тот же дежурный пожарный, молодой кра­
сивый человек, скорее мальчик. Причина такого пристального вни­
мания бьmа никому не понятна.
На костюмной репетиции Дюма бьm еще более рассеянным и
все глубже вперял взоры в правую боковую кулису. Наконец, по
окончании третьего акта, когда настала обычная маленькая пере­
дышка, он поманил к себе рукою режиссера и, когда тот подошел,
сказал ему:
- Пойдемте-ка за сцену.
И он потащил его как раз к загадочной правой кулисе, где по­
прежнему стоял, позевывая, юный помпье. Дюма ласково положил
руку на плечо юноше.
- Объясните мне mon vieux*, одну вещь, - сказал он.
- К вашим услугам, господин Дюма.
- Только прошу вас, говорите откровенно. Не бойтесь ничего .
- Я ничего и не боюсь . Я - пожарный.
- Это делает вам честь, - похвалил Дюма. - Видите ли, я уже
много раз наблюдал за тем, как вы слушали на репетициях мою
пьесу, и, даю слово: внимание ваше мне бьmо лестно. Но одно яв­
ление удивляло меня. Почему перед третьим актом вы всегда поки­
дали ваше постоянное место и куда-то исчезали, чтобы прийти к
началу четвертого?
- Сказать вам правду, господин Дюма? - застенчиво спросил
пожарный.
- Да. И самую жестокую.
- Конечно, господин Дюма, я ничего не понимаю в вашем ве-
ликом искусстве, и человек я малообразованный. Но что я могу
поделать, если этот акт меня совсем не интересует. Все другие акты
прелесть как хороши, а третий кажется мне длинным и вялым. Но,
впрочем, может быть, это так и нужно?
- Нет! - вскричал Дюма. - Нет, мой сын, длинное и скуч­
ное - первые враги искусства. Возьми, мой друг, эту круглую штуч­
ку в знак моей глубокой благодарности.
* дружище (фр. ) .
276


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
И, обернувшись к режиссеру, он сказал спокойно:
-
Идемте переделывать третий акт! Помпье прав ! Этот акт дол­
жен быть самым ярким и живым во всей пьесе . Иначе она прова­
лится . Идем !
Тот, кто хоть чуть-чуть знаком с тайнами и с техникой теат­
ральной кухни, тот поймет, что переделывать весь третий акт на­
кануне генеральной репетиции - такое же безумие, как перестро­
ить план и изменить размеры третьего этажа в пятиэтажном доме,
в который жильцы уже начали ввозить свою мебель и кухонную
посуду. Но когда Дюма загорался деятельностью, ему невозможно
было сопротивляться. Артисты били себя в грудь кулаками, артис­
тки жалобно стонали, режиссер рвал на себе волосы, суфлер упал в
обморок в своей будке, по Дюма остался непреклонным. В тот срок,
пока репетировали четвертый и пятый акты, он успел перерабо­
тать третий до полной неузнаваемости, покрыв авторский подлин­
ник бесчисленными помарками и вставками. Задержав артистов
после репетиции на полчаса, он успел еще прочитать им переде­
ланный акт и дать необходимые указания. За ночь бьши переписа­
ны как весь акт, так и актерские экземпляры, которые артистами
были получены ранним утром. В полдень сделали две репетиции
третьего акта, а в семь с половиною вечера началась генеральная
репетиция «Антони», замечательной пьесы, которую публика при­
няла с неслыханным восторгом и которая шла сто раз подряд.
Актеры, правда, достаточно-таки и серьезно поворчали на Дюма
за его диктаторское поведение. Но в театре успех покрывает все.
Да и актерский гнев, всегда немного театральный - недолговечен .
Один из артистов говорил впоследствии:
- Только один Дюма способен на такие чудеса. Он разбил уда­
ром кулака весь третий акт «Антони» и вставил в дыру свой вол­
шебный фонарь . И вся пьеса вдруг загорелась огнями и засверка­
ла...
Да, Дюма знал секреты сцены и знал свою публику. Не раз по­
лушутя он говорил :
-
На моих пьесах никто не задремлет, а человек, впавший в
летаргию, непременно проснется.
Но однажды подвернулся удивительный по редкому совпаде­
нию и по курьезности двойной случай.
В каком-то театре шли попеременно один день - пьеса Дюма,
другой день - пьеса очень известного в ту пору драматурга, быв­
шего с Дюма в самых наилучших отношениях. На одном из пред-
277


А.И.Куприн
ставлений они оба сидели в ложе. Шла пьеса не Дюма, а его друга.
И вот писатели чувствуют, что в партере начинается какое-то дви­
жение, слышится шепот, потом раздается задушенный смех. Нако­
нец зоркий Дюма слегка толкает своего приятеля в бок и говорит с
ул ыбкой:
- Погляди-ка на этого лысого толстяка, что сидит под нами.
Он заснул от твоей пьесы, и сейчас мы услышим его храп .
Но нужно же бьшо произойти удивительному стечению обсто­
ятельств! На другой день оба друга сидели в том же театре и в той
же ложе, но на этот раз шла пьеса Дюма. Жизнь иногда проделыва­
ет совсем неправдоподобные штучки. В середине четвертого акта,
сидя почти на том же самом кресле, где сидел и прежний лысый
толстяк, - какой-то усталый зритель начал клевать носом и голо-
вою, очевидно готовясь погрузиться в сладкий сон.
- Полюбуйся! - язвительно сказал друг, указывая на соню.
- О нет! Ошибаешься! - весело ответил Дюма. - Это твой,
вчерашний. Он еще до сих пор не успел проснуться.
Конечно, живя много лет интересами театра, создавая для него
великолепные пьесы, восторгаясь его успехами, волнуясь его вол­
нениями и дыша пряным, опьяняющим воздухом кулис и лож,
Дюма, е его необузданным воображением и пьшким сердцем, не
мог не впадать в иллюзии, обычные для всех владык, поклонников
и рабов театра. Заблуждение этих безумцев, впрочем, не очень опас­
ных, заключается в том, что за настоящую, подлинную жизнь они
принимают лишь те явления, которые происходят на деревянных
подмостках ослепительного пространства, ограниченного- двумя
кулисами и задним планом, а будничное, безыскусственное бытие,
жизнь улицы и дома, жизнь, в которой по-настоящему едят, пьют,
проверяют кухаркины счета, любят, рожают и кормят детей, - ка­
жется им банальной, скучной, плохо поставленной, совсем неудач­
ной пьесой, полной к тому же провальных длиннот. И кто же ре­
шится осудить их, если в эту плохую и пресную пьесу без выигрыш­
ных ролей они вставляют настоящие театральные бурные эффек­
ты? Это только поправка.
И зачем же нам удивляться тому, что все увлечения, амуры и
связи у Дюма бьши исключительно театрального характера?
Есть словесное, а потому и не особенно достоверное показание
великого русского писателя, которого имя я не смею привести имен­
но по причине скользкой опоры .
Говорят, что этот писатель как-то приехал к Дюма по его дав­
нишнему приглашению и, как полагается европейцу, послал ему
278


Зам етки публициста, сатирика и литературного кр итика
через лакея свою визитную карточку. Через минуту он услышал
издали громоподобный голос Дюма:
-
...Очень рад. Очень рад. Входите, дорогой собрат. Входите.
Только прошу простить меня : я сейчас в рабочем беспорядке.
- О! Не стесняйтесь! Пустяки... - сказал русский писатель.
Однако когда он вошел в кабинет, то совсем не пустяками по­
казалась его дворянскому щепетильному взору картина, которую
он увидел.
Дюма, без сюртука, в расстегнутом жилете, сидел за письмен­
ным столом, а на коленях у него сидело прелестное, белокурое бо­
жье создание, декольтированное и сверху и снизу; оно нежно обни­
мало писателя за шею тонкой обнаженной рукой, а он продолжал
писать . Четвертушки исписанной бумаги устилали весь пол.
-
Простите, дорогой собрат, - сказал Дюма, не отрываясь от
пера. - Четыре последних строчки, и конец. Вы ведь сами знае­
те, - говорил он, продолжая в то же время быстро писать, - как
драгоценны эти минуты упоения работой и как иногда вдохнове­
ние внезапно охладевает от перемены комнаты, или места, или даже
позы ... Ну, вот и готово. Точка. Приветствую вас, дорогой мэтр, в
добром городе Париже... Милая Лили, ты займи знаменитого рус­
ского писателя, а я приведу себя в приличный вид и вернусь через
две минуты ...
В течение всего вечера Дюма бьш чрезвычайно любезен, весел
и разговорчив. Он, как никто, умел пленять и очаровывать людей.
Среди разговора русский классик сказал полушутя:
- Я застал в вашем кабинете поистине прекрасную группу, но
я все-таки думаю, дорогой мэтр, что эта поза не особенно удобна
для самого процесса писания.
-
Ничуть! - решительно воскликнул Дюма. - Если бы на
другом колене сидела у меня вторая женщина, я писал бы вдвое
больше, вдвое охотнее и вдвое лучше.
На что его изящная подруга возразила, кротко поджимая губ-
ки:
- Посмотрела бы я на эту вторую!
Все недолговечные романы Дюма проходили точно под боль­
шим стеклянным колпаком, на виду и на слуху у великого парижс­
кого амфитеатра, всегда жадно любопытного к жизни своих зна­
менитостей, как, впрочем, в меньшей степени, любопытны и все
столичные города. Каждое его увлечение сопровождалось помпой,
фейерверком, бенгальскими огнями и блистательным спектаклем,
279


А. И.Куприн
в который входили: и неистовые восторги, и адски клокочущая рев­
ность, и громовые ссоры, и сладчайшие примирения; тропическая
жара перемежалась полярной стужей, за окончательным разрывом
следовало через день нежнейшее возвращение; бывали упреки,
брань, крики и слезы и даже, говорят, небольшие потасовки. И так
же театрально бывало действительно последнее, на этот раз неиз­
бежное расставание. Бывшая подруга и вдохновительница собира­
ла в корзины свои тряпки, шляпки и безделушки, а Дюма носился
по комнате в одном жилете, с растрепанными волосами, с домаш­
ней лесенкой в руках, похожий на ретивого обойщика. Он пристав­
лял эту стремянку то к одной, то к другой стене, торопливо взби­
рался по ней и, действуя поочередно молотком и клещами, срывал
ковры, картины, бронзовые и мраморные фигурки, старое редкое
оружие. Спеша ускорить отъезд замешкавшейся временной супру­
ги, он лихорадочно помогал ей.
- Все! - кричал [он]. - Возьми себе все. Все. Все. Оставьте мне
только мой гений.
Возможность такого курьезного случая я считаю вполне досто­
верной. Известный переводчик И. Д. Гальперин�Каминский, близ­
ко и хорошо знавший Дюма-сына, не раз повторял мне то, что он
слышал из уст Александра Александровича Дюма 11.
Дюма-младший бьш свидетелем такой трагикомической сцены
в ту пору, когда он бьш еще наивным и невинным мальчиком и не
особенно ясно понимал различие слов.
- Меня очень удивляло, - говорил он впоследствии г. Камин­
скому, - почему папа с такой яростной щедростью дарит много
чудесных дорогих вещей и в то же время настойчиво требует, что­
бы ему оставили какой-то его жилет. Я думал: «А может быть, это
жилет волшебный?»*
Нелепо пышным апофеозом, блестящим зенитом бьша та пора
в жизни Дюма-отца, когда он купил в окрестностях Парижа огром­
ный кусок земли и при ней чей-то старинный замок. Этот замок
Дюма окрестил «Монте-Кристо» и перестроил его самым фантас­
тическим образом. В нем было беспорядочное смешение всех сти­
лей. Дорические колонны рядом с арабской вязью; рококо и готи­
ка, ренессанс и Византия, персидские ковры и гобелены ... И мно­
жество больших и малых клеток с птицами и разными зверьками.
Чудовищнее всего бьша огромная столовая. Она бьша устроена в
* Созвучие сл ов «genie и gillet» . (Прим. А. И. Куприна. )
280


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
форме небесного купола из голубой эмали, а на этом голубом фоне
сияло золотое солнце, светились разноцветные звезды и блуждала
серебряная, меланхолическая, немного удивленная луна".
Шато «Монте-Кристо» с его бесчисленными комнатами всегда,
с утра до вечера, бьшо битком набито нужными и ненужными, а
часто и совсем неизвестными людьми. Каждый из них ел, пил, спал
и развлекался, как ему бьшо удобнее и приятнее. Право, если такой
жизненный обиход можно с чем-нибудь сравнить, то только с жиз­
нью русских вельмож восемнадцатого столетия.
Но уже в эти роскошные дни бедный Дюма, перевалив незамет­
но для себя самого высокую вершину своей жизненной горы, начи­
нал катиться вниз с роковым ускорением. Этот беспечнейший из
писателей никогда не знал размеры своих долгов и по-детски верил
в то, что его кредит безграничен. Но уже показывались в его бюд­
жете роковые предостерегающие трещины ...
И здесь к месту один почти трогательный анекдот.
Рядом с владениями Дюма купил землю и соседний замок ка­
кой-то миллионер-нувориш. Чтобы достойно отпраздновать ново­
селье, этот свежеиспеченный «проприо» привез из Парижа боль­
шую и пеструю компанию вместе с обильным грузом шампанского
вина. Но он забьш позаботиться о том, чтобы заранее запастись
льдом, а пирушка предполагалась от вечерней зари до утренней.
Лед возможно бьшо достать только в одной гостинице, кото­
рая находилась как раз на меже имений миллионера и Дюма.
Однако миллионер давно уже слышал о том, что хозяин этой
остелери - человек характера независимого, грубоватого и брык­
ливого. На денежные соблазны он мало обращал внимания; бьш
очень богат, чувствовал себя в своем кабачке независимым коро­
лем и вскоре собирался задорого продать насиженное место, что­
бы удалиться на заслуженный и комфортабельный покой.
Но, с другой стороны, «проприо» знал и то, с каким обожанием
относились люди попроще к Дюма не только за его обольститель­
ные сочинения, доступные каждому сердцу, но и за его личное оба­
яние.
Взвесив эти условия, нувориш позвал лакея и сказал ему:
- Послушайте, Жан, вы пойдете сейчас в гостиницу «Пуль а
ля Кою> и купите у хозяина весь лед, какой у него найдется. А так
как он меня совсем не знает, то вы скажите, что пришли от госпо­
дина Дюма. И когда он даст вам лед, то вы положите ему на прила­
вок вот этот большой луидор. Понятно?
281


А.И.Куприн
- Совершенно понятно. Бегу.
Он очень быстро сделал все, что ему бьmо приказано, прибе­
жал в гостиницу «Пуль а ля Кок» и сказал хозяину:
- Господин Дюма приказал мне просить у вас льда, сколько
найдется.
-
Вы, вероятно, недавно служите у господина Дюма? - спро-
сил приметливый хозяин.
- Совсем недавно. Со вчерашнего дня .
- Не правда ли, прекрасный человек ваш патрон?
- О да, вы правы. Прекрасный!
И все шло благополучно. Хозяин бережно завернул в бумагу и
в тряпки четыре глыбы льда и аккуратно перевязал пакет верев­
кой. Но когда лакей брякнул о стойку двойным луидором, то пат­
рон вдруг весь побагровел, затрясся от злобы и заорал:
- Негодяй! Как смел ты меня обмануть! Да знаешь ли ты, лжец,
что наш славный господин Дюма никогда и нигде не платит? - и
швырнул в лицо лакею двойной тяжелый луидор.
Все быстрее и быстрее катилась вниз, по уклону, изумительная
судьба Дюма-старшего. Замок «Монте-Кристо» был продан с аук­
циона. Всюду, где ни жил творец «Трех мушкетеров», всюду опи­
сывали его имущество, ставили печати на его вещи и мебель. Ежед­
невно предъявляли ему векселя, денежные претензии и вызывали
его - самого непрактичного человека на свете - в коммерческий
суд. Бесчисленные поклонники, прихлебатели и льстецы давно по­
кинули великого Дюма.
В эту пору посетил его один из редких преданных друзей. Жал­
кая квартира Дюма бьmа мала, сыра и темновата. Кроме того, на­
ходясь в самом людном месте Парижа, она вся беспрестанно со­
дрогалась и дрожала от ломовой езды.
Беседуя с хозяином, приятель обратил внимание на маленький
золотой десятифранковик, лежавший на мраморном подзеркаль­
нике.
Дюма поймал его взгляд и сказал:
- Да. Это символ . Когда я приехал из далекой провинции за­
воевывать Париж, столицу мира, то у меня не бьmо в карманах
ничего, кроме маленького луидора. Посмотри: теперь карьера моя
описала параболу, но от нее у меня ничего не осталось, кроме тако­
го же луи ... Странная штука жизнь! ..
И какая жестокая! - можно прибавить к этим печальным сло­
вам Дюма. Ум его оставался ясным, твердым, но фантазия, вообра-
282


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
жение и вдохновение безвозвратно покинули эту прежде столь пла­
менную творческую голову.
Подобно сказочному, фантастическому, гигантскому шелкопря­
ду, выматывал Дюма из себя в продолжение многих десятков лет
драгоценную шелковую нить и ткал из нее волшебные узоры. Су­
ровый закон природы: нить, казавшаяся бесконечной, вымоталась.
Творческий источник медленно иссяк.
За все в жизни надо расплачиваться - таково таинственное и
неумолимое правило возмездия. Наполеон, которому тесен казал­
ся весь земной шар, умирает на крошечном, проклятом самим бо­
гом скалистом островке. Бетховен глохнет. Гейне, вся жизнь кото­
рого бьша радость, веселье, смех и любовь, покорно подчиняется в
свои последние дни параличу и слепоте. Дюма, плодовитейшего из
всех бывших, настоящих и будущих писателей, неумолимая судьба
карает бесплодием. И всего ужаснее то, что этим чудесным людям
судьба оставляет чересчур много времени, в течение которого они
могли бы сознательно созерцать и ощущать собственное разруше­
ние". Не слишком ли это, всемилостивейшая госпожа судьба?
Последние годы, месяцы и дни Дюма-отца скрасил заботой,
лаской и вниманием Дюма-сын. Он в те времена уже стал не только
модным, но даже знаменитым европейским писателем . С неописуе­
мой нежностью и деликатностью он перевез отца из его закопте­
лой парижской квартиры в свою виллу, которая бьша расположе­
на где-то на южном побережье. Название места я позабыл, но по­
мню, что из виллы открывался прекрасный вид на море, а под ее
террасами бьш разбит очаровательный цветник.
Трогательный рассказ: наутро после приезда Дюма к сыну за
утренним кофеем Дюма-младший спросил отца:
-
Как ты спал, папа? Надеюсь, что ты хоть немного отдохнул
от адского парижского шума и грохота. Старый Дюма немного
замялся:
-
Видишь ли". Видишь ли. " Я вовсе не спал".
-
Может быть, перемена места? Может быть, какое-нибудь
неудобство?
- Ах , нет, милый, совсем не то. Ночлег мой был поистине цар­
ский, но ". но".
Этот великолепный, храбрый, самоуверенный Дюма как будто
бы стеснялся и конфузился .
-
Мне стыдно сказать. Я захватил с собою из Парижа одну
маленькую книжонку и как начал с вечера ее читать, так и читал до
самого утра.
283


А.И. Куприн
Младший Дюма спросил:
- Может быть, папа, это не секрет. Как заглавие твоей книжки?
-
«Три мушкетера», - ответил тихо отец.
Закат Дюма бьш тих и беззлобен. Те попечения, которыми ок­
ружил его сын, бьши гораздо более ценными и вескими, чем все его
сочинения.
Удивительную историю рассказывал впоследствии младший
Дюма:
- Однажды я застал отца на его любимой скамейке в цветни­
ке. Нагнувшись и склонив голову на ладони, он горько плакал. Я
подбежал к нему.
- Папа, дорогой папа, что с тобой? Почему ты плачешь?
И он ответил:
- Ах , мне жалко бедного доброго Портоса. Целая скала рух­
нула на его плечи, и он должен поддерживать ее. Боже мой, как ему
тяжело.
1930
Ч ЕТВ ЕРТЫЙ МУШКЕТЕР
К открь�тию памятника герою «Трех мушкетеров»
Дюма д'Артаньяну на его родине в городе Ош
12 июля настоящего года бьш торжественно открыт в городе
Оше (департамент Жер) памятник д'Артаньяну, одному из самых
любимых и популярных героев великого Александра Дюма, Дюма­
отца.
Над памятником работал талантливый скульптор Мишле. Пред­
седатель торжества г. Гастон Жерар, министр общественных ра­
бот, сказал большую и торжественную речь. С горячим, чисто гас­
конским энтузиазмом встречали почтенные жители старого Оша
своего, воплощенного в бронзу, знаменитого земляка, отошедше­
го к праотцам около трехсот лет назад. Надо сказать, что Алек­
сандр Дюма (Дюма-отец), этот сказочно плодовитый писатель, вы­
пустивший за сравнительно недолгую жизнь в свет более тысячи
томов, брал свои материалы и отыскивал свои персонажи положи­
тельно повсюду, где только было возможно : из исторических сочи­
нений, старых хроник, древних книг в кожаных, пожелтевших пе-
284


Заметки публициста, сатирика и литературного критика
реплетах, архивных и нотариальных документов, дружеских рас­
сказов и семейных преданий, а гл авное - из своей неистощимой
богатейшей фантазии и феноменальной изобретательности.
Д'Артаньян бьm вызван им к жизни, к бессмертию из настоя­
щей, реальной действительности . Это правда, что в начале XVII
столетия в Нижних Пиренеях, в городе Оше, в этом маленьком цен­
тре милой, цветущей и бедной Гасконии, действительно существо­
вал старинный благородный, но очень небогатый род д'Артанья­
нов, и что в нем узрел впервые свет Божий изумительный гасконец
д'Артаньян, воспетый Александром Дюма-отцом.
Дюма только расцветил, нарядил и ярко осветил своего героя.
Но тип гасконца сохранился совершенно верным, но основные чер­
ты и приключения д'Артаньяна все-таки бьmи любовно почерпну­
ты из его подлинных записок и из подлинных воспоминаний о нем.
Таким образом, можно без ошибки сказать, что 12 июля в го­
роде Ош люди чествовали память истинного человека, от человека
родившегося, с людьми поведшего свою полную и бурную жизнь и
в неминуемый час ушедшего туда, куда мы, человеки, в свое время
уйдем.
Да, это - он самый, живой, юный, горячий семнадцатилетний
дворянин д'Артаньян выехал из родного дома, направляясь в дале­
кий Париж, где в золотом тумане рисовались ему и рыцарская ка­
рьера, и бранная слава, и роскошные одежды, и опасные интриги,
и двор, и аристократия, и любовь прекрасных женщин. Это ему,
настоящему, живому д'Артаньяну, мог дать его небогатый отец в
подарок лишь доморослую лошадь убого-смешного вида и апель­
синной масти , да свою тяжелую дл инную шпагу старозаветного
фасона, да еще чудодейственную мазь для излечения ран, а ко все­
му этому богатству гордый совет: «Никому не позволяй смеяться
над тобою или наступать тебе на ногу» .
И вот что значит пьm родовитого гасконца! В первой же при­
дорожной обержи апельсинового цвета лошадь вызывает грубую
насмешку. Взбешенный д'Артаньян обнажает шпагу. Отсюда и на­
чинаются его чудные приключения, в продолжение которых он де­
сятки раз меняет и лошадей, и шпаги, служит и королю, и великому
кардиналу, и королеве, и очаровательным дамам . Но так до седин
он и остается пылким гасконским капитаном, небогатым воином,
старым солдатом-холостяком, верною шпагой прекрасной Фран­
ции. Золотое марево развеялось, но имя и до сих пор звучит, как
чистое золото .
285


А.И.Куприн
И как чудотворно, как поразительно могущественно талантли­
вое писательское слово. Образы, вызванные и возвеличенные им,
живут сотни лет и передаются миллионам читателей. Их можно
назвать вечными спутниками человечества. Подумайте, кто из нас
не вспоминает с самой тесной, самой родственной близостью Дядю
Тома, Фальстафа, Робинзона, Гаргантюа, Кота в сапогах, Крошку
Дорит, Девочку-дюймовочку?
К этим неизменным друзьям принадлежит и д'Артаньян, сгу­
щенный француз и галл. Какая прелестная фигура! Бедность и гор­
дость, мотовство и бережливость. Отчаянная храбрость и стыдли­
вое добродушие. И больше всего бряцание и блеск слов, упоение
бесшабашным остроумием, невероятные гиперболы, отчаянно ве­
селые шутки и проказы, которые так и называются гасконадами. А
из глубины этого фейверка выглядывает нежный и добрый челове­
ческий лик.
СТАРЫЙ Ш УТ
К поездке Бернарда Шоу в Советскую Россию
У известного английского писателя Бернарда Шоу есть несколь­
ко превосходных сочинений, написанных преимущественно в дра­
матической форме. Но наряду со сценической славой Шоу особен­
но знаменит своим парадоксальным образом мыслей. Парадокс,
как известно, это - изречение, идущее вразрез с давно усвоенным,
привычным понятием и как бы переворачивающее его вверх нога­
ми. Парадоксальным может быть не только слово, но и поступок,
жест, музыка, живопись и вкус. Преимущественные же области па­
радокса - печать и эстрада.
Спокойная, сытая Англия всегда высоко ценила юмор и рань­
ше бьша богата им. Но кто может сказать, куда в последние деся­
тилетия уходит, исчезает, испаряется этот истинный дар Божий?
Его теперь почти и нету на свете. Его заменил грубый бесцеремон­
ный парадокс, которому, по правде сказать, осталось ныне настоя­
щее место только в клоунских репризах.
Расцвет парадокса пришелся ко временам Оскара Уайльда, и
надо сказать, что этот великолепный артист слова умел придавать
ему изящество и красоту, улыбку и свежесть новизны . Уайльд бьш
выше Шоу на высоту Монблана.
286


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
Теперь Бернарду Шоу семьдесят пять лет. В такие годы люди
стоят уже на крутом спуске в долину Иосафатову. Какое тут твор­
чество? Когда стало изменять ему творчество драматурга, Шоу за­
метил это . Да и как было не заметить, когда имеются театральный
зал и многоголосая пресса? Он перестал писать пьесы . Однако он
все же не замечал, что резвый талант парадоксалиста изменил ему
гораздо раньше. Тут не было критерия. Его отупевшим остротам
смеялись по прошлому, уже оплаченному счету.
В последние годы он падал с ускорением . Репутация остроумца
помутила его ум. Он гримасничал лицом, одеждой и даже обна­
женным жалким старческим телом. Заметно было, как он глупеет и
пошлеет с каждым парадоксом. Настоящая - породистая и обра­
зованная - Англия давным-давно перестала им интересоваться.
Тогда он стал выламываться, «валять дурака» для той галерки, ко­
торая в Англии зовется «mob»*, или еще презрительнее «rebel» **.
Он не мог уже остановиться, объятый недержанием сл ов, в своем
старческом скоморошестве. Парадокс превратился в его организ­
ме в «условный рефлекс».
Несколько дней назад он ездил в Россию, засыпая по дороге
парадоксами, как старческим песком, пароходы, поезда, таможни,
станции и ландшафты . Зачем ему Россия? Зачем он России? А, од­
нако, идут день за днем, и по тридцати раз в день сажают Бернарда
Шоу в автомобили и развозят его по всевозможным залам ВЦИК,
БРЗЖУК, ТРПФТ, ВЕРЗЛ и так без конца.
И не знает, не понимает, не чувствует жалкий, утомленный, дол­
говязый старец, как смешна и противна его усталая болтовня в ди­
кой стране СССР.
Вся страна тяжело больна трудно излечимой болезнью, гряз­
ной болезнью, вроде подкожных вшей, проказы, рака или белокро­
вия. А он, Шоу, пляшет, свистит и гримасничает почти у предсмер­
тного одра.
О! Как ужасен и противен вид старого шута, кривляющегося и
лупящего себя по щекам, когда ноги его дрожат, голова седа, руки
трясутся, по отвислой губе течет слюна, а голос нудно сипит" . Тьфу!
* толпа, чернь (англ. ) .
** мятежники, бунтари (англ. ).
287


А. И. Куприн
КОРОЛ Ь-ДЕМОКРАТ И ГЕРОЙ
К десятилетию царствования короля Югославии
Александра
16 августа сего года исполнилось ровно десять лет с 'J'ОЙ мину­
ты , когда на трон Югославии - иными словами: соединенных Сер­
бии, Хорватии и Словении - взошел король Алексацдр 1, славный
потомок древнего рода Карагеоргиевича.
В тяжелые и страшные дни пришлось ему надеть корону: во дни,
когда его стране грозила свирепая карательная эксцедиция немцев
и жестокая аннексия, во дни начала всемирной войны и первых ус­
пехов Германии.
С самого начала боев король Александр ни разу не покинул
своей небольшой, но сплоченной его постоянным присутствием и
общностью духа армии. Не было ни одного солдата, который не
видел бы своего государя спокойно обходящим окопы во время
канонады, пренебрегая защитными укрытиями. Вслед за королем
шли югославские воины в движении на Корфу. И венцом его отва­
ги и горячей преданности родине бьш, несомненно, приснопамят­
ный Салоникский прорыв, который навсегда останется в военно­
мировой истории как один из самых доблестных примеров.
В ту пору все настоящие мужчины, считая в их числе и стари­
ков, и юношей, пошли на войну. Державе короля Александра 1,
оставшейся без оружия и без крепкой защиты, грозила тяжкая и
злая участь, ибо одновременно над ее жизнью ·и независимостью
висели три величайшие опасности: со стороны немцев, болгар и
турок. Страна вопияла о помощи.
Настойчивая и упорная мысль Александра 1 о Салоникском
прорыве не встречала ни малейшей поддержки среди веских воен­
ных авторитетов - среди высших командиров Франции, Англии и
России. Ее считали фееричной и невыполнимой. И вот, на после­
днем вечернем генеральном заседании, услышав в десятый раз о
невозможности прорваться, король-герой сказал, со своим, как все­
гда, приветливым взором, своим негромким, ласковым голосом
приблизительно следующее:
- Да, господа, вы, может быть, и правы . Вероятнее всего - вы
даже совершенно правы. За вами опыт, военная наука и мудрое
благоразумие. Но должен вас уведомить: мною уже отдан приказ
моей армии выступить завтра ранним утром, и отменить этого при­
каза я теперь не могу.
288


Заметки пу блициста, сатир ика и литературного кр итика
И что это был за великолепный, самоотверженный, сделанный
в самых крайних пределах человеческой силы и выносливости по­
ход! Враги с фронта и тьша, с левого фланга и с правого, свирепые
погоды, горные кручи и обрывы ... и все-таки побеждает воля коро­
ля-вождя, магически передаваемая сердцу каждого солдата. И зна­
чительно растаявшая армия входит, наконец, в Белград победитель­
ницей . Но, Боже, в каком виде! Растрепанная, оборванная, черная
от загара и от пороха. Исхудалые солдаты с огромными черными
глазами, еле стоящие на ногах от усталости, и впереди - король
Александр. Разве такие минуты не запечатлеваются навсегда в па­
мяти и разве они не крепчайшая связь короля с народом?
Судьба милостива бьша на войне к королю. Сотни солдат па­
дали вокруг него ранеными и убитыми; немецкая пуля попала в
голову принца Георгия, родного брата короля, стоявшего с ним
рядом, бок о бок, результатом чего бьша трепанация черепа и впос­
ледствии душевная болезнь. Александр 1 оставался неуязвимым.
Или право то старинное поверье, которое говорит, что смерть от­
водит свое лицо от тех, кто бестрепетно смотрит ей в глаза?
Проходит 1918 год. Неслыханная, невообразимая по своей гро­
мадности и по своим жертвам война окончена. Югославия свобод­
на и независима. Наступает черед ее возрождения и нового строи­
тельства. И во главе этой непрестанной, ежедневной работы мы
видим волю и инициативу энергичного короля. Теперь нельзя уз­
нать прежних маленьких городков Югославии, бывших похожими
на первобытные деревни. Теперь они выстроились, оделись кам­
нем, обзавелись шоссейными дорогами, школами, больницами,
университетами .
Белград, этот удивительный город-столица, растет со скорос­
тью новых американских центров и лет через двадцать станет в ряду
самых блестящих и крупнейших европейских городов. Конечно,
строит и правительство, и строит, надо сказать, широко и мудро.
Так, оно выстроило громадные даже для парижского масштаба
здания Бактериологического института, Института эксперимен­
тальной медицины, клинику по внутренним болезням и еще много
лабораторий и кл иник. И все эти здания вынесены почти за город,
за Сл авию, очевидно, предвидя будущую тесноту города.
Учащаяся молодежь отправляется для серьезного, оконча­
тельного образования в Париж. Во Франции же учатся молодые
югославские офицеры . Армия в Югославии великолепна. Люди, от
рождения, прямы, стройны и очень красивы . Многовековые вой-
289


А. И.Куприн
ны создали здесь у мужчин насгоящий рыцарский тип: орлиные
носы, горящие глаза, воинскую выправку. Восхитительно видеть в
Белграде парад Сербской армии, когда над нею высоко реют эс­
кадрильи аэропланов. И всюду в этом упорном строительсгве чув­
сгвуются глаз, рука, воля короля Александра 1.
Король работает много и неусганно, но всегда спокойно. Осе­
нью он разрешает себе недолгие каникулы и уезжает за город в свою
собсгвенную усадьбу. У него давняя и прочная дружба со своими
соседями, селяками". Он знает, сколько у кресгьянина свиней, ко­
ров, лошадей, у кого родился сын или дочь, кто потерпел от пожа­
ра или недорода". Вмесге с тем он - многократно посаженый и
кресгный отец и всеобщий кум. С удовольствием ходит он к селя­
кам на праздник их славы, пьет с ними гусгое, черное вино и, гово­
рят, прекрасно танцует «коло» - эту веселую; изящную и краси­
вую хороводную пляску, где так удобно блеснуть мужской удалью.
Кресгьяне считают, что их хозяйсгво сгановится благословен­
ным, если до его плодов коснется Александрова рука. Они любят
его, как родного, и верят ему, как родному.
Для нас, русских, юбилей короля Александра имеет очень боль­
шое значение. Александр Карагеоргиевич воспитывался в Петер­
бургском кадетском корпусе и потом - в Пажеском корпусе. Рос­
сия пригрела и его сгарого отца, короля Петра. Россия первая под­
нялась на защиту Сербии в 1914 году и охранила ее от гибели. Бла­
городное сердце короля Александра 1 никогда не забывает прошло­
го, и надо сказать, что русским эмигрантам тепло и уютно живется
под милосгивым крьшом югославского короля.
ПЕТР ПИЛЬСКИЙ
Тридцать лет литературной деятельности
Имя Петра Пильского досгаточно хорошо извесгно и всем пи­
сателям, и широкой публике, и мы не сомневаемся в том, что на его
юбилей охотно откликнутся русские читатели со всех сгорон.
С ранней юносги его властно потянула к себе литература, да
так и осгавила до наших дней под своим непреодолимым, суровым
обаянием. Первые его литературные опыты бьmи в чисгой беллет­
рисгике. Я плохо помню даты, но до сих пор у меня в памяти живы
два его рассказа, напечатанные в журнале «Мир Божий» («Совре-
290


Заметки публициста, сатирика и литератур ного критика
менный мир»): один - «Подруги», другой - «У фабричной тру­
бы». Оба были написаны языком свободным, изящным и легким,
без всякого подражания кому-либо, ни даже Чехову, с которого
тогда усердно списывали все юные писатели. Сам Ангел Иванович
Богданович - тогдашний негласный редактор «Мира Божьего» -
человек, несмотря на внешнюю хилость и плюгавость, строгий до
свирепости, придирчивый, недоверчивый и дерзкий на язык, бур­
чал, просматривая через дымчатые очки корректуру:
-Да-с, это вам не Потапенко, и не Альбов с Баранцевичем, и
не Якубович с Серошевским и Таном. Из этого прет большой та­
лантище: помяните мое сл ово: он далеко пойдет...
Хвалил его и требовательный Н. К. Михайловский. Но вулка­
нический темперамент, врожденная нетерпеливость, перегружен­
ность занятиями и материалом, неудержимое стремление к печат­
ной борьбе, наконец буйный, боевой темперамент - все эти каче­
ства, сами собою, привлекли его на газетную работу, в которой он
скоро стал острым критиком, неистовым фельетонистом и задор­
ным спорщиком...
Он знал прекрасно классическую русскую литературу, хотя ни­
когда в полемике и критике не злоупотреблял цитатами из нее.
Пильским были горячо встречены первые искренние попытки по­
этов-новаторов найти новые созвучия в русском языке и расши­
рить формы поэзии. Бальмонт, молодой Брюсов, Гиппиус, Гуми­
лев, Блок, Анненский нашли в нем рыцаря и апологета. Писал он
также, со всегдашним увлечением, и о конквистадорах новой про­
зы: о Ремизове, Замятине, Кузмине, Андрееве, Белом и Пришвине.
Зато воистину окунал он перо свое в яд и пропитывал желчью и
ацетом, когда пронизывал им литературных приживальщиков, без­
дарных декадентов, наглых футуристов, «огарков», сопливых чле­
нов лиг любви! Как жаль, что блестящие газетные статьи и заметки
живут всего один день, подобно пестрым мотылькам!
У Пильского есть очень удачный прием, свидетельствующий о
его всегдашнем настойчивом стремлении округлить, зафиксировать
тему или портрет. Он берет сравнение, уподобление, родственность
черт, схожесть темпераментов и на этом строит свою критику или
рисуемый им портрет. Его влечет яркость изображения.
Я не знаю - может быть, Пильский рассердится на меня, если я
напомню ему тот вечер, когда мы оба были у Дальского, в доме
Княжевича, и видели его в последний раз в наших жизнях . Может
быть, Пильский вспомнит, как Мамонт читал нам «Въезд Лариных
291


А. И.Куприн
в Москву», все ускоряя и ускоряя темп, и как широко и величествен­
но распростер он руки, восклицая в конце: «Москва! Москва!» А
потом он читал «Отелло», сцену в сенате.
Я видел и не могу забыть, как становились огромными его го­
рящие глаза, как краснели его белки и наливались слезами. Я так­
же помню, как некий талантливый критик нервно поправлял дву­
мя пальцами свое пенсне, чтобы скрыть влажность век".
Прекрасно написаны Пильским моментальные портреты Кар­
савиной, В. Давыдова, Орленева, лохматого Кугеля и неистового
Акима Волынского, статьи, составившие его книгу «Роман с теат­
ром». Нашел он точные, дышащие искренней любовью слова о <<Ку­
лисах», о тайне театра и о цирке. Его мнения и мысли о театре ос­
таются как бы глубокой бороздой, отчеркивающей прекрасное про­
шлое от нынешних времен.
В 1914 году Пильский бьш призван на войну и вернулся с нее
лишь в конце 1916 года, раненный осколком снаряда. Война укро­
тила, немного остепенила неистовый темперамент Пильского и в
то же время отшлифовала его талант.
В начале мартовских дней семнадцатого года он теряет веру в
русскую революцию. Первые выступления солдат, матросов, ком­
мунистов и большевиков приводят его в ужас и в негодование. С
этих пор Пильский делается непримиримым врагом планетарного
опыта большевиков.
В начале восемнадцатого года в одной из бесчисленных анти­
большевистских газет, в которых он сотрудничал, Пильский пи­
шет чрезвычайно яркую статью. В ней с научной серьезностью,
опираясь на последние данные психиатрии, он классифицирует всех
главных проповедников большевизма по видам их буйного сумас­
шествия и настаивает на заключении их в изолированные камеры
сумасшедшего дома, с применением горячечной рубашки. В самый
день появления этой статьи Пильский был увезен в здание Револю­
ционного трибунала и посажен за решетку. Относительное счастье
его было в том, что хлесткий фельетон свой он успел напечатать до
убийства Урицкого. Иначе не избежать бы бьшо ему офицерской
поездки на баржах из Питера в Кронштадт.
Он вдвойне бьш виновен перед великой революцией: как бело­
гвардеец, потому что участвовал в войне, и как гнусный милита­
рист, потому что бьш тяжело ранен .
Мне не пришлось узнать, какими путями и с какими приключе­
ниями удалось ему уйти в Бессарабию, а потом переехать в Ригу.
292


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
Странно: сколько мне ни приходилось разговаривать на эту тему с
беженцами - я всегда находил в их рассказах труднообъяснимые
элементы чуда или диковинного случая.
Годы, жестокий опыт и мудрость смирили его севильский темпе­
рамент. Прежний Пильский стал глубоким и благожелательным кри­
тиком. Феноменальная память сохранила ему великое множество лиц,
событий, анекдотов, речей, слов и приключений, относящихся к пре­
жней бурной нашей жизни в Москве и Петербурге. Рассказы его из
этой прошлой красочной области всегда очаровательны.
ИЛЬЯ РЕПИН
(К годовщине со дня смерти)
Чтобы почувствовать и понять все величие океана, надо видеть
его не с плоского берега, а в открытом пространстве, когда вокруг
нет ничего, кроме синей могучей стихии, всегда живой, всегда в
движении.
Подобно этому измеряется и чудесная власть человеческого ге­
ния. Нельзя о ней судить по ничтожным воспоминаниям современ­
ников, по близоруким отзывам невежественных критиков, по при­
страстным и часто глупым рассказам друзей, по успехам и неуспе­
хам у крикливой толпы. Все это - прибрежный мусор и грязная
пена. Судья великому человеку - только время, безупречное в сво­
их приговорах.
Более чем половину столетия Репин бьm славой России и гор­
достью живописного искусства. Еще до сих пор мы, в изгнании и в
рассеянии сущие, говоря о нашем незабвенном прекрасном Доме,
упоминаем со вздохом и во множественных числах: <<да. У нас бьmи
Пушкины, Толстые, Репины, Глинки, Чайковские. Какое богатство!
Весь мир произносит их имена с благоговением!»
Относительно всего мира сказано, конечно, сл ишком широко.
Но теперь уже можно со спокойной уверенностью сказать, что имя
и творчество Репина переживут столетия, и сам Репин останется
великим, непревосходимым учителем до той поры, до которой жи­
вут полотно и краски.
Лев Толстой высказал однажды по поводу литературного твор­
чества тираду, изумительную как по простоте, так и по глубине:
293


А. И.Куприн
- Чтобы хорошо писать, надо, во-первых, уметь писать, во­
вторых, знать то, о чем пишешь, и, в-третьих, знать, для чего пи­
шешь.
Эти условия, если прибавить к ним еще простоту и правдивость,
всегда требованные Толстым, надо приложить к каждому искусст­
ву, и Репин никогда не переставал им следовать благодаря тонко­
му инстинкту.
Подобно Толстому, он в своих картинах избегал придумыва­
ния и фантазии и брал для своих персонажей живых, знакомых
людей. Так, позировали ему для больших холстов Иероним Ясинс­
кий, Гаршин, художник Кравченко, профессора Рубец и Эварниц­
кий, Мамин-Сибиряк и другие.
Но брал Репин у них лишь нужную ему внешнюю оболочку:
характерное лицо, подходящую фигуру, гомерический смех и вы­
разительную улыбку, меланхолическую задумчивость, черты гне­
ва и веселья, создавая из них то царевича, смертельно раненного
Иоанном Грозным, то палача, остановленного Николаем-угодни­
ком за момент перед роковым ударом, то дюжего протодиакона в
крестном ходе, то дуэлянтов с секундантами и врачом в офицерс­
ком поединке, то этих гоголевских запорожцев, с буйным весельем
смакующих каждое соленое и проперченное словцо в своем кол­
лективном послании турецкому султану. Очень жаль, что нельзя
привести в моей короткой статье подлинного текста этого лапи­
дарного ответа: его не вьщержат ни бумага, ни добрые нравы на­
борщиков. А между тем в нем скрыт ключ к простому и правдиво­
му пониманию всей огромной картины великого художника. Ведь
недаром же он бьш родом из Чугуева, и запоржская бурливая кровь
бьша ему сродни.
Он написал за свою долгую жизнь много портретов. Часть из
них хранилась у собственников, и теперешняя судьба их неизвест­
на. Другая часть - достояние государственных музеев и галерей.
Нельзя сказать, что у Репина ценнее и прекраснее: его картины
или портреты? И вряд ли этот вопрос имеет большое значение. Но
почему-то давно установилось общественное мнение, что именно
человеческий портрет является для художника высшей мерой твор­
чества и наивысшим достижением в художественном искусстве.
О портретах Репина нельзя говорить. Их надо видеть. Очаро­
вательное и поражающее их сходство с натурой, так же как и точ­
ное и полнокровное мастерство в работе - не суть преобладаю-
294


Заметки публ ициста, сатирика и литературного кр итика
щие достоинства репинских портретов. Главное их великолепие и
отличие заключаются в том, что Репин умел вглядеться внутрь че­
ловека, в глубину его души и характера, и понять их, и неведомой
силой запечатлеть их на холсте для почти бесконечной жизни.
Художник Серов, в юности ученик Репина, разговаривая как­
то с величайшим из карикатуристов П. Е. Щербовым, высказал
такую мысль:
- А ведь если подумать хорошенько, то все мы, пишущие пор­
треты с людей, - отчасти карикатуристы . Ведь когда пишешь с
искренним увлечением, то невольно замечаешь и воспроизводишь
на полотне преобладающие пороки и достоинства моделей.
Но в том-то и дело, что по душевному своему строению Серов
склонен был видеть яснее минусы человека, а Репин, с его благо­
душным приятием жизни, охотнее видел добро.
Одним из лучших его шедевров был, конечно, «Государствен­
ный совет» - картина изумительная по великому количеству фи­
гур, по блестящей композиции и по вдохновенности работы. Те­
перь можно думать, что, работая над «Государственным сове­
том», Репин с восторгом и горестью трудился над собственным
надгробным памятником и над памятником былой великодер­
жавной России.
Он совсем немного получил за этот гигантский труд: что-то
около сорока тысяч рублей. Его хороший знакомый Б. А. Г. пред­
лагал ему двойную цену за повторение этой чудесной картины для
Ростовского музея.
- Я бы с удовольствием сделал и для вас, и цена неплохая, -
сказал Репин, - но я чувствую, что «Совета» я уже больше не
могу ... Не в моих силах.
Да и какой художник в мире мог бы это сделать?
1931
ПЕТР И ПУШКИ Н
Темны и неисповедимы будущие пути нашей исстрадавшейся
родины� загадочна ее судьба; и совершенно невообразимы те фор­
мы, в которые перельет великое русское государство воля освобо­
дившегося российского народа.
295


А. И.Куприн
Но уже теперь можно сказать, что основными упорами, неуга­
саемыми маяками русской культуры навсегда останутся для воз­
рожденной России имена Петра 1 и Александра Сергеевича Пуш­
кина.
Я никому не хочу навязывать своих мыслей, но должен все-таки
сказать о том, что меня нередко удивляли и поражали странные
подобия в главных рубежах жизней этих двух национальных вели­
канов. Поневоле кажется порою, что, разделенные почти столети­
ем времени, их земные существования текут как будто бы парал­
лельно.
У обоих детство прошло тяжело и безрадостно, оставив в душе
Петра, вместе с нервным тиком, злобу и ненависть и не оставив в
памяти Пушкина ни одного светлого, теплого луча. Но и предсмер­
тные часы обоих бьmи овеяны необычайно высоким трагическим
смыслом. Петр умер от простуды, которой захворал, спасая в сту­
деную пору утопавшего матроса; Пушкин, невольник чести, сам
шел навстречу своей фатальной гибели. И - жестокая параллель! -
оба скончались в страшных мучениях, не оставив после себя на­
следника в духе: ибо Петр не предвидел Екатерины 11, а Пушкин не
успел узнать Лермонтова: они ни разу не встретясь в Петербурге,
хотя и живали иногда почти рядом.
В смутное, нелепое, затхлое, тупое время застал царевич Петр
Московитское государство. Самовольство стрельцов, надменность
бояр, кичливость и притязательность князей, близких и дальних
царевых и царицыных родственников, терема, душная теремная
жизнь и теремные интриги, местничество, взяточничество, продаж­
ность, презрение к науке, суеверие, злобная, ядовитая, никогда не
прекращающаяся борьба между исповедниками старой веры и но­
вой, Никоновой. Надо внимательно перечитать тогдашний регла­
мент «о том, чего духовному лицу творити не надлежит», для того
чтобы понять, как бьmа смрадна, распущенна, нечестива, разврат­
на и мздоимна та часть церковников, которая принадлежала к цер­
кви, покровительствуемой государством; но, понявши это, надо
понять и Петра и, хоть отчасти, простить ему его грубые шутки
над духовенством, непристойные пародии и создание такого буфе­
ра, как священный синод.
Пушкин начал печататься при условиях почти первобытных,
во всяком случае диких, затруднительных, неблагодарных и чрез­
вычайно тяжелых. Звание писателя бьmо низменно и легко вызы­
вало глумление. Стихотворцы воспевали оды на дни рождения и
296


Заметки публициста, сатирика и литературного кр итика
именин богатых покровителей. Знаменитого Тредьяковского, уче­
ного человека, усердно, но напрасно старавшегося заменить сил­
лабический стих русской поэзии на метрический, лакеи били пал­
ками, по приказанию высокопоставленного мецената. Радищева,
за невинное «Путешествие в Москву», сажают в Петропавловскую
крепость. Цензура свирепствует неистово и оглушительно глупо .
Из «Поваренной книжки» густыми красными чернилами вычерки­
вается слово «вольный» в фразе <<Держать на вольном духу» . При­
дирки к пушкинским прекраснейшим строчкам бьши идиотскими
до виртуозности. Пусть сам царь всемилостивейше сказал Пушки­
ну: «Я сам буду твоим цензором». Все равно - цензором его как
бьш, так и остался дубовый шеф жандармов граф Бенкендорф, не­
навидевший и презиравший Пушкина от всей мелкой глубины сво­
ей казарменной души. Это он послал Пушкину сухое письмо о том,
что государь прочитал «Бориса Годунова» и остался его содержа­
нием доволен, но, однако, полагает, что сочинение это следовало
бы из драматической формы переделать в исторический роман.
На это Пушкин мужественно ответил, что он написал, как на­
писалось, а перелицовывать свое сочинение он не может. Николай
1 промолчал. Нет, воистину надо сказать, что этот самодержавный
император, самовластный до такой степени, что однажды сказал
иностранному посланнику: «Как вам нравится мой климат?» - про­
щал и забывал Пушкину гораздо больше, чем современники, и в
особенности титулованные.
Кто в потомстве понял глубже других муки, причинявшиеся
Пушкину цензурой? Это был Некрасов. Вот что говорит его типог­
рафский рассьшьный Минаич:
Походил я к Василью Андреич*,
Да гроша от него не видал :
Не чета Александру Сергеичу ­
Тот частенько на водку давал ...
Да зато попрекал все цензурою:
Как где красные встретит кресты,
Так и бросит в тебя корректурою!
Убирайся, мол, ты!
Видя, как человек убивается,
Я скажу, что пройдет, мол, и так. -
* В. А . Жуковский. (Прим. А. И. Куприна. )
297


А. И. Куприн
Это кровь, - говорит, - проливается,
Кровь моя. Ты - дурак!
И как не вспомнить нам того яростного и священного гнева,
который овладел Пушкиным, когда он убедился в том, что его лич­
ные, интимные письма к жене перечитываются агентами 111 Отде­
ления! Вот тогда-то и вырвалась у него эта страшная, эта отчаян­
ная фраза < .•.>
«Черт меня догадал родиться в России с умом и талантом!»
Пощечина, нанесенная Пушкиным, не касалась страны русской,
по ударила по щеке правительства, да еще того времени.
То, что Петр сделал для страны русской, сделал и Пушкин для
русской литературы. И царю и поэту предстоял гигантский труд на
нивах, заброшенных и запущенных, одичавших без ухода и порос­
ших чужеядными плевелами. И оба они начали свой подвиг еще
детьми, в ребячьих играх, в интуитивных подражаниях, в наивных
пробах и исканиях. Пушкин подражает Парни, Оссиану, Вольтеру,
Батюшкову. Петр, шутя, заводит крошечную регулярную армию
потешных - зерно будущей русской армии, - и строит речной
ботик, прадедушку будущего мощного российского флота. И по­
могают ему в этих воинских забавах иноземцы: Лефорт и Тиллер­
ман.
Вся их работа - покамест - игрушечная, но юные творцы ра­
стут, как сказочные богатыри, не по дням, а по часам. «Андре Ше­
нье» и Азовская победа Петра - это уже их совершеннолетие. Даль­
ше идут великие завоевания и тяжкие творческие труды. Тот, кому
приходилось видеть черновики зрелого Пушкина, тот с почтитель­
ным, священным удивлением мог убедиться, какой кропотливой
отделке, видоизменениям, перестройкам и перечеркиваниям под­
вергался пушкинский стих, пока не воспринимал свою гармонич­
ную, прелестную форму, такую легкую, что стихи кажутся напи­
санными с одного почерка, под мгновенным наитием вдохновения.
Екатерина 11 говорила иногда, что прежде, чем приступить к
разрешению какого-нибудь вопроса государственной важности, она
приказывала секретарю порыться в архивах: не найдется ли в них
какого-нибудь мнения Петра об этом деле. И почти всегда нахо­
дился мудрый ответ. Следы петровской созидательной работы и
до сих пор уцелели в России. Город Устюжна издавна зовется же­
лезной, ибо в ней искал Петр болотной железной руды. Отличные,
бойкие вятские лошадки суть потомство выведенных Петром фин-
298


Заметки публициста, сатирика и литератур11 ого кр итика
ских лошадей. Петрова просека в Олонецкой губернии всегда гля­
дела на Мурман, к незамерзающему северному порту . В Куоккала,
еще в мою бытность, там финны с гордостью показывали русским
посаженную Петром столетнюю лиственничную аллею, лечебные
воды, открытые Петром, существуют и поныне, а для англичан и
до нынешних дней служит устрашающим жупелом «Петрово заве­
щание», якобы указывающее русской армии путь на восток, в Сред­
нюю Азию . И многое другое" .
И весь удивительный Петербург есть памятник Петра.
Пушкин от всей души любил и чтил память Петра, как чтит и
любит его всякий умный, преданный родине русский человек. Но в
любви Пушкина не бьmо слепоты: он на все глядел проникновен­
ными, мудрыми и ясными глазами. Восхищаясь петровскими зако­
нами и государственными распоряжениями, Пушкин прибавляет:
-
Но временные указы Петра кажутся написанными кнутом.
Пушкин был мудр, и странно: к этому определению и убежде­
нию мы приходим очень медленно, по мере того как становимся
все старше и все опытнее.
1933
СА ША ЧЕРНЫЙ
Герольдом моим будет юмор
С смеющейся слезкой в щите.
Ге нрих Гей не
Я нарочно позволил себе привести этот эпиграф из одного сти­
хотворения великого германского поэта.
Гейне бьm всегдашним любимейшим писателем Саши Черного,
который, без всякого намека на подражание, как бы вдохнул в свою
поэзию животворное дыхание автора «Атта Тролль» и «Северного
моря» . Но сам бог одарил Сашу Черного самым драгоценным и са­
мым редчайшим даром, который только встречается в литературе
всего мира: даром подлинного, чистого и светлого юмора.
Странно, до сих пор мы, образованные русские люди, всегда
часто употребляющие слова: юмор, юморист, юмористичный, юмо­
ристика, не знаем их настоящего смысла. Юмор - это любимей­
шее и прекраснейшее детище англосаксонской расы пришло к нам
299


А. И. Куприн
вместе с произведениями Свифта, Теккерея, Шекспира, Диккенса,
Марка Твена, Джерома-К -Джерома и других чудесных мастеров.
Но, к сожалению, на русской, пл охо обработанной и малокультур­
ной почве юмор туго прививался и хило расцветал . Мы хохотали
от души, когда перед нами солидный человек падал вверх тормаш­
ками на тротуар и вставал с нашлепкой на носу: мы заливались
смехом над корявым мужичонкой, который вывинчивал гайки из
железнодорожных рельсов на грузила для ловли шелеспера и кото­
рый на суде абсолютно не мог понять своей вины. До сих пор еще
мы сотрясаемся от хохота, когда читаем аверченковский рассказ о
еврейке, которая повезла свою младшую дочь, большую глазами, к
профессору-окулисту Гиршману я только на середине очень длин­
ного пути вдруг спохватилась, что везет не младшую, а старшую,
здоровую дочь, которую она впопыхах перепутала с больной.
Конечно, на смех образца нет. Смех входит, как гл авнейшее
средство, и в юмор, так же как входят в него: незлобивость, прили­
чие, наблюдательность и доброе здоровье - украшение жизни.
Признаюсь: в трех приведенных мною случаях русского смеха я
совсем не ощущаю присутствия юмора, как не вижу его и в знаме­
нитой чеховской «Хирургии», и в чеховском доге Неро, сожрав­
шем щенят. Что и говорить: у нас бьmо много талантливейших пи­
сателей, составляющих нашу вечную национальную гордость, но
юмор нам не давался. «От ямщика до первого поэта мы все поем
уньmо». Из наших предшественников обладали юмором: молодой
Гоголь, здоровый еще, не помраченный Успенский, порою - Че­
хов, Лесков в «Соборянах», в громадной степени Лев Толстой, ко­
торый им не дорожил.
Величайшей заслугой «Сатирикона» бьmо привлечение Саши
Черного в редакционную семью. Вот где талантливый, но еще за­
стенчивый новичок из волынской газеты приобрел в несколько
недель - и громадную аудиторию, и широкий размах в творче­
стве, и благородное признание публики, всегда руководимой сво­
им безошибочным инстинктом и своим верным вкусом. Она с бе­
режной любовью поняла, что в ее душевный обиход вошел ми­
лый поэт, совсем своеобразный, полный доброго восхищения
жизнью, людьми, травами и животными, тот ласковый и скром­
ный рыцарь, в щите которого, заменяя герольда, смеется юмор и
сверкает капелька слезы. И дружески интимной, точно родной,
стала сразу читателям его простая подпись под прелестными юмо­
ресками - Саша Черный .
300


Иван Шм елев


Заметки публициста, сатири ка и литератур11ого кри тика
Я помню, как Александр Михайлович Гликберг приехал из Бер­
лина в Париж. Ох, уж это время! - неумолимый парикмахер. В
Петербурге я его видел настоящим брюнетом, с блестящими чер­
ными непослушными волосами, а теперь передо мной стоял насто­
ящий Саша Белый, весь украшенный серебряной сединой. Я по­
мню его тогдашние сл ова, сказанные с покорной улыбкой:
- Какой же я теперь Саша Черный? Придется себя называть
поневоле уже не Сашей, а Александром Черным.
Так он и стал подписываться: А. Черный. Но вот пришла по
телеграфу нежданная и горькая весть: «Саша Черный скоропостиж­
но скончался». И ходят по Парижу русские люди и говорят при
встречах: «Саша Черный умер - неужели правда? Саша Черный
скончался! Какое несчастье, какая несправедливость ! Зачем так
рано?» И это говорят все: бывшие политики, бывшие воины, шо­
феры и рабочие, женщины всех возрастов, девушки, мальчики и
девочки - все!
Тихое народное горе. И рыжая девчонка лет одиннадцати, на­
учившаяся читать по его азбуке с картинками, спросила меня под
вечер на улице:
- Скажите, это правду говорят, что моего Саши Черного боль­
ше уже нет?
И у нее задрожала нижняя губа.
- Нет, Катя, - решился я ответить . - Умирает только тело
человека, подобно тому как умирают листья на дереве. Челове­
ческий же дух не умирает никогда. Потому-то и твой Саша Чер­
ный жив и переживет всех нас, и наших внуков, и правнуков и
будет жить еще много сотен лет, ибо сделанное им сделано наве­
ки и обвеяно чистым юмором, который - лучшая гарантия для
бессмертия .
1932
И ВАН СЕРГЕЕВ И Ч ШМЕЛЕВ
На днях исполнилось шестьдесят лет Ивану Сергеевичу Шме­
леву, одному из самых талантливых и любимейших русских писа­
телей - человеку, чье имя, несомненно, века проживет и тленья
избежит.
Шестьдесят лет - это далеко не старость. Это - возраст. Это
возраст, когда можно и пора сделать выдающемуся человеку ис-
301


А.И. Куприн
тинную и справедливую оценку. Это возраст мудрости, прозорли­
вости, спокойных, обдуманных решений, беспристрастного твор­
чества, веских слов и умной доброй улыбки...
Шмелев - добрый хозяин: так я его мысленно всегда себе пред­
ставляю. Своему слову, однажды данному, он, Иван Сергеевич,
хозяин верный, крепкий и непоколебимый. Ложь для него отврат­
на, как грязь и мусор в чистом доме, и неправда никогда не осквер­
няет его уст.
Все у Шмелева хозяйственно: и глаз, и прочность мысли, и вку­
сы, и знания, и увлечения. Вот, например, живет он на Лазурных
берегах, в благоуханном Грассе, наслаждаясь прелестями юга, а с
севера, из Риги, уже летит к нему заказной пакет с семенами муром­
ских огурцов, и Шмелев безошибочно знает, как нужно удобрить
грядку, как притенить от солнца молодые всходы и когда поливать
их, чтобы через два месяца можно бьmо бы угостить приятелей све­
жим, ядреным, хрупким огурчиком. Но он замечает также, что
южные кедры беспрестанно роняют свои маленькие орешки, и воз­
вращается в Париж с небольшим холщовым мешочком, полным
этой любимой московской заедочкой. В Капбретоне он разводит
подсолнухи и каждому из них, судя по наружности, дает имена зна­
комых писателей. Но этого мало. В капбретонском лесу он откры­
вает грузди, которые можно солить впрок, и привозит их в лукош­
ке как будущую солидную закуску для друзей.
Таков он в жизни, но таков же он и в творчестве. Все, что он
написал, дышит хозяйственным трудолюбием, совершенным зна­
нием дела, места и языка. Богатство его лексщ<0на необыкновенно
широко, и слово всегда ему благодарно, послушно.
Шмелев теперь - последний и единственный из русских писа­
телей, у которого еще можно учиться богатству, мощи и свободе
русского языка ... Шмелев... коренной прирожденный москвич, с
московским говором, с московской независимостью и свободой
духа. Вот почему большинство произведений Ивана Сергеевича
имеют место в Москве...
Эх! Если станешь прилежно всматриваться в теперешних писа­
телей, то без труда найдешь: кто у кого учился, кто у кого заим­
ствовал, кто кому подражал. У Шмелева только один помощник,
это - ШМЕЛЕВ. Его узнаёшь сразу, по первым строкам, как узна­
ёшь любимого человека издали по тембру голоса. Вот почему
Шмелев останется навсегда вне подражания и имитации. Бог дал
ему редкий свой дар - печать милосердного и великого таланта -
спокойный, задушевный юмор.
302


Пар иж зимой.
Ху дожник А . Марке, 1908 г.


~°'f'""-...;- J-h V\ '·
~ о,. '( ~......ц...........ч....._ /,!-.........
~...._,4'\_~
J~ iС'щ •.и•-";_._.d
+(Эс!~...._,,.____ т ~~"'-
~fц. ,,..._...._{μ>._
tL"'-
~ W tL{l~vли}_~ ~
/1 af-~ < "'-
,L0._;),._;;_._,_'-1_!.-~ ;;.ч <-< "<-~ ._,_ ~,__~1
l~ u.c..<..ll\_ h а. - $)... :
[}Jh~ ~L~dL~ ! ~(, '741-~ / ' ~;~r-;.
rf_ ~А .Q~ "-..:;::ц. ед 6'.
~ ./[?~. (<)~~
vj.-dм..e ~..-1u-~ Ц...L.ц ._LA-~-~~ ""-A -L -.D/ шц,?
i2. ч:&.-Р~~.......... \.с • '?' ~~ ~ ~
1
-
~
~ ~ ...... ;:.... r'1/._ .! ~ ;ас - '7~.._..._,..( ,.J.~
..__,_,_ <!) . .J ........_
,)~ ~о <"
f. ........._"._н._с_.;;<:ц~_ ?'f, J..\
е~д.. ,/ Lг
,
-
··.
'~
Г..t-4-\-;JJc_,j'-t-L-д..
~ .»-/-.,~~ f_ч.ч' '~ OJ-~.-1. А.41
"~(• ~.ь/ O:tLL-flf ?.4- </f<. ~ jLAA-<J Jr ~ L~ .Q\
')
f,t.QJ. ')~..vъ.
1<ill~.,,.:::.Л. ц ~J 1 ~.._._<.V"\ '-'
-м_" -.


ИНТЕРВЬЮ,
АНКЕТЫ


~~ ~~ ~~"". ··~ ~~
~ 1.t..~~/..t?. "l-<A•-t!.. {l~ .-с.,..( ~
+~ ~ "'~ ~"ll.•·;-7 ~­
/l/,J,_'if +>-=
.., ~ ,е:;:._.~.ц-
1~ ~е/ ,.u~ '7'\..1 t_.;~W 1 ' 1'f--0/;9 ~
9frил-~ , ~·
~ ,,,,,_.,,л -~ ~~
~о...-/2гvц ~·
~~urt~~-~
"
~ "~~ ,,,_..__
~~~1
4~-tJ~~
~~
Письмо Надежды Александровны Тэффи
А . И Куприну, 1920-е - 1930-е гг,


ИЗБЕСЕДЫ СА. И . КУПРИНЫМ
КОРРЕСПОНДЕНТА ГАЗЕТЫ «ОБЩЕЕДЕЛО»
Русская колония в Париже обогатилась на днях приездом од­
ного из самых талантливых современных русских писателей -
А. И. Куприна.
А. И.Куприн, проживший в Совдепии весь период времени от
большевистского переворота до последнего наступления белых
армий на Петроград, перенесший тюремное заключение и все беды
советского режима, поделился в беседе с нашим сотрудником свои­
ми впечатлениями о Совдепии:
-
Октябрьская революция застала меня в Гатчине, откуда я
ежедневно ездил в Петроград для редактирования газеты «Свобод­
ная Россия». Впоследствии я начал сотрудничать в газете Василев­
ского . Этого маленького листка, беспощадно высмеивавшего боль­
шевиков, они боялись больше всех других, несмотря на его вне­
шнюю неказистость.
Мое участие в листке не прошло незамеченным, и большевики
только поджидали удобного случая, чтобы наложить на меня руку.
Подобный случай им вскоре представился в виде выхода моей ста­
тьи о Михаиле Александровиче, в которой я пытался убедить боль­
шевиков оставить его в покое, доказывая искренность заявлений
бывшего Великого Князя о нежелании взять в свои руки управле­
ние Россией. Все это не помешало большевикам страшно раздуть
значение статьи и обвинить меня в желании восстановить популяр­
ность Михаила и содействовать его восшествию на престол. Я был
арестован .
К счастью, благодаря безграмотности следователя, ничего не
понимавшего в моих писаниях, мне удалось довольно быстро до­
казать абсурдность обвинения и снова зажить спокойной жизнью в
Гатчине.
Очень быстро после освобождения я был приглашен Максимом
Горьким работать в его «Всемирной Литературе» . Это издатель­
ство, задуманное по грандиозному плану, предполагало выпустить
307


А. И. Куприн
на русском языке творения всех писателей мира, начиная от древ­
них классиков и до наших дней. Затея эта так и не бьта выполнена;
выпустили лишь пять книжек Горького в грошовом издании. Лич­
но я перевел за это время стихами шиллеровского «Дона Карлоса»,
редактировал Дюма и выпустил книгу под заглавием «Жизнь и твор­
чество Дюма» .
-
Что же вы делш�и в Га тчине до бегства ?
-
Весной - я сажал огороды, летом - жил тем, что продавал
свои вещи, а осенью собирал картофель; собрал его на 140 ООО руб.
Затем, когда пришли в Гатчину «белые», то мне бьшо предложено
редактировать газету и принять участие в агитации при помощи
печати . Однако развернуться и тут не пришлось, так как началь­
ство из генералов предпочитало само выпускать длиннейшие про­
кламации .
-
Ка кое впечатление остш�ось у вас от арм ии Юденича?
-
Самое лучшее: прекрасная дисциплина, мужество и выносли-
вость. Между прочим, я могу категорически опровергнуть сведения
о еврейских погромах, которые ей приписывают.
-
С кем из комиссаров вам пр иходwюсь встречаться чаще всего ?
-
С Лениным и Горьким.
Ленин - человек, по-своему, безусловно убежденный, искрен­
ний и неглупый, но - в умственных шорах.
О Горьком я могу лишь сказать, что это - человек, любящий
популярность и ищущий ее. Не нравится мне в нем и его самовлас­
тие. Впрочем, эти недостатки искупаются до известной степени его
огромной любовью к печатному слову.
-
Ка кого вы мнения о ген. Вр ангеле?
- Я очень в него верю: это - настоящий русский патриот, храб-
рый, умный и никогда не теряющий своего достоинства. Нет ника­
кого сомнения, что первые сведения о его германофильстве и склон­
ности к восстановлению царизма бьши инспирированы самими нем­
цами, так как, хорошо зная Врангеля, могу утверждать противное.
Он - талантлив не только как стратег, но и как политик.
Б.Ц.
308


Ин тервью, анкеты
АНКЕТА ГАЗЕТЫ «ОБЩЕЕДЕЛО»: «ТРИ ГОДА
БОЛ ЬШЕ В ИЗМА»
Ввиду истекшего сегодня трехлетия, со дня большевистского
переворота, редакция «Общего дела» обратилась к целому РЯдУ вид­
ных русских политических, литературных и общественных деяте­
лей, находящихся в Париже, с просьбой высказаться по следую­
щим вопросам :
-
В чем сила большевиков ?
-
Почему они сумели удержаться у власти 3 года ?
-Какие причины укрепили их власть и положение?
-
Приводим полученные нами ответы на нашу анкету.
В бессилии страны.
Вследствие попустительства, робости, корыстолюбия и близо­
рукости Запада; несогласованности русских антибольшевистских
сил; неясности или неприемлемости освободительных лозунгов, ко­
торые до Врангеля несли с собою вожди белых армий, а также не­
достаток в этих армиях (до Врангеля) железной дисциплины и стой­
кой, непоколебимой воинской иерархии. Внутри же страны верней­
шие их союзники - голод и смертные казни. Никогда еще мир не
сознавал, какое безграничное и подлое могущество заключено в
восьмушку хлеба; и никогда еще он не бьш свидетелем того, как с
холодным, теоретическим пренебрежением к человеку и человече­
ству годами обескровливается целый народ, его мозги и тело.
АНК ЕТА ДЛ Я СБОРНИКА « КАЗАЧЕСТВ О»
Как расценивается казаками и их соотечественниками неказа­
ками прошлое казачества - и старейшего Юго-Восточного -
«вольного», три века назад осуществлявшего в своей казачьей жиз­
ни широкие начала народоправства, братства и равенства и вер­
нувшегося к этим порядкам после февральской революции, - и
тех казачьих Войск, �ужилых, которые бьши образованы в XIX
столетии?
В чем были сильные и в чем слабые стороны казачества? Како­
ва его будущность»? < ...> Войсковые атаманы Дона, Кубани и Те­
река и Правление Казачьего Союза решили обратиться к видней­
шим представителям эмиграции - военачальникам, историкам,
309


А. И. Куприн
писателям и политическим деятелям всех существующих в эмигра­
ции течений - с покорной просьбой не отказать поделиться свои­
ми мыслями <".> по указанному выше вопросу во всей его широте
или в какой-либо отдельной его части, по вашему выбору. При зат­
руднительности этого - сказать хотя бы несколько слов о вашем
отношении к казачеству, к его быту и т. д.
Пусть мои глаза и не увидят чаемого счастья Родины, но так
же, как непоколебимо верую я в грядущее оздоровление и обновле­
ние Великой России, верю я и в будущую неразрывную связь Каза­
чества с нею. За это говорят века общей истории, общих войн, об­
щей религии, общих интересов, общего языка. Признаюсь: крае­
вые частные интересы и вопрос о форме братского союза - стоят
для меня на втором плане. Я лишь знаю, что Казачеству не придет
никогда в головы бредить о самостийности, побуждаемой искусст­
венным шовинизмом и науськиваемой ложной ненавистью. Мне
ценна старинная красивая формула: «Кланяемся Тебе, Белокамен­
ная Москва, а мы, Казаки, на Тихом Дону».
Для наших потомков будут заветны казачьи вольности . Спра­
ведливость требует сказать, что с ними не особенно бережно счи­
талось правительство дореволюционных времен, еще помнившее
бьmые смуты и тревожные годы . Но союз с вольным человеком
прочнее союза с человеком приневоленным.
Вот потому-то не только ошибкою, но и государственным пре­
ступлением бьmо посьmать казаков усмирять внутренние уличные
беспорядки. Это развращает одних, возбуждает Других и родит вза­
имное неуважение. На такие дела есть хорошо оплачиваемая, хо­
рошо вооруженная и хорошо воспитанная полиция. Казака в мо­
ральном отношении надо бьmо беречь пуще глаза.
Казак драгоценный союзник в охране Государства. Многове­
ковое общение с лошадью сделало из него природного кавалерис­
та. Но он и прирожденный воин: со времен седой древности он сто­
ял на рубежах Земли Российской, на передовых ее постах, как страж
и разведчик, всегда готовый к первому наступлению и к первой обо­
роне. Где еще в мире есть подобный незаменимый род войска? По­
глядите на их походку и посадку. Послушайте их песен!
И скажу еще одно. Казаки искони владели землями добротны­
ми и в большом количестве. К тому же они никогда не знали усло­
вий крепостного рабства, угнетавшего и принижавшего душу
русского крестьянина, хотя ее и не сл омившего. Как земледелец,
казак - фермер; если хотите - помещик. Его ни за что не соблаз-
310


Интервью, анкеты
нят ни бред коммунизма, ни блажь интернационала, особенно ког­
да после горького долгого опыта жизнь войдет в нормальную ко­
лею. А ведь зараза большевизма, даже бескровно скончавшегося,
еще не раз даст знать о себе случайными вспышками...
КАК А. И . КУПРИН ВЕРНУЛСЯ В МОСКВУ
Сообщение «Последних Новостей» о возвращении А. И. Куп­
рина в Москву произвело в эмигрантском Париже огромное впе­
чатление.
Как нам удалось установить, Е. М. Куприна начала хлопоты о
возвращении больного мужа в Россию еще несколько месяцев на­
зад. Ходатайство поддерживали в Москве акад. И. Я. Билибин, став­
ший «возвращенцем» в прошлом году, и Алексей Толстой.
Ни один писатель, никто из близких друзей Куприна не бьши
об этом осведомлены, о происшедшем они узнали лишь вчера ут­
ром, из газетного сообщения.
В последние дни А. И. Куприн сильно нервничал и волновался .
Сборы продолжались недолго . Е.М. продала свою библиотеку, и
29 мая А. И. и Е. М. Куприны уехали, до последней минуты держа
свой план в полном секрете.
Садясь в вагон и прощаясь с дочерью, которая через несколько
месяцев также намерена ехать в Россию, А. И. сказал:
-Я бы, кажется, если бы мог, пошел бы в Россию по шпалам .
Вчера утром, уже из Москвы, Е. М. Куприна позвонила в Па­
риж к дочери по телефону. Она сообщила, что поездка прошла впол­
не благополучно и что, несмотря на свое болезненное состояние,
А. И. Куприн отлично перенес утомительную дорогу. Останови­
лись Куприны в гостинице «Метрополь».
Естественно, что наибольшее волнение возвращение Куприна
в Москву вызвало в среде старшего поколения писателей, связан­
ных с автором «Поединка» крепкой, долголетней дружбой.
Вот заявления, сделанные писателями по этому поводу:
И. А. БУНИН
-
Куприн давно уже не писал, и это облегчило его возвраще­
ние в Россию. Он, по крайней мере, не будет там ни в какой зави­
симости .
311


А. И. Куприн
Думаю, что перед тем как решиться на это , ему пришлось мно­
гое пережить.
Конечно, эмиграция во многом виновата: она могла бы содер­
жать двух-трех старых писателей. Александр Иванович пользовал­
ся такой всероссийской сл авой, им так зачитывались, что нужно
бьшо о нем позаботиться должным образом.
Старого, больного человека судить нельзя .
Очень жаль, что я его, очевидно, уже никогда не увижу в жизни.
М. А. АЛДАНОВ
- А. И. Куприн, как всем известно, в последние годы болел . Я
очень давно его не видел, - верно, никогда и не увижу, о чем ис­
кренно сожалею, так как люблю его .
Жилось ему за границей не сладко" хуже, чем большинству из
нас. Но не это , думаю, было гл авной причиной его решения; м.ожет
быть, это и вообще никакой роли в деле не сыграло.
Знаю, что он очень тосковал по России; меньше, чем кто бы то
ни бьшо из нас, он был приспособлен для жизни и работы за грани­
цей . Политикой он никогда не занимался и мало интересовался ею.
Осуждать его мне нелегко. Могу только пожелать ему счастья.
Возможно, что его решение будет соблазном для других эмигран­
тов, находящихся в ином положении . Это дело совести каждого, но
не о каждом можно будет сказать то же, что о нем .
Н. А. ТЭФФИ
-
Е. М. Куприна увезла на родину своего больного старого
мужа. Она выбилась из сил, изыскивая средства спасти его от бе­
зысходной нищеты. Давно уже слышались призывы: «S.0.S. -Куп­
рин погибает!» Для них собирали, вернее, выпрашивали гроши.
Всеми уважаемый, всеми без исключения любимый, знамени­
тейший русский писатель не мог больше работать, потому что был
очень, очень болен. И он погибал, и все об этом знали.
Его уход - не политический шаг. Не для того , чтобы подпе­
реть своими плечами правителей СССР. И не для того , чтобы его
именем назвали улицу или переулок. Не к ним он ушел, а от нас,
потому что ему здесь места не бьшо. Ушел обиженный. Ушел, как
благородный зверь, -умирать в свою берлогу.
Не он нас бросил . Бросили мы его.
Теперь посмотрим друг другу в глаза.
312


Н. А . Тэ ффи. Пар иж, 1940-е годы.


Ин тервью, анкет ы
А. М. РЕМИЗОВ
-Ничего особенного я сказать не могу. Я ведь А. И. Куприна
совсем мало знал. Что ж, - поехал, и Бог с ним! Я его ничуть не
осуждаю. А голодал он и нуждался очень. Но разве не испытывают
и другие писатели в эмиграции постоянную и острую нужду?
Д. С. М ЕРЕЖКОВСКИЙ
- Со времени перехода Савинковым советской границы - это
самый большой удар по эмиграции. И то чувство огорчения и до­
сады, которое охватило всех при прочтении известия об отъезде
Куприна к большевикам, доказывает, что, несмотря ни на что , эмиг­
рация все-таки едина. И объединена она - отрицательным отно­
шением к захватчикам-большевикам.
В такие дни, как сегодня, мы особенно остро почувствовали,
что есть между нами всеми какая-то круговая порука. И потому
особенно жаль бывает, когда один из наших, а тем более таких твер­
дых и непримиримых противников советской власти - уходит в
тот лагерь. Отъезду Куприна не надо, конечно, придавать никако­
го политического значения. Это - явление чисто бытовое, бегство
от бедности, от голода.
И добавлю, - бесконечно жаль, что Куприн, проживший боль­
шую, честную жизнь, заканчивает ее так грустно.
3. Н. ГИППИ УС
-
Очень нехорошо это для нас. Как вопрос ни ставь, полити­
чески или неполитически, поступок Куприна - все-таки измена
эмиграции.
Конечно, большевики постараются использовать Куприна как
могут. Будут, несомненно, опубликованы всяческие интервью с ним.
Может быть, даже появятся в печати его покаянные письма и ста­
тьи. Но верить этому или придавать какую-нибудь ценность этому
эмиграция не должна. Это будут не слова живого Куприна, а те
слова, которые захотят вложить в уста старого и усталого писате­
ля московские власти.
А [ндрей] С[едых]
313


А.И.Куприн
СООБЩЕНИЕ КОРРЕСПОНДЕНТА «ТАН»
«Тан» печатает следующее сообщение, переданное по телефону
его московским корреспондентом:
Москва, 1 июня .
Известный русский писатель А. И. Куприн, с начала револю­
ции проживавший в эмиграции, возвратился в Москву. Советские
власти не препятствовали приезду писателя, бывшего офицера, дол­
го считавшегося врагом советского строя.
Советская печать отмечает возвращение Куприна «на родину»
без комментариев, но в сочувственных выражениях.
ИЗ ИНТЕРВЬЮ РАЗНЫХ ЛЕТ
1
1905, август
- Почему вы так хорошо знаете военный быт, описанный вами
в «Поединке))?
- Как же мне не знать! Я сам прошел эту «школу)), бьm армей­
ским офицером, батальонным адъютантом. Если бы не цензурные
условия, я бы не так еще хватил ".
- Вы сами вполне довольны вашим произведением?
-
Нет! Последние главы скомканы. Пришлось торопиться к
выходу очередной книжки «ЗнанИЯ)) и наскоро диктовать.
- А вы знаете, что говорили, будто бы ваш «Поединою) - под­
ражание «Истории одного маленького гарнизона») Бильзе?
-
Слышал ! Ничего общего!" Да к тому же я только уже теперь
прочитал эту историю.
- А как вы смотрите на задачи художественного творчества?
- Я лично люблю правду голую, бьющую по головам и, как
говорится, по сусалам. Потому нахожу, что писатель должен изу­
чить жизнь, не отворачиваясь ни от чего ". скверно ли пахнет, гряз­
но ли - иди, наблюдай." Не пристанет, а живых документов зато
не огребешь лопатой.
314


Интервью, анкеты
2
1907, ноябрь
- Написали что-нибудь новое?
-
Написал рассказ «Изумруд», который я посвятил памяти
толстовского «Холстомера» .
-
Вы, кажется, принадлежите к числу восторженнейших почи­
тателей Льва Николаевича?
- Да разве может быть иначе? Ведь это же единственный вели­
чайший писатель, у которого все мы должны только учиться и
учиться.
- А кого из нынешних писателей вы больше всего цените?
-
Бориса Зайцева. Это еще молодой, но с огромной будущнос-
тью писатель. У него есть глаз, умение проникать в жизнь и челове­
ческую подоплеку и богатство сл ов. Кстати, вы знаете, у какого
писателя подсчитано наибольшее количество сл ов, которыми он
пользовался?
-Нет.
- У Шекспира: одиннадцать тысяч двести сл ов. За ним идет
Пушкин - шесть тысяч восемьсот сл ов. Толстой еще окончатель­
но не подсчитан, но, как говорят, счет уже перевалил за седьмую
тысячу.
-
Вы бывали, Александр Иванович, в театрах?
-
Вообще не бываю. Не люблю ни театра, ни актеров. Не лю-
бил их и Чехов, который очень нелестно о них отзывался, называя
их «подлецами с овальными лицами». Из всех актеров, с которыми
я встречался, я люблю только Кондр. Яковлева и И. И. Судьбини­
на. Это очень талантливые люди, а главное, не похожи на актеров.
3
1908, январь
". - Тянет меня". в небольшой уютный крымский городок -
Балаклаву, эту красивую игрушку нашего Южного берега ... Обста­
новка этого городка удивительно располагает к работе, ровной,
спокойной, вдумчивой". Там я писал, между прочим, свой «Поеди­
ною>".
315


А.И.Куприн
Моей мечтой бьшо навсегда поселиться в Балаклаве, и я приоб­
рел там землю на склоне горы у открытого моря... Как поклонник
цветов, я прежде всего занялся устройством сада, для домика уже
свозился материал ... но нелепая история конфликта с бъ1вшим глав­
нокомандующим флота Чухниным помешала мне привести в ис­
полнение свое намерение". Меня выслали из Балаклавы, и до сего
дня въезд туда мне запрещен, несмотря ни на какие хлопоты! О вто­
ричном своем посещении Балаклавы А. И. Куприн сказал шуточ­
ным стихом:
В Балаклаву - точно в щелку,
В середине октября
Я приехал втихомолку,
Но приехал - Зря."
Не успел кусок кефали
С помидором проглотить,
Как меня там увидали
И мгновенно - фить!!
- Говорят, вы написали новую большую повесть? ..
- Да, я заканчиваю повесть «Нищие», но предпочитаю пока
не говорить об этом произведении" . Вот на днях появится мой рас­
сказ «Суламифь», который я с радостью выпускаю в свет. Я давно
зачитывался, по-моему, одним из лучших произведений мировой
литературы, библейским «Ширга-Ширим» - «Песнь Песней», где
так трогательно и поэтично мудрый царь Соломон поет о своей
любви к маленькой красивой Сулхмири... Эта любовь-царя к де-
вочке и послужила сюжетом для моего рассказа, который не сегод-
ня-завтра выйдет в свет...
-
Затем, в Александринке идет ваша пьеса.
- О нет... Это - переделка моего рассказа «На покое», талан-
тливо сделанная А. И. Свирским. Мое участие в ней ограничилось
исключительно редакционным просмотром. Сам я давно уже со­
бирался написать пьесу, в голове у меня уже готов ее черновик, и, я
надеюсь, скоро она появится в печати".
В разговоре А. И. Куприн затронул вскользь литературу пос­
ледних дней."
- Я верю в великое будущее русской литературы". Ни реак­
ция, ни декаденты, ни символисты новой формации, ни городо­
вые - никто не может загубить ее, помешать ее цвету. Как ни бу-
316


Ин тервью, анкеты
дут крошить русский язык господа модернисты, - он никогда не
утратит своей силы и красоты.
Я не сомневаюсь, что настоящий «промежуток» в нашей лите­
ратуре не долго будет длиться, и русский язык найдет людей, дос­
тойных писать на нем". Скоро они сметут его нынешних губите­
лей, и снова явятся писатели, о которых станет говорить мир" .
Мы еще доживем до этого дня".
4
( 1909, февраль)
".Первые главы его нового произведения появятся только в
третьей книжке, предположительно выходящей в конце февраля или
начале марта.
- «Яма», а не «Злая яма», как сообщали газеты, - поправляет
Куприн. - То - пьеса Фоломеева, а это - повесть Куприна. «Ям­
ская сторона», - то есть где жили извозчики, ямщики. Потом ста­
ли называть просто <<Ямская». Потом еще укоротили - стало про­
сто «Яма» . У меня это - квартал города, где расположены весе­
лые дома. Я слежу быт и нравы их обитательниц, и читатель уви­
дит у меня судьбу четырнадцати падших женщин . Я уже ясно вижу
все эти судьбы, и тут многое я прямо знаю как факт. Иногда я ду­
маю: зачем описывать эти дома? Все в них бывали, все это знают.
Но сейчас же думаю: «нет, не все» . Не бывали, например, матери, а
им это нужно знать. И продолжаю. В эту работу я влюблен. Это,
однако, не значит, что работается очень легко. Работается трудно.
Большая трудность для меня в том, что действие, например, пер­
вых десяти глав все должно улечься в один день. Компания попала
в эти дома и засела тут. Пока у меня готово всего лишь шесть глав.
Я в жизнь свою никогда не читал вслух своих произведений. Не
знаю, как это можно. А по корректуре читать не стоит. Тут еще
много неопрятно, и есть путаница в именах, названиях и т. д".
- Чем дальше живешь и больше пишешь, тем все больше рас­
тет требовательность к себе и, конечно, неудовлетворенность. Сей­
час предложений столько, что только бы писать и писать. Но не
хочется писать зря . Прошло то время, когда я обращался с беллет­
ристикой слишком просто: «Бьш ясный морозный день" . Графиня
сидела в своем будуаре в глубокой задумчивости" . Молодая девуш­
ка приложила свое воспаленное чело к холодному стеклу окна».
317


А.И. Куприн
Теперь уж так не могу. Теперь уж за все это стыдно. Недавно я пе­
ресматривал свои рассказы и вижу, что в старину я со спокойным
сердцем пользовал хотя бы, например, сл ово «выглядел». В каж­
дом рассказе чуть не по два раза! Но ведь теперь-то уж я знаю, что
есть немецкое слово aussehen и нет русского слова «выглядеть» .
Не очаровываясь, смотрит Куприн на современную русскую
литературу.
-
Скажите, - спрашивает он, - в чем секрет, что я могу пере­
читать иное иностранное произведение дважды и не мог бы сде­
лать этого в отношении какой-либо русской книги , сейчас появля­
ющейся? Из последних вещей мне понравились «Навьи чары» Со­
логуба. Свободный, конечно, вымысел, но ведь Сологуб так и го­
ворит, что будет творить легенду и фантазировать. Для меня есть
какой-то жуткий смысл в этих тяжелых призмах на столе, вобрав­
ших чье-то душу, в «тихих мальчиках» . Я их, конечно, тоже не по­
нимаю, как и все, но они запомнятся. Это хоть небанально...
- Я хотел бы. " тронуть в личности Пушкина ту сторону, кото­
рую, кажется, у нас еще никогда не трогали. В его переписке так
мучительно трогательно и так чудесно раскрыта его семейная
жизнь, его любовь к жене, что почти нельзя читать этого без уми­
ления. Сколько пленительной ласки в его словах и прозвищах, с
какими он обращается к жене! Сколько заботы о том, чтобы она не
оступилась, беременная, - бьша здорова, счастлива! Мне хотелось
бы когда-нибудь написать об этом и прочесть лекцию. Когда мне
приходится слышать, что Пушкин был некрасив, что какие-то там
светские дамы в своих мемуарах не называли его иначе, как уро­
дом, - мне хочется громко протестовать. Разве в любви мужчины
может играть хоть какую-нибудь роль его красота? Разве кто-ни­
будь из нас, сидящих здесь, красив? Ведь надо только представить
себе, какая бездна красоты была в его чувстве, которым он мог со­
гревать любимую женщину, как он, при своем мастерстве сл ова,
мог быть нежен, ласков, обаятелен в шутке, трогателен в призна­
ниях! Вот вы говорите, что найдены и, может быть, будут опубли­
кованы какие-то новые письма Жуковского к Пушкину. Есть буд­
то бы письмо, говорящее с несомненностью о том, что разговоры о
легкомысленном поведении его жены не были безосновательны.
Мне это жалко и больно. И это разрушает тот мой мотив, который
бы я хотел провести в своей лекции. Я хотел бы представить жен­
щину, которую любил Пушкин, во всей полноте счастья обладания
таким человеком!..
318


Инт ервью, анкеты
- Надо брать таких, как Шекспир, чтобы искать параллель или
аналогию Толстому. Недаром он берется валить именно Шекспи­
ра, -он знает, кто ему соперник в веках. Все другие сравнения к
нему не идут. И что бы он сам ни говорил, - он знает, что он бес­
смертен. Может быть, держа в своем столе такие свои работы, как
·«Хаджи-Мурат», и не пуская их в свет, он держал мысль показать
нам уже после своей смерти, какая у него бьша сила, и эти последние
вещи его, какой-то там «Круг для чтения», какая-то маленькая муд­
рость на каждый день - покажутся совершенным пустяком, отте­
няющим его настоящее величие в художественной вещи . Говорят,
это совсем в жанре «Казаков». Как же это должно быть великолеп­
но! И какую настоящую кровь даст он, изображая «замирание Кав­
каза»! ..
- Я считал бы счастьем видеть Толстого. Но я бы оговорил­
ся, -видеть его настоящего, нараспашку, что называется, душа к
душе. Не так, как он сидит со всеми и всегда, то есть немножко
философствуя, поучая и морализуя . Хорошо бы, что называется,
его раскачать, чтобы увидеть его совсем напрямки, не в привыч­
ном и почти заученном положении. Вот мне рассказывал N, как
ему удалось научить Толстого игре в винт. Старик немножко ув­
лекся . Ему понравилось. И вот он говорил, что надо бьшо видеть
старика, когда его туза противник бил козырной двойкой. Он го­
тов был бросить карты и вскипал: «Помилуйте, как же это туза
бить!"» И вот за то, чтобы посмотреть такого Толстого, я бы дал
дорого!"
Та черта, которую знающие люди подмечали в Чехове, умев­
шем подходить к любому человеку разного звания и положения, от
мелочного лавочника и босяка до учителя или отставного генера­
ла, свойственна и Куприну. Он чувствует себя как дома у костра
сторожевых мужиков, у котелка с картофелем выехавших на рабо­
ту рыбаков и т. д. и обладает тем редким качеством, которое по­
зволяет и этим, совсем чужим ему людям сразу чувствовать в нем
«своего» человека.
- Я только теперь начинаю «видеть» и наблюдать, - говорит
он. - Раньше я просто только «смотрел». И хочется торопиться
смотреть . Мои мечты сейчас складываются в таком, например,
смысле: поехать, например, по Росии на велосипеде и писать в та­
кую газету, как «Русское сл ово»".
319


А.И .Куприн
5
1909, феврал ь
". - Мне до сих пор не удается закончить две больших повес­
ти , обещанные московским издателям.
Это - «Яма» и «Нищие» . Кроме того, я связан словом с неко­
торыми журналами, ожидающими моих небольших
.
рассказов, как­
то: «Современный мир», «Огонек», «Биржевые ведомости» и др .
Уезжаю я в Житомир... Моя давнишняя мечта иметь свою зем­
лю, заниматься садоводством и огородничеством.
Я уже бьшо осуществил это в Балаклаве, где приобрел имение и
посеял виноград.
Но меня лишили радости видеть плоды моих трудов. В Балак­
лаву, несмотря на все мои хлопоты, мне окончательно въезд запре­
щен . Объяснения тому я никак до сих пор не могу получить.
Дело в том, что в бытность мою в Балаклаве я близко сошелся с
черноморскими рыбаками, среди которых у меня бьшо много дру­
зей .
Я присматривался к их жизни, принимая непосредственное уча­
стие в их занятии ... Мы выезжали в море за рыбой, встречались в
рыбацких кофейнях и «бодегах», плели вместе сети и чинили рыбо­
ловные снасти.
Это бьшо в знаменитые октябрьские дни .
Вдруг какой-то шутник, а может быть, наивный враг распус­
тил слух, что я задумал «отложиться с Балаклавой от России и
провозгласить себя президентом демократической рыбацкой рес­
публики» ...
Всякий, кто знаком с моими политическими убеждениями, ко­
нечно, поймет нелепость даже самой мысли о подобном коварном
заговоре с моей стороны.
Но, представьте, вскоре после этого слуха меня выслали из Ба­
лаклавы, и до сих пор я не могу добиться права въезда в этот игру­
шечный красавец городок ...
Вы, конечно, можете отнести этот эпизод к курьезам русской
действительности, но для меня - это тяжелое лишение... Чего бы я
только не дал, если бы меня вернули к моей земле.
Но, очевидно, здесь мне приходится поставить крест. И вот я
избрал город Житомир, где и предамся своим любимым занятиям:
320


Инт ервью, анкет ы
разведу цветы, устрою фруктовый сад, засею огороды . Ради этой
работы я готов даже отказаться от своей писательской деятельнос­
ти . Сейчас, увы, она превратилась уже в профессию. Как тяжело
сознавать это ! ..
Конечно, мне трудно теперь порвать окончательно связи с ли­
тературой. Но я бы с удовольствием ограничился писанием в год
двух-трех рассказов для детей, - таких, чтоб и взрослым бьшо за­
нимательно прочитать их, и ребятам полезно. В этом направлении
я бы, пожалуй, приблизился к характеру рассказов Киплинга, ко­
торого считаю одним из лучших современных писателей.
Вот я вспомнил о Балаклаве ... Жизнь там, среди рыбаков, дала
мне неисчерпаемый источник сюжетов для моих произведений.
Пока я затронул их лишь слегка в маленьких очерках об этом мес­
течке . Но впоследствии собираюсь посвятить им целую повесть .
Пишу последнее время мало еще и потому, что стал строго от­
носиться к своим писаниям. Начнешь иной раз писать - и разор­
вешь . Все обличаешь в себе новые недостатки: то слог не понра­
вится, то форма художественная покажется не столь совершенной,
как хотелось бы.
И только теперь сознаешь по-настоящему муки творчества ...
6
( 1909, июнь)
Случай забросил меня в Житомир. Конечно, первой моей мыс­
лью явилось решение навестить живущего теперь там Куприна...
Александр Иванович, приветливо улыбаясь, перекладывал с од­
ной руки на другую лейку, которой только что он поливал цветы .
-
Простите, господа, не подаю вам руки, она грязная, в земле.
Плотный, сильный, в пестрой блузе с широким кожаным куша­
ком, он очень похож на того Куприна, которого мы знаем по его
многочисленным портретам.
-
Вот видите, - сказал Куприн, - пребываю в самом перво­
бытном состоянии, вожусь с огородами, пачкаюсь ... А знаете, те­
перь я в истерзанном виде, но вы бы посмотрели, когда «скребни­
цей ЧИЩУ Я КОНЯ»!
-Какого?
- Своего верхового . Вот на днях во время верховой езды слег-
ка вывихнул себе ногу, как видите, хромаю; если хотите, пойдемте
потом посмотреть мою лошадку ...
321


А.И.Куприн
Прошли на веранду.
-
Скажите, Александр Иванович, как вы себя здесь чувствуе­
те?
-
Прекрасно.
За богато установленным всякими соленьями, печеньями и ва­
реньями столом разговор лился очень непринужденно . Куприн
очень охотно отвечал на наш почти перекрестный допрос.
- Я сказал, что чувствую себя прекрасно, но, в общем, меня не
слишком привлекает жизнь этого скучного, тусклого провинциаль­
ного городка. Я люблю цветы, собак, огороды, верховую езду, сол­
нце, море... Впрочем, прелести жизни на морском побережье я ли­
шен. Как вам известно, должно быть, и из печати, рвение соответ­
ствующих администраторов изгнало меня из моей милой Балакла­
вы, о которой у меня связано столько воспоминаний. Сколько пре­
красных дней, сколько захватывающих моментов дала мне жизнь
среди рыбаков в этом игрушечном городке! Мои последние рас­
сказы из крымской жизни написаны именно под влиянием вечных
впечатлений, навеянных на меня родной черноморской деревуш­
кой.
До сих пор, несмотря на все мои хлопоты, я не могу вновь посе­
литься в тех местах, откуда по чьим-то злостным и безоснователь­
ным наветам я бьш выслан в исторические дни ... Впрочем, я нахо­
жу себе утешение в природе. Мое единственное развлечение - мой
милый сад, к которому я сильно привязался.
-
Правда ли, Александр Иванович, - спросил я, - что вам
наскучила жизнь в Житомире и вы собираетесь отправиться за гра­
ницу?
-
Нет, сейчас я по уши сижу во второй части <<Ямы». Пока я не
кончу, буду находиться здесь безвыездно.
-
В печати и обществе распространился слух о том, что <<Яма»
оказалась точной фотографией, точной иллюстрацией жизни го­
рода Киева.
-Это, конечно, неверно. Наоборот, я даже имею корреспон­
денции из других городов, например, Петербурга, Москвы. В этих
письмах мои друзья-корреспонденты уверяли меня, что я изобра­
зил местный быт и типы . Конечно, все мои корреспонденты не пра­
вы. На самом деле я избегаю «портретности», стараюсь подмечать
лишь характерные черты и психологию. <<Яма» - это и Одесса, и
Петербург, и Киев . Ведь «это» - как в известном анеКдоте - на
всех языках одинаково.
322


Ин тер вью, анкеты
-
Скажите, Александр Иванович, каково будет содержание
второй части «Ямы»?
- Я вообще считаю плохой приметой рассказывать о своем
произведении до его напечатания. Могу, впрочем, сказать, что во
второй части будет преобладать элемент - если хотите - роман­
тический. Закончить свою работу я думаю к июлю месяцу, тогда я
сумею поехать за границу, скорее всего в Англию; с ней я знаком,
главным образом, по произведениям английских писателей; вооб­
ще английская литература имела на меня всегда большое влияние.
- Верно ли, что к вам обращались некоторые «драматические
переделывателю> за разрешением перелицевать «Яму» для сцены?
- Да, в этом сообщении есть доля истины. Я вообще считаю
себя не вправе запрещать кому-либо «драматизировать» мою вещь .
Ко мне обращались. Но своей личной санкции я никому не давал ...
Тем временем подали кипу корреспонденции. Быстро вскрыв
один пакет за другим, А. И. Куприн с улыбкой протянул нам не­
сколько:
- Это все приглашения. От благотворительных вечеров нет
отбоя. Всюду просят не отказать ...
Куприн никому не отказывает.
7
(1909, июнь)
-Говорят, что отсюда вы собираетесь ехать к Толстому?
- Нет, пока не хочу тревожить Льва Николаевича. Вчера по-
лучил ответную телеграмму от гр. Софии Андреевны. Она пишет,
что рада будет меня видеть, но сообщает вместе с тем, что, возмож­
но, к моему приезду Льва Николаевича не будет в Ясной Поляне. К
тому же я немного боюсь видеть его теперь, до выхода в свет вто­
рой части «Ямы». Если он отзовется нелестно о первой части, то
это может неблагоприятно отразиться на дальнейшей моей рабо­
те. Слова Л. Н. для меня имеют большой вес... Я заеду к нему на
обратном пути из имения моего друга Ф. Д. Батюшкова, куда я те­
перь направляюсь . Там я и надеюсь закончить «Яму» .
Разговор наш, естественно, коснулся последнего произведения
Александра Ивановича.
- Я должен, - сказал Куприн, - еще раз заметить, что лица,
выведенные мною в «Яме», не являются точной фотографией, сия-
323


А.И.Куприн
той с живых людей. Эти образы и типы скорее вьщуманы мною,
чем сфотографированы. Я подметил, правда, здесь, в Киеве, много
отдельных штрихов для психологии персонажей повести. Они по­
могли создать тот или иной образ, но это не копировка, которую я
презираю.
- Некоторые отмечают, - продолжал Александр Иванович, -
еще то обстоятельство, что в «Яме» сохранены многие действитель­
ные фамилии и имена. Это правда, но что ж из этого? Воображение
подсказывало мне дать некоторым из выведенных типов то или иное
соответствующее имя. Ведь часто так бывает, что характерные чер­
ты человека гармонируют и с его именем".
Затем я поинтересовался узнать мнение Александра Иванови­
ча о «Суламифи» - произведении, о котором критика, как я на­
помнил Александру Ивановичу, отнеслась несколько строго.
· - Это я хорошо помню, - сказал Александр Иванович, - и
тем не менее без хвастовства и излишней скромности считаю «Су­
ламифь» одним из лучших своих произведений, его очень люблю, и
я надеюсь в будущем снова переработать эту вещь более согласно с
библейским текстом.
- Долго ли вы работали над «Суламифью» и какими материа­
лами пользовались?
- Я прежде всего познакомился через переводчика-«гебраис­
та» с древнееврейским текстом «Песни Песен» Соломона, а затем
много раз перечитывал синодский перевод и славянский текст. Ог­
ромную услугу оказал мне Батюшков, предоставивший в мое рас­
поряжение некоторые английские источники по вопросу о толко­
вании этого замечательного памятника. Я очень жалею, что не оз­
накомился с некоторыми апокрифическими толкованиями «Песни
Песен», но, в общем, работал порядочно и порою испытывал ра­
дость от этого труда.
Я поинтересовался узнать отношение Александра Ивановича к
современным критикам.
-
Я несколько скептически отношусь к значению критики.
Критика мало помогает и писателю и читателю. Порою она замол­
чит произведение, а, смотришь, оно имеет успех. Возьмите, напри­
мер, хотя бы Бунина. Когда вышел первый том его рассказов и сти­
хов, критика совершенно не отметила его , а сочинение имело ко­
лоссальный успех . Одними из наиболее серьезных и даровитых
нынешних критиков я считаю Горнфельда и Измайлова. К сожале­
нию, последний слишком завален газетной работой.
324


Ин тервью, анкеты
Вспомнив о критико-литературных заметках самого Куприна
о Кнуте Гамсуне, я спросил Александра Ивановича, не оказал ли
Гамсун на него какого-либо влияния.
- Я теперь уже переболел Гамсуном, - ответил Александр
Иванович. - В Гамсуне меня всегда привлекал его необыкновен­
ный дар изображать природу, и в этом отношении за последнее
время ему нет равного в литературе. Зато его драм я не понимаю.
- Как вы относитесь к символизму?
- Откровенно скажу вам, что символизм чужд моей душе, и я
его совершенно не понимаю. Вообще же о русской литературе могу
сказать, что я ставлю ее на первом месте в мировой литературе".
8
( 1910, январ ь)
". - Рвусь всем разумением и всеми помыслами сердца моего
побывать у Толстого, у нашего дорогого старика. Но каждый раз
волна неизъяснимого страха отбрасывает меня, и я опускаю руки и
говорю себе: «не смею». Я боюсь его . Ну, что я скажу ему? О чем
спрошу? Он все знает. Глянет - и уж насквозь видит тебя. Вот это­
то и страшно! Предстанешь перед ним весь как есть... Нет, я еще не
готов к этому! Помню, один только раз я его мельком видел, когда
он всходил на палубу парохода, и этот образ, светлый лучистый, с
тихой улыбкой мудреца, остался самым отрадным воспоминанием
в моей жизни. И кажется, донесу эту отраду до могилы и не решусь
предстать перед его глазами. Страшусь! ..
Вы знаете, за что я ни возьмусь - бросать должен: уже старик
сделал. У него все есть. О наших людях скучно писать: их жизнь на­
думанная, деланная и так же похожа на настоящую, как цветы из
крашеной бумаги похожи на настоящие розы и лилии. Вот бы лоша­
дей, собак, деревья. Это хорошо, это натурально! Но старик уже все
здесь сделал. Весну, лес, горы, реки, лошадей, собак - он все опи­
сал, я так, что ни я, ни другой ничего уж не можем прибавить. Я
пробовал бьuю в пику его «Холстомеру» написать своего «Изумру­
да» и должен бьш устыдиться. Бледно, чахло в сравнении с его тво­
рением. Разве можно с ним состязаться ! Чувствую, что, если бы я
родился сто лет спустя, - пожалуй, тогда я начал бы писать, тогда и
на мою долю бьшо бы что-нибудь новое из живой жизни. А теперь
старик все забрал. Он ограбил всех нас. На сто лет ограбил...
325


А.И.Куприн
Его язык! Он иногда неуклюжий, тяжелый и нещадно громоз­
дит «что» на «что» и «который» на «который», но отойдите немно­
го и гляньте на то , что вышло. Как циклопические постройки: кра­
сота их выступает только на расстоянии. В этом тайна великого!
Но старик умеет говорить и нежно. Он находит такие дивные, мяг­
кие, трогающие выражения, как самые нежные, чарующие мело­
дии скрипки... И что ни скажет, то припечатано: уж иначе не назо­
вешь, не придумаешь. Он умеет и смешить, если хочет. И его смех -
очищающий, радующий, как тонкий ветер распьmяемых духов ...
Он все может. О нем говорить надо день, два, неделю подряд, и то
всего не выскажешь. Благоговею! Целую следы ног его, где он сту­
пает...
Я изучаю теперь его «Власть тьмы». Боже! Разве есть что-ни­
будь лучше и совершеннее? Постройка гениальная. Так все при­
гнано одно к одному, так, что ничего не вставишь между. А глуби­
на замысла? А сила языка? А живость лиц? Да что говорить ! Миро­
вая вещь!
А как играют ее у нас? Вот актеры озлились на меня и говорят,
что я обидел их отзывом. Но что я сказал? Я сказал, что у нас нет
артистов, нет талантов, а все актеры. И эти актеры не работают
над делом, фиглярничают на сцене и режут сюжеты и героев. «Власть
тьмы» - этому лучшее доказательство . Разве у нас есть ... Ники­
та, - настоящий, живой, потрясающий? Никита, который должен
душу перевернуть. И мне доводилось видеть, как выходит актер
Никита и говорит свое страшное: «Не могу... Пишшит», то есть не
может задавить ребенка. Но говорит это так, что в зале смеются
некоторые. Ведь это ужас! Это кощунство, это убийство и Никиты,
и пьесы, и идеи, вложенной в нее . Бывали такие случаи, когда ак­
тер, игравший Акима, говорил не таё, а тае, с ударением на «а» . Но
что говорить! Где мог наш актер учиться? Когда в промежутках
между репетициями и спектаклями он едет обедать, по дороге раз­
говаривает с извозчиком и слышит от него полупьяную, дикую,
исковерканную городом речь: «ежели, именно, таперича...» и, ус­
воив себе эту глупую словесность с глупой дикцией, имитирует по­
том на сцене всю эту мудрость, думая, что дает народный тип,
изображает душу русского народа. Отвратительно! .. Во мне все
кипит негодованием! И после этого еще хвали их! Если на всю ак­
терскую братию придется два-три артиста с огнём дарования, то
это еще не искупает вины всех. А вина их велика! У нас сцены нет.
Нет изображения жизни. Нет души, нет тела даже. Не ужас ли? В
326


Интервью, анкеты
кои веки русский народ дождался величайшего творения великого
сына своего, и вдруг некому изобразить пьесу и потрясать ею души
людей!
9
( 1912, сентябрь)
... - Мое путешествие за границу, - рассказывает Куприн, -
я считаю, собственно, черновым. Эrо нужно бьшо, чтобы опреде­
лить мои возможности. Путешествовал я с женою и дочкой". Мне,
таким образом, удалось нынче посмотреть Италию, которую я
очень хочу видеть, только одним глазком. Я бьш в Генуе и в Вене­
ции. Бульшую же часть времени провел я оседло в Ниццео и Мар­
сели.
У меня бьшо намерение проехать на Капри к Горькому, но за­
бастовка сделала то, что все пути на Неаполь оказались для нас
отрезанными. Оставалась возможность ехать только на Корсику,
чем и пришлось довольствоваться. А жаль, и прежде всего потому,
что для меня бьшо бы большой радостью повидаться с Горьким.
Он звал меня таким милым, дружеским письмом. Я писал ему, меж­
ду прочим, что капитан в Марсели угощал меня совершенно неве­
роятной ухой, изготовляемой из только что пойманной рыбы и
лангуст, перца и чеснока. «Хлебнешь, и точно ракета разорвалась
в желудке». Он соблазнял меня, что у него на Капри итальянцы это
делают так, что уже не ракета, а прямо бомба разрывается в чело­
веке. И вот не пришлось съездить. В другой раз!
Очаровала ли меня заграница? Не скажу. В России тоже хоро­
шо. В Ницце я бьш в то время, когда там оставался, так сказать,
хвост съезжающегося туда общества. Эrо бьши какие-то сомнитель­
ные баронессы, венгерские графини, вообще дутый «свет», те «ари­
стократки», которых какой-нибудь подъехавший на автомобиле
американец просто вызывал из отеля через портье, сам не подни­
маясь в их комнаты . И все это бьшо полно впечатлениями недав­
ней игры и проигрышей в Монте-Карло!"
Это бьшо вообще одно из самых отталкивающих зрелищ, и,
разумеется, всего менее меня тянуло в эту сторону. Вообще, у меня
не бьшо интереснь�х встреч с русскими, да и не для этого я ехал за
границу. Мне очень досадно, что в Италии я не застал на своей
вилле моего друга Жакомино, циркового клоуна".
327


А.И.Куприн
В Ницце пришлось выступить на вечере памяти Герцена. Я со­
брал немного публики, - там вообще бьшо уже не так много рус­
ских, - и сделал невеликий вклад в фонд устроителей. Читал я о
Пушкине, - вернее, просто сказал те мои любимые мысли о Пуш­
кине, какие мне давно хотелось изложить на бумаге. Но и на этот
раз я этого не сделал, и, пожалуй, мне бьшо бы теперь не совсем
легко вспомнить даже нужные цитаты.
Конечно, я не остался равнодушным ни к красотам чужезем­
ном природы, ни к сокровищам искусства. Венеция поразила меня .
Как сейчас, я вижу собор святого Марка и направо от входа вели­
колепную гробницу какого-то кардинала, имя которого забьш . В
жизни моей я не видел такого благородства человеческого лица,
такой великолепной аристократической гордости в изгибе носа, во
всем складе, в тонких изящных пальцах, какое я видел здесь, в этом
мраморном образе князя церкви, лежащего несколько веков в мит­
ре и паллиуме. Мы бьши в Венеции недолго; но взяли от нее все,
что можно взять в три-четыре дня, -от музеев и зданий до ката­
нья на гондолах. В палаццо Дожей ко мне настойчиво приставал
гид, заговаривавший со мной по-итальянски, и по-немецки, и по­
французски: «Signor! Herr! Monsieur!» Он бьш мне не нужен, ибо,
когда он называл картину, я указывал ему имя художника. Нако­
нец он отстал, с безнадежностью показав в окно на три русских
судна с андреевским флагом, стоявшие в море. Он понял, что я рус­
ский. Но он все-таки в конце концов получил свой искомый франк.
У того места, где осталась знаменитая скважина, куда опускались
доносы трибуналу, он ткнул пальцем по направлению щели и ска­
зал : «Le донос! .. » Прислушиваясь к русским, очевидно, он заучил
это слово, столь употребительное в речах эмигрантов, и как же после
этого бьшо не поощрить его ! ..
Что бьшо для меня самым интересным, это - соприкосновение
с улицей. Она так содержательна и колоритна, эта иноземная ули­
ца, и так не похожа на нашу. Целые дни я проводил в порту Марсе­
ля на молах, среди всех этих носильщиков, продавцов, матросов,
пролетариев всякого рода и их подруг. Нас предупреждали о неко­
торых улицах, что туда опасно заглядывать даже днем . Разумеется,
я ходил туда ночью, и никто меня не обидел. Все это славный на­
род. В двенадцать часов ночи здесь собираются усталые кучера.
Их жены приносят сюда их ужин и вино. Они страшно радушны и
охотно предлагают вам долю участия. И их любезность превосхо­
дит всякие границы, когда вы, в свою очередь, пошлете им пару
328


Ин тервью, анкеты
фиаско, ценой в несколько сантимов. А какие здесь типы! - и со­
малийцы, и французы, и итальянцы! Иногда трудно бьшо оторвать
глаз от какого-нибудь совершенно голого гиганта с бронзовым те­
лом, едва прикрытым каким-то живописными развевающимися
лентами и кусками полотна! О, как они умеют жить!" На ночь иног­
да я уезжал с рыбаками. Бьши чудные уловы. Конечно, мне прихо­
дилось нести свою долю труда по выволакиванию, например, се­
тей, ничуть не меньшую, чем всем остальным ."
Куприн страстно любит животных:
-Если бы я мог, я завел бы и корову, и лошадь, и козла, ­
говорит он. - Эrо безнравственно - разводить живность русско­
му писателю, которому подобает умирать в мансарде от чахотки и
без копейки в кармане. Но что поделать с природным влечением!
И как их интересно наблюдать и изучать! У каждого свои повадки,
своя психология, свой быт" .
За все лето Куприн написал только маленький рассказ «Черная
молния» . Скоро он садится за работу.
Совершенно обдуман у него давно обещанный рассказ «Елань»,
почти закончена вторая часть «Ямы», только по некоторым обсто­
ятельствам она появится с первых месяцев будущего года. Все на­
писанное в этом году еще войдет в собрание его сочинений, издава­
емых «Нивой».
Я спрашиваю Александра Ивановича о том чувстве, с каким он
смотрит на эти маленькие нивские книжечки - символ его извест­
ности, дошедшей теперь до самых далеких захолустных уголков
родной провинции.
- Единственное чувство, какое они рождают, - говорит Алек­
сандр Иванович, - это чувство непомерной ответственности пе­
ред читателем, какая лежит на мне. Книжечки мне кажутся такими
тощими, такими худенькими. И тем не менее три четверm из того ,
что там написано, надо бьшо бы вычеркнуть. Такое ощущение -
всегда при мне, даже тогда, когда я получаю письма от этих неиз­
вестных читателей, которые должны бы бьши нести радость. Прав­
да, преобладают среди этих писем предложения начинающих про­
читать их вещи, сказать мнение, устроить ее в какой-нибудь жур­
нал . Я делал не раз такие услуги, но, сказать по правде, почти ни­
когда я ничего не видел отсюда, кроме огорчения, притязаний и
неудовольствий.
Возвращаясь к вопросу о критическом отношении к себе, я ска­
жу, что оно с годами возрастает. Бьшо время, когда я, не задумыва-
329


А.И.Куприн
ясь, писал в неделю три рассказа в киевские газеты. Тогда у меня не
бьmо такого чутья к словам, такой требовательности, такой бояз­
ни всего банального. Теперь взвешиваешь не только каждую страни­
цу, но каждое сл ово. Все мои старые рассказы выисканы. Необхо­
димость выполнить известное число листов заставляет меня давать
их, но я вижу, что некоторых я не должен бьm бы давать ...
Одним из больших планов Куприна - неотлучный от него -
это план большого романа «Нищие» .
В некоторых газетах мелькнуло сообщение, что Куприна зани­
мает тот низший слой человечества, те парии и нищие его , каких
живописал Крестовский в «Петербургских трущобах».
На самом деле «Нищие» Куприна не имеют ничего общего с
этими нищими. Его книга будет о нищем человечестве, о людях,
которые вместо гордого назначения властвовать, наслаждаться
жизнью обокрали себя, сделали нищими, подчиняли себя тысяче
всяческих запретов и живут век жалкими . банкротами.
Такие нищие могут быть среди миллионеров и кровных арис­
тократов, и роман будет захватывать не один какой-либо обще­
ственный слой, а жизнь во всей ее широте.
- Моя манера, - говорит Куприн, - вынашивать в. себе вещь
до последних деталей. И вот случилось так, что когда я начинаю
думать о своих очередных и обещанных повестях и рассказах, я
неизбежно соскользаю на обдумывание пьесы, которую мне страш­
но хочется написать. Я вижу в ней уже каждую сцену, почти каж­
дую реплику. Ее только надо сесть и записать. Мои друзья уже зна­
ют о ней. Я даже рассказывал содержание ее, кажется, не совсем
осторожно ...
10
1913, феврал ь
. "Куприн находится сейчас в полосе усиленной работы над
окончанием повести, и 15 марта его рукопись во что бы то ни ста­
ло должна поступить в набор. В противном случае автор должен
будет уплатить издательству неустойку в три тысячи рублей.
- Я был уже близок к концу, - говорит Александр Ивано­
вич, - но случайное, крайне неприятное обстоятельство подорва­
ло во мне желание работать. Я, конечно, разумею выходку так на­
зываемого графа Амори, выдавшего в свет окончание моей «Ямы».
330


Ин тервью, анкеты
Я слышал, что на этой авантюре он не заработал, как на романе
госпожи Вербицкой. Все порядочные издательства и агентства
Сытина, Суворина и так далее отказались взять его книгу для про­
дажи, и издание село. Но, представьте, это произвело на меня та­
кое удручающее и противное впечатление, что мне нужно было уже
принудить себя сесть за окончание повести. Я, конечно, не читал
произведения господина Рапгофа и не буду его читать, но когда я
просмотрел содержание его книжки, какое он оглашает в объявле­
ниях, я увидел, что он целиком взял канву моей второй части, как
она некогда, - теперь уже почти три года назад, - бьmа рассказа­
на в одной из газет с моих слов. И вот одна мысль о том, что таким
образом мне придется совпасть с рассказом господина Рапгофа и
что найдутся люди, которые еще меня же обвинят в краже его сю­
жета, заставляет мои руки опускаться. Я ловлю себя на желании
изменить мой первоначальный замысел в некоторых положениях,
и для меня является новая работа .
Сейчас у меня почти закончен давно начатый рассказ «Елань».
Он нуждается уже только в завершительной отделке, и этому ме­
шает только то, что эти полмесяца я должен упорно сидеть над
«Ямой» .
«Елань» - это географическое название, это загиб в лесу, в
дикой провинциальной местности, отрезаемой от всего Божьего
мира с начала осени вплоть до конца весны из-за бездорожья. Здесь
совсем особый, свой мирок, не знающий начальства, не зависящий
ни от чьей иной воли . Это - царство лесного зверя и людей, живу­
щих здесь полной и здоровой жизнью, близкой к звериной. Преоб­
ладающий элемент здесь - мужики, белые, сильные, с могучей гру­
дью, «емкие», как говорит про них стряпающая на них баба, на­
блюдающая их молодой, здоровый аппетит. Это - продольные
пильщики, кормящиеся от своих рук и проводящие весь день, с утра
до вечера, в лесу, у корня дерева и на его ветвях.
Я только и хочу описать эту жизнь простых мужиков, слившу­
юся с жизнью природы, здоровую, ясную, по-своему красивую.
Ничего более. Пройдет здесь и любовь молодой красивой девки к
одному из здесь работающих. Но у них есть препятствие к браку, и
эта любовь не реализуется, никнет, гаснет. Здесь не будет ничего
грубого, ничего слишком откровенного. Наоборот, это - чистое,
свежее, благоуханное чувство.
В эту толпу простецов затесался и интеллигент. Он живет у лес­
ника и, конечно, не может обойтись без того , чтобы не завести свя-
331


А. И.Куприн
зи е его женой. Один он вносит нездоровое, лживое начало в эту
простую и прямую жизнь. Лесник, разумеется, узнает, о связи. Он
ненавидит этого пришельца, наследившего в его доме.
В последней главе лесник везет в лодке своего нежеланного го­
стя из загиба по Оке в город. Прямой человек, он открыто говорит
ему, что его ненавидит. «Уходи и никогда не приезжай обратно!»
Под его взглядом и словом ежится и не находит себе места этот
дешевый герой. А лесник по-прежнему причитает и бранит всех бар
вообще, портящих чужую мужицкую жизнь, как портит чистую воду
навоз, попавший в колодец ...
В этом же году автор «Поединка» надеется напечатать рассказ
«Огненный человек и четыре с половиной собакю>.
Огненный человек - это некто, удалившийся от городской су­
еты в лес. Он живет там один, свободный, спокойный, к нему никто
не ходит в гости. С ним только четыре собаки; с ними он ходит на
охоту. Пятая - больная, полуслепая, хилая - половина собаки, а
не собака.
-
Меня, - говорит Александр Иванович, - интересуют здесь
одинаково и человек и собаки. Я их знаю, любовно наблюдал за
ними, кажется, сумею недурно описать. Это - живой, веселый на­
род. Я покажу их дружбу, любовь, простоту, искренность. Я уж
знаю, как они будут дразнить огненного человека, играя в ловлю
зайца, когда его охота окажется неудачной, как они будут беспоко­
иться и бегать на разведки, когда одна из них попадает в заячий
капкан...
Вы спрашиваете, буду ли я продолжать дальше «Яму». Со вто­
рою частью, собственно, мой замысел кончается. В веселом доме
происходит убийство. Начинается дело, идет суд. В последних гла­
вах пройдет этот суд, - проститутки на скамье подсудимых, пуб­
лика в местах для слушателей, - между прочим, из тех самых «по­
рядочных» людей, которые еще не так давно искали себе радостей
в «Яме» .
Кровавый случай полагает конец благоденствию домов. Оби­
тательницы заведения расходятся по белому свету, избирая отныне
карьеру так называемых «одиночек».
Это - точка под повестью «Яма» . Но, как видите, она откры­
вает возможность возвратиться к моим героиням, когда бы мне за­
хотелось.
332


Ин тервью, анкеты
11
( 1913, сентябрь)
...О литературных работах своих Александр Иванович сообща­
ет, что закончил «Яму», которая сейчас окончательно просматри­
вается им, за лето написал несколько рассказов.
-
Много времени отнимает у меня работа над рукописями; за
последнее время у меня проявляется чрезмерная придирчивость к
каждому слову своему, и чуть ли не четыре раза правлю одну и ту
же вещь. Пишу я со стенографом, очень дельным и обязательным
студентом, отдающим мне немало времени. Пьесе, которую я на­
писал, я еще не дал заглавия. Содержание ее оглашалось.
В ней, кроме участвующих, так сказать действующих, сорока
человек, еще двести статистов, матросы, придворные, уличная тол­
па, дворцовая гвардия; в общем - до трехсот человек.
Опытные режиссеры говорили мне неоднократно, что с точки
зрения выгоды - лучше сочинять пьесы с шестью-семью действу­
ющими лицами, но я не могу так писать ... Не могу выводить старо­
го радикала и презренного консерватора, затем изобразить сцену
непогоды, дождь, страшные удары грома и ... готово ...
Меня влечет к героическим сюжетам. Нужно писать не о том,
как люди обнищали духом и опошлели, а о торжестве человека, о
силе и власти его . И я в своей пьесе подчеркиваю решительность
человека и его презрение к смерти, обожание женщин при единой,
вечной любви .
Думаю, что пьесу мою сможет поставить не только столич­
ный театр, но и большой провинциальный, как киевский, одес­
ский . Сам я давно не был в театре. Это объясняется не только не­
возможностью всегда, когда мне хочется, иметь билет, но и дру­
гими причинами.
На меня очень дурно действует толпа; я поддаюсь немассовому
психозу ее, но всегда невольно заражаюсь ее настроениями. Может
быть , это отчасти оттого, что я ее видел с подмостков сцены, когда
бьш актером в 1898 году и находился в зависимости от ее настрое­
ний. Ведь я на сцене провел три четверти года; играл я в Сумах как
актер на выходных ролях. Среда, в которой я тогда играл, была до
невероятности некультурная, и все, вместе взятое, наложило, бе­
зусловно, свой отпечаток и на мое отношение к театру и к толпе...
Из всех публичных представлений люблю больше всего цирки; там
333


А.И.Куприн
человек - каков он есть на самом деле. Сильный, смелый, поды­
мает тяжести, прыгает, скачет на лошади, в каждом движении его
пение и красота жизни ...
12
(1914, январь)
...От театра разговор естественно перешел к музыке.
-
В музыке я ровно ничего не понимаю, - сказал Александр
Иванович. - Обожаю Бетховена, но судить о том, в чем я не ком­
петентен, не берусь. Не так давно один известный композитор су­
дил с такой развязностью о мировой литературе, что я сделался
пунцовым от стьща за него .
Я даже не смел ему возразить ... Подумал: «А что , если бы я за­
говорил с такой же наглостью о контрапункте, генерал-басе, раз­
решении септаккорда и так далее; или я пришел бы, ни с того ни с
сего, к меднику и начал бы обучать его всем приемам лужения, не
имея об этом никакого понятия, или сказал бы опытному садово­
ду, как нужно обращаться с розами, жасминами, сиренью и арти­
шоками» ... Впрочем, примеров так много, что их не перечислишь,
но литература - слишком легка для человеческого суждения. Лег­
ка она потому, что чрезвычайно доступна. Кто из нас (кроме глу­
хих, глухонемых и немых) не говорит и не читает по-русски, кто из
нас не получал в оное время за сочинения то пять, то двенадцать
баллов, кто из нас не писал рассказов и повестей! .. А что касается
стихов, то апостол Павел «о сей мерзости советует даже не гово­
рить !».
И вот на этой-то почве разгильдяйства и безграмотности со­
здалось то, что называется современной беллетристикой и крити­
кой, точнее - русской литературой.
Затем Александр Иванович высказал надежду, что современ­
ные господа футуристы со временем протрезвятся и, весьма воз­
можно, они вернутся на тот правильный путь художественного
творчества, который проложен бьm великим Пушкиным.
- Футуристы - это веселые, задорные мальчишки, но они еще
подрастут и одумаются ...
334


13
( 1914, апрел ь)
- Я всегда работал тогда, когда надо мной нависала необхо­
димость. Бывали случаи, когда те, кому бьш нужен мой рассказ,
иногда на целый месяц поселялись у меня и, что называется, стояли
над душой, пока я не вручал им рукописи . Так бьшо, например, с
«Гранатовым браслетом» . Я всегда нуждаюсь во внешнем побуди­
теле. Иногда мне нравилось осуществлять маленький рассказ тут
же, не отпуская человека, за ним приехавшего, и всегда в несколь­
ко часов я набрасывал вещицу и вручал ее ему с обещанием отшли­
фовать в корректуре. Отсюда мой тяжелый обычай - обновлять,
увеличивать, развивать рассказ в корректуре. Вообще для меня
обычное явление, что не широко задуманная вещь вдруг разраста­
ется сверх всяких ожиданий. Кажется, что рассказ уляжется в сот­
ню строк, но оказывается, для него едва хватает и трехсот. Та же
история и с «Ямой» . Мне казалось, что для второй части будет до­
статочно девятнадцати глаз. Но вот уже двенадцать написано, и,
однако, я боюсь, что понадобится еще столько же.
У Куприна, как и у Чехова, есть записная книжка, точнее, це­
лый ящичек книжек. Часть их он даже растерял, кажется, не без
помощи добрых друзей, бравших их «на память». Посторонний глаз
если поймет в них, то немногое. Заговорив, кстати, о недавно вы­
шедшей «Записной книжке Чехова», которую тот, как известно,
переписал своею рукою, Куприн добродушно шлет упрек своему
любимому учителю:
- Хитрый старик! Говорил - «никакой записной книжки пи­
сателю не надо, на то есть память». Но раз при нем я сказал чье-то
колоритное слово. Он засмеялся и говорит: «Это так хорошо, что
надо записать», - и вытащил из кармана книжку.
И в старые годы, и теперь он иногда диктует. В счастливом на­
строении так нередко удавалось сразу закончить целый рассказ. Так,
например, написалась «Река жизни». Вторую часть <<Ямы» Куприн
сплошь диктует, - до такой степени образы и сцены выношены в
его воображении.
- Я человек не сильной воли . Мне трудно иной раз себя при­
нудить к работе. Но стенограф пришел, - волей-неволей надо идти
работать. Начинаешь туго, но смотришь - разошелся, и работа
идет не без известного удовлетворения .
335


14
(1915, май )
".Заговорили о современной литературе на военные темы.
- Сейчас, по-моему, еще рановато касаться этих тем, - гово­
рит Куприн. - Мы все еще слишком субъективны и разгорячены.
Когда мне иногда попадаются в руки журналы, наполненные рас­
сказами о войне, - неприятно делается. Те герои, о которых пове­
ствуют нам наши «навострившиеся» «военные» беллетристы, дей­
ствительности эти самые обыкновенные, бесхитростные люди, вовсе
не думающие о своем геройстве и идущие на подвиг не во имя под­
вига, а во имя долга, обязательства защитить русскую землю, ро­
дину. И поэтому, когда солдатики, сидя в окопах, получают сто­
личные газеты и журналы, они буквально за животы держатся при
чтении. Смеются, точно читают не об ужасах войны, а юмористи­
ческий рассказ из «Сатирикона>). На войне можно ко всему при­
выкнуть: даже к смерти. И то, что , по уверению наших беллетрис­
тов, самое страшное на войне, именно - смерть, - в действитель­
ности делается обьщенным, простым. Вообще раненько еще изби­
рать темою для рассказов самую войну: слишком мы еще полны
ею. Ведь Лев Толстой создал «Войну и мир)) спустя полвека после
события. Сейчас я только впитываю в себя самый дух войны, пора­
жаюсь стойкостью наших солдатиков, но писать я думаю о войне
не раньше ее окончания, когда будут подведены итоги. Вот у меня
в лазарете солдатики, а я еще ни одного не решался спросить, как,
когда, при каких обстоятельствах они бьmи ранены. Не могу, нельзя
у уставшего человека копаться в душе, точно в своем письменном
ящике. Все они еще больны войною, и расспросы только бередят
незажившие свежие душевные раны.
Сейчас я нового пока ничего не пишу. Но ведь писатель- «об­
реченный)), он не может жить, чтобы вечно и всюду не творить в
душе. Так и со мною. Постоянно назревают образы, сюжеты. Но
сам я редко сажусь за стол - пишу только в силу необходимости
или обещания . Вообще пишу я редко. Но зато если начну, то сразу
восстановляю пробел ...
336


15
(1926, январь)
-
Писал здесь в Париже Тургенев. Мог писать вне России. Но
был он вполне европейский человек; бьm у него здесь собственный
дом и, главное, душевное спокойствие. Горький и Бунин на Капри
писали прекрасные рассказы ... Но ведь бьmо у них тогда чувство,
что где-то далеко есть у них свой дом, куда можно вернуться -
припасть к родной земле ... А ведь сейчас чувства этого нет и быть
не может: скрьmись мы от дождя огненного, жизнь свою спасая ...
Есть люди, которые по глупости либо от отчаяния утвержда­
ют, что и без родины можно . Но, простите меня, все это притво­
ряшки перед самим собой. Чем талантливее человек, тем труднее
ему без России.
О чем же писать? Не настоящая здесь жизнь. Нельзя нам писать
здесь. Писать о России? По зрительной памяти я не могу. Когда-то
я жил тем, о чем писал . О балаклавских рабочих писал и жил их
жизнью, с ними сроднился. Меня жизнь тянула к себе, интересова­
ла, жил я с теми, о ком писал . В жизни я барахтался страстно, вби­
рая ее в себя... А теперь что? Все пропадает. Да и писать негде ...
16
( 1927, начало года )
По утрам Александр Иванович работает. В кабинете стол, за­
валенный рукописями, книгами, газетами. На стенах портреты
Л. Толстого и Пушкина. Гатчинские фотографии, память о Гатчи­
не, где жил Александр Иванович в своем особнячке, разводил кур,
сажал яблони, ухаживал за цветами ...
На камине всегда, зажмурив глаза, сидит и мурлычет его люби­
мец - серый дымчатый сибирский кот Ю-ю ...
- Живу здесь уже пять лет. Писал фельетоны, изредка расска­
зы. Сейчас как-то работается. Издаю у Карбасникова книгу новых
рассказов ...
-
Наша эмиграция? Мне кажется, она резко разбита на верхи,
которые политиканствуют и спекулируют, и на низы, то есть мас­
сы. Верхушка холодна, эгоистична и бездушна. Но масса, большин­
ство, что работает за станком у Рено и Ситроена, шоферствует и
337


так далее, - эта масса добра, отзывчива, заботлива друг к другу.
О, как ценят эту нашу рабочую эмигрантскую массу французы и
как ее понимают! ..
-
Наше искусство? Что говорить о нашем искусстве?! Это наша
единственная большая радость и наше оправдание. Скажу по сове­
сти, что, может быть, благодаря русскому искусству при мне никто
и никогда не отнесся к русским неделикатно и нелюбезно ...
-Опасность денационализации? Вы ее боитесь? Я не нахожу
ее сл ишком серьезной; я знаю, что почти все русские семьи берегут
русский язык у детей, хранят его . Ведь дети так легко учатся и усва­
ивают язык. Конечно, людям нашего возраста это страшней, но не
будем говорить об этом. Русские люди очень емкие...
338


Сл ева направо: И. А . Бунин, В. Н. Бу нина,
Н. Я. Рощин, Г Н. Кузнецова (сидит) .
Грасс, вилла «Бельведер », 1927 г.


КУПРИН
•
••
В ДЕГТЕ
И ПАТОКЕ


f ~ Vte Je hеи.ь({;
rlft_
.___,._
Письмо Антона Владимировича Карташева А. И. Куприну
от 29 мая ( 1920-е - 1930-е гг. ).


КУПРИН В ДЕГТЕ И ПАТОКЕ
В некотором царстве, где юбилеи были неотъемлемым, а
подчас и единственным украшением повседневной жизни, одну
дату в переходном 1988 году, когда сказать уже кое-что можно
было, не отметили. Забьши? Не могло того быть . Имелось специ­
альное учреждение, которое дозволенные юбилеи предвосхища­
ло и указывало градацию политической полезности: «Кален­
дарь знаменательных и памятных дат».
Эта дата осталась памятной, но не знаменательной, не ко
времени.
Знаменовала то, что не хотелось вспоминать, вот и сделали
вид, будто не вспомнили. В советском литературоведении ветер
как раз переменил направление. Из черного списка в белый стали
переходить отдельные запретные ранее на родине писатели. Клас­
сик, обозначенный в заглавии, пятидесятилетие со дня смерти
которого исполнилось тогда, особый. Нерешительность проде­
монстрировала пределы на тот момент дозволенного, неко­
торую растерянность и, хочется думать, чувство вины перед ним .
Ал
.
ександр Иванович Куприн давно бьш разрешен, только прав­
да о нем оставалась половинчатой, сокрытой.
Помню, в старинном пособии для домовладельцев прочитал
о полезном изобретении русского умельца. Как сделать, чтобы
петухи не начинали кукарекать рано, не будили хозяев? Для
этого над шестком, где петухи спят, надо натянуть проволоку .
Взмахивает петух спозаранку крыльями, вытягивает шею, чтобы
приветствовать восходящее солнце, а тут ему проволока. Ударился
и кукарекнуть не смог.
Перед российской наукой о литературе возникла сложная про­
блема. О чем писать стало можно, а о чем нельзя? Момент важ­
ный, ведь фотография бывает цветная и черно-белая . Нет фото­
графии только белой или только черной.
Отечественному же литературоведению (не касаясь всего ос­
тального) на нашем веку пришлось быть и только белым, и
343


Купр ин в дёгте и патоке
только черным, а пуще всего ярко-красным. До многоцветного
путь долог.
Даже официально признанных русских классиков советский
читатель знал с искаженными биографиями и весьма произволь­
ным толкованием их произведений, не всегда или не полностью к
тому же опубликованных. Три четверти века под запретом были
многие области культурного наследства. Многое в архивах без­
возвратно исчезло.
Оглянемся назад. Попробуем беглым взглядом окинуть исто­
рию советского куприноведения, творчество отечественных биогра­
фов Куприна.
«НАШ» ИЛИ «НЕ НАШ»?
Советская критика не обходила вниманием его жизнь и творче­
ство. Хорошо это для авторов или плохо, многих других десятиле­
тиями замалчивали, будто их на свете не бьmо, Куприна - никог­
да. Но взгляды и деятельность писателя освещались на разных
этапах по-разному.
Первым Куприна взвесил и оценил разъездной агент «Ис­
кры», которого Ленин назвал одним из «главных писателей­
большевиков». Это бьm Вацлав Боровский, печатавшийся под
экзотическими псевдонимами Жозефина, Фавн и Профан. Позже
недоучившийся инженер Боровский стал именоваться «одним из
создателей марксистской художественной критики в России». Есть
все основания назвать Жозефину-Фавна-Профана одним из пер­
вых советских куприноведов, научный метод которого весьма праг­
матичен и, я бы сказал, целеустремлен.
Взятый у Ленина, этот метод оценки явлений литературы стал
впоследствии универсальным, обеспечивая по сей день бесхитрос­
тное просвечивание любых произведений искусства. Он был
записан и в уставы творческих союзов, например, в устав Союза
писателей СССР. Суть его - польза для дела партии в данный мо­
мент.
Куприн-прозаик в жестких и нелицеприятных тонах описывал
окружающую его «буржуазную» действительность. В «Поединке»
обнажил, в «Яме» разоблачил, в «Молохе» осудил, в «Анафеме»
пригвоздил. К тому же Куприн до революции печатался в изда­
тельстве «Знание», руководимом Горьким . Это дало основание
344


И. Эр енбург. «Мой Париж».
Оформление Эль Ли сицкого. 1933 г.


Куприн в дёгте и патоке
Воровскому одобрить Куприна с точки зрения его приемлемости
для пролетарской революции.
Хотя Боровский и пожурил Александра Ивановича за то ,
что в его произведениях звучит отвратительный «общечелове­
ческий гуманизм», а классового подхода к явлениям нет, все же,
по мнению разъездного агента «Искры», у Куприна можно раз­
глядеть прогрессивную «борьбу новых социальных начал».
Благожелательное отношение большевистской печати тех лет
к Куприну объясняется и тем, что он после революции сотруд­
ничал с издател ьством «Всемирная литература», а в декабре 1918
года с помощью Горького писатель попал на прием к Ленину с
предложением издавать для деревни газету под названием «Зем­
ля» . Предложение было принято, но, как тогда писали, не состо­
ялось «по техническим причинам». Просто большевики еще не
могли прибрать к рукам всю печать, не бьшо ни станков, ни
бумаги. Печатники, наиболее квалифицированная часть рабочего
народа, столь нужная партии, бьши против большевиков. Факт
этот любопытный и малоизученный. Узнал я о нем от американс­
кого коллеги Марка Стайнберга, профессора русской истории
в йельском университете.
Вторым ответственным партийным критиком творчества
Куприна стал Анатолий Луначарский. Нарком просвещения тре­
бовал от художника связи с рабочим классом, которая у Купри­
на отсутств овала. В этом плане Куприну предстояла перековка,
выработка цельного мировоззрения. Основные суждения Луначар­
ского ·похожи на аргументы· Воровского .
Когда Куприн стал редактором газеты «Приневский край»,
которая издавалась при штабе белой армии Юденича, а затем
уехал в Хельсинки и переселился в Париж, отношение к его твор­
честву в советской литературной критике меняет знак «плюс» на
«минус».
Оказывается, никаких прогрессивных начал, упомянутых выше,
не бьшо даже и в дореволюционном творчестве писателя. В жиз­
ни у Куприна, по мнению советских биографов конца двадцатых ­
начала тридцатых годов, имелись две возможности реализовать
себя : революция 1905-го и Октябрьская. А у него не хватило со­
знательности «примкнуть». В результате в произведениях «иска­
жался облик социал-демократической интеллигенции».
Куприн, не ведающий об играх в Москве, без цензуры пи­
шет прозу и публицистику, печатается, скучает, как все нормаль-
345


Куприн в дёгте и патоке
ные люди в мире, по местам, где родился, стал известным писате­
лем и куда ему, в отличие, скажем, от Тургенева, доступ закрыт.
Материальные трудности переносит с юмором:
«Когда меня спрашивают, как поживаете? - я отвечаю: слава
Богу, пл охо» .
Возвращаться не думает, даже относится к этому весьма иро­
нически. «Но что я умею и знаю? - пишет он М.К.Куприной-Иор­
данской. -
Правда, если бы мне дали пост заведующего лесами
советской республики, я мог оказаться на месте».
А в Москве тем временем Куприна (будто он подотчетен
агитпропу) обвиняют в «социальной слепоте», «эпигонстве», «мел­
котравчатости», «тупой покорности» (цитирую лишь малую часть
выражений критики). Мастера упрекают в том, что он до револю­
ции «нигде не отметил роста пролетариата», а после революции
«никак не откликается на боевые выступления масс». Оказывает­
ся, у Куприна (в тех самых произведениях, которые еще недавно
столь высоко оценивали Боровский и Луначарский) литератур­
ные сыщики выследили теперь наличие «реакционной пошлос­
ти ... проповеди под Ницше» .
Крупный большевистский критик и редактор Александр Во­
ронский написал статью о Куприне, который бьm пунктуальней­
шим «деталеведом», под заглавием «Вне жизни и вне времени» .
Критика не злобная, как у других авторов, но, я бы сказал, жест­
кая , как тогда бьmо принято. Воронский - непростая фигура тех
лет, весьма умеренная на фоне других, но приговор Куприну бьm
им вынесен недвусмысленный. Выстраивалась идеологическая
стена между эмиграцией и советской литературой. Сам Воронс­
кий стал жертвой такой же травли, и даже в семидесятые годы его
продолжали обвинять в том, что он «отрицал гегемонию проле­
тариата в области искусства».
В журнале «На литературном посту» (славное полувоенное
название) от 1926 года имеется программная статья «Куприн-поли­
тик». Автор ее, Борис Волин, - примечательная и незаслуженно
забытая фигура. Шеф отдела печати Наркомата иностранных дел,
Волин вскоре стал главным цензором СССР - начальником Глав­
лита и по совместительству директором Института красной про­
фессуры, после чего сам присвоил себе звание профессора.
Поистине, классовая борьба с шестидесятилетним Куприным,
мирно живущим в Париже, возводится в ранг важнейших внешних
задач советского государства. В скулодробительной статье о Куп­
рине критик М. Морозов установил: «Понятия Куприна о добро-
346


Купри11 в дёгте и патоке
детели и красоте не выдерживают критики» . И пояснил : у него в
произведениях нет «женщины-общественницы», а есть «плени­
тельные самки», у писателя «нездоровый скептицизм и идеоло­
гический дурман» . Куприн, «сдел авшись наиболее заклятым
врагом советской России, в своих злобных нападках на нее опус­
кается до самого оголтелого черносотенства».
Всему этому советский читатель должен бьm верить на сл ово.
Имя Куприна в эти годы внесено в списки Наркомата просвеще­
ния, рассьmаемые в библиотеки: его книги предлагалось сжи­
гать . Централизованным уничтожением вредных изданий, вклю­
чая сочинения Достоевского и Куприна, руководила заместитель
наркома просвещения по библиотечному делу Надежда Круп­
ская . Другим заместителем этого наркома одно время был уже
упомянутый Волин. Литературоведение черпало вдохновение не
в сочинениях классиков, а в полицейских списках.
ИЗ«АНТИ» - В СОВЕТСКОГО
Неожиданно для читателей потоки брани в адрес Куприна
исчезают со страниц советской прессы. На некоторое время он
перестает существовать.
Затем, весной 1937 года, советская литературная критика сно­
ва меняет знак, теперь «минус» на «плюс» . Куприн возвращается в
Москву.
Вчерашний «оголтелый черносотенец», узнаем мы из печа­
ти, «тепло встречается советской общественностью» . Книги его,
те же самые, написанные до революции, еще недавно запрещен­
ные и «полные идеологического дурмана», теперь в авральном
порядке переиздаются многими издательствами сразу, в столи­
цах и в глухомани. Они стали, по утверждениям печати того
времени, «л юбимым чтением советских людей». Сам Куприн,
судя по газете, заявил корреспонденту, что он преисполнен жела­
ния войти в круг писательской семьи Советского Союза. Можно
ли опубликовать такое, если это заранее не согласовано и не
разрешено? Он введен в цензурные списки одобренных совет­
ских писателей.
Больше того . Оказывается , бывший «заклятый враг совет­
ской России» Куприн все предыдущее время разоблачал
«уродливую буржуазную действительность». Даже, видимо, тог­
да, когда писал антисоветские статьи в западной прессе. А то,
347


Куприн в дёгте и патоке
что раньше называлось «злобными нападками» на большевиков,
теперь считается «восторженным гимном борцам русской
революции». В дореволюционном его творчестве обнаружат лишь
один недостаток: он следовал «традиционному реализму» вместо
того, чтобы следовать реализму социалистическому.
Дано указание писать о его творчестве диссертации. И они
успешно защищаются теми самыми недавними погромщиками
его творчества. Куприн переводится на десятки языков народов
СССР. Его повести экранизируются, а пьесы (слабые, которые не
нравились ему самому) спешно репетируют в театрах.
Поистине мистерия-буфф! Сотни советских писателей, предан­
ных власти и идее, исчезают в застенках, а ореолом почета окру­
жается вполне активный ненавистник системы. И что особо приме­
чательно, руководят обеими процедурами одни и те же профес­
сиональные литературоведы из органов. Разумеется, привлекая,
когда это нужно, дилетантов из писательского цеха.
Александру Ивановичу не суждено было увидеть своих
новых изданий, фильмов и постановок. Он умер, не успев
удостоиться членства в Союзе советских писателей, не про­
шел испытательный срок. Кстати , писатель предсказал соб­
ственную смерть именно в этом возрасте в ранней романтичес­
кой повести «Олеся». Бабка героини нагадала смерть герою -
Alter Ego автора.
С тех пор о Куприне написано много, но и спустя полвека са­
мыми лживыми в советских биографиях выдающегося писателя
России остаются два последних коротких периода его жизни. Пер­
вый - когда он после долгих лет эмиграции тайно от знакомых
заспешил на родину. И второй, когда он объявился в Москве.
НАЗАД В СВЕТЛОЕ БУДУЩЕЕ
Арифметика играет незначительную роль в творчестве писате­
ля, а все же любопытно посчитать годы жизни Куприна. Одного­
док Ленина, он и родился в 1870 году неподалеку от Симбирска, в
Пензенской губернии. Два представителя одного поколения, два
сверстника. Оба честолюбивы, умны, энергичны. А пошли разны­
ми путями, несоединимы оказались их понятия добра и зла,
морали, совести. Впрочем, это особый разговор.
Сорок девять лет провел Куприн в России, а затем, на втором
году революции, эмигрировал. Семнадцать лет провел вовне, доль-
348


Куприн в дёгте и патоке
ше всего в Париже, неожиданно - в незабываемый 37-й -приехал
обратно и через пятнадцать месяцев (без трех дней) умер, не дожив
одну ночь до дня рождения, когда ему исполнилось бы 68.
Александр Иванович и его жена Елизавета Морицевна (кото­
рую именовали также Елизаветой Маврикиевной) появились на
Белорусском вокзале в Москве 31 мая 1937 года. До этого Куприн
скучал, но возвращаться не хотел. Один советский критик (спе­
циалист также в области бунинской тоски по родине) называет
нежелание Куприна возвращаться «эмигрантскими предрассудка­
мю>. И вдруг ...
В последние месяцы до отъезда состояние здоровья Куприна
стало резко ухудшаться. В их парижскую квартиру зачастили
представители советского посольства, напрашивались в друзья по­
читатели таланта - тайные агенты НКВД. Гости из Москвы
рассказывали Куприным, как популярен великий писатель на ро­
дине - произведения его там буквально нарасхват. Энергично
«работал» с Куприным театральный художник и иллюстратор книг
Иван Билибин, вернувшийся в Ленинград годом раньше. Позже с
аналогичной специальной миссией приезжал Константин Симо­
нов с Валентиной Серовой, чтобы уговаривать Бунина вернуться:
если слова не помогут, то, может, сработает кокетство красавицы­
актрисы?
Дочь Куприна Ксения собиралась ехать с ними, но потом от­
казалась. Она рассказывала писателю и парижскому корреспон­
денту «Нового Русского Слова» Андрею Седых: «Отъезд мы дер­
жали в строгом секрете, и никто из писателей об этом не знал».
Ксения хитрила: уговаривая отца, который стал невменяемым,
ехать, она хотела избавиться от него . К. А. Куприна вернулась в
Россию двадцать лет спустя и здесь написала книгу «Куприн -
мой отец». Рукопись бьmа настолько отфильтрована, что источ­
ником информации служить не может. Советские эмиссары зама­
нивали многих, но отнюдь не всегда срабатывало. А тут получи­
лось. История тайного от друзей и знакомых отъезда писателя уже
тогда многим казалась странной. На Западе читатель знал немно­
го больше, много бьmо слухов. На родине же эта часть куприно­
ведения была так же секретна, как и всякие прочие разведыватель­
ные акции.
Полпред СССР во Франции Владимир Потемкин лично руко­
водил операцией на месте, рисовал Куприну (вот какое совпаде­
ние!) потемкинские деревни. Не изученная по достоинству около-
349


Ку прин в дёгте и патоке
сталинская фигура, Потемкин после этого бьш направлен на дол­
жность замнаркома иностранных дел. Он дорос до члена ЦК, и
бьm похоронен «не по рангу» у Кремлевской стены. Именно он, в
разные годы руководивший также Наркомпросом, причастен к
оболваниванию нескольких поколений, прошедших через совет­
скую среднюю школу.
Материально Куприну в Париже жилось не сладко. Бунин
поделился с ним деньгами от Нобелевской премии, но их хватило
ненадолго. А в СССР, уверяли представители советского посоль­
ства и спецгости, наступило полное изобилие.
Им обещали бесплатную квартиру, дачу, прислугу. У него бьш
рак пищевода и, по-видимому, начались метастазы, а ему говори­
ли, что в советских больницах и санаториях гарантируется полное
выздоровление от всех болезней. В конце концов Куприных по­
тихоньку привезли на посольской машине в советское консуль­
ство, вручили готовые серпасто-молоткастые паспорта с визами и
билеты в одну сторону - в Москву. Потихоньку потому, что боя­
лись протестов прессы, общественности, знакомых, не без осно­
ваний опасались международного скандала. Но все обошлось .
Правда, уже согласившись ехать, Куприн спросил работни­
ков советского посольства: <<А можно взять с собой Ю-ю, мою ко­
шечку?» Кошку взять из Парижа разрешили, а библиотеку - нет.
Усаживаясь в вагон на парижском вокзале, Куприн больше все­
го, как вспоминают свидетели, заботился о кошке. «Совсем боль­
ной, он плохо видел, плохо понимал, что ему говорят». В Париже
ходил слух, что Куприна подпоили.
Итак, старый писатель возвратился на новую родину, а дочь
осталась.
Задание переселить живого классика, кроме НКВД и Наркома­
та иностранных дел, по личному указанию Сталина выполнял так­
же секретариат Союза писателей. А в нем, как это бывает, практи­
ческие заботы поручили рядовой сотруднице. Ею оказалась Сера­
фима Ивановна Фонская, хозяйка дачи-мастерской (впоследствии
Дома творчества) Союза писателей в поселке Голицыно, до кото­
рого тогда бьшо полтора часа езды от Москвы. Тридцать лет
спустя выпустили небольшую брошюрку - краткие и отполи­
рованные ее воспоминания. Я подолгу жил и работал в одной из
клетушек этого дома, чаще всего в той комнате, где жил когда-то
А. С. Макаренко . Отсюда он ушел на станцию, чтобы ехать в Мос­
кву, и в вагоне умер .
350


Куприн в дёzте и патоке
Если Серафима Ивановна знала человека и доверяла ему, она
потихоньку охотно и откровенно рассказывала значительно боль­
ше, чем опубликовали в книге. Особенно в тихие зимние вечера,
если отключали электричество и приходилось сидеть в гостиной
старого дома при керосиновой лампе. Не я один бьm сообразите­
лен, чтобы записать и спрятать. Бьmи уже публикации. Кое-что в
них отлично от ниже описываемого, но я не считаю себя вправе
теперь перекраивать.
Непростой бьmа собственная жизнь Фонской. Девушка из бо­
гатой дворянской семьи, она ушла медсестрой на фронт в Первую
мировую войну. После революции всегда боялась, что ее дворян­
ство откроется. В 39-м в Дом творчества пришел оборванный и
голодный человек из заключения, отсидел ни за что, спросил ее.
«Сюда нельзя !» - строго сказала она родному своему брату.
Побежала по клетушкам, позаняла у писателей денег, принесла
из кухни продуктов и приказала: «Уходи!» Больше она брата не
видела никогда. А Куприна радушно встречала, как родного .
Именно в Голицыно Александр Фадеев и его помощники ре­
шили поместить редкий экземпляр писателя-возвращенца, чтобы
начать создавать из него образец для подражания. Но сперва,
сразу после торжественной встречи с духовым оркестром и перед
отправкой в Голицыно, Куприных поселили на несколько дней
в центре Москвы в удобной для них и для НКВД гостинице
«Метрополь», где тогда жила также партийная элита не высше­
го эшелона и удравшие из своих стран лидеры компартий. Номера
в «Метрополе» по известным причинам часто освобождались,
жильцы исчезали.
Куприных прокатили по Москве. В прогулках вернувшего­
ся классика сопровождали «молодые писатели», которые отсле­
живали каждый его шаг, каждый контакт. Он часто плакал, а
больше молчал. Упрямился, не хотел делать, что его просили, но
соглашался, если ему обещали стакан вина. В праздник Купри­
ных провели на трибуны неподалеку от мавзолея и показали воен­
ный парад на Красной площади. Восторги писателя по поводу
того, что он видел, регулярно печатали газеты, но неизвестно,
выражал ли он эти восторги и в какой форме.
К приезду Куприных в Голицыно, как рассказывала мне Фон­
ская, она сняла за счет Литфонда дачу с березками возле окон. Ее
обставили казенной мебелью с инвентарными номерами. Заранее
Фонская отыскала в Голицыне кухарку, которая знала и обязана
351


Купр ин в дёгте и патоке
была петь русские народные песни. Куприных повезли на автомо­
биле.
Погода была чудесная. С утра на площадке возле дома­
мастерской репетировалась встреча. На волейбольной площадке
выстроили роту из соседней войсковой части, которая отрабаты­
вала троекратное «ура» . За забором толпились любопытные
прохожие. Простые советские писатели всегда ходили через чер­
ный ход, а по этому случаю оторвали гвозди и открьmи дверь с
террасы в сад. Журналист из «Комсомольской правды» Александр
Чернов, сидя на ступеньках, набрасывал вопросы для интервью
с классиком. Талантливую комсомолку-прозаика и красотку
Анну Кальму, загоравшую в кустах в купальнике, прогнали для
очистки горизонта от фривольностей . Об этом пожилая писатель­
ница рассказывала мне сама тридцать лет спустя.
Едва худой сгорбленный старик с прищуренными слезящи­
мися глазами, поддерживаемый с обеих сторон, шатаясь, вьmез из
автомобиля, он, к удивлению представителей власти, вдруг бойко
крикнул командиру роты, подготовленной для приветствия: «Здра­
вия желаю, господин унтер-офицер!» «Он не господин, а товарищ
командир», - подсказали Куприну компетентные сопровожда­
ющие. Троекратное «ура» скомкалось. Из дома вынесли кресло
и поставили на площадке.
До этого на политзанятиях красноармейцам вслух читали
отрывки из Куприна и приказали заучить наизусть вопросы,
которые следует задать писателю. Вопросы эти сразу отмела
Елизавета Морицевна, сославшись на усталость писателя после
дороги . Тогда командир роты, согласно сценарию, пригласил
Александра Ивановича выступить в воинской части, где солдаты,
все как один, любят его произведения. Тут опять Елизавета Мори­
цевна ответила, что писатель сейчас нездоров и не выступит.
В гостиной дома-мастерской бьm накрыт стол с дымящимся
самоваром.
Гостей посадили на почетные места. «Как вам нравится
новая советская родина?» - задал первый вопрос представитель
«Комсомольской правды». - «Ммм".
Здесь пышечки к чаю
дают», - ответил Александр Иванович и, не обращая внимания
на остальных, стал пить чай.
Поняв, что от странного классика ничего не добьешься, кор­
респондент стал спрашивать жену его, и сговорчивая Елизавета
Морицевна отвечала за Александра Ивановича. Потом красно­
армейцы устроили во дворе русские пляски под гармошку, чтобы
352


Дом No 7 на Разъезжей улице в Петер бурге, где находилась
редакция журнала «Мир Божий» и квартира его
издательницы А . А . Да выдовой. После женитьбы на ее
дочери Марии Карл овне Куприн пр оживал здесь
в начале 1900-х годов. Фотография . 1968 г.


Куприн в дёгте и патоке
развеселить почетного гостя. А он захныкал и сказал, что устал и
хочет спать. Серафима Ивановна поспешила отвести Куприных на
снятую для них дачу.
Старики жили одиноко. До Москвы - долго трястись в паро­
возной копоти .
Куприн то и дело бредет к почтовому ящику, ждет писем из
Парижа от дочери.
Письма не доходят. Старик встает на колени возле деревьев,
плачет и целует березки. После полудня Александр Иванович де­
журит за калиткой на улице, ожидая, когда в соседней школе
кончатся занятия. У проходящих мимо детей он просит тетрадки
по геометрии. Он приносит их домой и перерисовывает квадраты и
треугольники. Может, пытается вспомнить азы математики, ко­
торую зубрил в юности в кадетском корпусе?
Тяжело болен писатель был давно. К раку добавился глубо­
кий склероз (возможно, это то, что сейчас называется болез­
нью Альцхаймера), и организаторы переезда с нетерпением вы­
жидали удобного состояния больного . Когда симптомы стали
более явными, служащие советского посольства в Париже начали
действовать активно. Об этом свидетельствуют не только запад­
ные очевидцы событий, но и советские, вроде упомянутого выше
репортера Чернова.
Любопытно, что так называемые интервью с Куприным, те, во
время которых за него говорила Елизавета Морицевна, или дру­
гие, просто сочиненные в инстанциях, иногда печатались в виде
статей, будто бы написанных самим возвращенцем. Куприн заяв­
ляет: «Я совершенно счастлив» . Он благодарит советское прави­
тельство и кается, что недопонял преимущества новой власти сво­
евременно. « ...Я сам лишил себя возможности деятельно уча­
ствовать в работе по возрождению моей родины. Должен только
сказать, что я давно уже рвался в Советскую Россию, так как, на­
ходясь среди эмигрантов, не испытывал других чувств, кроме тос­
ки и тягостной оторванности». «Я остро чувствую и осознаю свою
тяжкую вину перед русским народом», - кается писатель. Какую
вину? В чем? Все это писали за него - для внутреннего употребле­
ния и для заграницы.
Куприн, который уже везде в печати именуется «патри­
отом социалистического отечества», то и дело твердит благодар­
ности советскому правительству, взахлеб хвалит все, что увидел
в СССР: города, заводы, дворцы, метро в Москве, проспекты,
353


Куприн в дёгте и патоке
каких, конечно же, нет за границей, высокий уровень образова­
ния всех, включая домработниц.
Прохожие, судя по сrатъе, на улицах дружно кричат: <<Привет
Куприну!» «Всех их радует то, что я, наконец, вернулся в СССР». В
особом восторге Куприн от советских юношей и девушек. «Меня по­
разили в них бодрость и безоблачность духа, - пишет последний
могикан критического реализма о Москве 37-го года. -Эrо - при­
рожденные оптимисты. Мне кажется даже, что у них, по сравне­
нию с юношами дореволюционной эпохи, стала совсем иная , бо­
лее свободная и уверенная походка. Видимо, это - результат ре­
гулярных занятий спортом».
Не шибко грамотный стиль, комсомольский оптимизм, дежур­
ная политическая труха вместо наблюдений свидетельствуют, что
Куприн такого ни написать, ни произнести не мог. Читаешь и
думаешь: может, авторы этих интервью сознательно сочиняли
для потомков пародийные тексты, не имея возможности сказать
правду? Но, к сожалению, все было серьезно.
Куприн пишет, что привезенная из Парижа кошечка Ю-ю чув­
ствует себя в Советском Союзе прекрасно, «вызывая бурный вос­
торг детишек». «Даже цветы на родине пахнут по-иному, - рас­
сказывает классик. - Их аромат более сильный, более пряный, чем
аромат цветов за границей». Если он скучал по родине, то это
можно бьшо бы понять . Но следом из газеты вьшезает аграрно­
политический кукиш: «Говорят, что у нас почва жирнее и плодо­
роднее». В очерках нет мыслей Куприна, в них отражены основ­
ные тезисы текущих речей товарища Сталина на тему «Жить ста­
ло лучше, жить стало веселей» . Тосковал Куприн по России, а при­
ехал в СССР.
Деньги, вложенные в переброс писателя из страшного мира
капитала в светлое завтра, начали приносить политические про­
центы. Экранизируется купринский «Штабс-капитан Рыбников»,
в котором разоблачается японский шпион в Петербурге во время
русско-японской войны, и газета печатает заявление писателя, что
его рассказ «перекликается с современностью». Будто ставили
кино, а об этом не догадывались.
Организаторы операции под кодовым названием «Куприн»
отнюдь не считали свою работу завершенной. Вскоре Куприна
убедили отправить письмо Ивану Бунину, рассказать, как хоро­
шо живется в Советской стране, уговорить и его возвратиться из
эмиграции. Правильное письмо было сочинено, и Куприн его
подписал. Бунин на это письмо не ответил.
354


Могила Куприна на Литературных мостках.
Фотография, 1984 г.


Куприн в дёzте и патоке
Проценты в актив агиmропа продолжали поступать долго и
после смерти писателя. Бьш снят фильм «Гранатовый браслет», ра­
зоблачающий все, что надо.
В январе 1986 года «Литературная газета» опубликовала вос­
поминания Валентина Катаева о беседах с вернувшимся Купри­
ным . В. П. Катаев, приходится заметить, всегда вовремя оказы­
вался возле классиков. Помните его воспоминания о Бунине?
Они создавались в разное время, слоями. Ранний слой был - «Бу­
нин и я», средний слой - «Мы с Буниным», последний - «Я и
Бунин». Столь же точны его философские беседы во время прогу­
лок по Москве с Куприным, сочиненные полвека спустя.
Болезнь Куприна быстро прогрессировала. Поведение писате­
ля бьшо, как говорят психиатры, неадекватным. Его перевезли на
арендованную дачу в Гатчину, под Ленинград, обещали вернуть
дом. Библиотека Куприна в его Гатчинском доме после револю­
ции бьша разворована, и сейчас еще на черном рынке появляются
раритеты с его подписью и дарственными надписями ему.
Вернувшийся из-за границы всемирно известный автор ока­
зался прочно отрезан от цивилизации. Он не сумел бы, даже если б
мог, ни возмутиться, ни высказать слово, которое бы услышали на
Западе.
Скоро Александра Ивановича торжественно похоронили.
Организации, занимавшиеся живым Куприным, сдали его досье
в архив и занялись другими эмигрантами. А миф бьшо поруче­
но докраивать творческим союзам. На Запад потекли статьи о
счастливой жизни, которую увидел Куприн перед смертью, о
его значении для социалистической культуры. За все эти измыш­
ления писатель ответственности не несет. Мертвые сраму не имут,
а наш несчастный Фауст и по сей день расплачивается за сделку с
Мефистофелем.
Через пять лет, весной 43-го, Елизавета Морицевна повесилась в
Гатчине от голода, холода, тоски и бес
с
мысленности существования.
ПРИ КАЗ - СЧИТАТЬ КЛАССИ КОМ
Последующие полвека можно охарактеризовать как апофе­
оз советского куприноведения. К сожалению, с потерей не
только чувства исторической реальности, но и простой стесни­
тельности.
355


Куприн в дёгте и патоке
Перед возвращением Куприна из-за границы советская прес­
са вела себя сдержанно. Что если операция сорвется? Возьмет
старик да заупрямится.
«Правда» сообщила о выезде Куприна из Парижа 31 мая, ког­
да его встретили в Москве. Пока Куприн бьш жив, авторы, пи­
савшие о нем, как и компетентные органы, все же осторожнича­
ли: вдруг кто из иностранных журналистов, знавших Куприна мно­
го лет, опровергнет опубликованную чепуху. А в советских
издательствах будто плотину прорвало: отдельные издания,
дешевые и подарочные, рассказы для детей, избранные однотом­
ники и собрания сочинений - миллионные тиражи.
Из многочисленных монографий, посвященных Куприну,
статей и комментариев к его сочинениям советский читатель знал,
что Куприн дружил с основоположником соцреализма Горьким.
Но не положено бьшо знать, что Куприн порвал с Горьким и его
издательством «Знание» из-за расхождения во взглядах, сочинил
на него злую пародию, а сотрудничал с Арцыбашевым, печатал­
ся в журналах «Мир Божий» и «Русское богатство», которые про­
тивостояли марксизму.
В советских исследованиях доказывалось, что статьи Купри­
на времени революции выражали радость перемен. Но замалчи­
валось, что речь шла о февральской революции. Как бы забы­
валось, что его рассказы «Гатчинский призрак», «Открытие»,
«Старость мира» полны скепсиса. Не упоминалось, что Куприн
бьш арестован большевиками и лишь по счастливой случайнос­
ти, в отличие от Гумилева, избежал расстрела.
В предисловиях и послесловиях компетентных авторов непре­
менно говорится о том, что покойный писатель, хотя и был талан­
тл ив, «часто заблуждался, но в конце концов пришел к единствен­
но правильному решению, что только величайший гений социа­
лизма ведет к расцвету человечности в этом измученном
противоречиями мире» . И еще: «Он гневно восставал против вра­
гов Октябрьской революции и вместе с тем сомневался в ее успехе
и в ее подлинно народной сущности».
Оказывается, эмигрировал Александр Иванович по недоразу­
мению: «Поступок этот бьш неорганичен для него, бьш случаен», в
эмиграции он «почти бросил писать». Это все сочинил о Куп­
рине достойный человек - Константин Паустовский. Что греха
таить, в отличие от героинь купринской «Ямы», советским авто­
рам приходилось торговать не только телом, но и душой.
356


Куприн в дёгте и патоке
Из статей самого мастера, опубликованных на Западе, из вос­
поминаний его современников явствует, однако, что он «восста­
вал» не против врагов Октябрьской революции, а против самой
революции, утверждая, что , кроме бедствий, ничего она народу
не принесла и не принесет.
Социализм виделся писателю серым существованием . «За сча­
стье людей 33-го столетья, - пишет он, - нет никакого интереса
разбивать голову».
Проще говоря, Куприн за живого человека и против идеи
насильно его осчастливить. Замысел Ленина только начинал ре­
ализовываться, а Куприн уже видел его суть: <<даже если экспери­
мент будет неудачным, если миллионы погибнут, а миллионы
будут несчастны, он - эта помесь Калигулы и Аракчеева - спо­
койно оботрет нож о фартук и скажет: «Диагноз бьш поставлен
верно, операция произведена блестяще, но вскрытие показало,
что она бьша преждевременной. Подождем еще лет триста ...»
Коммунизм для Куприна - это «рай под заряженными ружья­
ми». Именно из этого рая он бежал, а не просто по недоразуме­
нию «оказался на своей даче в Гатчине, отрезанным белыми от
Петрограда». Именно осознав суть власти в городе на Неве, стал
Куприн редактором антибольшевистской газеты «Приневский
край» . Эмигрировал не «в состоянии растерянности» и не «слу­
чайно», как написано в его советских биографиях, а вполне целе­
устремленно спасался от террора.
Лишь только Куприн отошел от революции, творчество его
начало, писали критики, затухать . Его бранили за отсутствие «пе­
редового мировоззрения» . А у него всю жизнь было отвращение
к толпе. Революция для него - бессмысленное движение массы
людей, и больше ничего . Сразу после Октября он мягко заявил,
что учение о диктатуре пролетариата «перешло в дело не вовре­
мя». В одном он ошибся: считал, что новый порядок долго не про­
держится .
Эмиграционный период бьш малоплодотворным в творчестве
Куприна, узнаем мы из советских исследований. «На чужбине
писатель не создал ничего значительного, мучительно тосковал
по России и постепенно осознавал свои ошибки».
А в действительности с 23-го по 34-й год Куприн издал шесть
книг, написал пятьдесят новых рассказов и три большие повести,
фактически романы. А еще его многочисленные статьи и эссе.
Правда, в них прошлое России представляется не столь мрач-
357


Куприн в дёгте и патоке
ным, как раньше. Но мы понимаем почему. Все познается в срав­
нении. Написанный в Париже дневник путешествий по Франции
«Юг благословенный» демонстрирует нам стиль зрелого журна­
листа, каковым Куприн был с молодости, когда в начале века
описал свой полет на одном из первых самолетов, едва не стоив­
ший ему жизни, когда ради того, чтобы понять, что есть в жизни
риск и страх, заходил с папиросой в зубах в клетку к тигру - поку­
рить.
Разумеется, в Советском Союзе публиковали ту часть творче­
ства Куприна, которая «соответствовала» . Недоступны были
(хотя приводились выгодные цитаты) труды западных авторов о
Куприне: Глеба Струве, Александра Дынника, Георгия Адамови­
ча, Стефана Грэхема, Лидии Норд, Ростислава Плетнева, мно­
гочисленные мемуары о нем и западные издания, в которых он пе­
чатался.
Во время известной послесталинской оттепели либеральный
журнал «Новый мир» высказался против догматизма в оценках
Куприна (которыми не мог не грешить сам журнал). Но в период
застоя критика снова принялась стыдить классика за реализм,
далекий от последовательно революционной идеологии.
Впрочем, согласно Литературной энциклопедии 1966 года,
Куприн уже дозрел до этой идеологии, потому что изобразил
«яркий общественный протест против Молоха-капитализма» и
выразил «восхищение героизмом вождей революции», хотя и
опасался за судьбы культуры. А в статье «Русская советская
литература как литература социалистического реализма» в тре­
тьем издании Большой советской энциклопедии Куприн просто
бьш причислен к советским писателям и уже вместе с другими на­
чал вести борьбу за коммунизм.
После развала Советского Союза живые умные писатели пере­
стали вести эту борьбу, лозунги давно сняли. А мертвый бессло­
весный Куприн, получается, ведет. Я не удивился бы, если б сле­
дом за Пастернаком и Галичем его сделали бы членом Союза пи­
сателей. В конце восьмидесятых в Москве оставалось две органи­
зации, принимавшие покойников: Союз писателей и крематорий.
Но вскоре и сам единый Союз писателей приказал долго жить .
Даже личная жизнь Куприна подгонялась под стандарты
идеологических мифов. Он был человеком раздражительным,
вспьшьчивым и независимым во мнениях, невоздержанным на
слово и дело. Без серьезного повода при гостях бросил горящую
358


И. С. Шмелев.


Ку прин в дёгте и патоке
спичку на подол платья первой жены. К счастью, женщину спас­
ли. От второй жены у него бьш ребенок, когда он еще не разо­
шелся с первой.
Грешник, он не стеснялся приводить героинь своего романа
«Яма» в приличное общество. Напившись, буянил, оскорблял, ста­
новился непредсказуем. Любил природу и- любил травить кошку
собаками. «Ему нужно бьшо бы, - вспоминает Тэффи, - плавать
на каком-нибудь парусном судне, лучше всего с пиратами».
Еще во время войны и революции Куприн начал от тоски
пить . Аркадий Аверченко писал о нем: «В таком виде не надо
показываться на людях, а сидеть, спрятавшись, как медведь в
берлоге» . Многие годы Куприн страдал нашей несчастной рос­
сийской болезнью, оживлялся , только выпив. Жена стара­
лась давать ему не более стакана вина в день . Георгий Адамо­
вич называл это состояние Куприна смесью умудренности и
старческого маразма. Периодами питие занимало классика
больше политики (что литературоведами в штатском было уч­
тено), ведь именно обещаниями выпивки и вымогали у него
нужные подписи .
За три года до возвращения Куприн выразил свое отношение
к давнему отъезду в Москву Алексея Толстого: «Уехать, как
Толстой, чтобы получить крестишки иль местечки, - это позор,
но если бы я знал, что умираю, непременно и скоро умру, то я
бы уехал на родину, чтобы лежать в родной земле».
«Опустившись, почти потеряв память и волю, - писал канад­
ский профессор Ростислав Плетнев, - он уехал в СССР с женою
и дочерью весною страшного 1937 года... Он боялся, что ему вспом­
нят его статьи в газетах «Общее дело», «Последние новости»,
«Сегодня», «Возрождение» и особенно в «Русском времени».
Разумеется, то, что Куприны уехали с дочерью, здесь оговорка:
Ксения появилась в Москве в 1958 году.
В Москве Куприн очень удивился совету забулдыги-пьяни­
цы, которого он привел домой и который, послушав наивного
старика, посоветовал поменьше болтать лишнего . Об этом же
писала в воспоминаниях Лидия Норд. «Неужели это правда на­
счет слежки? - спрашивал ее классик в недоумении. - Но в
моем доме, кто? Прислуга? Сиделка? Доктор?» Не исключено,
добавим мы, что и пьяница, рекомендовавший писателю дер­
жать язык за зубами, был не случайный забулдыга. После воз­
вращения писатель не начертал ни строки прозы, ни еди ной за-
359


Куприн в дёгте и мтоке
писи в дневнике. А написанные за него тексты до сих пор цити­
руются .
Никто писателя не лечил , пока ему не стало совсем плохо,
и жена потребовала врачей . Более чем через .год после приезда
(10 июля 38-го года) ему сделали операцию, которая была бес­
смысленна, а возможно, и сократила его жизнь. Умер Куприн 25
августа.
Не бьmо в советских публикациях даже упоминания о том,
что перед смертью в ленинградской больнице Куприн потребо­
вал священника. Сознание больного прояснилось, и писатель долго
беседовал со святым отцом наедине. О чем беседовал? Кто был
этим священником? Наверняка, записали исповедь и положили
на стол тому, кому надо. Узнать бы на какой полке и в каком
неведомом архиве это лежит.
Позже в биографиях писателя стала выдвигаться другая при­
чина его смерти. «Многолетнее пребывание Куприна в эмигра­
ции сильно повлияло на его здоровье, надорвало его силы, пре­
вратило преждевременно в старика», « ...разлука с Россией, за­
тянувшаяся на семнадцать лет, окончательно подточила его мощ­
ное когда-то здоровье».
Советские критики утверждали, что Куприн вместе с Циол­
ковским стал основоположником советской научной фантастики
и коммунистических утопий, продолженных затем Алексеем Тол­
стым. А может, антиутопий? И продолженных не придворным ав­
тором «Хлеба», а совсем другими людьми?
В рассказе Куприна «Тост» действие происходит тысячу лет
спустя. За пролетарской борьбой на Земле с ужасом наблюдают с
других планет. Герои рассказа предлагают тост за мучеников про­
шлого, за жертвы кровавого террора:
«Разве вы не видите этого моста из человеческих трупов,
который соединяет наше сияющее настоящее с ужасным, темным
прошлым? Разве вы не чувствуете той кровавой реки, которая
вынесла все человечество в просторное, сияющее море всемир­
ного счастья?»
Ясновидец Куприн написал этот рассказ во время уличных боев
1905 года и опубликовал в сатирическом журнале «Сигналы»
год спустя. Революцию он называл «черной молнией», а Петра
Первого и Ивана Грозного - большевиками. Если Александр Ива­
нович и прокладывал кому-нибудь дорогу в утопии, то это бьmи
Замятин, Булгаков, Оруэлл.
360


В. В. На боков.


Куприн в дёгте и патоке
До революции Куприна печатали нарасхват крупнейшие из­
датели во многих странах. Острота в повороте фактов, зримость
картин, грубовато-сочный язык с самого начала выделили масте­
ра. Уважение к человеческому достоинству, защита, как мы
теперь говорим, прав человека, ненавязчивость суждений, тон­
кий и грустный, я бы даже сказал, серьезный юмор, - стали куп­
ринскими литературными принципами. «Гранатовый браслет»,
«Гамбринус», «Листригоны», роман «Яма», который принято на­
зывать повестью, читаются и перечитываются поныне.
Сочинитель крепко сколоченного короткого рассказа, Куприн,
в отличие от большинства его коллег, не ушел навсегда в рома­
нисты, но сочинял рассказы почти всю жизнь. Что-то он взял
от манеры описания подробностей у Льва Толстого, что-то от
краткости и точности Чехова. Последний классик уходящей эпо­
хи развил и передал мастерство и принципы воплощения литера­
турной правды , какой ее видит и отображает автор, целому по­
колению русских писателей во всем мире. Талантливый, въедли­
вый в факты прозаик, он и журналистское сл ово лепил вкусно.
Вряд ли Куприн читал все, что писали о нем на родине . Но и его
публицистику в эмигрантской печати не читали те, кто о нем в
Москве писал .
Нравоучения классикам мировой литературы десятилетиями
определяли суть литературоведения и всего гуманитарного обра­
зования в Советском Союзе. Кодекс соцреализма превратил ве­
ликую литературу в великую макулатуру. Друг Куприна писатель
Николай Никандров, умерший в 1964 году, перед смертью про­
сил написать на своей могиле: «Убит Союзом писателей» .
Авгиевы конюшни предстоит разгребать литературоведению
в России, чтобы снять толстые наслоения предвзятости и уньmой
однокрасочности. В оценке писателей и литературных явлений
все еще жив вульгарный социологизм, утюгом проходящий по жи­
вому творчеству писателя.
Мне возразят: литературоведение - зависимая наука . Чего от
него ждать, если не было свободы в самой литературе? Книгохра­
нилища стерил изованы, и Бог знает, удастся ли их восстано­
вить . Архивы державы напоминают евнухов, которым декре­
том предложили воспроизводить потомство. Думаю, законы
социалистического искусства открыл вовсе не Маркс, а анг­
лийский физик Дальтон. Суть их - патологическая неспособ­
ность различать цвета .
361


Куприн в дёгте и патоке
Шатаясь , вышла на костьшях из застенков исхудавшая ис­
тория - другой хлипкий источник литературоведа. Куприн, ка­
жется, предвидел это : «А ведь русская литература, - как бы ни
уродовали, ни терзали и ни оскопляли ее всем известные обстоя­
тельства, - всегда бьша подвижнической».
Мэтр написал эти слова еще до революции. Сегодня они
звучат как напоминание, как завет последнего из могикан. Куп­
риноведению, столь легко менявшему одни предвзятые позиции
на такие же предвзятые другие, суждено поменяться опять, на этот
раз в поисках истины.
Юрий Дружников, 1989
362


А. Жид (сидит) , слева напр аво: Ж. Шл юмберже,
Ж. Ривьер, Р. Мартен дю Гар . 1920-е..


CELE6RUL AVIATOR
1. ZAIKIN
Championul lumel de lupte fr•nce~e
\/А E!Xf'.aJТA UltlМTO.WI. PROOllAM 1
1) ladoirt&. 1.ow ncr rotu11d
11 U naб•Jfla r11yr.1 & .1 '0 -.. 11 11 .
!1 ladol~• unul tkr patr111
2) Cr~a11le1:NtJЦ1&"t;o:"'iu.
~1 ~D\'f:: 111 ~tllOD lkutl ~\ ~~.:·-'~~ А=
•1 1).1 7Alklв \'а flp&r11a ~J11
1-.
rtю~A ro.1101"
:.i ti~~u:r.u' " "
~l ~l~~r:~r~rшn.
OJ Va rupe &tAlpl d~ t<ekta.ral
~
71~ z:,"t:"~ur.1 ~~~:' 7) &::6r::1:Л'f..т::~.
S) Kuptt с' li~Jt. montd41 81 доw1шl• 11uьцц• !-х'\
det k!I
=
M llAWX1> woнen.
t'lt Clne t niol tare ·t Ztlkla р яt Кто CJ1J1i.1rk? Эuna"
11111 ;Ю Qfll"6fl1 <":el m.al
1n 10 <:fUIЫrto f'IUlibll NJ. "lo
1щ ~rr7~f~111 'м tudol ve 111) З:~~~~ ~а r.аомх" 11И
uottrll dJ u tt11'ft.Ult lu
"."" crt1Gмn ре~ьеу 8"·
grt'Utlltfi 00 !ООО a:gr.
•-OW'lo 2000 ur.
11 1 Ahf- 111tr11.etlunl '4"n7.,.tio·
U) Дpyrlfl ~lf".aцJnJ111u11 im-
nalt.
. weJ*
1111 nllМl/1 n 11 /1111111 111 tna 11111 111111 111 111111
t 11ТО1111об8.,. ('1 , 20 U&USll)t.WJI llf'~"f8Jl">Т1 'ltl'Jtll\o
3Аl!КНJIЛ
;_
.}
193 .


ПРИМЕЧАНИЯ


Дом No 61 на Лесном пр оспекте. Бывшая квартира
Ку пр иных на втором этаже. Фотография. 1984 г.


ЗАМЕТКИ ПУБЛИЦИСТА, САТИРИКА И
Л И ТЕРАТУРНОГО КРИ Т ИКА
Ленин (стр . 7). - «Русская газета», Париж, 1924, No 6, 11 фев­
раля .
Статья написана на смерть Ленина, скончавшегося 21 января
1924 г. в Горках под Москвой.
Рака (стр . 9). - «Русская газета», Париж, 1924, No 7, 25 фев­
раля.
Стр. 9 ..
. . стекловской газеты... - Имеются в виду московские
«Известия», редактировавшиеся в 1917-1925 гг. Юрием Михай­
ловичем Стекловым (наст. фам. Нахамкис; 1873-1941).
Признание (стр. 11). - «Русская газета», Париж, 1924, No 11,
17 марта .
О Горьком (стр . 12). - «Русская газета», Париж, 1924, No 12,
24 марта.
Стр. 14. . ..твердое сердце Горького не выдержшю, дрогнуло и ра­
стопwюсь. - После покушения Ф. Каплан на Ленина, произошед­
шего в тот же день, что и убийство Урицкого, -30 августа 1918 г.,
Горький перешел от конфронтации к сотрудничеству с большеви­
ками.
Зов (стр. 15). -«Русская газета», Париж, 1924, No 13, 31 марта;
No 14, 7 апреля; No 15, 14 апреля.
Памятная книжка (стр. 23). - «Русская газета», Париж, 1924,
No 14, 7 апреля.
Стр. 25. Сосьетеры - основатели (фр.).
Стр . 26. Федорова // - Федорова Софья Васильевна (1879-
1963), балерина Большого театра.
Сумасшедшие (стр. 27). -«Русская газета», Париж, 1924, No 1,
23 апреля.
Счет (стр. 29). - «Русская газета», Париж, 1924, No 5, 27 апреля.
Сад (стр. 31). -«Русская газета», Париж, 1924, No 7, 30 апреля.
В. Ходасевичу (стр. 34). - «Русская газета», Париж, 1924, No 10,
3мая .
367


А.И.Куприн
Неужели человек? (стр. 36). - «Русская газета», Париж, 1924,
No 12, 6 мая. Подпись: Али-Хан.
Честь имени (стр. 38). -«Русская газета», Париж, 1924, No 17,
11мая; No 19, 14мая.;No21,16мая.
Стр. 40. Есть, например, одна русская газета за гр аницей ... -
Имеется в виду парижская газета «Последние новости», редакти­
ровавшаяся П. Н. Милюковым.
Стр . 41 . ...могли Александр /// подписать эту конституцию над
неостывшим телом своего отца... - 1 марта 1881 г. Александр 11,
подписал проект указа о созыве выборных представителей от на­
селения для обсуждения законов, что рассматривалось как важный
шаг на пути превращения России в конституционную монархию. В
тот же день он бьш убит взрывом бомбы, брошенной революцио­
нером-народовольцем. Александр 111, взойдя на престол после ги­
бели отца, отказался от проектов конституционных реформ.
Утверждение (стр. 45.). - «Русская газета», Париж, 1924, No 29,
25 мая.
Товарищ Ходасевич (стр. 48). - «Русская газета», Париж, 1924,
28 мая. No 31.
Памятная книжка (стр. 50). - «Русская газета», Париж, 1924,
No 35, 3 июня. Подпись: Али-Хан.
Марафет (стр . 52.). - «Русская газета» , Париж, 1924, No 63,
6 июля.
Два юбилея (стр. 54). - «�усекая газета», Париж, 1924, No 67,
11 июля .
Стрекозиные души (стр. 57). - «Русская газета», Париж, 1924,
No 86, 3 августа.
Слоны и конституция (стр. 59). -«Русская газета», Париж, 1924,
No 92, 1 О августа.
Предел (стр . 62). - «Русская газета», Париж, 1924, No 100,
21 августа .
Выползень (стр. 64). - «Русская газета», Париж, 1924, .No 133,
28 сентября; No 135, 1 октября.
Очерк посвящен знаменитому революционеру-террористу Бо­
рису Викторовичу Савинкову (1879-1925), печатавшему свои ху­
дожественные произведения под псевдонимом В. Ропшин . Куприн
познакомился с Савинковым во время своей поездки в Италию и
Францию весной-летом 1912 г. Снова Куприн и Савинков встрети­
лись в Париже в 1922 г., когда оба стали эмигрантами. В августе
1924 г. Савинков бьш завлечен в СССР с помощью провокации ГПУ
368


Примечания
и на суде в конце августа 1924 г. раскаялся в своей антибольшевис­
тской деятельности и признал советскую власть (расстрел был за­
менен ему десятью годами лишения свободы) . 7 мая 1925 г. покон­
чил жизнь самоубийством, выбросившись из окна служебного ка­
бинета здания ОГПУ на Лубянке.
Воспитание эмигранта (стр. 68).
-
«Русская газета», Париж,
1924, No 142, 9 октября.
Кривая нянька (стр. 71). - Русская газета», Париж, 1924, No
148, 16 октября.
Ф. А. Малявин (стр. 76.). - «Русская газета», Париж, 1924, No
176, 18 ноября; No 177, 19 ноября.; No 178, 20 ноября . Подпись: Али­
Хан .
Статья написана Куприным к персональной выставке русского
живописца и графика Филиппа Андреевича Малявина (1869- 1 940)
в парижской галерее Шарпантье (1924). В 1922 г. Малявин выехал
за границу для организации своей выставки, вывез из России по­
чти все свои полотна и немедленно объявил о разрыве с Советской
Россией. Жил в Париже, затем в Ницце. Персональные выставки
Малявина бьmи организованы в Праге, Белграде (1933), Ницце
(1933,1937), Лондоне, Стокгольме (1935).
Стр. 80. Стыдливые академики дали звание Малявину не за эту
картину, а за портрет молодого князя Оболенского. - Куприн не­
точен . Звание художника Малявину принесла именно картина
«Смех» .
Она была выставлена в 1900 году на Международной выставке в
Париже.
-
В 1900 г. на Всемирной выставке в Париже картина
«Смех» бьmа удостоена Золотой медали.
О патриотизме (стр. 81). - Русская газета», Париж, 1924, No 169,
9 ноября .
Эгоизм (стр. 83). -Русская газета», Париж, 1924, No 175, 16 но­
ября .
Дом молитвы (стр. 86). -«Русская газета», Париж, 1924, No 184,
27 ноября .
О хозяине и родственнике (стр. 87). - «Русская газета», Париж,
1924, No 187, 30 ноября .
Советский гражданин (стр. 90). -«Русская газета», Париж, 1924,
No 193, 7 декабря.
Стр. 90. Все это пр оделал Садул. - Имеется в виду Садуль Жак
(1881-1956) - французский политический деятель, один из осно­
вателей Французской коммунистической партии. Приехав в Рос-
369


А.И.Куприн
сию в сентябре 1917 г. как сотрудник французской военной миссии,
он перешел на сторону большевиков. В 1919 г. он бьш приговорен
французским судом заочно к смертной казни за государственную
измену, за пропаганду среди французских моряков, за дезертирство
и сношение с неприятелем. В конце 1924 г. Садуль вернулся во Фран­
цию, бьш арестован и передан в руки военных властей. Однако суд
оправдал Садуля.
Прозревают (стр. 91). -«Русская газета», Париж, 1924, No 198,
13 декабря.
Шуты гороховые (стр. 92) - «Русская газета», Париж, No 199,
14 декабря.
Поводом для статьи Куприна послужил приезд Маяковского в
Париж 22 ноября 1924 г. 29 ноября в газете «Жюрналь» бьшо опуб­
ликовано интервью с Маяковским.
Стр. 93. ...положила начало мировой славе Горького, в тот день,
когда он прикрикнул. .. - Эrот инцидент произошел 29 октября 1900 г.
в МХТ на премьере «Чайки» .
Иван Заикин (стр. 95). -Журнал, «Иллюстрированная Россия»,
1925, No22.
Слагаемое (стр. 96). -«Русская газета», Париж, 1925, No 213, 1
января; No 214, 3 января; No 215, 4 января.
·
Стр. 96. Но вышел разлад. -Речь идет о публикации статьи Ар­
цыбашева в литературном сборнике «Галлиполи» (Берлин, 1924).
Сторонники генерала Врангеля развернули кампанию по объеди­
нению белой эмиграции вокруг личности великого князя Николая
Николаевича (Младшего). Сборник являлся одним из ее элемен­
тов. Арцыбашев скептически относился к перспективам такого
объединения, хотя и считал его необходимым (см. его статьи: Декла­
рация Николая Николаевича /1 За свободу. 1924, 1 июля; Новая стра­
ница в книге нашего позора /1 За свободу. 1925. 15 ноября и др.).
Стр. 97. ...в том числе" .
Бур цева, Минцлова. .. - Бурцев Влади­
мир Павлович (1862-1 942) - общественный деятель, публицист, ис­
торик, редактор газеты «Общее дело». В 1917 г. обвинял большевис­
тских лидеров в сотрудничестве с Германией, требовал установле­
ния диктатуры генерала Корнилова. С мая 1918 г. - в эмиграции. В
Париже возобновил издание «Общего дела». С 1920 по 1922 г. при­
влек к сотрудничеству в газете Куприна. Минцлов Сергей Рудоль­
фович (1870-1933) - русский прозаик, историк, библиограф. С 1918
г. - в эмиграции.
370


Пр имечания
."статья г. Ил ьина... - Ильин Иван Александрович (1883-
1954) - русский философ, публицист, ведущий идеолог белого дви­
жения.
Стр. 99. Пр едвидел это упорство... сначшzа один Ленин. «На бе­
лом фр онте мы победим ... на заграничном должны и можем побе­
дить, но на кр естьянском пр оиграем». - Неточная цитата из речи
Ленина на XI съезде РКП(б) (Политический отчет Центрального
комитета РКП(б) от 27 марта 1922 г.).
Дежкин Карагод (стр. 103). -«Русская газета», Париж, 1925, .No
217, 7 января.
Н. В. Плевицкая (стр. 104). -«Русская газета», Париж, 1925, No
220, 10 января . Подпись: Али-Хан .
Рецензия на один из многочисленных концертов исполнитель­
ницы русских народных песен Надежды Васильевны Плевицкой
(урожд. Винниковой; 1884-
-
1940). В 1930 г. она вместе с мужем бьmа
завербована иностранным отделом ОГПУ. В сентябре 1937 г. уча­
ствовала в похищении главы Российского Общевоинского Союза
генерала Е. К. Миллера. После исчезновения мужа бьmа арестова­
на французской полицией. В декабре 1938 г. бьmа приговорена к
двадцати годам каторжных работ. Умерла в заключении.
Добрый чародей (стр. 105). - «Русская газета», Париж, 1925, No
227, 18 января.
Очерк посвящен 80-летнему юбилею писателя и журналиста
Василия Ивановича Немировича-Данченко (1844--1936).
Вас. Ив. Немирович-Данченко (стр. 107). - «Русская газета»,
Париж, 1925, No 229, 21 января.
Стр. 107. Помню... Лю довика Нодо, Сыромятникова (Сигму) . -
Подо Шарль Людовик - французский журналист, в годы первой
мировой войны и революции петроградский корреспондент фран­
цузской газеты «Пти Паризьен». Сыромятников Сергей Николае­
вич (1864--?) -русский писатель и журналист; печатался в газете
«Новое время» под псевдонимом «Сигма».
Храбрый сенатор (стр. 110). - «Русская газета», Париж, 1925,
No 233, 25 января.
Без заглавия (стр. 1 12). - «Русская газета», Париж, 1925, .No 28 1,
22 марта.
Стр. 113. Зайдут они, конечно, в «Pavilloп So vietiqиe Archit.
Me/пikoff» . - Имеется в виду выдающийся архитектор-конструк­
тивист Константин Степанович Мельников (1890-
-
- 1974) и пост­
роенный по его проекту Советский павильон на Всемирной выс­
тавке в Париже в 1925 г.
371


А. И. Куприн
... павильон русской пр омышленности на Лионской выставке. -
Имеется в виду Лионская ярмарка 1925 г.
Стр . 114. Ларионов Михаил Федорович (1881-1964) - живо­
писец, график, театральный художник.
Кислятина (стр. 115). - «Русская газета», Париж, 1925, No 328,
17 мая.
Межевой знак (стр. 117). - «Русская газета», Париж, 1925, No
333, 24 мая.
О Б. В. Савинкове см. статью «Выползень» и примеч. к ней.
Стр . 117. Убил ли он сам себя и как" . Ил и его пр икончили больше­
вики... -14 мая 1925 г. в советской печати появилось сообщение о
том, что Савинков, с конца августа 1924 г. отбывавший десятилет­
ний срок заключения во внутренней тюрьме ОГПУ на Лубянке,
вечером 7 мая 1925 г. покончил жизнь самоубийством, выбросив­
шись из окна. В своем письме к председателю ОГПУ Ф. Э. Дзер­
жинскому от того же числа (было опубликовано), Савинков заяв­
лял , что его дальнейшее пребывание в тюрьме для него невыноси­
мо, и требовал своего освобождения, которое было обещано ему
после раскаяния.
Стр. 118. Когда Дурново пр иехал в тюрьму к Балмашеву" . -Дур­
ново Петр Николаевич ( 1844-1 915) - в 1902 г. товарищ министра
внутренних дел. Балмашев Степан Валерианович (1881-1902) -
русский революционер. 2 апреля 1902 г. в Петербурге застрелил
министра внутренних дел Д. С. Сипягина.
А Каля ев, уже готовый бр осить бомбу... останавливает свою
руку. . . - Каляев Иван Платонович (1877-1905) - русский рево­
люционер. 4 февраля 1905 г. в Кремле убил генерал-губернатора
Москвы великого князя Сергея Александровича, бросив бомбу в
его карету. В воспоминаниях Б. В. Савинкова, опубликованных в
1908 г. , говорилось о том, что первую попытку покушения на вели­
кого князя Каляев не осуществил, увидев в карете рядом с ним де­
тей, а не «даму», о которой пишет Куприн.
Сикофанты (стр. 1 19). - «Русская газета», Париж, 1925, No 339,
31 мая.
Сикофант - в античном мире - доносчик, вымогатель, кле­
ветник.
Стр . 119. . ..письмо, подписанное П. Коганом и Аросевым, двумя
советскими мужами с улицы Гр енелъ . - По адресу Гренель, 79, в
Париже находилось российское посольство . Коган Петр Семено­
вич (1872-1 932) - литературовед, литературный критик, с 1921 г. -
372


По четный караул у памятника А . И. Куприну
в г. Нар овчате.


Пр имечания
президент Государственной Академии Художественных Наук. Аро­
сев Александр Яковлевич (1890-1938) - революционер (больше­
вик с 1907 г.), государственный деятель, прозаик. В 1920-х годах -
на дипломатической работе, в 1934-1937 гг. - председатель Все­
союзного общества культурных связей с заграницей, вел активную
работу по возвращению эмигрантских писателей, композиторов,
художников в СССР.
. ..международного съезда писателей... - Международный съезд
писателей проходил в Париже в двадцатых числах мая 1925 г. 21
мая состоялся банкет международного съезда писателей, на кото­
ром среди русских писателей выступил и Куприн.
Но Серафимович бьт всегда писателем с воробьиный нос. Начал
же он свою новую карьеру доносом... - Серафимович (наст. фам.
Попов) Александр Серафимович (1863-1949) - прозаик, один из
первых писателей, поддержавших Октябрьский переворот и всту­
пивших в коммунистическую партию. Под <<Доносом» Куприн имеет
в виду его статью «Братья писатели» (Известия. 1918. 12января), за
которую Серафимович был исключен из многих московских лите­
ратурных организаций.
Стр. 120. А Кр иницкий? А Оль д-Ор?.. А Яс инский? А Окунев? Все
они равноценны по голодной услужливости... - Криницкий Марк
(наст. имя и фам. Михаил Владимирович Самыгин; 1874- 1952) ­
прозаик. Оль д-Ор - правильно Оль-д-ор (наст. имя и фам . Осип
Львович Оршер; 1878-1942) - журналист, сатирик. Ясинский
Иероним Иеронимович (1850-1931) - журналист, прозаик. Оку­
нев Яков Миронович (1882- 1932) - прозаик, журналист. По мне­
нию Куприна, все эти люди, являвшиеся до революции известными
литераторами и журналистами, переметнулись к большевикам толь­
ко из корыстных соображений.
Люди дела (стр. 121). - Газета «Русское время», Париж, 1925,
No 39, 24 июля.
Остатний раз (стр. 123). -Газета «Русское время», Париж, 1925,
No 47, 5 августа.
О шовинизме (стр. 125). -Газета «Русское время», Париж, 1925,
No 54, 13 августа.
Стр. 126. «Де йтшланд юбер ал
л
ее». - Германия превыше всего
(нем .).
Дерул ед Поль (1846- 1914) - французский писатель и полити­
ческий деятел ь, пропагандист «реванша» - войны с Германией.
373


А. И. Куприн
Черняев Михаил Георгиевич (1828-1 898) - русский военный и
общественный деятель.
Шовинистом бьиz и тот царь, который... в течение тр инадцати
лет... отводw� вла стной рукой каждую пр едательскую руку ...
-
Имеется в виду Александр III.
Французская деревня (стр. 128). - Газета «Русское время», Па­
риж, 1925, No 65, 27 августа.
Стр .... Жорес Жан (1859-1914) - французский социалист, ос­
нователь газеты «L'Humanite» (1904) .
Манжен Мария Эммануэль Шарль (1866-
-
1925) - французс­
кий генерал .
Посып-хан (стр. 130). -Газета «Русское время», Париж, 1925,
No 68, 30 августа .
...моргариновых дворян ... - Т.е. дворян, владеющих совсем не­
большими земельными наделами. Морг (польск.) - земельная мера
(около 0,5 га) .
Пу шкин пишет . . . - Далее неточно цитируется письмо Пушки­
на к Вяземскому от 9 ноября 1826 г.
Капля и камень (стр. 133). - Газета «Русское время», Париж,
1925, 1 сентября, No69.
Роковой конь (стр. 135). - Газета «Русское время», Париж, 1925,
No 74, 6 сентября .
...в Рум ынии существует сигуранца, а в Польше экзекютива... -
Сигуранца и экзекютива - название политической полиции в со­
ответствующих государствах .
...серию «Мыслей писателя»". - Публицистический цикл ста­
тей Арцыбашева, публиковавшийся в газете «За свободу», назы­
вался «Записки писателя» .
...немедленно ср ывается с места г-жа Ку скова... - После Ок­
тябрьского переворота Е. Д. Кускова, оставаясь идейной против­
ницей советской власти, постоянно выступала против воору:Жен­
ной борьбы с ней и делала ставку на ее неизбежную эволюцию. В
эмиграции вела постоянную полемику с «непримиримыми», резко
критикуя все попытки вооруженной борьбы с советской властью.
Кускова и Арцыбашев были последовательными сторонниками
противоположных течений в антибольшевистской эмиграции.
Стр. 137. ...ни в бр юсовское общество. - Имеется в виду Всерос­
сийский союз писателей, одним из председателей которого в 1918-
1921 гг. был В. Брюсов.
Инако пр иехали в Россию Пл еханов и Бурцев, инако - Ленин,
Зиновьев и Кр асин. - В. Л. Бурцев и Г. В. Плеханов активно вые-
374


Примечания
тупали за победу России в Первой мировой войне. Бурцев добро­
вольно вернулся после ее начала из эмиграции в Россию, хотя знал,
что будет там арестован, а Плеханов вернулся после Февральс­
кой революции через территорию союзных с Россией государств
и издавал газету «Единство», противостоявшую большевикам . Ле­
нин же и Зиновьев во время войны выступали за поражение в ней
России и после Февральской революции вернулись в Россию, про­
ехав через территорию Германии в «пломбированном вагоне».
Имя Л. Б. Красина употреблено Куприным в этом ряду по ошиб­
ке - в годы войны Красин жил в России и занимал патриотичес­
кую позицию .
Святая месть (стр. 138). -Газета «Русское время», Париж, 1925,
No 76, 9 сентября.
Электрификация и электрофига (стр. 139). - Газета «Русское
время», Париж, 1925, No 90, 25 сентября.
Стр. 141. ...ленинским нужником из золота. - Речь идет о фразе
Ленина: «Когда мы победим в мировом масштабе, мы, думается
мне, сделаем из золота общественные отхожие места на улицах не­
скольких самых больших городов мира» (Ленин В. О значении зо­
лота теперь и после полной победы социализма /1 Правда. 1921. 6/7
ноября) .
С того берега (стр. 142). Газета «Русское время», Париж, 1925,
No 92, 27 сентября.
Осенний салон (стр. 144). - Газета «Русское время», Париж,
1925, No 96, 2 октября.
О сплетнях (стр. 147). �Газета «Русское время», Париж, 1925,
No 11О, 18 октября.
Сны (стр. 151). - Газета «Русское время», Париж, 1925, No 121,
31 октября; No 130, 13 ноября; No 133, 17 ноября.
Старый начетчик (стр. 151). - Газета «Русское время», Париж,
1925, No 138, 22 ноября .
Стр. 158 . ...заслуженный статистик и старый народоволец Пе­
шехонов. . .
-
Пешехонов Алексей Васильевич (1867-1933) - по­
литический деятель, статистик, публицист. В октябре 1922 г., был
выслан из России, однако не отказался от советского паспорта и
выступил с брошюрой «Почему я не эмигрировал» (1923).
... Осоргина я еще понимаю. - Осоргин (наст. фам. Ильин) Миха­
ил Андреевич (1878-1 942) - прозаик, журналист. В 1906-1 916 гг.
и с 1922 г. - в эмиграции (был выслан из Советской России). Со­
хранял советский паспорт до 1937 г.
375


А.И.Куприн
...жалкому Му йжелю.
-
Муйжель Виктор Васильевич (1880-
1924) - русский писатель-реалист.
Рабья привычка (стр. 160). - Газета «Русское время», Париж,
1925, No 140, 25 ноября .
Липкая бумага (стр. 163). - Газета «Русское время», Париж,
1925, No 144, 29 ноября .
Стр. 163 . . "специалисты по загону на «тэнгль фут»" . - Тэнгль
фут - липкая бумага (англ.).
Жур нал «Смена вех» выходил в Праге в 1921-1922 гг. Его на­
звание стало символом для политического течения в эмиграции,
призывавшего к признанию советской власти и сотрудничеству с
ней .
. "прямая дорога на Гр енель. - Т.е. в советское посольство.
Нансеновские петухи (стр. 163). - Газета «Общее дело», Па-
риж, 1921, No 290, 2 мая.
·
Саша Черный. Детский остров (стр . 167). - Газета «Общее
дело», Париж, 1921, No 297, 9 мая.
Бисерное колечко (стр. 168). - Газета «Общее дело», Париж,
1921, No 373, 25 июля.
«Бисерное колечко» - это рецензия Куприна на сборник рас:.
сказов Н. А. Тэффи (1876-1952) - «Тихая заводь», вышедший в
изд. «Русская земля», Париж, 1921.
Тэ ффи Надежда Александровна (урожд. Лохвицкая) (1872-
1952) - писательница. В 1920 г. эмигрировала, поселилась в Пари­
же. Сотрудничала во всех крупнейших эмигрантских периодичес­
ких изданиях, вт. ч. в газетах «Последние новости», «Возрожде­
ние» (Париж), «Новое русское слово» (Нью-Йорк), журналах «Жар­
Птица>> (Берлин - Париж), «Иллюстрированная Россия» (Париж)
идр.
Стр. 168. ".по словам Саши Черного" . - Далее не совсем точно
цитируется заключительное двустишие из сатиры поэта «Юморис­
тическая артель» (191 1).
... Москва в несколько дней открыла Андреева... - Первая книга
Леонида Андреева «Рассказы» вышла осенью 1901 года в Петер­
бурге, в изд. «Знание», и в течение года вьщержала девять изданий.
Аромат премьеры (стр. 173). - Место и время первой публика­
ции не установлены.
".мне довелось быть на одной из репетиций этой пьесы" . - Куп­
рин присутствовал 1 марта 1922 года на репетиции пьесы А. Н.
Толстого «Любовь - Книга золотая» в Париже в театре «Вье ко­
ломбье» («Старая голубятня»). Постановку спектакля осуществил
376


Пр имечания
упоминаемый в заметке Жак Копо (1879-1 949) - французский
режиссер, актер, театральный деятель.
Анатолий 11 (стр. 174). -Журнал «Иллюстрированная Россия»,
Париж, 1926, 6 марта, No 10 (43), с. 5.
Анатолий Анатольевич Дур ов (1887-1928) - артист цирка,
дрессировщик животных, сын известного русского клоуна Анато­
лия Леонидовича Дурова ( 1865-1916), близкого друга Куприна;
за границей гастролировал дважды -в 1925 и в 1927 годах.
На 1926 rод (стр. 176). - Газета «Русское время», Париж, 1926,
No 175, 7 января .
Белая горячка (стр. 178). - Газета <<Русское время», Париж, 1926,
No 191, 28 января.
«Условные рефлексы» (стр. 180). -Газета «Русское время», Па­
риж, 1926, No 197, 4 февраля.
Стр. 182. Ссылки на теорию И. П. Па влова беру из статьи В. В.
Др абовича в «Последних новостях». - Драбович В. В. Условные
рефлексы: Теория ак. И. П. Павлова /1 Последние новости. 1924. 25
января. No 1769.
У русских художников (стр. 182). - Газета «Русское время», Па­
риж, 1926, No 199, 6 февраля; No 209, 19 февраля; No 236, 24 марта.
Стр. 182. Сорин Савелий Абрамович (наст. имя Завель Израй­
левич; 1878-1953) - живописец.
Стр. 184. Аронсон Наум Львович (1872-1 943) - скульптор.
Стр. 187 . Старевич Бронислав Александрович (1882-1965) ­
кинорежиссер-мультипликатор. С 1922 г. жил во Франции, осно­
вал собственную студию в Фонтене-су-Буа.
Гибель Николаевска-на-Амуре (стр. 190). - Газета «Русское вре­
мя», Париж, 1926, No 21 1, 21 февраля.
Стр. 190. ".книга эта написана А. Я. Гу тманом (Анатолий Га н) .
-Имеется в виду книга Анатолия Яковлевича Гутмана (псевд. Ана­
толий Ган) «Гибель Николаевска-на-Амуре. Страницы по истории
гражданской войны на Дальнем Востоке» (Берлин: Русский эконо­
мист, 1924). События, о которых говорит Куприн, подробно опи­
саны Ганом в 9-й главе книги .
Не по месту (стр. 192). - Газета «Русское время», Париж, 1926,
No 224, 9 марта.
А в «Бегемоте» Воинов" .
посвящает мне две заключительные,
жалостные строчки: «" .Но Александра Ку прина / И до сих пор до
боли жалко». -Воинов Владимир Васильевич (1882-1938) - поэт­
сатирик. В 1926 г. - заведующий редакцией юмористического при­
ложения к «Красной газете» - «Пушка». Указанная цитата - из
377


А. И.Куприн
стихотворения Воинова «И до сих пор» (Бегемот. 1926. No 5 (4 фев­
раля). С. 2).
С. 549 .."под водительством чухонского ад мирала Максимо­
ва" . - См. примеч. к статье «Бескровная».
Горячее вино (стр. 195). -Газета «Русское время», Париж, 1926,
.No 239, 27 марта, с. 480.
Sic! Sic! (стр. 195). - Газета «Русское время», Париж, 1926, No
247, 7 апреля.
Стр . 195 . . . . желаю Зару бежному съезду всяческих успехов... -
Зарубежный съезд - крупнейшее политическое мероприятие -
проходил в парижском отеле «Мажестик» с 4 по 10 апреля 1926 г.
Съезд планировался как общеэмигрантский, делегаты на него вы­
бирались во всех центрах массового проживания русской диаспо­
ры. Программные документы, содержащие призыв к освобожде­
нию России от «безбожной власти 111 Интернационала», бьши при­
няты, однако организовать политический центр эмиграции съезду
не удалось .
Насмарку (стр. 197). - Газета «Русское время», Париж, 1926,
No 261, 23 апреля.
Стр . 198. Марков /l- политический деятель, один из лидеров
«Союза русского народа». Глава фракции крайне правых в 3-й и 4-
й Государственной думе. С 1920 г. в эмиграции, с 1921 председа­
тель Высшего монархического совета. Участвовал в работе Зару­
бежного съезда. Сохранил прозвище Марков 11 со времен своего
депутатства в Государственной Думе, где именовался так, в отли­
чие от своего однофамильца Маркова 1-го.
В лужу (стр. 199). - Газета «Русское время», Париж, 1926, No
280, 18 мая .
Стр. 199. . . . этой гр андиозной схватки. -имеется в виду всеоб­
щая рабочая забастовка, организованная весной 1926 года англий­
скими профсоюзами (тред-юнионами) .
... бр айтовой болезни. - заболевание почек, впервые описанное
лондонским врачом Р. Брайтом в 1827 г.
К.Р. (стр. 200).
-Газета «Русское время», Париж, 1926, No 287,
27 мая.
К. Р.
- литературный псевдоним великого князя Константина
Константиновича Романова (1858-1915).
Стр . 20 1. ".почему, кстати, не вспомнить еще К. Случевского,
Ку щевского, К. Павлову и бл естящего версификатора Шум ахера?
- Случевский Констан-тин Константинович (1837-1904) поэт. Ку-
378


Пр имечания
щевский Иван Афанасьевич (1847-1876) - русский прозаик, про­
славился романом «Николай Негорев» (1872). Умер в нищете. Пав­
лова (урожд. Яниш) Каролина Карловна (1807-1893) - русская
поэтесса-переводчица. Во второй половине жизни (с 1850-х годов)
была совершенно забыта. Умерла в нищете. Шумахер Петр Васи­
льевич (1817-1891), русский поэт.
С душком (стр. 205). - Газета «Русское время», Париж, 1926,
No 292, 2 июня.
Строгим (стр. 207). -Газета «Русское время», Париж, 1926, No
296, 6 июня .
Три года (стр. 209). - Газета «Русское время», Париж, 1926, No
302, 13 июня .
Стр. 210. ... единственным и искренно убежденным монархистом
был между нами лишь Е. А. Ефимовский.
-
Ефимовский Евгений
Амвросиевич (1890- 1 964) - юрист, журналист, общественный
деятель. В эмиграции - крайний монархист.
Саранча (стр. 21 1). - Газета «Русское время», Париж, 1926, No
2, 17 июня.
Стр. 212 ...этих чувств нет... у шиберов. - Шиберы - здесь -
лавочники, спекулянты.
После войны (стр. 213). - Газета «Русское время», Париж, 1926,
No 319, 4 июля.
....помним лиги свободной любви и компании «огарков». .. - Лиги
свободной любви - объединения поклонников «свободной люб­
ви», идея которой выводилась из скандально известного романа
М. П. Арцыбашева «Санин» (1907). «Огарки» - повесть Скиталь­
ца (1906) с подзаголовком «Типы русской богемы».
Мой герой - правда (стр. 216). - Газета «Русское время», Па­
риж, 1926, No 327, 14 июля.
Кому было нужно? (стр. 218). - Газета «Русское время», Па­
риж, 1926, No 337, 1 августа .
....художник Бу нин ... - Имеется в виду художник Бунин Нар­
киз Николаевич (1856-
--
1912).
Он написал в «Красном знамени» незабвенное пр оклятие... -
Имеется в виду памфлет «Прекрасная Франция» (1906). См. при­
меч. кочерку «Рубец».
Стр. 219. ... «ам сляв» ... - Славянская душа, славянин (фр.).
Слово святейшего (стр. 220). - Газета «Русское время», Париж,
1926, No 34 1, 29 августа.
Стр. 22 1 . ...тр ения... между митрополитами Евлогием и Анто­
нием. -Евлогий (Василий Георгиевский; 1868- 1 946), митрополит.
379


А.И.Куприн
С 1920 г. - в эмиграции. Назначен патриархом .Тихоном главой
Русской Православной Церкви в Западной Европе, до 1930 г. под­
чинялся Московской Патриархии. Антоний (Алексей Храповиц­
кий; 1864-1936) - с 1917 г. митрополит Киевский, с 1920 г. - в
эмиграции. В 1921 г. возглавил так называемый «карловацкий рас­
кол» (Русская Зарубежная Церковь) - раскол в Русской Право­
славной Церкви, вызванный решениями архиерейского собора в г.
Стремски Карловцы (Югославия) о несвободе Патриарха Тихона
в условиях коммунистического режима в СССР.
Вздор (стр. 222). - Газета «Русское время», Париж, 1926, No 340,
22 августа.
Стр. 222. Анны Безант - Безант Анни (1847-1933) - англий­
ская писательница.
Клары Фибих - Фибих Клара (1860-1952) - знаменитая не­
мецкая писательница начала ХХ века.
Ку сковой - Кускова (урожд. Есипова) Екатерина Дмитриевна
(1869_:_ 1959) - виднейшая русская публицистка, издательница,
общественно-политический деятель.
Марков 2-й - См. прим. к рассказу «Насмарку».
Питта - Питт Уильям Младший (1759-1 806) - в возрасте
24 лет стал премьер-министром Великобритании.
...вспомните Ришелье, Бикансфwzьда, Гл адстана, Бисмарка... -
Государственные деятели, руководившие политикой своих госу­
дарств в преклонные годы.
Моисей, Цезарь, ВШUlенштейн, Мольтке, Гинденбур г, То тлебен,
Су воров - Полководцы, совершившие свои главные военные по­
беды в преклонном возрасте.
...запустwz им в К. Бальмонта... - Куприн соединяет вместе два
эпизода из биографии Бальмонта 1913 г. : его чествование после
возвращения из эмиграции, на котором Маяковский выступил с
полемической речью, и эпизод в кабаре «Бродячая собака», где
Бальмонт получил пощечину от Морозова.
Заокеанская знаменитость (стр. 224). -Газета «Русское время»,
Париж, 1926, No 343. 12 сентября.
Гр ебенщиков Ге оргий Дм итриевич (1883, по другим сведениям,
1882-1 964) -русский прозаик, журналист. С сентября 1920 г. -в
эмиграции. Жил сначала во Франции, в Париже бьш тесно знаком
с Н. Рерихом, Ф. Шаляпиным, К. Бальмонтом. С 1924 г. -вСША.
В штате Коннектикут основал селение Чураевку, создал совместно
с Н. Рерихом книжное издательство <<Алатас». Автор многотом-
380


Примечания
ной эпопеи «Чураевы» (1922-1937), которую сам вьщвинул на со­
искание Нобелевской премии. В конце 30-х переселился во Флори­
ду, в Лейкленде преподавал русскую литературу в университете.
Стр. 226.
".«Ты выпытал в кр естьянской доле" .» - Строка из
стихотворения К. Д. Бальмонта «Георгию Гребенщикову» (1922).
Пр оф. Н. И. Мишеев в номере 18-м журнала «Пер езвон»" .
-
Мишеев Николай Исидорович в No 18 журнала «Перезвоны» (Рига,
1925-1 929) обратился с приветственной статьей к Гребенщикову
«Вот дак царство! Вот дак государство!».
Белые и пунцовые (стр. 228). - Газета «Русское время», Париж,
1926, No 347, 10 октября.
Стр. 229. ".при благосклонном участии парижских ажанов" . -
Т. е. полицейских (фр.).
".в цветах сомон Шlи «фрезэкразе»" . - Т.е. цвета семги или <<Дав­
леной клубники» (фр.).
Кусочек правды (стр. 23 1). - Газета «Русское время», Париж,
1926, No 348, 24 октября.
Смехунчики (стр. 232). - Газета «Русское время», Париж, 1926,
No 350, 7 ноября .
Стр. 232....карт д 'идантитэ... - Удостоверение личности (фр.).
Славный урок (стр. 234). -Газета «Русское время», Париж, 1926,
No 357, 26 декабря.
Домой (стр. 235). -Журнал «Иллюстрированная Россия», 1927,
1 января, No 1 (86).
Миронов Мирон Петрович - редактор журнала «Иллюстри­
рованная Россия». С 1922 г. - секретарь Союза русских писателей
и журналистов в Париже.
Венок на могилу Арцыбашева (стр. 236). - Газета «Последние
известия», Ревель, 1927, No 62, 11 марта. Под статьей обозначено:
Париж, 4 марта.
Смерть М. П. Арцыбашева стала событием в стане «неприми­
римой» русской эмиграции, глашатаем идей которой он бьm . По­
хороны Арцыбашева в Варшаве вылились в манифестацию анти­
большевистской непримиримости.
Стр. 237. «За свободу!» (в июле 1920 - октябре 1921 г. - «Сво­
бода») - ежедневная русская газета, издававшаяся в Варшаве с но­
ября 1921 по март 1932 г.
Душа мира (стр. 237). - Газета «Русское время», Париж, 1927,
No 372, 10 апреля.
Русская душа (стр. 239). - Газета «Русское время», Париж, 1927,
No 373, 24 апреля.
381


А.И.Куприн
Стр. 240. ...по некрасовским словам, «Как ветром полу пр авую /
Отворотwю вдруг». - Цитата из поэмы Н. А. Некрасова «Кому на
Руси жить хорошо» (1876-1877).
Рубец (стр. 240). - Газета «Русское время», Париж, 1927, No 443,
31 июля .
...покрыл черным словом Нью-Йорк и Америку... Пр оездом через
Фр анцию он гру бо обложw� и эту страну... - Имеются в виду пам­
флеты Горького «В Америке», «Мои интервью», «Прекрасная
Франция» (1906).
«Презираю тебя, нищая российская страна. Пр езираю и ненави­
жу!..» -Ср.: горьковские рассуждения о русском национальном
характере, сформулированные в его статье <<две души» (1915).
Оно бьию написано 18 октября 1836 года. . .
-
Цитируемое им
письмо Пушкина к Чаадаеву было написано 19 октября 1836 г.
Красный гроссбух (стр. 242). - Газета «Русское время», Париж,
1927, No 446, 4 августа.
Стр . 243 . Те перь начинается опять расстрел заложников... -
Имеется в виду объявление Советского правительства о расстреле
«20 контрреволюционеров» в качестве возмездия за убийство в Вар­
шаве советского полпреда П. Л. Войкова 7 июня 1927г.
Полковник И. М. Ставский (стр. 244). - Газета «Возрождение»,
Париж, 1927, No 837, 17 сентября.
Шахматы (стр. 246). - Газета «Возрождение», Париж, 1927,
No 914, 3 декабря.
29 ноября 1927 г. русский гроссмейстер Александр Александ­
рович Алехин (1892-1946; с 1921 г. - в эмиграции), одержав побе­
ду в матче против кубинского гроссмейстера Х. Р. Капабланки, стал
чемпионом мира по шахматам. Очерк посвящен этому знаменатель­
ному для русской эмиграции событию ..
Стр. 247. ...один великий, отнюдь не династический, но все же
сам себя короновавший император. - Имеется в виду Наполеон Бо­
напарт.
Стр. 248.
".Пушкин пишет Наталии Николаевне в одном из сво­
их прелестных писем... - Имеется в виду письмо Пушкина к жене
от 30 сентября 1832 г .
...он пишет 4сентября 1831 года в своих «Записках», вспоминая
Вульферта. " - Имеется в виду эпизод «Холера» (1831) автобиог­
рафической прозы Пушкина.
<Фольклор и литература> (стр. 249). - Статья написана в виде
предисловия к книге: С. М. Перский, Швейцарские легенды, Па­
риж, 1927.
382


Приме чания
Стр. 250. Ге те взял основу своего величайшего пр оизведенw� из
народного эпоса. - При создании своей трагедии «Фауст» (1773-
1831) Гете опирался на народную книгу о докторе Фаусте (1587).
Скеп тический Анатолъ Фр анс и" .
Лесков терпеливо вникали в
«Житие святых»". - Анатоль Франс (1844- 1924) написал ряд
новелл в форме стилизованных церковных легенд; новеллы объе­
динены в книгу «Перламутровый ларец» (1892).
Николай Семенович Ле сков (1831-1895) на материале древне­
русских «Житий святых» создал цикл легенд и сказаний: «0 Федо­
ре-христианине и Абраме-жидовине», «0 богоугодном дровоколе»,
«Совестный Данила>), «Скоморох Памфалою) и др.
До обрыва (стр. 25 1). - Газета «Возрождение)), Париж, 1928,
No 928, 25 февраля.
Стр. 252. Похабный мир в Бр ест-Литовске, запечатленный само­
убийством генерала Скал она. -Скалон Владимир Евстафьевич в ка­
честве консультанта Советского правительства прибьш 29 ноября
1917 г. в Брест-Литовск для участия в мирных переговорах с Гер­
манией и в тот же день застрелился .
...чудом избежали страшной участи генерала Дух онина... - Ду­
хонин Николай Николаевич (1876-1917)-русский генерал. В сен­
тябре-октябре 1917 г. - начальник штаба Верховного Главноко­
мандующего русской армии . 1 ноября 1917 г. после исчезновения
Керенского объявил себя исполняющим обязанности Верховного
Главнокомандующего. Отказался признать власть Совета Народ­
ных Комиссаров. 19 ноября 1917 г. успел отдать приказ об осво­
бождении из Быховской тюрьмы участников Корниловского мяте­
жа. 20 ноября арестован и убит матросами из отряда Крьшенко,
который прибьш в Мопщев (Ставка Главкома) для замены и как
преемник Духонина на посту Главкома.
Им ена погибших со славою Маркова, Др оздовского и имя Покров­
ского... - Марков Сергей Леонидович ( 1878-1918) - генерал, один
из создателей Добровольческой армии, командир 1-й дивизии (после
его гибели летом 1918 г. дивизию назвали в его честь «Марковс­
КОЙ))). Дроздовский Михаил Гордеевич (1881-1919) - полковник
(1917), генерал-майор (1 1. 1918). В Добровольческой армии - ко­
мандир 3-й дивизии (после его гибели названа «Дроздовской>>).
Покровский Виктор Леонтьевич (1889-1922) - генерал-лейтенант.
В январе 1918 г. сформировал на Кубани добровольческий отряд.
В марте 1918 г. соединился с Добровольческой армией генерала Кор­
нилова. В декабре 1919 - феврале 1920 г. командовал Кавказской
армией. С 1920 г. - в эмиграции. Убит в Болгарии.
383


А.И.Куприн
Стр . 253. ...Mwuiep с севера. .. - Миллер Евгений Карлович
(1867-1939) - (1867-1937), военачальник, генерал-лейтенант
(1915). Один из лидеров белого движения, генерал-губернатор и
главком войск Северной области, главный начальник края (1919-
1920) . С 1920 в эмиграции. С 1930 г. председатель Российского Об­
щевоинского Союза. Вывезен агентами НКВД из Парижа в Моск­
ву. Осужден и расстрелян.
Донбасс (стр. 253). - Газета «Русское время», Париж, 1928, No
576, 1 июля .
Стр. 254. Великий Вольтер занимался несколько лет реабwzита­
цией несправедливо казненного Кал
л
аса. . . -В 1762 г. тулузский суд
вынес смертный приговор семидесятидвухлетнему протестанту Кал­
ласу, обвиненному в убийстве собственного душевнобольного сына,
за то, что тот будто бы пожелал перейти в католичество. В 1765 г.
под воздействием писем, разосланных Вольтером по всей Европе и
обращенных к «великим мира сего», парижский парламент отме­
нил приговор суда.
Стр . 255....наглого и кощунственного издевательства над пр аво­
судием, которое отк.рыто разыгрывается теперь в России под ви­
дом следствия и суда по делу шахтенск.их служащих Донецк.ого бас­
сейна ?- В Москве в мае-июне 1928 г. проходило слушание «Шах­
тинского дела» - по обвинению 51 советских и иностранных со­
трудников угольных и металлургических предприятий Донбасса в
шпионаже и вредительстве.
Кто он? (стр. 255). - Газета «Русское время», Париж, 1928, No
584, 26 августа. В рубрике «Наш альбом». Подпись: Али-Хан.
Эпиграмма Куприна посвящена А. Н. Толстому (в эмиграции с
1919 г.), который, как и Куприн, придерживался резко антиболь­
шевистской позиции. Его переход к сменовеховцам в 1922 г. и воз­
вращение в 1923 г. в Россию воспринимались в кругу русских писа­
телей в Париже как поступок, вызванный исключительно корыст­
ными соображениями.
Когда надоест (стр. 255). - Газета «Русское время», Париж, 1928.
26 августа . .No 584.
В гостях у Толстого (стр. 257). - Журнал «Иллюстрированная
Россия», Париж, 1928, No 36 (173).
Очерк приурочен к 100-летию со дня рождения Л. Н. Толстого,
отмечавшемуся русской эмиграцией 28 августа (9 сентября) 1928 г.
Стр. 258. Гал ьперин-Каминск.ий Илья Данилович ( 1858-1 936) ­
переводчик русской художественной литературы на французский
язык.
384


Приме чания
Стр. 259. Нор дау (наст. фам. Дзидфельд) Макс (1849-1923) -
немецкий критик, автор книги «Entartung» («Вырождение»), в ко­
торой доказывается психическая неполноценность писателей и ху­
дожников-модернистов.
".Катков телеграфировш�" .
-
Катков Михаил Никифорович
( 1818-1887) - с 1856 г. редактор-издатель журнала «Русский вест­
ник», на страницах которого с 1875 по 1877 г. печатался роман Тол­
стого «Анна Каренина».
А. Черный. Несерьезные рассказы (стр. 26 1). -Газета «Возрож­
дение», Париж, 1928, 25 октября, No 1241.
Сборник Саши Черного «Несерьезные рассказы» вышел в Па­
риже в середине 1928 года.
Ночные бабочки (стр. 262). -Газета «Русское время», Париж,
1928, 9 сентября, No 589.
Очерк написан к 100-летию Л. Н. Толстого.
Стр. 262. Но никогда мне не забыть этой ночи с 9-го на 10-е нояб­
ря 1910 года.
-
Куприн получил известие о смерти Толстого уже
после погребения писателя, состоявшегося 9 ноября 1910 г.
".кубанского Пана" .
-
Имеется в виду роман Кнута Гамсуна
«Пан» (1894) и его главный герой Томас Глан (Пан) .
Руманов Аркадий Вениаминович (1878-1960) - журналист; до
1917 г. - заведующий петербургским отделом газеты «Русское сло­
во». С 1918 г. - в эмиграции.
Помощь студентам (стр. 263). -
Газета «Возрождение», Па­
риж, 1929, No 1329, 21 января .
Сиротинин Василий Николаевич (1856- 1 934) - профессор, врач­
терапевт.
".жертвовш�и заводские «экипы»" . -Экип - команда, коллек­
тив (фр.).
Женщина курит (стр. 265). Журнал «Иллюстрированная Рос­
сия», Париж, 1929, No 30 (28 1).
молодая писательница княгиня Лихновская - Лихновски Мех­
тильда (1879-1958) - немецкая писательница, представительни­
ца модернистской литературы начала ХХ в.
Дюма-отец (стр. 266). - Газета «Возрождение», 1930, 2 февра­
ля, No 1706; 11 февраля, No 1715; 9 марта, No 1741.
Над критико-биографическим очерком <<А. Дюма, его жизнь и
творчество» Куприн работал в Гатчине в течение октября - нояб­
ря 1918 года. Очерк писался по заказу М. Горького, возглавлявше­
го тогда издательство «Всемирная литература», и был предназна-
385


А.И.Куприн
чен в качестве предисловия к собранию сочинений французского
писателя.
Вступительная статья Куприна <<дюма-отец» бьша оставлена
писателем при отходе Северо-Западной армии в Гатчине и восста­
новлена по памяти в 1929 г. в Париже. Сохранившиеся фрагменты
из рукописи, под которыми стоит авторская дата: 22 ноября 1918
года, опубликованы к столетию А. Куприна (см.: П. Ширмаков,
Новые страницы рукописей /1 Звезда. 1970. Сентябрь. No 9. С. 186--
188).
Стр. 271 . ...его неуемное воображение возжаждшю академичес­
кого кр ещения. - Уже в 1839 году, когда на сцене с успехом прошла
одна из его пьес, Дюма стал- хлопотать о выдвижении себя в акаде­
мики: он, в частности, написал об этом 15 января 1841 года влия­
тельному издателю и журналисту Франсуа Белову: «Замолвите за
меня словечко в вашем журнале перед выборами в Академию. Меня
нет в списке кандидатов, но я уверен, что все этому удивляются...»
(А. Моруа, Три Дюма, М. 1962, с. 180). Избрание Дюма в академи­
ки не состоялось.
Стр. 273. У Дюма бьи�и сотрудники.
-
Далее перечислены со­
временные Дюма французские писатели: Огюст Макэ (1813- 1888),
Поль Мерис (1820-1905), Октав Фейе (1821-1890), Нерваль де
Жерар (1808-1855).
Особенно последний, весьма талантливый.писатель... - Коллинз
Уильям Уилки (1824-1889).
Стр. 275. Шл а сложная постановка его новой пьесы. . . - Поста­
новку драмы «Антони» осуществил в 1831 году парижский театр
«Порт-Сен-Мартен».
Стр. 280. . . . он купw� в окрестностях Пар ижа огромный ку сок
земли... - Торжественное открытие виллы «Монте-Кристо» состо­
ялось 25 июля 1848 года.
Замок «Монте-Кристо» бьи� пр одан с аукциона.
-
Разоренье
Дюма и продажа с аукциона его виллы произошло осенью того же,
1848 года.
Стр. 282. Когда я пр иехал из далекой пр овинции завоевывать Па ­
риж... -Дюма приехал в Париж в 1823 году.
Четвертый мушкетер. К открытию памятника герою <<Трех муш­
кетеров» Дюма д'Артаньяну на его родине в городе Ош (стр. 284). -
Журнал «Иллюстрированная Россия», Париж, 1931, No 32.
Куприн присутствовал на открытии памятника д'Артаньяну
12 июля 1931 года в г. Ош.
386


Пр имечания
."придорожной .обер жи. . .
-
оберж (фр.) - маленькая придо­
рожная харчевня.
Старый шут (стр. 286). -Журнал «Иллюстрированная Россия»,
Париж, 1931, No 33 (326). Подпись: Али-Хан.
Заметка Куприна является непосредственным откликом на по­
ездку Бернарда Шоу в Советскую Россию, совершенную им 20-
-
30
июля 1931 г. в ходе .кругосветного путешествия.
Король-демократ и герой (стр. 288). - Журнал «Иллюстриро­
ванная Россия», Париж, 1931, No 35 (328).
Стр. 288. Александр I Карагеоргиевич (1888-1934)-сиюня 1914
г. - правитель Сербского королевства, с декабря 1918 г. - Коро­
левства СХС; король Югославии с 1921 г. 9 октября 1934 г. был
тяжело ранен в Марселе хорватскими и македонскими террориста­
ми. В тот же день скончался.
...русским эмигрантам тепло и уютно живется под мwюстивым
кр ьиюм югославского короля. -Александр 1 с начала 1920-х годов
предоставил русским эмигрантам в Югославии права автономии и
самоуправления. В Белграде неоднократно проходили съезды рус­
ских писателей и журналистов С 30 сентября по 5 октября 1928 г.
состоялся Съезд русских писателей и журналистов под председа­
тельством В. И. Немировича-Данченко. 5 октября король Алек­
сандр наградил группу русских писателей - участников Съезда -
орденами. Куприн, наряду с Е. Чириковым, З. Гиппиус, Б. Зайце­
вым, Е. Спекторским, получил орден Св. Саввы 11 степени.
Петр Пильский (стр. 290). - Газета «Сегодня», Рига, 1931, No
108, 19 апреля.
Стр. 292. В начш�е восемнадцатого года в одной из бесчисленных
антибольшевистских газет... Нильский пишет чрезвычайно яркую
статью... В самый день появления этой статьи Нил ьский бьиz увезен
в здание Революционного тр ибунш�а. . . -Имеется в виду статья Пиль­
ского «Смирительную рубашку!» (Петроградское эхо . 1918. 22 (9)
мая) . В статье содержалось утверждение, что ряд правящих боль­
шевистских лидеров (фамилии не назывались) находились на лече­
нии в психиатрических больницах. За эту статью газета была зак­
рыта, Пильский арестован и допрошен.
Иначе не избежать бы бьиzо ему офицерской поездки на бар:жах
из Питера в Кр онштадт. - В сентябре 1918 г. приговоренных к
смертной казни контрреволюционеров, в том числе офицеров, вы­
возили на баржах в Финский залив и по дороге в Кронштадт то­
пили.
387


А.И.Куприн
Илья Репин (стр. 293). -Журнал <<Иллюстрированная Россия»,
1931, 26 сентября, No 40 (333), с подзаголовком: «(К годовщине со
дня смерти). Очерк» ..
Репин Илья Ефимович умер 29 сентября 1930 года .
...величайший из карикатуристов - Павел Григорьевич Щер­
бов (1865-1938).
Один из лу чших его шедевров... - Картина «Заседание Государ­
ственного совета» написана Репиным в 1901-1903 годах.
Петр и Пушкин (стр. 295). -Журнал «Иллюстрированная Рос­
сия», 1932, 4 июня, No 23 (369), с. 1-2, под рубрикой: <<день рус­
ской культуры». Статья приурочена к 133-й годовщине со дня рож­
дения Пушкина.
Радищева. " сажают в Петропавловскую кр епость. - Радищев
Александр Николаевич (1749-1802) был арестован и посажен в
Петропавловскую крепость в июне 1790 года за издание книги «Пу­
тешествие из Петербурга в Москву» .
На это Пу шкин мужественно ответw�... - Шеф жандармов
Бенкендорф в письме от 9 января 1831 года сообщил Пушкину мне­
ние царя Николая 1 о желательности переделки трагедии «Борис
Годунов» в исторический роман. Пушкин ответил Бенкендорфу
письмом от 18 января 1831 года.
Стр. 297. Это был Некрасов. - Далее неточно цитируется сти­
хотворение Некрасова «0 погоде» (1859).
«Чер т меня догадш� родиться в России" .» -Это место из пись­
ма Пушкина к жене от 18 мая 1836 года читается так: « ...черт дога­
дал меня родиться в России с душою и с талантом! Весело, нечего
сказать» (см.: А. С. Пушкин, Собр. соч. в 10-ти томах, т. Х, М.-Л.,
1949, с. 582).
Стр. 298. «А ндре Ше нье» - стихотворение Пушкина; напеча­
тано в 1826 году.
Азовская победа Петра -взятие русскими войсками в 1696 году
турецкой крепости Азов.
Саша Черный (стр. 299). - Газета «Возрождение», 1932, 9 авгу­
ста, No 2625. Статья-некролог написана вскоре после кончины Саши
Черного (умер 5 августа 1932 г. на юге Франции, в Провансе).
Стр. 300. . "застенчивый новичок из волынской газеты. " - Саша
Черный как юморист выступил в житомирской газете «Волынский
вестник» в июне 1904 года, с 1908 года печатался в журнале «Сати­
рикон».
388


Пр имечания
Я помню, как Александр Михайлович Гл икберг пр иехшz из Берлина
в Париж. - В Париже Саша Черный поселился в конце 1924 года.
Иван Сергеевич Шмелев (стр. 301). - «За рулем», Париж, 1933,
Декабрь .
Шм елев Иван Сергеевич (1873-1950) - писатель. После Ок­
тябрьской революции вместе с семьей обосновался в Алуште. В
ноябре 1922 г. покинул родину и поселился в Берлине, затем - в
Париже. Революция была воспринята Шмелевым как русский апо­
калипсис. В 1923 г. он написал автобиографическую прозу о Кры­
ме времени большевиков «Солнце мертвых», в 1924 г. - статью
«Душа Родины», в которой упрекал русскую дореволюционную
интеллигенцию в безбожии . В эмиграции И. Шмелев создал не­
сколько романов: «История любовная» (1929), «Няня из Москвы»
(1936), «Пути небесные» (1937-1948). Писал автобиографическую
прозу («Лето Господне», «Богомолье») . Куприн и Шмелев особен­
но сблизились в годы эмиграции.
В ноябре 1933 г. Ивану Бунину бьша присуждена Нобелевская
премия по литературе. По мнению и Куприна, и Шмелева, это при­
суждение несправедливо возвысило Бунина над его сверстниками­
писателями. Подтекстом статьи является реакция на это событие.
Ср., например, слова о том, что Шмелев - «последний и единствен­
ный из русских писателей, у которого еще можно учиться богат­
ству, мощи и свободе русского языка>>.
ИНТЕРВ Ь Ю, АНКЕТЫ
Из беседы с А. И. Куприным корреспондента газеты «Общее
дело» (стр. 307). - Газета «Общее дело», Париж, 1920, 16 июля,
No79.
Это первое печатное выступление Куприна на страницах газе­
ты «Общее дело»; редактор - В. Бурцев. С конца июля 1920 г. и до
ее закрытия в 1922 г. Куприн бьш постоянным сотрудником газе­
ты. Об «Общем деле» см. очерк Куприна «Три года» в наст. изд.
Стр. 307. Ру сская колония в Пар иже обогатилась на днях пр иез­
дом... А.И.Куприна - Куприн приехал с семьей на постоянное жи­
тельство в Париж 4 июля 1920 г.
Октябрьская революция застшzа меня в Га тчине, откуда я ежед­
невно ездил в Петроград для редактирования газеты «Свободная
389


А.И. Куприн
Россия» - В июне-июле 1917 г. Куприн совместно с П. М. Пильс­
ким редактировал эсеровскую газету «Свободная Россия».
Мое участие в листке не пр ошло незамеченным - Куприн имеет
в виду свой арест большевистскими властями, спровоцированный
его статьей в газете «Молва» (1918. 22 июня . No 15) в защиту вели­
кого князя Михаила Александровича. См. об этом рассказы
«Обыск» и «Допрос» в 9 т. наст. изд. и примеч . к ним.
Стр . 308. . ..мне бьию пр едложено редактировать газету - име­
ется в виду военно-осведомительная литературная и политическая
газета Северо-Западной армии «Приневский край» (1919-1920).
С 19 октября по 2 ноября 1919 года Куприн редактировал это изда­
ние.
Анкета газеты «Общее дело»: «Три года большевизма» (стр. 309).
- Газета «Общее дело», Париж, 1920, 7 ноября, No 115.
Накануне трехлетней годовщины Советской власти редактор
«Общего дела» В. Бурцев обратился к сотрудникам своей газе­
ты , среди которых были А. Куприн, И. Бунин, Д. Мережковс­
кий, А. Толстой и др ., с предложением поделиться с читателями
своими размышлениями «о феномене большевиков, сумевших удер­
жаться у власти три (!) года». 7 ноября полученные ответы на анке­
ту были помещены на траурном («Вечная память погибшим в борь­
бе против тиранов») развороте газеты.
Стр. 309....неприемлемости освободительных лозунгов, которые
до Вр ангеля несли с собою вожди белых арм ий - эти строки писа­
лись Куприным во время эвакуации из Крыма армии ген . Вранге­
ля. Начиная с мая 1920 года для большинства русских- эмигрантов
имя ген . Врангеля прочно связывалось с надеждами на скорое ос­
вобождение России.
Анкета для сборника «Казачество» (стр . ...). - Казачество.
Мысли современников о прошлом, настоящем и будущем казаче­
ства. -Париж : Казачий Союз, 1928. С. 5-6, 53-54.
Сборник «Казачество» бьш составлен по материал присланных
анкет видных политических, культурных и религиозных деятелей
Белого движения, среди которых были А. Деникин, П. Врангель,
А. Керенский, Митрополит Антоний (Храповицкий), А. Куприн,
М. Алданов. В начале 1928 года к десятилетию советской власти
правление Казачьего Союза обратилось к ним с просьбой выска­
заться на темы, предложенные в специальной анкете о казаках.
Стр. 310. ...не только ошибкою, но и государственным пр еступ­
лением, было посылать казаков усмиря ть внутренние уличные беспо-
390


Примечания
рядки. - Казачьи части использовались для подавления антипра­
вительственных выступлений во многих городах европейской Рос­
сии в период революции 1905-1 907 гг. , а также во второй полови­
ны февраля 1917 года в Петрограде, когда для подавления вспых­
нувших в связи с нехваткой хлеба беспорядков правительством бьши
брошены войска, в том числе и казачьи.
Как А. И. Куприн вернулся в Москву. И. Бунин, М. Алданов,
Н. Тэффи, А. Ремизов, Д. Мережковский, З. Ги ппиус о возвраще­
нии Куприна в Советскую Россию (стр. 311 ). - Газета «Последние
новости», 1937, 2 июня, No 5912. Подпись А. С. (Андрей Седых).
Андрей Седых (наст. имя и фамилия Яков Моисеевич Цвибак;
1902-1994; с 1919 г. в эмиграции) долгие годы бьm близко знаком
с Куприным, который бьm инициатором написания (и автором пре­
дисловия) его книги «Париж ночью» (Париж, 1928).
Стр. 31 1. Ходатайство поддержали в Москве акад. И.Я.БWlи­
бин... и Алексей То лстой.
БWlибин Иван Як овлевич (1876-1942) - вьщающийся русский
художник, график и театральный художник. С 1920 по 1936 гг. - в
эмиграции. В сентябре 1936 г. вернулся в СССР. Незадолго до сво­
его отъезда встретился с А. И. Куприным, после чего сообщил по­
слу СССР во Франции В. Потемкину о желании писателя вернуть­
ся на родину.
Возможно, во время своего приезда в Париж в 1936 г. А. Н.
Толстой узнал о желании Куприна и его жены вернуться в СССР и
передал эти сведения руководству Союза писателей.
Ни один писатель, никто из бл изких друзей Ку пр ина не были об
этом, осведомлены... - Куприн приходил прощаться с А. Деники­
ным. О готовящемся отъезде Куприна бьmо также известно В. Хо­
дасевичу .
...пошел бы, в Россию по шпалам ... - После смерти писателя в
номере «Иллюстрированной России» (1938. No 38 (696), посвящен­
ном его памяти, Седых еще раз вернется к этим словам Куприна:
« ...Киса Куприна говорила мне, что , садясь в поезд, он сказал:
- Я готов бьm пойти в Москву пешком...
Сказал ли он в действительности эту фразу? Сознавал ли тяже­
ло больной Александр Иванович , что с ним происходит, куда его
везут?
Приведу два свидетельств а. Оба исходят от людей близких, ис­
кренне любивших Куприна.
Доктор Х...ий, пользовавший в последнее время Куприна, пе­
редавал мне, что в последнее время Александр Иванович говорил
391


А.И. Куприн
странные вещи, свидетельствовавшие о быстром развитии его бо­
лезни. Однажды он сказал доктору:
- А я хочу ехать в Россию.
- Как же вы поедете, А. И.? Ведь там же большевики.
Куприн очень удивился и растерянно спросил:
- Разве в России большевики?
И потом замолчал.
Второе свидетельство исходит от г-жи Ч ..., которая, если не
ошибаюсь, бьша в курсе всех приготовлений. По ее словам, в пос­
леднее время Александр Иванович иногда не узнавал даже свою
жену.
-
Ему можно бьшо сказать, что он едет в Россию, и через 5
минут он об этом забьш бы... С таким же успехом, как его увезли в
Москву, его можно было увезти куда-нибудь под Париж, и он ни­
чего не понял бы и ко всему отнесся бы с безразличием.
Впрочем, теперь это уже не имеет большого значения».
Из интервью разных лет
1 (стр. 314). - «Петербургская газета», 1903, 4 августа, No 203.
Возвратившись в самом начале августа 1905 года из Ялты через
Севастополь в Петербург, Куприн беседовал с газетным репорте­
ром об изданной в мае повести «Поединок».
Стр. 314. ... говорwtи, бу дто бы ваш «Поединок» - подражание
«Истории одного маленького гарнизона» Бwtые? - Имеется ввиду
книга «В маленьком гарнизоне (Картинки современной военной
жизни). Роман Лейтенанта Бильзе». Изд. В. Березовский"СПб. 1904.
Бильзе - псевдоним Фрица фон-дер Фрибурга, офицера одного из
батальонов немецкой армии в Эльзасе.
2 (стр. 315). -Отрывок из интервью сотруднику «Петербург­
ской газеты», 1907, 21 ноября, No320 (Whist. А. И. Куприн. Из бесе­
ды с писателем) .
Стр. 315. . . . я люблю только Кондр. Як овлева и И. И. Су дьбинина.
-Кондратий Николаевич Яковлев (1864-1928), Иван Иванович
Судьбинин (1866-1919) -русские артисты.
3 (стр. 315).- Интервью корреспонденту газеты «Биржевые ве­
домости», 1908, 22 января, No 10313 (Вас. Регинин, Встречи А. И.
Куприна). Беседа состоялась в Гатчине, куда Куприн вернулся в
начале января 1908 года из Даниловского .
...нелепая история конфликта с бывшим главнокомандующим
флота Чух ниным. ..- См. прим . к очерку «События в Севастопо­
лем, т. 4 наст. изд., с. 500.
392


Примечания
4 (стр. 317). - Газета «Русское слово», 1909, 6 февраля, No 29
(А . Изма йлов, У А. И. Куприна) . Беседа касается выходящей из
печати первой части «Ямы» и предстоящей работы над статьей о
Пушкине.
5 (стр. 320). - Интервью дано в Гатчине в середине февраля
1909 года, перед отъездом Куприна в Житомир для продолжения
работы над второй частью «Ямы» и романом «Нищие>>. Опублико­
вано в газете «Биржевые ведомости», 1909, 28 февраля, No 10984
(Вас. Регинин, Куприн о своих планах).
6 (стр. 321). - В июне 1909 года к Куприну в Житомир приез­
жал корреспондент «Петербургской газеты». Изложение их беседы
появилось в No. 155 от 9 июня 1909 года (Мих. С., В гостях у А. И.
Куприна).
7 (стр. 323). '-
--
«Киевские вести», 1909, 14 июня, No 156 (С. Иса­
ев, У А. И. Куприна). 5 июня 1909 года Куприн телеграфиро­
вал Ф. Батюшкову о своем выезде из Житомира в Даниловское,
где он намеревался продолжить и закончить писание второй части
«Ямы». Проездом через Киев он дал корреспонденту местной газе­
ты публикуемое здесь интервью.
8 (стр. 325). -Находясь в январе 1910 года в Петербурге, Куп­
рин беседовал с корреспондентом провинциальной саратовской га­
зеты. Имя корреспондента не названо. Беседа воспроизведена в га­
зете «Саратовский листок», 1910, 22 января, No 17, с. 3, в отделе
«Маленький фельетон», под заглавием .: «Беседа с А. И. Куприным.
От нашего петерб. корреспондента».
Стр. 327 . ...·один только.раз я его мельком видел. ..- См. об этом
очерк-воспоминание Куприна «0 том, как я видел Толстого на па­
роходе «Св. Николай» в 8 т. наст. изд.
9 (стр. 327). - Газета «Биржевые ведомости», 1912, 7 сентября,
No 13131, веч. вып. (Аякс <А. А. Измайлов>, У А. И. Куприна.). Из
беседы с Куприным о его заграничных впечатлениях.
Стр. 327. Я не застал на своей вШ1Ле моего др уга, Жа комино. . . -
См. прим . вт. 5 наст. изд., с. 502.
Стр. 328. ПШU1иум - широкий плащ; с IV века мантия римских
императоров, которую они жаловали папе, кардиналам или епис­
копам.
10 (стр. 330).- Газета «Русское сл ово», 1913, 1 марта (И. , Но­
вые работы А. И. Куприна).
Стр. 330. Я, конечно, разумею выходку так называемого гр афа
Амори. ..- Под этим псевдонимом скрывался беллетрист Рапгоф
393


А. И. Куприн
Ипполит Павлович, специализировавшийся на <<Дописывании» про­
изведений наиболее популярных авторов; в частности, в начале 1913
года он выпустил в Петербурге книгу: «Финал. Окончание романа
«Яма» А. И. Куприна, гр . Амори». Подробнее см. прим. к повести
«Яма» в 6 т. наст. изд.
Стр. 332 . ...автор «Поединка» надеется напечататьрассказ «Ог­
ненный человек и четыре с половиной собаки». -Орассказе под этим
названием Куприн писал редактору газеты «Русское слово» Ф. И.
Благову еще в апреле 1910 года; однако замысел этого произведе­
ния остался неосуществленным, текст его неизвестен.
11 (стр. 333). - «Биржевые ведомости», 1913, 21 сентября, No
13764 (С. Фр ид, У А. И. Куприна). Беседа состоялась в Гатчине в
середине сентября 1913 года.
12 (стр. 334). - «Петербургская газета», 1914, 23 января, No 22.
Из интервью: С. П. , Беседа с А. И. Куприным. О современном теат­
ре, музыке и литературе.
13 (стр . 335). -Журнал «Огонек», 1914, 13 (26) апреля, No 15,
с. 2-3 . Отрывок из беседы с Куприным: А. <А. А. Измайлов>, У
А. И. Куприна. Его жизнь и последние работы .
14 (стр. 336). -«Всемирная панорама», 1915, 29 мая, NoNo 319-
322, с. 12-13. Ал. Балагин <А. С. Гершенович>, У А. И. Куприна в
Гатчине.
15 (стр. 337). - Интервью, данное Куприным одному из репор­
теров в Париже, воспроизводится по ленинградской «Красной га­
зете», 1926, (5 января, No 4, под заглавием: «Куприн в Париже».
16 (стр. 337). - Интервью рижскому корреспонденту печатает­
ся по Собранию сочинений, т. VII, 1964, с. 395-396.
Стр. 337. Издам у Карбасникова...- Книга Куприна «Новые по­
вести и рассказы» издана т-вом П. П. Карбасникова, Париж, 1927.
Юр ий Дружников. Куприн в дёпе и патоке (стр. 343). - Газета
«Новое русское слово», Нью-Йорк, 1989, 24 февраля.
394


Приме чания
395


СПИСОК ИЛЛЮСТРАЦИЙ
Куприны и А. А. Белогруд в Гатчине. Июнь 1938 г. Возвраще­
ние на родину, 1937 г. А. И. Куприн и Е.М. Куприна на Белорус­
ском вокзале в Москве, 1937 г. На первом форзаце.
А. И. Куприн, 1930- годы. На обороте первого форзаца.
Куприн в гостинице «Метрополь» в г. Москве. А. И. Куприн и
Е. М. Куприна, 1937 г. А. И. Куприн и Е. М. Куприна в доме твор­
чества «Голицыно», 1937 г. На втором форзаце.
А. И. Куприн и Е. М. Куприна, зима 1937 г. На обороте второ-
го форзаца.
Париж. С. 5.
Зарубежные издания русских писателей. С. 6.
А. Н. Толстой и П. Е. Щеголев. Ленинград, 1926 г. С. 10--1 1.
А. М. Горький. Рисунок неизвестного художника. Открытка,
1900-е годы. С автографической подписью Горького . Мемориаль­
ный кабинет Н. Д. Телешова, Москва. С. 12-13.
А. М. Ремизов с женой Серафимой Павловной. Париж, конец
1930-х годов. С. 18-19.
Марина Цветаева. Понтайяк, 1928 г. С. 30--3 1.
Владислав Ходасевич. С. 34-35.
Андре Жид. С. 38-39.
Обложка журнала «Литтератюр» 1922 г., No7. С. 52-53.
Участники «Русских исторических концертов в Париже» в гос-
тях у композитора К. Сен-Санса. Париж, 1907 г. С. 56-57.
Обложка журнала «Нор-Сюд». 1918 г. С. 60--6 1.
Письмо Евгения Николаевича Чирикова А. И. Куприну от
25 июня 1921 г. (начало). С. 62-63.
Письмо Евгения Николаевича Чирикова А. И. Куприну от
25 июня 1921 г. (2-я страница). С. 64-65.
Письмо Евгения Николаевича Чирикова А. И. Куприну от
25 июня 1921 г. (окончание). С. 66-67.
Письмо А. И. Куприна Э. М. Гл икман от 6 июля 1931 г. С.
70--7 1.
Письмо Петра Николаевича Краснова А. И. Куприну от 24 де­
кабря / 7 февраля 1924 г. (начало). С. 72-73.
396


Письмо Петра Николаевича Краснова А. И. Куприну от 24 де­
кабря / 7 февраля 1924 г. (2-я страница). С. 74-75.
Письмо Петра Николаевича Краснова А. И. Куприну от 24 де­
кабря / 7 февраля 1924 г. (3-я страница). С. 76-77.
Письмо Петра Николаевича Краснова А. И. Куприну от 24 де-
кабря/7 февраля 1924 г. (окончание) С. 78-79.
С. К. Маковский. С. 82-83.
Константин Бальмонт. Кламар, 1933 г. С. 92-93.
А. И. Куприн. 20-е годы. С. 110- 1 11.
Триумфальная арка. Оrкрытка. Париж, 1920-е годы. С. 122-123.
Письмо А. И. Куприна Э. М. Гликман. Начало 1930-х годов. С.
142-143.
Из серии «Автобиографические рисунки». Собор Парижской
Богоматери. Художник Б. М. Кустодиев, 1924 г. С. 174- 175.
А. И. Куприн, 1910-е гг. С. 198-199.
З. Н. Гиппиус. С. 204-205.
Л. Н. Толстой с дочерью Александрой Львовной. Художник И.
Е. Репин, 1908 г. С. 216-2 17.
А. И. Куприн. Фотография. Февраль 1938 г. С. 236-237.
М. Горький и Ф. Элленс в Сорренто, 1925 г.
Л. Н. Толстой. Портрет писателя. Художник И. Крамской, 1873
г. с. 258-259.
Иван Шмелев. С. 300-30 1.
Париж зимой. Художник А. Марке, 1908 г. С. 303.
Н. А. Тэффи. Париж, 1940-е годы. С. 312-313.
Слева направо: И. А. Бунин, В. Н. Бунина, Н. Я. Рощин, Г. Н.
Кузнецова (сидит). Грасс, вилла «Бельведер», 1927 г. С. 339.
ДомNo 7 на Разъезжей улице в Петербурге. Фотография, 1968 г.
с. 352-353.
Могила Куприна на Литературных мостках. Фотография, 1984
г. с. 354-355.
И. С. Шмелев. С. 358-359.
А. Жид (сидит), слева направо: Ж. Шлюмберже, Ж. Ривьер, Р.
Мартин дю Гар . 1920-е. С. 363.
Дом No 61 на Лесном проспекте. Бывшая квартира Куприных
на втором этаже. Фотография, 1984 г. С. 366.
Почетный караул у памятника А. И. Куприну в г. Наровчате.
с. 372-373.
Ор игиналы писем пр едоставлены РГАЛИ.
397


СОДЕРЖАНИЕ ТОМОВ ПОЛ НОГО СОБРАН ИЯ
СОЧИНЕНИЙ
А. И. Куприна в десяти томах
ТОМ П ЕРВЫЙ
Вацлав Михальский. Классик ................................. . ........................ 5
Иван Бу нин. Куприн ........................................................................ 8
ПОВЕСТИ
Молох ............................................................................................. 23
Впотьмах ....................... .... ............. ......... ....................................... 94
РАССКАЗ Ы
Конокрады ................................................................................... 165
Болото ..................................................................................... . .... 188
На покое ....................................................................................... 205
В цирке ......................................................................................... 23 1
Лесная глушь .................................................................. . ........... . 256
Жидовка ........................................................ . .............................. 280
Река жизни ................................................................................... 297
Путаница ...................................................................................... 316
Странный случай ......................................................................... 324
Бонза ............................................................................................ 332
Ужас ............................................... .............................................. 339
Полубог ........................................................................................ 344
Наталья Давыдова .................................... . ................ . ................ 359
Собачье счастье ........................................................................... 363
398


КИЕВ С КИЕ ТИПЫ
Очерки
Студент-драгун ............................................................................ 375
Днепровский мореход ................................................................. 378
«Будущая Патти» ....... ................................................................. 380
Лжесвидетель ............................................................................... 384
Певчий .................................................................................... ...... 386
Пожарный .......... .......................................................................... 388
Квартирная хозяйка .................................................................... 390
Босяк ............................................................................................ 394
Вор ................................................................................................ 397
Художник .................................................................. . ..... ..... ........ 402
«Стрелки» . . .... ...... ........................................................... ............. 405
Заяц .... .... ............................... ............ ................ .......................... . 408
Доктор .... ... . .. . . . . ................... . . .................... ..... ......... .... .......... . . ..... 409
«Ханжушка» ... ..... . . . . ........... .... .... ........... . . ....... . . . . .............. ...... ..... 413
Бенефициант " ......" ...................................................................... 416
Поставщик «карточек» ....." ........ " ................................ " ..." ....... 418
МАЛОИЗВЕСТНОЕ
Та тьяна Ка йманова. Куприн-поэт всю жизнь писал стихи """. 423
ЛИРИКА
Милые очи (Марии Михайловне Полу бояриновой} """"".. """.. 426
Затишье (Н. А. Б-еву) :"""""""""""""".. """"""".".. """...." ... 426
Читателю (По поводу юбилея Е. А. Баратынского) """"""""". 427
Разлад ........................................................ ................................... 428
«И недолго шумит и бушует гроза".» . ""."."""""""""""""... " 429
«Мой друг, сестра моя! молю: не осуди ".» """"" """".. "" ..."". 430
«Как море вдруг пред бурей утихает".» .""""""" .. ".""."."""". 430
Экспромт («Ты мне сахар в чашку чая" .») ...."""""""""".""". 43 1
Октава (А . И. Кату ну) ................................................... ............ 43 1
Дворцовая легенда (перевод из Ге йне) " . " " """"". """" .. """"". 432
Рок (Сонет) .. """."."""""""".""... """"." .. """"""""" .. " ... """. 432
Смерть осла (Из Лоренцо Ст еккетти)
(Перевод посвящаю синьору Джиакомо Чирени) ...."""""""."". 433
Женщина (Пророчество) (Сонет) " """""""""". """"" """ " ... 434
399


Экспромт (Софье Дол идзе) ........." ................." ....................".".. 435
На кладбище (Из Ко скенниеми) ......... .... ......... ...... .............. ...... . 435
Rule Britannia ........... ....... ........................... ..... ............................. 436
Весна (В Совдепии) . . ............... .. . ...... ..................................... ...... 436
Раб рабов (В Совдепии) ...... ............ ........... ....... .......................... 437
Аэроплан ........................................................... . ... ... .................... 438
«Полумесяц сияет таинственный...» (Из Эйно Лейно) . . ............ 439
S.W. (В. Н. Филаретову) ............................................................. 439
Закат (И. И. Максимову) .......................... . ................................. 440
Молчание ..................... ............................... .............. ................... 440
В этнографическом музее .................................... . ....................... 44 1
Вечно (Из Кардуччи) ................ . ............................... . .................. 442
ЭПИГРАММЫ
Ночь (на «Сатирикон») .................................................... . ......... 44
4
А. Аверченко ............................................................................... 44
4
А. И. Катуну ............... .............................................. .... ............... 44
4
«Не дача, Вы сказали - рай...» .................................................. 44
4
«Ах! Нет другого мнения ...» ....................................................... 445
Кто он? ......................................................................................... 445
К поэту (И. А. Бу нину) ............................................................... 445
АФОРИЗМЫ ............................................................................... 446
РОМАНСЫ ................................................................................. 447
« И ВО МНЕ ТЕЧ ЕТ П ЕНЗЕНСКАЯ КРОВЬ»
Василий Бочкарев. Куприн и Сурский край :
«И во мне течет пензенская кровь» ....... ................................... .. 453
ПРИМЕЧАНИЯ ............................................. . ........................... 467
Основные даты жизни и творчества А. И. Куприна ........ . ... . .... 49 1
Краткая библиография ... . . ... . .... ............. .. ........ ... .. . . .................. .. 494
Список иллюстраций . . ............. .... . ... .. . ...... . .... . . . ...... . . ................ ... 496
400


ТОМ ВТОРОЙ
ПОВЕСТИ
Поединок ...................""......" ..................." ...................." ..""....." .. 7
Прапорщик армейский "". ...""......." ............" .." ...................."." 219
Олеся ............................................................................................ 259
РАССКАЗ Ы
Дознание ............................................" ............" ......" ......." ...." ... 333
Ночлег .......................................................................................... 345
Последний дебют " ............." ........." ......" ........." .. " ....... "" .. ""..... 358
Психея .......................................................................................... 364
Лунной ночью "".."""...." ........." ......""..""......" ......" ......" ...."". 380
Славянская душа ""."."""...".""..."" ....." ..." ..." ............." ..."" ... 389
О том, как профессор Леопарди ставил мне голос """..." .... "". 398
Аль-Исса ...................................................................................... 40 1
Куст сирени ........................" ......""....." ...." ............"""....." ........ 404
Негласная ревизия ....................................................................... 409
К славе ....................""....." ..............."".""..""""..""......." ......"" 423
Забытый поцелуй ........"".....".".....""...""...".".."""....." .........". 452
Безумие .............: ........................................................................... 454
На разъезде .................." ...." ........" ......" ...." ......""...".".."""...... 455
ОЧ ЕРКИ
Юзовский завод ........................................................................... 469
Ночная смена """.."""....." ......." ........." ...." ......" ....." ......"."""" 485
На глухарей ................"" ...""".. """....." ..." ......" ......"" ...." ......... 507
ПЬЕСА
Клоун ........................................................................................... 521
ПРИМЕЧАНИЯ " .............................................""....."."...""..... 537
Летопись издания. Пл ощадь Ку пр ина " .." " ... "."""""""""""" ... 553
Список иллюстраций "."... "" ..." ..."""....." .. ""................" ...."" .. 555
401


ТОМ ТРЕТ ИЙ
ПОВЕСТЬ
Суламифь ·····································································� ··················· 7
РАССКАЗ Ы
Штас-капитан Рыбников ............................................. ................. 59
Гамбринус ........... . .......................................................................... 93
Мелюзга ......... ................................................ .................... .......... 117
Поход ..................... ..................................................... ................. 139
Одиночество .......................................................................... ...... 149
Свадьба ............ .............................. .................. . .............. ............. 158
Трус .............................................................................................. 172
Бред .......... .............. ................................... ............... .................... 190
Святая любовь ................................................ ...... . ...................... 198
Воробей ....................................................................................... . 205
В зверинце ....................................................." ............................. 21 1
Игрушка ....................................................................................... 217
Столетник ...................... .............................................................. 223
Просительница ......................... ................................................ . . . 228
Картина ..................................................................... ........ ........... 232
Страшная минута ............................ . ............... ........... ................. 246
Мясо ............................................................................................. 262
Без заглавия ........................ . ....... ............ ............ ...... ....... ............ 274
Миллионер ... . ..................................................................... .......... 283
Лолли ........................................................................................... 290
Пиратка . ....... . .............................................. ..... ......... ........... ....... . 298
Жизнь .............. ..................... ... .................. . . ... . . ................ ............ 305
Локон ......................... ...................................... ............................ 309
На реке ............................................................... .......................... 315
Блаженный . . ................................................................................. 321
Кровать .................................... . .................... ............................... 328
Сказка ................. . ............ .. ... . ...................................................... 332
Кляча ....................................................... ..................................... 338
Чужой хлеб ................................... ............................................... 342
Друзья .................. . ....................................................................... 347
Марианна ............ ..... ......... . .................. .............. ...... ...... .............. 352
Сильнее смерти . . . .. . . . . . ............. ....... ............. ............................... .. 356
402


Чары ............................................................................................. 358
Каприз .......................................................................................... 361
Первенец .................... .................................................................. 370
Нарцисс .............................................................................." ........ 374
Барбос и Жулька ""....."""""....""""".""""""""""""""""""." 382
Детский сад".. """".""""."".""""".""""".""".""""""".. ".""". 385
Allez! ............" ............................................................................... 390
Брегет ........................................" ......................................." ........ 395
Первый встречный " .." "" "" ......"""".". "" .. """."""""""""""". 402
Чудесный доктор "."""".""...""""".""""."""..."""""".. "" .. "". 41 1
В недрах земли " ..."""".""""""""""""""""""""""""""""""". 419
Счастливая карта ............." ...................." .........................." ...."" 430
Дух века ..." .............................." ........................" ....." ................: . 436
Палач ............................................................................................ 441
Погибшая сила """""""""."""""."""".."""""""."".".".""."... 447
Тапер ............................" .............................................................. 460
Сентиментальный роман ............................................................ 472
Серебряный волк """""""""""""...""""."""..""".." ..".".".."." 479
Осенние цветы " . """"""".""...."""""""."""""""""""""".""". 487
По заказу """"."""".""""."".".. """."..""".""".. """""""""""" 495
Слон ............................................................................................. 505
Белый пудель ............................................................................... 514
Вечерний гость .."""""""""""""."""""""""""".""""""."""... 543
ПРИМЕЧАНИЯ ......................................................................... 551
Список иллюстраций ....."."......................................................... 569
ТОМ ЧЕТВЕРТЫЙ
ПОВЕСТЬ
На переломе """".""""""".."""".""""...""""""".""".""".""""". 7
РАССКАЗ Ы
Изумруд .... ..................................................................................... 73
с улицы """".. """""""".. "" ......"""."""".. "" ...""".""...."" .. """. 87
Как я бьш актером . """"""""""""""""""""""""""""""""""" 117
403


Мирное житие .......................... .................................................... 144
Корь ............................................................................................. 156
Угар ................................................................................ ......... . .... 176
Брильянты .................................................................................... 178
Пустые дачи ................................................................................. 181
Белые ночи ................................................................................... 183
Черный туман .............................................................................. 186
Хорошее общество ...................................................................... 196
Жрец ....... ............................" ........................................................ 211
Сны ............................................................................................... 223
Тост ......... ..................................................................................... 226
Счастье ................................................................................. ........ 230
Убийца ......................................................................................... 232
Обида ........................................................................................... 236
Легенда ........................................................... .............................. 251
Искусство ..................................................................................... 254
Демир-Кая ............... ..................................................................... 254
Сказочки
1. О Думе ...................................................................................... 257
11. о конституции ....... .................................................. ............... 258
Механическое правосудие .......................................................... 259
Исполины ..................................................................................... 268
Морская болезнь ......................................................................... 272
Ученик ....... ................... ......................................................... ....... 294
Мой паспорт ................................... ..................... ........................ 306
Последнее слово .................................................. ...... .................. 31О
Лавры .......................................... ...................................... ........... 316
О пуделе ....................................................................................... 321
В Крыму (Меджид) ...................................................................... 323
Марабу ......................................................................................... 330
Бедный принц .............................................................................. 339
В трамвае ...................................................." ............................... 343
Мученик моды ................................................................ ............. 349
По-семейному .............................................................................. 353
Сказка о затоптанном цветке .. " .............." ........................... " .... 359
Леночка ........................................................................................ 361
Искушение ............................................................. ...................... 371
В клетке зверя .............................................................................. 380
Попрыгунья-стрекоза .................................................................. 383
404


ОЧЕРКИ
Путевые картинки .......""." ......."""."""..""......." ....""..."".."". 393
Царицынское пожарище .. " ........ "" .... "" ..." ......."""."".""".". ". 403
События в Севастополе ..." ......"""."""..""...." ""...""."""".."" 406
Немножко Финляндии ........................... ................ ................. ... . 409
Над землей .."""".."" ....." ...."""...""....."".."""...""..""".."""". 418
Мой полет . """.....""....""..""""..""..".""."""....""".""".""".... 430
МАЛОИЗВЕСТНОЕ
Владимир Набоков. Куприн. «Елань» (Рассказы).
«Русская библиотека». Белград. """""."""""" . . """""""""""" 437
Т. А. Ка йманова. «Золотое яблоко в чаше из сардоникса»
(А. И. Куприн и фольклор) """""""""""""""""""""""""""". 439
ПРИМЕЧАНИЯ """"""""""""""".".""""""".""".""".""".". 48 1
Список иллюстраций "".""........"""."""".""...."""""""."".."". 503
том пятый
ПОВЕСТ И
Гранатовый браслет """""""... """""""."""."""".."""..""..."""" 7
Жидкое солнце ............................................................................... 50
РАССКАЗ Ы
Королевский парк "". """.""...""""."""."""....."" .."" ...." ....."" 105
Пасхальные яйца ......................................................................... 11О
Телеграфист . "" . " ..""."."""""""".""...""".."""..."""."."...""... 112
Большой фонтан ..""......" ...."""...."" ...."" .."""...."" .." "".""..... 118
Начальница тяги . " ......"".."".......""."."".""......""..""...""....... 122
Печальный рассказ ....."".. ""...... ""..."."..." ....... "" ..." .....""..."" 127
Чужой петух ...."""..."""..." ......"""."""..."" ....."" ..." .....""...." .. 128
Путешественники . """".."" ..""""..""""."".."""....." ....." .."."". 130
405


Травка ......................................... ................................................. 137
Самоубийство .............................................................................. 141
Черная молния ................................. ............................................ 144
Медведи ....................................................................................... 167
Слоновья прогулка ............................................ .......................... 170
Зачарованный глухарь ................................................................ 174
Анафема ............ ........................................................................... 177
Еж ................................................................................................. 185
Светлый конец ............................................................................. 188
Капитан ......................... ............................................................... 195
Винная бочка ............................................................................... 202
В медвежьем углу ................... ...................................................... 213
Святая ложь ................................................................................. 219
Брикки ........................................................................ .................. 230
Сны ............................................................................................... 233
Марья Ивановна .......................................................................... 235
Сад Пречистой Девы ................................................................... 239
Фиалки ......................................................................................... 242
Запечатанные младенцы ............................................................. 248
Гад ................................................................................................ 254
Гоголь-моголь ..................................................... ........................ 265
Люция .................................................. ......................................... 270
Гога Веселов ................................................................................ 272
Папаша ......................................................................................... 28 1
Интервью ..................................................................................... 286
Груня ........................................ .................................................... 290
Скворцы ....................................................................................... 300
Канталупы ................................................................................... 306
ОЧ ЕРКИ
Листригоны ................................................................................. 319
Устроители ................................................................................... 359
Лазурные берега .......................................................................... 361
АПОКРИФЫ
Два святителя ........................................................ ....................... 445
Пегие лошади .......................... .................................................... 449
406


Т. А. Каймаиова. Апокрифы
в творчестве А. И. Куприна .... .... .......... .... ...... . ............... . ....... ... . 455
ПРИЛОЖЕНИЕ
Владислав Му штаев. Наследники листригонов ...... ... ... . . . . .. ....... 465
ПРИМЕЧАНИЯ ... ... .... ................... ....................... . . ... . .. ...... . ...... 477
Список иллюстраций .......... ........ . ..... ..... .. . ... ........ . .... ................... 506
ТОМ ШЕСТОЙ
ПОВЕС ТИ
Яма ................................................................................................... 7
Звезда Соломона ......................................................................... 283
РАССКАЗ Ы
Храбрые беглецы ......................................................................... 367
Мысли Сапсана о людях, животных, предметах и событиях ... 387
Козлиная жизнь .... ................................. . ............................ . ........ 391
Сашка и Яшка . . . . .............. . .......................................................... 399
Гусеница . . .............. .......... ..................... . ..... .................................. 407
Царский писарь .......... .. .............................................. ................. 414
Волшебный ковер ....... .-................................................................ 428
Лимонная корка .......................................................................... 438
Сказка .......................................................................................... 445
Песик Черный Носик .................................................................. 446
Однорукий комендант ................................................................. 450
Судьба . .... ....... . ..... . . ... ......... ..... . . ....... . . . . . ... ... . . ........ . ...... ....... .... ..... 466
Золотой Петух ... ... . . . . . . . . . . .... ....... ......... ...... . . ......... . ... . . . ..... ............ 472
Синяязвезда........... ........ . .... . ... ... . .. . .. . . .. ......................... .. ....... ...... 476
407


КУПРИН В ГОСТЯХ У МЕЛ ЬПОМЕНЫ
Т. А. Ка й.манова. Куприн в гостях у Мельпомены
(А. И. Куприн и театр) ...... .... .................................. ..... ............... 493
Примечания ................................................ . ......... ....................... 519
Список иллюстраций ................................................................... 54 1
ТОМ СЕДЬМОЙ
ПОВЕСТЬ
Колесо времени ................................................................................ 7
РАССКАЗ Ы
Пунцовая кровь ......................." ..............." ................................... 71
Ю-ю ......................................................................................." ....."92
Пуделиный язык ............................................................." ........... 103
Звериный урок ..." .....""."."."..." ..."."."".."""....""....."".""".... 11О
Дочь великого Барнума ........................................ ...................... 111
Инна ............................................................................................. 126
Теuъ Наполеона ........................................................................... 131
Завирайка ..................................................................................... 138
Рассказы в каплях ..................................." ................................... 148
Черепаха .......... . ....................... ... ... ................... ..... . . ............. ........ 148
Шторм ................. .......... ........................ . . ... . ....... ...... ........ .........". 149
Философ ............. . ........ . .............................. . ..... ............................ 150
Четыре рычага ..." .......""....." ...............""......" ....." ......" ......"".. 151
Елка в капельке . ........................................................, .................. 153
Московский снег ..... ... . ... , ...................................................... " ..... 154
Московская пасха .... ................" ......................." ......................... 156
Скрипка Паганини . . . . ................... . ............ . ...... ...... ..................... 158
Балът ............... .... ........................... ...... .................................... .... 163
Геро, Леандр и пастух . . ........ ... . ........ ................ .................. . . ... .... 165
Ольга Сур ................ ....... " ......"".. " .............." ..." ............." ........... 169
Четверо нищих . . .... . . . ......... . ..... . .... ................ ... . . ........................... 178
Домик ........... . .. . .... ...................................... ............... ... . . .... . .... ..... 182
408


Дурной каламбур ......................................................................... 185
Типографская краска .................................................................. 187
Соловей ......... ............................................................................... 190
Фердинанд ................................................................................... 194
У Троице-Сергия ........ ................................................................. 20 1
Светоч царства .............................................................. .............. 207
Рассказ о рыбке «раскасс» .......................................................... 219
«N. -J.». Интимный дар императора .............. ......................... 230
Ночь в лесу ................................................................................... 234
Система ........................................................................................ 24 1
Наташа ............................................ ............................... ....... ....... 255
Резеда ........................................................................................... 264
Гемма ........................................................................................... 272
Удод .............................................................................................. 282
Бредень ......................................................................................... 289
Вальдшнепы .......................... ....................................................... 300
Блондель ................... ... ................................................................ 304
Ночная фиалка ............................................................................ 309
Царев гость из Наровчата ....................................................... ... 318
Последние рыцари ..... .......... ..... ................. .................................. 325
Ральф ....................... ..................... ................................................ 337
ОЧЕРКИ
Юг благословенный ........................................ ............................ 345
Южные звезды .................................. ..... ................. ..................... 345
Город Ош ........................ .............. . . .............. ..................... ......... . 347
«Фаворитка» ............., ............"."......." ...."."..""""""....""".".... 351
Живая вода """. " ............" ......................""........" ....." ......" ........ 353
Париж домашний ........................................................................ 357
Пер-ля-Сериз .........................; .............................................." ..... 357
Последние могиканы ... " .. " ..........." ........" ... " ........" .................... 361
Невинные радости ....................................................................... 365
Кабачки ........................................................................................ 371
Призраки прошлого ................................................. ....... ............ 373
Югославия ........................ ........................................................... 377
Белград ......................................................................................... 377
Народная память ............ ........................................................... .. 379
Старые песни ......................................................... .......... ............ 383
409


Герцеговинец ............................................................................... 386
Рыжие, гнедые, серые, вороные... ............................................... 392
Илья Бырдин ............................................................................... 392
Великий размах ............................................................................ 396
Могучий ....................................................................................... 40 1
Крутой характер .......................................................................... 406
Мыс Гурон ................................................................................... 41О
«Сплюшка» .................................................................................. 41О
Южная ночь ................................................................................. 413
Торнадо ........................................................................................ 416
Сильные люди .............................................................................. 424
Париж интимный ........................................................................ 43 1
Люди-птицы ................................................................................. 434
Племя Усть ................................................................................... 437
Потерянное сердце ...................................................................... 440
Барри ............................................................................................ 450
«Светлана» ................................................................................... 453
Москва родная ............................................................................. 460
КИНОСЦЕНАРИ Й
Рахиль .......................................................................................... 467
ПАРОД ИИ
1. А. Бунин. Пироги с груздями .. ................................................ 483
11. Скиталец. «Я колокол! Я пламя! Я таран !» .......................... 484
111. М. Горький. Дружочки. .......... .............................................. 484
ШУТКА
Предсказания Нострадама на 2000 год ...............................""". 486
ПРИМЕЧАНИЯ ......................................................................... 49 1
Список иллюстраций ......................................•............................ 514
410


том восьмой
РОМА Н
Юнкера ............................................................................................. 7
ПОВЕС ТИ
Купол Св. Исаакия Далматского ............................................... 225
Жанета ..................... .................................................................... 284
РАССКАЗ Ы
Оборотень .................................................................................... 343
Гибель племени Чичиме .............................................................. 350
Вероника ...................... ................................................................ 354
ВОСПОМИНАНИЯ
Памяти Чехова ............................................................................ 367
Памяти А. И. Богдановича ...................... ................................... 394
Памяти Н. Г. Михайловского (Гарина) ..................... ................ 399
О том, как я видел Толстого на пароходе
«Св. Николай» ................... ................... ....................................... 403
Уточкин ........................................................................................ 406
Об Анатолии Дурове ..." ............................................................... 409
А. Н. Будищев .............................................................................. 412
Отрывки воспоминаний ......................... ..................................... 417
С ТАТЬИ, РЕЦЕНЗИИ, ЗАМЕТКИ
Загадочный смех .......................................................................... 423
Солнце поэзии русской ............................................................... 425
Антон Чехов. Рассказы ............................................................... 429
Иван Бунин. Листопад ...... .......................................................... 43 1
Г. А. Галина. Стихотворения ...................................................... 432
Р. Киплинг. Смелые мореплаватели ........................................... 432
А. А. Измайлов (Смоленский). В бурсе.
Рыбье слово ................................................................................. 435
411


Н. Н. Брешко-Брешковский. Шепот жизни .. """"..""..""".""" 437
Н. Н. Брешко-Брешковский. Опереточные тайны ...."" ............ 442
Памяти Чехова ..................................""........" .............." ............ 444
Алексей Ремизов. Часы ........... . . ............." ......................"."..".". 446
О Кнуте Гамсуне " . . ............." ......" ......." .....""............""...."".".. 450
Редиард Киплинг . "."............""......." ...................."." ................. 456
О Гоголе " ......" .." .." ....."" .....""......................" ..............." .......". 46 1
О Чехове " .... ..." ..." ........." ....." ......""....." ......." ......" ................... 462
Умер смех ........................................................" ..............""......... 464
Наше оправдание ........................................................... ............. 465
О нищих ........................................................ ........................" ..... 468
Заметка о Джеке Лондоне .......... ............ .." ................................. 469
Фараоново племя ..................................... .............................. ..... 47 1
<О Камилле Лемонье> ......... " ..................................................... 478
Анри Рошфор .............................................................................. 479
ПРИМЕЧАНИЯ ........................." ................." ........................... 487
Список иллюстраций ........................... ............. ............ ............... 509
ТОМ ДЕВЯТЫЙ
Дмитрий Горбунцов. Ку пр ин, какого мы не знали. " """ ..." .." .." ... 5
Интервью с писателем А. И. Куприным " " """""". """"""."".... 13
Там. Введение ..... . " .." ......" ....." ..............." ......." ....""................" .. 16
РАССКАЗЫ
Последний из буржуев. Святочный рассказ "" . . """""""".... """. 21
Родина ...." ........" ...................""....." ......""...."""..." ..................". 25
Красное крьшьцо ..."""""" ........" ..." ......" .............."""..............". 26
Розовая жемчужина " ...." ......"" ..."" ......"" ......" .." ". ""... "" ......" .. 29
Московская Пасха " ......" ......" ..... ""......" ......" .........." .....""....." .. 33
Пасхальные колокола . "." " ... " ..." .....""..." .." ...." ........" ......".".... 35
Голос оттуда " . " ....." ....." ......" ..." ........ "" ....." ...." .......".""..."."... 37
Две знаменитости ...."" ..."" ....." ......"" ...." .. " ..........."."..."."...." .. 41
Обыск ............................................................................................. 46
Допрос .............."".....""..""......." ........." ......" ..""......." ......." ....." 56
412


Рассказ пегого человека ................................................................ 64
Кража ............................................................................................. 71
Встреча ........................................................................................... 79
Сила слова ..................................................................................... 85
О ЧЕРКИ
Масленица в Финляндии .............................................................. 95
Суоми ............................................. .............................................. 100
Островок ...................................................................................... 105
Обиходное пение ......................................................................... 112
Веселые дни .................................................................................. 115
ПАМФЛ ЕТ
Рай ................................................................................................ 125
ЗАМЕТКИ П УБЛ ИЦИ СТА, САТ И РИКА И
ЛИТЕРАТУРНО ГО КРИ Т И КА
О Саше Черном ........................................................................... 133
Вольная академия ........................................................................ 136
Чтение мыслей ............................................................................. 139
Джек Лондон ............................................................................... 141
Еда ........................................
.
........................................................ 143
25 октября 1917-25 октября 1919 г.
Владимир Ульянов-Ленин .......................................................... 145
Хамелеоны ................................................................................... 149
Памяти Леонида Андреева. «Спасите наши души!» ................. 150
Речь, сказанная тов. Лениным в торжественном заседании
25 октября 1924 года в Белом зале Смольного
института в присутствии коммунистов,
матросов и курсантов Красного Петрограда ............................ 151
Памятная книжка ......... ..... ........ ................. ................................. 153
Шарманка ............... ...... ................... ............................................ 170
Белое с голубым ...... ...... ................... ................... ......................... 171
Сорока Якова ....................... ....... ......................... ............. .......... 173
Беседа с генералом Б. С. Пермикиным .......... ............... ............. 174
В трех соснах ... . ....... ...... ................ ......... .... ............... .. . . . .... .......... 179
413


Керенский .................................................................................... 181
Развязный гость ........................................................................... 182
Знатоки ........................................................................................ 184
Прекрасный свободный труд ...................................................... 185
Злоба ............................................................................................ 186
Отщепенец ................................................................................... 187
Победители .................................................................................. 188
Посекли ........................................................................................ 190
Цифры и слова ............................................................................. 191
Голос друга .................................................................................. 194
Пророчество первое .................................................................... 197
Пролетарская поэзия ................................................................... 199
Генерал Харьков ......................................................................... 20 1
Троцкий. Характеристика ......................................................... 202
Христоборцы ............................................................................... 208
Пролетарские поэты .................................................................... 209
Королевские штаны .................................................................... 21 1
Слово - закон ............................................................................. 213
Противоречия .............................................................................. 215
Город смерти ............................................................................... 217
Александриты .............................................................................. 218
Тыловые разговоры .................................................................... 220
Немножко правды ....................................................................... 222
Нация ........................................................................................... 224
Египетская работа ....................................................................... 226
Подсудимые ................................................................................. 227
Ирония ......................................................................................... 229
Новые буржуи .............................................................................. 23 1
Марево ......................................................................................... 232
Зиновий Пешков .......................................................................... 233
Посол ........................................................................................... 235
Правда о Троцком ....................................................................... 236
Пророчество второе .................................................................... 238
Миопия ........................................................................................ 240
Капитаны Тушины ...................................................................... 242
Через десять лет ........................................................................... 245
Кровавые лавры .......................................................................... 248
Круговорот. Маленький фельетон .............................................. 249
Товарищ Ядвига .......................................................................... 250
Бескровная ................................................................................... 253
414


Со скидкой .... ..... ......... ... ........ . . .................... ........... . . ...... ...... .... ... 255
По порядку . . . ...... . . .... . . . . .... ........................... ........................... ...... 257
Малое стадо ........... ......... ........ ....... . ........ ...... ............................. .. 258
Благодарность и привет Норвегии ! ....... ............... .... .................. 260
У мандрил ................... . .... ............ ............................................... . 262
Хороший тон ........ ..... . ... ....... ...... ... ......... . . ............. . . . ................ ... 264
Сказка . ..... .... ............. ............... ........ ..... . . ............ ....... ............ ...... 265
Ориентация .... ..... ... ..... .... ... .................. ... . ... ............... ........... .... ... 266
Самогуб ... ......... ................. . . . . ........ ........... ........................... .... . . ... 27 1
Футуристы и большевики . . ....................... ................ ...... ............ 273
Советские анекдоты ......... ... ................................................. ....... 274
Читали ль вы? ...... ... ......... . .............. .......... . . ............ ....... ......... ..... 278
Их деятельность . . ... ...................... ........ ... . . ................................... 280
Их строительство .......... . . ........... ....... .................... . ..... ................ 282
Без конца ....... . . . ... ............ ... ........ .... ......... ................... .................. 283
Эмиграция .............................................. ..... .... ....................... ...... 284
Маски ........................................................................................... 288
Севастополь - Каир - Гельсингфорс ........... ....... .................... 302
Тихий ужас ..... . . ................ ......................................... ...... ............. 305
Маска полуоткрыта .................................................................. .. 311
Советская татарская республика ......... ............................. ........ .. 313
Два воззвания .......... ... ..................... .... ................................ ........ 314
Мавры ......................... . .............................................. .................. 318
Приказ Троцкого No 1 ..................... .... ... .................. ...... ............. 319
Париж ............... .......... ......................... .............. ........................... 320
Заветы и завоевания ....... .... . . ......................... ... ................ ........... 321
Внутри России . . .................................... ...... ............ ..................... 324
Генерал П. Н. Врангель .............. ......... . . .................... ................. 326
Русские коммунисты ................................................... ............... . 329
Ленин. Опыт характеристики ...... .............. .... ........................... 336
Торговлишка ... ...... . ................................. . . . ........................ . . .... ... 342
Мертвый счет ..................... ..... ... ........... ....... ...... ....... ...... ...... . . ..... 345
Два путешественника .... .... ................ . . .................... .................... 347
О преемственности . ........... ...... ..... . . ...... . . ..... ......................... . ...... 349
Ближе к сердцу . . .... . ....... .... . . .......... ......... ...... . . . . ....... ..... ............. ... 352
Памятная книжка . .............. ..... ..... ........ ........ ............. ...... . . ....... ... 354
Максим Горький .......... . ... ... . . ... ..... ... ..... ...... ..... ...... . .... . . ... ... ... ..... 357
Ленин. Моментальная фотография ........................................... 360
Какая стыдливость! ....... ....... ..... . . ... ........ .......... ..... ......... ............. 363
Неизвестный солдат . .......... ...... ..... ............. .......... ....... ................ 365
415


О Врангеле .......................................... ............................... .......... 367
Разные взгляды . ................ .... ........... ............................................ 369
Пестрота ........................................................ .............................. 372
Отцы и дети. Уг оловный роман в двух частях .... .." .................... 375
Русские в Париже ............................................ ............................ 378
Помогите дорезать ...................................................................... 381
Саранча ........................... ............................................................. 382
Часовщик ..................................................................................... 383
Ребус ............................................................................................. 386
Орочены ....................................................................................... 387
Третья стража .............................................................................. 390
А. В. Игельстрем ........................................ ................................. 392
Жажда чтения .............................................................................. 393
Хорошее дело ............................................................................... 394
Елка. Воззвание ....... ... . . . . ............................. ....... ..... .... ..... . ........ . .. 395
Перед Пасхой ............................................................................... 396
О балете ........................................................................................ 398
Юный балет ............................................................... .................. 399
Огородничество и садоводство .................................................. 400
Крьшатая душа ...................................................................... ...... 410
Редкий документ .......................................................................... 412
Ландрю ......................................................................................... 415
Страшный суд .................................................. ............................ 420
В. Д. Набоков .............................................................................. 422
Сволочь .............. .......................................................................... 423
Дневники и письма ...................................................................... 426
Памятная книжка ........................................................................ 43 1
ПРИМЕЧАНИЯ .............................. ........................................... 437
Список иллюстраций ...................... ....... ............... ... ..... ............... 437
416


ТОМ ДЕСЯТЫЙ
КУП РИН: ЗНАКОМЫЙ, МАЛОИЗВЕСТН ЫЙ И
Н Е ИЗВЕСТН ЫЙ
ЗАМЕТКИ ПУБЛ ИЦИ СТА, САТИРИКА И
ЛИТЕ РАТУРНОГО КРИТИКА
Ленин .............................................................................................. .. 7
Рака .................................................................................................. 9
Признание . ....................................................... .............................. 11
О Горьком ...................................................................................... 12
Зов . . .... . ...... . . . . ......... ............................. .................. .......... ............ ... 15
Памятная книжка. К. и А. Сахаровы ................... ........................ 23
Сумасшедшие .. .'.............................................................................. 27
Счет ................................................................................................ 29
Сад .................................................................................................. 31
В. Ходасевичу ................................................................................ 34
Неужели человек? . . .......... ........ . ...... . .... . .. . . . . . ... . ....... ......... . ...... ... . ... 36
Честь имени ... ... ..... . ......... . ... . ...... . . .... .. ......... . ... ...... . . ............... ....... 38
Утверждение .................................................................................. 45
Товарищ Ходасевич ...................................................................... 48
Памятная книжка .......................................................................... 50
Марафет ......................................................................................... 52
Два юбилея .................................................................................... 54
Стрекозиные души .... ....... .... . . ... .................... .......................... ...... 57
Слоны и конституция . ...... ..... ...... . . . ..................... .......................... 59
Предел ........... . . ........... ...... . ......... . . . .... ............................. ................ 62
Выползень . . . . ..... .. ....... ........ ..... ............ ........... ... ......... .... ................ 64
Воспитание эмигранта ......... ......... ....................................... ......... 68
Кривая нянька ................. ........ ........................ .... .......................... 71
Беженская школа ....................................... ........................... ....... .. 73
Ф. А. Малявин . ........ .... .................................................................. 76
О патриотизме ............................ ................................................... 81
Эгоизм . ........................................................................................... 83
Дом молитвы . . . .......... ...... ... .... . . ........... ............. ........ ..................... 86
О хозяине и родственнике ...." ....................................................... 87
Советский гражданин .................................. .. ....... .............. ...... .. .. 90
Прозревают ................ ........... ................... ... . .................... ............. . 91
Шуты гороховые ........................................................................... 92
417


Иван Заикин . . . . . ......................................... .................. . ... .............. 95
Слагаемое ...... ... . . . . ... ...... .................. ................... ............ ................ 96
Дежкин карагод ...... ... .............................................. ........ ............ 103
И.В. Плевицкая. 7 января 1925 года ............................................ 104
Добрый чародей. Вас. Ив. Немирович-Да нченко ....." ................. 105
Вас. Ив. Немирович-Данченко. Военный корреспондент ........ . .
107
Храбрый сенатор ..... ............................ .......................... .............. 110
Без заглавия .................... ............... ...................................... ...... .. 112
Кислятина ...... .............................. ... ............... ... ........................... 115
Межевой знак ..... ......................................................................... 117
Сикофанты ............. ..................................... ................................. 119
Люди дела ......... ............. ........................... ... . . ..............'. ............... 121
Остатний раз ...... ............... ........ ............................. ...................... 123
О шовинизме . ... ............................... ...................... ... .................... 125
Французская деревня ... ............ ....................................... ............. 128
Посып-хан . . ............................... ............................ ....................... 130
Капля и камень ....................................... ................... ......... ......... 133
Роковой конь ................................................ .................. . . . .......... 135
Святая месть ................................................................................ 138
Электрификация и электрофига .................. .............. .............. ... 139
С того берега ... . ............. ........... ................................................... 142
Осенний салон ............................................................................. 144
О сплетнях ........ ............................................................... ... .......... 147
Сны ............................................................................................... 151
Старый начетчик ...................................... ........................ ........... 158
Рабья привычка ............. . . ............... ................. ............................ 160
Липкая бумага ......................... . . ............................... ................." 163
Нансеновские петухи ..........." ..............................." ..................... 165
Саша Черный. Детский остров ....................... " .."."................... 167
Бисерное колечко .................................... .................................. .. 168
Аромат премьеры ........ ..... .................................... ...... ..... ............ 173
Анатолий II ............" ......" ....................................................." ..... 174
На 1926 год ....... ................. . .................. . . . . .. . ....... " ........" ............. 176
Белая горячка .... ... ... .... .... ..... . . ...... ... ................" .......................... 178
«Условные рефлексы» . . ..... .... . . ........................ ...... ...................... 180
У русских художников ..... ...................................................... ..... 182
I. С. А. Сорин . ....... ....... ....................... ........ ....... ...... ........." .... 182
II. Н. Л. Аронсон . . ..." ..........................." .........................""... 184
III. Б. А. Старевич . . .............................. .........." .................." .. 187
Гибель Николаевска-на-Амуре .... ... ............ ................................ 190
418


Не по месту ......................... ....................... .................................. 192
Горячее вино ....................... .................................... . . ........ ........... 195
Sic! Sic! " ..."""..""".....""..." ......""..." """...""...." ....""."""..."". 195
Насмарку "" ....""".."""...""....."" ...""""...""..."".."""...""..."". 197
В лужу ...." ....""".""""...""..""""..."""...""....""..""......"".""... 199
К. Р. " ..."".."""...."" ....""...""......"".....""..."""...".""""..""...... 200
с душком . . """...."".....""..""".....""...."""..""".""...."""""".... 205
Строгим ........................................................................................ 206
Три года .."".."""".." ""..""......."".""""...." .....""...""...." ....."" 209
Саранча ..""...""."."""".."".""""..""".".."."...""...""...""..""". 21 1
После войны" ..
...."""."."...""""...""""."""."""..."" ...""..""".. 213
Мой герой - правда """""""."""""."""""""."""".""""""."" 216
Кому бьшо нужно? """". """""""". "". "". """"""". """. """. " . " 218
Слово святейшего ........................................................................ 220
Вздор ............................................................................................ 222
Заокеанская знаменитость .......................................................... 224
Белые и пунцовые """"".".."."".....""".."" ...""""""."."".."".... 228
Кусочек правды ""......".".."""...."."..... "" ..." .." ..""."""."""...". 23 1
Смехунчики " ....""..."""...." .......""...""" ....." .....""."""..""...."" 232
Славный урок """.... "" .. """ .. " """.."""... "" ..." "" .."."...."."""" 234
Домой. Новогоднее письмо А. И. Ку пр ина """ .. "" ...""" .." ...""" 235
Венок на могилу М. П. Арцыбашева """""""".""".""".""""" 236
Душа мира """....."."..."" .."""....."" ......" .... "" ... "" .. " """ "" ...... 237
Русская душа " ..... "" ...."" ... "" ...... "" ..... "" ..."" ....." .... "" ..." ..... ". 239
Рубец """"."""....." ......".".""" ..... "" ....."" .." ...... "" .."""."".."". 240
Красный гроссбух ..."""."""....""".""".".""....""...""...." ..""".. 242
Полковник И. М. Ставский 1889-1927 ."""""""""""""""""" 244
Шахматы """""..."." ...."".""�"".. "".......""""""... "" .."""""""" 246
<Фольклор и литература> """. """.""""".""""""""""""".""" 249
До обрыва " . " .."""..... """"""...""".""""""""...."".."""."" .."". 251
Донбасс . """."""..."""..""...""".." "".".."".."".".""..""."""...". 253
Кто он? ...." .....""".. """.. """....".".. """".. "" ...."" ..."" ..."" ..." .... 255
Когда надоест " ......""".".".""""...."""...""."""". "" ....." ... "" .... 255
В гостях у Толстого ""."."""".".""""""""."""."""""."."""."" 257
А. Черный. Несерьезные рассказы """" """""""""." """. """". 26 1
Ночные бабочки "".....""."""...."""....."" ..." .....""..."""""..."". 262
Помощь студентам .."".".""......"".....""..""..." ""..." .....""..."". 263
Женщина курит "". """...""...."""..."""...""...""...""....." ...""... 265
Дюма-отец .................................................................................... 266
Четвертый мушкетер. К открытию памятника герою «Трех
мушкетеров» Дюма д 'А ртаньяну на его родине в городе Ош . "" 284
419


Старый шут. К поездке Бернарда Шоу в Советскую Россию ..... 286
Король-демократ и герой. К десятилетию царствования
короля Югославии Александра ..................................................... 288
Петр Пильский. Тр идцать лет литературной деятельности ... 290
Илья Репин ................................................................................... 293
Петр и Пушкин ............................................. ........... .................... 295
Саша Черный ..................... .................................................. ........ 299
Иван Сергеевич Шмелев ............................................................. 301
ИНТЕРВЬ Ю, АНКЕТЫ
Из беседы с А. И. Куприным корреспондента газеты
«Общее дело» .............................. ................................... ... .......... 307
Анкета газеты «Общее дело»: «Три года большевизма>> .......... 309
Анкета для сборника «Казачество» . ..... ............................. ......... 309
Как А. И. Куприн вернулся в Москву ............. ..... ......... ....... ...... 311
И. А. Бунин ..................... ........ ............... ............ ........ ... .... . . .... 31 1
М. А. Алданов ...... .................... ....................... . ........ .... . ..... .... 312
Н.А. Тэффи ........................................................................ .... 312
А. М. Ремизов ............................................................. ... . . . ... ... 313
Д. С. Мережковский .................... ...... ............. ...... ......... ...... . .. 313
Сообщение корреспондента «Тан» ............ ..... .... . . ..... . ......... . 314
Из интервью разных лет ......... ....... ........ ..... ........................ ..... . . . 314
Юр ий Др ужников. Куприн в дёгте и патоке ................. . . ............ 343
ПРИМЕЧАНИЯ .................................... ........................... .......... 367
Список иллюстраций ................................................................... 396
Содержание томов Полного собрания сочинений А. И . Куприна в
десяти томах ............................ .............................. ....................... 398
420


А. И. Куприн
Полное собрание соч инений в 10 то мах
том 10
Изда ние осуществл яется при инфор мационной поддержке
«Российской газеты», «Л итературной газеты»,
«Л итературной России», газет «Извести я», «Комсомольская
правда», «Трибун а »,«Труд», «Московс кий комсомолец»,
«Воскресен ье», телека нала «Кул ьтура» ВГТРК, ТВЦ,
радиоста нций «Радио России», «Маяк», «Эхо Москвы».
Руко водител ь изда тел ьского проекта
академик Академ ии российской сл овесности Г. В. Пряхин.
Заместител ь руководител я издател ьского проекта,
гл авный реда ктор изда ния Д. Г. Горбун.цов
Гл авный худож ник проекта М. В. Георгиев
Реда ктор Е. Д. Власкин.а
Верстка: А. В. Мухин.а
Набор: Т. И. Сен.ашен.ко
Коррект ура: Л. А. Киселева, А. А. Сан.ин.а
Техническое обеспечение: С. Д. Афанасьев
Подписано в печать 08.06.2007. Формат 60х90 1/ 1 6• Печать офсетная.
Объем 31 п.л. Тираж 3000 экз. Заказ No 17406 <К-�.
ISBN 978-5 -88528-534-6
Государственное предприятие
газетно-журнальное объединение «Воскресенье»
27018, Москва, ул . Октябрьская, д. 98, строение 1
Тел ./факс: (495) 780-05-56
www. voskres .infо
ОАО «Смоленский полиграфический ком бинат»
785885 285346
214020, Смоленск, ул. Смольянинова, 1.