АКАДЕМИЯ НАУК СССР Научно-атеистическая серия
М. Г. ПИСМАНИК
ЛИЧНОСТЬ И РЕЛИГИЯ
ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА» Москва 197G


Автор исследует • процессы формирования личности в нашем обществе, ее мировоззренческое становление. Дается социологический и психологический анализ встречающихся еще случаев приобщения отдельных людей к религии. Рассматриваются актуальные вопросы атеизма — неотъемлемой части коммунистического воспитания.
Ответственный редактор доктор философских наук профессор Д. М. УГРИНОВИЧ
Матвей Григорьевич Писманик ЛИЧНОСТЬ И РЕЛИГИЯ
Утверждено к печати редколлегией серии научно-популярных изданий Академии наук СССР
Редактор издательства Ю. Г. Гордина Художественный редактор В. Н. Тнкунов Технический редактор В. Д. Прилепская Корректоры: Л. С. Агапова, М. И. Гинзбург
Сдано в набор 27/TV 1976 г. Подписано к печати 20/VIII 1976 г.
Формат 84Х1087з2. Бумага № 2. Уел. печ. л. 7,98. Уч.-изд. л. 8,4.
Тираж 60 700. Т-14737. Тип. ^ак. 572. Цена 51 коп.
Издательство «Наука». 103717 ГСП, Москва, К-62, Подсосенский пер., 21 2-я тип. издательства «Наука». 121099, Москва, Г-99, Шубинский пер., 10
П 10509—040 gg—70щ| (g) Издательство «Наука», 1976 г.
054(02)—76


ПРЕДИСЛОВИЕ
Взглянув на заглавие этой книги, иной читатель, может быть, скажет: «Личность? Об этом сейчас много пишут, эта тема и на самом деле актуальна. Но религия? Да это у нас уже отживающая тема! Для чего сопоставлять столь разноплановые категории?»
Однако такое сопоставление делает сама действительность. Приобщение все новых поколений советских людей к научно-материалистическому миропониманию составляет основную закономерность духовной жизни нашей страны. Религия испытывает глубочайший кризис в развитом социалистическом обществе, о котором JI. И. Брежнев в Отчетном докладе XXV съезду КПСС сказал: «Это — общество, где господствует научное материалистическое мировоззрение» \ Приобщение к религии становится все более редким фактом. И все-таки подобные факты еще встречаются. Следует разобраться в них.
Личность характеризуется как социально-типичными проявлениями, так и тем неповторимым, что делает человека индивидуальностью. А сущность индивидуальности связана именно с самобытностью человека, с его способностью являться самостоятельным субъектом деятельности 2. Религия непосредственно влияет на всю структуру личности, затрагивая как социально-типичное в ней, так и индивидуальное.
Отдельные аспекты темы уже освещались в специальной научной, пропагандистской и научно-популярной литературе. Обычно такие работы посвящались не столько изучению влияния религии на личность, сколько исследованию тех или иных факторов процесса преодоления
1 «Правда», 25.11 1976.
2 Резвицкий И. И. Философские основы теории индивидуальности. Л., 1973, с. 13.
3


религиозности в нашем обществе. Эмпирические данные для таких работ черпались из социологических исследований.
Результаты конкретно-социологических исследований широко используются и в этой книге. И все же для задач, поставленных в данной работе, эти результаты часто приходится переосмысливать, так как специфично-личностные моменты в них не выделены.
Для социолога личность выступает прежде всего как объект и продукт социальных отношений. Психологическая структура личности для него не может быть предметом специального исследования 3.
В настоящей работе автор стремился поставить в центр внимания и более или менее целостно рассмотреть именно особенности религиозного воздействия на личность. Поэтому здесь па первый план выносятся социально-психологические аспекты.
Руководя Пермским опорным пунктом Института научного атеизма, автор в течение ряда лет по специальной программе, разработанной им па кафедре истории и теории атеизма МГУ им. М. В. Ломоносова, обследовал 1370 верующих. Данные этого обследования отчасти используются в книге. Но еще в большей мере автор опирался на материалы теоретических и эмпирических исследований своих коллег — ученых и пропагандистов.
3 Парыгин Б. Д. Основы социально-психологической теории. М., 1971, с. 108.


Глава 1
ОСОБЕННОСТИ РЕЛИГИОЗНОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ НА ЭТАПАХ СТАНОВЛЕНИЯ И РАЗВИТИЯ ЛИЧНОСТИ
Как в условиях социалистического общества человек становится верующим? Приводимые в атеистической литературе многочисленные данные социологических исследований описывают преимущественно результат, а не внутренне-психологическую сторону события, а поэтому дают лишь частичный ответ.
Поставленный вопрос затрагивает весьма деликатную сторону внутреннего мира личности. Казалось бы, достоверные данные об этом можно получить от самих верующих. Но если удается расположить их к откровенности, получаешь далеко не одинаковые ответы. Ведь сам верующий, как правило, просто не в состоянии объективно зафиксировать решающие момепты своего «приобщения» к религии, а тем более правильно их истолковать \ Для изучения личности верующего и его сознания необходимы продолжительные наблюдения, глубокое знание условий жизни и быта верующего, его микросреды. Эти данные можно получить при использовании комплекса социально-психологических методов 2.
Разумеется, нельзя игнорировать искренние свидетельства верующих: за мистическими наслоениями в них можно обнаружить реалистические моменты и детали. В этих высказываниях верующие по-разному объясняют, как они пришли в религию. Большинство из них заявляют, что в бога верили «всегда», «с детских лет» («как помню себя, все верю»). Другие не могут точно восстановить связанные с этим обстоятельства (по-видимому, ранее не особенно задумывались над этим) и признаются:
1 См.: Митрохин Л. Н. О методологии конкретных исследований в области религии.— В кн.: Социология в СССР, т. I. М., 1966, с. 319—320.
2 «Вопросы научного атеизма», 1974, вып. 16, с. 78. Далее — ВНА.
5


«Как-то и сам не заметил». Третьи (таких немного) без всяких колебаний называют точное время и даже момент своего «обращения», когда вера «словно бы озарила» их. Эти различия фиксируют какие-то особенности «приобщения» к вере у разных людей. Но это скорее свидетельства о субъективно воспринимаемой форме события. В своей основа процесс «приобщения» к религии един у разпых групп верующих. В нем нет мистической предопределенности: в конечном итоге религиозность человека определяется влияниями на него среды и окружения.
Многочисленные сведения, полученные в социологических исследованиях, убеждают нас в том, что подавляющее большинство верующих «приобщились» к религии в детстве под воздействием религиозных родителей и других близких. Так, обследование около 1,5 тыс. верующих и бывших верующих на Украине показало, что 82,7% их «приобщились» к религии под влиянием воспитания в религиозной семье 3. В Воронежской области под руководством М. К. Теплякова было обследовано около 60 тыс. граждан. 22,4% их оказались верующими либо колеблющимися по отношению к религии, 93% этих лиц стали религиозными в детские годы, в семье 4. В. К. Ар- сенкин приводит данные социологических обследований по Узбекистану: в 85% случаев религиозные представления проникают в детскую среду через верующих членов семьи 5.
Личность формируется под воздействием общества и под влиянием ближайшего окружения. На ранних этапах формирования личности решающую роль играет семья, через которую преимущественно осуществляется воздействие как общества в целом, так и ближайшей социальной среды.
Особенности семейного уклада по-своему преломляют общественные отношения. Что-то при этом нивелируется и сглаживается, а что-то трансформируется до неузнаваемости, словно бы помещается под увеличительное стекло.
3 Дулуман Е. К.у Лобовик Б. А., Танчер В, К. Современный верующий. Социально-психологический очерк. М., 1970, с. 82.
4 Тепляков М. К. Проблемы атеистического воспитания в практике партийной работы. Воронеж, 1972, с. 40, 120—121.
5 Арсенкин В. К. Кризис религии и молодежь. М., 1972, с. 9—10.


Господство атеистических взглядов в нашем общесг** ве еще не приводит автоматически к господству атеизма в каждой семье. Атмосфера в некоторых семьях окрашена религиозными настроениями старшего поколения. Это сильнейшим образом влияет на духовное формирование детей.
На более поздних этапах становления личности наряду с семьей и даже оттесняя ее все большую роль начинают играть позитивные или негативные факторы внешней среды. Меняющиеся внешние воздействия имеют решающее значение, но они в свою очередь сталкиваются с нарастающим личным опытом, критичностью, глубиной мышления и активной самостоятельностью.
Дошкольный возраст
Игра и подражание выступают у ребенка важнейшими средствами познания и усвоения окружающей действительности. Подражание помогает ему овладеть речью, первоначальными навыками деятельности, а поэтому именно в подражании можно искать объяснение многих черт сознания и поведения ребепка. А. Г. Ковалев, специально изучавший механизм подражательной деятельности ребенка, пишет, что до трех лет у детей наблюдается стадия непроизвольного копирования внешних действий и словесных реакций окружающих — прямо непосредственно за воспринимаемым действием. В старшем дошкольном возрасте подражание у ребенка под влиянием некоторого приобретенного опыта все более осложняется 6.
В младшем дошкольном возрасте почти исключительно непосредственными образцами для подражания являются родители и другие старшие члены семьи. Неосознанно копируя их манеры, реакции, поведение, маленький человек робко вступает в мир. Впрочем, сам окружающий мир для него пока существует скорее потенциально. «Для ребепка этого возраста,— пишет А. Г. Ковалев,— не существует мира, а есть лишь окружение, которое и определяет его поведение. Следовательно, решающим фактором развития являются частные обстоятельства жизни и семейное воспитание» 7.
6 Ковалев А. Г. Психология личности. М., 1970, с. 274.
7 Там же, с. 275.


На этом этапе ребенок доверчиво внемлет словам старших, вполне удовлетворяя свою любознательность их объяснениями. Атмосфера любви, заботливого внимания и разумного контроля обеспечивает условия для гармоничного развития маленького человека. Ребенок усваивает (первоначально, разумеется, на веру) многие позитивные представления, которые ложатся в самый фундамент мировосприятия.
Сначала беспомощный и неопытный, он все же не чувствует себя подавленным и доверчиво взирает на все окружающее. Снизу вверх — в переносном смысле и буквально — устремлен его взгляд. Он словно бы живет лилипутом в мире великанов. Но нерелигиозная семья предохраняет его не только от ощущения подавленности, но и от воздействия «больной» фантазии (В. И. Ленин так называл религию). Нависающие над ним предметы взрослого мира в этих условиях, словно декорации сказок, стимулируют его воображение. Сказки лишь подстегивают его фантазию, не искажая реалистического восприятия окружающего.
Еще в 40-х годах А. В. Запорожец установил, что, слушая сказку, ребенок-дошкольник подходит к ее оценке со своеобразной реалистической позиции. Даже там, где взрослый иногда затрудняется определить границы вымысла, ребенок часто высказывает очень определенные оценки, обнаруживая при этом реалистический подход к произведению. И если нарушается правдоподобность, это вызывает с его стороны неудовольствие, он заявляет, что такая сказка неправильная и что так не бывает8.
Разумеется, само по себе детское восприятие мира не ведет к мистике. В благотворной обстановке семьи и дошкольного учреждения присущая детям пылкая фантазия никоим образом не подталкивает их к религиозному мировосприятию. Эта фантазия идет от детского видения мира и по-своему облегчает его понимание и освоение, она интенсифицирует любознательность и пробуждает эстетические чувства. Окружающие предметы словпо бы участвуют с ребенком в игре и меняются с ним ролями. Пока не понимая действительных причин и законов событий, он как бы вживается в них, уподобляет вещи себе и дру¬
8 Запорожец. А. В. Психология восприятия сказки рсбенком-до- школьником.— «Дошкольное воспитание», 1948, № 9, с. 35—36.
8


гим людям. Но этот наивный антропоморфизм идет от наивного материализма ребенка: очеловечение мира у него безмерно далеко от обожествления.
Его фантазия не извращена и не деформирована иллюзорной идеей о сверхъестественном. Разумеется, многое в окружающем мире (особенно в деятельности взрослых) удивляет и даже поражает его, представляется ему чудом. Но это представление пропастью отделено от религиозной веры, противопоставляющей естественное божественному, сверхъестественному, надприродному. Дело в том, что дети-дошкольники не умеют отличать физическую природу от того, что сделано человеком: общественное от естественного 9. Поэтому чудо для ребенка — продолжение мира естества, а не исключение из него, не противостояние естественным закономерностям (о которых, впрочем, он и не подозревает). Для ребенка, не затронутого религиозными воздействиями, чудо — совсем не сверхъестественное событие. Это просто то, что изумило его, всколыхнуло воображение.
Наивно он верит в волшебство. Это вера — органическое следствие детского восприятия мира, естественное порождение воображения ребенка (особенно в игровых ситуациях). Она свободна от мистики: волшебство для ребенка —детски преувеличенное представление об умении и силе взрослых. Здесь нет понятия и образа всемогущего существа — бога, всемогущими ему представляются взрослые люди. Дар волшебства ребенок, как правило, приписывает не только сказочным персонажам, Деду Морозу, но и реальным окружающим лицам. Иногда, играя, он и сам пробует «поколдовать» с помощью сказочных героев, «волшебной палочки», «волшебных» слов. Но и тут нет даже внешней схожести с религиозными ритуалами, с молитвой. Это не обращение к «всемогущему» и другим сверхъестественным силам, это именно игра — не только забава, но и соотнесение фантазии с действительностью, испытание себя и сказочных вымыслов. В такой игре накапливаются реалистические впечатления, ростки критичности, содействующие последующему отказу от наивных представлений и вымыслов.
9 Божович J1. И. Личность и ее 'формирование в детском возрасте. М., 1969, с. 210.


Освобождение от детской веры в чудеса-волшебства осуществляется незаметно для самого ребенка в ходе нарастания личного опыта и влияний взрослых и не оставляет никакой предрасположенности к религиозной вере. Усиливающаяся год от года любознательность ребенка с естественной неизбежностью и безболезненно выводит его из мира сказок в мир реальной жизни. Если в нерелигиозной семье или дошкольном учреждении заботятся о гармоничном духовном развитии детей, дошкольнику нетрудно привить иммунитет к возможным в дальнейшем случайным религиозным влияниям, а тем самым лучше подготовить к последующему все более осмысленному усвоению материалистического миропонимания.
Исследования в детских садах показывают, что дошкольники, удовлетворяя свою любознательность, вполне довольствуются реалистическими объяснениями взрослых, хотя и воспроизводят их наивно. Вот высказывания в старших группах детского сада: «Небо — это воздух»; «На небе воздух и ракеты». Свободны от мистической окраски даже грозные явления природы («Когда две молнии сходятся, получается гром»). Высказывания в подготовительной группе: «На небе никто не живет, там большие облака и тучи»; «Стукаются две тучи — получается гром»; «Когда южный ветер, тучи греются, и дождь получается, когда северный ветер, тучи замерзают, и получается снег» 10.
Вопреки довольно распространенному мнению о том, что дети якобы ничего не знают о религии, исследования показывают, что уровепь религиозной информированности дошкольников шести-семи лет достигает 55 %п. Естественно, у детей из нерелигиозных семей высказывания о религии несут на себе, как правило, следы ее отрицания: «На небе бога нет... Это только сказки рассказывают»; «Раньше молились: думали, что есть бог... А его вовсе и нет» 12. Но если в семье не придают значения антирелигиозному воспитанию, ребенок не получает первоначального иммунитета к религии, а вместе с ним —* столь необходимой психологической установки на последующее усвоение
10 Кудряшов Г. Е. Метод картинного иптервью при изучении религиозного влияния на дошкольников.— ВНА, 1971, вып. И,
с. 276—285.
11 Тепляков М. К. Указ. соч., с. 193.
12 Кудряшов Г. Е. Указ. соч., с. 278.
10


атеистической позиции. Дети из такой семьи предрасположены к атеистическому или религиозному влиянию едва ли не одинаково и нередко приходят в школу с обрывками случайно воспринятых суеверий. Пожалуй, чаще всего именно у них учитель начальных классов обнаруживает веру в разного рода приметы.
Дело еще более усложняется,'если ребенок формируется под прямым религиозным влиянием в семье. Чем сильнее религиозность старших членов семьи, тем интенсивней она деформирует восприятие мира у детей. Если все старшие в семье верующие, дети, как правило, изолированы от антирелигиозных воздействий. Если же верующими оказываются лишь отдельные члены семьи (часто ими бывают представители самого старшего поколения — бабушка, дедушка, пожилая няня), то неверно называть такую семьи религиозной. Правильней определить ее как частично религиозную, потому что в ней складывается довольно своеобразная атмосфера. В такой частично религиозной семье безрелигиозность одних ее членов может мирно сосуществовать с религиозностью других, беспрепятственно позволяя последним негативно влиять на мировосприятие ребенка. В такой семье можно наблюдать (и в последнее время это происходит все чаще) и сознательное стремление нерелигиозных родителей и других родных уберечь ребенка от религиозного влияния верующих бабушки или дедушки. Правда, вряд ли это когда- либо полностью удается.
Последствия таких различий в духовной атмосфере частично религиозной семьи отнюдь не одинаковы для духовного становления ребенка. Религиозная семья и различные варианты частично религиозной семьи дают набор разных по интенсивности градаций отрицательных идейных воздействий на ребенка. Почти неизбежно каждая из таких семей вносит в сознапие ребенка противоестественную по своей природе и чрезвычайно агрессивную по отношению к наивному и доверчивому миру детских восприятий идею — идею бога, затрагивающую едва ли не все представления дошкольника и извращающую непосредственное и незамутненное детское вйдение окружающего.
По нашим наблюдениям, в большинстве нерелигиозных семей старшие весьма редко пытаются оказывать планомерное антирелигиозное влияние на дошкольника.
И


Чаще всего они передают ребенку свое мировоззрение и отрицательное отношение к религии стихийно. В религиозных и частично религиозных семьях верующие члены семьи придерживаются, как правило, иных принципов. Они проявляют непосредственную заинтересованность в том, чтобы в условиях господства атеизма предохранить ребенка от его воздействия и уже с первых лет жизни склонить его к религиозной вере. Церковные и сектантские организации поощряют такую активность. Пусть эта активность религиозных родных педагогически не оснащена и осуществляется «по наитию», она все же преднамеренна, а поэтому воздействует на ребенка достаточно эффективно.
Обследовав почти десятую часть воспитанников старших и подготовительных групп детских садов в Пермской области, М. Ф. Калашников установил, что у четвертой части обследованных детей имеются верующие бабушки, а у некоторых детей — религиозные матери и отцы. Целенаправленное религиозное воспитание в семье получают около 2% старших дошкольникцв, посещающих детские сады. Нецеленаправленное, но довольно систематическое религиозное влияние испытывают еще более 10%. Не свободны от эпизодического религиозного влияния и дети других семей, в которых есть верующие 13.
Уже с раннего возраста в процессе неосознанного подражания ребенок активно воспроизводит внешние проявления религиозности взрослых. А они часто намеренно демонстрируют перед ним религиозные ритуалы, приучают молиться. Дошкольник обладает непроизвольными вниманием и памятью. Психологи замечают, что ребенок внимателен именно к тому, что представляет для него непосредственный интерес, возбуждает эмоции. Запоминает же то, что привлекает его внимание и «запоминается само». При этом значительно легче запоминаются наглядные образы, чем словесные рассуждения 14.
Старшие верующие нередко водят ребенка на богослужения, зрелищность которых оставляет яркий след в его восприятии. Подражая старшим, ребенок овладевает речью, а вместе с ней он усваивает (пока поверхностно)
13 Калашников М. Ф. Роль возрастных особенностей в возникновении элементов религиозности у детей.— В кн.: Научный атеизм, вып. 2. Пермь, 1973, с. 9—10.
14 Возрастная и педагогическая психология. М., 1973, с. 59.
12


и какие-то религиозные суждения и понятия. Эти суждения им запечатлеваются раньше их действительного понимания, поскольку входящие в них понятия пока недоступны детскому мышлению. JI. С. Выготский отмечал, что у ребенка анализ действительности с помощью понятий возникает значительно раньше, нежели анализ самих понятий. В его мышлении суждение возникает раньше, чем выделенные из него понятия15. Эти понятия фиксируются в детской памяти механически, а еще чаще, возможно, подменяются ассоциированными образами.
Прислушиваясь к речи верующих взрослых, ребенок замечает их частые обращения к богу и другим религиозным персонажам. ЁАо и самого приучают благодарить бога за полученные радости и удовольствия, бояться наказания небес. Мышление ребенка конкретно и ориентировано на авторитеты, он внемлет старшим доверчиво и безотчетно. Их образные, а часто и страстные рассказы о боженьке, богоматери, святых доступны конкретному и некритичному мышлению дошкольника и легко связываются с продуктами его наивного, пронизанного фантазией, детского восприятия мира. Икона в углу, Библия на видном месте в комнате и другие предметы культа для ребенка являются не только иллюстрацией к молитвам и упоминаниям о боге — в этих предметах для него осязаемо овеществлены силы небес. Антропоморфные облики божества, богоматери и других «представителей небес» соответствуют детскому «очеловечиванию» мира. В эмоциональном плане образы бога и богоматери «сближаются» у ’ребенка с образами его родителей и словно бы подкрепляют столь нужное ему ощущение защищенности.
Идея бога, внесенная в созпапие ребенка, влечет за собой далеко идущие психологические последствия. Конечно, сначала эта идея у ребенка еще лишена необходимых признаков обобщенности и абстракции: она выражена лишь в ее «образном представителе». Но образ боженьки уже вносит в сознание ребенка извращенные и иллюзорные заменители того последовательного материалистического подхода к действительности, в котором ребенок нуждается, но который еще не в состоянии уловить
15 Выготский J1. С. Избранные психологические исследования. М., 1956, с. 205, 209.
13


в пестроте впечатлений об окружающем. Уже этим серьезнейшим образом деформируется его наивный материализм. Превратная идея о боге теперь может доминировать в мире восприятий и представлений ребенка и стягивать к себе то, что хотя бы чисто внешне близко ей. К этой идее неосознанно привязываются разнохарактерные представления и переживания. Старшие верующие активно содействуют этому, приучая ребенка видеть в обычных событиях проявления «промысла божия».
Деформируется и фантазия ребенка. С идеей бога детская фантазия частично лишается функции познания и освоения мира: сказочно-фантастические ситуации и проявления ребенок начинает связывать не с людьми и не с миром реальных вещей, а с влиянием бога. Волшебство в этом ракурсе выступает как подтверждение мира сверхъестественного, сказочные чудеса — как возможность божественного чуда. Обученный взрослыми молитве, ребенок в какой-то степени теперь подменяет ею естественное для него желание «поколдовать» в воображении — поиграть со сказочными героями. Н. К. Крупская отмечала, что «семена мистики особенно легко сеются в дошкольном возрасте»16. Окрашенная мистикой фантазия ребенка теперь уже не тонизирует любознательность, а скорее обуздывает ее. Влияния религиозного окружения пробуждают в нем «страх божий», чувство смирения. Надломив многие устои детского видения мира, семена мистики начинают пронизывать те начальные представления, которые лягут в фундамент восприятия мира и существенно помешают последующему гармоничному формированию мировоззрения личности.
Верующие взрослые часто навязывают ребенку многие суеверные представления об окружающем и внушают, что, хотя бог невидим и обитает на небесах, он вездесущ. Вряд ли дошкольник улавливает различие «ипостасей». По-видимому, бог в образе человека — всемогущего и таинственного волшебника — ему ближе. Но объяснения взрослых непосредственно отражаются в сознании ребенка. Они окрашивают его сны, содержание фантазий, игру воображения и даже восприятия. В движении теней в темноте, неясных шорохах и тому подобных проявлениях он начинает видеть присутствие бога, домовбго, чертей
16 Крупская Н. К. Из атеистического наследия. М., 1964, с. 251.
14


и т. п. Нередко из рассказов религиозно настроенных детей можно установить, что верховный небожитель им кажется, пожалуй, не более далеким, чем икона в углу.
Столь близкий и почти осязаемый «бог» гнетущим образом действует на мир чувствований, усиливает детские страхи, ощущения беспомощности, неуверенности. Крайне отрицательно на психику ребенка действуют и рассказы взрослых о рае и аде. Несомненно, ад запечатлевается в его сознании значительно более ярко, чем рай. И дело не столько в том, что верующие чаще упоминают ад (грозят им в случае непослушания ребенка), сколько в самих особенностях восприятия: отрицательные эмоции проявляются сильнее и воздействуют острее, нежели положительные. Можно легко убедиться, что красочные описания адских мук, усвоенные от религиозных родных либо услышанные в проповеди, дошкольник обычно помнит хорошо и воспроизводит без труда. Детской вере часто сопутствует ощущение подавленности, беззащитности.
Впечатления от религиозных воздействий в раннем детстве крепко западают в память. Бывший священник Г. Коршунов, порвавший с религией и ставший активным пропагандистом атеизма, рассказывает: «Очень рано началось формирование моей религиозности. Родители мои были людьми, как они выражались, „богобоязненпы- ми“. Меня приучали верить в бога, служить ему. Первое осмысленное впечатление детства связано у меня именно с богом: рано утром ко мне подходит мать, берет на руки и несет в угол, где висят многочисленные образа, горят два огонька, привлекающие взор; мать складывает щепоткой мою правую руку, водит ею поочередно по лбу, животу, плечам и говорит: „Дай, боженька, здоровье мне, папе, маме и бабушке с дедушкой44, а затем наклоняет мою голову для поклона... Для меня, например, бог был строгим стариком с поднятыми вверх руками. Его изображение висело в углу гостиной, и мне казалось, что руки воздеты вверх для того, чтобы ударять за шалость, и если родители говорили мне: „Не шали, а то тебя бог накажет44, я был уверен, что меня будет наказывать именно этот строгий старик с поднятыми вверх руками» 17.
17 «Наука и религия», 1974, № 7, с. 58.
15


Конечно, религиозное воздействие не может быть исключительным даже в той семье, где религиозны все старшие. Прежде всего потому, что последние в условиях нашего общества не могут не воспринять многие атеистические понятия, а в решении житейских вопросов, как правило, руководствуются не мистикой, а соображениями здравого смысла. Кроме того, семья не может полностью изолировать ребенка от внешнего мира. Воспитывающее воздействие дошкольного учреждения (правда, иногда религиозные родители и другие родственники избегают отдавать туда, ребенка) , влияние не затронутых религией сверстников, неверующих взрослых, детской литературы, передач по радио и телевидению и т. п.— все это противостоит религиозным представлениям и чувствованиям. Эти положительные моменты еще более усилены в частично религиозной семье, где безрелигиозные и даже антирелигиозные влияния неверующих родных сопутствуют намеренным воздействиям верующих, а то и соперничают с ними.
В детском сознании причудливо сочетаются нерелигиозное и религиозное. Но сами по себе жизнеспособные нерелигиозные проявления в сознании ребенка, конечно, не могут вытеснить и нейтрализовать религиозпые представления и чувствования. Последние могут еще более нарастать и даже забивать нерелигиозные по мере нарастания направленных усилий верующих родных.
Механизмы внушения и подражания лежат в основе религиозных проявлений ребенка, пока еще неосмысленных и нестойких. Но эти проявления навеяны еще с младенчества, посеяны на девственную почву и подкреплены авторитетом самых близких для ребенка старших, а поэтому прочно «ложатся» в его сознание. Так, в религиозной семье у истоков становления личности в ее сознание вносится сильнейшая дисгармония. Отрицательное влияние религии на формирование человека в большей или меньшей степени скажется и на последующих жизненных этапах.
Младший школьный возраст
С каждым месяцем в дошкольнике постепенно крепнет желание самостоятельности, органически вытекающее из общего процесса становления начальных черт его лично-
16


сти. Такое влечение, естественно, связывается с мыслями о школе как пороге желанной самостоятельности. Это характерно для всех детей, а в том числе и для большинства религиозно настроенных. Если не в своей семье, то от сверстников, а особенно от более старших детей ребенок усваивает представления о школе как о новом этапе в своей жизни.
Правда, форма самоутверждения у младших школьни-‘ ков еще существенно не отличается от формы самоутверждения у дошкольников: опи ориентированы прежде всего на признание их успеха авторитетными взрослыми, в основном в своей семье. Примерно во втором-третьем классе немаловажную роль начинает играть потребность в достойном положении в коллективе сверстников 18. Наиболее гармоничной формой удовлетворения этой потребности в самоутверждении становится включение в общественную жизнь школы.
Приход в школу знаменует существенный перелом в жизни ребенка. Резко расширяется сфера его общения; оп начинает интенсивно приобщаться к знаниям, к начальным формам общественной работы, к новому, «неигрушечному» делу: урокам, домашним заданиям. Поток существенно новой информации вводит ребенка словно бы в иной мир и производит глубокий переворот в его представлениях и переживаниях.
Трудно переоценить значение педагогически оснащенного и систематического воздействия советской школы на подрастающее поколение. Идеологическая функция школы значительно усилилась за последние годы в результате внедрения компонентов атеистического воспитания.
Информированность относительно религии учащихся младших классов по сравнению с дошкольниками, естественно, не снижается. А детская вера младшего школьника из религиозной семьи теперь имеет более отчетливые проявления. Чтобы выяснить отношение детей к обрядам, М. Ф. Калашников в 1968—1974 гг. провел обследование различных групп подрастающего поколения в Пермской области, в том числе он обследовал около 2700 школьни-
18 Аникеева Н. П. Потребность в самоутверждении и ее роль в формировании личности младшего школьника.— «Научные труды Новосиб. пед. ин-та», 1973, вып. 81, с. 39.
17


ков вторых и четвертых классов городских и сельских школ. Калашников сделал следующее заключение: 1) не умеют молиться и никогда не молились — 65,5%; 2) знают, что такое молитва, но пе молились и не молятся — 25%; 3) умеют молиться, приходилось молиться — 6,5%; 4) молиться заставляют старшие — 1,6%; 5) молятся потому, что веруют в бога,— 1,4% 1Э.
С поступлением в школу у ребенка происходят глубокие изменения в ориентации на авторитет. Если в дошкольные годы для него почти единственным авторитетом являлись родители, то теперь возникает новое мощное средство воздействия на него. Это — авторитет учителя. Очень часто дети прислушиваются к его словам, возможно, более внимательно, чем к словам родителей.
Первоначально школьный класс — это еще не коллектив, и именно учитель — основной носитель школьного влияния на ребят. В первом и втором классах коллектив учащихся и его актив еще не имеют сколько-нибудь решающего значения для каждого отдельного школьника. Отношения между детьми в классе строятся преимущественно при помощи учителя. Он определяет их суждения друг о друге, организует их совместную деятельность и общение, его требования и оценки принимаются и усваиваются учащимися. Он является центральной фигурой для учащихся и носителем существующего среди них общественного мнения20.
С приходом в школу у ребенка расширяются кругозор и связи, крепнет ум. Мир детских впечатлений стремительно растет. Школа организует эти впечатления, дает им осмысленную интерпретацию. У ребенка начинает формироваться критичность, хотя, по-видимому, именно внушение все еще определяет его оценки, а понимание только пробуждается. Его начинают привлекать те знания, которые требуют известпой интеллектуальной активности, умственного напряжения21.
Учение не только удовлетворяет его любознательность доступными для его возраста научными сведениями. На¬
19 Калашников М. Ф. Утверждение социализма и преодоление воспроизводства религии в среде младших школьников.— В кн.: Научный атеизм, вып. 2, с. 71—72.
20 Божович JI. И. Указ. соч., с. 257.
21 Там же, с. 250.
18


правляющим образом школа воздействует на восприятие мира ребенком, постепенно и основательно высвобождая его от наивных представлений. Она смягчает, а то и совсем устраняет дисгармонию в сознании ребенка из религиозной семьи, неторопливо, естественно и веско подводя школьника к материалистическому вйдению мира и постепенному пониманию закономерностей его изменения. Школа развеивает многие суеверно-религиозные впечатления и представления, усвоенные ребенком в религиозной семье.
Дело осложняется, если глубоко верующие родители или другие члены семьи стремятся противодействовать атеистическому влиянию школы. Такое, к сожалению, наблюдается не столь уж редко. Иногда такие верующие довольно равнодушны к содержанию учебы своего ребенка, но настроены против его постепенного приобщения к общественной жизни. В беседе с одним из руководителей пермских «пятидесятников», К., мы спросили, как учатся двое его старших детей (школьники первого и второго классов). Он ответил: «Успехов особых нет».—«Вы им в учебе не препятствуете?» — «Нет».— «А если они захотят вступить в пионеры?» — «Как это „захотят44? У них нет своей воли, это же дети».— «Через год-два ребятам предложат вступить в пионеры. Какая на это будет ваша воля?» — «А для чего это нужно? Разве я их и так плохо воспитываю?..»
Противодействие верующих влиянию школы на детей может осуществляться в еще более активной форме. Иногда к такому противодействию призывают религиозные организации. Так, баптистский центр назидает своих последователей: «Религиозные воззрения у подрастающего поколения складываются без участия школы, и лишь семья может привить те религиозные воззрения, каких придерживаются ее члены. Пример старших — лучший наставник для детей» 22. В семьях баптистов-«раскольни- ков» некоторые родители регулярно контролируют ход учебы ребенка и стараются противопоставить ее атеистическому влиянию религиозные впечатления и объяснения. Последствия этого весьма отрицательны для общего фор¬
22 Калугин В. М. Вопросы теории и практики научного атеизма. Свердловск, 1971, с. 57—58.
19


мирования личности: сознанию ребенка угрожает раздвоенность.
В такой ситуации особенно важна роль учителя. Именно в этот возрастной период религиозное влияние семьи на ребенка может быть преодолено наиболее безболезненно, не помешав дальнейшему гармоничному становлению личности. Так, один за другим четверо детей священника Б.— Александр, Елена, Тамара и Валентина — уже в младших классах пермской школы № 21 оказались в атмосфере товарищеской доброжелательности одноклассников. Они ощущали постоянную поддержку и внимание учителя. Постепенно, но уверенно и без душевных травм дети принимали сторону школы в ее противостоянии религиозным воздействиям их семьи, а затем включались в общественную жизнь, становились октябрятами, пионерами, вступали в комсомол, усваивали атеистические убеждения.
Опытный преподаватель не может не заметить религиозные и суеверные проявления у младшего школьника. Дети в этом возрасте обычно непосредственны, искренни и откровенны. Их религиозность редко завуалирована, и установить ее источник обычно нетрудно. Посещение семьи, беседы с родителями могут основательно оздоровить обстановку. Иногда учителю удается убедить верующих членов семьи не навязывать впредь ребенку религиозных представлений и не приобщать его к обрядам.
Если же это не удается, учитель должен всемерно нейтрализовать религиозные влияния на ребенка. Желательно при этом не восстанавливать его против родителей и оберегать от душевных травм. Это нелегко, но вполне осуществимо. Иногда приходится сталкиваться с противозаконными фактами применения религиозного насилия по отношению к ребенку со стороны отдельных фанатиков. В таких случаях учителю необходимо обратиться за помощью к общественности23.
Младший школьник весьма подвержен влиянию учителя. Поэтому довольно нетрудно распознать, в каких именно представлениях ребенка под внушающими воздействиями верующих взрослых сконцентрировались религиозные идеи. Ненавязчиво и твердо, обращаясь не столько
23 Бражник И. И. Правовые основы атеистического воспитания детей и подростков. М., 1973.
20


к разуму ребенка, сколько к его чувствам, учитель должен внушать ему, что вера в бога порождена незнанием, что только в школе он получит верный ответ на все вопросы жизни, и т. д.
Его сверстники, как правило, крайне отрицательно относятся к религии. Характерны в этом отношении высказывания учеников четвертых классов школы № 22 г. Москвы (в апреле 1972 г. они писали сочинение под впечатлением кинофильма «Чудотворная»): «Бога нет, и люди должны все делать сами и не должны никого бояться»; «Если бы я попал на место Родьки (героя фильма.— М. Я.), я убежал бы из дома, не стал бы жить со староверами»; «Картина учит настойчивости и упрямству в своих правильных убеждениях. У меня вызывает отвращение бабка Родьки и остальные верующие люди».
Этот детский негативизм в отношении к религии может быть прямолинейно перенесен одноклассниками на верующего сверстника и травмировать его. Подобного нельзя допустить. Учителю нетрудно доброжелательно настроить одноклассников (не посвящая их, разумеется, в свои планы) к ребенку из верующей семьи. Тогда он будет ходить в школу охотно и заниматься с удовольствием.
Элементы антирелигиозных положений, включенные в преподавательский процесс и во внеурочные занятия, частые беседы с верующим ребенком могут оказать положительное воздействие на него.
И все же часто из-за слабой постановки атеистического воспитания или недостаточной подготовки учителей начальной школы далеко не каждый ребенок из верующей семьи получает необходимое ему внимание в младших классах. В таких. случаях воздействие верующей семьи может оказаться сильнее влияния школы и укрепить религиозность младшего школьника. Наряду с ошибочными представлениями о мире у большинства верующих младших школьников педагоги уже отмечают слабость воли, нерешительность, неуверенность 2\ Эти качества существенно тормозят процесс гармоничного становления личности.
24 Радина К. А. Особенности эмоциональных состояний подростков, подверженных религиозному влиянию.— «Советская педагогика», 1965, № 8, с. 55.
21


Отрочество
Подростковый возраст — это новая ступень в становлении личности, когда осуществляется ломка детских понятий и отношений. Физическое созревание пробуждает значительно большую активность подростка, повышенную эмоциональность, острую потребность в самоутверждении, нетерпеливое желание быстрее стать взрослым и получить признание со стороны окружающих. Особенно ярко это стремление доказать свою «взрослость» проявляется у подростка в присутствии сверстников, перед которыми он может демонстрировать свою ловкость, героизм, а особенно независимость от старших.
Но жизненный опыт его невелик, да и сознание подрастающего человека еще не готово для принятия «взрослых» решений. Он это чувствует и часто переживает болезненно и остро. Взрослый (вернее, будущий взрослый) странным образом сосуществует в нем с ребенком. Во многом он подражает взрослому, а по существу еще склонен к детским желаниям и поступкам. Эмоциональная неустойчивость, неуравновешенность, резкость, а зачастую и грубость часто свойственны подростку. Он еще судит об окружающих по первому впечатлению 25 и то и дело убеждается в своих ошибках. Возможно, отчасти поэтому былая доверчивость сменяется недоверчивостью (в том числе и к прежним авторитетам), а иногда и неумеренной критичностью. Он часто производит переоценку ценностей, впадая в крайности.
И все же его личный опыт расширяется. Обогащаются зпания, понятийная память уже пе отстает от образной, растет способность к абстрагированию. Именно в подростковом возрасте происходит становление высших форм мышления — мышления в понятиях — и перестройка на этой основе всех других познавательных процессов26. Глубже усваивается более сложный учебный материал в школе, дифференцируется интерес к различным предметам, возникает потребность к техническому творчеству, влечение к художественной литературе, поэзии и т. д.
25 У подростка «сила первого впечатления столь велика, что все, что соответствует ему, признается закономерным и естественным, то же, что противоречит,— фальшивым и наигранным» ОКраковский А. П. О подростках. М., 1970, с. 55).
26 Божович Л. И. Указ. соч., с. 366.
22


У подростка обостряется (иногда болезненно) чувство собственного достоинства. Обогащается мир его нравственных представлений и чувств. Он не терпит проявлений нечестности. Бывает, что религиозный подросток, заметив проявления неискренности и двуличия со стороны верующих, может па время резко отвернуться от религии. Впрочем, в других случаях демагогическое влияние опытного проповедника религии, представившего себя в качестве «борца за правду» и «мученика за веру», может вызвать симпатии даже у неверующего подростка и еще более усилить религиозность верующего. Эмоциональная неустойчивость, неопытность подростка на деле питают его еще сильную конформность (несамостоятельность, податливость групповому воздействию).
На фоне этих возрастных особенностей происходит последующее становление мировоззрения подростка. При отсутствии религиозных влияний укрепляется материалистическое восприятие мира, все более освобождающееся от черт наивности. Многие компоненты этого здорового восприятия мира, усвоенные в детстве и начальной школе на веру и под внушением, теперь переосмысливаются и принимаются осознанно, как несомненно правильные. Подростка влечет к практическому освоению мира. Получаемые в школе знания начинают восприниматься им более осознанно, углубляя его реалистическую позицию и такое ценное для формирования духовного мира качество, как пытливость.
Эта пытливость стимулируется и тем, что глубоко меняется самое содержание учебы. Подросток во все большей степени получает знания, развивающие у него способность к обобщению, отвлеченному размышлению, умению отделять явления от сущности. Формированию личности в решающей степени способствует дальнейшее расширение социальных связей подростка, его приобщение к общественной деятельности. Уже начальная школа вывела ребенка из обстановки семьи и детского коллектива дошкольного учреждения в более широкий и взрослый мир. Учение, чтение и нарастающая общественная активность подростка неизмеримо расширяют этот мир. Жизнь школы составляет для подростков как бы органическую часть их собственной жизни, а школьный коллектив становится той ближайшей средой, которая начинает непосредственно определять формирование многих важнейших сторон их
23


личности27. Жажда деятельности, как правило, находит естественный выход в пионерской работе, кружковых занятиях, спорте, художественной самодеятельности.
У подростка начинают вырисовываться нравственные идеалы, первоначально — в форме эмоциональпо окрашенного образа, чаще всего — в виде той или иной конкретной личности. С непримиримостью, иногда не чувствуя меры, он выступает против несправедливости, нарушения законов товарищества. Крепнущее чувство товарищества часто выливается в самоотверженную дружбу. Правда, иногда потребность близкого общения находит выход в подростковой компании, подверженной неконтролируемым влияниям.
В эти годы, по нашему мнению, особенно непосредственно, гармонично и стойко усваиваются идеи патриотизма. Они чрезвычайно содействуют становлению личности и дальнейшему формированию гражданственности.
Во многом самостоятельность подростка пока мнимая. Без направляющей поддержки в семье и школе он не гарантирован от жизненных травм. Ему иногда свойственно настроение одиночества. Часто оно — следствие неудовлетворенной потребности в общении.
Особенно нуждается в направленной идеологической поддержке верующий подросток, которого в начальной школе не удалось освободить от религиозных настроепий и представлений. Возрастные особенности делают его особенно податливым к поспешным, импульсивным решениям, а часто присущая отрочеству неумеренная критичность может легко обратиться против получаемых им в школе атеистических представлений. По-видимому, не случайно служители культа издавна отмечали особенно сильные эмоциональные проявления религиозности в отроческие годы 28. Показательно, что в капиталистических странах и теперь наибольшая религиозность наблюдается именно у подростков 29.
Нет сомнения, что информация о религии у подростка обширней, чем у детей младшего школьного возраста. Но в нашем обществе религиозность подросткам свойственна
27 Божович Л. И. Указ. соч., с. 316.
28 «Всего напряженнее чувство божества и религиозность у человека около возраста 12—15 лет» (Снегирев В. А. Религиозная идея (Психологический очерк). Харьков, 1891, с. 6).
29 Попова М. А. Критика психологической апологии религии. М., 1972, с. 221—222.
24


меньше, чем представителям старших поколений. Обследовав более 2800 учащихся шестых и восьмых классов сельских и городских школ, а также подростков — воспитанников детских домов Пермской области, М. Ф. Калашников установил, что лишь 0,4% из них верят в бога, а 2,8% — колеблются 30. Подавляющее большинство ребят этого возраста относятся к религии отрицательно. Здесь, правда, часто преобладает так свойственная им категоричность. Многие подростки считают религию просто «глупостью», «вздором», не понимают ее социальной природы и роли.
Представление о необходимости борьбы с религией у подростка иногда проявляется в крайних формах. Приведем характерное в этом плане высказывание одного из учеников шестого класса школы № 1 г. Шуи Ивановской области (орфографию сохрапяем): «В настоящее время с религией надо бороться. Религия мешает жить советскому народу. Религия обманывает людей. Но есть бабушки, которые верят в бога. Моя бабушка верит в бога, которого нет. Она хотела меня завлечь в религию. Но я не из таких. Я ответил, чего я там не видел. Она дала мне подзатрещину. Через несколько дней после этого я у ней сожог икону в русской печки. До сих пор она на мепя дуется. Вот так я борюсь с религией» 31.
С расширением кругозора у верующего подростка усиливается значение доминирующей в его сознании идеи бога. Верующие взрослые часто играют в этом немаловажную роль. Они истолковывают ему почерпнутые в школе сведения о ранее незнакомых и удивительных фактах и явлениях природы как очевидные доказательства «мудрости творца». Идея бога объединяет и стягивает к себе то новое, что поражает ум и воображение учащегося и не получает из уст учителя объяснения, основанного на атеистическом мировоззрении.
Верующему подростку самому не под силу переосмыслить материал, усвоенпый в детстве под внушением. Трудно самостоятельно восстановить надломленные в детстве религией устои реалистического вйдения мира. Давление верующих родных еще более препятствует действительной
30 Калашников М. Ф. XVII съезд комсомола и атеистическое воспитание молодого поколения.— В кн.: Научный атеизм, вып. 4. Пермь, 1975, с. 5.
31 Текущий архив конкретных социологических исследований Института научного атеизма.
25


перепроверке превратных понятий и представлений. Поэтому те или иные впечатляющие подростка факты у него притягиваются к идее бога и согласуются с ней. В результате этого его религиозность может даже укрепиться.
Если в семье (особенно в фанатичной) религиозные влияния нарастают, подросток может уже намеренно «отгораживаться» от атеистических влияний школы. Иногда этому способствует психологическая атмосфера в классе, управлять которой учителю теперь уже значительно труднее. В отличие от учащихся младших классов подростки уже не могут не заметить проявления религиозности у своего одноклассника. Отсюда — их частые насмешки над верующими сверстниками. Почувствовав это, верующий подросток обычно уходит в себя, сторонится одноклассников, а то и других неверующих ровесников. А это содействует усилению влияния верующих взрослых в семье, которые, чтобы еще больше усилить религиозность подростка, часто стараются ввести его в круг верующих сверстников, включить в активную жизнь религиозной общины (это особенно часто наблюдается у членов некоторых сект).
В пермской общине баптистов-«расколышков» каждому подростку дают самостоятельное поручение. Руководители общины не упускают случая перед лицом сверстников и взрослых похвалить подростка за его рвение. Ребятам льстит то, что на молениях их усаживают вблизи кафедры, предоставляют слово для декламаций и т. д. Критический максимализм подростков проповедники используют для насаждения отчужденности к «мирским». В беседе с нами 15-летняя Эльвира Г. из этой общины заявила, что считает всех неверующих «хуже зверей». В разговоре участвовала ее подруга Дина К., которая тотчас же поправила Эльвиру: «Так говорить не надо!.. Но и па самом деле у каждого неверующего есть какой-либо порок или недостаток. Все люди грешные. Только неверующие намного хуже, потому нет им спасения».
За категоричностью и запальчивостью верующего подростка пока нет действительно глубоких знаний и твердо сложившихся убеждений. Он довольно быстро может сменить свою точку зрения на прямо противоположную. Подтолкнуть его к правильному пониманию явлений действительности непросто, поскольку эмоционально сам подросток тяготеет к привычным представлениям, внушенным в
26


религиозной семье. К тому же под влиянием религиозного окружения, а иногда в результате насмешек неверующих сверстников или неделикатного вторжения в его душевный мир неверующих взрослых у него формируется предубежденность по отношению к неверующим.
Нарастающая религиозность усиливает податливость к восприятию все более сложных представлений и понятий религиозной идеологии и морали, требующих большей развитости абстрактного мышления. Некоторые верующие подростки уже знают пресловутые «доказательства» существования бога, знакомятся со «священными книгами», догматами веры, заповедями и т. д. Вместе с тем они усваивают и представления о «греховном», предписания и запреты, обуздывающие свободную мысль, пытливость и трезвую критичность. Превратные добродетели (слепое послушание «пастырю», смирение, крепость в вере) навязываются им в качестве идеалов, тесня подлинно ценные нравственные идеалы, столь необходимые для гармоничного становления личности.
Чуждаясь своих сверстников в школе, верующий подросток зачастую отстраняется и от пионерской работы, участия в общественной деятельности. Поэтому во многом он лишается переживаний, возникающих только в коллективе, которые необходимы ему, чтобы противостоять отрицательным влияниям и нередким в его возрасте пессимистическим настроениям, столь созвучным религиозному мироощущению. Религиозность подростка объективно усиливает у него настроение одиночества и может превратить таковое в жизнеощущение.
Правда, и в таких условиях он еще не совсем «закрыт» для воздействия атеистического окружения. Так, влиянию религии может быть эффективно противопоставлено стимулирование познавательной активности подростка, особенно по таким предметам, как история и литература 32. Положительные переживания, яркие впечатления от достижений социалистического строительства способны нейтрализовать усиливаемое религией гнетущее настроение и пробуждать потребность в личном участии в общественной жизни. Н. К. Крупская писала: «Надо делать жизнь
32 Подробней см.: Дуранов М. Е. Научно-атеистическое воспитание подростков в процессе изучения истории и литературы. Челябинск, 1972.
27


ребят как можно богаче переживаниями. Это не значит — водить их почаще в театр или возить в дальние экскурсии. Это значит — учить их читать окружающую жизнь, понимать и творить ее, тогда не будет детского одиночества, не будет у подростка и потребности в религии» 33.
Верующий подросток, разумеется, не в силах противостоять веским доводам опытного атеиста. Любознательность подростка еще не вполне подавлена религией. Он обычно отзывчив, искренен и старается быть честным (во всяком случае, сам перед собой). Поэтому атеистически подготовленному учителю можно и необходимо поддерживать с ним контакт. Тогда в доверительном разговоре подросток может вдуматься в приводимые антирелигиозные доводы. Лучше вести такой разговор «на равных», вслушиваясь в контрдоводы и парируя мягко (полезней в косвенной форме), но доказательно и веско. Не следует задевать обостренное самолюбие подростка и его гордость. Желательно доверять его разуму, правильно использовать его критичность, направляя ее против показанных ему несостоятельных положений религии. Полезно чаще апеллировать к его личным впечатлениям, полученным им в школе материалистическим знаниям и представлениям, рекомендовать самостоятельно разобраться в определенной атеистической литературе.
Верующему подростку не хватает не только знапий, по и опыта, уверенности в себе и окружающих. Поэтому нельзя допустить, чтобы он отстранился от общественной деятельности. Надо всемерно втягивать его в общественную жизнь класса и школы. Все это не только укрепит связь с коллективом и обогатит опыт, но и ускорит действительное самоутверждение подростка, ослабит влияние ложных авторитетов, активизируя процесс усвоепия материалистического мировоззрения и становления личности.
Юность
Между 16 и 22—23 годами завершается формирование направленности личности и ее характера 34.
Для старшего школьника характерно дальнейшее возмужание, укрепление физических сил. К нему приходит ощущение жизнерадостности, уверенности в себе. Более
33 Крупская Н. К. Указ. соч., с. 111.
34 Ковалев А. Г. Указ. соч., с. 370.
28


зрелым, способным к глубокому отвлечению и обобщению становится и мышление — под влиянием учебы, общественной работы, нарастающего жизненного опыта и начального знакомства с производственной деятельностью взрослых. Новый этап все более непосредственного приобщения к социальной деятельности, а особенно включение в комсомольскую жизнь расширяет общественно-политический кругозор юноши, укрепляет начала идейной зрелости. Уравновешивается критичность, усиливается потребность в согласовании полученных впечатлений и сведений. Отчетливей становятся интересы и склонности, более самостоятельными и обоснованными — высказывания и оценки.
Младший школьник целиком поглощен вниманием к внешпему миру. Подросток уже ориентирован на познание самого себя, своих переживаний. Старшеклассник стремится познать внешний мир, чтобы найти в нем свое место и получить опору для выработки собственных взглядов и убеждений35. Именно в старших классах в основном завершается превращение знаний в осознанные убеждения, которым, однако, еще нередко присуща крайняя бескомпромиссность. Суждения зачастую прямолинейны, не свободны от желания пооригинальничать, а формирующиеся жизненные идеалы еще расплывчаты и схематичны.
Налет романтичности окрашивает мироощущение юноши, ему нередко свойственна жажда выделиться, утвердиться во мнении окружающих, проверить себя на серьезном деле. Но опыта не хватает, он слишком болезненно переживает неудачи. Ощущение неудачи накладывается на нередко заниженную оценку собственной личности и питает неудовлетворенность собой, юношеский пессимизм. У некоторых юношей эта неудовлетворенность перерастает в чувство какой-то собственной неполноценности, иногда довольно стойкое. Комплекс таких чувствований отрицательно влияет на формирование понимания мира, пробуждая скептицизм, а иногда даже колебания в решении принципиальных жизненных вопросов.
Известный социолог И. С. Коп замечает: «Не случайно именно в этом возрасте с особой остротой ставится вопрос о смысле жизни. Юноша жадно ищет формулу, которая
35 Божович Л. И. Указ. соч., с. 384.
29


позволила бы ему разом осмыслить и собственное существование, и перспективы развития общества» зв. Чем богаче культурный кругозор и интеллектуальное развитие юноши, тем острее в нем потребность осознанного согласования данных восприятий мира. Учебный процесс в старших классах успешно стимулирует эту потребность и дает основательную и прочную основу для дальнейшего упрочения последовательно материалистического понимания мира, а в какой-то мере — и для выработки диалектиче- ческого подхода к событиям и фактам. Учебные предметы теперь особенно взаимосвязанны; они предоставляют старшему школьнику систему согласованных между собой знаний о мире. На этой основе наивный материализм и позиция «здравого смысла» постепенно заменяются у него элементами научно-материалистического миропонимания.
У юноши, как правило, обострены потребность в самостоятельности, неприязнь к серости. Отсюда нередки крайности. В таком возрасте часто сталкиваешься с проявлениями нонконформизма (вызывающе-демонстратив- ного противопоставления своему окружению) — оборотной стороны той же несамостоятельности, податливости к групповым влияниям. По этой, а иногда и по другим причинам, отражающим особенности индивидуального становления личности юноши, формирование его духовного мира иногда сопровождается поспешными и ошибочными заключениями, временным отказом от уже проверенных принципов и увлечением давно опровергнутыми.
И все же, если в этих временных субъективных затруднениях юноша не испытает непосредственного влияния чуждой и тлетворной идеологии, его общая мировоззренческая позиция, органически вырастающая из практически подтвержденных и усвоенных в средней школе научных знаний, поможет ему преодолеть временные колебания. На собственном расширяющемся жизненном опыте он будет проверять истинность усвоенных мировоззренческих принципов, отбрасывая ненужные наслоения.
М. Ф. Калашников обследовал около 900 юношей- школьников (десятые классы городских и сельских школ). 93,7% их состава отрицательно относятся к религии. При этом значительно (на 10,4%) по сравнению с подростками возрастает численность активных атеистов. И все же в
36 Кон И. С. Социология личности. М., 1967, с. 166.
30


составе юношей-десятиклассников несколько больше (па 1,9%), чем у подростков, верующих и колеблющихся. По нашему мнению, это побочное следствие того, что былое отроческое, поверхностное эмоционально-категорическое отношение к религии теперь сменилось стремлением самостоятельно осмыслить сущность и корни этого общественного явления. А недостаток личного жизненного опыта и пробелы в образовании юноши порождают промахи в его выводах.
Духовное становление юноши из религиозной семьи протекает еще более противоречиво. Конечно, влияние школы не проходит бесследно, особенно если в ней уделяется должное внимание атеистическому воспитанию. Верующий юноша не может игнорировать научные данные, опровергающие религиозные установки. Как правило, в этом возрасте особенно нетерпимо двуличие, и религиозно настроенный старшеклассник нередко старается сопоставлять аргументы атеизма с усвоенными от верующих понятиями.
Иногда он приступает к самостоятельному чтению антирелигиозной и научно-популярной литературы, критически анализируя религиозные назидания верующих родных и близких. Нередко такие «искания истины» приводят к полному разрыву с несостоятельными идеями и представлениями.
Но иногда эти поиски «правды» проходят безрезультатно или из-за недостаточности атеистической информации, или в результате уже сложившейся у юного человека предвзятости к такой информации. Учтем и такое немаловажное обстоятельство, как нарастающая трудность усвоения все более сложных знаний в старших классах, когда особенно важны интеллектуальные усилия и трудолюбие. Старшеклассник иногда пасует перед трудностями (вплоть до оставления школы, уклонения от учебы). Положение же верующего юноши в этом смысле более сложно: религия намного «легче» науки. «Логика в популярной форме» (как ее определил К. Маркс) делает для не очень развитого мышления более легким (хотя и фиктивно) освоение мира.
Религиозные родные зачастую стараются ослабить связь верующего юноши со школой, препятствуют его включению в общественную жизнь, контролируют чтение, препровождение свободного времени, противодействуя воз¬
31


можным влияниям на него идей атеизма. Часто это (как уже говорилось) подкрепляется все более активным подключением вчерашнего подростка к непосредственному участию в жизни религиозной общины.
В этот решающий жизненный период религиозные родные, как правило, стараются «помочь» юноше в моменты колебаний, проявляя при этом искреннюю заинтересованность, играя на родственных чувствах. Верующий студент одного из институтов Перми Леонид А. рассказал нам, что колебания в вере у него были подавлены и религиозность особенно укрепилась перед самым окончанием школы под впечатлением смерти отца — настоятеля церкви. «Перед смертью отец позвал меня. У кровати стояли мать, родные и священник В.— друг нашей семьи. Я опустился на колени и склонился к отцу. Он благословил меня и с последним дыханием прошептал: „Леня, держись веры!“ Меня всего затрясло, и я зарыдал, а за мной — все в голос. Прошло столько лет, я отслужил в армии, поступил в институт, но как только приходят сомнения в вере, я вспоминаю эту картину и тем спасаюсь».
Уже в старших классах школы и профтехучилищ становится заметно, что нельзя резко размежевать юношей и девушек на «чистых» атеистов и «чистых» верующих. Такое деление неточно. Во-первых, как у неверующих, так и у разделяющих религиозные верования формирование мировоззрения осуществляется динамично, иногда противоречиво. Во-вторых, помимо названных двух групп, есть и промежуточная группа молодых людей, индифферентных в отношении к религии и часто неустойчивых к отрицательным влияниям. Среди старшеклассников Пермской области эта группа составляет 15,3%. В составе старшеклассников оказалось немало и тех, кто, являясь неверующими, разделяет те или иные суеверия (таковых 22,2%) 37. Процесс становления личности в такой группе молодых людей, индифферентно относящихся к религии, нуждается в особом педагогич<еском и идеологическом внимании.
Переход от раннего юношества (приблизительно до 18 лет) к самостоятельной жизни для одних совпадает со студенческой учебой, для других — со службой в ар-
87 Калашников М. Ф. XVII съезд комсомола и атеистическое воспитание молодого поколения, с. 6.
32


мии, для третьих — с производственной деятельностью. В этот период в основном завершается формирование личности, а вместе с теу: и становление мировоззрения человека.
Бывшие десятиклассники становятся студентами, военнослужащими, производственниками. Студенты имеют значительно больше возможностей для дальнейшего систематического усвоения знаний. Особенно важную роль в становлении целостного научно-материалистического мировоззрения играют изучаемые ими общественно-политические дисциплины (в том числе введенный во многих вузах и средних специальных учебных заведениях курс основ научного атеизма). Однако многим студентам еще присущи недостаточное знание жизни, книжно-академический подход к сложным проблемам, что не может не отразиться на глубине их суждений и правильности действий.
Служба в армии и производственная деятельность непосредственно сталкивают юношу с массой жизненных проблем, требуют большей самостоятельности, ставят в позицию активного участника социалистических преобразований, а тем самым стимулируют естественное и прочное усвоение им господствующих в нашем обществе представлений, взглядов, чувствований, норм и идеалов. Политическая учеба в армии, система партийно-комсомольского просвещения на производстве, неограниченные возможности дальнейшего заочного и вечернего обучения без отрыва от производства обеспечивают возможность юноше — солдату и производственнику приобрести те теоретические познания, которые необходимы для завершения формирования научно-материалистического мировоззрения. По нашим наблюдениям, лучшее знание жизни производственниками и вчерашними солдатами обеспечивает во время их последующей учебы в институте более прочное и органическое (по сравнению со вчерашними школьниками) усвоение марксистско-ленинской теории, определяющей мировоззренческую зрелость.
Некоторые исследователи, изучающие мировоззренческие процессы у подрастающего поколения, отмечают, что на первом году обучения (еще до изучения теоретической сердцевины научного мировоззрения — марксистской философии, а также политической экономии и научного коммунизма) у студентов по сравнению со старшеклассниками фиксируется некоторое увеличение удельного веса
2 М. Г. Писманик
33


колеблющихся по отношению к религии. Так, по данным обследования, в вузах Перми среди первокурсников практически уже нет тех, кто верит в «личного» бога. Но по сравнению с десятиклассниками на 6,3% возросло число тех, кто колеблется либо допускает возможность сверхъестественных событий. По-видимому, это связано с тем, что в составе студентов преобладают вчерашние школьники. А сами по себе нарастающие знания без достаточного практического контакта с жизнью еще не завершают гармоничного мировоззренческого становления. Сталкиваясь с более глубокой информацией в вузе, вчерашние школьники нередко теряются и не могут сразу дать ей правильную оценку.
Трудно переоценить значение производственной деятельности для формирования личности. Трудовой коллектив становится основной сферой приложения способностей, реализации потребностей и интересов личности38. Идейная атмосфера в трудовом коллективе концентрирует господствующие в нашем обществе научно-материалистические взгляды и идеалы. Сам труд (особенно если он имеет творческий характер), участие в управлении производством, в социалистическом соревновании, высокий тонус общественной жизни, общение с атеистически настроенными товарищами, воздействие воспитательной (в том числе и антирелигиозной) работы на производстве решающим образом влияют на сознание и поведение членов коллектива, свободных от религиозных представлений или как-то ими затронутых. Особенно же нуждается в воздействии трудового коллектива верующий. Рожденное в труде ощущение полноты сил и жизни способствует ослаблению религиозных настроений, усиливает тягу к знаниям, к повышению образования.
Многие люди, выросшие и воспитанные в религиозных семьях, в ходе производственной деятельности, а также благодаря той огромной культурно-просветительной работе, которая осуществляется в нашем обществе, полностью освобождаются от влияния религии и переходят на позиции научно-материалистического миропонимания. Лишь особые обстоятельства (необщительность самого верующего, прочные связи с религиозным окружением, запущенность атеистического воспитания в данном производ¬
38 Смирнов Г. Л, Советский человек. М., 1971, с. 182*
34


ственном коллективе и т. п.) могут снивелировать влияние производственного коллектива. Даже глубоко верующий человек в период особенно интенсивной жизненной деятельности и наибольшей социальной активности в той или иной степени испытывает колебания под воздействием идей атеизма.
В результате обследования в Воронежской области большого количества лиц, порвавших с религией в советский период, М. К. Тепляков делает вывод, что наиболее благоприятным временем для отхода от религии являлись сначала школьные годы, а затем — годы юношества 39.
Сама полнота физических сил, жизнерадостность и свойственный этому возрасту оптимизм являются только предпосылками здорового мироощущения. Значительно более важную роль в позитивном мировоззренческом становлении личности играют образование, процесс приобщения к науке и культуре и особенно включение в социально-производственную деятельность. Чем выше общественная активность, тем выше уровень непосредственной практической проверки и убежденного усвоения исходных принципов и определяющих идеалов социалистического строя, социальный климат и духовная атмосфера которого чужды догмам религии.
В результате обследования включенной в производственную деятельность молодежи (в том числе учащихся профтехучилищ) можно выделить громадное большинство не связанных с религией производственников. По полученным в Пермской области данным, общее число верующих, а также колеблющихся между верой и неверием в бога и сверхъестественное составило среди учащихся профтехучилищ 4,3, среди молодых рабочих и служащих — 9,7, среди колхозной работающей молодежи —
13,7% 40.
Помимо этого, выясняется, что среди молодых людей, которые не связаны с религией, существует и та группа индифферентных к религии, которую мы впервые выделили в составе раннего юношества. Индифферентность порождена, конечно, не возрастными особенностями (хотя благодаря им отчетливо фиксируется), а определенными
39 Тепляков М. К. Указ. соч., с. 132.
40 Калашников М. Ф. Указ. соч., с. 6.


упущениями в школьном или семейном воспитании. Эта аморфная и неустойчивая группа заслуживает присталъ- ного внимания, поскольку в ней наряду с еще мировоззренчески незрелыми молодыми людьми имеются и такие, которые безразлично относятся к важнейшим принципам нашего миропонимания. Они являются потенциальным резервом для последующих религиозных влияний.
Неоднородна и группа производственной молодежи, отрицательно относящейся к религии. Наряду с убежденными атеистами, часто непосредственно участвующими в антирелигиозной работе, еще встречаются люди, которые недооценивают вред религии, а поэтому равнодушно относятся к религиозности окружающих. Неоднороден, конечно, и состав верующих среди молодых производственников. Так, данные, полученные по Пермской области, показывают, что более половины таких молодых людей колеблются в отношении к вере.
Не следует упрощать сложную диалектику выработки атеистического мировоззрения у молодежи. Стойко и необратимо атеистическое мировоззрение у человека, умудренного жизненным опытом, убеждения которого прошли закалку в активной идейной борьбе против религии. Отношение же к религии в юношеском возрасте не исключает кое-каких колебаний, обусловленных прежде всего тем, что научно-материалистическому мировоззрению противостоит организованная и систематическая деятельность церквей, сект и связанных с ними активистов-ве- рующих.
В результате может закрепиться и даже нарастать религиозность у тех, кто был воспитан семьей в духе веры. Иногда религиозность может пробудиться и у того, кто вплоть до юношеских лет не был заметно связан с религией (принадлежал к числу индифферентных). Такое пробуждение религиозности бывает довольно редко, но подобные случаи нельзя игнорировать.
Самим молодым человеком такая коллизия может быть воспринята как «озарение», как внезапный акт, которому словно бы ничего не предшествовало. «Обращенный» в этом событии может видеть нечто необычное или даже сверхъестественное. Служители же религии придают обращению исключительно мистический смысл: «Обращение означает поворот, изменение направления... Обращение проявляется прежде всего в изменении нашей шкалы
36


ценностей: когда в центре всего Бог, все остальное становится на свии места, получает новую глубину. Все, что Божие, все, что принадлежит Ему,— положительно и реально. Все, что вне Его, не имеет ни ценности, ни значения» 41.
В так называемом «обращении» нет ничего мистического, сверхъестественного. Резкая смена жизненных установок и переоценка ценностей, совсем не связанные с отношением к религии, могут иногда происходить у человека под влиянием каких-то сложных жизненных обстоятельств, не осознаваемых или плохо осознаваемых им самим42.
При «обращении» не происходит некоего спонтанного «самозарождения» веры — она формируется в результате религиозных влияний. Часто субъективной предпосылкой формирования религиозной веры выступают какие-либо глубокие душевные переживания, которые протекают нередко у молодежи более интенсивно, чем у представителей среднего и старшего поколения 43. Здесь также может присутствовать исподволь осуществляемое влияние активиста церкви или секты, религиозно-пропагандистской литературы, зарубежных религиозных радиопередач и т. п.
Чаще всего, как отмечалось, «обращение» затрагивает человека, индифферентного к религии, либо того, кто вырос в частично религиозной семье, испытал спорадические религиозные влияния, но не зафиксировал их отчетливо и уж, во всяком случае, до последнего момента внутренне не готов к изменению ориентации. Но религиозные понятия и идеи еще с детства были внесены в его сознание. Сначала их действительное содержание не осознавалось, -и они отчетливо не выкристаллизовались в сознании, однако обусловили предрасположенность к последующему восприятию религиозных догм.
Эта предрасположенность возникает потому, что запечатленные понятия на деле являлись не отрывочными
41 «Журнал Московской патриархии», 1968, № 4, с. 72. Далее — ЖМИ.
42 Парыгин Б. Д., Ерунов Б. А.. Букин В. Р. Религиозное настроение и его структура.— ВНА, 1971, вып. И, с. 68.
43 Подробней см.: Кобецкий В. Д. К вопросу о методологии социологического исследования религиозности молодежи.— Молодежь и социализм. [Тезисы докладов]. М., 1967, с. 32.
37


«знаками», а составными частями религиозного контекста, внутренне связанного с общим восприятием мира верующих. Такую ситуацию правильно описывает С. Опара: «В религиозной семье ребенок, усваивая элементарный вапас слов, необходимых в качестве основы для формирования его мышления, часто усваивает и религиозные слова... Верующему человеку иногда кажется, будто он находит идею бога, глубоко скрытую в его созпании. В действительности такая идея с помощью языка была внесена в сознание на ранних этапах его формирования... поэтому для него она „ясна и отчетлива44» 44.
У такого молодого человека осуществившийся перелом в мироощущении с эмоциональной стороны проявляется как резкий сдвиг, внезапное «озарение», словно бы не предваренное воспринятыми понятиями, переживаниями и впечатлениями прошлого. Это объясняется наличием внушения и самовнушения 45. Отсюда частый поспешный вывод после «обращения»: «Не я нашел бога, а бог нашел меня».
Экзальтированные члены религиозных сект оценивают такое «обращение» как смерть для прежней «суетной» жизни и возрождение к новой, действительной — «жизни в боге».
«Когда Вы уверовали?» — обратился я к «пятидесятнику» К. «Вы хотите спросить: когда я умер и родился? — поправил он и добавил: — Это было в молодости, перед женитьбой».
Религиозное «обращение» чаще всего осуществляется именно в молодости 46; в этом возрасте оно оказывает многостороннее идеологическое и психологическое воздействие на человека. В отличие от постепенного «врастания» в религию с детства «обращение» сразу меняет многие устоявшиеся понятия, интересы, настроения, придавая им религиозную ориентацию. Трудно сказать, насколько стабильной оказывается религиозность «обращенного». Зарубежные исследователи указывают, что лишь 1/6 часть
44 Опара С. Язык и проблема религиозности индивида.— ВНА, 1972, вып. 13, с. 268.
45 Парыгин Б. Д., Ерунов Б. А., Букин В. Р. Указ. соч., с. 69.
46 Этот факт признают и богословы: «Обращение есть преимущественно юношеский феномен. Оно наблюдается почти исключительно в период между 10 и 25 годами» (Соколов /7. Вера. М., 1902, с. 94-95).
38


«внезапно обращенных» становятся постоянными прихожанами 4Т.
В юности в основном завершается формирование личности. Мировоззрение является важнейшим компонентом в структуре личности. Иллюзорные мировоззренческие представления, усвоенные под религиозным воздействием, затрагивают у верующего не только мир его знаний. Эти представления воздействуют на мир его чувств, на его поведение.
Зрелость
«Бог взрослого,— писал Д. Дидро,— отличается от бога ребенка и от бога стариков. Есть столько же представлений о божестве, сколько различных темпераментов среди его почитателей в зависимости от их душевного состояния» 48.
Мировоззрение (в том числе и религиозное) обязательно окрашено возрастными и другими психологическими особенностями личности.
Мировоззрение — это система согласованных между собой, осмысленных и прочувствованных самим человеком представлений о мире и о своем месте в нем. Для стойкого мировоззрения характерны прочность, последовательность и целостность. Эти качества приходят на основе личного жизненного опыта, личной, подчас трудной, работы мысли и личных переживаний, особенно связанных с самооценкой и 'самоопределением за пределами ближайшей среды, с нахождением своего призвания и места в большом мире общественных отношений.
Обычно стойкость мировоззрения приходит к человеку в зрелом возрасте. К зрелому возрасту А. Г. Ковалев относит период от 22 до 60 лет. Он считает, что зрелый возраст отличают максимальпое развитие физических и умственных сил, основательность знаний и навыков. Уравновешенность становится характерным свойством возмужалого человека и способствует взвешенности его решений и поведения. Действия теперь в большей степени ре¬
47 Попова М. А. Указ. соч., с. 232.
48 Французские просветители XVIII в. о религии. М., I960, с. 401— 402.
39


гулируются разумом, а не чувством 49. Ориентиром действий является мировоззрение личности.
У ребенка еще нет мировоззрения, поскольку психологически для него не существует мира. У младшего школьника происходит только начальное становление восприятия мира, а у подростка восприятие мира только начинает перерастать в осмысливание его. Юноша особенно активно принимает на себя эту трудную задачу осмысливания мира и на основе все более систематизированных знаний приходит к пониманию мира, которое приобретает у него, как правило, глубоко личностный смысл. Полученные знания уже дают ему ту высокую точку обзора, с которой мир раскрывается перед ним в величии едва ли не космической необозримости. Здесь-то, на пороге зрелости, пора ответить на трудный вопрос: «Кго я есть в этой бесконечности и какой оставлю след?» — и выбрать свое место в жизни, свое дело, свою линию поведения в обществе, утвердившись тем самым как личность...
По-видимому, именно в юности первоначально происходит формирование сравнительно стойкой (хотя и подверженной настроениям) эмоциональной реакции на окружающий мир, которая органически связана с результатами осмысливания мира и самоопределения (пессимистического или оптимистического мироощущения).
Истинность или ложность понимания мира не могут не сказываться па мироощущении (этом психологическом «самочувствии» личности в мире). Мировоззрение — это единство миропонимания и мироощущения. Миропонимание — ведущая сторона в этом единстве. Ребенок и подросток не самостоятельны, они еще не подошли к миропониманию. Нелепо винить их за те ложные идеи, которые перешли к ним от взрослых сторонников религиозного миропонимания. Но ростки этих ложных идей уже воздействуют на детское восприятие мира, а затем окрасят и мироощущение.
Вступая в жизнь, юноша сам осуществляет выбор своего понимания мира. И он укрепляет в себе личностное начало тем в большей степени, чем решительней освобождается от призрачных химер и с внутренней свободой принимает как естественное и необходимое для него
49 Ковалев А. Г. Указ. соч., с. 382—383.
40


научно-материалистическое миропонимание, которое столь же естественно дополняется оптимистическим мироощущением. Человек становится личностью именно тогда, когда в полной мере отвечает и перед собой, и перед обществом за свои чувства, мысли и дела.
В полной мере эту ответственность может принять па себя именно зрелый человек, жизненный опыт которого достаточно богат и разносторонен. Как возраст, так и жизненный опыт в условиях социалистического общества дают каждому представителю среднего поколения (к среднему поколению мы относим всех лиц зрелого возраста, не выделяя в нем более дробных групп) возможность усвоить именно зрелое, проверенное как наукой, так и общественной практикой мировоззрение. Но каждый ли поднимается до этой мировоззренческой зрелости?
Все большее укрепление материалистического мировоззрения у нас в основном характерно для представителей среднего поколения. Жизненный опыт, полнота физических и духовных сил, уравновешенность способствуют упрочению материалистического мировоззрения у подавляющего большинства лиц этого возраста. Но эти же возрастные особенности определяют стойкость ставших привычными религиозных взглядов. Однако и в этом возрасте отход от воспринятых в детстве религиозных идей, переход на позиции атеизма — отнюдь не редкое явление.
Социологическое обследование бывших верующих в Воронежской области показало, что среди юношей (1(5— 20 лет) процентное отношение порвавших с религией к числу нерелигиозных составляет 1,1; среди молодежи и лиц зрелого возраста — до 25 лет — 10,8; до 30 лет — 7,2; до 35 лет — 16,4; до 40 лет — 6,9; до 45 лет — 23,0; до 50 лет — 36,9; до 55 лет — 33,7; до 60 лет — 67,6. Этот процент очень высок и в более старшем возрасте: до 65 лет — 67,8; старше 65 лет — 67,6 50.
Нарастающее снижение религиозности в составе среднего поколения объясняется тем, что оно постоянно пополняется за счет вчерашнего поколения молодых (поэтому в среднем поколении все нарастает удельный вес выросших и воспитанных в нерелигиозных семьях и в атеистическом окружении), и тем, что благодаря объективным достижениям социализма в сфере экономики, социальных
50 Тепляков М. К. Указ. соч., с. 132.
41


отношений и культуры от поколения к поколению в нашем обществе сокращается религиозность.
Данные обследования Института научного атеизма по Пензенской области (1968 г.) показывают, как падает уровень религиозности в новых поколениях нашего общества. Этот уровень среди лиц старше 80 лет составляет 80,1%, от 70 до 80 лет — 72,2%, от 60 до 70 лет— 56,9% от 50 до 60 лет — 45,5%, от 40 до 50 лет —20,3%, от 30 до 40 лет— 13,6%, от 20 до 30 лет — 8,1% и до 20 лет — 3,1% 51.
Сокращение религиозности фиксируется иногда в рамках одного поколения (до определенного возраста) за сравнительно короткий период. Возможно, это единичные факты, обусловленные заметным улучшением атеистического воспитания в одном из районов. Интересный результат получен Н. П. Андриановым, осуществившим с интервалом в пять лет (1965—1970) повторное исследование в Пскове. Им установлено, что за это время религиозность лиц в возрасте от 18 до 29 лет снизилась на 6,1%; от 30 до 49 лет —на 1,5%, а от 50 лет и старше — несколько поднялась52.
Отмечая снижение религиозности лиц среднего поколения, необходимо учитывать возрастание его образовательного уровня. В условиях капитализма, как отмечает Д. М. Угринович, не наблюдается прямой связи между уровнем образования и уровнем отхода от религии. Напротив, в ряде случаев социологи приводят данные, свидетельствующие о наличии обратной связи: чем выше образование людей, тем выше их религиозность53. И это понятно: образование в мире капитализма связано с навязыванием религиозно-идеалистического мировоззрения.
В социалистическом обществе образование доступно каждому и по своему содержанию оно пронизано последовательно материалистическим миропониманием. Многочисленными исследованиями фиксируется едва ли не прямая зависимость между низким уровнем образования и религиозностью человека. Можно указать, например,
61 Курочкин П. К. Эволюция современного русского православия. М., 1971, с. 95.
62 Андрианов Н. П. Эволюция религиозного сознания. JL, 1974, с. 68.
63 Угринович Д. Л/. Введение в теоретическое религиоведение. М.. 1973, с. 183,
42


на обследование, проведенное В. С. Соловьевым в г. Козь- модемьянске Марийской АССР. Выяснилось, что в составе верующих и колеблющихся там насчитывается 50% малограмотных, 37,8% с начальным образованием и 7,6% с семилетним. Только 3,6% имеют среднее образование 54. Зависимость между отношением к религии и образованием фиксируется и в исследовании, проведенном Р. Г. Балтановым в Казани55.
Какая-то часть людей зрелого возраста не включена в производственно-трудовую деятельность. Здесь немало домохозяек, а также других лиц, не связанных с общественным производством. По данным М. К. Теплякова, наиболее высокий уровень религиозности у той части населения, которая по каким-то причинам не работает в учреждениях, на предприятиях, в колхозах и совхозах56.
В целом для среднего поколения характерно нарастание атеистических настроений. И все же в его составе продолжает существовать группа лиц, индифферентно относящихся к религии. Многие из них постепенно переходят на позиции атеизма. Но отдельные под влиянием каких-либо субъективных факторов иногда склоняются к религиозным настроениям. Какая-то часть людей из этой группы так и не обретает мировоззренческой стойкости.
Некоторые исследователи указывают на то, что возраст зрелости содействует более отчетливому разграничению мировоззренческой позиции. Так, на основе обследования различных групп трудящихся в Казахстане В. А. Черняк делает вывод о связанном с возрастом разграничении взглядов «за счет перехода на позиции отрицания либо одобрения религии» 57. Такое разграничение охватывает и тех, кто колеблется в своем отношении к религии. Любопытны в этом отношении данные М. П. Чу- гуева, обследовавшего в Ставрополье около 17,5 тыс. сельских жителей, в том числе более 3,5 тыс. верующих. Среди последних он выделяет группу колеблющихся (1139 человек) и обнаруживает интересную динамику:
54 Соловьев В. С. Атеизм и духовное развитие личности.— В кн.: Атеизм и социалистическая культура. М., 1971, с. 118—119.
55 Балтанов Р. Г. Социологические проблемы в системе научноатеистического воспитания. Казань, 1973, с. 152.
56 Тепляков М. К. Указ. соч., с. 129.
57 Черняк В. А. Планы социального развития коллективов и атеизм. Алма-Ата, 1974, с. 43.
43


удельный вес этой группы в общем составе верующих уменьшается в обратной пропорции к возрасту. Исследователь берет шесть возрастных интервалов (18—30 лет, 31—40 лет, 41—50 лет, 51—60 лет, 61—70 лет, старше 70 лет) и соответственно указывает в них удельный вес колеблющихся. У мужчин это (в %): 71,5; 55,0; 49,2; 31,2; 28,4; 22,2. А у женщин — 73,1; 53,6; 34,2; 36,7; 22,3; 20,7.
Именно в период зрелости в основном осуществляется такое отчетливое самоопределение в понимании мира. Присущие этому возрасту такие психологические качества, как уравновешенность, преобладание разума над чувствами в принятии решений, обусловливают стремление к определенности и более сознательный выбор личностью своей мировоззренческой позиции. В этом возрасте уже меньшую роль играют давление окружения, психологические механизмы подражания и внушения.
В итоге поиска и выбора позиции в мировоззрении людей можно отнести к следующим типам: атеисты (убежденно разделяющие материалистическую позицию и лично выступающие против религии); неверующие (отчетливо разделяющие материалистическую позицию, но не выступающие лично против религии); индифферентные (не разделяющие веру в бога, по мировоззренчески неустойчивые, примиренчески относящиеся к проявлениям религиозности и суеверий); колеблющиеся (склоняющиеся от принятия догм религии к неверию или от неверия к религиозности); привычно верующие (разделяющие религиозную позицию в силу традиций, религиозные представления и вера неотчетливы) и глубоко верующие. Среди религиозных можно выделить «активистов», лично распространяющих среди окружающих религиозные взгляды. Иногда таких «активистов», в действительности неверующих, побуждают к действию корыстные или иные побочные мотивы.
Определение своей идейной позиции, особенно интенсивное в зрелом возрасте, приводит к сильному размыванию группы индифферентных. Так, по данным М. К. Тсп- лякова, удельный вес этой группы от 32,8% в возрасте 23—27 лет снижается до 22,5% в возрасте 58—62 лет58. По мере пополнения среднего поколения нынешней моло-
58 Тепляков М. К. Указ. соч., с. 126.
44


дежыо будет все более усиливаться влияние на него идей атеизма. Необратимый процесс снижения религиозности в обществе развитого социализма окрашивает и естественно-демографические изменения.
Старость
Часто выделяют пожилой возраст (61—72 года) и собственно старость (более поздние годы). Ослабление физических сил, снижение активности, частое ухудшение памяти сами по себе отнюдь не приводят к деградации личности (если какое-либо заболевание не вызывает патологических изменений психики). Более того, в этом возрасте человек обычно обретает богатство опыта, разумный подход к вопросам, определенность убеждений, неторопливость в решениях 59.
Опираясь на экспериментальные исследования над лицами в возрасте до 89 лет (людьми и умственного и физического труда), Б. А. Греков указывает на повышение интеллектуальных интересов у пожилых и стариков и относительное усиление у них абстрактного мышления. Это, по его заключению, порождает у них стремление к более точным, обоснованным и неторопливым суждениям, вызывает усиление интереса к проникновению в сущность окружающих явлений 60.
По-видимому, старики еще чаще, чем люди зрелого возраста, размышляют над мировоззренческими вопросами. Разумеется, плодотворность таких размышлений в значительной степени определяется жизненным опытом и образованием. Но иногда стремление к более веским заключениям, неторопливость в решениях даже недостаточно грамотного человека помогают преодолеть ограниченные суждения «здравого смысла» относительно трудных вопросов миропонимания. Врезался в память (прошло лет двадцать) разговор после антирелигиозной лекции на станции Тулумбасы (Пермская область) со сторожем зерносклада И. Старик сторож с улыбкой рассказывал: «Считал
59 Ковалев А. Г. Указ. соч., с. 383—384.
60 Греков Б. А. Психофизиологические особенности лиц пожилого и старческого возраста. Автореф. канд. дисс. JL, 1970, с. 15, 16, 18.
45


всегда, что бог есть: какая же иначе всему причина? И не сомневался. Теперь старый стал, всякие мысли беспокоят. Особенно на ночном дежурстве. Никто не отвлекает, ну и думаешь. Недавно вдруг как осенило меня: если у всех вещей бог — причина, то у него самого какая? Нету? Так быть не может, решил я, и понял, что вся причина — в самой природе и бог тут ни при чем».
Среди лиц старшего поколения постепенно нарастает численность не связанных с религией граждан. В. Д. Ко- бецкий исследовал динамику религиозности в нашей стране по данным социологических обследований за последние десятилетия. Он делает вывод о том, что по сравнению с 20—30-ми годами религиозность населения в целом снизилась в пять раз, а религиозность граждан в возрасте 60 лет и старше (верующие и колеблющиеся) — от 90 до 40% el.
Разумеется, в эти годы отказ личности от десятилетиями разделяемых консервативных представлений чрезвычайно затруднен в силу понятных возрастно-психологических особенностей, а также потому, что из-за ослабления непосредственного участия в активной производственно-общественной деятельности резко снижается интенсивность социальных и культурных влияний нашего общества на пожилого человека.
Действительно, состав религиозных общин в нашей стране в значительной степени скомплектован за счет представителей старшего поколения. Так, в Пензенской области среди верующих лица старше 50 лет составляют 65,8%, в то время как в возрасте до 30 лет — лишь 5,1% в2. По сообщению Д. Е. Мануйловой, лица старше 60 лет составляют 44% всей численности баптистской общины в Пензевз.
О резком преобладании в церквах лиц пожилого и престарелого возраста свидетельствуют и многочисленные исследования, проведенные в Пермской области. По
61 Кобецкий В. Д. Исследование динамики религиозности населения в СССР.— В кн.: Атеизм, религия, современность. Д., 1973, с. 128.
в2 Селиванов /7. Д. Конкретно-социологические исследования и партийное руководство атеистическим воспитанием.— В кн.: К обществу, свободному от религии. М., 1970, с. 267.
63 Мануйлова Д. Е> Религиозная община в условиях секуляризации.— Там же, с. 193.
46


данным Г. JI. Кислицына, в одном обследованном им сель* сном приходе Пермской области только пятеро из 54 лиц старшего возраста не связаны с религиозной общинойei.
Разумеется, мировоззренческий уровень старшего поколения не может не быть значительно ниже, чем среднего поколения, а тем более — молодежи. Для этого поколения характерен также значительно более низкий образовательный уровень. Всесоюзной переписью населения 1970 г. выявлено, что в составе лиц в возрасте 60 лет и старше 684 человека на каждую тысячу не имеют даже начального образования 65.
И все же среди пожилых и стариков есть немало атеистов, ведущих активную антирелигиозную работу, а также лиц, хотя и не участвующих в атеистическом воспитании, но убежденно стоящих на материалистических позициях. Так, по данным М. К. Теплякова66, удельный вес атеистов и убежденных неверующих среди пожилых людей в возрасте 58—62 лет составляет 36,1%, в возрасте 63—68 лет — 30,3%, в возрасте 69—73 лет — 26%; удельный вес индифферентных соответственно 22,5; 22,6; 16,3%.
С вынужденным оставлением работы (вследствие заболевания, старости) ломается десятилетиями сложившийся динамический стереотип личности, а вслед за этим резко изменяются привычный ритм и тонус жизни, круг общения, впечатления, настроение. Некоторые пожилые люди в этот период даже впадают в депрессию в7. Оставление работы означает отрыв от коллектива, атеистическая атмосфера в котором нейтрализовала столь важные для индифферентных спорадические религиозные влияния.
Ухудшающееся здоровье, тяготы пожилого возраста приводят к сужению социальных связей, снижению общественной активности и определяют большую подверженность плохому настроению и переживаниям. Известный геронтолог Е. С. Авербух приводит данпые клини-
84 Кислицын Г. Л. Некоторые итоги социологического изучения религиозного прихода.— В кн.: Проблемы марксистской философии и социологии. Пермь, 1971, с. 154.
85 Итоги Всесоюзной переписи населения, т. 3. М., 1972, с. 7.
86 Тепляков М. К. Указ. соч., с. 126.
67 См., например: Кацин Ю. Ф. Патопсихологический анализ реактивных депрессий, возникших в связи с прекращением трудовой деятельности.— Тезисы сообщений XVIII Международного конгресса психологов, вып. 3. М.. 1965, с. 428.


ческого исследования группы практически здоровых людей, средний возраст которых составляет 72,1 года. Он отмечает, что у половины обследованных появились ранее не свойственное им состояние грусти, подавленности, мрачные мысли. У другой половины отмечалось усиление некоторых ранее им свойственных эмоциональных черт: раздражительности, тревожности, гневливости. Половина обследованных жаловались на то, что с возрастом отрицательно окрашенные реакции на жизненные невзгоды стали медленнее изживаться и приобретать затяжной характер в\
Ощущение тревожности несомненно связано с нарастанием слабости, а часто — и с чувством одиночества. Но особенно это ощущение стимулируют естественные в этом возрасте частые размышления о смерти. Убежденный атеист и в эти годы не поддастся мировоззренческим колебаниям. Иное дело у человека индифферентного, восприятие мира которого определяется не столько собственной мировоззренческой ориентацией, сколько объективным перевесом безрелигиозного над религиозным во внешних воздействиях.
В силу отмеченных объективных факторов и возрастно-психологических особенностей старшего поколения у индифферентного к религии пожилого человека нередко возникает податливость религиозным настроениям, у колеблющегося — оживляется вера, у верующего — усиливается религиозность. Известно, что верующие именно этого возраста более часто посещают церкви.
Закат жизни выдвигает перед каждым своеобразное морально-психологическое испытание его мировоззренческой стойкости. Подчас его не выдерживают и те. кто, казалось бы, от религии был далек. Обращаются к религии некоторые из-за страха перед неминуемой смертью. Этот шаг существенно отличается от религиозного «обращения» в молодости. Здесь разум участвует еще меньше. А главное — это не плод непосредственного, хотя и ошибочного побуждения, а порождение надломленной воли и чувства страха, в котором утрачивается достоинство личности.
Ольга Форш в своей предсмертной статье писала о
68 Авербух Е. С. Расстройства психической деятельности в поздпол! * возрасте. JL, 1969, с. 32.
48


талантливой актрисе, которая, «умирая в преклонном возрасте, от страха призвала па помощь бога, в которого никогда не верила». (По-видимому, актриса была не столько неверующей, сколько индифферентной). Писательница упрекает умершую актрису за то, что та этим поступком «отреклась от своего таланта». Ольга Форш заканчивала свою статью словами: «Какое унижение» ®9.
К сожалению, работа культурно-просветительных учреждений слабо противостоит распространению религиозных влияний среди стариков. Эта возрастная группа населения ими почти не охвачена. Далеко не всегда находится на должном уровне воспитательная работа по месту жительства. Известны факты, когда неверующий человек направляется в церковь, тяготея не к вере, а к общению с людьми, с коллективом, от которого он оторван. Церковь в таких случаях словно бы заменяет неверующему клуб. О верующем же и говорить не приходится. Жительница поселка Усть-Качка Пермской области семидесятилетняя Наталья Семеновна 3. о себе говорит так: «А зачем я пойду в клуб? Молодые там все шумят, толкаются. А вот в церковь сходишь, с людьми поговоришь, помолишься, попоешь со всеми. Выходишь, и на душе легче, словно в баньку сходила...»
Старшее поколение не отгорожено каким-то барьером от подрастающего поколения. Все поколения в нашем обществе органически связаны между собой и влияют одно на другое. Убеждения и взгляды старшего поколения непосредственно влияют на сознание поколения, входящего в жизнь, особенно — на сознание детей, поскольку старики — бабушки и дедушки — играют огромную роль в семейном воспитании. Поэтому содействие старшему поколению в преодолении пережитков, суеверий способствует становлению личности на всех ее этапах.
69 Тихонов Николай. Талантливейший человек Вы... — «Литературная газета», 23.V 1973.


Глава 2
УСВОЕНИЕ ЛИЧНОСТЬЮ РЕЛИГИИ
Мы уже говорили, что религия в социалистическом обществе лишена классовых корней и испытывает глубочайший кризис. Однако отдельные люди еще разделяют веру в бога. Неповторимы те конкретные обстоятельства жизни, которые подтолкнули данного человека к восприятию религиозных догм, как и те индивидуальные особенности личности, которые содействовали восприятию веры в бога и привязали к ней. В. Р. Букин справедливо замечает: «Люди разпых темпераментов веруют в одного и того же бога, но каждый из них приходит к этой вере... в зависимости от своего склада мышления, склонностей и потребностей. Каждый верующий принимает всю религию в целом, но это не значит, что всех верующих в религии привлекают в равной мере все ее составные части. Каждый верующий интересуется разными сторонами религии в зависимости от своих личных особенностей» 4.
Однако можно выделить некоторые типичные моменты, которые свойственны всем верующим и характеризуют как меру усвоения личностью религии, так и «сокровенный» смысл приверженности к вере. Сначала укажем на объективные религиозные факторы (специфичные среда, связи, «стаж»), а затем — на субъективные, которые делают для нас более понятным психологический механизм усвоения личностью религии.
Религиозная среда и религиозные связи верующего
Выше уже указывалось на решающую роль среды в формировании личности. Воздействия религиозного окружения имеют первостепенное значение как в восприятии
1 Букин В. Р. Социальная психология и религия.— В кн.: Проблемы общественной психологии. М., 1965, с. 364.
50


человеком веры в бога, так и в последующем поддержании этой веры. Такие воздействия играют определяющую роль в механизме усвоения религии. Правда, сам верующий далеко не всегда может зафиксировать решающее значение религиозной среды в усвоении им веры. Такое усвоение часто идет постепенно, оно может им восприниматься как самопроизвольное. Но это, разумеется, не так.
Особенно велика роль религиозной среды в детстве, когда воздействия у верующих родных втягивают ребенка в религию, а он прй этом выступает еще не субъектом, а объектом 2.
Напомним, что подражание является для ребенка наиболее приемлемым способом познания действительности.
Детям свойственна конформность. Впрочем, конформность свойственна не только им. По нашему мнению, это качество свидетельствует об ограниченности самобытного и личностного начала в человеке. Правда, психологи замечают, что некоторая некритическая податливость свойственна в той или иной степени всем людям и не исчезает, если даже она и осознается или от нее хотят избавиться. Но особенно она выражена у детей. Девочки конформней мальчиков. С возрастом у детей комформность несколько уменьшается. При столкновении со сложными вопросами конформность проявляется сильнее3.
Вряд ли вызывает сомнение, что проблемы мировоззрения отличаются особой сложностью, ибо в них обобщаются совокупный опыт предшествующих поколений и сводные данные различных наук о природе и обществе. Неразвитое обыденное сознание руководствуется в решении этих вопросов соображениями «здравого смысла». «Но здравый человеческий рассудок,— указывал Ф. Эп- гельс,— весьма почтенный спутник в четырех стенах своего домашнего обихода, переживает самые удивительные приключения, лишь только он отважится выйти на широкий простор исследования»4. Проблемы мировоззрения особенно вынуждают выйти «за четыре стены своего домашнего обихода».
2 Ковалев А. Г. Курс лекцпй по социальной психологии. М., 1972,
с. 68.
3 Сопиков А. П. Влияние группы на поведение члена этой группы.— Тезисы сообщений XVIII Международного конгресса психологов, вып. 3, с. 390.
4 Маркс К. и Энгельс Ф, Соч., т. 20, с. 21.
51


Как уже было отмечено, сначала для ребенка еще самого мира не существует: его заменяет непосредственное окружение. Входя в мир, ребенок лишь пассивно копирует взрослых. Пробуждающаяся и все усиливающаяся любознательность дошкольника на первых этапах означает лишь жажду освоения мира. Действительное освоение мира предполагает наличие личного опыта социальной деятельности и солидного запаса усвоенных знаний.
Но ни опыта, ни критичности у ребенка еще нет, а поэтому в религиозной семье с детской непосредственностью он запечатлевает прежде всего внешние проявления религиозного окружения, а по мере овладения речью запоминает и поучения окружающих. Как уже говорилось, религиозные организации требуют от верующих привлечения детей к культу, советуют обучать ребенка молитвам вместе с обучением речи. Приобщаемый к молитвам уже с первых лет жизни, ребенок может приобрести к ним настолько стойкую привычку, что она в последующем станет своеобразной потребностью, подобно потребности умываться, чистить зубы и т. п. Воздействие окружающих способствует восприятию и превращепию в привычку и других религиозных обрядов.
Давление религиозной среды продолжает сохраняться и в последующие годы становления личности. Обычаи и традиции, сложившиеся в религиозной семье, ставят подрастающего и развивающегося в ней человека в определенные рамки, часто довольно жесткие. В условиях религиозного окружения человек постоянно вынуждается к поведению, соответствующему требованиям религиозных традиций и обычаев. Усваивая под влиянием мнения ближайшего окружения религиозные обычаи, традиции и участвуя в отправлении культа, личность тем самым психологически подготавливается к принятию религиозного мироощущения и идеологии. Став взрослым и продолжая общаться с теми же людьми, человек постоянно ощущает на себе давление их мнения. В конце концов нормы, выраженные в традициях, усваиваются человеком, и религиозное поведение превращается в привычку. В условиях данной среды он не представляет себе иного поведения, кроме общепринятого5.
5 Сафронов Ю. Н. Общественное мнение и религиозные традиции. М., 1970, с. 76-77.
52


Религиозную семыо нередко характеризуют черты патриархального уклада, в ней авторитет старшего поколения поддерживается младшими членами семьи довольно строго. Мнение старших здесь имеет определяющее значение не только в решении бытовых вопросов, но и в вопросах воспитания детей. Характерная деталь: при опросах лица, совершившие крещение своих детей, часто мотивируют этот шаг нежеланием «обидеть стариков». Этим же часто оправдывают наличие в доме икон.
Усвоению человеком религиозных догм способствует и то, что именно старшие в религиозной семье часто определяют в ней духовную атмосферу и «общественное мнение». Через воспитание, через коптроль за поведением близких пожилые верующие воздействуют на поведение многих членов своей семьи. Так создается своеобразная система, затрудняющая влияние атеистической пропаганды. Атмосфера духовной близости, дружбы, теплоты в отношениях порождает прочную связь внутри семьи и определяет отрицательное отношение к «чужим» взглядам и мнениям с.
Нередко религиозная семья естественно смыкается с религиозной общиной. Тесное переплетение семейно-родственных связей особенно характерно для сельских православных приходов, а также для сектантских групп. Так, 87% членов пензенской баптистской общины связаны между собой узами родства7. Поэтому вовлечение человека из религиозной семьи в такую общину осуществляется сравнительно легко. По мере втягивания верующего в жизнь общины она занимает все большую роль во влияниях на него, становится важным компонентом его среды.
Религиозная община в наших условиях является суррогатом коллектива, объединяющего верующих единомышленников. В ней обеспечивается мнимое единство па основе отживающих идей и представлений, по субъективно самими верующими такое единство воспринимается как желанная возможность побыть среди «своих», ослабить ощущение замкнутости, обменяться взглядами и т. п.
Это мнимое единство превозносится в религиозных проповедях, а устанавливающиеся между прихожанами
6 Сафронов Ю. Н. Человек в мире религиозных традиций и общественного мнения.— В кн.: Человек, общество, религия, с. 66.
7 К обществу, свободному от религии, с. 191.
53


контакты укрепляют ощущение их общности. По-видимому, это ощущение особенно сильно проявляется в сектантских общинах. По данным социологических исследований в Астрахани, можно констатировать, что в местной баптистской общине сконцентрированы связи и привязанности различных групп, составляющих общину (семейные, родственные узы и дружеские, товарищеские отношения). Молодежь объединяют возрастные интересы. Некоторые баптисты часто общаются между собой на спевках хора. Каждый здесь является участником нескольких таких первичных групп. Все связи групп между собой и отдельных верующих друг с другом усиливаются во время молитвенных собраний, совместного слушания проповеди и общего пения, особенно молитвы8.
Этот коллектив-суррогат способствует воспроизводству религиозных идей и настроений. В немалой степени он удовлетворяет потребность человека в коллективных сопереживаниях. Обстановка общих богослужений, коллективных обрядов резко усиливает проявление религиозных переживаний, яркость впечатлений и податливость внушениям, подражанию, заражению общим настроением.
Религиозная община непосредственно втягивает человека в систему многообразных связей и отношений с клиром и рядовыми единоверцами. Зачастую знакомства перерастают в товарищеские и дружеские отношения. Старшие нередко поощряют знакомства молодежи в расчете на браки своих детей и внуков с единоверцами.
Руководители и активисты религиозной общины стремятся крепче привязать к себе прихожан и вне богослужения: посещают их на дому, приглашают в гости и т. д. Особенно крепко привязывает к себе верующего сектантская община, где часто каждый член общины получает своеобразное поручение религиозного характера с учетом его возраста, склонностей и способностей. Сектанты контролируют культовое рвение единоверца, его поведение вне молений, всемерно поощряют включение в миссионерскую деятельность. Стараясь изолировать верующего от окружающего мира, община лишает его богатства действительных отношений 9.
8 Никонов К. И. Проповедь как средство церковников и сектантов в поддержании религиозных пережитков. Астрахань, 1968, с. 51.
9 Мануйлова Д. Е. Эволюция социальных функций баптистской общины. Автореф. канд. дис. М., 1972, с. 17.
54


Большую роль в религиозной общине играют уже сложившиеся традиции и сформировавшееся здесь «общественное мнение». Отступить от принятого, пропустить богослужение, уклониться от поручения, данного руководством общины, не выполнить обряд — значит проявить неуважение к знакомым, обидеть верующих родных. Такой психологически действенный контроль религиозного окружения нередко дополняется и систематическим контролем религиозных активистов. Так, сектанты на своих собраниях регулярно обсуждают поведение единоверцев. Ревностных в вере поощряют, а нарушителей «предписаний» осуждают.
Религиозная община играет особенно большую роль в жизни людей, оторванных от производственной деятельности и производственных коллективов. И получается, что сужение социальных связей членов общины способствует закреплению их связей с коллективом-суррогатом, а это в свою очередь затрудняет контакты, крайне необходимые для человека.
Таким образом, оказывается, что непосредственное окружение религиозной семьи и единоверцев из общины может плотно блокировать пути положительных мировоззренческих влияний на верующего, создавая вокруг него затхлую духовную атмосферу. Правда, полное ограничение контактов с «мирскими» встречается исключительно редко, разве что в небольших фанатичных группах. Но все же подобные тенденции свойственны очень многим сектантским общинам. «Мирские» занятия, развлечения, посещение кино, театра считаются в них «греховными».
Разумеется, зрелый человек воспринимает воздействия среды избирательно и в свою очередь старается активпо воздействовать на нее. Но в том-то и дело, что интенсивные воздействия религиозной среды начинаются задолго до того, как человек обретает зрелость. Поэтому не, каждый верующий способен осознать ложность своего мировоззрения и изменить его.
Мировоззренческая ориентация человека формируется годами. Поэтому ее отличает сравнительная стойкость в различных жизненных обстоятельствах. Эта ориентация закрепляется как собственным жизненным опытом, так и складывающимися объективными связями, отношением авторитетного для личности окружения.
Вполне понятно, что большая или меньшая продолжи¬
55


тельность воздействий религиозной среды и религиозных связей на человека в значительной степени определяет его отношение к религии. Разумеется, это не отвергает вполне естественных колебаний религиозного настроения и чувств. В беседе с нами священник одной из пермских церквей Т. заметил: «Сам я, когда у меня из любопытства спрашивают, верю ли я в бога, иногда затрудняюсь ответить. Сомнений у меня нет, но чувство то сильней, то слабей».
Общая религиозная ориентация мало зависит от настроений. На наш взгляд, существует глубокая зависимость между религиозным «стажем» человека и степенью его приверженности к религии. Религиозным «стажем» мы называем большую или меньшую продолжительность реальной связи верующего с религиозной средой и культом. Практика атеистического воспитания убеждает: чем старше верующий, тем обычно сложней освободить его от религиозных представлений. Дело не только в возрастных особенностях (хотя и они имеют большое значение): с возрастом обычно нарастает этот «стаж».
Исчисление религиозного «стажа», как правило, начинается с раннего детства. Каждый «детский» год приобщения к религии но своему воздействию на верующих стоит нескольких последующих в его религиозном «стаже».
В детские годы религиозное влияние, не сталкиваясь с критичностью разума, проникает в самые глубины сознания (а может быть, и в подсознание), сплетаясь с первыми впечатлениями ребенка, пронизывая формирующиеся устои самого мировосприятия.
С возрастом, если не нарушаются воздействия на верующего религиозной среды и религиозных связей, этот «стаж» обычпо нарастает. Время закрепляет привычность религиозного поведения.
Воздействие религиозпой среды и религиозных связей, соблюдение обрядов иногда дополняется непосредственным включением верующего в культовую деятельность. Верующий принимает на себя ту или иную функцию в религиозной общине. Культовая активность содействует более сильному приобщению к религии и религиозному окружению, укрепляет религиозные контакты и связи. Более того, культовая активность способствует и включению верующего в распространение религиозных взглядов
56


среди окружающих. Разумеется, «стаж» такой активной деятельности еще более усиливает негативную мировоззренческую ориентацию.
Когда верующего начинают приобщать к доходам общины, его культовая активность стимулируется материальной заинтересованностью. Включается новый стимул, который может стать самодовлеющим. В религиозных общинах в составе актива иногда подвизаются люди, движимые исключительно корыстной целью, не верящие «ни в бога, ни в черта». Некоторые исследователи даже называют их «верующими лицемерами» 10. На наш взгляд, их не следует относить к верующим: они свободны от устойчивой мировоззренческой ориентации (как, впрочем, и от нравственных устоев), что не мешает им исполнять свои культовые обязанности почти пожизненно. Близкое знакомство с внутренней жизнью так называемых «двадцаток» и иных групп актива в религиозных общинах убеждает, что подобные «подвижники» из корысти — фигура там нередкая.
Если жизненные обстоятельства (перемена места жительства, призыв в армию и т. п.) отрывают верующего от религиозной среды и религиозных связей, это может на время ослабить его религиозность, а в отдельных случаях и создать предпосылки для ее полного исчезновения. Если в этот период окрепнут связи верующего с нерелигиозной средой, то возможность полного преодоления религиозности увеличится.
Религиозный опыт
Буржуазные философы-идеалисты (например, махисты) сознательно фальсифицируют смысл четкого понятия «опыт», отрывая его содержание от материальной практики и подменяя его любыми (в том числе и иллюзорными) восприятиями субъекта. Уничтожающую критику этих фальсификаций В. И. Ленин дал в книге «Материализм и эмпириокритицизм». Фикцией опыта буржуазные идеологи оперируют и для защиты религии. Значительный «вклад» в обоснование таких фальсификаций внес из¬
10 Дулуман Е. К., Лобовик Б. А., Таннер В. К. Указ. соч., с. 50.
57


вестный американский философ-прагматист У. Джемс. Его сочинение «Многообразие религиозного опыта» весьма популярно у богословов. О возможности «опытного постижения божественного существа» говорят служители культа и в нашей стране. Эти идеи проникают в проповедь: верующим внушается истинность таких фикций.
Полностью отвергая эти фикции, считаем необходимым указать на то, что лишь ошибки в познании могут служить кажущимся подтверждением веры в бога и сверхъестественные силы. Оттого, что многие верующие считают такие ошибочные данные частью своего реального опыта, эти данные не станут истинными. Так называемый религиозный опыт верующего человека противостоит его реальному опыту.
Сама религия включает в качестве осповпого компонента веру в сверхъестественное, в чудо, невероятное и. Верующий человек субъективно подготовлен к «встрече с чудом». Более того, он страстно желает такой встречи, ждет ее. Аналогичные ожидания свойственны и всему религиозному окружению. Модернистские проповеди приучили верующего к мысли о том, что разительпые и всенародные демонстрации чудес времен Ветхого и Нового завета сейчас уже не имеют места, а поэтому он ищет чуда в обыденном. Воспитанная в религиозной среде и закрепленная превратным «стажем» иллюзорная фантазия верующего может дать определенную пищу таким ожиданиям и настроениям.
Огромные достижения человека, приносящие удивительные открытия в жизни природы, в глазах верующего ипогда «размывают» границу не только между обычным и необычным, но и между удивительным и чудом. Религиозный настрой и религиозные «ожидания» позволяют увидеть в удивительном признаки чуда, словно бы удостовериться в возможности невозможного, а в том числе — и в нарушении законов природы.
Глубоко верующий человек (особенно со значительным религиозным «стажем») обычно, не напрягая памяти, приводит такие «факты» (на самом деле поразительпые): «святая троица» в целом и отдельными ипостасями, бого¬
11 См.: Крывелев И. А. Об основном определяющем признаке понятия религии.— В кн.: Вопросы истории религии и атеизма, вып. IV. М., 1956, с. 24-54,
58


матерь и ангелы, «святые» и «праведники» якобы запросто навещают наиболее достойных верующих; у менее достойных обычно тоже есть пусть менее эффектные, но столь же очевидные «знаки» и «знамения».
По нашему мнению, факты «религиозного опыта» играют огромную роль в усвоении и поддержании религиозности. Более того, некоторые верующие даже недоумевают: почему неверующие не знают об этих фактах? Разве им не приходилось сталкиваться с ними? Или, может быть, они их утаивают?
Верующему такие «факты» кажутся убедительными. По своей гносеологической природе они являются лишь обманом чувств, возникающим в экстатическом состоянии, или иным заблуждением, и по существу они, конечно, не убеждают, а лишь удивляют или даже ошеломляют верующего. Но для религиозно настроенного человека это впечатление эквивалентно доказательственному аргументу, а может быть, даже еще более убедительно. Во всяком случае, окрашенное эмоцией изумления, оно запечатлевается в памяти особенно сильно.
Как накапливаются и в чем выражаются такие «факты»? Думается, что в порождении «фактов» намеренная ложь, корыстный обман не играют решающей роли (хотя и без них дело не обходится). Определяющее значение в «религиозном опыте» имеют стихийные эмоциональные проявления, порожденные внутренней логикой развития религиозных представлений и чувств. Сверхъестественное признается подлинной основой всего мира чувств. Мир действительного бытия представляется «инобытием». На этой основе граница отличий объективных, истинных ощущений и чувствований от иллюзорных «видений» оказывается размытой, нечеткой.
Уже сам по себе религиозный обряд, во время которого верующий вступает в иллюзорный контакт с потусторонними силами, является для него священнодействием. Разумеется, многократное выполнение обряда может притупить остроту восприятия, а механическое его заучивание часто сопровождается на деле утратой смысла обряда. Это неосмысленное усвоение обряда характерно не столько для людей, пришедших в религию путем «обращения», сколько для лиц, приобщившихся к ней с детства.
Многое привычное в культовом ритуале воспринято
59


автоматически, без интереса и понимания, а поэтому даже запоминается плохо. Так, верующие нередко не знают полного текста отдельных молитв и только в коллективных богослужениях, вторя соседям, воспроизводят текст до конца. Один из зарубежных психологов сообщает о себе, что оп на протяжении 25 лет читал около 5000 раз молитву из 124 слов и тем не менее не смог безошибочно воспроизвести ее по памяти. Ему понадобились 44 подсказки, прежде чем было достигнуто первое правильное воспроизведение 12.
Однако в коллективном богослужении, а также под воздействием проповеди, проясняющей смысл молитв, у верующих оживляется готовность к усвоению догматического содержания ритуала. Можно часто наблюдать, в какое умиление приходят участники богослужения от ритуального спектакля, сопереживанием восполняя действие и вживаясь в него.
Эмоционально впечатлительный человек может быть настолько захвачен происходящим, что окрашенную чувствами игру фантазии, непроизвольно иллюстрирующую этот спектакль, может легко принять за реальное ощущение. Присутствуя на богослужении в кафедральном соборе Перми, я обратил внимание на особенно эмоциональное поведение находившейся рядом со мной верующей (по виду не старше 50 лет). Она не просто вторила окружающим, она с неподдельным чувством, но отвлекаясь на постороннее, включалась в молитвы и песнопения, осеняла себя крестным знамением, отбивала поклоны и т. д. В этот день было рукоположение священника. Когда над его головой епископ вознес руки, моя соседка вдруг застыла от изумления. Я тихо спросил ее: «Что случилось?» Она отозвалась: «Разве не заметили, как посветлело все? Это ведь дух себя явил...»
Именно так, по-видимому, происходит с детьми, присутствующими на богослужении: под внушением старших верующих и под впечатлением театральных церемоний их фантазия устремляется по нужному для церкви руслу.
К сожалению, в нашей литературе пока нет обстоятельных исследований, насколько часто у верующих встречается ощущение, что бог присутствует рядом. По-види-
12 Фресс П., Пиаже Ж. Экспериментальная психология, вып. IV. М., 1973, с. 268.
60


ыому, это ощущение возникает нередко в результате длительной и страстной молитвы, когда верующему начинает казаться, что бог появляется и едва ли не касается его. От некоторых верующих приходилось слышать высказывания, что бог для них «присутствует» в каждой глубокой молитве, но созерцается не «внешними», а «внутренними» очами и поэтому «не поддается описанию». «Бог присутствует не материально, а духовно»,—так объяснил «присутствие» один православный верующий, сын священника Леонид А.
Возникновению эффекта присутствия бога способствует и своеобразная отключенность от внешних впечатлений во время глубокой молитвы, когда верующий целиком сосредоточивается на внутреннем созерцании и пережива пии. Наблюдая за молением фанатика, можно иногда за* мстить, как, весь оцепенев, закрыв глаза, он словно бы погружается в сон, не реагируя на происходящее кругом. Лишь движения губ свидетельствуют о его бодрствовании. И из молитвы он «выходит» не сразу, словно бы медленно просыпаясь... Ощущению присутствия бога может способствовать и психологический настрой верующего во время исповеди.
Верующие рассказывают о «присутствии» посторонним довольно неохотно. Разговор с «пятидесятником» К.:
— Вы лично удостоверялись в присутствии бога? На вас не сходил «дух святой»?
— Это не имеет для вас значения.
— Я от верующих слышал: когда молятся, то чувствуют бога.
— А зачем молиться, если не чувствовать бога? Я при каждой молитве знаю, что бог меня слышит.
— Но все-таки вы лично его видите, слышите? Конечно, я не принуждаю вас к ответу, но интересно все-таки...
— Да я уж и так наговорил лишнего...
Несомненно, эффект присутствия порожден внушением и чаще возникает не в одиночном молении, а в коллективном. В. М. Бехтерев, тщательно изучивший многосторонние проявления внушения, отмечал, что порождаемые им обманы чувств и другие эффекты особенно сильны в обстановке коллективных действований. Во время коллективной молитвы молитвенное настроение нарастает. Этому способствуют театральность богослужения, пение хора (а в костеле — звуки органа). Церковная музы¬
61


ка рассчитана па пробуждение и поддержание состояния экзальтации. Даже само расположение хора почти под куполом имеет цель не только добиться наилучшего акустического эффекта: хор невидим большинству верующих, и его звуки словно бы льются с небес, способствуя возбуждению настроения «благолепия».
Ощущение присутствия бога часто приходит к верующему и при чтении религиозпой литературы. Эта литература суммирует «религиозный опыт». Свойственные ей аллегоричность, мистическая символика переключают верующего читателя с языка логических рассуждений па «язык» таинственно-образных ассоциаций, облегчая благоговейно некритическое восприятие излагаемых измышлений о чудесах, тонизируя игру больной фантазии, усиливая внушаемость.
Глубоко верующий человек читает с удовольствием всевозможные религиозные сочинения, свидетельствующие о чудесах. В религиозных семьях нередко хранят рукописные сочинения подобного характера, которые распространяются религиозными активистами и передаются верующими из рук в руки. Впрочем, если само по себе такое чтение и не пробудит у верующего ощущение присутствия бога, то все же воспримется как печатное или письменное достоверное свидетельство о чуде.
Большую роль в приобретении «религиозного опыта» играют и сны. Подлинная природа сновидений верующему часто не ясна. Хорошо известно, какую богатую пищу суевериям дают толкования снов. Человек низкой культуры нередко разделяет веру в «вещие» сны, видит в них какие-то «знамения». Указания к мистическому истолкованию снов содержатся и в назиданиях проповедников.
На сновидениях человека не могут не отразиться его религиозность и связанные с ней переживания и представления. По-видимому, чем большее место в жизни верующего занимает религия, тем чаще религиозные переживания и представления отражаются в сновидениях. Науке известно, что содержание сновидений отражает жизненный опыт человека, его потребности, интересы и стремления, непосредственно предшествующие сну или более отдаленные во времени 13.
13 Страхов И. В. Психология сновидений. Саратов, 1955, с. 66. 62


В. Н. Касаткин, проведший за 28 лет изучения сновидений более 4200 наблюдений и поставивший более 500 опытов над 400 людьми, скрупулезно проанализировал тысячи сновидений и установил, что в сновидениях чаще всего отсутствует достаточная критика нелепости и противоречивости зрительных образов, сцен, высказываний и мыслей, которые часто принимают нелепый, хаотический, фантастический характер.
Почему сновидение может приобрести религиозное содержание? Это можно понять, наблюдая некоторые закономерности, подмеченные В. Н. Касаткиным. Сосредоточенный на религиозных стремлениях глубоко верующий человек страстно желает очевидного их подтверждения. В результате этого в его сознании образуется «очаг застойного возбуждения». В сновидении верующего этот очаг (в условиях почти полного отсутствия критики) растормаживается и порождает соответствующие образы и картины 14. В таких образах и картинах верующий может увидеть отражение своих желаний. Но религия пробуждает противоречивые желания и переживания. Страх и опасение перед загробными муками может вызывать устрашающие сновидения с соответствующим сюжетом.
Религиозная окраска снов верующего, по-видимому, определяется и тем, что перед сном он, как правило, молится, а молитва оставляет след в эмоциях и воображении. Замечено, что основное содержание сновидений составляют картины, связанные с раздражителями, действовавшими непосредственно во время сна или перед сном 15.
Нами исследовано 1370 верующих Пермской области. На вопрос, бывали ли у них сны религиозного содержания, 175 человек не дали ответа, 672 человека заявили, что таких сновидений они не помнят, а 523 верующих (43,8%) ответили утвердительно.
Какие же сны сами верующие считают религиозными? По-своему правомерно, когда верующий рассматривает как «знамение» те сравнительно редкие сны, в которых ему являются небесные персонажи. Но гораздо чаще ве¬
14 «...Желание, вызванное потребностью организма, потребностью жизни, если оно долго не осуществляется, может создать подобный очаг застойного возбуждения, который во время спа легко растормаживается, проявляясь соответствующим сновидением» (Касаткин В. Я. Теория сновидений. JL, 1967, с. 329).
15 Там же, с. 336—337.
63


рующий интерпретирует в религиозном плане естественную для сновидений, по определению Сеченова, «небывалую комбинацию бывалых впечатлений». По-видимому, религиозного человека особенно поражает сновидение, в котором явления сочетаются противоестественным образом. Он обычно связывает их с суеверными приметами или религиозными поучениями и представлениями.
Внушения и самовнушения часто составляют психологический механизм, подкрепляющий «религиозный опыт». Этот механизм придает религиозную окраску многим впечатлениям верующего. Мистически истолковываются случайные совпадения и яркие переживания. Верующий, например, усматривает мистическое в так называемых предчувствиях и обычно охотно рассказывает о них. В беседах выясняется, что предчувствия чаще связаны не с радостными ожидапиями, а с реалистическими опасениями перед возможными несчастьями и неприятностями. Если опасения не оправдались, они быстро забываются. Если же ожидаемое случается, тревожные опасения вспоминаются с особой четкостью. Верующий непроизвольно наделяет их мистическим смыслом, видит в них «знамение».
Дело здесь — в самовнушении. Под давлением случившегося несчастья контроль личности за собственными переживаниями особенно ослаблен; эти переживания уже подчипяются превратному порядку религиозного настроя. Но субъективно такое самоотчуждение верующим не осознается. Тяжелые переживания и волнения после несчастья частично обращаются вспять и словно бы передают свою энергию вспоминаемым ощущениям перед ожидаемым несчастьем, гипертрофируя эти ощущения. Непроизвольная перестановка действительной последовательности переживаний при ослабленном контроле не улавливается. На деле, осмысляемые задним числом, такие предчувствия являются послечувствиями.
Самовнушения содействуют включению в «религиозный опыт» и галлюцинаций. Галлюцинации религиозного содержания особенно свойственны глубоко верующим, в первую очередь — фанатикам. К. Маркс писал: «Человек, для которого чувственный мир превратился в голую идею, превращает, обратно, голые идеи в чувственные существа. Призраки его воображения принимают. телесную форму. В его представлении образуется мир осязаемых,
64


ощущаемых призраков. В этом именно заключается тайна всех благочестивых видений» 16.
Известный психопатолог Б. В. Зейгарник характеризует особенности галлюцинаций на материалах клинических наблюдений над больными. (Но галлюцинации могут быть присущи и вполне здоровым людям, а поэтому выделенные Б. В. Зейгарник признаки галлюцинаций имеют общепсихологическое значение.) Они состоят в том, что больные относятся к образам, появляющимся перед ними во время галлюцинаций, как к реально воспринимаемым объектам. Часто эти ложные восприятия определяют поведение человека. Эти образы возникают непроизвольно, больной не может их вызвать и не может от них избавиться. Больного невозможно убедить в том, что они в действительности не существуют 17.
Известно, что иллюзии и галлюцинации можно вызвать у человека искусственно, в частности с помощью психотропных веществ. Так, чрезвычайно яркие галлюцинации (преимущественно зрительные) возникают при приеме наркотиков, в том числе очень распространившегося на Западе за последнее десятилетие полусиптети- ческого наркотика ЛСД (диэтиламид лизергиновой кислоты). Как показывают клинические исследования, сами по себе наркотики и другие психотропные вещества отнюдь не придают вызываемым ими галлюцинациям религиозную окраску. А. А. Портпов и М. И. Шахнович замечают, что характер переживаний и галлюцинаций у лиц, принявших ЛСД, зависит от запаса сведений у этих лиц, от внушения и самовнушения. Отравление наркотиками вызывает образы бога, ангелов и чертей в сознании людей, воспитанных в религиозпом духе. У неверующих людей галлюцинации с религиозным содержанием после приема наркотиков не возникают 18.
Некоторые мистически настроенные люди прибегают к наркотикам намеренно ради иллюзорного проникновения в «потусторонний мир». Движимый этими мотивами, бывший преподаватель Гарвардского университета Тимоти Лири даже организовал религиозную секту наркоманов 1Э.
16 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 2, с. 202.
17 Зейгарник Б. В. Основы патопсихологии. М., 1973, с. 44—45.
18 Портнов А. А.у Шахнович М. И. Психозы и религия. Д., 1967, с. о.
19 Бабоян Д. Путевка в ад. М., 1973, с. 144.
3 М. Г. Писманик
65


В специальной литературе указывается на зависимость непроизвольных (не вызванных наркотиками) галлюцинаций от психологического давления верующих фанатиков 20. Аналогичные последствия бывают и при самовнушениях на религиозной почве. Под влиянием самовнушения воспаленное воображение верующего во сне или в бодрствующем состоянии порождает иллюзии религиозного содержания. В этих картинах бессознательно репродуцируются усвоенные культовые установки (так, например, бывает во время коллективных ритуалов).
Самовнушения, а тем более галлюцинации наблюдаются при сильных душевных волнениях и вызывают обманы чувств. Иногда изнурительные молепия и другие обряды могут сопровождаться зрительными или слуховыми галлюцинациями. Многократно описаны, например, моления «пятидесятников», вызывающие появление «духа святого». «Огненное крещение» здесь нередко становится заключительной фазой «радений». Несомненно, такие «радения» наносят серьезный ущерб здоровью верующих. Не случайно «пятидесятничество» нередко приводит к нервным расстройствам и психическим заболеваниям.
В религиозной литературе часто с благоговением рассказывается о «видениях» монахов-отшельников. В них, как правило, присутствуют фантастические прибавления, но есть и реалистическое зерно: одиночество, ограничение контактов с внешним миром, по заключению психологов, провоцируют возникновение галлюцинаций21.
Клинические исследования свидетельствуют о несомненной связи между содержанием болезненных галлюцинаций и религиозностью больных. Но мы совершенно далеки от утверждения о психопатологическом характере «религиозного опыта». Вне всякого сомнения, верующие, в том числе и глубоко верующие,— совершенно здоровые в психическом отношении люди. Обманы чувств и даже галлюцинации, как уже говорилось, могут возникать под влиянием аффекта у всех нормальных людей. Однако среди части фанатиков приходится сталкиваться
20 См., например: Гиляровский В. А. Учение о галлюцинациях (раздел «Галлюцинации религиозного содержания» в гл. 6). М., 1949.
21 Лурия А. Р. Основы нейропсихологии. М., 1973, с. 94; Кузнецов О. Я., Лебедев Я. Я. Психология и психопатология одиночества. М., 1972, с. 157—180.
66


и с психически не вполне здоровыми людьми, страдающими «видениями» патологического характера и, конечно же, делящимися этим с окружающими. Такие факты тоже идут в копилку «религиозного опыта», становясь общим достоянием верующих.
В книге «Психология религии» К. К. Платонов отмечает, что, чем невероятнее слух, тем более он возбуждает интерес тех, кто хочет и ищет чуда, и тем быстрее такой слух расходится. Религиозный слух, как и всякий другой, распространяется стихийно. Но он может быть вполне сознательно «пущен» и «поддержан» 22.
Слухи об иллюзорных «фактах» часто сплетаются со слухами о каких-то поразивших людей действительных событиях. Такие события сразу же получают у верующих религиозную интерпретацию. В процессе распространения слухи обрастают невероятными подробностями, их сопровождают нарастающие эмоции. В итоге событие делается совершенно неузнаваемым. В религиозной общине такие слухи встречают особо благоприятную поддержку и расходятся с немыслимой скоростью, часто выходя за пределы данной общины. Их впечатляющая сила при этом может не снижаться.
Сходную роль в обогащении и передаче «религиозного опыта» играют и «святые письма». Распространяемые религиозными активистами, эти письма содержат вымысел о подобном же фантастическом «факте», сопровождаемый соответствующей интерпретацией. Обычно в «святом письме» говорится о чудесном событии, имевшем место хотя и далеко, но совсем недавно. Иногда указывается «очевидец» (как правило, неопределенное лицо: «один мальчик», «одна монашка» и т. п.). Такое письмо не произведет впечатления на неверующего, но может повлиять на колеблющегося и будет с доверием воспринято верующим. Неизменная приписка-требование в конце письма размножить его и разослать знакомым и незнакомым под страхом религиозной кары может необыкновенно ускорить распространение этих писем.
Есть и другие формы внецерковной связи и деятельности, способствующие закреплению «религиозного опыта». В последнее время такую роль в нем играют и руко-
22 Платонов К. К. Психология религии. М., 1967, с. 173.


писпые сочинения. Наряду с назидательными пособиями, религиозно-сентиментальными произведениями в прозе и стихах (оригинальными и переводными) в них встречаются и сообщения «очевидцев» о происходящих и поныне чудесах и «знамениях». Так, совсем недавно среди прихожан одной из пермских церквей имела хождение рукопись про «чудо в Коптской церкви». Б рукописи говорилось о том, что якобы в 1971 г. в одной из церквей Северной Африки на купол храма с небес спустилась богоматерь и благословляла народ. Паломники со всего мира будто бы наблюдали это и даже засияли на кинопленку.
Совершенно особую роль в закреплении и распространении «религиозного опыта» играют религиозные проповедники и священнослужители. Они стараются не связывать себя поддержкой суеверных и легко опровергаемых нелепых слухов. Опираясь на слепое доверие к себе со стороны верующих, служители культа пытаются по-своему систематизировать «религиозный опыт», чтобы он не только прочнее укреплялся в сознании верующих, по и настроил их на последующее положительное восприятие видений, чудесных обращений и т. д.
Анализ религиозной проповеди показывает, что эта систематическая деятельность священников сводится к укреплению веры в реальность чудес, описанных в «священном писании» и «священном предании». Проповедники стремятся, чтобы у слушателей не возникало даже и тени сомнения в достоверности этих вымыслов. Кроме того, они приучают верующих искать чудо в обыденном. Во многих проповедях внушается, что «промысел божий» присутствует в повседневных событиях и благочестивый верующий может в том постоянно удостоверяться, если будет искать в них проявление «благодати». Радостное событие следует считать знаком благоволения небес, а печаль- пое — знамением «гнева божьего» по поводу нарушения религиозных предписаний, вольного или невольного прегрешения. Таким же образом истолковываются события современной истории и даже некоторые факты местного значения. Эти пазидания усиливают влияние «религиозного опыта» на верующего и мешают ему расширять и обогащать реалыю-практический опыт.
68


Личностный смысл приверженности к религии
Во имя чего верующий придерживается религиозных догм? Вряд ли сам он осознает это отчетливо. Во всяком случае, ясно ответить на этот вопрос может далеко не каждый. Но приверженность к религии нельзя объяснять одними лишь традицией, привычкой, давлением религиозного окружения, влиянием проповедников и т. п. В религии есть нечто субъективно привлекательное для верующего; то, что созвучно каким-то его желаниям, чаяниям, потребностям и настроениям. Религия вручает ему своеобразные «дары», более значительные, нежели «святые дары» в причащении.
Вместе с усвоенной с детства идеей бога верующий усваивает и понятие о покровителе, взирающем с небес и не оставляющем в трудную минуту. Бог, богоматерь, ангелы и другие силы небесные особенно нужны тому, кто часто чувствует свою беспомощность. В эксплуататорском обществе существует социальная потребность в такой иллюзорной защите и помощи — потребность, объясняющаяся антагонизмом классовых отношений. Неуверенность в завтрашнем дне и другие гнетущие факторы питают там эту призрачную потребность.
Классовые корни религии в нашем обществе выкорчеваны, однако отдельные люди еще испытывают иллюзорную потребность в небесном покровителе. Эксплуатацию, нищету, темноту и социальную придавленность социализм ликвидировал безвозвратно. Привлекаемый к активной общественной деятельности каждый член нашего общества приобщается к решению общих социальных задач; у пего возникает чувство ответственности за общее дело, а вместе с тем — и чувство уверенности в своих силах. Но в сфере индивидуальной деятельности у каждого человека может возникать немало трудно решаемых вопросов.
Религия дарует верующему «всемогущего» и дает призрачную надежду на осуществимость того, что трудно обеспечить собственными силами. С. И. Никишов провел социологические исследования, показавшие, что чаще всего вспоминают бога и обращаются к религии именно при столкновении с трудностями 23. Именно потому, что великое множество земных чаяний в призрачном свете религии предстают либо суетными, либо греховными, могу-
23 Никишов С. И. Ленинская критика философских основ религии.
М., 1968, с. 362.
69


щество «всемогущего» в глазах верующего не умаляется. Более того, его «религиозный опыт» щедро питает иллюзию на поддержку небес и постоянно ставит его по отношению ко «всемилостивому» в позицию коленопреклоненного просителя.
Небесный покровитель является и советчиком. Жизнь постоянно ставит нас перед выбором, требуя решений даже и по песложпым вопросам. Принятию каждого решения предшествует период более или менее сильного затруднения, которое преодолевается, если дело касается обыденных обстоятельств и стереотипных ситуаций, не требующих трудных размышлений. Однако при столкновении с важными дилеммами далеко не всегда можно уклониться от сложного решения. Психологически вполне естественно для каждого обращаться в таких случаях за поддержкой и советом к окружающим. Это несколько снижает напряжение, а в какой-то степени и уменьшает ощущение ответственности за последствия «выбора».
У верующего такой авторитетный «советчик» всегда под рукой. Иллюзия «присутствия» делает особеппо эффектной такую «консультацию». Мысленное обращение к такому «советчику» в то же время является и соотнесением решения с религиозными предписаниями, т. е. оценочной процедурой. Субъективно такая процедура проясняет дилемму для верующего и облегчает выбор и принятие решения. Молитвенное обращение за советом, возможно, осуществляется не менее часто, чем за помощью.
Небесный покровитель и советчик является и собеседником, разделяющим одиночество человека, лишенного близких. В религиозных проповедях часто повторяется мысль о том, что бог компенсирует верующему одиночество 2\ Молитвенное общение компенсирует реальное, когда последнее недостаточно или совсем отсутствует. Особенно это важно для верующего, в силу возраста или плохого состояния здоровья оторванного от коллектива.
Давно замечено, что потребность в общении, иллюзорной помощи и участии у верующих обостряется в критические моменты жизни. Так происходит в случае серьезной болезни, подточившей силы человека и его уверенность в себе. В такое время верующий чаще призывает на помощь бога. Религиозные проповедники это понимают и
24 См., например: Никонов К. И. Указ. соч., с. 39—40.
70


приучают верующих видеть в болезни не только испытание, по и благо. Болезнь может обострить религиозные переживания и настроения, и наступающее выздоровление верующий приписывает в первую очередь поддержке бога.
Огромную роль в укреплении религиозности играют представления и переживания, связанные со смертью. Чувство страха перед смертью способствует приобщению к религии людей разных возрастов. Религия дает призрачную надежду, шанс на бессмертие. Притягательное значение для верующих этой иллюзии отмечал еще JI. Фейербах: «По видимости на первом месте стоит божество, на втором бессмертие; но на самом деле на первом — бессмертие, на втором — божество. Человек не потому верит в бессмертие, что верит в бога, но он верит в бога потому, что без веры в бога нельзя обосновать веру в бессмертие» 25. Данную «субординацию» можно оспаривать, но этот афоризм многое проясняет.
Возможно, не каждый верующий признается сам себе, какую роль в его религиозной вере играет надежда на бессмертие. Не исключено, что в ясной форме не каждый осмысливает мотивы своей религиозности. Во всяком случае, в беседах с верующими замечаешь, что именно этот вопрос их особенно затрудняет и вызывает размышления. В итоге таких размышлений 590 из 1370 обследованных нами верующих (43%) заявили, что религия привлекает их, поскольку дает надежду на загробную жизнь и приглушает страх смерти.
Под влиянием религиозных проповедей глубоко верующие люди связывают с призрачной надеждой на загробную жизнь сам смысл земного существования, «приготовляющего к вечности». Очень ярко это выразила в своем письме в газету верующая А. 3-ва из поселка Кын Пермской области: «А разве нам не страшно видеть правду о себе, о том, как коротка и ничтожна наша жизнь, что она, как пламя свечи, гаснет от малейшего дуновения ветерка, о том, что, ложась ночью спать, мы не знаем, а может быть, ночью нас разбудит смертный приговор?.. А разве не страшно думать нам о том, что наше тело мы холим и бережем для пищи червям? А если нет бога, нет бессмертия, то в чем же смысл человеческой жизни?»
Глубоко верующему особенно свойственна надежда
25 Фейербах Л. Избранные философские произведения, т. 2. М., 1955, с. 789.
71


на загробную жизнь. Эта надежда помогает ему утвердиться в вере и преодолеть сомнения. Она становится для него нередко доминирующим чувством, определяющим мотивом всей жизнедеятельности. Надежду на загробную жизнь он кладет на чашу весов (пусть неосознанно) при всяком жизненно важном выборе и решении. И «спасение» почти всегда перевешивает. Часто именно во имя «спасения» дорогих для него людей он искренне и страстно склоняет их к принятию религиозных догм.
Эта призрачная надежда влияет и на «стойкого» верующего, и на верующего, колеблющегося между верой и неверием. В атеистической литературе уже отмечалось, что многие верующие неосознанно придерживаются так называемого аргумента «пари в защиту веры» Паскаля.
Представьте себе, говорил Паскаль, что вам предложено пари: есть бог или нет? Паскаль советует не доверяться голосу рассудка, а задуматься сначала над тем, что рискуем мы проиграть и что можем выиграть. «Взвесим выигрыш и проигрыш, принимая положительное пари, что бог есть. У вас два исхода: если вы выиграете, вы выиграете все. Если вы проиграете, то не теряете ничего. Поэтому без всяких колебаний держите пари, что бог есть». Ведь в случае выигрыша, по мысли Паскаля, мы не только избавляемся от загробного наказания, но и получаем «бесконечность бесконечно счастливой жизни».
Примечательно в этом плане высказывание одной верующей: «Земная жизнь временна. Когда знаешь, что существует вечная жизнь, то намного спокойнее жить. Знаешь, что любое горе временно, а впереди тебя ждет вечное счастье, вечное блаженство. В религии меня особенно привлекает вера в загробную жизнь. Допустим, пет бога, а я верю. Ну и что? Я ничего не теряю. А если есть, а я бы не верила, уделом моим будет вечное мучение» 2Г>.
Руководствуясь мыслью «А вдруг бог и на самом деле есть», многие нестойкие верующие полагают, что и па самом деле они ничем не рискуют, приобретая «на всякий случай» золотой ключик к волшебным дверцам рая. За ил- люзорпое «спасение» приходится расплачиваться духовной свободой, подчиняя деспотическим предписаниям религии свои чувства и ум, припимая к руководству в жизни ее нормы и принципы.
26 Кудряшов Г. Е. Динамика иолисинкретической религиозности.
Чебоксары, 1974, с. 237.
72


Не случайно, формулируя свое «пари в защиту веры», Паскаль советует обуздать чувства и разум и даже призывает поглупеть: «Старайтесь же убедить себя не большим числом доказательств в пользу бога, а с помощью уменьшения наших страстей. Если у вас нет веры, «поступайте совершенно так, как если бы вы верили: берите святую воду, заказывайте службу и т. д. Это вас даже само собою заставит верить и поглупеть...» 27
Треть обследованных нами верующих на вопрос: «Что вы особенно цените в религии?» — ответили: «Утешение в беде».
Несомненно, среди религиозных «даров» утешение занимает одно из первых мест (в нашем исследовании — второе место вслед за надеждой на загробную жизнь) и усиливает иллюзию интимнопсихологической привлекательности веры в бога. Механизм религиозного утешения хорошо рассмотрен в атеистической литературе28. Потребность в утешении психологически естественна для очень многих общительных и впечатлительных людей. Искреннее утешение основано на участии и сопереживании, а поэтому оно является ценным качеством человеческого общения, глубоко гуманным по своей социальнопсихологической природе. Воспитание отзывчивости к чужим несчастью и боли, сочувствия и способности к сопереживанию — неотъемлемый компонент нравственного воспитания человека.
Механизм утешения особенно действен тогда, когда люди испытывают невосполнимое горе, например утрату близкого человека. Одиночество в такое время большинством людей (как верующих, так и неверующих) переносится очень тяжело; общение же дает необходимую поддержку. Сопереживания близких, их сочувствие несколько уменьшают ношу страдания, а потому ничем рациональным не могут быть заменены.
Утешителем верующего является небесный покровитель, хотя вряд ли в горестную минуту верующий откажется от искреннего и живого сочувствия близких. Но
27 Кляус Е. М., Погребысский И. Б., Франкфурт У. И. Паскаль. М., 1971, с. 174-175.
28 См., например: Букин В. Р. Преодоление религиозных чувств.— «Коммунист», 1963, № 2; Угринович Д. М. Философские проблемы критики религии. М., 1965; Платонов К. К. Психологические корни религии.— ВНА, 1973, вып. И.
73


втого ему просто недостаточно: он жаждет разрешения рационально нерешаемого. И культовая практика, пусть иллюзорно, но утоляет эту жажду.
Вызванная несчастьем мысль: «С этим нельзя примириться, надо что-то делать» — находит выход в молитве к «всемогущему» и «всемилостивому» богу. Молитва может породить и усилить ощущение присутствия бога, в какой-то мере ослабить чувство безысходности. Что-то сделано, часть забот и страданий переложена на небесного заступника. Он поймет и поддержит. Несчастье, так и не устраненное наяву, уже не кажется такой незаслуженной катастрофой: оно обретает мистический смысл и оправдание.
Происходит явление катарсиса (очищения), хорошо изученное в психологии. Психологическая сущность катарсиса — в появлении эмоции разрешения переживания. Катарсис входит в психологическую структуру многих религиозных действий: проклятия, молитвы, жертвоприношения и особенно исповеди. Психологически он тесно связан с утешительной ролью религии, снимающей страх и страдания. Порожденное катарсисом положительное чув-
о о
ство является стимулом к закреплению чувства веры .
Эффект утешения происходит не сразу. Зачастую испытавший несчастье верующий еще долго страдает, и моления словно бы заменяют ему обезболивающее лекарство. Если окружающим не удается помочь ему выйти из этого состояния, он будет все более и более погружаться в религиозную летаргию. Иллюзия утешения переводит устремления и переживания в иную плоскость, уводит от действительности.
Эмоциональное воздействие религии на верующих объясняется и эстетическими впечатлениями, которые они получают от нее, особенно во время богослужения. Потребность в красоте у человека с ограниченной культурой и суженными социальными связями часто не находит достаточного удовлетворения в будничных впечатлениях. К сожалению, работники наших культурно-просветительных учреждений далеко не всегда это учитывают. Служители культа этим пользуются. Они в жизнь верующего вносят момент праздничности, торжественности, необычности.
29 Платонов К, К. Указ. соч., с. 40. 74


Известно, что церковь всегда стремилась поставить искусство себе на службу, используя для этого в первую очередь живопись и музыку. Для украшения храмов и сопровождения богослужений церковь применяет наиболее доступные и впечатляющие формы художественного творчества. Театрально-торжественная обстановка в церкви настраивает пришедших сюда по-праздничному. Хоровое пение не только эмоционально воздействует на веру*- ющего. Оно делает его самого активным участником этой своеобразной «художественной самодеятельности»: подпевая хору, он вторит молениям и еще сильнее вовлекается в общие настроение и сопереживание.
Испытав под впечатлением богослужений чувство эстетической удовлетворенности, верующий невольно начинает связывать с религией и наблюдаемые им красоту и гармонию в природе. Проявления целесообразности в мире он начинает приписывать мудрости «творца».
В культовых действиях человек получает возможность удовлетворить и безотчетную потребность в игре. Думается, что так ярко проявляющаяся в детстве потребность в игре служит не только своеобразной подготовкой для будущего вхождения в самостоятельную жизнь. Она вместе с тем является и занятием, не преследующим непосредственно рациопальной цели. Это занятие увлекает именно потому, что в какой-то мере удовлетворяет чувство, сходное с эстетическим. Момент такой игры в большей или меньшей степени свойствен и взрослым.
Религиозней'обряд. начисто лишен рациональной цели. Культовое «действо» является для верующего (особенно для такого, который лишен действительно ценных увлечений) в какой-то мере^ ^занятием-самовыражением: в призрачной и убогой форме он осуществляет потребность в игре, в развлечении.
Наконец, укажем и на то, что особенно высоко ценят в религии верующие, очень внимательные к вопросам морали: они видят в ней не только «путеводительницу ко спасению», но и наставницу в жизни. ХорошоЖзвестно, что многие верующие считают религию соаиДательницей и хранительницей нравственных ценностей. Они полагают, что вера в бога облагораживает человека и удерживает его от дурных поступков (в нашей! исследовании каждый восьмой верующий высказался подобным образом). Создается впечатление, что троили иные положительные


качества в себе верующие нередко приписывают именно воздействию религии, а поэтому опасаются, что отход от веры может привести к моральному падению.
Это заблуждение старательно поддерживается религиозными проповедниками. Они утверждают, что верующие по сравнению с неверующими обладают большим нравственным достоинством. В беседе с нами протоиерей Ж. заявил: «Не будь у меня веры, от многих соблазнов я бы не уберегся. Так и другие верующие. Конечно, есть и неверующие люди нравственные, но таких меньше. Верующему испытаний больше: к погибающему и сатана не так приступается — и без того погибнет. А к верующему сатана льнет, потому что верующий не поддается, к свету карабкается. Поэтому у верующего достоинства больше».
Нравственная тематика в последнее время в религиозных проповедях стала ведущей, а идея о том, что без религии якобы невозможно обеспечить нравственные жизненные устои, занимает в этих проповедях центральное место. Часто проводится мысль о том, что именно религия и верующие являются оплотом морали. На молении бап- тистов-«раскольников» в Перми была прочитана проповедь, где говорилось: «Мы (т. е. верующие.— М. П.) служим защитой грешному миру, подобно тому как лишь из- за праведного Лота бог медлил поразить Содом и Гоморру».
Ракурс религиозного вйдения таков, что верующие невольно находят подтверждение таким проповедям в жизни. Те или иные отрицательные поступки людей, не верящих в бога, автоматически связываются с их неверием, а положительные с точки зрения принципов нравственности поступки верующих немедленно связываются с их религиозностью. В тех же случаях, когда благородный поступок совершает неверующий человек, это нередко интерпретируются опять-таки в выгодном для религии свете: у чело- века-де душа от рождения «христианка».
Не приходится сомневаться в том, что религиозные «дары» верующий воспринимает с вполне искренней доверчивостью, поскольку эти иллюзорные награды кажутся ему созвучными его сокровенным настроениям и потребностям. Все это усиливает приверженность к религиозным догмам. И получается, что, обретая личностный смысл в глазах верующего, религия на деле направлена против его личности.


Глава 3
ОТЧУЖДЕНИЕ ЛИЧНОСТИ ВЕРУЮЩЕГО
По нашему глубокому убеждению, положительное в сознании и поведении верующего проявляется у него вопреки влиянию религии и благодаря положительному воздействию общества.
В. И. Ленин указывал, что «никогда идея бога не „связывала личность с обществом11!». Религия отрывает человека от общества, направляя его устремления к «миру горнему». По внутренней логике церковно-догматических положений и давней богословской традиции личностное начало в человеке здесь отождествляется именно с наличием в нем «божественного духа» 2.
Но личность не тень мистического духа. Она обретает свое бытие и формируется именно в обществе, в социальном окружении. Личность проявляет себя через деятельность, через конкретные общественные роли и отношения на основе определенной социальной позиции.
Мерой личностного начала в человеке являются не только его знания и другие духовные проявления, но и его социальная активность, отчетливая позиция личного отношения к окружающему. Известный психолог С. Л. Рубинштейн отмечал: «Человек есть индивидуальность в силу наличия у него особенных, единичных, неповторимых свойств; человек есть личность в силу того, что он сознательно определяет свое отношение к окружающему. Человек есть личность, поскольку у него свое лицо. Человек есть в максимальной мере личность, когда в нем минимум нейтральности, безразличия, равнодушия, максимум „пар¬
1 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 48, с. 232.
2 Олесницкий М. Из системы христианского нравоучения. Киев, 1896, с. 6.
77


тийности“ по отношению ко всему общественно значимому. Поэтому для человека как личности такое фундаментальное значение имеет сознание не только как знание, но и как отношение. Без сознания, без способности сознательно занять определенную позицию нет личности» 3. Такое пристрастно личное отношение к социальной действительности и такая активная позиция человека — прямой вызов «божественному духу». Религиозность в большей или меньшей степени отчуждает личностное начало в человеке.
Правда, не следует впадать в крайпость, приписывая только влиянию религии ответственность за все отрицательное, что имеется у того или иного верующего. Человек именно в той мере является личностью, в какой обладает самосознанием и сам в состоянии отвечать за свои дела и упущения.
Но нельзя умолчать о том, что религиозные иллюзии препятствуют такому осознанию себя. Одаривая верующего иллюзиями, религия взамен отнимает у него нечто существенно реальное. Обаяние иллюзий мешает верующему обнаружить моменты собственного отчуждения.
Груз чрезвычайно консервативных понятий и представлений прошлого продолжает отягощать религию, несмотря на все усилия проповедников. По-видимому, верующий читатель с огорчением прочтет эти слова. Но об этом нельзя молчать. Религию невозможно освободить от того, что внутренне ей присуще. Она так или иначе отрицательно влияет на личность верующего. А. Д. Сухов делает справедливый вывод о том, что первым следствием религиозного отчуждения является принижение и обесценение человека 4.
Модернизм служителей церквей и сект в нашей стране вносит определенные изменения в содержание религиозной идеологии. Модернистская деятельность проповедников религии направлена на исключение, смягчение и за- вуалирование идей эксплуататорских классов, освящавшихся религией в прошлом. Но лишь частично смягчены и завуалированы те религиозные представления, реакци-
3 Рубинштейн С. Л. Принципы и пути развития психологии. М., 1959, с. 122.
4 Сухов А. Д. Религия как общественный феномен. М., 1972, с. 44. 78


онная природа которых не столь очевидна. Они, как и вытекающие из них предписания, наносят серьезнейший ущерб становлению и деятельности личности.
Ограничение социальных связей и активности
Религиозные связи и культовая деятельность предоставляют личности суррогаты вместо действительно необходимых ей связей и деятельности. В исследовании, проведенном Институтом научного атеизма в Пензенской области, было установлено, что как трудовая, так и общественно- политическая активность верующих значительно ниже, чем неверующих5. Аналогичные выводы получены и в других исследованиях.
К сожалению, во многих исследованиях недостаточно учитывается возраст и состояние здоровья верующих. Резкое преобладание в их составе лиц старшего поколения уже само по себе существенно влияет на состояние здоровья, физических сил, а следовательно — социальных связей и активности.
Трудовая деятельность является осповной сферой приложения сил человека, и суженность связей с производством у верующих серьезно препятствует становлению личности. Правда, не следует сводить все только к функциональным показателям (выполнение производственных норм, отсутствие опозданий и прогулов и т. п.). В исследовании Г. Н. Плечова выяснилось, что между верующими и неверующими не прослеживается различий в выполнении норм выработки8.
Наблюдения показывают, что верующие обычно не хуже неверующих соблюдают требования производственной дисциплины. Это — важные факты. Но они еще недостаточны как для выяснения позиции верующего по отношению к труду, так и для определения действительного богатства его связи с производством.
Отношение к труду в огромной степени зависит от мировоззренческой позиции человека. Как известно, «священные книги» видят в труде наказание за «первород-
5 К обществу, свободному от религии, с. 263.
6 Там же, с. 80.
79


пый грех». Правда, и в прошлом такое истолкование разделялось далеко не всеми религиозными идеологами и тем более рядовыми верующими. Пренебрежение к производственной деятельности проявляли лишь представители господствующих классов (да и то не по религиозным мотивам). В наши дни, когда в корне изменилось социальное содержание производственной деятельности и в сознании общества решительным образом утвердилось понимание труда как дела чести, религиозный модернизм породил нередкие заявления проповедников, восхваляющие трудолюбие и осуждающие леность и тунеядство. Однако он не мог затронуть исходный принцип религии, по которому первое место во всех устремлениях верующего должны занимать заботы о «спасении» и «царствии небесном». «Я, Господь, Бог твой, Бог ревнитель»,— провозглашено в заповедях. Служение богу религия никогда не ставит наравне, а тем более вслед за служением людям. В этом-то все и дело. В системе превратных ценностей труд сдвинут куда-то на дальний план.
«Труд молитвы» по-прежнему провозглашается главным занятием человека во имя его «спасения». Этой логике следуют и некоторые верующие. «Равнять работу с молитвой нельзя: то для тела, для пропитания, а это — для души, для спасения»,— характерно высказался «пятидесятник» К. В какой мере такие превратные представления разделяются верующими и воплощаются в их поведении?
Исследования показывают, что религиозные мотивы и стимулы не играют решающей роли в отношении верующего к труду. Научная экспедиция кафедры истории и теории атеизма МГУ в Орловской области установила, что лишь 6,35% православных верующих указывали на значение для них религиозных стимулов в отношении к труду (правда, среди баптистов процент лиц, считающих религиозные мотивы важнейшими для трудовой деятельности, выше — 27,8) 7. Однако религиозность заметным образом препятствует осознанию общественной ценности труда. На основании обследований, проведенных среди рабочих в Казахстане, В. А. Черняк делает вывод, что понимание
7 Яблоко в И. Н. Методологические проблемы социологии религии. М., 1972, с. 121.
80


общественного смысла труда ослабляется у людей с возрастанием в их сознании престижа религии 8.
Недопонимание общественного смысла труда препятствует утверждению у человека творческого отношения к труду. Добросовестно и честно выполняя свои непосредственные трудовые обязанности, верующий не кривит душой и не ощущает какого-то прегрешения перед богом. Здесь еще нет внутреннего конфликта между его гражданско-политическими представлениями о труде как о почетной обязанности и его вероисповедальными понятиями. Но творческое отношение к труду — значительно более емкое понятие, нежели добросовестное. Творческое отношение к труду предполагает увлеченность, полную отдачу всех сил. Это трудно согласовать с угождением небесному «ревнителю», которое у верующих определяет основной смысл их жизни. Среди верующих в нашей стране значительно меньше изобретателей и рационализаторов. В. А. Черняк провела интересные исследования, показавшие,, что производственники, одобрительно относящиеся к религии, почти не занимаются техническим творчеством 9.
Участие в социалистическом соревновании и в движении за коммунистический труд — наиболее яркий показатель творческого отношения к делам на производстве. Исследования, проведенные в Воронежской области, показали, что в 1967 г. среди трудоспособных верующих и колеблющихся только 8,5% участвовали в соревновании и в движении за коммунистический труд, в то время как среди неверующих — 71,2%10.
Как правило, у верующих складываются здоровые взаимоотношения с товарищами и руководителями и. Нет сомнения, что громадное большинство верующих разделяют политические убеждения, свойственные и неверующим гражданам нашей страны. Уклонение от гражданских обязанностей, нарушение законодательства по религиозным мотивам являются исключением и характерны лишь для отдельных представителей некоторых фанатичных религиозных групп. Но обеднение личности верующего в ре¬
8 Черняк В. А. Формирование научно-материалистического атеистического мировоззрения. Алма-Ата, 1969, с. 177.
9 Черняк В. А. Указ. соч., с. 219.
10 Тепляков М. К. Указ. соч., с. 166.
11 К обществу, свободному от религии, с. 80.
81


зультате воздействия религиозных догм особенно сказывается на его отношении к общественной деятельности. В основе общественной активности лежит осознанное стремление лично способствовать укреплению коммунистических начал в пашей жизни. Общественная деятельность не меньше, чем творческий труд, противоречит «припципам» религиозного «спасения», призрачным устремлениям к молочным рекам и кисельным берегам.
В большей или меньшей степени религиозное окружение и религиозные представления приучают верующего видеть в общественной деятельности нечто «небогоугодное», а может быть даже и «греховное». Уклонение верующих от общественной деятельности — нередкое явление. Как правило, ими руководят не лень и безразличие, а именно религиозный мотив, пусть не всегда отчетливо осознаваемый. Впрочем, часто можно получить от верующего и прямые высказывания о том, что заниматься общественной работой ему «не позволяет вера».
«Вера не позволяет» принять на себя поручение, требующее личной инициативы и активной социальной позиции (народный контроль, народная дружина и т. п.), тем более включиться в деятельность, которая ведет к расширению знаний и культуры, к разрыву с суевериями и предрассудками.
Общественная деятельность оказывает неоценимое положительное влияние на человека. Под давлением жизни, вопреки требованиям религии, некоторые верующие тянутся к этой деятельности. Более того, в социологических исследованиях иногда сталкиваешься с высказываниями верующих о том, что в общественной работе они не участвуют только потому, что их к ней «не привлекали».
При обследовании верующих, проведенном нами в Пермской области, выяснилось, что лишь 4,5% их участвуют в общественной работе. Правда, 7з часть обследованных, объясняя это, сослалась на плохое состояние здоровья, а 28% —на то, что их «не привлекали», 8,5% обследованных верующих заявили, что заниматься общественной деятельностью им «некогда», 5,7% сообщили, что «общественную работу не любят», 8,7% пояснили, что заниматься этой работой «грешно», а 11,6% ответа не дали.
На материалах, полученных В.. Д. Печниковым при
82


обследовании, проведенном в Калужской области, показано, что в различные формы общественной работы среди горожан включено 60% неверующих и лишь 10% верующих, а на селе соответственно 66 и 8% 12. В. С. Соловьев на пяти мировоззренческих группах (верующие, колеблющиеся, безразличные к религии, неверующие, убежденные атеисты) показывает, как последовательно нарастает в каждой из этих групп процент участвующих в общественной деятельности. По выполнению постоянных общественных поручений этот процент соответственно составляет: 5,3; 9,5; 37,6; 40,7; 79,6; по выполнению отдельных поручений — 4,6; 2,4; 17,6; 21,8; 39,913. Красноречивые цифры. Чем сильнее религиозность, тем слабей общественный тонус личности и очевиднее бедность ее социального содержания.
Воздействие религии на духовные потребности и интересы
Вряд ли религия как-то влияет на характер удовлетворения верующим своих материальных потребностей. В крайних проявлениях под влиянием аскетических установок верующий может накладывать на себя те или иные ограничения в отношении питания, половых отношений и т. п. Во всяком случае, «в норме» эти моменты ограничения разве что проявляются при соблюдении постов (как правило, нестрогих), отдельных запретов в питании, каких-то воздержаниях перед исповедью.
Бессмысленно искать связи между материальной обеспеченностью и отношением к религии в социалистическом обществе. С ликвидацией классовых корней религии в социальных устоях нашего общества исчезли детерминирующие религию факторы. И если при сопоставлении уровня материального обеспечения разных мировоззренческих групп выясняются какие-то различия, то они не имеют решающего значения. Так, при исследованиях, проведенных в Воронежской и Пензенской областях, выяснилось, что определенная часть верующих по некоторым
12 Печников В. Д. Воздействие религии на социальную активность трудящихся.— «Вестн. МГУ. Серия Философия», 1968, № 4, с. 63.
13 Соловьев В, С. Указ. соч., с. 132.
83


показателям материальных условий жизни несколько отстает от основной массы населения. Но жизненный уровень обследованных верующих в основном обусловлен их возрастом, образованием и некоторыми другими социально-демографическими характеристиками и.
Материальная обеспеченность, положительная духовная атмосфера в социалистическом обществе обеспечивают реальное удовлетворение насущных потребностей трудящихся и порождают ощущение общей удовлетворенности жизнью.
Воздействие религиозной среды уже с детства тормозит формирование у личности потребностей, социально необходимых для ее гармонического развития, и навязывает ей все более доминирующие потребности в молитвах, ритуалах и т. п. Эти псевдопотребиости опираются на систематическое повторение ритуалов и формируются по типу привычки. С возрастом нарастающие дозы ритуальных упражнений обеспечивают расширенное воспроизводство и закрепление этих мнимых потребностей. Эффект присутствия, религиозные «дары» закрепляют положительное эмоциональное отношение верующего к этим иллюзорным потребностям. В этом же направлении действуют общественное мнение и традиции религиозной среды и общины. Религиозный «стаж» закрепляет эти псевдо- потребности. «Религиозный опыт» подкрепляется не только привычкой, но и мнимо рациональным обоснованием. В итоге эти мнимые потребности могут выступить на первый план, оттеснить, а то и деформировать подлинные потребности личности.
Коренная потребность человека в активности в процессе формирования личности осуществляется в производственной и общественной деятельности. Но религия ограничивает такое осуществление. Более того, у ряда верующих потребность в социальной активности реализуется в форме деятельности по укреплению религиозной общины, по распространению религии 15.
Творческая деятельность стимулирует формирование плодотворных духовных потребностей. Однако религия выдвигает внутренний барьер против пробуждения твор¬
14 К обществу, свободному от религии, с. 73.
15 Павлюк В. В. К вопросу о религиозных потребностях.— ВНА, 1973, вып. 11, с. 159,
84


ческого интереса личности в осуществлении социально необходимых потребностей. Псевдопотребности мешают этому. К этим псевдопотребностям человек привязывает важные, да и повседневные, события своей жизни. Если же почему-либо эти мнимые потребности не удовлетворяются, ему действительно кажется, что чего-то не хватает. Мера культовой активности верующего характеризует не только силу его связи с религиозной средой и общиной, но и уровень осуществления присущих ему псевдопотребностей в молитвах, обрядах и иных культовых действиях.
В какой-то степени об уровне осуществления религиозных потребностей вне церкви можно судить по молитвам на дому. По данным Г. Н. Гомоляко, 46% обследованных им верующих в Иваио-Франковской области молятся дома систематически16. Таким образом, более половины верующих в этом регионе в домашней обстановке не испытывают молитвенную потребность как постоянную. Еще в меньшей степени такая потребность свойственна православным верующим в ряде других регионов страны.
По данным Этнографического обследования в сельских районах Алтайского края можно сделать вывод, что большая часть верующих в обследованных местах не молится вообще. В основном, но немного и нерегулярно молятся женщины преклонного возраста. Характерны высказывания: «Утром помолюсь, и то не всегда. Но перекрещусь всегда»; «Утром и вечером перекрестишься — и все. На праздник... помолюсь побольше»; «Молюсь. Утром встану — иногда и не помолишься, бежишь к корове. Вечером: „Господи Иисусе Христе, дай мне заснуть спокой- но“ — и все. За обедом перекрещусь. Но молитвы знаю. При детях никогда не молюсь» 17.
Псевдопотребности не могут не влиять на такую потребность личности, как потребность в общении. Сужен- ность социальных связей верующего ограничивает возможности удовлетворения этой потребности. Часто верую¬
16 Гомоляко Г. Н. Критика православной концепции личности. Ав- тореф. канд. дис. Киев, 1971, с. 8.
17 Басилов В. Н. Этнографическое исследование религиозных верований сельского населения.— В кн.: Конкретные исследования современных религиозных верований. М., 1967, с. 155.
85


щего привлекает именно религиозный собеседник, нередко именно по этому признаку он комплектует круг друзей. Исследуя мировоззренческий состав круга друзей у религиозных людей, мы установили, что из 1370 обследованных нами верующих совсем не имеют друзей и близких 21 (1,5%), 164 человека на этот вопрос не ответили; остальные (1185 человек) разделились на две группы: 1) имеющие немногих (один-четыре) друзей и близких (330 человек), 2) имеющие многих (пять и более) друзей и близких (855 человек). Как и следовало ожидать, в первой группе по сравнению со второй вдвое выше процент тех, кто имеет в составе друзей и близких только верующих (соответственно 155 человек, т. е. 46,9% численности первой группы, и 165 человек, т. е. 19,8% численности второй). Как видим, тяготение верующих только к верующим резко ограничивает близкие контакты их с атеистическим окружением и, по-видимому, ослабляет самого потребность в общении с ним.
Частично или полностью связапы с культом и эстетические потребности верующего. Проведя исследования в Ровенской области, В. В. Павлюк выяснил, что 31,6% православных верующих этой области главным мотивом посещения церкви считают «благолепие» храма, торжественность и красоту богослужения, а особенно — церковное пение 18.
Крайне отрицательно религия влияет и на такую важную потребность человека, как потребность в познапии. Основной контингент религиозных общин составляют неграмотные и малограмотные люди. В. Я. Чудновский пишет, что за 40 лет в обследованных им общинах на Украине образовательный уровень верующих остался почти неизменным. В 1926 г. общины евангельских христиан на территории Черкасского района на 99,8% состояли из неграмотных и малограмотных людей. Через 40 лет, в 1966 г., число их в общинах евангельских христиан-баптистов приближалось к 92,3% 19. В нашем исследовании среди верующих в Пермской области выявлено 41% неграмотных, 49% с начальным образованием, 6,4% с неполным сред¬
18 Павлюк В. В. Указ. соч., с. 157.
19 Чудновский В. Я. Особенности духовного облика современного верующего и пути повышения эффективности научно-атеистической пропаганды. Автореф. канд. дис. Киев, 1958, с. 8.
86


ним. По данным В. Г. Пивоварова, 63,1% верующие в Пензенской области не имеют даже начального образования 20. Исследования В. С. Соловьева показали, что верующие и колеблющиеся имеют средний уровень образования три класса, в то время как никогда не веровавшие в бога — девять классов21. Верующий с высшим образованием — фигура крайне редкая.
Разумеется, малограмотность верующих нельзя относить лишь за счет приверженности к религии. В немалой степени сама их религиозность объясняется малограмотностью.
Нельзя упускать из виду и другую сторону дела: у некоторых верующих снижена и сама потребность в образовании. Они считают, что в нем пет нужды. Немало сектантов и фанатиков приглушают у детей жажду к учебе, а то и препятствуют ей. Культовые ритуалы, богослужения, чтения «священных книг», собеседования с единоверцами и другие занятия такого же рода становятся для верующего своеобразным «университетом», заменяющим потребность в познании.
Отрицательно влияет религия и на такую потребность человека, как потребность в духовной самостоятельности, свободе. Социальный строй нашего общества впервые в истории человечества обеспечивает материальные условия и общественно-политические гарантии подлинной свободы граждан, в том числе и свободы совести.
Религия извращает, мистифицирует действительное понимание свободы личности22, и эта мистификация не может не влиять на сознание верующих. Религиозность выступает своеобразной формой неосознаваемого духовного заточения, большей или меньшей изоляции человека от положительных влияний общественной жизни. Религиозность надламывает и устои свободного самоутверждения личности.
Религия ставит человека в положение «раба божия». Идея бога, воспринятая верующим, требует добровольного подчинения небесному господину, передачи себя под полный контроль «ревнителя». Целая система тщательно раз¬
20 Пивоваров В. Г. По этапам социологического исследования. Грозный, 1974, с. 155.
21 Соловьев В. С. Указ. соч., с. 121.
22 См.: Доля В. Е. Критика теологического понимания свободы. Львов, 1973.
87


работанных норм и предписаний, а также окостеневшая в итоге тысячелетней церковной деятельности культовая практика обеспечивают как внешний (со стороны пастыря и единоверцев), так и внутренний (со стороны самого верующего) контроль, сигнализирующий даже о невольном нарушении такой покорности. Религия располагает действенными психологическими средствами для поддержания этого духовного гнета.
Среди этих средств одним из наиболее эффективных следует признать исповедь. Во время исповеди происходит бесцеремонное вторжение в самые тайники душевной жизни человека. Превратная логика религиозных догматов приучает верующего в этом духовном рабстве видеть благо: «Ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко» (Евангелие от Матфея, И, 30). Покаяние наряду с молитвой превращается у верующего (особенно у глубоко верующего) в добровольную потребность в надзирателе...
Многие верующие и поныне разделяют назидания о подчиненности небесному господину и об отсутствии у человека свободы определять собственную судьбу. Религиовед В. А. Василега, обследовавший 930 верующих на Украине, сообщает, что только 9,3% их разделяют тезис «Человек -г- творец собственной судьбы». Более 3/4 верующих поддержали противоположный тезис: «Человек во всем зависит от бога и не в состоянии влиять на ход жизни».
Развитие социальных потребностей стимулирует пробуждение и формирование у человека культурных интересов. Интерес определяется психологами как избирательное отношение личности к объекту в силу его жизненной значимости и эмоциональной привлекательности23. Религиозные псевдопотребности стимулируют пробуждение и нарастание у человека мнимых интересов, связанных с отправлением культа. Жизненную значимость для верующего приобретает то, что на деле препятствует становлению личности, привязывает ее к религии. И, наоборот, все менее привлекательным делается и даже приобретает отталкивающие свойства то, что направлено против веры.
Так, религиозный человек уклоняется от участия в атеистических мероприятиях не только потому, что это
23 Ковалев А. Г. Указ. соч., с. 141.


«грешно», но и просто потому, что они для пего неипте^ ресны, малопривлекательны. В свою очередь ему далеко ие безразличны события и факты, касающиеся жизни религиозной общипы и религии вообще. Наши наблюдения показали, что у многих верующих резко сужен круг интересов за пределами религии. Так, любимым способом провести свободное время для многих верующих, работающих на производстве, является посещение соседей и знакомых (часто тоже верующих). Лишь 2,6% верующих проявляют интерес к достижениям пауки и культуры, о которых сообщают в передачах по радио и телевидению. Но ведь это микроскопически мало! Разве бедность интересов не свидетельствует о бедности личности?
Смещения в мировоззрении
Сведения об окружающем мире можно получать из третьих рук, пополнять из справочников и пособий. Но мировоззрение фиксирует лишь то, что пережито и прочувствовано человеком лично. Мировоззрение является ядром личности. Индивидуальное мировоззрение — это неотъемлемое качество личности как социального и мыслящего существа. «Нет и ие может быть личности, не обладающей мировоззрением — представлениями и понятиями о мире и месте человека в нем, о смысле человеческой жизни» 24.
Мировоззрению каждого верующего в той или иной степени свойственны моменты хаотичпости и сближения материализма с идеализмом. Религиозный человек — идеалист, так как он придерживается (осознанно или неосознанно) веры в сверхъестественное. Но на практике он ие может не отступать от нее и фактически становится материалистом в решении многих жизненных вопросов.
Воздействовавшие на верующего с детства противоположно направленные идейные влияния легли в его сознание не изолированными пластами, а мозаикой. В этой мозаике с правильными представлениями соседствуют самые нелепые и антинаучные, отделенные зияющей про¬
24 Спиркии А. Г. Сознание и самосознание. М., 1972, с. 268—269.
89


пастью одни от других. На эту мозаичную основу неупорядоченно ложатся новые сведения, все более затрудняя последующую систематизацию противоречивого материала.
Самому верующему трудно обнаружить противоречивость исходных представлений и понятий. Их логическая несовместимость уже не обнажена, и он не замечает, что в практической деятельности часто руководствуется иными понятиями, нежели в религиозной области. Со временем в сознании верующего происходит противоестественное сближение взаимоисключающих понятий, перебрасываются мостики через зияющие между ними пропасти.
Религия навязывает мировоззрению верующего превратную диалектику и идею непознаваемости мира. Поэтому даже фиксируемое им противоречие религиозных понятий разуму осмысливается как пример непостижимого. По мере усвоения превратной логики богословских построений — «доказательств» бытия божия, аргументов теодицеи (учения о непричастности бога к существующему в мире злу) и т. п.— у верующего все более сдерживается потребность в критическом подходе к воспринимаемым утверждениям проповедников. А наслаивающиеся сверху новые впечатления еще более затрудняют это осмысление отправных взглядов, ложащихся в фундамент миропонимания. Поэтому верующий не может обладать действительной цельностью мировоззрения.
Религия дает верующему своеобразную «энциклопедию», способную призрачно заполнить пустоты в знаниях. Содержащиеся в проповедях объяснения, как уже отмечалось, для неразвитого мышления более доступны и очевидны, чем трудные научные построения. Многие научные обобщения и проблемы (особенно затрагивающие вопросы мировоззрения) нельзя объяснить простыми и наглядными фактами. Для их понимания необходимо уметь пользоваться отвлеченными абстракциями.
Малограмотного верующего обычно не особенно терзают проблемы, связанпые с теми или иными вопросами мировоззрения. Характерно, что верующие, ищущие в религии объяснение непонятного о мире, как правило, имеют более высокий образовательный уровень по сравнению с единоверцами. Несколько более высокая грамотность у таких верующих пробудила интерес к осмыслению окружающего мира, но наивные и немудреные религиозные
90


поучения им все еще доступней мировоззренческих попя- тий науки 25.
В сознании современного верующего хаотически и противоречиво сочетаются взаимоисключающие взгляды и представления. Впервые это было обстоятельно описано в работе Н. П. Апдриаиова, Р. А. Лопаткина и В. В. Пав- люка26. Дальнейшие исследования подтвердили, что в мировоззрении верующего причудливо сочетаются трезвореалистические представления о мире и наивно-фантастические. Чем выше степень религиозности, тем в большей мере выражено такое извращение мировоззренческой позиции. Ядро религиозно-идеалистических компонентов в мировоззрении верующего составляют вера в бога и бессмертие души, а также представления, непосредственно связанные с этой верой. Остальные культовые понятия, взгляды и идеи «налипают» па это ядро.
Атеистическое влияние советского образа жизни и сама жизненная практика верующих «размывает» их религиозность, затрагивая само ядро превратных взглядов и идей. Так, значительная часть верующих сомневается в существовании загробной жизни. Очень многие верующие имеют самое неопределенное попятие о боге, нередко представляют его в образе человека, а то и отождествляют с природой. Известный украинский исследователь Б. А. Лобовик приводит очень любопытное в этом плане высказывание одной верующей: «Бог — это неведомая сила, которую мы не видим и не чувствуем. Это дух. Когда- то, когда люди не были еще такими грешными, как теперь, видели бога. Он в виде учителя ходил по земле. А теперь уже явится на суд в виде огня. Бог — это та же природа».
Религиозно-идеалистическое ядро сознания (вера в бога и бессмертие души) определяет многие мировоззренческие решения человека (например, понимание событий природы: некоторые верующие не признают естественных причин таких явлений природы, как дождь, затмения Луны и Солнца, приписывая все это «воле бога» 27).
25 Чудновский В. Я. Указ. соч., с. 13.
26 Андрианов Н. П., Лопаткин Р. А., Павлюк В. В. Особенности современного религиозного сознания. М., 1966.
27 Кожевников А. С. Атеистическое воспитание сельского населения. М., 1974, с. 23—24.
91


Антинаучные, телеологические представления о мире, управляемом божеством, верующий переносит на общественную жизнь. В причинах исторических событий он видит игру творца, не всегда доступную разумению. Отсюда — и частый фатализм верующего в понимании событий жизни.
Религия, как правило, не является главным фактором политической ориентации верующего28, определяющейся прежде всего социально-классовой позицией человека. Безусловно воспринимая и разделяя патриотические настроения всех советских людей, типичный верующий тем не менее не может не относить на счет «промысла бо- жия» те или иные события нашей жизни. Многим суждениям верующих присуща мистическая интерпретация общественных вопросов.
Мистификация сознания верующих особенно заметна в понимании ими вопросов морали. Моральные ценности личности в значительной мере характеризуют ее социальное содержание, а мир нравственных чувствований — ее душевное богатство.
Претендуя на роль «домоустроительпицы» человека и приготовляя его «ко спасению», религия навязывает множество установок и норм, противоречащих его подлинным интересам. Религиозную мораль пронизывают многие реакционные нормы старого мира. Какие-то из этих норм и поныне усваиваются верующими. Правда, мы уже говорили, что в нашей стране проповедникам пришлось исключить из этих норм откровенно эксплуататорские. Но исходные антисоциальные и антигуманные предписания не могли быть затронуты: они внутренне связаны с ядром религиозного мировоззрения. Из них следует общая чрезвычайно низкая оценка нравственного достоинства человека. Он считается слабым, склонным к злу и порокам существом, не способным без помощи бога удержаться от низменных соблазнов. «Зародыши зла» вменяются даже младенцам.
Из учения о «греховности» следует, что «первородный грех» Адама и Евы наложил печать проклятия на все последующие поколения людей и предопределил их фатальную тягу к злу. В превратных построениях религиозной морали понятие «грех», по существу, освобождено
28 Тимофеев В. Д. Религия, верующие, жизнь. М., 1974, с. 41.
92


от чего-либо социально значимого. Грехом именуется нарушение воли и заповедей бога делом, словом и даже помыслом. Не благо общества, а суверенитет небесного ревнителя здесь включен в основу оценки, что в корне извращает действительно человеческие моменты в понимании греха. Отсюда совершенно не тождественны категории «порочное» и «греховное». Последняя включает в себя осуждение многих действительно ценных понятий и побуждений. Религиозность приучает верующего к восприятию вытекающих отсюда многих превратных нравственных установок. Прежде всего они затрагивают идеалы личности.
Социальные идеалы связаны с тем, что составляет саму сердцевину в мировоззрении человека и органически согласуется с его убеждениями. Но, в отличие от убеждений, идеалы отражают не только рациональный, но и эмоциональный опыт человека: его вкусы, пристрастия,
склонности, симпатии и т. д. Поэтому, как правило, идеалы связываются не только с воспринятыми идеями, но и с копкретными образами, теми людьми, которые воплощают идеалы, выступают эталонами, образцами для подражания. Это особенно характерно для нравственных идеалов — особого проявления широких социальных идеалов.
Пропагандируя свои нравственные идеалы, служители церкви, как правило, дают конкретные образцы для подражания. Мифические персонажи «священных книг» и «подвижники» не только воплощают собой моральные эталоны, но и как бы олицетворяют догматы религии, делая их более доступными конкретному мышлению верующих. Проповеди, назидательные беседы, сочинения для душеспасительного чтения, песнопения, а также «наглядная агитация»: лозунги в молитвенных домах, скульптуры в костелах, иконы — подчиняют этой задаче слух, зрение, чувства, ум и память верующего.
Высокое уважение к подлипттым моральным ценностям как к святыням должно быть присуще каждому человеку, но мистические идеалы «святости» ему органически чужды. В. И. Ленин писал: «Религия дает человеку идеал... Человеку нужен идеал, но человеческий, соответствующий природе, а не сверхъестественный» 29. Идеалы
29 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 29, с. 56.
93


советских людей вытекают из того, что составляет саму сердцевину научного мировоззрения и высших достижений нравственного прогресса, воплощенных в принципах и нормах коммунистической морали. Атеисты воспринимают эти идеалы не слепо, а сознательно и свободно. Они за них борются, потому что убеждены в них. Слепая же вера порождает предубежденность, духовную кабалу, фанатизм, а вместе с ним и религиозную нетерпимость, националистические предрассудки. Она навязывает верующему извращенные идеалы.
Обследования показывают, что под влиянием религии многие верующие ориентируются на призрачные идеалы. Это, правда, относится в первую очередь к глубоко верующим, а особенно — к фанатикам. Последние, как выясняется в опросах, в числе наиболее уважаемых лиц часто называют мифические персонажи. Наиболее это характерно для некоторых сектантов. Так, уже упоминавшийся «пятидесятник» К., отец пятерых детей, несомненно искренне говорил нам в беседе: «Я не могу рассказывать о Христе без слез. Во всем хотел бы на него равняться. И детей такими выращу, не сомневайтесь». Один из баптистов в городе Губаха Пермской области настаивал в загсе, чтобы в метрике первенца записали имя Христос. «Но такого имени у нас не дают детям»,— возразили ему. «Какое ваше дело! — возмутился он.— Это мое право, как назвать сына. Хочу, чтобы он был, как Христос».
У большинства верующих оторванные от жизни и противоречащие подлинным интересам человека идеалы благочестия (монахи, «святые», персонажи «священных книг») значительно менее популярны. Сотни бесед и интервью с так называемыми традиционными верующими убеждают в том, что они теперь, как правило, естественно и искренне поддерживают основные гражданские и моральные идеалы нашего общества и следуют им.
Под религиозным воздействием даже у традиционных верующих заметно несомненное искажение нравственных ценностей. Это можно обнаружить, например, в тесно связанных с моральными идеалами представлениях о цели и смысле жизни, о счастье.
Наш опрос верующих показал, что понятие «счастье» у них несомненно связано с религиозными идеями. Свя- щеппик К. из села Беляевка, например, видит счастье в
94


том, чтобы «сделать всех верующими», а религиозные фанатики (их оказалось 3,9% от общего числа опрошенных) назвали счастьем «перенесение земных страданий, как подобает верующему». Около 21,3% всех опрошенных верующих находят идеал счастья в том, чтобы «прожить, не колеблясь в вере», а 20,9% верующих ответили нам, что вообще «счастье может быть только за гробом».
Приведем некоторые из этих высказываний: «Люди на земле могут быть счастливы, но они обязательно должны быть верующими, так как счастье здесь временно, неустойчиво и зависит от бога. Настоящее и вечное счастье будет у тех, кто попадет в рай. Для этого молюсь, посты соблюдаю, на службы (в церковь.— М. П.) хожу». «В земной жизни люди не могут быть счастливы, они здесь гости. Счастье в том, чтобы попасть в рай»; «Живу не хуже других, было бы здоровье. Всем довольная: бог бережет. Детей вырастила хорошими, хотя в бога и не веруют. А все-таки в земной жизни полного счастья нет. Богом велено: „Живи и майся“».
Правда, наряду С подобными высказываниями у верующих встречаются рассуждения, возникшие под влиянием атеистического окружения: «Жизнью своей счастлива. Трудилась, пользу людям приносила»; «Считаю себя счастливой. В семье все хорошо. И достаток. Книги читаю, телевизор смотрю. Если на том свете будет так же хо-. рошо, то это будет блаженство».
Превратные идеи религиозной морали, эгоистическая установка на личное спасение ограничивают социальную активность верующих и навязывают им искаженное понимание достоинства, подменяя его мистическим представлением о «назначении» человека, т. е. о его предопределенности к служению и восхвалению бога. Действительное чувство достоинства, естественное желание получить моральное признание и поддержку товарищей истолковываются с этих позиций как «гордыня», греховное утверждение «самости», противоречащее «назначению» человека, принципам «спасения» и «приготовления к вечности».
Патриотизм, любовь к социалистическому Отечеству типичны для подавляющего большинства верующих в нашей стране. И все же религиозные установки негативно затрагивают и эти гражданские ценности, навязывая представления о том, что иллюзорная небесная отчизна
95


ценнее земного пристанища. «Мой в небе край родной, мой в небе дом... Я странник на земле, мой путь лежит во мгле, мой в небе дом» — поется в баптистском гимне.
Антигуманно влияет религия и на «внутреннего морального судью» — на совесть человека. Это сокровенное моральное качество у верующих навязчиво соединяется с религиозными идеалами, надеждою на «спасение», с представлением о «греховности», в результате чего возникают терзания совести по поводу неизбежных нарушений оторванных от жизни и противоречащих ей предписаний. От этого страдает понимание верующим ряда моральных категорий.
Так, добром он уже не может считать то, что с точки зрения религиозных положений препятствует «спасению». Категория чести в понимании верующего в какой-то мере подменяется культовой категорией «благочестия». Такие отправные понятия морали, как долг и ответственность, в нравственном сознании верующего противоестественным образом связываются не столько с его общественными обязанностями, сколько со служением мистическому «небесному отцу».
Мы уже говорили, что многие верующие разделяют представления о якобы благотворном влиянии религии па мораль. Более того, они часто соглашаются с проповедническими назиданиями о том, что мораль-де порождена религией и вне религии люди неизбежно морально деградируют. Те или иные факты нарушения морали ими приписываются именно отходу от религии. И, наоборот, влияние религии они ищут в тех или иных повседневных благородных поступках.
По нашим наблюдениям, между религиозностью человека и его моральным обликом нет прямой зависимости. Сама по себе религиозность не может привести к улучшению, облагораживанию морали верующих. Среди них, как и среди неверующих, встречаются люди честные и нечестные, сердечные и черствые, добрые и озлобленные, прямодушные и двуличные.
Думается, что непосредственные предписания в ряде общин, осуждающие, например, пьянство, супружескую неверность, оказывают какие-то влияния на поведение отдельных верующих, но вряд ли решающим образом удерживают их от дурных поступков: тормозом в этом отношении является скорее общественное мнение. Нам при¬
96


ходилось выслушивать от некоторых верующих заявления о том, что религия «спасла» их от пьянства, но после беседы с ними складывалось впечатление, что от тяги к вину этих лиц удержало прежде всего страстное желание наладить свою жизнь, любовь к близким и т. д. Конечно, не исключено, что какую-то дополнительную роль здесь могли сыграть и опасения религиозного плана.
Иногда говорят о высоконравственном содержании христианского принципа «возлюби ближнего». Но уважение к личности — это общечеловеческая норма, сформировавшаяся в ходе нравственного прогресса вне и помимо религии. В контексте достижений нравственного прогресса эта норма-принцип органически связана с призывом к борьбе против социального зла, против того, что обезличивает и порабощает. В религиозном контексте этот принцип мистифицируется, он начисто лишается социальной действенности и противоестественным образом соединяется с призывом непротивления злу и всепрощения.
Ущербность этой мистификации остро ощущается особенно чуткими в нравственном отношении верующими. Разделяя религиозные настроения своего времени и окружения, известный хирург Н. И. Пирогов в «Дневнике старого врача» с сокрушением констатирует: «Странно, когда я сомневался и не верил, я более делал добра, вернее, делал его бескорыстнее, без всякого мотива или только из любви к науке». Правда, далее он связывает именно с религией возросшую у него с годами теплоту в отношении к людям, но тут же признает, что с усилением религиозной веры опыт жизни развил в нем при всем желании делать добро какой-то страх быть обманутым. «В этом страхе и недоверии, невольно проникающих в душу, я вижу слабую сторону применения учения Христа к практической жизни. Стремясь всеми силами души творить добро ненавидящим нас, жертвовать собой из любви к другим, не многие не сознают внутренней опасности принести себя в жертву не добру, а злу» 30.
Религия ставит человека перед лицом бога и именно со служением ему связывает моральную ответственность верующего. Следовательно, уже поэтому выносятся на второй план общественное значение и социальные последствия поступков. Еще раз коснемся исповеди. Она, безусловно,
30 Пирогов Н. И. Собр. соч., т. VIII. М., 1962, с. 183.
4 М. Г. Писманик
97


включает в себя момент морального контроля. Но этот контроль подчинен культовым целям. К тому же «таинство» покаяния позволяет верующему получить божественное прощение за совершенный дурной поступок. Все это само по себе отнюдь не стимулирует моральность.
Исповедники отмечают, что на покаянии многие верующие постоянно упоминают один и тот же грех. Предупредительно-нравственное значение исповеди более чем сомнительно.
Нам неизвестны сравнительные изучения в нашей стране нравственности верующих и неверующих. Никто не собирается идеализировать нравственность неверующих и отрицать иногда встречающиеся среди них факты аморализма. Но в глазах верующих очень часто фиксируются только такие факты. И им кажется нередко, что среди неверующих преобладают безнравственные люди. Проповедники религии стараются поддержать такое заблуждение.
За рубежом делаются многочисленные попытки установить эмпирическим путем зависимость нравственного поведения людей от степени их религиозности. Исследования осуществляют и апологеты религии с надеждой доказать благотворное влияние верований на нравы. Но их ожидания не подтверждаются. Американский социолог Ч. Глок по этому поводу пишет, что надежды церковников оказались тщетными: их многочисленные исследования в США не принесли желаемых доказательств более высокой нравственности у верующих31. В медицинской литературе можно встретить высказывания даже о стимулирующем воздействии сильных религиозных проявлений на пробуждение жестокости 32.
Трудно преувеличить негативное влияние религии на понимание человеком смысла жизни. Потребность обрести смысл жизни является «у нормального взрослого человека единственным направлением действия, могущим закрепить высшие, зрелые формы поведения» 33.
Религия мистифицирует понимание верующим смысла жизни. Вывод «смысл жизни —в подготовке к загробно¬
31 Социология сегодня. М., 1965, с. 186.
32 Ганнушкин Я. Б. Избранные труды. М., 1964, с. 94.
33 Обуховский К, Психология влечений человека. М., 1972, с. 181— 185.


му блаженству» весьма отчетлив и «понятен» для верующих. Здесь не приходится много размышлять. Решение кажется наиболее простым. Оно словно бы подтверждено опытом прошлых поколений. В эксплуататорском обществе стихия социальных отношений буквально подталкивала и сейчас подталкивает человека к выводу об отсутствии смысла и ценности в земной жизни. И религиозный ответ там особенно приемлем. Так, в проведенном в США опросе о мотивах религиозности чаще всего давался ответ: «Религия дает смысл жизни»34.
Религиозное решение смысла жизни вытекает из идеи о никчемности земной жизни, «юдоли печали», по сравнению с небесным блаженством. Мирское, земное враждебно божественному и поэтому является злом, лишено действительного смысла. Строго говоря, это ответ не о смысле жизни, а о смысле смерти, которая здесь представляется как желанный удел для праведника. Для религии смыслом обладает не жизнь, а смерть. Религия акцентирует внимание на смертном, а не на жизненном в человеке. Все, что связано со смертью, приобретает для нее особое значение. Запугивание смертью способствует усилению религиозности.
На сложный, подытоживающий осмысление мира вопрос — о своем месте в этом мире — религия дает верующему ответ, который находится в гармонии с уже усвоенными верующим установками, а поэтому не требует мучительных усилий мысли. Конкретное мышление тяготеет к готовым и отчетливым оценочным высказываниям и стандартным суждениям, согласующимся с уже принятыми. Религиозное решение вопроса о смысле жизни извращает нравственную позицию личности и мешает ее самоутверждению, подчиняя последнее целям эгоистического личного «спасения». В исследованиях нравственного сознания верующих часто констатируется более сильное проявление у них по сравнению с неверующими индивидуалистической направленности. Так, на основании исследований, проведенных в Краснодарском крае, Т. В. Сергиенко сообщает, что при ответе на вопрос о смысле и ценности жизни у верующих в большей степени, чем у атеистов, заметны эгоистические мотивы 35.
34 Попова М. А. Указ. соч., с. 169.
35 Научный атеизм: проблемы теории и практики. М., 1973, с. 124.
4* 99


Личностное органически вырастает из жизнеутвержде- пия и признания самоценности жизни и человека. Эти положения антагонистичны идее автономности и абсолютного верховенства бога. Религиозный модернизм пытается в какой-то мере замаскировать аскетическое содержание религиозных идеалов. Но, чтобы быть последовательным, приходится признать, что аскетизм — естественный вывод для ревностного верующего, «взыскующего града небесного». Отрешившийся от себя и от мира схимник — вот последовательный религиозный идеал человека. Монашеское изречение: «Только тот никогда не падает, кто лежит; а кто стоит, тот может пасть и снова восстать» — иногда и поныне проводится в проповедях.
Утверждение личностного начала в человеке, по богословскому толкованию, возлагает на человека и личную вину перед богом за соучастие в грехе. «Как скоро человек становится личностью,— писал известный дореволюционный богослов С. Зарин,— он делает фактически греховное начало и личным принципом своей жизни... На этом личном, а не природном только участии человека во грехе Адама основывается так называемое нравственное „вменение41 греха36.
Утверждение личностного в человеке — избирательное усвоение того ценного в окружающем мире, что украшает и расцвечивает жизнь. Вместе с тем это и утверждение своей индивидуальности, своего образа видения и поведения, своей неповторимости, активной позиции, т. е. творческого начала в себе. Но все это воплощает социальное и земное в человеке, а тем самым удаляет его от бога. «Смысл христианства,— писал известный религиозный философ Владимир Соловьев,— и не может быть ясен для тех, кто чувствует себя хорошо в этом мире». Тем большую опасность для церкви представляет проявление собственной воли, того личностного, что идет от индивидуального восприятия земных ценностей. По утверждению Соловьева, каждый раз, когда человек действует по своей воле, он тем самым отделяет от себя «мир бога» 37.
Отречение от личностного, от «самости», от «гордыни» является, по учению церкви, одним из условий «спасе¬
36 Зарин С. Аскетизм по православно-христианскому учению, т 1 кн. 2. СПб., 1907, с. 43.
37 Соловьев Вл. Религиозные основы жизни. М., 1884, с. 12, 63.
100


ния». Стадное нивелирование — вот логическое следствие последовательно религиозного взгляда на человека. Религия навязывает ему отсутствие самостоятельности, податливость религиозному окружению и пастырю. И такое послушание и смирение в религии провозглашены «истинными добродетелями».
Если же обратиться к данным, полученным зарубежными учеными, то пз них следует, например, признапие конформности у паиболее ревностных прихожан. Отмечаются свойственные им ограниченность, консерватизм, догматизм мышления. Косвенные данные свидетельствуют о том, что религия приглушает одаренность личности. Так, по данным американских социологов и психологов, из семей ортодоксальных христиан вышло наименьшее число высокоодаренных деятелей науки. Не соглашаясь с этими выводами, апологеты религии выдвигают положение о том, что религия якобы способствует успеху в научной, творческой деятельности. Желая доказать это, религиозный психолог У. Кларк разослал 2 тыс. наиболее выдающихся американских ученых анкету с просьбой указать, какие факторы играют конструктивную роль в их деятельности. Результаты полностью разбили основное положение Кларка: религиозная мотивация заняла последнее место 38.
Не выдерживает никакой критики утверждение религиозных проповедников об аморальных последствиях отхода от религии. Массовый отход трудящихся от религии в СССР показал, что «страх божий» и на самом деле не является регулятором морали, имеющим существенное значение. В ходе социалистических преобразований все более входят в жизнь нормы коммунистической морали, резко снизилась преступность, а также проявления корысти, эгоизма и других низменных побуждений, порождаемых строем частной собственности.
Религиозность сама по себе не удерживает от преступности. Статистические данные показывают, что в капиталистических странах темпы роста преступности превышают темпы роста населения. Волпы наркомании, алкоголизма, самоубийств буквально захлестывают общество. Исторически изживший себя капиталистический способ производства и образ жизни органически порождают пре¬
38 Попова М. А. Указ. соч., с. 176, 190, 194.
101


ступность и аморализм, и религиозные нравоучения бессильны им противостоять.
Стараясь замаскировать подлинные истоки преступности, аморализма, психических отклонений, апологеты капитализма иногда связывают эти факты с нигилистическим отношением к религии со стороны значительных групп населения. Но подобные утверждения расходятся с данными самих же буржуазных исследователей. Так, обследование, проведенное в 1957 г. американским психологом Уолтерсом39, показало, что алкоголики и невротики по религиозному воспитанию не отличаются от других лиц.
Отклонения в поведении и психике как широкое социальное явление в капиталистическом обществе, следовательно, надо связывать с глубинными социальными явлениями исторически обреченной общественной системы (а не с фактами отхода тех или иных лиц от религии).
Именно сознательное усвоение атеистического мировоззрения и гуманистических идеалов марксизма в громадной степени стимулирует духовную свободу человека, чувство ответственности перед обществом за свое поведение и делает подлинно моральные стимулы решающим регулятором во всей деятельности человека. Поступок, совершаемый по свободному побуждению в соответствии с сознательно усвоенными передовыми идеалами, по моральной ценности не сопоставим с поступком, обусловленным мистическим страхом перед адскими муками.
Мистификация чувств
Религиозность накладывает глубокий отпечаток на мир чувств верующего. Обычные положительные и отрицательные чувства под влиянием религии в большей или меньшей степени извращаются. Терзания «греховности» и заботы о «спасении» не могут не ограничивать богатства социальных переживаний человека. Поэтому пробуждаемые религией переживания эмоционально завершают и закрепляют самоотчуждение религиозной личности.
Среди пробуждаемых религией переживаний первенствующую роль в мистификации чувственного мира играет
39 Попова М, А. Указ. соч., с. 240. 102


иллюзорная вера. Именно вера выступает эмоциональной основой религии 40. Религиозная вера — весьма сложное переживание. Правда, ее нельзя сводить только к одному из религиозных чувств. Как уже отмечалось, религиозная вера является ядром мировоззрения верующего. Она выступает и ведущим импульсом в его культовом поведении. Вера включает в себя определенную интеллектуальную позицию верующего — мысленное допущение, признание реальностью сверхъестественных сил и возможности связи с ними. Вера содержит в себе и непосредственно-эмоциональное отношение к этим вымышленным силам. На наш взгляд, в религиозной вере эмоциональная сторона резко преобладает над интеллектуальной, «неразвернутой», подавленной, почти лишенной критических моментов, столь необходимых для интеллектуальной деятельности. Впрочем, и эмоциональная сторона религиозной веры противостоит эмоциям познания: недоумению, сомнению, любопытству, любознательности, пытливости и др.
Надо отметить, что по поводу понятия «вера» как такового в научной литературе еще продолжаются дискуссии. Так, И. А. Крывелев, Э. Кольман и К. К. Платонов относят понятие «вера» только к религии. Ю. Ф. Боруп- ков, В. Р. Букин, П. В. Копнин, М. А. Попова, Б. Ф. Пор- шнев, Д. М. Угринович, Е. И. Шехтерман и другие считают, что религиозная вера является лишь частным случаем веры как таковой. Проблема сложная, и при ее решении нельзя ограничиваться чисто психологическим подходом (как и при анализе любого социального вопроса) .
Богословы мистифицируют веру, приписывают ей божественное происхождение. Вместе с тем, пытаясь доказать тождество религии и пауки, богословы часто прибегают к констатации психологического сходства отдельных моментов научного творчества, да и познавательной деятельности вообще, с верованиями религиозного человека.
Приведем характерное и для современной проповеди высказывание одного дореволюционного богослова. Он пишет: «Мир ученого есть система объективированных понятий. Имеют ли эти объективированные понятия дей¬
40 См.: Шехтерман Е. И. Вера или знание. Алма-Ата, 1967, с. 94.
103


ствительное существование за пределами собственного ума, ученый этого не знает. Он только верит в их объективную реальность, верит самой простою, обыкновенной верой,— верит как дикарь, который олицетворяет свои наивные мысли, чувства и надежды и вкладывает их в виде живых существ и сил в поразившие его явления природы. Самое точное научное познание пропитано верой нисколько не меньше, чем самая фантастическая мифология» 41. Предмет научного исследования богослов намеренно лишает объективного содержания. Но, помимо своего желания, шельмуя науку, апологет религии сближает «божественную веру» с фантазией дикаря.
Внешнепсихологическое сходство отдельных моментов веры в различных видах деятельности еще ни о чем не говорит. Тем более оно не доказывает необходимости верований. Религиозпые верования отделены от тех рациональных моментов веры (например, взаимного доверия), которые необходимо присутствуют в нравственных, правовых, политических взаимоотношениях людей. Так, уверенность в справедливости тех или иных социальных идеалов, вера в их осуществимость — важнейшее условие воспитательной и идеологической деятельности. Более того, вера как отсутствие сомнений в истинности тех или иных фактов, как доверчивое отношение к уже проверенным авторитетными исследователями положениям является одним из подчиненных моментов и научного познания.
Вера, свободная от мистики, входит в интеллектуальное творчество как момент субъективного отношения к вероятностному характеру событий, мера оценки их достоверности. Нам представляется, что вера в научном познании отличается от религиозной веры прежде всего по своей психологической структуре. Если в религиозной вере ее интеллектуальная сторона деформирована, а эмоционально-чувственная гипертрофирована и по существу изолирована от действительно познавательных чувств, то в вере исследователя интеллектуальная сторона стоит на первом плане. Разумеется, эмоции тонизируют научный поиск, и ученого обычно отличает богатство интеллектуальных переживаний. Но каждый исследователь в принятии на веру тех или иных фактов или положений стремится к бесстрастному, критическому их осмыслению.
41 Соколов П. Указ. соч., с. 7. 104


Более 100 лет назад П. JI. Лавров в «Исторических письмах» возражал против отождествления религиозной и рациональной веры42. И действительно, такое смешение понятий неправомерно. Рациональная, т. е. не противоречащая разуму и фактам, вера (например, вера человека в собственные силы) содействует развитию творческих способностей человека и усилению его активности. Слепая, догматическая вера, наоборот, приводит к окостенению мыслей и чувств, мешает своевременному исправлению ошибок и заблуждений, превращается в оправдание собственной бездеятельности, пассивности. Она способна породить преклонение перед реакционными традициями и обычаями 43.
Религиозные верования — это мистифицированная и гипертрофированная вера, лишенная положительного социального содержания. Как уже отмечалось, верования порождают безмерную доверчивость религиозного человека и ограничивают его критичность. Не случайно верующие с такой готовностью откликаются на самые нелепые выдумки религиозного характера и верят самым фантастическим слухам.
В психологическом плане — как своеобразное субъективное состояние — религиозная вера изучена мало. Ее интенсивность, по-видимому, прямо зависит от степени религиозности. Тонус этого переживания неустойчив. Многие верующие отмечают, что их вера в бога то усиливается, то ослабевает. Возможно, ритмы таких колебаний осуществляются в пределах недели и даже времени суток. Верующий думает о боге не постоянно. Ритм колебаний, по-видимому, связан с ритмом соблюдения обрядов.
Мир чувств религиозного человека включает в себя и другие мистифицированные переживания. В своей психологической основе они не отличаются от чувствований неверующего. Это те же естественные чувствования, но связанные с иллюзорным объектом, а потому и направленные иллюзорно. Любые человеческие чувства могут стать религиозными, если они связываются с религиозными верованиями и тем самым приобретают специфическую направленность 44.
42 Лавров П. Л. Философия и социология. М., 1965, с. 232—233.
43 Шехтерман Е. И. Указ. соч., с. 69.
44 Угринович Д. М. Введение в теоретическое религиоведение, с. 201.
105


Естественно-психологическое объяснение находит и настроение религиозного экстаза 45. Вполне земную природу имеет и такое, уже патологическое, эмоционально-психологическое проявление, как кликушество, чрезвычайно распространенное в дореволюционной России и изредка бытующее и поныне. Дореволюционный исследователь кликушества Н. В. Краинский писал, что это явление нельзя рассматривать как болезнь в точном смысле слова. Это скорее бытовое, социальное явление, которое основывается на глубоко укоренившейся в народном сознании вере в «порчу». Краинский отмечал: «Большую, если не первенствующую роль в развитии кликушества в России играют монастыри, особенно московские и окрестных губерний» 4в.
Религиозные чувства являются сложным набором разнообразных переживаний. Особенно они стимулируются в коллективных культовых действиях, где сильны психологические механизмы заражения и подражания.
Исследования, проведенные М. П. Чугуевым в Ставропольском крае, показали, что при посещении церкви лишь 11,4% верующих свободны от эмоциональных впечатлений (как и следовало ожидать, женщины более впечатлительны: их в этой группе в 5 раз меньше, чем мужчин); чувство иллюзорного удовлетворения испытывают при богослужении 46,1% его участников (женщины почти вдвое чаще мужчин), а чувство страха и жалости — 16,9% (женщины в 5 раз чаще мужчин).
При богослужении вырабатывается своеобразный автоматизм эмоциональных реакций, часто утрачивается теплота и искренность живого чувства. Характерно в этом отношении наблюдение А. И. Бобровниковой, посетившей моление в баптистской общине. «После выступления проповедника начался всеобщий плач. Александра Михайловна (одна из баптисток.— М. П.) тоже плакала. По дороге из молитвенного дома мы долго разговаривали о том, что мне удалось здесь увидеть и услышать.
— О чем же вы плакали?
— Я и сама не знаю, о чем» 47.
45 Платонов К. К. Указ. соч., с. 135—139.
46 Краинский Н. В. Порча, кликуши, бесноватые. Спб., 1900, с. 5.
47 Бобровникова А. И. Мой опыт индивидуальной работы с верующими. Барнаул, 1964, с. 17.
106


А. И. Бобровникова отмечает поразившую ее деталь: все баптисты плакали без слез. Эмоции вытеснил автоматизм.
Аналогичные наблюдения получены и нами. Постороннему довольно заметны моменты неестественности во внешних проявлениях чувств во время таких молений. Определенные лица здесь всегда первыми — громко и словно бы неожиданно — начинают плач, сокрушаясь о своих «грехах». Постепенно включаются в плач и остальные. Некоторые (особенно мужчины и подростки) словно по команде опускают глаза со скорбным выражением.
В наборе чувств, вызываемых религией, преобладают, по-видимому, отрицательные эмоции. Среди них особое место занимает чувство страха перед божеством. Это остроотрицательное чувство (обычная реакция на жизненную опасность) в религиозном контексте мистифицируется, связывается с идеей бога, с ужасами ада и превращается в сильнейшую узду.
Сами по себе отрицательные переживания являются одной из важных психологических предпосылок усвоения человеком знакомых ему религиозных представлений. Так, в подавляющем большинстве случаев в минуту большой опасности даже у человека, индифферентного к религии, страх выступает ведущим психологическим импульсом к воспроизведению религиозных представлений и действований. Страх оживляет религиозные эмоции у инертного верующего. «Пока гром не грянет, мужик не перекрестится» — говорится в известной пословице. По нашему мнению, чувство страха является частым эмоциональным фактором и религиозного «обращения».
Превратное понимание мира навязывает и его превратное ощущение, отрицательно влияет на психологический строй, естественную структуру, а особенно на социальное содержание чувствований. Оно вносит дисгармонию в оценочный характер восприятия, понуждая, например, к отысканию радости в горе. Религиозные проповедники пишут о «радостнотворной печали от сознания своей випы перед всесвятым богом» 48. Они утверждают, что верующий, несущий «крест внешних и внутренних скор¬
48 ЖМП, 1962, № 2, с. 63,
107


бей», исполнен «великой радости» 49. Идея воскресения меняет «рыданье слез на неиссякаемую духовную радость» so. Богословы пазидают: «Даже в смерти — радость перехода к лучшей, вечной жизни» 51.
Двойственность чувств — вполне нормальное явление, когда человек сталкивается с реальной противоречивостью объекта. Противоречивость переживаний — естественная реакция в таком случае. Но в силу превратной природы определяющих ее отправных идей религиозность извращает непосредственность чувствований верующего, понуждая его видеть положительное в горе. Извращающее начало касается самого фундамента мира чувств человека.
Это проистекает от принижения подлинно человеческого начала в личности, от возвеличивания в ней начала «тварного». «Тварное» — это есть мера самоотречения и самоотчуждения личности во имя божества. Известный православный богослов М. Тареев в свое время писал: «Подготовленность человека к восприятию духовной жизни — это его самоотречение, его сознание своего природного ничтожества, отречение от своего природного достоинства... Отрекаясь от себя, человек в Боге приобретает для себя действительную жизнь» 52.
С верой не совместимо все то, что привязывает человека к радостям жизни.
Христианство провозглашает: «Бог есть любовь». Но в этом лозунге, как и в принципе «Возлюби ближнего», гуманное чувство лишено его действительного социального содержания. Г. В. Плеханов писал: «Когда верующий человек говорит: бог есть любовь, он говорит, в сущности, только то, что любовь выше всего на свете. Но в его религиозном сознании любовь принижается до степени свойства отдельного существа, бога, который имеет значение и независимо от любви. Вера в бога становится для религиозного человека непременным условием любовного, сердечного отношения к ближнему. Он ненавидит атеиста во имя той самой любви, которую проповедует и обоготворяет. Так извращает взаимные отношения людей
49 ЖМП, 1962, № 2, с. 63.
ЖМП, 1964, № 7, с. 34.
51 ЖМП, 1962, № 12, с. 4.
62 Тареев М. Цель и смысл жизни. М., 1902, с. 61, 84.
108


вера в бога, извращающая отношение человека к собственной сущности» 53.
В религиозном контексте любовь приобретает чужеродные качества. Живое и теплое чувство обескровливается и лишается жизнеутверждающего начала. Естественная привязанность к человеку здесь признается второсортным чувством, не сопоставимым с влечением к богу. Любовь, назидает современный служитель бога, разделяется на два вида: любовь к богу (это первый, основной вид любви) и любовь к человеку, к ближнему, к брату своему — это второй, низший вид любви.
Последовательно религиозная точка зрения, отстаиваемая богословами, ведет к аскетизму, а следовательно к полному отрицанию естественного чувственного влечения. «Сила любви,— писал тот же М. Тареев,— должна очиститься от естественных пристрастий, чтобы стать любовью духовной» 5\ В сущности любовь мужчины к женщине — одно из важнейших завоеваний нравственного прогресса — лежит вне религиозной морали, ибо это чувство непосредственно противостоит аскетическим идеалам. Проявления женоненавистничества, столь отчетливые в «священных книгах» и в культовой деятельности церквей,— следствие такой позиции.
Под религиозным воздействием чувства верующего устремляются к иллюзорным объектам. Мир чувств верующего мистифицируется, реальные связи и оценки переворачиваются. Особенно это заметно в эмоциональных реакциях во время религиозной службы. Сложную гамму переживаний вызывает у верующего «таинство» покаяния. Наряду с переживаниями чисто культовыми у верующего возникают и нравственно окрашенные эмоции. Но, устремленные к иллюзорному объекту (богу), они теряют свою социальную цепность. Так, в исповеди муки совести воспринимаются верующим как божественное наказание, а осуждение общества или группы — как гнев божий. Раскаяние для верующего — это следствие покаяния перед богом, а успокоение совести — результат божественного прощения и помилования55. В этом — еще
53 Плеханов Г. В. О религии и церкви. М., 1957, с. 72.
54 Тареев М. Указ. соч., с. 110.
55 Яблоков И. Н. О научной интерпретации динамики психологических состояний верующих в молитве и покаянии.— ВНА, 1973, вып. И, с. 198.
109


одно проявление отчуждения мира чувств верующей личности.
Чувства верующего извращает также молитва. Она не только неоднократно в течение дня напоминает верующему о боге. Направленная не столько к памяти, сколько к эмоциям, молитва втягивает их в мистическую сферу, навязывая им функцию охранения веры. Даже когда человек молится формально, это заставляет его думать о боге и все явления воспринимать с религиозных позиций. Во время молитвы происходит как бы самовнушение, при котором человек вновь и вновь убеждает себя в существовании бога56.
Извращение и мистификация чувств — одно из наиболее ярких проявлений отчуждения личности, поскольку мир чувств столь непосредственно запечатлевает саму природу личности. Самоотчуждение верующей личности дополняется и усиливается пробуждением, а затем и удовлетворением верующим своеобразной «наркотической» потребности. В какой-то мере мистифицированные чувства становятся замещением «обезболивающего» в моменты психологических напряжений и тревог.
Наркотическое свойство мистифицированных чувств хорошо известно проповедникам религии и используется ими для закрепления религиозных представлений. Но сами по себе эти извращенные переживания дают лишь иллюзию душевной поддержки, они уводят от реальных проблем в мир иллюзий. И все же кажущийся успешный результат все более закрепляет у верующего потребность в новых дозах эмоционального опьянения — суррогата реальных переживаний.
Разумеется, предоставляемая религией компенсация имеет иллюзорный характер. Но она дает некоторый «психотерапевтический» эффект. В медицине известны случаи исцеления в результате религиозного самовнушения. В этом нет ничего сверхъестественного: механизм внушения и самовнушения широко применяется в медицине 57. Но психотерапевтический эффект усиливает при-
•в Борунков Ю. Ф. Структура религиозного сознания. М., 1971, с. 173.
57 Это освещено уже в дореволюционной литературе. См.: Ники- тин М. Религиозное чувство, как исцеляющий фактор.— «Обозрение психиатрии, неврологии и экспериментальной психологии», Спб., 1904, № 1-2, с. 4, 108.
110


тягательность самой религии в глазах верующего. Религия предоставляет верующему иллюзорную компенсацию. По-видимому, компенсация является психологической потребностью для некоторых людей. Эмоциональное замещение помогает таким людям перенести «стрессовые» состояния. Получаемую от религии иллюзорную компенсацию верующий воспринимает как якобы действительное облегчение в трудной психологической ситуации.
Но реальной и действительной компенсацией является переключение человека на другой вид деятельности. Социализм ликвидировал те массовые и чрезвычайно глубокие источники страданий, которые причиняет эксплуатация, бесправие и классовый гнет во всех его проявлениях. И все же, как мы уже говорили, и в нашем обществе человек не гарантирован от душевных переживаний и недугов, порождающих у него страдания и даже неврозы 58. Повышенное внимание со стороны коллектива и ближайшего окружения, реальное участие социально необходимы.
Иллюзия дает верующему лишь кажущуюся компенсацию, а тем самым уменьшает или снижает напряжение. Длительная практика закрепляет эту потребность в иллюзии. Трудности жизненного пути превращают эту потребность в манеру поведения, органически свойственную верующему. Эту потребность нельзя спять, пе предоставив верующему психологически эквивалентной замепы. Ею должны быть моменты компенсации, свободные от мистической окраски. В частности, новую энергию для преодоления психологических трудностей человеку дают коллективные переживания, привлечение к различным и посильным формам общественной деятельности. «На миру и смерть красна» — в этой пословице хорошо схвачена удивительная сила коллективных переживаний.
Но бывают случаи, когда верующий в силу преклонного возраста, плохого состояния здоровья или других столь же уважительных причин не в состоянии воспринять этот действительно необходимый ему психологический эквивалент. И. П. Павлов как-то заметил, что рели¬
58 Интересные в этом плане данные об источниках неврозов см.: Канторович Н. В. Психогении. Ташкент, 1967, с. 27—28.
1И


гия нужна слабым наподобие костыля. Думается, он имел в виду то, что мы называем «иллюзорной компенсацией». Можно ли лишать верующего «костыля», когда он так нуждается в психологической поддержке, но пока еще не в состоянии сменить этот «костыль» на действительный эквивалент?
По-видимому, такое состояние, когда верующий ищет именно религиозный «костыль», имеет временный характер и связано с непосредственным переживанием какого- либо конкретного жизненного затруднения. И в этот момент совершенно неуместны усилия некоторых недалы новидных людей немедленно отобрать такой «костыль». Поспешность в этом деле — наихудшее проявление атеистического максимализма, способное травмировать человека и скомпрометировать высокую гуманность дела атеистического воспитания.
Предубежденность
Предубежденность особенно связана с обменом информацией и обязательно включает в себя настороженность (к чему-то или к кому-то), а иногда в какой-то степени и неприязнь. Но к ним она не сводится. Иногда предубежденность отождествляют с пристрастностью. Чувства и страсти сопутствуют нашим восприятиям и выражены тем более, чем сильнее предмет задевает наши интересы. Настороженность и неприязнь как раз и есть один из полюсов пристрастности — интенсивно отрицательного эмоционального отношения (а на другом полюсе — безграничное доверие и симпатия). Пристрастность всегда присутствует в предубежденности как эмоциональный компонент, но скорей относится не к самой информации, а к тому, кто ее сообщает. Предубежденность же более связана с содержанием информации и вытекает из предубеждений.
Как предубеждения, так и предубежденность — понятия не столько психологические, сколько идеологические. Анализировать их нужно именно в мировоззренческом плане.
Приведем выдержки из беседы с семнадцатилетней Эльвирой Г., состоящей в группе баптистов-«раскольни- ков» и работающей расфасовщицей конфет на кондитерской фабрике (образование —■ 8 классов).
112


— В кино, конечно, не хожу: грех, Библия не разрешает. И в театр: разврат все. Книги не читаю и газеты: нельзя. А вот наши книги читаю. Подруги у меня — только по вере. Все остальные — плохие!
Все, кто не в общине?
— (С вызовом.) Конечно! Все! Только в нашей вере хорошие.
— Но ведь есть и другие веры...
— (Перебивает.) Это все неистинные, я знаю. Наша — истинная.
— Чем?
— Библию соблюдаем. Все у нас чисто. Мирского избегаем. Правда у нас.
—- А у неверующих нет правды? Ни в чем?
— (Уверенно.) Ни в чем!
— Неужели нет никого хорошего среди неверующих в твоей бригаде на фабрике?
— Не! Все такие...
— Какие?
(Молчит.)
— Может быть, они смеются над тобой, обижают тебя?
— Этого нет. Но все равно они такие. Антихристы. Только у нас правда, остальному не верю. Ни в чем!
— О космических полетах ты слышала? О том, что наш луноход исследует Луну, ты знаешь?
— Неправда все это!
— А что самолеты летают — это правда?
— (Смеется.) Это правда. Но мы на них не летаем. Это от сатаны. Это мирское.
— Ты сюда на автобусе приехала. Он тоже от сатаны?
Молчит. Предлагаем ей прочесть художественную книгу. Она отмахивается: «Не надо! Не надо! У меня есть свои. И ничего мирского читать не буду — обман».
— А в школе ведь читала?
— Читала. Вот Пушкина. Ну и что? А как к вер© пришла, больше читать не буду.
В этих высказываниях очень заметпы представления, присущие именно баптистам-«раскольникам». В словах Эльвиры отражаются какие-то особенности ее возраста и характера. Однако через все высказывания девушки отчетливо проявляется типичная для многих верующих черта — предубежденность.
а/25 М. Г. Писманик
ИЗ


Итак, предубежденность вытекает из предубеждений. Чтобы их лучше понять, следует рассмотреть категории, противоположные им, убежденность и убеждения. «Убежденность,— пишет В. Т. Лисовский,— основной показатель развитой личности. Без убежденности нет личности» 5Э. Убежденность — порождение внутренней свободы человека, естественное следствие его мировоззренческой цельности; она основана на убеждениях человека.
Убеждение — термин неоднозначный. Среди его различных значений выделим одно из основных: убеждение — это специфичный элемент системы представлений и взглядов человека, не отделимый от всего его жизненного опыта и побуждений к деятельности 60.
«...Идеи же,—писал К. Маркс,—которые овладевают нашей мыслью, подчиняют себе наши убеждения и к которым разум приковывает нашу совесть,— это узы, из которых нельзя вырваться, не разорвав своего сердца, это демоны, которых человек может победить, лишь подчинившись им» 61. Убеждения подчинены идеям — именно в этом их социальный и личностный смысл. Идея — это взгляд на действительность через призму социальных интересов.
Выдающийся педагог К. Д. Ушинский замечал, что убеждения связаны с «генеральными понятиями», на которых «основывается главным образом направление всей человеческой жизни» 62. Поэтому неверно относить к убеждениям рядовые суждения и мнения человека.
Убеждениями становятся те знания и идеи, которые приобретают личностный смысл, органически согласуются с жизненной позицией и ценностными ориентациями личности, а затем сами определяют и эту позицию, и эту ориентацию. Убеждение -- это такое знание, которое стало позицией человека в системе его отношения к миру, вещам, труду, людямб3. Убеждения становятся побудительными мотивами в деятельности человека, каркасом
59 Лисовский В. Т. Воспитание убежденности.— В кн.: Наука убеждать. М., 1969, с. 321.
60 Парыгин Б. Д. Указ. соч., с. 268.
61 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 118.
62 Ушинский К. Д. Соч., т. 9. М., 1950, с. 422.
63 Перов А. К. Некоторые психологические особенности формирования убеждений.— «Учен. зап. Свердл. пед. ин-та», 1966, вып. 35 с. 42.
114


его самосознания. Они внутренне согласованы с его идеалами, а поэтому он не только защищает их, но и стремится к их распространению.
Не исключено, что какие-то моменты убеждения первоначально воспринимаются на веру. Но в последующем они проходят рациональное переосмысливание и перепроверку. Психологи JI. Н. Лайда и М. С. Неймарк констатируют, что на высших этапах становления убеждения обязательно опираются на четкие знания в форме высокообобщенных понятий и их систем 64. Подлинные убеждения по своей гносеологической природе являются истинными знаниями. Субъективная уверенность в этой истинности — важнейшее условие восприятия убеждения 65.
В отличие от простых сведений, которые можно почерпнуть из учебника и других источников информации, убеждения не заимствуются, а именно усваиваются. Они не только глубоко осмысливаются, но и становятся для него руководством к действию66. Личное и сокровенное отношение самого человека к важнейшим убеждениям выражается в особом оберегании их как ценности. Такие убеждения обосновывают исходные категории понимания мира и жизненной позиции.
На основе убеждений формируется убежденность — важнейшее качество человека, основной показатель развитой личности. Убежденность проявляется в единстве воспринятых взглядов и поступков человека, в его готовности защищать и отстаивать убеждения, в его непримиримости к чуждым идеям и поступкам. Мировоззренческая убежденность создает иммунитет к различным суевериям и предрассудкам.
Убеждениям противостоят предубеждения. Исследуя истоки этнических предубеждений, известный социолог И. С. Кои обратился к зарубежной литературе (в советской литературе эта проблема почти не затрагивалась).
64 Ланда. Л. Н., Неймарк М. С. О методе п приемах убеждения.— «Советская педагогика». 1959, № 2, с. 130
65 Мостовой С. Н. Ленинские принципы пдейтю-воспитателыюй работы. М., 1972, с. 276; Манышев ТО. Г. О структуре убеждения как философско-социологической категории.— «Труды Ин-та пар. хоз-ва», вып. 4. Иркутск, 1967, с. 237.
66 Бардипн А. М. К вопросу о психологической природе нравственных убеждений и некоторых условиях их формирования у школьников.— «Научные труды Новосиб. пед. ин-та». 1973, с. 76.
5* 115


Зарубежные авторы в объяснении природы предубеждений не выходят за пределы ограниченно-психологического подхода, определяя их как обобщенные установки. Дополняя эти определения, Кон подчеркивает, что предубеждения противоречат разуму, но могут существовать независимо от личного опыта и даже противоречить ему 67.
С чисто психологической стороны в предубеждении есть все, что в убеждении, кроме его рационального пе- реосмысливания и перепроверки на основе опыта. Отсутствие или неполнота этого звена субъективно может и не фиксироваться. Поэтому «изнутри» для самой личности предубеждения не отличимы от убеждений. Строго говоря, все неистинные убеждения по своей социальной и гносеологической природе являются предубеждениями, как бы ни были некрепкими их носители. Но традиционно как в популярной, так и в научной литературе термин «убеждения» часто относят и к разделяемым людьми неистинным взглядам.
Итак, по своей природе предубеждения представляют ложные взгляды и представления. На основе усвоенных предубеждений формируется предубежденность. Это не столько система полярных убеждениям идей и понятий, сколько дефицит истинных знаний. JI. Буева замечает, что убежденность личности формируется в результате соотнесения усваиваемых знаний с непосредственными наблюдениями и практикой отношений. Предубежденность же складывается стихийно и слепо. Она либо вообще не соотнесена с личным опытом и не прошла критического переосмысливания, либо же этот опыт был весьма ограниченным и субъективным. Тем не менее предубежденность усложняет восприятие мира. Она мешает и взаимопониманию.
С временной невосприимчивостью к педагогическим воздействиям вследствие «смыслового барьера» иногда сталкиваются, например, в практике школьного обучения и воспитания 68. Но предубежденность — явление более стойкое и сложное. Это качество часто присуще верующе¬
67 Кон И. С. Психология предрассудка.— «Новый мир», 1966, № 9, с. 192.
68 См., например: Славина J1. С. Индивидуальный подход к детям.— Педагогическая энциклопедия, т. 2. М., 1965, с. 209—213.
116


му и в определенной мере является мерой его самоотчуж- дения. Разумеется, в первую очередь предубежденность верующих обращена против атеистов.
Сила и своеобразие проявления предубежденности зависят от индивидуальных особенностей личности (возраст, образование, специфика личного опыта, темперамент, широта кругозора, развитость мышления, податливость к внушению и самовнушению и др.). Но, по-видимому, большую роль играет степень религиозности. У колеблющегося предубежденность может почти отсутствовать, а у глубоко верующего она проявляется почти постоянно. Фанатик замыкается в предубежденность, как в капсулу.
Под влиянием культовой практики, «религиозного опыта», религиозной среды и взглядов, усвоенных, как правило, еще с детства, у верующего постепенно и неосознанно формируется предрасположенность к положительному восприятию того, что соответствует иллюзиям и подкрепляет их. Он внемлет с готовностью тому, что согласуется с его верой, и, наоборот, отрицательно относится ко всему, что ее колеблет (откуда бы это ни шло). Такая психологическая установка — готовность к заранее определенным оценкам и действиям — накладывает отпечаток на особенности самого восприятия жизненных событий, на отношение к окружающим 69.
Иллюзорные верования противоречат данным реального опыта и взглядам большинства окружающих людей. Но приверженность к иллюзиям сильна. Оберегая их, верующий подсознательно насторожен против того, что так часто их задевает. Поэтому настороженность становится его привычным состоянием. Она питает предубежденность.
Предубежденность в своей основе имеет понятия и взгляды, составляющие ядро религиозного мировоззрения (вера в бога, в загробную жизнь и непосредственно с ними связанные представления). Эти представления и взгляды ошибочны и антинаучны, они порождают предубеждения религиозного человека. Разумеется, сознание верующего не может сводиться сплошь к предубеждениям, иначе он просто не смог бы жить и действовать.
69 О проявлении установки см.: Общая психология. Под ред.
А. В. Петровского. М., 1970, с. 401.
117


В той или иной мере реальный опыт заставляет его воспринять определенное количество житейски необходимых знаний. Но непоследовательное мировоззрение наряду с верными взглядами включает в себя и грубые заблуждения. Субъективно эти заблуждения верующий не осознает, считает их истинными. Поэтому наряду с действительными убеждениями, опирающимися на верные взгляды, верующий воспринимает и убеждения ложные, опирающиеся на заблуждения.
Предубеждения вытекают из верований и внутренне связаны с ними. Верования же отвергают суд разума. Поэтому они порождают и неизбежно включают в себя слепо воспринятые ложные понятия и взгляды — предрассудки. Предрассудки не отделимы от религиозного понимания мира. Строго говоря, в плане познавательной деятельности человека религиозные предрассудки ничем не отличаются от суеверий. Последние просто более очевидно несостоятельны.
Слепые верования — основа и главное содержание предрассудков. Религиозные представления, хотя и ошибочные, все же сплетены в систему согласующихся между собой понятий. Их несостоятельность для верующего отнюдь не самоочевидна. Скорее даже наоборот: «изнутри» они кажутся верными. Ведь эти представления отталкиваются от таких исходных мировоззренческих припципов, которые в индивидуальном опыте самого верующего не могут быть подтверждены или опровергнуты. Только обобщенный и совокупный опыт всего общества, осмысленный в науке и материалистической философии, является подлинной проверкой этих исходных принципов. Но верующий, как правило, далек от науки, а тем более от научной философии.
К тому же сама манера научного мышления и доказательства для многих верующих труднодоступна. Их устраивают лишь готовые истины, а поэтому внушает недоумение сам факт непрерывного возникновения в науке новых проблем. Эту реакцию с тонкой иронией обрисовал Бернард Шоу: «Религия всегда права. Она разрешает все вопросы и, следовательно, снимает все вопросы о мире. Религия придает нам уверенность, незыблемость, умиротворение и сознание абсолютности. Она защищает пас от прогресса, который всех нас приводит в трепет. Наука поступает совсем наоборот. Наука всегда оказывается пе-
118


права. Она никогда не решает вопроса, не поставив при этом десяток новых» 70.
Под влиянием верований и предрассудков, а также вследствие недостаточного образования многие верующие с трудом поднимаются до осмысливания с научных позиций отправных принципов мировоззрения. Категории, связанные с этими принципами, их просто озадачивают. Вот характерное высказывание верующего Алексея Н. (образование — шесть классов): «Бог — это понятно. Я его вижу, он при мне. А что вы называете материей — туман для меня. Выдумка это, по-моему».
Религиозное объяснение природы — это не просто «об- яспяющий миф», каких можно много создать при известном воображении для систематизации фактов. Ответы на самые глубокие Bonpjcbi о мире религия дает, отталкиваясь от человеческих качеств и способностей. Легкость уяснения, облачение религиозной идеи в чувственно-наглядные образы и создают ту иллюзию достоверности, благодаря которой религиозная идея иногда успешно конкурирует с противостоящей ей научной, требующей для своего усвоения напряженной умственной работы71.
Многие господствующие в нашем обществе научпо-ма- териалистические взгляды верующий испытывает на собственном жизненном опыте и убеждается в их правильности. Он воспринимает их как собственные убеждения. Таким образом, убеждения и предубеждения причудливо сочетаются между собой в его сознании, образуя своеобразную мозаику по существу взаимоисключающих идей и понятий. Мирное сосуществование убеждений с предубеждениями возможно потому, что их реальная несовместимость самим верующим ие осознается. Лишь при исключительных обстоятельствах жизни, на решающих поворотах судьбы у него нарушается динамическое равновесие убеждений и предубеждений. В будничной же обстановке они могут спокойно уживаться в сознании верующего и его поведении: так, в житейской практике он обычно руководствуется убеждениями, а в культовых вопросах — предубеждениями.
И все же жизнь стихийно сталкивает верующего с тем,
70 «Наука и жизнь», 1906, № 12, с. 66.
71 Иванов И. Г. Роль естествознания в развитии атеистического миропонимания. М., 1969, с. 145.
119


что подтачивает его предубеждения. Она заставляет его заметить их вопиющую несовместимость с усвоенными убеждениями и пробуждает сомнения и размышления. Казалось бы, последние должны все более нарастать и приводить к отказу от предубеждений. Так оно и происходит с тем, кто уже давно колеблется между религиозной верой и неверием, а также и с тем, кто только по традиции придерживается культа. Но для глубоко верующего особенно сильна эмоциональная привлекательность иллюзий. Как справедливо пишет известный психолог К. К. Платонов, «в борьбе разума и веры разум физиологически находится в худшем положении, так как эмоциональные доминанты чаще бывают сильнее, чем интеллектуальные» 72.
В предубежденности верующего эмоции играют немалую роль. Выше уже отмечалось, что религиозная вера придает его переживаниям мистическую направленность. Но, кроме того, она делает его пристрастным, подчиняя чувства предубежденности. Эта пристрастность выражается, например, в особом благоговении перед всем «священным» (религиозным). Она видна в слепом доверии к проповеднику, с которым верующий спешит согласиться, даже не дослушав до конца его фразы. И наоборот, пристрастность выражается в недоверии, а иногда и в неприязни к «мирскому».
Чувственный мир верующего автоматически наделяет положительными эмоциями то, что согласуется с верованиями, и отрицательными то, что угрожает им. Эти шаблонные реакции обращены не только вовне. Автоматизм чувств включается и тогда, когда истинные убеждения в сознании верующего начинают теснить его предубеждения. Чаще всего возникает привычный страх перед вольным или невольным прегрешением. Суеверный страх обуздывает сомнения в вере, парализует опасные для нее размышления, приглушает пытливость и критичность, помогает устоять и перед внешними атеистическими воздействиями.
Стойкость и автоматизм шаблонно-чувственных реакций вегрующего в немалой степени зависят от его религиозного «стажа». Чем длительней и устойчивей связи верующего с религиозной общиной и средой, тем сильнее
72 Платонов К. К. Указ. соч., с. 100.
120


автоматизм и тем непроизвольней аккомпанируют вере связанные с ней переживания и настроения, все сильнее закрепляя потребность в опьяняющих иллюзиях. На этот эмоциональный фактор в поддержании суеверий и предрассудков указывает П. М. Якобсон. Он пишет: «Чтобы суеверия и предрассудки можно было преодолеть, надо воздействовать обязательно и прежде всего на эмоциональную сферу человека, а не только на его интеллектуальные процессы» 73.
Предубежденность верующего отражается и в его позиции по отношению к источникам информации. «Религиозный опыт» и предвзятость ко всему, что очевидно колеблет веру, постепенно формируют в сознании верующего своеобразную внутреннюю «цензуру». Она напоминает диафрагму фотоаппарата. Такая «диафрагма» не просто перекрывает вход, но и просеивает внешнюю информацию.
Шаблонные эмоции поддерживают своеобразный автоматизм «диафрагмы». То, что очевидно подрывает предубеждения, в ней экранируется и перекрывается. То, что может как-то подкрепить предубеждения, принимается благоприятно, буквально всасывается и запечатлевается надолго. Сила веры регулирует в «диафрагме» жесткость соотношения полярных состояний — закрытости к рациональной критике предубеждений и открытости к внушающим воздействиям религиозных авторитетов. Кроме того, какая-то часть внешней информации в этой «диафрагме» претерпевает и смысловую метаморфозу, так как верующий воспринимает эту информацию через свой язык, свою систему превратных понятий, наделяющих восприятие соответствующей смысловой окраской74.
«Диафрагма» перекрывает именно те источники информации, которые более или менее опасны для веры и предубеждений религиозного человека.
Это было хорошо заметно в приведенной беседе с Эльвирой Г. Автобус для нее привычен и не содержит в себе ничего тревожного для ее веры. Самолет же нельзя не замечать, но в нем уже есть что-то угрожающее ее верованиям (возможно, Эльвиру смущает то, что само¬
73 Якобсон П. М. Указ. соч., с. 65.
74 О роли «языкового сознания» в общении см.: Речевое воздействие. М., 1972, с. 38.
6 М. Г. Нисманик
121


леты летают по небу). А вот уже советский луноход — прямой вызов предубеждениям этой юной сектаптки, поэтому и слышать о нем она не хочет... Такова ее реакция на довольно известные каждому события жизни. По отношению же к специальным информационным каналам свою предубежденность она демонстрирует еще более резко: театр — это «разврат», мирские книги и кино — «грех» и т.д. Религиозные же источники информации для нее — вне всяких подозрений.
В большей или меньшей степени «диафрагма» затрудняет приобщение верующих к каналам массовой информации. В нашем исследовании было установлено, что лишь 6,5% общего количества верующих не имеют у себя дома никаких средств массовой информации. Громадное большинство верующих связаны с этими источниками: выписывают газеты (54,9%), журналы (32,5%), имеют телевизор (38%), радиоприемник или репродуктор. Но информационная «диафрагма» дает о себе знать: 42,2% верующих лишь изредка прибегают к этим каналам информации, а 19,1% — совсем ими не пользуются.
В «диафрагме» фильтруется и само содержание сообщений по этим каналам. В исследовании выяснилось, что из передач по радио и телевидению верующих более всего интересуют развлекательные передачи (музыкальные, особенно художественная самодеятельность) — 24,2%; на втором месте — передачи на темы морали и быта — 18,2%; затем передачи о международном положе- пии—17,9%; передачи на медицинские темы—12,2%. Сравнительно невысок у верующих интерес к передачам о достижениях науки, техники и культуры — 3,6%. Приходится учитывать возрастные особенности верующих, а также их недостаточную грамотность. И все-таки влияние «диафрагмы» на направленность внимания, на отбор информации просматривается отчетливо.
Разумеется, нас интересовало, какой отклик получают у верующих атеистические передачи, которые более или менее периодически ведутся Центральным радиовещанием и телевидением. Выяснилось, что лишь 13 из опрошенных нами 1370 верующих проявляют интерес к этим передачам. Это чрезвычайно мало.
Чем это объясняется? Думается, что качество атеистических радио- и телевизионных передач здесь ни при чем. Как правило, эти передачи готовятся тщательно.
122


Они не оскорбляют чувств верующих. На эти передачи поступает немало положительных откликов. Не вызывает сомнений, что громадное большинство верующих им не внемлет именно из-за влияния «диафрагмы».
Предубежденность верующего включает в себя и такой момент, как избирательность в общении. Она вызвана усвоенными верующим ценностными ориентациями. Эти ориентации определяют у него различия в оценке людей в зависимости от их мировоззренческой принадлежности. Нередко уже заранее он положительно оценивает единоверцев и служителей культа и отрицательно — атеистов 75.
Наконец, в предубежденность верующего входят и «стереотипы мышления» — шаблонные суждения религиозного окружения, некритически разделяемые самим верующим. Это тот набор защитных аргументов, которые верующие привлекают для логического обоснования предубеждений. С их помощью верующий преодолевает возникающие у него сомнения в вере, а чаще он прибегает к этим аргументам, защищаясь от доводов атеистов.
Это именно стереотипы, усвоенные шаблоны, самостоятельно не взвешенные. Религиозные предубеждения здесь механически приспособлены для отражения критики и имеют видимость доказанных положений. Эта кажущаяся обоснованность возникает потому, что такие доводы согласуются с уже усвоенными, привычными исходными понятиями, вытекающими из религиозной веры. «Разум человека,— писал Бэкон,— все привлекает для поддержки и согласия с тем, что он однажды принял. Каковы бы ни были сила и число фактов, свидетельствующих о противном, разум или не замечает их, или пренебрегает ими, или отводит и отвергает их посредством различений с большим и пагубным предубеждением, чтобы достоверность тех прежних заключений осталась ненарушенной» 76.
Большей частью стереотипные суждения и доводы заимствуются верующим от авторитетных единоверцев, а также из проповедей. А поскольку ему самому такие аргументы кажутся обоснованными и весомыми, он, особенно не задумываясь, пускает их в ход в ответ на ти¬
75 Угринович Д. М. Психология религии. М., 1969, с. 31.
76 Бэкон Ф. Соч. в 2-х т., т. 2. М., 1972, с. 21.


пичные доводы атеиста. Среди этих ходульных аргументов часто приводятся пресловутые, давно опровергнутые «доказательства» бытия божия. Их и поныне разделяют многие верующие. Среди таких стереотипных суждений нередко встречается довод о религиозности ученых и деятелей культуры. Такие сведения часто сознательно либо бессознательно фальсифицируются. В качестве аргументов иногда воспроизводят слухи и «свидетельства» о чудесах и иных проявлениях божественного «промысла». Нередко повторяют проповеднические приемы «осовременивания» Библии, религиозно-идеалистическую интерпретацию неизученных явлений природы, «факты» мистического «опыта». Очень часто, по нашим наблюдениям, в защиту веры привлекаются стереотипные предрассудки о якобы благотворном влиянии религии на нравы.
Набор таких аргументов однообразен и обычно невелик. Но у верующего они всегда под рукой, и ему самому они кажутся достаточно вескими.
Где слепая вера, там нетерпимость и фанатизм. Где предубеждения, там недопустима свобода мысли и критики. В нашем исследовании выяснилось, что 48,4% верующих сознательно игнорируют атеистическую пропаганду; из них 26,5% считают эту пропаганду бессмысленной, а 9,2% —даже вредной. Во время опроса мы интересовались, сталкивались ли сами верующие с фактами или доводами, опровергающими религиозную веру. 17,7% опрошенных нами лиц заявили, что таких фактов и доводов не может быть; 28,9% признали, что сталкивались, но старались «избежать» таких фактов; каждый пятнадцатый верующий (6,5%) говорил, что сталкивался, но «старался забыть, выкинуть эти доводы из головы» (некоторые заявляли даже, что с этой целью старались пробудить в себе страх перед загробными муками, прибегали к посту, молитве, исповеди и т. д.); и только 2,3% обследованных нами верующих заявили, что размышляют над этими фактами. Глубока бездна религиозного сна!


Глава 4
ДУХОВНОЕ ОСВОБОЖДЕНИЕ ЛИЧНОСТИ ВЕРУЮЩЕГО
Необходимость содействия
Массовый отход от религии в нашей стране особенно бурно протекал в первое десять-пятнадцать лет после Октября. Это было вреащ особенно интенсивных социальных преобразований во всех сферах жизни. Глубокая революция осуществлялась и в области культуры. Трудящиеся тянулись к знаниям, они овладевали марксистско- ленинскими идеями, порывали с предрассудками и суевериями. Как известно, руководители церкви и сект встретили Октябрьскую революцию с ненавистью и далеко не сразу признали советский строй. Эта антинародная позиция резко осуждалась широкими слоями трудящихся и еще более отталкивала их от религии.
Обширное исследование, осуществленное М. К. Теп- ляковым в Воронежской области, показало, что к 1933 г. в общем составе нерелигиозного населения удельный вес порвавших с религией был наивысшим — 50%. Позднее этот удельный вес снижается, а с 60-х годов главной тенденцией становится сокращение воспроизводства религии в новых поколениях \
Правда, не каждый бывший верующий осваивал твердые позиции научного миропонимания. Часто это был не разрыв с религией, а отход от церкви или секты и только эмоциональное охлаждение к верованиям. Какая-то часть таких лиц так и не приобщилась к научному атеизму. Поэтому у некоторых из них «эмоциональное безбожие» могло смениться новыми религиозными настроениями под влиянием жизненных трудностей и переживаний. Известно, например, что в годы Отечественной войны отдельные «эмоциональные безбожники» стали колебаться.
Но более характерно, хотя и менее известно, другое.
1 Тепляков М. К. Указ. соч., с. 131—132.
125


Патриотический подъем советского народа, давшего сокрушительный отпор фашистским захватчикам, содействовал продолжавшемуся освобождению общественного и индивидуального сознания от религии. Это доказали исследования в Пензенской и Воронежской областях. Так, данные по Пензенской области свидетельствуют, что в годы войны и первые послевоенные годы (1941—1947) темпы отхода от религии были даже более высокими, чем в 1928—1940 гг. и в последующий период (с 1948 г.) 2.
Как привлекательны наши научные идеи, если в годы труднейших испытаний и смертельной опасности многие верующие отвергали «божественную» поддержку и преодолевали субъективную привлекательность религиозных иллюзий! Еще одно яркое подтверждение решающего объективного влияния советского образа жизни на общественное и индивидуальное сознание нашего общества.
О решающей роли объективных событий и факторов советского образа жизни свидетельствуют и высказывания бывших верующих о мотивах их отхода от религии. Анализ этих высказываний показал, что огромпую роль в разрыве с верованиями сыграло воздействие на сознание и жизнь трудящихся таких важнейших исторических событий, как Октябрьская революция, гражданская война, коллективизация сельского хозяйства, индустриализация страны, Великая Отечественная война. Более половины бывших верующих в Воронежской области отошли от религии под непосредственным влиянием производственной деятельности и трудового коллектива, почти каждый пятый —в результате активного участия в общественной работе, каждый седьмой — под влиянием службы в Советской Армии 3.
Таким образом, сама жизненная практика трудящихся в условиях социалистического общества сильнейшим образом подтачивает религиозные веровапия, подтверждая вывод В. И. Ленина о том, что трудящихся просвещает прежде всего школа жизни, школа борьбы \
Огромную роль в отходе масс от религии сыграла идеологическая деятельность нашей партии, в частности научно-атеистическое воспитание. На это указывают по¬
2 К обществу, свободному от религии, с. 150.
3 Тепляков М. К. Указ. соч., с. 133.
4 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 17. с. 421.
126


давляющее большинство верующих, и только совсем немногие утверждают, что до отрицания бога они «дошли своим умом». В последние годы среди тех, кто отходит от религии, уже сравнительно мало так называемых эмоциональных безбожников (это, например, такие лица, которых возмутили факты аморального поведения некоторых религиозных проповедников и активистов). Основная часть верующих теперь совершает этот шаг в результате тщательно продуманных размышлений и опирается не только на факты личного жизненного опыта, по и на данные науки и культуры.
И все же самостоятельно освободиться от духовного заточения верующему трудно. Давление религиозной среды, гипнотизирующее действие «религиозного опыта», усыпляющих волю и разум иллюзий, барьер предубежденности — все это очень сильные психологические узы.
Личностный подход
Содействие верующим в их духовном освобождении — одна из сложных задач коммунистического воспитания. В ее решении особенно актуально звучит призыв Л. И. Брежнева к дальнейшему изучению «форм и методов воспитательной, идеологической работы» 5.
В атеистическом воспитании органически сочетаются массовые и индивидуальные формы пропаганды. Индивидуальная работа с верующими не оттеспяет на второй план иные оправдывающие себя приемы и методы в системе атеистического воспитания. Но эта форма наиболее эффективна в содействии преодоления религиозного отчуждения личности.
Массовые атеистические мероприятия, успешно содействуя приобщению религиозных граждан к культуре, по своей форме и специфике мало приспособлены для направленного воздействия на индивидуальные особенности внутреннего мира верующего, для деликатного и эффективного личного содействия в преодолении (рациональном и эмоциональном) его религиозного отчуждения.
Наиболее действенной индивидуальная работа окажется именно тогда, когда в ней будет обеспечен личност-
5 «Прайда», 25.11 1976.
127


пый подход к верующему, т. е. подход к человеку как к целостной личности с учетом всей ее сложности и индивидуальной неповторимости 6. Далеко не всегда индивидуальный подход поднимается до личностного. Ставя перед собой задачу перевоспитания того или иного человека, недостаточно учитывать лишь отдельные черты его индивидуальности. Отдельные особенности человека зачастую не затрагивают его сущности и являются случайными. Индивидуальный подход поднимается до личностного только на основе многостороннего, глубокого знания индивида как целостной личности. Здесь на смену представлению об индивиде приходит понимание его как личности.
Личность — это единство индивидуально-своеобразного и социально-типичного7. Нельзя разрывать это реальное единство, подчеркивая лишь индивидуально-неповторимое в личности. Такая ошибка часто имеет место как в теории, так и в практике атеистического воспитания, когда не видят многих общих черт у верующих, рассматривают каждого из них чуть ли не как уникум.
Признание социально-типичного в каждом черуютцем — одна из основ личностного подхода в атеистическом воспитании. Так, типично для верующего наличие атеистических «задатков», определенных влияниями советского образа жизни. Еще в начале 40-х годов прошлого века Ф. Энгельс писал: «Даже самый последовательный христианин не может вполне эмансипироваться от условий нашего времени; время принуждает его вносить изменения в христианство; он таит в себе задатки, развитие которых могло бы повести к атеизму» 8. Тем более сильны такие задатки у верующего под воздействием всепроникающих, расшатывающих религиозность проявлений живой практики социальных преобразований развитого социализма. Степень религиозности человека во многом определяет особенности личностного подхода к нему, так как является одним из его целостных свойств. Так, сравнительно нетрудно найти подход к давно уже колеблющемуся между верованиями и неверием, а также и к тому верующему, у которого начали зарождаться основатель-
в См.: Платонов К. К. Структурное понимание саморегулирования процесса формирования личности.— В кн.: Проблема управления процессом воспитания. М., 1971, с. 113.
7 Мерлин В. С. Очерк психологии личности. Пермь, 1959, с. 12.
8 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 488.
128


ные сомнения в религиозной вере. Сложнее подобрать ключ к сознанию тех, кто хотя и не отгораживается от неверующих в повседневном общении, однако более или менее намеренно избегает всего того, что может зародить сомнения в существовании бога. Страшась их, верующий замыкается, а при неделикатном вторжении в мир его взглядов и чувств реагирует болезненно. Чрезвычайно затруднен подход к религиозному фанатику, нетерпимому к инакомыслящим, иногда психически неуравновешенному, болезненно экзальтированному и даже озлобленному. U
Именно при личностном подходе обеспечивается почва для трудной работы fiio переубеждению. Переубедить верующего может лишь длительный, откровенный и серьезный диалог. Н. К. Крупская на основе своего дореволюционного опыта индивидуальной атеистической работы среди рабочих очень тонко подметила: «Только тогда, когда рабочий чувствовал, что в нем видят не объект агитации, а товарища, когда он видел, что внимают его аргументации, слушают, что он говорит, он поддавался убеждению» 9.
Разрыв с религией означает глубочайший духовный переворот. Окончательному отказу от привычных взглядов, решительному пересмотру былых ошибочных убеждений у верующего, как правило, предшествуют тяжкие сомнения. Сначала эти сомнения могут даже усилить веру. Интересное призпание находим мы в словах бывшего священника С. Н. Теплоухова. Говоря о субъективных трудностях отхода от религии, он пишет: «Когда у меня впервые появились серьезные сомнения, я стал самым активным защитником веры. Все свои знания пытался использовать для ее укрепления в окружающих. Но в первую очередь это было нужно мне самому, чтобы хоть как- то удержать в себе то, что неумолимо от меня уходило. Кстати, самые свои страстные проповеди я произнес именно тогда» 10.
Несомненный отпечаток на личность верующего накладывают индивидуальные факторы его религиозности: религиозные «стаж» и «опыт», особенности связей с религиозной средой, большая или меньшая оторванность
9 Крупская Н. К. Указ. соч., с. 129—130.
10 «Наука и религия», 1974, № 12, с. 32.
129


от производственного коллектива, уровень образования и культуры и т. п.
Верующего окружает сложная сеть религиозных и атеистических связей, которые оказывают на него противоположные воздействия. Социалистические преобразования, повседневное влияние атеистического окружения вторгаются в его внутренний мир, развеивая религиозность. Влияние пастыря и ближайшей религиозной среды, стремящейся блокировать его от атеистического воздействия, поддерживают стойкий комплекс привычных религиозных представлений и чувств. Да и сам верующий при первоначальном контакте с атеистом еще тянется к религиозной среде, к религиозным переживаниям: обаяние иллюзий стойко.
Индивидуальная работа с верующим — это не деятельность один на один, а сложная и длительная борьба как против цепкого воздействия религиозной среды, так и против того, что субъективно связывает верующего, тянет к религии. Агитатор-атеист не заменяет и не подменяет собою действия объективных и субъективных атеистических факторов. Он должен лишь способствовать их наиболее эффективному влиянию на верующего, а тем самым сыграть определяющую роль в сложном столкновении влияющих на верующего противоположных потоков и повернуть его лицом к освобождающим его личность благотворным идейным воздействиям нашего советского образа жизни. Следует опираться па все здоровое в созпапии и характере человека, рассчитывать на его рассудок в борьбе против его предрассудков, на его здравый смысл и практический опыт в борьбе против разделяемой им слепой веры и усвоенного «религиозного опыта».
Атеисту необходима не только мировоззренческая подготовленность, но и психологическая чуткость, эмоциональная отзывчивость, искренность. Без этого невозможно завоевать доверие верующего, добиться откровенности, создать условия для длительного и сложного диалога. Личностный подход предполагает взаимопонимание. Чтобы правильно понять поступки и речь другого человека, необходимо проникнуть в его душу, уловить его настроения и планы, ход мыслей и.
11 Спиркин А, Г. Указ. соч., с. 243.
d30


Личностный подход к верующему — это двусторонний контакт, где складывается взаимная заинтересованность друг в друге атеиста и верующего. Показательны в этом отношении наблюдения учителя В. А. Попеко, проводившего индивидуальную работу с верующим юношей Сергеем Латышевичем. Учитель пишет: «Я уже давно заметил, что я для него вроде аккумулятора. Подзарядится, наберется духу — веселее на жизнь смотреть начинает, решимости в нем прибывает. Не скажу, чтобы я был большим специалистом в атеистической пропаганде. Верующему, тем более молодому, важно дать ответ на такие вопросы, как предназначение человека, цель его жизпи, система духовпых ценностей. А говорить об этом без взаимного интереса друг к другу, без человеческой теплоты и искреннего участия невозможно. Мне кажется, Сергей начал свой разрыв с той минуты, как мы стали нужны друг другу, интересны чем-то один для другого» (подчеркнуто нами.-— М. П.) 12.
Индивидуальная работа с верующим призвана не только расшатать его религиозность, «пробудить от религиозного сна», но и приобщить к культуре, поднять до научного миропонимания, развеять его отчужденность, пассивность, втянуть в активную общественно-политическую жизнь. Общественная деятельность и порожденные ею социальные связи играют решающую роль в атеистическом воспитании, в том числе и в индивидуальной работе с верующим 13.
В этой работе можно выделить рациональную, эмоциональную и практическую стороны. Рассмотрим подробнее каждую из них.
Деятельность атеиста в рациональном плане должна привести верующего к сознательному разрыву с религиозно-идеалистическими представлениями и переходу па позиции научного миропонимания. Религиозному, часто малограмотному, человеку надо помочь дорасти до науки, до научного миропонимания. Образные легенды Библии более созвучны обыденному сознанию, нежели научные положения. Белорусский социолог М. Я. Ленсу приводит характерное высказывание одной малограмотной баптнст-
12 «Наука и религия», 1974, № 6, с. 15.
13 Окулов А. Ф. Ленинская программа воинствующего материализма и атеизма,— ВНА, 1972, вып. 13, с. 58.
131


ки: «Все, что написано в Библии, конечно, правда. Всему нужен творец... Без творца ничего не бывает. Каждая букашечка и все сделано чудно, все по парам, значит, сами они не могли сотвориться. Все создал господь, всемогущий человек. Как можно говорить, что человек произошел от обезьяны,— это же позор, это такая глупость, что даже мне, старой женщине, смешно... Ведь не какой-то хаос существует, а все кругом хорошо устроено, мудрый, значит, творец» 14.
Умелый подход к верующему означает, в частности, обращение именно к тем представлениям и взглядам, которые полны для него личного умысла. В противном случае у верующего складывается впечатление, что с ним «говорят не про то». Поэтому опытный атеист не борется против религии вообще, а шаг за шагом освобождает сознание верующего от предрассудков, убедительно раскрывая ошибочность и несостоятельность тех доводов, которые приводятся самим верующим в защиту религии15. Апеллируя к жизни, к практическому опыту самого верующего, известным ему фактам, его здравому смыслу, постепенно можно подрывать в нем слепое преклонение перед религиозными догмами и «священными книгами», пробуждать критичность и к верованиям.
Раскрытие противоречий, несостоятельности «священных книг», догматов, предписаний религии очень нужно, однако само по себе оно еще недостаточно. Ф. Энгельс писал, что «...атеизм, как голое отрицание религии, ссылающийся постоянно на религию, сам по себе без нее ничего не представляет и поэтому сам еще является религией» 1в. Останавливаясь только на критике религии как таковой (что, к сожалению, иногда еще имеет место), атеист выступает пока чем-то вроде попа наоборот. Кстати, большинство самих верующих (за исключением религиозных активистов и представителей некоторых сект) плохо знают «писания» и догмы.
Критикуя фантастические религиозные представления, обветшалые догмы, необходимо противопоставлять им научные данные, заменять отжившие представления пра¬
14 Индивидуальная работа с верующими. М., 1974, с 146—147.
15 Чуковенков Ю. А. Как вести индивидуальную работу с верующими. М., 1962, с. 17.
16 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 36, с. 161.
132


вильными и делать это ненавязчиво, помогая верующему дойти своим умом до истины. Необходимо рассматривать не только доводы атеистов, но и аргументы защитников веры. В результате верующий может тут же убедиться, какие из доводов верны.
Влияние в рациональном плане на каком-то этапе приведет к разрушению у верующего личного смысла в вере, а затем — и к формированию потребности в научном миропонимании. Показателем этого послужит нарастание доверия и восприимчивости к научным сведениям и аргументам, пробуждение интереса к знаниям, культуре, тяги к учебе. Все это содействует последующему усвоению научно-материалистического миропонимания.
Работа с верующим в эмоционально-психологическом плане заключается в направленном влиянии на мир его чувств. Правильный подход к верующему предполагает глубокое внимание к его индивидуально-психологическим особенностям. У многих верующих религия приглушила активность интеллектуальных чувств, таких, например, как пытливость и даже простое любопытство. Приведем характерное высказывание баптиста: «Если я чего не знаю в Библии, то спрашиваю у братьев (единоверцев.— М. П.). Если и они не знают, ну и пусть. И без этого можно облегчить душу» 17.
Тем более сковано у верующего любопытство к тому, что потенциально опасно для веры. В какой-то степени у верующего приглушено и чувство удивления, которое как бы подготавливает проявление любопытства. Эти естественные эмоциональные реакции приглушены и придавлены религиозностью, но они не могут быть полностью атрофированы именно потому, что в большей или меньшей мере у верующего сохраняется интерес к жизпи. Разбудить эти чувствования можно. В. Р. Букин пишет: «Эта живинка, присущая каждому человеку в скрытом виде, при внимательном подходе всегда готова раскрыться и запросить для себя открытое поле деятельности. Умение не только отыскать, но и чувствительно затронуть такую жаждущую деятельности сторону психики, создать условия к ее развитию — отправной принцип новой организации психического мира верующего» 18.
17 Индивидуальная работа с верующими, с. 88.
18 Букин В. Р. Психология верующих и атеистическое воспитание. М., 1969, с. 187.
133


Комплекс религиозных привязанностей и чувствований сильнейшим образом влияет на волевую сферу верующего и консервирует иллюзии в его сознании. При умелом подходе к верующему можпо деликатно содействовать ослаблению и вытеснению этого комплекса, рассеивая чувство страха перед небесными карами.
Тем самым можно содействовать позитивному эмоциональному сдвигу, изменению направленности чувственного мира. Вытеснить религиозные чувства — это не значит подавить эмоциональность верований. Задача заключается в том, чтобы переориентировать эмоции, сосредоточить их энергию пе на мистических объектах, а на переживаниях земных, возвышающих человека, укрепляющих в нем личность 19. Этому содействует приобщение верующего к ярким эстетическим переживаниям, свободным от религии: художественной литературе, кино, театру, безрелигиозным обрядам и т. п.
Среди верующих немало людей трудной судьбы. Не следует преувеличивать их удельный вес в общем составе религиозных граждан. Но они имеются. Очень важно помочь таким людям оправиться от потрясения, найти поддержку, сочувствие и помощь со стороны коллектива, атеистической среды. Следует отказаться от традиционной оценки утешения только как средства «религиозного одурманивания». Утешение утешению рознь. Религия утешает, чтобы ослабить личность, а в утешении атеиста человек может и должен найти психологическую опору.
Любой человек является не только объектом, но и субъектом воспитания. Его собственная, активная и деятельная, практическая связь с окружающим миром играет решающую роль в воспитании. Религиозная практика, превратный мистический «опыт» во многом сформировали динамический стереотип верующего, обусловили автоматизм его отрицательных реакций на атеистические влияния, укрепили наркотическую потребность в молитвах, ритуалах и т. п. Расшатать этот стереотип, ослабить и снять автоматизм негативных реакций, преодолеть и вытеснить религиозные привычки поможет активное включение верующего в сознательную, творческую общественную деятельность.
19 Пирогов К. С. О природе религиозных чувств и путях их преодоления. Автореф. канд. дис. М., 1971, с. 15.
134


Мы уже говорили об огромной роли производственной деятельности в деле духовного пробуждения верующего. Производственная жизнь, контакты с товарищами по труду, положительная идейно-мировоззренческая атмосфера в трудовом коллективе естественно, формируют потребность в действенном самоутверждении, а вместе с ней — и готовность к критическому пересмотру своих заблуждений, предрассудков, ошибочных установок. Пожалуй, прежде всего именно здесь, в производственной практике, реализуются возможности человека не столько как объекта, сколько как субъекта воспитания. Особенно сильное влияние оказывает на верующего практика производственной деятельности там, где он получает индивидуальное внимание и личностный подход.
Показателен такой пример. Воспитанная в очень религиозной семье, Людмила Л. поступила ученицей обмотчицы иа одно из пермских предприятий. Долгое время девушка держалась в стороне от товарищей, избегала разговоров с ними в минуты перерыва, а после смены торопливо направлялась домой. Верующие родные контролировали каждый ее шаг. Своего равнодушия к работе опа сначала и не скрывала. От предложения продолжить учебу в вечерней школе наотрез отказалась. Культпоходы, лекции и собрания считала «грехом», открыто и решительно игнорировала. Но религиозные установки приходили в столкновение с ее повседневной производственной деятельностью, влияние коллектива оказывалось все сильнее. Молодежная бригада обмотчиц, особенно их бригадир Н. Н. Васева, с готовностью помогали ученице, передавали ей секреты профессии. И постепенно у Людмилы начал пробуждаться интерес к работе. Она уже стала справляться с производственной нормой.
Н. Н. Васева пыталась глубже втянуть ее в жизнь бригады. Она поощряла первые успехи молодой работницы, давала ей все более сложные самостоятельные задания, старалась приобщить ее к интересам всей бригады. Выяснилось, что большое влияние на девушку оказывает фанатичная мать: запрещает сближаться с неверующими, обвиняет их в аморальности. Васева пригласила девушку к себе домой, познакомила с семьей. В ответ Людмила тоже позвала бригадира к себе, познакомила с матерью. Та встретила ее настороженно, но позже сказала дочери: «Твой бригадир, видимо, неплохой человек».
135


Отчужденность девушки постепенно проходила. По сложившемуся в бригаде обычаю подруги отметили ее день рождения. Людмила была так растрогана, что едва не расплакалась. Постепенно она хорошо овладела специальностью и даже включилась в социалистическое соревнование. Теперь ее называют в числе лучших производственниц цеха.
Вопреки запретам родных Людмила решила без отрыва от производства учиться. Работа и учеба оставляли все меньше времени для религии. Желая ее запугать, мать заявила: «Не бросишь учебу — уходи из дома».
Н. Н. Васева обратилась за содействием в общественные организации, и девушке выделили место в общежитии. Тогда мать пошла на попятную, опасаясь совсем утратить влияние на дочь.
Религиозность Людмилы заметно слабела. Она живо интересовалась бригадными делами, стала посещать производственные собрания. Однако, ссылаясь на отсутствие времени, по-прежнему уклонялась от всех культурных мероприятий. В цеху организовывали культпоходы, покупали билеты и на пее. Но она всегда отказывалась.
В один из дней бригада оказалась в вынужденном простое. Администрация разрешила работницам отправиться по домам. «Девушки,— предложила бригадир,— не расходитесь. Раз уж такой случай, давайте вместе пойдем в кино». Все дружно поддержали: шел интересный фильм. Здесь Людмиле было уже неудобно отказаться. Страх перед прегрешением боролся в ней с чувством товарищества. От других она имела представление о кино, но сама туда шла впервые. Оно ей понравилось. Втайне от родпых она теперь стала посещать кино. А потом прямо сказала матери, что ничего дурного в этом пе видит. Матери пришлось смириться и с этим.
В цеху готовился молодежный вечер. «Люда, у тебя хороший вкус,— обратились к ней подруги,— не откажи в помощи: надо купить призы». Ей передали деньги на покупки. Она выполпила просьбу. Пойти же на вечер не собиралась, но уклониться было неудобно: ей поручили вручать призы. На вечер пришла принаряженная. Хотела после вручения призов сразу же уйти, но передумала. Веселилась вместе со всеми...
Так постепенно товарищи по коллективу делались для нее более близкими, а единоверцы становились более да¬
136


лекими. Учебные занятия и производственные дела начинали казаться намного интереснее молитвенных собраний. Под влиянием коллектива и все большего приобщения к знаниям в девушке оживало и укреплялось то, что приглушала и обедняла религия, а прежде всего — потребность в самоутверждении, в деятельном участии в жизни. По мере отхода от религии эта потребность крепла. В свою очередь нарастающее самоутверждение девушки ускоряло отход от веры и приобщение к атеистическому мировоззрению.
Она перестала посещать молитвенные собрания, отошла от религиозного окружения, вера ее постепенно угасала. Процесс мировоззренческого пробуждения протекал у Людмилы несколько лет. Наконец она окончательно освободилась от веры в бога.
Среди верующих немало людей, не связанных или слабо связанных с производством, с производственными коллективами. Тех, кто сознательно уклоняется от производственной деятельности, очень немного (некоторые фанатики, приверженцы антиобщественных вероучений). Домохозяйки, пенсионеры, нетрудоспособные граждане — вот основной контингент верующих, оторванных от производственных коллективов. Когда же верующий по состоянию здоровья и иным веским причинам не может включиться в производственную деятельность, важно втянуть его в посильную общественно полезную работу хотя бы по месту жительства (помощь детским учреждениям, домовым комитетам и т. п.). Оживление интереса к реальным, полезным делам способно противостоять интересу к церковной службе и молитвенным собраниям. По своей природе человек является активным и деятельным субъектом. Стремление приносить пользу людям, делать добро привлекательнее пассивного участия в молитве20.
Помогая верующему, следует пробуждать в нем активную гражданственность, готовность бороться против черствости, бюрократизма. Практическая поддержка верующего должна исключать какие-то (пусть даже невольные) моменты покровительства. Религиозный человек заслуживает повышенного внимания и чуткости, но отнюдь не каких-то особых льгот в ущерб правам неверующих. ■
20 Анисимов С. Ф. Нравственный прогресс и религия. М., 1965, с. 178.
137


Духовная свобода, радость от обретения себя как личности, от ощущения полнокровной жизни и активной борьбы в общих рядах за земное коммунистическое счастье являются высшей наградой вырвавшемуся из религиозных пут. Грубую ошибку допускают те, кто считает возможным прибегать к каким-то материальным стимулам, чтобы содействовать отходу от религии.
Атеист, ведущий индивидуальную работу с верующим, может считать свою миссию выполненной только в том случае, если верующий не только порвал с религиозными взглядами, но и сознательно и твердо встал на позиции научного атеизма, активно включился в общественную жизнь, оказался крепко связанным со здоровым коллективом, атеистической средой. Бывшего верующего не следует оставлять на полпути. Иначе влияние религиозной среды вновь даст о себе зпать.
Если на первом этапе атеистической работы с верующим вопросы религии не должны затрагиваться, то со временем они выдвинутся на первый план, и здесь уже без атеистической литературы не обойтись.
Большую пользу приносит приобщение верующих к читательским конференциям, организация с ними групповых бесед. Хорошо соединяют в себе достоинства индивидуальных и коллективных форм пропаганды атеизма проводимые в некоторых библиотеках беседы «За чашкой чая», на которые приглашают верующих. Подобную же роль играют такие удобные для индивидуального атеистического влияния мероприятия, как групповые беседы в домашних лекториях, а иногда и на квартире верующего.
На некоторых предприятиях эти беседы по продуманной тематике и плану кладут в основу работы атеистических школ для производственников. Так, в течение трех лет в одном из подразделений Пермского моторостроительного завода действовала такая школа под руководством инженера Н. К. Бобиной. Она с увлечением проводила беседы, часто сопровождала их демонстрацией диапозитивов, диафильмов, приносила на занятия альбомы, планшеты с красочными иллюстрациями. Наряду с неверующими занятия школы посещали и верующие.
На первое занятие школы Аза М., приобщенная к молениям баптистов, пришла без особой охоты, а потом втянулась и стала одной из активнейших слушательниц. Она пытливо расспрашивала Н. К. Бобину об истории
138


и содержании разных верований, а в том числе и о существовании научных данных о баптизме. Пропагандист уделяла особое внимание разъяснению сущности религии, показу ее несовместимости с наукой. Под влиянием этих бесед Аза перестала посещать религиозную общину, начала больше интересоваться работой. Она приобрела и полюбила профессию химика-аналитика, продолжает и поныне трудиться в том же подразделении, что и Н. К. Бобина. С благодарностью вспоминает занятия и беседы в атеистической школе.
Такого рода беседы — очень активная форма атеистического воздействия. Исследования в Воронежской области показали, что по своей эффективности именно беседы занимают первое место среди других форм по влиянию на отход верующих от религии 21.
Определенную роль в отрыве от религиозной среды и религиозных интересов играет приобщение верующего к работе клубных кружков, к участию в художественной самодеятельности. Впоследствии это облегчит привлечение верующего к участию в проводимых в клубе, красном уголке лекциях, встречах с отошедшими от религии гражданами, в других массовых культурно-просветительных мероприятиях. Так, от индивидуальных контактов с верующим можно перейти к установлению многообразных связей между ним и атеистической средой.
Преодоление предубежденности
Понятно, что снятие предубежденности верующего к атеизму является необходимым условием успешного идейного влияния на него. Связанные с этим трудности настолько серьезны, что необходимо специально остановиться на этой задаче. На наш взгляд, здесь особенно много практических затруднений и с ними связанных теоретических проблем. И особенно мал эмпирический опыт.
Мы уже говорили, что при формировании у верующего предубежденности вместе с самовнушением решающую роль играло и внушение со стороны религиозного окружения. Поэтому предубежденность не может быть снята «лобовой атакой» с применением одних лишь рациональ¬
21 Тепляков М. /Г. Указ. соч., с. 107.
139


но-логических средств. Предубежденность стала неотъемлемой чертой верующего и в такой мере срослась с особенностями его восприятия и чувственного мира, что прямолинейный натиск скорее травмирует верующего, чем освобождает от предубеждений.
Это приходится иметь в виду атеисту при использовании приемов «обхода» предубежденности. Какие же приемы можно использовать для преодоления предубежденности верующего?
К ним уже давно стихийно прибегают многие пропагандисты атеизма. Среди этих приемов — темп речи, интонация, мимика, жест, взгляд, а также хорошо продуманный подбор такой информации, которая имеет наибольшую личную значимость для слушателей. Опытный атеист в личном контакте с верующим, помимо непосредственного и прямого убеждения, умело использует эти приемы, стараясь настроить его в унисон с собой, преодолеть настороженность, обойти предубежденность.
Эти приемы эмоционального влияния, задевающие впечатлительность верующего, возбуждающие живой интерес, пробуждают ответные переживания, а вслед за ними и неосознанную податливость последующему восприятию предлагаемых идей. Такие средства — во всяком случае в самый момент воздействия — способны хотя бы на время приглушить предубежденность.
В таком воздействии запас знаний и полемическое мастерство атеиста отходят на второй план перед способностью психологически привлечь и расположить к себе верующего, ненавязчиво сконцентрировать его внимание. В практике атеистического воспитания некоторые опытные атеисты в качестве средства обхода предубеждений верующего довольно успешно используют отдельные моменты внушения. Надо заметить, что в атеистическом воспитании путь убеждения, обращения к разуму человека является основпым на всех этапах воспитания. Внушепие же (если в нем есть особая необходимость) остается для атеиста лишь сугубо вспомогательным средством, которое он использует как исключение только в тех пределах и только в те моменты, когда одно убеждение заведомо не срабатывает, поскольку ему противостоят моменты самовнушения.
Среди верующих встречаются люди, которые намеренно отстраняются от лиц с «другого мировоззренческого бе¬
140


рега». При работе с ними можно опереться на их бывших единоверцев, освободившихся от влияния религии.
Бывший верующий, в силу глубоко продуманного решения перешедший на позиции атеизма, является для религиозного человека не столько источником верных знаний, сколько внушительным нравственно-психологическим примером того, что такое решение возможно и для него самого. Недавний единоверец еще не перестал быть «своим», тогда как не знавшие религии люди ему кажутся «чужими». Верующий не сомневается в искренности решения своего бывшего единоверца, а поэтому может мысленно поставить себя на его место и лучше понять мотивы, факты и доводы, побудившие к отказу от веры в бога. Вот почему для атеистической работы с глубоко верующими так важно привлекать тех, кто сам пережил освобождение от религиозных иллюзий.
Последовательный атеист, чьи привлекательные человеческие качества будут отчетливо видны самому верующему,— один из наиболее впечатляющих доводов. Но, как уже отмечалось, моральные качества «несвоих» верующий оценивает сквозь призму предубежденности, через «диафрагму», смещающую действительные акценты и скрадывающую полутона. Поэтому ему нередко кажется, что атеисты едва ли не сплошь — люди отрицательные.
Как обойти «диафрагму»? Здесь особенно важно проявить гибкость и подлинный такт. Соблюдая эти условия, можно подвести верующего к непредвзятому сопоставлению моральных качеств конкретных людей: достойных представителей атеистической среды и типичных представителей религиозного окружения.
Если тактично включиться в это сопоставление, можно помочь верующему правильно расставить акценты и самому убедиться, что среди его единоверцев нисколько не меньше, чем среди атеистов, распространены те или иные отрицательные качества. Кстати, многие бывшие верующие отмечают, что первоначальный толчок к мировоззренческим колебаниям и сомнениям в истинности религиозных поучений дало им знакомство с фактами аморального поведения религиозных проповедников и активистов. Уместное напоминание о таких фактах (тщательно проверенных и очевидно доказанных) — хорошее подспорье в обходе «диафрагмы» предубежденности, способное задеть, а в какой-то мере даже перестроить авто¬
141


матизм шаблонных реакций. Верно расставленные моральные акценты, как и какие-то практические усилия агитатора-атеиста в этом же направлении, могут ослабить закрытость и предвзятость верующего по отношению к «несвоим» и постепенно расширить его контакты с атеистическим окружением.
В этом отношении можно сослаться на пример успешной деятельности активистки атеизма А. Г. Чудиновой из поселка Завод-Сарс Пермской области. Она обратила внимание на «пятидесятницу» Антонину М., резко отстранявшуюся от всех неверующих. Фанатичная верующая даже не участвовала в выборах,"а когда к ней приходили агитаторы с избирательного участка, она не желала вступать с ними в разговор. В ее доме не было ни радио, ни газет, ни книг нерелигиозного содержания. Антонина жила весьма стесненно в материальном отношении, пользовалась редкими подачками единоверцев. И почти все время вместе с малолетними детьми проводила в молитвенном доме.
С большим трудом А. Г. Чудинова уговорила Антонину поступить на работу на фабрику, а детей помогла устроить в ясли и детский сад. Работая на той же фабрике, атеистка по существу стала наставницей новой работ^ ницы, помогала ей войти в коллектив, тактично опекала.
Впрочем, и сама Антонина довольно быстро освоилась с работой, стала добросовестно относиться к делу. Товарищи по работе относились к ней доброжелательно. И постепенно предвзятое отношение Антонины к неверующим стало рассеиваться. Производственная деятельность укрепляла в ней чувство собственного достоинства, интерес к жизни. Она перестала нуждаться в подачках единоверцев, ее меньше привлекали и сами моления.
А. 	Г. Чудинова стала для Антонины самым близким человеком, горячей отзывчивостью верующая ответила на внимание и заботу атеистки. Она убеждалась в ее искренней готовности понять и поддержать человека, помочь ему выбраться на правильную дорогу. Теперь Антонина сама просила свою наставницу рассказать, о чем пишут в газетах, советовалась с ней по вопросам воспитания детей и т. д. По просьбе верующей на ее квартире установили репродуктор. В один из дней приехавшие из областного центра лекторы проводили в заводском клубе вечер вопросов и ответов о религии. А. Г. Чудинова принесла билет
142


Антонине. «А с детьми твоими посидит моя дочь»,— сказала она ей. Вместе направились в клуб... Много бесед провела А. Г. Чудинова с Антониной, приобщила ее к чтению популярных книг, художественной литературы. Благодаря влиянию производственного коллектива, дружбе с атеисткой жизнь постепенно начинала обретать для Антонины действительный смысл, от былой предубежденности по отношению к неверующим не осталось и следа. Со временем Антонина М. полностью отошла от религии.
В преодолении предубежденности верующего одна из труднейших задач — освобождение от стереотипов предрассудка, шаблонных суждений, заимствованных от религиозных авторитетов. Эти косные суждения верующему представляются непоколебимой истиной. Как правило, он даже не желает вникать в теоретические доводы атеистов.
Здесь очень важно вспомнить замечательные слова К. Маркса, который писал: «Теория способна овладеть массами, когда она доказывает ad hominem» 22. Доказательство ad hominem (применительно к человеку, рассчитанное на его чувства) — одно из гибких средств преодоления стереотипов предрассудка. Таким доказательством, в частности, может быть непосредственно затрагивающий верующего конкретный пример. В нем значительно больше впечатляющих моментов, чем в неопровержимых, но общих доводах. Он способен пробить глубокую брешь в предубежденности верующего.
Учитель И. Е. Юношев из Мордовии рассказывает: «Я часто вспоминаю одну из своих первых антирелигиозных бесед с наставником старообрядческой общины. Этот старик был религиозно начитанным фанатиком. Он мне доказывал, что мы ничего не знаем и напрасно суемся в „божьи дела4*. Я же говорил, что с помощью науки человек может познать все. Приводил примеры из области сельского хозяйства, химии, астрономии — нечего не действовало. Я задумался: как бы поколебать религиозные взгляды этого человека, имеющего большой авторитет у верующих? Нужны были убедительные факты. Помог случай. Перелистывая отрывной календарь, я заметил, что предстоит солнечное затмение; указывалась территория,
22 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 422.
143


где его можно наблюдать, в том числе и наша местность. Я рассказал об этом старику. Он возмутился и заявил, что этого быть не может; но я его убеждал, говоря, что будет именно так.
Утром солнечное затмение началось. „Откуда вы это узнали?»—коротко спросил меня старик и, выслушав ответ, ушел в амбар (он жил в амбаре на огороде зятя). После этого он никогда не ввязывался со мною в споры, и вера его, как он сам признавался, пошатнулась» 23.
Особенно впечатляющим оказывается конкретный факт, когда он обладает личный смыслом для верующего, имеет для него жизненное значение. Антирелигиозные моменты в таком факте раскрываются отчетливее и особенно очевидно свидетельствуют о несостоятельности, казалось бы, окончательно усвоенных богословских установок. Опытный пропагандист Е. А. Притчииа приводит в своей книге характерный рассказ одного бывшего верующего. Сын священника, он был направлен отцом в духовную семинарию.
«На первом году моего пребывания в духовной семинарии произошел случай, который заставил меня задуматься. Вдруг получаю телеграмму от матери: „Приезжай хоронить отца“. Ну вы сами понимаете, как я был потрясен такой вестью. Отец был здоровый, сильный, никогда не болел и ...вот те на! Умер!.. Приезжаю на похороны. Узнал причину смерти отца. Тут-то боженька сразу и потускнел. Оказывается, отец с матерью возвращались из города, и в пути застала их гроза. Матушка под телегу спряталась, а батюшка, подняв нагрудный крест, побежал укрываться под дерево: вековой дуб стоял у дороги. Читает батюшка громко молитву „Отче наш“... а молния ударила в дуб, сожгла его. Ну и батюшка мой погиб...
Ну где же был бог? Почему не защитил? Священник все же... С крестом стоял! Молился! Помню: хоронят отца, а я... ни разу не перекрестился. В адрес воображаемого бога посылал проклятия. В семинарию не вернулся» ?4.
Довод ad hominem способен пошатнуть доверие к тому или иному предрассудку. Вслед за этим можно подтолкнуть верующего к реалистическому переосмысливанию и других шаблонных суждений, ранее усвоенных им без критики. А для этого важно обратиться к таким акту¬
23 Пропаганда атеизма на селе. М., 1982, с. 17.
24 Притчииа Е. А. Пробуждение. М., 1968, с. 96—97.
144


альным потребностям и интересам верующего, которым противоречат эти предрассудки. Сопоставление стереотипов предрассудка с действительными событиями жизни, логическими доводами и подлинными нуждами самого верующего способно пробудить его здоровую критичность к собственным предубеждениям, которые долгое время казались ему истинными убеждениями.
Эта критичность поможет ему понять действительную цену тем предрассудкам, которые ранее казались ему едва ли не самым дорогим достоянием. Теперь эти предрассудки будут становиться для него все более и более чуждыми. В этой связ^, сошлемся на глубокую мысль
В. 	Г. Белинского: «Убеждение должно быть дорого потому только, что оно щтинно, а вовсе не потому, что оно наше. Как скоро убеждение человека перестало быть в его разумении истинным, он уже не должен называть его своим: иначе он принесет истину в жертву пустому, ничтожному самолюбию и будет называть ,,своей44 ложь» 25.
Освобождение от предрассудка — приближение к истине. В. И. Ленин писал: «Невежество менее удалено от истины, чем предрассудок» 26. Освобождение от собственных заблуждений обычно сопровождается чувством облегчения. В той или иной степени это ощущение, по-видимому, будет сопровождать верующего на последовательных этапах расставания с очередными стереотипами и предубеждениями. Такое ощущение естественно подтачивает эмоциональные устои косного автоматизма предубежденности.
Действительная несостоятельность стереотипов, лежащих в основе предубежденности верующего, для него неочевидна, но не настолько логически забаррикадирована, чтобы полностью лишить его самого возможности убедиться в их несовместимости с истиной. Среди стереотипов мышления верующего часто встречается довод о проявлениях «промысла божия». Полезно подтолкнуть верующего к размышлениям над подобными «проявлениями».
Приведем выдержку из беседы с баптистом Виталием Б., радистом одной из пермских лабораторий.
25 Белинский В. Г. Соч., т. 6. М., 1955, с. 276.
26 Ленин В. И. Полы. собр. соч., т. 39, с. 105.
145


— У тебя в жизни были такие факты, которые удостоверяли бы в истинности веры?
— Конечно! Иначе бы не верил.
— Какие?
— Призвали в армию... Я молился, и вот меня перевели в штаб полка радистом. Никого не перевели, а меня перевели. Одного из двух тысяч.
— Но ведь ты был радистом по профессии, тебя-то и должны были поставить на эту должность...
— Ну хорошо. А вот то, что молитва на работе помогает.
— Чем?
— Перед началом работы помолюсь — и получается.
— А не помолишься — не получается?
— Получается, но не так.
— Сергей (это его родной брат, неверующий, работающий с ним в одной лаборатории.— М. П.) ведь не молится. А у него получается не хуже.
Виталий надолго задумывается. Ответа не находит и молчит.
Недостаточная образованность большинства верующих — причина некритического усвоения ими религиозных заблуждений. Но вместе с тем низкая грамотность оберегает их от восприятия утонченных приемов философского идеализма. Поэтому верующие почти не прибегают к наукообразным ухищрениям и софизмам идеалистов- философов и профессиональных теологов. Атеист может уверенно апеллировать к здравому смыслу и житейскому опыту самого верующего, опровергая его предрассудки. Спор с теологически оснащенным верующим и с мистиком — задача значительно более сложная.
Опора на здравый смысл и жизненный опыт самого верующего в большой мере содействуют преодолению его предвзятости и предубежденности. Приемы убеждения, обращение к рассудку верующего, будут особенно эффективными, когда их логическая четкость будет сочетаться с личной значимостью для самого верующего.
При правильном контакте нетрудно обнаружить те моменты реальной несовместимости религиозных поучений с коренными устремлениями верующего, которые он сам пока не замечает. Важно найти и ярко «высветить» эти моменты. Личную значимость для верующего имеют именно такие доводы, которые как-то отвечают на дейст¬
146


вительно волнующие его вопросы, затрагивают жизненно важные нужды. Можно успешно опереться на ту или иную склонность, привязанность верующего, его любимое увлечение, свободные от религиозной окраски. Практика свидетельствует, что особенно действенны те аргументы агитатора-атеиста, которые отзываются на уже возникшие у самого верующего мировоззренческие сомнения.
Нельзя преодолеть предубежденность верующего, если не «вывести» его за пределы тех узких потребностей и запросов, которые так ограничивала религиозность. Его путь к духовной свободе лежит через формирование более широких, его обогащающих потребностей и интересов (к учебе, общественной работе, рационализаторской и изобретательской деятельности и т. п.). Эти потребности и интересы неизмеримо более привлекательны и важны, чем призрачные религиозные нужды. Приобщение к этим действительным потребностям и интересам теснит предубежденность и предубеждения верующего, освобождая путь к подлинным убеждениям, приучая его к вдумчивому размышлению над научными положениями и доводами.
Приходится считаться с тем, что долгое время верующий рассматривает эти положения и доводы не с той позиции, что пропагандист атеизма. В некоторые понятия верующий вкладывает особый смысл, навеянный религиозными представлениями. Если не учтешь этого, самый, казалось бы, веский довод может вдруг обернуться бумерангом: верующий — вольно или невольно — повернет
этот довод в подкрепление своих предрассудков.
Сомнительный, слабый аргумент лучше не приводить в беседе с верующим. Такой аргумент не просто отрико- шетирует, он сработает на предубежденность верующего. Недостаточно обоснованная критика способна вызвать «негативное внушение», пробуждая и усиливая предвзятость к приводимым аргументам 27.
Хотелось бы обратить внимание на одно обстоятельство, проверенное нами неоднократно. Пока трудно дать ему теоретическое обоснование. Назовем его «эффектом
27 Подробней о «негативном внушении» см.: Якушев В. М. Гносеологические и психологические основы агитации и пропаганды. Автореф. канд. дис. Львов, 1967, с. 12.
147


детали». Этот «эффект» заключается в том, что на обыденное сознание наибольшее впечатление часто производит не столько само безупречно доказанное положение или его обосновывающий факт, сколько с ними связанные какие-то частные, почти случайные моменты и детали. По нашему мнению, этот «эффект» связан с определенными особенностями конкретного мышления, а также и с некоторыми внушающими моментами.
Известно, например, с каким предубеждением многие верующие относятся к научным открытиям. По-видимому, это отчасти объясняется тем, что в сообщениях об этих открытиях на первый план выносится изложение абстрактно-теоретической стороны открытия, самой его сущности. Мышлению верующего эта, абстрактность труднодоступна. Его предубеждение легче развеять, если, разъясняя открытие, стараться делать упор не столько на сущность этого события, сколько на явление, т. е. на внешнюю сторону дела, на какую-то яркую деталь, конкретную подробность, именно на то, что как-то чувственно фиксируется. Если эти убеждающие приемы окажутся недостаточными, можно избрать и обходный путь, который дает «эффект детали». Так, для верующего могут иметь значение какие-то случайные обстоятельства, связанные с открытием. Например, тот факт, что автор открытия — земляк верующего.
Внушающие моменты в «эффекте детали» особенно заметны при обращении к фактам, которые очевидно противоречат предрассудкам верующего. Как уже говорилось, вследствие своей предубежденности верующий оценивает эти факты как недостоверные и не приемлет их. По нашему опыту, для преодоления такой реакции религиозного человека часто бывает достаточно не приводить этот факт целиком, а осветить одну какую-нибудь мелкую и конкретную его деталь. Деталь не только «втягивает» за собой весь факт. Благодаря ей сам факт при этом предстает в новом свете, становится рельефным и контрастным, словно бы получая боковое освещение. Теперь он впечатляет сильней. Верующему трудней усомниться в его достоверности.
В конце 50-х годов нам часто приходилось беседовать с верующим юношей Эдуардом 3. Он с нескрываемым сомнением относился к данным о полетах первых советских спутников, недоверчиво разглядывал их фотографии в га¬
148


зетах. Однако очередному сообщению о полете в космос Эдуард поверил безоговорочно. В сообщении была дополнительная деталь: на спутнике находилась собака, и это особенно потрясло юношу. По-видимому, сам по себе спутник оставался для него какой-то непонятной абстракцией, несмотря на снимки в газетах. Он не верил в реальность космических аппаратов и их полетов в небеса, потому что эти факты противостояли библейским представлениям. Собака же для него была не только знакомым и близким объектом, но и живым свидетелем события. Эта одушевленная деталь настолько потрясла его, что все последующие сообщения 6 космических полетах он принимал с доверием и нескрываемым интересом.
«Эффект детали» можно использовать для пробуждения критичности верующего к данным «религиозного опыта». Так, например, если верующий рассказывает о приснившемся ему «чудесном» сне, можно обратить его внимание на какие-то детали предшествовавших реальных событий, отразившиеся в сне. Если верующий говорит о чудотворной силе «таинств» и обрядов, можно обратить его внимание на молниеотвод, установленный в церкви, и спросить, не может ли обойтись без него в грозу эта чудотворная сила.
Среди многих верующих очень распространен предрассудок о сверхъестественных свойствах «святой воды». По-видимому, особенно большое впечатление производит на них то, что эта вода «не портится». Конечно, следует рассказать, в чем «секрет» влияния на воду серебра. Но наверняка больше всего верующего убедит такая «деталь»: эта вода портится у всех тех, кто держит ее в плохо промытой посуде...
Разумеется, в ходе переубеждения невозможно отозваться на весь запас (или на его большую часть) религиозных понятий и представлений верующего. В этом и нет нужды.
В скоплении предрассудков и предубеждений верующего существует своеобразная иерархия. Многие из таких понятий и представлений не играют решающей роли в мировосприятии и деятельности верующего, почти не используются им, разве что только проявляются в языке, а то и полузабыты. Субъективно же сам верующий не осознает функциональной роли того или иного религиозного понятия и представления в общей структуре его
149


миропонимания: по-видимому, наиболее обиходные в
культе ему особенно близки.
Сначала лучше расшатывать те религиозные идеи, с которыми верующему расстаться легче всего. Критика должна быть обращена не столько на наиболее привычные и часто используемые самим верующим религиозные понятия и представления, сколько на те, которые обосновывают и скрепляют их взаимосвязь, а в то же время в таком их качестве самим верующим не осознаются. Такими обосновывающими, связующими положениями являются отправные мировоззренческие принципы идеализма. Каждый, кто изучил основы марксистской философии, знает, как опровергаются эти принципы. Когда пошатнешь эти принципы в глазах верующего, нарушится устойчивость и остальных разделяемых им предрассудков.
Важный показатель успеха в преодолении предубежденности верующего — все более нарастающее его соучастие в борьбе против предрассудков. Это соучастие не может не пробудиться у верующего, если атеист придерживается правильной и гибкой тактики в своем идейном влиянии на товарища, если строжайшим образом соблюдает такт. Деятельность атеиста согласуется с коренными потребностями личности верующего, а в том числе — с насущной потребностью в познании и освоении окружающего мира. Потребность в познании нарастает у каждого по мере расширения кругозора. Шоры предубежденности мешали верующему. Освобождаясь от них, он не может не почувствовать нарастающую жажду знаний. А она свидетельствует о психологическом повороте личности от внушаемости к убеждаемости. Освободившись от предубежденности, человек все больше будет освобождаться от религиозной веры, убеждаясь в ее несостоятельности.
Предубежденность приглушает пытливость, стремление самому «докопаться» до истины, отбросив иллюзии и заблуждения. Преодолев предубежденность, пробудившись от религиозного сна, человек, как правило, активно стремится и сам усвоить подлинные, паучные представления и взгляды на смену былым предрассудкам и предубеждениям. Разумеется, вчерашний верующий не нуждается в готовых убеждениях. Усвоению истинных убеждений обязательно предшествует трудная работа переосмыслива- ния. «Готовых убеждений,— писал Д. И. Писарев,— нель¬
150


зя ни выпросить у добрых знакомых, ни купить в книжной лавке. Их надо выработать процессом собственного мышления, которое непременно должно совершаться самостоятельно, в вашей собственной голове, так точно, как процесс пищеварения совершается вполне самостоятельно, в вашем собственном желудке 28.
Работа чувств и переосмысления заменяет предубеждения убеждениями и влечет за собой все более нарастающую потребность в отчетливой научной убежденности. Важнейший показатель такой убежденности — умение разобраться в несостоятельности недавно разделяемых предрассудков и заблуждений. В. И. Ленин говорил: «Только тогда, если вы научитесь самостоятельно разбираться по этому вопросу,— только тогда вы можете считать себя достаточно твердыми в своих убеждениях и достаточно успешно отстаивать их перед кем угодно и когда угодно» 29.
Окончательно укрепляет личность после ее разрыва с религией действенное участие в коммунистическом переустройстве нашей жизни. Здесь на практике человек удостоверяется в непоколебимой истинности и высокой гуманности наших научных идеалов.
После разрыва с религией бывший профессор Ленинградской духовной академии А. А. Осипов, человек завидной эрудиции и большого нравственного обаяния, писал: «На душе у меня хорошо. Мучительный путь исканий позади. Я начинаю, хотя и поздно, свою новую творческую жизнь. Жизнь с людьми, а не в облачных замках религиозных иллюзий. И верю. Да, да, вот в это я верю, что люди, которых я обрел, наконец, помогут мне, чтобы жизнь эта была прямой, полезной и светлой. А опыт жизни постараюсь посвятить тому, чтобы другим не приходилось блуждать так долго и тяжко в поисках пути к реальной жизни из тумана суеверий и религиозного дурмана, как это случилось со мной» 30.
Думается, что нашу книгу можно завершить этими словами человека, который на трудном пути от иллюзий и предубеждений к духовной свободе вновь обрел себя как личность.
28 Писарев Д. И. Избранные философские и общественно-политические статьи. М., 1949, с. 578.
29 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 39, с. 65.
30 Осипов А. А. Путь к духовной свободе. М., 1960. с. 75.


ОГЛАВЛЕНИЕ
Предисловие 3
Глава 1. Особенности религиозного воздействия на
этапах становления и развития личности . . 5
Дошкольный возраст 7
Младший школьный возраст 16
Отрочество 22
Юность 28
Зрелость 39
Старость 45
Глава 2. Усвоение личностью религии 50
Религиозная среда и религиозные связи верую гцего 50
Религиозный опыт 57
Личностный смысл приверженности к религии 69
Глава 3. Отчуждение личности верующего .... 77
Ограничение социальных связей и активности 79 Воздействие религии на духовные потребности
и интересы 83
Смещения в мировоззрении 89
Мистификация чувств 102
Предубежденность 112
Глава 4. Духовное освобождение личности верующего 125
Необходимость содействия 125
Личностный подход 127
Преодоление предубежденности 13Э