ЧТО ТАКОЕ
*
К ЛЯВ ' ММШ ЯВЯЬ - ИГ_ Як ЛУ л^ИМК
I JtJ Л^И.	Я^К- '	“Ь. чГ-,  L '»


ЛЕВ СТЕКОЛЬНИКОВ
ЧТО ТАКОЕ
АСКАЛАФУС?
РАССКАЗЫ
О НАСЕКОМЫХ
ИЗДАТЕЛЬСТВО
,,ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА"
ЛЕНИНГРАД 1971
57
С 47
Автор — писатель-путешествен-
ник, энтомолог-любитель, изъездив-
ший всю нашу страну, — рассказы-
вает о своих встречах с представи-
телями удивительного мира живот-
ных шестиногого царства насекомых.
Писатель встречался с терми-
тами в пустынях Средней Азии,
удивительными жуками Уссурий-
ского края. Он наблюдал жизнь
бабочек Заполярья, боролся с гну-
сом в сибирской тайге, собирал на-
секомых на жарком юге. В его
очерках раскрывается удивитель-
ная жизнь насекомых.
РИСУНКИ Е. БИАНКИ
7—6—3
ВСТУПЛЕНИЕ
Куда на выдумки природа торовата!
И. А. Крылов
Рядом с нами живет мир существ, так мало похожих на нас
своим строением и образом жизни, что их можно легко принять за
жителей другой планеты.
Эти удивительные существа — насекомые.
У нас четыре конечности — у них шесть. У нас два глаза, а у них
бывает и два, и четыре, и пять, и десять. У нас орган слуха — уши
на голове, а у насекомых могут быть в любом месте: у кузнечиков,
например, в ноге. Наши органы вкуса — вкусовые сосочки — поме-
щаются на языке, а у бабочек и мух на передних лапках. Мы обо-
няем носом, а насекомые усиками.
Насекомые видят иначе, не так, как мы. Им «видны» ультрафиоле-
товые лучи. Они слышат ультразвуки. Обоняние и вкус у них тоньше
нашего. Пчела за несколько километров отыскивает по запаху медо-
носное растение. Бабочки способны обнаруживать концентрацию са-
хара в одну двенадцатитысячную, а мы различаем вкус сахара при
концентрации в одну пятидесятую. Значит, у бабочек орган вкуса
в двести сорок раз чувствительнее, чем у человека.
У нас пять чувств: зрение, слух, обоняние, вкус и осязание.
А у насекомых их больше: есть у них чувство ориентировки
в пространстве, есть чувство времени. Есть указания, что насекомые
воспринимают направление магнитных полей.
Но это еще не все отличие.
У нас постоянная температура тела — около 37 градусов тепла.
Мы обладаем совершенной терморегулировкой: на морозе и в жару
наше тело сохраняет эту необходимую нам для жизни температуру.
У насекомых же температура тела равна температуре окружаю-
щей среды. Вот почему они так боятся холода.
Насекомые — настоящие дети солнца. Если солнце сильно греет—
они деятельны и подвижны. Но стоит потянуть холодку, как их дви-
жения делаются вялыми. Еще ниже температура — и они засыпают.
А в жару их мышцы могут сокращаться с удивительной быстро-
той. Со скоростью поезда летят бабочки-бражники, как пули мчатся
жуки-златки!
3
На нашей планете свыше миллиона различных насекомых. Есть
полезные и есть вредные, есть красивые и есть безобразные, но все
очень интересны, о всех надо знать как можно больше.
В их жизни, в строении их тела еще много загадочного. Каких
только ученых предположений не высказывалось, чтобы объяснить,
почему насекомые летят и бегут на свет!
Окончательного ответа так и не получено.
Насекомые — необъятное поле деятельности для ученых. Ученые-
энтомологи вынуждены специализироваться по отдельным отрядам
насекомых. Специалистов по саранче и кузнечикам называют ортоп-
терологами, специалистов по жукам — колиоптерологами, специали-
стов по бабочкам — лепидоптерологами. Имеются специалисты и по
пчелам, шмелям и осам. Есть ученые, посвятившие всю жизнь изу-
чению муравьев, — это мирмикологи.
Но не только энтомологи занимаются насекомыми. Ими вынуж-
дены заниматься и лесные инженеры, и агрономы, и медики, и авиа-
конструкторы, и химики, и многие, многие другие специалисты...
Возможно, на Марсе или на Венере космонавты найдут формы
жизни, напоминающие насекомых родной планеты. И как бы ни
были удивительны обликом эти чужие существа, земляне не расте-
ряются :
— Таких мы видели! И у нас есть! И еще фантастичнее!
ПРЕКРАСНЫЕ ХИЩНИЦЫ
ПРЕКРАСНЫЕ ХИЩНИЦЫ
Где гнутся над омутом лозы,
Где летнее солнце печет,
Играют и пляшут стрекозы,
Веселый ведут хоровод.
А. К. Толстой
Кто не любовался в летний полдень полетом стрекоз! Их движе-
ния так свободны, сильны и изящны, что кажется, и вправду их
жизнь — одни игры и пляски.
В мягких муравах у нас
Песни, резвость всякий час...
Но это не так. То, что нам представляется веселыми играми и
плясками, на самом деле свирепая погоня за добычей: за мухами,
комарами и бабочками.
Голова стрекозы с двумя огромными полушариями глаз напоми-
нает не то шлем космонавта, не то космического пришельца из науч-
но-фантастического романа. Они сияют, как драгоценные самоцветы,
и настолько выдаются, что стрекоза имеет почти круговой обзор:
справа, слева, снизу, сверху — откуда бы ни появилась добыча, стре-
коза ее заметит.
Длинное, гибкое тело похоже на корпус вертолета — крылья рас-
положены над спиной. В довершение сходства с летающим аппара-
том на хвостовом конце торчат два листовидных придатка, будто
воздушные рули.
Крылья длинные, прозрачные, легкие, но прочные, с тонкими
переплетающимися жилками. Иногда они чуть окрашены золотисто-
желтым или зеленоватым. Стрекоза — это живой вертолет, в котором
вместо мотора работают чудо-мышцы, вращающие крылья с непости-
6
жимой быстротой. Стрекоза может лететь со скоростью поезда, мо-
жет висеть неподвижно в воздухе, может делать крутые повороты,
давать внезапно «задний ход», взлетать вертикально и переходить
в пике, как истребитель. Стрекоза — настоящая хозяйка воздуха.
Шесть длинных ног с цепкими когтями на концах могут не толь-
ко схватить, удержать, но и на лету подтащить добычу ко рту. А рот
стрекозы — настоящая пасть хищника: верхние челюсти — клещи,
нижние челюсти — клещи. Еще какие! Зубчатые! Попадет в та-
кую пасть муха — раз! — и перекушена надвое. Пасть акулы, да и
только! Стрекозу можно назвать воздушной акулой. Она, как и
морская хищница, очень прожорлива.
Трудно поймать на лету бабочку-белянку. Полет у нее неровный,
трясущийся, насекомое будто непрерывно проваливается в воздушные
ямы. А стрекозы ухитряются ловить и бабочек-белянок.
Быстро и беспорядочно толкутся комары и мошки. Уж такие
они маленькие, сухонькие, кажется, не за что схватить, а стрекоза
ловит их одного за другим.
Чаще всего ловят стрекозы мух. Что ж, их нам не жалко. Поже-
лаем стрекозе хорошего аппетита.
Пожалуй, только крупные жуки-усачи, да осы, да пчелы и шме-
ли не попадают в лапы стрекозе, а для всего другого — летающего
над медленно текущими и стоячими водами — встреча со стрекозой
очень опасна.
Полет стрекоз часто привлекал внимание инженеров-конструкто-
ров летающих аппаратов.
Я вспомнил детство...
Луг душистый,
Широкий плес, и над водой
Сидит старик на камне мшистом,
Широкоплечий и седой.
В сандальях он на босу ногу,
Рубаха белая на нем,
Глядит задумчиво и строго
На что-то в воздухе немом.
И я, на голову от солнца
Прохладный нацепив лопух,
Притих, услышав незнакомца,
Как бы мечтающего вслух:
— Вот и подвинулась работа!
Сама природа помогла:
Модель живая стратолета!
Какая линия крыла! —
Над ним скользили, мчались, плыли
Стрекозы, крыльями звеня.
— Что смотришь, дедушка? — спросил я.
И тут заметил он меня.
Рукой, как бы сгоняя муху,
Провел по выпуклому лбу,
7
И улыбнулся он, и к уху
Приставил длинную трубу:
— Как звать тебя, парнишка?
— Костя.
— Что делаю? .. Учусь л)етать.
Придешь ко мне под вечер в гости?
Меня ведь тоже Костей звать.
Какие славные стрекозки!
С утра смотрю на их балет...
А я лишь через десять лет
Узнал, что то был Циолковский.
У всех насекомых температура тела равна температуре окру-
жающей среды. На жуках и бабочках это не так отражается. Есть
бабочки, летающие в марте, над снегом, но наши неутомимые хищ-
ницы-стрекозы очень боятся холода.
Рано утром, или свежим вечером, или даже днем, если потянет
ветер с севера, стрекозы цепенеют, и их можно брать руками. Навер-
но, вы не раз встречали таких полуживых стрекоз, распластанных на
подоконнике или на ступеньке крыльца. Иной раз думаешь: не боль-
ная ли она? Или ее кто-то ударил, оглушил? ..
Но стоит солнцу согреть землю, как стрекоза оживает. Задрожат,
готовясь к полету, ее серебристые крылья. Минута — и она без раз-
бега бросается в полет.
Крупных стрекоз называют коромыслами, более мелких, с широ-
ким, как бы сплюснутым телом — плоскими стрекозами. Есть и
очень красивые — мелкие, тоненькие стрекозки-лютки. Их еще назы-
вают красотками. Крылья у них синие или красно-бурые, складывают
они их под спинкой, как дневные бабочки. Полет порхающий. Они
тоже ловкие хищницы.
Стрекоз в нашей стране около двухсот видов, а на всей планете
больше трех тысяч. Все ведут, примерно, одинаковый образ жизни,
все связаны с медленно текучими и стоячими водами, все кладут
яйца в воду или на водяные растения, у всех личинки живут в воде
и дышат жабрами и только для последней линьки вылезают на
берег.
Личинки стрекоз такие же хищники, как
и взрослое насекомое. Только хищничают они
не в воздухе, а в воде.
Приходилось ли вам видеть на фотогра-
фиях подводные корабли-батискафы и гидро-
статы? У этих аппаратов есть особые приспо-
собления для подводных работ — длинные
механические руки с зажимами-клещами на
концах. Вот подобное приспособление имеет
и личинка стрекозы. Нижняя челюсть может
8
выдвинуться далеко вперед. Это настоящий хватательный орган, слу-
жащий для охоты. Называют его— «маска». Он подтягивает жертву
ко рту и плотно прижимает ее. В этот момент действительно похоже,
будто личинка надела маску.
Я очень люблю наши северные медлительные реки, наши лесные
рыжие озера с белыми и желтыми кувшинками. И конечно, я очень
люблю стрекоз и повторяю, глядя на них, слова И. А. Крылова:
«Куда на выдумки природа торовата!»
ОСТОРОЖНО! ФЛЕРНИЦА!
Не правда ли, какое красивое имя? Флерница. От слова «флёр» —
прозрачная ткань. Это имя дано очень красивому насекомому. Вы,
наверно, видели его, если хоть изредка выезжали из города.
Крылышки прозрачные, как стекло, и чуть зеленоватые, с ра-
дужным отливом. Тельце стройное, тонкое, ярко-зеленое, усики длин-
ные, золотисто-желтые, и совсем золотые глаза, за это ее еще назы-
вают золотоглазкой.
Так и хочется поймать и рассмотреть поближе это чудесное на-
секомое. Только не советую.
Стоит прикоснуться к флернице, как она обдаст пронзительным
тошнотворным запахом.
И вы с гадливостью отбросите от себя подальше великолепное
насекомое, только что вызывавшее восхищение. А флернице это и
надо. Дурной запах — ее единственная защита.
Флерница — великая обманщица. Ей удалось в XVIII веке ввести
в заблуждение ученых-ботаников. Заблуждение было столь основа-
тельным, что ученые мужи описали грибок под латинским назва-
9
нием «Аскофора овалис», а этот грибок ока-
зался. .. яйцами флерницы.
Флерница откладывает яички так, как
не делает ни одно насекомое. Сперва она
приклеивает на листе белый волосок-столбик,
а на него прикрепляет яичко. Получается и
в самом деле маленький грибок на тонкой
ножке.
Из яичка выходит личинка и сразу же
набрасывается на тлей. Ее за такую охоту на
маленьких врагов называют «тлиным львом».
Вот вам и третье имя у флерницы.
Выросшие личинки окукливаются в шелковистом, почти шаро-
образном коконе.
Может, не следует сердиться на флерницу за ее запах? Она все-
таки полезна, да к тому же запах — ее единственная защита.
Долго я не мог понять, почему это насекомое назвали муравьи-
ным львом. Какой же это лев! Где же у него грива? Назвали львом —
показывай гриву.
Похож этот «лев» на небольшую стрекозу. Только на голове тор-
чат толстые короткие усики да на длинных крыльях пестреют темно-
серые и желтоватые пятнышки. Какой же это лев!
Живет это насекомое в песчаной местности — там, где сосны
стоят на сыпучих холмах. Я не раз встречал его с середины июля до
осени летающего по вечерам низко над землей. И каждый раз при
встрече я думал: «Ну какой ты лев...»
Однажды я отдыхал на опушке соснового леса. Лежа на рассте-
ленном плаще, следил за пробегающими мимо меня букашками, как
вдруг... вижу — копошится в песчаной воронке маленькое страши-
10
лище: голова — как острые кле-
щи, глаз у него столько, что сра-
зу не счесть, — семь слева и семь
справа, тело неуклюжее, волоса-
тое, бородавчатое, горбатое — ну
И урод!
Вижу — бежит муравьишка
вдоль песчаной ямки: песок
мелкий, сухой, так и сыплется.
И покатился муравей прямо к
страшилищу... ближе, ближе.
Раз — и схватили его страшные
клещи. Два — и вот уже от му-
равья сухая оболочка осталась.
А чудовище снова зарылось
на дно воронки, только клещи торчат наружу, — ждет новую добычу.
Так я познакомился с личинкой муравьиного льва. Воронку она
роет шириной сантиметров семь и глубиной до пяти сантиметров.
В этой воронке личинка и окукливается в шелковистом коконе. А че-
рез месяц, как-нибудь вечером, вылезает из куколки муравьиный лев
в образе стрекозки. Зимует он в стадии личинки...
Теперь вы верите, что это настоящий хищник — лев? Грива — это
не главное.
ОТКРЫТИЕ НЕ СОСТОЯЛОСЬ
Есть у меня молодой приятель Володя Смышляев. Ему трина-
дцать лет, но это уже настоящий натуралист-путешественник. Отец
у него геолог, и каждое лето Володя с боем выговаривает себе право
на участие в очередной экспедиции.
11
В прошлом году Володя попал в предгорья Тянь-Шаня. Я с не-
терпением ждал его возвращения: он всегда привозил что-нибудь
интересное.
И вот у меня зазвонил телефон :
— А, Володя. С приездом. Как съездил?
— Хорошо съездил... я поймал что-то непонятное.
— Вези ко мне, разберемся. А что именно?
— Насекомое, но... не знаю какое.
— Бабочка?
— Не знаю... кажется, нет.
— Как так «кажется»? И это говорит энтомолог... Жук?
— Ой, нет, только не жук.
— Стрекоза? Кузнечик?
— Может быть, и стрекоза... хотя... нет.
— Тогда муха.
— Мм... пожалуй, не муха.
— Что же остается? Клоп. Таракан. Цикада.
— Нет, не клоп. Кажется, и не таракан и не цикада.
— Вези скорей ко мне...
Через полчаса Володя вручил мне треугольный бумажный паке-
тик с таинственным насекомым.
— Мм... — промычал я, не зная что сказать. — В самом деле...
что же это такое?
«Не поймал ли Володя вид, совершенно неизвестный науке? —
мелькнуло у меня в голове. — Может, он сделал открытие».
Я набрал номер Зоологического института:
— Хочу у вас взять консультацию по телефону. Вот у меня на
ладони лежит насекомое, пойманное в конце июня в предгорьях
Тянь-Шаня... Хорошо, я попытаюсь описать его: оно средней вели-
чины. Усики — как у дневной бабочки, с явственной булавой и
длинные.
— А, значит, бабочка? — спросил ученый.
— Подождите... Ноги короткие, с шипами и сильными когот-
ками, крылья — как у стрекозы, но цветные, пятнистые и задние
значительно короче передних. Они...
— Подождите, — прервал меня энтомолог, — а длина тела?
— Сантиметра два... понимаете, насекомое будто склеено из
нескольких совершенно разных видов.
— Значит, усы дневной бабочки, крылья стрекозы, ноги жука.
- Да.
— Понятно. Это аскалафус. Насекомое из отряда сетчатокрылых,
близкое к муравьиным львам. Летает на юге Европы и Сибири. Нем-
цы называют,ее «склеенной бабочкой»...
— Открытия не получилось, Володя, — сказал я, опуская труб-
ку. — Нас опередили.
НЕПРОШЕНЫЕ НАХЛЕБНИКИ
НЕПРОШЕНЫЕ НАХЛЕБНИКИ
Это было еще до Октябрьской революции. Наша семья жила
в первом этаже старого дома в холодной сырой квартире.
— Самое теплое место у нас — потолок, — шутил отец. И это
не было преувеличением: стены квартирки были наружными, а под
нами в подвале помещался дровяной склад. Зимой на подоконниках
вырастали ледяные грибы, а стена, примыкающая к подворотне, по-
крывалась плесенью. Солнце к нам не заглядывало.
Отцу и матери эта квартира доставляла много забот и огорчений,
но мне, маленькому мальчику, она очень нравилась. Я бы ее не сме-
нял на самое роскошное, залитое солнцем помещение с ванной и цен-
тральным отоплением. Я знал, что ни в какой другой квартире у меня
не будет столько игрушек и развлечений.
Отец мой работал переплетчиком. Клей, пестрые обрывки бу-
маги, обрезки картона всегда были в моем распоряжении. Чего толь-
ко я не мастерил: коробочки, вагончики, дома... Что дома! Целый
город стоял на подоконнике, а в углу комнаты, огороженном картон-
ным молом, у меня был порт со множеством военных и торговых
судов.
Соседство дровяного склада — по мнению взрослых, очень. не-
приятное соседство — доставляло мне много радостных неожидан-
ностей. Ничего, что кисловатый запах сырого дерева бродил по ком-
натам, зато с каждой вязанкой дров к нам попадали нежданные
гости — очень противные, по мнению моих родителей, но вызывающие
у меня острый интерес. До сих пор помню, как я поймал в постели
большого серого жука-усача. То-то был праздник!
Но больше всего досаждали взрослым рыжие тараканы-прусаки.
Чего только не делали! Ставили отравленные приманки, шпарили
стены крутым кипятком, — все напрасно.
Иногда удавалось на время избавиться от непрошеных нахлеб-
ников, но проходила неделя — и опять вечером я засыпал под чуть
слышный шорох на кухней тараканы с темнотой выходили на про-
мысел.
14
Тараканы... Да стоит ли о них писать. Это же прошло.
Да, для ленинградца шестидесятых годов двадцатого века эти
докучливые насекомые стали редкостью, но жителям сел и деревень
они еще кое-где досаждают. А в дореволюционной России они были
так же знакомы и обычны, как для нас с вами комнатные мухи. Тара-
каны были постоянными спутниками городской и сельской бедноты.
Помните строки Некрасова:
У людей-то для гцей с солонинкою чан,
А у нас-то во щах таракан, таракан. . .
В деревянных домах особенно трудно вывести тараканов. Наши
зимовщики-полярники страдают от них. Больше того, они завезли их
в свои ленинградские квартиры и теперь сражаются с ними.
Так неужели нет верных средств борьбы с тараканами?
В мире насекомых мы встречаемся с удивительно упорными,
жизнестойкими существами. Яд и кипяток убивает взрослое насеко-
мое и его личинку, но яйца таракана, одетые в защитную капсулу
«остеку», отложенные в глубокие щели, остаются невредимыми и
дают новое поколение. Чтобы успешно бороться с ними, надо хорошо
их узнать.
— Да и что их узнавать, — возможно, возразите мне. — Тарака-
ны — это прусаки. Рыжие такие, усатые, вроде жуков, только не
летают. Еще были черные тараканы. Их называли американскими.
Так знайте же, что тараканов в нашей стране не два вида, а
около пятидесяти, а всего на свете 2500 видов. Знайте, что есть тара-
каны летающие, что тараканы — древнейшая группа насекомых,
существующая на земле с каменноугольного периода — 200 миллио-
нов лет.
Отбросим же ненужную брезгливость и познакомимся с этими
малоприятными, но очень интересными насекомыми.
Почему же все-таки самый известный таракан называется у нас
«прусак»?
Это название — «прусак» — при-
шло к нам, примерно, в 1762—1763
годах, когда русская армия после
Семи летней войны возвратилась на
родину. Армия и занесла в Россию
тараканов из Германии. А сейчас, за
двести лет, таракан прусак распро-
странился по всей России от Кольско-
го полуострова до Камчатки, от Но-
вой Земли до республик Средней
Азии.
Не думайте, что тараканы живут
только в домах. В Крыму, например,
15
где нет больших морозов, тараканы живут на воле, заходя ночью
в дома за добычей.
Один ученый-энтомолог сказал: «У таракана и клопов несчаст-
ное совпадение вкусов с человеком».
В самом деле: все самое вкусное и питательное в пище челове-
ка — сахар, масло, хлеб, крупа — особенно нравится тараканам.
Спрячьте продукты в железные банки — тараканы набросятся на
кожу, на сапоги, на переплеты книг... Они всеядны и прожорливы.
С виду прусак похож на жука, но это только с виду: главное
отличие у тараканов— «неполное превращение», а у жуков оно «пол-
ное». Это означает, что у жуков есть такие стадии развития насеко-
мого, как куколка и личинка, а у тараканов развитие насекомого
идет очень своеобразно: самка откладывает не одно яйцо, а от 20
до 40, уложенных в особой капсуле, разделенной перегородками. Из
этой капсулы вскоре вылезают маленькие тараканы, вначале они бе-
лые, потом, с возрастом, темнеют, рыжеют.
Крыльев у прусака четыре: два верхних кожистых и два спря-
танных под ними прозрачных, сложенных веером. Ротовой аппарат
грызущий, ноги длинные, бегательные. Наш прусак не летает, а есть
тараканы и летающие.
Прошло всего двести лет, как прусаки появились в нашей стра-
не^ но, как видно, уже крепко надоели, если в народе появилось
столько поговорок и пословиц о тараканах.
Как наука советует бороться с тараканами?
Скажем прямо: нет еще универсального средства, уничтожаю-
щего взрослых насекомых, и личинок, и яйца в «остеках».
Рекомендуется ставить ядовитые приманки, шпарить тараканов
крутым кипятком и замазывать щели в стенах и в полу. Можно еще
окуривать зараженные участки серой, но все это не может истребить
навечно непрошеных нахлебников.
* * *
Второй общеизвестный в нашей стране таракан — черный, или
восточный. Он ниоткуда не завезен и назван восточным лишь по той
причине, что был вытеснен на восток из европейской части России
рыжим тараканом. Сейчас он попадается в Сибири. Черный таракан
намного крупнее прусака. Крылья у него короткие, кожистые, усики
длинные. Он напоминает собой жука-майку.
О черных тараканах я услышал интересный рассказ от старого
дворника. Он помнил время, когда во многих больших кухнях, пе-
карнях и банях черные тараканы ходили по ночам, как солдаты,
строем, держа равнение. И будто бы топоток от множества шагаю-
щих лап был явственно слышен. Говорил дворник и о том, что черные
тараканы «умные» и бегут из дома перед пожаром.
16
Вероятно, старик все это выдумал или слышал от своих прия-
телей такие сказки, но можно допустить, что масса тараканов пере-
двигается, как войско, колоннами. Ведь так же переселяются, когда
идут в поход, тропические муравьи, так, колоннами, переползают
с дерева на дерево гусеницы походного шелкопряда.
Черного восточного таракана путают с американским, завезен-
ным к нам из Южной Америки вместе с тропическими фруктами.
Попадают к нам таким же путем и кубинский и суринамский тара-
каны. Это крупные насекомые около трех сантиметров в длину. Заме-
чены они, как вредители, в оранжереях: обкусывают молодые побеги
тропических растений, особенно они любят объедать орхидеи.
Еще о двух видах тараканов я хочу рассказать, потому что я
с ними встречался в необычной обстановке: это реликтовый таракан
и таракан летающий, египетский.
Это было в июле. В составе топографического отряда я работал
в Приамурье.
Мы остановились на ночлег на берегу горного ручья. Это было
тесное ущелье, заросшее ольхой и мелким папоротником. С трудом
мы расчистили площадку для палатки. Вечер стоял душный и влаж-
ный. Донимала мошкара, и мы сидели вокруг костра, ловя лицом
дымное тепло, отпугивающее маленьких кровопийц. Дров хватало:
вокруг серыми столбами торчали елки, засохшие на корню.
Когда чайник опустел, повар, по установившейся у нас тра-
диции, сварил рисовую кашу, смешал ее с мясными консервами и
поставил на бережок поостыть. Это был наш утренний завтрак.
После тяжелого перехода по лесам и горам все уснули сразу
и крепко. Мне снилось, что я продираюсь сквозь бурелом и мне ме-
шает паутина, застилающая глаза и щекочущая лоб: смахнешь ла-
донью, а через секунду другая садится на лицо.
— Это невыносимо, — подумал я вслух и открыл глаза. В па-
латке было темно. Что-то действительно ползало у меня по щеке.
Хвать! Меня передернуло. В руке оказалось что-то мягкое, холодное,
живое.
Зашевелились и товарищи.
— Что за гадость, — удивленно протянул кто-то.
Я достал из сумки электрический фонарь и включил свет... Что
мы увидели!
Палатка была наводнена насекомыми. Спросонья они нам пока-
зались огромными, на самом же деле каждое не длиннее двух сан-
тиметров.
— Тараканы! — закричал повар и, выскочив из палатки, ки-
нулся к кастрюле с кашей. Мы все побежали за ним.
2 Л. Стекольников
17
В это время небо разъяснилось и луна поднялась над лесом. Ла-
герь кишел тараканами. Мешки с сухарями и крупой были ими
облеплены. Повар, ругая себя за то, что не плотно закрыл крышку
кастрюли, вываливал остатки каши в ручей. Только на рассвете наши
враги отступили и позволили нам лечь спать.
К полудню, собираясь в путь, мой вычислитель нашел убежище
тараканов. Рядом с нашей палаткой стояла толстая сухая ель. Одного
удара топора было достаточно, чтобы она с глухим стуком упала на
землю и распалась на несколько частей.
Дерево было сплошь пронизано ходами тараканов, оно было
полно ими. Разъяренный повар потащил гнилые куски дерева в ко-
стер, но сырые еловые остатки не горели, а только дымили.
Это не был черный таракан, как я подумал вначале.; На нас
напали тараканы, называемые реликтовыми.
Реликты — это древние животные и растения, встречающиеся
в наше время редко и не везде. Реликтовый таракан встречается
только в Приамурье и в Северной Корее. Надкрылья и крылья у него
полностью отсутствуют.
А теперь я расскажу о летающем таракане?
* * *
Лето 1952 года я провел в пустыне Кара-Кум, на стройке ка-
нала. Моя палатка стояла посреди такыра. Ночевать на такыре каза-
лось мне безопаснее: не так много скорпионов, фаланг и другой
нечисти бежало на свет костра. Но за час, за два до сна, когда я читал
книгу при тусклом свете фонаря, ко мне в палатку успевали набиться
насекомые, чаще всего тараканы. Только начнешь читать, как — дзинь
по стеклу. Гляжу — лежит у фонаря вверх ножками большой крыла-
тый таракан, называемый египетским за то, что он, по предположению
ученых, вышел из Египта.
Летели на свет только самцы, а самок я не видел все лето, пока
однажды случайно не расковырял норку тушканчика и не вытащил
вместо хорошенького зверька толстую, совершенно бескрылую самку
египетского таракана. Насекомое было все измазано суглинистой
пылью. И я вспомнил, что такими же измазанными прилетали на
свет и самцы. Значит, египетский таракан живет в норках мелких
пустынных зверьков.
Египетский таракан считается опасным разносчиком всяких за-
разных болезней.
Все ли тараканы вредны, или есть виды, приносящие пользу?
Прямой пользы ни один из видов таракановых не приносит, но
в последние годы тараканы стали служить для физиологов как под-
опытные животные. Над ними ставят опыты, и оказалось, что эти
насекомые очень удобны для самых смелых экспериментов.
е

<	Черен, да не ворон,
Рогат, да не бык,
Шесть ног без копыт.
Загадка
Вначале я не хотел писать про жуков. Кто их не знает.
Скажете «жук» — и у собеседника возникает перед глазами не-
что черное, овальное, с шестью ногами, а иногда и с рогами.
В общем — правильно. Бывают такие жуки, но ведь их свыше
трехсот тысяч различных видов. Это самый многочисленный отряд
насекомых. Есть жуки черные и белые, синие и красные, зеленые и
желтые — всех цветов радуги и самых различных узоров. Есть жуки
узкие, как игла, и круглые, как шарики, есть жуки мягкие и твер-
дые, крылатые и бескрылые, рогатые и безрогие. Но у всех — пра-
вильно! — шесть ног.
Из всех насекомых легче всего коллекционировать жуков: не
только потому, что они встречаются чаще баббчек, стрекоз и других
насекомых, но и потому, что их очень легко сохранить. Тело у них
богато хитином, и как бы ни был толст жук, он отлично высохнет, не
меняя ни окраски, ни формы.
Коллекция жуков, даже богатая, занимает относительно мало
места и не требует огромных ящиков. Многие собирают жуков, храня
их в спичечных коробках. Этикетку же наклеивают на крышку ко-
робка.
Начинайте собирать жуков. Поверьте, это очень интересно. Вна-
чале, я знаю, вам будет трудно разобраться в огромном числе раз-
личных видов: тут и жужелицы, и навозники, и божьи коровки, и
щелкуны, и дровосеки, и короеды, и корнееды, и многие-многие
другие...
Не смущайтесь, очень скоро, уже к концу лета, вы будете опре-
делять жуков, как заправский натуралист-энтомолог-колиоптеролог.
20
ТАИНСТВЕННЫЙ ПОХИТИТЕЛЬ
Однажды летом знакомый энтомолог попросил меня наловить
для него жужелиц.
— Дело это простое, — говорил он. — Пол-литровая стеклянная
банка у вас, конечно, найдется. Вымойте и вытрите ее насухо, на дно
положите приманку... Ну, что-нибудь мясное. Они ведь хищники.
— И много надо мяса? — спросил я.
— О, совсем небольшой кусочек. Хорошо, если он чуть протух.
Еще они любят консервы.
— Шпроты?
— Нет, в масле не любят. Лучше в томате. Например, бычки
в томате. Еще можно колбасу или сосиски. Ломтиком положите.
— Однако они гурманы... А я что, должен сидеть в кустах и
караулить?
Ученый засмеялся:
— Что вы, эта охота не причинит вам ни малейшего беспокой-
ства. Вечером закопайте банку по горловину в землю. Где-нибудь
у забора или у старого дерева. Жужелицы днем прячутся под кам-
нями и в земляных норках, а ночью выходят на добычу. Они будут
приходить на запах и сваливаться на дно банки, а вы утром будете
обходить ловушки и собирать жуков.
Я согласился и в тот же день обзавелся тремя банками и ломти-
ком лежалой колбасы. Одну банку поставил у дома в кустах сирени,
вторую у забора, а третью под старой дуплистой ивой у дороги на
станцию.
Охоте я решил придать как можно больше наукообразности: за-
вел тетрадь, пронумеровал банки и приготовился фиксировать каждое
утро результаты лова.
Увы. Первое утро принесло мне разочарование. Банки были
пусты, если не считать земляных пауков. Второе утро было таким
же, нет, еще хуже, даже земляных пауков не было. В чем дело?
Я позвонил ученому и объяснил, что охота у меня не полу-
чается.
21
— А приманка осталась целой?
- Да.
— И пахла?
— Хоть нос затыкай.
— Мм... А, знаю в чем дело. Сейчас стоят холодные лунные
ночи. В такие ночи насекомые не деятельны. В такие ночи жужелицы
сидят дома.
Третья ночь выдалась темная и теплая.
— Теперь или никогда, — говорил я себе, отправляясь осматри-
вать ловушки...
Первая банка — ура! Две великолепных жужелицы; крупные,
лилово-синие, они сидели под приманкой, но ноги торчали наружу.
Ничего, что эта жужелица очень обычна и особой ценности не пред-
ставляла. Первая добыча. Это всегда открытие, хотя бы только для
охотника.
Окрыленный успехом, я положил на следующую ночь свежие
приманки — кожуру от сосиски. Ночь опять была темной и теплой,
даже душной, но... банки были пусты. В них не было ни жуков,
ни... приманок.
Обворовали... Кто же это мог быть?
Следов вора я не нашел. Может, птица прилетала, поклевала и
улетела. Ну, постой же, я тебя перехитрю.
Я укрепил новые приманки (ломтики колбасы) прутиками-рас-
порками. Если вор — птица, то вытащить из-под прутьев колбасу она
не сможет. Да я и сам не смог бы вытащить приманку пальцами —
крепко колбаса прижата ко дну банки.
Прихожу утром — вот так картина! Вор, видать, сильный и лов-
кий: не только приманки похищены, но и банки вытащены из земли
и в стороне лежат. А прутики, конечно, раскиданы.
Уж я ругался, ругался. Вторую ночь у меня охоту срывают.
А еще ученый говорил, что охота на жужелиц — одно удовольствие.
Нет, вижу, уже не в шутку, а на самом деле придется мне в кусты
садиться и вора караулить. Помните, как в «Коньке-Горбунке»:
Взял он вилы да топор
И отправился в дозор...
Вилы и топор я, конечно, не брал, а захватил с собой хорошую
дубинку, схоронился за куст сирени и жду. В банках у меня благо-
ухает «щука в томате».
Ночь опять выдалась темная, но в июле на севере полного мрака
ночью не бывает. Вот, вижу, крадется к дому какая-то тень на ко-
ротких ногах: так и стелется, так и стелется... подходит к ловушке,
носом водит, садится над банкой и лапу по локоть в нее сует. Кот.
Ну конечно, это соседский рыжий кот по имени Маркиз. Подошел
я поближе, а кот так увлечен кражей, что и не оглянется на меня.
22
А может, он считал, что «щука в томате», зарытая в землю, — общее
владение. Кто смел, тот и съел.
Сперва крупные кусочки таскал, на когти их накалывая, потом
лапу в соус макал и долго-долго облизывался.
Тут я как заору:
— Брысь! Вот я тебя!..
Пустился Маркиз наутек, а я пошел спать. Но кот, как видно,
был настойчивый: он вернулся и обокрал остальные банки.
Воевал, воевал я с Маркизом — ничего не мог поделать. Чуть
отойдешь от банок — уже идет и облизывается. И я сдался: стал ста-
вить ловушки на опушке леса, у железной дороги, в поле у сараев.
А Маркиз еще долго продолжал приходить на то место, где
были вкопаны ловушки, и подолгу сидел, облизываясь, предаваясь
сладким воспоминаниям.
ВОДЯНЫЕ ЖУКИ
Инженеры до сих пор не придумали машину, которая бы бегала,
как автомобиль, летала, как самолет, плавала бы, как пароход, и
ныряла под воду, как подводная лодка.
То, чего не могли придумать люди, придумала природа. Есть та-
кие существа, что отлично чувствуют себя и на суше, и в воздухе, и
на воде, и под водой. Это — водяные жуки.
Самый видный из них — большой водолюб. Это крупный (5 сан-
тиметров в длину) иззеленя-черный жук. Он отлично плавает — его
ноги настоящие весла — и преследует все живое стоячих вод: от
личинок комаров до мальков и головастиков. Иногда он рискует на-
пасть и на маленьких лягушек. Удержать скользкую добычу ему по-
могают присоски на передних лапах.
Но, пожалуй, самое удивительное в жизни большого водолюба —
23
это то, как самка проявляет заботу о потомстве. Случалось ли вам
видеть на спокойной воде пруда или канавы плавающие маленькие
челночки, сделанные из паутины? Попробуйте опрокинуть челно-
чок — он снова выпрямится, его не потопить. Так не может опро-
кинуться яхта с килем, наполненным балластом — камнями. Та-
кой балласт лежит и в паутинных челноках — это яички жука-
водолюба.
Собираясь их строить, самка становится в воде «на голову» и,
выпуская из четырех желез паутинные нити, сплетает кокон-челнрк.
На дно такого челнока вместо балласта она кладет яички. Сверху
челнок имеет паутинную же крышечку — палубу.
Больше двух недель плавают яички, пока не вылезут из них ли
чинки. Они питаются в первые дни скорлуп-
~~ ками яиЦ’ а потом вылезают и сразу же на-
- чинают охоту: сперва на мелкую «дичь», на
личинок комаров, а потом, с возрастом, на-
~	чинают ловить и личинок стрекоз и мальков.
Когда приходит время окукливаться, личинка зарывается в при-
брежный ил. В конце лета вылезает новый жук. Вначале его тело
белесовато и кожа мягка — он несколько дней «дозревает» в пе-
щерке, пока его надкрылья не затвердеют.
Если родной водоем пересыхает, жук-водолюб отправляется
в воздушное путешествие, ища воду. И тут случается, что он прини-
мает за водную гладь рамы парников, жестяную крышу, все, что бле-
стит. Я однажды поднял оглушенного водолюба около зеркала, стоя-
щего на подоконнике.
Чаще встречается маленький водолюб. Он раза в два меньше
большого водолюба. Есть еще у нас красивый водяной жук — плаву-
нец окаймленный.
Он великолепно раскрашен: мутновато-оливко-зеленые надкрылья
окаймлены зслотисто-желтой полоской.
Я шагаю по болоту.
Под ногами хлюп да хлюп, —
Вижу — выплыл на охоту
Мохноногий водолюб.
Гладкий выпукло-овальный
Изумрудно-черный жук —
Вот он в лужице зеркальной
Очертил лукавый круг.
Уплывают что есть силы
Лягушонок и малек.
Лягушонка ухватил он,
А рыбешка наутек...
— Поищи другую пищу. —
Я сачком ударил: — Стой! —
И прожорливый жучище
Угодил в стакан с водой.
24
ВОТ КАКОЙ ЖУК!
Кузнечики умолкли. Вечер незаметно перешел в тихую теплую
ночь. На небе ни звездочки.
Вокруг лампы кружились серые ночные бабочки.
«Дзинь!» — какой-то твердый, похожий на желудь предмет уда-
рился о стекло абажура и упал передо мной на раскрытую тетрадь.
Жук.. . Да какой красивый! Будто выточен из красного дерева
и отлакирован. На носу — загнутый рог. Позади рога что-то вроде
прицельного приспособления — тройной выступ. Это самец жука-
носорога.
— Ты мне не нужен, — сказал я незваному гостю. — Погостил,
и хватит. Уходи, пока цел, а то — берегись! Ты такой красивый, что
я могу передумать и посадить тебя в морилку, а потом на булавку...
Прощай.
Я вынес жука в сад. Посадил на колышек забора и вернулся
к прерванной работе. Только написал первое слово, как опять:
«Дзинь!» — тот же рогатый гость лежит на спинке и шевелит угло-
ватыми ногами, пытаясь перевернуться.
— Что это значит? — сердито спросил я. — Повторяю, мне ты
не нужен. Убирайся! — Ия бесцеремонно выкинул его в раскрытое
окно, не заботясь о том, куда попадет незваный пришелец: в траву
или в бак с водой.
Кажется, подействовало. Минут пять я работал спокойно, но вот
опять — дзинь...
Тут как тут. Бегает по свеженаписанному, наследил, испортил
страницу... Моему терпению пришел конец. Я сунул жука в банку
с хлороформом, дождался, когда он уснет, и уложил новый экспонат
на дно энтомологического ящика под несколькими ватными матра-
сиками.
Спустя часа два я выключил свет и лег спать. Меня разбудил
громкий шорох в комнате. «Наверно, мышь», — подумал я и нарочно
шумно встал с постели, чтобы напугать зверька.
Но шорох не прекращался ни на миг. Что-то отчаянно шуршало
бумагой в моем столе.
25
Видели ли вы энтомологический ящик? Он делается из прочного
легкого дерева, а крышка имеет фальц и подгоняется впритирку. Из
такого ящика выбраться насекомому невозможно (так, например,
считают опытные энтомологи). Перед сном я засунул ящик в пись-
менный стол. Шуршание доносилось именно из стола.
Пришлось включить свет. Я выдвинул ящик... Что я увидел...
Мой новый экспонат для коллекции, мой свежий покойник
бодро бегал, задрав свой изогнутый рог. Крышка энтомологического
ящика была приподнята и сдвинута вбок. Ватные матрасики по-
рваны. Жук пролез сквозь пять матрасиков, поднял крышку и
трудился, видимо, над тем, чтобы выдвинуть ящик письменного
стола.
Этот жук проявил чудеса силы, находчивости и упорства. Такой
жук должен жить.
И я капитулировал. Посадил носорога на стол и сказал?
— Ты хотел переночевать в моей комнате. Пожалуйста. Ночуй.
Захочешь погулять — окно открыто. Поступай, как хочешь.
Я выключил свет и лег спать, накрывшись с головой, — боялся,
что гостю вздумается щекотать меня рогами...	j
Утром жук исчез. Но в раскрытой тетради я нашел его размаши-
стую подпись с ветвистыми выкрутасами. Писал он, видать, всеми
шестью ногами.
САНИТАРНАЯ СЛУЖБА ПРИРОДЫ
Египетский навозник, священный копр — это близкий родствен-
ник наших навозников: и те и другие питаются навозом и навозом
же, заботливо заготовленным старыми жуками, кормят личинок.
Египтянам казалось таинственным и чуть ли не божественным за-
нятие навозников — скатывание шариков из навоза. Зачем? Поче-
му? Вопросы оставались без ответа. А вот жук-копр стал священным,
его изображения высекали из камня, он был неприкосновенен в
Египте.
Египтяне никогда не видели, как самки копра откладывают яйца.
26
и считали, что жуки-скарабеи все мужского пола.
И скромный работяга-жук стал символом мира,
солнца и храброго воина.	*
На самом деле египетский навозник кладет	*
яичко в комок навоза и вместе с самкой катит	v
этот ком: один тянет спереди, а другой толкает сзади. Так они катают
ком, пока он не примет форму шара. Следующая стадия работы —
копка глубокой норки. В эту норку скатывают шар и закрывают вход
в тайник. Каждая пара оставляет после себя три тайника. После этого
жуки умирают.	_
Личинка питается навозом, и к тому времени, когда запасы его
кончаются, превращается во взрослого жука.
Жизнь наших европейских навозников хорошо исследована и
описана Фабром. Наверно, вы знакомы с его книгой «Жизнь насе-
комых».
Фабру удалось установить, что наши навозники устраивают тай-
ники по-иному.
Сперва они копают вертикальную шахту. На дно ее самка кладет
яичко. Самец подает ей сверху (вернее — сбрасывает) кусочки навоза.
Вначале овечьего, более мягкого, а потом коровьего и лошадиного.
Самка обкладывает яичко овечьим навозом, а прикрывает его слоями
навоза грубого.
Потом оба жука долго гладят шар лапками, как бы шлифуют его,
и получается в результате уже не шар, а коричневая, очень правиль-
ной формы груша.
Молодая личинка начинает есть мягкий овечий навоз, а потом,
окрепнув, принимается и за грубые слои.
Знаете ли вы, что навозными жуками можно пользоваться как
барометрами? Если вечером они летают — жди ясной, тихой
погоды.
Да это и понятно.
В дождь жукам было бы невозможно собирать навоз, копать нор-
ку, и перед ненастьем они спят где-нибудь в укромном уголке.
Навозники, пожалуй, самые известные жуки. Кто их не видел,
ползущих по проселочным дорогам в поисках необходимого мате-
риала для постройки тайника.
Нередко бедняги попадают под копыто коня, под каблук или под
колесо.
Славные красивые жуки, темно-синие, темно-зеленые, иногда
иссиня-черные, они медлительны и безобидны. Сколько раз я играл
с ними в детстве.
Они возили у меня бумажные колясочки и были безотказными
шестиногими лошадками.
ЖУК-ГРАМОТЕИ
Там, где, сломанная бурей,
Спит засохшая сосна,
Под корой сухой и бурой
Я увидел... письмена.
Летописец иль ученый
Здесь, под деревом склонясь,
Час за часом увлеченно
Вырезал крутую вязь.
Толстый штрих, а рядом — тонкий.
Что ж на этом чертеже?
Тут — щербатые гребенки,
Там — большая буква «Ж».
Здесь пучок мохнатый веток,
Две звезды и осьминог...
Я смотрел и так и этак —
Ничего понять не мог...
Нет, не трогал ствол сосновый
Ни ученый, ни поэт, —
Здесь сидел крепкоголовый
Жук типограф-короед.
Он скрипел тут тихо, тихо, —
Не прочтете никогда...
Только толстая жучиха
Разберется без труда.
Прочитать эти таинственные письмена может только ученый-
энтомолог, особенно если он специалист по жукам. По форме и вели-
чине знаков он ответит точно, какой короед здесь трудился.
Этих маленьких жучков много, но у нас чаще всего встречаются
сосновый и еловый короеды. Особенно распространен сосновый ко-
роед-типограф. Так его прозвали за «граверные» работы под корой
сосны.
Не так уж мал сосновый короед. Мне случалось ловить жуков до
шести миллиметров в длину. Он красно-бур и полосат. И до чего ж
его тельце замечательно приспособлено для жизни под корой сосны!
28
Рот у него — мощный грызущий аппарат, передняя часть тельца осо-
бенно крепка и широка, а на конце брюшка имеется выемка — та-
чечка. Для чего? А как же выбрасывать из ходов-шахт древесный сор,
пыль и грязь! Жук-короед работает, как опытный шахтер, — время от
времени начинает пятиться и выталкивает, вывозит из шахты все
отходы.
Работы начинаются ранней весной. Перезимовав где-нибудь в
укромном убежище, жук отыскивает себе подходящую сосну (он лю-
бит старые деревья) и начинает горизонтальный ход. Дойдя до лубя-
ного слоя, он приглашает самочку сменить его. Самочка начинает
вертикальные тоннели. Ее работа прерывается только для кладки
яичек. Отложит яичко —и дальше вгрызается в дерево. В том месте,
где лежит яичко, устраивается расширение, круглое зальце.
Закончив работу, самочка улетает, а из яичек вскоре вылезают
личинки и сразу же принимаются прогрызать боковые ходы. Полу-
чается характерный узор «елочкой».
Окукливаются они в концах коридоров. Спустя две-три недели
вылезают новые жучки-короеды. Говорят, что вначале они белесые,
слабые. Но окрепнув, они принимаются за работу. И тут от былой
стройности чертежа почти ничего не остается. Молодые жучки грызут
как попало, во все стороны. У них получаются самые фантастиче-
ские узоры.
Грызут, крепнут и, наконец, вылезают на белый свет.
Короеды-типографы — жуки вредные. Но есть на них управа.
Наши крепконосые плотники — дятлы — только тем и заняты, что вы-
искивают и вытаскивают из-под коры и жучков и их личинок.
У дятлов удивительный слух: чуть скрипнет короед — готово!
Безошибочный, точный удар клювом — и дятлу закуска, и нам
польза!
Казалось бы, вот и весь рассказ о короедах-типографах, но нет,
самое интересное еще впереди.
Чем же питаются короеды? Если судить по названию, то корой.
Так и думали люди очень долгое время, хотя иным и казалась стран-
ной такая грубая, малокалорийная пища.
И вот стали ученые-энтомологи пристально наблюдать за коро-
едами. Около ста пятидесяти лет назад было замечено, что жучки
едят не дерево и кору, а какое-то белесое нежное обрастание на стен-
ках ходов. Но что же это такое? Похоже на грибной мицелий. Но как
попадают споры грибов в ходы короедов? Разгадали этот секрет со-
веем недавно. В 1956 году немецкий натуралист Франке-Гросман
обнаружил на теле жучка особые карманчики, набитые микроскопи-
ческими кусочками грибницы. Оказалось, что самка, покидая родное
дерево, захватывает 'с собой своеобразную грибную рассаду, чтобы
посеять ее на другом дереве. Особые железы выделяют в карманчики
жидкость, богатую белком и жирами, чтобы грибница хорошо раз-
29
расталась. Ползая по тесным своим коридорам, жучок «сеет» грибы
и одновременно «удобряет почву» своими выделениями.
Интересно, что все эти «сельскохозяйственные работы» делает
самка-короед. Если ее выгнать из гнезда, то грибы вскоре гибнут и
умирают личинки, которые ими питаются.
Жук, разводящий грибы! Что это, сказка?
Нет, это жизнь. И, как всегда, она чуднее самой волшебной
сказки.
Божья коровка,
Улети на небо...
Детская
песенка
Почему эти милые маленькие жучки получили такое забавное
прозвище? .. Что ж, бывают коровы красно-рыжие с черными пятна-
ми, но почему «божья»? В старые времена «божьим» называли чело-
века безобидного, простодушного, доверчивого и беззащитного. Таким
и выглядит наш жучок: он не кусается, не царапается, не щиплется.
Божья коровка может защищаться только тем, что, будучи схвачена,
выпускает желтое «молочко». Жидкость едкую на вкус и неприятно
пахнущую.
Все-таки придется развенчать безобидность божьей коровки.
Она настоящая хищница!.. Сразу же оговорюсь: очень полезная
хищница, побольше бы таких!
Знаете вы растительных вшей — тлей? Тли не только истощают
растения, высасывают соки, но и загрязняют своими выделениями
устьица листьев, как бы душат растения.
30
К нашему счастью, основная пища божьих коровок — тли. И ли-
чинка ее питается тлями. Жучок прилепляет яичко прямо среди ста-
да тлей, и личинка сразу же накидывается на зеленую добычу.
Слава божьих коровок так широка, что их вывозят в страны,
страдающие от тлей. Было время, когда их пришлось везти в Австра-
лию. И наши жучки отлично перенесли длинное путешествие и спас-
ли целый материк от зеленой нечисти.
Самая обычная наша коровка — семиточечная. Есть коровки две-
надцатиточечные и двухточечные, есть коровки красные, рыжие,
желтые и черные, но все они так своеобразны, что с первого взгляда
без ошибки можно установить их принадлежность к божьим коров-
кам: тельце у всех полушаровидное, ножки короткие и усики корот-
кие с небольшой булавкой на конце.
Итак, запишем божьих коровок в число наших верных друзей.
Вишневый садик возле хаты,
Хрущи над вишнями гудят...
Т. Шевченко
Наружность, как у гоголевского чиновника: фрак горохового
цвета, белый жилет и пышные усы. С виду забавный, приятный жу-
чишка, но до чего вредный! Такой вредный, что во Франции около
ста лет назад был организован «Союз по уничтожению майских
жуков», ибо вред, причиняемый ими сельскому хозяйству Европы,
исчислялся миллионами золотых франков в год.
Мне пришлось быть свидетелем массового вылета майских жуков
31
в одном из совхозов Узбекистана. Это было жуткое зрелище: каза-
лось, почва ожила, зашевелилась, закишела жуками. Миг — и воздух
наполнился густым гудением — и тучи толстых насекомых облепили
тополя и дубы. Жуков собирали ведрами, обваривали кипятком, осы-
пали дустом — это было настоящее сражение, и окончилось оно —
увы! — не в пользу людей.
, Через месяц деревья стояли почти сплошь оголенные.
Жуки кладут.яйца в рыхлую почву на глубину пяти или семи
сантиметров. Личинка питается нежными корешками молодых всхо-
дов, растет, трижды зимует, а в мае — июне превращается во взрос-
лого жука и вылезает на поверхность, чтобы обрушиться на все зе-
леное.
У нас на севере майский жук не так опасен, изредка встретишь
его и полюбуешься на франта, — а ведь никак не подумаешь, что вре-
дитель! Вполне порядочный жук!
А вы знаете, что он съедобен? И не только съедобен, но в ряде
стран считается лакомым блюдом. Недавно во Франции на конкурсе
кулинаров получил специальную премию пирог с личинками май-
ского жука!
ЛЕСНАЯ ИЛЛЮМИНАЦИЯ
Мы остановились на ночлег в сыром редколесье. С трудом найдя
невысокий, поросший травой пригорок, поставили палатку и, наскоро
поужинав, залезли в спальные мешки.
Вечер стоял влажный и душный. Вскоре я проснулся весь в поту
и осторожно, чтобы не разбудить товарищей, вылез из палатки.
Костер погас. Из-под пепла рдели два-три малиновых уголька.
Я огляделся... что такое? Мне показалось, что земля и небо поменя-
лись местами.
Над головой — полный мрак, будто я стою в черном бархатном
шатре, а под ногами мерцают неисчислимые зеленовато-голубые звез-
32
дочки. Одни неподвижны, а другие блуждают, как положено плане-
там : прочерчивают сложные кривые, то сближаясь, то расходясь в гу-
стом мраке. Одни светят спокойным огнем, а другие пульсируют, как
будто переговариваются по азбуке Морзе...
«И звезда с звездою говорит...» — вспомнилось мне.
— Что за чертовщина! — услышал я позади себя.
Это проснулся мой вычислитель. Он ловко поймал одну из звез-
дочек и поднес мне на ладони маленького жучка. Светящаяся точка
на конце брюшка потускнела и потухла. Жучок был мягок на ощупь
и очень изворотлив. Он пролез у меня между пальцами и свалился
на землю.
Через минуту я его нашел — он неосторожно «зажег свой фонарь»
у самых моих ног.
— Это Иванов жучок, — сказал я.
Нам хотелось пить, но мы не разожгли костер, не согрели себе
чая, боясь распугать жучков и нарушить волшебство июньской ночи.
Долго продолжался этот Праздник. Неподвижными звездами
ярко горели самки, более тускло светились блуждающими планетами
самцы...
Мы забыли про сон. Сидели до утра, любуясь на ночное торже-
ство.
Уже небо стало сереть и на востоке зажглась алая лента, когда
живые звездочки потухли.
Наверно, сказания и легенды о блуждающих огоньках и светя-
щихся призраках рождены свечением Ивановых жучков.
Живут они в темных и сырых лесах, в самой таинственной обста-
новке. Мудрено ли, что в старину они наводили страх на суеверных
людей.
Самки Иванова ж^чка бескрылы, поэтому и называют их Ива-
новым червячком.
У нас на севере массовое свечение Ивановых жучков наблю-
дается довольно редко, а вот на Кавказе, в жаркие темные ночи,
горит неисчислимое множество светляков. Это другой вид, называе-
мый учеными «луциоля».
У этих жучков ярко светятся как летающие самцы, так и бескры-
лые самки. Питаются «луциоля», как и наш Иванов жучок, слиз-
няками.
Читал я, что в Южной Америке есть светящиеся жуки намного
крупнее наших и светящие во много раз ярче. Эти жуки из другого
семейства.
Они близки нашим щелкунам.
Таким жуком можно осветить циферблат часов и узнать, который
час. Женщины прикалывают светляков, как драгоценные украшения,
к пальто, к волосам. Говорят, что блеск этих жучков ослепителен.
Так это или не так — не знаю. Сам не видел и боюсь солгать.
3 Л. Стекольников
33
ШЕСТИНОГИЕ СЛОНЫ
Вот жучишки-слоники,
Как легки и тоненьки!
Вместо бивней — усики,
Хобот длинный, узенький,
Твердый, вроде гвоздика,
Только... нету хвостика.
Стоял теплый, но ветреный день июня. Сад шумел и низко кла-
нялся желтому, подернутому легкой дымкой солнцу. Маленький жук-
слоник вцепился в тонкую косицу березы и раскачивался с каждым
порывом ветра вверх-вниз, влево-вправо.
Он уже дважды срывался и падал в траву, но упрямо снова и
снова лез по шершавому белому, словно осыпанному мукой стволу,
по толстому нижнему суку, по скользкой гибкой ветке, в которую
так трудно вцепиться лапами.
Нельзя сказать, что он сознавал цель своего трудного путешест-
вия. То, что толкало его на преодоление трудно-
стей, мы называем инстинктом. Он выполнял то,
что заложили в него миллионы и миллионы поко-
лений жуков-слоников. «Мне нужен свежий соч-
ный лист березы», — сказал бы жучок, если бы
мог думать и говорить, как мы с вами.
Он не думал, но действовал безошибочно. Так
мы при ходьбе передвигаем ноги, не думая о том,
что вот сейчас надо передвинуть левую, а сейчас
правую ногу.
34
Жучок подобрался к стебельку и несколько раз уколол его хо-
ботком. Потом полакомился выступившим из стебелька сладким
соком и, отбежав на соседний побег, стал ждать... Так прошло не-
сколько часов. Жучок набирался сил перед трудной работой, а лист,
уколотый им, начал вянуть, коробиться. Именно этого и ждал
слоник.
Он подбежал, вцепился лапками в край листа, начал тянуть на
себя... нет, еще пружинит лист, не поддается. Слоник отбежал, под-
крепился нежной зеленью молодого, еще не вполне развернувшегося
листа и опять вернулся к работе: он нажимал хоботком, тянул лап-
ками — все напрасно.
«А может, я не тот лист тяну?» — кажется, думает он и перебе-
гает на другие побеги... Нет, там листья совсем свежие, упругие,
их никак не согнешь.
Снова вернулся жучок к прерванному труду. Побегал, побегал
по чуть привядшему листу и вдруг, будто вспомнив что-то, вонзил
острый хоботок в лист правее черешка и, пятясь, режет лист по плав-
ной кривой. Ведет, ведет... вот дошел до средней жилки и переползает
на левую половину листа. Новый кривой надрез — и жучок бойко се-
менит на нижнюю сторону и возобновляет попытку свернуть лист
в трубочку.
На этот раз — удача! Правая сторона закрутилась в узенький
фунтик. Жучок торопится закрепить успех: из конца брюшка выте-
кает капля липкой жидкости. Чем не клей! Край листа смазан и на-
дежно закреплен.
Теперь та же работа начинается на левой половине листа, но он
вертит ее в обратную сторону вокруг только что склеенного фунтика.
Что же будет в этом аккуратном зеленом футлярчике?
Слоник, а правильнее сказать, слониха, ибо это самка, еще долго
хлопочет вокруг свернутого листика: где подтянет, где подклеит, где
погладит... все как будто в порядке. Она надкусывает в трех-
пяти местах зеленую трубочку и откладывает в каждый надрез
яички.
Остается только заклеить выход — нижний край фунтика.
Самка улетает, а из яичек вскоре выводятся личинки. Они едят
свой домик, а когда запасы пищи подходят к концу — вываливаются
на землю и окукливаются под сухими листьями. Там же и зимуют
молодые жучки.
Вот каков жук-слоник! Знаю, что бесполезен он, может, и вре-
ден, но когда смотрю на его работу — чувствую невольное уважение.
Работяга!
3*
35
ЖУКИ-ГИГАНТЫ
Над вершиною ильма огромной
Странный звук оборвал тишину:
Хрипловато-басистый, неровный, —
Будто грубую тянут струну.
Это он — длинноусый и узкий
Древний житель чащобы лесной,
Жук-гигант, дровосек приамурский
пролетает сейчас надо мной.
Это он — медно-бурое тело,
Голова, точно клещи, торчит.
Угловатая грудь заблестела,
Как начищенный кованый щит.
Смолк. .. и звон наполняет мне уши.
Засыпает седеющий ильм...
Будто я об эпохе минувшей
Посмотрел фантастический фильм.
Эти стихи я написал, когда встретил на Дальнем Востоке самого
крупного жука нашей страны — дровосека реликтового. Он сохра-
нился в Приморском крае с тех времен, когда на нашем севере стоял
жаркий влажный климат. Этот гигант (длина тела самца 10—12 сан-
тиметров) имеет близких родственников только в Южной Америке.
Он — живое доказательство, что в давно прошедшую эпоху материки
Азии и Америки составляли одно целое.
Личинка дровосека реликтового имеет в длину 14 сантиметров
и в ширину 3 сантиметра. Живет она под корой белокорого ильма и
только на третий год превращается во взрослого жука. Лёт жуков на-
чинается в июле и продолжается до осени.
Но есть на нашей планете еще гигантские жуки: это жук-герку-
лес, дровосек-титан и дровосек зубценосный — все в Южной Аме-
рике.
36
ЖУК-АКРОБАТ
Залетел ко мне в окошко
Черный жук-коротконожка.
Он меня ударил в лоб
И на стол свалился — хлоп!
И, вертясь на узкой спинке,
Щелк! — взлетел как на пружинке.
Сальто выполнил легко —
Приземлился на брюшко,
,	Норовил забраться в щелку,
Щелкал — прыгал, прыгал — щелкал.. .
Долго радовал ребят
Шестиногий акробат.
В детстве я любил смотреть, как мама готовит обед: режет и
моет мясо, чистит картошку. Тогда я и обратил внимание, что попа-
дались картофелины, как будто просверленные проволокой: с какой
стороны ни взглянешь — везде чернеют круглые узкие отверстия.
Чистить такую картошку трудно: ковыряешь, ковыряешь ножом, а
черные дырки уходят все дальше и дальше в глубь картофе-
лины.
— Мама, — спрашиваю я, — а откуда эти дырки?
— Червь есть такой. Проволочником зовется.
Однажды попался он: довольно противный с виду, костяно-жел-
тый, очень подвижный, с короткими ножками. В то время я вполне
удовольствовался объяснением мамы: червь, так червь. Странно, ко-
нечно, что у него есть голова и ноги... Что ж, бывают, значит, и
такие черви.
И долго я никак не связывал проволочника со своим любимцем
жучком-щелкуном. Летом у ребят обычное развлечение — заставлять
щелкуна щелкать и прыгать, следить, как он переворачивается в воз-
духе, чтобы опуститься на короткие ножки... Мучили, надо при-
знаться, мы этого жучка порядком: только он встанет на ножки —
37
опять переворачиваем на спинку, заставляем снова щелкать и
прыгать.
Только много позднее я узнал, что проволочник — это личинка
жука-щелкуна* а значит, наш забавный приятель — сельскохозяйст-
венный вредитель.
Для чего и как все-таки наш жучок щелкает? У него для этого
есть специальный выступ в переднегруди и специальная ямка, в ко-
торую этот выступ заскакивает с довольно громким звуком. В этот
же момент жучок напрягает сильные грудные мышцы, выгибает тело
мостиком и взлетает, как на пружинке.
У щелкуна короткие ножки, и, перевернутый на спинку, он был
бы беспомощен, если бы не его «прыгающее устройство». Щелчки
служат, наверно, для отпугивания врагов.
Щелкуны появляются у нас ранней весной, после зимовки под
сухими листьями или даже глубже, под дерновиной. Летом появ-
ляются подвижные личинки, питающиеся сочными корнями, лукови-
цами и даже грибами.
Наши щелкуны окрашены скромно в темно-серый или черный
цвет, но в тропиках они и крупнее и блещут яркими красками. Самые
знаменитые щелкуны — жуки-кукуйо в Южной Америке. Они све-
тятся во много раз ярче наших светляков. Не зря их еще зовут огнен-
ными мухами. Говорят, что ими пользуются, как фонарями.
Поля наши становятся чище год от году — все реже попадаются
картофелины, пробуравленные проволочником, и щелкунов стано-
вится меньше. Надо ли продолжать борьбу со щелкунами до полного
уничтожения? Верно, вредитель он, но, на мой взгляд, есть от него
и маленькая польза. Я вспоминаю веселые лица малышей, играющих
с забавными жучками. Все-таки не совсем бесполезно существо, даря-
щее детям хотя бы минуту радости.
ОНИ ЖИВУТ СЕМЬЯМИ
КРЫЛАТЫЕ МЕДВЕДИ
Наметив трассу точную,
Из солнечных земель
Летит в страну цветочную
Мохнатый толстый шмель.
Е. Серова
Какое милое добродушное существо — шмель! Так и хочется по-
гладить его круглое, покрытое мягкой шерсткой тельце. И погладьте!
Ладонью не получится, а вот указательным пальцем можно. Не бой-
тесь, шмель не рассердится, не укусит и не ужалит, а только нетороп-
ливо перелетит на другой цветок, а иной раз поднимет заднюю лапку
и потешно лягнет ваш палец: не мешай, мол, я делом занят.
Тут есть другая опасность. Вы можете погладить не шмеля, а по-
хожую на него осу или пчелу. А таких похожих много. И жалят
эти осы и пчелы пребольно. Так что будьте осторожны и научитесь
узнавать нашего добродушного увальня-шмеля.
Я давно хотел поселить шмелиную семью где-нибудь близко от
дома, чтобы наблюдать за добрыми мохнатыми знакомцами, но все
не было времени, пока случайно летом на дачном участке не нашел
выброшенный кем-то аквариум. Он уже не годился для разведения
рыбок: стекло в трещинах, да и цемент, скрепляющий дно со стек-
лами, местами выкрошился, но для устройства шмелиной семьи впол-
не годился.
Я поместил аквариум на балконе, положил на дно кучами песок,
глину, мох, камушки, — словом, превратил его в инсектарий. Я знал,
что шмели любят селиться в норках мелких зверьков: в кротовых и
мышиных. Поэтому я взял палку и сделал несколько глубоких дырок
в куче песка. Теперь можно было отправиться на поиски шмеля.
Стоял на редкость теплый и солнечный октябрь. Повторно цвели
40
глухая крапива и клевер — любимые цветы шмелей. Из всех насеко-
мых, собирающих мед, шмели самые трудолюбивые. Уже солнце зай-
дет за лес, уже потянет знобящим холодом, а все слышно басовитое
гудение вдоль канавы, заросшей высоким пахучим бодяком и черто-
полохом. Эти цветы тоже очень любимы шмелями. В лилово-красной
корзинке чертополоха шмель часто ужинает и ночует, чуть ли не
всем тельцем уйдя в душистое и мягкое соцветье.
Без труда я отыскал двух полосатых красавцев: один покрупнее
и поярче — я назвал его Мишей, а другой, поменьше и скромнее окра-
шенный, получил имя Маши.
Признаюсь, что с именами я дал маху. В октябре уже нельзя
встретить самцов, летают до холодов только зимующие самки. Так
что правильнее было бы назвать шмелей Маша Первая и Маша Вто-
рая или Маша Большая и Маша Маленькая.
Я впустил шмелей в инсектарий, накрыл его листом фанеры и
стал ждать, что будет дальше.
Утро выдалось холодное. Что-то около плюс пяти градусов, не
больше, и я вначале не нашел моих шмелей — они залезли в приго-
товленные норки и там либо спали, либо готовили помещение для
зимовки. Но солнце поднялось, потеплело, и шмели вылезли из норок
и стали искать выход на свободу.
Тут обнаружилось, что у них разные характеры: толстая Маша,
поползав по фанерной крышке, очень скоро успокоилась и вернулась
к себе домой, в нору, а вот Маша Маленькая так билась с басовитым
жужжанием, так беспокойно бегала по фанере в поисках выхода, что
я пожалел ее и выпустил наружу. Сейчас я думаю, что Маша Ма-
ленькая была не земляным шмелем, а каким-то другим: может, садо-
вым или моховым. Виды очень близкие, похожие, не специалисту
трудно разобраться. У всех есть желтые или белесовато-желтые по-
лосы вокруг брюшка, у всех большие черные глаза и короткие тол-
стые усики.
А Маша Большая осталась у меня зимовать.
На следующий год весна выдалась поздняя. Только в конце
апреля сошел снег и появились цветы мать-и-мачехи. Я приехал на
дачу и сразу же пошел смотреть инсектарий. В нем было тихо и без-
жизненно.
Я не решился расковыривать норки и ждал, что будет дальше.
Через несколько дней опять выдался теплый денек, и, к моей радости,
Маша Большая вылезла из своего подземного домика и начала искать
выход. Я сдвинул крышку, Маша деловито выползла наружу и по-
летела низко-низко над землей куда-то к лесу.
«Вернется ли,—думал я, — или, собрав мед и пыльцу, будет
искать новоселья? ..»
Ждал, ждал, не дождался, пошел работать, но спустя три часа
опять выглянул на балкон. Ура! Маша возвратилась из путешествия,
41
слазала в норку, там, как видно, разгрузилась и опять полетела за
пищей и строительным материалом для гнезда.
Как я жалел, что нельзя заглянуть внутрь норки: там уже долж-
на быть восковая чашечка с медом,' а может, уже и яички в нее по-
ложены и крышечкой прикрыты. Но осторожная Маша даже вход
в жилище замаскировала так, что и не поймешь, как она туда по-
падает.
А погода все хмурится, и стало мне беспокойно за Машу: успеет
ли она набрать меду и цветочной пыльцы? Как бы ей помочь в таком
трудном и ответственном деле: будет мало меду — будут голодать
личинки.
И решил я ее прикармливать, стал подкладывать к норке «медо-
вики», так называются у энтомологов тряпки, смоченные в приманоч-
ной жидкости, чаще всего это бывает разбавленный мед с яблочным
экстрактом для запаха.
Вы бы видели, с каким аппетитом Маша обсасывала медовики!
Ко мне она так привыкла, что не обращала внимания на мои пальцы,
поворачивающие к ней медовик самым сочным концом.
Насосется меду — ив гнездо... А я надумал совсем приручить
Машу. И когда она вылезла из своего убежища и подползла к месту
кормежки, вместо медовика я подвинул к ней... палец с каплей меда
на ногте.
Не сразу отважилась Маша взять пищу с пальца. Кружилась,
кружилась вокруг, — видно, медовик искала, а я все палец ей под
нос сую; и Маша отважилась. Вцепилась лапками в палец — и давай
сосать!
Вот так я и прикармливал мою шмелиху, пока стояло ненастье.
А потом получилось забавное происшествие.
Приехали ко мне в воскресенье гости, и пошел я с ними по до-
роге в лес. Вдруг одна гостья кричит:
— Ой, пчела! Да какая крупная! Ой, ужалит!..
Смотрю,— а это вертится вокруг, гудит толстый мохнатый шмель.
Никак Маша? .. Она й есть.
— Успокойтесь, — говорю гостье, — это не пчела, а шмель, вер-
нее сказать, шмелиха. И не простая, а дрессированная. И зовут ее
Маша.
А Маша кружится вокруг и все круче и круче вокруг меня
круги чертит. Стал я ее отгонять, да никак не улетает. Я руками
машу, а она так и норовит ко мне в руку. Жужжала, жужжала, да —
бац! Села на рукав. Гости ахают, удивляются, смеются, а Маша то-
ропливо переползла с рукава на ладонь и прямым ходом на указа-
тельный палец.
И с тех пор в хорошую погоду мне проходу не было. Или носи
с собой банку с медом, или припасай ветку, чтобы отбиваться от
Маши.
42
Так продолжалось с месяц, а в конце мая вылезли Машины дет-
ки — рабочие шмели. А Маша уже не показывалась. Да и зачем ей
самой летать за медом и пыльцой, если столько молодых шмелей
под началом.
А через месяц в моем инсектарии стало так шумно, что я не вы-
держал и отнес его в кусты на опушку леса. Маша больше не показы-
валась, но она воспитала много молодых самочек и самцов. Рабочие
шмели расширяли гнездо, кормили личинок и даже «проветривали
помещение». В жаркие дни июля, чтобы не перегрелись личинки,
часть шмелей открывали все входы и изображали из себя вентиля-
торы — быстро вращали крыльями, но не взлетали, работали «холо-
стым ходом».
Попробуйте и вы приручите шмеля. Дело несложное, но, как я
убедился, беспокойное.
ШЕРШЕНЬ
Шершень — одна из самых крупных ос. Я встречал экземпляры
более трех сантиметров в длину. Окраска у шершня яркая: передняя
часть тела красно-бурая, а конец брюшка золотисто-желтый. В поле-
те шершень басисто жужжит, а если схватить его, жалит. Жалит так
сильно, как ни одна оса не жалит. Яд у шершня исключительно си-
лен. Были случаи, когда ребенок умирал от нескольких уколов этой
свирепой осы.
Топот, грохот, крики женщин —
На веранду мчатся все:
Черно-рыжий хищник шершень
Заблудился в кисее.
43
— Тетя Лена! Тетя Люся!
Справа, слева подходи!
— Ой, боюсь я! Ой, боюсь я!
Он ведь жалится, поди! —
Трое топчутся на месте,
Трое машут и, кричат.
У стряпухи руки в тесте,
А из кухни — дым и чад.
Там уже горят оладьи,
Как вулкан, сковорода...
— Дети, дети! Тетя Надя!
Не пускайте их сюда!..
— Отпустите! — воет шершень,
Тут завоешь! Каково!
Шесть больших и толстых женщин
На него, на одного!
Раз! — и вырвался из плена.
Пулей — жжик! — пропал в кустах.
Тети — Люся, Надя, Лена —
Восклицают дружно: — Ах!!! —
Дети — в куче. Страшно очень:
— Он усат и полосат... —
И шумел до самой ночи
Потрясенный детский сад.
Вот что рассказывал мне о шершнях энтомолог Миляновский:
«Это случилось в дубовом лесу недалеко от Сухуми. Я проди-
рался через кусты, ища насекомых. В широком дупле помещалось
гнездо шершней, и я случайно задел его сачком. В тот же миг я был
атакован свирепыми осами. Я закрыл лицо ладонями и хотел бежать,
но один шершень успел ужалить меня в голову... Боль была настоль-
ко сильной и резкой, что я покачнулся. Казалось, меня ударили пал-
кой по голове. Я шел прочь пошатываясь, а шершни с воем неслись'
за мной. Еще несколько яростных уколов я получил в руки. Я по-
нимал, что если упаду, то погибну: от боли мутилось сознание.
К счастью, я нашел в себе силы и убежал. Никогда ни раньше, ни
позже я не переносил такой боли».
Плохая слава у шершня. Это хищник... Тут я должен огово-
риться : хищный зверь, хищная птица, хищная рыба и хищное
насекомое — не всегда означает, что они безусловно вредны и под-
лежат полному уничтожению. Раз, мол, хищные, то бей их, и
все тут!
Хищники сплошь и рядом — это своеобразные санитары приро-
ды. Они истребляют порой только слабых и больных существ, а зна-
чит, помогают появляться более сильным и приспособленным видам.
К таким полезным хищникам можно отнести большинство хищных
птиц, нашу пресноводную акулу — щуку.
А как же шершень? .. Увы! Эта красивая оса вредна и опасна,
и я не могу найти ни одного довода в ее защиту.
Пчеловоды справедливо обвиняют шершней в истреблении пчел.
44
Виноградари говорят, что шершни* портят виноград, высасывая
ягоды. Два-три гнезда шершней могут уничтожить гектар вино-
градника.
С какой стороны ни посмотри — нет пощады шершню!
Но жизнь у шершня, как и у всех перепончатокрылых: пчел, ос,
шмелей и муравьев — очень интересная.
Перезимовавшая самка строит в укромном месте гнездо. Строи-
тельным материалом служит пережеванная шершнем молодая кора
деревьев, вроде бумажной массы папье-маше. Гнездо состоит из слит-
ных шестигранных ячеек. На дне каждой ячейки самка прилепляет
яичко. Вскоре вылезает личинка, белая, бесформенная — мешочек
с дырочкой вместо рта. Этих смешных уродцев самка заботливо
кормит, как птица птенцов, кладет им прямо в рот своеобразные
«мясные котлетки» — пережеванных насекомых: пчел, шмелей, мух.
Из первых личинок выходят рабочие шершни. Они расширяют
гнездо, кормят своих младших братцев и сестер. К осени выходят
молодые самцы и самки. После брачного пира самцы умирают, а
самки зимуют и весной закладывают новые шершневые города...
Вечный круговорот поколений. Чем больше я занимаюсь насе-
комыми, чем внимательнее слежу за их жизнью, тем чаще приходит
мысль: а смерти-то и нет!
ЛЕТАЮЩАЯ ТИГРИЦА
Это было под Ташкентом. Прохладное утро быстро сменилось
дневной жарой. Я долго шел с сачком вдоль тихо журчащего арыка,
ловил насекомых, приглядывался к незнакомым растениям. Настал
полдень, и мне стало невмоготу от духоты. Я схоронился в короткой
45
тени дувала и, провожая глазами пролетающих жуков и бабочек,
вытирал с лица пот.
Низко над землей пролетело какое-то крупное насекомое, что-то
длинноногое, желто-черное...
Я вскочил, а таинственный летун пронесся мимо меня и опу-
стился на глиняное подножие дувала.
Вот так раз! Тут два воздушных путешественника: крупная оса,
черная в рыжих кольцах, и большой паук-крестовик. Оса тащила
паука в лапах, как сова тащит мышь-полевку.
Я стал наблюдать. Паук был мертв, вернее парализован осой.
Я читал, что оса, ужалив добычу, парализует ее. Что же будет делать
эта крылатая тигрица с крестовиком?
Оса оставила свою добычу и торопливо побежала вверх по ду-
валу. В стенке чернело маленькое круглое отверстие. Точнее, там был
бугорок с дырой, вроде крохотного лунного кратера. Оса заползла
в отверстие, и с минуту ее не было видно. Но вот опять показалась
ее головка с тоненькими усиками меж больших золотистых глаз.
Оса скатилась со стенки к пауку, схватила его и поволокла вверх
к норке.
Вот силачка-то! Паук вдвое крупнее ее, а она тащит и тащит его,
даже не задержится, чтобы передохнуть!
Вот и норка... и тут у осы затруднение. Норка не рассчитана
на такую крупную добычу, не лезет паук в дырку, никак не
лезет.
Оса тянула паука за голову, потом за ноги — не втащить. На миг
выпустила паука, и он скатился со стенки серым пятнистым шари-
ком. Я забыл про жару и усталость. Очень меня заинтересовало, как
поступит оса. Может, оставит паука и полетит за новой добычей,
меньшего габарита?
Нет, оса мне попалась упрямая. Опять вцепилась в паука и по-
волокла вверх. Трижды роняла и снова тянула к норке.
— Эх, дуреха, — сказал я, — когда же ты сообразишь, что не вта-
щить такого толстяка в узенькую дырочку!..
Еще несколько попыток, и оса, оставив паука, беспокойно забе-
гала вокруг норки... Вот она закрыла собой вход, что-то там хлопочет
и так увлеклась, что на меня не обращает внимания,, а я чуть ли не
вплотную носом к ней придвинулся.
Ай да оса! Вот молодчина! Сообразила-таки!
Расширяет вход в норку, обкусывая края дырочки, и налепляет
глину на склоны бугорка... вот опять подхватила паука и тянет,
тянет... нет, еще мало расширила, не лезет паук.
Опять бросила его и вновь взялась за дело: кусает — лепит, ку-
сает — лепит...
Около двух часов возилась оса с пауком, но добилась своего и
скрылась в норке вместе с добычей.
46
Я знал, что там, на дне норки, в круглом зальце, оса положит
паука, а к нему прилепит яичко. Выйдет из яичка личинка и будет
питаться пауком, а потом окуклится там же в норке — и вылетит,
спустя месяц, новая оса.
Я вернулся с прогулки вконец измученный, голодный, но счаст-
ливый. Не всякому удается увидеть такую сообразительную осу!
Да полно! Было ли это проявление ума? Или это сработал
инстинкт? ..
Наверное, инстинкт, но как свойственно нам очеловечивать все
живое! Может, потому, что нам становится понятнее и ближе удиви-
тельный мир совсем непохожих на нас существ.
На следующий день я пришел к знакомому мне дувалу. С трудом
нашел норку осы. Дырка была крепко-накрепко закрыта, залеплена
глиной.
Постоял я, постоял и прочь пошел.
ВЕЛИКАЯ МУРАВЬИНАЯ ТРОПА
Кому сладенького-то не хочется?!
Н. И. Сладков
Наш домик стоял в хвойном лесу. Истово кричали кукушки.
Пахло смолой.
— А смотри-ка, Оля, — позвал я дочку, — муравей с нами зав-
тракает.
Мы сидели на веранде и пили чай с медом. Тяжелая капля сорва-
лась у меня с ложки, упала на стол и заблестела под солнцем, как
янтарная пуговица. Откуда-то взялся рыжий муравей и, обежав
каплю, начал лакомиться.
— Папа, не гони его, — попросила Оля.
47
— А я не гоню.. * Да он уже насытился и прочь побежал. Давай
за ним пойдем. Смотри, как торопится! Видать, далеко до дому.
Муравей сбежал на пол по ~ ножке стола, покрутился на месте
и взял курс на раскрытую дверь. Оля справа, а я слева неотступно
следовали за ним. Он так спешил, что скорее свалился, чем сошел
с крыльца и устремился по песку к калитке.
— Ой, папа, он знакомого встретил!
Да, в самом деле, точно такой же рыжий муравей остановил
нашего лакомку. Они встали нос к носу, скрестили усики.
— Как живете? Что нового? — прокомментировала Оля.
А тем временем муравьи разошлись. Наш побежал дальше, а но-
вый знакомый помчался прямиком к двери на веранду.
— Оля, — сказал я, — ты проследи за встречным, а я пойду за
нашим. Неужели он рассказал о капле меда на столе? ..
Дочка неохотно согласилась следить за новым знакомым. Она
медленно побрела к веранде, а я продолжал наблюдать за муравьем
номер один.
Очень медленно подвигался я к калитке — мешали все новые
и новые знакомые муравья. Встречи были частые, беседы короткие,
но когда я вышел из сада, Оля уже кричала мне:
—, Папа! Мой уже на столе!..
А старый наш знакомец бежал через дорогу к лесу. Но бежал
не напрямик, а наискось, так переходят дорогу пешеходы, не соблю-
дающие правил уличного движения.
— Кто так ходит? — стыдил я муравья. — Под машину попа-
дешь, чудак шестиногий!..
Не подействовало. Бежит чуть ли не вдоль дороги. А уж зна-
комых у него! Каждые десять — пятнадцать сантиметров пути — но-
вый знакомый, а значит, и новая остановка. Оля прибежала ко мне,
и мы долго шли посреди дороги, опустив головы, не обращая внима-
ния на удивленные взгляды и улыбки прохожих.
Ура! Наконец-то муравей свернул в лес! Но он сразу же потерял-
ся в траве. Пришлось нам возвращаться домой, так и не повидав его
муравейника.
Но что за зрелище ожидало нас в саду!
От калитки до крыльца тянулась, как тонкий коричневый шнур,
вереница муравьев. Вот это движе-
ние! Как на прифронтовых доро-
гах! Одни к веранде, другие обрат-
но. И встречи, встречи с обяза-
тельным скрещением усиков. Ка-
жется, спрашивают голодные му-
равьи :
— Ну, как там? Хватит ли
меда?
48
— Не беспокойтесь, — отвечают сытые, — еще есть, всем хватит,
но поторопитесь!..
Вот это дороженька! Один конец у нас на столе, а другой где-то
в лесу прячется.
— Папа, — сказала Оля, — смотри, какая великая муравьиная
тропа.
пилильщики
Встречали ли вы на нижних ветках берез толстое зеленое черве-
образное существо?
Положишь на ладонь — свернется колбаской, а иногда испачкает
вам руки зеленой жидкостью. Вдоль спины проходит синяя линия, все
тело покрывают маленькие белые точечки. Сколько раз это существо
обманывало меня в детстве! Найдешь, думаешь — гусеница.
Поместишь в еадок, кормишь свежими березовыми листьями. Зе-
леная пленница довольно скоро устраивает себе прозрачный
кокон, будто сделанный из пергамента, а вот превратиться в куколку
не спешит. Так и проводит зиму, скорчась в три погибели в своем
домике.
А весной вылезает не бабочка, а нечто среднее между осой и тол-
стой мухой. Четыре прозрачных крыла, тело желто-черное, брюшко
буро-красное, — это цимбекс березовый, родственник нашим осам,
пчелам, муравьям, наездникам.
4 Л. Стекольников
49
Сведущий в энтомологии человек сразу поймет, что личинка
цимбекса не имеет отношения к бабочкам.
У нее двадцать две ноги. У гусениц же столько ног не бывает, чаще
всего шестнадцать.
Личинки цимбекса березового живут поодиночке и не могут
серьезно вредить. Это насекомое наиболее приятное из очень неприят-
ного, даже противного семейства пилильщиков.
Хотя постоянные занятия энтомологией приучили меня не быть
излишне брезгливым — должен признаться, всегда смотрю на личи-
нок пилильщика соснового с неприязнью.
Вы, конечно, знаете старую легенду о голове медузы со змеями
вместо волос. Вообразите себе такой клубок извивающихся зеленых
змей, только уменьшенный до размеров яблока или грецкого ореха —
верная модель клубка личинок пилильщика.
Это серьезный лесной вредитель. Личинки пилильщика иногда
размножаются в таком количестве, что оголяют большие участки
леса.
А какое жуткое зрелище — висящие на голых ветках клубки
извивающихся желто-зеленых червей. Коснись их прутиком — как
по сигналу поднимаются личинки, изгибаясь, как змеи. Обглодав
одно дерево, они переползают на другое, и если их не истреблять,
произведут настоящее опустошение.
Почему это насекомое называют пилильщиком? Возможно, по-
тому, что они так подчистую съедают хвою, оголяют деревья, как
лесорубы вырубают, спиливают лесные делянки. А может, потому,
что самка пилильщика, откладывая яички, пропиливает своим яйце-
кладом хвоинки. Яичек она кладет много, около ста штук. Они
лежат приклеенные к хвоинкам клей-
кой слизью.
Черное насекомое с черными
крыльями, с длинными усиками, до-
вольно изящное существо... Никак
не подумаешь, что оно имеет отноше-
ние к противным липким червям.
Зимует пилильщик личинкой в
коконе. Вылетает ранней весной и
дает за лето два поколения.
Есть и другие пилильщики, об-
гладывающие кусты роз, жимолости.
Есть вредящие огородным культу-
рам — и у всех препротивные ли-
чинки.
Что ж, пожалуй, это хорошо. По
крайней мере, не жалко их истреб-
лять!
50
Боже, спаси нас от молнии!
Боже, спаси нас от землетрясения!
Боже, избави нас от мучительной смерти!
Боже, избави нас от термитов!
Молитва южно-
американских индейцев
«Термиты!.. Это не имеет прямого отношения к нам. Термиты —
это Африка, Южная Америка, тропики. Разве у нас есть термиты?»
Так думают многие, так, признаюсь, думал и я, пока не попал
в Туркменистан, спустя два года после ашхабадского землетрясения.
Я шел по тенистым, пахнущим мокрой глиной улицам, слушал
журчание воды в арыках. Часть домов была уже отстроена вновь
и сверкала свежепобеленными голубовато-белыми стенами, но еще
много, очень много зданий лежало в развалинах.
— Сколько часов продолжалось землетрясение? — спросил я
у инженера-строителя Сердара Нуриева.
— Часов? — удивился инженер. — Пять минут всего!
— И за пять минут почти весь город разрушился! — в свою оче-
редь удивился я. — Землетрясение было силою в девять баллов, но
даже при таких толчках, на мой взгляд, должно бы сохраниться
больше построек.
— Вы правы, — согласился Нуриев, — на семьдесят пять процен-
тов виновато землетрясение, но на двадцать пять процентов виноваты
термиты.
— Термиты!—Я огляделся, ожидая увидеть темно-серые конусы
4*
51
их построек метров пятнадцати в высоту. Я знал термитов только
из приключенческих романов и имел тогда о них довольно смутное
представление.
— Где же термиты?
Вместо ответа Нуриев знаком пригласил меня перелезть через
полуразрушенный дувал и осмотреть развалины большого двухэтаж-
ного дома.
Под ногами хрустело битое стекло. Обломки балок, обрывки
обоев.
Дом был построен добротно. Высокий фундамент, толстые бревна
перекрытий, черепичная крыша... черепица пестрой мозаикой покры-
вала участок.
— Смотрите! — инженер пнул ногой одно из лежащих бревен.
С первого взгляда бревно как бревно: хорошо обтесанное, только что
распиленное.
— Вы не сюда смотрите! Смотрите на срез! — Нуриев усмех-
нулся.
Теперь и я увидел. Увидел и понял. Это было обыкновенное
сосновое бревно, привезенное, наверно, с севера или с Алтая. Но там,
где мы видим узор из концентрических окружностей, теперь зияли
черные сливающиеся дыры. Мне вспомнились мишени после стрельб—
вот так же в решето превращают мишени отличные стрелки.
— Вот так было поражено большинство построек в Ашхабаде.
Вы понимаете теперь, что достаточно было толчка, чтобы город по-
валился, как карточный домик. Землетрясение могло быть и не таким
сильным — результат бы был почти такой же.
— Но где же они? Где термиты?
/ j	— Может, их тут уже нет, а может, они здесь, под
ногами, — инженер топнул ногой. — Термиты не выходят
*	на свет- Больше всего они боятся света и сухости. У нас
X ytt здесь разбойничает термит, названный закаспийским. Он
не строит высоких холмов, как тропические термиты.
Разве что набредете на невысокий куполок. Так что, —
IVk заключил инженер, — показать вам этих разбойников
Ipjffn сейчас не могу.
ЯГлА	—	Но как же отстраивать город, не принимая мер
и»?/1	против	термитов? — спросил я. — Как с ними бороться?
Ш I w	—	Как с ними бороться? — переспросил Нуриев. —
W // л	Скажу	прямо, мы еще не умеем с ними бороться. Строить
Ж////li Д°ма из камня и бетона? Но немыслимо жить с бетонны-
И ми полами под каменными сводами. А термиты доберутся
Оtiff	до полов и потолков, если даже поднять фундамент метра
/9 \ т	на два, на три. Ведь они подбираются как? Пробуравят
подземный ход к фундаменту, а дальше строят, налепли-
Т	вают на него земляные трубки, а по трубкам добираются
52
до первой деревянной балки — и дом пропал. Что дом! Слышали вы
о судьбе Джемстауна на острове Святой Елены? Город был полностью
разрушен в 1875 году завезенными на остров термитами. Как с ними
бороться, если они могут двигаться сквозь слой извести, скрепляющей
кладку кирпича или камня?
— Но, может, яды? — неуверенно спросил я.
— Яды? .. Да, было такое предложение: окружить здание хими-
ческим кольцом — рвом, заполненным арсенитом натрия или гекса-
хлораном. На несколько лет это помогало, но только на несколько
лет, а потом термиты догадались, как проникнуть в дом: они прохо-
дили подо рвом и в своих шнурах-тоннелях добирались до балок
подпола... О, вы не знаете, с каким изворотливым врагом мы имеем
дело! Они легко перестраиваются, приспособляются. Мы ушли в обо-
рону, в глухую оборону. Мы пытались пропитывать дерево отпугиваю-
щими веществами. Это было и дорого и долго, но и это не помогло.
Есть деревья, не повреждаемые термитами, — это индийский тик и
австралийский кипарис, но нельзя же строить города только из этих
пород деревьев. Это очень ценные породы.
— Так что же делать? — Признаюсь, мне стало как-то не по
себе, словно я сейчас услышал о приближении грозной эпидемии.
— Слово за химиками, за создателями новых строительных ма-
териалов, — решительно сказал инженер. — Нужны термитоустойчи-
вые лаки и краски, нужны ядовитые составы, надежно пропитываю-
щие дерево; много чего надо нам, строителям. Вы думаете, что
термиты едят только дерево?
— А что еще?
— Асбест и резину, кость и бумагу, тряпки и веревки, известь
и жесть консервных банок, линолеум и мех, картофель и овощи,
пробку и солому, цинк и свинец... многое сразу не приходит на ум.
Если подумать — можно еще вспомнить, но, пожалуй, и этого доста-
точно. Теперь вы имеете представление, что такое термиты.
— Представление я имею, но самих термитов еще не видел, —
ответил я и распрощался с инженером...
Увидеть зловещих невидимок мне удалось только в 1952 году,
когда я опять приехал в Туркменистан, чтобы писать очерки о строи-
телях Каракумского канала. На этот раз я кочевал на полуторке
топографов в предгорьях Копет-Дага, недалеко от Кизил-Арвата.
Стояла весна, и горы опоясались малиново-красным кольцом
тюльпанов и маков. Даже голые пески кое-где бледно зеленели
верблюжьей колючкой, селином и пастушьей сумкой. И, как серые
кнопки, раскиданы какие-то маленькие всхолмления: диаметром
с метр, высотой сантиметров двадцать, тридцать.
— Пошли белых муравьев бить, — сказал, останавливая ма-
шину, наш шофер. Все мы были рады случаю размять ноги и по-
брели к ближайшему холмику.
53
— Вот черти! — с оттенком восхищения заметил шофер, без-
успешно пытаясь проломить куполок холмика ударами подкованного
каблука. — Вот черти! Словно бронированный колпак надели.
Он вернулся к машине и достал из кузова лопату и лом.
Я попробовал вскрыть холмик лопатой... в самом деле, будто по
бетонной плите стучишь! Шофер крякнул и с силой вогнал лом
в термитник... Еще удар, еще!
Мы сгрудились вокруг вскрытого термитника.
Я смотрел на них с неприятным чувством — будто заглянул
в незнакомый и враждебный человеку мир. Белесые, членистые зыб-
кие тела, корчась от прямого света, кишели в губчатой почве. Одни
уходили внутрь, другие замирали, задирая бронированные головы.
Шофер с ожесточением действовал лопатой.
— Вы напрасно стараетесь, — сказал я ему, — все гнездо вам не
вычерпать. Знаете, какие бывают термитники? Пятнадцать метров
глубиной.
Я наклонился над развороченным городом термитов и почув-
ствовал легкое дуновение тепла...
Да, это особый мир! Десятки миллионов лет назад термиты вы-
нуждены были уйти под почву. Изменился состав атмосферы, появи-
лись сильные враги — муравьи. Но термиты создали под землей свой
мир, богатый углекислым газом, насыщенный жаркой влагой. Но за
это расплатились зрением. Термит слеп, хотя есть еще у него на голове
следы глаз в виде крохотных точек.
Муравьям досталась земля, а недра земли —термитам.
— И напрасно вы называете их белыми муравьями, — заметил
я шоферу, — они скорее ближе к тараканам. У муравьев резко огра-
ничено брюшко, а у термита оно плотно слилось с грудью.
— Подумаешь, разница! — возразил шофер. — И те и эти живут
скопом.
— Сходство внешнее,— возразил я.— Муравьи — хищники, а тер-
миты питаются деревом. Это почти единственные существа на земле,
могущие питаться клетчаткой. Только жуки-дровосеки имеют воз-
можность перерабатывать в кишечнике дерево. У термитов и у дрово-
секов есть в кишечнике особые полости, в которых живут различные
бактерии. Вот эти бактерии и перерабатывают клетчатку для своих
хозяев в своеобразных бродильных чанах. У муравьев три формы
взрослого насекомого: самец, самка и рабочий муравей, а ‘у термитов
четыре: самец, самка, рабочий и солдат...
Мы бросили развороченный термитник и вернулись к машине.
Покачиваясь в душной кабине, я дремал и думал о том, что термиты
начинают появляться и в Северной Европе. Во Франции, в ГДР и
ФРГ, в Гамбурге, нашли гнездовья термитов. Что, если термиты при-
способятся к нашему капризному климату? Не становится ли их
больше? Не пора ли бить тревогу? .. Пора!
ДУРНОПАХНУЩИЕ РЫЦАРИ
ИХ НАЗЫВАЮТ ПОЛУЖЕСТКОКРЫЛЫМИ
Неужели стоит говорить о клопах?
Но почему вы думаете, что на клопе постельном весь мир сошел-
ся? Полужесткокрылых, или клопов, много, и самых разных: есть
маленькие, в миллиметр, а есть гиганты сантиметров десять длиной.
Есть летающие и нелетающие, есть хищные и растительноядные, есть
бесцветные и такие, что залюбуешься.
Спрятав остренькое рыльце,
Лапки чинно сжав крестом,
До зари красавец рыцарь
Спит под гербовым щитом.
На рассвете он проснется
И подаст свой голосок;
То к малине присосется,
То клубничный тянет сок.
И сверкает желто-красным
Золотым своим гербом. ..
Жалко! .. рыцарь наш прекрасный
Пахнет все-таки клопом.
Да вы, наверно, встречали в природе насекомых, которые каза-
лись вам не только милыми, но и симпатичными тварями, а на деле это
были... клопы.
Клопы обитают и на горах, и в пустынях, и в лесах, и в воде.
В заключение скажу, что есть клопы... съедобные! Да, да, в Мексике
употребляют в пищу (пекут пирожки) яйца водяного клопа гладыша.
Не удивляйтесь! Это только европейцы не едят насекомых, хотя у дру-
56
гих народов в пищу идут личинки жуков, термиты, куколки бабочек,
и, конечно, саранча во всяком виде: сушеная, печеная и вареная.
Дело привычки.
Раков и крабов мы едим, а чем они лучше жуков? А уж от жука
до полужесткокрылого рукой подать.
Что же объединяет таких различных насекомых в один
отряд?
У полужесткокрылых крылья наполовину кожистые, наполовину
перепончатые, у всех ротовой аппарат колюще-сосущего типа, в виде
хоботка.
Это насекомые с неполным превращением, у них не бывает таких
стадий в развитии, как личинка и куколка. Из яйца выходят малень-
кие, но почти вполне сформировавшиеся, правда, бескрылые на-
секомые.
Они растут, линяют и превращаются в зрелую форму, не преры-
вая своей деятельности.
Полужесткокрылых на нашей планете больше двадцати ты-
сяч!
Каких только щитов не таскают на своих спинках лесные клопы!
Есть красно-желтые и красно-зеленые с непонятными знаками. Есть
и золотисто-желтые и зелено-золотые. Этих клопов и называют щит-
никами.
Но троньте прекрасного рыцаря — и вы поймете, что перед вами
клоп, хотя и разукрашенный, но настоящий клоп.
Щитники держатся открыто, раскрашены ярко, бросаются в гла-
за. А чего им бояться!
Если птица схватит такого красавца, то сразу же и отбросит. Брр!
Противно...
Лесные клопы зимуют под сухими листьями, а с теплом выле-
зают наружу и начинают летать вокруг молодой листвы. Пока нет
ягод, их любимой пищи, они сосут сок из молодых листочков, а летом
переселяются в сады и ягодные
питомники.
Лесные клопы откладывают
яички на низкие травы. Из яичек
вылупляются маленькие щитники.
Вначале они не имеют щита и со-
вершенно круглые.
Лишь после нескольких линек
у них вырастают крылья и они об-
заводятся щитом.
* . * *
Видели вы маленьких, очень
красивых клопиков, живущих под
57
камнями, в траве, под сухими листьями?
Их круглые или овальные тельца разри-
сованы красным по черному. Зовут их
солдатиками. И в самом деле, они будто
военную форму надели — черные мунди-
ры с красными кантиками. Строем, прав-
да, они не ходят, но любят собираться
вместе, целым полком.
Впервые я увидел их в Армении ран-
ней весной.
Я искал жуков под камнями, но ча-
ще находил уховерток и маленьких кра-
сивых солдатиков. С уховертками они не
ссорились, как-то уживались.
Чем же питаются солдатики? Люби-
мая их пища — сок из семян деревьев и
трав. Особенно любят высасывать липо-
вые орешки. Сосут и семена крапивы.
А если не найдут семян, то едят все, что попадется, всякие раститель-
ные остатки.
Нет от них пользы, но и вреда большого нет.
* * *
А теперь пора рассказать о знаменитом вредителе — клопе-чере-
пашке. Назван он так потому, что его плоское округлое тело разрисо-
вано по краям, как щитки черепашьего панциря. Этот клоп и окра-
шен под черепаху — он серо-зеленого
цвета.
На наше горе, излюбленная пища
клопа-черепашки — сок пшеничных зерен.;
Перезимовав где-нибудь под сухими ли-
стьями на полезащитных полосах, в садах
и в рощах, черепашки перелетают на поля
и начинают колоть и сосать молодые всхо-
ды пшеницы. Много всходов погибает или
дают чахлый стебель и еще более чахлый
колос, но и те, что временно избегали вни-
мания незваного гостя и успели налить
полновесные зерна, не избегнут визитов
черепашки: клопы проводят весну и лето
на полях, порой размножаясь в невероят-
ном количестве.
Как только не пробовали бороться с
ними! Опрыскивать ядами? Но ведь надо
58
спасти зерна. Нельзя же кормить людей отравленным зерном. Одно
время надеялись успешно боротся с черепашками с помощью... кур!
Да, да, кур!
Было замечено, что куры, хотя и не особенно охотно, но едят
черепашку. Сгоняли на поля кур со всех деревень и сел — проку
вышло мало.
Перетряхивали зимой лесную подстилку, чтобы выморозить зи-
мующих черепашек, — опять-таки не добились полной победы.
Наши ученые работают над выведением таких сортов пшени-
цы, чтобы клопам была не по вкусу, а людям, понятно, нрави-
лась бы.
Дело это сложное. Борьба с черепашкой сейчас в самом раз-
гаре.
ВОДОМЕРКА
Все не раз видали водомерку, но все мало знают, что она та-
кое. Чаще всего ее называют водяным пауком. Но к паукам она не
имеет ни малейшего отношения. Иные рыболовы —сам слышал! —
называют ее водяным тараканом. Но и к тараканам она не от-
носится.
Что же она такое?
Может, крупный комар? ..
Нет!
Водомерка — это клоп!.. Пусть это вас не удивляет. Поймайте
59
ее, возьмите лупу и рассмотрите водомерку хорошенько... Да,
это клоп!
Острый хоботок — им она прокалывает и высасывает добычу.
Четыре ноги для бега по воде и две передние лапки для схватывания
мелких комариков и мошек.
Самое интересное у водомерки — ноги.
Как это она бегает по воде не проваливаясь, не хромая, мчится,
как по стеклу!
Ноги у водомерки длинные и тонкие, к тому же она их широко
расставляет.
Сама она очень легка, и водная пленка только чуть прогибается
под ней.
Мальчиком я думал, что на лапках у водомерки есть воздушные
подушечки, и даже мечтал построить себе «водяные коньки», чтобы
бегать по воде, как водомерка...
Но у водомерки не оказалось воздушных подушечек, а есть на
лапках щетинки, еще больше увеличивающие площадь соприкоснове-
ния насекомого с водой.
Человек очень тяжел по сравнению с водомеркой, и ему при-
дется довольствоваться поплавками — водяными лыжами.
А что касается коньков для бегания по воде, то это еще не изо-
бретено.
А вы знаете, что у водомерки есть крылья и она летает? Но
употребляет эти крылья она неохотно. Разве что пересохнет пруд и
надо переселяться на другой водоем.
Мала водомерка, слаба и рядом с человеком просто ничтожна,
а мне не стыдно признаться, что, когда вижу ее бегущую по воде
с необычайной легкостью, слышу в себе смешную непрочную за-
висть. ..
Эх, нам бы так!
Здесь не выкупаться — мелко.
Пруд уснул. Звенящий зной.
Вижу — мчится водомерка
Конькобежкой записной.
Мчится, влаги чуть касаясь,
Ловит мошек на бегу...
Я сижу, потею, маюсь
На горячем берегу.
Мне бы так: расставить ноги,
Наклониться и скользнуть
По сверкающей дороге,
Подставляя ветру грудь.
Чтобы видеть под ступнею
Водяное волшебство,
Чтобы дрожью ледяною
Потрясло меня всего!..
60
тля
— Кто ты, букашка зеленая?
— Тля.
— А кто твоя мама?
— Тля.
— А кто твой папа?
— Не было такого!
— А кто твоя бабушка?
— Тля.
— А кто твой дедушка?
— Не было такого!
— А кто твоя прабабушка?
— Тля.
— А кто твой прадедушка?
— Не было такого!
— А кто твоя прапрабабушка?
— Тля.
— А кто твой прапрадедушка?
— Тля.
— Наконец-то! Все-таки нашел одного родственника — мужчину.
А сколько у тебя детей, тля?
— Тысяча.
— А внуков?
— Миллион.
61
— А правнуков?
— Триллион.
— А праправнуков?
— Я лучше напишу...	z
1 000 000 000 000 000 000 000 000.
— Тля, тля, а сколько же тебе лет?
— Недавно месяц исполнился.
Этот разговор фантастичен лишь тем, что тля разговаривает,
как человек. Во всем остальном я не допустил заметного преувели-
чения.
Всем известные травяные тли могут размножаться с невероятной
быстротой. Пятнадцать поколений их сменяется за лето. Мало того!
Тлям свойственно размножаться без участия самца. Иногда три поко-
ления сменяются и только четвертое дает самцов. Вот и получается,
что самке-тле может быть от роду полтора месяца, а потомства у нее
не сосчитать.	f
И еще вот что удивительно! Тли живородящи! Не все виды и не
всегда, но у них сплошь и рядом рождаются молодые тли, минуя не
только стадию личинки, но и стадию яйца.
Странные существа! Пузырек на тонких ножках с длинным
Как только тля родилась — она глубоко в ткань
свой хоботок и принимается сосать. Да как
шлангом-хоботком,
растения вонзает
сосать!
Известно, что
Муравьи слизывают сладкие выделения тлей,
оберегают их,
вейниках.
тли служат муравьям «дойными коровами»,
а в награду за это
даже пасут и укрывают на зиму в теплых мура-
Тли безусловно вредные насекомые,
истощающие растения. Если бы у них не
было множества врагов — в первую оче-
редь жучков божьих коровок — то они
очень скоро уничтожили бы всю раститель-
ность на земле.
Слышали вы о знаменитом вредителе
винограда, носящем звучное имя филоксе-
ра? Это тоже тля, завезенная в Европу
около ста лет назад из Северной Америки.
Эта тля паразитирует на корнях ви-
ноградных лоз, изнуряя и истощая расте-
ние. У нас в Советском Союзе каждое по-
явление филоксеры — чрезвычайное про-
исшествие.
62
ШЕЛЛАК - ОДЕЖДА ПРОМЫШЛЕННОСТИ
Спросите кого-нибудь:
— Что такое шеллак?
— Шеллак? — переспросит он. — Это, кажется, смола такая. Из
нее лаки делают.
Ответ верен, хотя и не полон. Шеллак — смола, но смола не
растительного, а животного происхождения.
Без шеллака не обходится ни одно производство. Красивы отли-
вающие глянцем кузова автомобилей, как черное зеркало сияет на
эстраде рояль, а как хороши лакированные палехские шкатулки!
Покрытые шеллаком поверхности не портятся от сырости, их
трудно поцарапать. Шеллак пластичен и не трескается при высыха-
нии. Им можно покрывать и плоскости, и сферы. Шеллак стоек к дей-
ствию солнечных лучей: покрытые им механизмы могут работать
хоть в тропиках. Из него, вернее с его помощью, делают патефонные
пластинки. Он используется в медицине... короче, нет такого произ-
водства, где бы не нужен был шеллак. Если уголь — хлеб промышлен-
ности, то шеллак — одежда ее. Ежегодно главнейшие страны мира
потребляют шеллака до 50 000 тонн!
И эти 50 000 тонн дают мировой промышленности крохотные и
довольно неприглядные с виду насекомые, близкие родственники
тлей — лаковые червецы.
Вы, конечно, знаете такое комнатное растение — фикус. Родина
его — Индия. Там, на фикусах, разводят лаковых червецов.
Ярко-красная самка червеца очень мала — миллиметра два
в длину, но это не мешает ей откладывать огромное количество яиц —
63
до 1000 штук! Очертанием тела червец напоминает крохотный рыцар-
ский щит, за это червецов называют еще щитовками.
Из яичек вскоре вылезают личинки и устремляются вверх, на
молодые побеги фикуса. Они, сгрудившись плотно друг к другу, при-
сасываются к веткам. Чтобы было понятнее, насколько тесно они
сидят, скажу, что на одном квадратном сантиметре помещается
100 штук червецов.
Личинки начинают питаться и выделяют вещество, образующее
над ними оболочку — лаковую броню. Эта броня растет и растет —
растут и личинки в лаковом убежище. Отдельные колонии червецов
сливаются вместе, и тогда уже можно соскабливать лак с веток.
Еще в тридцатых годах нарком тяжелой промышленности Серго
Орджоникидзе поставил перед советскими энтомологами задачу —
акклиматизировать в нашей стране лакового червеца. И теперь в на-
ших субтропиках, в Абхазии и в Ленкорани, ведутся большие работы
с лаковыми червецами. Их привозят самолетами прямо из Индии.
Упаковывают и перевозят с великими предосторожностями тонкие
ветки фикуса, покрытые красной корой лака. Эти ветки привязывают
к нашим растениям и ждут, как поведут себя червецы, захотят ли
сосать непривычный сок незнакомых растений?
Им предлагали много разных пород деревьев и кустарников, но
только немногие пришлись червецам по вкусу. Это инжир, хурма,
держи-дерево, голубиный горох, липа, фундук и шелковая акация.
Мало того! Ученые хотят вывести морозоустойчивых червецов,
могущих давать два поколения в лето под открытым небом. И, надо
думать, это им удастся.
Вот, значит, каковы лаковые червецы. И теперь, на вопрос:
«Каких полезных насекомых вы знаете?» — отвечайте: «Тутовый
шелкопряд, китайская восточная сатурния, наряжающие нас в шелк
и чесучу, пчелы, кормящие нас медом, и червецы-щитовки, одеваю-
щие нашу промышленность в блестящий стойкий лак».
ЛЕТАЮЩИЕ ЦВЕТЫ
ЛЕТАЮЩИЕ ЦВЕТЫ
А что такое лепидоптерология?
Какое трудное слово! Язык сломаешь, пока выговоришь. Так
мудрено называется наука о бабочках. А ученых — специалистов по
бабочкам — называют лепидоптерологами.
Наука о бабочках! Да стоят ли они того, чтобы о них целую
науку заводить? А вот послушайте.
Давно уже ученые всех стран изучают бабочек. Иные отдают
бабочкам годы, а то и всю жизнь.
И вот что интересно: занимаются ими не только лепидоптеро-
логи, но и люди, работающие в области, казалось бы, очень далекой
от бабочек. Знаете ли вы, что знаменитый химик Бутлеров и акаде-
мик-физиолог Павлов были любителями и собирателями бабочек?
Бабочек изучают по-разному: одни сидят в лабораториях над
микроскопами, а другие странствуют по всему свету в поисках нуж-
ного вида. Странствуют, подвергая свою жизнь опасностям, — ведь
настоящее царство бабочек — это дебри Индонезии, леса Амазонки,
центральная Африка. Но почему все-таки их надо изучать?
Среди бабочек есть много наших верных друзей, дающих нам
шелк и чесучу, опыляющих полезные растения, оживляющих своими
прекрасными крыльями наши сады, поля, леса и горы.
Среди бабочек есть много наших заклятых врагов, уничтожаю-
щих наши посевы, губящих наши сады и огороды.
Надо ли нам знать образ жизни наших друзей, чтобы помо-
гать им? Надо!
Надо ли знать повадки наших врагов, чтобы успешно бороться
с ними? Надо!
Но это еще не все! Посмотрит на иную бабочку ученый-географ
и скажет:
— Теперь мне ясно. Эти два острова когда-то составляли одно
целое: на них летают одинаковые бабочки.
66
Посмотрит климатолог и воскликнет:
— Вот еще одно доказательство! Арктика теплеет. Южные виды
бабочек передвигаются на север.
Посмотрит авиаконструктор:
— Надо создать летательный аппарат с машущими крыльями.
Самолет-бабочку.
Посмотрит художник, обрадуется:
— Какой чудесный рисунок! Надо использовать его для рас-
краски тканей.
Посмотрит... но, пожалуй, довольно. Вы уже поняли, что ба-
бочек необходимо изучать.
А бабочек много. 130 000 разных видов насчитывают на нашей
планете. А ученых-лепидоптерологов мало.
И вот в помощь им работают любители — собиратели бабочек.
Люди всех возрастов и занятий, школьники, студенты отдают свой
досуг прекрасному занятию — собиранию бабочек.
Вот и я, писатель, уже сорок лет собираю бабочек. У меня боль-
шая коллекция: несколько тысяч их помещены в ящиках со стеклян-
ными крышками. Под каждой бабочкой — этикетка; на ней мелко,
но четко написано место и дата поимки насекомого. Эта этикетка —
паспорт бабочки. Она и придает ей научную ценность.
Ловля бабочек — это своеобразный спорт. Где только не приходи-
лось мне побывать с сачком в руках! И в тундрах Сибири, и в пу-
стыне Средней Азии, и в степях, и в горах. Были со мной смешные
происшествия, а были и опасные приключения. Обо всем этом я рас-
сказал в книге «Необыкновенный махаон».
Есть у меня и «подшефные» ребята. Когда я живу на даче, то
каждая экскурсия за бабочками превращается в многолюдную экспе-
дицию. Время летит... Кое-кто из ребят, помогавших мне в ловле,
уже окончили университет и стали настоящими лепидоптерологами,
есть и такие, что еще учатся в школе, но уже по-серьезному готовятся
к поступлению на биофак.
В заключение я приведу слова покойного зоолога-генетика Сергея
Сергеевича Четверикова. Он написал мне за месяц до своей смерти:
«С какой охотой я бы снова поехал сейчас, невзирая на свои
78 лет, в новую местность, чтобы на последок жизни хотя бы еще
раз испытать то волнение, от которого захлебываешься, когда впер-
вые выходишь на лов в новую незнакомую местность, сулящую неви-
данных и не лов ленных до того бабочек...»
А вот выписка из труда английского натуралиста Бэтса:
«...изучение бабочек, этого олицетворения непостоянства и лег-
комыслия, вместо того чтобы находиться в пренебрежении, будет
впоследствии считаться одной из важнейших отраслей биологиче-
ских наук».
Слова его полностью оправдались.
5^
67
„АВРОРА11
Уже сурепка отцветает
И речкам берега тесны,
А все чего-то не хватает
В картине северной весны.
Гляжу с крутого косогора
На мокрый луг с березняком
И вижу — бабочка «аврора»
Дразнящим скачет огоньком.
Промчалась над трясиной зыбкой,
Где вереск выцвел и полег,
И вдруг расцвел живой улыбкой
Болотный хмурый уголок.
После радостных, полных легкого весеннего зноя майских празд-
ников налетел северный ветер. Небо затянулось синими тучами, по-
холодало, того и гляди снег пойдет.
Но вот пришла новая волна тепла. Двадцатые числа мая — чу-
десная пора! И в первый же свободный день я отправляюсь за
город — открывать охоту на бабочек.
Знаете ли вы, что настоящие весенние бабоч-
ки это не рыжие крапивницы, что зиму проспа-
ли где-нибудь в дупле и, обманутые кратким теп-
лом, иногда уже в марте летают над белыми поля-
нами.
Нет, крапивницы — бабочки прошлогодние, а
я хочу вас познакомить с бабочкой, летающей толь-
ко весной. И название у нее красивое— «аврора», и
сама она красива.
Где же «аврора»? Я долго брожу по сырой до-
лине реки, по лесным полянам, низким, заросшим
золотыми цветами калужницы...
Наконец-то! Вдоль размытого проселка запля-
сал оранжевый огонек... Я подкрадываюсь с сач-
ком — и не тут-то было! Бабочка летит за реку.
Близко, а не достанешь! Что ж, подожду...
68
Знакомо ли вам такое растение — сердечник? Цветет оно скром-
ными лиловатыми или белыми крестиками. Вот на сердечнике и жи-
вут все лето гусеницы «авроры». А зимует «аврора» куколкой, под-
вешенной паутинкой к сухому стебельку.
Вот что интересно: самки «авроры» лишены ярких заревых кра-
сок на передних крыльях — они белые как у белянок — репниц и
брюквенниц. Но зато самки «авроры» реже встречаются, чем самцы.
Летящую «аврору» заметить легко, но сядет она в траву, сложит
крылья — и словно шапку-невидимку наденет. У нее испод нижних
крыльев разрисован под молодую травку...
Аврора — это имя богини утренней зари. Есть у нашей бабочки
и русское название — зорька. Теплый свет весеннего утра горит на
крыльях бабочки. И сама она нежная-нежная. До чего же трудно
вынуть ее из сачка неповрежденной! Какими грубыми и неловкими
кажутся пальцы!
Прекрасная бабочка! Настоящее дитя весны!
БАБОЧКА С ЗАГАДКОЙ
Во всех ты, душенька, нарядах хороша!
Богданович
С конца мая начинает летать у нас на севере небольшая красно-
ватая бабочка. Имен у нее много: сеточница, весенница, сезонница,
паутинница, левана.
Если у бабочки столько имен — значит, она чем-то замеча-
тельна. ..
69
На первый взгляд — ничего особенного. Черные угловатые пятна
на рыжем фоне прорезаны светлыми жилками — похожа на клочок
географической карты. Немцы так и называют ее: «ландкарта». Вот
вам еще имя, шестое. Есть у этой бабочки секрет. Чтобы раскрыть его,
надо долго и внимательно следить за ее жизнью.
Поначалу покажется, что она живет так же, как и все ее ро-
дичи, — из яичек выползают гусенички, едят крапиву, растут, пре-
вращаются в куколок, а из куколок вылезают в середине лета новые
бабочки... Вот тут и остановимся. Вылезают сеточницы, но не красно-
ватые, а... черные!
Оказывается, эта бабочка — модница! Весной летала в светлом
платье, а летом надела темный наряд. И чем жарче лето, тем темнее
крылья сеточницы. А если лето холодное, с заморозками, то выле-
зают бабочки, как говорится, ни то ни се — темно-серые с бледно-
желтыми линиями. Зачем это нужно нашей бабочке?
Толком никто вам не объяснит. Есть только предположение:
летом краски ярче и тени гуще. Может, поэтому, чтобы быть неза-
метнее, сеточница надевает черное платье. Весною же тени прозрач-
нее, краски нежнее — значит, нужно платье светлое... но это только
предположение.
А называется это явление — сезонный деморфизм.
ЛЕДЯНАЯ ПТИЦА
Есть у северной природы чудесная пора. Фенологи называют ее
временем полной листвы. Приходит эта пора в конце июня. Березы,
осины, ивы сверкают новой, ни одним пятнышком не запачканной
листвой. Дуб и тот, будто нехотя, развернул свои поначалу чуть розо-
вые листья.
70
Вот тогда появляется на лесных дорогах и опушках замечатель-
ная бабочка. Немцы называют ее ледяной птицей. Русское название
не так выразительно — тополевая ленточница.
Не встретишь ее ни в светлом сосновом бору, ни в мрачноватом
ельнике. Не летает она ни в полях, ни в степях. Нет ее и на юге Рос-
сии. Ленточница — порожденье сырых осинников нашего севера. На
осинах живут ее мясисто-зеленые бородавчатые гусеницы, очень по-
хожие на голые побеги осины. Живут они скрытно. Я еще не нахо-
дил их.
Теплый дождь не принес облегченья,
Зло и тонко пищат комары.
И в тени — духота. Нет спасенья
От сырой неподвижной жары.
Вижу — в мареве сонном проплыли,
Над понурой и пыльной лозой,
Величавые черные крылья,
Льдисто-белой блеснув полосой.
Облетев мой сапог неуклюжий,
Села бабочка тут же, на грязь.
Мутно-бурую воду из лужи
Стала пить, от меня не таясь.
.Хороша! Не вспугнуть бы! .. Я замер,
Позабыл про усталость и зной,
И казалось, что пью я глазами
Освежающий холод лесной...
У ледяной птицы большие, сильные коричневато-черные крылья,
украшенные широкой белой перевязью. По краю их пробегает отли-
вающий голубым узор. А нижняя сторона вся в зеленых и розовато-
коричневых лентах. За этот узор и назвали ленточницей, или ленточ-
ником. Самки этой бабочки крупнее самцов, и белая перевязь у
них шире. Но эта бабочка любопытна не только своей окраской, но и
своими повадками.
Все мы привыкли видеть бабочек сидящих на цветах, пьющих
из венчиков сладкий нектар, а ленточница любит грязь и скверные
запахи. Да что грязь! Не раз ее видел я на падали, на помете жи-
вотных.
Таким же странным характером обладает и близкая родствен-
ница ленточницы — бабочка радужница, или переливница. Так назы-
вают их за переливчатый блеск крыльев у самцов этого вида ба-
бочек.
Мальчишки любят вешать убитых змей на сучья деревьев, на
забор.
Висящие дохлые змеи привлекают ленточниц и переливниц. Де-
сятки бабочек облепляют их. Странное зрелище!
Можно ловить этих бабочек на остро пахнущий сыр, но проще
в жаркий полдень искать их у луж на лесной дороге.
71
Там, где сияющими льдами
Забиты узкие лога,
Где пахнут снегом и цветами
Высокотравные луга,
Где желтый мак усеял скаты,
Там, колким светом опылен,
Прозрачный, пестрый и мохнатый
Летает белый «аполлон».
Поодаль голубеют ели,
А рядом скачет водопад.
И гулом полнится ущелье,
И брызги облаком кипят.
Дробится солнце в звонких каплях,
И бабочка в косых лучах
Летит, как маленький кораблик
На серебристых парусах! ..
Была когда-то интересная пора — по безымянным цветам пор-
хали безымянные бабочки, а в лесу, среди безымянных деревьев,
жили безымянные звери.
И каждый из людей имел право дать свое название любому
животному или растению.
Это привело к великой путанице: напишет, скажем, ученый,
что он видел бабочку, названную им кофейницей, а в другой
стране его ученый коллега ту же самую бабочку называет бар-
хатницей.
72
И решили ученые упорядочить дело с названиями — ввели для
каждого животного или растения единое латинское название. И мно-
гие бабочки получили в те года имена в честь древнегреческих и
римских героев и богов — так уж было принято.
Летает в Европе и Азии по сухим холмам, по горным лугам
очень красивая пестрая бабочка. Крылья полупрозрачные, голубова-
то-белые, как горный лед.
На них много угловатых черных пятен и ярко горят четыре кругг
лых красных пятна — глазка. Шведский натуралист Карл Линней
назвал ее «аполлоном». Так у древних греков назывался бог света,
поэзии, музыки, непревзойденный стрелок из лука и метатель
диска.
Название привилось, но... «аполлонов» оказалось мйого. В раз-
ных странах, особенно горных, нашлись бабочки с полупрозрачными
белыми крыльями и черными и красными пятнами. Открыли «апол-
лонов» и с синими пятнами, и таких, у которых было не четыре
глазка, а шесть, восемь и более. Оказалось, что есть «аполлоны»
с желтыми крыльями.
Хорошо, что у бога Аполлона оказалось много имен: Феб, Ге-
лиос, Дискобол, Дельфиец...
Но вскоре эти имена были использованы, а «аполлонов» все от-
крывали и открывали.
Пришлось ученым отказаться от старой традиции — стали назы-
вать бабочек этого рода именами известных натуралистов. Появились
«аполлоны» Штуббендорфа, Эверсмана, Пржевальского и многие
другие.	'
Вот что интересно! Среди «аполлонов» вы не найдете двух оди-
наковых экземпляров.
Наловите, скажем, сто дискоболов — и все сто будут разными:
у одного пятна четырехугольные, а у другого круглые, у третьего
пятна не красные, а розовые, у четвертого они малиновые, у пятого
крылья совсем прозрачные, а у шестого белые как снег... И так вся
сотня.
Двойники среди них так же редки, как и среди людей.
Почему так?
А потому, что этот род бабочек очень чуток к малейшему изме-
нению среды: к температуре и количеству света — все сразу же отпе-
чатывается на крыльях. А в горах, нетрудно сообразить, погода не-
устойчива, там резко меняется температура воздуха, там соседствуют
разные ландшафты: тут и тундровый, тут и лесной, тут и степ-
ной. ..
А для простоты мы всех бабочек этого рода зовем «апол-
лонами».
73
КОЛИБРИ МИРА НАСЕКОМЫХ
Поправим тургеневского лейтенанта Ергунова. Колибри — это
крохотные птички, яйца которых не больше горошины. Они живут
в Южной Америке; питаются, подобно насекомым, нектаром цветов
и сверкают, как самоцветы, под лучами тропического солнца. Не-
даром, описывая красоту и блеск южных стран, путешественники не
забывают вспомнить колибри. Но неужели наша северная природа
лишена ярких красок?
Нет, есть и у нас в природе такие краски, но искать их надо не
в мире пернатых, а в мире насекомых, у бабочек.
Что же это за бабочки?
Сегодня голубой денек!
Летят стрекозы-лютики,
В полях раскрыл глаза ленок,
В канавах — незабудки,
Под стать лазоревым цветам
На дремлющей полянке —
Живые искры — здесь и там
Играют голубянки.
Природа к ним была щедра,
Раскрасила богато —
От голубого серебра
До черни синеватой.
От маслянистого мазка
До нежной акварели...
Такой денек, что облака
И те поголубели!
74
Голубянки — это маленькие блестящие бабочки, в жаркие дни
кружащиеся, как голубые, синие, красные, желтые и золотые искры,
над полевыми цветами.
Но как же так? .. Голубянки, а красные и золотые...
Да, семейство этих бабочек называется голубянки, но есть среди
них и бабочки огненного цвета. Знаете ли вы бабочку «червонец»?
По июльским перелескам,
Разгоняя тишь и сонь,
Ослепляя жарким блеском,
Мчится бабочка-огонь.
Не зови ее «червонцем» —
Похвала невелика!
А зови крылатым солнцем
Золотого мотылька!
Но самочки большинства голубянок окрашены скромнее, в тем-
но-коричневый или черный цвет.
Голубянки выводятся на клевере, на щавеле. Вредители ли они?
Нет, вред, причиняемый ими, незначителен. Куда больше пользы.
Они — ревностные опылители цветов.
Гусеницы у голубянок живут так скрытно, что я еще ни разу их
не находил.
Интересно, что у голубянки арион гусеницы живут... в муравей-
никах! Муравьи слизывают их выделения, а за это предоставляют им
убежище! Да еще какое! Под охраной муравьев гусеница может себя
чувствовать в полной безопасности. И муравьи не мешают ей вы-
ползти из муравейника, когда приходит время превращаться в ку-
колку.
Есть в семействе голубянок род зефирус. Это коричневые ба-
бочки, очень изящно вырезанные, с длинными тонкими хвостиками
на задних крыльях. На Дальнем Востоке летают зефирусы, горящие
зеленым золотом. Так и называется: «зефир бриллиантовый».
А у нас на севере летает в конце лета скромная березовая хво-
статка. Редко, кто видит ее. Она редка и летает недолго. Самцы
березовой хвостатки сплошь коричневые, а у самок есть на верхних
крыльях рыжие пятна.
Как эти крылышки скромны!
Расправишь на ладони, —
Горят две рыжие луны
На буром небосклоне...
Пройдет июльская страда,
Затихнет скрип повозок,
И ты найдешь ее всегда
У вянущих березок.
По их желтеющим плечам,
Дрожа в прозрачном свете,
Мелькнет, как легкая печаль
Об уходящем лете.
75
ДИКИЕ КРАСКИ
Говорят, один чудак при виде жирафы сказал: «Не может быть!
Нет такого животного! Выдумано!..»
Когда я впервые увидел бабочку-медведицу, то подумал: «Не
может быть! Это не бабочка! Что за дикий вид!»
И вправду — дикие краски! Если вы любите рисовать с на-
туры, то, наверно, знаете, что чистых тонов в природе не суще-
ствует. Рисуя пейзаж, цветы, животных, вам необходимо смеши-
вать краски.
Так и я думал, пока не встретил бабочек-медведиц. Оказалось,
что их можно нарисовать чистым суриком, чистой сепией, чистым
хромом желтым.
А узор на крыльях! Тоже какой-то дикий. На верхних крыльях
ломаные белые линии, на нижних — округлые пятна, будто кто-то
старался нарисовать кружки, да не сумел и наставил кляксы. Такой
рисунок напоминает узор на шкурах ягуара, жирафы, а никак не
бабочку.
Есть еще медведицы белые и желтые, испестренные точками-
черточками. Иногда эти точки стоят в ряд, как «многоточие», а чаще
в полном беспорядке.
У бабочек мохнатые бурые гусеницы, за эту мохнатость и на-
звали этот род бабочек медведицами. А какие забавные имена дали
им ученые. Самые крупные наши медведицы называются латинскими
словами «матронула», «кайя», «доминула», что означает: «хозяйка»,
«супруга», «госпожа».
76
Бабочки-медведицы толсты и неповоротливы. Сидят обычно в
траве. Вспугнешь их — неохотно поднимутся, полетят как-то боком,
боком и — бух, в траву! Попробуй найди их там.	а
Есть среди них такие, что летают только ночью, а есть и летаю-
щие днем. Больше всех мне нравится медведица доминула, это одна
из красивейших наших бабочек.
I
ПЕРЛАМУТРОВКИ
... и он теперь все время был занят
тем, что старался находить связь ве-
щей и явлений...
Джек Лондон
Летом на лесных полянах и дорогах летают пятнистые рыжие
бабочки — перламутровки.
Называются они так потому, что на исподе задних крыльев у них
имеются серебристо-белые угловатые пятна.
Особенно велики и красивы эти пятна у бабочки латоны. У дру-
гих перламутровок они не так велики, а у большой перламутровки
вместо пятен блестят радужно-зеленые ленты. Немцы ее зовут коро-
левской мантией.
Туда, где пляшет тень сквозная
Я прихожу в полдневный жар.
Мелькает бабочка лесная,
Пятнистая, как ягуар.
77
Но вот повисла на фиалке,
Сложила крылья и усы.
И — нет ее...
Сверкают ярко
Живые капельки росы.
С перламутровками связаны мои воспоминания о работе с гео-
логами в Алтайских горах. Наш отряд искал цинковую руду. Около
месяца бродили мы по своему участку — и все безуспешно. Горы не
открывали нам своих тайников. Молодые геологи стали поговаривать,
что надо, мол, переезжать в другой район, но начальник партии,
звали его Алексеем Иванычем, продолжал давать нам новые мар-
шруты.
Палатки стояли на пологом склоне горного хребта, посреди лес-
ной поляны.
Посмотришь вверх — там зубчатой стеной поднимается елово-
пихтовый лес, или «чернь», как говорят алтайцы.
Посмотришь вниз — там широко раскинулась лиственничная
тайга с густым подлеском — смородиной, малиной и жимоло-
стью.
А вокруг палаток росли высокие травы, цвели синие акониты и
сочные душистые дудники. Славные места!
Однажды вечером, когда, сидя вокруг костра, мы пили, обжи-
гаясь, чай из алюминиевых кружек, а Алексей Иванович молча слу-
шал нас, посапывая трубкой, один из геологов, подкрепляя свою речь
десятком научных доказательств, высказал то, что давно уже лежало
у всех на сердце, — здесь цинка нет и надо переезжать в другой
район. Мы поддержали это заключение и ждали, что скажет на-
чальник.
— Быть так, — сказал он, выколачивая трубку, — хотя...
чутье мне говорит, что руда должна быть здесь. — И резко закон-
чил, как оборвал: — Завтра переезжаем! — и отошел к своей па-
латке.
Как ни странно, но мы почувствовали облегченье.
— Переезд, переезд! — запела коллектор Люся.
— Уж там-то, на новом месте, мы найдем! — убежденно заметил
практикант Володя, на что старший геолог пожал плечами и полез
в спальный мешок.
— Жаль, что мы тут потерпели поражение, — сказал я, —
тут так хорошо, что и уходить не хочется. Цветов-то сколько!
А бабочек!.. И все больше перламутровки. Наверно, в лесу мно-
го фиалок.
— А почему должны быть фиалки? — донесся из темноты голос
начальника. Оказалось, что он не спал.
— А потому, что гусеницы их питаются почти всегда фиал-
ками.
78	/
— На каких же видах?
— Гм... — смутился я, — на раз-
ных. ..
Алексей Иванович замолчал. Было
слышно, как он зажег фонарь и шуршал
бумагой.
— Намечает, куда завтра ехать,—
шепнула Люся.
Но утром начальник не дал нам
снимать палатки. Он собрал нас в круг
и объявил:
— Мы остаемся здесь еще на неде-
лю. Пойдете по новым маршрутам. Про-
должим поиски.
И опять потянулись дни по-ста-
рому.
И вот однажды, когда мы собрались
вечером у костра, все заметили, что нет
Володи.
Пришел он, когда уже совсем
стемнело и мы собрались пойти его
искать.
Он прямо направился к Алексею Ивановичу и, развязав рюкзак,
доложил:
— Руда найдена!..
— Каламин! Настоящий каламин! — говорили мы, когда бледно-
желтый минерал стал гулять по рукам. — Где, где нашел? ..
Когда все успокоились, я задал вопрос начальнику:
— Алексей Иванович! Почему вы изменили свое решение? Пом-
ните, в ту ночь, когда все хотели бросить поиски? Что укрепило ваше
убеждение, что руда должна быть здесь?
— Вы укрепили.
— Я?
— Да, ваш рассказ о бабочках перламутровках. Но это всем
интересно. Товарищи, — обратился он ко всему отряду, — вы знае-
те, что существуют растения-рудоуказчики. Рудоуказчик цинковых
руд — фиалка золотистая. Я хотя и не ботаник, а нашел ее. Она тут
растет. Признаться, увлекаясь недрами, мы не обращали внимания на
то, что находится на поверхности. Строение хребтов, состав пород —
все говорило за присутствие цинка. Но мы его не находили. Когда же
наш товарищ упомянул о фиалках, то мои предположения перешли
в уверенность, и я решил продолжать поиски.
— Но позвольте, — возразил я, — разве можно считать, что всю-
ду, где растут фиалки, где летают перламутровки, в земле находится
цинковая руда?
79
— Нет, конечно. Рудоуказчиком служит только фиалка, зо-
лотистая, а перламутровки живут на разных видах фиалок. Не за-
бывайте, товарищи, о взаимосвязи в природе, это не раз вам
поможет.
— А я подумала, какой счастливый случай, что Алексей Ива-
нович раздумал переезжать! — воскликнула Люся.
Все засмеялись, а начальник ответил:,
— Наука — враг случайности!
КАТАКЛИСТА ЛЕМНАТА
. .. пруд под сенью ив густых —
Раздолье уток молодых.
А. С. Пушкин
«Странно, — скажете вы, — книга о насекомых, а эпиграф про
уток. Ну, какое отношение имеют утки к насекомым?»
А вот послушайте.
Жили-были два соседа-колхоза: «Луч» и «Звезда». Каждый имел
птицеводческую ферму с широким прудом, заросшим зеленой ряс-
кой, — настоящим «раздольем уток молодых». Люди в колхозах были
работящие, дружные и к ноябрьским праздникам приходили обычно
с одинаковыми показателями. И было бы очень трудно назвать побе-
дителя, если бы... если бы «Луч» не отставал по уткам.
80
Председатель «Луча» каждый день проверял работу птичниц,
вызывал районного зоотехника — все напрасно.
Утки были той же белой московской породы, что и в «Звезде»,
пруды одинаковые, а вот мяса нагуливали они меньше, чем звез-
довские.
— Возьмите-ка пробу воды, — посоветовал агроном, — в воде
все дело.
Снесли воду в лабораторию — сделали анализ. Сравнили с водой
из соседнего пруда. Увы! Никакой разницы.
— А я знаю, — сказал зоотехник, — на одну взрослую утку надо
не меньше двадцати пяти квадратных метров поверхности пруда.
У нас им, видать, тесно.
Измерили заново площадь пруда. Получилось, что на утку при-
ходится метров сорок. ..
Нет, уткам не было тесно.
Жил в этом колхозе паренек лет пятнадцати — Леня. Занимался
он в кружке юннатов. Не буду скрывать, посмеивались над ним,
когда он, ни свет ни заря, отправлялся бродить вокруг деревни
с сачком и сумкой, набитой коробками и банками. К началу
нашей истории имел он поручение — наловить лягушек для живого
уголка.
Но только он расположился на берегу пруда, как строгий голос
птичницы приказал ему уйти:
— Иди, иди в звездинский пруд. У них утки жирнее наших, так
их и пугай, а к нашим не лезь.
Очень не хотелось Лене идти по жаре (май выдался жаркий)
пять километров в колхоз «Звезда», но с Груней не поспоришь —
пошел.
Перевалил гору. Вот и пруд блестит зеленым серебром. А уток-то!
Эскадрами плавают.
Крякают, ныряют, всякую живность ловят. Весь пруд изрезан
утиными тропками.
«Вот,— подумал Леня,— такие же утки, как наши... и что в этой
ряске вкусного?»
Взял он на ладонь мокрые голубовато-зеленые пластиночки и
стал их рассматривать.
Какие же они нежные, тонкие!
Стряхнул их с ладони — глядь! — что такое? На мокрых паль-
цах слабо извиваются тоненькие гусенички. Откуда они взялись?
Опять Леня зачерпнул полной горстью ряску. Ого! Так и кишат!
Интересно, есть ли они в нашем пруду? ..
А что, если...
Леня и про лягушек забыл. Набрал полбанки ряски — ив обрат-
ный путь. Усталый, запыленный вернулся домой и сразу же пошел
к пруду.
6 Л. Стекольников
81
' на земле: более
ниц. Они живут
То, что он подозревал, подтвердилось. Ряска пруда колхоза
«Луч» была без неведомых гусениц...
Рано утром Леня пришел в контору. Долго и терпеливо ждал,
когда председатель кончит говорить с бригадирами. Наконец все
ушли.
— Ты что, ко мне? — удивился председатель. — Что за банка?
«Бычки в томате», — прочел он и засмеялся.
— Вы не смейтесь, Николай Иванович, я по важному делу, —
чуть обиженно начал Леня. — Не поверите, так я в райком пойду.
— Ишь какой обидчивый! Ну, говори, что у тебя?
Выслушав Леню, председатель долго курил и молчал.
— Позови-ка, Леня, зоотехника. Тут я не силен. Послушаем, что
он скажет.
Зоотехник выслушал Леню с недоверием.
Через неделю приехал из города высокий худой старик, ученый-
энтомолог. Он поселился в школе, а свой рабочий кабинет устроил
в живом уголке. Леня от него не отходил. Прошло два дня.
— Ты, Леня, первый приоткрыл тайну утиной проблемы, — шут-
ливо сказал ученый, — тебе первому скажу о моих предположе-
ниях, — и он похлопал ладонью по свежей рукописи.
— Знаешь ли ты таких бабочек — пиралиды, или огневки?
— Нет, — ответил Леня, — об огнянках слышал, а цро огне-
вок нет.
— Э, не путай их с огнянками. Нет ничего общего. Давай-ка
называть их по-ученому: пиралиды. Это маленькие бабочки, и их
по-настоящему изучать начали только в нашем веке. Пиралид много
двадцати тысяч. Замечателен образ жизни их гусе-
внутри стеблей, на корнях трав, а иные в воде на
водяных растениях. Среди пиралид много вреди-
телей. Например, слышал ты о луговом мотыльке?
Это тоже пиралида.
— Так наши гусенички на ряске... — начал
Леня.
— Наши гусенички на ряске — это рясковая
огневка, или, по-латыни, катаклиста лемната.
— Они, выходит, полезные?
— Да. Утки, питаясь ряской, получали до-
полнительно «мясную пищу». Нечто вроде голуб-
цов. .. или мясного салата. Рясковая огневка
сильно размножилась в пруду «Звезды». Не ме-
шает вашему колхозу переселить эту огневку в
свой пруд. Об этом я и буду говорить завтра на
общем собрании колхоза.
82
НОЧЬ ОРДЕНСКИХ ЛЕНТ
Я очень люблю ловить на свет ночных бабочек. Были удачи и
неудачи, но запомнилась мне на всю жизнь одна теплая ночь в конце
июля, когда я случайно увидел замечательное зрелище — массовый
лёт крупных ночных бабочек орденских лент.
Назвали их так за узор на задних крыльях, напоминающий
орденские ленты. По их цвету бабочек и различают: есть голубые,
малиновые, розовые, желтые, оранжевые, белые. Самая крупная —
голубая орденская лента. Она у нас часто встречается, и в конце
июля ее иногда можно встретить на ярко освещенных железнодорож-
ных станциях.
Росла возле моего дома больная береза. Старое дерево не имело
силы залечить глубокий шрам от топора. По стволу сочился мутный
ручеек, пахнущий кислым вином. Днем сюда спешили муравьи,
жужжали мухи, прилетали бабочки траурницы. Все лакомились
обильным угощением.
Я подошел к березе, когда вечер уже переходил в ночь.
Еще за десять шагов я увидел, что вокруг березы бесшумно но-
сятся какие-то тени. Одни были с летучую мышь, другие не крупнее
майского жука. Иные проносились совсем рядом со мной, очерчивали
круги вокруг меня, и я чувствовал порой на щеках прикосновение
легких крыльев. Я включил электрический фонарик...
Ярко заблестел в луче белый ствол березы. Старой зарубки не
видно — она закрыта пирующими бабочками. Каких только не было!
Вокруг огромных голубых орденских лент, по-хозяйски сидящих на
самом удобном месте, толпились, толкались ленты красные, розо-
вые. .. даже редкую у нас на севере желтую ленту я увидел в эту
ночь. А со стороны леса летели и летели новые гости.
6*
83
Долго я любовался бабочками. Шел первый час ночи. Небо очи-
стилось от облаков, подул свежий ветер, и пир прекратился. С богатой
добычей вернулся я домой.
А потом заненастило, ночи стали холодными и дождливыми.
Зимой береза сломалась. Пень выкорчевали. И только у меня
в памяти продолжала жить ночь орденских лент.
САТУРНИИ
— Слушайте, дети Небесной империи! Слушайте! — гремели го-
лоса глашатаев на улицах Пекина. — Слушайте слово богдыхана!..
Под страхом смерти запрещается вывозить из пределов страны нашу
китайскую бабочку, что дает несравненный по крепости шелк — че-
сучу! .. Слушайте, слушайте все!..
— Велика мудрость богдыхана, — объяснял любопытным какой-
то важный толстый чиновник. — Если бы у чужестранцев была эта
бабочка, то они не покупали бы у нас чесучу, и доходы наши умень-
шились бы...
Это замечание вызвало легкую улыбку у нищего, стоящего возле
городских ворот. Ничто с виду не отличало его от китайцев: узкие
черные глаза, бритый лоб, косичка, синий выцветший халат... Но он
не был китайцем.
— Опять ты торчишь у ворот, грязный нищий! — закричал на
него стражник. — Плати за выход или...
— У меня ничего нет,— смиренно поклонился мнимый нищий,—
все мое имущество — этот старый посох.'
84
— Вон! — рассерженный стражник вырвал из рук его посох,
грубо вытолкал нищего за ворота и швырнул вдогонку злополучную
трость.
Бродяга подобрал свой бамбук и, опираясь на него, неторопливо
захромал к ближней рощице. Навстречу ему вышел высокий человек
в одежде католического священника. Это был французский путеше-
ственник — аббат Перни.
— Удалось! — шепнул ему нищий. — Получайте!..
Он отвинтил набалдашник трости. Там в тайничке лежало нечто
похожее на семена редиски — это были яички драгоценной бабоч-
ки — китайской сатурнии.
Перни привез их в Париж. Французское «Общество акклиматиза-
ции полезных животных и растений» вырастило на листьях дуба пер-
вый урожай европейской чесучи. А вскоре этих бабочек стали раз-
водить и в других странах. Бабочку назвали так: сатурния Перни.
Род сатурний объединяет
очень крупных и красивых
бабочек. В юго-восточной Азии
обычна гигантская сатурния
Атлас. В размахе она имеет
22 сантиметра. Это одна из
самых крупных бабочек мира.
У нас на Дальнем Восто-
ке летает зеленовато-голубая
сатурния Артемида. Крылья
ее имеют длинные хвосты, как
у махаонов. Необыкновенно
длинные хвосты имеет южно-
американская сатурния Семи-
рамида.
Особенностью сатурний
являются прозрачные окошеч-
ки на крыльях. Иногда они
малы, а иногда велики и тре-
угольной формы. Замечатель-
ны усики у самцов сатур-
ний — они двоякогребенчатые
и толстые, прямо-таки ежик
для чистки бутылок.
Сатурнию Перни, или ки-
тайскую, или восточную, как
хотите, так и называйте, раз-
водят у нас на фермах. Много
таких ферм в Чувашии. Вы-
кармливают гусениц в дубо-
85
вых рощах. Ученые создали много рас бабочек, устойчивых к нашему
капризному климату.
Чесуча идет на прочные летние костюмы и на парашюты.
Хорошие бабочки — сатурнии! Красивые и полезные.
ПЯДЕНИЦЫ
И корява, и суха,
Дремлет старая ольха.
Я смотрю на лист с дырой,
На сучок с рябой корой...
Что за чудо! Мой сучок
Вдруг согнулся, как крючок,
Носик к ветке подтянул
И — шагнул!
Я как крикну: «Ой, ой, ой!
Почему сучок живой?»
Я очень люблю мир насекомых, но больше всего меня занимают
бабочки. А в пестром отряде бабочек есть у меня свои любимцы: это
скромное семейство ночных бабочек пядениц, или землемеров.
Назвали их так потому, что их гусеницы, лишенные брюшных
ножек, не ползают, а шагают, изгибая высокой дугой свое тело,
как бы измеряя свой путь пядь за пядью.
Как и у большинства ночных насекомых, их крылышки лишены
ярких, раздражающих, кричащих красок. Преобладают нежные, чи-
стые полутона зеленого, желтого, серого и оранжевого цветов. Такие
86
мягкие, спокойные краски я видел только в каменистой пустыне
Гоби. Поглядишь — и так хорошо на душе станет!
На маленьких нежных крылышках пядениц лежит простой узор
из белых, серых, коричневых или черных линий и пятнышек. Рису-
нок этот так и просится на обои, на материю, на бумагу для пере-
плета книг.
Знакомо вам такое слово—«мимикрия»? Так называется спо-
собность некоторых животных «подражать» другим животным, расте-
ниям или даже предметам окружающей природы. Разумеется, это
подражание делается бессознательно. Похожесть выработалась по-
степенно миллионами и миллионами поколений.
Гусеницы пядениц ловко подражают сухим сучкам: встанут
столбиком и замрут — сучок как сучок, серовато-зеленый с отметин-
ками, а иногда с мелкими бородавочками. Пока не тронешь такой
«сучок» пальцем, не догадаешься, что это живое существо. Не всякая
птица поймет, что перед ней лакомая живность.
Бабочки пяденицы садятся на землю, на листья, на стены домов
и на заборы, широко раскинув, как бы распластав, крылья. Но заме-
тить их не так-то просто. Каждая подражает чему-нибудь с большим
искусством.
Есть много пядениц с узором черных пятен на белых крыльях.:
В начале лета летает у нас каемчатая пяденица. Держится она в ку-
стах или на опушке леса.
Как бы вы думали, чему подражает эта бабочка? Птичьему поме-
ту! Вам, наверно, приходилось видеть на земле или на листьях бело-
черные кляксы? Сравните их с каемчатой пяденицей, и вы будете
удивлены трудам искусной копировщицы-природы. Сходство порази-
тельное.
Этому же малоприятному предмету подражает и другая пяде-
ница — белогузка, или альбициллата. Белогузка летает в садах и са-
дится большей частью на забор и на стены домов. Она так тонко
разрисована серо-голубым и черным по белому, что и не вспомнишь,
откуда появился этот узор.
Нам кисть художника являет превращенье
_ Предметов мерзостных в предметы восхищенья... —
писал в XVIII веке философ-поэт Буало. Эти сло-
ва вполне приложимы к художнице-природе.
На мой взгляд, самой красивой и в тоже
время интересной пяденицей надо назвать пяде-
ницу сиреневую. Как говорит ее название, эта
бабочка живет на сирени. И надо сказать, что
одного взгляда достаточно, чтобы догадаться
о ее имени.
87
Ее изящно вырезанные закругленными зубцами крылья окра-
шены лиловым и желтым, серым и коричневым. Но больше всего
именно лилового «сиреневого» цвета. Самец более ярок, зато самка
крупнее. Чудная бабочка!
А как удивительны гусеницы сиреневой пяденицы Г Если в на-
чале лета я попадаю в сад с кустами сирени, сразу же начинаю
искать этих причудливых существ. А найти их трудно. Так трудно,
что я чувствую настоящий спортивный азарт, перебирая нижние гу-
стые ветви. Эти гусеницы имеют такие забавные отростки, они так
окрашены под молодые побеги сирени, что я не раз обманывался:
хватал руками веточки, не замечая рядом же притаившихся гусениц.
А какие из этих гусениц получаются куколки! Не то китайский
фонарик, не то орешек, а правильнее — куколка имитирует почку
сирени...
Прекрасное зрелище — лёт больших зеленых пядениц в жаркие
темные ночи конца июля. В белом свете электрических ламп бабочки
кажутся особенно яркими, почти изумрудными. А какая гамма кра-
сок! То прилетают темные, луково-
зеленые, то желтовато-голубые, то
нежнейшего серебристо-зеленого,
жемчужного оттенка...
Эти пяденицы — выкормыши
берез. На березовых ветках сидят
днем, распластав крылья, бабочки,
и трудно их найти — зеленых на зе-
леном!
И еще есть замечательная пя-
деница — волнистая, или струй-
чатая.
Если бы она не была так мала,
наверняка считалась бы одной из
красивейших бабочек мира. Но на-
ша пяденица всего два с половиной
сантиметра в размахе. Крылышки
ее блестят серо-зелеными и золо-
тыми нитями: не то узор на мор-
ском берегу, не то рисунок птичьих
перьев. И родится это чудо на на-
ших осинах и ивах.
Всех пядениц не перечислить.
Да и зачем! Лучше вы сами позна-
комьтесь с ними в природе. Руча-
юсь, не пожалеете!
Вас ждут счастливые откры-
тия и веселые приключения!
88
СЛАБЕНЬКИЙ СИЛАЧ
Осень выдалась сухая, теплая — не хочется и в город возвра-
щаться. И дожил я в деревянном домике до середины октября.
Ночи стали холодными, вечера длинными. Темнело рано. Уже
в шестом часу включал я свет. Щелкну выключателем — окна станут
темными, блестящими, будто черным лаком замазаны. В саду ни зги
не видать.
Но что это за серые крылатые существа начинают ползать по
стеклам? .. Бабочки! Да как их много!
Схватил я сачок — да и в сад. Поймал несколько мотыльков и
вернулся в комнату.
Э, да это зимняя пяденица!
«Как так — зимняя? — спросите вы. — Рассказ осенний, а бабоч-
ка зимняя. Да разве летают зимой бабочки?»
Право, я не виноват, что она так называется. Летает она в сере-
дине осени, в октябре, а почему у нее название такое — не знаю.
На первый взгляд — ничем не примечательный мотылек. Крылья
тусклые, ржаво-серые, полупрозрачные, почти без рисунка. Весь та-
кой тоненький, нежный, слабенький...
Стоп! Беру слово «слабенький» обратно. Садоводы знают, какой
это сильный, назойливый вредитель. Сколько забот, сколько хлопот
из-за него!
Окольцовывают плодовые деревья густым клеем, чтобы бескры-
лые самки зимней пяденицы не могли подняться по стволам яблонь,
груш и вишен и отложить яички на тонких ветках.
А самки все-таки перебираются через клей!
Опрыскивают деревья ядами.
А зимняя пяденица живет себе да живет. И меньше ее не ста-
новится. Еще бы! Каждая самка кладет больше ста яичек — вот и
истреби ее. Да, ловить самок трудно — они бескрылы. Сидят на ство-
лах и ветках, как незаметные букашки, — попробуй заметь их!
Маленький, слабенький мотылек... а силач!
89
ГОЛУБЫЕ ЗВЕЗДЫ
Цветочный горшок упал с балкона гостиницы и с треском раз-
бился на тротуаре.
— Эй, вы, там, осторожнее! — закричали, задирая головы, про-
хожие.
На балконе 'стоял человек с большим сачком в руке. Он рас-
терянно провожал глазами огромную голубую бабочку, скользившую
высоко над уличной суетой.
Жители бразильской столицы Рио-де-Жанейро привыкли к тому,
что вдоль улиц летают роскошные бабочки, изредка опускаясь на
яркие цветы, свисающие с балконов и окон, но человек этот не был
бразильцем. Он только что приехал сюда делать зоологические сборы
для музеев Европы.
— Подумать только, — прошептал он, — морфо. Сидела рядом
со мной, а я ее не поймал, промахнулся... Ну нет, я ее еще
догоню!
Натуралист выбежал из гостиницы и побежал с сачком напере-
вес, поминутно налетая на прохожих...
Пока он гонится за бабочкой, я расскажу вам о морфо. Это круп-
ные, с ладонь, бабочки, живущие исключительно в тропиках Южной
Америки. Крылья у них блестят таким сильным металлическим голу-
бым или синим блеском, что их можно заметить за полкилометра.
Сто лет назад морфо ценились коллекционерами Европы буквально
на вес золота. Редкая морфо стоила на наши деньги рублей двести.
Неудивительно, что в Бразилии и в Гвиане появились профессио-
90
налы-ловцы морфо. По свидетельству французского натуралиста ле
Мульта целые деревни жили на доход от ловли и продажи этих
бабочек.
Но в конце прошлого века цена на морфо упала, а виной этому
были сами ловцы. Они так навострились ловить голубые звезды, что
наводнили ими музеи Европы.
Теперь уже нет ни одного солидного собрания бабочек без несколь-
ких блистающих морфо. Нельзя сказать, что спрос на морфо прекра-
тился. Нет, их стали просить не только натуралисты, а и ювелиры,
употребляющие крылья морфо на разные украшения, но ловят морфо
теперь сотнями и тысячами штук. Морфо перестала быть редкостью.
Ловля морфо — не простое дело. Бабочки эти летают очень
высоко. Есть два способа ловли. Или их приманивают на блеск крыль-
ев этих же бабочек, или строят вышки-помосты на вершинах цве-
тущих деревьев, а оттуда ловят морфо сачками на длинных
палках.
Самая эффектная бабочка морфо—ретенор. Она темно-синяя,
как вода южного моря. Чуть светлее — менелай. А есть морфо сереб-
ристо-голубая. Это евгения, летающая в сумерках раннего утра.
Морфо — родственники нашим
скромным коричневым бабочкам —
сатирам. И в самом деле, когда иные
сатиры, нежась на солнце, распахи-
вают свои скромные маленькие кры-
лья — на них я не раз замечал синий
отблеск.
Но вернемся к нашему натура-
листу, преследующему морфо.
Долго бежал он за голубой звез-
дой, лениво парящей над гудящим
потоком автомобилей. Но вот бабочка
опустилась на фонарный столб... На-
туралисты — народ упрямый. Попле-
вав на ладони, человек взял в зубы
сачок и медленно полез на фонарь.
Он подобрался к самой лампе...
удар сачком! Звон стекла, свисток
полицейского, крики, ругань, а неуло-
вимая морфо высоко взвилась над
городом и пропала из глаз.
Видели ли вы морфо? Если нет,
то обязательно сходите в Зоологиче-
ский музей и полюбуйтесь на голубые
звезды тропиков.
91
БРАЖНИКИ
Если в. дневных бабочках природа проявила себя живописцем,
а в ночных — пяденицах и совках — графиком, то, создав бражников,
она показала себя хорошим инженером-авиаконструктором.
Мощное, обтекаемой формы тело, узкие крепкие крылья — на-
стоящая модель самолета-моноплана, что-то вроде «Дугласа». И ле-
тают эти «дугласы» со скоростью курьерского поезда. Так крутят
крыльями, что и не4видать их совсем, только и разглядишь тельце;
как пули проносятся в вечернем саду бражники...
Тут я должен оговориться. Семейство бражников распадается на
две группы: на собственно бражников и на смеринтусов. Настоящие
бражники — отчаянные летуны, обладающие длинными хоботками-
шлангами, чтобы заправляться нектаром в воздухе, не опускаясь на
цветок. Смеринтусы летают похуже, и у них совсем нет хоботка —
они не питаются.
Настоящие бражники — это мертвая голова, сиреневый бражник,
олеандровый бражник, винный бражник и многие другие, а смерин-
тусы — это наши обычные тополевый и
глазчатый бражники.
Бражников еще называют сфинкса-
ми. Такое название присвоили им за
повадки гусениц. Если потревожить их,
они приподнимают переднюю часть
тела и замирают в позе сфинксов.
Гусеницы бражников умеют плеваться
и пугать детей загнутым рогом на хво-
стовом конце тела (рогом совсем без-
92
обидным, не способным нанести даже слабый укол), а порой и рас-
краской под змеиную голову.
Я люблю возиться с этими толстыми, красиво раскрашенными
гусеницами. Они неприхотливы, легко «воспитываются», окуклива-
ются и дают бабочку в неволе.
А теперь — несколько рассказов о бражниках.

ПУТЕШЕСТВЕННИК
На север грустный с пламенного юга
Прекрасных дней прекрасная подруга
Ты мне привет отрадный принесла...
А. Фет
Синий овал озера, рыжие соснет на каменистом склоне — суро-
вый северный край — Карелия.
Я шел мимо сельского *клуба. В маленьком саду белели кусты
душистого табака. И на дорожке лежало что-то... камень не камень,
цветок не цветок. Я подошел ближе. На песке лежала необыкновен-
ная бабочка.
Мощное плотное тело и узкие крылья были малахитово-зеле-
ными с мраморным рисунком. Я сразу узнал жителя далекого юга —
олеандрового бражника.
Как она попала сюда? Две тысячи километров до её родины —
берегов Черного и Средиземного морей. Эта бабочка может мчаться
со скоростью пятнадцать метров в секунду. Как курьерский поезд!
Случалось, ее ловили на Балтийском побережье, но в Карелии ее еще
нё находили.
Что же заставило этого маленького крылатого богатыря лететь
на север? Не растут у нас олеандры... Нет на этот вопрос однознач-
ного ответа.
Не только олеандровый бражник одержим желанием путеше-
ствовать.
93
На Американском континенте обитает бабочка монарх. От жар-
кой Мексики она долетает до Канады, а случалось, ее ловили...
в Англии.
Бабочка, пересекающая Атлантический океан!
Одни ученые говорят, что бабочек гонит инстинкт расселения:
так бабочка расширяет свой ареал. Другие считают, что это «память
о прошлом»: насекомое стремится туда, где жили его предки в то
время, когда у нас на севере росли вечнозеленые леса. И есть еще
мнение, что всему виною сильные ветры, заносящие к нам южных
насекомых. С последним утверждением нельзя, на мой взгляд, со-
гласиться.
Если бы это соответствовало действительности, то мы бы видели
на севере не только олеандрового бражника, но и других южных на-
секомых. ..
Я осторожно поднял бабочку, положил ее на ладонь.
Как истрепала ее дальняя до-
рога! Лапки не хватает, крылья по-
терты. Если бы бражник мог гово-
рить! Как много интересного рас-
сказал бы он о своем перелете!
И представилось мне, как
влажным и теплым вечером кру-
жился он вокруг цветущих олеан-
дров, а потом взвился высоко-высо-
ко и помчался на север.
Мелькала внизу незнакомая
страна: белые домики, вишневые
сады, дубовые рощи... Дальше,
дальше... Вот пошли темно-зеле-
ные леса, запестрели белые березы.
А сколько опасностей он из-
бег! Стрижи гонялись за ним, козо-
дой чуть не проглотил его на лету,
свирепый шершень чуть не схва-
тил его, когда бражник сидел в
траве, пережидая дневную жару.
Но вот открылись ему с высо-
ты синие озера, серые скалы, крас-
ные сосны...
Бражник лежал у меня на ла-
дони : крылья закостенели, хоботок
не дрожал. Путешественник отды-
хал на последнем привале.
94
„МЕРТВАЯ ГОЛОВА"
Однажды ранней осенью мне пришлось работать в деревне. Бе-
лый домик, в котором я поселился, стоял среди плодового сада. Рядом
была пасека, а за ней к реке сбегало картофельное поле.
Хозяин мой работал в колхозе огородником. Был он очень стар,
но дело свое знал отлично. Одно мне в нем не нравилось. Уж слиш-
ком он боялся того, чему не находил объяснения.
... Только-только успел я поужинать, как Лука Лукич попросил
меня посидеть с ним, а то, мол, страшно.
— Страшно?
— Не людей боюсь, — ответил старик, — неладно стало у меня
по вечерам. Третью ночь не сплю. Как, значит, стемнеет, так... —
тут Лукич оглянулся, — так запищит что-то: тонко-тонко, будто есть
просит.
— Где пищит-то?
— Да и сказать не могу где. Кругом. Я так думаю, что «оно»
меду просит.
— Почему меду?
— А потому, что как, значит, «оно» запищит, так пчелы просы-
паются и начинают гудеть.
Я согласился провести вечер со стариком. Мы вышли в садик
и сели на завалинку. Было тихо. Только за рекой брякали бубенцы —
там паслись лошади. Воздух был мягок и душист. В полумраке бе-
лели ноги яблонь. В пчелиных домиках все было спокойно.
Вдруг со стороны картофельного поля . долетел до нас тонкий
95
слабый звук. Звук то затихал, то усиливался,
слышался то справа, то слева. Был он каким-то
тоскливым, волчьим, словно кто-то жаловался
или просил чего-то.
Я взглянул на огородника. Он не шевелил-
ся. Только белая борода его дрожала. А пчелы
проснулись и зашумели в своих общежитиях...
Вот звук резко усилился. Какое-то упругое тело
шлепнулось на крышу ближайшего улья. Те-
перь я услышал странный писк. Пчелы буше-
вали.
Я включил электрический фонарик, схва-
тил сачок и побежал к улью. Удивительное зре-
лище открылось мне. На крыше улья кружился
гудящий ком — это шла битва пчел с огромной
бабочкой — любительницей дарового угощения.
Пытаясь отбиться от множества жалящих вра-
гов, она бешено крутила длинными крыльями и
издавала резкий писк. Пчелы облепили ее всю.
Особенно много висело на ее толстом длинном
брюхе.
— Лука Лукич! Сюда! Вот ваше «оно»! —
закричал я.
Старик нерешительно подошел. Пчелы не
смогли одолеть необыкновенного вора. Взмах
сачка — и гудящий ком упал на дно кисейного
мешка. Часть пчел вылетела обратно, но с пол-
десятка продолжали держаться за бабочку. Мы вернулись в дом. Ульи
понемногу успокоились. Осмотр добычи отложили до утра.
На следующий день старик пожаловался мне, что и в сачке
«оно» продолжало пищать, мешая спать.
Действительно, бабочка билась в сетке и тонко пищала. Это был
бражник, носящий мрачное название: «мертвая голова». Сверху на
груди у бабочки желтел рисунок, похожий на череп с двумя скре-
щенными костями. Прямо-таки пиратский флаг!
Длинные, с неясным бурым узором передние крылья имели
в размахе тринадцать сантиметров! Задние крылья намного короче,
желтые с черной каймой.
Брюхо тоже желтое с черными кольцами. Не бабочка, а малень-
кое чудовище!
И какое же оно живучее! Пчелы его жалили и не могли убить,
я усыплял его и серным эфиром, и бензином — не мог усыпить.
Наконец, после впрыскивания табачного настоя, бабочка затихла.
«Мертвая голова» очень редко попадается у нас на севере, и я радо-
вался ценному приобретению для коллекции.
96
— Лука Лукич, — позвал я старика, — вы все еще боитесь этой
бабочки?
— А разве это бабочка?
— А что же еще? .. Бабочка, только очень большая...
Я вскрыл зоб, в нем оказалось несколько капель меда. Огородник
следил за каждым моим движением.
— Вот вор, так уж вор, — сказал он наконец. — И где же такое
чудо родилось?
— Да вот на том картофельном поле и родилось. Может, видели
на ботве толстенную длинную зеленую, гусеницу с синим узором
на спине?
— Нет, — ответил Лука Лукич, — теперь вижу, что промашку
дал. . .
Ученые и до сих пор спорят, почему и как пищит «мертвая го-
лова». По-видимому, писк и жужжание происходит от трения частей
хоботка. За ее «вой» кое-где в Германии называют эту бабочку «вол-
ком». Интересно, что и гусеница «мертвой головы» может издавать
звуки, напоминающие скрежет зубов.
КОСМАТЫЕ И МОХНАТЫЕ
Я живу в большом доме на седьмом этаже. Окон в доме много,
но мое всегда найти легко, особенно зимой: висит привязанная к фор-
точке сетка, а в сетке цветочный горшок качается. Что же в этом
горшке? Может, луковицы лилии или тюльпана?
Нет! Если бы вы заглянули внутрь, то нашли бы под сухими
листьями мох, подо мхом торфяную черную землю, а под землей,
на самом дне горшка, на песочке — несколько мохнатых колечек. Что
это за колечки?
Это гусеницы малинного коконопряда. Осенью нашел я их на бо-
лоте, поросшем мелким березняком, и взял с собой, надеясь получить
из них бабочек.
7 Л. Стекольников
97
Дело это куда сложнее, чем воспитание гусениц бражников и
других бабочек, зимующих в стадии куколки. Малинный коконопряд
зимует гусеницей, а это создает большие трудности. Они очень чув-
ствительны ко всякому отклонению от естественных условий. Каж-
дый год я ими занимаюсь, а удача бывает не всегда: то они высох-
нут, то окажутся больными, то холодов не было зимой... Капризный
народ эти гусеницы!
Я рассуждал так: надо создать гусеницам условия, похожие на
естественные. Если бы я не взял их к себе домой, они до холо-
дов ползали бы по болоту, лениво глодая сохнущие березовые
листья.
Так я и сделал. Поместил их в садок и кормил березовым ли-
стом. С первым утренником гусеницы заползают под мох и даже
глубже, в торфяную землю.
Я взял цветочный горшок, насыпал на дно песку, на песок тор-
фяную землю, на землю положил сфагновый мох, а на мох березовые
листья с гусеницами. Горшок опустил в сетку, а сетку повесил за
окном.
Уже на следующий день гусеницы залезли под мох.
И теперь вплоть до Нового года я их не тревожу. Пусть спят.
Но в первых числах января, после сильных морозов, я их втаскиваю
в комнату.
В природе они бы спали до весеннего половодья. Все знают, что
у нас на севере болотистые низины сплошь заливаются водой. И я
делаю моим пленницам «половодье».
Очень интересно доставать гусениц из-под мха. Они насквозь про-
мерзли и кажутся очень легкими и мертвыми. Осторожно я беру их
столовой ложкой и — бух! В тарелку с теплой комнатной водой.
Мохнатые колечки плавают на поверхности. Проходит минута, две,
три, пять. Ура! Колечки размыкаются, потягиваются, выгибаются.
Теперь берите лупу и смотрите, смотрите. Гусеницы начинают жадно
пить воду, широко разевая рты.
Пьют, пьют... Они ведь потеряли много воды, не легко промерз-
нуть насквозь!
Но что это? Они тонут!
Тут нельзя зевать! Скорее подцепить их ложкой — ив коробку
со стружками или с обрезками бумаги, а можно и сухой мох туда
положить.
Все! Теперь надо ждать. Гусеницы дня через три окукливаются,
а через месяц, в начале февраля, можете любоваться свежими тол-
стыми буровато-серыми бабочками.
За окном метель, стекла разрисованы серебряными пальмами —
мороз под тридцать!
А у меня — весна!
98
БАБОЧКА-ПОЛЯРНИЦА
Владимир Жилин был моим другом со школьных лет. В детстве
мы оба мечтали о путешествиях: я любил воображать себя Пржеваль-
ским, а его героем был Георгий Седов.
Прошли годы.
Я стал топографом, а Жилин штурманом дальнего плавания.
Переписывались мы редко, а еще реже виделись. Когда я находился
в экспедиции, он оказывался в Ленинграде, а стоило мне вернуться
домой, как он уплывал за тридевять земель.
И вот однажды получил я от него такое письмо:
«Помню, что ты любитель-энтомолог, — писал он, — поэтому то-
роплюсь рассказать об интересном случае. Вот уже полгода я на-
хожусь на острове Врангеля. На этом острове снег никогда полностью
не стаивает.
Лишь южные склоны возвышенностей обнажаются в короткое
арктическое лето. Растут там лишайники да стелющиеся березки. Так
вот, на южном склоне горы Советской 10 июля 1939 года я поймал
бабочку.
Она пепельно-серая, с неясным узором. Тельце мохнатое, усики
гребенчатые, крылья 40 миллиметров в размахе. Я и мои товарищи
думаем, что мы открыли новый вид бабочки — полярной... Бабочка,
живущая под 71° северной широты!..»
Прочитав это письмо, я перебрал в памяти
описания полярных путешествий, но никакого
упоминания о такой бабочке отыскать не мог.
ж|м	Хотел обратиться за разъяснением в Зоологи-
X	ческий институт, но надо было срочно собираться
в экспедицию. И я уехал, не только не разре-
шив загадки, но даже не ответив на интересное
ПИСЬМО.
а следующая весточка пришла почти через
год и опять с острова Врангеля:
7*
99
«Слушай, горе-энтомолог, — сердился Жилин, — ты так и не от-
ветил на мое письмо. Наверно, не поверил. А что ты скажешь, если
я сообщу еще об одном невероятном факте? В начале апреля, в снегу,
на том же южном склоне горы Советской, я нашел несколько промо-
роженных насквозь гусениц. Но это еще не все! Гусеницы оттаяли
и ожили.
Они жадно ели березовые листочки, росли и наконец окукли-
лись.
Значит, без вреда для себя они перенесли сорокаградусные
морозы. Перенесли в замороженном состоянии арктическую зиму! Гу-
сеницы эти бархатисто-черные, густоволосые. Боюсь, что ты опять не
поверишь! ..»
Нет, я верил старому другу.
После долгих поисков я нашел интересные сведения в описании
путешествия Джемса Росса, мореплавателя, открывшего Северный
магнитный полюс.
16 июля 1835 года в проливе Ферри, 72°40' северной широты
и 91O53Z восточной долготы, найдена бабочка из семейства волнянок.
Названа она в честь путешественника «волнянка Росса».
Такую же бабочку нашли на полуострове Лабрадор и на берегу
Гренландии.
«Неужели, — подумал я, — на острове Врангеля найдена волнян-
ка Росса?»
Я сразу же послал письмо Жилину, в котором делился своим
«открытием».
«Обидно, — ответил он, — но правдоподобно. Все-таки не поле-
нись, зайди в Зоологический институт. Захвати мои письма. Бабочку
и гусеницу я сохраню. Скоро вернусь в Ленинград. Встречай с ба-
гажом. ..»
И я пришел в Зоологический институт.
— Да, — сказали мне, — есть у нас в Арктике бабочка-волнянка,
очень похожая на волнянку Росса.
Ваш друг точно описал ее. Названия русского у нее нет, а латин-
ское имя ее— «люгенс». Эта гусеница может переносить полное про-
мерзание и жестокие морозы. Растет она медленно, иногда .дваж-
ды зимует.
Я сообщил все это Жилину.
«Что ж, — ответил он, — открытия не удалось нам сделать. Но
жалеть не будем. Все-таки мы узнали много интересного. А есть еще
ученые, отрицающие возможность жизни на Марсе. Им бы показать
гусениц волнянок, без вреда для себя переносящих арктическую
стужу».
И я полностью с ним согласился.
100
НАЗВАНИЕ	МАЙ . . И . t ! Ы i	ИЮН1	тпггтг	ИЮ/	хь	АВГМСТ 	jhJllUXU
Зорька						
ленточник		4» -л				
Ж&гишКа				вв	JgS» --	
сатир						
КАЛЕНДАРЬ ЛЁТА БАБОЧЕК
Тому, кто занимается долгим, кропотливым, но увлекательным
делом коллекционирования бабочек, конечно, интересно знать, когда
какая бабочка летает. И мне кажется, каждый собиратель бабочек
должен составить для себя календарь лёта.
Вот как он составляется: разграфите большой лист бумаги на
семь продольных граф. В первой неширокой графе напишите назва-
ния бабочек, время лёта которых вы хотите проследить. Пусть это бу-
дет, к примеру, «аврора». Над остальными продольными графами на-
пишите названия месяцев: апрель, май, июнь, июль, август и сентябрь.
Каждую графу месяца разбейте на узенькие колонки по числу дней
в месяце: апрель — тридцать, май — тридцать одна и т. д.
Предположим, вы вышли на ловлю бабочек 20 мая и поймали
после долгих поисков одну очень свежую, не облетанную «аврору».
Значит, лёт ее только начинается. В клеточке против «авроры», соот-
ветствующей 20 мая, поставьте точку.
Вы продолжаете ловлю, ходите каждый погожий день в лес и в
поле. «Аврор» становится все больше и больше, и, наконец, где-то в
двадцатых числах июня, вы будете встречать одиночные облетанные
экземпляры оранжевых самцов и более свежих белых самок — лёт пой-
дет к концу. Настанет день, когда вы, как в начале лёта, встретите
только одну бабочку. Пусть это будет 25 июня. Отметьте эту дату точ-
кой. Значит, лёт «аврор» в этом сезоне начался 20 мая и окончился
25 июня.
Теперь соедините эти две крайние точки двумя плавными кри-
выми: одну выпуклостью вверх, а другую выпуклостью вниз. Полу-
чится рисунок, напоминающий сигару. Затушуйте его.
Вот и получилась таблица лёта бабочки «авроры» на весну —
лето года вашей ловли. Теперь вы можете найти дни, когда можно
ожидать, что лёт «аврор» будет особенно обильным. Это числа, лежа-
щие против наиболее толстой части «сигары», — первая декада июня.
Такую же таблицу можно составить и для других бабочек. У тех
101
из них, что появляются летом в двух поколениях, а порой и в трех,
будут соответственно две или три «сигары».
Точна ли такая таблица? Ведь «все врут календари» сказал грибо-
едовский Фамусов. Может, и этот календарь говорит сплошь и рядом
неправду?
Я составил календарь лёта, пользуясь многолетними наблюдения-
ми за появлением и окончанием лёта некоторых бабочек Ленинград-
ской области. Это средние данные, и для среднего лета, не особенно
жаркого и не очень холодного, с весной не ранней, но и не запозда-
лой, — этот календарь точен.
Но бывают у нас на севере в природе и задержки и ускорения.
В мае — жара, а в июле — холод, а в сентябре, глядь, опять зацветает
сирень и глухая крапива.
В такие годы передвигаются сроки лёта почти всех бабочек, и вы
будете иметь основание сказать, взглянув на таблицу лёта:
— Все врут календари!
НАШИ НЕДОБРЫЕ ЗНАКОМЫЕ
НАШИ НЕДОБРЫЕ ЗНАКОМЫЕ
«Назойлив, как муха!», «Пристал, как муха!..», «Лаком, как
муха...» — не сходит у нас с языка. Пожалуй, муха — самое
популярное насекомое! Так было с древнейших времен. Уже во
втором веке нашей эры древнеримский писатель-сатирик Лукиан
написал целый трактат «Похвала мухе». С почтением упоминает муху
Гомер в «Илиаде»: отвагу своих героев он сравнивает... с отвагой
мухи.
«Не дерзка она, а дерзновенна!..» — говорит он.
Очень забавно объясняли себе древние происхождение мухи.
Давным-давно, говорит легенда, жила красивая, но болтливая жен-
щина Муха. Она и богиня Луны Селена очень любили прекрасного
юношу Эндимиона, но Муха так приставала к нему, так была неснос-
но болтлива, что богиня Селена рассердилась и превратила ее в на-
секомое. Так появились на земле мухи.
Когда мы говорим «муха», то имеем в виду обыкновенную ком-
натную муху, но мух много. Их несколько тысяч видов. Образ жизни
всех мух примерно одинаков, и если мы узнаем, как устроена комнат-
ная муха, — узнаем и строение всех мух.
Комнатной мухе мы объявили беспощадную войну. Она живет
вместе с нами, она питается из нашей посуды, она садится на всякую
падаль и нечистоты, а потом на своих лапках переносит на нас
всякую заразу.
А знаете ли вы, как плодлива комнатная муха? За одно лето
пара мух может дать потомство в полтора триллиона штук! Это вы-
глядит так: 1500 000 000 000 штук!
Мухи заполнили бы всю землю, если бы не было у них столько
врагов. Армия пернатых истребляет мух, есть даже птицы, названные
мухоловками. Стрекозы питаются ими же. Есть и среди других
насекомых враги мух. И конечно, главный враг мух — человек.
Липкая бумага и отвар из мухомора — это средства пассивные.
Надо не оставлять без внимания места массового выплода мух — ямы
с нечистотами следует заливать хлорной известью.
Муха — наш враг. Но этот враг так замечательно приспособлен
104
к тому, чтобы отравлять нам жизнь, что с невольным уважением на-
чинаешь с ним знакомство.
Голова мухи соединена с туловищем такой тонкой «шейкой», что
кажется, вот-вот оторвется. Зато муха может вертеть головой чуть ли
не по кругу. Громадные сложные фасеточные глаза занимают у мухи
больше чем полголовы.
Но самое интересное — хоботок! Им она может и пить, и лизать,
и сосать, и скрести, и даже сплевывать, если что попадется не по
вкусу.
Понаблюдайте за мухой, когда она видит перед собой кусочек
сахара.
Ее движения так живы, что кажется, и впрямь у нее есть физионо-
мия, на которой рисуются различные чувства.
Сперва муха начинает протирать глазища передними лапками,
будто хочет удостовериться, не снится ли ей такое счастье — кусок
сахара? Потом она, как бы от удовольствия, потирает лапку о лапку.
Так и кажется — сейчас у нее потекут слюнки.
Вот она хватает кусочек передними лапками и впивается в него
хоботком — наступает полное блаженство.
Лапки у мухи снабжены коготками и подушечками-присосками.
Она может, как вы знаете, ходить по стенам и по потолку. Есть уче-
ные, считающие, что мухи по потолку ходят не благодаря присоскам,
а потому, что специальные железы выделяют на лапках клейкое ве-
щество. Все это еще требует проверки.
Удивительно быстро выходят из яичек личинки мухи. Иногда
уже через несколько часов. Вылезут — и прини-
маются за еду.
Если яички отложены на мясо, то через два-
три дня оно превращается в какое-то месиво. Это
личинки выделили пищеварительные соки и рас-
творили белок животной ткани. Таким «бульоном»
питается личинка мухи: ее обычно называют
«червем», говорят: «мясо зачервивело».
У личинки мухи нет глаз, нет и головы. Пара
крючков спереди для ползанья да две дырочки
сзади — вот и все «обзаведенье».
Пройдет еще четыре-пять дней — и личинки
зарываются в землю или расползаются по укром-
ным уголкам. Теперь они уже имеют вид корич-
невых бочонков. Это — куколка мухи.
Еще несколько дней — и вылезают молодые
мухи. Сперва их крылья слабы и мягки, но через
два часа муха уже готова к полету, а через не-
сколько дней она будет в состоянии отложить сот-
ни яичек.
105
КТЫРЬ
На репейнике лиловом,
Озирая свой пустырь,
Гладит лапы перед ловом
Крепкогрудый хищный ктырь.
Черноглазый, узкобрюхий,
Крылья звонкие чисты, —
Он бросается на муху
По-сокольи, с высоты.
Жжик! — добыча наземь сбита.
Обхватил ее, зажал,
И .вонзает деловито
Хобот острый, как кинжал...
И опять на красной шапке
Высоченного цветка
Он сидит и гладит лапки:
— Ну, насытился пока!..
Знаете ли вы этого симпатичного разбойника? Если нет, то обяза-
тельно познакомьтесь. Знать его надо хотя бы потому, чтобы не
путать с другими мухами. Да, ктырь — муха, но муха полезная, сама
истребляющая мух. Мухи — основная пища ктыря.
От обычных мух (комнатной и мясной) его отличает длинное,
поджарое брюхо, длинные ноги с коготками, мощная грудь и острый
хоботок, не опущенный вертикально, как у обыкновенных мух, а тор-
чащий вперед или в наклон.
Добычу ктырь сбивает на лету грудью и тотчас вонзает в нее
хоботок и принимается высасывать. Полчаса — и пустая шкурка от-
брошена, а ктырь садится на возвышенное место (острие кола, высо-
кий цветок) и ждет новую добычу.
Яйца самка ктыря кладет в рыхлую почву, особенно песчаную.
Может, потому ктырей много в пустынях. Личинки питаются... тол-
106
ком никто не знает, чем питаются личинки. Наверно, всякими орга-
ническими остатками, а может, и мягкими корнями трав. Они зи-
муют и в первые весенние месяцы окукливаются. В мае уже можно
встретить ктырей, приступивших к охоте.
ГНУС
Кто жил в сырых лесах северной Сибири или в уссурийской
тайге, тот знает, как отравляют жизнь всему живому двукрылые
насекомые, называемые собирательно и кратко — гнус.
«Сейчас в тайге гнус житья не даст», — говорят охотники, лесо-
рубы, изыскатели в жаркие вечера июля. Гнусом окрещен целый
ряд насекомых: тут и комары (о них будет особый разговор), тут
и мошки, называемые на других материках москитами, тут и слепни,
и оводы.
Интересная особенность гнуса. При солнце, в ясную жаркую по-
году, нападают только оводы и слепни. Комары вяло кружатся
вокруг, но большого беспокойства не причиняют. «Основная сила»
гнуса и мошки накидывается в теплые пасмурные дни, особенно
злеют они перед дождем.
Сперва расскажу о слепнях и оводах. Да разве это не одно
и то же?
Слепни — это большие мухи, питающиеся кровью крупных жи-
вотных: лошадей, коров, оленей. Нападают они и на человека.
Помню, как я работал в тайге.
Шел я с рабочими по просекам и не мог пользоваться накомарни-
ком — мне надо было делать отсчеты по рейке, наводить трубу теодо-
лита на вешки... Что это было за мученье! Слепни кружились вокруг
107
меня с яростным жужжанием. Разгоряченное зноем тело не чувство-
вало, когда слепню удавалось сесть на шею или на руки (слепни и ово-
ды мастера «тихой посадки»). Как будто раскаленной иглой прокалы-
вают они кожу. Совсем плохо мне приходилось, когда надо было смо-
треть в трубу. Глазные впадины особенно привлекают кровопийц.
Прикроешь лоб ладонями — кусают ладони.
Несмотря на то, что рабочий непрерывно обмахивал меня веткой,
очень скоро опухоли от укусов почти закрыли глаза.
. Помню, как мы вышли с инструментом на широкую лесную по-
ляну. Там косили траву колхозники и чувствовался ветер. «Вот где
я отдохну», — подумал я, взвалил на плечо треногу и зашагал к сере-
дине поляны.
«Куда? Куда идешь? — кричали, смеялись и ругались косцы. —
Смотри, что за собой тащишь! Пошел назад в лес!»
Жужжащая туча неслась за мной из лесу; я, наверно, со сто-
роны походил на смерч. Такие же жужжащие «смерчи» вели за
собой рабочие.
Я вполне понимал, что колхозникам совсем не хотелось прини-
мать таких гостей.
Что делать? .. К счастью, на краю поляны рос густой кустарник.
Мы сложили инструменты и что есть духу бросились в кусты, с си-
лой прорывались сквозь упругие шуршащие ветви и выскакивали
с другой стороны, освобожденные от крылатых преследователей.
Людям тяжело, а каково животным! Бывает, что доведенное
укусами чуть ли не до бешенства стадо коров мчится с ревом
к реке — вода хоть на время спасает животных, но ведь не везде
есть река!..
Кусают скот и пьют кровь только самки слепней. Насытившись,
они откладывают яички кучками на стебли трав. Личинка питается
органическими остатками и корнями растений. Она зимует и весной
окукливается. В конце июня вылетает муха.
Еще страшнее для животных оводы. Так называются мухи, ли-
чинки которых паразитируют под кожей или в кишечнике коров>
лошадей и овец.
Бычий овод прилепляет свои яички к волосам на коже коров.
Очень быстро выходит личинка и вбуравливается в кожу животного.
Образуется гноящийся желвак. Возможно, вы видели такие опухоли
на коровах.
Когда наступает время окукливания, личинка вылезает из жел-
вака и падает на землю.
В земле она сразу превращается в куколку, а через месяц из нее
вылезает новый овод.
Еще сложнее и удивительнее размножается лошадиный овод.
Самка приклеивает яичко чаще всего около глаза или ноздрей
животного.
108
Вскоре выползшая личинка передвигается ко рту лошади. Пере-
ползая, она вызывает зуд, и лошадь языком достает ее и проглатывает.
Много яичек пропадает, но одна самка кладет их около 700 штук, и
сколько бы ни погибало личинок, все-таки часть их благополучно
проникает в пищевод, в желудок и в кишечник лошади и паразитирует
там, всасываясь в слизистую оболочку. Долго живет личинка внутри
животного, иногда около года. В начале лета она выходит наружу и
сразу же зарывается в землю. Спустя полтора месяца из куколки
выходит молодой овод.
Для человека же страшнее всего мошка, или москит. Эти малень-
кие, чуть крупнее булавочной головки, насекомые летают тучами от
берегов Полярного моря до полосы степей. Особенно страшны они
в лесотундре, где и лесу достаточно, чтобы задерживать ветер, и воды
много. Спасаются от нее дымокурами, работать можно только в на-
комарниках, в накомарниках же и спят.
Особенно стремится мошка жалить за ушами, в глазные впа-
дины, около рта. Курильщики дымят, как заводские трубы, некуря-
щие обмазываются гвоздичным одеколоном, разными мазями, а все-
таки приходят из тайги с распухшими лицами, с расчесанными те-
лами. Мелка мошка, очень мелка! Только в лупу рассмотришь, что
у нее молочно-белые крылышки, острый хоботок, черные, довольно
толстые лапки. Личинки и куколки живут в спокойных водах,
возле водяных растений. Кусаются, как почти у всех мух, только
самки.
Как бороться с гнусом? Мы можем временно подавить его в ряде
районов, заливая, скажем, нефтью заболоченные луга, но мы еще
не в силах полностью его победить. Дело тут не только в том, что
не хватит нефти на всю зону тундр и тайги, нет, дело обстоит куда
сложнее...
Давайте допустим, что мы уничтожили всю мошку. Как хорошо
стало жить в тундре и в тайге! Да, нам хорошо, но пройдет какой-то
срок — и мы заметим, что вокруг нас что-то неблагополучно.
А произошло вот что: личинками мошек питается рыбья молодь,
это ее основная пища. Рыбья молодь — это пища для более крупных
рыб. Рыба — пища для многих зверей и для самого человека. Мало
будет мошки — мало будет и рыбы. Но это не все.
Неисчислимые стаи птиц прилетают на север и кормятся мош-
кой. На мошке они жиреют так, как нигде в других краях. Это наши
полезные насекомоядные птицы. Мало мошки — голодают птицы. Го-
лодают звери, питающиеся птицами...
Природа очень» хитрый механизм со многими зубчатыми колеси-
ками, цепляющимися друг за друга. Выньте одно звено — и все звенья
изменят свой ход.
Так что, перед тем как полностью уничтожить мошку, придется
много и долго думать. Как бы не наломать дров!
109
НОСАТЫЕ И ДЛИННОНОГИЕ
В старой бочке нет утечки —
Застоялась, спит вода.
Что за чудо-человечки
Пировать пришли сюда?
Пялясь в небо голубое,
Изгибаются дугой:
Вниз — глазастой головою,
Вверх — щетинистой ногой.
Рты мохнатые раскрыты,
Как бульон, вода желта.
— Что вы пьете? Чем вы сыты?
Отвечайте, мелкота! ..
— Из амебы заливное,
Соуса из перегноя,
Из сувоек винегрет, —
Ничего вкуснее нет!
Простейшая, вкуснейшая,
Легчайшая, тончайшая еда!
- Да!..
Вы, наверно, догадались, что это за человечки? Это личинки ко-
маров. Самки комаров откладывают яички прямо в стоячую воду —
пусть это будет канава, лужа, болото или даже ржавая банка. Яички
склеены пачками, как патроны в обойме. Но обойма не прямая,
а изогнутая, дугой. Получается что-то вроде лодочки. Эта лодочка
плавает недолго. Вскоре из дичек вылезают личинки, имеющие вид
безруких одноногих человечков. Они стоят в воде вниз головой. Их
«нога» — дыхательная трубка. Она касается поверхности воды и снаб-
жает личинку воздухом. Трижды линяет личинка и, наконец, окукли-
вается здесь же, в воде. А через восемь дней вылезает из нее тощень-
кий комаришка. Он так легок, что спокойно стоит на воде. Водная
110
пленка под ним чуть прогибается. Он подсыхает и взлетает в воздух,
чтобы мучить нас надоедливым писком и укусами. Впрочем, кусается
только самка, но от этого нам не легче.
300 яиц может отложить одна самка. В дождливое лето, когда
небо пасмурно, комары особенно многочисленны. Они могут летать
тучами, и в полосе тундры и лесотундры не дают житья как людям,
так и животным, летая вместе с мошкой, слепнями и оводами. Всех
их вместе и называют кратко и выразительно — гнус.
Признаться, я довольно легко переношу комарье. Привык, на-
верно. Нельзя сказать, что комары меня не кусают. Кусают, но без
злости. А против укусов рекомендую холодную воду из речки.
Но все это я говорю об обыкновенном комаре, или, по-латыни,
кулекс пипиенс. А есть и другие кулексы, не такие уж безобидные,
как наш пипиенс. Вот, например, малярийный комар анофелес. Око-
ло ста семидесяти миллионов людей на нашей планете ежегодно бо-
леют малярией. И виной этому — анофелес. Он очень похож на
нашего комара, но наш никогда не был переносчиком заразы, а вот
анофелес!..
В его теле паразитирует одноклеточный организм, вызывающий
у людей лихорадку. Анофелес, укусивший больного малярией чело-
века, становится распространителем тяжелой болезни. Сколько чело-
век ни укусит анофелес — столько появится новых больных. Каждому
в кровь попадет возбудитель малярии.
К счастью, анофелеса нет на севере. В пестром составе гнуса нет
малярийного комара. Но на юге
нашей страны, в республиках
Средней Азии нет-нет, да за-
болеет кто-нибудь лихорадкой.
Особенно малярийным местом
у нас была Абхазия, знаменитая
низменность Колхида. Но в на-
ши дни малярия там редкость.
Низменность осушили, и анофе-
лесу пришлось улететь в другие
места. Так и борются с малярий-
ным комаром: осушают места
его выплода.
Хочу еще рассказать о боль-
ших забавных комарах «сено-
косцах». Их называют корамо-
ры, но мне больше нравится на-
родное название — « сенокосцы ».
Это очень крупные комары,
несколько похожие на тощих
пауков. Выводятся они в лугах
111
в пору сенокоса (отсюда и название!), никого не кусают, а сами слу-
жат пищей птицам и стрекозам. У них удивительно тонкие и ломкие
ноги. Если поймаешь сенокосца за ноги — ноги останутся у тебя
в пальцах, а сенокосец улетит. Ночью они летят на свет, и утром
всегда находишь под потолком с десяток ночных великанов.
Чем же питаются эти великаны? Может, кровью животных?
Нет, их толстый хоботок приспособлен тянуть только воду. И ли-
чинки их безобидны. Самка сенокосца кладет яички прямо в рыхлую
сырую землю и после кладки умирает, а через неделю из яичек выхо-
дят личинки, пепельно-серые, чуть прозрачные, с редкими щетин-
ками. Они питаются... просто землей, богатой органическими остат-
ками, растут, зимуют и весной продолжают глотать землю и окук-
ливаются в начале лета.
Говорят, что личинки сенокосцев иногда обгрызают корешки
культурных растений. Но я что-то не верю в это. Для меня сенокосцы
забавные тощие добрые великаны, не способные никому причинить
вред.
Пують живут сенокосцы!
НА ЗЕМЛЕ И ПОД ЗЕМЛЕЙ,
НА ВОДЕ И ПОД ВОДОЙ
ЗЕЛЕНАЯ ЛОШАДКА
А у кого ухо в ноге?
Загадка
Какое милое странное' существо! Кажется, собрано из разных
деталей хитрых механизмов. Не то экскаватор, не то троллейбус.
Глаза — как фары, а задние непомерно длинные «коленками назад»
ноги напоминают рычаги машины. А уж усы, откинутые над спин-
кой,— настоящие «троллы»!
Если же поискать других сравнений, то больше всего оно на-
поминает лошадь: правда, масть странная для коня — зеленая и ноги
совсем не конские, но зато голова определенно лошадиная. Не зря
в народе зовут это существо кобылкой.
А мы чаще всего зовем эту зеленую лошадку кузнечиком.
До чего забавны молодые бескрылые кузнечики, скачущие по
майским лугам! Голова да ноги — вот и все обзаведение!
Но подождите, пройдет месяц, полтора, зеленый жеребенок от-
растит себе длинные крылья и уже начнет не только скакать, но
и подлетывать. А уж в начале июля, к сенокосу, начнет кузнечик
играть на своей удивительной скрипочке: смычок — зазубренная
нога, скрипка — край крыла.
«Чик, чик, чик, чик!»—звучит и утром, и днем, и вечером,
а порой и ночью. Это самец-кузнечик дает концерт в честь молчали-
вой толстой кузнечихи. Сыграет — прислушается, подняв повыше
ногу. Ухо-то в ноге!
«Чик, чик, чик, чик!..»—звенит у нас в ушах, и мы так при-
выкаем к постоянному звону кузнечиков, что перестаем их слышать,
забываем о них. Их легко и не заметить: зеленых на зеленом лугу.
Увянет лето, отложит самочка в землю длинные, похожие на
огурчики яйца, и с первыми холодами до весны пропадут кузнечики.
114
И тогда, гуляя по тихим колючим полянам, мы вспомним наших
зеленых скрипачей: «А знаете, чего-то не хватает!..»
Так, бывает, живет среди нас скромный работяга. Уж так к нему
привыкнем, что вспомним о нем лишь тогда, когда он на долгий срок
с нами расстанется.
ЕДА ОТШЕЛЬНИКОВ И ПУСТЫННИКОВ
.7 .. и ушел он в пустыню, и поселился
в пещере, и питался сушеными акри-
дами.
Старинная рукопись
Как, по-вашему, что это такое?
«Глаза слона, затылок быка, рога оленя, грудь льва, брюхо скор-
пиона, крылья орла, бедра верблюда, лапы страуса и хвост змеи».
Так цветисто описывают арабы саранчу. К этому подробному
описанию так и хочется прибавить: и вкус, как у...
В самом деле, ведь саранча съедобна. В Африке для многих пле-
мен она самое обычное блюдо. И в сказаньях о всяких отшельниках
и пустынниках всегда говорится, что питались они акридами, а ведь
акриды и есть саранча. Слышал я, что и у нас на юге есть любители
саранчи. Один из моих братьев видел в степях Ставрополья, как люди
поджаривали и ели саранчу. Правда, было это давно, в середине
двадцатых годов, но факт остается фактом: саранчу едят не только
в Африке.
— А ты сам ел ее? — спрашивал я брата.
— Нет. Меня угощали, но я не решился попробовать.
— Напрасно!..
Я перебрал в памяти всех моих знакомых. Кое-кто из них жил
8*
115
подолгу на юге и, возможно, ел саранчу. Сперва я выбрал ученого-
географа, любителя вкусно поесть, всю молодость проведшего в Сред-
ней Азии.
Маленький подвижной толстяк, прищурив веселые хитроватые
глаза, выслушал меня и ответил с сожалением:
— Нет, не пришлось отведать, но... — я насторожился, — но
думаю, что она кисленькая.
Другой мой знакомый — штурман дальнего плаванья — ответил
очень решительно:
— Да. Ел.
— Прекрасно! — обрадовался я. — Какова же она на вкус?
— На вкус?—переспросил моряк и поглядел на потолок.— Дело
давнее. Мне шесть лет было. Пекли с ребятами на углях саранчу.
А вкус... мы брали только бедрышки. Вкус вроде цыплячьего мяса.
Но не ручаюсь. Давно было.
Третьим моим собеседником оказался писатель-природовед.
К сожалению, он не принял всерьёз мои вопросы и посоветовал до-
ждаться лета, поймать зеленого кузнечика и попробовать его самому
в разных видах: в сушеном, жареном и вареном.
— Кузнечик — та же саранча, только цвет другой.
И кого я ни спрашивал — никто сам не ел саранчу, но или видел,
как другие ели, или высказывал свои предположения о ее вкусовых
качествах. Чего только я не наслушался! И что она — как раки, и
что она — как орехи, и что она — как вафли, и что она... как балык!
Я уже потерял надежду встретить человека, евшего саранчу,
как вдруг случайно познакомился с инженером, работавшим . в
Китае. И конечно, разговор зашел о китайской кулинарии, о знаме-
нитых ласточкиных гнездах и
тому подобных малосъедобных
вещах.
— А еще подавали суше-
ную саранчу, — услышал я.
— Вот как! — обрадовался
я.— И какова она на вкус?
— Подали на блюдце, рас-
крошенную. На вид вроде шел-
лака. Знаете, такая смола для
производства патефонных пла-
стинок? Из любопытства я поло-
жил в рот несколько чешуек...
— Ну, и как? — нетерпели-
во повторил я. — Как на вкус?
— На вкус? .. Да вкуса-то
и нет!
116
РУЧЕЙНИКИ-ШИТИКИ
Спешите-ка, спешите-ка
На озеро скорей!
Там бродит домик шитика
Без окон, без дверей.
И камни, и соломинки, —
Чего, чего в нем нет!
Слепил себе хороминку
Ручейник-домосед.
Зови его по имени
Иль в стеночки стучи, —
Его попробуй вымани!
Закрылся и молчит.
Молчит, ползя украдкою
В густые тростники...
— Куда ты, блюдо сладкое? —
Вздыхают окуньки.
Природа не терпит резких скачков.
Почти не встретишь в ней совершенно обособленных родов, се-
мейств и даже отрядов животных. Отряд насекомых, называемый уче-
ными «ручейники», а рыболовами «шитики», стоит где-то между ба-
бочками и поденками.
Как часто, ловя на свет бабочек, я ловил ручейников, охотно
прилетающих ночью в освещенную комнату. Да сразу и не разберешь-
ся, что это за насекомое прилетело!
Крылья складывает, как ночная бабочка, крышей, на крыльях
есть узор, как у мелких бабочек, и усики длинные есть, и тельце по-
хоже на моль листовертку.
Не зря ученые считают, что ручейники — это предки бабочек: от
них произошли наши чешуекрылые краса-
вицы.
Это ничего, что ручейники кладут яички
в воду и личинка живет в воде, строя себе
домик из самого разного материала: от ку-
сочков соломинок и песчинок до мелких
117
камушков и раковинок. Есть и среди бабочек та-
кие виды, у которых гусеницы живут в воде, на
водяных растениях.
Это рясковая огневка. Личинка ручейника
строит себе домик, но опять-таки и среди бабочек
есть виды, строящие себе домики, — это бабочки
психеи. Их личинки висят в домиках-футлярах из
хвоинок и кусочков коры. Так что не зря ручейни-
ков подозревают в старинном родстве с бабочками.
Для рыболовов шитики — клад!
Все наши пресноводные рыбы охотно клюют
на личинку ручейника. Конечно, сперва рыболовы
вытаскивают заядлого домоседа из его уютной
квартиры, затканной шелком.
Тащут его за головку, нередко обрывая
«крючки», которыми он прицепляется к заднему
углу своей комнаты.
У личинки ручейника тверда только головка,
а тело нежное, зеленовато-желтое.
Если бы не панцирь, плохо бы пришлось бед-
няге! Ручейник, пряча свое нежное тело в твердый
футляр, поступает, как рак-отшельник.
Но крупные рыбы глотают его вместе с до-
миком.
Личинка ручейника питается дендритом. Так
йазывают ученые всякие растительные и живот-
ные остатки. Вот еще сходство с личинкой по-
денки.
Зимуют ручейники личинками.
Спят ли они, когда река промерзает чуть ли не до дна, — остается
неясным. Ранней весной мы видим уже крупных шитиков, готовых
окукливаться.
Чтобы превратиться в куколку, шитик не оставляет своего жи-
лища, а только завешивает вход шелковой сеткой и приклеивает дом
к камню или водяному растению. В июне — июле уже можно видеть
крылатых и усатых ручейников, весь день сидящих на сваях моста,
на прибрежных деревьях.
А яйца самка ручейника кладет прямо в воду. .
УХОВЕРТКА
Каких только не бывает страшных рассказов! То о пастухе, за-
снувшем на лугу с открытым ртом, то о мальчике, заснувшем в горах
с открытой головой, — всегда кому-нибудь и куда-нибудь залезает
нечто страшное и нечистое.
А к мальчику в ухо (иногда, в другом варианте, в нос) залезла
уховертка — устроилась у него в голове на житье, отчего несчастный
сошел с ума.
Все это, конечно, глупые басни! Змея не пролезает человеку
в желудок, а уховертка не проникает через ухо или рот в голову.
Да стоит насекомому только пощекотать нам ухо, как мы проснемся
и смахнем незваного гостя.
С уховертками я встретился в Армении. Почва там каменистая,
и если весной поднимешь камень, под каждым найдешь ухо-
вертку.
Да, насекомое препротивное: если к телу таракана вы присоеди-
ните острые подвижные клещи на хвостовом конце тела — получится
уховертка. Эти клещи ее оружие, ими она может защищаться и
хватать добычу, перекидывая их вперед, на манер жала скор-
пиона.
А знаете ли вы, что уховертка может летать? Да, у нее есть
крылья, но так тщательно упакованные, что самой уховертке их
развернуть трудно. В этом деле ей помогают клещи.
Крылья вкладываются примерно так, как мы заворачиваем
пакет в бумагу: перегибаем бумагу, подворачиваем слева и справа
и прячем пакет в сумку. А уховертка прячет «пакет» под четырех-
угольные чешуйки-пластинки. Они и скрывают крылья.
Уховертки, как и их родственники тараканы, всеядны, но, по
жалуй, растительная пища им больше по душе. Они замечены как
вредители, объедающие в садоводствах гвоздики и георгины, но жизнь
этих насекомых еще мало изучена, и ученые еще не могут одно-
значно ответить на вопрос, вредны или полезны уховертки.
119
Замечено, что самка уховертки проявляет о своем потомстве
заботу: она собирает яички в кучу и с полмесяца сидит над ними,
как бы «насиживает». Только после появления личинок мать остав-
ляет гнездо и уходит.
Зиму уховертки проводят в стадии личинки. Если весна теплая,
то уже в мае можно найти их под камнями; вначале молодые
уховертки светло-желтые, а потом делаются блестяще темно-
бурыми.
Уховерток у нас называют клещаками.
Может, клещак и безвреден, может, найдут, что полезен, но, как
посмотришь на его клещи, — брр! Прямо по пословице:
«Весь бы прост, да привязан хвост».
ПЛЯСКИ НА СНЕГУ
Удивительные, загадочные существа — ногохвостки. Им и холод
нипочем!
Резвятся на снегу, в мороз, прыгают, пляшут, а к ночи залезают
вниз, под снег. Одно им надо, чтобы жить, — сырость! Где только их
не встретишь! И высоко в горах на леднике, и... в цветочном
горшке.'
Всякая гниль и прель — пища для ногохвосток. Маленькие, чер-
ные, вилкообразный придаток на конце брюшка они подгибают под
себя и прыгают, как на пружинке. С виду — настоящие блохи.
120
Но это только с виду. На самом деле ногохвостки с блохами не
в родстве.
Снег блестит под горочкой
Сахаристой корочкой.
Зимним днем,
Белым днем,
Блохи прыгают на нем.
Раз-два-три!
Раз-два-три! —
Их попробуй рассмотри!
Это блохи снежные,
Существа потешные:
Все снуют
Там и тут —
Ногохвостки их зовут.
Ах, какие милочки,
У них сзади вилочки.
И прыжки,
И скачки, —
Будто черные рачки.
Солнце книзу катится,
Не пора ль вам прятаться?
Марш под снег!
Марш под снег!
Там для вас готов ночлег.
Блохи сродни мухам и комарам, а ногохвостки ближе к тарака-
нам, уховерткам и другим прямокрылым.
Только в лупу можно разглядеть, что у ногохвостки есть усики,
глаза, в количестве от четырех до... двадцати! Крохотные лапки
оканчиваются коготками.
Ногохвостки очень плодовитые насекомые. Самка откладывает
больше тысячи яичек. Их, пожалуй, и в лупу не разглядишь, нужен
микроскоп.
Личинки выходят через две недели и сразу начинают весело
прыгать.
В большие морозы ногохвостки сидят под снегом, на почве, но
стоит солнышку потеплеть — ив конце января, в начале февраля —
глядь, уже пляшут ногохвостки.
То ли радуются приближению весны, то ли просто разминку
делают.
Ведь всякому надоест сидеть неделями в темноте и сырости под
плотным пластом снега.
Полезны ли ногохвостки? Ведь они так малы. Что может сделать
такая крохотулька?
Да, они малы, но их много, очень много, так много, что в массе
они полезны — улучшают почву.
121
ТЫСЯЧА ДНЕЙ И ОДИН ВЕЧЕР
Это было в конце июля, на исходе белых ночей. Я шел по берегу
озера. Солнце закатилось, но небо еще не померкло и светилось ров-
ным белесовато-голубым сиянием. В теплом воздухе пахло чистой
водой и свежескошенным сеном. Прогрохотала электричка, и на
платформе вспыхнули фонари. И сразу вокруг все потемнело.
Стук колес замер за лесом. Вскоре затих и скрип шагов немного-
численных пассажиров. Тут я заметил вокруг фонарей серебристые,
отливающие перламутром облачка.
Что это такое? Игра света? .. Четыре фонаря — четыре белых
луны — и вокруг каждой вздымаются и опускаются, будто дышат,
тучки трепещущего пара...
Средь полей необозримых,
В небе ходят без следа
Облаков неуловимых
Волокнистые стада...
И в самом деле, что-то похожее на «волокнистые стада» тянулось
по воздуху от берега озера и втягивалось в крутоверть вокруг лучи-
стых огней.	।
Я подбежал к ближайшему фонарю и сразу окунулся в перла-
мутрово-белый рой неведомых крылатых существ. Как теплые снеж-
ные хлопья, падали они на серый асфальт платформы, осыпали мне
голову и плечи легчайшими прозрачными тельцами, неистово кружи-
лись вокруг электрических лун.
Я зачерпнул их полной пригоршней, поднес к глазам...
Какие нежные, изящные существа! Молочно-белые, почти про-
зрачные, с короткими усиками и сетчатыми, отливающими перламут-
122
ром мягкими крылышками, с тремя тончайшими хвостовыми щетин-
ками, с глазастой маленькой головкой — да это же поденки!
Три года, больше тысячи дней и ночей, жили они на дне озера.
Не было у них тогда прекрасных крыльев: в виде безобразных личи-
нок ползали они в донном иле, скудно питались всякой прелью
и гнилью, но упрямо росли, линяли, чтобы, наконец, в один тихий
ясный вечер сбросить с себя уродливые маски и окрыленными кра-
савицами танцевать над притихшей, восхищенной ими землей.
Эфемериды — называют их ученые. Эфемериды — говорим и мы,
когда встречаем что-либо очень непрочное, недолговечное, но пре-
красное.
Жизнь хороша! Ничего, что бывает в ней всякое: и холод,
и голод, и горе, и беды, — все это надо терпеливо и упорно переждать,
преодолеть, чтобы в конце пути обрести крылья и подарить миру
радость.
ТАБЛИЦА
КОЛИЧЕСТВА ВИДОВ НАСЕКОМЫХ
(Данные округлены)
Отряды насекомых	Всего на земле	|	Характерные виды
Жесткокрылые, или жуки	300 000	Майский хрущ, навозники, дровосеки, короеды, божьи ко- ровки, щелкуны, корнееды и т. д.
Чешуекрылые, или бабочки	130 000	Махаон, капустница, крапив- ница, голубянки, совки, пядени-
Перепончатокрылые	90 000	цы, сатурнии, шелкопряды и т. д. Пчелы, осы, шмели, муравьи,
Двукрылые	85 000	пилильщики, наездники Мухи, комары, оводы, слеп-
Полужесткокрылые	40 000	ни, мошки и т. д. Клопы-щитники, водомерки,
Прямокрылые	10 000	гладыши и т. д. Саранча, кузнечики, сверчки
Сетчатокрылые	4000	и др. Муравьиные львы, флерницы,
Стрекозы	3500	аскалафусы. Коромысла, лютки и др.
Ручейники	3000	Различные ручейники
Термиты	2500	Закаспийский и др.
Таракановые	2200	Прусак, черный таракан, ре-
Ногохвостки	2000	ликтовый и др. Различные ногохвостки
Поденки	1000	Различные поденки: берего-
Уховертки	500 1	вая и др. Различные уховертки
СОДЕРЖАНИЕ
ВСТУПЛЕНИЕ......................................................    3
ПРЕКРАСНЫЕ ХИЩНИЦЫ
Прекрасные хищницы................................................ 6
Осторожно! Флерница!.......................................... 9
Муравьиный лев............................................... 10
Открытие не состоялось ...................................... 11
НЕПРОШЕНЫЕ НАХЛЕБНИКИ
Непрошеные нахлебники .	  14
ВОТ ТАК ЖУКЕ
Жуки............................................................. 20
Таинственный похититель...................................... 21
Водяные жуки................................................. 23
Вот какой жук! .............................................. 25
Санитарная служба природы.................................... 26
Жук-грамотей................................................. 28
Божьи коровки................................................ 30
Майский жук.................................................. 31
Лесная иллюминация........................................... 32
Шестиногие слоны............................................. 34
Жуки-гиганты................................................. 36
Жук-акробат.................................................. 37
ОНИ ЖИВУТ СЕМЬЯМИ
Крылатые медведи................................................  40
Шершень...................................................... 43
Летающая тигрица............................................  45
Великая муравьиная тропа..................................... 47
Пилильщики................................................... 49
. Белый ужас................................................... 51
ДУРНОПАХНУЩИЕ РЫЦАРИ
Их называют	полужесткокрылыми.................................... 56
Водомерка...................................................  59
Тля.......................................................... 61
Шеллак — одежда	промышленности............................... 63
125
летающие Цветы
Летающие цветы......................................      в	ч 66
«Аврора»...........................................,	. , , ,	68
Бабочка с загадкой...........................................   69
Ледяная птица ................................................. 70
«Аполлоны»..................................................... 72
Колибри мира насекомых......................................... 74
Дикие краски..................................................  76
Перламутровки.................................................. 77
Катаклиста лемната............................................. 80
Ночь орденских лент............................................ 83
Сатурнии....................................................... 84
Пяденицы....................................................... 86
Слабенький силач............................................... 89
Голубые звезды................................................. 90
Бражники....................................................... 92
Путешественник................................................. 93
«Мертвая голова».............................................   95
Косматые и мохнатые............................................ 97
Бабочка-полярница.............................................. 99
Календарь лёта бабочек.....................................    101
НАШИ НЕДОБРЫЕ ЗНАКОМЫЕ
Наши недобрые знакомые.......................................  104
Ктырь........................................................  106
Гнус...........................................................107
Носатые и длинноногие......................................... 110
НА ЗЕМЛЕ И ПОД ЗЕМЛЕЙ, НА ВОДЕ И ПОД ВОДОЙ
Зеленая лошадка..............................................  114
Еда отшельников и пустынников................................. 115
Ручейники-шитики.............................................. 117
Уховертка..................................................... 119
Пляски на снегу............................................... 120
Тысяча дней и бдин вечер...................................... 122
Таблица количества видов насекомых.............................124
ДОРОГИЕ Ч ИТ АТ ЕЛ И!
Присылайте нам ваши от-
зывы о прочитанных книгах
и пожелания об их содержа-
нии и оформлении.
Укажите свой точный ад-
рес и возраст.
Пишите по адресу: Ленин-
град, Д-187, наб. Кутузова, 6.
Дом детской книги издатель-
ства «Детская литература».
ДЛЯ СРЕДНЕГО
ВОЗРАСТА
Стекольнинов
Лев Борисович
ЧТО ТАКОЕ
АСКАЛАФУС?
Ответственный редактор
Г. П. Гроденский.
Художественный редактор
Ю. Н. Киселев.
Технический редактор
Т. С. Филиппова.
Корректоры
К. Д. Немковская и
Н. П. Васильева.
Подписано к набору 15/V 1970 г. Подписано к печати 2/IX 1970 г. Формат 70x92/’^.
Бум. № 2. Печ. л. 8 Усл. п. л. 9,36. Уч.-изд. л. 7,67. Тираж 75 000 экз. ТП 1971
№ 577. М-48058. Ленинградское отделение ордена Трудового Красного Знамени
издательства «Детская литература» Комитета по печати при Совете Министров
РСФСР. Ленинград, Д-187, наб. Кутузова, 6. Заказ № 801.
Фабрика «Детская книга» № 2 Росглавполиграфпрома Комитета по печа-ти при
Совете Министров РСФСР. Ленинград, 2-я Советская, 7. Цена 40 коп.
ЧИТАЙТЕ КНИГИ ИЗДАТЕЛЬСТВА
„ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА»
ВАСИЛЬКОВ И.
ПУТЕШЕСТВИЕ В СТРАНУ НЕКТАРА
Цветы и насекомые
Илл. О. Шухвостова и Т. Коцубей
М., 1964, 238 стр.
ЛЕ МУЛЬТ Э.
МОЯ ОХОТА ЗА БАБОЧКАМИ
Перевод с французского
М., 1962, 127 стр.
МАРИКОВСКИЙ П.
МУРАВЕ Й-П УТЕШЕСТВЕННИК
Рис. автора
М., 1957, 88 стр.
МЕРКУЛЬЕВА К.
АНТОКОРИС И ДРУГИЕ
Рис. Г. Ковенчука
Л., 1967, 112 стр.
ПЛАВИЛЬЩИКОВ н.
ЗАНИМАТЕЛЬНАЯ ЭНТОМОЛОГИЯ
Рис. Н. Кондакова и Л. Хайлова
М., 1960, 191 стр.
СТЕКОЛЬНИКОВ л.
НЕОБЫКНОВЕННЫЙ МАХАОН
Рассказы собирателя бабочек
Рис. И. Варзар
Л., 1959, 78 стр.
э